Мой папа - птиц Дэвид Алмонд
        Человек с крыльями! Любимая тема Дэвида Алмонда, на этот раз в комическом варианте: папа девочки Лиззи решил, что он — человекоптиц. А в город как раз съехались на соревнование летуны со всего света! И Лиззи, которая приглядывает за отцом, как за безответственным ребёнком, не выдерживает: ей тоже хочется смастерить крылья и полететь вместе с папой. Да что там! Полетит даже директор школы, мистер Ирис! Лишь тётушка Дорин сохранит остатки здравомыслия, но… похоже, она тоже мечтает о полётах.
        Дэвид Алмонд известен во всем мире: он лауреат Международной премии Андерсена («Нобелевки» детской литературы) и престижных британских литературных премий, а главное — он автор повестей и пьес для детей и подростков, написанных в уникальном жанре магического реализма. Все знают его книги «Скеллиг» и «Меня зовут Мина» и завораживающую историю «Мальчик, который плавал с пираньями». О своей новой повести «Мой папа — птиц» сам автор говорит так: «…Стремительное, живое действие, где много юмора и много надежды… то, что нужно детям».

        Дэвид Алмонд
        Мой папа — птиц
        Фрейе и Дэвиду Лану посвящается… (Д. А.)
        Моему отцу (П. Д.)








        1
        В доме 12по Жаворонковой улице начиналось обычное весеннее утро. За окном щебетали и посвистывали птицы. Рычали моторы, шуршали шины. У Лиззи затрезвонил будильник. Соскочив с кровати, она умылась, почистила зубы и уши, причесалась, надела школьную форму, спустилась на кухню, налила воды в электрочайник, включила, сунула хлеб в тостер, поставила на стол две тарелки, две кружки, разложила ножи и вилки, вынула из холодильника молоко, масло и джем и подошла к лестнице.
        —Папа! — крикнула она. — Папа!
        Нет ответа.
        —Пап, вставай! Пора!
        Нет ответа.
        —Вставай! А, то поднимусь сейчас и…
        Она топнула правой ногой по нижней ступеньке. Топнула левой — по второй ступеньке, погромче.
        —Уже поднимаюсь! — крикнула она.
        Фырк, стон. Опять тишина.
        —Считаю до пяти. Раз… два… два с половиной… Папа!
        Сверху донеслось глухое бурчание:
        —Иду, Лиззи…
        Грохот, снова стон… А вот и папа: мятый заношенный халат, тапки просят каши, сам лохматый-прелохматый, и щетина на подбородке торчком.
        —Давай уже, спускайся, — велела Лиззи.
        Папа поковылял вниз.
        —И не гляди на меня такими глазами, — добавила Лиззи.
        —Не гляжу, не гляжу… — забормотал папа.
        Она поправила халат у него на плечах.
        —На кого ты похож? И почему копался там наверху так долго?
        Папа мечтательно улыбнулся.
        —Сон смотрел.
        —Сон он смотрел! Что за человек?! Сядь уже за стол. И не горбись.
        —Ага. Понял.
        Он присел на самый краешек стула. Глаза его возбуждённо посверкивали. Лиззи поставила перед ним полную кружку чая.
        —Пей давай.
        Он отпил глоточек.
        —И тост с джемом ешь.
        Он откусил с уголка.
        —Пап, кусай как положено, — велела Лиззи.
        Он откусил побольше.
        —Теперь жуй. И проглотить не забудь.
        Он пожевал и широко улыбнулся.
        —Ну? Глотай!
        —Уже глотаю, Лиззи.
        Он откусил большой кусок, пожевал и разинул рот — показать, что там пусто.
        —Видишь? Всё съел!
        Лиззи отвела глаза.
        —Давай без глупостей, пап.
        Она пригладила ему лохмы, расчесала щёткой. Вытянула наружу загнувшийся воротник пижамы. Укололась о щетину на подбородке.
        —Совсем ты себя запустил, — вздохнула она. — Так больше нельзя. Или льзя?
        Он покачал головой.
        —Нельзя, Лиззи. Конечно, нельзя.
        —Чтоб сегодня же принял душ, побрился и… Сними наконец этот жуткий халат.
        —Сниму, Лиззи.
        —Вот и молодец. Какие планы на день?
        —Летать буду, Лиззи. Летать прям как птица!
        Она закатила глаза.
        —Вот ещё, птиц выискался!
        —Да, Лиззи! Птиц! А потом соревноваться буду.
        —С кем? В чём?
        Он рассмеялся и, потянувшись через стол, взял её за руку.
        —С такими, как я! С человекоптицами! С птице-человеками! Объявлен Всемирный конкурс! Неужто не слышала? Летуны съезжаются к нам в город совсем скоро! Я вчера узнал. Нет, позавчера. Нет, позавчера от сегодня на прошлой неделе. Главное: кто первым перелетит через реку, получит тысячу фунтов. Я непременно полечу, Лиззи. Клянусь! Речку я перелечу, приз я точно получу! Войду наконец в историю!
        Папа вскочил, раскинул руки и захлопал ими, точно крыльями.
        —Ну как? — спросил он. — Ноги от пола оторвались? Уже лечу?
        Он разбежался и захлопал руками ещё сильнее.
        —Папа, — одёрнула его Лиззи. — Опять глупости? Но он забегал по комнате, и она устремилась следом — круг за кругом. Наконец догнала, снова пригладила ему вихры, поправила халат.
        —Ладно, — сказала она. — Летай, если хочешь. Но не забудь тут без меня пообедать и глотнуть свежего воздуха.
        Папа закивал.
        —Пообедаю, Лиззи, глотну, Лиззи! — Он снова захлопал руками-крыльями и захихикал.
        —Да, кстати, тётя Дорин обещала сегодня зайти, — сказала Лиззи.
        Эта новость оборвала папин вдохновенный полёт.
        —Тётя Дорин?
        —Да, папа. Тётя Дорин.
        Он скривился и вздохнул.
        —Опять она!
        —Да, опять она. Вернёт тебя с небес на землю. Папа топнул левой ногой. Папа топнул правой ногой.
        —Но… Лиззи… — простонал он.
        —Что — но, Лиззи? Да, я Лиззи. И я тебя люблю. И тётя Дорин тебя любит и тревожится о тебе, не меньше чем я. Поэтому веди себя с ней прилично.
        Он разом поник, ссутулился, и руки его повисли, как плети. Лиззи подхватила свой портфель с учебниками, чмокнула папу в щёку и оглядела его от макушки до пят. Стоит такой… маленький шкодник. Даром что верзила. Она улыбнулась и покачала головой.
        —Ну что мне с тобой делать прикажешь?
        —Что хочешь, Лиззи, — пробормотал он.
        —Даже не знаю, можно ли тебя одного оставить…
        Он рассмеялся.
        —Можно! Нужно! Тебе надо в школу: задачки решать, диктанты писать.
        Он прав. Ей действительно надо в школу. Она любит школу. Любит задачи, и диктанты, и учителей, и директора мистера Ириса. Он так добр — и к ней, и к папе.
        —Ладно, уговорил. Пойду. Поцелуй меня, и пойду.
        Он поцеловал её в щёку. Они обнялись на прощанье.
        Потом она погрозила ему пальцем:
        —Всё помнишь? Повтори!
        —Да-да, Лиззи, помню. Умыться. Побриться. Пообедать. Подышать свежим воздухом. Не обижать тётю Дорин.
        —Молодец. Правильно!
        —И полетать не забуду.
        —Ох, папа…
        Он подтолкнул её к двери.
        —Иди-иди, — сказал он. — Не о чем тебе волноваться. Ноги в руки — и в школу. Ты без неё жить не можешь.
        Лиззи открыла дверь. Оглянулась, пристально посмотрела на папу.
        —Пока-пока, — быстро сказал он.
        —Пока, папуль.
        Она прошла через сад, до самой калитки, и снова оглянулась — уже с улицы. Стояла и смотрела на него.
        —Иди-иди, — пробурчал папа. — Я справлюсь.
        Лиззи зашагала прочь.
        Он махал ей вслед, пока она не скрылась из виду. А когда скрылась — затворил дверь, захлопал руками-крыльями, хихикнул, чирикнул — чик-чирик! — и выплюнул откуда-то из защёчных глубин недожёванный тостик.
        —Чик-чирик, чик-чирик, — радостно повторил он. — Фюить-фюить.
        Тут он заметил, что по столу ползёт муха.
        —О! Вкуснятина! — воскликнул папа и устремился за мухой.
        2
        Мушка, однако, оказалась шустра: взмыла со стола и нахально зажужжала у него над головой. Потом она уселась на потолок и оттуда, кверху лапками, наблюдала, как он хлопочет, чирикает, пыхтит и пытается до неё допрыгнуть.
        —Вот словлю тебя, жужжалка, не отвертишься, — тяжело дыша, проговорил папа. — Лучше сама спускайся, всё равно съем.
        Но муха спускаться даже не думала. И дотянуться до неё папа не мог. Тогда он сел на пол, чтобы перевести дух. Тут ему в голову пришла новая мысль, и он медленно пополз вдоль плинтуса, поскрёбывая доски ногтями. Так обнаружились несколько чёрных жучков, пара-тройка коричневых жучищ, а ещё крошечные забавные многоножки. Он их выковырял из щелей и отправил в рот.
        —Пища богов! — сказал он. — Что мне ваши тостики? Такому мужчине, как я, надо питаться жуками, мухами и сороконожками.
        Он довольно облизнулся. Потом встал и взмахнул руками. Подошёл к окну, выглянул в сад. Спрятавшуюся за деревом Лиззи папа не заметил.
        —Такому мужчине, как я, нужны червяки! — воскликнул он. — Эй, червячишки! Скользкие, вкусные червячочки! Всех переловлю!
        Тут он замолчал, глаза его мечтательно затуманились, и улыбка растянулась до самых ушей.
        —Если бы она знала, — прошептал он. — Если бы моя Лиззи только знала…
        Он сунул руку в карман халата, достал ключ и на цыпочках отправился наверх.


        3
        Проскользнув в свою комнату, папа, по-прежнему на цыпочках, обошёл кровать и подкрался к шкафу Бережно вставив ключ, он отомкнул замок и приоткрыл дверцу Выдохнул — и радостно улыбнулся.
        —Ну-ка, идите сюда! — Он протянул руку и извлёк из шкафа пару самодельных крыльев. — Вы мои красавцы!
        Сняв халат, папа остался в пижаме и — прямо на пижаму — надел крылья: перья, скреплённые верёвкой и лоскутами старой рубахи, с каркасом из бамбука, проволоки, ниток, картона… и снова перья, перья, перья…
        —Красавцы мои! Вот, погодите, покажу вас Лиззи, порадую дочку.
        Он встал на цыпочки. Развёл руки в стороны. Закрыл глаза. И представил, что взлетает над домом — как стриж, как сокол — всё выше и выше. В самую высь… И тут с улицы донёсся крик.
        —Запись на конкурс! Всемирный конкурс летунов! Спешите!
        Слова раскатывались эхом по всей улице, отскакивали от стен и крыш, но поначалу папа не вник, его занимали только крылья.
        —Скоро Лиззи вас увидит, красавцев моих, — повторил он, поглаживая крылья. — Вот уж порадуется.
        Тут голос всё-таки ввинтился в его мысли.
        —ЗАПИСЬ НА КОНКУРС ЛЕТУНОВ!!!
        —Что? — вскинулся папа, но тут же вернулся к своим мечтам. — Лиззи Скажет: «Вот так папуля! Мой самый лучший, самый крылатый папуля!»
        Голос прогремел, казалось, в самое его ухо:
        —ЗАПИСЬ НА КОНКУРС ЛЕТУНОВ!!!
        Папа подбежал к окну. У калитки стоял кругленький господин в очках и орал в мегафон.
        —ЗАПИСЬ НА КОНКУРС ЛЕ…
        Папа распахнул окно.
        —Эй! — крикнул он и замахал руками. — Мистер! Меня! Меня запишите!
        Господин с мегафоном посмотрел на папу.
        —ВАС? — проорал он в мегафон.
        —Да, мистер! Меня! Погодите…
        Папа сбежал по лестнице, распахнул входную дверь и снова крикнул:
        —Меня запишите! Меня!
