Ведьмин бал (сборник) Светлана Ольшевская

        Большая книга ужасов
«За чертой страха»
        Хотя Ника недавно познакомилась с этими ребятами, они стали ей как родные. Дружная компания собиралась в укромных уголках, слушала музыку… Пока один за другим они не стали пропадать. Подруга, исчезнувшая первой, говорила что-то о заброшенном бараке. Отправившись его исследовать, Ника едва смогла спастись! Но разве можно бросить это расследование? Ведь уже никого не осталось, все друзья пропали! Ника не хочет стать следующей жертвой похищения, а сидеть без дела не намерена. Возможно, она идет на верную гибель, однако если не попытается спасти их - никогда себе не простит!

«Холм обреченных»
        Ника не подозревала, какую страшную тайну скрывает от нее мама и почему не пускает ее в деревню познакомиться с бабушкой. Но настойчивости девушке было не занимать, и, отринув сомнения, она отправилась в далекую деревушку, при упоминании которой прохожие загадочно отводили глаза и чуть ли не крестились. Оказалось, дойти до нее не так-то просто: туда не ездят автобусы, а вместо дороги узкая заросшая тропинка. Успешно преодолев все препятствия, Ника наконец добралась до цели. К величайшему ужасу девушки, выяснилось, что в селении всем заправляют нежити, к которым она имеет самое прямое отношение…

«Огненный змей»
        Таня и Ника отправились на зимние каникулы в деревню к бабушке. Но отдых на природе оказался не таким, как его представляли девчонки. Таню мучили давно забытые детские кошмары, а Ника вообще начала вести себя крайне странно. Девушка ночь за ночью сидела без сна в кресле, уставившись в темноту. Древнее зло неожиданно вторглось в жизнь подружек, но хуже всего то, что Таня странным образом оказалась с ним связана…

        Светлана Ольшевская
        Ведьмин бал. Большая книга ужасов (сборник)

        За чертой страха

        Пролог

1985 год

        Цветущая майская степь манила пестротой разнотравья. Эти холмы, перелески и овраги никогда не знали плуга, а до города было неблизко. Вот сюда-то и свернул с трассы старенький, видавший виды «жигуленок». Красивый ковер из цветущих растений скрывал под собой неровную, каменистую почву. Однако автомобиль мужественно отъехал от трассы на несколько километров и остановился. Из него вышли трое мужчин, с наслаждением вдыхая чистый степной воздух. Впрочем, приехали они сюда явно не за этим.
        - В этом ли месте мы свернули? - спросил самый старший из них, с сомнением оглядываясь по сторонам.
        - Конечно, в том, вон камень приметный, - ответил второй, молодой и худощавый, указывая на высокую отвесную скалу, возвышавшуюся над большим холмом подобно остатку какой-то выщербленной временем стены. - Я его даже с трассы заметил.
        - Вот только карта у Санька, он сейчас должен подъехать, - прибавил третий, коренастый мужчина неопределенного возраста.
        Не прошло и десяти минут, как все трое услышали шум приближающейся машины. Жизнерадостно пыхтя, к ним подкатил такой же потертый «Москвич». Едва автомобиль остановился, из него выскочил молодой мужчина и кинулся здороваться за руку с приятелями.
        - Привет, Санек! Карту привез?
        - А как же! - ответил тот и, повернувшись к своей машине, замахал рукой. С заднего сиденья шустро выбралась круглолицая веснушчатая девочка лет десяти.
        - Санек, что это за детский сад! Ты в своем уме - ребенка сюда тащить?! - возмутился коренастый.
        - А куда ее было девать, Серега? Жена в отъезде, а с бабкой она не уживается, - легкомысленно улыбнулся Санек. - Но вы не бойтесь, проблем с ней не будет. Наша Тася уже достаточно взрослая…
        - Да мы и не боимся, - хмыкнул тот. - Это тебе стоит поостеречься, как бы твоя взрослая Тася не начала рассказывать всем и каждому, что ее папа - черный копатель.
        - Ну, за это я вообще не боюсь, - беспечно ответил Санек, доставая бутылку пива. - Тася умеет хранить тайны, ей что угодно можно доверить. И что это за термин - черный копатель? Кладоискатель - мне больше по душе!
        - Да не пиво, а карту доставай, кладоискатель ты наш, - потеряв терпение, потребовал Серега. Тася молча полезла в машину и достала пакет с пожелтевшими бумагами.
        Карту разложили на капоте «жигуленка».
        - Это и есть твоя хваленая карта?! - разочарованно воскликнул самый старший. - Обычная трехверстовка!
        - А ты, Федор Иваныч, приглядись внимательнее, - посоветовал Санек. - Трехверстовка, да, но на ней есть кое-какие пометки.
        Все четверо склонились над картой.
        - Вот, чтобы долго не искали, наше местоположение, - ткнул пальцем Санек.
        - Без тебя видим, - огрызнулся стоящий рядом приятель. - Только что-то здесь ни курганы, ни населенные пункты не указаны.
        - Говорят тебе, Серега, смотри лучше, - вмешался третий. - Вот это видишь?
        Там, куда он показывал, Серега с трудом разглядел поблекший от времени, едва заметный кружок, нарисованный карандашом. В центре кружка располагался ромбик, а рядом проходили две непараллельные пунктирные линии, начерченные все тем же карандашом.
        - И что это?
        Санек молча указал пальцем на край карты. Там оказалась надпись, такая же полустертая от времени. Тут уж Серега не выдержал:
        - Вы с Вадиком такие умные, вот сами и читайте!
        - Ну и пожалуйста, - фыркнул Вадик и достал из кармана увеличительное стекло. - Слушайте: «Курган сей будет не то скифский, не то савроматский. Всем он виден, но никто не догадается, что это курган. Потому и не разграблен он доныне, и разграбленным ему не быть…» Все, дальше не видно, край карты истрепан.
        - Это, наверное, еще в девятнадцатом веке написали! - звонко прервала затянувшееся молчание Тася, протиснувшись между Серегой и Вадиком.
        - Да нет, написано уже в двадцатом, - возразил Вадик. - Ятей нет.
        - Но писал, наверное, какой-нибудь старенький ученый в двадцатые или тридцатые годы, - не унималась девочка.
        - А ну брысь отсюда, нашлась умная! - прикрикнул Федор Иванович. - И не лезь, когда старшие разговаривают!
        Тася смущенно отошла.
        - Не кричи на моего ребенка! - в свою очередь рявкнул Санек. - А ты, доченька, ступай пока, разбери вещи.
        Девочка кивнула и вновь полезла в отцовскую машину, а мужчины еще долго на повышенных тонах обсуждали вопросы воспитания детей, употребляя при этом не слишком приличные выражения. А когда немного утихомирились, стали выяснять, о каком же кургане идет речь. Местность вокруг изобиловала большими и маленькими холмами, и выбрать из них нужный было нелегкой задачей. Спор затянулся надолго, предлагали раскопать то один, то другой холм, речь зашла даже о том холме, посреди которого возвышалась скала. Но это предположение сразу же отмели - таким громадным, да еще со скалой в центре, курган быть не может.
        Тем временем вечерело. Тася успела не только нарезать бутерброды и сходить к рощице за сухими ветками для костра, но даже ухитрилась самостоятельно поставить палатку.
        В конце концов, охрипнув от спора, мужчины остановились на небольшом круглом холмике поблизости. Поскольку уже порядком стемнело, приступать к раскопкам решено было завтра с утра пораньше. А пока все уютненько расположились у костра и с аппетитом поужинали Тасиными бутербродами. Какое-то время еще поговорили о делах, а потом просто молча отдыхали, не торопясь идти в палатку.
        - Вот бы найти этот курган! - нарушил молчание Серега.
        - Мечтать не вредно, - заметил Вадик. - Хотя… бывают же на свете чудеса. Правда, Санек?
        - М-м, - Санек уже почти спал.
        - Подумать только - нетронутое скифское захоронение! - не удержался от алчных мыслей и Федор Иванович. - А если бы еще царское! Тогда бы мы обогатились, да-а… - Тут его взгляд упал на девочку, подбрасывавшую в костер сухие ветки. - Слышишь меня, Таська… Аська… Как там тебя? Вот нашли бы мы царский курган - получили бы гору золота. И ты бы вся в нем ходила, как принцесса. Скифские цари - они знаешь какие богатые были, сколько добра в землю зарывали!
        Тася ничего не ответила, и вновь воцарилось молчание. Каждый думал о своем, глядя на яркие звезды над головой. Эта теплая безлунная ночь, напоенная ароматами разнотравья, казалась девочке сказочной. Тася уселась у огня, обхватив руками колени, и любовалась огромным звездным небом, вдыхая неповторимый запах ночной степи. И думала. Она представляла воинственных скифов, киммерийцев, амазонок, о которых она часто слышала от папы. Особенно ей понравился рассказ о том, как скифы хитроумно и без боя победили могучую персидскую армию, тем самым спася свою страну от завоевания. Про Аттилу еще было интересно. Папа говорил, есть легенда о том, что когда-то Аттила нашел клад, а в нем - древний меч, наделяющий своего владельца силой и могуществом. Говорил, что есть и другие легенды о таких мечах, хранимых в земле с глубокой древности, и о могучих богатырях, владевших подобным оружием. Тася тогда засмеялась и сказала, что так героем может стать любой, надо только меч найти. Но папа ответил, что не каждому дано его взять, у таких кладов есть хранители, которые выберут только самого достойного. Но что это за
хранители, объяснять не стал.

«Вот бы мне нежданно-негаданно найти такой меч!» - подумала девочка и дальше в фантазии уже неслась вольной амазонкой на быстрой лошади, со сверкающим мечом в руке, способным сокрушить любых захватчиков…
        Тася подбросила веточек в костер, и он разгорелся сильнее - маленький огонек среди большой степи, он был виден издалека, но не мог рассеять черные тени, окружавшие спящие холмы. Никто не увидел, как тень скалы, маячившей на возвышенности, шевельнулась, поднялась, и вот уже это не просто тень, а высокая черная фигура в длинном плаще, словно сотканная из мрака. Странный незнакомец помедлил несколько мгновений и неспешно прошествовал между холмами, тяжело ступая, но ни одна травинка не шелохнулась под его ногами.
        Никем не видимый, черный человек беззвучно приблизился к костру. Прямо перед ним на расстеленных покрывалах отдыхали Вадик и Серега, они еще не спали.

…одно и то же. Сколько их приезжает сюда, и всем нужно только одно. Золото, деньги, корысть… Неужели в Большой Степи перевелись настоящие воины? А ведь время на исходе. Когда-то все было по-другому, и бывало нелегко выбрать из претендентов самого достойного… Но теперь, что будет теперь, когда вновь воспрянет…
        Ни Вадик, ни Серега ничего не заметили, хотя смотрели на загадочную фигуру почти в упор. Вадик закрыл глаза, намереваясь спать, Серега лениво потянулся за сигаретами.
        Незнакомец сделал несколько шагов в сторону палатки, рядом с которой спал крепким сном Санек, все еще сжимая в руке бутылку из-под пива.

…а вот у этого задатки есть. Но нет воли! Слаб оказался он перед вином, одурманил хмель его разум, а скоро и вовсе сведет в могилу. К тому же… пришел ведь он сюда все за тем же - за золотом.
        Недалеко от Санька расположился Федор Иванович. Он еще не спал, задумчиво вертя в руке травинку.

…золото, золото, золото… Дни на исходе. Кому передать, кому?..
        Еще несколько тяжелых, безнадежных шагов - прямо через костер. По ту сторону огня сидела девочка, маленькая, светловолосая, - и смотрела на него во все глаза. Смотрела с огромным удивлением, но без страха.

…увидела! Неужели?..
        - Дядя, вы кто? - изумленно прошептала Тася.
        - А ты кто? - донеслось до нее, словно порыв ветра. Голос был глуховат и звучал тихо, как будто издали.
        - Я? Тася.
        - Зачем ты здесь?
        - За папкой присматриваю, - бесхитростно ответила девочка. - Чтобы с ним опять не случилось чего-нибудь.
        - О чем ты сейчас думала?
        Вопрос озадачил. О разных вещах она думала, но сводилось все к одному…
        - О мече я думала, который в земле спрятан, - смущенно сказала Тася, снова помимо воли представив себя амазонкой. - Хотела его увидеть.
        Вот оно, предначертанное!
        - Ну что ж, смотри. Увидишь - возьмешь его.
        Девочка вскочила на ноги. Земля, окутанная ночной тьмой, внезапно преобразилась. Все окружающие Тасю холмы и овраги вдруг засветились глубинным, внутренним светом, стали прозрачными, будто из хрусталя. На их поверхности колыхались изумрудно-зеленые травы и ослепительной красоты цветы, и сквозь них необъяснимым образом все просвечивало. Тонкие ветвящиеся корни растений уходили далеко в глубину этого прозрачного великолепия. Все вокруг казалось живым, пульсирующим, дышащим, и Тася, онемев от изумления и восторга, боялась сделать шаг, чтобы не затоптать какую-нибудь травинку.
        Она ошалело смотрела по сторонам, разглядывая мир, ставший необыкновенным. «Да ведь он тот же самый, - подумалось девочке, - просто виден теперь по-другому». Но как же это было удивительно! Глубоко внизу, прямо под ногами, по темному узкому тоннелю пробегал быстрый водный поток, чтобы где-нибудь дальше, вырвавшись из-под земли, стать маленькой степной речушкой. Вон там, слева, на глубине были видны залежи какого-то красного камня, а еще глубже - другого, черного. Каждая из этих пород излучала свое, особое сияние. А справа, на той же глубине, шли две непараллельные полоски чего-то, светящегося ярким желтоватым светом. «Золото, наверное», - подумала Тася, переводя взгляд дальше. Там, на почти гладкой площадке, покоились останки каких-то древних воинов, - Тася разглядела ржавые доспехи, оружие.
        - Была здесь когда-то страшная, жестокая битва, - долетел до ее слуха знакомый глуховатый голос.
        И тогда девочка повернулась лицом к возвышенности, посреди которой красовался скальный выступ. Каким же нестерпимо красным светом он сейчас горел! Тася прищурилась, опустила глаза ниже и обомлела: на самом-то деле высокий, выщербленный со всех сторон камень представлял собой верхнюю часть огромного, уходящего в землю щита, какими их рисовали на картинках - овального, заостренного книзу… А у его основания, глубоко в земле, лежала целая груда сокровищ: россыпь монет, сияющие драгоценные камни, золотые блюда и кубки… И меч. Длинный, из какого-то темного металла, покрытый непонятными Тасе значками. И если сокровища казались чем-то обычным в этом сияющем мире, то меч был особенным. Его лезвие напоминало багряно-желтый луч, упруго-неторопливо струящийся от рукояти до кончика клинка, вихрясь и переливаясь подобно струе воды. Он притягивал взгляд, манил к себе, его хотелось взять в руки и взмахнуть над головой, оставляя сияющую дугу…
        - Я его вижу, вот он! - воскликнула Тася и повернулась к своему собеседнику. Он тоже выглядел теперь по-другому, казался обычным человеком, хотя и в странном наряде. На полинявшем запыленном плаще виднелась сложная вышивка и какие-то бляшки в форме солнц, наброшенный на голову капюшон не скрывал худого обветренного лица, обрамленного короткой, русой с проседью бородой. Правая рука с массивным перстнем филигранной работы на указательном пальце привычно лежала на рукояти оружия, скрытого под полой плаща.
        - Значит, возьми его.
        Тася на мгновение призадумалась:
        - Но… что я буду с ним делать? Мечтать - одно, но ведь это не для нашего времени оружие, сейчас таким не пользуются!
        - Главное - чтобы ты надежно сберегла его. А когда придет срок - ты поймешь, что с ним делать. Видишь, как горит алым светом щит, - это значит, близко время, когда вновь поднимется сила тайная, темная, страшная… Тогда только на тебя надежда. Потому что мои дни на исходе.
        - Что это значит? Вы… - девочка осеклась, не зная, как деликатно сформулировать вопрос. Но незнакомец все понял:
        - Нет. Я никогда уже не покину этих мест. Просто на исходе дни, когда меч может беспрепятственно взять живой человек. Еще немного, и его могут перехватить… Я слышу, как сила нечистая пробуждается в земле, беспокоится, и близок час, когда она воспрянет - может быть, через пару-другую десятилетий. Она уже теперь желает завладеть этим оружием, чтоб никто не смог ее одолеть. Ее слуги ищут его и могут найти. А я не в силах им помешать.
        Тут Тасе стало жутко, она втянула голову в плечи:
        - Но ведь я же не воин и вряд ли им стану.
        - Возможно, ты когда-нибудь станешь матерью воина. А до тех пор - береги меч от посторонних глаз.
        Тася не нашлась, что ответить. Она подумала о другом: когда меч будет в ее руках, весь этот сверкающий хрустальный мир снова станет обыкновенным. А поэтому хотела успеть увидеть как можно больше, чтобы запомнить. Она огляделась по сторонам - от края до края степь восхитительно и празднично светилась. Вдалеке виднелись яркие огни города, а с другой стороны чуть заметно мерцало болото, источая собственный голубоватый свет. Взглянув на стоящие рядом автомобили, Тася не смогла сдержать удивленного возгласа - покрывавшая их дорожная пыль теперь серебрилась, отчего машины казались призрачными…
        Вдруг среди сияющего раздолья взгляд девочки зацепился за нечто странное. Это было большое темное пятно, не излучающее никакого света; оно находилось глубоко в земле, на порядочном расстоянии от Таси, ближе к городу, но все равно резко бросалось в глаза. Она не поняла, что это такое, но спрашивать не стала.
        Странный собеседник протянул Тасе руку:
        - Идем.


        Федор Иванович краем глаза заметил, что девчонка ушла куда-то в темноту, но решил, что он не обязан присматривать за чужими детьми.


        Когда через два дня черные копатели, так ничего и не найдя, собирались уезжать, Тася складывала вещи и незаметно положила на дно багажника отцовской машины что-то узкое, длинное и увесистое, завернутое в покрывало. Впрочем, на девочку почти не обращали внимания.



        Глава I
        Кладбище возле дома

        Нет, компьютеру я это не доверю. Техника устаревает, ломается, а рукописи в ряде случаев и правда не горят. События последних дней просто требуют, чтобы их зафиксировали во всех подробностях, и теперь, когда все закончилось, я это сделаю. Поэтому я сегодня купила красивую тетрадь в твердой обложке, по виду настоящую книжку - ей-то я и доверю свою тайну. Кто знает, вдруг когда-нибудь пригодится…


        Для начала, пожалуй, представлюсь. Меня зовут Ника Чернореченская, мне четырнадцать лет. Полное мое имя - Никандра, да, именно так. А все потому, что моя мама, наверное, чемпионка мира по странностям. Взять хотя бы этот переезд - ну кто бы еще придумал обменять квартиру в центре на такое захолустье!
        Это решение мама приняла, когда я в очередной раз из школы с фонарем под глазом пришла. Что поделаешь, не складывалась у меня дружба с одноклассниками. И если раньше это не очень заметно проявлялось, то начиная с прошлого года резко обострилось. Не совпали у меня с ними пристрастия в области музыки и других сфер жизни. Хотя и говорят, что на вкус и цвет товарищей нет, но все же общие интересы для дружбы очень важны. А если их нет… В общем, моя любимая музыка регулярно становилась поводом для насмешек, а почти все девочки в классе были влюблены в красавчика Лешеньку - карамельно-сладенького пупчика, чьи тупые шуточки приводили их в восторг. Пару раз я спрашивала, что они в Лешеньке нашли, и оба раза мне ответили: он «такой прикольный» и «такой лапочка», что, видимо, являлось для них идеалом мужчины.
        Что же до Лешеньки, то он встречался с ними по очереди, каждая новая любовь длилась недели две плюс-минус, и это, по-моему, всех устраивало. Так что его постоянно сопровождала свита верных поклонниц.
        И вот однажды принц решил удостоить чести меня, с присущим ему высокомерием заявив, что, так уж и быть, он согласен и со мной встречаться. Когда я просто отказалась, до него не дошло, и мне пришлось высказать все, что я о нем думаю.


        Ну не понимаю я такой логики. Им, девчонкам, радоваться бы, что у них одной конкуренткой меньше, а они, стоя рядом и услышав мою отповедь, так возмутились! В общем, в тот день я и пришла домой с синяком и расцарапанной физиономией. Сам Лешенька в драке участия не принимал, стоял рядом и подзадоривал. Да он вообще драться не умеет, большего труса и маменькиного сынка я в жизни не видела. Вы только не подумайте обо мне того же самого: с двумя-тремя такими дурочками я бы справилась запросто, я даже с мальчишками дерусь на равных. Но когда против целая толпа, включая Фимкину и Крыгину, которые ходят на какие-то единоборства, - тут уж, конечно, на победу рассчитывать не приходится. Наверное, поэтому Лешенька везде и таскает их с собой в качестве лучшей защиты от всяких наездов.
        Но половине его подружек после этой драки тоже пришлось долго фасад штукатурить…
        Мама, узрев меня в таком виде, даже слова не сказала, а собралась и куда-то ушла. Через пару часов она вернулась и молча приступила к домашним делам. Я весь вечер корпела над уроками, а потом стала привычно ставить будильник.
        - Не заводи, - будничным тоном сказала мама. - Отоспись завтра хорошенько.
        - Как, а школа?
        - В этой школе ты больше не учишься.
        - Не поняла?
        - Я забрала твои документы.
        - С какой это стати, да еще посреди учебного года?! - воскликнула я. - Октябрь на дворе! Свои школьные проблемы я решу сама, тебя никто не просил вмешиваться!
        - Да что ты! Я и знать не знаю ни о каких проблемах. Просто… э-э… м-м-м… просто мы переезжаем, вот!
        - Куда?! - иронично спросила я. Когда мама начинает чудить, то, кроме меня, ее остановить некому. А ее фокусы порой похлеще школьных проблем бывают!
        - Когда ты будешь прилично выглядеть, - с нажимом ответила мама, - мы с тобой поедем смотреть новую квартиру.
        - Но… я же не сдала учебники! - Мне запоздало подумалось, что, может быть, это очередная мамина шуточка. - И ты не могла сказать, пока я учила уроки?
        - Я заплатила за все учебники, - был ответ. - Учиться тебе в любом случае придется, и переезд - не повод для отлынивания от уроков!
        Ну и что ты будешь делать с такой мамой? Можно подумать, это мой первый фонарь! Да я уже забыла, сколько раз дралась со своими милыми одноклассниками, особенно когда им взбредала в голову идея поиздеваться над каким-нибудь третьеклашкой, отбившимся от стада… то есть, простите, от коллектива.
        Но это была не шутка. Когда неделю спустя мы с сотрудницей агентства ехали в какую-то безнадежную тьмутаракань смотреть квартиру, мама ободряюще сказала мне:
        - Принимать решение будешь ты. Понравится тебе квартира - переедем, нет - вернешься обратно в свою любимую школу.


        Квартира находилась на третьем этаже допотопного пятиэтажного здания невразумительной конструкции. Я прошлась по комнатам, собираясь озвучить заранее заготовленный отказ, но меня поразила величина квартиры. Три комнаты, причем две из них нешуточных размеров! И эти хоромы отдают в обмен на нашу крошечную двушку? А потолок какой высокий! Не то что у нас дома, где я каждый раз во время зарядки обязательно зацеплю рукой люстру. Тут еще до нее попробуй допрыгни!
        Потом я выглянула в окно. Передо мной раскинулся одноэтажный поселок - серые крыши старых домиков, голые деревья, заборы. Немного дальше из-за высокой ограды выглядывала островерхая крыша какого-то строения, тоже одноэтажного, но размерами гораздо больше всех остальных домишек. Окружающие его деревья великанами возвышались над поселком. Особенно мне бросилось в глаза одно дерево с идеально круглой кроной, очень темной из-за густоты веток. Подумалось, что приятно было бы смотреть на него, сидя у окна за столом. А уж когда оно весной зазеленеет…
        В итоге дерево победило.
        Когда мы собирали чемоданы, к нам повалили изумленные соседи.
        - Ты что это придумала, Анастасия, - менять квартиру в центре на какое-то захолустье?!!
        Примерно это они все говорили маме. Мы, оказывается, сошли с ума - ведь здесь же центр! Да весь мир из кожи вон лезет, чтобы переселиться в центр! Человечество делится на тех, кто живет в центре, и всех остальных!
        Признаюсь, меня их речи ввергли-таки в сомнение, но оно длилось ровно до тех пор, пока Алексей Иннокентьевич с третьего этажа мою маму идиоткой не обозвал. И ладно бы в шутку или по-дружески, а то пренебрежительно так, свысока. Наверное, в его понимании так и надо разговаривать с жителями захолустья, коими мы вознамерились стать. Тогда я, конечно, ответила ему, что если моя мама с ее высшим образованием и работой в институте идиотка, то его сын, изгнанный из ПТУ за двойки, вообще маргинал и деградант.
        Сосед побагровел и сказал, что рад будет с нами распрощаться, а моя мама широко заулыбалась и выразила взаимную радость. Что ж, теперь мне стало понятно, почему за крохотную квартирку в центре нам отвалили такие хоромы. Думаю, Алексей Иннокентьевич найдет взаимопонимание с новыми соседями.
        К слову, насчет маминой работы я выразилась неточно. Раньше она действительно преподавала в институте что-то связанное с геологией. Но уже довольно давно мама служит в каком-то закрытом учреждении, и, стыдно сказать, я ничего не знаю о ее работе. Но не потому, что я нелюбопытная, просто мама категорически не желает ничего рассказывать. Говорит - служебная тайна.


        В общем, под такие напутствия мы и сменили адрес. Знать бы заранее, что тебя ждет… Да уж, если бы я тогда знала… то все равно бы переехала!


* * *
        - …Ой, вы знаете, со мной тоже однажды странная вещь приключилась, - задумчиво потерла подбородок Наташка Кремнева, худенькая смуглая девчонка из параллельного класса. - Никогда не верила в такие штуки, пока сама не увидела. Я теперь сама не своя, до сих пор страшно. Это случилось еще летом…
        - Летом? И ты молчала до сих пор! - сразу же перебили девчонки в два голоса. - Давай, колись, что там было?
        - Ой, нет, - нахмурилась Наташка. - Знаете, что-то мне подсказывает, что лучше об этом не болтать, так спокойнее будет.
        - Ну, знаешь ли!
        - Раз уж начала, так продолжай!
        - Рассказывай уже, не тяни!
        Но Наташка лишь покачала головой.
        Заинтригованные, ребята принялись ее уговаривать. Одна я молча сидела на бетонной плите, подперев кулаком подбородок, и думала о своем. Это были приятные мысли. Точнее, констатация факта: теперь у меня была своя компания, друзья, с которыми можно откровенничать безо всякого смущения. Вот и сейчас мы болтали, постепенно сведя разговор к странным случаям. Рассказывали семейные предания и кошмарные сны… Попробовал бы кто-нибудь в моей бывшей школе рассказать о своих ночных кошмарах или вообще о чем-то сокровенном - его бы подняли на смех, на их омерзительном языке это называется «оборжать» или «оборать», да еще и кличку позорную дали бы. Я лучше промолчу, как там любили издеваться над моей фамилией. А тут ее просто сократили, и теперь я гордо именуюсь Никой Черной, что меня устраивает - коротко и стильно.
        И школа здесь хорошая. Не сказать, чтобы все было замечательно, тоже хватает всякого, но по сравнению с прежней - просто курорт. Да еще и Дворец спорта через дорогу, в котором имеются довольно приличные секции. Я с первых же дней стала ходить на рукопашный бой, присматриваюсь и к другим видам борьбы, не исключено, что займусь еще чем-нибудь. Борьба всегда меня привлекала, а теперь появился шанс заняться ею всерьез. Расквасить когда-нибудь физиономии Фимкиной и Крыгиной - святое дело. Я и раньше занималась, но больше самостоятельно, бестолково.
        Повезло мне в новой школе оказаться за одной партой с Лилей Лыскиной, которая быстро стала моей лучшей подругой. А потом она познакомила меня с друзьями, и я совершенно неожиданно оказалась своей в этой дружной компашке, чему, кстати, немало посодействовал мой любимый фолк-рок, эти ребята тоже его уважают.
        Кроме нас с Лилей в компании еще пять человек. Колька Шаров и Таня Незванова учатся в нашем классе, а Наташка Кремнева и Егор Рюшин - в параллельном. Колька с Егором - неразлучные друзья с детства, их вечно тянет на подвиги, а чаще на какое-нибудь хулиганство. Зато Незванова - особа утонченная. Таня всегда спокойна, скромна, изъясняется исключительно на литературном языке, никогда не ругается и не любит грубых шуточек. Они с Наташкой Кремневой похожи на сестер - обе миниатюрные, хрупкие. Другое дело Лилька - рослая, спортивная, энергичная, любому хулигану накостылять может. Жаль, не было ее со мной в старой школе!
        И, наконец, Стас. Он на два года всех нас старше и учится в другой школе, я и фамилии его не знаю. Ох уж этот Стас… Высокий, загорелый, с правильными чертами лица и темными волосами, собранными в небольшой хвостик. Я почему-то сильно смущалась, когда он ко мне обращался, а он в ответ подшучивал. Наверное, считал меня глупой малолеткой. А может, я такая и есть, раз позволяла себе слишком много о нем думать: Стас, конечно, красавец, но в остальном такой же, как все мальчишки…
        Ну, да это просто к слову. В тот ноябрьский день мы тусовались на заброшенной стройке, которую ребята уже давно облюбовали для своих посиделок.
        - Наташа, обижаешь! Неужели ты нам не доверяешь? - вклинился Стас, до сих пор молчавший.
        Наташка смутилась, покраснела и сдалась:
        - Ну ладно. В общем, вы знаете, где я живу…
        - Я не знаю, - честно призналась я.
        - Ой, ты же недавно здесь, и я тоже. Мы купили квартиру этим летом, она мне еще так понравилась… Я живу вон в том доме. - Наташа показала рукой на одинокий девятиэтажный дом на отшибе, отделенный от остального жилого массива огромным пустырем с элементами свалки, чуть дальше за ним виднелся небольшой лесок.
        - А, у лесочка, - кивнула я.
        - Вот и мы думали, что это лес! - с досадой выпалила Кремнева. - А это оказалось кладбище! Старое, заросшее, со стороны и не видно, но между деревьями попадаются кресты и памятники.
        Я присвистнула:
        - Ничего себе соседство!
        - Но не об этом сейчас речь. Я кладбищ не боюсь и с удовольствием гуляла там с Жулькой. Тихо, спокойно, и никто не визжит: «Развели тут собак!» - а то у нас в доме имеются такие кадры. И вот однажды я с Жулькой пошла погулять туда вечером, где-то через месяц после того, как мы заселились… А, вспомнила, это как раз последний день лета был, тридцать первое августа. У меня еще настроение весь день было ниже плинтуса из-за предстоящей встречи со школой… Так вот. Погуляли мы какое-то время, а когда начало смеркаться, пошли обратно. Идем по тропинке, я точно уверена, что знаю дорогу, сколько раз там ходила, все знакомо. Уже пора бы лесочку кончиться, а впереди - сплошные деревья. Смотрю - дорожка под ногами золой посыпана, прямо как в частном секторе, где печки топят. Но у нас-то здесь - откуда? Жулька к ногам жмется и поскуливает… Наконец деревья расступаются, я думаю, что сейчас свой дом увижу. А впереди не мой дом, а барак какой-то деревянный, черный, в землю вросший… Я решила, что заблудилась, огляделась по сторонам. Уж согласитесь, мой дом издалека виден, к тому же в сумерках окна должны светиться.
Да и в остальных девятиэтажках тоже. А ничего нет! Барак и пустырь, а больше вообще ничего не видно в темноте! Тут уже меня страх пробрал - как я домой попаду?! И прохожих нет, спросить не у кого. Возникла шальная мысль постучаться в барак и спросить у его обитателей, и я подошла к нему поближе. Это была длинная деревянная хибара с рядом заколоченных неровных окошек, сквозь щели между криво прибитыми досками пробивался тусклый свет. Вдруг вижу - идут двое со стороны барака: женщина и ребенок. Может быть, вышли из него, только я не видела, чтоб дверь открывалась. Думаю, спрошу у них дорогу. Подходят ближе, смотрю - это старуха, тощая, неопрятная, и лицо такое мерзкое!
        Наташка помолчала.
        - Ну, старухи редко бывают красавицами, - сказала я, чтоб только прервать паузу. - Тем более неопрятные.
        - Да не в этом дело! Выражение ее лица было настолько мерзким, что у меня пропало всякое желание о чем-то спрашивать. Она на меня взглянула молча, словно оценивая, и ухмыльнулась гаденько. Я перевела взгляд на ребенка. На вид ему было лет пять-шесть, он был коротко подстрижен и одет в какие-то обноски. Старуха дернула его за руку, и они быстро ушли куда-то в темноту…
        - Небось попрошайки какие-нибудь, - резюмировал Колька Шаров.
        - Так вот. После этого мне совершенно расхотелось приближаться к бараку. Мало ли кто там обитает. Я хотела развернуться и уйти, но тут… - Наташка замолчала.
        - Что?
        - Открылась дверь, проем осветился тусклым мертвенным светом, но людей я не увидела, внутри словно колыхалось какое-то марево. Мне стало так страшно, не передать, словно волны ужаса исходили оттуда. И тут… Вокруг смолкли все звуки, воздух стал затхлым, ватным, словно я не возле леса нахожусь, а в каком-то склепе. И в этой пустоте я услышала шепот, он заполонил все пространство и звучал в моих ушах громом, но все же это был шепот: «Иди! Иди сюда! Мы ждем тебя!» И я, как в трансе, медленно пошла к двери. Ни страха, ни каких-то других чувств, ни мыслей больше не было - я шла, как зомби… Вдруг Жулька как завизжит да как дернет поводок! Я пришла в себя, заорала и в панике бросилась бежать обратно в лес. Но через несколько шагов зацепилась за какой-то штырь, торчавший из земли, упала и ударилась головой, кажется, о дерево. Дальше, видимо, потеряла сознание. Очнулась - первым делом вижу перед собой свой дом. А я лежу на земле, как раз между лесочком и пустырем. Вокруг Жулька бегает, а рядом моя кроссовка валяется, порванная. Я до сих пор не могу понять, как там оказалась. Пришла в бреду, что ли? Или
принес кто? Но это уже совсем глупости, тем более что кроссовка при падении с ноги слетела да так и валялась рядом. А когда вернулась домой, оказалось, что я недолго там и пролежала, во всяком случае, родители еще не начали беспокоиться.
        - Да, интересная байка, - одобрительно кивнул Егор. - Хорошо придумано.
        - Байка?! - возмутилась Наташка. - Ты мне не веришь?!
        - А что, разве нет? - осведомился Колька.
        - Разумеется, нет! Это было на самом деле!
        - Головой ударилась, вот и привиделась всякая чушь, - убежденно заявила Лиля. - Просто не думай об этом, и само собой забудется.
        - Как не думать, если с тех пор у меня начались кошмары! - возмутилась Наташка. - Стоит только задремать, как я вижу какое-то мрачное подземелье, из которого совсем нет выхода, и в нем медленными, безнадежными, размеренными движениями кружатся бледные тени, и становится тоскливо и страшно, каждый раз кажется, что я останусь там навсегда и стану такой же бледной тенью, для которой нет выхода… Иногда такое полночи тянется, а потом еще разная дрянь снится. Какие-то базары, телеги, толчея, люди с узлами и мешками. И в этой толпе нет-нет да и промелькнут мерзкая старуха и мальчик. У меня после этих снов состояние депрессии… Нет, даже хуже: кажется, будто я на самом деле нахожусь в этом подземелье, а реальный мир - только иллюзия.
        - Да, интересно, - задумчиво протянула я, только теперь обратив внимание на темные круги под глазами Наташки. - Случаются иногда странные вещи. Ты кому-нибудь об этом говорила? Родителям, например?
        - Да ну, ты что? - махнула рукой Наташка. - Моя мама такая мнительная насчет всяких болезней! Боюсь, она подумает, как Лиля, что я головой ударилась и в уме повредилась, и замучает меня всякими обследованиями. Еще к психиатру потащит - оно мне надо? Я только осторожненько маме сказала, что видела на той стороне леса уродливый деревянный барак, и спросила, неужели в таких до сих пор люди живут. Мама посмотрела на меня подозрительно и ответила, что бывала по ту сторону леса, но никаких бараков не видела, что там вообще строений нет, а только поля и огороды.
        - Значит, надо для начала сходить туда и посмотреть, - заявила я. - Попытаться найти эту хибару.
        - Если она в природе существует! - хмыкнул Егор.
        - Значит, Егор, ты считаешь, что я сумасшедшая?! - вспыхнула Наташка.
        - Нет, но… от удара головой могли случиться галлюцинации.
        - Это были не галлюцинации!
        - Знаете что, по-моему, Ника права - надо поискать это место, хотя бы выяснить, есть оно или нет, - вмешалась Таня Незванова.
        - Действительно, и я не могу понять, почему мы до сих пор этим не занялись?! Может быть, там и правда ничего нет, тогда Наташа убедится, что ей все это померещилось, и перестанет себя накручивать, - подхватил Колька Шаров. К этому времени я уже знала, что он неравнодушен к Наташке.
        - Тогда чего мы ждем? - воскликнула Лилька. - Пойдем туда и посмотрим!
        - Темнеет уже, - покачала головой Таня. - Такие дела лучше делать при свете дня.
        С этим трудно было поспорить. Мы договорились сходить туда завтра после школы, после чего отправились по домам.


        Я шагала вдоль трассы. По одну ее сторону красовались два ряда девятиэтажных новостроек, окруженных юными деревцами, детский сад, наша школа и несколько заброшенных строек, на одной из которых мы, собственно, и собирались. Это была самая окраина города, за ней начиналась степь. А по другую сторону дороги были разбросаны старые постройки разной этажности и давности, среди которых скрывалось и мое новое жилище - если его можно было назвать новым. Царя Гороха оно точно помнило.
        - Ника, подожди!
        Я резко развернулась - меня догоняла Наташка Кремнева.
        - Что случилось?
        - Да нет, ничего, - она остановилась, переводя дыхание. - Ника… Я вижу, ты поверила мне?
        Я недоуменно кивнула, не понимая, почему ей понадобилось меня догонять, ведь ее дом находился совсем в другой стороне.
        - Ребята хорошие и рады помочь, - продолжала Наташка, - но они не верят мне, а ты поверила!
        - Ну поверила, и что с того?
        - А то, что это ничем хорошим не кончится, - она перешла на шепот и боязливо оглянулась. - Это не просто сны, не просто кошмары! Я наяву видела эту старуху с мальчиком!
        - Где?
        - Один раз на улице, в толпе прохожих, она шла, пристально вглядываясь в лица. К счастью, меня она не заметила, я свернула в сторону и убежала. Другой раз я ехала в автобусе, смотрю, а она стоит на остановке, садиться в автобус не стала, а все на окна смотрит. Меня, меня она искала! Но я сразу присела, и она меня не увидела… А позавчера я ее видела в третий раз! Столкнулась с ней нос к носу возле детского сада. Там много людей шло, и тут она выныривает из толпы! Поймала мой взгляд, победоносно ухмыльнулась, а потом как схватит меня за руку и прижала к ладони железную штучку, похожую на какой-то знак. А руки холодные, скользкие, брр! Ну, я руку вырвала и бросилась бежать. Ника, мне так страшно! Со мной что-то должно случиться! Мне теперь кажется… ну, что большая часть меня уже находится в этом подземелье, и мне остается только отправиться туда… Как магнитом тянет, я не пойму, что это!
        Мне было искренне жаль подругу, но я не знала, что ей посоветовать и чем помочь.
        - Хочу, чтобы хоть ты знала: если вдруг со мной… что-нибудь… - она всхлипнула, - то ты знаешь причину! Меня искали и нашли…
        Я обняла ее, говорила какие-то утешительные слова. Наконец она немного успокоилась, вытерла слезы, мы распрощались и пошли по домам.
        Я шла темными дворами и раздумывала над происходящим. Верить или нет? Я с мистикой никогда не сталкивалась и привыкла всему искать разумное объяснение, но, с другой стороны, Наташка совсем не кажется сумасшедшей или выдумщицей. Да и темные круги под ее глазами появились отнюдь не после сегодняшних слез, они были и раньше, только я внимания не обращала. К тому же вспомнились мамины слова, что не стоит отрицать того, чего ты не понимаешь, а если ты во что-то не веришь, то это совсем не значит, что его нет.



        Глава II
        Неожиданное спасение

        На следующий день мы собрались на стройке, как обычно после школы, зайдя предварительно домой подкрепиться и бросить рюкзаки. Когда я пришла, все были в сборе, и только Наташка Кремнева запаздывала. Но ее можно было встретить и по пути - ведь поиски планировались рядом с ее домом. Поэтому я предложила:
        - Ну что, дамы и господа, отправляемся на разведку…
        Но мне не дали договорить. Одновременно со мной Лилька закричала:
        - Народ, мне сегодня принесли диск с новым концертом «Мельницы»!
        - Класс! Давай послушаем! - обрадовались ребята, и Стас привычно вытащил из сумки свою аппаратуру. Собственно, поэтому наша компания и собиралась на стройке - мы все любили музыку, да погромче, а в квартирах она вызвала бы недовольство соседей. Вот и теперь мы добрых полтора часа слушали новый концерт, это всем подняло настроение. Но Наташка так и не появилась, и мое беспокойство все больше росло. Когда музыку выключили, я поднялась и решительно сказала:
        - А теперь как хотите, а я иду туда, куда мы вчера собирались.
        - Так темнеет уже, - начала было Лилька.
        - Когда мы пришли, было светло! Не пошли при свете, значит, пойдем сейчас. Впрочем, не хотите - дело ваше, силком никто никого не тащит! - разозлилась я. После того как Наташка мне доверилась, я чувствовала себя в какой-то мере за нее ответственной. - И, кстати, где сама Наташка?
        - В школе ее сегодня не было, - брякнул Егор и вдруг схватился за голову: - Постойте-ка, ее мама вчера звонила моей, спрашивала, нет ли Наташки у нас! Просто наши мамы дружат…
        - Когда звонила?! - заорала я.
        - Вечером… Когда мы уже по домам разошлись, я и поужинать успел. Мама еще меня спросила, и я ответил, что мы с ней расстались полчаса назад. Поэтому-то я и не придал значения, а потом и вообще забыл, - виновато признался Егор.
        - Дурак! - чуть не набросился на него с кулаками Колька, но тут же вытащил мобильник, нажал кнопку и прижал его к уху. - Нет связи, черт…
        Лилька, Таня и Егор тоже по очереди звонили, но с тем же результатом.
        - Я вчера ее видела последней, - сказала я и в двух словах описала нашу встречу. - Мы попрощались, и она поспешила домой… Но за полчаса сто раз бы успела дойти. Она что же, домой не вернулась?!
        - Она была очень испугана, - сказал Стас. - Значит, ей было чего бояться.
        - Пошли к ней! - предложила Таня. - Может быть, она все-таки дома?
        Разумеется, мы пошли, если не сказать - побежали. От нашей стройки до Наташкиного дома было рукой подать, всего лишь пройти между двумя новенькими девятиэтажками и свернуть в сторону. Там, на отшибе, стоял Наташкин дом, а за ним чернела кромка зловещего леса.
        Но дома Наташки не было, как выяснилось, вчера вечером она действительно не вернулась домой. Была только ее заплаканная мама, сразу же обвинившая нас во всех земных грехах.
        - Это все из-за вас! - кричала она. - Пока Наташенька не связалась с вами, все было хорошо! Слоняетесь по заброшенным стройкам, занимаетесь там черт знает чем! Говорила я ей, чтобы не связывалась с вашей дрянной компанией…
        Оправдываться и спорить было бесполезно, и мы поспешили уйти.
        - Ну и что дальше? - убитым голосом спросил Егор, когда мы остановились у подъезда.
        - А дальше, Егорушка, те из нас, кто не трусит, пойдут в лес, искать этот барак. Остальные могут подождать здесь, - отрезала я.
        Тропинка между зарослями была одна, по ней мы и двинулись, логично предположив, что Наташка в тот роковой вечер шла именно так. Сначала лес выглядел как лес - березки, дубы, кустарник. Но потом стали попадаться старые, замшелые могильные камни и кресты, под разными углами наклона торчавшие из земли. Чем дальше мы шли, тем они встречались чаще, и в конце концов тропинка привела нас к небольшому старинному кладбищу. Старые оградки с облупившейся краской сохранились не везде, но было видно - за могилами здесь ухаживают. Неподалеку я увидела крошечный домик-сторожку, в маленьком оконце которого горел желтоватый свет.
        - Это и есть, что ли, тот барак? - поинтересовался Стас.
        - Нет, что ты! Это домик сторожа, там живет дядя Митя, уж Наташа бы не спутала! - ответил Колька. - Мы с ней иногда вместе выгуливали Жульку, я покажу вам маршрут, по которому она обычно ходила.
        - У такого заброшенного кладбища есть сторож? - удивилась Таня.
        - Ну, вообще-то он не совсем сторож, ему просто жить негде. Это мне папа рассказывал. Дядя Митя раньше на папином заводе работал, а потом его уволили.
        - За тунеядство или воровство? - брякнул Егор.
        - Нет, папа говорил, этот человек был честным и работал на совесть, но пил, за это и выгнали. Тогда он с горя стал еще больше пить, и у него однажды какие-то жулики квартиру выманили. Пьяного обмануть легко… Теперь он по рынкам то грузчиком, то уборщиком подрабатывает, а живет здесь. И, между прочим, он, когда трезвый, за могилами ухаживает. Хотя ему вряд ли за это платят.
        - Да, жалко человека, - вздохнула Лиля.
        Словно в подтверждение Колькиных слов, из сторожки вышел бомжеватого вида мужик, посмотрел на нас мутными глазами, пробормотал что-то неразборчивое и, шатаясь, ушел обратно в домик.
        Мы отправились дальше по дорожке, прошли весь указанный Колькой маршрут и вышли обратно к девятиэтажке.
        - Вот так Наташа обычно шла, - сказал Колька. - Здесь и выходила из леса.
        Я прошлась по опавшей листве вдоль тропинки и обо что-то споткнулась. Среди пожухлой травы и листьев торчал из земли ржавый металлический прут.
        - Так Наташа зацепилась, наверное, за эту штуку?
        Остальные пожали плечами.
        - Но ведь никаких бараков поблизости не наблюдается! - воскликнул Егор.
        - А может, она вышла где-то в другом месте? - предположил Колька. - А сюда потом в бреду дошла, или не знаю как… Давайте обойдем вокруг леса, чтобы уже сомнений не оставалось.
        Эта идея восторга ни у кого не вызвала, но предложение все же было принято. Быстрым шагом мы обогнули лесок слева - никаких строений. Однако лес оказался бо?льшим, чем мы ожидали, и на весь путь у нас ушло около двух часов. Когда мы, уставшие, вернулись к Наташкиному дому, было уже совсем темно.
        - Ну что, все убедились?! - сердито сказала Лиля, потирая ушибленную о корень ногу. - Ужастиков меньше смотреть надо! Уверена, все эти бредни тут ни при чем, а с Наташкой случилось что-то другое. Может быть, ее похитили преступники, а мы тут глупостями занимаемся.
        - С меня на сегодня хватит, - заявил Стас. - Засим я вынужден отланяться, у меня еще гора невыученных уроков.
        - Может, этот барак где-то в лесу? - упрямо предположила я. - Мы его обошли снаружи, а надо бы поискать в чаще, где кладбище заканчивается.
        - Давайте завтра, а? - миролюбиво сказал Егор. - Соберемся пораньше… А то как бы и нас не похитили преступники, раз уж они завелись в нашем районе.
        - Сомневаюсь, что мы что-то сможем сделать, пусть уж лучше этим полиция занимается, у них там профессионалы, - сказал Стас и первым поспешил распрощаться. Егор, Лилька и Таня быстренько последовали его примеру.
        У Наташкиного подъезда остались лишь я и Колька. Он нервно кусал губу и молчал. А я пыталась еще что-нибудь придумать, но не получалось. По правде говоря, мне и самой уже не верилось в существование злосчастной развалюхи. Однако отступать я ну очень не любила.
        - Слушай, есть идея! - озарило меня. - Банальная! Если не можешь чего-то найти, надо спросить у прохожих. Я тут живу недавно, но есть же и старожилы!
        - Ну, можно…
        - О, вон как раз подходящий экземпляр приближается!
        Но солидный дяденька, спешивший домой, понятия не имел ни о каком бараке, о чем и буркнул без излишней вежливости. Мы расспросили еще нескольких прохожих, но никто из них ничего не знал.
        Мы уже собирались идти по домам, но тут на дорожке появилась еще одна фигура. Когда она приблизилась, я увидела в свете фонарей, что это старая полноватая женщина с неприятным лицом и плотно сжатыми губами.
        - Ну уж нет! - пробормотал Колька, отступая в тень за подъезд. - Лучше к ней не подходить - это Наташина соседка, Архиповна, такая злая и противная, она меня просто ненавидит. Как увидит, так и начинает вопить, что я в лифте кнопки жгу и на стенах рисую. А я всего только пару раз…
        - Тогда к ней подойду я, меня-то она не знает.
        Я решительно шагнула к старухе, изобразив на физиономии самую приветливую улыбку:
        - Прошу прощения, нельзя ли у вас спросить дорогу? Я, кажется, не туда попала.
        - Вон туда иди, - махнула она рукой в сторону жилого массива. - Там автобус ходит.
        - Да нет, мне не автобус нужен, - защебетала я. - Мне нужен барак - старый, деревянный, вросший в землю, он где-то тут неподалеку…
        Наверное, если бы я бросила к ее ногам петарду, это произвело бы меньший эффект. Старуха буквально подскочила на месте, на ее лице отразились неподдельный испуг и возмущение.
        - Ты что, шутить надо мной решила?! - прошипела она. - Нашла что придумать на ночь глядя!
        - Что вы, нет! - изумилась я. - Что я такого сказала? Просто, э-э… я возле этого барака ключи потеряла, а теперь не могу его найти.
        - Ключи?! Да что ты чудишь! Сколько лет, как война закончилась! Нет больше ни барака, ни этого ирода… Ты кто такая вообще, говори прямо, что тебе нужно?
        И тогда я решилась:
        - Ну хорошо, я скажу правду, бабушка, вы только не сердитесь. Я… то есть моя подруга… видела это строение не так давно. И я решила узнать, есть оно тут или нет.
        Бабка посмотрела на меня сердито:
        - Что ты городишь, какая еще подруга, когда она могла его видеть?!
        - Тридцать первого августа, - отчеканила я. - А подругу зовут Наташа Кремнева, ваша соседка, и вчера она пропала, если вы еще не в курсе!
        Старуха на миг застыла. Потом выронила сумку и неистово перекрестилась:
        - О господи! Неужели действительно?.. За что это нам…
        Бормоча что-то бессвязное, она подхватила сумку и, на ходу достав ключи, быстро засеменила в подъезд.
        - Подождите, пожалуйста… - кинулась я следом, но она захлопнула дверь подъезда так поспешно, словно за ней гналась нечистая сила.
        Колька вышел из-за угла.
        - Значит, это правда! Барак существует! И в нем обитает некий, хм, нехороший человек…
        - Существовал, - поправила я. - Слышал же, их больше нет.
        - А чего она тогда так испугалась? Значит, не все так просто, тем более что Наташа это видела.
        - Значит, надо бабку расспросить. Мне кажется, что она способна пролить свет на нашу тайну. Ты знаешь, в какой квартире она живет?
        - На шестом этаже она живет, по соседству с Кремневыми. Но со мной точно не будет разговаривать.
        - Значит, это завтра сделаю я. Сейчас ее уже не стоит тревожить.
        - Смелая ты, Ника! - с небольшой долей зависти сказал Колька. - Я бы ни за что не рискнул подойти к Архиповне… Мамочки, уже почти одиннадцать! Меня дома заждались!
        Я посмотрела на свой мобильник. Было не почти, а точно одиннадцать. Мы распрощались, и Колька бегом побежал домой. Будь моя мама дома, я тоже бы поспешила. Но она, как это часто бывало, задерживалась на своей таинственной работе до полуночи. Да это еще ничего, порой она там пропадала сутками.
        Я огляделась по сторонам - прохожих больше не было, лес высился рядом. Меня назвали смелой… хм, приятно такое слышать! Вообще-то я стараюсь по возможности закалять свой характер, вечно берусь с этой целью за трудные и рискованные дела… Да чего скрывать, люблю я риск. Вот и теперь - не молодец ли я! - сумела немного прояснить эту непонятную историю. Наташин рассказ все сочли бредом, а я стояла на своем и оказалась права: барак все же существовал! Ну что ж, раз у меня есть немного времени, можно сходить еще раз на место событий - вдруг там все же найдется что-то интересное.
        Вокруг не было ни одной живой души, среди деревьев царила непроглядная тьма, но я не испытывала никакого страха. Правду говорила мама, как человека называют, таким он и становится. По крайней мере, сегодня мне море по колено!
        Вот это место, если, конечно, Колька показал правильно. Я прошла немного между деревьями и развернулась, чтобы выйти из леса, так же как Наташка тогда…
        Что это?
        Плотный туман странным белесым маревом возник передо мной так внезапно, что я даже не успела ничего сообразить и замерла на месте. Он клубился, полз по сухой траве и поднимался вверх, метр за метром образуя непроницаемую стену. Вот уже не стало видно освещенных окон Наташкиного дома. Темнота вокруг на глазах заменялась этим мерзким белесо-серым цветом, и я не сразу сообразила, что стоять на месте нельзя, нужно бежать немедля. Потому что стена зловещего тумана смыкала кольцо вокруг меня, еще немного, и не останется выхода! Бежать! Бежать бы, да только мои ноги стали словно ватными - то ли от шока, то ли оттого, что мне перестало хватать воздуха. Неожиданно стало очень душно, Наташка говорила - как в склепе, но в склепе хоть какой-то воздух есть, а здесь его становилось все меньше, у меня начала кружиться голова, потемнело в глазах, я понимала, что сейчас упаду, и тогда…

«…За год по стране пропадает без вести до десяти тысяч человек», - отчеканил в голове равнодушный механический голос.

«…Ника, деточка, собери игрушки и садись ужинать!» - голос был похож на мамин, но с какими-то глумливыми интонациями.

…и тогда чья-то сильная рука обхватила мое запястье и, рывком сдернув с места, быстро повлекла к уменьшающемуся на глазах выходу. Стараясь не попасть в клубы тумана, я буквально вылетела наружу из гибельного кольца…
        О, долгожданный глоток воздуха! Правда, на бегу - мы мчались через лес со всех ног, я и мой неожиданный спаситель, которого я толком и не разглядела. Зато успела увидеть, как сомкнулось кольцо тумана за моей спиной, сомкнулось и побагровело. Дальше я не смотрела. Вокруг царила темнота, я думала только о том, чтобы не переломать ноги о корни на такой скорости. Однако незнакомец, по-прежнему крепко сжимавший мое запястье, видимо, в этой темноте хорошо ориентировался, так что я ни разу не упала.
        Способность мыслить вернулась чуть позже. Кто этот человек и откуда он здесь? В темноте трудно было что-то разглядеть, тем более что я бежала позади, и если бы он не держал меня за руку, давно бы отстала. Я успела только увидеть, что его длинные волосы собраны в хвост. Стас?! Вот бы хорошо было! Но как он здесь оказался, он же так спешил домой?
        Лес закончился, впереди лежали поля и огороды. Мы остановились, я восстанавливала дыхание, согнувшись и хватая ртом воздух. Вообще-то я неплохо бегаю и стометровку, и кросс, но такая бешеная скорость далась мне тяжело. Стас же, похоже, даже не запыхался.
        - Стас, спасибо тебе, - отдышавшись, пробормотала я, не зная, что еще следует сказать приятелю, который ни много ни мало спас мою жизнь. Он меж тем стоял ко мне спиной и пристально всматривался в черноту леса, как будто мог там что-то рассмотреть. Так ничего и не придумав, я спросила: - Ты не знаешь, что это было? Там не хватало воздуха, я чуть не задохнулась, представляешь!
        Он медленно повернулся ко мне и констатировал самым мрачным тоном:
        - За год по стране пропадает без вести до десяти тысяч человек. Одни потом находятся живыми, других находят мертвыми, а большинство не находят вообще.
        Это был вовсе не Стас! Как я могла спутать, он даже ростом выше и определенно старше, я бы сказала, что ему слегка за двадцать, а уж голос и близко не похож. И лицо совсем другое, с тонкими чертами, приятное и очень своеобразное; по контрасту с черными волосами оно казалось слишком бледным. Этот человек, несомненно, был красивым, уж точно не хуже Стаса, но вместе с тем каким-то странным, хотя я так сразу не могла сказать, в чем эта странность выражалась.
        - Ой! - вырвалось у меня. - Извините, я ошиблась…
        - Ты ошиблась в том, что пришла сюда. И в том, что вообще ввязалась в это дело.
        - А откуда вы знаете, в какое я ввязалась дело? - спросила я, запоздало припоминая, как мы с ребятами громко обсуждали события - и на стройке, и в лесу. Если бы кто-то захотел, запросто мог бы услышать…
        Он не ответил, только многозначительно кивнул, как будто прочел мои мысли.
        - А что это было? - снова спросила я. Наверное, мне не следовало быть такой настырной, но я понимала - этот человек в курсе всех событий.
        А он посмотрел на меня хмуро и после долгой паузы ответил:
        - Недобрые дела здесь творятся, детка. Не ходи сюда больше ночью, это не место для развлечений.
        Детка?! Это слово меня возмутило, неужели я выгляжу такой уж малолеткой? Впрочем, он же не знает моего имени, поэтому подобное обращение вполне логично. И все равно неприятно!
        - Никандра, - сказала я. - Меня зовут Никандра, и я никакая не детка.
        Сама не знаю, почему мне захотелось назваться полным именем, когда весь белый свет зовет меня Никой. Наверное, это была глупая попытка выглядеть взрослее…
        На мгновение в темных глазах незнакомца промелькнуло удивление.
        - Никандра… - повторил он. - Так вот, Никандра, я не хочу твоей гибели. Не возвращайся больше сюда. Ты и так навлекла на себя огромную опасность, узнав слишком много.
        - Много? Да я практически ничего не знаю! Что здесь такое творится?
        - Есть вещи, которые знать очень опасно. Могу только сказать, что здесь тебя ждет не просто гибель, а нечто куда худшее.
        - Что может быть хуже? - поразилась я. - Да, а как же Наташка? Она пропала вчера вечером, я хочу найти ее…
        - Ты не найдешь ее, - покачал он головой. - И никто не найдет.
        - Вы знаете, где она?! Она жива?
        - Боюсь, что знаю, - угрюмо ответил незнакомец. - И думаю, что пока жива. Вот только ей уже вряд ли можно помочь.
        Я хотела потребовать разъяснения, но он жестом остановил меня.
        - Теперь вам бы постараться самим уберечься, тебе и твоим друзьям. Вы рискуете, и сильно. Вам надо сидеть тише воды ниже травы и ни в коем случае не показывать заинтересованности в этой истории. Не болтать о ней и не разгуливать по улицам в потемках. Хотя я не знаю, спасет вас это или нет… Лучше всего, конечно, было бы уехать отсюда подальше, и как можно скорее.
        - Уехать? Но это нереально, - развела руками я. - Это невозможно! Середина учебного года - как тут уедешь! Школа, родители…
        - Ты заблуждаешься, - возразил мой собеседник. - Ты, видимо, еще не знаешь, что такое «невозможно»… Если тебя не держат под замком, если у тебя есть ноги - уйти всегда можно. Только мы порой оцениваем свои шансы лишь после того, как их упускаем. Что хуже - стать бездомной бродяжкой в каком-нибудь чужом городе или погибнуть?
        Я понимала, что он прав, но мой мозг упорно отказывался воспринимать всю сложность ситуации, активно надеясь, что все это окажется недоразумением или дурацкой шуткой. Может, Наташка, к примеру, обиделась на родителей и сбежала в другой город к бабушке… Ну или попала в аварию и потеряла память, мало ли!
        - Что, все настолько плохо?.. - с изрядной долей скептицизма начала я и запнулась на полуслове, встретившись с ним взглядом. Это длилось пару мгновений, но я успела уловить в его глазах и неподдельную тревогу, и грусть, и, может быть, я себя накручиваю и фантазирую, мелькнула в его взгляде какая-то застарелая тоска и боль, как если бы он лично пережил что-то такое, о чем сейчас говорил. Какие-то странные картины одна за другой стали возникать и исчезать в моем сознании, но я ничего не успевала запомнить…
        - Так и передай своим друзьям, если хочешь спасти их, - вывел меня из задумчивости голос моего собеседника. - Ты им, понятное дело, и так все расскажешь, но сделай это, пожалуйста, в закрытом помещении, наедине, а ни в коем случае не на улице. И прошу тебя еще раз: оставь это, не пытайся ничего разгадать, твое вмешательство приведет только к худшему! - он немного помолчал, я тоже не знала, что сказать. - А теперь иди вон по той тропинке, она тебя как раз к жилым домам выведет.
        - А вы… - Я снова запнулась и, понимая, что это наглость с моей стороны, все равно спросила: - А вы не проводите меня хотя бы до этих домов?
        - Нет, - ответил он таким тоном, что настаивать мысли у меня не возникло.
        - Прошу прощения, я не то хотела сказать, - я почувствовала, как краска заливает мои щеки. - Разумеется, я вполне дойду и сама… Хочу сказать, спасибо вам огромное! И… можно узнать ваше имя? Ведь я же представилась!
        Наверное, я выглядела идиоткой и несла бред. Честное слово, так смущаться и теряться мне в жизни приходилось крайне редко, но я в этот момент вообще не понимала, что со мной происходит.
        Он чуть заметно улыбнулся и отбросил растрепавшиеся волосы со лба:
        - Вилор. А теперь иди.
        Я прошла немного в указанном направлении, потом оглянулась, собираясь помахать на прощание рукой… Мой новый знакомый со странным именем отступил к чернеющему лесу и словно растворился в темноте. А я, погруженная в невеселые мысли, поспешила домой, только теперь почувствовав усталость. Особенно гудели ноги, они сегодня явно перетрудились.



        Глава III
        Почему не приехал лифт?

        Я долго не ложилась спать, сидела в полутемной комнате, облокотившись о подоконник, и смотрела на черные очертания деревьев и огни в чужих окнах. Глаза моментально нашли мое любимое дерево с круглой кроной. Что же мне теперь делать? Действительно ни во что больше не ввязываться и сказать ребятам, чтобы уезжали? Ага, а они так меня и послушают! Да если и послушают, то вряд ли убедят своих родителей в необходимости отъезда. Или ничего не говорить, прикинувшись валенком? Нет, это уже свинство: если исчезла Кремнева, стало быть, мы тоже находимся в опасности, и я просто обязана предупредить об этом ребят! Ладно, к утру придумаю, что им сказать.
        А потом мои мысли перекинулись на Вилора. Красивый парень и такой необычный! И внешность, и манера держаться, - все так своеобразно и вместе с тем безупречно. Я, конечно, видела его совсем недолго, но и этого мне хватило, чтобы… понять: никого похожего я в жизни не встречала.
        Интересно, его действительно так зовут или это он на ходу придумал, чтобы я от него отстала? И есть ли вообще такое имя? А вдруг он сейчас то же самое о моем имени думает? Хи-хи! Ну да ладно, имя - это не главное, меня больше мучил вопрос, кто он такой и как там оказался. Причем он однозначно в курсе событий. И как он с ними связан? Вилор, Вилор… Я то и дело ловила себя на мысли, что хочу его увидеть снова. Он так и не сказал мне, что это был за туман и что там вообще за чертовщина творится. Что и говорить, веселое местечко! Я уже знала, что обязательно пойду туда снова.
        И почему старая Архиповна так испугалась? Завтра непременно с ней поговорю. Конечно, она мне не будет рада, придется прибегать к тонкостям дипломатии. Потому что я все равно доберусь до правды, как бы ее ни пытались от меня скрыть, да!
        От избытка эмоций я стукнула ладонью по столу. Со стороны кухни послышались шаги, и в мою комнату заглянула мама:
        - Что ты делаешь, решила среди ночи грушу побоксировать, что ли?
        Должна сказать, моя большая комната вместила все, что прежде было доступно только в спортзале - шведскую стенку, пару тренажеров и даже боксерскую грушу, которую я теперь регулярно избивала - то с целью потренироваться, то в минуты ярости.
        - Да нет… Мама, ты случайно не знаешь, есть такое имя - Вилор?
        - Есть, - кивнула мама.
        Вот как, значит, все-таки есть!
        - Мам, а оно русское или иностранное?
        - Ни то ни другое, - мама подошла к груше и скотчем приклеила фото какого-то дядьки. Она его постоянно туда лепит, от моих упражнений фото падает, а мама снова клеит. Кто изображен на фото, я не знаю, но подозреваю, что именно ради этого она мне грушу и купила.
        - Это как же? - не поняла я.
        - А так, - мама плюхнулась на мое компьютерное кресло и принялась кататься по комнате. - Это, Ника, в шальные послереволюционные годы была мода - выдумывать детям «революционные» имена, а то и свои менять. Такими именами часто становились сокращения: Ким - Коммунистический Интернационал Молодежи, Владлен - Владимир Ленин, забыла, какие еще. Вот и Вилор из той же серии.
        - Понятненько. Но все равно звучит неплохо.
        - А кто это? - тут же среагировала мама.
        - Да так, случайно в разговоре услышала, - ответила я и бесцеремонно выкатила кресло вместе с мамой из своей комнаты. Пора было ложиться спать.


        Утром я, разумеется, проспала. И не просто проспала, а добрых полтора урока прошло, прежде чем я разлепила глаза. Первым делом я кинулась спешно собираться-одеваться, но потом осадила себя: все равно я уже опоздала по полной программе, и теперь лишних десять-пятнадцать минут ничего не изменят.
        Из дома я вышла в отвратительном настроении. Мало того что в школе предстоит нагоняй, так еще и с ребятами надо что-то делать. Рассказать-то я им все расскажу, но спорю на что угодно - никто никуда не уедет… Сама-то я точно не поеду, даже если бы и было куда.
        Я шла медленно, не спеша, терять уже было нечего. А навстречу мне двигалась определенно знакомая личность. Да это же Лешенька, красавчик Лешенька из моей бывшей школы! Расфуфыренный, как павлин, надутый, как индюк, - все как всегда. Только одно отличие - сегодня он без толпы поклонниц. Ну да, поклонницы все в школе, а он, видно, решил подышать свежим воздухом. Но что Лешенька тут делает? Ладно, какая мне разница, надо пройти, отвернувшись, а то заметит и опять начнет свои тупые шуточки… Эх, поздно, он меня уже увидел.
        - Кого я вижу - чернохвостая! Что же ты от нас убежала в такое захолустье? Вообще правильно, для тебя эта дерёвня в самый раз! - громко и язвительно сказал он.
        На нас оглянулись несколько прохожих.
        - Подожди, Леша, знаешь что? - добродушным тоном произнесла я, подходя поближе.
        Он притормозил с пренебрежительным видом.
        - А вот что! - и я от всей души заехала кулаком в его надутую физиономию.
        Лешенька тонко завизжал и со всех ног пустился бежать. О чем он только думал, когда обзывался, явившись сюда без своего бойцового гарема? Теперь пусть не обижается!
        - Только появись еще здесь, красавчик напомаженный! - крикнула я ему вслед. - Сиди в своем центре да носик пудри!
        Лешенька скрылся за углом ближайшего дома. Нет, ему точно не стоит ходить здесь одному! А носик пудрить, я уверена, он сегодня будет. Да еще расскажет своим воздыхательницам, как на него напала банда головорезов, а он их всех одной левой!


        В школу я явилась, опоздав минут на десять на третий урок. Ругали меня долго. Оказалось, в школу явились сотрудники полиции в связи с исчезновением Кремневой и теперь всех опрашивали, не знает ли кто чего-нибудь. Кто-то из ребят и брякнул, что я видела Наташку последней, поэтому мое отсутствие на первых уроках тоже наделало переполоха. Дело в том, что мой мобильник, который я опять забыла зарядить, отключился, и дозвониться до меня не смогли, уже домой идти собирались, так что вовремя я явилась. Меня тоже допросили, но сомневаюсь, что это чем-то помогло следствию.
        Остаток учебного дня прошел в суете, и возможности собрать своих друзей и рассказать им о вчерашнем у меня не было. К тому же Стас-то учился не в нашей школе, и я решила, чтобы не повторяться дважды, поговорить с ребятами после уроков на стройке. Конечно, я помнила о предупреждении Вилора насчет закрытых помещений, но подумала, что стройка расположена достаточно уединенно и там нас никто не услышит. На худой конец, решила я, можно будет позвать ребят ко мне домой.
        С такими мыслями я и возвращалась в тот день из школы, намереваясь бросить рюкзак, наскоро перекусить и помчаться на стройку.


* * *
        А дома меня поджидал сюрприз: пришла в гости мамина подруга тетя Рита с маленькой Ирочкой, и пришлось битых полтора часа забавлять Ирочку, пока мама с тетей Ритой пили чай и обсуждали свои дела. Раньше-то я с удовольствием возилась с этой малявкой, но сегодня это было очень некстати. К счастью, Ирочка в конце концов задремала, и я уложила ее на диван, после чего незаметно выскользнула в коридор, натянула ботинки и куртку и тихонько прикрыла за собой входную дверь. Все бы хорошо, но пригласить ребят домой теперь никак не получалось…


        Ребята были на стройке. Не откладывая, я рассказала им все, да только вышло скомканно, сбивчиво, к тому же я сильно смущалась, рассказывая о Вилоре. Мне не хотелось привлекать к нему внимание - еще начнутся всякие шуточки да подколы, как я это ненавижу! Подколов не было, однако я заметила, что девчонки хитро переглянулись, а Стас как-то странно посмотрел на меня. Я постаралась переключить их внимание на другое:
        - В общем, вы поняли? Нам рекомендовали не ввязываться, а лучше уехать куда подальше.
        - Ну, ты даешь, Ника! - протянул Егор. - Куда можно уехать среди учебного года?
        - Неужели это правда? - подключилась Лиля. - Про туман?
        - Ага, как-то не слишком верится. Может, обычный туман сгустился, а ты испугалась, - согласился с ними Стас.
        - Не поняла? - подскочила я. - Сперва вы не верили Наташке, теперь не верите и мне?! Ну и кто еще должен исчезнуть, чтобы вы поверили?
        - Я, наверное, - вдруг спокойно сказал Колька. - Я видел эту старуху.
        - Как?! - ахнули несколько человек одновременно.
        Колька рассказал, как возвращался сегодня из школы. По дороге решил свернуть к Наташиному дому, надеясь непонятно на что. Свернул, постоял у подъезда, зайти в квартиру не решился и стал бесцельно бродить по пустырю. Он шел, глубоко задумавшись, поэтому, когда отвратительного вида бабка возникла у него на пути и, гаденько улыбаясь, заглянула в глаза, был шокирован.
        - Еще один умник любопытный выискался, суешь нос, куда не просили! - прошипела старуха, хватая его за руку. - Теперь ты наш, сам к нам придешь, деваться тебе некуда, хе-хе-хе!
        - Тут я и догадался, кто она такая, - продолжал Колька. - И понял, что Наташа говорила правду. По крайней мере насчет старухи. Преступники там или какой-то мистический туман, но без этой бабки не обошлось.
        Воцарилась немая сцена, потом все разом загалдели, обсуждая услышанное.
        - Она тебе тоже прижала что-то к руке, как Наташке? - в ужасе воскликнула Таня.
        - Не помню, - признался Колька. - Все так быстро случилось…
        - Слушай, но ведь это серьезный повод для беспокойства! - сказал Егор. - Вдруг тебя тоже похитят? Наверно, стоит сказать родителям… ну, хотя бы, что тебе угрожали. После пропажи Кремневой тебе поверят и, может, действительно отправят куда-нибудь к деревню к бабушке…
        - У меня нет бабушки в деревне, - ответил Колька. - А в том, что поверят, - не сомневайся. Посадят под домашний арест или будут везде за ручку водить, как маленького, только этого мне не хватало! Нет, я не против того, чтоб прогулять пару недель школы, но находиться круглые сутки под одной крышей с моим дедушкой… Это выше всякого терпения.
        - Зато цел будешь.
        - Я кое-что другое придумал. Мама очень переживает из-за моих частых бронхитов и настаивает, чтобы я лег в больницу на обследование. Я раньше отмазывался под всякими предлогами, а теперь, наверное, соглашусь. Все же это лучше, чем с дедушкой сидеть.
        - Но ведь больница в нашем городе, - сказала я. - Думаешь, тебя там не достанут?
        - Знаешь, Ника, я скорее склонен видеть за этим реальных преступников, чем какую-то мистику. А я не настолько важная персона, чтобы из-за меня соваться в больницу, где куча народа. И если все-таки меня похитят… может быть, я смогу чем-то помочь Наташе…
        - Это уж точно глупости! - возразила я. - А чтобы помочь Наташе, сейчас мы с тобой пойдем поговорим с Архиповной.
        К Наташиному дому мы отправились всей гурьбой, и мне стоило немалых усилий уговорить ребят подождать внизу. Мы с Колькой поднялись на шестой этаж, и он указал мне на дверь квартиры с номером двадцать два.
        - Вот тут живет Архиповна. А в двадцать первой - Кремневы. Только можно я к ней не пойду! - заявил Колька и спрятался за шахту лифта.
        Я подошла к квартире и позвонила. Запиликал внутри звонок, но больше оттуда не донеслось ни звука. Подождав немного, я позвонила второй, а затем третий раз, но с тем же результатом.
        - Ее дома нет, - констатировал Колька, выходя из-за лифта. - Может, к вечеру появится.
        Мы вернулись на стройку, где и проболтали до вечера. Еще пару раз наведывались к Архиповне, но в двадцать второй квартире по-прежнему никто не отзывался. Около восьми наша компания разошлась, предусмотрительно проводив Кольку до дома.
        Я после этого еще зашла к Лильке - она просила меня помочь разобраться с алгеброй - и незаметно для себя просидела у нее два часа, не столько с алгеброй, сколько в Сети. Соскучилась я по Интернету, потому что в нашу квартиру его все никак не удосужатся провести…
        Около десяти часов вечера старшие Лыскины ненавязчиво дали мне понять, что пора и честь знать.
        Я вышла на улицу. Слабо моросил ноябрьский дождик, вокруг не было ни души. Хотелось сломя голову броситься домой, но я немного подумала и, осторожно оглядываясь, зашагала к Наташкиному дому.
        Поднявшись на шестой этаж, я снова позвонила в двадцать вторую квартиру, и снова тишина была мне ответом. Значит, Архиповна не пришла домой ночевать, ладненько, придется перенести разговор на завтра. Я вышла из дома и медленно побрела по тропинке через пустырь, внимательно глядя по сторонам. Может быть, встречу Архиповну. «Эх, Ника, что ж ты врешь, - ехидно зашептал противный внутренний голос, - совсем не старушку ты мечтаешь сейчас увидеть… Да-да, и вовсе не ради встречи с ней ты пошла сюда в такую пору, хи-хи!»
        Неожиданно мое внимание привлек лежащий на земле предмет. Я подошла ближе, наклонилась и разглядела женскую сумку, определенно знакомую. Да это же сумка Архиповны, с которой я ее вчера видела! Но почему она здесь валяется?
        Не осознав толком зачем, я обошла сломанный куст и гору строительного мусора…
        Архиповна была там. Она лежала в такой позе, словно споткнулась и упала. Я бросилась к ней, опасаясь самого худшего, стала трясти за плечо. Послышался тихий стон. Жива!
        В этот момент у меня зазвонил телефон - какое счастье, что я догадалась зарядить его у Лильки! Звонила мама, интересовалась, где я до сих пор слоняюсь. Я, как могла, обрисовала ей ситуацию с Архиповной, и мама вызвала «Скорую помощь».
        Пока мы ждали, старушка потихоньку приходила в себя, но была очень слабой и не могла даже сесть. Я подложила ей под голову ее сумку. Что же с ней случилось - может, инфаркт? Или инсульт, или что еще бывает… Ладно, это пусть врачи выясняют, а мне понять бы, почему сумка оказалась на дорожке, а сама Архиповна - именно здесь? Сомневаюсь, что она просто так пошла гулять по пустырю, бросив на дороге сумку. Возможно, на нее напали, и она, уронив сумку, бросилась бежать через пустырь. Но кто мог напасть? Грабители забрали бы сумку…
        Свет фар осветил дорожку - приближалась машина «Скорой помощи». Я замахала руками, привлекая внимание водителя.
        - Это… девочка… - простонала Архиповна.
        - Все будет хорошо, - повернулась я к ней. - «Скорая» приехала, сейчас вам помогут!
        - Ключи в сумке… возьми. Там кошка осталась… двадцать вторая квартира…
        Я поняла. Осторожно расстегнув боковой кармашек сумки, я вынула оттуда ключи. В том же кармашке лежали деньги. Значит, старушку точно не пытались ограбить!
        - Конечно, я позабочусь о вашей кошке. А что с вами случилось, на вас напали?
        - Ох… Опять они… Знала я… Не к добру ты меня вчера спросила… про этот ужас, - с трудом ответила Архиповна.
        - Пожалуйста, я вас прошу, скажите, что это был за барак и…
        Больше я ничего не успела сказать, так как люди в белых халатах вышли из машины и направились к нам. Архиповну положили на носилки и увезли, а я осталась стоять с ключами в руках. Пожелала мысленно - пусть ее вылечат! Старушка поначалу показалась мне неприятной, но теперь я думала о ней с уважением: находясь в таком тяжелом состоянии, она беспокоилась первым делом о кошке и ради нее доверила ключ от своей квартиры незнакомому человеку!
        Пришлось вернуться в дом. Голодным мяуканьем меня встретила серая кошечка, малышка месяцев трех от роду. Я нашла в холодильнике кусок колбасы и покормила ее. Затем полила три горшка герани на подоконнике, немного постояла в раздумье, разглядывая квартиру. Обычное жилье одинокой старушки - старая мебель, допотопный телевизор, черно-белые фотографии на стене, стойкий запах корвалола… Да, наверняка у Архиповны что-то с сердцем. Она может пробыть в больнице долго, и мне придется каждый день заходить сюда, кормить котенка и поливать цветы?
        Немного подумав, я решила взять котенка к себе, а цветы можно будет поливать и раз в два-три дня.
        Сунув кошечку под куртку, я вышла из квартиры. Вот уже второй вечер подряд я возвращаюсь домой к полуночи. Хорошо хоть завтра выходной и можно отоспаться!
        Позвонила мама, она была встревожена:
        - Ты где? С тобой все в порядке?.. Как там старушка, жива?.. Увезла «Скорая»? Вот и хорошо. Котенок? Ладно, можешь забирать. Слушай, Ника, что-то у меня предчувствия нехорошие… Ты подожди меня там, в доме, я приду и заберу тебя, одна не ходи!
        Я задумалась. Еще не хватало, чтоб моя мама в одиночестве по улицам бегала! Самой мне не слишком страшно, а вот за нее я опасаюсь. Можно было бы переночевать в квартире Архиповны, но оставаться там мне очень уж не хотелось - среди этих старых фотографий и запаха сердечных капель…
        - Нет, мама, никуда не ходи, я дойду, ничего со мной не случится!
        Я нажала кнопку лифта, но вопреки ожиданиям не услышала знакомого громыхания. Немного подождала, еще несколько раз нажала кнопку - из шахты по-прежнему не доносилось ни звука. А ведь я приехала сюда в лифте несколько минут назад. Странно!
        Не только в шахте лифта, но и во всем доме царила мертвая тишина. Я заметила это и почувствовала, как мою душу начинает окутывать страх. В многоквартирных домах такой тишины просто не бывает, даже ночью! Может, все-таки вернуться, заночевать у Архиповны? Неожиданно я осознала, что идти домой по безлюдным дворам мне не так страшно, как возвращаться в эту квартиру. Хотя в ней, казалось бы, нет ничего ужасного…
        Да что это такое! Нужно держать себя в руках, а то как маленький ребенок! Ну, сломался лифт, и что? Не безногая, спущусь пешком.
        Я пошла на лестницу, она находилась за двумя поворотами и дверным проемом. Лампочек, как водится, не было, одна горела где-то этаже на восьмом, еще одна внизу, и все. Только ночное небо синело в окнах лестничных пролетов.
        Едва я сделала несколько шагов вниз по лестнице, как за стенкой снизу вверх поехал лифт. Что за чудеса! Может, его кто-то удерживал?
        Мне снова стало страшно. Кто и зачем его мог держать? Так, спокойно, Ника, все хорошо! Может, лифт для чего-то отключали на несколько минут, а теперь снова включили, и он едет по моему вызову. Не самое умное объяснение, но ничего лучше в голову не приходило.
        Пятый этаж. Я услышала, как лифт остановился тоже на пятом, открылись двери. Нет, это не по моему вызову!
        Раздались тихие, еле слышные крадущиеся шажочки. Но не в сторону квартир, а сюда, к лестничной площадке. Кто-то - или что-то? - направлялся ко мне.
        Котенок за пазухой встрепенулся, зашипел и попытался вырваться. Я сильней прижала его к себе и что есть духу бросилась вниз по ступенькам. Через пару этажей набралась смелости оглянуться. На лестнице позади себя я ничего не увидела, но успела заметить чуть выше мелькнувшую тень и услышать в гулкой пустоте подъезда все те же тихие шажочки. Некто - или нечто - преследовавший меня находился на этаж выше, еще мгновение - и он вынырнет из темноты за моей спиной…
        Котенок рычал и царапался, я со всех ног неслась вниз. На втором этаже горела лампочка, а внизу, на первом, царила темнота. Возникла мысль: а вдруг меня там кто-то поджидает? Но выбирать не приходилось, и я, возложив всю надежду на быстроту своих ног, пулей пронеслась от лестничной площадки до выхода и, не сбавляя скорости, помчалась по дорожке прочь от дома.
        Отбежав немного, я оглянулась. Никто за мной не гнался, и я перешла на шаг, чтобы отдышаться. Я усадила котенка поудобнее и окинула взглядом дом, пустырь, лес - нет, никого не было видно.
        Все в порядке? Я еще раз оглядела окрестности, перевела взгляд на дом, и по телу прошла нервная дрожь. Освещенные лестничные окна второго и восьмого этажей синхронно погасли и через пару секунд зажглись, потом опять погасли и зажглись, и в этот момент я увидела в окне второго этажа черный силуэт. Невозможно было рассмотреть детали - просто черная фигура, прильнувшая лицом и руками к стеклу и вглядывавшаяся в темноту.
        Потом окна снова погасли.
        У меня закружилась голова. Я взяла себя в руки и поспешила прочь, не оглядываясь. Котенок угомонился, и это внушало оптимизм.
        На полпути меня встретила мама и без слов обняла так, будто уже не ожидала увидеть. Мы шли домой, и я понемногу успокаивалась. Потому что там, где мама, нет места ужасам.



        Глава IV
        В библиотеке

        На следующий день я встала около восьми - для субботы неслыханно рано. Но следовало действовать, и я сразу же взялась за телефон. Первым делом позвонила в справочную «Скорой помощи» и выяснила, в какую больницу отвезли Архиповну. Потом связалась с больницей. Как я и предполагала, у старушки стало плохо с сердцем, но, по счастью, ее жизни теперь ничего не угрожало. А вот навестить ее, увы, пока не разрешили.
        Ну и что теперь делать? Ждать у моря погоды? Расстроившись, я уселась в свое любимое кресло и уставилась в окно, созерцая хмурое ноябрьское утро. Мне на колени тут же запрыгнула кошечка, которую мама уже успела окрестить Клотильдой, и принялась играть моими волосами. Засмотревшись на Клотильду, я не сразу заметила, что мама стоит у двери и вопросительно смотрит на меня. Точнее, не вопросительно, а подозрительно.
        - Доченька, тебе не плохо?
        - Нет, а что?
        - Точно нет? - прищурилась мама. - Ну, значит, у тебя какие-то дела, о которых ты мне, разумеется, опять не расскажешь.
        - А это ты с чего взяла? - прищурилась я.
        - А вот с чего, - принялась перечислять мама. - Два дня, точнее, две ночи подряд ты возвращаешься домой после двенадцати, хотя я знаю, что твои друзья расходятся гораздо раньше. Потом, эта старушка, которую ты нашла за грудами мусора на пустыре, - сомневаюсь, что ты просто так там гуляла. И наконец, сегодня ты встала рано, и это учитывая, во сколько мы вчера легли! Последнему факту есть только два объяснения: либо тебе нездоровится, либо у тебя есть какое-то важное дело. Первый вариант ты отрицаешь…
        - И что? - хмуро спросила я.
        - Ну, раз не отвергаешь второй, значит, он верен. Уф, а я уж испугалась, что ты заболела! - с облегчением вздохнула мама.
        Я только криво улыбнулась. Знала бы ты, мамочка, чего на самом деле стоит бояться!
        - Так вот, - продолжала она. - Я не собираюсь вмешиваться, но, может быть, могу тебе чем-нибудь помочь?
        - А не могла бы ты попросить, чтобы мне разрешили встретиться со вчерашней старушкой в больнице? - молниеносно среагировала я.
        - Увы, нет. Если врачи не разрешают, значит, делать этого не стоит. Ты, как я понимаю, желаешь у этой старушки что-то спросить? Или сообщить?
        - Спросить.
        - Может быть, есть другой способ получить ответ на твой вопрос?
        Я призадумалась. М-да, в проницательности маме не откажешь, вероятно, она действительно способна помочь?
        - Слушай, мама, можно ли как-нибудь узнать о прошлом нашего города? Я искала вчера у Лильки в Интернете, но там только про центр, дворцы и памятники архитектуры…
        - Понятно, а тебя интересуют окраины и лачуги?
        - Да!
        - Что ж, это сложная задача. Хотя… Итак, прошлое?
        Я кивнула.
        - Сейчас, погоди…
        Мама вышла в кухню и позвонила кому-то по мобильнику.
        - Алло. Ирочка, привет, ты на работе?.. Вот и хорошо!.. - донесся до меня ее голос.
        Минут через десять мама вернулась в мою комнату.
        - Собирайся и поезжай.
        - Куда?
        - Моя подруга Ира, для тебя - Ирина Максимовна, работает в центральной городской библиотеке. Вход по читательским билетам, но она тебя пропустит. Там имеются подшивки разных газет за двадцатый век, есть и более ранние. Город наш, если ты не знала, молодой, ему и двух столетий еще нет, это он сейчас так разросся, а начинался с рабочих поселков, и в местных газетах обязательно должны были рассказывать о строительстве новых районов. То, что сейчас называют лачугами, прежде могло считаться хорошим жильем…


        Ирина Максимовна оказалась милой общительной женщиной. Поведав, какая умничка Настя, то есть моя мама, и как хорошо, что сегодня нет начальства, она проводила меня в библиотечное хранилище.
        - Вот, пожалуйста. Подшивки всех газет, по годам рассортированы. Просьба обращаться аккуратно. Если буду нужна - я в читальном зале.
        - Ого!
        Сказать, что газет было много - значит ничего не сказать. Ими были заполнены несколько стеллажей высотой чуть ли не до потолка. И это все мне предстояло перерыть! Хорошо хоть условия для работы имелись. У входа стоял стол с несколькими стульями, над которым горела лампочка, а ряды стеллажей терялись в полумраке огромного помещения без окон.
        Немного постояв в раздумье, я решила, что просматривать нужно далеко не все. Архиповна упомянула войну, стало быть, потребуются газеты довоенные. Спортивные и детские издания пропускаем сразу, да и то, что издавалось по всему Союзу, тоже не стоит пока трогать. Итак, меня интересуют местные газеты, лучше всего районные.
        Я сходила в читальный зал и уточнила у Ирины Максимовны, как они называются. Она написала на листке пять названий, и я взялась за дело.
        Уже через полчаса у меня зарябило в глазах. Если хотя бы примерно знаешь, что искать, то глаз зацепится за нужное слово. А тут - все эти ударные стройки, съезды, пленумы… Муть!
        Открылась дверь, и на пороге появилась Ирина Максимовна:
        - Ника, к тебе помощники пришли.
        Она посторонилась, и в комнату вошли Стас, Егор и Лиля с Таней.
        - Только, пожалуйста, не шуметь и обращаться с изданиями бережно, - предупредила Ирина Максимовна и вышла.
        - Ребята, какими судьбами? - удивилась я. - И где Колька?
        - Он не пошел с нами, дома остался, - ответил Егор. - Предпочел общение со своим дедушкой.
        - Его не положили в больницу? - осведомилась я.
        - Нет, сейчас же выходные, в понедельник собираются.
        - У меня такое ощущение, что он вообще из дома побоялся выйти, - откровенно призналась Лиля. - Выглядел каким-то отстраненным и замученным. Знаешь, мы поняли, что были не правы насчет всех этих ужасов…
        - И решили тебе помочь, - продолжил Стас. - А то ты одна над этим бьешься, а мы словно одолжение делаем.
        - Дошло наконец, - буркнула я. Неожиданно я осознала, что сейчас совершенно не смущаюсь, разговаривая со Стасом. А еще пару дней назад начала бы краснеть и лепетать какую-нибудь чушь…
        - От помощи не откажусь, видите, сколько нужно перелопатить, - нарочито небрежно кивнула я на стеллажи. Полюбовалась произведенным эффектом и спросила: - А как вы меня нашли?
        - Мы пришли к тебе домой, и твоя мама сказала, что ты в библиотеке. Спросила, не хотим ли мы тебе помочь, и когда мы согласились, она позвонила и договорилась, что нас сюда пустят, - ответил Стас.
        Ах, каким было бы счастьем, если бы он сам пришел ко мне в гости пару дней назад… А теперь я восприняла этот факт почти без эмоций, занятая совершенно другими мыслями.
        - Не будем терять время даром, - заявил Егор и взял с полки первую попавшуюся подшивку. - Как я понимаю, надо искать информацию о каком-то бараке, в котором…
        - В котором совершались преступления, - договорила Таня.
        - Значит, ищем все, что касается криминала, причем в довоенных или военной поры газетах, - сказала я. - И в первую очередь в местных изданиях. Егор, положи эту подшивку на место, в «Мурзилке» ты точно ничего не найдешь.
        Егор посмотрел на то, что держал в руках, хихикнул и положил на полку. Мы распределили объем работы между собой и взялись за дело.
        Спустя полчаса молчаливой и напряженной работы Стас подал голос:
        - Ну как, никто ничего не нашел?
        - Нашел криминала - валом! - проворчал Егор. - Антиобщественные элементы, враги народа, троцкисты какие-то. А еще кулаки, занимавшиеся вредительством и воровавшие зерно с колхозных полей после уборки урожая…
        - От голода люди уцелевшие колоски собирали, если перевести на нормальный язык, - прокомментировала Таня. - Да, много тут интересного. Но того, что надо, я не нашла.
        - Я нашла, - тихо сказала Лиля. Когда мы все повернулись к ней, она смущенно продолжила: - Конечно, не совсем то, что мы искали, но, может быть, и это пригодится. Вот.
        Она раскрыла пожелтевший «Кировский вестник» на середине и стала вслух читать статью. В характерной манере того времени статья повествовала о борьбе с пережитками буржуазного общества и такими недопустимыми явлениями, как пьянство, воровство, тунеядство.
        - И что? - перебил ее Стас. - Я нашел кучу таких статей, но не читать же их все до конца!
        - А я вот читаю, - возразила Лиля. - Здесь говорится о необходимости сноса стихийных поселков, в которых находят приют воры, бандиты и прочий сброд. И приведен такой пример: «Особенно это касается так называемой «нахаловки», поселка, который находится на южной окраине города, возле Сиротинского кладбища и базара, стихийно образовавшись неподалеку от барака бывшего царского рудника. Наша газета уже писала о том, как в этом поселке был выявлен и обезврежен воровской притон. Нельзя допускать, чтобы в нашем районе процветали уголовные и антисоветские элементы! Руководство планирует в следующем году ликвидировать стихийный поселок…» Ну, дальше уже к делу не относится.
        - А с чего ты взяла, что это относится? - пожал плечами Егор.
        - Тебе компас подарить? - вспыхнула Лиля. - Мы живем как раз на южной окраине Кировского района в частности и города вообще! Разумеется, упомянутый тут поселок до наших дней не дожил, зато кладбище мы своими глазами видели. Спорю на что угодно, это и есть то самое, Сиротинское!
        - Интересно! - загорелись глаза у Егора. Он взял газету: - Еще упоминаются базар и какой-то царский рудник…
        - Был и базар, - тихо и зло сказала Таня Незванова. - Такой же стихийный, как и этот проклятый поселок! И такой же криминальный.
        - Не понял, чем вызван такой гнев? - прищурился Стас. - Давай, Тань, колись, что ты об этом знаешь?
        - Прабабушка рассказывала. Там не только обворовать, там и убить могли. Наверняка из того же поселка «специалисты» и действовали. Мой прадедушка еще до войны на этот базар пошел и пропал без вести. Прабабушка всю жизнь по нему горевала…
        - А ты-то почему нервничаешь? - пожал плечами Егор.
        - Ты не знал мою прабабушку! Она была добрым, мягким человеком, все ее любили, и мне всегда становилось так жалко, когда она плакала! Она говорила, что с тех пор часто слышала во сне голос любимого, который твердил, что он в беде, и звал на помощь. - Таня смахнула выступившие слезы и сказала уже спокойно: - По словам прабабушки, этот базар находился там, где сейчас новостройки. Его убрали перед самой войной.
        - А поселок? - спросила я.
        - Вот насчет поселка не знаю.
        - Значит, ищем дальше, - вынес вердикт Стас.
        - У меня уже голова кругом идет от этих газет, - признался Егор. - Все эти давно минувшие события, фотографии людей, которые уже умерли…
        - А я, наоборот, люблю прикоснуться к истории, - улыбнулась Лиля. - Эти люди, может, и умерли давно, а на фотографиях навсегда остались живыми и улыбающимися, они смотрят на меня из прошлого, и я будто знакомлюсь с ними. А события тоже интересные, я тут о многом прочитала. В общем, я рада, что сюда попала.
        - Я тоже, - подхватил Стас. - Ведь как бывает - произойдет какое-нибудь событие, незначительное, ерунда, пройдет и забудется. А через какое-то время, может быть, годы спустя, обнаруживаются его потрясающие последствия! Так что я люблю узнавать разные детали из прошлого, кто знает, вдруг пригодятся!
        - И мне интересно, - сказала Таня. - У меня такое ощущение, что наши предки - это наши корни, наше начало, а мы - вроде как продолжение. Иногда кажется, что во мне хранится их память. Фантазия, конечно, но все равно интересно узнавать о том, как жили люди когда-то.
        - Приятно такое слышать, молодые люди! - раздался вдруг от двери звучный мужской голос. Признаюсь, последние события изрядно расшатали мои нервы, так что я вскочила и резко развернулась, опрокинув стул.
        И напрасно, ничего страшного там не было. В дверях стоял благообразный пожилой мужчина в старомодных очках и улыбался приятной улыбкой.
        - Ой… Здравствуйте, - растерянно пробормотал Егор, а следом и мы все вразнобой поздоровались.
        - Простите, что прервал вашу беседу, - продолжил этот человек. - Но пришел я, похоже, как раз вовремя.

«Вот уж не было печали, - подумала я. - Начнет сейчас мозги компостировать!»
        - Давайте познакомимся: меня зовут Александр Генрихович, я историк-краевед, - церемонно представился он. - Я нередко захожу сюда поработать с историческими материалами, и вы, как мне кажется, тоже интересуетесь прошлым родного края.
        - В общем-то, да, - за всех ответил Егор.
        - Великолепно! Может быть, я могу помочь вам в ваших поисках? Что вы тут изучаете? О, тридцатые годы! Замечательная была пора! - мечтательно протянул Александр Генрихович. - Хоть и называют их мрачными временами, но нельзя отрицать очевидного - тогда наш город строился и ширился! В бедных рабочих поселках, где прежде процветали антисанитария и пьянство, появились больницы, электричество, водопровод, кинотеатры. А со временем эти поселки, деревеньки и хутора сливались в новые районы нашего ныне большого и славного города!
        Он увлеченно рассказал пару интересных историй. Одну о том, как у некоего начальника конфисковали дачу, и это прекрасное здание стало лучшим в городе детским садом. А еще о старенькой, затрапезного вида больничке, которая за свою жизнь успела поочередно побывать жандармерией, военным госпиталем, складом, приютом для беспризорников, больницей, немецкой комендатурой, потом опять военным госпиталем, школой и снова больницей.
        - Ничего себе! - присвистнула Лиля. - Надо же было весь этот список запомнить!
        - Вы ничего не пропустили? - улыбнулся Стас.
        - Нет, молодой человек, - с достоинством ответил Александр Генрихович. - Я знаю о нашем городе много такого, чего вам больше не расскажет никто. Но, возможно, вас интересует что-то конкретное?
        - Интересует! - сказала Таня. - Поселок Нахаловка и весь криминал, с ним связанный!
        Ученый рассмеялся:
        - «Нахаловками», деточка, или «шанхаями», называли в народе все стихийные поселки из землянок и хибар, населенные разным сбродом. На территории нашего города их существовало десятка два, не меньше. И уж криминала там было!..
        - Нас интересует поселок, о котором говорится вот здесь, - Стас подал Александру Генриховичу газету. Тот бегло просмотрел статью.
        - О-о, так вот вы до чего, оказывается, докопались, - он нахмурился и окинул нас пристальным взглядом. - Не думал я, не гадал, что кто-то вспомнит эти давно минувшие события… Да, ребятки, я об этом деле знаю достаточно. Достаточно, чтобы не болтать о нем зря. Поверьте, есть вещи, о которых лучше не знать. Это как раз тот случай, когда любопытство может погубить. Давайте я вам лучше расскажу о чем-нибудь другом, я знаю массу интересного…
        - Расскажите нам, пожалуйста, об этом поселке, - твердо попросила я. - Это для нас очень важно!
        - Разумеется, в случае моего отказа вы будете искать другие источники информации? - осведомился ученый. - А кто ищет, тот, как известно, рискует найти. Правильно?
        Мы, не сговариваясь, кивнули.
        - Ну что ж, я вас честно предупредил. Но раз вы настаиваете, то я, так уж и быть, открою вам то, что знаю. О руднике, о бараке, о зловещей дате и об одной премерзкой особе… Но - не здесь и не сейчас. Сегодня вечером, в семнадцать тридцать, я жду вас всех у себя дома, - с этими словами Александр Генрихович написал на листке адрес и положил на стол перед нами.
        - Да это же наш микрорайон! - воскликнул Егор Рюшин. - Мы соседи!
        - Тем лучше, - улыбнулся ученый.
        - Ну что же, тогда нам и рыться тут больше не надо!
        Мы сложили подшивки на место, попрощались и ушли, а Александр Генрихович остался в хранилище, занятый своими делами.


        - Классно! - воскликнул Стас, едва мы оказались на улице. - Это называется - повезло!
        - Подозрительный он какой-то, - вслух подумала я. - И вообще все это подозрительно. Что-то мне сегодня все, словно сговорившись, жаждут помочь.
        - Да ладно, что в нем подозрительного? - отмахнулась Лиля. - По-моему, милый старичок. Нам действительно повезло.
        Конечно, у меня оставались сомнения. Слишком уж удачно мы встретились с этим знатоком, и это настораживало: вдруг тут кроется обман или ловушка?
        Но выбирать не приходилось. «К тому же мы придем всей компанией - чего нам бояться? - подумала я. - На всякий случай я оставлю маме адрес, куда иду».
        Мы вышли из маршрутки и договорились встретиться в пять вечера здесь же, на остановке, после чего пошли по домам. Большинство ребят жили в новостройках, одной мне нужно было перейти дорогу и углубиться в старые кварталы. Но я по школьной привычке проводила Лилю до дома и только после этого пошла к трассе.
        Я шла и думала о наших проблемах. Сначала Наташка, теперь вот Колька… нет, сначала был Танин прадедушка с похожими обстоятельствами и неизвестно кто еще. Мы, получается, пренебрегли советом Вилора, и чего теперь ожидать? Но, с другой стороны - что же нам, запереться по домам и жить затворниками? А со школой что сделать? Я, как и всякая ученица, школу, мягко говоря, недолюбливаю. Но все же предпочту посещать ее, родимую, а не сидеть в четырех стенах, боясь выйти на улицу, потому что из толпы прохожих может вынырнуть мерзкая бабка…
        Я окинула взглядом этих самых прохожих и увидела… Нет, не зловещую старуху. Красавчик Лешенька шел навстречу собственной персоной! Правда, он был далеко и еще не видел меня. А одет-то! Скромненькие джинсики - и это на Лешеньке! Черная куртка с надвинутым на глаза капюшоном! Куда поклонницы смотрят?! Темные очки… Ну, это как раз неудивительно. Надеется, что я его не узнаю? Ага, размечтался! Чтобы быть неузнанным, ты бы, голубчик, сменил свои попугайские кроссовки!

«Отвернуться, что ли, типа, не заметила? Да, наверное».
        Поздно. Он уже увидел, что я на него смотрю. И, не надеясь на свою маскировку, бросился в сторону, пересек газон, прыгнул через невысокое ограждение и побежал вдоль торцевой стены девятиэтажного дома, в котором жила Лилька. Немного не добежав до угла, Лешенька оглянулся и, видя, что я не собираюсь его преследовать, крикнул:
        - Дура черноротая!
        После чего гордо свернул за угол.
        Гнаться за ним я не собиралась, но тут мне в голову пришла одна идейка. Дело в том, что Лилькин дом был большой полукруглой «китайской стеной», и я знала тайну одного из его подъездов. И, пока Лешенька шествовал (или бежал, не знаю) с внешней стороны здания, я бодрым марш-броском миновала внутреннюю и нырнула в тот самый подъезд, благо я знала цифры кода. Еще бы мне их не знать, если это как раз Лилькин подъезд!
        Да-да, вы угадали, подъезд был сквозным. Я вышла с другой стороны и притаилась за ажурной беседкой детской площадки.
        А вот и Лешенька. Бежит все-таки, да прямиком ко мне. Двигается неспешно, в этакой вычурной манере, имитируя движения древнегреческих атлетов, старательно обходя многочисленные лужи…
        - Лешенька, - вкрадчиво сказала я, ангелом смерти материализуясь из-за беседки, - от судьбы не уйдешь.
        Ему бы проскочить мимо и бежать себе дальше, не стала бы я за ним гнаться. Но он от неожиданности так затормозил своими попугайскими кроссовками, что, ей-богу, даже дымом запахло, и резко развернулся, чтобы удрать в обратном направлении.

«Счастливого пути», - подумала я и мощным пинком придала Лешеньке такого ускорения, что он растянулся на тротуаре. Правда, тут же торопливо вскочил и убежал, даже никак меня напоследок не назвав.
        Интересно, что ему в нашем районе нужно?



        Глава V
        О руднике, бараке и зловещей дате

        В пять вечера все как штык стояли на остановке.
        - Я хотел Кольку с нами позвать, а он не пошел, - сказал Егор.
        - Правильно сделал, - ответила Таня. - Пусть дома сидит, раз такое дело.
        - Ой, народ, что я сегодня видела! - воскликнула Лилька, когда мы направлялись к дому ученого, находящемуся недалеко от нашей школы. - Пришла, значит, я из библиотеки, через несколько минут вижу в окно - бежит вдоль нашего дома какой-то спортсмен-любитель. Ну, пусть бежит, мне-то что. Вдруг из моего подъезда выруливает Ника Черная прямиком наперерез бегуну да как пнет его, он аж растянулся на дорожке! Я думала, он сдачи ей даст, а он вскочил и убежал прямо по лужам - шлеп-шлеп-шлеп! А она ему вслед: счастливого пути!
        Ага, значит, я свое пожелание все же высказала вслух, глядя, как этот урод скачет по лужам. А он-то сначала так старался, эти лужи обходя, чтобы штаны не забрызгать! Но после знакомства с моей кроссовкой и тротуаром терять ему было уже нечего.
        Пришлось рассказать ребятам, кто такой Лешенька и за что я с ним, бедненьким, так жестоко поступила. Хохотали всю оставшуюся дорогу…
        Александр Генрихович встретил нас приветливо и, как мне показалось, был доволен самим фактом нашего визита. Мы поздоровались и представились, и он провел нас на большую сверкающую кухню, где уже дымился крепкий чай. После чаепития все перешли в гостиную. Это была настоящая квартира ученого: многочисленные полки с книгами, стопки папок, картины на стенах - красивые, в богатых золоченых рамах, на которых были запечатлены какие-то неизвестные мне исторические сюжеты. Окно было завешено тяжелыми коричневыми портьерами, такие же портьеры закрывали две двери напротив окна.
        Мы уселись на диван и уставились на Александра Генриховича в немом ожидании.
        - Да, ребятки, дал я маху, - задумчиво проговорил он. - Если хочешь, чтобы что-то было сделано, запрети детям это делать. А если хочешь подогреть их интерес к знаниям - дай понять, что эти знания опасны.
        - Совершенно верно! - не утерпела я.
        - Ну что ж, я вас предупредил. Скажите, молодые люди, верите ли вы в сверхъестественное?
        - Да так себе.
        - Ну… может быть, что-то и есть такое.
        - Не знаю, как-то не очень…
        Так отвечали ребята, а я промолчала. После случившегося поневоле пришлось поверить, но рассказывать об этом я не собиралась.
        - Значит, скорее не верите, чем верите. Что ж, это здравый подход. По крайней мере, пока лично с подобным не столкнетесь.
        И Александр Генрихович принялся рассказывать. Правда, рассказ его звучал местами занудно, с разными историческими отступлениями и не слишком понятными терминами, поэтому я постараюсь передать его суть покороче.
        До революции недалеко от Сиротинского кладбища располагался угольный рудник. И вот однажды, прокладывая под землей очередной тоннель, рабочие наткнулись на большое подземное помещение, стены которого были сложены из каменных плит. Шахтеры пробили одну из них и проникли внутрь.
        Вдоль стены стоял ряд длинных каменных ящиков, покрытых непонятными письменами. Рабочие отодвинули крышку с одного из ящиков, надеясь найти сокровища. Но то, что они там увидели, повергло их в ужас. Каменные ящики на самом деле были гробами, но в них лежали не просто скелеты. Там оказались отлично сохранившиеся мумии, глаза которых были открыты и казались живыми. Кроме того, вид они имели весьма странный… В общем, в тот день работа в руднике была сорвана из-за немалого переполоха.
        - Любознательный владелец рудника дал знать о своей находке, и из столицы прибыла группа ученых, - продолжал Александр Генрихович, - которые были шокированы не меньше шахтеров. Конечно, их поразило отличное состояние останков, таких живых глаз у мумий просто не бывает. Но не меньшей странностью был маленький рост мумий - около метра. Причем ни детьми, ни лилипутами, ни какими-нибудь африканскими пигмеями эти мертвецы не были. Это было… нечто странное, какой-то особый вид, жаль, фотографий не сделали, поэтому я не могу описать подробнее этих… эти существа.
        Ни с чем подобным наука до тех пор не сталкивалась. Начать уже с того, что долго не могли выяснить, какой век и какой народ в данном случае имели место быть, потому что в захоронении не наблюдалось никаких атрибутов - ни оружия, ни керамики, даже одежда на существах сохранилась очень плохо. А подземное помещение напоминало не могилу или склеп, а скорее большой зал с высокими каменными потолками, очень хорошо укрепленными. В одной из стен имелась массивная металлическая дверь. Правда, ее так и не открыли, она была заперта снаружи. Выручили ученых найденные на стенах и каменных гробах письмена, они оказались рунами, которыми пользовались древние германцы в самом начале нашей эры - век приблизительно второй или третий.
        - А они что, бывали здесь? - удивилась я. По моим представлениям, германцы должны были жить в Германии.
        - Жаль, что вы этого не знаете, молодые люди! - глаза Александра Генриховича загорелись. - Они не только бывали здесь, но и основали великое и славное государство…
        Лилька больно наступила мне на левую ногу, а справа я получила толчок локтем от Тани. Они были правы: теперь нам предстояло выслушивать лекцию по истории! Впрочем, ученый заметил эти ноты протеста:
        - Ладно, не буду отвлекаться. Но все же я хочу, чтобы вы об этом знали, поэтому пообещайте мне, что позже мы вернемся к исторической теме.
        Мы, разумеется, пообещали, и он продолжил:
        - Так вот. Ученые скопировали письмена, и было решено пару мумий увезти в столицу для подробного изучения. Но когда одну из них подняли наверх, она странным образом рассыпалась прахом. Рабочих это повергло в шок, кто-то из них тут же начал вопить об упырях…
        Так ученые и уехали ни с чем, увезя с собой лишь один из каменных ящиков да скопированные письмена. Дыру в стене заложили камнем, тоннель завалили, и все вздохнули спокойно.
        Несколько десятилетий о странной находке никто не вспоминал. Но незадолго до революции к владельцу рудника явились трое господ. Назвавшись учеными, они попросили разрешения вновь получить доступ к захоронению. Но в этот раз владелец рудника, не желая лишних проблем, указал визитерам на дверь.
        - Однако эти трое и не подумали уезжать! - воскликнул Александр Генрихович. - Они поселились неподалеку и целыми днями занимались раскопками в степи вокруг рудника. Наверняка они искали вход в подземелье снаружи и, полагаю, все же нашли.
        Ученый замолчал, мы тоже молчали в ожидании. В наступившей тишине я услышала негромкий шорох за одной из портьер, скрывавших двери в другие комнаты. Отчего-то мне стало жутковато, но я одернула себя: наверное, там находится кто-то из домочадцев или домашнее животное. Что за глупый испуг! Хозяин не беспокоится, значит, все в порядке.
        - И что было дальше? - подала голос Лилька.
        - А дальше была революция, за ней - Гражданская война, и тогда уже стало не до научных разработок. Но трое ученых не покинули эти места, они не собирались приносить науку в жертву войне. За что двое из них и поплатились - однажды одного из них нашли буквально растерзанным где-то неподалеку от рудника, а второй исчез бесследно. Это никого не удивило - война есть война. Уцелел лишь самый младший из ученых.
        Вскоре обедневший рудник закрыли, а шахту засыпали. Бараки, в которых прежде жили рабочие с рудника, сгорели, только один чудом уцелел. Вокруг него настроили землянок, мазанок - словом, образовался стихийный поселок, так называемая
«нахаловка», о которой вы говорили. И обитала там в основном публика, промышлявшая в те шальные годы воровством и грабежами. Опасным было это место, равно как и базар, столь же стихийно образовавшийся неподалеку. Там запросто могли не только обчистить карманы, но и лишить жизни.
        - Куда же милиция смотрела? - удивился Егор.
        - А у милиции, ребятки, в двадцатые годы и без того забот хватало, тут тогда такие банды орудовали! Так вот. Обитала в поселке, в том самом бараке, некая Фаина, такая милая старушка. Никто не знал, откуда она явилась, но все сошлись во мнении, что она явно «из бывших».
        - А это как? - полюбопытствовала Лилька.
        - Из бывших сословий, которых не стало после революции: дворяне, купцы, помещики… Эта женщина часто изображала нищенку, но хорошо сохранившаяся изящная фигура и манеры выдавали ее происхождение, - ученый немного помолчал, словно вспоминая. - Это была страшная женщина. Она не знала милосердия и не брезговала ничем, что приносило прибыль. Она могла мошенничать, изображая из себя приличную даму, а могла шарить по карманам или попрошайничать на рынке в лохмотьях, прихватив с собой для убедительности какого-нибудь ребенка…
        - Ребенка?! - подскочила я, но тут же выкрутилась: - У нее что, было много детей?
        - После Гражданской войны было много сирот, - пояснил Александр Генрихович. - Они нередко попадали в лапы к подобным Фаинам, которые заставляли их воровать или просить милостыню…
        - Ужас! - воскликнули разом трое ребят.
        - Не то слово, - искренне согласился ученый. - И это далеко не весь список ее преступлений. Картежные игры, перепродажа краденого, об остальном лучше не говорить. В бараке жило немало народа, но фактической хозяйкой была Фаина. Эта женщина льстиво улыбалась, сладко говорила, но горе было тому, кто ей верил… Говорят, Фаины боялись даже уголовники.
        И вот к этой-то особе обратился в начале двадцатых годов молодой ученый, единственный уцелевший. Как он сумел с ней договориться - неизвестно, но старуха предоставила ему помещение для научных изысканий, выгнав из половины барака его обитателей и отгородив ее стенкой. За этой стенкой через некоторое время стало твориться что-то странное. Днем в бараке стояла тишина, а ночью его окна озарялись слабым светом, в них мелькали многочисленные тени, слышались какие-то странные звуки… В конце концов остальные жильцы разбежались кто куда, и барак остался полностью во владении Фаины и ее квартиранта.
        Шли годы. Барак приобрел недобрую славу. Однажды Фаина зачем-то позвала к себе с десяток бродяг-гробокопателей, пообещав им хороший заработок. Они пришли, и с тех пор их больше не видели. Но спрашивать о чем-то Фаину никто, разумеется, не рискнул.
        И вот однажды - было это июльской ночью сорокового года - случилось жуткое событие, очень сильно напугавшее жителей поселка. Среди ночи, незадолго до рассвета, все они проснулись от непонятного гула и вибрации в воздухе, от которых закладывало уши. Люди выскакивали из своих жилищ на улицу и видели ужасающее зрелище: над зловещим бараком клубился странный светящийся туман, становясь то почти прозрачным, то багровым, то пугающе черным. Он порой сжимался, а порой разрастался на полнеба, так что казалось - он заполонит все окрестности. Синхронно с этим то стихал, то нарастал низкий монотонный гул, почти на грани слышимости. Казалось, пространство кривится и корчится в этом тумане, и земля стонет от такого святотатства. Потом все накрыла кромешная тьма, без единого лучика света, гул стал чудовищно громким, и дальше мало кто что запомнил. Скорее всего, люди теряли сознание…
        - Прошу прощения, Александр Генрихович, - вклинился Стас. - Вы так рассказываете, как будто сами видели.
        - Видеть не видел, - улыбнулся тот. - Но в молодости, лежа в больнице, имел разговор с одним стариком, который жаждал кому-нибудь излить душу. Этим кем-то оказался я. История, конечно, вызывала сомнения, но заинтересовала меня, и я решил проверить данные. Пришлось правдами и неправдами добраться до милицейских архивов, потом я нашел нескольких живых свидетелей… Так вот, ребятки, это такая же правда, как то, что я сейчас с вами говорю!
        Искреннему тону Александра Генриховича трудно было не поверить. Кроме того, про туман я и без того кое-что знала.
        - И что, все умерли? - подала голос Таня. - Наверное, был переполох на весь город!
        - Нет, Танечка, никто не умер. И переполоха тоже не было. Поселок-то на отшибе стоял, город тогда еще сюда не дотянулся. И вообще, о произошедшем старались не болтать. Но последовало продолжение событий: в окрестностях стали пропадать люди. Собственно, такое там и раньше случалось, поселок-то криминальный… Но тут за месяц исчезло больше двух десятков человек, и почти обо всех одна и та же информация: ушел на базар и не вернулся.
        Я покосилась на Таню. Смертельно бледная, она смотрела на ученого, не мигая. А он продолжал:
        - Вот тогда за этот рассадник преступности взялись всерьез. Пропавших так и не нашли, но выяснили: все следы ведут к бараку. Однажды ночью его окружили сотрудники милиции и уже хотели ворваться внутрь, но вдруг дверь распахнулась, и на пороге предстал тот самый ученый. Он выглядел жутко: кожа его была неестественно белой, а глаза горели дьявольским огнем, и в них светились красные искры.
        - О, что я вижу - за мной, наконец, пришли! - его голос был каким-то неестественным, в нем не было и тени страха, слова звучали глумливо. - Глупые людишки! Вы не сможете причинить мне никакого вреда, потому что я - я! - совершил великое открытие, которое изменит мир, я нашел ключ к бессмертию! Я открыл проход в такие глубины, которые вам и не снились, жалкие вы ничтожества! Но раз уж пришли, то заходите, полюбуйтесь на то, что мне теперь подвластно.
        Он отступил внутрь, словно приглашая гостей войти. Все дальнейшее случилось молниеносно. Два милиционера ворвались в барак первыми, остальные замешкались, что их и спасло. Неожиданно обстановка внутри стала меняться, деревянный пол, закопченные стены - все поплыло, искривилось, как смятая картинка, и через несколько секунд перед глазами оторопевших милиционеров предстало совсем другое зрелище: прямо перед ними разверзлась бездонная пропасть, в которой клубился туман. Волну ужаса, исходящую оттуда, ощутили все. По другую сторону провала стоял ученый, пренебрежительно ухмыляясь, а за его спиной… За его спиной милиционеры увидели ряд лежащих человеческих тел, принадлежавших мужчинам, женщинам, подросткам… Один из милиционеров впоследствии уверял, что двое или трое из них смотрели на него живыми глазами…
        Пройти в это логово было невозможно, и в ученого несколько раз выстрелили. Но он продолжал стоять и улыбаться - похоже, пули то ли не причиняли ему никакого вреда, то ли вовсе не долетали… А потом он взмахнул рукой, и воздух завибрировал, исполняясь необъяснимой угрозы…
        Милиционеры отступили. Они увидели, как окна барака загорелись ярким светом, а потом вдруг погасли, и воцарилась тишина. Было непонятно, что случилось с их товарищами, которые вбежали внутрь. Поэтому, выждав какое-то время, милиционеры решили пойти на переговоры.
        Они распахнули дверь, входить, разумеется, никто не стал, и посветили фонариками. Но говорить было не с кем: перед ошеломленными стражами порядка предстал обыкновенный захламленный барак. В нем не было ни души, и от зловещей ямы тоже не осталось и следа. Обыск ничего не дал, и некоторые заговорили о дьявольщине.

