Cлавенские древности, или приключения славенских князей. Михаил Иванович Попов


        # Книга Попова «Славенские древности, или Приключения славенских князей» содержит беллетризованный рассказ о приключениях князей дохристианской Руси, изложенный в жанре сказочно-рыцарского романа. В описании языческих обрядов использованы многочисленные недостоверные, но интересные легенды, фольклорные и этнографические источники. Хотя «Славянские древности» относятся к первым в русской литературе опытам псевдоисторической славянской сюжетики, многие читатели XVIII века воспринимали книгу как историческое сочинение.


        Часть I

        Славен, родоначальник и праотец первых Славенских Князей, знаменитый именем, и преславный делами, был первый, по нашим древнимЛетописцам,который переселился со своим народом из Азии в Европу, и построил в память имени своего город Славенск, поблизости того места, где потом построен нынешний Новгород. Сей Государь, утвердив новую свою, столицу покорением соседственных народов, получил имя великого воина, и славного обладателя. Неизвестно, имя ли его собственное, или слава дел его снискала подданным его нарицание Славян; известно только то, что как при нем, так и при потомках его храбрые Славяне подтверждали имя свое множеством преславных побед и подвигов.
        Потомство сего Князя процветало завсегда славою храбрых дел, и распространило своизавоевания наподобие древних Римлян.ВсеГосудари искали их союза, и почитали Славенсктаким городом, где самая храбрость обитает. Один из сих потомков славеновых, именем Богослав, любя мир, и недавидя брани, прославился более своих предшественников; ибо он был столько добродетелен, что подданныеего еще в живеначали его обожать, думая, чточеловекне может иметь таких высоких качеств, какие имел сейКнязь. Совступления своего напрестол не пролил он ни одной капли крови подданных своих; ниже воевал с своими соседями, почитая такое делозверством,
        думая, что человек более бесславится сим, нежели прославляется. Благочестие его было примером его подданным: он был со всеми искренен, кроток и приветлив, но наипаче всего правосуден, щедр и странноприемлив;любил науки и художества, и украшал свою столицу всякими великолепиями и достопамятностями награждало достоинства и заслуги щедро, а пороки и преступлена Человеколюбно наказывал; повседневно пекся о пользе и тишине своих подданных, которых почитал не невольниками, но чадами своимии,наконец, до того довел благоденствие их, что не находилося ни одного такого человека в его державе, который бы жаловался на скудость.
        Ибо в государстве его заведено было премножество разного рода заводов и фабрик, на коих делали всякие вещи; какие только были в употреблении в тогдашнее время. Также ткали парчи, бархаты, штофы, и другие шелковые материи; там делали сукна, полотна, и все то, что человеку для одеяния потребно. В других местах выкапывали из земных недр разные металлы, и по очищении ихделали изоных всякие дорогие сосуды и орудия, для великолепия и пользы всенародной. Одним словом, не было такого искусства, которое бы в сей благополучной Державе могло уйти от рук тщательных её обитателей. И малый и старый были там вделе,которое сходствовало с их силами и знанием. Все содержатели таких заводов и фабрик, платили государю подать, которая весьма увеличивала его сокровище, а им была нимало не отяготительна. Люди там неимели нужды в чужестранных товарах; ибо все нужное имели дома; а иностранцам тогда только давали деньги, когда от них хотели научиться какому-нибудь новому мастерству. Мод и откупов между ними не было: роскоши там не знали, и также лености, ибо людей впадавших в сии пороки жестоко там наказывали. И так,
всякий у них работая, наживал себе довольный хлеб, и не имелнужды в чужой помощи. Одни только увечные и дряхлые прибегали к Княжеской щедрости: и получив себе от него довольное пропитание, отсылались в больницы и гостиницы.
        Всякий житель сей благополучной страны любил Богослава искренне, ипочитал его Богом подателем благ: а он судя их малые распри, (ибо большие редко там сказывают случались), становился им еще любезнее, разбирая их ссоры как отец, и стараясь их примирить, промышляя им безмятежную и блаженную жизнь.
        Сей добродетельный Государь, лишился своей жены на десятом году по браке своем с нею: он столько ее любил и почитал ее память, что не хотел уже по смерти её ни какой другой красавице дать места в своем сердце. Супруга его оставила ему сына и дочь: сын занимал все черты еголица, а дочь сходствовала во всем с прекрасною своею, матерью Богослав их столь любил, что просиживал иногда по несколько часов смотря и любуясь на них. Любви своей между ими оп не разделял, так как делают сие некоторые отцы и матери: они ему оба равно были любезны и он все свое старание в то только употреблял, чтобы разными науками просветить их разум и понятие и сделать их тем достойнейшими любви своей,иподданных его.
        Наконец сын его именем Светлосан, достигнув семнадцатого года своего возраста, показал в себе совокупновсетекачества, которые в состоянии украсить Героя: остроте его разума удивлялись все остроумнейшие Мудрецытого времениипонятие его постигало почти все те науки, которые тогда известны были. Что ж касаетсядотелесных его достоинств, то стройность его стана, красотаеголица, осанка, взор, и приятные телодвижения всякого приводили в восхищение,изаставляли видя его говорить: вот прямо Княжеский сын! Напротивтого иМилослава, сестра его, не меньше приводила в удивление смотрящих на нее. Всев ней было прелестно: высокий истройный её стан, украшенный Княжескою багряницею, самая прелестнейшаяголова, поддерживаемая шеею, подобною вбелизнеснегу, которую украшалитемно-русые волосы, вьющиеся колечками, и пущенные на игру ветров; цвет лица белейший лилей, оживотворяющийся румянцем нежнейшим роз;ясные ибыстрые глаза, блистательнейшие солнечных лучей, украшенныетемными тонкими бровями, извившимисяполукругом и снятый с самых Приятностей нос, под которым блистали уста, наподобие развивающихся нежнейших роз; и
бесчисленные тьмы прелестей, повсюду ее окружающих, не иначе ее представляли зрителям, как самою Ладою, богинею любви. Разум её столько же был прелестен, как и красота ее словом сказать, Светлосан и Милослава почитались чудом тогдашнего века.
        Счастливый их отец несказанно упивался, видя у себя таковых детей, которым во всем свете не сыскивалось тогда подобных, ни в красоте, ни в разуме. Не оставалось ему иного счастья им пожелать, кроме приличного и приятного союза. И едва только о сем дал знать, что желает сына своего женить, а дочь выдать замуж, то вдруг из окрестных Государств наехала к нему тьма Царских и Княжеских детей, льстяся каждый получить за себя Княжну напротив того для Светлосана навезли столько изображений красавиц разного рода, что наполнили ими все стены кабинетов.
        Богослав пришел от того в недоумение, не знал что начать, в таком обстоятельстве: наконец велел кликать клич, что тот из женихов получит себе Милославу в жену, кто учинит такое дело, которое всех удивит, и коего никто другой превзойти не сможет. Обнародование сие, привело всех женихов в движение: всякий начал помышлять из них чем бы превзойти своего соперника, дабы сделаться счастливым обладателем прелестей Милославиных.
        Для сего важного случая был назначен день, в который все требователи Милославины долженствовали съехаться на Княжеский двор, который был великого пространства, и украшен самыми редкими истуканами: на оном долженствовали они оказывать свое превосходство над прочими. На кануне того дня провозвестник объявил всему городу, что в будущий день станут препираться Милославины женихи о первенстве; и чтоб народ сходился на Княжеский двор их смотреть.
        По наступлении назначенного дня, почти весь город стекся на определенные места к смотрению: вскоре прибыли и женихи Милославины, а за нимииБогослав, провождаемый Светлосаном, Милославою, и многими вельможами своего двора. Когда все сели поместам, тогда снова провозглашатель объявил препирающимся, в подтверждение прежнего, что Милославу получит тот, кто окажет себя достойнейшим прочих. Тогда женихи, ободренные снова, составляют круг и совещаются, какое им избрать действие к своему прославлению. Многие были предложения, возражения и споры: напоследок, по господствующей тогда повсюду страсти к военным делам, положили, препираться оружием, и победителю уступить не оцененное обладание прекрасною Милославою.
        Итак разделясь на части, мечут жеребий, кому начать славное сие сражение: оный пал на Вельдюзя, Полоцкого Князя, и на Лепозора, Печенегского Государя. Тогда все прочие рыцари, раздавшись, оставили пространное место сим противоборцам. Но они сперва подъехав ко крыльцу, с которого смотрел Богослав на их препирание, преклонили пред ним свои копья, в знак своего к нему почтения и преданности,а потом отъехали наместо сражения. Все зрители устремилинаних свои глаза, и приготовились восплескать победителю. Рыцари разъехавшись, и отдав честь друг другу, приготовились защищать свое право на Княжну до последней капли крови. Печенег первый начал сражение: взяв от оруженосца своего дротик, пустил им в своего соперника сильным махом. Полочанин приняв его в стальной свой щит, без всякогосебевреда, взял копье, и потрясая им, грозил скорою смертью Лепозору, который упреждая свое несчастье напряг лук; и испустил на него вдруг три стрелы. Но Вельдюз отразив и их своим щитом, поразил Печенега тяжелым своим копьем, и одним ударом ниспроверг его в ад.
        Всезрители заплескали в честь победителю, и осыпали его похвалами. Богослав, увидев льющуюся человеческую кровь, вострепетал и отвратилсяотсего ужасного позорища. Победительмежду тем подъехал к Княжескому крыльцу для получения чаемых им похвал, которых он несомненно себе надеялся. Но Богослав, встревоженный сим кровавым зрелищем, дал знатьрукоюнароду, чтоб оный умолк. "О храбрости твоей не можно сомневаться; говорил он потом, обратясь к Полоцкому рыцарю: сей несчастный Печенег ясныйтомусвидетель, но я не могу терпеть при глазах моих убиения неповинных и благородных сих Князей. Совесть меня, уже терзает, что я допустилтебя до сраженияcсим юным Князем, и попустил тебя его умертвить.
        Ужасный Чернобог конечно отомстит мне за сиепогрешение. Скипетр мой до сих пор не обагрился ничьею кровью; и Боги за сие всегда комнебыли щедры. Итак, храбрый Князь! ежели ты хочешь показать себя достойнейшим прочих, так покажи таким делом, которое бы другим не вредно было. По окончании и слов своих сделал знак, чтоб и другие рыцари подъехали к нему, которых он увещевал подобным образом, и советовал им явить свое достоинство не вредным, а полезным человечеству действием".
        Когда Князь перестал говорить, тогда гордящийся своею победою Вельдюз, сняв свой шлем, начал так говорить Славенскому Владетелю. "Государь! небезеизвестно я чаю тебе,что Славяне, с начала пришествия своего в Полуночные страны сыскалисебеземли, богатства и славу одним своим оружием и храбростью. Войноюукрепили они свои владения, войною укротили своих врагов, и учинили из оных себе подданных. Храбрость их известна не токмо по пространной России, но Греция и Рим трепещут их оружия: Не самая ли сия храбрость укрепила и возвеличила Предков твоих Державу? Когда бы они уничтожилисиюстоль нужную добродетель, давно бы уже сей преславный город свирепые Угры превратили в пустыню. Да и в сем ли железномвеке,живя между дикими и хищными народами, думать нам об оставлении оружия! Если ты мне противуположишь, что твое Княжение течет без кровопролития, то и на сие нетрудно мне тебе возразить. Держава твоя Предками твоими только укреплена и возвеличена, что трепещет ее весь Север: окрестные народы области твоей все тебе покорны; дальние племена не имеют времени тебя тревожишь; ибо ведут они промеж
собоюкровопролитные брани, и притом не избавились еще от ужаса, который на них навели твоипредшественники. Следственно ни с которой стороны Государству твоему не грозят опасности и так кровопролитие теперь тебе еще не нужно. Но когда строптивые твои соседи бранисвоиокончат, и в праздности своей усмотрят изобилующее твое всем Государство: тебя престарелого иненавидящеговойны,токто мне поручится, что не дерзнут они помутить тишины твоего владения, и непрострут алчных своих рук на твои сокровища. Кто тебя тогда защит? Подданные ль твои, которые в нынешней своей тишине позабыли, я чаю, и название оружия, употребляемого в брани? Новопокоренные ль твои области? Но оные помня прежнюю свою свободу, конечно не преминут при несчастии твоем свергнуть с себя иго рабства и на тебя ж устремятся, сколько для отмщения, столько и для утверждения своей вольности. Теперь остаются к защищению твоемусоюзные тебе Государи. Но ты сам ведаешь,многоли таких людей на свете, оторые счастливым противятся, а злополучным помогают! Вступятся за тебя побоятся они потерять своих бойцов, иль бесполезно отяготить свои Народы. И что
еще? обольстяся добычею не согласятся ль они скорее с твоими неприятелями на совокупное Княжества твоего расхищение? Вот миролюбивый Князь! какое мое мнение о нерадении оружия и храбрости, которое в супостатах наших может к нам родить презрение и навести на нас не ожидаемые бедствия. Итак, пока еще счастье твое тебя не оставило, пока близкая твоя древность тебя не застигла, соблаговоли храбрейшего из нас почтить твоим свойством, и именем зятя: титло заставит его вечно защищать твои права, какие бы напасти судьба на тебя ни послала. Кто ж из нас благоволения твоего достоин, сие тебе покажет наша храбрость".
        Сия речь, которую все слушали с превеликим вниманием, склонила всех на сторону Вельдюзеву: все ему плескали, все его похваляли и сам Богослав, будучи отвсехМилославиных жениховпреклоняем, принужден былмнениеПолоцкого Князя подтвердить, и дозволить поединок.
        Тогда снова юные ратоборцы собравшись кинули жребий, кому из них противоборствовать храброму Вельдюзю, который ожидал противников своих храбро, и готовил им неминуемую смерть. Тарарай, Касожский Князь, осужден был жребием потерять в тот день надежду и жизнь,но подкрепляемый еще упованием, думал одним взглядом устрашить Полочанина, который ударом своего копья исторгнувунего жизнь, прекратил его гордость. За ним следовал Трухтрах, Князь Козарский, который будучи жребием принужден к сражению, трепетал, и предпочитал охотно бесславный мир славной драке; однако женехотелпред глазами всего народа показать себя трусом, чего ради и поехал, приняв бодрый вид, на ужасного своего соперника. Подъехав поближе к Вельдюзю, изъяснился ему трепещущим голосом, что он жизнь свою предпочитаетМилославе, и уступает ее ему охотно; а в воздаяние за то хотел пощады своей жизни; но чтоб не обесславить своего Княжества трусостью, топросил Бельдюза ударить себя полегоньку тупым концом копья, после чего хотел, признав себя побежденным, отъехать на прежнее свое место, и провозгласить его победителем. Ступай, ступай,
ответствовал ему с насмешкою Вельдюз, ты действительно не достоин быть поражен острием оного. И в самое то время ударил его ратовищем; что в такую трусость вогнало Козара, что он упал без памяти с коня, и вынесен был без чувств с Княжеского двора,Всете, которые могли их слышать, захохотали, и проводили с плеском храброго Трухтраха. После него выступил Тарабан, брат его, который горя негодованием за насмешку его брату, и чувствуя в себе более оного сердца, хотел отомстить ужасному Вельдюзю, но устремясь на него, прекратил свой гнев вместе с своею жизнью.
        По таковым ужасным примерам его храбрости, мало осталось ему противников,а которые еще осмелились на него напасть, те заплатили жизнью за дерзость свою. Напоследок, никто несмеябольше ему противиться, все согласно уступилитуправо требоватьрукиМилославлиной. Сии многие победы снискали Вельдюзюнетокмо плескания, но и почтение от всего множества зрителей. Сам Князь Богослав, несмотря на соболезнование свое о смерти столькихкнязей,возымел к нему почтение, удивляясь великой его храбрости. Вельдюз, усмотрев к себе благосклонность от Князя и от всего его двора, благодарил всех учтивымиласковым образомзапоздравления; оторымиосыпали егосовсех сторон. По сем подступив к Богославу, препоручал себя в его милость, прося припомнить о том обещании, которым он хотелпочтитьпобедителя. Богослав выслушав благосклонно его просьбу, подтвердил ему снова своесоизволение;и приказал в тоже время провозвестнику провозгласить его своим зятем, а торжествование бракаегос Княжною Милославою отложилна месяц.
        Весь народ и знатные вельможи похваляли и радовались сему выбору; ибо храбростьудревних Славян почиталась высочайшим достоинством, Милослава не менее прочих была довольна женихом своим, что показала она ясно своим удовольствием, слушая весьма благосклонно приветствия, которые делал ей попобедесвоей Вельдюз. Приметив оное Полоцкий Князь, старался более его умножить, угождая ей при всяком случае; и напоследок беспрестанными своими ласканиями, и неотступными просьбами, получил от нее откровенное признание, что выходит она за него без всякого принуждения.
        Напоследок назначенный день к их браку настал: двор и город в великих были движениях в приуготовлении к оному: всякий напрерыв старался показать свое великолепие в платье и прочих убранствах,наружность домов украшена была картинами и коврами, улицы усыпаны цветками; но храм Ладин и Полелин, в котором, надлежало отправляться браку, былвсеговеликолепнее украшен.
        Когда ужевсе было приуготовлено, тогда Князь Богослав, последуемый сыном своим Светлосаном, и сонмом вельмож и придворных, препроводил во храм жениха за ними вскоре приехала и невеста, в препровождении многихзнатных девиц и госпож. Народ бежал со всех сторон, чтоб насладиться зрением новобрачных: улицы и кровли наполнены были всякого возраста людьми; все возносили желания в пользу сочетающихся, и весь воздух наполнен был обетами и мольбами.
        По таковым счастливым расположением ничего не можно было ожидать кроме веселия: уже первые обряды брака были совершены: сочетающиеся связаны были брачным поясом, и залоге их верности положен на жертвенник. Первосвященник прочтя приличные молитвы, изрек на них свое благословение, прося Ладу и Полеля ниспослать им мирное и благоденственное супружество, после чего готовился приступить к жертвоприношению. Окропив жертву, состоящую изо ста волов, чистительною водою ударил, первого представленного ему быка, священнымтопором: бык возревел преужасным голосом, и ударясь о жертвенник, издох.Втот самый миг Полелин истукан поколебался: возгремел престрашный гром, молния возблистала со всех сторон, небо покрылось претемными облаками, а волы все пали мертвы.Втоже мгновение Полелин кумир произнес сии ужасные слова.

        Тыкбракуприступить, Вельдюз, дерзнулсвирепством;
        В бедахтебес Княжной по толь  бытьрок судил,
        По коль ты не спасешь гонимых столькихбедством,
        Колико ты Князей невинных умертвил.
        Сии престрашные слова поразили всех ужасом: весь храм наполнился воплем и стенаниями все пали на колени, и готовились умилостивлять разгневанное божество плачем и воздыханиями, как вдруг низшедшее густое облако, с громом и молниями, похитило Милославу; и в тож время пораженный Первосвященником вол превратясь в ужасного Дракона, подхватил Вельдюзя, и унес у всех из глаз. После того вострепетала вся земля: гром, молния, вихрь, град и дождь совокупясь, такое движение произвели в воздух, что ни видеть, ни слышать ничего не возможно было. Богослав и многие из народа упали без чувства: другие бежали не зная сами куда, иные упав на колени для принесения молитв, не могли ни слова выговорить, ни даже пошевелиться. Всех обуял ужас и трепет; и один только Светлосан стоял неколебимо, риносямолитвы Перуну, Чернобогу, и прочим Богам.
        Напоследок, по нескольких минутах, землетрясение окончилось, и небо утихло. Тогда мало помалу начали все приходишь в чувство. Несчастный Богослав, пришед в себя, и вспомнив, что лишился дочери и зятя, залился слезами, и испуская стенания, приносил жалобы Богам и человекам. Светлосан, жрецы и вельможи старались всячески его утешить, представляя ему, что божественный глас не совсем их лишал надежды, и что со временем можно уповать, увидеть погибших снова. К тому же Светлосан, утешая его, обещал сам ехать повсюду для сыскания их;но опечаленный Богослав лишением дочери, отверг его предложение, и не хотел ни для чего согласиться, чтоб потерять в нем последнюю свою надежду и утешение, отпустив его в неизвестный путь.
        Юный Князь, любя и почитая несказанно своего родителя, согласился охотно на его желание: оставшись при нем, пребывал с ним непрестанно, и утешал его своим собеседованием. В сем упражнении провел он целый год, посещая между тем храмы, принося жертвы богам, раздавая милостыни, и выкупая пленных и заключенных в темницы: тщася тем преклонить Богов на милость, и возвратить помощью их Милославу и Вельдюзя. Чаще всего посещал он Капище Чернобогово, и многочисленными жертвами и подаяниями старался умилостивить сие Божество; ибо сей Бог почитался от древних мстителем злодеяний, и Властителем над беззаконными и бедствующими людьми.
        Некогдажертвуя сему богу Светлосан, и проливая пред ним теплейшие молитвы, почувствовал в себе пресильное волнение крови, и дрожание жил: в то самое время услышал он, что бодрость и крепость его сил умножились в нем. В восторге своем простерся он пред кумиром, принеся ему благодарность; и простирая к немувзоры увидел, что истукан окружен был блистательным сиянием: угрюмый его вид переменен был в приятный и ласковый: в самое то время он поколебался, и произнес следующиеслова.

        Моления твои приятны небесами:
        И грех ваш заглажден моленьем и слезами;
        Но в праздностилиждут лаврового венца?
        Усмертив челюстяхищи бедам конца.
        Светлосан снова пал пред кумиром, принося благодарение за подание божественного сего совета, но не возмогши понять его совершенно, просил Чернобогова первосвященника истолковать себе сие проречение. Нутрозор, рассмотрев внутренности принесенных жертв, объявил, что Божество советует ему самому искать сестру и зятя, которых он непременно обретет, по претерпении многихтрудностей. Младой Князь повиновался его объявлению, обещав ехать. После чего одарив жреца, и учинив обеты Чернобогу и прочим божествам, отбыл из храма в Княжеский свой дом.
        Прибыв туда, и призвав к себе своего любимца, который имел при нем чин Оруженосца, объявил ему слова Чернобога и жреца его. Бориполк, будучи верен своему Государю, и опасаясь повернуть в печаль Богослана, советовал ему не скоро полагаться на толкование Нутрозорово, но ожидать вернейшего изъяснения от времени, или от первосвященников прочих богов, славнейших в прорицаниях. Притом представлял ему, что нечаянным таким отъездом причинит он великое сокрушение своему родителю. Сими и подобными представлениями склонил он Светлосана отложить своепутешествиедо времени.
        Впрочем не совсем советы его истребили из мыслей младого Князя. Божеское изречение: до самого вечера твердилось оно в уме его; и один Кикимора, Божество сна и ночи, пресек о сем размышление. Но едва сомкнул он свои глаза, как смущенному его воображению представилось ужасное сновидение: явилась ему престрашная гора, на которой вместо деревьев стояли копья, и мечи в вверх острием. Промежду ими пресмыкалося бесчисленное множество всякого рода змиев, которые испускали ужасный свистирев. Над сею горою летела блестящая колесница, влекомая зияющими пламенем Аспидами; в ней сидела несчастная Милослава, испускающая прежалостные вопли. Гнусный и престрашный Волот держалее в своих объятиях иугрожалеескинутьназемлю. Напротив ихлетел на крылатом коне Вельдюз, и стремился поразить сего чудовища копьем; но в самое то время Исполин зинул на него пламенем: конь оттого исчез, а Вельдюз полетел стремглав на утыканную копьями и мечами Тору.
        Сие ужасное позорище столько испугало и встревожило Светлосана,чтовдруг отогнало от него сон, и принудило его сильно вскричать. Бориполк, который спал в другой от него комнате,пробудясь от сего крика, пришел к нему узнать того причину. Испуганный Князь рассказал ему свое сновидение трепещущим голосом, и вздохнув продолжал:чтомне сим сновидением возвещают Боги? Не ужель объявляют они мне кончину сестры моей и зятя? Праведные Боги! ежели сие истинно, такк чему вы нам льстили, что со временем мы их еще увидим? О несчастливый родитель мой! каким ударом поразит тебя сие сновидение. О Боги! он умрет… - Не сокрушайся,государь, перехватил речь его Бориполк, еще сиенеподлинно; может быть Боги совсем другое сновидением сим тебе являют.Ночтоб сомнениетебяосемне терзало,ятебе сыщу средство от него избавиться. Неподалеку живет отсюда пустынник, который почитается от всех великих прорицателем, и искуснейшимтолкователем снов. К нему стекается со всех сторон народ для испрошения в недоумительных делах совета и объяснения,иприносят ему в дар стрелы, без чего сказывают, он ничьего прошения не исполняет. Итак,
государь, ежели угодно тебе испытать свою и сродников твоих судьбу, поедем к нему: я его жилище знаюиа чтоб более ему угодить, постарайся сыскать для него стрелу из металла ибо он тем ни в чем не отказывает, которые к нему такие стрелы приносят. Я на все готов согласиться, ответствовал Князь, только, чтоб узнать судьбу бедной моей сестры и зятя, что ж касается до стрелы,яему дам золотую, которую подарил мне Древлянский Князь, имевшийнужду в помощи моего родителя.
        По окончании слов своих, нимало не медля приказал оседлать коней, принестимолитвыБогам, и забрав нужное для пути, пустился воный с одним Бориполком. Путешествие их, продолжалось до самого восхождения багряной Зимцерлы: и когда уже Световид испустил первые свои лучи на землю, тогда они прибыли к жилищу пустынника, которое находилось посерединегустоголеса.
        СветлосаниБориполк сошед ссвоихконей, привязали их к дереву,ипошли в пещеру, в которой жил прорицатель, Они его застали спящего: вид его представлял самого древнейшего старика, коего седая борода простиралась далее пояса; лицо его суть было самой мумии; он опутан был весь цепями, которых один конец был прикован к стене; передпостелью его стоял остов, который имел вознесенную руку с кинжалом, а в другой держалчерную мраморную дощечку, на которой были изображены блистающими буквами неизвестные письмена. Позорище сие привело Светлосана в превеликое удивление: он спрашивал своего спутника, чтобы сие все значило, но тот и сам не мог ему на то ни какого дать изъяснения. От разговоров их пустынник пробудился: тогда Светлосан подступив кнемуизвинялся учтивым образом, что нарушил его покой; и после рассказав причины своего приезда, вынул из колчана золотую стрелу, которую поднося ему, просил его истолковать себе свой сон. Лишь только пустынник увидел стрелу, как схватив ее поспешно, вскричал: Ах! государь мой, ты мне возвратил мою жизнь! И в тож время ударил стрелою в дощечку, держимую остовом, который в
тот же миг исчез. После чего цепи которыми был отягчен пустынник, тотчас с него спали: длинная его борода пропала, ряса его превратилась в лазоревое одеяние, а он сам в молодого прекрасного человека.
        ПокаещеСветлослан, с Оруженосцем своим, стоял от удивительного сего приключения в недоумении, в то время превратившийся пустынник махнув стрелою, проговорил несколько странных слов, за которыми последовал преужасный шум и стук молотов, по окончании коих пещера превратилась в великолепную колесницу, запряженную шестью Единорогами. Пустынник обратясь к Славенскому Князю и его наперснику, не дивитесь, говорил им, сему чудному происшествию; когда вы узнаете ктоя,то не станете более ничему удивляться, услуга, продолжал он, оказанная мневами, обязывает меня возблагодарить вас достойным образом за оную; чего ради и везу вас теперь в прежнее мое жилище.
        Между тем колесница столь быстро везена была, что через несколько часов очутились они в Индии, посредине великолепного замка, коего все здание было сооружено из белого мрамора, а внешние украшения оного состояли из чистого золота. Пустынник выйдя из колесницы, просил ихследовать за собою.Лишьтолько они взошли на великолепное крыльцо оного здания, как загремела вдруг преогромная музыка, и превеликая толпа молодых людей, обоего пола, вышла им навстречу.Всесии люди пали перед пустынником на колени, и бросились потом целовать его руки и платье; а он им ответствовал на то ласковым видом и поклонами. После чего с беспрестанными и радостными восклицаниями препроводили они его в залу, в которой находился престол из розовогояхонта. Пустынник восшеднаоный, просил Светлосана сесть по правую, а Бориполка по левую от себя сторону; потом обратясь к предстоящим своим подданным, вот кем, говорил им, указывая на Князя и Оруженосца его, возвращен я вам, любезные мои друзья! Их благодеяние возратило мне свободу, и прежнее мое могущество и власть, которые похитил было, у меня лютый Карачун: сей гнусный карло, который
все свое счастье и силу получил, от щедрости моей. Но дерзость его без наказания не останется: все мои силы, употреблю я на его погублениеиникакая власть, не удержит меня быть ему вечным неприятелем. Но прежде всего продолжал он оборотясь к Светлосану, обязан я тебе, великодушный мой избавитель, возблагодарить, так, как требует великое твое одолжение.
        После чего, приказав подданным своим торжествовать, день его избавления, просил своих гостей следовать за собою во внутренние покои его дворца. Прошед несколько комнат, которые всем тем были украшены, чтоприрода и искусства могут произвести наилучшего, вошлионинаконец в удаленный чертог, который примыкался к саду. тенысего покоя украшены были янтарными иероглифами: посредине оной стоял круглый стол, коего доска вылита была из разных металлов и поддерживаема Гениями из гебенового дерева: на оном стояла Сфера; земиный круг, зрительные трубы, несколько книг; и золотая скрына, украшенная дорогими каменьями.Подлестола стояли кресла из слоновой кости; а подлестенсофы и столики; накоторых лежали блистательные орудия, коих употребление одним волхвам известно. Это мой кабинет, говорил владетель замка, обратясь к своим гостям,гдея прежде завсегда упражнялся, и откуда могущество мое достигло во все концы вселенной, пока неблагодарный Эфиоп не лишил меня сей драгоценнойстрелы,в которой все мое счастье заключается; и которую щедрость твоямневозвратила, прехрабрыйСветлосан, а с нею и все мое прежнее
могущество.Я теберасскажу, любезный мой избавитель, сиё приключение, которое столько тебяудивляет, для сего и привелявас обоихвсиеместо,чтобы никтоне нарушил нашей беседы. Ибо никакая сила не может проникнуть сего чертога, и узнать, что здесь делается; сии не известные тебе письмена препинают всякому сюда вход, какую бы кто силу ни имел; и зашищение всего моего замка от сего, одного покоя зависит. Потом, севши сам в кресло, а их по прося сесть на софы, начал им рассказывать свои приключения следующим порядком.



        История Видостанова.

        Я называюсь Видостан: отец мой был Царь некоторой части Индии; царствование его текло весьма спокойно, и всеего увеселения составляли книги, которых он собрал превеликое множество, и другой я; ибо он любил меня тем, наипаче, что не имел других детей кроме меня.Охотако чтению моего родителя, как будто бы по наследству вселилась, и в меня; но с большим его пристрастием. Некогда будучи в нашем книгохранилище, и пересматривая книги, нашел я такую, коей письмена были для меня незнакомыхотяя и много знал языков. Любопытство мое, будучи прельщено сею новизною, понудило меня искать в других книгах ей изъяснения. Я начал снова перебирать все книги, и по счастью моему нашел скоро другую вподобном ей переплете. Развернув ее увиделя,что это словарь, Ассирийского языка, которого, я не знал. Буквы его сходствовали во всем стеми,коих я в объявленной книге не разумел. Сей случай заставил меня искать такого, человека, который бы мог меня научить сему наречию,что мневскором времени и удалось.
        При дворе отца моего находился один Халдеянин, который совершенно разумел этот язык: он охотно соглашался меня ему учить; но объявил мне притом, что сей язык весьма труден и скучен для учения. Сиeнесчастное объявление, хотя от желания моего меня и не отвратило, но для охотного в нем упражнения, подало мне мысль пригласить, к тому сего мерзкого карла, которого щедрость моя извлекла из бедности, и из самого низкого состояния в великолепнейшее; ибо он был сын конюха моего двора: онмне понравился по причине малого своего роста, и черногоцвета;ибо он был родом Эфиоп. Сей Мурянин, став осыпан моими благодеяниями, заплатил мне вместо благодарности злом. Но я, любя его чрезвычайно, не примечал злобных его склонностей;истарался его делать соучастникомвовсех моих упражнениях и так начал с ним учиться вместе и Ассирийскому языку. Я учился ему неболеегода, и завсегда перестигал Карачуна, который, от лености ль то, или имея тупее моего понятие, весьма учился медленно.
        Первые плоды моего учения употребиляна прочтение объявленной мною книги; и хотя, по причине малого моего в нем упражнения не мог я разуметь в ней всех слов, но недостаток сей награждался помощью найденного мною словаря. Первые мои взгляды упали на приложенный к сей книге лист, который; различествовал от прочих начертанными золотыми буквами: в оном предлагал первый, книги сей хозяин, который, как видно по его изъяснениям, был весьма добродетельный человек, что книгу сию, и с нею  объявленный мною словарь, нашел он в земле, копая колодеци усмотрев в ней великую важность, скрыл ее,апользовался ею при нужных только случаях. Напоследок, усмотрев приближение, своей кончины не рассудил за благо оставить ее своим детям, в которых видел он, более пороков, нежели; добродетели, опасаясь, дабы они не употребила ее во зло, ибо она заключает в себе науку Кабалистику, которая владетелю её подает способы делать все то, что, ему ни рассудится. Сия то причина и побудила, было его сжечьее:но усмотрев, что огонь ей не вредил, бросил онеев свинцовом ковчеге в море, но когда вода отказалась ее потопить, то он определил
ее, и с нею вместе словарь, закопать в пустом месте в землю,присовокупив к ней свое завещание тому, кому по случаю попадется, она в руки; чтоб он не употребляло ее во зло другим, а в противном случае угрожал наказанием, которого просил емуот Богов.
        Сие объявление, продолжал Видостан, заставило меня с жадностьюивеликим вниманием. прочесть сию книгу. Я нашел в ней наставленияделать всякие невозможности, какие только можно вздумать, и покорять природу своим хотениям. Узнав о сем, вздумалось мне учинить некоторые малые опыты: видя ж, что все стихии воле моей покоряются, уверился я совершенно в старинном объявлении. Сие понудило меня скрывать ее от всех: побуждениетакое весьма спасительно для меня было;ноневоздержность моя инесозрелый разум в тайне сей мне изменили.
        Некогда вздумалосьмне сделать из куска мрамора обезьяну, которую оживотворя заставил я прыгать и забавлять себя природными сим животным резвостями. Шум причиненный ею, побудил войти ко мне Карачуна, который случился в другой от меня комнате. Прыгание каменной обезьяны привело его в такое удивление, что он остолбенел, и спрашивалменяс трепетом опричинесего чуда. Самолюбию, моему приятно было видеть его в таком удивлении: к чему присовокупясь тщеславие заставило менясказатьему, что я её творец. Сие объявление привело его впущеенедоумение:он меняначал усиленным образом просить, чтобяему открыл сию тайну. Ая,чтоб больше еще его удивишь, приказал ей перед глазами его превратиться в золотого попугая. Тут уже удивление его пременилось в страх: закричал он благим матом, и побежал от меня вон;нояего удержав, приказал тайну сию скрыватьот всех.
        Между тем Карачун лишаясь мало помалу страха, наполнялся вместо того любопытством: желая ж от меня уведать о сем таинстве,началумножать ко мне свои ласкательства, кои почитал я истинными знаками его ко мне любви. Вскоре лукавствами своими достиг он до своею желания: объявил я ему мою тайну; да и столькоещебыл слаб, по любви моей к нему, что дозволил ему прочесть несколько статей из той книги, которую надлежало мне всеми силами от него скрывать, смотря важность её. Карачун, решил пользоваться её наставлениями; но чтоб не показать мне своего намерения, притворился,чтобудто он не столько еще Ассирийский языкузнал,чтоб могразуметь совершенно смысл прочитанного им. Чего ради просил меня дозволить  ему читатьеесо словарем, и делать из нес переводы, дабы лучше успеть в оном языке. Сия его просьба вселила было сперва в меня к нему подозрение, но лукавство его совокупясь с моею щедростью преклонили меня на его желание: я ему дозволил делать на себя оружие; то есть: переводить волшебную мою книгу, с помощью коей приключил он мне потом наилютейшие бедствия. Он бы воспользовался ею и без моего позволения,
если б не заключала она заклятия на похитителей своих, что кражею своею лишат ониеевсей силы.
        Получивши ж дозволение переводитьее,начал он выписывать из нее все то, что могло удовольствовать корыстолюбие его и злость: ибо он чрезвычайно был скуп и золихотя казался учтивым и кротким. И уже списал онееболее половины, как пришло мне на мысль, что оно знание сие может употребить не токмо ко вреду других, но и к моему собственному; ибо я проведал, что он многие делал пакости тем людям, которые имелинесчастье хотя мало ему досадить. Сие побудило меня книгу мою запереть, а ему выговорить суровым образом, что он поверенность моей тайны употребляетвозло. Карачун старался передо мной оправдаться, и лукавством своим дошел до того, что уверил меня в мнимой своей невинности. Впрочем книги моей не дал уже я более ему списывать, опасаясь от того худыхследствий.Карачуну весьмасиедосадно было: однако ж он скрыл от меня свое огорчение. Притворство его долго бы может статься продолжилось ежели б не случилось вскоре посл того следующее обстоятельство.
        Отец сего бездельника впал в некоторое важное преступление, за которое родитель мой приказал его наказать. Сколько Карачун ни старался за него, однако ж не мог отвратить от него наказания; хотяонопо просьбеего и уменьшено было. Сие столько огорчило карла, чтоонотважился мстить моему родителю, и умертвил его наилютейшим ядом. Врачи,бывшиепри егокончине объявилимне,чтоонотравлен. Я не знал на кого подумать, ведая то, что все родителя моего любили; потому что он одним только преступникам законов делал некоторое зло, наказывая их иногда строго. И так, в недоумении моем прибег я к помощи моей книги, которая подтвердила мне, что родитель мой скончался от яда;но что ядотворца не может она объявить, ибо он наложил ей молчание своим волшебством. Сие объявление подало мне сомнение на Карачуна: я приказал его тотчас к себе позвать, в намерения извлечь от него признание в том муками. Однако гнев мой был уже бесплоден: ибо не могли его нигде найти, Побег его подтвердил мое подозрение, и притом заставил меня опасаться, чтоб злость его не простерлась и на меня. Тогда то раскаивался я, но уже поздно, что подал
ему на себя оружие, открыв ему мою тайну. А чтоб не подвергнуть себя нечаянному от него нападению, принял я прибежище к драгоценной моей книге, которая научила меня сделать сию, бесценную стрелу, которой никакое волшебство противиться не может, и коя владетеля своего защищает от нападения духов и человеков, а притом не имеет она никакой силы в других руках, и не можно ею овладеть без моего согласия.
        Таким способом сделав себя безопасным от злоумышлений Карачуновых, решил я и книгу свою такою же оградить безопасностью: дабы опять не попалась она кому, и не произвела нового мне противника. Сия то причина побудила меня построить этот замок, и в нем сей кабинет, который обороняет весь сей дом, и в нем живущих, как я уже вам сказывал. В него то переселился я, и перенес сию драгоценную книгу, которая теперь находится в сей скрыне. Сюда переселил я также часть моих придворных, которых верность испытал я наперед таким образом: приказал им объявить, что переселяюсь я для жилища в пустыню, и что желающие следовать за мною, не могут ожидать ни чинов, ни награждений, кроме спокойной жизни; икоторые не последуют мне иостанутся вгороде,тем определяюявечное жалованье, вдвое больше получаемого ими; в повышаю каждого чином, в чем уверяю их моим словом.Сияхитрость, по желанию моему, имеласвоедействие: из двадцати тысяч придворных, которые при дворе моем находились, согласилось только сто человек за мною следовать, которых вы давеча и видели. Сии честные люди верностью ко мне своею ничего не потерялииибо
довольствуются здесь такою пищею иплатьем,каких они сами пожелают: а в увеселениях также не имеют недостатка; почитают себя, блаженнее сто крат богачей живущих в мире. Напротив того беглецы мои хотя и получили по обещанию моему все, но недолго оным пользовались;ибо лютый Карачун, лишась способа мне вредить, но желаячем-нибудь, мне отомстить, погубил их всех, с прочими; моими подданными, ревратив их городе в ужасную гору, на коей вместо деревьев растут копьяимечи, а обитают самые наисвирепейшие змеи.Ясколько ни старался привести в прежнее состояние сих бедных людей, но только, все мои старания были бесполезны.
        Ах, государь мой! вскричал тогда Светлосан: позволь мне прервать твою речь: никак эту самую гору и видел я во сне, о коей объявлялятебе впустыне; и несчастного моегозятя… История его мнеуже известна, перехватил речь его Видостан, и ты об ней сей же час услышишь; не мешай только мне рассказывать. Итак; сей свирепый урод, сей лютый Карачун, недоволен будучи мщением над бедными моими подданными, решил стараться всеми силами иомоей погибели. Но видя что я ото всех сторон безопасенотего ухищрений, умыслил достичь до того коварством, чего не мог совершить открытою силою.
        Сделалон,силою своего волшебства, привидение подобящееся ему во всем, которому приказал он пойти в мой замок, и раздражить меня дотого, чтоб я его предал смерти. Что, как онмыслил,так и совершилось: привидение поражено было мною саблею, и по поражении своем сохранило вид разрубленного Карачуна, коего мнимый труп приказал я сжечь; и счел тогда себя избавленным от всех его гонений. В таковом мнении пробылядо тех пор, пока несчастье мое не уверило меня, что онещежив.
        Между тем, по прошествии двух месяцев после сожжения мнимого Карачунова тела, случилось мне быть на охоте: пущенные гончие собаки в лес, для поднятия из нор пугливых зверей, подняли в малом расстоянии от меня, великий лай, что побудив меня иохотников моих думать, чтоонинашли зверя, понудило нас к ним скакать. Проехав несколько сажень, увидели мы на дереве красного цвета мартышку, на которую смотря лаяли мои собаки. Такой цвет на обезьяне показался мне чудным; а наипаче умножилось мое удивление, когда сей зверек начал кидать на меня печальные взоры, и телодвижениями своими старался мне показать, что он требует моего покровительства. Будучи от природы жалостливым, согласился я охотно помочь обезьяне: в следствие чего приказалясобак отогнать, а ее снять с дерева. Когда ж, ее сняли,ипринесли ко мне, то начала, она, взглядами идвижениямисвоими изъяснять мне свою радость и благодарение, что, меня столько тронуло, что определил;я иметьее первым моим увеселением. Получив, такую хорошую добычу, не хотел я продолжатьболее охоты, и поехал в свой замок.
        Приехавв оный, первое моестараниебыло,велеть, ее накормить. Сия милость, удвоила веселье её и благодарность, которые старалась онамнепоказать своими знаками; при всем том казались онимнепринужденными, и задумчивость её, которая за ними последовала, дала мне приметить её грусть. Я старался ее утешить, но она прижав лапы к своему сердцу воздыхала, и показывая на моих придворных, трепала себя по груди. Сии знаки заставили меня рассуждать, чтоб она хотела ими дать знать; и наконец, по многим размышлениям, пришло мне в голову испытать помощью моей книги, не человек ли какой превращен в нее. Сия мысль столь утвердилась в моем воображении, что я тот же час решил ей сделать опыт. Чего ради, приведя ее в сей кабинет, взял ямою книгу, и сыскав в ней ту статью, которая научает какими словами разрушать очарование, прочел их над её головою. Лишь только окончил ячтение, как обезьяна исчезла, а вместо нее предстал передо мною человек в подобном вашему одеянии: он бросился к моим ногам, благодарямненаичувствительнейшими словами за подание ему прежнего вида. Сие превращение весьма меня удивило, и побудило
любопытствовать кто его привел в такое уничижительное состояние. Он охотно согласился рассказать мне свою повесть и объявил что он Вельдюз, Полоцкий Князь. Как, государь мой! вскричал с восхищением Светлосан,так это был мой зять?… Онточно, ответствовал Видостан, и вот что,попохищенииегодраконом;сним случилось.



        Приключения Вельдюзевы.

