Сыщик Вийт и его невероятные расследования Эд Данилюк
        Его мужественное лицо покрывают царапины. Но взгляд уверенный и беспардонный. Сделав комплимент очаровательной даме, он спешит распутать очередное громкое дело. Это легендарный сыщик Вийт.
        Действие происходит в 2025 году, но мир все еще застрял в XIX веке. Мужчины носят цилиндры, дамы ходят в длинных платьях, повсюду пыхтят паромобили, на улицах и в домах горят газовые светильники. И отношение к жизни не меняется с поколениями.
        Такой спокойный, предсказуемый уклад может показаться заманчивым. Но наблюдая со стороны, читатель наверняка поймет, что с человечеством что-то не так. Сыщику Вийту предстоит расследовать самое важное дело, которое изменит весь мир.
        Эд Данилюк
        Сыщик Вийт
        
        О чем сей роман? О любви! Конечно, о любви! А о чем ещё?! Мир застрял в XIX веке. Он не такой, как мы привыкли, без электричества и нефти, зато повсюду царят пар и сталь! Беспримерный сыскной надзиратель Вийт снова и снова распутывает самые загадочные, самые немыслимые преступления. Но не это главное! Главное - каждое расследование всё больше сближает его с прекрасной барышней, встреченной внезапно посреди большого города!
        От автора:
        ничего этого не было и быть не могло!
        Ещё от автора:
        каждое преступление специально описано так, чтобы уважаемая публика могла распутать его одновременно, если даже не раньше, чем сам легендарный дедуктивист Вийт!
        Предисловие,
        или Глава до начала глав, в которой почтенная публика и непревзойдённый сыщик Вийт присматриваются к странностям мира, в котором разворачивается эта история
        Здесь вроде бы идёт 2025 год, но сложно не заметить, что дамы в этом мире ходят в длинных платьях, господа носят цилиндры, повсюду пыхтят паромобили, в домах и на улицах горят газовые светильники. Вполне можно подумать, что всё происходит в XIX веке.
        Городовой может схватить за шкирку беспризорника, граф - дать по случаю именин дочери бал, студент - затянуть знакомую барышню на тур гавота. Дедово отношение к жизни годится для внука, а прабабкины рецепты - для стряпни правнучки. И правнучка будет на кухне именно что не готовить, а как раз-таки стряпать! Многие черты далёкого прошлого с течением времени здесь не исчезли, а, наоборот, стали лишь чётче, заметнее, конденсированнее.
        В этом мире говорят тем же языком, используют те же слова и фразы, что и сто пятьдесят, а то и двести лет назад. Даже имена не изменились, и непривычные нам Анфиры Житеславовичи да Далеборы Ромуальдовичи кажутся вполне обыденными.
        Как всё началось, известно - изобрели паровые машины ещё в XVII веке, гораздо раньше, чем в нашем мире. И случилось это именно в Володимире, том городе, где несёт свою неусыпную службу бесподобный Вийт. Технический прогресс рванул вперёд. Казалось, этот мир уйдёт от нас далеко вперёд. Этого, однако, не произошло. По какой-то непонятной причине всё остановилось.
        Нам, жителям электронно-пластикового века, кажется немыслимым, невозможным, чтобы каждый день не появлялись новые изобретения, мир не менялся буквально на глазах, а человек, отключивший в отпуске интернет, не выпадал из жизни.
        Здесь же ничего подобного и в помине нет! Этот мир с его спокойным, размеренным, предсказуемым на десятилетия вперёд бытием может показаться даже привлекательным, заманчивым. Но разве это жизнь?
        Изнутри, конечно, почти невозможно заметить, что с человечеством что-то не так. И уж тем более невозможно обеспокоиться столь затянувшимся застоем - обеспокоиться настолько, чтобы заняться расследованием.
        И всё же однажды, во время игры в местную разновидность конного поло, правда постучалась в двери к легендарному сыщику Вийту.
        Вдоль кромки травяного поля, использовавшегося для конного поло, кок-бору и других похожих игр, стояло несколько десятков болельщиков. Они то кричали что-то подбадривающее, то принимались улюлюкать - в зависимости от того, как складывалась ситуация для поддерживаемой ими команды. Восемь наездников - по четыре с каждой стороны - пытались выхватить у противника странный мяч с десятком торчавших в разные стороны метровых отростков, сделать подачу и, в конце концов, поразить ворота соперника. Голы были редкостью, борьба в основном шла в центре поля.
        Стоял один из тех чудесных вечеров, которыми так отличалось лето в 2025 году.
        Нападающий команды «фиолетовых» на мгновение остался без внимания противников. Он поднырнул под брюхо своей лошади, завладел мячом, схватив его за один из боковых отростков, пришпорил коня и поскакал к воротам «оранжевых». Все игроки ринулись за ним. Из-под копыт полетела вырванная трава. Болельщики заорали.
        Мчавшийся за всеми ампир, как назывался в этой игре судья, взглянул на часы, дождался, пока секундная стрелка перескочит к «12», и закричал, осаживая своего жеребца:
        - Кок-бору!
        Игроки натянули поводья. Разгорячённые лошади, вынуждаемые наездниками остановиться, закрутились на месте, перебирая копытами, мотая головами, хрипя. Один из жеребцов заржал.
        - Кок-бору! - повторил судья и резким движением указал руками в противоположные стороны. - Чакка!
        - Период закончился! - прокричал зрителям боковой ампир. - Перерыв восемь минут!
        Застигнутый в момент атаки нападющий «фиолетовых» с досадой швырнул на траву мяч с длинными «рогами». Тот, будто гигантский морской ёж с иглами во все стороны, поскакал на них, приседая и подрагивая. «Иглы» вызывающе торчали, приглашая, даже призывая, чтобы кто-нибудь схватил мяч за одну из них и бросил в сторону ворот.
        Зрители, также недовольные тем, что неумолимый хронометр прервал нападение команды «фиолетовых», зашумели и заулюлюкали.
        Ампир развёл руками. Мол, что я могу поделать!
        Игроки обеих команд осознали наконец, что пора отдохнуть, и направили лошадей к краю поля, к ожидавшим их помощникам с горячим подсоленным чаем.
        Вечерело. Солнце уже достаточно склонилось к горизонту, чтобы бить своими алыми лучами в глаза «фиолетовой» команде.
        Судья подъехал к нападающему.
        - Милостивый государь!.. - грозно начал он.
        - Сыскной надзиратель Департамента полиции барон Ронисл?в Вак?лович фон Вийт-Лодим?рский - к вашим услугам! - представился провинившийся.
        Он стянул с головы толстый кожаный шлем с забралом из стальных прутьев и взъерошил слипшиеся от пота волосы.
        Да, в нападении у «фиолетовых» играл сам Вийт, тот самый Вийт, прославленный сыщик!
        Он был весьма молод, хоть и не юноша, где-то между двадцатью пятью и тридцатью годами. Утончённый орлиный нос выдавал в нём природное благородство, высокий лоб - острейший ум, гладко бритое лицо - склонность к изящному искусству, а чёрные кудри и чистые карие глаза - те волнения, которые Вийт уже много лет учинял слабому полу.
        Услышав легендарное имя, судья на мгновение опешил. Но всё же сумел преодолеть замешательство и сурово проговорил:
        - Ваше высокоблагородие! Сбрасывать соперника с лошади, приподняв его ногу коленом, запрещено! Как бы вы ни прикрывались крупом коня, я всё вижу! Удалю до окончания игры, имейте в виду!
        Вийт хотел было возразить, но ампир снова нахмурился, и сыщик только махнул рукой. Он соскочил с коня и, ведя его под уздцы, пошёл к стоявшему на краю поля слуге.
        Того звали Фирс. В казённых бумагах он значился истопником барона, но все знали, что Фирс - не просто истопник, а друг детства и неизменный помощник Вийта. Они даже были на «ты»! Слуга был одного с детективом возраста и, в общем-то, схожей внешности, если не считать более высокого роста, более широких плеч, простонародной курносости, прямых волос, мушки на щеке и аккуратных бакенбард.
        Истопник протянул сыщику полотенце, и тот, бросив слуге шлем, принялся вытирать лицо. Подбежал кто-то из конюхов и увёл жеребца. Вийт проводил коня взглядом, повернулся к Фирсу.
        - Ты, я смотрю, ещё и прессу успеваешь читать, - недовольно буркнул детектив, кивая на номер «Пружинок» в руках помощника.
        - За игрой я слежу, не сомневайся, - пожал плечами Фирс. - Но очевидно же, что вы проиграете! Счёт разгромный! А профессор Бланк? написал интересную статью!
        - И ничего мы не проиграем! - возмутился Вийт. - После перерыва команды должны поменять местами, теперь солнце будет светить им в глаза! - дедуктивист стянул через голову фиолетовую накидку. От его льняного спортивного комбинезона валил пар.
        Истопник протянул хозяину кружку чая. Тот повесил на плечо полотенце и стал мелкими глотками пить.
        - Бланки нашёл окаменелую черепную кость, на которой видны следы вибрисс[1 - Длинные чувствительные «усы» у многих млекопитающих.], - проговорил Фирс, указав на дагеротипный снимок посреди статьи. - А это значит, что ископаемое животное, во всём остальном пресмыкающееся, было покрыто шерстью, - истопник пожал плечами. - Но ты знаешь Бланки, начав с палеонтологических древностей, он сразу же съехал на язвы нынешнего общества. Он пишет, что человечество лет двести назад на полном ходу врезалось в озеро мёда. И это нужно расследовать! Почему бы, мол, нашему захваленному Вийту не заняться этим делом!
        Дедуктивист хмыкнул.
        - Такого я ещё не слышал.
        Он допил чай, отдал кружку помощнику и стал приседать, готовясь к следующему чакку.
        - «Развитие науки и общества на протяжении всего XVIII века шло с каждым днём всё быстрее, - стал читать Фирс. - Было сделано множество открытий, множество изобретений. Люди начали смотреть на себя и на окружающий мир другими глазами. Казалось, следующее, XIX, столетие станет триумфом прогресса, но внезапно скорость развития резко упала. В XXI веке человек в целом живёт так же, как и двести лет назад. Мы легко могли бы приспособиться к какому-нибудь 1825 году, если бы там оказались, а житель того года - к нашему 2025-му».
        - И что в этом странного? - буркнул Вийт. Он перешёл к прыжкам на месте. - Так всегда было. Разве человек из 1025 года не смог бы жить в 825?
        - Да, но разве узнал бы свой мир житель 1825 года, окажись он в 1625? И наоборот?
        Сыщик пожал плечами и принялся поочерёдно подтягивать колени к груди.
        - А почему Бланки назвал всё это «озером мёда»? - спросил он. - Из-за того, что ноги вязнут и быстро двигаться невозможно?
        - Да, - кинул Фирс. - А ещё потому, что жизнь в течение последних двух столетий была на удивление благополучной. После потрясений Великой французской революции и наполеоновских войн цивилизованный мир более не знал разрушительных бунтов и крупных вооружённых конфликтов. Всё тихо и спокойно, как в меду.
        - Ну, это он преувеличил, - хмыкнул Вийт. - А как же нищие, беспризорники, эпидемии гриппа и чахотки, голодающие, луддиты, анархисты, социалисты, ретроградисты? Вена вон опять отозвала посла из Пруссии! Всего этого Бланки не заметил? А происходящие ежедневно открытия и изобретения!..
        Они бы, наверное, продолжали этот разговор, и Вийт, в конце концов, всё-таки заинтересовался бы загадкой, но тут детектив, искавший достойный пример в подкрепление своих слов, не ко времени вспомнил об одном недавнем изобретении:
        - Ты, например, слышал о зажигалке? Поразительно!
        Истопник мгновенно поддался очарованию неведомого приспособления и позабыл о человечестве.
        - А давай!.. - Фирс всем телом обернулся к детективу. - А давай купим себе такую! Прямо с утра завтра заскочим к ювелиру Кейстуту! Если у него нет, то нет ни у кого!
        - Плачу я, а пользоваться будешь ты? - хмыкнул Вийт.
        Тут товарищи заметили трёх очаровательных молодых женщин, направлявшихся к ним, и статья Бланки была позабыта окончательно.
        Дамы по юнге-моде этого сезона были одеты в платья, из-под которых то и дело легкомысленно мелькали туфельки. Да что там туфельки! Если не пожалеть времени и понаблюдать за бунтарками, то можно было заметить даже щиколотки! Женщины перешёптывались и смеялись, загораживаясь от друзей белыми бумажными парасолями.
        Фирс пригнулся в поклоне. Вийт поспешно стал приводить волосы в порядок, но понял, что ничего не получится, и склонил в приветствии голову.
        - Ах, барон! Как мужественно вы играете! - воскликнула одна из молодых женщин. - Газеты пишут, что вы вчера едва не погибли в схватке с преступностью! Это было бы так досадно!
        - Невозможно, госпожа Бук! - галантно улыбнулся сыщик. - Разве мог я обмануть ожидания товарищей по команде! Сегодня ведь важнейшая игра!
        - Я так и думала! - молодая женщина повернулась к подругам, и те почему-то снова рассмеялись.
        - Кок-бору! - донёсся с середины поля крик ампира. - Одна минута до начала следующего чакка! Игроки, в центральный круг!
        Появился конюх, ведя за собой свежего жеребца, не того, на котором Вийт играл в предыдущем периоде.
        - Простите, милые дамы, - вновь поклонился женщинам дедуктивист.
        Он подобрал с земли свою фиолетовую накидку и принялся натягивать на себя.
        - Барон, вы ведь помните о приглашении на завтрашний бал? - поспешно заговорила госпожа Бук. - Мы с мужем будем счастливы вас видеть! С вашим верным помощником, конечно!
        - Пренепременнейше будем! - кивнул Вийт. Он надел на голову шлем, затянул ремешки, подошёл к коню и легко вскочил в седло. - Пренепременнейше!
        Сыщик Вийт и дело о белом сапфире царя Дария,
        или Глава 1, в которой холодная логика острейшего ума противостоит жезлу, змее и сосуду с кармической жидкостью. Сыскной надзиратель Вийт оказался втянут в спиритический сеанс, один из тех, которые граничат с преступлением, а может, и являются таковым!
        На подступах к речной пристани шумел ночной город Волод?мир, прекрасный и блистательный Володимир, Володимир, залитый светом газовых фонарей, охваченный лихорадкой бесчисленных балов, разгорячённый театральными представлениями. Повсюду был пар - гудели паровые экипажи, жужжали паровые подъёмники, стучали паровые телеграфные аппараты, стрекотали паровые афишные тумбы des Colonnes Morris[2 - Колонны Мориса (фр.).]. Пар клубился, струился, растворялся в прозрачном ночном небе. К нему примешивался угольный выхлоп рейсового дирижабля - летательный аппарат товарищества «Лодим?ръ» как раз заходил на посадку на Северный вокзал. От идущей по реке баржи с гиппопотамами веяло свеженарезанными лимонами. Где-то на невидимой отсюда площади Успенского собора под вжики метлы дворника и верещание забытых туристов пел незатейливую песенку о чудесной Фарной улице шарманщик.
        Сыскной надзиратель Вийт, тяжело опираясь на трость, спустился по уходящим под воду ступеням набережной к реке Луге. Его мужественное лицо всё ещё покрывали многочисленные царапины, оставшиеся после утренней схватки с противниками, о которых детектив предпочитал газетчикам ничего не говорить.
        Верный помощник Фирс, внешность которого также пострадала, помог сыщику забраться в арендованную лодку.
        - Ненавижу, когда ты назначаешь дуэли на полночь! - говорил истопник.
        Детектив пожал плечами. Он был в парадном полицейском мундире, при сабле и шпорах. Правая рука у него висела на перевязи, левую щиколотку защищала толстая белая повязка.
        - И вообще, зачем ты попадаешься мужьям любовниц! - продолжал Фирс, ловко орудуя вёслами. - А уж если попадаешься, то мог бы по крайней мере научиться парить в воздухе, когда тебя выбрасывают из окон! Не всюду так удачно растут деревья!
        Подгоняемая сильными гребками лодка стремительно неслась по воде. Её тёмный силуэт летел сквозь вздымавшиеся речные волны, вопреки запретным знамениям на бакенах, наперекор встречному ветерку…
        Впереди, в лунной дорожке, рос поджидавший её ялик. В нём в нетерпении метался разъярённый артиллерист Бук.
        - Зачем вы выбрали столь странное место! - вопил он, весь в золотых шнурах и позументах, с начищенными пуговицами, сияющими от ваксы голенищами ботфортов и похожими на роскошные обувные щётки эполетами. - Посреди реки! Неслыханно!
        - А зачем вы выбрали сабли? - парировал Вийт. - В двадцать первом веке! Что за дикость!
        - Чтобы осечек не было! - мрачно проскрипел капитан.
        - Поединок до смертного конца?
        - Поединок до смертного конца! - отрезал Бук.
        Лодки поравнялись, соприкоснувшись бортами. Фирс и слуга военного прикрепили их друг к дружке чугунными скобами и принялись расставлять факелы.
        Из темноты вынырнула ещё одна шлюпка.
        - Секунданты, господа! - объявил сидевший в ней офицер. - Я штабс-капитан Мамчур! А это городовой Кутюк от барона фон Вийта!
        - Городовой! Ещё одно оскорбление! - взревел Бук.
        - Полицейский не может быть оскорблением! - буркнул Ронислав Вакулович.
        Секунданты, балансируя в неверной лодке, поднялись.
        - Предлагаю закончить дело миром! - прочитал по бумажке Кутюк.
        В свете полной луны лицо Бука исказилось, на мгновение превратившись в злобную маску.
        - Мы отказываемся от примирения! - процитировал свои записи штабс-капитан.
        О борта лодок с тихим плеском бились волны реки.
        Из воды медленно поднялась голова карпа. Холодный, расчётливый глаз с пытливым подозрением смотрел на дуэлянтов. Затем рыба столь же неторопливо исчезла в бездонной тьме.
        Издалека донеслась едва слышимая на таком расстоянии песня извозчиков. Потянуло холодной сыростью.
        Секунданты выждали ещё несколько томительных мгновений, но противники так и не проронили ни слова.
        - Что ж… - пожал плечами городовой и повернулся к слугам. - Разжигайте факелы!
        Фирс и денщик Бука немедленно зачиркали серными палочками.
        Мамчур вздохнул, подобрал с сиденья дуэльные сабли и вручил их для осмотра противникам.
        Пока Ронислав Вакулович вертел в руках клинок капитана, Кутюк прошептал:
        - А Бук-то, оказывается, раньше служил в кавалерии. Фехтовал каждый день. Из сабельных поединков не вылезал…
        Фирс посмотрел на городового, поднял воротник и наклонился к детективу:
        - Думаешь, двух уроков, полученных тобой в детстве, хватит?
        Сыщик хмыкнул.
        Тем временем капитан Бук закончил осмотр оружия Вийта.
        - Слишком много украшательств! - презрительно процедил он сквозь зубы. - Смешно! Даже для парада смешно! Уж лучше воспользуйтесь служебной «селёдкой», - он кивнул на саблю, висевшую на боку детектива, - а то, право дело, неудобно перед людьми!
        - Это родовой клинок дома Вийтов! - возмутился Ронислав Вакулович.
        Бук злобно расхохотался и поднялся во весь рост.
        Сыщик последовал его примеру.
        Стараясь не слишком раскачивать лодки, противники встали в позиции.
        Вийту для этого понадобилось опереться на трость, которую он, впрочем, сразу же отдал Фирсу. Дуэльную саблю детектив держал в левой руке.
        Артиллерист, всё ещё кривясь в усмешке, в нервическом нетерпении стал дёргать свой пышный драгунский ус.
        - Полноте, господин Бук! - улыбнулся детектив. - Разве можно в наше время так относиться к измене жены?! Подумаешь, изменила! Так ведь с достойным представителем древней фамилии, неотразимым мужчиной, знаменитейшим сыщиком!
        Артиллерист заревел и рванул саблю вверх.
        - Стойте! - заорал Мамчур, перепрыгивая с риском перевернуть лодки к капитану и бросаясь под его руку. - Без сигнала нельзя! Нельзя! - секундант едва ли не силой заставил Бука сделать шаг назад. - Дождитесь отмашки! - повторил Мамчур. Внимательно посмотрев на своего подопечного и убедившись, что самая мучительная волна ярости отступила, он отпустил артиллериста, достал ещё одну бумажку и стал читать: - Доктор Лафарг предупредил нашу сторону о наложенном на левую лодыжку барона гипсе…
        - Гипсе! - нервно хохотнул Бук. Его налитые кровью глаза горели ненавистью.
        - Да, гипсе, - невозмутимо подтвердил Фирс. - По мнению доктора, у этого строительного материала большое будущее в медицине.
        - …Мы также извещены о том, что противная сторона не в состоянии пользоваться правой рукой, - продолжил Мамчур чтение. - Согласно дуэльному кодексу мы обязаны отложить поединок до полного выздоровления.
        - Ах, оставьте! - рыкнул капитан, и его лицо исказила злобная гримаса. - Жаль, что прошлой ночью я слишком быстро выбросил господина барона в окно! Слуги не сумели его догнать!
        Вийт сверкнул глазами.
        - В отсрочке не нуждаюсь! - произнёс он надменно, и весь мир содрогнулся от его ледяного тона. - Не пора ли начинать?
        Секунданты переглянулись.
        - Что ж… - протянул Мамчур с сомнением. Всё ещё колеблясь, он полез обратно в свою лодку. Выпрямился там. Набрал полную грудь воздуха и крикнул что есть мочи: - Изготовьсь!
        Сабли взмыли вверх. На клинках сверкнули отблески лунного света.
        Замершие посреди чёрной реки в боевой позиции, освещённые доброй полудюжиной пылающих факелов, дуэлянты казались нереальными, потусторонними фигурами.
        - Остановитесь! - раздался крик с берега. К гранитному парапету семенил какой-то человек. - Я хроникёр Квитославный из газеты «Чутк?»! Прошу вас, дождитесь дагеротипистов!
        Вийт и Бук продолжали безотрывно следить друг за другом.
        - Ночью снимки всё равно не получатся! - выдохнул детектив. Не спуская глаз с артиллериста, он поиграл саблей в левой руке. - Довольно неудобно… - бросил быстрый взгляд на секундантов: - Так начинаем?
        - Начинайте! - крикнул Мамчур.
        - Прощай же, коварный искуситель!.. - звериная гримаса исказила лицо капитана Бука.
        Резким движением он рубанул сверху вниз, явно намереваясь одним махом срубить Вийту голову. Клинки со звоном встретились, и сыщик едва удержался на ногах, столь сильным был этот удар.
        В рукоятке сабли Ронислава Вакуловича сработал рычаг. Туго сжатые пружины с обеих сторон хлестнули по скрещённым лезвиям, вызвав вибрацию и создав мимолётное, но неожиданное сопротивление обратному движению рук. Оружие артиллериста вырвалось на свободу, пронеслось над головами и плюхнулось в Лугу.
        Одновременно раздались рёв взбешённого Бука, визг его перепуганного слуги, лишившегося клока пышного чуба, и вскрики изумлённых секундантов.
        Лишь Фирс сохранил приличествующее случаю спокойствие.
        - Бесчестно! - орал капитан. - Барон применил какой-то механизм! Я почувствовал!
        - Дуэль окончена! - отвечал ему Кутюк. - Победа за Вийтом!
        Мамчур растерянно переводил взгляд с одного на другого.
        Фирс, всё столь же равнодушный ко всему вокруг, подал сыщику трость.
        - Позвольте вам помочь, ваше высокоблагородие! - проговорил он, забирая у Ронислава Вакуловича клинок.
        Истопник взял саблю осторожно, как змею, двумя пальцами, и она, конечно же, немедленно выскользнула из его рук. Холодная пучина реки в одно мгновение поглотила оружие сыщика. Всё тот же подозрительный карп лично проводил его во тьму глубин.
        - Эй! - заорал капитан Бук.
        - Ой! - виновато пробормотал Фирс. Лицо его оставалось равнодушным. - Простите! Я покрою убытки! Из жалования платить буду!
        - Уж изволь! - бросил Вийт.
        - Он нарочно это сделал! - орал капитан, размахивая руками. - Чтобы мы не могли осмотреть саблю!
        - Вы осмотрели её до поединка! - решительно возражал Кутюк.
        Хроникёр на берегу что-то неистово строчил карандашом в блокноте.
        - Пустите! - рвался в бой офицер, и слуга с трудом его удерживал.
        - Code d’honneur dans le code penal[3 - Кодекс чести в уголовном уложении (фр.).], - бубнил Кутюк, - раздел четвёртый, параграф седьмой, дуэль считается завершившейся победой того участника поединка, который…
        У парапета появились ещё две тени. К спинам прибывших были привязаны громоздкие компоненты агрегата для дагеротипирования. Фотографы, ловко орудуя поворотными ключами и молотками, принялись собирать конструкцию.
        - Гребите сюда! - орал хроникёр. - Дайте интервью!
        - А действительно, mon ami![4 - Мой друг (фр.).] - повернулся к Фирсу Вийт. Ни радость победы, ни печаль потери любимого клинка не читались на его мужественном лице. - Почему бы нам не поговорить с теми господами?
        Паровой экипаж сыскного надзирателя Вийта нёсся по ночному городу. Прохожие и сидевшие под навесами посетители кафе изумлённо глядели ему вслед.
        Это был новый, едва из мастерской агрегат, собранный буквально несколько дней назад специально для Вийта.
        Сам дедуктивист на пассажирском диване просматривал почту.
        - На сегодняшнюю ночь только одно приглашение! - прокричал он Фирсу. - Поэтический вечер у вдовы Квят!
        - А мы что, хотим поэзии?.. - спросил слуга. - Раз уж ты остался жив, может, лучше?..
        Что, по мнению истопника, было лучше, осталось неизвестным, ибо Вийт прервал своего друга и помощника на полуслове:
        - Там будет таинственнейшая мадам Волошская! Ожидаются массовые драки и громкий скандал!
        Фирс пожал плечами и резко налёг на рычаг.
        Паромобиль свернул на широкий бульвар, лишь по счастливой случайности разминулся с упряжной коляской, промчался мимо конного памятника неизвестно кому, вывернул на перекрёстке на поперечную улицу и тут же нырнул в переулок. Фонарь экипажа выхватил из темноты погружённые в сон особняки. Повозка накренилась, едва не чиркнула по стене одного из домов, пролетела через узкое пространство, предназначенное для пеших, и с лязгом спрыгнула на соседний бульвар. Во все стороны из-под колёс сыпанули искры.
        У ярко освещённого газовыми фонарями особняка Фирс всем телом повис на тормозном шнуре. Экипаж завизжал, встал на передние колёса, будто собираясь перевернуться, но всё же упал обратно на брусчатку и испустил во все стороны обильные клубы пара.
        - Дом мадам Квят! - отрапортовал Фирс.
        Вийт, с трудом приходя в себя после гонки, закопошился в поисках трости. Истопник стал спускаться с шофёрского насеста.
        Тут внимание товарищей привлекли всхлипы, доносившиеся со стороны ближайшего газового фонаря:
        …Ты ведь лишь кости и ведро воды!
        Ты ведь лишь сотня сокращающихся мышц!
        Как же ты умудряешься, мой друг,
        Заставлять расширяться мои зрачки!
        Некий юный поэт декламировал свои стихи. Послушать бретёра собралась толпа веселящихся беспризорников. По брусчатке грохотали башмаки сыпанувших в разные стороны обывателей.
        - Драка начнётся раньше, - философски заметил Фирс, соскочив на мостовую.
        В свете газовых фонарей поблёскивали медные листы обшивки паромобиля Вийта. Раздавалось потрескивание остывающего металла. Ветерок распространял приятные запахи раскалённого парового котла, пышущей жаром топки и городской пыли.
        Поэт на столбе никак не унимался:
        Твои губы - отверстие пищеварительной трубки!
        Твои губы - круговая мышца, обтянутая кожей!
        Но как сильно сокращается мой сердечный мускул,
        Когда я вновь зачарованно смотрю на них!
        Слушатели, и без того разухабистые, вконец развеселились и стали швырять в стихоплёта камни. Один из беспризорников взялся за фонарный столб, стремясь стряхнуть бунтаря на мостовую.
        - Какая удача! - воскликнул Вийт, разглядев лицо мальчишки.
        Сыщик свистнул. Потом ещё раз. Цветок володимирских улиц наконец поворотил голову и увидел, кто его зовёт.
        - Ну?! - буркнул Вийт, когда беспризорник приблизился.
        - Всё разузнал, - ответил парнишка, в нетерпении оглядываясь на фонарь. - Нет при этой вашей госпоже Бук никакой охраны. Мадам после вчерашнего заперли на втором этаже, в доме постоянно пара слуг вьётся, оба подстарки, наверх не ходят.
        - Точно?
        - То мне сказала молочница, которая к госпоже Бук поднималась, - пожал плечами беспризорник, - а дворник подтвердил.
        - Дай ему денег! - повернулся к Фирсу Ронислав Вакулович.
        Истопник нехотя бросил парнишке монету. Та сверкнула в воздухе и в одно мгновение очутилась в чумазой ладони.
        - Что ж ты госпоже Бук покоя не даёшь?.. - проворчал шофёр. - И так скандал, а тебе всё неймётся!
        Дедуктивист пожал плечами и повернулся к беспризорнику.
        - Не согласишься ли ты, мой друг, отнести письмо? - спросил Ронислав Вакулович. - За плату, конечно!
        Глаза мальчишки вновь загорелись. Он с независимым видом кивнул и сплюнул на мостовую.
        - Благодарю, - серьёзно сказал сыщик. Он обвёл взглядом внутренности паромобиля, но не увидел чего-либо подходящего. Тогда Вийт вынул из петлицы мундира бутоньерку с алой лилией и протянул её беспризорнику. - Передай это той самой госпоже Бук. Скажешь: от Ронислава.
        - От Ронислава, - покладисто кивнул парнишка, забирая цветок.
        Фирс, не дожидаясь приказа, достал ещё одну монетку и отдал её беспризорнику.
        Тем временем анатомический поэт оказался уж совсем в плачевном положении. С десяток рук трясли фонарный столб, и юноша явственно начал с него соскальзывать.
        - Оставьте того господина в покое, - сказал Вийт, продолжая с любопытством следить за перипетиями неравного сражения.
        - Ну да! - мрачно пробурчал мальчишка.
        Вийт глянул на Фирса, и тот достал третью монету.
        - Так-то оно так!.. - замялся беспризорник, оглядываясь на своих товарищей.
        - Вдвойне, что ли? А этот гений стоит такой платы? - с сомнением посмотрел на бунтаря сыщик.
        Поэт был обречён. Он с трудом удерживался на трясущемся фонарном столбе и едва успевал уклоняться от летящих в него камней.
        Фирс вздохнул и извлёк ещё одну монету.
        Беспризорник схватил хаптусъ гевезенъ[5 - Мзда (исковерк. нем.).], замысловато свистнул, и вся ватага, заулюлюкав на прощание, унеслась. Лишь голые пятки сверкнули на перекрёстке.
        Поэт, растерянно оглядывая внезапно опустевшую улицу, испуганно хватаясь за столб, пополз вниз.
        Мундир выдавал в нём студента, внешность и манеры - длинную родословную, мягкость черт - детство, полное безделья. Лицом и голосом он казался слишком юн для университета, но в условиях домашних теплиц подобные запоздалые возмужания нередки. Ввиду субтильности телосложения форменная одежда сидела на нём мешком. В общем, что тут говорить, он был поэт.
        - Да юноша спуститься сам не может! - Вийт с удивлением кивнул на пленника фонарного столба.
        Ответить его верный помощник не успел. Трубадур пищеварительных каналов сорвался и полетел вниз, навстречу безжалостным булыжникам мостовой.
        Раздался вскрик, более похожий на визг, звук удара, и в воздух взмыло облако дорожной пыли.
        - Живы? - крикнул Вийт, неспешно приближаясь со своей тростью к месту катастрофы.
        Рифмоплёт зашевелился и неуклюже сел на земле.
        Фирс порылся в паромобиле, извлёк одёжную щётку.
        - Вот, можете привести себя в порядок! - сказал он, бросая её юнцу.
        Поэт резко свёл ноги и неуклюже поймал щётку на колени. Попытался стряхнуть пыль с рукава сюртука, но по первому же движению стало понятно, что бузотёр никогда подобными делами не занимался.
        - Я помогу вам встать, - пробурчал Фирс.
        Он обхватил паренька за плечи и дёрнул вверх. Спасённый в одно мгновение оказался на земле обеими ногами, но вместо благодарностей разразился визгом, с возмущением отодрал от себя руки слуги и отскочил.
        - Я Ронислав Вакулович Вийт, - представился дедуктивист. - Как видно по мундиру, я полицейский. А это мой помощник Фирс.
        - Позвольте! - слуга отобрал у юнца щётку и принялся стряхивать уличную пыль с его спины.
        - Мне ваше имя кажется знакомым, - нахмурился студент, - но не могу вспомнить, где мы с вами встречались, уж простите. Меня же зовут Ветран Петрович Мйончинский.
        - Ах вот как! - подобрался Вийт. - Вы должно быть сын Петра-Михаила Сауловича Мйончинского? Правильно? Ясновельможного пана Мйончинского? Тайного советника?
        - Tak jest![6 - Именно так (польск.).] - гордо вскинул подбородок поэт и принялся тщательно поправлять фуражку.
        Фирс отряхнул уже спину и рукава скандальщика и перешёл на переднюю часть мундира, но Ветран издал свой обычный визг и отскочил назад.
        - Да прекратите вы уже! - вскричал он. - Что за панибратство! Я потомок древнейшего рода!
        Истопник, демонстрируя всетерпение, протянул ему щётку.
        Инженер-угледобытчик Кисель выкрикивал свои стихи, закатив глаза и трясясь, будто в трансе:
        Цекобыли еймо в цеколесни вой-фараоно я бил-уподо бяте,
        Ныпрекрас тылани и-тво…[7 - Песнь песней (перекруч.).]
        В зале, которую госпожа Квят отвела под поэтический вечер, было душно. На стенах горели газовые светильники, на столах щедро разбрасывали во все стороны своё сияние свечи, туда-сюда сновали около двадцати визитёров и ещё человек пять прислуги - в общем, распахнутые окна не могли обеспечить нужного количества воздуха.
        Лукасевич, поэт по призванию, а в служебное время геолог, кивнул на разоравшегося Киселя:
        - Вот, изволите ли видеть, тоже поэзия! Перестановка слогов и беспардонное воровство! Как не стыдно!
        Геолог, как это принято у интеллигентов, слегка картавил.
        - Рад вас видеть, господин утопист, - улыбнулся Вийт. - Вас отпустили под залог?
        Лукасевич налил себе вина из бутылки, которую носил с собой, и сразу же отхлебнул добрых полбокала.
        - Сняли все обвинения, Ронислав Вакулович! Хоть митинг и был незаконным, я на нём лишь выступал, я его не организовывал!
        - Разве призывы к насильственному свержению законной власти больше не наказываются?
        - Да полноте! - дёрнул головой геолог. - Власть, конечно, должна быть свергнута, причём всепренепременнейше насильственно, однако есть ведь разница между констатацией исторических закономерностей и зовом взяться за булыжники!
        - А газета? - приподнял бровь Вийт. - Кажется, «В?рите?», не так ли? Каждый раз, когда она оказывается у меня в руках, с её страниц сочится кровь, причём голубая!
        - Газету власти закрыли, - вздохнул поэт и в сердцах допил свой фужер. И тут же наполнил его вновь. Всё из той же бутылки.
        - Это какое-то особое вино? - не выдержал Вийт, любопытство взяло верх над правилами хорошего тона.
        - Особое? - переспросил Лукасевич, разглядывая бордовую искрящуюся жидкость в своём бокале. - Да, пожалуй, что особенное. Я, видите ли, принёс его с собой!..
        Договорить геолог, однако, не успел. К собеседникам подскочил давешний знакомец Мйончинский. Он так и остался в своей форменной фуражке и теперь бравировал антиобщественным поведением, с вызовом отказываясь снять головной убор, кто бы его к этому ни призывал.
        - Так вы тот самый сыскной надзиратель Вийт? - воскликнул он, поправляя козырёк. На лице студента отражались разнообразнейшие душевные переживания - от недоверия до радостного преклонения, к которым сыщик был столь привычен. - Гениальный дедуктивист? Naprawde?[8 - Неужели (польск.).] Что же вы мне не сказали?! Почему я должен об этом узнавать лишь волею случая?
        - Позвольте!.. - удивился Ронислав Вакулович, но тут раздались жиденькие аплодисменты.
        Угледобытчик, кланяясь во все стороны, соскочил с табурета.
        Мйончинский немедленно бросился к этой импровизированной сцене. Он сумел опередить некоего прыщавого субъекта в мундире инженера, взобрался наверх и начал:
        Ты ведь лишь кости и ведро воды!..
        Увы, насладиться триумфом ему было не суждено. Отверзлись створки двери, колыхнулось пламя в свечах, и на пороге залы появилась мадам Волошская.
        Всё и вся замерло. В зале более не двигался воздух, не пузырилось шампанское, не раздавались звуки, не дышали люди.
        Тишина длилась бесконечную секунду. Потом все бросились к великому медиуму.
        Прославленная пантеистка, оккультистка и спиритуалистка, певица герметических наук, избранница великого духовного родника, сестра братства тибетских махатм, хранительница сокровенных знаний, эксперт сакральной истины, эрудит сверхчувственных сил человека, ясновидица и пророчица пронзила поклонников горящим взором.
        Её лицо было плотно усыпано белой пудрой, веки и губы зачернены, брови окрашены алой охрой, ноздря проткнута золотым магическим символом. Пышные волосы цвета лазурита поддерживал в виде струящихся от головы лучей особый каркас. Конечно, из золота. На лоб свисала подвеска с огромным сияющим драгоценным камнем. В правой руке оккультистка сжимала жезл из модного ныне алюминия Эрстеда. К скипетру был прикован алюминиевой же цепочкой живой уж. В левой руке находился бокал с чем-то, что на первый взгляд казалось водой или, возможно, водкой, но издавало странный запах, чуждый, отвратительный и пленительный одновременно. Босая кармистка была, конечно, в наряде индуистских саптариш, сочетании обильных тканей, гремящих украшений и духовных орнаментов.
        Мадам Волошская выбросила вперёд руку с жезлом, мертвенно бледную, обильно украшенную звенящими браслетами. Змея, шипя и извиваясь, распахнула пасть.
        - Именем Акуры-Мазды, - произнесла пантеистка замогильным голосом, - устами Зороастра желаю вам просветления!
        Собравшиеся взревели от восторга.
        - Эта сущность должна уйти отсюда немедленно, - добавила дама, уперев палец, усеянный перстнями, в грудь прыщавого господина.
        Жезл покачивался на запястье мадам, как маятник. Уж шипел.
        Юноша хотел было что-то сказать, но сник, попятился и, стеная, покинул залу.
        - Как я рада вас видеть! - воскликнула госпожа Квят, хозяйка дома. И, склонившись к уху оккультистки, тихо спросила: - Неужели вы знакомы с нашим Федюсей? За что вы его изгнали?
        - Впервые вижу! - пронзила её огнём своего взора мадам Волошская. - Однако ж его аура не подходит к моим украшениям!
        Таинственный бокал пророчицы оказался слишком близко от хозяйки дома. Как раз в этот момент, когда та совершала вдох. Госпожа Квят закашлялась.
        - Что это? - с подозрением спросила она. - Какая-то кармическая жидкость?
        - Напротив, - ответствовала спиритуалистка. - Сие называется бензол. Субстанция выделена таинственным фармацевтом в подвале старинной аптеки по ту сторону границы. Основой выступила чёрная патока, которой сочится земля на карпатских склонах. Бензол помогает полёту мысли и раскрепощению души. Вот, наполните ваши лёгкие!
        И мадам Волошская поднесла бокал хозяйке дома прямо под нос. Квят поспешно отступила.
        - Да, действительно! - пробормотала она. - Не желаете ли послушать наших поэтов? Есть весьма талантливые!
        - Кто решил, что они талантливы? - голосом, полным ледяной вечности, спросила оккультистка. - Нет, вселенная требует, чтобы я связалась с миром призраков. Нужны охотники для участия в спиритической цепочке. И уединённое место, будьте благонадёжны…
        Спустя несколько минут в комнате, примыкавшей к зале, за столом сидели сама мадам Волошская, госпожа Квят, студент Мйончинский, угледобытчик Кисель и геолог Лукасевич со своей бутылкой. На чёрной скатерти перед ними высилась одинокая свеча, тоже чёрная. Иного освещения не было, и в мерцающем отблеске тонкого огонька едва виднелись почтительно выстроившиеся вдоль стен любопытствующие, в их числе и учуявшие запах скандала Вийт и Фирс.
        Поэтический вечер за стенкой продолжался, пусть и без прежней пылкости.
        - Для погружения в мир духов я воспользуюсь сильнейшим сакральным раритетом, - говорила спиритуалистка, снимая с головы налобную подвеску. - Перед вами белый сапфир…
        - О, а я думал, что это бриллиант! - почтительно пролепетал угледобытчик Кисель и нервно отхлебнул шампанского.
        Геолог Лукасевич хмыкнул и покачал головой. Глаза его безотрывно следили за камнем.
        - …белый сапфир, некогда принадлежавший царю персов Дарию, - испепелив обоих огненным взглядом, продолжала мадам Волошская. - Усмиритель Египта, Мидии, Парфии и Вавилона, а также завоеватель Инда двадцать шесть веков назад возжелал покорить скифов. Он переправился через Дунай, но сразиться с северными дикарями не смог - их армия будто испарилась! Дарий искал непокорных повсюду, пересёк Днепр и Северский Донец, достиг земель нынешних Харькова и Белгорода, но скифского войска так и не обнаружил. Добычи не было, провианта не хватало, летучие ватаги скифов наносили урон войску, моровое поветрие убивало верных воинов, и правитель гигантской империи, бросив больных, не погасив костры, под покровом ночи скрытно ушёл обратно, - великий герметик обвела пронзительным взглядом сидевших за столом. - Почти достигнув дружественных земель, где-то между нынешними Измаилом и Одессой, персы вдруг наткнулись-таки на войско врага. Армии построились в боевые порядки, но… - мадам Волошская сделала театральную паузу, заодно ловким движением вытащив из золотого крепления камень, - сражение вновь не состоялось. Между
рядами воинов пробежал заяц, и скифы бросились за ним. Такое презрение повергло Дария в уныние. Воспользовавшись уже испытанным приёмом, оставив больных и не погасив костров, он той же ночью ушёл во Фракию. В качестве утешения он подарил воинам, брошенным им на милость жестокого неприятеля, этот сапфир, священный камень египетских жрецов…
        Студент Мйончинский зачаровано смотрел на раритет. Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, он отставил в сторону бокал с шампанским и потянулся к камню. Лишь тут он понял, какое святотатство совершил, и сжался в ожидании проклятий. Пророчица, однако, благосклонно звякнула браслетами и вложила сапфир в дрожащую от волнения узкую ладонь юноши.
        - Как же подобная редкость оказалась у вас? - ошеломлённо воскликнула госпожа Квят, в свою очередь так же повертев сапфир в пальцах.
        - Последние двенадцать веков сию драгоценность хранили для меня наши болгарские братья, - замогильным голосом ответила мадам. Она стала нагревать в пламени свечи блюдце. - Линия предательства - одна из самых прочных спиритических связей. Царь Дарий, дважды оставивший своих солдат на растерзание скифам, не может не откликнуться на зов этого сапфира!
        В комнате воцарилась пугающая тишина.
        Геолог Лукасевич принял из трясущихся рук угледобытчика Киселя драгоценность и благоговейным взглядом посмотрел сквозь неё на пламя свечи.
        - Чистейшей воды! - прошептал он еле слышно. - Прекраснейший сапфир! Какой большой!
        Пантеистка одарила его улыбкой, от которой ужас пробежал по спинам всех присутствующих.
        - Возложите раритет сюда! - произнесла она замогильным голосом, поставив перевёрнутое блюдце в центре стола. - Пусть каждый коснётся края сосуда!
        Сидевшие за столом, косясь на шевелящегося на скатерти кентавра из змеи и жезла, послушно вытянули подрагивающие пальцы.
        - Начнём! - выдохнула оккультистка.
        Она устремила взор на пламя свечи. Лицо её окаменело, превратившись в безжизненную маску.
        - Дух царя Дария Первого Великого, сына Виштаспа, внука Аршама, приди к нам! Дарий, заклинаю, приди к нам! Вы, духи его современников, призовите великого владыку! Царь Карфагена Ганнон, правитель македонян Аминта, тиран Гелы Клеандр, архонт Гермокреон! Взовите к духу царя персов!..
        Что-то неощутимое коснулось находившихся в комнате. Повеяло холодом. Громко зашипела змея. Пламя свечи заколыхалось, потом разгорелось, вспыхнуло ярким светом, оглушительно затрещало и вдруг, будто взорвавшись, разом угасло.
        Стало совершенно темно. В этой темноте раздался душераздирающий крик. Донеслись звуки шевеления, отодвигаемых стульев, прерывающихся вздохов.
        - Не разрывайте контакт! - проскрипел далёкий голос пророчицы. - Держите круг!
        - Огня, молю, огня! - взвизгнула госпожа Квят.
        Чиркнула серная палочка, высветив Фирса.
        Все участники сеанса, кроме медиума, стояли на ногах. Лица их искажал страх. Мадам Волошская сидела за столом. Глаза её закатились, руки безвольно повисли, тело повисло на стуле.
        - Спиритический мост разрушен! - беззвучно прошелестела пантеистка.
        Фирс повернулся к настенному фонарю и крутанул кран. Зашипел газ, комнату залил желтоватый свет.
        - Что произошло? - растерянно спросил Кисель. - Кто кричал?
        - А вы сами разве не испугались? - пролепетал густо покрасневший студент.
        - Сапфир! - вдруг возопил геолог Лукасевич. - Сапфир!
        Его указательный палец вытянулся по направлению к блюдцу.
        Там ничего не было.
        - Перекрой дверь! - бросил Вийт Фирсу.
        В мгновение ока его друг и помощник встал на пороге. Истопник скрестил на груди руки, всем своим видом показывая, что никого не выпустит.
        Ясновидящая слабо зашевелилась, подняла взор на сыщика и еле слышно прошептала:
        - Кто вы? Мундир у вас полицейский, но кто вы?
        - Это Вийт! - поспешно ответила госпожа Квят. - Тот самый!
        Оккультистка медленно выпрямилась на стуле.
        - Пойдите вон! - внятно сказала она сыщику.
        Хозяйка дома всплеснула руками.
        - Ну а этот-то чем вам не угодил?
        Глаза мадам Волошской закатились, руки, будто змеи, взмыли в воздух и задвигались, из горла послышалось шипение. Уж шевельнулся и зашипел в ответ.
        - Он явный самозванец! - выплюнула спиритуалистка.
        - Смею уверить, я самый настоящий, - стукнул тростью о пол детектив. Он обвёл всех присутствующих внимательным взглядом и спросил: - Пропажа камня - это ведь шутка?
        Участники спиритического сеанса переглянулись.
        - Ну, давайте же! - проникновенно произнёс дедуктивист. - Доставайте сапфир, посмеёмся и продолжим!
        Ответом ему была тишина.
        - Неужели вы не понимаете! - взвизгнула госпожа Квят, не выдержав напряжения. - Драгоценность похищена!
        Бесконечную минуту орлиный взор сыщика по очереди цепко впивался в каждого из гостей.
        - По-видимому, да, - кивнул наконец Вийт, сразу же расслабившись. Он поворотился к мадам Волошской: - Сколько стоит камень?
        - Ничего и всё! - раскалённый взгляд медиума резанул по сыскному надзирателю.
        - И всё же, какая-то цена ведь назначена?
        - Страховая стоимость, - кивнула знаменитая герметистка. - Шесть тысяч, кажется…
        Присутствующие изумлённо всхлипнули.
        - Но дело не в этом! - проскрипела пророчица. Она разбросала в стороны руки, запрокинула голову и издала нечеловеческий крик. Потом резко выгнулась, будто ложась змеёй на стол, вперила в Вийта свой пылающий взор и произнесла: - Сей магический раритет невосполним!
        - Но мадам! - несмело произнёс Кисель. - Зачем нам сыщик? С вами ведь никто в ясновидении не сравнится! Вы уже прозрели сквозь время и пространство? Знаете, где находится камень?
        Пантеистка закрыла глаза, вползла на стол, едва не опрокинув бокалы, свернулась калачиком и замерла. Воцарилась мертвенная тишина. Никто не шевелился.
        Вийт, глядя на Фирса, беззвучно щёлкнул себя пальцами по эполетам. Истопник кивнул и выскользнул за дверь.
        Сие движение не осталось, однако, незамеченным студентом Мйончинским. Юный поэт почему-то покраснел и стал поправлять воротник мундира.
        - Адам, Дарус ксайяфийя гаксаманишия… - раздался громкий, уверенный, привыкший повелевать мужской голос. Он нёсся из груди оккультистки.
        - Ч-что это? - заикаясь, пискнул угледобытчик.
        - К-кажется, древнеперсидский, - откликнулся ошарашенный Мйончинский. - Мы учили эту фразу… «Я, царь Дарий Ахмединский…» Но… но это ведь невозможно!
        - Див шаад, бай каам…
        Все посмотрели на студента.
        - Я больше не знаю! - испуганно сказал тот. - Я ведь не учил этот язык!.. Но… - Мйончинский переводил неуверенный взгляд с одного спиритиста на другого. - Неужели вы думаете, что это… это… сам!..
        Медиум лежала без звука, без движения.
        - Ей, наверное, нужно помочь? - неуверенно прошептал Лукасевич.
        Никто не сдвинулся с места.
        Спиритуалистка вдруг вздохнула, открыла глаза и зашевелилась.
        - Что произошло? - прошептала она. - Как я оказалась на столе?
        Пророчица сползла на стул, схватила ближайший к ней бокал и сделала жадный глоток.
        - Это моё шампанское! - пробормотал студент Мйончинский.
        Ответа ему не было.
        Вперёд выступила хозяйка дома.
        - Вы говорили на древнеперсидском, - растерянно сказала она. - Что-то про «Даруса» и «бай каам», - она оглянулась на присутствующих и несмело добавила: - Мужским голосом.
        Мадам Волошская слабо кивнула. Провела рукой по глазам, отчего на ладони её осталась чернь с век, а на лице через висок пролегла страшная полоса.
        - Ну всё! - прохрипела герметистка. - Дух царя Дария забрал сапфир обратно себе!
        Фирс вернулся с постовым Кутюком, который, исполнив свой долг секунданта, заступил на ночное дежурство.
        Городовой немедленно занялся досмотром участников спиритического сеанса.
        - Изволите ли поднять руки над головой?.. - бубнил городовой сиплым, простуженным голосом, то и дело почёсывая щетину. - Отвернуть обшлаги рукавов?.. Показать, что под воротником?.. Разуться?..
        И так с каждым гостем.
        - За пять секунд темноты невозможно спрятать сапфир слишком далеко, - глубокомысленно изрёк Вийт, наблюдая за ним. - Не забудьте про карманы, у кого есть! С дамами проще - они, по счастью, без le decollete[9 - Декольте (фр.).]… Впрочем, если не найдём, обыщем всех по-настоящему!
        Прошедшие досмотр покидали комнату, собираясь в ожидании приказаний следствия в передней.
        Последней шла мадам Волошская. Она подхватила свой фужер с бензолом и закатила было глаза, готовясь произнести очередное заклинание, но её остановил вызнаватель:
        - Всё здесь должно остаться нетронутым!
        - Ещё есть возможность договориться с царём! - возмущённо воскликнула спиритистка. - Без раскрепощения разума - как это сделать?!
        Непреклонный взгляд дедуктивиста не дрогнул.
        Оккультистка фыркнула и поставила сосуд обратно.
        Изрыгая изо рта мантры, извиваясь, кружа, выполняя немыслимые движения руками, под шипение разъярённого ужа, прикованного к жезлу, то и дело взлетавшего к потолку, мадам Волошская присоединилась в передней к остальным.
        Вышел и городовой - наблюдать.
        Фирс проводил его взглядом и, едва за постовым закрылась дверь, упал на четвереньки. Подсвечивая себе серными палочками, он пополз по полу, осматривая комнату, ставшую ареной столь немыслимого, мистического происшествия.
        Сыщик некоторое время следил за моциями друга, потом принялся ощупывать стулья. Ввиду повреждения ноги он более того помочь истопнику не мог.
        Увы, сапфира нигде не было…
        Вийт вызвал для допроса первого подозреваемого - заметно нервничавшего студента Мйончинского.
        - Вы ведь не можете арестовать дух царя Дария! - воскликнул Ветран Петрович, глядя на сыщика расширившимися зрачками и поправляя пуговицы на мундире. - К чему всё это?
        - А в протокол что прикажете писать? - миролюбиво ответил Вийт. - Давайте вспомним, как всё происходило. Мадам Волошская сидела вон там, - детектив указал на бокал с бензолом. - Вы находились рядом с ней, здесь, - палец сыскного надзирателя переместился в направлении пустого фужера из-под шампанского. - Вашим соседом с другой стороны был угледобытчик Кисель. Далее сидели госпожа Квят и Лукасевич, - дедуктивист обвёл рукой противоположную сторону стола. - Всё правильно?
        Там стояла винная бутылка, которую геолог опустошил и теперь бросил за ненадобностью. Фирс взял её в руки и прочёл этикетку: «Вино Мариани».
        - Не слышал о таком, - пожал плечами истопник. Потом вчитался в мелкий текст. - Ах, это то вино, которое содержит кокаин!
        - И как это нам поможет? - буркнул Ветран Петрович.
        Вийт остановился, покивал в задумчивости, почесал затылок.
        - Так мы действительно далеко не продвинемся… - согласился он. - Необходимо ускорить мыслеварение!
        - Co?[10 - Что? (польск.)] - совсем растерялся Мйончинский.
        - А давайте потанцуем? - Вийт неожиданно сделал шаг к студенту.
        Тот инстинктивно отпрыгнул. Недоумённо глянул на равнодушного ко всему Фирса.
        - Вы с ума сошли! - вскрикнул юноша, вновь поворачиваясь к сыщику. - Вы что, из тех, кто танцует с мужчинами?
        - А вы? - сделал ответный выпад Ронислав.
        - Jezus Maria[11 - Иисус и Мария! (польск.)], что здесь происходит?! - воскликнул студент, панически оглядываясь во все стороны в поисках путей для бегства. - Выпустите меня!
        - На вас слишком большая одежда! - вдруг флегматично проговорил Фирс. - У вас тонкий голос и хрупкая фигура. Вы по-разному ведёте себя с мужчинами и женщинами, и эта разница не такова, как у молодых господ. Ваши движения, особенно подсознательные, те, которые не подделаешь, присущи барышням, но не юношам!
        - У вас большие глаза, прекрасные, как небо! - добавил Вийт, вновь подступая к Ветрану Петровичу. - Чудесная бархатная кожа, будто освещённая собственным солнцем. Без следов растительности, заметьте. И роскошные… - он протянул руку и стянул с Мйончинского фуражку. По плечам студента рассыпались длинные волосы цвета золота, - …и роскошные кудри, лишающие воли любого мужчину!
        - Matka Boska Czestochowska! - пробормотала разоблачённая девица, заливаясь краской и закрываясь руками. - Сo za wstyd![12 - Ченстоховская Божья Матерь! Какой позор! (польск.)]
        - Итак, мадемуазель?.. - спросил детектив.
        - Ветрана Петровна Мйончинская, - еле слышно пролепетала мистификаторша. - Это мундир старшего брата.
        - Неужели родители отпустили вас из дому в таком виде?
        - О нет! - горячо запротестовала барышня. - Дома никто не знает! Я выбралась через окно… - Ветрана Петровна подняла на Вийта полные слёз глаза. - Теперь вы меня арестуете?
        - Непристойное поведение на публике, - бесстрастно проговорил Фирс. - Для дела хватит одного только переодевания в мужской наряд! А прогулка в ночное время без сопровождающего? А неприличные стихи? А провокация беспорядков? Если же ещё выяснится, что вы несовершеннолетняя…
        - Мне семнадцать! - запротестовала девица. И тут же добавила, смутившись: - Через пару месяцев…
        - Итак, позвольте предложить вам раунд танца, - примирительно сказал Вийт, вновь подступая к барышне.
        - Ну что за дикая идея! - Ветрана Петровна сделала шаг назад. - Откуда такая одержимость! Вы что, не видите, насколько это нелепо? Мы в чужом доме, куда нас, кстати, звали читать стихи, а не плясать! Я одета мужчиной! Только что произошло нечто невозможное, космическое, лишающее смысла всё приземлённое! Вы вызвали меня на допрос! У вас повреждены нога и рука! Нет оркестра!..
        - Мы будем тихонько напевать мелодию друг другу на ухо, - проговорил Ронислав Вакулович. - Вы только представьте себе этот танец в пустой комнате, в полутьме, в тишине, среди призраков и тайн!
        - Но… - по растерянному лицу девушки побежали тени.
        - Вы знаете танец, который завёз к нам тот венский композитор? Как его?..
        Девушка промолчала.
        - К сожалению, я не в состоянии предложить вам руку, - продолжал Вийт. - Правая у меня сейчас не двигается, а левой я опираюсь на трость. Положите же ваши ладони мне на плечи сами!
        Барышня, всё ещё колеблясь, поднесла руки к эполетам детектива.
        Сыщик стал напевать девушке на ухо. Та знала мотив, и её голос несмело присоединился.
        Под стук трости Вийта пара закружила по тонущей в полумраке комнате.
        Юная Мйончинская танцевала столь грациозно, что таланты барона блекли на её фоне. Вийт в парадном мундире и невысокий студент с длинными золотистыми волосами, то и дело взмывавшими в воздух, двигались всё быстрее и быстрее, забывая, кто они, где, зачем здесь находятся. Палка надзирателя стучала, будто жезл тамбурмажора. Сам дедуктивист хромал и иногда кривился от боли, но темпа не снижал.
        Ветрана Петровна, не удержавшись, рассмеялась.
        - Это лучший бал в моей жизни! - вскричала она. - Так со мной ещё никто не танцевал! Темнота, пустота, ни одного музыканта - и так весело! Znakomicie! [13 - Великолепно (польск.).]
        Дедуктивист остро чувствовал каждое прикосновение к себе хрупкого тела, тонул в огромных глазах, растворялся в мелодичном голосе…
        Они закружили совсем уж быстро, а потом…
        Потом как-то так получилось, что трость выпала из рук Вийта, и Ветрана Петровна оказалась в его объятиях. Их взгляды встретились, дыхание замерло…
        - Зачем вы так! - вскрикнула девица, отскакивая. - Как вы посмели! - Она нервно прошлась по комнате, пытаясь совладать с чувствами.
        Мужской наряд, столь откровенно демонстрировавший обычно скрытую под платьем фигуру, шёл ей просто неимоверно.
        - Ветрана Петровна… - пробормотал сыщик.
        Юная графиня остановилась. Их взгляды вновь встретились, и время замерло…
        Первой пришла в себя барышня. Она, будто избавляясь от наваждения, шевельнулась, встряхнула кудрями и отвернулась.
        - Пить хочу! - буркнула она.
        Ветрана Петровна бросилась к столу, схватила свой фужер, но тот был пуст.
        - Ох уж эта мадам!.. - барышня говорила, но было видно, что этим девушка лишь пытается преодолеть охватившее её смущение. - А к своему бокалу и не притрагивалась! Ни разу не вдохнула этот свой смрад!
        - Фирс, принеси воды, - буркнул Вийт, который, балансируя на одной ноге, пытался поднять трость с пола.
        - Подожди, - задумчиво произнёс истопник. - Я вообще не видел, чтобы медиум вдыхала пары бензола ни в зале, ни здесь. А ты?
        - Нет, - сыскной надзиратель подхватил наконец свою палку. - Она таскала бокал повсюду… Даже пыталась забрать его с собой в переднюю… Нет, ни разу.
        Фирс приподнял бровь.
        - Вот как! - хмыкнул Ронислав Вакулович, внимательно посмотрев на помощника.
        - Что? - растерянно спросила Ветрана Петровна.
        Сыщик сделал шаг вперёд, замахнулся тростью, будто хотел одним ударом разбить фужер, но передумал и подхватил бокал пальцами. Поднёс к свету.
        - Странно… - пробормотал сыскной надзиратель.
        Выглядел он озадаченным.
        Одним движением Вийт выплеснул содержимое сосуда на чёрную скатерть. Обильная жидкость растеклась по столу и закапала на пол. Резкая вонь ударила в нос.
        Сапфира в бокале не было…
        - А в остальных сосудах? - бесстрастно спросил Фирс.
        Вийт быстро перевернул рюмки. К тяжёлому запаху бензола примешался ещё и спиртовой дух.
        Камня, однако, не было и там.
        Мужчины растерянно переглянулись. Юная Мйончинская прыснула.
        - Может, ещё танец?
        Вийт обводил взглядом предметы на столе. Поднял чёрную свечу. Повертел её и так, и этак. Даже помял пальцами.
        - Самодельная, это понятно, - проговорил он. - Много вкраплений жира и глины… - дедуктивист покачал головой. - Такая свеча вообще не может гореть беспрерывно! А значит… - он поднял глаза на истопника. - А значит, её принесли сюда не для того, чтобы она светила, а для того, чтобы она погасла…
        Фирс задумчиво кивнул.
        Ронислав Вакулович бросил свечу на стол, повернулся к окну и открыл створку. Живительный ночной воздух потёк в пропитанную бензоловым духом комнату.
        - Остаётся только одно место, куда за несколько секунд темноты можно было спрятать сапфир, - вдруг сказал истопник. - Ветрана Петровна, уберите волосы под фуражку! Мы выходим.
        Мадам Волошская как раз общалась с духами. Её руки двигались в воздухе, глаза были закрыты, изо рта доносился низкий, пугающий звук. Ему вторило шипение обеспокоенной змеи.
        Квят с благоговением следила за каждым движением герметистки.
        Угледобытчик Кисель и геолог Лукасевич сидели в разных углах, каждый погружённый в собственные думы.
        Городовой охранял парадную дверь.
        - О, Танит и Баал-Хаммон! - вскричала спиритистка, когда Вийт остановился рядом. - О, священный Мелькарт!..
        - Это позже! - сказал сыскной надзиратель. - Пока же позвольте ваш жезл!
        - Невозможно! - возопила мадам Волошская, отскакивая. - Прикосновение непросветлённого уничтожит силу талисмана!
        Она взмахнула скипетром, будто тот мог развеять детектива в воздухе. Уж оторвал голову от навершия и зашипел.
        - Что ж, - произнёс сыщик, - мне и отсюда видны и неестественное утолщение тела гадины сразу за головой, и царапина на вашем большом пальце!..
        Экзистенциалистка резко спрятала руку с жезлом за спиной.
        - Я слаба, но мощь моя велика! - воскликнула она.
        Угледобытчик и геолог поднялись. Вдова с интересом подступила поближе.
        - Мадам Волошская принесла с собой свечу, которая неизбежно должна была погаснуть, - сказал Вийт, поворачиваясь к присутствующим. - Едва это случилось, она в наступившей темноте затолкала сапфир ужу в глотку. Гадина, с которой поступали столь бесцеремонно, нанесла укус, отсюда и царапина. Ну а утолщение тела змеи - это сам сапфир!
        Госпожа Квят ахнула. Лукасевич и Кисель переглянулись.
        - О, Эшмун! - вскричала оккультистка, принимая самые невероятные позы. - Не карай дерзнувших слишком сурово! Сохрани им жизнь, хоть какую!..
        Спиритистка двинулась к двери. Городовой испуганно попятился.
        - Я обвиняю вас в страховом мошенничестве, мадам Волошская, - сказал дедуктивист, положив тяжёлую ладонь на плечо преступницы.
        - Вы представляете, каким силам бросаете вызов? - с ужасом пролепетала вдова Квят…
        Молчаливые гости, стараясь держаться в ночной тени, тихо покидали особняк. В тюремном экипаже сидела мадам Волошская. Она шипела сквозь решётку, произносила на непонятном языке заклинания и простирала к небу закованные в кандалы руки.
        Вокруг сыскного надзирателя Вийта толпились хроникёры. Их беспокойное мельтешение мешало двум дагеротипистам делать снимок героя. Слуги специально встали с факелами вокруг сыщика, чтобы получше высветить его лицо, однако самый наглый из газетчиков, известный журналист Квитославный, то и дело пытался влезть между ними.
        Израсходовав не менее трёх пластин, дагеротиписты удовлетворённо отступили.
        - Господа, благодарю, меня призывают неотложные дела! - тут же воскликнул сыщик, скомкав ответ на очередной вопрос.
        Опираясь на трость, он взбежал по лестнице и скрылся в доме.
        В передней рыдала вдова Квят. Угледобытчик Кисель суетился вокруг неё. Геолог-поэт Лукасевич, будто в прострации, сидел на стуле и, не двигаясь, глядел перед собой.
        Вийт подошёл к женщине и успокаивающе коснулся пальцами её плеча.
        - Полноте, - сказал он, - всё уже закончилось!
        Хозяйка дома, всхлипнув, кивнула.
        Ронислав Вакулович поклонился и направился к заднему выходу. Уже переступая через порог, Вийт пониже надвинул на голову фуражку и прикрыл лицо ладонью.
        В тёмном переулке, однако, никого не было. Лишь в паровом экипаже ёжился, будто от холода, студент Мйончинский да заканчивал приготовления к отъезду на своём насесте Фирс. В топке ревело пламя.
        - Не беспокойтесь, графиня, - сказал, устраиваясь в коляске, сыскной надзиратель, - мы поможем вам влезть обратно в окно!..
        - Что это? - спросила Ветрана Петровна, указывая на пару позеленевших от времени бронзовых тарелочек. - Я в темноте задела ящичек под ногами, и…
        - Это кимв?лы! - заулыбался Вийт. - В Древней Греции ими отбивали ритм на танцах… - Экипаж вздрогнул, пыхнул паром и стронулся с места, но сыскной надзиратель не обратил на это никакого внимания. - О, графиня! Не желаете ли как-нибудь взглянуть на мою коллекцию музыкальных инструментов? Там есть весьма редкие и необычные экземпляры…
        Ветрана Петровна возмущённо хмыкнула и отодвинулась от Вийта.
        Вийт протискивался между надгробиями в склепе природных князей Лодимирских. Точнее, в одном из склепов рода. Сыщик немилосердно хромал и тяжело опирался на трость. Теперь, когда его никто не видел, он мог себе позволить на каждом шагу морщиться от боли.
        Солнечного света, проникавшего через маленькие окна-розетки под потолком, едва хватало, чтобы рассеять сумрак.
        Надгробия жались друг к другу, приходилось пролезать по узким проходам между ними, стёсывая о камень ткань одежды и оставляя тут и там нитки.
        Через несколько шагов дедуктивист остановился возле небольшой ниши, стену которой наполовину покрывали вмурованные в неё медные таблички. Он попытался подсветить себе золотой зажигалкой, но та упорно не срабатывала, и Ронислав Вакулович вынужден был воспользоваться серной палочкой.
        В круге света на табличках проступили имена. Вийт отыскал нужное и замер. Потом спохватился и сорвал с головы цилиндр. Постоял немного, достал платок и неторопливыми, мягкими движениями протёр медь.
        - Несколько часов назад я издевался над людьми, участвовавшими в спиритическом сеансе, - пробормотал он, - а теперь вот пришёл сюда. - Вийт замолчал. Он спрятал платок. Покрутил в руках цилиндр. - Я ведь отлично понимаю, что говорю с амфорой с прахом, оставшимся после кремирования тела. Там нет тебя. Тебя вообще нет… А я к тому же ещё и совсем тебя не помню… Я даже похорон твоих не помню, хотя, говорят, я сильно на них плакал… Это ужасно, когда человек не помнит собственной матери…
        Сзади неслышно появилась чёрная тень. Фирс принёс две белые розы. Вийт взял цветы и положил их на полочку в нише.
        - Иди, иди, - буркнул он слуге.
        Тот молча исчез.
        Вийт остался. Он смотрел на медь, тускло отсвечивавшую в сумраке, смотрел на розы, смотрел на незанятую часть ниши, красноречивое напоминание о том, что однажды где-то здесь появится табличка с его собственным именем.
        - Сегодня ночью я встретил странную девушку, - пробормотал Вийт наконец. - Но это я так… Мало ли девушек я встречаю…
        Он постоял ещё немного, а потом развернулся и полез по проходам к выходу.
        Яркий солнечный свет снаружи заставил Вийта щуриться.
        Фирс ожидал товарища возле соседнего склепа, тоже принадлежавшего природным князьям Лодимирским. Собственно, всё это небольшое, зажатое со всех сторон городом кладбище при древнем Успенском соборе, главном храме Володимира, представляло собой некрополь Лодимирских.
        В руках Фирс вновь держал ещё две розы.
        - Это для Мстислава Изяславовича, - сказал истопник. - Раз уж мы здесь. Он ведь в твоём роду был первым, кто назвал себя князем Лодимирским. Пусть это и случилось всего один раз и, возможно, является выдумкой более поздних летописцев.
        - Я учил историю у того же гувернёра, что и ты, - буркнул Вийт.
        - Если хочешь, - примирительно отозвался истопник, - я сам положу цветы на его могилу.
        - Нет-нет, я так я, - вскинул голову дедуктивист. - Он ведь похоронен внутри собора? Пошли!
        И Вийт стал подниматься к храму.
        Сыщик Вийт и дело о средневековой рукописи,
        или Глава 2, в которой Вийт возжелал взглянуть на средневековый манускрипт с самыми дорогими в мире миниатюрами и столкнулся с таинственным призраком загородного особняка
        Набережная Луги, 36. Адрес, известный каждому. Департамент полиции. Место, откуда зоркий глаз державы по-отечески следит за каждым из нас.
        Это строгое здание, конечно, вызывает трепет у простых обывателей, и так оно и должно быть, но барон Ронислав Вакулович фон Вийт - не обыватель, он - само воплощение полиции, интеллект, способный разгадать любую загадку, сыщик, от которого не ускользнёт ни один преступник, дедуктивист, по пылинке воссоздающий целый мир! Дыхание закона - это и есть Вийт!
        Вот и сегодня сыщик, поигрывая тростью, уверенно двигался по устеленным скрипучим паркетом коридорам Департамента. Над ним простирался сводчатый потолок, под ним краснела ковровая дорожка, ряды солидных дверей тянулись по обе стороны бесконечного коридора.
        После полученных несколько недель назад телесных повреждений детектив всё ещё хромал. Несмотря на это, шаг его был авторитетен и твёрд. Не сыскной надзиратель находился внутри главного здания полиции, это главное здание полиции находилось вокруг сыскного надзирателя!
        - Теперь в Вычислитель! - сверившись с бумагами, сказал Фирс, друг и помощник Вийта. - Они передадут из обработки дела уже сегодня вечером, но ты ведь не пойдёшь завтра на службу!
        - Я и послезавтра не пойду! - взревел детектив. - Ты же видел мой кабинет - горы бумаг и скрипящие перьями канцеляристы. Удушающий запах делопроизводства! Если я когда-нибудь захочу покончить с собой, просто посижу там часок-другой!
        - Тогда вниз! - спокойно ответил истопник и, видя, что Вийт, занятый своими мыслями, продолжает идти прямо, схватил его за плечи и развернул к мраморной лестнице. - А я тем временем займусь котлом экипажа! Меня ведь всё равно не пустят! - и Фирс зашагал к выходу.
        У запертой стальной двери в конце подземного перехода Вийта встретили двое суровых полицейских, каждый с парой особых пистолей, в которых подача патронов осуществлялась автоматическим вращением специального барабана. В силу столь неслыханного усовершенствования это секретное оружие было способно выпускать до шести пуль за шесть секунд.
        Дежурный просмотрел бумаги Вийта, вставил сложный ключ во встроенный в стену механизм и принялся вращать огромный обод на двери. Многочисленные медные шестерёнки пришли в движение, издав приятный гул хорошо подогнанного механизма. Один за другим задвигались прутья из нержавеющей стали, поднялись и опустились чугунные противовесы. В стене что-то громко щёлкнуло. Страж с ключом повис на двери всем телом, и створка поддалась.
        Изнутри выглянул ещё один городовой. Конечно, вооружённый всё теми же скорострельными пистолями. Он смерил Вийта с головы до ног оценивающим взглядом, прочитал протянутые ему документы и нехотя кивнул.
        В приёмную Вычислителя, пустую комнату без окон с привинченными к полу стальным столом и стальным же табуретом, зашёл странный человек, обтянутый с головы до пят в кожу. Его рубаха, штаны, сапоги, перчатки - всё было кожаным. Мало того, его голову и лицо покрывал кожаный шлем. Через простые стёкла, вставленные в лицевую часть маски, на сыскного надзирателя взирали покрасневшие глаза с веками без ресниц.
        Служитель принёс с собой стопку полицейских документов.
        - Три заключения сверху - ваши! - произнёс он. Его голос, приглушённый шлемом, доносился будто с того света. Каждое движение сопровождалось скрипом кожи. - Мы передали бы их на вашу подпись вечером, но раз уж вы изволили зайти лично…
        - Изволил! - кивнул Вийт.
        Человек тщательно закрыл дверь, а потом с видимым облегчением стянул с себя шлем и перчатки. Остановился, растирая гладковыбритое лицо. В мерцающем свете газовых светильников его кожа казалась жёлтой.
        - Вы не представляете, какое это мучение! - произнёс он. - Смена в перфокартной длится всего десять часов, больше никто не выдерживает, особенно ночью! - служащий теперь принялся тереть выбритый череп. - Однако я крайне рад, что вы зашли! Я хотел сказать лично… - человек замялся. Потом оглянулся на закрытую дверь. - Тот йоухикко, который вы нашли для меня… Я столь безмерно вам благодарен!
        - Ах, оставьте! - отмахнулся Вийт. - У меня в руках оказалось старинное смычковое кантеле из Финляндии, а у вас в руках когда-нибудь окажется что-нибудь, что интересует меня… Стоит ли об этом!
        Дедуктивист устроился на табурете, обмакнул в чернильницу казённое стальное перо и взял из стопки верхний документ. Это было аналитическое заключение о ножевой ране, полученной около недели назад дикобразом ресторатора Дубея. Виновного Вийт давно схватил, но бумажная работа по делу всё ещё продолжалась.
        Сыщик оставил свой уверенный росчерк на надлежащей странице.
        - Вы задействовали в вычислениях по делу тридцать аршинов шестерёночных реле, - прочёл он. - Давление пара, поданное на них, составляло две атмосферы. Разве этого достаточно для получения точного результата?
        Служитель усмехнулся.
        - Сложно предоставить большие вычислительные ресурсы расследованию, в котором уже есть признание преступника, - проговорил он.
        Сыскной надзиратель пожал плечами и потянулся за следующей бумагой.
        - Ну а здесь! - пробурчал он. - В деле о замороженном белье госпожи Тодось вы использовали лишь пятьдесят аршинов реле! Заключение ведь идёт в суд!
        Служитель вздохнул. Открыл рот, собираясь что-то сказать, закрыл, нервно оглянулся. Потом пригнулся к Вийту и, понизив голос, ответил:
        - Вам, Ронислав Вакулович, я скажу… - он снова оглянулся. - Но это секрет, учтите! У нас позавчера произошёл Необычайный Казус… Мы были на грани отключения машины. Один из моих коллег… - человек сглотнул. - Он… он зашёл в перфокартную без шлема!
        - Да поди ж ты! - поразился детектив.
        - И тем не менее! Перфокартная соединена перфокартопроводами непосредственно с Паровой Вычислительной Машиной. Малейшая пылинка, занесённая в залу, соринка, волосок могут попасть прямо на движущиеся части или, ещё хуже, раструбы Вычислителя! И мы об этом даже не узнаем! Машина выдаёт четыреста тысяч пар чисел и около двухсот логических суждений в сутки. Как их проверить? Как убедиться, что механизм работает правильно? Более того, даже если мы наверняка узнаем, что Необычайный Казус произошёл, как мы найдём чешуйку кожи с черепа моего коллеги среди тридцати вёрст шестерёночных передач, ста вёрст труб и сорока миллионов раструбов? Как?
        - Да, ремонт невозможен, - кивнул сыщик. - Я об этом читал в «Пружинках»…
        - Ну вот видите! ПВМ работает, пока что-нибудь не произойдёт. А потом машину проще отправить на переплавку. Вы же понимаете, что я не по доброй воле хожу во всём этом! - и странный человек хлопнул себя по кожаным бокам.
        - Как же разрешился ваш Казус? - спросил Вийт, расписываясь в форме.
        - Никак, - пожал плечами служитель. - Мы повторно прогнали все вычисления за последние сутки и получили те же результаты. Наверное, обошлось без последствий, но уверенности в этом у нас уже никогда не будет. В общем, уделить должное внимание новым делам мы никак не могли, уж простите!.. Только, ваше высокоблагородие, умоляю, никому ни слова!
        - Конечно, - пообещал дедуктивист.
        Он расписался в третьей бумаге и взял из стопки следующее заключение. Этот документ оказался значительно толще предыдущих. Вийт сразу понял, что это отчёт по чужому делу, и хотел вернуть справку на место, но тут его внимание привлекло имя графа Мйончинского на титульной странице.
        - Что это? - удивлённо спросил Вийт.
        - Графическая экспертиза для частного лица, - пожал плечами служащий. - Семь суток работы девяти вёрст шестерёночных передач при давлении пара семьдесят атмосфер и температуре триста градусов по шкале шведского астронома Цельсиуса! Заключение сейчас заберёт посыльный…
        В ясно-голубом небе сверкало яркое солнце. Лёгкий ветерок сносил дирижабль праздноотдыхающих к облачку волнующихся перепелов. Из парка доносились звуки топора и крики тетерева. Мощные струи воды били из ртов высунувшихся из фонтана золотых чудовищ.
        Паровой экипаж сыскного надзирателя Вийта притормозил у парадной беломраморной лестницы особняка. Фирс соскочил с нашеста шофёра, подложил под колесо привезённый с собой камень и открыл дверцу пассажирского сиденья.
        Детектив Вийт, гордо выпрямившись, ступил на землю. Сабля в серебряных ножнах стукнула по его сверкающему в солнечных лучах чёрному сапогу. Звонко звякнули серебряные шпоры. В последнее мгновение левая нога подвела дедуктивиста, и он едва успел опереться на великолепную трость с набалдашником из слоновой кости, однако лицо его и после этого продолжало сиять как ни в чём не бывало.
        - Ты бы умерил надежды, - буркнул Фирс, глядя на детектива. - Зачем это вдруг графу представлять дочь случайному посетителю?
        Ронислав Вакулович пожал плечами.
        - Если не представит сейчас, найдём повод приехать ещё раз! - воскликнул он бодро.
        К ним ступенька за ступенькой уже спускался одетый в ливрею мажордом, важный, как индюк, наткнувшийся на павлина.
        - Полицейский чин Вийт к графу Мйончинскому, - с обычной своей невозмутимостью выступил вперёд истопник.
        - Департамент полиции известил нас по паровому телеграфу, - с холодным достоинством произнёс мажордом. Замер, будто взвешивая каждое слово, и всё же сделал приглашающий жест рукой: - Не желаете ли пройти в галерею?
        Великолепный старец выверенной неторопливой походкой двинулся к входной двери. Оба гостя шагнули за ним, но строгий человек остановился. Медленно развернулся. Смерил Фирса взглядом бразилианского питона и, не меняя тона, обратился к Вийту:
        - Предполагается участие… - он замолчал, давая возможность почувствовать, сколь важен его вопрос, - …слуг?
        - Это мой помощник Татион Ренеевич Фирс, - пробормотал, невольно ощутив себя в чём-то виноватым, Ронислав Вакулович.
        Мажордом, не меняя выражения лица, слегка поклонился:
        - Следуйте за мной, господа.
        Они пересекли обшитую красным деревом переднюю и вошли в крытую веранду, огибавшую здание. Стены здесь плотно, в несколько рядов укрывали картины. На Вийта взирали бесконечные ряды собак, лошадей, детей и единорогов.
        - Сколько полотен! - восхитился детектив.
        За столом, в окружении ароматов кофе и коньяка, сидело несколько человек.
        Вийт и его верный друг сняли форменные фуражки.
        - Полицейский сыскной надзиратель барон фон Вийт к его превосходительству графу Мйончинскому со служебным документом! - огласил мажордом. И добавил после едва заметной паузы: - В сопровождении помощника!
        - О, Ронислав Вакулович! - вскочил один из сидевших за столом, круглый мужчина с байроновской причёской вокруг глубокой залысины. Он бросился к детективу и принялся трясти его руку. - Прошу к нам, прошу, князь!
        - Благодарю, ваше превосходительство, - с чёткостью военного кивнул сыщик. - Увы, я не князь. Будучи младшим из сыновей, я не имею прав на природный титул батюшки. Он потому и даровал мне баронство Вийт.
        - Да, я слышал, - быстро закивал Мйончинский. - Слышал! Четырнадцать сыновей от трёх браков! Четырнадцать! Что было благом в прежние времена, в двадцать первом веке превратилось в… - он замялся, - …с точки зрения… э-э-э… - тут граф совершенно потерялся, - …наследства, ну вы понимаете… превратилось в… э-э-э…
        - …ответственность! - подсказала его жена, говорившая с сильным скандинавским акцентом. Она благосклонно улыбнулась Вийту сквозь боа из страусиных перьев: - Но вы вознаграждены талантом, которому нет равных! - она указала на место за столом напротив себя. - Присаживайтесь, барон! Меня, как вы, должно быть, знаете, зовут Герда Эйриковна. Не удивляйтесь этому имени, я родилась в норвежском фюльке Швеции.
        Один из слуг беззвучно отодвинул стул, и Вийт сел. Перед детективом тут же появилась рюмка чего-то прозрачного, коричневого.
        - Вы сложная задача для нашей погрязшей в этикете трясины, - проскрипела графиня-мать, прямая, как гвоздь, старуха, высохшая за первые семьдесят лет жизни до состояния, когда дальнейшие годы перестали сказываться на её внешности. Она сидела во главе стола, совершенно не стесняясь пить тот же коньяк, что и мужчины. - С одной стороны, вы потомок наидревнейшего рода, с другой… гм… полицейский! - в тонких пальцах матриарха жил своей жизнью длиннющий янтарный мундштук с дымящейся элегантной сигареткой.
        - Полицейский, но какой полицейский! - мягко возразила Герда Эйриковна. - Газеты пишут, что вы, барон, гений!
        - Вряд ли они уточняли в книгах значение этого слова! - скромно потупил взгляд Вийт. Потом, спохватившись, взял заключение Вычислителя у стоявшего за спинкой стула Фирса. - Вот результаты, которые вы ждёте, ваше превосходительство.
        Вновь из ниоткуда вынырнул мажордом. Вийт положил документ на подставленный серебряный поднос. Строгий человек с достоинством обошёл весь стол и склонился перед графом.
        - Благодарю, благодарю! - быстро закивал Пётр-Михаил Саулович. Он пробежал глазами первую страницу, пролистал остальные и отбросил бумаги господину средних лет с чёрными волнистыми волосами до плеч: - Как и ожидалось! Подлинник!
        - Да, но я это говорил и без всех этих шестерёнок, - скривился тот. Просмотрел документ и повернулся к Вийту. - Я Флегий Яросвитович Станимирский, знаток средневековых рукописей. Может, слышали? - мужчина подождал мгновение, но Вийт молчал, и тогда учёный указал на ещё одного господина за столом. - А это Павел Иванович Тарасюк, специалист в области живописи…
        - …И с-сам немножко художник, - смутившись, закончил фразу тот. Он говорил тихо, шепеляво, тонким голосом, слегка заикаясь.
        Вийт кивнул.
        Павел Иванович покраснел, заворочался, достал очки, водрузил их на нос в дополнение к уже сидевшей там паре. Вооружившись этой сложной конструкцией, он несмело, оглядываясь на Станимирского, потянулся к полицейскому заключению.
        - Сомнений нет даже у бездушной машины!.. - обладатель коллекции оптических линз возил носом по строчкам документа.
        - Но, барон! - нетерпеливо прервал художника граф. - Ведь есть причина, по которой эти бумаги привёз нам не посыльный, а сыщик! И какой сыщик!
        - Мне было приятно доставить вам это заключение лично, - поднял бровь Ронислав Вакулович.
        - Я так и понял… - забормотал граф Мйончинский. - Я так и понял… - он посмотрел на жену и добавил: - Только не говори, что ты говорила!
        - А я и не собиралась говорить, что я говорила!.. - буркнула та.
        - Мы послали за манускриптом, - игнорируя сына с невесткой, уверенно проскрипела графиня-мать и перевела свой орлиный взор на Флегия Яросвитовича. В галерее будто наточенная сталь сверкнула.
        Станимирский содрогнулся, засуетился.
        - Судя по всему, вы, барон, уже знаете, что речь идёт о старинном манускрипте, - быстро заговорил специалист по средневековым рукописям. - Это пат?рик инока Феоктиста 1226 года в списке 1462 года крилош?нина Касияна. Утрехтский букинист Ганс Краус договорился о покупке этой уникальной книги за четыре с половиной тысячи…
        Вийт невольно вздрогнул и уже внимательней посмотрел на господина Станимирского.
        - Теперь вы понимаете, почему здесь собралась вся семья? - спросила, улыбнувшись, хозяйка дома. - Помимо, конечно, удовольствия приветствовать у себя столь значительного человека! Загадочный манускрипт, полутысячелетняя тайна, столь несоразмерная сумма - конечно, всем интересно!
        - Да, столько наличности заплатить мало кто готов, - кивнул Флегий Яросвитович, - поэтому Краус и прибыл сюда. Договорённость такова: манускрипт будет принадлежать графу, а букинист на один год получит неограниченный доступ к рукописи для её изучения. Честь публикации будет разделена поровну. Голландец предоставил оригинал договора с владельцем и письменные заключения лучших европейских специалистов - всё перепроверено нами по паровому телеграфу!..
        В галерею вошёл высокий сухопарый мужчина образцовой утрехт-ской наружности. Это, конечно, был сам букинист Ганс Краус.
        В руках голландец нёс огромный фолиант, на вид старинный.
        За иноземцем следовали Адам-Каетан Петрович, наследник графа, высокий тощий юноша в прыщах, и златокудрая Ветрана Петровна, младшая из Мйончинских.
        Дыхание Вийта дало сбой. До сего дня дедуктивист видел девушку лишь один раз, да и то при странных обстоятельствах, в мужском наряде. Теперь же, в женском платье, она казалась чудом!
        Вийт, не в силах оторвать взгляд от молодой графини, медленно поднялся со стула.
        Барышня засмущалась. На её щеках проступил румянец. Девица сделала шаг назад и спряталась за спиной голландца.
        - Меня не обманули, действительно Вийт! Вы похожи на ваши дагеротипные портреты в газетах! - воскликнул молодой Мйончинский, с товарищеской грубоватостью хлопнув сыскного надзирателя по плечу. - Я Адам-Каетан Петрович Мйончинский. Наслышан о вашей последней дуэли, барон! - наследник без лишних церемоний упал на стул рядом с дедуктивистом и схватил оказавшуюся перед ним рюмку с коричневым напитком. - На саблях, и вы победили! И кого! Опытнейшего фехтовальщика! Однако ж капитан Бук рассказывает об этом поединке нечто несусветное!..
        - Дуэль из-за любовницы? - с врождённой тактичностью деликатно спросила графиня-мать. По наклону мундштука в её пальцах было видно, что она и так знает, из-за чего была дуэль.
        - С Адамом-Каетаном вы уже познакомились, барон! - поспешно вмешалась Герда Эйриковна. - А это… - женщина повернулась к девице, - это наша дочь Ветрана…
        Свершилось!
        Ронислав Вакулович был-таки представлен барышне!
        Невольная улыбка осветила мужественное лицо Вийта.
        Детектив сделал шаг вперёд, склонился, ловко подхватил руку Ветраны Петровны и куртуазно поцеловал воздух в вершке от бледных тонких пальцев.
        - Ах, барон! - воскликнула Ветрана Петровна, и лицо её покраснело ещё больше.
        Девушка поспешно отошла к дальнему концу стола и чинно опустилась на стул.
        - А это господин Ганс Христина… э-э-э… Зефир Мармозетка… - начал представлять иноземца хозяин дома, но споткнулся, осознав, что не помнит имени голландца.
        - Ганс Христиан Вернер Брункальд Флуод Заальфельд Рудольф Мнемозистент Краус, - пришёл ему на помощь букинист. Говорил он с акцентом. - Из древнего рода Герульфингов Авенского дома, - голландец с истинно европейской утончённостью склонил голову. - К вашим услугам!
        Вийт по-военному кивнул в ответ.
        - Патерик, - добавил господин Краус.
        Рядом с сыщиком на стол легла огромная, длиной в полтора аршина, книга.
        Сыскной надзиратель вновь кивнул, сделал шаг к своему месту, намереваясь сесть, но…
        Да что же это такое!
        Голландец прошёл к дальнему концу стола и устроился там рядом с Ветраной Петровной! Соприкоснувшись с ней платьем!
        Вийт оторопел.
        Фирс, почувствовав неладное, сделал к сыщику шаг - якобы чтобы передать хозяину некую бумагу. На самом деле то был случайно завалявшийся счёт из французского ресторана.
        - Смени выражение лица, - прошептал истопник еле слышно.
        Дедуктивист метнул на помощника свирепый взгляд, выдохнул, намереваясь ответить что-то резкое, но сдержался и с размаху сел, едва не промахнувшись мимо стула. Его горящий взгляд устремился на иностранца.
        Ганс Краус, склонившись почти к самому ушку Ветраны Петровны, что-то ей нашёптывал. Барышня сконфуженно оглядывалась.
        - …включает письма епископа к печерскому иноку Феоктисту, - бубнил тем временем ничего не замечавший Флегий Яросвитович, - самого Феоктиста к архимандриту и святого Феодосия к тогдашнему князю, а также сказания и отдельные рассказы…
        Сыщик уже вполне осознавал, что Краус ему не нравится. Причём весьма.
        - Изволите больше света, выше высокоблагородие? - пригнулся к Рониславу Вакуловичу Фирс и незаметно придавил хозяина к столу, заставляя склониться над патериком.
        Дедуктивист, сделав над собой усилие, сумел-таки опустить взгляд на книгу.
        Кодекс был, несомненно, древен - средневековый кожаный переплёт, хрупкие пергаментные листы, ряды выцветших букв, старинные однотонные миниатюры, в которых всё ещё угадывались шероховатости от движения кисточки с краской…
        Все присутствовавшие, даже надменный мажордом у столика с хрустальными бокалами, затаили дыхание, следя за тем, как Вийт рассматривает патерик.
        Тот же ощупал переплёт и корешок, перелистнул несколько первых страниц, испещрённых нечитаемой древней кириллицей, и наугад открыл книгу где-то посередине.
        Там был рисунок - монах, стоящий перед пещерой, несомненно, той, с которой началась Печерская лавра. У ног инока расстилались хлеба, позади рос одинокий дуб с вороном на ветке. В отдалении виднелся обнесённый крепостной стеной город. Небо затянули тучи, через которые пробивались ангельские трубы, славящие деяния чернеца.
        - Видите, - прошелестел смущавшийся Тарасюк, - миниатюры выполнены в полный лист, так что каждая из них, по сути, представляет собой настоящую картину…
        - Это изображение полно глубокого символизма, - перебил его Станимирский. - Верёвка, которой подпоясан инок, означает обет. Поле - обильные плоды, которые произрастают из богоугодных деяний. Дуб подразумевает самого Христа, а ворон является знаком сатаны. И господь, и падший ангел зорко следят за поступью святого по грешной земле. Тучи знаменуют опасности, поджидающие на каждом шагу, но ангельские трубы провозглашают, что жизнь этого человека будет славной и беспорочной…
        Сыскной надзиратель скосил глаза на Крауса. Тот уже оставил Ветрану Петровну в покое и внимательно следил за обсуждением. Взгляды молодых мужчин встретились, и голландец улыбнулся. Сыщик поспешно пригнулся над столом и перевернул одну за другой ещё с дюжину страниц.
        Перед ним оказался новый рисунок - монах, стоящий у стойки для письма. К ногам чернеца свисал свободный край длинного свитка. Инок находился в большом монастырском огороде, среди высоких каменных строений. Пробивалась какая-то зелень, тянулись к солнцу подсолнухи, пестрели многочисленными ягодами кусты, склоняли под тяжестью плодов ветви деревья. На всё это сверху взирал окружённый молниями Господь.
        - Это Печерская лавра, какой она была в середине XV века, - тут же стал пояснять Флегий Яросвитович. Его палец указал на изображения зданий. - Известно, например, что вот это окно было заложено кирпичами в 1430 году.
        На следующей странице вновь потянулись бесконечные ряды едва узнаваемых букв.
        - Манускрипт довольно объёмный - сто двадцать листов, исписанных с обеих сторон, - говорил Станимирский. - Текст нанесён на тонкий пергамент, в те времена безумно дорогой, причём нанесён гусиным пером, заново очинявшимся перед каждой страницей. Чернила, согласно всем химическим анализам, в том числе моим собственным, изготовлены на основе железистых соединений галловой кислоты, что весьма характерно для Средневековья. Листы, как видите, пронумерованы, но в нумерации есть пробелы, некоторые части книги утеряны…
        Вийт перевернул ещё несколько страниц кодекса.
        На новом рисунке три вора несли за спинами мешки с награбленным. Чуть поодаль стояла церковь, под которой сидел святой с открытой на коленях книгой.
        На соседней странице располагалась другая миниатюра - та же церковь, но воры теперь были связаны и лежали на земле. Над ними склонялся в молитве святой.
        Павел Иванович пробормотал, покрываясь от смущения пятнами:
        - Техника п-прорисовки, внимание к символичности при пренебрежении к р-реальным д-деталям, отсутствие перспективы и оттенков - всё, что мы видим, характерно для С-средневековья…
        - К сожалению, не существует точных репринтов патерика, - перебил его Флегий Яросвитович. - Есть две современные копии от руки, весьма неточные. Впрочем, даже их не достать. Во всём, что касается манускрипта, мы можем полагаться лишь на текстовые описания…
        На новом рисунке чернец на пылающем костре смиренно молился, взор его был устремлён ввысь. Рядом стоял другой инок со стрелой в руке на фоне извечного дуба. Над обоими простирал с небес свои длани Господь.
        Тарасюк зашевелился, намереваясь что-то сказать, но под взглядом Станимирского сник и промолчал.
        - …Текст написан средневековой кириллицей на языке, характерном для XIII века, - продолжал Флегий Яросвитович. - Встречаются, однако, словоформы, употреблявшиеся в середине XV столетия. По-видимому, переписчик переиначивал на современный ему язык те места, смысл которых за два столетия стал непонятен.
        Вийт заглянул в конец книги. На последней миниатюре инок что-то говорил сидевшему перед ним князю. Тот в ответ разводил руками. Двое стоявших позади стражников внимательно слушали.
        - Одежда и оружие характерны для середины пятнадцатого века, - сказал Станимирский.
        На внутренней стороне переплёта обнаружилась надпись, теперь латиницей. Заканчивалась она буквами: MCDLXII.
        - Это дата, «1462», - проговорил знаток рукописей. - Согласно многочисленным записям в том году по просьбе своего киевского торгового партнёра Хабара краковский купец Атанасиус отправил патерик в Вену какому-то Альбрехту. Тот должен был переслать манускрипт с надёжной оказией в дар первенствующему монастырю Святого Афона, именуемому также Великой Лаврой. Об этом Атанасиус и сделал здесь запись на понятном для Альбрехта языке, латыни, - Станимирский ткнул пальцем в текст. - Видите, почерк и чернила отличаются от всей остальной книги.
        Вийт кивнул. Он это видел.
        - Барон, я распорядился, чтобы вас проводили в библиотеку, - проговорил граф Мйончинский. - Её оборудовали для работы господ учёных, вам тоже там будет удобно. Там есть микроскоп и набор для химических опытов, - хозяин дома пожевал губами, оглянулся на мать, а потом добавил, зачем-то понизив голос: - Однако… Однако, может, вы уже сейчас скажете, что именно заставило вас заинтересоваться этим манускриптом?
        Сыщик откинулся на спинку стула, лихорадочно пытаясь придумать ответ. Именно в этот момент Крауса вдруг угораздило вновь что-то зашептать на ухо Ветране Петровне. А та…
        Да, та улыбнулась!
        Вийт вспыхнул.
        - Я не сомневаюсь, что средневековый патерик существует, - крикнул он, вскакивая. - Я не сомневаюсь, что утрехтский букинист Ганс Краус действительно имеет договорённость о его покупке. Равно как и не сомневаюсь, что подлинны все заключения европейских специалистов! Я лишь утверждаю, что всё это не имеет отношения к этой конкретной книге! Она - подделка! А сидящий перед нами господин - самозванец и фальсификатор!
        Через распахнутое окно библиотеки слышалась фортепианная музыка. Потоки воздуха несли с собой в комнату речную свежесть - прямо под стенами дома плескалась запруда, в которой вращалось гигантское спаренное колесо водяной мельницы. Сверкающие в солнечных лучах брызги висели прямо перед окном, образуя яркую радугу. Сквозь гул механизма и шум воды пробивалось едва слышимое, а оттого особенно настораживающее «Уо-ох! Уо-ох!»
        - Какой странный звук… - проговорил сыщик.
        Он прервал музицирование на притулившемся к стене вертикальном фортепиано и напрягся, вслушиваясь.
        - Звук действительно странный, - кивнул Фирс. Он как раз листал фолиант, наугад вытащенный из переполненного книжного шкафа. - Как будто стонет кто-то!
        Ронислав Вакулович хмыкнул и вернулся к фортепиано. Его пальцы забегали по клавишам. Раздалась одна из тех чарующих мелодий, которыми так славятся володимирские композиторы.
        - И что мы теперь будем делать? - спросил Вийт, повысив голос, чтобы перекрыть звуки музыки.
        Фирс пожал плечами.
        - Есть два варианта, - буркнул он, - либо патерик настоящий, либо подделка. Нам, правда, всё равно, поскольку мы не можем отличить одно от другого!
        - О, боги, наконец-то я прозрел! - воскликнул дедуктивист. - Ты мне так помог!
        И он, не скрывая сарказма, перешёл на какой-то легкомысленный танец Валлерштейна.
        Скрипнула дверь, и в библиотеку лёгкой тенью прошмыгнула Ветрана Петровна.
        Вийт вскочил и замер, не зная, что делать.
        - Ах, барон! - воскликнула девица, заламывая руки и закатывая глаза. - Что происходит? Неужели моя тайна раскрыта? Неужели о моей ночной прогулке в мужском платье стало известно? Говорите же!
        - О чём вы? - удивился Вийт.
        Девушка озадаченно посмотрела на него. Потом поняла, просияла и приняла вполне будничный вид.
        - А я думала, вы из-за этого примчались!.. - воскликнула она с облегчением. - Значит, вы действительно приехали из-за патерика!
        Солнце осветило её лицо, заставив пышные кудри вспыхнуть золотым нимбом. Дыхание Вийта, конечно, дало сбой.
        Барышня, поправив локон, отвела глаза.
        - Господин Краус уже несколько пришёл в себя, - пробормотала она смущённо. - Манускрипт сейчас принесут…
        Фирс фыркнул.
        - Вам ведь лишь не хватает последнего доказательства, да? - девушка невольно посмотрела на заставленный реактивами стол.
        - Однако… - замялся Ронислав Вакулович.
        - А мне вы скажете, почему считаете господина Крауса мошенником? - не понимая поведения сыщика, продолжала девица.
        - Ну… - Вийт отвёл глаза.
        Так получилось, что теперь он смотрел в сторону окна, и барышня истолковала его взгляд по-своему.
        - Ах, не обращайте внимания, это наша маленькая домашняя интересность, привидение одного несчастного! - пояснила она. - Лет сто назад в мельничное колесо упал юноша, у которого вечером того же дня должна была состояться свадьба с первой красавицей округи!
        Ветрана Петровна закатила глаза и продекламировала некий стих, несомненно, собственного авторства:
        И трещина прошла по своду черепа,
        И в бронхи хлынула вода,
        И мышцу сердца прорубили
        Хрящи разбитого ребра!
        В библиотеке воцарилась тишина. Вийт не знал, что сказать.
        - Спиритуалисты отрицают активность фантомов в дневное время, тем более в присутствии солнечного света, - отозвался Фирс. Он поставил фолиант на полку и подошёл к окну.
        - Вот и господин Краус так говорит! - защебетала девушка. - Он даже осматривал мельницу с помощью телескопа! И пообещал вызвать к нам лучшего утрехтского специалиста по привидениям!
        Лицо Вийта стало наливаться кровью.
        - Господин Краус! - прошипел он.
        - Если хочешь, обойдём голландца хотя бы в этом! - примирительно пробормотал истопник. - Всё равно мы здесь ничего не высидим! А так хоть ускорим мыслеварение!
        Вийт кинул горящий взор на друга, почесал лоб…
        - Пойдём на призрака? - переспросил он.
        И вдруг мужчины, не сговариваясь, разом рванули пуговицы на своих сюртуках.
        - Господа, что вы делаете! - взвизгнула не ожидавшая подобного афронта девица. - При даме!
        Это восклицание не произвело никакого эффекта.
        - Как можно! - сердито вскричала барышня.
        Она поспешно отвернулась, закрывая ладонями глаза.
        Впрочем, девица безбожно подглядывала.
        Друзья стянули с себя сапоги. Сыскной надзиратель, оставшись в одной рубахе, по счастию, сохранившей аккуратность в том, как она была заправлена в брюки и перевязана синим парадным шарфом, оставил у стены трость и саблю.
        - Ну, попробуем! Надеюсь, мельница не прогнила насквозь!
        Он сел на подоконник.
        - Но что вы собираетесь делать?! - вскричала юная графиня, отрывая ладони от глаз. Как выяснилось, мужчины остались в более-менее приличном виде, и она вновь к ним повернулась. - Что происходит?
        Ронислав Вакулович перенёс ноги наружу. Под ним мелькали мокрые планки мельничного колеса.
        - Небольшое естественнонаучное испытание, - ответил Вийт и соскочил с подоконника.
        Он упал обеими ногами на вершину колеса. Левую ногу прострелило болью, но сыскной надзиратель устоял.
        Колесо под его тяжестью скрипнуло, замедлило ход, обдало детектива облаком холодных брызг, но уже через мгновение продолжило вращаться. Сыщик, чтобы устоять, зашагал по надвигавшимся на него планкам. Он напоминал акробатку из цирка, которая на потеху публики ходит на шаре.
        Волосы Вийта мгновенно промокли. По лицу потекли ручьи воды. Рубаха налипла на тело.
        - Вы ведь хромаете! - воскликнула барышня, высовываясь наружу. На девушку тут же стали опадать брызги, и она на шаг отступила в глубь комнаты. - Да и бесполезно это! Сколько раз мы останавливали мельницу, чтобы всё осмотреть! При появлении живых людей дух исчезает!
        - Ветрана Петровна, простите! - пробормотал Фирс, подходя к барышне.
        Девушка посторонилась. Истопник вспрыгнул на подоконник и оттуда соскользнул на колесо.
        Теперь конструкция издала звук, более схожий с визгом.
        - А здесь довольно мило! - заметил дедуктивист, продолжая шагать вровень с окном. Он не скрывал восхищения расстилавшимися вокруг красотами реки, парка, лужаек.
        - Нас призрак ждёт! - хмыкнул Фирс и решительно спрыгнул в промежуток между колёсами.
        Ветрана Петровна в ужасе вскрикнула.
        Истопник на мгновение повис, уцепившись руками за деревянную ось, а потом соскочил на внутреннюю поверхность колеса, по пояс погрузившись в бурлящую, всю в мощных завихрениях воду. Солнечный свет к нему почти не пробивался. В воздухе стоял плотный туман брызг. Что творится вокруг, где низ, где верх, понять было невозможно. Приходилось шагать, лишь надеясь, что направление угадано правильно и удастся ступить на поперечную планку. И при этом со всех сторон в него били тяжёлые потоки воды, разворачивая, валя с ног, опрокидывая.
        - Прыгаю! - крикнул Вийт.
        Ветрана Петровна, замерев, взирала на сыщика округлившимися глазами.
        Тут из темноты комнаты проявилась с патериком в руках графиня-мать. Она подошла к окну вплотную, взглянула на шагающего на мельничном колесе Вийта, подняла в удивлении бровь и проскрипела:
        - Такого я действительно ещё не видела!
        Ронислав Вакулович на ходу поклонился старухе, а затем, щадя ногу, сел на обод. Колесо понесло его вниз.
        Девушка в страхе закрыла рот рукой.
        Вийт схватился за планку и через мгновение оказался в воде. Надсадно кашляя и отплёвываясь, с налипшими на глаза волосами, мужчина подтянулся, стал выпрямляться, но его нога ступила мимо доски, и сыщик вновь провалился в бурлящую пучину.
        Несколько бесконечных секунд его не было видно. Потом Вийт вынырнул. Хватая ртом воздух, стал лихорадочно грести руками, что было совершенно нелепо в этом мире ревущих, сталкивающихся, размалывающих всё и вся водоворотов.
        Сверху стремительно надвигалась следующая перекладина. Дедуктивист извернулся, уцепился за обод и проплыл над доской. Колесо потащило его за собой вверх, и Вийт лихорадочно завертелся, отыскивая ногами перекладину, на которую можно бы было опереться. В следующее мгновение таковая нашлась, и сыщик выпрямился. С трудом приноровившись к ритму движения, пару раз споткнувшись, он наконец захромал внутри колеса.
        Фирс шагал рядом, то и дело сдвигая налипавшие на глаза мокрые волосы.
        - Как нога? - крикнул он.
        Его голос едва пробивался сквозь оглушающий гул механизма, скрип движущихся частей, шум льющейся, крутящейся вокруг воды.
        - Из-за холода я вообще ничего не чувствую, - проорал в ответ Вийт. - Где привидение?
        - Я его не слышу! - Фирс развёл руками. - А ты?
        Мужчины шагали рядом друг с другом внутри крутившихся мельничных колёс, пытаясь уловить стоны таинственного призрака.
        - И что мы теперь будем делать? - прокричал Вийт, кашляя. - Я не про призрака, чёрт с ним! Я про Крауса! Он ведь получит четыре с половиной тысячи! И проживёт здесь целый год! Сколько ещё денег выманит у графа!
        - И каждый день будет встречаться с Ветраной Петровной! - ответил Фирс.
        - А это здесь при чём?! - проревел, пытаясь преодолеть непомерный шум, сыщик.
        Он держался за мокрый, будто обёрнутый водой столб, но в царившем вокруг аду это мало чем помогало.
        - При том! - кричал у него над ухом, срывая голос, истопник. - Ты разбираешься в средневековых рукописях? Может, в красках тех… тех лет? Смыслишь в глубине ца… царапин, оставленных пером на?..
        Тут Фирс оступился и в свою очередь с головой ушёл под воду.
        Вийт пригнулся, пытаясь ему помочь, но сразу же потерял всякое ощущение направления и сам едва не провалился между перекладинами.
        Истопник вынырнул и кое-как, цепляясь за движущиеся по гигантскому кругу доски, выбрался на внутреннюю поверхность колеса.
        Сыскной надзиратель облегчённо вздохнул.
        - Если бы только этот патерик не был таким древним!.. - начал было он, но вдруг замолчал.
        Повёл головой в одну сторону, потом в другую и наконец среди рёва воды и скрипа колеса различил тихий стон. Звук шёл откуда-то сверху.
        - Там! - Вийт, указывая направление, вытянул руку, которая была вся будто окутана одеялом воды. - Подсади меня!
        Фирс обхватил товарища и рванул вверх. Вийт уцепился за какой-то выступ и повис посреди колеса.
        Прямо перед ним вращался толстенный, шире корпуса человека, обитый железом деревянный брус. Его мерные обороты в висящей в воздухе пелене брызг казались неодолимыми.
        Стоны стали намного громче.
        Вийт оглядывался вокруг, но видел лишь всё ту же серую мглу. Вокруг бурлила вода, воздух вибрировал от беспрерывного гула, взвесь брызг не давала дышать.
        - Этот пятнадцатый век, все эти дракулы, торквемады, колумбы и прочие византии… - Вийт подтянулся и ухватился за поперечную перекладину. Перебирая руками подобрался вплотную к валу. - Как тут разобраться?
        - Колумб был позже патерика, а Византия - раньше! - ответил Фирс. - С наскока мы ничего не… - он закашлялся, - …не поймём!.. Тебе вся ось видна?
        - Будешь ночевать по библиотекам! - проорал сыскной надзиратель, продолжая вглядываться в водную темень. - Разберёшься! А я… я у Вычислителя запрошу!..
        И тут Вийт увидел!
        Край одной из металлических полос, набитых на вал, отошёл. Всего на четверть дюйма, не больше! Он рассекал воздух, то исчезая, то появляясь в такт вращению оси. И с каждым его появлением раздавался звук:
        - Уо-ох! Уо-ох!..
        Вийт стукнул по полосе одеревеневшей от холода рукой. Край обивочного листа встал на место. Завывания прекратились.
        - Стой! - вдруг вскрикнул Фирс. - А мы ведь знаем ответ!..
        С Вийта и Фирса потоками лилась вода. Служанки, выкручивая тряпки сразу за окно, пытались убрать с пола огромную, с каждым мгновением всё более увеличивавшуюся лужу. В библиотеке царила та сумятица, что всегда бывает в первые минуты после возвращения героев.
        В распахнутую настежь дверь влетела ещё одна девушка с высокой, выше головы, стопкой рушников. Ветрана Петровна немедленно схватила один из них, встала на цыпочки и принялась тереть пропитанные влагой, слипшиеся в беспорядке волосы Вийта.
        - Чужой мужчина! - проскрипела старуха, забирая полотенце из рук внучки. - Как можно!
        Ветрана Петровна покраснела.
        - На улице двадцать первый век! - пробормотала она.
        Старая графиня поджала губы.
        Раскорячившиеся на полу служанки переглянулись и дружно вернулись к луже.
        Вийт взял у старухи полотенце, стал вытирать свою голову сам.
        - …При вращении эта отогнувшаяся обшивка вала и создаёт звук, схожий со стонами, - продолжил он осипшим голосом. - Стоило мне поставить полосу на место, и вой прекратился…
        - Вот как? - произнесла графиня-мать, прислушиваясь к едва различимому за гулом мельничного колеса «Уо-ох! Уо-ох! Уо-ох!»
        - Мы отогнули полосу обратно, мадам! - пожал плечами сыщик. - Зачем лишать особняк его старинного привидения?
        - Незачем! - кивнула старуха. И добавила, не меняя тона: - Так вы теперь можете вернуться к изучению манускрипта?
        - Это излишне, графиня! - Вийт закашлялся. После беспрерывного ора там, в колесе, говорить было очень трудно. - Краус - мошенник!
        В галерее царила напряжённая тишина. Все поглядывали на голландца. Ещё ничего не зная, собравшиеся уже считали утрехтца виновным.
        Через открытые окна в галерею проник шум приближавшегося паромобиля. Спустя несколько секунд к этому звуку добавился скрип гравия под колёсами.
        Опиравшийся на подоконник букинист Ганс Краус, настороженный, вымученно улыбающийся, выглянул наружу.
        - Я вызвал городовых, - откликнулся Вийт. - По паровому телеграфу в библиотеке.