«Глупости! - заявил капитан, руководивший операцией. - Наверняка этот ученый спрятался где-то в тайнике, сейчас мы его выкурим».
        Хлам посреди барака сгребли в кучу и подожгли. Милиционеры вышли наружу и окружили здание, готовые схватить любого, кто выскочит из огня.
        Однако то, что случилось дальше, назвал дьявольщиной даже этот суровый капитан. Огонь еще не успел охватить барак, как вдруг земля под ногами затряслась, ночную темноту озарила ярчайшая вспышка, на миг всех ослепившая, а где-то поблизости раздался истошный женский крик, тут же резко оборвавшийся. Когда к людям вернулось зрение, оказалось, что ни огня, ни дыма больше нет, а здание медленно окутывает белесый, слегка светящийся в темноте туман.
        Земля под ногами дрожала, милиционеры, шатаясь и спотыкаясь, отходили подальше от страшного барака - и вовремя. В считаные минуты не стало видно ни стен, ни крыши, остался только огромный кокон из белесого тумана, который колыхался, клубился и разрастался. Потом он побагровел, почернел и слился с ночной темнотой, а милиционеры услышали голос.
        Это был негромкий, казалось бы, шепот, который тем не менее услышали все: «Что, испугались, жалкие людишки? Неужели вы возомнили, что сможете чем-то помешать мне! Но ваша дерзость заслуживает наказания, и вы будете наказаны. Нет, я не стану убивать вас сейчас - живите, ничтожества, и бойтесь. Сегодня, помнится, тридцать первое августа? Последний день лета… Ну что же, значит, для каждого из вас он рано или поздно станет последним. Черная дата, которая навсегда страшным проклятием нависнет над этим местом и над вами, - тридцать первое августа!»
        Шепот смолк, и люди очнулись. Повернулись к бараку… Барака не было. Не было и места, где он мог бы стоять - был поселок, и было кладбище вплотную к нему, а того участка между ними, где прежде стоял барак, как не бывало…
        Не знаю, что они доложили своему начальству, но в считаные дни были уничтожены и базар, и поселок. Жителей поселка расселили. Двух пропавших милиционеров так и не нашли, а вскоре началась война…
        - А как же Фаина, что с ней стало? - вспомнила Лилька.
        - Еще одна загадка. Исчез барак, исчезла и Фаина. Милиционеры предположили, что услышанный ими женский крик был издан ею. Из этого сделали вывод, что Фаина тоже стала жертвой преступника. Уж о ней-то никто не жалел, все только вздохнули с облегчением.
        Но после этого о Фаине стали ходить страшные истории, находились люди, которые ее якобы видели то здесь, то там, причем это длилось едва ли не до перестройки!
        - А что это были за истории? - полюбопытствовал Егор.
        Ученый тяжело вздохнул:
        - Ну, какие бывают страшилки? Про злую бабку, которая детей ворует и ест, про упыриху, восставшую из могилы, про ведьму, встреча с которой сулит смерть… Но это только истории, подтверждение отсутствует.
        Ох, ребятки, знали бы вы, скольких людей мне пришлось разговорить, чтобы выведать подробности! Старик, рассказавший мне эту историю, был одним из тех милиционеров. Он считал, что скоро умрет, говорил о существующем проклятии. Говорил, что он последний из оставшихся свидетелей, что все его товарищи, которые заходили в этот барак, мертвы, причем погибли они насильственной смертью - в разные годы, но одного и того же числа.
        - Тридцать первого августа, - выдохнул Егор.
        - Да. Потом меня выписали, а вскоре я решил пойти его проведать и узнал, что умер он тридцать первого августа.
        На какое-то время воцарилось молчание. Вид у Александра Генриховича был мрачный, казалось, он хочет еще что-то добавить, но не решается.
        - И все? - спросила я. - По-моему, тут нет ничего опасного. Когда-то что-то было, кстати, мало похожее на правду, но нам-то теперь чего бояться!
        Это была банальная провокация: если ученый еще что-то знает, то сейчас он это нам и выложит.
        Так и есть. Он вскинулся, нервно заходил по комнате.
        - Мало похожее на правду?! - его тон был не возмущенным, а скорее грустным. - Ах, дорого бы я дал, чтоб это не было правдой!
        Последняя фраза явно вырвалась непроизвольно. Мы уставились на него с любопытством.
        - Да, да, я в это верю! - воскликнул ученый. - Пришлось поверить, когда увидел своими глазами!
        - Что же вы увидели? - пискнула Таня.
        - Выслушав рассказ старика, я стал собирать информацию, расспрашивал свидетелей, копался в архивах. Это было нелегко, но во мне проснулся охотник: чем недоступнее добыча, тем она желаннее.
        Так вот… Лет тридцать назад это было. Я возвращался зимним вечером домой, и ко мне на улице подошел какой-то человек. Спросил, не я ли интересуюсь историей царского рудника. Говорю - я. Он тогда предложил мне пройти с ним, есть-де интересная информация, и я, как последний болван, пошел, даже не спросив, откуда он обо мне узнал. Мы перешли дорогу - тогда здесь еще не было этих девятиэтажек, только голая степь, - и я увидел невысокое деревянное строение.
        Незнакомец подошел к нему, распахнул низкую деревянную дверь и говорит: «Милости прошу, господин ученый! Сегодня вы узнаете об интересующем вас вопросе все!»
        Вы, наверное, этого не знаете… В советские времена обращение «господин» было, мягко говоря, не принято, и я, советский человек, сразу насторожился. Окинул взглядом строение и стоявшего у двери незнакомца… и внезапно все понял. Да, передо мной был старый деревянный барак, каких к тому времени уже не осталось в городе, а этот человек… О, лучше бы я его не видел! Он преображался на глазах - стал заметно старше, крупнее, а его демоническое лицо с бледной кожей и горящими красноватым светом глазами повергло меня в дрожь. А внутри, за черным проемом двери, я заметил какое-то шевеление… В испуге я оглянулся вокруг - нигде не было ни души, некого было позвать на помощь. Я хотел броситься бежать, но неожиданно понял, что не владею своим телом, и вместо бегства, послушный чьей-то чужой воле, сделал шаг к двери. Никогда не забуду этого ужаса!
        Ученый немного помолчал, все так же нервно расхаживая по комнате. За портьерой снова раздался какой-то шорох и несколько тихих шажков.
        - Я не помню, что было дальше и как я оттуда выбрался. Помню только, как уже шел домой в темноте.
        - Главное, что все хорошо закончилось и с вами ничего не случилось, - сделал вывод Стас.
        - Не случилось? - задумчиво переспросил ученый. - А вот в этом я не уверен.
        - Как?!
        - Я же вам сказал: не помню, как оттуда выбрался! Понимаете, я не помню целого отрезка своей жизни! А значит, в течение этого времени со мной могло случиться что угодно.
        - Но ведь вы остались живы и здоровы?
        - Это да, но…
        - Что? - загорелись наши глаза любопытством.
        - А то, что с тех пор такие кратковременные провалы в памяти стали повторяться. Порой я оказываюсь в каком-нибудь неожиданном для себя месте и совершенно не помню, как и зачем туда попал. Причем не просто попал, а читал там какие-то книги или еще что-нибудь делал, о чем опять же совершенно не помню. И обязательно - обязательно! - я там что-то конспектирую или покупаю, а куда потом деваются эти конспекты и купленные предметы - опять же, не помню. Кроме того… В общем, я давно уже пришел к выводу: с того самого случая я живу какой-то не совсем своей жизнью. Мне порой словно кто-то диктует, что я должен делать и чего хотеть. Это сложно объяснить, а еще сложнее этому сопротивляться. Я даже к врачам обращался, но никаких отклонений у меня не нашли. Сказали: с моей психикой и памятью можно в космос летать. Кстати, в библиотеке, где мы с вами встретились, я тоже не помню, как очутился.
        Так что сами видите - интерес к некоторым вещам чреват последствиями. Думаю, я рассказал достаточно, чтобы вы поставили для себя крест на этой теме. А на будущее знайте - если вы интересуетесь запредельным, то может статься… вами тоже заинтересуются.
        Вот на такой жутковатой ноте и был окончен рассказ. Мы вежливо поблагодарили Александра Генриховича, девчонки заверили его, что обязательно внимут разумному совету, и все направились в прихожую.
        - Да, а вы собирались нам еще что-то на историческую тему рассказать? - напомнила Таня. Ребята, как ни странно, закивали. Они что, правда историей заинтересовались? Хм… Впрочем, не хотелось обижать милого старичка, и я тоже кивнула.
        - Конечно-конечно! - сразу просветлел лицом ученый. - Заходите ко мне завтра, примерно в это же время.



        Глава VI
        Забытая страница истории

        На улице стояла темень и моросил дождичек. Ребята раскрыли два зонта, нахлобучили капюшоны и медленно побрели по тротуару.
        - Народ, а вы уверены, что у него все в порядке с головой? - первым заговорил Егор.
        - Уверены! - отрезала Таня. - По крайней мере, в рассказанное им я верю.
        - Да, вот это Наташка влипла, - задумчиво протянул Стас. - И Колька…
        - Как бы мы все не влипли! - мрачно сказал Егор. - С этими расследованиями…
        Ребята обсуждали услышанное, а я шла сзади, не вмешиваясь в разговор. Зонта у меня не было, да и не люблю я их - капюшон надела, и достаточно. Мне даже нравится немного намокнуть под таким дождиком, а потом с наслаждением обсыхать в теплой уютной квартире. Не простудилась, кстати, из-за этого ни разу.
        Мысли, конечно, были невеселыми. Выходит, опасность грозит в первую очередь тем, кто пытается приблизиться к этой тайне, это же мне пытался втолковать и Вилор, а я, вместо того чтобы внять его совету, веду активные поиски и уже дважды едва не влипла… И кто теперь скажет, за каким углом меня подстерегает опасность?
        Я огляделась по сторонам. Кроме нас, вокруг не было ни души. Что и говорить - окраина. В эту пору прохожие здесь редки, а уж в такую погоду - и вовсе никого. Вдруг мой взгляд выхватил из темноты стоящую у стены дома черную фигуру, буквально в нескольких метрах от меня. Это был явно не случайный прохожий, я ощутила на себе его внимательный взгляд.
        Кто это?!
        Страх полоснул по моим напряженным нервам, я открыла было рот, чтобы окликнуть приятелей… но тут же закрыла его и для верности зажала ладонью, так и не издав ни звука. Притормозив, я дождалась, пока ребята отойдут подальше, и только тогда выдохнула:
        - Вилор!..
        Стоявший у стены человек накинул на голову капюшон куртки и шагнул мне навстречу - это действительно был он.
        - Добрый вечер, Никандра.
        Простые, казалось бы, слова, но как необычно они прозвучали! Никто раньше не называл меня полным именем, я и не знала, что оно звучит так красиво. Или все дело в этом глубоком и вместе с тем мягком баритоне, который я так жаждала услышать снова…
        - Привет! - смущенно улыбнулась я и зачем-то брякнула: - Хорошая погодка!
        - Любишь такую погоду? - он с удивлением приподнял бровь.
        - Да, люблю, - кивнула я. - Она ведь тоже для чего-то предназначена, и у меня для нее особое настроение, как и для любой другой. Видишь, гуляю без зонта и предаюсь размышлениям.
        В прошлый раз я, кажется, называла его на «вы»… А, ну и ладно.
        На лице Вилора промелькнула чуть заметная улыбка, и оно вновь стало серьезным. Понятное дело, он ждал меня явно не затем, чтобы поговорить о погоде. Вилор оглянулся по сторонам, немного задержав взгляд на арке между домами, из которой мы с ребятами только что вышли.
        - Вот как? Тогда предлагаю пройтись, оставаться здесь, хм, не стоит.
        - А…
        - Тише.
        Он подал мне руку, помогая подняться на две ступенечки, ведущие к небольшой аллее. Сердце мое затрепетало от этого прикосновения; его рука оказалась очень холодной. Впрочем, в такую погоду неудивительно.
        Мы молча шли по аллее, усаженной молодыми пирамидальными тополями. Когда-нибудь они станут огромными, и место здесь будет тенистым, как дворы в моем квартале, но это произойдет еще не скоро. Тем не менее местные жители добросовестно называют эту дорожку аллеей. Оптимисты, однако.
        Я понимала, что где-то поблизости может ждать опасность, но думала не об этом. Я украдкой поглядывала на своего спутника, и мое сердце билось все сильнее. Безуспешно я пыталась одернуть себя, заставить думать о свалившихся на мою голову проблемах и даже пару раз оглянулась назад, ничего, впрочем, опасного не увидев.
        Мы свернули с аллеи на узкую полузаброшенную дорогу между домами и степью. Когда-то по ней ходил автобус, но в эту сторону мало кто ездил, и маршрут изменили. А возле дороги сиротливо доживала век никому уже не нужная остановка - навес на четырех столбах и узкая лавочка под ним.
        - Присядем? - предложил Вилор. - Здесь мы можем поговорить более-менее спокойно.
        Боже мой, его манеры и голос буквально завораживали меня. Иногда раньше, устав от хамства своих сверстников, я мечтала перенестись куда-нибудь век в девятнадцатый, когда у людей, судя по фильмам и книгам, было совсем другое, благородное воспитание. Сейчас мне казалось, что именно это со мной и произошло…
        Так, спокойно! Надо разбираться с происходящим, а романтическим мыслям предамся позже. Кроме того, я сейчас не должна, просто не имею права выглядеть глупо!
        - Может быть, ты хоть теперь расскажешь, что происходит? - спросила я, усаживаясь. - Между прочим, я кое-что сама узнала. И про рудник, и про поселок, и про Фаину…
        - И чему ты радуешься? - он резко помрачнел и пристально посмотрел мне в глаза. - Я же предупреждал! Пару дней назад ты еще имела возможность выпутаться, но теперь…
        Он говорил что-то еще, кажется, отчитывал меня за легкомыслие присущим ему ровным тоном, не повышая голоса. Но смысл слабо доходил до меня. «Да, Вилор, ты прав, - подумала я, глядя в его бездонные, исполненные тревоги глаза. - Пару дней назад я еще могла бы выпутаться, а теперь пропала, пропала окончательно и бесповоротно…»
        - Откуда ты это узнала?
        - Нам ученый рассказал, Александр Генрихович.
        - Даже так? Что именно?
        Я пересказала услышанную сегодня историю. Хотела в общих чертах, а получилось достаточно подробно. Вилор внимательно слушал, не перебивая, хотя по выражению лица было понятно, что все это ему хорошо известно. А когда я напоследок сообщила о своих вчерашних приключениях в подъезде Архиповны, он прищурился:
        - И после всего этого ты продолжаешь собирать информацию, хотя знаешь, чего тебе это может стоить?!
        - Да, продолжаю! - с вызовом ответила я. - Пропала моя подруга, понимаешь?! И другие в опасности, как и я сама. Если тот, кто знает, не желает делиться со мной информацией, я буду искать другие источники и докопаюсь до правды, вот!
        - М-да, - протянул он. - Нечасто такое встретишь, большинство людей забились бы в норку… Ладно, Никандра, будь по-твоему. Расскажу тебе кое-что об этой истории, раз уж ты все равно не угомонишься. Да и поздно теперь отступать…
        В его голосе не было осуждения, а напротив, я уловила что-то похожее на скрытое одобрение.
        - Ты задала ученому хороший вопрос, Никандра, - задумчиво сказал Вилор, когда я уставилась на него выжидающе. - Я имею в виду - о древних германцах.
        - Это я просто так спросила.
        - И попала в цель.
        - Они что, имеют к этой истории какое-то отношение?
        - Самое прямое. Если помнишь, началось все со странного захоронения…
        - Ах да, там же были германские письмена! - вспомнила я. - Ну, ничего, завтра мы снова пойдем к Александру Генриховичу, и он нам про них расскажет. Он столько всего знает!
        - Надо отдать должное трудолюбию этого человека, он действительно посвятил свою жизнь изучению истории нашего края… Но он не расскажет тебе самого главного. Да и вряд ли найдется ученый, который бы знал эту страничку истории.
        - А ты… знаешь? - полюбопытствовала я. - Признаться, меня очень заинтриговали мумии в подземелье, и я хотела бы знать, откуда они взялись. Но если об этом не знает никто, то откуда известно тебе?
        - Так получилось, - Вилор отвел глаза в сторону. - Ты вообще знаешь, что здесь было в древности?
        - Проходной двор для кочевников всех времен и народов, так говорил Александр Генрихович.
        - Хорошее сравнение. Дикое поле - вот как это называлось. Народов, кочевых и не очень, здесь действительно проживало множество. И было в этих краях одно место, которое все, не сговариваясь, обходили стороной. Само упоминание о нем всех наполняло суеверным ужасом.
        - Что за место?
        - Где оно находилось - теперь уже никто не знает. Единственная зацепка - непроходимый лес и скалы. И обитал там странный народец. Это были люди (если их можно так назвать) невысокого роста, необычной внешности, с неестественно длинными руками и пальцами и с безобразными лицами. Жили они в пещерах в глубине леса, уединенно. Но все соседи, ближние и дальние, боялись этого леса как огня.
        - Но почему?
        Вилор немного помолчал, пристально вглядываясь в темноту, потом ответил нехотя:
        - Это, Никандра, были страшные колдуны, владевшие сильной магией. Они имели невероятную при таком росте силу и жили неестественно долго. Если уж доходило до боя, то эти странные создания не знали ни усталости, ни пощады, обладали удивительной неуязвимостью, да еще и могли запросто… м-м, полакомиться плотью поверженного врага.
        - Фу! - поморщилась я. - Действительно, от таких надо держаться подальше!
        - А еще, как говорилось в одной летописи, обитатели пещер могли призвать некую темную силу. Тогда солнце меркло и небо становилось черным, деревья усыхали, а люди падали замертво. Так вот, во все времена соседи боялись их, приносили к опушке леса дары, приводили жертв. Тем более что взамен иногда можно было получить заговоренное оружие, бьющее без промаха, волшебную целительную воду, талисманы… Так было век за веком, одни народы сменяли другие, но для обитателей зловещего леса ничего не менялось - к ним относились со страхом и уважением. Пока однажды не произошла катастрофа…
        Вилор замолчал, все так же внимательно глядя в ту сторону, откуда мы с ним пришли. Я посмотрела туда же, но ничего особенного не заметила. Дождь прекратился, и сквозь рваные, быстро несущиеся облака время от времени просвечивал серпик молодой луны.
        Звонок мобильника заставил меня не просто вздрогнуть, а подскочить. Какая резкая все же на нем мелодия, надо будет поменять… Хотя при чем тут звонок, это скорее нервы лечить надо.
        - Ника, ты куда исчезла?! - услышала я в трубке возмущенный голос Лильки. - Шла-шла и пропала!
        - Быстро же вы спохватились! - хмыкнула я. - Я уже к дому подхожу, а они только сейчас пропажу заметили. Как говорится в одной детской сказочке про пьяного Ивана-царевича: километра через два до него доперло, что скакать без коня очень неудобно!.. Да, да, задумалась и забыла попрощаться… Все, пока. Так что там случилась за катастрофа? - я сунула телефон в карман и повернулась к Вилору.
        - Катастрофой стало вторжение в наши края тех самых германцев, о которых с таким восторгом вспоминал ваш ученый. С огнем и мечом пришли они сюда. Захватив эти земли, готы сделали попытку напасть и на обитателей леса…
        - Кто-кто, готы? - удивилась я. Вообще-то при этом слове я каждый раз вспоминала свою интернет-знакомую Машеньку, относящуюся к данному молодежному течению.
        - Я понял, о чем ты, - ответил он. - Нет, готы нынешние не имеют ничего общего, кроме названия, с древнегерманским народом. Но довольно отступлений. В общем, нападение закончилось для готов плачевно: те немногие, кто вернулся к своему королю, выглядели так, что он пришел в ужас и велел подданным держаться от этого места подальше. Потом готы создали здесь свое государство…
        - Ага, Александр Генрихович еще так им восхищался! - добавила я.
        - …рабовладельческое и весьма кровавое.
        - Ну, чего еще ждать от тех времен!
        - Даже по тогдашним понятиям… зашкаливало. Одни казни чего стоили… Забыли, давно забыли у нас те жестокие времена, да только через века отдаются они болью в скандинавских сагах и славянских сказках… Особенно с тех пор, как к власти пришел один готский король.
        - Какой еще король? - не поняла я.
        - Который не побоялся войти в заклятый лес. Вошел он туда с тремя товарищами, а вышел несколько дней спустя один. Живым и невредимым. Что там было, неизвестно, а только вынес он оттуда огромную боевую секиру, с которой впоследствии не расставался. Правил этот король жесткой рукой, завоевал много народов, наводя страх на всех, особенно нашим предкам, славянам, досталось, он их ненавидел лютой ненавистью. Самым странным было то, что король этот практически не старился. Он уже миновал столетний рубеж, а дряхлым стариком совсем не выглядел. По-прежнему руководил военными походами и брал себе новых жен.
        - Да ну, не может такого быть!
        - Найди любую информацию о восточных готах, и ты обязательно увидишь имя этого короля, прожившего сто десять лет и погибшего в бою. Когда он выходил на поле боя - это выглядело поистине страшно. Никто не мог его одолеть, противники падали десятками, впрочем, подданные его боялись не меньше. Видимо, однажды ему надоело покорять мирные племена, захотелось чего-нибудь этакого… В общем, решился он на небывалый шаг - истребить жуткое племя из заклятого леса. Это выглядело безумием - еще не бывало таких смельчаков, которым бы удалось избежать поражения. Но правитель, видимо, знал некую тайну…
        И вот на рассвете к лесу направился огромный вооруженный отряд под предводительством самого короля. Что и как там было - осталось неизвестным, но когда король вернулся с немногими уцелевшими воинами, то велел повсюду трубить о своей победе. А ночью люди короля, взяв повозки, вернулись к пещерам и вывезли оттуда тела погибших. Своим собратьям они устроили подобающее погребение, тела пещерных жителей сожгли, но не все: несколько десятков аккуратно опустили в подземелье крепости, бывшей тогда королевской резиденцией. Для них в спешном порядке были сделаны каменные ящики, что вызвало у всех недоумение и страх. Подземелье это держалось под замком, туда имели доступ лишь несколько жрецов и сам король.
        Но с тех пор удача отвернулась от короля. Он, наводивший прежде ужас на всех вокруг, неожиданно оказался бессилен перед новым грозным врагом - гуннами. Когда началась роковая битва, король видел, что его державе приходит крах. Вот тогда он бросился в подземелье и совершил там некий омерзительный кровавый ритуал, после которого начертал посреди подземелья своей секирой круг и призвал темную силу…
        Я поражалась: история напоминала сказку и мало походила на правду, но Вилор рассказывал ее как реальный случай. Неужели такое могло быть?
        - И тогда померкло солнце, и жуткая туча нависла над землей. А потом на поле битвы вышел сам готский король, безжалостный и страшный в своей силе. Одним взмахом он лишал жизни сразу нескольких воинов, а когда вокруг него образовалось пустое место, он вдруг размахнулся и ударил своей секирой в землю. На этом месте разверзлась бездонная яма, из которой, клубясь, выползал белесый туман, а за ним поднимались огромные черные тени, бестелесные фигуры, отдаленно напоминавшие людей. Король шагал вслед за полосой тумана, а они беззвучно двигались за ним, и на их пути усыхала вся зелень, а люди, оказавшиеся поблизости, задыхались и падали замертво.
        Страх и паника охватили противника, все бросались врассыпную, и казалось, исход битвы предрешен. Но вдруг случилось неожиданное. Перешагивая через убитых, навстречу королю стремительным шагом бесстрашно шел никому не знакомый человек - молодой, почти мальчишка, державший руку на рукояти меча в ножнах. Подойдя почти вплотную к стелющейся полосе тумана, он рывком выхватил из ножен меч, тут же засиявший в темноте.
        Тогда король вздрогнул и остановился, а черные тени за его спиной замерли. А парень, не теряя ни секунды, кинулся в бой. Он отражал удары сокрушительной секиры, словно это было самое обычное оружие. А потом нанес свой удар. Очертив сияющую дугу, меч вонзился королю в бок, пробив доспехи. Король рухнул на землю, и в этот же момент под ногами дрогнула земля, и через несколько минут черные тени и мрак, пришедший с ними, словно растаяли в воздухе. Загадочный победитель исчез с поля боя так же незаметно, как и появился.
        Раненого короля приспешники унесли в укрытие. И уже там увидели, что перед ними - седой, немощный, донельзя дряхлый старик. Вскоре он умер, а его государство перестало существовать.
        Пещеры с тех пор опустели. Были их обитатели полностью истреблены или просто разбежались - неизвестно, но больше о них никто не слышал.
        Вот такая история. Где похоронили самого короля, она умалчивает, а среди славянских народов на произношение его имени был наложен запрет, который держался долгие века.
        - И что это за имя?
        - Знаешь, Никандра, произносить его действительно не стоит. Уж наши предки знали, что делали.
        Вилор вдруг резко поднялся, пристально глядя в ту сторону, откуда мы пришли.
        - Убирайся вон! - негромко и властно произнес он. - Падаль…
        Сказано это было, конечно же, не мне, а кому-то, затаившемуся в темноте, кого я, как ни старалась, не могла увидеть. Ответа не последовало, только где-то поблизости каркнула ворона. Или, может быть, это был короткий хриплый смешок?
        - Кто там? - повернулась я к Вилору, отчаявшись что-то разглядеть.
        - Уже никого, - он с невозмутимым видом уселся на место и, предваряя мои расспросы, сказал: - Давай сделаем вид, что это была собака. Большая, злая, возможно, бешеная. Но теперь ее там нет, и довольно об этом.
        Тут я вспылила:
        - Ты считаешь меня глупой маленькой девочкой, чью хрупкую психику следует щадить?!
        - Если бы я так считал, - задумчиво отозвался Вилор, - то не рассказывал бы тебе всего этого. Просто не стоит отвлекаться на всякую дрянь.
        Последние слова он произнес громче обычного, из чего я заключила, что эта самая дрянь не так уж далеко ушла. Но такой ответ мне пришелся по душе.



        Глава VII
        Сторожевой знак

        - Если я правильно понимаю, - вернулась я к изначальной теме, - некий ученый в начале двадцатого века нашел захоронение, расшифровал письмена и решил воспользоваться попавшим ему в руки ключом к могуществу?
        - Верно, - кивнул Вилор. - Когда-то он был действительно великим ученым и неплохим человеком, но теперь… Теперь это чудовище.
        - Теперь? А ученый что, до сих пор жив?
        - Можно и так сказать, - Вилор невесело усмехнулся.
        - И чем это чревато для нас?
        - Ничем хорошим. Он одержим идеей достичь того же могущества, что было у готского короля. Ты понимаешь, какие мысли и планы могут быть у фанатика?
        - Что, мечтает покорить весь мир?
        - Насчет всего мира - не скажу, но вот о возрождении готской державы он говорил. Прямо бредил… Но входит это в его планы или нет, а себя показать - святое дело. Так, чтобы все увидели и навек запомнили. Ученый уже многого достиг. И будь уверена: если он получит возможность поднять древнюю темную силу, то сделает это.
        Из множества вопросов, теснившихся в моей голове, я ухитрилась выбрать самый разумный:
        - То есть пока он не получил такой возможности?
        - Ах да, я же не сказал - секира… Именно в ней заключался секрет могущества готского короля, а в том роковом бою она была потеряна. Долгие годы этот ученый искал ее, но безуспешно. А теперь есть информация, что секира обнаружена, но в руки к нему еще не попала.
        Вилор снова посмотрел в мои глаза долгим, испытывающим взглядом.
        - Ты могла бы мне помочь?
        - Могла бы, - улыбнулась я.
        - Есть предположение, что она находится в доме у одного человека, который некогда был черным археологом. Так вот, это нужно проверить.

«Он хочет, чтобы я залезла в чужой дом и устроила обыск?!» - изумилась я. Нет, к такому криминальному заданию я готова не была! Ехидный внутренний голосок тут же зашептал: «А сам он что же, боится, на тебя сваливает весь риск?»
        Вилор, должно быть, прочел мысли по моему выражению лица.
        - Нет, Никандра, - ответил он, как будто я ему что-то сказала, - сам я никак не могу этого сделать. И не потому, что боюсь, просто… есть на это причины, о которых мне бы очень не хотелось говорить. Хотя, пожалуй, ты права, с моей стороны было глупостью просить тебя об этом.
        - А кто тебе сказал, что я отказываюсь?! - подскочила я. - Просто мне нужно было подумать. Но раз это важно, придется все-таки рискнуть.
        - Риск минимален, домик сейчас стоит запертый, хозяева в нем живут только в теплое время года. Но свои находки этот человек хранит именно там.
        - Предлагаешь пойти прямо сейчас? - посмотрела я на мобильник. Дисплей показывал почти девять вечера и два пропущенных звонка от мамы. И как я их не услышала? Ах да, я же поставила мобильник на виброзвонок и сразу об этом забыла!
        Пришлось перезвонить маме. Она требовала, чтоб я немедленно шла домой. Я ответила, что нахожусь в гостях у Лильки и уже скоро приду.
        - Прямо сейчас пойти не получится, - ответил мне Вилор, когда я положила трубку. - Хотя бы ради того, чтобы не тревожить твою маму. Встретимся завтра вечером, если ты не передумаешь.
        - Давай встретимся здесь, - предложила я, вставая. - А далеко это?
        - Не очень, - Вилор назвал улицу. Насколько я знала, это была маленькая улочка в дебрях частного сектора. Я слышала о ней от Лильки, у которой там жил какой-то приятель.
        - Ой! - спохватилась я. - Мы же с ребятами завтра вечером собирались к Александру Генриховичу! Ну что же, значит, пойдут без меня.
        - К Александру Генриховичу? - Вилор нахмурился. - Зачем?
        - Он хотел нам что-то из истории рассказать. Судя по всему, про то же самое государство, что и ты. Он просто жаждал поделиться информацией, ну, мы и решили не огорчать старичка, пообещали прийти.
        - Даже так… Наверное, Никандра, тебе стоит пойти с ними. А уже потом придешь сюда. Но прежде я должен дать тебе одну вещь. Она у меня не с собой, так что давай пройдемся.
        Он тоже поднялся, и мы пошли обратно к городским огням.
        - Да, Вилор! - спохватилась я. - Ты мне скажешь или нет, что это был за туман? Меня хотели убить?
        - Не убить, а выкрасть, как и твою подругу. Болтали вы слишком много, нос совали, куда не надо.
        - Выкрасть при помощи тумана?!
        - Это, Никандра, на самом деле не совсем туман. Это своеобразная оболочка, создающая вход в иное пространство, как сейчас говорят. Если бы она окружила тебя полностью, ты бы оказалась там, откуда самостоятельно ни за что бы не выбралась, - во власти этого злодея. Это недобрый, страшный мир, по нашим меркам, находящийся где-то глубоко под землей. Твоя подруга сейчас там, - он поднял руку, предваряя мои вопросы. - Скорее всего, жива, но что с ней, я толком сказать не могу. Мало ли что придет в голову сумасшедшему фанатику…
        - Так что же, этот туман может появиться где угодно и утащить человека к этому негодяю?!
        - По счастью, не где угодно, а только вблизи входа в его владения, а тебя нелегкая понесла как раз туда. Для более дальних маршрутов у него есть слуги…


        Дождь прекратился. Мы шли вдоль трассы, потом свернули на проселочную дорогу, ведущую к нескольким пустующим одноэтажным домикам, предназначенным под снос. И снова мне стало не по себе - что же я делаю? Иду с фактически незнакомым человеком неизвестно куда, ввязываюсь в сомнительные авантюры, - может, стоит сбежать, пока не поздно? Хотя, с другой стороны, будь у Вилора недобрые намерения - что ему мешало до сих пор?..
        Мы подошли к заброшенному домику с выбитыми окнами и провалившейся крышей. Вилор привычным движением открыл дверь и шагнул внутрь, а я остановилась на пороге:
        - Только не говори мне, что ты здесь живешь!
        - Живу? Да ну, разве это жизнь! - ответил он словами из анекдота. - Просто нужная нам вещь находится именно здесь.
        - Может, ты сам ее вынесешь? - поежилась я. - Терпеть не могу слоняться по заброшенным домам!
        Вилор покачал головой:
        - Я бы с удовольствием. Но дело обстоит так, что взять ее можешь только ты. И не меня тебе следует бояться. Идем.
        Нет, не мог обманывать человек с таким взглядом! И я, отбросив страх, вошла внутрь.
        Насчет своей нелюбви к заброшенным домам я откровенно соврала - прежде я их охотно исследовала. И этот ничем не отличался от других - тот же запах нежилого помещения, хлам повсюду. Три двери, судя по всему, вели в разные комнаты. Вилор толкнул одну из них, и мы очутились в крошечной кухне с полуразвалившейся печью.
        - Тебе придется сунуть в нее руку, - сказал он.
        Я посмотрела на печь, потом на свою куртку, прикинула, насколько она измажется в саже. Вилор, поняв мое замешательство, резким движением оторвал от печи одну из металлических плит, покрывавших ее сверху. Плита с тяжелым грохотом упала на пол.
        - Так ты меньше запачкаешься.
        Я, насколько получилось, закатала рукав и сунула руку в образовавшуюся дыру. Пальцы нащупали небольшую квадратную коробочку. Я вынула ее, отряхнула от золы. Это была плотно закрытая резная шкатулочка, судя по всему, очень старая. Я хотела немедленно ее открыть, но Вилор поднял руку в предостерегающем жесте.
        - Нет! Не сейчас. Откроешь, когда придешь домой.
        - А что там?
        - Сторожевой знак. Он предупредит тебя об опасности. Повесь его на нитку и носи на шее.
        - А, талисман какой-то? - я протерла шкатулочку влажной салфеткой и сунула в карман.
        - Не просто талисман. Это древний охранный знак. Ему, чтоб ты знала, не одна тысяча лет. Когда-то, очень давно, он был выкован шаманом одного кочевого племени, обитавшего в этих краях. Племя было небольшим, и в дикой степи им приходилось опасаться не только диких зверей или вооруженных врагов, но и нежити. То, что сейчас стало полузабытыми сказками, тогда было реальной опасностью - тут в древние времена такое водилось, что лучше тебе не знать. Так вот, сторожевой знак стал для племени спасением, он предупреждал своего хозяина об опасности, подкрадывающейся из ночной тьмы или при свете дня. Мог разбудить спящего. Теперь, Никандра, он твой. Если поблизости будет опасность - особенно это касается нежити, - он даст тебе знать.
        - Как?
        - Сама поймешь, и боюсь, очень скоро. Не пропустишь, гарантирую. Да, и вот еще что: никому никогда не позволяй его носить и тем более не дари. Иначе он потеряет силу. Сторожевой знак передается новому хозяину только после смерти старого, и это условие соблюдалось всегда.
        - Ты это все серьезно? - не поверила я. - И почему тогда ты сам не носишь такое чудо? Зачем хранишь его в этой печке?
        - Ну, надо же было где-то спрятать, - улыбнулся Вилор. - А носить - обстоятельства не позволяют. Скажем так, аллергия, причем взаимная. А теперь, если не возражаешь, я провожу тебя домой, - добавил он поспешно, не желая, видимо, углубляться в тему.
        - Но почему сейчас открывать нельзя?
        Вилор отвел глаза:
        - Просто не надо… Возможно, завтра, когда мы встретимся, ты это поймешь.
        И он галантно подал мне руку, помогая переступить через пролом в полу.
        Конечно же, я была рада пройтись с ним до дома. Теперь, когда мои опасения оказались напрасными, я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. И завтрашнего мероприятия уже не боялась, напротив, была рада новой встрече с этим странным человеком. Интересно, я ему нравлюсь или он со всеми девушками так учтив? Хотелось бы знать, есть ли у него дама сердца? Но спросить я не решилась.
        По дороге у нас сам собой завязался непринужденный разговор о всякой всячине, и остатки моей робости и смущения незаметно улетучились, - мы болтали, как старые приятели. Видимо, Вилор, как и я, был рад ненадолго отвлечься от мыслей о грозящей беде. Правда, у меня создалось ощущение, что он тщательно избегает разговора о себе, а я и не настаивала.
        Когда мы подошли к моему дому, я, прежде чем распрощаться, спросила:
        - Слушай, я не поняла, какую роль во всем этом безобразии играет Фаина?
        Наверное, не следовало так резко менять тему. Лицо Вилора словно окаменело, как это бывает, когда человек скрывает раздражение или ненависть.
        - Ты в карты играть умеешь? - задал он ответный вопрос.
        - Конечно. Но при чем здесь это?
        - И какие карты есть в колоде?
        - Ну… Короли, тузы, дамы.
        - А еще?
        - Семерки, шестерки…
        - Стоп! - поднял руку Вилор. - Вот на этом слове и остановимся.
        - Какое оно имеет отношение?..
        - Это наиболее емкий ответ на твой вопрос.
        Когда до меня дошло, я расхохоталась:
        - Эта страшная женщина играет роль шестерки?!
        - Сама-то она думает иначе, - улыбнулся он. - Ты ее не бойся. Для тех, кто поддался страху, она действительно опасна, но если не бояться ее, то ничего она тебе не сделает. Тебе сейчас смешно? Так вот, если встретишь - вспомни этот момент и посмейся над ней.
        Я хотела спросить, как старуха дожила до наших дней, но Вилор неожиданно поднес палец к губам и надолго прислушался.
        - Иди домой, - сказал он наконец. - И не выходи до утра за порог.
        - А зачем мне выходить? - пожала я плечами. - Я сегодня больше никуда не собираюсь.
        - Что бы ни случилось - не выходи! Это серьезно. Завтра увидимся.
        На мое предложение обменяться номерами телефонов он ответил, что у него мобильника нет.
        - Мне просто некому звонить, - улыбнулся он на прощание.
        С этим я и поплелась вверх по лестнице, слегка шокированная. В наше время жить без мобильника - нонсенс! Но, с другой стороны, мне ясно дали понять - девушки у него нет. И это хорошо, как говорит незабвенный Стас.
        - Где ты бродишь?! - услышала я недовольный голос мамы, едва переступив порог.
        Так, это уже серьезно. Раздраженной моя мама бывает крайне редко и только в заслуживающих этого ситуациях. Что же случилось?
        Причину я поняла несколько секунд спустя, когда мама вышла из спальни в куртке, шапке и даже сапожках.
        - Ты что, меня искать собиралась? - осведомилась я.
        - Хуже! На работу срочно вызвали! Возможно, меня не будет сутки. Машина уже ждет у крыльца, если ты не заметила!
        - Так и ехала бы. Что я, сама домой дорогу не найду? - пожала плечами я.
        - Нет, я не могу уехать, пока не буду знать, что мой ребенок дома и с ним все хорошо!
        Выслушав привычные в таких случаях наставления, я проводила маму и заперла за ней дверь. После чего сразу же, сбросив куртку и кроссовки, открыла таинственную шкатулочку.
        На дне лежал небольшой предмет. Это оказалась пластина из темного металла неправильной овальной формы. Ее украшали какие-то черточки и знаки, настолько истертые, что сложно было что-то разобрать.
        У самого края пластины имелось малюсенькое отверстие. Я хотела вдеть в него цепочку, но она не влезла, потом куплю тонкую, а пока пришлось повесить пластину на суровую нитку. Я подошла к зеркалу и надела кулон на шею. Выглядело это, конечно, стильно, и неожиданно словно теплая волна прокатилась по всему моему телу, приятно согрев его, и на душе стало как-то спокойнее и уютнее. А кулон заискрился, знаки на нем проступили тонкими светящимися линиями, - но всего лишь на миг, после чего снова стали неразборчивыми и затертыми. Мелькнула мысль, что кулон, то есть, как он по-настоящему называется - сторожевой знак, признал хозяйку.
        Снимать знак я не стала. Пустую коробочку старательно почистила, сложила в нее свою немногочисленную бижутерию и поставила на полочку. Старое, темное дерево притягивало взгляд, резко выделяясь среди других безделушек. Загадочный подарок от загадочного человека…
        Порядком устав за этот суматошный день, я пораньше улеглась спать.



        Глава VIII
        Наедине с ужасом

        Проснулась я среди ночи от боли: в мою руку, свесившуюся с кровати, казалось, вонзились иглы. Снизу вверх на меня смотрели два светящихся глаза, и слышалось шипение. Я дернула за шнурок ночника и тут же обругала себя паникершей: это, разумеется, была Клотильда, а мне спросонья почудилось непонятно что!
        Только что это с ней? Ладно, повисла у меня на руке, бывает, но почему она так напугана - шипит, шерсть дыбом?! Мне это сразу же напомнило ту жуткую ночь, когда я несла ее домой… Я попыталась взять кошку на руки, но она отбежала к двери, призывно глядя на меня.
        Я встала, сунула ноги в тапочки и пошла за ней. Мне знакомы истории о животных, которые предчувствовали беду и давали об этом понять хозяевам, тем самым спасая им жизнь. Может быть, и Клотильда что-то такое учуяла? Вдруг сейчас землетрясение начнется, и дом рухнет? Или пожар случится?
        Видя, что я иду за ней, кошечка выбежала из комнаты в гостиную… и зашипела, глядя на что-то за моей спиной. Одним прыжком я выскочила за дверь и развернулась посмотреть, чего испугалась Клотильда.
        В комнате не было ничего пугающего - незваных гостей не наблюдалось, а все вещи лежали на своих местах в уютном розоватом полумраке ночника… Окно! На фоне синего ночного неба виднелся черный силуэт - голова и две руки, прижатые к стеклу. А ведь у нас третий этаж!
        Я скорее захлопнула дверь и подперла ее креслом. Хорошо хоть форточка заперта. Что же делать? Бежать к соседям? Эх, знала бы, что такое будет, - попросилась бы ночевать к Лильке или Тане… А Клотильда нисколько не успокоилась и теперь с настороженным видом смотрела на большое окно гостиной. Закрыть его немедленно! Я метнулась к окну и в один миг задернула левую штору - правая была закрыта.
        Я ничего не успела увидеть в окне. Слышала только, как громыхнул жестяной подоконник - с ним такое бывает при сильном ветре, да что-то ощутимо пару раз царапнуло по стеклу. Может, ветка? Ага, нет там никаких веток! Мороз прошел по коже, а кулон на шее стал теплым-теплым, как будто полежал на солнышке…
        Решено, иду к соседям. На втором этаже под нами живет тетя Ксеня, приятная старушка, мы с ней в хороших отношениях, даже в гости друг к другу ходили, думаю, она меня не прогонит. Скажу, что боюсь оставаться одна.
        Я накинула поверх пижамы куртку, взяла на руки Клотильду - не бросать же ее тут! - и повернула ручку двери… Ах да, верхний замок заперт, сейчас я его открою.
        Словно гром прозвучали в голове слова Вилора: «Что бы ни случилось - не выходи за порог!»
        Неспроста это было сказано, он явно что-то знал. И вечно эти тайны от меня!
        Я замерла в раздумье. И тут прямо над ухом что-то задребезжало - в дверь звонили.
        Клотильда спрыгнула с рук на пол, зашипела и куда-то убежала. Может быть, мама вернулась? Преодолевая страх, я припала к глазку и увидела освещенную тусклой лампочкой пустую площадку. Никого.
        Но кто-то же звонил! Стоп! Шагов снаружи после звонка слышно не было, а значит… значит, он все еще здесь. За дверью.
        Я отшатнулась назад и уперлась спиной в стену, шаря взглядом по сторонам в поисках еще чего-то ужасного. Но в квартире все было по-домашнему спокойно и мирно. Вот только дверь в кухню открыта, а там наверняка форточка настежь, и это напрягает. Послышалось мне или нет, но в кухне что-то скрипнуло… или стукнуло, и подоконник громыхнул.
        В этот же момент снова задребезжал дверной звонок. Ужас сковал мое тело, я хотела куда-то бежать, что-то делать - сама не знаю что, - но от страха не могла сдвинуться с места. Если сейчас под дверь начнет просачиваться уже знакомый мне туман, то я ничем не смогу себе помочь. Эх, где ты, Вилор…
        Ручка двери стала медленно-медленно поворачиваться вниз.
        - А-а-а-а!!! - услышала я свой крик словно откуда-то со стороны. Да, я орала во все горло, и в моей ситуации это, пожалуй, было логичным. Но орала я не от страха. Дело было в кулоне: он внезапно раскалился, словно утюг, и обжег мою кожу. Это встряхнуло меня, вернуло возможность двигаться и… мыслить. До сих пор мой ум был скован ужасом, превращавшим меня в тупую жертву, неспособную защищаться, а теперь я почувствовала себя другим человеком. Нельзя, нельзя поддаваться страху, надо действовать, искать средства спасения! Я должна, я смогу, я достаточно сильна для этого!
        Сторожевой знак так же резко остыл, как и накалился. Теперь понятно, как он действует. Ужас отступил, его сменила холодная рассудительность. Итак, мы имеем дело с нежитью. А что из доступных мне средств лучше всего помогает против нежити? Святой воды, чеснока и осиновых кольев у меня нет, так что остается? Наверное, молитвы. Хотя я не знала ни одной, но помнила, где у мамы лежит молитвослов. Мама нечасто им пользовалась, но на книжной полке он всегда лежал сверху.
        Я метнулась к шкафу, схватила молитвослов. Открыла где попало, вернулась к входной двери и начала читать с верхней строчки. Конечно, если б мне предложили в школе прочесть подобный текст, я бы сказала, что не умею и не понимаю. Но выбирать не приходилось. Ошибаясь и запинаясь, я тем не менее старательно читала текст погромче и нараспев и вскоре с удивлением обнаружила, что почти все понимаю. Удивительная легкость и спокойствие охватили меня, а страх вскоре совсем исчез. Странные, незнакомые до сих пор чувства охватили меня. Я понимала, что благодаря такому удивительному состоянию, в котором я сейчас нахожусь, никакой нежити не удастся ко мне даже приблизиться, не то что причинить вред. В каждом человеке дремлют великие силы, думалось мне…
        Я читала и читала и больше не замечала никаких попыток вторжения извне. А может, их и не было… В конце концов я почувствовала усталость и прилегла на диван в гостиной, положив книгу рядом с собой. Ко мне тут же пришла Клотильда и улеглась рядом, мурлыча. Дальше я ничего не помнила.


        Утро встретило меня веселыми солнечными лучами, пробивавшимися сквозь не слишком плотную штору. И кто ее закрыл, терпеть не могу задернутые занавески! А почему это я в гостиной, да еще в куртке поверх пижамы? Ах да, ночью же…
        Хотелось еще поваляться, но пришлось встать, чтобы раздвинуть занавески, снять дурацкую куртку и посмотреть на часы. Восемь утра, нереальная рань для воскресного подъема, однако ложиться досыпать я уже не стала, а пошла обследовать квартиру, попутно вспоминая пережитый ночью ужас.
        В моей комнате так и горел ночник, его неяркий свет терялся в солнечных лучах, щедро льющихся в окно. Давненько уже такого яркого солнышка не было!
        Ничего странного в квартире не обнаружилось.
        Жаря яичницу, я размышляла о планах на сегодняшний день. Вечер будет насыщенным, а вот чем занять утро? Ребята проспят до полудня, одна я встала как самая умная! Внезапно вспомнилась Архиповна. Вчера навестить ее не разрешили, а как насчет сегодня? Я позвонила в больницу, назвалась соседкой, и молодая медсестра - не та, что была вчера, - не возразила против моего визита.
        Спускаясь по лестнице, я вдруг услышала за спиной:
        - Ника!
        Соседка тетя Ксеня стояла в проеме своей двери.
        - Здравствуйте! - кивнула я и хотела идти дальше.
        - Подойди, пожалуйста, - попросила она. Я вернулась по ступенькам. Хорошо, что она первая со мной заговорила, надо спросить разрешения прийти к ней переночевать, если опять останусь одна. То есть не если, а когда.
        Она кивком пригласила меня в квартиру.
        - Вообще-то я спешу в больницу, - пробормотала я.
        - Я тебя не лясы точить зову, - сказала тетя Ксеня. - Просто о некоторых вещах на лестнице не болтают.
        Я пожала плечами и вошла. Женщина прикрыла дверь.
        - Недобрые гости к тебе приходили ночью, - проговорила она. - Ты об этом знаешь?
        - Еще бы не знать! - поморщилась я. - Ой, а вы их видели?!
        - Есть вещи, которые необязательно видеть, чтобы знать об их существовании, - уклончиво ответила соседка. - Опасное это дело, девочка.
        - Знаю, - вздохнула я. - Только не знаю, как от него избавиться. Если честно, ночью мне помог… помогла молитва, - я решила не болтать о сторожевом знаке.
        - Молитва - это хорошо, - кивнула тетя Ксеня. - Но раз уж такое творится, надо при себе иметь соль освященную. Есть у тебя?
        - Нет.
        - Ну так я тебе дам. - Женщина вынула из шкафа пакетик. - Вот, держи всегда при себе. Если идешь куда-нибудь - клади в карман. И крестик носи обязательно.
        - Ну дела, - не удержалась я. - Святая вода - это я знаю, но чтобы соль…
        - И плохо, что не знаешь таких простых вещей, - строго сказала тетя Ксеня. - Соль тоже освящают, для этого особая молитва есть. Считается, что четверговая соль - так ее еще называют - помогает при болезнях, телесных и духовных. А уж твои ночные гости боятся ее сильнее, чем ладана!
        Вообще-то я в такие вещи не верила, но за последние дни мне пришлось сильно пересмотреть отношение к вере. К тому же не хотелось обижать добрую женщину.
        - Спасибо, - сказала я, принимая пакетик. - А крестик у меня есть, вот - серебряный!
        - Если что - приходи ночевать ко мне, - сказала тетя Ксеня на прощание. - Уж сюда-то никакая погань не залезет.


        В палате, кроме Архиповны, никого не было.
        - Ой, девочка! - искренне обрадовалась она, приподнимаясь на постели. - Как хорошо, что ты пришла! А то все на выходные по домам разбежались, одну меня не пустили. Как тебя хоть зовут?
        Я представилась и сообщила, что с кошкой все в порядке и она в данный момент находится у меня.
        - Ох, и хорошо, а то каково ей одной-то там сидеть! - ответила Архиповна и неожиданно прищурилась: - Знаю, знаю я, зачем ты пришла: не про кошку рассказать, а про то давнее дело разузнать!
        - Понимаете, это очень важно…
        - Еще бы не важно, раз вы опять его видели! Эх, ладно, слушай. Только это… Дверь прикрой и глянь, окна закрыты? Значит, так. Лет десять мне было, а помню, как вчера, натерпелись ужаса! В поселке мы жили, возле рудника. Как стемнеет, все люди по домам, на улицу и нос высунуть боязно. Была там одна, Фаиной звали, ох и ужас что за баба! Хозяйничала в бараке, и там такое творилось, что и рассказывать не хочу. А потом она к себе квартиранта пустила, а остальных выгнала. Вот тут и начался самый ужас. Водил жилец дружбу с нечистым, людей ему в жертву приносил, сколько их там сгинуло!
        Конечно, малообразованной старушке то, что происходило в бараке, безусловно, казалось происками дьявола. Я хмыкнула.
        - И нечего смеяться! - обиделась Архиповна. - Там всякая чертовщина творилась, огни какие-то дьявольские в окнах сверкали, свист да завывание доносились. А потом, когда у него еще уродцы эти появились, так из поселка куча народа разбежалась…
        - Какие уродцы?! - подскочила я.
        - Ой, страхолюдины - ужас! Говорят, было там какое-то захоронение уродцев, а он их раскопал и оживил, дружил-то с нечистой силой. Старики говорили - упыри, а я не знаю, так или нет. В общем, это были мелкие хитрые твари, которых он посылал жертв для себя добывать или еще для чего. Сам-то он никуда не ходил. Они старались людям на глаза не попадаться, но разве же в поселке скроешь что-нибудь? О них даже говорить боялись, потому что пару раз такое было: кто о них заговаривал, тот вскоре исчезал. Скрытный был этот гад, не любил, чтобы о его делишках знали. Можешь себе представить, в каком страхе весь поселок находился?! Такое там творилось, веришь?
        - Верю. Я немного знаю об этом.
        - Вот как? Так, может, ты знаешь, как его хотели арестовать, а двое милиционеров пропали, и барак тоже?
        - Да. И о проклятии тридцать первого августа. Одного не пойму, что случилось с Фаиной? Она что, до сих пор жива?
        - Да как тебе сказать… Думали, она погибла в ту ночь. Но потом ее стали встречать те, кто раньше знал, да и другие тоже. Тогда умные люди сказали: на ней столько грехов и зла, да и умерла она такой нехорошей смертью, что ее злобная душа никак не может успокоиться и людям гадостей не делать. Она ведь что делала, Фаина-то: идет человек, ни о чем не подозревает, вдруг бац - появляется она, словно из-под земли, руку протягивает, как за милостыней, а сама ухмыляется, да так смотрит, что можно со страху упасть. Было раз, шла одна знакомая моей матери на базар, а Фаина тут как тут, протягивает руку: «Подай копеечку, вдовушка!» А тетка была не вдовушка, десять минут назад с мужем виделась. Возвращается домой - у мужа инфаркт, еле выходили. Или другой знакомый тоже шел вечером и встретил Фаину, а он знал ее еще по поселку. Увидел, испугался, а она и говорит: «Ну что, Федя, за тобой или за братом твоим раньше прийти? Ладно, приду за братом». И через несколько дней его брата в шахте завалило. Это лишь два случая, а подобных много было. А случалось, что она напророчит, да ничего не сбудется, но люди ждут и
боятся, а ей, наверное, только этого и надо. К Ковалихе как-то подошла, прямо возле ее дома. «Подай милостыню, бабушка! А впрочем, не надо, ничья ты не бабушка!
        А у Ковалихи как раз незадолго до этого первый внучок появился. Так она месяца два от него не отходила, не ела, не спала. С внучком ничего не случилось, зато сама заболела, потом все нервы лечила, да так и не вылечила. Кроме того, Фаина еще и раздоры сеять мастерица. Может сказать, например, какому-нибудь ревнивцу, что жена влюблена в его лучшего друга…
        - Вот дрянь! - воскликнула я. - А что за мальчика она водит с собой?
        - Не знаю, не видела. Хотя стоп, кажется, кто-то говорил и про мальчика… Но я понятия о нем не имею. При жизни она вечно с собой какого-нибудь ребенка таскала.
        - Наверное, ее все видят такой, как при жизни, а ребенок, так сказать, входил в комплект? - догадалась я. - На самом деле его нет, а людям кажется, что есть?
        - О, точно, хорошо сказала! - одобрила Архиповна. - А может, ей удалось захватить чью-то невинную душеньку… Вроде тебя, Ника! Ты если встретишь ее, так не верь ничему. Будь то предсказания или сплетни - не верь! И это… спасибо тебе за помощь! Ты и «Скорую» вызвала, и кошку мою приютила…
        - Хорошая у вас кошка, - ответила я, вспомнив ночные события. - Моя мама ее Клотильдой назвала.
        - Да? А я Муськой кликала. Сидел котенок у дороги, пищал. Я никогда не держала ни собак, ни кошек, а эту пожалела и взяла. И такой она мне стала родненькой, как ребеночка на руках держишь! А она льнет ласково, мурлычет. Эх, одна я живу, разве что внучок иногда в гости приходит, да и то возится в комнате со своими вещами, а до бабки ему и дела нет.
        Я собралась с мыслями и спросила:
        - Значит, людей похищают эти, как вы говорите, уродцы? И на вас тоже они напали?
        - Они, окаянные. Иду впотьмах, а впереди четверо… Я сразу поняла, кто это такие, в детстве видела. Вот ведь, сколько лет молчала, и все хорошо было, а как брякнула тебе про барак… Так по мою душу и явились. Ну, я бежать кинулась, да плохо мне стало, а они, наверное, подумали, что я померла на месте, вот и убрались. И вообще, они всегда только молодых утаскивали, зачем им старуха? Померла - и ладно.
        Мы еще немного поболтали, и я, собираясь прощаться, невзначай сказала:
        - Вы стали лучше выглядеть, даже как-то моложе. Вас, наверное, хорошо лечат.
        - Лечат-то как всех, - ответила Архиповна. - Таблетки, уколы. Но здесь вольготнее, чем дома, даже дышится легче. Глядишь, и правда помолодею. А домой и возвращаться неохота.
        Я говорила вполне искренне. Не сказать, чтоб старушка помолодела, но выглядела куда веселее и бодрее, чем в нашу первую встречу. А жить в ее квартире лично я под дулом пистолета не согласилась бы.



        Глава IX
        Старуха с мальчиком

        Когда я вернулась домой, часы показывали всего-то полдесятого, и мне снова было нечего делать. Ладно, отдохну пока. После обеда встретимся с ребятами на стройке, потом пойдем к ученому. Интересно, зачем Вилору понадобилось, чтобы я туда пошла? Поживем - увидим.
        Внезапная боль заставила меня вздрогнуть - я пролила на себя горячий чай. Фу ты! После того как ночью мой кулон раскалился, на коже остался небольшой ожог, неприятно саднивший. А теперь еще и чай! Но жаловаться глупо: хоть сторожевой знак и обжег меня, зато помог побороть страх и заставил действовать. Кто знает, что бы со мной было без него! Спасибо тебе, Вилор…
        Вечером я его увижу. Мы пойдем к чужому дому, в который он сам по каким-то загадочным причинам не может войти. Это нужно для дела, тут все понятно. А хотелось бы пройтись с ним просто так, поболтать о чем душа пожелает, не думая об опасности за спиной. Зайти в кафе, поесть мороженого, потом сходить на дискотеку… Нет, не то! Этот человек словно из другого мира, его совершенно невозможно представить в какой-нибудь забегаловке или на прокуренной дискотеке. Мне представился большой старинный зал с колоннами, паркетом и тихой музыкой, и я дала волю мечтам… Хотелось бы знать, нравлюсь ли я ему? Похоже на то, но как узнать точно?
        Я подошла к зеркалу, посмотрела на себя. Потертые джинсы, простенький свитер, коса - таких девчонок пруд пруди. Я с прискорбием признала, что до сих пор относилась к своей внешности наплевательски. А что, если он действительно пригласит меня куда-нибудь? У меня есть, конечно, приличные вещи, но все они… не совсем то, что надо. Красивые, да, но хочется надеть что-нибудь такое сногсшибательное!
        Собственно, что мне мешает? Дело в том, что есть у нас с мамой один родственник. Если судить по месту жительства, то близкий, если по родству, то не очень, а если по тому, как мы с ним общаемся - совсем уж дальний. Просто он очень состоятельный и с тех пор, как разбогател, общаться с родней почти перестал. Возможно, ему просто некогда, не знаю. Но однажды, года два назад, он неожиданно нагрянул ко мне на день рождения. Пришел не совсем трезвый и долго жаловался на жизнь, а потом взял и подарил мне большую сумму денег, после чего поспешно удалился, не став слушать возражения. Я хотела подарок маме отдать, но она лишь буркнула: тебе подарили, ты и распоряжайся. Родственник больше не показывался, а деньги так и лежат у меня. Я не стала их тратить на мелочи, решив, что когда-нибудь они понадобятся на что-то серьезное. И вот, кажется, этот момент настал. Я вынула заветную коробочку…
        В двух бутиках, имевшихся в нашем районе, ничего подходящего не нашлось. И сидели вещи хорошо, и красивые были, а все равно не то. Поняв, что ничего здесь не найду, я решила выбрать время и съездить в центр, а пока просто прогуляться, изучить район получше.
        Ноги сами привели меня в старенький универмаг, который явно не ремонтировали с доперестроечных времен. Я ничего не собиралась покупать, просто прошлась по этажам. В отделе одежды я задержалась перед нарядными манекенами.
        - Что-нибудь хотите? - обратилась ко мне молодая продавщица.
        - Я ищу платье, - сказала я, лишь бы что-то ответить. Уж если в бутиках ничего подходящего не нашлось, то здесь и спрашивать не стоило.
        - Какое? - уточнила она.
        - Красивое.
        Не успела продавщица больше ничего сказать, как за ее спиной послышался негромкий голос:
        - О, я вижу, этой барышне действительно нужно платье.
        Продавщица посторонилась с немалой почтительностью, и я увидела маленького, сухонького старичка, чинно приближавшегося ко мне.
        - Барышне нужно платье, да не какое-нибудь, - с приятной улыбкой повторил он, - а именно то самое, главное в жизни каждой девушки, которое покажет всему миру, а в первую очередь ему, единственному, какова эта девушка на самом деле. А то ведь он может и не подозревать, кто скрывается под будничной маской.
        Я оторопело хлопала глазами:
        - А откуда вы знаете?..
        - Я, милая девушка, долго живу и многое видел, и давным-давно не ошибаюсь в людях. Так вот, я уже знаю, какое платье предназначено именно вам. Идемте со мной, и ты, Ирочка, тоже - поможешь с примеркой.
        Вконец обалдевшая, я вошла вслед за старичком в небольшое помещение без окон, с зеркалом высотой почти до потолка. Он вынул из шкафа нечто малиново-красное, завернутое в полиэтилен, и протянул мне.
        - Прошу, примерьте, - церемонно сказал он и вышел. Ирочка проводила меня за ширму и ловко помогла переодеться. Это было платье оригинальной модели, подчеркивающее талию и красивыми складками спадающее ниже колен. Переодевшись, я вышла к зеркалу и… не узнала себя. Тысячу раз прав был старик!.. Мамочки, я и не подозревала, что у меня такая крутая фигура! Прежде я считала свою внешность обычной среднестатистической в отличие от внешности тех, кого природа наделила высоким ростом и длинными ногами. А ведь это им далеко до той красавицы в зеркале. Нет, наряд не был слишком навороченным или вызывающим, и вообще, красивым было даже не само платье - хороша была я в нем! Я распустила косу, и темные волны упали на плечи, - так я смотрелась еще лучше.
        - Ну как, нравится? - усмехнулась продавщица.
        - Да, - только и выдохнула я.
        - Иван Григорьевич, заходите! - крикнула она. Вошедший старичок посмотрел на меня одобрительно, но без удивления.
        - Это платье было создано для вас, - констатировал он. - К нему подойдут лаковые туфельки на среднем каблучке. И не злоупотребляйте косметикой - ваши выразительные зеленые глаза с черными ресницами макияж только испортит.
        - Я, собственно, редко крашусь… А сколько стоит платье?
        Признаться, я ожидала услышать заоблачную цифру, ведь вещь того стоила. Но цена оказалась невысокой, и я тут же расплатилась. В соседнем обувном отделе нашлись подходящие туфли, и обе покупки мне уложили в фирменный пакет с надписью
«Универмаг «Лебедь».
        - Вижу, милая барышня, вы тревожитесь, и у вас есть на это причины. Но я вам говорю, и уж поверьте, - придет время, вы это платье наденете, - добрым отеческим тоном сказал мне на прощание Иван Григорьевич. - Обещаю.


        Я зашагала к дому. Сердце учащенно билось, спутанные мысли лезли в голову. Таких продавцов я еще в жизни не встречала! Везет мне в последние дни на странные знакомства, везет…
        - Распустила Дунька косы, а за нею все матросы! - неожиданно раздалось сзади, и я почувствовала, как сторожевой знак резко потеплел. Но не обжег, значит, пока опасность невелика. Я обернулась и увидела сзади тощую старуху, держащую за руку мальчонку лет пяти. Старуха была неопрятной, тем не менее в ней чувствовалось какое-то изящество, а худое, гаденько ухмыляющееся лицо хранило следы былой красоты и всевозможных пороков…
        - Фаина?! - вырвалось у меня.
        - Наряды покупаешь, кукла?! Было бы для кого рядиться! - злобно прошипела она.
        Я почувствовала, как сердце мое оборвалось и ухнуло куда-то вниз… Так, ее нельзя бояться и ей нельзя верить! Я вспомнила совет Вилора и бросила как можно пренебрежительнее:
        - Сгинь, нечисть!
        - Ха, это я-то нечисть?! - осклабилась мерзкая старуха. - А Витька твой - не нечисть? Хи-хи-хи! А ты спроси его, спроси! - она тоненько и злорадно захихикала.
        Я удивилась - какой еще Витька? Среди моих знакомых не было ни одного Виктора. А чего еще ждать от Фаины, было же сказано - она врунья и сплетница! Думая, что бы ей такое ответить, я перевела взгляд на мальчика. Маленький, худенький, чахоточно бледный, он стоял, глядя в землю, а рука Фаины крепко держала его за запястье. Может, злая ведьма украла этого ребенка? Меня охватили жалость и злость, и я бросилась вперед с намерением отнять малыша у негодяйки. Схватила мальчика за свободную руку, дернула на себя…

…и поняла, что держу в руках пустоту. Фаина с ребенком просто растаяли в воздухе у меня на глазах!
        Боже, бедный мальчик! Я поплелась домой, с трудом сдерживая слезы, так мне было его жалко. Такой маленький, хороший и находится во власти этой ведьмы! И главное - не понять, призрак он или живой? Призрак я не схватила бы за руку, они ведь неосязаемы, а живой не растаял бы в воздухе…
        Немного успокоившись, я подумала: а вдруг существует какой-то промежуточный вариант? Или мне просто показалось, что я схватила его за руку, сработало внушение? Что же, если встречу Фаину еще раз, то дам ей в глаз, вот тогда и проверим!


        Около двух часов дня мы с ребятами встретились на стройке, и на этот раз к нам присоединился Колька. Правда, был он бледным и каким-то замученным, но хорохорился, пытаясь делать вид, что все в порядке. Да и ребята выглядели грустными и встревоженными. Поболтав с ними немного, я поняла, что мучает их не грусть и не тревога, а страх - противный подсознательный страх, который они, возможно, сами толком не уловили. Впрочем, общение всем улучшило настроение, во всяком случае, никто не жаловался ни на какие неприятности.
        - Я завтра с утра ложусь в больницу, а сегодня напоследок решил с вами прогуляться, - объявил Колька, и в его голосе чувствовалась напряженность. - А там меня уже никто не достанет! Ну что, Ника, как расследование, много еще информации нарыла?
        Немного пораздумав, я рассказала им о полученном от Вилора сторожевом знаке и ночных происшествиях, а также о встрече с Фаиной, умолчав, конечно же, о покупке платья - кому какое до этого дело!
        - Фи, как некультурно! - захохотал Колька. - Что же ты так невежливо с бедным призраком!
        - Если я этого бедного призрака еще раз встречу, дам по морде. И мальчика все же отберу, призраки они там или кто!
        Еще немного обсудив эту тему, мы решили пройтись. Но едва покинули стройку и добрели до угла, как я услышала шепот Лильки:
        - Смотри, Ника, там тот чувак, которому ты вчера пинка дала!
        Я посмотрела в указанном направлении. Точно, между домами важно шествовал Лешенька.
        - Да, это он, - кивнула я. - Ну его, не обращайте внимания.
        - Ну как это - не обращайте! - возмутился Колька. - Будут всякие лешеньки по нашему району разгуливать!
        - И на нашу Нику наезжать! - подмигнул Стас.
        Не успела я ничего сказать, как все трое мальчишек сорвались с места.
        - Эй, пацан, ты из какого района? - растягивая слова, прогнусавил Егор, вместе с Колькой возникая у Лешеньки на пути. Тот растерянно замотал головой и обернулся в поисках пути к отступлению. Но сзади в тот же миг материализовался Стас и интеллигентным голосом осведомился:
        - Закурить не найдется?
        Надо было видеть физиономию Лешеньки! Он испуганно вертел головой, открывая и закрывая рот, и не знал, что говорить и что делать.
        Внезапно мне стало противно. После такого начала мальчишки просто обязаны его побить. Вряд ли до этого дойдет, но если он сейчас начнет плакать и умолять… Ненавижу, когда кто-то кого-то унижает, я с такими людьми дружить потом не смогу!
        И тут меня осенила идея.
        - Спокойно, мальчики, это ко мне! - громко сказала я, с царственным видом прошествовала между Колькой и Егором и подошла вплотную к Лешеньке. Я остановилась, развернула его за плечи и снова, как вчера, пнула от души.
        - Все, свободен, можешь идти!
        Лешенька бросился бежать, а вслед ему неслись дружный хохот, свист и обидные шуточки. Отбежав немного, он оглянулся и, видя, что его не преследуют, крикнул:
        - Ну, подождите, очень скоро вы за это поплатитесь! Вот стану я наследником… тогда всем вам плохо придется!
        - Унаследуешь миллионы - поделись! - крикнула Лилька, а Егор засвистел.



        Глава X
        Что-то за портьерой

        В ларьке мы купили по бургеру и оккупировали лавочку у подъезда ближайшего дома. Какое-то время молча трапезничали, а потом Таня Незванова вдруг сказала:
        - Ребята, а мне сегодня прадедушка снился. Тот самый, который пропал без вести. Я его только на фотке видела, но сразу узнала - он был молодой, красивый, только очень грустный, и находился в какой-то яме. А я подошла к ее краю, смотрю вниз, а он руками машет, кричит: уходи! Тут меня кто-то в спину толкает, я лечу вниз и просыпаюсь.
        - А меня сегодня во сне расстреляли! - выпалил Егор. - И я тоже падал в какую-то яму. Вижу, мы попали с этими поисками!
        Оказалось, всем сегодня снились похожие кошмары. Я внимательно слушала, но сама молчала. Меня напрягал тот факт, что мы ведем такие беседы на улице, где нас любой может услышать. Но теперь у меня был кулон, способный нагреваться в случае опасности, а в данный момент он был холодным, даже слишком. Стоп! Я ведь еще плохо знаю его свойства! Вдруг он при одной опасности нагревается, а при другой становится холодным?
        Я потянула за нитку и вытащила сторожевой знак наружу. И хотя ребята его сегодня уже видели, все сразу повернулись ко мне:
        - Дай посмотреть! - Таня протянула руку и осторожно дотронулась до металлической пластины, лежащей у меня на ладони. И тут я почувствовала, как пластина, до этого холодная, теперь стала просто ледяной. Как же это объяснить-то…
        - Предлагаю прямо сейчас пойти к Александру Генриховичу! - поднялась я. - А то у меня сегодня вечером неотложное дело.
        Никто не стал возражать.


        Ученый действительно был доволен нашим приходом. Он проводил нас в гостиную, а сам отправился в кухню ставить чайник. Оставшись одни, ребята стали рассматривать картины, а я прошлась по комнате, разминая ноги. Сейчас, пожалуй, можно ненадолго и расслабиться. Пусть Александр Генрихович сколько угодно восторгается готской державой, я прикинусь валенком…
        Что это? Сторожевой знак нагрелся так стремительно, что я чуть не закричала. Нет, он не раскалился, как ночью, но был к этому близок. Я замерла на месте и обвела взглядом комнату. Мебель, картины, книги… Все мирно и спокойно, а спрятаться в комнате негде. Я обернулась. За моей спиной находилась дверь, завешенная тяжелой портьерой. Рядом была еще одна дверь, но именно из первой, я просто кожей чувствовала, исходила угроза.
        А ребята рассматривали картины, тихо переговаривались и не смотрели в мою сторону. О неведомой опасности знала только я…
        Ничего не поделаешь, надо было рискнуть. Я покосилась на коридорчик, ведущий в кухню, и быстро отодвинула край портьеры.
        Нет, мне не показалось. Комнатка, похоже, была спальней. В тот момент, когда я отдернула портьеру, кто-то маленький, ростом не выше семилетнего ребенка, метнулся под кровать, застеленную длинным покрывалом. Я не разглядела в полутьме, кто это был, успела лишь засечь мелькнувшую в воздухе руку с неестественно длинными пальцами. Если это ребенок, то очень странный!
        У меня возникла мысль броситься туда, заглянуть под кровать, но я сдержалась. И хорошо сделала - в это время Александр Генрихович пригласил всех пить чай.
        Чай оказался отменным, но мне было не до него: сторожевой знак и не думал остывать, и я то и дело напряженно поглядывала на дверь. Ученый заметил мое беспокойство:
        - Что-нибудь не так?
        - Да нет, - беспечно соврала я. - Просто кошка у вас такая пугливая, я ее звала, но она ко мне так и не вышла.
        - Какая кошка? У меня нет животных.
        - А кто же тогда шуршал в комнате за портьерой?
        Я внимательно смотрела в глаза ученого, пытаясь понять, в курсе ли этот знаток родного края, что происходит в его собственной квартире.
        - Ты слышала шорох в комнате? Неужели опять завелись мыши? Ох уж этот первый этаж! Я-то их не слышу, у меня под старость лет со слухом неважно стало.
        Похоже, не знает. А проблемы со слухом кое-что объясняют…
        После чаепития мы вернулись в гостиную, и ученый заглянул в обе комнаты:
        - Нет, никого постороннего. А я уж подумал, вдруг там вор притаился. Значит, все-таки мыши.
        Помню, он что-то рассказывал, но я не повторю из его рассказа ни слова. На меня накатило странное состояние, что-то вроде транса. Я сидела с заинтересованным выражением лица, даже, кажется, задавала вопросы по теме, но сознание заволокла мутная пелена. С ребятами, похоже, происходило то же самое, да и сам Александр Генрихович что-то вещал с совершенно отсутствующим видом. Зря я его подозревала - источником опасности является не он, нет, что-то странное скрывается за портьерой, я едва ли не кожей ощущала волны ужаса, исходящие оттуда. И запах какой странный в этой квартире, такой сладковатый с примесью старой пыли. Наверное, на полках есть старинные книги… Вчера я на этот запах внимания не обратила, а сейчас он просто бьет в нос.
        Странный запах резко усилился, вместе с этим мой кулон нагрелся до критической точки и опять обжег кожу. Наваждение мигом пропало, сменившись активностью. Я снова заорала во всю глотку, но не так, как кричат перепуганные девчонки, а скорее как боевой командир:
        - Па-адъем!!! Нас окружили! Уходим!
        Ребята словно просыпались - трясли головами, терли кулаками глаза. Александр Генрихович встал в оцепенении.
        - Быстрее, быстрее! - закричала я и первой схватила свою курточку. Ничего не понимая, остальные, включая хозяина квартиры, последовали за мной. Мы сгоряча пробежали мимо трех домов, после чего остановились, и ребята потребовали у меня объяснений.
        - Кулон нагрелся, - попыталась объяснить я. - Что-то было в спальне. А еще этот запах, разве вы не чувствовали, как он усиливается?
        - Какой запах? - удивилась Таня.
        - Не было никакого запаха, - поддержал ее Колька.
        - Ну, пахло чем-то старым, пыльным, - ответила я.
        - В квартире полно старинных фолиантов, - недовольно заявил ученый. - А в спальне нет никого и ничего постороннего, я при вас проверял!
        Я решила признаться:
        - Извините, пожалуйста, Александр Генрихович, мою нескромность, но я, услышав в спальне шорох, заглянула за портьеру. И видела, как кто-то, отдаленно похожий на ребенка, спрятался под кровать. Я успела заметить его руку с длинными пальцами…
        - Так, наслушалась страшилок! - повысил голос ученый. - И я тоже хорош - глупо рассказывать такие вещи слабонервным девицам!
        - Я не слабонервная! - обиделась я. - Кроме того, я и вчера из этой спальни слышала какие-то тихие шаги…
        - Вчера там точно никого не было. Впечатлительная у вас натура, милочка! А я-то развесил уши… Счастливо оставаться! Зря я вообще с вами связался.
        Он быстро удалился, не став никого слушать. Ребята тоже пошли по домам, немного сконфуженные. Как оказалось, никто из них не ощутил запаха и не заметил ничего странного, и теперь им было неловко за меня.
        Но я не испытывала неловкости. Потому что знала, что я поступила правильно, даже если этого никто и не оценил.
        А теперь вперед, на заброшенную остановку. От мыслей о предстоящем мероприятии мне было немного не по себе, но в предчувствии новой встречи с Вилором сердце мое сладко сжималось.
        Вот и остановка. Хотя уже и было темно, но свет из окон домов позволял мне разглядеть ее покосившиеся столбы и знакомую высокую фигуру, неподвижно стоявшую, прислонившись к одному из них. Вилор уже ждал меня, хотя мы вчера забыли договориться о времени.
        - Привет! - тень улыбки скользнула по его лицу. - Быстро ты пришла.
        - Еще бы не быстро! - воскликнула я. - Там такое было!..
        Мы шли между домами. Выслушав мой эмоциональный рассказ о происшествии в квартире ученого и о событиях минувшей ночи, Вилор нахмурился:
        - Вот оно что…Ты все правильно сделала и спасла себя и своих приятелей…
        - Это все кулон! - похвасталась я. - Ты был прав, он действует так, что не ошибешься. Боюсь, эти два ожога еще долго будут заживать!
        Машинально я нащупала сторожевой знак сквозь одежду, отчего он сдвинулся как раз на обожженное место. Неожиданно я поняла, что он теплый, причем нагрелся только что! Но не сильно. Как мне подсказывал приобретенный за последние сутки опыт, это означало, что какая-то нечисть находится неподалеку, но опасности не представляет.
        Может быть, за нами следит Фаина? Я оглянулась по сторонам, но ничего не увидела.
        - Тебя что-то напугало? - мягко спросил Вилор.
        - Знак… Он теплый! Какая-то нечисть бродит поблизости!
        Вилор несколько секунд помолчал, а потом ответил, глядя прямо перед собой:
        - Не бойся. Эта нечисть не причинит тебе вреда.
        - Да сколько ее тут! - воскликнула я. - До сих пор жила себе спокойно и ничего потустороннего не замечала. А теперь прямо нашествие какое-то!
        - Надев сторожевой знак, ты уже не можешь оставаться прежней, счастливой в своем неведении школьницей. Тебе придется узнать мир с иной стороны. Нежить порой приобретает совершенно необычные формы, умело маскируется, но тебе будет под силу распознать ее под любой личиной. Ты права, увы, ее на свете больше, чем хотелось бы.
        - Очень хорошо! - хмыкнула я.
        - Рад, что не ошибся в тебе, - сказал вдруг мой спутник. - Встретив, как мне казалось, просто легкомысленную девушку, я не ожидал от нее такой решительности и упорства.
        - А как же Наташка! - возмутилась я. - Плюнуть на нее было, да?
        - Как тебе сказать, Никандра… Для многих людей собственная безопасность важнее Наташкиной жизни. Но ты меня поразила. Оба раза при встрече с опасностью ты принимала самые оптимальные решения. И теперь я вопреки всем доводам разума начинаю надеяться. Видишь ли, в одиночку мне не остановить этого сумасшедшего, но если ты поможешь…
        Сердце мое бешено застучало от этих слов, лицо залилось краской. Стыдно сказать, но я первым делом услышала в этих словах похвалу в свой адрес. Конечно, обычно девчонкам делают совсем другие комплименты, но теперь-то ясно - я ему все-таки нравлюсь!

«Уймись, - осадила я себя, - сейчас речь идет совсем о другом!»
        - То есть я принята в команду?
        - Если это можно так назвать, - улыбнулся Вилор. Наверное, его позабавил мой глуповатый вид, и я попыталась сделать мину посерьезнее.
        - И каковы наши планы?
        - Первым делом - добыть секиру готского короля.
        - Да мы за ней и идем! Кстати, я сегодня Фаину видела! Ох и кикимора!
        - Она тебе что-то говорила? - Вилор насторожился.
        - Да ерунду всякую несла про какого-то Ваську… или Витьку… Не помню. А я ее обозвала нежитью и попыталась отобрать мальчика.
        - Что попыталась?!
        - Мальчика отобрать, который с ней был, мне его так жалко стало. Но ничего не получилось. Сначала я его схватила, а потом он растаял в воздухе. Он живой, интересно, или призрак?
        - Это сложно объяснить…
        - Так я и думала! - торжествующе заявила я. - Промежуточный вариант! Еще раз я ее встречу - дам в глаз, а мальчика все же заберу! Будет призрак с фингалом…
        - Вряд ли это у тебя получится, - мягко перебил меня Вилор. - И все же спасибо тебе.
        - За что? - не поняла я.
        - Просто никто никогда не пытался отобрать этого мальчика у Фаины. Все видели, но никто не пробовал.
        - Да кто он?
        Но Вилор покачал головой:
        - Давай об этом в другой раз. Тем более что мы уже пришли.



        Глава XI

«Ты попрощалась с друзьями?»

        За невысоким забором стоял одноэтажный, давно не ремонтированный домик. Калитка была заперта, и мы перемахнули через забор. Оказавшись в чужом дворе в качестве незваной гостьи, я смутилась и стала оглядываться, не видят ли меня соседи. Но в соседних дворах было пусто.
        - Значит, я должна туда проникнуть? - спросила я шепотом, указывая на входную дверь с большим навесным замком. - Вот только воровского опыта у меня нет!
        Вилор открыл дверь ближайшего сарая, пошарил рукой по стенке и вытащил ключ.
        - Воровской опыт и не нужен, - ответил он, отпирая замок. - Ты войдешь через дверь, как обычная гостья. А я буду здесь и позабочусь, чтоб тебе никто не помешал. Твоя задача проста - обойти все комнаты, просто обойти. Если где-то там находится секира, то сторожевой знак обязательно среагирует. Вот тогда и ищи.
        Я вынула из сумки перчатки и фонарик, припасенные с утра. Лицо Вилора вытянулось:
        - А говоришь, нет воровского опыта!
        - Зато есть немного ума! - ответила я и вошла внутрь.
        Домик как домик, небогатый, но просторный. Четыре комнаты, не считая кухни, коридора и многочисленных кладовочек. Я надела перчатки и приступила к поискам. Мне все равно было не по себе - теперь к ночным страхам добавилась еще и боязнь быть пойманной в чужом доме. Свет, разумеется, зажигать было нельзя, и я светила себе фонариком.
        Очень медленно я обходила одно помещение за другим. Кто его знает, как знак должен среагировать - то ли раскалиться, то ли чуть-чуть потеплеть, то ли вообще заледенеть. Последняя из комнат была забита всяким скарбом - коробки, тюки, мешки громоздились кучами. Я обходила их вокруг, а сама то и дело оглядывалась на черный дверной проем за спиной. Мне все время казалось, что там кто-то есть и из тьмы за мной следят чьи-то недобрые глаза. Хорошо хоть кулон холодный, а значит, нежити поблизости нет.
        Стоп, кулон холодный… А всю дорогу был теплый! Не значит ли это…
        За дверью что-то скрипнуло. Я с трудом сдержала панический крик. Что это, что мне делать, куда деваться?! В испуге я бросилась за груду мешков, опрокинув на ходу коробку.
        - Никандра! - раздалось от входной двери. Ну конечно же, это Вилору надоело ждать!
        - Разве можно так пугать! - сердито воскликнула я. - Так и с ума сойти легко!
        - Прости, пожалуйста, - донесся его голос. - Но нам пора уходить. Ты все обошла, сторожевой знак холодный?
        - Да.
        - Значит, в доме секиры нет. Идем.
        - Сейчас, только вещи в коробку соберу.
        - Идем, бросай все! - в голосе Вилора звучала тревога. Я сунула в карман фонарик и выбежала наружу. Вилор торопливо защелкнул висячий замок, а я направилась к калитке.
        - Нет! Туда нельзя!
        - Почему? - испугалась я. Он не стал отвечать. Вслед за ним я побежала в противоположную сторону, где за трехметровым каменным забором виднелся внушительных размеров особняк.
        - Ты что, собираешься здесь перелезть? - изумилась я, но не успела договорить. Обхватив меня одной рукой за талию, он невероятным прыжком оказался на заборе, а потом осторожно спрыгнул на другую сторону.
        - Ничего себе! - я поправила куртку. - Ты случайно не в цирке работаешь?
        - Нет. Ты в порядке?
        Я кивнула.
        - Тогда пошли скорее отсюда!
        - Да что такое?! - воскликнула я, чувствуя, что кулон снова теплый.
        - Всего лишь то, что не мы одни заинтересовались этим домиком.
        Помню, уходили мы какими-то огородами, я боялась дворовых собак, но все обошлось. Пару раз они пытались нас облаять, однако почему-то сразу же замолкали.
        Остановились мы невдалеке от моего дома.
        - Секиру мы не нашли, - сказала я. - И что теперь?
        - Возможно, хозяин домика забрал ее в квартиру, где он теперь живет. Я сейчас наведаюсь туда и проверю.
        - Моя помощь не нужна? - осведомилась я. - В эту квартиру войти ты тоже не в состоянии?
        - Почему же, как раз в состоянии. Там живут люди, и они, уж будь уверена, меня впустят. Для этого у меня, - он чуть заметно улыбнулся, - свои методы.
        - А кто тебя в домик не пускал? Ключ-то был! Ничего не понимаю!
        - И не надо, - ответил Вилор не терпящим возражений тоном, а потом добавил добродушно: - Иди лучше домой, отоспись как следует, устала небось.
        Я вспомнила вчерашнюю ночь, и мысль о том, что придется пережить еще одну такую же, сразу лишила меня остатка сил.
        - Не хочу домой! Лучше я с тобой пойду! Или… или зайди ко мне в гости, я тебя чаем угощу. А то страшно одной…
        - Нет уж, Никандра, я ни за что не стал бы компрометировать ни одну девушку таким визитом. К тому же - посмотри на свои окна.
        Я подняла голову и обмерла: в окнах горел свет!
        - Ой, мамочки, что это?! Кто-то забрался в квартиру!
        - Всего лишь твоя мама, - улыбнулся Вилор.
        Ура, мама вернулась! Мне не грозит страшная ночь в одиночестве! Однако стоит позвонить для проверки.
        - Алло, мама? Ты уже дома?.. Ура!.. Где я? Бегаю по задворкам, забираюсь в чужие дома, слоняюсь непонятно где и непонятно с кем - все как всегда в твое отсутствие! - ответила я несерьезным тоном. - Ну хорошо, хорошо, иду домой.


        На следующий день в классе царило странное уныние. Точнее, класс был как класс, но вот Лиля и Таня ходили невеселые, что выглядело весьма странно, учитывая их характеры. Встретив на перемене Егора, я заметила, что то же самое творится и с ним. Впрочем, поводов для тревоги было более чем, и я, наверное, тоже выглядела тучей. А Кольки не было. По словам Егора, его с утра увезли в больницу, но не в центральную, как собирались, а в неврологическую, в нашем же районе.
        - Какой-то он смурной стал до невменяемости, ну, его родаки и испугались, - прокомментировал Егор. - Говорят, какое-то нервное истощение.
        После школы мы собрались и пошли в больницу проведать Кольку. Но нас к нему не пустили, сказав, что в его средней тяжести состоянии нужен покой.
        - Пойдем на стройку? - без энтузиазма предложила Лилька.
        - Постойте, - спохватилась я. - Мне надо у Архиповны цветы полить.
        Квартира Архиповны встретила меня неприятным затхлым воздухом. А ведь пустует совсем недолго… Пока я поливала цветы, любопытный Егор сунул свой нос поочередно в ванную, в кухню и во вторую комнатку, которую я в прежний свой визит и не заметила.
        - Ух ты, какая посуда! - раздался оттуда его голос.
        - Ничего там не трогай! - прикрикнула я. - Это чужая квартира, еще не хватало тут что-нибудь разбить!
        - Вы посмотрите, красота какая! - не унимался Егор, и ребята один за другим просочились к нему. Услышав хор восторженных возгласов, я сама поспешила туда.
        Комнатка была небольшая, в углу стояла старая кровать, рядом диван и письменный стол с разбросанными школьными принадлежностями. Всю противоположную стену занимал большой шкаф со стеклянными дверцами. На верхней полке красовался чайный сервиз, вызвавший восторг у всех, да и было на что посмотреть. Белоснежный фарфор с позолотой и тончайшим рисунком казался чем-то неземным и невесомым. Егор открыл дверцу и взял одну чашку. На донышке обнаружился золотой вензель, свидетельствовавший об изготовлении этого сервиза в 1864 году. Все снова восхищенно заахали.
        Я отобрала у Егора чашку и поставила на место. И только после этого обратила внимание на другие полки огромного шкафа. А там, оказывается, располагался целый музей - на полках была коллекция старинных вещей. Табакерки и трубки, пуговицы и ножи, какие-то ржавые металлические штуки непонятного назначения, посуда опять же, но глиняная и не всегда целая… Имелись также парочка немецких касок и ржавый автомат времен Второй мировой войны.
        Неожиданно я почувствовала, что мой кулон нагревается. Медленно и не очень сильно, но как-то нехорошо, - сама не знаю, как я это распознала, видно, обладание таким талисманом обострило чутье. Вчера, когда мы с Вилором шли «на дело», кулон был теплее, чем сейчас, но страха это почему-то не вызывало. А тут… Словно из меня что-то древнее и злобное медленно, капля за каплей, выпивало кровь, душу, жизнь…
        Я поторопилась выпроводить всех из квартиры. Что же здесь творится? Немудрено, что Архиповна не хочет домой возвращаться. В прошлый раз мне и без кулона было не по себе.
        Ладно, приду сюда с Вилором, тогда и разберемся.
        - Ай да бабулька, - хихикнула вдруг Лилька. - Сколько лет прожила, а все попсу слушает!
        - С чего ты взяла? - удивился Стас.
        - А вы что, не видели постеры у нее на стенах?
        Я запоздало вспомнила, что на стенах комнатки-музея красовались плакаты популярных групп. И школьные принадлежности на столе…
        - Постойте, - вспомнила я. - Архиповна говорила, что к ней в гости ходит внук, у которого в квартире есть вещи. Наверное, эту комнату она отвела ему.
        - А-а.
        Мы пошли на стройку и бестолково и бездарно провели там около часа. Не слушали музыки, даже почти не болтали - любой разговор угасал в зародыше. Все думали об одном, и мысли эти были нехорошими. Вскоре мы решили идти по домам и делать уроки. Хотя я была уверена, что за уроки сегодня вряд ли кто-то возьмется. Тень беды нависла над нами, и это чувствовали все, независимо от степени суеверности.
        Поэтому домой мы шли медленно, словно пытаясь отсрочить беду. Сперва проводили всей толпой Таню, потом направились на другую окраину, где жил Егор. На обратном пути довели до дома Лильку, и остались мы вдвоем со Стасом. Он вызвался проводить меня, а я отказалась.
        - Но, Ника, уже темно, - попытался он настаивать.
        - И что? Все время ходила одна, никто не провожал, а теперь что вдруг случилось? - равнодушно ответила я. - За меня не переживай, мне с кулоном бояться нечего.
        Не знаю, обиделся он или нет, но холодно попрощался и ушел.
        Мелькнула мысль: может быть, Стас хотел за мной поухаживать? Поздно, голубчик. В те дни, когда одного его теплого взгляда хватило бы мне для полного счастья, ему было не до того, он торопился учить уроки. Учи теперь, Стасик, старайся, может, отличником станешь… Да уж, если бы мне неделю назад сказали, что я откажусь пройтись вдвоем со Стасом, я бы не поверила. А вот как в жизни бывает! Вдруг Вилора встречу, что он подумает? Ах, Вилор… Как я раньше вообще могла думать о Стасе, дуреха?!
        С такими мыслями я дошла до светофора и приготовилась перейти на ту сторону. Красный свет, как это часто бывает, когда спешишь или мерзнешь, горел слишком долго, и когда зажегся желтый, несколько человек, ожидавших вместе со мной, дружно двинулись через дорогу, а я замешкалась. Рядом со мной осталась лишь сгорбленная старушка, тяжело опиравшаяся на палочку.
        - Деточка, пожалуйста, помоги перейти дорогу, а то я плохо вижу, - тихо попросила она.
        Я хотела взять ее под локоть, но едва протянула руку, как кулон несильно потеплел - не так, как при опасности, но предостерегая. Я застыла, потом резко отстранилась от старухи. И не зря: бабка резко выпрямилась, отбросила клюку, и вот уже передо мной скалилась в ухмылке мерзкая Фаина. Старая ведьма захохотала.
        - Ага, испугалась, испугалась, смелая ты наша! Переве-е-ди-и-ите бабушку через доро-о-огу! - стала она кривляться, а потом состроила страшную рожу - в ее исполнении это вышло реально жутко. - А ты с друзьями-то своими попрощалась, любительница лезть не в свои дела? Вот и хорошо, потому что одного из них ты больше не увидишь! Сегодня уйдет первый, а там не забудь обнять на прощание и остальных, хе-хе!
        Я лихорадочно соображала. Один из друзей сегодня уйдет, но кто?! Все уже сидят по домам… Стас! Ему же далеко добираться! Воображение живо нарисовало зловещий туман, окутывающий его плотной стеной, и мерзких уродцев, выскакивающих из темной подворотни…
        Не обращая больше внимания на Фаину, я развернулась и помчалась в обратном направлении. Догнать, предупредить, спасти… Вслед мне донесся короткий каркающий смешок.
        Пулей пролетела я расстояние до того места, где мы со Стасом простились, и свернула в сторону дальнего поселка, где он жил. Адреса я не знала, поэтому надеялась догнать его по дороге. Впереди замаячила знакомая фигура.
        - Стас!!!
        - Ника? В чем дело? - Он обернулся.
        - А в том, что сегодня я тебя провожу. И не спорь! - Иногда командный тон получается у меня очень хорошо. У него хватило ума не возражать.
        Мы молча дошли до его пятиэтажки. Я поднялась с ним до квартиры. Недоумевая, Стас открыл дверь и пригласил меня зайти.
        - Нет, - тем же тоном ответила я. - А теперь слушай: за порог - ни шагу! Я сейчас встретила Фаину…
        Возвращаясь назад, я немного успокоилась. Все дома, с родителями, ничего плохого не должно случиться по определению. Чтобы окончательно успокоиться, я позвонила поочередно Тане, Лильке и Егору и рассказала им о встрече с Фаиной. С ребятами все было в порядке, и все как один заверили меня, что до утра не переступят порога.



        Глава XII
        Уйти туда, где нет ни боли, ни страха

        Я облегченно вздохнула. Говорили же мне - Фаине верить нельзя! То-то она хихикала, видимо радовалась, что обманула. Ну и шуточки у нее, заикой можно стать.
        Я миновала школу, Лилькин дом и собиралась снова идти к дороге. Нет, к светофору не пойду, ну его, лучше перейду в другом месте, машин сейчас мало… Да и людей негусто. Двое-трое прохожих встретились, и все, улица пустынна. Хотя нет, вон бредет какой-то пацан. Что-то в нем меня привлекло, знакомый, что ли? Ничего, сейчас подойдет - увижу.
        Но парень не дошел до меня, а свернул на уходящую в сторону дорожку, в освещенный круг фонаря. Что это?! Лицо его казалось застывшей маской: неестественно белое, с темными пятнами остекленевших глаз. И шел он, словно механическая кукла - в этом движении совершенно не было жизни. Но самым ужасным было то…

…что это был Колька Шаров!
        Я не ошиблась. Похожий на себя прежнего не больше, чем гипсовый памятник на живого человека, тем не менее это был он.
        - Коля!
        Ноль внимания.
        - Колька-а!
        И снова никакой реакции. Он что, убежал из больницы? Похоже на то, поверх тренировочного костюмчика, которые часто заменяют мужчинам больничные пижамы, небрежно накинута куртка, шапки нет… Но почему он не отвечает? Может, его так обкололи успокоительным, что он впал в состояние полного равнодушия? В любом случае его надо догнать и проводить домой. Но куда это он направляется?
        Колька сворачивал на дорожку, ведущую через пустырь к дому Наташки Кремневой. Верный поклонник, елки-палки, он что, забыл, что Наташки нет? Пока я раздумывала, он удалился от меня довольно далеко.
        Я бросилась следом:
        - Коля, подожди!
        Он будто не услышал, шагая своей механической походкой к Наташкиному дому. Но свернул не налево, к подъезду, а направо, к какому-то одноэтажному строению, и исчез за его углом. Куда это он?!
        Не знаю, почему я посмотрела под ноги. Дорожка, посыпанная золой, начиналась в полуметре от меня, а под моими ногами шла обычная грунтовка.
        Постойте, да ведь возле Наташкиного дома не было никаких строений! И золы на дорожке тоже не было. А значит, это могло быть только одно…
        Сдуру я подняла ногу, собираясь ступить на золу, но резко потеплевший кулон не позволил мне этого сделать. Он словно предупреждал - туда нельзя, опасно!
        Я отступила, огляделась и только теперь заметила - там, где кончалась грунтовка и начиналась зола, по земле стелилась чуть заметная в темноте полоса зловещего белесого тумана. Граница, проход… Еще шаг, и я бы ушла туда!
        Несколько секунд я стояла в нерешительности, глядя под ноги и думая, не броситься ли мне спасать Кольку. А когда подняла глаза… Ни строения, ни золы на дорожке, ни тумана как не бывало - все стало таким, как всегда. Только Кольки не видно нигде…
        Секунду спустя до меня дошло: да ведь это меня пытались заманить в ловушку! И если бы не кулон, в который уже раз меня спасший, неизвестно, где бы я была сейчас!


* * *
        У меня просто не повернулся язык на следующий день сообщить друзьям жуткую новость. Впрочем, за меня это сделали сотрудники полиции, снова явившиеся в школу. Оказалось, что Колька исчез из больницы, и никто не мог понять, как это произошло. Нам задали общие вопросы, и, услышав от каждого «не видел, не знаю», полицейские удалились.
        После их ухода возобновить в нашем классе учебный процесс уже не получилось: все бурно обсуждали случившееся, а Лилька неожиданно громко разрыдалась, и к ней тут же присоединилась Таня. Слезы, как и смех, дело заразное, и вскоре половина девчонок в классе вытирали глаза. Учительница тоже немного всплакнула и в конце концов отпустила всех с последнего урока по домам.
        - А говорят, молодежь сейчас эгоистичная и бездушная! - пробормотала она нам вслед. - Вон как по товарищу убиваются…
        Одной мне было понятно, что Лилька с Таней не только оплакивают друга, но и боятся за собственную жизнь. И зачем только я им рассказала об угрозах Фаины! Одна из них сбылась, вдруг сбудется и вторая? Надо теперь не спускать с ребят глаз, водить чуть ли не за руку! А поможет ли?
        И Вилор исчез куда-то. Обещал зайти, но как в воду канул.
        Мы вышли из школы, и девчонки перестали плакать. Они просто шли с отрешенными лицами, напоминавшими лицо Кольки вчера вечером. В конце концов я не выдержала:
        - Девчата… Я вчера видела, как Колька ушел.
        - И что? - равнодушно ответила Таня. - Мы тоже уйдем.
        - И очень скоро, - кивнула Лилька.
        - Да вы что несете?! - заорала я. - Прекратите так шутить сейчас же!
        - А мы не шутим, - бесцветным тоном сказала Лилька. - Для нас здесь все уже кончено.
        Шокированная, я смотрела в равнодушные глаза своих еще недавно полных жизни подруг. Что с ними? Это даже не депрессия, а куда хуже…
        - Что с вами случилось? Кто сделал вас такими?!
        Две пары равнодушных глаз устремились на меня.
        - Можем рассказать, - пожала плечами Таня. - Позавчера ты убежала первая, а мы шли и разговаривали. К нам подошла цыганка…
        - Это была Фаина! - воскликнула я.
        - Может, и так, - продолжила Лилька. - Она предложила нам предсказать будущее, отводила по одному в сторонку и гадала по руке. При этом каждому она приложила к ладони какую-то металлическую штучку с выдавленным на ней непонятным знаком так, что знак впечатался в ладонь. И пообещала скорое избавление от всех проблем, а что еще - не помню. Все было как в тумане.
        - Теперь мы не принадлежим миру живых, - окончила рассказ Таня.
        - Да что же это такое! - схватилась я за голову. - Почему вы об этом молчали?! Да разве это повод, чтобы готовиться к смерти? Девочки! Вы же плакали сейчас в классе, а разве мертвые плачут? Вас просто одурманили…
        - Мы оплакивали себя, - сказала Лилька. - Это был последний всплеск эмоций.
        - А что касается времени, - Таня посмотрела на часы, - то у нас его осталось совсем немного. Ты была хорошей подругой, Ника.
        Было около двух часов дня, лужи почти высохли, из-за туч выглядывало солнышко. Мы шли втроем в полном молчании, и походка девчонок все больше напоминала мне Колькину, которую я наблюдала вчера. Мое сердце разрывалось от отчаяния, умом я отказывалась верить, что среди белого дня могут твориться такие страшные дела. Я постараюсь удержать ребят, не дать им уйти к зловещему бараку. Если понадобится - оглушу и свяжу их…
        Мяуканье котенка раздалось из-за угла магазина, мимо которого мы проходили. Магазин под прямым углом прилегал к высотному дому, вот там и мяукал котенок.
        - Котенок, - сказала Лилька.
        Я знала, как она любит животных, потому ухватилась за идею:
        - Наверное, он бездомный, голодный и замерзший. Давайте возьмем его домой, накормим!
        Лилька кивнула, и они с Таней поспешили за магазин.
        Шнурок. Проклятый шнурок на моей кроссовке развязался именно в этот момент. Я присела, завязала его, поднялась и тоже зашла за угол.
        В углу между магазином и домом никого не было. Ни Лильки, ни Тани, ни котенка. Только голый асфальт и стены. Пару раз мяуканье раздалось откуда-то издали, а в третий раз оно вышло протяжным и завершилось коротким каркающим звуком. Переведя взгляд немного в сторону, я увидела, как исчезают, тают в воздухе остатки зловещего белесого тумана…
        Мне хотелось бежать, кричать, биться головой о стены. Я сжала кулаки и завыла от бессилия. Неужели они умерли? Нет уж, я их мертвыми не видела и верить в такое не собираюсь! Но выглядело это странно - почему девчонок забрали, а меня нет? Ведь на этот раз я не получала никаких предупреждений!
        Стоп! Егор, Стас, что с ними?!
        Я направилась к школе. Наш класс отпустили раньше, но ведь Егор должен был еще один урок отучиться, подожду его у входа.
        Прозвенел звонок, и из школы повалил народ. Я внимательно смотрела на выходящих, но Егора среди них не было. Увидев его одноклассниц, я обратилась к ним:
        - Вы Рюшина не видели?
        - Представляешь, Рюшин сбежал с последнего урока! Попросился выйти и сбежал. Вещи его в классе остались, курточка в раздевалке, а сам он так и не вернулся.
        Мои ноги стали ватными. Егор… Было понятно, что искать его бесполезно. Как и Таню с Лилькой.
        Эх, запереться бы сейчас в своей комнате, уткнуться носом в подушку и представить, что это всего лишь кошмарный сон. Что мои друзья живы-здоровы, ждут меня на стройке…
        Но их нет. И Стаса я не спасу, как бы ни старалась. Может, его уже тоже нет?
        Ноги сами понесли меня к его дому. Стас как раз выходил из подъезда. Вместо привычного длинного плаща на нем была какая-то старая рваная куртка, волосы были растрепаны, а глаза остекленело смотрели вперед.
        - Стас! Ты уже вернулся из школы? - умнее вопроса я не придумала.
        - Я не был сегодня в школе. Зачем она мне теперь? - ответил он равнодушно. - Последний день можно и прогулять.
        - Ты хочешь… уйти?
        - Моего желания не спрашивали. В любом случае за мной придут.
        - Кто?
        - Не знаю. Но придут обязательно. Все равно я уже большей частью… не здесь.
        - Стас… - взмолилась я. - Пожалуйста! Останься!
        - Ты мне нравилась, Ника, хотя я и не решался об этом сказать. Но тебе милее этот твой… Впрочем, уже без разницы, тело, лишенное души, не может любить. Прощай.
        Он прошел мимо меня и скрылся за домами. Я не осмелилась его остановить.


        Совершенно убитая, я приплелась домой, упала на свою кровать и долго лежала без движения. В случившемся была и моя вина. Зачем я тогда ушла, оставив их одних? Зачем втянула в это темное дело? Зачем… Зачем… И, странное дело, почему меня не тронули, ведь я, по логике, активнее всех совала нос в эти тайны! Только ли сторожевому знаку я обязана своим спасением, или, может, насчет меня у злодея особые планы? Я мучила себя этими мыслями, пока не забылась тяжелой дремотой. Мне привиделось глубокое-глубокое подземелье. И тени, кружащиеся в мерном, тоскливом танце. Отсюда нет выхода. И никогда не будет.


        Не помню, сколько я так пролежала. Когда я очнулась, было уже темно. Мамы дома не было, она предупреждала, что вернется поздно. Клотильда ласково терлась о мою руку, призывая встать. Я поднялась, накормила ее. Выглянула в окно, надеясь увидеть в свете фонаря высокую фигуру Вилора. Как он мне сейчас нужен! Но его не было. Может, его тоже забрали? Я ведь ничего о нем не знаю…
        И тут ехидный внутренний голос шепнул: «А если подумать? Подумай, Ника, хорошо подумай, а то ведь за романтическими мыслями ты многого не замечала».
        Да все я замечала, просто выводы сделать ума не хватало. Вилор знает о происходящей здесь чертовщине все - откуда? Неожиданно всплыли его слова о том, что заваривший эту кашу фанатик раньше был действительно великим ученым и… неплохим человеком! Откуда такая информация?! Сведения, полученные от местных жителей, отпадают, ведь они считали ученого едва ли не дьяволом. Вывод приходил в голову только один: на рудник явились трое ученых, один из которых погиб, а второй пропал без вести. А что, если он сбежал, испугавшись сделанного открытия, а свою тайну передал по наследству, и Вилор, должно быть, его внук или правнук? Тогда все сходится. Ах, Вилор… Эти его манеры, это старомодное воспитание - не станет он компрометировать девушку поздним визитом! Скажите такое нашим мальчишкам - они просто не поймут, о чем идет речь. Сразу видно, что вырос в интеллигентной семье. Не удивлюсь, если вместо школы его обучали гувернеры!
        Так, это я уже загнула. И вообще, не об этом сейчас надо думать, а о нашей общей беде, случившейся из-за того, что мы сунули нос не в свое дело. А Вилор? Ведь он знал куда больше нашего, так, может, и его забрали тоже? Или он залег на дно и не рискует появляться? Хорошо бы, но где его теперь искать? Единственная зацепка - это тот заброшенный дом, где был спрятан кулон. Пойду туда прямо сейчас, вдруг в этом доме есть какая-то подсказка!
        А все дело в проклятой секире. Нашел он ее или нет?
        И тут меня осенила догадка. Одна из тех смелых, необоснованных догадок, которые в итоге оказываются верными. Итак, секира находится у некоего черного археолога. На даче ее нет…
        Я вспомнила, как ходила по дому этого археолога, пытаясь уловить, нагреется ли где-нибудь кулон или нет, но он не подал признаков жизни. И сразу после этого мой мозг посетило другое воспоминание: квартира Архиповны, комнатка, похожая на музей. Ребята разглядывают антикварную посуду, а я чувствую, как кулон дает мне понять: в квартире находится что-то весьма нехорошее и опасное и это что-то начинает медленно, капля за каплей, выпивать мою жизнь.
        Тут стоит подумать: раз квартира Архиповны превращена в настоящий музей, половина экспонатов которого явно выкопана из земли, стало быть, кто-то в этой семье занимался археологией. Может быть, сын или зять Архиповны, он же отец ее внука. А находки складировал у старушки. Вот с какими вещами любил возиться внучок, позабыв про бабушку! И если верить моему кулону, там находится что-то крайне опасное. Вдруг это и есть секира!
        С другой стороны, в мире существуют тысячи археологов, «черных» и «белых», и если я нашла одного из них, то не факт, что он тот самый! Ладно, иногородних не считаем, но сколько их в нашем городе? Наверное, много, город-то миллионный. И согласно теории вероятностей…
        К черту теорию вероятностей, срочно туда! Это хоть и небольшой - согласно той же теории вероятностей, - но шанс! Кулон неспроста сработал! Темно уже, правда, да еще и дом… Наташкин. Может, утром?
        Я резко вскочила на ноги. Что за позорные мысли! С моими друзьями беда, а я изображаю кисейную барышню?! Нет уж, надо - значит, надо. Только сначала в заброшенный домик, он ближе.



        Глава XIII
        Секира готского короля

        До домика я дошла без приключений. Открыть дверь мне удалось с трудом, чуть приподняв ее за ручку. Что же, у старых перекошенных дверей свои особенности, но мне вспомнилось, как легко и ловко открывал ее Вилор. Похоже, он не раз бывал здесь.
        Я вошла, прислушалась, потом зажгла фонарик. Похоже, домик пуст. В кухне первым делом мне в глаза бросилась печь, на которой все плиты были на своих местах. А ведь когда мы уходили, одна из них так и оставалась валяться на полу. Странно! Вилор вернулся и приладил ее на место - зачем? Вряд ли эту печь еще когда-нибудь будут топить.
        Я прошлась по комнатам. Выбитые окна, старый хлам и ничего интересного. Я хотела уже уходить, но напоследок снова заглянула в кухню. Нет, не зря он возвращался, что-то здесь должно быть.
        Точно. То, что я приняла за зашторенное окно, на самом деле оказалось низенькой дверью, завешенной портьерой. Странно - нигде никаких тряпок не уцелело, а тут портьера, старенькая, но чистая…
        С замиранием сердца я отодвинула ее и распахнула дверь. При этом я ощутила, что металлическая ручка двери гладкая, чего нельзя было сказать о ржавых ручках других комнат. Ею часто пользовались!
        Внутри небольшой кладовки без окон никого не было. На полу лежал старый матрас, накрытый сверху покрывалом - похоже, это было чье-то жилище, мало ли бомжей? Я повернулась, чтобы уйти, но краем глаза заметила висящую на стене куртку. Знакомая мне черная, с кожаными нашивками, это была куртка Вилора!
        Где же он сам, что здесь случилось?! Если бы вещи умели говорить! Я пошарила по карманам куртки, но ничего не нашла. Тогда я подошла к печке и с трудом сдвинула плиту. И точно - на пол упал белый прямоугольник свернутого вчетверо листа.
        Дрожа от волнения, я развернула записку.

«Никандра!
        Надеюсь на твою сообразительность - ты догадаешься заглянуть под плиту, положить листок на видное место никак нельзя.
        Я побывал в квартире человека, когда-то нашедшего секиру. Он хранил ее у себя, но теперь она исчезла. А это означает только одно - наш враг получил ее. Ты знаешь, что за этим последует. Беги, Никандра! Покинь эти края, ты уже ничего не сможешь сделать и никому не поможешь. Меня выследили. Светает, и я не смогу от них скрыться или отбиться. Зайди в кладовку и посмотри - если моя куртка там, значит… мы больше не увидимся. Боюсь, твои друзья тоже обречены. Нет, они не умрут сразу, их существование протянется еще долго, но место, где они находятся… оттуда не возвращаются. Что же касается тебя, то сторожевой знак предупредит об опасности, но не предотвратит ее. Ты слишком много знаешь, чтобы тебя отпустили с миром. Поэтому беги прямо сейчас, еще должно быть время. Прости, что не могу помочь тебе.
        Прощай!»
        Далее стояла витиеватая подпись и вчерашнее число.
        Стон, похожий на вой, вырвался из моей груди. Еще и Вилор! Это было больнее всего.
        Но, может, не все потеряно, вдруг секира действительно находится в квартире Архиповны? Вилор мог не знать об этом.
        До Наташкиного дома я добралась бегом. Вот и квартира Архиповны, комнатка-музей, стол с линейками и тетрадками. Одна из них привлекла мое внимание.

…Вот это да! Как я в прошлый раз прошляпила?! На всех тетрадках была написана фамилия Лешеньки - Проклов! А также школа и класс. Это как же понимать? Лешенька - внук Архиповны?! Других версий не остается. Теперь понятно, что он делал в нашем районе!
        Вдруг я услышала, как в замочной скважине заскрежетал ключ.
        Сторожевой знак резко нагрелся, и мое сердце ухнуло вниз. К счастью, я сдержалась и не закричала, потом оглянулась по сторонам, выключила в комнате свет и нырнула под кровать, застеленную длинным покрывалом. Какое счастье, что в квартире старушки сохранилась эта старая кровать на высоких ножках!
        - И кто в прихожке свет не выключил? - донесся знакомый голос. - Наверное, эта дура, которой бабка доверила за квартирой смотреть. Прошу, входите.
        Да, Лешенька, та самая, подумала я. Тут же у меня возник вопрос: почему Архиповна доверила последить за квартирой незнакомому человеку, а не родному внуку? Наверное, потому, что хорошо его знала!
        Послышался густой, звучный бас:
        - Вот как живут нынче люди, давненько я к ним не заглядывал. Ну-с, показывай, та самая ли у тебя секира?
        - Конечно же, та, Владимир Петрович, это точно! У папаши есть знакомые, классные эксперты, но даже они не смогли установить, что это за металл! Он хотел ее продать, а я из дома унес и здесь спрятал.
        - А если бы твой отец нашел ее?
        - Да вы что, он сюда ни ногой! Он с бабкой всегда был на ножах. Я тут много чего храню, а он и не знает, куда это девалось!
        - Показывай! - властно сказал бас.
        В комнате зажегся свет, и я увидела две пары ног, подошедших к стеклянному шкафу. Лешенькины кроссовки сложно было не узнать, а его спутник носил добротные кожаные ботинки. Лешенька залез на стул, и я услышала, как громыхнуло что-то тяжелое.
        - О да, - тихо и торжественно произнес бас. - Это она!
        - Ура! - завопил Лешенька. - Теперь мы обретем могущество, и я стану наследником великого короля! И мы захватим весь мир!
        Ай да мечты у мальчика, подумала я. Одним словом, Лешенька.
        - Да, конечно, - в ответе послышалась хорошо скрытая ирония, которую Лешенька явно не заметил, продолжая бурно радоваться. - Идем… наследник.
        Они ушли, не выключив в комнате света. Я слышала, как уехал лифт, и только после этого покинула свое убежище, ругая себя последними словами. Упустила последний шанс, дуреха!
        На автопилоте я выключила свет и вышла из квартиры.
        В лифте я вынула записку и перечитала. Значит, ребята еще живы, а если так, то и Вилор, возможно, тоже. Они ждут моей помощи и наверняка думают: раз Ника на свободе, значит, есть надежда. И если я ничего не предприму, то возненавижу себя на всю оставшуюся жизнь…
        Я вышла из подъезда. Зловещее место по-прежнему выглядело простым пустырем. Оттуда не возвращаются… А как насчет того, чтобы попасть туда? Может, это было ненормально, но страха я больше не испытывала. Наверное, так бывает с людьми, которым уже нечего терять.
        Я обошла пустырь, несколько раз прошлась там, где чуть не попала в ловушку ядовитого тумана, даже выкрикнула в адрес хозяина барака что-то не очень культурное. Тишина была мне ответом. Походив еще немного, я вернулась домой, вывалила кошке весь пакет корма и подкрепилась сама, ответила на несколько звонков встревоженных родителей моих друзей и поговорила с мамой, сказавшей, что она опять задержится на работе неизвестно насколько.
        Потом я выключила свет и приготовилась ждать. Не отпустят с миром, значит? Что ж, пусть приходят, поговорим. Если будут звонить в дверь - открою. Хватит бояться!
        Но едва я уселась в кресло, как меня сморил сон. Казалось бы, прошла минута, но открыв глаза, я увидела на часах почти полчетвертого ночи. Тогда я встала и подошла к окну.
        Черная фигура старухи стояла в свете фонаря. Мальчика на сей раз с ней не было. Фаина смотрела прямо на меня и злорадно улыбалась.
        - Пришла посмеяться? - сквозь зубы процедила я. - Ну, дрянь, держись!
        Набросив на себя куртку и обув старые ботинки, я захлопнула дверь и понеслась вниз по лестнице. Сейчас я ей точно вломлю!
        Когда я выбежала из подъезда, Фаина стояла на прежнем месте с таким же наглым видом.
        - Не понимаю, тебе чего надо - кулаки почесать или вход в подземелье найти? - старуха подмигнула.
        Я остановилась. Как мне раньше в голову не пришло - ведь эта ведьма должна знать дорогу! Впрочем, верить ей нельзя.
        - Врешь ты все! - ответила я. - Никакого подземелья нет, и вообще, я тебе не верю.
        - Да ну! - Фаина изобразила оскорбленную добродетель. - С чего это вдруг? Разве я тебе когда-нибудь врала?
        - Про какого-то Витьку или Митьку бред несла… Да все знают, что ты врунья!
        - Есть такое дело, - просто призналась она. - Но тебя я не обманывала. А у Витьки своего сама спроси, кто он на самом деле.
        Тут до меня наконец-то дошло, что под Витькой Фаина подразумевает Вилора. Ах, вот оно что!
        - Он жив?! - вырвалось у меня.
        - Все они живы, - вкрадчиво произнесла гадкая старуха и тут же добавила: - Пока! А остальное зависит от тебя. Оттуда, как ты уже знаешь, просто так не возвращаются.
        - Ни за что не поверю, что ты решила бескорыстно мне помочь.
        - Просто ОН желает тебя видеть! - подобострастно произнесла Фаина, и в ее глазах мелькнуло фанатичное обожание. - Ух, и позабавилась бы я с тобой, если бы не ЕГО запрет! Но не велено тебя и пальцем трогать. А велено кланяться поясно да в гости звать, как великую цацу! Но раз не хочешь, я не настаиваю. Счастливо оставаться, гуляй себе да радуйся жизни, никто тебя не тронет!
        И я сдалась. Понимала, что совершаю огромную ошибку, но так же ясно было и то, что я перестану быть собой, если откажусь от этого шанса.
        - Показывай! - бросила.
        - Ты уверена, что согласна? - на лице Фаины вновь возникла ехидная ухмылка. - А вдруг я тебя обманываю, хи-хи!
        До сих пор я с трудом сдерживалась, чтоб не дать ей по физиономии, но теперь мое терпение иссякло. Я размахнулась…
        - Ой, боюсь, боюсь! - раздался ее противный голос откуда-то сбоку. - Ладно, идем, не отставай.
        И Фаина вроде бы не спеша пошла в сторону дороги. Но успевала я за ней с трудом. Казалось бы, она идет рядом, а вот уже где-то впереди маячит… Я думала, что мы пойдем к пустырю, но нет - Фаина свернула на заброшенную дорогу между крайними домами и полем, а оттуда - на еле заметную тропинку, ведущую через огороды в степь, прочь от города. «Куда я иду?! - звучало в голове. - Ночью, никому ничего не сказав, да еще с этой особой! Ни мобильника не взяла, ни записки не оставила!..
        Так я думала, а сама спешила, чтоб не отстать от старухи. Идти пришлось довольно долго, огни города остались далеко позади, а вокруг царила сплошная темнота. Наконец Фаина остановилась.
        - Вот тебе и дверь, милости прошу в гости, заходи - не бойся! - бросила она и пропала. Тогда я достала фонарик (какое счастье, что хоть он оставался в кармане куртки!) и посветила вокруг. Никого и ничего, голая степь с пожухлой, прибитой дождями травой и несколькими кучами строительного мусора. Это у Фаины снова шуточки такие?!
        Луч фонарика осветил большое железное кольцо, видневшееся среди травы. При внимательном осмотре оно оказалось ручкой крышки квадратного люка, частично заросшего за давностью лет.
        Не буду вдаваться в подробности, как я при помощи подручных средств расчищала люк, как долго не могла открыть крышку. Но в конце концов среди хлама нашелся замечательный металлический стержень непонятно какого назначения, который я просунула в щель под крышкой и изо всех сил надавила.
        Тяжелая крышка люка упала на траву, и передо мной открылось большое черное отверстие. Стержень я выронила, и он долго звякал, падая вниз по лестнице. Луч фонарика высветил пару верхних ступенек.
        Даже мысль о том, что придется спускаться в эту преисподнюю, казалась крамольной. Кому я поверила - Фаине?! На секунду мне представилось заплаканное лицо мамы, узнавшей, что ее дочь пропала без вести. Но рядом с мамой тут же возникли другие лица - Наташки, Лильки, Стаса… Вилора. Они были бледными, словно обескровленными, и только живые глаза смотрели на меня с надеждой и ужасом. И неожиданно мне вспомнились слова, сказанные недавно мамой. Только моя мама могла такое ляпнуть! Она сказала: «Мы, мамы, век бы качали вас в колыбельке и вытирали носы, но вам надо расти и становиться настоящими людьми. Поэтому, доченька, когда тебе придется выбирать между голосом совести и голосом маменьки, требующим беречь себя и плевать на всех, прислушайся лучше к первому! А маменька все поймет и простит, по крайней мере твоя!» - добавила она с гордостью. Словно знала о предстоящем! Я мысленно попросила у нее прощения и осторожно опустилась на первую ступеньку.