        Кругленький господин отвёл мегафон от губ, открыл калитку и двинулся через сад к папе. Переступив порог, он прошёл прямиком на кухню и водрузил мегафон на кухонный стол. Достал бланк, облизнул карандаш и взглянул на папу. Папа вздрогнул. Его крылья зач трепетали. Он почти не дышал.
        —Итак! — произнёс кругленький господин. — Вы желаете принять участие во Всемирном конкурсе летунов?
        —Ага, — закивал папа. — Запишите меня скорее, мистер…
        —…Пуп.
        —Да, мистер Пуп, миленький, записывайте! — взмолился папа.
        Мистер Пуп оглядел папу вместе с крыльями. Потом он оглядел кухню. Лизнул карандаш. Занёс карандаш над анкетой, которую предстояло заполнить.
        —Имя? — спросил он.
        —Джеки! — ответил папа.
        —Фамилия? — спросил мистер Пуп.
        Папа растерянно заморгал. Попытался припомнить.
        —Меня зовут Джеки… Кар-Кар.
        —Вы уверены?
        —Ага. То есть да! Да, мистер Пуп.
        Заполняя анкету, мистер Пуп бормотал:
        —Джеки Кар-Кар… Слитно или через чёрточку?
        —Через чёрточку… наверно…
        —Род занятий?
        Папа опять заморгал. Он опять растерялся и опять пытался припомнить.
        —Мистер Кар-Кар, ваш род занятий? — настойчиво повторил мистер Пуп. — Кем вы работаете?
        —Я птиц, — выпалил папа. — Прежде я кем-то работал, не помню кем. Сейчас я птиц! Человекоптиц.
        Мистер Пуп лизнул карандаш.
        —Че-ло-ве-ко-птиц, — вывел он в анкете. — Движущая сила?
        Глаза у папы вылезли на лоб. Сила? Движущая? Это о чём?
        —Э-э-э… — пролепетал папа.
        —Каким способом вы передвигаетесь, мистер Кар-Кар? — пояснил мистер Пуп. — На чём полетите?
        До папы наконец дошёл смысл вопроса. Он браво тряхнул крыльями и задрал их к самому потолку.
        —Как на чём? На крыльях! Отличная у меня движущая сила, да, мистер Пуп? — Бурно захлопав крыльями, папа пробежался по кухне. — Ну правда же, отличные крылья?


        4
        Папа всё бегал — он был красный как помидор и пыхтел как паровоз. Наконец он остановился. Мистер Пуп приблизился и осмотрел крылья. Погладил их. Понюхал. Подёргал. Поразмыслил. Вздохнул.
        —Восторг, да? — сказал папа. — Или… не восторг?
        —Гм-м-м-м-м-м-м-м-м, — промычал мистер Пуп.
        —Ладно, сам знаю, — вздохнул папа. — Они пока далеки от совершенства. Здесь надо подлатать, там булавкой подколоть, верёвочку подзатянуть, картоночку подклеить, да и перьев погуще налепить не помешает. Но в остальном…
        —Гм-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м, — снова промычал мистер Пуп.
        —Ещё у меня, понятное дело, будут клюв и гребень, — добавил папа.
        Мистер Пуп обошёл вокруг папы. Потрогал. Понюхал. Подёргал. Вздохнул.
        —Крылья, клюв, гребень, — пробормотал он.
        Папа посмотрел на мистера Пупа. Прислушался к его бормотанию. И понял, что мистера Пупа снедают сомнения.
        —Ещё у меня есть вера! — ободрил его папа.
        Мистер Пуп удивился.
        —Какая такая вера?
        —Настоящая вера, мистер Пуп. Я верю, что у меня всё получится.
        Мистер Пуп задумался. Почесал щёку. Облизнул карандаш. Погладил свой круглый животик. И произнёс:
        —Борьба будет нешуточной, мистер Кар-Кар. Участники прибывают со всех концов света. Парень из Франции прикрутил крылья к своему велосипеду. Девушка из Японии прыгает на трёхметровой палке-кузнечике. Есть ещё один тип из Бразилии с зонтиком на голове и пропеллером на попе. Они везут парашюты, и катапульты, и мопедные моторы, и гигантские пружины, и…
        —A у меня есть крылья и вера, — сказал папа.
        —Гм-м-м-м-м-м, — озадаченно протянул мистер Пуп. — Вы хоть представляете, как это опасно? А вдруг головой ударитесь, кости переломаете, в речке утонете? Да от вас живого места не останется, мистер Кар-Кар, если вы рухнете с неба.
        —Рухну?! — Папа фыркнул. — Ну-ка, где тут подписать надо?
        Мистер Пуп дал папе карандаш. И протянул ему анкету.
        —Вот здесь, мистер, Кар-Кар, — сказал он.
        Папа поставил подпись с лихим росчерком.
        —И здесь, — сказал Мистер Пуп. — И ещё вот тут.
        Папа поставил вторую подпись, потом третью.
        Мистер Пуп осмотрел анкету. И поставил свои подписи тоже — маленькие округлые закорючки.
        —Заявка принята, — провозгласил он.
        Счастливый папа потянулся обнять мистера Пупа, но тот проворно отодвинулся.
        —Встретимся в воскресенье, — сказал мистер Пуп. — Взлёт в десять утра. И рекомендую обзавестись шлемом. До свидания.
        Он взял со стола мегафон, сунул папку с анкетами под мышку и вышел за дверь. Папа смотрел ему вслед, пока мистер Пуп, миновав сад, не скрылся за калиткой.
        Тогда папа взглянул в небо, на птиц.
        —Шлем?! — воскликнул он. — Кому нужен шлем? Вон ворона — разве она в шлеме? И ничего! Парит в вышине не хуже орла. Легко и прекрасно! Так и надо! И я смогу!
        Он стоял и мечтал. В мечтах он летел над садом, над городом, над рекой — высоко-высоко… Он не заметил, как из-за дерева выскользнула его дочка Лиззи. Она подошла к нему совсем близко, но он её всё равно не увидел. Она принялась махать руками перед его лицом, а он по-прежнему ничего не замечал.
        —Папа, — окликнула она. — Папа!
        Но папа был где-то далеко — в небесах, в мечтах… Он вернулся в дом и затворил за собой дверь. Лиззи успела проскользнуть в дом вместе с ним — а он и этого не заметил.


        5
        Папа бегал по комнате. Махал руками. Чирикал, ворковал, пищал и пронзительно верещал. Лиззи пыталась обхватить его, когда он проносился мимо. Окликала его, звала. Но он её не видел, не слышал. Он был весь там, в мечтах. Лиззи отошла в угол — ей оставалось только наблюдать.
        —Я в воздухе! — завопил папа. — Мои ноги уже оторвались от земли! Да-да! Точно! Лечу! — Однако он тут же смущённо захихикал: — Летит он, ага! Поглядите на этого летуна доморощенного! Ноги от земли оторвались, как же! Но они оторвутся! Надо ещё немного потренироваться. Пару часов! Пару дней! У-у-у-и-и-и!
        Он споткнулся, затормозил, нагнулся и запыхтел — всё никак не мог отдышаться. Потом он осмотрел крылья. Перещупал все перья, верёвки, скрепки и булавки. Да, снаряжение не ахти. Да, оно нуждается в некоторой… починке: тут подвязать, там подлатать. Но, на его вкус, лучше этих крылышек всё равно ничего в мире нет! Они веселее любых пропеллеров и парашютов, круче катапульт, пружин и моторов. Эти крылышки поднимут его ввысь, и он полетит, точно птица, к победе! Да-да, Джеки Кар-Кар из дома 12 по Жаворонковой улице непременно победит! Скорей бы конкурс! Папа обхватил себя за плечи, прямо-таки обнял себя. Ему представлялось, как остальные участники барахтаются в речке и зовут на помощь, а он гордо парит над ними в вышине. Он представил, как Лиззи стоит там, на берегу, задрав голову, смотрит на него, машет и кричит всем вокруг: «Это мой папуля! Это — Джеки Кар-Кар! Мой папа — птиц! Он самый лучший птиц и самый лучший папа на свете!»
        Он засмеялся и, подобрав с пола жука, запихнул в рот. Лиззи затошнило.
        —Вкуснотища, — сказал папа.
        Он смахнул со стола всё, что она приготовила и расставила к завтраку И залез на стол.
        —Папа, не смей! — воскликнула Лиззи.
        —Раз! — объявил он. — Два!..
        —Папа! Нет! — Лиззи бросилась, чтобы его удержать, но… поздно.
        —Три! — провозгласил он. — Взлёт!
        Он подпрыгнул к потолку — и рухнул на пол.
        —У-у-уй! Ай, спина! Ой, колено! Ох-ох-о… голова!
        —Папа, ты не птица, ты человек! — сказала Лиззи. — Ты же убьёшься!
        Он захихикал, преодолевая боль.
        —Почти получилось, Лиззи! Я почти летел! Ты видела? Мои ноги оторвались от… — Он вдруг умолк. И вытаращился на неё. — Ты почему дома?
        Лиззи просунула ладонь под крылья и помогла папе сесть.
        —Я дома, потому что тревожилась, — ответила она. — И недаром. Ты — не птица. Ты мог позвоночник сломать!
        —Позвоночник сломать? Глупости! — Он передёрнул плечами, проверяя крылья. — Ну как тебе мои крылышки, Лиззи? Я их тебе ещё не показывал. Хотел сюрприз сделать.
        Она погладила крылья. Понюхала.
        —Да, папуль. Отличные крылья, но…
        —Никаких «но»! Эти крылья сделают меня знаменитым и богатым!
        —Но, папа…
        —А ты вообще должна сейчас быть в школе. Что ты тут делаешь? Как там без тебя задачки и диктанты? Что скажет мистер Ирис?
        Лиззи не знала, что скажет мистер Ирис. Но ему не всё равно, это точно. Он наверняка захочет узнать, что у них происходит.
        —Мистер Ирис хороший, — сказала она. — Он понимает, что мне иногда надо оставаться дома.
        Она снова принялась осматривать крылья. Как же здорово всё это сделано, сплетено верёвкой и проволокой: пёрышко к пёрышку! Она дотронулась кончиком пальца до одного пера. Гладкое-гладкое. Прекрасное! Она погладила другое перо — иссиня-чёрное, блестящее.
        —Это перо обронил чёрный дрозд? — спросила она.
        —Да, Лиззи.
        Папа снял крылья. Когда снимал, крылья зашелестели, словно деревья, словно живые существа. Папа показал ей, где чьи перья. Вот это потерял голубь, вот это — тоже дрозд, только певчий, а это — перо сороки. Он показал ей перья вороны — самые крупные, и перья чайки — самые крепкие. А ещё — крошечное хрупкое пёрышко коноплянки, нежное пёстрое пёрышко пеночки и самое красивое — пёрышко маленького крапивника.
        Он показывал, а Лиззи улыбалась. И ахала, и любовалась вместе с ним красотой перьев и крыльев. Сколько она помнит, папа всегда что-то мастерил. Когда ей исполнилось пять лет, он подарил ей кукольный дом, а на Рождество, когда ей было шесть, — целый театр кукол-марионеток. Да ещё качели в саду! Да ещё домик-теремок под яблоней! И, конечно, самодельные книги. Но крылья… это что-то новое, неведомое, удивительное.
        —Потрясающе, папа, — прошептала она.
        —Всё из нашего сада, — сказал папа. — Даже не представляешь, сколько перьев валяется под деревьями.
        —Ты ведь такой умный, пап, — начала Лиззи, но осеклась. Как же ему объяснить? Как убедить его, что его затея обречена на провал? — Пойми, ты разом и умный, и глупый. Человек не может полететь только оттого, что надел крылья с перьями.
        —Может! — воскликнул папа. — Просто надо подгадать: чтобы разом и прыгнуть, и взмахнуть крыльями. И надо верить в себя. Всё получится! — Он вздохнул. — Только есть одна закавыка.
        —Какая? — спросила Лиззи.
        Он многозначительно погладил свой живот. Пошлёпал его. Лиззи улыбнулась. На её памяти папа всегда был немного… пухленький.
        —Растолстел я, дочка, — сказал он. — Поэтому никак не взлечу. Ты когда-нибудь видела толстую птицу? Птицу, которая аж колышется от жира… как мой живот?