        Все посмотрели на гостя из далёкого Утрехта. Тот гордо выпрямился.
        Прибывший экипаж издал гудок, донеслись приглушённые расстоянием голоса, хлопнула дверца.
        Мажордом степенно поклонился и вышел.
        - Согласно единодушному мнению исследователей патерик датируется серединой пятнадцатого века, - продолжил Вийт осипшим голосом. Сыщик был в своём мокром платье, и по сиденью под ним растекалось влажное пятно. - В 1462 году рукопись уже существовала, ибо как раз тогда её сочли достойной поднесения афонскому монастырю…
        - Несомненно! - авторитетно подтвердил Флегий Яросвитович.
        Павел Иванович закивал.
        По дому разносились приближающиеся шаги нескольких пар сапог.
        Ганс Краус оглянулся на шум, сглотнул, бросил нервный взгляд на Вийта, на входящих в галерею городового Кутюка и двух полицейских…
        И вдруг сорвался с места. В один прыжок он перемахнул через подоконник и исчез снаружи.
        Все сидевшие за столом от неожиданности оцепенели. Хозяин дома издал что-то вроде писка.
        Фирс, отметая попадавшиеся ему по пути стулья, кинулся к окну и одним ловким движением выскочил во двор.
        Вийт бросился было вслед, но оступился на больной ноге и с грохотом растянулся на полу.
        Через него перепрыгнул Адам-Каетан Петрович и, не останавливаясь, сиганул наружу.
        - Туда! - заорал Вийт городовому. - Держи!
        - Кого? - растерянно спросил постовой, зачем-то хватаясь за саблю.
        - Голландца! - крикнул дедуктивист. - Фирсу помоги!
        Кутюк подбежал к окну и стал перелезать через подоконник. Прибывшие с ним полицейские, пыхтя от усердия, кинулись ему помогать.
        Вокруг Вийта падали стулья, раздавались возбуждённые голоса, стучали о паркет каблуки, мелькали бегущие к окну люди.
        Мажордом, отбросив чинность, орал что есть мочи:
        - Эй, на конюшне! Лови голландца!
        - Разойдись! - кричал во дворе утрехтец, петляя среди пытавшихся поймать его людей. Акцент у него совершенно исчез. - А ну в сторону, зашибу!
        Преследователей, однако, с каждым мгновением становилось всё больше.
        - Как интересно! - проговорила графиня-мать, поворачиваясь к поднимающемуся с пола Вийту. - Вы, барон, заходите к нам почаще!
        Тарасюк, уже много раз попробовавший в разных комбинациях все свои очки, но так и не сумевший увидеть погоню, тоже обратился лицом к детективу.
        - Как вы догадались?
        - Подсолнечник происходит из Америки, - пожал плечами Вийт, хромая к окну. - Как же сие растение попало на миниатюру, если до плавания Колумба оставалось ещё тридцать лет?..
        В этот момент Фирс во дворе прыгнул на Крауса и едва не достал псевдоутрехтца. Пальцы истопника чиркнули по спине убегавшего. Фирс грохнулся на землю, покатился по траве и в последний момент сумел-таки задеть щиколотку мошенника.
        Тот споткнулся, сделал ещё несколько шагов, начал выпрямляться, но уже в следующее мгновение упал. Раздались громкие ругательства, обычно не попадающие на страницы книг.
        На лже-Крауса навалились Адам-Каетан Петрович и городовой Кутюк.
        Вечером того же дня в мастерской комнате дома Вийта за рабочим верстаком сидел старательно скрипевший пером седенький иссохшийся архивариус. Сыщик нанял его, чтобы завести каталог для своей коллекции музыкальных инструментов. Перед старичком стоял деревянный короб с незаполненными пока картонными карточками, разделёнными уже, однако, на секции по алфавиту.
        - Когда нам с Фирсом было по восемь лет, - рассказывал Вийт, - мы собрались в экспедицию в Африку. Мы уже поняли, как преодолеть главную проблему - мы не знаем дорогу и можем заблудиться. Фирс догадался, что нужно отыскать Нил, а потом всё время идти вдоль него.
        Вийт и его верный помощник расположились напротив архивариуса - оба с влажными после ванны волосами, оба свежевыбритые, оба благоухающие одеколоном. На них были рабочие кожаные фартуки, как у мастеровых с мануфактур.
        Через распахнутые окна в комнату лились потоки тёплого летнего воздуха. Слышался шум улицы - шаги и голоса прохожих, стук колёсных экипажей, крики мальчишек-газетчиков.
        - К тому времени мы научились незаметно для взрослых пробираться в комнаты друг друга, - продолжал детектив, - а уж уйти из особняка было для нас проще простого. Вот сразу после завтрака мы и рванули в прилегающий лес. Как потом выяснилось, прошли двенадцать с половиной вёрст…
        Сыщик полировал обод особого музыкального инструмента - бугая. Он уже смазал олеей пучок конских волос, торчавший из шкуры, натянутой поперёк верхнего отверстия «барабана».
        Фирс же протирал поперечную бансури, индийскую флейту, одну из жемчужин коллекции Вийта.
        Оба они время от времени отвлекались, чтобы сделать глоток кофе из чудесных чашечек мейсенского фарфора. Такая же стояла и перед архивариусом, но он стеснялся даже смотреть в ту сторону.
        - Потом Фирс провалился в медвежью яму, - продолжал дедуктивист. - Я попытался его вытащить, и тоже в неё упал. Мы были маленькими, и как-то нам повезло грохнуться на дно мимо расставленного в самом центре ямы капкана. Минут пять у нас ушло на стенания и взаимные упрёки, потом ещё минут пять на небольшую драку, ещё пять минут на то, чтобы схлопнуть капкан, и ещё пять - чтобы догадаться, что если Фирс встанет мне на плечи, то сможет выбраться наружу.
        - Здесь важно, кто кому встанет на плечи, - откликнулся истопник. Он подлил себе и хозяину из кофейника и занялся нижней дырочкой бансури, пытаясь кончиком тряпки счистить одному только ему видимые пылинки. - Тот, кто выше, должен быть наверху, у него руки длиннее.
        - Несомненно, - прохрипел несколько ошалевший архивариус.
        - Фирс выбрался и исчез! - продолжил Вийт. - Я его звал, но безрезультатно! Я уж было решил, что он испугался и дал дёру, как вдруг он спрыгнул ко мне обратно в яму. Оказалось, снаружи был медведь. Всё это время Фирс простоял там, боясь шевельнуться или издать звук. А потом решил, что в яме безопаснее.
        Архивариус, не понимая, подшучивают над ним или говорят всерьёз, хихикнул.
        - Мы выбросили наверх все запасы еды, которую взяли с собой в экспедицию. Было слышно, что медведь их съел. Но не ушёл. Тогда мы стали строить планы, как будем жить в этой яме день-другой, пока зверю не надоест нас караулить. И вот тут до нас донеслось вот это!
        Вийт надел на руку кожаную перчатку, перехватил бугая поудобнее и протянул кулаком с зажатым в нём конским хвостом от основания к кончику. Раздался низкий, глубокий, насыщенный звук. Будто труба загудела.
        - Это пришёл проверять яму лесник. Увидел медведя. По валявшимся повсюду обрывкам упаковочной бумаги из-под еды догадался, что где-то здесь прячутся от зверя люди. У него с собой для подачи сигналов другим лесничим был бугай. Вот он и принялся пугать медведя этим звуком. А заодно - кричать, бить палкой по деревьям и стрелять в воздух. Медведь ушёл. А нас с позором вернули домой.
        Вийт стал издавать на бугае ритмичный звук. Фирс приложил бансури к губам и заиграл простую мелодию. Получилось чисто и по-своему красиво - при условии, что слушатель привычен к столь необычным звукам.
        - В общем, карточка номер один - бугай! - воскликнул сыщик. - Он же бурчибас!
        Вийт снял перчатку, поднялся с места и унёс инструмент в хранилище.
        - Что, это правда? - недоверчиво спросил у Фирса архивариус, оглянувшись на дверь.
        - Да, - кивнул Фирс. - Я был бит розгами. Мой отец, наш гувернант, едва не лишился места. Княжича отругали. Ограду перестроили. Ну а нам в качестве напоминания подарили бугая. Это же он и был, тот самый, которым отпугнули медведя. С него и началась коллекция, с него Ронислав Вакулович загорелся страстью ко всему, что издаёт звуки. Не будь Вийт сыном князя, вполне мог бы стать музыкантом.
        - Его батюшка, однако, пожелал, чтобы он пошёл в полицейские? - понимающе протянул старик.
        - Ну уж нет! - хмыкнул Фирс. - Вийт должен был управлять одним из банков Лодимирских. Пришлось в который раз сбежать и наняться на первые попавшиеся галеры. В данном случае - на полицейскую службу.
        - Вот как! - пробормотал архивариус, и стало понятно, что он не верит ни единому слову.
        Сыщик Вийт и дело о танжерском пунше,
        или Глава 3, в которой детектив Вийт окунается в водоворот страстей на Великих гонках. Его ждут ревущие трибуны, невиданное по накалу борьбы состязание, взрыв на бешеной скорости, охваченный огнём локомотив и… таинственнейшее преступление, которое, казалось, никто не способен разгадать!
        Ревущий огонь охватил и локомотив, и тендер, и прицепной вагон с углём. Гигантский столб чёрного дыма бил в небо.
        Один за другим из паровоза выпадали люди. Они скатывались по насыпи, с трудом поднимались на ноги, глядели на сияющий сноп огня, в центре которого угадывалась чёрная чугунная туша локомотива, с тревогой пересчитывали друзей - не застрял ли кто внутри огненного смерча…
        А началось всё почти два часа назад, на стартовом поле Великих гонок, в судейской зале, расположенной над зрительскими трибунами.
        В центре ложи тогда высвободили немного места, музыканты оторвали смычки от струн, в толпе гостей зашикали. В воцарившейся тишине стал отчётливо слышен рёв публики внизу.
        - За Кубок, как всегда, сразятся три бригады, победители заблаговременных гонок! - перекрывая шум зрителей, произнёс организатор соревнований фабрикант Тад?, лысый суетливый коротышка. - В общей сложности гонщикам предстоит проехать тридцать вёрст по колее, образующей огромный треугольник! Три скоростных участка, два сложных поворота, и соревнованты вновь окажутся здесь, на финише! Земля до самого горизонта расчищена, так что мы увидим всё, каждый момент!
        Слушатели по венскому обычаю поаплодировали.
        Стоял чудесный летний день. Передней стены в судейской ложе не было, лишь перила, а потому тёплый ветерок играл развешенными повсюду флагами, вымпелами, значками, эмблемами. Ветерку помогал трепет вееров, заодно поднимавший в воздух тщательно выложенные на лоб прядки волос местных красавиц. В солнечных лучах сиял хрусталь, сверкало золото, чернели визитки господ, белели роскошные платья дам. Некоторые из гостей носили, как это принято в Венеции, маски - чтобы чувствовать себя свободно, без оков условностей.
        - Никаких ограничений на совершенствование паровоза! - глаза фабриканта горели фанатичным огнём. - Любой механизм, любое топливо, любая бригада! Единственное условие - локомотив должен тащить за собой груженный углём вагон!
        Таде подал знак дворецкому, и тот, величественный, как все дворецкие, с достоинством вынес в центр огромную искрящуюся на солнце чашу. За ним семенил лакей с массивной подставкой. Половые, разносившие меж многочисленных гостей напитки, остановились, подчёркивая важность момента.
        - Приз Великих гонок! - вскричал самый богатый человек в мире, указывая на драгоценную чашу. - Двадцать фунтов чистого золота! Серебро я не считаю. Но это, конечно, не главное. Главное - технический прогресс! Я выкупаю паровоз-победитель со всеми вложенными в него изобретениями! За пятьдесят тысяч! В дополнение к кубку!..
        Приглашённые, пусть и привыкшие к большим суммам, но всё же не настолько большим, разразились рукоплесканиями. Люди на трибунах внизу не знали, что происходит, поэтому подхватили аплодисменты просто так, из озорства, заодно утроив производимый ими шум. Звук трещоток и свистулек ударил по ушам. Стены ощутимо завибрировали.
        На трибунах гоночного поля в волод?мирском поместье Анфира Житеславовича Таде в тот день собралось не менее трёх тысяч оплативших вход зрителей. Они радостно вопили, скандировали двусмысленные речёвки, горланили разудалые песенки, размахивали лентами и флажками в цветах соревнующихся экипажей. И, конечно, пили вино - кто бутылками, а кто чинно, бокалами, закусывая французскими сырами.
        У подножия трибун на рельсовых путях выстроились в ряд три паровоза. Чёрные чугунные чудовища то и дело издавали гудки и изрыгали обильные клубы пара.
        Над всем этим высилась судейская ложа, в которой аплодировали щедрости хозяина около сотни его личных гостей.
        Ещё выше в ярко-голубом небе плыли дирижабли хроникёров.
        Повинуясь знаку дворецкого, лакеи возобновили свой неспешный экзерсис с подносами.
        Один из них, огибая старую графиню Мйончинскую, отчего-то неожиданно замер.
        Строгая дама с лёгким изумлением подняла лорнет и посмотрела на человека сквозь стёкла.
        Смущённый столь великим вниманием, залившийся краской половой неуклюже нагнулся и подобрал с пола цветок мака с пришпиленным к нему бумажным значком.
        - Уронили-с, госпожа графиня… - пробормотал слуга.
        Он аккуратно положил находку на свой поднос и уже в таком виде предложил Мйончинской.
        - Я, милейший, ничего не роняю, поскольку ничего с собой не ношу! - проскрипела старуха, опуская лорнет. - А разве это не из вашего рукава выпало?
        Человек поклонился и с застывшей на лице улыбкой стал в растерянности отступать.
        - Это же знак луддитов! - вдруг вскрикнула одна из дам, стоявших поблизости.
        Это была госпожа Квят, женщина солидная, уважаемая, но с большим воображением. Она схватила с подноса цветок и завертела его так и этак.
        На бумаге действительно красовался рисунок тяжёлого молота, разбивающего шестерёнку.
        - Когда у нас утопили в колодце все инструменты из мастерской, повсюду валялись такие же! - завопила женщина.
        Над головами гостей пронёсся шум. Блистательные кавалеры и прекрасные дамы вытягивали шеи, пытаясь понять, что происходит.
        Привлечённый волнением, повернул голову и Таде.
        Дворецкий, увидев беспокойство хозяина, неспешно направился к растерянному половому.
        - В чём дело, Агафошка? - строго спросил глава слуг.
        - Луддиты! - вскричала госпожа Квят. - Здесь луддиты, эти ненавистники машин и прогресса! Они всё разрушат!
        - Не извольте беспокоиться, - величественно произнёс дворецкий. - Поместье господина Таде оберегают тридцать охранников в форме, все с волкодавами, двадцать драгун, более полусотни агентов в штатском и, конечно, личная охрана фабриканта! И это не считая полиции! Здесь сам Вийт!
        Очередная волна вздохов пронеслась над гостями. Вновь завертелись головы - сей раз, чтобы увидеть сыщика.
        - Ну если так… - с сомнением произнесла дама. - Я, правда, Вийта не видела…
        - Барон здесь, сударыня, не сомневайтесь! Инкогнито! - веско подтвердил дворецкий. Затем повернулся к половому: - С глаз долой!
        Агафошка стал отступать и исчез в толпе.
        - Но позвольте, многоуважаемый! - встрял в разговор седой генерал с многочисленными орденами во всю грудь. - Если луддитский знак здесь, значит, луддиты тоже здесь!
        - С прошлого года осталось, ещё с тех Гонок! - невозмутимо ответствовал дворецкий. - Не доглядели уборщики, моя вина! Уж я им задам!
        Главный слуга мягко вынул из пальцев госпожи Квят находку, спрятал себе в рукав и, величественно склонившись в petit arc[14 - Малый поклон (фр.).], вернулся на своё место.
        Увидев, что всё успокоилось, Таде в центре зала засуетился.
        - Первый номер среди соревновантов достался синьору Корст?ни, антрепренёру! - объявил он. - Трёхцилиндровая машина, перегретый пар, двукратное последовательное расширение! Восьмое участие в Великих гонках!
        Стоявший в толпе итальянец снял клювастую венецианскую маску чумного доктора, поклонился и получил свою долю рукоплесканий, которую встретил с усталым достоинством опытнейшего жуира.
        Его бригада выкатила в центр залы бочонок. Пенящийся напиток полился в золотую чашу Кубка.
        - Традиция требует, чтобы соперники перед Гонками выпили за успех друг друга! - громким поставленным голосом воскликнул Корстини. - В этом году мы договорились приготовить нечто невиданное - танжерский пунш, который, конечно, невозможен без настоящего игристого вина ломбардской Франчак?рты! Этот бочонок доставлен прямиком из Италии специально для сегодняшних Гонок!
        Тут взгляд маэстро упал на некую девицу, неосторожно выступившую в первый ряд. Сеньор приподнял бровь и всё с тем же усталым видом наклонил голову. Барышня вспыхнула. Лёгкая понимающая улыбка тронула губы антрепренёра. Впрочем, итальянец почти сразу же спохватился.
        - Великие гонки - столь значительное событие, - доверительно произнёс он, глядя на девицу, будто обращаясь именно к ней, - событие столь масштабное, да, масштабное, не побоимся этого слова прусских книжников, что целую неделю спектакли в Опере будут предваряться специально написанным ариозо о локомотивах! Ну а сегодня… Сегодня мы даём «Служанку-госпожу» несравненного Пергол?зи! Все присутствующие приглашены! За счёт заведения, естественно!
        Антрепренёр и его бригада под рукоплескания публики поклонились и отступили в сторону.
        - Адам-Каетан Петрович Мйончинский, студент, участвует в Гонках впервые! - объявил Таде. - Тендерный локомотив с применением зубчатых передач, система Миллета на поворотной тележке со второй группой движущих осей в основной раме, компаунд!
        К Кубку вместе с двумя другими членами экипажа вышел наследник графов Мйончинских.
        - Войны давно не было, - проскрипела у столика со средиземноморскими устрицами бабка изобретателя, всё та же старуха-графиня. - Мальчик не знает, куда девать силы и деньги. Свои силы и наши деньги!
        Стоявшие рядом дамы вежливо улыбнулись. Даже боявшаяся луддитов госпожа Квят хмыкнула.
        В центр залы кто-то вытащил кадку. Она была полна нарезанных насыщенно-красных плодов, плававших в собственном соку, отчего-то чёрном. Потянуло сладостно-дымным ароматом немыслимых стран.
        - Как бы ни было прекрасно вино нашего достойнейшего противника, - воскликнул звенящим, всё ещё неустоявшимся голосом Адам-Каетан Петрович, - танжерский пунш требует особых плодов, чёрных мандаринов, именуемых танжеринами. Мой посланец, дамы и господа, лишь вчера привёз их из Африки!
        Содержимое кадки было опрокинуто в Кубок. Юный граф Мйончинский взял у неслышно появившегося рядом полового серебряную поварёшку и размешал шипевшую мириадами пузырьков чёрную жидкость.
        - Лёдщик Апрон Несторович Сташк?, участвует в Гонках впервые! - вскричал фабрикант Таде, а потом, наслаждаясь, добавил: - Локомотив насыщенного пара с тремя ведущими осями, двухосной поворотной направляющей тележкой и жёстко закреплённой поддерживающей осью!
        Апрон Несторович выскочил вперёд.
        - Танжерскому пуншу по рецепту надлежит быть холодным! - воскликнул он. - Несмотря на жару! Вопреки жаре! - он сделал вид, что задумался, а потом просиял: - Нужен лёд! Напиленный минувшей зимой на Лесном озере, вдали от всяческих селений! Сохранённый в специально оборудованном подземном хранилище с многослойными дубовыми стенами!..
        Статный, сияющий белоснежной улыбкой, разодетый на французский манер официант с великолепным закрученным чубом приволок неподъёмный деревянный сундук.
        Апрон Несторович театральным жестом откинул крышку. Все, невольно притихнув, вытянули шеи. Бравый коммерсант вынул прокладку из толстого войлока, с трудом вытащил тяжеленный сочащийся влагой мешок и, закряхтев, опрокинул его содержимое в приз Гонок. Мелко нарубленные ледышки, едва не выплеснув на пол весь пунш, обильной лавиной посыпались в чашу.
        Сташко сразу же отпихнул поварёшкой кубики в сторону и одним движением наполнил напитком бокалы - свой и товарищей по экипажу.
        Обильная пена, шипя, оседала на хрустальных стенках.
        - В этот жаркий день позвольте преподнести уважаемой публике небольшой подарок, - вскричал Сташко, поднимая фужер, - столь необходимую нам прохладу!
        Появился всё тот же чубатый человек с двумя вёдрами льда и водрузил их на ломившиеся от закусок столы.
        Толпа гостей заволновалась. В ней образовались течения и потоки, которые в один миг все разом хлынули к заветным вёдрам. Центр залы опустел. Половые с невиданной живостью стали опускать куски льда в протягиваемые бокалы. Тут и там раздавались возгласы восхищения.
        Когда всеобщая суматоха понемногу улеглась, Сташко эффектно добавил:
        - По завершении Гонок мы предложим уважаемой публике какаовое питьё, мороженное в лёдных стаканах до той степени загустения, что его необходимо потреблять ложкой, как dessert a la France![15 - Десерт по-французски (фр.).]
        Гости зашумели и разразились громкими и совершенно искренними рукоплесканиями.
        Под эти рукоплескания наполнили бокалы танжерским пуншем остальные соревнующиеся бригады. Лёд постукивал о хрусталь, издавая нежный, мелодичный звон.
        - Пусть случайности не помешают победителю победить! - медленно, веско проговорил Апрон Несторович.
        - Pani i Panowie![16 - Дамы и господа (польск.).] - крикнул юный граф Мйончинский. - Всем нам удачи!
        - Buona fortuna![17 - Удачи (итал.).] - вторил ему синьор Корстини.
        Экипажи осушили фужеры, а потом резким движением залихватски разбили их об пол.
        Выглядело всё это довольно эффектно. Зрители одарили соревновантов аплодисментами.
        - Ну вот и речи позади! - счастливо произнёс Таде. Он также погрузил свой сосуд в Кубок. В его бокал с шипением хлынул чёрный напиток вперемешку с наколотым льдом. - За победу! За победу прогресса, за победу паровозного дела!
        - Так! Так! - заорала аплодирующая толпа.
        Анфир Житеславович попробовал напиток. Глаза его от наслаждения округлились, он поплямкал губами, одобрительно закивал и испил свой фужер до дна. А потом с ухарством, выглядевшим в его исполнении весьма неестественно, швырнул бокал в кучу хрустальных осколков под ногами.
        Трибуны неистовствовали. Машинисты, готовые навалиться на рычаги локомотивов, сжимали рукоятки побелевшими от напряжения руками. Кочегары метали в ревущие пламенем топки брикеты обогащённого угля. Отмашчики, по одному на каждую колею, стояли, воздев вверх стартовые стяги. Паровозы исходили обильными струями пара. В судейской ложе дамы прикрывали уши ладошками в белых перчатках, мужчины жадно ловили каждое движение внизу…
        Должен был последовать стартовый выстрел из пушки…
        Сейчас!..
        Уже сейчас!..
        Орудие стояло здесь же, мрачное, длиннодульное, чугунное. Рядом с ним возвышался тот, кто единственный мог дать сигнал к началу Великих гонок.
        Сам Таде!
        Вот только пауза затягивалась. Фабрикант замер неподвижно, почему-то прижавшись лбом к устремлённой в небо пушке.
        Шёпот недоумения пронёсся по толпе, как под порывом ветра проносится по пруду рябь. Он добрался до самых глубин судейской ложи, туда, где в кресле сидела с бокалом Dom Pierre Perignon d’Hautvillers[18 - Сорт шампанского.] графиня-мать Мйончинская.
        - Уже кончилось? - спросила она у случайно оказавшегося неподалёку франта с головой лиса. - Когда награждение победителя?
        Господина окружали красавицы в масках экзотических птиц. Со вздохами восхищения они разглядывали альбоку, старинный музыкальный инструмент баскских горцев, недавно приобретённый франтом для своей коллекции. Вопрос он, однако, услышал, повернулся, удивлённо обвёл глазами обеспокоенных гостей и, с изящной грациозностью махнув чаровницам рукой, двинулся сквозь толпу.
        Ещё один молодой мужчина, обладатель аккуратных бакенбард, в обычной опереточной маске, в сюртуке, а не визитке, пошёл за ним.
        Едва эти двое пробились к лестнице, спускавшейся к артиллерийской площадке, перед ними вырос, преграждая путь, дворецкий. Франт снял с себя голову лиса, открыв публике одухотворённое гладко бритое лицо, отмеченное решительностью и умом.
        По толпе ветром пронёсся восторженный гул.
        - Вийт! - истерично вскрикнула мадам Квят. - Это же сам дедуктивист Вийт! Вийт, разоблачивший лгущую пророчицу! Вийт, схвативший неуловимого похитителя алмазов Казначейства! Вийт, победивший десятифутового гавиала! Вийт, раскрывший подделку парохода министра!..
        Восхищение заискрилось в глазах великолепной публики. Аристократы, конечно, умеют сдерживать чувства, но всё же отовсюду донеслись вздохи дам и покашливание господ. Казалось, сам воздух забурлил от упоения, да что там - экстаза присутствовавших.
        Дворецкий отступил в сторону, но к Вийту уже бросились находившиеся в судейской ложе хроникёры.
        - Что произошло? Что вы расследуете? - кричали они.
        - Ничего, - развёл руками дедуктивист. - Я просто гость. Надеюсь, никакого преступления не случилось-с!
        Ослепительно улыбнувшись, он вместе с сопровождавшим его мужчиной того же возраста легко сбежал по ступеням вниз, к пушке, и заглянул в лицо Анфиру Житеславовичу…
        Всемогущий бог локомотивов спал. Человек, в жизни которого не было ничего более важного, чем Великие гонки, уснул! Уснул в момент, когда должен был дать им старт!
        - Господин Таде! - вскричал Вийт. Потрепал фабриканта по плечу. Потом сильнее. - Ваше превосходительство!
        Фабрикант замычал и зашевелился. Приоткрыл, щурясь, глаза. Поправил на голове зимнюю шапку с опущенными толстыми наушниками.
        - Гонки! - орал ему в лицо сыскной надзиратель. - Гонки начинаются! Вы должны дать старт! Стреляйте!
        - Да, да, - сонно пробормотал Анфир Житеславович, поудобнее устраивая щеку на чугунном дуле. - Сейчас…
        Он вновь мерно задышал.
        - Да что же это такое! - вспылил детектив, берясь за плечи локомотивщика обеими руками. - Немедленно проснитесь!
        Таде, сотрясаемый, будто туземный тюркос в руках папского зуава, сладко потянулся.
        - Великие гонки! - зарычал сыщик. - Старт! Пушка!
        Вийт почти насильно вложил в руку Анфира Житеславовича выпавший было фитиль.
        Таде с видом человека, не совсем понимающего, где находится, пробормотал:
        - Ах, вы, барон! А кто этот господин с вами?
        - Это мой неизменный помощник истопник Фирс! - вскричал Вийт. - Я представлял его вам на рождественском балу у Буков!..
        Глаза Таде закрылись.
        - Вы меня слышите? - орал сыщик. - Вы меня понимаете?
        Фабрикант приподнял веки, глянул на Вийта затуманенным взором и…
        Он всё же приложил фитиль к запалу.
        Прозвучал оглушающий выстрел. Артиллерийская площадка затряслась. Пушка подпрыгнула. Её дуло изрыгнуло обильное пламя. Пороховые газы белёсым шаром рванули во все стороны, обдав горячей дымной волной Вийта, Фирса и Таде.
        Истомившиеся от нетерпения отмашчики в едином порыве взмахнули своими флагами. Дамы на трибунах завизжали. Их кавалеры почему-то разразились громогласным «Ура!» Цилиндры, кепи, капоры и шляпки взлетели в воздух.
        Машинисты навалились на рычаги. Их помощники повисли на шнурах гудков.
        Чёрные локомотивы надрывно, оглушающе завыли, перекрывая и без того невообразимый шум. Струи пара ударили в ясно-голубые небеса. Колёса, проскальзывая по рельсам, завращались. Составы вздрогнули и медленно стронулись с места. Дирижабли в небе тут же принялись искать нужную высоту, чтобы последовать за ними.
        Вийт, потерявший способность что-либо слышать, крутился на месте, то и дело сталкиваясь с Фирсом, пребывавшем в подобном же состоянии. Рядом с ними совершенно спокойно стоял в своей глупой шапке Таде. Глаза его сонно закрывались…
        Поезда вдали уже набрали полную скорость. Они всё ещё шли рядом, обдавая друг друга обильным дымом топок, но локомотив студента Мйончинского начал потихоньку выдвигаться вперёд.
        Зрители на трибунах неистовствовали, выпуская наружу всё накопившееся за фасадом благочинности безумие.
        В судейской ложе мирно спал в специально принесённом сюда кресле фабрикант Таде. Вокруг него метались крепкие молодые мужчины, одетые в обычную городскую одежду, но строгого покроя. Их можно было бы принять за непонятно как проникших сюда зрителей с трибун, если бы не военная выправка. Руководил ими суровый господин с вислыми усами, который до сих пор казался одним из гостей. Ему беспрекословно подчинялись не только те крепкие мужчины, но и слуги, и даже музыканты.
        Доктор Лаф?рг, не обращая внимания на суету вокруг, подсчитал пульс на руке Таде, поочерёдно приподнял каждое веко, склонился своим ухом ко рту и послушал дыхание. Гости, перешёптываясь, следили за эскулапом.
        - Ничего опасного я не нахожу, - произнёс наконец лекарь.
        - Что? - крикнул Вийт. От него отшатнулись стоявшие рядом, и он понял, что говорит слишком громко. Тогда дедуктивист переспросил, но уже тише: - Что?
        - А вот с вами всё серьёзнее, - повернулся к нему Лафарг. - Вы и ваш помощник часик-другой вообще ничего слышать не будете!
        - Что? - переспросил сыскной надзиратель и вновь не сумел соизмерить голос.
        Лекарь покачал головой, достал из своего чемоданчика тетрадь, стальное перо и непроливайку, начал что-то писать.
        - Кто ещё из присутствующих ощущает сонливость? - спросил сыщик, прочитав записку доктора. Он вновь говорил слишком громко.
        Все лишь недоумённо переглянулись.
        Фирс забрал у врача тетрадь и стал что-то писать.
        «Пунш пили только Таде и…»
        Истопник ещё не закончил, а Вийт уже бросился к гигантской золотой чаше.
        - Кто-то подмешал в напиток снотворное? - пробормотал Ронислав Вакулович, глядя на пестрящую мелкими пузырьками чёрную поверхность напитка.
        Его натужный голос слышали все.
        - Нас отравили! - истошно завопила госпожа Квят. - Яд! Мы все умрём!
        - Что? - спросил Вийт, прислонив ладонь к уху.
        Тем временем суровый глава крепких мужчин подошёл и стал осматривать чашу.
        - Доктор, доктор! - кричала дама, бросаясь к ногам лекаря. - Спасите! Молю, спасите!
        Лафарг порылся в саквояже и достал небольшой виал тёмного стекла. Подобрал с ближайшего стола хрустальный бокал, налил немного остро пахнущей жидкости, с сомнением посмотрел на госпожу Квят, плеснул ещё чуть-чуть и наконец протянул сосуд страждущей.
        - Это противоядие? - с надеждой вскричала грандкокет.
        - Это успокоительное, мадам, - произнёс врач.
        Вийт тем временем понюхал остатки пунша в кубке. По-видимому, он ничего не учуял, поскольку макнул в жидкость палец и слизнул каплю.
        - Вкусно! - пробормотал он. Посмотрел на дворецкого: - Агафошку сюда! Того, с луддитским значком, живо! - поворотился к эскулапу: - Лафарг, есть возможность определить, не подмешано ли сюда снотворное?
        От его голоса дрожали на подносах фужеры.
        - Бромид должен иметь сильный запах, - задумчиво ответил доктор, подходя. - Хлоралгидрат - горький на вкус… Разве что настой м?шника…
        - Что? - проорал сыскной надзиратель.
        Лекарь не обратил на него никакого внимания. Он порылся в саквояже, не нашёл искомого и, пожав плечами, с сомнением вытащил оттуда медную сеточку.
        - Ну, давайте же! - проскрипела графиня-мать Мйончинская, как и все, неотрывно следившая за доктором. - Нам ещё в оперу сегодня!
        Лафарг отвлёкся, чтобы учтиво улыбнуться. Потом отлил в чистый бокал пунша, поднёс сосуд к огню и довёл жидкость до кипения. Едва медная сеточка соприкоснулась с бурлящим напитком, содержимое фужера стало алым.
        - Мышник! - крякнул доктор.
        - Что? - завертел головой Вийт.
        Ближайший половой поставил свой поднос на стол, выхватил из рукава гусиное перо, макнул его в малиновый сироп к пирожным и написал на манжете: «Мышник».
        - Ага! - задумчиво покивал детектив.
        Суровый мужчина с вислыми усами, услышав слова Лафарга, стал отдавать энергичные команды своим подчинённым.
        - Какой ужас! - вскричала всё та же страждущая мадам Квят. - Проверьте мой бокал!
        - И мой! И мой! - бросились к лекарю иные зрительницы.
        Графиня-мать с каменным лицом отошла от них подальше.
        Лафарг принялся один за другим подогревать фужеры - без каких-либо результатов - и при этом расширять свой круг семейств-клиентов.
        - Ваше высокоблагородие! - к руке Вийта учтиво прикоснулся неизвестно откуда вынырнувший дворецкий. В руках он держал небольшой листок бумаги. «Агафошка покинул усадьбу» - гласила запись.
        - Схватить! - рявкнул надзиратель. - Телеграфируйте в ближайший полицейский участок приметы беглеца! И куда подевали бочонок с кадкой? Несите сюда!
        По ложе пронёсся ветерок - слуги бросились исполнять приказание.
        Суровый мужчина, подкрутив свои вислые усы, подозвал нескольких своих подчинённых и что-то им сказал. Те сразу же убежали.
        - Да кто он такой? - вскричал в сердцах Вийт.
        Дворецкий полными достоинства жестами начертал на том же листке бумаги: «Это глава личной охраны его превосходительства». Вийт хмыкнул.
        Фирс вернулся от столов с полупустым бокалом в руках.
        - Лафарг! - сказал, а точнее крикнул он. - Здесь чудом сохранились льдинки из вёдер.
        Эскулап отвлёкся от бесчисленных дам, чтобы провести опыт для истопника. Результат оказался отрицательным.
        Тем временем у ног Вийта поставили бочонок и кадку. Детектив кинулся было к ним, но тут же разочарованно обернулся к дворецкому:
        - Они вымыты!
        Глава слуг с видом оскорблённого достоинства вынул из рук Вийта свою записку и что-то надменно начертал на её обратной стороне.
        - «Грязное на кухне не держим!» - прочёл вызнаватель.
        - Дворецкий вне подозрений! - проворчала старая Мйончинская. - Именно потому, что мы все сейчас на него подумали!
        На горделивом лице дворецкого не дрогнул ни единый мускул.
        - Сколько мышника нужно для такого эффекта? - спросил Вийт у Лафарга, кивнув на Таде.
        Лекарь обернулся и оценивающе посмотрел на организатора гонок.
        - С учётом общего количества пунша? И телосложения его превосходительства? - врач пожал плечами и написал: «Не менее полуведра настойки».
        - Полведра! - вскричал Вийт удивлённо. - Такое количество в перстне не пронесёшь…
        Тут какая-та мысль посетила Лафарга.
        - Но позвольте! - вскинулся он. - Позвольте! Все участники Гонок пили из Кубка! Корстини, Мйончинский, Сташко - каждый пил! И все члены их экипажей! До дна! Они все, слышите вы, все пили и теперь все отравлены!
        - Не слышу! - Вийт чувствовал, что сказано нечто важное.
        Врач стал писать в тетради.
        Фирс тем временем подтолкнул локоть детектива. Кивнул в сторону гоночного поля.
        Чёрные гусенички составов уже приблизились к первому повороту. Из головы каждой била в небо струя обильного дыма. Впереди нёсся Мйончинский, за ним, отстав на длину поезда, Сташко, в полуверсте за ними поспешал Корстини.
        - Слишком быстро! - произнёс, вглядевшись, Вийт. Он говорил под нос, но получалось громко, на всю залу. - Так они на повороте могут с рельсов сойти!
        Публика в испуге замерла.
        Несколько долгих секунд в судейской ложе висела мёртвая тишина. Даже хроникёры умолкли. Потом, будто услышав сыскного надзирателя, стали замедляться первые два паровоза. Машина антрепренёра едва не настигла их, но и она в конце концов притормозила.
        Мйончинский вошёл в поворот на огромной скорости, не менее двадцати вёрст в час. Его локомотив сразу же заметно накренился. Из-под колёс сыпанули снопы искр. Из прицепного открытого вагона на землю лавиной посыпался уголь. В воздух поднялось чёрное облако, сквозь которое вверх ударил белый столб пара. До судейской ложи донёсся протяжный, панический гудок.
        Публика всхлипнула в ужасе.
        Локомотив графа выскочил из угольной тучи, всё ещё заваливаясь на один бок. Он продолжал тормозить, но крен не исчезал. В последний момент, когда, казалось, машина должна была перевернуться, паровоз вдруг выпрямился, и состав наконец вышел из поворота.
        Опасный участок остался позади, Мйончинский мог бы начать разгоняться, но перепуганный экипаж продолжал тормозить.
        Сташко замедлился вполне успешно, видно, управление паром у него было более совершенным. Лёдщик прошёл поворот, вынырнул на прямой отрезок пути, но вновь набрать скорость быстро не смог.
        Корстини же тормозил так долго и так тщательно, что его состав в конце концов остановился прямо перед поворотом. Из трубы локомотива продолжал бить дым, но паровоз двигался лишь неуверенными рывками, крайне медленно.
        «А ведь там брат Ветраны!» - начертал на салфетке Фирс, показал Вийту и тут же скомкал написанное.
        - Они все отравлены! - вскричал детектив, стремительно поворачиваясь к доктору. - Лафарг, хватайте упряжку и мчитесь к антрепренёру! Ему, похоже, хуже всех. Я же попытаюсь спасти лёдщика и графа!
        Тут в ложе образовалось небольшое волнение. Через толпу прокладывал путь какой-то господин в простонародном сюртуке. Был он солиден, с густыми усами и бородой. На жилетной цепочке покачивалось пенсне.
        - Где?! - кричал он, размахивая цилиндром в одной руке и небольшим саквояжем в другой. - Где Таде?
        - Эй, куда! - Лафарг выступил вперёд, заслоняя грудью пациента.
        Вторгшийся нарушитель замедлил было ход, но в этот момент в ложу влетело ещё трое господ. Они, конечно, отличались друг от друга внешностью, но были столь же представительны. Едва заметив спящего в кресле Таде, они бросились к нему.
        - Что надо? - ревел Лафарг в замешательстве.
        - Диодор, помощник их превосходительства, послал за лучшими медиками для консилиума, - отозвался глава охраны. Он присмотрелся к вновь прибывшим и объявил: - Заведующий клиникой Святого Лазаря профессор Стародомский, военный хирург профессор Волкович, глава медицинской службы генерал-губернатора профессор Борнгаупт и ординатор Мацон.
        - Вы что же, не узнаёте нас, уважаемый Лафарг? - вскричал Стародомский. - Позвольте пройти!
        Лекарь несколько мгновений смотрел на них, колеблясь, а потом нехотя посторонился.
        - Что происходит? - дёрнул его за рукав ничего не понимающий Вийт.
        Лафарг вздохнул и написал в своей тетрадке: «Богатейший человек мира! Собирают светил! Через полчаса здесь будет десятка три врачей!»
        Ронислав Вакулович взглянул на суетившихся вокруг фабриканта эскулапов.
        - Таде ничего не угрожает, вы сами сказали! - бросил он. - Спасайте Корстини!
        Паровой экипаж дедуктивиста нёсся навстречу неизвестности - невзирая на ухабы, не страшась трудностей. Судейская дорога шла вплотную к железнодорожному полотну, будто была его четвёртой колеёй, и оттого казалось, что бесстрашные герои мчатся на настоящем локомотиве. Ветер дул в лица отважных спасателей, донося запахи трав и колосящихся хлебов.
        - Неужели кто-то настолько ненавидит Гонки? - натужно кричал сыскной надзиратель. Фирс на насесте шофёра никак на его слова не реагировал, просто не слышал. - Или ненавидит сами паровозы? Или это убийство, искусно замаскированное под несчастный случай? Но кто цель?
        Сзади их стремительно догонял состав, украшенный яркими полотнищами и эмблемами лёдщика. Сташко как-то умудрился всё-таки обойти Мйончинского. Поезд шёл, рассекая летний день непобедимой чугунной громадиной.
        Истопник притормозил, Вийт сбросил с себя цилиндр и визитку, соскочил на землю, одним прыжком оказался у рельсов и что есть мочи побежал вперёд по ходу поезда.
        Ноги сыщика скользили по насыпи. Галька разлеталась во все стороны. Сбившиеся в клоки волосы мешали смотреть. Ветер, дувший навстречу, замедлял движение. И всё же детектив бежал как никогда быстро.
        Вскоре локомотив нагнал Вийта. Мимо него вихрем промелькнули котёл, труба, из которой бил обильный дым, бешено вращавшиеся колёса, тамбур.
        Как на такой скорости хоть за что-нибудь уцепиться? Вийт несколько раз делал попытки запрыгнуть на поезд, но так в этом и не преуспел. Состав пролетел рядом.
        Сыщик замедлил бег, а потом и вовсе остановился, с досадой глядя вслед эшелону. Он задыхался, изо рта вырывался тяжёлый хрип. Наклонившись, он опёрся руками о колени, пытаясь прийти в себя.
        Рядом затормозил паровой экипаж. Фирс энергично показывал куда-то назад. Детектив, превозмогая себя, выпрямился и оглянулся.
        На них по ближней колее надвигался поезд Мйончинского.
        Вийт вздохнул, перескочил к нужному пути и вновь побежал по насыпи. Сначала медленно, будто мускулы более не желали его слушаться, потом всё быстрее.
        Когда локомотив нагнал его, сыскной надзиратель уже выкладывался из последних сил. Бешено вращавшиеся колёса одно за другим пронеслись мимо, но Ронислав Вакулович вознамерился запрыгнуть на поезд во что бы то ни стало.
        Едва на краю зрения показался тамбур, детектив прыгнул. Вверх и вперёд. Ему удалось уцепиться за поручни лестницы, ведшей в будку машиниста, но пальцы соскользнули, сыщик ударился коленями о гравий, и его с огромной скоростью потащило за локомотивом. Башмаки барона дробью застучали о шпалы.
        Подтянуться, как-то влезть на лесенку Вийт из такого положения не мог. Разжать пальцы тоже - он бы сразу оказался под колёсами. Брюки его рвало в клочья. По ногам текла кровь. Ситуация казалась безнадёжной.
        Фирс, не раздумывая, завернул в экипаже вентиль давления пара. Полностью, до конца. Стрелка манометра немедленно прыгнула в красную зону. Котёл загудел, завибрировал, застонал. Паровой экипаж рванул, как необъезженный конь, едва не встав на задние колёса, стремительно набрал скорость…
        Фирс сорвал с себя сюртук и швырнул в поля английский кепи.
        Паромобиль на мгновение приблизился к заднему краю вагона с углём и…
        Раздался оглушающий грохот. В далёкой судейской ложе зазвенел хрусталь. Зрители на трибунах, все три тысячи, вжали головы в плечи.
        Кровавой вспышкой взметнулось в небо высвободившееся из топки пламя, мелькнули разлетающиеся во все стороны части котла, просвистели в воздухе массивные шестерни, бурлящая вода раскалённым потоком понеслась вперёд, оставляя за собой на насыпи кипящий, исходящий обильным паром след. Рядом лёг на землю пылающий след охваченного огнём угля.
        Фирс прыгнул за мгновение до взрыва. Его тело пронеслось через пропасть, разделявшую распадающуюся на части повозку и бешено мчащийся поезд. Под истопником мелькнула мельтешащая далеко внизу железнодорожная насыпь…
        И тут же Фирс ударился об уголь в прицепном вагоне. Помощника сыщика снесло дальше, к противоположному борту. Ещё мгновение, и он выпал бы на землю, но ему каким-то чудом удалось схватиться за край платформы.
        Не было времени ни приходить в себя, ни осознавать пережитую опасность. Фирс вскочил на ноги. Его с силой раскачивало из стороны в сторону, сильнейший ветер бил в иссечённое до крови лицо, с одежды сыпался приставший к ней уголь.
        Истопник, преодолевая сопротивление воздуха, с трудом переставляя ноги, окутанный клубами пара, пошёл вперёд. Достигнув края вагона, он спрыгнул на сцепной крюк. Взобрался на выступающие заклёпки тендера. Продвинулся к углу. Слепо ощупал боковую стенку, нашёл за что ухватиться и хотел уже было сделал шаг…
        Его башмак соскользнул. Фирс полетел вниз, к мельтешащим шпалам, успев лишь инстинктивно оттолкнуться руками от стенки паровоза. Это движение бросило истопника спиной на прицепной вагон, он ударился о какой-то чугунный выступ, сдавленно вскрикнул, но именно на том выступе и повис на руках.
        Подтянулся. Утвердился на приступке. Приподнялся ещё и взобрался обратно на заклёпки. Соблюдая величайшую осторожность, сумел-таки мелкими шажками обогнуть угол.
        В каком-то футе под ним цеплялся из последних сил за лесенку Вийт. Его перекошенное лицо покрывали сажа и пыль. Скрюченные пальцы, все в крови, едва держались за чугунные прутья.
        Фирс решительно ухватился одной рукой за поручень, пригнулся и намотал на другую руку рубаху сыскного надзирателя. Зарычав от усилия, он подтащил детектива к себе. Тот нашёл силы отпустить прут, за который держался, и вцепился в запястье помощника.
        Фирс напрягся. Напрягся так, что жилы вздулись на его шее, а лицо стало пунцовым. Невероятным усилием он втащил Вийта на лесенку. Перекладины сразу же окрасились кровью.
        - После такого… - пробормотал сыщик, задыхаясь и стуча зубами, - ускорять мыслеварение… - он никак не мог сказать всё разом, - уже не нужно!.. - он с трудом набрал полную грудь воздуха и разом выдохнул: - Благодарю, Фирс!
        Помощник его, конечно, не слышал.
        У рычагов управления стоял машинист, граф Адам-Каетан Петрович Мйончинский. Рядом с ним прислонился плечом к стене его помощник. В тамбуре возился с углём кочегар.
        Когда в будку ввалились нежданные гости, ни один из них даже бровью не повёл. Более того, взрыв паромобиля, похоже, тоже остался незамеченным.
        Кочегар едва двигался. Медленно набирал на лопату немного брикетов обогащённого угля, с задержкой отправлял их в топку и снова замирал на несколько мгновений.
        Фирс тронул его за руку. Кочегар вздрогнул и повернул голову, но глаза его оставались затуманенными. Даже устрашающий вид возникшего из ниоткуда человека, окровавленного, в угольной пыли, в разорванной одежде, не заставил его взволноваться. Он лишь снова уставился на свою лопату.
        Фирс обернулся к Вийту, пожал плечами. Детектив вздохнул и пошёл по будке вперёд. Заглянул в лицо помощника машиниста. Тот спал, прислонившись к стене. Сыщик встряхнул его и получил в ответ лишь слабое шевеление.
        Мйончинский прямой жердью торчал над рычагами управления у переднего окна. Глаза его были открыты. Он безотрывно смотрел вперёд.
        Вийт направился было к нему, но тут юный граф совершил нечто невероятное - со всего маху ударил себя по щеке открытой ладонью. На его лице запылало алое пятно. Рядом с другими пятнами. Похоже, это была не первая пощёчина, призванная поддержать молодого графа в бодрствующем состоянии.
        - Вы меня помните? Патерик! Несколько недель назад! Я полицейский чин барон Вийт! - проорал Ронислав Вакулович, наклонившись так, чтобы Мйончинский его видел.
        Тот отшатнулся, вытаращив глаза.
        - Вам в пунш подсыпали снотворное! - дедуктивист быстро осмотрел рычаги, регулировочные шнуры, чугунные бегунки и шестерёнки шкал. - Нужно прибавить скорости, чтобы спасти и Сташко! Где вентиль?
        - А, это вы, барон… - сонно пробормотал молодой Мйончинский.
        Тем временем Фирс в тамбуре открыл все трубы поддува, молча отобрал у кочегара лопату и принялся швырять брикеты угля в топку. Много, быстро, часто. Пламя снова и снова равнодушно принимало горючее. Казалось, оно совершенно не собиралось разгораться. Фирс не унимался. Кочегар некоторое время бездумно смотрел на него, а потом осел на пол.
        Вийт, проследив взглядом за своим помощником, отодвинул в сторону Мйончинского, завернул вентиль пара, доведя стрелку шестерёнки почти до самой границы красной зоны.
        Граф что-то закричал, но Вийт лишь успокаивающе махнул ему рукой.
        Мйончинский не унимался. Он подскочил к детективу и попытался оттолкнуть его от рычагов управления. Если бы не сонливость, граф мог бы учинить задержку сыщику. Сейчас же, однако, он ничего с Вийтом поделать не мог.
        - На вас действует снотворное! - крикнул дедуктивист. - Вы не можете ясно мыслить!
        И Вийт подтолкнул студента к скамье.
        Пламя в топке наконец разгорелось. Паровоз заметно прибавил ходу. Шестерёнка скорости провернулась уже на тридцать пять вёрст в час. Поля вокруг мелькали, будто во сне. Так, должно быть, проносится земля под ласточкой. Вийту пришлось держаться за поручень, чтобы не упасть.
        Фирс тоже почувствовал ускорение. Он разогнулся, с удовлетворением вытер пот с лица, отчего поперёк кровавых царапин пролегли широкие угольные полосы, и тут же вернулся к своей лопате.
        Впереди показался второй поворот. Вийт выпустил из котла пар, ослабил давление и потянул за тормозной шнур. Машина стала замедляться.
        Мйончинский несколько успокоился. Он всё ещё ёрзал на скамье, но больше сыщика за руки не хватал.
        Поворот стремительно надвигался. Колея, сворачивая, резко пошла в сторону, и локомотив понесло туда же, одновременно накреняя в противоположную сторону. Мелкие предметы покатились по полу. Люди, чтобы не упасть, ухватились за что могли. Ужасающий скрежет ударил по ушам.
        - Я слышу! - вскричал Вийт с удивлением. - Я это слышу!
        Поворот с каждым мгновением становился всё круче. Неумолимая сила инерции тащила смельчаков вбок. Приходилось держаться обеими руками.
        Мйончинский выкарабкался из-под груды ветоши, на которую его бросило.
        - К вам возвращается слух?! - что есть мочи заорал он в ухо Вийту. - Тогда слушайте: у нас отлетела крышка тендера! Всю дорогу из бака выплёскивается вода. В результате в котле не пар, а перегретый воздух!
        - Что? - непонимающе прокричал ему в ответ Вийт.
        Студент схватился за голову, но тут же взял себя в руки и снова принялся орать сыщику в ухо.
        Поезд тем временем вырвался на ровный участок, последний отрезок гоночного пути, и понёсся вперёд, не зная преград, не ведая сомнений.
        До состава Сташко оставалось с десяток саженей. Рвущиеся из его труб обильные клубы дыма закрывали плотным одеялом переднее стекло локомотива Мйончинского.
        Дедуктивист стоял в проёме распахнутой двери будки. Его волосы трепал сильный встречный ветер, потоки дымной сажи били в его мужественное лицо, обрывки одежды развевались как флаги.
        - Уже сейчас! - кричал Вийт. - Ещё немного, и я смогу перескочить к лёдщику!
        Внезапный вопль позади заставил его обернуться. Оторвался от рычагов управления и граф. Фирс остановился с поднесённой к топке лопатой угля.
        - Горим! - орал кочегар, указывая на стенки будки.
        Отовсюду, где дерево соприкасалось с раскалённым котлом, валил дым.
        - Я же говорил! - вскричал студент. - Вся вода вылилась!
        Давно уже проснувшийся помощник машиниста бросился в тамбур, оттолкнул Фирса и принялся блокировать поддувы, перекрывать доступ воздуха в топку и задвигать заслонку.
        - Поздно! - бормотал он лихорадочно. - Поздно!
        Котёл мерцал тусклым багровым светом. Отовсюду били всё более обильные струи дыма.
        Мйончинский до отказа выкрутил вентиль давления пара, выпуская перегретый воздух.
        - Что вы делаете! - взбеленился Вийт. - Если мы не догоним Сташко, я не смогу остановить его локомотив! Они же там все сонные, на полной скорости врежутся в финиш!
        На боковые окна вдруг надвинулась огромная чёрная тень. Поезд лёдщика перекрыл солнечный свет, в будке стало темно. Лишь в проёме распахнутой двери виднелся силуэт сыскного надзирателя.
        Переднее стекло сразу же очистилось от дыма. Стали видны колеи, полные неиствовавших зрителей трибуны и опустившиеся почти к самой земле дирижабли хроникёров.
        Тень от паровоза Сташко продолжала медленно сдвигаться назад, открывая одно боковое окно за другим, пока наконец полностью не исчезла, отстав.
        - Как же мне туда перепрыгнуть?! - вскричал Вийт, растерянно глядя на отбойник локомотива лёдщика, несущийся уже в нескольких саженях позади.
        - Да о чём вы, ваше высокоблагородие! - заорал помощник машиниста. - Они тормозят перед финишем даже вроде, неплохо тормозят, и нам тоже нужно, иначе это мы врежемся в трибуны!
        Дедуктивист глянул вперёд, ужаснулся и бросился к Мйончинскому.
        - Останавливай!
        Молодой граф, оцепеневший было от открывшейся за передним стеклом картины, встрепенулся и тут же повис на тормозном шнуре.
        Колёса локомотива разом застопорились. Раздался оглушительный визг. Людей со всего маху бросило вперёд. Детектив врезался в графа.
        - Мы не успеем! - кричал Мйончинский. - Как же так получилось! - студент висел на тормозном шнуре всем своим весом. - Это из-за дыма, который перекрывал обзор! Я не понял, что мы уже настолько близко!
        - И вы не о том, ваше сиятельство! - орал из тамбура помощник машиниста. - Сейчас не до сожалений! Мы горим!
        Отовсюду вокруг багровеющего котла пробились открытые языки пламени. В одно мгновение они набрали силу, затрепетали, взвились к потолку, загудели. Будка наполнилась густым дымом, который чёрным шарфом повалил наружу через раскрытую Вийтом дверь.
        Все надсадно кашляли. В тамбуре вообще стало невозможно дышать.
        - Надо прыгать! - доносилось из дыма. - Сгорим!
        - Надо прыгать! - кричал другой голос. - Разобьёмся о трибуны!
        Сыщик ухватился за тормозной шнур и повис рядом с Мйончинским.
        - Прыгайте! - орал он. - Все! Я останусь!
        - Ну уж нет! - визжал граф. - Останусь я!
        Гудящее пламя выплеснулось из тамбура.
        - Что это за рычаг? - прокричал Фирс, указывая на чугунную палицу, торчавшую позади, у горящей стены.
        - Ручной тормоз тендера, - ответил помощник машиниста. - Но он блокирует только одну колёсную пару!
        Фирс сграбастал груду ветоши с пола, завернулся в неё, пополз в самый огонь. Отыскал рычаг. Что есть мочи потянул за него.
        Локомотив опять дёрнуло. Из-под колёс посыпались снопы искр. Всех с новой силой бросило вперёд. Груда брикетов обогащённого угля, заготовленная в тамбуре для топки и уже охваченная огнём, полетела сияющим дождём в будку.
        Тряпки вокруг головы Фирса занялись, и истопник нехотя отпустил тормоз. Лавируя среди катающихся по полу пылающих брикетов угля, он отступил к остальным.
        Поезд дрожал, скользя на заблокированных колёсах, издавая немыслимый визг, всё более замедляясь, но никак не желая полностью остановиться.
        Конец железнодорожного полотна приближался. Зрители первых рядов в панике сыпанули в разные стороны.
        - Да прыгайте же! - истерично вопил Мйончинский.
        И тут, издав особенно пронзительный скрежет, пылающий состав наконец встал. Лишь в шаге от заграждения, отделявшего обрыв колеи от трибун.
        Всех вновь бросило. На этот раз - назад, в пламя.
        Ревущий огонь охватил и локомотив, и тендер, и прицепной вагон с углём. Гигантский столб чёрного дыма бил в небо.
        Один за другим из паровоза выпадали люди - студент Мйончинский, кочегар, помощник машиниста, Вийт, Фирс. Они скатывались по насыпи, с трудом поднимались на ноги и глядели на сияющий сноп огня, в центре которого угадывалась чёрная чугунная туша локомотива.
        Трибуны вопили от восторга.
        Фабрикант Таде, конечно, нашёл для героев приличную одежду, и теперь Вийт вновь блистал в судейской ложе, погружённый в восторженные перешёптывания и откровенные возгласы восхищения. Он нашёл оставшуюся на одном из столов с закусками драгоценную альбоку и теперь прижимал её к груди безмерно счастливый от обретённой пропажи.
        После пережитого Вийта мучила жажда, и он подхватил с подноса бокал с родниковой водой.
        - А ведь в фужере Сташко не было льда, - проговорил Фирс, задумчиво глядя на сверкающую, искрящуюся в солнечных лучах прозрачную жидкость.
        - Да? - повернулся к нему сыскной надзиратель.
        Рядом с Вийтом вдруг возник какой-то человечек. Своей серой неприметностью он сильно выделялся на фоне разряженной публики.
        - Агент Остапенко, номер удостоверения сто четырнадцать, - еле слышно прошелестел мужчина. Глядел он куда-то в сторону. - Мы прибыли на дом к половому Агафоне Кутя и застали там личную охрану Таде. Они как раз допрашивали слугу. Мы Агафошку у них отобрали. Половой признался, что укладывал вещи, чтобы бежать. Вызвал извозчика. Под половицей обнаружены луддитские значки, такие же, как тот, что был найден здесь.
        - Сейчас буду, сам с ним побеседую! - ответил Вийт, тоже глядя совсем в ином направлении.
        К Рониславу Вакуловичу направлялась графиня-мать, и сыщик весь подобрался. Шпион незаметно растворился в толпе.
        Старуха остановилась в нескольких шагах от Вийта, смерила его с ног до головы своим бесцветным взглядом и произнесла:
        - Вы до сих пор полицейский? Но ведь прошёл уже месяц!
        - Должен признать, так и есть! - развёл руками сыщик.
        - Что ж, - пожала плечами графиня-мать, - бывает… - она пристально посмотрела на Вийта. - А вы знаете, что вы герой?
        Анфир Житеславович вызвал победителя Гонок в центр залы.
        Мйончинский поправил подпалённые отроческие усики и гордо прошествовал к Кубку.
        - Невиданная скорость и небывалая зрелищность! - вскричал Таде. Глаза его сверкали. - Мужество, изобретательность и инженерный гений! Поздравляю с победой Адама-Каетана Петровича Мйончинского, студента!
        Публика взорвалась аплодисментами. Бригада дагеротипистов принялась готовить снимок замершего рядом с трофеем героя.
        - Не стоит ли отменить результаты Гонок, ведь экипажи были отравлены? - спросил выбившийся вперёд хроникёр, знаменитый Квитославный. - К тому же к финишу пришёл не паровоз, а его обгоревший остов! На трассе произошёл взрыв постороннего паромобиля! Да и к бригаде победителя уже после старта добавилось двое человек!
        Таде наслаждался каждым словом в вопросе газетчика. Он явно воспринимал перечисление всех этих происшествий как комплимент.
        - Какое зрелище, не правда ли! Какая интрига! - вскричал фабрикант, едва не подпрыгивая от возбуждения.
        - Но нужно ведь отменить…
        - Что касается условий соревнований, - перебил хроникёра Таде, - то они не делают скидку ни на какие обстоятельства. Впрочем, я с удовольствием приглашаю господина Сташко и синьора Корстини принять участие в Гонках в следующем году! Вне предварительных заездов! За год мы проложим ещё две колеи, и будет пять соревновантов!
        Гости разразились одобрительными криками.
        - Надеюсь, - добавил Анфир Житеславович с хитринкой в глазах, - в будущем году никто не добавит снотворное в традиционный напиток Гонок!
        Все рассмеялись. Сташко развёл руками. Корстини с обольстительным изяществом многоопытного ферлакура поклонился.
        И тут в толпе произошло какое-то движение. Публика притихла. В воцарившейся тишине отчётливо раздались уверенные шаги. Все взгляды обратились назад, люди стали расступаться, и в образовавшемся проходе показался стремительно шагающий к центру залы Вийт.
        - Снотворное в кубиках льда всыпал в главный приз Гонок Сташко! - воскликнул сыщик на ходу.
        - Но позвольте!.. - растерянно поднял голову Апрон Несторович.
        - Не возражайте, - перебил его Ронислав Вакулович. - Это сделали именно вы! А как быть, если вы достигли отличной манёвренности, но не скорости! Пятьдесят тысяч и сей драгоценный Кубок стоят того, чтобы повозиться со снотворным!
        - Что вы такое говорите, барон! - воскликнул Сташко. - Все знают, что это сделали луддиты!
        - Сюда действительно проник луддит, - кивнул Вийт, - но он был своевременно обнаружен, а теперь схвачен. У полового Агафошки было намерение напугать публику значками, не более того. Не следует, кстати, забывать, что он бежал ещё до того, как начали готовить пунш. Никакой возможности отравить напиток у него не было. У него-то не было, а вот у вас - было!
        - Но я пил из той же чаши! - проговорил лёдщик. Он обернулся к стоявшим по соседству гостям и повторил со слезами в голосе: - Я ведь тоже пил!
        По зале пронёсся приглушённый шум. Гости заперешёптывались, оглядываясь на Вийта.
        - Мы все видели, как пил Апрон Несторович! - воскликнула госпожа Квят. - Ещё и разбил осушённый до последней капли бокал!
        - Действительно, Ронислав Вакулович… - извиняющимся тоном неуверенно промямлил Таде. Ему было неудобно за своего именитого гостя.
        Дедуктивист усмехнулся и сделал шаг к лёдщику. Орлиный нос Вийта едва не уткнулся в нос Сташко. Огонь карих глаз пронзил ошарашенного преступника.
        - Вы высыпали замороженную настойку мышника в Кубок и, пока она не растаяла, тут же, буквально в секунду, наполнили бокалы - свой и экипажа, - сказал сыщик. - При этом вы следили, чтобы в ваши сосуды лёд не попал. Таким образом, ваше питьё не содержало снотворного. Затем, давая отраве в чаше время растаять, вы устроили представление с выносом вёдер настоящего льда. Когда наконец остальные соревнованты зачерпнули в свои бокалы напиток, в нём уже было достаточно яда.
        - Но с чего вы взяли! - вскричал Сташко. - Ведь нет никаких доводов!
        - Надо признать, что сундук, в котором вы доставили снотворное, сразу же унесли, - пожал плечами Вийт, - а мешок, содержавший отравленный лёд, исчез…
        - Ну вот видите… - с надеждой стал говорить Апрон Несторович.
        - Но мы ведь найдём в вашем поместье и заготовленный мышник, и остатки настойки, и запас замороженной в лёд отравы, не так ли? - улыбнулся дедуктивист. - И в вашей дворне кто-нибудь да разговорится?
        Сташко побледнел.
        Руки его опустились.
        Дагеротиписты, быстрее всех сообразившие, что произошло, тут же подхватили свой агрегат и с воплями бросились к Вийту.
        А тем временем половые стройной цепочкой вносили под звуки скрипок подносы с замороженным какаовым питьём…
        Сыщик Вийт и дело о древнем молоте Саниры,
        или Глава 4, в которой из закрытой комнаты музея таинственным образом исчезает древний молот жестоких богинь Триполья. Мощь, которой нет названия, вырывается из глубин времён. Помогут ли и теперь сыскному надзирателю Вийту невероятное напряжение сил, находчивость и неслыханная наблюдательность?
        Телеграф, стоявший в закутке читальной залы Большой библиотеки, зажужжал, заскрипел, задрожал. Многочисленные шестерёнки пришли в движение, заставляя вращаться сверкающие медные колёса. Спустя ещё мгновение, сопровождаемая мощной струёй пара, в массивный лоток вылетела металлическая капсула. Она ударилась о висевший тут же гонг, издав мелодичный гул, запрыгала, отскакивая от стенок, и, повертевшись, замерла на дне.
        Старший архивариус в соответствующем мундире, при сабле и шпорах, сделал знак одному из книгохранителей, и тот, поправив форменную фуражку, чинно прошествовал к аппарату. Уже через минуту он появился в общей зале с чёрной дощечкой в руках. На ней мелом было написано: «Сыск. надзир. б-н ф. Вийт».
        Фирс, друг детства и слуга детектива, оторвался от покоившегося перед ним медицинского трактата на латыни.
        - Нам нужно скрыться? - спросил он сыщика.
        - От этого не скроешься! - ответил тот, вздохнув.
        Служитель библиотеки с табличкой в руках бесшумно скользил по центральному проходу читального зала. Он всматривался в посетителей, пытаясь найти знакомые каждому по газетным дагеротипам черты лица.
        Имя Вийта заставляло головы поворачиваться вслед. Каждый хотел увидеть детектива.
        Тот отложил подшивку спортивных листков и поднялся.
        - О, господин надзиратель! - воскликнул книгохранитель, мгновенно просияв. - Вам послание!
        Затихшая аудитория ахнула, увидев наконец дедуктивиста.
        - Не может быть! - тихо, будто сам себе не веря, произнёс какой-то мужчина с моноклем. Он поднялся, чтобы лучше рассмотреть детектива. - Да, да, это он!
        - Господин Вийт! - воззвал к сыщику некий пылкий юноша. - Мы все восхищены вашим гением!
        Он зааплодировал, и эти аплодисменты были в единодушном порыве подхвачены остальными посетителями читальной залы. Отовсюду понёсся звук отодвигаемых кресел, тут и там стали подниматься люди. Приветственные возгласы, сопровождаемые овацией, сотрясли обшитые старинным морёным дубом стены Большой библиотеки. Огоньки в многочисленных газовых светильниках затрепетали.
        Суровый старший архивариус не бросился наводить порядок. Он лишь вытянулся по стойке смирно и отдал честь.
        Сыщик принял из рук зардевшегося служителя библиотеки конверт с телеграммой.
        «Дорогой Вийт, - прочитал детектив, - в Музее раскопок и находок непонятное происшествие. Единственная надежда - на вас».
        - Коляску? - спросил Фирс.
        - И немедленно! - ответил Вийт.
        Слуга, которого в давние времена называли бы «кучер», а в просвещённом двадцать первом веке гордо именовали «истопник», натянул на непослушные вихры английский кепи и бросился к выходу. При его умениях достаточно было лишь одного ведра обогащённого угля, чтобы довести до кипения воду в котле парового экипажа.
        - Господа, господа… - бормотал оставшийся в зале Вийт. Он скромно кланялся рукоплещущим ему людям. - Ну зачем же так!..
        К нему подскочил тот самый пылкий юноша, предложив для автографа газету «Чутки» с кричащим заголовком огромными буквами: «Наш Вийт вновь блестяще справился с расследованием! Загадка века разрешена!» Сразу под надписью располагался довольно чёткий дагеротип сыскного надзирателя.
        Сыщик обмакнул собственное позолоченное перо в казённую чернильницу и начертал уверенным стремительным почерком: «Преступникам не спастись! Барон Р. В. фон Вийт».
        К столу детектива немедленно бросились остальные посетители читальной залы. Кто предлагал для подписи всё ту же газету, кто - припрятанный в заветный медальон профиль, а кто и просто манжету…
        Долг, однако, звал сыщика навстречу неизвестности.
        Уже через пять минут Ронислав Вакулович прошествовал из высоченных массивных дверей библиотеки в яркое солнечное утро, утро, перемешанное с суетой неугомонного города Володимира, в непередаваемую смесь азота, кислорода и угольной пыли.
        Ревущий пламенем топки паромобиль ожидал его.
        Вийт плюхнулся на диван. Фирс пристроил лопату в специальный держатель, ловко взобрался на шест шофёра и потянул за шнур. По всей улице разнёсся предупреждающий гудок. Экипаж, окутавшись облаком пара, тронулся с места.
        В считаные минуты махина разогналась до бешеных двадцати пяти вёрст в час и стремительно понеслась вперёд, сотрясаясь на каменной брусчатке, распугивая прохожих и чудом избегая столкновений с упряжными колясками.
        Над головой сыщика в высоком голубом небе проплывал огромный дирижабль, на ветвях деревьев ныли птицы, из канав кричали водолазы.
        Наслаждающийся великолепием родного города Ронислав Вакулович откинулся на обитую кожей бурундука спинку дивана. Рядом с ним лежал предусмотрительно оставленный Фирсом свежий выпуск «Чутков», тот самый, который Вийт столько раз сегодня подписал автографом. Сыскной надзиратель развернул газету и погрузился в чтение. Он и не подозревал, сколь таинственным, пугающим и непонятным окажется ожидавшее его происшествие.
        Чудовищное здание Музея раскопок и находок окружал регулярный парк в английском стиле. Подъехать ко входу было невозможно, и последнюю часть пути Вийт и его верный Фирс, тащивший сумку с оружием, прошли пешком.
        У парадной лестницы, однако, они наткнулись на шумную толпу. Бравый городовой, угнездившийся на верхней ступени, с трудом сдерживал возмущённых людей.
        - Я служу здесь! - орал, перекрикивая всеобщий гам, раскрасневшийся пожилой господин в котелке. - Немедленно пропустите!
        - Мы ещё неделю назад приобрели входные билеты! - стараясь сохранять спокойствие, веско говорил отец семейства. К нему жались жена и выводок детей.
        Но городовой стоял непоколебимой скалой.
        - Музей закрыт! - выкрикивал он. - Время возобновления работы будет объявлено! Разойтись!
        Вийт в сопровождении невозмутимого Фирса пробился через толпу и попытался пройти мимо полицейского, но тот, не пропуская, решительно раскинул в стороны руки.
        - Идите прочь, господа! - сказал он сурово. - Посещений сегодня не будет. Возвращайтесь завтра в обычное время!
        - Но помилуйте, господин городовой… - начал было Ронислав Вакулович, но страж не хотел его слушать.
        - С минуты на минуту сюда прибудет сам Вийт! - грозно вскричал он. - Не путайтесь под ногами!
        Фирс наклонился к детективу:
        - А я ведь говорил! Будь ты в мундире…
        - Лучше подай моё удостоверение! - зашипел детектив. - Быстрее!
        - В мундире, - невозмутимо ответствовал тот. - Удостоверение - в мундире.
        Сыщик вспыхнул, но что он сказал своему помощнику, осталось неизвестным, поскольку именно в этот момент жалобно и пронзительно завопил стоявший рядом господин - в напиравшей толпе ему наступили на мозоль.
        Детектив вновь поворотился к городовому:
        - Милейший, я и есть Вийт!..
        - Вон отсюда! - взревел полицейский, не глядя на назойливых господ.
        Дедуктивист обречённо оглянулся на своего помощника. Тот стоял с каменным лицом, но к груди его теперь была прижата газета «Чутки». Дагеротипом на первой странице вперёд.
        - Вот! - закричал, указывая на свой портрет, Вийт. - Глядите, господин постовой!
        Полицейский раздражённо отмахнулся, но взгляд его всё же скользнул по снимку. Городовой замер, потом взял из рук Фирса газету.
        - Так и есть, что ли? - недоверчиво спросил у истопника страж порядка. Он вертел дагеротип, поглядывая на сыщика.
        - Так и есть, - кивнул слуга. - Это сыскной надзиратель барон Ронислав Вакулович фон Вийт, собственной персоной.
        - Что-то вы больно молодые, - пробормотал охваченный сомнениями постовой, но всё же отдал честь и посторонился, открывая проход.
        Из-за витражных окон в вестибюле царил разноцветный сумрак.
        - Пойдёмте, пойдёмте, - бормотал маленький пожилой господин в мундире. Глаза его беспрестанно плыли куда-то, будто высматривали в воздухе нечто невидимое. - Пойдёмте! А то воет и воет!
        - Это ночной сторож Рымарь, - представил его городовой Кутюк. - Идёмте!
        Он решительно свернул протокол допроса свидетеля, который как раз заполнял, ткнул перо за обшлаг рукава и устремился через мраморную колоннаду вглубь музея.
        Вийт и Фирс бесстрашно зашагали следом.
        Рымарь семенил чуть позади.
        В пустынных залах никого не было. Лишь бесчисленные экспонаты взирали на людей с равнодушием пережитых веков. В давящей тишине отдавались гулким эхом шаги да из-за спины доносилось беспрестанное бормотание:
        - Пойдёмте, пойдёмте!
        Четвёрка смельчаков миновала зал пыток с самой большой в Европе коллекцией дыб; огромную, высотой с человека, стопу от несохранившейся древнеримской статуи; выставку окровавленных халатов Чингисхана и выстроившиеся вдоль стен египетские мумии.
        У витрин со старинными музыкальными инструментами Вийт невольно замедлил шаг.
        - Ты что! - зашипел на него Фирс. - Пошли!
        - Посмотри, диджерид?! - зашипел в свою очередь Ронислав Вакулович. - Австралийские аборигены играли на такой дудочке ещё до начала времён! Это единственный экземпляр во всей Европе!
        Фирс стал подталкивать дедуктивиста.
        - Потом! - настойчиво шептал он, поглядывая на Кутюка и Рымаря. - Вернёмся после дела! Идём!
        Ему удалось сдвинуть Вийта с места, и тот, пусть и оглядываясь на заветную витрину, нехотя поплёлся дальше.
        Они прошли через ворота из шумеро-аккадских чудовищ с телом быка, орлиными крыльями и человеческой головой, открыли неприметную дверь в стене и оказались в боковом коридоре.
        Тут уже и Вийт услышал леденящие кровь звуки. Будто струи времени вырывались из топок тысячелетий… Ну или стенал от зубной боли крепкий зрелый мужчина.
        У двери, из-за которой доносился вой, переминалась с ноги на ногу барышня в казённого вида тёмно-коричневом платье в пол.
        - Франсуаза Понмаре, - кивнул на девушку Кутюк. - Она в музее секретарь - научные статьи да письма напечатать, чай подать, почту разнести…
        - Воет, мычит и кричит, - пробормотала девица. Говорила она с милым французским акцентом.
        Вийт с присущим ему человеколюбием мягко положил руку на плечо барышни, лишь случайно коснувшись пальцами её щеки у прикрытого длинными каштановыми локонами ушка.
        - Не бойся, дитя, помощь уже пришла! - проговорил он успокаивающе.
        Девушка, конечно, была ненамного младше Ронислава Вакуловича, но он ведь как-никак представлял здесь доблестную полицию!
        - Чего это мне вдруг бояться! - проговорила Франсуаза. Она отодвинулась, высвобождаясь из-под руки сыщика. - В наш век прогресса, пара и железа женщины вполне способны сами управлять собственной жизнью! Свободно и неограниченно!
        Вийт оторопел и невольно отступил от барышни на шаг.
        - Вы социалистка? - пробормотал он. - Или из луддитов?
        - А вы ретроградист? - ответствовала барышня. Акцент её несколько усилился. - Или из партии бояр-традиционалистов? Нас, кстати, не представили.
        - Это сыскной надзиратель Вийт, - тут же отозвался Кутюк. - Тот самый!
        - Для вас просто Ронислав, - галантно поклонился сыщик.
        - «Сыскной надзиратель»? - пробормотала барышня. - Что есть «сыскной надзиратель»?
        - Inspecteur de police criminelle[19 - Инспектор криминальной полиции (фр.).], - отозвался Фирс, выходя из-за спин. - А я Татион Ренеевич Фирс, истопник природных князей Лодимирских и их младшей ветви в лице барона фон Вийт. Je suis heureux de vous rencontrer[20 - Рад знакомству (фр.).].
        - Francais?[21 - Француз (фр.).] - удивилась Франсуаза.
        - Non, je suis desole[22 - Увы, нет (фр.).], - покачал головой Фирс. - Мой батюшка, Реней Тодосович Фирс, уроженец здешних мест, был вольным слушателем в Володимирском университете и преуспел, осмелюсь сказать, во многих науках и языках. Ввиду отсутствия средств он был вынужден оставить учёбу, но, по счастью, князь Лодимирский нанял его на службу в качестве гувернёра для сына, ныне monsieur inspecteur[23 - Месье инспектор (фр.).]…
        Под пристальными взглядами двух молодых мужчин Франсуаза зарделась.
        - Вы позволите вернуться к расследованию, господин Фирс? - ревниво воскликнул Вийт, оттирая от барышни слугу.
        Девица смутилась ещё больше. Истопник отвернулся.
        - Ну да, - вступил в разговор Кутюк, откашливаясь. - Ну да… Это кабинет профессора Гольштанского, - он указал на дверь, откуда доносились жуткие звуки. - За господином учёным, кстати, уже послали. Замок заперт, изнутри торчит ключ. Я осмотрел окна с улицы - они закрыты на внутренние шпингалеты. Шторы плотно задёрнуты, ничего не разглядеть. В кабинете нет камина и дымохода, отопление зимой осуществляется паром. Система, конечно, по случаю летнего времени отключена, это не она издаёт звуки.
        - Вот как! - пробормотал Вийт и повернул голову к девушке: - Мадам Понмаре, происшествие обнаружено вами?
        - Мадемуазель, - поправила та его. - Не мадам.
        - Простите, мадемуазель…
        - Но у меня есть жених! - вздёрнула подбородок Франсуаза. - И я его люблю. Да-да, господа! В наше время невиданных технических свершений честная девица вполне может признаться, что любит мужчину ещё до того, как вступит с ним в буржуазный брак!
        Эпатированные Вийт и Фирс переглянулись.
        - Я всегда являюсь на службу к восьми утра, - продолжала барышня, поняв, что её эскапада останется без ответа. - К приходу господ учёных я должна согреть бак с водой для чая, намолоть свежий кофе и разнести по кабинетам утреннюю почту. Когда я вошла в этот коридор, то услышала… - девица оглянулась на дверь, - услышала это…
        - Ночные сторожа обычно не бывают в этой части здания, тут нет ценностей, - продолжил Кутюк.
        Рымарь согласно затряс головой, но ничего, кроме «воет», не произнёс.
        - Пока девица Понмаре с криком не прибежала на пост, о происшествии известно не было.
        - Ни с какими криками я никуда не прибегала! - поморщила свой очаровательный носик Франсуаза. - Просто пришла и сказала…
        Детектив сокрушённо покачал головой.
        - Есть какие-нибудь мысли, что это? - спросил он у городового.
        Тот пожал плечами.
        - Ну что ж, - решительно рубанул Вийт. - Ломайте дверь!
        - Ой! - пискнул ночной сторож музея и в ужасе бросился прочь.
        - Ничего, мы потом его найдём, - небрежно сказал дедуктивист. - Ломайте!
        Кутюк отошёл к противоположной стене, разогнался и грохнулся всем телом о дверь. Та дрогнула, но устояла. Вой, доносившийся изнутри, прекратился.
        - Как интересно! - пробормотал сыскной надзиратель. Он пригнулся ухом к замку. В комнате было совершенно тихо. - Ломайте, Кутюк!
        Городовой снова разогнался и врезался в дверь с такой силой, что Вийт невольно обеспокоился, не повредит ли полицейский себе плечо. Кости постового, впрочем, остались целыми. Раздался лишь треск дерева.
        - Ещё! - воскликнула Франсуаза с азартом.
        Кутюк повторил свой неистовый удар, и дверь, перекосившись, тяжело повалилась внутрь.
        Все, подспудно ожидая, что из комнаты вырвется нечто ужасающее, невольно сделали шаг назад.
        Дверной проём оставался пустым. Лишь пылинки плясали в воздухе. В кабинете было темно.
        Кутюк разогнулся и вытер ладонью пот под фуражкой.
        Вийт оглянулся на своего помощника. Тот немедленно развязал сумку с бесценной коллекцией оружия разнообразнейших систем, и сыщик тут же выхватил оттуда свой любимый пистолет. Конечно же, это был шкатулочный пистоль де Грибоваля калибра 17,1 мм. Под тяжестью трёхфунтового ствола мускулы на руке Вийта пружинисто напряглись.
        Все замерли.
        Ронислав Вакулович кивнул городовому, вновь взглянул на Фирса и, ни мгновения не колеблясь, бесстрашно шагнул внутрь…
        В комнате царила темень. Высокие окна кабинета закрывали плотные шторы. Несколько незажжённых газовых светильников на стене тускло, едва различимо поблёскивали медью.
        Из мрака отовсюду проступали археологические древности. Они виднелись в шкафах за стеклом, на полках, на огромном столе. Вдоль стен плотно, корешок к корешку, выстроились старинные книги.
        Сноп света, проникшего в комнату из коридора, выхватил из темноты стоявшие на полу большим кругом глиняные фигурки обнажённых девушек и женщин. Не века, тысячелетия смотрели с их странных лиц, лиц, едва намеченных щипком гончара. Все статуэтки были повёрнуты в центр круга, туда, где располагались две плошки, столь же древние, как и они сами.
        Растерявшись, не отрывая взгляда от пугающей группы архаичных артефактов, сыскной надзиратель Вийт шагнул в кабинет.
        Сбоку сразу же раздался знакомый вой, теперь громкий, не приглушённый дверью, и Ронислав Вакулович невольно отшатнулся, едва не упав. Он вскинул пистолет, целясь туда, откуда донёсся звук. Сердце детектива прыгнуло в самые пятки, на лбу проступила холодная испарина, руки задрожали.
        На мушке оказалась какая-то чёрная масса на полу. Она растворялась в царившей в том углу темноте, ещё более густой на фоне яркого столба света из коридора. Эта жуткая тень зашевелилась, забарахталась и издала громкое, леденящее кровь завывание.
        Тут только Вийт понял, что это человек. Связанный по рукам и ногам.
        Дедуктивист облегчённо вздохнул, шагнул к окну и распахнул шторы. Сверкающее утро ворвалось в комнату, превратив её из ужасающей кельи чернокнижника в кабинет безумного учёного.
        - Professeur![24 - Профессор (фр.).] - закричала Франсуаза, бросаясь к мужчине на полу.
        - Стоять! - заорал детектив. - Не шевелиться! Ничего не трогать!
        Девушка, боясь сделать хоть какое движение, замерла в не-удобной позе.
        Профессор был мужчиной средних лет, пухлым, рыхлым, уже начавшим лысеть. Однодневная щетина чёрным мазком оттеняла его безвольную челюсть. Рабочие брюки, сюртук и даже жилет Гольштанского покрывали пятна извёстки, стёртой, похоже, со стен комнаты. Кожаные башмаки с тугой шнуровкой оставались в относительном порядке. Голову стягивала повязка, удерживавшая во рту несчастного кляп. Тот мешал дышать, и лицо профессора от напряжения и нехватки воздуха налилось кровью. Глаза под толстенными линзами очков дико вращались. Запястья, колени и лодыжки профессора обвивала верёвка. Кожу под ней стесало до кровавых полос. Мужчина кричал, беспрерывно, надрывно, совершенно нечленораздельно.
        - Фирс, разрежь путы! - приказал Вийт, оборачиваясь к своему верному спутнику. - Только узлы сохрани!
        Истопник невозмутимо обогнул застывшую на входе Франсуазу, остановился у стола, высматривая на нём что-нибудь подходящее, подхватил ножницы и пригнулся к Гольштанскому.
        Сыскной надзиратель несколько секунд следил за тем, как Фирс ловко расправляется с верёвкой, а потом прошёлся по комнате. Он проверил на окнах шпингалеты, подёргал задвинутый до упора засов на выбитой двери, повернул туда-сюда торчавший из внутреннего отверстия замка массивный ключ.
        - М-да, - пробормотал Ронислав Вакулович. - Спрятаться негде, все возможные выходы заперты изнутри. Надеюсь, тут есть хоть какие, пусть самые захудалые, секретные лазы или потайные комнаты!
        - Да откуда тут, ваше высокоблагородие, потайные комнаты! - хмыкнул Кутюк. - В этом здании раньше размещалась академия благородных девиц. Его и строили для этой самой академии. За казённый счёт по стандартному для таких заведений проекту!
        Вийт мотнул головой.
        - А вы всё же простучите стены и пол!
        Городовой пожал плечами и принялся за работу.
        Ронислав Вакулович продолжал ходить туда-сюда, то и дело приподнимая археологические редкости, выдвигая ящики, заглядывая в разбросанные повсюду научные записи. Он вертел в руках непонятные стальные инструменты, исследовал днище кресел, нырял под стол.
        Фирс тем временем освободил руки и ноги профессора и разрезал повязку, удерживавшую кляп во рту.
        - Молот! - сразу же просипел Гольштанский. - Молот Саниры исчез!
        Учёный завозился на полу, но сесть не смог. Франсуаза, сообразив, что запрет на передвижения больше не действует, подскочила, упала перед ним на колени, попыталась приподнять.
        - Вы живы, профессор? - вскричала она.
        Её платье натянулось на тонкой стройной спине, и Вийт невольно замер, не в силах отвести глаз от прекрасного зрелища.
        Фирс деликатно кашлянул.
        Ронислав Вакулович смиренно вздохнул и отвернулся от Франсуазы.
        - Господин Гольштанский несомненно жив, - буркнул он, отвечая на вопрос барышни.
        Взгляд детектива упал на круг древних статуэток в центре комнаты. Даже сейчас, в лучах яркого утреннего солнца фигурки производили ужасающее впечатление.
        Франсуаза помогла Гольштанскому сесть. Тот застонал. Очки в роговой оправе от перемены положения тела поползли по носу и свалились на пол. Археолог принялся слепо ощупывать ковёр вокруг себя.
        - Вам нужно успокоиться! - воскликнула девушка. - Уже всё позади!
        Барышня подобрала очки и водрузила их археологу обратно. Толстые линзы вернули взгляду Гольштанского остроту. Учёный с новым интересом посмотрел на людей, заполонивших его кабинет, и принялся растирать затёкшие руки.
        - Кто эти господа, мадемуазель Понмаре? - спросил археолог тихо. Голос его был измученным и хриплым.
        - Городовой Кутюк, профессор! - шагнул вперёд полицейский. - А это сам сыскной надзиратель Ронислав Вакулович Вийт со своим помощником господином Фирсом!
        - Вийт? - поражённо повторил Гольштанский. - Не ожидал, что вы окажетесь здесь…
        - Пустое! - скромно пробормотал детектив, не позволяя славе и понятному восхищению простых обывателей мешать ему вести расследование. - Расскажите, что произошло!
        - Пропал молот богинь! - воскликнул Гольштанский и попытался вскочить на ноги, но в голове его вспыхнула резкая боль, он схватился за виски и застонал.
        - Что за молот? - спросил Вийт у Франсуазы.
        Девушка дёрнула плечиком.
        - Лучше расскажите всё по порядку, господин Гольштанский! - снова повернулся к мужчине сыскной надзиратель.
        - Да, да, конечно, - забормотал профессор. - По порядку… - тут он вдруг вскипел и воскликнул: - Да по какому порядку! Пропала самая ценная археологическая находка года!
        - И всё же! - мягко проговорил Вийт.
        Франсуаза успокаивающе погладила учёного по плечу.
        - Да, - вздохнул Гольштанский, оседая. - Да, простите…
        Он рассеянно провёл ладонью по лбу.
        - Я специализируюсь на Триполье. Это, как вы, конечно, знаете, самая древняя цивилизация Европы, возводившая города до того, как у египтян даже мысль о пирамидах возникла. Собственно, до того, как появились сами древние египтяне…
        - Да, да, - рассеянно кивнул Вийт, приглядываясь к фигуркам на полу, - я узнаю эти статуэтки. Трипольские богини, не так ли? Продолжайте!
        - В столь давние времена не были ещё известны ни плуг, ни колесо, ни металлы. Трипольцы открыли для себя медь и начали её использовать, но она оставалась для них диковинной, магической, непонятной субстанцией. Каково же было наше удивление, когда удалось откопать загадочный артефакт, сравнить который нам просто не с чем! Это ритуальный молот из золота, безумно дорогой с точки зрения финансов и совершенно бесценный с точки зрения науки. Наверное, трипольцы наткнулись на самородки золота и, не понимая ещё разницы в металлах, приняли их за медные. Вес молота - около семи метрических килограммов, если вы уже знакомы с этой системой исчисления…
        - Конечно! - воскликнул Вийт, гордо выпрямляясь.
        - Неужели семь! - оторвался от простукивания стен Кутюк. - Это ж полпуда!
        - Именно! Почти полпуда! - кивнул Гольштанский. - Но дело не в этом! Есть мистики, которые утверждают, что сей артефакт обладает чудовищной духовной силой и в умелых руках способен решать судьбы мира. Ни много, ни мало, господа! Судьбы мира! Находке даже дали собственное имя - «Молот богинь», или «Молот Саниры», по имени самого известного из трипольских героев!
        - Что же случилось? - спросил Вийт, почувствовав, как холодок пробежал по его спине.
        - Я получил этот молот, чтобы составить описание для каталога. У меня и в мыслях не было, что сей уникальный предмет может возбудить низменные желания грабителей…
        - В следующий раз сразу зовите полицию, уважаемый профессор, - сказал Кутюк. - Мы взяли бы вашу ценность под охрану!
        - Да-да, я как-то не подумал, - рассеянно пробормотал Гольштанский. Он наконец сумел встать и теперь приподнимал колени одно за другим, пытаясь разогнать кровь. - Но я заперся! Очень тщательно! Окна, двери - всё проверил и перепроверил!
        Вийт кивнул.
        - После целого дня работы, уже ночью, мне вдруг захотелось представить себе молот в его собственном мире. Я водрузил посреди комнаты артефакт, зажёг льняное масло в светильниках, окружил всё это фигурками богинь…
        - Около полуночи? - с невинным видом спросил Фирс.
        - Да, - растерянно ответил археолог, не понимая, откуда возник такой вопрос. - Была ночь, и…
        - Полночь, запертая комната, плотно задёрнутые шторы, погашенный свет, редкое в наше время льняное масло в древних светильниках, расставленные согласно многотысячелетним изображениям магические предметы! - сверкнул глазами Вийт. - Уж не пытались ли вы, господин Гольштанский, провести ритуал? Вызвать неведомые нам силы, столь древние, что даже шумерские боги о них уже ничего не помнили?
        У Франсуазы вырвался крик ужаса.
        - Я… я… - заикаясь, произнёс археолог, но ничего, кроме этого, вымолвить не смог.
        - Что же произошло? - мрачно спросил Вийт.
        - Я зажёг светильники и отошёл к стене, не зная, что ещё полагается делать… - пробормотал Гольштанский, но тут же вскинул голову и жарко заговорил: - Это ведь просто шалость! Господа! В наш век материализма мы с вами ведь не верим во всякие потусторонние сущности! Я лишь…
        - Неважно! - строгим голосом прервал его сыщик. - Продолжайте!
        - Я отошёл к стене, чтобы осмотреть ритуальный круг, - покорно вздохнул учёный. - Часы пробили полночь и… - лицо профессора вдруг стало мертвенно-бледным. - Я… я не могу это вспоминать!
        - Это совершенно необходимо! - сказал Вийт. Он положил Гольштанскому руку на плечо и посмотрел в глаза. - Будьте же мужчиной!
        - Да, да, - промямлил учёный. - Конечно…
        - Говорите!
        - Вдруг стало невероятно тихо, - прошептал профессор. - Масляные светильники разом погасли. Повеяло ледяным холодом. И тут… Тут… - Гольштанский судорожно вздохнул. - Кто-то ударил меня всем телом, подбросил в воздух, швырнул об стену, распластал на ней. В темноте я ничего не мог разглядеть, но это, несомненно, был крупный, просто-таки огромный человек, обладавший невероятной силой! Уже через мгновение он грохнул меня на пол, и я почувствовал, что верёвка стягивает мои руки и ноги. Я сопротивлялся, хотел кричать, но напавший заткнул мне рот кляпом. И… и… исчез, - Гольштанский всхлипнул. По его щеке покатилась одинокая слеза. - Внезапно! Так же, как и появился! Я остался один в полной темноте… На всю ночь!..
        - Как же преступнику удалось выбраться из запертой комнаты? - спросил Кутюк. - Я тут всё обстучал, потайных ходов нет!
        - Какой там преступник! - замахала на него руками Франсуаза. - Причём здесь преступник! Это же был трипольский!..
        И она в ужасе прикрыла ладошкой рот.
        Вийт оторопело смотрел на профессора Гольштанского. Никогда ещё в практике дедуктивиста не встречалось столь фантастического, пугающего, необъяснимого преступления!
        - Но здесь ведь действительно нет потайных ходов? - показывая, что шутит, спросил Вийт, но взгляд его впился в лицо профессора.
        - Нет, - помотал тот головой. - Да и проложить их тут негде! Стены толщиной с кирпич. Позор, а не постройка! Все звуки слышны! С той стороны коридор, с противоположной - улица, по бокам располагаются кабинеты сослуживцев.
        Сыщик подошёл к окну и стал его, шпингалет за шпингалетом, отпирать.
        - Каков размер молота? - спросил он.
        - Со строительный молоток. Золото ведь в три раза тяжелее чугуна. В силу древности - это очень примитивная работа, просто брусок металла…
        Сыщик открыл наконец окно и исследовал подоконник. Высунулся наружу. Пригляделся к земле внизу.
        - Следы лишь нашего милейшего Кутюка, пыль на подоконнике не потревожена, - пробормотал он, поворачиваясь. - Вот что, постовой! Кликните с улицы какого-нибудь мальчишку, пусть сбегает в участок и позовёт специалистов с дагеротипным аппаратом. Необходимо здесь всё сфотографировать. А потом обойдите всё здание, тщательно осмотрите.
        Городовой козырнул и вышел.
        Фирс положил перед Вийтом на подоконник несколько отрезков верёвок, которыми был связан профессор.
        - Посмотри, какие странные узлы! - проговорил он. - Ты такие видел когда-нибудь?
        Сыщик тронул пальцем один узел, потом другой.
        - Нет, - покачал он головой. - Помнишь, в детстве у нас была книжка как раз про это? Мы всё время друг друга связывали, и гувернёру приходилось нас высвобождать. Но мне кажется, мы до конца её не дочитали, увлеклись чем-то другим…
        - Надо бы свериться со справочником, - задумчиво пробормотал Фирс.
        - Да какой справочник, господа! - возмутилась Франсуаза. Как оказалось, она стояла позади. - Это же наверняка трипольские узлы! Их секрет умер шесть тысяч лет назад!
        Дедуктивист улыбнулся девушке. Та под его пристальным взглядом потупила взор, зарделась и отступила обратно к профессору Гольштанскому.
        Вийт ещё несколько мгновений продолжал на неё смотреть, потом вздохнул, прошёлся по комнате и замер над кругом богинь.
        Он стоял над страшным местом ритуала, и глаза его медленно перемещались с одного ужасающего лица на другое.
        Все затихли, боясь нарушить думы великого человека.
        - Нужно поразмыслить… - наконец пробормотал тот.
        Вийт нахлобучил на голову цилиндр и направился к выходу.
        - Вы куда, monsieur inspecteur? - возмущённо воскликнула Франсуаза. - Удираете? Боитесь?
        - Я всё ещё сыскной надзиратель! - мрачно буркнул Ронислав Вакулович. - Я здесь принимаю все решения! Фирс, за мной!
        - Я иду с вами! - решительно заявила девушка. - Я вам не позволю из-за глупых мистических страхов забросить это расследование…
        Барышня хотела ещё что-то сказать, но тут в дверном проёме на мгновение показался один глаз ночного сторожа Рымаря. Показался и исчез.
        Все невольно повернулись в ту сторону.
        Глаз снова появился. На этот раз задержавшись подольше. Потом высунулся уже вместе с носом и даже краешком второго глаза. Наконец стала видна вся голова.
        - Кабинет вскрыли? - спросил Рымарь шёпотом, поспешно обводя комнату взглядом. - И что здесь было? Что выло?
        Вийт прижал сторожа к стене и, глядя прямо в его расширенные от ужаса глаза, с нажимом произнёс:
        - Сколько раз за дежурство вы наведывались сюда?
        - Я… - всхлипнул охваченный страхом Рымарь. - Вы…
        Он задёргался, но вырваться из цепкой хватки сыскного надзирателя не смог.
        - Сколько? - резко повернулся к профессору дознаватель.
        - Ну… - Гольштанский растерянно глядел то на сыщика, то на сторожа, - чай вечером принёс, потом телеграмму… Может, ещё заходил, но я ведь был поглощён артефактом…
        - Молот-то хоть понравился? - вновь навис над мужичком Вийт.
        - Я… - затряс головой сторож.
        - О чём была телеграмма? - резко повернулся к профессору сыщик.
        Гольштанский оглянулся вокруг, подхватил со стола измятый лист бумаги и протянул Вийту.
        - Приглашение на симпозиум…
        Детектив пробежал текст глазами.
        - Служебная, из канцелярии университета, - кивнул он. - Значит, отправлена в казённые часы, - Вийт обернулся к сторожу. - Почему же вы принесли её лишь после чая?
        - Я… - затряс головой сторож.
        Тут в коридоре раздался топот ног. В комнату ворвался Кутюк.
        - Там, на стене! - ещё издалека закричал он. - Сияет!
        Сыскной надзиратель Ронислав Вакулович Вийт и его верный помощник Фирс выбежали из парадных дверей музея. За ними выскочила взбешённая Франсуаза.
        - Это памятная дощечка в стене! - кричала барышня. - О ней всем известно! Кого угодно спросите! Медная! Архитектор о себе память увековечил! Вернитесь! Расследуйте!
        Сыщик её не слушал.
        Значительно увеличившаяся толпа зашумела - слухи о том, что Вийт ведёт новое следствие, уже просочились наружу. Газетные хроникёры, держа наготове открытые блокноты, взорвались вопросами.
        - Что случилось? - орали они наперебой. - Когда? Уже есть подозреваемые? Когда ожидается поимка преступника?..
        - Немедленно вернитесь! - вопила позади Франсуаза.
        В стене между окнами четвёртого и пятого этажей действительно поблёскивала в лучах яркого солнечного света красноватая искорка.
        - Ну что?.. - спросил Вийт слугу, не обращая на барышню никакого внимания. - Надо бы проверить?
        - Надо бы, - кивнул Фирс.
        - Мы не экипированы, - произнёс Ронислав Вакулович, разглядывая массивное здание музея.
        - Ещё скажи, что это бессмысленно! - пожал плечами истопник. - Что там просто памятная дощечка!
        - Так и есть!
        Фирс вдруг сорвал с головы кепи и отшвырнул его в сторону. Громко звякнула, упав на землю, бесценная коллекция в оружейной сумке.
        Вийт, не отставая, отбросил свой цилиндр, и оба товарища стали стремительно избавляться от сюртуков с жилетами. Уже через мгновение они остались в одних рубахах, запузырившихся поверх брюк подобно парусам дирижаблей.
        - На самый верх? - спросил Ронислав Вакулович, задирая голову. - Или только до дощечки?
        - На крышу, - кивнул истопник. - Достаточно трудно, чтобы мыслеварение ускорилось!
        Он вскочил на цоколь здания, вскарабкался на неприметный выступ и оказался на высоте пяти футов над землёй.
        Вийт взглянул на свои вычищенные, сверкающие на солнце башмаки из толстой кожи занзибарского двурогого носорога.
        - Придётся новые шить, - буркнул он и схватился за слегка выпирающий из стены кирпич. Быстро подтянулся, забросил ногу на подоконник первого этажа, рывком поравнялся с Фирсом.
        - Вы с ума сошли! - взвизгнула Франсуаза. - Что вы делаете?!
        - Размышляю! - ответил ей сверху детектив.
        Из-под его ног летела кирпичная крошка.
        Фирс завис на мгновение на одной руке, раскачался и рванул вверх, достав ногой выемку на уровне своей головы. Подтянулся. Вспрыгнул на подоконник второго этажа.
        - Мы ведь не соревнуемся? - спросил Вийт, карабкаясь по стене.
        - Пока не знаю, - ответил истопник.
        - Вернитесь сей же час! - вопила девица внизу.
        Фирс сместился в сторону, к лизене, оттолкнулся от неё, ухватился за небольшой выступ, ввинтил башмак в растрескавшийся раствор между кирпичами.
        - Как тебе происшествие? - спросил поотставший Вийт.
        - Закрытая комната! - вжимаясь в стену, чтобы хоть как-то удержаться, ответил слуга. - Невозможное исчезновение предмета огромной ценности, древние богини, таинственный ритуал, некто или нечто невероятной физической силы! Да газеты будут упиваться этой историей!
        На уровне ног молодых мужчин покачивались верхушки деревьев. Яркое солнце слепило.
        Вийт ухватился за едва заметную выемку и резко подтянулся. Раздался звук рвущейся рубахи. Вокруг ногтей проступили кровавые ободки.
        - Ты наверняка на ночного сторожа думаешь? - крикнул Ронислав Вакулович. - А ведь может оказаться, что он всего лишь трус и лентяй! Помнишь того продавца дульцимера, цитры из Америки? В чём мы только его не подозревали! А потом оказалось, что у них, в Аппалачских горах, так принято! - Вийт глянул вниз и сразу добавил: - Интересно, что будет, если мы упадём?
        - Дома есть остатки ляписного карандаша! - легкомысленно крикнул в ответ слуга. - Раны можно будет обеззаразить!
        Двое смельчаков, прижимаясь к нагретым солнцем кирпичам, ползли вверх, выше и выше. Люди внизу теперь казались совсем маленькими.
        - Чёртов ветер! - поморщился сыщик. Его волосы трепетали в воздушных вихрях. - На земле ведь совсем тихо! - Вийт взобрался на барельефную ленту, украшавшую здание, и заскользил к видневшемуся чуть в стороне уступу. - Кстати, сейчас пресловутому древнему злу, выпущенному профессором, весьма легко было бы избавиться от нас! Порыв ветра чуть сильнее - и всё!
        - Да и преступнику во плоти тоже! - хмыкнул Фирс. - Ему достаточно распахнуть окно и столкнуть нас на землю - делов-то!
        Истопник потянулся ногой куда-то очень далеко. Зацепился. Упёрся.
        - А Франсуаза не могла всё это совершить? - пробормотал сыщик. - Ангелочек, на которого никто никогда не подумает?
        - Связать здорового мужчину? - с сомнением ответил Фирс, подтягиваясь вверх.
        - Ночь, темнота, неожиданность… - сыщик повис, удерживаясь лишь на двух пальцах, и тут же бросил себя ещё выше. И ещё. И только там замер, стараясь слиться со стеной. - Толпа наверняка думает, что мы ума лишились!
        - Вряд ли, ты ведь знаменит! - ответил Фирс. Он уже несколько раз пытался ощупать кладку вокруг себя, но ничего, за что можно бы было уцепиться, не обнаружил. - Скорее, решат, что мы удираем от кровожадного трипольского духа… - слуга повис на небольшой щербине. Его пальцы начали соскальзывать, и он зацарапал по стене башмаками, пытаясь удержаться. Ощутил какую-то мизерную неровность, непонятно что. Оттолкнулся от неё, достал до выпирающего из стены кирпича. Подтянулся, - …или что гонимся за грабителем! - Выше виднелось углубление. Фирс ухватился рукой, утвердил башмак на какой-то выпуклости. Прыгнул. - Как там диспозиционная тактика расследствия? Составляешь?
        Угол кирпича, за который он держался, раскрошился прямо в руке. Фирс едва успел ухватиться за другой выступ.
        Толпа внизу теперь не шумела. Крошечные люди задрали вверх головы и, замерев, следили за мужчинами. Хроникёры пытались зарисовать в своих тетрадках фигурки на стене.
        - Как молот мог покинуть запертую комнату? - спросил Вийт. И сразу же добавил: - Тут совершенно гладкая стена. До следующего выступа не дотянуться.
        - А так? - Фирс, подняв стопу до уровня пояса, вбил башмак в кладку.
        Ронислав Вакулович немедленно поставил ногу на колено истопника, подпрыгнул и ухватился за ролльверк далеко вверху. Подтянулся. Утвердился там. Наклонился, прижимаясь всем телом к стене, схватил Фирса за протянутую руку и подтащил к себе.
        - Для начала хочу убедиться, что в кабинете Гольштанского нет незамеченных нами отверстий. Вентиляционных или ещё каких. Попробуем наполнить комнату дымом, проверим пламенем свечи, проведём замеры соседних помещений…
        - Звучит глупо, - заметил слуга, отползая дальше.
        - Нужно составить список всех, кто имел отношение к молоту, - упрямо продолжал Вийт. Он старался нащупать ногой хоть какие-то дефекты в строительном растворе. - И, конечно, список тех, кто вчера оставался в музее после закрытия! Стоит насесть на милейшего Рымаря…
        - А как же мистические теории? - усмехнулся истопник, прыг-нув в сторону. - Трансцендентные миры?.. - Фирс вполз на небольшой уступ на стене. Остановился. - Злобные духи Триполья, утянувшие молот богинь?
        - Издеваешься? - буркнул Вийт. Он как раз растянулся по фасаду, чтобы достать до уложенного чуть косо кирпича. Достал. Рванул, одновременно отталкиваясь ногами, и ухватился за медальон над головой. Подтянулся. - А у тебя какие идеи?
        Тут к Вийту подлетела не ко времени дружелюбная сойка. Отмахиваясь от неё, сыщик заметил кровь, стекавшую на кисть откуда-то из-под рукава. Пришлось энергично вытирать ладонь о штаны.
        - Какие у меня идеи? - переспросил Фирс, карабкаясь по стене где-то над его головой. - Одна, но очевидная - ты мне платишь мало жалования!
        Вверху, над головами, уже совсем близко сияло что-то металлическое.
        В следующее мгновение пальцы Ронислава Вакуловича, ставшие скользкими из-за крови, сорвались. Вийт, стремительно набирая скорость, полетел вниз.
        Детектив лихорадочно хватался за кирпичи, башмаками царапал кладку, но падение только ускорялось.
        Когда казалось, что его уже ничего не спасёт, он сумел-таки уцепиться за тот самый медальон, на котором отдыхал несколько секунд назад.
        - Плачу, сколько могу! - буркнул он, делая вид, что ничего не случилось.
        Только сейчас в его голове болезненно застучал пульс, в ушах зашумело, к горлу подступила тошнота.
        Фирс, находившийся на высоте в добрых десять футов над ним и оттого не имевший никакой возможности помочь, растерянно смотрел на товарища. Спустя несколько секунд он с трудом перевёл дух и шумно сглотнул.
        - Я сейчас к тебе спущусь! - крикнул он и принялся ощупывать ногой ряд кирпичей пониже.
        - Не вздумай! - Вийт тщательно вытер кровь с пальцев, убедился, что они больше не скользят, подтянулся, переполз к торчавшему из стены уступу. - Ты сам знаешь, что спускаться нельзя! Это верная смерть! Только вверх!
        Фирс замер.
        Ронислав Вакулович переждал порыв ветра и прыгнул, вцепившись в ту же бороздку, с которой сорвался. Упёрся ногой в кирпич. Выпрямился.
        Истопник облегчённо вздохнул.
        - А ты на многое готов, лишь бы не обсуждать моё жалование! - крикнул он.
        Сыщик раскачался, забросил ногу на декоративную цементную полоску.
        - Давай руку! - Фирс, прижимаясь к стене, склонился, схватил протянутую ладонь и втащил дедуктивиста к себе. - Вон дощечка!
        Да, это был не пропавший молот. Всего лишь вмурованная в кладку медная табличка в ладонь величиной: Архитектор А. А. Крап».
        - Немногословно, - буркнул Вийт. - Кто ж так себя прославляет!
        Фирс не ответил. Он уже вновь карабкался вверх.
        - Надо угостить Франсуазу кофе! - крикнул детектив ему вслед. - Если, конечно, окажется, что это не она украла молот! - он последовал за истопником. - Хотя нет! Никакого кофе! Я поведу мадемуазель Понмаре в аристократический клуб «Баринъ»! Ужин, цыгане, заезжий бас, танцы! Слуги не приглашаются!
        Фирс выбросил руку вверх, нащупал уступ.
        - Ты про жениха не забыл? - с усилием просипел он, подтягиваясь.
        - Жениха Франсуаза выдумала, и ты это отлично знаешь, - бурк-нул Вийт. - Так она отгоняет от себя слишком назойливых мужчин.
        - Вроде тебя!
        - Вроде меня, - не унывая, подтвердил детектив. - Только я бы назвал это не назойливостью, а восхищением!
        - А как же Ветрана Петровна? - спросил истопник. - Ты ж о ней думаешь! - Фирс даже с интересом взглянул вниз, на Вийта. Ничего в лице товарища не изменилось. - Кроме того, Франсуаза пойдёт скорее со мной, а не с тобой! Я старше на целый месяц, я выше, я мускулистее, я красивее!
        - Врождённая мушка на щеке ещё не делает из тебя Адониса, - ответил Вийт. - Да ещё и эти твои отвратительные бакенбарды! А я, как-никак, модный сыщик! Из рода, тянущегося от Рюрика и Гедемина!
        - Так и есть, мой ясновельможный пан, - изобразил подобострастие слуга. Он дотянулся до уступа чуть в стороне, повис на нём, а потом одним движением оказался на зазубрине в кладке. - Четырнадцатый сын без права наследования! Барон без баронства! Мы это твоё село Вийт среди волынских болот даже найти не смогли! Никто о нём и не слыхивал!
        - На каторгу хочешь? - детектив пополз по стене вверх.
        Почти сразу раздался треск ткани, что-то порвалось.
        - На каторгу не хочу! - ответил Фирс. Он дотянулся до подоконника пятого этажа, ухватился за него и тяжело взобрался на казавшуюся теперь невероятно широкой поверхность. - А ты, кстати, помнишь профессора Гольштанского?
        - Помню ли я?
        - Да, помнишь ли ты? Его очки? Едва господин учёный сел на полу своего кабинета, они упали.
        Вийт находился прямо под Фирсом. Он изо всех сил потянулся, обхватил лодыжку истопника и, используя её как опору, одним рывком оказался грудью на том же подоконнике.
        Мужчины тяжело дышали, размазывали пот по покрытым пылью лицам, пытались унять дрожь в руках и ногах.
        - До того, как в нашем присутствии очки Гольштанского поползли с его носа - и это без особой тряски, лишь оттого, что он сел на полу - на сего учёного ведь напали, не так ли? - продолжал Фирс. - Его с размаху ударили об стену, тут же сбили с ног, втолкнули в рот кляп, связали. Тем не менее, когда мы открыли дверь, очки были у него на носу. Само ограбление, а потом всю ночь они пережили, а при нас взяли и упали!
        Вийт забросил колено на подоконник и взобрался на него всем телом.
        - Что было, то было, - согласился он, переводя дух. - Значит, на Гольштанского ночью не нападали. Вот и верь после этого учёным!
        В этот момент створки окна распахнулись, и изнутри к смельчакам потянулась рука в чёрной перчатке…
        Франсуаза втащила Вийта и Фирса внутрь.
        - Вы негодяй, monsieur inspecteur![25 - Господин инспектор (фр.).] - кричала она. Её глаза гневно сверкали. Акцент стал настолько сильным, что мужчины едва понимали её речь. - А вы, господин истопник! Вы же почти француз! Как вы могли так поступить!