        Сей крылатый змей, продолжал Видостан; подхватив его поднялся столь высоко: что он потерял из вида землю, и летел столь быстро, чтоскорое стремление воздуха и притомужас, захватили у него дыхание и лишили чувств; Напоследок, когда он опамятовался,тоувиделсебя" впространной каменистой степи, коей конца не мог он усмотреть.Сиезрелище в такой привелоегострах, что он опять упал вобморок. Наконец, пришед в чувство, рассуждал, что ему зачать, в сей крайности: сие размышление завело его в глубокую задумчивость, из которой извлекло его стенание. Он оглянулся туда, откуда оное происходило, нотолько не мог ничего усмотреть, что страх его еще более умножило. Между тем стенание продолжалось, к коему мало помалу Вельдюз привыкая; осмелился наконец у ведать его причину.
        Чегоради следуя на сей жалобный голос пришел он к зеленому камню, на котором сидела преужасной величины ядовитая жаба. Камень, который она покрывала, трепетал под нею, и испуская стон, произносил иногда жалобы человеческим голосом. иечудоопять привело в ужас Полоцкого Князя, однако ж любопытство его одержало над оным верх. Отважился онизведатьсиютайну: но не знал каким образом то учинить; сомневался он спрашивать о том у камня, думая, что он ему ответствовать не может, хотя и произносил некоторые слова на Персидском языке, но другой дороги к узнанию сего чудаемуне оставалось. Персидский язык он разумел, и так не трудно ему было на оном изъясниться: чего ради приступа к нему, спрашивал его, что он такое, и о чем приносит жалобы. Я был подобный тебе человек, ответствовал ему камень,ижалуюсь на несчастное мое состояние, в которое привел меня лютый волшебник со всеми моими подданными. Ежели сердце твое, присовокупил он, удобно к жалости, если человеколюбие природно тебе незнакомец! так избавь несчастного Владетеля от сего ужасного бремени, которое его терзает, и очарование его удерживает. Как же я
могу это сделать, спрашивал его Вельдюз, коего робость при каждом камневе слове усугублялась? Это ни мало не мудрено: ответствовал ему камень; вооружись только бесстрашием,исбрось с меня ужасную сию жабу.
        Просьба сия весьма поколебаласмелость Вельдюзеву: боялся он отважиться на столь опасное предприятие, которое самому ему угрожало смертью. Он бы скорее покусился на оное, ежели б имел при себе оружие; но похищение егослучилось в такое время, когда он к браку, а не к сражению готовился: следственно и вооружаться не имел причины. Долго сожаление его боролось с робостью: выискивал он разные способы погубить Лягушку; иногда хватался за камни, которыми усыпана была степь, но и те отказывались ему в помощи,ибо не мог он никак отделить их от земли. Между тем, аменьне переставал его просить об избавлении своем словамиистенанием, что в Вельдюзе умножало сожаление и терзание совести, которые ею укоряли медлением в помоществовании несчастному. Приходило ему намысль,что бедная его Милослава,ион сам, могут подвергнуться подобномузаключению; вообразилось ему и то, что хотя он и не подаст сему несчастномупомощи, однако ж не избудетсмерти,которую бесплодная сияпустыняему приуготовляет; припомнилосьему и пророчество Полелино, котороепотех порне обещало ему с невестой его благополучия, пока не спасет онстолько же
несчастных Князей, скольких лишил он жизни своим свирепством. Сии размышления, начали напоследок укреплять: егосмелость, и ласкать надеждою, что он поступком сим может несколько умилостивить разгневанных на него богов.
        Утвердясь в сих мыслях, и призвав на помощь Чернобога, подошел он смело к Жабе, дабы сорвать ее с Камня. Лягушка усмотрев его намерение, начала ужасным образом дуться, и бросая на него пламенные свои взгляды, устрашала его изблеванием на него яда, которым она вся была наполнена. Сие несколько было его поостановило, но Белый его Дух, приставленный к нему для побуждения на добрые дела, умножая в нем сожаление, возбуждал его к бесстрашному исполнению его предприятия. Воспаленный поощрением его Вельдюз, бросился без страха на Жабу, и схватив ее тащил с камня, за который она весьма крепко держалась. Сколько употреблял Полочанин силы на сорвание ее, столько она его грызла и зияла на него пламенем для отогнания его. Однако же Вельдюз сколько ни был ею терзаем, не оставлял ее: а наконец ополчася всеми силами, сорвал ее с камня. Тогда лягушка, превратись в превеликого слона, вскричала к нему преужасным голосом: тыпобедил, несчастный! и разрушил очарование сего Персиянина, и его подданных, но за то сам претерпишь месть от моего повелителя лютейшую сто крат его наказания. Окончив сии слова слон, схватил его
своим хоботом,ипомчался с ним весьма быстро.
        Великодушный Вельдюз, хотяЯ!обманулся в своем мнении, что спася другого уменьшит свое несчастье, однако ж не каялся, что избавил Государя с целым его владением от вечного стона: и соглашался охотно потерять исвою жизнь за спасение многих несчастных. Едва сие он подумал, как услышалследующиеслова, снисшедшие от пламенного облака:Злоба привлекает наказание, а добрые дела награждение;ив самое то время слон исчез, а он очутился в прекрасной долине, которая усыпана была благовонными цветами, и окружена плодоносными деревьями. При виде сего приятного позорища страх его исчез,инаступила радость: пал он на колени, и приносил благодарность свою всем Богам; а наиболее тому, который его, столь чудесным образом, исторгнул из челюстей смерти.
        По принесении своей молитвы, сел он под дерево для отдохновения, наслаждался притом оного плодами: вскорепосле того застиг его сон, ибо солнце склонилось тогда уже к морю. Отдохновение его продолжалось спокойно до самой зари, и уже Феб начал показывать блистательные свои лучи, как он почувствовал, что нечто за пазухой у него шевелится; проснувшись от того увидел он, что это кролик, который искал у него спасения от волка, гнавшегося за ним, и бывшего от них уже неподалеку. Храбрый Вельдюз, почувствовав к сему малому зверьку сожаление, встал тотчас, и вознамерился его защищать; но не имея оружия, принужден был схватить камень, который по счастью ему попался. Оным поразил он столь сильно хищного зверя, что растянулся тот мертв перед его ногами. В то самое время избавленный кролик превратился в прекрасную девицу, которая имела зеленые волосы, а платье лазоревого цвета. Я чрезвычайно много тобою одолжена, великодушный иностранец! сказала она Полоцкому Князю: и подщусьза услугу твою тебе заплатить, представив тебя моей тетке, которая неподалеку отсюда живет, она волшебница, и может услужишь тебе при
нужном случае. Я уже довольно заплачен, сударыня, ответствовал ей удивленный превращением её Вельдюз, услужив такой прекрасной особе какова ты, и почту себе за большое одолжение, ежели ты удостоишь мне сказать, кому я имел счастье помочь, смертной или Богине; ибо по виду твоему нельзя тебя инако сочесть, как бессмертную.
        Ты не совсем ошибся, отвечала она: я Наяда, Нимфа недалеко текущего отсюда источника, а этот волк, от которого ты меня избавил, был Сатир здешних лесов. Ты сам ведаешь, продолжала она, сколь сии животные влюбчивы. Этот урод беспокоил не токмо одну меня, но и всех моих подруг своею любовью; однако ж ни одной из нас не мог прельстить гнусною своею харею; все его презирали, и ругались козлиными его прелестями. Это столько его рассердило, что он определил достать то силою, чего не мог получить по склонности. Я была из всех та несчастная, над которой вздумал он оказать свое свирепство. Завсегда искал он случая найти меня одну; что ему и удалось было сегодня, но храбрая твоя рука спасла меня от его наглости. По сих словах Нимфа начала было снова благодарить Вельдюзя, но он просил ее досказать её приключение, на что она в угодность его и согласилась.
        Сегодня проснувшись я, продолжала она, против обыкновенного очень рано, вздумала прогуляться пользуясь утренним воздухом, как сей мерзкий Сатир, который беспрестанно меня караулил, дав мне удалиться от моего источника, напал на меня нечаянно. Я дерзость его заплатив наперед пощечиной, решила от него спасаться бегством; а чтоб лучше от него скрыться, принялаяна себя вид кролика, и бросилась в кустарник. Но Леший приметив мою хитрость, и превратясь и сам в волка, погнался за мною; и конечно б меня поймал, если б помощь твоя не предускорила его дерзости.
        Я очень рад, сударыня, сказал ей Вельдюз по окончании ее повести, найтислучай,тебе услужить; только дивлюсь, какая сила помогла мнелишить жизни сего Полубога. Я и сама этому дивилась, присовокупила Нимфа; да и теперь сего не постигаю. Потом подумав несколько спросилауВельдюзя, не имеет ли он при себе какой вещи, которая силу его умножает. Нет, ни какой, ответствовал Полочанин: Постой! вскричала она увидев на руке его перстень: покажи мне свою руку.Вотон то тебе помог, продолжала она указывая на перстень, где ты его достал? От матери моей, ответствовал Князь. Он мой прежде был, сказала Нимфа осматривая его прилежно.Яне скажу тебе, продолжала она закрасневшись, откуда я его получила; а скажу только то, что играя в нашем источнике с моими подругами, сронилаяего с руки. В самое то время пришли к нам на берег промышленики искать жемчужных раковин, коивисточнике нашем родятся, они видно нашед мой перстень продали; который переходя из рук в руки, достался напоследок твоей матушке. Я бы от тебя стала его требовать, если б ты не услужил мне столь много, ибо перстень сейкрометого,чтоподает чрезвычайную силу
тем, которые им владеют, имеет еще и другое дарование. Обороти его к ладони своей камнем, продолжала она. Вельдюз ей повиновался: и в самое то время увидел перед собой крылатого коня, который его спрашивал, куда прикажет он ему себя везти. Никуда теперь, ответствовала ему Нимфа, прося притом Полоцкого Князя, чтоб он опять поворотил камнем кверху: что когда была учинено; то конь снова стал невидим.
        Наэтойлошадке довольно я поездила, говорила Нимфа удивленному Вельдюзю улыбаясь; а теперь ты на ней; можешь разъезжать, сколько изволишь… Полочанин благодарил ее за столь важное для него уведомление: на что Нимфа отозвалась, что мало бы она ему возблагодарила, ежели б одним только сим объявлением ограничила свою благодарность. Я хочу тебя познакомить с моей теткой, присовокупила она: поезжай ты теперь к ней на своем крылатом коне; ибо он всюду сам дорогу знает лишь только назначь ему куда ехать.Ятебя стану у нес дожидаться, ибояпрежде тебя к ней поспею. Проговорив сие Нимфа исчезла, а Вельдюз, удивляясьсему приключению, остался рассуждать, ехать ли ему к волшебнице, которая ему была совсем не знакома. Наконец подумав, что Нимфа не преминет его ей препоручить, и что волшебница может ему при нужном случае помочь, вознамерился к ней ехать; чего ради оборотил свой, перстень камнем к ладони, как Нимфа его научила, чтоб вызвать из него крылатого коня.
        Конь тотчас явился, и спрашивал у него, куда прикажет он себя везти: к тетке этой Нимфы, сказал Вельдюз, которой ты прежде служил, и коя давеча со мною, разговаривала. Очень изрядно, ответствовал ему конь: ты будешь там в минуту. Вельдюз сколько удивлялся его разговорам, столь не менееивиду; ибо цвет его шерсти подобился белизною своею снегу, стан имел он полный и статный, голову гордую, украшенную густою гривой, состоящею из золотых волос, и которая перевита была голубыми лентами, и по местам блистала дорогими каменьями; хвост его из таких же был волос как и грива, и украшен был подобно; крылья имел он весьма пространные, состоящие из белых, розовых, и золотых перьев, весьма прекрасно расположенных; копыта у него были золотые же; а глаза его блистали так как звезды; узда, чапрак, и седло его усыпаны были крупным жемчугом и бральянтами. Скажи мне о своем происхождении, говорил ему Полоцкий Князь, в рассуждении твоего вида и свойства, и богатого убора, должно быть оно немаловажно. Ты не обманулся, ответствовал ему конь: я внук того славного коня, который родился из крови Медузиной, когда Персей
отрубил красавице сей голову; Музы меня весьма любили: чему позавидовав Фортуна, лишила меня их милости самым странным образом.
        Некогда поехала на мне Каллиопа, продолжал конь, к некоторому славному Витязю на поклон с Одою, приказав мне, как можно поскорее скакать, желая застать его дома. По несчастью моему дорога к нему была очень крута и бугриста, на которой я споткнувшись упал, и сшибс себя Музу, которая в падении своем вывихнув себе ногу, не осмелилась поехать к своему Герою, боясь быть осмеянноютам.Сиестолько ее рассердило,что Одусвою в тот же час она изорвала, а меня заключила на вечное жилище в этот перстень. Вот сколь опасно малым раздражить рифмотворное животное! Сей перстень подарила она потом своему любовнику, а тот этой Нимфе, которая давеча с тобою говорила. Далее Истории своей я не знаю; потому что с тех самых пор, как Нимфа в последний раз велела мне войти в сей перстень, не видалясвета до самого этого дня, и неведал, в чьих руках я находился. Теперь я твой слуга, продолжал он: ибо рок мой таков, что кто этот перстень имеет, тот мною и повелевать может.
        По окончании своей повести просил онВельдюзя, чтоб он на него сел, и испытал его быстроту. Полоцкий Князь не умедлил желание его исполнить; а конь помчался быстрее всякой стрелы, и принес его чрез несколько минут в волшебный замок, который в красоте, по описанию Вельдюзеву, говорил Видостан, малым чем моему уступает.
        Волшебница и племянница её, котораятутуже была встретили еготемласково, и осыпали учтивостямизахрабрый его поступок с Сатиром. Проводя его в покои, старались всем тем угостить, что вкус и обоняние могут изобрести наилучшего. После чего просили Вельдюзя, чтоб он объявил им, какому человеку одолжены они столь важною услугою, которую он им показал; в чем он их тотчас и удовольствовал. По выслушании его повести, изъяснили он ему свое сожаление о его несчастиях: причем волшебница обещалась ему во всем том принимать участие, что до него касаться ни будете. Во исполнение чего тот же час разослала она Сильфов разведать о судьбе его невесты и что ежели они ее найдут, чтоб принесли ее немедленно к ним в замок.
        Сильфы тотчас полетели, а Вельдюз остался благодарить Превращу за её попечение, которое она о делах его принимает. Благодарность моя очень бы умеренна была, ответствовала, ему волшебница, ежели б я ее ограничила одною сею услугою.Яхочу тебе услужишь так, чтоб по крайней меремог ты завсегда памятовать, что услуживмоей племяннице,атем и мнеуслужил не неблагодарным. После того топнула она ногою, проговорив несколько слов: от чего тотчас пол в комнате раздвинулся, а изотверстия явился пред них Арап,имеяв руках вооружение из чистого золота;тоесть: доспех, щит, копье, лук иколчансо стрелами. Указывая наоноеПреврата, вот чем, говорила она Вельдюзю, хочу я свидетельствовать тебе мою благодарность: это вооружение защитит тебя от поражения всякого человека, если только противник твой выше человеческой силы чего при себе иметь не будет. Это все принадлежало бедному моему мужу, оторого погубил лютый волшебник, наш неприятель. Этот злодей никогда б не мог одолеть моего супруга, ежели б у него не украли препоясания и меча обвороженного, которые имелив себе чрезъестественную силу, и сохраняли его от всякого
волшебства. Впрочем не совсемонолишилось своей силы: кроме того что не пронзительно, возбуждает оно великую храбрость в том, кто его на себе имеет, и притом умножает весьма силу. И так, пожалуй прими его от меня, продолжала волшебница, в знак моей к тебе благодарности; и надень его теперь же на себя для предосторожности от всякого неожидаемого случая. Вельдюз поблагодарив ее за её подарок, надел на себя вооружение, и когда они готовились описывать его в нем пригожество, то в самое то время, прилетавший один из посланных Сильфов, привлек их на себя внимание.
        По смущенному его виду заключили было они, что он Милославы не нашел: чего ради волшебница начала уже было ему и выговаривать за его неисправность. Но ответ его привел их всех в такое удивление и ужас, каких они не ожидали; ибо он объявил, что Милославу нашел он на острове, узнав ее потому описанию, какое ему об ней сделали, и рассказав ейосвоем посольстве, хотел ее взять,ик ним понести, как в самое то время приехал к ним в колеснице, запряженной Аспидами, ужасный Исполин, который у него вырвав из рук Милославу, увез ее с собой. А он, не имея силы ей пособить, принужден был лететь назад, чтоб уведомить ихосем печальном приключении.
        Когда Сильф окончило свое повествование, то Вельдюз, возбуждаемый любовью и негодованием, решил гнаться за сим похитителем. Волшебница старалась его уговорить, чтоб он не вдавался без размышления в опасность и обещалась наперед разведать, кто таков сей похититель, и потом уже употребить хотела приличные способы к освобождению Милославину. Но Полочанин, горя нетерпением, поблагодарив ее приличным образом, пошел от нее, и сев на крылатого своего коня, приказал ему гнаться за Исполином, которого и нагнал он вскоре над сею ужасною горою, в которую превращены мои подданные.
        Неустрашимый сей Князь, увидев любезную свою Милославу в рукахустрашного сего Волота, устремился на него с копьем, думая его оным сразить, но в самой тот миг Исполин зинул на него пламенем, который обжег у него ту руку, на которой был перстень: Вельдюз почувствовав боль, отдернул ее к себе: от чего повернувшись у него перстень камнем вверх, принудил крылатого коня скрыться, а всадник полетел стремглавнаутыканную копьями имечамигору.
        Стенаниеивопль Милославы, которые последовали за его падением, представили ему смерть ужаснейшею: страшная гора готовила ему неизбежную кончину, которая бедную его невесту оставляла на веквовласти у лютого Волота. Низверженный Вельдюз начал призывать на помощь и Богов и людей,но всеего слова погибали навоздухебесполезно. жепадение его оканчивалось: свирепые змеи подняли головы, и разинули свои пасти, чтоб его растерзать: уже коснулся он остриям копейимечей, как множество Сильфов подхватив его, отнесли к волшебнице его приятельнице, которая увидев его, выговаривала ему ласковым образом за его стремление и дерзость, с какою он отважился напасть на такого Врага, коего она сама трепещет.
        Едва она окончила сии слова, как ужасный гром и молния, сорвали с покоя, в коем они находились, крышку: и в самое то время с превеликим вихрем слетел к ним Исполин, который обратясь к Вельдюзю, сказал ему страшнымголосом:Дерзновенный!ты осмелился отнимать у меня мою невольницу, и напасть на меня по середине воздуха: но будучи мною свержен, убоялся умереть. Ты не стоишь по трусости твоей смерти; но за дерзость твою не стоишь и жизни; и за то и другое должен ты претерпеть такое состояние, которое заставить тебя ужасаться и живота и смерти. По окончании сих речей засвистал он преужасно: тогда предстало пред него шестеро премерзких карлов, которым приказал он ободрать с него вооружение; а перстень его взял к себе. После того прошептав нечто, взял Вельдюзя за ногу, и бросил в отвсрстие покоя.
        Устрашенный Вельдюз, летя из покоя в рощу, коею окружен был волшебницын замок, почувствовал в себе легкость, и обратив на себя глаза увидел, что он более не человек, но обезьяна. Сие горестное превращение столь его опечалило, что он охотно соглашался тогда потерять и жизнь свою. Но животолюбие принудило его схватиться за ветви деревьев, между коих он упадал. По счастью его схватился он за них столь удачно, что падение его он остановили. Свойства нового его состояния способствовало ему безвредно слезши с дерева на землю, на которую сошед вдался он в превеликую печаль. Но страх воспрепятствовало ему быть долго в таком месте, подле коего находился ужасный его неприятель. Побежал он оттуда, проклиная Исполина, и тужа обеднойсвоей приятельнице, коей волшебник не преминет мстить за его избавление. Напоследок, бегая около двух месяцевпо лесам, добежал он до моего замка, где напав на него мои собаки, принудили его взлезть на дерево, в дожидаться моей помощи. Вот все приключения твоегозятя,продолжал Видостан говоря Светлосану; а окончание их я уже тебе рассказал; теперь осталось мне досказать тебе мою
Историю.



        Окончание истории Видостановой

        Несчастья Вельдюзевы тронули меня, и возбудили во мне к нему любовь и сожаление. Я вознамерился ему помочь чего ради прибегнул я к кольцу, которое ты видишь у меня на руке:яего сделал с помощью моей книги; оно заключает в себе, такого Духа, который уведомляет меня обо всем, о чем я ни спрошу. Сей Дух, будучи мноювопрошен о неприятеле твоего зятя; ответствовал мне, что хотя об нем он и ведает, но не смеет мне объявить.Яхотел увидать о сем от книги моей, но и она мне тоже ответствовала; прибавляя к тому, что сделано на тайну сию такое заклятие, которому и сам Князь Духов противиться не в силах. Не могяподумать на Карачуна; ибо привидение его, заколотое и сожженное мною, обнадеживало меня, что нет его более на свете; по чему я и заключил, что это был другой какой-нибудь волшебник.
        Между тем, дня через три после сего приключения, некто из придворныхмоихобъявил мне, что прохаживаясь вроще, внемоего дворца, сошелся он с молодым человеком, который, выспросив у него о господине замка, просил его уведомить меня о себе, и испросить дозволения перед меня предстать, объявляя притом, что впомощи моей имеет он превеликую нужду. Человеколюбиемое склонило меня тотчас согласиться на его просьбу, я приказал его привести к себе, что в тот же час и исполнено было. Как скоро он ко мне вошел, то повалясь мне в ноги, просил себе моего покровительства. Я его подняв, обнадеживал моею дружбою, и просил его сказать мне, в чем ему могу услужить. На что он мне ответствовал, что Историю свою желает мне рассказать наедине. Чего ради приведши его в сей кабинет, просил его вторично рассказать мне свою повесть, в чем он меня тотчас и удовольствовал.



        Повествование Хитраново.

        Яназываюсь,говорил он мне, Хитран, отечество мое Китай: а жизнью моей одолжен я Богдохану.Я был один сыну моего отца, и был завсегда благополучен, ежели б не имел усебя сестры, которая всему моему несчастно причина. Не удивляйся, Государь, примолвил он, моим словам: следование моей повести докажет тебе,чтояимеюпричину так говорить.
        Сестра моя продолжал он, именем и свойствами Леста, имела у себямногих женихов, подданныхисоюзных нам Государей: но только не хотела ни с кем из них вступить в брак. Я вопрошал ее иногда о причине её отвращения к замужеству, на что она ответствовала мне одними только слезами. Но некогда вздыхая мне говорила, что она и сама любит, но не из тех, которые к ней сватаются, а такого, который о любви ее к себе ничего не знает, и может быть сам прельщен уже другою. Я не зная совсем, о ком она говорила, спрашивал ее, кто он таков, и дозволяет ли его состояние вступить ей с ним в супружество. Сие то и причинамоей горести, ответствовала оначтонемогуя ласкаться иметь его моим мужем; но что касается до его состояния, то он такой же знатной крови, как и я, и столь прекрасен, как ты. По сих словах она закраснелась, и потупила глазасвоив землю. Я старался дойти мысленно до того, предмета, которым сердце её воспламенилось; но не мог ни на кого помыслить потому описанию, какое она мне сделала.
        Между тем приходил тот день в который мысли её к моему несчастью открылись. Я был влюблен в дочь первого Министра моего родителя: любовь моя была до тех пор тайна; но тогда открылась она к неблагополучно нашего дома. Некогда прохаживался я с моею любовницею в саду нашего дворца: наконец походя довольное время и устав, вошли мы в пещеру, которая разделялась на несколько жилищ. В одном из оных отдыхая, начал я любовнице моей изъяснять жар моей любви. Обыкновенные речилюбовников, ласкающихся к своим любезным. Долго бы я пробыл в сем упражнении, если бпричинившийсяшум, в другом покое пещеры,не пресекмоих удовольствий, и не принудил туда пойти, дабы уведать оногопричину. Не мало я удивился увидев сестру мою лежащую там в обмороке. Не приписывая ничему кроме болезни сей её припадок, стал я помогать ей, и стараниями моими привел ее вскоре в прежнее чувство. Когда она опамятовалась, опролив наперед несколько слез, начала мне выговаривать нежным образом за приключение ей сегоприпадка, приписывая оной любви моей к такой особе, которая недостойна моей горячности, имея ниже моего состояние. Слова её не инако
я счел, как действием её честолюбия и гордости; но оные были действием наипозорнейшей страсти, гнуснейшей обеих сих пороков.
        Сие приключение принудило нас оставить сад, и возвратиться в покой нашего дворца, куда должен был я проводить по благопристойности сестру мою. Во время нашей дороги старалась сестра моя отвратить меня от моей обладательницы всеми силами: то опорочивая любовь мою к ней, то осуждая качества её и поступки. Напоследок видя, что я не соглашаюсь с её желанием, сказала мнесердитым голосом,чтоонане потерпит, чтоб я посрамил нашупороду столь низким союзоми в тот же день откроет нашему родителю о любви моей. Сказав сие ушла от меня поспешно, и точно в самый тот день объявила Богдохану о моей страсти. Но родитель мой, призвав меня к себе, и услышав о сильной моей любви, смягчась притом моими слезамипросьбами, соизволил на моежелание, чтоб я совокупился браком с моею любезною; хотя и намеревался было сперва женить меня на дочери некоторого союзного нам Государя.
        Принеся ему тысячу благодарений, вышел я от него в превеликом восхищении, и побежал к моей любовнице сообщишь ей сию радостнуюведомость. Препроводя с нею несколько минут в беспрерывных восторгах и восхищениях, вздумалосьмнепойти к моей сестре, чтоб огорчить ее сею ведомостью; и наказать за то, что она хотела, меня разлучить с моею любезною.
        Пришед к ней, объявил ей с радостным лицом соизволение моего родителя. Вестьсия столько ее поразила, что она упалабез памяти.Ястарался ей помочь: она отворя смутные свои глаза, смотрела на меня долгопроливая слезы. Потом, выслав всех своих служительниц из комнаты, просила меня сесть подле себя, и пожимая мою руку нежным образом, окропляла ее слезами, вздыхая притом непрестанно. Ах! вскричала она напоследок: для чего твое сердце не такою же как и мое? Не тем ты мне жестокий, латишь, продолжала она, чего достойна любовь моя к тебе! Я не пожалею пролить всей моей крови за один твой взгляд, за одно твое ласковое слово, которыми пользуется от тебя непрестанно недостойная твоя любовница. Любовь моя к тебе такова, какою никто, и ни к кому еще не воспламенялся. Постой! продолжала она, видя мое удивление и желание прервать её речь, дай мне выговорить тебе все, что чувствует моя душа. Так, ты не обманываешься, ежели усматриваешь в словах моих такую к себе любовь, какой сестрам не позволено иметь к братьям. Я ее чувствую к тебе, и столь сильную, что ни сами Боги не в силах ее вырвать из моего сердца. Она
одна составляет все мое на свете блаженство:безнее и жизнь бы моя была мне несносна; и смерть мою останавливает одна только надежда получить когда-нибудь твое соответствие. Вот моя тайна, которую б тебе никогда я не открыла, ежели б сам ты не принудил меня к этому. Теперь не остается мне иного тебе сказать, как просить твоего ответа, которой ты можешь учинить вонзив в меня сей кинжал, или в сердце недостойной моей соперницы.
        Сиенечаянное её открытие привело меня в такое недоумение, от коего долго не могяосвободиться; напоследок начал я ее уговаривать, чтоб она оставила сию безумную страсть, которая кроме стыда и бесчестья ничего ей не может принести. Слова мои, которые лишили ее всей надежды, привели ее в ужасное бешенство: она начала рыдать, проклинать мою любовницу, и делать все то, что свойственно в таких случаях бешеным женщинам. Напоследок, выхватив у меня кинжал, хотела пронзить себе грудь, до чего однако жяее не допустил, сколько она ни старалась. намерение свое исполнить.Яугрожал ей, что позову её служительниц, и уведомлю родителя о беззаконной её страсти, ежели она предприятия своего не оставит. Изрядно! сказала она мне на то, бросая наменяяростные взоры, я его оставлю, но не для того, чтоб влачить бесполезную и горестную жизнь, терзаясь мучительнейшим пламенем к неблагодарнейшему из человеков,ачтоб пронзить оружием сим ту, которая осмелилась отнять у менятакое сердце, коего сама недостойна. Сказав сие, кликнула своих служительниц, а меня просила удалиться. По желанно её вышел я от нее вон, но надеясь в
тогдашнем состоянии привести ее в рассудок.
        На другой день пришедкней, чтоб повторить ей мои советы, дабы она оставила беспутную свою страсть, нашел ее совсем спокойную, и согласную на все мои рассмотрения. Столь скорую перемену её чувств, ни мало не вздумал я тогда подозревать, сочтя оное действием её размышлений и страхом! дабы не обесславиться таким пороком, который от всех человеков в презрении находится, и почитается беззаконным. Обрадуясь счастливой сей перемене,хвалил ее, что она так разумно сделала, победив такую страсть, которая кроме позора, и бесплодного мучения, ничего ей не обещала. Потом, утвердив ее в мыслях сих наиболее, пошел от нее весьма спокоен, не предвещая себе никаких напастей.
        Вскоре после того женилсяяна моей любовнице. Весь наш двор радовался сему браку; ибо первый Министр! всеми был любим за добродетель свою и правосудие. День нашего брака торжествован был со всевозможным великолепием: все знатные бояре были приглашены к столу, который продолжался до полуночи. По окончании оного препровожден я был с молодою моею супругою в брачную комнату, и оставлен на произвол любви и нежности. Какое ж было тогда мое веселие, когда я увидел себя полным обладателем той, которая любезнее мне была всего на свете! Будучи от радости вне себя, бросился я перед нею на колени: целовал стократно её руки, и клялся ей вечною верностью. Но в самом жару моих восхищений, застучались у дверей: сей стук произвел в моем сердце некое устрашительное волнение: тайный страх, и прервание удовольствия, вкушаемого мною тогда, встревожили всю во мне кровь, и произвели во всех моих жилахл трепетание. Подошед ко дверям спрашивал я, кто стучится: на вопрос мой ответствовано мне тихо, чтоб я отворил дверь; ибо имеют до меня прекрайнюю нужду, которая не терпит ни малейшего медления. Сие еще более встревожило
меня: я отпер тотчас двери, и увидел вошедшую ко мне сестру мою.
        Я пришла сюда, говорила она мнес ласковым лицом, показать тебетакую услугу, какую может сделать такая токмо сестра, какова я. Потом, отведя меня к стороне, сказала мне, что она принесла такое питье, которое предохраняете жен от неверности. Сим напитком, продолжала она, хочу я услужить молодой твоей супруге, что предохранит ее от всяких соблазнов. Пускай она теперь же его выпьет, говорила она вынимая из кармана скляночку, и подавая ее мне; ибо завтра оно никакого действия иметь для нее не будет. Сказав сие, начала она ласковым образом принуждать меня, чтоб я заставил мою жену выпить сей напиток, предвещая мне от того непоколебимую её верность. Сие лестное обещание, побуждения её, и благопристойность с моей стороны, дабы не огорчить столь ласковой сестры за её усердие ко мне, склонили меня просьбу её исполнить; на что и жена моя согласилась.
        Сестра моя, видя ее пьющую, металана нее радостные взгляды, кои толковал тогда усердием её ко мне. Теперь я торжествую! вскричала она потом, увидев, что жена моя все допила: напиток сей конечно сохранитееот вечного непостоянстваибо это столь лютый яд, что никакое лекарство не может его одолеть. А чтоб исполнить все то, продолжала она яростно, чем я ей должна, так вот ей мой подарок на свадьбу. При сих словах вонзила она в грудь бедной моей, супруги кинжал, который она до тех, пор в сокрытии держала. Рвись теперь, мучитель мой! возопила она ко мне в бешенстве и заплати терзанием за то, мучение, которое ты мне причинил.
        Представь, себе, Государь! говорил мне печально незнакомец, каково, было, тогда мое состояние? Я думаю, что молния снисшедшаяcнебес не привела бы меня в такое изумление и ужас, в, каких тогда я находился. Наконец, гнев, преодолев все прочие движения, объял меня: я не мог в тогдашнем состоянии ему воспротивиться, и поразил тем же кинжалом лютую мою сестру, которым она умертвила несчастную мою супругу. Умри и ты, вскричал я ей, беззаконница! и ступай воад под область Фурий, которых ты в злобе своей превосходишь.
        На стук падения пораженных, и крик наш, вошло к нам несколько людей, а за ними вскоре и родитель мой. Два окровавленные трупа поразили всех удивлением и страхом: а наипаче родителя моего.Ябросясь пред него на колени, рассказал ему все сие печальное происшествие; и будучи объят горестью и отчаянием, просил его лишить меня жизни как смертоубийцу. Ах! сказал мне родитель мой, проливая слезы; ты неповинен, хотя и лишил жизни свою сестру; всякий брат тоже бы сделал, увидев погибающую свою супругу. Несчастлив один твой отец, продолжал он, который и к беззаконным детям не может истребить вдруг горячности, вселенной в сердца; наши природою.
        Приближенные бояре старалиси утешить как родителя моего, так и меня; и приказали вынести вон тела супруги и сестры моей, дабы не умножать наших сокрушений печальным сим зрелищем.Япрепроводя родителя моего в спальню старался егоутешать, хотя и сам не меньше требовал утешения. Вся ночь почти прошла в взаимных вздохах и стенаниях; на конец уже на заре родитель мой успокоился сном, что и мне советовали сделать. Я бросился в постель не столько для сна, как чтоб отдаться свободнее моей горести, которой тогда ничем не мог я преобороть.
        Долго не мог я заснуть, терзаясь разными ужасными воображениями: то представляя себе плачевную смерть моей супруги, то воображая лютость моей сестры, и мщение мое учиненное ей. В сих мыслях постиг меня сон; но не для успокоения, а для лютейшего моего страдания. Приснилась мне сестра моя в таком точно виде, в каком она лежала будучи от меня поражена: платье её было всюду окровавлено, волосы растрепаны, на лице её присутствовали гнев и ярость. Она влекла за волосы несчастную мою супругу, испускающую стон и вопли, и пронзала ее беспрестанно кинжалом. Я бросился к ней на помощь, и хотел поразить саблею её мучительницу, как сестра моя поднявшись с нею на воздух: нет, мучитель мой! вскричала ко мне яростными и ужасающим голосом: ты неотнимешь у меня моей жертвы; но сам страшись мщения моего, варвар! ужасная моя тень повсюду станет следовать за тобою, и отмщевать тебе мое убийство. По сих словах вонзила она в меня кинжал, и стала невидима. Сей удар так меня встревожил, чтояпроснулся, и не опамятовавшисьещесовсем, осматривался где я ранен; но не видя никакого поражения, опомнился, что это во сне мне
представилось. Но токмо страх мой нимало тем не уменьшился:ятрепетал и ужасался думая, что сновидение сие грозит мне новым каким ни есть несчастьем. Одевшись поскорее, пошел я к моему родителю, и объявил ему о сей устрашительной мечте. Сон мой и его немало встревожил: он также думал, что мечтание сиезаключает в себе тайность; чего ради приказал позвать ксебеПервосвященника, к советам коего прибегал он обыкновенно во всяких недоумительных случаях.
        Хейхоам, так назывался сей первосвященник, по выслушании моего сновидения,объявил причиною оного не очищение мое от убийства; чего ради советовал поскорее очистить меня по законным обрядам, что в тот же день и исполнено было. Но мучение мое тем не умалилось,в наступившую ночь опять сестра моя мне явилась: кляла, терзала меня, и угрожала не давать мне вечно покоя. Сей ужасный сон, и другие следовавшие за ним, заставили моего родителя, коему об оных объявлял я и жаловался, приносить моления и жертвы,но ничто не могло отогнать от меня привидения. Оно мучило уже меня и наяву, представляясь мне в ужаснейших видах.Всеспособы были употреблены к его отогнанию, но ничто не могло: освободить меня от него. Напоследок присоветовал родителю моему Хейхоам, чтоб он отпустил меня путешествовать, и объехать все славные пророчества для истребования от оных совета, как освободиться от устрашающего меня сновидения.
        По получении дозволения от моего родителя, поехал я немедленно, и по довольном странствовании, приехал я наконец в Дельфы, желая узнать от Аполлона мою судьбу, о коей все пророчества темно изъяснялись. По очищении и принесении жертвы, вошел я в храм, ожидая Пифиина ответа, которая вскорепришед за мною, села на священный треножник, и наполнясь вдохновением, неистовясь и скрежеща, произнесламнеследующее, прорицание.

        Пришел ты трепеща, отойдешь ужасаясь,
        И вексвой повлачишь среди всегдашнихзол,
        Доколе не найдешь, по Индии скитаясь,
        Из крепких вечных роз блистающий престол.
        Сие пророчество привело меня в недоумение: я не знал куда ехать, а где искать престола из роз, от которого прорицание обещало мне помощь, напоследок, не зная лучшего средствакоосвобождению от привидения, решилему повиноваться, и проехать в Индию для сыскания обещанной помощи. Итак, взяв твердо сие намерение, выехал я из Дельф, принеся еще жертву Аноллону. Потом приехав к морю, нанял я корабль, на котором пустился в море льстясь надеждою скорого освобождения: от беспрестанных моих устрашений. Мореплавание наше было несколько дней спокойно: но напоследок восстала преужасная буря; которая продолжаясьболеемесяца, носила наш корабль по своей воле, и наконец оный разбила. Тогда всякий, из нас старался токмо спасти свою жизнь, как кому можно было: я схватил доску, которая по счастью моему мне попалась; и держась за нее крепко отдался на произвол волнам. Я не помню сколько времени меня носило на море; ибо ужас, воспоследовавшей по разбитии корабля, лишил меня всех чувств; ияопамятовался уже на берегу, на который меня выбросило.
        Благодаря Небо за сохранение моей жизни, пошел я оттуда, желая сыскать какое-нибудь жилище. По счастью попалась мне вскоре деревня, в которой я отдохнув и укрепясь пищею, отправился в ближний от того места город. Пристав в оном у торгующего пряными кореньями купца, спрашивал у него, не знает ли он такого, Государя, у коего престол сделан из роз. Нет, ответствовал он, об эдаком я не слыхивал; хотя и путешествовал во всей Индии. Я спрашивал о том у других: однако ж все неведением мне отозвались. Сиебезъизвестие лишало меня всей надежды во искании моем, однако ж предприятия своего я не оставил, надеясь напоследок сыскать то, чего искал. Долго путешествие мое продолжалось: ибо, будучи лишен кораблекрушением всего, принужден был странствовать пешкоми,наконец, по многим трудностям достиг до сего замка, в котором страдание мое надеюсь окончить. Ибояслышал Государь, продолжал он, оттвоего придворного, что у тебя находится престол из розового яхонта, на коем вырезаны сего рода цветки.
        По окончании своей повести, продолжал Видостан, бросился он опять мне в ноги, прося моей помощи. Я его поднял, обнадеживая моею приязнью, и обещая употребить все в его пользу, что только будет состоять в моей власти. Сие обещание переменило печальный его вид в веселый: он просил меня поскорее ему помочь; ибо ужасное привидение моей сестры, говорил он, завсегда лишает меня приятностей сна: а нередко и наяву меня ужасает. Я согласился охотно на его желание: и в тот же час взяв мою книгу, сыскал в ней ту статью, в коей описаны были заклинания на привидения, и выписав пристойное к него обстоятельству, отдал Хитрану, чтоб употребил его в оборону от привидения. Хитран, поблагодарив меня, просил дозволения житьв моем замкепо тех пор, пока он совершенно освободится от привидения. Я и на то без всякого отрицания согласился. Послетого вышед с ним из кабинета, представил его Полоцкому Князю, который находился тогда взалес моими придворными. Все его приветствовали, и получили от него равномерные ласки. Он столько нам разговорами своими понравился, что сочли еговсесамым честнымидостойным человеком всякого
почтения; хотя он оказался напоследок обиталищем адской злобы, и всяких беззаконий.
        Остаток того дня препроводил я с моими гостями весьма весело, не предвещеваясебе никакого зла. На другой день Хитран пришед комнеобъявил, что он все исполнил по предписанию моему, дабы прогнать привидение, но нимало в том не мог успеть; и еще более раздражил его на себя. Я весьма сему удивилсяиибо до тех пор книга моя никогда не обманывала меня в своем действии. Сие побудиломеня спросить в том изъясненияyмоего кольца, в котором заключенный Дух ответствовал мне нижеследующими словами, произнесенными с ужасом и смятением.

        Брегися, Видостан: мечтание хоть тщетно,
        Но может навлечь напасти неприметно;
        Храни свою стрелу: злодей ее дрожит:
        А привидение заклятий не бежит.
        Сии слова привели меняв недоумение: я не знал какой им дать разум: слышал, что Дух советовал мне беречься; и в тоже время объявлял, что мечтание тщетно, и может нанести беды; что есть у меня злодей, что надобно хранить стрелу; ичтопривидение от заклятий не бежит. Сие побудило меня опять спрашивать Духа об изъяснении его слов, на что ответствовал он мне следующее.

        Едва мои уста бесплодно отверзаю:
        Ослушаться его заклятий не дерзаю;
        Заречьодну на век во ад могу низпасть.
        Страшись его! страшись! тыможешь сампропасть.
        Сей ответ привел меня в пущее недоумение и ужас: гость мой также встревожен был сим ответом; да и причину имел к тому. Конечно это, говорил он мне, не сестра моя представляется мне привидением, а какая-нибудь Адская Фурия, испущенная на меня Богами за мое смертоубийство. Я бы не стал тебя, Государь, продолжал он, просить еще о помощи себе, слыша и о твоей опасности, ежели б Дельфийское пророчество не обнадежило меня, что ты точно помочь мне можешь. Да и по ответу твоего Духа видно, что этот злодей, то есть привидение, которое не боится заклятий, страшится твоей стрелы. Итак, сколько для моей, столько и для твоей собственной безопасности, надобно это проклятое страшилище прогнать опять во Ад. Да как же можно это сделать, говорил я ему, когда оно не боится заклятий? Помощью твоей стрелы, ответствовал он, о коей Дух твой тебе говорил. Слова, его показались мне в тогдашнем моем смятении довольно справедливы. Я согласился действовать моею стрелою, против которой никакая сила устоять не могла.
        Но понеже привидение являлось ему одному, тояне знал, каким образом ему помочь. Китаец просил меня доверить стрелу его рукам на одни токмо сутки, обещая прогнать ею свое привидение, когда оно ему представится. Просьба его показалась мне справедлива: отдал я ее ему, не воображая себе никаких от того бедствий.
        Но едва он принял ее от меня, как схватив меня в охапку, топнул ногою в пол, который от того расступился, и бросился со мною в сие отверстие. Во время нашего падения, вскричал он ко мне страшным и сердитым голосом: наконец я торжествую над тобою, гордый неприятель! Познай по действиям сим Карачуна, которого ты думал побежденным тобою: и научись наказанием своим почитать сильнейших и разумнейших тебя.
        По окончании словего,очутились мы в той пещере, в коей вы меня нашли. Вот, какое великолепное жилище тебе я приготовил, говорил мне карло насмехаясь, приняв свой прежний вид: ты в нем до тех пор будешь, пока твоя стрела возвратится к тебе опять. Проговорив сие дунул на меня, и исчез; а я превратился в тот вид, в котором вы меня нашли: и увидел себя прикованным к стене, под стражею у остова, коего приставил ко мне Карачун, и которому приказано было всех тех умерщвлять, кто покусится меня освободить из неволи. Вы я чаю приметили, говорил Видостан своим гостям, что остов держал мраморную дощечку: на ней было написано заклятие, удерживавшее мое очарование: оно не могло ничем разрушиться кроме моей стрелы. Впрочем ни оков моих, ни остова никто не мог видеть кроме тех, кои долженствовали принести ко мне сию стрелу.
        Представь себе, государь мой, говорил Индеец Светлосану, какое было тогда мое удивление,увидевживого Карачуна, и низверженного себя в бездну, из коей не имел я почти надежды выйти! Горесть и бешенство овладели моим сердцем, что дал себя обмануть моему злодею. В крайности моей не зналяк чему прибегнуть; все способы к избавлению моему были закрыты: и не оставалось мне никакой помощи кроме моего кольца. Я его пожал: сим образом вызывал я его из кольца: Дух предстал передо мною, в унылом образе, ожидая моего приказания. Я спрашивал его сердитым и с печалью смешанным голосом, для чего он допустил обмануть меня Карачуну, и не предуведомил об его хитрости. Дух ответствовал мне на сиеследующею речью.

        Несчастия сего ты сам себе причиной:
        Ты легковерием обманут, не судьбиной.
        Не ясно ли тебе ответ мой объявил,
        Чтоб ты стрелу свою со тщанием хранил?
        Злодей твой вымыслил свое повествованье,
        Чтоб лучше получить успех в своем желанье.
        Одна твоя стрела причиною была,
        Что злость его тебя столь поздно пожрала
        Ее боялся он, ее он ужасался,
        И всеми силами о том одном старался,
        Чтоб волей от тебя ее себе достать,
        Не могши кражею сей вещью завладать.
        Не можно было мне сказать тебе то ясно,
        Что посещение его к тебе опасно;
        Едва я вымолвил, чтоб ты стрелу хранил,
        Как он на мой язык оковы наложил.
        Заклятия его я должен был бояться,
        Когда ему сам Ад не смеет противляться.
        Теперь молчание хранить, я свобжден;
        Ужеего обман жестокий совершен.
        Он и меня б своей подверг свирепой власти,
        Когда6не сохранил меня от сей напасти,
        Преславной книги сей волшебныя творец,
        Котору у тебяхотелпохитишь льстец.
        Мой рок меня тому лишь только подвергает,
        Кто сею книгою волшебной обладает.
        Во веки буду я под властию твоей,
        Коль сам не подаришь кому ты книги сей,
        Котора смерть твою теперь остановляет,
        И злобу твоего тирана притупляет.
        Спокойся: скоро уж его минется власть:
        Уж близится его свирепая напасть;
        Злодействами его разгневанные Боги,
        К погибели его устроили дороги.
        Младой Славенский Князь, прехрабрый Светлосан,
        Назначен сокрушить сей грозный истукан.
        Тебе советую назвать себя Пророком:
        Ты можешь им прослыть при знании глубоком
        Которо мне Судьбам угодно было дать,
        И коим а тебеподщуся помогать.
        Пророчеством к себе ты привлечешь народы
        И можешь ожидать от них своей свободы,
        Которую тебе тот может возвратить
        Кто согласится той стрелою подарить,
        Которой ты владев сегодня, стал несчастен,
        Инад которою тиран твой ныне властен.
        Недолгобудет он стрелой сей обладать:
        Не долго и тебе свободы ожидать,
        Когда последуешь ты моему совету.
        А вопрошающим от уст твоих ответу,
        Вели себе стрелу за оный приносить,
        Какою кто тебя возможет подарить.
        Стрела твоя одним сим может возвратиться,
        И благоденствие твое восстановится.
        Сии его слова ободрили унылое мое сердце: и на место ужаса и отчаяния вселили в него упование и радость. Переспрашивал я его неоднократно о всем том, о чем он мне ни говорил. Наконец, будучи удовольствован во всем его ответами, вздумалось мне узнать, для чего он говорил все стихами, а не прозою. На сей вопрос Дух мой улыбнулся, и ответствовалмнетак.

