Мир приключений, 1918 № 01 Н. О. Лернер
        В. Вудроу
        Е. Терстон
        Ричард Хамиет
        Мерджори Бауэн
        Мир приключений (журнал) #97
        «Мир приключений» (журнал)  — российский и советский иллюстрированный журнал (сборник) повестей и рассказов, который выпускал в 1910 -1918 и 1922 -1930 издатель П. П. Сойкин (первоначально — как приложение к журналу «Природа и люди»).

        С 1912 по 1926 годы (включительно) в журнале нумеровались не страницы, а столбцы — по два на страницу, даже если фактически на странице всего один столбец.

        Журнал издавался в годы грандиозной перестройки правил русского языка. Зачастую в книге встречается различное написание одних и тех же слов. Тогда так писали. В связи с чем орфография оригинала максимально сохранена, за исключением явных опечаток.

        

        МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ
        1918

        

        ЕЖЕМЪСЯЧНЫЙ ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ ЖУРНАЛЪ

        Книга 1-я

*

        Пятая Государственная тип., Птгр., Стремянная, 12

        КЪ СВ?Д?НІЮ гг. АВТОРОВЪ
        Рукописи, присылаемыя въ редакцію, должны быть написаны четко, на одной сторон? листа. На рукописи должны быть обозначены фамилія, адресъ автора и условія оплаты. При переводахъ необходимо прилагать оригиналъ. Авторы и переводчики, благоволятъ оставлять у себя копіи своихъ произведеній, такъ какъ отв?тственности за сохранность рукописей редакція ни въ какомъ случа? на себя не принимаетъ.

        СОДЕРЖАНІЕ

        МАСКАРАДЪ. Забытый разсказъ изъ жизни Пушкина.
        Съ предисловіемъ Н. О. Лернера ?

        ТРИ БРИЛЛІАНТА. Разсказъ В. Вудроу (съ 3 рис.)?

        ИГРА. Разсказъ Е. Терстона (съ 2 рис.)?

        МЕРТВЫЙ ШТИЛЬ. Трагедія молчаливаго капитана.
        Разсказъ Ричарда Хаміета (съ 3 рис.)?

        КТО ОНЪ? Разсказъ Мерджори Бауэна (съ рис.)?

        ЗАДАЧИ. Подъ ред. Цыфиркина?

        МАСКАРАДЪ

        ЗАБЫТЫЙ РАЗСКАЗЪ ИЗЪ ЖИЗНИ ПУШКИНА
        СЪ ПРЕДИСЛОВІЕМЪ Н. О. ЛЕРНЕРА

        ПРЕДИСЛОВІЕ

        ПУШКИНЪ, жизнь котораго представляетъ собой такой богатый историческій и поэтическій матеріалъ, былъ выводимъ въ беллетристическомъ изображеніи р?дко и въ общемъ довольно неудачно. Одна изъ лучшихъ подобныхъ попытокъ, при томъ самая ранняя, появилась много л?тъ назадъ, черезъ два года посл? смерти поэта. Это — разсказъ «Маскарадъ», напечатанный въ «Библіотек? для чтенія» 1839 г. Въ свое время на него обратилъ вниманіе Б?линскій.
        «Маскарадъ» — говорилъ критикъ («Московск. Наблюдатель» 1839 г.) — «бойко и р?зво написанный разсказъ, легкій очеркъ большого св?та. Въ немъ играетъ важную роль какой-то поэтъ Н — нъ, по имени Александръ Серг?евичъ, который, когда его маска называетъ Алеко и намекаетъ о Кавказ? и Бессарабіи, принимаетъ это за намекъ на свои сочиненія… Но это еще ничего… Странно, что этотъ Н — нъ, прі?хавъ съ маскарада домой, «скинулъ фракъ, придвинулъ св?чу, опустилъ перо въ чернильницу, потеръ рукой по лбу, з?внулъ, написалъ шестую строку «Бородинской Годовщины» и легъ спать». Это что-то похожее — какъ бы сказать?  — на плоскость, слишкомъ неум?стную и для многихъ оскорбительную»…
        По вс?мъ указаннымъ Б?линскимъ признакамъ слишкомъ ясно, что герой «Маскарада» — Пушкинъ. Упоминаніе о «Бородинской годовщин?», этой высоко — патріотической пьес?, которую Пушкинъ писалъ будто бы з?вая, д?йствительно плоскость, обидная для памяти поэта.
        Разсказъ подписанъ именемъ «Нев?ринъ», безъ всякихъ иниціаловъ,  — очевидно, псевдонимомъ. Кто подъ нимъ скрывался, намъ не удалось доискаться.
        Въ «Литературной л?тописи» «Библіотеки для чтенія», т. XXXIII, отд. VI, стр. 51, по поводу романовъ Нев?рина, объ автор? говорится, какъ о молодомъ челов?к?, и прибавлено: «мы принимаемъ эту фамилію за псевдонимъ». Тамъ же, т. XXXIV, отд. VI, стр. 4 -5, пом?щена рецензія на романъ Н. Нев?рина «Мужъ-эгоистъ» (Спб. 1839), въ которой похвалено остроуміе автора. Но по разсказу, в?роятно, прошлась безцеремонная рука О. И. Сенковскаго, редактора «Библіотеки для чтенія».
        Объ этомъ можно догадываться не только по неприличному намеку насчетъ «Бородинской Годовщины», который вполн? въ дух? безпардоннаго и бездушнаго Сенковскаго, къ тому же, въ качеств? поляка, уязвленнаго «Бородинской Годовщиной», но и по отрывку изъ «оффиціальнаго донесенія турецкаго посла», приводимому въ начал? разсказа. Сенковскій, какъ изв?стно, любилъ и хорошо зналъ Востокъ и охотно, и часто о немъ писалъ. О Пушкин? Сенковскій всегда хранилъ память. «Мы слышали отъ него десятки любопытныхъ разсказовъ про частную жизнь Пушкина»,  — передавалъ А. В. Дружининъ (некрологъ въ «Библ. для чтенія» 1858 г.).
        Давно забытый, но «бойко и р?зво написанный» разсказъ «Нев?рина» интересенъ т?мъ, что въ немъ выступаетъ Пушкинъ въ качеств? св?тскаго челов?ка и остроумнаго двигателя хитро задуманной маскарадной интриги. Былъ ли въ жизни Пушкина переданный «Нев?ринымъ» эпизодъ, это опред?лить невозможно, но Пушкина авторъ несомн?нно зналъ и сум?лъ въ немъ показать находчиваго, ув?реннаго, остроумнаго гражданина большого св?та.
        Если разсказъ «Нев?рина» и не в?ренъ, то, во всякомъ случа?, говоря словами итальянской поговорки, хорошо выдуманъ. Пушкинъ ловкимъ перомъ нарисованъ среди той блестящей обстановки, которую такъ любилъ поэтъ, и о которой онъ говорилъ въ «Он?гин?».
        Во дни веселій и желаній
        Я былъ отъ баловъ безъ ума:
        В?рн?й н?тъ м?ста для признаній
        И для врученія письма…
        Люблю я б?шеную младость,
        И т?сноту, и блескъ, и радость.