        - Но, мадемуа…
        - И не надо здесь мадемуазелькать! - взвизгнула барышня, не без труда выговорив это слово. - Немедленно объяснитесь!
        На залитую ярким солнечным светом лестницу через парадные двери Музея раскопок и находок вышел городовой Кутюк. Он тащил за собой закованного в кандалы профессора Гольштанского. Позади шагал сыскной надзиратель Вийт.
        Толпа взревела. Хроникёры бросились к сыщику.
        Пока учёного усаживали в арестантскую карету, Ронислав Вакулович, немало не стыдясь своей разорванной рубахи, перепачканного лица, перебинтованных рук и сбитых в кашу башмаков, отвечал на вопросы и демонстрировал самозатягивающиеся узлы на верёвках. Волосы его торчали во все стороны. Ослепительная улыбка играла на мужественном лице…
        Помощник сыщика и мадемуазель Понмаре смотрели на это светопреставление из окна кабинета Гольштанского.
        - Напрасно вы отказались от ужина в «Барине», - пробормотал Фирс. - Это лучшее заведение в городе. Там поразительно вкусно и весело.
        Барышня взглянула на Фирса и покачала головой.
        - А вы куда обычно ходите? - спросила она.
        - Я? - удивился истопник.
        Девушка кивнула.
        - Ныне в моде кофейни… - неуверенно пробормотал тот.
        Фирс поднял взгляд на мадемуазель Понмаре. Та смотрела в пол, а лицо её прямо на глазах наливалось краской…
        В комнату вошёл сторож Рымарь.
        - Так музей уже можно открывать? - спросил он.
        Вечерело. Вийт, Фирс и худенький юноша, почти мальчик, в слишком большом для него студенческом мундире и плотно надвинутой почти на самые глаза фуражке сидели за одним из небольших столиков, расставленных на набережной Луги.
        Прекрасная река несла свои прохладные воды всего в трёх шагах от них. В последних лучах заходящего солнца гранит, в который были одеты её берега, отсвечивал алым. Лёгкий ветерок благоухал цветочными ароматами. Вокруг, куда ни глянь, располагались бесчисленные щиты с книгами, у которых володимирские букинисты вели друг с другом неторопливые разговоры.
        Уже подали чай, заваренный специально для дедуктивиста знаменитым ресторатором Дубеем. Конечно, собственными руками.
        - …и вы так спокойно мне об этом рассказываете! - выговаривал молодым мужчинам студент. - И это вы, люди, спасшие Адама-Каетана на Великих гонках! Зачем, о, зачем вы полезли на стену! Вы могли погибнуть! Ради чего!
        - Я раскрыл преступление! - отвечал Вийт.
        - Как неразумно! - воскликнул юноша. Он махнул рукой и обернулся к истопнику. - Вы кажетесь серьёзным, положительным мужчиной! Как вы могли потакать этой выходке!
        - Я сам её и предложил, Ветрана Петровна, - скромно ответил Фирс.
        - О! - студент стал хватать ртом воздух, не находя слов.
        В этот момент к столику неслышно подошёл господин Дубей. Он нёс небольшой серебряный поднос, на котором лежал цилиндрик телеграммы.
        - Для барона фон Вийта! - прошелестел ресторатор и растворился в сумерках.
        Детектив вскрыл капсулу.
        - «Вы гений, господин сыскной надзиратель! - прочёл он. - Профессор Гольштанский признался. Молот спрятан среди халатов Чингисхана. Я сейчас везу преступника в музей, чтобы забрать пропажу. Поздравляю с ещё одним блестяще раскрытым делом! Городовой Кутюк».
        Вийт и Фирс уставились на студента. Тот вздёрнул нос, поджал губы и сердито бросил:
        - Я не собираюсь вас хвалить!
        Сыщик поднял поднос, на котором была подана телеграмма. Начищенная металлическая поверхность отразила его горящий взор.
        - Говорят, - произнёс Вийт, - серебро трудно искать в воде.
        - В сумерках? Несомненно! - проговорил Фикс.
        Студент насторожился.
        Вийт сделал глоток чая.
        - Никому не нужная детскость! - буркнул он.
        Поставил чашку на стол. Чуть приподнялся. Размахнулся.
        - Что вы делаете?! - закричал юноша.
        Ронислав Вакулович швырнул поднос в реку. Безделушка, взмыв вверх, сверкнула в воздухе, но тут же резко нырнула вниз и беззвучно ушла под воду.
        Мужчины разом сорвали с себя сюртуки.
        Студент заорал, попыталась схватить дедуктивиста за рубаху, но было поздно.
        Сыскной надзиратель Вийт и его верный помощник Фирс прыгнули с парапета в Лугу…
        Сыщик Вийт и дело о скрипичном футляре,
        или Глава 5, в которой загадочный господин заносит футляр от скрипки на борт самого роскошного дирижабля современности, бесследно исчезает документ чрезвычайной секретности, а таинственная барышня, которой никто не видел, просит капитана о помощи. Впрочем, среди пассажиров находится дедуктивист Вийт!
        Бурля и шипя, вскипала паромобилями площадь перед Северным Вокзалом. Кучера брумовских кабриолетов пронзительными голосами зазывали клиентов. Водители общественных омнибусов пели чарующие баркаролы, объявляя тем самым маршруты следования. Подобно сокрушительным волнам океанских бурь, бились толпы путешественников об остановки междугородных carosse de diligence[26 - Дилижанс (фр.)]. Их души, утомлённые беспрестанной суетой блистательного города, гнало из Володимира некое неспокойствие, которое в разговорах с супругами они звали врождённой натурофилией.
        Ветрана Петровна в пелеринке, легкомысленном платье, едва покрывавшем её башмачки, коротких ажурных перчаточках и шляпке schute[27 - В форме шаланды (нем.)], выпорхнула из пролётки и остановилась подле, скромно потупившись, как и полагается благовоспитанной девице. Из экипажа одна за другой чинно спустились ещё три барышни, а за ними - строгая немка, что уже более года надзирала за их воскресными занятиями декламацией и театральным искусством.
        Позади притормозил паромобиль детектива Вийта. Шофёр Фирс, друг и помощник сыщика, ловко спрыгнул со своего нашеста и распахнул пассажирскую дверцу. Немедля на землю ступил сам Ронислав Вакулович.
        Ветрана Петровна стрельнула глазами на надзирательницу и боковыми шагами отступила к детективу. Вийт и Фирс, оба делая вид, что смотрят в другую сторону, как бы невзначай сняли цилиндры.
        - Благодарю за подарок на именины, - произнесла молодая графиня очаровательным голоском, тоже не оборачиваясь к мужчинам. - Но, право, не лучше ли было просто прислать поздравления в альбоме! Покупать для целого кружка билеты на дирижабль! Для пяти человек! Да ещё и от имени Музея раскопок и находок! Музея! - она прыснула со смеху, но тут же взяла себя в руки и приняла серьёзный вид. - Пусть даже наша постановка Менандра действительно достойна приза! И всё это лишь затем, чтобы я могла совершить эту прогулку!
        - Надеюсь, - пожал плечами Вийт, - подарок вам по душе.
        - О да! - улыбнулась Ветрана Петровна. - Однако же, цена даже одного билета на «Барсука», я слышала, непомерна. Папенька был бы против подобных подарков от малознакомого мужчины!
        - Мы ему не скажем! - воскликнул Вийт.
        Ветрана Петровна хмыкнула и хотела было что-то добавить, но тут фрау окинула своих воспитанниц ледяным взором и проскрипела:
        - Madchen, mir folgen, bitte![28 - Девушки, пожалуйста, следуйте за мной! (нем.)] - и направилась к входу.
        Молодая графиня сразу же смешалась со своими подругами.
        Барышни, щебеча, кучкой двинулись за надзирательницей. Ливрейный слуга отворил перед ними дверь.
        На голубом небе светило яркое солнце, лёгкий ветерок нёс запахи пара и золы, угольная пыль стелилась по брусчатке. В Володимире начинался очередной чудесный день.
        - А ведь цена действительно непомерна, - с равнодушным видом произнёс Фирс.
        - Что ж, - пожал плечами Вийт, - в этом месяце постарайся паромобиль не разбивать. И шампанского мы некоторое время покупать не будем. Ветчину, впрочем, тоже.
        Тот же ливрейный слуга отворил перед дедуктивистом и его помощником дверь, и друзья вышли на перрон «Барсука», самого дорогого, самого роскошного, самого великолепного прогулочного дирижабля, когда-либо поднимавшегося в воздух.
        Terminale[29 - Терминал (фр.).] была бесподобна. Сверкала сталь. Пар укутывал белёсой мглой устремлённые вверх мощные чугунные конструкции. В многочисленных механизмах вращались посверкивавшие медные шестерни, каждая размером с экипаж. Тонувшая в вышине изящная крыша скрывала от пассажиров и причальную мачту, и стыковочный узел, и guide-ropes[30 - Гайдропы (англ.).]. Впрочем, и сам корабль она также скрывала! В terminale поражённые воздухопутешественники выходили к чему-то огромному, безразмерному, циклопическому, чему-то, что человек не мог охватить взглядом, что тянулось и тянулось, вправо, влево, ввысь! И то была лишь гондола «Барсука». Если она казалась исполинской, то каков же был дирижабль, поднимавший её в воздух!
        Путь к посадочному трапу устилала яркая ковровая дорожка, на которую не смели ступить ни носильщики, ни разносчики газет, ни цветочницы, ни просто любопытствующие.
        Фирс передал было Вийту для предъявления билет, но стюард в строгом мундире, казалось, оскорбился одним лишь этим намерением.
        - Что вы, господин барон! - воскликнул он, склоняя голову. - Ждём вас! - он пригласил товарищей войти, а сам зашагал чуть впереди. На его место у трапа незамедлительно встал другой стюард. - Желаете пройти в общий салон, салон курительный, салон танцевальный? Возможно, в кафе или сразу ресторан? Завезли отличнейшие truffe noire du Perigord![31 - Перигорский трюфель (фр.).] В библиотеку? Есть редкое издание господина Pierre Hyacinthe Azais![32 - Пьер Гиацинт Азаис (фр.).] Может, на прогулочную палубу? Или в гимнастический атриум? Наша прогулка займёт шесть часов, вы успеете побывать всюду!
        Впереди знакомая стайка девушек входила как раз в общий салон.
        - Туда! - решил сыскной надзиратель, и стюард немедленно сделал приглашающий жест.
        Их встретили красное дерево, хрусталь, золото и резная мебель. Струнный квартет исполнял что-то лёгкое, из Моцарта. Внешняя стена была стеклянной, и через неё виднелся перрон. Несколько гостей в салоне при появлении новичков приподнялись, чтобы кивнуть.
        Ветрана Петровна со своими подругами рассаживались в креслах a la Percier et Fontaine[33 - Под Персье и Фонтэна (фр.).]. Впрочем, возможно, это и были кресла Percier et Fontaine. Вокруг барышень крутился такой же стюард.
        - Прошу, прошу! - говорил сопровождавший Вийта и Фирса служащий, подводя их к одному из столиков. - Отсюда вам будет удобно наблюдать и за отправлением, и за самим полётом. Желаете шампанского?
        Вийт замялся, но кивнул, и служитель в то же мгновение исчез, чтобы через несколько секунд появиться с бутылкой Salon Blanc De Blancs Le Mesnil-Sur-Oger[34 - Сорт шампанского вина (фр.).] в ведёрке с влажными полотенцами.
        - Все защитные крышки уже сняты, - говорил служитель, разливая вино. - Как раз идёт закачка l’helium в нижние баллонеты и l’hydrogene[35 - Гелий, водород (фр.).] - в верхние. У нас дирижабль жёсткой конструкции, так что его форма и размер не зависят от количества газа во внутренних ёмкостях. Пожарные взлёт уже разрешили. Погодники и полиция - тоже. Звук, который вы, я надеюсь, не слышите, - это прогревающиеся импеллеры. Конечно, на паровой тяге с обогащённой угольной пылью в качестве горючего! Винты установлены на машинной гондоле, вам не помешают. Экипаж взошёл на борт около часу назад, и мы уже получили journal de bord[36 - Бортовой журнал (фр.).]. Таким образом, взлёт - по расписанию. Может, кофе?
        Несколько растерявшиеся друзья переглянулись.
        - Пожалуй, - всё с тем же равнодушием произнёс Фирс. - Le cafe a l’avignonnaise, s’il vous plait[37 - Кофе по-авиньонски, пожалуйста (фр.).].
        - Cette minute[38 - Сию минуту (фр.).], - бодро откликнулся служитель и исчез.
        - Что ж, - пробормотал Вийт, пытаясь разглядеть, куда он убежал, - по крайней мере, мы знаем, что где-то здесь есть ещё и машинная гондола…
        В салон продолжали входить новые пассажиры. Блеск золота и бриллиантов слепил.
        - Дамы и господа, я капитан Ясенецкий герба Корнич, - объявил появившийся в двери статный мужчина, будто сошедший с рисунков в модных журналах о дирижаблистах. Усы его лихо топорщились. Девушки, включая Ветрану Петровну, уставились на него заворожённым взглядом, что заставило Вийта заёрзать в кресле. - Взлёт через пять минут. Паровой телеграф с момента отрыва от земли и до посадки работать не будет. На высоте в целях безопасности прошу сильно из окон не высовываться, а если вы всё же соблаговолите это сделать, умоляю соблюдать превеликую осторожность. В остальном, я надеюсь, вы не почувствуете никаких неудобств. Когда мы наберём высоту, милости просим любопытствующих на мостик! Я продемонстрирую управление судном! Хорошего дня!
        Он осмотрел салон, проверяя, нет ли у пассажиров вопросов, заметил опустевший бокал у одной из сидевших неподалёку дам и немедленно подхватил бутылку, чтобы долить шампанского. Рядом тут же встал официант, но командир корабля не пожелал принять от него помощь, чем вогнал бедного юношу в краску. Убедившись, что всё в порядке, капитан кивнул пассажирам, одёрнул на себе мундир и исчез в следующем салоне, чтобы и там повторить своё незамысловатое объявление.
        Вийт повернулся было к Фирсу, чтобы сказать что-то ядовитое по поводу летуна, но тут нечто совершенно неожиданное привлекло его внимание. На трапе появилось около полудюжины одинаковых мужчин. Они были разной внешности, но сходной подтянутости, гладко бритые, с серебрящимися сединой висками, в платье единообразного покроя, хоть и от многих портных. Новые пассажиры старательно избегали глядеть друг на друга. Они не маршировали, о нет, но шли так, что казалось, будто маршируют.
        Вийт и Фирс переглянулись.
        Следом за первой потянулась и вторая группа мужчин. Таких же, хоть и выглядели они совсем по-иному. У них были усы - все пышной «щёточкой», платье отличалось ещё более строгим покроем, а седина не ограничивалась лишь висками. Один из них, маршировавший в плотном окружении своих собратьев, нёс странной формы футляр, в котором Вийт не без удивления узнал формы скрипки.
        Новые гости рассредоточились по разным помещениям гондолы, несколько человек вошло в общий салон. Господин со скрипкой сел в углу, подальше от любопытных взоров. Футляр он держал на коленях и то и дело с подозрением обводил залу настороженным взглядом. Его товарищи подчёркнуто в сторону нелюдимого музыканта не смотрели. Поскольку Вийт и Ветрана Петровна вели себя так же, странное поведение новоприбывших бросилось сыщику в глаза.
        Где-то в отдалении послышался приглушённый механический скрежет, и перрон вдруг посветлел. Открывалась крыша.
        Небо, однако, не проглянуло, теперь его заслоняла громадина дирижабля. Рассмотреть судно из гондолы, несмотря на стеклянную стену, было невозможно. Где-то далеко вверху виднелся лишь фрагмент заворачивавшегося ввысь гигантского бока, скреплённые листы тонкого металла, каждый по размеру больше паровоза.
        Казавшиеся до сих пор отстранённо-равнодушными пассажиры подступили к fenetre panoramique[39 - Панорамное окно (фр.).]. Задрав головы, они пытались рассмотреть происходившее в вышине, и упустили момент, когда перрон вдруг стал уходить вниз. Отрыв от земли произошёл плавно, незаметно.
        В полной тишине сверху вниз мимо заворожённых гостей поплыли огромные конструкции terminale - толстенная перекрещённая балка из укреплённого чугуна, потом вторая, за ними гигантская цепь, каждое звено которой было больше всего салона, вращающаяся медная шестерёнка размером с кита, ещё цепь, на этот раз движущаяся, ещё балка. И уже в следующее мгновение рядом со стеклом, казалось, едва не снеся его, пронёсся сверху вниз край одного из огромных стальных листов, составлявших кровлю.
        У ног пассажиров разом открылось огромное серое поле, раскинувшееся от горизонта до горизонта - крыша Северного Вокзала. В глаза ударила яркая синь безоблачного неба.
        Крыша была усеяна десятками дирижаблей самых ярких расцветок, пришвартовавшихся к обманчиво-тонким причальным мачтам. Она постепенно уходила вниз, выгибаясь, превращаясь в закруглённый купол. Со всех сторон за её краем с каждой секундой проступало всё больше крыш зданий, появлялись чёрные расселины улиц, проглядывали парки и променады. И вдруг стал виден протянувшийся во все стороны город.
        Поражённые пассажиры, завороженно глядя через окно, не могли сдержать невольных возгласов восхищения. Все они вновь почувствовали себя детьми, детьми, зачарованными небывалым чудом жизни.
        Девушки во главе с надзирательницей прилипли к стеклу. Как-то так получилось, что Ветрана Петровна и Вийт оказались рядом, что, впрочем, не имело значения, поскольку здесь столпились вообще все пассажиры.
        - Променад первооткрывателя Таде! - шептала юная графиня, тыча пальчиком куда-то в сторону. - А вон башня инженера Дия! Набережная! Успенский собор! Бульвар Шацкие Озёра! А это! Это же наш городской дом! Вон! - она взвизгнула от восторга, но оглянулась на сверкавших драгоценностями дам и притихла. - Вон Департамент полиции, где вы служите, Ронислав Вакулович!
        Её лицо раскраснелось, глаза сверкали, губы приоткрылись, тонкий носик смешно морщился.
        - Не нужно пиетета! - пробормотал заворожённый красотой её лица сыскной надзиратель. - Просто Ронислав!
        - Ну что вы! - возмутилась барышня. Она даже отступила на шаг от Вийта, но уже через мгновение вновь начала жестикулировать с возбуждением и непосредственностью ребёнка. - Смотрите, Фарная улица! И костёл Иоакима и Анны! И крепостной вал! А где ваш дом, Татион Ренеевич?
        Фирс спокойным жестом указал на район особняков в центре, рядом с рекой.
        - Я живу у барона, - сказал он. - Я ведь его слуга!
        По улицам сновали маленькие, будто игрушечные экипажи, можно было разглядеть схожие с булавками деревья и даже крошечных людей. Где-то на половине расстояния от земли летела стая птиц.
        - Ой, смотрите, это же тень от нашего дирижабля! - воскликнула Ветрана Петровна и тут же, оглянувшись, смутилась. Повторила почти шёпотом: - Смотрите!
        По крышам домов не спеша передвигалось чёрное пятно, закрывавшее собой сразу несколько кварталов. Формой оно более всего было схоже с сигарой. Медленно надвигалось оно на одну крышу, при этом сползая с другой, в отдалении.
        Стало понятно, что судно не только поднимается, оно ещё и перемещается в сторону.
        Пассажиры, как заворожённые, прилипли к окну. Шли минуты, но никто так и не нашёл в себе сил оторваться от прекрасного зрелища.
        - Мне непременно нужно написать об этом стихотворение! - в восхищении прошептала юная графиня. - Или даже поэму!
        В салоне раздался мелодичный звон колокольчика в руках одного из стюардов.
        - Мы достигли высоты в три тысячи футов, что составляет почти тысячу метров, - объявил он. - На этой высоте мы проведём значительную часть путешествия.
        Вийт пригляделся и понял, что тень дирижабля действительно более не уменьшается. Здания прекратили съёживаться. Они лишь медленно, почти незаметно отплывали в сторону. Один городской квартал отползал, чтобы другой квартал незаметно оказался на его месте.
        - Ветер на данной высоте сейчас северо-западный, - продолжал стюард, - так что мы полетим вдоль Луги. Надеюсь, что к моменту, когда нам нужно будет разворачиваться, мы увидим дворцы Новой Александрии. Приятного отдыха!
        Пассажиры изумлённо зашушукались. Новая Александрия находилась очень далеко и достичь её вот так вот запросто, в ходе увеселительной прогулки, всего за несколько часов, казалось неимоверным.
        Фирс тронул рукав Вийта. Что-то в этом жесте было настораживающее, и сыщик разом обернулся.
        Кресло в дальнем углу пустовало.
        Скрипач, как и все его суровые товарищи, исчез.
        - Magnifique![40 - Прекрасно (фр.).] - буркнул Вийт, сразу же потеряв интерес к стеклянной стене.
        Он сделал знак стюарду.
        - Изволите прогуляться? - прошелестел тот, приблизившись.
        - Именно! - ответил сыщик. - Мы бы хотели взглянуть на капитанский мостик. И побыстрее!
        Служитель удивился, но, конечно, промолчал. Лишь сделал приглашающий жест рукой.
        Вийт бросил взгляд на Ветрану Петровну, увлечённо разглядывавшую виды внизу, и вышел из салона.
        Они прошли по роскошным коридорам, свернули в небольшой вестибюль и остановились перед запертой дверью. Стюард потянулся было постучать, но сыщик перехватил его руку.
        - Позвольте! - едва слышно прошептал Вийт.
        Служитель вновь удивлённо приподнял бровь и вновь промолчал.
        Ронислав Вакулович оттеснил юношу в сторону и осторожно приоткрыл створку двери. Всего на полдюйма. Приник глазом к щели. Несколько секунд он рассматривал капитанский мостик. А потом как ни в чём не бывало выпрямился и улыбнулся ошарашенному стюарду:
        - Прошу меня простить, у каждого свои маленькие чудачества!
        Ничего не понимающий служащий неуверенно кивнул.
        Вся тройка ступила в просторное помещение, чем-то схожее с рубкой океанского судна. Здесь всё было застеклено - потолок, пол, стены. Казалось, небольшой участок твёрдой поверхности, собственно мостик, парил прямо в воздухе.
        Сверху нависала громада дирижабля, нечто исполинское, серебристое, заслонявшее тёмной массой полнеба. Загибаясь вверх, оно уходило в стороны и вперёд, далеко-далеко вперёд, будто бульвар, конца которого не видно.
        Внизу простиралась необъятная ширь земли - от окраин Володимира с закопчёнными фабриками, пускающими прямо в путешественников длиннющие струи чёрных дымов, до бескрайних зелёных полей, упирающихся в живописные озёра на горизонте.
        - Рад приветствовать на мостике! - воскликнул капитан, с готовностью поворачиваясь к вновь пришедшим.
        Ощущение, что это не живой человек, а проникшая в наш мир иллюстрация из дамских журналов, загустело и стало невыносимым.
        - Без происшествий? - сразу же спросил его Вийт, внимательно оглядываясь по сторонам.
        - Конечно! - лучезарно улыбнулся дирижаблист. Его голубые глаза светились дружелюбием и мудростью. - Это самый надёжный корабль в мире! - Ясенецкий указал на многочисленные рычаги и приборы за своей спиной. - Позвольте дать вам пояснения?..
        Фирс, также бросавший настороженные взгляды вокруг, едва заметно двинул головой в сторону выхода.
        - Чуть позже, - тут же сказал Вийт. - Нам бы сначала хотелось посмотреть на машинную гондолу.
        - Как, так сразу?! - недоверчиво осведомился заметно растерявшийся Ясенецкий. - Позвольте продемонстрировать вам хотя бы…
        - Мы сейчас же вернёмся! - прервал его Вийт.
        Раздался стук, и после секундной паузы входная дверь вновь распахнулась. Ещё один стюард ввёл на капитанский мостик новую группу любопытствующих - стайку девушек во главе с немкой-надзирательницей. Капитан мгновенно бросился целовать руки каждой. Когда он припал к пальцам Ветраны Петровны, та смущённо взглянула на Вийта. Сыщик заскрежетал зубами, побагровел и стремительно вышел.
        Воздухопутешественники взбежали по лесенке наверх и оказались в небольшом помещении с огромным количеством развешанных вдоль стен шуб.
        - На променад-деке заметно холоднее, господа, - проговорил стюард. - Накиньте на себя что-нибудь!
        И Вийт, и Фирс схватили лишь пончо из шерсти перуанского гуанако и уже в следующий миг оказались на прогулочной палубе.
        Они были готовы к тому, что увидят, и всё же замерли, потрясённые.
        Тут действительно было холодно. И совершенно, абсолютно безветренно. И тихо в невозможной на земле степени.
        Они стояли на крыше гондолы, плоской ровной площадке. Не было стен или каких-либо иных препятствий для взора, лишь ограждение из провисавших канатов, отделявшее их от бескрайнего океана воздуха. Воздух, именно воздух простирался вокруг во всю немыслимую ширь. И немыслимую высь. Не ограниченные более взглядом с поверхности земли, ошеломлённые друзья за какой-то миг вдруг разом увидели, сколь необъятен воздух.
        Над ними нависал дирижабль, исполинский и невероятный. Так, наверное, выглядит омнибус для муравья - столь чудовищная конструкция не может существовать, но вот она, существует, висит над тобой, заслоняя небо…
        Далеко внизу виднелись поля, поля и ещё поля, а в их тесном окружении - река, и лес в её излучине, и огромный город, уже сместившийся в сторону.
        Но воздух! Воздух вокруг! Воздуха было столько, что и представить себе невозможно!
        - Господи!.. - вырвалось у Вийта.
        Фирс стоял с широко распахнутыми глазами, и в них отражалось небо - и то, которое простиралось вокруг, и то, которое простиралось внизу, и то, что простиралось вверху.
        Стюард, заметно преобразившийся в роскошной шубе, понимающе улыбался у них за спиной. Немногочисленные пассажиры, прогуливавшиеся по палубе, со снисходительностью прозелитов поглядывали на узревших чудо язычников.
        Первым пришёл в себя Фирс.
        - А где же машинная гондола? - спросил он, заметным усилием возвращая себя в грешный мир.
        - Прошу вас, господа, прошу! - немедленно откликнулся стюард и повёл их к задней части палубы.
        Оказавшись почти вплотную к ограничительному канату, они наконец увидели другую гондолу. Та, как и пассажирская, свисала с дирижабля на стальных штангах, но находилась на некотором отдалении, футах в тридцати. Внешней отделкой она смотрелась гораздо скромнее. Нет, она всё равно оставалась частью самого роскошного дирижабля современности, просто смотрелась… Ну, именно что скромнее. Украшали её лишь гигантские импеллеры. Сейчас они не вращались, но из соответствующих отверстий поднимались струйки пара. К гондоле шло множество труб и механических рычагов.
        - Паровой механизм, находящийся внутри дирижабля, может сжимать баллонеты, - затараторил стюард, и сразу стало понятно, что он повторяет заученный текст. - Уменьшается их объем, и судно опускается. Если же баллонеты расширяются, мы идём вверх. Импеллеры, которые вы видите, необходимы, чтобы поворачивать нос судна в нужном направлении. Экипаж машинной гондолы - истопник и кочегар. К сожалению, мы способны взять с собой лишь ограниченные количества воды и обогащённого угля, поэтому большую часть полёта механизмы не работают, в котле поддерживается минимальная температура…
        - Как туда попасть? - нетерпеливо перебил его сыщик.
        Стюард споткнулся на полуслове.
        - Нужны ключи капитана и лоцмана… - произнёс он медленно, но тут догадка озарила его: - Вы имеете в виду сейчас?
        Вийт кивнул.
        - Но… - юноша растерянно переводил взгляд с дедуктивиста на его помощника и обратно. - Но…
        - Да, - сурово произнёс Фирс. - Именно сейчас!
        - Никак! - наконец выдавил из себя стюард. - Машинная гондола совершенно отдельна! - он вновь обратился к безопасной гавани заученных текстов: - Если на судне начнётся пожар, то начнётся он ведь именно там! Машинную гондолу в этом случае сбрасывают. Все трубы и рычаги легко ломаются, а соединения поддерживающих штанг мгновенно перегорают…
        - Погодите! - решительно прервал его Вийт. - Как узнать, всё ли там в порядке? Как поговорить с экипажем?
        - С капитанского мостика можно обменяться депешами по внутреннему паровому телеграфу, - проговорил стюард. Оглянулся и неуверенно добавил: - Или так!
        Он нагнулся и поднял один из шестов, которые свешивались в бескрайнее воздушное пространство с палубы. Жёлтое полотнище, казавшееся до этого момента просто украшением, вдруг превратилось в огромный флаг.
        - Это я запрашиваю положение дел, - пояснил служащий.
        Через мгновение на машинной гондоле поднялся шест с таким же флагом, но зелёного цвета. Он слегка покачивался из стороны в сторону, и при каждом движении полотнище красиво реяло.
        - Как видите, всё в порядке.
        - В порядке? - недоверчиво переспросил Вийт. - Это точно? Может, вашего кочегара кто-то заставляет отвечать подобным образом?
        - Кто? - удивился мужчина. - И зачем?
        Вызнаватель пожал плечами.
        - У нас есть сигнал «Кажется, всё в порядке, но я не уверен», - колеблясь, проговорил стюард. Потом решился и добавил: - Вам, ваше высокоблагородие, я по секрету скажу: тогда зелёный флаг стоял бы ровно, неподвижно.
        Вийт и Фирс обменялись взглядами.
        - Вы знаете пассажира, который взошёл на борт со скрипкой? - напрямик спросил детектив.
        - Господина Авила? - удивился стюард.
        Дверь в коммерческий салон оказалась запертой изнутри. Снаружи её украшал пришпиленный лист бумаги с большой надписью тушью: «Закрыто».
        Стюард всё же постучал. Куртуазно и учтиво, как и полагается.
        Воцарилась тишина, прерываемая лишь повизгиванием ленивца в соседней комнате-зверинце.
        Выждав немного, служитель постучал опять, громче. Возможно, не столь галантно.
        Замок щёлкнул, и в коридор выглянул суровый мужчина с изрядно поседевшей головой. Лицо его искажала злость.
        - Барон фон Вийт к господину Авилу, - прошелестел служитель.
        - Только по приватным приглашениям! - резко ответил человек и попытался захлопнуть дверь.
        - Позвольте! Я должен с ним переговорить! - воскликнул сыщик, подставляя ногу.
        Человек выпрямился и пронзил Ронислава Вакуловича разъярённым взором.
        - Господин Авил занят, если вы не поняли, - прошипел открывший угрожающе. Во рту его сверкнул стальной зуб. - Господин Авил сейчас никого не желает видеть. Впрочем, как и все мы.
        - Я полицейский! - с вызовом прорычал детектив.
        - Да хоть сам капитан дирижабля! - хмыкнул человек. - Без постановления генерал-прокурора не пущу! - И добавил, недобро осклабившись: - Изволите убрать ногу?
        Вийт помедлил мгновение, потом проглотил кипевшую в нём злость и нехотя отодвинулся.
        Мужчина тут же захлопнул дверь. В замке щёлкнул ключ.
        - Думаю, нам стоит передохнуть, - буркнул Фирс со вздохом. Он взглянул на стюарда и покачал головой. - А вы пока можете заняться своими делами.
        Дедуктивист Вийт и его верный помощник Фирс заглянули в комнату, гордо именовавшуюся зверинцем.
        - Никого! - удовлетворённо кивнул истопник, и друзья скользнули внутрь.
        Посетителей здесь действительно не было. В клетках суетились, прыгали, пробовали на крепость прутья своих эргастулов[41 - Эргастул - разновидность тюрьмы в Древнем Риме.] агамиды[42 - Агамиды - разновидность игуан.], тилацины[43 - Тилацин - сумчатый тасманиский волк.], катты[44 - Катты - разновидность лемуров.], гистриксы[45 - Гистрикс - дикобраз.] и прочая живность, названия которой не произносимы цивилизованным человеком.
        На появление людей звери отозвались взрывом звуков - от пронзительного визга до угрожающего шипения.
        - А вот и подходящая палка! - Фирс отошёл в угол, чтобы подхватить одну из стоявших там мётел, ту, что выглядела покрепче.
        Вийт тем временем занялся защёлкой иллюминатора. Она оказалась хитроумной, не поддавалась, и ему пришлось изрядно помучиться. Наконец раздался щелчок, скрипнули петли, и из распахнутого настежь окна в лицо ударила волна ледяного воздуха.
        - Высоко, - буркнул Вийт, высовываясь наружу и всматриваясь в безграничную бездну под собой.
        На поверхности земли застыла чёрная сигара, тень «Барсука». Она, казалось, совершенно не двигалась, но город уже едва проглядывал на горизонте. От него вилась поблёскивающей ленточкой река, вливалась в другую реку, более широкую и прямую, и эта сверкающая водная дорога тянулась через лоскутное одеяло полей, пересекала похожие на кочки мха леса, проносилась под дирижаблем и терялась вдали, за противоположным краем горизонта.
        Вийт протянул помощнику сюртук и цилиндр, забросил на раму ногу, подтянулся. Его пальцы, вцепившиеся в окно, побелели от напряжения.
        - Давай! - скомандовал он.
        Истопник просунул наружу метлу. Вийт подхватил её и попытался зацепить конец рукояти за раму соседнего иллюминатора. Не получилось.
        Тогда Ронислав Вакулович ещё больше высунулся из окна, отчего Фирс поспешно схватил его за одежду, и стал двигать палкой уже аккуратнее. Увы, тоже безрезультатно.
        - Позволь! - нетерпеливо дёрнул его за плечо шофёр, как называла Фирса Франсуаза.
        Вийт даже отвечать не стал. Он опустил на мгновение веки и сделал глубокий вздох. Вновь открыл глаза. Прицелился. На его высоком лбу от напряжения образовалась складка, зубы закусили губу, и без того тонкий нос заострился ещё больше.
        Палка ткнула в видневшуюся в паре шагов от иллюминатора скобу и застряла в ней.
        - Точный расчёт! - удовлетворённо крякнул Вийт. - И, конечно, верный глаз!
        Фирс фыркнул.
        Столкнувшись со столь явным пренебрежением, Ронислав Вакулович с нажимом добавил:
        - И чудеса ловкости!
        Шофёр промолчал.
        Фраппированный сыскной надзиратель вздохнул. Ну где в наше время взять хороших слуг!
        Он подёргал метлу, убедился в надёжности её крепления и, держась за рукоять, стал выбираться наружу. Дело это было непростым, ибо иллюминатор не предназначался для подобных экзерсисов, однако уже через несколько мгновений сыщик неуклюже соскользнул на обшивку гондолы и завис на огромной высоте.
        Тишина недвижного гигантского пространства вокруг вновь оглушила его. Здесь не было ни ветерка, ни щебета птиц, ни шороха - лишь пустота.
        - До земли - целая верста! - буркнул Фирс, высунув голову из иллюминатора и едва не ткнувшись носом в лоб Вийта.
        - Падать долго, - согласился детектив.
        Он застучал башмаками по обшивке и, перебирая руками по метле, добрался до соседнего иллюминатора.
        - Это не та комната! - воскликнул он, глянув внутрь.
        - Как не та? - в свою очередь изумился Фирс, перебрасывая ногу через край иллюминатора. Он ловко выскользнул наружу и завис рядом.
        - Смотри сам!
        Вийт прижался к товарищу, перебросил руку через него на свободную часть рукояти и стал перебираться по истопнику назад. Он хватал шофёра то за волосы, то за ворот, то за рукав, но Фирс снёс всё это с достоинством, надлежащим для помощника великого человека, а в нужный момент совершил решительный рывок и оказался на месте, где только что висел Вийт.
        - Кладовка, - пробормотал Фирс, всматриваясь в иллюминатор. - Какая-то кладовка. А где же коммерческий салон? Следующее окно?
        Из его рта учащённо вырывались облачка пара.
        - А ну-ка! - воскликнул Вийт и нетерпеливо бросился перебираться по истопнику обратно.
        Ноги его нещадно били по ногам товарища, руки хватались то за шею, то за плечи, то за голову Фирса, поспешные движения грозили разорвать рубаху.
        Вновь оказавшись у иллюминатора, детектив заоглядывался, пытаясь найти, за что бы уцепиться и продвинуться ещё дальше, но обшивка гондолы была абсолютно гладкой. Следующее окно, видневшееся всего в пяти-шести футах от него, оставалось недосягаемым.
        - И что нам теперь делать? - растерянно пробормотал Вийт.
        Оба смельчака закрутили головами, то подныривая друг под друга, то выныривая над товарищем. Уступов нигде не было.
        Губы сыщика уже посинели от холода, нос и щёки посерели.
        Именно в этот момент в вышине над их головами что-то взмыло в воздух, полетело, изгибаясь, в сторону от гондолы, на мгновение замерло в пространстве и рухнуло вниз. Тяжёлый канат ударил об обшивку и распластался по ней толстой змеёй.
        Фирс и Вийт разом задрали головы. В вышине, на прогулочной палубе кто-то стоял, кто-то в огромной шубе, стоял спиной к ним, держась рукой за крепёжную стойку для канатного ограждения.
        - Эй! - осторожно крикнул Вийт.
        Человек на мгновение обернулся. В большом меховом вороте мелькнуло прекрасное лицо Ветраны Петровны.
        Барышня отвернулась, и друзья услышали, как она сказала:
        - О, monsieur steward![46 - Господин стюард (фр.).] Уже возвращаетесь! Какую чудесную шапку вы для меня нашли! Merci![47 - Благодарю (фр.).]
        Фигура зашевелилась, забирая из чужих рук что-то меховое и безразмерное, сдвинулась от края променад-дека и исчезла из вида. Голос стал глуше.
        - Здесь так холодно! - говорила графиня, и ей отвечали невнятные голоса.
        Вийт завороженно смотрел вверх. Наконец он пришёл в себя, схватился за верёвку и принялся дёргать её - с каждым разом всё сильнее. Крепление было вполне надёжным.
        - Пошли? - буркнул он.
        Сыскной надзиратель уцепился за канат, упёрся ногами в обшивку. Фирс повис рядом.
        Друзья сделали шаг в сторону нужного им окна, и сразу же чей-то башмак - уже и не поймёшь чей - соскользнул. Вийт и Фирс, налетев друг о друга, стукнулись о стенку гондолы. Канат дёрнулся, отпружинил, подбросив героев вверх, и повис, напряжённо натянутый, раскачивающийся из стороны в сторону на верстовой высоте.
        - Всю кожу на ладонях ободрал! - просипел Вийт, перебирая по верёвке руками и морщась от боли. - Ты цел?
        Фирс, сцепив зубы, кивнул.
        Мимо смельчаков проплывали листы обшивки, метла, иллюминатор кладовки. При движении в обратную сторону мелькало и оставалось позади распахнутое окно, через которое они вылезли наружу. В крайней точке огромный маятник на миг зависал, и становилось видно, как в клетках беснуются животные.
        Фирс, хмыкнув, с силой оттолкнулся ногами от иллюминатора зверинца.
        Героев ухнуло, будто в яму, понесло, тут же потащило вверх. Сердца обоих дали сбой, что-то внутри болезненно сдавило, дыхание замерло.
        Они миновали иллюминатор кладовой, достигли наивысшей точки далеко за ним, остановились на мгновение и…
        Вийт разжал одну руку, стремительно потянулся, почти бросился в сторону, едва не перевернулся на верёвке, но сумел-таки вцепиться в раму следующего окна.
        Это был коммерческий салон. Обе группы мужчин - и с усами, и гладкобритые - стоя слушали оратора, самого седого из усатых, высокого худосочного старикана с решительным лицом.
        Обстановка отличалась деловитостью и одновременно роскошью - посверкивали хрустальные украшения газовых светильников, на живописном потолке брокеры средневековой Амстердамской биржи сражались за фьючерсы на тюльпаны, геометрический ковёр на полу оттенками цвета каштана настраивал на серьёзный лад, стулья вдоль стен предлагали минутный отдых, но не располагали к продолжительному безделью. Во внутренней стене виднелось несколько дверей, также весьма строгого стиля, старинного и солидного.
        Судя по скучающим лицам слушателей, ритор произносил свою речь уже давно. Все, однако, стояли недвижно, вытянувшись, смотрели только на выступавшего. Лишь господин со стальным зубом в какой-то момент отвлёкся, приотворил входную дверь и пропустил внутрь стюарда, другого, не того, который сопровождал Вийта и Фирса.
        Служитель подхватил столик на колёсах, сервированный опустошёнными уже бутылками и блюдами, и выкатил в коридор. И тут же ввёз в салон другой, ломившийся от яств.
        Появление свежих угощений, впрочем, не отвлекло слушателей.
        Стюард покинул салон, и господин с зубом тщательно запер за ним дверь.
        - Неужели у них обычная коммерческая встреча? - пробормотал Фирс, и голос выдал и его удивление, и неверие, и задумчивость.
        Тут трибун наконец умолк, чётко, резко кивнул гостям и столь же чеканным движением развернулся к стоявшему рядом господину Авилу. Тот, вытянувшись, щёлкнул каблуками, толкнул внутреннюю дверь и вошёл в открывшуюся за ней пустую комнату с единственным столом в центре. Все собравшиеся наблюдали, как он доставал из жилетного кармашка ключ и возился, отпирая замки на скрипичном футляре.
        Внутри оказалась свёрнутая трубкой бумага.
        Вийт и Фирс переглянулись.
        Господин Авил раскатал свиток на столе и придавил его в углах гирьками, также находившимися в футляре.
        Это явно был какой-то документ - над убористым текстом виднелись гербы, под ним чернели размашистые подписи, на шнурах свисали внушительного вида сургучные печати разных цветов.
        Мужчины в коммерческом салоне зашевелились, некоторые достали пенсне и монокли.
        Господин Авил убрал ненужный теперь скрипичный футляр под стол, убедился, что бумага лежит ровно, и кивнул высохшему старику, только что произносившему речь. Тот повернулся к собравшимся и сделал приглашающий жест рукой.
        Самый молодой из безусых, надменный ухоженный мужчина, прямой, как флагшток, с висками, едва тронутыми штрихами седины, двинулся вперёд, и все пропускали его, расступаясь. Лишь когда он приблизился к столу, остальные также стали заходить в комнату.
        Безусые, демонстративно заложив руки за спину, склонились над бумагой. Они читали, иногда перебрасываясь друг с другом парой слов, но по большей части всё же молчали и лишь сосредоточенно пробегали глазами строчки документа.
        Мужчины с усами держались позади них.
        Вдруг господин со стальным зубом отступил в салон и взглянул на входную дверь. Заметил, что на него из комнаты, от стола смотрит тот, главный старикан, пожал плечами, подозвал ещё двоих из своей группы и пошёл к входной двери. В руке его блеснул кортик.
        - Кто-то к ним стучится, - заметил сыскной надзиратель, стараясь поудобнее устроиться под иллюминатором.
        - Они вооружены, ты видел? - воскликнул Фирс, вынужденный несколько сместиться, чтобы дать простор Вийту.
        Человек с зубом отпёр замок и распахнул дверь. На пороге стоял капитан «Барсука».
        Кортик в руке открывшего как-то незаметно исчез.
        Ясенецкий сказал что-то решительное и холодное. Мужчина с зубом отрицательно помотал головой, но дирижаблист не отступал. Он даже предъявил какую-то измятую записку.
        Оратор, прислушивавшийся к их диалогу, отдал резкую команду, и все мужчины стали дружно выходить вон из комнаты. Они заполняли салон, удивлённо поглядывая на капитана.
        Сухопарый старикан вышел последним. На пороге, уже держась за дверную ручку, он окинул придирчивым взглядом стол с лежащим на нём документом, обвёл глазами пустую теперь комнату и только затем притворил дверь.
        Один из безусых, помахав себе на лицо руками и поморщившись, что-то сказал своему соседу. Тот чётко вытянулся в струнку, чётко кивнул, чётко развернулся и чётким шагом направился к иллюминатору.
        Уже в следующее мгновение окно распахнулось.
        Мужчина остолбенел, ошеломлённо таращась на притаившихся снаружи Вийта и Фирса.
        - Kommt schnell her! - вскричал отворивший иллюминатор. - Spione![48 - Сюда! Шпионы! (нем.)]
        Сильные руки нескольких мужчин схватили смельчаков и одного за другим потащили в салон.
        - А это ещё кто?! - вскричал потрясённый старикан, едва увидев, что именно тянут через иллюминатор его товарищи. Он резко повернулся к капитану дирижабля. - Кто это?
        Ясенецкий был ошарашен не меньше остальных.
        - Наши гости… пассажиры… - произнёс он, таращась. - Точнее знает их accompagnateur[49 - Сопровождающий (фр.), здесь имеется в виду стюард.]…
        - Позвольте представиться! - воскликнул сыщик, едва утвердившись на ногах. Ронислав Вакулович после леденящего холода дрожал. - Полицейский надзиратель барон фон Вийт! - он взглянул, как тащат в салон его товарища, и добавил: - Мой помощник господин Фирс.
        Окоченевший истопник едва мог пошевелиться. Его поставили рядом. Обоих крепко держали дюжие усачи, хоть их хватка и ослабла, когда прозвучало столь знаменитое имя.
        - Но… - Ясенецкий явно подбирал слова. - Вы - сам?! Все газеты… Как вы оказались в столь незавидном положении, снаружи?
        - Да, что вы там делали? - суровым тоном отчеканил старикан, и его взгляд пронзил Вийта.
        - Я представитель закона, полицейский! - ответствовал Ронислав Вакулович. - Ваша деятельность подозрительна. Извольте представиться и объяснить, что здесь происходит!
        Старик вздрогнул от наглости пойманного шпиона и возмущённо отрезал:
        - На какую разведку работаете? Отвечайте!..
        Дирижаблист, однако, тоже не остался в стороне:
        - Позвольте заметить, барон, что закон на судне представляю я. Полномочия остальных лиц теряют свою силу сразу после отрыва корабля от земли! Лучший сыщик современности должен это знать!
        - Имеете ли вы?.. - начал говорить главный из безусых, но замялся в поисках нужного слова. Речь мужчины искажал сильный немецкий акцент. Впрочем, этот акцент ныне принято называть «венским». - Имеете ли вы der Ausweis?[50 - Удостоверение (нем.).]
        - Сожалею, господин… - Вийт остановился, ожидая, что человек представится.
        Тот, понукаемый понятиями европейской вежливости, не преминул это сделать:
        - Артур Максимилиан Адриан граф фон Биландт-Рейдт! - кивнул он. - Генера…
        - Никаких должностей и званий! - нервно вскрикнул сухопарый старикан. - Тем более в присутствии шпионов неизвестной державы!
        - Да, конечно, генера… - граф, спохватившись, умолк. - Итак, имеете ли вы der Ausweis?
        - Увы, ваше превосходительство, - пожал плечами Вийт. Движение получилось скомканным, поскольку сильные руки, державшие Ронислава Вакуловича, не позволяли ему двигаться. - Я собирался на увеселительную прогулку, а не на расследование.
        - Неизвестный господин без документов… - удовлетворённо пробурчал старик.
        - Впрочем, при нас есть билет на дирижабль, - встрял в разговор Фирс.
        - Обыскать! - тут же закричал оратор.
        Несколько мужчин бросились выполнять приказ. По одежде друзей заскользили ловкие пальцы. Уже через несколько секунд старику передали бумажник Вийта и билет, изъятый у Фирса.
        - «Сыскной надзиратель барон фон Вийт с сопровождающим его г-ном Фирсом», - прочёл главный из усачей. - Что за чушь! Для какой державы вы?..
        Тут за дверью комнатки, где остался документ, раздался громкий грохот. Все головы дружно повернулись. Побелевший старикан, позабыв о пойманных, бросился туда. Широко распахнул дверь, подбежал к столу…
        Бумаги там не было.
        Главный усач схватился за грудь и стал оседать на пол.
        - Где?! - вопил он. - Где?
        Господин с зубом поддержал его под руки, но старикан сразу же вырвался.
        - Где?! - кричал он, обшаривая столешницу, будто надеясь, что документ всё ещё там. - Досифейка, куда же… как же!..
        - Не знаю, Граб Ваккеевич! - голосил господин с зубом, заглядывая под стол. - Дематериализовался! Превратился в газ!
        Вокруг них уже толпились мужчины обеих групп. Поднялся шум, через который то и дело прорывались хлёсткие проклятия на немецком.
        Державшие Вийта и Фирса господа позабыли о пленниках и тоже кинулись в комнатку.
        - Все назад! - закричал сыщик истошно. Его вопль перекрыл ор. - Назад! - он стал хватать мужчин одного за другим и бесцеремонно выбрасывать их обратно в салон. - Назад!
        Гам как-то улёгся. Последние из остававшихся в комнате выходили уже сами, притихшие, растерянные, пристыженные. Очевидно, что подчиняться приказам они умели. Даже Граб Ваккеевич позволил Досифейке утащить себя от стола.
        - Все остаются в салоне и только в нём! - громко, уверенно говорил Вийт. - Никто не покидает его ни под каким предлогом! Фирс, закрой иллюминатор! Капитан, прошу вас, пожалуйста, встаньте возле входной двери! Господа немцы, будьте добры…
        Граф фон Биландт-Рейдт вздрогнул, словно от удара. Его голова вскинулась, взгляд вспыхнул, на пергаментных щеках выступил румянец.
        - «Немцы»? - прошипел он со своим сильным немецким акцентом. - «Немцы»?! Да как вы сметь?!
        - Sie uns entschuldigen! - немедленно вскричал истопник, как раз запиравший окно. - Herr Baron wollte Sie nicht beleidigen![51 - Прошу нас простить! Господин барон не желал вас оскорбить! (нем.)]
        Ненемец буркнул себе что-то под нос и с видом уязвлённого достоинства демонстративно отвернулся.
        Ясенецкий без единого слова послушно занял свой пост у двери, ведущей в коридор. Он был великолепен и лучезарен. Как всегда.
        - Что вы здесь раскомандовались! - пришёл в себя Граб Ваккеевич. - Это вы и украли! Вы! Перетряхни-ка его, Досифей Лукич!
        Человек с зубом бросился к Вийту и стал обшаривать своими лапищами.
        - Смею заметить, меня только что уже обыскали, - спокойно говорил Вийт, сотрясаемый сильными движениями Досифейки. - Я всё время был здесь, на виду, удерживаемый двумя вашими товарищами. Вы лишь мешаете следствию. Лучше успокойтесь и позвольте мне работать.
        Старикан неопределённо тряс головой.
        - Но это есть невозможный! - воскликнул стоявший рядом надменный граф фон Биландт-Рейдт. Он наконец осознал произошедшее. - Как… этот… - он замялся, подыскивая слова. - Как das Abkommen[52 - Договор (нем.).] можно исчезнуть из запертый пустой комната!
        Досифейка закончил обыск, оглянулся на старикана и покачал головой. Вийт немедленно оттолкнул человека с зубом и вышел в центр салона.
        - Для верности нам следует таким же образом… - начал он.
        - Я понимаю, почему нужно сторожить выход, - перебил сыскного надзирателя Граб Ваккеевич, позабывший уже, что разговаривает с пойманным на горячем «шпионе». - Однако для чего понадобилось закрывать иллюминатор?
        - Чтобы вор не выбросил ваш документ, - ответствовал дедуктивист.
        - Ах вот как! - лицо старика вытянулось. Подобная мысль не приходила оратору в голову. - Такого нельзя допустить! - он задумался на мгновение. - Мой адью… я имею в виду, помощник… Мой помощник выступит в качестве охранника, - Граб Ваккеевич повернулся к человеку с зубом. - Досифей Лукич, голубчик, будьте добры занять пост!
        Мужчина беспрекословно отошёл к иллюминатору и прислонился к нему спиной, всем своим видом показывая, что готов до последнего издыхания защищать окно.
        Фирс немедленно обернулся к Вийту.
        - Я пока всех обыщу? - спросил он.
        - Всех без исключения, - кивнул детектив, и истопник принялся обшаривать человека с зубом, как это только что делал тот с самим Фирсом. Ронислав Вакулович же обратился ко всем остальным: - Сия мера абсолютно необходима. Прошу вас это принять и не противиться.
        Несколько мужчин кивнули. Остальные промолчали.
        - Мне абсолютно необходимо знать, что это за документ, - потребовал Вийт, глядя на Граба Ваккеевича. - И что за акция здесь происходит.
        Старикан вздохнул, пожевал губами, раздумывая, а потом взглянул на Авила. Господин со скрипичным футляром, точнее, господин теперь без скрипичного футляра мгновенно выпрямился, щёлкнул каблуками и отчеканил:
        - Это договор между двумя… - тут его запал иссяк, и он умолк, подыскивая слова, - между двумя сторонами. Чрезвычайно важный договор. Мы посчитали нужным раскрыть факт его подписания третьей стороне, представители которой здесь присутствуют. Им даже разрешили ознакомиться с содержанием бумаги. Без выкопирования, конечно. И в обстановке строжайшей секретности.
        - Странно, что вам удалось говорить так долго и не сказать ровным счётом ничего, - хмыкнул Вийт. - Мне нужны подробности.
        Авил беспомощно поглядел на старика. Граб Ваккеевич прокашлялся.
        - Это документ… - произнёс он неуверенно. - Это документ… очень ценен для… для… Если станет известно, что мы показали его… э-э-э… соглашение будет немедленно разорвано, а репутации… гм… нашей репутации будет нанесён непоправимый ущерб. В то же время… э-э-э… множество иных… гм… сторон заплатят большие деньги, чтобы заполучить его себе и тем самым приобрести рычаг давления на… на подписавших. И наконец, если разразится публичный скандал…
        В этот момент салон потряс возмущённый вскрик. Один из безусых с силой оттолкнул от себя Фирса и отскочил от него сам.
        - Das ist!.. Возмутительный есть! - воскликнул он. Немецкий акцент данного господина был заметно мягче, чем у его начальника. - Я не позволять! Я потомок род Вюртенлемман!
        - Halt! - немедленно скомандовал граф фон Биландт-Рейдт. - Gehorchen![53 - Стоять! Повиноваться! (нем.)]
        Бунтовщик замер в растерянности, всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Фирс выхватил у него из-за пазухи несколько листов чистой бумаги и карандаш.
        - Что это значит? - возмущённо воскликнул Граб Ваккеевич.
        - Was soll das heissen?[54 - Что это значит! (нем.)] - прорычал граф фон Биландт-Рейдт.
        - Ich[55 - Я (нем.).]… Я… - потерянно лепетал мужчина.
        - Кто этот человек? - спросил Вийт.
        - Руперт Йозеф Теодор фон Вюртенлемман, барон цу Шелленберг, - кивнул граф.
        - Я лишь хотеть… - лепетал пойманный, - записать по памяти… чтобы думать… потом!..
        - Мы так не договаривались! - взрычал прогневанный Граб Ваккеевич, наступая на своего молодого коллегу господина фон Биландт-Рейдта. - Вы дали мне слово!
        - Да, так есть! - виновато бормотал тот. - Я буду наказать барон! - он повернулся к провинившемуся и воскликнул разочарованно: - Rupert, wie kannst du![56 - Руперт, как ты мог! (нем.)]
        Комнатка была пуста, если, конечно, не считать означенного стола да трёх кичливых пейзажей новомодного художника на стенах. Более - ничего.
        Ах да! В углу лежал раскрытый скрипичный футляр, а под ногами перекатывались четыре гирьки, которыми когда-то удерживались углы документа.
        - Этот иллюминатор открывается? - крикнул из комнаты Вийт.
        Он ощупывал раму единственного окна, служившего здесь источником света, но не мог найти ни ручки, ни замка, ни какого-либо иного отпирающего механизма.
        - Нет! - откликнулся капитан дирижабля со своего поста. - Не предусмотрено инженерной конструкцией!
        Детектив кивнул. Одним движением он перевернул стол и принялся обшаривать столешницу и ножки.
        - Потайных камер нет… - бормотал он задумчиво. - А почему вы вообще пришли сюда, господин Ясенецкий?
        - Я получил зов о помощи! - ответил дирижаблист. - Записку!
        - Вот как? - изумился Вийт и вышел в салон. - Она при вас?
        Капитан «Барсука» протянул измятый обрывок бумаги.
        - Стюарды нашли это под одной из тарелей. Вывезли столик с опустевшими блюдами на камбуз, стали убирать и…
        Вийт расправил записку.
        «Спасите! Какие-то господа утащили меня от папеньки, заперли в коммерческом салоне и готовятся совершить что-то ужасное. Помогите!»
        - Гм, действительно, трудно устоять, - пробормотал Ронислав Вакулович. - Написано печатными буквами… Без ошибок… Впрочем, если бы у вас было время подумать, вы легко бы поняли, что это фальшивка.
        - Когда джентльмен получает подобное письмо, он не рассуждает! - надменно ответил Ясенецкий.
        - Какая гнусная ложь, эта записка! - вскричал Граб Ваккеевич. - Что же вы сразу не сказали!
        - Возмутительный! - подтвердил граф фон Биландт-Рейдт и вновь вздёрнул свой аристократический нос.
        Сыскной надзиратель вернул клочок бумаги капитану и направился в комнату.
        - Кто мог написать сей пасквиль? - пробормотал господин Авил, которого как раз обыскивал Фирс. - И зачем?
        - Очевидно, что вор, - пожал плечами истопник. Вийт обернулся было, чтобы ответить на вопрос, но видя, что его помощник сам взялся за разъяснения, продолжил свой путь. - И цель у преступника могла быть лишь одна - когда капитан начнёт ломиться в салон, все, соблюдая секретность, покинут комнату и можно будет беспрепятственно совершить кражу.
        - Как низко! - возмутился Граб Ваккеевич.
        Вийт тем временем приступил к осмотру скрипичного футляра. Тот был несомненно пуст - ни скрипки, ни смычка, ни документа - лишь в специальных пазах виднелись пинцеты, запасные струны, канифоль.
        - Позвольте… - пробормотал Ронислав Вакулович. - Как я сразу не понял!..
        Все головы мгновенно повернулись в его сторону.
        - Это ведь футляр от реб?ка! - сыщик поискал глазами господина Авила. - Это ведь ребек?
        Подтянутый мужчина несколько удивлённо кивнул.
        - Какой век? - просиял Вийт.
        - Четырнадцатый, - всё так же растерянно ответил Авил. - Но какое это имеет отношение?..
        - А где сам инструмент? - не унимался Вийт.
        - Дома, - пожал плечами мужчина. - Мне нужен был футляр для маскировки, вот я и…
        - Вы должны мне показать этот ребек! - вскричал сыщик.
        - Непременно, - пробормотал господин Авил, неуверенно оглянувшись на Граба Ваккеевича.
        Вийт вновь ощупал стенки футляра, постучал костяшками пальцев по подозрительным местам и попробовал на крепость стыки.
        Наконец он отшвырнул футляр в сторону и принялся снимать со стен пейзажи. Все они принадлежали кисти одного ныне модного художника. То были обычные картины - с холстом, расцвеченным буйством красок на лицевой стороне и инвентарными чернильными номерами сзади. Такие их автор, пользуясь своей внезапной сиюминутной славой, продавал в последние месяцы десятками.
        - В рамах ничего спрятать нельзя, - говорил дедуктивист. - Это и не рамы даже, просто тонкие деревянные планочки…
        Дверь в комнатку открывалась внутрь, и дедуктивист заглянул за неё. Там была лишь стена, такая же, как и везде здесь - окрашенная светлой краской переборка. Ни стыков, ни дыр, ни потайных ходов!
        - А что могло так громко загрохотать, когда все мы были в салоне? - спросил господин Авил, поправляя после обыска Фирса одежду.
        Вийт уже ползал на коленях по полу. Его нос едва не утыкался в ковёр, ладони скользили по ворсу. Все присутствующие безотрывно следили за каждым его движением.
        - Это как раз просто! - ответил сыщик, подбирая и просматривая на свет найденную соринку. Убедившись, что это ничто и на улику не тянет, он отбросил находку и продолжил осмотр.
        - Возможно, для вас, - в раздражении пожал плечами Граб Ваккеевич, - но не для нас! В комнате нечему упасть! Да и ворс смягчил бы любой звук!
        - Что ж, - пробормотал Вийт, поднимаясь на ноги, - ковёр от стены до стены, разрезов нет, края плотно закреплены под плинтусами, целостность нигде не нарушена, - сыщик подобрал гирьки и осмотрел каждую из них со всех сторон. Потом взглянул на Граба Ваккеевича и уронил одну из них на стол. Раздался грохот, такой же, как тот, что донёсся из запертой комнатки всего несколько минут назад. - Преступник издал тот звук вот так. Причём издал его специально!
        - Но зачем?! - в один голос воскликнуло несколько господ.
        - Если я буду знать это, - мрачно проговорил Вийт, - я буду знать всё!
        Ронислав Вакулович и Фирс стояли на пороге пустой комнаты. Их глаза рыскали по нехитрой обстановке, пытаясь хоть что-то заметить, хоть что-то отыскать. Небольшие размеры помещения и отсутствие мебели не оставляли особых надежд на неожиданные открытия.
        - Ну, положим, мы знаем, где документ, - пробормотал Вийт.
        - Это очевидно, - так же тихо ответил Фирс. И добавил: - А ведь когда все побежали в комнату, никто не обернулся, ты заметил?
        Вийт моргнул.
        - Все смотрели только на опустевший стол… - проговорил он непонимающе. Заоглядывался, обводя взглядом комнатку. Его лицо разгладилось, глаза вспыхнули. - М-да! - хмыкнул сыскной надзиратель. Потом вдруг развернулся всем телом. Заглядывавший ему через плечо Граб Ваккеевич оказался прямо перед ним и от неожиданности отпрянул. - Кстати, господа, как вам нравится «Барсук»?
        - Ах оставьте! - буркнул глава усачей, отодвигаясь. - Не до того!
        - Позвольте! - не согласился с ним Ронислав Вакулович. - Пусть сегодняшние треволнения и помешали вам насладиться путешествием, но предыдущие плавания ведь не могли не оставить у вас приятных впечатлений!
        - Я не понимай, - в раздражении буркнул граф фон Биландт-Рейдт. Он тоже стоял позади, хоть и не тянул шею, как старикан. - Задавать точный вопросы! Я намёк не понимай!
        - Да, конечно, - кивнул Вийт. - На каком языке была составлена пропавшая бумага?
        - Как всякий международный… э-э-э… документ, - ответил Граб Ваккеевич. - На французском. Это важно?
        - Как знать! - пожал плечами дедуктивист.
        - Отставить! - прорычал граф, окончательно теряя терпение. - Не нужно политес! Куда деться пакт из запертый комната?! Как сбежать вор?! Вы знать?
        - Вор не сбежал, - спокойно ответил Вийт. - Вор среди нас.
        Трепет удивления пробежал по салону.
        - К-как?.. - воскликнул поражённый Граб Ваккеевич. Его усы встопорщились более обычного. Глаза округлились. Он с изумлением обвёл взглядом собравшихся.
        - Смотрите, - покладисто ответил Вийт. - Предположим, я преступник. Я вместе со всеми смотрю на документ, - он встал около стола. - Раздаётся стук во входную дверь салона, все в растерянности оглядываются и начинают выходить из комнаты. В поднявшейся суматохе я отступаю за дверь, - Вийт одним шажком скользнул туда. - Последний из выходящих закрывает за собой дверь, поскольку нельзя допустить, чтобы неизвестный человек, ломящийся в салон, увидел документ. Я остаюсь внутри в пустой теперь комнате. Внимание всех приковано к господину Ясенецкому, так что моё отсутствие никто не замечает, - Ронислав Вакулович шагнул к столу. - Я ворую документ… - он сделал несколько неопределённых пасов руками. - Теперь мне важно, чтобы все бросились назад, поскольку с каждым мгновением растёт вероятность, что кто-нибудь заметит, что меня нет в салоне, - детектив бросил гирьку, раздался грохот. Вийт опять отступил к стене в то место, которое было скрыто при распахнутой двери. - Пропажу документа обнаруживают, все потрясены, комната наполняется множеством людей, каждый из которых смотрит только на стол, - Вийт сделал
шажок вперёд. - Я выхожу из-за двери, смешиваясь с остальными.
        - Не может быть! - схватился за сердце Граб Ваккеевич. - Как это… подло!
        - Как простой есть! - дёрнул головой граф фон Биландт-Рейдт. Не удержавшись, он многозначительно посмотрел на своих подчинённых. Даже бровь приподнял. Неподготовленный зритель решил бы, что генерал восхищён способом, которым неизвестный вор совершил кражу.
        По лицам некоторых безусых было видно, что им хочется щёлк-нуть каблуками и отдать честь.
        - Но где же… - в растерянности отозвался Досифей Лукич, - где же документ?
        Человек с железным зубом даже сделал шаг вперёд.
        - Есть лишь одно место, где можно спрятать бумагу такого размера за столь короткое время! - воскликнул Вийт.
        Он уверенно подошёл к картинам, оставленным им на полу у стены, и развернул их все задниками.
        - На этой инвентарный номер выглядит чуть иначе, - сказал Ронислав Вакулович, ткнув пальцем.
        Не прибегая к инструментам, он руками раздвинул планки рамки. Крохотные гвоздики, скреплявшие конструкцию, легко поддались.
        - Нужно лишь поместить документ позади пейзажа, прикрыть его принесённым с собой ещё одним куском холста и скрепить сей sandwich[57 - Сэндвич (англ.)] планками рамки!
        Сыщик потянул за то, что казалось задником картины, и оно поддалось, превратилось в отдельную тряпицу. Под ней, поверх настоящего задника обнаружился…
        Вздох изумления пронёсся по салону.
        Да, пропавший пакт был там!
        Едва Вийт сдёрнул фальшивый задник, бумага приподнялась на краях, а потом в одно мгновение свернулась в свиток.
        - Боже! Боже милосердный! - вскричал Граб Ваккеевич, бросаясь к столу. - Какое счастье! - он схватил бумагу. Он водил по ней руками. Он читал её. Он смотрел её на просвет. Он кружил с ней по комнате. Он ласкал печати пальцами и смеялся. - Нашлась! Нашлась!
        Мужчины - безусые и с усами - столпились вокруг ликующего оратора, запанибратски хлопали его по плечу, улыбались, поздравляли и шумели без меры. Каждый тянулся к вновь обретённому документу, каждый хотел к нему притронуться.
        - Однако… - проскрипел Руперт Йозеф Теодор фон Вюртенлемман барон цу Шелленберг. - Однако… Это значить, что похититель есть герр капитан Ясенецкий!
        Граб Ваккеевич замер с поднятой в обеих руках бумагой. Смех застыл на его губах. Все обернулись.
        - Я? - изумился дирижаблист. - Но позвольте!..
        - Мало есть украсть пакт, - жёстко проговорил цу Шелленберг. - Нужно есть ещё потом и забрать он! Мы все теперь будем под подозрений, даже под наблюдений! Никто из нас не мочь вернуться сюда! Только господин Ясенецкий мочь прийти в этот комната, вынуть соглашение и вынести его с дирижабле!
        - Но я ведь был всё время здесь, у входной двери в салон! - растерянно воскликнул воздухоплаватель.
        - А ведь действительно, - кивнул господин Авил, - наш капитан оставался вдали от комнаты.
        - Бумага не потеряет своей ценности и разрушительной силы даже через месяцы, возможно, годы, - отозвался Вийт, - так что вор вполне может подождать, пока всё уляжется, наблюдение снимут, и только потом забрать документ.
        - Это вы! - вдруг вскричал Граб Ваккеевич, бросаясь к цу Шелленбергу. Документ всё ещё был в руках старика. - Это сами вы и есть!
        - Я иметь другой план! - гордо выпрямился фон Вюртенлемман. - Я хотеть копировать пакт, не есть хотеть украсть он!
        - Да, так! - буркнул фон Биландт-Рейдт. - Это есть древний род, в нём не быть вор!
        - Похитителю было необходимо… - повысил голос Вийт. Он протиснулся между Грабом Ваккеевичем и цу Шелленбергом. - Похитителю было необходимо знать, заранее знать, как выглядит комната, каков размер картин, какими гвоздиками сбиты рамы, какими чернилами и как написаны инвентарные номера на задниках… - Вийт говорил веско, уверенно, решительно. Накалившиеся было страсти стали утихать. Все слушали дедуктивиста. - Преступник должен был знать это, иначе просто не смог бы разработать и осуществить свой план. Вспомните, что вор принёс с собой и записку якобы похищенной девицы, и кусок холста нужного размера с заранее нанесённым на него инвентарным номером! Это мог сделать только тот, кто уже был здесь, в этом салоне, в этой комнате, видел эти картины!
        Зависла тишина.
        - Кто уже бывал на «Барсуке»? - грозно спросил Граб Ваккеевич, поворачиваясь к подчинённым и гостям.
        Все молчали.
        Спустя несколько тягучих секунд отозвался Досифейка.
        - Я, - растерянно прогудел он. - Когда сопровождал вас с семейством на рождество…
        - И я, - пробормотал господин Авил. - На той неделе. Я эту встречу готовил, вы мне расходы подписывали…
        - Я прошлый лето… - с лёгким испугом сказал цу Шелленберг.
        - Нет-нет, - вмешался Вийт, прерывая ещё какого-то безусого господина, выступившего вперёд. - Важно, кто был здесь после того, как в комнате повесили эти картины, - сыщик обернулся к Ясенецкому: - Когда они здесь появились?
        - Около месяца назад, чуть меньше, - неуверенно пробормотал дирижаблист. - Нужно проверить по книгам. Мы приобрели пейзажи на аукционе в…
        - Около месяца, - удовлетворённо кивнул сыщик. - Кто из вас, господа, был на «Барсуке» в течение последнего месяца? - Вийт обвёл взглядом присутствовавших, а потом тронул за рукав капитана: - Мы ведь сможем прямо сейчас просмотреть списки пассажиров за эти несколько недель?
        - Мы храним копии билетов, они все именные, - кивнул Ясенецкий заметно повеселевшим тоном. - Более того, в конце каждого полёта и гости, и их сопровождающие расписываются в учётной книге. Это требование закона.
        - Итак, кто был на «Барсуке» в течение последнего месяца? - повторил свой вопрос Вийт.
        Головы одна за другой стали поворачиваться к господину Авилу. Граб Ваккеевич смотрел на своего подчинённого, и в глазах его читались и неверие, и разочарование. Руки старикана опустились. Один из концов драгоценного документа свесился и распластался на полу.
        И тут что-то произошло с господином Авилом. Он выпрямился, став заметно выше. Черты лица его разгладились, изменив сам вид мужчины. Взор стал пронзительным, обжигающим.
        - Ваша безответственная политика разрушительна! - отчеканил он громко и уверенно. В голосе звенела сталь. - Долг каждого патриота остановить это скатывание в бездну! Я попытался, и у меня не получилось, но найдутся другие порядочные люди, и их будет не один воин, а легион!..
        - C’est indigne![58 - Это позор! (фр.)] Вам должно быть стыдно! Почему вы не предупредили меня! - негодующе шептала Ветрана Петровна, и её глаза горели яростью. - Что за ползание по обшивке дирижабля? Что за театральщина!..
        - Но мы!.. - воскликнул Вийт и тут же понял, что своим слишком громким голосом рискует привлечь внимание подруг графини. Он понизил голос до едва слышимого и повторил: - Но мы расследовали важное дело!..
        - Надо было всё объяснить! - взгляд барышни испепелил его дотла. - А вы просто ушли! Бросили меня, как ненужную куклу!
        На прогулочной палубе было довольно много народу. По дирижаблю уже пронёсся слух об очередной победе Вийта, и всем хотелось взглянуть на него. Сути происшествия никто не знал, но стюарды ходили со столь загадочными лицами, а капитан отмалчивался столь многозначительно, что сомнений не оставалось - детектив только что раскрыл какое-то страшное преступление. В коммерческий салон, кстати, никого не пускали. Возможно, там под замком сидел разоблачённый злодей.
        Стюард заставил Вийта и Фирса набросить на себя шубы, и теперь сыщик и его помощник выглядели, как огромные меховые тюки, только цилиндры торчали.
        Внизу величественно проплывали лоскутки полей и лесов. Вдали виднелись казавшиеся игрушечными резные дворцы Новой Александрии.
        - А теперь вы ещё и не желаете поведать мне, что случилось! - продолжала свою гневную речь Ветрана Петровна. - Как не стыдно!..
        Мимо, раскланиваясь с пассажирами и светясь лучезарной улыбкой плакатного героя-дирижаблиста, прошествовал Ясенецкий. Он не взял шубу и смотрелся в своём мундире среди закутанных в меха особ особенно ярко.
        Вийт, как под гипнозом, безотрывно смотрел на прекрасное лицо девушки, но что-то в том, как шествовал капитан, всё же привлекло его внимание. Детектив с трудом заставил себя отвести взгляд от барышни, кивнул ей и направился к воздухоплавателю.
        - Куда вы?! - даже задохнулась от возмущения молодая графиня. - Я с вами ещё не закончила!
        - Мы всего на минутку! - ответил Фирс, тоже оставляя её.
        - Ну уж нет! - воскликнула девушка. - Так легко вы от меня не отделаетесь!..
        Она оглянулась на немку и замерла, натолкнувшись на её пристальный взгляд. Беседа с одним из ненемцев, несомненно интересная им обоим, всё же не могла отвлечь надзирательницу от исполнения её долга.
        Ветрана Петровна поджала губы и заставила себя отвернуться от Вийта.
        Капитан достиг кормы и теперь возился со свешивавшимися с неё флагами.
        - Что-то случилось? - спросил дедуктивист, подходя к нему.
        - Мы меняем высоту, чтобы найти попутный ветер назад, но импеллеры, как вы видите, не вращаются, и дирижабль всё ещё не переориентирован в пространстве! - улыбнулся Ясенецкий, выпрямляясь. - Истопник и кочегар в машинной гондоле отказываются подчиняться, пока не убедятся, что я на свободе и всё ещё командую кораблём. Пришлось мне выйти сюда, чтобы показаться им на глаза лично, - дирижаблист поднял зелёный флаг и стал им слегка покачивать из стороны в сторону. Огромное полотнище зареяло в воздухе, едва не скрывая под собой мужчин. - Дело в том, что какие-то подозрительные люди около часу назад пристально рассматривали машинную гондолу, а потом кочегар видел, как они ползали по внешней обшивке судна. Экипаж испугался!
        И Ясенецкий улыбнулся, широко и дружески.
        Башенные часы только что пробили полночь.
        В подвальной зале старинного костёла Св. Иоахима и Анны шло тайное заседание Володимирской масонской гранд-ложи. Несколько потрескивающих факелов раздвигали царившую в этом огромном помещении темноту, чтобы образовать в центре пятачок мерцающего света. В нём на троне восседал гранд-мастер, весь в чёрном. Остальные участники ложи неясными силуэтами тонули в глубокой тени - ровно девять мастер-масонов в синих одеяниях, два десятка одетых в серое подмастерьев и около полусотни учеников в коричневом.
        - Таде в своём интервью газетам подтвердил, что он сам настоял на проведении совещания там, на месте, в штате Миссисипи! - проговорил мастер-масон с витиеватым вензелем «5», вышитом на груди поверх циркуля и наугольника.
        Тучное тело господина покрывала синяя шёлковая мантия до пола, лицо и голову - синий же колпак с прорезями для глаз.
        Слова мастер-масона гулким эхом отразились от каменных сводов залы.
        Один из «коричневых» у самой стены склонился к уху своего соседа, тоже «коричневого».
        - Я уверен, что Пятый - это ресторатор Дубей, - еле слышно прошептал он.
        - Очевидно, очевидно, Фирс! - с раздражением прошипел в ответ его товарищ.
        Среди синих образовалось движение, и вперёд выступил мастер-масон с вензелем «8» на мантии.
        - Это злой рок! - угрюмо сказал Восьмой. - В который раз крупнейшие промышленники и банкиры собираются начать разработку соляных куполов Галф-коста, в который раз ничего не получается!..
        - Есть, однако, разница! - возразил Пятый. - До сих пор это были случайности, вроде пожара, уничтожившего гостиницу, где должны были жить участники совещания. Теперь же они столкнулись с нападением миссисипских пиратов! Которыми, пикантная подробность из «Чуток», руководит монах! Земли соляного бассейна Галф-коста весьма небезопасны! Всему миру понятно, что там нельзя затевать крупные проекты!
        Гранд-мастер поднял руку. Все замолчали.
        - Возможно, существует тайный заговор, направленный против Галф-коста, - проговорил глава ложи глухо, явно пытаясь скрыть свой настоящий голос. - Если бы не загрязнение нафтой, соль в Галф-косте можно было черпать лопатами, с поверхности. В интервью перед отъездом Таде подтвердил, что это возможно. Нужно лишь прорыть некоторое количество вертикальных шахт для отвода ненужной нафты. Её можно сливать, например, в Миссисипи, благо, это огромная река. Однако какие-то силы мешают проекту. Такое количество случайностей случайностью быть не может! Вы же читали статью Квитославного…
        «Коричневый» пониже прыснул. Несколько членов ложи, стоявших неподалёку, удивлённо оглянулись.
        - Вот уж не ожидал, что масоны будут ссылаться на этого типа! - зашептал рассмеявшийся на ухо своему товарищу.
        Тот пожал плечами.
        - Заговор вряд ли возможен, - тем временем возражал Восьмой, - никакой выгоды от провала Галф-коста никому нет. Даже пираты смогли бы получить больше добычи, если бы работы начались, и туда приехало много людей!
        - И всё же, случайностей слишком много! - проговорил гранд-мастер, качая головой. Он обвёл взглядом теряющихся в темноте масонов. Все молчали. - Что ж, - сказал он, - если среди нас есть кто-либо, кто интересуется Галф-костом, пусть держится подальше от этого проекта. Таков наш совет.
        Гранд-мастер стукнул посохом о каменный пол. Гулкое эхо отозвалось отовсюду.
        - Переходим к следующему вопросу, - продолжал глава ложи. - Среди пассажиров дирижабля «Барсук», совершавших рейс несколько дней назад, ходят слухи, что во время полёта сыскной надзиратель Вийт раскрыл заговор в высших государственных сферах. Подробности неизвестны. Я опять же ссылаюсь на заметку Квитославного в сегодняшних «Чутках». Желает ли кто из братьев-масонов высказаться по этому поводу?
        - А не стоит ли, если у нас есть такая возможность, - отозвался Восьмой, - подослать того же Квитославного к Вийту? Пусть разузнает, что там произошло?
        - Что ж, мы обдумаем это предложение, - ответил гранд-мастер. - Кто ещё из братьев-масонов желает высказаться?
        Никто не выступил вперёд.
        - В таком случае, - поднялся глава ложи, - начинаем ритуал закрытия нашей сегодняшней встречи вольных каменщиков города Володимира…
        Он поднял перед собой скрещённые циркуль и мастерок и забубнил что-то на латыни.
        - И ради этого я пожертвовал сном! - возмущённо зашипел около стены «коричневый» пониже. - Это же клуб по обсуждению газетных заметок! Всё, уходим!
        - Тебе нужно написать рапорт! - прошептал более высокий. - Департаменту требуется твоё мнение о местных масонах!
        - Я уже сложил своё мнение! - буркнул первый ученик-масон и стал осторожно двигаться вдоль стены к выходу.
        Его товарищ пожал плечами и последовал за ним.
        Они выскользнули из залы, поднялись по каменной лестнице и оказались в гулком пустом пространстве ночного костёла. Здесь заговорщики нырнули между рядов скамей и там сразу же наткнулись на двух лежащих на полу связанных мужчин с кляпами во рту.
        «Коричневый» пониже достал кинжал. Клинок тускло блеснул в темноте, и пленники замычали, завозились, пытаясь отодвинуться подальше.
        - Я оставляю вам нож, чтобы вы могли разрезать путы, - сказал фальшивый масон. - Ваши балахоны, если они вам всё ещё нужны, мы бросим у входа. Всё понятно?
        Один из связанных осторожно кивнул.
        «Коричневый» положил на каменный пол нож и направился к притвору. Его товарищ неслышной тенью скользнул за ним. Гулко стукнула входная дверь…
        Снаружи Вийт и Фирс сбросили на каменные ступени мантии и колпаки и нырнули в парк, тянувшийся позади костёла.
        - Может, это на самом деле быть заговором? - спросил истопник на ходу. - Все те происшествия в Галф-косте?
        - Ты о статье профессора Бланки? - повернул к нему голову сыщик. - Я о ней помню… Вот только как задержка с добычей соли на юге Североамериканских Соединённых Штатов может повлиять на прогресс человечества?
        Фирс пожал плечами.
        Они нырнули в кусты и через минуту оказались на одной из боковых аллей парка. Так краснел тлеющим в топке углём паромобиль Вийта.
        Сыщик Вийт и дело об отеле художников,
        или Глава 6, в которой дедуктивист Вийт вновь нужен стране - кто-то угрожает самой мадам Дюфренуа, а значит, придётся вести расследование в мире богемы, живописи и утончённых натур!
        Рядом с Шацкими Озёрами, с их сводящими с ума сияющими витринами, нескончаемой суетой и потоком паромобилей приютился «Клуб воздухоплавателей», последний оплот некогда внушительных парковых променадов володимирских предместий.
        К кованой чугунной ограде сего элитарного заведения, с внешней её стороны, прижималось несколько беспризорников разных возрастов и степени чистоты. С восхищением и гордостью наблюдали они за тем, как сыскной надзиратель барон Ронислав Вакулович фон Вийт натягивает новенькие кожаные перчатки, поправляет перехлёстывающие грудь ремни и опускает на глаза только что купленные в «Клубе» очки-консервы.
        - Господин хороший, а ты сейчас полетишь? - выкрикнул самый чумазый из юношества.
        Исполненный достоинства покоритель воздушного океана, конечно же, ничего не ответил бы, но сыщик был не просто покорителем, он был либералом и даже в чём-то вольтерьянцем.
        - Не до тебя! - воскликнул он, снисходя до разговора с сорванцом.
        - А камнем в ухо? - немедленно парировал свободолюбивый представитель деклассированного отрочества.
        О Володимир! Город Кунцевича и Войнаровского!
        Вийт поспешно нахлобучил на голову кожаный шлем, отвернулся от нахала и двинулся в сторону освещённой садящимся солнцем громадины.
        Дирижабль, казалось, закрывал собой всё небо. Он был огромен, необъятен, безразмерен. Одно дело смотреть на это чудо с расстояния, совсем другое - стоять рядом! В воздухе, прямо над головой, парил целый дом! Нет, что там дом! Остров! От горизонта до горизонта, куда ни глянь - только дирижабль!
        До поры дедуктивист держался спиной к этой вершине инженерной мысли. Во-первых, чтобы продемонстрировать подрастающему поколению надлежащее равнодушие к опасностям. А во-вторых, конечно, чтобы самому не запаниковать раньше времени.
        Дирижабль, на который он стремился взойти, казался просто-таки чудовищным, хотя Вийт, конечно, знал, что учебные суда - самые маленькие из возможных.
        Многочисленные схватки со злодеями самых отвратительных нравов приучили детектива с неподдельной холодностью встречать опасности, однако сейчас его сердце почему-то бешено колотилось, а во рту пересохло.
        - Не-не, ваше высокоблагородие, - залопотал лысоватый мужичок в косоворотке, единственный свободный в тот момент казённый техник, - сёдни мы от земли не отрывёмся. Учёба с книжечки начинается. Стойте, я её для вас отыскаю…
        - Как не оторвёмся?! - возопил Вийт.
        - Без пилотов неможна! - возразил мужичок. - А чтоб они свободные были, надо ж запогодя записываться!..
        Договорить он не успел, потому что от здания «Клуба» вдруг донёсся громкий гудок. Один из экипажей испустил могучую струю пара и резко свернул на газон променада. Повозка помчалась по траве, разгоняя группки отдыхавших там буржуа, переворачивая столики для пикников и заставляя дам в испуге отбрасывать от себя летние зонтики.
        - Прошу меня простить! - орал разбегавшимся шофёр, в котором Вийт узнал своего друга и помощника Фирса. Истопник правил паровым экипажем с лихостью, граничившей с безрассудством. - Мне срочно! Немедленно! Прямо сейчас!
        Любой другой выкрикнул бы «Что случилось?» или даже «Фирс!», но Ронислав Вакулович лишь отскочил от летевшей на него коляски.
        - Обер-полицмейстер тебя требует! - воскликнул водитель, повиснув на шнуре тормоза. Повозка пыхнула дымом, заскрежетала и резко встала, взрыв траву и разбросав вокруг комья земли. - Поехали! - Он протянул сыщику измятый лист бумаги. - Я и воду в котёл не успел залить! Вот, по паровому телеграфу пришло!
        - Ну да! - буркнул Вийт, отряхиваясь. - Я не в мундире! Да и от Ветраны давно ничего не слышно. Надо бы ей пару строк черкнуть…
        Депеша, однако, была весьма ясной:
        «Приказываю б. ф. Вийту срочно явиться в курильню "Пекин", что в Квартале Мандаринов, и провести дознание по заявлению китайчонка Джанджи, или как там его зовут, их имена чёрт разберёт! Около курильни сидит Кутюк, он всё знает!»
        - Оплату за сегодняшнее занятие засчитают на следующий раз! - добавил Фирс. - Я договорился!
        Дедуктивист вздохнул и полез в повозку.
        Он не успел ещё за собой захлопнуть дверцу, когда паровой экипаж, издавая надсадный скрежет, стронулся с места и стал стремительно набирать скорость. Вновь во все стороны полетели комья земли и обрывки травы. Беспризорники заулюлюкали. Казённый техник проводил коляску равнодушным взглядом и принялся засовывать обратно в гондольную сумку потрёпанный томик «Путешествия обывателя внутри дирижабля».
        Повозка же мчалась по Шацким Озёрам, разгоняя частыми гудками другие экипажи. Из-под колёс взмывала лёгкая летняя пыль, стучала мелкой дробью брусчатка, начищенная медная обшивка вспыхивала отражениями лучей вечернего солнца. Экипаж нёсся вперёд, навстречу гибельным опасностям, навстречу коварству фатума, в самое сердце Квартала Мандаринов, гни-ющего фурункула на теле великолепного города, квартала, затаившегося среди фешенебельных бульваров и роскошных парков. Тщетно, однако, было искать следы тревоги на одухотворённых лицах отважных борцов с преступностью. Их глаза смело смотрели в будущее.
        Лишь однажды истопник, презрев скорость и несущийся наперерез конный экипаж, склонился к самому полу своего шофёрского насеста, почти к уху сыщика. Преодолевая рёв парового механизма, он вскричал:
        - Я видел у тебя на столе домашний адрес Франсуазы Понмаре. Ты что же, хочешь ей написать?
        Ронислав Вакулович поднял голову и отважно встретился взглядом с горящим взором своего товарища:
        - А ты ревнуешь?
        Фирс секунду смотрел на него, а потом ответил:
        - Да. Я ведь тоже хотел бы ей написать, но это было бы наглостью.
        Вийт почесал лоб.
        В самом сердце Квартала Мандаринов, в пустынном, обшарпанном переулке, куда едва проникали лучи склонившегося к горизонту солнца, стоял, потрескивая остывающим котлом, экипаж Вийта.
        - Вота сдеся, сдеся, - пел, кланяясь, «китайчонок Джанджи». Он то и дело тыкал заскорузлым пальцем в сторону заведения за своей спиной. - Сдеся!
        «Китайчонок» оказался мелким старичком с кривоватыми ногами и неровными зубами. Одет он был в традиционный наряд своего народа, шёлковый и не очень чистый. Голову его венчала странного вида шапочка, тоже, наверное, традиционная.
        Джанджи дымил длинной тонкой трубкой, издававшей необычный запах, а в руках держал газету, испещрённую непонятными знаками.
        Он уверял, что является владельцем этого заведения, курильни со странным названием «Пекин».
        - Что за слово такое, «Пекин»? - понизив голос, спросил у городового Кутюка Ронислав Вакулович. - Что оно означает?
        Постовой смешался, беспомощно взглянул на Фирса и пролепетал:
        - Это одна из тех загадок, которыми полон сумеречный Володимир…
        - Начитались вы, однако, голубчик, прессы! - хмыкнул сыскной надзиратель.
        Он ещё раз оглядел глухой переулок, кивнул Кутюку и верному Фирсу и решительно спрыгнул с подножки паромобиля на землю.
        - Ведите! - буркнул дедуктивист.
        Они вошли в плохо освещённую, тонувшую в плотном курительном дыму залу. Истопник несколько задержался, чтобы вытащить из экипажа мешок с коллекцией огнестрельного оружия, и тут же нагнал первопроходцев.
        В заведении, куда ни глянь, везде валялись господа разной степени сохранности, кто в полуразвалившихся плетёных креслах, кто на тюфяках, а кто и на полу. Здесь царил тот же запах, что и от трубки Джанджи, но во сто крат более сильный, почти невыносимый.
        - Опиум? - спросил, зажимая нос, Вийт.
        - Опиум, опиум! - радостно откликнулся «китайчонок». - Да-ама![59 - Опий (кит.).] Вама я не предлагай, вы на сружбе!
        Из дыма проявилась старая китаянка, посмотрела на вновь пришедших длинным, немигающим взглядом и вновь растворилась в темноте без остатка.
        - Я водиль сдеся городовой, - продолжал Джанджи. Он бесцеремонно уцепился в рукав Вийта и тащил сыщика за собой. - Три городовой! Я показать весь-весь! Весь-весь!
        Едва успевая переступать через лежавшие повсюду тела, то и дело натыкаясь на струи дыма, выпущенные прямо в лицо равнодушными посетителями, проваливаясь в дыры в полу, смельчаки добрались до задней двери заведения.
        - Тута! - авторитетно заявил Джанджи.
        Он отпёр замок и выскочил в небольшой, заваленный мусором дворик. Все с удовольствием вдохнули пусть и не совсем свежий, но показавшийся упоительно сладостным воздух.
        - Тама! - не унимался «китайчонок». - Каждыма вечерма! Чёлный черовек в капюшона и маска! Лезет по стена на балконыма третий этаж! Вон тама!
        За забором дворика находился обширный пустырь. Ещё дальше виднелись большие, ярко освещённые, нарядные здания.
        - Вон та дом… Вон та…
        «Китайчонок» тыкал грязным пальцем в сгущавшуюся темноту. Вийт наклонился к плечу Джанджи и попробовал определить, на что тот указывает.
        - Уеже четыле дня… Каждыма вечерма… Лезет на балконыма и тут зе спускайся облатно…
        - Действительно, отель «Дез’Артисть»! - пробормотал Вийт, враз посерьёзнев. - Вы были правы, Кутюк.
        - «Залтисте», «Залтисте»! - радостно подтвердил «китайчонок». - Вон тама!
        И он снова ткнул пальцем в здание в отдалении.
        - Это шестой балкон на третьем этаже, - веско проговорил довольный похвалой Кутюк. - Я сразу предложил вызвать вас! Публикой из «Дез’Артисть» не пренебрегают!
        - Гм, - отозвался Фирс, до сей поры державшийся позади, - мы учитываем, что Джанджи и сам курит опиум?
        - Опиум, опиум! - закивал «китайчонок», расплываясь в широкой улыбке. - Я тебе отсыпай, потома покулишь!
        Ни один мускул не дрогнул на суровом лице истопника.
        - Я не курю, многоуважаемый, - спокойно ответил он.
        В рояль-номере отеля «Дез’Артисть», который соответствовал указанному балкону, жила Кристин Модес Дюфренуа, жена Сильвестра-Тюруру Дюфренуа, знаменитого художника.
        - Как же я с ней буду общаться? - растерянно спросил Вийт, останавливаясь перед солидной дверью морёного дуба. - Я, конечно, французскому учился, но… У нас только Фирс по-французски может…
        Все посмотрели на истопника. Тот снёс столь явное проявление всеобщего внимания с присущими ему изяществом и достоинством.
        Портье, усатый мужчина средних лет, сделал шаг вперёд и, приподнявшись на цыпочки, чтобы дотянуться до уха сыскного надзирателя, еле слышно произнёс:
        - Мадам - урождённая Христина Модестовна Павлюченко, они тут весь этаж снимают…
        - Ах вот как! - обрадовано протянул Вийт.
        Он решительно постучал в дверь.
        Послышался сдавленный вскрик, сменившийся мёртвой тишиной.
        Детектив подождал, но никто не открывал.
        Портье вновь приподнялся на цыпочки.
        - Мадам Дюфренуа там, - тихо проговорил он. - Я уверен!
        Сыщик загрохотал костяшками пальцев по двери.
        - Отоприте! - вскричал он.
        - Кто вы? - донёсся изнутри женский крик. - У меня в руках пистоль! Я застрелю себя!
        - Себя? - удивился Вийт. - Как это? Обычно стреляют в ломящихся внутрь, а не в себя!
        - Ах, оставьте вашу софистику! - ответствовал голос. - И я уже спросила, кто вы такой!
        - Я сыскной надзиратель Вийт, мадам! - прокричал сыщик. - По полицейскому делу!
        - Вийт? - рассмеялась невидимка. - Как вам не стыдно прикрываться таким именем! Немедленно уходите или я спущу курок! Дуло приставлено к моему виску!
        - Но я действительно Ронислав Вакулович Вийт! - ответствовал детектив. - Прочтите моё удостоверение!
        Сыщик, не глядя, протянул назад руку, и в его ладони тут же оказался требуемый документ. Фирс вновь застыл недвижимой статуей.
        Вийт подсунул листок под дверь.
        Некоторое время ничего не происходило.
        Потом послышались лёгкие шаги, и бумага исчезла.
        - Хорошо! - произнёс голос после паузы. - Входите! Но медленно, чтобы я могла вас разглядеть. Если вы меня обманули, я сейчас же застрелюсь!
        И вновь послышались шаги, на сей раз удаляющиеся.
        Вийт растерянно подёргал дверь. Та была заперта.
        - Если вы действительно Вийт, - со смешком проговорила дама, - вы и в закрытую дверь войдёте!
        Все оглянулись на портье. Тот кашлянул в кулак, с ловкостью престидижитатора достал из жилетного кармашка универсальный ключ и отпёр замок. Сыщик отодвинул строкулиста, распахнул дверь и сделал шаг вперёд…
        - Ну, входите, раз вошли, - произнесла стоявшая посреди комнаты мадам Дюфренуа, тонкая девушка с высокой шеей, причёской a la Clotilde[60 - Под Клотильду (фр.).] и милой бриллиантовой фероньеркой на жемчужной нитке поверх чудных локонов. Одета дама была в роскошное розовое платье в пол с подвесками аметиста на плече. Как и приличествует женщине в присутствии незнакомцев, она смотрела в сторону, что лишь подчёркивало линию её точёного подбородка.
        - Я не вижу гостиничного номера, - медленно произнёс Вийт, не двигаясь.
        Женщина с удивлением повернула голову. Кутюк и портье переглянулись. Фирс не шевельнулся.
        - Я не вижу мебели красного дерева, - продолжал дедуктивист, - фарфора с хрусталём, картин на стенах. Я не вижу яркого газового света…
        - И всё же, - поморщилась мадам Дюфренуа, - перечисленное здесь имеется. Как вы банальны в своём неуклюжем комплименте!
        Сыскной надзиратель пропустил этот выпад мимо ушей.
        - Как мне дышать в вашем присутствии, о, фея из сна? - прошептал он.
        - Вы что, буффон? - хмыкнула женщина и почесала висок дулом двухзарядного пистолета. - Кто вы вообще такой, сударь?
        - Я раб, - выдохнул Вийт, - ваш раб отныне и навеки, ничтожная пылинка у ваших стоп, недостойный цветок, стелящийся…
        - Прекратите или я выстрелю! - буркнула мадам. - Только не в себя, а в вас!
        Госпожа Дюфренуа упала в роскошное кресло, у которого стояла, и широко махнула пистолетом на обитый бархатом табурет у входа.
        - Если желаете…
        - Я не смею сидеть в присутствии богини… - пролепетал Вийт.
        - Я серьёзно! Или вы прекратите нести чушь, или я выставлю вас за порог! - отрезала женщина. - Человек! - она повернулась к портье. - Шампанского, два бокала, нет, три, нет, четыре, коробку сыров и коробку патронов к этому пистолету!
        - Да, мадам! - кивнул мужчина и исчез.
        - Итак, - взглянула на сыскного надзирателя Кристин Модес, - вы тот самый перехваленный Вийт? Газеты полны лести!
        - Я не достоин, госпожа Дюфренуа, - скромно ответил детектив.
        - О, я уже не «богиня»! - вскричала женщина. - Я уже лишь «госпожа Дюфренуа»!
        - Простите, о, моё небесное создание! - встрепенулся Вийт. - Простите, о, ангел, спустившийся с…
        - Да, «госпожа Дюфренуа» действительно было лучше, - проронила хозяйка номера, откидываясь на спинку кресла. - Впрочем, можете называть меня Кристин. Или, если угодно, Христина. Но только не при посторонних, разумеется!
        - Разумеется! - кивнул сыщик. - Итак, не мог бы я посмотреть вашу подорожную?..
        - Что?! - вскричала женщина, вскакивая. Её очаровательное лицо пошло красными пятнами. - Да как вы смеете! Подите вон!
        - Я лишь полицейский, - промямлил Вийт. - Чиновник по сути…
        - Ах, как низко я пала! - выдохнула мадам Дюфренуа, швырнула в Ронислава Вакуловича бумагу и отвернулась.
        Вийт подобрал с пола документ.
        - Надеюсь, моего французского хватит, я всё-таки семь лет учил… - пробормотал он себе под нос. - Итак, вам вскоре девятнадцать лет…
        - Так вот для чего вам был нужен мой паспорт! - вспыхнула женщина.
        - Для месье Дюфренуа это уже третий брак!.. - продолжал как ни в чём не бывало Вийт. - И он уже дважды veuf. Что такое veuf?
        - Вдовец, - отрезала мадам. - Но он француз! Для них возраст не помеха!
        - Бракосочетание состоялось пятнадцать месяцев назад в префектуре… - дедуктивист запнулся. Потом прочёл по слогам: - …Л’Аи-ле-Руоси. - Вийт кивнул и протянул документ женщине. - Что ж, всё в порядке.
        Госпожа Дюфренуа встречным движением отдала Рониславу Вакуловичу его удостоверение.
        Их руки соприкоснулись, и на мгновение всё застыло. Весь мир остановился…
        Потом мадам встрепенулась и одёрнула ладонь.
        - Какие холодные у вас пальцы… - пробормотал Вийт, всё ещё пребывавший где-то далеко. Потом и он спохватился и повернулся к своим спутникам.
        - Это городовой Кутюк, - представил он постового.
        - Мадам! - чинно откликнулся полицейский.
        - Фирс, мой помощник и истопник, - кивнул Вийт на своего вечного спутника. А затем, подавая тому какие-то непонятные знаки, добавил: - Он от рождения глухонемой, посему…
        - Ну да, как же! - возмутился Фирс. Он шагнул к мадам Дюфренуа и пригнулся, чтобы поцеловать ей руку.
        - Вы даже похожи друг на друга немного, - приветствовала его женщина. - Вы что же, занимались у одного гувернёра? Впрочем, истопник - это так таинственно и современно…
        - О да, мадам, - кивнул Фирс.
        - Вы мешаете расследованию, Татион Ренеевич! - непонятно отчего сердясь, гаркнул Вийт.
        Истопник отступил, не преминув, однако, замереть рядом с сыскным надзирателем, отчего сразу стало заметно, что он на целых полдюйма выше детектива. И на добрый дюйм шире в плечах.
        Уже спокойнее Ронислав Вакулович спросил:
        - Госпожа Дюфренуа…
        - Христина, - тут же поправила его та.
        - Да, конечно, - кивнул детектив. - Итак, Христина, не соизволите ли объяснить, что означают этот пистолет и отказ открыть дверь… э-э-э?..
        И он умолк, ибо возник поднос с ведёрком, в котором на влажных полотенцах покоилась бутылка Georges Hermann Mumm & Cie[61 - Сорт шампанского.].
        Грянул выстрел пробкой. Портье наполнил один из бокалов и подал его мадам Дюфренуа.
        - И господам! - тут же откликнулась та.
        Мужчина разнёс напитки и, поклонившись, удалился.
        Городовой смущённо принял хрусталь, покраснел, покрутил ус… Пригубил. И с трудом сдержался, чтобы не скривиться.
        - Что ж, - заговорила хозяйка номера, - господин сыскной надзиратель…
        - Ронислав, - немедленно поправил госпожу Дюфренуа сыщик. - Зовите меня Ронислав. Не при посторонних, разумеется.
        - Разумеется! - кивнула та.
        - Так вот, - начала свой рассказ мадам, - мы с мужем в настоящее время совершаем европейский тур с выставкой его картин. Надеемся всё распродать. Сильвестр-Тюруру задержался в Амстердаме, чтобы написать полотна для задуманной им залы «Необычный Дюфренуа», а я вместе с уже готовыми работами заранее приехала в Володимир. Я ведь, как-никак, знаю язык и понимаю, о чём думают чиновники! Да и брать взятки из рук молодой женщины они не слишком опасаются!..
        Христина говорила и говорила, всё никак не добираясь до сути, а Вийт, не скрываясь, любовался её чудесным личиком.
        - В общем, выставочную залу нам выделили, и освещение там хорошее, мы уже завтра начинаем перевозку и развешивание работ, - тараторила госпожа Дюфренуа, и её носик мило подёргивался. - А правильное освещение, вопреки всеобщему мнению, весьма важно! Особенно для пейзажей! Взять хотя бы лучшее из выставляемых в этом туре полотен - «Вечер в берёзовой роще»! За эту картину, кстати, предлагали семь сотен, но мы хотим восемьсот! Так вот, в зависимости от того, находится ли окно от работы справа или слева, зайцы…
        Заскучавший Кутюк долго принюхивался к шампанскому, вертел бокал так и этак, но, в конце концов, всё-таки принялся потихоньку посипывать напиток аристократическими глоточками. Морщился он при этом нещадно, но другого развлечения всё равно не было.
        - …Четыре дня назад, утром, я нашла письмо, таинственнейшим образом оказавшееся на зеркальном столике, - мадам Дюфренуа уже перешла к сути, но слушатели, убаюканные долгим вступлением, этого даже не осознали. - Текст гласил, что через четыре дня, то есть сегодня, меня похитят. Ещё до полуночи!
        - Что? - вздрогнул городовой.
        - Что? - вскинул голову Вийт.
        И лишь Фирс остался невозмутим.
        - Да-да, господа! - заломила руки Дюфренуа. - Меня похитят! И уже скоро!
        - Кто?! - вскричал Вийт, оглядываясь, будто готовый незамедлительно вступить в смертельную схватку.
        - Что именно было в записке? - бесстрастно спросил истопник.
        Мадам перевела на него взгляд, всхлипнула для порядка, не в силах сразу перейти от трагизма к прозе, но ответила:
        - Неизвестный писал, что любит меня безумно и желает освободить от рабства старикашки Дюфренуа… - Христина запнулась, а потом с возмущением добавила: - А почему старикашки?! Сильвестру-Тюруру лишь пятьдесят девять!
        - А в каком возрасте становятся старикашками? - пробормотал Кутюк, явственно не рассчитывая быть услышанным.
        Но мадам услышала. И растерялась. Она беспомощно оглянулась на Вийта. Наморщила лобик.
        - Ну, - неуверенно проговорила она, - лет в шестьдесят пять, наверное…
        - Не отвлекайтесь, mon ami![62 - Мой друг (фр.).] - взволновано вскричал Вийт.
        - Да, да, - спохватилась мадам и решительно отвернулась от Кутюка. - На следующее утро я нашла новую записку, составленную в иных выражениях, но говорящую то же самое. Я не придала этому значения, решив, что так шутит мальчишка-коридорный, - госпожа Дюфренуа стыдливо отвела в сторону взгляд. - Он, видите ли, совсем молоденький, но влюблён в меня по уши! Мне его иногда так жалко, и я, знаете ли…
        - Христина! - упал на пуфик рядом с мадам Вийт. - Молю, не отвлекайтесь!
        - Хорошо, хорошо! - взмахнула густыми ресницами женщина. - Бумага появилась также вчера и сегодня! А ведь дверь обе эти ночи была заперта и забаррикадирована стулом! И даже заклеена незаметными волосками! И всё же, когда я просыпалась, записка лежала на столике. А волоски на двери оставались нетронутыми! - женщина взглянула на напольные часы. - Этот злодей обладает сверхъестественной способностью проникать в закрытые помещения! Меня похитят! Это неизбежно! Именно сегодня! Именно до полуночи! - мадам вновь заломила руки. - О, Ронислав Вакулович! Я сразу поняла, что только вы можете меня спасти! Осталось четыре часа!
        - Ну, одну тайну я раскрою вам прямо сейчас! - кашлянул Вийт, поднимаясь. Он отхлебнул шампанского, поставил бокал на столик и указал на балконную дверь.
        Взгляд мадам Дюфренуа метнулся в ту сторону. Девушка вскочила, подбежала к балкону и отбросила штору. Дверь была открыта, и через неё в комнату лился свежий воздух вечернего Володимира.
        - Как… Как я могла об этом не подумать! - закричала Христина. - Это же так очевидно! Конечно, ведь гостиничная девка просто обязана проветривать комнаты! А я ничего ей не сказала, не предупредила… Вы гений, месье Вийт!
        - Ронислав, - напомнил Ронислав Вакулович.
        - Именно что гений, - подтвердил со своего места Фирс. - И немножко переводчик с китайского…
        Девушка непонимающе на него посмотрела.
        - Вот эти письма! - проговорила она, наконец решив, что разгадать таинственную душу истопника ей не дано. Дрожащей рукой госпожа Дюфренуа протянула Вийту четыре листка бумаги. - Я вчера ходила в ближайший полицейский участок, но там надо мной лишь посмеялись!
        Ястребиный взор дедуктивиста упал на письма. Потом Вийт передал их Фирсу.
        - Но получается, что похититель каждую ночь ходил по этой комнате и смотрел… - глаза женщины округлились от ужаса. - Он ведь смотрел на меня! Он видел, как я сплю!..
        - Спокойно, спокойно, - проговорил Вийт. - Самого страшного не случилось! - он замер, а потом всё же спросил: - Или случилось?
        - Да как вы смеете! - вскричала госпожа Дюфренуа.
        Её глаза сверкнули огнём. Фирс поспешил вмешаться.
        - Автор - человек несомненно образованный, читавший Diderot и de Montesquieu[63 - Дидро и Монтескье (фр.).], - произнёс он, указывая на записки, - но точно не француз. Написано, хоть и без ошибок, но с неправильным выбором слов… - Фирс посмотрел послания на просвет, одно за другим. - Бумага дорогая. Как и перо. Свеженаписанный текст аккуратно, не торопясь, промокнули. Почерк изменили, но чувствуется хороший гувернёр в детстве. Рука твёрдая, мужская…
        - Где ваши слуги? - вдруг вскинулся сыщик. - Почему вы именно этим вечером их отпустили?
        - О, Ронислав, как вы ошибаетесь! - воскликнула мадам Дюфренуа. - Они все здесь, все до единого! Allez! Sortez! Montrez-vous immediatement![64 - Давайте! Выходите! Покажитесь немедленно! (фр.)]
        Портьеры и драпировки со всех сторон вдруг зашевелились, и в комнату ступило трое вооружённых ружьями и саблями мужчин и одна девушка, камеристка.
        Вийт отшатнулся. Рука его дрогнула. Шампанское выплеснулось из бокала, залив лётные штаны драгоценной кожи кильфёльдской свиньи.
        Кутюк вскрикнул.
        Фирс кивнул.
        - Не такая уж я беззащитная провинциалка, а? - с торжеством воскликнула мадам Дюфренуа.
        - Почему же вы остались в гостинице? - спросил Вийт. - Если вас грозят похитить, простейший способ поберечься - переехать! К друзьям, знакомым, в другой отель! Покинуть город, в конце концов!
        С невозмутимостью коренных туземцев североамериканских территорий госпожа Дюфренуа сделала глоток вина и села обратно в кресло.
        - За один день не съедешь! - проговорила она устало. - И за четыре! Мы ведь занимаем целый этаж! Вещи, картины, носорог, слуги… Рояль, в конце концов! Да и не принимала я всё это всерьёз! Лишь вчера, когда записка, несмотря на все предосторожности, вновь появилась на столике, я испугалась по-настоящему! А уж сегодня! Находка нового письма меня просто ужаснула!
        - Но вам ведь необязательно именно переезжать! - настаивал детектив. - Прямо сейчас мы с вами можем отправиться в Департамент полиции на Набережной Луги, 36, и провести там все оставшиеся до полуночи часы! Или поехать в какое-нибудь кабаре на позднее представление! Или даже ко мне домой, если вы окажете мне такую честь! Буквально вчера мне привезли мадагасикарскую[65 - Или «мадагаскарскую», если так - на французский манер - будет угодно публике.] калимбу, это музыкальный инструмент, на котором играют, щипая особые деревянные язычки. Получается весьма необычный звук, вам несомненно понравится…
        Вийт намеревался продолжить, мадам тоже хотела что-то сказать, но тут вдруг всех перебил Фирс.
        - Вы упомянули картины? - спокойным тоном спросил он. - Привезённые для выставки полотна что же, хранятся здесь?
        В комнате зависла зловещая тишина.
        - А где ещё их хранить? - проговорила наконец госпожа Дюфренуа. - Мы заняли под них целый номер дальше по коридору. Там на всякий случай постоянно находится кто-нибудь из моих людей…
        Теперь уже Вийт перебил всех:
        - А сейчас, мадам, сейчас там кто-нибудь есть?
        - Нет, что вы! - воскликнула мадам. - Готовится моё похищение! Конечно, я всех позвала сюда!..
        Христина вдруг застыла посреди фразы.
        - Итак, прикрываясь угрозами похитить госпожу, злодей на самом деле нацелился на похищение картин, - со спокойной уверенностью заявил Вийт. - Это мы предотвратим. Преступника изобличим. План таков, - он обвёл взглядом всех присутствующих, - Фирс, Кутюк и портье сторожат этаж. Здесь, в личных апартаментах госпожи Дюфренуа, мы оставляем одного из слуг и переодетую в мадам камеристку, пусть преступник думает, что его план сработал, - проникновенные глаза детектива возбуждённо горели. - Остальную челядь мы сажаем в засаду под окнами отеля. В наиболее вероятном месте удара, хранилище картин, устраиваю западню я!
        - А иной ваш багаж, Христина Модестовна? - спросил истопник. - В нём есть ценности?
        - Украшения и наличность в банке, - ответила женщина. - Шкатулка с повседневными безделушками, конечно, в сейфе отеля. В отдельной комнате живёт носорог, мой муж эпатирует им публику на выставках. А мои наряды… и гардероб Сильвестра-Тюруру…
        - Значит, Кутюк на всякий случай засядет в комнате, где вы храните багаж, - решительно воскликнул Вийт. - Коридор останется под охраной лишь портье и Фирса! - он обернулся к поименованным и добавил в ажитации: - Но я верю в ваши силы, господа!
        Портье, которого только что вновь вызвал в номер госпожи Дюфренуа тот самый «совсем молоденький» мальчишка-коридорный, встрепенулся. Ничего сказать он, однако, не успел.
        - Я согласна, господин барон! - воскликнула Христина, прекращая любые дальнейшие разговоры. Она вскочила. - Да, согласна! При условии, что пойду с вами! Да-да, я буду участвовать в засаде!