        Пока еще твоей не предан был я власти,
        Начальником я был людей не малой части,
        Укоих завсегда стихов исполнен рот, 
        И для того и сам я прозван Рифмоглот.
        Сей род людей почтен названьем стихотворцев,
        Провозвещателей судеб, порокоборцев.
        Однако ж я не тех начальник былумов,
        Которы таинство нашли волшебных слов,
        Свирепство укрощать, и претворять в геройство,
        Раздоры прогонять, и водворять спокойство;
        Не обходительных, свирепейших зверей,
        Собрать и укротить, и претворить в людей.
        Владычество мое над теми простиралось,
        Укоих разума на пядь не протягалось,
        Которы дар нашли; не думавший писать,
        И враками народ нещадно отягчать;
        Гордиться больше всех прегнусными стихами,
        И похулителей их врак считать скотами,
        Достойны сами чем назваться прежде всех
        И заглаждать таким признанием свой грех.
        С такими обходясь жужжащими сверчками,
        Привык я говорить на рифмах и стопами:
        В чем также мнемоя идолжность помогла,
        Котора в пущее их бешенство влекла.
        Дыхания мои их кровь воспламеняли;
        И мрачную их желчь ее безумием соединяли.
        Негодные стихи, и злобу в их позор,
        Являло их перо перед народный взор.
        Из рук их ничего во век не выходило.
        Которо б не смешно и не несносно было.
        Мне должно было их всечастно посешать,
        И к рассуждению их ум не допущать:
        Вселять в них вздорные и злы воображенья,
        И возбуждать стихи марать без рассужденья,
        Но наконец их род, к несчастью моему,
        Распространилсятак к позорусвоему,
        Что метя в нищего, бродягу, крючкотворца
        Попал бы уж всегда ты прямо в стихотворца.
        Хоть был неутомим, досужен я, и Дух,
        Но сладить. не возмог с толпой сих гнусных мух,
        Из коих многие, сколь: мерзко ни пищали,
        Название людей великих похищали.
        За небрежение такое Князь Духов,
        Другому власть отдав над шайкой сих скотов,
        Подверг меня на век несчастной сей судьбине,
        Вкоторой нахожусь невольником я ныне.
        Повесть его весьма меня увеселила:яраспрашнвал его о других разных обстоятельствах, на что он мне также стихами ответствовал. Таким образом утешал он меня до самого того дня, в который вы ко мне пришед, кончили мою неволю возвращением моей стрелы, коею разрушил я очарование; чему меня научил мой Дух. Что ж касается до происшедшего шума и стука, по изречении мною некоторых волшебных слов, оный произошел от делания Духами колесницы, в коей вы очутились тогда, когда исчезла пещера. Вот вся моя история, окоторойхотел явасуведомить.
        Светлосан и Бориполк, по оказании своего удивления, благодарили его за повествование, после чего Славенский Князь спрашивал его о своем зяте. Ах! вскричал Индеец, я хотел было сие от тебя скрыть, дабы не нанести тебе сокрушения: я уведомился от моего Духа, что по несчастии моем пропал он из моего Замка идумаю, то похитилегоКарачун; но впрочем Дух мой в сем меня не уверяет, ибо и сам о том не ведает, сколько он ни проницателен тайна» сия от него скрыта.
        Ведомость сия весьма опечалила Светлосана, и разрушила его надежду, которую было сперва он возымел. Индианин старался его утешить, обещаяосведомиться о нем в тот день. Вследствие чего, взяв свою книгу, прочел в ней нечто: от чего воссталпресильныйветер,от коего отворилися в кабинете окна. В оныя влетел с превеликим шумом Вихрь, ипревратясь в ту же минуту в молодого крылатого человека, предстал пред Видостаном. Индеец,поблогодаря его за поспешность, приказал ему облететь весь круг земной и искатьВельдюзя, коего принести к нему в замок, ежели он его найдет. Вихрь повиновался: а Видостан, попросив гостей своих следовать за ним в столовую комнату, объявил им идучи, что посланный им есть Дух, имеющей под властью своею ветры.
        Стены столовой комнаты были украшены живописью, представляющею Золотое Время, На одной стороне изображена была роща, украшенная плодоносными деревьями, коих плодами питались первые человеки. В стороне видима была не большая горка, усыпанная цветами, и по местам украшенная Виноградом. На сей горке лежала Чета молодых людей разного пола, в самомцветеих молодости: положениеих илица, изображены были лучше всей картины. Львы и Тигры лежали у ног их, играя с ягнятами и малымизверьками, изъясняя тем непорочность первых времен. Робкие зайцы и олени мешались между слонов и медведей, не опасаясь от них ни малогосебевреда.
        Другая стена изображала разные забавы тогдашнего века людей: одни играли на дудках и свирелках, другие пели, иные плясали, и возбуждали друг друга к непорочному веселью; некоторые из них наслаждались плодами: а прочие по уединенным местам утопали в любовных прохладах. Малые ребята резвились также между собою,ис такими зверями, коих лютость а самых наихрабрейших устрашает ныне. Третья стена представляла конец Золотого Века, и отшествие на небеса Астреи; а потолок украшен был изображением Олимпа.
        Видостан, приведши в сию комнату своих гостей, просил их сесть за стол, на котором, кроме приборов, и при них книжек, ничего не было. Светлосан и Бориполк весьма сему удивлялись: но пришли в большее еще удивление, когда волшебник,севс ними за стол, просил их то кушать, что имугоднеепокажется. Между тем разогнув своюкнигу, и прочтя в ней нечто, канул свою тарелку на воздух: тарелка исчезла, а перед нимявилосьсамое прелестнейшее кушанье. Я не удивляюсь, говорил Индиянин своим гостям, что вам приключение сиекажетсястранно: я нарочно так сделал, чтоб вас удивить, и показать могуществовластимоей изнания.Сии книги, предложенные пред вас вместо кушанья, содержат в себе названия всего того, что вымыслила человеческая роскошь для напитания людей богатых. Находятся в них и такие еще кушанья и плоды, о коих и до сих пор не знаете свет, и не будет известен. Ежели вам понравится которое из них, то стоит вам только прочесть, название его, и пожелать. Пожалуйте, примолвил он, сделайте сему опыт, выбрав такую пищу, котораявамнаилучшею покажется.
        Светлосан и Оруженосец его, посмотрев в свои книжки, и прочтя имена тех кушаний и плодов, которые им наилучшими показались, пожелали их; в тот самый миг пустые их тарелки исчезли, а вместо оных явились исполненные того, чего они желали. Прикушав оного, усмотрели они, что одно человеческое искусство не может их столь изрядно приготовить, в рассуждении вкуса, и вида. Удивление их возрастало при каждом их пожелании. В напитках также недостатка не было и вкус их не уступал нимало Нектару, питию Богов. Напоследок, когда голод их и жажда совсемудовольствовались, тогда Видостан ударил три раза о стол рукою: в тот миг оный исчез; а они очутились в садовой беседке.
        Сколько Дворец великолепием своим и богатством привлекал внимание, столько сад редкостью деревьев и цветов, и прочими украшениями приводил в удивление зрителей. Не было в нем ни одного простого дерева: Абрикосовые, Гранатовые, Миндальные, Оливковые, Персиковые, и прочие плодоносные деревья составляли его рощи, Кипарисы, Лавры, Мирты, Пальмы, Винограды составляли Алеи и Куртины; цветники были наполнены всякими наилучшими цветами, какие только находятся в поднебесной; истуканы, водометы,беседки и пещеры были наилучшее подражание природы, и достопамятность прения её со искусством. Одним словом: вертоград сей превосходил описанные стихотворцами Елисейские поля.
        Видостан, видя удивление своих гостей, старался умножить оное, показывая им все редкости оного. В самое то время водяные Органы, птицы и Дриады совокупя свои голоса, составили такое пение, какое человеческому воображению невместно. Тьма других разнообразных предметов, в коих искусство казалось превосходящим природу, приводили Славян в приятное восхищение: казалось им, что они находятся в царстве Нии, в жилище блаженных теней, иди в прелестном обиталище Божественной Лады. Старались они насытить свои взоры каждою привлекающею их редкостью: но красота других отвлекала к себе их зрение, и переводила их из удивления во удивление.
        Еще не могли они обозреть сотой части удивительных украшений сего сада, как Вихрь, посланный Видостаном искать Вельдюзя, прилетел к ним неся с собою железную бочку; Вот где, сказал он Индиянину, положив свою ношу на землю, ваш Вельдюз: он заключен в стой бочке, яее нашелна тойстрашной горе, в кою превращены твои подданные: Сей неожидаемый случай привел всех во удивление и ужас, кои умножил голос, происшедший из бочки в следующих словах. Избавь поскорее меня из сей вечной темницы, великодушный Видостан! и возврати мне снова прежний мой вид, которого лишил меня лютый Карачун. Избавление мое обратится тебе самому в превеликую пользу,ибо с освобождением моим соединена врага нашего погибель. А сие тебе не трудно учинить: вонзи только, продолжал Голос, волшебную твою стрелу в очарованную сию бочку, послечего увидишь ты такое действие, какого ты не ожидал. Видостан не медля ударил стрелою своею в бочку, которая в тот же миг превратилась в железную колесницу, запряженную двумя зияющими пламенем Саламандрами, кои ухватив Видостана бросили в оную, и помчали с необычайною скоростью по воздуху.
        Светлосан и Бориполк при виде ужасного сего приключения оцепенели: и в самое то время увидели перед собою малорослогоЭфиопа, (это был Карачун), одетого впламенного цвета одежду, на коей вышиты были золотом небесные знаки Зодиака. Вы освободили моего врага, сказал он им грозным голосом, и за то должны претерпеть вечное наказание. Проговорив сие, хотел он ударить Светлосанадубиной, коею был вооружен; но в самое то время затрясся, и пременив свой грозный вид на ласковый, сказал учтивым образом Славенскому Князю. Извини меня, Государь; что я осмелился испытать твою храбрость. Я вижу теперь, что никакая напасть поколебать ее не может. Мое намерение было только увериться, истинна ли та слава, которая о храбрости твоей носится по всей подсолнечной; и теперь к удовольствию моему познаю, что она не довольно возвеличила твои достоинства. К великим людям имел я завсегда почтение, присовокупил он: и всегда старался им услуживать; а как ты заступаешь между ними первое место, так прошу мне сказать,чеммогу тебе услужить. Не сомневайся, Государь, хотя бы это стоило погибели всей Вселенной, то по желанию твоему
сей же час она разрушится.
        Удавленный приключениемсимКнязь, не ведал чему приписать кротость сего страшного урода: и во время Карачунова приветствия старался проникнуть сего причину. Думал он сперва, что ласковость его заключала в себе какую ни есть хитрость; но трусость, с какою сей злодей говорил свою речь, склонила его думать, что скрывается тут какая-нибудь тайность, которая защищает его от наглостей сего волшебника. Ободрясь сими мыслями, ответствовал он Карачуну твердым голосом, что он согласится скорее потерять тьмократно жизнь свою, нежели приключить свету малейшую напасть; а ежели он хочет ему услужить, то ничем ему более удовольствия не сделает, как ежели возвратит ему его сестру, зятяиВидостана. Во время Светлосановой речи Карачун стоял потупясь, как будто бы ужасался чего,а при именах Милославы, Вельдюзя и Видостана затрепетал пресильно, и произнеся стенание исчез.
        Славяне, избавивсь вида сего страшного чудовища, ободрились, и принесли благодарность свою Богам, за столь удивительное их избавление от предстоявшей опасности. В самое то время предстал пред них Дух во образе юноши, одетого в лазоревое платье,ивооруженного пламенным копьем. Познай теперь, говорил он Светлосану, сколько благочестие и праведное сердце приятны Богам: никакая сила не избавила бы тебя от лютости Карачуновой, если б богобоязливость твоя, и милосердие к бедным и несчастным людям, не преклонили Богов поборствовать по тебе. Но наипаче всех покровительствует тебя сильный Чернобог, жестокий Судия коварных и неправедных людей. С младенчества усердие твое к нему, склонило его защищать тебя от всех напастей. Он видя твою опасность, послал меня к тебе на помощь: сего пламенного оружия, и претящего моего взора устрашась Карачун, переменил свое свирепство на робость и покорство; и исчез для того, чтоб ты не принудил его, вспомоществуем мною, исполнить твоего приказания. Но сие не первое тебе благодеяние от Чернобога; он твою умножил силу и храбрость: возбудив тебя изречением к путешествию, послал
к тебе сон, которым уведомил тебя о бедствиях сестры твоей и зятя. Он тебе внушил мысль подарить волшебную стрелу Видостану, дабы избавив его оною от узилища, обрел ты в немсебепомощника. Ступай теперь искать твою сестру, которую ты вскоре найдешь, и освободишь из плена её тирана, превозможешь все препятствия, и победишь славно общего вашего врага. Но притом помни, что не иначе сие ты можешь учинить, как удовлетворением чести и человечеству. ОкончивсиеДух исчез, а Князь и Оруженосец его пали на колени, и принесли благодарение свое Чернобогу, покровителю своему.
        По окончании молитвы, начали она советовашься, куда им ехать, и где искать Милославу, ибо ни Дух, ни Видостан не открыли им ее пребывания. В сем недоумении согласились они положиться на счастье. утвердясь на сем мнении, пошли они к Видостановым придворным, чтоб объявить им о несчастии их Государя; однако ж не сыскали из них ни одного, а на вместо их нашли такое ж число Хамелеонов, которые увидев их, старались им всячески изъяснить свою горесть. Славяне познали из сего, что это несчастные Видостановы служители, приведенные непременно Карачуном в сие жалостное состояние. Сей предмет наипаче умножил их горесть. Между тем не могли они понять, как смог Карачун пересилить очарованный Видостанов кабинет, который защищал, по объявлению йндейского Государя, весь замок и жителей его от всякого неприязнейшего нападения. Сия причина возбудила в них любопытство пойти в кабинет, и посмотреть, нет ли в нем какой перемены. Сомнение их, было правильно: блестящие янтарные письмена на стенах кабинета были черны, как уголь: и все вещи находившиеся в оном были похищены. Сиежалкое зрелище опечалило еще более Славян:
они думали, что приятель их погиб невозвратно. Подобные соболезнования продержали их долго в сем здании; наконец, по довольном сетовании, определили они, ища Милославу и Вельдюзя, стараться помочь и Видостану, ежели еще можно будет подать ему какое вспоможение. После того пошли они сыскать своих коней, которые перенесены были в Видостанов замок: оседлав оных, и запасшись на дорогу съестным, выехали они из замка; и принеся молитвы Богам и учинив обеты, дали коням своим на волю ехатьтуда, куда они захотят.
        Через несколько дней путешествия своего ни каким приключением не были они встревожены. Путьихпродолжался по степям и лесам, коими замок Видостанов был окружен. Напоследок ни один день застигла их ночь в густом Миртовнике, посредине коего был небольшой лужок. Светлосан и Бориполк слезши с своих коней,и расседлав оных пустили их на луг, а сами поужинав и помолясь Богам своим покровителям, защитникам тех мест, отдались в объятия Морфеевы для получения сил к дальнейшему путешествию.
        Приокончания первой стражи сон их был прерван печальнымиужасающим пением; Славяне встали,иосматриваясь навсестороны, дабы увидетьоткуда оное происходило, усмотрели они сквозь деревья сияние многих светочей. Странное сие приключение возбудило в них любопытство узнать оного причину. Взяв свое оружие, пошли они к тому месту, откуда происходил свет: подошед к оному, увидели они торжественное шествие Жрецов, и нескольких последователей за ними; в рукаху всех уних были,свечи ипламенники. По средине сей толпы шел человек в белом одеянии, и в венке из цветов: руки у него были загнуты назад и связаны. Вид его печальный и воздыхания, и прочие признаки показывали его осужденным на жертвоприношение; что и не ложно было. Засеюжертвою несены были препоясание и меч, украшенные золотом и дорогими каменьями; за нимивелидругие коня, на коем лежало Варяжское платье и оружие.
        Светлосан и Оруженосец его, дивясь странному сему позорищу, и желая узнать его окончание, шли за ним до того времени, пока шествие остановилось при некоторой пещере, в коей по освящении её увидели они великолепную гробницу, а на оной истукан, представлявшей Индийского Государя. Тред гробницею стоял жертвенник украшенный цветами. Жрецы войдя в пещеру, и положив на жертвенник дрова, развели огонь: окурили истукан благовониями, окропили пещеру и предстоящих священною водою, поя между тем Гимны в честь Богам. Потом Первосвященник, взяв осужденного на жертву, привел к жертвеннику, и, поставивпред оным на колени, прочел над ним молитвы, окропил его чистительною водою, и окурив благоуханием, вознес жертвенный нож, чтоб им пронзить его. Тогда Светлосан, исполнен будучи человеколюбия и желания спасти сего неповинного, бросился к жрецу, и вырвал у него нож.
        Сие великодушное его действие привело жрецов, и народ пришедший сними, в великое смятение: первое потому, что они его не приметили, и не ожидали от него такого нападения; второе, что сочли сие дело ужаснейшим, злочестием, чего ради в превеликой ярости бросились на него все с кинжалами. Светлосан ни мало не устрашась их свирепства, обнажил свой меч в сопротивление им, и начал отвращать нападения их бесчисленными ударами, причем присовокупился к нему и Бориполк. Не много стоило им труда разогнать сию кровожадную толпу, из коей перерубили и переранили они большую часть.
        Оставшись победителями, первое их старание было, чтоб разрешить от уз осужденника, который получив свободу пал им в ноги, и приносил свою благодарность наичувствительнейшими словами. По изъяснению его узнал Светлосан, что он Варяг, чего ради почувствовав к нему большую приязнь по причине соседства их земель, и некоторым образом единоплеменства, спрашивал его, кто он таков, и каким образом попался в руки сих свирепых людей? Варяг с охотою согласился в том его удовольствовать, и начал новость свою следующимобразом.



        Приключения Русовы.

        Я называюсь Рус, Отечество мое Винетта; родитель мой приобрел себе в сем городе довольную славу, обучая молодых людей словесным наукам; наипаче всего искусен он был в истории, которая вселила в меня охоту к странствованию. Я просил дозволения у моего отца путешествовать: но он, имея во мне одного у себя сына, не хотел на то никак согласиться; однако ж желание мое тем нимало не уменьшилось. Я определил уехать от него тайно: что и учинил запасшись деньгами, коиунего похитил.
        Сей краже, и не дозволению родителя моего на тайный мой побег, приписываю я все несчастья, которые со мной потом случились. По выезде моем из Винетты пустился я наперед вСлавенск, оттуда в Киево владение, Потом в земли Чеха и Леха, а наконец в Грецию. В сей стране пробылядовольное время, не более для приятности сей земли, как для научения себя словесным наукам. Видел я в ней довольно разумных людей, однако ж не менее и глупцов, из коих один принудил меня оставить сию землю, славную семью Мудрецами. Оттуда пробрался я в Вавилон, и принужден был в сем городе быть мертвым с прочими его жителями не малое время. Сие непременно вам странно покажется, примолвил Рус, великодушные мои избавители: и для того расскажу вам это приключение, пропуская другие маловажные, дабы не наскучить вам моею повестью.
        Государь сея страны назывался Варарав, будучи человек молодой жертвовал он нередко любви: Сераль его содержал в себе более трехсот красавиц; но наипаче всех одна полоненнаяИталианка привлекла на себя его взоры, и владычествовала над ним более, нежели он надо своими подданными. Она была маленькое ею Божество, коего прихотямжертвовало он всем: делал для нее беспрестанные Пиршества, Маскарады, Концерты, всенародные игры и проч. Словом, небылотакого увеселения, какого б он для нее не выискал, хотя б оно стоило годовых его доходов.
        Некогдасейвладетель, в день ся именин, представил народу позорище,на коем и сам присутствовал с нею: великолепие оного привлекло великое множество народа отовсюду. Все устремили на негосвоевнимание, но в самом жаре оного разрушило его ужаснейшее приключение. Вдруг появилось на небе густое облако, которое летело по Оризонту с необыкновенною скоростьюипоравнявшись се позорищем начало оно спускаться на землю, и вдруг развернувшись представило нашим глазамсамагогнусного карла, одетого в великолепную истраннуюодежду. Пока сие явление, объяв всех умы, привлекало на себя народные взоры, в то время карло принесен будучи; облаком ктомуместу, гдесидел Вараран с своею любовницею, схватив ее поднялся с нею на воздух, произнеся многие ручательства и насмешки Персидскому Государю. Язвительные его слова и похищение любовницы, утушив страх и удивление в Вараране, возбудили в нем великий гнев: схватив у одного из стражей копье, поразил оным карлавлядвию; чему последуя придворные и народ, начали в него бросать всем тем, что кто имел в руках. Сие нападение столь разъярило воздушного путника, что он обратил нас
всехвкамни, а город со всем уездом в степь: сказав притом, что по тех пор не отделимся мы от земли, и не получим прежнего своего вида, пока не снимет ктосВарарана, обращенного также в зеленый камень, голыми руками ядовитой жабы, родившейся от плевка, изверженного сим гнусным волшебником на Персидского владетеля. Но сеговы вечноне дождетесь, промолвил карло, ибо сего не может учинить одна человеческая сила.
        Да и действительно остались бымынавекв сем горестном состоянии,если бнепослали Богик нам избавителя,которомуcиeстоило, я чаю; жизниибо когда он сорвал с Варарана Жабу,то оная превратись в великого, слона, унесла его тотчас у нас из вида. Вараран и подданные его, получивпрежнийсвой образ, принесли общую благодарность Богам; а избавителю своемув честь воздвигли золотой истукан;ибо ничем другим кроме сего не могли они засвидетельствовать ему своей благодарности.
        Ах! вскричал при сих словах Светлосан: это был несчастный мой зять, который возвратив вам жизнь, лишился может быть своей от лютого Карачуна. Сие восклицание вселило в Руса любопытство: он просил Славенского Князя рассказать ему осебе, кто он таков. Светлосан, уведомив его о том в коротких словах, просил его доканчивать свою повесть, на что Рус с охотою согласясь, продолжал ее следующим порядком.
        Получив снова жизнь, старалсяяпоскорее выехать из Персии, опасаясь вторичного превращения. Слыша много похвального об Индии, поехал я в нее, желая узнать о стране сей обстоятельно. Объезжая многиеместадостойныелюбопытства, наехалянаконец на такое, которое опять лишило было меня жизни. Некогда в весьма жаркий день, проезжая лавровую рощу,захотелось мнеподтенью еёотдохнуть: чего ради привязав моего коня к дереву, лег сам на траву и отдыхая на ней, нечаянно заснул. В самом почти начал моего сна, пробудилсяяот рева и треска ветвей: проснувшись увиделя,что преужасной величины Барс нападал на моего коня, который от неговсемисилами отбивался. Желаяпомочьему, и себя спасти от опасности, схватил я копье, и поразилимхищногазверя,коего удвоившаяся тем ярость обратилась на меня. Сколько храбрость и досужство мое ни употреблял я себе в помощь, однако ж не смог себя защитить отвсехего нападений; и напоследок непременно б стал его жертвою, если б не помог мне Левсил, славный страны той волшебник, который случился тогда на ловле подле самого того места. Барс был тотчас убит, а я отнесен в его замок для излечения
от ран.
        Искусством его был я в тот же день от оных освобожден и хотелбылоот него поехать, принесши наперед мою благодарность за вспоможение его; однако ж был им удержан. Вид мой и образ изъяснений моих столько ему понравились, что хотел, он меня иметь при себевечно,иразделять со мною все выгоды своего состояния, а я видя его к себе приязнь,иполюбив его также, согласился на то охотно. Напоследок поопознавшись более,исделавшисьтеснымиприятелями, не скрывали мыдругот друга ничего: я ему рассказывал мои приключения, а он мне свои, кои состояли вследующем.
        Природою был он Армянин, исын богатого купца,искусству волхвования научился он от своей бабки, которая была родом из Египта. Оставшись после отца своего весьма молод, получил он великое наследство, и употребил его на изучение себя совершенно Кабалистике, для которой странствовал он по всем частям света идостал себе с помощью её преудивительные вещи, из коих препоясание и меч, которые вы здесь видите, были всего важнее. Прибыв в Индию, и проезжаятемиместами, в которых напоследок он построил себе замок, влюбился он по случаю в Нимфу, увидев ееспящую подле источника,мимо коего он ехал. Приятный его вид и ласки, к чему может быть наиболее послужило его искусство, склонилиеескоро на его желание, с таким притом условием, чтоб он женился на ней, и остался жить в той стране,ибо она ее оставить не хотела. Левсил на все с радостно согласился: Женился на ней, и построил великолепный замок поблизости от того места, где обитала прежде Нимфа.
        По любви их и согласию надлежало жизни их продлиться вовек благополучною: любили они друг друга как любовники, искрении были как друзья,иверны как супруги. Левсил открыл ей все свои таинства, и сделал ее столько ж искусною в Кабалистике, сколько былисам. Согласие их и любовь можно б было поставить примером, если б они жили в нынешний век,а в древние времена оных довольно было. Жизнь свою провождали они в беспрерывных веселиях и забавах: всякая малость делала им удовольствие, одним словом, век их пролетел как одна минута, если б ненависть и злоба лютого волшебника не дала им почувствовать горестей сего мира.
        Волшебник сей был Карачун, и самый тот; который превратил Варарана, и всех его подданных в камни. Он был весьма влюбчив и корыстолюбив: всех прекрасных женьщин похищал он в свой Сераль, а дорогие и редкие вещи собирал отовсюду в свои сокровища, Об этом известился я от Левсила,ибо он по причине с ним ссоры, и также по искусству своему знал об нем обстоятельно. А ненавистьегонавлек он на себя от следующего приключения.
        Построив свой замок, и желая великолепным образом торжествовать свой брак с Нимфою, позвал Левсил на оный всех знакмыхемуволшебников, которые одарилиновобрачных редкими и важными вещами по их науке. Свадьба их торжествована была великолепно и весело: уже сопиршествующие, наполнившись вином, запели песни в честь новобрачным, и утопая в веселии ни о чем ни помышляли кроме роскоши, как вдруг огненный клуб, провождаемый громом и молниями, влетев к ним в комнату пресек их восхищения, и обратили на себя всех взоры.
        Это был Карачун: сделавшись из огня человеком, подошел он к Левсилу, и сказал ему с надменным и насмешливымвидом.Я очень сожалею, что ты счел меня ниже всех, и не удостоил меня иметь своимrocтем; однако ж, я чаю, ты ведаешь, что знание мое и власть могут поколебать вселенную, и с самым твоим замком. Милостивый государь! перехватилречь егоЛевсил: это не от презрения произошло; а от того, что я не имея чести быть тебт знаком, не осмелился тебя просьбою моею трудить; не наделся притом, чтоб ты удостоил меня своим посещением. Извинение не худо вздумано: вскричал Карачун; однако уж поздно, да и несправедливо, потому что я и незваный сюда приехал, дабы доказать тебе, что я не горд и не сердит. Левсил помоществуемый прочими волшебниками; старался всячески пред ним извиниться; и напоследок умягчил его совершенно, так как хотел это доказать Карачун.
        Левсил посадил еговпервоеместо, а прочие гости сели по своим. Веселье опять повсюду разлилося, и всяк думал об одном вине и пировании. Карачун также показывалсяследующим общему желанию, однако ж непрестанно задумывался, почасту взглядывая на Нимфу. Прочие, быв отягощены вином, сего не примечали, но Левсил будучи трезв, и приемля в том больше всех участия, не пропускал ни одного его взора, коих частые и страстные обороты уверили еговскоре,что он имеет себе в нем соперника. Чего ради получив на него подозрение, решил его остерегаться, опасался от него себе нападения. Однако ж Карачун, сколько был ни дерзостен, не отважился ничего тогда предприять при собрании волшебников, коих совокупная сила превышала его могущество. Чего ради по окончании стола, поблагодарив с притворною ласкою Левсила, поднялся на воздух, и исчез отвсехв минуту.
        Левсил оставшись один со своими гостями, изъяснил им свои подозрения на Карачуна, и просил их всех помочьсебе в таком опасном для него обстоятельстве. Волшебники, будучи им угощены, охотно согласились на просьбу его, и сделали между собою совет, каким образом отвратить от новых супругов нападения Карачуновы. По довольном их о томе рассуждении, придумали наконец сделать такое ожерелье для Левсиловой жены, что когда она будет иметь его на себе, то всякий, кто б к ней ни прикоснулся, ожжется от нее так как от раскаленного железа. А чтоб и муж её не претерпел того ж, прикасаяся к ней, то положили сделать ему золотую цепь, на которую повесить из такого ж металла Талисман, на коем начертанные волшебные слова учинят прикосновение его к Нимфе не вредным.
        Выдумка сия весьма показалась новобрачным: они просили волхвов исполнитьеепоскорее самым делом, что они и учинили совокупными силами в тот же час, и вооружили ими молодых супругов. После чего, по учинении с обеих сторон учтивостей, расстались. Волшебники разъехались по своим жилищам, а новобрачные отдались в объятия любви исна.
        Карачун заразясь любовью к Нимфе,решил ее похитить: в следствие чего, вооружась всеми своими силами, и полетел к ним под вечер, уповая их исплошить, и найти неспособными к обороне. Вид принял он на себя семиглавой Гидры, дабы страшнее показаться: и в сем образе примчался в Левсилов замок.
        Молодые супруги находились тогда ж в саду, наслаждаясь приятностью воздуха, а более своими нежностями. Малорослый чародей, увидев их в сем расположении, воскипел сильнейшею завастью, и бросился на Нимфу, дабы ее похитить из рук нежного её супруга. Но лишь только прикоснулся к ней, то взревел какЛеший,будучи уязвлен пламенем, происшедшим от волшебного ожерелья, которое на ней было. В ярости своей хотел было он растерзать Левсила, думая что он сему был причиною: но Армянин, имея на себе волшебное препоясание и меч, о которых я объявлял и коих сил ничто не могло противиться, поразил его сим оружием, и отсек ему голову, Что так взбесило Карачуна, что бросясь всем своим телом на Левсила,хотел его растерзать; но получив другойсебеудар, который лишил его другой головы, принужден был ярость свою удержать, и прибегнуть к отступлению. Чего ради принять прежний вид, и вспомоществуем будучи Духами, поднялся на воздух, крича притом Левсилу: Ты победил теперь, бездельник! однако ж недолго станешь гордиться своим злодейством: праведная моя месть вскоре тебя накажет, и уверит тебя, что Карачун больше имеет силы
Армянина.
        Левсил, будучи ободрен своею победою, смеялся его угрозам; однако ж положилc техnopзавсегда ходить в сем спасительном препоясании, и иметь при себемеч, а супруге своей советовал носить также завсегда ожерелье. На ночь заграждал он свою спальню волшебными словами, коим научили его волхвы; а днем защищал его меч; итак от всех сторон находился он безопасен от Карачуна. Но от чего не можно ему было ожидать несчастья, от того оно ему приключилось: то есть от меня, от наилучшего его приятеля. Сим именем могу я величаться; ибо подлинно был я ему искренний друг, и причинил ему бедствие неcумысла, а пронырствами лютого Карачуна.
        Вскоре послепобедыКарачуновой приехал я в Индию, и вошел в его замокобъявленным выше мною образом. Подружась с сим любезным человеком, не отставал яотнего ни на минуту, так как и он от меня. Все увеселения, какие можно было найти в замке, служили к нашему, удовольствию: чаще всего ездили мы на охоту, кою весьма страстно любил мой приятель, и которая напоследок нам сделалась бедственная а наипаче Левсилу.
        Некогда будучи на оной, и гоняя довольное время зверей, разбились мы все по разным местам; иной гонял из нас Вепря, тот Барса, а мнепопался Олень, какого ни я, и никто другойютроду не видывал. Рога у него были золотые, ноги железные, на шее блистало жемчужное ожерелье, в ушах бриллиантовые серьги, а станом столь был пригож, что не всякий бы художник мог верно положить на картину его красоту. Такой удивительный Олень всякого бы зрителя склонил к вниманию, а я такое почувствовал желаниек овладению им,чтопоскакал за ним в туже минуту,иположил не прежде возвратиться, пока его не поймаю, или не застрелю. Мне весьма хотелось похвастаться перед Левсилом сею добычею, какой не случалось ему никогдаивидеть.
        В сих мыслях проскакавза ним довольное время по долинам, горам и лесам, пригнал его напоследок к весьма крутой и каменистой горе,в коей находилось множество пещер. В одну из оных вбежал гонимыймнойолень: аянадеясь способнее его в оной поймать, оставил мою лошадь, и вошел за ним в пещеру. Она разделялась на другие многие вертепы, в коих блуждая несколько времени, увидел я наконец в недалеком от меня расстоянии свет и блистание металлов и камней. Побуждаясь любопытством пошел я туда,откуда зрение мое они поражали: чем ближе я к ним подходил, тем более они увеличивались; и напоследок, по приближении моем туда, представилась моим глазам великолепная зала, украшенная серебром, золотом и драгоценными каменьями. Освещена онабыла многими хрустальными паникадилами, от которых сияние разливалось повсюду. Напротив дверей стоял престол из чистого золота, усыпанного бриллиантами: на нем сиделадевица в белой и с розами смешанной одежде. Красота её столь была велика, что затмевала все украшения находившаяся в пещер. Руки и ноги её скованы были алмазными цепями, кои прикреплены были к престолу.
        Сие удивительное зрелище столько меня поразило, продолжал Рус, что я пришед в изумление, и некоторый род боязни, не мог ни одного выговорить слова, и только что смотрел на окованную красавицу. Она первая прервала молчание: ты удивляешься Рус, говорила она мне, сему чудному позорищу;но еще более удивишься, когда узнаешь мою историю. Я Царская дочь: в несчастное сие состояние приведена я Карачумом: он меня похитил от моего родителя, и заключил в свой сераль, желая иметь меня своею любовницею. Все богатства света отдавал он в мою власть: все хотел покорить моей воле; но ничем невозможно снискать склонности моей к себе. Угрозы его также нимало не подействовали надо мною, ибо способом некоторого моего знания в Кабалистике, умела я отвращать все его насильства. Сие столько его огорчило, что заключив меня в вертепе, оковал сими волшебными цепями, коих ничто пресечь не может, кроме волшебного Левсилова меча; и никто другой кроме тебя. Первому причиною заклятие Карачуново, а другому мое соизволение, продолжала она закрасневшись. Ты вина сей моей неволи, жестокой! для тебя я презрила Критского Царя, для
тебя возгнушалась Карачуном, и ввержена в сии оковы. Вспомни Лакедемон, и в нем несчастную Царевну Гориаду, на которую зрение твое навлекло на тебя от ревнивого моего жениха несколько ударов, и принудило тебя оставить Грецию. Я самая та Гориада прельщенная тобою: я за тебя поссориласьсКритским Царем; и будучи потом похищена Карачуном, отвергла его предложение, и осуждена за то в вечную неволю. Терзаясь любовью к тебе всякий час, послала я искать ктебесего оленя, сотворенного моим искусством, который завел тебя в сию пещеру. Теперь желание мое исполнилось: я вижу тебя; а о любви твоей ко мне стану судить по твоему ответу. Но знай наперед: ежели ты из оков моих меня освободишь, то Карачун тебе мстить не будет; он мне клялся в этом, заключая меня в цепи, Князем Духом, и всеми Богами. Сверх того будешь ты обладать вечно мною, ежели только любовь моя тебе приятна; будешь царствовать со мною на престоле, и поведешь спокойную и приятную жизнь в моих объятиях. По сих словах она умолкла, ожидая моего ответа.
        А я, будучи поражен прелестями её и словами, пришел в пущее недоумение, и не знал что говорить. Сердце мое наполнилось снова к ней любовью, которую почувствовал я в Лакедемоне: а удовольствие, слыша её к себе любовь, и лестные её обещания помутили все мои мысли. В восторге моем бросился я предо нею на колени, и…

        Конец первой части.

        Часть II

        Предуведомление



        Приизданиивторой частиСлавенскихДревностей, за нужноея счел изъясниться пред моими читателями, в рассуждении титула сей книги, которое некоторыми почтено совсемейнесвойственным. Но я и при всем этом оставил бы всякого говорить о сем по его, благорассуждению, ежели б не присовокуплено было нечто к ущербу моего чистосердечия, с какими положено от меня сие название. Ивот что воправдание мое представляю.
        Намерение мое, услужить обществу посильным трудом, было мне побуждением сочинить сию сказку,илитак называемый роман. Первыми лицами поставил я в ней Славенских Князей, между коимиСветлосан занимает первое место;я ее украсил некоторыми нашими Древностями, которые могли войти в расположение сегосочинения, и к описанию коих прибавил я несколько вымыслов, дабыприятнее их представить взорамчитателя.

 Вотчтосклонило меня наименовать сие творениеСлавенскими Древностями;а что бчитателям не подать о нем,припервом на неговзгляде,двусмысленного воображения, то я присовокупил: илиПриключения Славенских Князей, что ясноозначает роман, а не историю о наших; Древностях, как некоторыемнили, найти:
        Ноежели, ипри всем моем оправдании титул сеякнигинайдет кто-тодействительно ейнесвойственным, то я, по рассуждении такого соглашусь лучше признатьсебя погрешившим в наименовании моейкниги, нежели остаться передобществом таким человеком, которыйпышнымназванием маловажной книги, хочет обмануть любопытство егов своюпользу.

        Славенскиедревности,илиприключенияславенскихкнязей,



        Продолжение Русовых приключений.

        Будучивнесебясхватил я её руку, и целуя ее страстно, вскричал;Aх, Прекрасная Гориада! возможно ли, чтоб Рус был столько счастлив?И льзяли,чтобнаипрекраснейшая особа в свете удостоила столь бедногочеловекапочтитьсвоимвзором,исогласилась для него претерпеватьнапасти! Нет: я скорее сам тьмократно умру, нежели допущу тебя страдать еще всем подземном жилище. Но, ах! Желание мое освободить тебя есть более, нежели способы его исполнить. Меч, от коего, по словам твоим, зависит твое освобождение, в рукахуЛевсила, моего приятеля, который, как я ему ни друг, не смеет и мне его ни на минуту Поверить, опасаясь Карачуна, лютого твоего похитителя, который беспрестанно ищет случая, его исплошить без волшебного сего меча.
        Как! перехватила Гориада, когда я для тебя презрила царя, лишилась всехутехсвета, подверглася с радостью вечным оковам, ты не находишь тогда средства освободишь меня от уз; отрекаешься быть моим супругом, и сидеть со мною на престоле? Неблагодарный! Сего ли от тебя я Ожидала? Таковой ли цены горячность моя стоит. Я бы для освобождения твоего, из подобного несчастия, предала жизнь мою всем мучениям: пожертвовала бы своим отцом, матерью, всем моим родом, и наилучшею моею приятельницею. Ты не находишь средства освободить меня, и для того только, что твой приятель обладает сим мечем, и что он тебе не вверит его опасаясь Карачуна. Я согласна на сие, но разве нет других способов его получить? Неужели ты не находишь в себе столько досужетва чтоб похитить его тайно для спасения той, которая тебя обожаете?Ах! Государыня, вскричал я, могу лиясие учинить не подвергая себя презрению всего света, отваживая моего приятеля нападкам Карачуновым? Нет, перехватила окованная красавица, себя ты презренным не учинит, избавляя от вечные темницы несчастную царевну, тебя любящую, и впадшую для тебя в толь недостойное
состояние моего сана. Жестокий: Смотря на лиющиеся мои слезы, на томление мое и трепет: вообрази лютое страдание моего сердца, пылающего к тебе неограниченною любовью; Освобождением моим не одной тымнеучинишь благодеяние: ты избавишь от горести двух несчастных родителей, которые непрестанно о мне сокрушаются, В изрывают себе гроб ежечасными воздыханиями.Ежелиты пресечешь мои оковы, и возвратишь меня им, то какою благодарностью не воздадут они за твое благодеяние! Какою похвалою невозвеличатонитвоедеяние!Онитебяпоставят выше смертных: отдадут тебе престол свой, учинятся твоими рабами, божеством тебя своимпоставят,и живогопочтут тебя жертвами. Ая,пылающая уже ик жестокому, какимтебяпочту в моем сердце, когдаты учинишься моимизбавителем:Ты мнесвященнее Олимпа будешь! Тымнебудешь… Государыня: вскричал я тогда, ставеючрезвычайно тронут,яготов тебя избавитьот сейневоли;нонаучименя, как мнесие учинить.Тыведаешьконечно, рисовокупиля,посвоему искусству, что Левсил препоясаниесвоеи меч имеет при себе непрестанно, а ночью спальню свою, в которой их хранит, заграждает волшебными словами, которых никакаясила
победитьне может.
        Я знаю это, сказала мне с приятностью моя прелестница; но неужели любовь твоя ко мне не может обрести какогосредствак получению их?Левсил тебялюбит; изыщи какую-нибудь хитрость, которая бы тебе вспомоществовала овладеть его мечем. Хитростьсия будет тебе простительна, и Левсилу ни какой от того погибели не приключится; ибо как скоро ты меня избавишь, тоя сама,вместесмоею благодарностью, подщуся возвратишь ему его оружие. Любезный мойРус: Поспеши освободить страждущую твою супругу от пленения;я тебя инако уже не считаю, примолвила она, кидаянаменястрастные взоры, как любезным моим супругом; ибо коль скоро ты меня освоводишь, ту ж минуту и я, ипрестол отца моего, тебе принадлежать будут.
        Что же касается до способа, продолжала она, каким тебе достать Левсилов меч, то я тебя оному научу, ежели ты сам не хочешь принять на себя труда вымыслить его.Вот, говорила она, подавая мне малую золотую коробочку, сия волшебная вещь можеттебепослужить к предприятию сему самым легчайшим способом. Она имеет силу, когда ее раскроют, приводить природу в расстроение: возбуждать бурю, гром, молнию, град и вихрь. Возьми ее иступай в Левсилов замок. Когда настанет вечер, то ты, имея ее завсегда у себя в кармане,раскрой ее: от сего единого действия смутится вся природа: восстанет пресильная буря с беспрестанным громом и молниею. Ты их не страшись внутренне, ибо они никакого златебене приключат; но притворись пред Левсилом, чтоты сеговесьма боишься: таким образом дай пройти целой ночи, и следующему дню. По прошествии их, и по наступлении вечера, скажи Левсилу,приняв на себя испуганныйвид,что ты весьма страшишься сей непогоды, и не можешь ночевать в своей спальне; примолви, что ты и прошедшую ночь не спал, находясьвповсеминутном страховании от беспрестанного грома и блистания.И по сем проси Левсила, чтоб он
позволил тебе ночевать в своей спалье, огражденной волшебными словами, которые сохраняют ее не токмо от насилия человеков, но от огня, железа и бурь, и не допускают никого в нее войти без его позволения.
        Когда же он дозволит тебе в ней переночевать, то уже не трудно будет тебе овладеть его оружием: ты можешь во время ночи его похитить, и приехать сюда для освобождения моего. Ибо трудно только войти в его спальню, а выйти из нее никакого уже труда тебе не будет.Воткак тебе надобно поступить, любезный мой Рус,говорила онамне,кидая на меня ласковые и распаленные взоры: не отринь просьбы пылающей к тебе Гориады: извлеки меня из ужасной сей темницы, и возвратив меня моим родителям, учиниссь нашим Царем, и повелителем храбрых Спартян.
        Последовавшие за сим ласкательства её и слезы в такое колебание привели мой дух, что я склонился бы тогда предать и Левсила исамого себя Карачуну, лишь бы только освободить ее от уз и темницы, не токмо похитить меч у моего приятеля. Возвращая ей за её ласки тьмою подобных ласканий и бесчисленными коленопреклонениями, обещал ей с клятвою исполнить её повеление. Вследствие чего, простясь с нею, и поехал от нее к Левсилову замку, поблизости коего упражнялись в ловле наши охотники.
        Я их нашел всех собравшихся уже в одно место, и меж ними Левсила, заботящегося о моем отсутствии, и приказывающего искать меня. Прибытие мое весьма его обрадовало; он спрашивал меня о причине отдаления моего от них; а я, желая скрыть от него настоящее приключение, принужден был ему лгать, что будто гонясь за зверем заблудился, и насилу мог найти прежний путь.
        Левсил, почитая меня искренним себе другом, нимало не вздумал подозревать меня во лжи, и верил всем моим словам охотно. После чего поехали мы в замок, ибо начало уже сморкаться. А я между тем, спеша начать порученное мне от Гориады дело, раскрыл в моем кармане волшебную коробочку; и как только сие учинил, то и начал воздух колебаться, и мало помалу восставать вихри. Вскоре показались темные облака, которые совокупляясь меж собою,покрылинад нами небо, и будучи понуждаемые ветром, начали спираться друг с другом, и напоследок произвели такой сильный гром, молнию,дождь и град, каковых ни я ни Левсил от роду не видывали.Сиепринудило нас убираться поскорее в замок.
        Следуя Гориадину учению, приняляна себя вид боящегося человека, и движениями моими и словами старался уверить моего приятеля, и Преврату его жену, что я весьма сей бури устрашаюсь. Они старались мне доказать, что она ничего страшного в себе не имеет, и чтосиеестественно, и не должно так устрашать разумного человека. Я и сам это ведал, но желая умысел мой произвести в действо, не давался им на уговор, и час от часу притворялся боязливейшим. Представляя таким образомробеющего лицо, весьма малоелво время ужина, вскакивая и содрогаясь при всяком ударегрома. По окончании стола, простился я с ними гораздо ранее обыкновенного, поставляя причиною робость мою, для уменьшения которой, говорил я им, хотел зарыться в мою постелю. Они охотно склонились на мое желание, и простясь со мною пошли в свою спальню, а я отбыл в мою.
        Без всякого притворства не мог я уснуть большую часть ночи:образ моей прелестницы посеминутно упражнял мои мысли: всееёслова и взгляд и представлялись моему воображению; наипаче обещания её услаждали мое честолюбие: я воображал себе, что будто уже сижу на Лакедемонском престоле и повелеваю Спартанскими народами. Но высокомерию моему не довольно и сего было:ярешил учиниться обладателем всей Грецииинапоследокхотел окончить власть гордых Персов. По недолгом наслаждении себя сими мнимыми победами, вздумал я показать силу моего оружия Индиянам. Подвергнув их моему игу, решил я увеличить державу мою покорением Африки. Но может ли удовольствовать великий дух столь малое пространство земель! Я видел не повинующихся еще моему скипетру целую Европу, и бесчисленные острова Океана. Чего ради решил я и их всех подвергнуть моему оружию, и у чиниться еднодержавным обладателем всей подсолнечной. Так заблуждаясь моими помышлениями, радовался я несказанно, воображаясебе,как я станувеличаться, когда все части света будут предстоять моему престолу, и с каким трепетом станут внимать все мои слова. При сем общем
повиновении всея земли, одни только планеты не признавали моей власти; но я бы и их конечно уже покорил себе, когда б немилосердный Кикимора, Божество Сна и Ночи, не исторг у меня скипетра, и не оковал тягостными своими оковами Обладателя Вселенной. Или лучше сказать: сон пресек глупые мои размышления.
        На другой день, по пробуждении моем, одевшись, пошел я к Левсилу, который находился уже в зале, разговаривая с своею женою о чрезмерности бури коя часот часу умножалась. Хотя он и был искусен в угадывании причин, однако ж не мог постигнуть моей тайны, готовившей ему погибель. А я, приняв на себя вид устрашенного и обеспокоенного человека, объявил им, что будто неспалво всю ночь, в повсеминутном находясь страхе от молнии. Старался нм выразить как можно наилучше боязни мои и трепетания, и напоследок довел их до того, что они сами начали изыскивать средства к безопасности моей от бури, и на конец, не сыскав довольного к ободрению мнимой моей робости, согласились, по просьбе моей дозволить мне ночевать в их спальне. В благосклонности сей наипаче утвердили их мои благодарности, которые однако ж не из того проистекали источника, из коего мнили их они. Весь остаток того дня препроводил я с ними, притворялся непрестанно пугающимся, и прося их о сдержании своегообещания.Накокец настал вечер, и по окончании ужина пошли мывсетрое в Левсилову спальню, куда приказали перенести мою постель. Искренняя приязнь и
собеседование моего друга, чрезмерно терзали мою совесть: я покушалсянесколько раз, повергнувшись к нему в ноги, открыть ему мой умысел и отказаться совсем от моей прелестницы; но воображение о красоте её, и о Спартанском престоле, совокупляясьс глупой надеждою завоевать все части света, утушали в ту ж минуту мои угрызения, и утверждали меня опять в беззаконном моем предприятии. Недолго ожидал я сего исполнения: приятель мой вскоре заснул с своею женою, а я, пользуясь их успокоением и темнотою ночи, похитил роковое препоясание его и меч, и ушел из спальни, определяя в тот же час ехать к Гориаде, дабы удобнее ото всех скрыть мое похищение.
        В самом деле нимало я и не медлил: того ж часа пошед в конюшню, и оседлав моего коня, поехал я из замка, не будучи никем усмотрен; ибо сон и сильная буря, объявшие замок, скрывали мой отъезд отвзоров каждого. Выехав из замка, поскакал я во всю конскую прыть, для освобождения от уз моей прелестницы, и для восшествия на Спартанский престол. Во время продолжения моего пути, размышлял я, радуясь наперед, сколько удивлюЛевсила и Преврату, когда явлюсь им в порфире и венце; ибояпринял тогда намерение наперед воцариться, а потом уже показаться моим приятелям. Сими и подобными услаждаясь мыслями, к чему также способствовала и темнота, сбился я с дороги, ведшей к пещере; и принужден был проездить целую ночь, хотя напоследок и закрыл волшебную коробочку, дабы утихла буря, и воздух принял прежний свет, но совсем тем не мог сыскать горы, в коей находилась Гориада, прежде солнечного восхода.
        Напоследок, при помощи солнечных лучей, нашел ее; но какое было мое удивление, когда я вместо отверстия, ведущего во внутренность горы, нашел только не весьма широкую расщелину, в конторой увидел картину в человеческий рост, на коей был изображен деревянный истукан, точно похожий на меня, с ослиными ушами, в дурацкой шапке, и с детскою побрякушкою в руках! Я остолбенел при сем виде, иустремил удивленные мои глаза на картину, на коей изображенный мой истукан окружен был малыми ребятами, представляющими разные пороки, и точноте,которые показал я всебепри изменемоему приятелю. Онивсепредставлены были указывающими и ругающимися моему изображению, над которым начертаны были следующие слова:


        Прелестник Гориадин,
        Премудрый Рус,
        Спартанский обладатель,
        Исторгнувший, у всех земных владык венец,
        Завоеватель всех небесных звездных стран
        И наконец
        Всем титлам сим даст толк вот эта образина.