        Глава XIV
        В подземном дворце

        Каменная винтовая лестница оказалась очень длинной. Ступеньки были разной высоты, не всегда ровные, но хуже всего обстояло дело с перилами - они истлели, с них сыпалась труха, а потому держаться было не за что. Больше всего пугала мысль, что сейчас я услышу сверху глухой удар закрываемого люка. И еще неизвестность впереди.
        Закончился спуск внезапно. Вместо очередного витка лестницы передо мной оказалась дверь, а за ней - большое помещение. Посветив по сторонам, я поняла - это тот самый зал, где было захоронение. Мрачные каменные стены, сложенные из грубо отесанных камней, в некоторых местах были расписаны какими-то значками, а вдоль одной из стен стояли в ряд каменные ящики. Я подошла ближе. Все они были пусты, каменные крышки валялись на полу. Да, похоже, здесь произошло что-то грандиозное.
        Однако где же искать ребят? Я обошла зал, но никаких других дверей или лазеек не было. Так я и думала - Фаина просто решила поморочить мне голову! А сама небось хихикала, глядя, как я с крышкой люка мучаюсь! Хотя, собственно, она показала, как и обещала, вход в подземелье. Не соврала, только от ее правды никому не легче!
        Делать здесь нечего, надо выходить. Я повернулась к массивной железной двери, открытой внутрь, и машинально взялась за большую кованую ручку…
        Из темного угла за дверью высунулась бледная рука с неестественно длинными пальцами и шлепнула меня по ладони. От неожиданности я вскрикнула и бросилась в дверь, но тут же отскочила обратно. По лестнице ко мне приближалась пара красных светящихся точек, за ними живо появилась еще одна и еще… Я помчалась в глубь зала, крепко зажав в руке фонарик, и увидела существо, прятавшееся за дверью. Брр! Ростом с ребенка, оно имело такие длинные руки, что могло, не нагибаясь, дотронуться до пола. На нем была одежда, но я не обратила внимания, какая именно, потому что не могла отвести глаз от лица существа: оно было морщинистым, узким, с безобразно вздернутым носом и небольшими глазками, которые реально светились в темноте красноватым светом. А еще существо имело курчавую светлую бороду и большие, слегка заостренные уши. Но при всем его человекоподобии сразу было понятно: это не человек. Не карлик, не мутант, а что-то совершенно иное…
        Тем временем со стороны лестницы появилось еще несколько подобных созданий. Я схватила с пола обломок камня и запрыгнула на ящик, на котором наискосок лежала крышка. Пусть только подойдут, так по головам и получат!
        Но они явно были способны мыслить. Окружили меня полукольцом, слишком близко не подходя, и остановились в ожидании, дескать, посмотрим, сколько ты там простоишь.
        Наверняка это они были теми ночными гостями, которые заглядывали ко мне в окна. Я вспомнила о подарке тети Ксени, так и лежащем у меня в кармане. Не знаю, поможет ли освященная соль отпугнуть эту нечисть, но даже если просто бросить солью в глаза, то никому мало не покажется. Я бросила камень, переложила фонарь в левую руку, а правую сунула в карман, открыла пакет и зачерпнула немного соли (эх, жаль, мало ее). Попробую с ее помощью прорваться к лестнице, что мне еще остается?
        Я метнула соль по окружности и спрыгнула на пол. Ага, не понравилось! Бросились назад даже те, до кого соль долететь не могла. Значит, все-таки боятся освященных предметов!
        Окрыленная таким открытием, я смело пошла через зал к двери, держа кулак с солью перед собой. Существа не решились ко мне приближаться, разбежались подальше. И только дойдя до середины помещения, я поняла, что не все так просто, как хотелось бы. Туман. Зловещий туман преградил мне дорогу небольшим облачком, которое в несколько мгновений выросло в неприступную стену.
        На этот раз не было ни удушья, ни галлюцинаций. Я просто отключилась, и все. Последней мыслью было осознание того факта, что на сей раз кулон оставался просто теплым, не накаляясь. Хотя нет, самая последняя мысль была о том, что я иду к тем, кого искала, а значит, все нормально…


        Пробуждение оказалось не самым приятным. Так, и где это я? Лежу на мраморном полу, в одной руке так и зажата горстка соли, а в другой - фонарик. Ну, здесь он не нужен, выключаем. Не то чтобы было совсем светло, а так, полумрак, какой бывает в кухне, когда свет горит в прихожей. Хотя помещение меньше всего напоминало кухню - это был настоящий дворцовый зал с изящными колоннами и роскошной лепниной, жаль только, что без окон.
        Я встала и прошлась, разминая затекшее тело. Хотела высыпать соль обратно в пакетик, но передумала: мало ли кого встречу. Но все же - где я?! Куда меня занесло этим дьявольским туманом? Наверное, в самое логово врага, то есть того ученого, который был когда-то неплохим человеком, а стал чудовищем. Фаина говорила, что он желает меня видеть - ладно, пусть увидит. И друзья мои, по идее, должны быть где-то здесь. Что ж, пойду искать.
        Зал впечатлял размерами и красотой. Какие там были мозаичные узоры из разнообразных камней на полу и стенах, какие колонны из белого мрамора с причудливой резьбой, о лепнине вообще говорить нечего! Трудно было оторвать взгляд от любого участка стены - каждый сантиметр поражал тонкостью работы… Кстати, источник света так и не обнаружился, ничего похожего на люстру или свечи я не заметила, однако в помещении царил равномерный полумрак.
        Пройдя весь зал, я увидела две двери. Одна была явно парадная, украшенная выше всяких похвал, за ней начинался столь же великолепный коридор, тоже без окон. Вторая дверь находилась в углу и была гораздо скромнее и меньше. Когда я к ней подошла, то сторожевой знак тревожно затеплился, словно пытался не подпустить меня даже близко к этой двери.
        Значит, нам сюда. За скромной дверцей оказался темный коридор, ведущий к другой двери, из-под которой пробивался слабый свет. На цыпочках я подошла к ней и остановилась. Что же делать? Кулон внушал тревогу, и открывать дверь я не решалась.
        - Войди! - громко и властно раздалось изнутри, и я - сказалась школьная муштра! - послушно открыла дверь и зашла внутрь, остановившись у порога. И словно перенеслась в девятнадцатый век…
        Передо мной предстал небольшой, уютно обставленный кабинет. Инкрустированная мебель на изогнутых ножках, два темных дубовых шкафа до потолка, забитых книгами, кожаный диванчик в углу - все это было массивным, добротным и явно старинным. В глубине кабинета на круглом столике горели свечи и стояло блюдо с фруктами, а у стены лицом ко мне, закинув ногу за ногу и скрестив руки на груди, восседал хозяин кабинета. Слегка прищурившись, он с интересом смотрел на меня. Я в свою очередь воззрилась на него. Кабинет с обстановкой позапрошлого века был совершенно под стать своему хозяину, словно сошедшему со старинного портрета. Это был человек средних лет с правильными чертами лица, стального цвета глазами и аккуратно уложенными светлыми волосами и бородкой. Да, современные мужчины много потеряли, в массе своей отказавшись от бород. По крайней мере, с этим человеком мало кто сравнится…
        Человеком? Как я понимаю, передо мной тот самый ученый, которого Вилор назвал чудовищем и которому на данный момент не меньше сотни лет. Так человек ли он или… нечто иное?
        - Вот ты какая, - он поднялся и шагнул мне навстречу. Я должна сказать, старинный костюм удивительно шел его статной фигуре. - Упорная девочка, что и говорить! Если вдуматься, ты - первый человек, пришедший сюда добровольно, без применения силы, обмана или внушения.
        Эти слова привели меня в боевую готовность, помогли избавиться от дурацких посторонних мыслей. Передо мной - враг, коварный и безжалостный, у которого находятся мои друзья. А значит, надо быть осторожной, не показывать страха и… держаться на равных.
        - Здравствуйте, - уверенно сказала я. - Меня зовут Ника Черная, можно просто Ника.
        - М-да, - чуть иронично протянул он. - Вынужденное одиночество приводит к тому, что порой забываешь о хороших манерах. Ну да, надеюсь, милейшая барышня простит старого отшельника?
        Я стояла молча.
        - Можешь звать меня Владимиром Петровичем, хотя теперь мое имя звучит несколько иначе. Присаживайся, пожалуйста, угощайся, - он придвинул ко мне фрукты и сел напротив. Мне ничего не оставалось, как занять ближайшее кресло, но, разумеется, было не до угощения.
        - Теперь осмелюсь спросить: чем обязан визиту?
        - У вас мои друзья, - твердо ответила я. - Отпустите их!
        - Ну что же, - ответил он, откидываясь на спинку кресла. - Похоже, разговор нам предстоит долгий, и до этого момента мы еще дойдем. Для начала совершим небольшой экскурс в историю. Знаешь ли ты, девочка, что здесь происходило семнадцать столетий назад?
        - Знаю, можете не повторять. И про короля, и про секиру. И что она сейчас у вас… Владимир Петрович. Так вас, кажется, и Лешенька называл?
        - Хорошо. Я-то думал, что имею дело с маленькой девочкой, а передо мной, оказывается, серьезный противник! - тут он улыбнулся. - Да, помню, ты спряталась в той комнате, и даже догадываюсь где. Наверное, стоило заглянуть под кровать, а? Кстати, прошу заметить, со мной там были игги, и если бы я им позволил…
        - А это еще кто?
        - Те милые существа, которых ты видела в подземелье. Не знала, как они называются?
        - Нет, - просто ответила я. - А кто они?
        - О, эти уродцы - потомки выродившегося давным-давно славного племени иггов. Да, детка, когда-то игги - это звучало гордо. Они владели магией, рядом с которой нынешняя - просто детский лепет. Они могли вызывать духов своих древнейших предков, и это было жутким и смертельным зрелищем. Говорят, эти самые предки на заре человечества вступили в связь с некими темными божествами, которые и наградили их род магическими талантами.
        Но самое главное - игги всегда пили чужую кровь! - Владимир Петрович поднял палец, и глаза его сверкнули. - Это скрепляло их договор с темными божествами и наделяло нечеловеческими способностями - силой, неуязвимостью, долголетием. Но все на свете имеет обратную сторону. Магия противна природе, и природа такого не прощает. Потомки когда-то рослых и красивых людей со временем вырождались, они всегда не слишком-то любили солнечный свет, а сейчас вообще его не переносят. А однажды среди них прошлась непонятная болезнь, истребившая старшее поколение…
        - А потом готский король добил остальных! - не утерпела я.
        Владимир Петрович хитро прищурился:
        - Не знаю, как ему это удалось, но готский король совершил величайшее открытие: оказывается, кровь иггов наделяет людей теми же невероятными силами! Ну, может, не совсем в такой степени - все-таки между врожденными и приобретенными способностями есть разница. Поэтому, как ты знаешь, король прожил больше сотни лет в полном здравии и боевой готовности.
        - Он стал вампиром?! - дошло до меня.
        - Смотря что этим словом назвать.
        - Как что? Вампиры - это те, кто питается чужой кровью. Которые боятся солнца и осиновых кольев, не могут войти в дом без приглашения, не отбрасывают тени и не отражаются в зеркале…
        Владимир Петрович терпеливо выслушал мою речь и сказал:
        - Вампиры, детка, разные бывают. Есть высшие, есть простые. Есть и просто кладбищенское упырье, даже вампирами зваться недостойное. Что касается готского короля, то он солнца не боялся, а в чужие дома и города легко врывался без приглашения. Он был умен и во всем строго знал меру - потому получил могущество, но не стал вампиром в полном смысле этого слова. К сожалению, большую часть своих знаний он унес в могилу.
        Я задумалась: если готский король стал вампиром, то кто же тогда Владимир Петрович?! Силой воли я подавила панику. Спокойно, он ведь не бросается на меня и не кусается, а ведет мирную беседу. Зачем бы ему разговаривать с будущим ужином?..
        Он, видимо, все же заметил мое беспокойство и подначил:
        - Среди прочих способностей вампиров ты забыла упомянуть чтение мыслей. Кстати, насчет отсутствия тени и отражения - вранье полнейшее!
        Тут он встал и прошелся по комнате - тень была, как полагается. Тем самым он тонко дал понять - мои догадки верны. Как ни странно, я успокоилась. Послушаем, что он еще скажет. Я непринужденно откинулась в кресле, лениво протянула левую руку, взяла с блюда грушу и надкусила.
        - А ты молодец, Ника, - с удивлением и даже, как мне показалось, уважением произнес собеседник, усаживаясь на место. - Большинство людей, с которыми мне доводилось, хм, беседовать здесь, вели себя совсем по-другому. Они боялись, плакали, заранее соглашались на что угодно, лишь бы сохранить свою драгоценную жизнь… С тобой же приятно иметь дело. Знай, что ты разговариваешь с величайшим из ученых! Да-да, скажу без ложной скромности. Я сумел вернуть к жизни иггов, подчинить их себе, и главное - обучился их магии, мне теперь подвластно многое. Помнится, весь здешний поселок окутала тьма, когда я открыл проход в этот мир, в эти глубины! Жаль только моих коллег, не смогли они разделить со мной радость этих достижений!
        - А это не вы их, часом?.. - набралась наглости я.
        - Наука требует жертв, - пожал плечами ученый. - Когда игги, оголодавшие после долгой летаргии, вырвались наружу, один мой коллега, увы, не успел скрыться. А второй испугался и сбежал, прихватив с собой кое-какие документы. Больше я с ним не виделся, но не терял из виду ни его, ни его потомков. Дело в том, деточка, что это был мой родной брат. Он, кстати, не был ученым, просто составил мне компанию.
        Ах, какие у меня были планы! Я мечтал воссоздать готскую державу, какой она была когда-то, но грянула война, и я понял, что этого делать не стоит. Знаешь, Ника, что такое была эта война? Это была попытка воссоздать ту самую державу по старым планам, только в больших масштабах! Слишком кровавым делом это оказалось даже для меня, да и не могло долго прододолжаться, не то сейчас время! Нет, теперь нужно действовать по-новому, старые приемы нынче не в чести. И я готовился. Правда, людишки то и дело совали нос куда не следует. Тайну нужно было хранить, поэтому любопытные всякий раз либо гибли, либо становились для меня подопытным материалом. Но сейчас, скажем так, все готово к представлению.
        - И каковы… ваши планы?
        - Планы? Ах, оставь. Как говорится, хочешь насмешить судьбу - поделись своими планами! Сколько ни планируй, а жизнь всегда вносит свои коррективы, и выигрывает тот, кто умеет хорошо импровизировать по ходу действия. Я - величайший ученый, и уж не сомневайся, что стану величайшим правителем, каким был в свое время готский король! Каким образом это произойдет - возможны варианты. Начать, пожалуй, стоит с прихода темных сил, как их здесь издавна называли. Много крови, много страха, пожалуй, придется пожертвовать двумя-тремя населенными пунктами, такими, как этот город. Но зато эффект будет потрясающим. Люди либо поклонятся темным силам, то есть мне как их повелителю, либо сплотятся против них, и эту борьбу возглавлю я же!
        Тут я вспомнила, что с сумасшедшими лучше не спорить, а уж с фанатиками тем более. А этот человек однозначно был тем и другим в одном лице. То есть не человек, а кто он теперь…
        - Понятно, - бесцветным тоном сказала я. - Только я пришла сюда совсем по другому поводу. Мне нужны мои друзья.
        - А не интересует ли тебя, почему я выдаю тебе свои тайны?
        Сердце мое снова упало. В самом деле, не потому ли он передо мной откровенничает, что не намерен меня отсюда выпускать?! Мертвые не болтают…
        - Не бойся, - неожиданно тон Владимира Петровича стал почти ласковым. - То, о чем ты подумала, пока не входит в мои планы. Дело в том, что мне нужен наследник, а детей, так вышло, у меня нет. Тяжело быть одному, не имея себе равных, а хочется, чтобы рядом был товарищ, помощник, соратник. Чтобы стремиться к одной цели, вместе вершить дела…
        - Ах да, Лешенька, - вспомнила я. - Вы называли его наследником.
        - Ты имеешь в виду Алексея Проклова? - поморщился Владимир Петрович. - Да, называл. Потому что он - прямой потомок готского короля.
        - Серьезно? - хмыкнула я. - Наверное, король в гробу переворачивается!
        Собеседник расхохотался:
        - Совершенно с тобой согласен! Мне такое… ах, едва не выругался при даме! В общем, мне такой наследник не нужен. Тем более что времена готского короля давно прошли, теперь наступает мое время! А у меня есть своя родня.
        - Поздравляю, - пожала плечами я.
        - Кто бы мог предположить, что у моего трусоватого и не слишком умного братца будет такая правнучка! - продолжал он. - Говорю же, я не терял его семью из виду и однажды решил просто посмотреть на последнего потомка, тем более что девочка с присущей ей настырностью волей судьбы приблизилась к моим тайнам и оказалась близко от входа в мои владения. Увы, попытка захватить ее не удалась, а девчонка, вместо того чтоб испугаться, стала вести себя просто вызывающе, нарочно подвергаясь опасности. Тогда я решил ее немного припугнуть, чтобы она поумерила свое любопытство. Просто припугнуть, пускать в расход свою родственницу я не намеревался. Но девчонка вновь не испугалась, мало того, пыталась защищаться. И тогда я подумал, что из нее может выйти достойная помощница в моих делах, и решил с ней побеседовать.
        Я мысленно посочувствовала незнакомой девчонке, которой «повезло» с таким родственничком.
        - Но для этого нужно было встретиться, мало того, нужно было все устроить так, чтобы девушка поняла: она имеет дело действительно с великим ученым, а не с каким-то болтуном. Конечно, я мог бы запросто захватить ее силой, но здесь принципиально важен добровольный приход. Разве может дружба начинаться с применения силы? Вряд ли она просто так захотела бы зайти ко мне на чай. Пришлось применить старый как мир прием: захвати близких такого человека, и он сам к тебе придет. Что и случилось, как видишь.
        Я ошалело смотрела на него.
        - Еще не поняла? Моя наследница, потомок моего брата - это ты. И пришла ты сюда совершенно добровольно, без угроз и принуждения.
        - Я?! Вы хотите сказать, что мой прадедушка - ваш брат?
        - Если быть точным - прапрадедушка. Да-да, он действительно был моим родным братом. Знаешь ли ты свою родословную? Нет? Ты, как я понимаю, даже отца своего не знаешь.
        Это было правдой. Я когда-то спрашивала маму об отце, а она ответила, что сбежала от него еще до моего рождения, но не пожелала вдаваться в подробности. Обсуждать это с посторонними я не собиралась, поэтому сменила тему:
        - То есть вся эта чертовщина - ваших рук дело? И ради того, чтобы увидеться со мной, вы так поступили с моими друзьями?!
        - Не совсем. Это чистое совпадение. Твоя подружка случайно увидела то, чего посторонним видеть не положено. Видишь ли, у магии тоже имеются, как говорят сейчас, издержки производства. Когда-то давно, чтобы людишки мне не докучали, я перенес барак, в котором производил опыты, в недоступное для них пространство. То есть он стоит на том же месте, где и был, но для обычных людей это место недоступно, для них его просто нет. Вот скажи, ты видела барак на пустыре возле кладбища?
        - Нет.
        - А между тем он там стоит и, по сути, является входом в мои владения. Так скажем, промежуточное звено. Так вот, перенес я его в последний день лета, тридцать первого августа, и каждый год в этот день он на небольшой промежуток времени становится виден всем. С этим я ничего не могу поделать, остается только следить, чтобы он не привлек ничьего пристального внимания. Обычно так и бывает, никому не интересна старая хибара, но твоя подружка прямо напросилась. Сама пришла, сама бы и зашла, если бы не ее собака. Ну что же, биологического материала у меня на тот момент было достаточно, и я подумал, что не произойдет ничего страшного, если эта девчонка останется на свободе, - при условии, разумеется, что будет молчать. И, прошу заметить, пока она молчала, никто ее не трогал. А потом у меня появилась причина забрать и ее, и остальных твоих дружков, тем более что они слишком много узнали. Я, знаешь ли, не люблю оставлять свидетелей, которые болтают лишнее.
        - Где ребята? Они живы?!
        - Могу показать, если хочешь.
        - Разумеется!
        - Тогда прошу сюда.
        Он подошел к стене и открыл небольшую дверь. Дальше последовали коридоры и деревянная лестница, поднявшись по которой мы оказались в длинном темном помещении. Окна в нем были заколочены, коптила тусклая свечка, а вдоль стены я увидела длинный наклонный стол, уходящий в глубь помещения и теряющийся в темноте. На нем в ряд лежали тела, много тел…



        Глава XV

«Верните мне Вилора!»

        Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Вон Стас, каким я его в последний раз видела - в старой куртке и с растрепанными волосами, вперил неподвижный взгляд в потолок. За ним несчастная Наташка, лицо заострилось, глаза запали. Колька с Егором, неразлучные друзья, так и лежат рядом. Лилька, Таня… Дальше были незнакомые мне люди, все до единого молодые, лежащие так же неподвижно. Среди них я, к своему удивлению, узнала Лешеньку. Вот какое ему «наследство» досталось в обмен на украденную у отца секиру!
        Я подошла ближе и заметила, что все тела опутывает густая паутина из проводков… хотя нет, это не проводки, а скорее какие-то корни или жилы. Я хотела притронуться к ним, но Владимир Петрович остановил:
        - Не трогай здесь ничего! Если они проснутся, им будет только хуже.
        Тогда я пошла вдоль стола, пристально глядя на лежащих. Больше никто не был мне знаком.
        - Возвращайся, куда пошла? - услышала я голос хозяина этой «комнаты страха». - Там тебе больше узнавать некого.
        - Где Вилор? - злобно спросила я, вернувшись.
        Он удивился не на шутку:
        - Вилор? А зачем он тебе?
        Я восприняла это как грязный намек и заорала:
        - Верните мне Вилора!!! Иначе я вообще с вами разговаривать не буду!
        Среди лежащих послышался негромкий стон, некоторые зашевелились. Тогда этот сумасшедший ученый схватил меня за руку и выволок в боковую дверь. Мы снова оказались в его кабинете.
        - Вот так-то лучше, - спокойно сказал он. - Не стоит их будить. Они сейчас находятся там, где царит вечный покой, где нет ни боли, ни страха, и пробуждение будет им неприятно.
        - Вы пьете их кровь? - в упор спросила я.
        - Кровь? - Он вальяжно откинулся на спинку кресла. - Открою тебе, детка, еще одну тайну. Высшим вампирам необходима не столько кровь, сколько жизненная сила человека, которую принято называть энергией. Это только кладбищенским вурдалакам лишь бы набить брюхо, а чем ранг вампира выше, тем больше ему требуется энергии. Боль, слезы, страх жертвы - вот что нужно истинному вампиру. Бывают гурманы, обожающие издеваться над влюбленными в них дурочками и упиваться их страданиями. Есть такие, кто устраивает у себя настоящие пыточные камеры. Что до меня, то я отношусь к жертвам гуманно - сама видишь, они спят и не страдают. Мало того, я думаю, ты в курсе, что они сами ко мне пришли.
        А в кровопитии я практически не нуждаюсь. То, что ты, наверное, приняла за проводки, на самом деле является особой биологической формой - мое изобретение! По ним жизненные силы жертв перетекают частично ко мне, а большей частью - вниз, под землю, туда, где ждут своего пробуждения великие предки иггов. А жертвы остаются живыми долго, потому что мое изобретение позволяет снабжать их тела питательными веществами. Мне больше не нужно лить кровь на алтарь, как это делали прежде. Кстати, угадай, кем являлись языческие божества, которые требовали кровавых жертвоприношений? Ха-ха, да они мне, почитай, родня! Между прочим, среди живых людей тоже полно вампиров, да-да! Только не говори, что ты их не встречала.
        - Вы говорите о маньяках и садистах?
        - Да, но не только. Бывают еще скандалисты, стремящиеся довести жертву до нервного срыва, домашние или начальствующие тираны, вечно ноющие жалобщики - у каждого свой метод, а итог для жертвы один. Кстати, проверено многократно - после встречи с энергетическим вампиром у жертвы резко понижается гемоглобин.
        Владимир Петрович был прав - подобные личности попадались в немалом количестве. Особенно в моей прежней школе от таких спасения не было.
        - Как же от них защищаться? - вырвалось у меня.
        - Как и от прочих вампиров - серебряными пулями, - усмехнулся он. - Хотя, если нет серебряных, сойдут любые, главное - стрелять без промаха. Годится и старый добрый осиновый кол. Опять же, если нет осины…
        Вампир сделал паузу и, поймав мой злой взгляд, сказал:
        - Так и быть, если мы с тобой поладим, я отдам тебе этих шестерых. Подумаешь, других найду.
        - Этих шестерых и Вилора! - твердо потребовала я.
        На его лице расплылась ироничная улыбочка:
        - Тебе так нужен Вилор? А знаешь ли ты, что он тоже вампир?
        Я была ошарашена. Так вот оно что! Теперь понятно, почему в присутствии Вилора нагревался кулон, понятными стали и его слова, что «эта нежить ничего плохого тебе не сделает»… Это он о себе говорил! Вот почему он не мог войти в чужой дом и сбежать от преследователей на рассвете! Мне вспомнились его сильные холодные руки и бездонные черные глаза, в которых сквозила давняя боль…
        Владимир Петрович между тем наблюдал за выражением моего лица - ожидал, наверное, разочарованно-брезгливой мины. Ага, разбежался! Кем бы Вилор ни был, бросать его я не намерена. Я сделала вдох, широко улыбнулась и ответила:
        - Да, точно, все сходится. И как я сама не догадалась! Ну и ладно.
        - Ладно? - прищурился тот. - Да ведь он вампир самый низший, ниже только упыри!
        - Меня ваша иерархия мало волнует.
        - Тебя не волнует, что он по-настоящему пьет кровь?!
        - Лишь бы не водку! - отрезала я. - Может, прекратим этот глупый разговор? Верните мне Вилора!
        - Нет уж, милая, Вилор останется здесь, - ответил он жестко. - У меня к нему свои счеты, тебя это совершенно не касается.
        - Тогда и разговора у нас с вами не получится!
        - Ну что ж, - Владимир Петрович поднялся, теперь его взгляд был ледяным и недобрым. - Ты отвергла мое предложение. А раз так…
        Глупо было ждать, пока он докончит угрозу, претворив ее в жизнь. Освященная соль так и оставалась в моей правой руке, я подскочила и метнула ее прямо в лицо вампира. Оно резко побагровело, раздался дикий вопль, а я выскочила в ближайшую дверь, не дожидаясь расправы.
        Кто его знает, как тут все устроено! Вроде эта дверь вела в комнату, где находились мои друзья, но нет, передо мной возник длинный коридор, по которому я и помчалась, не зная, куда он ведет. Потом были еще какие-то многочисленные залы, лестницы, ходы-переходы, я неслась как угорелая и с горечью осознавала глупость своего поступка. Наверное, надо было применять дипломатический подход и не нарываться на конфликт. Долго ли я пробегаю, прежде чем меня схватят? А главное, как отсюда выбраться? Если я правильно понимаю, этот дворец находится глубоко под землей, а то и вовсе в ином измерении. Был ведь шанс спасти хотя бы ребят, а так - обрекла всех на гибель. Но какой ценой это предлагалось - самой стать вампиршей, что ли? Ни за что на свете!
        Они возникли на моем пути неожиданно - три низкорослых уродливых существа со светящимися красными глазами. Впрочем, я ожидала погони и держала в руке новую порцию соли. Подпустив их поближе, я швырнула эту соль. Ага, испугались, отскочили! Эх, жаль, мало ее осталось. Я снова сунула руку в карман, но тут пара сильных, холодных ладоней из-за спины ухватила меня за шею и повалила на пол.
        Дальше я помню плохо: кого-то я от души пинала ногами, кто-то заламывал мне руки, один раз даже удалось вырваться, но эти мерзкие создания были невероятно сильными…
        В конце концов меня крепко прижали к стене, лишив возможности двигаться, и я услышала из мрака знакомый голос:
        - Что ж, насильно мил не будешь. Была бы честь предложена! Ладно, детка. Ты хотела видеть Вилора, так изволь, хм, насладиться его обществом. А жаль, право, жаль.
        Судя по интонации, это был смертный приговор. Далее последовала пауза, рассчитанная, видимо, на мольбы о пощаде. Я думаю, он бы долго и с наслаждением их слушал, а потом, уж так и быть, оставил меня жить в обмен на верную службу. Но я этот «спасительный шанс» с презрением проигнорировала. Сейчас для меня существовало только одно: я увижу Вилора! При этой мысли сердце радостно сжалось. Как бы там ни было, вместе мы не пропадем.
        - Предложите лучше такую честь Лешеньке! - нагло ответила я. - Он вам больше подойдет, да и общего у вас очень много!
        - Уводите! - рявкнул вампир.
        Меня потащили по темным коридорам, затем куда-то вниз по лестнице. Хорошо хоть, не волоком, я шла своими ногами, по две твари держали меня за каждую руку, и еще одна - за шею. В конце концов я не утерпела:
        - Многоуважаемые игги, могли бы вы на мне не висеть? Честное слово, я не убегу и солью кидаться не буду.
        Как ни странно, меня послушали и отпустили, просто пошли рядом, двое впереди, трое сзади. Маленькие существа в темноте казались детьми и теперь вызывали у меня простое любопытство.
        - Вот видите, - продолжала я. - Иду спокойно и не убегаю.
        - Конечно, - послышался тоненький скрипучий голос. - Бежать тут некуда.
        - Ой, вы можете разговаривать?! - изумилась я. - То есть простите, конечно, можете, чему же удивляться… Вы ведете меня к Вилору?
        - Да, - ответ прозвучал так мрачно, что возникла мысль: а вдруг Вилор мертв и меня тоже ведут, чтобы убить!
        - Он жив? - выдавила я из себя.
        - Ага, если это можно так назвать, - проскрипело в ответ одно из созданий, и все они хрипло засмеялись.
        Ах, ну да…
        Впереди послышался шум воды. По мере продвижения он становился все громче, и скоро мы вошли в просторную пещеру, потолок которой терялся где-то в высоте. Здесь все было видно благодаря загадочному скрытому освещению, такому же, как в зале. По прорубленному наклонному желобу вдоль одной стены сбегал сверху водный поток. На высоте около пяти метров желоб заканчивался этаким длинным карнизом вдоль всей стены, и вода, равномерно распределяясь, падала сплошным тонким занавесом с высоты в водосток, вырубленный в полу. Выглядел такой рукотворный водопад очень красиво. Мой «почетный караул» повел меня прямо к нему. Подойдя ближе, я увидела, что водосток в полу был очень глубоким, а вода, сбегая по нему, с клокотанием уходила в широкую расселину у самой стены. Что со мной хотят сделать, неужели бросить в эту дыру?!
        Но у моих сопровождающих, похоже, были другие планы. Один из них проворно вскарабкался на небольшой выступ в стене и повернул какой-то рычаг. Заскрежетал механизм, что-то лязгнуло, ухнуло, и карниз, с которого ниспадала вода, принял наклонное положение. Водный занавес сразу исчез, весь поток устремился в одном направлении, прямиком в дыру. Я увидела то, что скрывалось за этим занавесом: в стене пещеры зиял черный проем, закрытый ржавой решеткой.
        Меня заставили перейти через водосток по переброшенной доске, открыли в зарешеченном проеме дверцу, втолкнули меня туда и заперли на большой амбарный замок. После этого снова раздался скрежет, и водный занавес вернулся на место.
        Только теперь я поняла, насколько хочу пить. Я просунула руку сквозь решетку, дотянулась до струи, набрала в ладошку. Вода была холодной и необычайно вкусной. Я повторила манипуляцию несколько раз и огляделась. Это была узкая темная пещера - или, может быть, начало подземного хода? Достав фонарик, я убедилась, что он не пострадал в драке и по-прежнему готов мне служить.
        Пещера оказалась извилистой. Я внимательно смотрела по сторонам, с напряжением минуя каждый новый поворот. Ничего страшного не было, вот только кулон мой чуть-чуть потеплел. Куда этот ход ведет? Какие еще испытания подготовил мне ученый-фанатик?
        Ход закончился неожиданно - я свернула за очередной поворот, а там оказался тупик. Только теперь мне стало по-настоящему страшно. Меня решили замуровать здесь заживо и уморить голодом?! Даже воду предоставили, чтобы продлить мучения! Какая бесчеловечность… Да ведь бывший ученый и не человек, чему удивляться. У, гуманист проклятый!
        Так, спокойно, Ника, без паники. Может быть, удастся сломать камнем ржавую решетку, камней-то тут много. Я посветила вниз, чтобы выбрать подходящий, и вдруг увидела распростертое на полу тело. Мне не нужно было сильно присматриваться, чтобы понять…
        Вилор! Это был он. Спутанные длинные волосы разметались по камням, черная шелковая рубашка была изорвана, смертельно бледное лицо с запавшими щеками застыло неподвижной маской. И никаких признаков жизни. Я упала на колени рядом с ним, схватила за запястья - они были холодны как лед. Здесь холодно, а он так легко одет… Оставил куртку, чтобы меня предупредить, и замерз в этой пещере!
        Я прижалась ухом к его груди и ничего не услышала. Ах да, он же… А я ничего об этом не знаю. У вампиров сердце бьется или нет? Дышат ли они? В книжках много чего написано, а что на самом деле? Если верить книжкам, то он должен сейчас вскочить и укусить меня за шею. Да пускай, лишь бы только ожил!
        - Вилор! - закричала я.
        Бесполезно. Может, это все же от холода? Я села, стащила с себя куртку и укутала его, а голову положила к себе на колени, обхватив ладонями. Несколько напряженных минут всматривалась в неподвижные черты лица… Все зря. Он был мертв.
        Отчаяние и безнадежность захлестнули меня, и я не удержалась, впервые дав волю слезам. Я рыдала вслух, кого-то проклинала, выла и кричала во всю глотку, а потом, сорвав голос, просто долго плакала, прижимая голову любимого к груди, и никак не могла остановиться. Плакала до тех пор, пока силы не оставили меня.
        Очнулась я в той же пещере. Голова болела адски, я чувствовала себя абсолютно разбитой, но едва вспомнила последние события, как начисто забыла о больной голове. К тому же я обнаружила, что моя куртка снова на мне, а Вилор, живой и невредимый, держит меня на руках, словно маленького ребенка.
        - Ты… живой? - не веря глазам, прошептала я.
        - Нет, - мрачно ответил он, ставя меня на ноги. - Ты еще не догадалась…
        - Представь, сама не догадалась! - глуповато улыбнулась я. - Мне этот, как его, Владимир Петрович объяснил. А я ответила - ну и ладно! Вилор, я до сих пор в себя прийти не могу, думала, что ты умер!
        - Тебе все же не удалось скрыться, - задумчиво констатировал он.
        - Да я и не пыталась! Наоборот, сама пришла сюда.
        - Зачем? Ты понимаешь, как рисковала?!
        - Так ведь пропали все: и ты, и ребята, - смущенно ответила я.
        - А теперь еще и ты… Каждый год несколько десятков человек находили здесь вечный покой, а теперь жертв понадобилось намного больше. Все делается очень осторожно, исчезновения происходят в разных концах города, или исчезают приезжие. Чтобы не привлекать внимания.
        - Знаю. Людей так много! Там такое деревянное помещение…
        - Барак. Тот самый барак, который видела твоя подружка. Вальдемар всегда держал жертв там.
        - Как ты его назвал?
        - Вальдемар. Это имя он взял, когда был одержим идеей воссоздать готскую державу. Оно означает власть над миром, равно как и Владимир. Только одно наше, а другое немецкое.
        - А мне он предлагал стать его наследницей, представляешь! И обещал за это отпустить ребят.
        В общих чертах я пересказала недавние события.
        - Ему необходим помощник в его мерзких ритуалах, - ответил Вилор. - В одиночку это сложно. Да, ты правильно поняла, он сделал бы тебя вампиром, правда, повременя до более зрелого возраста. Но, согласившись, ты бы уже не смогла отвертеться.
        - А я и не ждала ничего хорошего, - ответила я и стала приводить в порядок свои растрепавшиеся волосы. Вилор стоял, прислонившись к стене, мрачно глядя в одну точку.
        - Вот, значит, как, - немного погодя тихо сказал он. - Я не думал, что ты ради меня так бросишься в штыки…
        - Ну, знаешь ли! - фыркнула я.
        - И тебя не смущает то… что он обо мне сказал?
        - Если бы речь шла о ком-то другом, я бы, конечно, держалась от него подальше. Но с тобой мы, кажется, друзья? Во всяком случае, после того как ты спас мою жизнь, я в твоем присутствии за нее спокойна.
        - Я всего лишь предотвратил твое похищение. Кстати, знаешь, почему тебя бросили именно сюда?
        - Нет. Его слова звучали как смертный приговор…
        - Это и был приговор. Он рассчитывает полюбоваться омерзительным зрелищем…
        - Не поняла?
        - Он думает, что с наступлением темноты я поднимусь, озверевший от голода, и наброшусь на тебя.
        - Что-о?! Он совсем идиот?!
        - К сожалению, нет. Если вампир слишком долго голодает, то в конце концов наступает момент, когда он перестает владеть собой и превращается в зверя, для которого существует лишь одна цель… А мне пришлось голодать достаточно долго, плюс еще ранение…
        - Какое?
        - А, уже зажило, хотя крови я потерял много. - Вилор оглядел свою порванную в нескольких местах рубашку. - С приходом рассвета я был слаб, как цыпленок, но, думаешь, сдался без боя?
        - Ой! - испугалась я. - Ты… тебе, наверное, плохо?
        - Было очень плохо, я действительно был близок к черте… Но теперь я могу держаться, и за это спасибо тебе, Никандра!
        - Мне? Но за что?
        - Я очнулся от того, что получил мощный прилив жизненной энергии, а это ничем не хуже крови. Кроме тебя, здесь никого не было. Что ты со мной сделала?
        - Ничего, - удивилась я. - Просто закутала в куртку, и все.
        - Но тебе, наверное, было страшно? Ты боялась, переживала, плакала?
        Я нехотя кивнула.
        - Вот и результат. Этим ты дала мне силы. Сама, наверное, чувствуешь себя выжатой, как лимон?
        - Я думала, ты умер, вот и не сдержалась!
        Вилор виновато посмотрел на меня:
        - Это был дневной сон, мало отличимый от смерти, и прервать его можно разве что тем способом, который применила ты. Я действительно был инициирован как низший вампир, но неужели он считает, что я таковым и остался? А, пусть считает, как хочет. Пойди к входу, умойся и выпей воды, это поможет тебе восстановить силы. Она здесь не простая, этот поток течет из святого источника, известного своей целебностью еще с древних времен. Ну, иди. И больше никогда так не делай.
        - А это уже мне решать!
        Водные процедуры действительно вернули мне бодрость. По ходу дела я осмотрела решетку - она оказалась порядком проржавевшей.
        - Вилор! - помчалась я обратно. - Может быть, у нас вдвоем получится сломать решетку и бежать?
        - Решетка - ерунда, ее сломать легко.
        - Так почему ты до сих пор этого не сделал? Сломал бы и ушел!
        - Дело не в решетке. Я тебе уже сказал: вода, которая сплошной завесой отделяет нас от выхода, - из святого источника, она просто уничтожит меня!
        - Ах, вот оно что! - хлопнула я себя по лбу. - Слушай, так ведь можно ее отвести в сторону! Я видела, как это делается. Ты ломай решетку, а я выберусь и открою проход.
        - Так мы и поступим, - кивнул он. - Но всему свое время. До заката осталось еще около двух часов, если мы сбежим раньше времени, то я не смогу выйти наружу, и нас поймают. Хотя не стоит и медлить - к закату Вальдемар непременно явится сюда, и тогда нам точно не уйти. Думаю, стоит подождать примерно час.
        - Ладно, подождем. А у тебя часы есть? Я свой мобильник дома оставила.
        - Не беспокойся, приближение заката я чувствую без всяких часов.



        Глава XVI
        На свободу

        Усевшись на большой камень недалеко от входа, мы стали ждать. Плеск воды умиротворял, и мне вскоре стало казаться, что ничего страшного больше не будет, мы просто сидим у водопада и отдыхаем…
        - Как ты нашла это место? - нарушил молчание Вилор.
        - Ты не поверишь, воспользовалась помощью Фаины. Может, она и врунья, но меня привела честно.
        - Она тебе обо мне ничего не говорила?
        - Какую-то чушь несла, Витькой называла, но чего еще ждать от Фаины?
        - Фаины… - Лицо Вилора застыло, в глазах сверкнула ненависть. - На самом деле она не Фаина, а Нонна. Она в юности, хоть и была благородных кровей, вытворяла такое, за что в прежние века могли сдать в монастырь или выгнать из дома. Но ее родители поступили иначе: нашли ей старого богатого муженька да и спровадили с глаз долой. Муж после свадьбы прожил недолго, а молодая вдовушка через некоторое время родила сына. После чего продала имение, поменяла имя и уехала туда, где ее не знали. А когда сын подрос, маменька устроила его учиться в престижное столичное учебное заведение, надеясь с помощью сыночка войти в высшее общество. Да только любимый сын в столице завел дружбу с марксистами, участвовал в подпольном революционном движении и однажды, приехав к ней в гости, представил маменьке свою новоиспеченную супругу. Это была девушка неблагородного происхождения, сирота, тоже исповедовавшая революционные идеи.
        Надо ли говорить, каким шоком это стало для Фаины! Она привыкла подавлять сына своим авторитетом и рассчитывала женить его на богатой и знатной девушке, которую, разумеется, выберет сама! Обругав невестку непотребными словами, она поставила сыну ультиматум: или она, или я. Сынок ответил, что он уже не мальчик, которым можно помыкать, поэтому остается с женой. Вскоре у молодой пары родился сын, а спустя некоторое время грянула революция. Очень скоро Фаина лишилась всего, и из светской дамы ей пришлось переквалифицироваться в попрошайку. Как она проклинала всех, кто участвовал в перевороте, а особенно окаянную невестку, сбившую с пути ее любимого «мальчика»! Все это время Фаина надеялась, что сын бросит «эту аферистку» и вернется к мамочке.
        И он однажды действительно приехал к мамочке. За революцией последовала Гражданская война, и через какое-то время случилось, как в известной песне: «Дан приказ: ему на запад, ей в другую сторону - уходили комсомольцы на Гражданскую войну». Так-то оно так, но куда ребенка девать? Ему тогда было около пяти лет, сдать его в приют в то голодное время означало верную погибель, а родственников, кроме Фаины, не было. И тогда сын решился обратиться к маменьке, исходя из расчета, что не зверь же она все-таки. А маменька, укрепившись в криминальной среде, к тому времени жила в известном тебе бараке. Что он ей говорил, не знаю, но уговорил все-таки присмотреть за ребенком, пока они с женой не вернутся с войны. Маменька, видимо, поняла, что если откажет, то потеряет любимого сына навсегда.
        - А что, тогда и женщин на войну призывали? - удивилась я.
        - Не призывали, они шли сами! Такие это были женщины - большевички, революционерки, комиссарши, для них дело революции было важнее всего - семьи, детей и даже собственной жизни. Так вот. Пока от сына приходили вести, Фаина еще кое-как ухаживала за ребенком. Но война затянулась, и однажды пришло известие: погибли оба, и сын, и невестка. Обозленная на весь белый свет маменька, и без того винившая невестку во всех смертных грехах, теперь срывала злобу на ее ребенке. Тот факт, что это ее родной внук, ее не волновал, главное - он сын этой… Лучше я не буду рассказывать о том, что ему пришлось пережить за те несколько страшных месяцев; она была мастерицей на такие дела… А потом у нее появился квартирант.
        - Вальдемар?
        - Тогда его звали Владимиром Петровичем, и он еще был человеком. И по-своему неплохим человеком. Если остальные обитатели барака видели, как она над ребенком издевается, и предпочитали не вмешиваться, то он в первый же день предложил Фаине продать мальчишку ему.
        - Продать?!
        - Именно так. От денег Фаина никогда не отказывалась и со словами «все равно сдохнет» согласилась на сделку.
        - Вот тварь! - вырвалось у меня.
        - Надо отдать ученому должное, он сумел поставить заморыша на ноги. Мальчик не отходил от своего благодетеля, став второй его тенью, старался всячески угодить. Владимир Петрович занимался своими изысканиями, попутно дав подопечному хорошее образование. Мальчик стал помогать ему во время опытов, часто пугающих или мерзких. Некоторые из них на нем и ставились… Между тем Владимир Петрович искал путь к бессмертию, постигал тайны магии иггов, открыл проход в это потаенное место. Но чем большего он добивался, тем меньше в нем оставалось от человека. А потом случилось непоправимое. Для того чтобы получить власть над великими предками иггов, требовалось инициироваться их кровью, что он и сделал, не задумываясь. В результате чего и стал… тем, кто он теперь. Но нужны были и человеческие жертвы. Он и их принес не колеблясь, в этом ему помогла Фаина.
        - Я слышала, она зазвала гробокопателей… А этот мальчик, его помощник?
        - Мальчик тогда уже вырос и большую часть времени проводил в городе, где в тот момент учился. У него были друзья, любимая девушка. Но приходилось выполнять и поручения Вальдемара, как тот с недавних пор велел себя называть. Жертвоприношение Вальдемар совершил без помощника, но вскоре парень вернулся и увидел обескровленные тела, которые ему было велено убрать. Вот тут он и не выдержал, сказал, что не будет участвовать в преступлениях. Слово за слово, они поссорились, помощник назвал Вальдемара убийцей и объявил, что уходит от него. На что тот ответил: «Ах, я убийца, а ты святой? Посмотрим, что ты запоешь, когда сам станешь таким, как я!»
        - И он его сделал вампиром? - ужаснулась я.
        - Да. Вальдемар полагал, что теперь парень никуда не денется, освоится с новой ролью, войдет во вкус и проникнется его идеями. А он сбежал, как только это стало возможно. С новой ролью так до конца и не свыкся и простить такого не смог. Поэтому, если выпадала возможность помешать Вальдемару захватить очередную жертву или как-то еще перебить его планы…
        Я хлопнула ладонью по лбу от запоздалой догадки:
        - Вилор, это был ты?! Вот откуда революционное имя…
        - Тебе не давал покоя вопрос, какое я имею отношение к этой истории? - невозмутимо сказал он. - Могла бы и прямо спросить.
        - А… что дальше было?
        - Ничего хорошего. С учебой и всеми, кого знал и любил, пришлось распрощаться. Самым тяжелым ударом было осознание того факта, что доброго человека Владимира Петровича, который прежде был для меня всем, больше нет. Он умер; теперь вместо него - злодей Вальдемар.
        - Ничего себе, доброго - ставил на тебе опыты…
        - Он и себя не жалел. Наука требует жертв - была его любимая фраза… Я хотел умереть, чтобы не оставаться больше в этом проклятом теле. И наверняка бы решился, если бы однажды не увидел, как трое выпивших молодчиков тащат девушку в лес. Как ты уже, думаю, догадалась, больше этих троих никто и никогда не видел.
        - Ну и правильно! - воскликнула я.
        - Этот случай немного примирил меня с моей новой сущностью. Таких молодчиков вокруг всегда хватало, и я пытался утешать себя тем, что, убивая одних, спасаю других.
        Было видно, что ему неприятно об этом говорить, и я сменила тему:
        - Слушай, а Александр Генрихович…
        - Этот ученый благодаря своему любопытству тоже едва не стал жертвой. Спасла его возможность доступа к разным научным источникам - Вальдемару постоянно нужна новая информация, и он использует ученого для ее получения. Тот, бедный, даже не догадывается…
        - Догадывается. Но не решается поверить. Так, а что все-таки за мальчика Фаина таскает с собой?
        - На самом деле с ней нет никакого мальчика - это фантом, иллюзия, которая по желанию Фаины может даже быть осязаемой. Фаина выглядит так, как когда-то при жизни, а в ее жизни ведь много чего было. Она предпочитает период, когда с ней был этот мальчик. Просто она знает, что я иногда ее вижу, вот и рада напомнить.
        - Я ее убью, - пообещала я.
        Какое-то время мы сидели молча, думая каждый о своем. Наконец Вилор поднялся:
        - Пожалуй, пора.


        От нескольких коротких ударов решетка с треском сломалась. Мне предстояло пересечь линию воды. Я стащила с себя куртку и свитер, подошла к водяному занавесу. В тоненькой блузке мне сразу стало холодно, и мысль о том, что сейчас придется лезть под этот водопад, не внушала оптимизма. Да еще водосток… В ширину он чуть больше метра, перепрыгнуть теоретически несложно. Но не смоет ли меня струей воды в эту жуткую дыру? Брр!
        Однако выбирать не приходилось. Собравшись с силами, я зажмурилась и прыгнула. А-ах! Ледяной поток обжег меня, с силой ударив сверху, но я благополучно долетела и приземлилась на ноги.
        - Ты как? - раздался голос Вилора.
        - Нормально. Отлично! Просто прекрасно! - воскликнула я. Происходило что-то странное - я больше не чувствовала холода, вместо него меня охватила невероятная легкость и эйфория, я словно заново родилась. Неужели этот небывалый подъем сил вызван простым холодным душем? Когда-то я пыталась обливаться холодной водой, но ничего подобного и близко не было…
        Легко взобравшись на выступ, я повернула рычаг. Вроде правильно…
        Правильно. Раздались лязг и скрежет, и карниз наклонился, отводя поток в сторону, а я спрыгнула с уступа.
        Вилор шагнул мне навстречу и протянул мою одежду. Я перекинула ее через руку:
        - Пойду так! Знаешь, после этого купания так классно!
        - Знаю. Мне случалось тут окунаться… в свое время. Этот источник не просто так считается святым. Посмотри, твои ожоги исчезли.
        В самом деле, кулон не раз обжигал мою кожу, но теперь от этого не осталось и следа. Мне стало стыдно. Демонстрирую свою радость - перед кем…
        Между тем Вилор вернул водный поток в исходное положение, после чего сломал рычаг. Я направилась было к выходу в коридор.
        - Не туда, - окликнул меня Вилор. В самом дальнем углу пещеры обнаружилось небольшое темное отверстие. Я зажгла фонарик. Лезть в эту нору, к тому же уходящую куда-то вниз, очень не хотелось.
        - Так безопаснее. Здесь нас вряд ли будут искать, - Вилор вошел первым и подал мне руку. Тогда я все же натянула на себя свитер и куртку и пошла за ним.
        Ход действительно напоминал нору. Извилистый, разветвленный, он вел то вверх, то вниз, но чаще все же вниз. Встречались расселины, пропасти, попадались очень крутые подъемы или спуски, и тогда Вилор подхватывал меня одной рукой за талию и невероятным образом преодолевал опасные места. Поначалу я пугалась, потом привыкла.
        Наконец мы вышли в просторный подземный зал. Я посветила вокруг фонариком - пещера как пещера, но что-то здесь было не так. Каменный пол был ровный и гладкий, а посередине возвышалась полусфера высотой около метра. Я подошла ближе и почувствовала, как недавний подъем сменился жуткой усталостью. К тому же сторожевой знак превратился в ледышку и стал тяжелее, даже нитка врезалась в шею.
        - Что здесь такое?
        - Запомни это место, Никандра. И запомни дорогу отсюда, по которой мы выйдем. А что за место… Послушай.
        Я так и сделала, прижалась ухом к полусфере. Сразу я ничего не услышала, но через несколько мгновений…
        Это было что-то среднее между белым шумом и протяжной, заунывной музыкой. А потом сквозь этот звук стали пробиваться отдаленные голоса, сначала тихо, потом громче и разборчивее. Я слышала обрывки слов, просьбы о помощи, чьи-то имена, тихий плач. Сначала голоса были одинокими и разрозненными, постепенно к ним присоединялись все новые и новые, и в конце концов все это слилось в монотонный хор, такой же заунывный, как и музыка. Один раз я услышала свое имя, а голос был похож на Наташкин… Перед глазами возникла картина - темное, мрачное подземелье с низким потолком, из которого нет выхода, и бесплотные тени кружатся в унылом танце, как раз под стать этой музыке…
        Я вопросительно посмотрела на Вилора.
        - Те, кто оказался в бараке, не получают свободу даже после физической смерти. Их души остаются в заточении, не имея выхода, - мрачно пояснил он, - под этой полусферой.
        - Но как же так?! А если разбить ее?
        - Невозможно, я пробовал. Это не простое место. Оно находится слишком близко к тем самым глубинам, где дремлет тьма. Где-то здесь наш мир граничит с другим - страшным, лишенным света, в котором нет места ничему доброму. Именно его обитатели и стали предками иггов.
        - Идем отсюда…
        Выход был один. Идти пришлось все время прямо и вверх, и этот путь оказался очень долгим и выматывающим. Наконец мы попали в коридор, показавшийся мне знакомым.
        - Ну, Никандра, остался последний рывок, - прошептал Вилор. - Если мы доберемся до конца коридора - считай, вырвались.
        До конца коридора? Я внимательно посмотрела вперед. Казалось бы, коридор был пуст, но вдруг мой кулон стал медленно и неуклонно нагреваться. А далеко впереди возникло еле заметное, но такое знакомое белесое свечение.
        - Нас пытаются перехватить, бежим!
        Так я не бегала даже в день нашего с Вилором знакомства. Он снова держал меня за запястье, а впереди так же, как и тогда, разрасталась стена зловещего тумана. Чем ближе мы подбегали, тем страшнее мне становилось: нам что, придется через нее пробежать? А вдруг опять не станет воздуха? Нет, не хочу!..
        Вилор, не сбавляя скорости, дернул меня к себе, ловким движением перебросил через плечо и невероятным прыжком пронесся над туманом.
        Я даже испугаться как следует не успела, настолько быстро это случилось. Вилор свернул за угол, взлетел по гулкой лестнице и только после этого остановился и поставил меня на ноги.
        - Выход отсюда только один, - пояснил он. - Через барак. Войти в него без воли Вальдемара нельзя, а выйти - пожалуйста. Главное - добраться до него, что мы уже практически сделали.
        - А за нами не гонятся? - я с сомнением покосилась назад, на лестницу.
        - Гонятся, - ответил Вилор с недоброй улыбкой. - Еще как гонятся! Игги все еще мечутся по пещерам, пытаясь найти, куда мы делись. Только вот прыгают они недостаточно хорошо, и им еще долго придется оттуда выбираться. А Вальдемар… Сейчас он поймет, что перехват не удался, и поспешит сюда лично, собрав оставшихся иггов. Это он сделает быстро, очень быстро…
        Нарочито медленно Вилор подошел к деревянной стене, с треском выломал несколько досок, и я увидела за ними выступающий край огромного каменного круга с углублением, игравшим, видимо, роль ручки. Вилор ухватился за это углубление и изо всех сил надавил на него, пытаясь повернуть круг по часовой стрелке. Сначала он не хотел поддаваться, но потом, со скрипом и визгом, все же сдвинулся с места.
        - А теперь, Никандра, закрой уши…
        Я не успела выполнить команду, да это и не помогло бы. С жутким грохотом тяжеленная металлическая плита рухнула, перекрыв проем, отделявший лестницу от коридора. Откуда-то издали раздался грохот, видимо, от еще одной упавшей плиты, а потом, с интервалом в несколько секунд, донеслись еще пять или шесть подобных звуков - тихо, на грани слышимости.
        - Вальдемар, конечно, выберется, - спокойно, будто речь шла о какой-нибудь ерунде, пояснил Вилор. - Но очень не скоро и только пройдя тот же путь, что прошли мы. Конечно, можно помечтать, что одна из этих плит упала ему на голову, но будем реалистами - вероятность такого счастливого события равна нулю. Жаль, тут рычаг не сломаешь, - с сожалением покосился он на каменный круг.
        Мы свернули за угол, и перед нами оказалась старая деревянная дверь.
        - Где это мы? - оглянулась я.
        - В бараке, - ответил мой спутник, и в его глазах опять сверкнула ненависть. От души размахнувшись, он одним ударом ноги разнес дверь в трухлявые щепки.
        - Ребята! - бросилась я вперед.
        Это была та самая комната, где находились жертвы вампира. Ребята лежали там же, где я их видела в прошлый раз, и сеть проводков-жил по-прежнему опутывала их с ног до головы. Я хотела сорвать эту гадость, но Вилор перехватил мою руку.
        - Не трогай!
        - Почему?! Надо разбудить их и увести отсюда.
        - Даже если ты их разбудишь, это вряд ли поможет. Здесь только тела, а души заключены внизу, и нам их не освободить. А тела, как сейчас говорят, на искусственном питании. Снимешь эти проводки, и они умрут.
        - Что же делать?!
        - Боюсь, Никандра, теперь за них можно только молиться.
        - А если я пойду к Вальдемару… Скажу, что согласна на его условия… Он отпустит их?
        Вилор мрачно покачал головой.
        - Он дважды не предлагает, и если ты снова попадешь к нему в руки… то тоже окажешься здесь. Возможно, есть способ им помочь, я попытаюсь разобраться. Но сейчас надо бежать отсюда, пока нас самих не поймали. Они живы, и мы, может быть, сумеем что-нибудь предпринять.
        Я стояла в растерянности, не решаясь уйти. Слезы текли по моим щекам. Неужели я сейчас уйду и оставлю ребят здесь?! И в то же время не верилось, что им можно помочь.
        Вилор бережно взял меня под руку и повел к выходу. Небольшие сени, за ними - входная дверь, которую мы, не сговариваясь, вышибли вместе. Чистым влажным воздухом и звездным небом встретил нас знакомый, привычный мир. Я огляделась вокруг - мы стояли на пустыре возле Наташкиного дома, а барака нигде не было. Только какие-то полуистлевшие деревяшки валялись на месте выбитой двери.
        - Что же теперь? - спросила я.
        - Теперь - домой. И спасибо тебе, - он нежно посмотрел в мои глаза.
        - Да ну, за что? - смутилась я.
        - Если бы ты не полезла за мной в эту преисподнюю, мне бы худо пришлось. Идем, я провожу тебя.
        - А не опасно ли туда возвращаться? - обеспокоилась я, пока мы шли по направлению к трассе.
        - Нет, Никандра. Дома ты будешь в безопасности, но вот гулять по ночам в ближайшее время тебе точно не стоит.
        - А ты? Слушай, пошли ко мне!
        - Нет. Этой ночью у меня много важных дел.
        - А, понимаю. Сама голодна, как волк, - брякнула я и тут же устыдилась своей бестактности. Но Вилор спокойно ответил:
        - Твои друзья - в руках Вальдемара, и секира тоже у него. Вдобавок он обозлен до крайности и, насколько я его знаю, осуществит свой зловещий замысел в самое ближайшее время. Возможность этому воспрепятствовать у нас практически равна нулю. Что теперь делать - ума не приложу. Поступим, наверное, так. Я постараюсь добыть кое-какую информацию, вдруг шанс все же есть. Для этого мне придется ненадолго уехать.
        - А это не опасно? Ты ведь вернешься, да?
        - Не волнуйся, больше я такого дурака не сваляю. Все эти годы он раз за разом пытался меня поймать, а получилось только теперь, - Вилор внимательно посмотрел мне в глаза и улыбнулся. - Да, Никандра, я обязательно вернусь!
        У подъезда мы попрощались. Я пошла домой, а Вилор растворился в темноте ночи.



        Глава XVII
        Меч и секира

        К счастью, мама ничего не узнала о моем суточном отсутствии, так как вернулась с работы позже меня. Зато уже все соседи знали, что пропали несколько ребят из нашей школы. Это произвело в районе переполох, и была мобилизована вся полиция на поиски серийного преступника. Правда, пришлось сказать маме о пропущенном учебном дне, и она написала для учительницы записку, что я отсутствовала в школе, так как в эту школу ходить опасно. Впрочем, родители многих школьников были теперь такого мнения.


        Два дня прошли в тревожном ожидании. Я ждала Вилора, я ждала страшной катастрофы. Неужели сумасшедший фанатик действительно решится уничтожить наш город? По словам Вилора, он это мог, а если верить самому Вальдемару - этим бы не ограничилось…
        По ночам мне снились тревожные сны. Я видела бледные лица неподвижных ребят, бегала по каким-то коридорам и тоннелям, не в состоянии найти выход, бродила по базару, заставленному телегами с мешками, а потом вдруг посреди этого базара открывалась бездонная яма, куда падали люди… И за всем этим наблюдала темная, мрачная тень, в которой я признавала готского короля.
        Мою тревогу не могла не заметить мама, но она все объясняла переживаниями из-за исчезновения друзей и молча страдала вместе со мной. А я не решалась ничего ей рассказать.
        Эти два дня не прекращался сильный ветер с дождем, иногда падал мокрый снег и тут же таял. А на третий день неожиданно воцарилось затишье, словно ветер кто-то выключил. Но мне почему-то стало еще тревожнее, вспоминалась поговорка о затишье перед бурей. С утра я металась по квартире из угла в угол, не находя себе места. Мама должна была вернуться вечером, и я ждала этого с нетерпением, как маленькая девочка - все-таки рядом с ней всегда спокойнее. А предчувствие усиливалось, казалось - вот-вот случится что-то страшное…
        Вконец измучившись, я села в кресло и попыталась расслабиться. Как ни странно, это у меня получилось: едва я откинулась на спинку, как глаза сами собой закрылись. То, что за этим последовало, могло в равной степени называться и сном, и видением. Словно наяву, перед моими глазами возникла степь, какой она бывает весной - холмистая, зеленая, покрытая мягким ковром из трав. Земля неожиданно стала прозрачной, и я увидела под зеленым ковром подземные глубины, скалы и катакомбы. И вдруг черная точка, возникшая в самой глубине, стала стремительно подниматься вверх, увеличиваясь в размерах и угрожающе набирая скорость. Еще немного, и это страшное нечто достигнет поверхности, пробьет мягкий покров травы! Вот оно уже совсем рядом…
        Земля содрогнулась. Этот толчок не просто разбудил меня, но и сбросил с кресла. Я вскочила и огляделась по сторонам. Нет, мне это не приснилось - я четко слышала, как задребезжали стекла и посуда в шкафу, а люстра все еще качалась. Клотильда носилась по квартире и мяукала.
        Я вышла из комнаты и увидела, что в прихожей стоят мамины сапоги. Из ванной доносился шум воды.
        - Мама! Ты слышала?!
        - Что? - донеслось из ванной.
        - Что это ухнуло?
        - Не знаю, - отозвалась мама. - Может быть, авария где-нибудь, а может, отзвук далекого землетрясения. Но ты не бойся - в нашем равнинном краю подземных катаклизмов не бывает.
        Не бывает… Сторожевой знак не нагрелся и не заледенел, он начал вибрировать, как будто трубил тревогу! Я быстро обулась и, как была, без куртки, в свитере, выбежала из квартиры и понеслась вниз по лестнице.
        В окружающем меня мире что-то явно было не так. Тучи рассеялись, звезды мерцали, обещая мороз, ярко светила висящая над горизонтом молодая луна, но с небом творилось что-то неладное. Я добежала до открытого места между домами и увидела. С юга, из-за окраины города, вырастала угольно-черная туча, закрывающая звезды. Внезапный порыв ветра едва не сбил меня с ног. За ним последовал другой и третий, они нагибали деревья, срывая последние уцелевшие листья и ломая ветки. Я видела, как прохожие указывали пальцами на страшную черноту на юге и что-то испуганно кричали. Но большинство жителей города сейчас отдыхали в своих домах с ярко освещенными окнами, знать не зная об опасности. Может, так и лучше - погибнуть в неведении, быстро и без мучений…
        - Никандра!
        Высокая фигура Вилора возникла из темноты. Я бросилась ему навстречу:
        - Вилор, что это? Та самая сила?..
        - Да, Никандра. На самом деле это родоначальник иггов. К сожалению, я ничего не смог предпринять. Иди домой, забирай свою маму, и бегите отсюда!
        - А ты?
        - Я подожду вас здесь.


        - Где ты была? - спросила мама, когда я влетела в квартиру. Она стояла перед зеркалом в махровом халате и сушила феном волосы.
        - Мама, быстро одевайся, и бежим! - выпалила я.
        - Зачем бежим, куда бежим? - иронично спросила она.
        - Это серьезно! Я тебе по дороге объясню, наш город могут уничтожить!
        - Кто? - мама и не думала пугаться. Как же тяжело бывает убедить в чем-то взрослых!
        - Мама! - в отчаянии закричала я. - Поднимается древняя темная сила, вызванная сумасшедшим фанатиком! Ее ничем нельзя остановить!
        Тут лицо мамы стало серьезным. Она отложила фен.
        - Поднимается темная сила, говоришь? Ну что же, иди-ка сюда, - мама добродушно улыбнулась и пошла в кухню, шаркая своими растоптанными тапочками. - Да не разувайся, иди прямо в ботинках.
        Недоумевая, я пошла за ней. Мама подошла к полкам, уставленным разными разностями, и взобралась на табуретку. С самой верхней полки она бережно сняла несколько банок с вареньем и переставила на стол.
        - Что ты делаешь? - спросила я.
        - Сейчас, подожди, - мама переставила на стол статуэтку и керамическую вазочку, а потом взяла у самой стенки что-то длинное, завернутое в старое запыленное покрывало.
        - Ну, держи, - сказала мама, спрыгивая с табуретки. Покрывало медленно сползло на пол, а в маминых руках сверкнула длинная полоска стали, покрытая густой вязью…
        - Откуда?! - мне показалось, что я сплю или схожу с ума.
        - У хорошей хозяйки все должно быть под рукой! - хихикнула мама. Повинуясь непонятному порыву, я взяла меч из маминых рук и сделала взмах. Никогда в жизни я не держала в руках такого оружия, но тут вдруг ощутила себя с ним единым целым, словно он был продолжением моей руки. Теплая волна прошла по телу, наполняя его неведомой прежде силой и восторгом…
        Мама смотрела и улыбалась.
        - На каждую темную силу всегда найдется сила светлая, - сказала она, провожая меня до двери.
        Надевать теплую куртку я не стала, чувствуя себя так же легко и счастливо, как после купания в подземном водопаде. Я ограничилась легким плащиком, и то только для того, чтобы спрятать под ним меч, и, вихрем слетев по ступенькам, выскочила из подъезда.
        Вилор, шагнувший было мне навстречу, резко отшатнулся.
        - Откуда у тебя это?! - ошарашенно прошептал он.
        - На каждую темную силу всегда найдется сила светлая, - пояснила я. - Это меня мама снарядила.
        - Как Вальдемар его искал! - говорил Вилор, пока мы шагали к трассе. - Чуть ли не носом землю рыл, а потом пришел к выводу, что оружие это навсегда утеряно. А может, и вовсе не существовало…
        - Я сама чуть в обморок не упала, когда увидела, - призналась я.
        - Тяжело тебе придется, - беспокоился Вилор. - А я, увы, ничем не смогу помочь, мне нельзя даже прикоснуться к этому оружию.
        - Ничего, справлюсь сама!
        Мы перешли дорогу и двинулись к окраине, мимо остановки, в степь. Вилор был мрачен и молчалив, меня же охватил веселый азарт. А черная туча поднималась перед нами, закрыв уже полнеба, и это была вовсе никакая не туча, а зловещая бесплотная фигура, отдаленно напоминающая человека…
        Степь раскинулась вокруг нас, прямо как в моем сне. Сильные порывы ветра едва не вырывали с корнем сухие травы и кустарник. Чернота впереди росла медленно и неуклонно, мало-помалу закрывая небо. Но теперь я ее не боялась, как не боялась и приближающихся красных точек, в которых узнала глаза иггов. Да сколько их! Десятка два, нет, больше. Я выхватила из-под плаща меч, и он засиял в темноте, казалось, рассыпая в воздухе искры. Удивительно, но, держа его в руке, я осознала, что умею с ним обращаться, и умею хорошо, как если бы всю жизнь только этим и занималась.
        Игги попятились.
        - Ну что, голубчики, подходи по одному! - весело крикнула я.
        - Не проливай их крови! - осадил меня Вилор, широким шагом направляясь в сторону иггов. - Запомни, этого ни в коем случае нельзя делать. Ты должна поразить их хозяина, тогда они и сами разбегутся.
        - Какого хозяина? - не поняла я.
        - Вальдемара! Главная твоя цель - Вальдемар, от этого зависит все! Иди вперед, я их задержу.
        Я видела, как он вклинился в толпу иггов, и началась потасовка. Это было невероятное зрелище. Маленькие длиннорукие существа поодиночке и скопом кидались на высокую человеческую фигуру и тут же летели от нее прочь, словно мячики. Конечно, они были очень сильны для своего роста, но тяжелее от этого не стали, а уж Вилору в силе явно уступали. Он с невероятной ловкостью отражал атаки и в то же время ухитрялся останавливать тех иггов, которые намеревались броситься в мою сторону.
        - Иди же! - закричал он, видя, что я остановилась.
        И я пошла. Держа меч перед собой, я не чувствовала страха, удивительное оружие наполняло меня необычной силой, и ожидание боя не пугало, а радовало.
        Где же Вальдемар? По идее, он должен быть где-то здесь. Луна ярко светила, еще не скрытая черной тенью, и внезапно я увидела его.
        Он стоял вдали, высокий и дородный, и на нем были надеты внушительного вида доспехи, словно взятые из какого-то произведения в стиле фэнтези. В руках он держал секиру - огромную, черную, устрашающего вида. И, похоже, собирался ударить ею в землю.
        Если я все правильно поняла, нельзя допустить этого удара, открывающего проход в глубины и выпускающего на поверхность их страшных обитателей. Подняв меч перед собой, я направилась к своему врагу.
        Неожиданно вокруг воцарилась странная, мертвая тишина, я подумала было, что оглохла, но спустя пару мгновений в этой тишине раздался вкрадчивый, зловещий шепот. Он, казалось, не имел источника, а звучал сразу везде, вползая в уши и звуча в голове:
        - Неужели ты, деточка, возомнила себя настолько сильной, чтобы иметь дело со мной? Никакое оружие не сделает воином слабую, неподготовленную девчонку! Но я готов отдать должное твоей смелости и все еще помню о нашем родстве. К чему тебе гибнуть во цвете лет? У тебя впереди блестящее будущее, подумай, сколько всего ты сможешь сделать, придя к власти!
        Вкрадчивый голос гипнотизировал, завораживал, мне стоило немалых усилий отогнать наваждение. Озарила догадка: да ведь он боится меня, вот и юлит! А раз так, значит, я могу его одолеть! Ни слова не отвечая, я продолжала двигаться вперед.
        Вальдемар взмахнул своим оружием, и земля снова дрогнула. Я оглянулась по сторонам, ожидая увидеть бездонную яму, но произошло нечто иное. Почва в тот же миг покрылась сетью широких трещин, и я увидела ужасное зрелище: из трещин высовывались тощие, костистые руки, черепа в ржавых шлемах злобно зияли пустыми глазницами, мертвецы в остатках старых доспехов выбирались из земли и, размахивая ржавым оружием, приближались ко мне. Я взмахнула мечом вокруг себя, очертив круг, но он не причинил мертвецам никакого вреда. Еще несколько взмахов - меч проходил через них, словно через воздух…
        Неожиданно до меня дошло: сторожевой знак-то холодный! Точнее, еле теплый, учитывая оставшихся позади иггов, но при близкой опасности он должен обжечь! А значит, это иллюзии, фантомы, которыми решили напугать маленькую глупую девочку.
        И я просто пошла им навстречу, держа, правда, меч перед собой. Дошла до первых и… прошла через них насквозь! Точно, иллюзия!
        - Эй, где вы там! - закричала я весело. - Бейтесь сами со своими шутами гороховыми!
        Мои слова возымели действие, только не то, какое хотелось бы. Вокруг меня завязался призрачный бой - мелькало оружие, двигались человеческие фигуры в доспехах, вставали на дыбы кони… Казалось, будто я вижу какое-то кино о древних временах, только здесь, в отличие от кинематографа, все было действительно таким, как когда-то в древности. Я даже засмотрелась на происходящее, пытаясь запомнить копии древних событий.
        Тут сторожевой знак стал чуть-чуть теплее. Совсем немного, но я правильно поняла предупреждение: нельзя отвлекаться на постороннее, нужно искать своего врага! Где же он? В мелькании многочисленных фигур трудно было что-то разглядеть. Может быть, на это и был сделан расчет - отвлечь мое внимание?
        Это было наитие. Держа правой рукой меч, я левой вынула из-под одежды серебряный крестик и подняла на уровень лица… И все сразу исчезло.
        Неожиданно земля так содрогнулась, что я еле устояла на ногах.
        Я увидела черную разверзшуюся яму, край которой был совсем близко от меня. Туман выползал из нее, и в нем маячила фигура Вальдемара. А за туманом из ямы поднимались черные, жуткие тени, медленно двигавшиеся в мою сторону…
        Вальдемар поднял над головой свою громадную секиру, а я направила на него меч. Медленно и уверенно мы пошли навстречу друг другу. Я взмахнула мечом над стелющимся по земле белесым веществом, и оно растаяло, как самый обычный туман. Вальдемар размахнулся…
        Вот это был удар! Меч и секира столкнулись в воздухе, и я вопреки собственным ожиданиям выстояла. Мало того, поняла, что мой противник не сильнее меня, несмотря на свои вампирские возможности. Наверное, дело было в мече, которым когда-то сразили готского короля. Интересно, кому он принадлежал и кем был изготовлен? Ладно, потом у Вилора спрошу, а сейчас - получи!
        Меч свистел в воздухе, с лязгом сталкиваясь с секирой. Создавалось впечатление, что он действует сам, по ходу обучая меня сложному искусству боя. Между тем я заметила, как черная тень, разросшаяся на полнеба, опускается ниже, и это определенно не сулило ничего хорошего. Мне стало жутко, и я в отчаянии, изловчившись, чиркнула кончиком меча Вальдемара по горлу. Он дернулся и выронил секиру, схватившись за шею. Черная кровь бежала между его пальцами, он скорчился и упал на землю. Тени за его спиной замерли, словно в нерешительности, а потом медленно отступили и словно нехотя исчезли в яме. И лишь одна тень - высокая, кряжистая, стоявшая чуть поодаль, словно случайный прохожий, неспешно отошла в сторону и растворилась во мраке ночи.
        Я подошла к Вальдемару и увидела, что кровь из раны уже не текла, а сам он на моих глазах превращался в дряхлого старика. От неожиданности я отскочила, запоздало припоминая подробности гибели готского короля. Король… Не его ли тень я сейчас видела? Схватив секиру, я с трудом дотащила ее до ямы и бросила в нее.
        Тело Вальдемара тем временем обратилось в скелет и рассыпалось прахом. Чернота сверху опускалась все ниже, и надо было уходить. Я оглянулась в поисках Вилора и увидела, что он спешит ко мне.
        - Никандра! - Он встал передо мной, устремив мрачный взгляд на меч. - А теперь ударь меня, пожалуйста.
        - Ты что, с ума сошел? - опешила я. - Жить надоело?
        - Нет, жить-то как раз хочется… Но выслушай меня, - быстро заговорил Вилор, глядя вверх. - Пойми, это нужно. Видишь сама, древнее оружие способно избавить от вампирского проклятия, освободить душу…
        - Да, чтобы ты тоже состарился и умер?! - закричала я, дурацким девчоночьим жестом пряча меч за спину.
        - Это будет лучше того, что мне предстоит. Вальдемара больше нет, игги получили свободу и разбежались, а сейчас уйдет и их родоначальник, - Вилор указал взглядом наверх. - Но уйдет он не просто так. Вальдемар магическим путем заполучил над ним власть. Для этого он инициировался кровью десяти иггов. Предок никому не прощает убийства своих потомков, он утащит убийцу с собой в страшный нижний мир, откуда вернуться невозможно. Тебе ничего не грозит, ты иггов не трогала, а вот мне…
        - При чем здесь ты?
        - При том, что меня тоже инициировали кровью игга. Одного, но он был убит моей рукой, хоть ее и держали силой…
        - Так ты же не виноват!
        - Боюсь, ему, - Вилор указал вверх, - это без разницы. Он склоняется именно за мной! Там, в нижнем мире, смертный человек просто умрет от голода, тоски, безысходности, но вампиру такое счастье не светит. Мы ведь не умираем сами, нас только убить можно, и то определенным способом, который в нижнем мире недоступен! Я не смогу ни умереть, ни выбраться, оттуда не возвращаются! Пожалуйста, Никандра, убей меня, пока не поздно!
        Он взял меня за плечи и с отчаянием посмотрел в глаза. Я почувствовала, что сейчас хлопнусь в обморок, как кисейная барышня. Своими руками убить Вилора?! Или обречь его на то, что хуже смерти? Никому никогда не пожелаю стоять перед таким выбором!
        Я занесла меч, крепко зажмурилась…
        И опоздала. Что-то адски холодное упало сверху, сделав ледяным весь воздух, и я несколько секунд не могла ни открыть глаза, ни шевельнуться. А когда открыла - мир вокруг был обычным реальным миром, и не было больше ни черноты на небе, ни зловещей ямы. Только меч светился у меня в руке.
        - Вилор!!!
        Его нигде не было.
        Я не плакала. Слезы приносят облегчение, а мое горе запеклось в груди болезненным сгустком, и я знала, что он останется там навсегда.
        - Вилор, прости! - орала я пустой равнодушной степи. - Я найду тебя, Вилор! Обязательно найду и выручу, где бы ты ни был!!!

«Спасибо, Никандра, за доброту твою, - прозвучал вдруг в голове голос, его голос! - Это, конечно, безумие, но один раз ты уже спускалась за мной в подземные глубины, и я вопреки разуму осмелюсь надеяться… Если, конечно, ты не забудешь обо мне в ближайшем будущем. Я же буду помнить о тебе всегда. А сейчас спасай своих друзей, разбей полусферу, освободи заточенные души…»
        Голос звучал все тише, последние слова я вообще едва разобрала. Я не удивилась. Если он мог читать мысли, то что удивительного в умении их передавать?
        Огромным усилием воли я снова взяла себя в руки. Нужно действительно идти спасать ребят. Хотя бы их… Куда идти - вопросов не возникало, Вилор не зря советовал мне запомнить дорогу до подземного зала с полусферой. Единственным входом, как он говорил, является барак. И теперь, когда Вальдемара нет, в него, наверное, можно зайти свободно?
        Барак стоял на пустыре и казался обычной деревянной постройкой, которую забыли снести еще полвека назад. Остатков выбитой нами двери на траве уже не было. Я вошла внутрь. Теперь у меня не имелось с собой фонарика, но меч продолжал светиться в темноте, и я почти без труда отыскала дорогу. Вперед и вниз, никуда не сворачивая. Войдя в подземный зал, посреди которого возвышалась полусфера, я замерла: красные глазки иггов сверкали в темноте, они были здесь, похоже, в полном составе. Когда я вошла, они испуганно попятились.
        Ни слова не говоря, я прошла к полусфере и изо всех сил ударила по ней мечом. Я думала, мое оружие отскочит от камня, а вместо этого услышала грохот - камень, из которого была сделана полусфера, треснул, как яичная скорлупа, только осколки посыпались. Полусферы больше не существовало, и я заглянула в пролом. Оттуда исходил бледный, тусклый свет, и я сразу узнала подземелье, виденное в кошмарах.
        - Эй, там! - крикнула я. - Выбирайтесь, выход есть!
        Конечно, никого я там не увидела. Но уж услышала! Словно легкий теплый ветерок устремился снизу, касаясь моего лица, и в нем были слышны тихие вздохи, тоненький смех, обрывки слов… Теперь, думаю, все, кто находится в бараке, очнутся, а души тех, кто в нем умер, обретут покой. Что ж, я рада за них. Только мне от этого не легче…
        Повернувшись, чтобы уйти, я столкнулась с одним из иггов, подкравшимся ко мне сзади.
        - Что, жить надоело?! - я замахнулась мечом. Игг с достоинством отступил и сказал:
        - Тебе спасибо, конечно, но больше ты сюда не ходи! Это наши владения.
        - Нужны они мне! - сквозь зубы процедила я.
        - Вот и хорошо, - закивали они все. А первый продолжал:
        - Прощай. Мы перекроем сюда путь, чтоб люди больше не приходили.
        Я не стала больше ничего говорить, а просто направилась к выходу.
        Добравшись до барака, я услышала шум и голоса. Мои приятели и остальные жертвы вампира пришли в себя и пытались выяснить, где они находятся, попутно срывая с себя остатки проводов-жил. Мое появление с сияющим мечом в руках заставило всех замолкнуть. Недолго думая, я в общих чертах обрисовала им ситуацию. Многие отнеслись к моему рассказу недоверчиво, а Колька с Егором тут же пошли посмотреть на вход в подземные чертоги. Напрасно - хода в подземелье больше не было, игги сдержали свое обещание.



        Эпилог

        Мы ушли, а барак так и остался стоять на пустыре - старая деревянная хибара, никому не нужная и больше не страшная. Правда, недолго простояла - вскоре ее повалило ветром, и она рассыпалась в труху.
        Я не стала ничего скрывать от мамы, рассказала все в подробностях. Мама слушала внимательно, не охала и не ахала, только иногда задавала вопросы, а под конец всплакнула вместе со мной.
        - И почему лучшие уходят первыми?! - вздохнула она.
        Я поняла, что сейчас снова разревусь, и решила сменить тему:
        - Кстати, Вальдемар был прав: я ничего не знаю о своем отце. Не пора ли…
        - На твоего Вилора не похож ни капельки! - сердито выпалила мама. - Впрочем, нет, одно сходство имелось, угадай какое!
        Уф, больше не буду эту тему затрагивать…
        - Кстати, мама, откуда у тебя взялся этот меч?
        - Он у меня давно. Мой отец, твой дедушка, был молодым, но подающим большие надежды научным сотрудником. Он просто бредил историей, даже написал несколько книг на исторические темы. Но потом начал пить, из-за чего потерял должность, и связался с какими-то сомнительными людьми… Так вот, у него были старинные карты, доставшиеся ему еще от его деда.
        Мамин рассказ длился долго. Оказывается, меч ей вручил хранитель, предположивший, что она когда-нибудь станет матерью воина, который убережет наш край от катастрофы. Пару лет назад мама вспомнила это предсказание, поехала туда, где получила меч, и повинилась перед хранителем.
        - Говорю: не оправдала я твоих надежд, не стала матерью воина, у меня вообще сыновей нет, только одна дочь. А он щурится хитро и отвечает: а ты свою дочь хорошо ли знаешь? Я подумала… И решила, что надежды все же оправдались. Вот это и стало причиной нашего переезда сюда, - завершила мама свой рассказ. - На самую южную окраину города, поближе к тому месту. А ты думала, это из-за твоей школьной драки?
        - Да, мама, а почему ты, когда рассказывала, называла себя Тасей? Ты же Настя!
        - Я Анастасия, а сокращать можно по-разному. Тасей звал меня отец, жаль, ушел рано. Не стоило ему пить… Кстати, видеть сквозь толщу земли я при желании и сейчас могу. Ой, это служебная тайна! - мама засмеялась.
        Кстати, меч мама у меня забрала, а на следующий день, невзирая на мои протесты, увезла и вернула хранителю. «Такое оружие должно находиться в надежном месте, ведь может статься, столетия спустя кто-то вновь поднимет темную силу, такое уже бывало не раз. И тогда будет жизненно важно, чтоб оно досталось достойному человеку, а не угодило в какую-нибудь частную коллекцию, где почили с миром многие артефакты», - так она сказала, и я сдалась.


        Этот случай расследовали сотрудники полиции, и они пришли к выводу, что в городе действовал маньяк, похищавший парней и девушек и державший их в наркотическом сне. Правда, с непонятными целями, ибо физически никто не пострадал. Зато имелся один морально пострадавший. Как записали в протоколе, один из похищенных, Алексей Проклов, по возвращении объявил себя наследником великого короля, рвался покорять весь мир и был направлен на лечение в психиатрическую больницу.
        Правда об этой истории для широкой публики так и осталась тайной. Ни мои приятели, ни остальные находившиеся в бараке люди не стали никому рассказывать то, что услышали от меня, справедливо полагая, что им никто не поверит. Разве что Лешенька в расстроенных чувствах выдал следователю все, что знал, обвиняя во всех бедах меня. Помимо всего прочего, я была виновата в том, что помешала ему стать наследником великого короля и захватить весь мир. Вот после этого рассказа, собственно, его и определили в психушку, сделав вывод, что это обида на меня за те злосчастные пинки разрослась в его больном воображении до таких чудовищных фантазий.
        Архиповну из больницы выписали, и теперь она ездит проведывать непутевого внучка. Былые подружки его забыли, наверное, считают позором общаться с пациентом дома скорби. А Клотильда вернулась к своей хозяйке и снова стала Муськой.


        Несколько дней спустя мы с ребятами снова встретились на стройке. Мои друзья, отлежавшись, были веселы и полны жизни. Наташка, Колька, Таня - как я рада была снова их всех видеть живыми и здоровыми! Стас притащил музыку, все с удовольствием слушали. Все было как прежде, и я была почти счастлива. Почти. Потому что для меня уже ничего не будет как прежде. Я сама уже не прежняя. Конечно, я стараюсь этого не показывать, смеюсь, когда смешно, улыбаюсь людям, незачем им знать, какая тоска угнездилась в моей душе. Хотя друзья, конечно, кое-что заметили, говорят, я стала серьезнее и мрачнее. И в моем гардеробе как-то для меня самой незаметно стал преобладать черный цвет. Когда мне об этом говорят, я отшучиваюсь: я же Ника Черная, надо соответствовать!
        Но у меня всегда лежит наготове малиново-красное платье. Потому что цепляюсь, как утопающий за соломинку, за слова старого портного, что когда-нибудь я его все же надену.
        Интернет нам наконец-то провели. Я нашла восточных готов и узнала имя их короля, не к ночи будет помянут. Да, действительно, был такой готский король, проживший сто десять лет и погибший от ран, полученных в бою. Его, кстати, считают прототипом Кощея Бессмертного. Правда, пишут о нем каждый свое, порой противоречат друг другу, а об особой кровожадности этого народа вообще ничего не сказано.
        А еще я долго искала информацию о нижнем мире, перерыла множество мифов. Оказывается, упоминание о нем есть в легендах почти у всех народов, и все сходятся во мнении - это не ад, не загробный мир и не какие-нибудь катакомбы вроде тех пещер, где мы с Вилором побывали. Нет, у всех народов это - страшное подземное царство, где проживает жуткая нечисть, злые духи, изгнанные в доисторические времена с лица земли. Теперь на земле осталась так, мелочь всякая, а самые страшные скрылись в том самом нижнем мире, в подземном царстве. Очень сильно подозреваю, что это тоже какая-то параллельная реальность, куда просто так, если бурить землю, не попадешь.
        Но в тех же легендах сохранились предания о богатырях и, как ни странно, о богатыршах, спускавшихся в нижний мир и побеждавших живущих там демонов. Это вселяет в меня очень большую надежду. Рукопашным боем и борьбой я теперь занялась всерьез. Не знаю, пригодится ли это мне там, или потребуется что-то другое, но не помешает уж точно. В конце концов, Крыгина и Фимкина из моей бывшей школы терпеливо ждут своей очереди, и, смею уверить, дождутся.
        Недавно Стас предложил мне встречаться. Я отказалась. Он настаивал, и я спросила, будет ли ему приятно, что я нахожусь рядом с ним, а думаю о другом? Он сказал, что все понимает и подождет. Чего подождет, спрашивается?! Что я забуду Вилора? Глупый. Я ведь знаю, что Вилор жив, и чувствую, когда он думает обо мне. Порой я обращаюсь к нему мысленно - мало ли, вдруг услышит, мысли на расстоянии прочтет… Но ответа пока не было. А иногда, оставшись одна, я вспоминаю его и рыдаю во весь голос, как когда-то в пещере, до полного упадка сил. Ведь это помогло ему тогда, может, и теперь сработает?
        Вилор, ты уж держись там, пожалуйста… Не может быть, чтобы судьба когда-нибудь не предоставила нам шанса, просто не может быть! Это говорю тебе я, твоя Никандра.



        Холм обреченных

        Пролог

1998 год

        Белоснежная новенькая маршрутка, далеко заметная в сгущающихся сумерках, петляла по проселочной дороге между холмами и перелесками. За задним стеклом красовалось намертво приклеенное скотчем объявление: «Этот микроавтобус вы можете заказать по умеренной цене…» - а рядом с этим объявлением был прикреплен номер городского маршрута - 76. Учитывая, что от горизонта до горизонта простиралась холмистая степь без малейших намеков на город или другие населенные пункты, напрашивался вывод, что в данный момент маршрутка была «заказана по умеренной цене» компанией молодых людей, веселившихся в салоне.
        - А вот слушайте жуткую историю, - проговорил мускулистый парень лет двадцати пяти и сделал страшные глаза. - Идут Шерлок Холмс и доктор Ватсон мимо болота и вдруг слышат леденящий душу вой. «Это воет собака Баскервилей?» - испуганно спрашивает доктор Ватсон. «Нет, это сэра Генри овсянкой кормят!»
        Компания захихикала, а одна из девушек недовольно сказала:
        - Достал ты, Серега, со своими анекдотами! Скажи лучше, долго еще до твоей дачи ехать? А то меня скоро совсем укачает.
        - Хм… По правде сказать, Наташ, я не знаю.
        - Как это - не знаю? - возмутился очкарик на заднем сиденье. - Твоя дача, и вдруг - не знаю!
        - Понимаешь, Сеня, я туда раньше ездил электричкой, а это с пересадкой, в объезд, и долго. Электричкой, потом автобусом, а он когда ходит, когда не ходит…
        - А так - быстрее? - поинтересовалась другая девушка.
        - Так - напрямик, конечно, быстрее. Как я понимаю, до восьми вечера доберемся? - обратился Серега к хмурому пожилому водителю.
        - Может, и доберемся, - буркнул тот.
        - Еще полтора часа?! - возмутилась Наташа. - Если бы знала - не поехала бы!
        - И зря! - отозвался Серега. - Посмотришь, какая там речка, лес, природа! Да и дача - не какая-нибудь хата деревенская, а двухэтажный особняк, и стоит особняком, пардон за каламбур, в смысле - никаких тебе соседей. Деревенька, правда, в том районе имеется, но до нее еще дойти надо, а так - живу один, как фон-барон, в роскошной усадьбе. Прислуги, правда, нет, зато у каждого из вас будет собственная опочивальня.
        - Интересно! - хмыкнул худощавый светловолосый парень лет двадцати. - И как же ты ухитрился отхватить такую роскошь? Или клад нашел?
        - А это, Кирюха, мне счастливый случай выпал, - охотно ответил Серега. - Эту дачу не так давно один крутой для себя построил. А потом что-то у него не заладилось - с бизнесом, наверное, проблемы начались, я точно не знаю, через посредника дело решалось. Короче, продавалась эта дача в срочном порядке за бесценок, вот тут мне и подфартило, что я с этим посредником по соседству живу.
        - Нехорошо, Серега, на чужом горе наживаться! - полушутя погрозил пальцем Кирюха.
        - А я при чем? Какую цену назвали, ту я и заплатил, - пожал плечами Серега. - Не мог устоять, там домик - сказка, и места живописные!
        Кирюха покосился на водителя, заметив, как тот открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
        - Да и здесь очень красиво, - протянула сидевшая у окна брюнетка. - Степь, перелески. А эта багровая полоска заката так и просится на холст! Жаль, не взяла я с собой мольберт и краски…
        - Это ты, Света, зря. Там есть на что посмотреть и что нарисовать! Тем более что осень на дворе.
        - Ах, Серега, что ты понимаешь! Желтых листьев я и в нашем парке навидалась, надоело. А этот багровый закат над степью - суровый, тревожный, волнующий! Словно предвещает что-нибудь такое… этакое. Люблю готику. Хорошо все-таки, что мы поехали машиной, а не поездом, так гораздо ближе к живой природе.
        Водитель криво усмехнулся.
        - Кстати, машину найти было трудно, - заявил Серега. - Казалось бы, полно их в городе сдается в аренду, а как скажу, куда ехать надо, так никто и не соглашается. Большинство дороги не знают, других расстояние да безлюдье пугает. Вот только Семен Иванович и согласился.
        - А он дорогу знает? - поинтересовалась одна из девушек. - А то еще заблудится, да будем кружить по этим проселкам до утра…
        - Не заблудится, он местный, - широко улыбнулся Серега. - Правда, Семен Иванович?
        - Правда, - буркнул неразговорчивый водитель и неожиданно добавил сердито: - И я бы вас сюда тоже не повез ни за что! Да только деньги срочно нужны…
        - Ну, я этих водителей понимаю, - кивнул Кирюха. - Дороги тут нормальной нет, колея в полметра глубиной, указателей тоже нет, и спросить не у кого. Пара деревенек мелькнула по пути, и все, просто пустыня какая-то. Заблудиться недолго. Остается надеяться, что Семен Иванович действительно хорошо знает эти края.
        - Да уж знаю, и слишком хорошо, - все тем же мрачным тоном ответил водитель и прибавил скорость. Машина запрыгала по ухабам, и одна из девушек, не ожидавшая такого подвоха, едва не свалилась с сиденья.
        - Можно аккуратнее?! - крикнула она.
        - Сами хотели поскорее, а дорога тут - видите какая.
        - По такой дороге лучше ехать медленнее, - простонала Наташа, которая явно плохо себя чувствовала. Но водитель и не подумал сбавлять скорость.
        - Ничего, вот сейчас приедем - отдохнем по-царски! - подмигнул девушкам Серега и принялся рассказывать новый анекдот. Его веселое настроение передалось и остальным, и какое-то время компания активно травила анекдоты и распевала частушки. Тем временем багровая полоска заката совсем исчезла, уступив место ночной тьме.
        - Подождите! - вдруг крикнула сдавленным голосом Наташа. Она единственная не принимала участия в общем веселье, а сейчас была бледна и держала руку с платочком возле лица. - Водитель, остановите, пожалуйста, мне выйти надо!
        И без того хмурое лицо водителя стало еще мрачнее:
        - Нельзя здесь останавливать. Минут десять еще проедем, там остановлю.
        - Я столько не выдержу, мне плохо! - возмутилась девушка и спешно закрыла ладонью рот.
        - Да в чем дело, водитель?! - зашумели остальные. - Не видите - плохо девушке, остановите!
        - Опасно здесь…
        - Я быстро, - прошептала Наташа, - пожалуйста, я больше не могу…
        - Ладно, - резко ударил по тормозам Семен Иванович. - Только мигом, и далеко от машины не отходи. А вы все внутри сидите! - это было сказано так строго и властно, что никто и не подумал ослушаться. Наташа поспешила к зарослям кустарника у дороги, и водитель тоже вышел из машины и стал возле открытой дверцы, безостановочно оглядываясь по сторонам.
        - И что тут может быть опасного? - переговаривались в салоне. - Бандиты нападут, что ли? Да по этой дороге ездят раз в сто лет!
        - Ага, здесь бандиты нападут, а в десяти минутах езды не нападут, так выходит?
        - Тут и нападать не на кого, какие могут быть бандиты!
        Наташа вернулась через пять минут, молча забралась в машину и обессиленно рухнула на сиденье.
        - Полегчало?
        - Ага, - виновато улыбнулась она.
        Водитель поспешил занять свое место, но второпях зацепился ногой, с которой тут же свалилась кроссовка и улетела под машину. Чертыхнувшись, он снова выбрался, хотел нагнуться, но вдруг замер на месте, на лице его отразилось удивление и испуг.
        - О, а это еще кто? - выдал сидящий на последнем сиденье парень. Все дружно развернулись и увидели в свете задних фар тонкий девичий силуэт.
        Незнакомая девушка в длинном светлом платье и с пышными каштановыми волосами до пояса быстрым шагом шла к машине. Увидев, что на нее смотрят, она махнула рукой - подождите, мол.
        - О, приветик! - замахал ей в ответ парень, первым ее увидевший.
        Всего лишь несколько мгновений водитель стоял в растерянности, после чего на лице его отразился неподдельный страх, и он, забыв о потерянной кроссовке, быстро занял свое место и захлопнул дверь.
        - Семен Иваныч, давайте девушку подождем, - сказал Серега, а тем временем еще двое парней принялись весело махать ей руками.
        - Ваша знакомая? - осведомился водитель.
        - Нет…
        - Тогда закрывайте дверь! - рявкнул Семен Иваныч, и поскольку этот его приказ не спешили исполнять, сам дотянулся до дверцы салона и захлопнул ее. После чего спешно завел мотор.
        - Семен Иваныч, но это уже не по-людски - бросать ее тут одну посреди ночи! - возмутилась компания, но тот лишь буркнул что-то неразборчивое.
        А девушка тем временем уже подошла к маршрутке, улыбнулась, заглянула в салон и хотела взяться за ручку двери, когда водитель резко вдавил педаль газа, и машина рванула с места.
        Пассажиры возмущенно зашумели, пораженные бездушием водителя. Но что это? Улыбающееся лицо незнакомки продолжало глядеть на опешивших молодых людей в боковое стекло.
        - Она что - бежит за машиной?!
        - На такой-то скорости?
        Сидевшая у окна Света приподнялась:
        - Да, бежит… ой, она тянется к дверной ручке!
        - Заблокируйте дверь! Быстро! - закричал водитель.
        Надо отдать должное реакции Сергея - он уже сообразил, что тут, мягко говоря, что-то неладное, и молниеносным движением заблокировал дверцу.
        Вовремя. Секунду спустя дверь дернулась так, что маршрутка подпрыгнула. А девушка продолжала улыбаться, устремляя пристальный взгляд в глаза то одному, то другому из опешивших пассажиров.
        - Она что, к машине прицепилась? - недоуменно спросил Кирюха.
        - Нет, она… - Света снова привстала. - Ой, что это с ее ногами?!
        - А-а-а!!! - хором завизжали сразу несколько человек. Потому что нечто странное творилось не только с ногами незнакомки. Ее шея невероятно удлинилась, изогнулась дугой, а то, что прежде было стройной фигуркой в светлом платье, блеснуло влажным скользким боком длинной белесой туши. Но самые безобразные перемены произошли с лицом - улыбка девушки стала теперь просто оскалом складчатой морды какой-то чудовищной рептилии, сохранившей тем не менее человеческие глаза и ровные белые зубы, что только придавало ужаса. Руки… нет, они ни во что не превратились - они просто отвалились за ненадобностью, что окончательно шокировало молодых людей. Широкая толстая лапа, поднявшись откуда-то снизу, ударила в стекло, покрыв его сетью трещин, и в этот момент водитель совершил резкий вираж, отбросив жуткое создание в сторону, после чего на всей скорости помчался вперед.
        Состояние пассажиров трудно было передать. Они кричали, падали на пол, лезли под сиденья. И лишь черноволосая художница и тощий очкарик на заднем сиденье сохранили немного самообладания, припав к стеклам и во все глаза глядя на извивающуюся в пыли тушу существа, похожего не то на огромную ящерицу, не то на змею, которой чья-то безумная фантазия приделала короткие толстые лапы. Очкарик нашел под сиденьем монтировку и теперь сжимал ее в руках, а в его глазах страх боролся с живым интересом, а художница спешно водила карандашом по обертке от шоколадки. Тяжелой поступью тварь погналась за машиной, но, пробежав немного следом, вдруг остановилась, словно налетев на невидимую преграду, и исчезла в темноте.
        Маршрутка мчалась на максимальной скорости, отчаянно прыгая по ухабам. Паника понемногу улеглась, и теперь уже все прильнули к стеклам, вглядываясь в темноту.
        - А-а-а! Вон она! - завизжала Наташа. Действительно, впереди у обочины дороги свет фар выхватил худенькую девичью фигурку, активно махавшую рукой, пытаясь остановить машину. Семен Иванович слегка убавил скорость. В какой-то момент пассажиры разглядели незнакомку - она была одета в облегающие брючки и белую майку, рыжие, явно крашеные волосы были коротко стрижены, а на лице читался страх и отчаяние.
        - Это не та вроде… - пробормотал Кирюха.
        - Да какая разница! - воскликнула Наташа. - Может, их здесь много!
        Но тут Семен Иванович повел себя странно. Он затормозил и задним ходом вернулся к девчонке, которая и сама уже бегом бежала к машине.
        - Откройте дверь, - скомандовал он.
        - Нет! Вы что, разве можно?!
        - Тьфу, дурачье! - в сердцах выругался водитель, вновь дотянулся до дверцы и разблокировал ее.
        Девчонка вскочила в салон, быстро захлопнула за собой дверцу и забилась на самое дальнее сиденье, пустовавшее в углу.
        - Спасибо! - прошептала она дрожащим от слез голосом.
        - Еще одна умная нашлась, - проворчал Семен Иванович.
        Дальше ехали молча. На незваную попутчицу косились, но ничего странного больше не происходило. Скорость теперь была средней, и все без слов понимали - опасное место осталось позади.
        - Спасибо вам, Семен Иванович, - нарушил молчание Сергей. - Вы нас, без преувеличения, спасли.
        - Не за что, - хмыкнул тот. - Я знал, на что шел, но не думал, что вам там остановиться приспичит. Умники тоже… Больше ни в жизнь сюда не поеду, с такими пассажирами!
        - А что это было? - спросила Света.
        - Неладные тут места, впредь обходите их десятой дорогой. Лучше уж электричкой - дольше, но безопаснее. Водится тут, вишь, такое…
        - А как вы определили, что та девчонка опасна, а эту можно подвезти? - полюбопытствовала Наташа.
        - Да ведь проехали уже опасное место… Где, ты говоришь, у тебя дача? - спросил водитель у Сергея.
        - На Черной речке, я же вам уже сказал.
        - А, в дачном поселке Сорокино, что выше монастыря? Понял, знаю это место.
        - Поселок? Нет, там не поселок, моя дача стоит одна, без соседей. И не выше монастыря, а ниже по течению, достаточно далеко от него.
        Семен Иванович медленно остановил машину и развернулся к пассажирам.
        - Так. Понятно. А ты, значит, и рад, что тебе недвижимость задаром досталась, да?
        - А что? Не понял?
        - И ты думаешь, что тебе ее за бесценок продали из-за проблем с бизнесом?
        - Да что не так с моей дачей?! - рявкнул Сергей.
        - Не знаю! - таким же тоном отрезал водитель. - Просто… не стал бы я покупать жилье в тех местах, что ниже монастыря. Хоть бы и даром давали. Глухие там места, непонятные…
        - Но как же… Я там столько провозился, наводя порядок, месяц безвылазно, и ничего со мной не случилось! - возразил Серега.
        - Ну… может, ничего и страшного, - примирительным тоном ответил Семен Иванович. - Я сам там не был, толком не знаю.
        - Тогда - поехали! Не возвращаться же назад по этой дороге.
        - Это точно! Значит, едем, - не стал возражать водитель. - А ты, дуреха, успокойся, хватит нюни распускать. Отвезу пассажиров, а потом подброшу тебя до города.
        - Спасибо! - слабым голосом произнесла девчонка.
        Маршрутка тронулась.



        Когда беда звонит в дверь

        То был самый обычный день, один из долгой череды обычных дней. Школа, слякоть, уроки, тренировки, немного Интернета перед сном, немного общения с друзьями по выходным, и вновь слякоть и школа. Ну и снежок иногда. Одним словом, зима как зима.
        И мамы, как обычно, дома не было. Я, Ника Чернореченская, живу в старинной квартире на третьем этаже вдвоем с мамой, но мама вечно дни и ночи проводит на работе. Стыдно сказать, но я о ее работе до сих пор ничего не знаю, за исключением того, что это какое-то закрытое учреждение, о котором болтать - значит нарушать служебную тайну. И кроме этого, моя мама - удивительная, а точнее, со странностями. Но зато с ней можно поделиться любым секретом - в частности, она в курсе жутких событий позапрошлого ноября, которые любой человек, именующий себя здравомыслящим, назовет выдумкой. А мама не только поверила, но и приняла в них деятельное участие! Ей, как я поняла, не впервой было сталкиваться с мистикой.
        Так вот, то был самый обычный день. За окном вечерело, а в моей комнате уже порядком сгустилась темень. Я сидела на диване, махнув рукой и на уроки, и на тренировку, и даже на Интернет. Невеселые мысли одолевали меня, и с ними нужно было разобраться. Я держала на ладони овальную пластину из темного металла, бессмысленно вглядываясь в затертые и уже почти неразличимые от давности черточки.
        Вот уже чуть больше года, с того самого зловещего ноября, я носила эту штуку на шее, рядом с крестиком. Сторожевой знак; единственный подарок от Вилора, самого дорогого для меня человека[О знакомстве Ники с Вилором, сторожевом знаке и дальнейших жутких событиях читайте в повести «За чертой страха», опубликованной в Большой книге ужасов 41, , 2012.] . Ах, да знаю, знаю, что он не человек, а вампир, но для меня это уже ничего не меняет. То была случайная, но такая счастливая встреча в трагический период, едва не закончившийся для меня смертью. Эх, где ты теперь, Вилор! Мы были знакомы всего-то несколько дней, опасных, недобрых дней, которые для меня и остальных закончились благополучно, а вот для него… Нет, он не умер, но был затянут дьявольской силой в зловещий нижний мир, о котором рассказывают лишь невнятные древние легенды. И я просто не знаю, что мне делать и как ему помочь. Хотя и продолжаю надеяться непонятно на что.
        Так вот, тогда, перед лицом смертельной опасности, Вилор сумел позаботиться обо мне - подарив этот странный медальон. Сторожевой знак, изготовленный в незапамятные времена шаманом забытого племени, - с тех пор, как я его надела, он предупреждает меня об опасностях. Причем весьма чувствительно. В случае появления какой-то нечисти он нагревается, порой обжигая. Или, наоборот, превращается в ледышку.
        Несколько раз эти предупреждения спасали мне жизнь. Но далеко не сразу я осознала, что это еще не все его свойства. «Надев сторожевой знак, ты уже не можешь оставаться прежней, счастливой в своем неведении школьницей, - так сказал тогда Вилор. - Тебе придется узнать мир с иной его стороны».
        И действительно, пришлось. Благодаря знаку я научилась распознавать нечисть, как бы хорошо она ни маскировалась, и эти открытия до сих пор не перестают удивлять - сколько же ее на свете! Кроме того, за этот год у меня сильно обострилась интуиция, и я иной раз предчувствую, когда следует ждать неприятностей. Но если вы думаете, что это хорошо, то заблуждаетесь! Знаете, каково это - жить в ожидании чего-то плохого, но далеко не всегда иметь возможность это плохое предотвратить! Впрочем, когда оно случается, даже легче становится, потому что, как говорит мудрая поговорка, «ожидание смерти хуже самой смерти». Хотя бывало такое, что я чуяла беду, грозящую моим знакомым, и успевала предупредить их.
        А в тот день ощущение предстоящей беды просто зашкаливало. Оно появилось у меня едва ли не за месяц до того, с каждым днем все росло, росло, и я вконец издергалась, не находя себе места. Но самое ужасное - я и представить не могла, что же такое может случиться, даже приблизительно. Со мной? Друзьями? Родственниками? Понять было невозможно.
        А сейчас я странным образом чувствовала, как она - моя предстоящая беда - медленно бредет по улице, переходит дорогу, шатается на нетвердых ногах и хватается за стены, но движется - целеустремленно и неотвратимо движется к моему дому. Вот она поднялась на крыльцо в несколько ступеней, открыла дверь подъезда… Медленно, шаг за шагом, поднимается на мой третий этаж, и не ошибется, ни за что на свете не ошибется дверью. Вот она протягивает руку к дверному звонку…
        Динь-дилинь-динь-динь!
        Это было не во сне и не в воображении - это на самом деле позвонили в дверь.
        Я медленно поднялась, физически ощущая, как мерзкое предчувствие лопнуло, словно натянутая струна, сменившись решительностью и готовностью к действиям. Как же без него хорошо!
        Я подкралась к двери и посмотрела в глазок, внутренне готовая увидеть там кого угодно. Монстров, призраков, смерть с косой…
        И едва не расхохоталась. Буйное же у меня воображение, раз я всерьез собиралась такое увидеть! За дверью стояла моя лучшая подруга Лилька Лыскина - и только.
        Сейчас расскажу ей, как она меня напугала. Вместе посмеемся!
        - Лилька - привет! - я открыла дверь и распахнула объятия.
        - Ника… - прошептала она, медленно перешагивая порог, после чего буквально повисла у меня на шее. Почувствовав неладное, я спешно включила в прихожей свет и увидела, что Лилькино лицо опухло от слез.
        Вот и оно. И на что я надеялась?
        - Что случилось?
        - С Ладкой… беда.
        - С какой еще латкой? - не разобрала я.
        - С Ладой, сестрой моей!!! - истерично завизжала Лыскина и ударила кулаками в стену. Ого! Такого с ней еще не было.
        Я схватила ее за руку и потащила на кухню. Поставила на огонь чайник, накапала Лильке маминых успокоительных капель…
        Ладу я, конечно же, знала. В семье Лыскиных, как в старой сказке, были три сестры. Среднюю, Лену, мне видеть не довелось, она училась в столице. Лада была старшей, а Лилька - младшей.
        Это только в сказках младшая сестра супер-пупер-красавица, а старшие обязательно страшилы и уродины. Может, когда-то так и было, но во всех подобных семьях, которые мне приходилось видеть, красота либо большей частью доставалась старшей сестре, либо распределялась поровну. Нет, я ничего плохого не могу сказать про Лилю - она вполне симпатичная девчонка, высокая и хорошо сложенная, хотя и не модельной внешности. Кто вообще эти дурацкие стандарты придумал?! Так вот. Лилька, повторяю, девчонка симпатичная, но всякий раз, заговаривая о Ладе, дает понять, что сама она сестре в подметки не годится. Сначала я думала, что это у Лильки дурацкие подростковые комплексы, но когда первый раз пришла к ним в гости и увидела ее сестру своими глазами… Лада показалась мне просто сказочной принцессой, похожих на нее девчонок я не встречала никогда. У нее была изящная фигурка, роскошная золотистая коса и светло-карие глаза в обрамлении длинных черных ресниц. Впоследствии я часто бывала у подруги в гостях и общалась с ее сестрой, Лада оказалась простой и милой, чего я совершенно не ожидала, - почему-то думалось, что
девушка с такими данными должна мнить себя королевой.
        А потом я узнала, что тот оригинальный костюмчик, который я на Ладе видела, она сшила себе сама, и Лилькин, кстати, тоже. А еще я видела ее рисунки и слышала от подруги ее стихи. Лада училась на медицинском, но вместе с тем не могла жить без музыки, и в настоящее время играла на скрипке в местном оркестре. Словом, будь Лилька тупой завистливой мымрой, у нее имелись бы все шансы лопнуть от злости. Но, по счастью, моя подруга такой не была, и сестры всю жизнь крепко дружили. Не так давно Лилька сообщила мне по секрету, что ее сестра собирается замуж. Из многочисленных поклонников для Лады уже давно существовал лишь один. Его звали Константином, и он когда-то учился с Ладой в одной школе, а ныне занимал важный пост в солидной фирме.
        И все было хорошо…
        - И все было хорошо! Они уже заявление в ЗАГС подали, платье с фатой купили! Пока не появился этот урод!
        - Успокойся, - сказала я, наливая ей чаю с мятой. - Пока все живы - все поправимо.