    Н. Лернеръ

        МАСКАРАДЪ

        Тамъ т?снота, волненье, жаръ,
        Музыкі грохотъ, св?чъ блистанье,
        Мельканье, вихорь быстрыхъ паръ
        ………..
        Вс? чувства поражаетъ вдругъ.
    Пушкинъ

        Било одиннадцать часовъ. Первая комната Энгельгардтова дома пестр?ла разноцв?тными костюмами. Вдругъ дверь въ прихожую отворилась. Вошла дама въ черной маск?. Одинъ изъ мужчинъ насм?шливо спросилъ:
        — Beau masque, ты прі?хала одна?
        — Какъ можно,  — отв?чала маска и оглянулась — Старикъ мой тащится за мною. Вотъ онъ.
        Въ эту минуту, ничего не подозр?вая, вошелъ въ прихожую какой-то почтенный генералъ. Бывшіе тамъ мужчины встр?тили его громкимъ см?хомъ., окружили и разсказали причину своей веселости. Генералъ просилъ показать зат?йницу: ея ужъ не было.
        Между т?мъ въ зал? уже начиналось движеніе; насталъ законный часъ непринужденной веселости. Маскарадъ одушевился; вс? старал’ись любезничать; вс? шутили и позволяли шутить съ собой.
        Маскарадъ, какъ изв?стно, св?тъ на изнанку. Мужчины скромничаютъ и порой даже красн?ютъ. Женщины б?гаютъ за мужчинами, шепчутъ имъ любовныя признанія, назначаютъ свиданія, упрекаютъ въ в?тренности. Сходство между св?томъ и маскарадомъ является только въ томъ, что мужчины, и зд?сь и тамъ, пл?няясь сладкими словами, остаются въ дуракахъ.
        Одна маска, подц?пивъ грознаго воина, котораго никогда не встр?чали въ дамскомъ обществ?, таскала его изъ одной комнаты въ другую, кружила по зал?, и до того расшевелила его воображеніе, что грозный воинъ посматривалъ на нее съ любопытствомъ и даже улыбнулся прежде, ч?мъ передалъ ее другому кавалеру. Другая морочила философа. И философу пустился догонять разсказчицу, которая открывала ему самыя тайныя его помышленія и вовсе не философскіе замыслы.
        Н?кто, изв?стный своимъ равнодушіемъ къ женскому полу, стоялъ одинокъ и смотр?лъ насм?шливо на эти женскія сатурналии.
        Ученый оріенталистъ разсказывалъ столпившимся около него молодымъ слушателямъ, какимъ образомъ Ресми-эфенди, посолъ турецкаго султана къ Фридриху Великому, описываетъ наши маскарады въ оффиціальномъ донесеніи, напечатанномъ въ Константинопол?: «Кром? плясокъ и сидячихъ собраній, есть у нихъ одинъ родъ ходячаго собранія, называемаго редутъ или маскарадъ. Мужчины и женщины, нал?пивъ себ? налицо странныя рожи, н?что въ р?д? носовъ изъ т?ста, употребляемыхъ нашими паяцами, и закутавшись въ покрывала изъ чернаго и краснаго левантина, сперва посидятъ немного, а потомъ вдругъ вс? встаютъ и начинаютъ въ страшномъ безпорядк? кружить по зал?. Тогда каждый, по росту и т?лодвиженіямъ, старается узнать ту барыню (бону), къ которой клонится его сердце. Такъ какъ б?дствіе ревности неизв?стно мужьямъ т?хъ странъ и при томъ д?ло происходитъ какъ будто за занав?сомъ, то, отыскавъ другъ друга, они схватываются подъ руки и преспокойно уходятъ туда, гд? ихъ душамъ угодно». Вс? слушатели признали, что посолъ турецкаго султана былъ хорошій наблюдатель нравовъ.
        — Чего же ты боишься?
        — Мн? сказали, говорятъ…
        — Что же говорятъ…
        — Говорятъ, что у тебя завалъ въ сердц?.
        Маска уб?жала; обиженный намекомъ красавецъ сп?шилъ узнать ее.
        Н?которые изъ сонливыхъ, сдвинутые съ своихъ подножій веселымъ разгуломъ маскарада, теряясь въ этой путаниц? чиновъ и умовъ, пожимали плечами, ув?ряя, что маскарадъ въ Петербург? — анахронизмъ.
        Прочіе, посм?тлив?е, вникая въ духъ времени, пользовались случаемъ, схватывали на лету сердца, блуждающія безъ ц?ли, и были довольны собою.
        У дверей залы, при вход? въ буфетъ, на высшей эстрад?, сид?ла неподвижно черная маска. Только по сверкающимъ глазамъ можно было угадать, что она сл?дила кипучее движеніе бала и наблюдала за проходящими. Кто-то за дверьми сказалъ:
        — Здравствуй, Н — нъ.
        Маска встала.
        Н — нъ разговаривалъ съ однимъ школьнымъ товарищемъ и бранилъ маскарадъ. Для удовольствія бранить, онъ бывалъ на вс?хъ маскарадахъ, прі?зжалъ одинъ изъ первыхъ, у?зжалъ одинъ изъ посл?днихъ; нер?дко тамъ ужиналъ и, посл? каждаго маскарада, писалъ безсмертные стихи въ альбомъ смертныхъ красавицъ.
        — Алеко!  — сказала маска, сл?дуя за нимъ и грозя пальцемъ.
        Н — нъ остановился, окинулъ маску проницательнымъ взоромъ, покачалъ недов?рчиво головою, взялъ товарища подъ руку и, поклонившись, довольно сухо сказалъ маск?:
        — Я, кажется, тебя не знаю.
        — Неблагодарный!  — .произнесла маска дрожащимъ голосомъ.  — А я тебя такъ давно знаю!.. такъ давно люблю!
        — В?рю. Только врядъ ли мы когда встр?чались?
        — Напротивъ. Мы р?дко когда разстаемся.
        — Въ самомъ д?л?? Гд? же мы видимся?
        — Везд?, гд? ты бываешь!
        — Наприм?ръ?
        — Я сл?дила за тобой на Кавказ?, провожала тебя въ Бессарабію, была…
        — О! понимаю; ты говоришь о моихъ сочиненіяхъ….. Многія красавицы дарятъ меня такими свиданіями; но отъ нихъ мн? мало проку. Прощай. Въ другой разъ перем?няй голосъ, ежели хочешь обманывать.
        Маска содрогнулась.
        — Вотъ скучная маска!  — сказалъ Н — нъ, отходя къ своимъ товарищамъ.  — У ней даже н?тъ маскарадной сноровки. Вздумала прельщать моими сочиненіями… Пойдемъ, князь; быть можетъ, встр?тимъ что-нибудь поинтересн?е.
        — Постойте, Алеко,  — сказала маска, не отступая отъ него.
        — Какая неотвязчивая!  — произнесъ Н — нъ, однакожъ оборотился.
        — Я им?ю къ вамъ препорученіе, важное д?ло,  — продолжала маска, понизивъ голосъ.