        Лиззи задумалась. Вспомнила раскормленных гусей и индеек, которые и ходят-то с трудом. Куда им летать? Но им и не надо летать. Им надо нагуливать жир, ведь жизнь их закончится на праздничном столе на Рождество. Жестоко, но факт. Потом она вспомнила бедных грустных цыплят в тесных клетках. И…
        Папа понял ход её мыслей и уточнил:
        —Ты когда-нибудь видела птицу, которая колышется от жира, но при этом летает?
        Она покачала головой;
        —Разумеется, не видела!. — воскликнул папа. — А почему? Потому что птицы правильно питаются!
        Он высмотрел на полу крошечного жучка и закинул в рот. Лиззи охнула.
        —Они едят жуков, мух, ягоды и зёрнышки. И червяков, — сказал папа. — Они не едят жирную пищу. Они не едят тостики. И они, безусловно, не едят стряпню твоей тётушки!
        Папа съел ещё одного жука. И сказал:
        —Чик! Чик-чирик! Чик-чирик-чирик!
        Снаружи какая-то птица зачирикала в ответ.
        —Слышишь? — обрадовался он. — Работает.
        Тогда он закаркал — «кар-кар-кар», — совсем как ворона. И снаружи тут же отозвалась ворона: «Кар-кар-кар». Папа захихикал.
        —Ну, ты слышишь? Ты понимаешь, что я настоящий птиц? И всё это — для тебя. Ты будешь мной гордиться.
        —Но, папуль, — сказала она мягко и сжала его руку. — Мне не важно, птиц ты или не птиц. Мне важно, что ты — мой папа.
        Он умолк. Заглянул ей в глаза.
        —Правда, Лиззи? — спросил он, точно эта мысль никогда не приходила в его голову.
        Лиззи начала отвечать, но тут с улицы донёсся голос:
        —Джек! Джеки!
        Папа вздрогнул.
        —О, нет! Дорин уже здесь!
        Он вскочил на ноги. Закаркал по-вороньи. И выбежал в сад. Остановить его было невозможно.
        —Привет, червячатки! — крикнул он.


        6
        Тётя Дорин ворвалась в дом. В зелёном фартуке в красный цветочек. В жёлтой шляпе и блестящих синих сапогах. Огромную клетчатую хозяйственную сумку она водрузила на стол.
        —Элизабет! — вскричала она. — Ты видела этого большого безумца?
        —Какого большого безумца? — уточнила Лиззи.
        —Тут только один большой безумец, и это не я и не ты. Что, интересно, он задумал? Участвовать в этом безумном конкурсе?
        —Да, тётя Дорин.
        Тётушка выпучила глаза.
        —Тоже мне, птиц выискался! — возмутилась она. — И не он один! Весь город спятил. Вот что я вам скажу: людям пристало быть людьми! Ты не согласна, Элизабет?
        —Согласна, тётя Дорин.
        —Людям пристало прочно стоять на старой доброй земле, двумя ногами. Ты не согласна, Элизабет?
        —Согласна, тётя Дорин.
        —Ещё бы! Конечно согласна! — Тётушка вперевалку обошла кухню. Она взмахивала руками и пронзительно кудахтала — исключительно чтобы показать, как презирает она все эти птичьи глупости. — Видишь? — сказала она. — Взлететь нельзя. Категорически. Мы не птицы. Птицы не мы. От осинки не родятся апельсинки. Надеюсь, тебя именно этому учат в… — Она умолкла. И уставилась на Лиззи. — Почему ты не в школе, девочка?
        Лиззи опустила глаза.
        —Ну? — грозно выдохнула тётя Дорин.
        Лиззи задумалась. Что же ответить?
        —Я нездорова, — наконец произнесла она.
        —На мой взгляд — здоровёхонька! — сказала тётушка. — Что болит-то?
        —Нога, — ответила Лиззи. — Нет, голова. То есть живот. — Она скорчилась, обхватила руками живот и простонала: — О-о-о-о!
        Тётя Дорин поджала губы, прищурилась — и ни чему не поверила.
        —Живот у неё болит! Вот ещё выдумала! — сказала она. — Питаться тебе надо. Доброй домашней едой! И безумцу этому тоже. А у вас тут разруха. Полнейшее разорение. Сколько будет два плюс два?
        —А? — Лиззи растерялась.
        —Не А и не Бэ, а простите-извините, вопрос не расслышала.
        —Извините, не расслышала, — покорно сказала Лиззи.
        —Повторяю! Сколько будет два плюс два? Надо понять, насколько ты отстала.
        —Четыре.
        Тётушка проверила, загибая пальцы.
        —Правильно! Хоть что-то в этом доме правильно, и на том спасибо. После смерти твоей бедной матери… отец совсем того… с ума соскочил. — Она споткнулась о лежавшие на полу крылья. — А это что валяется?
        Лиззи подняла крылья и показала тётушке.
        —Это его крылья, тётя.
        Тётя Дорин вытаращила глаза.
        —Его крылья? — переспросила она. — Его. Крылья. Дела обстоят хуже, чем я думала!
        Тётушка выглянула в сад и увидела папу и червяка, зажатого у папы меж пальцев. Червяк болтался, а папа норовил поймать его губами. Тётя ахнула.
        —И что, интересно, он делает с этой несчастной ползучей тварью?. — спросила она.
        Лиззи тоже выглянула в окно, и обе они увидели, как червяк исчезает у папы во рту.
        —Похоже, он его ест, тётя, — сказала Лиззи.
        Тётушку чуть не стошнило.
        —Джеки! — завопила она. — Джеки, кто ты, по-твоему?! Выплюнь скорее! Совсем спятил?
        Но папа подобрал другого червяка и тоже потянул в рот.
        —Нет! Фу-у-у-у-у! — Тётя Дорин зажмурилась, схватилась за живот. — Что за дурдом?
        —Тётя, у нас очень хороший дом, — возразила Лиззи.
        —Был хороший. Был, да сплыл. — Тётушка обхватила Лиззи и прижала к своей необъятной груди. — Бедный, бедный ребёнок.
        —Я не бедный ребёнок, — пробормотала Лиззи в тётину грудь.
        —Не спорь. Бедный. — Тётушка снова выглянула в сад и в ужасе застонала. Отодвинула Лиззи, выпрямилась и кивнула на крылья. — Убери с глаз моих все эти глупости.
        Лиззи повесила крылья на дверь сзади, с невидной стороны.
        —Вот и славно. А теперь — за работу! — объявила тётя Дорин. — Там в сумке есть нутряное сало. Достань-ка его, девонька! Я знаю, что нужно этому безумцу! Клёцки!
        7
        Тётушка драила и драила стол. Лиззи достала из её клетчатой хозяйственной сумки сало, а ещё яйца и муку. Набрала кувшин воды. Нашла деревянные ложки и поставила на стол большую миску. Тётя Дорин бросила туда много-много всего и принялась размешивать. В окно она старалась не смотреть.
        —Разлетался он, как же! — приговаривала она. — Но ничего, сейчас мы его по крошечке, по крошечке да и накормим. Глядишь, вся дурь из башки выветрится. Клёцки для этого — первое дело. Сальце-то какое! Жирок отменный! Сейчас как нагреется, как зашкварчит, как распахнется на весь дом. Клёцки самого разбезумного безумца в ум вернут. Меси-ка тесто, Дорин, лепи-ка шарики — тугие, упругие, прекрасные шарики!
        Тётушка скатала ослепительно белый шар — он еле умещался в ладонь. Подбросила его и поймала. Снова подбросила — и не стала ловить, и он упал на пол с глухим стуком.
        —То, что надо! — просияла она. — Тугая тяжёлая клёцка!
        Она скатала вторую.
        —Лови! — Тётя Дорин запулила белый шар прямо в Лиззи. Лиззи поймала. — Ну, какова? — спросила тётя. — Тяжёлая, что твой свинец!
        Тут она краем глаза заметила, что папа лезет в саду на вишнёвое дерево.
        —Джеки, слезай немедленно! — завопила она. — Как есть безумец! Да и мы тут с тобой ума лишимся.
        Она слепила ещё одну клёцку. Вышла на порог и крикнула:
        —Джеки, слезай! Добром прошу!
        Папа её не слышал. Просто лез и лез с ветки на ветку, посвистывал да покаркивал. Тётя Дорин размахнулась и швырнула в папу сырую клёцку. Он и этого не заметил, поскольку кусок теста пролетел мимо и упал на траву, словно пушечное ядро.
        Тётушка со стоном захлопнула входную дверь.
        —Молю Господа, чтобы ты, Элизабет, не пошла по стопам отца, — сказала она.
        —Не пойду, тётя, — пообещала Лиззи.
        Тётушка чмокнула её в щёку.
        —Умница! Мама бы тобой гордилась… — сказала она. — Я так и сказала мистеру Ирису…
        —Мистеру Ирису?!
        —А кому ж ещё? Он ведь директором в твоей школе сидит, вот я с ним и поговорила. О тебе и об этом безумце… Он сказал: ты — хорошая, разумная девочка. Всегда прилежная, сказал. Всегда вежливая. Хорошая. Как пишется «хорошая»?
        —А где тут ошибку можно сделать? — Лиззи растерялась.
        —Не дерзи! — одёрнула её тётушка. — Скажи: простите-извините, не расслышала, а сама пока думай.
        —Извините, не расслышала, — повторила Лиззи.
        —Как пишется «хорошая»?
        —Х-о-р-о-ш-а-я, — ответила Лиззи.
        Тётушка улыбнулась.
        —Умница! Из тебя выйдет толк. Ну, теперь — за клёцки!
        И она снова принялась за работу. А заодно и запела:
        Клёцки прекрасные! Клёцки тугие!
        Месим их бережно, лепим их ловко!
        Теперь в кипяточек пойдут, дорогие!
        Чтоб дурь-то повыветрить,
        Нужна-а-а сноровка…
        Тётушка пела, а Лиззи под её песню танцевала: поднимала руки, махала ими и мечтала взлететь. Дурь из её головы что-то никак не выветривалась… Тётя Дорин водрузила на плиту большую кастрюлю и, едва вода вскипела, стала бросать в кипяток клёцку за клёцкой. Готовые она вынимала и выкладывала подсыхать. От клёцок поднимался парок, и скоро всю кухню заполнил их нежный запах. Внезапно дверь распахнулась, и в дом вбежал папа. В руках у него был пакет с ручками, а в пакете что-то щёлкало и шуршало, хлопало и хрипело.
        —Поймал! — закричал папа. — Смотри, Лиззи! Поймал!
        8
        Пакет словно тянул папу за собой, и они вместе кружили по комнате. Ещё пакет то и дело норовил взмыть в воздух, а потом резко нырнуть вниз. Но папа крепко держался за ручки. Волосы у него вздыбились, глаза горели. В какой-то момент он остановился и попытался заглянуть в пакет, но тут же его захлопнул и завопил:
        —Ай, больно! Уж и посмотреть нельзя?!
        И тут пакет снова потащил его за собой. Потом они опять остановились. Папа поднёс трепещущий пакет к самому лицу.
        —Ну, успокойся… — сказал он. — Хочешь червячка? — Пакет в ответ пронзительно закричал, завизжал, затрещал, захлопал, и они с папой снова бросились бежать. Тётя Дорин замерла над клёцками. Лиззи тоже изумлённо застыла.
        —Что ты затеял? — вымолвила наконец тётушка.
        —Я поймал ворону! — завопил папа.
        —Он поймал ворону! Нет, вы видали? Ловец выискался! Зачем тебе ворона сдалась?
        —Для исследования! — ответил папа. — Хочу понять, как она летает и что я делаю не так. Ай! Уй! Да тише ты, глупая!
        —Джеки, отпусти птицу! — сказала тётя Дорин.
        —Папа, это жестоко, — сказала Лиззи.
        —Уй! Ой-ой! Не отпущу, — отозвался папа. — Я её не обижу, Лиззи. — Он снова поднёс пакет к лицу. — Я ведь твой друг, понимаешь? Друг! — прошептал он, но ворона не захотела с ним дружить. Она проклюнула в пакете дырку, высунула в дырку большой серый клюв и клюнула папу в розовый нос. Потом она высунула в дырку всю голову и злобно вытаращила круглые блестящие глаза-бусины.