        На подножии коей, продолжал вздыхая и стыдясь Рус, написаны были красными буквами следующие строки, соответствующие верхнему, стихи:

        Невольник Ладин,
        Лукавый трус,
        Предатель,
        Льстец,
        болван,
        Глупец,
        Скотина.
        По сему двойственному изображению, говорил Варяг, нетрудно мне было узнать самого себя, и то что я был обманут и одурачен, и чтоэтобыл Карачун, враг моего приятеля, который сыграл со мноюсиюшутку. Досада, стыд, и угрызения совести, привели меня в бешенство: ярость моя, понуждавшая меня к отмщению моею позора, возбудила меняпереждевсего пожертвовать моему гневу предмет моего посрамления. Я захватил меч, чтоб изрубить в кускисиюпрепроклятую картину, как в самое то мгновение, изображенные на ней ребята поднялись на воздухе, исмеясьизо всей силы, ухали мне и кричали: Е! Брат, взял!е!а!о!у! А болван, представлявший мой образ, в то же самое время повалилсяс картины на меня, и чуть было не сбил меня с ног, между тем, пока удивление мое и ужас держали меня как окаменевшего, он вскочил, и погнал меня взашей своею побрякушкою, приговаривая при том:Непрельщай Гориады:Невоюйна планеты: Не побеждай света!
        Сей одушевленный урод прибил бы меня до смерти, ежели бы не было при мневолшебного меча, коего помощь употребил я к своей оборон, и тем принудил исчезнуть сие мое привидение. Сии насмешничества утвердили наиболее мои подозрения, что я обманут Карачуном под видом Гориады, что послужил ему орудием для погубления моего друга. Горесть и стыд, объявшие мое сердце, склонили бы может быть меня тогда покуситься на жизнь мою, ежели б опасность, в какой я чаял тогда моего приятеля не понудила меняпоспешать ему на помощь. Сыскав моего коня, поскакал я к Левсилову замку, изо всей силы, и приехал к оному весьма скоро, но уже прибытие мое было бесполезно.
        ЛютыйЭфиоп, воспользуясь моим отсутствием, напал на обезоруженного мною Левсила без всякого себе опасения. И уже при возвращении моем, сей гнусный чародейлетел из замка на ужасном Аспиде, влача за собою любезного моего приятеля, окованного цепями и терзаемого множеством ястребов. Бедная его жена, окруженная служителями своими, бегала посредине замка с растрепанными волосами, имея развращенное печалью лицо, вопия и терзаясь отчаянно, и призывая на помощь богов мстителей, но все еёмоления погибали втуне: свирепый Карло вскореyвлек у всех из вида несчастного Левсила. Сие привело бедную Преврату вне себя: она упала на землю без памяти. хотел бежать к ней на помощь; но вспомнив, что я всему сему злу причина, не осмелился перед глаза её показаться, и поехал прочь от замка, терзался угрызениями совести, и проклиная Карачуна; а наипаче себя, что причинил погибель наилучшему моему приятелю, ослепясь вредной страстью, и прельстясь суетным привидением.
        Будучи волнуем раскаянием, горестно и сожалением, воображая себе печальное приключение моего друга, и отчаяние бедной его супруги, дал я коню моему волю, и не помнил сам куда ехал. Конечно б не опомнился я во весь тот день, ежели бы споткнувшись моя лошадь не сронила меня с себя. Падениесиевозратило мне память; но горесть моя пущую от того получила на домною силу; к чему также присовокупилась и болезнь, ибовпадении моем ушибся я весьма больно о камень. Сие понудило меня искать поскорее жилища, на которое по счастью моему вскоре я и наехал. Это была небольшая деревенька, в коей не мог я сыскать хорошего лекаря, который бы пользовалменя; и по сей причине принужден я был пробыть в оной весьма долгое время, потому что полученный мною при падении удар, присовокупясь к горести моей и скуке, произвел во мне весьма сильную горячку, от которой насилу в год смог я оправиться.
        Во время пребывания моего в сей деревне, пришло мне некогда на мысль несчастье моего приятеля и проклятая хитрость употребленная на то Карачуном, причем вспомниласьмнезолотая коробочка, послужившая к тому наиболее. Я было об ней совсем позабыл, однако вздумалось мне при тогдашнем случае рассмотреть ее получше; а притом же, помогая тогдашней великой моей бедности, продать ее мимо ездящим того места купцам; для того приказал я вынуть ееиз кармана моего платья, в котором она лежала, радуясь, что по крайней мере, по лишении моего друга, апопотерянии с ним всего моего благоденствия, осталась у меня сия драгоценная вещь. Но каким поражен я был удивлением и стыдом, когда на место ее принесли ко мне кусок дикого камня, обнадеживая меня, что ничего больше кроме сего в карманах моих не нашли: Долго я не мог поверить ни им ни собственным моим чувствам. Но поворачивая камень, увидел начертанные на нем письмена; я с жадностью принялся их читать, и вот что к посрамлению моему нашел ими изображенное:

        Не льстись корыстию от беззаконных дел;
        И благодарен будь, что сам остался цел.
        Сиисправедливые слова поразили меня как громом, и произвели во мне лютейшее терзание: измена моя представилась мне во всей своей гнусности; и я почитал себя наипозорнейшим из смертных, изменив такому приятелю, каковых ныне чудом почитают. Сии сокрушительные размышления, растравили весьма сильно мою болезнь от которой начал уже было я выздоравливать, и едва не привели меня ко гробу. Но может быть болезнь моя и лишила бы меня жизни, если б не избавил меня от нее сильный Чернобог, которому обещался я, что по выздоровлении моем употреблю все старания подать помощь Левсилу, ежели он еще жив.
        Для исполнения моего обета, по выздоровлении моем, решил я объездить все части света, наведываясь о Карачуне и о приятеле моем. Странствование мое продолжалось более двух лет, в которые однако ж весьма мало достопамятного со мною приключилось. Напоследок приехал я в Агру, столицу Индии, гдебытие мое совершенно бы исчезло, ежели б помощь ваша не исторгнула меня из рук бесчеловечных жрецов. Случай сей достоин вашего внимания, и для того расскажу я вам об нем обстоятельнее.
        По прибытии моем в сей город спросил я у одного мимоидущего, где могу найти гостиницу,вкоторой бы я мог переночевать. А ты разве не здешний, спросил и меня Индиянин. Так, я иностранец, отвечаляему. Изрядно вскричал он с восхищением: я тебя провожу в такую, коею ты совершенно доволен будешь. По сем, взяв моего коня за узду, провел меня через несколько улиц, и напоследок остановясь перед великолепным домом,вотздесь, сказал мне, самая наилучшая, где ты можешь не токмо одну ночь, но целый год ночевать, и всембудет доволен: Я благодарил его наилучшим образом за сие; не ведая того, что он мне сим погибель устраивал, а не благодеяние оказывал. Между тем коварный сей услужник постучавшись у ворот, которые тотчас ему отперли, просил меня въехать на двор, на котором встретило нас несколько людей, и осведомясь обо мне, кто я таков, и за чем приехал, просили меня слезть с лошади, и войти в покои, обещая мне всякие удовольствия.
        Я повиновался их просьбе,и последовал за ними; из коих один пошел наперед, чтоб уведомишь обомнехозяина того дома.
        Оный был первосвященник в семгороде, что я в тот же день от самого его узнал. Сей коварныйсвятоша,вышел ко мне навстречу,иприняв весьма ласково, просил следовать в покои. По приходе нашем в оные, старался он угостил меня наилучшим образом, а между темвыспрашивал меня обо всем, что доменяни касалось. Я будучи сприроды откровенен,и при том жеим обласкан, рассказал ему обо всем, о чем он ни желал узнать. Ответами моими казался он быть доволен и обласкав меняснованачал передо мной извиняться, что оннеможет иметь удовольствия долее разговаривать со мною, будучи отзываем своею должностьюдлянекоторыхважныхдел:тогорадичтоб я отпустил ему его неучтивость, и пробыл до тех поре один,покаонотправитсвоидела. Ая,нимало не понимая из сего, что он шел сговариваться сподобнымиему бездельниками о моейпогибели,воздавал ему за притворные его учтивости искренними ласканиями, и оставшисьодин в комнате, употребил его отсутствие на отдохновение себе.
        Будучи утружден путешествием,легя на софу, и проспал до самой ночи. По наступлении, оной меня разбудили, прося от имени первосвященникова отужинать с ним. Я тотчас встал, и пошел туда, куда меня звали. Ужин был уже готов, и хозяин ожидал меня за ним с двумя Жрецами, которых он видно нарочно пригласил. Стол был весьма великолепен, и ни в чем не было недостатка, а наипаче в вине, которым хозяин старался всех уподчевать. Напоследок когда увидел он, что я охмелел, то поднеся мне кубок вина, просил меня выпить его весь, обнадеживая меня, что я ему сделаю великую угодность, ежели его выпью. Я повиновался его просьбе, и выпил его до дна. Но как скоро я сие учинил, то и начал клонить меня сон: и по прошествии немногих минут столь меня одолел, что я не выходя из-за стола заснул.
        Яне помню ничегочто сделалось со мною во время моего сна,нокогдаяпроснулся, оувидел себя скованным цепями, и в семодеянии, в котором вы меня теперь видите. весьма семуудивился, и спрашивал вокруг стоящих меня служителей, какое учиниляпреступление, что сделали меня невольником из свободного человека и иностранца. На вопрос мой ответствовано мне, чтосиеучинено по приказу первосвященника, который сам мне вскоре объяснит сего причину.
        Вскоре пришел к нам и первосвященник, в богослужительном одеянии, сопровождаемый многими жрецами одетыми вподобные: одежды.Злодей!сказал он приступая комне,ты умертвил наследника нашей державы, и похитил младую нашу Государыню, его супругу: возврати нам их обеих или сей же ночью окаянное твое тело поест и спалит священный огонь. Грозный его вид, и взводимое на меня беззаконие, о котором я ниже помышлял, привели меня почти в безумие. Целую минуту стоял я вне себя, и не знал что ему ответствовать; напоследок вышед несколько из моего смятения, спрашивал его, мне ли он сие говорит; ибо ты довольно знаешь, продолжал я, по изустному моему тебе повествованию, что я никогда не видел вашего наследника. державы и его невесту, нетокмо чтоб учинить над ними приписываемое мне злодейство. Нечестивый! вскричал на то первосвященник, твое извинение не оправдает тебя, когда небесный глас в том тебя изобличает.Зиан,сказал он по сем обратясь к одному жрецу, прочти ему описание плачевного сего приключения, воспоследовавшее на то Божеское проречение, и указ великого Могола, повелевающий предавать огню всех злочестивых
сюда пришельцев, которые под видом странствования приключают здесь вопиющие на небо злодеяния. Жрец повиновался ему, и прочел мне о сем описание пророчества, и указ Моголов. Содержание их следующие: ИндийскийГосударьимел у себя сына именем Селина, весьма изрядных качеств и превосходного разума. Сего юного Князя вознамерился он женить на Чердане, девице, украшенной всеми прелестями её пола, и одаренной многими добродетелями, к тому ж дочери некоторого Владетеля подвластного Моголу, уже брак сих юных супругов был совершен иторжествован;но на другойдень,когда пришли их поздравить с благополучным окончанием их союза, то младого Князя нашли без чувств лежащим, а Черданы и со всем не обрели. Исколько потом ни прилагали стараний, чтоб юного сего Князя привести в прежнее его состояние, и возвратить емудыхание ижизнь,
        супругу его сыскать;однако жнив томнив другомнеуспели. Моголов сын остался бездыханен, хотя и казалось сохранял в себе жизнь; а Чердана осталась неизвестно погибшею. Сего ради возымели прибежищесвоек славному Индийскому боговещалищу, чтоб. испросить у него изъяснения в сем недоумительномприключении. Пророчество изрекло им следующий ответ, который, говорил Рус, остался у меня в памяти, как я тогда ни испуган был.

        Когда вонзится в грудь иноплеменну нож,
        Алкающий огонь поест злодейски члены,
        Разрушатся тогда мечты, коварства,ложь,
        А бедствующих дни получат перемены:
        Черданин минет плен, восприметжизнь Селин;
        Увидит мир по сем, кто был творец сих вин:
        Неверный то Пигмей, коварный Исполин.
        Сие проречение, продолжал Рус, означало, как видно по всему, какого ни на есть волхва иностранца, которому Боги предсказывали казнь, а по ней освобождение всембедствующим от него; но ясно сего не объявляли, конечно по воле высочайшей их Судьбы. Хитрые Индийскиежрецысиепоняли;нобудучи лукавыи корыстолюбивы,воткак растолковали Моголусиепроречение, дабы воспользоваться имением несчастных иностранцев. Что понеже сей причинитель смерти Государева сына, и хищник его супруги, должен быть иностранец и волхв, и что не прежде окончится очарование юного Князя и возвращение Черданы, пока не истребится железом и огнем сей Злотворец, того ради всякого приезжающего к ним иностранца предавать, по священному обряду, железу и огню пред истуканом младого Князя, пока не сыщется настоящийвиновник,и смертью своею не возвратит наследника государству.
        Прельщенный словами их Могол согласился на сие варварство по любви к своему сыну, и повелел сему нечестивому первосвященнику, который, как видно, в умысле сем был первый, чтоб всякого иностранца предавал он в сейпещере,созданной для сего нарочно, железу и огню; а имение их бралнасобор жрецов, которыепроклятуюсию должность отправлять станут.
        Когда окончило о сем чтение Жрец, продолжал Варяг, тогда снова первосвященникувещевал меня, чтоб яоживилСелина, и возвратил его супругу; но когда я отрекся, что никак сего учинить не могу, не будучи сему злу причастен, тогда бесчеловечный сейЖрец,приказал готовиться к жертвоприношению, которое определено было произвести ночью, для того что несчастье Императорского дома произошло в такое время. Шествие и обряд оного, говорил Варяг Славянам, я чаю вы сами виделиии я бы непременно в сию ночь погиб, ежели б Боги не послал и вас ко мне на помощь, великодушные мои избавители. Вот вся моя история, о которой вам угодно было от меня уведать. Теперь не остается мне иного вам сказать, как представить мой совет, чтоб оставили вы наискорее сии страшные места; ибо разогнанные вами жрецы не преминут вам мстить, объявив в городе о разбитии своем: и конечно собрав воинов, погонятся за нами, и предадут нас всех смерти.
        Нет! сказал ему Светлосан, совету твоему не могу я последовать: возможно ли мне без угрызения совести оставить человеческий род в опасности, когда имею способ ему помочь? В словах твоих нашел я неоспоримое доказательство, которым легко могу разрушить заблуждение великого Могола, и вывести наружу жреческое корыстолюбие, проливающее неповинных кровь. Я намерен теперь же поехать к Индийскому Государю, и представить ему ясно его лютость. Ежели же он, не смотря на истинны, коияему предложу, вздумает еще и нас предать несправедливому своему осуждению, то я употреблю тогда на отмщение гостеприимства и правосудия данную мне от Чернобога силу, и Левсилов меч, подаренный мне тобою; и который. я ему непременно возвращу, ежели еще обрету его живым.
        Сказавсиеприказал он Бориполку сыскать своих коней, аРусуодеться в прежнее свое платье;между тем сам скинул с себя свой меч, и отдал Варягу, а Левсилов надел на себя. Когда Рус переоделся,аБориполк привел коней, то немедля нимало, поехали они все трое в Агру. Во время их пути освобожденный от пламени Варяг, удивляясь Светлосановой храбрости и великодушию, обещался вечно за ним последовать, и принимать вкупе беды и трудности. Славенский Князь с своей стороны обнадеживал его своего дружбою, и обещал ему разделить с ним равномерно исчастье свое, ежели окончит благополучно свое предприятие, и взойдет на престол своего родителя. Обещание сие усугубило к нему преданность Русову, и вселило в него великое желание прилепиться навеки к Светлосану. В сих и подобных сим уверениях, проехали они большую часть дорогии когда уже солнце осветило половину земногокруга, тогдаподъезжали они к столице Индийской, из предместий коей выходила насупротив им превеликая толпа вооруженных людей луками и копьями.
        Это была погоня, посланная за ними от Могола, и предводимая жрецами, которых Славяне разогнали. Сия толпа окружила вскоре Северных жителей, ихотела было употребить наглость, чтоб принудить их к сдаче; но Светлосан объявил сей дерзновенной куче, что он никого не оставит из них живым, ежели осмелятся малое сделать огорчение; но что своею волею поедут они сами в город, и предстанут пред их Государем. Индейцы немедленно согласились на его предложение, и окружив отовсюду Славян, поехали за ними в Агру.
        По въезде их в сей город, народ сбегался со всех сторон, чтоб увидеть таких людей, которые одолели и разогнали великое множество народа. Наиболее всех привлекал к себе народные взоры Славенский Князь; благородный его видивеличественнаяосанка, еинако его им представляли, как Богом начальствующимвобранях. Индиянесиипервого нанеговзгляда почувствовали кнемувеликую любовь и почтение, и внутренне желалииметьего своим Государем. До самого Моголова дворца, проводили они Светлосана, не спуская с него глаз, прося Богов покровительствовать его,иумягчить в пользу оного Моголово сердце.
        До приезда Славян ко дворцу, уже Индийский Государь предуведомлен был об их прибытии, иповелел представить их пред себя. Он назывался Абубекиром; нраву был кроткого, но легковерного: разгорячался за ничто,иничем также и смягчался; впрочем был любитель достоинстваИдобродетели. Когда Славяне предстали пред него, тогда сей Император, осматривая их одногозадругим, почувствовалкСветлосану подобные народнымсклонности; ибо внешние сего Князякачествапредставили ему оногоГероем, и таковым, каковыхонмежду человеками не видывал; а разве знал по описаниям бытейским. Сие удивление и любовь,которые чувствуем мы к достоинствам, переменили его гнев, которым было он с начала распалился, в приязнь к Славенскому Князю, и сладостное удовольствие на него взирать Пребыв таким образом некоторое время в рассматривании его, напоследок пресекши молчание, сказал ему: Иностранец! какое ты имел право прервать священный порядок жертвоприношения; похититьотпотребления жертву, коей заклание ласкало меня оживлением моего сына, и возвращением его супруги; и сверх того, уничтожая почтение священному сану,(указывая на предстоящих
жрецов) разогнать дерзновенно сих Богослужителей, и умертвить из содружества их великое число? По сем Он умолк, ожидая ответаотСлавенского Князя, который нимало не будучи смущен его вопросом, ответствовал ему бодрственно следующею речью.
        Великий обладатель Индии! многие случаи являют от вне совсем противный вид, нежели какой имеют во внутренности своего существа: наше приключение Сего есть рода. Но я потщуся явить его твоему правосудию таковым, каково оно в самой вещи. Я не имел никакой причины досадовать на сих священных мужей, и не с тем проезжал пространную твою державу, чтобы нанести тебевособе их оскорбление; но бесчеловечное их зверство раздражило мое терпение, и неволею исторгло мой меч на защищение неповинно умерщвляемого моего единоземца. Ты бы сам, Государь, будучи на моем месте учинил тоже; ибо, какое варварское сердце может спокойно смотретьна умершвление неповинного человека, и не подвигнуться на сожаление и гнев? Вот сиянесчастная и непорочная жертва, которую стремилось предать пламени корыстолюбие сих святош. Не удивляйся изречению сему, Государь! Чистосердечие мое докажет тебе ясно все их коварство и лицемерие, какими исторгли они у тебя соизволение на погибель неповинных, дабы утучнитьсебякорыстями с оных. Ты сам представь, Государь, свойственно ль быть Богам лютее человеков? и возможно ль, не
погружаясьвбеззаконие, приписывать Божеству такое повеление,чтобдлясыскания единого беззаконника, умертвить тьмы неповинных людей? А ежели без воли их предавать человека смерти, не имея на него ни малейшего подозрения в злодействии, и для единой токмо надежды обрести в нем, по погублении его, виновника злу, то какая уже несправедливость может превзойти адскоесиенеправосудие. Но ты в этом неповинен. Государь! Извиняет тебя в сем родительская твоя горячность к сыну, и хитросплетенное жреческое коварство, скрывающееся под видом твоей пользы, и облекшееся силою мнимого Божеского повелениияна истребление неповинных иностранцев.Всему этому виною есть сей варвар, (указываянапервосвященника,) и нечестивые его сообщники: их алчность к собранию имения употребила во зло неповинным человекам несчастье твоей породы, Божеское проречение, и твое чадолюбие. Не сомневайся в истине моих слов, Государь, извет мой докажет тебе ясно, что небесное проречение иной заключает в себе смысл, нежели каковой ему дало гнусное их любоимение. По сему их адскому коварству, и поносной к тебе неверности, и о прочих суди их поступках.
Но чтобыдолее не подвергать неповинных неправедному умертелению, и душу твою избавить от обольщения сих ненасытных Гарпий, так ведай, Государь, что божеский глас изобличает в умершвлении твоего любезного сына, и в похищении прекрасной его супруги, гнусного чародеяЭфиопа, лютого и коварного Карачуна; а в яснейшее доказательство моих слов прочти заглавныебуквы прореченных семи строк боговещалищем, которые изображают точно имя Карачуна.
        Пораженный истиною сих слов Индийский Государь, и проклятым коварством своего первосвященника, и его сообщников, обратился к ним, чтоб истребовать от них оправдания в сем ясном на них доказательстве, но уже более не увидел из них никого. Сии злодеи почувствовав всю опасность, какою угрожала им Светлосанова речь, ушли тайно друг за другом изо дворца, дабы не подвергнуться в ту ж минуту раздраженному правосудию, и предупредить оное новыми коварствами. Отбытие их открыло наиболее глаза Императору, и уверило его об истине проклятого их злочестия. Воспылал он гневом, иповелел в туже минуту начальнику своей стражи, забрать под караул первосвященника и сообщников его. Злодеи! вскричал он по сем, они не довольны были умерщвлением такого числа неповинных, но хотели еще, продолжаямоеослепление, пожертвовать своему неистовству и сего премудрогоиностранца, без спасительного уведомления коего не перестал бы я никогда обагрять моего скипетра неповинною кровью, и учинять моего царствования примером наилютейшего тиранства.
        По сем восклицании обратился он к Светлосану, и благодаря ему наичувстительнейшим образом за истолкование стольких важностей, просил его объяснить, кому он одолжен столь великим благодеянием. Когда же Славенский Князь объявил ему, что он родом и саном ему равен, тогда Могол в пущее пришел воспаление против нечестивых своих жрецов, описавших ему Светлосана самым злочестивейшим человеком, и старавшихся его уверить, что он учинит самое богоугоднейшее дело, еж ели повелит умертвить сего иностранца мучительнейшим образом. О как несчастлив Государь, возопил он, окруженный столькими чудовищами: Прости мне, знаменитый Князь,говорилон обратяськСветлосану, варварство; к которому привели меня сии злочестивцы, я потщуся его омыть пролитием всейихкрови.
        Так говоря, старалсяон оправдать себя перед Славенским Князем, и учтивостями, оказываемыми Славянам, загладить несправедливость поступка против иностранных.Ак совершению доказательства своей невинности, и истинного раскаяния, повелел сей день включить в число торжественных, и праздновать его повсегодно. Между тем, желая наградить причиненную Славянам досаду весельем, приказал учредить в тот день великий пир, к которому приглашены были все знатные вельможи его двора. Во время сего пиршества, Могол говоря непрестанно с Светлосаном, просил его снова рассказать свою историю обстоятельнее, в рассуждении его путешествия в Индию. Славенский Князь во всем его удовольствовал, рассказав ему подробно все обстоятельства своей жизни, похищениесестры своей изятя,иужасныезлодейства малорослого чародея.
        Император весьма был удовлетворен его повествованием, ивоспоймалк нему час от часу наиболее любви ипочтения. Ав доказательство своей к нему приязни,повелелпринести богатыеивеликолепные дары для Светлосана идля спутников его; однако жсейКнязьотних отрекся учтивым образом, представляя Абубекиру, чтов рассуждении егопутешествиябудут они для него отяготительны. Во время препиранияихосем, донесли Моголу,чтопервосвященникисообщники егонеповинуются его указу, исверхтоговозмущают на него народ; и что уже великая оногочастьприведены имик бунтованию.Сие объявление привелоИмператора в великую яростьнапервосвященника.Неблагодарный и дерзновенный раб! возопил он: вот как он платит мне за несчетные мои к нему щедроты!Носиеегозлодействоне останется без наказания. Я вскоре заставлю его раскаятьсявсембеззаконии.Силостан,продолжало он говорить, обратясь к страженачальнику, сей час вооруживсехмоих телохранителей, и верных мне Распутов, и накажи немедленно безумную чернь, дерзнувшую на меня восстать; а неверных жрецов потщись поймать живых. Я хочу казнью их показать пример мучением, каковым должны предаваться таковые
изменники, дерзающие восставать на Государя своего.
        Силостан со тщанием повиновался повелению Могола, и отбыл произвести оное в действо; а Индийский Владетель говорил так, обратясь к Светлосану: Ты не поверишь, любезный мой гость, коль велики были мои благодеяния к сему неверному жрецу, и коль безмерна его ко мне неблагодарность,сиеты видишь теперь сам. Он был бедный ученик,ипонравился мне способом своего красноречия, кое имеет он довольно в нарочитом степени.Сиепобудило меня возвести его в некоторый духовный сан, и отверсть ему мои милости, который напоследок открылиему путь к первосвященничеству. Обманчивое его красноречие извлекало ему повседневно мои благодеяния; однако ж я и во время оных примечал в нем нередко вредное сердце, в котором царствовали властолюбие и корысть. По благости моей к нему, не старался я выводить следствий из сих моих примечаний, хотя иногда и доходили до меня жалобы на чрезмерную его жадность к любоимению и власти. Лукавое его красноречие всегда исторгало сего лицемера от моего правосудия, и могу сказать, что при всех его злых намерениях, он бы еще и ныне пользовался моими щедротами, если бы его коварство в рассуждении
иностранцев, и теперешнее его бунтование не открыли мне ясно, что он злодей стремящийся похитить может быть венец мой.
        Едва успел он окончить последние сии слова, как шум поражающих и поражаемых возбудил во всех внимание, и принудил обратиться туда, откуда оный происходил. Они увидели в окна,которыебыли на площадь,окружающую дворец, что народвярости гнал и побивал стражу, посланную от Императора на утишение бунта. Первосвященник исообщники его сидя на конях, держали священные знамена, и побуждали неистовствующую черньккровопролитию. Сиеужасноезрелище привело Абубекира, и всех его придворных, в великое устрашение. Ну! вскричал он, теперь мы погибли! Лютый жрец достиг до желания своего; теперь я вижу ясно, что он решил похитить у меня жизнь мою и венец. Спасайся любезный мой Князь, сказал он потом с торопливостью Светлосану, пускай я один погибну; а ты не должен принять участиевнеблагополучии моем. Проговоривсие, приказал он принести себе отраву и вооружение, чтоб употребить к своему спасению то или другое, смотря по обстоятельствам. Постой! вскричал к нему тогда Светлосан: Владетелю не отравою надлежит оканчивать жизнь свою,ине уныватьвокрайноститак какнеподвергаешьсебя прельщениям во благополучии. Пребудь в
чертогах сих, Государь! продолжал онему говорить;мы одни сего возмущения причиною, так мы его иокончитьдолженствуем. Проговорив сие, повелел он Бориполку и Русуследоватьза собою.
        Как пущенная стрела из лука, сильною рукою, ненаходит себе препон в течении своем, аков был Славенский Князьпо изшествии своем из чертогов,бросясьв кучу яростнойчерни,остановил тотчас её стремление;и куда ни простирал свои стопы, всюду отверзал себе пространный путь. Вскоре дошел он до бунтующего первосвященника, который, при виде пламенных его очей, затрясся и побледнел. Помогите возопил он к народу: вотсейволхв прельстивший Императора, ижелающий воцариться над нами. А! Бездельник! вскричал ему Светлосан:япознаю твоековарство; ноонопоследнее в жизни твоей будет; сей же мигocвoбодится Индия от заражающего ее чудовища, и опустошающего вселенную: Проговорив сие бросился он на трепещущего жреца,ипересек его наполы. Ну, Индияне! вскричал он по сем громогласно: Тиран возмущавший спокойствие ваше уже погиб, а вы воспользуйтесь его погибелью, и возвратитесь к должности вашей и повиновению, которыми обязаны вы великому Моголу, Что ж касается до меня,яне волхв, таккак видно оболгал меня перед вами коварныйсейжрец, и нимало ни чем не прельщал Императора; но только истолковал ему пророчество, гласящее о
Селин и Чердан, и доказал ему ясно, что сей злотворец есть гнусный Эфиоп Карачун, охитивший к у меня сестру и зятя. А сей коварный первосвященник обнес меня вам, и искал моей смерти для того,чтояисторг из несытых его челюстей неповинных иностранцев, которых он предавал напрасно огню, а имением их бессовестно наполнял свои сокровища, иделился с сообщниками своими.Онувидев, что великий Могол ясно разобрал нашу неповинность,аего коварство, ушел тайно из дворцассвоими соумышленниками; и опасаясьсебедостойного наказания, возмутил вашу против меня храбрость сим нелепым обманом, дабы тем избыть своей казни. А хочу ли я над вами царствовать, так как он старался вас в сем уверить, это вы теперь видите: ибо, поражая сего беззаконика,не себе я вас покоряю, но законному вашему Государю. Впрочем же, хотя бы вы сами пожелали воцарить меня над вами, то и тогда бы я не согласился; ибо великие Боги не простым человеком на свете меня произвели, но сыном сильного владетеля над храбрыми Славянами. А в доказательство истинны моих слов, допросите сих бездельников, говорил он указывая на жрецов; они вам ясно объявят все
свое злодейство, и первоначальника своего.
        Во время сей речи народ внимал его спокойно, и будучи поражен его видом, храбростью, и истинною его слов, весьма удобно преклонился к вероятию, и бросился на жрецов, которые хотелибыло предаться бегству. Индияне поймав их всех привели пред Светлосана,и принуждалиих признаться в ихгрехе, в котором обличал их Славенский Князь.Устрашенныеитерзаемые совестьюжрецынедолгоколебались в сем, нобросясь наколени перед Княземинародом, признались во всем, в чем их Светлосан ни обличал; и только просили себе единого помилования жизни. Но народ, раздраженный их злодействами,итем, что они его прельстили возбунтовать против Могола, бросился на нихсостервенением,ирастерзал их на мелкиечасти.
        Посемкровопролитном действии,возгласили Индияне: даздравствует наш великий Могол, и да живет неисчетные лета! СлавенскийКнязь, обрадованный столь скорым утишением бунтования, похвалял чернь, что она столь скоровышла иззаблуждения своего, иобратилась к должности. Народссвоей стороны благодарил его,чтоон разрешил его ослепление, и наказал причинителя всего сего смятения; причем просил униженноСветлосана, дабы он предстательствовал за него у великого Могола, что он ему охотно иобещал, обнадеживая его государевою милостью. Также присовокупилксемуувещание, чтоб впредь остерегались Индияне от подобныхвозмущений, и пребыли непоколебимы в верности своемуГосударю.
        Прельщенныйхрабростьюиразумом его народ, препроводил со плесканием и похвалами до Императорского дворца, иостановился пред оным, ожидая себе от Могола милости иликазни.Между тем Светлосан, последуемый своими спутниками, и лучшими Индиянами, ошелводворец, на крыльце коего стоял уже Могол,дабывстретитьпобедителя. Какскоро увиделонСветлосана,бросился вего объятия, и проливаярадостные слезы, возопилкнему: епобедимыйзащитник мой!чемвоздамтебеза великую твоюуслугу?и какими похвалами возвеличу тебязавысокие твои подвиги? Царства моего тебе мало; ибо я не токмо его, но и жизнь мою от тебя ныне получаю. Разве назову тебя по старости лет моих сыном; но и сим не тебе, а себе учинюяславу.Потоль знаменитыхтвоихподвигах остается мне единоесие, чтоб соорудивтебежертвенник, воскурить на нем Фимиам, яко Божеству спасшему престол и жизнь мою. Государь: ответствовал ему целомудренно Светлосан: не мне приписывай славу за усмирение бунтующих твоих подданных, но Богам действовавшим моею рукою. О добродетельная душа: возопил Император в восхищении: не ложно я сказал, что ты более царства моегостоишь,но ради Богов
продолжи благодеяния твои комне. И хотя из единой милости, удостой меня называться твоим отцом, и иметь честь оставитьтебемой престол.
        Присем слове восплескал весь народ, и бросясь на колени вопиял: да здравствует наш юный Могол Светлосан, и да живет к благоденствию нашему многие лета! Услышав сие Абубекир продолжал говорить с приязнью Славенскому Князю: ты слышишь глас народа: он есть Глас Божий, преклонись хотя бессчетными его желаниями, и воцарись со мною. Я знаю, что ты великодушен, и не захочет лишить моего сына его наследия; но может быть судьба навеки его от меня похитила; а ежели по счастью моему возвратится он к жизни, то он и тем весьма доволен будет, когда ты возвратишь ему половину моего царства, и будешь ему вместо отца защищая и наставляя его как сына.Вовремя сего предложения Светлосан стоял смиренно, потупив в землю свои очи; по окончании ж Абубекиромречи,ответствовал ему так: Желание твое и народа твоего, Государь, делают мне более чести, нежели стоят мои дела;ибоя уж, тебе объявил, что усмирение бунтующих не моею силою учинено, но промыслом всесильных; и так все похвалы засиипринадлежат им, а не мне. А за доброжелания твои, и твоего народа ко мне, потщуся я во всю мою жизнь воздавать всем тем, чем силы мои мне
дозволят. Но Скипетра твоего себе я не желаю: хотя земля твоя великолепствует всеми щедротами природы, а мое наследие отдано в жертву жестоким хладам; но оно мне приятнеевсякойстраны. Весьма я счастлив буду, когда научусь и оным управлять достойно. Итак, Государь, сберегай великолепную сию страну любезному твоему сыну, которого Боги конечно тебе возвратят; а премудрость твоя наставит его, как оною править.
        Сие бескорыстие наипаче восхитило Индиян, которые услышав его отрицание, наиболее воспламенились желанием иметь его своим Государем. Абубекир равномерные имел с народом мысли, и неотступно просил Светлосана, чтоб он, хотя до оживления его сына пробыл в Индии, и царствовал с ним совокупно. Но Славенский Князь противополагал ему на то непреоборимый свой долг, искать сестру и зятя. Сими и прочими убеждениями,склонил он наконец Могола согласиться на его отъезд;но чернь, будучи во всем пристрастнее и нерассуднее просвещенных умов, и во всем чрезвычайна, вопияла Императору, что она откажется от повиновения ему, ежели он отпустит Славенского Князя, и не воцарит с собою; а Светлосана убеждала тем, что ежели он не склонится добровольно на желание народа, то не выпустят его из Государства, иприставят к нему стражу.
        Сиеобстоятельство смутило Абубекира и Светлосана: первый принужден был убеждать другого воцариться, а другой уговаривать народ, который однако же на все его рассмотрения был непреклонен. Сие принудило Славенского Князясклонитьсяна то притворно, не возмогая инако от негоосвободиться.Соизволение его исполниловсехрадостью:всепали пред ним на землю, принося ему тьмы благодарений, и воссылая за него Богам несчетные моления. По сем всякий из народа пошел в свой дом, дабы провести тот день с домашними и приятелями своими в веселии и пировании, обещаясебе наперед благоденствие подвластью добродетельного сего Князя. Но придворному празднеству ничто немоглосравниться: подобного великолепия и веселья никто из Индиян два раза в жизни своей не видывал; ибо оно походило не на человеческое, но на волшебное.Всевельможи и знатное дворянство имели в нем участие. Продолжалось оно до самойпочтиутренней зари, и кончилось потому только, тоуже пиршествующие невсилах были вкушатьоноговеселия.
        Во время сего пира Славяне, по приказанию Светлосанову, старались во всем наблюдать умеренность; и когда отбыв прочие гости, предались сну, тогда они, переодевшись в Индийское платье, которое нарочно для того заготовили, вышли вон изгорода,не будучи ни от когопримеченывнамерении своем. Но бывпешиенедалеко бы моглиониуйти, ежели быпосчастьюих не попался им купец торгующий конями, коихон вел в город для продажи. Славяне купивихтотчас, пустились от столицы по проселочной дороге, дабы в случаепогони не быть снова возвращеннымивгород.
        Путешествие их несколько дней было нарочито спокойно. Они уже не весьма далеко были от Персидских пределов, как остановило их путь следующее приключение. Подъезжая к пространному лесу, увидели они над оным летающего ворона, который, как скоро их увидел, то и устремилсякним лететь, каркая притом непрестанно: а полетав около их некоторое время, возвратился опять на поверхность леса. Путешественники несколько были сим удивлены, однако ж не остановили своегопути,ипродолжали оный. Но как скоро поровнялись с лесом,товорон снова к ним возвратился, каркая изо всей силы, и летая около Славян, делал такие повороты, которыми нечто старался дать знать, и после опять полетел от них в лес. Славяне пришед от сего в большое удивление, начали рассуждать о сем приключении, продолжая однако ж свой путь. Приметя сие ворон опять к ним возвратился, и уже не только летал вкруг них, но подлетая к ним щипал их за платье, и старался как то дать им знать, чтоб они возвратились по его следам. Светлосан понял, что скрывается тут некая тайность, и что птица желает их возвратить влес:он сообщилотом свои мысли спутникам своим,
которые охотно согласились увидеть окончание сего приключения.
        Как скоро ворон понял их желание, то и полетел потихоньку перед ними: Славяне последовали за ним, и въехали влеспонебольшой тропинке. Недолго следовали они за ним в густоту леса, как усмотрели вдали привязанного к дереву человека. Ворон в самое то время закаркал, и обращаясь то к Славянам, то к привязанному человеку, вдруг повалился с воздуха на землю, как бы такое животное, которое не имеет крыльев; и когда путешественники ожидали с падением его убою, тогда птица упав на землю превратилась в зайца, и тотчас от них скрылась.
        Сие приключение в большее привело их удивление, и когда они находились от сего почти в недоумении, тогда привязанный к дереву человек вскричал к ним: Помогите несчастному, великодушные незнакомцы! Славяне возбужденные его просьбою, немедленно поехали к нему, дабы избавить его от уз. Как скоро Светлосан поближе в нему подъехал, то и узнал в нем того Древлянского Князя, который подарил ему золотую стрелу, принадлежащую Видостану. Он слез тотчас с своего коня, и отвязывая его сказал ему. Я очень рад, любезный мой Князь, что нашел случай отслужить тебе несколько за твой подарок. Удивленный Древлянин сими словами, осматривал жадно Светлосана, и сам познал его вскоре.Ах, государь! вскричал он, будучи уже отвязан, и обнимая Светлосана, подарок мой гораздо меньше теперешнего твоего благодеяния. Никак, ответствовал другой, я избавил тебя одного, а стрела твоя двоим возвратила свободу, и снискала мнетакие сведения, каких бы я никогда без нее не получил. Но прежде нежели; узнаешь ты от меня о сем, оставим поскорее сии места, которые жизни твоей были столь опасны. Бориполк, сказал он потомсвоемуоруженосцу,
отдай ему твоего коня, а ты может ехать с Русом вместе, пока попадется нам и для тебя купить коня. Оруженосец исполнил его приказание, а Светлосан просил Древлянина сесть на оставленного ему коня: после чего оставили они немедленно лес, и пустились потой дороге,которая вела их к Персии. Во время пути Славенский Князь, желая узнатьовсех приключениях Древлянина, просил его рассказать подробно свою историю, к чему и прочие присовокупили свои просьбы. Древлянский Князь помолчав немного и воздохнув, начал так свою повесть.


* * *



        История Останова.

        Начало печальной моей жизни ты довольно ведаешь, Государь, говорил он Светлосану; но сии господа может быть о том не знают, чего ради и начну ее с самого её происхождения. Я называюсь Остан, продолжал он, и происхожу из древнего поколения Древлянских Князей, которых Княжество находится в Червонной России между Днепром и Припятью, пространными водою реками, Я родился от последнего Князя нашего рода, именем Любослава; и едва я увидел свет, как смертьмоейматери, приключавшаяся ей от моих родов, возвестиламненесчастную жизнь, на которую осужден я роком. Родитель мой любя свою супругу весьма несказанно, вскоре за нею последовал, препоруча меня в опеку ближнему своему боярину, от которого все несчастье моей жизни устроилось.
        Обыкновенно неблагодарность неистовствует наиболее тогда, когда присовокупляется к ней любочестие и корысть. Сей вельможа именем и нравами Презол, пользовавшейся паче всех милостями моего родителя, и снискавший ласкательствами своими егодоверенность, употребил ее во зло, приязнь по нем во власть правление Княжества, и позабыл вскоре чем он был должен сыну своего благодетеля и Государя. Сияние венца ослепило его очи; он решил не токмо лишить меня оного, но даже отнять у меня и жизнь мою, чтоб безопаснее потом воспользоваться плодом своего злодейства. Вследствие адского сего поедприятия начал он истреблять под разными подлогами приятелей нашего дома, асвоихласкателей и любимцев возвышатьна их места, отдавая им всю власть в государстве. Напоследок укрепясь таким образом на престоле, повелел меня, еще младенца бывша, отравить тайно ядом. Но кормилица моя, узнав о сем варварском намерении, и будучи верна родителю моему и по смерти  его, возгнушалась неслыханным сим злодейством, презирая иобещанное ей за сиевеликое награждение, и отнесла меня тайно к Славомыслу, Чернобогову первосвященнику, который
равномерно сохранял великое усердие к нашему дому.
        Сей добродетельный мужскрыл меня и с кормилицею моею в тайнике Чернобогова храма, куда никтокромеего и старого его служителя не ходил, игдесей первосвященник получал вдохновения и пророчества от сего Божества. В сем жилище пробыл я до пятнадцати лет моего возраста, в который Славомысл старался научить меня всему тому, что может человека моего состояния просветить и наставить вдобродетели. В должности сей мог он успеть тем наипаче, что сам был весьма учен, чем и снискалсебе сан первосвященничества. По вступлении моем на шестнадцатый год, ернаямоя кормилица умерла, азанею вскоре и первосвященник скончался. Тогда то прямо остался я несчастным человеком, о коем ни солнцениземля не ведали.
        Перед смертью своею первосвященник открыл мне род и сан мой, и все мои несчастья, надеясь сим возбудить вомнеревность к благочестию и добродетели. Сими одними средствами, говорил онмне, можешь ты возвратить себе погибший твой престол; благочестием твоим Боги, а добродетелью человеки подвигнутся к тебе насожаление; старайся об них паче и жизни твоей, ибо ежели и жизнь твоя для них прекратится, то земные твои имения останутся долу, а душевные вознесутся с тобою горе. Но прежде нежели, продолжал он, отойду я к праотцам моим, хочу тебя наградить наследиемотцовмоих, так каксына и питомца моего, ибокрометебя нет по мне наследника. Желаю только того, чтобсиенаследие употреблял ты во благо, а не во зло. И во спасение твоей жизни, так как употребляли отцы мои, и тому же и меня научили. Атебеоно будет потребнее насвсех: тыимеешьсебеврагом сидящегоздесьна престоле, который не преминет искать твоей смерти, когда узнает тебя живого. Сего ради советую тебе по смерти моей удалитьсяиз отечества твоего, и просвещать твой разум познаниями света, пока Боги, по усмотрении втебедостойного Венценосца, соблаговолят
возвратить тебе престол твоих предков. Сие вещаюятебе,примолвил он, по повелениюсамих Богов,
        Сказавсие, взял он меня за руку, и повел во святилище храма: оное было четвероугольно, сооружено из черного мрамора, на стенах оного изображены были всякого рода мучения и казни, коим подвергаютсяво адебеззаконники.
        Посредине святилища стоялнамедном подножииЧернобогов кумир,сотворенный из гебенового дерева, главаегобыла златая, украшена алмазным венцом: Онбылпрепоясан змеею,ипокровен черноюепанчойспламенными пятнами, лице имел свирепое,игрозящее казнью;вправойрукедержалмечискорпию, а в левойвесы;десною ногою попирал увенчанную голову зияющую пламенем; а туею городскую стену, усыпанную деньгами.
        Вошед во святилище Славомысл, простерся пред кумиром, чему и япоследовал; потом прочтя потихоньку молитву, отпер он потаенную дверь у подножия Божеского истукана, и вынулоттуда Сандалии [Род старинной обуви, употреблявшейся на Востоке.] и кошелексденьгами. Вотнаследие моих праотцов, сказалон обратясько мне, прими его, и употребляй в единых нуждах могущих тебе случиться; сии Сандалии имеютсилуносить человека, по водамивоздуху,акошелек сей хотя немного содержитв себе златниц, однако ж вовеки не будет истощим, ежели ты будет из него брать на единые твои нужды, и на вспомоществование неимущих и страждущих неповинно. Храни сии вещи и не вверяй их никому, ни же поведай. По сем обратясь к Чернобогу, простерся пред него снова, и встав на колени, что и мне также повелел учинить, возгласил к нему: Мстительное и защитительное Божество: призри на сего знаменитого сироту; споборствуй ему, ежели будет он добродетелен, и накажи его, если он порокам предастся, и наследие сиестанет употреблять во зло.
        Таким образом добродетельный сей муж, вручив мне летающее Сандалии, и неистощимый кошелек, отвел меня снова в прежнее мое жилище. Вскоре после сего он скончался: сем уведомил меня старый его служитель, который, как я уже объявил,отайне нашей ведал,иприносилмнепищу. Сиепечальноеизвестиеввергнуло меня в неизреченную горесть и недоумение:яне знал, что мне с собой начать,икаким образом явиться свету, коегояне знал. Сие мое недоумение открылясему усердному служителю, который, сообразуясь с увещаниями моего благодетеля,советовал мне удалиться поскорее в другиеСлавенские Области, и путешествовать по оным, сколько для наумения моего, столько и для сокрытия себя от изменника похитившего мой престол, пока милосердные Боги не возвратят мне оного.Я охотно последовал его мнению, и просил его сотовариществовать мне всем моем странствовании, начтоДобрыня, ибо так он назывался, охотно и согласился.
        Таким образом положа на мере наше путешествие, определили мы выйти ночью из храма и Искореста[Сей город называется также Коростенем в летоп. преп. Нест.] , столицы нашего Княжества. Произведение сего предприятия благополучно было окончено: вышед в рощу, окружающую сей город, рассуждали мы, в которую сторону прежде всего нам отправиться. Разговаривая о семпришли мы в средину сейрощи,освещаемой тогда сиянием луны; с помощью сего света увидел я несколько стоящихтутстолпов, из дикого камня, весьма искусно сооруженных, и на оных поставленные сосуды из черного мрамора. Остановимся здесь, государь, сказал мне Добрыня;на сих столпах опочивают прахи твоих родителей, я нарочно привело тебя сюда, дабы ты, прежде отшествия твоего из сей страны, простился с ними, и воздал им поклонение, когда уже не можешь им отправить Тризны. Я пал на колени,ивместо воспоминовения принес им жалобы и слезы. По довольном моем пред нимисетовании, провожавшийменяДобрыня, оветовал мне оставить сие место,иискать убежища до восхождения Зимцерлы. Во время пути спутник мой старался меня развеселить, рассказывая мне о приключениях
своей жизни, которые состояли в том, что он в молодости своей училсявместе с покойным первосвященником, которому понравясь, и будучи бедным человеком и сиротою, согласился всю жизнь препроводить при нем: и по сей причине жил завсегда в егодомене так как служитель но как домашний. При сем также объявил мне он и о других обстоятельствах своей жизни, которые довольно означали грубость и зверство Древлян, и их соседей. Обычай сжигать усопших тела, и прах их полагая в сосуды, ставить на столпах при больших дорогах, и вместо порядочного бракосочетания хватать девице у вод, и иметь оных себе вместо жен, переняли Древляне, по сказкам его, от соседей своих Радимичей, Кривичей, Вятичей и Северян.
        Таким образом повествуя мне о нравах Древлян, старался он уклоняться от Искореста в сторону, и при восходе зари он привел меня в небольшую деревню, в которой мы отдохнув,и купивсебеконей пустилисьвпуть. Добрыня советовалмне преждевсего ехатьвОбласть Дулебов и Бужан,укоих в стране было славное пророчество, называемое Золотою Бабою. Сие прорицавшее Божество, говорилон мне,должно тебе вопросить оуспехенашего путешествия иобудущейтвоейсудьбе.Я охотнопоследовал семуегосовету, желая узнать осебепред будущее, к чемувсепочти пристрастны человеки.
        И такнаправив путьнаш всиюстрану, через несколько дней прибылимыв нее;и еще издалече увидели мы в оной стоящий великолепный храм Золотой Бабы, сооруженный из чистогобелого мрамора, и обнесенный такоюжеоградою. Чем ближе подъезжали мы к сему храму,темболее увеличивалось его великолепиевнаших глазах. Ограда оного содержалавсебепокойные и приятно расположенные жилища для жрецов сего Божества: по обеимсторонамворотпостроены были гостиницыдляприезжающих, обилующиевсемтем,что к пропитанию,одежде,и уврачеванию человеков потребно.
        Как скоро объявили мы привратнику желание наше поклониться и жертвовать Богине, так скоро и отпер он нам железные ворота, которые непрестанно были заперты для опасности от разбойников;ибовсем храме сохранялось великое сокровище, возраставшее от щедрых приношений молебщиков: потому что, из почтения к сему божеству, не дерзал ни един приходящий отойти от него без принесения ему какой-либо вещи; а ежели ничего не имел, то вырвав из платья своего волос, приносил оный в дар, кланяясь в землю.
        Повъезденашем в монастырь, нижние служители храма с великою учтивостью помогли нам слезть с лошадей: одни из них повели их в конюшни, а другие препроводили нас самихвгостиницу, где мы угощаемы были по княжески. Через несколько часов объявили нам, что первосвященниксегохрама желает насвидеть.Мытотчас пошли к нему, и уговорились на дороге сказаться купцами из Коростеня. Первосвященник принял нас весьма ласково, и угощая вопрошал о вине нашего прибытия. Мы ему объявили,что желаем принести жертву, вопросить о нашей судьбе Великую Матерь Богов. Жрец с охотою обещался с своей стороны удовлетворить наше желание, спрашивая нас притом, какую мы хотим избрать жертву, чтоб почтить Богиню. Я вынув десять золотых просил его, чтоб он избрал за сии деньги такую, какую ему заблагорассудится. Предложением сим Жирослав, (так он назывался,) наипаче был доволен.
        Тотчас после сего позвав своего служителя, и приказав ему привести для жертвоприношения непорочную юницу, овна, и двух агнцов, просил нас следовать с ним во храм. Оный был осажден кедрами и буками; украшен отовсюду мраморными багряными столпами, коих главицы вылиты были из меди, и позлащены весьма крепко; притвор храма, где приносили жертву, сооружен был также из мрамора, и украшен подобными ж столпами. Жертвенник, на коем сжигали жертву, и другой, на котором жарилинекоторые оной части для пожрания, были стальные, и по местам украшены серебряными с золотом цветами.Посторонам их стояло на таганах несколько медных котлов, в которых варили также некоторую часть жертв. Секиры, ножи и другие жертвенные орудия состояли из блистательного и крепкого камня и серебра; также сосуды, умывальницы, идругие подобные сему вещи были все из драгоценного вещества, и преизбраннейшей работы.
        Вскоре привели к нам жертву, украшенную венками из цветов. Первосвященник и вспомоществующие ему жрецы, облекшись в богослужительные ризы, начали службу пением и молитвами, по окончании коих Жирослав, возлагаянакаждую жертвусвоюруку, приказывал их убивать, и приготовлять кжертвоприношению. Поповелениюего вскоревсебылоуготовано: лучшиечасти былиоставлены длятрапезы жрущих,апрочие сожжены в честь Богини.
        По совершении таким образом жертвоприношения, Жирославуверял нас, гадая по колебанию огня, и потечениюдыма, что жертва благоприятна Богине, и можем мы ожидать благополучного события нашим желаниям. По сем повел он насвовнутренность храма, Стеныегоукрашены были живописью, представляющею делаиприключения Богини. Посредине храма стоял её кумир из чистого золота: на рукахунее сидела маленькая девочка, которую почитали её внучкой. На Богинеивнучке её были венцы из дорогих каменьев, самой высокой работыицены. Подножие их состояло из чистого серебра, и украшено было вылитыми из золота цветами, иразноцветными каменьями. Стоящийпред ними жертвенник был подобно сооружен и украшен. Истукан сей окружен был отовсюду разнообразными музыкальными орудиями.
        Повшествии нашемвохрам, первосвященник приказал нам пасть пред жертвенником наколени, и предложить на немто, чеммы обреклись Богине. Повелениеегонемедленно мы исполняли: явставс Добрынею на колени, положил несколько горстей золотых на жертвенник, а Добрыня несколько пенязей. В тот миг всемузыкальныеорудия, окружающиеБогиню, возгремели, и произвеливохраме превеличайший шум:Богинин Истукан поколебался;амы, быв устрашенысимдействием,пали ниц наземлю.Послесегошуммалопомалу начал утихать, и при конце оного услышали мы глас Богини, подобный трубному гласу.