        — Маскарадное?  — спросилъ Н — нь, хитро улыбаясь.
        Маска лукаво кивнула головой.
        — Это д?ло другое. Изволь, я слушаю.
        Съ этимъ словомъ, опустивъ руку товарища, Н — нъ пошелъ съ маской.
        — Вы поэтъ?
        Дурное начало, подумалъ Н — нъ, сожал?я, что дался въ обманъ.
        — Вы челов?къ съ душой?
        — Ты хочешь сказать, съ душой для хорошенькихъ масокъ? О, съ большой душой!
        — Александръ! Зд?сь идетъ д?ло не о маскарадной интриг?, а о жизни и смерти.
        — Право!  — сказалъ Н — нъ, удивляясь столь неожиданному обороту.  — Ты итальянка что ли, что на маскарад? угрожаешь кинжаломъ?
        — Molto ha da Сuоге il fuoco nеl mio сuоrе,  — отв?чала маска, къ большому удивленію Н — на.
        — Ты, кажется, mіа bеllа, перепорхнула съ южнаго карнавала на нашу с?верную масленицу?
        — Да. Я зд?сь чужая, не знаю вашихъ обычаевъ, нравовъ… Я прошу вашей помощи!
        — Въ чемъ?
        — Я им?ю важное д?ло къ челов?ку, котораго совс?мъ не знаю, никогда не видала, и въ рукахъ котораго моя судьба.
        — Кто этотъ челов?къ?
        — Его зовутъ Дальскимъ.
        — Дальскимъ? Ты невпопадъ избрала меня въ посредники. Дальскій меня не терпитъ; нав?рное тебя подучили, чтобы привести меня въ столкновеніе съ этимъ челов?комъ.
        — Я васъ не понимаю.
        — Зач?мъ же ты выбрала именно меня? Вс? знаютъ, что онъ, если бы могъ, съ удовольствіемъ вырвалъ бы у меня языкъ…
        — Я выбрала тебя потому, что твой языкъ долженъ быть отголоскомъ твоего сердца.
        — Не всегда. О, не всегда!.. Кто ты?
        — Не спрашивай!
        — Но какъ же мн? теб? услужить, когда я не знаю, ни кто ты, ни чего ты хочешь?
        — Выслушайте меня.
        Маска начала разсказъ. Н — нъ слушалъ съ выраженіемъ сердечнаго участія. Другія маски, проходя мимо, привязывались къ нему, но онъ отв?чалъ сухо и коротко; видно было, что разсказъ маски увлекъ совершенно его вниманіе.
        — Однакожъ,  — сказалъ Н — нъ, когда незнакомка перестала говорить,  — я боюсь, чтобы не утонуть намъ съ тобой въ такомъ отважномъ предпріятіи.
        — Не бойтесь за себя, Александръ; ни въ какомъх случа? я васъ не выдамъ, даже не назову, а меня никто не можетъ порицать за мою см?лость. Въ моемъ положеніи она простительна.
        — Что же мн? будетъ за мое участіе?
        — Слеза благодарности, которая жжетъ меня подъ маской…
        — Я ее принимаю,  — сказалъ, улыбаясь, благородный поэтъ,  — такъ и быть; пустимся плыть противъ теченія, и посмотримъ, что изъ этого выйдетъ.
        Съ этими словами Н — нъ пошелъ съ незнакомкой всл?дъ за толпою.
        Пройдя раза два взадъ и впередъ по залу, Н — нъ прижалъ локтемъ руку своей маски и шепнулъ ей:
        — Вотъ онъ!..
        Маска хот?ла броситься къ проходившему мимо ихъ мужчин?, высокому, худощавому, важной и гордой осанки, еъ глубокими морщинами, съ безстрастнымъ взоромъ.
        — Осторожно,  — сказалъ Н — нъ, удерживая маску,  — прежде надобно теб? познакомиться съ новымъ для тебя міромъ, чтобы ум?ть под?йствовать на воображеніе д?лового челов?ка. Дальскій и въ маскарад? столько же остороженъ, какъ и у себя въ кабинет?. За тысячу верстъ онъ чуетъ просителя, и, не подавая ни мал?йшаго вида, ум?етъ отстранить его. Онъ такъ учтивъ, такъ прив?тливъ, такъ ласковъ, что душа рьется къ нему; а тутъ, глядь, и когти, которые не на шутку васъ зад?нутъ. Этотъ холодный челов?къ им?етъ, однакожъ, одну слабую сторону: онъ таетъ отъ лучей черныхъ глазъ княгини В***. Княгиня вдова, женщина св?тская, тонкая, умная и не совс?мъ молодая; но гордая! Ужасно гордая!.. Сундуки ея набиты процессами. Потеря этихъ процессовъ лишила бы ее той роскоши, безъ которой она не можетъ жить. Дальскій пользуется большимъ вліяніемъ у людей, отъ которыхъ теперь зависитъ судьба ея. Но, ч?мъ бол?е онъ напрашивается на благосклонное вниманіе княгини, т?мъ дал?е она держитъ его отъ себя. Этою уловкой она раздражаетъ самолюбіе Дальскаго и каждою ласковою улыбкой покупаетъ у него ходатайство по новому процессу.
В?роятно, посл? резолюціи посл?дняго, княгиня, изъ благодарности, пром?няетъ свою княжескую мантію на графскую корону графа Т***. Этотъ графъ… Посм?йся хорошенько насчетъ графа Т***; пророчь ему неудачу; назови его близорукимъ, и Дальскій будетъ слушать тебя, разв?ся уши… Вотъ теб? канва; ты можешь выводить по ней любые узоры; усп?хъ или промахъ, д?ло въ твоихъ рукахъ.
        — Вашъ очеркъ меня пугаетъ.
        — Не теряй бодрости! Какъ ни уменъ и см?тливъ Дальскій, самолюбіе и тонкая лесть помогутъ теб? сбить его съ толку. Но мн? ли учить тебя, какъ обмануть мужчину? Ты женщина: это твое ремесло.
        — Благодарю, васъ, Алеко. Вы меня, ободряете!
        — Еще одно слово,  — сказалъ Н — нъ,  — не говори на маскарад? никому «вы». Это противно закону. Для того и маска, чтобы уравнять сословія.
        — Постараюсь держаться вашего… твоего правила…
        Зам?тивъ робость' и зам?шательство незнакомки и чувствуя подъ тафтой неровное біеніе сердца, Н — нъ старался ободрить ее, успокоить и дать ей время собраться съ силами. Онъ указалъ ей на н?которыхъ пос?тителей, изложилъ ихъ послужной списокъ, сношенія и отношенія, и прибавилъ: «Знакомство съ этими лицами можетъ пригодиться теб? при случа?». Пока Н — нъ р?зкою своей кистью писалъ ей портреты н?которыхъ проходящихъ, маска тяжело вздыхала.
        — Ты бы должна скор?й см?яться надъ моей пестрою картиной,  — сказалъ поэтъ съ нетерп?ніемъ,  — боюсь, ты все перепутаешь.