        —Привет, ворона, — сказал папа. — Я только хотел…
        Но ворона не дослушала, клюнула его в щёку, пронзительно заверещала, закаркала и забилась в пакете. Тётушка перепугалась.
        —Выкинь её к лешему! Она нас всех сейчас заклюёт!
        Папа подбежал к двери и подкинул пакет с птицей в небо. Ворона вылетела, а пакет упал папе на голову, да так там и остался.
        —До свидания, ворона! — крикнул папа и повернулся к Лиззи. — Эх, улетела… А я ведь в научных целях…
        —Джеки, — окликнула его тётя Дорин.
        —Чего? — отозвался папа.
        —Съешь клёцку.
        —Чего?
        —Лови! — Она бросила ему клёцку. — Смотри, какая прекрасная!
        Папа клёцку поймал, рассмотрел, понюхал — и забросил куда подальше.
        —Вот ворона была прекрасная! — сказал он.
        —Но ты поступил с ней жестоко, папа, — заметила Лиззи.
        —Она так на меня смотрела, так смотрела… Мне показалось, дружить хочет. Она мне прям улыбалась!
        —Папа, — сказала Лиззи. — Это было жестоко.
        —Ты уверена? — Папа задумался. — Пожалуй, ты права… Огорчил я ворону.
        —Лови! — крикнула тётя Дорин и кинула папе ещё одну клёцку.
        Папа увернулся, и клёцка угодила куда-то в глубь сада. Тётушка сердито зыркнула на папу.
        —Ну всё! — объявила она. — Мне надоело!
        Она водрузила на голову жёлтую шляпу. Стряхнула с рук муку.
        —Элизабет, — сказала она. — Собирай вещи. Пойдёшь со мной.
        Но Лиззи не послушалась. Она подошла к папе и встала рядом.
        —Пап, ты же мог просто понаблюдать за птицами, — укоризненно сказала она. — Притаиться тут, в саду, и подглядывать. Мог записывать, что они делают. Рисовать мог. Зачем их ловить-то?
        Папа посмотрел себе под ноги и пробормотал:
        —Верно, зря я это…
        Над садом как раз пролетала очередная ворона. Лиззи дёрнула папу за рукав.
        —Смотри! Видишь эти длинные перья? Как пальцы врастопырку, на концах крыльев. У тебя вроде таких нет?
        —Точно, нет! — оживился папа.
        —Лиззи! А ну иди сюда! — рявкнула тётя Дорин.
        Но Лиззи и ухом не повела. Она снова указала на что-то в поднебесье.
        —Пап, посмотри на во-о-он того крапивника. Совсем крошечный, а как поёт! Слышишь?
        Они стояли рядом, смотрели и слушали. Птицы пели в небе и на деревьях. Птицы пели на крышах, трубах и карнизах, и воздух полнился их пением. И это было прекрасно.
        —Прям чудо, да, пап? — сказала Лиззи.
        —Чудо, — подтвердил он.
        Они стояли и слушали, а потом папа свистнул, и какая-то птица засвистела в ответ. Тогда он каркнул, и в ответ каркнула ворона.
        —Ты такой умный, пап, — тихонько сказала Лиззи.
        —Элизабет! — снова рявкнула тётушка. — Надевай куртку и пошли!
        —Ой, а вон, посмотри, — продолжила Лиззи. — Видишь тех двух воробышков?
        Папа улыбнулся. Тётя Дорин молча смотрела на Лиззи с папой. Слова у неё иссякли.
        —Ага! А вон ещё один! — подхватил папа. — Теперь их три! Три воробышка.
        Они смотрели, как воробьи перепархивают с ветки на ветку.
        —Их тут целая семейка! — сказал папа.
        —А вон, гляди, ласточки! — воскликнула Лиззи. — У них на хвостах острые-острые перья. У тебя таких тоже нет, правда?
        Папа кивнул.
        —Так, может, тебе надо усовершенствовать крылья? Тут подлатать, там подвязать, и пёрышки новые приделать? И ты полетишь! — Лиззи обняла папу крепко-крепко. — Послушай, папуль. А давай я тебе помогу?
        Папа взглянул на Лиззи. И заулыбался. Он был на седьмом небе от счастья.
        —Правда? Поможешь?
        Она тоже улыбнулась. Конечно, поможет! Ещё бы! Она же помогала ему мастерить кукольный дом. И кукол они вместе раскрашивали. И ясень в саду сажали. Папа тогда сказал, что они — отличная команда.
        —Конечно помогу, — сказала Лиззи. — Ты же мой папуля.
        Папа рассмеялся и сказал:
        —Мы — отличная команда.
        Он подхватил Лиззи и понёсся кругами по кухне, держа её над головой, точно в полёте, а Лиззи хохотала и хохотала и кричала:
        —Ноги уже оторвались? Да? Мы летим? Ле-ти-и-им!
        Тётя Дорин топнула каблуком:
        —Поставь девочку на пол!
        —Тётя! Нет! — засмеялась Лиззи. — Мне так весело!
        Тётушка решительно натянула шляпу на лоб и на уши. Откусила изрядный кусок клёцки. И тяжёлым шагом направилась к двери.
        —Тётя! — воскликнула Лиззи. — Не уходи!
        —Я покидаю твой безумный дом, Джеки, — объявила тётушка. — Элизабет, за мной! Для тебя это последняя надежда на лучшее будущее.
        Папа поставил Лиззи на пол.
        —За мной, девочка, — повторила тётя.
        Лиззи не двинулась с места. Ей не хотелось, чтобы тётушка уходила такой разгневанной, но папу она бросить не могла.
        —Смотри, что ты сотворил с дочерью! — воскликнула тётя Дорин.
        Лиззи засмеялась.
        —Знаешь, папа, я, наверно, тоже запишусь на твой конкурс! — сказала она. — Давай и мне сделаем крылья?
        —Мы полетим вместе! — подхватил папа. — Семья человекоптиц!
        —Скорее! За перьями! — воскликнула Лиззи, и они с папой устремились в сад — собирать перья.
        Печатая шаг, тётушка сошла с крыльца.
        —До свидания, тётя! — крикнула Лиззи.
        —До свидания, Дорин! — крикнул папа.
        —Свидание не будет тёплым! — рявкнула тётушка. Она протопала через сад и с грохотом захлопнула за собой калитку. — Я вернусь! И приведу кой-кого. Он вам крылья-то обкорнает!


        9
        Лиззи с папой трудились весь день и всю ночь: собирали перья, верёвочки, нитки, лоскуты, обломки вешалок, ленты, пуговицы и бусины. Сшивали, приматывали, склеивали. К утру крылья Лиззи, её клюв и гребень были вчерне готовы. Донельзя уставшие, но счастливые и ужасно гордые, папа с Лиззи вышли на порог, и на спинах у обоих были крылья. Лиззи прижалась к папе и шепнула:
        —Ты прав, папуль. Мы — фантастическая команда.
        Лучи солнца скользили по крышам и, пробившись сквозь листву, падали на их взволнованные лица. Вокруг щебетали и свистели птицы. На улицах грохотали и ревели машины. И тут папа хихикнул: он вдруг понял, чего им не хватает!
        —Нам нужно гнездо, Лиззи! — сказал он.
        —Гнездо?
        —Да. Всё чин по чину. Иначе какие из нас птицы?
        Лиззи посмотрела ему в глаза.
        —Ну же! За работу! — сказал папа. — С гнездом я буду счастлив.
        Лиззи улыбнулась, пожала плечами и сказала:
        —Отлично, папуль! Из чего будем вить гнездо?
        Им понадобились прутья, трава, солома, листья и верёвка, а ещё рваные кухонные полотенца, лоскуты от старой рубахи и шерсть от старого джемпера, тряпки, дырявые носки, перья и ворс от ковра. Они отнесли всё это на кухню и, встав на колени, принялись мастерить гнездо. Лиззи улыбалась и мурлыкала какую-то песенку. Папа щебетал, свистел и каркал.
        —Ну, скажи! — потребовал он. — Славный домик, правда? Заживём!
        Он сунул руку в карман и извлёк оттуда червяка. Подержал на весу, полюбовался — и проглотил!
        —Хочешь червячка, Лиззи? — спросил он.
        Она покачала головой:
        —Я лучше это съем, — и ссыпала себе в рот немного арахиса из пакетика.
        Папа встал на цыпочки, раскинул крылья, втянул живот и крикнул:
        —Гляди! Я уже похудел!
        —Не может быть! — Лиззи засмеялась и ткнула его пальцем в пузо. — Точно! Кожа да кости!
        —Я скоро стану лёгким, как пёрышко! — отозвался папа.
        —Ты молодчина, папуль. И ты такой умный!
        Они продолжали трудиться, и гнездо уже становилось похоже на гнездо: этакий круг с глубокой ямкой посередине.
        —Ты знаешь, что птицы лучше всех на свете заботятся о своих малышах? — сказал папа. — Они воспитывают птенцов добрыми и сильными. Защищают их от любых опасностей.
        Они всё работали, работали, и наконец гнездо было готово. Тогда они устроились там, в своём замечательном самодельном гнёздышке, а на спинах у них были замечательные, самодельные крылья. И папа, и Лиззи сияли от радости.
        Вдруг папа хихикнул, заёрзал и объявил:
        —О-о-о! Сейчас снесу яичко! Вот-вот! Оно уже близко!
        Он отложил воображаемое яйцо. Затем пошарил под собой, достал его и, бережно баюкая в ладонях, протянул яйцо Лиззи. Она приняла яйцо и принялась его рассматривать; Сказала, что яйцо — просто загляденье! Провела пальцем по ярко-синей скорлупе, по пёстрым крапинам. Потом она вернула яйцо папе, и папа снова уложил его в гнездо.
        —Теперь буду высиживать, пока не вылупится. — Папа закрыл глаза и сосредоточился. — Эй, птенчик, ты скоро проклюнешься? — прошептал он. И вдруг подпрыгнул. — Есть!
        Он подобрал воображаемого птенца и в ладонях, точно в колыбели, поднёс к самому своему лицу.
        —Привет, малышок, — сказал он. — Смотри, Лиззи! Хорошенький, правда?
        Лиззи вгляделась. Улыбнулась.
        —Правда!
        Она протянула руку и потрогала воображаемого птенца. Погладила встопорщенные пёрышки.
        Тут папа раскрыл ладони и поднял птенца повыше.
        —Он уже подрос! Ну же, пора! — Папа подкинул птенца вверх. — Лети, малыш! На все четыре стороны!
        Воображаемый птенец сорвался с его ладоней и полетел! Папа вертел головой, следя за его полётом.
        —Вон! Видишь? Вот там! Летит! Летит!!!
        —Глупый ты мой папуля, — засмеялась Лиззи. — Яйца-то мамы откладывают. Не папы.
        —Конечно, ты права, — согласился папа. Он всё махал и махал, пока воображаемый птенец не скрылся из виду. — До свидания! До свидания! Прощай, мой чудный малыш.
        Потом они снова устроились в гнезде. День длился и длился, а они мечтали о полёте. А потом задремали. И летали во сне.
        —Я мог бы тут целую вечность просидеть, — сказал папа. — Только я и ты.
        Внезапно он подскочил.
        —Нет! Отдыхать не время! Ведь скоро конкурс, Лиззи! Пора готовиться! Надо усовершенствовать хвостовые перья, клювы и гребни!
        И они снова принялись за дело. Лиззи искоса понаблюдала за папой, а потом тихонько сказала:
        —Па-а-ап…
        —Да? Что, моя радость?
        —Послушай, пап, — начала она. — Нам всё-таки надо понять. Даже с длинными хвостами, клювами и гребнями… может… не сработать.
        —Что? Что может не сработать?
        Он заморгал и покачал головой, словно не понимал её или даже не хотел понимать.
        —Но это ведь не важно, да? — продолжила Лиззи. — Даже если не сработает, это не имеет значения. Пускай нас даже выловят из реки. Ведь мы всё равно полетим, да, пап?
        Папа снова заморгал и уставился на Лиззи. Потом он сожрал червяка. Пошуршал крыльями.
        —Чик-чирик! — сказал он.
        Лиззи взяла его за руку. Встряхнула.