        На суровом лице Вийта мелькнуло изумление, немедленно сменившееся недоверием, которое в свою очередь вытеснила плохо скрываемая радость. Вийт хотел было что-то сказать, но хозяйка номера его перебила:
        - И не возражайте! Я ни за что не упущу этот бон-шанс! - она решительно выхватила у одного из своих слуг ружьё. - Как это романтично - самой изловить преступника!
        - Христина Модестовна… - залопотал дедуктивист, лихорадочно изыскивая для себя доводы, чтобы согласиться на требование госпожи Дюфренуа. - Я, право…
        - И не надо мне говорить об опасностях! - решительно перебила его мадам. - Я не боюсь! Меня будет охранять сам Вийт!
        Если вход в рояль-люкс госпожи Дюфренуа был царственным и великолепным, то дверь в комнату с картинами не отличалась излишествами. Обычный размер, обычное дерево, обычная ручка, ровная однотонная краска - таких дверей в гостинице «Дез’Артисть» насчитывалось десятки!
        Портье отпёр номер и крутанул кран газовых светильников сразу за порогом. Вспыхнул неверный, мерцающий свет.
        Вся мебель из комнаты была вынесена, и освободившееся место заставлено десятками пустых рам из-под картин.
        - Уже?! - вскричал Вийт, врываясь внутрь. - Уже всё похитили!
        - О нет-нет, Ронислав! - вбежала следом госпожа Дюфренуа. Она бросилась к большому кофру, стоявшему среди рам, грациозно присела перед ним и стала распутывать ремни. - На большие расстояния полотна перевозят именно так! Их вынимают и сворачивают по нескольку штук в рулоны! - последняя лямка оказалась отстёгнута, и мадам откинула крышку, демонстрируя множество разноразмерных обёрнутых тканью трубок. - Как видите, всё на месте!
        Сыскной надзиратель приподнял одну из тряпиц и взглянул на картины. Удовлетворённый, кивнул.
        Фирс также окинул взором содержимое кофра. Затем принялся проверять рамы, не прячется ли кто среди них. Подёргал окна и балконную дверь, но они оказались заколоченными. Убедившись, что всё в порядке, истопник вернулся к Вийту и тихо спросил:
        - А как же Ветрана?
        - При чём тут это? - искренне удивился дедуктивист.
        Тем временем отельные слуги внесли в номер два кресла и столик для закусок. Официант во французском стиле заново сервировал шампанское.
        - Что ж… - Вийт сделал шаг к госпоже Дюфренуа. - Если вы не передумали…
        - О нет! - вскричала мадам. - Ни за что!
        - Тогда по местам! - решительно скомандовал сыщик.
        Все один за другим удалились из комнаты. Проводив последнего человека, дедуктивист запер замок на ключ.
        - Свет, льющийся из-под двери, может спугнуть грабителя, - проговорил он, заглянув Христине Модестовне в глаза.
        Там блеснуло что-то. Мадам кивнула.
        Решительным движением детектив закрутил кран. Газовые светильники угасли.
        Номер погрузился в темноту…
        Любой бы подумал, что этаж совершенно пуст. Тут было безлюдно, тихо и покойно. Лишь посвящённые знали, что за всем здесь происходящим отовсюду следят внимательные глаза настороженных наблюдателей.
        Минуты шли за минутами. Ничто не нарушало царящие на этаже безмолвие и безмятежность.
        В какой-то момент, правда, вдруг раздался возмущённый женский возглас: «Месье барон!», впрочем, не слишком громкий, и снова всё затихло.
        - Это не крик о помощи, - пробормотал Фирс, взглянув на портье. - Наверное, его высокоблагородие случайно перевернул бонбоньерку.
        Оба стража расположились на диване за поворотом коридора, у двери на заднюю лестницу.
        Гостиничный служащий поднял на истопника непонимающий взгляд:
        - О чём вы? Я ничего не слышал.
        Время шло. Напольные часы в коридоре отстукивали секунды.
        Ожидание всегда томительно. И утомительно. Поэтому, когда на этаже вдруг раздались чьи-то неуверенные шаги, портье даже несколько растерялся.
        - Малгося, открывай! - прокричал визитёр пьяным голосом и забарабанил в дверь. Дверь номера, где хранились картины! - Ну, не томи! Мне срочно нужно в уборную!
        Он продолжал нетерпеливо стучать.
        Фирс вскочил, выхватил саблю из ножен и неслышной тенью метнулся к гостю. Тот даже головы не успел поворотить, как к его горлу прижалось лезвие клинка.
        Дверь номера распахнулась. На пороге вырос Вийт с нацеленным на пришедшего пистолем.
        За сыщиком в темноте комнаты маячила госпожа Дюфренуа с ружьём. По непонятной причине её фероньерка сбилась набок, а губы распухли.
        Непрошеный гость оторопело глядел на непонятно откуда появившихся людей. Он был в чёрной визитке и цилиндре, наверное, прибыл сюда прямо из оперы. Посоловевший взгляд выдавал выпитую бутылку бургундского.
        - Тысяча чертей! - прохрипел он. - Кто вы такие? Что за странное сочетание летуна, пирата и дамы… гм… полумрака?
        - Что?! - взревел сыщик, тыча дулом пистоля в лоб охайщика.
        - О, пардон! - тут же откликнулся мужчина. - Но вы же одеты в форму дирижаблиста! - он повернул голову к Фирсу, качнулся, икнул и добавил: - А вы ведь истопник? Но почему с саблей?
        - Извинитесь перед дамой! - проорал ему прямо в лицо дедуктивист.
        Гость оторопело перевёл расфокусированный взгляд на Христину Модестовну. Было понятно, что он вряд ли её хорошо видит.
        - Миль пардон! - покладисто пролепетал он.
        - Это пан Капустняк, - к ним стремительно семенил портье. - Он живёт в точно таком же номере, но на четвёртом этаже!
        Вийт нехотя опустил оружие.
        - Пан Капустняк! - заговорил портье, аккуратно хватая пьяного под локоток. - Вы ошиблись всего на один этаж! Пойдёмте, пойдёмте, жена вас ждёт, она забрала ключ от номера ещё час назад!
        - Малгося… - крякнул мужчина, позволяя себя увести. Сделав несколько шагов, он, однако, вырвался из объятий портье и остановился. - Господа, господа! Прошу меня понять! На одну минутку, в уборную! Прошу вас!
        Госпожа Дюфренуа едва не задохнулась от возмущения.
        - Ну что вы, пан Капустняк! - говорил портье, утягивая пьяного за собой. - Тут совсем рядом, всего один этаж! Пойдёмте, пойдёмте!
        И увёл-таки визитёра на лестницу.
        Вийт закрыл дверь, щёлкнул замок.
        Почти сразу донёсся приглушённый голос мадам Дюфренуа:
        - Я ведь замужем, Ронислав!..
        По коридору разносились шорохи. Едва различимые, но безмолвие тревожной ночи усиливало их, а любая попытка не прислушиваться делала их более явственными.
        Шумы были ритмичными. Частыми и ритмичными.
        Портье и истопник сидели на диванчике с каменными лицами, упорно глядя перед собой.
        - Господин сыскной надзиратель, верно, решил перетащить рамы из-под картин в другой угол. Освобождает место для возможной схватки! - произнёс Фирс. В тишине коридора его слова прозвучали с громкостью пушечного выстрела, но истопник и не подумал понизить голос. Он явно пытался заглушить голосом шумы, доносившиеся из комнаты.
        - Вот как? - повёл плечом портье. - Я ничего не слышу!
        Шумы продолжались, становясь всё менее осторожными.
        - Вы знаете анекдот про гайгокудзина и мэтсалле? - спросил смущённый истопник. Вновь громким голосом. - Я нахожу его довольно смешным.
        - Он действительно уморителен, Татион Ренеевич! - кивнул гостиничный служащий.
        Ритмичные звуки не прекращались.
        - А занимательную историю, случившуюся в селении Виннипег, что в Компании Гудзонова залива?.. - начал было Фирс, но портье его мягко прервал:
        - Мы не спугнём преступника, если будем разговаривать?
        Фирс умолк. Звуки же, напротив, становились всё громче, и истопник принялся проверять свою саблю. Убедился, что та легко выходит из ножен. Потом ещё раз. И ещё. Перезарядил пистолет, заткнутый у него за пояс. Расстегнул и вновь застегнул все пуговицы на мундире - одну за другой.
        Звуки лишь усиливались.
        Наконец их ритм сбился, стал совершенно беспорядочным, хаотичным, даже анархичным.
        А потом разом затихли. Опять воцарилась полная тишина.
        Фирс взглянул на портье. Тот был полностью поглощён газетой.
        Уставший от долгого сидения истопник поднялся, чтобы немного размяться, и именно в этот момент кто-то несколько раз ударил костяшками пальцев по двери.
        Портье от неожиданности вздрогнул.
        Некий тип в кожаной куртке гонщика постучал в номер с картинами. Потом прямо на глазах у стражей попытался вставить
        в замок ключ, но не успел это сделать - истопник уже пробежал разделявшее их расстояние. Острие клинка прижалось к затылку визитёра.
        Тип, казалось, не понял, что происходит. Он пьяно покачнулся и хотел было отмахнуться от того, что появилось у него сзади на шее, но пальцы наткнулись на лезвие сабли, и он удивлённо оглянулся. Оторопело уставился на Фирса.
        Распахнулась дверь. На пороге вырос Вийт. За ним показалась госпожа Дюфренуа, на этот раз без ружья.
        Взгляд мадам был туманен, её чудная причёска сбилась, фероньерка перекосилась на другую сторону, подвески на плече спутались в узел. Женщина то и дело пыталась пригладить руками платье, которое выглядело каким-то скомканным, что ли. Особенно мадам почему-то беспокоила юбка сзади.
        Дедуктивиста тоже волновала его внешность. Он поминутно оглядывал себя спереди.
        Непрошенный гость отступил, пьяно покачнувшись, и присмотрелся к Вийту, будто пытался его узнать. Гонщика вновь повело в сторону.
        - Сударь! - пробормотал мужчина. В воздухе повеяло ароматами коньяка и устриц. Язык любителя скорости заплетался. - Ошибка вышла…
        Подбежал портье.
        - Я говорю… - повторил визитёр, повернув голову уже к нему. - Говорю…
        Господину понадобилась вся сила воли, чтобы собрать мысли воедино.
        - Прошу меня… ик… простить. Моя комната, должно быть…
        Он стал смотреть по сторонам, покачиваясь, щурясь и с трудом фокусируя взгляд.
        - Господин Веккер! - вскричал портье. - Ваш номер в конце коридора, последняя дверь! Но выше! Это не тот этаж! Позвольте вас проводить!
        Служащий отеля учтиво потянул мужчину за собой.
        - Пардон, сударь… - пробормотал постоялец Вийту. Посмотрел на Фирса и повторил: - И вам, сударь! - Перевёл взгляд на госпожу Дюфренуа. - Мадам!
        Портье тащил Веккера прочь, и тот неуверенной походкой позволял себя вести.
        - Пойдёмте, пойдёмте! - говорил гостиничный. - Скорее бы уже ваша супруга со слугами приехала! Ведь каждый вечер, каждый вечер!..
        Гонщик что-то бормотал. Судя по всему, соглашался с портье. Потом, уже с лестницы, послышалось:
        - Вы ведь здесь служите, сударь?.. И вам пардон!
        Участники беспримерной охраны бесценных картин переглянулись.
        - Что ж… - пробормотал Вийт, задержав взгляд на Христине Модестовне. - До полуночи ещё сорок минут, этого вполне может хватить…
        Увы, никто так и не узнал, для чего должно было хватить сорок минут. Раздался дикий топот сапог по лестнице, и на этаж вдруг ворвался слуга мадам Дюфренуа, один из двух, что дежурили на улице.
        - Fripouille! - кричал мужчина. - J’ai tout vu! Debloquer! Je vais te tuer![66 - Множество криков на французском языке.]
        Он бросился к двери рояль-люкса и забарабанил по ней рукояткой сабли.
        За ним бежал его товарищ по дозору.
        - Attends! - вопил он, впрочем, обращаясь только к нарушителю спокойствия. - Reste calme! Tirez-vous ensemble![67 - Ещё какие-то крики по-французски.]
        - Господа! - с пролёта ступеней выглянул портье, которого сии крики вынудили преждевременно покинуть несчастного господина Веккера. Увидев, что происходит, гостиничный служащий в ужасе бросился к разволновавшимся слугам. - Это ценные породы дерева! Прошу вас!..
        Он подбежал к стучавшему и в тот же миг от удара кулака отлетел в сторону.
        Дверь распахнулась. На пороге вырос третий слуга. Он то и дело оглядывался, что, однако, не мешало и этому господину размахивать кавалерийским клинком.
        В глубине номера маячила дама. Одежды заставляли подозревать в ней мадам Дюфренуа, но близко знавшие Христину Модестовну сразу бы эту мысль отвергли. Как камеристку не переодевай, она остаётся камеристкой! Простенькая причёска служанки несколько сбилась, а губы распухли, совсем как недавно у госпожи.
        - Arretez vos attaques sans fondement! - вскричал затворник. - Reprenez immediatement vos mots![68 - Эмоциональные фразы на французском.]
        - Arretez! Arretez, messieurs![69 - Какая-то просьба по-французски.] - восклицала служанка.
        Второй мужчина что-то сбивчиво залепетал, и лицо Христины Модестовны прояснилось, впрочем, оно тут же вновь стало серьёзным.
        - Они в окно увидели, как эти двое целуются, - смутившись, пробормотала она. - Какой позор! Как низко пали нравы!
        В этот момент скрестились сабли мужчин - прибежавшего с улицы и отворившего дверь. Раздался яростный звон металла. Замелькали клинки.
        - Дуэли запрещены! - возмутился Вийт, бросаясь в гущу схватки. - У нас свободная страна! Messieurs, arrete ca![70 - Господа, прекрати это! (Вийт говорит на искажённом французском языке).]
        Нарушитель спокойствия, лишь мельком взглянув на сыскного надзирателя, решительным движением заехал ему кулаком в челюсть. Детектив отлетел назад, проехав спиной по ковровой дорожке.
        - N’osez pas![71 - Не сметь! (фр.)] - вскричал Фирс, метнулся к слугам и уже в следующий момент повалился рядом с хозяином.
        Поверженные тут же вскочили. В руке Ронислава Вакуловича мелькнул пистоль.
        - La police! - заорал Вийт. - Au sol! Je tire![72 - Полиция! На земле! Стреляю! (Вийт всё ещё не выучил французский, говорит с ошибками).]
        Для пущей убедительности он на мгновение поднял оружие вверх и нажал на курок. В коридоре грянул оглушительный выстрел. Все присели. С потолка посыпалась штукатурка.
        - Lancer de sabre! - скомандовал сыщик, отшвырнув ставший ненужным пистоль и забрав другой, заряженный, у Фирса. - Immediatement![73 - Сабля бросить! Немедленно (наверное, фр.)]
        Замершие спорщики один за другим бросили клинки на пол. Более того, даже разнимавший их товарищ предпочёл выпустить саблю из рук.
        - Пули всегда побеждают! - удовлетворённо произнёс Вийт, опуская пистолет.
        Французская кровь, однако, не могла перенести столь позорного поражения от иностранца, и опущенное оружие послужило сигналом для нового взрыва.
        - En avant, la France! - в то же мгновение воинственно вскричал тот слуга, что ранее находился с камеристкой в номере. - Seigneur et Oriflamme de Saint-Denis![74 - Что-то непонятное, но явно на французском.]
        И трое бывших противников ринулись на Вийта с Фирсом.
        В воздухе замелькали кулаки. Послышались жестокие удары.
        От неожиданности хранители правопорядка вынуждены были отступить на несколько шагов. Зажатый в руке детектива пистолет отлетел в сторону.
        Один из слуг сделал подсечку Вийту, и тот повалился на пол. Фирс перепрыгнул через падающего и, предоставляя тому драгоценные секунды, чтобы подняться, заехал виновнику коленом под дых. Это стоило смельчаку пропущенной эстокады от третьего противника, но истопник устоял.
        Вийт, едва вскочив на ноги, тут же с размаху ударил француза в челюсть и, продолжая то же движение, врезался ему в грудь головой. Антагонист опрокинулся навзничь, заодно задев одного из своих друзей. Вийт вынырнул из-под его руки и отшвырнул смутьяна к стене.
        Фирс в это время, широко развернувшись, огрел зачинщика драки кулаком. Тот, охнув, морщась, отступил.
        На его место сразу же встал новый оппонент. Он замахнулся, явно рассчитывая припечатать сыщика к стене, но, на его беду, Вийта там, куда он целился, уже не было. Дедуктивист обнаружился на фут ниже, несущийся головой в живот поднимавшемуся драчуну.
        И это оказалось ошибкой. Там, на полу, всё ещё лежали брошенные сабли. Упавший сразу же схватил одну из них.
        Вийт едва успел подпрыгнуть. Подпрыгнул он не без пользы - его растопыренная пятерня полетела в глаза второго слуги, и тот, спасая драгоценный дар зрения, дёрнулся назад, как раз под кулак Фирса.
        Противник рухнул, и это было второй ошибкой. Он тоже оказался подле сабель.
        Французы, злобно переговариваясь, поднялись с пола. И их устоявший на ногах товарищ подобрал шашку.
        Слуг было трое, и в их руках было три клинка. Геройским стражам порядка оставалось лишь одно из двух - ретироваться на лестницу или броситься на сталь с голыми руками. Выбор очевидный…
        - Non![75 - Нет (фр.).] - вскричала госпожа Дюфренуа, в отчаянии заламывая руки.
        - Mon dieu[76 - Господь мой (фр.).]! - вскричала камеристка, воздевая руки к небу.
        Трое слуг медленными шагами приближались к смельчакам. Те столь же медленно отступали к стене.
        - Peu importe comment desole[77 - Устрашающий крик на французском.]! - вдруг проорал самый рослый из слуг и замахнулся саблей для безжалостного удара.
        В то же мгновение внезапно выросший позади французов Кутюк что есть силы столкнул двоих из них головами.
        Мужчины, не издав ни звука, осели на пол.
        Третий, оглянувшись, бросил саблю и поднял руки вверх.
        - Je suis un fervent opposant a la violence[78 - Какая-то жалкая фраза на французском.]! - воскликнул он.
        Городовой двинул его меж глаз, а потом опустил обмякшее тело рядом.
        Слуги мадам Дюфренуа, постанывая, ворочались на ковровой дорожке.
        - Тут и ускорения мыслеварения не требуется! - проворчал дедуктивист, утирая кровь, сочившуюся из его разбитой губы.
        - А не стоило в дверь саблей стучаться! - буркнул портье, не без удовлетворения наблюдавший за мучениями виновников драки.
        - Не стоило, - согласился Фирс. Он в тщетной попытке унять кровотечение из носа задрал голову. - И Веккеру вашему тоже не стоило в дверь стучаться.
        - Веккеру? - удивился портье. - А он-то здесь при чём?
        На мгновение зависла тишина. Все глядели на истопника.
        - Ваше высокоблагородие! - на этаж ввалился развязный молодой человек с блокнотом в одной руке и огрызком карандаша в другой. Вийт узнал Квитославного. За хроникёром двое дагеротипистов с трудом тащили громоздкие детали своего аппарата. - Ваше высокоблагородие! Газета «Чутки»! Что здесь произошло? В чём преступление? Вы уже поймали виновного?
        Дедуктивист, мгновенно подобравшись и выгодно подставив под сияние газовых светильников мужественное, исполненное следов бескомпромиссной битвы лицо, воскликнул:
        - Вы, как всегда, вовремя, господа! Именно сейчас мы того бесталанного вора арестуем! С вашей незаменимой помощью!
        Хроникёр просиял и не без гордости оглянулся на дагеротипистов.
        - Преступника зовут Веккер, - продолжал сыщик. - И знаете, как он себя выдал? Он постучал в дверь! Постучал, хотя шёл к себе, в свой собственный номер, где, кстати, никто более не проживает! У этого Веккера в тот момент даже ключ в руках был! И тем не менее он стучал! Идёмте же! Кутюк, кандалы с вами?
        Сыскной надзиратель барон фон Вийт, махнув газетчикам рукой, двинулся пружинистой, атлетичной походкой к лестнице.
        - Ваше высокоблагородие! - воскликнул газетчик, разглядывая троих французов на полу. - Кто эти господа, почему вы с ними боксировали и как случилось, что они пребывают в столь плачевном состоянии?
        - Потом, всё потом! - ответствовал Вийт. - Сначала долг!
        И он устремился к лестнице.
        - И ещё вопрос! - закричал, побежав за ним, Квитославный. - Что произошло во время вашей воздушной прогулки на дирижабле «Барсук»? Говорят, вы раскрыли страшное преступление государственной важности!
        - Я тоже об этом слышал, - остановился на мгновение сыщик. - Причём мне стали об этом рассказывать ещё там, на «Барсуке»! Конечно, теперь тоже я весьма интересуюсь любыми подробностями! Буду признателен, если поделитесь, когда что-то разузнаете! А сейчас вперёд! За Веккером!
        И Вийт бросился вверх по лестнице. Впрочем, на полпути он вновь на мгновение замер и казённым тоном приказал госпоже Дюфренуа:
        - Вас, мадам, как главного свидетеля преступлений этого Веккера я буду вынужден тщательно допросить. Боюсь, это займёт всю ночь! - он опять двинулся к лестнице и опять остановился: - Всю ночь и весь день!
        Сыщик Вийт и дело о коробе алхимика,
        или Глава 7, в которой «Большой дворец индустрии» сотрясают эпохальные открытия, невероятные изобретения и необъяснимое исчезновение драгоценного магистериума - и всё это во время дежурства Вийта!
        На перекрёстке Александровской и Ф?рной улиц к спрятавшемуся в тени платанов цветочному магазину подошли сыскной надзиратель Вийт и его помощник Фирс. Шофёр распахнул дверь, звякнул колокольчик, и товарищи нырнули в окутанную смесью влаги и нежных ароматов залу. Здесь повсюду стояли цветы: в вазах, горшках, вёдрах. От ярких красок рябило в глазах.
        Из внутренних покоев выглянула очаровательная молодая хозяйка.
        - Вы, Ронислав! - воскликнула она удивлённо. - Зачем вы здесь?! Уходите!
        Следом за женщиной в магазин притопало двое детишек. Круглолицая рыжая девочка лет пяти тут же спряталась за мамины юбки и уже оттуда принялась изучать пришельцев. Толкавший перед собой собственную коляску годовалый мальчуган с чёрными кудряшками, высоким лбом и тонким ровным носом не заметил чужаков, неуклюже проковылял на неокрепших ножках чуть дальше и оказался пленён Вийтом.
        - Улька! - сыщик подхватил карапуза на руки и весело закружил с ним по зале. - Мой замечательный Улька!
        Малыш несколько секунд рассматривал Вийта огромными карими глазами. Потом лицо его исказилось, и он стал вырываться. Магазин сотряс громкий крик.
        Женщина выхватила ребёнка из рук детектива и прижала к себе.
        - Что вам угодно, барон? - спросила она сердито, опасливо оглядываясь на дверь в квартиры.
        - Цветов, госпожа Рабир?й! - ответил сыщик. - К тому же меня гложет настоятельное желание принять участие в жизни Ульки! Я оставлю для него…
        - Убирайтесь! - вскрикнула хозяйка решительно. Она высвободила одну руку и указала ею на дверь.
        - Но, Ул?на… - обескураженно пробормотал Вийт. - А цветы?
        Женщина, сжав челюсти, усадила сына в коляску и сказала дочери не терпящим возражений тоном:
        - Идите к себе! У меня покупатели!
        Девочка поморщила свой носик картошкой, но послушно повезла брата назад в квартиры.
        - Итак, господин барон, - строгим тоном произнесла цветочница, - чего изволите? Но учтите, для вас всё втридорога!
        - Тогда самый-самый дорогой цветок из тех, что у вас есть! - воскликнул Ронислав Вакулович.
        - Чёрный тюльпан «Король ночи»? - спросила хозяйка. - Или радужную розу «Пьер де Ронсар»?
        - На ваш вкус, - поклонился Вийт. - Это ведь подарок вам!
        Лицо женщины дёрнулось. По нему побежало множество чувств - от оскорблённой гордости до отсветов былой нежности.
        - Ну что же, пусть будет роза, - произнесла цветочница холодно. И добавила с нескрываемым сарказмом: - Я её и срезать не буду! Продам кому-нибудь во второй раз! Благодарю за подарок! Чем ещё могу служить?
        - Ещё таких же роз, - кивнул Вийт. - Одну пошлите мадам Дюфренуа… - детектив поднял глаза к потолку, вспоминая, - ещё одну модистке Витодарий… капитанше Бук, конечно… госпоже Гутик… ювелирше…
        - Нет! - вдруг отозвался Фирс. Лицо его было необычно холодно. Ронислав Вакулович замер с раскрытым ртом, но истопник не унимался: - Хватит морочить голову себе! И им хватит морочить голову!
        - Ты… - Вийт не находил слов. - Фирс, ты что, по батогам соскучился?!
        - Ты влюблён и это знаешь, - холодно произнёс истопник. - Остановись, наконец!
        - При чём здесь любовь! - буркнул сыщик, не в силах прийти в себя от этого неожиданного сопротивления, оказанного ему со столь неожиданной стороны.
        - Какой интересный взгляд на жизнь, барон! - оживилась цветочница.
        - Ах, оставьте, госпожа Рабирий! - воскликнул Вийт. Он повернулся к Фирсу всем телом. - Это ты! Ты сам влюбился! И я знаю, в кого! В мадемуазель Понмаре!
        - Может, да, - пожал плечами его товарищ. - Может, нет. Разве мы об этом?
        - Об этом, об этом! - торжествующе пророкотал Вийт. - Влюбился!
        - Поздравляю! - пробормотала госпожа Рабирий.
        - Благодарю вас, мадам, - вежливо откликнулся Фирс.
        - А саму барышню?.. - хмыкнул Вийт. - А её разве я не должен спросить? Может, она ко мне равнодушна! Может, я приятнее как раз остальным дамам?
        - Хорошо, спросим!.. - спокойно кивнул истопник. - Всех спросим!
        В этот момент из внутренних покоев донеслись шаги, и в магазин вошёл хозяин лавки, круглолицый рыжий мужчина средних лет. На его носу картошкой сидели очки.
        - О, ваше высокоблагородие! - бросился к покупателям цветочник. - Какая честь! Что же вы к нам так давно не заходили? Изволите букет, который понравится даме сердца, или что-нибудь для сада?
        - Господин барон желали купить розы Ронсара, - подала голос его жена. - Пока насчитали шесть, но, как выяснилось, им нужно предварительно уладить кое-какие вопросы.
        - Да, конечно, - неуверенно пролепетал Вийт. - Это касается пяти последних роз. А первую-то я ведь приобрёл?
        - Нет! - буркнула женщина.
        У поражённого словами жены господина Рабирия глаза полезли на лоб.
        - Это же целое состояние!.. - забормотал он, отворачиваясь всем телом в надежде, что покупатели его не услышат.
        - Господин барон ещё и платит втрое! - ядовито буркнула букетчица.
        Она решительно прошагала к входной двери и распахнула её перед Вийтом. Звякнул колокольчик. Снаружи в залу проникла волна свежего воздуха. Женщина сделала лёгкий книксен.
        - Будем рады служить вам, барон, - проговорила она сухо. - Как-нибудь.
        Вийт и Фирс вышли. Дверь за ними закрылась.
        - На службу? - спросил истопник так, будто ничего и не случилось.
        - Ты допрыгаешься! - возмутился сыскной надзиратель тем тоном, которым обычно разговаривают изгнанные виноватцы. - Прекрати мятеж немедленно!
        Фирс пожал плечами:
        - В любом случае сегодня твоя очередь надзирать за порядком в «Большом дворце индустрии». А вечером тебя ждёт антрепренёр Корстини, которому должны дирижаблем доставить органиструм.
        - Когда? - повернул голову Вийт.
        - Не ранее семи вечера, - ответил Фирс. - Если ветер будет сильным. А вот в «Большом дворце» тебе надлежит быть уже сейчас, - истопник сделал шаг к паромобилю и вытащил откуда-то свежий выпуск «Чутков». - Там началась выставка интересностей из Франции, - прочёл он на предпоследней полосе. - Также приглашены изобретатели и из других стран.
        Ловкая комбинация стекла и стали, а также многочисленные прозрачные купола на крыше делали необъятные пространства «Большого дворца индустрии» светлыми и лёгкими.
        Вийт отметился у стоявшего перед входом в здание городового, чем вызвал у того неподдельное изумление. Постовой, похоже, и мысли не допускал, что именитый сыскной надзиратель явится на дежурство. Да ещё и в полном согласии со служебным графиком!
        В выставочной зале Вийта и Фирса сразу же взяла в оборот некая бойкая барышня. Даже не столько сыскного надзирателя, сколько его истопника.
        - Посмотрите, как это удобно и просто! - затараторила она, протягивая тому на блюдце кубики чего-то светло-серого и красного. - Не нужно более колоть сахарную голову, напрягаться, тратить время, рисковать порезаться! Рафинад Якова Р?да всегда одинакового размера и веса, необычайно быстро растворяется, занимает мало места, его легко хранить! Возьмите на пробу свёрток!
        Она отвернулась, чтобы достать образцы, но сыщик пошёл прочь, увлекая верного помощника за собой.
        - А кухаркам теперь чем заниматься? - буркнул Вийт.
        Фирс успел лишь улыбнуться энергичной девушке.
        - Разве не чудо? - тут же заговорил с друзьями другой господин, только и ждавший своей очереди. У него был французский акцент, усы топорщились, лицо почему-то выражало грусть. - Я Бертл? из Сорбонны. Взгляните! - Он протянул бутылку, наполненную чем-то, что казалось водой. - Из газа этилена и обычного пара я синтезировал это!
        Вийт приостановился, чтобы вытащить пробку.
        - Пахнет спиртом, - пробормотал он, возвращая сосуд.
        - Parce que c’est comme ca![79 - Потому что так оно и есть! (фр.)] - обрадовался господин. - Это спирт, настоящий питьевой спирт! И я сделал его, повторюсь снова и снова, ещё сотню раз повторюсь, из газа и пара! Juste du gaz et de la vapeur![80 - Просто газ и пар! (фр.)]
        - Действительно поражает! - вежливо изумился дедуктивист. - Вам нужно строить завод!
        - Приглашаю финансистов… - пробормотал господин уныло, но тут же вновь просиял: - А ведь мой синтез вгоняет очередной гвоздь в гроб адептов force de vie![81 - Жизненной силы (фр.).] Из безжизненных газов я получил органическое вещество! Нет никакой «животворящей силы», есть химия!
        - Поразительно! - согласился Вийт.
        - Поразительно, c’est en realite![82 - На самом деле (фр.).] - Бертло энергичным жестом предложил пару бутылок Рониславу Вакуловичу. - Образцы!
        Детектив их не взял.
        - Благодарю, месье, но я не пью ничего крепче вина.
        С товарищами заговорил толстенький мужчина, весьма похожий на доктора, как их рисуют в детских книжках - с добрым румяным лицом, внимательным взглядом поверх очков, жилеткой, саквояжем. Даже густые усы у него были несомненно докторские.
        От господина тянуло каким-то необычным запахом. В пальцах он держал флакон коричневого стекла.
        - Бензол? - понимающе спросил Вийт.
        - Керосин! - возмутился мужчина. - Сиречь «восковое масло»! Недавно выделено в Новой Шотландии господином Г?снером, директором нашего товарищества на паевых началах! Он сам, увы, приехать не мог. Сырьём послужила природная субстанция, называемая «нафтой». Она, как я считаю, незаслуженно позабыта химиками. Керосин избавляет… И это научно доказано! Вне каких-либо сомнений доказано!.. Керосин избавляет от вшей!..
        - Только этого не хватало! - воскликнул Вийт, бросаясь прочь.
        - Подождите! - закричал «доктор» вдогонку. - Позвольте дать вам для экспериментов флакон жидкости и коробочку с насекомыми!
        Друзья быстро прошли мимо нескольких столов.
        - Мерсеризированный хлопок! - кричала почтенная дама. Она демонстрировала вроде бы обычную ткань, но удивительно насыщенного цвета и шелковистого блеска.
        - Сухой лёд! - из густого белого дыма вынырнул юноша студенческого вида. Каждое его движение сопровождали новые клубы этого непонятного дыма.
        - Вулканизированный каучук! - восклицал господин с длинными усами. Он жестоко изгибал, растягивал, скручивал самую обычную калошу, но та оставалась целой, даже не трескалась.
        - Beton arme!..[83 - Железобетон (фр.).]
        Вийт и Фирс продолжали шагать.
        - А помнишь статью профессора Бланки про озеро мёда? - спросил сыщик. - Интересно, что бы он сказал про скорость развития человечества, глядя на это обилие изобретений и открытий?
        Фирс хотел было что-то ответить, но его перебили.
        - А куда вы бежите? - вкрадчиво спросил кто-то рядом, совсем рядом.
        Детектив вздрогнул и обернулся.
        Щупленький старичок со всклокоченными седыми волосами и усами-щёточкой смотрел на Вийта хитрым и даже несколько добрым взглядом.
        - Я так понимаю, новые вещества вас не занимают? - произнёс старичок ласкательно. - Ведь нет? Да? Нет? Вон в том проходе выставляют механические изобретения. Вам с вашей спортивной конституцией они будут куда как приятнее!
        - Вот как? - хмыкнул Вийт.
        - Именно! - закивал мужчина. - А ещё у вас такие умные глаза! Вы наверняка любите загадки! Вот из чего это сделано? Скажите!
        Он протянул сыщику табакерку, удивительно лёгкую, чрезвычайно гладкую, необычную на ощупь. Вийт в недоумении повертел вещицу в пальцах.
        - Вы идите, идите к механическим изобретениям, - продолжал старичок. - Не стойте, идите! Просто помните, что сегодня вы встретились с будущим! Да, будущим! А что, нет? Это не дерево, не кость, не камень, не ткань, не металл. Это паркез?н. Вы спросите, что такое паркезин? Ведь спросите? Да? Хлопок, обработанный смесью серной и азотной кислот, а затем растворённый в спирте и высушенный до твёрдого состояния. Конечно, это не все секреты, но разве они вам нужны! Зачем секреты! Правильно? Идите, молодые люди, идите, веселитесь!
        В лёгком недоумении Фирс вернул старичку табакерку, и они с Вийтом двинулись в другой проход, по пути то и дело оглядываясь на необычного собеседника.
        Уже через несколько шагов они оказались перед чем-то большим, вращающимся, ухающим, исходящим паром.
        - Je m’appelle monsieur Marinoni[84 - Я месье Маринони (фр.).], - остановил их солидный мужчина с решительным взглядом. Его усы топорщились над бородой a la balbo[85 - В стиле Бальбо (фр.).]. - Я… я есть… - произнёс он с сильным акцентом и остановился посреди фразы, не в силах подобрать нужные слова, - я… я есть…
        - Это господин Маринон?, - пришла ему на помощь лихого вида дама в очках, до сего момента деловито раскладывавшая бумаги на столе. Француз с облегчением закивал. Женщина же уставилась на Вийта с Фирсом взглядом обвинителя. - Это… - она, не оборачиваясь, ткнула рукой назад, - это машина господина Маринони. Фактически это газетный печатный станок. Но! - дама сделала паузу и подняла карандаш вверх. Очки её сверкнули. - Этот станок способен печатать до сорока тысяч экземпляров газеты в час!
        Вийт присвистнул. Фирс повнимательнее взглянул на механизм.
        - Основные новшества: не листы бумаги, а рулон, - продолжала энергичная женщина, - печать не с одной стороны, а с обеих! И конечно, механические разрезание, складывание и штабелёвка!
        - Впечатляет, - выдохнул истопник. - Но куда ж столько газет?
        - Distribution a l’echelle nationale![86 - Общенациональное распространение (фр.).] - встрял Маринони, явно страдавший от того, что не может лично презентовать собственное изобретение.
        - Да, - строго кивнула дама. - Пора переходить от местечковых газетёнок к общегосударственным изданиям! А то «Чутков» в провинциях вечно не хватает!
        - Ого! - не удержался Вийт.
        - Именно так! - смерила его взглядом женщина.
        Товарищи попятились от суровой дамы и наткнулись на толпу, окружавшую довольно большой пятачок свободного пространства. В центре находилось нечто, что Вийт сначала принял за обычную машину для ходьбы. Но нет, ноги ездока совершенно не касались земли! Они поочерёдно давили сверху вниз на что-то вроде уступок, из-за чего весь механизм ехал вперёд. Было всего два колеса, никакой дополнительной опоры, но диковинка не падала!
        - Педальный конь Макм?ллана! - торжественно пояснял похожий на циркуль ездок. Он кружил на своём агрегате, и собравшиеся не могли оторвать от него глаз.
        - Ничего себе название! - крикнул кто-то.
        - Так уж случилось, что сие изобретение есть воплощение мечты, детской мечты! - парировал экспонент. - В младом возрасте господин Макмиллан страстно желал превратить свою лошадку на палочке в настоящий движущийся аппарат. Отсюда и название! Впрочем, парижские и лондонские газеты обсуждают несколько других наименований. Например, «скороход» и «двухколёсник»!
        - Мне нужен этот конь! - немедленно заявил Вийт. - Два!
        - Мы устраиваем аукцион в последний день выставки! - с достоинством кивнул педалист.
        Именно в этот момент за головами мелькнуло раскрасневшееся лицо городового Кутюка. Тот прокладывал себе путь через толпу, ещё издали подавая дедуктивисту какие-то знаки. При каждом шаге по сверкающим сапогам городового с бряцаньем била сабля. Форменная фуражка от спешки едва держалась на голове, наружу выбились буйные чёрные вихры, но Кут?к не обращал на это ни малейшего внимания.
        Позади городового семенил титулярный советник Таисл?в Раг?нович Стах, директор «Большого дворца индустрии».
        - Ваше высокоблагородие! - возопил Кутюк. - Как хорошо, что вы здесь!
        - Господин Вийт, господин Вийт! - восклицал титулярный советник, и от избытка чувств его жирные бока тяжело тряслись.
        - Как «господин Вийт»?! - резко остановился наездник педального коня. В глазах юноши отразилось неверие, сменившееся радостным преклонением, к которому был столь привычен дедуктивист. - Неужели вы - сам сыскной надзиратель Вийт?!
        Толпа, с интересом внимавшая речам, заволновалась. Послышалось несколько женских вздохов.
        - О, если бы я только знал! - педалист соскочил со своего устройства. - Позвольте мне с покорнейшим почтением вручить вам в качестве дара этот экземпляр изобретения Макмиллана! - и он торжественно пододвинул механизм рулём к Вийту.
        - Если вы не замешаны в том преступлении, о котором мне несомненно сейчас поведают… - смущённо пролепетал сыщик. - Приму с глубочайшей благодарностью!
        Он с благоговением провёл ладонью по лакированным поверхностям агрегата.
        Толпа разразилась рукоплесканиями.
        - Пойдёмте, пойдёмте, дорога каждая минута! - причитал Таислав Раганович. Он задыхался после ходьбы. - Все почести потом!
        Он схватил барона за локоть и бессильной рукой потащил куда-то на задки выставки, за чёрные драпировки. Фирс перенял у Вийта механизм Макмиллана и, на ходу разглядывая чудн?е изобретение, покатил рядом с собой. При каждом обороте колёс педали коня со стуком дёргались вверх-вниз.
        - Мы ещё не знаем, что произошло, - говорил Кутюк. - Corpus delicti[87 - Состав преступления (лат.).] не установлен…
        За драпировками они наткнулись на охраняемую дверь, единственную на огромном протяжении глухой стены. Суровый полицейский, дежуривший там, взглянул на Кутюка и отступил в сторону.
        - Это ужасно! Это просто ужасно! - тем временем говорил Стах, и его толстые щеки колыхались, как морские волны. - Со склада!.. О-о-о!.. Я хочу сказать, возможно…
        Вся группка протиснулась мимо стража порядка и оказалась по ту сторону стены, в длинном коридоре без окон. Световые купола в крыше здесь были забраны внушительными решётками. По противоположной стене тянулось множество дверей. Каждую запирало несколько замков. Одна дверь, впрочем, была широко распахнута. Около неё переминалось с ноги на ногу несколько мужчин самых разных платьев и возрастов.
        К Стаху подковылял трясущийся старик лет восьмидесяти в мантии и широченном берете, ниспадавшем на плечи. Седые волосы тяжёлыми волнами струились по одежде. Непомерно большой нос клювом возвышался над усами и длиннющей бородой.
        - Магистр де Марик?р, - представил его директор Дворца. И добавил, старательно сохраняя обычное выражение лица: - Последний алхимик Европы.
        Вийт с изумлением посмотрел на старика. Хотел было сострить, даже рот раскрыл, но сдержался.
        - Pierre Pelerin de Maricourt![88 - Пьер Пелерен де Марикур (фр.).] - великолепный господин соизволил наклонить голову, приветствуя пришедших. Голос у магистра был приятный, густой, увесистый.
        - C’est baron von Viit, le detective[89 - Это барон фон Вийт, сыщик (фр.).], - Стах слегка поклонился в сторону Ронислава Вакуловича.
        - Ce garcon est trop jeune! - пробормотал француз, с сомнением разглядывая Вийта. - Etes-vous vraiment un inspecteur de police?[90 - Этот мальчик слишком молод! Он действительно является инспектором полиции? (фр.).]
        К де Марикуру поднырнул некий господин средних лет.
        - Oui, sans aucun doute[91 - Да, несомненно (фр.).], - прошептал он алхимику. И тут же развернулся к дедуктивисту: - Я Протасенко, Вирий Северович Протасенко. Приставлен господином Стахом к магистру. На выставке ему, так сказать, помогаю. Весьма рад, что расследовать это происшествие будете именно вы!
        Старик на протяжении всей этой тирады поджимал губы. Видно, сомнения в особе Вийта не покидали его.
        Протасенко протянул сыщику бумаги.
        - Грузовая ведомость.
        То был обычный скучный формуляр. Зачем он Вийту, оставалось неизвестным.
        - За каждым экспонентом закреплено одно из этих хранилищ, - запыхтел всё ещё не отдышавшийся директор, указывая на множество запертых дверей. - Вот это предоставлено магистру де Марикуру, - Таислав Раганович кивнул на открытый склад. - Господин алхимик сразу по прибытии в Володимир поместил туда свою машину. Запустить устройство пока нельзя, требуется ведро чистой ртути, а быстро купить…
        - Mercure![92 - Ртуть! (фр.)] - с возмущением воскликнул де Марикур. - Mercure!
        - Да, - подтвердил его помощник, поглаживая свою козлиную бородку. - Я и подумать не мог, что в Володимире нельзя купить…
        - Именно! - перебил Вирия Северовича Стах. Его тройной подбородок, скрывавший собственно подбородок, от волнения колыхался из стороны в сторону. - Магистру де Марикуру пришлось обращаться к господам, финансирующим его изобретение! С хроникёрами объясняться! Да и поездка в горы, на завод, в его возрасте не слишком приятна! Но господин Протасенко быстро там обо всём договорился, им удалось обернуться всего за два дня!..
        - И оказалось, что за время их отсутствия машину украли? - спросил Ронислав Вакулович, разглядывая видневшиеся в сумраке хранилища ящики.
        - Нет, - вздрогнул Стах, и из-за резкого вздоха сразу две пуговицы на его жилете расстегнулись. - Хотя, да… Мы не знаем!
        - А всё же? - настаивал Вийт.
        - Дворец отвечает за сохранность изобретений! - в сердцах вскричал директор, заламывая, насколько позволял необъятный живот, руки. - У нас охрана, особые аттестаты! Система экзекватуры, в конце концов! Отпереть дверь можно лишь при наличии трёх разных ключей - по одному на каждый навешенный замок! Должны вместе собраться три человека, иначе не откроешь! Один ключ находится у самого участника выставки, второй - у дежурного городового, а третий - у меня…
        - C’est scandaleux![93 - Возмутительно! (фр.)] - буркнул алхимик.
        Все посмотрели на него, не понимая, к чему он это.
        - А запасные ключи?
        - За кого вы меня принимаете! - возмутился Стах. - Их просто нет! При утере ключа нужно спиливать замок, но это малая плата за безопасность!
        Вийт шагнул в распахнутую дверь, обошёл оставленную сразу за порожком тачку с закрытым крышкой ведром и крутанул кран газового светильника. Хранилище залилось неровным, дрожащим жёлтым светом.
        - Что же случилось? - спросил Вийт. Развернул ведомость, находившуюся в его руках. - «Два ящика общим весом три пуда и короб весом десять фунтов». Я вижу два ящика и короб. Из-за чего столько волнений?
        - Короб оказался слишком лёгким! А ведь в нём хранится тайный движущий магистерий двигателя! - воскликнул Стах и вздохнул так, что расстегнулась ещё одна пуговка на жилете. И тут же лавиной, в какую-то долю секунды, все остальные. Директор даже не удивился. Лишь судорожно принялся застёгивать их обратно. - Грузчики, когда завозили сюда ведро с ртутью, случайно этот короб толкнули. Так и обнаружилось…
        Рядом с ящиками в глубине склада стоял большой плетёный короб. Крышка его была примкнута ещё одним висячим замком. В узеньких просветах между прутьями виднелось что-то белое.
        - Когда выгружали из эшелона, магистр, как обычно, никого к коробу не подпустил, но на весы, как и положено, поставил. Вес был! - забубнил стоявший в сторонке мужчина с пятнами сажи на лице. Одет он был в несвежий рабочий балахон. - Когда сюда привезли, опять не подпустил, но взвешивание прошёл. Вес был! А сейчас хоть мизинцем бросай!
        - Минутку! - повернулся к нему Вийт. - Вы кто?
        - Это Петро, грузчик, - встрял Стах. - И вообще по всяким работам. Разнорабочий то есть. Он вот с Василем, тоже разнорабочим, но мы его часто охранником… - директор указал на ещё одного мужчину. - Багаж магистра таскали они. Больше никто к вещам месье де Марикура не прикасался! Боже упаси!
        - Прикоснёшься к нему, к багажу, значит, евонному! - мрачно отозвался Василь. - Ну да! Алхимик етот от самого Парижу от ящиков своих не отходил, я на том эшелоне был, всё наблюдал…
        - Польщён знакомством, господа! - слегка поклонился дедуктивист. - А что за «эшелон»?
        - Большинство участников выставки - французы, - заговорил Протасенко. - Таислав Раганович организовал отдельный железнодорожный состав, чтобы те могли с удобствами прибыть в Володимир. Из Марселя через Париж, Мюнхен и Варшаву… Практически всех по дороге собрали, всех доставили!
        Разнорабочие на протяжении его речи с важным видом кивали. А Василь при слове «Париж» крякнул и поправил ус.
        - Хорошо, - хмыкнул Вийт. - А почему, когда всё обнаружилось, корзину не открыли?
        - Да как можно! - вскричал Стах. - Без полиции!
        - Je trouve ca revoltant![94 - Я нахожу это отвратительным! (фр.)] - подал голос де Марикур.
        Вновь к нему повернулись головы. Никто не понимал, что он хочет сказать. Зависла неловкая тишина.
        - Магистр по-нашему не понимает, говорит только по-французски, - извиняющимся тоном пробормотал Протасенко. - Да и то на пуатуасском диалекте ойль…
        - Ясно, - кивнул детектив, а потом, понизив голос, не удержался и спросил: - Он что, и правда, считает себя алхимиком?
        - О да! - тоже тихо проговорил Вирий Северович. - Я с ним как-то на эту тему разговорился. Магистр лишь недавно осознал своё призвание, с тех пор и алхимствует. А до того всю жизнь работал часовщиком. Когда состарился, ему даже пенсию городская мэрия назначила. За беспримерную жизнь, без остатка отданную часам горожан!..
        - Бывает же такое! - хмыкнул Вийт. Потом решительно отвернулся. - Что ж, открываем!
        Он присел на корточки и приподнял корзину. Де Марикур шагнул было нервно вперёд, хотел воспрепятствовать, но сдержался.
        Короб действительно оказался неожиданно лёгким.
        - Прутья без признаков повреждений, - задумчиво пробормотал детектив, вертя его так и этак. - Равно как и замок на крышке, - Вийт протянул, не глядя, руку назад. - Ключ!
        - La cle![95 - Ключ! (фр.)] - пригнулся к алхимику Фирс.
        - Pourquoi?[96 - Зачем? (фр.)] - магистр от избытка подозрительности даже отступил на шаг, прикрывая всем телом левый рукав мантии.
        Вийт с некоторым удивлением демонстративно потеребил замок на коробе. Старик недовольно поморщился, нехотя, колеблясь, недоверчиво оглядываясь на окружающих, извлёк ключ из рукава и, неуклюже пригнувшись, самолично отомкнул замок.
        Вийт пожал плечами и осторожно откинул крышку.
        Все вытянули шеи, стараясь разглядеть, что находится внутри.
        Короб был пуст.
        Стенки корзины и крышку изнутри выстилало белое полотно, видимо, для сохранности содержимого. Самого же содержимого не было и в помине.
        Стах издал крик отчаяния. Де Марикур нервно вздохнул. Протасенко сглотнул.
        - Mon Magisterium![97 - Мой магистерий! (фр.)] - прошептал алхимик. Его сузившиеся глаза с подозрением впились сначала в Вийта, а затем в Фирса.
        - Исчез… - шевелил побелевшими губами директор Дворца.
        Сыскной надзиратель провёл рукой по ткани, которой была выстлана корзина.
        - Никаких следов чего бы то ни было, - пробормотал он. - Ни мусора, ни крошек, ни пыли, ни грязи, ни потёртостей, ни пятен. Будто и не лежало тут ничего. В коробе точно что-то было?
        - О да! - воскликнули несколько вразнобой разнорабочие. Петро для верности даже энергично покивал. - Его ж взвешивали!
        Магистр де Марикур тоже неуверенно кивнул.
        - Je vais me plaindre![98 - Я буду жаловаться! (фр.)] - пробормотал он.
        - Что ж… - детектив вздохнул. Вытащил полотно и посмотрел его на просвет. Пожал плечами. А потом ещё раз поводил ладонью внутри короба. Смущённо отвёл глаза в сторону. - Какое-то странное ощущение. Будто там… необычное… гм… пространство… - сыщик покачал головой. Потом взглянул на де Марикура. - А в чём суть изобретения?
        - Perpetuum Mobile, - ответил за магистра Протасенко.
        - Oui, oh oui, Perpetuum Mobile! - вскричал алхимик. - Perpetuum Mobile![99 - Да, о, да, вечный двигатель! Вечный двигатель! (фр.)]
        - Что! - тут уж Вийту не удалось сдержать удивления. - Вечный двигатель? А разве не доказано раз и навсегда, что такая машина невозможна?
        Вирий Северович замялся.
        - Я механизм в работе не видел, - промямлил он. - Собственно, я вообще механизма не видел. Но месье де Марикур… Он весьма уверен… Только ртути не хватало…
        - Ладно, ладно, - махнул рукой Ронислав Вакулович. - Какова стоимость пропажи?
        Фирс начал было переводить его вопрос, но тут к детективу пригнулся Стах:
        - Да какая стоимость! Наша честь, наша репутация - вот что…
        - И всё же! - настаивал Вийт.
        - Да ничего не стоит! - взвизгнул Таислав Раганович.
        - Изволите взглянуть? - прошелестел Протасенко, тыча пальцем в ведомости в руках сыщика. - Видите цифру «0»? Ни одна страховая компания не согласилась даже разговаривать о вечном двигателе - ни целиком, ни в какой-либо его части.
        - Ну хотя бы какую неустойку должен выплатить «Дворец» по случаю пропажи?
        - Как видите, - Вирий Северович указал в другое место бумаги, - ничего. Всё-таки уж очень… гм… необычный экспонат.
        - Материально «Дворец» не пострадает, - обиженным голосом проскрипел Стах. - Но репутация!..
        Вийт покачал головой.
        - Кто последним прикасался к коробу? - спросил он.
        - Магистр, - буркнул Протасенко. - Он вообще единственный, кто когда-либо прикасался к этому коробу!
        - Я тому был свидетелем, - откликнулся Стах. - Господин де Марикур спрашивал меня по поводу ртути, но когда оказалось, что нужно ехать на завод, самолично перенёс корзину поближе к ящикам и запер хранилище. И вскорости убыл в горы. Короб больше никто не видел - вплоть до сегодняшнего дня.
        - Но что такое этот магистерий? - почесал лоб Вийт. - Что он собой представляет?
        - Это тайна! - ответил Протасенко. - Для всех тайна. Алхимик никому не говорит.
        - На что хоть это похоже?
        - Как камни, - пожал плечами помощник алхимика. - По ощущениям, во всяком случае, так переваливалось в корзине…
        Протасенко умолк, не закончив фразы. Попятился, затравленно оглядываясь. Лицо его залилось краской, бородка затряслась. А потом он вдруг сорвался с места и помчался прочь.
        Никто и не шелохнулся, столь неожиданным было это бегство.
        Протасенко в несколько прыжков достиг единственной двери из помещения и скрылся за ней.
        - Эй, ты чего! - послышался приглушённый окрик постового, дежурившего снаружи.
        - Держи! - пришёл наконец в себя Кутюк.
        Фирс попытался отбросить в сторону педального коня, чтобы рвануть следом, но споткнулся о колесо и повалился на городового. Вийт налетел на них обоих.
        - Вирий! - только сейчас обрёл голос Стах. Глаза его закатились. Грузное тело стало оседать на пол.
        - Ou est la police enfin! - забрюзжал, неодобрительно глядя на него, магистр де Марикур. - Quelle folie![100 - Где же наконец полиция! Что за безумие! (фр.)]
        Вийт выбрался из кучи малы и побежал было вперёд, но сразу же вернулся и схватил машину Макмиллана.
        Разнорабочие, тоже бросившиеся было в погоню за Протасенко, оглянувшись, притормозили, но потом махнули рукой и скрылись в дверном проёме.
        - Как это делается? - выпалил Вийт, неуклюже карабкаясь на механического коня.
        Мгновение казалось, что Рониславу Вакуловичу удастся зависнуть в воздухе на двух колёсах, но чуда не произошло - он вместе с агрегатом повалился на пол. Раздался оглушительный грохот.
        - Нужен инструктаж! - воскликнул Фирс, помогая Вийту встать.
        - Нужен помощник! - буркнул в ответ сыщик. Поднял машину и утвердил её обоими колёсами на полу. - Держи!
        Фирс невозмутимо схватился за раму.
        Вийт отошёл на несколько шагов назад, разбежался и запрыгнул на седло.
        Истопник едва удержал агрегат в руках.
        Вийт поёрзал, устраиваясь. Поставил башмаки на педали. Замер на мгновение.
        - Ну, отпускай! - скомандовал он.
        Шофёр отскочил назад. Детектив задвигал ногами, но педальный конь вместо того, чтобы поехать, стал клониться в сторону, завалился на бок, и Вийт вновь грохнулся на пол.
        - Похоже, тут нужен недюжинный интеллект, - пробормотал, вскакивая, сыщик. - Попробуем, как в машине для ходьбы!
        Уже чуть более умело он оседлал изобретение Макмиллана и, отталкиваясь ногами от пола, покатился вперёд. Сразу же обнаружилось, что педали так и норовят ударить по коленям, а рычаги, протянувшиеся от них к задним колёсам, будто чудовищные механические пилы, раздирают штанины. Ну и икры ног заодно.
        Уже в следующую секунду шнурок на одном из башмаков Вийта попал между движущимися частями, и вся конструкция, перекувыркнувшись, бросила сыщика на пол, тут же прихлопнув его сверху.
        Вийт поднялся, потирая ушибленные места.
        Кутюк, то бежавший следом за дедуктивистом, то останавливавшийся, чтобы переждать его очередное фиаско, решительно поправил фуражку и рванул к выходной двери.
        Сыскной надзиратель лишь проводил его взглядом.
        - Толкай! - бросил он Фирсу, устроился на машине и, стараясь ни к чему не прикасаться, задрал ноги в воздух.
        Фирс двинул механического коня, и тот, о чудо, покатился!
        Чувствовалось, что агрегат остаётся на двух колёсах лишь благодаря поддержке истопника, руль в руках Вийта мотался туда-сюда, но чудовище ехало!
        Уже через несколько мгновений изобретение Макмиллана с сыскным надзирателем верхом миновало дверь. Остался позади дежуривший возле неё городовой. Он сгорал от любопытства, желал поучаствовать, но покинуть пост не смел.
        За драпировками, в выставочной зале царило оживление.
        Вдоль стены мчался, придерживая одновременно и фуражку, и саблю, Кутюк. Шпоры на его сапогах высекали из каменного пола искры.
        Намного опередив его, неслось двое разнорабочих. Их грубые лица, сосредоточенные взгляды и стремительные движения вызывали недоумение и даже некоторое замешательство у посетителей выставки.
        И уж совсем вдали виднелся мечущийся Протасенко. Он наталкивался на столы, сбивал с ног прохожих, оглядывался, но с каждым мгновением всё более приближался к выходу из Дворца.
        - А вот теперь - быстро! - крикнул Вийт толкавшему механического коня Фирсу, но тот, и без того бежавший со всех ног, лишь поморщился.
        - Ты, кстати, заметил, - кричал своему помощнику сыскной надзиратель, - что вор, вынув из короба магистериум, вновь расправил полотно по стенкам?
        - Заметил!.. - прохрипел задыхающийся истопник. - А до этого… до этого он аккуратно открыл… открыл, а не сломал… замок на крышке и перегрузил… - воздуха шофёру совершенно не хватало, - перегрузил этот дурацкий магистериум в другую… тару! - Фирс шумно сглотнул. - И потом… вновь… закрыл замок! А ведь… мог просто… просто схватить корзину и уйти!
        Вийт развёл руками, благо машина на этой скорости не теряла устойчивости, даже если отпустить руль. Впрочем, детектив сразу же вновь за него ухватился.
        Держать ноги в воздухе было трудно. К тому же по обуви то и дело били прыгающие вверх-вниз педали. Вийт осторожно поставил на них башмаки. Ничего плохого не произошло. Ехать стало удобнее.
        - А как вору удалось пройти через охранника и открыть три разных замка, ключи от которых были у трёх разных людей? - крикнул Вийт. - У тебя есть догадки?
        Фирс ничего не ответил.
        - А один из этих ключей вообще находился у полицейского! - продолжал Вийт.
        Ноги дедуктивиста поочерёдно подбрасывались вверх. Ронислав Вакулович невольно стал надавливать на педали и неожиданно обнаружил, что это прибавляет механическому коню скорости. Чем сильнее, тем быстрее!
        - А ну отпусти! - крикнул Вийт толкавшему машину Фирсу.
        Помощник разжал хватку, и изобретение Макмиллана вырвалось вперёд, сразу оставив истопника в нескольких шагах позади.
        Сыскной надзиратель давил на педали всё сильнее, всё чаще, и механический конь разгонялся всё больше и больше. Воздух ударил в лицо Вийта, залопотали выбивавшиеся из-под цилиндра кудри, в ушах засвистел ветер.
        Скорость всё увеличивалась. Фирс отставал всё сильнее. Выставочные столы один за другим стремительно приближались и тут же, в одно мгновение, оставались позади.
        У Вийта внутри всё пело, сердце трепетало. Цилиндр с головы сдуло, но это сейчас не имело никакого значения.
        Вскоре сыщик миновал Кутюка, который даже замер на месте, столь поражён он был этим обгоном.
        Ещё через несколько секунд позади остались Петро и Василь. Их твёрдые, будто высеченные из бруса лица вытянулись, но решимость поймать беглеца не развеялась. Разнорабочие, не сбавляя хода, проводили Ронислава Вакуловича взглядом.
        Вийт мчался по проходу между выставочными столами, и ничто не могло его остановить! С бешеной энергией давил он на педали, рычаги оглушающе стучали, огромное заднее колесо сразу за сидением крутилось так, что спицы сливались в один круг.
        - Это же сыщик Вийт! - вдруг раздалось в толпе. - Сам Вийт!
        Посетители выставки, и без того заворожённые сценой необычной погони, завопили и разом кинулись к проходу. Многие участники побросали свои столы и присоединились к ним.
        Вийт нёсся вдоль стены горящих восторгом глаз, сквозь облака рукоплесканий, но его природная скромность и горячее желание схватить беглеца мешали насладиться мгновениями славы.
        Протасенко был всё ближе. Его объятый паникой взгляд то и дело с ужасом обращался назад, на летящее на него механическое устройство.
        Момент поимки неотвратимо приближался.
        Вийт на полной скорости прыгнул на беглеца. Педальный конь полетел в одну сторону, детектив - в другую. Получилось, впрочем, не совсем туда, куда хотел сыщик, ибо инерция протащила его вперёд, и сыскной надзиратель промахнулся. Он грохнулся на полированные каменные плиты в шаге от улепётывающего Протасенко, покатился под выставочные столы, но успел-таки ухватить Вирия Северовича за обшлаг брюк. Тот потерял равновесие, скорее от внезапности толчка, чем от его силы, взмахнул руками и с грохотом растянулся на полу. Сыщик же со всего маху врезался головой в чей-то выставочный стол. Над ним громоподобно ухнуло, раздался треск, оглушающий звон. На Вийта обильной волной хлынули осколки зеркал.
        - Мой калейдоскоп! - вскричал, заламывая руки, стоявший тут же усатый субъект в рабочем халате. - Самый большой в мире уличный калейдоскоп!
        Ронислав Вакулович закряхтел, заворочался под грудой осколков и под звон осыпающегося с него стекла сел на полу. Лицо и руки сыщика, все в порезах, заливала кровь.
        Среди зрителей раздались крики ужаса.
        - Я не хотел! - кричал Протасенко, пытаясь встать.
        - Вийт ранен! - орали в толпе. - Вийт смертельно ранен!
        - Я не хотел! - с безумной настойчивостью повторял беглец.
        Подскочили бравые разнорабочие. Петро сразу же врезал Вирию Северовичу кулаком промеж глаз, лишив Протасенко желания бежать. Василь же заломил за спину его руки.
        - Эй, больно! - промямлил помощник алхимика, тряся головой.
        Примчался Фирс. Ещё на ходу он наклонился, чтобы помочь Вийту встать, но не удержал равновесия и сам налетел на остатки калейдоскопа. Всё, что ещё не разбилось, тут же разбилось. Всё, что ещё не упало, упало, на этот раз - на истопника. Фирсу тоже пришлось выныривать из-под осколков зеркал. Когда он сел на полу, кровь заливала и его лицо.
        - Да что же это такое! - бормотал Протасенко.
        - Да что же это!.. - в отчаянии вторил ему хозяин разрушенного экспоната.
        Гулко топая сапогами, примчался Кутюк. Мгновенно оценив ситуацию, он крикнул во всю мощь своей лужёной глотки:
        - Санитаров сюда!
        - Да полноте! - возразил Вийт, ловко вскакивая на ноги. Он отряхнул остатки стекла с одежды. - Это лишь царапины!
        - Не возражай, - буркнул Фирс, тоже поднимаясь. - Ты помнишь, что мы хотели задать кое-кому кое-какой вопрос? - И поворотившись к толпе, истопник крикнул: - Барона надлежит незамедлительно доставить в лечебницу!
        Вийт поморщил исполосованный порезами лоб, но промолчал.
        Через толпу энергично пробился Квитославный с блокнотом в руке. Как всегда, он был одет в поношенный сюртюк и котелок неопределённого цвета.
        - Вийт убит? - сходу спросил хроникёр, глядя в глаза Вийту. - Вместе с помощником?
        - Оба ранены, - невозмутимо откликнулся Фирс, - оба должны быть доставлены в лекарню.
        - «В лекарню», - записал энергичный субъект. - В какую?
        - Ближайшая - Святого Лазаря, - пробурчал Протасенко. - А можно и мне туда? Меня жестоко избили.
        - «Избили», - заводил карандашом по бумаге Квитославный. - За что?
        - Они думают, что я украл магистериум, - зардевшись, пояснил Вирий Северович. - Но это не так! Не так! Я виновен лишь в том, что тайком, когда алхимик отвернулся, поднял корзину и потряс ею! Но я ведь только пытался понять, что внутри! Больше ничего!
        - Зачем же вы бежали, господин хороший? - мрачно поинтересовался Кутюк.
        Протасенко шмыгнул носом.
        - Ну… - Вирий Северович с осторожностью взглянул на разнорабочих. - Я же проговорился. Про то, что в коробе переваливалось что-то… Выдал себя… - беглец понурил голову, а потом вскинул её и с жаром, сыпя словами, запричитал: - Я не крал! Я ничего не крал! Я только корзиной потряс! И тут же поставил её на место! Я уходил, всё в порядке было! Да мы вместе с магистром уходили! Он ещё самолично корзину к ящикам перенёс! Уж он бы по весу почувствовал, если бы я украл!..
        Протасенко всё говорил и говорил, а Фирс наклонился к Вийту и негромко буркнул:
        - Помнишь, сколько всего интересного мы видели, когда вошли во «Дворец»? А ведь все эти участники выставки ехали через всю Европу в одном поезде!
        Вийт бросил на помощника быстрый взгляд, хотел было переспросить, но потом лицо его разгладилось, он кивнул и вновь поворотился к Вирию Северовичу:
        - Когда это было? Когда вы трясли коробом?
        - Как когда? - булькнул тот. - Перед отъездом за ртутью, позавчера утром. Клянусь, чем хотите, что магистерий был на месте! Да хоть магистра спросите! Он же последним к коробу прикасался!..
        - В кутузку этого субъекта? - спросил Кутюк, кладя тяжёлую длань на плечо Протасенко.
        - В кутузку? - удивился Вийт. - За что? - потом задумчиво потёр окровавленной рукой окровавленный подбородок. - Разве что за разрушение этого чудесного уличного калейдоскопа…
        - О да! - вскричал хозяин экспоната. - Именно!
        - Вам-то страховка всё и так покроет! - огрызнулся Протасенко. - Не то что бедняге де Марикуру!
        Вирий Северович для успокоения нервов пил воду из поднесённого ему стакана. Подле него тем же методом приводил в порядок расстроенные чувства хозяин калейдоскопа. Чуть поодаль позировали для дагеротипного снимка гордо выпрямившиеся над грудой осколков Вийт и Фирс.
        - Какой ужас, господин барон! - воскликнула невесть откуда появившаяся мадам Квят. Её чутью на происшествия мог бы позавидовать любой газетчик. - Возьмите вытереть кровь! - она протянула Вийту благоухающий платок, белый, как снега Килиманджаро.
        - О нет, мадам! - покачал головой Фирс. - Мы благодарим вас, но это может исказить для врачей клиническую картину!
        Все невольно посмотрели на санитаров. Один из них хмуро пожал плечами и отвернулся.
        Госпожа Квят, обладавшая, кроме ярчайших достоинств, также и некоторой суматошностью, воскликнула:
        - Ну тогда позвольте доставить вас ко мне в особняк! Вы же знаете, я живу буквально в шаге отсюда! Я вызову самого Лафарга!
        - Мадам! - вскричал старший из дагеротипистов, суетившихся у своего агрегата. - Умоляю, не отвлекайте наших героев! А вы, господин барон, не двигайтесь! Вы же смажете снимок! Осталось всего пятьдесят секунд!
        - Замрите, ваше высокоблагородие! - присоединился к этой просьбе и Квитославный. Он старался оттеснить госпожу Квят. С тех пор как газетчик вернулся из телеграфного закутка выставочной залы, широкая улыбка то и дело пробивалась на его некрасивом лице. Он чувствовал себя героем сенсации.
        Подошли наконец Стах и де Марикур. Директор Дворца двигался из последних сил, хватая ртом воздух. Его телеса ходили волнами.
        - Схватили? - прогнусавил он. Пот множеством капель стекал с его лба. - Сознался?
        - Вирий Северович невиновен, - ответствовал Вийт. - Позвольте я вам всё объясню через наглядную презентацию? - и он указал в сторону выхода из Дворца.
        - Ронислав Вакулович, заклинаю, просто в ногах валяюсь, не двигайтесь! - взвыл старший дагеротипист.
        Пёстрая группа людей, вовлечённых в тайну исчезновения магистерия алхимика, медленно, со скоростью, которую позволяли силы измождённого предыдущим переходом Стаха, приблизилась к первым от входа во Дворец выставочным столам. Их встречали настороженные взгляды торговца вулканизированным каучуком, господина с керосином, создателя синтетического спирта, барышни с рафинадом, юноши с сухим льдом.
        Едва увидев исходящие белёсым туманом куски твёрдой углекислоты, де Марикур замер.
        - Merde![101 - С французского это слово не поддаётся переводу, но хроникёр Квитославный нам позже разъяснил, что оно значит что-то вроде «Какая досада!» или, просим прощения у публики, «Дер…мо!»] - воскликнул он, пятясь.
        Кутюк неожиданно оказался позади алхимика, и магистр вынужден был остановиться, хотя и продолжал озираться по сторонам.
        - Вот и всё объяснение! - развёл руками Вийт. - Мы все знаем, что вечный двигатель невозможен. Лишь глубокий старик с… гм… несколько расстроенным от дряхлости разумом может в эпоху научного прогресса увлечься подобной идеей! - сыщик пожал плечами. - Что не может работать - не работает, и вечный двигатель де Марикура не работает тоже! Объясняться с теми, кто даёт деньги на изобретение, как-то, однако, нужно! И честное имя как-то спасать нужно! Вот и устроил алхимик таинственную пропажу магистерия, закрыл в коробе сухой лёд. Тот за два дня, как вы понимаете, превратился в газ. Не растаял, а просто исчез, не оставив следа…
        - Магистр действительно брал образцы! - признал юноша. - И участвовал в наших экспериментах с сухим льдом в эшелоне…
        Слушатели, не пропускавшие ни слова, разразились аплодисментами. Квитославный оторвался от своих записей, чтобы поучаствовать во всеобщем ликовании.
        - Что ж, расследование закончено! - бодрым голосом отозвался Фирс. Повернулся к санитарам и скомандовал: - Давайте ваши носилки!
        Окружённое основательным парком больничное отделение кратковременного пребывания с его толстыми кирпичными стенами, высокими узкими окнами и стальными дверями создавало прохладу и, как утверждали попечители госпиталя, уют.
        За забором мальчишки-газетчики орали во всё горло:
        - Сыщик Вийт и его помощник ранены! Истекающий кровью детектив сумел раскрыть таинственнейшее исчезновение алхимического магистериума! Читайте экстренный выпуск! В лекарне Святого Лазаря в эту минуту герою оказывают посильную помощь! Репортаж самого Квитославного!
        Одетого в халат поверх больничной пижамы, отмытого от крови Фирса приткнули в виду скромности происхождения в общую палату на двадцать человек.
        Некоторая скученность размещения компенсировалась здесь безграничными возможностями играть в триктрак. На стол пациенты в качестве скатерти постелили свежий номер «Чутков» с Вийтом и самим истопником на первой полосе. С дагеротипа на читателя смотрели залитые кровью лица с мутными, размытыми глазами.
        Обсуждать и расследование, и царапины Фирса уже было неинтересно, поэтому игроки вели беседу о видах на урожай сумаха у осман, темы животрепещущей и неиссякаемой.
        Татион Ренеевич как раз наносил сокрушительный удар по авторитету доселе непобедимого пациента с грыжей, как в коридоре раздались крики. Исполосованное царапинами лицо истопника, столь же устрашающее, как и ход, который Фирс собирался сделать, поворотилось к двери в палату.
        - Без дозволения доктора нельзя! В уличной одежде нельзя! В неприёмные часы нельзя!
        Были слышны топот множества ног и нечто, что неподготовленный слушатель мог принять за падение тел. Шум приближался, вопли становились истеричными.
        Дверь в палату рывком отворилась, и на пороге выросла мадемуазель Франсуаза Понмаре. Вид у неё был решительный, воинственный, ожесточённый. В руках она мяла, будто дубину, свежий выпуск «Чутков».
        - Вы?! - вскрикнул изумлённый Фирс, невольно привстав.
        Узрев истопника, живого и, в общем-то, вполне здорового, барышня замерла на месте. Сначала на её лице вспыхнула радость, потом проявились озадаченность, а ещё через мгновение всё заслонила ярость. Девушка сделала несколько стремительных шагов вперёд и нанесла помощнику детектива пощёчину. Хорошо ещё, что раскрытой ладонью, а не свёрнутой в трубку газетой.
        Товарищи Фирса по палате радостно загоготали.
        - Да как вы смели, негодяй! - воскликнула мадемуазель Понмаре. - Я думала, вы погибли! Я думала, вы истекли кровью! Я думала, где шить траурное платье! Я думала…
        За спиной Франсуазы выросли сестра милосердия, санитар и местный дворник. Все трое тяжело дышали. Все трое излучали ярость.
        - Вон отсюда! - вскричала женщина-медик, потрясая акушерским стетоскопом. - Это дикое нарушение распорядка!
        - Прекрасно, я и сама желаю незамедлительно покинуть это место! - ответствовала Франсуаза и, развернувшись, направилась к выходу.
        - Неужели вы пришли ко мне? - промямлил всё ещё не пришедший в себя Фирс. - Именно ко мне! Именно вы!
        - А вы кого-то другого ждали? - взвизгнула мадемуазель Понмаре, развернулась, подскочила к истопнику, дала ему ещё одну пощёчину и вновь направилась к выходу. - Или считали, что никому в мире нет дела до вашего здоровья!
        - А здоровьем Ронислава вы не хотите поинтересоваться? - бросил ей вслед Фирс.
        - Что? - спросила Понмаре, не сбавляя хода. - Конечно! Как он?
        - Вопрос задан и отвечен! - заулыбался Фирс.
        - Это ещё что значит? - барышня остановилась.
        - Ничего, это я в бреду, - ответил истопник, не в силах унять безотчётную радость.
        - Вон! - взвизгнула сестра милосердия, наступая на мадемуазель Понмаре.
        - Позвольте уйти вместе с вами? - спросил у Франсуазы Фирс. - Как вы сами изволили заметить, я вполне жив и смогу оставаться в таком состоянии ещё некоторое время и вне этих стен.
        - Если желаете… - пожала плечами Франсуаза и, более не задерживаясь, с высоко поднятой головой скрылась в двери.
        - Никаких «уйти»! - резко повернулась к истопнику сестра милосердия. - Без разрешения врача! Да я вас к кровати прикую!
        Окно палаты приоткрылось, из него выглянул Фирс. Отыскав глазами замершую на центральной дорожке парка мадемуазель Понмаре, он махнул ей рукой и ненадолго исчез. Через несколько секунд показался вновь, уже в своей обычной одежде, ловко выбрался на подоконник и спрыгнул на траву.
        - Благодарю, что проведали меня, - сказал он, срывая с головы английский кепи и куртуазно кланяясь.
        Барышня провела пальцами по порезам на лице Фирса.
        - Это все ранения или есть ещё, более серьёзные? - спросила она.
        - Это всё, - признался истопник.
        - C’est bien![102 - Вот и хорошо! (фр.)] - пробормотала девица. Её взгляд продолжал перебегать с одной царапины на другую. Потом она вдруг приподнялась на носочки и чмокнула Фирса в щёку. И покраснела. - Пойдёмте, господин Фирс, проводите меня до музея. Я ведь на службе никого не предупредила! Как увидела газету, так сразу побежала… По дороге расскажете, что с вами приключилось.
        - Конечно, - легко согласился Фирс. - Только давайте сначала освободим Вийта…
        Больничный привратник осторожно постучал в дверь.
        Внутри зашуршало, засопело, закопошилось. Потом раздался стук башмаков по паркету - поспешный и суетливый. Воцарилась тишина.
        - Войдите! - донёсся голос сыскного надзирателя.
        Дворецкий открыл дверь и объявил:
        - Ваше высокоблагородие, к вам ваш слуга и свидетельница по одному из расследований.
        - Просите! - отозвался детектив.
        Мужчина склонил голову и посторонился, пропуская в палату Фирса и мадемуазель Понмаре.
        Да, в палату, ибо именно так в больнице Святого Лазаря именовали эту предназначенную для особых пациентов великолепную залу, заставленную вычурной мебелью, расцвеченную восхитительными картинами, украшенную изысканным хрусталём и прекрасными гипсовыми статуями. Обстановку неожиданным способом дополнял прислонённый к стене педальный конь Макмиллана.
        Сыскной надзиратель был не один. У широченного окна стоял тоненький студент-политехник в надвинутой на лоб фуражке. Смазливое лицо юноши пошло красными пятнами. Сам он всё время отводил в сторону глаза и зачем-то ощупывал шейную пуговку на мундире.
        - Вместо одного ответа сразу два! - восхитился шофёр. И развернулся, чтобы уйти. - Не будем вам мешать!
        Уйти не удалось. Фирс натолкнулся на остолбеневшую мадемуазель Понмаре. Барышня смотрела на студента удивлённым, несколько растерянным взглядом.
        - Позвольте вас представить! - неунывающим голосом воскликнул Вийт. - Мадемуазель Понмаре из Музея раскопок и находок, свидетельница по делу о спрятанном молотке. Насколько я понял, пришла проведать Фирса.
        Все посмотрели на Франсуазу, и та нашла в себе силы скомкано присесть в неглубоком книксене.
        - Ветрана Петровна Мйончинская, дочь графа Мйончинского, свидетельница по делу о глотающей камни змее, - продолжал Вийт, наслаждаясь эффектом от своих слов. - А вот она пришла проведать меня! Не обращайте внимание на мужское платье Ветраны Петровны - это единственный способ для графской дочери в одиночку выйти в город.
        - Une femme![103 - Женщина! (фр.)] - с облегчением воскликнула Франсуаза. - Mon dieu![104 - Мой бог! (фр.)]
        - Весьма рада нашему знакомству! - вежливо произнесла Ветрана Петровна, также попытавшись сделать книксен, но незамедлительно осознав, что в мужской одежде это вряд ли уместно.
        - Больше никто тебя не проведал? - спросил Фирс ехидно. - Посетительниц ровно одна?
        - Сбежим сразу или сначала попробуем местный обед? - деловито спросил Вийт, игнорируя помощника. - Сегодня обещали куропаток с апельсинами. А вечером я надеюсь заполучить самый настоящий средневековый органиструм. Это что-то вроде лиры с клавишами. Будет очень интересно!..
        Тут в коридоре послышались шум и топот. Звуки стремительно приближались. Фирс и мадемуазель Понмаре переглянулись.
        - Это за нами? - с нотками растерянности в голосе спросила Франсуаза. - Chasse?[105 - Погоня? (фр.)]
        - За вами погоня? - немедленно заинтересовалась Ветрана Петровна.
        Дверь отворилась. В палату вскочил, на ходу застёгивая белый халат, доктор. Взгляд у него был ошалевший. Врач посмотрел на Вийта пустыми глазами и выбежал.
        - Похоже, нет, - пробормотала мадемуазель Понмаре.
        Вийт весь подобрался. Фирс на всякий случай встал чуть впереди хозяина.
        Дверь вновь отворилась - теперь чинно и медленно. Обе створки.
        - Их высокопревосходительство природный князь Лодимирский и сопровождающие лица! - объявил больничный привратник, стараясь, чтобы его голос звучал величественно.
        В палату вошёл высокий сухопарый мужчина с седыми усами и сабельным шрамом во всю щеку. Следом потянулась целая делегация: адъютанты, писари, чиновники. Были там и обер-полицмейстер, и главный врач Святого Лазаря, и вездесущий Стах, уже весь красный, задыхающийся, потный, беспрерывно вытирающий платком шею.
        Фирс немедленно отступил в сторону и согнулся в поклоне. Мадемуазель Понмаре замерла в глубоком реверансе. Студент несколько растерялся, но быстро сообразил, что ему лучше повторить движение истопника, чем барышни. Надо было бы ещё сорвать с головы фуражку, но на это юноша решиться никак не мог.
        Вийт же заулыбался во весь рот, подскочил к князю и крепко обнял его, прижавшись щекой к щеке.
        - Мне доложили, что ты ранен, сын, - пробормотал мужчина. - Ничего серьёзного?
        - Ничего, - ответствовал Вийт. - Чтобы ты не волновался, я час назад послал тебе телеграмму.
        - Наверное, я её получил, - кивнул князь. - Прочту, когда вернусь. А теперь, извини, дела…
        И их высокопревосходительство вышел из палаты. За ним, естественно, потянулись и все остальные. Припоздавший глава попечительского совета лекарни как раз подбегал к палате и едва не столкнулся с князем нос к носу.
        Сыщик Вийт и дело о завещании богача,
        или Глава 8, в которой в подвале респектабельного банка, среди хранилищ несметных богатств и ужасающих тайн, в тишине и покое произошло нечто, чему нет и не может быть объяснений
        - Итак, - проговорил молодой человек в экзотическом наряде, - вы по памяти выполнили портрет почившего пса Сирк?. Грифелем, на плотной бумаге размером приблизительно с книгу. Рисунок вы заключили в деревянную рамку под стекло. Всё правильно? Принесли выполненный заказ около часу назад и получили за труды трёшку?
        - Д-да, - неуверенно кивнул художник и почему-то покраснел.
        Гости, собравшиеся в бальной зале особняка Червоноп?ских сгрудились вокруг детектива.
        Это был не просто бал, это был маскарад «как у прадедов», и от обилия камзолов, ренгравов, жюстокоров, кюлотов, кафтанов, шаровар, брасьеров, кружев и жабо пестрило в глазах. Сыщик вообще явился в наряде a la Touareg[106 - Как у туарегов (фр.).] - в тюрбане и накидке.
        Ярко горели многочисленные газовые светильники и длинные свечи «под старину», ряды зеркал на стенах удваивали сияние, и казалось, что зала является частью какого-то фантасмагорического мира. Музыка, вроде бы вполне соответствующая эпохе, - клавесин, виола, мандолина и лютня, на самом деле только усиливала это ощущение.
        Сейчас, однако, никто не танцевал. Все следили за тем, как знаменитый детектив проводит следствие.
        - А вы, уважаемая госпожа Червоноп?ская, - повернулся юноша к хозяйке дома, - сразу же поставили портрет вашего любимого пса здесь, в бальной зале, вот на эту тумбочку?
        - Именно так! - дёрнула носом теряющая терпение женщина. - Вы же сами всё видели, господин Вийт! Как мне не хватает моего Сирка! Даже рисунок его исчез! Только оправа и осталась!
        На полу лежали осколки стекла и пустая рамка.
        - Трое человек, кроме вас, мадам, успели хорошо рассмотреть рисунок, - продолжал юноша. Он обернулся к свидетелям, - не так ли?
        - Ну… - пожал плечами купец Червонопиский, супруг пострадавшей, толстенький улыбчивый человек с квадратным лицом. Он был одет в старинный костюм казацкой старш?ны. - Обычный рисунок. Простая бумага с потрёпанными краями. Всё, как вы сказали, барон. Сирко - чёрным по белому.
        Мужчина заглянул жене в глаза и взял её за руку.
        - Действительно! - закивала некая дама в наряде a la Madame de Pompadour[107 - Под мадам Помпадур (фр.).], не отходившая от хозяев весь вечер - то ли на правах старой подруги дома, то ли в силу природной прилипчивости. - Художник хороший попался!
        Автор рисунка снова покраснел.
        - Я заметила, - продолжала дама, - что чёрточки на правом ухе Сирка по нижнему краю образовывали что-то вроде букв. Думается мне, что то была замаскированная подпись!
        Все с новым интересом повернулись в сторону художника. Тот стал совсем пунцовым, но всё же нашёл в себе силы кивнуть.
        - Ах вот даже как! - буркнула Червонопиская. - Я не увидела. И теперь не увижу, если портрет не будет найден!
        Сыщик сделал шаг к третьей свидетельнице, пожилой женщине в старинном флорентийском наряде.
        - Я не знаю, что сказать, - развела руками та. - Зачем это следствие? Речь ведь идёт о трёшке! Неужели уважаемый господин анималист не может сделать рисунок ещё раз?
        Художник с надеждой посмотрел на хозяев.
        - И сделает! Конечно! - рявкнула госпожа Червонопиская. От её резкого вскрика живописец дёрнулся сначала, но потом понял, что именно она сказала, и расцвёл. Купец вновь взял жену за руку и стал шептать ей что-то успокаивающее. Мадам только отмахнулась. - Пропажа возмутительна! Я хочу всё знать! Всё! Тем более что нам посчастливилось принимать у себя самого барона фон Вийта!
        Юноша в тюрбане склонил голову.
        - Ваши слуги проверили мусорные корзины в доме и землю под окнами снаружи, - заговорил он. - Церемониймейстер уверяет, что после того, как прибыл художник, из залы никто не выходил…
        - Неужели вор проник в дом лишь затем, чтобы украсть де-шёвый рисунок собаки? - недоверчиво спросил кто-то из гостей.
        Червонопиская метнула на него яростный взгляд. Человек предпочёл скрыться за спинами дам.
        - Драгоценности на месте, - отозвался замерший у стены дворецкий. - Мы проверили.
        - Замечательно! - кивнул юноша в тюрбане. - Взгляните вон на ту шеффл?ру!
        Все головы повернулись в сторону окон. Там на полу стояло несколько горшков с роскошно разросшимися комнатными растениями. Надо признать, весьма украшавшими залу.
        В толпе послышались приглушённые мужские голоса:
        - Которая из них шеффлера?
        Две или три дамы, стараясь делать это незаметно, указали пальчиками в нужном направлении.
        Хозяйка вырвала ладонь из руки мужа и сделала шаг вперёд.
        - И что?
        - Это единственный в зале предмет, который находится не на месте, - уверенно сказал юноша.
        Гости запереглядывались. Даже лакеи вытянули шеи. Дворецкий прошествовал к цветам и с озадаченным видом остановился у шеффлеры.
        - Вроде так тут всё и было, - проговорил он.
        - И тем не менее этот горшок недавно передвигали, - упорствовал юноша. - Листья растения всегда обращаются к свету, то есть в нашем случае к окну. Они же повёрнуты в сторону от него.
        Едва это было произнесено, как гости тоже заметили эту странность. Раздались удивлённые восклицания.
        - Посмотрите под горшком, - кивнул детектив.
        Дворецкий оглянулся на хозяйку, дал знак слуге, и тот приподнял цветок. На паркете что-то белело. Госпожа Червонопиская коршуном бросилась вперёд, схватила с пола обрывки бумаги, сложила их трясущимися руками вместе. С листка на неё смотрела собачья морда.
        - Сирко! - воскликнула хозяйка, прижимая портрет к груди. - Да! Это он! Его порвали!
        Среди гостей поднялся шум.
        Флорентийская дама подошла поздравлять хозяйку. За ней потянулись остальные. Образовалась радостная толчея.
        - А кто же вор? - спросила, перекрикивая шум, прилипчивая женщина.
        Сыщик хотел было проигнорировать вопрос, но госпожа Червонопиская тоже поворотилась к юноше.
        - Да, кто?
        Тот вздохнул и нехотя, извиняющимся тоном ответил:
        - Ваш муж, мадам.
        Купец подобрался, уставившись на жену преданным взглядом.
        - То, что художник использовал бросовую бумагу с потрёпанными краями, знали лишь он сам и вор. Рисунок ведь был в рамке и покрыт стеклом! Краёв видно не было! А ваш муж знал!
        - Ты! - зарокотала хозяйка дома, наступая на растерянного Червонопиского. - Моего Сирка!
        - Лапочка! Да что ты! - залепетал купец. - Это ж только пёс! Он меня при жизни изводил, а теперь ещё и портрет на самом видном месте! Я не выдержу!
        - Мизантроп! - бросила женщина ему в лицо. - Кошатник! - и выбежала из залы.
        - Лапочка! - купец бросился следом.
        Гости остались одни. Секундную растерянность прервала всё та же дама во флорентийском наряде.
        - Блестяще проведённое расследование, барон! - проговорила она.
        - Поразительно, как быстро вы всё раскрыли! - тут же закричала гостья в наряде Помпадур.
        - Какая наблюдательность! - вторил ещё какой-то голос.
        С героем дня, однако, случилось что-то странное. Он заметил у входной двери двух разговаривающих с церемониймейстером молодых мужчин в самых обычных фраках. Детектив поражённо замер, не в силах шевельнуться. Будто привидения увидел.
        - Удивительное расследование! - пролепетала некая дебютантка, соизволившая невзначай коснуться своими мазовецкими юбками таурегской накидки юноши.
        Это прикосновение вывело сыщика из состояния остолбенения. Он собрался с силами и шагами приговорённого направиться ко вновь пришедшим.
        - Примите и мои поздравления! - сказал один из мужчин. - Действительно весьма эффектное следствие!
        - Ронислав Вакулович! - пробормотал юноша, отводя глаза.
        - Пойдёмте отсюда! - буркнул новоявленный гость, направляясь к выходу. - Из ящичка для писем паромобиля исчезло приглашение на этот бал. Любопытство заставило нас зайти посмотреть.
        - Я… - пропищал юноша. - Я же вас упрашивала пойти сюда!
        - А если бы вас раскрыли, Ветрана Петровна! - вспылил мужчина. - А? Если бы здесь был кто-нибудь из моих знакомых! Вы понимаете, какой бы это был скандал!
        - Grandiose[108 - Грандиозный (фр.).]… - понурив голову, шмыгнул носом «сыщик».
        Подвал банка был просторным. Если бы не отсутствие окон, если бы не длинный спуск по лестнице, любой бы решил, что находится в каком-нибудь дворцовом покое!
        Высокий потолок сиял в свете умело встроенных в хрустальные люстры газовых светильников. Мраморный пол под ногами завораживал замысловатым узором. Античные статуи в нишах выдавали классические вкусы архитектора.
        Четверо мужчин спустились по ступеням и подошли к поджидавшим их людям.
        - Ну наконец-то! - недовольным тоном воскликнул мефистофельского вида старичок. - Полиция скоростью не радует!
        - Это сыскной надзиратель Вийт! - многозначительно произнёс городовой Кутюк, один из четвёрки.
        - Да понял я, понял, что это Вийт, - буркнул старик. - А пользы? Жандармы всё обрыскали, следователь, другой следователь, приехал и уехал, теперь вот знаменитость позвали… А зачем? Раз уж ничего нельзя исправить, то хоть отпустили бы нас! Ночь на дворе! Мы тут уж восьмой час маемся!
        - Позвольте представить моего помощника Фирса… - вежливо произнёс Вийт. - А это… - он повернулся к сопровождавшему его юноше, даже отроку, весьма экзотического вида в тюрбане и накидке до пола, - это начинающий османский сыщик из Триполит?нии. Прибыл в Володимир по поручению султана. Опыта набраться.
        - Хутимет аваквибуху би-ль-хаир[109 - Книжка восточных сказок, что была лет десять назад в доме графа Мйончинского, утверждала, что эта фраза означает: «Да завершатся добром деяния твои!»], - произнёс турок и поклонился.
        - Он что, по-нашему не разговаривает? - спросил старичок, невольно кланяясь в ответ. - Сюда-то зачем его было приводить?
        - Я знаю ещё пять языков, - ответил осман. - Моё имя Ветр. Это сокращённый вариант, чтобы вам было проще произносить. Проходя дорогой чести, не отвлекаясь на глупость лжи, да поддержишь ты своё сердце, не наполнишь желудок в ночи!
        Турок говорил совершенно без какого-либо акцента, и это было просто невероятно!
        - Панкрат Надмирович Ведагор, - пробормотал Мефистофель, смущённый тем, что, оказывается, басурман всё понимал. - Я управляю этим банком.
        Только теперь он задумался над смыслом произнесённой турком витиеватой фразы, и слова османа поразили его.
        - Зала клиентских хранилищ там, не так ли? - спросил Вийт, указывая на огромную стальную дверь с колесом навроде штурвала каравеллы. У поста охранника было такое же колесо.
        - Именно! - вернулся из мира размышлений Панкрат Надмирович. - За этой стеной сто несгораемых шкафов, которые мы сдаём вкладчикам в аренду для хранения документов и ценностей, - Ведагор поморщился. - Я уже раз десять всё это докладывал. И каждый, кому я это говорил, записывал. И где все эти записи?
        Кутюк, смущённый словами управляющего, кашлянул. Хотел что-то ответить, но вместо этого решительно повернулся к Вийту.
        - Случилось вот что, - сказал он громко и чётко, - сегодня в эту залу пришёл помощник нотариуса Мартин?… - городовой поклонился стоявшему неподалёку высохшему мужчине с жёлтым застывшим лицом.
        - Да! - проскрипел тот. Голос у мэтра был столь же пергаментным, высохшим и застывшим. - Я послал Айку забрать завещание новопреставленного фабриканта Добанчука…
        - Кого? - изумлённо переспросил Вийт. - Добанчука? Того самого? Так он умер?
        Кутюк обернулся на двух стоявших неподалёку молодых мужчин.
        - Это его сыновья, - тихо сказал он. - А дочь в кресле сидит.
        - Вот как? - Вийт тоже оглянулся. Потом, понизив голос, пробормотал: - А ведь меня к Добанчуку совсем недавно вызывали! И месяца не прошло! Он, представьте себе, заставил калик с паперти бегать наперегонки вокруг церкви! Жестокий был… э-э-э… господин!
        Кутюк кивнул. Снова оглянулся на мужчин и продолжил:
        - Так вот, Ай Иванович Сирк?…
        Тут вдруг прыснул со смеху турок.
        - Сирко! - сдавленно вскрикнул он. - И здесь Сирко!
        Все уставились на юношу непонимающими взглядами.
        - Да… - неуверенно подтвердил Кутюк. - А вы и его знаете?
        - Нет-нет, простите! - махнул рукой Ветр. - Это у меня нервическое!
        - Ай Иванович пришёл вместе с охранником от нотариальной конторы, - городовой кивнул на одного из двух мужчин в мундирах, стоявших чуть поодаль. - Его сопровождал пан Вевюрка, служитель банка, - Кутюк указал на невзрачного человечка, переминавшегося с ноги на ногу подле Панкрата Надмировича. - Посетителя, как и положено, проверил охранник банка, - теперь городовой посмотрел на второго мужчину в форме. - Пан Вевюрка завёл господина Сирка в залу хранилищ, убедился, что тот благополучно открыл свой шкаф и, как того требует соблюдение клиентской тайны, вышел, закрыв за собой дверь. Оба охранника оставались здесь, в залу не входили.
        - А этот Айка… - повернулся к нотариусу Вийт. - Давно он у вас служит, мэтр?
        Месье Мартино на мгновение задумался.
        - Сорок четыре дня. Зачислен в штат по случаю отпуска со второго года университета в виду невозможности оплачивать учёбу. Айка там проходит курс инженерной гидравлики. Рекомендован дальней родственницей.
        - Часто ли за эти сорок четыре дня он ходил в банк?
        Нотариус снова пожевал губами. Явно подсчитывал в уме.
        - Сегодня четвёртый раз. Мой старший помощник занят с клиентами, все «принеси-унеси» были на Айке.
        Дедуктивист внимательно посмотрел на мэтра. Тот ответил взглядом сонной вешалки.
        - Что же произошло? - повернулся Вийт к Кутюку. - Этот ваш Сирко цапнул чужую шкатулку с драгоценностями?
        - Нет-нет, ваше высокоблагородие, - ответил городовой. - Ай Иванович долго оставался внутри, никак не выходил. Пан Вевюрка постучал, потом ещё. Ответа не было. Тогда он принял решение отпереть дверь. Шкаф мэтра Мартино стоял открытым, а Сирка в зале не было.
        Вийт нахмурился.
        - Там есть другой выход?
        - Никак нет, ваше высокоблагородие. Это же подвал, совершенно замкнутое пространство. Стены, пол, потолок - всё метровой толщины. Никаких отверстий! Никто не знает, куда Сирко делся.
        - Из закрытого охраняемого подвала банка бесследно исчез живой человек?! - вскричал сыскной надзиратель в замешательстве.
        Городовой развёл руками.
        Вийт несколько секунд безмолвно смотрел на постового, не в силах поверить. Потом повернулся к господину Ведагору:
        - И вы спрашиваете, почему вас не хотят отпустить домой?!
        Тот вздохнул.
        Дедуктивист резко скомандовал, указывая на стальную дверь:
        - Отпирайте!
        Охранник взглянул на управляющего. Тот кивнул. Мужчина достал из кармана ключ и вставил в соответствующее отверстие в стене рядом со своим постом. То же проделал пан Вевюрка, только на двери.
        - Раз, два, три! - посчитал он, и оба служителя банка одновременно начали вращать колёса-штурвалы, каждый - своё.
        - Как видите… - настойчивым тоном, будто хотел кого-то в чём-то переубедить, сказал Панкрат Надмирович. - Как видите, нужно два человека, чтобы войти туда. Действовать они должны слаженно, иначе механизм заклинит. И это после всех проверок посетителя наверху! Мы надёжны, как монетный двор!
        В двери при вращении колеса что-то гудело, раздавались щелчки.
        - Я правильно понимаю, что вместе с Айем Ивановичем здесь, внизу, в тот момент находились только пришедший с ним телохранитель, пан Вевюрка и охранник банка? - спросил Вийт. - Больше никого?
        - Да! - веско сказал управляющий.
        - А когда появились остальные? - Вийт глянул на стоявших поодаль мужчин.
        - Панкрат Надмирович прибежал, когда обнаружилось исчезновение Сирка, сразу, - ответил Кутюк. - Мэтра Мартино и всех трёх детей покойного Добанчука вызвал сыскной надзиратель Гадзюк, тот, что дежурил днём и принял дело к производству, - пояснил городовой. Потом повернулся и добавил, указывая на державшихся в стороне: - Это Божеслава Зоремировна, Потап Зоремирович и Радим Зоремирович.
        При звуках своего имени девушка поднялась из кресла и сделала книксен. Вслед за ней оба молодых человека, шагнув вперёд, кивнули.
        Вийт отошёл в сторону, оттащив с собой Кутюка и Фирса.
        - А ведь всё очевидно, - проговорил он тихо. - Ай покинул эту залу, но охранники с Вевюркой почему-либо это проморгали. Или не проморгали, но скрывают.
        - Мы так же подумали, - откликнулся Кутюк, тоже понизив голос. - Вот только отсюдова наружу один путь, как есть один - через клиентский зал. Вы же шли, вы сами всё видели, ваше высокоблагородие! Если бы Сирко - живой или, извиняюсь, мёртвый - залу покинул, ему бы пришлось миновать десяток кассиров наверху! И множество клиентов! И охранников на входной двери банка! Не говоря уж о мальчишках-газетчиках, цветочницах и дворниках снаружи!
        - Так может, Сирко всё ещё где-то здесь? - приподнял бровь Вийт.
        - Да откуда! Мебели ж тут нету! - ответил Кутюк, обводя рукой пространство вокруг. - Где спрятаться? Или, извиняюсь, где спрятать тело? - городовой пожевал губами, а добавил: - И хранилище нотариуса не осталось бы настежь открытым! Кабы Ай Иванович, значит, благополучно ушёл, он бы уж сначала шкаф закрыл-то! Если же тут совершилось насилие, то преступникам выгоднее сказать, что он покинул банк, а исчез уже потом, на улицах. Однако ж, никто такого не заявляет. И, кстати, преступники тоже закрыли бы шкаф! Ну, чтоб инсценировать уход Сирка!..
        Внутри двери наконец послышался тяжёлый щелчок, даже удар, вращение колёс застопорилось. Вевюрка с усилием потянул рычаг на себя. Вход в залу нехотя отворился.
        Вийт с порога осматривал хранилище. Если вестибюль казался большим, то эта зала была огромна. Всё её пространство оставалось пустым, никакой мебели, никаких украшательств. В стенах - противоположной от входа и боковых - виднелись вделанные вровень со штукатуркой большие несгораемые шкафы. Они образовывали два сплошных ряда один над другим, тянувшихся лентами по периметру. Ещё выше, над шкафами, горели светильники. Труба толщиной с руку, по которой к ним подавался газ, не была встроена в стену, как это делают в домах, а шла поверху, на виду. В стыке с потолком на расстоянии десятка шагов друг от друга виднелись округлые отверстия - каждое в пол-ладони.
        - Спрятать человека здесь совсем негде. Да и не человека - что угодно здесь спрятать негде! - сказал Кутюк за спиной детектива.
        - Вон там шкаф мэтра Мартино? - спросил Ронислав Вакулович, указывая на единственное хранилище, дверца которого была распахнута.
        Городовой кивнул.
        Из-под плеча Вийта в залу заглянул и осман Ветр.
        - Какое зрелище! - воскликнул он. - Сколько ж тут, должно быть, ценностей хранится!
        - Сколько бы ни хранилось, посторонним они недоступны! - сердито отозвался управляющий банком. - Клиентский ключ подходит строго только к одному, нужному замку. Все шкафы всегда заперты, даже те, которые в данный момент не сданы в аренду. Чтобы без ключа вскрыть любое из этих хранилищ нужна техника, которую не пронесёшь в чемодане. Но и при наличии промышленных станков потребуется пилить целый день, не меньше!
        - Кстати, - встрепенулся Вийт. - А что было в руках у Сирка?
        - Ничего, - пожал плечами пан Вевюрка. - Лишь письмо мэтра с просьбой предоставить доступ к шкафу.
        Сыщик, вздохнув, переступил наконец через порог залы.
        - Как отсюда мог исчезнуть человек? - пробормотал он, задрав голову. - Потолок вне досягаемости и, насколько я вижу, без изъянов. Что это за отверстия?
        - Отдушины, - ответил служащий. - В толщу потолка вмуровано несколько чугунных труб для вентиляции. Каждая - не толще руки. Все они открываются в клиентской зале над нами.
        - Пол?.. - Вийт пригнулся. - Это глина?
        - Да, - с гордостью ответил Панкрат Надмирович. - Сплошным слоем. Так нам сразу будет видно, если кто-то попытается повредить пол - неважно отсюда или из подкопа. Хотя какой там подкоп! Под нами, не сомневайтесь, толстенная кирпичная кладка, а ещё ниже - фундамент самого здания!
        - Повредить глиняный слой так, чтобы не осталось следов, не получится, - бормотал себе под нос детектив. - Пол отпадает. Что остаётся? - он разогнулся. - Окон нет, дымоходов нет. Стены? - Вийт подошёл к одному из хранилищ и подёргал дверцу. Та даже не шелохнулась. Сыщик привстал на цыпочки и провёл ладонью по штукатурке над шкафом. - Неокрашенная извёстка. Тоже чтобы было видно любую трещину?
        - Именно так, - с гордостью кивнул управляющий банком. - Но и это излишне. Тут такая толщина стен, что и снарядом не пробьёшь!
        Вийт двинулся вдоль шкафов. Дверцу каждого он дёргал. Все были заперты.
        - Почему завещание Добанчука понадобилось вам именно сегодня, мэтр Мартино? - спросил Вийт, на мгновение повернув голову к нотариусу.
        - Для официального оглашения, - всё тем же своим обычным бесцветным голосом откликнулся пергаментный человек. - Это обычная практика, после смерти прошло десять дней.
        - Понятно, - кивнул Вийт. - Я могу взглянуть на это завещание?
        - Нет, - не меняя тона, ответил нотариус. - Оно исчезло.
        - Что? - ошеломлённо вскрикнул Вийт, замерев. - Исчезло? Документ пропал?
        - Именно так, - подтвердил мэтр. Выражение его лица не изменилось. - Как и Айка.
        - Вы… - Ронислав Вакулович не мог подобрать слов. - Вы уверены?
        - Да, - со спокойствием механического устройства кивнул мэтр. - Мною проверено содержимое моего хранилища. Всё в наличии, нет только последней воли Зорем?ра Д?зевича. Ваш сыскной коллега даже составил по этому поводу отдельный протокол!
        - Я же говорил, мы здесь давно сидим! - не удержался Панкрат Надмирович. - Вон, даже проверку сделать успели!
        - Когда завещание видели в последний раз? - детектив несколько растерялся.
        - Девять или десять дней назад, - отозвался Мартино. - Я только услышал о смерти Добанчука, был в хранилище по другим делам и решил взглянуть, всё ли в порядке. Завещание лежало на месте, в папке с другими бумагами покойного.
        Вийт хмыкнул и покачал головой. Потом, вздохнув, продолжил обход хранилищ.
        Ветр, не утерпев, воскликнул:
        - Что было в пропавшем документе? Кто всё наследовал? Кто был обделён? - и увидев, что нотариус молчит, вскричал: - Ну, говорите же!
        Сыскной надзиратель бросил на турка сердитый взгляд.
        - Позвольте мне здесь задавать вопросы, господин ученик! - буркнул он. Потом кивнул нотариусу. - Что было в завещании?
        Мартино замялся.
        - Согласно своду законов и уложений…
        - Да полноте, мэтр! - откликнулся старший из молодых людей, которых представили как детей фабриканта. - Батюшка не скрывал содержание своей последней воли. Мы все знаем! Даже дворня знает!
        - Как пожелаете, Потап Зоремирович, - без эмоций согласился Мартино. - Я не помню деталей, документ составлялся много лет назад, но в общих чертах всё имущество должно быть разделено в равных частях между всеми тремя детьми.
        Вийт не успел открыть рта, как Ветр вновь воскликнул:
        - А что произойдёт с наследством теперь, когда завещание пропало?
        Тут уж сыскной надзиратель вспылил не на шутку.
        - Господин эфенди! - разъярённо закричал он. - Я буду вынужден принять меры! Я напишу султану! Ваше поведение непозволительно, возмутительно и не по чину!
        Турок стоял с опущенной головой, но выражение его глаз не изменилось.
        Вийт вздохнул и махнул рукой.
        - Согласно закону, в случае отсутствия завещания всё имущество должно быть разделено в равных частях между всеми наследниками, то есть в данном случае между тремя детьми покойного, - произнёс мэтр Мартино.
        - Вы хотите сказать, что от исчезновения последней воли покойного ничего не меняется? - пробормотал дедуктивист.
        - Ничего не меняется, - с равнодушием анаконды проскрипел пергаментный человек. - Конечно, завещание - это всегда сложный документ со множеством пожеланий. Детали, которые обывателю кажутся мелочами, могли быть важны для усопшего. Наверняка господин Добанчук хотел раздать слугам по пятёрке или даже десятке. Или вот, я помню, было в тексте что-то про то, какого цвета должно быть подвенечное платье у его дочери, Божеславы Зоремировны. Было ещё много чего - страниц сто, не меньше. Ныне с исчезновением последней воли все эти детали утеряны. Но распределение имущества между наследниками действительно остаётся тем же. Каждый должен был получить по трети и получит по трети.
        - Какой же смысл в исчезновении документа? - задумчиво спросил турок.
        В тишине банковского хранилища его голос услышали все.
        - А какой смысл в исчезновении несчастного юноши? - бурк-нул Кутюк.
        Вийт завершил свой обход шкафов. Дёрнул ручку последнего хранилища, убедился, что оно, как и остальные, заперто, и повернулся к присутствующим:
        - Ну и что всё это значит?..
        Хранилище мэтра Мартино было кубом размерами с обычный шкаф в половину высоты. В отверстии замка торчал ключ. Внутри виднелись полки с аккуратно разложенными скоросшивателями, коробками и связками бумаг - всё пронумеровано, всё перетянуто верёвочками и опечатано сургучом.
        Вийт потерял к хранилищу интерес и двинулся было дальше, но Фирс кашлянул и даже сделал навстречу шаг. Сыщик недовольно взглянул на своего истопника, поморщился, вернулся.
        - Где находился пропавший документ? - буркнул он.
        Мэтр Мартино вытащил из стопки толстую канцелярскую папку, а из неё - папку потоньше, ныне пустую. На обложке красовалась надпись: «Г-нъ Добанчукъ, зав?щаніе».
        - Зажигалка! - произнёс Фирс и, поклонившись, протянул детективу неизвестно откуда взявшуюся золотую безделушку.
        - Выбрось эту негодную штуку! - раздражённо прошипел сыщик. - Серные палочки давай!
        В другой руке Фирса появился искомый мешочек.
        Подсвечивая огнём, приподнимая, а то и вытаскивая бумаги, Вийт ощупал стенки, дно и потолок хранилища. Всё было вполне обычным.
        Детектив проверил нижние поверхности полок. Ничего к ним снизу прикреплено не было.
        Исследовал толстенную дверцу. Никаких повреждений. Скважина замка не была сквозной, так что внутренняя поверхность оставалась сплошной, ровной и гладкой.
        - Обычный несгораемый шкаф! - в сердцах буркнул Вийт, глядя на Фирса.
        Сыщик хотел было уже отойти, но что-то вспомнил. Прикрыл дверцу и отпустил. Она сразу же слегка приотворилась.
        - Нужно ключ провернуть, - покровительственным тоном сказал Панкрат Надмирович.
        - Это чтобы дверца случайно не захлопнулась? Предусмотрительно!
        - Эта зала - самая совершенная система хранилищ в Европе! - с гордостью подтвердил управляющий.
        Вийт пожал плечами.
        - Что же нам остаётся? До того, как мы перейдём к мистическим теориям?
        - Пол и потолок? - буркнул Фирс. - Особенно потолок? Ускорим мыслеварение, заодно прощупаем отдушины?
        Ронислав Вакулович посмотрел наверх.
        - Хранилище постоянно проверяется, - вскинул голову и управляющий. - Пол, стены, шкафы, потолок. Заметьте, потолок!..
        - Я бы предпочёл убедиться сам, - пожал плечами Вийт.
        - Там два фута кирпича, потом перекрытия, а ещё выше - кассовый зал, где всегда полно народу! - вздохнул Панкрат Надмирович. - Что вы ожидаете найти?
        - И всё же! - упорствовал детектив.
        - Извольте! - сдерживаясь, развёл руками господин Ведагор. - С утра найду строителей, они принесут лестницы, леса, верёвки…
        Вийт продолжал рассматривать потолок.
        - Вы обезумели! - взвизгнул Ветр, первым сообразивший, что собираются делать мужчины.
        - Действительно, ваше высокоблагородие… - начал говорить Кутюк. - Особой целесообразности…
        Вийт скинул фрак и отбросил цилиндр.
        - Про пол не забудьте! - воскликнул он, переводя взгляд на охранника нотариуса.
        Тот удивился, даже оглянулся, проверяя, действительно ли сыщик разговаривает с ним. Посмотрел на мэтра Мартино.
        - Это разумно, - кивнул нотариус.
        Телохранитель вздохнул, опустился на четвереньки и, постукивая костяшками пальцев по полу, двинулся в путешествие по зале хранилищ.
        Фирс разоблачился и сцепил руки вместе. Сыскной надзиратель задрал ногу в блестящем башмаке на ладони истопника, в одно мгновение поднялся вверх и утвердился в таком положении.
        - Эй! - возопил Панкрат Надмирович. - Что вы себе позволяете! Господа! Господин барон! Кто-нибудь!
        - Идёт сыскное обследование! - откликнулся Вийт.
        - Да какое обследование! - не сдавался управляющий. - Посмотрите, что вы творите! Это ж банк, а не chapiteau![110 - Шапито (фр.).] Подумайте о приличиях!..
        - В самом деле! - монотонно проскрипел мэтр Мартино.
        Фирс слегка присел и, как пружина, резко выпрямился, тем самым подбросив хозяина. Ронислав Вакулович взлетел на несколько футов вверх, но до потолка не достал и повалился на своего помощника. Они оба едва не рухнули на пол.
        - Господа! - не унимался Панкрат Надмирович. - Господа! А преступник бы как по-вашему мог всё это проделать? И зачем?
        Ронислав Вакулович и его помощник придвинулись поближе к стене. Вийт взобрался на руки Фирса, осторожно поставил ногу на плечо шофёру и, держась за макушку слуги, приподнялся. Башмак заскользил, сыскной надзиратель попытался сохранить равновесие, но сорвался. Фирс его подхватил - неудачно, увы - и детектив с неприятным стуком свалился на глиняный пол.