        Как твояневинность страждет,
        Какего злодействожаждет,
        Боги видят то давно:
        Вскоре злых не наказуют,
        Коснодобрыхиспытуют
        И по сем делят равно.
        Сие проречение жрецы тотчас записали, и подали мне оного список, за что ответствовал я им некоторым числом червонцев. После сего просил нас к себе первосвященник на вкушение жертвы, со всеми бывшими при том жрецами. Мы за ним последовали, а Жирослав обращая ко мне речь, говорил мне так: Богиня наша правосудна, приятный гость! Она невинных защищает, и поборает по них,а злодеям завсегда противится: и рано или поздно наказует их. Я тебе при трапезе нашей расскажу о происхождении и делах её. Я не испытую, продолжал он, о состоянии твоей жизни, но токмо вижу по изречению божества, что ты добродетелен и несчастлив; но как злодейство гнать тебя ни станет, не ослабляй своего терпения: Боги со удовольствием взирают на борющуюсядобродетель с несчастьями;инапоследок увенчивают ее.
        При продолжении им подобного сему нравоучения, прибыли мывего обитель. Стол уже был уготован, Жирослав просил нас за него сесть; и когда несколько уже насытились, тогда он снова обращая ко мнеречь,вещалмнеследующее. Я обещал тебе рассказать о начале и происхождения нашего Божества, зовомого чернью ЗолотоюБабою,по причине златого её истукана. Вот каковое повествование о том нам предано: первоначальное существо Эфир, совокупясь с нестройностью стихий, произвели на свет великую нашу Богиню, Царицу земли, и Матерь всех Богов; а она сочетавшись с Световидом или Солнцем, подобным с нею древностью Божеством, породила миру Перуна, строителя громостреляний ивсехвоздушных явлений; потом Волоса, Бога скотов, по нем Купала, Бога плодов; и прочих БоговиБогинь, как то Ладу, Зимцерлу, Белбога,Чернобога,Нию, охвиста, Догоду, Услада, Кикимору, и им подобных. Сын её Перун совокупясь с сестроюсвоеюЛадою, Богинею любви, произвел Сиву, Богиню плодов древесных и садовых,и сию то любезную внучку, питательницу человеков, держит Богиня наша непрестанно в своих объятиях, и любит ее жарче всех своих детей и внучат. А наши
праотцы, желая означить свойство и достоинства сих Богинь, изобразили их златыми украсив венцами из драгоценных камней; ибо от них проистекают намизлато и серебро, и все блага нашей жизни.Аокружение её музыкальными орудиями уставлено в знак того, что восставшую между детьми её распрю, одержав земли, она пресекла, восстановив меж ними согласие правосудным ее разделомидля того еще, что она многие из сих орудий изобрела сама,илюбит ими услаждаться:изавсегда свои пророчества произносит во гласе трубном.
        По сем Жирослав, продолжал Остан, расказывал мне о многих её чудесах, и о делах её чад, о чем однако ж я умалчиваю, как о таких вещах, о которых иты, Государь, я чаю ведаешь; а приступлю теперь к повествованию других моих приключений.
        Я пробыл несколько дней в Священном сем жилище, наслаждаясь собеседованиями первосвященника, которому подарил я пятьдесят червонных, и еще сто дал на содержание их гостиницы. По сем, совещавшись со спутником моим, поехал я в Державу Полян, у коих столицею был Киев, построенный сего же имени Князем. Полянами владел тогда Князь Ковар: у него вознамерился я просить себе помощи противу похитителя моего престола.
        Путь наш даже до сего города был благополучен: мы нашли Кевара, не доезжая до города, в бору, окружающем Киев, забавляющегося с придворными своими звероловительством. По прошениюмоему я был ему представлен: ласковый его прием обнадежил меня открыться ему в моей нужде. На просьбу мою отозвался он благосклонно: да и столько еще явил мне благоприятства, что просил меня житьвсвоем дворце всетовремя, которое пробудуяв Киеве. Таковые ласки совсем поколебали мое легковерие:и яуже мнилсебясидящим на престолемоегородителя. Но какямало знал политику Государей, внемлющуюболее своим прибыткам, нежели человеколюбию!
        Несколькоднейстарались забавлять меня пустыми надеждами, как между тем пересылалисьсмоим злодеем, коему дали знать о моем пребывании в Киеве, и просили от него себе уступки некоторых городов, если нежелает он зреть себя воюемымвмоюпользу.Похититель моего венца, желаяотвратить от себя сиюбурю, хотнонатребование ихсогласился:с таким напротив варварским условием, чтоб меняемувыдали мертвым или живым,Судя по коварству Киевского Князя и его вельмож, может быть и был бы я несчастною жертвою властолюбия Презолова, ежели б некто из Коваровых бояр не продал мне сея тайны за некоторую сумму денег.
        Как скорояизвестился о сем проклятом ухищрении, так скоро и уехал из Киева. По совету Добрынину, слыша о добродетелях и благостыне твоего родителя, государь, говорил Древлянин Светлосану, вознамерилсяя ехать в Славенск, дабы пасть к ногам великодушного Богослава, для испрошения у него той милости, о коей тщетно умолял я Полянского Князя. Во время сего моего путешествия занемог я сильною огневицею, чего ради и остановилсяяв Столице Кривичей, где находился храм Знича, сего священного огня, подающего болящим исцеление, и советы на уврачевание болезней. Я послал Добрыню к первосвященнику сего Божества, дабы он вручив ему от меня сто златниц,попросил его принести жертвусему неугасимому Пламени, для испрошения от него мне уврачевания. Жрец, повелевему прийти наутро, дал такой ответ Добрыне, который по словам его, само Божество изрекло ему ночью.

        Обуй вСандалии трепещущие ноги.
        И безбоязненно ступай во все дороги:
        Ни воздух, ни вода тебя неповредит,
        Ни самый Тартар в них тебя непобедит.
        Сей глас Боговещалища возвратил мне память о забвенных мною Сандалиях, данных мне в наследство Славомыслом, первосвященником Чернобоговым, моим воспитателем. Я приказал Добрыне вынуть их изсумки, вкоторой они мною были спрятаны, и обуть меня. Как скоро он на меня их надел, так скоро начал я чувствовать распространяющееся по всем моим жилам стремление крови, со окончанием коего жар начал во мне утухать, и силы мои чувствительно стали приходить в прежнее состояние, Одним словом, через час сделалсяятак здоров, как будто б не бывал никогда болен. В тогдашнем моем восхищении бросился я на землю, и принес священному Зничублагодарственное моление, сопровождаемое радостными слезами. Послесего пошел я во храм оного, желая принести ему великолепную жертву.
        Храм его стоял на высокой горе, сооружен изо дикого камня, и огражден высокою и крепкою стеною на подобие замка. Стены его состояли из двух ярусов небольших покойцев: в нижних содержались пленники и скоты, определенные на заклание в жертвусему священному Огню; а в верхних жили служители храма, и некоторые жрецы. По входе моемвсию ограду, слух мой поражен был стоном пленных, испрашивающих себе от Богов и мимоидущих свободы от напрасной смерти. Жалость объяла мое сердце,Яне мог понять причин сему зверскомуобыкновенно, чтобпредавать огнюнеповинных человеков, в жертву такому Божеству, которое подает нам исцеление, и печется о нашем здравии. О Боже! вскричал я тогда: конечно не ты виною варварскому сему уставу, но жадностьк корыстолюбиюнемилосердных твоих жрецов. Сия мысль заглушила во мне почтение, которое было возымел я к первосвященнику сего Божества. вознамерился с ним увидеться, и употребить всю мою возможность к освобождению невольников, и ко уничтожению адского сего обыкновения.
        Жреца сего нашел я готовящегосякоприношению сей кровавой и бесчеловечной жертвы. Поблагодарив егозапредставительство о мнеуБожества, просил я его принести от меня благодарственную жертву. Изрядно, ответствовал он,сиея охотно учиню по принесении законной жертвы. Я его вопросил о её роде, и услышал, что она состоит из сих несчастных пленников, возмутивших только мои чувства. Честный отец: сказаляему:не ужель и Боги столько ж мстительны и жестокосерды, как имычеловеки? и какая причина побуждает их желать столь варварские жертвы? Нельзя статься, чтоб они услаждались человеческиммучениеми кровью и разве не о всех людях равно они пекутся, и не равно их любят. Жрец ответствовал мне весьма смятно на сии вопросы, из коих ничего другого я не понял, кроме пустыхего отговорок. Я употребил все силы моего смысла, чтоб доказать ему бесчеловечие и беззаконное заблуждение сей службы. Но он противополагал мне на то, что сие заведено издревле, и что сею жертвою Божество их конечно услаждается. Очеловеки! возопил я тогда:выизверейв ярости и невежествесвоем превосходите. Отче честный, говорил я ему, будь ты первый
исправителем сего варварского и адского злоупотребления: Боги конечно не требуютотнас толь проклятые жертвы; но отвращаются и мерзятсяею.Лютый Жрец не внимал моим рассмотрениям, иготовилсяисполнить сие варварское дело. Ноя,отозвав его на сторону, обещал ему дать за всякого пленника по сто червонцев, ежели он их освободит от сей жертвы, и отпустит на волю.
        При сем обещании корыстолюбивый жрец улыбнулся, и умягчил суровый свой вид и голос: чадо мое! Сказал он мне, я вижу, что великий Знич, подав тебе здравие, хочет тебя прославить щедротою: воле его я повинуюсь: исполняй его желание; а я сего же вечера освобожу пленников, когда ему сие угодно. Но не поведай сего народу, продолжал он, сему неумолимому чудовищу, которого единые чудеса к покорству преклоняют. Я обещал ему содержать сие тайно, и в тот же день принести ему цену на искупление неповинных.
        По сему нашему условию, жрец пошел во храм, и по совершенении некоторых жертвенных обрядов, притворился ужаснувшимся, и дрожащим голосом, кривляя глазами иустами, возопилкнароду:онеизреченногоБожияк нам милосердия! При самой пропасти великий Знич защищает насотпадения.Народ, обладающей Кривическимиземлями! Священный Огнь освобождает тебя от истребления, которое соединено былососмертью сих плененных тобою врагов.Онмне открыл теперь, чтокольскоропрольетсякровьсих Печенегов, очрезтри дняпонепременномуопределению всемогущей Судьбы падет наше Государство, искоренится невозвратнонашимиврагами. Идля избежания сего бедствиянетдругого способа, кромеосвобождения сих пленников.Посихсловахон умолк, а народ ввергнутый имвсмятение истрахвозопил,и требовалихосвобождения немедленно. Хитрый жрец, адуясьуспеху своего обмана, обещал народу освободить их в следующую ночь; ибо, присовокупил он, сего требует Божество, дабыонивотьмеоставилинашу страну; иботьмасияпослужит им омрачениемвовсех ихпредприятиях на нашуземлю.Но сие значило, говорил Древлянин, что он хотел наперед увериться в деньгах, обещанных ему мною,
режденежели освободит сих Печенегов. Народ на все согласился, чего ни желал от него первосвященник, который по принесении обыкновенных жертв возвратился в свою обитель; а я пошел ксебена постоялый двор, дабы приготовить ему деньги.
        Дорогою встретился со мною Добрыня, который отлучился от меня для некоторые нужды, и ничего не ведал о переговорах моих со жрецом. Я ему рассказал сию историю, и не мог с ним надивиться жадности сего первосвященника, которая побуждает его не токмо народ обманывать, ноипроливать человеческую кровь под предлогом благочестия и богопочитания. Ах, государь: сказалмнетогда Добрыня: так никакиответ, данный имтебеот имени Знича, его же коварства есть вымысел, ибо я признаюсьтебе, тоонласкательством своимвыведал от меня несколько о нашей тайне, и о Сандалиях врученных тебе Славомыслом. А что они помогли тебе освободитьсяотболезни, таксиеконечно произошлоотсокрытой в них для сегосилы,а не от Знича, коему приписывает жрец исцеление болезней. Рассуждение сие почелясправедливым, соображая его со жреческим коварством. Я решил завсегда носить спасительные сии Сандалии, а Добрыне приказал не объявлять впредь никому о нашей тайне.
        Между тем желая спасти неповинных пленников, вынуляиз неистощимого моего кошелька деньги, по числу пленников, которых было около двадцати человек; и пошел под вечер к корыстолюбивому жрецу, которому вручив сей выкуп, просил его исполнить обещание, что он в тот же час и учинил, приказав их освободить. После чего ласкательства его доказали мне ясно, сколь подла его душа. Я оставил его скоро, возымев к немупрезрениебольше еще прежнего,иидучи на мое подворье рассуждал, как праведные Боги таких гнусных и беззаконных тварей оставляют без наказания; но вспомянув произречение Золотой Бабы,чтоБессмертные медленно наказуют злодеев, оставилсиена промысел небесный, который на утро уже мне доказал, что он справедлив. Ибо на другой день Добрыня, ходивший за нуждою на рынокобъявил мне пришед, что сего первосвященника зарезали воры, в числе которых был его келейник, и пограбили все его имение. Услыхав сие, воздал я хвалу Небу за избавление земли от сего чудовища, пожиравшего человечество, и просил прощения в моем роптании на его правосудие.
        После сего приключения вскоре оставилясей город, и продолжал мой путьвСлавенск. На сем пути скончалсядобродетельный мой спутник. По обыкновению нашему тело его я сжег, и собрав в сосудоного пепел, поставилвохраме тогосела,вкотором приключилась емусмерть.По совершении над ним тризны, отправился я снова в путь мой, который даже до Валдайских гор был довольно спокоен; но на оных разрушило его следующее приключение. Не доезжая несколько до сего урочища, наехал я на приказного человека, ехавшего также в Славенск с молодою своею женою, с коей ездил он для свидания к её родителям, и возвращался в столицу Славян, имея в оной свое жилище. ыоба весьма были рады, что наехаливпути своем себе сотоварища: он со мной тотчас познакомился,и рассказал мне о себе, кто он таков; я также объявил ему о себе, что я Древлянине и желая видеть достойные примечания места путешествую. Таким образом разговаривая, уменьшали мы скуку соединенную с путешествием, даже до объявленных мною гор.
        По въезде нашемна оные,ипо продолжении некоторого по них пути, переломилась ось у его коляски, что принудило егоижену егоиз оной выйти. Я также сошел с моего коня, дабы им сотовариществовать, и меж тем, как люди его старались привести в прежнее состояние коляску, мы все трое пошли прогуливаться. Взошед на стоящую перед нами гору, превосходившую высотою все прочие, удивлялись мы природе, аки бы игравшей в сем месте собранием в совокупность такого числа гор, наметанных одна на другую. Во время сего нашего удивления, увидали мы летящее к нам облако от пределов Славенска: летение его было весьма быстро, и казалось нечто на нем сидящее. Позорище сие привлекло на себя наши взоры: по приближении его к нам, увидали мы на нем сидящего малорослого Эфиопа, в Китайском платье; Сие наипаче удвоило удивление и любопытство наше, которое нам всем троим причинило бы пагубу, ежели б не имел я при себе преудивительных моих Сандалий. Ибо, коль скоро сей карло, подобный лицомсвоими злостью дьяволу, увидел нас, то и устремился кнамлететь.Сиеего стремление столь испугало молодых супругов, что Милостана(так называлась
сия женщина), упала в обморок в руки своего супруга,аЗавид, её муж в такую пришел робость, что ни слова не мог выговорить,истоял как изумленный.
        Между тем Эфиоп спустившись к нам, выхватил ее из рук её мужа, который упавотстраха, кричал изо всей силы: Ах, помилуй! помилуй, государь мой: пусти душу на покаяние. Но карло ему не внимал, и посадив женщину на облако, устремился с нею от нас лететь. Но я, будучи не столь робок как её муж, и подвигнувшись сожалением, вознамерился отнять у волшебника несчастную сию женщину, которая испуская стенание и вопль, призывала меняимужа своего на помощь. Итак, имея на себе летающие Сандалии, погнался я за карлом, и достиг его вскоре, ибо Сандалии мои несли меня быстрее птицы. Мурянин увидев меня бегущего за собою, бросил в меня золотою стрелою,коей был он вооружен; но я отудара сего увернувшись, и поймав его стрелу, устремился снова за ним, дабы самого его поразить ею,ужевознес я руку мою на поражение его, как гнусный сей чародей, видно устрашившись сего удара, и почтя меня сильнейшим себя, бросил бедную Милостану долой с облака, а сам устремился от меня лететь.
        Желание мстить ему не столь было во мне сильно, как стремление помочь сей бедной женщине, которая с окончанием своего падения ожидала себе смерти. Я бросился за нею, и едва успел предускорить её падение, схватив ее за одежду. Между тем проклятый её похититель от нас исчез. Завид, лежавший во всесиевремя полумертвым услышав подле себя шум, произошедший отнас, опять закричал:Ай.ай! помилуй. Но яего начал уверять, что враг его уже исчез, и супруга его благополучно от оного избавлена. Тогда он приподняв немного голову, иувидевнас одних, сказал: ах, проклятый чародей! как он меняиспугал: Однако ж, продолжал он прибодрившись, ежели б у что в руках случилось, то я бы доказал ему себя.
        Вспокойнейшее время засмеялся бы я его храбрости, но тогда старался я помогать бедной егожене, которая не могла еще оправиться от ужаса, причиненного ей волшебником. Наконец по старание моему и её мужа, получила она снова спокойствие духа. После чего принялись и мужижена осыпать меня благодарностями,ипросили меня усердно не токмо сотовариществовать им в пути, но и по приездеееСлавенск жить в их доме во все то время, котороепробуду я в сем городе. Учтивостям их ответствоваля подобными ж учтивостями, и согласился охотно на их желание. Между тем прибежали к нам Завидовыслужители, которые весьма довольно были от нас отдалены. Они усмотрели издали приключение случившееся с намиибежали нампомочь по своей возможности; но уже дело окончено было до них. Любопытство побуждало их всех тогда просить меня, чтоб я им рассказал, каким средством смог я победить столь страшного врага, и летать подобно ему по воздуху. По неосторожности моей открыл я им, что это учинилось с помощью моих Сандалий, имеющих силу носить по воздуху иводе,и притом еще и от болезней излечивать.
        Сие объявление возбудило во всех моих слушателях немалое удивление, которое напоследок произвело в одном из слуг Завидовых вредное для меня желание. Он вознамерился похитить у меня сей драгоценный залог моего воспитателя, что того же дня и произвел он в действо на ночлеге, обокрав со мною вместе и господ своих, во время нашего сна. По пробуждении нашем на другой день узнали мы о сем злодейском его поступке;и я еще благодарил Небо за сохранение неистощимого моего кошелька, о коем никто не ведал, икоторый и во время сна хранил яу себяв кармане, и по сей то причине грабитель наш не мог егоуменя похитить. Бедные мои спутники тем более горевали о сем несчастье, что не имели больше чем доехать до Славенска, ибо вор похитил у них все деньги; но я их скоро вывел из сей грусти, обещав им помогать во всех их нуждах. Сие наипаче умножило ко мне усердие их и приязнь: они осыпали меня тьмою благодарений, и даже привели меня в стыд своими учтитостями.
        О сем странном с нами приключении, продолжал Остан обращая слово к Светлосану, не имел я случая ни тебе объявить, государь, и твоему ридителю, ниже кому другому, во время пребывания моего в Славенске; не знаю и теперь, забвению льсиеприписать я должен, или волшебным хитростям сего же чародея, которого с посрамлением обратил я в бегство. Я скорее это припишу ему ответствовал на тоСветлосан, ибо по стреле познаю я в нем Карачуна, сего лютого волшебника, который повсему светупричиняет великие бедствия многим людям, в числе которых находятся сестра моя и зять, что я тебепо окончания твоей повести подробнее объявлю. Итак я, думаю, что сей волхв, трашась может быть самому себе скорой пагубы, старается все свои злодейства скрыть от человеков; но только от всемогущих Богов сего утаить он не в силах, которые непременно казнят его когда-нибудь за несчетные его беззакония, Сказав сиепросил он снова Остана продолжать его повествование, что Древлянин и учинил следующим порядком.
        После сего случая, продолжал Остан, путь наш был уже покоен до самого Славенска, коего великолепие превышало все города виденные мною; красота храмов его и башен издалече поразила мои очи;и удостоверила меня о подлинности славы, носящейся о нем по отдаленным странам. По въезде в оный, глаза мои не зналикуда обратиться,всюду встречались здания достойные особого рассматривания; удивление мое продолжалось по пространству всего города, простирающегося нанесколько верст; и не прежде успокоилось мое внимание, как поприезде в Завидов дом, стоящий почти по конце города.
        По некотором отдохновении в сем доме, пошел я во дворец, чтоб исходатайствовать себе счастьепредстать пред твоего родителя, коего человеколюбие прославлялось по всем Славенским странам. По благости его вскоре получил як нему доступ я ему объявил мои несчастья, прося его опокровительстве и помощи себе. Добродетельный сей Князь, умилясь на мое злополучие, но ненавидя брани, проливающие без всякого сожаления человеческую кровь, и расторгающие спокойствиецветущих областей, обещал исходатайствовать мне то миротворством, чего другие доискиваются кровопролитием. В исполнение своего обещания, послал он вскорепосольствовИскорестстаким приказанием, чтоб оное старалосьпреклонить хищника моего престолауступитьмнебез расторжениямира принадлежащий мне венец,иежелинеуспеет в сем,то хотя б преклоняло его уступить мнеполовину Древлянской земли, стаким условием, чтоб другую оставил он мне по своей кончине. Но сей злодей не токмо не склонился насиемиролюбноеивыгодное длянеготребование, но решил еще отнятьуменя и жизнь, каким бытоспособом ни было. Для сего варварского исполнения, избрал он самых наипозорнейших людей
из своих прислужников, от которыхедванечаянныйслучайвозмог спасти мой живот.
        Известно тебе, государь,продолжал Древлянин, что по милоститвоегородителя перешеля житьиз Завидова дома во дворец, гденив содержаниинивудовольствияхнеимеляникогданедостатка;нооскорбленноемоесердцегонением роканевоспринималоиногда от них ни малыесладости,ипогружаломеняв глубокуюзадумчивость:всиипечальные для меня часы, любил я прогуливатьсяпопрекраснымдолинам Славенска, или по берегам реки Мутной, розваннойВолховым в память Славенова сына Волхва или Волховца, который по сей рекеразбойничал, превращаясь в, лютого крокодила. Некогдаввечернее время прохаживался по берегам сейреки,довольно далеко от города,увидел янарекесидящеговлодочкепрестарелогочеловека,упражняющегося в ловлерыбы, пражнениеего привлеклонасебя мои очи:явпалприятнуюзадумчивость, представлявшуюмнесостояние рыболова, и стоящего человека на высокой степени, гоняющегося засчастьем:единого из них беспечную исладкую свободу, идругогообманчивый блеск, совокупленный с беспрестанными заботами,иизнуряющею тягостью его звания. По сред сих дум происшедшийвопльисторгменяиз моих размышлений:яобратилмоиглаза туда, откуда оный происходил, и
увиделбедного старика утопающим.Немедля нимало бросился я в реку, и с великим хотя для меня трудом, однако ж освободил его напоследок от утопления, воспоследовавшего ему от неосторожности и легкости его лодки; и онбынепременно погиб без моей помощи, ибо по несчастью его ни одного человека кроме меня не случилось тогда на берегу.
        Бедный сей старик лишился при сем случае лодки своей, и снастей принадлежащих к его промыслу: но он об нихтогдане сожалел освободившись от неминуемыйсебесмерти, и бросившись комне вноги, приносилмненаичувствительнейшую благодарность. Состояние его показалось мне жалостно: я подал ему десять червонцев на исправу его надобностей, которых он при потоплении лишился. Сия малая щедрота привела его в неописанное восхищение: он опять хотел повергнуться к моим ногам, но я его до сего не допустил, советуя ему притом возвратитьсяв свое жилище для успокоения; а чтоб более не возмущать его моим присутствием, то пошел от него в ту же минуту.
        Что Небо воздает нам сторицей за щедроты наши к бедным, сие я познал тогда же опытом; ибо по нескольких днях после сего приключения, когда я по обыкновению моему прогуливался по берегу Волхова, то сей самый старик, увидев меня, просил отойти с ним от людей в сторону, обещая возвеститьмневажную тайность; я его желание удовольствовал. Скажимне,государь, спросил он отведши меня, не ты ли сей Древлянский Князь, за которого вступясь добродетельный Обладатель Славян, послал в Искорестпосольство? Так, ответствовал я ему, это я. Милости твои, оказанные мне с толикою щедротою, сказал мне на то престарелый рыболов, побуждали меня завсегда воздать тебе за них какою ни на есть услугою, и благодарю Богов, что они услышали осем мою молитву. Жизнь твоянаходитсяв опасности,государь,продолжал он: хищник твоего Княжества хочет тебя лишить оной; видишь ли ты сих людей, присовокупил он указывая мненатрех прохаживающихся: они Древляне, и присланы сюда твоим злодеем, чтоб отнять у тебя жизнь тайным образом. Мне удалось сию тайну у них самих подслушать; ибо они пристали в моей хижине, опасаясь явиться в городе, чтоб
предприятие их как не открылось. Во время ночи, когда не мог я уснуть по причине моей хворости, перешептывались они осем: и притом еще говорили, что пославший их решил развратить деньгами послов и вельмож здешнего двора, чтоб как-нибудь устроить здесь твою погибель. Так я, продолжал старик, памятуя ксебетвои милости, и видя твое доброе сердце, советуютебе государь, как наивозможноскорееудалиться из сей страны,иожидатьсебепомощи от единых Небес. Не мни избытьздесь пагубы от твоего злодеяихотятыобъявишьосмертоубийцах твоих добродетельному Богославу,иказнью их отвратишь нанесколькоотсебя удар, но враг твой другие составит на тебя ковы; и напоследок непременно потребить тебя. Злые в желаниях своих упорствуют, и пронырствами своими достигают скорее успехов, нежели добродетельные. Хотя здешний Государь окружен почтенными и добродетельными людьми, но в великой толпе придворных и народа довольно сыщется бездельников, которые не ужаснутся пролить неповинную кровь за мздовоздаяние. Невозгнушайся моего совета, государь, примолвил он, хотя я теперь ничто иное как бедный рыболов, но был некогдазнаменитый
вельможамежду Болгарами; но будучи весьма долго игралищем судьбы,иизнурен превратностями лживого счастья, удалился я в сию страну, отрекшись от суетных пышностей сего мира, страшась предаться снова его треволнению;иведу теперь жизнь хотя убогую,нозатоспокойную и безопаснуюотнападок льстивого счастья, которому нечего больше у меня теперь похитить кроме моей жизни.
        Сиене ожидаемое бедствиепоразило меня как громом, говорил Остан, и возмутило наипаче тревожные мои мысли; но добродетельный сей старик, увидев мое смущение истрах старался меня утешить, подавая мне полезные советыинаставления. Он то присоветовал мне оставить тайно Славенск, представляя, что ежели я открою твоему родителю причину моего отъезда, то непременно буду имвоспрепятствован,ине смогу без грубости отказать его желанию, чтоб пребыть под его защитою, а между тем, враге мой сыщет средство устроить неминуемую мне погибель. При сем случае уведомил он меня, чего восходя на Восток, между Азией и Европою есть страна, называемая великою Болгарией, лежащая при великой реке Волге,откоейиимя свое получила. Сей страны народы, говорил он, единоплеменныСлавянам; они пришли от краев Варяжского моря, расположили свои жилища при плодоносныхреках Каме, Волге иЯике,построив многиеикрепкиегорода, иизкоторыхглавнейшийназывается Боогорд. Жители сей земли славны сколько оружием своим, столько же купечеством и хитростными своими рукоделиями. Они ведут беспрестанные войны свышедшими изКитайскихстраннародами; и от
сего упражнения приобвыкли онистолькок воеванию, что почитаютсямежду Славянами храбрейшимивоителями.
        Ксим то народам советовал онмнеехать, и искать их помощи против моего злодея. Они охотно предпринимают дальние походы, говорил онмне,когда только надеются получить от них себе славу и прибыток. На совет его охотно я преклонился, итемнаипаче, что таковыми путешествиями уповал научиться, рассматривая нравы, законы, обыкновения и достопамятности разных народов.Заспасительное его объявление и благой совет, хотел было я опять возблагодарить ему деньгами; но он от подаяния моего отвратился, и ответствовал мне, что он никогда еще не продавал за мзду ни советов своих, ни остережений от смертоносной погибели; и что и так уже одолжен мною ни за что. Только его бескорыстие восхитило мою душу так, что ежели бы не предстояла мне грозящая смертью опасность, то я тогда же бы согласился водвориться с ним, дабы научиться его терпению и добродетели.
        Итак, следуя спасительному его совету, выехал я в последующую же ночь из Славенска. оставив письмо Государю твоему родителю, прося его в оном простить меня в скоропоспешном моем отъезде из его столицы, к чему меня побудили, прилагал я, тайные и важные причины. Таким образом, извинившись сколько возможно лучше, выехал я из города, и направил путь мой к великой Болгарии. Я умалчиваю небольшая приключения случившаяся мне в дороге. Понескольких трудностях, прибылянапоследок в Боогорд, столицу Болгарских Князей. Город сей пространством своим и зданиями, едва уступает Славенску. По всем местам видимо в нем достойное похвал искусство Болгарских художников; наипаче сияет оно в украшении храмов иКняжеских чертогов. ейгород стоит верстах в тридцати ниже устья реки Камы: а от Волги отделен лугами верст на семь.
        Приезд мой и в сей город был бесполезен, ибо я желанной мною помощи не мог и в нем получить, понеже Болгарский Князь, именем Тривеллий, находился тогда на войне против неприятелей Государства, из коей не уповали возвратиться ему скоро. Обманут будучи повсюду надеждою, рассудил я, вспомнив последние слова моего воспитателя, что никак сами Боги препятствуютмнеполучить человеческою силою то, что долженствую я приобрести единою добродетелью и достоинством. Размышляя так, отложил я попечение о получении моегопрестола по тех пор, пока сами Богине соблаговолят мне возвратить оного, усмотрев меня того достойным, В ожидании того определил я, странствуя по свету,наслаждаться рассматриванием вселенной и её обитателей. Расположась таким образом, старался яразогнать смущение моих мыслей, колебавшее меня повсюду,ивдался в рассматриваниевсего,что очам моим ни представлялось достойным любопытства и примечания. Наипаче всего старался я научиться, ивспомоществовать несчастным ибедным людям, поставляя себе то главнейшим правилом, должностью честного человека.
        Приняв сие начертание моим поступкам, и обозрев достопримечаемые места, города и вещи Славенских Волгар, поехал я к Хвалиссам, народу происхождением Славенскому же, живущему близ Хвалынского моря, около славного и богатого города Тмутаракани. Пробыв у оных несколько времени, отправилсяяморем в Персию, аоттудавсиюстрану, вкоторойпоне ожидаемому мною счастью,обрелтебя,государь,избавителемсебе от неизбежной мнепогибели,которая следующим образоммнеприключилась.
        Яехал в столицу здешнего Государства,повосприятому мною намерению, чтоб осмотреть везде достойное примечания. По обыкновению моему сего дня, вовремясамого жарчайшего сияния солнца, склонился яcдороги в лес, дабыподтеньюдеревьев пребытьпо тех пор, пока умерится солнечный жар. Во время сего моегоотдохновения напала на меня шайка разбойников: они менясовсемограбили, и не доволясь тем, привязалименяк дереву, по своемуобыкновению, опасаясь, чтоб япоотбытии ихнесобрал за ними погони.Один изсихзлодеев, будучи недоверчивее и лютее прочих, отелменяумертвить испущением на меня Стрелы, но в самое товремя вскричав преужасно палмертв.Я и товарищиerовесьма сему удивились,иобозревшисьувидели мы скорпию, которая его в самой тот миг ужалила, когда он устремился было меня умертвить. Сие пресмыкающееся, отползши потом несколько от нас шагов, вдруг встрепенулось, превратясь в ворона от нас улетела. Устрашась сего чудного приключения, и услышав едущих шум, разбойники меня оставили,иту же минуту от меня скрылись; но при всем том я бы остался тут жертвою либо зверей, либо глада, когда б сей самый ворон, избавившей
меняподвидом скорпии от смертоубийцы, не привел тебяко мнена избавление, великодушный Князь; ибо я приметил, что он непрестанным своим летанием туда и сюда привлек васвсехв пагубное сие для меня место. Вот вся моя история, сказал он по сем Богославову сыну, о которой тебе угодно было от меня уведать.
        После сего Остан сновапринялсяблагодарить Светлосана, и объятиями своими доказывать ему усердие свое и приязнь;напротив чего идругой равномерным образом старался ему ответствовать. По оказании друг другу равныхучтивостей, просил Древлянин Славенского Князя рассказать ему подобно иосвоих приключениях, которые были ему виною путешествия его в Индию,в чем Светлосан немедленно его и удовольствовал.Поокончании его истории, рассуждали они все совокупно, куда им надлежит наперед ехать, и по нескольких словопренияхусоветовались они побывать у всех славных прорицалищ, дабыотних уведать, где сыскать, и как победить Карачуна. По низложении ж сего страшного врага,обещал Славенский Князь Остану возвратить ему Древлянский престол вооруженною рукою, но правосудные Боги инако случай сей расположили.
        Вовремя сих их размышлений и предприятий, солнце начало спутаться в Океан, а небо покрываться мрачными и пространными облаками, которые угрожали путешественниками престрашною бурей. Чего ради, желая отвратить отсебя её нападки, понудилиониконей своих поскорее бежать, дабы заблаговременно сыскав ночлег укрыться от сей непогоды.Нооднако ж намерения своего совершить они не ускорили: буря предупредила оное, и ужаснымиветрами и мраком, соединенными с престрашным громом, беспрестанными молниями, пресильным дождем и градом, скрыла от очей их дорогу. Напуганные их кони сим безмерным волнением природы, весьма рассвирепели, и помчали всадников своих туда,кудавлекло их стремление и страх. Сколько Славяне сил своих ни прилагали, дабы удержать устрашенных сих животных, но они закусив удила разбежались с седоками своими в разные стороны. Наипаче Светлосанов конь, будучи прочих сильнее иупрямее, умчал его тотчасупрочих из вида; и блуждая с ним в темноте, носил его по долинам, горам и лесам, будучи непрестанно подстрекаем ударамигрома иблистаниямимолний.
        Напоследок, попрошествииуже целой ночи, когда буря стала утихать, и солнечные лучи оснащать и согревать землю,коньего остановилсявпространной долине,будучи весьма утомлен. Светлосан, лишась подобно силсвоих слез с коня, и пустилего,стреножа, пастись по полю; а сам бросился на траву, чтоб получить себе между тем некое отдохновение. Однако же весьма долго не могзаснуть, будучи тревожим мыслью о своих спутниках, я страшась потерять их в такое время, когда они были ему весьма нужны. апоследок восшедшее солнце, начав испускать жарчайшие лучи, и ослабив утомленные его члены, склонило нечувствительнокосну, который былему весьма нуженпритоликом его изнеможении.
        На сем пустом месте, окруженном отовсюду лесами, проспал бы онможетбыть довечера, жели бынепрервало его покояследующее сновидение: представилось емубудтооншел по пространномуполю,украшенному цветами итернием, во храм славы, который стоял на конце сего поля; и когда уже он оканчивал к нему свой путь, как вылетевшее вдруг из оного чудовище, наподобие изображающейся смерти, преградило ему в оный вход, и бросилось на него с остервенением; но в самое то время Вельдюз, зять сего Князя, отдернув его в сторону, поразил сие чудовище своиммечем. От сего тревожного виденияСветлосан проснулся, и увидел около себя бегающегозайца,который, посмотрев нанего несколько,побежал от негопрочь,и в ту ж минуту превратясь в соловья,улетел у него из глаз. Светлосан посмотрев в другую сторону, по причине происходившего оттударева,увидел коня своего терзаемого,двумя львами, из которых один усмотрев Славенского Князя, бросился на него стремительно, чтоб его растерзать; но Светлосан, вооружась Левсиловыммечом,укротил вскореего стремление, пресекши его наполы. Другойлев,усмотрев сражение своего товарища, кинулсяемунапомощь, но
Князь умертвил и оногопонедолгомегосопротивлении.
        Избавившись таким образом от предстоявшейсебеопасности, размышлял он долго о сем приключение, и не мог надивиться, каким образом заяц, будучи столь робокидик, осмелился ему помочь;новспомнив о вороне, превратившемся в сего рода зверька, начал ондумать,нечеловек ли уже какой в столь странных видах помогает людям, будучи сам гоним, может быть лютостью какого-нибудь чародея.Сиеpaзмышление привело ему на мысль бедного Вельдюзя, Видостана, и прочих бедствующих от злобного Карачуна. При воспоминании их горесть объяла его сердце: он простерся по земле, принося молитвы отечественным своим Богам; а наипаче Чернобогу,покровителю своему. Во время сей его молитвы, услышал онследующий к себе глас:Мужайся идерзай! Сей Божественный голос вселил в него снова ослабшую его бодрость: он снова простерся, и принес благодарение ниспославшему сии слова.
        Поокончании сеймолитвы пошел он вту сторону, икоторуюполетал соловей, превратившийся в зайца.ЦелыйденьОн не елничего, кроменескольких, попавшихся ему напутидревесных плодов. Ночьпровелон в лесу, тревожим будучи непрестанно лютыми зверями. И так проведя ее весьма худо, шел он другой и третей день без всякой почти пищи. Наконец на четвертый уже день, будучи весьма утомлен и обессилен, усмотрел он вдали замок, и весьма был тому рад, уповая в нем найти себе спокойное отдохновение от претерпенных им трудов.
        Подойдя поближе к оному, увидел он на воротах сего замка того же сама го светозарногоДуха, который его избавилотКарачуна. При виде оного Светлосан пред ним пал ниц на землю, а дух изрек к нему следующее.