        —Ты меня понял, папа? — спросила она. — Ты понял, что, скорее всего, ничего у нас не выйдет? Но мы будем вместе, да, пап? Что бы ни случилось — мы вместе. Это самое главное.
        Папа подпрыгнул и, хлопая крыльями, забегал по комнате.
        —Кар! Кар! — вопил он. — Кар! Кар!
        —Папа! — окликнула его Лиззи. — Ты меня слышишь?
        И тут с улицы донеслось:
        —Последний шанс! Запись на Всемирный конкурс летунов!
        Лиззи с папой замерли. И снова услышали:
        —ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! ЗАПИСЬ НА ВСЕМИРНЫЙ КОНКУРС ЛЕ…
        Папа распахнул дверь. За калиткой стоял кругленький маленький мистер Пуп с мегафоном и папкой анкет.
        —ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! ЗА…
        —Сюда! — завопил папа. — Заходите, мистер Пуп!
        10
        Мистер Пуп посмотрел на папу поверх забора. И открыл калитку.
        —Но вы у нас уже числитесь, мистер Кар-Кар, — сказал он.
        —Речь не обо мне, — пояснил папа. — Со мной летит моя птичка.
        Сделав шаг в сторону, он подтолкнул Лиззи вперёд.
        —Отлично! — обрадовался мистер Пуп. — А не мала ли она для такого опасного приключения?
        —Я о ней позабочусь, — сказал папа. — Птицы — самые заботливые родители на свете.
        —Гм-м-м, — протянул мистер Пуп.
        Папа провёл его в дом. Прищурившись, мистер Пуп смерил Лиззи скептическим взглядом и покачал головой.
        —Она сильная, — заверил его папа. — Она храбрая. Самая храбрая в мире. Так все говорят, верно, Лиззи?
        —Все-все? — уточнил мистер Пуп.
        Лиззи пожала плечами. Она вспомнила, что сказал про неё однажды мистер Ирис, что иногда говорит тётушка, что всегда твердит ей папа. А ещё она вспомнила маму, которая повторяла: ты храбрая, ты смелая, ты самая отважная из всех отважных.
        —Наверно, все… — ответила Лиззи мистеру Пупу.
        Взгляд мистера Пупа на миг смягчился.
        —Хорошая девочка, — прошептал он.
        Потом он достал чистый бланк и послюнил карандаш.
        —Имя? — спросил он.
        —Элизабет, — сказала Лиззи.
        —Э-ли-за-бет, — вывел мистер Пуп. — Фамилия?
        —Элизабет Кар-Кар! — подсказал папа.
        —Кар-Кар? — Лиззи опешила.
        —Кар-Кары мы, — пояснил папа. — Кар-кар-кар! Мистер Пуп смотрел на них пристально-препристально.
        —Вы уверены? — спросил он.
        —Да, — быстро ответил папа. — Что мы, свою фамилию не знаем, что ли?
        —Знаем… — неуверенно подтвердила Лиззи и принялась каркать вслед за папой, точно ворона. — Кар-кар! Кар-кар-кар!
        Мистер Пуп записал фамилию.
        —Род занятий? — спросил он.
        Лиззи пожала плечами.
        —Я просто девочка, — сказала она. — В школу хожу.
        —Нет, — возразил папа. — Ты не просто девочка! Ты девочка-птичка. Я — птиц, а она — птичка. Это у нас семейное.
        Мистер Пуп заполнил графу «род занятий» маленькими округлыми закорючками. Дописал. Задумался. Снова взглянул на папу с Лиззи. Он всматривался в их крылья.
        —Движущая сила? Крылья и вера, так надо понимать?
        —Совершенно справедливо, — сказал папа. — Крылья и вера. А ещё клюв и гребень. Покажи ему, Лиззи.
        Лиззи надела клюв И гребень.
        —Вы такого, небось, в жизни не видели! — воскликнул папа. — И у нас будут длинные хвостовые перья, как у настоящих птиц. Это Лиззи придумала. Она гений! Изобретатель наших движущих сил!
        Мистер Пуп осмотрел Лиззи и папу с головы до ног.
        Заглянул в гнездо. Почесал щёку. Лизнул карандаш.
        —Гм-м-м… — пробормотал он. — Гм-м-м-м-м-м…
        Он почесал свой круглый животик.
        —Участников-то с каждым днём всё больше, — произнёс он. — С Мадагаскара приплыл чемпион по прыжкам в длину. Из Смоленска припрыгал прыгун с шестом. С острова Мальта прилетела воздушная гимнастка, с Кубы прикатил на тележке уличный разносчик, да ещё из Ташкента пританцевали семь дервишей. Парашютисты, эквилибристы и силы-тяжести-преодолевисты. У одного парня миллион розовых резинок. Есть планёры, гигантские шаги, трёхметровые арбалеты и…
        —А ещё есть мы! С крыльями! — воскликнул папа.
        —Увы! — подтвердил мистер Пуп и протянул Лиззи заполненную анкету и карандаш. — Речка в это время года очень мокрая, мисс Кар-Кар, — добавил он. — Подпишите вот здесь. И здесь. И ещё здесь.
        Лиззи подписалась и улыбнулась.
        Он проверил её подписи.
        —Заявка принята! — объявил он и, поставив внизу свою закорючку, сунул папку под мышку. — Мисс Кар-Кар, а нет ли у вас случайно подводных крыльев? — спросил мистер Пуп.
        Папа фыркнул.
        —Водные-подводные! Кому они нужны, мистер Пуп? Идите уже, вам пора.
        Мистер Пуп направился к калитке.
        —До воскресенья! — крикнул он напоследок. — Взлёт в десять утра!
        Папа закрыл за ним дверь.
        —Папа-птиц и дочка-птичка! — сказал папа. — Мы станем самыми знаменитыми в мире летунами! Нам не будет равных! Йо-хо-хо!
        Он принялся кружить по комнате, но потом вдруг остановился и задумался.
        —Я уступаю тебе победу, Лиззи, — произнёс он.
        —Что?
        —Я хочу, чтобы ты победила. Ближе к финишу я приторможу, чтобы ты меня догнала и перегнала. Со свистом! Пролетишь мимо — и вот он, финиш! Ура-а-а-а! Лиззи Кар-Кар, девочка-птичка! Поскорей вручите этой девочке тысячу фунтов!
        Они захихикали. Умолкли. Прислушались.
        —В саду кто-то есть, — шепнула Лиззи.
        Они подкрались к окну, выглянули.
        —Кто там может быть? — прошептал папа.
        Вроде всё как обычно: стоят деревья… под ними сгущаются тени. Но шорохи слышатся явственно, и это не шелест листвы. А вот что-то мелькнуло — в самой густой тени, под деревьями. Что это? Кто? Лиззи всматривалась, всматривалась и наконец различила знакомый силуэт.
        —А-а-а, это опять тётя, — сказала Лиззи и ахнула: — С ней мистер Ирис!
        —Быстро! — скомандовал папа. — В гнездо!
        11
        Тётя Дорин и мистер Ирис топтались у порога. Прижимали уши к двери. Но в доме было тихо. Мистер Ирис вздрогнул.
        —Вы уверены, что мой визит уместен, миссис Дуди? — спросил он.
        —Разумеется, уместен, — сказала тётушка. — Этот безумец — совершенный псих, его надо лечить. Но сначала надо вызволить из его лап бедную девочку.
        Она медленно повернула ручку, медленно открыла дверь…
        —Позвольте… нельзя же вот так, тайком… — сказал мистер Ирис. — Человеку в моём положении…
        Тётя Дорин втащила его за собой в дом.
        —Из чего только делают директоров в наше время? — вздохнула она. — Из детского пластилина! В моё время директора школ были из стали! Что женщины, что мужчины — несгибаемы!
        Она вынула из кармашка фартука клёцку и протянула мистеру Ирису.
        —Угощайтесь! Еда всегда бодрит.
        Мистер Ирис осмотрел эту странную, весьма подозрительную еду.
        —Что это? — спросил он.
        Тётушка воззрилась на него в изумлении. Неужели Лиззин директор вообще ничего в этой жизни не знает?
        —Клёцка это, что же ещё! — сказала она.
        —Но я не люблю клёцки, — сказал мистер Ирис.
        —Вот ещё глупости! Клёцки все любят. Ешьте и помалкивайте!
        Она потянула его за собой на кухню. Осмотрелась. Мистер Ирис откусил кусочек клёцки.
        —Однако! Вполне съедобно! — сказал он и откусил ещё кусочек. — Даже вполне вкусно. Спасибо, миссис Дуди.
        —За что? — удивилась тётя Дорин.
        —За клёцку, миссис Дуди. Вкус… м-м-м… восхитительный.
        Тётушка покраснела и скромно потупилась.
        —Вам действительно нравится? — спросила она.
        —Да, миссис Дуди!
        —Дорин, — сказала тётя Дорин.
        —Что? — растерялся мистер Ирис.
        —Можете называть меня Дорин, — сказала тётушка. — И можно на «ты».
        Теперь покраснел и потупился мистер Ирис.
        —Спасибо, Дорин. — Он откусил ещё кусочек клёцки. — Ваша… твоя клёцка прямо из детства. Теперь таких не делают. Теперь они даже пахнут иначе. И нет в них такой… основательности.
        —Ой, спасибо вам, мистер Ирис, — сказала тётушка Дорин.
        —Мортимер, — прошептал он.
        —Что?
        —Меня зовут Мортимер. Мортимер Ирис. И, пожалуйста, на «ты».
        —Мортимер Ирис? — повторила тётушка Дорин. — А всё-таки «Ирис», уж прости, похоже на название конфеты.
        —Да-да, моя матушка так и говорила, — подхватил мистер Ирис. — Ещё она говорила, что я и сам похож на конфетку. Такой сладкий. Вот и называла меня Ириской. А ещё Ирис-кис-кис.
        —Кис-кис?
        Мистер Ирис запнулся.
        —Ты ведь не проговоришься, Дорин? А то ученики меня задразнят…
        Тётушка подняла палец. Сощурилась. Огляделась.
        —Тс-с! — прошипела она. — Слышишь?
        —Что надо слышать? — прошептал мистер Ирис.
        —«Щёлк-щёлк» слышишь? — спросила тётушка. — А теперь вроде шорох. А сейчас свист. И щебет!
        Они всматривались. Вслушивались. За окном щебетали и свистели птицы. Рычали моторы, шуршали шины. Они услышали собственное дыхание. И громкий стук своих сердец. Они стояли молча, как зачарованные. Мистер Ирис дожевал клёцку. Улыбнулся. И стал тихонько подсвистывать птицам. Он поднял руки, словно собрался взлететь.
        —Это просто птицы, Дорин.
        Тётушка крякнула.
        —Просто птицы? И ты туда же, мистер Мортимер Ирис? Чепуху несёшь. В этом доме происходит много странного. Причудливого. Совершенно невероятного. Секреты с перьями, интриги с клювами, тайны с крыльями. И я этого не потерплю! — Тут что-то прожужжало мимо её носа… Тётушка вскинулась. — Ой, что это? Кто это?
        —Да муха пролетела, только и всего. — Мистер Ирис похлопал тётю Дорин по руке. — Ты ведь не проговоришься? — спросил он.
        Тётушка захлопала глазами.
        —Про что? Кому?
        —Детям. Про кис-кис.
        —Не мели ерунду, Мортимер. Мы с тобой пришли спасать бедную девочку. Смотри, в каком беспорядке она живёт. Смотри, сколько мусора на полу! Целая куча!
        Она на цыпочках подкралась к куче. Которая, конечно же, была не мусором, а гнездом. Глаза у тёти Дорин выкатились на лоб. Она онемела, только тыкала пальцем в гнездо. Там, сунув головы под крылья, сжавшись в комочек, притаились Лиззи с папой.
        —Я же предупреждала, что это не дом, а дурдом! — прошипела тётушка.
        Она подошла поближе. Наклонилась. Мистер Ирис тоже подошёл. Тоже наклонился.
        И тут папа внезапно подскочил, замахал крыльями и закаркал:
        —Кар-кар! Кар-кар-кар! Кар-кар!
        Мистер Ирис взвизгнул и метнулся к двери.
        12
        Тётя Дорин поймала его за воротник и отбуксировала обратно. А папа всё хлопал крыльями и каркал.