        - Вийт! - взвизгнул осман Ветр, бросаясь к распростёртому у ног истопника сыщику.
        - Всё хорошо, эфенди! - откликнулся тот, садясь на полу. - Кутюк, вы тоже меня ловите, прислуга слишком неуклюжа. Так никакой свинцовой примочки не хватит!
        Городовой с готовностью подошёл ближе.
        - Уж не знаю, что более разрушительно для репутации банка, - мрачно проговорил Панкрат Надмирович, - то, что в хранилище исчез человек, или то, что в нём вот-вот проломит себе голову Вийт!
        - Мы все будем свидетельствовать в вашу пользу, господин Ведагор! - бездушным голосом отозвался нотариус.
        Директор только рукой махнул.
        Истопник прислонился к несгораемым шкафам спиной, сцепил руки и подставил их Вийту. Тот, держась за стену, взобрался на плечи истопника, вытянул руку вверх, но до потолка не достал. Чуть-чуть, но не достал.
        - Селёдкой попробуйте, ваше высокоблагородие! - отозвался Кутюк, отстегнул от пояса ножны с саблей и протянул Вийту.
        Тот схватил шашку и поднял её над головой. Клинок достал до потолка. Раздался глухой звук. Вийт сунул его в отдушину, постучал туда-сюда по стенкам трубы. На пол посыпалась пыль.
        - Действительно, с руку толщиной, - кивнул сыщик. - Внутри ничего! Ну, пошли вперёд!
        Истопник осторожно оторвался от стены. Вийт пусть и зашатался, но устоял. Шофёр сделал шажок. Потом ещё. И ещё. Детектив вроде равновесие удерживал.
        - Доводилось мне как-то играть на леклеву, - проговорил Вийт, медленно приподнимая саблю. Он сунул её в отверстие очередной отдушины, поводил внутри и вновь ничего не обнаружил. - Это тоголезский говорящий барабан. Так там такой же баланс требуется, чтобы ритм получился!
        - А что вы вообще ищете? - вздохнул Панкрат Надмирович. - Что там можно найти?
        - Пока не знаю, - ответил, балансируя руками, Вийт. - Любое отклонение от обычности.
        Управляющий банка возвёл очи к небу, но увидев над собой как раз подвергаемые сомнению каменные своды, вздохнул и отвёл взгляд.
        Фирс, осторожно передвигая ноги, шёл вперёд. Вийт шатался, но как-то удерживался у него на плечах. Голову сыскной надзиратель задрал вверх. Взгляд его блуждал по потолку. Кутюк внизу пятился перед ними, подняв руки, чтобы поймать детектива в случае падения.
        Фирс в стороне от всех бесцельно ходил вдоль стен вестибюля.
        Вийт, Кутюк и Ветр стояли отдельной группкой, наслаждаясь кофе, предложенным Вевюркой.
        - Я не умею заваривать по-турецки, - извиняющимся тоном говорил служащий банка. - Надеюсь, польский вариант также способен укрепить ваши силы!
        Ветр отхлебнул горячего напитка, закивал и вдруг разразился пространной фразой:
        - Uprzejmie panu dziekuje! Tak jak lubie![111 - Большое вам спасибо! Именно так, как мне нравится! (польск.)]
        И ещё договаривая, прикусил себе язык.
        На лице Вевюрки отразилось крайнее изумление.
        - Nawet bez akcentu! - воскликнул он. - Gdzie nauczyl sie pan jezyka polskiego? Naprawde w Turcji?[112 - Даже без акцента! Где вы учились польскому языку? Неужели в Турции? (польск.)]
        Осман, смущённо улыбаясь, развёл руками. Вевюрка, цокая языком, удалился, чтобы предложить кофе остальным. Кутюк же стал приглядываться к турку с таким вниманием, что Ветр был вынужден отвернуться.
        - Я говорил с дочерью Добанчука, - поспешно затараторил осман. - Зоремир Дузевич был настоящей Catherine de Medicis![113 - Екатериной Медичи (фр.).] Esprit malveillant! Ennemi feroce!
        - Что? - опешил Вийт.
        - Злобный дух, лютый враг, - перевёл сам себя Ветр.
        - Уж мне-то можете не рассказывать! - хмыкнул Кутюк, наконец отворачиваясь от турка. - Сколько раз я Добанчука арестовывал! Жена от него умерла, сыновей оболгал на службе, каждому свадьбу расстроил, Божеславу Зоремировну до нервических припадков довёл. На его похоронах, кстати, только дети и были, никто больше не пришёл!..
        Вийт кивнул. Потом понизил голос.
        - Я вот всё думаю о другом, - проговорил он. - Почему меня вызвали на дело, которое уже принял другой следователь? Разве это вас не удивляет?
        - Ну, - почесал затылок Кутюк. - Вы о сыскном надзирателе Гадзюке? На то был приказ из канцелярии Департамента! Я лично телеграмму носил!
        - У нас в полиции так шестерёнки не крутятся! - буркнул Вийт.
        - Ну да… - согласился городовой. - Но я ведь как думаю? Следователей не хватает! Гадзюка на другое дело позвали. Здесь вот происшествие таинственное, невозможное, по таким как раз вы и есть специалист, других нет. А там обычный пожар. Сгорела комната в конторском здании. В той комнате один отставник материалы для книжки собирал… - Кутюк хмыкнул. - Может, свечу не загасил. Может, окурок оставил. Всё случилось после рабочего дня, когда народ, что в том здании служит, уже по домам разошёлся. Убитых-раненых нет, свидетелей нет, следов нет, даже сам хозяин никого не видел и никого не подозревает. Материальный ущерб на десятку. Может, на две. Фактически только стоимость ремонта. Для чего там Вийт? А вот Гадзюк - в самый раз! Бумажки составить!
        - Ну-ну, - буркнул дедуктивист. - А что за книжка?
        Кутюк пожал плечами и полез в карман за блокнотом.
        - «Энциклопедия неизвестных, но уже совершённых научных открытий». Что-то о том, что многие изыскания считаются неинтересными, неважными или ненужными. Их результаты, если и публикуют, то публикуют во всяких мелких журнальчиках, никто о тех результатах так и не узнаёт. А отставник этот, бывший приват-доцент, хотел всё в одном месте собрать, под одной обложкой, так сказать. Он и трудов много положить не успел, жалеть не о чем. Только начал, месяца не прошло - сгорело. Он комнату отремонтировал, опять начал - опять сгорело. Так он в сердцах заявил, что поедет с женой на воды, не хочет больше книжкой заниматься!
        - Вот как? - вскинулся Вийт. - Это был не первый пожар?
        Кутюк хотел было что-то ответить, но тут ходивший туда-сюда Фирс вдруг замер на месте. Взгляд истопника был ошарашенным.
        - А как часто новые клиенты арендуют в этом хранилище шкафы? - спросил он.
        Кутюк и Вийт переглянулись.
        - Ну-с, господин сыскной надзиратель, - сказал Панкрат Надмирович, подходя, - следствие ведь всё равно продлится месяц-два, не так ли? Предлагаю на сегодня нас отпустить.
        - Неужели вы против расследования? - сурово проговорил Кутюк.
        - Я?! - замахал руками управляющий. - Я не против факта, я против метода! Уже за полночь! Сил больше нет!
        - Вы правы! - воскликнул Вийт. - Пора это дело закрывать!
        Все с удивлением повернули к нему головы.
        Сыщик вышел на середину вестибюля.
        - С исчезновением завещания исчезли все те мелочи, которые покойный Добанчук, садист и тиран, хотел навязать из могилы своим наследникам, - сказал дедуктивист. - Этих мелочей набралось аж сто страниц! Судя по тому, что предприняли злоумышленники…
        - Их было несколько? - спросил своим пергаментным тоном нотариус.
        - Да, по крайней мере четверо, - улыбнулся Вийт.
        Лицо мэтра Мартино не изменилось. Слушатели переглянулись.
        - Так вот, - продолжил сыщик, - судя по затраченным ими усилиям, условия и пожелания Зоремира Дузевича были просто невыносимы. Страхи своих детей Добанчук знал лучше всех! Для наследников исчезновение завещания - это возможность избежать кошмаров, навязываемых из могилы злобным отцом, зажить хоть сколько-нибудь нормальной жизнью…
        - Погодите-ка! - воскликнул старший из сыновей, Потап Зоремирович. - Вы обвиняете нас в похищении завещания батюшки?
        - Именно! - кивнул Вийт. - Вы все трое подговорили, подкупили или иным способом убедили Айя Ивановича выступить вашим орудием в этом преступлении! Ведь он единственный, кроме самого мэтра, кто имел доступ к последней воле Добанчука.
        - Это… - Божеслава Зоремировна растерянно оглянулась на братьев. - Это возмутительно!
        - Как вы смеете! - вскричал Потап Зоремирович.
        - Я буду жаловаться! - вторил ему Радим Зоремирович. - Я до самого генерал-губернатора дойду!
        Вийт резко развернулся к управляющему банка:
        - Кто арендовал шкаф в вашем хранилище за последние десять дней? С тех пор как умер Добанчук? Имена!
        - Э-э-э… я не помню всех клиентов… - растерялся тот, но тут же спохватился и зыркнул на пана Вевюрку. - Ведомость мне!
        Служащий неслышно исчез.
        - А при чём тут это? - прошелестел мэтр. - И при чём тут ваши обследования потолка?
        - Подобные экзерсисы помогают мне думать, - пожал плечами Вийт.
        - Нам нет смысла и далее это слушать! - буркнул Потап Зоремирович. - Мы уходим!
        Два брата и сестра направились было к лестнице, но навстречу им вышел Кутюк. Добанчуки вынуждены были остановиться.
        Тут как раз вернулся Вевюрка с регистрационной книгой в руках.
        - За последние десять дней… - стал он переворачивать страницы. - Вот! Двое! Некий господин Иванопулус и… - служащий изумлённо поднял глаза. - Божеслава Зоремировна Добанчук, мещанка города Володимир…
        Охранник банка, сообразив, что случилось, немедленно встал подле Кутюка, преграждая детям покойного дорогу. Телохранитель нотариуса поколебался и пристроился рядом.
        - Она сняла хранилище номер «девяносто три» на один месяц, - дочитал растерянный пан Вевюрка.
        - Пожалуйте ключ от шкафа, - протянул к барышне руку Вийт.
        - Не ношу с собой! - воскликнула раскрасневшаяся девушка. - Я не собиралась сегодня посещать хранилище!
        - Что ж, мы откроем, - пожал плечами детектив и решительно направился в залу.
        Все потянулись за ним. Наследники Добанчука, понукаемые городовым, вынуждены были пойти следом.
        - Шкаф невозможно открыть без ключа! - вскричал управляющий на ходу. - Я же вам рассказывал!
        Вся толпа остановилась возле номера «девяносто три».
        - А он и не закрыт на ключ, - усмехнулся Вийт. - Шкаф ведь запирается только снаружи! Госпожа Добанчук, я полагаю, много дней назад оставила в этом хранилище отобранные Айем Ивановичем инженерные приспособления, какие-нибудь присоски, штанги, насосы да рычаги, а он воспользовался ими сегодня, чтобы закрыться изнутри.
        - Так Сирко там! - воскликнул внезапно прозревший Панкрат Надмирович.
        - Именно! - постучал рукой по дверце шкафа сыскной надзиратель. - Воздуха внутри мало, так что студент должен постоянно держать хранилище приоткрытым и запираться только при появлении людей. На этот случай, я уверен, Божеслава Зоремировна оставила там кислородную подушку. Или даже несколько кислородных подушек. Наверняка госпожа Добанчук планировала завтра явиться в хранилище в сопровождении братьев и слуг. Ай Иванович бы вылез, наклеил на себя какие-нибудь усы с бакенбардами и вместе с толпой вышел!..
        - Вы бредите, господин хороший! - зло бросила барышня.
        - Мы вот что сделаем, - Вийт снова стукнул рукой по номеру «девяносто три». - Вы ведь рассчитываете, что мы вскоре уйдём, и эта зала простоит пустой до визита первого завтрашнего клиента. Всё это время Ай Иванович будет держать дверцу шкафа открытой, чтобы было чем дышать. Но мы не уйдём. Я оставляю здесь, прямо здесь, у этой дверцы, полицейский пост. Сейчас подежурят Кутюк и Фирс, а через час их сменят двое городовых. Сколько бы внутри ни было кислородных подушек, их запас уже должен быть на исходе. Сирко либо задохнётся насмерть, либо сдастся. И очень скоро.
        - Это бесчеловечно! - воскликнула Божеслава Зоремировна, в отчаянии оглядываясь на братьев.
        Те в растерянности переминались с ноги на ногу.
        - Я тем временем получу у прокурора дозволение, - продолжал сыскной надзиратель, - и мы с утра пораньше вскроем хранилище. Для вас с этой минуты доступ к шкафу возможен только в присутствии полиции! - детектив обвёл всех сверкающим взглядом и решительно добавил: - Что ж, Фирс, Кутюк, устраивайтесь, а все остальные, пойдёмте! - и он направился к выходу из залы.
        Внутри шкафа раздалось какое-то шуршание, что-то щёлкнуло, и дверца номера «девяносто три» распахнулась. Из темноты хранилища на собравшихся уставилась пара испуганных глаз.
        В тёмной аллее посреди ночного города стоял паромобиль. Котёл экипажа, остывая, неспешно потрескивал. Вокруг не было ни души. Тишина окутывала спящую улицу.
        В экипаже в объятиях друг друга сидели двое.
        - Вы меня целуете, - шептала фигура поменьше, стаскивая с головы тюрбан. На её плечи золотым ливнем посыпались роскошные волосы. - А ведь вы после этого обязаны на мне жениться!
        Фигура покрупнее издала смешок.
        - А вы позволяете мне себя целовать. Значит, вы обязаны выйти за меня замуж!
        Они оба едва слышно рассмеялись и вновь припали друг к другу в жарком лобзании. Руки молодого мужчины пришли в движение, но сразу же раздался женский вскрик:
        - Это не позволяет вам касаться моего плеча!
        - Я случайно! Простите!
        Послышалась звонкая пощёчина.
        - Но ведь это правда случайность! - воскликнул мужчина, всё-таки убирая руку.
        И вновь пригнулся к сладким устам. На некоторое время воцарилась тишина.
        - Уже скоро рассвет! - прошептала барышня, с трудом разрывая поцелуй. - Мне пора домой!
        Оба невольно взглянули на трёхэтажный дом с мансардой, подле которого как раз и стоял паровой экипаж. Одно из тёмных окон было приоткрыто. С него свисала едва видимая в черноте ночи верёвочная лестница. Она слегка покачивалась под прохладным ночным ветерком.
        - В любой момент! - ответствовал мужчина. - Стоит вам лишь пожелать, и я немедленно вас отпущу! И помогу забраться в окно!
        Барышня завозилась, устраиваясь в его объятиях ещё плотнее.
        - Через минутку! - еле слышно прошептала она.
        Фигуры вновь слились в поцелуе, долгом, тягучем, жарком, волшебном.
        Где-то вдалеке, на окраине города, раздался едва слышимый, но ясный в такой тишине звук.
        - Ой, что это? - воскликнула девушка.
        - Фабричный гудок, графиня, - пожал плечами мужчина. - Неужели вы никогда его не слышали?
        - Посреди ночи? - недоверчиво переспросила барышня.
        - Это для нас с вами ночь! - ответствовал её провожатый. - А для рабочих как раз время просыпаться на утреннюю смену!
        Фигурка поменьше покачала головой, от чего её пышные волосы поднялись в воздух.
        - Какие странные привычки у простых людей!
        Молодой мужчина пожал плечами. Девушка застыла на мгновение, а затем стала декламировать «поэтическим» голосом, с закатыванием глаз:
        В ночи гудок разбудил мои невроны,
        И побежали токи к мышцам и глазам…
        Барышня остановилась и посмотрела на мужчину. Тот понял, что нужно что-то сказать, и поспешно произнёс:
        - Восхитительно! Вы только что сочинили?
        - Impromptu![114 - Экспромт (фр.).] - подтвердила девушка. Она помолчала немного, а потом воскликнула: - Долго ещё Фирс будет искать воду для котла вашего паромобиля?
        - До утра! - рассмеялся её собеседник.
        - Интересно, как Фирса звали в детстве, - пробормотала барышня, устраиваясь на плече мужчины. - Вы ведь вместе росли?
        - Фирс. Или Тать, - ответил мужчина. - Он ведь Татион, отсюда и Тать…
        - Тать… - попробовала на языке барышня. Потом посмотрела в глаза мужчины. - А вас? Как вас в детстве называли?
        - Обычно никак, - пожал плечами тот. - Для родных я был «малыш», я ведь самый младший в семье, мои братья и сёстры много старше. Из-за этого я рос будто в пустоте. Отец всегда занят, я его видел всего несколько раз в год. Мамы нет. Меня окружали лишь слуги. Для них я был «барин» или «княжич». Ну а Фирс… Для него я был Роня. Ну, пока мне не подарили баронство.
        Девушка залилась смехом.
        - Роня вам не идёт! Ну какой же вы Роня! Вам идёт… - она наморщила носик, пытаясь что-нибудь быстро придумать. - Вам идёт… именно что Вийт! Да, вам подходит Вийт!
        Её собеседник рассмеялся.
        - Я всё ещё нет-нет да удивляюсь, когда меня называют этим именем.
        - Вы Вийт! И не выдумывайте! - отрезала девушка.
        Мужчина заглянул в её глаза. Они были огромны, бездонны, чисты. Его сердце пропустило удар.
        - А вас… - прошептал он, вглядываясь в невероятную синь. - Как вас звали в детстве?
        - Подружки звали Ветер, - тоже шёпотом ответила барышня.
        Она тоже не могла отвести взгляда от глаз мужчины.
        И их уста потянулись друг к другу…
        Сыщик Вийт и дело о недописанном романе,
        или Глава 9, в которой по тихим речным водам скользит судно, публика на палубе жмурится от яркого солнца, дует лёгкий ветерок, а вдали от всех, в каюте известного издателя, вершится зло. Это было одно из тех преступлений, которые трудно понять и ещё труднее раскрыть. Впрочем, на корабле находится сыщик Вийт!
        Однопалубное речное судно на двенадцать пассажирских кают с заманчивой надписью на борту «Маршрут 17» шло по тихим водам Луги, старательно вспарывая их двумя огромными гребными колёсами по бортам. Из трубы бил столб чёрного дыма, вспомогательный парус пребывал по случаю встречного ветерка в спущенном состоянии, берега проносились мимо со скоростью шесть узлов, солнце искрилось в кильватерной волне. В эпоху паровозов и дирижаблей передвигаться по реке с целью просто добраться из одного города в другой мог только snob[115 - Сноб (англ.)], а вот посвятить свой выходной приятной прогулке туда и обратно хотелось многим.
        - От нашего хождения вдоль бортов у меня уже кружится голова, - проскрипела графиня-мать Мйончинская. - Это, конечно, интересно - циркулировать по палубе сначала по часовой стрелке, а потом против - но я, пожалуй, оставлю немного этого на вечер.
        И она указала Петру-Михаилу Сауловичу, своему сыну, на кресла, расставленные щедрой рукой вдоль каютного отсека. Семейство, щурясь от яркого солнечного света, принялось рассаживаться.
        - Мы так легко скользим по притихшей воде! - воскликнула оставшаяся на ногах юная внучка графини. Ветрана Петровна подняла руку в полотняной перчатке ко лбу и стала из-под неё осматривать прогуливавшихся по палубе пассажиров. - Мне кажется, время осталось на пристани, чтобы не мешать нам своим бегом!
        - Если в голове начинаются подобные завихрения слов, - ответила старуха, - девушке определённо пора чаще бывать на балах. Замужество наводит в мыслях порядок!
        Граф, оказавшийся в двоякой роли любящего сына и строгого отца, сначала бросил осуждающий взгляд на мать, а потом подбадривающий на дочь.
        - Это Байрон! - рассмеялся Адам-Каетан Петрович, наследник нескромного состояния Мйончинских. - Я видел у неё в руках томик!
        - Это кофе, - буркнула Ветрана Петровна. - Я видела у тебя в руках кофейник!
        - Дети! - крикнула Герда Эйриковна, стараясь, однако, не выйти в воспитательной требовательности за рамки политеса.
        Девушка продолжала тянуть шею, всматриваясь в пассажиров судна.
        - Zgubilesz kogos?[116 - Потеряла кого-нибудь? (польск.)] - спросила старуха.
        Ответить барышня не успела. Отворилась дверь, и из каютного отсека вышел Вийт собственной персоной. За ним тенью следовал его друг и помощник истопник Фирс.
        Ветрана Петровна поспешно отвернулась. На её лице проявился румянец, глаза заблестели.
        - Путешествие становится интересным! - пробормотала графиня-мать, махнув рукой Вийту. - Сейчас мне скажут, что это совпадение!
        Дедуктивист приблизился.
        - Вы тоже здесь! - вскричал он, приподнимая над головой цилиндр. - Какое совпадение!
        Граф Мйончинский привстал было, чтобы поприветствовать Вийта, но в этот момент дверь каютного отсека вновь со стуком распахнулась, и на палубу вылетела молодая женщина. Взгляд её был ошалелый, лицо выражало расстроенные чувства.
        - Кто-нибудь! - вскричала она. - Помогите! Полиция!
        Престарелый мужчина с безукоризненной внешностью и прилизанными седыми волосами мерил шагами коридор перед каютой. Огромная белая роза в бутоньерке украшала его прогулочный фрак. Пышные усы, причёсанные наподобие стрелок часов, торчали строго в противоположных направлениях.
        Здесь же мялись матрос и какой-то господин неопределённого возраста.
        Появление Вийта, Фирса и семейства Мйончинских в полном составе сразу обнаружило, насколько тесно на речных судах.
        - А это ещё кто такие! - зарычал прилизанный господин. - Где капитан?
        Но вдруг он наклонился к розе на своём фраке и шумно втянул воздух обеими ноздрями.
        - Они… - залепетала молодая женщина, которая всех привела. Она оглянулась на шагавшую за ней толпу. - Они… Я не знаю, кто они!
        - Сыскной надзиратель Ронислав Вакулович фон Вийт, - представился детектив. - С кем имею честь?
        - Вийт? - нахмурился господин. - Вы сказали Вийт? Уж не тот ли Вийт… - он замолчал, вдруг осознав, что это действительно тот самый Вийт. Лицо мужчины слегка разгладилось, хоть и осталось хмурым. - Я Кал?жный, Ил?й Венисл?вович Калюжный.
        - Издатель? - удивился сыщик. - Книги, журналы, календари?..
        - И газета «Чутки», - кивнул господин, расплываясь в широкой счастливой улыбке. - Да, это я.
        Вийт кашлянул, чтобы скрыть минутное замешательство.
        - Если мои хроникёры хоть иногда не врут, - продолжал Калюжный, оценивающе разглядывая молодого человека перед собой, - то, возможно… гм, возможно… как раз вы нам и нужны, Ронислав… э-э-э…
        - Вакулович, - подсказал дедуктивист.
        - Вакулович! Ну конечно, Вакулович! - просиял издатель. - Как я не подумал! Ведь вы приходитесь сыном его высокопревосходительству?
        Вийт кивнул и заглянул в распахнутую дверь каюты. Это был деловой салон. Внутри вроде бы всё пребывало в полном порядке.
        - Что-то пропало?
        - Сочинение Бу?на, - кивнул на невзрачного мужчину издатель. - Я хотел сказать, роман господина Данилюк?. Саквояж с рукописью исчез прямо из каюты. Можно сказать, у нас на глазах. Мы собирались устроить во время этой речной прогулки читку текста…
        - Как это, у вас на глазах!.. - опешил Вийт.
        Тут вдруг вмешался молодой граф Мйончинский.
        - Данил?к! - перебивая всех, воскликнул он, и в его голосе прозвенели нотки радостного узнавания. - Инспектор Скай из Сюрте! Лучший сыщик Франции! Лишь месяц назад мне под университетом, на улице, вручили бесплатную брошюру с романом о приключениях этого детектива! Наверное, это вы мне её и вручили! А ведь занимательная книжка!..
        Невзрачный господин вытаращился на студента и тут же расплылся в глупой улыбке от уха до уха.
        - Вам правда понравилось! - воскликнул он.
        - Так я и знала, что ты читаешь всякую!.. - старуха-графиня сделала паузу, давая каждому возможность самому решить, каким должно быть следующее слово, и лишь затем закончила: - …всякую новинку!
        - Это моя семья, - отозвался смущённый невоспитанностью родных Пётр-Михаил Саулович. - Я граф Мйончинский!
        - Ваша светлость! - пригнул голову Калюжный. Он потянул оба свои уса в стороны, направляя их на воображаемом циферблате на три и девять часов.
        - Пропавший текст - это тот же роман или новый? - приплясывал от нетерпения Адам-Каетан Петрович. - Хоть намекните!
        - Собственно, это новая, незаконченная рукопись, - пролепетал Данилюк. - Всё ещё нужно из нескольких вариантов финала выбрать окончательный… По сюжету из закрытой комнаты таинственным образом исчезает кофр с очень важными бумагами. Сыщик Скай проводит невероятное расследование и находит-таки преступника!..
        - Как это должно быть интересно! - вскричал молодой граф. - Когда же выйдет этот роман, мне так хотелось бы прочитать!..
        - Никогда! - мрачно буркнул Калюжный. - Никогда он не выйдет! Рукопись пропала. Конечно, есть черновики, и Буян… э-э-э…
        - Фед?нович, - подсказал писатель.
        - …Буян Федунович мог бы по ним восстановить текст, но я и так потратил на неизвестного автора слишком много времени! - мужчина сердито сжал челюсти.
        Вийт растерянно переводил взгляд с одного на другого.
        - Пропала рукопись? - переспросил он. - Просто рукопись бульварного романа? - на лице детектива отразились сомнения. - Какова же её ценность? Сколько она стоит?
        - А сколько стоит стопка испорченной бумаги? - бросил Калюжный и вперил в писателя прямой недовольный взгляд. Только теперь Вийт понял, что ресницы у издателя слегка зачернены.
        - Так зачем её было воровать? - спросил сыщик.
        Илай Вениславович хмыкнул:
        - Может, на растопку? Вся ценность произведения была лишь в том, что я согласился его послушать. Издавать я, конечно, ничего не собирался, тут от известных писателей не знаешь, как отбиться, но подобная читка - хоть какое-то развлечение на реке! А почему нет? Если бы книгу не украли, про неё могли бы сказать: «Её слушал сам Калюжный!» А теперь? Теперь о ней вообще нечего сказать! Она - ноль!
        - Ну хоть какая-то стоимость? - настаивал Вийт. - Страховая, например?
        - Кто ж застрахует рукопись начинающего автора! - в отчаянии принялся заламывать руки Данилюк.
        Издатель посмотрел на Буяна Федуновича, и в его голове со всей очевидностью закипела какая-то работа. Из позы Илая Вениславовича стало на глазах исчезать напряжение. Он вдруг развёл руками.
        - Знаете что, Ронислав… э-э-э… - проговорил он.
        - Вакулович.
        - Вакулович! Конечно! - Калюжный кивнул. - Знаете, Ронислав… э-э-э… Вакулович, вы правы, эта пропажа ни ценности, ни значения не имеет! - издатель пренебрежительно махнул рукой. - Бог с ней, с этой книгой! Простите за беспокойство! Пойдёмте, я угощу вас рюмочкой…
        - А как же роман! - вскричал Данилюк. - Я потратил на него полгода своей жизни!
        Сыщик хотел было что-то сказать, даже развернулся всем телом к присутствующим, но так уж получилось, что вместо толпы его глаза увидели лишь одного-единственного человека - стоявшую за всеми Ветрану Петровну. Взгляды барышни и дедуктивиста встретились. У Вийта перехватило дыхание. Слова замерли на устах…
        Юная графиня опасливо оглянулась на бабушку и отвернулась.
        Сыщик прокашлялся, восстанавливая дар речи.
        - Это кража! - сказал он. - Я - официальный полицейский чин и не могу это просто так оставить!
        - Вот как? - с сомнением произнёс Илай Вениславович. - Ну… - он оглянулся на молодую даму, которая подняла тревогу. - Хорошо!
        - Слава богу! - воскликнул Данилюк.
        - Только пустое это! - пожал плечами издатель. - Бесполезное!
        Сыщик остался непреклонен.
        - В саквояже, кроме самой рукописи, ещё что-либо находилось? - спросил он. - Или, может, ценность представлял собой сам саквояж?
        - Он мой был… - неуверенно пробормотал Данилюк. - Ему лет тридцать уже, от отца достался… - писатель вздохнул. - Потёртый весь… Но без дыр!.. - Буян Федунович снова вздохнул. - А внутри… Нет, внутри лежал только роман!
        Вийт кивнул и повернулся к Калюжному.
        - Расскажите всё по порядку, поподробнее!
        Издатель пожал плечами, но спохватился и принялся поправлять сбившуюся от этого движения розу в петлице.
        - Мы поднялись на борт, полюбовались рекой, посмотрели, как корабль отчалил… Занимательное зрелище, доложу я вам!.. Потом переоделись, привели себя в порядок… Гм… Да… - Калюжный снова взглянул на молодую женщину. - Мы, знаете ли, всё-таки на отдыхе… - мужчина кашлянул в кулак. - В общем, мы с Параскевой Элигатовной, моей женой… - он поднял её руку и попробовал поцеловать пальцы, но та выдернула ладонь. - Мы попросили полового поднести нам по рюмочке…
        - И ты выпил их обе! - прорычала мадам. - А заодно и полграфина! В такую-то рань! Хорошо, хоть дети остались дома, этого не видели!
        - Так выходные же! - поджал губы издатель. Потом вспомнил о Вийте. - В общем, господин Данилюк принёс саквояж с рукописью. Мы её полистали… Но не читать же у себя в каюте! Я ещё на берегу снял именно с этой целью салон! - Илай Вениславович кивнул на распахнутую дверь. - Половой сбегал за человеком с ключом…
        - Младший матрос К?ча! - отрапортовал парень в тельняшке. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
        - Да, - кивнул Калюжный. - Куча… э-э-э… да… В общем, он нас сюда проводил. Я лично нёс саквояж с рукописью…
        - Ключ я господину издателю отдал! - поспешно отозвался парень, со всей очевидностью пытаясь откреститься от любого участия в происходящем. - Они дверь сами отпирали. А второй господин… - матрос кивнул на Данилюка, - подвинули на столе вазу с цветами, чтоб, значит, было куда пристроить сумку…
        - И вместо того, чтобы начать работать, вы остановились поболтать! - буркнула Параскева Элигатовна, поджимая губы. - На пороге каюты!
        - Мы дверь не закрывали! - залепетал писатель. - Мы стояли в проёме настежь открытой двери! Весь салон на виду! Саквояж на виду!
        - Они там шутили! - громче и твёрже повторила женщина. - Пустопорожние разговоры вели! Хорошо, что я на палубу шла, это зарождающееся питейное товарищество увидела! Сразу почувствовала что-то неладное! Бросилась внутрь, а саквояжа нет!
        Вийт подошёл к столу, стоявшему у диванного уголка, провёл ладонью по полированному дереву, зачем-то заглянул под столешницу. Подержал в руках вазу с цветами.
        Собравшиеся, вытягивая шеи, следили за Вийтом из коридора. Людей было слишком много, дверь не позволяла всем всё видеть, и оттого на пороге то и дело возникала возня.
        - О чём вы втроём говорили? - спросил сыщик, обернувшись.
        - Да ни о чём… - откликнулся Илай Вениславович. - Что сегодня будет на обед. Выбор напитков на судне…
        - Как про напитки забыть! - зарычала Параскева Элигатовна.
        - …Про представление певицы романсов, которое ожидается во время ужина… - продолжил Калюжный. - Вы знаете, что на следующей остановке на борт взойдёт духовой оркестр? И будет играть на палубе весь день? Я подобные вещи весьма люблю…
        - Именно! - воскликнул писатель. - Господин Куча, как выяснилось, читал несколько детективов в газетах с продолжениями, я стал спрашивать, что ему в таких романах нравится… Образы, сюжетные ходы, аллюзии…
        - Ага, - подтвердил матрос не слишком уверенно.
        Сыскной надзиратель подошёл к креслам, стоявшим полукругом у стены.
        - В каюте, кстати, было пусто, когда вы открыли дверь? Никого не застали? - спросил детектив у Илая Вениславовича. - И потом кто-нибудь заходил-выходил? Неважно кто - судовой человек, друг, незнакомый…
        - Да что вы! - возмутился издатель. - Неужто я сразу не сказал бы!
        Калюжный вдруг протянул руку к жене, и та безропотно вытащила откуда-то крошечное зеркальце. Он взглянул на оба своих уса, что-то в них поправил и вернул безделушку мадам.
        Вийт тем временем со всех сторон осмотрел кресла.
        - Вы трогали что-нибудь? - спросил сыщик. - Кроме вазы? Открывали, закрывали, передвигали? Что-нибудь ещё вносили или выносили?
        - Нет! Ничего! - воскликнул Буян Федунович и зачем-то оглянулся на матроса. Тот нехотя кивнул.
        Детектив пересёк комнату и на мгновение сел на диван. Тут же поднялся и посмотрел под ним. И за ним. Пошарил рукой по обитому кожей сидению, хоть оно и было всё на виду. Принялся открывать ящики в комоде - все до одного пустые.
        - Вы внимательно смотрите! - сказала из коридора Герда Эйриковна. - Бывает, положишь какую-нибудь вещь сверху, а потом никак не можешь найти. Вот прямо смотришь на неё и не видишь!
        - Хорошо, ваша светлость, - куртуазно ответил Вийт. - Благодарю вас!
        - Что бы полиция без нас делала! - саркастично проскрипела графиня-мать.
        Ронислав Вакулович и ухом не повёл.
        - Саквояж с рукописью был тяжёлым? - спросил сыщик, заглядывая в пустой книжный шкаф. Потом посмотрел за ним. Под ним. Потянулся и провёл рукой по верхней панели. Взглянул на ладонь и, покачав головой, показал пыль матросу.
        - Тяжёлым? - пожал плечами издатель. - Нет. Всего пятьсот листов бумаги. С самим саквояжем фунтов шесть-семь! Может, немного больше. Я, конечно, поклялся ещё в ранней юности, что никогда не возьму в руки ничего тяжелее десяти фунтов, грузчики ведь для чего-то существуют, но сумка и не весила десять фунтов!
        Вийт отодвинул задвижку на иллюминаторе, открыл его и высунулся наружу.
        Перед ним была палуба. Тень от каютного отсека тянулась почти до самых лееров. За бортом текла река, медленно и чинно, как и полагается рекам. Болотистый берег напротив порос низенькими вербами. Невидимые отсюда, на корме переговаривались пассажиры.
        В лицо детективу ударил ветерок, принёсший с собой несколько брызг от гребного колеса, и Вийт закрыл иллюминатор. Стряхнул с ладоней налипшие на них крошки краски.
        - В вашем романе, Буян Федунович, были персонажи или события, как-либо связанные с реальной жизнью? - Вийт пошёл в обход каюты. Его ладони скользили по стене, глаза внимательно осматривали панели. - Не описывали ли вы что-то, что иной человек хотел бы скрыть?
        - Нет, что вы! - ответствовал писатель. - Никакой связи с окружающей жизнью! Лишь моя фантазия!
        Вийт продолжал осмотр стен салона. Его пальцы то ныряли к самому плинтусу, то взлетали почти к потолку.
        - Другими словами, - в задумчивости говорил детектив, - вы, Илай Вениславович, в своей каюте проверили рукопись. Сразу же после этого вы, опять же лично, принесли саквояж с романом сюда и поставили вон на тот стол. Вас, не отходя ни на шаг, сопровождали господин Данилюк и матрос Куча…
        Писатель кивнул.
        - До самого момента, как вы поставили саквояж на стол, вы ощущали вес рукописи…
        Все посмотрели на Калюжного. Он удивился такому вниманию, но догадался подтвердить:
        - Конечно, ощущал! Что же я, бесчувственное создание!
        - Все вместе вы затем двинулись к двери и остановились на пороге, перегородив тем самым единственный выход… - Вийт закончил свой осмотр стен, вновь приблизился к столу и вдруг в одно движение лёг на пол. Его взгляд стал обшаривать комнату из этого положения. Публика эпатированно заохала. Старуха Мйончинская приподняла бровь. Ветрана Петровна искристо, даже с некоторой гордостью заулыбалась. - Вы проговорили минут пять-десять, правильно?
        - Трудно сказать, - ответил Калюжный. - Мы провожали матроса Кучу из каюты, что-то обсуждали… Дошли до порога, остановились…
        Сыщик продолжал осматривать салон, пригнув голову так, чтобы его глаза находились почти вровень с полом.
        - И за это время, в вашем присутствии, фактически у вас на виду саквояж пропал. Пропал, хотя и не имел никакой денежной ценности… - Вийт перевернулся на спину и впился взглядом в потолок и как колесо закрутился по полу туда-сюда. - А ведь гораздо проще и безопаснее было украсть рукопись из дома господина Данилюка. Хоть сегодня, а хоть и неделю назад… Или, скажем, сделать это по дороге на пристань…
        - Ну… - промямлил писатель. - Ну да…
        Вийт ловким движением вскочил с пола.
        - Покажите, как вы стояли!
        - Да обычно мы стояли!.. - Калюжный шагнул в проём двери и развернулся спиной к комнате. Замер на мгновение, но потом поменял позу. Поднял глаза, что-то обдумывая, и изменил позу ещё раз. - Вот так!
        Данилюк прислонился к притолоке, лицом к издателю.
        - А вы? - обратился Вийт к матросу.
        - Я уходить собирался… - пробормотал тот. Отошёл на пару шагов вглубь коридора и остановился, обернувшись к двери.
        Судно скользило по реке гладко и непринуждённо. Над гребными колёсами по обоим бортам поблёскивали радугами облачка брызг.
        Вийт, не торопясь, огибал каютный отсек, направляясь на противоположную половину палубы. Все, конечно, следовали за ним. Фирс, выудив непонятно откуда миниатюрную одёжную щётку, на ходу стряхивал со светло-серого, прогулочного фрака хозяина пыль, подобранную с пола в каюте.
        - А как бы провёл в подобном случае расследование инспектор Скай? - вдруг спросил у писателя Адам-Каетан Петрович.
        Калюжный хмыкнул.
        Данилюк замялся, глянул на Илая Вениславовича и пробормотал:
        - Он хорошенько допросил бы свидетелей, исследовал жизнь всех и каждого…
        - Его любимый приём! - с воодушевлением воскликнул молодой граф. - И выяснил бы что-нибудь совершенно неожиданное!
        - Именно! - уже чуть более уверенно проговорил писатель. - Единственный сколько-нибудь возможный мотив этого преступления - это месть лично мне. От этой пропажи ведь пострадал лишь я!..
        - А действительно! - вдруг оживился граф Мйончинский. - Такое ведь может быть!
        - Я же говорю! - заулыбался его сын. - Это инспектор Скай!
        Старуха-графиня возвела очи к небу и покачала головой.
        - Представьте, например, - продолжал, воодушевляясь, писатель, - что кто-то из участников этого дела был знаком со мной или моим семейством в прошлом? Вот вам мотив!
        - Это вы на что намекаете?! - подступил к Буяну Федуновичу Калюжный. Его брови хмурились. - Это кто же вам мстит? А? Я? Да вы представляете себе, кто - я, а кто - вы!
        - В самом деле, что за suspicionibus arguerent![117 - Клеветническое измышление (лат.).] - вскричала Параскева Элигатовна. - Илай Вениславович вас мог бы раздавить одним движением мизинца, просто за чашкой кофе, без всяких этих ухищрений!
        Услышав эти слова, Калюжный для наглядности поднял руку с выпрямленным мизинцем. Ногти у него были красивые, ухоженные.
        - Я же не говорю про жизнь! - попятился автор. - Я говорю про книгу! Сюжет! Фабулу! Роман!.. - Буян Федунович вдруг встрепенулся, изобретя ещё одно оправдание: - И речь шла о матросе Куче, не о вас, Илай Вениславович!..
        - Но, господин хороший!.. - у матроса даже речь отобрало.
        - А ведь это мог быть и хозяин корабля! - не унимался Данилюк, с прищуром разглядывая парня. - Тогда Куча действует по его приказу! Инспектор Скай покопался бы в биографиях, дошёл до отрочества, до детства, до младенчества! Выяснил бы, не были ли знакомы наши родители, не покупали ли мы хлеб в одной пекарне, не записаны ли мы в одну библиотеку, не были ли влюблены в одну барышню… - Буян Федунович распалялся всё больше. - Это, кстати, объяснило бы и то, как сия кража была проделана! Если это владелец судна, то он мог бы приказать оборудовать в салоне тайник!
        - Да я к вашей сумке вообще не прикасался! - испуганно вскричал матрос. - Даже близко не подходил! Как вы можете!..
        - Какой тайник? - хмыкнул Илай Вениславович, подмигнув Куче. - Мы же поставили саквояж на стол, и все вместе отошли на другой конец комнаты! Даже если бы и был тайник, кто бы до него донёс сумку?
        Данилюк смутился, попытался что-нибудь быстро придумать и в конце концов пожал плечами.
        - Какие-то пустопорожние все эти ваши измышления! - хмыкнул издатель. - Не то что для реального происшествия, но даже для дешёвой книжонки не подходят! Глупее способа отомстить и придумать сложно! Никакой читатель в такую инсинуацию не поверит! - Калюжный рассмеялся и уже через смех добавил: - А господина Гострюка, владельца судоходной компании, я знаю лично! С его деньгами и связями ему проще приказать жандарму, чтоб вас по надуманному поводу в кутузку бросили, чем этакую дикость изобретать!..
        - Да, да, конечно, пустопорожнее всё это! - с испугом согласился Буян Федунович. - Мы же говорим о книге, а не о жизни!.. - он замялся и добавил: - А салон я на наличие тайников всё одно проверил бы!..
        - Всенепременнейше! - с энтузиазмом откликнулся Адам-Каетан Петрович.
        Вся группа уже обогнула каютный отсек. Прогуливающихся пассажиров на теневой стороне было заметно меньше.
        Едва увидев Данилюка, дама, сидевшая в одном из шезлонгов, красивая маленькая брюнетка, вскочила и с тревогой в голосе вскричала:
        - Что случилось? Что с романом?
        - Моя жена, - смущённо представил её писатель. - Орислава Твердимировна.
        Женщина растерянно смотрела на толпу. Потом догадалась сделать книксен.
        - Что произошло? - вновь спросила она.
        Писатель начал сбивчиво рассказывать. Все собравшиеся тут же принялись ему помогать - меткими замечаниями и пророческими озарениями. Калюжный даже взял Ориславу Твердимировну за локоток, чем привёл женщину в полное замешательство. В отличие от его собственной жены, которая вообще не увидела в этом жесте чего-либо необычного.
        Фирс остановился в стороне и переводил взгляд внимательных глаз с одного лица на другое.
        Вийт подошёл к иллюминатору делового салона, попробовал открыть его снаружи, понял, что не получится, и принялся вглядываться в каюту через стекло.
        Ничего не увидев, он занялся стенкой вокруг. Корабль не был новым, здесь, как и повсюду, виднелись потёртости и даже признаки ржавчины в стыках, но необычностей, странностей Вийт не обнаружил.
        Он пожал плечами и отступил к толпе.
        - Хорошо бы составить представление о планировке судна в целом, - задумчиво пробормотал Вийт.
        - Всю палубу можно увидеть вот оттуда, - Фирс кивнул на пароходную трубу, из которой в лазоревое небо бил столб чёрного дыма. - К тому же мы никогда не лазили на подобные штуковины!
        Вийт задрал голову.
        - У капитана есть планы судна, - неуверенно вмешался стоявший поблизости матрос Куча. - Вы же официальный полицейский, вам покажут!
        - Планы я тоже полистаю, - кивнул дедуктивист, - но здесь всё на самом деле, а не на бумаге!
        - Туда в любом случае нельзя! - буркнул матрос.
        Адам-Каетан Петрович с интересом подступил поближе.
        - Что вы собираетесь делать?
        - Они полезут на трубу! - в радостном нетерпении воскликнула его сестра. Глаза барышни лучились восторгом.
        Вийт невольно задержал взгляд на восхитительном лице Ветраны Петровны. Задержал дольше, чем позволяли приличия.
        Фирс будто случайно натолкнулся на детектива, и тот, вздрогнув, отвернул голову.
        - А как же тайник в салоне? - студент ничего не заметил. - Вдруг он на самом деле существует? Может, я посмотрю?
        Сыщик, не веря своим ушам, удивлённо посмотрел на него.
        - Я там всё перерыл бы, - подтвердил молодой граф.
        - Если это вас не затруднит… - протянул растерянный Вийт.
        Фирс со своим неизменным равнодушием на лице выудил из кармана жилетки ключ от салона и отдал его Адаму-Каетану Петровичу. Тот кивнул и, улыбаясь в предвкушении великих открытий, зашагал прочь. Данилюк бросился за ним. Жена проводила писателя ошарашенным взглядом.
        - Раз вы позволили посторонним осматривать каюту, значит, вы не ожидаете там никаких находок, так ведь? - подозрительно сощурился Калюжный.
        - Не ожидаю, - подтвердил Вийт. И повернулся к слуге: - Без трубы ведь не обойдётся?
        Фирс покачал головой.
        - Неужели вы правда туда собрались?! - воскликнула Герда Эйриковна. - Вы же перепачкаетесь!
        - Там нет лестничных скоб, нет упоров, - добавил её муж. - Не ровен час сорвётесь! Что может стоить такого риска?
        Вийт пожал плечами.
        - Капитан ни за что не разрешит! - снова отозвался матрос Куча.
        Истопник и сыскной надзиратель переглянулись. Отблеск улыбки мелькнул на губах детектива.
        - Вперёд! - вскричал он.
        В одно мгновение, будто соревнуясь друг с другом, товарищи избавились от цилиндров, фраков и жилеток.
        Калюжный с блеском интереса в глазах подступил поближе.
        - Это же неприлично!.. - начала Герда Эйриковна, но увидев улыбку на лице дочери, продолжать не стала.
        Вцепившись в верхний край ближайшего иллюминатора, Вийт и Фирс энергично подтянулись, застучали башмаками по стенке и оказались на каютном отсеке.
        - Нельзя! - в отчаянии булькнул матрос Куча.
        Детектив и его помощник уже были наверху. Перед ними расстилалась склёпанная из стальных листов, покрытая белой краской крыша. Вийт пригнулся и постучал костяшками пальцев по поверхности. Ответом ему был металлический гул. Сыщик выпрямился и прошёлся по краю.
        - Деловой салон прямо здесь, - сообщил он, глянув вниз.
        Фирс придвинулся поближе и высунулся вперёд, чтобы получше разглядеть стенку и иллюминатор.
        - Вижу, - кивнул он. Потом завертелся на месте. - Крыша выглядит целой.
        - Она и есть целая! - буркнул Ронислав Вакулович и указал на трубу. - Пошли!
        Друзья двинулись к торцевому краю пассажирского отсека и, не останавливаясь, перепрыгнули на служебные рубки.
        Вблизи дымоотвод выглядел отнюдь не столь обыденно, как с палубы. Скорее казался неприступным - широким, высоким, огромным, как башня.
        Фирс притронулся к металлу.
        - Горячо, - буркнул он. - И краска рассохлась, много трещин.
        Он потянул на себе сорочку. Заметил множество людей, следивших за ними с палубы, повернулся к зрителям спиной, вытащил рубаху из брюк и стал отрывать от её низа прямо на себе полосы ткани.
        Вийт сразу же подставил ему руки. Подождал несколько мгновений, но Фирс занимался одеждой, и детектив в нетерпении забрал у него один из лоскутов и сам обмотал свою ладонь. Потом принялся обвязывать другую.
        - Как бы мы друг друга случайно не сбросили оттуда! - пробормотал, глянув вверх, Фирс. Он как раз отрывал от рубахи очередную полоску.
        - Так держись на расстоянии! - ответил Вийт, заканчивая с обмоткой. - Я всё равно буду первым!
        Он подскочил к трубе, обхватил её руками и ногами, наподобие лягушки, прижался всем телом, опёрся о заклёпки и двинулся вверх.
        Сначала тепло, исходившее от пароходной трубы, было даже приятным, но постепенно жар стал всё более проникать через слои ткани. Он обжигал то кончики пальцев, то грудь, если прижиматься к металлу слишком долго, то колени, которые, хочешь не хочешь, должны были удерживать на весу всё тело.
        Ощущение нарастало, и Вийт остановился. Оторвал от трубы руку и, остужая, помахал ею в воздухе. Слегка откинулся назад, чтобы охладить и рубаху. Он провисел в таком положении с десяток секунд, по-видимому, слишком долго, и ему обожгло кожу и на второй руке. Вийт, не выдержав, скользнул вниз. Его башмаки стукнули о сталь, и та отозвалась громким протяжным гулом. Детектив отскочил от трубы, заметался из стороны в сторону, обмахивая себя ладонями и дуя на пальцы.
        - Нужно ещё материи! - выкрикнул он.
        Фирс кивнул. Уже имевшегося у него запаса лоскутов не хватило бы, так что он снова взялся за полы рубахи.
        Ветерок на высоте был сильнее. Он трепал волосы, но не приносил облегчения - жар от трубы оставался ощутимым и заставлял двигаться быстрее, то прижимаясь к горячему металлу, то, наоборот, повисая на некотором расстоянии от него, чтобы хоть немного остыть.
        Внизу собралась изрядная толпа. Почти все пассажиры, что были в тот момент на палубе, подошли ближе и, приложив ладони козырьком ко лбу, следили за смельчаками.
        - Издатель и граф куда-то подевались, - заметил Фирс, вглядываясь в людей.
        Вийт, держась за трубу одной рукой, отклонился в сторону и стал обводить зрителей взглядом. Действительно, Илая Вениславовича и Петра-Михаила Сауловича нигде не было видно.
        - Они что же, пошли куда-то? - пробормотал Вийт удивлённо, покачал головой и продолжил своё движение вверх. - Вместе? Они ведь только что впервые встретились!
        Истопник только пожал плечами.
        Вийт лез напротив слуги, с противоположной стороны трубы, и Фирс покладисто завис на месте, позволяя себя обогнать. Детектив, чтобы случайно его не столкнуть, стал с большим вниманием переставлять руки и ноги. Сначала его ладони обхватили трубу в пространстве между локтями и бёдрами Фирса, затем туда переместились колени дедуктивиста, которые уже в следующую секунду оказались над плечами слуги.
        - Рад услужить, ваша милость! - ровным тоном отозвался Фирс, поняв, что слов благодарности он не дождётся.
        Вийт только хмыкнул.
        Всё с тем же неизменным выражением лица истопник возобновил движение по трубе, ритмичное, целеустремлённое, выверенное, будто механическое - не быстро, не медленно, неотвратимо.
        Из-под рук и ног товарищей осыпалась растрескавшаяся краска.
        - Что ты думаешь о краже? - спросил сверху Вийт.
        Он слегка отодвинулся от трубы, чтобы остыть. При этом сыскной надзиратель то и дело отрывал от горячего металла то одну руку, то другую.
        У слуги были те же сложности. И проделывал он то же самое. Иногда ещё и на пальцы дул.
        - Кандидатов в преступники не так уж много, - ответил Фирс. - Собственно, только два конкретных человека, сговорившись, могли проделать этакий кульбит…
        - Неужели? - Вийт снова пополз вверх. - Кстати, чем выше, тем жар меньше, дым успевает остыть, - заметил он. - А зачем вообще эта кража?..
        - Думаю, это как-то связано с изданием романа… - начал говорить Фирс, но тут под рукой Ронислава Вакуловича внезапно целым пластом отошла треснувшая краска.
        Тело дедуктивиста поехало вниз, пока медленно. Он судорожно попытался упереться башмаками о заклёпки, но подошвы были слишком толстыми, у него ничего не получилось. Ладони тоже лишь скользили.
        Падение всё ускорялось. Сыскной надзиратель стремительно нёсся навстречу стальной крыше рубки.
        Сыщик уже пролетел мимо Фирса, когда тот резко нагнулся и вцепился в рубаху хозяина.
        Вийт рывком завис. Сорочка дорогого сукна затрещала, но выдержала.
        Фирса чуть не сорвало с трубы, потянуло вниз, развернуло. Истопник, впрочем, удержался.
        - Кто ж так красит! - в сердцах вскричал Вийт, болтаясь в воздухе и пытаясь снова достать до трубы.
        Лоскуты ткани, которыми была обмотана ладонь Фирса, стали разворачиваться, но истопник ничего с этим поделать не мог. Он и так с большим трудом удерживал на весу Вийта.
        Тот ухватился наконец за пароходную трубу. Прижался к ней. Повисел немного, убеждаясь, что держится плотно, и полез вверх.
        Фирс с трудом разжал пальцы, судорожно вцепившиеся в сорочку Вийта, и подхватил соскальзывавший с ладони лоскут полотна. Зажав зубами ткань, намотал обратно на руку.
        Внизу, на палубе, произошло какое-то волнение, толпа раздалась, пропуская вперёд уверенного мужчину в белом мундире.
        Тот что-то прокричал. На таком расстоянии было непонятно что.
        Убедившись, что его слов нарушители не разбирают, мужчина отдал несколько резких команд матросам.
        - Не иначе капитан! - развеселился Вийт. - Нас ждут страшные кары! Ты не знаешь, прогулка по доске всё ещё практикуется в этих водах?
        Товарищи переглянулись и дружно закарабкались вверх.
        - Эй вы! - раздался усиленный голос мужчины в белом. В руках у него появился рупор. - Немедленно спускайтесь!
        Внизу матросы волокли длинную лестницу.
        - Какие они усердные! - мрачно заметил Вийт.
        - А могли ведь и пушку выкатить! - буркнул Фирс, энергично подтягиваясь.
        До вершины трубы оставалось совсем немного - футов шесть.
        Перед товарищами расстилалась волынская природа во всей своей красе - тягучая серая река, тихая и прохладная, заросшие вербами болотистые берега и небольшие заводи с травянистыми пляжиками.
        - Спускайтесь! - надрывался мужчина внизу. - Иначе я прикажу матросам содрать вас оттуда баграми!
        Товарищи быстро ползли по трубе. Чем выше, тем жар от металла действительно становился меньше, и это позволяло теперь уже более не останавливаться, чтобы остыть.
        Через несколько секунд они наконец достигли самого верха.
        Прямо над их головами бил в ярко-голубое небо плотный столб чёрного дыма, гигантский, если смотреть отсюда. Перед глазами вместо чистого прозрачного воздуха мерцало обманчивое марево. Стоял удушающий запах сажи.
        Вийт демонстративно поднял вверх руку и похлопал ладонью по краю трубы.
        Толпа разразилась рукоплесканиями и радостными возгласами. Мужчина в белом разъярённо заметался, беспорядочно выкрикивая что-то грозное.
        - Ну, что ты видишь, Фирс? - спросил детектив, одновременно кивая беспокойному господину внизу.
        Всё судно было как на ладони - отсеки, надстройки, рубки, спасательные шлюпки, палуба, матросы, пассажиры с задранными вверх головами.
        - Вон там деловой салон, - указал истопник. Он передвинул руку. - А там - выход из каютного отсека. Вроде никаких странностей. Короткого прохода с одной стороны палубы на другую не вижу…
        Порыв ветра бросил в товарищей густые клубы дыма, и весь мир в одно мгновение скрылся за непроглядной чёрной взвесью сажи и угольной пыли. Дышать стало совсем нечем. Смельчаки зашлись в кашле.
        - Спускаемся! - выдавил из себя Фирс.
        - Да! - расслышал он надрывный голос Вийта.
        Нечто, что в дыму виднелось как неясная чёрная тень, понеслось вниз. Истопник тоже ослабил хватку и заскользил по пароходной трубе к палубе.
        Товарищей скрутило множество крепких рук. Матросы действовали быстро, решительно, бесцеремонно. Не давая времени прийти в себя, они в ту же секунду спустили нарушителей с крыши служебной рубки на палубу в руки других закалённых суровой жизнью речных волков.
        - Карцера на вас нет! - орал мужчина в белом мундире. Теперь было видно, что он действительно капитан. - Но до ближайшей остановки всего полчаса ходу! Прямёхонько в руки полиции попадёте! Да не володимирской, где перед вами расшаркаются, а нашей, речной! Уж они из вас верёвки совьют! На всю жизнь запомните!
        - Я сам полицейский!.. - стал отвечать Вийт, но вынужден был замолчать, потому что волокли его по палубе уж совсем на амикошонский манер.
        - Я вам уже сто раз говорила, что это барон фон Вийт, сам Вийт, знаменитый сыщик! - кричала Ветрана Петровна, с силой вцепившаяся в рубаху Ронислава Вакуловича, чтобы препятствовать матросам. Сорочка детектива пока это выдерживала. - Как вы смеете!
        - Да хоть папа римский! - орал в ответ, брызгая слюной, капитан. - Хоть генерал-губернатор! На корабле только один бог - капитан! А я не потерплю столь беспардонного нарушения правил! Ни от кого!
        Рубаха Фирса была сшита далеко не из столь крепкого мате-риала и под руками нахрапистых матросов уже превратилась в ошмётки.
        - Я веду расследование кражи! - счёл разумным подать голос Вийт. Его глаза на покрытом сажей лице ярко сверкали. - Преступник разоблачён! Я готов провести арест!
        - Да, голубчик, - проскрипела старуха-графиня, вперив свой суровый взгляд в капитана, - давайте пусть он сначала всех арестует, а потом уж и вы сдадите его полиции!.. - Неумолимая решимость на лице мужчины не поколебалась, и она всё тем же ровным голосом добавила, даже не оглянувшись вокруг: - А где мой сын? Граф Мйончинский пропал! Похищен!
        - Что?! - заорала её невестка, только сейчас заметившая отсутствие мужа. Она заозиралась в панике. - Где?! Как?! Что?! - она приложила руки к груди, закатила глаза и прошептала: - О, я сейчас лишусь чувств!
        Капитан растерялся.
        - Ну, если граф исчез вместе с моим мужем, - спокойно сказала Параскева Элигатовна, - то я знаю, где они!
        - Я тоже! - буркнул Вийт, стряхивая с себя руки матросов. - Фирс, за мной!
        И он решительно зашагал к пассажирскому отсеку.
        Удерживавшая истопника хватка уже почти не чувствовалась, и тому оказалось достаточно повести плечами, чтобы от неё избавиться.
        Вдвоём они ступили в тесный коридор, но свернули не к каютам, а в противоположную сторону.
        За ними потянулись все, включая капитана.
        Вийт вошёл в дверь с роскошной медной табличкой «Ресторан».
        В пустой зале за одним из накрытых белоснежной скатертью столов сидели граф Мйончинский и господин Калюжный. Перед ними стоял на боку штофный бочонок дубового дерева. В коньячных бокалах в руках мужчин искрилась в солнечных лучах прозрачная коричневая жидкость. Половой длиннющим ножом отрезал от головки французского сыра ломтик. Рядом ждали своей очереди другие сыры.
        Внезапное появление столь большого количества людей привело всю троицу в замешательство.
        В секундной тишине старуха-графиня проложила себе путь к столу, подобрала с подноса серебряную вилочку и вынула из-под ножа полового ломтик сыра.
        - О! - воскликнула она, попробовав вкус.
        - Beaufort D’ete, мадам! - откликнулся половой, растерянно покосившись на набившихся в ресторан людей во главе с самим капитаном. - Французские Альпы, выдержка двенадцать месяцев, горные травы. Желаете к нему виноград или, может быть, лосося на багетных крутонах?..
        - Вийт! - вскричал пришедший в себя Калюжный. - Что с вами приключилось?
        Он вскочил, выхватил из рукава белый батистовый платок, плеснул на него воды из графина и шагнул к сыскному надзирателю. Ронислав Вакулович и опомниться не успел, как издатель принялся стирать с его лица сажу.
        - А я и не сомневалась, что ты здесь! - ехидно проговорила Параскева Элигатовна.
        - Я всегда там, где ты будешь меня искать! - невозмутимо парировал Илай Вениславович.
        Детектив, вдруг осознавший, что с ним делают, вынул из рук издателя платок.
        - Благодарю вас, господин Калюжный! - сухо произнёс он. - Позвольте я сам!
        - А вы… - нимало не смутившись, издатель повернулся к Фирсу. Его взгляд откровенно прошёлся по обмотанным грязным сукном ладоням и тому, что осталось от изорванной рубахи. - Вы…
        - Меня зовут Фирс, сударь! - представился истопник, слегка поклонившись. - Татион Ренеевич Фирс. Я помощник барона.
        - Конечно, конечно! - Калюжный выхватил из другого рукава другой белоснежный платок, в мгновение ока смочил его в воде и потянулся к чёрному от сажи плечу Фирса, проглядывавшему через огромную дыру в полсорочки.
        Татион Ренеевич перехватил руку.
        - Я сам, - произнёс он. - Весьма вам признателен!
        - Ну-с, - без тени смущения повернулся ко всем Калюжный, - теперь, когда вы пришли ко мне, а я оказался перед вами, что мы все вместе будем делать?
        И он потянул за свои усы в строго противоположных направлениях - на три и на девять часов.
        Граф Мйончинский всё ещё сидел за столом - в той же позе, в которой его застала ввалившаяся в ресторан толпа.
        Переодеться Вийту и Фирсу не дали - всем не терпелось узнать, кто же преступник, так что в деловой салон детектив и его помощник явились в тех же рубахах и столь же грязные. Хоть лица оттёрли!
        Адам-Каетан Петрович и Данилюк как раз ползали по каюте на коленях. Поиски тайника шли безуспешно, но энергично.
        - Что происходит?! - воскликнул молодой граф, едва увидев Вийта и его помощника.
        В салон с каждой секундой набивалось всё больше людей.
        - Если позволите, я бы просил вас ненадолго прерваться, - откликнулся сыщик, демонстративно подёргал плотно запертый иллюминатор и, повернувшись к толпе, решительно сказал: - Прошу всех выйти в коридор!
        - Однако ж… - стал говорить Адам-Каетан Петрович.
        - Так ведь… - одновременно с ним воскликнул капитан.
        - Это необходимо! - голос Вийта был строг и требователен.
        Образовалась толчея. Детектив терпеливо ждал. Когда каюта очистилась, он под сверлившими его с порога заинтригованными взглядами отворил настежь дверцы пустого шкафа и выдвинул все пустые ящики комода.
        - Прошу убедиться, что в комнате нет ничего и никого, - предложил Вийт, протискиваясь в забитый людьми коридор.
        Множество голов немедленно завертелись, осматривая каюту.
        - Ну да, ничего нет, - согласился Калюжный. В руках он держал коньячный бокал, который ему с большим трудом удалось отстоять в сложнейшем сражении с Параскевой Элигатовной. Битва, однако, продолжалась - теперь натиск толпы грозил расплескать трофей издателя. Жидкость отбрасывала на лицо и одежду Илая Вениславовича загадочные цветные отсветы.
        Вийт улыбнулся Калюжному и прикрыл дверь.
        Народ заволновался. Послышались непонимающие возгласы. Передние передавали задним, что происходит. Задние напирали, стремясь всё увидеть собственными глазами. Вийта толкали, прижимая к притолоке. Дедуктивист боролся за жизнь как мог.
        - И что? - нетерпеливо спросил капитан парохода, волей судеб и непредсказуемым шевелением толпы оказавшийся распластанным на Вийте.
        Тот улыбнулся и ему. И распахнул дверь каюты.
        Великое количество голов сунулось в проём и тут же от неожиданности отпрянуло.
        Сразу за порогом стоял Фирс.
        - Как?.. - изумлённо воскликнул Адам-Каетан Петрович.
        - Ещё минутку терпения, - попросил Вийт, вновь закрывая дверь. - Как вы все видели, каюта была пуста, однако через несколько мгновений в ней появился мой помощник. Вы понимаете, что спустя секунду его там не будет. Предлагаю кому-нибудь в этом убедиться.
        - Я! - вскрикнула Ветрана Петровна. - О, позвольте мне!
        - Непременно, - улыбнулся Вийт и ей, на этот раз широко и тепло.
        Он распахнул дверь. Деловой салон был пуст. Раздались удивлённые крики.
        Юная графиня впорхнула внутрь, завертелась на месте, заглянула за шкаф, комод, диван и каждое из кресел, посмотрела под столом, проверила за дверью. С каждой секундой выражение озадаченности на её прелестном личике становилось всё сильнее. Вийт же, напротив, с каждым мгновением всё более увлекался любованием девушкой.
        - Здесь пусто! - почти с обидой заявила барышня.
        - Именно! - отозвался Вийт, заходя в каюту.
        За ним хлынули все остальные, и сыскному надзирателю вновь пришлось выпроваживать толпу в коридор. Ветрану Петровну он, впрочем, не прогнал.
        - А теперь я покажу, как это было проделано, - заявил он.
        Детектив подошёл к столу и что-то на нём заслонил рукой. Подержал несколько секунд. Приоткрыл ладонь.
        Юная графиня невольно наклонилась, чтобы рассмотреть, что там такое, а Вийт, не поворачиваясь, отвёл другую руку назад и напоказ подёргал задвижку на иллюминаторе.
        - Открыть окно неприметным способом просто, - проговорил он, отходя. - Один из трёх присутствовавших в каюте господ мог с лёгкостью проделать это.
        В иллюминаторе снаружи мелькнула тень, вскоре оказавшаяся лицом Фирса. Помощник Вийта приоткрыл окно и ловко в него нырнул. Сохраняя каменное выражение лица, он нарочито-злодейскими движениями подошёл к столу, схватил под мышку воображаемый саквояж и вылез обратно на палубу. Окно за собой он прикрыл.
        - Тому, кто открыл иллюминатор, дальше нужно было лишь столь же незаметно закрыть задвижку, - продолжил Вийт.
        - Но мы же все видели Фирса! - возразил Адам-Каетан Петрович.
        - Именно! - легко согласился с ним сыщик. - И это, собственно, и указывает на преступника! - Вийт подошёл к порогу и остановился спиной к салону. - Господин Калюжный стоял вот так, его взгляд был направлен в сторону коридора, и он не мог заметить вора! - сыщик протиснулся в коридор, сделал два шага в сторону и повернулся лицом к двери. - Господин Куча отсюда мог видеть лишь ближний угол каюты! - Вийт вернулся к порогу и прислонился плечом к притолоке. - А вот Буян Федунович, который стоял здесь!..
        - Но… - ошарашенно булькнул писатель. - Но…
        - Да зачем ему воровать собственную рукопись! - возмутился Калюжный. - И вообще, даже если всё именно так и произошло, Буян… э-э-э…
        - Федунович, - подсказал Данилюк ни жив ни мёртв.
        - Вот именно! - громыхнул издатель и отхлебнул из своего бокала. - Буян… э-э-э… да! Он мог и не заметить похитителя! Мы были увлечены беседой, всё больше на Кучу глядели…
        Матрос вздрогнул при упоминании своего имени.
        - Да, господин Данилюк мог и не видеть вора, - согласился Вийт. - Но открыть-то иллюминатор всё равно должен был кто-то из вас троих. И закрыть потом. Когда здесь появился я, окно было надёжно заперто, а на раме и полу виднелись крошки краски с наружной стенки! Мне пришлось даже её с ладоней стряхивать!
        - Это… ну да… - нерешительно кивнул Калюжный. - Но…
        Он поправил шейный платок, затянув его посильнее, потом расслабив и наконец подёргав из стороны в сторону.
        - Вор снаружи должен был терпеливо ждать, пока не наступит благоприятный момент, чтобы влезть через иллюминатор, - говорил Вийт. - Ожидание могло продлиться час, два, а то и три, но так уж вышло, что благоприятный момент выпал сразу же. Какую же ситуацию преступник счёл удобной, подходящей и выигрышной для себя?
        Калюжный посмотрел на матроса. Куча испуганно отвёл взгляд.
        Калюжный посмотрел на Данилюка. Тот растерянно пожал плечами.
        - Таковым благоприятным моментом вор счёл то, что вы, Илай Вениславович, находились спиной к каюте, а матрос Куча вышел в коридор, - улыбнулся Вийт. - А вот то, что Буян Федунович стоял полуобернувшись лицом к салону, препятствием преступник не счёл!
        Вот теперь все повернулись к писателю. Данилюк угрюмо молчал. По лицу его пробегали тени.
        - Кто же был этим таинственным сообщником, совершившим столь дерзкое похищение? - спросил Калюжный. Он был настолько растерян, что даже позабыл о бокале в своей руке.
        - Орислава Твердимировна, жена писателя, - объявил Вийт. - Я уверен, что для кражи она переоделась в мужское платье, какие-нибудь неброские тряпки, в которых её могли принять, например, за кочегара.
        Множество глаз стали искать госпожу Данилюк и вскоре обнаружили её в дальнем конце коридора. Она стояла с ошарашенным видом, бледная и растерянная.
        - Немыслимо! - вскричал Калюжный. - Но зачем? Зачем автору воровать собственную рукопись?
        - Чтобы вы издали роман, - просто ответил Вийт. - Если бы на судне не оказалось настоящего или самозваного сыщика, господин Данилюк поддержал ваш интерес, то подбрасывая, то вновь похищая саквояж. Если бы детектив не сумел раскрыть это дело, господин Данилюк попозже сам во всём сознался! В общем, в любом случае ваше внимание сегодня было бы приковано к роману и только к роману. И именно с целью публикации!
        - Что?! - заревел Илай Вениславович. - Да ни в коем случае! - Рука его дрогнула, и изрядное количество коньяка таки выплеснулось из бокала на пол. Издатель засуетился, тщась найти то в одном рукаве, то в другом платок. Параскева Элигатовна достала свой и принялась вытирать им пальцы мужа. - Издавать рукопись после столь беспардонной выходки!
        - Отчего же? - отозвался Данилюк. - Мы хотели устроить читку, и мы устроили её! Не монотонную декламацию мёртвых строчек, а живое переживание! Каждый прочувствовал сюжет романа на себе, в реальности! Ведь именно такое преступление в книге и описывается!
        - Но… - растерялся Калюжный.
        Он явно не ожидал отпора со стороны всегда мямлящего Данилюка. Издатель оттолкнул платок жены и отхлебнул из бокала.
        - В каком случае вы будете знать сюжет романа лучше - после сегодняшних похождений или после простого чтения? - продолжал настаивать писатель. - Когда вы ощутите самым нутром, интересен ли сюжет?
        - Ну… - что-то происходило в голове Илая Вениславовича, что-то, что заставляло его гнев и изумление отступать, высвобождая место ажитации. - Как бы…
        - Да и развлечение! - наседал Данилюк. - Спросите себя, спросите всех, было ли приятным столь нежданное приключение в этой скучной речной прогулке?
        - О да! - вскрикнул кто-то в толпе.
        - Будет что вспомнить! - говорил Буян Федунович. - И не только сегодня, но и через годы!
        - Однако!.. - возбуждённо бормотал Калюжный. К нему уже вернулась его беспокойная экзальтация. Он то нюхал розу в бутоньерке, то отпивал жидкость из бокала. - Однако, какое преступление! Да «Чутки» будут на этой истории добрую неделю жить! И следователем сам Вийт!..
        - После такого за книгой очереди выстроятся! - неожиданно отозвалась Параскева Элигатовна.
        Глаза Калюжного возбуждённо вращались. Усы топорщились.
        - Арестуйте преступника! - вдруг вскричал он и одним махом допил коньяк. - Именем закона!
        Его рука с пустым бокалом решительно вытянулась по направлению к Данилюку, указующий перст едва не коснулся носа писателя.
        - Как? За что? - столь неожиданные слова издателя сбили с романиста всю его уверенность. - Разве можно украсть у самого себя?
        Калюжный разом, всем телом, развернулся к Вийту.
        - Без ареста эта история будет не та! - вскричал он. - Нужны кандалы, скрученные руки, отчаяние на лице! Нужен торжествующий над злодеем сыщик! Иначе что будет разглядывать публика на газетных дагеротипах!
        - Вопрос неоднозначный, юридический… - неуверенно пробормотал дедуктивист. - Необходимо обратиться по инстанции за разъяснениями…
        - Нет! - с не меньшим рвением вдруг заорал Буян Федунович. - Нам нужны первые полосы! Арестуйте меня!
        - Да за что же, помилуйте, господин Данилюк! - изумился Вийт.
        - Да хотя бы за мошенничество! - настаивал романист. - Предварительно! До решения прокурора!
        - Так и пострадавшей стороны нет… - всё ещё сомневался Вийт.
        - Я! Я пострадал! - вскричал Калюжный. - Меня обманом заставили волноваться!
        Вийт покачал головой, вздохнул, почесал пальцем нос и наконец положил тяжёлую ладонь на плечо Буяна Федуновича.
        - В связи с заявлением жертвы, а также основываясь на вашем самовольном признании, объявляю вас, господин Данилюк, под арестом!
        Толпа разразилась восхищёнными восклицаниями. Где-то позади кто-то стал хлопать в ладоши, его примеру последовал ещё кто-то, и уже в следующее мгновение коридор сотрясли громовые аплодисменты.
        Возбуждённая, ликующая Ветрана Петровна бросилась к Вийту и, возможно, чмокнула бы его в щёчку или даже обняла, но наткнулась на взгляд отца и, будто споткнувшись, остановилась на полдороге.
        - Поздравляю, Ронислав Вакулович! - пробормотала она. Граф Мйончинский продолжал пристально смотреть на дочь, и та, окончательно засмущавшись, повернулась к Фирсу: - И вас, Татион Ренеевич, также поздравляю!
        Пароход «Маршрут 17» уверенно занял всю речную пристань Устилуга. Вокруг него кружили лодки и мелкие судёнышки - то ли ожидая возможности причалить, то ли наслаждаясь наилучшими зрительскими местами в окр?ге.
        На дощатом пирсе собралась огромная толпа. Задержка одного из важнейших для городка рейсов, лихорадочное прибытие в порт всех местных газетчиков и дагеротипистов, присутствие градоначальника, большое количество полицейских, зачем-то переодевшихся в парадную форму, и, наконец, сыскной надзиратель Вийт, позирующий для снимков рядом с каким-то радостным типом в ручных кандалах, - всё это будоражило обычно сонный городок, порождало цунами слухов, вызывало ощущение чего-то архиважного, происходящего прямо здесь и прямо сейчас.
        Среди скопившихся людей образовалось какое-то движение.
        - Ваше высокоблагородие! - кричал, пробиваясь через толпу, портовый телеграфист. Над головой он размахивал медной капсулой, в которых обычно приходят телеграммы. - Ваше высокоблагородие!
        Сыщик, застывший для очередного дагеротипа, повёл глазами, ловя взгляд Фирса.
        - Прочти! - пробормотал он одними губами.
        Дагеротиписты недовольно зашевелились у своего аппарата, но не решились сделать замечание великому человеку.
        Фирс кивнул, шагнул наперерез телеграфисту и забрал у него капсулу.
        - Самому господину Вийту! - громогласно вещал почтовый служащий толпе. Его торжествующий взгляд сверкал. Телеграфист поворачивался, давая возможность всем собравшимся себя рассмотреть. - Только что пришла! Я со всех ног!.. Сразу же!..
        Истопник тем временем вынул из капсулы послание.
        - С общественного телеграфа на Фарной улице, - сказал он, разглядывая конверт. - Отправитель, обозначивший себя как N, дожидается там сейчас ответа.
        - Читай! - буркнул Вийт.
        Фирс распечатал конверт и достал листок бумаги.
        Там было всего несколько строк, но написанных тем поразительно красивым почерком, который всегда выдаёт бывших любимец гувернанток. Несмотря на многовёрстное путешествие по телеграфным трубам, несмотря на давление сжатого и раскалённого пара, несмотря на долгое ожидание на передаточных станциях, записочка всё ещё сохраняла дивный запах французских духов.
        - Mon cher!..[118 - Мой дорогой! (фр.)] - начал читать Фирс, но остановился.
        Его глаза забегали по строчкам.
        - Что там? - нетерпеливо спросил Вийт, вновь пытаясь избежать движений лицевых мускулов.
        Истопник кашлянул, оглянулся, а потом пригнулся почти к самому уху детектива и начал снова:
        - Mon cher bel ami Roni!..[119 - Мой милый друг Рони! (фр.)]
        - Господин хороший! - истерично вскричал дагеротипист. - Неужто вы не видите, что лезете в снимок!
        - Лишь несколько секунд! - ответил Фирс. - На отпечатке даже тени не будет!
        Фотограф с видом бессильной обречённости развёл руками.
        - «Mon cher bel ami Roni!» - стал читать истопник. Его губы едва шевелились. Произносимые слова с трудом мог расслышать Вийт, до стоявших неподалёку людей не доносилось ни звука. - «Мой зайчик упрыгал по делам, появится не ранее среды. Я дала прислуге выходной. И что я слышу? Тебе утром какой-то беспризорник вручил несколько слов неизвестно от кого, и ты умчался на дурацкую речную прогулку! Что за блажь, Рон?! Бросай свои таинственные дела! У нас четыре дня! И четыре ночи! Жду в превеликом нетерпении! Сгораю в горниле сам знаешь чего!» - Фирс поднял голову. - Подписи нет.
        - Юная супруга ювелира, - пробормотал Вийт.
        - Зинаида Сильвестровна, - кивнул истопник.
        Детектив бросил взгляд на пароход. На палубе стояло всё семейство Мйончинских, включая, естественно, Ветрану Петровну. Ветерок трепал на её точёной фигурке белоснежное платье. Изящная ручка придерживала норовящую улететь шляпу. Синие мантоньерки вились в воздухе.
        - Порви телеграмму, Фирс, - решительно произнёс Вийт в полный голос. - Мы плывём дальше!
        - Будет ли ответ? - обернулся телеграфист.
        - Да, - сказал Вийт вновь одними губами, ибо вспомнил, что шевелиться не рекомендуется. - Сообщите, что адресат письмо получил, но занят. Занят навсегда!
        - Навсегда? - удивлённо переспросил почтовый служащий. - Так и писать?
        Сыщик Вийт и дело об убийстве древнеегипетской мумии,
        или Глава 10, в которой в анатомическом театре происходят странные события. Что за ними кроется? Действие ли это обычного древнеегипетского проклятия или преступление криминального гения? Кто сможет ответить на этот вопрос? Кто, кроме сыщика Вийта?!
        Шторы на окнах в городских квартирах графа Мйончинского были подняты. Яркий свет прекрасного солнечного утра заливал высившийся в центре роскошной гостиной легендарный шахматный автоматон фон К?мпелена.
        Снаружи машина выглядела как письменный стол, за которым восседал деревянный осман. Собственно, не осман, а половинка османа, поскольку это была лишь верхняя часть фигуры, бюст, одетый в оттоманский халат и тюрбан.
        Были видны и внутренности механизма. Герр Мельцель, нынешний владелец машины, специально для этого снял несколько щитков c турка и распахнул дверцы впереди и позади стола. Конструкция просматривалась насквозь. Любой мог убедиться, что данное устройство - лишь смешение медных шестерён, пружин, тросов и рычагов. Через просветы в механизме были видны даже полы халата оттомана на противоположной стороне. Они колыхались под лёгким сквознячком, струившимся из распахнутых окон.
        - Для начала позвольте разок сыграть мне! - воскликнул граф Мйончинский, с наслаждением купаясь в лучах славы. - Как-никак именно мне первому удалось заполучить в свой салон легендарную машину! Я не великий шахматист, но не могу же я не попробовать!
        Публика вежливо зааплодировала. Дагеротиписты уткнулись в свой аппарат. Хроникёры что-то застрочили в записных книжках.
        Герр Мельцель затворил дверцы на столе автоматона и поставил на турка снятые щитки.
        Истопник Фирс, стоявший здесь же, в толпе зрителей, хмыкнул:
        - Не будь это фокусом, таинственность не понадобилась бы! Зачем закрывать внутренности машины?
        Сыскной надзиратель Вийт не слышал его. Впрочем, сыщик и не слушал. Он беспрестанно, даже нервически оглядывался, будто разыскивал кого-то.
        - Я пересчитал слуг герра Мельцеля, - продолжал впустую сотрясать воздух истопник. - Я вижу пять, но дворецкий говорит, что их было шесть…
        Мйончинский пододвинул к столу кресло и уселся напротив механического противника. Хозяин автоматона с видимым трудом стал специальным рычагом заводить пружину.
        Кто-то тронул Вийта за рукав. Сыщик обернулся и обмер - перед ним стояла Ветрана Петровна, обворожительная, как всегда. Голова детектива вмиг опустела, в ушах зашумело, сердце, сжатое невыразимым щемящим чувством, лихорадочно забилось. В новом ярко-синем платье для дневных выходов, с чудесными золотыми кудрями, уложенными в модный прямой пробор, с сияющими чистыми голубыми глазами, молодая графиня была чудесна. Элегантность и изысканность в сочетании с юным изяществом создавали вокруг неё неодолимый магнетизм - неодолимый в буквальном смысле этого слова, противостоять этой красоте было невозможно.
        - Вы хотели меня видеть? - тихо спросила девушка, косясь на графиню-мать, свою бабушку.
        Старуха вроде смотрела в другую сторону, но… Кто знает!
        - Да, я искал вас! - прошептал Вийт. - Простите, что явился без приглашения! Держать это в себе я больше не могу!..
        Герр Мельцель как раз в этот момент передвинул пусковую рукоять. Автоматон загудел, зажужжал, защёлкал. Деревянный турок повернул голову, будто всматриваясь нарисованными глазами в сидящего напротив него графа Мйончинского. Затем загадочный аппарат поднял в приветствии правую руку. Движения его были механическими, неживыми, именно такими, какие ожидаешь от натягивающихся тросов и перемещающихся рычагов.
        Собравшиеся восторженно заахали.
        Голова и рука аппарата вернулись в своё прежнее положение, и машина замерла. Шумы, исходившие из её внутренностей, стихли.
        Граф Мйончинский улыбнулся своим гостям и сделал первый ход.
        Автоматон сразу же вновь зажужжал. Его рука приподнялась, передвинулась к нужному полю, слегка сдвинулась вниз. Деревянные пальцы сомкнулись на пешке и переместили её навстречу фигурке противника.
        Публика изумлённо зашушукалась. Было невероятным смотреть на то, как скопище шестерёнок совершает столь осмысленные действия.
        - Что-то случилось? - тем временем спрашивала где-то в толпе у дедуктивиста Ветрана Петровна. - Вы примчались столь внезапно!
        - Нет, ничего не случилось! - горячо воскликнул пылкий дедуктивист. - То есть… То есть да!.. - сыщик взял прохладную ладонь юной графини в свои разгорячённые руки.
        Лицо Вийта заливала пунцова краска. Ветрана Петровна секунду всматривалась в его глаза, а потом и сама покраснела.
        - Я… - пробормотал Ронислав Вакулович. - Я лишь хотел сказать… Я…
        Он искал слова и не находил их.
        - Да говорите же!.. - прошептала Ветрана Петровна.
        Ронислав Вакулович прерывисто вздохнул и выпалил, будто ныр-нул в прорубь:
        - Я люблю вас! Составьте моё счастье!
        Дыхание барышни сбилось. Она смотрела на Вийта, и грудь её взволнованно ходила вверх-вниз.
        - Чудн?… - прошептала она. - Вы целовали меня, и я позволяла вам это!.. Вы обнимали меня, и я не сопротивлялась!.. Вы… Вы не смеете не надеяться! - она закусила губку. - Нет! Вы не смеете сомневаться!.. - Ветрана Петровна прерывисто вдохнула и едва слышно добавила: - Я тоже люблю вас…
        Вийт застыл, не в силах ни шевельнуться, ни издать звука.
        - Приходите к ужину! - шептала смущённая Ветрана Петровна. - Демонстрация автоматона будет идти весь день, но к вечеру гости разойдутся! Тогда вы сможете просить у отца моей руки!
        - О, Ветрана!.. - вскричал Вийт, сжимая ладонь девушки. Возможно, слишком сильно.
        Барышня бросила на него прощальный взгляд и исчезла в толпе.
        Детектив остался стоять на том же месте. Он смотрел вслед ей…
        - Ну что? - спросил, подходя, Фирс.
        - Она согласна! - воскликнул сыщик, оборачиваясь к помощнику.
        - Поздравляю! - буркнул истопник. - Ты таки пал под чарами прекрасной полячки!
        - Я тебя на дуэль вызову! - вскричал Вийт в ответ. - И не посмотрю, что ты мне не ровня!
        - Как романтично! - скептически ответил невозмутимый Фирс. - Впрочем, если у меня есть ещё несколько минут, то следи за автоматоном! - истопник продемонстрировал в своих руках огромный фолиант, кажется, что-то юридическое. - Специально сходил к книжному шкафу! Смотри на аппарат!
        Вийт перевёл взгляд на машину.
        Турок как раз поднял курительную трубку ко рту, будто затягиваясь несуществующим дымом, положил её обратно на стол и спустя секунду двинул вперёд правую руку. Деревянные пальцы потянулись к ладье посреди шахматного поля…
        Истопник поднял над головой фолиант и с силой швырнул его плашмя на пол.
        Раздался оглушающий, громоподобный стук. Будто выстрел.
        Все вздрогнули. Все умолкли. Все обернулись.
        - Прошу прощения! - воскликнул Фирс, кланяясь. - Не понимаю, как это могло случиться!
        - Простите, дамы и господа! - отозвался и Вийт. - Мой помощник будет наказан! Немедленно! - сыщик повернулся к истопнику и приказал: - Вон отсюда, холоп!
        Фирс с виновато опущенной головой заковылял к дверям. Вийт, воплощение неумолимой Немезиды, твёрдо шагал за ним.
        Некоторые юные девушки, увидев эту жестокую картину, завздыхали.
        Впрочем, едва Вийт и Фирс покинули залу и за ними закрылась дверь, вид друзей резко переменился.
        - Ты заметил? - нетерпеливо воскликнул истопник. - Рука машины вздрогнула! И замерла на мгновение! Внутри сидит человек!..
        - Ах, брось! - отмахнулся Вийт. - Кого это волнует! Ты понял, Ветрана любит меня! Она сама…
        Договорить он не успел.
        - В анатомическом театре!.. - раздался крик. Навстречу им вверх по лестнице бежал городовой Кутюк. - Хорошо, что я вас застал!..
        В стародавние времена, когда семена просвещения давали свои самые первые всходы, городская гильдия хирургов построила специальное место, где можно было наблюдать за вскрытиями трупов. Конечно, исключительно с целью изучения анатомии.
        Володимир с тех пор разросся, но зловещая чёрная башня всё так же возвышалась на крошечной Аутопсической площади посреди Старого города. Именно к этой башне и подкатил по мощённой камнем мостовой паровой экипаж дедуктивиста Вийта.
        - Отсюда мумия и пропала! - вскочил с пассажирского дивана Кутюк.
        Навстречу вновь прибывшим бежал профессор Лу? Бланк?, декан факультета археологических и иных раскопок. Был он в расстроенных и даже несколько взвинченных чувствах.
        - Какое счастье, что вы смогли так быстро приехать, Monsieur l’inspecteur![120 - Господин следователь (фр.).] - задыхаясь, кричал Бланки.
        Несмотря на десятилетия, проведённые за пределами Франции, профессор так и не смог окончательно избавиться от акцента. Сам учёный был высокого мнения о своих лингвистических талантах и даже стал в последнее время настаивать, чтобы его звали Луи Яковлевичем, рассудив, что имя его отца «Жак» должно означать «Яков».
        - Как ваши ящеры? - вежливо поинтересовался Вийт, в свою очередь выбираясь на мостовую. - Я читал вашу статью в «Пружинках»! Вы что-то такое разглядели в своих доисторических гадах и теперь утверждаете, будто человек, сам человек, не был сотворён, а развился! И развился не из глины!
        - Я далеко не единственный, кто пришёл к такому выводу! - вспыхнул Бланки, приняв слова Вийта за колкость. - И далеко не первый! Всмотрись вы в череп недавно найденного существа, которое было наполовину обезьяной и наполовину человеком, вы бы не спорили!
        - Вы о раскопках в ущелье Неандерталь близ Дюссельдорфа? - примирительно спросил Вийт.
        - Так вы об этом наслышаны! - удивился Луи Яковлевич. Его гнев начал улетучиваться. - А я решил было, что вы стали религиозны!
        - Боже упаси! - вскричал детектив.
        - Великолепно! - взревел профессор. - Пойдёмте! - он схватил Вийта за руку и потащил прочь, к одному из видневшихся в отдалении зданий университета. - Я покажу вам зуб! Да, зуб! Его длина, не поверите, как длина руки от кончиков пальцев до локтя! Значит, весь зверь был размером по крайней мере с дом!..
        - Господа! - вскрикнул Кутюк, никак не ожидавший, что вызвавший полицию человек и прибывший на место преступления сыщик вдруг пойдут прочь. - У нас преступление! В анатомическом театре!
        Учёный продолжал тащить Ронислава Вакуловича за собой.
        - …Представляете, на какую дичь должен был охотиться хищник таких размеров!..
        Фирс бросился к Бланки.
        - Пропажа мумии! - вскричал он, хватая Луи Яковлевича за локоть.
        Профессор будто на стену наткнулся. Он посмотрел в сторону здания, к которому вёл Вийта, потом бросил взгляд на анатомическую башню, почесал нос и вздохнул:
        - Да… У нас произошло нечто неприятное… - Бланки опять повернул голову туда, где хранился невиданный зуб. Вздохнул. - Да… Потом… Только напомните мне!
        Вийт, уверенный, что кому-кому, а профессору никогда и ничего о ящерах не нужно напоминать, вежливо кивнул.
        - А может, - вдруг проговорил учёный с надеждой, - мы быстренько?.. Сходим и сразу же назад?..
        - Это против правил следствия! - веско произнёс Кутюк и покрутил ус.
        - Да, да, - вздохнул Бланки. - Конечно… Да и там минуткой не обойдёшься! - он медленно пошёл к анатомическому театру. - У того зуба форма долотообразного лезвия, укрепляющие гребни, изгиб внутрь!..
        - Лучше вы расскажете мне всё это, когда я смогу держать окаменелость в руках! Чтобы сразу можно было и рассмотреть! - прервал его Вийт. - Так у вас пропала мумия?
        - Огнедарко, археолог с моего факультета, - говорил Бланки, подходя к анатомической башне, - проводил раскопки в Египте. Он, знаете ли, весьма многообещающий молодой человек! Я не удивлюсь, нет, не удивлюсь, если он однажды явит миру Скрижали Завета или Святой Грааль. Не библейские фантазии, конечно, а реальные прототипы…
        - Конечно! - кивнул Вийт. - Так этот Огнедарко вёл раскопки…
        - О да! Близ Гирга, что в мухафазе Сохаг! Он нашёл гробницу любимой гиены фараона второй династии. Предположительно, самого Хор-Хетепсехемуи!
        - Что-то около трёхтысячного года до нашей эры? - улыбнулся Вийт.
        - Пришёл к власти в две тысячи восемьсот девяностом! - поправил его профессор. - За четыреста лет до постройки первой пирамиды! - Бланки схватил Вийта за обе руки. - Вы понимаете, какая это древность? Даже последние поселения Триполья в те времена всё ещё существовали! Тогда не решилось ещё, какие животные станут нашими домашними любимцами, и египтяне держали у себя не только собак и кошек, но и гиен, мангустов и гепардов!..
        Вся группа оказалась у ведущей в башню массивной, обитой бронзовыми листами двери морёного дуба. Луи Яковлевич повис на старинной ручке в форме грифона и с видимым усилием отворил вход.
        Вийт невольно поднял голову вверх, в небо, пронзённое чёрным жезлом ужасающего зиккур?та. На сыщика с крыши хищно глядели бессмертные горгульи. Каждую окружали демоны и химеры. Каждая в угрозе скалила острые зубы.
        Детектив переступил через порог, во мрак и подвальный холод вестибюля анатомического театра. Всё, решительно всё здесь несло на себе изображения вскрытых частей человеческого тела - тонущие в темноте картины в золочёных рамах, мозаики в альковах, резьба на покрытых деревом стенах, протравка на бронзовом полу, роспись на потолке. Вийт невольно поёжился, глядя на раскромсанные грудные клетки, вывернутые животы, распиленные головы, лишённые кожи руки и ноги…
        - Это Кирилл Петрович Элленб?ген, директор Музея раскопок и находок, - представил Луи Яковлевич одного из стоявших в вестибюле гостей.
        - Я хотел понаблюдать за вскрытием мумии… - закивал старик, подходя. Он хромал и на каждом шагу тяжело опирался на трость. - Такое событие!.. Но, увы… - Элленбоген развёл руками. - Когда я вошёл в аудиторию, аутопсический стол оказался пуст! Большинство гостей теперь уже разошлось, но я вот решил задержаться… Из любопытства, знаете ли!
        - А вот и сам! - воскликнул Бланки, указывая на какого-то господина. - Далебор Ромуальдович Огнедарко!
        Высокий молодой мужчина наклонил голову, одновременно снимая пенсне. Был он несносно загорел, неприлично атлетичен и бессовестно строен. Его мужественное лицо принадлежало к тому типу лиц, которые в одно мгновение повергают любую женщину в смятение. Его сияющая белозубая улыбка ударом копья разрывала дамское сердце, ибо ни одно дамское сердце не обладает защитой против подобного оружия. Одет он был в кожаную куртку и кожаные штаны - всё потрёпанное песками времени и обветренное шквалами опасностей. Потрёпанное и обветренное как раз в такой степени, которая требуется, чтобы те представительницы слабого пола, которые ещё по недоразумению устояли, окончательно пали. На широком, небрежно застёгнутом ремне у Огнедарко с одной стороны виднелся пистоль, с другой - кинжал. Сзади свисал свёрнутый бич.
        - Приветствую! - произнёс археолог.
        И голос у него был тем глубоким, с хрипотцой баритоном, который вибрирует в резонанс с женской душой, вибрирует всегда и везде.
        - Я упаковал находки - триста пятнадцать пронумерованных предметов - и отправил их вместе с остальным багажом сюда, в Володимир, на специально арендованном грузовом корабле, - говорил Далебор Ромуальдович. - Сам же сел на пассажирский пароход. Увы, наш пароход подвергся нападению пиратов. Подобное всё ещё случается в той части Средиземного моря… Но нам удалось отбиться! - археолог лучезарно улыбнулся, и всем и каждому сразу стало понятно, что это именно он отбился от разбойников. - В результате, багаж опередил меня на целую неделю! В каком состоянии находятся мои египетские находки, я пока не знаю. Надеюсь, ничего не затерялось. Мумия прибыла, как меня уверили, в полной сохранности…
        - К чему такая спешка с разматыванием? - перебил его Вийт, с удивлением поворачиваясь к Бланки. - Почему бы не дать вашему сотруднику отдохнуть?
        - О, в этом нет необходимости! - воскликнул Огнедарко. - Дорога домой и была моим отдыхом!
        - Хроникёры из «Чутков» могли прийти только сегодня… - замявшись, промямлил профессор. - К тому же я как-то неосторожно пообещал к следующему номеру «Пружинок» статью по результатам разматывания… - Бланки смущённо кашлянул. - И ещё статью о теории жизненной силы…
        - Вы не можете верить в эту религиозную чушь! - поражённо вскрикнул Вийт.
        - Какая ещё чушь! - немедленно вспылил Луи Яковлевич. - Retrograde![121 - Противник прогресса! (фр.).] Если биологическую клетку умертвить, скажем, убрав от неё кислород, а потом сразу же вернуть этот газ на место, что помешает клетке продолжить существование? Ведь все структуры, все вещества внутри этого организма всё ещё находятся на месте! Почему же раньше он функционировал, а теперь нет? Что изменилось? А? - профессор подступил к сыщику вплотную. - Ответ лишь один: в момент смерти из клетки улетучилась жизненная энергия! А то, что вы понятия не имеете, что это такое, совсем не означает, что её нет!
        - Признаюсь честно, - ошарашенно пробормотал Вийт, - от вас я такого не ожидал!.. Это же полный круг обратно к верованиям и предрассудкам!
        - Вот ещё! - возмутился учёный.
        - Хорошо! - покладисто поднял вверх руки Ронислав Вакулович. - Дело не в этом! При чём здесь мумия?
        - А притом, mon pauvre garcon[122 - Мой бедный мальчик (фр.).], что мы планировали во время её осмотра провести замеры различных физических параметров! - ответствовал профессор, с подозрением косясь на сыскного надзирателя. - Это нужно для разрабатываемой мною шкалы по измерению жизненной энергии.
        - Но животное мертво! - непонимающе развёл руками Вийт. - Его выпотрошили, пропитали всякой гадостью, обмотали бинтами и оставили лежать в подземной камере! Пять тысяч лет! День за днём! Пять тысяч лет! Какая там жизненная энергия!
        - Только что вы смеялись над самой теорией, а теперь стали её знатоком? - забрызгал слюной Бланки. - Теперь уже вы разбираетесь лучше учёных, как следует и как не следует изучать этот феномен?
        - Да, да, вы правы, простите… - пробормотал Вийт со вздохом. - Хорошо, пусть будет так! Что же случилось?
        Луи Яковлевич пожевал челюстями, отходя от приступа гнева.
        - Вчера, сразу после разговора с Далебором Ромуальдовичем, я разослал телеграммы с приглашениями на разматывание. Потом приказал перенести гиену из хранилища сюда, в башню, и проследил за укладкой мумии на стол, - Бланки развёл руками. - Вот, собственно, и всё! Я собственноручно запер аудиторию… В присутствии сторожа!.. А сегодня утром при стечении публики открыл и…
        - Мумии не было, - кивнул Вийт.
        - Да, - вздохнул Луи Яковлевич. - Её не было. Я не могу понять, как такое возможно! Я последним закрыл дверь и первым её открыл. Никто не приходил. Даже не проходил мимо! Там нет другой двери! Там, считайте, нет окон - они слишком узкие! Как гиена могла исчезнуть?!
        Вийт подошёл к единственной внутренней двери. Служитель в чёрной мантии, сидевший за установленным ещё в средневековье каменным столом, подобрался и вопросительно посмотрел на профессора. Тот успокаивающе кивнул.
        Детектив подёргал за ручку. Дверь даже не шелохнулась.
        - Вы дежурили этой ночью? - спросил у сторожа Вийт.
        - Сутки, - кивнул тот, вновь взглянув на Бланки. - Как рабочие занесли мумию и ушли, Луи Яковлевич запер дверь в аудиторию, а я закрыл за ним наружную дверь. Всю ночь было тихо. Тихо снаружи, тихо внутри!..
        Вийт покачал головой.
        - Зачем кому-то могла понадобиться древнеегипетская мумия? - спросил он у Бланки. - Сколько она стоит?
        - Не знаю, - развёл руками учёный. - Это же исторический артефакт, а не корова! Определённо на базаре на продашь! Гиена имеет ценность для исследователей, но… Во-первых, университет предоставил бы к ней доступ любому учёному. Исследуй! Зачем воровать? Во-вторых, опубликовать результаты изысканий, проведённых на краденом материале, невозможно.
        - Может, какой-нибудь музей в дальней стране?
        - Рано или поздно обнаружилось бы, что экспонат у них ворованный, и тогда такому музею осталось бы только закрыться… - пожал плечами Бланки. - А его директору - застрелиться!
        Вийт молчал, размышляя.
        Бланки нетерпеливо постучал по стойке костяшками пальцев. Потом спохватился, достал из-за пазухи громадный бронзовый ключ, вставил его в замок и с оглушительным лязгом трижды провернул.
        - Ключ только у вас? - спросил Вийт.
        - И у ректора! - откликнулся профессор.
        Он напрягся, изо всех сил потянув за ручку. Тяжеленная дверь отворилась.
        Если не считать небольшого вестибюля у входа, вся анатомическая башня по сути представляла собой одну-единственную аудиторию. Зрительские места располагались в ней в несколько высоких ярусов по кругу. Все ряды были из потемневшего от времени дуба, все - с многовековыми потёками свечного воска, все - с потёртостями и царапинами, оставшимися после бессчётных поколений посетителей.
        Дневной свет проникал в аудиторию через узкие стрельчатые окна, почти бойницы. Их в своё время устроили так, чтобы солнечные лучи собирались на массивном мраморном столе, стоявшем на возвышении в центре залы. Стол сиял, а вот всё остальное тонуло в сумраке. Сиял также и ярко освещённый серый предмет, лежавший на этом столе.
        Вийт прыгнул через бронзовый порог аудитории и бросился туда.
        Со всей очевидностью на столешнице лежала мумия - обмотанная бинтами, съёжившаяся под действием тысячелетий, похожая на большую старую куклу. Если знать, что это тело зверя, можно было угадать в этом бесформенном свёртке плотно прижатые к телу лапы и выпуклость головы.
        Мумия лежала на столе наискосок.
        - Гиена Хор-Хетепсехемуи! - возопил Бланки, врываясь внутрь.
        Вийт резко развернулся.
        - Не подходить! - крикнул он, расставляя в стороны руки.
        Профессор испуганно замер. Потом оглянулся на Огнедарко. Археолог стоял у него за спиной и во все глаза смотрел на свою египетскую находку.
        Ронислав Вакулович сделал несколько осторожных шагов к столу и тронул кончиком пальца свёрток. Тот покачнулся, и выпуклость головы свесилась с края.
        Вниз свесилась. Оторванным отростком. Как переломленная зелёная веточка. Только на бинтах и удержалась.
        - Что?!. - растерянно пробормотал Бланки. - Мумию убили!
        - Да, шея сломана, - откликнулся Далебор Ромуальдович.
        К замершим на входе коллегам прихромал Элленбоген.
        - А это ещё откуда! - воскликнул он, вытаращившись на артефакт.
        - Вот именно! - нервно бросил Бланки. - Что же это! Mon Dieu!..[123 - Мой Господь! (фр.)]
        Он вдруг пошатнулся от толчка сзади и с удивлением обернулся. Некий невзрачный субъект в котелке уверенно отодвинул его в сторону и протиснулся вперёд.
        - Что случилось? - деловито спросил субъект, поднимая блокнот и карандаш. - Откуда появилась мумия?
        - А вы ещё кто такой? - возмутился Кутюк. Его тяжёлая ладонь легла на плечо субъекта. - Здесь место преступления!
        - Газета «Чутки», хроникёр Квитославный, - представился человек, нимало не смутившись. Его карандаш забегал по бумаге. - Значит, полиция признаёт, что было совершено преступление. Господин Вийт, когда ожидается поимка злодея?..
        - Позвольте! - вскричала некая дама с таким же блокнотом и таким же карандашом. Она оттолкнула Бланки ещё дальше в сторону. - Журнал «Пружинки»! Мы приглашены устроителями мероприятия! Лишь мы имеем права на материал! - и, глядя ядовитым взглядом на субъект, добавила: - Посторонним надлежит удалиться!
        - Именно! - загрохотал городовой. - Посторонним надлежит удалиться!
        Он двинулся на репортёров, грозно посверкивая глазами.
        - Пресса! - вскрикнул Квитославный и неуловимым движением обогнул Кутюка, оказавшись в нескольких шагах от аутопсического стола. - Каковы текущие версии следствия? И как зовут присутствующих? Это свидетели или подозреваемые?
        - Друзья! Друзья! - воскликнул Вийт, подходя. - Вы получите самое подробное изложение всех событий! Только прошу, подождите снаружи!
        - Вы слышали его высокоблагородие! - грозной тучей надвинулся на журналистов Кутюк. - В противном случае я вынужден буду вас арестовать! - и он звякнул кандалами, висевшими у него на поясе.
        Сыскной надзиратель приблизился к столу и присел на корточки. На уровне его глаз оказался край столешницы.
        - Помещение обыскивали? - спросил дедуктивист, разглядывая свесившуюся со стола голову мумии.
        - Нет! - нервно хмыкнул Бланки. - А зачем? Труп ведь не мог встать и уйти куда-нибудь! Исчез - значит украли!
        - Кутюк! - бросил Вийт через плечо.
        - Есть, ваше высокоблагородие! - ответил городовой, плотно закрывая за хроникёрами дверь.
        Он взбежал по одной из лестниц, рассекавших амфитеатр, и стал осматривать зрительский ряд, то и дело подсвечивая себе серными палочками, пригибаясь, что-то подбирая, к чему-то приглядываясь, ныряя под скамьи.
        - Когда обнаружили пропажу, я… Да что там я!.. - заскрипел Элленбоген. - Множество людей ожидало полицию у единственного входа в аудиторию! Мимо нас и мышь не проскочила бы! И дверь была заперта на ключ! Как же тут снова могла появиться эта дохлая кошка!
        - Это мумия гиены Хор-Хетепсехемуи, а не дохлая кошка! - зарычал Бланки.
        - Луи Яковлевич, - вмешался сыскной надзиратель, - вы вчера вечером положили тело так, как мы сейчас видим? Наискосок?
        - Нет, что вы! - вскинулся Бланки. - Гиена лежала ровно!
        Вийт посмотрел на мелкие обрывки ткани и нитки, усеивавшие стол вокруг мумии. Пригнулся и подобрал несколько таких же с пола.
        - Что-то в артефакте изменилось? - спросил он. - Кроме… - он выпрямился, - очевидной части?
        Учёные осторожно приблизились к столу. Огнедарко надел на нос пенсне.
        - Кроме… - Бланки издал нервный смешок. - Я не вижу особых… гм… изменений. Но я эту мумию не изучал. Далебор Ромуальдович знает её гораздо лучше…
        - Голова отделена от тела, - отозвался Огнедарко. - Но, как вы изволили выразиться, это очевидная часть. Наружные бинты на груди и животе надорваны, но не насквозь и без повреждения внутренних слоёв.
        Несколько поверхностных полос полотна действительно были вывернуты. Будто изнутри что-то вырвалось…
        - Нужно её снизу осмотреть! - добавил Огнедарко.
        Он осторожно перевернул мумию. Тут целостность обмотки нарушена не была.
        Элленбоген грохнул на стол свою палку. Да так, что все от внезапного стука отпрянули. Кирилл Петрович тяжело опёрся обеими руками на столешницу и подобрал с неё несколько обрывков ткани. Поднёс их к глазам. Понюхал.
        - Это от бинтов?
        И положил один из лоскутков в рот. Пожевал.
        - Медовая смесь… пальмовое вино… мирра… касия… - проговорил он. Пожевал ещё и выплюнул в ведро под столом. - Ну и, конечно, камедь! Определённо ранние царства!
        - Ещё бы! - буркнул Бланки.
        - Может, действительно Хор-Хетепсехемуи, - пожал плечами Кирилл Петрович. - Материальные находки в раскопе датировку подтверждают?
        - Вне всяких сомнений! - откликнулся Далебор Ромуальдович. - Найдены керамические и бронзовые артефакты, а также несколько изделий из железа - всё времён первого фараона второй династии! И я, убейте, не могу представить себе кого-либо в те времена, для кого могли изготовить мумию гиены! Кроме, конечно, самого Хор-Хетепсехемуи! Так что… - он развёл руками.
        - А саркофаг? - спросил Элленбоген.
        - Саркофага не было. Тело завернули в полотно, украшенное изображениями древнеегипетских богов. Это полотно задокументировано и прибыло вместе с остальными находками…
        - Всё сходится… - задумчиво пробормотал директор музея.
        - Конечно, сходится! - буркнул Бланки.
        Огнедарко завертел головой.
        - Мумию должны были тащить! Это единственное объяснение! Тащить передней поверхностью по полу. Отсюда надрывы на бинтах!
        Взгляд археолога упёрся в дверь.
        - Вы позволите? - спросил он у Вийта, продолжая смотреть на единственный выход из аудитории.
        - Сделайте милость! - ответил детектив.
        Огнедарко в один миг оказался у порога. Задержался на несколько секунд, осматривая массивные навесные петли. Затем легко и непринуждённо вскочил на стену и стал приглядываться к пыли на верхней перекладине.
        - Нет! - покачал головой Далебор Ромуальдович. - Здесь ничего!
        Он спрыгнул на пол и пригнулся к порогу.
        Мраморную столешницу перекрещивали канавки, заканчивавшиеся сквозными дырами.
        - Это для оттока крови, - пояснил Бланки.
        - Понятно, - кивнул Вийт. - А это?
        Он толкнул один за другим несколько тяжёлых бронзовых крюков, подвешенных над столом на свисавших с далёкого потолка верёвках.
        - Это для подъёма частей тела и крупных органов, - ответил Луи Яковлевич. - Чтобы зрителям было лучше видно.
        Вийт отдёрнул ладонь и стал поспешно вытирать её об одежду.
        - В стародавние времена, знаете ли, вся анатомия была весьма наглядной… - улыбнулся учёный. - Есть ещё парочка, - профессор указал на терявшийся в вышине потолок. - Крючья по необходимости поднимают и опускают. Вон теми тросами! - Бланки подошёл к старинной деревянной стойке, к которой было привязано несколько свешивавшихся сверху верёвок. Профессор дёрнул за ближайшую, и один из крюков над столом закачался. - А это для лучшего освещения… - Луи Яковлевич повернулся к нескольким начищенным до зеркального блеска огромным медным листам, закреплённым на высоких подставках. - Перед ними в старину ставили свечи и направляли свет на труп…
        - Очень удобно! - отозвался Элленбоген. - Особенно для проведения чернокнижных ритуалов в полночь!
        - Вам виднее, уважаемый Кирилл Петрович! - немедленно парировал Бланки.
        - Впрочем, в наше просвещённое время, - ухмыльнулся директор музея, глядя на Луи Яковлевича, - ведовские наставления не возражают против газовых светильников.
        Вийт представил на мгновение, как эти два старикана посреди ночи пробираются в чёрную башню. К ним присоединяется сторож в мантии, и втроём они расставляют свечи, снимают бинты с мумии какого-нибудь фараона, устраивают ритуал…
        - Призыв Люцифера?.. - хмыкнул Вийт.
        - О нет, не путайте эпохи! - загромыхал, хохоча, Элленбоген. - Какой к чёрту Люцифер! Для Древнего Египта больше подходит огромный змей Апоп!
        Бланки бросил на коллегу рассерженный взгляд и вновь повернулся к сыщику.
        - А это strumenti di tortura[124 - Орудия пыток (ит.).], так сказать, - продолжил он, указывая под стол, на ящик, заполненный пилами, кусачками и клещами. - Каждый анатом испокон веков приходит на вскрытие со своим набором инструментов, но казённые орудия всё равно здесь лежат. На всякий случай.
        Детектив пригнулся и поворошил тяжёлые железные приспособления. Все они были покрыты пятнами ржавчины.
        - Удивительно! - пробормотал Вийт. Он выпрямился и повернулся к возившемуся среди зрительских мест Кутюку. - Что-нибудь нашли?
        Городовой покачал головой.
        - Продолжайте! - кивнул Вийт. - А мы пока с Фирсом осмотрим место, где мумия находилась до вчерашнего дня.
        Здание хранилища факультета археологических и иных раскопок располагалось позади анатомического театра, на углу Аутопсической площади и Университетского переулка. Было оно построено, как и всё в этой округе, много веков назад. Более поздние архитекторы разнообразили аскетичный вид здания часовой башней, добавили колонны и лепнину, пробили современные окна, но в сооружении всё равно проглядывала некая средневековая суровость.
        Бланки провёл группу мимо местного сторожа и сопроводил в египетский отдел, занимавший большую часть первого этажа.