«Урод» появился в начале января, когда Лада с Костей возвращались с концерта. Был легкий морозец, город сиял новогодними огнями, и влюбленные решили пройтись до дома пешком. И взбрело же им в голову срезать путь через старый девятнадцатый поселок! Насколько я знаю, семья Лыскиных когда-то жила в этом поселке, пока не переселилась в новую квартиру. У Лильки там остались приятели, но Лада не возвращалась туда ни разу после переезда. А тут словно нечистый попутал.
        - Идут, а навстречу им этот урод и дебил - здрасьте, какая встреча! - захлебнулась словами Лилька.
        Урода и дебила звали Виталя Куцый, он когда-то учился в одном классе с Ладой и пытался за ней ухаживать. Я поняла так, что даже если отбросить Лилькины эмоции, этот товарищ не блистал ни красотой, ни интеллектом, скорее наоборот - внешностью больше напоминал питекантропа, умом… тоже. Одно время в школе даже стоял вопрос о переводе Витали в интернат для умственно отсталых, но любящая мамочка такого не допустила. Дурные манеры довершали картину, а фамилия соответствовала действительности - если его рост и превышал полтора метра, то совсем-совсем немножко. Неуклюжие попытки Витали ухаживать за Ладой вызывали у нее только раздражение, но, по счастью, быстро прекратились - после «внушения» со стороны Кости. И вот теперь надо же было случиться, что им в переулке встретился этот Виталя. Ладу он узнал сразу, заулыбался придурковато:
        - О, привет! Моя невеста ко мне пришла!
        - Привет, - улыбнулась Лада, восприняв услышанное как глупую шутку, и они с Костей пошли дальше, проигнорировав попытку Витали завязать разговор. Ушли, не оглядываясь, увлеченные своей беседой, и думать забыв о случайной встрече…
        - А он, похоже, за ними проследил! - хлопнула рукой по столу Лилька. - Потому что вскоре после того стал Ладу возле подъезда караулить, то с цветочками, то с конфетками, она уже не знала, как от него избавиться. Пару раз отшутилась, но потом ее это так достало, что однажды послала его к чертовой бабушке. Сказала, что у нее есть жених, за которого она скоро выйдет замуж, и попросила оставить ее в покое. А он, представляешь, ответил: «Ты моя невеста, значит, за меня замуж и выйдешь». И ушел. А потом, через несколько дней, появились его мамаша с бабкой. Мы-то с этой семейкой знакомы, когда-то соседями были, пока не переехали. В общем, они подошли к Ладе на улице - тоже караулили, что ли? - извинились за своего придурковатого отпрыска и угостили домашним печеньем. И Лада - из чистой вежливости, будь оно неладно! - взяла у них и съела одну печенюшку. А бабка так по волосам ее ладонью погладила и пригласила к себе домой, чайку попить. И Ладка согласилась, представляешь! А я-то… - Из глаз Лильки снова хлынули слезы. - Я в окно все это видела и почуяла ведь опасность! Выбежала, догнала, говорю - ты куда?
        А она улыбнулась мне - своей доброй улыбкой, которой я всегда доверяла, потому что, когда моя сестра так улыбается, значит, все хорошо и бояться нечего! Так вот, улыбнулась и говорит - ничего страшного, я скоро вернусь. Вернулась задумчивая, на мои расспросы ответила, что ее там чаем поили, о чем-то говорили, а о чем - она не помнит. Помнит только, как ее эта бабка по голове все гладила.
        А через некоторое время она снова к ним пошла. Я не хотела ее пускать, но разве глупых младших сестренок принято слушать? Вернулась вообще какая-то сама не своя, с Костей по телефону поругалась… А вчера в третий раз туда пошла, никто и не видел, как уходила. Когда вернулась, Костя уже ждал ее дома - его расстроила та ссора по телефону, и он пришел, чтобы помириться. Так Ладка ему на дверь указала! И всем объявила, что любит Виталика и выйдет замуж только за него.
        На шутку это было совсем не похоже. Я не узнавала сестру - она на глазах превратилась в какую-то озлобленную истеричку. Кричала, что всю ее жизнь спланировали заранее - школа на отлично, высшее образование, художество-рукоделие всякое, обеспеченный и положительный муж, престижная профессия… А она, дескать, намерена сама решать, как ей жить, и не позволит никому вмешиваться, - пусть, мол, будет хуже, но по собственному выбору. Родители попытались воззвать к ее разуму, но мне даже стыдно повторить, что она им ответила. Они тогда рассердились и перестали с ней разговаривать.
        А вот мне позже удалось с ней поговорить. Лада сказала дословно такое: «Мне без Виталика теперь не жить. Если я к нему не уйду, то мне будет плохо, очень плохо, и я умру в страшных муках. Ночью меня придут сватать, и я уйду к нему».
        Я тогда все еще не верила, думала, что за бред - сватать ночью. Рассказала, конечно, родителям, но они тоже не поверили, решили, что у Лады какой-то стресс, и что если она не угомонится, то ее следует показать врачу.
        А ночью за ней пришли… Мать и бабка Куцего, и с ними какой-то незнакомый мужик, пришли и сказали, просто и буднично - мы за невестой. Родители не хотели им открывать, но Ладка кинулась, открыла. Отец пытался их выставить, мы с мамой - удержать Ладу, но ничего не получилось. Она словно сошла с ума, кричала и рвалась, а эти две змеюки в ответ на решительное отцовское «нет» заулыбались елейно, и бабка сказала многозначительно: «Смотрите, а то ведь мы можем и уйти!»
        Помню, что в какой-то момент у меня наступило состояние полного безразличия, - будь что будет, все равно. И, видимо, у родителей тоже, потому что они вдруг разом перестали сопротивляться. И Ладка ушла с этими… - Лилька в который уже раз ударила ладонью по столу.


        Я поднялась и прошлась по кухне, раздумывая. Мне случалось встречаться с нежитью, но с таким - не сталкивалась. Эти тетки, наверное, ведьмы, решившие заполучить хорошую невесту своему слабоумному наследнику. Но чем я могла помочь?
        - Ника, помоги! - тихо и жалобно сказала Лилька, подняв на меня свои покрасневшие глаза. - Ты же можешь, я знаю! У тебя амулет этот твой есть…
        - А что предприняли твои родители? - спросила я.
        Лиля тяжело вздохнула:
        - Папа заявил, что Лада уже взрослая, двадцать лет - не детский сад, и пусть сама решает, как ей жить. Говорит - наломает дров, так умнее будет. Он очень разозлился на нее… А мама плачет, но чем помочь - не знает. Наши родители ни в какую мистику не верят, Ника! Для них это - просто капризы избалованной девчонки. Но не могла, не могла Лада так поступить, тут что-то не то. Ее или запугали, или… заколдовали!
        - Ну, вот что! - сказала я, немного подумав. - Я не знаю, что это такое и как с ним бороться, но есть одна женщина, которая должна разбираться.
        - Пошли! - Лилька подскочила. - Пошли к этой женщине!



        Что такое подклад и как с ним бороться?

        Женщина, о которой шла речь, жила прямо под нами, на втором этаже. Тетя Ксеня, добродушная набожная старушка, однажды выручила меня в трудный момент. Она тогда дала мне пакетик освященной соли, которая вскоре сослужила мне добрую службу. С тех пор я часто гостила у соседки и узнала от нее массу интересного. В ее квартире пахло ладаном, по стенам висели иконы, но, как выяснилось, тетя Ксеня ведала не только о божественных, но и, скажем так, о прямо противоположных явлениях. И теперь, как я надеялась, она должна была помочь нам разобраться в случившемся.
        Старушка встретила нас приветливо и внимательно выслушала меня - я пересказала ей историю Лилькиной сестры кратко и без лишних эмоций. Лилька все это время молчала и лишь в конце спросила:
        - Скажите, пожалуйста, что с ней случилось?
        - Приворожили, девонька, сестру твою, - ответила старушка. - Да сильно приворожили. Она теперь без него действительно жить не сможет. Знаю я этих… Куцых, Таньку и ее мать Валентину.
        - Но как же так! - всплеснула руками Лилька. - Она что, в самом деле полюбила этого урода?! Разве такое может быть? Я слышала о приворотах, но не воспринимала всерьез, думала - это байки шарлатанов…
        - Бывают байки, - ответила тетя Ксеня, - а бывают и не байки. Полюбила, говоришь? Нет, девонька, это не любовь. Это привязка, страшная вещь. Она делает человека зависимым, полностью подчиняет его волю, он становится послушной игрушкой в руках приворожившего. Жертва может пытаться сопротивляться, может ненавидеть, а жить без него не сможет, как без воздуха.
        - И это сделали с моей сестрой?! - закричала Лилька. - Уму непостижимо! Да я… да у меня… у меня есть друзья, есть родные, я скажу им… Мы просто заберем оттуда Ладку, даже, если понадобится, силой.
        - И ничего хорошего из этого не выйдет. Ей будет очень плохо, она будет страшно мучиться, а может и вовсе умереть.
        - Проклятый урод! - заплакала Лилька, а я почувствовала, как во мне закипает злость.
        - Именно урод, - неожиданно кивнула тетя Ксеня, и я удивилась - она никогда не позволяла себе оскорблений ни в чей адрес, даже если речь шла об очень плохих людях. - Если человек занимается злым колдовством, то оно и к нему злом вернется. Сильная колдунья может принять меры и обезопасить себя. Себя, но не своих будущих детей. А потому у таких злодеек нередко рождаются на свет… уроды. Или слабоумные, или больные… И я бы удивилась, если бы у Таньки Куцей появился на свет нормальный ребенок.
        - Это почему еще?
        - Да она своего мужа тоже привораживала. Недолго они и пожили - через несколько месяцев он спился, а потом наложил на себя руки.
        - Почему так? - удивилась я.
        - А ты думаешь, легко человеку жить, словно собаке на привязи? Он Таньку ненавидел, а уйти не мог. Пытался, но снова возвращался. А какой славный парень был… И чего хорошего в таком браке родиться могло?
        Я покосилась на Лильку - она уже не плакала, а сидела в полной прострации, тупо уставившись прямо перед собой. Видимо, представила, что ждет ее сестру в будущем.
        - И что теперь делать? - задала я вопрос, ради которого мы, собственно, и пришли. - Вы сможете помочь?
        - Если б могла… Да не по силам мне это. Тут помочь действительно трудно. Сильны они, Куцые, да еще и с такими дружбу водят…
        Старушка не стала уточнять, кто и с кем водит дружбу, а я не стала спрашивать - меня больше волновало, что нам сейчас делать. Мне было жаль Ладу не меньше, чем Лильке, которая совершенно раскисла.
        - Тетя Ксеня! - Я встала и прошлась по комнате. - Но хоть что-то вы об этом знаете?
        - Ну, деточка, сама я в колдовстве не сильна, но кое-что знаю: чтоб навести эту пакость, ведьма делает некое подобие жертвы - куклу или что-то в этом роде, используя какие-нибудь вещи жертвы. Говоришь, ее гладили по волосам?
        - Да…
        - Могли несколько волосков вырвать. Если бы найти эту куклу да сжечь… То может и помочь. Но куклу они должны где-то у себя дома прятать. А кроме того, вам могли и подклад сделать - то есть подбросить или подсыпать какую-нибудь гадость в дом. Хорошо бы вам у себя в доме посмотреть, нет ли там… чего-то необычного.
        - Ой! - съежилась Лилька. - Какая-то гадость в нашей квартире?! Бр-р… Но ведь они к нам не заходили, как могли подбросить?
        - Ведьмы хитры, они найдут способ, - тяжело вздохнула тетя Ксеня. - Вы дома хорошо все осмотрите, и если найдете что-нибудь, то руками к этому не прикасайтесь, воспользуйтесь подручными средствами и обязательно сожгите.
        - А что мы можем найти? - спросила я.
        - Да что угодно. Какую-нибудь гадость, нитки, узелки, тряпки, косточки, мусор, даже земля может быть под дверь подсыпана.
        Лилька тихонько охнула.
        - И осмотрите ее вещи. Если поймете, какая вещь пропала, то будете хотя бы знать, из чего куклу сделали…
        Больше тетя Ксеня ничего посоветовать не смогла. Поблагодарив, мы направились к двери, а она продолжала сидеть за столом, задумавшись. И когда я уже открыла дверь и, пропустив вперед Лильку, шагнула за порог, старушка неожиданно прижала палец к губам и поманила меня к себе. Оставив Лильку за дверью, я вернулась.
        - Что такое?
        - Ей говорить не стоит, но ты должна знать - семье уведенной девушки грозит опасность. Ведьме не нужны неприятности, и она постарается избавиться от людей, способных их доставить.
        - Что же им грозит?
        - Что угодно. Авария, несчастный случай на работе, встреча с бандитами в темном переулке, смертельная болезнь… И этому, ее жениху, тоже. Ему, наверное, в первую очередь. Ты вот что… Телефончик мой у тебя записан? Вот и хорошо, если что, звони. Подскажу, как быть.


        - Что она тебе сказала? - спросила Лилька, когда я вышла.
        - Что нужно спешить.
        - Значит, идем.
        Мы вышли из подъезда и собрались свернуть за угол, как вдруг сзади донеслось:
        - Ника!
        Обернувшись, я увидела Стаса, нашего общего приятеля. Он был на два года старше нас, учился в другой школе и жил довольно далеко отсюда, но тем не менее давно уже являлся завсегдатаем нашей тесной компашки. В данный момент он шагал со стороны девятнадцатого поселка и махал нам рукой:
        - Ника, Лиля, привет! Какая приятная и неожиданная встреча! Рад вас видеть! - По его лицу было видно, что он действительно очень рад.
        - Привет, - буркнула моя подруга, отворачивая свое опухшее от слез лицо. Впрочем, Стас смотрел не столько на нее, сколько на меня:
        - Давненько не виделись, девочки. Школа совсем замучила.
        - Ага, - ответила Лилька, все так же отворачиваясь.
        - Что это тебе, Стас, в поселке понадобилось? - спросила я. - Не припомню, чтобы у тебя там знакомые были.
        - Это секрет, - улыбнулся Стас.
        - Ух ты! Признавайся, завел там девчонку?
        - Не совсем завел, и не совсем там, - таинственно ответил Стас. - Но, очень может статься, скоро я буду встречаться с лучшей в мире девушкой!
        - Поздравляю, - улыбнулась я. В самом деле, было бы очень даже неплохо, если бы он нашел себе подругу. Дело в том, что Стас уже трижды предлагал встречаться мне, и каждый раз стоило немалых усилий отшить его и при этом не поссориться. Стас хороший парень и когда-то действительно мне нравился, но теперь мое сердце принадлежит другому. И в этом никто не виноват…
        - Девочки, вы сегодня настоящие красавицы! - продолжал Стас. - А у меня как раз с собой фотик имеется. Как насчет того, чтобы увековечить этот момент на фото?
        На миг я подумала, не издевается ли он над Лилькой, но тут же отбросила эту мысль: похоже, Стас и не глянул в ее сторону.
        Лилька тем не менее обиделась:
        - Дурак! Не буду я фотографироваться!
        - Ника, а ты?
        - Стас, мы спешим.
        - А я быстренько. Всего пару фоток - встань вот так, на фоне закатного неба… Вот, и еще… Эх, Ника, тебе бы в модели податься, смотри, как получилось!
        Лилька дернула меня за рукав.
        - Ладно, мы побежали, напечатаешь - покажешь! Пока! - Я махнула ему рукой и заторопилась вслед за подругой.
        Путь до дома Лыскиных мы преодолели чуть ли не бегом. Вообще-то я не горела желанием встретиться с ее убитыми несчастьем родителями, которым вряд ли понравится настырная гостья, но, когда Лилька позвонила по домофону, ей никто не ответил.
        - Дома нет, что ли? - пробормотала она, выуживая из недр кармана ключи.
        В квартире действительно никого не оказалось, только три кошки беспокойно встретили нас у порога. Прежде чем зайти, я осмотрела площадку - она была чистой и аккуратной, и ничего постороннего я не обнаружила.
        - Странно, - Лилька включила свет. - Куда они могли уйти на ночь глядя? Ну да ладно, так даже лучше. С чего начнем поиски?
        - Не знаю, - пожала я плечами. - Будем искать в комнатах, а потом осмотрим вещи.
        Лилька кивнула, прошла на кухню и щелкнула выключателем. Кухонька Лыскиных всегда поражала меня чистотой и порядком, словно там не готовили еду, а исключительно на нее любовались. Она была обставлена со вкусом, и каждая вещь всегда находилась строго на своем месте, не то что у меня. А потому открывшийся нашим глазам беспорядок немало нас обеих удивил. На столе были разбросаны лекарства, какие-то бумаги, сахарница опрокинута. На полу валялось полотенце. Кошки вертелись под ногами, настойчиво привлекая к себе внимание - они явно были голодны. Лилька же первым делом бросилась к холодильнику и отцепила прикрепленную магнитом записку. Пробежала глазами и без сил опустилась на табуретку.
        - Что-то случилось? - с тревогой спросила я.
        - Случилось… Отцу плохо стало, в больницу увезли. Мама пишет, что скорее всего будет всю ночь дежурить у его постели…
        Я только присвистнула. Правду сказала тетя Ксеня, но кто бы мог подумать, что все произойдет так быстро! Значит, семья Лыскиных действительно в опасности, и что-то предпринимать необходимо немедленно.
        Для начала, пожалуй, покормить голодных кошек. Лильке было не до них, и я открыла холодильник, достала оттуда пакетик кошачьего корма…
        Так, а это еще что такое? Медальон дал о себе знать. Он не обжег, как это бывало при опасности, а слегка нагрелся и стал слабенько и противно колоться, будто я надела свитер из шерсти. Я терпеть не могу шерстяных вещей, но когда-то мне приходилось надевать такой свитер, который не только кололся, но еще и сдавливал шею. Вот и теперь я испытывала подобное - мне словно что-то стянуло горло. Я стала делать один за другим глубокие вдохи, а потом каким-то шестым чувством поняла, что от меня требуется…
        Лилька, забыв о своем горе, ошалело глядела, как я вынула из кухонного стола длинный нож и пошарила под холодильником. Нож за что-то зацепился, и я стала выталкивать это что-то наружу. Продвигалось оно с трудом, и мне с каждым движением становилось все труднее дышать, словно невидимый палач медленно затягивал на моей шее омерзительный шерстяной шарф. Я хватала воздух шумными глотками, не прекращая тем не менее своего занятия.
        - Ника, тебе плохо? - подскочила Лилька. - И что там такое?
        В этот момент предмет, находившийся под холодильником, выкатился наружу, и мне стало совсем дурно. Это была какая-то грязная, заскорузлая тряпка, обмотанная не менее грязными нитками, и в нее были воткнуты несколько иголок. А хуже всего был запах - гнилостный, тошнотворный, хотя и слабенький. Что было завернуто в эту тряпку, оставалось только догадываться.
        - Что это за гадость?! - завопила Лилька.
        Я не отвечала. Мы обе без слов поняли, что это и есть тот самый «подклад», о котором говорила тетя Ксеня.
        - Надо сжечь? - полувопросительно обратилась ко мне подруга. Я молча кивнула.
        О том, чтобы прикасаться к этой гадости руками, не могло быть и речи. Тем же ножом мы положили находку на газету, которую свернули и вынесли на улицу, разместили на площадке возле мусорных баков. Спички в дрожащих Лилькиных руках долго гасли от ветра или ломались, да и у меня никак не хотели разгораться. Пришлось сбегать в дом за ворохом газет и зажигалкой, только после этого огонек разгорелся, пополз по бумаге.
        Мы отошли чуть в сторону, наблюдая за огнем. Сначала просто горели газеты, а потом… Завернутая в горящую бумагу тряпка неожиданно зашипела, заискрила, с нее повалил черный, дурно пахнущий дым, а затем раздался довольно громкий хлопок, и из горящего свертка поднялся в воздух маленький светящийся шарик, проворно завертелся в воздухе и потемнел на глазах.
        - А-а!!! - закричала Лилька, и мы обе в испуге бросились к подъезду.
        Мое недомогание моментально прошло, и я почувствовала, что снова могу спокойно дышать полной грудью, а амулет теперь лишь приятно холодил кожу. Вернувшись в квартиру Лыскиных, мы какое-то время не отрываясь смотрели в окно. Но там больше не было никакого шарика, только дотлевали старые газеты.



        Рука в открытой форточке

        - И что, теперь, когда мы эту гадость сожгли, Лада возьмется за ум и вернется домой?
        В голосе Лильки звучала надежда, но я совсем не была уверена, что все так легко уладится.
        - Надо тете Ксене позвонить и спросить.
        - Пожалуйста! - Подруга с готовностью протянула мне телефон.
        Услышав мой рассказ, тетя Ксеня решительно ответила:
        - Нет, Ника, этим вы Ладу не спасете. Ты упомянула, что ее отцу стало плохо? Все оказалось еще хуже, чем я предполагала - с семьей решили расправиться безотлагательно. Это хорошо, что вы сожгли подклад, возможно, вы тем самым спасли отца. Но Лада… куклу, надо найти куклу!
        - Не совсем поняла - это что-то наподобие куклы вуду? Разве эти тетки увлекаются экзотической магией?
        - Вуду, говоришь? - скептически отозвалась старушка. - Да уж, про вуду сейчас все знают. А то, что с древнейших времен по всей земле колдуны всяких мастей пользуются куклами для своих делишек, не слышала? А зря. Эти, как ты выразилась, тетки такого натворить могут, что твоим вуду и не снилось. Слушай лучше, что дальше делать…
        Минут десять я молча слушала наставления старушки, а Лилька тем временем в другой комнате звонила по мобильнику своей матери. Трубки мы положили почти одновременно.
        - Папе стало лучше, он пришел в себя! - радостно воскликнула Лилька, возвращаясь в кухню. - Буквально минут пять назад! Это потому, что мы сожгли ту дрянь, да?
        - Да. Но боюсь, не все так хорошо - мы спасли твоего отца, но не Ладу, - остудила я ее радость. - И теперь вам трое суток нельзя ничего из дома никому давать.
        - Почему? - опешила Лилька.
        - Потому что зло, напущенное ведьмой, теперь вернулось обратно к ней, и ей необходимо в течение трех дней заполучить у вас любую вещь. Причем не украсть, не взять, что плохо лежит, а именно получить из рук в руки - таково условие, чтобы все сделать заново. Тетя Ксеня считает, что это дело рук бабки этого Куцего, Валентины, которая поспешит все исправить.
        - Что? Ведьма придет сюда?!
        - Обязательно придет. Иначе ей самой будет плохо. Ей и сейчас уже «весело».
        - Ой! Она придет прямо сейчас?! - Лилька попятилась, глядя на темень за окном.
        - Скорее всего.
        Лилька испуганным взглядом окинула кухню, выглянула в коридор, в темные комнаты, словно злая ведьма уже затаилась где-то в квартире. Мне тоже стало не по себе, особенно при мысли, что сейчас по темнотище придется идти домой.
        Какое-то время мы стояли, глядя то друг на друга, то в черное, незанавешенное окно. А этаж-то первый, подумалось мне, и от этой мысли мурашки побежали по коже. Конечно, окна забраны изящной кованой решеткой, но преграда ли это для ведьмы?
        - Ой, там что-то промелькнуло! - взвизгнула моя подруга и отскочила к двери.
        - Это верхушки кустов под окном колышутся, паникерша! - процедила я, задергивая штору. - Отставить нюни! Нам надо еще просмотреть вещи твоей сестры. Хотя я-то не могу знать, что у нее было и что могло пропасть. Но займемся делом, пока не вернется твоя мама.
        - Она говорила, что останется на ночь в больнице… Слушай, Ника, а ты не могла бы у меня переночевать?
        Я призадумалась. Завтра была суббота, в школу не идти, и я вполне могла переночевать у подруги. Такое бывало и раньше, и моя мама не возражала. Я позвонила домой, и мама снова разрешила.
        А потом мы пошли в спальню, которую еще недавно делили Лилька с Ладой. Лилькина кровать была аккуратно застелена, а Ладина выглядела так, будто по ней изрядно попрыгали.
        - Я ее кровать не трогаю, - перехватила Лилька мой вопросительный взгляд. - Пусть остается такой, как Лада оставила. А если вернется, сама уберет. Нет, не если, а когда!
        Большой, встроенный в стену шкаф легко вмещал в себя вещи обеих сестер. Лилька открыла его, вывалила на пол кучу одежды с двух полок и стала ее перебирать. Я не могла помочь ей в этом и просто прохаживалась по комнате. Когда Лилька распахнула дверцы большого отделения шкафа, я увидела на вешалке свадебное платье - роскошное, невероятно красивое…
        - Можно посмотреть?
        - Чего уж там, смотри, - грустно пожала плечами Лилька.
        Я вынула платье из шкафа и разложила на кресле. Оно казалось воздушным, невесомым, словно облако. И как только люди творят такую красоту!
        Пока я разглядывала платье, Лилька перебрала все вещи.
        - Вроде все на месте. И что могло пропасть - не знаю. Может, какая-нибудь заколка или расческа?
        - Может быть, - я все разглядывала платье. Снаружи оно было из нежной воздушной ткани, названия которой я не знала, а изнутри, по моим предположениям, должна была находиться подкладка. Шелковая, наверно. Я машинально приподняла ткань. Подкладка имелась, и действительно шелковая, а посреди этого шелка…
        - Лилька!!!
        Моя подруга тут же подскочила, оглядываясь.
        - Что?
        Одними глазами я указала ей на платье. Посреди шелковой подкладки зияла бесформенная дыра размером с ладонь, второпях выкромсанная тупыми ножницами. Лилька даже вскрикнула от испуга и неожиданности.
        - Кто это сделал! Как могли?! Кому понадобилось его портить?!
        Она сняла с верхней полки коробку с фатой, разбросала фату на стуле.
        - Смотри, и тут вырезали, - я приподняла край фаты. В самом низу действительно не хватало клочка ткани, вырезанного, судя по рваным краям, теми же тупыми ножницами.
        - Так вот о чем говорила эта старушка, - произнесла Лилька. - Не вещь украли, а клочок платья вырезали. И когда они успели это сделать? Сюда никто посторонний не заходил, дверь всегда заперта, но как-то же попали! Ника, я боюсь! Мы ведь одни, а она сюда придет. И в квартиру проникнет!
        Лилька была права. Тетя Ксеня рассказывала о способностях ведьм проникать в чужое жилье незаметно, и перспектива коротать ночь в этой квартире меня не радовала.
        - Может, пойдем ко мне? - предложила я. - Добежим как-нибудь.
        - Пошли…
        И в этот момент в дверь постучали - тихо, вкрадчиво. Именно постучали, хотя звонок работал исправно.
        Мы обе рывком подхватились, уставились друг на дружку. Лилька бросилась к двери:
        - Мама вернулась!
        А в моей памяти моментально всплыло воспоминание: я одна дома ночью, в районе творится чертовщина, кошка словно обезумела, мечется по квартире, и вдруг звонок в дверь. Я тогда тоже подумала, что вернулась мама, но то была совсем не мама…
        - Постой! - остановила я Лильку. - Ты уверена? Твоя мама имеет привычку стучать, а не звонить?
        Лилька опешила и уставилась на меня.
        - Нет…
        На цыпочках подкрались мы к двери, Лилька осторожно выглянула в глазок и вдруг радостно завопила:
        - Лада пришла!!!
        Она мигом отперла замок и с радостным визгом бросилась на шею сестре, которая действительно стояла за порогом. Я же, повинуясь какому-то смутному чутью, спряталась за дверью и выглянула в щель.
        Так и есть. Площадка была полутемной, но даже в свете тусклой пыльной лампочки я уловила за поворотом, ведущим к лифту, движение. Тень. Там слегка шевельнулась тень… За поворотом определенно кто-то стоял.
        - Лада, сестренка, как я счастлива! Ты вернулась! - не умолкала Лилька, меж тем как ее сестра стояла с безучастным видом, не торопясь входить в квартиру. - Вернулась! Вернулась, заходи скорее!
        - Я вернулась за вещами, - бесцветным тоном ответила Лада.
        На Лильку словно ведро ледяной воды вылили. Она обмякла, отстранилась, схватилась за стенку, беспомощно взирая на сестру.
        - Вынеси мне их, пожалуйста, - тем же тоном попросила та.
        - Может, хоть зайдешь?..
        - Нет. Вынеси мои вещи.
        - Но… какие именно? - пролепетала Лилька.
        - Любые. Без разницы, - сказала Лада равнодушно, даже не переступив порог.
        - Ладно, - повесив голову, Лилька сделала несколько шагов в сторону своей комнаты.
        И тогда я вышла из-за двери и решительно схватила ее за руку:
        - Нет! - повернулась я к Ладе. - Ничего она тебе не вынесет. Если тебе нужны твои вещи, пойди и возьми их сама.
        - А твое какое дело?! - неожиданно грубо рявкнула Лада. - Ты что здесь вообще делаешь? Вон отсюда!!!
        Она еще что-то выкрикивала, гнала меня вон, потом плакала и умоляла Лильку вынести ей хоть какую-нибудь мелочь, выглядя при этом совершенно невменяемой.
        По щекам Лильки текли слезы, и она несколько раз порывалась пойти в свою комнату за вещами, но я крепко держала ее за руку. Сама же Лада так и не вошла в квартиру.
        - Ника, - вдруг еле слышно шепнула мне подруга. - А давай ее в квартиру втащим! Ты же борьбой занимаешься, ты сможешь… Свяжем, если понадобится… И будем искать хорошего экстрасенса. Или психиатра… Сама видишь - она не в себе, она никогда такой не была!
        Я чуть заметно кивнула и сделала небольшой шажок к порогу.
        - Дурочки, - застонала Лада, и в ее голосе появились разумные нотки. - Мне же будет плохо. Знаете, как мне плохо будет… в любом случае будет.
        С этими словами она повернулась и спешно ушла к лифту. Я заметила, как снова шевельнулась на полу тень, отбрасываемая кем-то из-за угла. И в тот же момент мой кулон стал стремительно теплеть.
        - Лада, подожди, вернись! - закричала Лилька и бросилась за порог. Всей моей силы и ловкости едва хватило, чтобы поймать ее за руку, втащить в квартиру и захлопнуть дверь прежде, чем загадочный хозяин тени появился из-за угла.
        - Пусти, что ты де… - начала было Лилька, но в этот момент в дверь снова постучали. Решив, видимо, что сестра вернулась, Лилька потянулась к замку, но я перехватила ее руки.
        - Стой спокойно. Это не Лада.
        - А кто?! - Глаза Лильки наполнились ужасом, а я и сама едва сдерживалась, чтобы не запаниковать. Тем более что кулон был уже почти горячим. Мы стояли неподвижно, так и держась за руки, и прислушивались к каждому шороху. Посмотреть в глазок ни одна из нас не решилась.
        Стук повторился. Я сильнее сжала ладони подруги, из последних сил пытаясь выглядеть спокойной, даже сумела изобразить какую-то ироничную улыбку. Потому что если Лилька увидит мой страх - не избежать паники…
        Еще несколько секунд мертвой тишины и напряжения. И вдруг с той стороны раздался голос:
        - Не хотите открывать, значит? Думаете - спаслись? Как бы не так! Я вам сейчас устрою, сами ко мне прибежите, как миленькие…
        Голос был не Ладин однозначно. Он мог в равной степени принадлежать мужчине и пожилой женщине - скрипучий, неприятный, злобный.
        Лилька завизжала. Я тоже не выдержала и, слабо осознавая, что делаю, ударила ногой в дверь. Железная дверь стойко выдержала такое испытание, правда, огласив грохотом весь подъезд. А вот с той стороны этого явно не ожидали. Там кто-то охнул, и семенящие шажочки спешно потопали к выходу. Я разом пришла в себя, потушила в кухне свет, метнулась к окну и осторожно выглянула. В освещенном тусклым фонарем дворе никого не было. Какое-то время я так и стояла у окна, пока ко мне не присоединилась Лилька.
        - Кто там был? - шепотом спросила она.
        - Никого.
        - Наверное, на другую сторону вышли…
        Ах да, как же я забыла - тут ведь сквозной подъезд!
        - И что теперь будет?
        - Успокойся, распустила нюни! - грубовато ответила я, пытаясь побороть таким образом собственный страх и дурные предчувствия. - Это ведьма нас пугала, вот и все. Ей, видишь ли, плохо из-за того, что мы ту гадость сожгли, и она хотела добыть при помощи Лады какую-нибудь вещь из дома. Да не вышло, вот и злится.
        - А Ладу выручить так и не получилось…
        - Ну, не все сразу. Чтобы выручить Ладу, надо найти эту проклятую куклу, или что они там сделали… Но для начала мы должны немного успокоиться, отдохнуть, особенно ты. Да-да, и не спорь!
        Я проводила Лильку в ее спальню, усадила на диван, сама побежала на кухню, приготовила чай и бутерброды. Когда вернулась с ужином, то увидела, что во всех комнатах, коридорчике, даже туалете и ванной включен свет, а моя подруга лихорадочно завешивает окна поверх штор старыми покрывалами.
        - Ты что это, Лиль?
        - Страшно…
        Я снова усадила ее на диван, едва ли не силком накормила, потом включила маленький телевизор, находящийся в комнате.
        - Надеюсь, так тебе будет спокойнее.
        Лилька кивнула:
        - Извини, Ника, я, наверное, вела себя по-дурацки. Все случилось так внезапно, что я не успела опомниться… Но теперь постараюсь взять себя в руки!
        - Да ладно, обе мы здорово перепугались. Так ведь и было чего бояться! Нам обеим нужно успокоиться и, что бы ни случилось, не поддаваться панике.
        Час или два мы молча пялились в экран, где шли дурацкие сериалы, в смысл которых я и не подумала вникать. Лилька, уверена, тоже - она просто вперила глаза в одну точку, то ли задумавшись, то ли прислушиваясь…


        Вдруг Лилька резко вскочила и выключила телевизор:
        - Тихо! По квартире кто-то ходит!
        Несколько секунд мы обе напряженно слушали, и я действительно уловила, как что-то пару раз еле слышно шаркнуло в коридоре. И как она только это услышала сквозь шум телевизора!
        - А ты дверь заперла?
        - Вроде да…
        - Может, это твои кошки?
        Лилька приподняла край оконной занавески, достающей почти до пола. Все три кошки отдыхали на мягком коврике под батареей. Они не спали, настороженно глядя по сторонам, и звуки в коридоре они никак не могли производить. Впрочем, теперь уже все было тихо.
        Мы переглянулись.
        - Надо пойти проверить, - сказала я.
        Вооружившись подручными средствами - табуреткой и тяжелым подсвечником, - мы осторожно вышли из комнаты. Везде царила тишина, и никакого вражеского вторжения не обнаруживалось. Мой кулон был холоден, и это внушало оптимизм. Первым делом проверили входную дверь - она была заперта.
        Мы обошли квартиру, заглядывая во все укромные местечки, и снова ничего подозрительного не нашли.
        - Может быть, послышалось? - неуверенно спросила я, когда мы вернулись в спальню.
        В этот момент откуда-то из-за двери раздался звон разбитой посуды.
        - Ох уж эти кошки, - пробормотала Лилька и помчалась на кухню. Я направилась за ней, но в двери оглянулась - все три кошки по-прежнему сидели под батареей, настороженно глядя на дверь.
        На полу кухни обнаружился разбитый графин, до сих пор мирно стоявший на верхней полке шкафчика в качестве украшения.
        - И как они туда залезли, - недоумевала Лилька, орудуя веником.
        - Лиль, - сказала я. - Это не кошки. Кошки так и сидят под батареей.
        - Но как? Я же видела, как в коридоре мелькнул хвост Дымочки!
        - Сидит под батареей твоя Дымочка, посмотри! И, прошу заметить, она никуда не выходила.
        - Ника, ты меня пугаешь! Я четко видела… как что-то дымчатое пробежало под ногами. Что же это могло быть?!
        Одновременно с этими словами из гостиной донеслось тоненькое «дзинь», словно разбили хрустальный бокал. Мы опрометью понеслись туда, по дороге заглянув в Лилькину спальню. Кошки по-прежнему находились там, и не похоже было, чтобы они покидали свое место. А в гостиной на стеклянной полке серванта мы увидели горку битого хрусталя, бывшего еще недавно парой бокалов, приготовленных для свадьбы.
        - Что это было? - упавшим голосом прошептала Лилька.
        - Это нас хотят напугать, только и всего, - ответила я, со страхом чувствуя, что кулон теплеет. Не сильно, так, предупреждающе. Причем больше с правой стороны. Я медленно скосила туда глаза…
        Нет, в темном углу справа не обнаружилось никаких порождений тьмы. Но что-то мелкое и темное мелькнуло у моих ног и, как мне показалось, юркнуло под шкаф. Я наклонилась и заглянула - под шкафом, разумеется, никого и ничего не было.
        Мигнул свет. Нет, не погас, просто на несколько секунд стал очень тусклым, а потом - невероятно ярким, после чего опять приблизился по степени накала к керосиновой лампе.
        - Ой, что-то с электричеством! - обеспокоенно засуетилась Лилька. - Как бы компьютер не сгорел, и холодильник… Однажды такое уже было.
        Мы посмотрели друг на дружку, без слов понимая суть проблемы. Когда мигает свет, нужно срочно отключать все приборы, а лучше всего - вообще вырубить электричество на щитке. И в другой раз это была бы не проблема, но теперь… Еще не хватало, чтобы квартира, ко всему прочему, погрузилась во тьму!
        - А может, именно этого от нас и добиваются? - догадалась Лилька. - Ну, чтобы мы выключили свет. И тогда тут вообще такое начнется!
        Из спальни Лилькиных родителей раздался негромкий треск и что-то звякнуло.
        - От нас добиваются, - ответила я, крепко сжимая запястье подруги, - чтобы мы сами, обезумев от страха, пришли к ведьме с покаянием. Ты же помнишь ее слова. Нам бы сейчас дать деру ко мне, но я не знаю, на что мы нарвемся на улице. Идти-то далеко. Эх, была бы у нас машина…
        - У нас есть машина, но водить я не умею. Что же… О, придумала - Костя!
        - Костя?
        - Ну да, жених Ладкин! У него есть машина! Заодно и объясним ему причину поведения Лады, а то он, наверное, не так все понял…
        - Надо позвонить, ведь ему тоже грозит опасность, - согласилась я.
        - Сейчас, только отключим холодильник…
        Вдвоем, настороженно оглядываясь, мы прошлись по квартире, отключая все электроприборы и гася свет везде, кроме кухни. Свет в течение этого времени отчаянно мигал, а затем снова загорелся ровно.
        - Вот гадость! - выругалась Лилька. - Это нарочно было так сделано!
        Из гостиной донесся тихий, тоненький смешок. Мы, стоявшие в этот момент в коридоре, пулей влетели в кухню и захлопнули дверь. Лилька схватила мобильник.
        - И минуты здесь больше не останусь! - бормотала она, отыскивая номер. - Алло, Костя? Это Лиля…
        Я придвинулась поближе, рассчитывая услышать ответ. Лилька кивнула и включила громкую связь.
        - И чего? - донесся насмешливый мужской голос. Судя по фоновому шуму, Костя как раз ехал в автомобиле.
        - Костя, у нас в квартире творится какая-то чертовщина! Здесь затаилось что-то страшное! Мы дома одни, я и подруга, родители в больнице, - затараторила Лилька. - Пожалуйста, забери нас отсюда, отвези к подруге домой, нам грозит опасность!
        - Ага, щас, разбежался, - хмыкнули с той стороны. - И с какой радости, скажи на милость, я должен это делать? Твоя хваленая сестрица предпочла мне какого-то урода? Вот пусть он и везет вас, куда хотите.
        - Костя, ты все не так понял! Ты не знаешь всего! Ладку приворожили, она сама не понимает, что творит, ее спасать нужно!
        - Ну, так я и думал, что она какой-нибудь финт выкинет. Если она таким образом пытается возобновить отношения, то ничего у нее не выйдет, так ей и передай. Нашли дурака! Приворожи-или ее, смотри ты! А инопланетяне ее, случаем, не похитили?
        - Костя, подожди! Костя! Тебе тоже грозит опасность, как и всем нам! Во всем виновата страшная ведьма, мой папа уже попал в больницу…
        - Знаешь что, пугай этими страшилками своих подружек! И не звони мне больше. У меня уже есть другая девушка, порядочная, не такая, как твоя сестра!
        Раздался щелчок, связь прервалась.
        - Козел! - закричала Лилька. - Гад!..
        Вдруг она осеклась и уставилась прямо перед собой. Я повернулась туда же. Дверь кухни была стеклянной, а напротив нее располагалась ванная. И сейчас сквозь щели по периметру двери ванной пробивался электрический свет, хотя я готова была поклясться, что мы его везде, кроме кухни, выключили.
        Лилька приложила палец к губам. Я замерла, прислушиваясь. В мертвой тишине квартиры четко донеслось шарканье старческих шагов и причмокивание, а несколько секунд спустя дверь ванной, запертая на шпингалет, резко дернулась, словно в нее ударили изнутри.
        Лилька заорала, бросилась к окну, похоже, собираясь туда выпрыгнуть. Возможно, это было бы выходом, если бы не решетка. Но моя подруга, похоже, от страха мало что соображала.
        Ее охватила самая настоящая паника, грозившая передаться и мне. Спас кулон. До сих пор я как-то забыла о нем, лишь теперь обратила внимание: он был теплым, но не раскаленным. Значит… Значит, не все было так плохо, как нам пытались внушить.
        Я поймала Лильку за руку и стащила с подоконника на пол.
        - Что нам делать? Что делать… что делать… - бормотала она, совершенно потеряв голову.
        А и правда, что нам было делать? Я запоздало припомнила разговор с тетей Ксеней, которая неоднократно предупреждала меня насчет таких случаев.
        - Значит, так, - строго сказала я Лильке. - Есть в доме церковная свечка?
        - Где-то была, - с готовностью ответила она. - Да, мы на Пасху куличи святили… была свечка.
        Она открыла ящик кухонного стола, забитый всякой всячиной, покопалась в нем и вытащила согнутую, пыльную, но явно церковного производства свечку.
        - Вот и хорошо, - кивнула я, зажигая ее. - А теперь слушай меня: сейчас мы пройдем по квартире, и что бы вокруг ни происходило - не бойся. Мы эту погань выкурим.
        - Ты всерьез думаешь, что свечка поможет? - не поверила Лилька.
        - Не сомневайся, - кивнула я. - Если боишься, держи меня за руку. И спички прихвати - свеча может погаснуть, придется снова зажигать.


        Начала я с кухни. Подняв горящую свечку, я медленно перекрестила ею окно, затем по очереди все углы кухни, и последней - дверь. После чего решительно распахнула ее.
        В ванной света не было. Не торопясь, я горящей свечой перекрестила дверь ванной и вошла внутрь. Внутри никого не оказалось, и я по очереди перекрестила уже здесь все углы.
        Так мы обошли всю квартиру. Свечка трещала, коптила, оплывала черными разводами. Лилька с некоторым испугом держалась за мою левую руку, а я неожиданно поняла, что, слишком сосредоточившись на своей работе, словно приобрела некое шестое чувство, особенное зрение, позволявшее видеть прежде невидимое. Это было что-то похожее на липкую паутину, змеящуюся по углам и со злобным шипением сгорающую на маленьком огоньке моей свечи. Окно Лилькиной спальни я перекрестила, наверное, раз десять - отчего-то мне чудилась непонятная опасность, исходящая от него - или, может быть, подстерегающая за ним. Это же подтвердил и мой кулон, изрядно нагревшийся, когда я подошла к этому окну. Я вспомнила, что с этой стороны цоколь дома очень низкий, на него взберется и ребенок.
        Кошек нигде не было видно. Наверное, они попрятались, лучше меня почуяв то неладное, что творилось в квартире.
        В гостиную мы вошли в последнюю очередь. И вот тут я, все тем же своим новым чутьем, уловила на полу какое-то движение. Что-то двигалось под шкафами и тумбочками вдоль стены, и это была однозначно не кошка…
        Не останавливаясь, мы тем же манером «обработали» три угла и окно гостиной, а когда приблизились к последнему, четвертому углу, я подняла свечку вверх… и вдруг заметила это. Бесформенное серое мохнатое существо размером с котенка-подростка, но больше ничем на него не похожее, в панике металось от стенки к стенке, но по какой-то причине не могло к ним приблизиться. Странно, что Лилька смотрела в ту же сторону и не видела ничего необычного. А существо прошмыгнуло между нами и юркнуло в тот угол, перед которым мы стояли.
        Я размашистым жестом перекрестила угол. Существо тут же выскочило из него, как ошпаренное, и с тоненьким противным писком понеслось к выходу. Дверь, разумеется, была заперта, но непостижимым способом этой твари удалось просочиться на ту сторону. Мне даже показалось, что я слышу удаляющийся топот маленьких лапок в гулкой пустоте подъезда…
        Лилька огляделась по сторонам, прислушалась:
        - Ника, ты слышала? Что-то вроде пискнуло?
        - Кошки, наверное, - как можно беззаботнее ответила я, решив ее не пугать, трижды перекрестила входную дверь и потушила свечку. Все было закончено, а мое восприятие окружающего стало таким, как обычно. Разве что нахлынула огромная усталость, как если бы я отмыла всю квартиру от грязи.
        - И все? - спросила Лилька недоверчиво.
        - Все. Видишь же, больше ничего не происходит.
        - Надолго ли?.. Ой, Ника, ну мы и глупые!
        - Это почему?
        - Такси же можно заказать! А мы не догадались сразу, только страха лишнего натерпелись! Костя, гад, не приехал…
        - И хорошо! Потому что мы с тобой сейчас опасные пассажиры.
        - Не поняла?
        - Даже если машина будет исправной, а водитель опытен и трезв, все равно у транспорта с нами на борту больше шансов попасть в аварию, чем у пьяного лихача. Не хотела я тебе говорить, но тетя Ксеня меня предупредила - пока такое творится, твоя семья находится в группе особого риска.
        Лилька все поняла и молча кивнула.
        - Значит, ночевать будем здесь, - сделала вывод я.
        Мы проболтали еще около часа, но больше ничего не случилось. Зато кошки выбрались из своих укрытий и прибежали к нам на кухню, выпрашивая лакомства. Такое их поведение я сочла хорошим знаком.
        Лилька постелила мне в своей комнате на диване, я и прежде там ночевала. Вот только неуютно мне было теперь - отчего-то до сих пор казалось, что от окна этой комнаты исходит угроза. Но я ничего не сказала - пугать Лильку не хотелось.


        Проснулась я оттого, что кошка, улегшаяся спать поверх моего одеяла, вскочила и куда-то побежала - прямо по мне, наступив на лицо. Я недовольно потянулась, сбрасывая ее, на секунду открыла глаза… И в тот же миг остатки сна улетучились, и я почувствовала, как мои волосы становятся дыбом.
        Отодвигая штору на окне и покрывало, завесившее ее сверху, в форточку медленно и осторожно просовывалась рука. Я рывком села, протерла глаза - нет, это было не продолжением моих кошмаров, а самой настоящей реальностью - бледная рука с зажатым в ней пузырьком из-под витаминок. Крышки не было, из чего я поняла, что содержимое пузырька сейчас будет выплеснуто в комнату.
        Соскочив с дивана, я одним махом взлетела на стол, стоящий у окна, и крепко вцепилась в запястье зловещей руки. За окном раздался испуганный крик, мелькнуло белое пятно лица, а опасный сосуд, едва не выпавший из ослабевших пальцев, перекочевал ко мне. После чего его содержимое было все же выплеснуто - прямо в форточку. Теперь за окном просто взвыли, а я резко отпустила руку, и она исчезла за окном. С той стороны послышался звук, словно на землю уронили тяжелый мешок.
        Под окном раздалась истошная ругань вперемешку с воем и торопливые удаляющиеся шаги. Я поспешила вышвырнуть пузырек подальше, закрыла форточку и задернула штору.
        - Что там такое? - приподнялась на локте Лилька, протирая глаза.
        - Да вот, проверяю, закрыта ли форточка. Все в порядке, - ответила я и пошла в ванную мыть руки.


        - Не обманывай меня, Ника, - сказала Лилька, когда я вернулась. - Я все видела. Просто сомневалась, сон или нет. Но когда ты руки мыть побежала…
        - Ну что ж - видела так видела. - Я устало улыбнулась и снова полезла под одеяло. - Теперь уже, пожалуй, можно спать спокойно.
        - Да - спокойно? А Лада? Слушай, если верить той бабульке, ну, что надо куклу какую-то искать… то где ее еще искать, как не у них дома!
        - Наверное, - согласилась я. - Только как попасть в чужую квартиру?
        - У них не квартира, а домик с участком. Я же рассказывала - это в нашем старом поселке, где мы прежде жили. И собак, насколько я помню, они никогда не держали…
        - Предлагаешь совершить налет?
        - Ну, хотя бы подойти к забору и посмотреть, что да как. Не сейчас, конечно, а днем.
        Я нехотя согласилась:
        - Ладно, Лиль, утром встанем - разберемся…
        Звонок мобильника прервал мои слова. Лилька вскочила, схватила его с тумбочки.
        - Алло, мама, что случилось?!
        - Извини, что разбудила, - донеслось по громкой связи. - Просто хочу знать, как ты там одна и все ли с тобой в порядке?
        - Все хорошо, и я не одна - ко мне Ника пришла… А в чем дело, что-то с папой?!
        - Да с папой ничего, утром домой вернемся. Сегодня ночью Костя попал в аварию. Мне только что звонила его мать, просила помочь…
        - Как?!
        - Никто понять не может. И трезвый был, и тормоза работали исправно. Как он ухитрился вылететь с трассы и врезаться в этот столб…
        - Он жив?
        - Жив, но в тяжелом состоянии. А машина всмятку. Это случилось около полдвенадцатого ночи.
        Они еще о чем-то говорили, а я пыталась прийти в себя от услышанного. Костя попал в аварию через полчаса после разговора с Лилькой! И что было бы с нами, если бы он все же согласился нас подвезти?! Вот тебе и опасные пассажиры…



        Старые дрова в сарае

        Тем не менее уснула я мгновенно. Проснулась, когда за окном забрезжило, и увидела, что Лилька торопливо одевается.
        - Ты, Ника, как хочешь, а я пойду посмотрю, что там и как!
        Тогда я вылезла из-под одеяла и тоже стала одеваться.
        Она повела меня через дорогу, мимо моего квартала, в самые глубины необъятного девятнадцатого поселка. Я бывала здесь и раньше, но в такие дебри не углублялась.
        - Смотри, Ника, там мы когда-то жили, - указала Лилька на скромный небольшой домишко на углу очередной улицы. - А вон там…
        Я все поняла. Дом за высоким забором с глухими железными воротами, на который указывала сейчас Лилька, принадлежал милой семейке Куцых.
        На воротах красовалась какая-то табличка, но надпись была плохо различима в рассветных сумерках. Я хотела подойти поближе и прочесть, но резкий голос сзади заставил меня вздрогнуть.
        - На прием явились, ранние пташки?
        Мы разом обернулись. В соседнем дворе за невысоким заборчиком стояла полная женщина в пуховом платке и с ведром угля в руке.
        - На прием пришли, говорю? - повторила она. - Так нету их никого. Валентину час назад «Скорая» увезла, я грузить помогала.
        - А что с ней? - спросила я.
        - Да кто его знает, что оно такое: лицо и руки покрылись такими жуткими волдырями, что смотреть страшно. Ни на ноги встать не могла, ни слова сказать, только каталась и мычала. Татьяну тоже забрали - она, наоборот, бегала и орала, как полоумная, еле поймали, так ее, наверное, прямиком на «Победу» свезли. И сынок с ними поехал. Так что не ждите зря, приема сегодня не будет. Никого их нету.

«Победой» в нашем городе неофициально называли психбольницу, расположенную возле поселка с таким же названием.
        - А Лада? - прошептала Лилька, меж тем как тетка развернулась и зашагала к своему дому. - Тетенька, постойте! Так они втроем уехали? Не вчетвером?
        - А кто там четвертый? - обернулась тетка. - Втроем они живут, втроем и уехали. Впрочем, я в их дела не мешаюсь и в гости не хожу. Чего и вам советую, - добавила она с нажимом и скрылась за дверью.
        Я подошла к воротам и прочла-таки надпись на табличке:
        - Часы приема экстрасенса… Прием учениц…
        - Ничего ж себе! - фыркнула Лилька. - Экстрасенсы какие нашлись, прием ведут! Еще и учениц принимают!
        - Теперь им предстоит только прием лекарств, и возможно, силком.
        Лилька мрачно ухмыльнулась, порылась в карманах и вынула маркер.

«Обращаться в психбольницу «Победа», третий корпус, шестое отделение», - вывела она внизу таблички, умело повторяя шрифт.
        - Добавь: спросить графиню Батори, - хихикнула я и толкнула калитку.
        Медленно и со скрипом она открылась. Видимо, запереть ее никто не догадался.
        Лилька уставилась на меня:
        - Слушай, Ника, похоже, это шанс.
        - Вообще-то это противозаконно, - сказала я и первой шагнула во двор. Собак вроде бы не наблюдалось.
        - Да кому они нужны, - отмахнулась Лилька, закрывая за собой калитку. - Судя по этой тетке, с соседями у них не лучшие отношения.
        Дом, старый, низкий, казалось, вросший в землю, расположился в самой глубине двора, за высокими деревьями и многочисленными хозяйственными постройками. Лилька сразу же бегом побежала к нему, а я не спеша пошла следом по асфальтированной дорожке мимо двойного ряда облупленных сарайчиков. Возникло непонятное желание заглянуть в них, но я спешила за Лилькой.
        В доме кто-то был. Из трубы тянулась тонкая струйка дыма, а в подслеповатом окошке из-за плотной шторы пробивался электрический свет.
        Низкая дверь тоже оказалась незапертой. Лилька распахнула ее, и мы обе, не колеблясь, шагнули внутрь. Для этого нам пришлось преодолеть две маленькие ступеньки вниз.
        - Как склеп какой-то! - буркнула я, а Лилька закричала во всю глотку:
        - Лада!
        Никто нам не ответил. Я толкнула еще одну дверь, и мы оказались в темном коридоре с низким потолком, из которого вело четыре двери.
        - Точно, склеп, - согласилась со мной Лилька. - И она тут, моя бедная сестренка… Лада! Ты где?
        Из-под одной двери пробивался свет, и мы, ободряюще посмотрев друг на друга, одновременно взялись за дверную ручку.
        Это была кухня. Большая, но неуютная и темная, с низким потолком. Тусклая лампочка освещала ее слабо, а оконце было завешено, так что дневной свет в эту кухню практически не попадал.
        Ладу я не сразу узнала. В старом линялом халате, со стянутыми в узел волосами, она старательно драила пол тряпкой без помощи швабры. На плите булькало какое-то варево. Увидев нас, она выпрямилась, и в ее глазах отразился страх.
        - Зачем вы сюда пришли? - забубнила она скороговоркой. - Уходите, уходите. Они скоро вернутся, ой, будет плохо…
        - Лада, да что с тобой! - заплакала Лилька и попыталась обнять сестру, но та отстранилась, все бубня: «Уходите, уходите скорее». Жутковато было видеть ее такой, эти пустые глаза, лишенные всякого выражения, настолько не вязались с прежней Ладой, какую я знала… Неужели кому-то нужна ТАКАЯ невеста!
        - Ты одна здесь? - спросила я.
        - Да, одна, если не считать… - Лада осеклась на полуслове, боязливо оглянулась и ответила: - Одна, одна. Но они, они скоро вернутся, они обязательно вернутся…
        - И зачем тебе все это нужно? - прервала этот лепет Лилька. - Лада, ну хватит уже дурить, пойдем домой! Они если и вернутся, то очень нескоро, их в больницу увезли.
        - Нет, нет, мне нужно все успеть…
        Показалось ли мне, но за зашторенным окошком мелькнуло что-то темное. Видимо, не показалось, потому что Лада резко втянула голову в плечи и вздрогнула:
        - Идите, идите отсюда! Вам же будет хуже! И мне…
        С этими словами она мягко, но настойчиво вытолкала нас за дверь кухни, потом по коридору и в конце концов выставила во двор.
        Конечно, я вполне могла вытащить ее оттуда силком, но понимала, что пользы от этого не будет никакой. И не тащить же ее силой по улице!
        - Идите отсюда скорее, - пробормотала Лада тем же испуганным голосом, оглядываясь. Я тоже оглянулась, но никого во дворе не увидела.
        Лада, недолго думая, заскочила обратно в дом и заперлась изнутри.


        - Ну ничего ж себе! - выдохнула Лилька. - Лада! Ты что делаешь, открой!
        Только тут я поняла, какого дурака мы сваляли. Вместо того чтобы без толку уговаривать Ладу, нам следовало искать в доме ту проклятую куклу! А теперь что делать?
        Я в раздумье побрела по дорожке вдоль ряда сарайчиков по направлению к калитке. Кулон еле ощутимо, но все же дал понять - не все там благополучно, в тех сарайчиках. Я насторожилась, прислушалась - со стороны сарайчиков не доносилось ни единого звука, и к ним не вело никаких следов.
        Но все же - что это такое мелькнуло тогда за окном? Если бы вернулся кто-то из хозяев, то вошел бы в дом и выставил незваных гостей.
        - Ника, мы что, просто так уйдем? - жалобно спросила Лилька.
        - Подожди…
        Я еще раз и еще прошлась мимо ряда сарайчиков. Нет, все же там было что-то не так.
        Тем временем Лилька решительно вернулась к дому и заколотила в дверь кулаками, что-то кричала, но я не обращала на нее внимания. Я пыталась понять, представляют собой сарайчики опасность или нет. Выходило, что для меня они вроде бы не опасны, но что-то недоброе в них есть, есть…
        Странно, думала я, обычно в таких дворах хозяева держат живность, каких-нибудь кур или кроликов, а уж без собак и кошек частных домов вообще не бывает. Здесь же не было и намека ни на что живое. А этот дом… просто склеп какой-то! Даже цветов на окнах нет, и сами окна наглухо завешены. Ужас! Сама-то я всегда любила солнечный свет, не терпела ни зашторенных днем окон, ни темных очков, и просто не могла понять, как вообще можно жить, так отгородившись от солнышка и заменив его тусклой лампочкой. Как кроты какие-то!
        Страшновато было, конечно, но я решилась. Подошла к крайнему сараю, повернула щеколду и распахнула дверь.
        И ничего страшного там не оказалось. Загородка с углем и поленница свежих, пахучих дров. В углу - лопаты и грабли. Ничего необычного.
        Я закрыла дверцу и пошла заглядывать во все сарайчики подряд. Старая мебель, мешки с какими-то сыпучими материалами, еще какая-то рухлядь, дрова…
        Я закрыла дверцу последнего сарайчика. Никого и ничего опасного. Достала влажные салфетки, вытерла руки, запачканные о дверь этого самого последнего сарайчика. Ну и грязь, подумала я, зачем он вообще нужен? Самый старый и ветхий из всех, и дрова в нем, наверное, такого же возраста - старые, источенные жуками, некоторые вообще превратились в труху…
        Стоп!
        А не кажется ли это странным - топить печь свежими дровами, а старые, столетней давности, не трогать? Хранят как память, что ли?
        Я снова, через салфетку, взялась за ручку и открыла перекошенную дверцу. Вошла, наклонилась над этими старыми дровами, сваленными кучей…
        И снова почувствовала мерзкую удушающую шерсть у себя на горле. Честное слово, лучше бы кулон обжег меня, чем доставлять такие гадкие ощущения! Впрочем, ему было виднее.
        Несколькими ударами ноги я разбросала часть кучи в стороны. Да, я ожидала найти какую-нибудь гадость, но когда она вывалилась прямо мне под ноги, это все равно шокировало. Грязный тряпичный мешочек, имевший некое подобье головы и туловища, разделенных перетяжкой, утыканный несколькими булавками и обмотанный нитками… Да это же та самая кукла!
        Я по-хозяйски сбегала к первому сараю, принесла оттуда лопату и охапку нормальных дров. Меня уже не беспокоило, что могут вернуться хозяева или заглянуть соседи. Небольшой костерок, разведенный мною прямо на дорожке, почти не дымил - пока я не бросила с него эту гадость. Ветхая, полуистлевшая ткань вспыхнула и почти мгновенно сгорела, обратившись густым черным дымом.
        - Ника, что это ты делаешь?! - Ко мне бросилась Лилька, о которой я как-то забыла.
        - Куклу… сожгла, - ответила я, пытаясь унять спазмы в горле. По логике вещей, мне должно было полегчать, но этого почему-то не происходило.
        - Куклу?! Ты нашла ее?
        - Да, в дровах. - Я указала на сарайчик.
        - А какая она хоть была?
        - Дурацкий мешочек из старой гнилой тряпки с ржавыми булавками.
        - Старой и гнилой? - прищурилась Лилька. - Да ведь прошло всего ничего, когда бы она успела сгнить?
        Я оторопело смотрела на подругу.
        - Ты уверена, что это была та кукла?
        - Ах, вот почему мне все еще плохо! - догадалась я. - Так она там не одна! Пошли…
        Теперь уже мы вместе раскидывали ногами дрова. Лилька оказалась права: под ними нашлись еще семь или восемь таких кукол, которые мы одну за другой сжигали на нашем костерке.
        - А вот это, похоже, та! - вдруг завопила Лилька и наклонилась над каким-то светлым комочком.
        - Не трогай руками!
        Это была маленькая фигурка, сшитая из белоснежного, почти чистого шелка и обмотанная кусочком тюля. А в остальном - то же самое, что и на других - нитки, булавки…
        - Да, это она, - согласилась я.
        Лилька поддела находку лопатой и отправила в огонь.
        - Ну что, все?
        - Давай еще поищем, - вздохнула я. - Не знаю, для кого это все делалось, но раз уж мы взялись, то можем помочь и остальным.
        На самом деле мне просто было плохо, и я понимала - чтобы полегчало, надо сжечь их все, сколько там есть.
        - Зажечь бы просто этот сарай! - топнула ногой Лилька. - Тогда всем сразу и поможем, благо дрова припасены.
        - Ага, и наделать пожар на всю округу…
        Я не успела договорить. Хлопнула дверь, и из дома, держась за стену, вышла Лада.
        - Лиля… - прошептала она.
        Лилька с радостным воплем бросилась к ней.
        - Лиля, мне плохо… что я здесь делаю?.. Пошли домой.
        - Пошли, пошли! - заорала Лилька и потянула ее к выходу.
        - Подождите, - остановила я. - Лада, где твои вещи? Нельзя оставлять здесь ни платочка, ни шпильки!
        - Они там… в узелке, - ответила Лада, и они с Лилькой вернулись в дом.
        А я вновь поплелась в сарайчик, пытаясь унять дурноту. Через полминуты в огонь отправились еще три куклы, обнаруженные рядом.
        Тем временем сестры снова появились на пороге. Лада была все в том же старом халате, но держала в руках сумку с одеждой.
        - Идем, Ника!
        - Идите. А я завершу начатое, раз взялась.
        - Да брось, пошли!
        - Ага! Сестру тебе жаль, а других нет? - возмутилась я, разбрасывая ногами последние остатки кучи и извлекая на свет еще одну находку.
        - Извини, - Лильке стало стыдно. - Но… мы пойдем, хорошо? Ее надо увести отсюда поскорее.
        - Идите, конечно!
        Хлопнула калитка, и я осталась одна. Бросила последнюю куклу в костер… и внезапно почувствовала, как мерзкое недомогание отпускает меня. Стало быть, это действительно была последняя. Ура!
        Теперь дождусь, пока она догорит, затушу огонь и - домой, отсыпаться! И отмываться…
        Затоптав угли, оставшиеся от костерка, я хотела поскорее покинуть это отвратительное место, но оглянулась и подумала - хорошо бы, насколько это возможно, скрыть следы своего пребывания. Чтобы спокойнее было, а то ведь мое вторжение в чужой дом, как ни крути, идет вразрез с законом.
        Я вернулась в сарай, чтобы отнести лопату на место…
        - Управилась, милочка?



        Пожар в поселке

        Наверное, я завизжала. Не помню. Как не помню и того, обжег меня тогда кулон или нет, настолько неожиданно и зловеще прозвучал этот скрипучий голос у меня за спиной.
        В таких случаях никогда нельзя оглядываться. Поворачивающий голову всегда беззащитен, какого бы рода опасность ни подстерегала. А потому я просто развернулась молниеносным прыжком, готовая к любым неожиданностям.
        Из самого темного угла сарайчика на меня смотрело желтое лицо, маленькое, словно у трехлетнего ребенка, но морщинистое, как печеное яблоко. Видимо, старичок был одет во все черное, так как я видела только это лицо и две руки, скрещенные на груди, остальное скрывала темнота.
        Откуда он взялся?! Спрятаться здесь было совершенно негде, да и проскользнуть незаметно - тоже вряд ли, я все это время находилась у входа.
        Я замерла в полном недоумении, не зная, что мне делать. Бежать, наверное…
        Тем временем старичок не мигая смотрел мне в глаза. Казалось, это лицо и эти руки существуют сами по себе, не имея нормального человеческого тела, а за спиной у него не угол сарая, а глубокая черная пропасть…
        - О, какая пташка в наши сети запорхнула! Какой неожиданный, приятный сюрприз! Что ж ты, голубушка, лезешь-то не в свои дела? - укоризненно покачал он головой, не сводя с меня глаз.
        Я лихорадочно думала - бежать или попытаться с ним поговорить?
        - Ну да ладно, от этих двух глупых баб уже все равно толку не было - так что гори они синим пламенем. Но вот тебя я долго искал… Иди-ка сюда, милочка.
        Он протянул ко мне руку, не сходя при этом с места. В его словах, казалось бы, не было агрессии, но я поняла - вот человек, которого стоит бояться!
        Я смерила взглядом расстояние до выхода, прикинула, сможет ли он меня перехватить, если прямо сейчас броситься бежать.
        Выходило пятьдесят на пятьдесят. А страшно мне было на все сто. Давно, очень давно я так не боялась. Хотя старичок не делал попыток ко мне приблизиться или даже сойти с места. Он просто смотрел, не мигая, в мои глаза, и словно держал меня на месте этим взглядом…
        А дальше - не помню, что было. Помню только резкую боль чуть ниже ключицы - сторожевой знак вырвал меня из оцепенения, заставил вздрогнуть, тряхнуть головой… и тут я увидела.
        Нет, старичок не сходил с места. Но его руки, две бледные ладони с тощими костлявыми пальцами, стали теперь неестественно длинными и уже почти дотянулись до моего лица…
        Теперь уже было не до размышлений - резко пригнувшись, я чуть ли не кувырком вылетела из сарая и помчалась к калитке.
        Кажется, он сказал что-то вслед, - спокойно и насмешливо, но я не разобрала слов, слыша только стук своего сердца. Ничто меня не удерживало, я без препятствий покинула этот двор и понеслась по улице.
        Толстая тетка, вышедшая из соседнего дома, на сей раз не в пуховом платке, а в кокетливой шапочке и с сумкой, проводила меня удивленным взглядом. Но мне некогда было ей что-либо объяснять. Скорее, скорее и как можно дальше отсюда, от этого двора с домом, похожим на склеп, и жутким сараем…


        Домой я добралась без проблем. Мама еще спала. Я позвонила Лильке, но она не взяла трубку. Ну конечно, ей сейчас не до телефонных звонков, у них воссоединение семьи и все такое. Ладно. Позвоню еще вечером.
        Чувствуя жуткую усталость, я приняла душ, переоделась, забросила всю одежду, в которой пришла, в стиральную машинку и завалилась спать. Хорошо то, что хорошо кончается!
        Когда я проснулась, было около двух часов дня.
        - Ну ты и спишь! - усмехнулась мама. - Опять с Лилькой до утра в Интернете сидели?
        - Ага, - соврала я.
        - Как будто дома Интернета нет!
        - Вместе троллить интереснее.
        - Ну да, конечно, - засмеялась мама. - Одного не пойму, зачем тебе понадобилось стирать все вещи, от белья до куртки? Да еще все вместе в машинку засунула!
        - Я в грязь упала…
        - Вечно ты с приключениями! Ну и ладно, ерунда, бывает.
        В этом была вся моя мама. Я не припомню, чтобы она когда-то читала морали, а уж из-за вещей и подавно. Человек всегда ценнее, чем любые вещи, так она всегда говорила. Притом, она относилась к той редкой породе взрослых, с которыми можно поделиться своей тайной. Вот и сейчас я ей врала исключительно ради ее спокойствия. Расскажи я правду, она бы все поняла правильно.
        А мама между тем продолжала:
        - Это вообще мелочи. Вот в поселке у кого-то проблемы так проблемы!
        - А что в поселке? - В моей душе холодком шевельнулось недоброе предчувствие.
        - Пожар случился. Да сама посмотри в окно, там еще дымит, а недавно такой столб дыма валил, что ужас. Тут машины проехали с мигалками, наверно, тушат…
        Я метнулась к окну. Мы живем на третьем этаже старой пятиэтажки, и за окнами сразу начинается огромный девятнадцатый поселок. Откуда-то издали, из самой глубины этого жилого массива, клубами поднимался дым, слишком густой и черный, чтобы спутать его с печным.
        И по моим предположениям, горело именно там, где мы утром были! Но как же так, отчего загорелось? Я ведь старательно затушила костер!
        Хотя, конечно, гореть мог и другой дом. Пойти бы да проверить…
        Я снова позвонила Лильке, желая поделиться новостями. На этот раз она взяла трубку:
        - Алло, Ника, это ты? Спасибо тебе за все! Папа вернулся домой, и с Ладой они помирились…
        Как поведала мне подруга, в то время, что я предавалась сну, в семье Лыскиных состоялся долгий разговор. Было высказано много претензий, упреков, обид, но в конце концов все уладили и мир в семье восстановили. И, что самое главное, сестры, слово за слово, рассказали родителям всю правду.
        - И вам поверили? - усмехнулась я.
        - Частично. Во всяком случае, поверили в то, что Лада ушла не по своей воле, решили, что она была запугана. Мама еще и отругала папу, что из-за его дурацкого неверия мы чуть Ладку не потеряли. А потом еще и за неисправную задвижку на форточке. В общем, тут всего было! А сейчас родители поехали к Косте в больницу, а Лада спит.
        - Как он там?
        - Говорят, уже лучше.
        - Слушай, Лилька, тут в поселке пожар…
        Я обрисовала ситуацию. Лилька встревожилась, и мы решили не медля отправиться туда и проверить.


        Наши худшие предположения подтвердились. Едва мы свернули за угол знакомой улицы, как издали увидали у злополучных ворот пожарные машины и толпу любопытных. Там же стояли несколько стражей правопорядка, один из которых что-то записывал. Пожар к тому времени был уже потушен.
        Я хотела подойти поближе, но Лилька удержала меня:
        - Стой тихо, а то еще нас узнают да обвинят в поджоге!
        Впрочем, они быстро уехали, да и зеваки стали расходиться. Когда улица опустела, мы все же рискнули подойти поближе.
        Калитка теперь была распахнута, никто не удосужился ее даже прикрыть. Мы заглянули во двор. Да уж… Не уцелело ни одного сарая, на их месте торчали из земли обугленные головешки. А на месте дома вообще дымилась яма, как если бы туда упала бомба.
        - Ничего ж себе! - только и присвистнула Лилька.
        - Но отчего это?! Честное слово, я затушила все до последнего уголька, - прошептала я, с опаской косясь по углам двора и вспоминая ужас, увиденный утром.
        - Это, наверное, оттого, что Лада печку топила и не потушила.
        - Точно! - хлопнула я себя по лбу. - Ей тогда было не до печки! Оставила открытой дверцу…
        - А, это снова вы, девочки? - раздался за спиной знакомый голос. Я дернулась, как ошпаренная, развернулась, но это оказалась всего лишь тетка в пуховом платке, с которой мы разговаривали утром.
        - Не бойтесь, я ничего о вас не сказала ни полиции, ни соседям! - тихо и с изрядной долей гордости продолжала она. - Не знаю, что вы там утром два часа делали, меня это не касается! У меня сегодня вообще в доме праздник - отец мой в себя пришел, узнавать нас начал, а то целый год мы с ним мучились… Так что, девочки, знать вас не знаю, первый раз вижу!
        Тетка весело подмигнула нам и пошла к себе домой. В калитке оглянулась и еще раз подмигнула, теперь уже с нескрываемым весельем:
        - А хозяева-то так и не появились! Если не вернутся - будет и на нашей улице праздник!
        Мы с Лилькой переглянулись.
        - Нехорошо все же так! - сказала я. - У людей дом сгорел, а она радуется.
        - Наверное, крепко ее эти люди допекли! - в сердцах ответила моя подруга. - Пойдем лучше отсюда поскорей.
        И здесь она была права - задерживаться тут не стоило. Хоть и сгорело все, но мало ли что. Я пошла прочь, Лилька за мной.
        - Ника, глянь, ты брюки в саже испачкала! - дернула она меня за рукав.
        - Теперь и их придется стирать! - проворчала я, делая неуклюжие попытки отчистить влажной салфеткой большое черное пятно на левой штанине. Но от этого сажа только еще больше размазывалась.
        - Дома постираешь. И где только ухитрилась вымазаться?
        В самом деле, где? Опять странности. Калитка оставалась чистой, а дальше мы не заходили. Может, чего-то не заметила?
        Я выпрямилась и оглянулась на калитку. Она была чистой и… плотно закрытой.
        - Лиль! - дернула я подругу, торопившуюся вперед. - Это ты калитку закрыла?
        - Нет. - Она оглянулась. - Никто ее не закрывал.
        Я снова оглянулась - теперь калитка была открыта, как и прежде.
        - У меня что, глюки?! Ну уж нет! Я своими глазами видела ее закрытой, там еще надписи твои на табличке!
        - Серьезно? - прошептала Лилька. - Значит, над нами или кто-то прикалывается, или…
        Мы, не сговариваясь, сорвались с места и бросились бежать. Несколько секунд спустя я услышала протяжный скрип дверных петель, а потом звук захлопывающейся калитки.
        Только собрав вместе всю силу воли, я не позволила себе оглянуться. Буду теперь убеждать себя, врать себе, что это скрипела какая-то другая калитка…



        Длинные узкие ладони

        Мы отправились прямиком ко мне. Мамы дома не было, я переодела брюки, забросив испачканные под ванну. Потом мы уселись на кухне пить чай, и я рассказала Лильке о жуткой утренней встрече.
        - Да, - кивнула та. - Помнишь, я тебе говорила - тогда за Ладой приходили мать и бабка этого придурка, а с ними еще какой-то мужчина, молча стоявший сзади. Мы про него совсем забыли. Наверное, это он и был.
        - Наверное, - сухо ответила я.
        - Ника, ты, видно, просто очень испугалась, вот тебе и показалось - руки эти длинные и все такое…
        - Может, и показалось.
        - Главное - что все хорошо закончилось! В смысле - хорошо для нас! - засмеялась Лилька.
        - Ага.
        - Да что ты какая-то… отмороженная? В каких облаках витаешь? Все хорошо, Ника, все снова хорошо!
        Да, хорошо, просто отлично. Утром и я так считала, но теперь… Все будет хорошо для Лильки и ее семьи, но никак не для меня.
        Лилька тем временем покосилась за окно, где уже порядком стемнело.
        - Да что такое, Ника, чего ты боишься? - продолжала допытываться она. - Ты что-то от меня скрыла? Нам грозит еще какая-то опасность?
        - Я рассказала тебе все, что знала, - честно ответила я. - И думаю, тебе и твоей семье ничего больше не грозит.
        - Я, наверное, пойду, - боязливо поежилась она. - Темно уже. Ты меня не проводишь?
        Проводив Лильку до дороги, я зашагала обратно. Какой все же хмурый и неприветливый наш поселок. То ли дело в центре, где мы с мамой раньше жили! Там везде горели фонари, трасса днем и ночью была оживленной, на улицах допоздна сновали прохожие, круглые сутки бурлила жизнь… Впрочем, там она и сейчас бурлит. Когда мы решили переехать в этот окраинный район, все соседи вертели пальцами у виска. С одной стороны, конечно, хорошо, что мы их не послушали. Здесь моя жизнь резко изменилась к лучшему - я нашла хороших друзей, школа по сравнению с прежней просто курорт, наконец, здесь я встретила Вилора… Но с другой стороны, как же тут бывает порой мрачно и неуютно, особенно по вечерам. На улицах пусто, редкие фонари, в которых еще уцелели лампочки, теряются в кронах старых густых деревьев, из-за чего после захода солнца в этих дворах и вовсе мрак. К тому же все окна с наступлением темноты глухо завешиваются плотными, едва пропускающими свет шторами. Люди словно отгораживаются от чего-то…
        Странно, раньше я об этом редко задумывалась, просто старалась поскорее пробежать через несколько темных дворов до своего дома, глядя по сторонам и прислушиваясь лишь для того, чтобы не нарваться в темноте на какую-нибудь гоп-компанию. Но сегодня я боялась совсем не хулиганов, а… сама не знаю чего. Взяв себя в руки, я бегом пронеслась через эти дворы и перешла на шаг лишь у своего дома.
        Возле нашего подъезда исправно горел фонарь в обрамлении голых веток пирамидального тополя. Я подошла поближе и сунула руку в карман за ключами от подъезда. Но в кармане обнаружилась только дыра, и никаких ключей. Выходило одно из двух - либо они провалились за подкладку, либо вообще потерялись. Я похлопала по подкладке - что-то зазвенело, кажется, все же ключи. Пришлось скособочиться, приступая к процедуре извлечения. Лицо мое при этом оказалось повернуто к фонарю, и тут я увидела…
        Готова утверждать, что я в здравом уме. Ветки тополя, прямые, устремленные вверх, вдруг закачались, зашевелились, а потом стали двигаться в разные стороны, извиваясь, словно щупальца спрута, переплетаясь между собой. И сам тополь, пирамидальный, прямой, как свеча, стал медленно наклоняться в мою сторону! А две толстые и длинные ветки ожившего дерева неожиданно поползли вниз и потянулись прямо ко мне. Я даже успела заметить, что оканчиваются они не прутиками, а двумя узкими, бледными ладонями…
        В такие моменты кто-то теряет голову, а кто-то, наоборот, действует быстро и правильно, чему потом сам удивляется. В мгновение ока я извлекла ключи, открыла дверь подъезда, захлопнула ее за собой и понеслась вверх по лестнице.
        - Что случилось? - удивилась мама, когда я влетела в квартиру.
        - Да там… ничего, - пробормотала я.
        - И все же?
        Вместо ответа я прошла на кухню и осторожно выглянула за штору. Тополь стоял спокойно, как и положено всякому приличному дереву, чуть качаясь от ветра, но не более того.
        Мама расценила все по-своему и встревожилась:
        - Хулиганы пристали?! Сколько раз я тебе говорила - не выходи одна в потемках!
        - Нет, никаких хулиганов, - ответила я. - Просто… мне показалось, что на дереве сидит какая-то большая зверюга.
        Мама отодвинула штору и выглянула.
        - Нет там никакого зверья, тебе показалось. Или ты чего-то недоговариваешь. - Тут она подозрительно прищурилась. - Кулон твой не нагревался?
        - Нет! - осенило меня. В самом деле, сторожевой знак никак не отреагировал на происходящую чертовщину, и это было более чем странным. Я что же, сошла с ума? Или кулон вдруг потерял свою силу? Помнится, Вилор говорил, что силу знак потеряет, если владелец позволит надеть его кому-то другому. И новому хозяину он достается только после смерти старого, никак иначе. Но ведь я никому не давала его надевать, даже не снимала. Почему же тогда?
        - Спать надо ночью, а не в Интернете сидеть! - сделала свой вывод мама. - Смотрите всякие страсти-мордасти, а потом мерещится черт знает что. Как будто в жизни мало ужасов!
        А ведь мама, пожалуй, права. За последние сутки я действительно насмотрелась вдоволь ужасов, причем вовсе не в Интернете. Может, это мои взвинченные нервы со мной такие шутки шутят, кто знает…
        Весь вечер я старалась думать о хорошем, гоня от себя прочь плохие предчувствия. Позвонила Лильке и с удовольствием проболтала с ней полчаса о всякой всячине, совершенно не касаясь недавних проблем.


        Среди ночи я встала - ужасно хотелось пить. Не до конца проснувшись, побрела в сторону кухни, но, как истинная лентяйка, до кухни не дошла, а свернула в ванную, которая была ближе. Света я, разумеется, включать не стала, а привычно нашла в темноте кран и утолила жажду. Собираясь выйти из ванной, я неожиданно вступила босой ногой во что-то мокрое. Это еще что такое? Я высунула руку и включила все же свет. Посреди пола красовалась довольно большая лужа воды, почему-то зеленоватого цвета. Откуда она здесь взялась? Когда мы ложились спать, ее не было. Да и… Стоп! Как могло случиться, что я дошла до крана, не вступив в нее?
        Может быть, прорвало трубу? Но нет, трубы, шедшие вдоль стены, оставались целыми и сухими.
        Я заглянула под ванну. Так, белый кафельный пол, тазик для белья и что-то темное в углу от стены. Я наклонилась поближе, силясь рассмотреть это темное… как вдруг оно шевельнулось! Что-то быстро задвигалось, и ко мне из-под ванной потянулись две черные конечности. Я отскочила к выходу, но неожиданно ударилась в закрытую дверь. Причем закрыта она была снаружи! Я ударила в нее ногой так, что хлипкий шпингалет с той стороны запросто бы сломался, однако этого не произошло. Казалось, передо мной не дверь, а каменная стена.
        Тем временем из-под ванной медленно, но целенаправленно выползали два черных отростка, оканчивающихся узкими ладошками…
        Дикий вопль разорвал тишину, и я села. Села на кровати, пытаясь прийти в себя, и до сознания медленно доходило - это был сон, хотя и до жути реалистичный.
        - Что случилось? - Заспанная мама распахнула дверь моей комнаты.
        - Ужас какой… там, в ванной… - бессвязно пробормотала я.
        - Что такое в ванной? - Мама унеслась и через полминуты вернулась. - Ничего там страшного нет, тебе что, кошмар приснился?
        - А лужи на полу, зеленой такой, нету?
        - Нету! - иронично ответила мама. - Аккуратнее надо душем пользоваться, вот и не будет никаких луж!
        Все-таки я пошла и посмотрела, а мама, хихикая, меня сопровождала. Пол в ванной был чистым и сухим. Тогда я сделала глубокий вдох для храбрости и заглянула под ванну. Белый пол, тазик для белья… и что-то черное в углу!
        Мама, заметив мой испуг, тоже заглянула под ванну и вытащила это черное наружу.
        Это оказались мои брюки, на которых все еще красовалось пятно сажи. Я хотела постирать их, но забыла…
        - Ты этого испугалась? - осведомилась мама, поднимая эти брюки перед собой. - Ничего себе пятно, где это ты вымазалась? А, понимаю, тебе приснилось Черное Пятно, из которого вылезает Черная Рука и душит глупых детишек?
        Я только вздохнула. Сама бы ни за что, ни в жизнь бы не поверила, что еще и так бывает!
        Остаток ночи прошел спокойно, без кошмарных снов и черных пятен. Но я понимала - неспроста это все… Кому и зачем я понадобилась, от кого исходят эти кошмары во сне и наяву, с кем я столкнулась в старом сарае? Ответов на эти вопросы не было. Будут, Ника, будут, неожиданно «утешила» я себя. Будут, мало не покажется.
        Впрочем, утро следующего дня порадовало солнышком, тем самым отогнав все неприятные мысли. В самом деле, о каких ночных кошмарах можно думать, когда в окна льются солнечные лучи, а за окном весело чирикают воробышки! Мало ли, что могло присниться да примерещиться в темноте, это все нервы виноваты. И вообще, кошмаров в моей жизни хватало, но ведь это не повод бояться каждой тени! Тем более что кулон все это время был холодным… Значит, надо настраиваться на хорошее, и все будет в порядке.
        Примерно под таким девизом прошли уроки, потом меня затащила к себе в гости Лилька. На этот раз вся семья была дома, и меня встретили, как мне показалось, с уважением. Что и говорить, приятно было, как раньше, просто беззаботно общаться с подругой, не думая ни о каких зловещих кознях. Лада, слегка похудевшая и осунувшаяся, старалась держаться бодро, улыбалась. Мы с Лилькой сидели в Интернете, слушали музыку, а потом Лада взяла свою скрипку и исполнила… не знаю что, но красивое.
        Поговорить с Лилькой наедине мне удалось далеко не сразу. Как только мы с ней ушли в ее комнату, к нам присоединилась Лада:
        - Спасибо тебе, Ника. Мне Лиля все рассказала, а то я сама плохо помню. Эти дни прошли для меня как во сне, я была словно под гипнозом. Впрочем, один положительный момент у этой истории есть. А то я чуть за Костю не вышла! Нет уж - кто способен на мелкую подлость, тот запросто совершит и большую. А я не хочу этого дожидаться. Нет, я добросовестно буду его проведывать, передачи носить, но замуж - никогда.
        У кого как, а у меня отлегло от сердца.
        - Больше ничего страшного не происходит? - спросила я.
        - Нет, - ответили сестры в один голос. - А что?
        - Ну, к примеру, ничего не мерещится? Кошмары не снятся?
        - Нет, а с чего бы им сниться? Все уже позади! - Лилька наклонилась ко мне и зашептала: - Папа сегодня наводил справки. Оказывается, бабка этого гаденыша, Валентина, умерла вчера в больнице. А Татьяну действительно на «Победу» сдали, она сошла с ума!
        - А сам этот, как его, Виталя?
        - Не знаю и знать не желаю! - отмахнулась Лилька. - Да сам по себе он не опасен. Так что, Ника, бояться нам больше некого!
        Хорошо бы, подумала я. Стало быть, если мне грозит опасность, то не от этих женщин. Над этим стоило подумать…
        - От этих двух глупых баб все равно уже толку не было, - невольно повторила я врезавшиеся в память слова старичка.
        - Что-что?
        - Да так, ничего, думаю о своем.
        Домой я отправилась только после маминого звонка в восемь вечера. Шагая по направлению к трассе, я оглядывалась по сторонам внимательнее обычного, глядя на кроны всех подряд деревьев. Но это были просто обычные деревья либо же успешно таковыми прикидывались. Да, что днем кажется ерундой, от того вечером дрожат коленки! Скорей бы дом, скорей бы утро…
        А вот и трасса, светофор у перекрестка. Я привычно наступила на крышку канализационного люка, что был рядом со светофором, и остановилась у бордюра в ожидании зеленого света.
        Вот и он загорелся. Я живо бросилась вперед, надеясь поскорее оказаться на той стороне…
        Все произошло внезапно. Моя левая брючина крепко зацепилась за что-то сзади, и я в итоге едва не растянулась на асфальте. Пришлось резко податься назад, с трудом удержав равновесие. В этот же миг брючина освободилась, и я повернулась посмотреть, за что же она могла зацепиться.
        Зацепиться там было абсолютно не за что. Вот только боковое зрение засекло что-то длинное и черное, исчезнувшее под крышкой канализационного люка в двух шагах от меня.
        Крышка люка лязгнула.
        И это уже не могло быть ни сном, ни галлюцинацией. Коротко вскрикнув, я отскочила далеко в сторону, забыв, что там дорога… и едва не угодила под колеса легковушки, выехавшей из-за угла на большой скорости.
        Завизжали тормоза. По счастью, водителю удалось ни во что не врезаться и не зацепить меня.
        - Идиотка! - заорал он из окна машины.
        Пробормотав какие-то извинения, я бросилась через дорогу, где для меня все еще горел зеленый свет. На этот раз обошлось без приключений, и я, не снижая скорости, через несколько минут оказалась дома.



        Требуется бабушка в деревне!

        Закрывшись в своей комнате, я напряженно думала. Теперь до меня со скрипом доходило - моя жизнь находится в опасности. Казалось, со мной играют, как кошка с мышью, но чем это кончится… Самое плохое, что кулон никак не реагировал на весь этот ужас.
        И как мне быть?
        Прошлым ноябрем чертовщина творилась еще хуже, чем теперь. Вилор настойчиво советовал мне уехать подальше и тем самым спастись. Но тогда в опасности оказались и мои друзья, а потому сбежать и бросить их я сочла позорным. Но то было тогда. А сейчас, похоже, опасность грозит мне одной, и воспользоваться советом Вилора не помешало бы.
        Итак, уехать. Надо бы, но куда? Все мои родственники живут здесь же, в нашем городе. Хотя, может быть, я не всех родственников знаю? Поговорить бы с мамой, рассказать ей все начистоту. Уж она-то мне поверит, сама с таким сталкивалась, и может быть, подскажет выход.
        Ох, не хочется ее пугать! Постараюсь начать издалека, а там видно будет.
        Мама сидела на кухне и вязала, поглядывая при этом то в монитор своего ноутбука, то в раскрытую книгу. На ней красовались мои новенькие наушники, а на углу стола дымилась чашка чая, накрытая сверху бутербродом с растаявшим маслом.
        Я подошла и бесцеремонно стащила с мамы наушники.
        - Да не смыслю я ничего в алгебре! - испуганно сказала она. - Спиши у кого-нибудь.
        - Ладно, так уж и быть, алгебру я решу сама, - заверила я. - А вот ты мне лучше скажи: почему у других есть дедушки и бабушки в деревнях, а у меня нету?
        - А, вот ты о чем! - она вздохнула с облегчением. Вообще моя мама имела крепкие нервы и почти никогда не выходила из себя, но у нее была страшная аллергия - на мои школьные проблемы. Когда у меня не ладилось с уроками, а она не могла помочь, то ей становилось плохо в прямом смысле этого слова.
        - Или все-таки есть? - продолжала допытываться я. - Ну, не дедушки с бабушками, так хоть кто-нибудь?
        - Нет, Ника, никого у нас в деревнях нету. Я ведь говорила тебе уже - отец мой умер, а мама уехала за границу. Дедушек и бабушек моих тоже давно на свете нет, а остальных родственников ты знаешь, все здесь живут. Так уж получилось.
        - А… мой отец? - решилась спросить я. Вообще это у нас было запретной темой. Мама утверждала, что сбежала от него еще до моего рождения, и говорить об этом не желала. А если я настаивала, то она ужасно злилась. Смешно сказать, но я даже не знала имени своего отца. По документам числилась Ивановной, но мама не скрывала, что это отчество выдумано.
        Вот и теперь мамины глаза потемнели:
        - Что - твой отец?
        - А он… где живет?
        - Не знаю и знать не хочу. Познакомиться решила?
        - Нет-нет, это я просто к слову, - торопливо отмахнулась я. Еще поссориться не хватало! - Значит, у нас ни в деревне, ни в каком-то другом городе никого нет?
        - Нет, - улыбнулась мама. - А тебе что, в деревню захотелось? Если хочешь, можем летом съездить в Святогорье, отдохнуть на природе в какой-нибудь деревушке.
        - Летом… До лета еще дожить надо. Понимаешь, мам… У меня проблемы.
        - В школе?
        - Если бы! Меня преследует какая-то чертовщина! - О неприятностях в Лилькиной семье я решила не говорить. - Э-э, мы вчера с Лилькой пошли посмотреть, в каком доме в поселке был пожар. По словам соседей, хозяева этого дома занимались колдовством… И после того, как мы там побывали, со мной это началось. Вечером я видела, как ветки дерева сами собой пляшут и протягивают ко мне руки…
        - Руки?
        - Да, руки! А потом я видела во сне, как те же руки тянутся из-под ванной…
        - Так вот в чем было дело!
        - А сегодня уже на самом деле они высунулись из люка у перекрестка и схватили меня за штанину! Правда! Я чуть под машину не попала!
        Вообще мама относится к таким вещам с пониманием, но тут моя речь получилась полным бредом.
        - А с Лилей что-нибудь подобное происходит? - серьезно спросила мама.
        - Нет, ничего.
        - А как отнесся к этому твой медальон?
        - Он был холодным, в том-то и самое удивительное! - воскликнула я.
        Мама встала, прошлась по кухне.
        - М-да, похоже, тебе действительно нужен отдых, - резюмировала она. - Переучилась ты, только и всего. Да еще в придачу сидишь в Интернете до утра, смотришь ужастики - чему же тут удивляться! В общем, так: больше никаких ужастиков, и изволь ложиться спать раньше. А на весенних каникулах, возможно, действительно куда-нибудь съездишь, я наведу справки в турагентстве.
        Я хотела возразить, но в это время в дверь позвонили.
        - Кто это в такую пору? - удивилась мама. - Ты кого-то ждешь?
        - Нет, - испугалась я. - Не открывай!
        Но мама уже направилась к входной двери:
        - Кто там? - низким голосом спросила она, не глядя в глазок.
        - Откройте, почта! - раздалось с той стороны, и мы обе узнали голос нашей почтальонши Леночки Воеводиной. - Вам телеграмма.
        Тогда мама все же посмотрела в глазок, вслед за ней выглянула и я. Там и в самом деле стояла Лена Воеводина с какими-то бумагами в руках.
        Мы с мамой переглянулись, и я уловила в ее обычно невозмутимом взгляде хорошо скрытый страх. Впрочем, это длилось мгновение, а потом мама все же открыла дверь.
        - Вам телеграмма. Распишитесь, пожалуйста. Ишь, еще и в наши дни их кто-то отправляет. Давненько уже никому не носила, - добродушно улыбнулась почтальонша. - Да еще срочная, пришлось в такую пору на работу бежать.
        Из книг и фильмов я, конечно же, знала, что такое телеграмма, но не думала, что в наш век мобильной связи такое раритетное явление еще существует. Мама расписалась в бланке, и Леночка заторопилась вниз по лестнице.
        - Это от кого? - спросила я.
        Мама не отвечала, стоя в каком-то оцепенении. Тогда я взяла телеграмму у нее из рук.

«Тасенька приезжай хочу напоследок тобой повидаться дочку привози тчк твоя любящая бабушка Аня Семенюк».
        - Уф, а я уж испугалась, что тут угрозы от бандитов! - выдохнула я. - Что с тобой, тебя что-то напугало?
        - Да нет, ничего, просто поздние звонки в дверь так напрягают, - тихо ответила мама своим обычным тоном, но я поняла - она все еще чего-то боится. Я еще раз перечитала телеграмму, в которой был указан адрес - район и область, деревня Холмище, дом пять. И имя - Тасенька. Мою маму зовут Анастасия, для друзей - Настя, но я знаю, что в детстве ее в семье называли Тасей.
        - И как это понимать? - осведомилась я. - Только что ты утверждала, что у нас нет никаких дедушек-бабушек, и вот, пожалуйста, - у тебя находится некая любящая бабушка Аня!
        Мама, тяжело ступая, прошла на кухню, залпом выпила стакан воды и швырнула его в раковину. Только чудом стакан уцелел.
        - Это, Ника, не моя родная бабушка, - сказала она наконец. - Да и потом, я сомневалась, что она еще жива.
        - А кто она тебе?
        - По сути, чужой человек, но относилась ко мне, как к родной внучке, и я называла ее бабушкой. В очень трудный период моей жизни, когда со мной рядом не было ни одного близкого человека, она оказала мне помощь и моральную поддержку. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сейчас.
        - Вот так новости! - изумилась я. - Почему же я ничего не знала о ней? Ты что, перестала с ней общаться?
        - Да, практически. Было несколько писем и телеграмм, давно уже, и все. Но не сочти меня неблагодарной эгоисткой, на это были очень уважительные причины.
        - А мы поедем к ней?
        - Нет, Ника, мы не сможем к ней поехать, - твердо ответила мама. - Но эта телеграмма меня очень удивляет… и пугает.
        - Нехорошо получается, - возразила я. - Одинокая старушка решила напоследок повидать свою названую внучку, а та отказывается ехать! Судя по слову
«напоследок», она там лежит больная, может быть, при смерти…
        - Я не могу сейчас рассказать тебе о причинах, просто поверь - они есть! - воскликнула мама.
        Воцарилось молчание. Я пыталась собраться с мыслями. Моя мама никогда не была эгоисткой, всегда старалась помочь, кому могла. И если она не хочет ехать, значит, причины на то действительно есть. Но какие? Очень трудный период ее жизни… Тася. Хм, а не в этой ли деревне Холмище состоялось ее неудачное замужество, о котором она вспоминает с содроганием и ничего не хочет рассказывать? А что, такое вполне возможно! И вполне возможно, что ее бывший муж, он же мой родитель, до сих пор там живет! Так вот почему она не хочет туда ехать! Наверное, боится быть узнанной.
        - Постой! - осенило меня. - А что, если я поеду одна? Меня-то там никто не знает.
        - Нет!!! - резко подскочила мама. - Ты туда не поедешь ни-ког-да! Поняла?!
        Я так и села, ошеломленная. Такой я свою маму еще не видела. Даже когда в первом классе открыла на плите газ и забыла зажечь огонь. Впрочем, мама уже успокоилась и сказала устало:
        - Прости, я, похоже, переутомилась. Куда ты поедешь - у тебя же школа! Возможно, я все-таки съезжу туда, но одна.
        Если бы, в самом деле, не школа! Тогда я, может быть, и уговорила бы маму, но сейчас она была непреклонной:
        - Нет-нет, Ника, пока четверть не закончится, ни о каких поездках не может быть и речи! Вон по истории тройка намечается. Лучше спать ложись пораньше, а я пока тут посижу, и никакая нечисть тебя не тронет.
        В тот вечер она заставила меня лечь раньше, а сама еще долго сидела в гостиной, сразу за моей дверью, с вязанием и ноутбуком. И действительно, ночь прошла тихо и спокойно.



        Вечеринка у Стаса

        Рано утром меня поднял звонок… нет, не будильника, а мобильника.
        - Алло, Ника, ты уже, конечно, проснулась? - услышала я в трубке голос Кольки Шарова, моего одноклассника и приятеля.
        Я хотела высказать ему, что думаю о таких ранних «звонарях», но он бесцеремонно продолжил:
        - Молодец, что встаешь рано! Детки, в школу собирайтесь, петушок пропел давно, а могли бы спать и дальше - толку нету все равно! Нашу школу на карантин закрыли!
        - Чего?!
        - Того! Мне вчера вечером Юрик Лазуткин звонил! Недели две как минимум будем вольными пташками!
        Это уже внушало доверие: Юра Лазуткин был внуком директрисы нашей школы и по совместительству Колькиным другом.
        - Ладно, Ника, давай, а то мне еще половине класса звонить надо… пока они сами не проснулись, бу-га-га!
        Не до конца поверив этому любителю розыгрышей, в школу я все же сходила и убедилась - на этот раз Шаров не шутил, в школе действительно объявили карантин. Что ж, карантины в это время года были частым явлением, удивляло то, что нашу школу закрыли, как потом выяснилось, единственную в районе. Нет, остальные закрыли тоже, но намного позже, когда уже все гриппом заболели. Однако на тот момент я еще этого не знала и, как все прочие ученики, была рада непредвиденным каникулам.
        - Ура! - вопила какая-то третьеклашка, узнав радостную новость. - Я на целых две недели к бабушке уеду!
        Я так и замерла. К бабушке! Теперь-то и я получила возможность съездить к своей еще не знакомой бабушке! И как у меня сразу из головы вылетело?
        - Мама! - с порога закричала я, вернувшись домой. - У нас в школе карантин! На две недели!
        - Что, опять грипп? - Мама вышла мне навстречу.
        - Вроде того.
        - Еще и половина школьников с температурой не лежит, а уже объявили карантин - вот чудо-то! - хмыкнула мама. - Ну что ж, теперь будешь лентяйничать на законных основаниях. Может, и перестанет мерещиться всякая ерунда.
        - Теперь я смогу съездить к бабушке! - напомнила я.
        - Нет, нет, нет! - решительно замотала мама головой. - Туда я тебя ни за что не отпущу!
        Обычно мою маму уломать легко, но тут уговоры привели лишь к тому, что она снова рассердилась:
        - Только через мой труп! Нет, даже и тогда не пущу! Сейчас карантин - вот и отдыхай, хоть на голове ходи!
        - Ма-ам, - протянула я. - Поверь, я ничего не придумала, со мной действительно творится что-то странное, и мне надо отсюда уехать! Ну, хоть ненадолго…
        - К сожалению, сейчас не получается. Разве что к концу следующей недели, - грустно вздохнула мама. - У меня на работе напряженка.
        Еще лучше, подумала я. Когда мама так говорит, это обычно означает, что она опять будет пропадать на своей таинственной работе сутками.
        - Не бойся, все будет хорошо, - улыбнулась мама, вставая. - Если вдруг что-то не так - обращайся к тете Ксене. А на той неделе мы обязательно выберемся куда-нибудь, обещаю!
        На той неделе… Сегодня ведь только понедельник! Когда она еще наступит, та неделя!


        Впрочем, этот день прошел без происшествий, даже весело, потому что ко мне мало-помалу подтянулись друзья-подружки, и мы дурачились до самого вечера. А когда они разошлись, я долго сидела в Интернете. Все было хорошо и спокойно. Может быть, мама права и я действительно переучилась?
        Однако какое совпадение вышло! Как только понадобилось уехать, у меня сразу и бабушка в деревне обнаружилась, и карантин в школе сделали. Я где-то читала и убедилась на примерах, что если человеку в жизни что-то по-настоящему нужно, то судьба это нужное ему подбросит. Значит, сама судьба распорядилась, чтобы я уехала в ту деревню. Как там она называется? Холмик? Нет, Холмище. Странное название. Впрочем, бывают и похуже.
        Я открыла карты Гугла и долго искала деревню Холмище. Деревня нашлась, но, как выяснилось, к ней не шел никакой транспорт. Ходил какой-то автобус к соседнему - километрах в двадцати - поселку, и все. А от нашего города нужно было ехать еще электричкой, причем довольно долго.
        На всякий случай я распечатала всю информацию о маршруте. Может, конечно, и обойдется. А вдруг… Нужно быть готовой ко всему.


        На следующий день я проснулась с самыми оптимистичными мыслями. Скорее всего кошмары действительно прекратились.
        И я с чистой совестью валялась на диване с книжкой, сидела в Интернете, болтала по телефону - словом, использовала неожиданную передышку для полноценного отдыха. А ближе к вечеру мне позвонила Таня Незванова, сказала, что вся наша компания собралась у Стаса, одной меня не хватает.
        Это уже было что-то новенькое. В нашей тесной и дружной компашке все были ровесниками и учились в одной школе - за исключением Стаса. Он был на два года старше нас, жил далеко и ходил в другую школу. Что привело его к нам, не знаю - сама-то я влилась в компанию последней.
        Я, конечно, очень удивилась этому приглашению - обычно мы собирались у меня, Лильки или Егора, но чтобы у Стаса - такого никогда не было. Мелькнуло смутное сомнение, хорошая ли это идея идти к Стасу. Как я уже говорила, он предлагал мне встречаться неоднократно, и стоило немалого труда каждый раз его отшивать. Но раз там собрались все, то чего мне бояться? Можно и сходить, все равно делать нечего.
        - Мам, я к друзьям!
        - А я - на работу. Допоздна не засиживайся там.
        - На работу?! А когда ты вернешься?
        - Боюсь, что завтра.
        - Хорошо, если завтра, - проворчала я, натягивая курточку.
        У Стаса я бывала всего раза три или четыре, и то дальше порога не заходила. Но сегодня вся наша компания действительно собралась у него. Ребята сидели за столом и о чем-то оживленно болтали. На столе я заметила бутылки с колой и бутерброды. Впрочем, это все было сдвинуто на край, а народ увлеченно собирал на столе пазлы.
        - Привет! - встретили меня разноголосым хором, не отрываясь от своего занятия, а Стас подошел и помог мне пристроить курточку на вешалку, после чего мы вошли в гостиную.
        - От сердца и почек дарю вам цветочек! - торжественно произнес он, жестом фокусника выудил откуда-то и протянул мне на ладони мягкую игрушку - симпатичный бархатный цветочек с улыбкой-смайликом на сердцевинке.
        - Спасибо! - Признаюсь, я удивилась. Такие сентиментальные подарки были вовсе не в его духе.
        - Ну как, нравится?
        - Нравится.
        - Вот и славно. Спрячь поскорее, чтобы никто не стащил!
        Я сунула цветочек в сумку, уселась в компьютерное кресло и присоединилась к собиранию пазлов. Картина - пейзаж - оказалась большой и сложной, но все мы любили эти трудности. Я увлеклась, собирая один непростой фрагмент, с азартом выискивала нужные частички…
        - Ну что, Ника, - вдруг раздался голос Стаса рядом со мной. Я не спешила отрывать взгляд от пазлов, только-только увидев в россыпи нужную мне деталь и вновь потеряв ее.
        - А?
        - Теперь-то ты будешь со мной встречаться, - произнес Стас, и в этом голосе были какие-то не свойственные ему властные нотки. Это был не вопрос, а скорее утверждение.
        Воцарилась мертвая тишина. Я выпрямилась, развернула кресло. Стас стоял рядом со мной и в собирании пазлов участия не принимал.
        Опять начинается! Сколько уже можно, я ведь говорила ему… Впрочем, и сейчас скажу то же самое.
        - Стас, ты же знаешь! Знаешь, что даже если я соглашусь встречаться с тобой, то думать при этом буду о другом…

«…разве тебе такое надо?» - хотела продолжить я, но он грубо перебил:
        - Да сколько уже можно думать об этом другом! Больше года прошло, нормальная девчонка давным-давно бы забыла, с глаз долой - из сердца вон, все вы, девчонки, такие! Нет его больше, и не будет никогда, поняла? Прекращай уже строить из себя скорбящего ангела. Итак, с этого момента ты встречаешься со мной, и никаких соплей чтобы я больше не видел.
        - Что?!! - Я подскочила так резко, что кресло укатилось прочь и ударилось о батарею. Как мне хотелось сейчас немедленно съездить с размаху кулаком в эту смазливую физиономию! Сдерживал только тот факт, что я находилась у него в гостях. - Не твое это дело, понял! Целуйся со своими «нормальными девчонками»!
        Ребята сидели, втянув головы в плечи и со страхом глядя на нас. На лице Стаса была досада и почему-то удивление. Он еще и удивляется! Неужели действительно считал меня такой пустопорожней вертихвосткой?
        - Да ты просто цену себе набиваешь, - процедил он сквозь зубы. - Но в этот раз…
        Я не узнавала Стаса, таким он никогда не был - грубым, властным. И ничего не придумал умнее, как решать подобные вопросы при всех! Я с трудом подавила гнев и сказала ледяным тоном:
        - Но в этот раз я тебя бить не буду. Начищу физиономию при следующей встрече, на нейтральной территории. Пока, народ, мне больше нечего здесь делать.
        Нарочито медленно я взяла сумочку, обулась, набросила куртку и с чувством собственного достоинства вышла за дверь.
        Только на улице я дала волю ярости, пнув несколько раз валявшийся у подъезда фанерный ящик, после чего быстрым от злости шагом помчалась домой. Что он себе возомнил, этот Стас! Думает, наверно, что наглостью всего можно добиться. Ну, может, с такими, как он говорил, «нормальными девчонками» и можно, но не со мной!
        Я срезала угол через незнакомый двор. Было темно, поэтому скорость пришлось убавить и чаще смотреть под ноги.
        - Ника! - вдруг донесся до меня тихий голос. Даже скорее шепот, и трудно было понять его направление. Я резко повернулась - кто еще там?! Если Стас вздумал меня преследовать, то я ему точно в глаз дам!
        И верно, Стас. Хорошо знакомая фигура возникла у меня за спиной из зарослей - видимо, он знал более короткую дорогу. Тем не менее я от неожиданности машинально отскочила на добрых полтора метра.
        - Ника, подожди, - так же тихо произнес он. - Ты не так меня поняла…
        - А как тебя надо было понимать? - снова рассердилась я. - По-моему, ты объяснил все ясно и доходчиво. Счастливо оставаться!
        - Нет, Ника! - Он не сходил с места, продолжая говорить тем же тоном. - Я знаю, что тебе милее другой. И даже знаю, как помочь тебе выручить его оттуда… где он сейчас находится.
        - Как?!
        - Подойди. О таких вещах не кричат на всю улицу.
        Я живо сделала шаг навстречу, тогда как Стас по-прежнему не сходил с места. И тут вдруг меня что-то легонько кольнуло чуть ниже ключицы. Кулон! Не нагрелся и не заледенел, просто один раз кольнул, предупреждая…
        Я замерла. Да врет он, скорее всего! Действительно, откуда ему знать то, что я уже больше года безуспешно пытаюсь выяснить. Но вдруг?..
        И тут мне стало видно лицо Стаса. До сих пор оно терялось в темноте, а теперь я его увидела. Стас улыбался. Широкой, недоброй, злорадной улыбкой… и это не был Стас.
        Фигура была в точности его, и лицо похоже… почти. Но не то. Небольшая разница, даже не в чертах, а в мимике и выражении.
        - Ну что ж ты не подходишь? - прищурился он. - А мы вот так сделаем.
        Он протянул вперед руки, и я с ужасом увидела, как они стали удлиняться. Тонкие, узкие белые ладони, словно никогда не видевшие солнца, тянулись к моему лицу…
        Снова кольнуло, на сей раз сильнее. Я, словно со стороны, услышала свой крик, и ноги сами понесли меня прочь.
        В считаные минуты я оказалась возле своего дома. Погони вроде бы не наблюдалось. К тете Ксене, срочно, все ей расскажу немедленно! Глянув на окна, я увидела, что в нашей квартире темно, и в квартире тети Ксени, этажом ниже, тоже. Мама на работе, понятно, а где может быть одинокая пенсионерка в такую пору? Может быть, спит?
        Я долго звонила в ее дверь, но ответа так и не дождалась. Судя по всему, нашей соседки не было дома. Что ж, зайду завтра.
        Я поднялась в свою квартиру. Хорошо все же дома оказаться! Заперты все замки, и теперь я в безопасности. Мысли путались, я без толку пыталась понять, что это было. Если Стас… нет, это был не Стас однозначно! И как странно повел себя кулон - он словно украдкой, втайне от кого-то, предупредил меня об опасности. Нет, не могла я разгадать этой тайны.
        Вместо этого мне надо было успокоить свои взвинченные нервы. Я переоделась, приняла душ и завалилась на диване с книжкой, пытаясь отвлечься. Это мне удалось, книга интересная попалась, и я весь оставшийся вечер провалялась с ней в обнимку, не в силах оторваться.
        Дочитав до конца, я глянула на часы - было почти десять. Позвоню-ка я кому-нибудь из ребят - утром в школу не идти, они наверняка еще не спят.
        Наугад выбрала номер Тани Незвановой.
        - Ну как вы, здорово повеселились на вечеринке?
        - Ты что, издеваешься? - с укором ответила Таня. - Да после твоего ухода Стас сам не свой сделался, выглядел таким убитым и несчастным…
        - Что хотелось дать ему копеечку, - припечатала я.
        - Как ты можешь! - возмутилась Таня.
        - Как - не знаю, но могу.
        - Бессердечная ты! Да он чуть не плакал, все твердил: «Как я виноват! Что же я натворил! Что же теперь делать?..»
        - При мне он по-другому себя вел, - холодно ответила я, решив, что мягкосердечная Таня просто выгораживает приятеля, пытаясь избежать ссоры. - Ты скажи лучше, он никуда не выходил?
        - При нас - никуда. А мы еще долго там просидели.
        Тут я почувствовала, как холодок снова вползает под кожу. Значит, это все же был не Стас… А кто? Несомненно, вся эта чертовщина связана с тем ужасным типом, с которым я столкнулась в сарае. Кто это и что это - остается только гадать.
        Неожиданно вспомнились слова тети Ксени о том, что семейка Куцых «с такими дружбу водит»… А я тогда и не спросила, с кем именно, и зря. Тетя Ксеня наверняка что-то знает. Интересно, она уже дома?
        Я несколько раз набрала номер ее телефона - домашнего, потому что мобильника у нее не было. Но только долгие гудки были мне ответом, дома тети Ксени нет, это понятно.
        Какая-то злая сущность преследует меня, и неизвестно, чего ей нужно. Явно ничего хорошего, а мне теперь хоть из дома не выходи! И придется на полном серьезе сидеть дома, особенно в темное время суток. Самое ужасное, что кулон на эту гадость никак не реагирует, только однажды и подсказал, да и то словно исподтишка.



        Ни за что здесь не останусь!

        Мысли, мысли… Однако не мешало бы подкрепиться. Ведь, вернувшись от Стаса, я совсем забыла про ужин.
        Я поднялась с дивана и медленно, думая о своей беде, побрела к прихожей. Это у нас в квартире планировка такая: между кухней и прихожей - длинный коридор, и выключатель от кухонной люстры - в прихожей. Неудобно, но мы уже наловчились. А чтобы от комнат дойти до кухни, надо миновать прихожую, затем коридор, и тогда уже вот он, заветный холодильник!
        Нигде, кроме моей комнаты, в квартире свет не горел, я шла в потемках. Дойдя до прихожей, привычно щелкнула кухонным выключателем, и свет в конце тоннеля - то бишь коридора - загорелся. Через открытую кухонную дверь я видела холодильник, стол, окно и в нем девушку… Вы только не подумайте, что какая-то сумасшедшая девица решила залезть через окно к нам на третий этаж! Нет, девушка просто отражалась в стекле, а на самом деле была нарисована на большом плакате, висевшем на стене напротив окна. Красивая белокурая девушка со счастливой улыбкой, взмывающая на качелях и держащая в руках букет цветов. Мама специально повесила этот плакат так, чтобы девушка отражалась в окне и была видна из прихожей. «Я от нее оптимизма набираюсь! - говорила мама. - Приходишь вечером с работы уставшая или обед готовишь - ненавижу готовку! - но на нее глянешь, и уже легче пережить».
        Мне плакат тоже нравился. Вот и теперь я, шагая по коридору, смотрела на отражение в стекле - казалось, качели по-настоящему взмывают вверх, а девушка поворачивает ко мне свою кудрявую голову.
        Мама, что это! Я так и замерла, не дойдя пары шагов до кухонной двери. Белокурая девица в самом деле поворачивала ко мне лицо, пристально глядя на меня из темного окна! Да нет же, мне никак не мерещилось! Вот она повернулась ко мне всем корпусом и стала меняться в лице! Веселая улыбка сменилась злобной гримасой, голубые глаза запали, под ними возникли темные пятна, и это уже не было лицом молодой девушки, а скорее напоминало уродливую старуху с дурацкими белобрысыми кудряшками. Зловеще ухмыльнувшись, жуткое существо стало медленно двигаться влево… То есть на самом деле - вправо, прямиком к двери, возле которой я стою!
        Не сдерживая крика, я помчалась обратно в прихожую. Хотела выскочить из квартиры, сбросила цепочку и отперла нижний замок, но дверь не открывалась. Ах да, я же сама заперла на ключ верхний замок, наивно надеясь, что дома буду в безопасности… А ключ лежит в моей комнате, в ящике стола. Оглянувшись на кухонную дверь, я увидела, что в окне отражается привычная девушка с плаката - молодая, красивая, улыбающаяся, застывшая неподвижно на своих взмывающих качелях. От монстра не осталось и следа, и сто человек из ста, услышав мою историю, сказали бы, что мне это померещилось.
        Я вернулась в свою комнату и заперлась в ней на щеколду. Дом наш старый, щеколды на дверях сохранились еще неизвестно с каких времен. Может, и не слишком надежная, но защита. Взяв в руки тяжелую подставку для цветов, я стала у двери, поглядывая то на стеклянную ее часть, то на свое незашторенное окно. Ничего. Я долго так простояла, но в квартире ровным счетом ничего больше не происходило.
        Тогда я осмотрела все углы и закоулки своей большой комнаты, после чего уселась в кресло и, не выпуская подставки из рук, просто сидела и смотрела на дверь. Так и заснула - усталость и стресс взяли свое.


        Утро следующего дня началось для меня за полдень. Проспала бы и дольше, если бы не звонок мобильника. С трудом продрав глаза, я обнаружила, что лежу на неразобранной кровати - ночью все же перебралась туда, - а мобильник завывает где-то в ворохе одежды. Пока я его нашла, звонок прекратился. И кто это? Ага, Стас. Четыре пропущенных звонка. Так, и две эсэмэски, в которых он слезно умолял меня поговорить с ним о чем-то очень важном. Да пошел ты! Не буду я с тобой разговаривать, и отвечать на эсэмэски тоже не буду!
        В квартире все было в порядке. Плакат с белобрысой красавицей по-прежнему висел на стене в кухне, и ничего аномального с ним не происходило. Вспомнив вчерашний вечер, я уже собралась порвать его на куски, но подумала, как огорчится мама. Да и не в плакате тут дело…
        О том, что это мне показалось, уже не было и мысли. Слишком часто стало
«казаться»! Наверное, надо все же бежать отсюда. Но мама… Если разобраться, мне ведь ничего плохого не делают, только пугают. То, что я чуть не попала под машину - стечение обстоятельств, могла же отскочить и в другую сторону. Но от таких
«пугалок» в сумасшедший дом загреметь недолго! Этого, что ли, от меня добиваются или еще чего?
        Так я раздумывала, застилая кровать и принимая душ. Уехать или нет? Мама, конечно, разозлится, но не убьет же она меня. А главное… буду откровенна хотя бы перед собой: если в той деревне живет мой отец, хотелось бы его увидеть, просто из любопытства, узнать, кто он. Я понимаю маму, но все же… Думаю, знать правду о своем отце я имею право.
        Я взяла зубную щетку, выдавила пасту. А может быть, не ехать? Пожалеть мамины нервы. Ага, и угробить свои.
        Меня осторожно похлопали по плечу.
        Мама с работы вернулась?!
        Я подняла глаза на зеркало, перед которым стояла. За моей спиной никого не было.
        - Мама?!
        Я выбежала из ванной, метнулась в прихожую. Нет, ни куртки маминой, ни сапог, и дверь еще с вечера заперта мною на цепочку.
        Нет! Нет, нет! Ни за что здесь не останусь! Это уже серьезно: кто мог похлопать по плечу, тот может и взять за горло. Тут уже не до шуток!
        Я бросилась в свою комнату, нашла небольшую дорожную сумку, побросала туда смену одежды и кое-какие необходимые в дороге вещи, нашла листочек со схемой маршрута и расписанием электричек, вынула из заветной коробочки имеющиеся у меня деньги - их вполне хватало на небольшое путешествие. Немного подумав, я прихватила с собой и телеграмму.
        Оставалось написать маме записку. Я попросила прощения, сказала, что не могу больше выносить творящихся со мной кошмаров, сообщила, что еду к бабушке Ане, и попросила не волноваться.
        Спускаясь по лестнице, еще раз позвонила в квартиру тети Ксени, но мне опять никто не открыл. Что ж, ладно, решение уже принято.
        Выйдя на улицу, нос к носу столкнулась со Стасом.
        - Ника! - бросился он ко мне. Я демонстративно обошла его, намереваясь продолжить свой путь.
        - Ника, постой! Извини меня, пожалуйста, ты все не так поняла, - бормотал он, пытаясь меня догнать, но я только ускорила шаг.
        - Ника… Нам надо поговорить! Это серьезно! Это тебя касается!
        Ага, конечно, уж не папы римского. Сейчас начнет разглагольствовать, что я несовременная, неправильная и что так жить нельзя. Пошел он!
        А Стас, похоже, заметил мою дорожную сумку:
        - Постой, Ника, ты что, уезжаешь? Остановись, тебе нельзя уезжать! Куда ты собралась?! Ника, да выслушай же! Ты совершаешь непоправимую ошибку…
        Тут я не удержалась и обернулась:
        - Непоправимую ошибку, Стасик, допустил вчера ты. Можешь теперь не стараться, я уже увидела, что ты собой представляешь.
        Я бы, может, еще что-нибудь ему сказала, но тут к остановке, метрах в двадцати впереди, подъехал автобус. Поэтому, не тратя больше времени на Стаса, я помчалась туда и успела вскочить в закрывающуюся дверь.