        —Вот он, преступник! — сказала тётушка. — Это он морочит голову твоей ученице, Мортимер! Ишь, птиц выискался!
        Мистер Ирис протянул руку:
        —Очень рад снова с вами повидаться, мистер…
        —Кар-Кар! — ответил папа. — Кар-кар-кар!
        Он ткнул мистера Ириса клювом. И тот снова бросился наутёк, а тётушка бросилась следом.
        —Мортимер! — закричала она. — Кис-кис!!!
        Мистер Ирис остановился. И потупился.
        —Ну же, — подбодрила его тётушка Дорин. — Выскажи наконец этому горе-папаше своё мнение.
        Но мистер Ирис молчал. Стоял, потирая глаза.
        —Ну же! — понукала его тётушка. — Объясни этой вороньей семейке, что тебя сюда привело. Ты директор или ты не директор, в конце-то концов?!
        Лиззи расправила крылья, вылезла из гнезда и медленно приблизилась к гостям.
        —Элизабет, иди сюда, — сказала тётя Дорин. — Мы пришли забрать тебя из этого кошмара. Мортимер, это твоя ученица! И твоя ответственность!
        Лиззи замахала крыльями.
        —Кар-кар! — объявила она.
        —Нет, ты только посмотри! — возмутилась тётушка. — Ты только послушай! Элизабет, сколько будет семь плюс два плюс шесть плюс восемь плюс пять? Ну, видишь? У неё же все знания выветрились! А как пишется «здравствуйте»? Нет ответа! Значит, до свиданья! Её ждёт полный провал! Жизненный крах!
        —Кар-кар! — ответила Лиззи. — Кар-кар-кар-кар-р-р-р-р-р-р-р-р-р!
        Она сделала вид, что вот-вот клюнет мистера Ириса, но потом вдруг остановилась. И улыбнулась. Конечно же, директор её поймёт!
        —Мистер Ирис, — тихо сказала она, — я сейчас не хожу в школу, потому что за папой надо приглядывать.
        —Приглядывать? — заверещала тётушка. — Да её отца надо в психушку упечь!
        —Не слушайте тётю, — посоветовала Лиззи. — На неё накатывает, бывает… Она вообще слегка не в себе.
        —Я? Не в себе? — заверещала тётушка ещё громче.
        Захлопав крыльями, Лиззи подлетела к тёте Дорин и поцеловала её в щёку.
        —Но тётя у меня чудесная на самом деле!
        Тётушка на миг онемела, а Лиззи снова обратилась к мистеру Ирису:
        —Я вернусь в школу в понедельник, после конкурса.
        Папа засмеялся. И стянул с себя клюв.
        —Хорошо сказано, Лиззи! А ты, Дорин, иди откуда пришла. И вы, мистер Ирис. Кыш!
        Мистер Ирис улыбнулся и направился к двери. Тётушка изумилась.
        —Неужели уйдёшь? — возмутилась она. — Неужели так ничего ему и не скажешь? Ты — заслуженный человек. У тебя авторитет! У тебя власть! Хоть за что-нибудь ты отвечаешь?
        Мистер Ирис вздохнул. Задумался. Поскрёб макушку, почесал подбородок. Вернулся к гнезду и придирчиво осмотрел крылья на спинах у папы и у Лиззи. Снова вздохнул и задумался. Все ждали.
        —Думаете, сработает? — спросил он.
        —Что? — заорала тётя Дорин.
        —Конечно сработает! — ответил папа. — Мы смастерили замечательные крылья, мистер Ирис.
        Директор погрузился в размышления.
        —Так-так, — бормотал он, — если разбежаться достаточно быстро, и подпрыгнуть достаточно высоко, и махать крыльями достаточно энергично…
        Он рысцой пробежался по кухне. Пару раз подпрыгнул, помахал руками.
        —Ну да, в этом вся соль, — сказал папа. — Хотите примерить крылья?
        —Мортимер! — пропищала тётушка и швырнула в директора клёцку. Однако она промазала, и клёцка, угодив в стену, так там и осталась. Прилипла.
        Папа протянул директору червяка.
        —Угощайтесь, Мортимер. Отличное лакомство.
        Мистер Ирис рассеянно забрал червяка и положил в рот. Тётушка покачнулась и ахнула.
        —Надо ещё хвосты сделать, — сказал папа. — Лиззи говорит, без них не взлетим. И она права.
        —Точно! — сказал мистер Ирис. — Очень хорошая идея, Элизабет. Дочка у вас умница всё-таки. — Он снова задумался. — Дело-то в костях, они легче, чем у нас. Значит, чтобы компенсировать эту разницу, надо…
        —Мортимер! — рявкнула тётя Дорин. — Кис-кис!
        Мистер Ирис и ухом не повёл.
        —Конечно, — продолжил он, — летают и довольно тяжёлые существа и предметы, тому много примеров… — Он отлепил клёцку от стены и принялся подбрасывать, проверяя вес. — Интересные задачи вы решаете, мистер… Кар-Кар. Ты почерпнёшь много полезного, Элизабет… — Он взглянул на клёцку. — Эх, придать бы вам начальное ускорение… — Он встал в позу копьеметателя, занёс руку за спину и метнул клёцку. Она просвистела над тётушкиной головой и снова прилипла к стене… Мистер Ирис улыбнулся. — А записаться на конкурс ещё не поздно? — спросил он.
        —Конечно не поздно, — ответил папа. — По городу записывальщик ходит. Бегите к нему скорее, мистер Ирис.
        Директор кивнул и опять задумался. Тётя Дорин схватила его руку и поволокла к двери. Он не сопротивлялся.
        —До свидания, тётя! — крикнула Лиззи им вслед. — Спасибо, что навестила нас. До свидания, мистер Ирис. До понедельника.
        —Или даже до воскресенья! — откликнулся мистер Ирис.
        —До конкурса?! — воскликнула Лиззи. — Как здорово!
        —Летающий директор! — обрадовался папа.
        Тётя Дорин вздохнула и простонала:
        —Мир спятил. Совершенно спятил.
        Лиззи внезапно вспомнила, о чём спросила её тётушка, когда пришла.
        —Тётя! — окликнула Лиззи.
        —Что?
        —Двадцать восемь!
        Тётушка вытаращила глаза.
        —Чего двадцать восемь? Кого?
        —Семь плюс два плюс шесть плюс восемь плюс пять, — пояснила Лиззи. — Ответ: двадцать восемь. А «здравствуйте» пишется: з-д-р-а-в…
        —Умница! — воскликнул мистер Ирис. — Ты умница, Элизабет!
        Но тётушка закрыла уши руками.
        —Мир спятил! — повторяла она. — Мир сошёл с ума!
        13
        Когда за тётей Дорин и мистером Ирисом захлопнулась калитка, папа с Лиззи заперли дверь.
        —Бедная тётя, сказала Лиззи.
        —Да, бедная Дорин, — сказал папа. — А твой мистер Ирис толковый!
        —Он чудесный, — подтвердила Лиззи и захихикала в кулачок. — Ирис-кис-кис!
        —Ирис-кис-кис! — подхватил папа.
        День уже клонился к вечеру. Они смотрели в окно на полыхающий в листве и на крышах закат.
        —Время летит… — сказал папа. И улыбнулся. И крикнул: — Вот же оно, вот! Мимо пролетает! Лови!
        Он подпрыгнул повыше, поймал время и показал его Лиззи, приоткрыв ладони. Она забрала у него время и снова подбросила в воздух.
        —Лети!!! — закричали они. — До свидания, время! До свидания!
        Они снова выглянули в окно. Небо переливалось: ярко-красный, жёлтый, оранжевый. Как же красиво!
        Папа запел:
        Вон месяц — рогалик, намазанный маслом,
        И ухают совы, и ночь так прекрасна.
        И в небе черно, как в акульем желудке,
        Мы спать будем крепко до самой побудки.
        Подушка — наш верный, и давний союзник,
        Нежна, точно стираный детский подгузник.
        Мы, чтобы заснуть, посчитаем овечек,
        А вон — погляди — полетел человечек!
        Лиззи тихонько захлопала.
        —Папочка, — прошептала она. — Спасибо!
        И они спели колыбельную снова, на этот раз хором.
        —Я эту песенку сам сочинил, — сказал папа.
        —Папуль, какой ты у меня умный!
        Скоро погасли последние сполохи заката, по небу растеклась чернильная чернота, и одна за другой засияли звёзды. Заухала сова, потом другая.
        —Я люблю ночь, — сказала Лиззи.
        —Я тоже, — сказал папа. — И, знаешь, ты права.
        —Насчёт чего?
        —Ты права, — повторил папа. — Не важно, долетим мы или упадём. Зато мы друг у друга есть. И мы вместе. Остальное не важно!
        Лиззи улыбнулась.
        —Да, папа, — прошептала она. — Главное, мы вместе.
        В комнату заструился серебристый лунный свет. Ухали совы, вдалеке посвистывала ночная птица. Лиззи с папой снова запели колыбельную и стали танцевать — под свою песенку и под пение птиц. Они танцевали тихо, почти бесшумно. Поднимали руки, хлопали крыльями, пели, щебетали, ворковали и время от времени посматривали вниз, на свои ноги — не оторвались ли они от пола.
        А потом они легли спать, и снились им птичьи сны.


        14
        —СПЕШИТЕ! НАСТАЛ ЧАС ЛЕТУНОВ! ВСЕ НА КОНКУРС!
        Голос мистера Пупа разносился по улицам, отскакивал от стен, перепрыгивал через крыши. Его слышал весь город.
        —СПЕШИТЕ! НЕЗАБЫВАЕМОЕ ЗРЕЛИЩЕ!
        Папа с Лиззи крепко спали. Голос мистера Пупа проник в их сны и даже там раскатился гулким эхом.
        —СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ!
        —Куда? — вскинулся папа.
        —А какой сегодня день? — вскинулась Лиззи.
        —НАСТАЛ ДЕНЬ КОНКУРСА ЛЕТУНОВ! — ответил голос мистера Пупа.
        —Уже?! — ахнул папа..
        —Мы не готовы! — сказала Лиззи и на подгибающихся ногах устремилась к окну.
        За калиткой стоял кругленький мистер Пуп с мегафоном.
        —Участники прилетели из Эдинбурга и Санкт-Петербурга! Из Шароля и Тироля! Из-за океана с острова Буяна! С нами Женщина-стрекоза! С нами Хьюберт Холл — Человек-вертолёт!
        —Папа! Мы опоздаем! — воскликнула Лиззи. Они поспешно нацепили крылья. Надели клювы, гребешки и хвосты.
        —С нами Шмунни — Мальчик-шмель из Шуррамунни! — вопил мистер Пуп. — Торопитесь! Состязание вот-вот начнётся! Скорее! СКОРЕЕ!
        —Мы успеем! — сказал папа. — Лиззи, поправь крылья! А мои как? Ну-ка, проверяй!
        Он открыл дверь и крикнул:
        —Мы почти готовы, мистер Пуп!
        —Тогда идёмте! Идёмте скорее! — сказал мистер Пуп.
        —Это правда? — крикнула ему Лиззи.
        —ЧТО «ПРАВДА»? — спросил мистер Пуп в мегафон.
        —Что все эти летуны уже здесь?
        Мистер Пуп поразился.
        —Мы, деточка, с тобой не во сне, мы наяву! Вон, видишь, идёт Эдди-резина из Портоджино! И Донни-копьё из Монтрё! Вилли-юла из Фонтенбла! Не упустите!
        Приходите! Среди участников Бойкая Бесс с озера Лох-Несс и Парящий Сид! Скорее! Спешите! Будьте сегодня с нами!
        —Ох, папуль…
        —Что, Лиззи?
        —Как я выгляжу?
        —Прекрасно. А я?
        —Прекрасно!
        Они обнялись.
        —Вот бы… — начал папа. — Вот бы мама сейчас нас с тобой увидела.
        Они замахали крыльями. И послали в небо свои приветы:
        —Эге-гей, мама!
        —Эге-гей, любовь моя!
        Напоследок они вздохнули поглубже, обнялись покрепче — и выбежали за дверь.


        15
        —Не смейте туда ходить!
        От калитки рысцой бежала тётушка.
        —Ты опять за своё, Дорин, — проворчал папа. — Что ж тебе дома-то не сидится?!