        Здесь смерти одр,
        Жилище при:
        будь,смертный,бодр,
        Или умри.
        Проговорив сие Дух стал невидим, а Светлосан остался рассуждать о его проречении. Он был в недоумении о словах его, которые грозили ему смертью в том замке, ежели не будет он бодр: он заключил из сего, что должно тут скрываться важной тайности, которую весьма желалось любопытству его уведать. Приходило ему на мысль, что могуттутбыть заключены родственники его либо друзья; воспомнилось ему и проречение Чернобогово, что он не инако достигнет до окончания бедств, как по пути напастей, ипредводительством неустрашимости. И так вообразив все сие, и вооружась всею своею храбростью, решил вступить в замок, и познать его таинства, во чтоб то ему ни стало.
        По приходе его в замок,медные оного ворота затворились за ним сами с превеликим скрипом и стуком, после чего увидел он по всему двору премножество людей, разного народа, в разнообразных положениях: иные из них были удивленны, другие испуганы, третьиитой и другой страстиимели на лице своем знаки; а некоторые казалисьпрязывающимиНебо к себе на помощь. Светлосан подойдя к первому из них, хотел от него уведать причину странного сего зрелища, но нашел его окаменевшим. Он обратился к другому, но и того нашел в таком же состоянии;инапоследок увидел, что онивсебыли камни, сохранившие человеческий вид. Сие его удивило, однако ж не привело в робость. Но когда он прошел несколько по двору, то все сии окаменевшие люди учинили за ним превеликий шумигарк: иные из них плакали, другие смеялись над ним, а третьи кричали:Постой; постой: остановись! ах!погиб бедный!Другие вопили:у! !е!а! и ругали его всякими бранями, осмехая и устрашая. Однако ж всесии вопли не могли его совершенно устрашить, хотя и дали ему видеть, что он находится в ужасном месте. Он остановился ненадолго, и принеся молитву Богам, обнажилсвой меч,
и продолжал свой путь в предстоящие палаты, вознамерившись на все отважиться, ежелипотребует нужда.Kсему егопобуждало наиболеето, что он надеялся сыскатьвсем замке сестру свою, или зятя, либо кого-нибудь из своих приятелей.
        По приближении его ко крыльцу, услышал он исходящее из покоев стенание и вой, и вскоре за ними свист и вопль преужасный; когда же вступил он на крыльцо, то в двери, ведущие с оного в покои, повалил на него густой исмрадный дым. Светлосан, призывая непрестанно имя Чернобогово, простер свой меч,ивступил в первую комнату: оная вся наполнена была премножеством разнообразных уродов с прегнусными харями. Как скоро они егоувидели,то и завыли все престрашными; и скаредными голосами, крича ему со всехсторон:Куда ты,несмышленый идешь? Возвратись назад: здесь преддверие ада. Ежелитыосмелишьсяпойти ещедалее,тониспадешь в пылающуюГеенну.Беги скорее отсюда. Выговоривсие,бросились они на него со всех сторон,и начали его теребитьиуязвлять отовсюду; сначала пришел было Светлосан в робость, но уязвления их возвратили ему сердце и смелость: он начал поражать своим мечом окружающих его уродов, которые мало помалу от него рассыпаясь, вдругвсе исчезли.
        Сиевозвратило ему прежнюю его бодрость; он увидел, что меч его может всему сопротивляться; чего ради принеся снова молитву Чернобогу, пошел далее. По растворении второй комнаты, увидел он, что все её стены и потолок увешаны были; змеями и чудовищами, а пол усыпан пеплом, и полусгоревшими человеческими костями. Как скоро чудовища его усмотрели, то и начали на него все зиять пламенем, подняв преужасный скрежет, рев и свист, наподобие клокоту и журчанию огнедышащей горы. Славенский Князь, имеявруках обнаженный Левсиловмеч надеясь и их разогнать подобно, вошел безбоязненно и в сию комнату;но едва не лишился он тут своей жизни. Пламя, которое испустили на негозмеии чудовища, обхватило его со всех сторон, и он отовсюду начал гореть: и ежели бы, в сем опасном приключении, храбрость его хотя на минуту совсем его оставила,топогиб бы он тут от пламени их мгновенно. Но по счастью его, и помощью Чернобога, сохранил онив сем ужасном случае колеблющуюся свою бодрость: и будучи терзаем отовсюду огнями, не переставал поражать мечом нападавших на него чудовищ, и превеликую силу наконец их разогнал. Тогда то он
познал, что если б не одарен былотЧернобога силою и храбростью, и не вооружен Левсиловым мечом, то погиб бы тут конечно.
        Сиядва побоища, присовокупяськтрехдневному его гладу, весьма ослабилиего силы, иуменьшил иегободрость;он уже началсомневаться преодолеть сии адские стражи, и хотел возвратиться назад; но в самое то время услышал глас, ободряющий его на довершение предпринятого им дела. Сей небесный голос оживотворил унылое его сердце: бодростьегоукрепилась, и полученные им раны не стали ему чувствительны. Он воздал благодарение подкрепляющему его Божеству, и обещал безропотно ему повиноваться.
        Вследствие чего, приняв снова твердое намерение до конца наследовать сию тайну, отворил он безбоязненно двери третьей комнаты: стены ее и пол были железные, раскалены наподобие горящего угля. Как только Светлосан, отворив ее, и не рассмотрев еще совершенно, занес ногу, что б в нее вступить, то в самое то мгновение пол обрушился, и на место оного выступило зияющее пламя, подобно исходящему из огнедышащей горы; и в тот же миг вылетевший из глубины сей пропасти пламенный крокодил, разинув широкие свои челюсти, устремился наСветлосана,и хотелего проглотить одним зевом.Ноободренный сей Князь небесным гласом, в самой тот миг вонзил ему в пасть свой меч: страшилище застенало и исчезло, а комната из самой страшной учинилась весьма великолепно украшенною. При сем прииятном виде Светлосан наиболее еще ободрился, и отдохнув в ней несколько, безвсякойуже робости пошел в четвертую палату.Сия былавсехпрочих несказаннопространнее и преужаснее: она заключала в себе несметное множество страшилищ, на которых взирание навлекало смотрящему неизбежную смерть; но всех их ужаснее был прегрозный Исполин, вооруженный
претяжкою железною дубиноюcшипами. Как скоро сей изверг естества увидел идущего в палату Славенского Князя, то возопив преужасно, и приподняв ужасную свою палицу, хотел ею сразить Светлосана; но юный Князь предускорив сей удар, вонзил самому ему в сердце свой волшебный меч.
        Страшилище упало и исчезло, ивсес ним вместе окружавшиеего чудовища: ужасная палата в ту ж минуту превратилась в великолепную залу, а на место прегнусного Исполина предстала прекрасная женщина в белом одеянии.
        Онапостоявнесколько в молчании, икак будто б собирала рассеянныйсвой рассудок, бросиласьпотом пред Светлосана наколени,и проливая радостныеслезы,возопила к нему: великодушный и неустрашимый Герой! чем мне воздать за великое твое благодеяние? Ты освободилменя оттакого очарования,надкоторым целый ад ячаютрудился. Государыня моя, ответствовал ей Князь подымая ее, немне,но Богам должна ты благодарить за сие избавление,ибо, ежели быне ихрука именявсемделепредводила, тоия бы погибздесьневозвратно. Но скажимне,государыня, продолжалон, кто тебя заключил в ужасноесиежилище? Карачун, ответствовала она. Карачун! возопилудивленный Князь. Праведные Боги! доколе попуститевысему чудовищу тиранствовать над бедными человеками? Сей же самый злодей, государыня, продолжал он к ней, и меня лишил сестрыи зятя, которых я ищу весьма уже давно. А как называется сей зять, спросила его поспешно женщина? Вельдюз, Полоцкий Князь, ответствовал ей Светлосан. Ах, государь! вскричала она: он то и приключилмнесию напасть, от коей ты меня избавил; нояна него не жалуюсь: он сам в этом не виноват, и пострадал может быть жесточее еще
и меня от нашего злодея. Так ты супруга Левсилова, перехватил речь её Князь? Так, ответствовала Преврата, но ты почему знаешь, государь, несчастного моегомужа? огда Светлосан рассказал ей вкратце историю Руса, и свои приключения соединенные с оным. Ах, государь! сказала тогда Преврата, по словам твоим хотя Рус не столь виноват, как я мнила, но только он всем нашим напастям причина; однако ж я ему проступок егопрощаю; может статься был он только орудием Божескогонавас гнева,
        В сем месте их разговора, прервала их беседу толпа оживленныхлюдей, вошедших в комнату:они все пали на землю пред Светлосаном, принося ему свою благодарность за избавление их от очарования. Они были все разного состояния, и разных земель люди,
        послучаю путешествия их зашлионив сей замок,надеясь сыскать в нем гостиницу; но вместо оной обрели было смерть. По объявлению их, как только кто из них входил на дворзамка,и будучи устрашен шумом, происходившим от очарования хотел бежать назад со двора,то в самоетовремя становился окаменевшим. По сказкам их, весьма немногие из них доходили до второй комнаты; а которые были стольдерзки, те погибалибедственно от зияющих пламенем чудовищ. Мы все часто претерпевали мучение, говорили они, хотябыли иокамененные ибо мы сохраняливсечувства, хотя и немогли ими действовать. Лютые страшилища сего замка повсеночно мучили нас жесточайшим образом и мы всечастно молили Богов послать нам либо смерть, либо избавителя. Теперь они молитву нашу исполнили, послав тебя к нам на избавление, неустрашимый незнакомец. Сей милости твоей, продолжалиони,во веки мы не забудем. После сего бросились они опять к ногам Светлосановым, который с своей стороны, обласкавихсколько возможно наилучше, просил госпожу замка, чтоб оназаучастие их в её злоключении угостила их, поправила, сколько возможно ей, понесенные ими убытки. Преврата с
великою охотою на предложение его согласилась, иприказала своим служителяме которые подобно были очарованы,ипредстали пред ней совокупно с прочими людьми, приготовить для всех изобильный стол.
        Между тем просила она своих гостей, чтоб они во ожиданииобеда успокоились, декомуугодно будет;аСветлосанупредложилаудалиться с нею воособливую комнату, обещая рассказать ему приключение своего очарования, аот него узнать об его повести; Славенский Князь охотнонажелание ее согласилсяипоследовалзаней в ее кабинет, где иначала она сперва рассказывать ему свои приключения от начала их, упоминая кратко объявленноеуже об ней Русом и Веледюзем. После чего продолжала она следующим порядком.
        По свершении лютого своего мщения, говорила она Светлосану, над несчастным твоим зятем, Карачун, сей гнусныйизверг приводы, сказал обратясь ко мне: а ты, неблагодарная! претерпишь от меня стократ лютейшее сего наказание;ноне за вспоможение твое сему бедному Полочанину, а за презрение любви моей к тебе. Недостойного твоего мужа наказалуже я так, как должно за егогордость и дерзость против меня,а тебя оставлял в покое до сихпордлятого только, что не имелеще руках у себя способа прикоснутьсяипроклятому твоему ожерелью,а теперь отомстив творцам оного, вымучил из них способ прикасаться к нему безвредно. Проговоривсиесхватил онменяс остервенением за ожерелье, и приподняв ударил о пол, сказав сиислова: ревратись во образ ужаснейший сего, какой теперь я имею, ипребудь в нем по техпор, пока не умертвит тебя лютое оружиетвоего мужа. Имей неистовое желание убивать всех, приходящих на избавление к тебе;ачтоб мучение твое сравнялось моему, какое я от тебя чувствовал, то да превратится веселое твое жилище во образ адских пещер, коего жителям препоручаю я сиедело.Вот как люто, примолвил он, отомщает себя
раздраженная любовь.
        Окончив свою речь, топнул он в пол ногою, и засвистав преужасно, провалился сквозь со всеми своими прислужниками. После чего из отверстия учиненного им поднялся густой дым, смешанныйс пламенем, инесчетныммножеством чудовищ, каких я от рождения моего не видывала. Сие смешение адских страшилищ, измучив меня наилютейшим образом,помешало весь мой разум. В превращенной Карачуном в прегнусного Исполина, дали мневруки палицу, вселив в меня бешенство убивать всех попадающихся мне. По сем адском действии наполнили они весь мой дом преужаснейшими привидениями я страшилищами, заграждая таким образом ко мнепуть смертных.Номоя комната наполнена былаими столько,сколько, я чаю, и в самой бездне их не скоплялось. Они меня терзали всякий день наимучительнейшим образом,ижизньмоюсделали мне лютее самой смерти.
        Вот, неустрашимый Князь, продолжала Преврата, от каких напастей избавила меня твоя храбрость. Одолжение твое почитаю я больше всякого благодеяния, ты меня освободил от свирепостей целого ада, который я чаю над первой надо мною совершил такие лютости.
        Светлосанпооказании своего удивленияо стольких чудесностях, и по возблагодарении Богамза её,избавление,рассказал ей потом,по еёпросьбе, и свои приключения, оокончании коих присовокупилонсвое сожаление о спутниках своих, прося Преврату послать нескольких людейпоразнымдорогам, для сыскания их. Она весьмаохотнообещаласьемув том услужить, и того ж часа позвав некоторых из своих служителей, приказала им ехатьпоразным путям, и искать Славян.Яуже теперь, подобно прочим людям, говорила Преврата Князю, принуждена естественноипомощью человеков исправлятьвсемоидела инужды; иболютый Карачун,поочаровании моем, отнялуменя все способы к произведению чего-нибудь чрезъестественного. Но я о сем не сокрушаюсь, примолвила она: знаниемое в Кабалистике употребляла я к единому только моему удовольствию, и к вспомоществованию несчастным,чтоинынемогу я делать, имея к тому довольно  естественныхспособов.Желаниятвоивесьма похвальны, государыня, сказал на то ей Князь: а кто имеяисильное могущество, но употребляет его во зло человекам, тот не токмо оного, но и жизни не достоин; и непременно наконец пострадает лютою казнью,
готовимой ему Небесами.
        По окончании их разговора, пришли им объявить, что стол уже готов. Преврата встав просила Светлосана следовать с нею в столовую комнату, чтоб с прочими избавленными им, окончить пированием претерпенные имибедствия. Князь ей последовал, и по приходе ихвстоловую, нашли они всех гостей готовых уже к празднованию своего воскрешения. По первой просьбеселионивсеза стол, за которым всякий из них старался доказать, что он весьма долгое время неели не пил. Стол продолжался весьма долго, окончился веселым пением сопиршествующих. При окончании стола, Преврата предложила своим гостямотужинать иночевать у нее, и ехать уже на другой день куда кому потребно. Все они с охотою на сие согласились; и ужин их был веселее еще и обеда. На другой день Преврата, одарив их всех весьма щедро, отпустила их от себя чрезвычайно довольными.
        Славенский Князь остался у неевзамке, ожидая своих спутников, которые через несколько дней с посланными за ними и возвратились. Светлосан весьма был обрадован их возвращением: он их всех представил Преврате, препоручая их в её дружбу, анаипаче прося ее простить Руса в погрешении его пред нею и Левсилом. Тогда Варяг пал ей в ноги, присовокупляя и свои просьбы и извинения к Светлосановым. Я уже сказала тебе, говорила Преврата Светлосану, что я ему все прощаю, потому что он не от злодейства к нам это учинил, ноотослепления; и еще более хитростьюковарного обмана мрачного чародея.
        По примирения её таким образом с Варягом, началионипотом всесовокупно веселиться; так как наилучшие приятели, Весельеихпродолжалось несколько дней, по окончании коих Светлосан предложил своим спутникам, что время уже им отправиться в предлежащий путь, что они всеиподтвердили. Напротив того Преврата намерением сим весьма была опечалена: она виделавних, а наипаче в Светлосане, искренних себе друзей; но впрочем не могла она справедливо противиться законной причине, побуждавшей их к тому. С великим сожалением наконец согласилась она на их отъезд, прося Славенского Князя вспомнить об ней, и её муже, когда он будет в состоянии им помочь. Светлосан с своей стороны обещал ей приложить все свои старания подать помощь Левсилу, ежели он в живых еще находится; прося притом не поставить ему в худо, что он не возвратил ей волшебного меча её мужа, который в предприятии его весьма ему нужен. Преврата напротив того выговаривала емусласкою, чтоонвозвратил ей жизнь, драгоценнейшую тысячу крат требуемой им вещи, извиняется ей в такой малости, которая ей ни к чему уже более не нужна. По сем дружеском словопрении они
расстались, обещав друг другу вечную дружбу.
        Выехав из её замка, направили они путь свой к Индийскому морю,покоторому вознамерились ониехатьв Африку и Египет, и в прочие оттуда места, в коих находились славные Боговещалища. Вовремя своего путешествия рассуждали они о всехтехприключениях, которые с ними случились: и не могли надивиться, как Боги, будучи столь правосудны, и наказавшие добродетельного Богослава за единое позволение поединка, а Вельдюзя за показание бесчеловечной своей храбрости, опускают без наказания гнусного Карачуна, мучающего всех попадающихся ему в глаза. Долго бы они о сем рассуждали, если б Светлосанов конь споткнувшись, не сронил его с себя, и не пресек тем их размышлений.Всеспутники сего Князя бросились ему помогать,и всевместеувидели камень, о который запнулся конь, и на коем следующее начертано было наставление.

        О слабый Смертных ум, покрытый вечным мраком,
        Взирающий на все пристрастным бренным зраком
        И Тебе ль испытывать судьбы ВладыкНебес,
        Коль умствований ты своих не постигаешь;
        И буйство в них твое явит всегдапревес!
        Смирися, и оставь, чего не понимаешь.
        ПрочитавсиеСлавяне, пали ниц на землю, прося прощения у Небес в преступных своихразмышлениях, после чего облобызали они камень почитая его священным и мня, что небесная рука нарочно для них начерталасиенаставление, чтоб научить ихбезропотно повиноваться своему пределу.
        По сем снова сев на коней, продолжали свои путь, говоря уже о таких вещах, которые не касались до промысла судеб. Напоследок, по нескольких днях своейезды, риехаликнебольшому городку, стоявшему подле моря. По приближении ихконому,увидали они мятущуюся толпу людей на берегу морском, из коей несколько человек приготовляли судно. Когда Индияне увидели приехавших ксебеСлавян, то и начали их просить усиленно подать им помощьвпогоне, которую собирались они учинить за морским разбойником, похитившим у главного судьи сего города дочь, которая вышласосвоими подругами и служительницами на берегпрогуляться.
        Славяне,анаипаче Светлосан, охотно склонились на их просьбу,исевв приготовленный стружок, погнались за похитителем. Через несколько часов настиглиониразбойническое судно,иучинилинанегонападение.Разбойникисделалихрабрый отпор, аособливоихатаман, оторыйпревышал всех их своею дерзостью:онбросался с остервенением на Славян, старавшихся пойматьего живого,чтоб учинить над ним достойную казнь в примерпрочим подобнымемузлодеям. КакскороОстан на неговзглянул,тои узнал в немтогосамого вора, который похитил у него Сандалии. А! злодей! вскричал он к нему: наконец я тебя нашел, чтоб воздатьтебе достойную казнь за бездельническийтвойс нами поступок. Разбойник обращенный сими словами на Остана,исам узнал его; ибудучи угрызен совестьюистрахом приегозраке, пришел впущееостервенение, (обыкновенноеследствиедвижений беззаконных душ) и напустил наДревлявина, няуспокоитьугрызения своей совести умершвлением свидетелясвоегопреступления. Но присовокупившиеся к Остану, прочие Славяне, учинили бешенствоеготщетным; и один только бедный Рус отнего пострадал, будучи пораженсаблею, и свержен вморе отсего злодея.
        Наконец сей варвар, видяизнеможение своих сотоварищей,ине надеясь успеха в своей обороне,бросилсяв каюту, где заключенабылапохищенная им девица, и схватив ее в беремя, поднялсяснею на воздух, будучи вспомоществуем украденными у ОстанаСандалиямии ввесьмакороткое время убежал у всех из вида. Оставишиеся разбойники, видя побегсвоегоначальника, и лишась надеждыотбиться, сдались нападающим, прося помилования своей жизни. Нораздраженные Индейцы злодейством их атамана, унесшегодевицу,перерубили без милосердия их всех, и покидали в воду.
        Учинив таким образом кровавое отмщение злодеям, и причалив их стружокксвоему, возвратились онисСлавянамив городок. Отец похищенной девицы, который по причине глубокой своей старости не мог за разбойникамигнаться, ожидал их на берегусовсеми своими родственниками, волнуясьмежду страхом и надеждою. При виде привязанного разбойнического стружка все они закричали радостным гласом, который, по привалении судна к берегу, переменился в плачь и рыдание, когда объявлено было следствие погони: Светлосан старался сколько возможно утешить бедного старика, который паче всех терзался о похищении своей дочери; но такое несчастье единое токмо время приводит в забвение. 
        По сем печальном приключении, недолго пробыл Светлосан в сем месте, но наняв порядочное судно для мореплавания, пустился в море с последователями своими. Плавание их; даже до равноденственной черты довольно благополучно было; но при подъездек оной тихая погода переменилась, и ветры начали возмущать гладкие воды. Вскоре Похвист, Божество бурливых ветров, явился на воздухе, гоня стадами мрачные и густые облака, которыераспростиpaясь по горизонту, затмили сияние блестящего Световида, преобразили день вночьужасный гром и беспрестанные молнии приумножали свирепость бури и страх пловцов, а разъяренные волны, вздымая: ихкнебесам, низвергали до жилища Нии, подземного Царя. Седая пена вияся клубами, окружала корабль со всех сторон, иввергаясьвнего с валами, устрашала плывущих неизбежным утоплением.Кдовершению напасти, неукротимые сыновья ветра сломивщеглы, оторвавкормило, понесли корабльпопространству моря крутяипорываяего поглубоким и высокомерным валам.Ужаси темнота отнялиизприсутствие разума, бодрость исилы укормщика и мореходцев:все кричали и повелевали, но никто не исполнялповеленного. Один Светлосан
и спутникиегосохраняли бодрость, вспомоществуя повсюду, и ободряя мореплавателей. Но наконецпоследнийисвирепейший всех вал отнял последнюю у всех надежду,повергнув корабль на подводнымкамень, и раздробивегона части об оный.
        В сию ужасную минуту несчастливейшиепогрязли тотчас в глубинеморской, а прочие, ухватясь заразломанные части корабляпредались волнам, полагался на волю Богов. В сем числе спасшихся находилсяиСветлосан:при расторжении корабля попался ему в руки большой оного обломок, за который он ухватясь, предалсясвирепостиморя. Разъяренные волны понесли его с великим стремлениемпопространству вод, и напоследок, утомив его несказанно, привели в бестамятство,ипочти окаменение. Всем жалостном состоянии, выбросили еговоды напустой и каменистый остров,всамую глухую полночь. тпричиненного удара сим извержениемСветлосан несколькоопамятовался; но избавясь от страшного зрелища свирепствующего моря, не на приятнейшее попал он место. Посредством блистающеймолнии,увидел он престрашныевысотою и положениемгоры, покрытые дремучими лесами; пологую землю, усыпанную всю каменьями; причем реве и вой свирепых зверей совокупясь спресильным визжанием ветров, ломавших и исторгавших с кореньями деревья, представил ему сию страну ужаснее и самого моря. Дрожание и хлад,объявшиеего тело, ужас от беспрестанных сверканий и грома, и лишение
отовсюду помощи, поколебали весьма его бодрость: он бросился на колени, что бы принести молитву Богам, на коих ему тогда последняя осталась, надежда; но в самое то время оторванный вихрем камень, свисевшейнад ним стремнины, поразил его столь сильно, что они упал без памяти.

        Конец второй части.


        Часть III


        Погруженный сим жестоким ударом Светлосан в беспамятство, и почтив смертное бесчувствие, пролежал на сем каменистом берегу до совершенного восхождения солнца, которое благотворными своими лучами мало помалу возвратило ему напоследок чувство. Он растворил смутные свои глаза, и осматриваясь во все стороны насилу мог вспомнить, где они находится. Сие воспоминание и ослабление телесных сил, погрузилиего вглубокое размышление, которое, представляя ему постепенно все его бедственные приключения, ввергло было наконец в уныние. Князь приметив, что сей яд разливается весьма быстро по его жилам, вооружился всеми оставшимися силами своей бодрости, и принеся молитву Богам, встал, и предав себя их воле, вознамерилсявсебедствиясвоисносить великодушно. В сем намерении будучи решил он осмотреть весь остров, ласкаясь некоторою тайною надеждою, получить на нем благополучное окончание своему странствованию.
        Ободренный сими мыслями, прошел он великий округ каменистого берега, и пришел напоследок на плодоносное место, коего приятный вид бодрость его приумножила. Луг покровенный многоразличными и благовонными цветами, деревья обремененные прелестными плодами, приманили к себе его взоры:онсорвалнесколько плодов, которых приятный вкус и запах, услаждая егочувства, подали ему новы силы. Светлосан получив от сего наиболеенадежды к лучшему впредь возблагодарил Богам, и увеселясь сим лестным упованием, начал он прохаживаться всейблаговонной долине, аслаждаясьприятными её предметами. По нескольких минутах его прогуливания, пришел он в прелестнейшее и того место, икогдавзоры его по нему обращались, опредставилось ему зрелище весьма не совместное сприятностями места. Это был человек лишьтолько растерзанный зверем: стенания его привлекли к нему Светлосана, который желал ему податьпомощь, ежелиосталось какое к тому средство. Но какое было его удивление, когда он в сем человекеувидел того разбойнического атамана, который, будучи рабом, украл у Остана Сандалии, и с которым он сражался намореза похищенную им девицу!
Но при плачевной участи сего бедняка, гнев его уступил место сожалению; Светлосан хотел ему помочь перевязанием ему его ран. Великодушный незнакомец! Сказал ему разбойник томным голосом, труды твои напрасны: смерть мою ничто уже удержать не может; сами Боги ею меня наказуют за мои злодейства. Но благодарю их, что при последнем моем конце послали они ко мне тебя свидетелем моего раскаяния. Сними с меня, примолвил он, драгоценные сии Сандалии, которые похитил яуДревлянина, и возврати ему их; а меня оставь пожирать моей смерти. По сих словах, умноживших его изнеможение, начал он ослабевать смертельно, и вскоре лишился жизни.
        Светлосан удивляясь правосудию Неба, воздал благословение неиспытанным его судьбам, и по сем приступил ко исполнению завещания умершего. В снятые с него Сандалии рассудил они сам обуться для всякого нечаянного случая, решив возвратить их Остану, ежели Небо соблаговолитещеего увидеть живым. Потом сыскав яму, положил внеемертвое тело, и заметал всем тем, что ему способное к тому попалось. Воздав таким образом последний долг человечеству, решил он с помощью Сандалий обойти несколько островов, в надеждеобрести на них своих спутников, которые, чаял он, может быть подобно ему были выброшены морем. В сем намерении решил он наперед обойти остров, на коем сам находился, что немедленно он и начал.
        Прошед несколько расстояния, увидел он весьма высокую гору, которая показалась ему весьма способною для рассмотрения всего острова; чего ради и пошел он на нее, в таком мнении, не увидит ли чего с нее достойного примечания, или кого из своих сотоварищей. Взошед на гору долго он осматривался по всем сторонам; но за множеством гор и лесов не мог он хорошенько рассмотреть пологие земли и берегов. Таким образом обманувшись в своей надежде, хотел уже было они сойти с горы, как вдруг его взорам представилось следующее позорище. Превеликое сборище львов и тигров в долу подле горы гналось за молодым человеком, и готово было его растерзать. Светлосан пораженный жалким его состоянием, нимало не размышляя о собственной своей опасности, бросился к нему на помощь, надеясь посредством своих Сандалий выхватить его из среды плотоядных сих зверей. Но едва он к ним спустился по воздуху, и ухватив юношу хотел с ним подняться, как несколько львов, схватив его за одежду, повергли на землю, и растворив жадные свои пасти, хотели его растерзать. Светлосан обманувшись в успехе своего предприятия, готовился уже на
мучительную себесмерть, как в самый тот миг, избавленный им юноша, поверг нечто в толпу лютых зверей. Едва они почувствовали сие, как бросясьвсек тому месту начали между собою преужасную ссору, грызя друг друга, и удаляясь от того места, где был повержен Светлосан. Между теммолодойчеловек, ухватив его в беремя, понесся с ним как вихрь, и в одну почти минуту принес его в пещеру весьма ужасной горы, обросшей камнями и дремучим лесом.
        Принеся его в пещеру, и посадив на сделанную из дерна лавку, сказал ему следующее: ты учинил такое дело, какое редкий из смертных решит отважится, и которое ласкает меня сыскать в тебе того Витязя, от коего храбрости зависит мое освобождение. Проговорив сие прошептал он несколько слов, и в туже минуту превратился в преужасный вид, который представлял безобразнейшего человека, какого ниже быстрейшее воображение вымыслить может. Он был обременен претягостными оковами, на которых были положены неизвестные знаки. Вот мой точный вид, продолжал он говорить Князю, какой мне дан, в наказание мое, от Подземного Царя. Я хочу, примолвил он, рассказать тебе мою повесть, которая подаст тебе ясное обо мне понятие, и о коей никто еще из смертных не знает. Сказав сие, сел он на землю против Светлосана, и начал ее следующим порядком.



        Повесть Липоксая Скифа.