        — Не безпокойся. Придетъ пора, я буду см?яться и шутить; увидишь.
        — Посмотримъ,  — сказалъ Н — нъ,  — но пора къ д?лу, время уходитъ. См?л?й начинай, Дальскій приближается… Что же ты, ороб?ла? Интригуй же меня!
        Маска невнятно что-то пробормотала и потихоньку перекрестилась.
        Н — нъ захохоталъ.
        Толпа задерживала Дальскаго въ дверяхъ китайской комнаты.
        — Б?дный, какъ его прижали!  — сказала маска пискливымъ голосомъ.  — Ты не уйдешь отсюда.
        Дальскій оборотился.
        — Ты думаешь, Ьеаи тазрие, что мн? нельзя уйти? Почему?
        — Ты ожидаешь, ищешь кого-то…
        — Кого же?
        — Одну особу, которую ты пресл?дуешь на вс?хъ балахъ, на вс?хъ гуляньяхъ.
        — Я никого не пресл?дую.
        — Отговорки! Я не разъ вид?ла, какъ ты, задумчиво въ разс?янности, сл?дилъ за нею.
        — Гд? же мы встр?чаемся съ тобой?
        Маска замялась.
        Н — нъ подхватилъ:
        — Она ув?ряла меня, что видитъ взсъ очень часто у Д — выхъ.
        — Ты со мною разговаривала?
        — О, н?тъ! Тогда все твое вниманіе было обращено на другую.
        — Такъ ты за мною присматриваешь?
        — И очень!
        — Для чего жъ?
        — Чтобы лучше изучить тебя! Хотя ты очень скрытенъ, очень остороженъ, боишься, чтобы не проникли твоихъ замысловъ, однако, я ихъ угадала.
        — Почему?
        — Ты ненавидишь графа Т***.
        Эти слова были сказаны Дальскому на ухо. Онъ изумился.
        — Вы знаете, кто эта маска?  — спросилъ онъ Н — на.
        — Н?тъ возможности узнать; она то пищитъ, то картавитъ, то шепелявитъ… Она все знаетъ, везд? была, наговорила мн? такихъ вещей… сущая колдунья. Не угодно ли вамъ самимъ попытаться узнать, кто она; можетъ быть, вамъ удастся лучше моего.
        — Охотно!  — сказалъ Дальскій.  — Если маск? угодно подать мн? руку…
        — О! я знаю, зач?мъ ты хочешь со мною говорить.
        — Зач?мъ?
        — Чтобы разспросить насчетъ ея.
        — Плутовка! Кто же это она, которая, по твоему мн?нію, тревожитъ мое сердце?
        — Алина!
        — Алина? Ммъ! Н?тъ! Ты не отгадала… Что же эта Алина думаетъ про меня?
        — Про тебя?.. Что ты ьъ нее влюбленъ.
        — Въ самомъ д?л??.. И она в?ритъ въ мою любовь?
        — Какъ каждая женщина.
        — Такъ ты думаешь, что я могу…
        — О, да, ты можешь!
        — А мой соперникъ?.. Онъ мн? опасенъ?
        — Теб?? Разв? теб?, такъ же, какъ и ему, нужны очки, чтобъ ясно вид?ть?
        Дальскій окинулъ маску испытующимъ взглядомъ; онъ былъ въ недоум?ніи, догадывался и боялся ошибиться. Онъ подзывалъ н?которыхъ знакомыхъ; маска каждаго называла; съ иными шутила; другихъ дразнила.
        — А этого ты знаешь?  — спросилъ Дальскій подводя ее къ графу Т***.
        Маска дернула Дальскаго за руку, отворотилась, и, удаляясь отъ графа, сказала Дальскому голосомъ упрека:
        — Какая неосторожность!
        Дальскій остановился.
        — Твое имя! Прошу тебя, скажи, кто ты!
        — Угадай!
        — Не см?ю. Но ты такъ мила, такъ снисходительна, что в?рно не откажешь мн? въ счастіи увид?ть тебя безъ маски.
        — Изволь.
        — М?сто!
        — Михайловскій театръ.
        — День?
        — Будущая среда.
        — Знакъ?
        — Во время антракта я уроню въ партеръ афишку.
        — А я могу ли теб? ее вручить?
        — Если ты меня узнаешь, почему же н?тъ!..
        — Постараюсь! Куда же ты? Поговори еще со мною… я еще не усп?лъ ничего сказать.
        — Поздно.
        — Позволь мн? проводить тебя до кареты.
        — О, н?тъ! Это противно законамъ маскарада.
        — Я остаюсь. Гд? же твой кавалеръ?
        — Вотъ онъ,  — сказала маска, показывая на Н — на, который въ отдаленіи стоялъ всторож?.
        — Ваша маска восхитительна,  — сказалъ Дальскій, откланиваясь и передавая ее Н — ну.
        — Я ув?ренъ, что ничего любезн?е вы зд?сь не встр?чали… Ну, что?  — спросилъ Н — нъ нетерп?ливо у маски, пройдя н?сколько шаговъ въ молчаніи и осматриваясь.
        — АлександръСерг?евичъ, не оставь-, те меня! Докончите начатое!
        — Что вамъ еще надобно?
        — Въ среду уговорите княгиню быть въ Михайловскомъ театр?, по?зжайте къ ней въ ложу… и въ антракт? сбросьте афишку въ партеръ… я буду все вид?ть. Вы об?щаете?
        — Извольте,  — сказалъ Н — нъ, см?ясь отъ чистаго сердца.  — Но и вы будете въ театр??
        — Только не для васъ; вы меня не увидите; ожидайте меня зд?сь у дверей на будущемъ маскарад?, и вы все узнаете. Прощайте…
        Съ этими словами маска проворно скрылась.
        Дальскій предавался самымъ сладкимъ мечтаніямъ; онъ припоминалъ маленькую ручку незнакомки, ея узенькую ножку, ея пахучія б?лыя перчатки, прозрачный черный чулокъ, благородную осанку, башмакъ, домино, любезность. Ч?мъ бол?е углублялся онъ въ самолюбивыя догадки, т?мъ весел?е посматривалъ на любопытныхъ, которые, во время его продолжительнаго разговора съ заманчивою маской, бол?е или мен?е сл?дили за нимъ. На вопросы, кто была эта маска, онъ всячески намекалъ на княгиню, хвалилъ умъ и тонкое обращеніе своей маски, и это самое было зародышемъ слуха, который разнесся по всему городу, будто скоро сбудется неслыханная новость, несбыточное д?ло, и что это д?ло тонкій Дальскій устроилъ въ маскарад?. Н — нъ у?халъ одинъ изъ посл?днихъ съ этого маскарада. Онъ былъ необыкновенно веселъ, ужиналъ; возвратясь домой, онъ скинулъ фракъ, придвинулъ св?чу, опустилъ перо въ чернильницу, потеръ рукой по лбу, з?внулъ, написалъ шестую строку «Бородинской Годовщины», и легъ спать.