        —Лиззи, не смей туда ходить, — сказала тётушка. — Твой отец совсем спятил!
        —Вовсе нет! Он чудесный, — сказала Лиззи и поцеловала тётю в щёчку. — И ты тоже!
        —Джеки, балда ты, вот ты кто! И ты, Лиззи! Говори: как пишется «пневматизация»? Сколько будет двадцать плюс восемь плюс семь плюс три плюс шесть? Ну? Сколько? Нет ответа? Мозгами не пользуешься — вот и отсохли! Не смейте ходить на этот дурацкий конкурс!
        Лиззи и папа, хохоча, пробежали мимо неё и устремились к мистеру Пупу.
        —Вот и они! — объявил мистер Пуп. — Дорогу Кар-Карам! С нами Лиззи-попрыгунья и Джеки-летун, семья Кар-Каров из вашего родного города! Итак, мы начинаем Всемирный конкурс летунов! Час настал!
        —Что за бред?! — сказала тётушка. — Какие дурни всё это выдумали?! Пустобрёхи и пустозвоны!..
        Тут она ахнула. Потому что по улице мчался мистер Ирис. Пониже спины у него была прикручена целая обойма для фейерверка, а голову венчал заострённый шлем. Пробегая мимо калитки, мистер Ирис послал тётушке воздушный поцелуй.
        —А вот и директор школы, Ракета Ирис! — завопил мистер Пуп. — Пропустите его! Дорогу! Дорогу Ракете!
        Мистер Пуп заметил, что тётушка смотрит во все глаза. И подошёл поближе.
        —Не желаете поучаствовать? — спросил он. — Мы ждём только вас, мадам!
        —Меня? — квакнула тётушка.
        —А кого же ещё? Конечно вас! Присоединяйтесь! Давайте-ка запишем ваше имя и движущую силу!
        —Запишем? Куда это? В список буйнопомешанных?! — возмутилась тётушка.
        —Не бойтесь, мадам! Не тушуйтесь! — взывал мистер Пуп. — Шагните вместе с нами в небо!
        Тётя Дорин сунула руку в карман фартука, извлекла оттуда клёцку и швырнула её в мистера Пупа, но он успел пригнуться.
        —Ага! — крикнул он. — С нами Клёцка Клара из Коннемары!
        Она запулила в него ещё одну клёцку и умчалась в дом. Там она достала свои припасы: нутряное сало, муку и яйца. Навалила всё это в миску и принялась месить тесто и напевать:
        Клёцки прекрасные! Клёцки тугие!
        Месим их бережно, месим и месим!
        А конкурс тем временем начался.
        —На старт приглашается первый участник! — провозгласил мистер Пуп. — Дятел Талли из Сортавали!
        Тётушка прислушалась.
        —Это безумие, — сказала она себе. — Кому только в голову пришло…
        —Пять! — крикнул мистер Пуп. — Четыре… три… два… ОДИН! Вперёд! Смотрите, люди, смотрите!!!
        Барабанная дробь. Рёв толпы. Тётя Дорин закрыла глаза и принялась молиться.
        —Ну же, Талли! Давай, Дятел! — вопил мистер Пуп. — Да! Да! О-О-О… Нет!
        До ушей тётушки донёсся громкий ПЛЮХ!
        —Ничего, Талли! В другой раз! — закричал мистер Пуп. — Кто следующий?


        16
        Тётя Дорин всё месила и месила тесто.
        —Клёцки! — пела она. — Клёцки прекрасные! Клёцки тугие! Месим их бережно, месим и лепим…
        Но было ей неспокойно. Что-то её снедало.
        —У меня уже мозга за мозгу закрутилась, — пожаловалась она. — Закрутилась-завертелась. И сердце колотится и бухает… ой-ёй-ёй… мамочки родные…
        Она не сводила глаз с окна, вслушиваясь в то, что происходило там, далеко, у реки. Конкурс! Она внимала голосу мистера Пупа.
        —Какое замечательное творение! — кричал мистер Пуп. — Какое изобретение, какое устройство! Только посмотрите!
        Но тётя Дорин ничего не видела. Она привстала на цыпочки. И опять ничего не увидела… только деревья и пустое небо.
        —Вы готовы, мадам? — воззвал мистер Пуп.
        Тётушка не выдержала. Она выбежала в сад. И влезла на высокую вишню.
        —Крутите педали, мадам! — орал мистер Пуп. — Сильнее крутите!
        Тётушка вытянула шею. Вот ей уже видно небо над рекой.
        —Жмите на педали! — вопил мистер Пуп. — Быстрее! Ещё быстрее! Она взлетела!
        И верно! По небу летит велосипед! И машет крыльями. На велосипеде сидит женщина и крутит педали так быстро, что даже ног не различить. Толпа верещит, гикает, ревёт.
        —Быстрее! — вопит мистер Пуп. — Ещё быстрее, мадам! Вот это да-а-а… Это по-нашему! Ой, нет… Не-е-е-ет!
        Велосипед покачнулся, споткнулся и — полетел вниз. Раздался мощный всплеск, и толпа разочарованно ахнула.
        —Не-е-ет! — кричал мистер Пуп. — Ну что ж, бывает! Выловите её, парни! Вам ещё улыбнётся удача, мадам… А теперь! Смотрите! С нами Эдди-резина! Он уже на старте!
        Толпа взволнованно загудела, потом наступила тишина. Ударили барабаны.
        Тётя Дорин полезла выше — на самую верхушку вишни. Наконец она увидела реку вместе с берегами. И толпы людей на обоих берегах. И Эдди-резину в голубом резиновом комбинезоне и жёлтом шлеме. Она увидела, как он помахал зрителям и влез в кольцо, состоявшее из миллиона резинок и огромной рогатки. Его помощники взялись за резинки на спине Эдди: они тянули их, и резинки натягивались всё сильнее.
        —Молодцы, парни! — похвалил их мистер Пуп. — Надеюсь, они крепкие, резинки эти. Тяните, тяните! Эдди, ты как там? Готов?
        Эдди показал сразу два больших пальца. Рогатка-катапульта натянулась почти до предела.
        —Превосходно! — обрадовался мистер Пуп. — Чуть подальше, дамы и господа! Отойдите! Молодцы, парни. Пять, четыре, три… Нет! Рано!!!
        Но натяжение было слишком велико, и парни сплоховали: отпустили резинки слишком рано.
        —Держись, Эдди! — завопил мистер Пуп.
        Увы, держаться Эдди было не за что. Потеряв равновесие, он полетел над рекой вверх тормашками.
        —У-у-у! — простонала тётя Дорин.
        —А-а-а! — простонал мистер Пуп. — Не-е-ет!!!
        Стон прошёл по толпе, потом раздался мощнейший всплеск — и снова голос мистера Пупа:
        —Неудача, Эдди! Ну, в другой раз! Эй, выловите его скорее! А теперь — Длинноногий Бенни, Человек-блоха!
        Тётушка вздрогнула. И посмотрела вниз. Как же её угораздило забраться так высоко? Как теперь слезть с этой вишни?
        —Бенни! Вперёд! Кто, если не ты? — воззвал мистер Пуп.
        —Не надо! — закричала тётушка. — Вы все с ума соскочили! Сбрендили! Рождённый ползать летать не может! Снимите меня! Их надо остановить!
        —Ну, Бенни! Вперёд! Прыгай! Ну? Ты же отважный парень! Ну? Ради меня!.. О, боже!
        Крик, выдох толпы, всплеск, и снова:
        —Выудите его из воды поскорее. Не вышло, Бенни? Ну, бывает! Кто дальше по списку?
        А тётя Дорин одиноко поскуливала на дереве:
        —Помогите! Снимите меня!


        17
        На берегу Лиззи с папой ожидали своей очереди. От волнения их слегка потрясывало. Вместе с толпой они то и дело взвывали — сначала для поддержки, потом от разочарования. А ещё они тренировались: подпрыгивали и перепархивали с места на место. Хлопали и махали крыльями.
        Вот Шмунни — Мальчик-шмель из Шуррамунни — прогудел над их головами и рухнул в реку. Вилли-юла поюлила совсем недолго и тоже плюхнулась в воду. Бойкая Бесс с озера Лох-Несс прокатила в прозрачном шаре по крутым длинным сходням и, так и не взлетев, нырнула в реку. Парящий Сид воспарил с острого шпиля, трижды перекувыркнулся в воздухе и плавно, ласточкой, вошёл в речные воды. Человек-вертолёт по имени Хьюберт Холл соступил с карниза, повисел в воздухе пару секунд, пока над головой у него крутились самодельные лопасти, а затем камнем рухнул в воду. Безудержно вопила толпа, лаяли собаки, орали коты, верещали чайки, а мистер Пуп стоял на верхней ступени высокой стремянки и непрерывно кричал в мегафон: советовал, ободрял, сокрушался вместе с проигравшими.
        —Выше! Сильнее! Быстрее! Ты же храбр как лев! Ну!!! Да!!! Наконец-то! Ура! Боже! О нет! Не-е-ет! Выловите его! Выудите её!
        Кто следующий? Замечательно! Изумительно! Потрясающе! Вот это — стиль! О господи! Ну-у-у! Ой-ёй-ёй! Почему? Ах, какая беда!
        И снова крушение, снова фонтан брызг, снова вопли, охи-ахи и наконец:
        —Кар-Кары! — объявил мистер Пуп. — Настал черёд Кар-Каров! Дорогу отцу-летуну и его попрыгунье-дочке!
        Лиззи с папой вскочили на ноги. Толпа взревела.
        —Посмотрите, сколько труда вложили эти участники в свои крылья! — призвал зрителей мистер Пуп. — Какая изобретательность! Какое воображение! Взлетят ли они? Долетят ли они? Подбодрите же их, дамы и господа! Они ваши соседи! Помогите Кар-Карам подняться в воздух!
        Но Лиззи вдруг заколебалась.
        —Как же без тёти Дорин? — спросила она.
        —Что без тёти Дорин? — удивился папа.
        —Она непременно должна увидеть, как мы летим, — пояснила Лиззи.
        Они оглянулись, посмотрели на свой дом.
        —Тётя Дорин! — закричала Лиззи. — ТЁТУШКА! НАСТАЛА НАША ОЧЕРЕДЬ!
        Тётя Дорин прекрасно знала, что настала их очередь, поэтому и сидела на самой верхушке дерева, крепко зажмурившись, зажав уши ладонями и дрожа крупной дрожью.
        —Ну же! Вперёд! — воззвал мистер Пуп. — Удача сопутствует храбрым!
        —Вперёд! — взревела толпа.
        —Вперёд! — закричали выловленные из реки участники конкурса.
        —Вперёд! — сказала Лиззи папе и побежала на родную Жаворонковую улицу.
        —Погодите пару минут! — крикнул папа мистеру Пупу и устремился следом.
        Они распахнули калитку, ворвались в сад, в дом, в кухню. Никого! Они облазили все комнаты. Кричали. Звали. Где же она?! Где тётя Дорин? И вдруг из сада донёсся тоненький писк. Они выглянули. И увидели на вишне тётушку! Мгновение спустя они уже стояли под деревом, задрав головы.
        —Дорин, как тебя туда занесло? — удивлённо спросил папа. — Что ты там забыла?
        —Это не важно, — прервала его Лиззи. — Тётя! Пошли скорее. Наша очередь! Посмотри, как мы полетим!
        Голос мистера Пупа эхом раскатился по крышам.
        —Где Кар-Кары?! Что стряслось с Кар-Карами? Эй, возвращайтесь скорее, а то дисквалифицирую!
        —Пожалуйста, тётя! Прошу тебя! — взмолилась Лиззи.
        —Всё это абсолютный бред и… — начала тётушка.
        —Это тоже не важно! — сказала Лиззи. — Пойми, если мы сейчас не вернёмся и ты не пойдёшь с нами, получится, что мы трудились зря!
        —ЛИЗЗИ! ДЖЕКИ! — орал в мегафон мистер Пуп. — КУДА ПОДЕВАЛИСЬ ЭТИ КАР-КАРЫ?!
        —Пожалуйста! — повторил папа вслед за Лиззи.
        —Пожалуйста! — снова сказала Лиззи.
        —НЕУЖЕЛИ ОНИ СТРУСИЛИ? — прогремел голос мистера Пупа.