        Здесь плотненько друг к другу стояли стеллажи до потолка. Их полки были забиты множеством коробок и свёртков. Даже проходы, и без того узкие и тесные, часто оказывались заваленными ящиками, мешками и совсем не научного вида узлами. На всём виднелись казённые номера.
        Полдесятка комнат, сотни стеллажей, тысячи номеров!
        - Вон находки из Гирга, - Луи Яковлевич указал на ящики и тюки, сваленные на пол в самой дальней зале. - Места не хватает, так что сортировать артефакты пока не начали. Мумия лежала здесь же.
        - А я ведь много раз предлагал передавать находки в мой музей! - проворчал Элленбоген. - На полу они у нас не лежали бы!
        Бланки скептически хмыкнул.
        Вийт завертелся на месте, осматриваясь.
        - Умыкнуть гиену было бы куда проще отсюда, а не из аутопсической башни! - буркнул он. - Одни ваши широкие окна чего стоят!.. Сколько человек работает в здании?
        - Постоянно - несколько десятков, - осторожно ответил Бланки. - Ещё столько же имеют право входа без специального разрешения…
        - Под сотню человек - и египетский отдел без отдельного замка! - покачал головой дедуктивист.
        - Так ведь это всё служащие университета! Посторонних сторож даже на порог не пустит… - неуверенно пробормотал Луи Яковлевич. Помолчал и добавил: - Мы всё перестроим!
        - Эй! - стукнул палкой о пол Элленбоген. - Вы под горячую руку не закройте доступ для служителей музея!
        Бланки досадливо отмахнулся.
        Вийт прошёлся между стеллажей и остановился над тюками, прибывшими из Гирга.
        - Я вот подумал… - неуверенно пробормотал Луи Яковлевич. - Возможно, всё дело в моей шкале для измерения жизненной энергии! Она стала причиной кражи! Голова оторвана от туловища, однозначных результатов я уже получить не смогу… Конечно, есть другие свеженайденные мумии, но мне понадобится время, чтобы их заполучить. Теперь, вероятно, меня с этой шкалой опередят…
        - Вы слышали о древнеегипетском проклятии? - вдруг спросил Далебор Ромуальдович. Стёкла в его пенсне блеснули.
        - Вы же не верите в эти предрассудки! - возмутился Бланки.
        - После вашей жизненной энергии, уважаемый Луи Яковлевич, - пробурчал Элленбоген, - суеверия уже не кажутся таким уж абсурдом!
        - Мракобес! - огрызнулся Бланки, демонстративно отворачиваясь.
        - Обскурант! - ответил директор музея и грохнул своей тростью об пол.
        В забитом вещами помещении звук получился глухим.
        - В потусторонние силы я не верю! - встал между спорщиками Огнедарко. - А вот в тайную секту египетских фанатиков, вбивших себе в голову какую-нибудь чушь… Кто знает!
        - Разматывание гиены вы ведь всё равно проведёте? - поинтересовался Вийт.
        - Вы спрашиваете, не боюсь ли я? - Далебор Ромуальдович выпрямился с видом оскорблённого достоинства. - Как только график вскрытий в анатомическом театре позволит, публичная демонстрация состоится! Ни днём позже!
        - Вот именно! - вскричал Бланки. - Уверен, после сегодняшних событий аудитория будет забита под завязку! Я уже, кстати, сверился с книгой. Театр будет свободен через неделю! Целых полдня! Пока, конечно, придётся мумию держать здесь… Далебор Ромуальдович, вы ведь сможете организовать её переноску обратно сюда?
        - Само собой! - твёрдо ответил Огнедарко.
        Вийт присел перед одним из тюков и проверил печать. Та была в полной сохранности.
        - А помните ли вы, профессор, свою статью в «Пружинках»? Об «озере мёда»? - спросил сыщик, переходя к следующему тюку.
        - О, вы читали! - воскликнул Бланки. - Но это было уже довольно давно!
        - Вы изменили своё мнение? - удивлённо поднял голову Вийт.
        - О нет! Конечно, нет! - вскричал профессор. - Вибриссы являются несомненным признаком наличия шерсти, так что мы точно имеем дело с переходным звеном между пресмыкающимися и млекопитающими! - и Бланки гордо выпрямился.
        - Полностью согласен! - поспешил заверить профессора Вийт. - Я о другом. Вы писали, что человечество перестало развиваться и вот уже двести лет топчется на месте.
        - Ах, вы об этом! - расслабился Бланки. - Так и есть! А что, вы думаете иначе?
        - Я думаю, что XVIII век, на который вы ссылаетесь, был просто исключением, - пожал плечами дедуктивист, исследуя печати на очередном тюке, - а потом мы вернулись к нормальной скорости прогресса.
        - Нонсенс! - буркнул профессор. - Есть прорывы, когда человечество оказывается на совершенно новом научном поле, и невероятное вчера вдруг становится возможным сегодня. А есть бесконечное усовершенствование того, что уже существовало вчера, топтание на старом поле. За двести лет мы так и не прорвались на новое. Мы лишь шлифуем и подправляем то, что было открыто или изобретено в XIX веке. Это очень странно.
        - Может, нового поля просто нет? - хмыкнул Вийт. - Некуда прорываться! Мы достигли вершины цивилизации!
        - Такое мнение воцарялось в умах людей каждый раз именно накануне очередного прорыва, - пожал плечами Бланки. - «Мы всё знаем о том, как в лесу находить коренья!» И бац, завтра кто-то открыл земледелие! «Мы всё знаем о том, как разливается Нил!» И бац, кто-то изобрёл торговлю! «Мы изучили землю до самой последней её пяди!» И бац, кто-то доплыл до Америки! И только наше сегодняшнее «мы знаем всё!» почему-то никак не заканчивается, тянется и тянется! Это нонсенс! Это искусственно созданная ситуация!
        - И кто же её создал? - спросил Вийт. - И как?
        - Вы сыщик, вы и разбирайтесь! - возмутился профессор.
        - С каких это пор полицейские стали решать проблемы философии? - хмыкнул Ронислав Вакулович, присаживаясь перед следующим тюком. Он присмотрелся к печати. - Фирс, где моё увеличительно стекло?
        Ответа не последовало, и детектив оглянулся. Фирс исследовал подоконник.
        - Фирс! - вскричал Вийт.
        - О, простите! - отозвался истопник, выпрямляясь. - Вы правы, выше высокоблагородие, нам действительно пора!
        Вийт бросил на него удивлённый взгляд.
        - Как? - изумился профессор. - Вы же ещё ничего не посмотрели! И нам нужно договорить!
        - Давайте хоть тюки пересчитаем! - отозвался Огнедарко.
        - Чуть позже, - ответил Вийт, вставая. - Встретимся в анатомическом театре!
        Башня хранилища не слишком выдавалась над Старым городом, но взобраться на неё было далеко непростым делом. Крутая винтовая лестница казалась бесконечной. Узкие каменные ступени закручивались круг за кругом, а вершина так и оставалась недосягаемой.
        - Если ты не рассматриваешь всерьёз тайную египетскую секту, - говорил Фирс, держась за верёвку, натянутую вместо перил вдоль стены, - то, что нам остаётся? Мумия как таковая ценностью для преступника быть не могла…
        - Не могла, - согласился Вийт.
        - Значит, дело скорее в назначенном на сегодня разматывании, анатомическом театре и публике…
        Сыщик поморщился.
        Они преодолели последние ступени и вышли на верхнюю смотровую площадку башни.
        Во все стороны под ними тянулись залитые ярким солнечным светом средневековые кварталы: крыши, купола, шпили, колокольни. Чем дальше, тем больше всё это тонуло в голубоватой мгле испарений огромного города. Казалось, этот старинный мирок существует сам по себе, в отрыве от цивилизации. Рядом, только руку протяни, высилась чёрная башня анатомического театра - потемневшая от времени кирпичная кладка, освинцованная крыша, забранные замысловатыми решётками стрельчатые окна. Оттуда на отважных героев смотрели горгульи - облокотившиеся на парапет каменные демоны с ужасающими ликами и грустными глазами.
        - До башни шагов двадцать, - пробормотал Фирс, высовываясь за перила. Он посмотрел вниз и добавил: - А до мостовой - добрых сто! И как же нам перебраться на ту сторону?
        Взгляд истопника заскользил по смотровой площадке. Ничего пригодного для возведения моста здесь не было. Собственно, здесь вообще ничего не было.
        Фирс пожал плечами и нырнул в дверь, ведущую обратно в башню.
        На вбитых в стену крюках там висел старый канат, тот самый, за которые смельчаки держались, когда поднимались наверх. Истопник наклонился, чтобы снять его, и замер.
        - А ведь трос недавно трогали! - крикнул он.
        Участки верёвки, многие годы скрытые внутри узлов, теперь были снаружи и сияли кричащей белизной на потемневшем от времени канате.
        Петля пролетела всё расстояние до анатомического театра, даже дотянулась до морды горгульи, но не зацепилась и рухнула вниз, в просвет между башнями.
        Вийт принялся вытягивать верёвку обратно.
        - Давай я! - спокойным голосом сказал Фирс. - Сколько можно!
        Дедуктивист лишь досадливо поморщился. Он раскрутил над головой на манер североамериканских пастухов петлю, прицелился и бросил. Канат взмыл вверх, ударился об потолок смотровой площадки и свалился на Вийта.
        Тот с раздражением схватил трос и, не останавливаясь, почти не глядя, снова метнул. Петля, вытягивая за собой выпуклую дугу верёвки, полетела через расщелину между башнями и неожиданно для самого Вийта вдруг повисла на статуе.
        - Вот так вот, господин помощник! - крикнул детектив с гордостью.
        Он покачал трос из стороны в сторону, чтобы петля съехала к основанию горгульи. Так и случилось, и он осторожно потащил канат на себя, затягивая узел.
        Фирс решительно оттеснил Вийта. Он рванул верёвку изо всех сил. Потом упёрся ногами в перила и потянул снова. Канат зазвенел от напряжения, но слабины не дал.
        - Ну, надеюсь, статуя установлена на железный штырь! - истопник полез через перила. - Будет обидно, если она свалится!
        Вийт с криком раненой птицы ухватил Фирса за руки и потащил обратно.
        - Я первый! - вскричал детектив.
        Фирс со спокойствием сфинкса спрыгнул обратно на смотровую площадку, и Вийт тут же вскарабкался на его место. Вцепившись руками и ногами в верёвку, сыщик медленно сполз на неё, повиснув в расщелине между башнями. Фирс держал дедуктивиста за одежду, готовый в любой момент тащить его обратно.
        Далеко внизу темнел пустынный переулок, по которому как раз брёл какой-то турист.
        - Отпускай! - крикнул Вийт.
        Истопник осторожно разжал пальцы. Верёвка натянулась, провисая под тяжестью сыщика. Больше ничего не произошло. Каменный демон продолжал стоять так же, как он стоял все эти сотни лет. Узел на парапете держал.
        - Ничего сложного! - хмыкнул Ронислав Вакулович.
        Он скрестил на канате ноги и, перебирая руками, полез вперёд.
        Откуда-то сверху донёсся непонятный шуршащий звук. Он был едва уловим, казался неестественным, почти потусторонним.
        Стоявшие возле аутопсического стола археологи подняли головы, всматриваясь в вышину.
        Из полумрака, царившего под потолком анатомического театра, вынырнули два несущихся вниз железных крюка.
        Элленбоген вздрогнул и отступил на шаг.
        Взгляд Огнедарко под стёклами пенсне стал сосредоточенным.
        Верёвки вдруг натянулись, и крючья, дёрнувшись, закачались в каком-то дюйме от мумии гиены фараона.
        - Это ещё что такое? - озадаченно пробормотал Луи Яковлевич.
        Охранявший дверь Кутюк сделал несколько шагов к столу.
        Раскачивавшиеся крючья опустились ещё немного. Острия скользнули по бинтам, зацепились, и верёвки в то же мгновение натянулись.
        Один крюк сорвался и закачался. Уже в следующее мгновение он вновь упал и, вклинившись между полотнами ткани, дёрнулся вверх.
        Обе верёвки натянулись. Гиена приподнялась, оторвалась от стола, зависла на мгновение в воздухе, а потом заскользила в темноту, к потолку.
        - Так вот как это было проделано! - воскликнул Огнедарко, пытаясь хоть что-то рассмотреть в вышине.
        - Но… - Бланки ошалело хватал ртом воздух.
        В аудиторию, едва не сбив Кутюка с ног, ворвались хроникёры.
        - Мумия вновь украдена? - вскричал Квитославный. - Вы видели, кто это сделал? Вы ему помогали?
        - Да что вы такое говорите, уважаемый! - пробормотал Бланки, опуская взгляд с недосягаемого потолка на газетчика.
        - «Вопрос вызвал удивление»… - сказал человек, старательно водя карандашом в записной книжке. - Почему вы ничего не предпринимаете?
        - Так ведь… - Луи Яковлевич растерянно посмотрел на Кутюка.
        - «И этот вопрос вызвал удивление»…
        - Таким способом похитить мумию невозможно! - встрял Огнедарко. - Окна наверху слишком узкие, в них гиена не пройдёт. Если приглядитесь, она там, под потолком, так и висит. Получается… - археолог вдруг осознал собственные слова и обвёл ошарашенным взглядом коллег, - получается, что когда её украли, она на самом деле в это время висела наверху!
        - «…висела наверху», - повторил Квитославный, записывая. - Если так украсть невозможно, то как лучше её воровать?..
        - Да подождите вы! - вскричала дама с блокнотом. - Здесь вопросы могу задавать только я! - женщина повернулась к Элленбогену, который, похоже, своей тростью внушал ей больше доверия. - Что такого особенного в этом артефакте, что его утащили уже во второй раз?..
        В этот момент вновь раздался знакомый шуршащий звук. Из-под потолка на стол спускалась мумия.
        - Так это вы! - вскричал Бланки, увидев входящих Вийта и Фирса.
        - Это мы! - кивнул детектив. Он подошёл к аутопсическому столу и освободил гиену от крюков. - Надеюсь, вы уже всё поняли из нашей демонстрации.
        - Но кто?.. - вскричал профессор. - Кто преступник?
        - Здесь всё просто, - пожал плечами Вийт. - Тот, кто не мог подобраться к мумии, пока она лежала в легкодоступном хранилище. Другими словами, тот, кто прибыл в город, когда гиену уже перенесли сюда!
        - Я?! - возмутился Огнедарко. - Вы считаете виновником меня?!
        - Всё указывает на вас, - кивнул сыщик, - и время совершения преступления, столь красноречиво совпавшее с вашим приездом, и способ. Согласитесь, далеко не каждый сможет на высоте ста футов над мостовой перелезть по верёвке с одной башни на другую!
        - Да мало ли вчера прибыло в Володимир сноровистых людей! - египтолог развёл руками. - Почему вы выбираете лишь из тех, кто первым вам встретился!
        Тут уж заговорили все.
        - Действительно! - орал Луи Яковлевич. - Зачем Далебору Ромуальдовичу отрывать гиене голову!
        - Подождите, подождите! - говорил Элленбоген подчёркнуто рассудительным тоном. - От момента, когда обнаружили исчезновение гиены, до момента, когда её вернули, Огнедарко находился здесь, вместе со всеми, на виду! Он просто не мог положить тело обратно!
        - Да что это за похищение такое! - тут же вновь кричал Луи Яковлевич. - Вытащить мумию через окно невозможно! Рано или поздно мы увидели бы пропажу! Как-то глупо получается!
        Вийт повернулся к Кутюку.
        - Для начала арестуйте господина археолога! - сказал он.
        Городовой с некоторым удивлением взглянул на детектива, но без лишних слов снял с пояса кандалы и подошёл к Огнедарко. Тот, пожав плечами, вытянул руки вперёд.
        - Никто мумию не возвращал, - проговорил Вийт. - И шею ей не ломал. Вы же видели надорванные бинты! Гиена, провисев наверху несколько часов, в какой-то момент просто сорвалась с крюков
        и грохнулась на стол. Отсюда обрывки ткани и нитки вокруг! Отсюда странное положение наискосок! Отсюда оторванная голова!
        - Как вам будет угодно, господин барон, - буркнул Огнедарко. - К счастью, решение принимаете не вы, а суд! И не просто суд, а присяжные! А это здравомыслящие люди, и их нелегко увлечь пустопорожней софистикой! Особенно если разъяснения будет давать ловкий адвокат! - Далебор Ромуальдович улыбнулся. - Думаю, присяжным даже приятно будет засвидетельствовать первый промах непогрешимого Вийта!
        - В самом деле! - пробормотал Бланки, краснея. - Я дам показания в пользу своего сотрудника. Уж простите, Ронислав Вакулович, но я знаю Далебора Ромуальдовича давно, это величайший талант! И я…
        - Минутку! - прервал его Вийт. - Вам ведь небезынтересно будет узнать, зачем господин Огнедарко всё это проделал! Вы верно заметили, что вынести мумию из этого зала невозможно. Рано или поздно мы бы действительно её там, под потолком, заметили.
        Все с интересом повернулись к Вийту.
        Тот подошёл к аутопсическому столу и покачал тело гиены рукой.
        - Целью преступления было не украсть, а выиграть время. Даже если бы мы сами заметили мумию под потолком, разматывание сегодня всё равно уже не провели бы. Отсрочка понадобилась, - Вийт взглянул на профессора, - чтобы снять бинты самому, тайком.
        - Самому? - хмыкнул Луи Яковлевич недоверчиво. - Это ещё зачем?
        Вийт улыбнулся.
        - Чтобы достать то, что прибыло из Египта внутри гиены.
        - Вы о чём? - непонимающе пробормотал Бланки. - Опять египетский мистицизм?
        - Контрабанда, - вздохнул дедуктивист. - Как наш утренний автоматон был лишь оболочкой для вполне живого шахматиста, так и мумия послужила лишь саквояжем для чего-то, провезённого без досмотра через десяток границ. Мне хотелось бы надеяться, что это лишь невинный опий, за который Огнедарко пожадничал заплатить таможенный налог. Однако… - Вийт снова толкнул гиену. - Думаю, всё серьёзнее. Далебор Ромуальдович наверняка нашёл на своих раскопках древнеегипетское золото и драгоценности. И присвоил себе. Украл, другими словами.
        - Да как вы смеете! - взревел Бланки, наступая на Вийта. - Вы вообще представляете, что говорите! Это оскорбление! Оскорбление меня, моего факультета, университета, всех археологов!
        - Так ведь нам нет нужды спорить! - пожал плечами Вийт. - Зовите публику, ещё оставшуюся в вестибюле, и давайте разматывать! Мы либо ничего не найдём, и я признаю свою ошибку, либо…
        - Большинство приглашённых уже разошлось… - растерянно пробормотал Луи Яковлевич. - Да и аудиторию нужно освободить для лекции лекарского факультета…
        - Здесь место преступления! - вскричал Квитославный. - Идёт следствие! Какие лекции! Какой лекарский факультет! Публика требует разматывания!
        - Да, господа, читатели «Пружинок» хотят немедленного ответа! - зарычала дама с блокнотом.
        - Ну, Далебор Ромуальдович, хоть вы им скажите!.. - Бланки растерянно повернулся к Огнедарко и вдруг замер. Рот его в изумлении приоткрылся.
        На полу лежали разомкнутые ручные кандалы.
        Археолог исчез.
        - Он же тут стоял! - возопил Кутюк, бросаясь то в одну сторону, то в другую. - Я ж от него не отходил! - городовой метался по аудитории, заглядывая во все углы. - Как? Как он смог открыть замок!
        - Вы же слышали, это величайший талант!.. - буркнул Вийт, бросаясь к двери. - Профессор Бланки, разматывайте без меня!
        Фирс побежал вслед за сыскным надзирателем. Кутюк бросился за ними.
        - Как же!.. - всхлипнул Луи Яковлевич. Он схватился за сердце и бессильно сполз на пол. - Как же так!..
        - Ничего, - пробормотал Элленбоген, приковыляв к нему. - Ничего. Бывает. Может, лекаря? А, Луи? На всякий случай?
        - А разматывать кто будет? - нетерпеливо прогремел хроникёр. - Давайте уже, мне материал в номер сдавать нужно!
        Тут послышался треск. Все обернулись и увидели нетерпеливую даму с блокнотом, которая вспарывала бинты маникюрными ножничками. Из-под лезвия на стол выпадали сверкающие драгоценные камни…
        Сыщик Вийт и то, как начиналось дело о затерянном среди болот старинном замке,
        или Глава 11, в которой слуги сервируют стол, чтобы гости могли сесть за уединённый ужин, но зловещее письмо в один миг превращает сыщика Вийта в единственную надежду на спасение…
        Густой туман стелился по бескрайней волынской топи, окутывал торфяные кочки, стекался к редким островкам твёрдой земли, возносился рваными облаками к алеющему предзакатному небу. Всё вокруг казалось в этой белёсой мгле зыбким, неустойчивым, ненадёжным. Вязкая тишина поглощала мир. Пронзительный запах болотного газа забивал ноздри, заполнял горло, стоял недвижимым грузом в лёгких.
        Здесь была дорога. О да, здесь она была! Во всяком случае, так утверждала карта, изданная Володимирской географической академией, - петляющая коровья тропа, кое-где обозначенная гнилыми, покрытыми лишайником вешками да укреплённая тут и там трухлявым бревном.
        Паровой экипаж сыскного надзирателя Вийта с завидным упорством подпрыгивал на этой дороге, всё глубже вгрызаясь в бесконечное царство трясины. Брызги мерзкой жижи крылами летели из-под колёс. Мотор надрывно ревел, котёл сипел, пламя в топке гудело. Здесь, в десятке вёрст от ближайшего хутора, эти звуки казались чужеродными, вызывающими, даже дерзновенными.
        Молодая графиня Ветрана Петровна Мйончинская сидела, вжавшись в самый угол пассажирского сидения. Она была бледна и молчалива. Руки её в тревоге сжимали несессер на шатлене.
        Сыщик, устроившийся на противоположном конце дивана, поглядывал на барышню, но тоже безмолвствовал.
        Машину в очередной раз тряхнуло. Да так, что пассажиры на мгновение взлетели в воздух, а потом рухнули на кожаный диван. Выбивавшиеся из-под капора золотые кудри девушки затрепетали под потоками воздуха.
        - Дорогу едва видно! - извиняющимся тоном воскликнул Фирс со своего шофёрского насеста. - Ещё немного, и нас посреди этого ничто накроет ночь! Придётся остановиться и ждать утра! Прямо здесь!
        - О нет! - с содроганием воскликнула барышня и угрюмо зарылась лицом в воротник дорожного плаща.
        - Но, дорогая пани! - проговорил Вийт. - Это не я! Это всё дорога! - детектив присмотрелся к девушке и добавил: - Вы не замёрзли? Позвольте я укрою вас своим диплоидионом!
        - Как можно, Ронислав Вакулович! - возмутилась юная графиня, ещё дальше отодвигаясь от Вийта.
        Тот пожал плечами, вновь сел ровно, но не удержался и произнёс:
        - И всё же, Ветрана Петровна, с учётом того, что нас вскоре ожидает…
        И тут же получил пощёчину, хотя и приглушённую тканевой перчаткой на руке дамы, но всё же болезненную.
        Фирс наверху хмыкнул.
        Туман впереди загустел, почернел, приобрёл неясные очертания человеческой фигуры.
        - Там, кажется, кто-то есть! - вскричал истопник.
        Он отвернул шестерёнку давления в паровом котле и натянул тормозной шнур. Экипаж, оглушив неестественно громким гудком, разорвавшим мертвенную тишину вокруг, вздрогнул, замедлился, заскрипел, переваливаясь из стороны в сторону, и, наконец, остановился.
        Тёмный силуэт в тумане оказался заброшенной, покосившейся, почерневшей от сырости будкой телеграфиста.
        Фирс спрыгнул со своего насеста. Его ноги ударили с высоты в вязкую грязь, и та взлетела вверх фонтаном брызг.
        - Это релейная станция, - сообщил Фирс, обходя будку. Он заглянул внутрь. Там царили запустение, плесень и сырость. - Давно покинутая станция!
        Истопник подёргал то, что осталось от паровых труб. На растрескавшийся пол посыпалась ржавчина.
        - Прадедушка выгнал телеграфиста, - отозвалась из своего гнёздышка в тёплом, уютном плаще Ветрана Петровна. - Тогда за целый год пришло лишь одно сообщение, да и то не имевшее никакой важности, - барышня вдруг закатила глаза и продекламировала самым что ни на есть поэтическим голосом:
        И мозга путь уж не готов к терпенью,
        В сырой туман утоплен человек.
        Не угодить барск?му настроенью…
        Не длится более служенья век.
        Графиня бросила выжидательный взгляд на сыскного надзирателя. Тот, заскучавший было, немедленно подобрался и воскликнул:
        - Чудесно!
        - Что ж, - вздохнул Фирс. Он вернулся к паромобилю и взял карту. Его палец заскользил по разноцветным линиям, - по крайней мере теперь мы знаем, где находимся. Осталось две версты. За час доберёмся. Если ничего не отвалится, не провалится и не завязнет…
        - Ты уверен, что нет никакой возможности сообщить о нас в замок? - спросил Вийт, вглядываясь в хибару.
        - Увы! - покачал головой Фирс.
        Шофёр отложил карту, пригнулся к багажному ящичку и достал из него бутылку Champagne Krug Clos D’Ambonnay. Хлопнула пробка, и пенная искристая жидкость наполнила пару хрустальных фужеров.
        - Подкрепитесь! - Фирс в поклоне предложил шампанское Ветране Петровне, а затем Вийту. - Прошу прощения, но я в спешке не захватил с собой свежей клубники…
        Из того же ящичка появилось серебряное блюдечко, на которое истопник выложил проспиртованные вишни и парочку вилочек. Конечно, тоже серебряных.
        - Благодарю, Фирс, - отозвался Вийт, с наслаждением смакуя ягоду. - Надеюсь, мой фрак ты не позабыл уложить?
        - С некоторых пор в Лондоне стала популярной разновидность фраков, предназначенная для курения, - сообщила Ветрана Петровна. - Я в «Чутках» читала. Она так и называется: smoking jacket», сиречь «пиджак, чтобы подымить.
        - Вот как? - повернулся к девушке Ронислав Вакулович.
        Пока барышня объясняла отличия смокинга от обычного фрака, Фирс заглянул в изрядно опустошённый угольный ящик паромобиля, вздохнул, но деваться некуда, швырнул в топку пару лопат топлива. Потом вооружился топором и двинулся к будке телеграфиста.
        - Тебе столь ненавистна эта архитектура? - откликнулся Вийт.
        - Она вполне терпима на мой взгляд, - пожал плечами истопник. - У нас, однако, кончается уголь, а это строение представляет собой не только стены, но и в своём роде дрова…
        Над туманом возвышалась одинокая скала. Она не была особенно высокой. Так, футов пятьдесят. Просто камень, позабытый тысячи лет назад безымянным ледником. Неприступные, отвесные, скользкие от вечной сырости уступы были сплошь покрыты мхом и лишайниками. На вершине скалы чернел небольшой замок, фортеция в мрачных традициях позднего Средневековья - с крепостной стеной и угрюмыми башнями.
        - Ваш прапрадедушка обладал оригинальным складом ума, - пробормотал Вийт, рассматривая укрепление.
        - Он не любил, когда рядом оказывались чьи-нибудь, неважно чьи, войска, - пожала плечиком Ветрана Петровна. - И любил охотиться на болотных птиц.
        - Его трудно за это осуждать! - отозвался со своего насеста Фирс. - Могу ли я спросить, о каком из прапрадедушек вы говорите?
        - Конечно, о дедушке моей бабушки! - воскликнула молодая графиня. - Михаил-Казимир Зигмундович Рачинский герба Наленч! Каштелян, элекционный депутат и, само собой, воевода!
        - Само собой! - согласился Вийт.
        Шофёр почтительно промолчал.
        - Что не так? - всполошился сыщик. - Ну же, говори, Фирс!
        - Истории великих родов всегда переплетены, - откликнулся истопник. - Не стоит вдаваться в столь древние детали.
        - Я тебя знаю! Не темни!
        - Триста пятьдесят лет назад элекционный депутат граф Рачинский запер на конюшне другого элекционного депутата природного князя Лодимирского. В результате тот не смог принять участия в голосовании, за что позже велел слугам избить виновника. Обошлось без увечий. Пожизненных, во всяком случае.
        - О, я уверена, это лишь совпадение фамилий! - воскликнула Ветрана Петровна.
        Фирс склонил голову.
        Паровой экипаж подъехал почти к самому замку и уткнулся в заполненный вязкой грязью ров. Здесь дорога делала крутой поворот, огибая скалу.
        - Незамеченным подобраться к вашему прапрадедушке было весьма затруднительно, - пробормотал Вийт.
        Они поехали вокруг замка. Почти сразу же дорога стала подниматься на каменную насыпь, несомненно искусственную. На её вершине стоял столб с бронзовым колоколом. Здесь дорога обрывалась, упираясь в пропасть шириной в пару десятков футов. Далее виднелись запертые ворота замка.
        Фирс остановил экипаж.
        - Взобраться на скалу невозможно, - пробормотала Ветрана Петровна. - Прапрадедушке пришлось перебросить дорогу прямо на вершину. Но он всё равно построил вокруг множество ловушек, - барышня обернулась: - Татион Ренеевич, будьте добры, сообщите о нашем прибытии.
        Истопник прямо с насеста шофёра дотянулся до верёвки, свисавшей с языка колокола, и несколько раз ударил. Тяжёлая медь задрожала, завибрировала, издавая громкий низкий гул.
        В окошке привратной башни появился огонь свечи. Через стекло на вновь прибывших взглянул строгий старик с бакенбардами.
        - Это я, Ветрана Петровна! - вскричала девушка, вскакивая и радостно размахивая руками. - Оссолин, открывай!
        Лицо в окне прижалось к стеклу.
        - Ударьте в колокол ещё раз, Фирс! - приказала девушка. - Он вот-вот решит, что здесь никого нет!
        Помощник сыщика дёрнул за верёвку. По всей округе вновь разнёсся низкий вибрирующий звук.
        Старик прищурился.
        - Это я, Оссолин! - возопила барышня, надрывая голос. - Ветрана Петровна, дочь графа Мйончинского!
        Лицо за стеклом исчезло. Свет лампы удалился.
        - Смотритель этого замка! - пробормотала барышня. - А заодно и дворецкий, и единственный постоянный обитатель! Я же говорила, здесь будет спокойно! И никакой связи с внешним миром! А утром Оссолин приведёт из села всех, кого нужно…
        Застучала тяжёлая железная цепь, и подъёмный мост медленно опустился. Его брёвна грузно легли на насыпь.
        Старик распахнул сначала одну половину массивных ворот, а затем - другую.
        Фирс закрутил вентиль котла, дёрнул за шнур гудка, и паровой экипаж медленно съехал на брёвна моста. Те заскрипели, затрещали, прогнулись дугой. Казалось, ещё мгновение, и вся конструкция разломится на куски.
        Вийт сжал ладонь Ветраны Петровны, и та не одёрнула руку.
        Мост, однако, выдержал. Повозка проехала под зубцами поднятой чугунной решётки, миновала бойницы и выкатилась на мощённый булыжником небольшой двор.
        Старик закрыл ворота, навесил огромный замок и принялся закладывать в скобы тяжеленный обитый железом брус. Держался мужчина прямо, будто шпагу проглотил, но двигался по-черепашьи медленно, столь же, по-черепашьи, целеустремлённо и притом мелкими рывками, будто шестерёнка в часах.
        - Иногда мне кажется, что Оссолин был здесь вечно! - пробормотала юная графиня, глядя на почтенного ветерана.
        Фирс спустился с насеста шофёра, отворил дверцу паромобиля и помог барышне выйти. Вийт выпрыгнул из экипажа с другой стороны.
        - Молодая госпожа, какая приятная неожиданность! - проговорил старик, возвращаясь от ворот. - Я уж и не помню, когда здесь в последний раз был кто-то из семьи! Меня, однако, не известили о вашем прибытии. Ужин готовить некому, придётся довольствоваться остатками холодной телятины. Могу пожарить яйца. Хорошо ещё, что я запасся хлебом! Его я смогу подогреть. И молоко есть. Комнаты также не готовы, лечь раньше полуночи не удастся. Да и не отапливал я дом, раз хозяев нет…
        - Да, - замялась графиня, - всё произошло так неожиданно… Мы поживём здесь недельку-другую, если ты не против.
        Оссолин замер, то ли осмысливая сказанное, то ли переводя дух.
        - Я говорю, Оссолин, что мы поживём зде… - начала повторять Ветрана Петровна.
        - Неделю, ваше сиятельство! - заговорил дворецкий. - Денежного довольствия для вашего пребывания не выделено. Если не хотите умереть с голоду, потребуется аванс.
        Девушка растерянно посмотрела на Ронислава Вакуловича. Тот кивнул.
        - Это мой знакомец, - спохватилась барышня, - барон фон Вийт со своим слугой Фирсом.
        - Я займусь багажом, - проскрипел старик, косясь на вновь прибывших. Трудно было понять, недоволен он или просто пытается разглядеть гостей. - Сообщите мне, ваше сиятельство, как я должен воспринимать то, что столь юная девушка одна путешествует в компании чужих мужчин…
        Барышня и Вийт переглянулись.
        - Мне нужно будет с тобой поговорить, Оссолин! - защебетала Ветрана Петровна. - После ужина, когда согреемся. Ну же, не будь букой!
        Старик пожевал губами, замер, а потом с достоинством произнёс:
        - Слушаюсь, ваше сиятельство!
        Он стал один за другим выставлять на мостовую саквояжи.
        Первый этаж замка представлял собой одну огромную залу, по-старинному примечательную, в чём-то грубую, кое-где строгую, а в общем - вполне элегантную, как понимали элегантность пять поколений назад.
        В этом пространстве терялся и массивный дубовый обеденный стол персон на двадцать, и гигантский камин, в котором легко могло бы гореть целое дерево, и многочисленные книжные полки, забитые старыми фолиантами. Повсюду стояли чучела: еноты, выдры, норки, ондатры, журавли, куропатки, цапли, кулики, чибисы, камышницы и банальные утки. На стенах, обитых тёмным буком, виднелись головы лосей. Охота явно была главным занятием трёх поколений Рачинских, живших в этом замке до того, как семья окончательно съехала в город.
        Было темно. Мрачные тени окутывали залу.
        - Сейчас, добавлю света, - пробормотал Оссолин.
        Он взял оставленный у входа подсвечник с горящей свечой и стал в своей манере шестерёнки обходить расставленные по всей зале канделябры. Пятна света, однако, казалось, только сгущали темень вдоль стен.
        - Теперь, ваше сиятельство, если вы проследуете за мной, - проговорил старик, - я покажу вашу комнату.
        Графиня сделала страшное лицо Вийту, но к дворецкому повернулась уже серьёзной.
        - В последний раз я была здесь…
        - Четыре года назад, - проскрипел слуга. - Вам было тринадцать, и вас всё время приходилось отгонять от сына молочника.
        Барышня покраснела. Она бросила быстрый взгляд на Ронислава Вакуловича, но тот был занят разглядыванием очередной головы лося, о которую только что стукнулся в темноте.
        Второй этаж был скромнее и уютнее.
        - Вас, Ветрана Петровна, я поселю в башне левого крыла, - произнёс Оссолин, подходя к угловой двери. Он зазвенел ключами на большом кольце, отыскал нужный и отпёр замок. - Я принесу воды, чтобы вы могли освежиться и переодеться. Тут пока холодно, топить я буду уже после ужина. Поедим на кухне, там тепло.
        - Конечно, - кивнула юная графиня. - Благодарю. В этой комнате я, собственно, и жила всякий раз, как приезжала!
        - Если не будет больше приказаний, ваше сиятельство… - произнёс дворецкий вопросительно.
        - Нет-нет, - махнула рукой девушка. - Это всё.
        Старик поклонился и прикрыл за барышней дверь. Затем бросил мрачный взгляд на мужчин.
        - Пойдёмте! - буркнул он.
        Они вернулись к лестнице и стали спускаться на первый этаж.
        - Вас, господа, я поселю на кухне, со мной, - говорил Оссолин. - Так вы хоть не замёрзнете ночью, не топить же во всём доме! - он покосился на Вийта, а потом на Фирса. - И ваш слуга сможет помочь мне по хозяйству.
        - Почту за честь! - отозвался истопник.
        - Ещё бы! - буркнул старик. - И до комнаты барышни вам будет далековато. А полы у нас скрипят! Сплю я чутко!
        - Вы правы, Оссолин, - пробормотал смутившийся Вийт.
        - Несомненно, - согласился дворецкий. - Оссолин есть моя фамилия, от предков доставшаяся. А вы, простите, настоящий барон или скорее для барышень?..
        Сыскной надзиратель едва не задохнулся от возмущения. Сказать ничего он, однако, не успел - в отдалении прозвучал звук колокола.
        - Ещё гости? - замер на месте старик.
        Вийт и Фирс переглянулись.
        На пороге залы остановилась графиня-мать. Её цепкий взгляд мгновенно выхватил из полумрака и фигуру внучки, застывшей в испуге на верхней ступени лестницы, и двух мужчин, остолбеневших у выхода из кухни.
        - Вот как! - нахмурилась старуха. - Оссолин ничего не напутал!
        - Бабушка! - пролепетала Ветрана Петровна. - Как ты здесь оказалась?
        - Предлагаю начать с другого вопроса, - проскрипела графиня-мать, уверенно проходя на центр залы. Она стянула с себя перчатки и бросила их на стол. - Как оказалась здесь ты?
        - Я… - барышня совершенно смутилась, опустила взгляд, даже шмыгнула носом. - Я…
        В залу с улицы вместе с Оссолином вошла девушка-служанка. Она тащила за собой на поводке разжиревшую меланхоличную таксу. Собака переваливалась с боку на бок, её брюшко почти волочилось по полу. Такса сносила все трудности бытия с достойной восхищения печалью. Преодоление порога тем не менее оказалось для неё серьёзным испытанием, и служанке пришлось перенести собаку в зал на руках.
        - Кварта, - обернулась к ней старуха, - позволь зверю жить его собственной жизнью!
        - Слушаюсь, ваше сиятельство! - сделала книксен служанка.
        Она стала снимать с таксы поводок.
        - Оссолин, голубчик, как ты? - спросила графиня-мать, рассматривая дворецкого, будто он был картиной, которую ей предложили приобрести. - Надеюсь, это не ты позвал сюда эту троицу во главе с моей внучкой?
        Старик пожевал губами, собираясь с мыслями, и ответил:
        - Молодая графиня и её гости прибыли только что, ваше сиятельство.
        Получившая волю такса прошла вперевалку несколько шагов и улеглась на пол там, где была, в проходе.
        - Я знаю, что только что, - бабка вернулась к столу. Слуга рванул вперёд, чтобы пододвинуть ей стул, но успел сделать лишь пару шагов. Женщина уже устроилась сама. - Во дворе стоит экипаж барона, и из трубы всё ещё бьёт пар. Я же спрашиваю о том, каким образом здесь оказалась её милость! Одна, без сопровождения, в чужой машине!..
        На пороге залы появился шофёр графини с баулами в руках.
        - Куда прикажете отнести багаж, ваше сиятельство? - спросил он.
        - В мою комнату! - буркнула та, не оборачиваясь. - Оссолин, покажи! Яслуша у меня недавно, здесь ещё не был! - старуха поёжилась. - Почему так холодно? Растопите камин! И вообще, Яслуша, займись печами! - женщина повернула голову в сторону служанки, замершей подле таксы. - Вон та девушка, Оссолин, кухарка. Зовут Кварта. Отведи к кастрюлям, и дальше она справится сама. А мне пока нужно переговорить с внучкой, и старуха поднялась со стула.
        Ветрана Петровна невольно отступила на шаг.
        Снаружи вновь донеслись удары колокола.
        Все замерли.
        - Меня предупреждали, что здесь очень уединённое место, - пробормотал Вийт.
        Во дворе хлопали дверцы экипажа.
        - Сколько света повсюду! - послышался мужской голос. - Замок захвачен врагом?
        В залу вошёл граф Мйончинский. Вместе с ним внутрь через распахнутую дверь ворвались звуки подымаемого моста и запахи угольной золы из топок паромобилей.
        - Чёрт побери! - вскричал мужчина. Его взгляд забегал по лицам. - Фух! Вот уж… - он поколебался мгновение, а потом сделал шаг к Рониславу Вакуловичу: - А вы здесь при чём, барон? Скажу откровенно, я не считаю себя вправе занимать ваше время!
        - Господин Вийт здесь по моему приглашению! - отозвалась Ветрана Петровна.
        - Гм… - Пётр-Михаил Саулович удивлённо посмотрел на дочь. - Мы ещё поговорим об этом, ваше сиятельство!
        - Как вам будет угодно, ваше сиятельство! - ответила барышня и зарделась от собственной дерзости.
        Мужчина нахмурился. Потом, видно, решив, что подобные разговоры лучше вести tete-a-tete[125 - Наедине (фр.).], махнул рукой и повернулся к матери:
        - Как я выжил в этой поездке, не пойму! Я думал, паромобиль распадётся на куски! Наш студент за рулём - это я доложу!..
        - Пусть разобьёт свой первый экипаж! - пожала плечами старуха. - Потом ты сможешь убедить его быть осторожнее!
        Граф покачал головой.
        - Адам-Каетан, кстати, заезжал за вами на городские квартиры, - проговорил Пётр-Михаил Саулович. - Вы что же, получили письмо раньше нас?
        - Ты о телеграмме? - спросила старуха, поднимая лорнет, чтобы взглянуть на сына.
        - Именно! - воскликнул граф. - Меня она застала посреди коммерческой поездки! Такая спешка! Хорошо ещё, что в Маневичах я успел перехватить паромобиль Адама-Каетана, а то пришлось бы через болота ехать на наёмной бричке! Ненавижу наёмные брички!
        - Это у тебя от отца! - пожала плечами старуха. - Бедняжка Саул не любил домашних обедов, вечно требовал выходов! - она махнула рукой. - Я, кстати, тоже приказала Яслуше сделать крюк к нашему загородному дому, чтобы всех забрать с собой…
        - Разминулись, значит… - развёл руками граф.
        В двери появился Адам-Каетан Петрович. Он на ходу снимал шофёрские перчатки и защитные очки. Рядом с ним шла Герда Эйриковна.
        - Мама! - пискнула Ветрана Петровна и бросилась к женщине.
        - Ты здесь! - раскрыла та объятия девушке. - Получила ту дурацкую телеграмму? Столько таинственности! Такая срочность!
        - Всех приветствую! - проговорил Адам-Каетан Петрович, просияв при виде Вийта. - Рад вас видеть, барон!.. Несмотря на… - юноша замялся, - на всё…
        Сыскной надзиратель поклонился.
        - Хорошо, хорошо! - проскрипела старуха. - Значит, в сборе всё семейство. И Вийт.
        - Вот именно, вот именно! - забормотал граф, подходя к камину. Он схватил кочергу, поворошил холодную золу и повернулся. - И Вийт… Да!
        Тут такса приподняла голову и зарычала. Смотрела она в пустой угол залы, в темень.
        В камине весело полыхал огонь. С полдюжины канделябров ярко освещали стол. Хрусталь и серебро приборов сверкали тысячами искр. Хотя в удалённых закоулках залы оставалось темно и холодно, центральная её часть казалась теперь вполне уютной.
        У камина лежала такса. Перед ней находилась мисочка с водой, собака смотрела на неё неподвижным взглядом, но попыток подняться и попить не предпринимала.
        - Ах, вы не представляете, как давно я здесь не была! - говорила сидевшая за столом Герда Эйриковна. Она была в синем платье для выходов. На шее сияло бриллиантовое колье. - Этот замок такой древний!
        - Для некоторых присутствующих это родной дом! - проскрипела как раз начавшая спуск по лестнице графиня-мать.
        Старуха тоже переоделась к ужину. Цвета, впрочем, остались тёмными.
        За ней неслышной тенью скользила Ветрана Петровна. Девушка была бледна и смущена. Разговор, похоже, состоялся.
        - Конечно! - откликнулась Герда Эйриковна. - А дорога! Болото! Запахи, трясина, грязь!..
        - Давно пора осушить! - буркнул стоявший у камина с бокалом аперитива Пётр-Михаил Саулович. Он, как и все мужчины, был в чёрном фраке и белоснежной рубашке.
        - Осушить - это исключительно через мой труп! - бросила графиня-мать, усаживаясь за стол. - Но я буду протестовать на каждом спиритическом сеансе!
        Появился Адам-Каетан Петрович. Судя по следам пудры на фраке, он всё это время боролся с прыщами. Безуспешно, увы.
        - Нас ждёт отличный походный ужин! - жизнерадостно вскричал он, окинув взглядом залу. - Я привёз Chateau Lafite![126 - Вино региона Бордо категории Премьер Гран Крю.] - студент, счастливо сияя, поднял над головой пару бутылок. - Неплохо, правда?
        Наследник сбежал по лестнице, бросился сначала в одну сторону, потом, вспомнив что-то, в другую, споткнулся о таксу, но всё же удержался на ногах и благополучно поставил вино на стол. Собака, повернув голову, проводила его длинным, задумчивым взглядом.
        - Как здорово, барон, что вы оказались здесь! - говорил Адам-Каетан Петрович тем временем. - Знаете, я не далее как сегодня утром видел в антикварной лавке рядом с университетом настоящий древнегреческий авлос. Конечно, копия, но копия старинная, XVII век! Я попросил хозяина отложить для вас.
        - Благодарю, - откликнулся Вийт.
        - Что это такое? - спросила бледная Ветрана Петровна. - Этот ваш… Что там?
        - Авлос, ваша светлость, - кивнул детектив. - Сдвоенная древнегреческая флейта…
        - Где же этот нотариус? - нетерпеливо спросил в пустоту граф. - Совершенно стемнело, через болото уже не проехать! Да и пешком не пройти! Стоило требовать нашего прибытия именно сегодня, если сам он явится завтра!
        Залу наполнял дым от горящих в камине сосновых поленьев. Он нёс с собой непередаваемый запах праздника. К этому примешивались ароматы дамских духов. Слышался треск огня. За зарешёченными окнами стояла чёрная темень.
        - Ты разузнал о телеграмме? - тихо спросил Вийт, наклонившись к Фирсу. - О чём они всё время говорят?
        Тот, тоже во фраке, покачал головой.
        - Я помню, как бабушка рассказывала нам о тайных предписаниях прапрадедушки, хранимых неизвестно где неизвестно кем, - проговорил Адам-Каетан Петрович. Он принялся открывать одну из принесённых с собой бутылок. - Я думал, это сказки. Отдавало романтическими книжками! И вот… Кто бы мог подумать!
        - Однако, откуда эта срочность? - повернулась к нему Герда Эйриковна. - Почему именно сегодня? И почему нельзя было предупредить нас хотя бы за неделю?
        - А место? - поднял голову Пётр-Михаил Саулович. - Душеприказчик мог бы передать нам бумагу… или пергамент… или что там они использовали в те времена… В общем, неужели нельзя было всё проделать в городе? Зачем всему семейству ехать аж сюда?
        - Затем, что это дом как раз того самого прапрадедушки! - хмыкнула графиня-мать.
        - Я знаю, знаю! - вздохнул её сын. Он помолчал. Потом его взгляд обратился на Вийта. - Никак не могу взять в толк, однако, зачем здесь понадобился…
        Детектив понял, что хотел сказать хозяин замка, и с элегантным достоинством ответствовал:
        - Возможно, ваше сиятельство, в виду произошедшего вчера вечером мне не следует садиться за стол? Кажется, на кухне…
        - Ах, барон, прекратите! - перебил его граф. - Вы приглашены Ветраной!
        Дворецкий, проходя мимо входной двери, на мгновение задержался. Подобрал что-то с массивной тумбы, стоявшей там. Удивлённо поднял брови. И направился через всю залу к графу.
        - В чём задержка, Оссолин? - недовольно пробурчал Пётр-Михаил Саулович. - Не пора ли подавать куропаток? У нас ведь будут куропатки на вертеле, не так ли?
        - Именно так, ваше сиятельство! - ответил старик. - Горячее через полчаса, закуски сейчас же, а consomme[127 - Осветлённый бульон (фр.).] - сразу за ними.
        - Ну, давай уже! - буркнул Мйончинский, отхлёбывая вино из бокала.
        - Сию минуту, ваше сиятельство! - дворецкий склонился перед ним, протягивая продолговатый белый конверт. - Почта!
        - Письмо? - удивился хозяин дома. - Откуда?
        - Не знаю, ваше сиятельство! - с достоинством ответил старик. - Я только что обнаружил его на столике для газет и перчаток.
        И он указал на старинную тумбу у входной двери.
        - Гм, - произнёс Пётр-Михаил Саулович, вертя в руках конверт. - Адресовано действительно мне. Как странно!
        - Наверное, от того душеприказчика! - воскликнул студент.
        - Оно же не могло появиться само по себе, Оссолин! - воскликнул граф. - Кто-то ведь его принёс!
        - Не могу знать, ваше сиятельство, - ответил дворецкий, а потом продолжил своим размеренным суровым тоном: - Позвольте мне спросить. Обычно слуги едят на кухне. Если долг службы требует присутствие за господским столом истопника барона Вийта, прошу известить меня об этом.
        - Всё в порядке, Оссолин! - буркнул граф, бросив взгляд на Фирса. - Не беспокойся!
        - Очень хорошо, ваше сиятельство, - ответил старик.
        Он развернулся и начал свой нелёгкий путь обратно на кухню.
        Граф пожал плечами и вновь посмотрел на конверт.
        - Без обратного адреса, - пробормотал он. - И марки нет. Только моё имя, - Пётр-Михаил Саулович поднял клапан. - Не заклеен…
        Он вынул сложенный вдвое лист бумаги и принялся читать.
        «Ваше сиятельство! Под надуманным предлогом я собрал в этом уединённом месте десять человек. Никто из вас не покинет замок, пока вы не сделаете то, что я требую ниже. До десяти вечера вам надлежит перебросить на ту сторону рва, к колоколу, подписанный на моё имя вексель на двадцать тысяч. Если это не будет сделано, каждый час требуемая сумма будет увеличиваться на десять тысяч. Таким образом, в одиннадцать вечера она составит тридцать тысяч, в полночь - сорок тысяч и так далее. В шесть утра речь пойдёт уже о ста тысячах. Для подтверждения серьёзности своих намерений я буду похищать членов семьи, гостей, слуг. Как только чек будет предоставлен, я освобожу всех пленённых и открою дорогу из замка. Остап Терентьевич Кин, поверенный, мещанин города Володимира».
        Пётр-Михаил Саулович прочёл письмо вслух и замолчал, не зная, что сказать. Люди за столом неподвижно смотрели на него. На пороге кухни застыли ошеломлённые Оссолин, Яслуша и Кварта.
        В наступившей тишине отчётливо раздавалось тиканье старинных напольных часов. Стрелки показывали четверть десятого.
        - Весьма романтично! - пробормотала графиня-мать.
        - Раз, два, три… - считала Герда Эйриковна. - Действительно, нас здесь десять человек!
        - Что за!.. - вскрикнул Адам-Каетан Петрович, срываясь с места.
        Он выхватил бумагу из рук отца.
        - «Ваше сиятельство! Под надуманным предлогом…» - стал читать юный граф.
        - Смысл написанного вряд ли изменится! - буркнула старуха.
        - Так значит, адвокат позвал нас сюда не на оглашение послания графа Рачинского? - спросила её невестка недоумённо. - Кто вообще этот мэтр Кин?
        - Я о нём никогда не слышал, - пожал плечами Пётр-Михаил Саулович. - Только сегодня узнал о его существовании.
        - Как и все мы! - отозвалась графиня-мать.
        - Что нам делать? - пробормотала Ветрана Петровна, оглядываясь на Вийта.
        Тот поднялся и подошёл к студенту. Наследник титулов и состояний Мйончинских сразу же протянул ему письмо, но Ронислав Вакулович сначала взял конверт. Повертел в руках, посмотрел на просвет, понюхал. Затем стал исследовать само послание.
        - Написано левой рукой, - пробормотал он. - Специально, чтобы изменить почерк. Отметок почты нет, - Вийт хмыкнул. - Судя по слогу, писавший прочёл не один бульварный роман!
        Все молчали.
        - «…Не сможете покинуть…» - продолжал сыщик. - Покинуть до утра замок в любом случае нельзя, вокруг непроходимое болото! Или мэтр Кин предполагает чинить нам дополнительные препятствия? - сыскной надзиратель вновь заглянул в письмо. - «…Перебросить на ту сторону рва…» - снаружи у автора сообщник? «…На моё имя…» - значит ли это, что наш корреспондент подписался настоящим именем? Ведь только в таком случае он сможет получить по векселю…
        - А ведь куда проще было бы потребовать с меня бумагу на предъявителя! - буркнул граф.
        - Сумма большая, - пожал плечами Вийт и протянул письмо с конвертом Фирсу. Тот немедленно принялся их изучать. - Наверное, злодей хотел, чтобы банк не учинял дополнительных проверок.
        - Если имя настоящее, легко будет поймать шутника! - горячечно воскликнул Адам-Каетан Петрович. - Быть поверенным и носить такую фамилию! Вряд ли в Володимире сыщется ещё один «мэтр Кин»! Или даже во всей губернии!
        - Вы правы, - кивнул Вийт. - Мы отошлём запрос в архив и опросим всех околоточных и городовых…
        - А если имя выдумано, а для получения денег злоумышленник изготовил фальшивые документы? - подняла голову старуха-мать.
        - Мы известим банки, - спокойно ответил сыскной надзиратель, - получателя по векселю задержат…
        - Так, Оссолин! - вскричал потерявший терпение граф Мйончинский. - Что это за шутка такая!
        - Затрудняюсь ответить, ваше сиятельство! - с достоинством ответил дворецкий.
        - Кварта, Яслуша!
        - Я не имею к этому никакого отношения! - испуганно взвизгнула служанка.
        - Она не станет нас обманывать! - отметила графиня-мать.
        - Я тут ни при чём! - отозвался Яслуша.
        - Откуда мы знаем, какую фамилию на самом деле носит шофёр бабушки! - буркнул Адам-Каетан Петрович. - Рекомендательное письмо можно подделать! Или украсть!
        Все посмотрели на несчастного слугу.
        - Он у нас недавно… - пробормотал граф.
        - Уверяю вас, ваше сиятельство, - вскричал шофёр, бледнея. Он принялся нервно дёргать свои усы. - Яслуша - моя настоящая фамилия. Да хоть вспомните, что перед наймом на службу вы посылали навести справки и в село моё родное, и к моим городским соседям!
        - Так и есть! - кивнула графиня-мать. - Он несомненно Яслуша, что бы это сочетание звуков ни значило.
        - В таком случае он имеет родственника или знакомого с фамилией Кин! - настаивал студент, глядя на шофёра.
        - У меня нет таких, ваше сиятельство! - пролепетал мужчина. - Прошу мне верить!
        - А у вас, Кварта? - повернул голову к девушке Адам-Каетан Петрович.
        - Нет! - испуганно залепетала служанка. - Нет! Нет у меня таких знакомых!..
        - В любом случае письмо как-то ведь здесь появилось! - сурово произнёс граф Мйончинский. - Кто крутился около столика для газет и перчаток?
        - Все входящие в дом следовали мимо него, ваше сиятельство, - ответил дворецкий. - Но специально - никто!
        - А чернила и бумага? Кто требовал чернила и бумагу?
        - Никто, ваше сиятельство! - степенно ответил Оссолин.
        - Что ж, - задумчиво сказал себе под нос Вийт. - Члены семьи переодевались в своих комнатах. Кварта и Оссолин были на кухне, Яслуша колол дрова во дворе. В это время зала оставалась пустой. Кто угодно мог прошмыгнуть сюда незамеченным и положить письмо на столик для газет и перчаток! - сыщик почесал лоб. - В замке ещё кто-нибудь есть? - спросил он у старика. - Кроме тех, кто сейчас здесь находится?
        - Нет, ваше благородие, - проскрипел Оссолин. - Я живу в доме один.
        - Барон, кроме титула, имеет определённое звание в полиции и сопряжённое с ним положение в табели о рангах, - мягко произнесла Герда Эйриковна. - Его правильное титулование - «ваше высокоблагородие».
        - Прошу прощения, ваше сиятельство, - склонил голову дворецкий. Потом повернулся к Вийту: - Прошу прощения, ваше высокоблагородие.
        - Это пустое! - буркнул дедуктивист. - Боюсь тем не менее, что тот, кто положил письмо на столик, находится сейчас здесь, среди нас.
        Воцарилась тишина. Все глядели друг на друга.
        - Ну хорошо! - в сердцах воскликнул граф. - Мы оценили шутку! Признавайся, кто бы ты ни был, и мы все вместе посмеёмся! А потом, наконец, поужинаем!
        - Ой! Ужин! - вскрикнула Кварта, всплеснула руками и стремительно бросилась на кухню. Уже в двери опомнилась, повернулась и поспешно сделала книксен. - Прошу меня извинить, ваше сиятельство!
        - Конечно, конечно! - откликнулся граф.
        - Ну что там ещё такое! - недовольно пробурчал Оссолин. Посмотрел на Петра-Михаила Сауловича: - Вы позволите, ваше сиятельство?
        Хозяин дома кивнул, и дворецкий тоже скрылся на кухне.
        - Значит, никто не признается? - спросил граф, обводя оставшихся суровым взглядом.
        Все молчали.
        - А почерк кто-нибудь узнаёт? - спросил детектив, забирая письмо у Фирса и передавая его графине-матери. - Манеру письма умышленно изменили, но что-то ведь неизбежно должно было проскользнуть - величина букв, какая-то определённая завитушка, нажим пера…
        Старуха посмотрела на письмо и покачала головой.
        - Нет, ничего на ум не приходит.
        Она отдала послание невестке, и та тоже принялась его изучать.
        На пороге кухни вырос Оссолин.
        - Можно ли подавать закуски, ваше сиятельство? - торжественно спросил он.
        Кварта, переходя от одного к другому, выкладывала на тарелки обливную ветчину, печёночную колбасу, холодную телятину, овощи, солёные грибы и гренки с анчоусным маслом. Дворецкий следил за кухаркой, лишь иногда отходя, чтобы наполнить чей-нибудь бокал.
        - Нужно прикупить запасов, - проговорила Герда Эйриковна, разглядывая кусочек гриба на своей вилке. - Что ж мы сидим без зелени и сыра!
        - Слушаюсь, ваше сиятельство, - ответствовал Оссолин.
        - Да уж, закусывать каберне ветчиной!.. - покачал головой хозяин замка.
        - А ты на каберне как раз и не налегай! - буркнула его жена.
        - Но это же не коньяк! - с обидой в голосе ответил мужчина, опуская на стол пустой бокал. Оссолин немедленно приблизился с графином.
        - Я не собираюсь тут есть зелень и сыр! - проскрипела старуха-мать. - Завтра же отсюда уеду! Чего ради сидеть на болотах? Мы уже знаем, что телеграмма ненастоящая, ждать смысла нет.
        - Ты права, мама! - кивнул Мйончинский. - Мы все завтра вернёмся в город. Но питаться-то всё равно чем-то нужно!
        - Интересно, когда было написано письмо Кина? - спросил Адам-Каетан Петрович. - В тексте указывается точное число людей в замке! Более того, упоминаются «гости», то есть вы, господа! - он обернулся к Вийту и Фирсу. - Но ведь о вашем приезде никому не было известно! Вы сами-то, барон, когда узнали, что будете здесь?
        Ронислав Вакулович и его помощник переглянулись. Зависла неожиданная тишина, и головы одна за другой стали поворачиваться к Вийту.
        - Мы выехали около четырёх, - нехотя ответил сыщик, явно подбирая слова.
        - Вы кому-нибудь говорили?
        Сыскной надзиратель покачал головой.
        - Кин писал уже здесь, это же ясно! - воскликнул Адам-Каетан Петрович.
        - Если так, то вся идея с этим… гм… посланием возникла спонтанно, - улыбнулся Вийт, преодолевая охватившее его смущение. - Тогда это действительно шутка. Ведь не будешь похищать людей без всякой подготовки!
        - Ветрана знала о вашем приезде! - пробормотал граф. - Это ведь она вас пригласила!
        Все посмотрели на барышню. Та подобралась.
        - Ты кому-нибудь говорила? - спросил её отец.
        - Никому… - пробормотала девушка. - То есть… Я хочу сказать…
        - А вы разве о приглашении Вийта ничего не знали? - улыбнулась Герда Эйриковна свекрови.
        - Я? - удивилась старуха. - С какой стати?
        - Вы же собирались в дорогу вместе с Ветраной! А потом провели с ней в одном паромобиле несколько часов! Не могла же она вам не сказать, что пригласила Вийта!
        Вновь воцарилось молчание. Старая женщина почему-то не торопилась отвечать. Граф, не понимая, чем вызвана пауза, удивлённо смотрел на мать.
        Раздался звук отодвигаемого стула, и все головы повернулись в другую сторону.
        Молодая графиня медленно поднялась на ноги.
        - Я… - произнесла она. - Я…
        - Что? - непонимающе пробормотал хозяин замка.
        - Я не ехала в паровом экипаже бабушки, - наконец выдавила из себя барышня. - Я ехала с Вийтом.
        - Ты… что?!. - изумился Пётр-Михаил Саулович.
        - Ветрана! - взвизгнула Герда Эйриковна.
        - Но… - отец семейства не знал, что сказать. - Одна!
        Девушка кивнула.
        - Ничего себе! - развёл руками Адам-Каетан Петрович. - А вы меня считаете смутьяном!
        - Что-то случилось, Ветрана? - всё ещё не мог отдышаться граф. - Что тебя заставило?
        Барышня смотрела в стол, не смея поднять взгляд. Грудь её взволнованно вздымалась. На мертвенно-бледных щеках проступил нездоровый румянец. Пальцы теребили рукав платья.
        - Зачем вообще понадобился сыщик? - настаивал граф. - Ты же не могла знать, что мы получим послание мэтра Кина!
        - Я… - пробормотала ВетранаПетровна и умолкала. Потом, собравшись с духом, сделала глубокий вдох и выпалила: - Я сбежала с Вийтом!
        Все застыли, будто громом поражённые.
        Ронислав Вакулович медленно поднялся со своего места и замер рядом с девушкой. Вид у него тоже был виноватый.
        - После того как барон вчера вечером попросил моей руки, а ты отказал…
        - Не хватало ещё, чтобы мелкий полицейский чиновник сватался за дочь графа Мйончинского! - невольно вскрикнул граф Мйончинский.
        - …Я решила, что выйду за него замуж во что бы то ни стало! Против воли отца! Против твоей воли! Я сама предложила барону сбежать, сама составила план. Я лишь никак не ожидала, что в замке, где годами никого не бывает, именно в этот день соберётся всё семейство! И конечно, я ничего не знала о телеграмме поверенного!
        Вот теперь зависла тяжёлая, раздавливающая, убийственная тишина. Казалось, никто не дышал. Даже ход настенных часов замедлился.
        Лицо Петра-Михаила Сауловича на глазах наливалось кровью, пока не стало совсем багровым.
        - Да как ты посмела! - вскричал он наконец. Мужчина вскочил на ноги. - Как тебе такое в голову пришло! Какой позор! - граф искал и не находил слов. Потом перевёл взгляд на Вийта. - А вы… А вы, барон!.. Да я вас!..
        Такса подняла голову и, глядя во всё тот же тёмный угол залы, зарычала.
        - Не мешай! - шикнула на неё графиня-мать. - Тут интереснее!
        - Я люблю Ронислава Вакуловича! - истерично взвизгнула Ветрана Петровна. - А он любит меня!
        - Да какая разница!.. - заревел её отец.
        Собака вскочила на свои коротенькие лапки и несколько раз гавкнула.
        - Что такое, Тяпа! - недовольно пробурчала старуха.
        Со своего места поднялся Адам-Каетан Петрович. Он тоже смотрел в тот угол.
        - Там какое-то движение!
        - Ах, не пытайтесь отвлечь меня! - рыкнул Пётр-Михаил Саулович, невольно и сам оглядываясь в ту же сторону. - Твою сестру уже ничто не спасёт!..
        И тут он осёкся. Потому что увидел, как какая-то чёрная тень юркнула за кресло подле окна.
        Собака отважно бросилась вперёд. Получалось у неё не слишком хорошо, но она старалась. Даже гавкнула ещё разок.
        Вийт перескочил через стол, не задев ни одного бокала, и ринулся к незваному гостю. За ним бежал Фирс. В руках истопника блеснул пистоль.
        Из-за едва освещённого дальнего кресла появилась чёрная тень.
        - Стой! - крикнул Вийт.
        Человек, конечно, и не подумал остановиться. Он метнулся в сторону лестницы и стремительно, через ступеньку, понёсся наверх.
        Стало понятно, что это молодой мужчина.
        Вийт и Адам-Каетан Петрович столкнулись на ходу и едва не повалились на пол. Мимо них промчался Фирс.
        - Я выстрелю! - кричал истопник.
        Мужчина был уже на втором этаже. Его догонял Фирс, на лестнице раздавался топот башмаков Вийта и молодого графа, и беглец рванул к перилам, одновременно выбрасывая вперёд руку.
        В воздухе просвистело что-то тонкое, чёрное, вокруг одного из крюков на потолке завязался кончик длинного бича. Не раздумывая, пришелец перемахнул через балюстраду и полетел вниз, на каменный пол залы. Однако уже через мгновение бич натянулся, падение человека перешло в скольжение вперёд, и мужчина вскочил на стол.
        В разные стороны полетела посуда, посыпались осколки. Женщины, ещё остававшиеся на своих местах, визжа, отпрянули.
        Молодой граф бросился по лестнице в залу. Вийт перекинул ногу через перила и заскользил по ним вниз, будто по ледяной горке. Со стороны кухни выбежал Яслуша.
        Неизвестный подтянулся на биче, оттолкнулся ногами от стола, пронёсся до противоположной стены, пробежал по ней, как по земле, долетел до площадки второго этажа и перекувыркнулся через перила.
        Адам-Каетан Петрович развернулся и побежал наверх. За ним помчался Вийт.
        Беглец глянул в сторону залы. Возможно, он готовился повторить свой трюк, но кончик бича на его глазах соскользнул с крюка, и плеть, складываясь кругами, стала опадать на стол.
        Мужчина, на ходу сматывая кнут, бросился в дверь одной из комнат. Та была не заперта и легко распахнулась от удара.
        Навстречу чужаку из темноты вылетел Фирс, согнувшись, головой вперёд. Никто и не понял, как он провёл борцовский приём, но следующее, что случилось, - пришелец грохнулся на пол.
        Истопник с торжествующим криком упал на беглеца, желая придавить, обездвижить, но мужчина проделал невозможное - не поднимаясь, проскользнул между его ног. И тут же перекувыркнулся, миновав молодого графа. Не дожидаясь Вийта, нарушитель перевалился через перила и запрыгал вниз через ступеньку по внешней стороне лестницы. Сыщик бросился к нему. Казалось, он вот-вот схватит чужака, но тот в одно мгновение спрыгнул на пол.
        Против него тут же выступили граф Мйончинский и Яслуша. Такса, не зная, куда бежать, предпочла не бежать никуда, но тявкала вполне усердно.
        Беглец метнулся к кухне, отбросил в сторону оказавшуюся на его пути Ветрану Петровну, взбежал на стену, оттолкнулся от неё и неожиданно оказался у выходной двери.
        Барышня от толчка села на пол. На лице её отразилось изумление.
        - Держи! - орал Пётр-Михаил Саулович.
        - Стреляйте, Фирс! - кричала графиня-мать. Старуха подбежала к внучке и стала помогать ей подняться.
        Оссолин, находившийся у выхода, выставил ногу, но пришелец просто перепрыгнул через неё. В следующее мгновение он ударился плечом о дверь. Та не поддалась - дворецкий уже задвинул засов. Беглец прижался спиной к спасительному выходу, выставив вперёд руку с бичом.
        - Не удерживайте меня! - прорычал он.
        Мужчины подступали к нему полукругом.
        - Господин Огнедарко! - воскликнул Вийт, узнав человека.
        - Именно он! - крикнул тот и вдруг вывалился спиной во двор.
        Из распахнувшейся двери пахнуло прохладным свежим воздухом.
        - Он спиной отодвинул засов! - завопила Герда Эйриковна.
        - Негодяй! - заревел Пётр-Михаил Саулович.
        Беглец, повинуясь инстинкту, бросился к воротам, однако сразу же понял, что через них ему не перебраться. Тогда он изменил направление, обогнул остывающие паромобили и замер - с одной стороны к нему бежал Вийт, с другой Фирс.
        Во двор высыпали и остальные.
        - Господин злодей, сдавайтесь! - крикнул сыщик.
        - Это успеется! - огрызнулся Огнедарко и вдруг одним движением вскочил на шофёрскую лесенку парового экипажа Вийта, а оттуда - на насест водителя.
        Свистнул кнут, и беглец, пролетев на нём по воздуху, грохнулся плечом о каменную кладку замка.
        Ещё через мгновение нарушитель, перебирая руками по кнуту, взлетел по стене на крышу.
        - Ты - с той стороны! - крикнул сыскной надзиратель Фирсу, и полез по плющу, увивавшему угловую башню.
        Истопник метнулся к другому углу дома и стал взбираться наверх там.
        Неясная тень беглеца с трудом угадывалась на фоне чёрного, безлунного неба. Он карабкался по скату крыши. Башмаки его нещадно скользили, но он упорно продвигался вверх.
        - Стой! - кричал Вийт.
        Огнедарко, подстёгнутый этим криком, сделал неверное движение и сорвался. Повалившись кулём на черепицу, он стремительно съехал к краю стены.
        Чужак тут же взмахнул бичом, но до труб не достал.
        Фирс подступал к беглецу. С другой стороны приближался Вийт.
        Огнедарко, не колеблясь, спрыгнул вниз.
        Дамы от ужаса завизжали. Мужчины замерли.
        Беглец в полёте уцепился рукой за один из торчавших из стены брусьев. Мужчину развернуло, бросило в сторону, и он тут же разжал пальцы, чтобы ухватиться за решётку ближайшего окна.
        Навстречу из воздуха перед ним вынырнуло что-то небольшое, чёрное, тяжёлое. Оно ударило пришельца в грудь. Тот от неожиданности растерялся, всего на мгновение, но эта мимолётная растерянность стала для него роковой. Мимо беглеца промелькнули чугунные прутья.
        Мужчина судорожно дёрнулся, всё ещё надеясь ухватиться за них, промахнулся и рухнул в пропасть под ногами.
        В следующую секунду он с глухим ударом свалился на шофёрский насест паромобиля Вийта, а оттуда безвольным кулём съехал на камни замкового двора.
        Рядом с ним на булыжники упал пистоль Фирса.
        Вийт ввёл пойманного в залу. Тот хромал. Лицо его то и дело перекашивала гримаса боли. Его выделанные из оленьей кожи куртка и штаны были в грязи.
        Адам-Каетан Петрович нёс отобранные у злодея пистоль, кинжал и бич.
        Такса, всё ещё находившаяся, несмотря на всю суету, приблизительно на том же месте, тяжело, в несколько приёмов, развернулась и пару раз тявкнула.
        - Оссолин, верёвку! - крикнул Вийт, бросив чужака на стул.
        - Сию минуту, ваше высокоблагородие, - с достоинством ответил дворецкий и исчез на кухне.
        - Вы знаете этого человека? - спросил граф, подходя.
        Пётр-Михаил Саулович тяжело дышал, будто это он гонялся за беглецом по крышам.
        - О да! - кивнул Вийт. - Далебор Ромуальдович Огнедарко, археолог, укравший найденные на раскопках древности. Пойман не далее как вчера. Мы извлекли три дюжины драгоценных камней из мумии гиены, которую он использовал как дорожный саквояж. Сей господин, однако, бежал, освободившись без каких-либо инструментов от ручных кандалов.
        - Кандалов? - изумился Адам-Каетан Петрович и повернулся к пойманному: - Как вы это проделали, милостивый государь?
        Чужак молчал, угрюмо супясь на обступивших его людей.
        Вернулся Оссолин, и Фирс принялся привязывать пойманного верёвкой к стулу - отдельно каждое запястье и каждую щиколотку.
        - Охоту на меня устроили! - мрачно буркнул пойманный. - Собак натравили! - Огнедарко посмотрел на таксу, уже мирно улёгшуюся на пол.
        Оссолин принялся наводить на столе порядок и убирать осколки.
        - Так вот вы какой, мэтр Кин! - подступил к археологу граф Мйончинский.
        - В чужих заслугах не нуждаюсь, - пожал плечами археолог. - Зовите меня «Далебор Ромуальдович». Или «господин Огнедарко».
        - Как вы попали в замок? - спросил Вийт.
        Беглец поморщился, так как Фирс в этот момент слишком крепко затянул один из узлов, но сразу же вновь принял свой лощёный светский вид:
        - Где лучше всего скрываться от ищеек? На псарне! Едва освободившись от кандалов, я тут же спрятался под днищем вашего паромобиля! И сегодня случилось то, на что я надеялся, - вы сами меня вывезли из города. Я вот только зря доехал аж сюда… Да полноте! - буркнул Далебор Ромуальдович, увидев, что Фирс принялся завязывать дополнительные узлы. - Вы так из меня мумию сделаете!..
        - Кто ваш сообщник? - спросил граф Мйончинский.
        - Вы напрасно думаете, что я причастен к напугавшему вас письму мэтра Кина, ваше сиятельство, - ответил археолог. - Не причастен. Не знаю, откуда оно взялось и что означает. Но не против, чтобы меня из лап этого калимантанского даяка… - чужак кивнул на Фирса, - выкрал кто угодно, хоть ваш Кин! - Огнедарко поднял глаза к потолку. - Слышите, Остап Терентьевич!
        - Хватит! - рявкнул Пётр-Михаил Саулович. - Извольте отвечать на вопросы!
        - Тогда прекратите пытки! - пожал плечами, насколько ему это позволяли верёвки, Далебор Ромуальдович. - Мне нужен лекарский осмотр! При падении я мог отбить себе что-нибудь серьёзное!
        - До суда вас непременно попользует доктор! - отозвался Вийт.
        - Отрадно слышать, - расплылся в обаятельной улыбке Огнедарко. - Так вот, я вашего нотариуса не видел. Кто он, не знаю. Я перебрался в дом, когда ваш шофёр… - он глянул на Яслушу, - начал носить внутрь наколотые дрова. Дверь при этом оставалась распахнутой, перебежать было легко. В зале было пусто, но это продолжалось недолго, почти сразу все спустились к ужину. Собственно, я вообще в замке никого чужого не видел. Кроме себя самого, разумеется! - и археолог рассмеялся.
        Пётр-Михаил Саулович пристально разглядывал пойманного.
        - Вы ему верите, господин барон? - повернулся он к Вийту.
        Дедуктивист, однако, ответить не успел.
        Уши присутствующих разорвал пронзительный женский вопль.
        Вийт резко развернулся.
        - Где Ветрана?! - кричала Герда Эйриковна.
        Безутешная мать стенала, то вздымая руки к потолку, то бессильно опадая на пол. Слёзы заливали её раскрасневшееся от рыданий лицо.
        Ей пыталась помочь Кварта.
        В стороне, за столом, сидела, уставившись в одну точку, угрюмая старуха-графиня. В руке она бездумно крутила лорнет.
        Адам-Каетан Петрович всё ещё метался по замку, выкрикивая имя сестры.
        Граф нависал над привязанным к стулу Огнедарко.
        - Говорите, где она! - рычал он в лицо археологу.
        - Я здесь ни при чём! - бубнил тот.
        Бледный Вийт, сжимавший ладонями виски, повернул в их сторону голову.
        - Он действительно не имеет к этому отношения, - сказал Ронислав Вакулович тихим, опустошённым голосом. - Во время бегства археолог оттолкнул Ветрану Петровну. Мы все это видели. В тот момент ваша дочь находилась здесь, целая и невредимая. Потом Далебор Ромуальдович уже не имел какой-либо возможности совершить похищение - он выбежал во двор, полез на крышу, был пойман и оказался здесь, связанный.
        - А кто?! - возопил граф. - Кто это сделал?!
        - Я не знаю, - тихо ответил детектив. Он был опустошён свалившимся на него горем. - Уверенно можно говорить о местонахождении лишь трёх человек - Огнедарко, меня и Фирса. Мы погнались за археологом на крышу и были на виду у всех. За перемещениями остальных никто не следил.
        - Где моя дочь?! - развернулся Мйончинский к Яслуше.
        Тот испуганно попятился.
        - Нет-нет, ваше сиятельство! - промямлил он. - Я не делал этого!..
        - Найдите мою дочь, Вийт! - завизжал граф, хватая барона за лацканы фрака. - Умоляю! Спасите! Вийт!..
        Обычно изобретательный сыщик не знал, что ответить. Его обуревали те же чувства, что и отца семейства, он тоже не находил себе места, его тоже снедала всепоглощающая тревога за Ветрану Петровну. Для следствия же необходима была холодная, ясная голова…
        Фирс, стоявший чуть в стороне, неожиданно сдвинулся с места и подошёл к графу и Вийту.
        - Мы могли бы взглянуть на депешу, которой вас вызвали сюда, ваше сиятельство? - спросил он спокойно.
        - Депешу? - Мйончинский запнулся. Он, казалось, пытается понять смысл сказанного. - Депешу… Конечно! - граф повернулся к дворецкому. - Оссолин, посмотри у меня где-то… Не знаю где…
        - Слушаюсь, ваше сиятельство, - произнёс старик. Помедлил немного и добавил: - Если мне будет позволено, я хотел бы выразить своё сочувствие.
        - Да, да, Оссолин, спасибо, - пробормотал граф. - Поторопись!
        Дворецкий склонил голову и направился к лестнице.
        - Как вообще здесь можно кого-либо похитить? - бормотал Вийт, оглядываясь. - Жертва должна была добровольно остаться одна. Мало того, в момент похищения она должна была молчать, не звать на помощь!
        - Ветрана могла оказаться позади всех, когда мы побежали во двор, - сказала сидевшая за столом графиня-мать. - Но её крики, тут вы несомненно правы, Вийт, мы непременно услышали бы.
        - Разве что… - Пётр-Михаил Саулович запнулся, всхлипнул и, порывисто отвернувшись, закрыл лицо руками.
        Вийт и Фирс переглянулись.
        - Её могли оглушить, - с содроганием произнёс граф. - Она бы даже не поняла, что случилось…
        Сыскной надзиратель побледнел, но всё же кивнул.
        - А где держать похищенную? - продолжил он. - Дом небольшой. Подъёмный мост не спускали. Под скалой ров, заполненный вязкой жижей…
        С лестницы донёсся топот ног. Со второго этажа в залу сбежал Адам-Каетан Петрович. В руке он сжимал два телеграфных конверта.
        - Оссолин сказал, ты попросил депеши от нотариуса, - говорил он. - Вот та, что пришла тебе. И ещё одна, моя.
        - Да, это они! - Мйончинский нетерпеливо выхватил из рук сына телеграммы. - Смотрите, барон!
        Вийт развернул обе бумаги.
        - Почерк тот же! - в экзальтации воскликнул Ронислав Вакулович. Он положил на стол депеши, а рядом с ними - письмо мэтра Кина. Домочадцы столпились вокруг. - «Сим извещаю, что согласно воле графа Михаила-Казимира Зигмундовича Рачинского герба Наленч сегодня в девять вечера в родовом замке Рачинских состоится оглашение его тайного послания потомкам. Мэтр О. Т. Кин, поверенный».
        - «Никто»! - вскрикнул Фирс. - «О. Т. Кин» - это «никто» наоборот. Как я сразу не понял!
        - Чёрт побери! - пробормотал Мйончинский удивлённо.
        Графиня-мать, недовольная произнесённым вслух ругательством, стукнула его лорнетом по плечу. Он отмахнулся.
        - Похоже, - потёр лоб сыщик, - преступник был осведомлён о вашей семейной легенде! - тут Вийт усмехнулся и обернулся к связанному археологу. - И Огнедарко вновь не попадает в круг подозреваемых - он не мог знать об этом предании…
        Все посмотрели на Далебора Ромуальдовича.
        - Я же говорил! - живо воскликнул тот. - Развяжите меня! Я и так не сбегу - до утра никто в здравом уме на болота не сунется!
        - Вы, господин расхититель гробниц, поражаете меня своим простодушием! - невесело рассмеялся Вийт. Его орлиный взор пронзил преступника, и тот сник.
        Фирс подошёл к напольным часам.
        - Сейчас уже начало двенадцатого, - пробормотал он. - Мы пропустили одиннадцать часов…
        - Да! - с неожиданной энергией вскричал граф Мйончинский. Лицо его просветлело. - Да! Конечно! Это же самый простой путь! Как мне самому в голову не пришло! Я немедленно выпишу вексель! Оссолин!
        - Я здесь, ваше сиятельство! - отозвался дворецкий, как раз ступивший на лестницу, чтобы начать спуск в залу.
        - Неси книги! - граф улыбался. На лице его читалось облегчение. - Я выпишу вексель на пятьдесят тысяч! По условиям фиктивного нотариуса в полночь нужно сорок, но я хочу, - он посмотрел на окружающих полным надежды взглядом, - чтобы моя дочь побыстрее вернулась!..
        Сыщик Вийт и то, чем закончилось дело о затерянном среди болот старинном замке,
        или Глава 12, в которой обыск, погоня и даже шкаф с семейными скелетами так и не смогли заменить сыскного гения Вийта…
        Вийт с размаху швырнул через ров камень, к которому был примотан белым полотном подписанный вексель. Послание описало в воздухе дугу, стукнулось о колокол, отчего тот издал знакомый гул, покатилось по земле и остановилось посреди дороги. Со стен замка, несмотря на темноту, хорошо было видно белое пятнышко.
        - Ну, уплачено! - воскликнул граф Мйончинский. - Надеюсь, в зале нас уже ждёт Ветрана! - и он бросился обратно в дом.
        Все поспешили за ним.
        Внутри их встретили лишь привязанный к стулу Огнедарко да равнодушная ко всему такса.
        - Нет… - разочарованно пробормотал Пётр-Михаил Саулович. - Ещё нет…
        - Интересно, что ваша такса отреагировала на Огнедарко, но с тех пор никакого беспокойства не проявляет, - произнёс Фирс, приглядываясь к собаке. - Членов семьи она, конечно, знает. Нас с господином бароном она несколько раз встречала раньше. А вот мэтр Кин… Он же должен быть для неё чужаком. Отчего она не рычит и не лает?
        Все уставились на Тяпу. Та лежала на полу, равнодушная ко всему.
        На середину залы проковылял Оссолин.
        - Прикажете подавать горячее, ваше сиятельство? - спросил он своим обычным, торжественным тоном.
        Граф с изумлением повернулся к дворецкому.
        - Я как-то забыл…
        - Я не забыл! - прытко откликнулся Огнедарко. - Мне ведь даже закусок не предложили!
        - Вас покормят… - буркнул граф, отворачиваясь.
        - Не развязывая! - вскричал Вийт. - На Далеборе Ромуальдовиче нельзя даже одного узла ослаблять - сбежит! Кормить только с ложечки, как младенца! Яслуша, вы сможете?
        - Конечно, ваше высокоблагородие! - кивнул шофёр и ушёл на кухню.
        Графиня-мать направилась к своему месту за столом, тяжело села и строго посмотрела на присутствующих.
        - Вот что, Оссолин, - сказала она, - накрой что-нибудь попроще. Кто захочет, сам возьмёт…
        - Слушаюсь, ваше сиятельство, - склонил голову дворецкий и удалился.
        - Мы же не будем здесь сидеть и есть, будто ничего не случилось! - вскричала Герда Эйриковна. - Нужно же что-то делать!
        Вийт обернулся к ней:
        - Мы обыщем замок. Все комнаты! И запрём каждую из них за собой, чтобы исключить перемещения преступника и его жертвы!
        - Разделимся по двое! - с энтузиазмом поддержал его Адам-Каетан Петрович. - За полчаса управимся!..
        - Нет, - покачал головой Вийт. - Нам нельзя разбредаться! Кто-то из нас может оказаться в паре с мэтром Кином! Каждый должен быть на виду сразу у нескольких человек! Мы же не хотим, чтобы украли ещё кого-нибудь! Думаю, женщинам следует остаться в этой зале, а мужчины пойдут со мной.
        - Вы оставляете беззащитных дам одних? - удивился граф Мйончинский. - Нет-нет, пусть тут с ними побудет… - Пётр-Михаил Саулович обвёл взглядом присутствующих. - Яслуша! Но он правда и сам под… - мужчина смущённо кашлянул и заканчивать не стал. - Может, ещё и Фирс? Впрочем, ваш помощник всегда с вами. Значит, Адам-Каетан?
        - Ну уж нет! - вскричал студент.
        - Ты уже и так оббегал весь дом! Остаёшься! - поднялась со своего места графиня-мать. - А я пойду с мужчинами. Возьму Тяпу, собака может что-нибудь учуять.
        Граф Мйончинский хотел было возразить, но старуха метнула на него такой взгляд, что мужчина, вздохнув, кивнул.
        Оссолин, держа канделябр с горящими свечами, распахнул дверь в спальню Ветраны Петровны.
        Темнота внутри комнаты расступилась, проявилась кровать под балдахином, блеснуло стекло в окне.
        Вийт переступил через порог. За ним следовали Фирс и Пётр-Михаил Саулович. Замыкала группу графиня-мать, державшая на руках меланхоличную таксу. Старуха мягко поглаживала собаку, та жмурила глаза, но интереса к происходящему не проявляла.
        Спальня Ветраны Петровны была по-старинному простой. Её устилал обычный дощатый пол. У стены стояла узкая кровать. Напротив потрескивал огнём камин. Перед ним располагался незатейливый бронзовый экран. Рядом в держаке дожидались своего часа дрова. Шкаф и стол почти не оставляли в комнате свободного пространства. На окне, как и повсюду в замке, виднелась массивная решётка. Веяния нового века обошли дом стороной, газовых труб не было, так что единственным освещением оставались свечи.
        Вийт сразу же посмотрел под кровать, подёргал туда-сюда балдахин, влез на стул, чтобы заглянуть поверх полога.
        - В старинных замках романисты всегда размещают тайные каморки, невидимые ниши и секретные проходы, - проговорил он. - Тут такое есть?
        - Нет, ваше высокоблагородие, - с достоинством ответил Оссолин.
        - Дом небольшой, - откликнулась с порога старуха. - Спальни и без того крошечные, а если ещё и потайные коридоры устраивать!.. Да и кому на самом деле нужны эти мышиные ходы?
        Вийт открыл дверцы шкафа, сунулся было, чтобы посмотреть, что внутри, и застыл. Там висели плащ и дорожное платье юной графини. Сердце сыщика кольнуло. Перед его мысленным взором ясно предстала картина, как всего несколько часов назад они с Ветраной Петровной, счастливые, ехали через болота. Он видел девушку, вжимавшуюся в угол дивана его паромобиля, видел её чудесные глаза, локон, выбившийся из-под шляпки, трепещущий под потоками встречного воздуха…
        Вийт сглотнул застрявший в горле комок. Его рука невольно потянулась к атласной ткани. Вот сюда барышня утыкалась носиком, когда хотела согреться…
        Граф Мйончинский кашлянул. Вийт одёрнул ладонь.
        - Пусто, - хрипло сказал дедуктивист и отвернулся, пытаясь скрыть влагу на глазах.
        - Я… - Пётр-Михаил Саулович вздохнул и через силу, что-то в себе преодолевая, сказал: - Я понимаю вас, барон.
        Детектив в замешательстве поднял на него глаза и тут же отвёл.
        Ронислав Вакулович откинул запоры на окне и распахнул створки. Внутрь хлынули потоки прохладного воздуха.
        Вийт подёргал чугунную решётку.
        - Фирс, нужно всё-таки убедиться, что внутренняя ширина здания совпадает с внешней, - проговорил он.
        Истопник кивнул и стал шагами измерять комнату.
        Таксу его действия заинтересовали. Она подняла голову, но сразу же разочаровалась и опустила.
        Вийт закрыл окно и плотно заложил запоры.
        - Где ещё здесь можно спрятать семнадцатилетнюю девушку? - проговорил он задумчиво, обводя комнату взглядом.
        - Нигде, - буркнула графиня-мать.
        Ронислав Вакулович кивнул, и все потянулись прочь из комнаты.
        Граф Мйончинский сразу же поспешно подошёл к перилам площадки второго этажа, чтобы посмотреть вниз, в залу. Там за столом сидела его жена, у стены стояла Кварта, Адам-Каетан Петрович в кресле читал книгу, Яслуша кормил Огнедарко.
        - Ветраны так и нет? - спросил Пётр-Михаил Саулович, хотя и так было понятно, что нет.
        Герда Эйриковна, с надеждой приподнявшаяся было при его появлении, покачала головой. Глаза у неё были красные, заплаканные.
        Мужчина вздохнул.
        - Заприте дверь в спальню Ветраны Петровны на ключ, Оссолин, - приказал Вийт. - Нам нужно быть уверенными, что эта комната и впредь останется пустой!
        Дворецкий принялся перебирать ключи на кольце. Нашёл нужный и провернул его несколько раз в замке.
        Вийт подёргал ручку, проверяя. Потом присел на корточки и скептично осмотрел скважину.
        - Запасные ключи имеются? - спросил сыщик.
        - Если и есть, то они на этой же связке, ваше высокоблагородие, - проговорил дворецкий.
        Вийт хмыкнул и поднялся.
        Рядом находилась небольшая дверь с навесным замком.
        - Это не комната, это кладовая, совсем маленькая, ваше высокоблагородие, - сказал Оссолин. - Будете смотреть?
        - Нельзя пропускать ни одного помещения! - воскликнула графиня-мать.
        Дворецкий нашёл нужный ключ, открыл висячий замок и распахнул дверь.
        - Я храню здесь всё, что может понадобиться в спальнях, - проговорил он.
        Старик повесил замок на ушко и прошёл вглубь комнатки, освещая канделябром полки со сложенными в стопки постельными принадлежностями.
        Окна здесь не было. Вийт и Пётр-Михаил Саулович сразу же стали ворошить сложенные одна на другую подушки, одеяла и простыни. Фирс занялся измерением ширины помещения. Графиня-мать с порога наблюдала за ними. На её руках дремала собака.
        Уже через минуту, впрочем, стало понятно, что Ветраны Петровны в кладовой нет.
        - Пойдём дальше? - со вздохом спросил Мйончинский, неумело заталкивая обратно на полку ворох постельного белья.
        Вийт кивнул.
        Все вышли, и Оссолин защёлкнул на двери висячий замок.
        Сыщик проверил прочность запора.
        - В доме есть подвал? - спросил он вдруг, явно размышляя о чём-то своём.
        - Нет, барон, - покачала головой графиня-мать. - Замок построен на скале. Копать ямы тут не получится! - она заглянула в мордочку таксы и шёпотом добавила: - Тяпа вот-вот уснёт. Оссолин, снеси собаку вниз, к камину.
        - Сию минуту, ваше сиятельство, - проговорил дворецкий, передавая канделябр Фирсу и забирая таксу у старухи.
        Своим неспешным шагом он стал спускаться по лестнице вниз.
        Вийт распахнул дверь следующей комнаты.
        Это были покои Адама-Каетана Петровича, более-менее точная копия спальни пропавшей девушки.
        - Значит, дом состоит из комнат на втором этаже и общей залы с кухней на первом? - уточнил Вийт, останавливаясь на пороге. - Больше ничего?
        - Ещё чердак, - указала на потолок старуха.
        - Ещё чердак!.. - невольно поднял голову вверх Вийт.
        И именно в этот момент где-то во дворе прогремел оглушительный выстрел.
        - Где это? - крикнул Вийт. Он метнулся к окну, выглянул наружу, но ничего не увидел. - Во дворе?
        - Да! - воскликнул граф Мйончинский. Он крутил головой во все стороны, прислушиваясь. - Теперь уже не поймёшь!
        Мужчины бросились вон из комнаты, вихрем пронеслись мимо остолбеневшей старухи и сбежали по лестнице, едва не сбив с ног Оссолина. Вслед им один раз тявкнула такса.
        В зале все, кроме, конечно, привязанного Огнедарко, были на ногах.
        - Выстрел? - вопил Адам-Каетан Петрович. - Кто стрелял?
        - Что с Ветраной? - кричала Герда Эйриковна.
        Вийт, не замедляясь, стремительно пересёк залу, отодвинул засов на двери и выскочил во двор.
        Здесь всё было без изменений - тёмная ночь, крепостная стена, запертые ворота. Стояла полная тишина.
        - Где?.. - кричал граф Мйончинский, бросаясь из стороны в сторону. - Где?..
        Вийт лихорадочно оглядывался.
        - Я никакого движения не вижу, - воскликнул Фирс, подбегая к сыщику.
        Наружу высыпали почти все обитатели замка.
        Вийт быстро обернулся к мечущимся по двору людям.
        - Граф, следите за обоими сараями! Яслуша, караульте паромобили! Адам-Каетан Петрович, нам нужны факелы! Оссолин, молю, проследите, чтобы дамы вернулись в залу и оттуда не выходили! И следите за своей связкой ключей!
        Удивительно, но никто Вийта не ослушался. Все немедленно стали выполнять его команды.
        - Может, стреляли на болотах? - бормотал сыскной надзиратель. - Звук был гораздо ближе, громкий, но давай посмотрим!
        Товарищи сорвались с места, бросились к воротам и стремительно вскарабкались на крепостную стену.
        - Осторожней! - крикнул от входной двери Оссолин. - Там повсюду ловушки!
        Вийт осторожно пощупал кладку вокруг себя.
        Во все стороны насколько хватало глаз простиралась бесконечная чёрная равнина болот. По ту сторону рва на насыпи виднелось белое пятнышко.
        - Вексель так и не забрали! - крикнул детектив, спрыгивая обратно на мостовую. - Мэтр Кин, похоже, не нашёл способа покинуть замок! А может, не деньги ему на самом деле нужны!
        Вийт и его верный помощник подбежали к трём паромобилям, выстроившимся в ряд под стеной замка.
        - Тут никого! - ещё издалека проорал им Яслуша.
        Беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы в этом убедиться.
        Вийт бросился к двум сараям, пристроенным к одной из башен. Фирс следовал за ним.
        - Свет! - крикнул на ходу Вийт выходившему из замка Адаму-Каетану Петровичу. У студента в каждой руке было по горящему факелу.
        Ронислав Вакулович проскочил мимо колоды для колки дров с рассыпанными вокруг щепками и лежащим на мостовой топором, перепрыгнул через небольшой запас поленьев и распахнул дверь угольного склада.
        Внутри было темно, хоть глаз выколи.
        - Кто здесь? - крикнул Вийт. - Выходи!
        Никто не откликнулся.
        - Вы слышали внутри какое-нибудь движение? - спросил детектив у графа Мйончинского.
        Тот покачал головой.
        Подбежал студент. Склад сразу же озарился светом, ярким, даже слепящим после полной темноты.
        Внутри, конечно, было пусто - лишь куча угля с одной стороны да поленница с другой.
        Вийт стремительно заглянул во все углы.
        - Спрятаться здесь негде! - бросил он, выбегая из сарая. Обог-нул, оглядываясь, оба строения, но ничего не увидел.
        Тут же бросился во второй склад.
        Это была продуктовая кладовая - крынки с молоком, горшки с маслом, развешенная под потолком колбаса, обмотанные марлей куски мяса на крюках, мешки с картошкой и капустой.
        Вийт выхватил у Адама-Каетана Петровича факел и быстро осмотрел помещение. Пробежал ещё раз, заглядывая в мешки, постукивая по ним башмаком, приподнимая над землёй.
        - Нет, не здесь! - выкрикнул он. Ткнул факел обратно Адаму-Каетану Петровичу и махнул рукой Фирсу. - Крыша!
        Товарищи подлетели к башне замка и по уже проторённому пути вскарабкались наверх. Разросшийся плющ да торчащие из стены брёвна облегчили их задачу.
        Сверху было отлично видно графа Мйончинского, его сына и шофёра. Те сгрудились посреди двора, задрав головы и следя за смельчаками.
        - Обойдём по краю! - Вийт указал Фирсу направление, а сам двинулся в противоположном.
        Кромка стены, по которой они шли, была узкой, ветер дул сильнее, чем на земле, смотреть нужно было не столько под ноги, сколько на скат крыши, но товарищи бесстрашно обошли дом по кругу и встретились с другой стороны.
        Фирс развёл руками.
        - Ничего, - сказал он.
        - Ну, зато ускорять мыслеварение после всего этого не нужно, - вздохнул Вийт.
        Настороженные, растерянные возвращались в дом мужчины.
        - Мы никого не обнаружили, - сказал сыщик, поймав на себе множество вопрошающих взглядов. Он остановился в центре залы и оглядел присутствующих. Потом повернулся к Герде Эйриковне: - Вы можете вспомнить, ваше сиятельство, кого видели вокруг себя в момент выстрела?
        - Я? - растерялась женщина. - Ну, кого?.. Всех, наверное! - её взгляд запрыгал по лицам. - Кварта сидела вон на том стуле, Адам-Каетан был в кресле, Оссолин как раз спустился с собакой. Ваш Огнедарко… А как бы он мог уйти?
        - Но вы не помните ни археолога, ни Яслушу?
        Женщина вся подобралась.
        - Я помню! - отозвался студент до того, как она успела ответить. - Я взял книгу, но читать не мог, - Адам-Каетан Петрович развёл руками. - Я просто сидел и смотрел перед собой. И шофёр, и археолог были перед моими глазами. В нескольких шагах!
        - Это точно? - переспросил детектив.
        - Никаких сомнений! - кивнул молодой граф.
        Вийт вздохнул.
        - Получается, - сказал он, - никто из нас не мог произвести выстрела. Все находились на виду у всех! - он почесал лоб. - И при этом никаких следов постороннего человека мы не нашли… - сыскной надзиратель поморщился. Вздохнул. Развёл руками. - Как так может быть?!
        - Мы, наверное, что-то упустили… - неуверенно произнёс граф Мйончинский. Потом вдруг вскинул голову: - Но мы же ещё не закончили осмотр дома!
        - Да, осмотр дома… - задумчиво пробормотал Вийт.
        Он вдруг сделал шаг к археологу и подёргал путы на нём. Все узлы были затянуты крепко.
        - У вас, барон, несколько завышенное мнение о моих способностях! - хмыкнул Далебор Ромуальдович. - Выбраться из этих верёвок человеку не под силу!
        - Возможно, - кивнул Вийт. Оглянулся по сторонам. - А где оружие Огнедарко?
        - Я закрыл его в посудном шкафу, ваше высокоблагородие! - степенно произнёс дворецкий, указывая на кухню.
        Вийт подхватил одну из горящих свечей и направился туда.
        Кухня была большой. Её наполняли чудесные ароматы горячей еды. От огромной плиты исходил ощутимый жар. В её топке алели угли. По стенам были развешаны котлы, кастрюли самых разных размеров, чугунные сковороды. В углу стоял сервант, через стёкла которого виднелась господская посуда, расписная, с золочёными вензелями, дорогого фарфора. Чуть дальше находилась аккуратно застеленная койка, похоже, Оссолина. Где-то здесь дворецкий предлагал переночевать и Вийту с его помощником.
        Ронислав Вакулович сразу же заглянул под кровать.
        - Тут негде спрятать девушку, ваше высокоблагородие, - произнёс, приближаясь, дворецкий. С его появлением на кухне стало светлее - Оссолин принёс канделябр на пять свечей.
        - Я вижу, - кивнул Вийт, разворачиваясь. - Давайте проверим оружие археолога.
        Оссолин нашёл очередной ключ на своём кольце и отпёр дверцу шкафа. Внутри хранились кухонные приспособления - от тесаков до венчиков. Там же лежали пистоль, кинжал и свёрнутый бич Огнедарко.
        Вийт понюхал ствол. Фирс тоже поднёс нос к дулу.
        - Нет, из этого оружия давно не стреляли, - покачал он головой.
        - Оно не заряжено! - крикнул из залы Далебор Ромуальдович. - И зарядов у меня нет! Уж очень неожиданно вы меня вчера арестовали, ваше высокоблагородие!
        Пока Оссолин запирал шкафчик, Вийт отвёл в сторону графа Мйончинского и тихо спросил:
        - Ваше сиятельство… - он оглянулся, но убедился, что верный истопник встал так, чтобы никто не мог подслушать их разговора, и продолжил: - Было ли что-либо в вашей жизни, ваше сиятельство, за что вам могут желать мстить?
        - Да что вы такое говорите! - вскинул голову граф.
        - Не торопитесь! - вздохнул Вийт. - Это очень важно! Речь идёт о жизни Ветраны Петровны! Подумайте! Оскорблённый аристократ, недовольный деловой сотоварищ, обманутая девушка?.. Даже если это было очень давно!
        Мйончинский помотал головой, но его взгляд невольно стрельнул в сторону дворецкого, застывшего у кухонного шкафа в позе почтительного ожидания. Трепещущее пламя свечей, освещавшее его лицо снизу, придавало Оссолину демонический вид.
        - Что? - сразу же подступил к графу Вийт. - Что вы ему сделали?
        - Нет-нет, не ему! - кашлянул Пётр-Михаил Саулович. Он всё ещё сомневался, говорить ли, но под требовательным взглядом Вийта неохотно кивнул: - Впрочем, ему, да… Я… - граф замялся, посмотрел на дедуктивиста, вздохнул. - Я по молодости лет… Ну, вы понимаете… У Оссолина есть дочь, Славяна…
        - Она забеременела?
        - Что вы, тише, тише! - всполошился Мйончинский. - Нет, конечно, нет! Двадцать пять лет назад… Поймите, господа, я был лишь безусым отроком… В общем, да! Да, мне посчастливилось сорвать этот цветок, и… Ну… В общем, он застал нас… - граф покачал головой. - Он ничего не сказал, но на следующий день Славяна уехала к тётке и больше не возвращалась. Там вышла замуж, там и живёт. Теперь у неё внуки… - Пётр-Михаил Саулович вдруг сорвался на горячий шёпот: - Но вы не должны судить меня строго, господа! Она на несколько лет старше и… А я… Я ведь ещё ничего не понимал!..
        - Его дочь и ваша дочь… - задумчиво произнёс Вийт.
        Мужчины обернулись, чтобы взглянуть на дворецкого.
        - Что изволите, господа? - немедленно спросил Оссолин своим торжественным голосом. Неверное пламя свечей превращало его глаза в бездонные чёрные провалы.
        Все тут же повернулись вновь в кружок.
        - Нет, это не он! Это не может быть он! - пробормотал сыщик. - Он едва двигается! Я не могу представить себе сего почтенного старца неслышными скачками несущимся по лестнице, подкрадывающимся сзади к Ветране Петровне, наносящим ей один точный удар, а потом стремительно утаскивающим безвольное тело в какое-нибудь укромное место!
        Мужчины, изумлённые описанной картиной, вновь оглянулись на дворецкого. Тот всё так же стоял возле серванта, прямой, как всегда. Лицо его, рассечённое тенями на мозаику фрагментов, ничего не выражало.
        - Что вы! - горячо зашептал граф. - Оссолин - это символ верности, оплот оплотов! Немыслимо! - Мйончинский затряс головой от переполнявших его чувств.
        - Он был на виду у множества людей, когда прозвучал выстрел!.. - заговорил Фирс, но не успел закончить.
        - У вас здесь какие-то секреты? - воскликнул, подходя, Адам-Каетан Петрович.
        Граф Мйончинский весь подобрался.
        - В замке есть ещё оружие? - уже не таясь, в полный голос спросил Вийт.
        - Охотничье! - отозвался Оссолин. - Вы должны были видеть его в вашей комнате, ваше высокоблагородие. Обычно мы её используем как оружейную.
        Комната, в которую Оссолин поселил Вийта и Фирса, была не столько оружейной, сколько кабинетом. Добрую её половину занимали внушительный письменный стол и глубокое кожаное кресло. Вдоль стен выстроились забитые книгами шкафы.
        Кровати тут, конечно, не было. Специально для сыщика и его помощника дворецкий поставил в углу свёрнутые в рулоны матрацы и бросил сверху стопки постельного белья, дорогого, французского, жаловаться не приходилось.
        Вийт сразу же подошёл к стене, где по сторонам от очередной головы лося висели охотничьи ружья.
        - Они не заряжены, ваше высокоблагородие, - отозвался Оссолин.
        - Это было неплохо бы! - ответил Вийт тем тоном холодной готовности ко всему, который выдаёт по-настоящему великих духом.
        Вийт схватил первое ружьё, понюхал дуло и вернул на крюки. Затем второе. Третье…
        И тут, едва втянув воздух носом, сыщик отвернулся и отставил ствол от себя.
        - Это оно!
        Фирс, понюхав, с мрачным видом кивнул. Мйончинский тоже поднёс к носу дуло.
        - Вы правы, Ронислав Вакулович! - воскликнул граф. - Но как это возможно! Ведь стреляли не в доме!
        Сыскной надзиратель пожал плечами, отошёл к окну и распахнул его.
        - Ружьё полностью выставили наружу, - пояснил он, просовывая по плечо руку сквозь решётку. - Опустили под подоконник, - Вийт сдвинул ладонь вниз, будто ощупывал кладку под окном. - Прикрыли, насколько возможно, створку и пальнули.
        Все ошеломлённо смотрели на дедуктивиста.
        Позади раздался задумчивый голос Фирса:
        - Но тогда…
        - Что? - спросил его Вийт, оборачиваясь.
        - Ну, мы ведь всё время пытаемся придумать, зачем злоумышленник поступил так или этак, - пожал плечами истопник. - Изобретаем диковинные, экзотические резоны, поскольку простых не видим. А каковы реальные последствия того, что делает преступник? - Фирс обвёл взглядом присутствующих. - Например, что есть результатом выстрела? Мы прервали осмотр комнат! Может, это и было целью злодея?
        - Точно! - с энтузиазмом завопил Адам-Каетан Петрович. - Чтобы!.. - тут он запнулся. - Чтобы… Зачем?
        - Пока мы бегали по двору, - ответил истопник, - Ветрану Петровну переместили туда, где мы не будем её искать!
        - Именно так! - без малейших колебаний воскликнул Вийт. И тут же решительно направился вон из оружейной. - К моменту выстрела мы успели обыскать лишь два помещения! - дедуктивист пересёк площадку второго этажа. - Сейчас Ветрана Петровна находится!.. - Вийт посмотрел на дверь в спальню молодой графини, а потом на дверь в кладовую. - Здесь! - и он указал на чулан. - Уж очень неподходящее это для девушки место! Да ещё и с навесным замком! Сразу видно, что заперто! Так что Ветрана Петровна именно здесь! Открывайте, Оссолин!
        - Слушаюсь, ваше высокоблагородие! - отозвался дворецкий.
        Он поставил канделябр на перила площадки, нашёл нужный ключ и попытался вставить его в скважину замка. Тот не подошёл.
        - Странно… - пробормотал Оссолин, разглядывая связку.
        - Ветрана, ты там? - в нетерпении вскричал граф Мйончинский и принялся колотить в дверь кулаком. - Отзовись! Подай знак!
        Он стучал и стучал.
        - Да остановись ты на минутку! - прервал его сын. - Мы же не услышим, даже если она отзовётся!
        Пётр-Михаил Саулович замер с занесённой вверх рукой. Потом приложил ухо к двери. Его примеру последовал Адам-Каетан Петрович.
        - Тихо, - пробормотал граф.
        - Да, ничего, - кивнул студент.
        - Отпирайте же, Оссолин! - возопил Вийт.
        - Прошу прощения, ваше высокоблагородие… - развёл руками дворецкий. - Это определённо тот ключ, но он почему-то не подходит…
        Вийт выхватил у него связку. Быстро перебрал её всю.
        - Вы давали кому-нибудь ключи? - спросил он. - Оставляли без присмотра?
        - Нет, ваше высокоблагородие! - весь подобрался Оссолин. - Кольцо всегда висит у меня на поясе!
        Вийт попытался вставить в замок выбранный дворецким ключ, но тот даже в скважину не вошёл.
        Сыщик, не глядя, отдал связку Оссолину и с силой ударил в дверь чулана ногой. Петли взвизгнули, притолока сотряслась, на пол посыпалась пыль. Дверь, однако, выстояла.
        Вийт отошёл на шаг и с разгону врезался в неё плечом.
        Вновь без результата.
        - Да что у вас за конструкции такие! - вскричал в сердцах детектив.
        - Так з?мок же, ваше высокоблагородие! - развёл руками Оссолин. - Крепость!
        - Давай вместе! - Вийт схватил Фирса, и они вдвоём разбежались и изо всех сил ударили в дверь.
        Раздался треск. Навесной замок отлетел в сторону. Дверь распахнулась.
        Хлынувший в кладовую свет выхватил из темноты полки со стопками постельных принадлежностей, сваленные на пол подушки и одеяла, а поверх них - молодую графиню.
        Девушка, безвольная и бесчувственная, лежала на полу. Глаза её были закрыты. Вечернее платье несколько измялось, волосы цвета солнца растрепались.
        - Ветрана! - вскричала бабушка, бросаясь вперёд.
        - О! - только и смог выдавить из себя Мйончинский. Он подбежал к дочери, упал перед ней на колени, обнял, стал осыпать поцелуями её чело.
        Вийт приложил два пальца к шее барышни, прощупывая биение сердца.
        - Что? Нашли? - раздался с первого этажа крик Герды Эйриковны. - Жива?
        На лестнице раздался топот множества ног. На площадку второго этажа взбежали хозяйка дома, Яслуша и Кварта.
        - Hvor? - вопрошала женщина. - Hvor?[128 - Где? Где? (норв.)] Герда Эйриковна растолкала собравшихся.
        - A, kj?re datter! Mitt barn[129 - О, любимая доченька! Мой ребёнок! (норв.)]! - вскричала она, отбирая дочь у мужа. По щекам графини текли слёзы. - Что с ней? Она ведь жива?
        - В обмороке, ваше сиятельство, - пробормотал Вийт, отступая.
        Глаза его предательски блестели, кадык ходил вверх-вниз.
        - У кого-нибудь есть нюхательная соль? - спросил Фирс. Его голос оставался ровным. Впрочем, как всегда.
        Кварта стала рыться в карманах передника и через секунду достала склянку.
        Пётр-Михаил Саулович нюхнул флакон, тут же отставил его в сторону и закашлялся.
        - Какая мерзость! - просипел он и поднёс пузырёк к носу бесчувственной девушки.
        Целое мгновение ничего не происходило. А потом Ветрана Петровна дёрнулась, сделала судорожный вдох, распахнула свои громадные голубые глаза и порывисто села на полу.
        - Ветрана! - взвизгнула Герда Эйриковна, с новой силой обнимая дочь.
        - Ветрана! - всхлипнув, пробасил Пётр-Михаил Саулович и отвернулся, прикрывая лицо ладонью.
        Яслуша и Кварта, демонстрируя присущую низшим классам неспособность скрывать эмоции, обнялись, счастливо улыбаясь. Кухарка ещё и глаза принялась вытирать подолом фартука.
        - Что с тобой случилось? - вскричал Адам-Каетан Петрович. - Кто тебя похитил?
        - Где я? - слабым голосом спросила девушка.
        - Это кладовая рядом с вашей спальней, ваше сиятельство, - ответил Оссолин. И смахнул слезинку со щеки.
        - А что произошло? - пробормотала молодая графиня.
        - Тебя похитили! - воскликнул студент. - Ты что, не помнишь? Кто это сделал? Как? Где тебя держали всё это время?