        Деревня под названием Холмище

        Позже оказалось, что если бы я опоздала на этот автобус, то опоздала бы и на электричку. А так - успела в самый раз, и долго тряслась в полупустом вагоне. Напротив меня уселись две тетки с большими сумками и завели бесконечную болтовню. Поневоле я их слышала, и вскоре оказалась в курсе всех их семейных проблем, а также проблем их родственников, друзей, родственников друзей и друзей родственников. А еще я поняла, что милые тетушки живут в селе Сорокино, в которое я и направлялась. Потому что до деревни Холмище не шел ни один вид транспорта, и мне предстоял туда пеший путь от Сорокина, ближайшего населенного пункта.
        Впрочем, может быть, информация неточна? Вдруг туда все же идет какая-нибудь шальная маршрутка?
        Я дождалась, когда женщины сделают паузу, и спросила:
        - Прошу прощения, а вы мне не подскажете - нельзя ли никак доехать от Сорокина до Холмища?
        Тетки переглянулись, лица у них вытянулись.
        - До Холмища? - переспросила одна. - Шутишь, что ли?
        - Почему шучу? Я просто первый раз туда еду, дороги не знаю, вот и спрашиваю.
        - Интересненько! И зачем ты туда едешь, если не секрет?
        Вот уж сплетницы, подумала я, все им расскажи! Им, наверное, так скучно в этой глуши, что они любому происшествию рады.
        - Не секрет, - пожала я плечами. - К бабушке еду.
        - Ух ты! К какой такой бабушке, как ее зовут?
        - Анна Семенюк, - припомнила я фамилию из телеграммы.
        - А, эта… Хорошая у тебя бабушка, детка.
        - Так что, идет туда какая-нибудь маршрутка или автобус?
        Вторая тетка нахмурилась:
        - Да, девочка, ходит там одна маршрутка. Иногда. Из Холмища может подвезти, если посчастливится ее встретить на дороге. Но в Холмище она тебя не повезет, и не думай.
        - Это почему? - удивилась я.
        - Да вот так.
        Понятненько, значит, до Холмища придется пешком топать. Я не стала уточнять причину странных рейсов маршрутки, кивком поблагодарила женщин и уставилась в окно. Они тоже дальше ехали молча, если не считать того, что одна из них что-то прошептала на ухо второй и та согласно кивнула. Но это меня уже не касалось.
        Выйдя из электрички на небольшом полустанке, я пересела в автобус, который шел через село Сорокино. Мои соседки ехали туда же, и между ними вновь завязалась болтовня.
        Я старалась их не слушать, а больше смотрела в окно. Степь, холмы, перелески, покрытые рыхлым талым снегом… Интересно, почему деревня называется Холмище? Я сразу представила себе такие сказочные бревенчатые избушки на склонах огромного холма, больше похожего на террикон. Скорее всего, деревня действительно стоит на холме, вон сколько их тут, потому ее так и назвали.
        - Эй, сороки, вылезайте, вот и ваше Сорокино! - перебил, наконец, теток веселый голос водителя, и автобус остановился.
        Да уж, мелькнула мысль, не знаю, как насчет Холмища, а с происхождением названия Сорокино теперь все понятно.
        Выйдя, я оказалась на небольшой остановке у поворота дороги, за которым тотчас же скрылся мой автобус. Сама дорога делила деревню на две неравные части: по левую сторону шли обычные деревенские домишки, по другую красовался стройный ряд коттеджей. Видимо, это был дачный поселок.
        Пока я оглядывалась, большинство пассажиров, вместе со мной вышедших из автобуса, уже успели исчезнуть из поля зрения. На остановке оставалась лишь одна из моих говорливых соседок. Она поставила свои сумки на землю и весело махнула рукой мальчишке, выехавшему из-за угла на велосипеде. Приблизившись, он спешился:
        - Давай, мам, сумки довезу.
        Спохватившись, я подошла к ним:
        - Подождите! Подскажите, пожалуйста, как до Холмища добраться? В какую сторону идти?
        - До Холмища? - вытаращился пацан.
        - Вон туда иди, - тетка махнула рукой в сторону какой-то улочки. - А как выйдешь из деревни, там будет дорожка, которая ведет в монастырь.
        - Мужской! - прыснул мальчишка. - Прямо туда и иди!
        - Ну чего ты болтаешь, балбес! Монастырь женский, можешь и туда зайти, не прогонят.
        - Ну нет, уходить в монастырь я пока не собираюсь, - улыбнулась я. - А до Холмища-то как?
        - А если обогнуть монастырь, увидишь, там река делает изгиб. Иди вдоль нее, вниз по течению, она тебя до Холмища твоего и доведет. Вот только…
        - Что?
        - Да так, ничего, - ответила женщина после паузы. - Просто… далеко это, километров пять до монастыря, а от него - все двенадцать, если не пятнадцать. Вот и выходит, что двадцать километров тебе топать придется, а скоро смеркаться начнет, как бы не заблудилась, дорог там нет, а болото есть. Ты лучше попросись в монастырь переночевать, тебя пустят.
        Я поблагодарила и пошла в указанном направлении. Разумеется, ни в какой монастырь я заходить не собиралась, еще не хватало. Дойду, что мне какие-то двадцать километров?
        Монастырь я увидела издалека. Пара высоких куполов с потемневшими от времени крестами и несколько неказистых серых строений были обнесены старой каменной стеной, похожей на крепостную. Желания войти в эту мрачноватую обитель не возникало, скорее, наоборот. Старинный, наверно, подумала я, выбирая, с какой бы стороны его обогнуть. Дело в том, что дорожка, по которой я шла, вела прямиком к воротам монастыря, а дальше пути не было. Дальше шел перелесок да кустарники, и полная неясность впереди.
        Но как-то ведь добираются жители Холмища до своей деревни, не сидят же они там безвылазно! Хоть маленькая тропинка, да должна быть. Но в сгущающейся темноте я не смогла ее найти, поэтому обошла монастырь слева, едва не набрав в сапоги через верх талого снега. Где-то здесь должна быть река…
        Речку я увидела, пройдя немного через эти заросли и все же промочив ноги. Теперь оставалось просто идти вдоль ее течения, но это оказалось не так просто. Через полчаса ходьбы я уперлась в такой глухой кустарник, что моя отчаянная попытка проломиться через него потерпела фиаско. Я попыталась идти по самому берегу, вдоль кромки воды, покрытой тонким льдом, но берег впереди оказался заболоченным. Тогда я решила вернуться и поискать другой путь.
        Не стану описывать всех своих злоключений. Я пару раз находила нечто похожее на дорожку, но она терялась в зарослях, и трижды я чудом не провалилась в болото. Стало совсем темно, и я поняла, что дальше испытывать судьбу попросту глупо. Если я все же провалюсь в болото, кто меня спасет? К тому же я промокла, замерзла и ужасно устала. Оставалось одно из двух - либо продолжать эти бесполезные попытки, либо действительно постучаться в монастырь, может, пустят погреться.
        И я повернула обратно к монастырю. Его купола чернели на фоне темно-синего неба, оконца верхнего этажа приветливо светились. Теперь монастырь не казался мне таким уж хмурым и неуютным. Вот только пустят ли?
        Вот сидела бы сейчас дома… Должно быть, мама уже пришла с работы и обнаружила мой побег. Но почему не позвонит?
        Я вынула мобилку и убедилась - в этом месте нет связи.
        Но, с другой стороны, оставаться дома, среди этих кошмаров, я тоже больше не могла. Жалко маму, но если бы я не уехала и в итоге попала под машину или сиганула из окна - ей ведь было бы еще хуже!
        На воротах монастыря обнаружилась кнопка звонка, и я, собравшись с духом, позвонила. Меня словно ждали. Внутри раздались быстрые шаги, и грубоватый женский голос спросил:
        - Кто там?
        - Простите, я заблудилась…
        Честно говоря, я ожидала, что меня прогонят. Но створка ворот тут же раскрылась, и оттуда выглянула дородная монахиня средних лет. Я хотела объяснить ситуацию, но не знала, как это быстренько сделать, пока перед моим носом не захлопнули дверь. Впрочем, объяснения и не понадобились. Женщина окинула меня беглым взглядом, кивнула, потом зачем-то оглянулась по сторонам и сказала:
        - Входи.



        Монастырь

        Я молча вошла, и она, заперев ворота на ключ, тоже молча повела меня через мощенный булыжником двор к тому самому невзрачному зданию, которое при первом взгляде вызвало у меня тоску. Однако внутри оно оказалось чистеньким и уютным, а главное - теплым. Стены были аккуратно выбелены, а пол покрывали узорчатые дорожки.
        - Подожди здесь, - сказала моя провожатая. - Я сообщу матушке Евдокии.
        Она свернула за поворот коридора и скрылась из виду. Кто знает, как воспримет эта самая матушка мое появление. Еще начнется сейчас - почему в брюках, почему без платка! Я однажды имела неосторожность зайти в церковь в таком виде, как сейчас, и там нарвалась на подобные нравоучения. Тогда я развернулась и ушла, но теперь, когда я только-только начала согреваться…
        Матушка Евдокия появилась с противоположного конца коридора. Это была невысокая, приятной внешности женщина средних лет.
        - Здравствуйте, - несмело сказала я, когда они с моей провожатой подошли ко мне.
        - Добрый вечер. Тебе не плохо? - строго спросила она, окидывая меня пристальным взором.
        - Нет, - удивилась я странному вопросу. В самом деле, почему мне должно быть плохо? Устала - да, проголодалась - да, замерзла - не то слово, но чтобы плохо? Неужели я так плачевно выгляжу?
        - Вот и славно, - удовлетворенно кивнула матушка и улыбнулась: - Заблудилась, значит? И куда же ты шла, если не секрет? Или - откуда?
        - Я к бабушке приехала, в деревню Холмище, но не нашла туда дороги.
        - Ты приехала туда к бабушке? - Ее лицо вытянулось в нескрываемом изумлении. - Вот это да! Впрочем, ладно, позже побеседуем, скоро время трапезы. Раиса, позаботься.
        Вот так, и никаких придирок к брюкам!
        После трапезы, на которой присутствовали около двух десятков женщин разных возрастов, матушка позвала меня к себе и подробно расспросила о моих приключениях. С дотошностью сыщика она выспрашивала о каждой мелочи, и я сама не заметила, как рассказала ей все с самого начала, то есть с появления Лильки. Матушка Евдокия то хмурилась, то удивлялась, но, по всему видать, верила.
        - Что ж ты не послушалась матери? - пожурила она меня под конец. - Мать-то, поди, лучше знает, раз не пускает.
        - Ой! - спохватилась я. - А нельзя ли отсюда позвонить?
        - У нас нет телефона.
        - А с мобильника? Есть тут сигнал?
        - Разве что с колокольни, и то с десятой попытки.


        В сопровождении все той же Раисы я поднялась на колокольню, и у меня все же получилось дозвониться.
        - Что с тобой, где ты? - закричала мама, едва взяв трубку.
        - Да не волнуйся, мам, все нормально, я благополучно доехала. Остановилась переночевать в монастыре, а завтра пойду…
        - Не смей туда ходить! Завтра с утра на автобус и домой, поняла!
        - Мам, да не переживай ты! - попыталась я ее успокоить. - Я ведь уже не маленькая и вполне могу за себя постоять. Раз уж я сюда приехала, то хотя бы пойду и познакомлюсь с бабушкой. А потом вернусь, если ты так настаиваешь.
        - Ох, Ника, - вздохнула мама. - Вечно тебе неймется! Ты не…
        Пи-пи-пи… Связь прервалась.
        Еще несколько раз набирала я номер, но без толку. Ну что ж, может, так и лучше. Мама предупреждена и вроде бы уже не слишком сердится, вот и хорошо. А сказать окончательное «нельзя!» она не успела, хи-хи! Ладно, мам, обещаю тебе бережно относиться к семейным тайнам, которые там узнаю.
        Я спустилась вслед за Раисой по скрипучей деревянной лестнице, освещаемой лишь моим мобильником. Сойдя на землю, Раиса первой свернула за угол.
        - Тьфу ты!.. Господи помилуй, напугала! Что ты тут ходишь?
        Оказалось, она едва не столкнулась лбами с какой-то молодой монахиней, которая, фыркнув, убежала.
        Матушка Евдокия дожидалась нас в коридоре у входа.
        - Ну как, дозвонилась?
        - Да, спасибо.
        - Успокоила маму?
        - Более-менее. Не успели договорить, связь прервалась.
        - И как, разрешила она тебе идти в деревню?
        - Вообще-то нет, - призналась я. - Но и запретить не успела.
        - Как же ты намерена поступить?
        - Раз уж я сюда приехала, так схожу, хоть познакомлюсь. Интересно все же. У меня никогда не было бабушки…
        - Понимаю, - добродушно улыбнулась матушка, но сразу же снова приняла строгий вид: - Вот что, Ника. Так и быть, расскажу я тебе кое-что об этой деревне, и ты подумаешь, идти туда или нет.
        Скрипнула входная дверь, и порог перешагнула та самая молодая монахиня, что пять минут назад напугала Раису. Это была девчонка примерно моих лет или чуть старше, с широким одутловатым лицом, на котором застыла ироничная улыбочка.
        - Марина, ты где бродишь? - строго спросила матушка.
        - Вышла воздушком подышать, а че тут такого, гы! - без малейшего почтения ответила та.
        - Марина! - возмущенно загудела Раиса. - Да как ты…
        Матушка остановила ее жестом:
        - Постой. Вот что, Марина, ступай, отопри нижнюю келью, там мы устроим на ночлег нашу гостью.
        Марина ушла, а я вопросительно уставилась на матушку.
        - Вы хотели мне что-то рассказать…
        - Да, Ника, мы поговорим, но утром. Не следует некоторые вещи упоминать на ночь глядя. Сейчас тебе лучше поскорее уснуть. Ложимся мы здесь рано и встаем рано.
        Так она говорила, пока мы шли по извилистому коридору. За поворотом несколько ступенек вели вниз, и там я увидела две низкие двери, одна напротив другой. Та, что справа, была открыта, а рядом стояла, подбоченившись, Марина и вертела на пальце ключ.
        - Вот тебе и спальня, - сказала она. - Да смотри, дверь не перепутай, гы!
        - А что там? - Я покосилась на левую дверь.
        - А там у нас святая отшельница! Сама никуда не выходит, и к ней заходить нельзя, во как! Только Евдокии и можно…
        - Не Евдокии, а матушке Евдокии! - грозно поправила Раиса.
        - Ох, да какая разница! - махнула рукой Марина, подмигнула мне и убежала, не дожидаясь дальнейших нравоучений.
        - Сто раз говорила - гнать ее отсюда надо! - обратилась Раиса к матушке, молча слушавшей этот разговор. - Куда такое годится! Грубит, от работы отлынивает, а то и вовсе убегает неизвестно куда…
        - Терпение, Раиса, терпение, - ответила та. - Помнишь, каким волчонком она к нам пришла? А сейчас уже немного остепенилась. Я все же не теряю надежды спасти эту несчастную душу. Для того ведь и стоит наша обитель. Не здоровые нуждаются во враче, а больные.
        - Не будет доброго плода с плохого дерева! - парировала Раиса. - Тем более из этого гадючника!
        Евдокия жестом остановила ее пламенную речь и обратилась ко мне:
        - Отдыхай, детка, и ничего не бойся. Здесь тебя не достанут никакие страхи. А завтра обязательно поговорим.
        С этими словами она торопливо попрощалась и ушла, а я вслед за Раисой вошла в крошечную комнатушку, где мне предстояло коротать ночь. Узкая кровать, рядом небольшой столик, иконы на стенах, лампочка со скромным плафоном - вот, собственно, и все, что в ней было.
        - Но кое в чем наша грубиянка права, - сказала Раиса. - Будь внимательна, и если ночью выйдешь куда, то не перепутай двери.
        - Постараюсь.
        - В соседней келье, - пояснила она, - живет затворница, и никому не позволено входить к ней, кроме матушки Евдокии.
        Я покосилась на дверь:
        - Это что же - она сидит там взаперти и не выходит?
        - Иногда выходит, но очень редко. На моей памяти… - Раиса стала загибать пальцы, но сразу же махнула рукой. - А, неважно. Но если уж выйдет, то только по очень важным причинам.
        Я пришла в ужас:
        - Как это можно так жить!
        - Я так не смогла бы точно! - шепотом призналась Раиса. - Велика силой духа эта женщина. Я слыхала, у нее здесь были очень странные обязанности, а лет пятнадцать назад случилась с ней беда. Тяжело ранили ее - не знаю, кто, меня тогда еще здесь не было. Месяц провела она между жизнью и смертью. Думали, не выживет, но одним прекрасным утром она все же встала как ни в чем не бывало, ходила, говорила со всеми. А потом затворилась в этой келье, не велев никому к ней ходить. Только матушка Евдокия и заглядывает изредка.
        - Изредка? - поразилась я. - Но чем же…
        Чем же она там питается, не говоря уже о гигиене, хотела спросить я, но Раиса поняла с полуслова и лишь развела руками.
        - Ладно, детка, ложись спать.
        Я осталась одна. Несмотря на усталость и обещанный завтра ранний подъем, в девять вечера ложиться я не привыкла. Прилегла, не раздеваясь, на узкую кровать, несколько минут лежала, тупо рассматривая стены. Нет, спать еще не хотелось. Но чем заняться? Ни телевизора, ни компа в наличии не было, а книжку или какое-нибудь рукоделие я взять не догадалась. Что же, так и смотреть в потолок?
        А каково той несчастной отшельнице! Она там вообще лишена всего, даже, наверное, душ принять не может, можно себе представить, какой запах должен быть в этой комнате! И зачем это? Странные люди бывают!
        Просидев так без толку еще минут десять, я вышла за дверь и поднялась по ступенькам, свернув в коридор. Может, хоть поболтаю с кем-нибудь, пусть даже с этой Мариной, все равно лучше, чем в потолок смотреть. Хотя Марина симпатий у меня не вызвала. Наверное, из трудной семьи девочка, и так ей «сладко» дома жилось, что сбежала в монастырь. Такие девчонки есть в любой школе - их легко отличить в толпе детей, потому что выглядят характерно - полноваты, одутловаты, чаще всего со скрипучим неприятным голосом и всегда некрасивы. Марина соответствовала всем этим параметрам, и было интересно, угадала я или нет.
        Впрочем, Марины в коридоре не было, и вообще никого не было. Царила мертвая тишина, казалось - я одна-одинешенька в этом старом здании. Мне стало жутковато. Но, может, хоть здесь меня не будут преследовать кошмары, это же вроде как святое место?
        Я прошлась по коридору, стараясь не шуметь, но из-за дверей, мимо которых я двигалась, не доносилось ни малейшего звука.
        Ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в свою комнатку. Я обернулась и вздрогнула от неожиданности - в мою сторону по коридору бесшумно двигалась черная фигура.
        Я едва не закричала, но тут же одернула себя. Зловещий силуэт оказался всего-навсего обычной женщиной - это стало хорошо видно секунду спустя, когда она оказалась в освещенном участке коридора. Одета она была, правда, не по-монашески, а в какую-то темную, до пола, рубаху с белой сложной вышивкой, да еще и босиком. То-то я шагов не услышала!
        Чтобы сгладить неловкую ситуацию, я вежливо улыбнулась:
        - Здравствуйте.
        Она подошла совсем близко и какое-то время стояла, пристально глядя на меня.
        - Рада тебя снова здесь видеть, - ответила, наконец, незнакомка и улыбнулась - доброй, приятной улыбкой.
        Ее лицо было бледным, со впалыми щеками и желтоватой пергаментной кожей, гладкой, без единой морщинки. Седые волосы выглядывали из-под темной косынки, и сложно было определить ее возраст - не то хорошо сохранившаяся старушка, не то много пережившая молодая женщина. Хм, судя по голосу - чистому, мелодичному, эта женщина скорее молода, чем стара.
        Она не сводила с меня своих серых глаз, и от этого взгляда я как-то сразу успокоилась, почувствовала себя уютно и хорошо, забыв обо всех бедах.
        - Снова? - дошло до меня. - Извините, но я раньше никогда здесь не бывала.
        - И все-таки я видела тебя когда-то.
        Я пожала плечами - разумеется, тетя обозналась. Уж я ее точно вижу впервые, это лицо сложно забыть.
        - Видела, видела. Здесь, в этих стенах, - повторила женщина. - Как тебя зовут?
        - Ника.
        Она кивнула с таким видом, словно ничего другого и не ждала. А потом вдруг протянула тонкую, словно прозрачную руку к сторожевому знаку у меня на шее.
        - И эта вещица мне тоже знакома. Она была моей когда-то.
        Тут я подумала, что тетенька или глазами слаба, или с головой не слишком дружит. Вилор говорил мне, что сторожевой знак может перейти к новому хозяину только после смерти старого, иначе потеряет силу. А раз эта женщина жива, значит, она никак не может быть прежней хозяйкой моего кулона. Не зная, что ответить, я снова пожала плечами.
        Жаль, я так и не спросила у Вилора тогда, откуда он сам его взял!
        - Простите, - сказала я, - но мне пора ложиться спать. Завтра вставать рано.
        - Что ж, иди… Ника. Ты ведь Никандра, не так ли?
        Вот тут я опешила. Мое полное имя знают немногие, очень немногие, те, кто пытался угадать, обычно считали, что я Вероника, а я не спешила откровенничать.
        - Ну… да.
        Лицо незнакомки озарила счастливая улыбка:
        - Рада была с тобой снова встретиться. И искренне надеюсь, что не опоздаю на третью встречу.
        Теперь-то я не сомневалась, что у нее с головой проблемы. А что имя угадала… Ну и что? Имя у меня редкое, но ведь не единственное в мире.
        Торопливо попрощавшись, я направилась к своей комнатенке, а сумасшедшая пошла вслед за мной. Она что, решила в гости ко мне зайти?
        Я спустилась по лесенке и взялась за ручку двери. «Смотри, дверь не перепутай!» - всплыли в памяти слова Марины. Да нет, право и лево я пока еще не путаю - моя дверь вот она, справа.
        А незнакомка, кивнув мне на прощание, открыла левую дверь и исчезла за ней.
        В воздухе разлился легкий запах полевых цветов.
        Ого, это и была, что ли, «святая отшельница» или как там ее называли?!
        В этот раз я уснула мигом, едва коснувшись головой подушки - крепко и без снов.



        Бабушка Аня

        - Подъем, засоня, до вечера, что ли, дрыхнуть собралась!
        Я с трудом разлепила глаза, по ходу вспоминая вчерашние события. Где это я? Ах, ну да… А эту бесцеремонную девицу зовут Марина, и она явно намерена вытрясти из меня душу.
        Кое-как я села на кровати. За окном стояла темень. Ага, мне говорили, что здесь встают рано, но я не думала, что настолько. Взяла мобильник - полпятого. Ничего ж себе!
        - Давай, собирайся скорее, да пойдем. Ты в Холмище идешь, так я тебя провожу, а то опять в болото влезешь.
        - Постой-ка. Матушка Евдокия собиралась со мной утром поговорить. Она уже встала?
        - Евдокия-то? Ха, ты б еще дольше дрыхла! Умотала твоя матушка Евдокия в Соломенскую обитель, дня через три теперь ждем. И хотела с тобой поговорить, да пожалела будить, у вас, городских, рано вставать кишка тонка, ха-ха!
        - А можно мне увидеть Раису?
        - Укатила вместе с Евдокией, неразлучная парочка, - уперла Марина руки в бока. - Ты давай, собирайся скорее, мне тут с тобой особо рассусоливать некогда! Да не заправляй постель, сама уберусь, все равно белье менять за тобой…
        Спустя минут десять, не больше, я, наскоро умытая и причесанная, уже торопилась вслед за Мариной к выходу. Эта спешка, с которой меня выдворяли, показалась не столько странной, сколько невежливой. Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, ночлег предоставили - и на том спасибо.
        Коридор по-прежнему был тих и безлюден. Марина с какой-то опаской посмотрела в сторону лестницы - но и там никого не было. Тогда Марина отперла входную дверь. Тем же спешным шагом мы пересекли столь же безлюдный двор и вышли за ворота.
        Путь оказался долгим. Чуть-чуть не доходя до болота, Марина свернула на еле заметную тропку среди зарослей, которую я сама бы ни за что не нашла. Это даже слишком громко сказано - тропка. Просто место, где можно спокойно пройти, не ободравшись о кустарник.
        - Че, небось заблудилась тут вчера? - хохотнула моя провожатая.
        - Ага. И чуть в болото не провалилась, - призналась я.
        - А, это здесь так. Шаг влево, шаг вправо - и никто потом не найдет! - Она сделала страшные глаза. - Ой, да ладно, не трусь, я тут выросла, все дороги знаю. Но одной ходить не советую.
        Я ничего не ответила, и долгое время мы шли молча. Марина по-прежнему двигалась первой - энергичным, размашистым шагом, и в ее движениях угадывалась немалая физическая сила. Деревенская девчонка, подумалось мне, наверняка привыкла с детства к тяжелой работе. Я с трудом поспевала за ней.
        Мы обогнули небольшой лесочек, немного прошли потом вдоль берега реки, а дальше река свернула вправо, а мы - влево. Светало. Местность, расстилавшаяся вокруг, была идеально ровной. «Как на скатерти», - вспомнились слова из старого мультика.
        - Ну, вон там и Холмище, - обрадовала меня, наконец, Марина. - Дальше сама дойдешь, вон, вишь, дым из труб виден, туда и направляйся.
        За небольшой рощицей в небо действительно были устремлены несколько легких струек дыма.
        Я снова огляделась вокруг, но никакого намека на возвышенность нигде не было.
        - А где же холмище?
        - Да вон, не видишь, что ли, дым!
        - Дым-то вижу, - засмеялась я. - Но не вижу холма, в честь которого деревню так назвали.
        - Ишь ты, куда загнула! Холм ей подавай, фу-ты ну-ты! Что ты к названию ваще прицепилась? Мало ли, как называется. А в деревне Стародурово - есть тут такая - одни старые дураки живут, по-твоему?
        - Ну, наверно, есть и молодые дураки, - важным тоном изрекла я. - Но все они состарятся когда-нибудь, а значит - правильно назвали.
        Марина захохотала:
        - А ты прикольная! Да-а, жалко будет, если… Ой, ладно, ну тебя. Иди себе к своей бабке, а мне пора бежать. А то сейчас Раиска проснется и опять заведет свою старую песню, где я вечно шляюсь…
        - Ты же говорила - она уехала?
        - Ой, тьфу ты! Это, как его… Ты думаешь, у нас одна Раиска? Да их в монастыре штуки три, нет, четыре. И все такие противные, только и знают морали читать!
        - А-а.
        Марина развернулась и унеслась в обратном направлении.
        В предрассветных сумерках, стараясь быть незамеченной, вошла я в деревню Холмище. Впрочем, людей видно пока не было, только где-то залаяла и сразу смолкла одинокая собака. А деревня оказалась небольшой, в одну улицу, которую составляли десятка два или три домов. Впрочем, домов и улиц могло быть и больше, разве с места все увидишь?
        Но никакого намека на холм там точно не было.
        Зеленая высокая калитка пятого дома открылась от легкого толчка. Так, а собаки во дворе есть или можно спокойно идти? Нет, вроде бы нету. Странно это как-то для деревни…
        Я прошагала через дворик и, сделав глубокий вдох, постучала в деревянную дверь.
        - Заходи уже! - неприветливо ответил грубоватый голос изнутри.
        Я и зашла.
        - Здравствуйте.
        Высокая худая старуха в платке стояла ко мне спиной и чистила картошку. Услышав мое приветствие, она медленно, очень медленно повернула голову в мою сторону, и от неожиданности выронила картошину из рук.
        - Ты… кто такая?!
        - Вы - Анна Семенюк? - уточнила я.
        - Ну, я.
        - А меня зовут Ника, я дочка Таси.
        - Ой! - изумленно всплеснула руками старушка, и на глазах ее выступили слезинки. - Тасеньки… Тасеньки моей дочка приехала! Ты ж моя родненькая!..
        Она в порыве эмоций крепко обняла меня, и я почувствовала, как у самой глаза мокреют.
        - Не думала, не думала, что увижу! Ты проходи, сымай куртку свою, вот. Садись, сейчас я завтрак мигом, проголодалась, поди…
        - Извините, мама не смогла приехать, она работает, - промямлила я, не зная, что вообще в таких случаях стоит говорить.
        - Ну, мамке твоей здесь, конечно, появляться нельзя, - ответила старуха, ловко накрывая на стол. - Постой, она что, ничего тебе не рассказывала?
        - Нет.
        - Ну что ж, Тася Куприянова всегда была умной.
        - Куприянова? - не поняла я. - Вообще-то наша фамилия - Чернореченские.
        - Да, Куприяновой была твоя мать по девичьей фамилии. Не знала, что ли?
        - Нет.
        - Ишь, Черноречкины - гляди, какую фамилию выдумала. А вообще правильно, хорошая для нее фамилия. Ей здесь появляться нельзя, а с тобой, даст Бог, обойдется, тебя-то здесь в лицо никто не знает. Ты на улице не маячь только.
        - Это еще почему? - удивилась я.
        - Да так, увидят незнакомую, что ко мне приехала - и могут догадаться. А тогда беды не оберешься, хоть время сейчас вроде бы и зимнее, да мало ли что.
        - При чем тут зимнее время?
        - Ох… Садись-ка, деточка, кушать, еще успеем наболтаться.
        Тут меня дважды приглашать не надо было.


        - Тебя зовут Ника, значит? Ну а меня зови - баба Аня, и можешь на ты, как к родной бабушке.
        - Э… У меня никогда не было родной бабушки, - промямлила я, чувствуя неловкость -
«тыкать» пожилым людям мне никогда не приходилось.
        - Да знаю, знаю. Вот и у меня живут в городе внуки и правнуки, а я их вижу раз в сто лет. Мамка твоя, вишь, не забывает. Сама приехать не может, так тебя прислала.
        - Если честно, она меня пускать не хотела, - призналась я. - Пришлось убежать, оставив записку.
        - Вот как? Но адрес мой все же дала!
        - Нет. Адрес я на телеграмме прочитала.
        - А, понятно. Посылала я ей телеграммы пару раз, да пару писем за все эти годы, и все. Только адрес вроде свой не указывала… а может, и указывала, старость не радость, запамятовала. Ну да расскажи лучше, как она там поживает…


        Не меньше получаса мне пришлось отвечать на вопросы. Бабу Аню интересовало все, что касалось моей мамы, до мельчайших деталей, и я терпеливо все это рассказывала. У меня тоже имелось немало вопросов, но я боялась задавать их напрямую - вдруг баба Аня тоже станет играть в молчанку, как моя мама? Нет уж, информацию о здешних событиях я выведаю аккуратно и потихонечку. А пробыть здесь можно и несколько дней - новоявленная бабушка рада мне и создает приятное впечатление. Вот бы маме позвонить да сказать, что все хорошо… Я вынула мобильник - связи не было. Ох уж эта глухомань!
        - Ох, - спохватилась старушка, - я же курам и хрюшке корма не задала!
        - Давайте помогу.
        Баба Аня покосилась на окно.
        - Нет, я сама. Ты, если хочешь помочь, подними, пожалуйста, эти мешки на чердак, а то мне, старой, трудно по лестнице лазить.
        Я кивнула и поднялась.
        - Вот эти пять мешков, - пояснила старушка, указывая на стоявшие в сенях мешки с каким-то старым хламом. - Они не тяжелые. Поднимешь на чердак и поставь там где-нибудь в уголке.
        - Понятно.
        Понятно, что бабуля не хочет, чтобы я мелькала во дворе и привлекала внимание соседей. Мне что же, так и придется сидеть безвыходно в доме? Ну, это мы еще посмотрим!
        Без труда затащив мешки на чердак, я сложила их в углу.
        Динь-динь - донеслось из кармана. Я мигом извлекла мобильник - так и есть, эсэмэска от мамы. Дошла все-таки!
        С замиранием сердца я нажала на кнопку, и на дисплее высветилось длинное послание, как раз в мамином духе.

«Так и быть, можешь пробыть там недельку. Но чтобы вела себя прилично, никуда не ходила и ни с кем посторонним не знакомилась. А оттуда - сразу на автобус и домой, никаких самостоятельных походов. Плети свои кружева. А когда вернешься, будем с тобой учить грамматику!»
        Я не поняла, о каких кружевах идет речь и при чем тут грамматика. Кружев я плести не умею и с грамотностью проблем не имею. Впрочем, мамины чудачества мне известны с детства, она и не такое могла выдать, ход ее мыслей всегда оставался для всех загадкой. Может быть, это мама решила поэтичным выражением сказать что-нибудь в смысле «занимайся своими делами» или «следуй своим путем», с нее станется. Но все это ерунда - главное, мама разрешила мне погостить здесь! И теперь можно жить с легким сердцем, не ожидая неминуемого возмездия за самоволку.
        Я хотела позвонить маме, но связи снова не было.
        И день прошел чудесно. Я помогала бабушке по дому, и мне нравилась его простая и уютная обстановка. Даже допотопный ламповый телевизор на два канала придавал какой-то необъяснимый уют. В качестве спальни баба Аня отвела мне небольшую комнатку с диваном и книжным шкафом. Я хотела лечь спать пораньше, но не отказала себе в давней привычке почитать на ночь. А дальше пошло как всегда - книга оказалась интересной, и уснула я скорее под утро. Ночь прошла без кошмаров - видно, я все же сумела убежать от них. Они уже забываться стали после всех моих похождений…



        Тайна деревни Холмище

        Зато утром можно было поваляться подольше. Нет, я хотела, конечно, встать рано, дабы опровергнуть слова Марины, что у городских «кишка тонка», но, когда проснулась, на стареньких ходиках был уже почти час. Вот это соня! Да и то, проснулась я не сама по себе, а была разбужена голосами из-за двери моей спаленки. Один принадлежал бабе Ане, второй был детский.
        - …а мама еще просила дать ей денежку в долг.
        - В долг! - хмыкнула старушка. - Долг - это когда отдают потом, а не так, как твоя мама.
        - Ну пожа-алуйста! - заканючил ребенок.
        - Ага, картошки вам дай, да еще и денег, - проворчала баба Аня. - Сама-то твоя мама не приходит, стыдно, а все тебя посылает.
        - Если вы не дадите, она опять будет драться…
        Натянув одежду, я вышла из комнаты и увидела стоящую у двери девчушку лет семи. Она держала в руках авоську с картошкой.
        - Ой, а это кто? - уставилась она на меня.
        Баба Аня чуть испуганно ответила:
        - Это… это правнучка ко мне приехала, понятно? Ладно, вот тебе денежка, передашь матери, а вот еще и для тебя денежка, купишь себе конфет. Только чтобы не говорила никому про мою правнучку. Договорились?
        - Хорошо, - кивнул ребенок, пряча деньги по разным карманам.
        - Смотри, если расскажешь - никогда больше ничего не получишь! - пригрозила баба Аня.
        - Я не расскажу, - пообещала девочка. И уже с порога обернулась и спросила: - А она приехала, чтобы пройти обряд, да?
        - Нет, просто в гости. И сейчас уедет. Все, иди, иди…
        Хлопнула дверь, и мы остались одни. Баба Аня напустилась на меня:
        - Ну зачем ты высунулась, неужели не слышала, что я с посторонними разговариваю! Я ж тебе говорила!
        - Еще не хватало бояться маленькой девочки! Кстати, вы из-за меня потратились, и я вам все компенсирую…
        - Да иди ты со своими деньгами! - в сердцах воскликнула старуха. - Хорошо, если она промолчит, а если разболтает? У нее знаешь какая мамаша - в пять минут весть разнесет.
        - И что будет? Сюда ворвется толпа и разорвет меня на куски? - рассердилась и я. - Что здесь за тайны такие интересные?
        - Значит, так, - проигнорировала мой вопрос баба Аня. - Сейчас нам остается только надеяться, что Любка не растреплет о тебе сразу, а подождет хотя бы до вечера. А как только стемнеет, я тебя осторожно из деревни выведу - и поезжай домой. Оставаться здесь тебе опасно.
        - Я никуда не поеду, пока не узнаю, что здесь творится!
        - Что ж, ладно. До вечера время еще есть, кое-что я тебе расскажу. Хоть и рассердится на меня за это твоя мамка… Но только при условии - никогда и никому об этом ни слова!
        - За это не беспокойтесь. Мне уже случалось совать нос в опасные дела, и я знаю, чем это чревато, - вздохнула я и, заметив ее вопросительный взгляд, решила первой разоткровенничаться: - Я несколько раз чуть не погибла, еле спасла своих друзей и потеряла любимого человека.
        - Вот как, - сочувственно закивала старушка. - Уже ученая, значит? Ума набралась, больше не лезешь на рожон?
        - Отчего же, еще как лезу. Только теперь делаю это осторожнее и не болтаю лишнего. Скоро стану специалистом по встреванию не в свои дела. - Я выдавила улыбку.
        - Если отсюда выберешься! Да-да, можешь и не выбраться. Деревня тут, скажу я тебе… Нехорошая, в общем, деревня.
        - Чем же?
        - Тем, что заправляют здесь всем нехристи, нелюди, как бы это сказать, чтобы ты поняла…
        - Бандиты, что ли?
        - Хуже! Можешь мне не верить, но это вообще не люди, только и имеют, что вид человеческий. Да и то не всегда. По сути, нежить, - понизила старушка голос и внимательно на меня посмотрела, пытаясь понять, верю я ей или нет.
        - Верю, - кивнула я, а перед глазами уже предстало бледное лицо Вилора. - Верю, встречала я и таких. Но если человек на самом деле не человек… то это еще не значит, что он злодей, не имеющий ни души, ни сердца! Те, кого называют нечистью, иногда бывают человечнее иных людей!
        - Не знаю, кого ты там встречала, - усмехнулась баба Аня, - но это явно не про здешних сказано. Тут всем заправляет одно семейство - Силуяновы их фамилия официально, для бумажек, должны ж как-то зваться. Отец и пять сыновей, и семьи их соответственно. Отца мало кто видит, но он у них за главного. А может, и не отец он им, а дед или прадед какой. Остальные живут когда здесь, а когда в городе. Сейчас их вроде мало здесь, несколько человек всего. У них душ нет однозначно, а уж о человечности и думать забудь. Зачем это, если они кого угодно подчинят себе страхом, они умеют многое, им ведомо колдовство. Ну а прочие в деревне - обычные люди.
        - И чем же эта семейка от людей отличается?
        - С виду-то люди как люди, только душ в них нет. Безжалостные, злобные и совершенно чуждые нам создания, а эти их обряды - так вообще жуть!
        - Что за обряды?
        - Дважды в году - весной и осенью, они празднуют какие-то свои праздники, и тогда съезжаются сюда отовсюду. И члены семьи, и гости, которые уже когда-то обряд прошли. Живут-то они по разным краям, будто и правда люди. Но здесь их владения, только тут они могут в тварей разных превращаться.
        - В тварей? - не поверила я. - Оборотни, что ли, в волков превращаются?
        - Нет, не в волков и вообще не в привычных нам зверей, а в каких-то жутких гадов, причем все в разных, и горе тому, кто им на пути попадется - разорвут на куски. Они это любят. Затем и едут сюда весной и осенью, чтобы разгуляться в зверином облике, дать выход своей злобе и тем стать еще сильнее. Жертв часто с собой привозят. А что самое гадкое - каждый раз на эти их праздники приезжают новые девчонки, желающие тоже такими стать. Бывают и парни, но редко. Не знаю, чем их приваживают, наверное, силу да способности какие-то обещают, но после этих обрядов новички редко в живых остаются. Самые лютые все же становятся кем хотели - тварями без души в людском обличье, а остальных… - Баба Аня сделала красноречивый жест, не вызывающий сомнения в страшной участи этих других. - И все равно едут, едут… И тогда все люди в деревне, которые просто люди, по домам сидят два дня, боятся за ворота нос высунуть. И этих нежитей все как огня боятся, слова поперек не скажут. А то ведь они могут, даже праздника своего не дожидаясь, разобраться с неугодным… Вот такое тут, деточка, хоть верь мне, хоть нет.
        Я сидела ошарашенная. В самом деле, как можно в такое поверить? Хотя после событий позапрошлого ноября я уже ничему не удивлялась.
        А баба Аня все смотрела на меня в упор, ожидая, надо полагать, что я начну пальцем у виска крутить.
        - Признаюсь, я ожидала услышать какую-нибудь некрасивую семейную тайну, - пробормотала я.
        - А что касается семейных тайн, - твердо ответила старушка, - то раз мать ничего не говорила, так и я не скажу.
        - Я - дочь одного из этих нежитей?! - осенило меня.
        - Ты - не нежить, вот и все, что я могу сказать! Рождаются-то они все людьми, это потом уже ритуал проходят, - ответила баба Аня так категорично, что я поняла - расспросы действительно ничего не дадут.
        - Зачем же вы здесь живете, рядом с такими существами? - я решила сменить тему.
        - Ну, - замялась старушка, - молодежь и разбежалась большей частью. Да и не так уж тут все плохо. Простые люди, а их в деревне большинство, тоже кое-что с того имеют, хоть обряда и не проходили. Но нам приходится помалкивать о некоторых вещах, благо живем на отшибе. Хотя соседи из того же Сорокино знают. Но вслух никто не скажет, с огнем ведь не шутят…
        Некоторое время мы сидели молча. Я обдумывала происходящее, а баба Аня то и дело поглядывала на часы. Рассказ старушки показался бы мне бредом, если бы не причины, по которым я сбежала сюда из города…
        - Так что, веришь ты мне? - нарушила, наконец, молчание баба Аня.
        - Верю. А вот поверите ли вы мне?
        И я начала рассказ. Рассказала о визите заплаканной Лильки, о кошмарной ночи в ее квартире, о сожженных куклах и сгоревшем доме… Запинаясь, поведала о страшном человечке из сарая и длинных руках, преследовавших меня затем повсюду, и наконец, о чертовщине в моей квартире, начавшейся после этого.
        - Я хотела уехать, спросила маму, нет ли у нас родственников в другом городе или деревне. Она ответила, что нет, и тут бац! - приходит почтальон и приносит от вас телеграмму! Так я и узнала, что у нас есть бабушка. Правда, мама не хотела ни в какую меня сюда пускать, говорила - школа, школа. А в школе на следующий день бац! - и карантин! Как по заказу.
        - Постой, постой! - подхватилась на ноги старушка. - Когда, ты говоришь, вы получили телеграмму?!
        - Несколько дней назад…
        - Ты ничего не выдумываешь? Я не давала вам никакой телеграммы, я вообще не знаю, где вы сейчас живете!
        - Да ну, вот же она, - пожала я плечами, полезла в свою сумку и вынула телеграмму.
        Баба Аня надела очки, какое-то время вглядывалась в эту полоску бумаги, а потом схватилась за стенку.
        - Я не отправляла этой телеграммы.
        Она заметалась, забегала по дому, зачем-то заглядывая во все уголки и под мебель, задвигая плотнее шторы на окнах.
        - Одевайся, бери вещи, и как только стемнеет - а это уже скоро - сразу же бежим отсюда! Я тебя выведу через болото, а то ты в темноте можешь не туда попасть. Хорошо, если никто не увидел, как ты сюда шла. Господи, хоть бы Любка не проболталась, хоть бы уже до завтра подождала!.. А то они такое могут… Это не иначе, как они тебя вычислили! Зачем ты им понадобилась, думать боюсь.
        Мне не хотелось верить, что я действительно понадобилась каким-то местным мракобесам, даже несмотря на телеграмму, которая казалась нелепым недоразумением. Так, ладно, предположим, кто-то из них является моим родителем, о чем бабка упорно не желает говорить. Но как они меня нашли, если прежде никогда не видели? Как вычислили адрес, если мама сменила фамилию, а я родилась уже не здесь? Если они и правда такие супер-пупер-кудесники, что могут вычислить человека, а также его адрес и индекс на расстоянии, то почему раньше не нашли?
        Я долго сидела, пытаясь из имеющихся фактов сложить связную историю, только ничего умного не получалось.
        - Идем, Ника, - наконец тихо сказала баба Аня и легонько потянула меня за рукав куртки.
        Я поднялась, взяла сумку. Старушка сначала погасила в доме свет, прильнула к окну, за которым уже было совсем темно. Долго вглядывалась, потом решительно шагнула к двери:
        - Вроде никого. Ладно, если идти, то сейчас. Ну, с Богом! - Она открыла дверь и шагнула за порог.
        Тихо, стараясь не хлопать калиткой, мы вышли на улицу. Она была безлюдной и безмолвной, не было слышно даже собак. В окнах некоторых домов горел свет, другие стояли темными. Теперь, узнав об этом месте такие нехорошие вещи, я с опаской и любопытством оглядывалась по сторонам. Когда я шла сюда, деревня казалась мне обычной, но после услышанного все воспринималось по-другому, и это место предстало другим - зловещим, жутким. Этот свет в окнах, прежде казавшийся уютным, мягким, теперь выглядел тусклым и унылым. Кто его знает, что там, за этими шторами, делается. И только сейчас я обратила внимание на деревья. Если на окраине они росли высокими и стройными, то в самой деревне, куда ни глянь, попадались низкорослые да скрюченные.
        И тишина какая-то неестественная. Странно все это было. И жутко.
        Настороженно оглядываясь, мы спешно вышли за околицу по той же тропинке, по какой я пришла сюда.
        - Что оглядываешься? - шепотом спросила баба Аня. - Вон там они живут, на другом конце деревни, отсюда не видно. Дом-то старый, давно в землю врос.
        Я поднялась на цыпочки, но так ничего и не увидела, после чего поспешила за бабой Аней, желая теперь лишь поскорее отсюда выбраться. Бодрая, однако, старушка - идет размашистым шагом, и не угонишься, в движениях чувствуется сила. Чем-то она напомнила мне Марину.
        Вскоре деревня осталась за спиной, и мы шагнули на еле заметную в темноте тропинку, вилявшую между перелесками.
        - Уф, вроде вырвались, - оглянулась я по сторонам.
        - Как в электричку сядешь, тогда и скажешь - вырвалась, - строго заметила старушка. - Тут до самого монастыря их владения.
        - Мне главное - через болото перебраться, - сказала я. - А там уже сама как-нибудь дойду.
        Болото мы прошли без проблем - баба Аня, наверное, и с закрытыми глазами нашла бы эту неприметную дорожку. Теперь купола монастыря возвышались совсем близко. Я понемногу успокаивалась - вот сейчас постучусь в монастырь, и там уже ничего страшного не случится. А утром, при свете солнышка - домой.
        Я остановилась и сказала:
        - Бабушка Аня, спасибо вам за все! Возвращайтесь, наверное, тут немного осталось, и я вполне дойду одна.
        - А не боязно?
        - Ну что вы, бабушка! Я ведь рукопашным боем занимаюсь, - не преминула я похвастать. - Если что - отбиться смогу.
        - Ну ладненько, беги!



        Вот так влипла!

        Сердечно распрощавшись со старушкой, я помахала ей рукой и направилась к монастырю. Баба Аня так и стояла на дорожке, глядя мне вслед, и я заметила блеснувшую слезинку на ее лице.
        Мне и самой было жалко расставаться. И почему со мной вечно так выходит!
        Еще раз помахав рукой, я обогнула густые заросли и потеряла бабушку из виду. Чтобы четко видеть тропинку и не набрать в сапоги через верх мокрого снега, я включила фонарик.
        Еще чуть-чуть, и монастырь. Мне было неловко снова туда проситься, тем более что Евдокия с Раисой уехали. Но ничего другого не оставалось, сейчас подойду, позвоню в звонок…
        - Далеко ли собралась, красавица? - раздался вдруг над моим ухом грубоватый женский голос.
        Я резко отпрянула, готовясь в случае необходимости дать отпор, посветила прямо перед собой и увидела стоявшую у тропинки девицу, высокую и полную, на пару лет меня старше. Лицо ее я успела осветить лишь мельком и тут же отвела фонарик, потому что таких уродин мне еще видать не приходилось. Фу-ты, аж жутко стало! Но, наверное, ядерная война все же страшнее. Хотя не уверена.
        Так, и чего она ко мне прицепилась, угрожает, что ли? Тоже мне, рэкет с большой дороги! Да чтобы я не справилась с какой-то неуклюжей толстухой!..
        - Иду, куда мне надо, - ответила я на вопрос, не зная, как назвать ее в ответ. Каким-нибудь подходящим и правдивым словцом - будет оскорбительно, а красавицей - это уже прямое издевательство. Хотела сказать что-то нейтральное, и сама для себя неожиданно ляпнула: -…на любителя.
        Сообразив, какую чушь сморозила, я прыснула, а потом и вовсе захохотала, не в силах сдержаться.
        Но дальше все произошло мгновенно. Девица выкрикнула какое-то короткое и непонятное слово, и в тот же миг как из-под земли выросли двое парней и крепко схватили меня за руки. Фонарик упал в снег и погас. Привычным приемом я хотела высвободить руки, но впервые потерпела неудачу - их словно зажали в каменные тиски. Вот это силища, ни в жизнь бы не поверила, что такая вообще бывает!
        Я безуспешно пыталась освободиться, нанесла несколько ударов ногами, каждый раз попадая в цель, но эффекта это не возымело, словно это были не люди, а каменные статуи. Зато ответный удар по голове на миг лишил меня сознания. Перед глазами все поплыло, стало очень больно, и я потеряла всякие силы, чтобы сопротивляться, и упала бы, если бы меня не держали за руки…
        - Ника! Пустите ее! Что вы делаете?! - словно издалека донесся голос бабы Ани. - Это моя правнучка, она ничего не знает! Отпустите ее!
        - Гуляй, бабуся! - ответила девица с внешностью ядерной войны. - Знаем мы твои сказочки!
        - А что ж твоя внучка по ночам тут бегает? Подозри-ительно это! - добавил другой голос, принадлежавший одному из державших меня парней.
        Баба Аня еще что-то кричала сквозь слезы, попыталась подойти ко мне, но ее оттеснила толстуха, а потом меня куда-то повели. Я медленно приходила в себя. Убедившись в том, что вырываться бесполезно, я решила поберечь силы для более удобного случая.
        Мелькнули, отдаляясь, купола монастыря, делался все тише плач бабушки Ани, а впереди лежала кромешная тьма.
        Вот это влипла! Вот до чего доводят хвастовство и самонадеянность, грустно подумала я. Нужно было бежать сразу, а не болтать, ведь предупреждали же меня, насколько здесь опасно! Что теперь будет и что мне делать? Впрочем, делать я сейчас все равно ничего не могу, а о самом худшем лучше пока не думать. Раз меня не убили на месте, значит, не все так плохо и есть шанс вырваться. Единственное, что мне остается - это ни в коем случае не унижаться и не показывать страха. Так мне мама твердила с детства, и я уже успела убедиться - она была права.
        - Кто вы такие? - воскликнула я, отдышавшись. - Чего вам надо?
        Мой вопрос банально проигнорировали. Так, на маньяков они вроде не похожи, но вот силу имеют просто нечеловеческую! Наверное, права была баба Аня.
        А может быть, предпринять что-нибудь такое, что отвлекло бы их внимание и заставило ослабить хватку? Но что? Над этим стоит подумать.
        Двое так и держали меня за руки, а шаги «ядерной войны» слышались позади. Я запоздало припомнила, что это она ударила меня по голове. Должно быть, мстила за насмешки… Страшилище ходячее, наверное, она нарочно вышла первой, чтобы я при виде ее милого личика в обморок упала от страха, думала я со злостью. Врезать я ей не могу, но кое-что в моих силах…
        Я ухитрилась оглянуться, увидела, что она и правда идет позади, и хихикнула. Спустя минуту снова оглянулась и снова засмеялась. Мои конвоиры тоже оглянулись, но ничего смешного не увидели. Один пожал плечами, а второй несколько удивленно покосился на меня, решив, наверно, что я от удара по голове тронулась умом. Однако хватку ослаблять не спешили.
        Тогда я снова оглянулась и еле слышно пояснила:
        - Ох и красавица!
        И засмеялась. Понимаю, что рисковала снова получить по голове, но жажда мести была сильнее. Однако парни, похоже, теплых чувств к девице не питали и заулыбались. Спустя минуты три я снова рискнула. Оглянулась и прошептала:
        - Фу такой быть!
        Теперь они заулыбались еще сильнее и следующие пять минут то и дело на меня косились. Я решила оправдать их чаяния, обернулась и уже громче сказала:
        - Ядерная война началась, что ли?
        Тот, что шел справа, захохотал во всю глотку. Левый же коротко хмыкнул, после чего строго глянул на приятеля и на меня:
        - Попридержала бы ты язычок за зубами.
        Шестым чувством я поняла, что этому совету лучше последовать. Тем более что держали они меня по-прежнему крепко.


        Я думала, что меня поведут обратно той же дорогой, но нет. Мы свернули куда-то в сторону, сделали немалый крюк и вошли в деревню совсем с другой стороны. Припомнилось, как я еще совсем недавно становилась на цыпочки, пытаясь разглядеть, где же здесь живут главные злодеи, и вот, пожалуйста, - мое любопытство было удовлетворено. На самом краю деревни я увидела старый, вросший в землю дом - нет, настоящий домище, если учитывать его длину и ширину, закрыв при этом глаза на высоту. Но в целом создавалось такое же гнетущее впечатление, как и при виде дома Куцых. Если он и внутри такой же… Страх, с которым я до сих пор успешно боролась, нахлынул с новой силой.
        Точно. Низкая деревянная дверь находилась на три ступеньки ниже уровня земли, а маленькие подслеповатые окна были наглухо закрыты даже не шторами, а плотными деревянными ставнями, которые, похоже, не открывали уже лет триста. Меня ввели в просторные деревянные сени, заперли дверь изнутри на ключ и лишь после этого отпустили мои несчастные руки. Первым делом я схватилась за голову. Шишка оказалась порядочная, и прикосновение причинило новую боль. Я заметила на лице
«ядерной войны» злорадную ухмылку. Да уж, при свете лампочки она оказалась еще страшнее - нос картошкой, губищи как вареники, темные густые усики, а фигура подобна шкафу. Я смерила ее взглядом и тоже ухмыльнулась: шишка-то моя пройдет, а ты, красотка, такой и останешься!
        Она поняла все правильно, побагровела, раскрыла было рот, но тут из глубины дома появилась другая, еще более примечательная особа. Она годилась «ядерной войне» в матери и имела такую же шкафоподобную фигуру, но в лице читалось больше интеллекта. Она с плохо скрытой злобой окинула меня хмурым взглядом, потом повернулась к моим «провожатым», которые вытянулись перед ней едва ли не по стойке смирно:
        - Поймали-таки. Молодцы, постарались. Ступайте.
        Возникла мысль, что сейчас они козырнут и строевым шагом куда-нибудь помаршируют, но они вместо этого отвесили что-то среднее между кивком и поклоном и отправились в глубь дома.
        - Что вам от меня нужно?! - закричала я.
        Тетка обернулась и грубо ответила:
        - Там узнаешь. Как твое имя?
        - Ника, - ответила я, решив, что эти трое все равно его слышали.
        - Полностью!
        - Полностью тоже Ника. В честь богини победы.
        Как я уже говорила, мое полное имя мало кто знает. А называл меня так только Вилор, и в его устах это имя звучало, как музыка. И потому я не позволю трепать его погаными языками, тем более всяким негодяям.
        - Черт-те что, а не имя! - загремела тетка. - Понавыдумывали каких-то богинь, тьфу!..
        - Отпустите меня! - потребовала я. - Меня мама ждет, и она знает, что я здесь! Меня будут искать!
        Шкафообразная дама пренебрежительно махнула рукой:
        - Ничего, ждет она тебя еще не сегодня, время есть. А там… Мне почему-то кажется, что мы ее найдем раньше, чем она найдет тебя. Так что не бойся, проблем с мамочкой у тебя не будет.
        Сказано это было ледяным равнодушным тоном, без намека на какой-либо юмор. Боже! Что они задумали? А мама, что будет с ней?! Мои ноги разом стали ватными. Бежать, немедленно бежать отсюда, любой ценой!..
        С большим трудом я взяла себя в руки. Дверь заперта на ключ, а ключик-то вон он, на гвозде возле двери висит! Сейчас бы подставить ей подножку, схватить ключ, одно ловкое движение - и буду на свободе. Вот только она стоит между мной и дверью…
        А женщина стояла, уперев руки в бока, и с чуть заметным пренебрежением смотрела на меня. Я изобразила подавленное состояние, сгорбилась, а потом ухватилась за голову, демонстрируя резкую боль. Но она, видать, раскусила мою хитрость, потому что схватила за руку - я думала, она мне ее раздавит! - и потащила. Последовал длинный извилистый коридор, и меня втолкнули в темное помещение.
        - Так-то лучше, чтобы не умничала! - раздался с той стороны ее противный голос. - До завтра посидишь, а там за тобой придут.
        - Кто?! И зачем я вам нужна?
        Ответа не последовало, только злорадный смешок. Я выхватила мобильник и осветила помещение. Это оказалась небольшая комнатушка, забитая всяким хламом, в которой имелось небольшое окно, закрытое изнутри ставнями.
        - Я буду кричать! - воскликнула я, припав к дверной щели. - Соседи услышат, полицию вызовут!
        - Можешь орать, сколько влезет, - милостиво разрешили мне. - Не беспокойся, никто никого не вызовет.
        Я как-то и сама догадывалась, что не вызовут, но набрала полные легкие воздуха и завизжала, после чего схватила увесистый мешок и грохнула об пол. Но с той стороны только засмеялись:
        - Хоть все там разгроми, не жалко, а нам твоих воплей все равно не слышно.
        - Соседи услышат! Кто-нибудь будет проходить мимо и обязательно услышит! - завопила я истеричным голосом.
        - Вот дурочка. - И с той стороны послышались удаляющиеся шаги.
        Ага, дурочка, только вопрос еще, кто из нас, подумала я, перелезая через завалы к окну. Итак, я узнала то, что хотела - им меня не слышно, и это хорошо. Если бы было слышно, мне бы велели сидеть тихо. А еще хорошо то, что крепко запертые ставни прибиты к оконной раме гвоздями, а не прикручены шурупами. Небольшие такие гвоздики, четыре сверху, четыре снизу на каждой ставне.
        Теперь займемся здешним хламом. Я вытряхнула на пол содержимое пары мешков, что тут у нас? Молотка с гвоздодером, разумеется, нет, но есть замечательный закаточный ключ для домашних солений, слегка заржавевший, но идеально мне подходящий - он был из тонкого и прочного металла. Вот и славно.
        Не знаю, сколько часов мне пришлось провозиться. Два, три или все пять, сначала очищая шляпки гвоздей от многолетних наслоений краски, а потом долго расшатывая эти гвозди и миллиметр за миллиметром вытаскивая из старой, но крепкой древесины. Труднее всего было поддеть гвоздь, приходилось долбить дерево под шляпкой, но в конце концов все получилось. Будь это в нормальных условиях, я бы, может, и не справилась, но экстремальная ситуация не позволяла воспользоваться детской отговоркой «не умею».
        Грохнув для проверки об пол еще одним уцелевшим мешком, я выждала пять минут и - наконец-то! - отодвинула ставни, раскрыв окно. Я думала его разбить, но в нем обнаружилась приличных размеров форточка. Хоть ею не пользовались уже давно, но после возни с гвоздями открыть форточку показалось мне детской забавой, а уж вылезти - вообще ерундой.
        Ловко приземлившись на ноги - подоконник был не намного выше земли - я огляделась и, не увидев во дворе ни одного человека, махнула через забор и бросилась бежать по дорожке.
        Отбежав немного, оглянулась. Дом, из которого я только что вырвалась, стоял немного на отшибе, а чуть дальше за ним раскинулась деревня. И бежать через деревню мне было страшновато - а ну как кто увидит? Если они здесь так боятся этих Силуяновых, то обязательно дадут им знать. Да и дорогу через болото я в такой темнотище вряд ли найду. Надо бы бежать той дорогой, по которой меня привели в этот дом. Но ее я почти не запомнила, и вдруг там тоже болото?
        Это была серьезная проблема! Нужно как-то выбираться, пока меня не хватились. К бабе Ане идти было боязно - ведь она теперь у них под подозрением, туда первым делом бросятся, если обнаружат мое исчезновение. И потому я решила - лучше все же попробую пройти тем путем, каким меня сюда привели.
        Вот вроде бы и дорожка. Следы на мокром снегу, который к ночи сковал морозец. И хорошо, что сковал - значит, теперь по следам труднее будет вычислить, куда я ушла. Эх, жаль, фонарик потеряла, темнотища тут полнейшая. Свет от мобильника не слишком помогал, и как я ни силилась, а куполов монастыря не увидела.
        Я спрятала мобильник, чтобы не привлекать к себе внимания, и пошла по этим следам. Тропинка виляла среди зарослей кустарника и деревьев, терялась, иногда попадались участки, лишенные снега, и я не могла вспомнить, проходила здесь или нет. Мне тогда было не до того, чтобы местность примечать, а потому приходилось всецело полагаться на темные впадины следов под ногами. Вскоре кустарник и перелески слились в самый настоящий лес, и я уже сомневалась, что иду правильно.
        Спустя час я убедилась, что и в самом деле зашла не туда. Передо мной раскинулась большая каменистая пустошь, лишенная как растительности, так и снега, я по пути сюда однозначно этого места не видела. Следы обрывались здесь, и я вынула мобильник, посветила.
        Насколько велика пустошь, разобрать в его слабом свете было невозможно, зато следы… Следы были не мои! Меня, помнится, вели трое, а эти следы принадлежали одному человеку, судя по размерам - женщине, но узор подошвы и близко ничего не имел с моими сапогами.
        Так, и что мне теперь делать? Вернуться назад и искать правильную дорогу? А если там хватились и ищут меня? Нет, нет, возвращаться ни в коем случае нельзя. Я огляделась. Куполов монастыря по-прежнему не было видно, и вообще ничего нельзя было разобрать, только высокие черные силуэты деревьев сливались с темным небом.
        Куда ж тебя, Ника Черная, занесло? Что ж ты маму не слушала?



        Заброшенный дом

        Немного поразмыслив, я решила идти вперед, куда глаза глядят, только бы подальше от зловещего Холмища. В конце концов, здесь не пустыня и не тайга, до какой-нибудь дороги или населенного пункта я обязательно дойду, а там уж выберусь. Благо деньги я не потеряла вместе с сумкой, они у меня лежат в потайном кармашке блузки.
        Еще раз оглянувшись, я зашагала по каменистой пустоши. По обе стороны возвышался лес. Вскоре обнаружилось, что это и не пустошь вовсе, а остатки старой асфальтовой дороги.
        Шла я долго, даже потеряла счет времени. Дорога была старая, разбитая, иногда приходилось обходить поваленные деревья, и вряд ли здесь в последнее десятилетие кто-нибудь ездил, но сам факт радовал - куда-то же она вела! Может быть, к населенному пункту, а может, на действующую дорогу, где можно поймать попутку. В одном месте я увидела узкую и более-менее целую асфальтированную дорожку, уходящую вправо. Немного поколебавшись, я не стала сворачивать, пошла дальше, но спустя минут двадцать уперлась в громадный завал обрушенных бурями деревьев, за которыми был обрыв, спускающийся к реке.
        Может, там и есть какой-то выход, но не в этой темнотище. Я вспомнила заболоченные берега реки и, решив не рисковать, вернулась к тому месту, где дорожка уводила в сторону.
        Минут через десять на фоне темного неба показались очертания островерхой крыши высокого дома. Ура, наконец-то я добралась до жилья! Это был двухэтажный коттедж, такой же, как в дачном поселке Сорокино. Может быть, здесь тоже дачный поселок среди леса?
        Вот только в окнах темно, и вообще нигде ни одного огонька. Может быть, там все спят? А скорее всего хозяева приезжают на дачу только летом. Но в любом случае стоит подойти и постучать.
        Подойдя еще ближе и светя мобильником, я увидела, что здание окружает каменный забор, местами разрушенный, а ворота… Ворот не было. Просто промежуток в заборе там, где они когда-то были, и еще дыра, поменьше, на месте небольшой деревянной калитки. Остатки этой калитки догнивали на земле, а двор захламлял валежник.
        Дом был заброшен.
        Фонарик мобильника высветил пустые окна, трухлявую дверь на одной петле, облупленные стены… Но самым нехорошим в данной ситуации было то, что других жилищ вокруг не наблюдалось. Один дом среди леса, и тот заброшен.
        Перебравшись через завал веток, я подошла к нему. Я устала, очень устала и замерзла. И убедилась, что искать дорогу в этой темноте - дело бесполезное. Пусть дом заброшен, но в нем можно хотя бы отдохнуть и попытаться согреться, укрывшись от холодного ветра.
        Снова я боялась - когда-то был в моей жизни жуткий случай, с заброшенным зданием связанный, и теперь в памяти всплывали все подробности. Но я, взяв себя в руки, обратила внимание на кулон - он и не думал нагреваться. А тогда у меня его с собой не было…
        Собравшись с духом, я вошла внутрь. Как ни странно, здесь было сухо и не пахло сыростью, как обычно в заброшенных домах. Это, наверное, потому, что в окнах уцелели стекла, хотя характерный запах запустения имелся. Не прячется ли здесь кто-нибудь? Я прислушалась. Мертвая, звенящая тишина была мне ответом, и я разом успокоилась. Теперь надо где-нибудь присесть, а еще лучше - прилечь и немного отдохнуть. А то ноги уже не слушаются.
        Светя мобильником, я осторожно двинулась по дому. Он оказался большим, добротным и хорошо сохранившимся. Через распахнутые двери комнат была видна мебель, какие-то валяющиеся вещи. Да уж, будь такой дом заброшен в городе, тут мигом бы все растащили, разломали и изгадили. А в лесу - словно и не заброшен вовсе, а просто хозяева на зиму уехали. Может быть, так и есть?
        Однако мобильник надо беречь, зарядить его тут негде. А без света страшно. Может быть, где-то в доме сохранились какие-нибудь свечи, спички? А вот за этой дверью, похоже, кухня? Точно. Вон газовая плита с кастрюлями, а в раковине - куча посуды.
        Тут до меня дошло - хозяева-то, похоже, не просто уехали. Кухня оставлена в таком виде, будто отсюда или спешно бежали, или… Даже не знаю, что думать, но что-то ужасное здесь явно произошло.
        Я вошла на кухню. Где есть газовая плита, там должны быть и спички. И они нашлись - в ящике кухонного стола, там же были и свечи, и много прочих вещей.
        Свечу удалось зажечь. Ее яркий - по сравнению с мобильником - свет озарил кухню. Мои догадки подтвердились - здесь все было так, как если бы хозяева просто вышли на часок, но по какой-то форс-мажорной причине не вернулись.
        А теперь мне нужно найти какой-нибудь уютный закуток, чтобы согреться. Спать нельзя, просто полчасика отдохну… Меня там не хватились еще? А если хватились, то догадаются ли здесь искать? Эти тревожные мысли не давали покоя, и я все время прислушивалась. Но в доме было тихо, и за его пределами тоже.
        А если все же кинутся? Или уже кинулись и моя судьба зависит от считаных минут? Нет, отдохнуть все же надо. Выбрать место поукромнее и держать ухо востро.
        Укромным местом мне показалась угловая комнатушка - маленькая, с двумя окнами, выходящими в разных направлениях. Отсюда и видно хорошо, и слышно. И, если что, выскочить можно будет - оба окна легко открывались.
        А еще здесь обнаружился диван, покрытый сверху запыленным пледом. И стол, на котором лежали ворохом какие-то бумаги, тоже покрытые толстым слоем пыли. Свет моей свечки выхватил из этой кипы край карандашного рисунка.
        Я залезла на диван прямо в сапогах, закуталась в плед. Прислушалась - нет, ничего не слышно. Теперь главное - не спать. Полчасика, не больше, чтобы согреться - и бежать дальше.
        Я аккуратно пристроила свечку на полу и подтащила поближе к себе кипу листов, лежащих на столе. Карандашные рисунки на тетрадных листах были сделаны умелой рукой опытного художника. Я одно время увлекалась рисованием, причем именно карандашом, и у меня неплохо получалось, но до этого художника мне было далеко. На нескольких верхних рисунках я увидела дом - похоже, тот самый, в котором сейчас находилась, только в более счастливую для него пору. Небольшой коттедж в два этажа, на верхнем - пузатый балкончик, у входа клумба, и все это в обрамлении кружащихся осенних листьев. Уютный теплый домик, способный укрыть и от непогоды, и от беды, - именно это, похоже, хотел сказать художник.
        Что же здесь могло случиться? Почему он брошен?
        Дальше пошли портреты. Молодые парни и девушки позировали перед художником то поодиночке, то парами, а на одном листке была нарисована, похоже, вся компания - девять человек, пять парней и четыре девушки, все веселые и беззаботные. А художник, безусловно, талантлив: одни и те же лица были опознаваемы в разных ракурсах, и в каждом читался характер. Вот этого очкарика скорее всего считали ботаном и занудой, но на самом деле он совсем не прост и еще себя покажет, только подождите. А вот крепкий накачанный парень, лицо суровое, с таким не шути - а глаза-то добрые. А вот блондиночка с манерно поджатыми губами. Нет, не нравится мне эта блондиночка, листаем дальше. Те же персонажи, в разных ракурсах… о, а вот новая личность - колоритная брюнетка с жестким волевым взглядом. На меня чем-то похожа, хи-хи! Да здесь подпись имеется: «Дорогому, несравненному Сережке - я сама собственной персоной!» И ниже - «Светочка С., 1998».
        Это и есть художница, что ли? Я проглядела предыдущие рисунки и в углу некоторых нашла инициалы - С. С., более напоминавшие штрихи рисунка и потому мною прежде не замеченные.
        Почему же Светлана не подарила портрет своему несравненному Сережке? И остальные рисунки не забрала? Насколько я смогла представить, в девяносто восьмом году сюда приехала компания молодых людей, скорее всего чтобы весело провести выходные или отпуск, а потом что-то случилось, и они спешно бежали, бросив все. Прошло больше десятка лет, а дом стоит, будто только что покинутый, его не посещали ни хулиганы, ни мародеры - это очень странно.
        Я листала рисунки дальше, стараясь как можно тише шуршать бумагой. Те же лица, то вокруг костра, то ловят рыбу, то смакуют шашлык. Пожалуй, я угадала.
        Последним рисунком была степь. Желтая осенняя степь, закатное тусклое солнце. Вот и все. Ах нет, вон еще какая-то бумажка на углу стола. Или это от шоколадки?
        Я все же не поленилась, дотянулась и взяла старую шоколадную обертку… Что это такое?!
        На обороте обертки нетвердой рукой еле заметными штрихами была изображена страшная оскаленная пасть. То есть не совсем так - это была страшная морда непонятного зверя, у которого тем не менее были опознаваемые человеческие глаза и - вместо привычных в таких случаях клыков - нормальные человеческие зубы. Тварь с ухмылкой глядела в окно машины, в которой, по замыслу художника, находились зрители. А рядом толстая когтистая лапа ударяла в стекло, расходившееся сетью трещин.
        Я отшвырнула листок и вскочила. Мне и без того было страшно, а тут еще это! А память услужливо подсунула рассказ бабы Ани - о жутких монстрах, в которых превращаются здешние хозяева жизни. Я ей, признаюсь, не слишком поверила именно по данному пункту, но теперь, увы, догадывалась, что случилось в этом доме. Вот оно что! Праздники у них, значит, весной и осенью, а на рисунках как раз осень. Может, потому дом никто и не тронул - все вокруг знают, что здесь творится, вот и не приближаются сюда. А я…
        С трудом удалось подавить панику. Спокойно, сейчас ведь не осень и не весна, сейчас зима, и никаких обрядов вроде не предвидится. Но все равно задерживаться здесь не стоит. Я уже согрелась, так что пора уходить.
        Вот только куда? Впрочем, можно подняться на второй этаж и посмотреть - может, где-нибудь видно дорогу.
        Так я и сделала. Поднявшись на второй этаж, я обнаружила еще и лесенку, ведущую на чердак, забралась туда. Чердачок оказался крохотным, под самой островерхой крышей, зато чердачные окошки смотрели во всех направлениях. Со всех сторон меня окружал лес, чуть дальше я увидела реку, а в противоположном от нее направлении… Так и есть! Там лес заканчивался, а за ним светился огонек! Вот радость, там есть люди! Это точно не Холмище, оно осталось далеко, а все остальное - подходит!
        Я бегом сбежала вниз, покинула печальный дом и, не щадя больше сапог, пошла прямо через лес в направлении заветного огонька.



        Добро пожаловать домой, дорогая внучка!

        Лес и правда скоро закончился, сменившись голой, лишенной растительности и снега землей. Огонек горел впереди, теперь его было хорошо видно, но он оказался гораздо дальше, чем я предполагала. Я спешила к нему, не думая ни о голоде, ни об усталости, я их просто не чувствовала, тем не менее у меня почему-то сильно закружилась голова, и я какое-то время шла, как в тумане. Шла куда-то в гору, слабо воспринимая действительность, старалась только не терять из виду спасительный огонек впереди. Точнее, вверху, так как подъем стал достаточно крутым, а огонек, казалось, не приближался. Нет, все же приближался, но очень-очень медленно. Это, наверное, потому, что я все же устала… Между тем небо стало светлее - близился рассвет.
        Огонек оказался освещенным окном небольшого домика, построенного из дикого камня. Он стоял в одиночестве, никакого другого жилья поблизости не наблюдалось. Я огляделась вокруг и с удивлением увидела, что нахожусь на вершине огромного круглого холма - без снега и растений, голая земля, из которой местами выступал камень. Да что там холм, тут гора целая! По логике вещей, эта вершина должна быть заметной издали, но почему же я ничего не видела? Странное какое-то тут… все!
        Головокружение прошло так же внезапно, как и началось. Но как я ни старалась, местности с этой вершины разглядеть не смогла - ни речки, ни дорог, ни деревень никаких, только лес у подножия терялся в темной дымке.
        Собравшись с духом, я постучала в дом. Нехорошо, конечно, в такую рань, но ждать у меня уже сил не было.
        - Войдите, не заперто, - ответил негромкий мужской голос.
        Ну что ж, значит, я никого не разбудила - уже хорошо.
        - Здравствуйте, - сказала я, проникая за дверь. - Извините, я заблудилась, вы не подскажете, как отсюда к дороге выйти?
        Передо мной оказалась просторная комната с неожиданно богатым убранством. В ней не было ни души.
        - Здравствуйте, - повторила я и, помолчав, добавила: - Есть тут кто-нибудь?
        - Ну, здравствуй, детка, - раздалось за моей спиной. - Ты пришла даже немного раньше ожидаемого.
        Я рывком обернулась. Позади меня, у двери, скрестив руки на груди, стоял человек - или, правильнее сказать, человечек. Маленького роста, худощавый, а его лицо… О, это лицо, выплывшее некогда из мрака, я слишком хорошо запомнила. Маленькое, словно у ребенка, и по-старчески сморщенное.


        Мама, нет!!! Крик застыл в моем горле, а сама я замерла, скованная ужасом. Это он, он, тот самый старичок!
        Мне бы бежать, как тогда, но я не могла сдвинуться с места. Не то чтобы я оцепенела от страха, а просто не могла, и все.
        - Чего же ты так пугаешься? - продолжал он. - Ничего страшного здесь нет… Никандра. Ты ведь Никандра, не так ли?
        У старичка - буду его называть, как называла, - оказался неожиданно приятный, добродушный голос, и мой страх слегка отступил, сменившись злостью:
        - Не смейте меня так называть! Меня зовут Ника, понятно?
        - Как скажешь. - Сморщенное личико растянулось в улыбке. - И что ты стоишь, пришла в гости, так присаживайся.
        Ни угрозы, ни иронии я в этих словах не услышала, и вообще, при свете он казался обычным человеком, просто добродушным стареньким дедушкой, ни в какой мере не страшным. А руки, эти жуткие, внушавшие мне страх руки были теперь нормальными, с длинными узкими ладонями. Живой человек, ни капли не похож на монстра. Но кто он на самом деле?
        - Я пришла не в гости, а только хотела спросить дорогу. Но это не обязательно, сама найду, пропустите! - Я сделала шаг к двери.
        - Сама, значит, найдешь? А вот это вряд ли. Выхода, детка, отсюда нет. Впрочем, - он посторонился, пропуская меня, - можешь попробовать. Я никуда не спешу.
        И тут я все поняла. Отсюда самой не выйти. Это потаенное место, мне уже случалось с подобным сталкиваться! Оно скрыто от посторонних глаз, проход возможен только по воле его хозяев. Вот почему этого огромного холма не видно издали! Надо же так… Сбежала, называется, из города от наваждений, насланных этим типом, да прямиком в самое его логово!
        Не он ли все это подстроил? Сначала все эти ужасы, а потом, когда я задумалась об отъезде - и телеграмма, и карантин в школе? Интересно, как ему удалось организовать карантин - директора загипнотизировал, что ли? Но факт оставался фактом - меня действительно заманили в ловушку. И зачем?
        Между тем хозяин этого места уже сидел на длинной бархатной кушетке. Я не увидела, как он к ней шел, просто секунду назад он стоял рядом, и вдруг каким-то образом оказался там. Ничего не оставалось, как присесть на стоявшую рядом скамеечку:
        - Объясните, наконец, что вам от меня нужно!
        - Вот с этого, дитя мое, и следовало начинать. В нашей семье грядет замечательный праздник, уже разосланы приглашения, и скоро начнут собираться гости…
        - А я тут при чем? - не слишком вежливо перебила я. Стоп, что это значит - «дитя мое»?! Только не говорите мне, что он…
        - Терпение, детка. Кстати, извини, что сразу не представляюсь, просто мое имя поначалу покажется тебе длинным и сложным, а я не люблю, когда его коверкают. Эх, сменились народы, и теперь нас, языков, уже никто не помнит… Поэтому зови меня просто Дедом, так называет меня все наше семейство.
        - Я не принадлежу к вашему семейству!
        - Ты глубоко заблуждаешься. Когда-то один из моих, скажем так, сыновей, пока я был в отъезде, посвоевольничал - взял в жены девицу, которую выбрал сам, не спросив дозволения старших. Разумеется, такое недопустимо, но я пошел им навстречу, дал испытательный срок. Увы, эта особа оказалась недостойной стать невесткой в нашей семье - она была строптивой, своевольной, осмеливалась перечить мужу и старшим. Кроме того, она приехала из города и не знала о некоторых, хм, традициях нашего рода.
        Я сразу поняла, что он говорит о моей маме. Бедная, что ей довелось пережить…
        - Ужас! - вырвалось у меня.
        - Естественно, и все здесь сочли такое поведение безобразным. Мой сын уже раскаялся и хотел… отправить ее восвояси, но тут оказалось, что у них должен появиться ребенок. Естественно, мы не могли допустить, чтобы дитя нашего рода пострадало… то есть покинуло нас, и потому решили дождаться, пока оно появится на свет. Но эта негодница сбежала, и ее след затерялся.
        - Вы хотите сказать, что я - этот ребенок?! - воскликнула я. - С чего вы взяли?
        - Впоследствии стало известно, что эта женщина родила дочь, назвала ее Никандрой, сменила фамилию и уехала в неизвестном направлении. У нас, скажем так, есть добрые знакомые во многих городах и поселках, время от времени мы возобновляли поиски, но о девочке Никандре никто нигде не слышал, а фамилию мы не знали. И вдруг совершенно случайно - такая удача! Нашлась девочка Никандра, возраст и все приметы совпадают. А дальше уже мелочи - заманить ее сюда оказалось легче легкого. Да, - задумчиво протянул он, - будь ты Таня или Маша, или даже просто Ника, мы бы никогда тебя не нашли.
        Ну, мама, вечно ее чудачества боком выходят! Я сидела ошеломленная и теперь горько сожалела, что не послушала маму. Обещала себе, что впредь никогда не буду пытаться разгадывать чужие тайны. Раз мама скрыла это от меня, значит, знала, что делала!
        - Ну, нашли, и что?
        - Первым делом - добро пожаловать домой, дорогая внучка! - улыбнулся Дед, или как там его велено звать.
        - Первым делом, - процедила я, - ужасом я назвала не то, что вы подумали, а ваши троглодитские устои. Лучше застрелиться, чем так жить! Отпустите меня домой!
        - Не спеши стреляться, - последовал ответ. - Ты еще не знаешь, какие возможности перед тобой откроются. Ты приобретешь невероятные способности, о которых, возможно, мечтала в детстве, а тебе говорили, что это невозможно. Так вот, у нас все возможно! Пусть тебе о своих достижениях расскажут наши родственники и гости, которые вскоре соберутся на праздник.
        - Праздник?
        - Да, праздник. Тебе, наверное, уже рассказали, что праздники у нас весной и осенью. Но в честь такого знаменательного события, как воссоединение семьи, можно устроить торжество и сейчас.
        Я вскочила. Страха больше не было, только злость - на этих негодяев и на собственную глупость.
        - А меня кто-нибудь спрашивал, нужна ли мне ваша семья?! Я до сих пор жила прекрасно и без вас, и впредь проживу!
        - Неужели тебе никогда не хотелось, чтобы у тебя был папа? - с некоторым удивлением спросил он.
        - Нет!
        Я, конечно, немного слукавила. Изредка мелькало такое желание. Но теперь, узнав неприглядную правду о здешних устоях, я поняла, как же была счастлива - без них!
        - И все же не стоит принимать поспешных решений, - с мудрым видом заметил Дед. - У тебя будет время познакомиться с семьей и узнать о ней побольше. Может быть, ты еще изменишь свое мнение.
        - Спасибо, уже познакомилась и узнала достаточно! - Я откинула волосы, демонстрируя шишку.
        - Всего-то! - Что-то мягкое коснулось моей головы, а в следующее мгновение шишка перестала болеть. Я схватилась за голову - шишки как не бывало.
        - Что, удивлена? - усмехнулся он. - Это сущая ерунда для нас. Потому советую тебе подумать. Но теперь не время спорить, ты наверняка устала, и до прихода гостей можешь отдохнуть, переодеться и привести себя в порядок.
        Ага, переодеться, подумала я. Вещи-то мои остались в сумке, а сумка - на дорожке к монастырю. Может, ее баба Аня забрала, а может, там и валяется.
        Я посмотрела туда, куда указал Дед, и увидела открытую дверь, которой прежде не замечала. Там тоже комната, что ли? Сколько же их вмещается в такой небольшой с виду домик?
        Повернув голову обратно, я обнаружила, что Дед исчез. Только что он сидел вон там, на кушетке, а теперь комната была пуста. Первым делом я бросилась к входной двери. Она оказалась открытой, и за ней все так же виднелись склоны холма и непонятная дымка внизу, а больше ничего за этой дымкой не было видно. Не было сомнений в том, что, сколько бы я там ни блуждала, выхода не найду. Иначе дверь не оставили бы открытой. Вот так, и не заперта, и сбежать не могу…
        Слабые надежды на мобильник не оправдались - связи снова не было.



        Гости прибыли на праздник

        Немного подумав, я решила, что отдохнуть действительно не помешает. Неизвестно, что меня здесь ждет, нужно беречь силы.
        Комната за дверью оказалась больше похожа на кабинет. Письменный стол, шкафы с какими-то бумагами, этажерки в стиле шестидесятых, деревянные стулья с прямыми спинками. Но у стены стоял довольно уютный диванчик, застеленный покрывалом, а рядом на стуле красовалось длинное серое платье с рукавами. Перед диваном стояли ношеные туфли. Это для меня, что ли? Еще не хватало мне в их шмотки облачаться! Так, а это что за дверь? Ух ты, а тут санузел вполне себе современный. Куда же я попала, кто бы мне сказал?!
        Проигнорировав предоставленные мне вещи, я привела в порядок свои и снова надела. Ужасно хотелось спать, но я не решалась. Мало ли, чего от них тут можно ждать! Помню, когда Вилор отдал мне сторожевой знак, говорил, что тот способен предупредить о любой опасности и при необходимости разбудить спящего. Но почему же он бездействует?! Почему не предупредил, когда меня схватили, почему пустил меня сюда? Раньше он исправно сигналил в таких случаях, что несколько раз спасло мне жизнь. Что же теперь случилось? То ли силу потерял, то ли тут какая-то аномальная зона, и он не действует, как и мобильник?
        Я села на диван в раздумье. Значит, бабушка Аня не зря опасалась, и маленькая Любка все же выдала меня. Но бог с ней, с той Любкой, - чего мне самой теперь ждать? Если верить бабе Ане, все члены данного семейства проходят некий обряд, после чего становятся, как она выразилась, тварями без души. И это же самое, как я понимаю, уготовили мне. Так, а если я откажусь? Обряд проведут силком или меня просто убьют, как других несостоявшихся новичков? И что там за обряд? Я вспомнила рисунок на обертке шоколадки и похолодела от нехорошего предчувствия. Догадки, пришедшие мне в голову, были слишком жуткими, и что еще хуже, логичными.
        Один вопрос не давал мне покоя - как они меня нашли? Совершенно случайно - может быть, но что это была за случайность?
        Я подошла к столу, покрытому белой ажурной скатертью, решив от злости устроить тут какую-нибудь пакость. На столе громоздились какие-то папки с неразборчивыми записями, а рядом лежало несколько пухлых почтовых конвертов. Нисколько не заботясь о том, что меня увидят за таким неприглядным занятием, я стала вытряхивать их содержимое на стол. Это оказались фотографии незнакомых мне людей, какие-то письма. Читать чужие письма неприлично… а запирать меня здесь прилично?! Да я и не читаю, очень мне нужны эти каракули… Так, а это еще что такое?!
        На фотографии, выпавшей из очередного конверта, красовалась девчонка, очень похожая на меня. Да нет же, это я и есть! Точно, я, стою в своей черной куртке у себя во дворе, на фоне вечернего неба. Откуда они взяли мою фотографию? Проникли в дом, что ли? Нет, исключается - у меня такой фотографии никогда не было.
        Шпионили, наверное, следили, и сфотографировали исподтишка. Но почему я на фото смотрю в объектив?
        Стоп!
        И тут я все вспомнила. Как выходила из дома вместе с заплаканной Лилькой, и Стас предложил сняться на фоне заката. Лилька отказалась, да он на нее и не глянул, ему хотелось сфотографировать именно меня. И даже фотик «нечаянно» при себе оказался! Стас тогда, помнится, вышел из девятнадцатого поселка - что он там делал, спрашивается, к кому ходил?
        Вот вам и «случайная удача»! Один из лучших друзей, которому я всегда доверяла.
        Храни меня Господь от тех, кому я верю, кому не верю, тех остерегусь я сам. Говорят, эти слова были нацарапаны где-то в инквизиторских застенках. Вот уж действительно…
        Я перевернула фотографию - с обратной стороны незнакомым почерком было выведено одно слово - Никандра. И три восклицательных знака под ним.
        Теперь мне все стало понятным. Стас, наверное, решил обратиться к ведьме, чтобы меня приворожить, а та спросила, как меня звать. Мое полное имя знают немногие. Длинная фамилия стала причиной того, что в классном журнале для имени вообще места не остается, и там пишут просто Чернореченская Н. В любых других списках наверняка так же, вот потому меня до сих пор и не могли найти. А к компьютерным базам данных у этих приверженцев заплесневелых устоев однозначно нет доступа. И если бы не мой лучший друг, то так и искали бы.
        Я изорвала фото в клочья и бросила на пол. Ох и вломлю Стасу, когда вырвусь отсюда!
        Я ведь вырвусь. Должна, просто обязана. Моя мама не переживет, если со мной случится непоправимое. А Вилор? В зловещем нижнем мире, куда его затянуло дьявольской силой, ему не дано ни умереть, ни самостоятельно спастись. Пока я жива-здорова, есть хоть какая-то призрачная надежда выручить его, а больше о нем никто и не знает.
        Тут мои мысли переключились на привычную тему - как попасть в нижний мир. Раздумывая, я прилегла на диван и сама не заметила, как уснула.


        Разбудили меня голоса, много голосов доносилось из-за двери, судя по звукам, там шло какое-то пиршество. Я осторожно выглянула за дверь, но там было пусто. Прислушавшись, я поняла, что шум доносится не оттуда, а из-за другой двери - той, за которой была лестница. Немного подумав, я стала осторожно спускаться. На лестнице было темно, но откуда-то снизу просачивался желтоватый свет. Два лестничных пролета - высокие каменные ступени и каменные же стены без штукатурки, отражавшие каждый звук гулким эхом. А голоса по мере моего спуска слышались все громче.
        Вот это да! Резная дубовая дверь, представшая передо мной, была открыта, а за ней я увидела настоящий зал, освещенный огромной хрустальной люстрой, в которой вместо лампочек горело множество свечей. А зал был полон гостями, которые расселись на многочисленных диванчиках, кушетках, креслах… Странно, здесь не было длинных столов, рассчитанных на такие пиршества, вместо этого около диванчиков и кушеток стояли маленькие столики с какими-то угощениями.
        Тут я поняла, что прятаться за дверью мне больше не нужно - несколько человек с интересом смотрели на меня. Ну что ж, войду.
        На мое появление не прореагировали. Посмотрели с любопытством, но никто не сказал ни слова. В зале оказалось не так уж много народа - десятка четыре, а то и меньше. Я сразу заметила в углу стайку девчонок, которые настороженно оглядывали зал. Это и есть ученицы, надо полагать, о приеме которых висит объявление на калитке ведьмы и которые в большинстве пойдут в расход. О, а вон и толстуха, которая вчера заперла меня в кладовке - сидит за столом и смотрит неприязненно. А рядом девица, ударившая меня по голове. Они очень похожи, надо полагать, это мать и дочь. Когда они увидели меня, в глазах обеих вспыхнула злоба, тем не менее их лица расплылись в лживых улыбочках. Им велено быть дружелюбными, что ли?
        Что ж, тогда и я буду дружелюбной. Я улыбнулась мамаше с самым доброжелательным видом, потом с таким же видом повернулась к «ядерной войне», кивнула ей и хихикнула. Она побагровела, но сказать ничего не решилась. А я стащила у них со столика колечко ананаса, при этом накапав сиропом на скатерть, и поспешила удалиться.
        В углу напротив чинно развалились в креслах несколько мужчин, которых я сразу же мысленно окрестила «злыми дядьками». Дело в том, что мама в детстве пугала меня злыми дядьками, которые воруют детей, слоняющихся в одиночку неизвестно где или открывающих дверь в квартиру кому попало. Примерно такими я их себе и представляла - большими, бородатыми, с недобрыми грубыми лицами. В этих лицах было что-то сходное - возможно, это и есть братья Силуяновы, и одного из них я при другом раскладе звала бы папой. Впрочем, ни один из компании не вызвал у меня ни малейшей симпатии, и я предпочла к ним не приближаться.
        Бочком, крадучись, я перебралась в другой конец зала и с удивлением отметила, что некоторые гости мне знакомы. Да, точно - вон там сидит моя соседка из дома напротив. Она всегда носила дорогие вещи, золото, а когда я с ней здоровалась, она в ответ лишь кивала, и в этом движении сквозило презрение. Но однажды я перестала с ней здороваться. Это произошло после того, как у нас во дворе ощенилась бродячая собака, а эта соседка вызвала живодеров, чтобы «не плодилась тут погань бездомная». Собачье семейство спасла моя мама, объединившись с тетей Ксеней и еще несколькими соседями, и тогда я впервые услышала, что у этой особы «нет ни души, ни сердца». Теперь я вспоминала рассказ бабы Ани и понимала, что эти слова ближе к правде, чем я думала.
        У ног увешанной золотом соседки на табуреточке пристроился ее племянник - толстый бестолковый мальчишка лет пятнадцати, который часто и подолгу гостил у нее. Он что, тоже приехал проходить обряд, что ли?
        Ух ты, а вон там с важным видом восседает директриса школы, где я училась в младших классах. Помню, ее боялись все - школьники, родители, учителя и даже члены районо. В школе царило какое-то крепостное право, и я была просто счастлива полтора года назад перебраться в другой район и сменить школу. А директриса ничуть не изменилась - все таким же надменным тоном она разговаривала с молодой учительницей, которая время от времени робко ей кивала.
        Оглядевшись, я увидела еще несколько знакомых лиц, общаться с которыми не было никакого желания… Так, а вот это уже интересно. На диванчике недалеко от меня сидела красивая жгучая брюнетка, возрастом слегка за тридцать. Костюм, макияж, прическа - все в ней было изысканным, чувствовался прекрасный вкус.
        Я никогда не была знакома с этой женщиной, но узнала ее почти сразу. Неведомая мне Светлана С. из заброшенного дома была замечательной художницей, и свой автопортрет изобразила так, что я не смогла ее не узнать.



        Черноволосая художница

        Да, несмотря на прошедшие годы, я легко узнала в этой черноволосой красавице девушку с карандашного рисунка. Правда, робкий и простоватый молодой человек рядом с ней ничуть не напоминал ее ненаглядного Сережку.
        А может, все же не она?
        Я набралась наглости, подошла и спросила:
        - Светлана?
        Она улыбнулась мне по-настоящему дружелюбно:
        - Да, это я, а с кем имею честь?
        - Меня зовут Ника…
        - О, так это в твою честь пиршество? Присаживайся, что ты стоишь! Эй, Сашка, подвинься…
        Молодой человек безропотно уступил мне место, перебравшись на стул.
        - Ну как настроеньице перед обрядом? - заговорщически шепнула Светлана.
        - Я не собираюсь проходить никаких обрядов!
        - А, понимаю, все вы поначалу то трусите, то упрямитесь. Ну да не бойся, ты же член семьи, так что в любом случае твоей гибели не допустят.
        - Гибели?
        - Ну да, - пожала плечами Светлана. - Наверное, тебе обряд облегчат по возможности, жертву дадут смирную… Слушай, а как ты меня узнала, мы же вроде не знакомы?
        Я улыбнулась и процитировала:
        - Дорогому, несравненному Сережке - я сама собственной персоной, автопортрет Светланы С., тысяча девятьсот девяносто восьмой год.
        Я думала, она сразу не вспомнит события такой давности, однако художница моментально все поняла:
        - Вот это да! Ты побывала на заброшенной даче? Признаюсь, я тоже там порой бываю, вот и вчера заглядывала. Ностальгия, знаешь ли. Порой нет-нет да и вспомню Сережку.
        - А… вы расстались? - рискнула я задать вопрос. - Или с ним что-то случилось?
        - Слабаком Сергей оказался, - ответила она холодно.
        - Я видела ваши рисунки - очень красивые - и сделала вывод, что вы тогда приехали на эту дачу отдыхать, компания из десяти человек. А можно поинтересоваться… что тогда случилось на даче? Отчего она заброшена?
        Теперь улыбка Светланы была ледяной:
        - Да, мы приехали отдыхать. И надо же было такому случиться, что наш приезд совпал как раз с праздником, когда все здешние трусливые людишки прятались по домам. А мы по незнанию решили погулять по лесу, загулялись до темноты… и столкнулись.
        - С кем? - Я втянула голову в плечи.
        - Скажем так, с хозяевами этих мест. Они тогда тоже, хм, вышли погулять. Они могли бы нас убить на месте, но по доброте своей предложили нам выбор - пройти обряд или погибнуть. Мы тогда тоже встали в позу - никогда, ни за что! А когда это началось, то сразу по-другому заговорили… В общем, обряд прошли трое, а остальные погибли или как-то спаслись - этого я не знаю, я их с тех пор больше никогда не видела. Знаю только, что Сережка… В общем, это тебя не касается. Но я рада, - она надменно вскинула голову, - я рада, что мне выпала такая честь. Ну, кем я была прежде? В художественное училище меня не приняли, училась на бухгалтера - фу, как вспомню! И что меня ждало - серенькая жизнь и убогая зарплата? А теперь мои картины оценены по достоинству, даже, можно сказать, вошли в моду, за них хорошо платят, а меня в высоких кругах знают и уважают!
        Я хотела возмутиться, неужели ей не жалко Сергея? Но сдержалась, вспомнив слова бабы Ани о бездушных созданиях, в которых превращались люди после этого таинственного обряда. Меня лишь удивило - может ли художник быть бездушным, ведь в картину, книгу, музыку их создатели вкладывают часть своей души! Однако сейчас мне нужно было не препираться, а лучше выведать побольше о том, что меня ждет.
        - О, я видела ваши рисунки, они очень талантливы, - сказала я. - А почему вы их не забрали?
        - Это всего лишь легкомысленные карандашные наброски, осколки прежней глупенькой жизни. А дача так и стоит с тех пор заброшенной, для местных этот край - от реки до дороги - запретная зона. Сюда никто даже под расстрелом не сунется, вот я и решила оставить все как есть. Прихожу иногда, вспоминаю…
        Нет, эта женщина никак не может быть тварью без души, каких бы она там обрядов ни проходила! Нельзя без души предаваться ностальгии!
        - Стоп, так это я по вашим следам, наверное, туда пришла! - осенило меня. - Я… хотела уйти из деревни, ориентируясь по своим же следам, а вышла к даче. Просто было темно, а я в следы не вглядывалась…
        - Скорее всего, так, - важно кивнула Светлана. - Я шла туда из деревни. И рада, что подсказала тебе дорогу.
        - Но что же за обряд такой? - задала я мучивший меня вопрос.
        - Ничего, скоро узнаешь сама. Нет-нет, и не спрашивай! - ответила она категорично и взялась за еду, жестом предлагая мне присоединиться.
        Я оглядела зал и увидела еще одно знакомое лицо. Наши взгляды встретились.
        - Марина?!
        - Ника? Оба-на, и ты тут! - Ко мне, протискиваясь между сидящими, пробиралась Марина, та самая невоспитанная девица из монастыря. Впрочем, теперь она была серьезной и сдержанной, а вместо монашеской рясы на ней были длинная юбка и свитер.
        - А ты чего здесь? - удивилась я, идя ей навстречу.
        - Да вот… Ой, пошли поболтаем в сторонке, а то тут народу валом, но все корчат из себя богов деревянных, тьфу, аж противно!
        Я позволила Марине увлечь себя в укромный угол, где мы уселись на кушетку и налетели на пряники, прихваченные Мариной по пути с чьего-то стола.
        - Так что тебя привело сюда? - первым делом спросила я. - Ты же вроде как в монастыре жила? Или тебе там не понравилось?
        - Хоть один человек нормальный нашелся! - воскликнула Марина. - А то все или морали читают, или вломить норовят, а хоть бы раз кто спросил, чего я сама хочу, что меня беспокоит! Эх…
        И Марина пустилась в откровения. Оказалось, она была родом из Холмища, родители были пьющие, а детство, мягко говоря, - невеселое.
        - И ладно бы просто пили, - грустно вздыхала она. - А то ведь и трезвые бывали, но чуть что - сразу за ремень. Не мама с папой, а надзиратели какие-то!
        От таких горе-родителей Марина пару лет назад сбежала в монастырь - больше ей бежать было некуда, а в монастырь ее охотно приняли и обращались не в пример лучше, чем в родительском доме. И не требовали стать монахиней - Марина была всего лишь послушницей, каковые имели право в любое время уйти. Вот только через какое-то время стало ей скучно, да еще Раиса нравоучениями досаждала. Однажды, разозлившись на нее, Марина заявила, что лучше вернется в деревню и пройдет обряд, чем дальше будет такое выслушивать. Ничего подобного она, конечно, не хотела, просто брякнула со зла. Но с тех пор эта идея все чаще посещала Марину, несмотря на серьезную беседу с матушкой Евдокией.
        - Ну вот, я и сходила недавно в деревню, обратилась к ним… - Она кивнула в сторону
«ядерной войны» и ее мамаши. - Думала, прогонят, но нет. Явился сам, который главный, и дал мне испытательный срок. Точнее, мне стали давать задания, и я их все выполнила! А теперь мне все же разрешат пройти обряд! И я буду крутая, как эти здесь, а мамке с папкой еще припомню.
        В ее глазах сверкнула неподдельная ненависть. Да уж, без врагов, конечно, не проживешь, но не хотела бы я, чтобы меня настолько ненавидели.
        - А ты что-нибудь об этом обряде знаешь? - спросила я.
        - Знаю только, что там надо кого-то убить. Ну и подумаешь! - фыркнула она.
        - Ничего ж себе!
        - Эх вы, городские, кишка тонка! А мы тут, между прочим, и кур режем, и свиней, и кроликов.
        - Но не людей же! И вообще, почему бы тебе не податься в город? Устроилась бы на работу или пошла учиться. А там бы, глядишь, обзавелась семьей…
        Но как я ни уговаривала, Марина нисколько не верила, что в городе ее ждет что-то хорошее. А я думала о предстоящем обряде. Что он собой представляет и могу ли я отказаться? Убивать я точно никого не стану! Мне дали возможность подумать, стало быть, имеется какая-то иллюзия выбора. Вот только что это за выбор?
        - Слушай, Марина, а сбежать отсюда можно?
        - Мне можно, тебе нет, - ответила она каким-то странным тоном, глядя мимо меня. Я оглянулась - за спиной стоял Дед. Щуплый старичок с донельзя сморщенным маленьким личиком. Тот, кого я боялась все эти кошмарные дни.



        Целебный напиток и колдовское зелье

        Марина отвесила что-то похожее на поясной поклон. Я машинально приготовилась к самообороне, хоть и понимала, что здесь это не поможет.
        - Время пришло, дитя мое, - тихо и торжественно произнес он. - Идем.
        - Никуда я с вами не пойду! И убивать никого не буду!
        - Тебе тут, я смотрю, наболтали всякой чуши, - усмехнулся Дед. - Не бойся. Обряд предстоит позже, а пока я лишь хочу рассказать тебе о том, о чем ты здесь без толку пыталась узнать.
        Я растерянно перевела взгляд на Марину, она чуть заметно кивнула. И я пошла за Дедом, что мне еще оставалось делать.
        Он повел меня по незнакомой до сих пор лестнице - широкой парадной лестнице с резными перилами - куда-то вверх, и мы вышли на большой балкон, выступающий на порядочной высоте от земли. Этажа три точно вместилось бы.
        - Ой, где это мы? - огляделась я по сторонам. Под нами красовался все тот же громадный холм, только теперь его окружала не дымка, а вполне реальный пейзаж: был виден лес, дорога, река, и совсем близко - знакомая деревня Холмище. Только теперь я поняла смысл ее названия…
        - Мы находимся все в том же доме, куда ты пришла, только с другой стороны от входа. Здесь стена более отвесна. Это, дорогая моя Никандра, наше родовое жилище, здесь весь холм изрыт ходами и помещениями…
        - Зовите меня Никой! - перебила я его торжественную речь.
        - Ах, прости, забыл, - хитровато улыбнулся Дед. - Впрочем, при вступлении в нашу семью ты получишь другое имя.
        Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но Дед ловко перебил:
        - И не спеши отказываться, детка! От того великого дара, что тебе предлагают, совершенно ничего не требуя взамен. Не нужно бояться: для окружающих ты так и останешься по-прежнему Никой, и даже сможешь вернуться к своей матери, если захочешь. А в остальном тебе Марина правду сказала - с его помощью ты сумеешь добиться успеха, богатства, славы…
        - И стать бездушной тварью?!
        - Это кто тебе сказал такое? Что молчишь? Баба Аня? Ну-ка, посмотри сюда.
        Я повернулась туда, куда он показывал, и различила у подножия холма толпу людей. Похоже, это была очередь, так как люди поодиночке отходили от холма, направляясь в сторону деревни.
        - Ну, люди. И что?
        - А то, детка, что каждый праздник жители деревни получают от нас в дар по глотку целебной настойки, способной вылечить любые болезни, продлить жизнь, прибавить силы. И сегодня, в честь твоего возвращения в семью, вся деревня снова выстроилась в очередь, хотя до праздничного дня еще далеко. И твоя баба Аня тоже там, заметила?
        Заметила, и почти сразу. Красный платок бабы Ани бросался в глаза в первую очередь.
        - А еще прошу заметить, в деревне никто ничем не болеет. Как можно болеть, принимая дважды в год такое славное лекарство! И получают они его совершенно даром, душу не продают, как тебе могли в монастыре нашептать. И твоя баба Аня, не находишь, довольно крепкая старуха для своих ста лет?
        - Ей сто лет? - изумилась я.
        - А ты не знала? Если быть точным, то сто девять. Так вот, секретом этого зелья владеет исключительно наше семейство, а вскоре будешь владеть и ты. И это еще далеко не все.
        Я призадумалась. Однажды со мной случилась очень похожая история - некий ученый, достигший бессмертия путем банального… ладно, весьма оригинального обращения в вампира, захотел сделать меня своей помощницей только потому, что я ему приходилась какой-то там дальней родственницей. Мало мне тогда не показалось, и, если бы не Вилор, не знаю, что бы со мной было.
        - Ай да родственнички у меня, хоть по маминой линии, хоть по отцовской! - не удержалась я от ядовитого замечания.
        - Это точно, - подмигнул Дед. - Но все они меркнут перед твоим возлюбленным!
        - Что?! - резко выпрямилась я. - Что вы вообще о нем знаете, чтобы говорить?
        - Скажем так, я знаю, где он сейчас находится. И, может быть, помог бы тебе его оттуда вытащить.
        У меня даже в глазах потемнело. Он врет, врет! Наверное, узнал эту печальную историю от все того же Стаса - ох, и прибью я его, когда вернусь! - а теперь пытается меня одурачить. Не выйдет!
        - Не выйдет! - хрипло ответила я. - Вы меня не обманете!
        - Да я и не собираюсь тебя обманывать. Смотри.
        В руках Деда неизвестно откуда оказалась миска с какой-то темной жидкостью, и он поднес ее к моему лицу. Я отшатнулась.
        - Да не бойся. Смотри только.
        Стараясь не прикасаться, я все же уставилась на миску. Жидкость, видимо, была горячей, потому что от нее поднимался пар. А потом этот пар вдруг разошелся надвое, раздвинулся, как занавеска, и я увидела на глади жидкости свое отражение, которое внезапно исчезло, сменившись другой картиной. Голая осенняя степь, две фигуры, стоящие на краю бездонной ямы. Да это же я! Я и Вилор… И черная туча, неотвратимо приближающаяся к нам. И мы оба отлично знали, что никакая это не туча, а жуткая нежить, вызванная из страшного нижнего мира. В моих руках грозное, но совершенно бесполезное в данной ситуации оружие, и вот я зажмуриваюсь, а туча падает на нас… А в следующий момент я уже стою одна - ни тучи, ни ямы, ни Вилора.
        И снова из миски пар, и ничего не видно.
        - Ну что, обманываю я тебя? - мягко спросил Дед.
        Я молчала, напряженно думая. Кому верить? Бабе Ане, которая пыталась меня спасти от этих личностей, а когда это не получилось, горько плакала? Она называла их тварями без души, и в большинстве случаев это так и было, но вот художницу Светлану такой не назовешь.
        Может, это от личности зависит? Вот вампиров тоже считают тварями без души, однако о Вилоре этого никак сказать нельзя - он прошел весь уготованный ему ад и остался человеком. А если еще и я такой стану - веселая будет парочка!
        - О, я вижу, твое категоричное «нет» сменилось сомнениями?
        - Нет! - тряхнула я головой, отгоняя эти самые сомнения. Да, Вилор в душе остался человеком, но все же не мог жить, как человек. А я… не знаю, что будет со мной, буду ли я столь же сильной или в конце концов стану подобьем своей бессердечной соседки? И я почти закричала: - Отпустите меня!
        - Смею заметить, силой тут никто никого не держит. Но уверена ли ты в своем выборе? Ты хотела быть сильной и вместе с тем доброй? - усмехнулся Дед. - И в чем проблема? Возможен и такой вариант. Ты смогла бы, к примеру, стать известной целительницей, спасать жизни людей…
        - Одних убивать, других спасать?
        - Да что ты заладила - убивать, убивать! Никто не заставит тебя убивать, если ты сама этого не захочешь.
        - Да?
        - Да. Это - правда. И подумай о том, какие перспективы перед тобой откроются. Ты сумеешь найти подход к нужным людям, ничьи тайны не останутся для тебя тайнами, представь, какое положение в обществе ты сможешь занять. Я уже не говорю о том, что… - Тут Дед хитровато подмигнул и указал глазами на миску.
        - Я смогу его выручить?
        - Это трудно… но для нас нет ничего невозможного. Я даже готов оказать тебе помощь. Если, - он сделал нажим на это слово, - если ты, конечно, не передумаешь это делать. Но только по прохождении обряда!
        Вот так. И я была уже почти согласна рискнуть. Ну люблю я риск, с детства была этакой экстремалкой. Самым трудным для меня всегда было думать головой и отказываться от опасных затей. Да еще и мама - она, конечно, пресекала мои
«подвиги», но при этом всякий раз говорила: лучше лишний раз получить по лбу, чем стать позорищем и трусихой.
        Мама… На этот раз она боялась всерьез, и ее запрет был категоричным. Да еще и баба Аня, которая рыдала по мне, как по мертвой. Что-то они знают такое, чего мне не хотят говорить. И Марина тоже. А я сейчас слушаю всего лишь сладкие обещания, на которые чуть не польстилась…
        - Нет. Никаких обрядов я проходить не стану, и если вы говорили правду о свободе выбора, то немедленно отпустите меня!
        А в руках у Деда меж тем была уже не миска, а кубок с темно-красной жидкостью.
        - Ладно, - сказал он. - Тогда выпей напоследок нашего целебного зелья, что укрепляет силы и избавляет от болезней. Идти тебе далеко придется.
        И тогда я решилась. Взяла у него из рук кубок и выпила одним махом.
        Я думала, это будет вино, но нет - жидкость была почти безвкусной, пахла какими-то травами и еще чем-то странным и в то же время знакомым.
        - Вот и славно! - широко заулыбался Дед. - А теперь давай спустимся к гостям, и ты попрощаешься с ними.
        Что ж, против этого я ничего не имела, тем более что чувствовала, как во мне пробуждается какая-то сила - дикая, звериная. И когда мы вошли в зал, я увидела, что перед гостями на столиках стоит уже не еда, а махонькие стаканчики с напитком того же самого цвета.
        А ведь они пришли сюда для обряда!
        Что же я натворила…


        Я ахнула и от злости ударила кулаком по первому попавшемуся столику, который тут же раскололся пополам. А гости, вместо того чтобы возмутиться моим безобразным поведением, зааплодировали и торжественно подняли свои стаканчики и дружно выпили. Я успела засечь злобные взгляды девчонок в углу и то, что у робкого спутника Светланы стаканчика не было. И у некоторых других тоже.
        Хотелось ли тебе когда-нибудь кого-то убить?
        - Что ж ты мебель-то ломаешь? - беззлобно укорил Дед. - Или тебе хочется кого-нибудь убить? Так пожалуйста, выбирай. И подумай хорошенько - неужели тебе в жизни никогда не хотелось никого убить?
        - Вы меня обманули! Вот вас бы и задушила голыми руками! - процедила я сквозь зубы, подумывая, не схватить ли его и правда за горло.
        - Увы, это невозможно при всем желании. Меня, как и твоего возлюбленного, таким способом убить нельзя. Но я - всего лишь следствие, а неужели ты не хочешь узнать причины?
        - Какие причины?
        - По которым ты оказалась здесь.
        - Знаю, Стас, гаденыш, разболтал. Ох, и получит он, когда я вернусь!
        - Не сомневаюсь, - растянулось в довольной улыбке сморщенное личико. - Но не только он. Как ты думаешь, почему тебя мать до сих пор не ищет?
        - Она разрешила мне пробыть здесь недельку.
        - Вот так да! То не разрешала, а то вдруг ни с того ни с сего взяла и разрешила. Что ж так?
        - Не знаю…
        - И не догадалась? А ты подумай.
        Я вспомнила - в мамином сообщении была нестыковка. Она упомянула какие-то кружева, упрекнула меня за грамматику, хотя я давно уже пишу без ошибок… Догадка осенила меня, будто молния. Я выхватила мобильник и открыла отправленные SМS. Точно! Последнее сообщение адресовывалось маме и гласило: «Ладно мама я не пойду ни в какое халмище, но хочу астатся в манастыре на ниделю, тут плетут классные кружыва, хочу научится».
        Я остолбенела. Разумеется, ничего подобного я не отправляла, тогда кто мог это сделать?
        Марина, кто ж еще. Она уже и не скрывается, стоит рядом и довольно улыбается. Еще бы - выполнила задания, отправила ночью моей маме это сообщение и отвела в деревню утром в дикую рань, когда все в монастыре еще спали, - чтобы я не узнала правды от Евдокии! Соврала мне, что та уехала, а сама знай оглядывалась, чтобы никто не увидел!
        В первый момент мне захотелось наброситься на нее, удушить, растерзать негодяйку, порвать в клочки! И я неожиданно почувствовала легкий толчок в спину. Оглянулась.
        - Не сдерживайся, здесь можно все. Людские законы в наших владениях не писаны, - еле слышно произнес Дед. - Главное - захотеть убить, а дальше наша природа подскажет, что делать.
        Но Марина, видимо, поняла. Она побелела как полотно, но не бросилась бежать, даже не сдвинулась с места - просто стояла с обреченным видом, как на эшафоте. И тут мне стало ее жалко - с детства всеми обижаемая, никому не нужная девчонка, она просто пыталась выжить.
        - Ну же, вперед, начни праздник! - послышался голос из зала, принадлежавший, если не ошибаюсь, «ядерной войне». Да, точно, второго такого противного голоса в мире не существует.
        Я тогда отыскала эту «красотку» взглядом, прошла к ее столику и изо всех сил треснула по лбу:
        - Прими мою благодарность за встречу на дороге.
        Потом повернулась к ее мамаше, раздумывая, не треснуть ли ее тоже, но та вовремя сообразила ретироваться. Дочурка с перекошенным лицом помчалась за ней. Раздалось сдавленное хихиканье.
        Я вернулась к Марине:
        - Надо бы тебе накостылять, конечно… Но не хочу. Наоборот, теперь ты будешь моей подругой, и я никому не дам тебя в обиду. Так, все, я свободна?
        Вот этого явно никто не ожидал. В зале заахали, кто-то привстал, а Дед торопливо провозгласил:
        - Начинаем! А ты, - он повернулся ко мне, и маленькие глазки на сморщенном личике просто кипели злобой, - так уж и быть, свободна, иди куда пожелаешь… Если, конечно, сможешь отсюда выбраться. Может быть, ты и доживешь до конца обряда, но на мою благосклонность не рассчитывай.
        Тут я увидела, что в зале настежь открыты две широкие двери, которые я прежде не замечала - с двух противоположных сторон, - и, не раздумывая, схватила Марину за руку, и мы выскочили в ближайшую из них.
        Не обращая внимания на камни, торчавшие там и тут из земли, я со всех ног сбежала вниз по крутому склону зловещего холма, рискуя переломать ноги.
        - Ника, подожди, - прошептала бегущая сзади Марина, когда я остановилась перевести дыхание. - Прости меня, Ника! Это я тебя выдала, когда ты от бабы Ани уходила…
        - Ты? Ну и хорошо, значит, я подумала на Любку зря.
        - На Любку? Это ж моя младшая сестричка! Я ей из монастыря поесть приносила, вот и увидела, как ты уходишь…
        Она говорила что-то еще, но я ее не слушала. Мне неожиданно стало плохо, в глазах помутилось, тошнота подкатила к горлу, я перестала соображать, но самым гадким было другое. Мне неожиданно стали один за другим вспоминаться самые дрянные моменты жизни, которые я изо всех сил старалась забыть. Они настолько четко представали в сознании, будто происходили заново. Вот детский сад, Мишка Попов разбил стекло в двери, это видела только я, меня он и сделал виноватой. Поверили, конечно же, прилизанному любимчику всех взрослых Мишеньке, а не забияке и непоседе Нике. И вот все играют, я стою в углу, а Мишенька украдкой показывает мне язык и отрывает лапы моему плюшевому зайцу.
        Обида вспыхнула с новой силой, но перед глазами уже, как живое, возникло следующее видение. Пятый класс, моя неразлучная подружка Таня сидит со мной за одной партой - мы вместе с детского сада, и даже строгая классная руководительница согласилась посадить нас вместе. Но вот приходит новенькая, и в первый же день выясняется, что у нее крутой мобильный телефон, дорогая одежда, которой еще и дома целая куча, и множество других интересных вещей. Несколько девочек стали наперебой набиваться ей в подружки, и она почему-то выбрала мою Таню. Та пересела к ней за парту, а потом они вместе долго про меня гадостные стишки сочиняли. Не знаю, чем я не понравилась новенькой, но от Тани такого не ожидала. Учитывая, что подруга знала все мои тайны, эти стишки были очень обидными для меня. А бывшая подружка щеголяла в поношенных вещах новенькой и дразнилась.
        Я это видела заново, как наяву, и снова переживала все ту же горькую обиду. Что происходило вокруг меня, я не видела и не слышала, потому что теперь уже по воле памяти дралась одна против семи своих одноклассниц, теперь, по счастью, уже бывших. Видите ли, я отказалась встречаться со школьным кумиром, красавчиком Лешенькой, и он буквально натравил на меня свору своих верных поклонниц. Дралась я и тогда неплохо, но среди них были мои злейшие враги - Фимкина и Крыгина, которые ходили на какие-то единоборства, и их победить не мог никто в школе. Ну, теперь бы я с ними уже поборолась, но тогда они меня повалили на пол и дружно пинали ногами. Не знаю, что бы со мной было, если бы нас не увидела учительница, которая поставила всем, и мне тоже, двойки по поведению, и на том все закончилось.
        Я уже забыла, что мне плохо, о тошноте и больной голове - меня охватила ярость, я сжимала кулаки и не видела ничего вокруг, а тут еще перед глазами возник Стас. Тоже мой друг, как когда-то Таня. Кстати, кое-чем мне обязан. А теперь - это пренебрежительное выражение лица, эти циничные слова: «Ты просто набиваешь себе цену! Все вы, девчонки, такие!»
        Он стоял рядом, из плоти и крови, и я уже не могла сдержаться. С яростным криком я ударила его ногой в челюсть, протянула руки, чтобы схватить его, разорвать, изуродовать, и вдруг увидела, что мои руки… это были не совсем мои руки! Они увеличились, кожа стала гладкой и твердой, как броня, пальцы вытянулись и заострились, как у… Нет на свете такого животного. Потому что это были не когти, просто кончики стали похожи на железные челюсти плоскогубцев. На миг, всего на миг мне подумалось, как зловеще-изящны стали мои руки, как удобно такими колоть орехи, лазить по деревьям и даже по стенам, потрошить добычу… Стоп! О чем это я?! Мне мерещится? Я хотела вскрикнуть, но из горла вырвалось какое-то мерзкое шипение, какого я в жизни бы не смогла издать. Что это со мной? Нет, Стаса я бить не буду, пусть себе живет, самой бы разобраться, во что я превратилась.
        - Ника…
        Это был жалобный, плачущий голос Марины. Я потрясла головой, отгоняя наваждение. Уф, померещилось все же! Я - это я, а никакой не монстр! Хотя как сказать - Марина лежала на земле, и ее разбитая челюсть была в грязи. Похоже, ей достался удар, адресованный Стасу. Потому что никакого Стаса здесь не было и быть не могло.
        - Ни-ика…
        - Ма-ри-на, - по слогам сказала я, убедившись, что и голос мой остался на месте. Вот только гадкое состояние не слишком-то отпустило.
        - Ника, - снова простонала несчастная девчонка, - не убивай, пожалуйста…
        - Это не я… Это на меня какая-то дурь нашла. - Я потрясла головой. - Не бойся, больше не буду. Покажи-ка…
        С опаской Марина повернулась ко мне левым боком. Я осмотрела пострадавшее место, обтерла влажной салфеткой.
        - Перелома нет, а синяк будет солидный. Извини.
        Марина вскочила на ноги:
        - Нам теперь нужно бежать! Может, успеем добраться до монастыря, я тут все дороги знаю. А то нас убьют!
        - Убьют? Но почему? - Я пыталась справиться с дурнотой.
        - А ты еще не поняла? - воскликнула Марина. - Я врала тебе, я взаправду знаю, что собой представляет этот обряд! Я его видела! Человек пьет зелье и звереет. На него накатывает злоба, и тут он должен кого-нибудь убить. Если убьет, то…
        - То озвереет во всех смыслах! - дошло до меня.
        - Да, на какое-то время. Говорят, это очень приятно, это прибавляет и силы, и здоровья, и еще не пойми-разбери чего. И уже все, после этого он будет таким, как эти, которые хозяйничают тут.
        - Твари без души…
        - О, точно! Они, которые уже опытные, все уже знают и нарочно с собой жертв привозят. Или на новичков нападают - за тем их, собственно, и берут. Но у новичков тоже есть шанс пройти обряд и выжить - они нападают на прохожих или друг на друга. Прохожие тут, правда, редкость…



        Мои милые родственнички

        Я с трудом поднялась. Дурное состояние понемногу отступало, но мне то и дело вспоминались всякие гадости, и стоило немалого труда перестать думать о них. Бабка, нахамившая мне в магазине. Учительница, обожавшая бить нас, маленьких, головой об парту. Костя, отказавшийся увезти нас с Лилькой из ее квартиры, в которой творились кошмары…
        - Как же мне плохо…
        - Это от зелья! - с готовностью подсказала Марина. - Но ты не бойся - самое опасное уже позади. Еще полчаса, и все пройдет.
        - Постой, а тебе разве не плохо? - запоздало испугалась я. Если Марина сейчас превратится в монстра, то плохи мои дела!
        - А ты разве не видела? Я не пила зелья, мне его не дали! Позвали на праздник, но не сказали, что я буду жертвой…
        - Зато мне дали целый кубок, - вздохнула я, разминаясь.
        - Ого! Ну, ты хоть идти-то можешь?
        Вместо ответа я довольно быстрым шагом двинулась прочь от холма, у подножия которого и состоялся наш разговор. Теперь холм был доступен и виден, а снег взялся крепкой коркой наста. Мы шли по открытой, лишенной растительности местности, а впереди лежала деревня.
        - Не, в деревню сейчас лучше не соваться, - дернула меня за рукав Марина. - Там сейчас все закрылись, собак спустили - никто нас к своему дому близко не подпустит.
        - А баба Аня?
        - Она тем более. Она же считает, что ты пройдешь обряд, как и все. И ей совсем не хочется быть разорванной. Нам бы сейчас обогнуть деревню и добраться до монастыря. Однажды мне это удалось…
        - В смысле?
        - Я уже второй раз присутствую на обряде. Я не все тебе рассказала. Когда-то у меня была старшая сестра, а потом родители объявили ей, что она должна пройти обряд. Она не хотела, плакала, но все же пошла - и не вернулась. А пару лет назад то же самое сказали мне. Ну, я подумала - вот пройду обряд и всем вам устрою! И пошла. А меня, оказывается, позвали, чтобы убить, зелья не дали. Но я спаслась, сумев добраться до монастыря. Так что теперь знаю, что там и как. А потом сама к ним вернулась. Эх, дуреха я, дуреха…
        Я оглянулась. Гигантский холм возвышался, заслоняя закатное небо, а на его вершине красовался дом. Стены уходили в глубь холма, и в одной из них я увидела широко открытую дверь - из которой мы и вышли.
        - Так, значит, там сейчас кровавая бойня? - спросила я.
        - Там? Нет, что ты, внутри их священного жилища, - это было сказано с иронией, - пачкать не положено. Мы вовремя смылись, там еще какое-то время речи должны были толкать, а вот сейчас все выйдут наружу и… начнется.
        И точно, я заметила спускающиеся вниз людские фигурки. Даже на таком расстоянии я узнала Деда, «злых дядек», Светлану…
        Бежать надо, но как же мне плохо!
        Повинуясь какому-то неведомому чувству, остановилась.
        - Эй вы! - крикнула я. - Силуяновы, или как вас там кличут!
        - У них свои имена, и свой внутрисемейный язык, нам и не выговорить, - зачастила Марина.
        Я не слушала:
        - Не знаю, как вас там звать, но я не желаю с вами знаться! Не нужно мне ни вашего дара, ни такого родства, тьфу! Вы мне никто и я вам никто, поняли?
        - Теперь тебя точно захотят убить, - прошептала Марина.
        - Даже если захотят убить, я не стану тварью без души! - закричала я в ответ.
        Неожиданно кулон, о существовании которого я в последние дни просто забыла, потеплел - тревожно, но, как мне показалось, с нотками радости. Или это я обрадовалась его «воскрешению», а то уже думала, что он испортился!
        И полегчало сразу. Словно и не было того мерзкого состояния. Я прощаю вас, Миша Попов, Таня, Фимкина с Крыгиной!
        - Идем, Маринка! Мы будем жить, я тебе обещаю.
        Не сговариваясь, мы обе свернули в лес. Наст отчаянно хрустел под ногами, а вокруг постепенно темнело. Сквозь голые деревья был виден красный с желтыми полосами закат, а мой кулон неожиданно нагрелся, давая понять, что опасность подстерегает нас справа. Нагрелся не сильно, просто предостерегающе. Густой кустарник закрывал обзор справа, но я осторожно раздвинула ветки и выглянула. Там по дорожке шла вполне мирная пара, как показалось на первый взгляд. Красивая темноволосая женщина и робкий, глуповатый молодой человек.
        - Это Светка! - прошептала мне в затылок Марина.
        - Ты ее знаешь?
        - Ага. Художница. Каждый год к нам приезжает, никогда не пропустит. Ой, не смотри, не смотри!
        Разумеется, я не вняла мудрому совету. Пара остановилась, и парнишка повернулся к Светлане:
        - Ты скажешь мне, в конце концов, что тут у вас за обряд такой таинственный? И когда он начнется? Учти, я взял отпуск за свой счет не для всякой ерунды!
        - Он начнется прямо сейчас! - игривым, незнакомым мне голосом ответила Светлана, глядя прямо в глаза своему спутнику, и незаметно стала меняться, деформироваться, превращаясь во что-то жуткое. Парень же не мог отвести взгляда от ее глаз.
        - Бежим, что ты стоишь! - Марина потащила меня за руку прочь. - Она сейчас его разорвет, а потом за нас примется!
        - И какой в этом смысл?
        - Крови хлебнуть им надо обязательно. А сердце и еще что-то там, не знаю, отнести этому главному. Они из этого зелье свое готовят.
        Не знаю, было ли это правдой, или Марина наслушалась деревенских страшилок, но меня наконец-то вывернуло наизнанку. Я поняла, какой привкус был у напитка - привкус крови.