        «Театръ ужъ полонъ. Ложи блещутъ,
        Партеръ и креслы, все кипитъ!
        Въ райк? нетерп?ливо плещутъ,
        И взвившись занав?съ шумитъ…
    «Онегинъ» Пушкина».

        Два дня спустя, въ Михайловскомъ театр? давали «L’Ecole des vieillards». Громкія рукоплесканія награждали любимицу-актрису. Когда занав?съ опустился посл? перваго акта, множество лорнетовъ устремлялось на ложу бельэтажа, гд? сид?ла очень нарядная дама. Ея н?когда знаменитая красота, благородный складъ лица, разительная б?лизна, не прикрытая ложнымъ румянцемъ, обращали на себя вниманіе наблюдателей. Сбросивъ бархатную шаль, сна живописно оперлась рукою на перила ложи и разс?янно окидывала взоромъ кресла. Ложа княгини то пуст?ла, то наполнялась дипломатами и военными. Наконецъ, вошли графъ Т*** и Н — нъ.
        — Откуда такъ поздно?
        — Я проспалъ,  — сказалъ Н — нъ, уступая графу м?сто позади княгини, и придвигая себ? стулъ сбоку.
        Н — нъ много болталъ, княгиня много, см?ялась, графъ много хмурился.
        — Перестаньте, Н — нъ, смотрите вс? лорнеты обращены на насъ.
        — Имъ сюда и дорога.
        Княгиня ласково улыбнулась.
        — Поневол? станешь см?яться, слушая ваши шалости.
        — Смотрите, пожалуйста, княгиня, какъ Дальскій осторожно пробирается между креслами. Я боюсь, что эта старая башня развалится отъ перваго толчка.
        — Тише, Н — нъ; вы сегодня нестерпимо веселы.
        — Виноватъ ли я, что вы сегодня нестерпимо милы! Это говорю не я, а глаза Дальскаго. Взгляните, какъ жалобно просятся они къ вамъ въ ложу? Б?дный, онъ боится предательскаго лорнета; онъ не см?етъ направить его въ вашу сторону. Дайте оболъ Велисарію… поклонитесь ему.
        — Что съ вами!.. Онъ и то мн? надо?лъ.
        — Онъ остановился. Б?дняжка не см?етъ! Сжальтесь надъ нимъ, княгиня, не то отъ огорченія онъ поте-раетъ посл?дніе волосы.
        — Н — нъ, я васъ сейчасъ прогоню!
        — Въ такомъ случа? лучше самому убраться.
        Н — нъ привсталъ, снялъ футляръ лорнета княгини съ перилъ, чтобъ положить его на стулъ, и афишка, закружившись въ воздух?, упала къ ногамъ Дальскаго, который стоялъ подъ ложей. Дальскій взглянулъ наверхъ и былъ встр?ченъ за спасеніе афишки прив?тливою улыбкой княгини. Глаза его сверкали радостно; н?тъ бол?е сомн?нія., это была она! Быстро взб?жалъ онъ по л?стниц? и постучался въ дверь ложи.
        — Р?дкій случай,  — сказалъ онъ, подавая афишку,  — оказать вамъ услугу, и я посп?шилъ воспользоваться имъ, чтобы…
        — Благодарю,  — сказала княгиня, см?ясь и принимая афишу.
        Въ это время снова началось представленіе; княгиня обратилась къ сцен?. Дальскій вышелъ изъ ложи. При посл?днихъ словахъ пьесы —
        «Et ton ami Bonnardine se mariera pas!»
        княгиня съ шумомъ оставила ложу и въ с?няхъ, прислонясь къ периламъ л?стницы, ожидала кареты.
        — Вы изволили быть вчера въ маскарад??  — спросилъ Дальскій, подходя къ княгин?.
        — Была,  — отв?чала она, поглядывая на дверь.
        Н?сколько челов?къ молодыхъ щеголей окружили ее и Дальскаго. Къ нимъ присоединился и Н — нъ.
        — Какъ вамъ нравится сегодняшняя пьеса?
        — Хороша.
        — Вы много интриговали?
        — Не скажу.
        — Нравятся вамъ маскарады?
        — Не очень. Они р?дко мн? удаются.
        — Вы находите?
        — Посмотрите, княгиня, какая красавица!
        — Гд??
        — Вы будете на будущемъ маскарад??
        — Если Дворъ будетъ, то и я по?ду.
        — Карета австрійскаго посланника!
        — Какъ долго не подаютъ моей кареты!
        — И будете опять скрываться, какъ на первомъ маскарад??
        — Я никогда не скрывалась отъ т?хъ, кто хочетъ меня узнать.
        — Нельзя ли и меня посвятить въ эту тайну?
        — Охотно; вы можете узнать меня по голубой ленточк? на рук?.
        — Но вы перем?няете голосъ?
        — Непрем?нно! Иначе не стоило бы од?вать маски.
        — Какъ же вы это д?лаете?
        — Ваша карета, княгиня,  — сказалъ, подходя, графъ Т***.
        Княгиня поклонилась въ об?> стороны и исчезла.
        Дальскій торжествовалъ. Самодовольнымъ видомъ окинулъ онъ стоящихъ. Невидный собою мужчина, находившійся вблизи, поймалъ его взглядъ и поклонился почтительно и низко. Дальскій небрежно кивнулъ ему головой и отворотился.
        — Кто это?  — спросилъ его Н — нъ.
        — Несносный С — нъ.
        — А, знаю. Безсм?нный кандидатъ на вс? вакантныя м?ста.
        — И которыхъ не видать ему, какъ своихъ ушей.
        — Кто это съ нимъ стоитъ? Жена его?
        — Не знаю,  — отв?чалъ Дальскій, опуская носъ въ бобровый воротникъ.
        — Она чудно хороша!
        — Вы находите?  — спросилъ Дальскій разс?янно.
        — Я р?дко встр?чалъ такую красавицу.
        — Берегитесь, насъ могутъ под-слушать! Пора интригъ и маскарарадовъ еще не кончилась.
        — Это до меня не касается,  — отв?чалъ Н — нъ.