        - Я не знаю, - пролепетала Ветрана Петровна, растерянно оглядываясь. - Все побежали на улицу. Я тоже направилась к выходу. А потом… Темно…
        Пётр-Михаил Саулович стал осторожно ощупывать голову дочери.
        - Крови нет, - говорил он. - Шишки вроде тоже. Ты ещё легко отделалась!
        - Так ты не знаешь, где тебя держали? - настаивал Адам-Каетан Петрович. - Не видела злодея?
        - Нет, - просто ответила барышня.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросила Герда Эйриковна, вновь и вновь целуя дочь.
        - Хорошо, - неуверенно проговорила Ветрана Петровна. - Ничего не болит… Мне кажется, ничего… Я хочу встать…
        - Конечно! - воскликнул Пётр-Михаил Саулович, обхватывая дочь, чтобы помочь ей подняться.
        И тут где-то далеко раздался какой-то звук. Он был продолжительным, дребезжащим, неуловимо знакомым.
        Вийт настороженно повернул голову.
        - Что это? - спросил он.
        Граф Мйончинский нахмурился, пытаясь вспомнить.
        - Подъёмный мост, ваше высокоблагородие, - откликнулся Оссолин. - Кто-то опускает подъёмный мост!
        Вийт сорвался с места и, прокладывая себе путь через толпу в чулане, стал выбираться наружу.
        - Кто сейчас может опускать мост, мы все здесь! - растерянно вскричал Адам-Каетан Петрович. И бросился вслед за Вийтом.
        Внизу никого не было. Стул Огнедарко валялся на боку. Рядом виднелись обрывки верёвок и столовый нож. Распахнутая входная дверь покачивалась на сквозняке.
        Вийт, не задерживаясь в зале, выскочил во двор.
        Звук цепей опускаемого моста стал много громче. Возле ворот суетилась какая-то тёмная фигура.
        - Стой! - возопил Вийт. - Стой!
        Нарушитель оглянулся.
        - Огнедарко! - мужественный взгляд детектива пронзил беглеца, будто клинком.
        - Стреляю! - ревел позади Фирс.
        В вытянутой руке бегущего истопника виднелся нацеленный на преступника пистоль.
        Археолог вскочил на все ещё смотрящий в небо мост, взбежал на него, как на горку, достиг края и прыгнул. На мгновение его тёмная фигура зависла в воздухе, а потом провалилась в черноту ночи.
        Подъёмный ворот, оставленный без присмотра, замер. Замер, так и не опустившись на дорогу, мост.
        Детектив в то же мгновение оказался на нём и, не позволяя себе сомнений, прыгнул следом за Огнедарко.
        Край насыпи на мгновение застыл далеко под Вийтом, но тут же стремительно взлетел навстречу и ударил его в живот, бросив детектива грудью на дорогу. Ноги, не встретив опоры, с размаху врезались в стену вала. Сыщик лихорадочно заскрёб по ней башмаками, пытаясь найти хоть какою-то неровность. Руки заметались в поисках чего-либо, за что можно было бы уцепиться. Увы, попадались лишь камешки да пучки прошлогодней травы. Тело поползло вниз.
        Рядом на насыпь свалился Фирс. Он покатился по грязи, сразу же вскочил на ноги и бросился к детективу на подмогу. Вийт, однако, уже уцепился за какой-то кустик и, подтянувшись, забросил колено наверх.
        - Где он? - взревел Вийт, поднимаясь.
        Преступник бесследно исчез. Кругом, насколько хватало глаз, расстилалась тонувшая в темноте трясина. К подножию насыпи спускалась пустынная дорога. Ни малейшего движения нигде!
        - Бесполезно! - процедил сквозь зубы Фирс, вертясь на месте. - Он может лежать на земле в пять шагах от нас, но мы его в темноте не заметим!
        - Эй, Огнедарко! - прокричал Вийт. - Оставаться ночью на болотах - самоубийство! Даже просто на болоте самоубийство! А тут ещё и ловушки с древних времён остались!
        Ответом ему была тишина.
        Вновь загремели цепи, и полуопущенный подъёмный мост пришёл в движение. Бревенчатый настил лёг на насыпь. К сыщику устремились обитатели замка.
        - Сбежал? - вскричал граф Мйончинский.
        - Прячется! - вздохнул детектив. - Мы можем пойти веером во все стороны, но шансы обнаружить его невелики. Да и опасно это.
        Вокруг сыскного надзирателя столпились все гости замка. Оссолин остановился в воротах. Похоже, он считал, что охраняет вход.
        - Ну и бог с ним, с этим каторжником! - буркнул граф Мйончинский. - Ветрана цела, преступника в доме больше нет, можно вздохнуть спокойно!
        - Даже вексель не забрал! - воскликнула его жена, указывая на обёрнутый полотном камень, лежащий на дороге подле колокола.
        Адам-Каетан Петрович подобрал булыжник, размотал тряпку и действительно вытащил наружу пресловутую бумагу.
        - Барон! - подступила к Вийту графиня-мать. - Вновь мы обязаны вам! Совсем недавно вы вытащили из горящего неуправляемого паровоза Адама-Каетана, потом спасли для нас большую сумму, а теперь вы отыскали похищенную злодеем Ветрану! Нет границ нашей благодарности!
        - В меру моих скромных сил… - забормотал, потупив взор, Вийт.
        К сыскному надзирателю подбежала Ветрана Петровна. Она была бледна. Глаза её, ставшие в темноте ночи серыми, сияли. Барышня порывисто обняла дедуктивиста, но сразу же отступила на шаг, украдкой бросив взгляд на родителей. Те сделали вид, что ничего не заметили. Ронислав Вакулович зарделся.
        - Как же этот пресловутый Огнедарко выбрался из пут? - спросил граф Мйончинский, направляясь по мосту назад в замок. За ним следовали все остальные.
        - Наверное, оставшись без присмотра… - Адам-Каетан Петрович бросил невольный взгляд на Яслушу.
        Все тут же уставились на шофёра. Тот смутился.
        - Я… - виновато пробормотал он. - Когда нашли Ветрану Петровну… Кто ж мог подумать!.. Радость такая!.. Будто камень с души… Я ж всего на минуту его оставил…
        - Мы поговорим об этом, - произнесла бесцветным голосом графиня-мать.
        - Так вот, - продолжил студент, - я видел на полу нож. Археолог, наверное, допрыгал на стуле до стола, схватил его зубами и перерезал верёвку на одной руке. Затем…
        - Затем понятно! - перебила его бабушка со своей обычной надменностью. - Давайте спать. Рассвет уж скоро! - она повернулась к дворецкому. - Подними мост да запри как следует ворота, Оссолин! И не забудь про дверь! Хватит с нас на сегодня чужаков!
        - Слушаюсь, ваше сиятельство, - с достоинством ответил досточтимый старец.
        - Вчера утром граф Мйончинский отбыл из города по делам, связанным с видами на урожай карийского фикуса, - говорил Фирс, разворачивая матрасы на полу кабинета, отведённого ему и Вийту в качестве спальни. - Через час Адам-Каетан Петрович уехал в университет на лекцию по гидравлике…
        - А ещё через полчаса Ветрана Петровна заявила, что хочет сбежать со мной! - в тон ему добавил Вийт.
        - Да, - кивнул Фирс, - но я о другом. И графу, и его сыну О. Т. Кин прислал телеграммы именно туда, где эти господа находились. Вот такая невероятная осведомлённость!.. - истопник покачал головой. - И вспомни, кстати, неспроста потерявшую память Ветрану Петровну!..
        Фирс покончил с матрасами и принялся за простыни. Вийт задвинул засов на двери в комнату, обернулся и несколько секунд следил за работой помощника.
        - Ну и что мы теперь со всем этим будем делать? - проговорил Вийт. - Вариант ведь только один. И этот вариант смущает.
        - Да, один, - согласился Фирс. Он уже взбивал подушки.
        - И мотив! - буркнул Вийт. - Получается, всё из-за меня!
        - Ты огорчён? - рассмеялся истопник. Он достал одеяла и принялся раскладывать их поверх простыней.
        Вийт подошёл к столу и взял письмо О. Т. Кина.
        - «…Я буду похищать членов семьи, гостей, слуг»! Значит, письмо написано ради одной этой фразы.
        - Ну вот видишь, всё действительно из-за тебя! - развёл руками истопник, критически рассматривая застеленные постели. Улыбка вдруг проскользнула по его устам, и он скорчился с видом услужливого холопа. - Ополоснуться, ясновельможный пан?
        Вийт хмыкнул, развязал шнурки на рубашке и стянул её через голову. Фирс поставил на стул чугунный таз, заменявший здесь рукомойник, и подхватил один из кувшинов с водой. Дедуктивист, фыркая и тряся головой, принялся умываться.
        - А непредвиденное появление Огнедарко? - говорил помощник. - Оно могло спутать все карты, но преступник устроил археологу побег, и все подумали, что О. Т. Кин - это Огнедарко…
        Вода закончилась. Фирс подал Вийту полотенце. Пока детектив вытирался, истопник принёс ещё один кувшин.
        - Я понимаю, - продолжал Фирс, - почему ты смущён, понимаю, почему ты ищешь повод для сомнений, но висячий замок кладовой вновь указывает на того самого человека!.. - истопник снял с себя рубашку. Теперь Вийт лил воду, а он умывался. - Мы открыли этот замок ключом, повесили в разомкнутом виде на дужку, осмотрели комнату и замок снова защёлкнули. Но спустя несколько минут тот же ключ уже не смог войти в скважину!.. - Истопник расходовал воду экономнее, по-прусски, как говорится, и брызг на полу не оставлял. - Пока мы все были заняты обыском чулана, его дверь оставалась открытой. На ней на дужке висел разомкнутый замок. О. Т. Кин незаметно снял этот замок и на его место повесил свой, тоже в разомкнутом виде. Чтобы закрыть замок, нужно лишь до щелчка надавить пальцами на дужку, вот и получилось, что кладовая закрыта, но ключ от неё теперь был у преступника!..
        - Ну да… - с мрачным видом пробормотал Вийт.
        - Именно! - решительно кивнул Фирс. Он закончил умывание, подхватил свежее полотенце и принялся вытираться. - И этот же человек знал, кто из Мйончинских где сегодня утром находился. И, конечно, был осведомлён о семейной легенде, - Фирс развесил оба полотенца для просушки, подбросил в камин ещё поленьев и подошёл к столу, на котором горела свеча. - Может, поспим? Утром на свежую голову…
        - Да… - вздохнул Вийт. - Которая из постелей моя?
        - Любая, - откликнулся истопник. - Они одинаковые. Оссолин различий между нами не делает.
        - Старик, по-моему, так и не поверил, что я настоящий барон, - ухмыльнулся Вийт. Он разделся и нырнул в постель, что была ближе к окну. - Что ж, спать так спать, нам ещё Огнедарко ловить!
        Истопник кивнул, наклонился над столом и задул свечу.
        Утро преобразило мрачный замок. Теперь он действительно был больше похож на дом. Через решётчатые окна внутрь обильно лился яркий солнечный свет. Он наполнял собой всю залу, и она казалась меньше, уютнее, красивее. От ночного холода не осталось и следа. Воздух пропитали ароматы кофе и горячего хлеба.
        За столом сидели Адам-Каетан Петрович, Вийт и Фирс. У стены замер, ожидая сигнала для завтрака, Оссолин. На кухне гремела посудой Кварта. Яслуша вызвался помогать ей с печью, но, скорее всего, просто прятался от людских глаз после ночного конфуза.
        - Эти выходные едва ли не самые интересные в моей жизни! - горячо говорил Адам-Каетан Петрович. - Даже тянет повторить что-нибудь в том же духе!..
        На лестнице появились остальные Мйончинские. Лица у графа и Герды Эйриковны были торжественные. Ветрана Петровна вся аж светилась. Старуха-мать оставалась сосредоточенной. На руках она несла Тяпу.
        Мужчины поднялись им навстречу.
        - Как всё испортилось! - проговорила старая графиня. - В годы моей молодости мы не знали, что такое «выходные», потому что других дней у нас не было, а теперь это слово добровольно произносит мой собственный внук!
        - Но, бабушка!.. - вскричал Адам-Каетан Петрович.
        - Доброе утро, доброе утро! - заухал граф.
        Оссолин поймал взгляд хозяина, поклонился и удалился на кухню.
        - Барон! - сказал Мйончинский, подходя к Вийту. - Ночные события показали… Да, показали вне всяких сомнений… - он замялся. - В общем, вы, как и я… как и мы… вы тревожились за Ветрану… И горячо желали ей помочь… И помогли!.. - он обнял Вийта, и того окутали ароматы коньяка. - Благодарю!.. Мы все благодарим!.. Да, вы, конечно, всего лишь… - Герда Эйриковна поспешно толкнула мужа локтем, тот запнулся, а потом заговорил о другом: - С другой стороны, всё-таки вы сын самого князя Лодимирского!.. Природного князя!.. Да… Хотя и четырнадцатый. И без наследства… - Пётр-Михаил Саулович вновь получил толчок от жены. - Конечно, наши семьи не всегда дружили…
        - Ронислав Вакулович! - решительно прервала мужа Герда Эйриковна. - Готовы ли вы повторить просьбу, с которой прибыли позавчера к нам?
        Вийт понял, что сейчас произойдёт, и расплылся в глупой улыбке.
        - О да, ваше сиятельство! - воскликнул он. - Я люблю Ветрану Петровну и прошу её руки и сердца!
        - Вот и хорошо, вот и хорошо! - закивал Пётр-Михаил Саулович. - Эта ночь показала… И Ветрана все уши прожужжала!.. И все на меня наседают… Ну да! Жизни Ветрана без вас себе не представляет!.. Кто бы мог подумать!
        - Мы хотим сказать, - вскипела его жена, на этот раз двинув графа локтем под рёбра весьма свирепо, - что мы даём наше согласие!
        - Да, даём! - кивнул Мйончинский.
        Ветрана Петровна взвизгнула, запрыгала на месте и, смеясь, подскочила к Вийту.
        - Они согласны! - вскричала она, с детской непосредственностью обняв на мгновение сыщика.
        Ронислав Вакулович поднёс её руку к губам и нежно поцеловал.
        Поднялся всеобщий шум. Такса, лежавшая на своём любимом месте у камина, подняла голову и на всякий случай пару раз тявкнула.
        - Ура! - кричал Адам-Каетан Петрович, хлопая Вийта по плечу.
        - Подумать только, у меня, урождённой графини Рачинской, будут правнуки князья Лодимирские! - пробурчала с недовольным видом старуха-мать.
        - Скорее, Вийт-Мйончинские! - смеясь, поправил её студент и на радостях чмокнул бабушку в щёку.
        Та удивилась.
        - Поздравляю! - поклонился обоим молодым Фирс.
        Его примеру тут же последовали выбежавшие из кухни Оссолин, Кварта и Яслуша.
        - Конечно, стоило бы спросить саму Ветрану, - вдруг пробурчал граф Мйончинский.
        Все замерли, глядя на барышню.
        Та, зардевшись, помедлила мгновение, но, не в силах скрыть распиравший её восторг, тут же воскликнула с простонародной прямотой:
        - Согласна!
        - Шампанского! - возопил граф Мйончинский. Потом завозился, устраиваясь за столом. - Конечно, Ронислав Вакулович, вашему батюшке нужно будет подобрать вам более достойную должность… И выделить что-то посущественней, чем баронство Вийт…
        - Пётр-Михаил! - оборвала его графиня-мать.
        - А что? - пробурчал хозяин замка. - И пусть принесут извинения за ту давнюю историю, когда их предок побил нашего!.. Они думают, мы забыли!..
        - Скольким ради Ветраны придётся пожертвовать! - одними губами прошептал Фирс, оказавшийся рядом с Вийтом.
        Тот метнул на друга свирепый взгляд.
        - Где же шампанское?! - тем временем требовал граф Мйончинский.
        - Прошу прощения, ваше сиятельство, - выступил вперёд Оссолин. - Шампанского нет. Прикажете послать в деревню Яслушу?
        - У меня в паровом экипаже должна быть парочка бутылок! - воскликнул, обернувшись, Фирс. - Мы взяли с собой коробку для… гм… - он смутился, взглянул на светящихся от счастья Вийта и молодую графиню и неуклюже закончил: - …для планировавшегося на сегодня скромного праздника.
        Со двора доносился шум собирающихся в дорогу людей. Кварта рассовывала по экипажам выстроившиеся на земле в ряд баулы. Фирс, Яслуша и Адам-Каетан Петрович растапливали котлы паромобилей. Граф и Герда Эйриковна, наслаждаясь свежим воздухом, лишь слегка подпорченным угольной гарью да болотными запахами, осматривали с замковой стены окружающую топь и неспешно обсуждали предстоящую свадьбу дочери. Рядом держал на серебряном подносе хрустальные фужеры с шампанским Оссолин. Туман давно рассеялся, и трясина была видна до самого горизонта - ровная, серая, утыканная точками кочек и унылых кустиков, с группками селян, копошащимися на ней.
        В доме остались лишь допивавшие свой утренний кофе Вийт, Ветрана Петровна да старуха-мать.
        - Я знаю кто, - говорил детектив, - я знаю, как и зачем. И потому безмерно благодарен!
        - Да? - неуверенно пробормотала барышня.
        Вийт кивнул.
        - Не будь этого заговора, мы не получили бы согласия на брак! - развёл он руками. - Мы с вами всё равно поженились бы, но побег из родительского дома лёг бы пятном на нас и наши семьи…
        - Недопустимо! - проскрипела графиня-мать. В одной руке она держала чашечку кофе, другой поглаживала спящую на её коленях таксу.
        - Конечно! - кивнул Вийт. - Соответственно, требовалось нас остановить. Это было нетрудно, раз уж стало известно, куда именно мы поехали - то ли слуги проговорились, то ли нас подслушали… - детектив посмотрел на старуху, но та лишь молча пила свой кофе. - Впрочем, не так уж много мест, куда может сбежать дочь Мйончинских!.. - Ронислав Вакулович пожал плечами. - А вот как заставить графа и Герду Эйриковну передумать? Надо было их подтолкнуть…
        - Но Вийт!.. - воскликнула барышня, украдкой бросив взгляд на бабушку.
        - Это лишь ваше мнение, барон, - откликнулась графиня-мать тем светским тоном, которым обычно обсуждают наводнения на Занзибаре.
        - Именно! - кивнул Вийт. - Вот вы, Ветрана Петровна, внезапно потеряли память, - он поднял бледную руку девушки и поцеловал кончики её длинных прохладных пальцев. - Очевидно, что вы никому не хотели рассказывать о похитителе. Не так много людей, которых вы столь категорично отказались бы выдавать! Равно как и не так много людей, которым вы согласились бы подыграть - сымитировать ваше похищение, самой выстрелить из ружья…
        Барышня вся подобралась.
        - Вот, в вашу нежную кожу впились частички пороха, - добавил Вийт, вновь целуя тонкие пальцы невесты.
        Ветрана Петровна забрала у него руку.
        - Насколько я понимаю, вам изложили весь план в то время, когда мы с Фирсом ушли переодеваться, как раз перед прибытием ваших родителей?..
        - Ах, Вийт! - вскричала барышня, схватив ладонь детектива. - Когда я узнала, я так хотела вам всё рассказать! Но у нас не было ни минутки уединения! Вы же не дуетесь?
        - Нет, конечно! - воскликнул сыщик и, вдруг пригнувшись, на мгновение коснулся губами щёчки девушки.
        Та вспыхнула и заулыбалась Вийту.
        - Господин барон, конечно, не дуется, - проскрипела старуха, - а вот арестовать может вполне. Долг и любовь у мужчин находятся в разных частях тела.
        - Графиня! - возмущённо вскричал сыскной надзиратель. - За розыгрыши не арестовывают! В чём собственно преступление? Ветрана Петровна спряталась в оружейной добровольно, к векселю вашего сына никто не прикоснулся, а вы…
        - Слова, которые не произнесены, остаются непроизнесёнными, - перебила его графиня-мать. - Если все довольны, стоит ли говорить об этом?
        - Всё так, - согласился Вийт. - Однако… Вместе со мной и Фирсом кладовую обыскивали Пётр-Михаил Саулович и Оссолин. Кто-то из них может вспомнить, что рядом с дверью и висящим на ней отомкнутым амбарным замком всё это время находились вы.
        - А что не так с тем замком? - подняла бровь графиня-мать. - В пылу поисков вы не смогли попасть ключом в скважину. Это бывает. Пойдите наверх и проверьте сейчас, в спокойном состоянии. Выбитая дверь там до сих пор лежит. Ключ подойдёт.
        - Ах вот как! - воскликнул Вийт.
        Старуха оглянулась на каминную полку.
        - Не слишком рано для капли коньяка? - спросила она. - Я бы добавила в кофе!
        Ронислав Вакулович вскочил и принёс початую бутылку Courvoisier L’Esprit Decanter.
        - Лейте, лейте! - закивала графиня-мать, подставляя чашку.
        Вийт замялся, но всё же спросил:
        - Огнедарко видел, кто дал ему нож?
        - Все ушли проверять пистолет вашего расхитителя могил, - спокойно пожала плечами старуха. - В это время из-за спины кто-то накинул ему на глаза салфетку, сунул в ладонь столовый нож и отступил на кухню…
        Вийт хотел что-то сказать, но со двора донёсся тяжёлый гул колокола. Сразу за этим заскрипел, опускаясь, подъёмный мост.
        Детектив выглянул в окно.
        - У нас снова гости! - воскликнул он удивлённо.
        Оссолин приоткрыл ворота, и в образовавшуюся щель протиснулся запыхавшийся селянский мальчик. Он робко взглянул на собравшихся вокруг господ и дам, спохватился, сорвал кепку и поклонился.
        - Лекарь… - пробормотал он.
        - Вы о чём, молодой человек? - строго спросил прямой, как палка, дворецкий.
        - У вас лекарь… - паренёк шмыгнул носом. - Есть лекарь тут?.. У вас?.. Есть?
        - Нет, в замке в настоящее время врача нет, - ответил Оссолин.
        - Там человека нашли… - мальчик неопределённо махнул рукой в сторону болот. - Со сломанной ногой. На болотах… Сюда ближе бежать… Совсем близко… Батька подумал, может, тут лекарь есть, - визитёр мял в руках кепку. - Раз к вам столько гостей вчера понаехало. А то… - он снова оглянулся на болота. - До села далеко тащить. Его, значит… Поломанного…
        - А что за человек? - спросил Вийт. - Из ваших или чужой?
        - Городской, - закивал пацан. - Мы его не знаем. Говорит, попал в ловушку… Где-то лез, а там ловушка была… А потом с поломанной ногой всю ночь полз. Теперь у него всё распухло, еле дышит…
        Детектив взглянул на Оссолина.
        - Ваши ловушки?
        Тот пожал плечами.
        - А этот, с поломанной ногой, случайно, не загорелый такой? - Вийт хотел показать мальчишке пример загорелых людей, но таковых в замке не нашлось. - Ну с тёмной кожей?
        - Загорелый, а как же! - откликнулся паренёк. Он уже похоже освоился с новой для себя компанией аристократов. Взгляд стал живее. - Загорелый он и есть!
        - А одежда на нём какая? - не отступал Вийт.
        - Не как у вас, - пожал плечами мальчик. - И не как у нас. Вся из кожи…
        - Огнедарко! - вскричал Адам-Каетан Петрович.
        - И где он? Покажи! - сыскной надзиратель схватил паренька за руку и потащил к своему паромобилю.
        Мальчишка стал упираться. Вийт недолго думая подхватил его на руки. Истопник распахнул дверцу экипажа, и Вийт плюхнулся вместе со своим пленником на пассажирский диван.
        - Оссолин, ворота! - крикнул Ронислав Вакулович. Потом повернулся к невесте: - Не ждите! Встретимся в городе!
        Фирс скользнул на насест шофёра, завернул шестерёнку пара и рванул паровую повозку с места.
        Такса на руках графини-матери лениво тявкнула. Потом повозилась, устроила голову поудобнее и вновь погрузилась в сон.
        Сыщик Вийт и истоки дела о залитом краской копье,
        или Глава 13, в которой на дедуктивиста Вийта свалилось множество дел. И все неотложные. А началось всё почти незаметно - с копья, облитого строительной краской
        Свет молодой луны едва проникал в лес. Воздух был чёрным и густым. Кроны высоченных деревьев уносились в ночное небо. Между толстыми стволами царила темень, и лишь в отдалении проглядывал просвет - огороженная забором поляна с огромными чугунными ёмкостями и ажурными стальными конструкциями. Горный склон здесь был довольно крутым, что давало преимущество при атаке. Толстый слой хвои скрадывал шаги.
        Высокий худощавый мужчина в слишком для него широкой монашеской рясе уверенно шёл между деревьями. Трое его сообщников двигались справа и слева, охватывая поляну полукругом. Все выглядели чернорабочими, но выправка и строгие причёски выдавали в них военных. Возможно, бывших военных. Двое ночных путешественников помахивали палками для пеших прогулок. У третьего была не палка, а посох - длинный, массивный, из стали.
        Предводитель сделал над головой движение рукой, и все остановились. Несколько мгновений главарь всматривался в площадку перед собой. Людей там не было, но окошки в бараке, стоявшем чуть в стороне, светились дрожащим свечным светом.
        Вожак выпрямил указательный палец на поднятой руке.
        Человек с посохом вскинул свой жезл вверх. В ночной тишине раздался щелчок пружины, что-то сдвинулось, что-то повернулось, и устройство неуловимым образом изменилось, превратившись в арбалет странной конструкции. Сноровистыми движениями ночной гость натянул тетиву и защёлкнул на ложе гранату для ручного метания.
        Вытянутый вверх палец на поднятой руке монаха резко повернулся, указывая на площадку.
        Гренадёр нажал на спусковой крючок. Тетива звякнула. Граната взмыла в воздух и по пологой дуге полетела через открытое пространство. В следующий момент раздался оглушительный взрыв. У одной из цистерн полыхнул огненный шар. Земля сотряслась. С деревьев посыпалась листва.
        Стрелок сразу же принялся перезаряжать арбалет.
        Распахнулась дверь барака, и оттуда выбежало с полдесятка мужчин - кто голый по пояс, кто в одной ночной сорочке. Они метались, не в силах понять, что происходит, что-то кричали, но гул огня, полыхавшего на площадке, глушил слова.
        Монах снова резким движением повернул палец вперёд. Арбалетчик спустил тетиву.
        На глазах ошарашенных рабочих из воздуха вынырнула граната, врезалась в цистерну, покатилась по земле и в следующее мгновение взорвалась.
        Мужчины от испуга пригнулись. Несколько человек бросилось обратно в барак. Двое залегли, но уже через мгновение куда-то поползли.
        Предводитель вновь указал на площадку.
        Новый взрыв обдал огнём цистерну. Она уже вся была в пробоинах. Из дыр мощными струями било пламя.
        Из барака стали выскакивать забежавшие было туда люди. У них в руках были кувалды и топоры. Один на ходу заряжал пистоль. Все они оглядывались по сторонам, выискивая в темноте врага.
        Главарь в лесу замер с поднятой вверх рукой. Его холодные серые глаза безотрывно следили за пожаром. Суровое лицо будто окаменело. Губы сжались, превратив рот в тонкую линию.
        Отползавшие в сторону рабочие добрались до каких-то кранов и стали их поворачивать. Мощность струй огня, бивших из продырявленной цистерны, заметно уменьшилась. Одновременно из многочисленных труб вокруг хлынули, сбивая пламя, потоки воды.
        Монах вздохнул и махнул всей рукой в сторону площадки.
        Его сообщники бросились вперёд, на ходу перехватывая свои палки наподобие дубинок…
        Стук в дверь не прекращался. Он разносился по квартире, отражаясь слабым эхом от высоких потолков и мраморных колонн. Лишь в гостиной, где позолота и бархатные портьеры скрадывали все звуки, он становился мягким, почти вкрадчивым. Его можно было игнорировать, и хозяин покоев так и делал.
        Однако перед стариком появилась служанка. Появилась и замерла в позе смиренного ожидания, сложив руки на белом переднике.
        - Mi van?[130 - Что? (венг.)] - недовольно спросил хозяин, но тут же с раздражением отбросил газету, вскочил с кресла и направился к выходу. - En magam! [131 - Я сам (венг.)]
        На ходу он заглянул в зеркало в прихожей. Одёрнул на себе домашний костюм. Пригладил седые волосы. И только затем решительно открыл дверь.
        За порогом стоял высокий худощавый мужчина в монашеской рясе. Его серые глаза смотрели холодно, но губы улыбались.
        За спиной визитёра пробегали прохожие, по мостовой проезжали пролётки. Город жил своей жизнью.
        - Добрый день, отец! - едва сдерживая раздражение, бросил хозяин дома, не давая гостю ничего сказать. - Я вынужден повторить то, что уже говорил неоднократно. Я отказываю в вашей просьбе. Буду признателен, если вы прекратите эти визиты.
        И не дожидаясь ответа, захлопнул дверь.
        Ночь вступала в свои права. Улица осветилась огнями многочисленных газовых фонарей. По тротуарам беспрерывными потоками двигалась во все стороны публика. Стучали колёса конных и паровых экипажей. На углах выкрикивали новостные заголовки мальчишки-газетчики.
        - Свадьба легендарного сыщика Вийта и юной графини Мйончинской назначена на эту субботу! - орали они. - Детектив подал в отставку с полицейской службы! Невеста наденет на церемонию алюминиевую брошь с бриллиантом в тридцать четыре карата, подарок Бахманийского султана! Ожидается присутствие по крайней мере генерал-губернатора, четырёх губернаторов и трёх министров, а также послов иностранных держав без счёта!..
        Мьехерт Аладарович, уже в домашнем парчовом халате и с сеточкой на голове, стоял в тёмной гостиной подле окна. Он смотрел на улицу через щёлку меж портьерами.
        - Mi tortent?[132 - Что случилось? (венг.)] - донёсся из-да двери в соседнюю комнату голос его супруги.
        Она тотчас же закашлялась, тяжело, надсадно.
        - Semmi, edesem![133 - Ничего, дорогая! (венг.).] - ответил старик.
        В тени театральной тумбы на той стороне улицы стоял человек в монашеской рясе. Кто-то из прохожих остановился, чтобы его поприветствовать, и в пятно света на мгновение попало лицо чернеца. Это был дневной визитёр.
        Мужчина что-то ответил прохожему и вновь отступил в тень. Его холодный взгляд скользнул по окнам квартиры Мьехерта Аладаровича, и старик инстинктивно отпрянул.
        - Какая наглость! - хозяин дома изменил своему родному языку. Видно, соответствующие фразы на венгерском были слишком мягки.
        Он вновь осторожно выглянул в окно.
        Монах никуда не исчез. Но теперь Мьехерт Аладарович заметил ещё что-то, от чего кровь его застыла в жилах.
        Чуть в стороне к ограде одного из домов прислонился столь же праздный человек в одежде рабочего. У дверей трактира, стоял ещё один. А дальше - третий.
        Обе створки роскошных дверей аукционного дома «Майер, Соломон и Шнаппер» широко распахнулись, пропуская внутрь стремительно шагавших Вийта и Фирса. Гранитная вывеска, зеркальные стёкла, баснословно дорогие мундиры швейцаров, мраморные ступени - всё это было великолепно, но наружное великолепие блекло перед богатством убранства внутренней залы с её паркетом из ливанского кедра, золотом, шелками, хрусталём, оригинальными статуями римского Форума, персидскими коврами.
        В зале как раз шли торги работ старинных итальянских мастеров. От фраков и мундиров, пошитых лучшими портными Володимира, пестрило в глазах. Дамы сверкали драгоценными камнями.
        - Переходим к лоту номер восемь! - вещал аукционист. - Портрет сиенского нобиля работы неизвестного итальянского мастера XV века! Из коллекции французского короля!..
        - Пойдёмте, пойдёмте! - зашептал встречавший гостей глава аукционного дома Давид Израилевич Шнаппер. Акцент у него был не столько еврейский, сколько бердичевский. - Это в хранилище! Да, в хранилище! Пойдёмте!
        Он двинулся вперёд.
        Вийт и Фирс задержались на мгновение, чтобы взглянуть на продаваемое полотно.
        - Несомненный шедевр! - буркнул дедуктивист. - Жаль, что подделка.
        - Но подделка XVIII века, - возразил Фирс, - что придаёт полотну определённую ценность!
        Ронислав Вакулович хмыкнул и бросил куда-то в сторону цилиндр и перчатки. Не взглянув, кто их поймал, и поймал ли кто-либо вообще, он устремился за хозяином аукционного дома.
        Широкий шаг сыщика заставил бесчисленных клерков семенить позади с утроенной скоростью.
        - Кто предложит пять тысяч? - вопрошал залу аукционист.
        Какой-то господин в драгунском мундире лениво кивнул.
        - Пять тысяч! - вскричал торговец. - Благодарю вас, генерал!
        Но тут же подняла палец дама в середине ряда.
        - Шесть тысяч! Спасибо, маркиза! Кстати, прелестная шляпка!..
        Вийта и его истопника завели в боковое помещение. Едва за ними закрылись двери, звуки аукциона исчезли.
        Это была длинная галерея, совсем не роскошная, обычная зала без излишеств. Вдоль стен здесь стояли столы, на каждом из которых лежал какой-нибудь предмет, большой или меленький, но обязательно только один. Окна, забранные массивными чугунными решётками, прикрывали тяжёлые тёмные шторы. В этом сумраке слабо горели газовые светильники.
        - Вот, полюбуйтесь! - буркнул Давид Израилевич. - Полюбуйтесь!
        На столах вдоль стены слева, тщательно пронумерованное и подписанное лежало старинное оружие. Не будь табличек, Вийт никогда бы не понял, что перед ним аркебузы, пищали, танегасимы, зембуреки, мушкетоны, петринали, кулеврины, фузеи. Там же находилось что-то вроде длинной, потемневшей от времени трубки из бамбука. С одного конца торчал фитиль, с другого виднелось отверстие, наверное, дуло. Всё это крепилось к копью восточного вида. И вот эта конструкция была обильно полита белой краской, современной белой строительной краской.
        - Вы только посмотрите! - причитал Давид Израилевич. - Нет, вы посмотрите! Самая большая ценность завтрашних торгов! Этому копью яростного огня пятьсот лет! Его сделали в империи Юань и использовали во время восстания Красных повязок! Уж не знаю, на чьей стороне - монголов или взбунтовавшихся китайцев. У хозяина есть сведения, что из этого конкретного копья произвели два выстрела! И копьё не разорвало! Обычно их хватало только на один раз! Какая работа! Ах, какая работа!
        - В трубку засыпали смесевой порох, - проговорил один из клерков, - а затем мелкие камни. Оказавшись в нескольких шагах от противника, воин производил выстрел, а в дальнейшем сражался уже копьём.
        - Пропало что-нибудь? - спросил Вийт, оглядываясь.
        - Нет, мы проверили, всё на месте! - покачал головой Шнаппер. - Единственное, что сделали эти нехорошие люди, - вылили краску на огненное копьё! А торги уже завтра! Да, завтра! Этот предмет мог уйти за три или даже четыре тысячи! Четыре! Это же такая редкость! Ах, какая работа, какая работа! И сколько восторженных писем от экспертов! И документы о владении, тянущиеся до 1381 года! На самом натуральном китайском языке! Заверенные личной печатью наместника Чжили! Что, что я скажу хозяину!..
        - Какой в этом смысл? - проговорил Вийт. Он приседал на корточки вокруг стола то тут, то там, разглядывая копьё с разных сторон. - Проникнуть в аукционный дом лишь для того, чтобы облить краской копьё, пусть и очень дорогое! Зачем! Для чего! - детектив сделал стремительный шаг к Шнапперу, и тот невольно отшатнулся. - Вы, конечно, не знаете, как преступник проник внутрь и как вышел…
        - Пойдёмте! - воскликнул Давид Израилевич, устремляясь в дальний конец залы. - Пойдёмте! Такой наглости я ещё не видел! А вы не слышали! В начале девятого утра, когда все служащие уже были на месте, эти негодяи прицепили верёвкой решётку на окне к своему паромобилю и выдернули эту решётку, как какой-нибудь платок из кармана! Швейцар засвистел, но где полиция, когда она так нужна!.. - вся группа подошла к чему-то, что выглядело, как ремонтируемая стена - в свежей краске, обвешанная тряпками. - Вот, полюбуйтесь!
        Парочка молодых людей прытко подхватила стену и оттащила её в сторону. Оказалось, что это был просто деревянный щит. За ним открылось выбитое окно. Весь пол под ним был усыпан осколками стекла. В залу хлынули потоки солнечного света. На пришедших дохнуло воздухом с улицы.
        Вийт подскочил и высунулся наружу. Парочка прохожих замедлила шаг, уставившись на странного молодого человека, вдруг показавшегося в окне.
        - Версию о помешанном придётся отбросить, - проговорил Вийт, в свою очередь тоже разглядывая прохожих. Потом кивнул им и резко развернулся лицом к галерее. - Сходят с ума в одиночку, а этих было трое…
        - Да, трое… - растерянно пробормотал Шнаппер. - Как вы узнали?
        - Следы, уважаемый Давид Израилевич, следы! - бросил Вийт. - Не отвлекайтесь!
        - Да… - заговорил хозяин аукционного дома, стараясь собраться с мыслями. - Да… Их было трое… Да! Трое! Трое рабочих. Обычных рабочих, ничего особенного.
        - Скорее отставных военных, - пожал плечами Вийт. - Не рядовые и не офицеры… - он почесал нос, но тут же вскинул голову: - Унтер-офицеры!
        - Но… - растерянный Давид Израилевич оглянулся на своих клерков. - Но одежда была как у рабочих. И сами они были какие-то… Ну, рабочие! Лет под сорок, со щетиной, с грязью на лицах и руках…
        - Да, да, - нетерпеливо вскричал Вийт. - Не отвлекайтесь! Говорите!
        - Да… Мои люди сбежались за одну минуту, но эти так сказать господа успели разбить окно, вскочить внутрь, вылить принесённую с собой краску и исчезнуть на экипаже! Моня стрелял в их паромобиль… - хозяин аукционного дома оглянулся на одного из клерков, по-видимому, Моню, и добавил, понизив голос: - Я думаю, он промахнулся…
        - Давид Израилевич! - возмутился юноша.
        - Да, Моня, я знаю, ты промахнулся! - настойчиво повторил Шнаппер. - Ничего, ничего, в следующий раз попадёшь!
        - Я вот подумал… - проговорил ещё один молодой человек в мундире клерка. - А нужно ли было преступникам именно огненное копьё? Может, оно просто подвернулось им под руку? Случайно?..
        - От окна до копья четыре стола! - закатил глаза от чудовищности данного предположения Вийт. - А на этих столах… - он быстро глянул на таблички. - На них петринали! На вид очень старые и очень ценные! На пятом - копьё, а на следующем… - он снова глянул на табличку. - Ого! Пистоль с колесцовым замком! XV век! Работы неизвестного ученика Леонардо! И всё же ваши «рабочие» бросились к самому невзрачному из предметов! Им явно, повторюсь, явно было нужно именно копьё!
        - Ваши люди узнали кого-нибудь из нападавших? - откуда-то снизу раздался голос Фирса.
        Все опустили глаза. Истопник ползал по полу среди осколков оконного стекла.
        - Нет, - пожал плечами окончательно сбитый с толку Шнаппер. - А что, это мог быть кто-то знакомый? - Давид Израилевич повернулся к клеркам. - Моня! Изя!
        - Да не видел я их раньше! - вскричал один.
        - Нет, просто рабочие! - покачал головой другой.
        - А кто хозяин копья? - крикнул Вийт.
        Он уже стоял на подоконнике и осматривал раму.
        - Я послал за хозяином, - проговорил Шнаппер, пытаясь разглядеть, чем там занимается детектив. - Очень уважаемый человек! Очень! Из рода самих Андраши! Профессор университета, военный инженер! Ему здесь принадлежат ещё две аркебузы. Я послал за ним в университет! - хозяин аукционного дома оглянулся. - Моня! Я ведь посылал в университет? Да, посылал?
        - Посылали, Давид Израилевич! - немедленно подтвердил клерк, с испугом скосив глаза на Фирса. Помощник детектива как раз принялся рассматривать обшлаги его рукавов. - Но профессор отменил лекции на всю неделю! Тогда я попросил Хаима сбегать к нему домой! Уверен, он скоро будет здесь…
        Вийт спрыгнул на пол и подбежал к столу с копьём. Наклонился, рассматривая. Ткнул пальцем в засохшую корочку на всё ещё жидкой краске. В том месте, где он прикоснулся, осталась ямка.
        - Ущерб велик? - быстро обернулся он к Шнапперу. - Кто и сколько получит по страховке?
        - Да какая страховка! - запротестовал Давид Израилевич. - Всю эту краску можно счистить за какой-то час! Сочленения не загрязнены, дуло не затронуто! Без хозяина копья я сам, конечно, такой приказ не отдам. И вообще, будет лучше, если профессор поприсутствует… Однако сама работа простейшая! - Шнаппер пожал плечами. - Завтра на аукционе мне придётся рассказать об этом инциденте и снизить стартовую цену. Однако… - Давид Израилевич замер, размышляя, а потом развёл руками. - Нет, ни мы, ни владелец копья материально не пострадаем…
        - Ну и преступление! - возопил Вийт. - Пострадавших нет! Преступников видели! И известно, как они всё проделали!
        - Вот только зачем они это совершили? - поднырнул к господину истопник. - Это ли не тайна? Разве тебя не будоражит бессмысленность происходящего?
        - Будоражит? - переспросил Ронислав Вакулович. Вытащил из кармашка жилетки часы и взглянул на циферблат. - Будоражит, конечно! У меня свидание с невестой. Ты оставайся, я возьму извозчика! Моня, мой цилиндр!
        Как и полагается любому приличному кафе, «Симплициссимус» располагался на Шацких Озёрах. Точнее, между дворцом володимирского градоначальника и торговой галереей «Рестанте».
        Вийт вбежал в залу и завертелся на месте, пытаясь найти молодую графиню Мйончинскую, свою невесту.
        - Прошу за мной, барон! - вкрадчиво произнёс, вырастая перед ним, половой. Здесь, правда, людей его профессии полагалось называть по-парижски - «официант».
        Белоснежный фартук и накрахмаленная рубашка со стоячим воротничком были на человеке безукоризненны. Чёрный крават, однако, несколько сбился, и Вийт позволил себе его поправить.
        - Благодарю, ваше высокородие! - с достоинством склонил голову половой.
        - За вами, милейший! - воскликнул Вийт.
        Половой сделал приглашающий жест рукой и пошёл вперёд, указывая путь.
        «Симплициссимус» следовал венской моде. Деревянные плафоны, хрустальные люстры, колонны красного мрамора, картины, бархатные портьеры с золотыми кистями, огромные букеты цветов в напольных вазах, массивные столы с газовыми светильниками по центру - всё это поражало избыточной роскошью.
        Навстречу Вийту поднялся брат невесты молодой граф Мйончинский, и мужчины обменялись приветствиями.
        - Ну садись же, Вийт! - воскликнула Ветрана Петровна, в нетерпении дёргая жениха за рукав. - Хватит церемоний!
        Барышня была в очаровательном тёмном платье для выходов. Её золотые волосы, тщательно собранные в сложнейшую причёску, венчала шляпка под стать. Чистые голубые глаза сияли.
        Дедуктивист поцеловал руку девушки и упал в кресло.
        Из ниоткуда появился половой, кажется, уже другой, поставил на белоснежную скатерть фарфоровую чашку на блюдце и налил свежего горячего чаю.
        На столе Мйончинских, как и на всех остальных столах, стояли вазочки с печеньем, орехами, вареньем, мёдом, пирожными и фруктами. Тут, однако, лежал ещё и бумажный свёрток из «Рестанта».
        - С каких это пор графини сами таскают свои покупки? - хмыкнул Вийт, кивнув на пакет.
        - Если бы ты видел этот шарфик, - очаровательно улыбнулась Ветрана Петровна, - ты не выпустил бы его из рук! Кстати, то же самое я говорю подругам о тебе. При условии, конечно, что ты мне понравишься в своём новом мундире дипломата. У тебя через три четверти часа примерка. Я помню! И я иду с тобой!
        - Как мило! - буркнул сыщик.
        - А послезавтра в полдень устроители свадьбы, наши свидетели и лично мы должны быть в соборе Зимненского монастыря. Это древнейший храм, его для абы кого не откроют. Если ты обидишь настоятеля, он откажет. Придётся венчаться в обычной часовне.
        - Я помню, - кивнул Вийт. - А что плохого в обычных часовнях?
        - То, что ты - всемирная знаменитость из рода природных князей Лодимирских, а я - самая красивая женщина по эту сторону океана и к тому же единственная дочь графа Мйончинского! - Ветрана Петровна протянула было щипчики к меренге в вазочке, но со вздохом отложила их в сторону. - Ах, где оно, детство, когда можно было есть что хочешь! Теперь я выхожу замуж, никаких пирожных!
        - Это мы обсудим позже! - проговорил Вийт. - Я имею в виду пирожные.
        - Нечего обсуждать! - буркнула барышня.
        - О! - вскинул голову сыщик. - Я, однако, вижу некоторые осложнения. Через двенадцать секунд мне, скорее всего, придётся уйти.
        Ветрана Петровна резко обернулась. Адам-Каетан Петрович привстал.
        К столику спешил Фирс.
        - Как видишь, я… - начал говорить он, ещё не отдышавшись.
        - К делу! - перебил его Вийт.
        - Телеграмма из Департамента полиции. Железнодорожная катастрофа! Произошло что-то непонятное…
        Детектив вскочил.
        - Но… - начала говорить Ветрана Петровна.
        - Моя отставка из полиции вступает в силу в пятницу вечером, - сказал Вийт. - До того момента я на службе! - он наклонился и поцеловал кончики пальцев барышни. - А на примерку ты можешь взять… - он оглянулся, мгновенно окинув взглядом всю залу кафе. - Вон того полового! Ростом и фигурой он схож со мной!
        - Не выйти ли мне за него и замуж? - подняла бровь девушка.
        - Я против! - бросил Вийт и устремился к выходу.
        Адам-Каетан Петрович смотрел вслед Рониславу Вакуловичу.
        - Ещё не женат, а уже неуправляем! - пробормотал он.
        - Чудесно, не правда ли? - воскликнула девушка.
        Устройство барона Дреза с приятным гулом неслось по рельсам. Вийт и Фирс качали рычаг, заставляя стальные колёса вращаться. Лес двумя стенами расступался перед ними, и друзья летели сквозь кажущийся бесконечным коридор из деревьев. Ветер, неизбежный на такой скорости, трепал волосы.
        - Дело, с которого мы оба с тобой сбежали, - говорил детектив, - весьма интересно. На первый взгляд, людей аукционного дома от чего-то отвлекали. Подмена полотна? Оттиски ключей? Подбрасывание фальшивой телеграммы? - Вийт усмехнулся. - Но для этого хватило бы простого шума! Выдернули решётку из окна? Ну и достаточно! Но они же зачем-то ещё и облили краской огненное копьё! Именно его! Что мы знаем об этом оружии? - Ронислав Вакулович взглянул на своего помощника, но тот лишь качал рычаг. - Откуда оно взялось? Что оно означает? Для кого оно важно? Нам нужно больше сведений, гораздо больше!..
        Тут Вийт запнулся, поскольку увидел нечто неожиданное - рельсы впереди вздымались в небо скрюченными пальцами, треснувшие шпалы торчали во все стороны, груды развороченной земли окружали чёрную яму посреди насыпи.
        Фирс, заметив взгляд товарища, оглянулся, мгновенно вскочил и всем телом навалился на тормоз.
        Колёса встали. Дрезина дёрнулась, едва не сбросив седоков, и пошла юзом. Из-под неё полетели снопы искр. Оглушающий скрежет ударил по ушам.
        С той стороны ямы неподвижно стоял железнодорожный состав, рядом толпились люди, паровоз дымил трубой. Дежуривший у кабины машинистов городовой, привлечённый шумом, обернулся и сразу же бросился навстречу.
        - Успеем остановиться или придётся прыгать? - Вийт, цепляясь за выступающие детали, с трудом, преодолевая силу инерции, выпрямился на своём сидении.
        Дрезина всё больше замедлялась. Потянуло чем-то горелым.
        Сыщик достал из-под сидения цилиндр и нахлобучил его на голову. Протянул Фирсу его английский кепи.
        - Благодарю! - просипел истопник, изо всех сил давя на тормоз. - Я возьму позже.
        Тележка всё ещё двигалась, хоть и гораздо медленней.
        - Ваше высокоблагородие… - городовой Кутюк поравнялся с Вийтом и побежал рядом. - Ой, простите, ваше высокородие!
        - Ничего, - кивнул сыскной надзиратель. - Я сам ещё не привык.
        Дрезина, тряхнув напоследок, встала.
        - Говорите же, Кутюк! - вскричал Вийт.
        Он спрыгнул на насыпь и побежал к воронке в земле.
        Фирс, с трудом распрямившись, подобрал-таки свой кепи, кое-как приладил его на голову и слез.
        - Трое неизвестных вышли из леса и обстреляли каким-то странным устройством пути, - стал докладывать городовой, с трудом поспевая за сыщиком. - Прямо перед поездом из Вены. Взрывалось так, будто метали ручные гранаты.
        - Вижу, - кивнул Вийт. Он уже стоял на коленях на краю ямы и осматривал дно. - Это и были ручные гранаты. Дальше!
        - Локомотив был вынужден остановиться. Преступники, угрожая ружьями, прошли в вагон второго класса и ограбили одного пассажира…
        - Что? - резко обернулся Вийт.
        Вийт и Фирс, ведомые Кутюком, стремительно шагали вдоль замерших вагонов. Высыпавшие на насыпь пассажиры расступались перед ними, но тут же начинали перешёптываться, едва сыщик проходил мимо. Одни узнавали Вийта, другие просто догадывались, что это кто-то важный.
        - До чего мы докатились! - с вызовом выкрикнула в спину Рониславу Вакуловичу некая дама. - Никогда у нас не грабили поезда! Что скажут в Вене!
        - А это и не было ограбление поезда! - обернулся на мгновение дедуктивист. - Если это успокоит вас и Вену, сударыня!
        Кутюк подвёл всех к одному из пассажиров, стоявшему у третьего вагона.
        - Барон Петер фон Бильдерлинг, - представил мужчину городовой.
        - Вийт, - в свою очередь отрекомендовался Вийт. - Следователь.
        - Я много о вас слышал, - поклонился Бильдерлинг. Говорил он уверенно и правильно, но с курляндским акцентом. - Надеюсь, вам удастся…
        - Нас поджимает время! - прервал его сыщик.
        - Конечно! - мгновенно отреагировал барон фон Бильдерлинг. Провёл обеими ладонями по своим коротко остриженным седым вискам и резким движением выпрямился. - Когда поезд остановился, бандиты прошли в наш вагон, прямо ко мне. Трое рабочих с ружьями. Один из них потребовал мою подорожную, изучил её и вернул. Я уже было подумал, что опасность миновала, но тут он вдруг приказал отдать ему всё, что у меня было! Деньги, а я в дорогу взял три банкноты по пять австрийских гульденов и ещё около гульдена монетами! Запас одежды, часы, книги! Еду! Чемодан! Тубу, в которой я вёз картины! Дагеротип дочери! Кулон с локоном жены! Даже перемену белья! Я не хотел отдавать полотна и макет моего изобретения, так негодяй их растоптал! А уходя, бросил мне мой же обратный билет и вытащенную из моего же портмоне монетку! Пять крейцеров! Чтобы я не умер с голоду!
        - Вот как? - удивился Вийт. - Вряд ли такая сумма позволит вам протянуть хотя бы день! - дедуктивист задумался на мгновение, а потом качнул головой. - В этом поезде несколько десятков пассажиров. И многие везут с собой драгоценности и деньги! Гораздо больше денег, чем взяли с собой вы! Почему же ограбили только вас?
        Вопрос повис в воздухе и растаял, не находя ответа.
        - Говорите, вы не можете не догадываться! - вскричал Вийт, не скрывая нетерпения. - Враги? Обиды? Соперники? Неосторожные слова? Сомнительные деяния? Ну же!
        - Нет-нет! - под напором детектива Бильдерлинг даже отступил на шаг. - За кого вы меня принимаете!
        - Я не священник и не отец вам! - надвигался на него детектив. - Я не австрийский полицейский, и ваши прегрешения в Австрии, какими бы они ни были, меня не волнуют! Мне не нужны вы, мне нужны те бандиты! Оставьте светские игры! Говорите!
        - Я веду добропорядочную жизнь! - взволнованно ответил в?нец. - У меня жена и дочь! Мы не слишком богаты, но у нас вполне респектабельный дом и хорошая репутация! Эта поездка в Володимир - моё первое приключение за много лет! Да вы полицию запросите - хоть австрийскую, хоть курляндскую, я родом из Курляндии! А спор с соседкой из-за кота, погрызшего герань, вряд ли может быть причиной для налёта на международный поезд!
        - Хорошо, - вздохнул Вийт. Он посмотрел на лес, на вагон и вновь перевёл взгляд на Бильдерлинга. - Значит, бандиты оставили вам всё, что нужно, чтобы немедленно вернуться в Вену! Это не менее интересно, чем то, что они ограбили только вас! - детектив одним движением вспрыгнул на лесенку в вагон. - Покажите мне место, на котором вы едете!
        Барон кивнул и полез за Рониславом Вакуловичем.
        Вагон был почти пуст. Большинство пассажиров вышли подышать свежим воздухом, благо лес подступал почти к самой насыпи. Теперь, однако, многие стали подниматься в тамбур.
        Бильдерлинг подошёл к двери своего купе в середине вагона.
        - Здесь, - буркнул он.
        Это было обычное отделение второго класса с двумя потёртыми деревянными скамьями справа и слева. Каждая скамья разделялась подлокотниками на три сидения. Окна были грязноваты, под скамьями виднелась пыль. На полу валялись обрывки холстов и ошмётки какой-то инженерной конструкции.
        - Какая завораживающая умеренность! - пробормотал Вийт, окидывая взглядом купе.
        - Моё место у окна, - проговорил в?нец, косясь на сыщика. - Справа. Здесь ещё едет пожилая пара из Граца, - он указал на чемодан на багажной полке. - Их, как видите, не тронули.
        - Ja, ja! - проговорила, протискиваясь вперёд, милая старушка, будто сошедшая с новогодних лубочных картинок. - Wir wollen zuruck nach Graz![134 - Да, да! Мы хотим назад в Грац! (нем.)]
        - Ja, zuruck nach Graz![135 - Да, назад в Грац! (нем.)] - подтвердил идущий вслед за ней румяный старичок, также весьма живописный.
        - И я тоже хочу назад, в безопасную, благословенную Вену! - вздохнул Бильдерлинг. - Хорошо, что мне оставили подорожную! И зачем я только поехал в Володимир!
        Вийт решительно вошёл в купе.
        - А действительно, зачем? - спросил он, осматривая сидения.
        - Я, видите ли, инженер по производству паровых котлов, - проговорил ограбленный. - В свободное время, однако, люблю рисовать. Ничего особенного, по-аматорски, но мне удаётся иногда продать картину или две! Вот я и решил показать свои работы в Володимире, - Бильдерлинг вздохнул. - А эти… эти… - он запнулся, подыскивая слова. - Они разодрали мои полотна!
        - Вижу, - кивнул Вийт, приподнимая обрывок холста со следами грязных башмаков поверх вполне пристойного натюрморта. - А графитовые стержни для чего? - детектив пригнулся к обломкам какой-то конструкции на полу.
        - Это небольшая научная игрушка, - пожал плечами Бильдерлинг. - Я, видите ли, заметил, что при определённом соединении графитовых электродов образуется устойчивая электрическая дуга, очень яркая и очень горячая…
        Фирс, как раз снимавший с полки лежавший там чемодан, с удивлением обернулся, но в стекло двери сразу же деликатно постучали. Милые старички обеспокоенно тыкали пальцами в сторону своего баула. Истопник успокоительно кивнул и сунул чемодан обратно.
        - Багаж у них настоящий, - буркнул он едва слышно. - Тяжёлый, с отметками таможен…
        Вийт провёл пальцем по раме окна. Пригляделся к деревьям напротив. Улыбнулся какой-то барышне, стоявшей на насыпи снаружи.
        - То, что вы держите в руках, господин Вийт, и есть прибор для получения дуги, - продолжал говорить Бильдерлинг, уже не уверенный, что его кто-либо слушает. - Я надеялся в Володимире получить доступ к университетской зарядной банке. Она самая мощная в Европе!
        Вийт упал на коврик на полу и, едва ли не утыкаясь в него носом, стал ползать туда-сюда, поднимая к свету пылинки, ощупывая обломки прибора, вертя в руках обрывки полотен, заглядывая под сидения.
        - Вы продолжайте, продолжайте, барон! - вскричал он, когда инженер запнулся. - Только отступите в коридор, чтобы я мог закончить осмотр! Так какой, вы говорите, практический смысл вашего изобретения? Сколько оно стоит?
        - Да что вы, господин Вийт! - запротестовал Бильдерлинг. - Какая стоимость!..
        - Вот именно, какая? - детектив вдруг оказался прямо перед мужчиной, нос к носу, глаза в глаза.
        Ограбленный от неожиданности отступил на шаг и натолкнулся на стоявшего позади Кутюка.
        - Я… - растерянно затряс губами инженер. - Я… - он собрался с силами, вновь провёл обеими ладонями по вискам и уже уверенней заговорил: - Это лишь эксперимент. Игрушка, если хотите. Вряд ли здесь уместно говорить о какой-либо ценности. Если представить, что когда-нибудь появятся переносные батареи невиданной мощности, такая дуга могла бы… Не знаю…
        - А картины? - наступал детектив.
        - Да какая в них ценность! - пожал плечами Бильдерлинг. - Я был бы счастлив и трём гульденам! Вот если бы какую-то работу взяли в галерею в Володимире! Наверное, я смог бы претендовать гульденов на двадцать, не меньше! Но это же не те суммы, о которых вы спрашиваете?
        - Кто-нибудь видел, как бандиты разрушали колею? - вскричал Вийт, высовываясь из двери купе.
        - Бригада машинистов! - тут же откликнулся Кутюк. - Они видели, как летели и взрывались гранаты. Хорошо ещё, что успели затормозить!
        - Замечательно! - вскричал сыскной надзиратель. - Итак, трое преступников ожидали в лесу…
        - Четверо! - буркнул барон фон Бильдерлинг.
        - Что? - обернулся к нему Вийт.
        - Четверо, не трое. Трое было здесь, а ещё один мелькнул за деревьями. Я через окно видел. Монах…
        - Монах? - вскинулся детектив.
        - Ну да, - развёл руками ограбленный. - Мужчина, одетый в монашескую рясу. Средних лет. Лицо такое… Ну жёсткое, суровое. Мужественное лицо. А в глазах бездна… Стоял за деревом и смотрел на моё купе. Мне показалось, прямо мне в глаза смотрел…
        - Вот как? - приподнял бровь Вийт. - Четверо, значит…
        Бильдерлинг кивнул.
        Детектив закрыл глаза, размышляя.
        - Четверо преступников ожидали в лесу, - проговорил Ронислав Вакулович медленно. - Один из них монах. Когда появился поезд, они разбомбили колею. Потом трое из них направились прямиком в третий вагон, а в нём - к конкретному пассажиру, пассажиру второго класса, небогатому инженеру по котлам. Зачем? - сыщик открыл глаза и взглянул на Фирса. - Не ради же смены белья!
        - Вийт! - вскрикнул эпатированный истопник. Затем обернулся к Бильдерлингу: - Простите.
        - Это бессмысленно! - завертелся на месте Вийт. - Это так же бессмысленно, как… - он застыл, его глаза расширились. - Это так же бессмысленно, как облитое краской копьё!
        - Ты видишь связь? - вскинул голову Фирс.
        - Нет! - рявкнул Ронислав Вакулович. - Я не вижу связи, но она определённо есть! Ты разве не чувствуешь? Нам нужно в город!
        Вийт бросился по коридору в тамбур. Фирс и Кутюк едва поспевали за ним. Барон фон Бильдерлинг растерянно смотрел им вслед.
        - Когда восстановят колею? - спросил, соскакивая на землю, Вийт. - Когда поезд прибудет в Володимир?
        - Состав не пойдёт дальше, ваше высокородие! - мрачно отозвался Кутюк, спускаясь по лесенке. - Во-первых, пассажиры напуганы. Они ропщут и требуют вернуть их в Вену. Особенно наш Бильдерлинг. Да у него и выхода нет - на медную монетку в Володимире не прожить…
        - А во-вторых? - нетерпеливо воскликнул Вийт.
        Он стремительно шагал вдоль вагонов к дрезине.
        - Что? - удивлённо спросил у него из-за спины городовой.
        - Было сказано «во-первых»! Это подразумевает существование «во-вторых»!
        - Да, так точно, ваше высокородие! - кивнул городовой. - Ремонт колеи займёт целый день. В поезде нет таких запасов воды и пищи. Машинист считает, что разумнее вернуться на предыдущую станцию. Если же они пойдут туда, то уж определённо потом отправятся в Вену.
        Вийт вскочил на дрезину, сунул цилиндр под сидение и взялся за свой конец рычага. Фирс уже был готов.
        - У меня нет оснований задерживать Бильдерлинга, - дедуктивист задумался на мгновение. - Хотя, конечно, я бы предпочёл, чтобы он был под рукой! Пусть инженер напишет, что произошло, и как выглядел каждый из бандитов! Во всех деталях! И нарисует портреты! Как умеет, не на выставку картин!
        Кутюк отдал честь, и Вийт налёг на свой конец рычага дрезины.
        Паромобиль Ронислава Вакуловича подкатил к аукционному дому «Майер, Соломон и Шнаппер». Фирс соскочил со своего нашеста и распахнул дверцу. На брусчатку ступил сам Вийт.
        Он окинул орлиным взглядом улицу и направился было ко входу, швейцар даже успел распахнуть перед ним дверь, но неожиданно остановился.
        - Что там такое? - резко спросил Вийт, разворачиваясь.
        У подворотни соседнего дома волновалась небольшая толпа, виднелся городовой, стояло несколько пролёток.
        - Давид Израилевич как раз туда побежали! - отозвался швейцар. - Убийство! - и сделал большие глаза.
        Вийт с удивлением глянул на него.
        - Да, да! - закивал швейцар. - Неслыханно!
        Сыщик махнул головой помощнику и бросился к подворотне.
        - Как хорошо, что вы приехали! - возопил хозяин аукционного дома, выскакивая навстречу Рониславу Вакуловичу. - Я послал за вами Изю, но он вернулся ни с чем!
        - Убийство? - воскликнул сыщик. - Кого убили?
        - О, - замахал руками Шнаппер, - никаких убийств! Кто сказал убийство? Похищение!
        Прислонившись к кирпичной стене, скрытый от улицы выступом чугунных ворот, сидел на земле мужик в простонародной рубахе. Его волосы топорщились. Край стакана, который он держал в трясущихся руках, стучал о зубы, вода расплёскивалась и текла по всклоченной бороде. Рядом на земле валялись кляп и разрезанная верёвка.
        Фирс сразу же склонился, чтобы их осмотреть.
        - Это Фёдор… - доложил стоявший здесь же городовой. Он с подозрением косился на истопника.
        - Вот как? - буркнул Вийт с другой стороны, вынуждая тем самым постового повернуть голову к нему.
        Сыщик бесцеремонно вынул стакан из рук пострадавшего и задрал рукава его рубахи - сначала на одной руке, потом на другой. Обнажились запястья с широкими алыми полосами стёсанной верёвочными узлами кожи. Сам мужик при этом никак не отреагировал. Он, казалось, и не заметил ничего.
        - Ну да… - растерянно пробормотал городовой. - Фёдор…
        - Хорошо, - кивнул детектив, вкладывая стакан обратно в руки потерпевшего. - Это мы установили. Дальше!
        Столь же беспардонно он дёрнул вверх брючины штанов мужика. Похожие полосы обнаружились на голенях, под самыми коленями.
        - Он кучер профессора Мье… - постовой запнулся, заглянул в свою записную книжечку и стал читать оттуда: - Мьехерта… э-э-э… Ала… Аладар… гм… овича де Чиксен…
        Тут городовой впал в ступор. Его глаза вращались, лицо налилось краской, губы шевелились, но изо рта доносилось лишь шипение.
        - Мьехерт Аладарович Андраши де Чиксенткирайи! - воскликнул Шнаппер. - Владелец того самого копья яростного огня! Ну того, которое облили краской! Именно! Моня, мы же очистили копьё? Моня! Моня, ты где?
        Из толпы высунулся знакомый молодой человек.
        - Да, Давид Израилевич, - подтвердил он. - Даже следа от краски не осталось. Аккуратненько, тряпочками, потихонечку, под присмотром владельца…
        - Вот! - вскричал Шнаппер. - Под присмотром владельца! Мьехерт Аладарович дал разрешение на очистку… Так, Моня?
        - Да, Давид Израилевич! - кивнул молодой человек.
        - Вот! Он дал разрешение! Присутствовал, следил, лично надзирал, убедился, что всё в порядке, и отбыл. Сел в свой экипаж и отбыл. А тут, полчаса не прошло, нашли вот этого господина. Связанного, с кляпом во рту! А он и есть кучер Мьехерта Аладаровича! С кем же тогда уехал профессор?
        Фирс и Вийт переглянулись.
        Сыщик шагнул на улицу, поймал взгляд швейцара перед аукционным домом и махнул ему подойти. А сам вновь пригнулся над Фёдором.
        - Расскажите, что произошло! - потребовал он.
        Мужик посмотрел на него мутным взглядом и замотал головой.
        - И всё же! - настаивал Вийт.
        - Армяк мой пропал! - прохрипел потерпевший. - Хороший, синий, с шёлковой красной бейкой… Десятку заплатил!
        - Расскажите о самом происшествии! - терпеливо уточнил Вийт.
        - Профессор… - кучер заворочался, стараясь сесть прямее. - Профессор велели закладывать. И поехали в аукцион… Сюда, значит. Я ждал на козлах. А потом мимо человек проходил, из наших, из простых…
        - Что за человек? - встрепенулся сыскной надзиратель.
        - А я откуда знаю! - возмутился Фёдор. - Просто человек! Волосы тёмные, борода народная… А так… - он задумался, а потом решительно помотал головой. - Нет, просто человек! Подошёл, попросил подсобить с мешками, быстро, за пять минут управимся… Деньги обещал! - воскликнул кучер, будто это служило оправданием для всего. - В подворотню эту повёл… За нами ещё какие-то шли… И всё… Больше не помню ничего… Армяк утащили…
        - Сколько было тех, что «шли»? Как выглядели? Всё делали молча или между собой переговаривались? Как они друг друга называли? Тот, что выманил вас, имел какие-то особенности? Может, шепелявил? Или шрам у него был?
        Фёдор промычал что-то неразборчивое.
        - Профессор Андраши отменил лекции в университете на всю неделю и безвыходно сидел дома! - вскричал Вийт. - Очевидно, что он кого-то опасался! Однако его всё же сумели выманить наружу! Облили краской его ценное оружие, и он из дома вышел! И профессора тут же увезли неизвестно куда. Конечно, я желаю знать, как выглядели похитители!
        Звуки этой речи зачаровали Фёдора. Он слушал недвижно, преданно глядя на сыскного надзирателя. Но когда Вийт остановил на нём свой взгляд, выдавил из себя только:
        - Так я ж не разглядел! Быстро всё было! Раз и всё!.. Кушак мой тоже украли! Красный! Крепкий! Трёшку стоил!..
        Ронислав Вакулович резко выпрямился во весь свой рост.
        Подошёл швейцар. Настороженно посмотрел на Шнаппера, но тот кивнул, и человек расслабился.
        - Чем могу служить? - спросил подобострастно.
        - Это кучер профессора Андраши, клиента аукционного дома, - указал Вийт на Фёдора. - Потерпевший привёз сюда своего хозяина, чтобы тот проследил за очисткой от краски старинного копья…
        - Как же! Наслышан! - кивнул швейцар.
        - А потом кто-то оглушил его, переоделся в его платье, дождался профессора и увёз того в неизвестном направлении…
        - Да иди ж ты! - изумился человек.
        - Это происходило на улице, на ваших глазах, не так ли? - аккуратно взял его за пуговицу детектив. - Что вы видели?
        - Да ничего! - швейцар даже отступил на шаг. Ещё и руки перед собой выставил. Пуговица выскользнула из пальцев Вийта. - Я, правда, после утреннего происшествия за входящими больше следил. Приглядывался, значит. А их экипаж, да, подкатил, ссадил важного господина. Мундир инженерный, дорогой. Я подошёл к кучеру… К этому, значит, - человек указал на Фёдора. - Чтобы убрал повозку от парадного. У входа нельзя, чтобы экипажи стояли, несолидно. Ну, он и отъехал. Я больше и не смотрел…
        Вийт секунду разглядывал лицо швейцара. Потом закрутился на месте.
        - Фирс! - вскричал он. - Мы едем на квартиру к Мьехерту Аладаровичу!
        - Карманных часов нет! - причитал позади мужик. - Они у меня в кожаном футляре на кушаке висели!.. И цилиндра! Велюрового! С пряжкой!..
        Вийт уже бежал к паромобилю. Фирс следовал за ним.
        Вдруг истопник резко остановился.
        - Что было изображено на пряжке? - крикнул он, обернувшись.
        - Так лошадь! - ответил мужик, глядя на истопника изумлённым взглядом. - Ейная голова!
        Помощник Вийта кивнул и бросился было прочь, но вернулся.
        - А повозка какая была?
        - Я собрал все детали! - воскликнул городовой. Он перевернул страницу в записной книжечке и стал читать: - Двухколёсное тильбюр? с коричневой кожаной обивкой. На заднике - герб рода в три краски на латуни размером с ладонь…
        - Благодарю! - бросил Фирс и устремился на улицу.
        Впрочем, в ту же секунду прибежал назад.
        - А где профессор живёт? - спросил он.
        Служанка плакала. Глаза её опухли, нос раскраснелся, жилки под кожей на висках проступили синенькими ниточками и часто-часто пульсировали. Девушка всхлипывала и промакивала слёзы платочком. Её белоснежный передничек слегка перекосился, а одно плечико даже съехало по руке к локотку.
        Вийт, даром, что жених и что свадьба послезавтра, невольно залюбовался барышней и опомнился, лишь когда его пальцы самовольно стали поправлять бретельку фартучка. Он смущённо кашлянул, обернулся за поддержкой к Фирсу, но отшатнулся, напоровшись на его осуждающий взгляд.
        - …Прибежал какой-то молодой человек в ермолке, очень приличный юноша, сразу видно, из хорошей семьи, и сказал, что Мьехерта Аладаровича похитили… - строго говорила госпожа Андраши де Чиксенткирайи, прямая, как жердь, дама, восседавшая в кресле посреди гостиной в доме профессора. - Это, должно быть, друг того, другого молодого человека, тоже в ермолке, который прибегал утром сказать, что какие-то злодеи облили краской копьё из коллекции моего мужа… Но раз вы не спрашиваете подробностей, значит, вам об этом уже известно!
        Служанка при этих словах всхлипнула, а лицо её перекосилось от рыданий.
        - Держи себя в руках, Матильда! - оглянулась на неё хозяйка дома и закашлялась.
        - Могу ли я попросить стакан воды? - спросил истопник.
        - Сию минуту! - служанка засуетилась, спрятала платочек в кармашек на передничке и побежала к буфету в углу комнаты.
        - Может, токайского? - величественно повернула голову в сторону Вийта госпожа Андраши. - От нашего венгерского поставщика. Или коньяк? Мьехерт Аладарович рассердится, если я вас не угощу!
        Вийт и Фирс молча покачали головами.
        Что-то звякнуло, что-то забулькало, что-то зазвенело, и барышня вернулась с подносом. На нём возвышался затейливый стакан с водой.
        - Это для вас, мадемуазель! - произнёс Фирс столь же мягко.
        Глаза девушки расширились. Служанка замерла, не в силах решить, что делать. Потом взглянула на хозяйку. Та дёрнула плечом, и барышня, всхлипнув, стала пить.
        - Ах, простите! - выдавила она из себя на половине стакана и густо покраснела.
        - Пустое! - отмахнулся Вийт.
        - Я сразу же дала телеграмму нашему стряпчему, - продолжила госпожа Андраши. - Я, видите ли, не знаю, что нужно делать, когда похищают членов семьи, но он, уверена, знает.
        - Несомненно! - кивнул дедуктивист. - Что-нибудь необычное происходило сегодня или в последние дни?
        - Всё! - дёрнула бровями хозяйка дома. - Всё было необычным! Мьехерт Аладарович потерял аппетит, отказывался даже от паприкаша! И от токайского! Совсем как вы! Несколько дней никуда не выходил! Велел никого к нему не пускать!
        - А почему? - поднял голову Фирс.
        Только тут хозяйка дома заметила, что истопник осматривает подоконник. Её взор вспыхнул, она повернула голову к Рониславу Вакуловичу, хотела было что-то сказать, но Вийт её опередил:
        - Следы могут быть где угодно.
        - Какие следы?! - возмутилась мадам Андраши и снова погрузилась в приступ кашля.
        - Следы, полезные для следствия!
        Дама, поколебавшись, пожала плечами.
        - С некоторых пор к мужу стал приходить какой-то монах! - продолжила она сквозь кашель. На её платочке появилось пятнышко крови. - В дверь стучался, всё хотел поговорить с…
        - Монах? - вскричал Вийт. - Вы сказали, монах?
        - Именно! - подтвердила мадам. - Мьехерт Аладарович мне ничего не рассказывал, но я видела, что этот визитёр ему весьма не нравится!
        Вийт в задумчивости прошёлся по комнате и остановился перед служанкой. Постояв секунду, спросил:
        - Как он выглядел?
        Вийт разглядывал барышню - конечно, исключительно лишь как произведение искусства, никак не как женщину, - но девушка решила, что вопрос адресован ей.
        - Ему лет тридцать или сорок, - пролепетала она. Лицо её вновь сделалось пунцовым, она не смела глаз от пола оторвать. - Или пятьдесят. Я в стариках плохо разбираюсь…
        - Ему сорок три или сорок четыре года, - сердито прервала её мадам Андраши, которая уже справилась с кашлем. - На военного похож. Но в рясе!
        - И чего он хотел? - откликнулся истопник, который, как оказалось, уже рылся в бумагах на столе.
        - Но позвольте!.. - вскричала возмущённая хозяйка.
        - Улики! - остановил её Вийт. - Нам нужны улики, чтобы найти вашего мужа!
        Пожилая женщина неуверенно опустилась в своё кресло.
        - Зачем приходил монах? - повторил вопрос дедуктивист.
        - Я не знаю, - развела руками мадам. - Мьехерт Аладарович не хотел его даже на порог пускать! А в последний раз сам пошёл к двери, чтобы прогнать! Когда вернулся, буркнул, что некоторые люди не понимают самого решительного отказа…
        - А в чём отказ?
        Госпожа Андраши пожала плечами.
        Сыщик обернулся к служанке.
        Та мотнула головой.
        - В чём Мьехерт Аладарович вообще мог отказать? - настаивал Вийт. - Пусть не в данном конкретном случае, а в принципе?
        - Масса вещей, - развела руками мадам Андраши. - Мой муж - видный специалист по горнорудным взрывам. Многие говорят, лучший в своём деле! Написал четыре монографии. Выполняет сложнейшие расчёты! Чертежи его хранятся в инстанциях… - она задумалась на мгновение. - А в миру он известен как собиратель старинного оружия. Его коллекция находится здесь же, в этом доме, в подвале, под замком… А ещё? - мадам Андраши пожала плечами. - Вы, конечно, знаете, что он потомок благородного венгерского рода. Его предок ещё Святому Стефану служил! У нас два сына, оба взрослые, оба военные…
        - Гм, - задумчиво протянул Вийт, - непонятно…
        - Вот и я говорю! - вздёрнула подбородок хозяйка дома. - Весь день сидел, даже шторы на окнах не позволял раздвинуть! Потом примчались с известием о копье, и он поехал… Захватил пистоль, взял Фёдора, нашего кучера, и поехал…
        - Мне это как раз понятно, - пробормотал детектив. - Если бы кто-нибудь облил даже самой простой водой африканский балафон из моей коллекции, и я бы всё бросил и…
        Фирс, уже какое-то время разглядывавший портреты на стене, указал на один из них, самый большой.
        - Это профессор, правильно? Похож он здесь на себя?
        - Ну-у… - протянула мадам Андраши. - Это же парадный портрет! У нас где-то дагеротипная карточка была, в том году делали, - хозяйка повернулась к служанке. - Матильда!
        Барышня кивнула, подскочила к столу и стала выдвигать в нём один за другим ящики.
        - Вот! - вскрикнула она почти сразу же и вытащила на свет божий нужный снимок.
        С него на Вийта и Фирса глянул уверенный старик с суровым лицом.
        - А как Мьехерт Аладарович был одет, когда уезжал в аукционный дом? - спросил Фирс.
        - В мундир, при сабле, - пробормотала мадам Андраши. - Тот же мундир, что на снимке!
        Вийт кивнул.
        - Карточку я забираю, - заявил он. Женщина хотела было возразить, но Ронислав Вакулович повторил с видом беспощадной непреклонности: - Забираю, забираю! Она нужна для поисков профессора. Вам её, однако, вскоре возвратят!
        - Желательно! - буркнула хозяйка дома. - А как же вы будете искать Мьехерта Аладаровича?
        - Для начала… - Вийт обернулся и нашёл глазами Фирса, который как раз бродил вдоль книжных шкафов, читая на корешках названия. - Для начала Фирс вместе с вами обеими составит описание внешности профессора Андраши. И, конечно, внешности того монаха!..
        - Так, вечер в кругу семьи для всех отменяется! - вскричал Вийт, врываясь в собственный кабинет в Департаменте полиции на Набережной Луги, 36.
        Навстречу ему из-за столов, заваленных бумагами, с некоторой долей растерянности поднялись четыре клерка.
        - Ищем профессора Андраши де Чиксенткирайи! - Вийт швыр-нул цилиндр на потёртый кожаный диван под стеной и принялся лихорадочно перебирать конверты в ящике при аппарате парового телеграфа - секунду смотрел на имя отправителя и тут же отбрасывал в сторону. - Неужели так трудно снаружи писать два-три слова, о чём послание!.. - Ронислав Вакулович пощёлкал пальцами. - Ротационная печатная машина в порядке?
        - Так точно, ваше высокородие! - браво отрапортовал один из чиновников, поправляя измазанными в чернилах пальцами очки на носу.
        Они все тут были подхалимами, а этот был их императором. И не зря - он первым пришёл в себя.
        - Превосходно! - ринулся к нему Вийт. В руках у детектива уже был дагеротип Мьехерта Аладаровича. - Вот карточка похищенного профессора Андраши, размножьте её литографическим способом! Сто копий! Фирс! - детектив развернулся на каблуках, чтобы застать истопника за переноской цилиндра с дивана на соответствующую полочку в платяном шкафу. - Фирс! Передай господам словесные описания профессора и таинственных бандитов, напавших на поезд! - он тут же крутанулся обратно к клерку: - Перепечатать, размножить и приложить!
        - Сию же минуту! - прошелестел тот.
        - Не ждите полной готовности тиража! - продолжал отрывисто отдавать приказания Вийт. Он сел на стол, у которого в тот момент оказался, выхватил из чернильницы корявое перо и стал быстро что-то писать на первом же попавшемся под руку листе бумаги. - Напечатали и отсылайте, напечатали и отсылайте! Телеграфом! Полицейские участки, вокзалы, заставы, таможенные пункты! Предписания всем постовым!
        - Есть! - пробормотал чиновник.
        - Это в дежурную часть! - дедуктивист протянул ему только что составленную записку. - Всех наличных в здании городовых - сюда! И курьеров тоже! Сформируем уличные поисковые группы!
        - Слушаюсь-с! - кинул клерк.
        - И разузнайте, где Кутюк!
        Увидев, что чиновник всё ещё стоит на месте, Вийт взвыл ему прямо в лицо:
        - Быстро, чёрт побери! Быстро! Быстро!
        Клерк рванул в одну сторону, потом в другую и, выбрав наконец направление, убежал. За ним ринулись его собратья.
        - Ну, я, пожалуй, здесь пока не нужен, - лениво откликнулся от входной двери Фирс. - Дай мне свой билет, я скоротаю вечерок в библиотеке Департамента. У вас никто не читает, все книги как новые…
        За казёнными окнами начинало светать. Всё ещё царила темень, но небо уже посерело.
        Зевающий, сонный Вийт, кутающийся в какую-то старую гардину, прошаркал по пустынному полутёмному коридору Департамента полиции и толкнул дверь библиотеки. Волосы его торчали во все стороны, ворот рубахи перекосился, на щеках пробивалась синевой щетина.
        За конторкой спал дежурный городовой.
        Сыщик осторожно, чтобы не разбудить, обошёл его и заглянул в читальный зал.
        Там, конечно, царила темень. Лишь один стол был ярко освещён настольными газовыми лампами. Над беспорядочной грудой газет и исчёрканных бумаг нависал Фирс.
        - Ну что, - пробормотал Вийт, щурясь, - поехали домой! Успеем пару часов поспать до того, как начнут поступать доклады.
        В пустом зале каждое его слово отдавалось гулким эхом.
        Истопник разогнулся. Вид у него был усталый, но отнюдь не сонный.
        - Ничего нового? - спросил он.
        - Ничего, - бросил Вийт. Он остановился, разглядывая стол. - А чем это ты здесь занимаешься? Как-то непохоже на бульварные романы!
        Фирс отошёл к соседнему столу и крутанул на нём краны светильников. Пустую столешницу залило ярким светом. Истопник положил в центр предписание по поиску профессора.
        - На что смотреть? - зевнул Вийт. - Меня от этого листка уже воротит. Я его за ночь столько раз в руках держал!
        - Это описание монаха, данное мадам Андраши и её служанкой, - спокойно ответил Фирс. Он положил рядом ещё два листка. - А это его же описание и портрет карандашом от инженера Бильдерлинга…
        С бумаги на сыщиков смотрел властный худощавый мужчина средних лет.
        - Я же тебе их и дал! - хмыкнул дедуктивист. Его разобрала зевота, и он был вынужден говорить, прикрываясь рукой.
        - Именно так, - согласился Фирс. - А теперь посмотри на вот это! - истопник положил рядом газету «Чутки».
        На дагеротипном снимке виднелся фабрикант Таде. Заголовок гласил: «Споръ между правительствомъ и промышленностью р?шитъ судъ».
        - Это за прошлый год? - спросил Вийт, наклоняясь. - А, нет, за позапрошлый! И что?
        - Посмотри ещё раз! - его помощник закрыл ладонью ту часть снимка, где был фабрикант.
        Вийт несколько секунд вглядывался в оставшееся изображение, потом оторопело уставился на Фирса.
        - Ну как? - улыбнулся истопник.
        На заднем плане газетного дагеротипа виднелся монах с рисунка Бильдерлинга. Изображение было размытым, но узнаваемым.
        - А вот ещё! - буркнул Фирс и положил на стол одну за другой ещё три газеты.
        На снимках был Таде, а за ним - таинственный монах. На всех дагеротипах он выглядел спокойным, даже отрешённым, как и положено духовному лицу.
        - Я не понимаю, - растерянно пробормотал Вийт, - он что, один из приближённых Анфира Житеславовича?
        Фирс развёл руками.
        - Как видишь, сто?т очень близко. К тому же взгляни на даты, этот монах появляется на снимках фабриканта уже десять лет! Возможно, он с Таде и дольше, просто у вас в читальном зале подшивки только за десять лет!
        - Ну и ну! - воскликнул Вийт. Его сонливость как рукой сняло. - Как всё запуталось! Его имя известно?
        - Отец Диодор, если верить этой газете, - пожал плечами Фирс. Он уткнул палец в статью, где перечислялись гости на пасхальном приёме княгини Острожской. - Жаль, светского его имени не привели, так что мы о монахе как ничего не знали, так и не знаем.
        - Нужно немедленно ехать к Таде! - в экзальтации воскликнул Вийт.
        - Нужно, - согласился истопник. - Но взгляни ещё на это!
        Фирс отошёл к следующему столу и открутил краны газовых светильников и там.
        - Полгода назад Анфир Житеславович нанёс визит на свою Визейскую шахту, - помощник Вийта положил на пустую столешницу первую газету и ткнул в соответствующую статью на второй странице. Потом перелистнул на пятую полосу и указал на неприметную новость в несколько абзацев. - На следующий день в близлежащем Сокале сгорела опытная станция, где пытались научиться вытягивать из земли нафту.
        - И что? - поднял бровь Вийт.
        - Рабочие утверждают, что их забросали гранатами, - пожал плечами Фирс, - хотя, конечно, никто к ним туда в лес не выезжал и дознания не проводил.
        - Ну и?.. - хмыкнул Ронислав Вакулович. - За границей с преступностью плохо…
        - Всё так, но они говорят, что среди нападавших был монах…
        Вийт уставился на своего помощника.
        - Вот именно! - кивнул истопник. - Три года назад Таде приезжал в Париж на встречу банкиров, - Фирс положил следующую газету. И рядом - ещё одну. - И какие-то вандалы разгромили физическую лабораторию, где ставили опыты с электричеством. Утверждают, что и там видели какого-то странного монаха…
        - Да? - удивился Вийт и пригнулся, чтобы прочесть заметку.
        - Четыре года назад Таде был в Бакинской провинции, и там сгорела мастерская, в которой пытались добывать нафту, - на стол легла ещё одна газета. И тут же следующая: - Шесть лет назад фабрикант был в Лейдене на отдыхе. Тогда же там обокрали лабораторию, в которой практически на свои собственные средства студенты изучали явление электричества. Им пришлось оставить эти свои эксперименты, потому что денег на новое оборудование у них не было…
        - Подожди, - мотнул головой Вийт. - Что я должен уяснить из этих совпадений? Что это все организовано Таде? При участии Диодора? Какая глупость! Зачем богатейшему человеку мира даже смотреть в ту сторону? Электричество - это такой казус, которым за утренним чаем веселят детей. От нафты нет даже и такой пользы!
        - Я не знаю зачем, - развёл руками Фирс. И тут же принялся выкладывать газеты одну за другой. - Это, однако, происходит снова и снова: Лондон, Гейдельберг, Париж, Мюнхен, Копенгаген, Нюрнберг, Кудако, Мерквиллер-Пешельбронн, Дербишир, Плоешти, Бубрка, Кросно, Стрый, Галф-кост…
        - Так много? - удивился Вийт, разглядывая разложенные на столе газеты.
        - О, гораздо больше! - вскричал Фирс. - Понимаешь, я начал читать в разделе происшествий небольшие газетные заметки, в которых упоминались монахи, и быстро обнаружил, что практически все такие заметки рассказывают, что кто-то где-то что-то разбил, похитил, сжёг. И в той же газете или предыдущей обязательно на первой полосе будет Таде… Он приезжает куда-то, и там обязательно происходит неприятность. А представляешь, если бы газеты просмотрел не я, да ещё посреди ночи, на скорую руку, а, скажем, сделал это библиотечный отдел! Да посвятил этому месяц! А ещё лучше, если бы этим занялась Паровая Вычислительная Машина!
        - М-да… - мрачно буркнул Вийт.
        - И, обрати внимание, все эти происшествия случаются именно с теми, кто ставит опыты с электричеством или нафтой!
        - Но это бессмысленно! - дедуктивист, не веря своим глазам, перебирал газеты. - Зачем? Это всё равно, как если бы император австрийский ездил по миру, чтобы вылавливать из рек пущенные детьми бумажные кораблики…
        - Я понимаю не больше твоего, - вздохнул Фирс. - Но это происходит… - истопник подошёл к третьему столу и зажёг газ и там. В круг света легла ещё одна газета. - Посмотри на это.
        Вийт подскочил и склонился над заметкой.
        - Это о тайном съезде партии луддитов, - прочитал он. - Состоялся в прошлом году на явочной квартире где-то в Володимире.
        - Да, - кивнул Фирс. - Газетчику удалось под видом сочувствующего разговорить одного из делегатов. Здесь много подробностей, но одна тебя точно заинтересует. Деньги на продолжение борьбы привёз неизвестный монах. Ему открыл сам председатель партии, монах занёс саквояж с ассигнациями и сразу ушёл. Его толком никто не разглядел…
        - И что нам с этим делать? - буркнул Вийт, распрямляясь. - Нельзя же обвинить человека на основании совпадений в газетных заметках!..
        Из приёмного зала библиотеки донеслись шаги, окрик «Эй! Куда без билета!», отзвуки какой-то перебранки. Через секунду на пороге читального зала вырос Кутюк.
        - Ваше высокородие! - вскричал городовой, с трудом отбиваясь от рук, пытавшихся утащить его обратно. - В тринадцатом поймали беспризорника с личными вещами профессора!
        Беспризорник спал на лавке под стеной. Выглядел он слабым, беззащитным, маленьким, хотя наверняка ему было уже лет десять, а то и все одиннадцать.
        - А что, его сажать в помещение для подвергаемых аресту? - говорил сердобольный дежурный. - Там одни анархисты с нигилистами! Пусть тут, за конторкой побудет. Я его покормил, вот он и спит.
        Тринадцатый участок находился в модном районе Володимира, почти на выезде из города. Соответственно, и сам участок, и полицейские при нём выглядели представительно и фундаментально.
        - Я вот бритву старую нашёл, налысо побрею, - продолжал городовой. - А в ведре уже второй час растворяю обмылок да немного карболовой кислоты - приведём мы этого господина в порядочный вид!
        - Весьма похвально! - пробормотал Ронислав Вакулович. - Так что при нём нашли?
        - А вы, стало быть, Вийт! - дежурный, качая головой, стал рыться на полках. - Хех! Чего мне только на своём веку видеть не доводилось! Кого тут принимать! Теперь вот сам Вийт, значится! - он достал пластинку латуни размером с ладонь и передал её сыщику. - Всё согласно телеграмме из Департамента. Внимательно прочли, вникли и сразу за исполнение принялись!
        - Ещё более похвально! - рассеянно сказал Вийт.
        На пластинке красовался герб - грифон и ангел, поддерживающие корону над белым щитом с красными полосами и красным крестом на зелёном холме.
        - С конного экипажа профессора Андраши! - воскликнул Кутюк, склонившийся над находкой с одной стороны. Фирс, с другой, кивнул.
        - Ну что ж, будите арестанта! - буркнул Вийт.
        Дежурный вздохнул, подошёл к лавке и стал легонько трясти беспризорника.
        - Эй, Этэлка, вставай!
        - Это его так зовут? - удивился истопник. - Никогда такого имени не слышал!
        - Так его другие называли, - развёл руками дежурный. И снова склонился над задержанным. - Эй!
        Беспризорник открыл глаза…
        И в следующую секунду неуловимой тенью пролетел мимо дежурного, под доской конторки, рядом с Вийтом и устремился к двери.
        Наперерез ему такой же стремительной тенью вылетели жёсткие руки. Прыткий отрок попытался было увильнуть, но не успел. Кутюк схватил его поперёк и с торжествующим видом поднял над полом.
        - Стой! - запоздало закричал дежурный.
        Беглец выкручивался как мог. Его чёрные от грязи босые ноги мелькали в воздухе, кулаки колотили по груди Кутюка. Ещё через мгновение он впился зубами в удерживавшую его руку. Городовой вскрикнул и невольно ослабил хватку. Арестант немедленно, не тратя времени на то, чтобы упасть на пол, оттолкнулся ногами от живота Кутюка и полетел к двери.
        Он уже коснулся скобы, когда был пойман Фирсом. Одной рукой истопник зажал вырывающегося беглеца, а второй удержал вокруг шеи голову с её опасными зубами.
        Помощнику детектива, конечно, изрядно доставалось от нещадно лупивших его пяток. На помощь подоспел сконфуженный Кутюк и перехватил мечущиеся ноги.
        Так, удерживая выкручивающегося арестанта, они вдвоём и отнесли его обратно к конторке.
        - Этэлка!.. - суровым тоном произнёс Вийт.
        - Не знаю такого! - выкрикнул беспризорник. - Я пожалуюсь маман, графине Стратенской! Она вас да за любимого сына со свету белого сживёт!
        - Ах, простите, граф! - буркнул Фирс. - Но если вы поговорите с нами нормально, я вам позволю выстрелить из пистоля!
        Он повернулся вместе с зажатым в руках беспризорником так, чтобы тому была видна кобура на боку дежурного.
        Полицейский изумился, даже невольно схватился за оружие, но вздохнул и махнул рукой.
        Этэлка перестал брыкаться.
        - Мало! - заявил он.
        - Три выстрела! - решительно заявил Фирс. - В землю! И пули можешь забрать себе! А ещё мы тебе позволим умыться вон тем одеколонным раствором! - он снова повернулся, на этот раз чтобы беспризорнику было видно ведро. - Неделя приятного для барышень запаха гарантирована!
        - Крест на пузе? - спросил недоверчивый юноша.
        Он уже совершенно расслабился. Возможно, передумал бежать.
        - Сию минуту! - ответил Фирс.
        Он передал беспризорника Кутюку и перекрестил свой живот.
        - Ну ладно, - нехотя буркнул Этэлка. Он был уже совершенно спокоен. - Вы про эту красивую штуковину? - он кивнул на пластинку в руках Вийта. - Я отодрал её с экипажа. Там, на дороге, - беглец повернул голову в сторону двери. - Чуть дальше, уже у загородных поместий. Они в какой-то из особняков ехали. Я хотел прокатиться, уцепился сзади на ходу, а они меня прогнали. Ну, я им эту вещь и отломал. Пусть знают!
        - Кто они? - спросил Вийт.
        - А вы мне точно пострелять дадите? - засомневался беспризорник.
        - В землю, как и обещали, - кивнул Вийт.
        - Вам я верю, ваше высокопревосходительство, - важно заявил арестант. - Старик в мундире, монах и двое рабочих. И кучер ещё, но тот на меня даже не оборачивался.
        Вийт и Фирс переглянулись.
        - Эти? - после секундного колебания спросил дедуктивист и достал репринты дагеротипа профессора Андраши и карандашных портретов, выполненных Бильдерлингом.
        Кутюк совсем отпустил беспризорника, хотя и остался рядом.
        Отрок несколько мгновений разглядывал листки, но потом покачал головой.
        - Я на них там не сильно смотрел. Я покататься хотел…
        - А между собой они о чём говорили? - спросил Вийт. - Удалось что-нибудь услышать?
        - Не-а, - беспечно ответил беглец. - Они меня сразу заметили, стали друг другу говорить: «Этэлка! Этэлка!» А потом, я даже пригнуться не успел, рабочий повернулся, меня увидел да как заорёт! Как начал меня кулаками дубасить! И второй тоже!..
        - Да ну! - рассмеялся Вийт. - Ты столь популярен, что тебя первые встречные по имени знают?
        - А то! - гордо выпрямился отрок.
        - А может, и ты с ними знаком? Как их зовут? Кто они такие?
        - Да мне почём знать! - дёрнул плечами Этэлка.
        - Э-э-э, ты не понял, это очень серьёзное дело, государственное! - напустив на себя официальный вид, заявил Вийт. - Назови их имена!
        - Да не знаю я! - обиделся беспризорник. - В первый раз видел!..
        Фирс повернулся к дежурному.
        - Дальше по дороге, случайно, не поместье фабриканта Таде?
        - Да какое там поместье! - махнул рукой городовой. - Так, небольшой дом в два этажа да парк! Вот, я слышал, в его дворце, что с другой стороны города - там простор! Там даже целая железная дорога внутри помещается!.. - в углу зашипел телеграфный аппарат, и дежурный отошёл к нему. - Но дом Таде по нашей дороге не первый. Сначала поместье тех самых Стратенских, потом - Кузьм?нки, а уж потом фабрикант!..
        Городовой откупорил телеграфную капсулу, прочитал адрес на конверте и с удивлённым видом повернулся к Вийту.
        - Вам, ваше высокородие, - проговорил он. - Из Департамента. Они там что же, знают, что вы здесь, у меня?
        - Знают, - кивнул Вийт. Он распечатал телеграмму и быстро пробежал глазами строчки сухого донесения. - Профессора Андраши нашли! - сообщил сыщик. - Фирс, разогревай котёл в паромобиле!
        Истопник немедленно направился к выходу.
        - Ну а вы, молодой человек, - обратился Вийт к Этэлке, - пожалуйте во двор. Будете стрелять, как и обещано. Только быстро! Как только вода в моём экипаже закипит, я уезжаю!
        Беспризорник, однако, медлил.
        - А одеколон? - спросил он с подозрением.
        - Да хоть всё ведро! - Вийт повернулся к дежурному. - Ведь так?
        Городовой, изобразив некоторую долю колебаний, кивнул, и торжествующий Этэлка прошествовал к двери.
        - Поспрашивайте его потом на предмет знакомства с теми рабочими, - тихонько пробормотал Вийт дежурному.
        Тот кивнул.
        Лес обступал переваливающийся из стороны в сторону паромобиль со всех сторон. Солнце уже взошло, но рассветный туман ещё не рассеялся, и ниточка ухабистой колеи среди густых зарослей была едва видна. Экипаж Вийта, взрывая колёсами землю, испуская целые столбы пара, с трудом протискивался между высоченными деревьями. Фирс то и дело пригибался, уклоняясь от низких ветвей.
        Казалось, колея вот-вот оборвётся, прямо здесь, среди чащобы. Она то и дело исчезала, снова появлялась, изгибалась, пока вдруг не свернула резко в сторону. Лес разом расступился, и паромобиль вырвался на залитый светом открытый простор полей.
        - Видел?! - крикнул Фирс. - Ты видел, какой кусок пути нам удалось срезать!
        Вийт молчал. Истопник наклонился, чтобы взглянуть на него. Вийт спал.
        - Что ж, обменяемся впечатлениями потом, - пробормотал Фирс, выпрямляясь.
        Колея в полях шире не стала, вилась всё той же ниточкой, но уже через несколько минут уткнулась в настоящую дорогу. В аккурат у сторожевого поста.
        Навстречу нарушителю выбежал, на ходу вытаскивая пистоль, городовой. Бежал он быстро, придерживая фуражку рукой.
        - Стоять! - орал он. - Стоять, говорю! Думал, по тропинкам меня объехать! Нет, мы тут не зря сидим!
        Шофёр аккуратно притормозил возле полицейского.
        - Сыскной надзиратель фон Вийт! - сказал он, указывая на своего пассажира. - А я его слуга, Фирс.
        Городовой, собиравшийся ещё что-то проорать, так и замер с открытым ртом.
        Истопник спрыгнул на землю и подошёл к дверце, возле которой сидел Ронислав Вакулович.
        - Ну, что будем делать? - спросил шофёр, кивнув на спящего. - Разбудишь?
        Городовой был молод, не старше Вийта и Фирса, и от этого предложения попятился, мотая головой.
        - Ну, тогда я, - кивнул истопник. Он наклонился уже было к детективу, но остановился. Повернул голову. - Это ж у тебя поймали профессора Андраши?
        - Т-точно так, - кивнул полицейский, отступая ещё больше. - В сторожке сидит.
        - А вон там, это же его кучер? - спросил Фирс. По ту сторону поста виднелся конный экипаж с дремлющим на козлах возницей. Истопник быстрым шагом направился туда. - Ну, познакомлюсь с коллегой!
        Полицейский так и застыл, не зная, что делать.
        Извозчик, сухонький старичок, почуяв интерес к своей персоне, открыл глаза.
        - На камарилью Диодора вы не смахиваете… - проговорил Фирс, приглядываясь.
        Возчик был тщедушным, непрезентабельным. В «рабочие», совершавшие дерзкие преступления, он явно не годился.
        - Чегось? - тоненьким голоском пропищал он, выставляя вперёд одно ухо. - Комары?
        - Да нет, - помотал головой Фирс. Потом повернулся и махнул рукой в сторону паромобиля. - Видите механический экипаж?
        - Ну, - настороженно подтвердил возница.
        - Сможете наполнить котёл свежей водой? - спросил истопник, протягивая монету. - Под завязку?
        - Отчего не наполнить! - воодушевился кучер, с готовностью спрыгивая на землю.
        - А кто сегодняшний клиент? - Фирс оглянулся на полицейский пост.
        - Господин какой-то, - извозчик уже нырнул под днище своего экипажа за ведром. - У корчмы «Куролиск» ко мне сел, пьяный в дым, но при деньгах.
        - И далеко заказал?
        - К границе! - ведро уже было извлечено, и кучер теперь постукивал по его днищу, вытряхивая соринки. - До Сокальского перехода. Ещё часа два ходу.
        Фирс кивнул и направился к будке.
        - Если что, - крикнул ему в спину извозчик, - могу на обратном пути что для вас прихватить!
        - Посмотрим! - бросил через плечо истопник.
        Он протянул уже было руку к двери, когда вдруг на его запястье сомкнулись железной хваткой пальцы дедуктивиста.
        - Вы позволите, Татион Ренеевич? - спросил Вийт. Со сна он немилосердно щурился.
        Фирс хмыкнул и пропустил хозяина вперёд.
        Внутри сидел щёголь лет тридцати, самоуверенный, нахальный, в сюртуке и матерчатом цилиндре.
        - Это ещё кто такой! - замер на полдороги сыщик.
        - А вы кто? - спросил второй постовой, пожилой полицейский, как раз составлявший протокол.
        - Сыскной надзиратель Вийт! - доложил его молодой коллега, тоже протискиваясь внутрь.
        В будке стало тесно.
        - Ты их документы видел?
        Ветеран с подозрением покосился на вновь прибывших и слегка пододвинул руку к рукоятке висевшей на ремне сабли.
        - Прошу! - опередил всех Фирс и протянул полицейское удостоверение Вийта.
        - Дата полномочий недавно исправлена начальником Департамента, - взгляд пожилого постового стал ещё жёстче. - Это удостоверение теряет силу сегодня.
        - В восемнадцать часов, - улыбнулся детектив.
        - Имя, указанное здесь, довольно известно в наших кругах… - не унимался городовой.
        - Моё, - кивнул Вийт. - Позвольте представиться, барон фон Вийт, сыскной надзиратель. Буду состоять на полицейской службе ещё двенадцать часов! Ну, чуть более двенадцати часов.
        Пожилой мужчина смерил Вийта недоверчивым взглядом и нехотя вернул удостоверение.
        - У вас тут, я погляжу, и мышь не проскочит, - кивнул детектив. - Так кто этот господин? - и он указал на наглого типа.
        - Вот его подорожная, - отозвался молодой постовой. - На словесное описание и дагеротип разыскиваемого сей господин, конечно, не похож, но…
        - Вот именно, не похож! - воскликнул мужчина. Голос у него был столь же мерзким, как и манеры. - Документ в порядке, так что извольте меня пропустить! Ничего, ничего, чин пожаловал, он разберётся!
        - Тут ясно сказано: «Андраши де Чиксе…» - юноша стал читать документ, но запнулся.
        - Скажите вашу фамилию! - встрял Вийт, обращаясь к задержанному. - Нам трудно её произнести, вы уж простите!
        - Вот ещё! - тот откинулся на спинку стула. - Там всё написано! Буквами! Читайте!
        - Mi a csaladi neve?[136 - Как ваша фамилия? (венг.)] - спросил, выглянув из-за спины Вийта, Фирс.
        - Что? - наглый тип слегка оторопел.
        - Beszelsz magyarul?[137 - Вы говорите по-венгерски? (венг.)] - не отступал истопник.
        - Что за глупости! - возмутился задержанный. - Извольте со мной говорить по-людски, уважаемый!
        - Видите ли, - зашипел над ним Вийт, - использование подложных документов - это в обычных условиях лишь тюрьма. И срок небольшой. Но вы присвоили себе не просто имя, а имя похищенного человека. А это уже соучастие, это каторга! На много лет! - Ронислав Вакулович повернулся к старшему городовому. - Не теряйте времени, это серьёзно, передавайте документы губернскому прокурору! - и Вийт направился к двери.
        - Стойте! - вскрикнул тип. - Зачем же так сразу! Может, я действительно этот… - он запнулся, но всё же произнёс: - Микорт Алазанович? Да вы хотя бы родных моих запросите!
        - А вы, стало быть, не узнаёте этого человека? - Вийт указал на Фирса. - Из чувства самосохранения хотя б спросили себя, кого это привёз с собой полицейский чин!
        - Ах вот оно что… - пробормотал задержанный. Вся спесь с него уже слетела. Он посмотрел исподлобья на Фирса. - Мне заплатили, - произнёс мужчина наконец. - Никто старика не похищал! Он к любовнице поехал. А его слуга меня послал в Вену скатать, печати да штемпели сторожевые на подорожной собрать. Чтобы жене предъявить! И полсотни вручил! Сразу! И это только задаток! А когда вернусь, ещё сотню даст!
        - Как твоё настоящее имя?.. - прорычал пожилой городовой.
        - Это успеется! - остановил его Вийт. - Протокол составите после моего отъезда, - он вновь повернулся к наглому типу. - Кто именно вам заплатил?
        - Ну, слуга того старика! - пожал плечами молодой человек. - Он мне как-то представился, но я, ей богу, не запомнил. Пьяный был. Всё в трактире происходило…
        - А сам профессор при этом присутствовал?
        - Станет уважаемый человек по таким местам ходить! - хмыкнул тип. - Нет, только слуга его! Подсел ко мне, выпивку поставил…
        - Неужели с таким предложением да к незнакомому человеку! - удивился Вийт.
        - Почему незнакомому! - задержанный даже фыркнул. - Я, изволите ли видеть, актёр! Служу в театрах! Человек в определённом смысле слова примелькавшийся!
        - Тут есть тот слуга? - Вийт положил на стол портреты, выполненные Бильдерлингом.
        Мужчина стал перебирать их - сначала быстро, потом ещё раз, помедленнее.
        - Нет… Не узнаю, темно там было, да и… гм… я же говорил, я выпил, - пробормотал мужчина. - Хотя вот этот… - тип ткнул пальцем в монаха. - Этот вроде, за соседним столом сидел! Вы его спросите! А то сразу похищение, прокурор, сына того старика на меня натравили!..
        Наглец покосился на Фирса.
        - Закончите допрос, - велел Вийт городовым, - всё оформите, и задержанного в Департамент на моё имя! - Ронислав Вакулович направился к выходу из будки. - Фирс, домой! Нужно ж хотя бы ванну принять!
        Вийт вышел из ванной комнаты в пижаме и роскошном зелёном гродетуровом халате, посвежевший, раскрасневшийся, гладко бритый, с тщательно расчёсанными влажными волосами.
        С тех пор как Вийт придумал установить в доме паровой котёл, он мог бесконечно наслаждаться омовениями и нещадно этим злоупотреблял. Впрочем, отвод трубы был сделан и в квартиру Фирса, так что и истопнику грех был жаловаться. Тяжелее было подёнщикам, что то и дело таскали воду из близлежащей уличной колонки в установленную на крыше цистерну.
        На столике Вийта поджидал горячий кофейник. От носика поднимался пар.
        У окна стоял уже полностью готовый к выходу Фирс. Он выглядывал на улицу через узенькую щель между шторами.
        - Сегодня у кухарки выходной, - бросил истопник. - Еды нет. Нужно будет заглянуть в трактир.
        Детектив, как раз наливавший себе кофе, пожал плечами.
        - Посмотри! - позвал его Фирс.
        Сыщик подошёл к окну.
        Стояло мирное солнечное утро. Тихий бульвар тонул в тени каштанов. Редкие прохожие неспешно шли по своим делам. Дирижабль, проплывавший над кровлями домов, как раз делал разворот.
        - Вижу, - откликнулся Вийт. - В конце улицы.
        У фонарного столба стоял рослый детина в чёрном. Взгляд его был устремлён на парадный вход дома дедуктивиста.
        - А ещё один - с противоположной стороны, - добавил Фирс, - но отсюда ты его вряд ли разглядишь, его только из моей комнаты видно. И есть третий - расположился на ступенях нашего чёрного входа, пьяного изображает.
        - Он не на бывшего унтер-офицера, он на лакея похож! - бурк-нул Вийт. - Из молодых да мордастых! И эта кричащая чёрная одежда! Оперетта!
        - Что будем делать? - невозмутимо спросил Фирс. - Клинок к горлу, кандалы на руки и в допросную?
        - Можно! - кивнул Вийт.
        Он залпом допил кофе, отдал чашку помощнику и направился к китайской шёлковой ширме в углу комнаты.
        - Представляешь, если бы тот легкомысленный актёришка успел проскочить границу? - донёсся голос Вийта из-за ширмы. - Мы действительно решили бы, что похищения не было, и профессор просто уехал!
        - Когда надо, - пожал плечами Фирс, - полиция ещё способна поразить нас быстрой и добротной работой!
        Вийт вышел из-за ширмы - уже в сорочке и штанах, на ходу натягивая на себя жилетку глубокого синего с переливами цвета. Остановился перед зеркалом и с несколько озадаченным видом стал себя разглядывать.
        - Что-то одежда на мне как-то странно сидит!
        Фирс сделал шаг к детективу и взялся поправлять застёжки на его перекосившемся жилете.
        Слуховое окно открылось, и на скат крыши выкарабкался Вийт. Утреннее солнце залило яркими лучами вычищенный фрак и совсем новый цилиндр. Ронислав Вакулович осторожно ступил смазанными льняным маслом башмаками на скошенную кровлю и, балансируя, выпрямился.
        Перед ним расстилался город, огромный Володимир, дымный, шумный, суетливый.
        Следом за Вийтом наверх выбрался Фирс. Сабли ни один из них не захватил, но в руках истопника чернел пистоль.
        - По решётке, как в прошлый раз, спуститься не получится, - проговорил Фирс, осматриваясь. - Её сняли для ремонта.
        Вийт от возмущения даже крякнул.
        - И мне не доложили? Это же мой дом!
        - Не волнуйся! - бросил Фирс и потихоньку, ступая боком, то и дело рискуя поскользнуться, стал спускаться к кромке кровли. - Что-нибудь придумаем!
        Ронислав Вакулович тем же манером шёл следом.
        - Мало шансов, что эти соглядатаи выдадут кого-нибудь, - говорил он. - В чём их обвинить? Стоит себе человек на улице! Это не запрещено!
        - Та же история с Диодором! - развёл руками Фирс. - Ну, был в лесу, так ведь в ограблении поезда не участвовал! Проходил мимо, услышал шум и выглянул из-за деревьев!.. - истопник покачал головой. - Или в корчме! Просто пил квас! В беседу не встревал! Скажет, что не слышал, о чём сговаривались за соседним столом!..
        Фирс достиг края крыши, присел на корточки и с величайшими предосторожностями выглянул.
        - Ну что? - спросил Вийт.
        Истопник не торопился. Под ним расстилалась узкая улочка, на которую выходил задний фасад дома. Она была совсем пустынна, только несколько пешеходов спешили по своим делам да ряды молодых дубов шумели листвой вдоль тротуаров.
        - Он ещё там, у чёрного входа, - пробормотал Фирс наконец. - Я вижу башмаки.
        - Один? - недоверчиво переспросил дедуктивист. Он присел рядом и тоже осторожно выглянул. - Не могли же они допустить такую глупую ошибку! Поставить сторожить спереди двоих, а сзади - лишь одного!
        - Больше никого не видно, - пожал плечами истопник.
        - Тогда пошли! - бросил Вийт, выпрямляясь.
        У их ног, совсем рядом, покачивались под лёгким ветерком кроны дубов.