        Мы мчались, не разбирая дороги. Несколько раз кулон давал мне понять, где скрывается опасность, и я уже больше не любопытствовала, а просто обходила ее десятой дорогой. Я совершенно потеряла ориентиры и не знала, где нахожусь. Марина, судя по ее сокрушенному виду, тоже. Только огромный холм высился вдалеке, но он, казалось, не помогал, а мешал нам выбрать правильный маршрут.
        К тому же уже почти стемнело. Лес закончился, мы вышли на большую пустошь, покрытую жухлой травой и кое-где мелким кустарником.
        - Да что же это такое! - вскричала Марина. - Я так больше не могу - ходим-ходим, и все неизвестно куда. Хотя… погоди, кажется, я знаю это место. Это Лысая поляна, она на север от деревни!
        - Отлично, и куда нам идти?
        - Вон туда, конечно! Там прямая дорога к монастырю.
        Несколько шагов, всего несколько - и мой кулон нагрелся так, что обжег мне кожу.
        - Марина, стой!
        Но она уже и сама остановилась - навстречу нам двигались люди. Трое или четверо, я узнала злых дядек из зала. Вот уж действительно - на их грубых лицах сияли отвратительные ухмылки. Попытка броситься назад ни к чему не привела, оттуда тоже появились три знакомых силуэта. Уж «ядерную войну» и ее мамашу я ни с кем не спутала бы. Вправо, влево - бесполезно. Мы попали в самое настоящее окружение. Марина тоже поняла это, потому вцепилась мне в руку и заплакала.
        А они подходили все ближе, ухмылялись с самым недобрым видом, но пока не предпринимали попыток напасть. Бежать было бесполезно, сопротивляться - бессмысленно…
        Непонятно откуда появился Дед. Он подождал, пока все соберутся, и заговорил - тихо, но в наступившей звенящей тишине отчетливо слышно было каждое его слово.
        - Вот что бывает, когда наших детей растят всякие недостойные личности. Теперь, моя дорогая, - обратился он к мамаше «ядерной войны», - уже и я вижу, что толку от этой девчонки не будет. Какова мать, такова и дочь - строптивая, своевольная. Нам такие не нужны. Ты, - это он уже ко мне, - отреклась от нашего рода, презрела наш дар. Хотя к тебе отнеслись здесь с таким уважением, какого не удостоилась в нашем доме ни одна женщина. Ну что ж, будь по-твоему. Однако, господа, как ни крути, а в ней течет наша кровь, и уж разбрасываться своей кровью нам не следует. Так возьмем же эту кровь обратно себе! Раз она не захотела стать одной из нас, значит, будет жертвой.
        Не успела я окончательно осознать смысл этих страшных слов, как окружающие меня люди - впрочем, какие там они люди! - начали меняться.
        Лицо ближайшего ко мне «злого дядьки» обратилось мордой какой-то диковинной рептилии, складчатая голая кожа покрыла все тело, ставшее невероятно длинным, метра три там было точно. Второй, напротив, оброс мехом, а морда превратилась в что-то среднее между медведем и свиньей, с оскаленных клыков капала пена. «Ядерная война» осталась верна себе - ее разнесло до неимоверных размеров, а морда почему-то стала точь-в-точь крысиная, только опять же размеров немалых. А вот ее мать, наоборот, вытянулась в нечто дохло-сушеное, опять же похожее на рептилию, ребра проглядывали по всей длине, а в пустых глазницах мумифицированной головы непонятного вида клубилась тьма.
        Марина ахнула и еще крепче вцепилась в мою руку. А ведь она, бедная, уже такое видела, и тогда ей удалось спастись. А теперь…
        Я обняла Марину за шею и прижала ее лицо к своей груди. Пусть хотя бы не видит.
        Ужаснее всех был Дед. Гигантская сороконожка длиной метра четыре извивалась по земле, но от обычной она отличалась тем, что имела все ту же сморщенную рожицу и большие скорпионьи клешни. Или рачьи… Не разбиралась я в этом. Зато ко мне медленно приходило осознание - сейчас меня убьют. И спастись нет никакой возможности. Или есть? Я оглянулась. Нет, через этот кордон не пройти, со всех сторон на меня скалились жуткие морды, но пока не нападали, видимо, ждали сигнала. А тот, кто должен был отдать этот самый сигнал, нарочно медлил, наблюдая за мной. Кулон не остывал, он просто вибрировал болью, но я больше не обращала на эту боль внимания.
        - Ну вот и все, красавица, - проскрежетало похожее на сороконожку чудовище. - А ведь как все прекрасно начиналось! Ты могла бы занять высочайшие должности, хоть здесь, хоть во внешнем мире, могла бы достичь любой цели, а так… ты сама сделала свой выбор. Однако я заговорился…
        - Однако ты зарвался, старый негодяй, - услышала я женский голос у себя за спиной.



        Отшельница

        Кулон разом остыл, отпрянули монстры, а я медленно и несмело оглянулась.
        - Ну здравствуй, моя хорошая. Как я рада, что не опоздала на нашу третью встречу. - И мне на плечо опустилась почти невесомая, но очень теплая рука.
        Это была она - та женщина из монастыря, которую я приняла за сумасшедшую. Отшельница! Только теперь она казалась как-то выше ростом. Невольно глянув на ее ноги, я чуть не вскрикнула. Женщина была в той же одежде, босая, и… она не стояла на земле, а парила в воздухе, чуть-чуть выше ледяной корки под ее ногами!
        Тем временем с монстрами творилось что-то невообразимое: они мало-помалу вновь приобретали человеческий облик, и их жутко колбасило. То есть, культурно выражаясь, им было плохо. Ага, голубчики, мало вам сейчас не покажется, уж я теперь знаю, как бывает, если зелье выпьешь и никого при этом не убьешь! И только Дед все еще находился в виде сороконожки, но извивался и вертелся юлой, словно пытался удержаться в таком виде.
        - Если бы он меньше болтал, то опоздали бы, - пробормотала я.
        - Это точно, - ответила отшельница и повернулась к Деду-сороконожке. И почему мне ее в сгустившейся темноте так хорошо видно? Сияние какое-то от нее исходит, что ли? Впрочем, сияния не видно, а ее - отлично. Как и монстров, но тех хуже.
        - Опять вы, мракобесы, невинные души губите! - женщина говорила спокойно, но грозно. Я отпустила Марину, и та села прямо на землю, с ошалевшим видом глядя на происходящее. Впрочем, я ошалела не меньше.
        - Она моя внучка! - попытался Дед сохранить лицо. Все же ему пришлось принять человеческий облик, и сейчас явно было хуже всех. - И мы просто… хотели ввести ее в курс дела, в тайны нашей семьи…
        - Вранье! - заорала я.
        - Насколько мне известно, она произнесла слова отречения. И теперь эта девочка пойдет со мной. А вы чтобы знали - она моя преемница и теперь будет хранительницей ваших границ. А если она что-нибудь вам припомнит, - в голосе послышалась ирония, - то это ее право.
        - Припомню, - пообещала я.
        - Идем. - Отшельница повернулась и поманила меня за собой. Да, все же от нее шло едва заметное сияние, я не ошиблась.
        Я дернула Марину за руку:
        - Очнись, пошли.
        Та робко поднялась.
        - Эй, стой, та, вторая, все же наша! - раздался голос Деда.
        Женщина ничего не ответила, и тогда я, видя, что судьба Марины ее не беспокоит, развернулась и крикнула:
        - Ты чего, не слышал? Марина моя подруга, и только попробуй ее тронь! Ну, это я вам точно припомню!
        И я припомнила - вот ведь растяпа! - что у меня в кармане имеется пакетик освященной соли, я его всегда с собой ношу после событий прошлого ноября. Выхватила, разорвала, набрала в ладонь:
        - А ну, подходи, кто смелый!
        Смелых не нашлось - один за другим они исчезали среди зарослей. Дед удалился последним, на прощание смерив меня злобным взглядом.
        - Спасибо! - повернулась я тогда к отшельнице, запихивая соль обратно в карман.
        - Идем, - коротко бросила она, и мы молча побрели за ней в сторону монастыря. Удивительно было смотреть, как она шла - точнее, не шла, а летела, намного обогнав нас, и мы то и дело теряли ее из виду. В конце концов она совсем скрылась с глаз, и мы добрались до монастыря самостоятельно.
        Тем не менее звонить не пришлось. У входа нас уже ждала Раиса - ох, и ошарашенный же был у нее вид! Она молча провела нас не куда-нибудь, а прямиком к матушке Евдокии, отвесив, правда, Марине по пути легкий подзатыльник. Та не прореагировала.


        У матушки Евдокии мы и увидели нашу странную спасительницу. Она скромненько сидела на скамеечке у входа, и наш приход, похоже, прервал их разговор.
        - Здравствуйте…
        - Дивные дела творятся! - воскликнула Евдокия. - И уверена ли ты, что это точно она?
        - А как же! - улыбнулась отшельница. - Покажи-ка, детка, что у тебя на шее висит?
        Я молча вытащила кулон из-под одежды, с твердым намерением не снимать его, что бы ни случилось. Но этого и не потребовалось. Отшельница и ошеломленная Евдокия переглянулись.
        - Как видишь, он все же нашел ее в круговороте мирских страстей, - сказала отшельница матушке. - Потому что так было предначертано. Теперь у границ будет новая хранительница, а мне пора на покой.
        - С ума сойти! - не выдержала матушка.
        - Не поняла? - не сдержалась и я. - Может, вы мне объясните, о чем идет речь? Я вам, конечно, очень благодарна, но в монастырь не уйду ни за что на свете!
        - Не бойся, детка, никто тебя не гонит в монастырь, - снова улыбнулась отшельница. - Ты вернешься к матери, будешь учиться и идти своим путем. Просто у тебя теперь появятся кое-какие обязанности.
        - Какие?
        - Марина, детка, ступай отдыхать, - вмешалась Евдокия.
        Марина, до сих пор находившаяся в какой-то прострации, неожиданно заплакала:
        - Ага, вот вы добрая! Хоть и кажетесь строгой, а добрая! А Раиска - та вечно дерется…
        У нее была настоящая истерика, что после всего случившегося не удивляло. Евдокия обняла ее за плечи и вывела. Мы остались вдвоем с отшельницей.
        - Я понимаю, у тебя много вопросов, - первой заговорила она. - Но, пожалуй, расскажу тебе все по порядку.
        И я услышала удивительный рассказ. В незапамятные, еще языческие времена появился в этих краях страшный колдун. Он поселился на огромном холме, который у местных жителей считался священным, потому что бил в недрах этого холма целебный родник, вода из которого давала здоровье и силу. И местные жители периодически пили эту воду. Но теперь колдун требовал за воду страшную плату - человеческие жертвы. А потом он обзавелся семьей, и тогда стало еще хуже. Дети, а позднее и внуки колдуна научились оборачиваться в монстров, ловили неосторожных путников или местных жителей и разрывали их на куски, пили кровь. А сердца приносили своему главе семейства, который использовал их для каких-то своих колдовских нужд, в частности для изготовления того зелья, которое мне уже было знакомо. Местные жители, поначалу горевавшие из-за такого соседства, со временем к нему приспособились. Они уже знали, в какие дни можно стать жертвой монстра, и просто прятались на это время. А воду получали дважды в году, по-прежнему отдавая за это кого-нибудь в жертву.
        - Марина! - воскликнула я. - Это ж ее родители отдали в жертву! И ее старшую сестру тоже…
        - Верно, - мягко кивнула отшельница. - Этим делом ведают несколько старейших жителей деревни.
        - Молодые девчонки гибнут, чтобы старики жили по сто лет?! - возмутилась я.
        - Да, и такое происходит, увы, не только здесь. А главное - в деревне это всех устраивает. Но слушай дальше…
        Не найдя никого поблизости, родственнички колдуна забредали все дальше, наводя ужас на соседские селения. Находились даже храбрецы, пытавшиеся убить злодея, но никто из них не вернулся домой. Пока однажды не зашли в эти края некие брат с сестрой, о которых легенда гласит, что «где они шли, там словно солнце светило, где ступали, там трава зеленела, в чей дом входили, там наступало благоденствие». И что брат был храбр да силен, а сестрица умна да хитра. Но это легенды, а правду о том, что эти двое собой представляли, уже не раскопаешь. Известно лишь то, что, узнав о такой беде, брат решил победить колдуна, пошел на зловещий холм и был сражен. И тогда сестрица, понимая, что брата не спасти, а колдуна не победить, начертила границы, которые его потомки в облике монстров ни за что не смогут переступить. Это все, что она могла сделать. Нормальных потомков, к слову, у колдуна рождалось мало, а от дегенератов, подобных Виталику, он сам хладнокровно избавлялся. «Ядерной войне» еще повезло…
        Границы владений колдуна являли собой треугольник - две стороны шли степями, а третью представляла собой река. Но их время от времени нужно было обновлять, чтобы не стерлись, и потому эта девушка поселилась поблизости, принимая у себя всех, кто пытался спастись. Это была уединенная, но грозная обитель на границе владений колдуна. Во времена христианства она превратилась в женский монастырь, обитательницы которого, однако, не забывали о возложенном на них долге. Но во времена христианства против колдуна появилось и другое оружие, а потому теперь он и сам заботится о том, чтобы о его владениях никто не знал, и даже скрыл свой холм от посторонних глаз, сделав его потаенным местом. А жертв добывал хитростью - всегда находились глупцы, желавшие «магии научиться», вот и летели сюда, как мотыльки на огонек. А что их здесь ждало - я уже видела.
        - Так вот, - продолжала отшельница. - Из века в век этот монастырь принимал тех, кто пытался спастись от смерти, но, по неписаному закону, никогда не вмешивался в то, что происходило во владениях злого чародея. Да и не под силу нам это. Но иногда бывали редкие исключения - такие, как сегодня. Видишь - Марину спасла исключительно ты, я в это не вмешивалась. Не спрашивай почему. Со временем сама все поймешь. Так вот, защита границ всегда возлагалась на одну из обитательниц монастыря - ее именуют хранительницей. До недавних пор это была я, теперь это ты. И сторожевой знак, что ты сейчас носишь на шее, веками передавался от одной хранительницы к другой.
        - Но как же… Мне его передали совсем не вы.
        - Да, да. Из-за моей оплошности монастырь едва совсем не лишился хранительницы. Я, скажем так, по глупости решила вмешаться в дела, творившиеся в деревне. Спасти очередную девчонку, приготовленную в жертву. Девчонку не спасла, а сама была тяжело ранена. Знак едва не достался врагам, а это разрушило бы границы. Спас меня один очень странный молодой человек. Он на руках отнес меня к монастырю. Ему-то я и передала сторожевой знак, не доверяя здешней братии. Потому что тут тогда такие особы вертелись, что за копейку бы драгоценную реликвию колдуну этому отдали. Хорошо, что Евдокия потом их разогнала. Уж здесь-то продажным не место!
        - Это был Вилор! - выдохнула я. - Он-то мне знак и отдал…
        Слезы навернулись на мои глаза.
        - Я потом встретилась с ним еще раз, - продолжала отшельница. - Через месяц после случившегося. И попросила его отдать сторожевой знак лет через пятнадцать девочке по имени Никандра. Ему я могла доверять. Была уверена, что он знак не присвоит и не продаст, и уж если кто и был способен найти эту девочку, так только он.
        - Странная просьба! - удивилась я. Но отшельница сразу же покачала головой, давая понять, что разъяснять ничего не намерена. Я тогда сказала: - Странно и то, что Вилор ничего не говорил ни о вас, ни о монастыре. Просто отдал мне знак в минуту опасности, и тот спас меня и других.
        - А он и не знал толком ничего. Я же была уверена, что судьба приведет тебя сюда, и она привела, как видишь. Таково предначертание всех, кому суждено стать хранительницами.
        - Ну, раз вы такие вещи знаете, скажите: удастся мне его выручить или нет? Старик этот, который колдун, говорил, что можно, и обещал помочь…
        Отшельница покачала головой:
        - Тут возможно всякое. Зависит от тебя. Но довольно об этом, у меня осталось мало времени, а я должна объяснить тебе твои новые обязанности.
        Нет, этого я не стану пересказывать. Она описала мне довольно простой ритуал, который я должна буду проводить на здешних границах раз в несколько лет и который нельзя никому открывать. И - передала мне свою силу. Опять же не скажу как, но с этого момента я могла не бояться обитателей холма - если, конечно, не находилась на их территории.
        Потом вернулась Евдокия, и меня отправили спать.



        Белая маршрутка на заброшенной дороге

        Утром я поднялась еще до рассвета, попрощалась с матушкой Евдокией и собралась домой. Но прежде решила управиться со своим первым «боевым заданием». Теперь при помощи кулона и открывшихся у меня новых способностей я безошибочно определяла линию границы, и сделала все как положено. В одном месте через вражьи владения проходила дорога, но она была пустой и почти заброшенной. Сразу было видно, что по ней если и ездят, то очень редко. Вот и хорошо, подумала я, а то ведь всем проезжим не объяснишь, что это за место.
        Завершив ритуал, я выбрала местечко повыше и окинула взглядом местность… Вот это да, что за удивительные способности мне достались! Был легкий морозец, а ночью еще и снежок выпал, и все вокруг сияло в рассветных лучах. Но я четко увидела обновленную границу - тонкую золотую нить! Теперь за нее ни одна погань не пройдет, злорадно подумала я. Интересно, как же ее когда-то провели? С этим надо будет разобраться, и со своими новыми способностями тоже.
        А вдали виднелись размытые, серые очертания холма! Простым людям он уже не виден, колдун поспешил спрятать его, а мне… мне теперь хоть еле-еле, но все же виден. Интересно, что мне теперь еще доступно?
        Немного подумав, я все же рискнула зайти к бабе Ане. Она очень обрадовалась, ведь уже считала меня мертвой.
        Как я и ожидала, старушка подобрала и сохранила мою сумку с вещами. Рассказ о моих похождениях она выслушала, ошалев похлеще Раисы.
        - Одного не пойму, - сказала я напоследок. - Чего это они со мной так цацкались, как будто я важная особа?
        Баба Аня во время моего рассказа то и дело утирала слезинки, но теперь расхохоталась:
        - А ты еще не поняла? Ну представь, как им могло повезти - заполучить в свое семейство ту, что должна границы охранять, у которой кулон на шее висит! Тогда границам пришла бы хана, гуляй где хочешь! Тут не то что цацкаться - на колени бы встали, если б от того зависело. Кроме того, вернуть в семью нормального ребенка - тоже большая удача для этой семейки.
        Мы с бабушкой тепло распрощались, и я пообещала писать ей письма - теперь ведь нам уже не нужно было скрываться. Хотела вообще пригласить ее к нам жить, но, подумав, не стала этого делать. Не пойдет ведь она никуда от чудесного источника, позволившего ей прожить столь долгую жизнь. А потому я дала старушке наш адрес - врагам-то он все равно известен. Только теперь не страшны они мне! После того, как я отреклась от родства, сторожевой знак всегда предупредит меня об их приближении. А новый дар позволит с ними разобраться… только сначала разобраться бы с ним. Но это дело времени, так отшельница сказала.
        Ну вот, а теперь - домой. Вон по той тропинке я сюда пришла, по ней же и уйду. Я свернула за знакомый уже кустарник, и деревни не стало видно.
        - Здраве буди, хранительница! - донесся до меня тоненький шепот. Я оцепенела - слишком уж знакомым был этот голос. - А ненаглядного своего из нижнего мира доставать не передумала? Ой, кажется, забыла ты его! Впрочем, если надумаешь, приходи, знаешь, где нас искать!
        Я медленно и осторожно оглянулась. Так и есть - вон она, между веток кустарника, знакомая сморщенная физиономия. А дальше… нет, мне не показалось, там извивалось тело гигантской сороконожки!
        Вне себя от ужаса, я впервые за все эти дни потеряла рассудок, меня охватила паника, и я бросилась бежать - но не вперед, к монастырю, а вправо, просто через лес. Там, как я знала, была ближайшая граница вражьих владений, за которой меня уже не достанут!
        Точно, вот она. А за ней дорога - тоже пересекает эту границу. И по дороге - о счастье! - движется маршрутка!
        Я закричала, замахала руками. Маршрутка - старая, в царапинах и вмятинах, когда-то белая, а ныне покрытая слоем пыли - остановилась. За рулем сидел пожилой, совершенно седой человек.
        Я молча вскочила в салон и захлопнула дверь. Куда бы она ни шла, доеду туда, а там уже как-нибудь доберусь, только бы подальше отсюда!
        - Еще одна дуреха, - проворчал водитель, и машина тронулась. Вот уж точно, подумала я.
        - Тебе куда надо? - спросил он после паузы.
        Как выяснилось, маршрутка шла как раз до моего города, и теперь не нужно будет трястись в электричке!

«Вот повезло, - подумала я. - Причем повезло в прямом смысле этого слова».
        Неожиданно вспомнился разговор теток в электричке: «Там, если повезет, поймаешь маршрутку…» Им бы следовало добавить: а если не повезет, могут разорвать на куски.
        Беспокоясь, хватит ли у меня денег расплатиться за такой долгий путь, я спросила:
        - Извините, водитель, а какова цена за проезд?
        - Бесплатно, - спокойно и без иронии ответил тот.
        - А если серьезно?
        - И серьезно - бесплатно.
        - Да ну, не может такого быть!
        - Может. Я никогда не беру денег с пассажирок на этой дороге.
        Я испугалась - а вдруг он маньяк? Местность вокруг пустынная, мало ли что!
        Но водитель понял мой страх и заговорил - неспешным, ровным тоном:
        - Знаешь ли ты, что собой представляет деревня Холмище?
        - Еще бы не знать!
        - Вот, знаешь. А я не знал, хотя сам родом из этого района. Двадцать лет назад моя дочь вздумала учиться магии у какой-то дипломированной ведьмы. Я не воспринял это всерьез - чем бы дитя ни тешилось! Когда она сказала, что едет в Холмище для посвящения, легкомысленно отпустил ее, взрослая ведь уже. А она поехала и не вернулась. Искали - не нашли. А потом я случайно узнал про это Холмище такую правду…
        - Я знаю какую.
        - Вот, а в девяносто восьмом году мне предложили хорошие деньги за то, чтобы я отвез в эти края компанию молодежи на дачу. И я согласился, балбес. На деньги позарился. И лишь в последний момент узнал, что эта дача не в дачном поселке, а там, недалеко от Холмища. Но что уже было делать - отвез и уехал с тяжелым сердцем. А через неделю меня беспокойство замучило - как они там. Думаю, поеду разузнаю. Приехал - дача брошена, никого нет. Я долго ждал, но они так и не вернулись. Десять человек, - на глазах старика блеснули слезы. - Молодые, здоровые, красивые, только жизнь начинали…
        Слова утешения застряли у меня в горле, я поняла, о какой компании молодежи идет речь. Тут и утешить-то было нечем.
        Надолго воцарилось молчание.
        - А я, - продолжил, наконец, водитель, - с тех пор, как моя дочь пропала, стал время от времени здесь ездить. Надеялся, может, найду ее, и неоднократно подбирал на этой дороге других таких же дурочек, пытавшихся спастись. А уж после той компании вообще извоз забросил, только здесь и езжу. Денег с таких пассажиров не беру, кому куда надо - туда и отвезу. Может быть, моя дочь там, - указал он вверх, - простит меня за легкомыслие, за то, что отпустил ее тогда. Может, и она так к дороге выбежала, да никто ее не спас.



        История моей мамы

        Ах, как приятно, наконец, шагать по тротуару родного города! Словно и не было никаких ужасов.
        Мама была дома и тут же усадила меня за стол. А когда мы покончили с обедом, спросила:
        - И где же твои кружева, покажи, чему научилась?
        - Мама, ты серьезно могла поверить, что я в слове «кружева» способна написать букву «ы»?
        До мамы медленно начало доходить:
        - Ты хочешь сказать…
        - Что это сообщение отправила не я. Могла бы и догадаться.
        Я рассказала маме обо всех своих похождениях. Мама слушала, не перебивая, без оханий, причитаний и валерьянки, вот за что я ее уважаю. А потом сама заговорила - низким, хрипловатым голосом, видать, трудно ей было делиться своей тайной:
        - Вижу я, Ника, что пора мне рассказать свою часть этой истории. Мне было шестнадцать - не намного больше, чем тебе сейчас, - когда умер мой отец. А мама… мама была актрисой, всю жизнь в разъездах, смерть отца ее только обрадовала. Она быстренько продала квартиру и уехала на ПМЖ куда-то в Германию, я точно не знаю, мы с тех пор не общались. Она всю жизнь жаждала «свалить за бугор» - омерзительное выражение! Вот и осуществила свою мечту. А меня она отвезла в деревню к бабушке, своей матери, с которой я никогда не уживалась. Деревня, как ты догадалась, называлась Холмище. Помучившись какое-то время, я перебралась к ее соседке, одинокой старушке Анне Семенюк, которая сама меня к себе и позвала. Она очень хорошо относилась ко мне, а я помогала ей по хозяйству. Вот, а вскоре я повстречала красивого, и, как мне показалось, порядочного парня, в которого влюбилась без памяти, и эта любовь была взаимной, он быстро сделал мне предложение. Я была счастлива, но бабушка Аня не разделяла моих восторгов. Она говорила, что я ничего не знаю об их семейке. А мне было без разницы, я быстренько и без особого
торжества расписалась с ним и перебралась в их дом. И вскоре горько пожалела об этом. Эти порядки в их семье… жуть, просто домострой какой-то! Не буду об этой мерзости. Да, а потом я узнала и об этих их обрядах, и о том, что их должны проходить все члены семьи без исключения! А я тогда уже готовилась стать матерью. Убежала я в самый их праздник, это была весна, лед уже растаял, но еще было очень холодно. А они гнались за мной, испив своего зелья, гнались и обращались на ходу такими уродами…
        Я вспомнила и поежилась:
        - Как же ты спаслась?
        - Я добежала до Черной речки и бросилась в воду. И вода остановила монстров, они не решились к ней даже приблизиться.
        - Да, я знаю - по Черной речке проходит граница их владений.
        - Ну, я тогда этого не знала. Речка, кстати, оказалась мелкой, а я увидела впереди купола монастыря и пошла к нему по колено в воде. Там меня приняли, подлечили, там ты и родилась. Я… мне стыдно сказать, но тогда я мучилась сомнениями, стоит ли мне оставлять у себя такого ребенка - вдруг тоже монстром станет? Была там одна монахиня, пользующаяся особым почтением, и в тот момент она лежала при смерти. Так вот, когда я поделилась вслух своими сомнениями, эта женщина встала со своей постели, будто здоровая, вышла и отругала меня за такие мысли. «Это только твоя дочь! - гневно сказала она. - Она нормальная и здоровая, и вырастет такой, какой ты ее воспитаешь, не бойся, монстром не станет. А я стану ее крестной, дам ей свое имя и благословлю на свой путь!»
        Какой путь, я не поняла, но ее слова меня успокоили. Она действительно стала твоей крестной, и тебе при крещении дали ее имя - Никандра.
        - Вот так да! - вырвалось у меня. - А я думала, это твои причуды. Так, значит… значит, отшельницу тоже зовут Никандра! Вот почему она просила Вилора передать кулон именно своей тезке! Она уже тогда готовила себе смену в моем лице.
        - Да, похоже на то, - согласилась мама. - Но я думала, что она умерла - такие до меня дошли потом слухи.
        - Как видишь, нет. Слушай, она правда летала или мне померещилось?
        - Скорее всего померещилось, - ответила мама. - При мне она ходила, как все люди.
        - Ну… может.
        - А потом мы с тобой уехали, и я сменила фамилию на Чернореченскую - в честь Черной речки, которая меня спасла. Все это время боялась, что меня найдут, а потому с бабушкой Аней общалась очень мало.
        Раздался звонок телефона:
        - Ну как там, Ника еще не вернулась? - услышала я в трубке голос Лильки.
        - Вернулась. Вы где, ребята?
        Ребята оказались на стадионе за школьным двором, и я спешно направилась туда.
        Свернув за школу, я увидела всю нашу компашку в полном составе - Лилька, Таня, Наташка, Шаров с Рюшиным и Стас. Меня встретили овациями и торжественно подброшенной шапкой Шарова, которую Рюшин метким ударом тут же отфутболил под скамейки.
        - Всем привет! - Я помахала рукой Шарову с Рюшиным, которые на четвереньках пытались достать шапку, расцеловалась с девчонками и остановилась перед Стасом.
        Он стоял с растерянным видом, а я улыбалась. Змеиной улыбочкой, правда. Прости, Стас, так надо. Так надо, чтобы ты от меня отстал наконец, а то неизвестно, что ты еще натворишь…
        В конце концов он тоже улыбнулся в ответ. Может быть, подумал, что теперь я буду к нему благосклоннее?
        Х-ха! Такого удара справа в челюсть он точно не ожидал, потому что отлетел в сторону, как та Колькина шапка. В лужу, правда, не сел и сдачи давать не спешил, к своему счастью. Прости, Стасик, так надо.
        - А это я цену себе набиваю! - пояснила я. - Все мы, девчонки, такие, правильно, Стасик? А ну-ка рассказывай, дружок сизокрылый, все рассказывай!
        И он, видя, что терять уже нечего, рассказал все - мне и ребятам, которые слушали и удивлялись. Оказывается, он, отчаявшись добиться моей благосклонности, решил прибегнуть к помощи магии. Нашел в газете объявление об услугах потомственной колдуньи и позвонил по указанному телефону. Потомственная колдунья назначила ему встречу по известному нам адресу, куда он и явился. С явно скучающим видом Валентина Куцая выслушала его стенания о безответной любви и спросила имя обожаемой особы. «Ника», - ответил Стас. «Полное имя!» - потребовала ведьма.
«Никандра». Стас был одним из тех немногих, кто знал мое имя…
        Услышав такое, ведьма заметно оживилась и куда-то вышла, и вскоре он услышал оттуда ее голос, но слов было не разобрать. Вернувшись, ведьма потребовала полные данные - фамилию, адрес, фотографию. И милейший Стасик тут же выложил и фамилию мою, и адрес, и возраст. Вот только фотографии у него с собой не было, но он обещал ее сделать в считаные дни и обещание выполнил: я замечательно смотрелась на фоне заката.
        Когда он в следующий раз пришел к ведьме, она была там не одна. Там присутствовал некий мужчина, которого Стас толком не запомнил, только и осталось в памяти, что его щуплое телосложение. Ведьма относилась к этому человеку более чем почтительно. Она дала Стасу слова заклинания, которое он должен был прочесть над каким-нибудь предметом, а потом подарить этот предмет мне. А этот мужчина, что был у ведьмы, посоветовал ему, что с женщинами нужно разговаривать грубо и властно, в повелительном тоне, чтобы «знали свое место», и тогда, дескать, во мне сработает инстинкт подчинения, и все будет так, как он захочет, даже без заклинаний.
        - Ага, как с Ладой! - разозлилась Лилька. - Козел!
        - Но ничего не вышло, - развел руками Стас.
        - В тот момент колдунья уже была при смерти, а ее дом сгорел, - припомнила Лилька.
        - Цирк сгорел, а клоуны разбежались! - прокомментировал Колька Шаров, гордо водрузивший на голову запачканную шапку.
        - Один остался! - прыснула Наташка, глянув на него.
        - Но самое ужасное случилось потом, - продолжил Стас. - Я увидел этого человека в зеркале! Ну представьте: смотрю я поздно вечером в зеркало, а вместо своего отражения вижу маленькое, сморщенное лицо - ужас! Да мало того, оно еще заговорило со мной таким тонким шепотом: «Дурак ты дурак! Сам к нам пришел, сам и виноват. Не твоя теперь Никандра, а наша. Спасибо тебе за помощь, без тебя бы мы ее не нашли и не выманили, а теперь прощайся с ней, уезжает она к нам на веки вечные, хотя еще сама того не знает!»
        Не так, конечно, он мне сказал, а более складно. Я добросовестно пытался до Ники дозвониться, потом пришел, чтобы предупредить, но она не захотела со мной разговаривать.
        Воцарилась тишина.
        - Похоже на русскую народную сказку? - сказал Колька. - Стас, ты не сочиняешь?
        - Он не сочиняет, - ответила я.
        - Так все же, Ника, куда ты ездила? - спросила Таня Незванова.
        - Он вам сказал правду - я попала… в очень плохое место. Но выкарабкалась, как и в прошлый раз. А вот о подробностях не буду! Сами видите, что бывает, когда друзья, которым ты веришь, знают о тебе лишнее.



        Эпилог

        Со Стасом я не общалась около месяца, а потом простила. В конце концов, от судьбы не уйдешь. И он, похоже, поумнел, старается держать дистанцию, и теперь наша компания вновь в полном сборе.
        А через месяц, на весенних каникулах, я решила снова посетить монастырь. Мне там обрадовались. Я узнала, что Марина все же решилась и уехала в город, забрав с собой маленькую Любку. Ну и правильно. Но я, собственно, ехала, чтобы навестить отшельницу. Однако ее келья, куда прежде вход был воспрещен, теперь стояла пустая и открытая настежь. В ней слабо пахло полевыми цветами, хотя никаких цветов там не было, да и быть не могло в такую пору. На вопрос, где же теперь затворница, обитательницы монастыря не отвечали, только опускали глаза.
        Тогда я пошла к Евдокии.
        - А где… где сейчас матушка Никандра, затворница? - ох и непривычно было называть своим именем другого человека!
        - Идем, - чинно кивнула она. Мы вышли в монастырский двор и прошли в самый дальний его угол, где я увидела небольшое монастырское кладбище. Евдокия подвела меня к одной могиле, на которой стоял простой деревянный крест и табличка с надписью, на которой мне бросилось в глаза мое имя. То есть не мое, а моей тезки - матушки Никандры. Могильный холмик был покрыт иссохшей полевой травой, из-под которой уже пробивались молодые ростки. Но среди них был уже вполне взрослый кустик белых полевых цветов, названия которых я не знала.
        Проследив за моим взглядом, Евдокия кивнула:
        - Здесь всегда цветут полевые цветы. Частично нашими стараниями, а частично…
        Она не договорила.
        И тут я обратила внимание на табличку. Она была лаконичной: просто имя и дата смерти. Как же так? Ну ладно, фамилии могли не спросить, даты рождения не знать, но дата смерти…
        Моя тезка, женщина по имени Никандра, умерла не вчера и не неделю назад. Судя по дате, это печальное событие произошло пятнадцать лет назад, через два дня после моего рождения!
        Может, ошиблись с надписью? Но могила не выглядит свежей!
        Ошеломленная, я повернулась к Евдокии.
        - Не хотела она уходить, пока не передаст дара, - прошептала та. - Даже мертвая стерегла границы. Ну, чего пугаешься? Тебе с кем страшнее было - с ней или с теми, кто магическим путем продлевал свою жизнь?
        Вопрос был, разумеется, риторическим.


        Огненный змей

        Глава 1
        В деревне у бабушки

        За окном сгущался вечер, огонь бойко потрескивал в печи, отбрасывая вокруг пляшущие тени. Бабушка уже спала, и мы вшестером собрались вокруг стола, освещенного старой керосинкой.
        Наш с Никой первый вечер в селе ознаменовался небольшим «концом света» - буйный февральский ветер где-то в неизвестном месте опять оборвал провода, и все село осталось без электричества. Причем, насколько я помнила, такие поломки здесь ремонтировали далеко не сразу.
        Меня зовут Таня Незванова, а Ника Черная - моя подружка и одноклассница. Мы вообще-то городские жительницы. Но в этом году нашу школу порадовали дополнительными зимними каникулами, то есть карантином посреди февраля, и отпустили нас гулять на целых три недели.
        Первую из этих недель я бездарно лентяйничала, а Ника куда-то исчезла. Да, именно так. Мы с друзьями накануне собрались на вечеринку у нашего друга Стаса. Ника там поссорилась со Стасом, ушла с вечеринки и на следующий день исчезла, никому ничего не сказав. Ее мама заявила тогда, что Ника уехала в далекий монастырь плести кружева, а Стас с чего-то взял, что ее похитили, и сильно сокрушался по этому поводу.
        А она вернулась дней через пять и первым делом расквасила Стасу физиономию - я так и не поняла, за что. А нам сказала, что ездила в деревню к бабушке, хотя прежде твердила, что у нее нет никаких бабушек. Да еще добавила, что и про монастырь, и про похищение тоже правда.
        Словом, история там вышла какая-то непонятная, в подробности Ника вдаваться не пожелала, она вообще скрытный человек[Если вы хотите узнать подробности этой темной истории, читайте о них повесть «Холм обреченных», опубликованную в Большой книге ужасов 48.] .
        Такая вот у меня подружка.
        Мне тогда стало завидно. Вот как неординарные люди свободное время проводят! Не то что я - то у телека, то в Интернете.
        И я решила тоже съездить в село к бабушке. Просто раньше я время от времени думала об этом, собиралась, откладывала на потом, а тут сразу приняла решение.
        Мама с папой, как я понимаю, втайне были рады немного отдохнуть в тишине и покое, но боялись отпускать пятнадцатилетнюю дочурку одну в такую далекую дорогу. Целых полдня они думали, решали, но когда Ника Черная неожиданно вызвалась ехать со мной, родители облегченно вздохнули и согласились. Они хорошо знали Нику.
        Надо сказать, подруга она замечательная, хоть и немного странная.
        Она всегда серьезна, даже мрачновата, сторонится увеселительных мероприятий, болтать не любит, но если ты крепко влипнешь, особенно это касается разной чертовщины, - обращайся к Нике Черной. Бросит все и поможет.
        В чем и я, и мои родители прошедшей осенью успели убедиться. Мы с ней тогда так крепко влипли, что имели все шансы не вернуться живыми домой. И… в общем, я благодарна Нике за то, что мы все же вернулись. Просто она здорово разбирается во всяких мистических тонкостях и в придачу у нее есть древний амулет, способный предупредить об опасности. А еще Ника на борьбу ходит и кому угодно может врезать… Короче, мама с папой облегченно вздохнули и отпустили меня с глаз долой.
        А я была рада такой компании.


        Итак, сегодня в полдень мы с Никой вышли из поезда на глухом полустанке с гордым названием «Тысяча-какой-то-там километр», затерянном в бескрайних просторах Запорожской области. Никакого жилья поблизости не наблюдалось - только степь да перелески с жалкими остатками мокрого снега. Нас уже дожидался старенький, нещадно битый временем грузовичок, каких уже в городе не встретишь. А вот водитель оказался молодым симпатичным парнем, я его узнала - это был бабушкин сосед Петро Глушенко, мы с ним когда-то учились в сельской школе, я в первом классе, он в пятом.
        Он тоже узнал меня сразу. Подошел и сказал простодушно:
        - Ну ты и выросла, Таня… Красива стала!
        Я помнила Петра веселым, добродушным мальчишкой, он еще любил катать нас, первоклашек, по школьному коридору, усадив к себе за спину. Теперь он вытянулся, возмужал и выглядел не по годам серьезным. Даже волосы слегка поменяли цвет, став из белесых светло-русыми, а еще теперь он имел небольшие светлые усы.
        - Ласка?во просимо[Милости просим (укр.).] у такси! - с галантным жестом предложил он.


        Ехали мы долго, степь сменялась лесом и наоборот, село находилось далеко от станции и вообще от населенных пунктов. Въехали мы со стороны степи, а дальше, сразу за селом, начинался огромный лес.
        Только увидев бабушку, я поняла, как же я по ней соскучилась. Моя милая бабушка Настя, невысокая, полноватая, в своем неизменном сатиновом платье собственного пошива и цветастом платочке спешила к нам через двор, увидев остановившийся у ворот грузовик. Петро, видимо, спешил - едва мы вышли, он помахал бабушке рукой и уехал.
        Она подошла к нам:
        - Таня…
        И больше ничего не говорила, просто улыбалась, а я знала - если она сейчас скажет хоть слово, то заплачет. У нее в такие моменты это бывает. Мне стало совестно, разом припомнились детские годы, проведенные в этом доме. Когда-то я здесь жила. В этом глухом украинском селе, в этой старой, чисто выбеленной хате, с бабушкой. Когда мне было пять лет, мама, обеспокоенная моими частыми болезнями, привезла меня сюда из «городской копоти», как она выразилась. И я действительно перестала болеть. Пошла в местную школу, отучилась первые два класса, а потом попросила родителей забрать меня обратно. Здесь было хорошо и уютно, бабушка никогда на меня не сердилась, не повышала голоса, терпеливо выносила все мои капризы и безобразия. И зачем я только уехала? Не помню, наверное, по маме сильно скучала.
        А дом… Когда мы вошли, я ахнула - мне показалось, что все здесь стало таким маленьким! И комнаты, помнится, были шире, и мебель выше. Да и бабушка тоже была повыше, а теперь меньше меня ростом стала. Конечно, это не она уменьшилась, а я выросла, но все равно удивительно было. Но бабушка прервала мои размышления:
        - Давайте, внучечки, садитесь кушать!
        Варенички, сырники, жареная картошка, компот - все было как в детстве. И кот, черно-белый красавец Мурчик, которого я помнила маленьким мохнатым комочком, теперь радостно встретил меня на кухне, а когда я уселась, запрыгнул на колени.
        А еще вопросы, вопросы…
        - Ну а твое здоровье как? - спросила я, замучившись рассказывать о том, что у меня ничего не болит и двоек нет. - Как твоя рука?
        - Да рука по-прежнему, - ответила бабушка, слегка приподняв свою правую руку. - Сохнет, болит. Веник держать могу, а вот грабли - давно уже никак. И спать на правом боку тоже.
        - А врачи что говорят?
        - Да что они скажут! Не находят ничего эти врачи.



        Глава 2
        Вечер у керосинки

        Вечером к нам на огонек заглянули Петро Глушенко со своим двоюродным братом Тарасом, который тоже приехал в гости из города, и две мои былые подружки, Тося и Аня, которую тут звали на украинский манер - Ганя. Для них в этой глуши такое событие, как наш приезд, было из ряда вон выдающимся. Сюда редко кто приезжал, в основном уезжали. А потому они не преминули заглянуть в гости. Тем более, что без электричества все равно было нечего делать.
        И вот теперь, когда бабушка уже легла спать - она всегда ложилась рано, - мы уютно расположились за небольшим круглым столом в гостиной, которую в этом доме повелось называть «большой комнатой». Мы ели бабушкины пышки, запивая компотом, стоявшим посреди стола в большом глечике[Глечик - кувшин (укр.).] , играли в карты, травили анекдоты и вспоминали прошлое. Болтала в основном Тося, успевшая перемыть косточки всем нашим общим знакомым.
        - …И Сидоренки уехали, и Панасюки уехали - насовсем! - беззаботно констатировала она, мешая русские слова с украинскими, как тут делали все, разговаривая с приезжими. - Скоро вообще все разбегутся. Школу, гляди, закроют, учеников осталось десятка два. И Остапенки перед самым вашим приездом хату заколотили…
        - За лучшей долей подались, - сказал Петро, задумчиво глядя на наши гигантские тени на стене, отбрасываемые керосинкой.
        - Не думаю, что они ее найдут где-нибудь, эту лучшую долю, - хмыкнула Тося.
        - А может, и отступит от них теперь недоля, - предположила Ганя. - Говорят, под их хатой заклятый клад закопанный. И взять его не могли, и бросить жаль. Так и мучились три поколения в той бесовой хате, вместо того чтоб спалить ее и пепел по ветру развеять!
        - Та ну, какой там клад! - отмахнулась Тося. - Клад не там, клад под могилой закопан, если вообще существует. А у Остапенков…
        - Что?
        - Ну, что-то другое. Не знаю.
        - То ж и оно, что не знаешь! - назидательно сказала Ганя.
        - А ты так добре знаешь? Видела, что ли?
        Ганя сразу прикусила язык.
        - Все равно, место там заклятое, - спустя несколько секунд убежденно сказала она. - Там если не клад, так что-то другое закопано! Что-то нехорошее.
        - И ничего там не закопано! - отрезала Тося. - А что не везло им, так много ли получишь богатства, если не работать, а пить и бездельничать!
        - А может, потому они и такие непутевые, что на плохом месте живут! - уперлась Ганя.
        Тарас встал и прошелся по комнате, одновременно демонстрируя свою кофту с изображением группы «Король и Шут». Юркий, чернявый, смешливый, он вовсе не походил на своего двоюродного брата.
        - Ну, вы, девчонки, нашу Таню совсем застращаете, - усмехнулся он.
        - Не бойся, Таня, - добродушно сказал Петро. - То все выгадки. У нас тихо и спокойно.
        Тихо и спокойно. Обычные вроде бы слова, но от них, да еще от этого его теплого взгляда у меня на душе стало легко-легко, словно я встретила что-то давно забытое, но такое родное и любимое…
        - Простите, а о каком кладе вы говорите? - начала молчавшая до сих пор Ника. - Введите нас, пожалуйста, в курс дела.
        - Я вам говорю - нет там никакого клада, байки это все! - повторил Петро и вопросительно посмотрел на меня. - Просто ходит тут одна история… Нет, лучше не буду я вам такие страсти на ночь глядя рассказывать.
        - Нет уж, расскажи, - потребовала я. - А когда ж еще страсти рассказывать, как не на ночь глядя!
        Ника кивнула.
        - Ну как хотите, - вздохнул Петро. - Семье Остапенко вообще в жизни не везет, ну так много ли будет везения, если люди не хотят работать, а хотят, чтоб им даром все доставалось?
        - Это точно! - вклинилась Тося.
        - И если верить моему деду, это у них по наследству, - продолжал Петро. - Не стану никого осуждать и за правду не ручаюсь, просто расскажу, как мне рассказали.
        Деды-прадеды Остапенко жили в этом селе с незапамятных времен, и издавна их считали «непутящими и ледащими». А эта история где-то после войны произошла. Главу семьи звали Артем, имен остальных история не сохранила.
        - И вот однажды приехали сюда какие-то черные копатели. Стали спрашивать, где тут могилы находятся. Ну, Артем и вызвался показать, надеясь на вознаграждение. Повел он их к могилам…
        - На кладбище? - спросила Ника.
        - Какое кладбище! Здесь по-украински могилами называют курганы, - пояснил Тарас и придвинул лампу к себе поближе. Черные тени всколыхнулись, двинулись по стенам. - Я и сам поначалу путал. За селом три кургана есть, о них и речь.
        - Да, правильно, - кивнул Петро. - Не знаю, заплатили ему искатели сокровищ или послали куда подальше, да только никуда он не ушел. Не тот это был человек, чтобы просто так уйти оттуда, где золотом пахнет. Сделал вид, что уходит, а сам улегся за кустами и стал ждать, что дальше-то будет. А они прошлись по курганам с миноискателем - и стали копать один из них. Совсем недолго копали, как вдруг услышал Артем их радостные крики: «Котел! Котел!»
        Видел он, как они поддели лопатой крышку, как слетела она набок, и из ямы что-то засверкало, засияло, озарило радужными переливами лица склонившихся над котлом людей.
        - Не может такого быть, - авторитетно заявила Ника. - Если драгоценности долгие века пролежали в земле, их еще потом долго чистить надо, чтоб они засияли.
        - Думаешь, я не знаю? - ответил Петро. - Каждый прибрехать норовит, а я за что купил, за то и продаю. Но когда один из археологов спрыгнул в яму и протянул руку к скарбам, то вдруг раздался свист, вой, загудело, а внизу, под землей, заухало, заворочалось что-то большое, аж могила затряслась. Все врассыпную кинулись, а Артем лицом в землю ткнулся, голову руками закрыл от страха. Но все неожиданно стихло. Вернулись все к могиле, Артем приподнялся, а тот, что руки к скарбам протягивал, сидит на склоне, весь седой, что-то поет несуразное, умом двинулся. А скарбов-то никаких и нет. Его спросили, куда золото девалось, а он давай голосить: в землю ушло, в землю ушло, проклятое золото…
        Они взяли его под руки, в машину свою затолкали и уехали. Даже вещей толком не собрали. Артем, едва они скрылись, поднялся на могилу, глядь - а там даже ямы нет, все цело, будто и не копано. Но кое-что ему все же досталось: вещи, что копатели бросили, и карта.
        - И что на той карте? - в один голос спросили мы с Никой.
        - Да вот то-то и оно. На той карте были четыре крестика нанесены. Три, по всему видать, обозначали курганы, а вот четвертый попадал куда-то на село. Артем и решил, что там клад спрятан. Долго он по селу с картой носился и в конце концов пришел к выводу, что крестик приходится на одну опустелую после войны хату. Он, недолго думая, договорился с председателем и переехал в ту хату с семьей.
        - Только не досталось им клада, - усмехнулась Ганя.
        - Не досталось, - кивнул и Петро. - Они весь двор и огород перекопали, под домом чуть ли не катакомбы вырыли, но то ли нет там клада, то ли не взять его просто так… Да и не принес им этот переезд ни счастья, ни богатства. Однако прожили там три или четыре поколения этой семьи, а не так давно взрослые внуки Артема собрали пожитки и в город подались. Вот потому, говорят, этой семье так и не везло, что они в том доме жили.

«Обычная деревенская байка», - подумала я, но вслух ничего не сказала, не желая обижать Петра.
        - Брехня собачья, - держалась своего Тося.
        - Я с тобой вполне согласен, но три поколения их семьи в это свято верили и дом не бросали, надеясь все же его когда-нибудь взять.
        - Зато теперь он брошен, бери - не хочу, - засмеялась Ганя.
        Я, пока Петро нас вез сюда на своем грузовике, видела в селе немало брошенных домов. Мне стало грустно. Я сюда ехала в надежде увидеть своих старых друзей, но большинство из них разъехались. Хорошо хоть, Тося с Ганей остались, с которыми играли в детстве. И Петро… Неожиданно я вспомнила: у Петра была сестра-близняшка Ольга. Как же я ее забыла! Они очень похожи, и Ольга в детстве любила прикалываться - наряжалась в одежду брата, прятала косы под шапку и выходила на улицу. И если ей удавалось кого-нибудь обмануть, она долго и заразительно хохотала. Интересно, может, она и сейчас так шутит, нацепив накладные усики? Правда, Ольгу я недолюбливала за самомнение и спесь, она характером совсем не походила на брата.
        - А как там Оля поживает? - спросила я.
        Петро нахмурился:
        - Померла Оля.
        - Как? Отчего?..
        Ника толкнула меня ногой под столом, но я и сама уже поняла, что задала бестактный вопрос. Тося деликатно вмешалась, переводя разговор в прежнее русло:
        - Никакого клада под их хатой нет, и вообще там ничего нет. Но, говорят, есть тут в селе некое загадочное место, правда, никто не знает, где оно. Я, знаете, историю родного села изучала…
        - Да знаем! - хихикнула Ганя. - Ты уже всех достала со своей историей!
        - Тебя, может, и достала, - беззлобно ответила Тося. - А вот девчата к нам только приехали…
        - Так надо и их достать!
        Ника, молча сидевшая в самом темном углу, придвинулась к свету, и рыжие отсветы керосинки заиграли на ее задумчивом лице.
        - Рассказывай, что ты изучала, - мягко, но требовательно сказала она.



        Глава 3
        Сельские легенды

        Тося победоносно взглянула на подругу - видишь, мол, чего гости желают! А вслух спросила:
        - Вот как, по-твоему, село наше всю жизнь называлось?
        - Краснознаменным оно всю мою жизнь называлось, - ответила Ганя.
        - Ну да, это в революцию переименовали. А раньше у него было другое название - Четыре Могилы.
        - Ух ты!
        - Вот тебе и ух ты. Так говоришь, я всех достала?
        - Но почему четыре? - удивился Тарас. - Курганов же три!
        - Вот в том и дело. Где четвертый? Однако название это очень старое, упоминалось еще в каких-то средневековых летописях, не помню, там что-то с запорожскими казаками было связано. Это сейчас тут семь домов на три доски, а когда-то большое и богатое село было, казаки тут жили.
        - Может, четвертый курган, или, как вы говорите, могилу, время сровняло с землей? - спросила я.
        Тося мотнула головой, отчего взлетели две тоненькие белые косички:
        - Не знаю. И мне хотелось бы посмотреть на эту Артемову карту! Но есть тут поверье одно… Ну вот знаете, бывают легенды, что если случится вот то или это, то либо произойдет конец света, либо настанет рай земной?
        - А как про Китеж-град? - сказал Тарас. - Ну, типа когда он поднимется со дна озера, то все хорошо станет?
        - Типа того.
        - Слышали, - мрачно усмехнулась Ника. - В одной российской деревушке, такой же глухой, как и эта, в революцию старинный колокол в болоте утопили. Так старики считали, что если его вернуть, то вернутся старые времена. Цитирую, как сама слышала: «Тогда снова царь-батюшка придет, сельсовет и школа в землю уйдут, и пойдут девки в сарафанах по лесам ягоды собирать».
        - Классно было бы! - прыснул Тарас и встал, отчего «Король и Шут» на его кофте озарились рыжим керосиночным светом и стали выглядеть совсем уж зловеще.
        - Вот и здесь нечто похожее, - продолжала Тося. - Слышала я от старух о какой-то проклятой могиле. Знаете, как в нашем селе говорят о несбыточном, наподобие когда рак свистнет? «Коли Проклята могила знайдеться». То есть когда проклятая могила найдется.
        - Больше тех бабок слушай, - отмахнулся Петро. - Они тебе расскажут. Какая еще проклятая могила, чья? Что будет, когда она найдется?
        - Вот этого не знаю, - развела руками Тося. - Будет, говорят, что-то плохое. Смерть придет к людям, так говорили. Но я сомневаюсь, что эта загадочная могила под домом Остапенко. Они там все перерыли и не нашли.
        - Ладно, - отмахнулась Ганя. - Есть она там или нет - мы проверять не станем.
        Меня так уж точно не тянуло на подобные вещи.
        - Уж если мы собрались в темной комнате у керосинки, то лучше рассказать что-нибудь действительно страшное, - сказал Тарас.
        Петро вдруг резко помрачнел, словно тот затронул больную для него тему:
        - Нечего тут страсти болтать на ночь глядя.
        - А может быть, - медленно начала Ника, - есть еще какие-нибудь местные легенды?
        - Страшилок захотелось?
        - Страшилок, Таня, я и в Интернете начитаюсь. Легенды. Мне нужны легенды.
        - Зачем? - удивилась я.
        - Потом объясню, - иногда Ника умела говорить так властно, что возражать не хватало духу.
        - Про фольварок расскажи, - толкнула Тося Ганю.
        - А что это такое? - заинтересованно наклонилась вперед Ника.
        - Фольварок? Это панское имение, помещичья усадьба, - перевел Петро. - Был тут когда-то.
        - Был, - кивком подтвердила Ганя. - Давно-давно. Баба Феня говорила, что тыщу лет назад, но она вечно все преувеличивает, по-моему, прошло всего лет пятьсот.
        - Всего лишь, - хихикнул Тарас. - Похоже, преувеличивать - это у вас наследственное.
        - Ну, не знаю точно, да и не важно. Короче, давно. Стоял тут большой и богатый фольварок, и жил в нем пан, старый да скупой до ужаса. Даже печи топить зимой жадничал, одна в кухоньке топилась и все. И это при том, что лес рядом и дров хватало. Недоброе говорили про того пана, боялись его люди. Ходили слухи, что когда-то он в молодости черную мессу творил, с нечистью знался и за золото черту душу продал. И будто бы нечистый ему золото носил, люди видели.
        - Как они могли такое видеть? - серьезно поинтересовалась Ника.
        - Ну, не знаю, говорят так… Да еще видели, как ночами бродит старый пан возле своего имения сгорбившись, бормочет что-то, а если случится прохожий, то так люто на него зыркнет, что у человека душа в пятки уходит и бежит он со всех ног. Вот, может, поэтому и ходила про пана такая дурная слава. И местные крестьяне старались обходить фольварок десятой дорогой.
        И был у него сын, паныч молодой, который, напротив, любил гулянки да пирушки. Стоило отцу отлучиться из дома - а он часто куда-то по своим делам ездил, - то у сына пир горой, толпа приятелей и дым коромыслом. Все печи по дому топятся, свечи по всем покоям горят, музыкантов целый оркестр… Злился отец, да поделать ничего не мог - взрослый сын уже не давал себя в обиду. И вот однажды случилось такое. Привел сын к отцу девушку, на которой хотел жениться, для благословения на брак. И тут уж отец не стерпел - не богачку сын выбрал, а какую-то бедную, неизвестно вообще, откуда он ее взял. В общем, осатанел пан и со зла проклял обоих и себя в придачу.
        - Себя-то зачем?
        - Ну, знаешь, есть у некоторых людей привычка говорить «черт меня возьми»? Это, если в урочный час молвить, да искренне, от души, страшным проклятием обернуться может. А для этого пана, который и так был с нечистой силой неизвестно в каких отношениях…
        - А что это за урочный час? - не поняла я.
        - Не знаю, - призналась Ганя. - Время ведь неодинаковое: бывает хороший день, бывает плохой, а говорят, есть такие моменты, когда, что ни скажи, все по-твоему выйдет.
        - А как его вычислить, не говорят? - тут же вклинилась Ника.
        - Ну ты загнула, - Петро встал и подбросил угля в печку. - У астрологов спроси. Пусть по звездам посмотрят.
        - Вот, наверное, и сошлись в тот момент звезды, - продолжала Ганя. - Потому что небо над фольварком потемнело, стало совсем черным, в этой черноте засверкали красные молнии, раздался гром, сопровождаемый свистом, визгом и глухим хохотом из-под земли. Перепуганные слуги бросились бежать оттуда, от них-то и стала известна эта история. За пределами фольварка светило солнышко, и все было нормально, а назад они даже оглядываться побоялись. Один, говорят, оглянулся, да так на всю жизнь и онемел.
        Так с тех пор никто и не видел ни старого пана, ни его сына, лесом заросла дорога на фольварок, не найдёшь его теперь в чащобе. Потом среди этого леса начало разрастаться болото, теперь там и не пройдешь. Но говорят, что на самом деле заклятый фольварок до сих пор стоит целый в глубине этого леса, среди болота, и за двести с гаком лет в нем ничего не изменилось.
        Все заулыбались - в начале рассказа Ганя называла другую цифру.
        - Но говорят, что ни пан, ни его сын не умерли. Самыми ясными лунными ночами иногда видно с крыши, как далеко-далеко над лесом поднимается семь струек дыма, а если прислушаться, услышишь звуки музыки. Это молодой паныч до сих пор гуляет со своими друзьями в заклятом поместье, там играют музыканты, подают угощения, горит свет во всех комнатах и топятся все печи, их там семь. И если туда забредет какой-нибудь прохожий, то его пригласят в гости, усадят за стол. Зайдет туда человек - и пьет-гуляет, про все забудет. Может и вообще навсегда там остаться. Видать, хорошо там, в гостях, - засмеялась Ганя.
        - А что случилось с девушкой? - поинтересовалась Ника.
        - Не знаю. Об этом история умалчивает, - ответила Ганя. - Но не приведи бог оказаться поблизости фольварка, если в небо поднимается всего одна жиденькая струйка дыма. Это значит - сейчас там старый пан корпит над своим золотом или бродит вокруг поместья, а если кого встретит… - тут Ганя остановилась, а потом резко подскочила: - То набросится и задушит!!!
        Все мы подпрыгнули с перепугу, а потом расхохотались. Огонек от всколыхнувшегося воздуха дрогнул, затанцевал, и следом затанцевали наши тени на стенах, огромные и почти черные. И лишь Ника с мрачным достоинством сидела не шелохнувшись. Она внимательно смотрела на стену за моей спиной. Как-то даже слишком внимательно. Я тоже обернулась посмотреть, что там - вдруг паук или сороконожка. Но на стене, равно как и на дощатом полу, ничего не было.



        Глава 4
        Смутные тени прошлого

        Все уселись на места, хихикая, и тут я обратила внимание на Петра. Признаюсь, я сегодня весь вечер на него поглядывала, машинально сравнивая со своими знакомыми мальчишками из города. И по мере этого сравнения ловила себя на том, что Петро мне все больше нравился. Нравилась его серьезность - в нем не было ни капли того шутовства, которое принято считать «прикольным», не было ни спеси, ни иронии. Он по-прежнему оставался простым и добродушным, вот только исчезла былая смешливость - похоже, после смерти сестры в его глазах навсегда поселилась грусть и… настороженность.
        Именно настороженным был его взгляд, брошенный ко мне за спину - туда же, куда смотрела и Ника. Я снова обернулась, снова ничего не заметила и вопросительно уставилась на Петра. Он тут же отвел глаза, приняв самое равнодушное выражение.
        - Да что там такое? - спросила я в упор, глядя то на него, то на Нику.
        - Ничего, - ответил Петро.
        - Тени, - задумчиво сказала Ника и зачем-то повторила: - Тени.
        Тени… Внезапно в моей голове, словно молния, пронеслось воспоминание, и это было очень страшное воспоминание. Тени! Как я могла забыть?! Это короткое слово будто сдернуло покрывало забвения с моих детских лет, и я поразилась сама себе. Я помнила Петра, подружек, хату, улицы, по которым проезжала, но как могло так случиться, что я забыла это…
        Схватив со стола глечик с вишневым компотом, я принялась пить прямо через край, пролив немного на свитер.
        Это было моими детскими кошмарными снами. Мне вообще всю жизнь снились удивительные сны. Но тот ужас, что преследовал меня когда-то в этом доме, нельзя было сравнить ни с чем. Конечно, это были всего лишь сны - я их даже забыла с годами. Но сейчас на меня волной нахлынули воспоминания, а вместе с ними и удушающий страх.
        - Прости, Таня, я тебя так напугала? - подскочила Ганя. - Ну, я не хотела, честно!
        Мысли медленно возвращались к реальности. Чем это она меня напугала? А, да, она же страшилку рассказывала… какую-то.
        Я быстренько взяла себя в руки: глупо и бессмысленно бояться детских снов! Какая ерунда, честное слово. Мало ли что может присниться…
        И страх медленно отступил, оставив в душе только чувство гложущей тревоги.
        - Не, Гань, ты меня не напугала, - ответила я. - Меня Ника напугала. Своим рассказом про тени.
        - Самая короткая страшилка, - схохмил Тарас. - Зато самая страшная.
        Все недоуменно заулыбались, кроме Ники - она посмотрела на меня весьма многозначительно.
        - Я, кстати, этот фольварок видела! - заявила вдруг Ганя.
        - Да ну? - ухмыльнулся Тарас.
        - Не фольварок, а только дым над лесом, - поправила Тося.
        - Ну, дым, так ведь из фольварка! - не сдавалась Ганя. - Я возвращалась домой и увидела над лесом семь дымков. А уже потом мне эту историю рассказали.
        - Ты их прямо считала!
        - Да, считала!
        - У вас тут прямо какая-то аномальная зона! - засмеялась я, прерывая спор. - Настоящий заповедник привидений!
        - Или заповедник сказочников, - усмехнулся Петро. - Ты еще со старухами побеседуй, они тебе и не таких баек расскажут!
        - А давайте я вас всех сфотографирую! - предложил Тарас. - Послезавтра мы с Петром в город едем, там и отпечатаем, будет вам на память.
        Предложение было принято единодушно. Ника, правда, скривилась, будто вспомнив что-то неприятное, но потом махнула рукой. Мы, четыре девчонки, уселись за столом в ряд, я оказалась с краю, а Петро стал за нашими спинами, между мной и Никой. Тарас сделал цифровиком несколько снимков с разных ракурсов.
        - Во, смотрите, как вышло!
        Снимок, который Тарас вывел на дисплее цифровика, меня порадовал. Обычно я на фотографиях выхожу так себе, но тут - прямо сама себе понравилась. Я сидела рядом со стоящим Петром, чуть заметно улыбаясь, а он… Однозначно, он смотрел не в объектив, а на меня. И как смотрел!..
        Я отобрала у Тараса фотик, долго любовалась изображением и видела там только нас двоих, остальные словно слились с фоном, отойдя на второй план. Я заслонила рукой половину дисплея, и на фото остались только мы вдвоем. Даже в краску бросило от смущения, такой красивой мы вышли парой!
        - Ладно, Тань, давай сюда, пора нам уже домой, - подмигнул Тарас, направляясь к старой скрыне[Сундук (укр.).] в углу, на которой были ворохом свалены все наши куртки и пальто. - Обещаю, я тебе сделаю отменное фото.
        - Да, темно уже, - поддержали девчонки. - А завтра рано в школу вставать.
        Я им мысленно посочувствовала - у нас карантин, а им в школу. Точнее, в школу только девчонкам, парни-то ее уже окончили.
        - Ты ж смотри, фотки обязательно на всех сделай! - потребовала я, возвращая фотоаппарат Тарасу.
        - Как скажете, ясновельможная панночка, - отвесил тот поклон.
        На том и распрощались. Ребята ушли, и мы с Никой, стоя в коридоре, видели через крошечное окошко, как они идут по улице - все в одном направлении, вправо от калитки. Дело в том, что наш дом стоял на краю села, в конце широкой улицы, пересекающей его напополам. И все остальные дома, кроме последних двух-трех, находились справа от нашего.
        - Пойдем, наверное, спать.
        - Да, пожалуй, - кивнула Ника. - А то встали сегодня в дорогу ни свет ни заря.
        Бабушка всегда ложилась рано и вставала чуть свет, она и теперь не изменила своей привычке. Отправляясь на покой, она дала нам постельное белье и предложила самим выбрать себе комнату для отдыха. Надо сказать, домик был просторный. Из «большой комнаты» вела дверь в бабушкину спальню, а из коридорчика напротив - еще в две спаленки, которые нам и предложили на выбор.
        Я взяла керосинку, Ника - стопку белья, мы прошествовали через коридор и остановились у двух высоких - как мне казалось в детстве - дверей, выкрашенных потрескавшейся белой краской.
        - Смотри, Ника, вот здесь я когда-то жила, - я указала керосинкой на одну из них.
        Ника, недолго думая, первой вошла в мою бывшую спальню, я следом. Интересно было вернуться в прошлое - здесь все оставалось таким, как в моей памяти. Большой круглый стол, покрытый вышитой скатертью, кровать со знакомым покрывалом и маленький диванчик напротив. И большой старый сервант из темного дерева; свет керосинки отразился от его стеклянных дверец, заиграл в их красноватой металлической окантовке и старом бабушкином хрустале, на тонких прозрачных полках, а в глубине замерцало загадочным отраженным светом зеркало, которое делало глубину серванта безграничной. Я в детстве любила заглядывать внутрь и фантазировать о тайном, скрытом мире, спрятанном в этих глубинах…
        А еще здесь оставался мой страх из детства. В этой комнате он был полноправным хозяином и сейчас напомнил о себе. Теперь я окончательно вспомнила все.
        Кошмар приходил во сне, но страшно было и наяву. Именно это стало причиной отъезда.
        Как я могла это забыть!
        И сейчас я стояла неподвижно, прокручивая в голове те давние события.
        - Тут все и случилось? - вкрадчиво спросила Ника, до сих пор в глубокой задумчивости ходившая по комнате.
        - Что?! - от неожиданности рявкнула я, но попыталась взять себя в руки: - С ч-чего ты взяла?
        - Значит, правда, - резюмировала она.
        - Откуда?..
        Откуда ты знаешь, хотела я спросить. В проницательности ей не откажешь, о ее просто волшебной интуиции я наслышана, но как Ника могла знать то, чего я никому не рассказывала? Мысли она читает, что ли?
        - Дедуктивный метод, - сухо ответила Ника. - Ладно, тут ты все равно не уснешь, пошли ночевать в другую комнату.
        С этими словами она подхватила стопку белья, которую до этого положила на диван, и первой вышла. Я поплелась за ней, не зная, что и думать. Откуда она это знает и зачем вообще сюда приехала? Только ли чтобы подышать чистым воздухом вдали от города или…
        Мы ввалились в соседнюю спальню. Она была меньше и скромнее - такая же кроватка и диванчик, стол с парой старых кресел у окна - вот, собственно, и все. Я грохнула керосинку на стол и плюхнулась на диванчик. А моя подруга сначала с сосредоточенным видом прошлась по комнате.
        - Что ты об этом знаешь?! - строго спросила я. - И скажи честно, если уж на то пошло - зачем ты сюда приехала?
        - Пора ложиться, - невозмутимо сказала Ника. - Я предлагаю тебе занять кровать, а мне уступить этот диванчик. Впрочем, если хочешь, можно и наоборот, но диванчик мне больше нравится.
        - Да спи где угодно, - отмахнулась я. - Но ты не ответила!
        - Вот и хорошо, тогда перебирайся на кровать, - Ника разделила стопку белья. - Сейчас мы ляжем в свои постельки и расскажем друг другу по страшилке, ага?
        - Тебе страшилок на сегодня мало?
        - Ты мне расскажешь, что здесь когда-то произошло, а я… - она со значением подняла палец, - я, так уж и быть, поведаю, зачем я сюда приехала. Договорились?
        Мне ничего не оставалось, как кивнуть.



        Глава 5
        Печальная история Ники

        - Ну, так в чем же причина?.. - робко начала я, едва мы улеглись и погасили керосинку. Комната погрузилась в полумрак, разгоняемый слабым лунным светом из окна.
        - Сначала ты.
        Когда Ника требует, ей трудно возражать. Но я все же попыталась:
        - Да глупости это все!
        - Не глупости.
        - Ладно, сама же потом так скажешь. Ну, как бы его…
        Я призадумалась. Мне ужасно не хотелось рассказывать о тех кошмарных снах, тем более на ночь глядя. Не то чтоб я ждала их повторения наяву, просто… было страшно. И ужасно неприятно об этом вспоминать.
        Но Ника выжидающе смотрела на меня, и я решила - не будет беды, если я расскажу не все. Или вообще что-нибудь выдумаю.
        - Когда меня в детстве сюда отправили, - начала я, - мне лет пять было, совсем еще маленькая. И поначалу бабушка укладывала меня спать в своей комнате. Но когда я пошла в школу, то заявила, что я уже взрослая и хочу иметь собственную спальню. Бабушка выделила мне ту соседнюю спаленку, куда мы сейчас заходили. Поначалу там было вполне комфортно… Пока кровать не переставили. Понимаешь, когда начались морозы, бабушка сочла, что из форточки сквозит, и переставила мою кровать подальше. Вот тут и началось…
        - Что началось?
        - Ну… Мне по ночам было страшно. Там раньше дверь закрывали портьеры на карнизе. Так мне представлялось, что за ними движутся какие-то серые, мрачные тени, а на самом карнизе мелькает белесый огонек, будто там копошится какое-то мерзкое насекомое. За окнами ветер качал ветки старой черешни, и я все боялась, что сейчас в окно постучит страшная, костлявая рука… Конечно, это были выдумки, детские фантазии, но как я боялась!
        - Отчего же не сказала бабушке?
        - О чем? Что я сама сочиняю и сама же боюсь своих выдумок? Стыдно было. Вот только раньше почему-то ничего такого не выдумывалось, а с тех пор как кровать переставили, так и полезли всякие страшилки на ум.
        - Но не это стало причиной твоего бегства, ведь так? - приподнялась на локте Ника.
        Вот ведь настырная!
        - Так… Потом мне стали сниться страшные сны, э-э, не помню уже, о чем, разные, но такие страшные! Редкая ночь без них обходилась. Знаешь, мне с детства вообще удивительные вещи снятся время от времени. Бабушка даже водила меня к одной знахарке в соседнее село.
        - И что она сказала, эта знахарка?
        - Бабушка привела меня к ней и попросила «переляк вылить», ну то есть испуг отчитать заговорами. Но знахарка, едва посмотрев на меня, сказала строго, что никакой это не «переляк». Она заявила, что это я такая уродилась, и что ведет меня моя необычная доля, и не нужно ей противиться, все равно не обойдешь. И денег у бабушки не взяла. Вот, а кошмары продолжались. И через время меня начал кто-то по ночам душить. Бабушка говорила, что это домовой. Было так страшно! Я не могла пошевелиться, а какие-то невидимые руки хватали меня за горло и душили несколько секунд, потом отпускали. И вот на это я уже пожаловалась бабушке, а та решила, что домовой таким образом пытается меня о чем-то нехорошем предупредить и что добром это не кончится. Ну, вызвала она маму, и меня забрали обратно в город. Там и кошмары прекратились. Ты все еще считаешь, что это не глупости?
        - Как раз наоборот. И все?
        - Все. Ну, по маме я, понятное дело, всегда скучала, и когда мне предложили вернуться домой - с удовольствием согласилась.
        - А больше ничего не было? - задумчиво спросила Ника. - Последствий каких-нибудь?
        - Нет, ничего, - честно ответила я. - Уехала, и кошмары прекратились.
        - Понятненько. Видимо, под твоей комнатой проходит какой-нибудь тектонический разлом, вот и снится всякая дрянь, - сделала Ника вывод. - В таких местах часто концентрируется отрицательная энергия.
        - Ну, ты в этом лучше разбираешься! - облегченно вздохнула я. - Но как ты вообще догадалась о том, что здесь происходило?
        Похоже, она мне поверила. Да ведь я и не соврала - меня здесь действительно пару раз что-то душило, и бабушка считала, что это предупреждение от домового.
        Просто я не стала рассказывать Нике всего. Мне неприятно было это вспоминать, да и какую важность могут представлять детские сны?
        - Будем считать, что я тебе поверила, - вдруг многозначительно прибавила она. - Откуда я это знаю, ты спрашиваешь? А еще тебя интересовало, зачем я здесь, так?
        - Ну да…
        - Ты медальон мой видела?
        Разумеется, я видела. Сто раз видела, и сегодня тоже - потертая, неправильной овальной формы пластина из темного металла, висевшая у нее на шее. Ника обладала настоящим чудом, об этом знала и я, и все наши друзья в городе. Ее кулон способен был предупредить об опасности, а уж нежить чуял за версту. Он в таких случаях становился или очень горячим, или холодным, как ледышка, Ника однажды в момент опасности дала мне притронуться. Подделать было нельзя. Даже Егор с Колькой, наши приятели, до сих пор не верившие в магию, вынуждены были признать - бывает еще на свете необъяснимое.
        - Видела, кто бы сомневался, - продолжала Ника. - И в курсе, что он способен предупредить об опасности, так? Кроме того, с тех пор как я его ношу, у меня сильно обострилась интуиция. И знаешь, как только ты сказала, что намерена ехать к бабушке, меня будто что-то подтолкнуло - не все там ладно, куда ты едешь. А теперь я убедилась, что была права.
        - Ты здесь что-то… почуяла?
        - Да, и вынудила тебя на откровенность именно для того, чтобы знать, чего ждать. А то у меня часто так бывает - ждешь гадостей, но не знаешь, откуда и каких. Вот и теперь… не знаю. В этом доме все в порядке - кроме той комнаты. Там что-то есть… не пойму, что. Мне кажется, ты рассказала далеко не все, или вообще не то, ну да ладно.
        - Ах, вот зачем ты здесь! - догадалась я. - Ты не хотела оставлять меня один на один с опасностью. Бывают же такие друзья!
        - Если честно, я об этом и не думала. В моем случае причина проста. Как я уже сказала, мне нужны легенды. В частности, о том, как найти путь в нижний мир.
        Она шутит, что ли?
        Что такое нижний мир, я знала. Когда-то я искала темы для реферата по народному творчеству и нашла статью о языческом представлении мира. В древности его делили на три части - собственно наш мир, а еще верхний, где живут божества, и нижний, где нет места ничему светлому и живет всякая нечисть. Но верить этому в наше время? Впрочем, у Ники всегда был своеобразный юмор.
        - А если серьезно? - мне стало немного обидно. - Я ведь над тобой не прикалывалась!
        - Я серьезнее, чем когда бы то ни было. И откровеннее, чем на исповеди, - мрачно ответила Ника и, помолчав, процедила: - Хотя буквально на днях откровенность и доверчивость едва не стоили мне жизни. А насчет нижнего мира… Я вам, моим лучшим друзьям, уже рассказывала, зачем мне это нужно. Хотя, пожалуй, зря, - жестко добавила она, - не всякому другу интересны твои проблемы.
        И тут я поняла, к чему она клонит. Прошлой осенью, когда Ника только-только переехала в наш район, произошли жуткие события. Мы с ребятами случайно увидели то, что для посторонних глаз не предназначалось. В итоге мы все были похищены сумасшедшим ученым, который связался с дьявольскими силами. И только Нике повезло - она тогда встретила странного молодого человека с не менее странным именем, который помог ей не только самой спастись, но и научил, как выручить всех нас. Он-то и подарил ей тот самый амулет…
        Ника рассказывала нам о тех событиях. Но рассказ ее был настолько невероятным, что я не все поняла и не во все поверила, а со временем и вообще забыла. Знаю только, что Никин знакомый со странным именем тогда погиб. И что она до сих пор не может его забыть, хотя прошло уже больше года. Да, кажется, она что-то говорила и про нижний мир…
        - Ах, вот ты о чем! Тот ноябрь, когда нас похитили… Но я не поняла, к чему ты клонишь и при чем тут те события?
        - При том, - просто ответила она, - что я потеряла тогда любимого человека.
        - Это я знаю. У него еще имя было такое странное…
        - Вилор. Его звали Вилор… то есть зовут! - сердясь на саму себя, исправила она.
        - Зовут? Ты же говорила, он умер.
        Ника села на диване, откинувшись на спинку:
        - Такого, Танечка, я не могла тебе сказать.
        - Разве нет? А что с ним случилось?
        - Нет, Таня, он не умер. Он в самую трудную минуту был со мной, подсказал и научил, как быть, и все обошлось благополучно… для всех, кроме него. Порождение тьмы, вызванное ученым-фанатиком, вернулось обратно в свой нижний мир - и Вилора забрало с собой. Там свои разборки были…
        - А может, оно его просто убило? С чего ты взяла про нижний мир? - перебила я.
        - Да я же там была и видела! Кроме того, Вилор говорил мне, что так будет. Если кто-то и владел информацией о нижнем мире, так только он. Это страшное, лишенное солнца место, где обитают жуткие создания, изгнанные когда-то с земли.
        - Но прошло больше года. За это время… если там действительно такое жуткое место… - я замялась, не зная, как поделикатнее выразиться.
        - Он жив, и я это чувствую, - Ника поняла, что я имею в виду. - Он не может там умереть, как не может и вырваться.
        - Там что, не умирают? - уточнила я. Верить в такое у меня совершенно не получалось, и в тот момент я в первый раз задумалась, не помутился ли Никин рассудок.
        - Запросто умирают, - ответила она. - Но Вилору, как он выразился, такое счастье не светит. И не спрашивай, почему. На то есть причина.
        Я услышала в темноте, как моя подруга всхлипнула. Это на моей памяти происходило впервые! Ника - серьезная, сильная и волевая девочка, всегда шутя находившая выход из любых проблем, оказывается, тоже умела плакать.
        - В последний момент он просил меня убить его, - глядя прямо перед собой, продолжала она. - Но разве я могла?
        - А он не говорил, как ему можно помочь?
        - Считал, что это невозможно. Но…
        Она замолчала. Видимо, сказать после «но» оказалось нечего.
        - Что-то мне не верится, - откровенно призналась я. - Но если даже и так, то, по-моему, это безнадежно. Как ты этот самый нижний мир себе представляешь? Что это такое и где его искать? Существует ли он вообще?
        - Существует! - твердо ответила Ника. - Но вот где искать… О нем не сохранилось информации. Разве что старые сказки, герои которых в этот самый мир попадают и ухитряются оттуда выйти живыми. Еще и демонов там гасят… Так вот, если верить этим сказкам, туда есть какие-то пути, по крайней мере, когда-то были. Я перелопатила очень много информации и ничего толком не нашла. Но встретила в интернете очень умного человека, который дал мне один совет.
        - Какой?
        - Этот человек был путешественником, много видел. Так вот, по его словам, в самых отдаленных от цивилизации, забытых богом уголках порой сохраняются в первозданном виде такие уникальные знания, что диву даешься. Вот он и предположил, что наверняка где-то в какой-нибудь глухой деревушке сохранилась информация и о нижнем мире, только надо поездить, поискать. Может быть, найдется не только старинная сказочка, но и указание на какое-нибудь таинственное место вроде этих ваших могил и фольварков…
        - Так ты за этим сюда приехала?!
        - Да. Как только ты сказала, насколько отдаленное это село от цивилизации.
        - Ну ты даешь, Ника! - воскликнула я. - Не хотелось бы тебя разочаровывать, но шанс найти здесь нужную тебе информацию равен шансу найти бриллиант размером с кулак в парке под скамейкой!
        - А вдруг? - задумчиво улыбнулась моя подруга. - Вдруг какая-нибудь миллионерша решила прогуляться по парку, да и уронила под скамейку бриллиант?
        - Такое бывает раз в тысячу лет!
        - А что, если как раз прошла эта тысяча лет и настало время бриллианту вновь очутиться под скамейкой? - Ника хмыкнула, а потом резко посерьезнела. - Знаешь что, Таня? Если тебе очень-очень нужен этот бриллиант, а ты не уверена на все сто, что под скамейкой его нет, - то ты наклонишься и заглянешь под эту скамейку.
        - Ох, Ника… По-моему, это безнадежно! - вырвалось у меня.
        - Таня… Я люблю его.
        Это было сказано тихо, но прозвучало сильнее любых аргументов.
        - Ладно, Ника, я поговорю с бабушкой. Вдруг она что-то знает.
        - Спасибо. А пока - давай спать.
        Я долго не могла уснуть, просто лежала тихо-тихо и слышала, что моя подруга тоже не спит - ворочается, вздыхает. Я мерно дышала, притворяясь спящей; мне было стыдно, что я вызвала ее на такую откровенность и тем самым разбередила рану.
        А еще мне было немного жутко ночевать в этом доме. Но вопреки скрытым опасениям ничего страшного не произошло, ночь прошла спокойно и без кошмаров. И я успокоилась. Страшные сны детства остались в прошлом, и лучше всего было просто забыть о них. Я предпочитала верить в это.



        Глава 6
        Прогулка к старым курганам

        А утро порадовало нас теплом и солнышком - первым за долгое время. Собственно, плюсовая температура в этой местности держалась уже давненько, бабушка даже предупредила нас, чтобы мы, если гулять пойдем, не вздумали пересекать по льду речушку или пруд, потому что лед уже основательно подтаял. Но вот солнышка, по ее же словам, не было видно уже давно - небо неизменно затягивали седые тучи. А сегодня они рассеялись.
        - Давай пойдем прогуляемся, - предложила Ника. - А заодно и посмотрим, что там за курганы. Ты говорила - аномальная зона? Вот я и хочу разобраться со здешними аномалиями.
        Ни к каким курганам мне идти не хотелось. Но я приняла предложение прогуляться, как только выглянула в окно. Петро с Тарасом шли по улице, только как-то очень медленно, и я заметила пару заинтересованных взглядов на наши окна.
        Ника тоже это заметила, потому что хихикнула, глядя, как я поспешно одеваюсь. Сама она собиралась с нарочитой медлительностью, но была готова раньше меня.
        - Не спеши, а то успеешь, - усмехнулась она. - Никуда они не денутся.
        И оказалась права. Парни будто от нечего делать остановились неподалеку и щелкали семечки. Я слегка смутилась, а Ника помахала им рукой и медленно повела меня в противоположную сторону. Нас мигом догнали.
        - Куда собрались, кралечки? - поинтересовался Тарас, «подплывая» к нам со стороны Ники.
        - На кладбище, - с самым серьезным видом ответила та. - У меня дедушка был черным археологом, и я решила освоить его профессию. Предлагаю нам разбиться на пары. У тебя, Тарас, не найдется еще двух лопат? А то нам бабушка только две дала, мы ей сказали, что идем картошку копать.
        Тарас отстранился с перепуганным видом, а потом до него дошло, и он хихикнул.
        - Вы решили пойти к курганам? - уточнил Петро.
        - Типа того.
        - Так вы идете не туда, - сказал Тарас.
        - Вот и покажите нам, - предложила Ника.
        - Ой, девчата, лучше не надо. Ничего там интересного - курганы как курганы. Клада не найдете, уверяю, - заявил Петро. - Да и неблизко это…
        Но после недолгих уговоров он все же сдался. А вот Тарас возмутился:
        - И зачем я вообще сюда приехал! Некуда и девочек пригласить, ни кино, ни дискотеки, лучшее место отдыха - старые могилы! Вы как хотите, но я туда не пойду.
        И он быстренько слинял. А Петро, тяжело вздохнув, все же повел нас к курганам.
        Наша улица, широкая и просторная, делила село пополам. По обе ее стороны дома аккуратно выстроились в два ряда, а те, что к ней не относились, были разбросаны беспорядочно, как попало. Казалось, это не улица пролегла между домами, а наоборот, мелкие домишки налепились вокруг большого и величественного тракта, который существовал сам по себе, независимо от них. Улица являлась продолжением дороги, ведущей в село, гордо проходила сквозь него и дальше превращалась в широкую дорогу, ведущую через огороды в лес.
        Именно туда повел нас сейчас Петро. Мы миновали огороды, а потом около часа шли по лесной дороге. По счастью, грунтовка уже успела подсохнуть, и мои опасения насчет того, что мы увязнем в грязи, не оправдались. Лужи, конечно, встречались, но вполне обходимые. Шли мы большей частью молча, разве что несколько раз перекинулись мнениями о погоде. С обеих сторон нас окружали высокие корабельные сосны, пару раз сменившиеся непроходимой дубравой, и я старалась полной грудью вдыхать густой хвойный аромат. Ника, судя по ее блаженному выражению лица, тоже наслаждалась этим.
        - Что, в городе таким не подышишь? - улыбнулся Петро.
        - Ну ты сравнил, - ответила я. - Там одни выхлопные газы. Даже под Новый год в доме елкой не пахнет, они словно нарочно запах теряют. А тут…
        И с наслаждением втянула в себя воздух.
        - А с чего им радовать нас ароматом, если мы их убили? - прокомментировала Ника и запела: - В лесу родилась елочка, в лесу она росла, пока ее не встретила моя бензопила!
        - Точно! - рассмеялся Петро. - Но здешние елочки пока не встретила ничья бензопила, так что дышите да радуйтесь.
        - Хорошо, будем дышать и радоваться.
        - А мы уже, собственно, пришли…
        Это было внезапно. Только что смыкался над головой густой сосновый лес, и вдруг он расступился - как-то внезапно - и перед нами предстала широкая, окруженная со всех сторон деревьями и кустарником пустошь, посреди которой виднелся высокий - чуть выше верхушек деревьев - крутой холм. Я огляделась и далеко не сразу заметила метрах в тридцати еще один, поменьше.
        Ника первой подошла к самому высокому. Громадный, поросший старой сухой травой курган выглядел грозно и величественно. Ника, а за ней и мы поднялись на вершину. Интересно было смотреть на лес почти что сверху! Второй курган, поменьше, остался далеко внизу. А пустошь, словно циркулем очерченная, расстилалась на несколько десятков метров вокруг.
        - Ты вроде говорил - три кургана здесь? - обратилась Ника к Петру. - Где же третий?
        - А вон там, - ответил он, показывая куда-то вниз.
        Мы с Никой уставились туда, и лично я далеко не сразу заметила чуть в отдалении небольшую… приподнятость, назвать это возвышенностью язык не поворачивался. Правда, она имела правильную коническую форму и вершину, но эта вершина еле-еле поднималась над уровнем земли.
        Ника бегом слетела с высокого кургана в самом крутом месте и остановилась перед этим маленьким.
        - Вы уверены, что это вообще курган? - с сомнением спросила я.
        Петро молча кивнул, а Ника ответила:
        - Курган, курган. Просто он очень-очень старый, его время сгладило.
        - Он называется Стара Ворожа могила, - ответил Петро. - Почему - этого уже никто не знает.
        - А остальные?
        - Высокий - Лялина могила, а тот, третий - Темная.
        Я присмотрелась к среднему кургану - он был такого же цвета, как и вся земля вокруг, покрыт такой же мертвой травой, сухие стебли которой тут и там торчали кверху.
        - Темная? - переспросила и Ника.
        - Ой, у нее несколько названий - и Болотная, и Змеиная, и еще как-то, забыл уже.
        - Болотная? А разве здесь рядом болото? - осведомилась я.
        - Нет, болото дальше, в глубине леса, - махнул рукой Петро. - Честное слово, не знаю, отчего они все так называются. Когда-то слышал, но не интересовался особо, вот и забыл.
        Я снова вернулась к большому кургану:
        - Но вот этот впечатляет! Это ж не поленились когда-то, вручную насыпали такую гору!
        - Ясное дело, комбайнов тогда не было, - ответила Ника и снова полезла наверх. - М-да, если здесь когда-то клады и искали, то сейчас этого совершенно незаметно.
        Мне, однако же, стало скучно. Курган, конечно, впечатлял размерами, но плестись сюда полтора часа только для того, чтобы посмотреть на него, мне показалось пустой тратой времени. Я взбежала вслед за Никой на курган, спросила негромко:
        - Ну что, нашла ты здесь что-нибудь для себя интересное?
        - Пока нет, - ответила она, глядя вдаль над верхушками деревьев.
        - Тогда, может, пойдем обратно? Или так и будем на него пялиться, как кот на новые туфли в прихожей?
        Это получилось у меня достаточно резко, и я подумала, не извиниться ли, но Ника спокойно кивнула и стала спускаться.
        - Ника, не обижайся…
        - Ничего страшного. Не стоило тебе вообще сюда идти.
        Петро ожидал нас внизу.
        - Что, девчата, домой? - весело спросил он.
        - Домой, - кивнула я и первой пошла обратно. На этой пустоши дорожка была практически не видна, но я запомнила, что мы вышли из леса с той стороны, где среди сосен выглядывала старая береза с четырьмя стволами и пятым обломанным.



        Глава 7
        Про Лялину могилу и козу Лялю

        На обратном пути мы с Петром весело болтали, а Ника молча шла чуть позади и, похоже, о чем-то сосредоточенно думала. Впрочем, это было для нее характерно, и я не заморачивалась.
        - Прав все же был Тарас, - сказала я Петру, когда мы уже подходили к селу. - Здесь и сходить-то некуда, кроме как на старые могильники.
        - Было б лето! - развел руками он. - Тогда тут благодать - и на речку пойти можно, и в лесу приволье…
        - А пока оно не наступило, - засмеялась я, - предлагаю сегодня вечером снова собраться у нас.
        Петро призадумался.
        - Ой, и рад бы, да не могу.
        - Что такое?
        - Везу сейчас соседку в Павловку, вернусь поздно. Тут у нас из транспорта сейчас остались мой грузовик да дядь-Юрин «жигуль». А соседка как пристала - свози да свози сегодня в Павловку.
        Насколько я помнила, Павловкой назывался небольшой городишко в этой местности, я там в детстве с бабушкой бывала - он мало чем отличался от деревни. Разве что имел поликлинику, магазины и большой рынок, куда и ездили жители местных деревень.
        - А-а. Жалко, - я посмотрела на свой мобильник, было без пяти два. - Слушай, а что ей там понадобилось? Перенести никак нельзя?
        - Не знаю, - растерялся Петро. - В больницу, наверное, собралась или за покупками…
        - В такую пору? - я поднесла мобильник к его глазам. - Пока доедете, успеете разве что на зам?к полюбоваться!
        - Ну, тогда не знаю, что ей там понадобилось. Может, в гости к кому-то едет, мое дело - баранку крутить.
        Понятно, подумала я, значит, вернется поздно.
        - Зато завтра вечером я вполне свободен. Днем мы с Тарасом едем в город, а вечером ждите нас с фотками, - Петро улыбнулся, но как-то невесело.
        - Кто ходит по этой дороге? - неожиданно подала голос Ника.
        Мы одновременно обернулись и уставились на нее, недоумевая. Ника догнала нас и зашагала рядом.
        - Ну, места здесь безлюдные, так? - уточнила она. - Других населенных пунктов поблизости нет, кроме вашего села?
        - Нет, - пожал плечами Петро.
        - И куда идет эта дорога, по которой мы сейчас идем?
        - К курганам, ты же видела, - теперь удивилась я.
        - Но разве люди так часто ходят к этим курганам? - не отставала Ника.
        - Да вообще почти не ходят. Разве что приезжим показать, как вот я вам. Правда, это редко…
        - Так почему же тогда к ним ведет такая дорога, что хоть на машине подъехать можно?
        - Не знаю, - наверное, впервые серьезно удивился Петро. - Она была там всегда, сколько я живу. Да ведь лесом идет сосновым, подлеска нет, вот и не зарастает.
        Ника больше ничего не ответила, видимо, удовлетворившись таким объяснением.


        - Вернулись, мои внучечки! - заулыбалась бабушка, наливая половником густой горячий борщ в большие керамические миски. - Как раз к обеду. Ну, где гуляли, рассказывайте.
        Я скинула куртку, ополоснула руки под навесным рукомойником.
        - Да где здесь можно гулять? Прошлись до курганов и обратно.
        - Это до могил, что ли? - всплеснула руками бабушка. - Ну вы придумали!
        - А что тут такого? - спросила Ника, в свою очередь подходя к рукомойнику. - Лично мне интересно.
        - Делать вам больше нечего, - проворчала бабушка. - Место глухое, а вы одни…
        - Так мы не одни ходили, а с Петром Глушенко, - ответила я.
        - С Петром, говоришь? Тогда понятно. Ну, поговорю я с ним! - полушутя погрозила она пальцем и принялась подбрасывать в печку уголек.
        Мы, недолго думая, ухватились за ложки, а бабушка молча стояла у печной дверцы, задумавшись о чем-то своем, и не спешила садиться за стол.
        - Я слышала в детстве, там много народа схоронено, - сказала она, когда мы покончили с борщом и взялись за компот с пышками. - Но толком ничего не знаю. Они очень старые, эти могилы.
        - А почему большая называется Лялина? - спросила я. Признаться, у меня это название не выходило из головы, отчего-то шла ассоциация с юной девушкой в белом платье. - Может, с ней какая-то история связана?
        - Отчего ж, была история, - начала бабушка с заговорщическим видом. - Жила тут у нас на краю села, в доме на отшибе, одна жутко вредная старуха, и поговаривают, что колдовством занималась. Ну, я того не знаю, занималась или нет, но была у этой старухи коза. Ох и шкодливая, я вам скажу, вечно в чужие огороды залезала и капусту портила. Вечером же, как штык, всегда домой возвращалась, к хозяйке своей. Бабка за ней и не глядела совсем, соседи ругались, а она только хихикала. Но ссориться с колдовкой побаивались, а потому никто козу не трогал. Но однажды эта пакость вдруг пропала. Бабка обыскалась, бегала, звала, всех расспрашивала - никто козу не видел. Ну, думаем, не выдержал-таки кто-то, пришиб заразу. И в тот же день - или на следующий, не помню, - у Конопатенковых дочка пропала. Ту уже с милицией искали - не нашли, как в воду канула. Три дня прошло, и вот однажды бабка неожиданно собралась и пошла к могилам. Соседский мальчишка, что коров пас, видел, как она туда шла. И пригнала оттуда свою козу. Там, говорит, паслась, нечистый знает как туда попала! Прогнала козу через все село - ее хата на
другом конце стояла, - только пошла не домой, а прямиком к Конопатенковым. Ищите, говорит, там и свою дочку. Те ж бегом бросились и… нашли.
        - Мертвую? - в один голос спросили мы.
        - Живую, - ответила бабушка. - Она была цела и невредима, только память потеряла. Так и не узнали, что с ней там случилось.
        - Понятно, - сказала я. - А почему все же Лялина могила? Эту девушку Лялей звали?
        - Нет, - важно подняла палец бабушка. - Лялей звали ту шкодливую козу.
        Я прыснула, чуть компотом не подавилась.
        - Вот так история, - с разочарованным видом сказала Ника. - Да, интересные происхождения у некоторых названий.
        - Бывает и хуже, - засмеялась бабушка.
        - Это точно, - кивнула я. - У нас в районе, когда новую улицу строили, кто-то огромными буквами вывел на стене первого недостроенного дома - «Дениска-редиска». Все ходили и хихикали, а улицу эту до сих пор Редискиной называют, хотя у нее есть какое-то официальное название… Не помню какое.
        - И все же я ждала какой-нибудь романтической истории, а тут… назвали в честь какой-то козы!
        - Этого я не говорила, - заулыбалась бабушка и набрала, наконец, себе мисочку борща. - Могила так называется давно-давно, а про козу - это просто так совпало.
        - Так что же ты…
        - Ну, вы ж просили какую-нибудь историю! - хихикнула бабушка.
        - А скажите, - спросила Ника, - эта дорога, которая ведет к могилам, - откуда она? Кто по ней ходит?
        Бабушка уставилась недоуменно.
        - Ну, мне так показалось - народ туда толпами не валит, так с чего бы быть дороге?
        - А не знаю, внучечки. Там всегда была дорога, сколько я помню. А вообще да, туда редко кто ходит.



        Глава 8
        Кто ходит по этой дороге?

        После обеда делать было абсолютно нечего. Ника выбрала в шкафу какую-то книжку и завалилась с ней на диван, а я маялась дурью. Электричества так и не было, телевизор не включишь, мобильник приходилось держать выключенным, чтоб не разрядился окончательно, а несколько книжек, которые я пыталась начинать, не пришлись ни уму, ни сердцу. Я взяла стопку старых газет, предназначенных на растопку, нашла в одной из них кроссворд и стала решать.
        - Ерундой страдаешь? - посочувствовала бабушка, вытаскивая свой мешочек с рукодельем. - А повышивать не хочешь?
        Я пожала плечами. Когда-то в детстве она меня учила, но после отъезда я так больше и не бралась за это дело. Впрочем, вышивать лучше, чем страдать от безделья.
        - Ну, давай, - сказала я. - Убьем время как-нибудь.
        Бабушка, похоже, обиделась:
        - Вот уж не ждала от тебя такое услышать!
        - А что, не так? - пожала я плечами. - Ну, вышью я какую-нибудь картинку, цветочки в вазочке или зайчика, вставлю в рамку и повешу на стенку. Зачем? Чтобы друзья мамы с папой, когда придут в гости, притворно ахали: «Какая у вас дочка рукодельница!», и делали вид, что им нравится? Хотя ежику понятно, что им оно неинтересно, а моим друзьям тем более. Лучше уж картину красивую купить да повесить…
        Тут я умолкла, поняв, что брякнула лишнее. Это получилось случайно, я вовсе не хотела обижать бабушку.
        Зато Ника, глянув на меня искоса, отложила свою книжку и подтянулась к нам.
        А бабушка встала и резким движением положила свой мешочек на маленький круглый столик у окна:
        - Картина покупная, говоришь ты, лучше?
        Я предпочла промолчать.
        - Ну, это смотря с чем сравнивать. Если с твоей последней работой, - бабушка иронично усмехнулась, - то конечно. А не желаешь ли посмотреть вот на это… Сейчас…
        Она открыла дверцу старого шкафа, подставила табуретку, проворно влезла на нее и стала шарить на верхней полке среди каких-то узлов и свертков.
        Должна сказать, в доме у бабушки три шкафа. Один стоит в большой комнате, хранит в себе вещи, которыми постоянно пользуются, и называется «новым». В самом деле, ему всего-то лет тридцать, так что он здесь совсем еще новый. Второй занял угол бабушкиной спальни, там хранятся разные вещи, которые, по мнению бабушки,
«когда-нибудь сгодятся», и его принято называть «старым».
        Вот, а сейчас бабушка открыла третий шкаф. Это была старинная темная громадина, стоявшая в углу кухни. В детстве я его боялась - большого, важного, покрытого старым потрескавшимся лаком и резными узорами, но в то же время мне было интересно, что же в нем. Этот шкаф при мне почти не открывали, и когда я однажды спросила, что в нем хранится, бабушка ответила лаконично: память. Тогда я, маленькая, не уразумела, что это значило, и однажды, оставшись одна, набралась смелости и заглянула в него. В шкафу обнаружились какие-то коробки, тюки, свертки из старых газет, а еще там нашелся шоколад, который бабушка где только ни пыталась от меня спрятать, но я везде находила… Собственно, на шоколаде осмотр шкафа тогда и был окончен.
        Вот и сейчас, когда бабушка открыла дверцу, на меня повеяло запахом того давнего, ужасно вкусного шоколада. А она нашла, наконец, на верхней полке то, что искала.
        - Полюбуйтесь-ка вот на это, - бабушка положила на стол большой сверток из темной бумаги.
        - Вот это да! - присвистнула Ника, когда она сняла газету. В свертке оказалась большая стопка полотенец, салфеток, дорожек, разных по размеру, но с такими узорами, что я диву далась. Я сначала осторожно взяла верхнюю дорожку. На ней затейливым образом переплелись полевые цветы - васильки, ромашки, колокольчики и много таких, которых я и названия не знала, вид богатейший. Второе полотнище ухватила Ника, оно было на пасхальную тему - озаренный утренними лучами солнца храм, вербовые веточки с пушистыми полураспустившимися почками, золотые ангелочки…
        Ника подняла вышивку перед собой и отошла к окну, любуясь, и мне со стороны изображение показалось живым, словно я смотрела на настоящий храм издали.
        - Что, нравится рушничок? - усмехнулась бабушка. - Это я когда-то на Пасху сделала, корзину с пасочками прикрывать, когда святить их носила. А вот, пожалуйста, мой свадебный рушник.
        Она достала из середины стопки и развернула длинное, метра в два, пожелтевшее полотенце, на котором переплелись стилизованные ветви дуба и гроздья калины, а по бокам сидели в гнездышках две пары белых голубей.
        - И что, на них всегда дуб с калиной рисуют? - спросила Ника, аккуратно складывая вышивку.
        - Дуб означает мужское начало, калина - женское, так положено на свадебных рушниках, - ответила бабушка.
        Дальше мы уже смело все перебирали и разворачивали. Узоры и рисунки были великолепные, и если при ближнем рассмотрении наблюдалась вышивка крестиком или гладью, то стоило отойти подальше - и все словно оживало.
        - Сколько ж ему лет? - пробормотала Ника, разворачивая очередную работу. Тут и я обратила внимание, что узор, на сей раз немудреный, красными и черными нитками, был вышит не на канве, а на серой домотканой холстине.
        - Много, - вздохнула бабушка. - Это еще моей прабабки, если не ошибаюсь. Оберег на счастье, чтоб вы знали.
        Вышивки были сложены в хронологическом порядке, и дальше обнаружилось много таких домотканых оберегов - и на холстинах, и на белых полотнах.
        - Ну что, не передумала убивать время? - спросила бабушка, когда мы, исполнившись впечатлений, складывали все на место.
        - Я тоже так хочу! - заявила Ника, и я кивком ее поддержала. - Чтоб тоже было как живое!
        - Как живое? Ну, хорошая вышивка это может - сделать картину живой, - серьезно кивнула бабушка.
        - Да вам на выставку надо! - продолжала Ника. - Я пару раз видела выставки, где такие вышивки продавались, и недешево!
        - Нет. Этого я не продаю. Это - память. А вы - пробуйте, учитесь, может, и деньжат заработаете.
        Она достала большую стопку разных схем узоров и картин, мы с Никой выбрали себе для начала по небольшой салфетке и вскоре увлеченно отсчитывали клеточки по белоснежной канве.
        - А если понравится, - сказала бабушка, - и если не бросите, то я вам потом еще кое-что покажу.
        Мы просидели за работой до темноты. Электричества так и не было, к великой нашей досаде. Мы попытались вышивать при керосинке, но это оказалось очень трудно, глаза быстро устали, и пришлось отложить работу.
        - Теперь я понимаю, отчего в деревнях рано ложатся и рано встают, - вздохнула я. - Придется, наверное, и нам на такой график переходить!
        - Придется, - кивнула моя подруга.
        Мы продолжали сидеть за маленьким круглым столиком у окна. Догорали угольки в печке, керосинка стояла позади на обеденном столе, а мы молча смотрели в окно. Приятно было просто вот так сидеть и наблюдать, как догорает полоска заката, темнеет, высыпают крупные на морозце звезды.
        - И кто все же ходит по той дороге? - нарушила вдруг молчание Ника.
        - Да что ты к ней прицепилась! Нужна она тебе, та дорога?
        - Не все с ней просто, - ответила моя подруга. - Что-то там неладно.
        - Это тебе твой кулон подсказывает? - поинтересовалась я.
        - Можно сказать и так. Вообще, знаешь, с тех пор как он у меня появился, я стала многие вещи видеть несколько иначе.
        - В смысле?
        - Скажем так, я стала многое замечать. Такое, на что раньше не обращала внимания. А в последнее время вообще…
        Она не договорила.
        - И что там такое, на этой дороге? - спросила я после паузы.
        - Мне показалось, я кого-то видела.
        - Ну, может, там еще кто-то ходил, кроме нас? - предположила я, хотя у самой слегка пробежали мурашки по коже.
        - Нет, не так, - помотала она головой. - Не так, по-другому… Мне трудно объяснить это.
        - Ну так не ходи туда больше, - пожала плечами я. - Понимаю, ты, конечно, искательница приключений, но раз тебе такое видится, то лучше оттуда держаться подальше. Тем более что по этой дороге действительно почти никто не ходит.
        - Ходит! - подскочила вдруг Ника и приблизила лицо к окну. - Смотри, смотри…
        Теперь уже и я видела, по улице, от которой наш дом отделял невысокий редкий заборчик, медленно бредет человеческая фигура. Конечно, в этом не было ничего удивительного - мало ли кому вздумалось по улице погулять. Но этот человек шел, низко склонив голову и сгорбившись, со стороны деревни как раз по направлению к той дороге, что вела к курганам. Мне тут же стало не по себе - припомнилась куча голливудских фильмов и деревенских баек о том, кто может ходить по улицам ночью.
        - Ника, а ты не чувствуешь, кто это? Ну, человек или…
        - Что за глупости, конечно, человек! - фыркнула моя подруга. - Даже имя могу назвать - это Петро Глушенко.
        - Петро?! - подскочила я. - Так он же говорил, что соседку в Павловку повезет…
        - Ну правильно, - усмехнулась Ника. - Вот только не повез, а пошел пешком. И не в Павловку, а несколько по иному адресу. И обошелся без соседки. А так - все правильно говорил.
        - Ха-ха.
        Мне было совсем невесело. Куда он мог идти - не к курганам же? За нашим домом стояли еще две или три хаты, и все, село кончалось. Ревность помимо воли одолевала меня. Надо будет разузнать, кто там живет, в этих домах…
        С такими мыслями я и уснула.