        «Какая см?сь одеждъ и лицъ,
        Племенъ, нар?чій, состояніи!»

        Насталъ предпосл?дній день масленицы, посл?дній вечеръ свиданій, объясненій, признаній, надеждъ. Пробило одиннадцать. Маскарадъ былъ въ полномъ д?йствіи. Гости толпились во вс?хъ комнатахъ; везд? т?снота, давка, шумъ. Вс? кружились, толкались, переговаривались.
        Н — нъ сид?лъ съ однимъ изъ своихъ друзей въ первой комнат? и шутилъ надъ проходящими.
        — Полно сид?ть зд?сь, пойдемъ!  — сказалъ его пріятель.
        — Н?тъ, я усталъ; вчера до трехъ часовъ з?валъ я у княгини X***,
        — Ну, такъ я пойду одинъ.
        — Съ Богомъ.
        Въ это время вошло н?сколько масокъ. Одна изъ нихъ быстро подошла къ Н — ну и с?ла возл? него.
        — Не теряй времени.
        — А, это ты?
        — Отыщи княгиню.
        — Ты мной довольна?
        — Очень. Отвяжи у нея ленточку на рук?.
        — Да ты меня измучишь!
        — Гд? Дальскій?
        — Вотъ онъ, стоитъ и считаетъ зв?зды.
        — Вотъ и княгиня. Бога ради, дай мн? руку и пойдемъ.
        Они пошли во вторую комнату. Дв? маски, живо разговаривая, стояли въ углубленіи окна. Не спуская глазъ съ этихъ масокъ, стоялъ Дальскій у ст?ны. Поровнявшись съ нимъ, Н — нъ громко сказалъ своей дам?:
        — Худо сыграно. Я васъ узналъ! Ваша ленточка… Вы забыли снять ее.
        Дальскій обернулся.
        — Какъ это скучно!  — сказала маска, закрывая свою ленточку платкомъ.
        — Поздняя предосторожность!  — сказала Н — нъ.
        Маска удвоила свои шаги. Дальскій поб?жалъ за ними.
        — Куда вы это такъ б?жите?
        — Дальскій за нами.
        — Ну, такъ что же?
        — Я тебя узналъ!  — сказалъ Дальскій, загораживая имъ дорогу.
        — Чего ты отъ меня хочешь?  — спросила маска самымъ визгливымъ голосомъ.
        — На два слова только.
        — Я тебя не знаю.
        Маска хот?ла уйти.
        — Ты притворяешься.
        — Ничуть; я тебя первый разъ вижу.
        — Къ чему эта шутка? Ты та самая маска, которая обворожила мен^. на прошломъ бал?.
        — Ты думаешь?
        — Ты была вчера въ театр??
        — Дал?е.
        — Ты уронила афишу.
        — Не думала,  — сказала маска, опуская руку Н — на и отходя въ сторону.  — Ты принимаешь меня за другую.
        — Я беру тебя за ту, которую боготворю, которой взглядъ для меня жизнь и смерть… Постой, выслушай…
        — Зд?сь не м?сто.
        — Теперь или никогда! Р?ши, р?ши мою участь! Скажи да или н?тъ. Твои д?ла…
        — Кстати о д?лахъ. Я им?ю къ теб? просьбу.
        — Могу ли я въ чемъ-либо отказать такой любезной маск?.
        — Но помни, что слово, данное въ маскарад?, свято!
        — Приказывай.
        — Ты сд?лаешь?
        — Непрем?нно. Если только д?ло возможное, такъ оно сд?лано; а если невозможное… то оно сд?лается.
        — Я принимаю участіе въ одномъ челов?к?, котораго судьба въ твоихъ рукахъ.
        — Кто онъ, и ч?мъ могу доказать теб? мою преданность?
        — Доставь С — ну м?сто, которое онъ ищетъ.
        — С — ну? Ты разв? знаешь С — на?
        — Жена его подруга моего д?тства; мы вм?ст? учились.
        — Я этого не зналъ.
        — И в?рно потому былъ къ нем) часто несправедливъ?
        — Ты думаешь?
        — Да!
        — Но я никогда у тебя не встр?чалъ его?
        — Обстоятельства. Ты знаешь, въ какомъ несчастномъ положеніи онъ находится.
        — Онъ самъ виноватъ. Вы его не знаете, княгиня! Онъ мн? врагъ. Онъ много сд?лалъ мн? зла, и я им?лъ полное право отмстить ему т?мъ, что онъ для меня готовилъ.
        — Мн? до этого д?ла н?тъ. Я этого желаю; я васъ объ этомъ прошу.
        — Но… это невозможно.
        — Такъ прощайте, мой обожатель.
        — Постойте! Вы сердитесь?
        — Ваша преданность очень, очень разсудительна.
        — Но вы не знаете, чего просите.
        — Довольно, что я прошу, и что моя просьба отвергнута; теперь я никому не пов?рю.