        Я один из трех сынов Таргитая Скифа, произошедшего от Перуна, и дочери реки Днепра. Дед мой, по возрасте моего родителя, отдал ему во владение всю ту землю, коей ныне обладают Славяне и Чудь, из коих последние произошли от нашего рода, и присовокупились потом к Славенским племенам. Родитель мой получив сей дар, начал себе собирать отовсюду подданных, которых напоследок скопилось довольное множество, и сделалось из того небольшое Царство. Великое плодородие нашей земли, не мало способствовало кразмножениювней народа. Царствование моего родителя продолжалось весьма спокойно до глубокой его старости; и напоследок скончался они нечаянно, не чувствуя никакой скорби, приведен к своему концу истощением природы, а не сластолюбивым житием, как то бывает в нынешнем веке.
        Сия его нечаянная смерть была нам причиною к распре о Державенашей страны. Нас было три брата как я уже сказал: среднейназывался Арпоксай, младший Колоксай, а я был старший, и называюсь Липоксай. Дед наш Перун, желая разрушить наш спор своим благоволением, избрал достойным к Державе младшего из нас брата. Избрание свое утвердил он следующим чудом. Когда мы вышли из столичного нашего города Гелона на поле, чтоб решить наш спор превосходством наших сил: (ибо мы уговорились, чтоб тому кто далее из нас выстрелит из лука, осталосьнаселенное Царство, а прочим пустая земля;)то всамоетовремя,когда хотели мы к сему лишь приступить, упали с неба соха, ярмо, топор и чаша, все из чистого золота. При сем приятном позорище, семы оборотили на них свои глаза. Желание столь богатойкорысти привлекло меня к ним первого: но при первом моем к ним прикосновении, исшедшее от них пламя так меня ожгло,чтоя, закричав преужасно,свеликим стремлением от них отскочил. Арпоксай, середний наш брат, равную мне имел участь. Меньший из нас, (могла ль сие помыслить наша гордость!) лишь только подошел к сим драгоценным вещам как в
тоже мгновениепламя их оставило, и он учинился счастливым их обладателем;a сними совокупно инашего Царства.
        Сие огорчительное для нас, и славное для Колоксая, приключение, преклонило к нему народные сердца; амы принуждены были выйти из его Державы. Арпоксай удалился в Северные страны и учинился родоначальником Чудских поколений,изкоих следующиеславны потом учинились: ВесьнаБеле Озере, Меря в Ростовской и Переяславской земле, по Клещину Озеру, также Мордва, Печора, идругиемногие, о которых для краткостияумалчиваю.Посмерти его Чудские народы,анаипачеБелоозерцы, обоготворили Арпоксаязаего добродетель, и преизящное егоцарствование.Сделалиему истукан из драгоценного дерева, возложили нанегобогатоеожерелье, и дали ему в руки серебрянуючашу, вкоторую,все приходящие кнему длямолитвы,клалиденьги. одлевеликолепного его храма соорудили кладбища, в которых погребались все знатные и богатые люди с великими сокровищами.Память его и доныне меже них осталасьпод именем Иомалы.
        По крайнеймересудьбу его почитаюятем блаженною,что он,лишась своего отечества, учинился все же счастливымродоначальником, и обожаемым Государем. Аянесчастный, лишась отеческого престола, и гордясь моим старшинством, впал вотчаяние, и удалился впокрытые вечным льдом земли, прилежащиекХвалынскому и Черному морю. Совокупив несколько диких народов, с убежавшимисомною Скифами, учинился я малым Бладететелем, и родоначальником произошедших потомУгрови Обрей. Но не довольствуясь сим малым владением, и сокрушаясь завсегда об отеческом престоле и о предпочтении моего брата, старалсяясыскать вчем-нибудь другом мое прославление; и напоследок вдался я в розыскание трав, и бегов небесных;и наконец так ксему пристрастился, что оставив попечение о малом моем Княжестве моим детям, препроводил я всю мою жизнь визобретении и сыскании,такназываемого, Чернокнижия.
        Неусыпными моими стараниями и прилежанием, учинился я напоследок великим Кабалистиком: нашел таинствоспомощью трав, камней и минералов производитьвсякие невозможныедела,и повелеватьДухами. Посредством беговнебесныхнаучился я угадывать прошедшее, настоящееи будущее.Все сиизнанияописаля впревеликой сочиненноймною книге, котораязаключала всебе науку инаставления,какпроизводить всякие невозможныедела. Книгу сию, и к нейсловарь, сочиниляна Ассирийском языке,которому научился я вмолодостимоей от одного Ассириянина,пришедшего поселиться вСкифию к моему родителю,куда его загналинесчастья, изгнавшаяего из Ассирии. Сиеяучинилдлятого, чтоб невсякиймог еюпользоваться,ибо оназаключала всебевсю глубину чародейного знания.
        Гордясь стольвеликимиуспехамимоего рачения,сделалянескольковолшебных вещей, которых действиеудивиломоих подданных, ивселило в них обо мневысокоемнение. Вскоре славамоего искусства распространиласьпососедственным Державам:превеликое числонародастеклоськомне отовсюду, иные желая удостовериться, другие научиться. Стечением сим Государство мое приобрело себе в короткое время размножение, богатство и сияние, каких дотоле не имело. Ободренный сими выгодами, старался я утвердить мою славу новыми изобретениями, и чудесами моего знания. Сведения моего не скрывал я от иностранцев, но дозволял им все видеть, и всемуотменя учиться занекоторые прибытки, которые были полезны новому моему Государству. Одним словом, я начал продавать все, и чертоги мои сделались училищем волхвования для всехприезжающих;и хранилищем волшебных вещей. которые раздавал я всем желающим за великие цены и подарки, не мысля ни мало о том, что некоторые из сих вещей служили не токмо к пользе человеческой, но и ко вреду, что потом вскоре и воспоследовало.
        Наконец раздраженный Перун, сими злыми моими изобретениями, поразил меня громом, и темокончил дальнейшие мои в чародействе изыскания; но однако ж не пресек тем волшебства, которое, посредством моих наставлений и вещей, по всему свету распространилось; а наипаче в подвластной мне земле, в Скифии, и в Чудских странах.
        Оставшиеся по мне дети, и подданные мои, оплакав меня весьма довольно, учинилимнепогребение по Скифскому обряду, следующим порядком. Сперва вскрыли мое чрево, и вычистив оное, наполнили нарезанным Галгантом, курительным порошком, семенами травы петрушки и анисом, и потом зашили; а тело мое все облепили воском. После сего положив меня во гроб, поставили оный на одр. И так вынесли на кладбище, поставив его на оном, воткнули со всех сторонкопья,на кои возложив шесты, покрыли их прутьями около гроба.Притом в честь мою положили со мною вместе, задушив наперед, наложницу мою, врача, повара, конюха, служителя,судостроителя,и коня; присовокупив к тому золотую чашу, и прочие любимые мною вещи, также волшебную мою книгу, и с нею словарь. По сем действии всякий, кто только ни сопровождал мое тело, старался принести наиболее земли, дабы оною засыпать мой гроб, и положенных со мною и наконец насыпали надо мною столь великий бугор, что оный походил более на холм. Сие обыкновение, чтоб насыпать бугры над могилами, примолвил Липоксай, и вы от нас переняли.
        Душа моя, продолжал он, по изшествии своем из тела,предстала совокупно, с прочими погребенными со мною, пред Подземного Царя, ожидая с трепетом от него себе осуждения. Ния воззрев на меня свирепым взглядом, сказал мне грозно: недостойный сын добродетельного Таргитая! Так ли ты следовал его примерам? На место добродетельного и попечительного правления, ты употребил жизнь свою на изыскание таинств, сокрытых от человеков Небесами;ты хотелуподобитьсяБогам, запрещенными тебе средствами, и силою Духов тебе служивших но вместо блага приключил ты вселенной неведомые ей несчастья. Проговоривсиеповелел он Фурии представить пред меня зеркало, в котором я увидел ужасное множество людей, мучимых разнообразно моими учениками. Иные из них были превращаемы в разные гнусные животные, другие томимы были ядом или очарованиями, третьи лишаемы были любимых им вещей;и одним словом, усмотрел я тут всякие лютости, делаемые от учеников моих над прочими смертными. При сем ужасномзрелище вострепетал я опять, познав всю мою несправедливость и безумие: я пал пред Нией, надеясь моим уничижением и мольбами преклонить его к себе
на милость.
        Напрасно ты стараешься, закричал он мне грозно, склонить меня своими мольбами: преступление твое столь велико, что не может его ничто загладить кроме твоего наказания. По сем ужасном ответе, повелел он адским страшилищам меня окружить, и наложить мне все те мучения, каковым подвергла моя наука живущих во вселенной. О небо! возопил при сем Липоксай, каких не испытал я тогда лютостей, беспрестанное мое превращение, в разнообразные и гнусные животные, было меньшее из тех мучений, какими я томим был от Фурий: яд, огонь, железо, повсеминутно меня терзали; и напоследок уже сам немилосердыйНия тронулся моими мучениями, продолжавшимися несколько годов, и повелел меня пред себя представить. Не дела твои, сказал он мне суровым образом, исходатайствовалитебеоставление мучений, а сожаление мое; но злодейства твои таковы, что требуют должайшего очищения. По определению Судьбины до тех пор не получишь ты себе упокоения, пока пребыв несколько лет во власти у мрачных чародеев, тобою произведенных, не будешь ты наконец освобожден от некоторого лютого волхва,юным Князем от рода Славенова; и пока не уничтожатся со
оным чародеем, посредством сего Витязя,всеволшебные вещи, тобою на свет произведенные.
        Едва он сиепроговорил, как мрачное и густое облако, подхватив меня, понесло с великим стремлением, и напоследок, поставив меня в пустой Аравийской степи, оставило меня моему отчаянию. Долгое время пробыля на сем пустом месте, и наконец, по некотором моем заблуждении, пришед ненароком к чистому источнику, взглянул я в него, и увидел в нем все мое безобразие, каким меня наказал Подземный Царь. С превеликим ужасом отскочил я от источника, мня видеть в нем некое страшилище, пришедшее снова меня мучить; но не видя никого, опять я подошел ктому месту, и увидев снова то же страшилище, делающее сообразные моим движения, уверился я напоследок, что это было собственное мое изображение. О Небо! какая грусть тогда меня обуяла? Я бы охотно лишил себя жизни в тогдашнем моем сокрушении, ежели б естество Духа, которое поднесь я сохраняю, могло чем лишиться своего бытия, по примеру человеческого. Но однако же после я узнал, что могу, в отраду мою, принимать каждый день, на один час, такой вид, какой сам я изберу.
        После сего приключения не долгояпробыл шатаясь: страшный адский глас, произшедший ко мне вскоре после того, определил меняк Вавилонскому чародею, который научась от последователей моих волхвованию и узнав о месте моей книги, вырыл ее из бугра, в который она с телом моим была зарыта. Посредством сей книги и других волшебных вещей, принудил он ад дать себе во услужение Духов, в числе которых и я к нему был послан. Сей гнусный чародей, за сие требование, обязался предать себя по смерти на вечное мучение аду. Он сие учинилсумыслу, надеясь посредствомДухов достать себе бессмертие;новсемогущие Боги сиеего намерение уничтожили. Сей волшебник не знал ничего обо мне, и почитал меня просто Духом; напоследок, желая от другихсотоварищей моих получитьнекоторые важные услуги, известился от них, что один я могу его в том удовольствовать; а в доказательство того рассказали они ему мое приключение. Без сомнения учинено былосиеими по по велению Нии, дабы совершить надо мною мой рок. Посему известию и возложил он на меня должность исполнять все его приказания; но необычайность и бесчеловечность оных, заставили меня
от того отрещиться. Засиенепослушание,повласти данной ему надо мною, начал он меня мучить наилютейшим образом, дабы преклонить меня к повиновению, но я всю его ярость постоянно претерпел, уповаятемокончить мое страдание. Но определение Богов отложиловесьма на далее окончание моего бедствия.
        Таким образом стенал я под жестокостью его ударов,до самой смерти сего чародея. По отшествии души его в Тартар, получил я снова мою свободу; но однако же не многие годы ею пользовался, идостался снова во власть некоторому добродетельному Вавилонянину, вместе с моею книгою, которую нашел он вземле, копая себе колодец; ибо прежний волхв зарыл ее в оную, опасаясь, чтоб кто ее у него не похитил; но и храня ее вземле, столько боялся ее потерять, что написал в ней на похитителей заклятие. Новый и добродетельный мой повелитель, не принуждал меня никкакому беззаконному делу, ни же хотел, полученные вкниге моейсведения, обратить во зло своим ближним, как то делал лютый его предшественник, но еще избавлял смертных и от прочих чародеев: и зато приобрел себе спокойную жизнь, и мирную кончину, перед которой зарыл он снова книгу мою вземлю, приложив к ней объявленное тебе Видостаном завещание.
        По кончине добродетельного сего человека, пробыл я несколько лет в свободе но наконец книгу мою, с коей совокуплена была моя вольность, вырыл некоторый бедный человек, и не зная её употребления, продал ееИндийскому купцу, а от сего досталась она Видостанову отцу. О прочем ты сам ведаешь;имнеосталось только рассказать неизвестное тебе.
        Видостан получив ее в свои руки, и познав её важность, весьма учинил неосторожно, открыв о том неверному своему любимцу, который употребив знание её в свою пользу, сделался страшным повелителем своему благодетелю, мне, и всему свету. Первое его старание было покорить своей власти Духов, между коими и я ему достался. После сего научился он разным превращениям и очарованиям, дабы ограждая себя от всех сторон, учиниться страшным всем людям. Вскоре после сего учинил они опыт знания своего и лютости над отцом своего благодетеля, отравив его наилютейшим ядом. чинивсие он скрылся, и избрав своим пребывалищем один из здешних островов, на котором принудил нас построить себе замок. Из сего то ужасного замка выходя, причиняет он свету ужасные злосчастья, какие только выдумать может. О злодейских его поступках с Видостаном и прочими известными тебе людьми, ты сам довольно ведаешь; а о прочих его злодеяниях скажу тебе коротко.
        Сей гнусный чародей, получив во власть свою меня и прочих Духов вознамерился овладеть с нашей помощью целым светом, и учиниться бессмертным, новеликие Боги суетному и высокомерному его желанию посмеялись показав ему в нас слабых исполнителей его гордости, ибо сие его желание удовлетворить мы отказались, сколько они ни принуждал нас к тому наказаниями. Карачун лишась в том своей надежды, вознамерился к тому достигнутьсам собою: он началвыискивать всех волхвов, и лишать их волшебных их вещей, надеясь сими средствами учиниться сильнее всех, в чем ондействительно и успел. Ибо сколько ни обреталось волшебников во вселенной, он всех их победил разными пронырствами, и овладел их вещами; итем учинился столько силен и страшен, что сам Ния не смел иногда сопротивляться его воле. Таковою его властью раздражась Боги, и опасаясь его лютости, лишили его силы умерщвлять всякого человека, и определили ему скорую казнь, что я узнал от прочихДухов, моих сотоварищей.
        Долго бы рассказыватьмне,продолжил он, о всех его злодействах, ежели бописывать их подробно, нояскажу тебе о том вообще. Стех пор, как овладел он моею книгою и Духами не приключилось восветеникакого важногонесчастья, коего бынебыл он виною. Сей мерзкий Эфиоп, лишась власти умерщвлять людей,терзает их напротив того всякими лютейшими мучениями,илишает их своими очарованиями естественного их вида. Причем употребляет он такую хитрость, что все очарованные им, по тех пор неизвестны бывают свету, покамест продолжается их очарование; и одни Боги могут человекам открыть его козни. Он построил еще себе на некотором здесь острове замок, определил его на свои увеселения, но однако ж кроме досаде и огорчений ничего в нем более не находит. Ибо похищенные им отовсюду в сей замок красавицы, какие он ни употребляет пронырства для прельщения их, все до единой презирают его, и гнушаются им, ибо правосудныеБоги, в наказание ему, и для предосторожности неповинных красот, лишили его власти являться к ним в другом виде, кроме его собственного. А собственное его гнусное лицо, неудобно прельстить и самой наипозорнейшей
женщины. Вот каково его изображение.
        Теперь осталось мне сказать тебе окончание собственной моей повести. Я нашел, будучи еще вживе, лютое средство умерщвлять людей разнообразно, хотя б и сами Боги смерти их сопротивлялись. Но сего варварского таинства не включил я в мою книгу, ниже кому о том поведал, опасался худых от того следствий. Сия то воздержность и спасла меня во аде от конечного моего погубления, и сие есть причиною теперешнего моего заключения. Ибо сей лютый волхв, уведав от сотоварищей моих о сей моей тайне, хотел от меня об ней узнать, но я ему твердо в том отказал, что инавлекло мне от него самое варварское мучение, и темницею сей остров. Но я надеюсь, что милосердные Боги, за претерпенные мною страдания, вскоре избавят меня от власти сего тирана человеческого рода. Ибо ты, государь, продолжал он, точно мне кажется тем Витязем, от коего Боги определили мое избавление. Я уже весьма долгоевремя нахожусь на сем острове, вседневно ожидая с тобоюмоейсвободы. Напоследокувидев здесь тебя, решил я испытать твое добродушие,итем увериться, чтотыбудешь мой избавитель от лютого Карачуна. Для сего то точноипревратилсяя вмолодого
человека, силою моего знания, обратил на себя толпу лютых зверей;икогда доброе твое сердце склонило тебя вдаться для меня в опасность, тогда я бросил в толпусихживотных некоторый приготовленный мною состав, который возбудив в них бешенство, обратил их на самихсебя.
        Едва Липоксай скончал свою повесть, как пресильное землетрясение взорвало в пещере пол и учинило великое отверстие, из коего с превеликим пламенем и сгущенным дымом выскочил книмИсполин, вооруженный саблею,умри,вскричал они Светлосану, замахнувшись на него оружием, и прекрати надежду сего неверногоДуха, и твою собственную. НоЛипоксай в самый тот миг отхватил Князя от поражения, и вынес его вон из пещеры. Дерзновенный!'вскричал Исполин Духу, ты осмеливаешься защищать лютейшего моего врага; новедай, чтоты симусугубил только свои и его мучения. Ничто вас не избавит от мщения Кapaчунова. Проговоривсие, кинулся он за Светлосаном, который, лишасьволшебного своего меча при потоплении, принужден был спасаться бегством, не имея к защите своей другого способа. Помощью летающих Сандалий, прибежал он вскоре на поверхность моря, но Исполин, который был точно Карачун, не оставил за ним гнаться и по морю, будучи поддерживаем Духами.
        Конечно бы от руки его погиб тогда Славенский князь, ежели б нечаянный случай, который казалось угрожал ему прямо погибелью, не спас его жизни. От продолжительного бежания, дух у него начал уже заниматься, и лишать его всей надежды ко спасению: отчаяниеовладело его мыслями: он возвел глаза свои на небо, для испрошения себе помощи свыше; но в самое то время запнувшись упал, и мнил уже себя потопшим как в самый тот миг почувствовал у себя в руках нечто такое, которое падение его остановило. Они встал тотчас опять на ноги, и увидел под собою превеликого Дельфина, держащего во рту своем волшебный Левсилов меч. Обрадованный Князь сим приключением, едва осмелился поверить своим глазам: воздав благодарение бессмертным,ухватилони свой меч, испревеликою храбростью обратился на гонящегося за ним Карачуна, который весьма уже близко от него находился. Сей гнусный волхв, сколько ни нагл был и ни дерзостен,но усмотрев Левсилсилов меч в Светлосановой руке, вострепетал и обратился в бегство, но не смог бы они избежать достойнойсебеказни тогда же, ежели б не спасся от того своим коварством; ибо превратясь врыбу,
повергнулся он в море, и тем избавился от неминуемой себе смерти.
        Светлосан лишась таким образом своей победы, принужден был возвратиться на остров, дабы посоветоватьсЛипоксаем, каким образом может он достигнуть до окончания своего предприятия, в рассуждении ниспровержения сего коварного врага. Желание твое весьма похвально и велико, сказал ему Липоксай, оно избавляет мир, и меня, тнаилютейшего тирана; и сколько мне ни будет стоить подать тебе о сем мое мнение ибо чародей сей не упустит наложить мне засиенаижесточайших мучений; однако же невзирая на все то, хочу тебя в сем удовольствовать. Я ужетебеобъявил, продолжал он,что Карачун имеет у себя два замка: один из них украшен всеми нежностями и приятствами великолепия и пышности, а другой имеет вид самого ада, по причине ужасных своих предметов. В сем последнем замке обитает Карачун, и всякому изсмертных вход в него запрещен под лишением за то живота. Кроме сего окружен он отовсюду преужасными заграждениями, которых кроме Богов и Духов никто преодолеть не может, не подвергая жизни своей неминуемой смерти. В сем замке хранит Карачун все похищенные им волшебные вещи, под стражею наиужаснейших чудовищ.Никак нельзя
покуситься взойти открытой силою в сей замок, или напасть на самого сего чародея, и победить его явно. Надобно изыскивать случай, чтоб исплошить его в замке, в коем обитают у него красавицы, ибо он лишается тут почти всей своей силы; либо же при помощи Богов войти тайно, и без него, в обитаемый им замок, и напасть на него сонного. Кроме сего совета, продолжал Дух, никак помочь тебе я не могу,ибо Ния запретил мне вспомоществовать тем, которые пожелают разрушить мою неволю. Сказав сие он исчез, аСветлосан, оставшись один, вознамерился искать Карачуновых замков.
        Принеся наперед молитву Богам, пошел он, вспомоществуемый Сандалиями, на поверхность моря, и определил на нем до тех пор странствовать, покаместненайдет Карачунова жилища. Носиепутешествие было бы ему гробом,ежелибы не помогло ему доброе его счастье,котороепо справедливости бывает иногда лучшехрабростиидосужства. По отдаленииегоот острова, небо переменило ясностьсвою намрак: порывистые ветры возмутили тихиеводы, инеоставили Светлосану иного пути, кроме опасной средины между волнующеюся бездною, и блистающим горизонтом. К довершению напасти, темнота окружилавсепространство понта, и не оставиланималого средства разделять предметы. В сей крайности Князь принужден былбежать,то по ярящимся волнам, топобунтующему воздуху. Таким образом путешествовал он двое суток, находясь в беспрестанной опасности от моря и грома. Наконец последовала ясность, но которая не принесла ему ни малого облегчения; гладь и утомление, объявшие Светлосана, лишили его почти всех сил. Уже изнеможенные его ноги едва ему служили,и он начал уже от великой усталости спотыкаться, и приходить в некоторый род обморока, который бы его
навеки погрузил в море; как в самое то время увидел он превеликий остаток разбитого корабля. С великою радостью пошел он к нему, благодаря Небу за столь очевидную помощь. Дошед с немалым трудом до сего остатка, сел он на него, и отдохнув довольное время, почувствовал он в себе изнуряющий голод и жажду. Весьма долгое время боролся он с ними; но наконец  побуждающая его к насыщению природа начала изнемогать, и лишать его чувств. В сие время притуплённые его взоры, едва уже обращающееся по поверхности вод, ласкаясь надеждою обрести, на них нечто кутолению жажды и глада, увидели вдали плывущее животное, которое несло нечто во рту. Некая надежда обновилась в сердцеСветлосана: он поднял голову, чтоб рассмотреть получшесиеживотное, которое приплывало к нему час от часа ближе, и с великою радостью увидел наконец, что это был морской лев, который нес во рту своем превеликий куст с кокосовыми орехами. Как скоро подплыл он к Светлосану, то оставив при ногах, его свою ношу, нырнул в воду, и по нескольких минутах, вынырнув от него в немалом расстоянии, поднялся на воздух ввиде превеликой птицы.
        Но Светлосан, втогдашнем своем состоянии, не весьма старался то приметить, и все свое попечение обратил к кокосовому дереву. При ослаблении своих сил едва он выволок его из воды, и напоследок, разрезаводин орех своим мечом, выпил из оного сок, который показался ему тогда настоящим Нектаром. Таким образом сия неожидаемая помощь возвратила ему жизнь, столь много крат подверженную смерти. Сие счастливое приключение привело его в состояние путешествовать далее: снабдясь сим приятнешимплодом, и принеся молитву Богам, вдался он снова своему путешествию, и по счастью своему, через несколько дней увидел он остров, окруженный отовсюду дремучим лесом и каменистыми утесами.
        Спревеликим трудом пробрался он сквозь чащу оного, в надежде сыскать несколькоплодовспособных в пищу. По прошествии им сей густоты, увидел он превысокие кремнистые горы, покрытые льдом и снегом, и на которые ни коим образом человеку не можно было взойти. Однако же Светлосан, вознамерясь осмотреть остров, превозмог сию трудность, вспомоществуем будучи Сандалиями. Но какое было его удивление, когда они, по возшествии на сии горы, увидел с них дол, изобилующейплодоносными древами иблаговонными цветами; адалее тоговеликолепный замок, окруженный рекою, наподобие превысокойгоры,украшенный разновидными цветами. При семприятном виде Славенский Князь пал на колени, ивоздевруки к небу, произнес сию молитву: Великий Перун,и ты всемощное Божество бедствующих людей! внимите молению смертного, обожающего вас нелицемерно:еслия не обманываюсь, тосие великолепное здание есть творение гордого Карачуна. Вспомоществуйтемнепрейти безбедственновсеоставшиеся трудности: споборствуйте моему подвигу, и устроив моюрукуна отмщение страждущего человечества, сопроводите ее в сердце нечестивого тирана вселенной.Яобещаюсь
принести вам тучную жертву, и удовлетворить вполне человечеству.
        По совершении Светлосаном молитвы, гром возгремел в десной его стране, и блеснувшая молния казалась стремящеюся на здание замка. Князьсновапал на землю, лагодаря Богов за столь явственноепредвозвещание их благоволения. После чего, наполнясь несомненным надеянием на помощь Бесмертных, пошел он прямо к замку. Чем ближе он к оному подходил, тем больше умножалось великолепие оного. Чертоги его, подобящиеся высокой и утесистой горе, были сооружены из разноцветных блистающих камней:злато и серебро были последниестен их украшения; преизящнейшие истуканы изобиловали на них повсюду; крыльца, переходыитеремки являли насебевиднеподражаемого художества. Одним словом здание сие походило нанекийсвященный храм, превосходящейкрасотою и великолепием своимвсете преузорочатые достопамятности, которыеГрекамисемью чудесами именовались Но сколько замок сей был великолепен, столько приступ кнемубыл труден: стены его, сооруженные из крепчайшего мрамора, утыканыбыли наподобие щетиныострыми рожнами, а ворота его состояли из непроницаемой стали. Кромесейтвердой заграды, окружалазамок глубокая и быстрая река, наполненная
преужасными чудовищами, которые всплываянаповерхность вод, произносили страшный свист и рев являя огромные и гнусные свои тела. Сверх того находился на берегу железный истукан, вооруженный всеми орудиями, какие толькоизобрела кровавая война, для отнятияжизниу человеков. Сей грозный истукан, произнося престрашныезавывания ивоплиобегал, быстреевихря, берег окружающийзамок, и грозил умертвитьвсякого, кто ни отважился воный вступить, ибо силе его ничтопротивиться немогло.
        Славенский Князь усмотрев сего стража, обнажил своймеч,и надеясь с помощью его крепости одолеть сие страшилище, пошел к нему безбоязненно. Железный страж, увидев идущегонасебя Светлосана, бросился к нему с ужасною свирепостью, и подняв медную своюпалицу,хотелею сразить его на розно; как вдруг; посмотрев на сего Князя, возопил томным голосом, и отскочил от него весьма поспешно. Толь нечаянный случай привел Светлосана в некоторый род недоумения и робости: он не ведал, что ему о сем приключении мыслить; между тем подходил он к нему ближе, желая получше его рассмотреть, и ежели можно, уведать от него о всём, о чем ему нужно было узнать. Но истукан, усмотрев его ксебеприближение, побежал к мосту, ведущемучерез реку, который состоял весь из железных пружин сплоченных совокупно, и встал на концеоного, и как только Светлосан к нему подошел, то железный сей муж топнул в мост ногою, проговорив несколько слов, от чего оный в тот же миг съёжился. иеудивительное приключение еще в большее привело удивление Славенского Князя. Между тем истукан то отдалялся от Светлосана, то приближался к немуна железном
своем мосте: вовремя отдаления своего делал он разные телодвижения и знаки, и весьма печальные и смешные рожи, которыми старался оннечто дать знать Славенскому Князю, а приближаясь к берегу хотел его поразить.Сиечудное действие привело в вящее недоумение Светлосана: он не знал что начать; ибо знаками своими испрашивал у него истукан некоей милости, а нападениями своими приводил его в раздражение. Но в самое то время, когда юный Князь о сем размышлял, а железный муж подплыл к нему на мосту, делая нападения, налетел на Светлосана от стороны замка, и почти из-за самого истукана, превеликий морской орел, как-будто бы желая нанего напасть,и с ним сразиться. Возбужденныйсеюнечаянною опасностью Князь, устремил на него свой меч; но вместо оного поразил он железного стража, который в самый тот миг превратился в среднелетнего человека, одетого в Армянское платье,а орел между тем от них скрылся.
        Превратившийся из истукана Армянин пал в ноги Светлосану, и объемля его колени: Государь! сказал ему, я не обманулся, с самого первого на тебя взора, почтя тебя Героем и любимцем Богов, ибо хотя способом сего прежде принадлежавшего мне меча избавил ты меня,но не вспомоществуемый вышеестественными силами не мог бы ты дойти до сего неприступного места. Как! перехватилречьего Князь, разве ты Левсил? Так, государь, отвечал он, я муж несчастной Превраты: лютый Карачун, вспомоществуемый предательством неверного моего друга, разлучил меня с нею, и лишив всего, превратил меня в это ужасное состояние, из коего храбрость твоя меня извлекла; ибо окончание моего очарования состояло в поражении меня моим мечом. Послечего рассказал он ему подробно все свое похождение, и распрю с Карачуном. Сей ужасный чародей, присовокупил он, исплоша меняв моем замке,и изблевав на менятьму ругательств, повелел оковать меня тяжкими цепями,иокружив бесчисленною стаею мрачных Духов, увлек меня из прелестного моего жилища всииместа, исполненные плачаистенания. И когда мы поровнялись надповерхностью сей реки, тогда нежалостливыймой
похититель, схватив меня в преогромныесвоируки,(ибо он имел тогда образ Исполина,) кинул на сей железный мост, произнося сии слова: Восприми свойствоикрепость сего моста иизлютейшего моего врага, сделайся ужасным стражем сего места, по тех пор, пока не поразит тебя опасное твое оружие.Слова его раздались с ужасным громом и треском по всему горизонту, и снизошли до вратсвирепого ада. А я летя с превеликим стремлением, ударился об мост, который от ударасегосъёжился, произнеся томныйипронзительный звон. Падениесиедолженствовало бы естественнолишитьменя жизни;но злодей мойустроил так, чтоя всамый миг моего удара превратился в железный истукан, и потеряв прежнюю свободу моих мыслей, наполнился неистовым алканием убиватьвсехпопадающихся мне в глаза. Получивсиеварварское стремление, вскочил я с моста на берег, и помчался быстрее вихря вокруг замка: попавшиеся мне звери и птицы вскоре почувствовали неистовую мою ярость; я их всех перестрелял моими стрелами, и водин день учинил пустым и неприступным сей берег. Стехсамых пор до сего часа, обегая повсеминутно сей берег, не видал я никого из живущих до самого
твоего прихода, который возвратил мне прежний мой вид.
        Окончив свою повесть, бросился было он опять к Светлосану в ноги, но Князь его до того не допустил, и приняв его в свой объятия, уверял его о своей дружбе,благодаря притом за угощение его супруги. Как, государь! вскричалудивленный Левсил, неужели женамояимелачесть угоститьусебя столь великого Героя? Аяее мнил равно погибшею от наглости нашего злодея. Она быдействительно и теперь еще от ударов его страдала, ответствовал Князь, ежели бы Боги не освободилиее,посредством моей руки, от сего страшного тирана. По сем рассказал он ему вкратце своии еёприключения. О Небо! возопил тогда Армянин, кого тебе осталось поражать, когда ты оставляешь без казни такового злодея! Государь, продолжал он говорить Светлосану,ядумаю однако же,что онне долго уже будет пользоваться плодами своих злодейств. Повсеместные жалобы ежечасно призывают Боговкоотмщению: и ежели я не обманываюсь, то и сам Карачун предузнает скорую свою погибель:яего ныне зрю всегда уже смущенногоиробеющего. Редкие его посещения в сей замок довольно доказывают его неспокойствие. Он беспрестанно окружает сей, и
собственныйсвойзамок,ужаснейшимистрашилищами, мня ими заградить всякому в них вход; но можетли он ими воспрепятствовать мщению бессмертных? Тебя государь, продолжал он, познаю я орудием и исполнителем праведного их гнева; ежелисиеистинно, так вооружись их покровительством и ступай наказать тирана, и избавить несчастных; от сего лютого чудовища.
        Таким образом, говоря, понуждал он вступить Светлосана на железный мост;но едва занес на него Князь свою ногу, как мост восшумя престрашным образомсложился, а наполняющие реку чудовища, вынырнув все из воды, разинули свои пасти, и произнося престрашный вой, свист и рев, угрожали Светлосана пожрать ежели осмелится он переправляться через реку. Но сей неустрашимый Князь, возлагая надежду на Богов, и призывая их в помощь, начал поражать своим мечом приблизившихся к нему страшилищ. При всяком ударе мужество его получало награждение: ибо на какомместенипоражал он чудовищ, то во мгновение ока становилось оное твердым, а вода со страшилищами исчезала. Ободренный сим успехом Светлосан подвигался все далее, поражая уродов, и очищая тем путь за собою Левсилу. Таким образом, вскоре дошел он до другого берега; и лишь на оный вступил, то вся река, окружавшая замок, провалилась сквозь землю с превеликим шумом и треском. Светлосан и Левсил, познавая в сем чуде ясно Божескую ксебепомощь, пали на землю, принося благодарение Небожителям.
        По таковых успехах, Славенский Князь не сомневался уже более в преодолении заград, препинавших вход в замок. Ополченный бодростью и надеянием, подошел он к воротам замка, чтоб попытаться и оные себе открыть; но едва он к ним приступил, как стальные их вереи превратились в преужасных Волотов, зияющих пламенем, а двери в престрашную огненную хлябь, преисполненную разнообразных чудовищ. Все сии страшилища, увидев идущего к себе Князя, приготовилиськ совокупному на него нападению, но Светлосан, призвав в помощь Бессмертных, и возвысив свой меч, пошел на них без всякой боязни. По нескольких его ударах, почувствовал он себя угрызенным в лядвию: сие угрызение воспалило еще более его храбрость: горя отмщением за сие ему оскорбление, и собраввсесвои силы, поразил они своим мечом в самое отверстие зиявшей на него хляби, желая одним ударом сокрушить всех её чудовищ. Напряжение его столь было сильно, что он упал; но как он удивился, когда по восставнии своем увидел себя уже внутри, замка! Последовавший ему Левсил вывел его тотчас из сего удивления, объявив ему следующее; (ибо он всесие действиеприметил,
следуя за ним издалека:) что когда Светлосан поражал пламенныхчудовищ, то оные поминутно от него мало помалу исчезали;между тем одна ужаснейшая Саламандра, исторгнувшись из самой глубины хляби, хотела его стремлением своим опровергнуть но в самый тот миг поразила ее снизошедшая с небес огненная стрела: чудовище исчезло, а Князь воспаленный гневомпоразил мечом в хлябь, которая в туже минуту исчезла; и Светлосан, увлеченный своим напряжением, принужден был упасть во внутренность замка.
        Сияочевидная Божеская помощь извлекла радостные слезы из очейСлавенского Князя: он принес благодаренье бессмертным,еечем и Левсил ему последовал. Наполнясь вящею надеждою, пошли они к палатам, стоявшим посередине замка. По нескольких шагах почувствовали они нечто остановившееих: и хотяосматривались они по всем сторонам, однако же не могли ничего такого увидеть, что бы их останавливало. Недоумевающему о сем Князю вскричалЛевсил, что он мнит познавать в сем хитрость Карачунову: это конечно, говорил он, невидимая стена, которая препинает нам путь в чертоги; оядумаю,примолвил он, что и она не постоит от грозноготвоего оружия. И в самомделе,лишь только Светлосан махнул своим мечом,тоневидимая препона потеряла свою силу, и оставила им свободный ход. Но едва они от нее освободились, как на место ее предстала другая:превеликая толпа молодых и прекрасных девушек, одетых наипрелестнейшим образом, в самую ту минуту их окружила, иные из нихпели, другие плясали, некоторые играли на разных музыкальных орудиях, а прочие имели в руках самыепрелестнейшие плоды в корзинках,ибутылки свином. Сии приманчивые машинки,
обступив Светлосана и Левсила, подложили им свои услуги, и всякая из них напрерыв старалась прельстить юного Князя иегоспутника. Добродушный Светлосан, видя к себе таковые ласки от столь прелестного рода смертных, уже хотел ответствовать им равномерными учтивостями, и согласиться на их предложение, как, благоразумный Левсил, обхватив его своими руками, вскричал ему: берегись, государь, паче всего сих обманчивых прелестей, сих опасных Сирен: это еще козни лютого Карачуна. При сих его словах Светлосан остановился, будучи приведен в недоумение, а окружающие их прелестницы подняли превеликий смех и хохот над Левсилом, называя еготрусом и невежей; и в самое то время лаская наиболее Князя, и стараясь всеми силами склонить его на свое предложение, чтоб он вкусил предлагаемые ему забавы. Но Светлосан, подкряпляемый увещеваниями Левсила, и тревожимый неотступными ласканиями сих прелестниц, понял ясно Карачуново коварство. Он началотталкивать от себя сих обманщиц, и поспешать войти в покои, однако ж сим не мог от них избавиться. Они окружив его со всех стороне, иухватив за руки и платье, старались увлечь его за
собою. Между тем Армянин, окруженный другою их стаею, весьма уже далеко был от него оттащен, но при всем том не переставал он кричать Светлосану, чтоб он как можно старался от них освободиться. В сие самое время одна из прелестниц, ухватив у Князя меч хотела вырвать,но Светлосан приметивсие, и предвидев от того всю опасность, пришел в подлинный страх, и наполнясь негодованием, вырвал унееиз рук сие драгоценное оружие. Стремление, с каковым он в сем случае поступил, принудило его исторгнуть меч совсем из ножен. И лишь только сияние оного блеснуло им в глаза, как втоже мгновение, все сии прелестные обманщицы, разлетались от него в виде преужасных Гарпий.
        Между тем Левсил, отвлеченный сими привидениями весьма далеко, находился в опасности своей жизни; и ежели бы Князьхотяеще одну минуту не ускорил от него прогнать сих опасных Сирен, то бы Армянин погиб конечно. Избавясь таким образом от последней и опаснейшей Карачуновой козни, воздали они благодарение Небесам, и пошли в предстоящая палаты, не встречая уже болеесебе никакого препятствия.
        Крыльцо сих великолепных чертогов, по которому надлежало им восходить в покои, кроме других бесчисленных и драгоценных редкостей, было украшено истуканами из восточного хрусталя, Опала и Сапфира, которые представляли следующие мирские Божества: Любочестие, Любоимение, Властолюбие, Пышность, Гордость, Любострастие, оварное Самолюбие, многовидную роскошь, и другие бесчисленные их отрасли; а при самом входе в сени стояли на возвышенных подножиях три стальные истукана, кои казались быть повелителями прочих. Первый из них представлял мрачное Суеверие, другой бесчеловечноеВарварство, а третий гнусное Невежество.
        Светлосан осмотрев немного сии истуканы, пошел далее, но едва только вступил он в сени, как загремела в них преогромная музыка, и наподобие вихря раздалась и потекла по всем покоям великолепного сего здания. И вскоре от слуха их умолкла. Славенский Князь и спутник его весьма приключению сему удивились, и к великому соболезнованию веко ре узнали, что оно значило; ибо По вшествии своем в первую комнату, увидели они двух девиц без чувств стоящих, хотя они и сохраняли всю свою живность. Это было новое коварство бесчеловечного Карачуна; как они потомотсамых сих девиц узнали. Сей гнусный волхв устроил так, что как скоро победятся внешние ограждения сего Замка, чтоб злое его очарование под образом музыки пролилось по всем покоям, и отняло чувства у всех живущих в них красавиц, дабы никто не смог ими овладеть.
        Светлосан и Левсил проходя великолепные покои сего замка, повсюду находили в разных положениях лишенных чувстве красавиц. Сие печальное зрелище извлекло из глаз их многие слезы, наполнив их сердца преострым сожалением; но Славенскому Князю сбрегалось тут плачевнейшее позорище. Опечаленное его сердце сими жалостными предметами предавалось уже воздыханию и жалобам, как вдруг слезящим его взорам предстала несчастная Милослава, его сестра, лежащая на коленях у красавицы, коей прелести помрачаливсеукрашения замка, и обитавших в ономдевиц.Лютая горесть, изображавшаяся на её лице, не могла помрачить ни малейших приятностей её красоты, это была самая Лада, Богиня любви. Какое же долженствовали произвести чувствование сии два предмета в Светлосановом сердце? Вдруг две жарчайшие чувственности воспламенили его душу: сожаление и любовь, родившиесявместес удивлением.Нородство превозмогло, тогда над его нежностью: он бросился кбеднойМилославе, стараясь подать ей помощь. Он употребил все усилия, чтоб произвести в ней некое чувствоино все его старания были бесплодны. Милослава и подруга её, так как и все прочие,
сохраняя естественную живность тела, пребыли бездыханны.
        Тогда то ярость и сожаление, овладевшие сердцем Славенского Героя, принудили его выступить несколько из порядка его благоразумия: произнеся тьму проклятий. и ругательств на злобного Карачуна, начал он разрушать непреодолимым своим мечом все украшения бедственных сих чертогов, в ожидании подобной казни гнусному их создателю. Ни что не спаслось от ярости его гнева: преизящные истуканы, драгоценные картины, великолепныесветильники, зеркала, и все пышности сих палат были в ничто обращены праведным его мщением.
        Но не одна бешеная ярость ксему его побудила: он мнил разрушив сии украшения, разрушить и очарование любезных ему особ. Левсилстоял во все то время безмолвен; но когда усмотрел он, что гнев его гораздо утишился, тогда подступив к нему сказал: Непобедимый Витязь! не сим надлежит тебе побеждать Карачуна: надобно самого его ниспровергнуть, исторгнув из него сим железом вредоносную его жизнь. Светлосан, возвращенный сими словами впрежниесвоичувствования, обратился снова ксестресвоей и еёсобеседнице: онстоял долго не спуская с них глаз: на лице его являлись попеременно умиление и нежность. О Боги!возопил оннапоследок, возможно ли подумать, чтоб наилучшее и наипрекраснейшее творение ваших рук было так уничижаемо? Воздыхания прервали его слова; и слезы смешанныес нежными взорами, каковые кидал он на красавицу, сидевшую подле его сестры, показали ясно его чувствование. Но он его и сам не скрыл: обратясь к Левсилу сказал он воздыхая страстно, что к претерпению всех бедств, которым он вдавался, дабы сыскать и победить Карачуна, побуждала его сперва одна добродетель; а теперь присовокупилась к оной и любовь,
говорил он, которая еще более произведет внем мужества, дабы отважиться на сражение со врагом, коего целая вселенная трепещет. Левсил, обрадованный его словами, начал его наиболее побуждать к сему предприятию, и наконец благоразумными своими советами и просьбами склонил его более не медлить; хотя Князь, тронутый сожалением и любовью, не весьма спешил оставить столь любезные ему предметы.
        Препроводив в замке несколько времени в бесплодных изысканиях средств, дабы разрушить очарование красавиц, и не сыскав ни какого, определил наконецСветлосан пуститься снова в путь. При исшествии своем из замка сожалел он весьма, что немог быть сопровождаем Левсилом; ибо хождение поморю одному ему было возможно, по причине летающих его Сандалий,аПревратин муж неимелникакого к тому средства, потомучто онлишен был Карачуном всех своих волшебных вещей, коими могнечтопроизвести. Чего ради положили они, чтоб Левсилостался всем замке по тех пор, пока не возвратится воныйКнязь,аежели судьба определит ему в сем путешествии смерть, чтоб он спасался из ужасного сего места так, как емупоможетсчастье; или б великодушно умер, когда Богам так угодно будет. В сих и подобных сему разговорах прошли они даже до морского берега: при сем рубеже своего пути Левсил, сколько был ни мужествен, но восстенал и залился слезами. В сию ужасную минуту представились ему вкупевсеслучаи, которые могут лишитьегонавсегда обхождения со светом, и нежных ласк любезной его супруги. Славенский Князь употреблял все к его утешению и
наконец уверив его о непременной Богов защите, и принеся оным своюмолитву, ростился ссвоимдругом, и вступил на жидкую и непостоянную стихию.
        Сколько взор Левсилов мог простираться по понту, и пока мог видеть идущего по нем Светлосана, по туда не спускал он с него глаз;икогда они скрылся уже совсем от его очей, тогда стенящийАрмянин,воссылая на Небомоления вего пользу, возвратился опять в замок.
        МеждутемСлавенский Князь, побуждаемый надеждою найти и победить Карачуна, летел более нежели толь. Он вдался в приятную задумчивость, которую произвела в нем прелестная незнакомка: нежность её и красота, впечатлевшиеся в его сердце, наполнили все его воображение, и переводили его душу из страстивстрасть;то воспаляясь наисильнейшею любовью, клялся он во веке ее любить и обожать, то вспомнив её очарование, приходил он в ужасную ярость, и призывая напомощьБогов и смертных, бежал обнажив свой меч, мня постигать Карачуна, и поразить его. В сем волнении страстей пробыл он по самую темноту ночи, но и она бы не разрушила его задумчивости, когда б не извлек его из оное сильный треск, поднявшийся на воздухе. Светлосан остановился, и озираясь повсюду, увидел на воздухе преужасное облако, которое составлено было из всех стихии: вода ярилась в нем от преужасного огня, коим вся сия громада была наполнена; земля,испершийся в ней воздух, угнетаемый разными металлами и минералами, будучи разжигаемы пламенем, производили между собою престрашную борьбу, гром и треск, подобный преужасному трясению земли. Одним
словом, это былвидистинного Хаоса, о коем повествуют нам стихотворцы. Сия прегрозная туча летя прямо на Славенского Князя, готова была его сжечь, и претворить в небытие:уже она на него ниспадала, и один миг оставался его жизни, как неустрашимый сей Князь,лишенный всякойпомощи,и долженствовавшийумереть от единого ужаса, выхватил свой меч,инеразмышляянимало, поразил им в сие облако, которое в тот же миг лопнуло и исчезло, а вместо его явился на воздух гнусный Карачун, в виде престрашного Исполина. Ты не избежишь от моей казни, злодей! вскричал он Светлосану;искусство мое преодолеет наконец твое бесстрашие. Сказав сие скрылся он из вида, вообразив ужасные кометы. Славенский Князь ввергнутый сим видением в превеликое удивление, стоял несколькоминут чудясь сему приключению. Напоследок, усматривая в сем случаеясноБожескую к себепомощь, воздал он благодарение Небожителям, и предав себя их защите, отправился снова в свой путь, есяссобоюобнаженный свой меч, думая сим предостеречь себя от внезапных Карачуновых нападений.
        И в самом деле меч сей имел такую силу, что от блистания его исчезало всякое привидение; и уже Светлосан не имел на себя явного нападения. При усмотрении на пути своем острова, взошел он на него, и провел на нем спокойно всю ту ночь, не смея однако же сомкнуть своих очей. На другой день, будучи томим жаждою и гладом, сыскал он влесу несколько кокосовых ореховкоторыеалч его утолили. Он их взял несколько с собою, и отправился снова в путь, прося Богов препроводить его поскорее к Карачунову замку. Таким образом странствовал он с месяц, дни препровождая в беспрестанном шествии, а ночи на островах в тревожном сне, ибо опасность от Карачуна прерывала его сон почти поминутно.
        Все сии трудности, беспрестанное шествие, голод и жажда, зной и хлад, и беспокойный сон, не токмо не ослабили бодрости Славенского Князя, но паче еще преумножили оную надеждою сыскать и победить Карачуна. В один вечер, когда он подходил к некоторому большому острову, чтоб по обыкновению своему на оном переночевать, и запастись плодами на дорогу, вдруг вода, по которой он шел, начала под ним кипеть, так что жара, происходившего от нее, не мог он стерпеть, и принужден был подняться на воздух; откуда он увидел, что лежащий пред ним осгаров находился весь в дымуипламени. Подошед к оному поближе усмотрел он, что острв сей колеблем был преужасным землетрясением, которое умножалось повсеминутно, вдруг превеличайшие его горы с громом и треском проваливались сквозь землю, и оставили на месте своем глубочашие пропасти,исполненные дымаиогня; в других местах долины, обремененный претолстыми древами, взрывало на воздухе с превеличайшим стуком, треском и лопаньем, в поднявшееся от того песок и пыль, затмевая свет, летелипо всем сторонамсобломкамидерев и каменьев. Вой и рев животныхе присовокупившиеся к сим
ужасам, представляли тогда сей чае последним часом, и истинным преставлением света.
        Светлосан при виде сего нестроения природы остановился, мня себя долженствующим уклониться от сего острова, и искать другого;ибо песок, щебень и каменья, затмевавшие свет, летели даже до него, и начали причинять ему беспокойство и вред, а далееследовать и совсем невозможно казалось, потому что на всяком месте острова делались то пропасти, то взрывы, а вода вкруг оного кипела как в котле. Итак Славенский Князь поворотил от него вправо, увидев в сей стороне другой остров. Но лишь только зачал от него идти прочь, то и почувствовал в себе некую тягость, которая пригнетала его к морю; и как только спустился он на поверхность воды, то и начал воной вязнуть и тонуть.Cиeнеожидаемое приключение привело его в превеличайшее недоумение: он не мог понять сему причины, и не знал что делать. В сем его недоумении, вынырнувшийперед ним престрашный Аллигатор так его испугал, что он кинулся от него назад, и к великому своему удивленно нашел, что вода за ним также была для него тверда, как и прежде. Сей случай снова заставил его размышлять: он зачал испытывать воду то позади то впереди, и напоследок увидел, что вода
ведшая к острову, была для него тверда, а позади так жидка, что не мог на ней держаться. Сей случай подал ему мысль думать, что не Боги лисиечудо делают для понуждения его идти вперед, изображая может быть сим, что они найдет впереди Карачуна,аежели обратится назад, то станет от него отдаляться.
        Сия мысль так вкоренилась в него, что он решил ей следовать; поблагодарив сперва Богов за сие внушение, и призвав их в помощь, обратился назад. Однако же пошел он не прямо к острову, колебавшемуся от землетрясения, но влево от него; но лишь только поровнявшись с оным хотел от него отдалиться, то опять стал вязнуть. Сей случай снова привел его в недоумение: он начал испытывать воду по всем сторонам, и нашел напоследок, что она повсюду была для него вязка кроме той полосы, которая вела к колеблющемуся острову. Сие снова ввергло его в размышление, которого не мог он разобрать; но в сем сомнении будучи, увидел он нисходящую молнию с небес, которая стремилась прямо на остров, и лишь только на оный снизошла, то трясение его вполы уменьшилось. Сия случайность заставила его мыслить, что на острове сем скрывается для него какая-нибудь тайность, к открытию коей сами Боги его привлекают. Утвердясь в сей мысли пошел он к острову, и по твердости пути удостоверился в том наиболее.
        Но по приближения его к семуостровунаипаче оный воспламенился,и горящая пыль, обломки, каменьяицелые глыбы полетели на Светлосана больше прежнего. Будучи в сей крайности старался онвсяческиотних уклоняться, но не возмогая успеть в том совершенно, по причине множества летевших на него камней, вздумал он отвращать их от себя волшебным своим мечомилишь только учинил с оным первое по них движение, то к несказанной своей радости увидел, что сия сыплющаяся туча очевидно стала умаляться. Побуждаемый сим успехом, начал он поскорееидти к острову, и мечом своим отвращать и поражать сыплющейся на него щебень, каменья и глыбы, которые по мере его поражений час от часа умалялись. Таким образом дошед до самого берега по воздуху, увидел он к своему огорчению, что никак не можно было вступить на остров, по причине умножившегося безмерного его трясения.
        Он остановился опять присем рубеже,и не знал что зачать:назад не пускала его жидкость воды и воздуха, а на берег вступить он опасался, дабы не провалиться, но вообразив, что к сему его побуждают сами Боги, принял он отважное намерение последовать ихволе,и в сем первом движении своей бодрости вскочил он на берег, который восколебавшись от того сильнее уронил его на землю. Тогда Князь подумал, что они погиб; но к превеликой своей радости увиделел, что берег стал трястись тише, будучи поражен при его прикосновении волшебным его мечом, восстав от земли принес он теплые моления Богам, благодаря их за покровительство, и прося продолжить к нему свое защищение. Между тем колеблющийся остров не преставал возметать на него пламенеющие камни и глыбы, которые Светлосан принужден был повсеминутно отвращать своим мечом, подвигаясь притом беспрестанно вперед. Во время сего трудного его шествия, поднявшейся из одной пропасти, превеликийpaспаленный камень летел прямо на Светлосана, чтоб сокрушить его и лишить жизни в одну минуту. При приближении оного Князь, принеся опять бессмертным свою молитву остановился, и
прицелясь на него своим мечом, поразил его столь сильно, что по ударе своем запнулся и упал. Камень рассыпался с превеликим стуком вдребезги, а Светлосан, восстав на ноги, был поражен неожидаемым предметом.
        Остров, колебавшийся престрашно до сей минуты, сделался по восстании его неподвижен, и на место пламени, дыма и пропастей, был покрыт превысокими горами, одетыми снегом и льдом, посредине которых явился замок, сооруженный весь из стали, блистающей наподобие лучезарного камня. Вид его столь был ужасен, что он походил более на жилище Нии, прямо ад, в котором сохраняются казни для беззаконных человеков. О Боги! вскричал увидев его Князь, вот конечно жилище ужасногоКарачуна, к которому благоволили вы меня препроводить, не смотря навсе егоухищрения! Иногда вы явились в сем столь для меня щедры, то пробавьте ко мне в сей страшный час вашу благость,ипомогите мне низложить сего престрашного врага человеческого рода. При окончании его молитвы небо возгремело пресильным образом, и тьмамолнийниспала на блистающий замок, который в туже минуту лишилсявсегосвоего сияния.
        Увидевcиeчудо Славенский Князь, познал из того ясно, что Небо по нем поборает, и уменьшает ему труды и опасности. Он пролил от, радости слезы, и бросясь на колени воздал Небожителям усерднейшие благодарения имольбы. Окончивжесвоимоления, пошел он прямо к замку, в твердомбудучи намеренияилипогибнуть,илипобедить Карачуна. Но чем ближе подходил он к сему зданию, тем более изъявлялисьвсе егоужасности: все оного стены и кровли покрыты были такими престрашнымичудовищами, что одно смотрениена них могло умертвить простого человека. Но Светлосан, имея с подобными им страшилищами многие сражения, из которых завсегда выходил победителем, уповал и сих с помощью Богов преодолеть. Чего ради не сомневаясь нимало поднялся он на воздух; ибо инако чрез стены не можно было перейти, а ворот нигде уоных не было. Но лишь только поднялся они вровень со стенами, и хотел через них перелеть в замок, то вдругвсепокрывавшие оный страшилища с преужасным ревом, скрежетом, ипламенным зиянием, устремились к нему втаком множестве, что затмили весь около него свет. Какою бодростью и мужеством ни был вооружен Светлосан и как
проворно ни защищался своим мечом, но наконец множество их начало его преодолевать. Вскоре потом драгоценный его меч вышибло у него из рук, и к совершению его несчастья, один из наилютейших сих страшилищсорвал у него с ноги Сандалию, коей лишась Князь, емогболеедержаться на воздухе, иполетелстремглав на землю, которую увидел он разверзшуюся наподобие ужаснойхляби,изкоей выходилопламя,готовое претворить его мгновенно в прах.
        При виде сей близкой смерти, СлавенскийКнязьлишилсявсей своейбодрости,истольколишь сохранил в себе мужества, чтоб предатьбезбоязненнодушусвою Богам. Напротив чего Карачун, имевшей тогда вид гнуснейшегоиужаснейшего страшилища, возрадовался и восплескал своейпобеде, и в пущее посрамление Светлосану, принявна себя точный свой вид,иприказав скрыться всем следовавшим за ним чудовищам, погнался один с саблею за Светлосаном, чтоб иметь лютое удовольствие умертвить его самому, во время его падения, и мертвого уже низринуть в приготовленную сему Князю пропасть.
        Он догнал его вскоре, крича ему ругался: постой, любимецБессмертных и постой, и воспримиот меня достойное награждение за свою дерзость. Но разгневанные Боги лютостью сего злодея,обратили самому ему во зло его надменность. Ибо где ни взявшись превеликий крылатый змей, держащий во рту своем предлинный каменный нож, подхватил летящего Светлосана к себе на спину, и тем самого его привел в состояние напасть на Карачуна. Князь видя к себе столь явную Божескую помощь, выхватил нож из змеиной пасти, и не упуская ни мало времени напал на своего злодея, не ожидавшего отнюдь сего нападения, и вонзив ему оный нож во грудь, поверг его мертва.
        По сем его храбром деянии вострепетала вся земля,гром,тьма, молний, и сгущенный мрак возмутили всю природу, и не оставили нигде ни малого света и спокойства. Устрашенный внезапностью сей бури Светлосан, не знал что о том помыслить, и что начать; как вдруг, по недолгом продолжении сего нестроения, увиделсебянапространной и испещренной благовонными цветами долине, иподлесебя зятя своего Вельдюзя. Он обомлелотрадости при виде столь любезного человека: несказанное восхишение объяло его душу: он бросился к нему в объятия, и от радости насилу мог промолвить слово. Вельдюзравномерным объят был чувством в рассуждении его, и не мог порядочно изъяснить ему своих мыслей в первом движении своеговосторга. Наконец облобызав друг друга, и изъявиввселаски дружбы и родства, сели они потом на траву, чтоб удовольствовать себя взаимно рассказанием своих приключений. Сперва Светлосан объявил о своих похождениях; а потом начал рассказывать Вельдюз свои приключенияследующим порядком, объявив вкратце о том, о чемуже ведал егошурин.


***



        Приключения Вельдюзевы.