        Глава 9
        Сон из прошлого

        А ночью приснилось мне село. Наше село - да не такое, как я привыкла видеть. Маленькие белые хатки-мазанки, округлые подслеповатые окошки размером с форточку, плетеные ограды - «тыны», на которых красовались горшки и глечики… Я видела его откуда-то сверху, находясь выше соломенных крыш и высоких закопченных дымоходов. Домишки разбросаны были как попало, но через деревню шла одна широкая, четко очерченная улица - как, впрочем, и в реальности…
        Только там, во сне, стояла ночь, и эта ночь была тревожной и недоброй. Повсюду выли собаки, испуганно мычали коровы, ржали лошади в стойлах. Ни одно окно не светилось, все было плотно завешено, но я знала - никто в селе не спит, все приникли к щелям занавесок и дрожат от страха.
        На миг я увидела себя маленькой девочкой в длинной домотканой рубахе, я стояла босиком на земляном полу крестьянской хаты и качала большую деревянную колыбель, висевшую на крюке посреди комнаты. Было темно, только в печи тлели уголья, и это немного разгоняло мрак. Женщина, высокая, худая, металась по комнате. Она то припадала к крошечному оконцу размером с форточку, чуть-чуть приоткрыв белую штору, то грохалась на колени перед потемневшими иконами в углу, то выхватывала из колыбели младенца и со слезами прижимала его к себе. Наконец она надолго припала к оконцу, а потом отшатнулась и села прямо на пол:
        - Идуть… уже идуть… Хоть бы козаки успели…
        И я, снова откуда-то сверху, увидела, как из леса у нашего края села выкатываются, выползают на дорогу, переходящую в улицу, непонятные серые фигуры, скрюченные и уродливые… А далеко за лесом виднеется над верхушками вершина кургана - той самой Лялиной могилы. И эта могила светится изнутри тусклым красноватым светом…
        - Мама! - я проснулась с криком и долго лежала, уставившись в потолок и соображая, где сон, а где реальность.
        Солнышко снова заглядывало в окно, его лучи нежно пробивались сквозь тюль. А часы-ходики показывали уже почти одиннадцать.
        Приснившееся, как ни странно, не показалось мне кошмаром. Скорее это было одним из тех снов, которые я про себя называла «историческими». Было со мной иногда такое - после того как я побываю в каком-нибудь незнакомом месте, потом мне снится сон об истории этого места. Не страшный, скорее интересный - и до жути реалистичный, просыпалась я вечно с мыслью, что видела реальные события. Вот и теперь - сходила я на этот курган, так он мне и приснился.
        Причем я до сих пор не знаю, то ли это были действительно когда-то произошедшие события, то ли моя буйная фантазия. Во всяком случае, ни подтверждения, ни опровержения я ни разу не получала.

«Ладненько, пора вставать», - подумала я. Тем более что диванчик Ники давно уже был застелен.
        - Вот и Танечка встала, - приветливо встретила меня бабушка, когда я вошла на кухню. - Садись чай пить!
        - А где Ника?
        - Не знаю, ушла куда-то.
        - Ну дела! И ничего не сказала?
        - Нет. Встала раненько, помогла мне управиться и ушла. Поболтали мы с ней маленько… Серьезная у тебя подружка, Танечка!
        - Куда уж серьезнее…
        Позавтракав чаем со вчерашними пышками, я вернулась в нашу спальню. Куда же все-таки пошла Ника? Вечно эта ее самостоятельность!
        Как я давно уже убедилась, большинство моих знакомых девчонок не пойдут никуда, если никто не составит им компанию. Даже в школьный буфет три шага не сделают, будут страдать от голода, но тупо дожидаться, пока какая-нибудь подружка не согласится пойти с ними. Признаюсь, мне тоже в компании комфортнее, чем в одиночку. А вот Ника - самое рьяное исключение из этого правила. Она такое
«компанейство» презрительно обзывает «стадным рефлексом» или рефлексом «доминантой овцы», и ходить в одиночку для нее - удовольствие, а не проблема. Вот и теперь куда-то слиняла, пользуясь тем, что я сплю.
        Это меня возмутило. Нет, когда наши одноклассницы вдесятером собираются в туалет на три кабинки, то тут я с Никой согласна. Но могла бы и меня позвать, что же мне теперь, сидеть да в потолок смотреть?
        И тут я заметила на Никином диванчике маленькую записку, аккуратно сложенную вчетверо.

«Таня, ты не беспокойся, я скоро приду. Я пошла к курганам, а тебе, насколько мне известно, там не понравилось. Так что я с легкой совестью оставляю тебя спать, надеюсь вернуться до твоего пробуждения».
        Ниже стояла дата, подпись и время - 9.00.
        Я подождала минут пятнадцать и заскучала. Глянула на часы - половина двенадцатого. На дорогу у нас вчера ушло в сумме часа три, так что Ника сейчас должна была возвращаться.
        Выйти встретить ее, что ли? Все же лучше, чем сидеть тут без толку.
        Я оперативно собралась, вышла и свернула налево. Туда, где через три домика виднелись огороды, а дальше чернел лес.
        Впредь не буду показывать своего недовольства, думала я, шагая мимо этих огородов. Между комьями вскопанной с осени земли еще кое-где белели пятнышки снега, по обочинам торчала высокая сухая стерня.
        За огородами мне встретился старичок-пастух, сидевший на поваленном дереве возле самой опушки леса. Он был одет в теплый бесформенный тулуп с поднятым воротником, почти скрывавшим его лицо. Я бы прошла мимо и не глянула, но он сам окликнул меня:
        - День добрый, девонька!
        - Здравствуйте, - я вежливо кивнула. Мне вспомнился деревенский давний обычай - здороваться со всеми подряд, знакомыми и незнакомыми. Я хотела пойти дальше, но старичку явно не хватало общения.
        - Подружку свою ищешь? - спросил он, глядя на меня из-под низко надвинутой шапки-ушанки.
        Он наверняка давно тут сидел и обратил внимание на Нику.
        - Да, - кивнула я. - А вы ее видели?
        - Видел, а то ж. Вон туды пошла подружка ж твоя.
        - Спасибо, - и я хотела уходить.
        - Да подожди ее тут, чего тебе ходить туды? Скоро она вернется, - сказал пастух. - А то недобре тут одной-то шастать, места неверные.
        - Вот потому я и пришла, чтоб она одна не ходила! - заявила я и быстро пошла вперед, видя, что по-хорошему от словоохотливого деда не отделаешься.
        Кажется, он крикнул что-то мне вслед, но я не стала оборачиваться, прикинувшись, что не услышала. Хотя я и правда расслышала лишь частично - из длинной фразы разобрала только начало «ну тогда скажи ей…» и в конце слово «золото».
        Это показалось странным, но я не стала оборачиваться и переспрашивать, логично решив, что если пастух хочет что-то передать Нике, то пусть сам ей это и скажет, когда мы будем возвращаться. Хотя о каком золоте может быть речь?



        Глава 10
        Как я в лесу заблудилась

        Я вошла в лес и вскоре пожалела, что не послушалась деда. Одной было все же страшновато в таком глухом месте. Дорога шла между дубов и сосен, которые смыкались над головой, вдобавок солнце зашло за тучи, и стало совсем уж неприветливо.
        Я остановилась, внимательно посмотрела вперед, но Ники видно не было. Да и неудивительно - дорога виляла между деревьями, никакого обзора. Будь на моей подруге что-нибудь яркое, может быть, это и было бы заметно за соснами, но она ведь всегда одевалась во все черное.
        Некстати вспомнился вчерашний разговор. Что там Ника говорила об этой дороге? Какую чертовщину углядела? Ей что-то померещилось, а мне теперь страшно! И где она сама, зачем ее сюда понесло, что забыла на этих курганах?
        Одиночество прибавило страха. Вокруг стояла тишина, но изредка ее нарушали резкие звуки - то захлопает крыльями взлетевшая птица, то что-нибудь в лесной глуши треснет или ухнет… Я стала оглядываться по сторонам и вскоре поняла, что если не взять себя в руки, то сама скоро зеленых чертиков увижу. Была мысль вернуться, но бросать Нику одну я сочла непорядочным. Почему ее до сих пор нет, не случилось ли чего?
        А главное - что она здесь увидела?
        Идти по этой дороге я так и не решилась, сошла с нее и побрела рядом, между деревьями. Тут меня не так хорошо было видно, если бы вдруг по дороге шел кто-нибудь чужой. Ника ходит одна и не боится, ну так правильно, она занимается каким-то видом борьбы и, если что, может отбиться. Мне же приходилось быть осторожной.
        Идти между высокими корабельными соснами было легко - подлесок не рос, валежника совсем чуть-чуть. Так я и шла, глядя по сторонам, но свою подругу не встретила.
        Сосняк скоро закончился, сменившись старой дубравой - густой, темной, заваленной буреломом. Полюбовавшись на все это и побоявшись переломать там ноги, я решила вернуться на дорогу. Она оставалась слева от меня, метрах в десяти, как я наивно думала.
        Я свернула налево, прошла вдоль дубравы и десять метров, и пятнадцать, и потом уже все тридцать - дороги не было. Странно как-то получалось - мне все время казалось, что я ее вижу за деревьями. Но, наверное, то, что я принимала за дорогу, было обычным пространством между соснами, а я, городская жительница, по глупости и неопытности не разобралась.
        Это я что, заблудилась, что ли? Ладно, не будем воспринимать все так мрачно, не слишком много я и прошла, надо всего лишь вернуться обратно.
        И я пошла назад, к тому месту, где натолкнулась на дубраву. Вроде бы здесь… Я повернулась к дубраве спиной и двинулась через сосняк обратно, надеясь вскорости выйти на дорогу. Но сколько я ни забирала в сторону, где, по моим предположениям, она должна была быть, ничего похожего и близко не было. Так я шла, мысленно, а затем и вслух ругая курганы, Нику и все на свете, пока не нарвалась на… такую же точно дубраву! Густую и непроходимую.
        Вот так да! Ее здесь не было…
        Сразу вспомнились детские страшилки про лешего, который водил всяких балбесов по лесу, не давая выйти. Только этого не хватало…
        Немного подумав, я решила, что такого все же быть не может, а я просто свернула куда-то не туда. Так, стоп! Сосняк ведь не сразу начался, а в самом начале леса, от огородов, я видела какие-то дубы. Там еще пастух этот сидел, как раз под дубом. Так, может, за этой дубравой уже начинаются огороды?
        И я шагнула под сень высоких темных крон. Здесь идти было тяжело, приходилось то и дело перелезать через большие сухие ветки и поваленные стволы, обходить завалы. В душе я понимала, что совершаю глупость из глупостей, но упрямо лезла вперед, надеясь, что еще чуть-чуть - и впереди засияет открытое небо, я увижу огороды, сизые дымки из печных труб…
        Но их все не было и не было. И вдруг под ногами захлюпало - кажется, это была лужа талой воды, застоявшаяся в низинке. Я осмотрелась вокруг и поняла, что ошиблась. Вообще-то слой опавших листьев под ногами был мокрым повсюду, местами попадались и лужицы, но здесь вода стояла везде. Я хотела уже вернуться назад, где суше, но тут увидела, что впереди за деревьями виден просвет. Неужели вышла?!
        По щиколотку в воде, безнадежно промочив ноги, я побрела вперед. И точно - через пару десятков метров деревья расступились. Но увы, это была вовсе не опушка леса - там оказалась маленькая заболоченная речушка, со всех сторон поросшая камышами. Видимо, из-за таяния снегов ее воды разлились и подтопили берег. А по ту сторону речушки снова продолжался лес.
        Вот так досада! Но я решила не сдаваться и пойти вдоль берега, надеясь, что если я могу заблудиться и дать круг по лесу, то уж речка этого точно не сделает и рано или поздно выведет меня из леса.
        В конце концов берег стал сухим, и я приободрилась: все же река выведет меня! Но только я так подумала, как увидела впереди весьма безрадостную картину: в речку впадал заболоченный ручей, преградивший мне дорогу. Я остановилась в раздумье, уже хотела повернуть обратно, но присмотрелась и увидела: там, впереди, за ручьем, в самом деле был просвет. И если бы не этот проклятый ручей… Его ведь не перепрыгнешь - он был очень широкий, скорее даже не ручей, а маленькая речушка, да еще заболоченные берега.
        И тут я увидела, что неподалеку через этот ручей-речушку перекинут поваленный ствол старой березы, упавший так, будто его положили там специально. Чавкая ногами по воде, я подошла поближе. Дерево было достаточно толстым и крепким. Оно устойчиво лежало на земле, и несколько попыток его сдвинуть убедили - идти можно. Вот и хорошо, подумала я. Перейду на ту сторону, а там и берег сухой, и лес вроде бы заканчивается.
        Я осторожно влезла на ствол. В школе на физре я спокойно ходила по бревну и безбоязненно выделывала на нем разные упражнения, но тут оказалось страшновато. Отсюда мне было хорошо видно и ручей - нет, все же скорее речушку, и болото вокруг него. Падать мне туда однозначно не стоило. Плавать я не умела, а глубина там была приличная, может, даже больше моего роста. А уж в болоте и умение плавать не спасло бы.
        Но выбирать не приходилось, и я пошла. Дерево покачивалось и поскрипывало, но держалось. И все бы было хорошо, если бы не мои насквозь мокрые сапоги, в которых было не слишком удобно идти по гладкому березовому стволу.
        Наконец я дошла до середины, и здесь меня ожидал подвох, который я легкомысленно проигнорировала в начале пути. Из ствола вверх торчала обломанная сухая ветка, которую нужно было как-то обойти. Да еще такая толстая и короткая, что обогнуть ее было очень трудно, а переступить тем более. Несколько секунд я постояла в раздумье, потом глянула вниз, покачнулась… И решилась все же обогнуть - при помощи боковой ветки, на которую можно было поставить ногу.
        Я и ступила на нее… Сначала почувствовала, что теряю равновесие, а потом послышался треск, и боковая ветка, не выдержав моей тяжести, сломалась.
        - А-а!!!
        В последний момент я успела ухватиться за тот мерзопакостный обломок ветки, что преградил мне дорогу, и повисла над потоком. Я попробовала подтянуться, чтобы снова залезть на ствол березы, но увы, это никак не получалось. Пыталась закинуть ногу - но она с трудом доставала и соскальзывала. Ужас охватил меня. Держалась я крепко, но долго ли так провисишь?
        И помочь некому! Ну зачем, зачем я не послушалась того деда?!
        Стоп, дед… Если все так, как я думала, то он должен был находиться где-то неподалеку, там, где между деревьями виднелся просвет. Может, услышит?
        - Дедушка! - изо всех сил закричала я. - Де-душ-ка!!! Помогите!
        Но никто не отзывался.
        - Дедушка! - орала я во всю глотку, чувствуя, что руки начинают уставать. А в нескольких сантиметрах от моих болтающихся в воздухе ног несся поток, быстрый и холодный. Мысль о том, что сейчас я туда булькнусь, приводила в ужас.
        Оборачиваться было трудно, но я на пару секунд ухитрилась повернуть голову назад. И увидела берег, до которого так и не сумела дойти, а на нем… всадников. Плохо различимые в тумане фигуры медленно, один за другим, ехали вдоль реки. Они двигались в мою сторону!
        - Помогите! - снова закричала я. Но никакого ответа не последовало. С огромным трудом и риском я снова оглянулась. Теперь всадники подъехали ближе, и их можно было разглядеть. Они были в какой-то старинной одежде… Казаки? Да, точно, именно такими я видела запорожских казаков на картинках. Но ни один из них и не глянул на меня.
        Это что, кино снимают? Или у меня галлюцинации начались с перепугу?
        Я хотела снова закричать, но поняла, что крик отнимает силы, столь необходимые, чтобы не упасть.
        - Помогите! - еле слышно произнесла я. - Дедушка…
        Паника охватила меня настолько, что в глазах потемнело, и я уже совершенно ничего не соображала.
        Темно. Берег. По берегу едут всадники - теперь их видно, даже не поворачивая головы, на них старинная длинная одежда и высокие шапки. Сабли на поясе. Они проезжали по берегу ручья мимо меня, сворачивали на дорогу вдоль реки и один за другим исчезали в тумане.
        Оглянитесь, я же сейчас упаду. От шока я уже ничего не соображала, кого звать и что кричать, и только в голове раз за разом взрывалось немым воплем: «Дедушка! Дедушка! Дедушка…»
        Они уже почти все проехали мимо, сейчас и последние трое или четверо исчезнут в тумане. Глухие, что ли?
        - Де-душ-ка!..
        Кажется, услышали. Последний всадник остановился, осмотрелся, а потом вдруг, не сходя с коня, наклонился и протянул ко мне руки. Я была не в том состоянии, чтобы обратить внимание на некоторую странность и нелогичность ситуации, я просто позволила разжаться своим пальцам, доверившись этим сильным широким ладоням. Легко, словно маленького ребенка, казак взял меня под мышки и поставил на землю.
        Какое же это счастье - стоять на твердом, сухом берегу! Мои волосы растрепались, шапочка сползла на глаза, я поправила ее неуклюжим движением, руки после пережитого с трудом меня слушались.
        - Спасибо вам, - я подняла глаза на казака, так и не сошедшего с лошади. У него оказалось худое, обветренное и до черноты загорелое лицо, пристальные темные глаза и косматые брови с проседью. Он глянул на меня из-под низко надвинутой высокой меховой шапки, и взгляд его был суров:
        - Ты держись теперь, доню…
        Я медленно приходила в себя. Теперь меня одолело любопытство - откуда они здесь? Это действительно казаки - ведь возрождается вроде бы сейчас казачество, - или какое-то кино снимают? Но не успела я сформулировать вопрос, как мой спаситель пришпорил коня и исчез в тумане вслед за своими товарищами, которых уже не было видно.
        А я еще долго стояла в замешательстве, возвращаясь к реальности, а потом медленно побрела в сторону просвета за деревьями.



        Глава 11
        Золотой перстень

        И точно - там была дорога! Я даже в ладоши захлопала от радости. Тем более что увидела, как моя подруга направляется ко мне собственной персоной.
        - Ты где шлялась?! - заорали мы хором, глядя друг на дружку. И обе же рассмеялись над таким совпадением.
        - Я тебя искала, - ответила я. - Прочитала записку…
        - А я - тебя! Вернулась сейчас, а бабушка говорит - она, мол, за тобой пошла. Я туда, я сюда - а тебя нету! Куда могла деться, если дорога здесь одна?
        - Напугала ты меня вчера с этой дорогой! Я пошла лесом и заблудилась…
        - Точно, что «пошла лесом»! - съязвила Ника. - Ох и извозилась! Ты только лесом пошла, не болотом?
        - И в болоте побывать пришлось, - вздохнула я и вкратце описала свои лесные похождения.
        - Никого глупее я в жизни не встречала! - прокомментировала моя подруга. - Хорошо хоть, не догадалась в болото нырять.
        - Согласна, - кивнула я. - С трудом удержалась, чтоб туда не нырнуть.
        - Хоть это хорошо. Одного я не пойму - где ты тут видела туман? Я искала тебя и по лесу, и к речке этой выходила, но тумана нигде не было.
        - Не было? Но я точно помню - уезжали казаки в туман, в темноту…
        - В темноту?! Танечка, у тебя крыша на месте?
        - Да знаешь, могло и в глазах потемнеть от страха, - призналась я. - Кстати, ты их не видела?
        - Никого я не видела, - отрезала Ника.
        - Странно. Вроде бы ехали они отсюда, вдоль ручья.
        - Никого здесь не было. Ты посмотри на дорогу, она же влажная. Если бы по ней проехали всадники, остались бы следы. Слушай, странно все это!
        Несмотря на мои протесты, Ника потащила меня обратно, туда, где я пережила весьма неприятные минуты. Собственно, все было на месте - река, впадавший в нее приток, через который была переброшена поваленная береза… Но Ника, оглядев окрестности беглым взглядом, уперла руки в бока:
        - Танька, а не сочиняешь ли ты сказочки?
        - В смысле?
        - Где туман, где темнота, о которых ты говорила? Здесь ясно и светло, как в хрустальном дворце! Где, наконец, следы лошадей, и вообще - как они здесь могли проехать?!
        Я тоже оглянулась вокруг и обмерла. Ника была права. Если даже предположить, что у меня от страха в глазах потемнело, то дороги, по которой ехали казаки, здесь не было и в помине. Лес, валежник, камыши - никакого свободного пространства!
        - Но я же видела…
        - Знаешь, у меня нет причин считать тебя вруньей, - примирительно сказала Ника. - Может быть, ты не здесь перебиралась, а где-нибудь в другом месте?
        Но я уже подошла к поваленной березе. Рядом с ней, на берегу, у самого края воды, виднелись мои следы - там, где меня поставили на землю. Но только мои, и ничьих более!
        Ника присоединилась ко мне и стала тоже изучать следы.
        - Здесь, - прошептала я. - Вот эта береза. А вон он, сучок, за который я ухватилась. И второй, что под моей ногой обломился, видишь, висит…
        Обломанный сучок-предатель болтался на ленточке коры.
        - То есть там ты упала и повисла, так? - спросила Ника.
        - Ага…
        - И этот человек, значит, тебя снял и поставил на землю?
        - Ага…
        - Он заехал с конем в воду? Или у него руки трехметровые были?
        - Да нет, нормальные… И в воду он не заезжал, - ответила я, глядя на быстрый поток. Сразу от берега дно резко уходило вглубь, и если бы всаднику вздумалось въехать туда с конем, то вода пришлась бы сразу же коню по грудь, если не выше. А главное - следов копыт не было и здесь…
        - Слушай, ты точно не бредишь? - допытывалась Ника.
        - Еще немного тебя послушаю - и сама поверю, что все выдумала, - огрызнулась я, а перед глазами отчетливо представало обветренное лицо казака и его строгий взгляд. - Нет, наверное, я научилась летать и допорхала оттуда до берега на крылышках, это больше на правду похоже?
        - Но следов нет!
        - Знаешь что, Ника, пойдем лучше домой. Я промокла и замерзла, если ты не заметила.
        - Ой, извини! Пошли, - засуетилась подруга. Мы вышли на дорогу, и тут я вспомнила:
        - Кстати, там у опушки леса пастух сидит, он тебя видел, когда ты шла к курганам. И просил тебе что-то передать, только я не расслышала. Ну, сейчас мы к нему подойдем, там и спросим.
        - Пастух? - переспросила Ника. - Таня, ты призрак Андерсена сегодня не видела?
        - Не поняла?
        - Сказок много рассказываешь, вот что! Ну какой в феврале пастух?!
        Я призадумалась. В самом деле, я и не обратила внимания на такую деталь - что значит городская жительница!
        - Но там какой-то дед сидел на бревне…
        - И с чего ты взяла, что это пастух, непризнанный ты гений?
        - Не помню. Вроде бы там паслась… паслось что-то большое - то ли корова, то ли лошадь.
        - На снегу паслось, ага, - кивнула Ника. - Снегоуборочная лошадь. С тобой все ясно.
        Дальше я шла молча. Ничего не сказала и тогда, когда мы выходили из леса и на опушке не обнаружилось ни старика, ни снегоуборочной лошади. Видимо, деду надоело там сидеть и он ушел.


        - Ты говоришь, что он просил тебя что-то мне передать? - спросила Ника, когда мы уже вошли в дом.
        - Просил, - буркнула я. - Только я не расслышала. Что-то про золото.
        - Ну, я никого не видела, - ответила Ника. - Так точно про золото?
        - Да. Понятия не имею, что он подразумевал. Может, поговорку какую-нибудь, типа молчание - золото…
        - Не знаю, что этот пастух снегоуборочной лошади хотел тебе сказать, но у меня сегодня находка, причем как раз из золота.
        - Серьезно? - не поверила я. - Покажи!
        Ника стащила с правой руки свою черную перчатку с сетчатыми пальцами. И я увидела массивный перстень - золотой и явно старинный. Он был покрыт тонким и изящным узором, с большим прозрачным камнем, переливавшимся радугой. В камнях я не разбиралась, но что он драгоценный - поняла сразу.
        - Это откуда же?
        - В ручье нашла. Видела там, возле курганов, ручей? Прямо как по заказу на берег вынесло!
        - А зачем ты туда ходила?
        - Да просто так, посмотреть, поразмышлять в одиночестве… Непростое там местечко. Ну вот, походила я, осмотрелась, потом подошла к ручью. А вода там чистая, прозрачная, так и струится, и вдруг выносит мне струя из-под корней эту вещицу.
        - Ничего ж себе! Как такое могло быть?
        - Не знаю как, но было. Может, ручей размыл какой-нибудь старинный клад, - пожала она плечами, а сама знай вертела рукой так и этак, любуясь переливами камня.
        - Ну, может… Слушай, а ведь ты сама когда-то говорила, что если что-то нашел на дороге, то лучше не трогать, - припомнила я.
        - Ну, это же не на дороге, - засмеялась Ника. - Да и как можно было не взять такую красоту!
        - М-да, классный. Дай посмотреть.
        - Смотри так, - она протянула руку. - А снимать не буду. Очень уж по душе пришелся. И в самый раз по руке!
        - Симпатичный, - одобрила я, не сумев выдать более точную характеристику. - Но к нему не слишком подходит твой черный маникюр. Лучше какие-нибудь теплые тона.
        - Эх, - Ника мечтательно вздохнула и, помолчав, добавила многозначительно: - Может статься, я когда-нибудь сменю этот черный лак на что-то веселое.



        Глава 12
        Не место живым на старых могилах!

        Мы договорились не сообщать бабушке о моих похождениях в лесу. Да бабушки, по счастью, и дома не было - на краю печи стояла кастрюля горячего борща, а на столе лежала записка, сообщавшая, что бабушка отправилась в гости к соседке. Я переоделась и быстро, пока она не вернулась, перестирала свои грязные вещи и повесила у печки сушиться. Потом заварила горячий чай с бабушкиными травами - от простуды, на всякий случай, хотя не чувствовала себя простуженной.
        А Ника уселась в уголке спальни и играла своей находкой, пуская лучистым камнем рой разноцветных «зайчиков» на стены. Она отказалась от чая и вообще раздражалась всякий раз, когда я пыталась с ней заговорить, отвлекая ее от интересного занятия.
        Я тогда обиделась и ушла на кухню вышивать.


        Часа через два вернулась бабушка. Первым делом окинула взором мои развешенные на веревке у печи брюки и курточку. И сапоги, что сохли за печкой, тоже от нее не укрылись.
        - Ну что, гулены, где ходили-бродили? - спросила она добродушно.
        - Да просто прогулялись, - ответила я. - Ника - к курганам, а я просто так.
        - И чего ее туда черти носят, к этим курганам! - неожиданно нахмурилась бабушка. - Ну ладно, вчера один раз сходили, и хватит. Беду накликать решили?
        - Какую беду, бабушка?
        - Какую-какую… Не место живым на тех старых могилах! А особенно девкам молодым, так и вообще туда ходить опасно. Умом можно тронуться, а то и вовсе…
        - М-да, Ника сегодня какая-то злая, на нее это непохоже, - скорее сама себе пробормотала я. Но бабушка всплеснула руками:
        - От лишенько! Чтоб не смели больше туда ходить!
        - Ладно, - кивнула я.
        Но бабушка не успокоилась, побежала в спальню к Нике. Та полулежала на диванчике и читала книжку. Рука с перстнем была засунута под подушку.
        - А щоб вас грець забрав! - выдала бабушка свою любимую поговорку. - Чтоб больше к могилам близко не подходили!
        - Хорошо, - кивнула Ника.
        - А то еще случится с вами такое… как с Олькой Глушенко, что я тогда делать буду?! - сердито выпалила бабушка и, круто развернувшись, вышла вон из нашей спальни. Заговаривать с ней, пока она злится, не стоило, это я по своему детскому опыту знала.
        А бабушка тем временем набрала в жестянку ладана, зажгла его и стала ходить по комнатам, что-то бормоча под нос. Она все время оглядывалась, словно опасаясь кого-то встретить, а потом вдруг вынула из ящика стола небольшой ножик и с размаху всадила во входную дверь.
        - Ты что это делаешь? - поразилась я.
        - Хату нашу защищаю, чтоб никакая нечисть не вошла, - ответила бабушка. Ножик она вынула, и на двери, окрашенной в зеленый цвет, осталась свежая дыра от его лезвия. Я заметила рядом еще несколько таких дырок, давно закрашенных.
        А бабушка зачем-то сунула этот ножик под порог и достала старую шкатулку. Из этой шкатулки она вынимала одну за другой булавки-невидимки с шариками на конце и втыкала сверху в оконные рамы по углам - по две на каждую раму. Управившись на кухне, она перешла в комнаты, а я из любопытства следовала за ней. Перед тем как войти в нашу с Никой спальню, бабушка шепотом попросила меня увести оттуда Нику.
        - Чем меньше народу об этом знает, тем лучше, - пояснила она.
        Но когда я вошла в комнату, Ника дремала, прикрыв лицо книжкой. Бабушка посмотрела на нее с сомнением, а потом тихонько подошла к окну и вставила по верхним углам рамы две булавки.
        - Вот и славно, - сказала она, возвращаясь на кухню. - Теперь к нам никакая дрянь в дом не заберется, ни в окно, ни в дверь.
        - А что должно забраться?
        - Да мало ли, - вздохнула бабушка. - Мало ли какой нечисти вы можете с собой притащить, если будете шастать где не надо.
        - Бабушка, - решилась я. - А скажи, отчего все же умерла Оля Глушенко?
        - Зачахла да и умерла.
        - Это как же?
        - Да так. С гонором девка была, высоко себя несла. А потом полюбила хлопца, а он уехал. И ни письма ей, ни привета. Поняла она, что не увидит его больше, стала грустить, горевать. Ну и как-то понесла ее нелегкая к тем могилам… После того и померла. Подробностей я не знаю.
        - А при чем тут могилы?
        - Да кто его знает… - бабушка отвела глаза. - Всегда говорили старухи, что ходить к ним опасно. Не будем об этом. О некоторых вещах в хате разговаривать не стоит, и вообще лучше не поминать.
        Я раскрыла было рот, но бабушка решительным жестом пресекла мое любопытство и спросила строго:
        - Ты скажи откровенно - с тобой такого нет? Сама-то ты ни по ком не страдаешь?
        - Конечно же, нет!
        - Вот и славно, - облегченно выдохнула бабушка. - Тогда ваш поход к могилам, даст бог, обойдется без последствий.
        Собственно, я и не чувствовала никаких загадочных «последствий», если не считать странного сна этой ночью. Но странные сны сопровождали меня всю жизнь, потому принимать его всерьез я не стала.
        - И не надо никуда ходить, - продолжила бабушка. - Вон, друзья ваши пусть приходят, посидите хорошо в компании, разве ж я не даю!
        Тогда я снова села вышивать, а бабушка, раззадорившись, еще раз окурила дом ладаном, особо рьяно пройдясь по нашей спальне. Оттуда почти сразу выскочила заспанная Ника и уселась со мной за столик. Вид у нее был растерянный и недоуменный. Она немного посидела молча, потом потянулась за своим рукодельем и попыталась тоже вышивать, но я видела - работа у нее не шла. Руки дрожали, нитки путались, Ника со злости их дергала и рвала. В конце концов, она отложила салфетку до лучших времен.
        - Ой, Танька, тревожно мне что-то…
        Я подняла голову от вышивки и уставилась на нее с удивлением.
        - Почему тебе тревожно?
        - Не пойму. Тревожно и тяжело на душе, но вместе с тем такое приятное предчувствие… Знаешь, наверное, я все-таки не зря сюда приехала. Мне кажется, - она наклонила голову почти вплотную ко мне и прошептала: - Кажется, я скоро снова его увижу!
        - Своего парня, которого утащили в нижний мир?
        - Да.
        - Но с чего ты взяла?
        - Я это чувствую, - так же шепотом ответила она. - Знаешь, какое предчувствие сильное! А оно меня никогда не обманывало. Этот перстень, что я нашла, - он как знак был, как предзнаменование.
        Я промолчала, раздумывая. Похоже, Ника так себя накрутила, что перестала различать мечты и реальность. Это было странно - вообще-то она обладала сильной волей и трезвым рассудком. Но спорить я не стала, а она между тем продолжала:
        - Да, да, я его обязательно здесь найду. И очень скоро - я уверена! Но все же тяжело на душе очень. Будто должна я буду за это отдать… душу, что ли. А, даром ничего не бывает, за все нужно платить…
        - А ты не отдавай, - я попыталась перевести все в шутку. - Скажи - не согласна я на такой обмен.
        - Уже согласилась…
        - Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша! - не выдержала я. - Ника, ты в своем уме? Ты вообще веришь в то, что говоришь? Бред какой-то!
        - Может, и бред…
        Она снова взялась за вышивку, но лишь для того, чтобы снова запутать нитки.
        - Ты просто слишком много думаешь об одном и том же, - попыталась я оправдываться. - Все мысли забиты всякой мистикой, ты совершенно ушла от реальности!
        - Реальность, - медленно произнесла она, - бывает разная. У тебя своя, у меня своя.
        - Реальность одна на всех!
        - Ага, на всех. Только осознать ее полностью способны далеко не все! Кто-то сидит в своей норе и думает, что нора - это целый мир. Причем для него так и есть. А другой взобрался в горы за облака, и плевать ему оттуда на жалкую возню городских людишек-муравьишек.
        - Я тебя поняла. Ты слишком загрузила себя всей этой чертовщиной и думаешь, что открыла новый мир?
        - Эх, Танька! - Ника в сердцах снова порвала нитку. - Знаешь, каково это - постоянно носить при себе сторожевой знак?! Я с его помощью распознаю всякую нечисть, как бы она ни скрывалась! Знаешь, сколько ее на свете? Вот и здесь что-то нечисто… Но я пока не разобралась.
        - Но ты это… к курганам больше не ходи, ладно?
        - Да не бойся, не пойду. Мне больше нечего там делать.
        Я замолчала, всецело занявшись вышивкой. Ника вышивать бросила и просто сидела, подперев голову кулаком и задумчиво смотря на пляску огня в печи.



        Глава 13
        Ника нервничает

        А Петро с Тарасом и девчонки не заставили себя долго ждать. Едва стемнело, как они нагрянули, опять вчетвером. На Тарасе теперь красовалась уже другая черная кофта, спереди, как и положено, с «Королем и Шутом», а на спине почему-то была изображена группа «Ария».
        - А вот и фотки прибыли! - заявил он с порога вместо приветствия.
        - Пайта офигенная, - отвесила комплимент Ника и посторонилась, пропуская гостей в кухню. Я заметила у парней небольшую дорожную сумку.
        - Это мы в городе с двумя типами фирму организовали, трехмерные изображения на одежде, - похвалился Тарас. - На любой шмотке тебе какую хочешь картинку изобразим, хоть бегемота верхом на слоне.
        - Ну сделай, - согласилась Ника. - Бегемота верхом на слоне.
        - Ладно, потом сделаю, - пообещал он. - А пока вот тебе, киса, подарок.
        И он вручил Нике небольшой целлофановый пакет.
        - Что это?
        - А вот тебе, Таня, - на сей раз Петро протянул мне такой же сверток.
        - Вот это да! - вырвалось у меня. В пакете оказалась футболка - светло-зеленая, простая, но с роскошным рисунком. По степи - была прорисована едва ли не каждая травинка, а несколько весьма колоритных растений красовались крупным планом, - на всем скаку неслась лошадь пепельного цвета, а над ней догорало закатное небо. В целом рисунок был очень своеобразным. Не знаю, насколько это все соответствовало моде, но мне определенно понравилось.
        Тогда и Ника развернула свой подарок. Там тоже оказалась футболка, только черная.
        - Ну, молодцы, с цветом угадали! - одобрила я. - Ника у нас, кроме черного, ничего не носит.
        - Я заметил, - кивнул Петро.
        - Мы перепутали! - заявил Тарас. - Поменяйтесь.
        Ника не прореагировала, она подняла развернутую футболку на вытянутых руках:
        - Ну, и что это такое?
        Над бурной рекой, покрытой мутными вспененными волнами, висели низкие грозовые тучи, где-то вдали с трудом просматривался противоположный берег. А крупным планом был изображен кот. Но не домашний пушистик, а тощий серый бродячий котяра, чья мокрая шерсть сбилась комками, но выглядел он при этом не жалким, а суровым и решительным.
        - Это - образцы продукции, - ответил Тарас. - Мы сегодня добрые, всем по обновке привезли.
        Собственно, я уже заметила, что на Тосе, когда она сняла куртку, оказалась такая же футболка, только розовая, с какими-то попсовыми звездами, которых я даже забыла, как зовут, но подумала, что надоели до чертиков.
        - Ну вот, Таньке - быстроногого скакуна, а мне какого-то драного кота! - Ника сделала недовольное лицо.
        - Тебе не понравилось? - удивился Тарас.
        - Давай меняться, - тут же вклинилась я. Признаться, хоть мой рисунок был хорош, но Никин зацепил меня больше.
        - Ника, это не просто драный кот, - заговорщическим тоном заговорил Петро. - Ты разве не видишь - этот кот переплыл бушующую реку, какому еще коту такое под силу? Это героический кот!
        - Ну, раз переплыл реку - беру! И не надейся, Танечка, меняться не буду - скачи сама на своей лошадке.
        - Ты скажи спасибо, что тебе вот такое не подарили, - я кивнула на Тосину обновку.
        - А что такого? - простодушно удивилась Тося. - Хорошая картинка.
        - Ну, о вкусах не спорят, - примирительно сказала я, наливая чай. Народ уселся за стол, только Ника столбом стояла у двери.
        - Кому и попса музыка, - хмыкнул Тарас. - Но я выполнил пожелание публики. И разве кому-нибудь не угодил?
        - Угодил, всем угодил! Ника, иди садись, что ты там стоишь?
        Она прошла, но за стол не села, а примостилась на краешке скрыни, закинув ногу за ногу.
        - Бывают в любом жанре хорошие песни, - сказала она задумчиво. - Но лично я больше фолк люблю. А еще «Алису». Нет, Тань, чаю не хочу, дай мне лучше яблочко.
        - Кстати, насчет музыки, - спохватился Петро. - Привезли мы и музыку.
        И он стал вытаскивать из своей сумки аппаратуру, позволяющую обойтись без электричества.
        - Только потише, а то бабушка уже спит, - нервно сказала Ника.
        - Ее вообще-то пушкой не разбудишь, но лучше действительно что-нибудь тихое и спокойное, - кивнула я.
        - Ну тогда лучше всего будет вот это.
        Он включил что-то незнакомое мне, это была инструментальная музыка, медленная и негромкая, довольно приятная.
        - Да, а где же фотки? - напомнила я.
        - А вот вам, пожалуйста, ясновельможная панночка, как заказывали. И вам, девчата, наконец-то сделал фотки с прошлого раза.
        Из пухлого конверта на стол веером легла пачка снимков. В основном это были новогодние фотки - Тося с Ганей и какими-то ребятами у елки, в снежных сугробах, на саночках, еще где-то - я особо не приглядывалась. Наши фотки лежали в стопке самыми последними, причем оказались великолепными, Тарас был настоящим мастером не только по части картинок на футболках. Наши лица, освещенные керосинкой, выглядели причудливо и загадочно, и было в этом что-то… старинное. Ну, понятное дело, при керосинке-то. Фоток было несколько, с разных ракурсов, а две последние я, едва увидев, тут же схватила и убрала к себе на колени.
        - Ну чего прячешь, Тань? Покажи! - прицепилась Ганя, а Петро резко подался вперед, пытаясь увидеть.
        - Тарас! - возмутилась я, чувствуя, как мои щеки заливает краска.
        - А что там? - поинтересовался Петро.
        - А то ты не знаешь!
        - Не-а, не знаю, он мне не показывал, я надеялся сегодня увидеть…
        - Вот на столе их куча, смотри сколько влезет. А эти не дам.
        Ну Тарас, ну, умник! Наверное, он обратил тогда внимание, как я объектив ладонью закрывала… На одной из этих фоток красовались мы с Петром - вдвоем, и больше никого, всех остальных умело «отрезали» фотошопом. Да красиво же как смотрелись! Я сидела, положив руки на стол и скрестив пальцы, а Петро картинно стоял сзади и смотрел на меня…
        Второе фото оказалось еще лучше. То же самое изображение было выполнено в сепии - то есть ему нарочно придали вид черно-белой, слегка пожелтевшей старинной фотографии. Мало того, картинка была овальной, обведенной по краю простенькой рамочкой, за которой начинался белый фон. Здесь я почему-то казалась немного взрослее.
        Я передумала обижаться на Тараса. Напротив, была рада, что он заметил и понял все правильно. Но показывать… нет уж!
        - Ну чего ты, покажи! - доставали девчонки.
        - Она не покажет, - светским тоном сказала Ника. - По-моему, у нее на той фотке тушь размазалась.
        - Ничего у нее тогда не размазалось! - возразила Тося. - Мы же видели.
        - Тогда - нет, а как пленку проявляли, то могли размазать.
        Конечно, она говорила полнейшую чушь, но на лице Тоси возникла озадаченность. Видимо, моя простоватая подружка совершенно не имела представления о фотографии. И я, с трудом подавив смешок, ответила серьезнейшим тоном:
        - Точно! Когда проявляли - размазали мне всю косметику, потом долго умываться пришлось.
        Тут уже заржали парни, разоблачив тем самым нашу невинную шуточку.
        Мы славно и весело провели вечер. Разошлись гости поздно, уже часов десять, наверное, было.
        Убрав кое-как на кухне, мы переместились в нашу комнату. Ника взяла свою книжку и уселась за столом перед керосинкой читать.
        - Зрение испортишь так.
        - Отстань, а?
        Нервная она была какая-то. Весь вечер пыталась шутить, что ей поначалу удавалось, но под конец стало заметно, что ей не до веселья. Ника меряла беспокойно шагами кухню, ничего не ела. Взяла яблочко, да так и держала его в руках, а сейчас положила на книгу, чтоб та не закрывалась. Яблочко как раз легло на картинку, заменив голову какому-то толстому дядьке в клетчатом костюме, и в другой раз это бы показалось мне смешным. Что же с Никой такое? Спросить бы, да разве она скажет…
        - Ты как хочешь, а я спать. Чего и тебе советую. Лучше утром встанешь да при свете дня почитаешь.
        - Я потом лягу, - ответила Ника. - Тебе свет мешать не будет?
        - Ну, если это можно назвать светом…
        И я завалилась спать. Несмотря на усталость, сон почему-то долго не шел. А Ника сидела и читала - а может, не читала, а просто задумчиво смотрела в стену перед собой, так казалось. Тревожно как-то было. Вот и я лежала и смотрела ей в спину, долго, пока глаза сами собой не закрылись.



        Глава 14
        Что делать, если твоя подруга сошла с ума?

        Утро для меня наступило как обычно, ближе к полудню. С кухни уже доносился сладкий запах бабушкиных пирожков. Я села на кровати, сначала глянула на ходики - нет, еще не полдень, всего лишь одиннадцать утра. А потом повернулась в сторону Никиного диванчика, ожидая, что моя подруга опять куда-нибудь сбежала без меня.
        И ошиблась. Ника лежала на диване…
        Не знаю, почему она показалась мне мертвой? Может, потому, что живые редко имеют привычку спать в такой позе - вытянувшись по струнке, лежа на спине? И дыхания слышно не было… Кроме того, Ника так и не разделась с вечера, лежала в своем черном костюме поверх одеяла.
        Я коротко вскрикнула, бросилась к ней, толкнула. Она зашевелилась, повернулась на бок. Блеснул перстень на правой руке.
        Уфф, жива! Что за глупости мне спросонок в голову лезут?
        Но лицо ее за одну ночь осунулось и исхудало, под глазами легли темные круги. Наверное, это и натолкнуло меня на идиотские мысли. Должно быть, Ника читала до утра, а потом уснула, не раздеваясь. У меня тоже такое бывало с хорошей книгой, и не раз.
        Успокоенная, я побежала на кухню.
        - Привет, ба!
        - Ты это… если выходишь ночью куда, то дверь на крючок закрывай! - сказала бабушка вместо приветствия.
        - Ладно, - отмахнулась я и стала готовить себе чай. - А с чем пирожки?
        - С творогом.
        - Класс, мои любимые!
        Я не спеша и с удовольствием предавалась завтраку. Бабушкины пирожки были просто божественными, я их и прежде могла слопать хоть сотню.
        - Что-то подружка твоя все спит, - сказала бабушка, когда я наконец-то поднялась из-за стола.
        - Читала вечером допоздна, теперь дрыхнет.
        - А, ну что ж, пусть отоспится. А то, я смотрю, встает она рано, серьезная дивчина. Но читать при керосинке - это ж зрение испортить можно!
        - Да я ей говорила… Не слушает. Так и заснула одетая.
        - Ладно, как встанет, еще я ей скажу. Заснула одетая, говоришь? Она керосинку хоть погасила? - всполошилась бабушка.
        - Ой, я не глянула…
        - Так беги да принеси керосинку сюда - мне в подпол сходить надо.
        Я вернулась в нашу комнату. Ника продолжала спать в той же позе, как я оставила ее.
        Керосинку она потушила, а вот книжка так и лежала раскрытой, и страница была по-прежнему подперта яблоком.
        Я взяла его и надкусила. Естественно, два прочитанных листа тут же перепорхнули слева направо, и передо мной предстала картинка с толстым дядькой в клетчатом костюме…
        И тут до меня начало кое-что доходить. Я вернула два листа обратно. Все правильно, двести сорок вторая страница, вот здесь книга была раскрыта до моего прихода. А картинка с дядькой на двести тридцать восьмой странице - и вечером Ника читала книгу именно в этом месте.
        Так что же, она за ночь одолела всего два листа?!
        Я медленно опустилась на стул. Что бы это значило? Может быть, книга так ей понравилась, что она пошла читать ее второй раз? Так ведь бывает. Есть и у меня любимая книжка про вампира, которую я тоже много раз перечитывала, иногда и дважды подряд.
        Я взяла книгу в руки, пролистала и положила на место. Нет, это был явно не тот случай. После двести сорок второй страницы все листы оказались спрессованными от долгого хранения, их не перелистывали уже очень давно.
        - Тань, ну ты там скоро? - донесся голос бабушки.
        Я взяла керосинку и поспешила на кухню, решив расспросить Нику с пристрастием, когда она встанет.
        Однако время шло, а она не выходила из спальни. Около двух часов дня забеспокоилась и бабушка:
        - Она там не заболела? Не нравится мне все это.
        - Вроде нет, - ответила я, но бабушка, вытерев руки о фартук, отправилась в нашу комнату.
        Ника все еще спала. Не проснулась она и когда бабушка положила руку ей на лоб, проверяя температуру.
        - Нету… Но как она выглядит! Ой, чует мое сердце нехорошее…
        Сокрушенно качая головой, бабушка вышла, а я еще какое-то время постояла, подождала и решила все-таки разбудить подругу.
        - Ника, - осторожно толкнула я ее под бок. - Ни-ика! Вставай!
        Она зашевелилась, не спеша просыпаться, а мне вдруг припомнилась странная вещь.
        Сегодня ночью во сне я слышала, как кто-то точно так же тихо и протяжно звал - Ника, Ни-ика… Или, может, это было не во сне, а сквозь сон? И вечно в этом доме всякая дрянь снится!
        Ника с трудом села на кровати.
        - Что такое? - зевая, спросила она.
        - Да ничего. Если не считать того, что скоро темнеть начнет, а ты все валяешься в постели.
        - И что? Мне нельзя отоспаться после стольких ранних подъемов?
        - Скажи лучше - после того, как ты легла на рассвете. Бабушка за тебя волнуется!
        - Скажи ей, что со мной все в порядке, - пожала плечами Ника.
        - Ага, она как глянула на тебя, так сразу в это и поверила! Ты выглядишь будто всю ночь вагоны разгружала!
        - А вдруг разгружала? - устало улыбнулась она. - Только ты уснула, как я бегом на станцию, разгрузила тихонечко эшелон с золотом и спать легла.
        - Ну, это с тебя станется!
        Ника лениво потянулась, попыталась встать, но снова хлопнулась головой на подушку и осталась так лежать.
        - Ну ладно, - сказала я. - Хочешь спать, так спи, не буду тебе мешать.
        - Нет-нет, - она с трудом, но все же поднялась. - Вставать все-таки надо. Чтоб бабушку твою не расстраивать.
        Она действительно встала - и часа два без толку бродила по дому, как сонная муха. Она села с нами за стол, но есть почти ничего не стала, только чаю выпила. Бабушка, глядя на нее, все больше хмурилась и качала головой, а потом вдруг отвела меня в сторонку и спросила:
        - Слушай, ты ночью куда выходила?
        - Никуда я не выходила.
        - Значит, это она, - сделала вывод бабушка и тяжело вздохнула.
        - Ника куда-то выходила?!
        Оказалось, бабушка утром встала и обнаружила, что входная дверь открыта настежь и на пороге грязь. Потому-то она и сделала мне утром замечание, которое я привычно проигнорировала. И получалось так, что это могла быть только Ника. Причем поход в туалет исключался - санузел находился в доме.
        - Пойду спрошу, - сказала я, но бабушка только покачала головой:
        - Не стоит. Вряд ли это что-то даст.
        Я, однако же, отправилась в нашу комнату и увидела, что Ника сидит у окна и в лучах вечернего солнца играет своим перстнем.
        - Слушай, - спросила я без предисловий. - Ты почему так поздно легла?
        - Я читала…
        - И много прочитала? Две страницы?
        - Не знаю, - флегматично ответила она. - Может, и две.
        - Кому ты лапшу вешаешь! Куда ты ночью ходила?
        - Какая тебе разница? Это мое личное дело.
        Умеет же она так! Ответила усталым, сонным голосом - и вместе с тем таким тоном, что возражать я не рискнула. Так мы с ней и сидели молча, а на дворе тем временем темнело. Наконец, Ника поднялась, нетвердой походкой прошлась по комнате, разминаясь.
        - Ну что, а мне покажешь свои фотки? - спросила она.
        - Ну ладно, смотри.
        Она взяла обе фотографии, долго рассматривала, то приближая к глазам, то, наоборот, отводя подальше.
        - Талантливо сделано, - одобрила она наконец. - Ловко Тарасик все подметил. Глаз - алмаз! Я уже молчу про эти футболки - как по заказу оформили.
        - Да, мне лошадка понравилась, - кивнула я.
        - Ты лучше скажи - тебе он нравится? - Ника указала на фотографии.
        Я немного помолчала и чуть заметно кивнула.
        - Ну, я так и поняла, - одобрительно улыбнулась моя подруга. - Рада за тебя, хороший выбор. А то я уж было испугалась, что ты на Стаса заглядываешься… Ну, ошиблась - и слава богу. И надеюсь, что у тебя все будет хорошо.
        Я внимательно ее слушала, мнение Ники с ее интуицией для меня было очень важно. Но мне не понравилось, как она совсем чуть-чуть, но все же сделала нажим на это «у тебя».
        - А у тебя что же - все будет плохо? - спросила я в ответ.
        Ника, только что ходившая по комнате, резко опустилась на лавку у стены, плечи ее поникли.
        - Не знаю, Таня, - не сразу ответила она, а потом вдруг негромко заговорила - быстро, сбивчиво, словно боялась что-то не успеть. - Со мной происходит что-то странное. Я, с одной стороны, счастлива, а с другой - понимаю, что это ничем хорошим не кончится. Предчувствия у меня - дряннее некуда. Мне кажется, что этому надо сопротивляться, но не могу, не могу, сил не хватает совсем. Я не могу совладать со своими чувствами…
        - Что-то я ничего не понимаю! - перебила я ее. - Что за «это»? Чему ты тут счастлива и чему надо сопротивляться?
        Ника надолго замолчала, а потом резко вскинула голову:
        - Ладно, откровенность за откровенность. Я видела Вилора.
        - Ты серьезно? Откуда он мог тут взяться?..
        - Откуда, как и почему - я не знаю! - раздраженно бросила она. - И знать, если честно, не хочу, так что не приставай с тупыми вопросами. Просто видела, и все.
        Вот тут я и поняла, что у Ники точно с головой случились серьезные проблемы. Проще говоря, моя лучшая подруга двинулась рассудком из-за своей несчастной любви.
        - А где ты его видела - на кургане? - осторожно спросила я. - Или на той дороге, что туда ведет?
        - Ни там ни там, - отрезала она жестко. - Не спрашивай, все равно не скажу.
        - Или, может, во сне? - выразила я надежду.
        - Нет, - уже мягче ответила Ника. - Знаешь, а ведь он мне никогда не снился. Иной раз я чувствую, когда он обо мне думает, но не снился никогда.
        - Ладно, Ник, уже стемнело, пойду керосинку принесу.
        - Неси, - она легкомысленно засмеялась и посмотрела мне прямо в глаза таким безумным, пронзительным взглядом, что у меня мурашки прошли по коже.
        Я выскочила за дверь, побежала по темному коридору на кухню. Не столько за керосинкой, сколько потому, что мне надо было хорошо подумать. Как поступать, если твоя подруга сошла с ума? Бежать рассказывать бабушке? Звонить в город ее маме? Вызывать психиатров, пусть ее положат в больничку?
        Я глубоко вздохнула. Да уж, ничего умнее не придумала! А последняя идея вообще восхитительная - девочка звонит в психбольницу и говорит: «Пришлите психиатра к моей подруге, она сошла с ума!» И что ответят такой девочке? Вот то-то и оно.
        А взрослым сказать - того хуже. Потащат тогда Нику к врачам всерьез, и спасибо она мне за это уж точно не скажет. Вылечат ее или не вылечат, это еще вопрос, а вот
«добрая» слава разойдется по всей школе.
        Ну и как мне быть? Я с ужасом поняла, что осталась один на один с этой проблемой и совета спросить не у кого. Ау, люди добрые, у вас когда-нибудь друзья сходили с ума?
        Проще всего, конечно, махнуть на все рукой и сделать вид, что ничего не происходит. Типа не мои проблемы - не мне и решать. А что, многие так бы и поступили на моем месте. Пусть ее мама и разбирается, когда вернемся.
        И тут мне снова вспомнился прошлый ноябрь. Тогда первой пропала Наташка Кремнева, и все мы, ее друзья, прореагировали именно так - не наше это дело, пусть правоохранительные органы разбираются. И только Ника бросилась искать. А потом одного за другим похитили нас всех - и она без раздумий полезла за нами в подземные глубины… И выручила ведь!
        А теперь, когда нужна помощь ей самой, я буду отворачиваться? Нет и нет! Вот только я понятия не имею, что делать. Но это не оправдание, Ника тогда тоже не знала, как быть. Я где-то слышала фразу: если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь. Думаю, она тогда руководствовалась примерно таким девизом. Наверное, так поступлю и я.
        Ага, это легко сказать, но я же не психиатр! Как я могу ей помочь? Я опустилась на скамейку и надолго задумалась. С чего бы моей подруге - умной и трезво мыслящей - сходить с ума и нести всякий бред? Помешалась на почве любви? Или… Бабушка ведь предупреждала о том, что походы к курганам до добра не доведут. Так, может, это там на Нику сумасшествие какое-то нашло? На дороге она видела кого-то, кого нет… А что, если там какие-то ядовитые испарения?
        Голова шла кругом. Надо делать хоть что-нибудь. Сходить самой к тем курганам, что ли? Посмотреть, что там да как?
        Схожу завтра, выбора нет!



        Глава 15
        Голос за окном

        Я зажгла, наконец, керосинку, но возвращаться к Нике не спешила, просто стояла и смотрела в незашторенное окно.
        Голые, низко склоненные ветки яблони колыхались перед окном, навевая смутные воспоминания… И вдруг справа протянулась тонкая, белая рука, унизанная кольцами, и громко постучала в окно.
        - А-а!
        - Чего ты орешь? Ты вроде за керосинкой пошла?
        На пороге кухни стояла Ника.
        - Там… рука…
        - Открывайте, уснули, что ли? - раздалось снаружи, и я узнала голос Тараса и смех девчонок.
        Как выяснилось, напугавшая меня рука принадлежала Гане. Она заметила свет керосинки в окне кухни и решила постучать в него, а не в дверь, чтобы скорее услышали.
        Этот вечер мы провели весело. Парни опять притащили музыку, а Тося - роскошный абрикосовый пирог, собственноручно испеченный. Бабушку мы не разбудили, наверное, только потому, что она была слегка глуховата. Что самое удивительное - больше всех веселилась Ника. От ее недавней сонливости не осталось и следа, мешки под глазами исчезли, исчез и мрачный вид. Поначалу она просто весело болтала со всеми, а когда включили музыку - чуть в пляс не пустилась.
        Сразу меня это порадовало, и я даже решила было, что ошиблась и на самом деле с Никой все в порядке. Но чем дольше продолжалось такое буйное веселье, тем больше я понимала - ничего с ней не в порядке, слишком уж неестественно все это выглядело. Глаза Ники горели какой-то дикой, неукротимой силой, и казалось, что если на смену этой безудержной радости придет вспышка гнева, то моя ошалевшая подруга, чего доброго, вообще всех поубивает. Теперь я окончательно убедилась - Ника тронулась рассудком.
        Когда гости разошлись, мне стало не по себе. Бабушка давно спала, а мне предстояло коротать ночь в одной комнате с Никой… Бр-р! Да и просто оставаться с ней один на один в доме - не радовало. Нику переполняло счастье - она ходила приплясывая и блаженно улыбалась - но причины этой радости оставались неясными.
        И напрасно я надеялась, что она ляжет и уснет. Нет, Ника снова уселась читать при керосинке. Я заглянула через плечо - это была та же книжка, открытая на той же страничке с дядькой в клетчатом костюме.
        Я облачилась в пижаму и раздумывала - ложиться спать или сидеть караулить?
        - Тебе свет мешать не будет? - как и вчера, осведомилась Ника.
        - Будет! - ответила я. - Вчера всю ночь мешал, до самого утра. Ложись лучше спать…
        - Что ж ты не сказала?
        - Отвлекать тебя не хотела от твоего интересного занятия! - съязвила я. - Спать, говорю, ложись, не майся дурью!
        - Ладно, не буду тебе мешать.
        Ника села в кресло перед столом и погасила керосинку, да так и сидела в темноте.
        - Ника, зачем тебе сидеть в темноте? Ложись спать!
        - Не хочу.
        - Ника!
        Она не отвечала. То ли просто не хотела спать, то ли, может быть, ждала кого-то?
        Мне было страшно. Кого она могла ждать? Своего давно сгинувшего парня? Ну, в то, что он ни с того ни с сего здесь появится, я никоим образом не верила. Тогда кого? Я вспоминала местные байки, рассказанные ребятами, и мне делалось совсем не по себе. А потом еще припомнились те детские сны…
        Я лежала без движения, притворяясь спящей. Решила - раз уж так получилось - прослежу, что она будет делать. Но Ника все сидела и сидела за столом, и минуты тянулись мучительно долго. Долго и страшно. Хотелось вскочить и, как в детстве, убежать к бабушке, но я собрала в кулак всю силу воли и ждала. Ведь Ника же нас тогда не бросила, а ей там еще страшнее было - значит, должна и я ей помочь.


        Минуты шли, и мне все труднее было бороться уже даже не со страхом - со сном. Дрема накатывала мягко, но настырно…
        - Ника… Ни-и-ика… - еле слышно донеслось до меня, но я уже была слишком сонная, чтобы отреагировать. Смутно помню, как Ника поднялась со своего кресла… а дальше сон окончательно сморил меня.
        Когда я открыла глаза, было уже светло. Мигом вспомнив вчерашние события, я вскочила на ноги, бросилась к Никиному диванчику… Моя подруга, как и в прошлый раз, лежала одетая поверх неразобранной постели, и вид у нее был еще хуже, чем вчера. Щеки ввалились, глаза запали, темные круги под ними просто ужасали, а руки были в перчатках.
        Господи, что же делать?! А что-то делать надо - долго ли она так протянет?
        Я вчера, помнится, храбрилась, на курганы одна сходить собиралась, разведать, что да как… И пойду! Вот сейчас позавтракаю - и в путь-дорогу!
        Когда я пришла на кухню, бабушка снова встретила меня грустным взглядом:
        - Опять утром дверь была открыта…
        - Запри ее завтра на амбарный замок, - предложила я.
        Бабушка не ответила, молча возясь с завтраком, и была при этом мрачнее тучи.
        Когда я ехала сюда, папа украдкой положил в мой рюкзак электрошокер. Я тогда еще смеялась над родительской «излишней осторожностью», а вот сейчас, вспомнив папу добрым словом, проверила шокер на боеготовность и сунула в карман куртки. Сама себе усмехнулась - словно в разведку собралась!
        С такими мыслями я оделась, еще раз проверила - Ника спала как убитая - и вышла за калитку.
        Улица была безлюдной, дорога за ней - тоже. Я добросовестно оглядывалась по сторонам, памятуя Никины слова. Кого же она здесь видела - зеленых человечков, призраков или инопланетян? Или это одно и то же? Ох, Ника… Интересно, от безумия вылечиваются?
        - Добрый день, доню!
        Я вздрогнула и обернулась. У опушки леса, под сенью первых дубов, по-прежнему сидел на поваленном стволе старик-пастух. Или не пастух, а кто он там…
        - Здравствуйте, - кивнула я.
        Теперь я внимательно присмотрелась к старику. На нем была низко надвинутая шапка-ушанка и овчинный тулуп с высоко поднятым воротником.
        - Что-то ты одна сегодня? - поинтересовался дед. - Где ж подружка?
        - Постойте, - припомнила я. - Вы вчера что-то хотели ей передать? Я тогда не расслышала…
        - А, что уж теперь… Поздно.
        Я немного постояла в ожидании, но сегодня старик словоохотливостью не отличался. Он, казалось, уже забыл про меня, погруженный в свои думы.
        Недоумевая, я отправилась дальше. Теперь я уже не сходила с дороги, чтоб не заблудиться, как в прошлый раз, и не угодить в болото. Болото… казаки… Что, интересно, это были за казаки, и откуда они взялись?
        Я ничего не понимала. Их там быть просто не могло! Ника умом тронулась, понятно, а я - нормальная или нет? Видимо, не зря у здешних мест дурная слава, тут, похоже, у всех крыша едет. Вспомнился рассказ про девушку, которая вообще память потеряла… днозначно, это какая-то аномальная зона!
        Так я думала, а сама все-таки продолжала свой путь к курганам.
        И снова деревья расступились неожиданно, открыв моим глазам большую круглую пустошь, среди которой возвышалась вершина Лялиной могилы.
        Я обошла ее по окружности, приглядываясь, но ничего настораживающего не заметила. Лезть на эту вершину ужасно не хотелось, я и не стала. И зачем я сюда пришла? Что здесь можно найти такого, что спасло бы Нику от умопомрачения?
        По краю пустоши протекал небольшой ручеек, в котором она нашла свое сокровище. Я подошла туда, осмотрела все, поковыряла палочкой влажную землю по берегу, но снова не обнаружила ничего интересного. Больше никаких сокровищ там не было, да и не они меня сейчас интересовали.
        Глупо было вообще сюда приходить!
        Перед тем как уйти, я все-таки поднялась на второй по величине курган - Темную могилу, или как она там называлась. Взошла, постояла, посмотрела вокруг. Со всех сторон неприветливо чернел лес, окружавший пустошь, было тоскливо и неуютно. И ничего, что могло бы помочь моей беде.
        Обратный путь прошел без приключений, а шокер, который я крепко сжимала в руке всю дорогу, мне так и не понадобился.



        Глава 16
        Аномальное местечко

        - Таня!
        Подняв голову, я увидела Петра - он шел по другой стороне улицы и, заметив меня, быстро направился в мою сторону.
        Я уже дошла до калитки, но остановилась, подождала.
        - Таня, куда это ты ходила? - его тон был суровым, и это мне, как ни странно, понравилось.
        - А в чем дело? Иду куда хочу! - независимо ответила я.
        - Да кто ж тебя держит, - ответил он уже добродушно. - Но… места там нехорошие, да и ты, помнится, была от них не в восторге. Что тебе сегодня там понадобилось?
        И вот тут я подумала - а не рассказать ли ему обо всем? Петро казался мне человеком, которому можно было довериться.
        - Понимаешь, тут такое… - начала я. Петро смотрел на меня серьезно и внимательно, и я решилась: - Знаешь, по-моему, с Никой произошло что-то неладное.
        - Что же?
        - Она сошла с ума! Причем в самом прямом смысле слова! - выпалила я и сразу пожалела о такой откровенности: как бы мне понравилось, если бы моя подруга такое обо мне за спиной рассказывала! Да еще как он отнесется - вдруг с шуточками да иронией…
        Но Петро был серьезен:
        - И в чем это проявилось?
        - Она… она несет всякую чушь, - не поднимая головы, сказала я. - То, по ее словам, она привидений каких-то видела на дороге, то парня своего, давно сгинувшего. А главное - она уже вторую ночь подряд сидит допоздна. Просто сядет и сидит за столом, ничего не делает, но и не спит…
        Петро слушал, не перебивая, внимательно смотрел мне в глаза, и оттого мое сердце переполнялось каким-то неизвестным до сих пор чувством. Нет, когда я встречалась со Славиком Килинским, ничего такого и близко не было…
        - Ну, в общем, когда я утром проснулась, она лежала в постели одетая, и так провалялась чуть ли не до вечера. Да и сейчас наверняка еще спит.
        Я подумала было, не сказать ли Петру о том голосе, который звал Нику, но предпочла этого не делать. Я не была твердо уверена, что это мне не приснилось, да и потом, не хотелось самой угодить в сумасшедшие.
        - Прошу прощения, - сказал Петро. - Я-то с ней близко не знаком. Скажи - она раньше была нормальной? Прикалываться таким образом не любила?
        - Она всегда была нормальной и серьезной, шутить вообще не в ее характере!
        - Ладно. То есть ты так и не знаешь, почему она сидела допоздна и что делала ночью, пока ты спала?
        - Нет… Я хотела проследить, но уснула. Стоп! - воскликнула я, вспомнив. - Известно только, что она куда-то выходила!
        - Тише, - сказал вдруг Петро, оглянувшись по сторонам. - Не стоит о таких вещах кричать на всю улицу. Тут село - мигом весть разнесется…
        Я и сама уже это поняла, предложила ему зайти к нам, но он отказался.
        - Ладно, Таня, давай разберемся вечером. Мы придем, как всегда, с ребятами, там и решим, что будем делать.
        - Только ребятам ничего рассказывать не надо, ладно?
        - Это конечно, - кивнул он. - Может статься, я знаю, что с ней такое…
        - Что же?
        Но Петро резко покачал головой:
        - Не будем пока об этом. Надеюсь, это все же не оно. Ладно, давай.
        И, не дав мне возможности больше ничего спросить, круто развернулся и пошел вдоль по улице.
        А я свернула в свою калитку.
        Бабушки дома не было - я даже не представляла, куда она могла уйти, - а Ника все еще спала. Как и в прошлый раз, она лежала на спине и, казалось, не дышала, а вид у нее был - хуже некуда. Если бы не вчерашнее, я бы ее снова за мертвую приняла.
        Такое мне решительно не нравилось, и я разозлилась. Убедившись, что она все-таки жива, я стала нещадно трясти ее:
        - Вставай, хватит дрыхнуть! Не знаю, где ты ночью шлялась, но больше ты туда не пойдешь!
        Она зашевелилась и прошептала, не открывая глаз:
        - Таня…
        - Я уже пятнадцать лет Таня! Подъем!
        - Подожди…
        - Это ты подожди! - закричала я. - Хочешь ты или нет, но придется тебе меня слушать! Ты встанешь сейчас, а ляжешь в девять вечера, и никаких больше ночных бдений! Раз уж находишься в нашем доме, так изволь считаться. Если тебе здесь не нравится - уезжай, но такого чтоб не было…
        Тут я осеклась - это уже было невежливо. Я ожидала, что она рассердится и бросится собирать вещи. Но Ника, так и не открывая глаз, каким-то обреченным тоном сказала:
        - Эх, Танька… Я уже никуда отсюда не уеду.
        - В смысле? - опешила я.
        - Я навсегда останусь здесь. С ним.
        - С кем? Ты по-прежнему утверждаешь, что видела здесь этого своего Владлена?!
        - Вилора, - мягко поправила Ника. - Непростое это место, Тань… Опасное. Странные силы в этом краю обитают. Но… я нашла здесь, что хотела. Вилор теперь со мной.
        - Так это ты к нему выходила по ночам?! - дошло до меня. - Слушай, ты в своем уме, а? Не знаю, кто там к тебе приходил, но… ты в последнее время не подумывала о визите к психиатру?!
        - Понимаю, это странно, - вздохнула Ника, приоткрыв, наконец, глаза и уставившись в потолок ничего не выражавшим взглядом. Я снова ужаснулась ее замученному виду. - Но это так. Я своими глазами его видела. Это такое счастье, Тань, такое… что просто крышу сносит, никакими словами не передать.
        - Оно и видно! Ты прям так счастливо выглядишь, будто на тебе месяц воду возили!
        - Это… скоро пройдет.
        Я села, не зная, что делать и что ей дальше говорить. Ну как на мою подругу - умную, к сантиментам не склонную - могла свалиться такая напасть? А может, деревенские байки - не такая уж и выдумка? Вдруг здесь и правда водится какая-нибудь нечисть, способная одурманить? Ведь такое бывает, и я не могу этого отрицать - сама сталкивалась. Если так, то Нике не психиатр нужен, а хороший знахарь.
        - Ника, - сказала я осторожно. - Ты мне скажи - твой кулон всегда нагревается при появлении нежити?
        - Всегда.
        - А он не нагревался… когда ты ночью выходила?
        - Нагревался, - равнодушно ответила Ника.
        У меня отлегло от сердца.
        - Так это не парень твой был, а нечисть какая-то! - подскочила я к ней. - Может, демон, принявший его облик! Или вообще вампир!
        - Я не хотела никому говорить, - устало сказала Ника. - Но он и есть вампир.
        - Твой парень?
        - Да.
        - Нет, все-таки тут психиатр нужен! - не сдержалась я, однако не утерпела и посмотрела внимательно на ее шею. Разумеется, никаких зловещих отметин там не было.
        - Вот потому я и не говорила, - спокойно ответила она. Но спустя минуту вдруг тихо сказала: - Знаешь, Таня… Может статься, это действительно не он. Но когда я его вижу, то забываю обо всем, и мне уже больше ничего не надо. И у меня просто не хватит сил, чтобы отказаться, не выйти, когда он зовет…
        - Значит, это мне не приснилось? Я действительно слышала, как тебя звали: «Ника, Ника…»
        - Ну вот, а говоришь - психиатр нужен, - моя подруга тяжело, неуклюже села на кровати. - Если нужен, то нам обеим.
        Она встала, держась за стенку, прошла к столу, неловким движением выдвинула ящик.
        - Танька, иди сюда.
        В ящике стола я увидела старую, потемневшую от времени деревянную коробочку. Я ее и прежде видела у Ники на полке, но она никогда не позволяла никому притрагиваться к этой вещице.
        - Открой.
        С внутренним трепетом я взяла коробочку, подняла крышку. Внутри оказался Никин серебряный крестик на тонкой цепочке, а рядом лежал хорошо знакомый мне кулон на суровой нитке - тот самый, предупреждающий об опасности.
        - Зачем ты сняла его?!
        - Жжется слишком, - легкомысленно улыбнулась она.
        - А крестик зачем, тоже жжется?
        - Крестик раздражает его… Просил не надевать. Да и что тут такого - ты вон тоже крестика не носишь, и многие не носят, и живы. Но я не об этом сейчас, - ее взгляд снова стал адекватным. - Ты вот что, возьми это пока себе. Отдаю на хранение. Вдруг со мной чего… а я думаю, что так и будет… Отвезешь тогда кулон моей маме, она знает, что с ним делать.
        Я испугалась за Нику всерьез, но в то же время обрадовалась - раз кулон теперь будет у меня, то я надену его и…
        - Не вздумай надевать его ни в коем случае! - категорично предупредила Ника.
        - Почему?
        - Нельзя. Сторожевой знак надевается человеком раз и навсегда. А если при живом владельце его наденет кто-то другой - знак тут же потеряет силу, - ответила она и ухмыльнулась нехорошо: - Знаю, о чем ты сейчас думаешь, ха-ха! Если надеть его после моей смерти, он силу не потеряет, нет. Но это наложит на тебя такие обязанности, с какими ты уж точно не справишься! Носить его - это судьба. Для кого-то дар, для кого-то проклятие, но уж не отвертишься.
        - Да ничего такого я не думала! - сказала я. Тон получился неуверенным.
        - Ага, - издевательски кивнула она. - Не думала, конечно. Но это я так, предупреждаю…
        - Да я сейчас думаю, кого к тебе вызывать - знахарку или психиатра!
        - Хоть всех скопом зови - никто не поможет, - издевательское выражение сменилось прежним, усталым и обреченным. - Пропадаю я, Танечка, пропадаю. И, что самое ужасное, совершенно не могу с этим бороться. Не могу и не хочу. Спрячь лучше коробочку куда подальше, а то мало ли…
        С большим трудом я дождалась вечера и прихода наших друзей, уже ставших постоянными гостями. Время тянулось медленно, я с горем пополам вышивала, а Ника сидела в спальне и любовалась своим перстнем. Похоже, он единственный еще радовал ее в этом мире.
        Коробочку я спрятала в самом старом шкафу, где хранились бабушкины вышивки. Я лихорадочно думала, что мне теперь делать, несколько раз брала мобильник, чтобы звонить родителям, Никиной маме, в «Скорую помощь», но всякий раз клала его на место, так никуда и не позвонив. Страшно одной принимать такие решения - куда проще сидеть и ничего не делать. Хотя, будь бабушка дома, я бы уж точно ей все рассказала. Но ее по-прежнему не было…



        Глава 17
        Гадание перед зеркалом

        В этот раз наши друзья пришли быстрее бабушки. Они ничего не знали, веселились и смеялись, включили музыку. И Ника, выпорхнув из комнаты, снова присоединилась к этому веселью. От ее утреннего замученного вида теперь не осталось и следа - теперь она была ожившей, свежей и как-то по-странному красивой. К огромному удивлению, я увидела на ней свою собственную бежевую блузку.
        - Ничего, Тань, что я твою блузку взяла? - задорно спросила она, увидев, как я на нее смотрю. - Ну, прости, это… У меня здесь вещей приличных нет, одна чернота сплошная, как раз в тон к здешнему отключенному электричеству. Дома есть подходящее платье, но я его забыла взять.
        - Бери, - только и ответила я. Меньше всего меня сейчас волновала судьба блузки.
        - А что, хлопцы, повеселее ничего нет? - обратилась она к парням, включившим какой-то медляк.
        Тарас хмыкнул и поставил концерт «Агаты Кристи». Петро, похоже, только изображал веселую улыбку на лице, но как только остальные увлеклись разговором, он поманил меня рукой, и я вслед за ним вышла за дверь. По темному коридору мы прошли в большую комнату. Там было тихо, звуки музыки с кухни доносились приглушенно, и если бы кто-нибудь вышел в коридор, нам было бы слышно.
        Недолго думая, я передала ему весь разговор с Никой, попутно рассказав и о кулоне, и о ее несчастной любви. Может быть, это последнее было непорядочно с моей стороны, но я уже не думала о приличии. К моему удивлению, Петро заинтересовался:
        - Так значит, она до сих пор любит этого человека, погибшего больше года назад?
        Мне не понравился такой его интерес к Никиной личной жизни. Мелькнула мысль - уж не заглядывается ли он на мою подругу? И я ответила:
        - Еще как любит! Она даже не поверила в его гибель, предпочитает верить в какую-то фантастическую историю, которую сама выдумала, и до сих пор его ждет. А теперь вот утверждает, что видела…
        - Вот, значит, как, - еще больше нахмурился Петро. - Это плохо, очень плохо.
        - Что ж плохого? - меня снова кольнула ревнивая мысль.
        - Плохо то, что она сильно тоскует об умершем! Это может навлечь - если еще не навлекло - страшную беду. Как с моей сестрой…
        - А что случилось с твоей сестрой?
        - Не сейчас об этом, - мотнул головой Петро. - Я предлагаю ночью проследить за Никой. Потому что надеюсь - все же это не то, о чем я подумал.
        - Да что у вас всех тут за тайны?! - возмутилась я.
        - О некоторых вещах лучше не говорить против ночи, - покачал он головой.
        - Трудно, наверное, жить возле аномального места? - съязвила я.
        - Ты даже не знаешь, как трудно, - тихо сказал Петро, и мне стало стыдно за свою иронию.
        Мы договорились, как будем действовать вечером, и вернулись в кухню к остальным.
        - …А мы на зеркале гадали, - рассказывала Тося какую-то очередную историю. Зажгли свечку перед зеркалом и смотрели.
        - И что там увидели? - ухмыльнулся Тарас, в очередной раз доставая фотик.
        - Да вроде тень какая-то промелькнула, никто и не успел рассмотреть.
        - Кто-то рукой махнул! - высказала свое мнение Ганя.
        - Никто не махал, я видела, - уперлась Тося.
        - Что ты видела, если ты в зеркало смотрела? Или, скажешь, не так?
        - И не подеретесь! - подначил Тарас.
        Я прошла мимо них и подбросила уголька в печку.
        - Зеркала, - задумчиво сказала Ника. - Вы, как я поняла, просто поставили свечу перед зеркалом и смотрели в него?
        - Ну да.
        - Так не гадают. Зеркала надо друг напротив друга поставить, тогда можете увидеть и будущее, и прошлое, и лешего в панамочке. А вы просто смотрели в зеркало. Так можно увидеть только две вещи.
        - Какие? - заинтересовался Тарас.
        - Себя, разумеется, - словно бестолковому, пояснила ему Ника, а потом добавила, глядя прямо перед собой: - И того, кто стоит за спиной.
        Тут мы все повернулись к ней. Ника с безумной, легкомысленной усмешкой продолжала:
        - Того, кто стоит за спиной, вообще-то увидеть невозможно. Как ни крутись, ни верти головой, а он все равно будет сзади, и ты его не увидишь.
        - Ну, если резко повернуться, человек может за тобой не успеть… - начала Тося, но Ника перебила:
        - Человек - да.
        - А… кто еще может стоять за спиной? - испуганно спросила Ганя, и все начали оглядываться. Все, кроме меня, конечно. Они ведь не знали, что Ника сошла с ума…
        А она живо вскочила со своей табуретки, прошлась по кухне.
        - Разное может быть. Беда, болезнь, смерть. Непрощенные обиды. Совершенные злодейства. Или просто черная тень, неотступно следующая за человеком. Я, пока сторожевой знак носила, видела иногда. То, чего не видели другие. Идет человек, а за ним такое мутное облачко…
        - Ой, Ника, мне аж страшно, - поежилась Тося. - Не надо такое рассказывать на ночь, ладно?
        - Ладно, - пожала плечами моя подруга.
        - А как такое может прицепиться? - вклинилась Ганя.
        - По-разному. Бывает, колдуны порчу наводят, бывает - проклятие над человеком нависнет, а может статься, человек возьмет то, что ему не принадлежит, - и вместе с этим беду на свою голову накличет.
        - Прикольно! - загорелись глаза у Тараса. - Только я не верю, что это можно в зеркале увидеть.
        - Тут заговор один знать надо, - заявила Ника. - И я его знаю.
        - А давайте попробуем! - тут же подскочила Ганя. - Вдруг за кем-то из нас тоже такое привязалось?
        - Не надо, - резко ответил Петро. - Сейчас не время для такого.
        - А по-моему, как раз время! - заявила Ганя. - Пока свет отключили! А то когда он есть, ничего не страшно и ни во что не верится. Посмотрел, свет включил - и сказка развеялась. А пока света нет - все будет по-настоящему!
        - Петро, не хочешь - не гадай, а нам интересно, - неожиданно поддержала возникшую идею боязливая Тося. - Ника, ты прочтешь свой заговор?
        - Я вам его не скажу, не думайте! - с безумной улыбкой ответила Ника. - Но если хотите посмотреть на себя в зеркало - пожалуйста, могу применить. Для хороших людей ничего не жалко, - засмеялась она.
        - Хотим, применяй! - махнул рукой Тарас. - Есть тут у вас зеркало?
        Вопрос был праздным - на холодильнике стояло вполне пригодное для такого зеркальце на подставке.
        - Нужна еще свеча, - засуетились девочки.
        Лично мне все эти гадания были безразличны. Я в них не верила, куда больше меня пугало то шальное веселье, что переполняло сейчас Нику. Она никогда, никогда прежде не была такой…
        - Тань, есть какая-нибудь свечка?
        На автопилоте я выдвинула ящик кухонного стола, подала им свечку.
        - Ну и зачем? - тихо сказал мне Петро. - Лучше останови их, от греха подальше!
        Я отмахнулась:
        - Чем бы дитя ни тешилось! Не верю я в эти глупости, пусть себе смотрят в зеркало, если им охота.
        Петро ничего не ответил. Мы с ним сели в сторонке и молча наблюдали, как девчонки установили зеркало, как зажгли свечу и выключили музыку. Керосинку гасить не стали, просто вынесли в сени. Ника подошла, обвела свечой вокруг зеркала и произнесла что-то еле слышно, но нараспев.
        - Ну, все, можно приступать, - сказала она после этого. - Учтите, оборачиваться нельзя. Если что-то увидите - задуйте свечку и перекреститесь. Подходите по одному, кто тут самый храбрый?
        - Давай ты, - толкнула Тося Ганю.
        - Лучше ты, - хихикнула та.
        Между девчонками завязалась шуточная потасовка, и в конце концов они подтолкнули к зеркалу Тараса. Тот подошел с залихватским видом, уселся на скамеечке и стал перед зеркалом корчить рожицы. По жесту Ники девчонки отошли подальше. Тарас перестал кривляться, просто сидел с умным видом, но вскоре поднялся.
        - Ну, что там? Ничего не увидел?
        - Увидел! У меня за спиной, - он сделал страшные глаза, - стоял большой, черный, страшный…
        - Кто?!
        - Шкаф!
        Все захихикали, и к зеркалу уселась Ганя. Она смотрела внимательно и напряженно, но вскоре в ее взгляде появилось разочарование. Наконец, Ганя встала и с некоторой обидой помотала головой - ничего, дескать, не увидела. Немного поколебавшись, ее место заняла Тося. Добрых пять минут она сидела не шевелясь, добросовестно вглядываясь в зеркальную гладь. Под конец Тарас не утерпел и на цыпочках прошелся у нее за спиной туда-сюда, а потом заглянул через плечо и скорчил страшную рожу.
        - Дурак! - вскочила Тося и погналась за ним. Тарас выскочил в темный коридор, откуда через секунду раздался грохот, а потом он вернулся, держась рукой за темя.
        - Что за дурацкий обычай вешать корыто на стену! - возмущался он. - Ну, Петро, теперь твоя очередь!
        - Сбивать корыто со стены? - уточнил Петро.
        - Нет, смотреть в зеркало.
        Но Петро категорично отказался от участия в ритуале.
        - Ника, тогда ты?
        - Мне этого не нужно, - помотала головой Ника и засмеялась - шальным, безумным смехом. - Я и так знаю, кто стоит у меня за спиной.
        Я только горестно вздохнула.
        - Ой, Таня! - они наконец-то вспомнили про меня. - Ты ж еще не смотрела, иди!
        Мне было все равно, и препираться ни с кем не хотелось. Я поднялась, но Петро предупреждающе коснулся моей руки.
        - Ой, да ладно, - отмахнулась я от него. - Подумаешь…
        И села перед зеркалом. Свеча горела ровно, но от моего дыхания огонек затрепетал, и я машинально отодвинулась. Так мне стало видно намного больше. За зеркальной гладью простиралась легкая дымка - как это всегда бывает в темноте. На какой-то миг мне стало не по себе - видимо, обстановка располагала к таинственности, и я представила, как эта дымка рассеивается и из зеркальных глубин ко мне приближается нечто…
        Но, разумеется, ничего подобного не было и быть не могло. От нечего делать я разглядывала шкаф за спиной - действительно выглядевший довольно зловеще в такой обстановке. А еще мне были видны ребята, столпившиеся в углу.
        Ника с Тарасом стояли в сторонке, Петро расположился на табуретке, а рядом на диванчике сидели Тося с Ганей, чьи черты были плохо видны в темноте.
        Боже!..
        Я не закричала только потому, что у меня неожиданно отнялся голос.
        На диване сидели три девчонки. Не считая стоящей сбоку Ники.
        Я зажмурилась, потом заморгала глазами, пытаясь прогнать наваждение, но четко помня, что оглядываться нельзя ни в коем случае. Когда я вновь решилась посмотреть в зеркало, никаких посторонних личностей там не наблюдалось. На диванчике сидели только Тося с Ганей - теперь их легко было опознать даже в темноте, одну по длинным светлым косичкам, другую по характерной футболке, подаренной Тарасом. Но ведь я четко видела третью, вон там, за плечом у Петра. Все, что успела запомнить, - это ее длинную толстую косу.
        Я тупо смотрела в зеркало, пытаясь собраться с мыслями и отстраненно наблюдая, как зеркальная гладь медленно темнеет, легкая дымка рассеивается и вместе с ней исчезает отражение… Словно в трансе, не испытывая ни страха, ни других чувств, я не отрываясь смотрела на черную дыру, в которую превратилось зеркало. В нем ничего не было видно - только полный мрак.
        Надо было, наверное, перекреститься… Задуть свечу… У меня не хватало сил ни на то ни на другое, я даже закрыть глаза была не в состоянии, настолько страх парализовал мое тело.
        С огромным трудом я преодолела оцепенение и рывком подняла руку. И в этот миг - всего лишь на одно мгновение - в черном провале зеркала мелькнуло лицо. Нижняя его часть была замотана какой-то тканью, но вот глаза я успела разглядеть.
        Ненависть, лютая злоба полыхали в этих глазах, больших и темных, под широкими черными бровями. Но, что самое ужасное, эти глаза мне были смутно знакомы…
        И тут раздались громкие шаги, хлопнула дверь.
        - Что это тут у вас такое?! - услышала я гневный голос бабушки, и в кухне стало намного светлее.


        Все разом исчезло. Огонек моей свечи от сквозняка затрепетал и погас. Бабушка стояла в двери, держа в левой руке керосинку, а правую грозно уперла в бок.
        - Ничего особенного… мы здесь гадали, - я, наконец, обрела способность говорить.
        - Ишь чего придумали! - возмутилась бабушка. - Сейчас вам не Святки, нашли время!
        Она с ворчанием поставила зеркало на место, бросила свечу обратно в ящик стола.
        Гости тогда быстренько распрощались и ушли, а Ника отправилась в нашу спальню.
        - Я сегодня ходила к знахарке, - сказала мне бабушка.
        - В соседнее село?! - поразилась я. Дело в том, что туда было не меньше двух десятков километров. - Пешком ходила?
        - Пешком, - ответила бабушка. - Не хотела никого напрягать. А завтра она придет сюда. Неладно с твоей подругой, разве сама не видишь?
        - Вижу, - я оглянулась на дверь и шепотом сказала: - Знаешь, по-моему, Ника сошла с ума! И вообще, тут что-то странное творится…
        - Я знаю, что тут не все ладно. Просто не надо было соваться, куда вас не просили! - буркнула бабушка. - Вот и доигрались… Хорошо, если бабка Федосья поможет. Кстати, не вздумай заранее своей подруге об этом говорить. Сделаем вид, что ко мне просто пришла родственница. Хотя она мне родственница и есть, только очень дальняя.
        Тот вечер тянулся невыносимо долго, и мне было страшно по-настоящему. Бабушка почти сразу легла спать, а Ника… она снова сидела за столом с книжкой и снова смотрела мимо страниц. Ждала. Теперь я понимала, что она ждет того тихого зова из окна.
        Я слонялась как неприкаянная. Проще всего было лечь и уснуть и тем избавиться от страха. Но спать было нельзя - ближе к полуночи я ждала Петра. Мы договорились спрятаться и подкараулить Никиного «гостя». Я уже почти жалела, что согласилась на это опасное мероприятие, до того мне было жутко. Конечно, рядом с Петром будет спокойнее, но все равно я старалась не думать, кто явится к моей подруге и что может случиться с незваными свидетелями.
        То и дело меня посещали трусливые мыслишки - не выходить, пусть Петро подождет и уйдет. Сказать, мол, уснула нечаянно. А лучше вообще завтра домой уехать…
        Последними усилиями воли я гнала от себя эти «спасительные» идеи. Кем я сама себя считать буду всю оставшуюся жизнь, если моя подруга погибнет здесь, а я даже не попытаюсь ей помочь?
        Только это и сдерживало.
        Я взяла на полке какую-то книгу и уселась за стол напротив Ники.
        - Тоже почитаю, не возражаешь?
        Она, кажется, насторожилась:
        - Тебе спать не пора?
        - А тебе? - отбрила я, но тут же поспешила ее успокоить: - Не волнуйся, полчасика почитаю и пойду спать. Не буду тебе мешать наслаждаться одиночеством.
        И мы полчасика добросовестно делали вид, что смотрим в книги. Правда, за это время ни одна из нас не перелистнула страницу. А когда перевалило за одиннадцать ночи, Ника стала то и дело тревожно поглядывать то на меня, то на окно. И я решила ее не мучить.
        - Пойду спать в большую комнату. А то тут с тобой страшно, странная ты какая-то стала.
        Но Ника не обиделась, а вздохнула с облегчением:
        - Иди, иди. А я еще почитаю.



        Глава 18
        Огненный гость

        Из дома я вышла тихо-тихо. Было морозно, тонкий ледок хрустел под ногами, изо рта вырывались густые клубы пара. Петро уже ждал меня у калитки.
        - Может, ну ее, эту слежку? - вырвался у меня трусливый вопрос. - К нам завтра знахарка придет, пусть она и разбирается.
        - Ага, - кивнул Петро. - К нам она тоже приходила, только поздно уже было. Но ты, наверное, права - иди спать, я лучше сам… Так спокойнее будет.
        И я, конечно же, осталась. Непривычно было стоять посреди ночной сельской улицы. Нигде не светилось ни огонька, окна хат все до одного были темные, и лишь белоснежные стены выделялись в темноте. А там, где заканчивалась улица, чернел чуть поодаль высокий непроглядный лес. В эту пору он выглядел как никогда зловеще, и мне поневоле вспоминался сон прошлой ночи. Выползающие из леса темные, страшные фигуры, что-то светящееся вдали, за лесом. «Идуть… уже идуть…»
        Днем это казалось ерундой, а теперь было по-настоящему страшно. Как когда-то в детстве, заработала моя чересчур буйная фантазия, помноженная на страх, и мне стало представляться, как в этой темени что-то шевелится, движется, приближается… Я попыталась взять себя в руки и смотреть на вещи здраво.
        Ага, и сразу вспомнила, для чего мы сюда пришли.
        - Пошли, где-нибудь спрячемся, что ли, - предложила я, дернув Петра за рукав. Он, как я заметила, тоже тревожно поглядывал в ту сторону. - А то мало ли кто к ней явится.
        - И то верно, - кивнул он и, недолго думая, открыл калитку двора напротив. Насколько я помнила, там жила одинокая старушка Степановна, у которой никогда не было собак.
        Недалеко от калитки доживала свой век старая деревянная лавочка под широким навесом полуразрушенного сарая. Там мы уселись и стали ждать.
        У одинокой старушки уже не было сил хорошо вести хозяйство, и во дворе царил беспорядок, а в редком заборчике недоставало многих штакетин. Мы могли хорошо видеть улицу - точнее, ее окончание и черневший дальше лес, и наш дом, чья высокая крыша темнела на фоне облачного беззвездного неба.
        - Странное дело, - сказала я, чтобы как-то начать разговор. - Между нами и улицей - хлипенький заборчик, и все-таки это ненадежное прикрытие кажется защитой. Ну, в этом никем не охраняемом чужом дворе чувствуешь себя в безопасности, не то что на улице. Хотя по логике…
        - Логика-то логика, - ответил Петро, - а мы привыкли с детства, что этот несчастный заборчик является границей, за которую незваным гостям вход воспрещен. И зачастую… так считаем не только мы. Некоторые чуждые нам силы тоже не могут преодолеть эту преграду.
        - А, это как вампиры, которые не могут войти без приглашения? - уточнила я, догадываясь, о каких чуждых силах он говорит.
        - Вампиры? - переспросил Петро, подняв бровь. - Это такие, как вовкулаки, да? А почему это они не могут входить без приглашения?
        Я удивилась:
        - Ну ты даешь! В наше время не знать о вампирах и их повадках! Тут, конечно, медвежий угол, далекий от цивилизации, но не знать таких элементарных вещей…
        - Как-то не интересовался, - простодушно пожал плечами Петро. - Вот ты и расскажи, если так хорошо знаешь.
        И я занялась просветительской деятельностью. Выдала ему всю информацию о вампирах, известную мне по книжкам и фильмам.
        Петро внимательно слушал, а потом сказал:
        - Какие подробности! Прямо как из энциклопедии.
        - Да, - ответила я. - Есть и в энциклопедиях статьи о вампирах.
        - Надо же! - изумился Петро. - Неужели их ученые изучали, что об этом в энциклопедиях пишут?
        Я еще раз поразилась его наивности.
        - Ну ты и даешь! Вся эта информация - из книжек, из фильмов, а на самом деле кровососущих мертвецов не бывает.
        - Не бывает? - хмыкнул он. - А зачем же тогда в энциклопедиях писать про то, чего не бывает?
        - Ну… Это, наверное, пишут в тех изданиях, где речь идет о фольклоре и суевериях.
        - А-а. Ну, спасибо, что рассказала, - он тепло улыбнулся. - Буду теперь знать, что вампиры - это не как вовкулаки, а скорее как упыри. Только не тронутые цивилизацией.
        - А что такое вовкулаки? - переспросила я.
        - Ну ты даешь! - моими же словами ответил он. - У вас там, конечно, медвежий угол, но не знать таких элементарных вещей!
        Мы оба засмеялись, и я поймала себя на том, что забыла про страх и ту беду, что выгнала нас в такую пору на улицу. А Петро пояснил мне, что вовкулаки отличаются от вампиров тем, что могут принимать волчий облик. И что это не мертвецы, а вполне живые люди.
        - Живые? Это оборотни, что ли?
        - Можно и так назвать. Говорят, если беременная женщина на волка посмотрит или съест мяса скотины, которую загрыз волк, то у нее рождается оборотень. Или ведьма может заколдовать человека, что он в волка превратится. И будет бегать волком, пока не кончится срок заклятия.
        - Ничего ж себе тут у вас ведьмы! Я думала, они только порчи наводить умеют, ну и снимать иногда, а большинство вообще шарлатанки.
        - Таких, конечно, полно, - отмахнулся Петро. - Но бывают и настоящие ведьмы, такие сильные, что боже избавь. Эти себя не рекламируют, живут себе скромненько, да и немного их. Если наших старух послушать, то раньше такие сильные ведьмы были, что и погодой повелевали, и чертями, и упырями всякими.
        Мне снова стало не по себе, и я принялась оглядываться по сторонам. Теперь мне во всех темных закоулках захламленного двора мерещилось что-то страшное.
        - Вот уж нашел тему для разговора в такое время, - буркнула я сердито.
        Но Петру, похоже, эта тема была интересна. Совершенно проигнорировав мои слова, он продолжал:
        - Есть предание о ведьмах, которые главенствовали над упырями и каким-то призрачным войском. Но мы говорили о вовкулаках. Так вот, говорят, что с волками умели обращаться казачьи характерники.
        - Кто?! - меня немного насмешило странное слово.
        - Первый раз слышишь, что ли? - поразился Петро.
        - Ага…
        - Ну, знаешь ли. Об этом нам даже в школе рассказывали, Елена Степановна, помнишь ее?
        - Помню… А кто это такие?
        - Это, Танечка, были среди запорожских казаков такие, что владели магическими способностями. Как я думаю, это было древнее боевое искусство, до наших дней не дожившее. Их не брала ни сабля, ни пуля - окромя серебряной. Они могли поймать пулю голыми руками и отправить обратно. Могли так оружие заговорить, что оно не знало промаха. Под водой могли часами находиться или отводить глаза людям - стоит он среди толпы, а его никто не видит. Да много чего умели… Вот и волками оборачиваться тоже.
        - Ну, в магию я верю, - осторожно начала я. - Но чтоб оборачиваться волком - в это как-то не очень.
        - Ну, не знаю, говорят так. А еще говорят, что такой казак-чародей мог мысленно общаться с животными, видеть их глазами и заставлять их действовать по своей воле. Может, и с волками этими что-то такое было, как знать. Вот представь - пробежит этот волк сотни километров, разведает, что происходит во вражьем стане, а казак уже знает.
        - О, я тебя со вчерашнего дня хотела спросить, - вспомнила я. - Я слышала, сейчас вроде казачество возрождается. Скажи, а поблизости ничего подобного нет? Ну… казаков каких-нибудь?
        - Откуда бы они тут взялись? - удивился Петро. - Если и возрождается, то не здесь. Хотя село это издавна было казачьим.
        - Или, может, кино снимают? Или какой-нибудь самодеятельный народный ансамбль…
        - Нет в нашей глухомани ничего подобного! - категорично ответил он. - А зачем ты это спрашиваешь?
        - Понимаешь, я… видела. Заблудилась в лесу и видела, как казаки ехали на лошадях вдоль реки. В старинных одеждах, с саблями, точно как запорожцы на картинке.
        - Ты серьезно? - он улыбнулся, видимо, решив, что я все-таки шучу. - Вдоль какой реки?
        - А вон там, в лесу, недалеко от опушки. Вот я и думаю, может, они мне примерещились с перепугу?
        - Скорее всего, именно примерещились, - мягко ответил Петро. - Я знаю эти места, там и дороги-то нет.
        - Нету, - согласилась я. - Мы с Никой потом вернулись туда, посмотрели - действительно, ни дороги, ни следов копыт. Может, там из болота исходили какие-то галюциногенные испарения?
        - Может быть, - пожал он плечами. - Хотя про тот лес тоже болтают разное. Но никаких казаков там уже сто лет не видели.
        - Понятно, - я стала согревать дыханием руки, успевшие замерзнуть. Значит, все же померещилось… Но мой мозг никак не хотел в это верить, слишком четко стояла в памяти картинка. Едут казаки, на меня не смотрят… Почему не смотрят, если я ору как резанная? Ну ладно бы просто проигнорировали, а то ведь даже головы никто не повернул! Кроме, конечно, того, который меня снял, и это вообще никакой логике не поддавалось. Колдовство какое-то, что ли?
        - Как, ты говоришь, эти казачьи ведуны назывались?
        - Характерники.
        - Прикольное словечко. Чего ж их так называли?
        - Не знаю, - пожал плечами Петро. - Надо полагать, с характером были ребята.
        А я вспомнила, что в старину у некоторых слов были совсем другие значения, чем сейчас.
        Несколько минут мы сидели молча. Я раздумывала обо всей здешней чертовщине, пытаясь найти ей логическое объяснение, но ничего не получалось. Да еще сегодняшний сон никак не выходил из головы.
        - А знаешь, - сказала я наконец. - У меня часто бывает так, что после того, как я побываю в незнакомом месте, мне снятся потом странные сны. Вот и прошлой ночью, после того, как мы сходили на курган, я во сне такое видела!
        - Что ж ты видела? - повернулся ко мне Петро. Мне стало неловко. Раньше я любила рассказывать свои сны друзьям, но если девчонки из любопытства или из вежливости слушали, то представителям сильного пола это было совсем неинтересно. В лучшем случае от меня отмахивались, в худшем - высмеивали и иронизировали. Славный парень этот Петро, таких, наверное, и нет больше.
        - Ну… - смутилась я. - Мне снилось наше село и эта улица. И будто вон там, за лесом, вершина кургана вдруг засветилась красноватым светом…
        Чтобы показать, я встала и подошла к калитке, откуда было виднее, потому что с того места, где мы сидели, обзор заслонял старый навес.
        - Вон там, - указала я в сторону леса. Все вокруг было черным, но на линии горизонта я заметила небольшое рыжеватое пятнышко. - Слушай, а что это такое, последние отблески вечерней зари, что ли? Так ведь ночь давно… Или горит что-то?
        Петро подскочил, как ошпаренный:
        - Боже!
        - Да что это?
        - Смотри, Таня, смотри! Господи…
        И тут я увидела, что никакая это не полоска зари и не пожар - светилась в самом деле верхушка кургана! Вот она загорелась чуть ярче, от нее отделилось что-то тонкое и сияющее в темноте…
        Яркая огненная полоса озарила небо багровым сполохом. Нечто, похожее не то на огненную комету с длинным извивающимся хвостом, не то на факел, стремительно летело по небу прямо в нашем направлении. Только в отличие от факела вместо дыма во все стороны разлетались многочисленные искры, и это было видно даже отсюда.
        Страх и вместе с тем восторг охватили меня, и я, вместо того чтобы бежать и прятаться, стояла у калитки, не отрывая глаз от жуткого и притягательного зрелища. И напрасно Петро дергал меня за руку, пытаясь увести под навес, - я просто оттолкнула его, и он перестал меня дергать. Мне казалось, что я вижу что-то знакомое, но давно забытое, такое прекрасное… и опасное одновременно.
        И тут Петро сильным движением схватил меня за шиворот и втолкнул под навес. Я зацепилась за что-то ногой и упала. Хотела уже сказать Петру, что я о нем думаю, но тут он и сам споткнулся и рухнул на трухлявый настил рядом со мной. В этот же миг невероятный, ослепительный свет пробился сквозь доски, озарив наше ненадежное укрытие всего лишь на секунду, а потом стал быстро угасать.
        Я мигом вскочила и выглянула в щель между досками. Светящееся огненное пятно опустилось на землю возле нашего дома и теперь уменьшалось и тускнело, принимая форму высокой человеческой фигуры. Наконец, оно вообще погасло, напоследок осыпав все вокруг себя множеством искр. Они завихрились, заплясали в воздухе и одна за другой исчезли. Снова стало темно.
        - Извини, Таня, - пробормотал Петро, садясь, и стал яростно тереть кулаками глаза. - Ослепил он меня…
        - Ты что, ослеп? - ужаснулась я.
        - Да нет, уже все прошло. Но как блеснуло - думал, ослепну, - он потряс головой.
        - А что это было?
        - Это все-таки он, - скорее сам себе ответил Петро, поднимаясь.
        - Кто - он?
        - Огненный змей! Доигралась твоя подружка со своей тоской по умершему.
        - Как - змей? - удивилась я. - И при чем здесь…
        - Тише! После объясню, - отмахнулся Петро. - Смотри.
        Мы оба припали к щелям между досками. Видно было плохо, зато во внезапно наступившей тишине отчетливо и зловеще прозвучало:
        - Ника… Нииика….
        Значит, это все же был не сон, как я до последнего надеялась! Меня охватил такой страх, граничащий с паникой, что я присела, накрыв голову руками.
        Через несколько секунд я услышала, как щелкнул замок и хлопнула входная дверь. Захрустел ледок под ногами.
        И тут раздался хрустальный звон - сначала еле слышно, потом чуть громче. Тихий, нежный, переливистый, он был таким чудесным, что я чуть не забыла обо всем на свете. Ничего подобного я вообще в жизни не слышала. Казалось, он заполонил все вокруг, весь воздух вибрировал этим звоном. Он наполнял сознание, приводил в восторг, душа пела и рвалась в поднебесье…
        Любопытство побороло во мне страх, я приподнялась и снова выглянула. И увидела - Ника стояла посреди двора, и ее было хорошо видно. Потому что вокруг нее роем струились потоки искорок. Они то вились спиралью, то перебегали зигзагами, то вообще свивались в причудливые сложные фигуры. Ника стояла не шевелясь, и глаза ее горели каким-то нездешним светом, и что самое странное - она была удивительно красивой в этот момент. Губы ее шевелились, будто она с кем-то говорила, но до нас не доносилось ни слова - только завораживающий хрустальный звон.
        Не помню, сколько так длилось, я стояла, не отрывая глаз. Наконец, звон стал стихать, а искорки понемногу отпрянули от Ники и кружились теперь самостоятельно, все быстрее вращаясь по кругу.
        Страха уже почти не было, наоборот, меня обуяло любопытство. Надо полагать, сейчас это нечто будет улетать?
        И вдруг Петро дернул меня за руку на себя и крепко закрыл мне рукой глаза.
        - Ты что делаешь?! - взвизгнула я и вырвалась, но в тот же миг чуть не ослепла от яркого света. Пришлось зажмуриться, а когда я открыла глаза, то увидела светящуюся огненную полосу, тут же скрывшуюся где-то за лесом.
        Темная ссутуленная фигура, различимая на фоне белой стены, медленно побрела к дому. Я с перепуга не сразу узнала Нику…
        Мы с Петром переглянулись.
        - Иди глянь, что с ней, - неуверенно предложил он.
        - Да то же, что и в прошлый раз, - фыркнула я. - Сейчас завалится спать прямо в одежде на неразобранную кровать и будет валяться до вечера. Это ты мне, пожалуйста, растолкуй, что с ней! Что это такое было?
        Петро, прежде чем ответить, вышел из-под навеса и оглянулся по сторонам.
        - Пойдем ко мне! - я решительно потянула его за руку. - Там и поговорим нормально.
        - А как же бабушка?
        - Она спит, - ответила я. - А если проснется - скажем правду.
        - Боюсь, правду ей узнать все равно придется, - кивнул Петро и направился за мной.



        Глава 19
        История Ольги

        Для начала я пошла и проверила - Ника действительно лежала одетая на своем диванчике, и вид у нее был - краше в гроб кладут. Я даже испугалась, жива ли она. Вспомнилось, как я подумала то же самое в позапрошлую ночь, но тогда она выглядела намного лучше, чем теперь.
        Мы с Петром уселись на кухне. Я не помнила, куда дела керосинку, поэтому наощупь достала и зажгла свечку.
        - Это и есть то, о чем ты подозревал? - напрямую спросила я.
        - Да, - мрачно кивнул он. - Эта тварь сгубила мою сестру.
        - Как?! И что это такое вообще? - спросила я. Мне сразу вспомнились бабушкины слова, но она говорила так непонятно и туманно, что я ничего не поняла.
        - Я тебе сказал уже - это огненный змей. Если девушка разлучена со своим любимым и сильно по нему тоскует… или, скажем, вдова по умершему мужу… То он может явиться. Он прилетает огненной стрелой и принимает облик этого человека. Видит его таким только жертва, а для всех остальных он невидим. И она с ним рядом счастлива, - тут Петро вздохнул. - Только недолгое это счастье. Выпьет он ее жизнь, вытянет душу… Я с детства слышал такие истории, но не слишком в них верил. Кто бы знал, что в родной семье такое произойдет?
        Ольга росла самоуверенной и надменной девчонкой, часто смотрела на других свысока. Особенно когда за ней начали ухаживать мальчишки - а таковых было несколько, - воспринимала это как должное, но сама оставалась ко всем холодна. Но однажды приехали в деревню к Пилипчукам родственники - какая-то солидная дама с взрослым сыном, - решившие провести лето на чистом воздухе. И вот этот молодой человек - его звали Сергей - с первого взгляда покорил сердце Ольги. Ее словно подменили - она забыла всякую гордость, ни на шаг от него не отходила. А для Сергея это, похоже, не было ничем серьезным. Лето закончилось, и он уехал. Обещал, правда, звонить, но ни звонков, ни писем не последовало. А номер, который он оставил, оказался неверным.
        - Если я его когда-нибудь увижу - убью, - сказал Петро, и я каким-то шестым чувством поняла, что это не просто к слову сказано. - По правде говоря, я надеялся, что он уедет и Ольга его забудет. Очень уж он мне не нравился, а особенно его мамаша… Но когда он уехал, она стала ждать. На других парней вообще не смотрела, а все думала и страдала. Так прошло несколько месяцев. За это время моя сестра изменилась до неузнаваемости. Куда и девалось былое веселье - она стала мрачной и нелюдимой. Колдовством даже пыталась заниматься. И однажды… Я помню этот день. Она вышла из дома и направилась по дороге к лесу. Я-то думал, она на огороды пошла, но когда через полчаса пришел туда, ее там не было. А она вернулась вечером, палец тряпкой замотан, и ни с кем в тот день больше не разговаривала. После того и началось. Как вечер - сидит допоздна, все уже спать легли, а она все сидит, в окошко смотрит. А потом валяется в постели до обеда…
        - Вот и с Никой то же самое!
        - Я так и понял. Мы думали - она заболела, потому что вид у нее был…
        - Да понятно какой, - вздохнула я.
        - Так длилось около недели, и с каждым днем она худела и чахла. Только под вечер оживлялась, ее тогда охватывало какое-то сумасшедшее веселье. Доктор наш местный - его мама вызвала - ничего такого у нее не нашел, а посоветовал поехать в город на обследование и заодно показать психиатру. Но Ольга никуда ехать не пожелала, заявив, что у нее не болезнь и доктора не помогут. Вот тогда мама и обратилась к знахарке.
        - К бабушке Федосье?
        - К ней. Она-то нам и рассказала, что за гость является к Ольге. Огненный змей, извечный обитатель старых курганов. Он является к женщинам, которые вот так тоскуют по любимому, в облике того, о ком они грезят. И раз за разом понемногу выпивает их жизнь. Пока в конце концов не отнимет душу, и женщина умирает.
        - Так было и с Ольгой? - поразилась я.
        - Да. Когда мы позвали знахарку, было поздно, она уже ничего не могла поделать. Только и посоветовала, что запереть ее в комнате на ночь. Но мы в такое не слишком поверили, вот и решили проследить. И увидели то же, что и сейчас.
        А уже на следующий раз родные закрыли Ольгу в комнате, наглухо заколотив ставни на окнах. Она металась, кричала, билась об дверь до самого утра… А когда утром дверь открыли, Ольга - страшная, растрепанная - выбежала из дома и, словно полоумная, бросилась бежать по той дороге, что вела к курганам.
        - Я побежал за ней, но не мог догнать - она словно на крыльях летела. А когда все же добежал, то увидел - стоит моя сестра на кургане, а над ее головой, где-то в полуметре, светится яркая огненная точка. И вдруг Ольга закричала пронзительным голосом и упала замертво…
        Он замолчал, я тоже ничего не ответила, пытаясь осмыслить услышанное.
        - Так вот почему бабушка рассердилась, что мы туда пошли! - сказала я наконец. - Еще намекала так туманно, не могла прямо сказать!
        - Ну… Такое прямо рассказывать - не каждый поверит, - хмуро ответил Петро. Наверное, он был прав - я сама бы скорее восприняла этот рассказ как очередную деревенскую байку. Если бы не увидела подтверждение своими глазами.
        - Вот и имеем теперь результат, - вздохнула я. - А я-то думала, почему бабушка, узнав, что мы ходили к курганам, допытывалась, не страдаю ли я по кому-нибудь.
        - А ты не страдаешь? - поднял глаза Петро.
        - Нет, конечно! - воскликнула я. - Вот и, услышав отрицательный ответ, бабушка сразу успокоилась. А про Нику спросить не догадалась! Слушай, но я не понимаю - если ты знал, чем опасны эти курганы, почему повел нас туда?
        - Потому что когда я советовал вам не ходить, вы не слушали, а если б не повел, то пошли бы сами. Разве не так?
        - Ну…
        - Вот именно. Мы пришли и быстренько ушли, и от этого никакой беды не случилось. Потому что Ника пришла с нами, она болтала и думала о делах житейских. А вот когда она на следующий день пришла одна, стояла там, погруженная в свои переживания и вспоминала того, кого потеряла… То и вызвала на свою голову. Впрочем, даже если бы она туда не пошла, то он и сам бы мог ее найти, раз она так тоскует.
        - И откуда эта нечисть взялась? - я встала, прошлась и снова села, сил уже не было никаких. - Ты тут знаешь все местные байки и предания. Неужели с этим ничего нельзя поделать?!
        - Не знаю, - он задумчиво смотрел перед собой, словно пытался что-то вспомнить. - Говорят, были когда-то люди, которые умели с таким справиться. Но сейчас… Вряд ли.
        - Когда-то было их валом, а как понадобились, так и нет никого! - психанула я. - Зачем они тогда вообще нужны!
        Петру нечем было меня утешить. Немного помолчав, он попрощался и ушел домой.



        Глава 20
        Снадобье бабки Федосьи

        Устав после трудного дня, я отключилась, едва коснувшись головой подушки.
        Что за странное дело! Как только я погрузилась в сон, как снова увидела нашу деревню сверху.
        В том, что она наша, сомнений не было. Хотя на вид изрядно отличалась. Теперь хат было десятка два-три, не больше. Они сгрудились маленькой испуганной стайкой и были со всех сторон обнесены частоколом - высоченным, выше всех крыш, и почти вровень с куполом крошечной деревянной церквушки в центре деревни. А рядом, слева от деревушки, шла дорога. Нет, не так - Дорога! Большая, широкая и накатанная, она шла мимо деревни, которая теперь, особенно по сравнению с ней, казалась крошечной. Я смутно поняла, что вижу какие-то давние времена, а эта дорога станет впоследствии нашей улицей.
        Мне стало видно дальше, и я увидела, что привычного леса нет на месте! Разве что небольшая роща виднелась в сторонке. Дорога вела прямиком к курганам - огромным, жутковатым, они зловеще чернели на фоне рыжевато-багровых полос закатного неба. Теперь было видно, что их три - один большой, другой чуть меньше, а третий, хоть и низкий, сглаженный временем, но все же гордо возвышался над землей. Ветер гнул пожелтевшие травы, было муторно и тревожно.
        Ворота в частоколе, окружавшем деревню, были открыты. Неожиданно я увидела, что по дороге к курганам бредут люди, одетые во все темное. Ба, да это похороны, оказывается, - впереди несли гроб, в котором, как мне четко было видно, лежала молодая девушка в белом.
        Я видела, как они с гробом на руках поднимались на самый высокий курган, на склоне которого чернела выкопанная яма.
        В толпе я не заметила ни священника, ни каких-то других представителей церкви, которые, по моему мнению, должны были непременно присутствовать на похоронах. Гроб безо всяких церемоний опустили в землю, быстро засыпали яму, не поставив ни креста, ни камня, не сделав даже холмика, - могилу просто сровняли с землей и торопливо стали спускаться.
        В этот момент последние лучи заката погасли, и все вокруг охватила полная тьма. Только теперь я обратила внимание на горящие факелы в руках нескольких человек. И тут я увидела страшное. У подножия среднего кургана, находившегося неподалеку, что-то блеснуло. Вода? Да, точно, вода, скорее маленькое болотце, которое я не заметила раньше. Над ним стал клубиться туман, он все сгущался, белесый и светящийся, а потом в нем зашевелились темные смутные очертания уродливых фигур. А подножие среднего кургана из-под самого низа чуть-чуть замерцало, как если бы под слоем земли там тлели угли.
        Люди с криками, которых я почти не слышала, со всех ног бросились обратно по дороге, а тени медленно, но уверенно двинулись за ними.
        Что это было? С отстраненным любопытством, какое бывает во сне, я взирала на этот кошмар откуда-то сверху и гадала - догонят или нет? Кто-то из бегущих взял такую скорость, что мигом скрылся с глаз. Но некоторые, надо полагать, старики, вообще не могли бежать. Они ковыляли с трудом, и расстояние между ними и страшной погоней неумолимо сокращалось…
        И тут, откуда ни возьмись, в клубах пыли на дороге возникла конница. Точнее, небольшой отряд всадников стремительно пронесся по дороге по направлению к курганам, и тени замерли на месте. Похоже, ни всадники, ни их лошади нисколько не боялись этой жути, на лицах - смуглых, обветренных, с длинными развевающимися усами - читался веселый азарт. Среди остальных мчался человек в высокой красноверхой шапке, держащий в вытянутой руке не саблю, как его товарищи, а какой-то странный предмет. Палка с набалдашником в форме волчьей головы… То есть нет - это был топорик, чья рубящая часть имела форму волчьей головы. Таких странных топориков я не видела никогда.
        И нечисть заметалась, забегала, не зная, куда деваться. Я заметила, что ни одна из тварей не смогла свернуть с дороги и удрать в степь - они теперь возвращались обратно к курганам. А человек, державший топорик, опередил остальных - точнее, они пропустили его вперед - и резким коротким броском вогнал свое оружие в землю. Многоголосый визг и вой слились воедино, над вонзенным в землю топориком завихрился водоворот, в который, вертясь, затягивались уродливые тени… И стало темно.
        Я открыла глаза, медленно приходя в себя. За окном еще стояла ночь.
        Снова со мной такое. Вчера я поднималась на самый большой курган, а потом мне приснился про него сон. А в этот день - то же самое, только со средним. Теперь осталось увидеть сон про маленький.
        Ну уж нет, на него я подниматься не буду!
        И что за сны у меня? Бабушка в детстве даже водила меня к знахарке, но та заявила, что я «такая уродилась» и что это у меня «такая доля».
        Знахарка… Я вспомнила и о том, как мы к ней ходили второй раз после тех кошмаров, самых страшных в моей жизни, увиденных в соседней комнате, о которых я впоследствии забыла, да и теперь стараюсь не вспоминать. Тогда знахарка выставила бабушку за дверь, а меня подробно о моих снах расспросила. Я помню, как она изменилась в лице, как бросилась к иконам и стала что-то шептать. И как велела бабушке поскорее увозить меня отсюда и - боже сохрани! - ни о чем не расспрашивать.
        Бабушка послушалась, ничего расспрашивать не стала, и меня тогда же увезли в город.
        Я встала, прошлась по комнате, стараясь не смотреть на неподвижную Нику. Немного успокоилась и снова легла. На этот раз уснула быстро и без сновидений.
        Утром меня разбудили голоса. Я протерла глаза, повернула голову. Возле диванчика, на котором спала Ника, стояли моя бабушка и седая старушка в платке, в которой я не сразу признала бабку Федосью. Ту самую знахарку, к которой меня водили в детстве. И которая теперь горестно сокрушалась:
        - Что ж вы сразу-то не кинулись?! Ей же теперь не поможешь…
        - Неужели никак нельзя? - всплеснула руками бабушка.
        - Ну разве что увезти ее отсюда силой - так не поедет она…
        - Не поедет, - я села на кровати. - Ника мне прямо заявила, что никуда не поедет, а уж если она так сказала, то так и будет. И силой с ней ничего не сделаешь - она умеет за себя постоять.
        - То-то и плохо, - вздохнула Федосья. - А разум ее одурманен.
        - Так она и правда сошла с ума? - я поднялась.
        Знахарка не ответила, а бабушка глянула на меня осуждающе.
        - Я ночью видела, как это было! - решилась я признаться. - Ночью… такая огненная полоса в небе… и хрустальный звон.
        Федосья грустно опустила глаза.
        - Вот уже вторая такая, - пробормотала она сама себе, - а я ничем помочь не могу, что я тогда вообще могу?.. А давайте сделаем так. Сварю я одно снадобье, от которого к ней вернется разум. А вы уж попытайтесь ее уговорить уехать. Хотя не знаю, поможет ли это.
        - Свари, пожалуйста, - бросилась к ней бабушка, и они обе направились на кухню.
        - Бабушка, - кинулась я вслед. - Надо, наверное, Петра предупредить, чтоб машину наготове держал. А как только нам удастся Нику уломать - поскорее в машину и на станцию, чтоб она не успела передумать.
        - И то дело, - грустно кивнула бабушка. - Вот я сейчас и схожу. А то по селу уже болтают всякое-разное. Видели его люди, летучего этого.