        — Извините; я вамъ сказалъ, что если д?ло невозможное, то оно сд?лается… А ежели я исполню ваше желаніе, то пов?рите, что я готовъ для васъ жертвовать вс?мъ, даже своимъ благомъ?
        — Пов?рю.
        — И не станете бол?е уб?гать меня?
        — Не стану.
        — И я найду въ васъ ту же благосклонность безъ маски, какъ и въ маск?.
        — Об?щаю.
        — А онъ?
        — Онъ? Такіе люди необходимы для разъ?здовъ изъ театра.
        Дальскій засм?ялся.
        — Такъ я могу обрадовать мою пріятельницу счастливою в?стью?
        — Можете.
        — Б?дная Александрина, какъ она будетъ рада! Ч?мъ мн? доказать теперь мою признательность?
        — Подарите мн? эту ленточку.
        — Съ удовольствіемъ; черезъ нее я узнала доброту вашего сердца.
        — А для меня она будетъ залогомъ моего счастья и доказательствомъ вашей благосклонности.
        — Когда же увижу въ газетахъ доказательство, что вы дорожите моимъ одобреніемъ? Над?юсь, на второй нед?л? поста. Я васъ жду. Теперь оставьте меня; за нами наблюдаютъ.
        И точно, графъ Т***, казалось, не спускалъ глазъ съ дамы, съ которою говорилъ Дальскій. Дальскій посп?шилъ къ графу.
        — Весело ли вамъ графъ?
        — Напротивъ, я скучаю. Преглупая выдумка эти маскарады.
        — Не говорите этого,  — отв?чалъ Дальскій.  — Суетливое, пестрое сборище им?етъ большія преимущества передъ форменнымъ баломъ. Нелійя себ? представить, сколько тутъ созр?ваетъ важныхъ событій, счастливыхъ посл?дстій!..
        — Неужто вы и въ маскарад? находите д?ловую ц?ль?
        — Большую, важную! Маскарадъ в?рный источникъ правды; маска лучшій проводникъ горькой истины, или тайнаго чувства, которыя не см?ютъ или боятся показаться на глаза. Признанія, мн?нія, просьбы, обвиненія, все можно см?ло высказать подъ маской…
        — Съ к?мъ вы разговаривали?
        — Не знаю… Маскарадъ обнаруживаетъ вс? тайныя отношенія людей, сближаетъ состоянія, доставляетъ неуловимый нигд? случай къ объясненіямъ»..
        — Вы долго разговаривали съ вашей маской?
        — Не очень… Приводитъ въ ясность самыя скрытыя мн?нія людей о людяхъ…
        — Вы скрываете. Это была княгиня!
        — Не думаю… Объясняетъ много непонятнаго для насъ въ обыкновенныхъ сношеніяхъ лицъ…
        — Но гд? же ц?ль д?ловая? До сихъ поръ я вижу только интригу.
        — А просьба? А участіе, принимаемое н?которыми лицами въ д?лахъ, другихъ лицъ?., Наблюдатель можетъ почерпнуть въ маскарад? весьма важныя св?д?нія для пользы отечества…
        — Желаю вамъ отъ души усп?ха и хорошихъ св?д?ній для пользы отечества,  — сказалъ графъ, отходя, и скрылся въ толп?.
        Между т?мъ Н — нъ подошелъ къ маск?, которая обратила было вниманіе осторожнаго Дальскаго.
        — Княгиня, это вы?
        — Да, да, я. Пожалуйте, не интригуйте меня; дайте руку и проводите меня скор?е до подъ?зда.
        — Зач?мъ же вы прі?хали на маскарадъ?
        — Такъ. Вс? ?дутъ.
        — Съ к?мъ вы это разговаривали?
        — На что вамъ?
        — Ага, видите, у васъ есть секреты?
        — Можетъ быть.
        — Что это у васъ за ленточка?
        — Отводъ отъ докучливыхъ людей.
        — Подарите мн? ее.
        — На что она вамъ?
        — Для вдохновенія.
        — Возьмите. Великому поэту ни въ чемъ не должно отказывать. Кстати, когда будете вы читать мн? вашу новую поэму?
        — Когда прикажете.
        — Хотите ли, на второй нед?л? поста. Я на первой гов?ю.
        — Слушаю.
        Они спускались по л?стниц?, на которой стояли многіе въ ожиданіи своихъ экипажей, кто въ маск?, кто безъ маски, кто см?ясь, кто з?вая. Жандармъ прокричалъ: «Карета княгини В***».
        Дальскій оглянулся, бросилъ жадный взглядъ на руку княгини; сердце его забилось, глаза заблистали; онъ поклонился.
        — Довольны ли вы маскарадомъ?  — спросила она, порхнувъ мимо его.
        — Чрезвычайно!  — отв?чалъ Дальскій.
        Княгиня была уже далеко.