        Тётя Дорин смотрела на них сверху.
        —Но я не могу спуститься, — тихонько сказала она.
        —ЛИЗЗИ! ДЖЕКИ! МЫ ЖДЁМ ВАС!
        —Прыгай, — сказала Лиззи. — Прыгай, тётя, не бойся!
        —СМЕЛЕЕ! — кричал мистер Пуп.
        Тётушка глубоко вздохнула, быстренько помолилась — и свалилась с вишни, точно большая рыхлая клёцка.
        18
        И они, все втроём, понеслись к реке. Завидев их, толпа взревела — с облегчением и восхищением.
        —МОЛОДЦЫ! — обрадовался мистер Пуп. — Я ЗНАЛ, ЧТО ВЫ НЕ ПОДВЕДЁТЕ. РАССТУПИТЕСЬ, ЛЮДИ! ДОРОГУ КАР-КАРАМ!
        Лиззи с папой взялись за руки. Они готовились к взлёту.
        —Пожелай нам удачи, тётя Дорин, — попросила Лиззи.
        —Скажи хотя бы, что ты в нас веришь, — попросил папа.
        —Джеки! — взывал мистер Пуп. — Лиззи!
        —Обними нас, — попросила Лиззи.
        —Поцелуй нас, — попросил папа.
        —Скажи, что ты нас любишь и в нас веришь!
        —Кар-Кары! На старт! — взывал мистер Пуп.
        Папа и Лиззи глядели на тётушку. Тётушка глядела на них.
        —Да, — прошептала она. — Я вас люблю. Я в вас верю.
        —Мы готовы, мистер Пуп! — крикнул папа.
        —НАКОНЕЦ-ТО! ЭЙ, ПАРНИ! ДАЙТЕ РАЗБЕГ!
        Его помощники начали поднимать сходни. Барабанщик выбил дробь. Толпа взволнованно загудела.
        —Расступитесь, расступитесь, — деловито распоряжался мистер Пуп. — Люди! В сторонку! Крылья и вера! — проникновенно прошептал он в мегафон. — Кар-Карам больше ничего не нужно. Ни моторов, ни педалей, ни пропеллеров, ни резинок. Только крылья, и вера, и надеждами… смею ли я произнести это слово? Только любовь!!!
        Сходни были готовы. Теперь они поднимались резко вверх, и дальний конец их нависал над водой. Лиззи с папой ступили на сходни, готовясь к разбегу. Тётя Дорин закрыла глаза ладонями, но пальцы раздвинула: подглядывать. Её сердце стучало и бухало. А в голове у неё кипело и булькало.
        —Только посмотрите на них! — не унимался мистер Пуп. — Какая отвага в глазах! Какие храбрые улыбки! Позади тяжёлый упорный труд. А теперь надо сосредоточиться, расправить крылья и верить! И любить! Да-да, дамы и господа. Надо любить! Если кто-то здесь заслуживает приза, так это Кар-Кары!
        —Пожалуйста, — прошептала тётушка. Она сжала кулаки и зажмурилась. — Прошу тебя, Джеки. Прошу тебя, Лиззи. Взлетите! Победите!
        —Теперь готовы? — спросил мистер Пуп. — Крылья-гребни-хвосты на месте?
        Папа поднял оба больших пальца. Лиззи подняла оба больших пальца. И они широко улыбнулись друг другу.
        —Десять… — начал отсчёт мистер Пуп. — Девять… восемь… семь… шесть… пять… Мы с тобой, Джеки! Доброго пути, Лиззи!
        Взревела толпа. Загрохотал барабан.
        —Вперёд! Порви их, Джеки! Порви их, Лиззи!
        —Вперёд! Ввысь! Выше — только небо! — сказал мистер Пуп и продолжил отсчёт: — ЧЕТЫРЕ…
        ТРИ… ДВА… ОДИН… СТАРТ!
        И Лиззи с папой — отважные, полные надежд — побежали по сходням изо всех сил, изо всей мочи, всё вверх и вверх… Над рекой они замахали крыльями, подпрыгнули — и устремились в небо. Они полетели! Они летят! Такого с Лиззи ещё не бывало. Новое, пьянящее, прекрасное ощущение! Лиззи взглянула на летящего рядом папу, на бескрайнее синее небо, на раскинувшийся внизу город. Они махали крыльями и хохотали, хохотали — от счастья, от безумия происходящего.
        Тётя Дорин не могла на это смотреть. Она закрыла глаза.
        —ВПЕРЕД! — орал мистер Пуп.
        —ВПЕРЁД! — орала толпа. — ДА! ДА! ДА!
        —А-а-а-ахххх! — выдохнул мистер Пуп, когда папа вдруг захлопал крыльями часто-часто и полетел вниз. Но Лиззи не сбилась с ритма! Громко хохоча, она упорно махала крыльями и летела, летела, летела…
        —Не огорчайся, пап! — крикнула она сверху.
        —Давай сама, Лиззи! — крикнул он ей вслед. — Лети, дочка! Лети!
        Но тут и Лиззи начала падать.
        —A-a-а-а-ах! — выдохнул мистер Пуп. — О-о-о-о! НЕТ!
        —О, НЕТ! — выдохнула толпа.
        Лиззи рухнула в реку с громким плеском.
        —Экая беда! — прокомментировал мистер Пуп. — Ничего, в другой раз, Лиззи! Эй, парни, выудите их. Кто у нас следующий?
        На берегу тётя Дорин затопала ногами.
        —Плюх! — в сердцах сказала она. — Плюх, плях, плых! Переплюх-плях-плых!
        Убедившись, что Лиззи с папой плывут к берегу, тётушка побежала назад, на кухню, к своим клёцкам.


        19
        Она приготовила целый поднос гладких, исходящих духовитым паром белых клёцок. Лучше она в жизни не делала! Белые как снег, круглые и тяжёлые, как пушечные ядра! Они лежали на кухонном столе, поджидая Лиззи и папу. Тётушка печально сидела рядом.
        —Клёцки их утешат, — сказала она себе. — Спустят их с небес на землю.
        Она смахнула слезу со щеки. Простёрла руки к тем самым небесам, Потом медленно уронила их на колени и прошептала:
        —Бедняжки мои родные…
        Вскоре она услышала стук калитки. Услышала шаги в саду. И вошли Лиззи с папой: насквозь мокрые, грязные, с всклокоченными гребнями, растрёпанными хвостами и крыльями, впитавшими всю воду из речки.
        —Привет, тётя, — сказала Лиззи.
        —Привет, Дорин, — сказал папа. — Мы вернулись.
        —Вот и славно, — отозвалась тётушка. — Снимайте-ка свои крылышки.
        Она помогла им снять крылья и развесила на двери для просушки.
        —Вот, смотрите, — сказала она. — Я вам тут свеженьких клёцок приготовила.
        —Прекрасно, — сказал папа.
        —Прекрасно, — подхватила Лиззи.
        Тётя Дорин накинула им на плечи полотенца. Все втроём они уселись за стол и принялись есть клёцки. Тем временем за окном начало смеркаться. И папа с Лиззи тихонько запели колыбельную:
        Вон месяц — рогалик, намазанный маслом,
        И ухают совы, и ночь так прекрасна.
        И в небе черно, как в акульем желудке,
        Мы спать будем крепко до самой побудки.
        Подушка — наш верный и давний союзник,
        Нежна, точно стираный детский подгузник.
        Мы, чтобы заснуть, посчитаем овечек,
        А вон — погляди — полетел человечек!
        —Какая милая песенка, — похвалила тётя Дорин.
        —Спасибо, — ответил папа. — Я её сам сочинил.
        —Какой ты всё-таки умный! — сказала тётушка.
        —Сорок четыре, — задумчиво пробормотала Лиззи.
        —Что сорок четыре?
        —В ответе сорок четыре. Ты мне задала двадцать прибавить восемь прибавить семь прибавить три прибавить шесть, — сказала Лиззи. — Получилось сорок четыре. И «пневматизация» пишется через Е: п-н-е-в-м-а…
        —Правильно, — сказала тётушка. — Я сама не знаю, что такое эта пневма… но тебе верю. Ты такая умная девочка.
        Они ели и пели, а потом папа откинулся и погладил живот.
        —Я почти сыт… — сказал он. — Послушай, Дорин. Клёцки-то удались на славу.
        —Спасибо, Джеки, — сказала тётушка. — Ты очень добр. Вот, возьми ещё штучку.
        Лиззи с папой согрелись, повеселели, заулыбались, и наконец Лиззи не могла больше сдерживать свой восторг.
        —Как же я летела! — воскликнула она. — Это… это было удивительно! Просто чудо!
        —Да! Это было потрясающе! — подтвердил папа. — Чудесно!
        —Мы так быстро побежали! — сказала Лиззи.
        —И так высоко подпрыгнули!
        —И так махали крыльями!
        —И поднялись в самое небо!
        —И воздух там такой прозрачный!
        —Как же там здорово!
        Счастливые, они смотрели друг на друга. Счастливые, они дарили друг другу свои воспоминания и мечты.
        —Подумаешь, упал! — сказал папа. — Ерунда какая!
        —Я так смеялась! — сказала Лиззи. — Даже когда падала, всё равно смеялась!
        —Я тоже смеялся, — сказал папа. — А вода, кстати…
        —Очень мокрая! — хихикнула Лиззи.
        —И холодная!
        Они соскочили со стульев. И закружились в птичьем танце вокруг стола.
        —Иди к нам, Дорин! — позвал папа.
        —Иди к нам, тётя! — позвала Лиззи.
        Тут открылась дверь. За дверью стоял мистер Ирис — мокрый до последней нитки. Сзади у него на брюках зияла огромная дыра с обожжёнными краями.


        20
        —Мортимер! — ахнула тётушка. — И ты туда же?
        —Да, Дорин. Я — туда же.
        Оставляя за собой лужицы, он переступил порог.
        —Но всё-таки… — Он покачал головой. — Но всё-таки это было… удивительно! Прыжок! Полёт! И — плюх!
        Он захихикал.
        —Возьми клёцку, — велела ему тётушка.
        —Вкуснота какая!.. — проговорил он с набитым ртом. — Восхитительный вкус, Дорин!
        —А мы танцуем! — сказала Лиззи. — Доедайте и идите к нам!
        Мистер Ирис съел свою клёцку и присоединился к танцующим. Потом он нагнулся, взял тётушку за руку:
        —А ты танцуешь, Дорин?
        —Но клёцки остынут, — возразила она.
        Мистер Ирис рывком поднял её на ноги.
        —Тебе понравится, главное — начать, — сказал он. И тётушка стала танцевать вместе со всеми.
        —Молодец, тётя! — похвалила Лиззи.
        —Отлично, Дорин! Так держать! — похвалил папа. Тётушка танцевала всё быстрее, топала всё громче, хихикала, хохотала…
        —Ты замечательно выглядишь, — сказал ей мистер Ирис. — Ты очень хорошенькая!
        —Ну, как там мои ноги? — кричала тётушка. — Уже оторвались от пола?
        —Да! — кричала в ответ Лиззи. — Ты летишь, тётя! Ты летишь!







        ВНИМАНИЕ!
        ТЕКСТ ПРЕДНАЗНАЧЕН ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ.
        ПОСЛЕ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С СОДЕРЖАНИЕМ ДАННОЙ КНИГИ ВАМ СЛЕДУЕТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ЕЕ УДАЛИТЬ. СОХРАНЯЯ ДАННЫЙ ТЕКСТ ВЫ НЕСЕТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ. ЛЮБОЕ КОММЕРЧЕСКОЕ И ИНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КРОМЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНО. ПУБЛИКАЦИЯ ДАННЫХ МАТЕРИАЛОВ НЕ ПРЕСЛЕДУЕТ ЗА СОБОЙ НИКАКОЙ КОММЕРЧЕСКОЙ ВЫГОДЫ. ЭТА КНИГА СПОСОБСТВУЕТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОМУ РОСТУ ЧИТАТЕЛЕЙ И ЯВЛЯЕТСЯ РЕКЛАМОЙ БУМАЖНЫХ ИЗДАНИЙ.
        ВСЕ ПРАВА НА ИСХОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПРИНАДЛЕЖАТ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ И ЧАСТНЫМ ЛИЦАМ.