        Бабушка ушла, а я сложила наши вещи, убрала в комнате и уселась рядом с Никой. Разбудить ее, что ли? Как я уже убедилась, по утрам она хоть и выглядела кошмарно, но была более-менее вменяемой, а вечером все менялось с точностью до наоборот. Так что сейчас с ней можно было бы, наверно, поговорить и без зелья. Впрочем, знахарке виднее.
        Немного подумав, я решила все же ее разбудить. Пришлось долго трясти и звать, прежде чем она зашевелилась и с трудом разлепила глаза.
        - Ну чего тебе?
        - Поговорить надо.
        - Поговорить… - она попыталась подняться, но это у нее не получилось. - А вечером никак?
        - Никак! Твоя жизнь в опасности! - воскликнула я.
        - Я знаю, - спокойно ответила Ника. - Знала, на что шла. Мне уже недолго осталось… день или два. Но… не могу без него. И скоро мы вместе улетим далеко-далеко…
        Так, подумала я, похоже, знахарка все же права - без зелья тут не обойтись, если оно вообще поможет.
        - Да ведь это не он! - привела я последний аргумент. - Это огненный змей! Нечисть, принявшая вид твоего парня, чтобы выпить твою жизнь и похитить душу! Я ночью была на улице и видела…
        - Может, и так, - равнодушно ответила она. - А может, и нет. Но поздно что-то менять. Я уже решила…
        - Ника! - я была в отчаянии. - Да что с тобой такое? Он тебя одурманил! Ты же всегда была сильной, мыслила здраво, никакими глупостями не маялась и в сентиментальность не впадала. Возьми себя в руки, стряхни это наваждение!
        Она ничего не ответила, только посмотрела долгим взглядом, в котором ясно читалось - мои старания бесполезны.
        Так мы и молчали, пока не пришла бабушка.
        - Ника, деточка, проснулась уже? - ласково сказала она.
        - Ага…
        - Что-то ты неважно выглядишь, - нарочито обеспокоенным тоном продолжила бабушка. - Не заболела ли?
        - Нет, - мотнула Ника растрепанной головой и с трудом села на кровати.
        - Я тебе чаю заварила на травах, - сказала бабушка. - Он тебя сразу взбодрит.
        Ника иронично усмехнулась, но отвар, принесенный бабушкой, все же выпила.
        Тут раздался стук во входную дверь.
        - А вот и Петро, - пробормотала бабушка и пошла открывать.
        Я услышала, как лязгнул крючок, на который запиралась дверь, а потом из прихожей донесся разговор. Правда, он быстро стих - видимо, бабушка увела гостей на кухню.
        Покосившись на Нику, которая сидела, устремив взгляд в одну точку и явно пытаясь что-то осмыслить, я направилась на кухню и осторожно заглянула в дверь. На кухне оказалось немало народу. Я увидела Петра, его мать с бабушкой - обе были в черных платках и сильно постаревшие, Тосю со старшим братом и еще нескольких любопытных соседей. Бабушка Федосья сидела между ними, и все они тихо и тревожно что-то обсуждали. Как я поняла из этого разговора, Петро не стал ничего скрывать от своих родных, может быть, искал у них совета. А остальные просто маялись бессонницей и видели в окно странное небесное явление, вот и решили удовлетворить свое любопытство, якобы невзначай присоединившись к семейству Глушенко, направлявшемуся к нам.
        Правду говорят - на селе ничего не скроешь, подумала я, отступая обратно в темный коридор. Мне не хотелось попадаться на глаза этой любопытной толпе и отвечать на их досужие вопросы, а то еще и осуждать начнут… И я вернулась в спальню к Нике.



        Глава 21
        Проклятая могила

        Моя подруга нервно расхаживала по комнате, как она всегда делала в минуты раздумий. По крайней мере, так было в лучшие для нее времена.
        - Танька? - резко повернулась она ко мне. - Это ты? Вот и хорошо.
        Я чуть не вскрикнула от радости. Если не считать ее пугающе изможденного вида, она сейчас, судя по голосу, казалась вполне нормальной.
        - Хорошо, - эхом повторила я. - Хорошо… Ты пришла в себя, мы с тобой сейчас собираемся и уезжаем!
        Она на минуту застыла, ее пальцы в черных перчатках, которые она снова не сняла на ночь, нервно теребили резиночку для волос.
        - Хочешь уехать? - мрачно осведомилась она. - А Петра своего тут бросишь?
        - При чем тут Петро? - удивилась я. - Опасность грозит тебе, именно тебе, если ты не уедешь!
        - Я знаю, - небрежно бросила Ника и снова повторила уже другим тоном: - Я - знаю, что грозит мне. А вы не знаете, что грозит вам!
        - В смысле? - опешила я.
        - Ты мой кулон куда дела?
        Я замялась, памятуя ее наказ спрятать кулон от нее подальше.
        - Я его спрятала надежно, и пока не уедем, тебе не отдам.
        - Ладно… Он всегда помогал мне распознавать нечисть. И я видела, что стоит за спиной у твоего приятеля. А с тех пор как Вилор ко мне вернулся, я вижу это даже без кулона.
        - Ника, это не Вилор! - завопила я. - Это нежить из курганов!
        - Ладно, Танечка, оставим пока эту тему, - холодно ответила Ника. - Ты лучше скажи, сама-то ты не замечаешь, какая тень стоит за спиной твоего Петра?
        Я так и села, ошарашенная этим вопросом. Это как понимать? То ли бабкино зелье не помогло, то ли Ника и в самом деле сошла с ума?
        - Думаешь, что я чокнулась? - процедила она, будто угадав мои мысли. - Можешь считать, как хочешь, дело твое. Скажи лучше, ты свои фотки хорошо рассмотрела? Те, что Тарас делал?
        Вопрос был праздный. Я этими фотками долго любовалась, и она это видела.
        - Конечно, хорошо!
        - Дай-ка их сюда.
        Немного поколебавшись, я все же вынула фотографии из сумки, села на диванчик рядом с Никой и протянула их ей. Она взяла фотографии, окинула беглым взглядом и положила на диван между нами:
        - А теперь еще раз посмотри.
        Я всмотрелась в хорошо знакомые фотки, но ничего нового, разумеется, не увидела.
        - Ну, посмотрела, и что?
        - Ненаглядным своим все любуешься, ничего другого не замечаешь, - усмехнулась она. - А ты на стену за вашими спинами глянь.
        Я сначала, не разобравшись, оглянулась на стену за спинкой дивана, на котором сидела. Ника иронично хмыкнула, и только тогда до меня дошло, что она имеет в виду стену на фотографии…
        Мы с Петром красовались на фотке вдвоем. Я сидела, а он стоял за моей спиной, и смотрел… Совершенно не важно, куда он смотрел. Потому что нас было двое, а за нашими спинами на белой стене четко виднелись три тени. И эта третья тень не могла принадлежать никому из остальных ребят, потому что она стояла между нами. Точнее, за спиной у Петра…
        - Все еще считаешь меня чокнутой? - вывел меня из шока голос Ники.
        - Нет, - пролепетала я. - Извини, пожалуйста…
        - Китайскими церемониями займемся потом, - отмахнулась она, после чего поднялась и стремительно прошлась по комнате. На ее бледном, до жути изможденном лице снова читалась мрачная решимость, как в прежние, не очень добрые времена.
        Но, вопреки логике, меня сейчас больше волновала не лишняя тень на фотографии, которую, кстати, приколист Тарас мог приделать фотошопом, а состояние Ники.
        - Ника, послушай меня! Ты должна немедленно покинуть это место! Еще день или два - и тебе грозит гибель, ты же сама говорила. Петро здесь, в доме, и он отвезет нас на вокзал…
        - Нет, это ты послушай меня, - тихо и жестко ответила она, глядя мне прямо в глаза. - Он отвезет, не сомневаюсь. Но долго ли после того протянет? Я чую смерть за его спиной.
        Я ахнула, не зная, что сказать. Несмотря на фотографию, мне в такое никак не верилось. А вот в том, что Ника стоит на краю пропасти, сомнений не было.
        - С собственной проблемой, - с нажимом добавила она, - я как-нибудь сама разберусь.

«Ага, разберешься, как же», - в отчаянье подумала я, с ужасом представляя, что будет ночью, если она не уедет.
        - Самая большая опасность грозит здесь не мне, - продолжала она, в задумчивости вновь расхаживая по комнате. - Здесь… ох, что-то недоброе скрывается. И на курганах, и на дороге, и… - Ника подняла голову и устремила на меня острый, пронзительный взгляд, от которого у меня прошли мурашки: -…и что-то здесь, в доме. Точнее, под ним.
        Я почувствовала, как у меня холодеют от страха все конечности.
        Здесь, под домом?! Неужели…
        Я отодвинулась подальше, вжалась в спинку дивана. Ника остановилась передо мной, глядя прямо в глаза, и, казалось, видела меня насквозь:
        - А ты ведь, Танечка, знаешь, что там. Только ты соврала мне, когда я тебя спрашивала.
        Я втянула голову в плечи:
        - Ну что ты, Ника! Откуда мне знать? Разве можно считать детские сны достоверной информацией…
        - Рассказывай, - потребовала она, возвышаясь надо мной. - Что ты здесь видела в детстве?
        - Ну, собственно, ничего я тебе не соврала, - сбиваясь, заговорила я. - Меня действительно душил домовой, лезли в голову всякие ужастики, снились кошмары.
        - А потом? - Ника не меняла своего властного, требовательного тона и не сводила с меня глаз.
        - А потом… Через некоторое время в этих снах стала приходить Она.
        - Кто?
        - Я не знала и не задумывалась, кто это такая, мысленно называла ее просто - Она. Моего детского соображения тогда не хватало, чтоб этим заинтересоваться. Так вот, поначалу она молча присутствовала во сне, я ее не видела, но знала, что она есть, смотрит на меня. А потом понемногу стала со мной разговаривать. У нее был такой же властный голос, как вот у тебя частенько бывает, - не упустила я возможности поддеть Нику. - Только снизу, из-под земли. Голос четкий, молодой такой. Я даже не могу сказать, слышала я ее во сне или сквозь сон, в полудреме… Она рассказывала, как когда-то здесь жила, как ее тут все боялись, потому что она была очень сильной ведьмой. Ее называли мудрой, ей кланялись при встрече, ни один важный вопрос не решался без ее одобрения, и ни один брак не совершался без ее разрешения. А потом она умерла, и все радовались, но все равно боялись ее, даже мертвую. С величайшими предосторожностями ее похоронили, отрубив предварительно кисть правой руки.
        - Зачем? - прищурилась Ника.
        - А чтобы она не могла больше вредить людям, даже после смерти! Есть такой очень древний, забытый обряд - после смерти отрубить ведьме руку, чтобы не вредила
«оттуда». Не слышала про такой?
        - Нет.
        - Вот и я не слышала - ни до ни после. Я узнала о нем исключительно из своего сна. Ладно, в общем, ее похоронили где-то глубоко-глубоко под землей, а руку положили рядом. Сверху над ней - большой камень… - я с трудом выискивала в памяти старые, размытые образы из сна. - Большая бесформенная скала… Или плита… Пористая, из песчаника… Где-то глубоко-глубоко внизу, под землей…
        Я замолчала, мое лицо горело от смущения. Почему-то стыдно и неловко было рассказывать об этом. Наверное, потому, что вспомнилось, как когда-то давно я уже пыталась поделиться этим сном с друзьями, но надо мной долго смеялись. Старая обида полыхнула с новой силой…
        - Ну, дальше, - попросила Ника, терпеливо выждав долгую паузу.
        - Ты все еще считаешь, что это не глупости? - взмолилась я, отгоняя противные воспоминания.
        - Продолжай.
        - Однажды ее голос прозвучал особо торжествующе. Она сказала, что не зря ее боялись и не зря выход камнем закрыли. Пускай сама она выйти из могилы пока не может, хотя не за горами тот час, когда сможет, но вот свою руку, ту, которая отрублена, намерена выпустить!
        - Как? - удивилась Ника. - Это серьезно?
        - Ну вот, я же говорила, ты не поверишь…
        - В смысле, не для того ли ей руку отрубили, чтоб она не могла ничего сделать?
        - Просто это очень сильная ведьма. Да, и она сказала, что сделает это при моей помощи, воспользуется моей силой. Вот после этого и начался ад кромешный. Я заболела чем-то непонятным, температура поднялась, голова кружилась, все вокруг плыло в тумане, я уже не различала, где сон, где явь…
        Это длилось сутки. Приходил врач, не понял, что за болезнь, выписывал какие-то лекарства. Бабушка не отходила от меня ни на шаг, перебралась в мою комнату, а у меня не хватило ума попросить, что лучше бы она меня к себе забрала.
        И вот ночью… Я не уверена, что это был сон, я вообще ни в чем не уверена. Слишком уж реальным все выглядело. Мне снилось, что я лежу в своей кровати, а бабушка спит рядом, на диванчике, но от ее присутствия спокойнее не становится. Потому что оттуда, снизу, на меня смотрит ведьма. И внутренним зрением я вижу, как раскалывается, берется трещиной толстый древний камень где-то внизу, и по этой трещине снизу вверх поднимается мертвая рука. Ведьма торжествует, я снова слышу ее голос, молодой, звонкий.
        Наверное, это все же был сон. С одной стороны, я видела свою привычную комнату, спящую рядом бабушку, а с другой - как снизу, в глубине земли, по трещине в камне поднимается эта мерзость. Мертвая рука, отрубленная по локоть, страшная… Вот она приблизилась к поверхности и… соединилась с рукой бабушки, которую та во сне свесила до пола.
        И все, больше ничего не было. Я проснулась в своей комнате, а рядом на диванчике спала бабушка, действительно свесив до пола руку. Я потом целый день украдкой поглядывала на эту руку - обычная живая рука, ничего сверхъестественного. Да и болезнь моя прошла наутро. Но после такого мне было очень жутко. Страшно было спать в той комнате, страшно было даже заходить в нее и вообще в дом.
        - А бабушке ты не рассказала?
        - Частично. Про руку не говорила, просто сказала, что мне постоянно снится ведьма. Она тогда снова потащила меня к знахарке, и та, велев бабушке выйти, заставила меня рассказать все подробно. Помню, как она изменилась в лице, и как говорила потом бабушке, что меня надо срочно увозить куда подальше. И запомнилось почему-то больше всего, как знахарка строго твердит, почти кричит бабушке: «Не расспрашивай ее об этом! Никогда и ни при каких условиях - не расспрашивай!»
        А тут и мама приехала и увезла меня. И со временем я все забыла, сейчас только и вспомнила.
        - Больше ничего не было? - задумчиво спросила Ника. - Последствий каких-нибудь?
        - Нет, ничего. И я все-таки надеюсь, что это были всего лишь навеянные самовнушением сны, и ничего серьезного… - пролепетала я, сама не слишком веря своим словам.
        - Конечно, ничего серьезного, - иезуитским тоном ответила Ника. - Кстати, что у твоей бабушки с рукой?
        - Болит от локтя и ниже. Кожа сохнет, трескается, врачи ничего определить не могут…
        - И как давно это продолжается?
        - Что? Ты думаешь?.. - до меня только теперь доходило, что эти два события могут быть связаны.
        - А что тут думать, тут все понятно. Если только рука твоей бабушки не начала болеть раньше, еще до того.
        - Нет, не раньше… - мне живо вспомнилось, как все было. Вот я лежу на своей кровати, а рядом бабушка на диване, на правом боку, свесив до пола правую руку, ладонью вверх. Но с тех пор как эта рука начала болеть, бабушка на правом боку вообще спать не может. Значит…
        - Значит, под нашим домом действительно это проклятое захоронение! - вскричала я. - И ведьма…
        - О господи! - раздалось от двери. Мы обе повернули головы туда - голос принадлежал знахарке, стоящей в дверях. Рядом с ней бледнее мела держалась за дверную ручку моя бабушка, а из-за их голов выглядывали соседи. Похоже, все они стояли там уже давно и слушали мой рассказ, затаив дыхание.
        В наступившей тишине зловеще прозвучал голос бабушки Федосьи:
        - Проклята могила найшлася! Ой лишенько, що ж тепер буде…[Проклятая могила нашлась! Вот беда, что же теперь будет! (укр.)]



        Глава 22
        История проклятой могилы

        Никому из соседей не потребовалось разъяснений, что это значит. Возможно, не все верили в давнее предание, но в этом селе его знал каждый. Все разом зашумели, загалдели, обсуждая обрушившуюся на них новость. Я вскочила с дивана и помогла усадить на него свою бабушку, потому что ей стало плохо.
        - Так она здесь, оказывается, могила эта! Не под Остапчуковым домом, а здесь, - испуганно проговорила Петрова бабушка. - А они все хвалились, что четвертый крестик на карте на их дом приходится. Тьфу, пустозвоны!
        - Дурак он был, тот Остапчук, и вся семья его не умнее, - вторил сосед.
        Я обмахивала бабушку газетой и отстраненно думала - видимо, эта история с четырьмя крестиками на карте всерьез будоражила здешние умы. Очевидно, пустозвону Остапчуку удалось пробудить к ней интерес, раз соседи сейчас так волнуются.
        - Дураки не дураки, а хватило ума уехать отсюда, - огрызнулась жена соседа. - Я тебе сколько говорила, что и нам бы пора в город перебираться. А что с нами теперь будет?
        - Ой, да ничего не будет, - отмахнулся тот. - Ну, нашлась могила, и что теперь? Лежали кости тыщу лет в земле, ничего не случилось, и теперь не случится.
        - Говорила я, чтоб увезли Таню отсюда подальше, - горестно вздыхала Федосья. - Она знала, где оно находится, а теперь все знают! Сбылось проклятие!
        - Да это разве все? - спросила я смущенно. - Всего несколько человек…
        - И этого достаточно, - отрезала Федосья. - Знала ты, знала я, а если узнают трое - это уже не тайна!
        А соседи спешно прощались и уходили. Видимо, им страшновато было находиться в доме, под которым обнаружилась проклятая могила. Да и поделиться страшной новостью с остальными тоже не терпелось. Интересно, они всерьез в это верили?
        - Ну что, девчата, отвезти вас на станцию? - деланно бодрым голосом осведомился Петро, когда остальные ушли.
        - Я никуда не поеду, - категорично заявила Ника. - В моем случае это не выход.
        - А что тогда выход?
        - Я должна сама с этим справиться, своей волей, - буркнула она и потянулась за расческой. - Иначе толку не будет.
        Я услужливо подала ей зеркальце. Моя подруга глянула в него, скривилась и вернула зеркальце мне.
        - Ну, я пойду тогда, - сказал Петро.
        - Вечером увидимся, - крикнула я вдогонку. Но он покачал головой и вышел за дверь.
        - Так что же случится теперь? - повернулись к бабе Федосье мы обе, тем временем как моя бабушка встала и молча вышла на кухню.
        - Что случится, знает только Бог, - ответила Федосья. - Ох, чуяла я, что не к добру Остапчук ту карту нашел! Кто ее, интересно, такую нарисовал? Четыре крестика на карте… Под теми могилами, девчата, много народу лежит. В давние, очень давние времена они насыпаны.
        Передается у нас одна легенда. Что давно-давно жила тут страшная ведьма, сильнее которой и не слыхали. Всех в страхе держала, никто ее ослушаться не смел, а сама она ненавидела людей лютой ненавистью.
        - Они ее чем-то обидели? - спросила Ника, устало присаживаясь на скамеечку.
        - Ну, детка, этого уже никто не помнит. Она умела поднимать такую нежить…
        - Какую? - в один голос спросили мы.
        - Ох, не знаю толком, что это было. Какой-то страшный морок выползал из старого кургана и полз по дороге к людям в села. И если он настигал молодых и здоровых, то они в одночасье старились и умирали, только настоящие старики да дети оставались. А потом ее убили…
        - Убили? - удивилась я. - Разве ж такую убьешь!
        - Нашлись, значит, умельцы. И спрятали тело где-то глубоко-глубоко под землей, чтоб никто не знал, где оно. Потому что знали - после смерти не будет ей покоя, ненасытной упырихой она встанет и снова придет к людям. А потому замуровали на совесть. Даже память о ней старались уничтожить, но этого до конца не получилось. Если в селе появлялся человек с даром видеть вещие сны - то эта гадина являлась ему в снах, и так о ней узнавали и вновь начинали бояться. А людской страх ведьме и был нужен, он давал ей силы вредить людям даже из могилы. По ее вине дважды мор в селах случался, когда все старились и умирали за день. Вот откуда возле старого кургана со временем появилось два новых - там схоронили всех умерших.
        - Осиновый кол надо было вбить, - вставила Ника.
        - Ха, помог бы тут твой кол! - махнула рукой Федосья. - Хотя, может, и вбили, я не знаю. Он и против простого упыря не всегда поможет, а эта главной над ними стала…
        - Вставали из-под курганов уродливые, скрюченные тени и по широкой дороге ползли к деревне, - припомнила я свой сон.
        - Правильно, - изумленно подняла глаза Федосья. - Но откуда ты знаешь?!
        - Снилось…
        - Вот через таких, как ты, сновидцев, она и давала о себе знать. Но раньше просто узнавали о том, что она есть. А теперь узнали, где ее могила. И теперь - кто знает, что случится!
        - Я знаю, отчего это, - вздохнула Ника. - Мне когда-то рассказывали. Настоящему, высшему вампиру нужна не кровь, а боль, страх, слезы жертвы. Они от этого берут силу.
        - Вроде того, - сказала старушка. - И я просто не знаю, что теперь будет. Дар у тебя, Таня, редкостный - видишь ты особенные сны. Ведь видишь же?
        Я кивнула:
        - Вижу. И уже дважды во сне я видела, как какие-то всадники загоняли обратно эту погань.
        - То казаки, - пояснила Федосья. - Они в старину народ обороняли. Были среди них такие, которые знали про эту нежить и умели ее усмирить. Может, и от самой ведьмы бы избавились окончательно, да никто не знал, где она находится. А она, как только умела, ухитрялась гадости делать…
        - И зачем ей все это надо? - вслух подумала я. - Лежала бы себе в своей могиле спокойно…
        - Велика была ее ненависть ко всем людям. Сильнее всего оказалась, даже смерть ее не одолела. И принесла ж тебя сюда нелегкая с твоим даром! Кто нас теперь оборонит? Нету теперь таких казаков, как были! А кто теперь? Всякие атеисты-матерьялисты, которые трясут дипломами, ни черта не знают и кричат «не верю»? Толку с них, тьфу!
        - Скажите, бабушка Федосья, - остановила я ее гневную речь. - А этот огненный змей, что одурманил Нику, - я посмотрела на подругу в упор, - это тоже ее рук дело?
        - Нет, - покачала головой старуха. - Он сам по себе. Эта нечисть обитает в степи испокон веков. Живет в старых захоронениях, в поганских могилах. И как ее отвадить… жаль, не знаю.
        - Я сама справлюсь с этим наваждением, - не слишком уверенно сказала Ника. - Постараюсь справиться…
        - Лучше б ты, девонька, все же уехала подальше, - возразила старуха. - Так надежнее. А главное - перестань тосковать по умершему! - добавила она строго. - Грешно это, нехорошо, оттого и беды случаются. Живым о живых думать надо.
        Ника открыла было рот, но, видимо, передумала спорить. Вместо этого она спросила:
        - Скажите, бабушка, а откуда взялась эта дорога? Кто по ней ходит, почему она не зарастает?
        Старушка сразу поняла, о какой дороге речь, но только развела руками:
        - Не знаю, девонька. Эта дорога была здесь всегда. Так говорят. А ты уезжай, уезжай все же отсюда! Пойми - не парень твой к тебе приходит, а огненный змей. Он вытянет из тебя жизнь, погубит и душу! В прежние времена таких, которых он погубил, даже на кладбище не хоронили и церковных обрядов не совершали. Я даже знаю, в те самые курганы их зарывали, без обрядов.
        - Это почему еще? - изумилась я. Мне уже было известно, что в старину так поступали только с самоубийцами и теми, кто был отлучен от церкви.
        - А потому, что не отправится такая душа на небеса, - вздохнула Федосья. - Унесет дьявольское создание душу с собой, а уж куда?.. Кто знает. Так что думай, детка, но недолго. Ты сегодня выпила снадобье, что проясняет разум, но если ночью он снова одурманит тебя, то дальше уж никто не поможет.
        Ника ничего не ответила, она в глубоком раздумье смотрела прямо перед собой.
        Старуха резко поднялась.
        - Вот, что знала, то вам сказала. Отвадить эту нечисть я не могу, а ты уж думай, хочешь жить или нет.
        И она направилась к двери.
        - Бабушка, подождите! - вскочила Ника. - Скажите, пожалуйста… Вот вы так много знаете старинных преданий… Может, вам известно что-нибудь о нижнем мире?
        - Ой, не ходи этими путями, девонька, - обернулась к ней старуха и добавила строго, почти сердито: - Все вы сейчас, молодые, насмотритесь всяких кинушек и строите из себя героев. Нет туда людям ходу, и слава богу, что нет!
        Она прошла на кухню и, поговорив еще несколько минут с бабушкой, покинула наш дом.



        Глава 23
        Старинная вышивка

        Мы с Никой так и сидели молча, думая каждая о своем. Я раздумывала о словах знахарки. Так значит, у меня дар видеть вещие сны? В моей жизни было много удивительных снов. Я стала их припоминать один за другим и давалась диву. Неужели все это - правда?!
        Вообще-то я год за годом, слушая разных скептиков, привыкла убеждать себя, что, как бы мои сны ни были похожи на реальные события, ничего такого в реальности быть не могло.
        Потому что этого не может быть никогда.
        По крайней мере, так мне всю жизнь твердили.
        А теперь оказалось, что это не бессмыслица, а вещие сны. В душе я была рада такое услышать, но не знала, верить или нет. Согласна, большинство моих снов были правдоподобны, но то, что я видела здесь… вся эта нечисть из курганов… Я не могла никак поверить в происходящее, даже несмотря на слова знахарки. А может, она на самом деле толком и не знает ничего, просто стращает, чтобы поддержать свой имидж ведуньи?
        Ну уж нет, одернула я себя. А как же огненный змей, Ника, зелье, которое привело ее в себя? Все же баба Федосья знает толк в своем деле. И совет она Нике дала хороший.
        Так неужели нам грозит опасность в виде нечисти из курганов? Как-то в такое не очень верилось. А точнее, совсем не верилось, особенно когда солнышко светило в окно почти по-весеннему. Золотистые солнечные зайчики лежали на полу и на чисто выбеленных стенах, и это, как когда-то в детстве, сразу подняло настроение и придало оптимизма. Вокруг был привычный реальный мир без признаков нечисти и опасности, даже Ника теперь выглядела вполне вменяемой.
        И во мне взыграло то, что принято называть здоровым скептицизмом. Ладно, я согласна признать, что к Нике являлся некий инфернальный гость, прикинувшийся ее погибшим другом сердца, но теперь Ника уже в своем уме, а значит, за нее можно не волноваться. Она сильная, справится. Но в то, что из курганов упыри полезут, или кто они там - не верю, и точка.
        И все стало хорошо. Солнце светит, все живы-здоровы, и на душе спокойно. Пройдет еще несколько дней, мы отсюда уедем, и тогда вообще жизнь наладится. А пока можно просто наслаждаться отдыхом. Вечером придут ребята, включим музыку, будем травить байки…
        Стоп, Петро вроде бы дал понять, что не придет. Почему, интересно?
        Это мне совсем не понравилось. Он занят делами или на что-то обиделся? Или…
        Меня снова уколола ревнивая мысль. Куда он ходил тогда вечером? Впрочем, я была уверена, что он и сегодня туда пойдет.
        Мое настроение все-таки оказалось испорчено. Только не дурацкими снами и туманными пророчествами, а вполне реальными подозрениями.
        Нет уж, теперь я обязательно выясню, куда он ходит!
        Влезла непрошеная мысль - а вдруг все-таки знахарка правду сказала? Я тряхнула головой, огляделась. Солнце, золотые зайчики… С кухни сладкими булочками пахнет… Нет, не верю, да и вообще, у меня есть проблема важнее.
        Вошла бабушка, только что проводившая Федосью.
        - Ну как дела, девчата? - добродушно спросила она.
        - Хорошо, - заулыбалась я. - У меня все прекрасно!
        Ника стояла у окна в солнечных лучах и чуть заметно улыбалась солнцу. На ней красовались ее черные брюки, моя бежевая блузка и неизменные черные перчатки с сетчатыми пальцами, что с бежевой блузкой не слишком сочеталось. Она машинально теребила левой рукой правую перчатку - то спускала ее с запястья, чтобы снять, то снова натягивала на место.
        - Все не так хорошо, как хотелось бы, - сказала она оптимистично. - Но будем надеяться на лучшее.
        - Будем, - согласилась бабушка и улыбнулась. - Я смотрю, тебе помогло ее снадобье.
        - Помогло, - ответила моя подруга.
        - Вот и славно, - облегченно вздохнула бабушка. - Настращала нас Федосья, но как-то мне в такое не слишком верится. Упыри из могил, огненный змей… Я слишком часто слышала эти сказки, чтобы им верить.
        - Согласна! - охотно поддержала я. - Я нормальный человек и привыкла мыслить здраво.
        Ника промолчала, задумчиво глядя в окно, и стянула свою перчатку до середины ладони. Но потом резко надела ее обратно.
        - Да сними ты уже свои перчатки! - не выдержала я. - И вообще, кто их носит с бежевой блузкой!
        Ника подошла к зеркалу и критически осмотрела себя.
        - Действительно, как пугало огородное стала, - пробормотала она. - Главным образом физиономия. Хотя и блузка тоже. Надо переодеться.
        - Переодевайся, да идите завтракать, - предложила бабушка, и я вслед за ней отправилась в кухню. Через несколько минут к нам присоединилась Ника. Она действительно переоделась, на ней теперь вместо моей блузки красовалась слегка помятая черная рубашка - и все те же перчатки.
        - Вот, - гордо объявила она. - Так лучше сочетается и смотрится более жизнеутверждающе!
        Бабушка заулыбалась, а я кивнула:
        - Да уж.
        В этот раз Ника на аппетит не жаловалась, что мою бабушку сильно порадовало, а потом принялась за всякие домашние дела, хоть ее никто и не просил. Помыла посуду, начистила кастрюлю картошки, приволокла ведро воды и стала драить и без того чистый пол.
        - Ты прямо пионер-ударник! - сказала я, без толку слоняясь туда-сюда и не зная, за что взяться.
        Она медленно выпрямилась, посмотрела на меня внимательно и тихо произнесла:
        - Ох, Танька, боюсь я вечера… Не знаю, справлюсь или нет с этой напастью…
        - Как же так, Ника! - поразилась я. - Ведь все прошло, ты теперь нормальная.
        - Теперь - да. Но когда снова его увижу и услышу - могу опять лишиться рассудка, как и предупреждала эта бабуля.
        - Так, может, тебе все-таки лучше уехать, пока не поздно?
        Ника покачала головой:
        - Я должна сама это в себе побороть. Иначе оно со мной останется недолеченной болячкой, и приведет к реальному сумасшествию. Да и вас здесь бросить не могу…
        - А при чем тут мы? С нами все в порядке!
        - Угу, - кивнула она и снова принялась драить пол.
        Я решила оставить эту тему и, послонявшись еще немного без дела, села за круглый столик у окна вышивать. Ника, управившись, тоже подсела ко мне. Какое-то время молча смотрела, как я верчу иголкой, а потом достала свою недошитую салфетку и тоже принялась за работу - на этот раз аккуратно и внимательно.
        Так мы и не заметили, как прошло часа три. Работа увлекала, мы забыли об обеде, и далеко не сразу я заметила, что бабушка стоит в дверях кухни и внимательно на нас смотрит.
        Я подняла голову:
        - Что-то не так?
        - Все так, внучечки, все хорошо, - удовлетворенно кивнула бабушка. - Вижу, вам по душе пришлось рукоделие?
        - Нервы успокаивает, - призналась Ника. - Отвлекает от гадких мыслей. А вообще да, по душе. Чувствуешь себя этаким творцом, собирающим вселенную из молекул.
        - Вот и хорошо, - бабушка прошла к старинному шкафу и достала оттуда новенький полиэтиленовый пакет с каким-то свертком. - Хорошая вышивка, девоньки, способна передать больше, чем фотография и даже иная картина. Вышивая, ты вкладываешь в нее жизнь, без этого в вышивке никак. Ты, Никуся, правильно сказала - творцом себя чувствуешь, да это в каком-то роде так и есть. Вышивка может оживить неживое.
        - В смысле? - не поняла я.
        - Были просто ткань и просто нитки, а ты вселяешь в них жизнь, - серьезно ответила бабушка.
        Я пожала плечами. Вообще-то так она никогда не выражалась. И хотя работа мне нравилась, я вовсе не была согласна насчет «оживления неживого».
        - Как по мне, то в фотографии куда больше сходства с живым оригиналом, чем в самой искусной вышивке, какую я могла себе представить.
        - Сходства - может быть, - ответила бабушка. - А вот жизни…
        И она вынула из пакета стопку вышивок, на этот раз небольшую.
        - Вот это да! - у меня просто отпала челюсть. На первой же работе я увидела… себя и маму. Год назад мы посылали бабушке наши фотографии, вот одна из них и была вышита мелким-мелким крестиком. И тут я признала правоту бабушкиных слов. Я хорошо помнила ту фотографию, она была самой обычной и не слишком мне нравилась. Но здесь все оказалось совсем по-другому. Мы смотрелись по-особенному красиво и… живо. А на следующей вышивке я была одна - в летнем костюмчике, с котенком на руках. Эта фотография была сделана прошлым летом и мне очень нравилась, но вышивка оказалась просто божественной.
        Дальше последовали еще десятка два разнообразных портретов, моей семьи и наших родственников - у бабушки кроме меня еще были два внука от моей тети.
        - Сижу тут одна, смотрю на эти работы - и как будто вы со мной здесь… Это спасибо Петру с Тарасом, - пояснила бабушка. - Взяли фотографии, повезли в город и сделали мне схемы, а я по ним вышила. Вот, если интересно.
        Она вынула из того же пакета стопку схем для вышивки крестиком, распечатанных на цветном принтере. Я узнала несколько наших семейных фотографий, были и просто картины. Видимо, их сделали с помощью компьютерной программы.
        - Хорошо сейчас умеют эти схемы делать! - похвалила бабушка. - А раньше такого не было. Нормальную схему было трудно раздобыть, приходилось самим рисовать, как умели. А вышивала я, помню, ночами - весь день в работе, а утром рано вставать… В общем, спасибо Петру с Тарасом, сделали мне доброе дело. И ни копеечки за это не взяли.
        - А что взяли? - невинно поинтересовалась Ника.
        - Ишь ты какая! - прыснула бабушка. - Ничего… поначалу. А потом, когда я им готовые работы показала, Петро попросил и ему вышить кое-что. Я и сделала… Сами у него и спросите, если интересно.
        Ника потупилась, а я почувствовала, как заливаюсь краской. Неужели он заказал ту фотку, где я с котенком? Иначе бабушка не хихикала бы сейчас. Да, похоже, у вышивки действительно существует своя добрая магия…
        Мы снова стали рассматривать работы. Конечно, между современными и старыми вышитыми портретами все-таки существовала большая разница. Последние казались куда примитивнее. А самые ранние, сделанные, опять-таки, на домотканых холстинах, казались вообще почти мультяшными. Там были фигурки людей в полный рост, иногда с подписями имен или прозвищ. Но опознать этих людей можно было разве что по специфической старинной одежде, которая, в отличие от лиц, была прорисована четко.
        И вдруг… На совсем старом, порыжевшем от времени полотне, лежавшем в самом низу стопочки, я увидела изображение казака, довольно искусное для работы тех давних лет, еще не знавших компьютерной разработки схем. В том, что это казак, сомнений не было - характерный чуб-«оселедец», длинные усы и соответствующая одежда, названия которой я не знала, создавали непередаваемый колорит. У казака были широкие косматые брови с проседью, насколько это можно различить, и острый, пронзительный взгляд темных глаз.
        Но главное - в руках он держал странной формы топорик - в форме волчьей головы!
        Меня словно ударило молнией. Казака опознать было сложно, но эту штуковину я четко помнила из сна! Лихие всадники летели к курганам, загоняли нежить обратно под землю, и один из них держал не саблю, как все, а этот топорик. Я, конечно, не слишком хорошо разбираюсь в старинном оружии, но таких топориков у казаков нигде и никогда не видела. Да и вообще нигде не видела.
        - Бабушка… - пролепетала я. - А это кто?
        Ника, смотревшая другие вышивки, заглянула мне через плечо:
        - Колоритный дядька! А что это у него в руках?
        Бабушка, которая в это время возилась с обедом, повернулась ко мне и, увидев, какую вышивку я держу в руках, сразу посерьезнела:
        - Странно, что ты об этом спросила. Обычно на него не обращают внимания, очень уж вид неприглядный.
        - Так ведь вид неприглядный потому, что вещь старинная! - воскликнула Ника. - Или я ошибаюсь?
        - Нет, правильно, вещь старая. Это, Танечка, твой прадедушка не помню в каких поколениях. Звали его Иван Хмара, и говорят, непростой это был человек… Правда, я толком ничего не знаю. Мне в детстве были неинтересны бабкины рассказы, а теперь спросить не у кого.
        - А что это у него в руках? - повторила Ника вопрос. - На казачью саблю явно не похоже.
        - Кто знает… Я и сама удивлялась, что за оружие такое. Хотя непростой он был человек. Колдун, говорят, был, характерник, мог видеть и слышать на очень большом расстоянии, черти да нечисть его боялись. Кто его знает, зачем ему было надо такое оружие.
        Я-то знала, для чего, но промолчала. Выходит, права была знахарка, мои сны были все-таки правдой, хотя бы частично. А вот как насчет дурных предвестий - я не знала, что и думать. Но Ника теперь казалась нормальной, бабушка успокоилась, и я тоже старалась не волноваться, предпочитая не верить в то, во что не хотелось верить.
        Я долго рассматривала этот старинный «портрет», и что-то в нем показалось смутно знакомым, кого-то он мне напоминал, но кого?.. Этого я понять не могла.



        Глава 24
        Смерть за спиной

        Ближе к вечеру Ника заметно занервничала. Она уже не могла сидеть спокойно, и то суетливо ходила по дому, пытаясь браться за разные дела и тут же бросая их, то снова садилась к окну и сквозь голые, тревожно качающиеся ветки черешни вглядывалась в багровое закатное небо. Я молча глядела на ее метания, и мне тоже становилось не по себе.
        Когда в дверь постучали, Ника вздрогнула и смертельно побледнела, но потом на миг замерла, словно к чему-то прислушиваясь, и покачала головой.
        - Что-то я себя накрутила, - выдавила она слабую улыбку. - Это не он, это ребята, наверное. Пошли откроем.
        Прежде чем открыть, я выглянула в крошечное окошко, находившееся рядом с входной дверью и игравшее роль глазка. Это в самом деле были ребята, причем в поле моего зрения попали четыре фигуры. Меня охватила радость - неужели Петро все-таки пришел?
        Но радовалась я преждевременно. Вместо Петра к нам, как выяснилось, явился Тосин старший брат, худощавый очкарик девятнадцати лет, насколько я помнила, он когда-то учился с Петром в одном классе. С ним пришла Оксана, его невеста, и ее неразлучная подружка Даринка.
        - А что это вы тут вечеринки устраиваете, а нас не зовете! - весело заявила она с порога вместо приветствия, войдя первой.
        - А тебя еще звать надо? - не слишком приветливо отозвалась я. - Ты везде первая приходишь и всех на уши ставишь.
        - Есть такое дело! - и они с Оксаной заразительно захохотали.
        Этих подружек-веселушек я помнила с детства - они действительно были душой любой вечеринки, куда являлись зваными или незваными. Теперь они выросли, но характером ничуть не изменились.
        Впустив всех, я выглянула наружу, с прискорбием убедилась, что Петра все-таки нет, со вздохом заперла дверь и, постояв немного в раздумье, поплелась к остальным.
        Тем временем гости уже оккупировали кухню, зажгли несколько свечей, укрепив их по всем углам, и весело болтали.
        - Ника, а правда к тебе огненный гость летает? - допытывалась Оксана.
        Я хотела было сказать ей, чтоб придержала язычок, хотя и знала, что толку с этого не будет - чувство такта у этих болтушек отсутствовало. Но Ника с деловым видом откинулась на спинку диванчика, положив ногу на ногу, и важно ответила:
        - Да, летает.
        - Ух ты! А какой он? - округлили глаза подружки.
        - Да самый обыкновенный. Летает на ракетном топливе, крылья как у самолета, два взмаха в секунду.
        Тарас прыснул, Ганя прикрыла рот рукой, а Оксанка с Даринкой переглянулись - до них, видимо, не дошло.
        - Э-э… А говорят, он красивый? - спросила последняя.
        - Красивый, - кивнула Ника. - Только гудит слишком громко.
        - Как - гудит?!
        - Вот так - уууууу! - старательно изобразила моя подруга. - Ну, иногда еще сигналы передает.
        - Сигналы?..
        - Ну да, по рации. Азбукой Морзе. Пи-пили-пи-пи…
        - Слушай, ты прикалываешься? - дошло до Оксанки.
        - Первые начали, - невозмутимо ответила Ника.
        - Я ж тебе говорила! - напустилась та на Даринку. - Это все брехня!
        Теперь я поняла, зачем они пришли. Видимо, этим любопытным сорокам хотелось из первых рук получить информацию о том, о чем сегодня гудело все село. Но после Никиной отповеди расспрашивать меня о проклятой могиле они уже не стали, переключившись на другие местные сплетни.
        - Слушай, а Петро не придет сегодня? - тихонько спросила я у Тараса.
        - Нет, наверное, - покачал он головой. - Говорил - нехорошо себя чувствует, хотел спать лечь пораньше.
        Я внимательно смотрела ему в глаза, пытаясь понять, врет он или нет. Но он либо искусно притворялся, либо все же говорил правду. Или то, что считал правдой… Потому что я в это не верила.
        Незаметно для других я поманила Тараса за собой и, прихватив одну из свечей, юркнула за дверь. Он вышел следом и уставился на меня вопросительно.
        - Слушай, - обратилась я к нему. - Скажи мне, пожалуйста, откровенно - у Петра есть девушка?
        - Нет, - он развел руками и, похоже, был совершенно искренним. - Пока еще нет. Так что лови момент! - он улыбнулся. - А твоей подруге случайно неинтересно, есть ли у меня девушка?
        - Неинтересно! - отрезала я. - Она занята всерьез и надолго. А вот мне интересно, почему он не пришел. Действительно ему плохо или, может, он на меня рассердился, хоть и не пойму за что?
        - Сказал, что плохо, - серьезно ответил Тарас. - А если рассердился, то мне об этом не говорил.
        - Понятненько…
        - Тарас, ну где ты там? - весело закричали из кухни. - Музыка сегодня будет?
        - А как же, будет, - и он исчез за кухонной дверью.
        - Все страдаешь, Танька?
        Я оглянулась. Из-за вешалки с куртками вышла Ника, до сих пор незаметная в темноте.
        - Вообще-то подслушивать нехорошо, - буркнула я.
        - Ты опасаешься, что Петро на тебя рассердился или что у него есть другая? - она нервно прошлась по коридору. - Не того ты боишься, глупая… У него смерть стоит за спиной, и он наверняка это знает! Вот и не хочет, - она криво усмехнулась, - тебя обнадеживать.
        - Да с чего ты взяла про смерть?! - не выдержав, заорала я. По счастью, одновременно из кухни донеслись первые аккорды «Короля и Шута» вкупе с громким подпеванием, и мой вопль не привлек ничьего внимания.
        - С чего взяла? Тебе недостаточно фотографии?
        - А может, это был фотошоп! - не сдавалась я. - Решил Тарас приколоться…
        - Ладно, - рубанула рукой воздух Ника. - Идем-ка в нашу комнату.
        - А гости?
        - Им и без нас весело.
        Мы прошли в комнату, Ника захлопнула за нами дверь и решительно погасила мою свечу.
        - И что? - спросила я.
        - Садись и смотри.
        По ее знаку я села у окна, а она плюхнулась рядом и тоже стала смотреть в окно. Так мы молча сидели долго, не глядя на часы, и нас за это время так никто и не хватился. Из-за двери глухо доносилась музыка, ее то и дело сопровождали взрывы хохота. Оксанка и Даринка одним своим присутствием могли даже самые скромные посиделки превратить в веселый праздник, что сейчас и демонстрировали.
        А нам было тревожно, мы смотрели и ждали. Я не спрашивала Нику, чего именно, мне и так было понятно. За это время совсем стемнело, и молодая, почти полная луна взошла над горизонтом, отчего на посеребренную ее призрачным светом землю легли угольно-черные тени деревьев. Не утерпев, я уже хотела встать и вернуться к гостям, как вдруг мы увидели медленно бредущую по улице знакомую фигуру…
        Не было сказано ни слова. Мы одновременно подхватились, быстро прошли в коридор, сорвали с вешалок куртки, влезли в сапоги.
        - Ой, девочки, куда это вы? - в дверях кухни появилась Тося.
        - Змея запускать, - бросила Ника и первой выскочила наружу.
        - А, понятно, нужда одолела, - хихикнула та.
        И дверь кухни закрылась.



        Глава 25
        Упырь

        Мои подозрения оказались напрасными - Петро прошел мимо последних домов нашей улицы и зашагал среди огородов. Мы крались сзади, стараясь не шуметь, прятались за деревьями, росшими вдоль дороги. Но, похоже, это было излишним - Петро ни разу не обернулся и не посмотрел по сторонам. Он то ли так глубоко задумался, то ли ему было все равно.
        Дойдя до опушки леса, он свернул с дороги вправо и зашагал сперва между огородами и кромкой леса, а потом углубился в заросли деревьев. Мы с Никой переглянулись и направились следом. Правда, тут было намного темнее. Мы, стараясь быть незамеченными, здорово отстали от Петра и еле-еле различали впереди его силуэт, иногда мелькающий между стволами.
        Идти пришлось недолго. Путь наш резко пошел в гору, а потом деревья вдруг расступились…
        - Ой, что это?!
        - Тихо…
        Перед нами было кладбище. Маленькое кладбище на возвышенности посреди леса. В свете луны, вынырнувшей из-за облака, были отчетливо видны десятка два могильных памятников и штук пять крестов. Кое-где между ними высились оградки, а большей частью - высокая сухая трава и голый кустарник. Петра нигде не было видно.
        - Где он? - я завертела головой во все стороны.
        Ника молча указала в самый дальний край кладбища. Там, отдельно от других, виднелся большой могильный камень, обнесенный низенькой деревянной оградкой и казавшийся бесформенным в таком освещении. А за ним, склонив голову, неподвижно стоял Петро.
        - Ну что, ревнивица, успокоилась? - сквозь зубы процедила Ника. - Или ты и теперь не видишь ее у него за спиной?
        Я ничего не могла разглядеть в этом переплетении лунного света и теней. Тогда я потянула Нику за руку, мы короткой перебежкой приблизились вплотную к памятнику и присели за оградкой, прямо за спиной у Петра.
        Я осторожно приподняла голову над оградкой. Луна светила мне прямо в глаза, и фигура Петра на ее фоне казалась совсем черной.
        Низко склонив голову, он что-то тихо шептал, до меня доносились обрывки фраз:
        - Отпусти… Оставь нас… пожалей маму… бабушку… Они же одни останутся… зачем ты… пусти…
        Ника поверх оградки внимательно смотрела на Петра.
        - Ну неужели же ты не видишь? - еле слышно шепнула она мне. - Вот же она, стоит рядом… обвивает рукой его шею.
        Я никого не видела и подумала, что Нике однозначно стоит сходить хотя бы к психологу.
        А Петро сделал рукой жест, словно осторожно убирал что-то с шеи.
        И тут я увидела. Нет, не призрачную тень в обнимку с Петром. Хуже.
        Из-за могильного камня медленно выползало… выползала…
        Я не сразу поняла, что это было. Фигура, похожая на человечью, в чем-то белом, но сильно грязном, с распущенными длинными волосами, сивой паклей волочащимися по земле. Длинные ногти царапали землю, а еще до меня донесся еле уловимый запах… лучше я не стану его описывать.
        Прежде чем заорать, я лихорадочно окинула взглядом Петра - он вперил взгляд прямо перед собой и ничего не замечал. Ника смотрела на него снизу вверх. Не знаю, что за привидение она там видела, но то, что выползало из-за камня, оставалось и для нее незаметным…
        - А-а-а!!! Петро, смотри! - разорвал тишину мой истошный вопль. - Внизу!..
        Он словно очнулся от сна, покосился вниз и увидел тянущуюся к нему руку с длинными острыми ногтями - или это правильно было бы назвать когтями?
        Я вскочила, не переставая визжать, но страх мой почему-то был не за себя - за Петра. За себя страшно не было, об опасности просто не думалось в тот момент. Но и броситься к нему на выручку смелости не хватило, и я бестолково заметалась, не зная, что делать.
        А Петро оторопело сделал пару шагов назад и медленно сполз по оградке наземь.
        Тварь подняла голову, и я увидела жуткую морду, которая при другом раскладе могла бы быть милым девичьим лицом. Но эта отвисшая челюсть, с которой стекала слюна, оскаленные верхние зубы и горящие диким огнем глаза не оставляли в ней ничего человеческого…
        Я снова заорала во всю глотку, изо всех сил желая вытащить Петра из-за этой жуткой оградки, но не решаясь приблизиться.
        Ника тоже подскочила на ноги.
        - Ах ты, гадина! - процедила она сквозь зубы, отскочила назад и оглянулась. Потом бросилась к зарослям, выломала там длинную и крепенькую сухую ветку и с криком влетела прямо в оградку.
        - Гадина! Тварь! - истошно заорала она и ткнула своим оружием мерзкое существо. Оно вскочило на ноги - страшное, согнувшееся дугой. Наверное, эта тварь бросилась бы на Нику, но та выдернула из кармана полиэтиленовый пакетик, выхватила из него щепотку какого-то белого порошка и сдула его с ладони прямо в рожу страшного создания.
        - Уууыыыиииааааа! - взвыла тварь свиным голосом и метнулась назад.
        - Сгинь, падаль! - заорала моя подруга и бросила ей вслед новую щепотку своего порошка, а потом еще одну. - Сгинь! Сгинь!

«Падаль» вертелась волчком, каталась по земле и издавала жуткий визг, а Ника, как бешеная, гонялась за ней, не уступая в ловкости, то бросаясь порошком, то норовя достать своей веткой. Первое получалось лучше.
        Тут уже и я опомнилась и кинулась к Петру, стала хлопать по щекам.
        Он пришел в себя быстро, но я не дала ему опомниться, дернула за руку, заставив подняться, и потащила за собой подальше от оградки. Но через несколько метров Петро остановился. Жуткие вопли твари и яростные возгласы Ники, похоже, привели его в чувство окончательно, и он бросился назад, на подмогу. Но тут все стихло.
        - Ника! Ты жива?
        - Жива, - хрипло ответила она и через несколько секунд вышла из оградки, через каждый шаг вытирая руки о заиндевевшую сухую траву.
        - А где?.. - я не знала, как назвать эту гадость.
        - Удрала в свою нору, - ответила моя подруга. - Ночью такую не убьешь, только днем надо.
        - Тогда пошли домой скорее, вдруг опять выскочит! - испугалась я.
        - Не выскочит, я надгробие кругом обвела, - Ника повертела опустевшим пакетом. - Не перепрыгнет.
        - А что это за порошок? - спросила я.
        - Порошок? - хмыкнула моя подруга. - Это освященная соль. Ее боится вся эта погань, от высших вампиров до таких вот кладбищенских упырей.
        - Надо же, какой знаток! - попыталась пошутить я. - Откуда информация, если не секрет?
        - Проверено на тех и на других, - просто ответила она.
        Все это время мы, не отрываясь, глядели на оградку, но за ней не наблюдалось никакого движения.
        - Пошли домой, что ли? - предложила я.
        - Ага, сейчас, - Ника прислонилась к ближайшей березе, обхватив ее за ствол, и тяжело выдохнула. - Я, конечно, понимаю… что в нижнем мире и не такие твари встретиться могут… Но у меня дрожат коленки.
        Коленки… Я до сих пор вся тряслась крупной дрожью, только не сразу обратила на это внимание. А Петру явно досталось хуже всех - он до сих пор не произнес ни единого слова и весь обратный путь находился в каком-то ступоре - шел наобум, не разбирая дороги, глядел в никуда. Я взяла его под локоть и повела, а Ника плелась позади.
        Дома нас так и не хватились. Когда мы переступили порог, из кухни по-прежнему доносилась музыка и веселая болтовня. Что касается Петра, то парня мы привели с собой, решив не пугать его родных. И теперь, чтобы не вызывать ничьего нездорового любопытства, я тихонько провела Петра в большую комнату, а Ника пошла к ребятам.
        Я усадила его в кресло и тоже поплелась на кухню.
        Ника стояла у плиты и готовила в большом заварнике чай из бабушкиных сушеных трав, висевших на стене в полотняных мешочках.
        - Что это ты завариваешь? - поинтересовалась у нее Ганя.
        - Успокоительный сбор для бабушки, - ответила Ника. - У нее голова болит и нервы на взводе.
        - Ой, ну что ж сразу не сказали! - смутился Тарас и выключил музыку. Гости стали подниматься, потянулись за куртками.
        - Да вы тут ни при чем, - вмешалась я, чтобы смягчить ситуацию. - Ей в спальне вообще ничего не слышно, это у нее просто на погоду.
        - Ладно, мы лучше завтра зайдем, пораньше, - ответила Оксана, милостиво позволяя Тосиному брату надеть на себя курточку.
        - Пойдемте лучше к нам, - предложил тот. - Продолжим банкет, полдесятого, время еще есть.
        Остальные поддержали идею, и я, по правде говоря, была рада их уходу. Потому что чувствовала себя совершенно разбитой, хотелось упасть на диван и вырубиться.
        - А вы, девчонки? Айда с нами!
        - Не, мы лучше тут. Надо о бабушке заботиться, - ответила я. На том и попрощались.
        Разумеется, успокоительный чай готовился не для мирно спящей бабушки, а в первую очередь для Петра, да и нам немного успокоиться явно не мешало.
        Не знаю, что там Ника заваривала, я в бабушкиных травах совершенно не разбиралась, но этот чай здорово помог. Петро не стал отказываться, когда я предложила, и долго еще сидел молча, но уже не в ступоре, а осмысливая происходящее. Я села рядом. Ни о чем не спрашивала, просто смотрела на него, в то время как Ника присела на диван, откинулась на спинку и прикрыла глаза.
        - Зачем вас туда понесло? - заговорил, наконец, Петро.
        - Танька думала, что ты идешь на свидание с девушкой, - усмехнулась Ника, не открывая глаз. - И решила вас напугать. Только она не думала, что девушка будет такая… специфическая.
        Он уставился в пол.
        - Оля… Бедная Оля…
        - Твоя сестра?! - дошло до меня. - Ты хочешь сказать…
        - Моя сестра-близнец, если помнишь, - ответил Петро. - Знаешь, что это такое - быть близнецами? Мы всегда чувствовали друг друга на расстоянии, если одному плохо или нужна помощь, другой знал об этом. Нас посещали похожие мысли и желания, и нам было тяжело разлучаться. Да, Ольга была не ангелом, скажем так… Но все же когда она находилась рядом, на душе становилось спокойно и хорошо, а если она где-то пропадала, я нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке. Не знаю, это у всех близнецов так или только у нас было… Даже когда она увлеклась этой своей магией, когда выбросила крестик, что прежде носила на шее, стала грубой и злобной, даже мама стала бояться и сторониться ее - для меня она все равно оставалась самым родным и близким человеком. Я-то понимаю, что это все не со зла, а от тоски и безнадеги… А потом она умерла. И старухи сразу зашептались - смерть, дескать, настала от нечистой силы, таких в старину даже в церкви не отпевали и на освященном кладбище не хоронили. К сожалению, это услышали наши родители, и мама рассердилась. Кричала: «Ну вас со своими обрядами, не нужно нам никаких
отпеваний!
        Она у нас не слишком верующая… Так и похоронили Ольгу просто так, даже крестик в гроб не положили, как подобает. Да еще и на этом кладбище…
        - А что это за кладбище?
        - Говорят, когда-то здесь самоубийц хоронили, а потом, в атеистические годы, - кого попало… В общем, земля там не освященная. Говорили ведь маме - и я, и бабушка, но она никого не стала слушать… Что тут скажешь - гибель близкого человека всегда горе, но я прямо физически ощущал эту пустоту возле себя, будто от моей души оторвали кусок и выбросили. Так длилось дня три, но потом я снова почувствовал ее присутствие! Я просто знал, что она рядом - это чувство, наверное, есть у всех близнецов.
        А вскоре я стал ее видеть. Нет, не так, как вас сейчас вижу, а украдкой. То боковым зрением замечал ее силуэт, то ко мне что-то ощутимо прикасалось, а хуже всего было на границе сна и яви. Когда еще не окончательно погрузился в сон, но уже и не бодрствуешь. Она стояла возле кровати в каком-то легком платьице и говорила со мной. То жаловалась, что ей там плохо одной, и просила меня составить компанию. То, наоборот, хвалилась, как там хорошо, и звала меня к себе «в гости». А потом просто стала настойчиво требовать, чтобы я к ней пришел. Я, как умел, отказывался, и ее лицо перекашивалось от злобы. Вот это было по-настоящему страшно.
        А несколько дней назад она пришла и заявила - хочешь или нет, а через три дня я тебя заберу. Я стал упрашивать, но она только захохотала и исчезла. И на следующий день явилась и стала насмехаться - попрощайся, мол, с близкими. Я не мог ни пошевелиться, ни слова сказать, так мне было страшно. А она снова засмеялась и говорит: «Ну ладно, хочешь жить - приходи завтра, как стемнеет, на мою могилку». Я и пошел…
        - А мы тебя видели! - воскликнула я.
        - И не только вы. Перед самым кладбищем меня встретил какой-то мужик и потребовал, чтоб я уходил и что нечего ночью по кладбищам шляться. Я попытался возразить…
        - Но у него аргументы оказались сильнее? - я помахала кулаками в воздухе.
        - Вот именно. На вид средней комплекции, но силой мне с ним было не тягаться. Так и не пустил на кладбище, а я даже не знаю, кто это был и чего он сам там делал. Не из нашего села точно.
        - А сегодня ты решил повторить попытку? - осведомилась я.
        - Ага… Вчера она опять… приходила.
        - Постой, а тот мужик был в такой мохнатой шапке и тулупе, пожилой?
        - Вроде того, я толком и не разглядел. Да, пожилой, но не старый.
        - Наверное, это был тот «пастух», - сказала я Нике.
        - И я так думаю. Интересно, кто он такой…
        - Но я поверить не могу, - снова схватился за голову Петро. - Бедная моя сестра, приняла смерть от нечистой силы и сама стала… упырем. А душа неприкаянная бродит…



        Глава 26

«Спаси Никандру!»

        - Наверное, твоя мама была неправа, - сделала вывод я. - Следовало все же похоронить Ольгу на освященной земле и со всеми обрядами.
        - Если бы это помогло…
        И тут я увидела, как Ника, сильно побледнев, вскочила с дивана.
        - Боже! Да ведь это самое грозит и мне… Тот же самый огненный змей!
        - Рада, что до тебя наконец-то дошло! - не могла не съязвить я. - А то заладила - все решено, мне все равно…
        - Господи… - она сцепила пальцы, прижала к подбородку. - Я с вашими походами по кладбищам совсем забыла… Ведь он придет сегодня! А я не знаю, справлюсь ли с собой.
        - Ну, теперь тебе будет легко с этим справиться, - предположила я. - Ведь ты знаешь, что он не твой погибший парень…
        - Он не погиб, поняла?!
        - Ладно-ладно, пусть будет, как ты говоришь, - отмахнулась я.
        - Он напускает чары! - пояснила Ника. - Думаешь, я такая дура, что ничего не понимаю? Он одурманил меня, а сегодня это прошло. Но если он прилетит опять и посмотрит на меня своими горящими глазами, если я снова услышу эту неземную музыку… Знаешь, какие прекрасные миры он мне показывал - нереальные, неземные! Он уже выпил из меня почти все силы, Танька, я еле держусь!
        Мы переглянулись. Я беспомощно переводила взгляд с Ники на Петра и обратно, не зная, что предложить. Случись какая-нибудь чертовщина со мной, я бы бросилась за помощью к Нике. А кто поможет ей самой?
        - Все, что тут можно сделать, - это просто не выпускать тебя из дома, - сказал Петро. - Удерживать силой, если понадобится.
        Ника досадливо мотнула головой.
        - Первый раз в жизни жалею, что преуспела в технике рукопашного боя! Вы меня не удержите.
        - А если связать? - предложила я.
        Она снова помотала головой и после долгой паузы сказала:
        - Я вот что думаю. Я тут в доме видела кладовочку без окон. И на ее двери есть дужки для навесного замка. Лучше всего запереть меня там, и как бы я ни ломилась на волю - не открывать. Есть в доме амбарный замок?
        После коротких поисков навесной замок нашелся. Дверь в упомянутую кладовочку располагалась в коридоре, между нашими комнатами и кухней. Ника с решительным видом оглядела эту дверь, одобрительно кивнула и вошла внутрь.
        - Запирайте! Или нет, подождите. Таня, принеси мне, пожалуйста…
        - Кулон?
        - Крестик. Кулон - как хочешь, а крестик принеси.
        Немного поколебавшись, я принесла ей то и другое, а потом стащила с кровати матрас и тоже приволокла в каморку:
        - Вот! Ты устала, ложись и спи. А змей если прилетит, то позовет-позовет да и улетит. А ты выспишься спокойно и ничего не услышишь.
        - Хорошо бы, если так, - устало улыбнулась Ника. - Да только слабо верится. Ладно, запирай. И как бы я ни просила - не открывайте до утра!
        Я повернула в замке ключ на два оборота.
        - Спокойной ночи!
        Ника не ответила. Мы с Петром перешли в мою комнату.
        - Ну что, может, домой пойдешь? - несмело обратилась я к Петру.
        Он покачал головой:
        - В то, что эта ночь будет спокойной, я нисколько не верю. Сестру мне спасти не удалось, так может, хоть чем-то помогу твоей подруге…
        Я не стала отговаривать. Во-первых, было страшно одной сидеть и ждать, пока под окном раздастся зловещий голос. А во-вторых, мне просто очень нравилось находиться с Петром рядом. В его присутствии становилось почти спокойно. Какое-то время мы болтали о пустяках - я устроилась на Никином диванчике, а Петро - за столом, в кресле. Но теперь, когда я позволила себе расслабиться, усталость дала о себе знать с утроенной силой, и я сама не заметила, как веки мои сомкнулись. Сладкий сон сморил меня - впервые за все это время в нем не было кошмаров, а было что-то абстрактно приятное. Потом это сменилось картинкой детских лет, где мы бегали и играли в коридорах старой сельской школы, и почему-то в этом сне меня интересовал подвал.
        Этот подвал в здешней школе существовал на самом деле, в него вела с улицы низенькая дубовая дверь. В годы моей учебы она была не просто заперта, но и заколочена почерневшими от времени досками. Его не открывали ни разу, и среди школьников ходили россказни о том, что в этом подвале имеется подземный ход. Куда он вел - тут легенды расходились, по одной версии - в старинное подземелье с кладами, по другой - в некие глубокие катакомбы, а особо продвинутые вообще твердили про параллельный мир. Но подвал был надежно заперт, и любопытство учеников со временем проходило, через годик-другой они переставали обращать на него внимание. Так было и со мной - я давным-давно и думать забыла о подвале моей прежней школы.
        Но теперь, во сне, он меня очень-очень интересовал - я должна была туда попасть во что бы то ни стало. И я выбежала из школы, подошла к старой заколоченной двери подвала и, как это бывает во снах, запросто прошла сквозь нее. На смену яркому солнышку пришла кромешная тьма. А дальше - я летела, бежала, ползла по каким-то темным туннелям, серым пустотам, узким норам - все вниз и вниз…
        А потом мое движение вдруг прекратилось. Стены очередного туннеля просто растаяли в воздухе, и надо мной нависло серое, тусклое небо. Везде царил холодный, недобрый полумрак, тут и там возвышались черные стволы мертвых деревьев, между ними по земле клубился туман, в котором трудно было что-то разобрать.
        Вот здесь, как я твердо знала, мне и следовало ждать того, зачем я пришла.
        От одного из толстых безжизненных стволов отделилась высокая, черная в этом зловещем полумраке человеческая фигура.
        - Ты кто? - крикнула я. - И зачем меня сюда позвал?
        Вместо ответа он сделал несколько шагов ко мне, и мы оказались совсем близко друг к другу. Я увидела, что это высокий и худощавый молодой человек с длинными темными волосами, до плеч. Вдоль правого виска вилась тонкая белая прядь. Лицо его я не могла рассмотреть, но угадывались приятные и своеобразные черты. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он сказал негромко:
        - Таня… Никандру надо спасать немедленно. Или она погибнет этой же ночью.
        Никандру? Ах да, вспомнила я сквозь сон - это же полное имя Ники. Только ее все зовут Никой, а так никто не называет. Странно он как-то говорит!
        - Знаю, - ответила я. - Мы ее в чулане заперли, чтоб змей до нее не добрался.
        - Это не поможет, - качнул головой незнакомец. - Он все равно доберется до нее и вытянет душу.
        - Что же делать?!
        - У нее должна быть какая-то вещица из золота. Огненный змей держит жертву через свое проклятое золото. Пока эта штука у нее - он не отстанет.
        - Ах, так вот оно что! - обрадовалась я. - Ника нашла у кургана перстень и целыми днями им любовалась!
        - Надо отнять, и немедленно. Спаси Никандру…
        - А ты кто? - спросила я, но, как это часто бывает во сне, ответ уже знала и так. Это был погибший Никин приятель… Вилор, кажется. Щемящее волнение охватило меня - этот человек явился с того света, чтоб спасти свою любимую!
        Он только кивнул, подтверждая мою догадку.
        - Никогда раньше ко мне не приходили во сне умершие с такими просьбами! - не сдержалась я.
        - Не считай Никандру безумной, - его тон стал суровым. - Она говорила тебе правду. Я не умер.
        - Она говорила про нижний мир, и что оттуда не выбраться, это правда?
        - Правда, - он опустил глаза. - Я слишком далеко, чтобы самому помочь вам.
        - А почему ты пришел ко мне, а не к Нике? Вот бы она была рада!
        - Никандра не обладает тем даром, что есть у тебя. Твоя душа способна проникать через пространство и время, через толщу небытия. И это счастье, что ты оказалась рядом и согласилась… сюда спуститься.
        - Ника все это время искала способ проникнуть в нижний мир да пока не нашла. Она так тебя любит!
        - Знаю, - сказал он, глядя прямо перед собой. - Только благодаря ей я пока и держусь…
        - Что-нибудь передать Нике? - осенила меня идея. - Она говорила, что если кто-то и знает о нижнем мире, так только ты. Может, подскажешь, как ей помочь тебе?
        - Да уж, знаю теперь, - он мрачно усмехнулся. - Скажи ей, что…
        Но тут он осекся и стал прислушиваться.
        - Что?! - переспросила я.
        - Некогда! - воскликнул он. - Беги, спасай ее!
        И тут я проснулась - у себя в комнате, сидя на диванчике. На этот раз не было ни шока, ни даже легкого удивления. И главное - никаких сомнений в том, что эта встреча произошла на самом деле. Просто в несколько иной реальности.



        Глава 27
        Эта ночь спокойной не будет…

        Но долго раздумывать не пришлось. Потому что в следующий момент…
        - Ника! Ни-ика! - раздалось за окном. Это было шипение вперемешку со свистом, лишь отдаленно напоминающее человеческий голос.
        Я вжалась в диван. Петро, тоже прикорнувший за столом, поднял голову, а в следующий момент вскочил на ноги и быстро задернул штору.
        - Ниииика! Ни-и-ика! - жуткое шипение все громче раздавалось за окном. Окно осветилось снаружи ярко-рыжим светом.
        Из коридора я услышала стук. Сердце мое ушло в пятки, но потом я поняла, что это Ника пытается выбраться. Сначала она стучала кулаками, а потом принялась колотить ногами:
        - Танька, открой! Открой немедленно!
        Петро схватил меня за руку и вытащил из комнаты в коридор.
        - Ника, успокойся там, - он легонько стукнул в дверь.
        - Откройте! Вы зачем меня заперли?! - заорала она в ответ.
        А шипение за окнами не прекращалось, тембр его то и дело менялся - от тоненького до утробно-низкого:
        - Ни-и-ика! Нииииика!
        И тут я увидела сквозь незакрытую дверь кухни, как озарились рыжим огнем оба кухонных окна, а затем и окна в наших комнатах.
        - Он обвивает кольцом весь дом! - упавшим голосом пробормотал Петро. - Может поджечь.
        - Перстень! - хлопнула я себя по лбу. - Надо забрать у Ники перстень!
        Я хотела объяснить ему, что это за перстень и чем он опасен, но Петро, похоже, знал это и без меня:
        - Так у нее есть перстень от этого гада? Где же он, что я не видел?
        - Она носит его под перчаткой, - прошептала я, холодея от ужаса, а тем временем Ника изо всех сил колотила руками и ногами в дверь. - Но как его достать, понятия не имею. Если дверь открыть - она же сбежит к нему.
        Показалось мне или нет, но в воздухе повеяло легким-легким дымком. Только теперь меня охватил самый настоящий ужас - неужели мы сгорим заживо?! Надо бы выскочить наружу, но подойти к двери или к окнам, за которыми извивались огненные кольца, было выше моих сил. Я в панике заметалась по кухне, не зная, что делать. И тогда Петро приблизился к двери Никиной темницы и решительно сказал:
        - Подожди, не шуми там. Сейчас я тебя выпущу. Только ключик найду, куда его Таня спрятала.
        Стук в дверь прекратился.
        Мне в голову закралась постыдная и малодушная мысль - может, так и лучше? Пожертвовать Никой, а самим уцелеть? Ведь если дом сгорит, погибнем все, и Ника тоже…
        Ключик, собственно, я никуда не прятала - он спокойно висел на своем шнурочке на дверной ручке каморки. Петро подошел, посмотрел на него, взял в руки и… повесил обратно. После чего подмигнул мне, побежал на кухню и приволок ящик с инструментами.
        - Ой, не нашел, - легкомысленным тоном заявил он. - Но ничего - есть инструменты, я сейчас дверь сломаю. Отойди подальше.
        - Быстрей там! - рявкнула Ника изнутри.
        Петро вынул из ящика топор, убедился, что тот острый, и ловко прорубил в старой двери из опилок небольшую дыру - как раз чтоб руку просунуть.
        Я замерла в недоумении, совершенно не понимая, что он задумал. Петро тут же отложил топор.
        - Ника, - крикнул он, наклонившись к дыре. - Таня, к сожалению, не разрешает мне ломать дверь. Но ключ нашелся - он висит на дверной ручке. Через эту дырку ты дотянешься и до ключа, и до замка, который сможешь отпереть.
        Наверное, будь Ника в своем уме, она бы хорошо подумала, прежде чем соглашаться на такое нелепое и бестолковое предложение.
        Сквозь прорубленную дыру высунулась рука в черной перчатке и зашарила по двери. И это была, разумеется, правая рука, ведь Ника являлась стопроцентной правшой.
        И тут я поняла замысел Петра. Впрочем, он первый подскочил и крепко ухватил ее обеими руками за запястье.
        Ника завизжала, выкрикивая в наш адрес разные словечки, весьма уместные и подходящие, учитывая наше вероломство.
        Перчатку я стащила мигом, а вот с перстнем пришлось повозиться. Поняв, что мы собрались делать, Ника сжимала кулак и всячески сопротивлялась.
        Но в конце концов все получилось. Перстень остался у меня в руке, а Ника за дверью чулана прекратила кричать и только глухо, протяжно застонала.
        - Узнаю, - буркнул Петро. - У моей сестры был почти такой же. Но у нас так и не получилось его отобрать. Слишком поздно мы о нем узнали, и совсем уж поздно я придумал, как это можно сделать…
        Я бегом бросилась на кухню, видя сквозь открытые двери, как все окна озарены уже не рыжим, а ясным, ослепительным белым светом.
        Мы оба прикрыли руками глаза. Петро бросился к кухонному окну распахнул форточку и отскочил, дуя на руки.
        - Эй, ты! - срывающимся голосом выкрикнула я, хотя у меня от страха и этой слепящей белизны непроизвольно текли слезы. - Забирай свою побрякушку и убирайся вон!
        И я бросила перстень в форточку. С двух метров, но, по счастью, попала.
        Шипение смолкло. Вообще все смолкло, тишина наступила мертвая. Даже Ника в своей каморке не подавала признаков жизни. Яркий свет в окнах начал меркнуть, пока совсем не погас. Стало темно, и тем более неожиданным оказался удар в стену, который сотряс весь дом. Я завизжала и, слабо соображая, что делаю, повисла у Петра на шее. Через его плечо видела, как что-то длинное и тускло мерцающее проплыло под окнами, а потом по небу мелькнула огненно-рыжая дорожка и снова воцарилась темнота.
        И тут двери кухни распахнулись настежь, и стало светло. Только теперь источник света был вполне реалистичный - керосинка.
        И как я могла забыть о бабушке? Весь этот шум-гам и иллюминация оказались способны разбудить даже ее, хотя прежде я считала, что это не под силу и трубе архангела.
        - Это что еще такое?! - увидев меня повисшей на шее у Петра, бабушка чуть керосинку не выронила. - Что это вы… да как вы… Ах ты ж бесстыжая!
        Я и рада была бы отстраниться, но мои пальцы от испуга так свело судорогой, что они никак не хотели разжиматься. В конце концов Петро пригнулся и высвободил голову из моих объятий.
        - Совсем стыд потеряли! - продолжала бушевать бабушка. - Что я твоим родителям скажу?!
        Но теперь, когда все самое ужасное осталось позади, бабушкин гнев нисколечко не пугал. Напротив, меня пронял глуповатый нервный смешок: тут такое творилось, а бабушка спала и ничего не слышала, а как все наваждение закончилось, так она нашла проблему там, где ее нет.
        - Что-что? - хихикнула я. - Романтическое свидание тут у нас, а ты что подумала?
        Бабушка так и застыла с открытым ртом, пораженная моей наглостью.
        - А… Ника где?
        - А мы ее в чулане заперли, чтоб не шлялась тут через каждые три минуты попить компотика. Достала уже! - пояснила я. Теперь и Петро заулыбался.
        Бабушка гневно развернулась и, сделав несколько шагов по коридору, остановилась возле изуродованной двери чулана.
        - Это еще что такое?!
        - Это - окошко, чтоб еду подавать, - я вошла в раж. - Матрас у нее там есть, что еще надо для счастливой жизни!
        Но бабушка не слушала. Она, наверное, подумала про нас вообще непонятно что, потому что заохала и кинулась открывать дверь кладовки.
        - Ой ты, беда… Ника! - воскликнула она.
        Ника, растрепанная, в одной перчатке, держась за стенку, вышла наружу.
        - Спасибо вам, ребята, - сказала она хрипло, повернувшись к нам. Сказала нам, а не бабушке.
        Тут бабушка совсем перестала понимать происходящее, так и замерла с вытянувшимся от удивления лицом. Моя милая бабушка Настя… Мне стало отчего-то жалко ее, я подошла к ней и обняла:
        - Все хорошо, бабушка! Все уже хорошо! И это вовсе не то, что ты подумала.
        - Кажется, я вам верю, - пробормотала бабушка. - Я тут в окне такое видела… А потом грохот… Думала, приснилось.
        - Не приснилось, - ответила Ника за меня.
        - Так, ладно, - бабушка приняла строгий вид. - Петро, шагом марш домой! А вы, красавицы, спать. Завтра поговорим.
        - Ну как можно спать, если «завтра поговорим»? - с легкомысленным смехом сказала я, вслед за Никой входя в нашу спальню. - Стращают вечно разборками на завтра, а потом еще хотят, чтоб детки мирно спали.
        - Спасибо, Тань, - Ника, казалось, меня не слушала. - Оригинальный вы придумали способ перстень отобрать. А то ведь я и знала, чем это мне грозит, а поделать с собой ничего не могла - меня словно силой какой-то к нему влекло…
        - Это Петро придумал. А я, если честно, подумывала и правда тебя выпустить, чтоб этот гад не сжег нас всех вместе с домом, - и я виновато потупилась.
        - Это были бы минимальные потери для человечества, - светским тоном ответила Ника, усаживаясь в кресло за столом и закидывая ногу за ногу. Спать она, похоже, не собиралась. - И поделом бы было. Я ведь сама виновата, что так случилось.
        - Ну, тебя можно понять, - я раскинулась на ее диванчике, подперев рукой голову. - Тебе ведь нужно найти путь в нижний мир, помочь своему приятелю… Ошибок не делает только тот, кто вообще ничего не делает, но в этом и есть самая большая ошибка. А ты не оставляешь попыток, и я очень надеюсь, все же своего добьешься. Мы, наверное, снова расспросим знахарку…
        - Что я слышу! - язвительно процедила Ника. - Неужели ты мне поверила?
        - Да, а этот твой парень - он такой чернявый, с длинными волосами? Высокого роста, и у него такая кожаная куртка с нашивками. А еще он называл тебя Никандрой…
        Нику словно катапультой сбросило с кресла.
        - Что?! Откуда ты знаешь?!
        - И тонкая белая прядь у виска.
        - Не, белой пряди не было… Хотя после того, что случилось, могла и появиться, - выдохнула Ника и снова без сил упала в кресло. - Где ты его видела?
        - Во сне, - призналась я. - Это он сообщил, что нужно забрать у тебя перстень.
        - Давай по порядку, во всех подробностях! - потребовала моя подруга.
        И я рассказала все, стараясь не пропустить ни одной детали. Ника сидела с побледневшим лицом, по которому текли слезы.
        - Вот так, - прошептала она, когда я закончила. - Ты обладаешь вещим даром, оттого он к тебе и обратился… Как жаль, что мне это недоступно! Но шанс, выходит, все же есть!
        - С чего ты взяла?
        - Ну как же! Вилор хотел мне что-то передать, только не успел. Наверняка он знает, как ему можно помочь оттуда выбраться! А ты можешь снова выйти на контакт?
        - Нет, - развела руками я. - Это вообще-то он сам вышел на контакт, позвав меня туда, где сейчас находится. Хотя я этого совсем не помню. А сама я не могу…
        - Ладно, - она вскочила, прошлась по комнате, снова откинулась в кресле, а потом еще раз вскочила и прошлась. - Ладно! Ложись-ка спать.
        - Постой, - воскликнула я. - А что, если наш школьный подвал и есть тот самый проход?
        Ника покачала головой:
        - Сомневаюсь. Мы его, конечно, вскроем, но не думаю, что все так просто…



        Глава 28
        Казак Иван Хмара

        Утром никаких «серьезных разговоров» не состоялось. Когда я встала, то увидела в окно, что бабушка и Ника стоят во дворе и со скорбным видом смотрят на дом. Слегка встревожившись, я накинула куртку и выбежала к ним.
        - Что случилось?
        Мне не ответили, но когда я повернулась к дому, то все и так поняла. По всему периметру белоснежных стен, вверху, под самой стрехой пролегала горелая черная полоса. Да и сама стреха местами была в обугленных пятнах.
        - Вот так да! - вырвалось у меня. - Он и правда чуть дом не спалил!
        - Под счастливой звездой кто-то из вас родился, дурехи, - проворчала бабушка. Похоже, Ника уже все ей рассказала. Интересно, и про Вилора тоже?
        - Теперь белить будем? - робко спросила я, непонятно почему чувствуя себя виноватой.
        - Да ну, кто ж в феврале белит? - махнула рукой бабушка. - Это весной уже. А пока будем своей хатой пугать соседей. Даже не знаю, что им сказать. А я-то думала, все это сказки… С ума сойти! Рассказать кому…
        Она хмыкнула, озорно тряхнула головой и пошла в дом.
        - Тань, тебе это… ничего сегодня не снилось? - взволнованно спросила Ника.
        - Нет, ничего.
        - Ну что ж, будем ждать.
        По правде говоря, я слукавила. Какая-то дрянь привиделась, я уже не помнила подробностей. Но я ведь знала, чего ждет Ника, а этого как раз и не было.
        День прошел славно. Бабушка расхаживала по дому веселая, и даже Ника в кои-то веки улыбалась. Мы убрали следы вчерашнего беспорядка, а дырку в двери чулана я заклеила старым плакатом. Потом опять уселись вышивать, а бабушка пекла пирожки.
        - Сегодня вы нам никаких новых вышивок не покажете? - спросила Ника, когда пирожки были готовы.
        - Ну, внучечки, все, что есть, я вам уже показала.
        - Тогда нельзя ли нам еще раз посмотреть те, последние вышивки. Ну, где портреты.
        - Пожалуйста, - и бабушка вынула из шкафа знакомый пакет.
        Ника взяла самые новые и стала их внимательно рассматривать с обеих сторон.
        - Изучаешь технологию? - догадалась я. - Ну, так ты с бухты-барахты все равно не вышьешь. Тут схема нужна, есть же программы для схем. Берешь любую фотографию…
        - Фотографию? - Ника со странным выражением посмотрела на меня. И снова принялась рассматривать портреты.
        А я вынула из стопки вышивку с изображением казака. Чем-то он меня зацепил, этот казак. Наверное, своим странным оружием - ну не видела я, хоть убей, такого оружия никогда и нигде. Исключением был лишь мой сон, которому я до сих пор не верила.
        Впрочем… зачем я обманываю себя? Казак заинтересовал меня тем, что был мне знаком. Именно так. Хотя изображение было больше похоже на детский рисунок, но эти усы с лихим изгибом, эти густые косматые брови и острый взгляд темных глаз я однозначно где-то видела. Только не могла припомнить где. Человек с топориком из моего сна выглядел иначе, да и не во сне я этого казака видела, а наяву, причем недавно… Но как это могло быть наяву? Может, он был и характерник, но разве они могут путешествовать во времени?
        Я глубоко задумалась и не заметила, как замерла с вышивкой, которую держала перед собой на вытянутых руках, вперив глаза в рисунок. И вдруг нечеткие, выцветшие контуры стали меняться, проясняться, детская картинка на моих глазах трансформировалась во вполне четкое изображение живого человека. Я даже удивиться не успела, а словно в трансе, сидела и смотрела, как он шевельнулся, повернул лицо ко мне, хитро подмигнул, ловко подбросил в руках топорик… и снова стал вышитым изображением, выцветшим от давности лет.
        Я с шумом выдохнула и положила вышивку на стол. Ничего ж себе! Возможно, я настолько перенервничала, что бредила, или же мне банально померещилось, - но теперь я его узнала!
        Это был казак, который снял меня с поваленного дерева над ручьем. Иван Хмара…
        Вот и решилась загадка.
        Но вместе с тем на душе стало тревожно. Думалось, что он показался мне не просто так, а явно хотел о чем-то предупредить. И подбодрить…
        Но ведь все было кончено, от огненного змея мы успешно избавились. Что же еще может случиться?
        Холодок пополз по моей спине. Ольга? Может быть, это она упырем явится ночью к нашему дому? Но Ника говорила, что круг из освященной соли она не преодолеет. Или все же преодолеет?
        А если не она, то что тогда?
        Или я слишком себя накручиваю, а на самом деле мне просто померещилось, да и все?
        Ну уж нет. С дерева он снял меня взаправду. А значит, и то, что я сейчас увидела, было по-настоящему! Вот так, и не иначе!
        Впрочем, время шло, и ничего плохого не происходило. Ника все разглядывала портреты, что-то записывала и зарисовывала в тетрадке найденными у меня в шкафу цветными карандашами. А я дошила свою салфетку и взялась за следующую.


        Вечером явились ребята, всей компанией, еще и каких-то новых привели. Пришел и Петро.
        В этот раз Тарас не взял музыку, что-то там в аппаратуре сломалось, зато он сообщил: завтра будут чинить электричество. И эта новость развеселила всех получше любой музыки. А Даринке никакой музыки и не требовалось - она стала напевать и выстукивать ложкой по столу какой-то задорный танцевальный ритм так весело, что Оксана с хохотом пустилась в танец, потянув за собой своего кавалера, к ним присоединились и другие.
        Петро поманил меня за дверь, и едва мы остались одни, спросил тревожно:
        - Ну как там Ника?
        - Нормально. Ходит улыбается. Все прошло. А как там… Ну, в общем, мне после того похода на кладбище страшно на улицу выходить.
        - Не бойся. Мама ходила к священнику, он у нас толковый, и еще к кому следует… Ольга больше никого не потревожит.
        Он с грустью опустил глаза, и я решила не задавать ему никаких вопросов. Потому что ответы на них, как я догадывалась, были малоприятны и ему, и мне.
        - А я боялся, что вы сегодня уедете, - прервал молчание Петро.
        - Нет, мы еще немного побудем здесь. Пока карантин не закончится.
        В его глазах промелькнула радостная улыбка.
        - А признайся, - усмехнулась я, - какую вышивку ты заказывал у моей бабушки?
        - А вот не признаюсь!
        - Ах, вот ты как! - я состроила строгую мину. - Тогда возьму и завтра уеду!
        - На чем уедешь - на пешкарусе? - усмехнулся он. - На станцию-то как ты без меня доберешься?
        - А я дядь-Юру попрошу!
        - А я ему все колеса проколю!
        - Ему? А может, его машине? - дурачилась я. - Ой, а Ника свое окошко для кормежки плакатом заклеила, с часами. Чтоб кормили по часам, надо полагать!
        - Как вспомню! - Петро поморщился. - Ох и страху натерпелись…
        - Ага. А бабушка еще потом и подумала про нас непонятно что.
        - Ну, знаешь ли! - он принял солидный вид, будто собирался изречь что-то мудрое. - Твоя бабушка, конечно, глуховата. Но не слепая ведь!
        - Ах ты!..
        В этот вечер гости задержались у нас надолго, чему я только была рада. Мы с Петром еще долго хохмили и дурачились, вернувшись к остальной компании. На душе было легко и весело.
        Наконец, ребята стали прощаться, и я предложила Петру:
        - Давай я тебя провожу!
        - А назад одна, что ли, будешь добираться? - он недоуменно прищурился.
        - А назад ты меня проводишь!
        Все засмеялись, и он согласился.
        - Давай, не задерживайся там, - сказала мне Ника, провожая нас до порога.
        Из дома вышли всей компанией, потом народ разбрелся по домам, а я добросовестно дошла с Петром до его калитки. В этот вечер зима, похоже, вспомнила, что она все-таки зима, и решила побаловать нас снежком. Мелкие снежинки густо зароились в воздухе, быстро покрыв белой скатертью улицу, хаты, деревья с заборами… Это была настоящая, подзабытая за последнее время зимняя сказка.
        - Какое все белое! - взмахнула я руками и закружилась. - Теперь даже представить трудно, каким черным и страшным все казалось вчера, позавчера… Как будто никакой этой жути и не было.
        - Ага… Хорошо бы, чтоб не было, - он впервые за этот вечер нахмурился, но снова улыбнулся: - Ну что, теперь я тебя провожаю?
        И мы повернули обратно. В этой белой безветренной тишине слышался только скрип свежего снежка под нашими сапогами. Краем глаза я увидела, что мы на улице не одни, какой-то человек, неразличимый за снеговой пеленой, шел нам навстречу со стороны огородов. Мне не было никакого дела, а вот Петро встал на цыпочки, пытаясь разглядеть позднего прохожего.
        - Кого это несет? Дядь-Юра, что ли? Или Семен Остапыч? И что он забыл в такое время на огородах?
        - Подойдет - спросишь.
        Я сгребла со скамейки у чьей-то калитки снег, слепила снежок и запустила в Петра. Он не остался в долгу, и так мы кидались до самого дома, даже думать забыв о неизвестном прохожем. Но я не видела, чтобы тот проходил мимо нас. Скорее всего, просто не заметила.
        Петро проводил меня до самой двери, дождался, когда я закроюсь изнутри, и пошел домой. Я припала к окошку, что у двери, и провожала Петра взглядом, пока он не исчез в снеговой пелене.



        Глава 29
        Шаги в коридоре

        В доме стояла мертвая, непривычная для городских квартир тишина. Бабушка давно спала, да и Ника, надо полагать, тоже уже улеглась.
        А мне спать не хотелось совершенно. На душе было радостно, хотелось петь и плясать, я и станцевала что-то дико-несуразное посреди коридора. Но топот и скрип деревянных половиц в сонной тишине дома показались кощунственно громкими, и я, приплясывая, направилась на кухню. Обычно керосинка стояла на окне, чтоб ее легко можно было найти в темноте. Но в этот раз ее там не оказалось.
        Куда же эти оболтусы дели керосинку? Ее не обнаружилось нигде, я наощупь нашла свечку, зажгла ее, прошла в нашу спальню и переоделась в домашнее.
        Как я и предполагала, Ника уже крепко спала. На этот раз как все нормальные люди - в пижаме под одеялом. А вот бабушке, похоже, не спалось в эту ночь: я услышала ее шаги то ли из коридора, то ли из большой комнаты. Наверное, бабушка после вчерашнего решила следить за мной днем и ночью! А сейчас, видно, заметила, что я отсутствовала, и теперь мне придется выслушивать нравоучения.
        Вот уж не было напасти! Вчера я отнеслась к этому легкомысленно, но теперь у меня сразу испортилось настроение, бывшее еще минуту назад таким приподнятым.
        Ладно, подумала я, не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Нет, если это дела, то можно и отложить, авось кто-то другой сделает. Но с бабушкой лучше поговорить сейчас и не оставлять неприятностей на завтра. Ложиться спать нужно всегда со спокойной душой.
        Я взяла свечку и вышла из спальни. Бабушкины шаги слышны были из большой комнаты, но пока я туда дошла, они переместились на кухню. Я машинально заглянула в большую комнату, но никого там уже не было. Был перевернут стул, который пришлось зайти и поднять.
        Я поплелась на кухню. Но бабушки не было и там - ее шаркающие шаги раздавались теперь в коридоре, ведущем к нашей комнате.
        Да, бабушка однозначно искала меня. Я хотела догнать ее, но тут заметила, что вышивки с портретами, которые мы разглядывали днем, самым небрежным образом были раскиданы по кухонному столу. Но я ведь помнила, что бабушка их аккуратно свернула и положила в шкаф! Наверное, это наши гости постарались.
        Портрет Ивана Хмары почему-то валялся отдельно, и с ним было что-то странное. Я поднесла свечку поближе и обомлела: вышивка была прибита к столу незнакомым мне ржавым ножом, пронзавшим насквозь и полотно, и столешницу.
        Мне стало страшно. Кто это сделал? Гости? Они, конечно, проявили излишнее любопытство, но так по-варварски поступить… Не ожидала от них.
        С большим трудом я вытащила нож и бросила его в мусор. Осмотрела дыру в портрете. По счастью, нож вонзился не в саму вышивку, а в двух миллиметрах от нее, в пустое полотно. Но ржавые края прорехи в слабом свете свечи казались кровавой раной…
        Интересно, заметила бабушка или нет? Может, мне сейчас и за это нагоняй будет?
        Я свернула вышивку и сунула в карман домашнего халата, решив немедленно ее постирать и заштопать, по возможности незаметно от бабушки. И поспешила за ней следом.
        Выйдя из кухни, я услышала, как хлопнула одна из дверей - то ли нашей спальни, то ли соседней. Я пробежала через коридор и распахнула дверь в нашу комнату:
        - Бабушка!
        Да что такое, никак ее не поймаю! Здесь тоже не было никого, кроме спящей Ники. Она ворочалась, сквозь сон почему-то терла шею. А бабушкины шаги доносились из соседней комнаты. Той, что когда-то в детстве была моей.
        В тот момент я не заподозрила ничего неладного. Просто выскочила из одной двери и распахнула другую, тем более что та была полуоткрыта.
        - Ба…
        Резкий порыв холодного ветра погасил мою свечку.
        - Бабушка, ты зачем открыла здесь форточку среди ночи? - оторопело спросила я. Бабушка не ответила, я прошла внутрь и убедилась, что форточка плотно закрыта.
        - Ба, что ты здесь делаешь? - спросила я в темноте, смутно улавливая в углу комнаты ее фигуру.
        Бабушка молчала.
        И тогда я установила свечу на столе, достала из кармана спички, зажгла ее…
        И только после этого подняла голову. Тут до меня стало медленно доходить - что-то здесь неладно.
        Она стояла у стены ко мне спиной. И… это была не бабушка! Женская фигура в каком-то длинном сером одеянии, с черными распущенными волосами медленно повернулась ко мне…
        Мои ноги сразу стали ватными, руки задрожали, а из горла вместо крика вырвался жалкий писк.
        Нижняя часть ее лица была замотана черной тряпкой, но даже под тряпкой очертания выглядели какими-то ненормальными. А глаза - огромные, черные, под густыми угольными бровями - смотрели прямо на меня, и в них полыхала самая лютая ненависть. Она двинулась мне навстречу - плавно, беззвучно и молниеносно. Я отпрянула назад и упала на диван, стоявший за моей спиной.
        А она - она! - нависла надо мной вплотную, от ее полуистлевшей хламиды исходил могильный холод и гнилостный запах.
        - Ну вот мы, Танечка, и встретились, - ее голос был грудным и мягким и мог бы даже быть красивым, если бы она слегка не шепелявила, будто ей что-то мешало говорить. - Ты мне не рада?
        Я чувствовала, что сейчас потеряю сознание от страха. Или с ума сойду - то, что было моими детскими кошмарами, теперь глядело на меня наяву своими жуткими глазами.
        Только все, что ниже глаз, тряпкой замотано…
        - Что ж ты недовольна? - усмехнулась она. - Сама ведь сюда приехала, сама и тайну раскрыла. А кто обо мне знает, тот и боится! Вашего страха мне вполне хватило, чтоб вырваться из заточения.
        Вместо смеха она издала омерзительный булькающий звук.
        Я понемногу приходила в себя, но от этого звука втянула голову в плечи.
        - Боитесь меня, ничтожества? - она сузила глаза. - Правильно боитесь. Трусы, вы меня даже мертвой боялись. Замуровали в камень, а тряслись при этом, как зайцы! Смешно просто смотреть на вас было…
        И тут комната озарилась ярким светом, и резко запахло керосином.
        - Ах ты, тварь!
        Я позволила себе чуть-чуть повернуть голову. В дверном проеме стояла Ника. Нет, не с пакетиком соли - в ее руках были два факела. Не тратя время зря, она с силой метнула их в ведьму.
        Но та даже с места не сдвинулась. Просто махнула широким рукавом - и оба факела, не долетев до нее, погасли и упали на пол вопреки всем законам физики.
        - Что ж, и смелые иногда попадаются, - она снова издала булькающий звук. - Только глупые. Приляг, отдохни, деточка.
        Я увидела, как Нику согнуло неведомой силой, она скорчилась, застонала от боли и повалилась на пол. Но сдаваться явно не собиралась - дрожащими от напряжения руками она сорвала с шеи серебряный крестик и вытянула перед собой. После чего медленно поднялась - с огромным трудом, будто на ней висела стокилограммовая ноша.
        - Пусти Таньку, тварь! - процедила она сквозь сжатые от напряжения зубы и сделала крошечный шажок к ведьме.
        - Да разве я ее держу? - деланно удивилась та. - Ее держит ее страх. Все вы, ничтожества, рабы страха. И пока он над вами господин… до тех пор и я над вами госпожа. Слишком долго мне пришлось ждать - и тем дороже люди за это заплатят!
        Последняя фраза была сказана с особой злобой, и красивый грудной голос перешел в нечеловеческое шипение.
        О том, чтобы встать и бежать, не было и речи - мое тело от ужаса просто не слушалось меня. Все те отморозки и маньяки, которых я привыкла бояться, в этот момент казались мне милыми людьми по сравнению с этим ужасным существом. В ней не осталось ничего человеческого, это было воплощение какого-то древнего зла, кровожадного и безжалостного.
        - За что вы так всех ненавидите?! - вырвалось у меня.
        - За что? О, это хороший вопрос. Заслужили вы, люди, чтобы к вам так относились.
        У меня мелькнул вопрос: она, что же, себя к людскому роду не причисляет?
        - Нет, не причисляю! - злобно выдохнула она в мою сторону, и я чуть не задохнулась от запаха гнили. - Не желаю иметь с вами ничего общего! Люди, - звучный голос вновь перешел в шипение, - человечные человеки! Когда я родилась, мои родители отреклись от меня. Дикие звери были мне отцом и матерью. Люди сторонились меня, кидались камнями, гнали прочь. Но высшие силы вознаградили меня редким даром. И когда я овладела им в совершенстве и пришла к этим жалким трусам - уже никто не смел меня прогнать. Меня боялись, а потому падали в ноги, несли дары, ждали моих повелений. И приносили жертвы. Да-да, жертвы! Мне нравилось видеть их смерть. И теперь нравится. Думаете, я их простила? Не-е-ет! - снова сорвалась она на шипение. - И не прощу.
        - Да за что же? - воскликнула я. - Почему они с вами так поступили?
        - Хочешь знать? - мерзкое бульканье раздалось несколько раз. - Смотри.
        И она в несколько издевательски медленных движений размотала повязку.
        Боже… Таких уродств я даже представить себе не могла. Ее лицо - если это можно было назвать лицом - было покрыто уродливыми наростами, а нижняя челюсть не выступала вперед, а была практически вровень с шеей, без подбородка. Как она при таком дефекте разговаривала, было загадкой.
        Мама родная, о чем я думаю? Передо мной стоит мертвая ведьма, нам грозит страшная участь, а меня интересуют вопросы анатомии…
        Черная тряпка полетела под ноги:
        - Мне это больше не понадобится. Привыкнете, ничтожества.
        Я перевела взгляд на Нику. Она так и стояла, вытянув перед собой свой серебряный крестик на рваной цепочке и чуть сгорбившись. Казалось, некая сила пытается оттолкнуть ее назад, а Ника изо всех сил сопротивляется этому.
        А она ведь могла бы развернуться и убежать, подумала я. Вот бы мне сейчас вскочить, дернуть подругу за руку и вместе бежать куда глаза глядят…
        - Хорошо придумала, - молниеносно повернулась ко мне ведьма, так что я чуть не лишилась сознания от шока. - Хорошо, трусишка. Беги. Беги к другим людям, расскажи им обо мне, попытайтесь все вместе сбежать отсюда. Или, может, попробуете убить меня для начала? Отчего ж, попробуйте, это будет забавно - вот только второй раз у вас это не получится. А потом вы все равно все умрете - от погони никому здесь не уйти, и спасти вас будет некому, - она чуть заметно кивнула в ту сторону, где находились курганы. - Просто я хочу для начала насладиться вашим страхом. Это такое вкусное лакомство - страх! А потом я пойду дальше… Ну, - она отступила, давая мне возможность встать. - Беги, что же ты?
        Кое-как я поднялась, потянула за рукав Нику, и мы, шатаясь, вывалились за дверь. И побежали, то есть, если быть точным, поковыляли на улицу.
        - Стоп, а бабушка? - вспомнила я на пороге.
        - А что бабушка, - тяжело вздохнула Ника. - Слышала же… Хоть беги, хоть не беги, эти твари из курганов все равно догонят.
        - Если вылезет нечисть из курганов, никому не будет спасения, - кивнула я. - А этой гадине только в радость, что людям страшно!
        - Как больно, - сказала вдруг Ника. - Как она меня сдавила - все тело болит, будто в мясорубку попала.
        Что делать, мы не знали. Медленно выбрели за ворота, осмотрелись. Дома стояли темные, в окнах не светилось. Если начать стучаться и всех будить, то нам, скорее всего, не поверят и пошлют куда подальше. Хотя, учитывая суеверность местных жителей, найдутся и такие, что поверят, перепугаются и переполошат остальных. Будет паника, а потом нежить выйдет из курганов…
        - Не могу больше, - вдруг сказала Ника, тяжело опустилась на скамейку у калитки и уронила голову на грудь.
        - Ника! - я затрясла ее за плечи, но она только что-то бессвязно промычала и окончательно отключилась. Тут до меня дошло, что на дворе мороз, а мы без курточек. Я в домашнем халате, а Ника вообще в пижаме. Будет тут сидеть - замерзнет, а на себе я ее не утащу. Да и куда?
        И бабушка осталась в доме… Злые, бессильные слезы текли по моим щекам, и я сама еле держалась на ногах. На снегу в домашних тапках…
        Я машинально сунула руку в карман в поисках платка, что-то вытащила. Ах, ну да, вышивка. Иван Хмара. Слезы застилали мне глаза, и вышитая картинка виделась мне размытой, как в тумане. Иван Хмара, мой предок. Так это он, получается, снял меня с моста, когда я звала на помощь дедушку.
        Я приложила вышивку к глазам, промокнула слезы и зарыдала еще сильнее.
        - Дедушка…
        Впрочем, если верить бабушке, он и есть мой прапра в каких-то поколениях дедушка. Характерник… Я звала - вот он и пришел, так получается?
        - Дедушка? - я поразилась своей догадке и заорала во всю глотку: - Дедушка! Дедушка!!!
        Оглянулась по сторонам - не появятся ли на улице те казаки на конях?
        Никого не было. Снегопад прекратился, и вокруг было белым-бело. На снегу еще виднелись слегка припорошенные следы - мои и Петра. Мы шли здесь, счастливые, буквально полчаса назад, если не меньше. А теперь…
        - Дедушка!!! - я чуть не надорвала глотку. В нескольких дворах всполошились собаки.
        - Ну чего тебе? - и от калитки Степановны отделилась темная фигура. Я узнала этого человека сразу - это был старик в тулупе и ушанке, которого я приняла за пастуха.



        Глава 30
        Характерник

        Не знаю, что он там делал среди ночи, но я была рада встретить сейчас живого человека. Любого, пусть даже незнакомого и сомнительного. Раз уж не удалось дозваться того, кого звала.
        - Дедушка! - я едва не бросилась ему на шею. - У нас беда! Там… она, - я одними глазами указала на наш дом с черными окнами.
        Он кивнул, не удивляясь. Спросил только:
        - И давно?
        - Да вот сейчас… только что, - с готовностью ответила я, уже от холода не ощущая ни рук, ни ног. - Она под нашим домом лежала, в проклятой могиле, а теперь… Теперь она в доме! И там бабушка…
        - Говорил я, - хмыкнул он, - недоброе то место, нельзя там хаты ставить. Но что там проклята могила - кто б знал! Добре, доню, не трусь. Справимся.
        И он легким шагом, словно молодой, пересек наш двор и исчез в доме.
        Я несколько раз толкнула Нику, но она не отзывалась. Как бы там ни было, нужно взять теплую одежду. И я вернулась к дому.
        Внутрь заходить было страшно, я остановилась на крыльце, пытаясь собрать мысли воедино. Кто этот старик, и что он намерен делать? А вдруг он все не так понял, а я не объяснила толково и тем самым толкнула его на верную гибель?
        Но тут я поняла, что если не войду в тепло сейчас же, то рискую замерзнуть насмерть. Я вошла, хотела схватить куртки и сапоги - для себя и для Ники - но в этот момент дом дрогнул, с потолка посыпалась штукатурка, а внизу, под землей, что-то заворочалось, застонало. Окна задребезжали, откуда-то раздался звон битого стекла.
        Так и не успев схватить куртки, я выбежала наружу. Что же там такое творится?!
        И тут я увидела, что в окне зловещей комнаты выбиты все стекла. Там определенно что-то происходило, и, поскольку от этого зависела наша жизнь, я махнула рукой на все и осторожно заглянула внутрь.
        Матушки, что там творилось! Посреди комнаты в деревянном полу зияло круглое черное отверстие, на пролом в полу совершенно не похожее. И из него, как из курганов в моем сне, выползали скрюченные серые тени. По одну сторону этой дыры стояла ведьма, по счастью, ко мне спиной, а по другую я увидела старика. Он спокойно и без страха смотрел на всю эту погань, по-прежнему прикрывая лицо воротником тулупа. Твари бесновались, пытаясь броситься на него, но никак не могли достать, словно он был огражден невидимым коконом. А их становилось все больше, они заполонили всю комнату, сливаясь в однородную серую массу. Я подумала, что, может быть, сейчас эти твари хлынут наружу, неся смерть всему живому, как в моем сне.
        Но тут старик громко рассмеялся и отвернул воротник от лица. К сожалению, в этой темноте я не могла его различить. Зато ведьма, похоже, различила, потому что попятилась.
        - Что, старая, узнала?
        Ведьма охнула - ну совсем как человек.
        - Вот и нашлась, наконец, Проклятая могила. Давно мы ее искали.
        - Как ты меня нашел?! - взвыло жуткое создание. - Кто тебя сюда привел?!
        - А вот она, - беззаботно улыбнулся старик и показал на окно. - Моя внучка, между прочим, а ты как думала?
        Страшное лицо ведьмы повернулось ко мне, она махнула правой рукой - точнее, пустым рукавом…
        Серые твари медленно двинулись к окну. Я хотела броситься бежать, но от холода и страха мои ноги уже не слушались меня. А дальше все случилось мгновенно. Старик выхватил из-под полы небольшой, странного вида топорик, рубящая часть которого имела форму волчьей головы, и ударил им в пол, у самого края пролома. И над этим странным оружием тут же завихрился небольшой смерч. Он все увеличивался, широкая воронка раскинулась едва ли не на всю комнату, и в эту воронку с жалобным воем утягивались серые безликие твари.
        - Убирайтесь, - грозно говорил старик. - Не место вам, навьи, на белом свете, мертвое к мертвому, живое к живому!
        Ведьма заметалась, закружила по комнате и вдруг подскочила к воронке с явным намерением в нее прыгнуть.
        - Куда?! - старик ловко перехватил ее за хламиду, а потом одной рукой поймал за волосы. - Думаешь опять всех провести и остаться невредимой?
        И тут ведьма взвыла. Низкий, утробный вой был настолько громок, что у меня заложило уши, а по всему селу в унисон завыли собаки. Я слышала тревожное мычание коров и ржание лошадей, чьи-то испуганные голоса.
        А ведьма выла диким голосом и рвалась, всем телом кидалась к воронке. Но старик держал крепко. Вот уже все серые твари, одна за другой, исчезли в смерче, а ведьма все выла и билась. И вдруг она замерла, и я с ужасом увидела, как из ее уродливого тела выползло мутное рыжее облако и медленно, словно нехотя, уползло в воронку. И смерч исчез. Вместе с ним исчезла и дыра в полу.
        Старик неторопливо наклонился, выдернул из пола свой топорик и сунул обратно за пояс. Левой рукой он продолжал держать за волосы ведьму - точнее, то, что от нее осталось. А осталась от нее тощая, иссушенная мумия с хорошо сохранившимися волосами.
        Волоча мумию за волосы по полу, старик пошел к выходу. И я, с трудом передвигая ноги, направилась туда же.
        Мы встретились на пороге - я, старик со своей страшной ношей и бабушка. Она стояла в ночной рубашке, с керосинкой в руках, ни жива ни мертва, и оторопело хлопала глазами.
        - Все хорошо, бабушка! - кинулась я к ней. - Все уже в порядке, не волнуйся, не волнуйся…
        Я стала так, чтобы заслонить от бабушкиного взора мумию. Но бабушка ее пока не заметила - ее взгляд был прикован к старику:
        - Иване?!
        Помилуйте, как я могла назвать этого человека стариком? Он был едва ли старше моего отца, но имел молодые, озорные глаза.
        - Живите теперь спокойно, Настуню, - это он сказал моей бабушке.
        И стал спускаться вниз по ступенькам крыльца, волоча за собой мумию.
        Тут бабушка наконец-то ее заметила, коротко вскрикнула и стала отчаянно креститься.
        - Место теперь чисто, - кивнул Иван. - Нет больше проклятой могилы.
        Я поспешно натянула курточку, влезла в старые валенки и, схватив куртку Ники, вслед за Иваном поспешила к калитке. Бабушка, охая и крестясь, тоже семенила за нами.
        Выйдя за калитку, я увидела, что Ника сидит на лавочке в прежней позе. Лицо ее было совсем темным от мороза.
        Сердце мое упало. Не замерзла ли она насмерть?!
        Я подскочила, хотела натянуть на нее курточку, но Иван отстранил меня, стащил с себя тулуп и закутал мою подругу.
        - Так-то добре, - хмыкнул он. - А то носят всякие фигли-мигли вместо одежи и хотят еще, чтоб тепло было.
        Он снял с себя ушанку и водрузил на голову Нике.
        - Три дня нехай это носит, и болеть не будет.
        Ника пошевелилась, застонала, подняла на нас глаза, но мутный взгляд сразу же сменился удивлением:
        - Во дела…
        Я поняла, чему она удивляется. Сняв бесформенный тулуп и шапку, какие носят сельские старики, Иван Хмара стоял перед нами в старинном казачьем убранстве. Длинные усы с характерным изгибом вились вдоль подбородка, густые седоватые брови на худом загорелом лице почти смыкались на переносице…
        - Иване! Ну ты там скоро?
        У меня медленно отвисла челюсть. По улице ехали казаки. Длинной вереницей, на лошадях, они направлялись в сторону курганов и внимательно смотрели вперед. Как и в первый раз, ни один из них даже не глянул на нас. Последний, который, собственно, и окликнул Ивана, вел в поводу оседланного вороного коня. Но и этот казак смотрел исключительно на Ивана, нас всех для него словно не существовало.
        - Заждите, - ответил Хмара. - Сейчас.
        - Ох уж эти характерники, - проворчал казак, останавливаясь. - Вечно у них свои тайны. И что б я ото делал там на обочине…
        А Иван подошел к моей бабушке и вдруг резко дернул ее за руку.
        Бабушка вскрикнула, схватилась за локоть, а потом долго смотрела на свои руки, будто впервые их видела.
        А у Ивана в руке осталось что-то небольшое, вытянутое и мерзкое, он ловко сунул это в суму при седле. К тому же седлу была ловко приторочена и мумия.
        А потом он вынул из кармана нечто маленькое и протянул Нике:
        - Держи, доню. Пригодится. И впредь не бери чужого золота.
        Она кивком поблагодарила его и крепко зажала вещицу в плохо гнущихся пальцах.
        - Ну, бывайте! - Иван Хмара вскочил на коня и, не оглядываясь, поскакал догонять товарищей, последние из которых уже скрывались в серой мгле.
        Эпилог
        Ника добросовестно носила тулуп и шапку три дня и действительно не заболела. Что за вещицу подарил ей казак, она так и не сказала никому.
        Бабушка, выслушав наш рассказ, сначала охала и крестилась, потом просто внимательно слушала с разинутым ртом, а когда мы закончили, решительно сказала:
        - И если кто-то считает, что я сбегу из этого дома, то глубоко ошибается! Здесь прошла вся моя жизнь, здесь и доживать буду!
        Правда, она на следующий же день заколотила в зловещей комнате окна и дверь, да еще и перекрасила пол в коридоре и сенях. Мы с Никой перебрались в большую комнату - все же боязно было соседствовать с тем местом. А еще этот день ознаменовался другим прекрасным и светлым событием - в селе наконец-то починили электричество. Изголодавшийся народ жадно припал к телевизорам, и больше у нас такие вечеринки при свечах не проводились.
        Несмотря на известное убеждение, что в селе ничего от соседей не скроешь, эти события так и остались в тайне. Петру я, правда, все рассказала. Но он, как выяснилось, тайны хранить умел.
        А спустя пару дней, перед самым отъездом, мы втроем как-то собрались вечером, взяли инструменты и взломали дверь в школьный подвал.
        Ничего там интересного не обнаружилось. Какие-то старые кровати и тумбочки, сваленные вповалку, трухлявые ящики, в которые мы даже не заглянули. Алюминиевая посуда в мешках, барахло полуистлевшее. Все это было, конечно, странным для школы, но того, на что Ника втайне надеялась, не нашлось. Мы осмотрели внимательно, но никакого намека на подземный ход в подвале не оказалось.
        - Наверное, мой сон имел аллегоричный характер - ну, я прошла сквозь запертую дверь туда, куда доступ для всех закрыт, - развела руками я. Ника только хмуро покосилась на меня - умничаешь, мол, тут.
        Уходя, мы заколотили дверь заново. Теми же старыми досками, стараясь, чтобы все было незаметно. Не потому, что боялись неприятностей. Просто не хотелось отнимать у здешних детишек Тайну.
        Пусть и дальше рассказывают байки про подземные ходы и сокровищницы. Это лучше, чем прозаическая правда.


        Ника теперь снова такая, как прежде, - здравомыслящая, хладнокровная и чуть ироничная. Впрочем, теперь-то я знаю и другие ее стороны. Каждое утро, когда мы просыпались, она смотрела на меня с такой надеждой:
        - Ну что?
        Я опускала глаза и мотала головой. Больше ничего вещего мне в этом доме ни разу не приснилось. Хотя я и настраивала себя, и взывала, тихонечко шепотом окликая ее парня по имени. Напрасно. Вещие сны от этого не зависят, они снятся помимо нашей воли.
        Но теперь она смотрит на жизнь оптимистичнее. Считает, что возможность выручить Вилора все-таки есть, а раз так - она ее непременно найдет. Ну, насколько я знаю Нику, упрямства ей не занимать.


        А потом мы уехали. С тех пор я с Петром созваниваюсь каждый день и на летних каникулах снова приеду к бабушке в село. Не нужно мне теперь никакого моря и никаких загранкурортов - лучшего места, чем там, летом в мире не найти. Так говорит бабушка, так говорит и Петро. А уж они-то знают.


        notes

        Примечания


1

        О знакомстве Ники с Вилором, сторожевом знаке и дальнейших жутких событиях читайте в повести «За чертой страха», опубликованной в Большой книге ужасов 41, , 2012.

2

        Если вы хотите узнать подробности этой темной истории, читайте о них повесть «Холм обреченных», опубликованную в Большой книге ужасов 48.

3

        Милости просим (укр.).

4

        Глечик - кувшин (укр.).

5

        Сундук (укр.).

6

        Проклятая могила нашлась! Вот беда, что же теперь будет! (укр.)