        Когда лютый Карачун, говорил он, обманув бедного Видостана под образом Китайца, похитил его из замка, тогда я, ивсе егопридворные, искав его повсюду тщетно, так как и мнимого Богдоханова сына, не зналичтоо том заключить, как вдруг увидели на полу в зале, в которой тогдавсемы собрались, начертанное золотыми буквами имя Карачуново. При виде сеговсемы возгласили сие проклятое имя, и не сомневались уже более, чтоб не им был похищен великодушный наш Видостан. К горести, объявшей тогда наши сердца, присовокупились страх и опасность, чтоб и нам самим не попасть под власть сего ужасного чародея.Чего ради положили мывсесовокупно, чтоб не выходить вон из замка, пока не узнаем чего о Видостане; ибо мы уверены были, что в замке нам Карачун ничего не сделает, по причине завороженного Видостанова кабинета.
        Нооднако же безопасность моя в сем случае была мне бесполезна, как ты теперь сам услышишь.
        Спустя две недели по похищении Видостанове, наскучился ясидетьвкомнате и вздумал прогуляться в саду, что я и учинил в ту же минуту не объявив о том никому из придворных. Это случилось под вечер. Благорастворенностьвоздуха, и прельщающее предметы Видостанова сада, произвели во мне приятную задумчивость, в которой будучи ходил я очень долго, и наконец был из нее исторгнут приятным пением Колибри. Я оглянулся туда, откуда слышал её голос, и увидел, что она сидела от меня недалеко на земле. Вид её столькомнепрелестенпоказался, что я вознамерился ее поймать; чего ради и пошел за ней, чтобисплоша ее схватить. Но чем ближе я к ней подходил, тем больше она от меня отдалялась, перепрыгивая вперед помаленьку. Напоследок дошел я с нею достенысада, разделяющей его сполем:птичка вскочила на стену и запела, а я между тем, подкравшись потихоньку, схватил ее за хвост. Но лишь только сие учинил, как с превеликою силою был ею поднят на воздух, и вытащен вон из сада; и малая Колибри превратилась в тот же миг в превеликого страуса. Тогда то, в чрезвычайном моем удивлении иужасе,познал я, что попался в рукикстрашному
моему злодею.
        И в самом деле это был Карачун: он принял тотчас любимый свой вид,престрашного ипрегнусного Волота; иСхватив меня в преогромные свои руки, поднялся со мною на воздух. Он отомчал меня в минуту весьма далеко от замка, и поровнявшись сомной над каменною горою, сказал мне свирепым голосом:слабый и дерзновенный враг, неужели ты думал, что Карачун оставит тебя спокойна попретерпении от тебя обиды? Нет, этого подлого чувствования я чужд ивеликой моей душе едино мщение пристойно и угодно. Избавитель твой уже наказан, присовокупил он; познай и ты в свой ряд действие моего гнева. Выговорив сие бросил он меня с воздуханакаменную гору, произнося сии слова: когда уже по власти немилосердных Богов не можно мне моих врагов умершвлять, так по крайней мере превратись в такое гнусное животное, чтоб жизнь твоя в оном была тебе горчее смерти, и пребудь в странномвидедо самой моей кончины.Адголосе его услышал, и Боги, за несправедливое мое убиение неповинных Князей, на зложелание его соизволили. Я упал на объявленную мною гору, и разбившись почти вдребезги, превратился в скорпию.
        Представь себе, любезный мой Светлосан, говорил Полоцкий Князь, такая горесть довлела тогда объять мое сердце:Яохотно соглашался тогда умереть, чтоб избавиться только от столь гнусноговида;но не имея силытогоисполнить, принужден был повиноваться злому моему року. Чувствуя же что сами Небожители на сие попущают, решил я повиноваться их воле, и по предписанию их помогать несчастным, если смогу найти к тому случай. И в самомделене долго я оного искал: ибо по нескольких днях пресмыкания моего по лесам, набрел я некогда на шайку разбойников, кои ограбив известного тебе Древлянского Князя, привязали его к дереву, и один наилютейший из них хотел его застрелить, то я в самое то время ужалил его смертельно в ногу; и тем одного наказал за бесчеловечие, а другого избавил от смерти. Сие мое деяние не оставили милосердные Боги без награждения: я получил тогда же вид ворона,и всем образе подшался совершенно освободить от смерти Остана, привлекши тебя к нему. Боги не оставили меня и засиебез воздаяния: я превратился в зайца,и всем новом виде имел счастьеспасти тебя от львов,растерзавших твоего коня.
        Какмнежелалось тогда сделатьсяснова человеком, чтоб облобызатьтебя, и разделитьстобою всетвои труды,дражайший мой свойственник;но судьбамоя тому еще противилась, и превратив меня в соловья,увлекла меняна помощь тойдевице,которую похитил сказанныйтобоюразбойник. Вот как это происходило.Попретворениимоем в сию птичку, почувствовав в себе некое стремлениелететьнаИндийскоеморе,направил я туда мой полет, и по некоемвремени прилетел на один из его островов. Сев на дерево, и начав осматривать сию прекрасную страну, услышал я визг происходивший недалеко от того места, гдеянаходился, я обратив туда глаза увидал, что мужчина, свирепого вида, держал в своих руках прекрасноголицадевицу, и хотел силою похитить у неето, что свойственно снискивать одними только услугами и ласками, или полновесными червонцами,смотряпо свойству красавицы. Девушка кричала изо всей силы, и рваласьунегоизрук, однако же силы её не соответствовали её невинности; и разбойник конечно бы ее преодолел, если б не послали Боги меня к ней на помощь. Ибо, будучи тронут слезами и несчастьем сей неповинной красавицы, пожелал я от всего моего
сердца ей помочь,ивдруг увидел себя превращенным, несомненно поволевсемогущих Богов, в свирепого тигра. Лишь только принял я сей вид, то и кинулся на разбойника,ине дав ему времени справиться, растерзал его почти до смерти. Девушка между тем убежала на морской берег, находившейся недалеко от нас, устрашась меня, боясь, и себе подобной же участи, какую имелиразбойник; но свойство и образ тигра даны мне были для наказания злодейства, а не для покарания неповинности. Я побежал за нею, чтоб сохранить ее от опасностей, могших ей приключиться; а она увидев меня бегущего за собою, испугалась того пуще,ибросилась в отчаянии своем в море; я кинулся также туда за нею,иувидел себя опять превращенным в Дельфина. Получив сей вид,подплыля тотчас к сей девице, и подхватив ее к себе на спину, понес ее по морю, будучи влеком неведомою мне силою, и через несколько часов привез ее к берегу её родины.
        Как только она вышла на оный, то и была тотчас окружена знакомцами и сродниками своими; ибо город их стоялподле самого берега. А я, не имея нужды больше тут медлить, погрузился в море, и плавая несколько времени во глубине оного, нашел твой меч, я его тотчас узнал, и думая что ты каким нибудь случаем находишься на сем море, или лучше сказать, влеком будучи силою Всевышних, поднялся я на поверхность вод; и в самое то время сноваимелсчастье спасти тебя от гонящегося за тобою Карачуна. Едва ты выхватил у меня свой меч, как погрузилсяяснова во глубину, и почувствовав в себенекую премену, увидел наконец, что я уже не Дельфин, но морской лев. Не странна мне была сия перемена, ибо кчудным сим превращениям имел уже я привычку. Я возблагодарил Богам, что они способствовали мне избавить стольких людей от напастей, и просил их и впредь меня употреблять в таковых же помощах. Молитва моя была не тщетна, любезный мой шурин, говорил Вельдюз Светлосану; я тебе опять помог промыслив тебекуст Кокосовых орехов. Послечего превратясь вморского орла, и будучи побуждаем Богами, способствоваля тебе разрушить очарование
Левсила; потом, по их же побуждению вынырнув перед сим островом в виде Аллигатора, принудил тебя следовать к сему острову; и напоследок превратясь вкрылатого змия, и нашед на здешнем острове каменный нож, полетел к тебе на помощь, и имел последнее и наивеличайшее всех удовольствие, помочь тебе против общего нашего врага и злодея.
        Сказав сие снова бросился они лобызать Светлосана, который, услышав сколько раз помогал онему, и спасал его от смерти, еще более былтем тронут; он не возмог порядочно ему возблагодарить, будучи восхищен великодушием его, но только проливал радостные слезы, лобызая его и превознося: что было для Вельдюза сладостнее всякого витийства. Оба вкушали они тогда величайшую радость, видя и лобызая друг друга, как были вдруг приведены в приятнейший восторг, увидев идущего к себеВидостана. Все трое возгласили они имена один другого, и бросились ко взаимному облобызанию. Чистейшая радость объяла их души: онивсесовокупно вещали друг ко другу, изъясняя восхищения свои и восторгиисиeсмешение гласов было для них тогда наиприятнейшим согласием, и превосходнейшим всякой музыки, исчадия скуки и роскоши.
        Но не успели еще они насытиться лицезрением друг друга, как Вельдюз и Видостан вскричали, как будто б чего испугаясь:Светлосан подъял туда очи, откуда казалось происходит их страх, и увидел идущего к себе Липоксая втомбезобразнейшем виде,в каковом узрел он его в пещере. Князь обрадовался ему чрезвычайно, и пошел к нему навстречу, между темкак Полочанин и Индеец стояли вудивлении. Липоксай бросился вноги СлавенскомуКнязю,благодаряегоза освобождение свое от уз и мучения. Светлосан, чтоб не оставить других долее вбезвестии,рассказалим вкратце его историю, и тем лишил их всякого страха; ибо они подумали было сперва, что этобыл Карачун, оживленный силою своих чародейств. Но Липоксай их уверил, что он погиб точно; ибо злоключение его соединено было с его смертью.
        По сем приятном уверении, пали они все на землю, принося благодарственную молитву бессмертным за избавление свое от страшного Карачуна. После чего начали они вопрошатьдругдруга, что сними сделалось во время их разлуки; и когда Светлосан и Вельдюз рассказали свои: приключения, тогда Видостан объявил им о своихследующее.
        Моя история не очень долга, говорил он: когдавпоследний раз обманул меня в саду злоковарный Эфиоп, и злые его прислужники, бросив в железную колесницу, помчали меня по воздуху с необычайною скоростью, то вдруг очутилсяяна сем страшном острове, посреди бесчисленного множества прегнусных чудовищ. Минуту спустя явился и Карачун: он имел испуганный и свирепый зрак. Злодей; сказал он мне,ежели бы сила моя равна была моему мщению, то сею же бы минуту ты, и опасные твои друзья, были от меня преданы наимучительнейшей казни; но когда сего удовольствия неправедная Судьба меня лишает, так по крайнеймеревосприми вид единого из сих чудовищ, и пребудь в оном до моего издыхания. По сих ужасных словах ударил он меня своею дубиною, и превратил в самого гнуснейшего страшилища. Вы можете себе представить, государи мои, говорил Индиянин слушателям своим, сладостно лимнебыло влачиться в столь гнусном виде по сему ужасному острову, вспоминая первое великолепное мое состояние! Повсеминутно воссылал я молитвы Богам, чтоб они или отняли жизнь мою, или бы возвратили мне прежний мой вид и состояние,однако же долго принужден
я был сего ждать; и может быть никогда бы сего не дождался, если б победа твоя, лишив жизни общего нашего врага, не возвратила мне прежнего вида и свободы. А каким образом получил я их опять, и какие им обстоятельства предшествовали, сиетакже достойно вашего любопытства, и для того расскажу вам отом в коротких словах.
        За день до пришествия твоего сюда, продолжал он обратясь к Светлосану, предстал передо меня Карачун во свирепом и отчаянном виде, препровождаемый шестью единоглазыми Исполинами, которые держали в руках своих тяжелые железные цепи. Не говорямнени слова, приказал он последователям своим оковать меня ими, итащитьнавысочайшую гору, стоявшую прямо напротив его замка. Икогдамы наонуюприбыли, тогда сей волхв приказал меня,конойприковать. Ты соучастникмоегозлодея,сказал онмнепотом,который приближается сюда для нападения на меня. Судьба определила одному из насзавтра умереть: и ежели буду я побежден, то ты воспримешь снова свой вид, и я погибну не возвратно со всем моим знанием. Но ежелибудуя столько счастлив, чтохитростимоипревозмогут силу моеговрага, онепременно умрет он от моей руки, со всеми своими единомышленниками, в коих численаходишься и ты: ибо так определила владычествующая над Богами Судьба. В теперешней моей крайности, присовокупил он, принужденяи тебя опасаться, слабый враг! дабы не подалтыкакие помощи моему супостату;идля того пребудешьты всих оковах по тех пор, пока твоя или собственная моя
смертьне избавит тебя от оных. Сказав сие он исчез, и совокупно с ним страшные его прислужники,а я остался в превеликой горести и боязни, не столько о своихднях,сколькоожизни того Витязя, который шел, по словам Карачуна, наказать его за его тиранство.
        Весь остаток того дня, и наибольшую часть следующего, провеля вбеспрестанном страхе о будущей моей судьбе, ивпринесении неусыпных молитв Бессмертным. Напоследок на другойдень, когда солнце начало склоняться к своему захождению, усмотреля страшную перемену на острове: замок Карачунов от глаз моихскрылся, а наместе оного увиделяобширное облако пламени и дыма, стремящеесяна высоту, и будто б изрыгаемоеземлею. После чего весь остров пришел в превеликое движение;горы егоисчезали, а долы вздымались, одним словом глазам моим представилось преужасное землетрясение; хотя в самом деле было сие ничто иное, как обман Карачунов, дабы тебя устрашить и не допустить до своего жилища, что я после совершенно узнал, когда Боги вспомоществуя тебе, дражайший мой Светлосан, ниспустили тьму молний на сей остров, то в самый тот миг нестроение его исчезло, и он снова принял прежний свой вид.
        В тот самый час и тебя я увидел на острове, продолжал они говорить Светлосану, приносящегомолитву Бессмертным, и готовящегося напасть на замок. Между тем Карачун собирал всехсвоихлютых прислужников, которые имели прегнусные и престрашные виды. О как тогда, примолвил Индиянин, трепетало мое сердце, волнуясь между страхом и надеждою! Чем ближе подходил ты к замку, тем больше увеличивалась моя боязнь, и тем сильнее вооружался на тебя Эфиоп.Напоследок, когда ты поднялся на воздух, дабы вступить взамок, тогда Карачун, имевший вид прелютейшего чудовища, бросился на тебя со всеми своими прислужниками, и окружил тебя со всехсторон. Я бросился на землю, проливая слезы, и умоляя Богов ниспослать тебе свою помощь, не спуская однако же с глаз тебя итвоих врагов. Рассуждая по лютой их ярости, силе и множеству, не мог я ласкаться твоею победою; да и конечно бы ты погиб, если б сами Боги тебе тогда не помогли, ниспосылая бесчисленные молнии, кои поражая чудовищ, приводили их в бессилие.
        Наконец, кпревеликой моей горести и ужасу, увидел я, что снизошедшая громовая стрела, вышибла у тебя из рук меч, который в падении своем превратился в длинный нож,ивскоре послетого тебя упадшего,иполетевшего стремглав на низ. Я обмер от страха увидевcиe,иподумал, что сами Боги согласилисьна твою погибель,новскоре усмотрелмою ошибку, увидев преславную тебе их помощь. Ибо коль скоро усмотрел Карачун, что ты ниспадаешь в приготовленную им тебе пропасть, то возгордясь заранее своею победою, принял истинный свой вид, и погнался за тобою с саблею, чтоб иметь удовольствие самому тебя умертвить; но Боги сию его гордость вскоре посрамили, послав тебе на помощькрылатогозмия, сыскавшего превращенный твой меч в нож, которым ты вооружась, поразил гнавшегося за тобою Карачуна, и с жизнью его окончил все его злодейства и злоумышления.
        Как же скоро ты его пронзил, продолжал Индиянин, то тьма молний снизошедших с небес, сожгла его тело на воздухе в прахе; а замок его, со всеми чудовищами, провалился сквозь землю с великим шумом, от чего поднявшаяся пыль и дым от молний затмили весь воздух, и скрыли тебя от глаз моих. В тогдашней моей радости пал я на землю, принося жарчайшее благодарение Бессмертным,задарованиетебепобеды над общим нашим врагом. После чего почувствовав всебелегкость, встал я от земли, и увидел себя, к несказанной моей радости, без оков и в прежнем моем человеческом виде. снова повергся ниц, воссылая благодарственное моление Небесам, сотворившим со мною сие чудо.
        Между тем прочистившийся от мрака воздух, явил очам моим, на местоКорачунова замка и его ужасов, прекрасную долину, и тебя сидящего на оной самдруг.Ябросился к вам бежать, чтоб облобызатьтебя,любезный мой Светлосан, и возблагодаритьтебе, аквиновнику, за мою свободуиразрешение от очарования. К совершенно же моей радости, нашел я с тобою и любезного моего Вельдюзя, которого я мнил давно уже погибшим. Сказав сие, бросился он опять их лобызать,изъявляяим наичувствительнейшим образом искренность своего дружества.
        А я, сказал тогда Липоксай, воссылаю бессмертным тем вящую славу и благодарение, что они избавив меня от лютого моего тирана, истребили с ним вкупе и вину моего злодеяния; ибо в замке его, погибшем с ним совокупно, находилисьвсепроизведенные мною волшебный вещи, которые коварством своим собрал они отовсюду. Теперь уже я уповаю, примолвил он, что праведные Боги вскоре сделают конец моему наказанию, и упокоят меня в жилище усопших с моими предками.
        После чего рассказал он Светлосану, как его тиранил Карачун, после неудачного своего нападения на сего Князя, и что месть его нес он по самый тот час, когда Светлосан лишил жизни сего чародея. Сие я узнал потому,присовокупилон,что услышав в моей пещере пресильный гром и стук, увидел себя вдруг освобожденным отцепей,в которых я давно уже находился. Я не мог ничему иному сего причесть, говорил он Славенскому Князю,как победе твоей над Карачуном и его смерти, которую знаменовали Небеса пресильным столь громом. Тогда возрадуясь и возбрагодарив Бессмертных, помогшим тебе низложить сего престрашного злодея, пошел я тебя искать прямо на сей остров, думая тебя конечно здесь найти, в чем я и не ошибся.
        Ах: вскричал тогда Видостан, к совершенному моему благополучию ничего иного теперь не достает кроме оживления моих подданных: и я бы блаженнейшим себя почел, ежели б и они, подобно мне, получили прежнюю свою свободу и вид. Не сомневайся и в этом, сказал ему безобразный Дух, они конечно оживлены; ибо не думаю я, чтоб милосердные Боги попустили Карачуна очаровать их навеки. Но ежели ты хочешь уведать о сем подлиннее, примолвил он, то я тебя отнесу в твой замок, или столицу, сей же час, если сие тебе угодно. Ах: любезный мой Липоксай, возопил к нему Индеец, ты бы сим меня несказанно одолжил; и какмнени горестно будет расстаться с сими любезными Князьями, но скажу искренно, что чувствую в себе больше желания увидеть моих подданных, так как чад моих и ближних, что иметь удовольствие подавать им помощь во всех их нуждах, каковые могут они ожидать от своего Самодержца. Славенские Князья, одобрив добродетельное его желание, просили Духа обещание свое исполнить; и возблагодарив сему Государю за угощение, какое ониотнего имели, простились с ним во слезах обещав друг другу вечную дружбу и воспоминовение.
После чего Липоксай, взяв его в свои объятия, понесся с ним по воздуху, и скрылсяотних в минуту: ибо наступавшая тогда ночь воспрепятствовала им далеко следовать за ним глазами.
        Светлосан и Вельдюз, оставшись на острове одни, имели свободу изъяснить друг другу соя чувства; первое Вельдюзево слово было о Милославе. Я ее нашел в Карачуновом замке, ответствовал ему Князь; но увы! любезный друг, она без чувств; лютый волхв лишилее, так как и всех её подруг, всякого движения. При сем известии Полоцкий Князь обомлел от ужаса; он переспрашивал многократно о сем случае, и не мог утешиться, пока Светлосан, хотя и сам о том сокрушался, не подал ему некоей отрады, обещав просить Липоксая, чтоб он приложил все свои силы привести ее в прежнее чувство. По сем объявил он ему и о своей любви, которую почувствовал он к прекрасной незнакомке. Сии два обстоятельства подали им случай говорить весьма долго, так, что в разговорахсих застал их Липоксай.
        Сей Дух уведомил их, что Видостан действительно, нашел в замке и в столице подданных своих оживленными, и в прежнем их виде, и принято был от них счрезвычайнейшею радостью; и что он сожалел о том только, что неимелсих двух Князей участниками исвидетелямисвоегоудовольствия. Сия ведомостьобрадовала Славенских Князей; они воздали благодарение Богам, моля их совершить и свое благополучие,возвратив им сродников их и друзей. После чего предложили они Липоксаю, чтоби ихперенес в замок похищенных Карачуном красавиц; причем изъяснили они ему, что и они опасаются в свой ряд, дабы очарование их любезных не пребыло вечно. Не опасайтесь сего, сказал им Скиф, при отнесении Видостана путьмойбыл через сей замок,ия действительно приметил в оном движение людей, и в комнатах огонь, потомучтоуже тогдагораздосмерклось.
        Сияприятнаявесть внесказанноепривела восхищение Князей: ониниминуты нехотелимедлить на пустом острове, и просили одушевленного Скифа отнести их туда поскорее. Липоксайcохотою им повиновался, и подхватив их обеих на свои руки, понесся сними быстреевихря. Немедленноперелетели они расстояние, разделявшее их от замка,иприбыли на остров, обитаемый красавицами. Они действительно увиделивсе покои освещенными огнями,иполучили от того твердейшую надежду. Нимало не медля вошли они в комнаты, и в третьей из оных, к несказанному своему удовольствию, увидели ходящего и разговаривающего ЛевсилаcМилославою, иcпрекрасною незнакомкою, окруженных толпою другихдевиц.
        Светлсан побуждаемый родством, а Вельдюз любовно, бросились к Милославе, дабы облобызать ее; но нечаянный их приход, и страшный вид Липоксаев, привели всех в смятение и страх; многие из девиц лишились чувств от ужаса, почтя Липоксая Карачуном. Смятенные случаем сим Князья кинулись к ним на помощь, прося спутника своего Духа удалиться из комнаты, пока не приведут в прежнее чувство девиц, и не уверят их о безопасности. Липоксай удалился, аСветлосан и Вельдюз, вспомоществуемые Левсилом, познавшим вскоре Князя, приложиливсесвои силы к приведению в чувство Милославы, и прочих девице, в чем и успели наконец совершенно.
        Не можно изобразить радости, какую почувствовала Милослава увидев брата своего и жениха: едва она снова не обмерла от объявшего ее восхищения при виде столь любезных ей особ. Бросясь в объятия своего брата, пролила она источник слез, лобызая его и трепеща от радости: равномерное чувствие показала она и к Вельдюзю, который сам от восхищения чуть не умер. Наконец когда первые их, восторги несколько поутихли, и Светлосан уверил свою сестру, и прочих девиц, что Карачун точно погиб, объявив притом вкратце свою, Вельдюзеву и Скифову историю, тогда совершенно все обнадеялись,ипозволили позвать в комнату Липоксая. Вид его никому уже не причинил ужаса; но напротивтогоМнлослава,ипрочиедевицыс нею, воздавая Богам бесчисленные благодарения, не имели радости своей предела, освободясь от ужасного и наилютейшегосвоеготирана. После чего окружив Светлосана со всех сторон, и называя его избавителем своим и благодетелем, приписывали они ему тьму похвал и благодарений, а он со своей стороны, отвечая им ласками и учтивостями на их благодарности, обещал всех возвратить в их дома. Сие обещание наипаче умножило их
радость и веселье, коих восторги продержали их без сна во всю ту ночь. Между тем Славенские Князья просили Милославу рассказать, что с нею приключилось во время её се ними разлуки, в чем она тотчас и удовольствовала, их следующими словами.


***



        Приключения Милославы.

        Когда поволевсесильных Богов снизошедшее густое облако, похитив меня из брачного храма, понесло по горизонтуcнеобычайною скоростью,тострах и быстротекущий воздух, лишив меня дыхания и чувств, привели в такоебеспамятство,что я ничего не чувствовалапосамых тех пор, пока принесенабудучи на некоторыйпустойостров, не освобожденабылаотмоего беспамятства холодным ветром, который дул тогдасморя. творив смутные мои глаза, увидела я себя на берегу морском, окруженном отовсюду густым лесом. Наступавшая тогда ночь представила сие место глазам моим гораздо ужаснее,нежеликаково оно было в самом деле. Я обмерла при сем виде, и не знала что зачать в таком ужасном обстоятельстве. Первое мое прибежище было к Небесам, но когда Небо не соответствовало моему молению, то вдалась я вслезы ирыдание. Весь берег наполнен был моим воплем; но никакого не нашлось мне на нем помощника, в сей жестокой крайности, хотелаяброситься в море, но трясущиеся мои ноги отказались довести меня до оного; я хотела лишить себя жизни руками: но и слабые мои руки не имели тогда силы подняться. Напоследок, по бесплодном моем покушении на жизнь,
по горьких слезах моих и стенаний, так я обессилела,чтоповалясь на землю без памяти, пробыла в сем жалком состоянии до другого дня.
        По восхождении солнца опамятовалась я опять, и слезы снова полились из глаз моих: напоследок, поплакавдовольно,встала я, и пошла не зная сама куда: ноги мои завели меня в приятный лесок, коего благовонные плоды приманили на себя мои глаза; и наконец любопытство и голод склонили меня сорвать их несколько, и утолить мой алч. По сем слабом утешении моей горести,проходила я весь тот день туда и сюда, надеясь сыскать себе некое утешение. Таким образом препроводила я день, а при наступлении ночи, будучи объята страхом от лютых зверей, коих мнила быть на сем острове, старалась я найти себе некое убежище, и наконец по счастью моему нашла пещеру, в которой и ночевала в беспрестанном находясь страховании, подобно сему препровождала я и другие дни на сем острове.
        Напоследок через несколько времени была я обрадована прибытием Сильфа,посланного Превратою меня сыскать, как вы это сами знаете, примолвила она Князьям слушавшим ее. Я сочла сей день наиблаженнейшим; но вскоре учинился он для меня наимучительнейшим в моей жизни. Вы ведаете уже, продолжала она воздохнув, как отнял меня тогда у Сильфа лютый волшебник, налетевшей на нас на зияющих Аспидах, и как он потом ниспровергнул тебя, любезный мой Князь, говорила она обращая слово к Вельдюзю.Увы! продолжала она, тогда то мнила я истинно умереть, лишась всякой к свободе надежды, и чая тебя мертвым. Я обмерла от ужаса и горести, и в сем состоянии принесена была в здешний замок. Гнусный мой похититель, старался подать мне помощь, и возвратил мне вскоре прежнее чувство, посредством своих чародейств. После чего встав предо мною на колени, открыл мне свою любовь, жеманясь изо всей силы; и стараясь меня прельстить, ласкал мне наиподлейшим образом, и обещал меня сделать владычицею целой вселенной. Представьте себе, любезные мои Князья, продолжала Милослава, с каким духом могла я тогда принять такое объявление, видя
перед собою прескаредного Арапа, и притом еще карла. Ежели бы находилась я в прежнем благополучном моем состоянии, то непременно бы я расхохоталась на сей гнусный предмет, но в тогдашней моей горести смехмнена ум не пришел, а на место его отчаяниеиярость.Злодей!вскричалаяему,cкакимиглазамиосмеливаешься ты мне это говорить,погубив мучительнейшим образом любезного моего супруга? Нет, варвар! не жди от меня ничего, кроме непримиримой ненависти и мщения. По сем, произнеся ему тьму ругательств, побежала я в другую комнату, мня от него уйти. Но где бы смогла я скрыться от его злобы, примолвила она, ежели бы праведное Небо не положило пределов его варварству? Ибо я проведала напоследокотживущих здесь девиц, что он ни одной изнихне осмеливался учинитьнималейшего насилия; из чего мызаключили,что само Небо защищает нашу неповинность от сегоужасного чародея.
        Сей гнусный урод не надеясь уговорить меня в первый раз,отложилсиедо другого времени,ипровалился тогда же из замка. А яоставшисьна свободе, и ходя по великолепным здешнимкомнатам, вошланаконец в одну украшенную больше всех прочих. Осматривая удивительные её украшения, увидела я вдруг спящую на софе девицу: вид её столько мне мил показался, чтояс самой той минуты почувствовала к ней великую любовь и дружбу, и определила искать всеми силами ис еёстороны к себетого же. Я остановилась сколько желая на нее наглядеться, столько и для того, чтоб не потревожить приятного её сна. Но я не долго ожидала её пробуждения, она вскоре проснулась, и усмотрев меня изумилась, видя во мне себе незнакомую. Я желая ее вывести из её смущения, подошла к ней, и извиняямой приход,просила ее простить меня внеумышленном нарушении её сна. Она ответствовала мне на то весьма ласково и учтиво. По оказании же друг другу взаимных вежливостей,сели мы с нею, и вскоре разговорились о наших приключениях. Я ей рассказала мои, а она о себе объявила, что она Афинянка, именем Асиада, и происходит от древнего рода Царей, коих колено
отсамыхбаснословных временведет свое начало. Похищение её Карачуном случилось ей во время прогуливания в саду; и что и она испытала многократно от сего гнусного Карла любовных нападений, но всегда от него освобождалась ругательствами; или лучше сказать, помощью всесильных Небес. Она присовокупила к тому, что когда он осмеливался далее простирать любовные свои нахальства, то завсегда становился недвижим, или объемлем ужасным колотьем; что завсегда принуждало его удаляться от нее в тот же час.
        Таким образом разговаривая, познакомилась яcнею, и наконец так подружилась, что не разлучалась уже с нею ни на минуту, что и сам ты,я чаю,приметил, любезный мой брат, говорила Княжна Светлосану, когда застал ты нас здесь совокупно лишенных чувств; и сия любезная моя подруга, есть самая сия особа, продолжала она указывая на прелестную незнакомку. Восхищенный сим известием Светлосан, что любовница его была приятельницею его сестры, получил от того, новуюсебенадежду, что любовь егонебудет отринута. Он сделал ей при сем случае весьма учтивое приветствие, на которое Асиада отвечала равномерным образом. По окончании же с обеих сторон взаимных вежливостей, Милослава продолжала следующим порядком.
        И так препровождали мы с нею вместе все время пребывания нашего здесь. Когда приходил к нам Карачун, то заставалнас,всегда обеих совокупно, он стирался нас разлучить; но только все егоухищрения были тщетны.И тогда пытался он склонитьнассоответствовать еголюбви, то мы напротив того старались его упрашивать возвратить нас в наши дома;но,завсегда как его; такинаши старания были бесплодны, оннемог склонитьниодной здесь девицы к своей любви; а напротив того ни одна из нас немоглаиспроситьунегосебе свободы.Нонапоследок такмы емунаскучили, что он стал к нам весьма редко ездить,чему мы несказаннобылирады.
        Наконец внекоторый день, сидяcпрекрасною Асиадою, и прогоняя нашу скуку разговорами, вдругмыуслышали впереднихкомнатахпреогромную музыку:мысему весьма удивились, и желали узнать тому причину; но к несчастью нашему узналимы отом на собственный наш счет. Ибо как скоро музыка сия дошла до нашей комнаты,товдруг, почувствовав в себе чрезмерную слабость,мыобмерли и пробыли всем состоянии дотех пор, как ужасныйгромвозвратил нам всем прежнююпамять. Всие самое время, увидели мы перед собою незнакомого человека:мыподумали сперва, что это Карачун, принявший на себядругой вид: но он скоровывел нас из сего мнения, объявив вкратце свою историю,
        что он освобожден от своего очарования Славенским Князем,которыйпошел искать Карачуна,дабыего истребить. О как мы сему обрадовались, любезный мой брат; говорила Милослава Светлосану; а особливо я, как ты сам можешь сие вообразить. начала тотчас расспрашивать Левсилао егоизбавителе,и наконец уверилась совершенно, что сей Славенский Князь есть сам ты. Вообразисебе,дражайший мой Светлосан, какое долженствовало быть мое восхищение?Япобежала повсемкомнатам,чтобсозвать всех моих сообитательниц, и рассказать им, что мой любезный брат пошел искать лютого Карачуна, чтоб истребить его, и освободить нас всехотего тиранства. Сия ведомость привела их всех в несказанную радостью мы окружили все Левсила,чтобрасспросить у негоотебеподробнее; вчем он нас и удовольствовал; присовокупив еще к тому, что надеется уже и побежденным быть Карачуну, приводя в доказательство тому наше оживление, и слышанный им сильный гром и бесчисленный блеск молний, что он приписывалпомощивсесильных Богов.
        Обрадованные сею вестью, воздали мы благодарение Бессмертным; и надеясь твоего сюда прибытия, определили не спать всю нынешнюю ночь. И к дополнению совершенной нашей радости и благополучия дождались тебя действительно, дражайший наш избавитель. Сказавсиебросилась она снова его обнимать со всею нежностью сестры, приписывая ему тьму похвалиблагодарений. Князь ответствовал ей со всеми знаками братней горячности, уверяя ее, что она одна была причиною его путешествий, и понесенных им трудов.
        Всих и подобных сему разговорах застал их восходящий Световид, утомленные Князья и девицы, поговорив еще несколько, согласились наконец разойтись для отдохновения, что и учинили немедленно.Девицыразошлисьпосвоим спальням, а Князья и Левсил легли в зале на софах, коими она была украшена; но Липоксай,яко Дух, пребыл без сна и вознамерясь учинить Светлосану новую услугу, вышел вон изкомнат во время их спанья.
        Светлосан, Вельдюз и Левсил проспали почти до самого вечера, по приближении коего были они разбужены Милославою. Сделав, им обыкновенное приветствие, предложила она им прогуляться в саду, на что они с охотоюисогласились. Прошед великое число комнат, украшенных наивеликолепнейшим образом, пришли они напоследок в одну, уставленную подле стен покойными широкими креслами. Милослава просила своих последователей сесть на оные, и стукнуть в пол ногою. Лишь только они сие учинили, тоиподнялись все наверх, и очутились вдруг в прекраснейшем саду, который находился на поверхностипокоев. Удивленные сим Славяне спрашивали Княжну, какимобразом сие учинилось. Самымпростейшим, отвечала она, как вы сами это видели; что же касается до устроения сих махин, тото не мое,аКарачуноводело,который,не хотя выпустить нас из замка, устроилвсесии великолепия и гульбища для нас;инам стоит только ударить в пол чтоб быть в саду: а как мыполучаем там пищу, это вы теперь же увидите. После чего просила их следовать за собою: они ейповиновались, и прошед несколько накрывов, пришли напоследок в пространную беседку, коей стены
украшены были благовоннымиипрекраснейшими цветами.Последователи Милославины нашли в ней всех девиц, которые находились в замке.Сиикрасавицы поздравив их наивежливейшим образом, просили их сесть за стол, который находился уже в готовности, хотя не было на нем ни одного кушанья. Как скоро сели все заоный,то девицы захлопали в ладоши, и вдруг превеликое множество явилось на столе разного наипрелестнейшего кушанья инапитков. Вот как подчевал нас завсегда Карачун, сказала Милослава своим гостям: намтолько стоилозахлопать владоши и пожелать, то все то представлялось намвтуже минуту. Таким образом, продолжала она, получаем мы и другие всякие потребности.
        Сказавсие, просила она своего брата, Вельдюзя и Левсила отведать, чем их подчевал Карачун. При воспоминовении имени сего волхва, зашла у них речь о всех его злодейских делах: все из сопиртствующих старались наперерыв его злословить; причем каждая из красавиц рассказала, как была похищена сим лютым чародеем. Напоследок в числепохищенных сыскалась и Чердана: она не моглабезслез вспомнить своей разлуки с любезнымсвоимСелином, но Светлосан вскореееутешил, обещая отослать ее немедленно в ее отечество.Сиеобещание подало ему мысль вспомнить оЛипоксае: он начал о нем спрашивать у всех, но никто не мог его в том удовольствовать. Славенский Князь весьма сим опечалился; но в самое то время увидел его вошедшего в беседку с Бориполком. Светлосан закричал от радости и удивления, ибросился к ним на встречу. Они обнял дружески своего любимца, и просил его сказать, какое неожидаемое счастье возвратило его кнему. Бориполк, по оказании ему со своей стороны равномерной радости, увидев опять благодетеля своего и Государя, рассказал ему следующее.

***



        Приключения Остана и Бориполка.

        Возвращениеммоимктебе,государь, одолженясему благоприятствующему тебе Духу; что же надлежит до прочего моего приключения, то и всем тебя сею же минуту удовольствую. После чего будучи приглашен к столу и сев за оный, начал рассказывать свою повесть таким образом. Когда мы яростью свирепой бури лишились нашего корабля, и погрузились вморе,топо счастью нашемуя иОстан ухватились за большой обломок от сокрушенного нашего корабля, и теме спасли живот наш. Как нас ни били ярящиеся воды, однако ж мы на нем усидели, и добрались до некоторого острова,гдепо счастью нашему стоял корабль, принадлежавший Персидскому купцу, который пристал к сему берегу по причине бури. Жалкое наше состояние склонило корабельщика принять нас на корабль, на котором и отправились мы немедленно как скоро утихла буря. Плавание наше было скоро и благополучно: мы прибыли наконец в Персию, в которой не много помешкав, отправились пешком, по причине нашей бедности, в Болгарию,гдемы надеялись сыскать кого-нибудь из наших одноземцев, и помощью егосъехатьв Славенск. Но сих трудов вскоре мы избавились, щедротою бессмертных, следующим
образом.
        На пути нашем из Персии, пристав в одной корчме, нашли мы путешественниководетыхи говорящих по Славенски: сей случай заставил нас осведомится об них хорошенько. Мы завели с ними разговор, объявляя о себе, что и мы также Славяне. Один из них, который казался старее и почтеннее прочих, весьма ласковоcнами обошелся; он начал разговариватьcнами весьма учтиво, пригласил нас к своему столу, и старался узнать о нашем состоянии. Мы ответствовали ему сначала коротко и глухо; но после, будучи преклонены искренностью его ласк и увещаний, сказали ему всю правду, кто мы таковы. Коль скоро выслушал он Останову историю, то встав в ту же минуту, пал пред ним в ноги, и поздравив его Князем Древлянской земли, объявил, что Тиран завладевший его престолом, за ужасные свои свирепости к народу, свержен с оного, и умерщвлен позорною смертью; после чего Древлянский народ узнав об Остане, что он еще жив, учинил всеобщий приговор, чтоб разослатьпо всем землям нарочныхдляего сыскания, из которого числа посланных находился и сей почтенный старик.
        Обрадованный Остан столь неожидаемым себе счастьем воздал благодарение и хвалу Бессмертным, и того же дня поехал в свою Державу, прося меня ему сотовариществовать, и обещая после отправить меня в Славенск. На что яи согласился. Путь наш до самого Искореста не был ни чем задержан, и мы весьма скоро приехали всию столицу Древлян. Ничего нельзя представить лестнее для Государя, как любви его подданных:сиеиспытал тогда Остан самым делом. Как только известились в Искоресте, что он прибыл, то весь город устремилсяего встречать, и одни только немощные остались в домах. Глас народного вопля и плесканий возмутил весь воздух, так чтоиптицы не могли оного перелететь не упадая. Юного Князя препроводил народ в Княжеский дом, инатретийдень,в продолжение беспрерывных пирований,увенчалего во храме Перуна венцом его предков. Таким образом учинился Остан из несчастливого Князя благополучнейшим Государем.
        По окончании торжеств, обыкновенных при таковых случаях, принес Остан тучную жертву Богам; народу облегчил подати, почтенных и заслуженных Древлян наградил чинами и имением; одним словом, он не оставил никого недовольным, и показал всебе достойного венценосца. По исполнении таким образом первых своих должностей, хотел он и мне исполнить его обещание, чтоб отправить меня вСлавенск, как в самый тот день, когда я находился один с сим Князем, предстал пред нас сей благоприязненный Дух. Мы было сперва его испугались, но он тотчас вывел нас из страха и сомнения, рассказав вкратце свою и твою, государь, историю. Мы воздали хвалу и благодарение Небесам, за избавление твоеот потопления,иза побеждение тобою Карачуна, и несказанно сему порадовались. После чего предложил мне Липоксай, не хочу ли я тебя, государь, увидеть. Я с превеличайшею охотою стал его о сем просить; напротив чегоОстанвесьма опечалился, чтонемог тебя увидеть в твоем счастье,ис тобою разделить своего. В крайности сей удовольствовался он написав к тебе письмо, которое просил меня тебе вручить. После чего простился он сомноювослезах; а мы ни
мало не медля и отправились в наш путь, который в несколько часов икончили. Сказав сие Бориполк, вынул Останово письмо, и вручил его Светлосану.
        Сей добродетельный Князь прочтя оное, воздел очиируки, на небо,воздав хвалу Бессмертным за увенчание добродушного своего друга. После чего, получив столько радостных обстоятельстве, предался он веселью, в чем последовали ему и все прочие. Пирование ихпродолжалосьдалееполуночи,в торжественных пениях, идружеских разговорах в которых припоминая прошедшие свои несчастья, вкушали от того живейшеевеселье, что избавились от них столь благополучно. Наконец,будучи утомлены сим продолжительным весельем, разошлисьвседляуспокоения.
        На другойденьСветлосануведомясь, что взамкенаходится великое число драгоценных вещей, предложил похищенным красавицам, чтоб всякая брала из оных себе то что ей угоднее покажется, ибо он вознамерился их ссимиподарками отослать вихдома.После сего предложения все девушки, кроме Милославы,Асиадыи Черданы, принялись разбирать Карачуновы сокровища, благодаряКнязязасиепозволение.Онинагрузилисебяоными весьма довольно, ибо все они были весьма изпосредственных богатством домов, и рады были, что нашли случай обогатиться на всю жизнь свою. Светлосан нимало их от сего не отвращал, но еще побуждал их ктому икогдауже они удовольствовались имисизбытком, то просил он Липоксая сделать последнююему услугу, отнеся сих девиц в их отчизны. Скиф с охотою на сие согласился, и по прошениюЧерданы, взяв ее первую, и письмо от Светлосана к Моголу, полетел с нею в Индию; откуда на другой день и возвратился, ипринес с собою от Абубекира письмо к Славенскому Князю, в котором сей Император чрезвычайно много благодарил его за возвращение ему СелинаиЧерданы. Ибо уведомил он его в оном, что его сын за несколько дней пред тем вдруг
ожил, вскричав имя Светлосаново, почему он и заключил, что конечно посредством его Боги возвратили жизнь Селину,показнив рукою Славенского Князя злобногоКарачуна, чтоемупотом подтвердил и Липоксай, принеся к нему Чердану. Скиф с своей стороны объявил, что Император решил принести засие Богам тучную жертву, и торжествовать снова брак сына своего с Черданою, и праздновать их возвращение целый месяц. Славенский Князь, и все прочие, весьма сему порадовались, ожидая подобно и своего возвращения в отечество. Но чтоб сдержать слово первее всего девицам, то Князь просилсноваЛипоксая отнести их немедленно, куда которой потребно, что он и учинил, и разнес их всех в несколько дней по их отчизнам и домам, в котором числ был и Левсил.
        Между тем Славенский Князь, горя любовью к прекраснойAсиаде,но не смея ей о том открыть из почтения к ней, объявил о страсти своей Милославе, прося ее предложить прелестной её подруге о любви его к нейи ичто он пылая к ней чистейшим огнем,не бесславия её ищет, но хочет совокупитьсудьбусвою с её священным союзом. Княжна, любя своего брата, немедленно согласилась на его просьбу, а того же дня объявила о томеAcиаде.Прекрасная Афинянка при сем объявлении покрылась прелестным румянцем, и мало помолчав, сказала следующее Милославе, начав речь свою глубоким вздохом.Япред тобою не должна скрываться,любезная моя приятельница, а наипаче когда ты сама искренна со мною. Твой достойный брат равномерноимое пленил сердце,ия бы наисчастливейшею себя почла, когда бы смогланазваться его супругою; но жестокая моя судьба великую препону меж нами учинила. Я имею отцаимать, отягченных великою древностью, почитающих во мне все свое благополучие,икоторых оставить почитаю я наивеличайшим беззаконием. Ты их не оставишь, сказал вошед к ним Светлосан,ивстав пред неюнаколени, ты их не оставить, прекрасная Асиада, они
последуют к нам в Славенск ибудут там первые по моем родителе. К сим словам присовокупил он столько просьб и убеждений, что Асиаданемогла более сопротивляться, иобещала ему любовьсвою ируку. После чего предложил ей Князь, чтоб не самой ей к ним отбыть, с помощью Липоксая, но послать его к ним одного, и объявив имвсеобстоятельства, согласить их ехать или к ним в замок, или во Славенск, и ожидать их там, на что Афинянка охотно и согласилась.
        И так кол скоро Липоксай окончилвсесвои путешествия, то Светлосан, рассказав ему все дело, просил его отправиться в Афины для сыскания родителей Асиадиных, чтоб склонить их на желание любящихся. Скиф с охотою обещался сие исполнить, и полетел в туже минуту. Он недолго находился в своем пути, и вскоре возвратясь, принес весьма печальную весть для Асиады. Он объявил ей, что её родители, пораженные нечаянным ее лишением, вскоре по похищении еёскончались, и что все оставшееся после них имение разграблено алчными их сродниками и знакомцами. Сие ужасное известие несказанно опечалило Асиаду; онавдалася в слезыивоздыхания, ипребыла в ономнепреклонна, сколько ее от того ни отвращали;и понескольких уже днях умерилаона печаль свою, к чемунаиболееспособствовали просьбы и ласки её любовникаиподруги.
        Между тем внекоторыйдень, когда Светлосан находился один,явилсяему светозарный Дух, тот самый,которыйнекогда избавил егоотКарачуна. Князь увидев егопал пред нимна колени, аДух произнес к нему следующие слова: Наконецбедствиярода твоего окончались, по твоему желанию, иповолеНебожителей:иобщий ваш враг Побежден тобою. Однако ведай,чтосиеучинено не твоею рукою: непреоборимый силы Бессмертные помогалитебевовсехтвоих трудностяхи сотворилитебя победителем. О смертный! воспоминаявсетвои и сродниковтвоих прошедшие бедствия,незабудь никогда, коль жестоконаказуется бесчеловечие,иколико человеколюбие награждаетсяславоюи благоденствием. Отныне никакое бедствие не оскорбит твоего рода, если он сам не огорчит бессмертных каким беззаконием. Тебе же последнее осталось теперь учинить благодеяние человечеству: разреши Липоксая от заклятия, каковым наказан он от всемогущей Судьбы. Произведенные им волшебные вещи погибливсесовокупно с Карачуном, и не осталось уже в свете ни единого волшебника, могущего приключать бедствия человекам. И так возврати успокоение Липоксаю, что ты можешь учинить бросив в него оставшуюся у
тебя Сандалию. А о возвращении своем во Славенск не беспокойся, тыбудешьзавтра же во ономеcсестрою твоей, исо всеми прочими.
        Сказавсие Дух исчез, а на место его предсталЛипоксай; онповергся в ноги Светлосану, прося его исполнить то, что повелено ему от вестника Бессмертных, о чем и он от оного был также извещен. Князь ни мало немедля сыскал Сандалию, которая у него была спрятана, и возвратясь к Липоксаю поверг ее в него. Лишь только она ему коснулась, то в самое то время одушевленный Скиф вострепетал; и в тот же миг рассыпался весь прахом и с Сандалией его. Тогда Светлосан, упав ниц на землю, принес хвалу Богам, за скорое разрешение от мучений сего несчастного, и за бесчисленные благодеяния, каковые сам он от них получил посредством сего Скифа. После чего побежал он к сестре своей, которую нашел вместе с Асиадою, Вельдюзем и Бориполком, рассказал им подробно о явлении ему вестника Богов и о разрешении Липоксаевом. Услышав сие воздали они все благодарение Небесам, радуясь о скором своем возвращении в отечество, окоем обнадежил их Светозарный Дух.
        Весь остаток того дня провели они в несказанной радости, восхищаясь будущим своим счастьем; но наконец сон прекратил их восторги. И когда наслаждалисьониприятностями оного, тогдаСлавенский Князь поражен был следующим сновидением. Ему представилось, что он летит на густом облаке по горизонту, и видит перед собою блистающего ото всех сторон мужа, покровенного белыми одеждами, и который следующее изрек к нему слово. Возлюбленный Богами смертный! Познай всю их к тебе щедроту; познай Белбога, покровителя добродетельных людей, и страждущих напрасно. Не один Чернобог помогал тебевтрудных твоих предприятиях; я паче и его старался повсюду тебя защитить; и лучезарный Дух, общий наш посланник, по моему желанию тебе являлся. Хотя я вечную имею с Чернобогом во всем распрю, но тебе помогал я с ним совокупно. Я утешал твоего отца в печали, объявив ему о всех твоих обстоятельствах, и уговорив его о несомненном твоем возвращении. Я тебя направлял во всех твоих предприятиях, благополучно тобою оконченных; и напоследок, при сражении твоем с Карачуномиего чудовищами,я превратил волшебный твой меч вжертвенный нож,
коего поражение сделал несравненно сильнее всякого волшебного оружия. Твоя добродетель меня к тебе преклонила; и отныне буду я навсегда твой защитник, и рода твоего покровитель. Познавай истину моих слов по теперешнему моему деянию: ты переносишься теперь по моему велению, со всеми твоими ближними, в столицу твоего отечества, и завтра узришь твоего родителя и народ твой. Но помни завсегда, что одна истинная добродетель снискивает смертным Божеское благоволение; а злое сердце погубляет их и в животеи по смерти. Ты видел сему пример втвоемроде;
        паче влютом Карачуне, страждущем теперь в Геенне.Деланечестивых суетны, присовокупил он, смотринаоставленный тобою замок, построенный им для утех своих: вжизни его был он ему уничижением и мукою, а по смерти, да вся его слава погибнет с шумом, ниспровергается он по воле Судьбы в единую с ним бездну, и ваше токмо пребывание в оном удерживало его на земле.
        Проговорив сие стал он невидим, а Светлосан проснулся,иувидел действительно, что он несется на воздухеcМилославою, Асиадою, Вельдюзем и Бориполкоме,ичто оставленный ими замок с превеликим треском и шумом проваливается сквозь землю. Славенский Князь, встревоженный сим чудом, хотел принести благодарение Бессмертным, но вдруг глаза его отягчились сном, который снова привел его чувства в приятное забвение.
        В сем состоянии пренесен он был с прочими в Славенск, во дворец Княжеский; и когда первые лучи солнца озарили землю, тогда проснувшись сей Князь, ивоспомнив свое сновидение, начал осматриваться по всем сторонам, чтоб увериться в истине оного. И действительно познал он тотчас, что видение его былонемечтательно: он увидел из окон город Славенск,ипозналчертоги своего родителя. Восхищенный радостью пал он на колени,принося благодарственные моления Бессмертным. После чего разбудив сестру свою, невесту, зятя и оруженосца, которые перенесены с ним были в одну комнату, объявил им свое сновидение, и действительность оного. Сие известие равномерное произвело в них действие; в чрезвычайной своей радости воздали они бесчисленные благодарения Небесам, и немедленно решили идти к Богославу, чтоб и его обрадовать своим прибытием.
        Но лишь только отворили они двери своей комнаты, как увидели идущего к себе сего почтенного Князя. Он был предуведомлем, подобно им, Белбогом той ночью об их прибытии, и желая в томудостоверитьсяпошел их искать во своем дворце. Не можно изобразить радости и восхищения, каковыми они объяты стали при виде друг друга. Добродетельный Богослав, обливаясь радостными слезамипринималкаждого в объятия, лобызая в уста и в очи; а наипаче сына своего и дочь не мог он выпустить из своих рук, он принес Богам наиусерднейшие благодарения, и распросив каждого подробно о его приключениях, рассказал им и о своей печали, каковою он терзался по разлуке с ними; и что лишился бы ониотнее жизни, когда бы благодетельный Белбог, явясь ему во сне, не уверил его об их здравии, и о скором возвращении, Светлосан пользуясь сим радостным случаем, объявил своему отцу о любви своей к Асиаде, я просил его покорно дозволить ему с нею сочетаться священным союзом, на что Богослав с радостью и согласился, похваляя притомизрядный его выбор.
        Междутем как сей добродушный отец наслаждался веселием, увидев снова своих чад, весть об их прибытии разлилась тотчас по всему городу.Всеоного вельможи приехали тотчас во дворец: народ сбежался также Отовсюду на Княжеский двор, желая увидетьдетей своего Государя, столь долго пропадавших безвестно. Вельможи имели удовольствие первее всех их увидеть, и принести им свое поздравление; после чего Богослав желая удовлетворитьинародному желанию, ипринести Богамдостодолжноеблагодаренье, приказал учредить втот день великолепнейшуюЖертву вПеруновомхраме,куда совсеми своими детьми вознамерилсяидтипешком, дабы народ мог насладиться их зрением и как скоро донеслиему, чтовсе кжертвоприношениюготово, то и пошел он вохрам,сопровождаем будучи своими детьмиивсем двором. Лишь толькоусмотрел их народ, то тьмы тем радостных гласовиплесканий,наполниливесь воздух смешанным шумом, так что и слышатьничегоне можнобыло.Всяк из народастарался подойти ближе кКнязьям, чтоб лучше увидеть сих именитых особ, отчеготакаясделалась теснота,чтонасилу могли дойти до храма.
        Сколько сей храм пространен ни был, но не мог вместить всего народа; ибо одни только почтимладенцы инемощные остались вдомах,апрочие все сбежались на смотрение Княжеских детей.Наконец по прочтении первосвященником благодарственных молитв, сопровождаемых гласом трубибубнов, приведена была жертва, состоявшая из стабелых волов, увенчанных цветами, и изтысячи овец и агнцов. Первосвященник окропив их чистительною водою, иударивсвященным топором первогопредставленного ему вола, приказал оногоипрочих с ним приготовить к жертвоприношению. По вскрытиивнутренностей, осмотрел он их прилежно, и увидев внихсамые благополучнейшие знаки Божеского благоволения,поздравил с тем Богослава и его чад. По совершении же всей жертвы, истукан Перунов озарился неудобозримым сиянием и гласгромапоколебал весь храм, послечегопроизошелоткумира следующий глас.

        Впроступке я твоем казнил тебяколь строго,
        Толико награжу тебяяныне много:
        Твой род княжити здесь пребудетнавсегда,
        И не разрушится престол твой никогда;
        Залогом в том тебе прехрабрыепотомки,
        Которых подвиги повсюду будут громки:
        Промчится слава их во все земныконцы,
        И власть прострется их на многиевенцы.
        Сей Божественный глас наполнил всех несказанною радостью; тронутый Богослав сею щедротоюНебес, обещалсяповсегодно приносить подобную жертву, что потоми исполнил. осле чего будучи поздравлен от всех жрецов и вельмож, отбыл во дворец в провожании всего двора инарода. Поприбытии воный, приказал он учредить великолепный пирдлявельмож, и всего двора;адлянарода приказал поставить на многих улицах столы, изобилующеевсяким кушаньем и питьем.Подобное семупиршество продолжалосьцелыймесяц, во время коего торжествован был брак Светлоса с Асиадою и МирославысВельдюзем; ибо прежнее сих последних сочетание было не докончено, и разрушено гневом Небес.
        Добродетельный Богослав, обрадованный столь многими благоприятными случаями, по претерпении долговременной печали, восхотелчтоб и подданные его восчувствовали подобно ему его радость; чего ради приказал он выпустить изтемниц всех невольников, и народу своему оставил подати на целый год. Желая же совершенно загладить свое согрешение перед Богами, не оставлял он ни единого способного случая, оказывать подданным своим всякое благо. В сем спасительномпопечении провел он врадостивсю оставшуюся свою жизнь; дожил благополучно до чад детей своих: и наконец скончался в мире, завещав начертать на своей гробнице следующуюнадпись.
        О смертный!соображаясьс обстоятельствамимоей итвоейжизни,соображаясьсгражданскими, вященнымиестественными законами,не забудь никогда любить ближнего яко сам себя.
        По кончине сего почтенного Князя, вступил по нем на престол Светлосан, и последуя всем его добродетелям, прилагал все свое попечение о соделании своего народа блаженнейшим во вселенной. Старание его было не тщетно: подданные его учинились счастливейшими из смертных; ини один народ не дерзал помыслить восстать на них войною, говоря следующее: кто может восстать на Богов, и великий Славенск! Так правя мирно добродетельный Светлосан, учинился страшным всем своим соседям, риумножил своюДержаву междумногими другими, Полоцким Княжеством, по смерти зятя своегоисестры; ибо наследников по них никого не осталось. Напоследок дожив до глубокой старости, разделил он обширную свою область своим детям,искончался благополучно, почти в одно время с своею супругою, будучи оплакан горестно не токмо чадами своими, но наипоследнейшим из своих подданных.

        Конец третьей и последней части.



        notes

        Примечания


1

        Род старинной обуви, употреблявшейся на Востоке.

2

        Сей город называется также Коростенем в летоп. преп. Нест.