        - Нет-нет, только не деревья! - предостерегающе вскрикнул Фирс. - Порвём фраки! И перепачкаемся! А нам сегодня должно сохранить презентабельный вид!
        Вийт досадливо поморщился.
        - Не вздумай! - уцепился в детектива Фирс. - Без шума не обойдётся! Этот, что у чёрного входа, услышит!
        Истопник махнул рукой, и они двинулись вдоль кромки крыши к установленной на углу здания цистерне с водой.
        - Спустимся на платформе для подъёма бочек! - Фирс сунул пистоль за пояс и вытащил оттуда же две пары нитяных перчаток. Одну он отдал Вийту, вторую надел сам. - Так надёжнее!
        - Уж как получится! - ответил дедуктивист, приглядываясь к конструкции.
        Фирс подошёл к канату, перекинутому через колесо на блоке, и стал поднимать с земли сбитую из досок грузовую площадку.
        Вийт постучал по стальному боку цистерны. Изнутри донёсся глухой гул.
        - К свадьбе нужно доверху наполнить, - буркнул Ронислав Вакулович. - Молодой жене понадобится много горячей воды.
        Платформа уже была наверху, и Вийт мягко перепрыгнул на неё. Канат дёрнулся, но Фирс, напрягшись, сумел его удержать. Площадка лишь немного закачалась из стороны в сторону.
        - Свадьба завтра, забыл? - откликнулся истопник, осторожно приспуская канат. Платформа пошла вниз. - Когда я успею работников нанять? Пока есть половина бака, а там разберёмся!
        Вийт хотел было что-то ответить, но не успел - его голова опустилась ниже уровня крыши.
        Через минуту Ронислав Вакулович был уже на земле. Теперь уже он тянул за канат, спуская своего помощника.
        - Видишь, обошлось без прыганья по деревьям! - тихим голосом заметил Фирс, едва платформа оказалась в пределах слышимости Вийта.
        - Обошлось, - согласился тот. - И как теперь ускорять мыслеварение?
        - Уж как-нибудь! - прошептал истопник, спрыгивая на землю. - Пошли ловить твоих шпионов!
        Друзья, тихо ступая, перебегая от одного дуба к другому, приблизились к чёрному входу. Последние несколько футов они передвигались, прижимаясь спиной к стене дома.
        Соглядатай не шевелился, башмаки его не двигались, никаких звуков слышно не было.
        - Стоять! - закричал Вийт, выскакивая вперёд.
        - Руки вверх! - Фирс выставил вперёд пистоль.
        У двери чёрного входа никого не было. Лишь на нижней ступени стояла пара поношенных башмаков с отклеившимися подошвами.
        - Что? - в растерянности завертелся на месте детектив. - Что такое?!
        Истопник бросился в одну сторону, потом в другую.
        - Я никого не вижу! - вскричал он в сердцах.
        - Быстро! - Вийт побежал к перекрёстку.
        Фирс устремился за ним.
        - Я не понимаю, - говорил истопник на бегу. - Соглядатая что, не было? Никто не следил за нашим чёрным ходом?
        - Нет, что ты! - саркастично пробурчал Вийт. - Конечно, был! Он просто убежал! Босиком!
        Они обогнули угол, прошмыгнули вдоль торца здания и достигли перекрёстка. Осторожно выглянули на улицу.
        У фонарного столба никого не было…
        Сыщик Вийт и завершение всех дел (да-да! И дело о залитом краской копье тоже!),
        или Глава 14, в которой ангар для дирижаблей, сто тысяч таинственных металлических цилиндров, диспут веры, неслыханный взрыв и мощнейшее цунами передают судьбы человечества в руки сыщика Вийта!
        Фирс остановил паромобиль перед въездом в поместье Таде, но на землю спрыгивать не стал. Вийт тоже из повозки не вышел.
        Основательные чугунные ворота имения были закрыты. В глубине парка виднелся небольшой двухэтажный господский дом. Вокруг него деловито сновало множество молодых мужчин в рабочей одежде.
        - Значит, экипаж, который видел Этэлка, привёз похищенного профессора сюда, - задумчиво пробормотал Вийт.
        - Скорее всего, - кивнул Фирс.
        Из приземистого хозяйственного здания, стоявшего чуть в стороне, вышли человек десять работников и дружно, группой, направились куда-то по широкой боковой дороге, уходившей за дом.
        Фирс закрутил вентиль котла, готовясь тронуться с места, но тут из сторожки выглянул подтянутый мужчина в мундире привратника.
        - Мы просто осматриваемся, - сказал ему Фирс. - Барин хочет купить в этих местах землю под новый дом.
        - Господин Таде поместье не продаёт! - холодно отрезал привратник.
        Шофёр кивнул и стал разворачивать паромобиль. Ему пришлось совершить полукруг поперёк дороги, заехать на обочину, но он сумел-таки направить экипаж в обратную сторону.
        Повозка набрала скорость и помчалась в сторону города.
        Привратник продолжал смотреть ей вслед.
        Фирс оглянулся на его удаляющуюся фигуру, пригнулся к Вийту и крикнул, перекрывая гул поршней:
        - Какие там интересные работники! И их много!
        - А ты заднюю дорогу заметил? - спросил Ронислав Вакулович. - Широковата для променадной аллеи!
        Шофёр рассмеялся.
        Ограда имения фабриканта кончилась, вдоль обочины потянулся лес. Истопник притормозил и стал поворачивать туда.
        - Ты что задумал? - воскликнул Вийт.
        - Где бы ты держал похищенного тобой человека? - спросил Фирс.
        - Это-то как раз понятно! - буркнул дедуктивист. - Но мы же вроде хотели для начала встретиться с Таде? А городовые докладывают, что он в городе.
        - Ну раз уж мы здесь… - пожал плечами шофёр. - Посмотрим, куда ведёт та дорога за домом!
        - Какие ужасные времена! - проворчал Вийт. - Хорошего слуги уж не сыскать! - он развёл руками. - Что ж, будем считать, что ты спросил, а я разрешил…
        - Всё только с соизволения ясновельможного пана! - подобострастно склонил голову Фирс.
        Паромобиль ехал вдоль ограды поместья Таде, лавируя среди деревьев, подскакивая на неровностях, объезжая чащобу.
        - А ведь твой дом действительно мал для нас двоих и Ветраны! - заговорил Фирс. - Она же графская дочь! Ей понадобятся служанки, кухарки, лакеи, а для них нужно место! И деньги!
        - Ну да… - Вийт развёл руками. - Дом придётся продать. Найдём что-нибудь побольше. Какую-то сумму мне подарит на свадьбу отец, жена приданое принесёт… Выкрутимся?
        - На твоей новой службе жалование будет втрое по сравнению с Департаментом полиции, - пожал плечами Фирс. А потом добавил: - Жалко горячей воды! И вообще инженерных усовершенствований, что ты установил!
        - Их заберём с собой! - махнул рукой сыскной надзиратель.
        Шофёр одобрительно кивнул. Потом оглянулся на лес вокруг.
        - Кажется, - проговорил он, - здесь.
        Он притормозил, подвёл экипаж к забору и там выпустил из котла пар.
        Здесь, в дальней части имения, внешний вид заграждения никого особо не заботил, и оно состояло просто из вкопанных в землю столбов с набитыми между ними досками, неокрашенными, почерневшими от времени.
        Было пустынно и тихо. Лишь среди ветвей беззаботно щебетали птицы.
        - Если у них сторожевые волкодавы, - хмыкнул Вийт, - нам конец!
        - У них тут почти армия! - рассмеялся Фирс. - Нам в любом случае конец!
        Он залез на свой насест шофёра с ногами и легко оттуда перебрался на ограду.
        Перед ним расстилался неухоженный парк, фактически участок того же леса.
        - Можно выломать доски, если хочешь, - сказал он сверху. - Или лезь за мной.
        Ронислав Вакулович быстро вскарабкался наверх.
        Фирс спрыгнул. Следом за ним пружинисто приземлился на ноги Вийт.
        Со всех сторон их обступал густой кустарник. Над головой качались высокие деревья. Конечно, никакой тропинки и в помине не было.
        - Дорога должна быть там! - махнул рукой истопник. - Мы её в любом случае не пропустим!
        Вийт раздвинул руками кустарник и стал через него протискиваться, стараясь не задеть ветвями одежду. Фирс подскочил, помог держать заросли, подождал, пока пролезет сыщик, и проскользнул сам.
        Дальше росли лишь сосны, идти стало гораздо легче.
        - Зачем вообще богатейшему человеку мира мог понадобиться скромный собиратель плохо стреляющего, хоть и древнего барахла? - спросил Вийт на ходу.
        Фирс покачал головой.
        - Будь дело в оружии, он похитил бы коллекцию, а не коллекционера. Фабриканту нужен специалист по взрывам!
        - И что же он собрался взрывать?
        Истопник пожал плечами.
        Впереди среди деревьев замаячил просвет. Друзья ускорили шаг и вышли на широкую, совершенно прямую макадамизированную дорогу со следами колёс множества тяжёлых повозок. Вдали она, похоже, упиралась в плохо различимый отсюда господский дом. С другой стороны совсем близко заканчивалась огромным, тёмным, мрачным строением. К нему как раз подходила та самая группа работников.
        Вийт подал знак, и товарищи вновь нырнули под защиту деревьев.
        Это был огромный ангар для дирижаблей, только без дири-жаблей внутри.
        Вийт и Фирс долго, минут десять, шли вдоль задней стены гигантского сооружения. Стена, однако, была сплошной - ни дверей, ни окон, ни вентиляционных отверстий. Лишь у противоположного угла Фирс что-то наконец нашёл.
        - Вот оно! - воскликнул он.
        Рука истопника указывала на одну из тесин, из которых была сбита стена ангара.
        Вийт пригнулся. На доске виднелась порыжевшая шляпка гвоздя, а под ней - потёки ржавчины.
        Сыщик вцепился в доску как мог, одними пальцами, но выяснилось, что никаких особых усилий не требуется. Раздался скрип, и трёхдюймовая тесина отломалась.
        - Как в любом большом сооружении! - хмыкнул Фирс. - Что-нибудь где-нибудь обязательно проржавеет!
        Вийт приник к щели.
        - Ну что? - в нетерпении воскликнул истопник.
        - Ничего! - буркнул Вийт. - После яркого света привыкнуть нужно.
        Он продолжал смотреть, и чернота постепенно просветлела, превратившись в сумрак плохо освещённого помещения. Тут как раз и обнаружилось, что никаких дирижаблей внутри нет.
        Ещё спустя мгновение Вийт отпрыгнул от отверстия.
        - Что? - встревоженно спросил Фирс.
        - Я не совсем… - пробормотал дедуктивист. - Там что-то стоит. Я в первую секунду даже подумал, что люди. Плечом к плечу.
        Истопник приник к щели. Смотрел он довольно долго, а потом с несколько растерянным видом разогнулся.
        - Да, какие-то изделия… - пробормотал он. - Продолговатые, размером с человека. Поблёскивают металлом. Стоят в ряд.
        Вийт нетерпеливо оттолкнул его и схватился за соседнюю доску. Здесь ему пришлось приложить немало усилий. Фирс вытащил пистоль и, действуя им как рычагом, стал помогать. Тесина со скрипом отошла.
        Дыра всё равно оставалась слишком узкой, и Вийт с помощью Фирса отодрал и третью доску.
        И тут же полез внутрь.
        Изнутри ангар казался огромным, просто чудовищным. Крыша его терялась в вышине. Противоположная стена находилась так далеко, что до неё впору было ехать.
        Всё это неимоверное пространство во много этажей было заставлено поддонами. На каждом вплотную друг к другу стояли металлические продолговатые предметы размером с человека.
        - Их тут тысячи! - ошарашенно пробормотал Вийт.
        - Как бы не миллионы! - откликнулся Фирс.
        Он подошёл к ближайшей болванке. Та заканчивалась трубкой, на которой сбоку виднелся вентиль.
        Фирс открутил краник. Послышалось шипение. В воздухе запахло чем-то знакомым, промышленным.
        - Это не снаряды, - пробормотал истопник. - Это ёмкости с угольным газом!..
        Он поспешно закрутил кран.
        - Угольный газ высокого качества называют светильным!.. - раздался откуда-то сверху размеренный, полный угрозы голос.
        Вийт и Фирс от неожиданности даже присели.
        - Светильный - потому что именно его используют для освещения улиц и домов…
        Товарищи, задрав головы, завертелись на месте, пытаясь найти источник звука.
        - А получают его, нагревая уголь до полутора тысяч градусов без доступа воздуха…
        Двумя этажами выше стоял высокий подтянутый мужчина в рясе.
        Фирс и Вийт испуганно попятились, но у проделанной ими в стене щели появилось двое рабочих, вооружённых железными штырями.
        Из-за стеллажей с болванками впереди вышло ещё несколько человек. В их руках виднелись молотки и топоры.
        - Эти ёмкости - наше изобретение. Мы называем их баллонами, - угрожающий голос монаха оставался ровным. - Каждый выдерживает давление в четыре-пять атмосфер, и в каждый под таким давлением помещается сто тридцать литров газа…
        Рабочие медленно подступали со всех сторон.
        - Я полицейский! - выкрикнул Вийт.
        Монах досадливо поморщился.
        - …Газом, полученным из одной тонны угля, можно заполнить три с половиной тысячи таких баллонов, - закончил он, повысив голос. А потом добавил столь же размеренно: - Меня редко перебивают, Ронислав Вакулович!
        - Вы знаете, кто я, отец Диодор! - выкрикнул Вийт. - А значит, знаете, что обязаны по первому слову проследовать со мной для допроса!
        Рабочие подступали всё ближе. Некоторые из них уже подняли свои молотки с топорами, готовясь к нападению.
        - Остановите своих людей! - прорычал Вийт.
        Фирс резко рванул вверх пистоль, целясь в монаха.
        - Я выстрелю! - крикнул он.
        Диодор лишь усмехнулся. Рабочие продолжали подходить.
        - Я серьёзно! - рявкнул истопник.
        - Пистоль, а не винтовка, - ровно произнёс монах. - Плохая освещённость. Вы уже долго держите руки поднятыми. Думаю, Татион Ренеевич, вы промахнётесь.
        Рабочие уже были рядом. Через шаг или два они смогут нанести удар.
        - Вы правы! - крикнул Фирс. Он резко опустил пистоль, направив его на ближайший баллон. - А вот так я не промахнусь!
        Рабочие замерли.
        - Так вы убьёте себя! - столь же ровно проговорил монах.
        - Взрыв ста тридцати литров светильного газа - это ведь как взрыв артиллерийского снаряда весом пудов в пять? - светским тоном поинтересовался Вийт.
        Несколько мужчин с молотками переглянулись. Один даже сделал шаг назад, но под взглядами товарищей вернулся назад.
        - Сдетонируют все баллоны, - продолжал детектив. - Сколько их здесь? Тысяч пятьдесят? Или все сто? Взрыв такой силы уничтожит не только нас с вами, но и всё поместье. Полностью. Не останется ни зданий, ни парка, ни людей.
        Рабочие посматривали на монаха. Со всей очевидностью они не знали, что делать.
        - И что теперь? - спросил Диодор. - Никто не решится сделать следующий шаг. Так и будем стоять?
        Где-то вдалеке раздался скрип отодвигаемой амбарной двери.
        Один из рабочих вопросительно взглянул на монаха, и тот мотнул головой. Мужчина тут же сорвался с места и убежал.
        - Предлагаю сделать то, что велит закон, - проговорил Вийт. - Мы с вами, отец Диодор, выходим. Одни, без ваших друзей. Садимся в мой паромобиль и едем в ближайший полицейский участок для допроса.
        - Меня в чём-то обвиняют? - приподнял бровь монах.
        - Нужно уточнить детали по нескольким расследуемым делам, - уклончиво ответил Вийт.
        - Видите ли, барон, - мужчина в рясе явно тянул время, - я лицо духовное и светским властям не подчиняюсь…
        - Бросьте! - хмыкнул Вийт. - Я всё-таки знаю законы!
        Раздался топот ног. Вернулся рабочий. Вместе с ним прибежал ещё один, такой же. Все вопросительно на них уставились. Новый человек пристально смотрел на Диодора. Потом кивнул на Вийта с Фирсом и мотнул головой в сторону выхода.
        - Совсем? - спросил монах.
        - К Анфиру Житеславовичу, - ответил человек.
        Первое, что Вийт и Фирс увидели у входа в господский дом Таде, был их паромобиль. Рядом стоял ещё и чей-то конный экипаж.
        - Мы перегнали ваш аппарат сюда! - кричал, сбегая по белым мраморным ступеням, фабрикант. Одет он был совсем по-конторски, в сюртук попроще. - Зачем лазить через забор! Рад, весьма рад видеть вас у себя! Проходите, проходите! В этом моём доме вы ведь раньше не бывали?..
        Он толкал Вийта и Фирса в спину, забегал вперёд и тут же возвращался.
        Поодаль с полдесятка молодых мужчин в рабочей одежде старательно делали вид, что не замечают посетителей.
        - Надеюсь, нападение на полицейского чиновника происходило без вашего ведома? - холодно ответил сыскной надзиратель.
        - Нападение? - удивлённо переспросил фабрикант, замерев на мгновение. И тут же завертелся, оглядываясь то на монаха, то на Вийта.
        - Какое нападение? - спокойно произнёс Диодор. - Едва мы поняли, что на склад проникли не бандиты, я отпустил большинство работников. Остальные пошли взглянуть на знаменитого сыщика.
        - Ну вот видите! - снова забегал вверх-вниз по ступеням Таде, то в нетерпении подталкивая гостей, то устремляясь открыть перед ними двери. - Проходите, проходите! Значит, вы побывали на складе, увидели мой маленький секрет?
        Они вошли в парадные двери. Обстановка внутри была без излишеств - дубовая обшивка стен, конторские скамьи у окон, шкафы, забитые папками с бумагами.
        Ливрейный слуга принял у господ цилиндры.
        - Баллоны - это революция в хранении светильного газа! Нельзя, чтобы об изобретении узнали раньше времени! - говорил, не умолкая ни на секунду, Таде. - Нет, нет, только когда мы сможем наводнить ими весь мир! Конец бакам и бочкам! И тем более канистрам! О, это невероятно! Компактно, надёжно, удобно! Невиданная вместительность! Завораживающая красота! Только, тсс, это огромная тайна! Хорошо? - Таде заглянул Вийту в лицо и тут же умчался. - А мы ведь уже готовим следующий шаг, ещё более революционный! Да, да! Ничего не скажу, но это будет невероятно! Нет, скажу одно слово: «Трубы!» Да, да, трубы, но всё, всё, молчок, больше вы ничего из меня не вытянете!..
        - Очень интересно! - вежливо пробормотал Вийт.
        Таде убежал вперёд, достиг двери в залу, но заметил, что гости остались позади, и бросился обратно. Не преодолев и полпути, он подскочил к стене и указал на старинного вида почерневшую картину во фламандском стиле.
        - А это, господа, мой предок, Анфирка, - Таде с гордостью повернул голову, ожидая, что гости разделят с ним его восторг. - Тогда всех называли уменьшительно! Ни отчества, ни фамилии, просто Анфирка! Основатель династии! Изобрёл паровую машину! Как-то в одно прекрасное утро четыреста лет назад! Взял и изобрёл! Чтобы подымать бадьи с водой на замковую стену! За что и был награждён угольной шахтой! Тогда шахты никому не были нужны! И уголь никому не был нужен! Трудно даже представить себе такое!..
        - Мы все в детстве читали об этой истории, - откликнулся Вийт.
        - Да, да, но в книгах приводят непохожий портрет! - возразил фабрикант. - Ради красоты! А здесь Анфирка как он был на самом деле! - Таде пробежал вдоль картин на стене и вернулся к одной из них. - А это Житеслав Анфирович, ещё один предок! Купил первую в нашем роду шахту за границей! - дождавшись кивка от Вийта, фабрикант бросился к ещё одному полотну. - Мой прапрадед! Узнаёте? Был момент, когда он владел четырьмя пятыми всего угля в мире! И всеми заводами по производству паровозов и паромобилей! И всеми железными дорогами до последней версты! Сейчас, конечно, уже не то, - вздохнул Таде, - но мы всё равно больше всех конкурентов, вместе взятых!
        - Несомненно… - кивнул Вийт.
        Тут дверь залы распахнулась изнутри и в прихожую выглянула Ветрана Петровна, ослепительно красивая в чудесном кремовом платье.
        - Вийт! - вскричала она, увидев Ронислава Вакуловича. - Я же слышу голос! Конечно, это ты!
        Барышня побежала к жениху. Тот, просияв, бросился к ней, схватил, закружил в воздухе.
        - Ветрана, как ты здесь оказалась?! - спросил он и склонился, чтобы поцеловать руку невесты.
        - Ну уж нет, Вийт! - девушка вырвала ладонь и отступила на шаг. - Нам через час встречаться со священником! У нас свадьба завтра, ты ещё помнишь? А ты в таком виде!
        Дедуктивист в растерянности осмотрел себя. Вся его одежда была покрыта пылью и лесным сором, башмаки грязные, на брючине виднелся свежий разрыв.
        - Прошу прощения, - пробормотал Фирс, приближаясь. В руке истопника неизвестно откуда появилась щётка, и он принялся отряхивать одежду Вийта.
        - И Фирс не лучше! - буркнула барышня, кивая на его грязный фрак.
        - Нам пришлось ходить по лесу! - виновато развёл руками Вийт. - Лазить по крышам и… - он замялся и оглянулся на монаха.
        - А я ведь так и знала! - с недовольным видом произнесла молодая графиня. - И оденешься неподобающе, и про собор забудешь! Хорошо, что слуги за тобой проследили! Я хоть знала, где ты находишься!
        Ветрана Петровна махнула рукой куда-то позади себя. Вийт перевёл взгляд. Там с порога залы выглядывали в прихожую трое рослых детин в чёрном.
        - А я вас видел, господа! - буркнул детектив. - Вы стояли подле фонарного столба на моей улице!
        - Мы тоже вас видели, ваше высокородие! - откликнулся один из них. - Вы сбегали из дому по крыше!
        - Всё, всё, всё! - Ветрана Петровна подскочила к Вийту и приложила к его губам пальчик в белоснежной перчатке. - Я тебя забираю! Всё! Все дела потом! К священнику! - и прикрыв ладонью глаза, откинув назад прелестную головку, она продекламировала:
        Над Лугой пред собором сбираются гости.
        Священник идёт с пожелтевшим лицом.
        Он старый, но болезни его вы отбросьте,
        Чахоточным ртом пропоёт он псалом!
        - Чудесно! - скучающим тоном пробормотал Вийт.
        - Ах, какая прекрасная поэзия! - вдруг преисполнился энтузиазм Таде. - Вы великий талант, Ветрана Петровна! Сколь многого ждёт от вас мировая литература! - фабрикант повернулся к Вийту. - Когда ваша невеста, разыскивая вас, приехала ко мне, я был очень удивлён. Она уверяла, что вы находитесь в этом поместье! Но как? Невозможно! Я бы знал! Привратник клялся, что вы подъехали, но сразу же отбыли. В доме вас не видели. В парке - тоже! Я послал человека на склад, и вот он вернулся с вами! Ах, с такой женой вы не пропадёте! Прошу, прошу! - Таде схватил Вийта и молодую графиню Мйончинскую и потянул их в залу.
        - Нам действительно нужно ехать! - пробормотала Ветрана Петровна.
        - Мне тоже, но чашечка чаю в дорогу не повредит! - не унимался Таде.
        - Нам следует поговорить, - многозначительно произнёс Вийт, обращаясь к фабриканту.
        - Как всё чудесно складывается! - вскричал Таде. - Мы с вашим женихом уединимся ненадолго, а вы, Ветрана Петровна, располагайтесь! Весь дом в вашем распоряжении! Хотя нет, не только дом! Вся усадьба!
        Таде, Вийт и Фирс вошли в боковую залу, которая, если честно, выглядела скорее как большая контора - бесчисленные шкафы, огромный стол, телеграфный аппарат, исчерченные мелом деревянные доски, множество бумаг.
        - Устраивайтесь, устраивайтесь! - суетился Анфир Житеславович.
        Появился Диодор с подносом чая. Расставив всё на столе, он не ушёл, а замер у входа, подле истопника.
        Вийт, чувствуя себя неудобно, несколько раз на него оглянулся.
        - Ничего, ничего, - забормотал Таде. - Отец Диодор - мой верный помощник. Как ваш Фирс у вас.
        Ронислав Вакулович неуверенно пожал плечами.
        - Меня интересует, почему вы или ваши люди постоянно оказываетесь подле мест, где происходят странные происшествия, - проговорил Вийт. - Горят опытные станции, приходят в негодность лаборатории, разбиваются макеты, со страниц приключенческих романов вдруг сходят вполне реальные пираты…
        - Что вы говорите! - воскликнул Таде. - Я в поездках мало интересуюсь местными новостями…
        Чай был горячий, ароматный, вкусный. Вийт вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел. Пришлось, поправ приличия, схватить парочку печений.
        - Видите ли, - проговорил сыскной надзиратель, жадно жуя, - метод, которым я пользуюсь…
        - Дедуктивный! - вскричал Таде, будто само слово доставляло ему удовольствие. - При верности посылок, верен и вывод!
        - Именно так, - кивнул Вийт. Он потянулся ещё за парочкой печений. - Вы находитесь в каком-нибудь городе. В то же самое время в том городе происходит определённая неприятность. Что из этого следует?
        - Что? - хмыкнул Анфир Житеславович. - Ваш дедуктивный метод, конечно, делает вывод, что либо меня притягивают такие «неприятности», либо я их притягиваю!
        - Скорее производите, - ровно сказал Вийт.
        В такой момент надлежит смотреть подозреваемому в глаза, но голод Ронислава Вакуловича только распалился, и сыщик, не выдержав и двух секунд положенного пристального взгляда, потянулся за очередной порцией печенья.
        - Могу ли я предложить вам рябчиков в качестве перекуса? - спросил Таде, проследив взглядом за его рукой. - С ананасами рябчики просто великолепны! Под шампанское!
        - Благодарю, - от стыда Вийт залился краской. Пальцы с зажатым печеньем замерли в воздухе. Воспитание говорило, что есть это печенье теперь нельзя, но куда девать уже взятое? Поколебавшись, детектив положил его себе на блюдце. - Я воздержусь.
        - Жаль! - вздохнул фабрикант. - А почему бы вам не сменить метод? Попробовать индукцию? Путь обобщения наблюдений?
        - Увы, индукция против вас в ещё большей степени, - покачал головой Вийт. - Она говорит, что набранных фактов достаточно, чтобы сделать общий вывод - вы ездите в свои поездки именно для того, чтобы совершать эти преступления! Одно-два происшествия могли бы быть случайностью. А если десять? А если они происходят год за годом?
        - О нет-нет! - замахал руками Таде. - Давайте перейдём от неполной индукции к полной! И тут всё сразу изменится! Если хотя бы одно событие произошло, когда меня рядом не было, значит, я тут ни при чём! Вы можете утверждать, что нигде в мире ни разу в моё отсутствие не горели опытные станции, не приходили в негодность лаборатории и не разбивались макеты?.. Кстати, макеты чего?
        Вийт сделал предумышленно долгий глоток чаю, а потом чётко произнёс:
        - Всё, о чём мы говорим, так или иначе связано с нафтой или электричеством.
        Таде замер. Несколько секунд он смотрел Вийту в глаза. А потом расхохотался.
        - Я-то думал! - всхлипывал он через смех. - Я думал, золото, бриллианты, акции! Картины! Старинные рукописи, наконец! А тут! Электричество!
        Вийт, воспользовавшись тем, что хозяин отвлёкся, бросил-таки печенье в рот.
        - Кто-нибудь пострадал? - раздался голос сзади. - Какова ценность разрушенного?
        Сыщик обернулся. Вопрос задал Диодор.
        - Вы сказали «преступления», - произнёс тот. - Это слово предполагает ущерб. Но какой ущерб, если речь идёт о вещах, которые никому не нужны? Я ведь всё правильно расслышал?
        - Да-да! - закивал, всё ещё смеясь, Таде. - Правильно! Нафта или электричество! - и он, начавший уже было успокаиваться, взорвался новым приступом смеха. - А с исследователями бабочек ничего не происходило? Или со звездочётами?
        - Оборудование лабораторий что-то стоит, - возразил Вийт. - Равно как и сооружения опытных станций. И вам ли не понимать ценность плодов умственного труда…
        - Вы знаете, сколько у меня денег? - спросил Таде, явственно стараясь хоть немного поостыть, но смех всё равно то и дело пробивался наружу. - Не сходя с этого места, я могу купить целую страну! Или несколько! Даже континент какой захудалый! Неужели бы меня заинтересовала парочка реторт? И не украсть, а просто разбить? Полноте! Я из этих ваших реторт могу мост выстроить прямо в Северо-Американские Соединённые Штаты! А сверху ещё и листовым золотом покрыть! Чтобы красивее было!..
        - Кроме логики, есть ещё и факты, - откинулся на спинку кресла Вийт. - Диодора видели подле нескольких мест преступления…
        - Что ж, - развёл руками Анфир Житеславович, - быть рядом не возбраняется, не так ли?
        Таде поцеловал руку Ветране Петровне, и барышня легко вспорхнула на подножку паромобиля Вийта.
        - Езжайте на конном экипаже! Встретимся на месте, подле собора! - крикнула молодая графиня слугам в чёрном. Потом повернулась к фабриканту. - Ждём вас на свадьбе!
        - Приглашение я получил на прошлой неделе, спасибо! - воскликнул Таде. - Надеюсь, мой подарок вам понравится!
        Монах Диодор стоял за его спиной мрачной неподвижной статуей.
        - В таком случае, до завтра! - отвечала девушка фабриканту, устраиваясь на пассажирском диване подле Вийта.
        Паромобиль выпустил струю пара, стронулся с места и покатился к выезду из поместья. Из своей будки выбежал привратник, открыл ворота, замер в поклоне. Экипаж миновал его, вывернул на дорогу и помчался в город.
        - Ну, что скажешь? - спросил Вийт, повернувшись к Фирсу, когда ворота поместья исчезли из виду.
        Тот молча приподнял указательный палец.
        - Он думает! - рассмеялся детектив, наклоняясь к невесте. - Странное это расследование - виновные известны, но зачем им всё это непонятно…
        Ветрана Петровна быстро оглянулась. Дорога с нависшими над ней соснами была пустынна. Барышня обвила руками шею Вийта и потянулась губами к его губам…
        Этот поцелуй долгим не получился. Уже через несколько минут паромобиль стал притормаживать.
        Молодая графиня Мйончинская поспешно села прямо и, чтобы скрыть смущение, стала потуже завязывать под подбородком ленточки шляпки. Губы её вспухли. На щеках горел румянец.
        Экипаж остановился. Шофёр спрыгнул на землю.
        - В истории Этэлки есть две странности, - сказал Фирс, облокачиваясь на дверцу со стороны сыщика. - Этот юноша, как ты помнишь, прицепился к чужому экипажу, чтобы покататься. Сидевшие в этом экипаже люди почти сразу же произнесли его имя.
        - Да, - кивнул Вийт.
        - Первая странность - откуда важным господам знать прозвище какого-то малолетнего беспризорника? Вторая - слово прозвучало до того, как Этэлку разглядели. Что это значит? Может, это слово не имело к парню вообще никакого отношения?
        - Ты тоже об этом подумал! - пробормотал Вийт.
        - Так мы едем в собор? - спросила Ветрана Петровна.
        Паромобиль Вийта остановился у полицейского участка, в котором на рассвете дедуктивист допрашивал беспризорника. В окошке на мгновение появилось лицо городового, того же, что и утром, а ещё через секунду дежурный выбежал на порог.
        - Этэлка здесь? - сразу же спросил у него сыскной надзиратель.
        - Никак нет, - ответил служака, растерявшись. - Указаний задерживать не было… Обрили голову, отмыли и отпустили!
        - Разыскать! - скомандовал Вийт. - Узнать, почему его называют «Этэлка». Он вроде говорил, что это не имя, а прозвище. Ну и узнайте заодно, как его на самом деле зовут!
        - Есть! - городовой на всякий случай вытянулся и отдал честь.
        - Ответ телеграфируйте в Департамент полиции, - добавил Ронислав Вакулович. - Письмоводители знают, где меня найти.
        - И ещё, - свесился со своего насеста Фирс. - Прямо сейчас дайте телеграмму туда же, в Департамент полиции. Пусть срочно пришлют список всех мест, где в городе или в радиусе пятидесяти вёрст от города экспериментируют с электричеством или пробуют добывать нафту!
        Дежурный удивлённо уставился на истопника.
        - Выполняйте! - скомандовал Вийт.
        Городовой снова отдал честь.
        - А теперь - в собор! - взмолилась Ветрана Петровна. - Мы опаздываем!
        Фирс кивнул городовому и стронул паромобиль с места.
        - А почему в радиусе пятидесяти вёрст? - спросила девушка.
        - На любой дороге в сорока - пятидесяти вёрстах от города стоит полицейский сторожевой пост, - ответил Вийт. - А мы знаем, что профессора Андраши через посты не провозили.
        Высокие, медные, позеленевшие за тысячу лет двери были распахнуты. Каждый генерал-губернатор вот уже пару столетий пытался увековечить себя, предлагая покрыть их золотом и драгоценными камнями, но настоятели Зимненского монастыря неизменно отказывались. Такими эти двери установил Святой Владимир Креститель, такими им и оставаться.
        Двор позади храма был заполнен колясками, тильбюри, кабриолетами, паромобилями и даже вполне натуральными каретами, и Фирсу пришлось приложить немало усилий, чтобы отыскать для своего экипажа место.
        Едва жених и невеста появились у ступеней собора, их подхватила под руки и потащила внутрь старуха Мйончинская.
        - Ничего, что вы опоздали, - проскрипела она. - Это напомнит епископу о смирении!
        - А нас ждёт… - несколько опешил Вийт. - Нас ждёт епископ?
        - А кто? - рассмеялась старая графиня. - Это собор самого патриарха! И это свадьба Мйончинских и Лодимирских!
        - Ну, не свадьба, - пробормотал смутившийся Вийт. - Свадьба завтра.
        - Ну так завтра будет архиепископ! - пожала плечами старуха.
        Собор Зимненского монастыря поражал своим древним величием. Здесь сохранились приделы, в которых клал кирпичи сам Святой Владимир, и, возможно, видневшиеся тут и там ямки в строительном растворе, были следами его пальцев. Прохладный воздух носил по тёмным пространствам храма запахи вечности.
        Внутри жениха и невесту поджидала многочисленная родня с обеих сторон.
        - Ach, nie widzialem cie, odkad wciaz czolgales sie pod stolem![138 - Ах, я тебя не видела с той поры, когда ты ещё ползала под столом! (польск.)] - кричала какая-то дама.
        - Я не знаю, кто это, - прошептала Ветрана Петровна Вийту. - Кажется, троюродная тётка Малгожата, но…
        Пару тут же перехватил бравый военный средних лет.
        - Рони, малыш! - вскричал он, обнимая Вийта. Затем галантно поцеловал руку молодой графине.
        - Это кто? - незаметно спросила барышня.
        - Брат, Иван, восьмой по старшинству, - пробормотал Вийт.
        Сквозь толпу родственников прошёл епископ. Он протянул молодым руку для поцелуя, а потом сразу же задал главный вопрос:
        - Невеста - католичка?
        Все мгновенно позабыли о Вийте. Поднялся шум и гам.
        Сыщик, разглядывая древние фрески, прошёлся вдоль одной стены, потом другой и у самого притвора наткнулся на Фирса. Тот стоял с развёрнутой шофёрской картой и напряжённо во что-то вглядывался.
        Увидев приближающегося Вийта, он сразу же сказал:
        - Мы предположили, что Этэлка по малолетству неправильно произносил название мест, откуда он, и так появилось его странное имя. Раз он услышал своё прозвище в том экипаже, значит, седоки обсуждали как раз это его родное селение. Я вот ищу что-нибудь созвучное…
        - Но мы же вроде решили подождать список из Департамента полиции? - почесал лоб Вийт.
        - Одно другому не мешает. Я нашёл село Веселка…
        - Ну… - в сомнении начал говорить детектив.
        - …и село Виделка, - продолжил истопник.
        - Виделка? - вскричал Вийт. - Виделка? Виделка - Этэлка! Очень похоже! Где это?
        - Здесь, - Фирс ткнул пальцем в какое-то место на карте. - Отсюда несколько вёрст.
        - Поехали! - решительно воскликнул сыщик. - Иди грей котёл!
        Шофёр кивнул и, на ходу сворачивая карту, направился к двери.
        Вийт, лавируя сквозь толпу родственников, бросился к Ветране Петровне. Та стояла подле какого-то мужчины, который как раз что-то энергично втолковывал епископу.
        - Представляешь, - зашептала барышня, когда сыскной надзиратель оказался рядом, - устав монастыря не менялся со времён князя Владимира! Настоятель считает церковные решения даже XV века «модными нововведениями». Наш семейный стряпчий ухватился за это и доказывает, что во времена Святого Владимира раскол христианства ещё не произошёл!..
        - Мне нужно отъехать по делам следствия, - проговорил Вийт, стыдясь собственных слов. - Ненадолго!
        - Что?! - возмущённо вскричала девушка. Она даже отпрянула от дедуктивиста. - Как ты можешь!..
        Ронислав Вакулович не знал, что сказать. А потом вдруг произнёс:
        - Я тебя люблю.
        Барышня замерла на полуслове. Детектив обнял её, прижал к себе, склонился, чтобы поцеловать в щёку.
        - Только после свадьбы, дети мои! - епископ, оказывается, успевал следить за всем. Он, улыбаясь, мягко рассоединил влюблённых. - Завтра, всё завтра, мои голубята!
        Ветрана Петровна смущённо потупила взор. Вийт почувствовал, что краснеет.
        Епископ вновь повернулся к стряпчему.
        - Не могу дождаться завтра, - прошептал Вийт, беря молодую графиню за руку.
        - И я! - ответила девушка. - Мне положено бояться и плакать и, наверное, так и будет, но сейчас я чувствую лишь нетерпение! Я хочу с тобой целоваться! И поить тебя чаем! И ругать за оторванную пуговицу! Скорее бы уже завтра!..
        - Вот что, езжайте наконец, Ронислав Вакулович! - вмешалась вдруг старуха Мйончинская. - Не хватало ещё, чтобы между вами и вашим делом вставала ваша же невеста!
        - Но бабушка!.. - возопила барышня.
        - Здесь достаточно родственников, чтобы заменить барона! - непререкаемым тоном отрезала старуха.
        - Ты любишь Вийта больше, чем меня! - проворчала Ветрана Петровна.
        - Что, мою родную внучку! - вскинула голову старая графиня Мйончинская. - Нет, конечно же! Я люблю вас одинаково!
        - Что! - Ветрана Петровна вспыхнула и надвинулась на бабушку. Потом повернула голову к Вийту: - Ты по езжай! - и вновь обернулась к старухе: - А с тобой я поговорю!
        Детектив поклонился обеим и направился к выходу.
        Паромобиль Вийта, переваливаясь с боку на бок, въехал в небольшое село. На единственной улице, естественно, никого не было. За плетнями, огораживавшими дворы, виднелись крытые очеретом хаты в одно или два окошка. Почуявшие чужаков собаки подняли лай.
        - Вряд ли здесь занимаются научными опытами, - проговорил Фирс, оглядываясь по сторонам.
        Из одной из ближайших хат выглянул старик с седой бородой:
        - Чего? - крикнул он.
        - Учёные в селе есть? - спросил Вийт.
        - Хороший вопрос, чтобы задать его селянину, - одобрительно кивнул Фирс.
        Старик вышел из хаты, надел на голову соломенный капелюх и подшкандыбал к плетню.
        - Найдутся исследователи, которые и меня учёным сочтут, - пожал он плечами. - Вы не могли бы поточнее сформулировать вопрос, господа?
        Селянин раздвинул подсолнухи, которые заслоняли плетень, и облокотился на перекладину.
        Вийт и Фирс переглянулись.
        - Это село Виделка? - неуверенно спросил сыщик.
        - Виделка, - согласился мужчина. - А это хорошо или плохо?
        - Нас интересует, работает ли кто-нибудь здесь с электричеством или нафтой? - пробормотал детектив.
        - Да масса народа работает, под долиной же нафтовый пласт, - мужчина пожал плечами. - Тут три постоянные станции по экспериментальной добыче и одна временная. Ближайшая, кстати, метрах в четырёхстах дальше по дороге, - и он махнул рукой в нужном направлении.
        - Благодарю, - ошалело пробормотал Вийт.
        Фирс завернул вентиль котла и отпустил тормоз, позволяя паромобилю тронуться с места, но сразу же вновь его остановил.
        - А вы кто? - спросил он, обернувшись.
        - Этнограф Чубинский, - представился старик. - Изучаю фольклор. Вы думаете, настоящие селяне могут посреди дня по хатам сидеть?
        Опытная станция была обнесена рвом и высоким крепким забором с четырьмя вышками по углам. Наверху виднелись вооружённые винтовками люди. Ворота охраняло ещё двое. Все, кто находился внутри, тоже имели при себе карабины.
        - Да у вас тут целая армия! - удивился Вийт, осматриваясь.
        - С деньгами, что нам выделили, армию не нанять, - процедил старый знакомец геолог Лукасевич. Со дня последней их встречи он стал говорить очень быстро и точно, но так, будто делал одолжение каждым сказанным словом. Лицо у геолога теперь было мертвенно-бледное, зрачки за линзами очков сужены до точек, прямые волосы гладко прилизаны. - У меня работников и на взвод едва наберётся.
        Кто-то вынес по случаю прибытия гостей поднос с бутылкой вина, и глава станции указал на неё:
        - Прошу, господа!
        - Вино Мариани? - спросил Вийт, сразу узнав бутылку.
        - Вино Мариани, - подтвердил Лукасевич. Рядом раздался громкий стук молотка, и он поморщился. Какой-то рабочий пытался ударами по ключу открутить на чугунной цистерне крепёжную гайку. - Головой работай, тогда и кувалда не понадобится! - крикнул инженер. Быстро повернулся к гостям: - Неужели существуют ещё люди, которых удивляет вино Мариани?
        - Это ведь то французское бордо, которое настаивается на листьях коки со склонов Анд! - пробормотал детектив.
        - Именно оно. Сделайте милость, угощайтесь!
        - Говорят, - Вийт оглянулся на стоящего за его спиной невозмутимого Фирса, - что в каждом стакане этого вина содержится сорок миллиграммов кокаина…
        - Да, именно столько, - Лукасевич повернул голову в сторону нового источника громкого стука. На этот раз кто-то пытался забить в землю металлическую стойку. - Если держать ровно, легче пойдёт! - крикнул он рабочему. - За всем приходится следить лично! - он схватил с подноса свой бокал. - В обычном варианте вина находится сорок миллиграммов. Я же покупаю усиленный. Вот значок на этикетке, - он резким движением ткнул пальцем в надпись «Экстра». - Здесь пятьдесят миллиграммов кокаина на стакан! - геолог сделал глоток, и лицо его несколько разгладилось. - Снимает усталость, ослабляет боль в ногах и спине, придаёт бодрости! Не зря за один только прошлый год продано десять миллионов бутылок! Польза очевидна всем! А какой вкус! Угощайтесь!
        - Нет, благодарю, - смущённо пробормотал Вийт. - Я не могу… гм… вина… - он вновь оглянулся на расставленные тут и там пирамидами винтовки. - Я так понимаю, вооружены все ваши люди!
        - Конечно! - буркнул Лукасевич, допивая вино большими глотками. Острый кадык ходил вверх-вниз на его тощей шее. - Мы нанимаем работников из отставных солдат, тем и счастливы! - он заглянул в свой бокал, будто удивляясь, что тот уже пуст. - Видите ли, полгода назад кто-то совершил вооружённое нападение на нашу станцию под Сокалем. Без дураков! Забросали гранатами, а потом ещё и подожгли добыточные колодези. Хорошо ещё, что никто не пострадал. Теперь, однако, мы готовы ко всему, - геолог сделал несколько стремительных шагов к сарайчику рядом и распахнул дверь. Из темноты, царившей внутри, проступила пушка. - У брата одолжил, он артиллерист. Но придётся отдавать, так что лучше не стрелять.
        - Вам угрожали? - спросил Фирс, осматривая пушку.
        - Не то слово! - скривился геолог. - И не только мне - всем моим коллегам, работающим в долине. Не понимаю почему. Кому интересна нафта! Ну, мне для диссертации да парочке аспирантов с кафедры… - Лукасевич, уже некоторое время посматривавший на наполненные для Вийта и Фирса бокалы на подносе, поднял один из них двумя пальцами и сделал глоток. - Ах, какой вкус!.. Сначала приходил нотариус, действовавший от имени некого анонимного клиента. Предлагал большие деньги. Но у меня диссертация, вы же понимаете, господа. Если я возьму, меня изгонят из науки! Да, изгонят, я узнавал… - учёный посмотрел на бокал у себя в руке, на гостей и, пересилив себя, пить не стал. - Потом выяснилось, что нотариус пытался купить землю, на которой мы построили наши станции. Это как раз не страшно - в долине нафта должна быть повсюду. Но теперь мы получаем письма с угрозами. И какими угрозами! - Лукасевич принялся быстро, не задумываясь, перечислять: - Шкуру с нас живых содрать, сжечь, утопить, напустить гадюк, забросать чумными крысами, отстреливать по одному, взять в осаду, уморить голодом… Наверное, ещё что-то…
        Учёный внезапно резко поставил недопитый бокал на поднос и, не сказав ни слова, ушёл. За ним хлопнула дверь конторы.
        - Ну, что ты думаешь? - спросил оторопевший Вийт у Фирса.
        Ответить истопник не успел. Вернулся геолог с ворохом бумаг.
        - Вот эти письма…
        Детектив выхватил у него из рук всю пачку.
        Это действительно были угрозы - написанные печатными буквами короткие послания. Каждое сулило страшные кары, если учёные «немедленно не уберутся вон из нашей прекрасной долины».
        - Я готов бороться… - буркнул Лукасевич. Он звучал так, будто бесконечно устал от этого суетного мира. Учёный принял стойку, как в британском боксе, и сделал несколько вялых ударов по воздуху. - Нас не возьмёшь!
        - А не может ли это быть последствием какой-то ссоры в среде утопистов, в которой вы ведь являетесь не последним лицом? - вежливо спросил Вийт.
        - Я бы знал, - уверенно ответил Лукасевич. - Кто-нибудь обязательно мне нашептал бы.
        - Монаха не видели? - спросил Фирс, тоже просматривая бумаги.
        - Монаха? - заинтересовался геолог. - Вы сказали, монаха? Нет, не было. Но вы же не просто так спрашиваете, не так ли? Повеяло средневековыми фолиантами, подземными криптами да масонами… Что за монах?
        Фирс пожал плечами и отошёл к паромобилю.
        - А профессор Мьехерт Аладарович Андраши де Чиксенткирайи не приезжал? - задал вопрос Вийт. Он вернул Лукасевичу письма с угрозами.
        - Весьма впечатляюще! - учёный вновь поднял свой бокал. Повертел его перед глазами, а потом сделал большой глоток. - Не каждый способен произнести это имя не запинаясь! Браво! Но нет, не приезжал. Он ведь с другого факультета!
        Вернулся Фирс с портретами, выполненными Бильдерлингом.
        - Узнаёте здесь кого-нибудь? - спросил он.
        Лукасевич просмотрел рисунки и пожал плечами.
        - Нет.
        - Нам бы хотелось осмотреться, - сказал Вийт. - Позволите подняться на одну из вышек?
        - Для столь знаменитого дедуктивиста какие могут быть запреты! - буркнул геолог. - А что, нам что-то угрожает? Ах да… Ну да… Письма и нападение в Сокале! - Лукасевич задрал голову и крикнул часовому на вышке: - Я поднимаюсь вместе с господами! Не опозорь меня! - и он допил бокал.
        С площадки было хорошо видно не только всю станцию, но и залитые ярким солнечным светом пшеничные поля вокруг, другие станции, несколько сел, Зимненский монастырь на горизонте.
        - Ну и как бы ты нападал на этот форт? - спросил у Фирса Вийт.
        Услышав вопрос, часовой настороженно взглянул на Лукасевича. Тот развёл руками.
        - Тут всё как на ладони, - пробормотал истопник, осматриваясь. - Застать станцию врасплох невозможно. А если вести правильную осаду, то другие станции придут на помощь. Да и генерал-губернатор успеет прислать жандармов…
        - О да! - проговорил Лукасевич. - У меня даже почтовые голуби есть!
        Вийт шагнул вплотную к заметно напрягшемуся часовому, снял у него с груди подзорную трубу и стал осматривать окрестности.
        Работник выдохнул. Лицо у него было ошалевшее. Даже геолог несколько опешил.
        - Диодору не нужно захватывать станцию, - говорил Вийт. - Достаточно её разрушить! - он решительно опустил трубу и повернулся к Фирсу. - Но как это сделать, если невозможно незаметно подобраться на расстояние ружейного выстрела?
        - Подкатить начинённую порохом телегу? - задумчиво проговорил Фирс. - Или вообще пушку привезти? - он повернулся к геологу. - Как думаете?
        Лукасевич взглянул на сторожевого.
        - Что, если притащат телегу с пушкой? - спросил он.
        - Сил у нас достаточно, - ответил часовой, не понимая, чего от него хотят. - Сделаем вылазку и подорвём их ещё на подступах!
        Геолог кивнул.
        - Интересно, - пробормотал истопник. Потом свесился через перекладину площадки. - Заграждение построили вокруг станции на большом расстоянии. Достать выстрелами до цистерн и добыточных колодезей можно исключительно с ограды, только уже захватив её.
        - Так и задумано, - подтвердил Лукасевич, - защита дистанцией!
        - И всё же, Диодор похитил профессора Андраши, - вздохнул Вийт. - Что-то затевается…
        Фирс остановился рядом с ним.
        - Может, поджечь хлеба?
        - Заграждение на большом расстоянии от станции, ты же сам сказал. Огонь не перекинется. Только пожарные приедут.
        Лукасевич, похоже, тоже увлёкся этим разговором.
        - А подкоп? - предположил он. И сразу покачал головой. - Нет, такое скрыть не получится.
        - Может, взорвать дамбу? - повернулся к ним Фирс.
        Ронислав Вакулович взглянул на него, поднял подзорную трубу и всмотрелся в плотину.
        Это была серая каменная стена, перекрывавшая вход в долину. Ничего особенного, обычное сооружение футов пятидесяти в высоту.
        - Зачем она? - спросил Вийт у Лукасевича.
        - Насколько я помню из докладной записки, - проговорил тот, скривившись, - дамбу построили лет двадцать назад, когда болота осушали. Вся это земля… - он повёл рукой вокруг, - вся эта земля была топью. Только монастырь стоял на более-менее сухой возвышенности, на мысе.
        - Если разрушить дамбу, это вам повредит?
        - За ней, конечно, всего лишь Луга, а не океан, - откликнулся геолог, - но добычу придётся свернуть. Вода заполнит колодези. Оборудование в болоте не закрепишь! - Лукасевич пожал плечами. - Но дело даже не в этом…
        - Вот как? - поднял бровь Вийт. - Не в этом?
        - О нет! - подтвердил геолог. - Когда вода хлынет, впереди пойдёт первая волна! Она всё сметёт, все сёла, все станции, даже монастырю достанется!
        - Ого!.. - выпрямился Вийт. - Фирс, поехали посмотрим! - и он направился к лестнице.
        Паровой экипаж дедуктивиста, следуя изгибам дороги, поднялся на пригорок, обогнул небольшое заросшее кустарником возвышение и подъехал к самой оконечности плотины.
        - Ну, где-то здесь, - пробормотал Фирс, останавливая повозку.
        Вийт соскочил на землю, перелез через почерневшее от времени деревянное ограждение и подошёл к кромке обрыва.
        Дамба тянулась, казалось, прямо из-под его ног вперёд на добрых полверсты, до следующего холма.
        Рядом с сыщиком остановился Фирс.
        - Ты что-нибудь видишь? - спросил Вийт.
        Истопник молча переводил взгляд с одного участка плотины на другой.
        Сплошная каменная стена отвесно падала вниз, к полям. Высота её казалась огромной - наверное, оттого, что товарищи стояли на самом краю. С другой стороны дамбы, на заметно более высоком уровне, простиралась серая гладь Луги.
        - Нет, - проговорил Фирс наконец. - Тут ничего нет. Может, с другой стороны насыпи?
        Вийт и его помощник двинулись вниз по дороге, к реке.
        Над ними пели птицы. Ласковый ветерок заставлял трепетать листья на кустах. Из-под ног сыпались мелкие камешки.
        - Смотри! - вдруг закричал Фирс.
        Вийт подскочил к обрыву.
        Вплотную к плотине покачивалось на волнах со стороны реки небольшое паровое судно. На палубе работали какие-то агрегаты, испускавшие в воздух струи угольного дыма и пара. От машин в воду уходили трубы.
        По поверхности воды хорошо разносятся звуки. Вийт и Фирс, засевшие на берегу в кустах, ясно слышали стук помп, шипение газа в баллонах, обрывки команд, доносившиеся с судна. В воздухе стоял крепкий запах угольной сажи. На палубе одетые в рабочую одежду мужчины подтаскивали к насосам ёмкости со светильным газом, такие же, как на складе в поместье Таде, присоединяли их к насосам, убирали опустевшие.
        - Газ закачивают куда-то на дно, - еле слышно проговорил Вийт.
        - Не только газ, - так же тихо ответил Фирс. - Воздух тоже!
        Несколько машин работали, казалось, впустую - к ним баллоны не подключали.
        Вийт принялся стаскивать с себя фрак и башмаки. Истопник, хмыкнув, последовал его примеру.
        Детектив, пригибаясь, почти припадая к земле, перебежал от кустов к реке и, не останавливаясь, беззвучно, без брызг, погрузился в воду с головой.
        Освежающая прохлада разом обернула его тело, пропитала одежду, заструилась по коже, потянула вверх, но Вийт, энергично подгребая руками, всё же сумел остаться под поверхностью. Он доплыл до корабля и лишь там, под прикрытием борта, позволил себе вынырнуть и отдышаться.
        Рядом с ним из-под воды показался Фирс. В налипших на лоб волосах застряла водоросль, и истопник отбросил её одним движением.
        Друзья переглянулись, сделали несколько глубоких вдохов и снова нырнули.
        В серо-зелёном сумраке воды трудно было что-либо разглядеть. Вийт и Фирс подплыли к трубам и, перебирая по ним руками, стали спускаться вниз.
        По мере погружения быстро темнело. Неясные чёрные тени, возможно, рыбы, шарахались в разные стороны.
        Уже через несколько секунд товарищи увидели далеко под собой странное сооружение. Оно лепилось к стене плотины. В колеблющихся водных сумерках трудно было что-либо разглядеть, но кажется, оно состояло из нескольких несимметричных камер, каждая размерами с дом.
        Вийт попытался забраться ещё глубже, но воздух в лёгких кончался, и детектив, энергично махнув Фирсу рукой, устремился к поверхности.
        Истопник продолжил спуск и продержался ещё с десяток секунд. Он добрался почти до самых камер - ещё с дюжину футов, и Фирс бы коснулся их крыши - но и он был вынужден поспешно ринуться наверх.
        Друзья вынырнули всё там же, в тени корабля, под его бортом. Оба тяжело дышали. Горящие лёгкие никак не могли насытиться кислородом.
        - Видел? - прохрипел Вийт. - Они… Взрыв… Направленный…
        - Там… - кивнул задыхающийся Фирс. - Человек… Водолаз…
        Говорить не было никакой возможности, и сыскной надзиратель сумел лишь бросить на помощника удивлённый взгляд…
        В этот момент из-за носа судна выплыла шлюпка с несколькими гребцами. Они сделали несколько ударов вёслами, и лодка оказалась рядом с Рониславом Вакуловичем и его слугой.
        Детектив инстинктивно дёрнулся, но неожиданно кто-то сзади схватил его за ворот рубахи. Оказалось, из-за кормы неслышно приплыла ещё одна шлюпка.
        Вийт, барахтаясь, попытался выскользнуть из сорочки, чтобы нырнуть, но из глубины на него смотрел водолаз. К его шлему подходила одна из труб, по которым качали воздух. В руках у ныряльщика была сеть, и он там, внизу, ухмыляясь дедуктивисту, разворачивал её.
        В следующее мгновение в висок Вийта вжалось дуло пистоля…
        Пойманных вытащили на палубу. С них потоками лилась вода, но державшие Вийта и Фирса работники не обращали на это внимания.
        На миделе их ждал Диодор в своём монашеском одеянии. На его лице не было ни торжества, ни злорадства, лишь холодная суровость.
        - Их - к хозяину! - скомандовал он. - Но оботрите сначала, нечего разводить сырость в каютах! Остальные - назад к насосам! - он повернулся к агрегатам. - Заканчиваем закачку и отплываем!
        Каюта была просторной и светлой. На стенах висели штурвалы, якоря, курительные трубки, речные пейзажи, морские кортики и даже парочка гарпунов, хотя какая в Луге может быть рыбная охота с гарпуном!
        За столом вишнёвого дерева в высоком кресле восседал Таде.
        - Новая встреча! - произнёс он ровно. - И так быстро! С той лишь разницей, что на этот раз никто не знает, где вы находитесь.
        Взгляд фабриканта был тяжёлым. И сам он утратил свои обычные суетливость и несерьёзность.
        Работники, державшие Вийта и Фирса, подтащили пленников ближе к столу.
        Диодор, глядя сыщику прямо в глаза, поднёс пистоль к его лицу и медленно провёл дулом от одной скулы через нос до другой.
        - Игры потом! - проговорил Таде. Тон его не изменился.
        Монах, однако, не торопился опускать оружие. Ещё несколько долгих секунд он вдавливал дуло в глаз Вийта. Потом наконец отступил в сторону.
        - Я почувствовал ещё одну разницу, - ответил Ронислав Вакулович. - Теперь ваши лакеи собственноручно чешут мне нос.
        Таде ухмыльнулся, и что-то угрожающее, страшное проступило в этой улыбке.
        - Значит, вы ныряли на дно… - сказал фабрикант, откидываясь в кресле. - Что ж, дайте мне слово чести, вы оба, и езжайте домой! Увидимся завтра на свадьбе!
        - Да, мы ныряли на дно, - подтвердил Вийт. - Вы арестованы. Вы все. Следуйте за мной до ближайшего полицейского участка!
        - Ничего не получится, барон, - размышляя, покачал головой Таде. - Ваши полицейские полномочия истекают через десять минут.
        Вийт невольно взглянул на часы на стене. До шести вечера действительно оставалось всего ничего.
        - Об аресте я объявил вовремя, - пожал плечами Вийт, - а дальше… Дальше юристы разберутся.
        - Как интересно устроено людское мышление, - медленно произнёс Таде. - В одном и том же мы видим совершенно разное… В чём вы меня обвиняете? Работы под водой без согласования?
        - Попытка взрыва плотины, похищение человека, ограбление поезда, налёт на аукционный дом, поджог комнаты в конторском здании в Володимире и гостиницы в штате Миссисипи, организация банды миссисипских пиратов, - перечислил Вийт. - Впрочем, это лишь для начала. Я соберу материалы по всем вашим преступлениям за многие десятилетия!
        Фабрикант некоторое время смотрел на него молча, смотрел всё тем же тяжёлым, не сулящим ничего хорошего взглядом, а потом поднялся и подошёл к одной из гравюр, висевших на стене.
        - Это первая паровая машина, - проговорил он, разглядывая изображение. На мгновение оглянулся. - И да, она изобретена моим предком. - Таде постучал по стеклу на картине пальцем. - Жизнь нашего города, нашей страны, всего мира с изобретением этого механизма изменилась. Причём к лучшему. Весьма, вы сами это знаете, весьма, радикально к лучшему! Прогресс и цивилизация пришли не только на улицы и в дома, но и в умы! Когда в последний раз на континенте были большие войны или настоящие бунты? Когда в последний раз люди болели чумой и проказой? Когда случился последний массовый голод? - Таде отошёл от стены и вновь устроился в своём кресле. - А вы не думали, что всё это благополучие и процветание на самом деле весьма хрупки? Что всё это нужно защищать?
        - Электричество и нафта… - кивнул Вийт.
        - И множество других научных опытов, которые могут разрушить наш благословенный век пара и стали, - подтвердил Таде. - Мой род из поколения в поколение подрывает такие исследования, подрывает на корню, до того, как они успевают превратиться во что-то большое. Можно потихоньку скупить все нафтовые залежи по всему миру, и я этим занимаюсь, но они очень мелкие, их тысячи и сделать всё нужно в полнейшей тайне. Стоит кому-то одному понять, что я все это скупаю, и человечество начнёт мучиться вопросом, а что такого великий Таде разглядел в нафте и электричестве, почему считает их ценными, на что на самом деле они способны. А значит, мне на эти покупки требуется много времени. Очень много времени! А учёные ежедневно чего только не придумывают! А электричество? Электричество как скупить? Люди любопытны по своей природе. Как ни объясняй, а кто-нибудь всё равно потянется к лейденской банке. А потом кто-нибудь ещё. И ещё. И однажды мы проснёмся совсем в другом мире. Что бы вы, вы, барон фон Вийт, сделали, чтобы это предотвратить? Какие подвиги совершили? На какие преступления пошли?..
        - Это не мне решать, - пожал плечами детектив. Работники, державшие его, напряглись. - Есть закон. Я ловлю тех, кто этот закон нарушает. Ни больше, ни меньше. Я подозреваю, что философы сказали бы, что до того, как облагодетельствовать человечество, нужно его спросить. Но я не философ. И не юрист. Если юридические принципы неправильны, неполны и несправедливы, обсуждайте это с судьёй, с теми, кто нормы создаёт, спорьте с целым светом наконец, но никак не со мной…
        - Вы же не автоматон, - всё тем же рассудительным тоном проговорил Таде, - не механическая игрушка! У вас есть своё суждение! Помогите мне спасать мир! По крайней мере, не стойте на пути!
        - Я действительно не автоматон, - усмехнулся Вийт. - И поэтому подозреваю, что вы спасаете не мир, а свои прибыли. Вы уничтожаете всё, что может сбить цены на уголь и паровые машины, то бишь на то, чем вы владеете. Но… - детектив покачал головой, - это тоже меня не касается. Это дело судьи. Моя задача сводится лишь к тому, чтобы арестовать человека, преступившего закон. Лишь к этому.
        - Такой арест ни к чему не приведёт, - Таде поднялся, подошёл к иллюминатору и стал следить за чем-то на палубе. - Нельзя арестовать самого богатого человека в мире и всерьёз ожидать, что этого человека осудят. Меня ведь не просто отпустят. Передо мной извинятся! И вас заставят передо мной извиниться! Газеты ославят меня героем! А вас… - Таде на мгновение задумался, будто действительно искал ответа, - а вас - исчадием ада! Знаете почему? Все вокруг - люди! И у всех этих людей нет того, что есть у меня - денег! Прокурор, присяжные, судьи, министр юстиции и его товарищи, охранники в хранилище улик, свидетели, газетчики… - Таде повернулся к Диодору. - Кто ещё?
        - Все! - ответил тот.
        - Все, - согласился фабрикант. - Так может, мы добьёмся того же результата, но быстрее? Так, чтобы некий сыскной надзиратель, который через несколько минут станет бывшим сыскным надзирателем, увеличил своё состояние, скажем, на… Скажем, на сто тысяч? Нет, давайте начнём сразу с пятисот! Это во сколько раз превышает доход, что вы ожидаете получить за всю свою жизнь? - Таде повернул голову к Диодору. - Во сколько?..
        - Мы теряем время, - буркнул Вийт. - Я уже объявил вам, что вы арестованы! - он оглянулся на амбалов, удерживавших его. - Следуйте за мной до ближайшего полицейского участка!
        Таде хихикнул. Хотел сдержаться, но смех рвался наружу, и он хихикнул снова. А потом расхохотался. И вслед за ним расхохотались все остальные.
        Фабрикант смеялся, но смех его был страшным, угрожающим, злым. Милого Анфира Житеславовича будто подменили. Перед Вийтом стоял совсем другой человек, и от этого человека можно было ждать любого, даже самого жуткого преступления…
        Только Диодор не поддался всеобщему веселью. Всё так же сурово и внимательно он продолжал следить за пленниками. И пистоль не опускал.
        Открылась дверь. На пороге каюты вырос ещё один работник. Он с удивлением глянул на покатывающихся со смеху товарищей, потом отыскал глазами Таде и кивнул ему.
        - Я поиграл бы с вами в эту игру, барон, - внезапно прекратил хохотать Таде и отошёл от иллюминатора, - но мы все сейчас будем очень заняты. Через минуту вы со своим слугой совершите преступление, взорвёте дамбу. Я, случайно оказавшийся поблизости, приду на помощь пострадавшим, - фабрикант приблизился к Вийту вплотную и посмотрел тому прямо в глаза. - Жизнь бедняков вроде вас, увы, несправедлива!
        И Таде вышел из каюты.
        Диодор махнул рукой. Работники потащили Вийта и Фирса наружу.
        Покорный доселе Фирс вдруг подпрыгнул, ударился голыми пятками о притолоку, пробежал по потолку, используя удерживавшие его руки как опору, и, перекувыркнувшись, спрыгнул на пол уже свободным.
        Диодор дёрнулся, переводя пистоль на него, но Вийт подскочил в руках своих охранников и ударил монаха обеими ногами.
        Оружие полетело куда-то под стол.
        Фирс схватил со стены гарпун и с размаху врезал им плашмя по одному из державших дедуктивиста мужчинам. Тот невольно отступил.
        Ронислав Вакулович ткнул головой второго охранника в лицо. Тот взвыл и схватился обеими руками за нос. На его губу хлынули две обильные струи крови.
        Освободившийся Вийт отскочил к Фирсу, и истопник сразу же перебросил ему свой гарпун. И в следующую секунду схватил со стены другой.
        Товарищи дружно сделали выпад крюками вперёд. Бандиты вынужденно сделали шаг назад.
        - Эй, все ко мне! - заорал монах.
        Фирс, не опуская гарпун, распахнул иллюминатор.
        - Перекройте палубу! - вопил Диодор.
        Монах отыскал глазами на полу свой пистоль и вдруг ринулся вниз. Вийт едва успел отбросить ногой оружие в сторону. Тут же приставил острие крюка к горлу монаха, но тот потянул этот крюк на себя, сам отклонился в сторону и, вскакивая, нанёс сыщику удар башмаком по рёбрам. Вийта отшвырнуло к стене.
        - В окно! - крикнул Фирс.
        Он метнул своё копьё в Диодора. Тот увернулся, острие с неприятным звуком вонзилось в переборку, и монах схватился за рукоятку, вытаскивая гарпун, но тут же был вынужден пригнуться, чтобы увернуться от второго орудия, пущенного рукой Вийта.
        Фирс в то же мгновение выпрыгнул вперёд ногами в иллюминатор. Вийт немедленно последовал его примеру.
        Товарищи оказались на палубе. Яркое ещё вечернее солнце осветило их. Речной ветерок овеял лица.
        С носа корабля к беглецам уже неслись люди, работавшие у помп. Из иллюминатора позади лезли приспешники Диодора.
        Вийт одним движением взлетел на крышу надстройки, протянул руку, чтобы помочь Фирсу, но тот уже и сам взобрался наверх.
        Преследователи карабкались следом.
        Дедуктивист оглянулся и бросился к корме. Там, по крайней мере, виднелся лишь один работник. Фирс ударил ногой по нескольким высунувшимся головам и, не обращая внимания на проклятия, помчался за Вийтом.
        Тот единственный человек, который был на корме, уже выбрался на крышу надстройки. Его можно было бы узнать по наглой ухмылке, но он к тому же держал в руках сеть. Товарищи бежали прямо на него, и он подступал к ним, слегка пригнувшись, будто готовясь к прыжку.
        Когда до Вийта и Фирса оставалось всего несколько шагов, водолаз вдруг напрягся, и детектив инстинктивно бросился на своего помощника и, прыгая сам, сбил истопника с крыши вниз. В то же мгновение ныряльщик метнул свой невод.
        Сеть полетела, разворачиваясь в воздухе. Казалось, она охватит, спутает обоих друзей, но, к счастью, она пронеслась в каких-то вершках над их головами.
        Беглецы грохнулись босыми ногами на палубу. Удар был сильным, болезненным, и Вийт кубарем покатился по мокрым доскам дека. Это спасло его жизнь. Уже падая, он почувствовал, как рядом с его головой просвистела пуля. Лишь потом в уши ворвался звук выстрела. Времени посмотреть, кто стрелял, не было.
        - Прыгаем! - крикнул детектив, вскакивая и бросаясь к борту. - Доплывём до берега!
        - Не сейчас! - Фирс схватил его обеими руками и потащил вдоль перил дальше на корму. - Догонят на шлюпках!
        Тут и Вийт тоже увидел. Позади плыла привязанная к кораблю пустая лодка, та, с которой полчаса назад их вылавливали из воды.
        Позади по палубе гремело множество башмаков.
        Вийт и Фирс, не оглядываясь, перемахнули через релинг и полетели вниз, в реку. На бесконечно долгую секунду они, казалось, зависли в воздухе, несколько пуль пролетели рядом, но уже в следующее мгновение товарищи, вздымая фонтаны брызг, один за другим врезались в воду. Двумя снарядами, сопровождаемыми облаками воздушных пузырьков, они погрузились на глубину, сразу футов на десять.
        - Две шлюпки! - скомандовал Диодор.
        Вийт вынырнул, несколько секунд вертелся в воде, отфыркиваясь, убирая с глаз налипшие волосы, пытаясь сориентироваться. Потом увидел лодку, толкнул в нужном направлении Фирса и поплыл к ней.
        Друзья перевалились через борт, свалились на дно ялика и тут же, не давая себе времени на передышку, схватили вёсла и стали грести к берегу.
        - Раз-два, раз-два! - всё ещё сдувая с носа набегавшую с волос воду, задавал темп Вийт.
        С удалявшегося с каждой секундой корабля доносились выстрелы. Шальная пуля выбила щепку с борта лодки.
        - Быстрее! - не повышая голоса, сказал на палубе монах.
        Шлюпки преследователей наполнялись людьми.
        Тут Фирс заметил у плотины какую-то странность. Там, у самой стены, покачивалась на речных волнах ещё одна лодка. В ней сидел человек, старик в мундире. Вёсел у него не было, убраться с места взрыва он не мог.
        - Это же профессор! - вскричал истопник. - Его оставили там погибать! Так вот что задумал Таде!
        Друзья, не сговариваясь, повернули свою шлюпку к плотине.
        Диодор поднял руку, и все на палубе корабля замерли.
        - Они плывут туда, куда мы как раз и хотели их поместить, - сказал он фабриканту. - Сами!
        Таде, стоявший рядом, несколько секунд молча следил за беглецами.
        - Взрывайте! - наконец приказал он.
        - Отставить шлюпки! - крикнул Диодор. - Поджигай!
        Из одного из шлангов, которые уже отсоединили от насосов, торчал толстый фитиль. Кто-то из работников подбежал к нему, вытащил из нагрудного кармана робы кремнёвую зажигалку, щёлкнул ею и поднёс огонь к пороховому жгуту. Тот зашипел, сверкнул несколькими искрами и загорелся. Пламя побежало вниз, в глубину трубы. Работник тут же поднял лежавшую рядом затычку, забил её в горловину и сбросил шланг за борт. Тот упал в воду, но из-за воздуха, заполнявшего его, не затонул. Свободный конец, тот, который был закрыт пробкой, покачивался странным поплавком на речных волнах. От него в толщу воды уходила остальная часть трубы…
        - Полный вперёд! - скомандовал Диодор. - Палубные рабочие, убрать следы работ!
        Лодка Вийта, движимая мощными ударами вёсел, стремительно неслась к плотине.
        - Не волнуйтесь, Мьехерт Аладарович! - кричал Вийт. - Мы сейчас будем!
        Старик поглядывал на них из-под насупленных бровей. Когда до него оставалось футов двадцать, не более, и спасатели могли уже его услышать, он мрачно буркнул:
        - А вы кто, чёрт побери, такие?
        - Полиция! - возопил Вийт. - Мы вас спасём!
        - Это я вас спасу! - выругался старик.
        Лодки стукнулись бортами.
        - Перелезайте к нам! - орал в лихорадочной спешке сыскной надзиратель. - Быстрее! У нас вёсла!
        - Ещё чего! - фыркнул, не двигаясь, Андраши. - Я остаюсь здесь. Вы - тоже!
        - Сейчас произойдёт взрыв! - Вийт схватил старика за одежду и попытался подтянуть к себе. - Нас двое на вёслах, мы успеем!
        - Не успеете! - Мьехерт Аладарович изо всех сил отбивался от Вийта. - И хоть те идиоты решили, что я здесь погибну, именно здесь самое безопасное место!
        Тут какое-то движение на берегу привлекло внимание беглецов. Через кусты проломилась конная двуколка и замерла у самой воды. Из экипажа выскочила тоненькая девушка в кремовом платье, а вслед за ней - молодой человек в мундире студента и трое одетых в чёрное мужчин. Один из них стал указывать Ветране Петровне пальцем на лодки возле плотины. Адам-Каетан Петрович немедленно убежал куда-то вверх по холму. Впрочем, он сразу же вернулся в сопровождении небольшого отряда, состоявшего из Кутюка, нескольких полицейских, геолога Лукасевича и его людей. Мертвенно-бледный учёный что-то кричал, но что, понять было невозможно…
        На палубе улепётывающего судна Таде повернулся к Диодору.
        - Как кстати! - воскликнул он. - Сама полиция засвидетельствует, что перед взрывом у плотины возились именно эти трое!..
        И в этот момент вдруг всё замерло. Звуки исчезли. Исчезли лишь на долю секунды, но то была невыносимая, болезненная, жуткая доля секунды. А потом мир дрогнул. По поверхности реки пошла рябь. Со стены плотины посыпалась каменная крошка.
        В полной тишине на водной глади появился чёрный полукруг от берега до берега, гладкий, будто стекло. Он стремительно расширялся, удаляясь от плотины, а вслед за ним неслась непонятно откуда взявшаяся огромная волна. С каждой секундой она становилась всё выше. Она нагнала и подбросила вверх корабль Таде, полетела дальше и обрушилась сверкающей стеной на сушу с обеих сторон - к счастью, далеко от людей. На месте, где изначально возник чёрный полукруг, проступил такой же, но белый, состоявший из мириадов лопавшихся пузырьков.
        Судно фабриканта бросило на бок, тут же - на другой. Через пароход покатились волны, настолько большие, что корабль подчас вовсе исчезал под ними. Все, кто был на палубе, повалились с ног. Кого-то смыло в реку, кто-то успел уцепиться за релинг…
        Над водой разнёсся низкий, очень низкий, будто потусторонний звук. Он заставлял сжиматься внутренности. От него вибрировало всё тело.
        Под лодками беглецов начала подниматься река. Она округлялась, превращаясь в огромный пузырь. Так мог бы взлетать из-под воды гигантский, немыслимый по размерам воздушный шар.
        Вода у основания полусферы вдруг вздыбилась аркой, и эта арка в одну секунду удлинилась, дотянувшись до судна Таде. Казалось, что там, в глубине, под водой, в пароход выстрелил гигантский, направленный горизонтально столб. Проступивший водяной цилиндр был шире, чем дом, длиннее, чем городская улица, мощнее, чем несущийся железнодорожный состав. Он настиг корабль, ударил в него, прогнул, развернул, опрокинул, разломал на части. И тут же вслед за ним в пароход врезался новый столб, меньше, а за ним ещё один, ещё меньше. И каждый из них, вновь и вновь бил в распадающееся судно.
        - Ложись! - закричал профессор Андраши и сам упал на дно лодки.
        Вийт и Фирс, быстро переглянувшись, последовали его примеру.
        По реке во все стороны понеслись огромные волны, сталкиваясь друг с другом, закручивая водовороты, вздымая буруны, покрывая многими слоями воды всё, что ещё оставалось на поверхности.
        Первая же волна достигла лодок, швырнула их об стену плотины, превратила в щепки…
        Мощные подводные потоки, образующиеся в одно мгновение и исчезающие в следующее, выбросили Вийта на поверхность. Ни единого вдоха он сделать не успел. На него тут же стремительно надвинулась волна размером с дом, ударила, завертела, придавила, поглотила, утянула на глубину.
        В толще воды невозможно было понять, где верх и где низ. Вийт лихорадочно грёб руками и ногами, но с каждым мгновением всё больше сомневался, туда ли он плывёт. Может, он тратил все силы на то, чтобы уйти на дно, прочь от спасительного воздуха. А может, двигался куда-то вбок…
        Очередное внезапно возникшее течение закрутило детектива, бросило его куда-то, в глаза ударил свет, лицо ощутило холодок, и Вийт неожиданно понял, что может дышать.
        Кашляя, отплёвываясь, отфыркиваясь, тряся головой, он сделал несколько судорожных вдохов, беспорядочно загрёб, чтобы остаться на поверхности, уцепился за кусок какой-то деревяшки, но его опять накрыло с головой.
        На этот раз, всего не несколько секунд. Выгребая на следующую волну, Вийт завертелся, пытаясь понять, где находится.
        Похоже, его вынесло на середину реки. В полусотне футов от него мелькала голова Фирса.
        - Жив? - успел крикнуть сыскной надзиратель до того, как его накрыло новой волной.
        - Андраши не вынырнул! - услышал он, когда снова оказался на поверхности.
        Фирс сделал глубокий вздох и погрузился под воду.
        Вийт, наслаждаясь сладостным воздухом, позволил себе задержаться на пару секунд и тоже нырнул.
        В вертящейся буре взбаламученного речного ила разглядеть хоть что-либо было невозможно. Сыскной надзиратель поплыл в одну сторону, потом в другую, но лёгкие требовали кислорода, и он вынужден был вынырнуть.
        Чудовищные волны, надвигающиеся со всех сторон, сталкивающиеся друг с другом, обессиливающие своей мощью, не давали ему отдышаться. Вийт сделал какой-то скомканный полувдох и нырнул.
        В царившей под водой темноте ничего не было видно. Ронислав Вакулович плыл куда-то, вглядываясь в бешеную пляску облаков ила, надеясь заметить пропавшего профессора Андраши.
        И вот когда детектив уже был готов плыть вверх, очередное внезапно возникшее течение пронесло под ним чёрную тень. Вийт развернулся в толще воды, нырнул глубже. Это был человек. Дедуктивист схватил его за волосы одной рукой и принялся энергично грести другой.
        Очередная схватка течений вокруг дедуктивиста завертела им и его добычей. В очередной раз стало непонятно, где низ и где верх. Лёгкие резало от нехватки воздуха. Тело требовало сделать вдох, и противиться этому требованию с каждым мгновением становилось всё труднее. Было совсем темно - то ли из-за нехватки кислорода, то ли от того, что сыщик, потеряв ориентацию в пространстве, двигался в глубину.
        Когда в пору уже было отчаиваться, Вийта внезапно выбросило на поверхность. И, к счастью, не накрыло сразу же очередной волной. Он хватал воздух ртом, хрипел, пытаясь отдышаться, мотал головой, чтобы разогнать льющиеся с волос потоки воды. Перед глазами стояла кровавая пелена.
        Потребовалось несколько секунд, прежде чем он осознал, что видит в отдалении качающихся на волнах Фирса и профессора Андраши…
        Вийт резко развернулся. Мужчина, которого он притащил со дна, был Таде.
        Фабрикант не подавал признаков жизни. Его безвольное тело висело в воде, поддерживаемое Вийтом.
        Детектив подтянул Анфира Житеславовича к себе, развернул ногами вниз, обхватил сзади и сжал обеими руками грудь. Ослабил хватку и вновь сжал. И ещё раз. И ещё.
        Изо рта Таде хлынули потоки воды, он шевельнулся, закашлялся, открыл глаза. Взгляд его был замутнённый.
        Сыщик завертелся в воде, надеясь увидеть где-нибудь поблизости обломок лодки или корабля, за который можно было бы уцепиться. Рядом ничего не было.
        Краем глаза Вийт вдруг заметил какое-то резкое движение.
        Он повернулся. Прямо на него летела рука с обнажённым кортиком.
        Детектив отпрянул и оказался под водой.
        Лезвие пронеслось совсем рядом, подняв в каких-то вершках от его лица облако воздушных пузырьков.
        Вийт вынырнул, и фабрикант сразу же замахнулся ещё раз. Лицо его было неподвижным, как бездушная маска.
        Детектив выбросил руку, чтобы отбить удар, но тут же почувствовал, как в его живот врезался кулак Таде. Воздух, которого и так столь катастрофически не хватало, разом вышел из Вийта. Он открывал рот, пытался вдохнуть, но ничего не получалось.
        Враги погрузились с головой под воду, но даже там не расцепились. Фабрикант ударил Вийта ногами по коленям, одновременно погружая дедуктивиста ещё глубже и устремляясь к поверхности сам. Однако сыщик, пересилив боль, вцепился пальцами в его кадык. Таде задёргался, и детектив едва не проглядел среди его беспорядочных движений удар кортиком снизу вверх. Лезвие вспороло рубаху на груди.
        Вийт оттолкнулся от преступника и вынырнул в нескольких футах от него. Он попытался втянуть воздух ртом, и с первой попытки это не получилось, но потом болезненный узел в животе размотался, и Ронислав Вакулович хрипло задышал.
        Голова Таде тоже показалась над поверхностью.
        - Чего… чего вы этим добиваетесь?! - вскричал, отфыркиваясь, сыщик. - Ваше дело… дело… в любом случае потерпело фиаско!
        Таде вдруг нырнул.
        Вийт поспешно опустил голову в воду. Фабриканта нигде не было видно.
        Детектив завертелся, пытаясь разглядеть противника, но, конечно, всё равно пропустил момент, когда из темноты водной толщи вылетел кулак с кортиком. Сыскной надзиратель едва успел выставить руку, и нож вспорол кожу на предплечье. По воде поползло красное облачко.
        Вийт и Таде вынырнули, оба тяжело дыша.
        - Я же спас вам жизнь! - вопил сыщик. - Вы уже захлебнулись, когда я вас вытащил!
        Краем глаза он видел, как спешит к нему на помощь Фирс, но истопнику приходилось тащить за собой профессора Андраши, так что вряд ли он сможет вступить в драку в ближайшие несколько минут…
        Налетела очередная волна, закрутив обоих врагов в безумной пляске и утащив их на глубину. И снова Вийт потерял ориентацию в пространстве. Похоже, потерял её и Таде, но это совсем не волновало фабриканта.
        Он нанёс удар кортиком. Вийт, предвидя обман, выставил вперёд обе ноги, одновременно сам отклоняясь назад. Левый кулак Таде врезался в голень дедуктивиста, не причинив никакого ущерба. Лезвие пропороло штанину.
        Лёгкие требовали воздуха, и Вийт изо всех сил стал грести туда, где в его понимании находился верх. Фабрикант оказался под ним. Резким движением он сумел вцепиться детективу в ногу. Таде занёс кортик, целясь Вийту в живот.
        Все движения в воде были замедленны. Сыщик всё видел и всё понимал, но ничего не мог поделать. И к тому же эта нехватка кислорода, от которой жгло в груди и темнело в глазах…
        Чтобы не свалиться в панику, не начать беспорядочно отбиваться, Вийт специально пропустил одну секунду. А потом изо всех сил ударил свободной ногой в плечо Таде, плечо той руки, в которой был нож. Одновременно он развернулся к фабриканту боком.
        Лицо преступника перекосилось от боли. Клинок пропорол воду в том месте, где только что был живот Вийта, но, промахнувшись, не остановился, а продолжил лететь. В следующее мгновение стало понятно, что Таде выпустил кортик из рук, и тот теперь свободно падает на дно.
        Дно, кстати, оказалось не там, где ожидал Вийт, оно было где-то сбоку…
        - Ну как Таде мог быть столь наивным! - говорил мокрый Андраши, сидя на подножке паромобиля Вийта. С одежды профессора потоками лилась вода, образуя на земле огромную лужу. В руках Мьехерт Аладарович держал флягу с вином Мариани, любезно поднесённую ему геологом Лукасевичем. - Украсть человека, заставить его делать что-то против его воли, причём делать нечто ужасное, и при этом надеяться, что похищенный именно это и сделает! Не буду же я разрушать плотину! Я знал длину фитиля и скорость его горения, знал скорость самого парохода, вот и составил чертежи так, чтобы ударная волна, парогазовое кольцо и султан ударили туда, где в момент детонации будет корабль!..
        - Но ведь вы сами могли погибнуть! - воскликнула Ветрана Петровна.
        Она как раз заканчивала перевязывать порез на руке Вийта. Поскольку бинтов не было, она использовала собственный шёлковый шарфик, приобретённый в «Рестанте». Стоявший рядом Фирс помогал молодой графине, по большей части вновь и вновь переделывая её работу. С одежды обоих героев тоже лилась вода, и барышня уже вся промокла.
        Солнце заметно клонилось к горизонту. Было светло, но по багровому отсвету теней становилось понятно, что вечер вот-вот накроет мир сумерками.
        Природа более-менее успокоилась после устроенного людьми светопреставления. Вновь пели птицы и жужжали пчёлы. Река как ни в чём не бывало медленно несла свои воды на север. Лишь мокрые стены плотины да залитые грязью берега напоминали о взрыве. Ну и, конечно, обломки корабля Таде, кое-где покачивающиеся на речных волнах.
        Небольшой отряд Лукасевича вместе с Адамом-Каетаном Петровичем и его слугами в чёрном помогали полицейским вязать работников фабриканта. Сам Анфир Житеславович и его подручный монах Диодор, оба в кандалах, ожидали прибытия тюремной кареты.
        - Неужели нельзя было отдать это дело другим? - ворчала Ветрана Петровна, поглядывая на жениха. - У тебя свадьба! Завтра! Столько всего нужно сделать, а ты исчез!..
        - Как случилось, что ты так своевременно здесь оказалась? - спросил Вийт, утыкаясь носом в щеку невесты.
        Та смутилась, стрельнула глазами на профессора Андраши, перевела несмелый взгляд на геолога, но, в конце концов наплевав на приличия, не отстранилась.
        - Адаму-Каетану в соборе стало скучно, - пожала она плечами, - и он полез на колокольню понаблюдать за твоим паромобилем. Ну а потом примчался Кутюк…
        - Да! - встрепенулся детектив и повернул голову к городовому. - А вас-то как сюда занесло?
        - Вы же сами приказали допросить несовершеннолетнего Этэлку! - воскликнул, подобравшись, Кутюк. - Я и допросил. И приехал!
        - Да? - не совсем понимая, протянул Вийт.
        - Ваш пострел ведь как получил свою кличку? Он совсем ещё ребёнком говорил другим беспризорникам, что уйдёт к родственникам в село. Название села произносил неправильно, навроде «Этэлки». Теперь, понятное дело, говорит, как надо - «Виделка», но прозвище уж так и осталось. Ну а раз вы этим интересовались, значит, что-то с этой Виделкой не так. Ну, я взял наряд и поехал…
        - Объявляю вам благодарность… - начал говорить Вийт, но осёкся. - Ах, простите, Кутюк, я ведь уже частное лицо…
        - Ваша благодарность как частного лица ещё ценнее, - ответил городовой и вдруг протянул сыщику руку.
        Ронислав Вакулович выпрямился и, не колеблясь, пожал её.
        Потом вновь обратился к невесте:
        - Со свадьбой, я так понимаю, всё в порядке? Уговорили епископа?
        Субботнее утро Володимира было разорвано звонкими голосами мальчишек-газетчиков.
        Долгожданная свадьба Вийта и юной Мйончинской должна была состояться именно сегодня! Пропустить такое нельзя! Все, кто умеет пользоваться дагеротипными аппаратами, все, кто способен складывать слова в газетные строчки, все, у кого есть бинокли и подзорные трубы, все, кому посчастливилось заполучить, нет, даже не приглашение на свадьбу, а хотя бы пропуск за полицейское оцепление вокруг Зимненского монастыря, оставят свои города и помчатся туда. Сегодня там все! Следите за нашими специальными выпусками!
        Матроны впитывали каждое слово. Платье невесты! Мундир жениха! Драгоценности будущей тёщи! Список гостей! Ого, какой длинный! Список подарков! Какие, однако, подарки! Что о грядущей свадьбе сказал архиепископ, что сказал генерал-губернатор. И, кстати, Мйончинские и Лодимирские вчера вечером договорились построить новую школу-интернат! Будет называться этэлкат! Что за слово такое? Как такое выговорить? Лучшие учителя, воспитатели, повара, портные, врачи! Лучшее учебное оборудование! Лучшие спортивные снаряды! Но… Вы только послушайте! Принимать в этот… э-э-э… этэлкат… ну да, этэлкат… Так вот принимать туда будут только беспризорников! Вы представляете?! Это вам не работные дома! Это лучшая школа в городе! И вдруг для беспризорников!..
        Отцы семейств в задумчивости пили утренний кофе, читали газеты и прикидывали, что может случиться с биржей и ценами из-за ареста богатейшего человека мира. И, как назло, суббота, торги откроются только послезавтра…
        Юная поросль семейств требовала те страницы газет, где повествовалось о немыслимых преступлениях. И, конечно, о невероятном Вийте, в какие-то два дня распутавшем все загадки - ограбление поезда, налёт на аукционный дом, похищение заслуженного университетского профессора! Вийт за несколько минут до истечения срока своих полномочий произвёл арест! А взрыв невиданной мощи на реке! Борьба под водой! Ранение! И невероятная победа!..
        Как Вийт мог уйти из полиции! Кто теперь будет бороться с преступностью!
        Да нет, он вернётся! Сыщик Вийт и его невероятные расследования не могут исчезнуть!..
        Многие в тот день подолгу застывали с газетой в руках. Как оказалось, технический прогресс мира вот уже два столетия сдерживался злым гением семейства Таде!.. Мир, устойчивый, понятный, предсказуемый, благословенный мир пара и стали закончился. То, что казалось данностью, как выяснилось, было лишь плодом деятельности преступного гения. Уже послезавтра кто-то начнёт экспериментировать с электричеством. Уже послезавтра кто-то нальёт в реторту нафту. Уже послезавтра кто-то вернётся из Африки или какой-нибудь другой неисследованной земли с чем-нибудь чудовищным. Уже послезавтра в чьём-нибудь сарае построят машину, которую и представить себе невозможно. Мир, в котором сейчас живёт человечество, исчезнет. Всё будет меняться. И чем дальше, тем быстрее и сильнее. Никто не сможет предсказать, что именно будет меняться… И в какую сторону… Что появится, что исчезнет… Страшно сказать, но, наверное, лет через сто пар уже никому не будет нужен! Как такое представить! Бедные потомки… И как теперь жить? Как планировать будущее? Как растить детей? Неизвестность, неизвестность, неизвестность…
        Мальчишки продолжали выкрикивать новости, горожане телега за телегой скупали газеты, день обещал быть невероятным!
        Эпилог,
        в котором ничего не происходит, на то он и эпилог. А нет, постойте! Будет концерт!
        В полдень под звон старинных колоколов из собора, построенного ещё Святым Владимиром, вышли под приветственные крики гостей и рёв невероятной толпы новоиспечённый чиновник шестого класса Министерства иностранных дел барон Ронислав Вакулович фон Вийт и баронесса Ветрана Петровна фон Вийт, в девичестве графиня Мйончинская.
        Яркое солнце заливало грандиозную картину потоками обильного света. Едва заметный ветерок шевелил фату невесты.
        За молодожёнами двигались многочисленные родственники и гости.
        Репортёры обратили внимание, что неизменный друг и помощник сыщика истопник Фирс был с неизвестной барышней, говорившей с французским акцентом.
        Новобрачные сияли. Их поздравляли, репортёры выкрикивали вопросы, со всех сторон стояли дагеротипные аппараты, а Вийт и Ветрана Петровна глядели только друг на друга…
        В доме Вийта царили тишина и покой. Лишь когда уже начало темнеть, приоткрылась дверь спальни, и в дверную щель выглянула баронесса. Она была в слишком большом для неё мужском халате - полы стелились по паркету. Роскошные золотые волосы спутались. Вокруг чудесных голубых глаз наметились тёмные круги, но взгляд Ветраны Петровны сиял столь же ярко, как и на свадьбе.
        В предпокое на звук открывающейся двери подняла голову служанка. Она читала книгу, но теперь поспешно её куда-то сунула и вскочила, смущённая.
        - Ваша милость! - произнесла девушка, опускаясь в книксене.
        Ветрана Петровна несколько секунд смотрела на неё, будто забыла, чего хотела.
        - Э-э-э… - пробормотала она. - Какой сегодня день?
        Служанка изумилась, но всё же ответила:
        - Вторник, мадам.
        - Мадемуазель! - автоматически поправила её Ветрана Петровна, но спохватилась, растерялась, покраснела, хихикнула, кивнула. - Ну да, мадам, да, я ещё не привыкла… - Баронесса взглянула на окно, перевела взор на напольные часы. - Вторник, значит? Утро или вечер?
        - Вечер, ваша милость, - всё с тем же удивлением проговорила служанка. - Прикажете подать в спальню ужин?
        - Да, давайте! - донёсся из глубин комнаты голос невидимого Ронислава Вакуловича. - Готов съесть быка! Ну или тюрбо под голландским соусом на крокетах! Надоел шоколад с шампанским!
        - Слушаюсь! - откликнулась служанка. - Жареная телятина и отварная камбала…
        - Ну уж нет! - капризно топнула ножкой Ветрана Петровна. Из-за размеров её огромного халата это движение едва не пропало даром, но звук удара голой пятки по паркетине разнёсся по комнате вполне отчётливо. - Давай, наконец, поедим по-человечески, в столовой! А то я твоего дома даже и не видела! Со свадьбы не выходили!
        Послышались какие-то звуки, скрип кровати, шуршание, шаги босых ног, и в дверном просвете появился Вийт, закутанный в простыню. Он обнял сзади жену, крепко прижал к себе, пригнулся к шее, вдыхая аромат её кожи.
        - Я говорю, пошли в столовую комнату! - промурлыкала Ветрана Петровна, одним движением взъерошив волосы Вийта.
        - Да ну, это долго! - возразил Ронислав Вакулович. - Ты туда меньше, чем на час, не заходишь!
        Женщина шутливо дёрнула его за вихры.
        - Ладно, ладно! - Вийт повернулся к служанке: - Подайте ужин в столовую комнату!
        - Слушаюсь! - ответила та, но не сразу, а после секундного замешательства.
        - Что не так? - вскинул голову хозяин дома.
        - Там сейчас… - девушка пыталась подыскать слова. - Ну, там… гости! Господин Фирс пригласил… э-э-э…
        Ронислав Вакулович и Ветрана Петровна переглянулись.
        - Побежали посмотрим? - спросил Вийт.
        - Только через ванную комнату, - вскрикнула баронесса, забарахтавшись в руках мужа в попытке вывернуться.
        - Ну уж нет, это у тебя час займёт! - бросил Ронислав Вакулович.
        Он подхватил Ветрану Петровну в воздух и потянул к лестнице.
        - Куда! - завизжала молодая женщина. - Мы не одеты! Босиком! Непричёсанные!
        Она боролась, как могла, но без успеха.
        - Это всего лишь Фирс! - парировал Вийт.
        Он протащил Ветрану Петровну уже через добрых полкомнаты, когда вдруг осознал, что всё это время разговаривал с какой-то незнакомой барышней в одежде служанки.
        Барон притормозил.
        - А вы кто? - спросил он у горничной.
        - Кварта, - не удивившись, ответила девушка. - Вы меня видели в замке Рачинских, что на болотах. Я в ваш дом вместе с госпожой переехала…
        Ронислав Вакулович кивнул и возобновил свой путь к лестнице.
        Минутной задержки, однако, хватило Ветране Петровне, чтобы, выгнувшись, схватить с зеркального столика щётку для волос. Она в руках мужа принялась на ходу ожесточённо скрести его шевелюру.
        На верхней ступеньке лестницы Вийт опустил жену на пол. Приложив палец к губам, выглянул. Женщина пригнулась, чтобы тоже видеть.
        Через открытую дверь столовой просматривался стол, сервированный для кофе. Фирс как раз перекладывал на тарелочку пирожное.
        - Э нет! - вскричал Вийт. Он схватил Ветрану Петровну за руку и побежал вниз по лестнице. - Стой!
        В столовой от неожиданности застыли Фирс и Франсуаза.
        - Барон… - растерянно пробормотала мадемуазель Понмаре.
        Вийт, смутившись, замер на месте. Потом запахнул свою простыню поплотнее, подошёл к девушке и, пригнувшись, поцеловал руку.
        - Мадемуазель Понмаре, - пробормотал он. - Прошу меня простить. Я имел в виду, что сейчас подадут ужин, а десертами мы сможем насладиться после!
        - Я право… - Франсуаза смущённо опустила глаза. - Мы не рассчитывали оставаться здесь допоздна…
        Девушка стрельнула глазами куда-то в угол, и только теперь Вийт заметил двух тётушек, устроившихся с вязанием и кофе в креслах. Те, замерев, оторопело глядели поверх очков на внезапно появившихся хозяев дома.
        - Это моя компаньонка по пансиону госпожа Стравинская, - пробормотала барышня, кивнув на даму блонд. - А это… - Франсуаза перевела взгляд на мадам пышных форм. - Моя коллега по музею госпожа Гарматная. Фирс, понимая, что одна я прийти на кофе к холостому мужчине не могу, счёл возможным пригласить для меня сопровождающих…
        Покрасневший от стыда Вийт бросил взгляд на простыню, покрывавшую его тело, но всё же принял отважное решение поцеловать руки гостьям. Обе восприняли это стоически. И тут же, делая вид, что ничего особенного не происходит, дружно вернулись к вязанию. В конце концов, они ведь понимали, что оказались в этом доме лишь для соблюдения условностей, не более того.
        - Буду счастлив, если вы разделите с нами ужин, - проговорил Вийт. А потом шмыгнул носом: - Прошу меня извинить.
        Он сделал страшное лицо Фирсу и поспешно побежал обратно к лестнице.
        Истопник невозмутимо поднялся, с достоинством поклонился дамам и двинулся следом. Ветрана Петровна, оставшись одна, растерялась, но быстро пришла в себя и бросилась за ними.
        - Ах, тем временем вы могли бы взглянуть на мою коллекцию старинных музыкальных инструментов! - остановился на полпути Вийт. - Чтобы не скучать! Это довольно интересно! - он спрыгнул со ступеньки и перехватил жену. - Фирс, подай дамам Chateau Mouton Premier Grand Cru Classe De Pauillac!
        - Я и себе налью, мне тоже хочется! - отозвался истопник, меняя направление движения.
        В этот момент раздался сдавленный вскрик боли. Вийт запрыгал на одной ноге.
        - Откуда здесь взялся этот кофр?! - выдавил он из себя, потирая ушибленный мизинец.
        - Ты приказал, что на утро после свадьбы отправишься с Ветраной Петровной в путешествие в Венецию, - пояснил Фирс невозмутимо. - Здесь собраны вещи в дорогу. Правда, с тех пор я тебя как-то больше не видел. Однако каждое утро я затаскиваю этот сундук в паромобиль, а после обеда тяну его обратно в дом!
        - Ну, мы немного замотались… - проговорил Вийт, взглянув на баронессу, а потом со смущением покосившись на Франсуазу. - Венеция подождёт!
        Ронислав Вакулович шагнул к боковой двери и распахнул её настежь.
        Гостьи неуверенно поднялись со своих мест.
        - Ты ведь тоже ещё не видела мою коллекцию! - Вийт подтянул жену ко входу в хранилище.
        - Давай же оденемся! - вскрикнула Ветрана Петровна. - А потом ты всё покажешь!
        - Да, да! - лихорадочно пробормотал Ронислав Вакулович. - Только вот свет зажгу, пусть гости начинают осматриваться!
        Он крутанул кран на стене, и десятки газовых светильников разом вспыхнули.
        Это была большая зала, стены которой представляли собой сплошной ряд застеклённых шкафов. На их полках виднелось множество покрытых благородной печатью времени музыкальных инструментов.
        - Вот! Вот! - вскричал Вийт. Глаза его горели фанатичным огнём. - Вот они!
        Франсуаза первой решилась переступить через порог хранилища.
        - Je suis contente de vous voir![139 - Как я рада вас видеть! (фр.)] - пробормотала она Ветране Петровне.
        - Wzajemnie![140 - Взаимно! (польск.)] - шёпотом ответила пунцовая от стыда баронесса. - Простите за!.. Ну, в общем, простите!
        - Это древнегреческие кроталы… - говорил тем временем Вийт, бросаясь от одной полки к другой. - Что-то навроде кастаньет. А это лали с Вити-Леву, часто именуемого тонганцами Фиджи!..
        Он открыл стеклянную дверцу и, закряхтев, вытащил нечто огромное.
        - К?ра! - вскричал он с торжеством. Лицо его раскраснелось, но сей раз не от стыда, а от удовольствия. - Самая настоящая! Привезена с берегов реки Гамбия. Взгляните! Двадцать одна струна на разрезанном пополам африканском калабасе! Перетянута коровьей кожей! На ней можно играть, как на лютне или арфе, но вполне подходит и гитарный стиль фламенко! Вот, попробуй!
        Вийт подтащил жену поближе и сунул ей в руки гриф. Ветрана Петровна пыталась что-то сказать, но муж её не слушал. Покорившись доле, женщина поплотнее запахнула халат и взялась за инструмент.
        - Вот, на три четверти! - возбуждённо, лихорадочно говорил Ронислав Вакулович. - Раз, два и три! А потом берём вот так и снова - раз, два, три!
        Баронесса вздохнула и послушно стала дёргать струны: три раза одну, три раза другую и снова по кругу.
        - А вы возьмите древнеримскую кроту в средневековом валлийском исполнении! - Вийт неожиданно сунул Франсуазе в правую руку странный смычок, более похожий на стрелковый лук, а в левую - нечто из дерева, напоминающее стиральную доску, если бы её согнули об колено, а потом попытались сделать из неё скрипку. - Это просто! Всего два аккорда! Так и так! Давайте!
        Мадемуазель Понмаре, не зная, возмутиться ей или подчиниться, взглянула на Ветрану Петровну. Та пожала плечами. Франсуаза помялась мгновение, но всё же повела смычком так, как показывал Вийт.
        Раздался скрип, через который пробивались музыкальные тона. Это складывалось в звук, на удивление приятный, который ложился на ритм, задаваемый Ветраной Петровной, и превращался в сочетания, вполне приемлемые для уха.
        Через мгновение эти звуки дополнились клавесинными переборами.
        Все головы повернулись в ту сторону. Фирс сидел за старинного вида массивной тумбой и играл одновременно на её обеих клавиатурах.
        - Это древнеиталийский клавицембало из Падуи, - просиял Вийт. Он подбежал к ещё одному шкафу и выхватил оттуда что-то, схожее с трубой, но изогнутое вопросительным знаком. - А это кларион подальпийских провинций!
        Он поднял было инструмент ко рту, но простыня поползла по нему, едва не свалившись на пол. За мгновение до того, как случилось бы непоправимое, Вийт успел перехватить её, смущённо оглянулся на женщин, поправил, завязал крепким узлом.
        Лишь теперь он вступил, встроившись в ритм.
        Звук, исходивший из трубы, был высокий, нежный, светлый. В сочетании со звучанием коры, кроты и клавицембало получалась удивительная мелодия, необычная, даже странная, но притягательная и прекрасная, зовущая в немыслимые дали, озаряющая тьму веков, прокладывающая путь в грядущее.
        Франсуаза и Ветрана Петровна, не ожидавшие такого эффекта, удивлённо переглянулись. Две тётушки зачарованно остановились на пороге.
        На звуки музыки к хранилищу несмело приблизилась Кварта, привыкшая в услужении графини-матери к дисциплине и оттого старающаяся не попадать в просвет распахнутых дверей.
        К непривычным запахам диковинных музыкальных инструментов примешивался аромат кофе. Вокруг мерцало пламя десятков газовых светильников, отсвечивали бока невиданных экспонатов коллекции. Казалось, неожиданный концерт происходит вне времени и вне пространства, сам по себе, в своём собственном мире.
        Вокруг этой фантастической вселенной расстилался огромный город Володимир с опускающейся на него ночью. Он гремел сталью, шипел паром, гудел голосами, стучал экипажами, не подозревая, что происходит в одном из домов, находящихся в самом его центре.
        А там лились звуки необычной музыки, сотворённой на примитивных инструментах неумелыми исполнителями, и оттого ещё более прекрасной…
        notes
        Примечания
        1
        Длинные чувствительные «усы» у многих млекопитающих.
        2
        Колонны Мориса (фр.).
        3
        Кодекс чести в уголовном уложении (фр.).
        4
        Мой друг (фр.).
        5
        Мзда (исковерк. нем.).
        6
        Именно так (польск.).
        7
        Песнь песней (перекруч.).
        8
        Неужели (польск.).
        9
        Декольте (фр.).
        10
        Что? (польск.)
        11
        Иисус и Мария! (польск.)
        12
        Ченстоховская Божья Матерь! Какой позор! (польск.)
        13
        Великолепно (польск.).
        14
        Малый поклон (фр.).
        15
        Десерт по-французски (фр.).
        16
        Дамы и господа (польск.).
        17
        Удачи (итал.).
        18
        Сорт шампанского.
        19
        Инспектор криминальной полиции (фр.).
        20
        Рад знакомству (фр.).
        21
        Француз (фр.).
        22
        Увы, нет (фр.).
        23
        Месье инспектор (фр.).
        24
        Профессор (фр.).
        25
        Господин инспектор (фр.).
        26
        Дилижанс (фр.)
        27
        В форме шаланды (нем.)
        28
        Девушки, пожалуйста, следуйте за мной! (нем.)
        29
        Терминал (фр.).
        30
        Гайдропы (англ.).
        31
        Перигорский трюфель (фр.).
        32
        Пьер Гиацинт Азаис (фр.).
        33
        Под Персье и Фонтэна (фр.).
        34
        Сорт шампанского вина (фр.).
        35
        Гелий, водород (фр.).
        36
        Бортовой журнал (фр.).
        37
        Кофе по-авиньонски, пожалуйста (фр.).
        38
        Сию минуту (фр.).
        39
        Панорамное окно (фр.).
        40
        Прекрасно (фр.).
        41
        Эргастул - разновидность тюрьмы в Древнем Риме.
        42
        Агамиды - разновидность игуан.
        43
        Тилацин - сумчатый тасманиский волк.
        44
        Катты - разновидность лемуров.
        45
        Гистрикс - дикобраз.
        46
        Господин стюард (фр.).
        47
        Благодарю (фр.).
        48
        Сюда! Шпионы! (нем.)
        49
        Сопровождающий (фр.), здесь имеется в виду стюард.
        50
        Удостоверение (нем.).
        51
        Прошу нас простить! Господин барон не желал вас оскорбить! (нем.)
        52
        Договор (нем.).
        53
        Стоять! Повиноваться! (нем.)
        54
        Что это значит! (нем.)
        55
        Я (нем.).
        56
        Руперт, как ты мог! (нем.)
        57
        Сэндвич (англ.)
        58
        Это позор! (фр.)
        59
        Опий (кит.).
        60
        Под Клотильду (фр.).
        61
        Сорт шампанского.
        62
        Мой друг (фр.).
        63
        Дидро и Монтескье (фр.).
        64
        Давайте! Выходите! Покажитесь немедленно! (фр.)
        65
        Или «мадагаскарскую», если так - на французский манер - будет угодно публике.
        66
        Множество криков на французском языке.
        67
        Ещё какие-то крики по-французски.
        68
        Эмоциональные фразы на французском.
        69
        Какая-то просьба по-французски.
        70
        Господа, прекрати это! (Вийт говорит на искажённом французском языке).
        71
        Не сметь! (фр.)
        72
        Полиция! На земле! Стреляю! (Вийт всё ещё не выучил французский, говорит с ошибками).
        73
        Сабля бросить! Немедленно (наверное, фр.)
        74
        Что-то непонятное, но явно на французском.
        75
        Нет (фр.).
        76
        Господь мой (фр.).
        77
        Устрашающий крик на французском.
        78
        Какая-то жалкая фраза на французском.
        79
        Потому что так оно и есть! (фр.)
        80
        Просто газ и пар! (фр.)
        81
        Жизненной силы (фр.).
        82
        На самом деле (фр.).
        83
        Железобетон (фр.).
        84
        Я месье Маринони (фр.).
        85
        В стиле Бальбо (фр.).
        86
        Общенациональное распространение (фр.).
        87
        Состав преступления (лат.).
        88
        Пьер Пелерен де Марикур (фр.).
        89
        Это барон фон Вийт, сыщик (фр.).
        90
        Этот мальчик слишком молод! Он действительно является инспектором полиции? (фр.).
        91
        Да, несомненно (фр.).
        92
        Ртуть! (фр.)
        93
        Возмутительно! (фр.)
        94
        Я нахожу это отвратительным! (фр.)
        95
        Ключ! (фр.)
        96
        Зачем? (фр.)
        97
        Мой магистерий! (фр.)
        98
        Я буду жаловаться! (фр.)
        99
        Да, о, да, вечный двигатель! Вечный двигатель! (фр.)
        100
        Где же наконец полиция! Что за безумие! (фр.)
        101
        С французского это слово не поддаётся переводу, но хроникёр Квитославный нам позже разъяснил, что оно значит что-то вроде «Какая досада!» или, просим прощения у публики, «Дер…мо!»
        102
        Вот и хорошо! (фр.)
        103
        Женщина! (фр.)
        104
        Мой бог! (фр.)
        105
        Погоня? (фр.)
        106
        Как у туарегов (фр.).
        107
        Под мадам Помпадур (фр.).
        108
        Грандиозный (фр.).
        109
        Книжка восточных сказок, что была лет десять назад в доме графа Мйончинского, утверждала, что эта фраза означает: «Да завершатся добром деяния твои!»
        110
        Шапито (фр.).
        111
        Большое вам спасибо! Именно так, как мне нравится! (польск.)
        112
        Даже без акцента! Где вы учились польскому языку? Неужели в Турции? (польск.)
        113
        Екатериной Медичи (фр.).
        114
        Экспромт (фр.).
        115
        Сноб (англ.)
        116
        Потеряла кого-нибудь? (польск.)
        117
        Клеветническое измышление (лат.).
        118
        Мой дорогой! (фр.)
        119
        Мой милый друг Рони! (фр.)
        120
        Господин следователь (фр.).
        121
        Противник прогресса! (фр.).
        122
        Мой бедный мальчик (фр.).
        123
        Мой Господь! (фр.)
        124
        Орудия пыток (ит.).
        125
        Наедине (фр.).
        126
        Вино региона Бордо категории Премьер Гран Крю.
        127
        Осветлённый бульон (фр.).
        128
        Где? Где? (норв.)
        129
        О, любимая доченька! Мой ребёнок! (норв.)
        130
        Что? (венг.)
        131
        Я сам (венг.)
        132
        Что случилось? (венг.)
        133
        Ничего, дорогая! (венг.).
        134
        Да, да! Мы хотим назад в Грац! (нем.)
        135
        Да, назад в Грац! (нем.)
        136
        Как ваша фамилия? (венг.)
        137
        Вы говорите по-венгерски? (венг.)
        138
        Ах, я тебя не видела с той поры, когда ты ещё ползала под столом! (польск.)
        139
        Как я рада вас видеть! (фр.)
        140
        Взаимно! (польск.)