        Le masque tombe, l’homme reste.

        Прошла и первая нед?ля поста.
        Въ гостиной княгини В*** сид?ло н?сколько мужчинъ, поглядывая съ нетерп?ніемъ то на дверь въ столовую, то на часы на камин?. Наконецъ, звонокъ въ прихожей прозвен?лъ. Явился. Н — нъ. Вс? пошли въ столовую. Посл? об?да, въ гостиной княгини остались одни приверженцы поэзіи и сама хозяйка. Н — нъ читалъ имъ, но читалъ вяло, протяжно, безъ одушевленія. Графъ Т*** з?валъ. Княгиня вышивала и дарила поэта краснор?чивымъ молчаніемъ. Доложили: Петръ ?еодосьевичъ Дальскій!
        — Откажите,  — просилъ Н — нъ.
        — Нельзя, онъ вид?лъ ваши кареты.
        — Онъ такой скучный!
        — Еще одинъ процессъ,  — сказала княгиня,  — и я вамъ его уступаю, messieurs, въ полное распоряженіе.
        Дальскій вошелъ. Многіе пробрались къ дверямъ. Н — нъ свернулъ рукопись.
        — Я, кажется, пом?шалъ,  — сказалъ Дальскій, придвигая стулъ.
        — Нисколько,  — сказала княгиня.  — Что новаго?
        — Читали вы сегодняшнюю газету?
        — Я никогда не читаю вашей скучной газеты.
        — Удостойте хотя разъ,  — сказалъ Дальскій, развертывая печатный листъ и подавая его княгин?.
        — Что же тутъ особеннаго?  — сказала княгиня, поворачивая листъ во вс? стороны.  — Пошлыя остроты, скучные отчеты, безсвязныя изв?стія…
        — Третья красная строка на первомъ столбц?.
        — «Назначаются…….»
        — Над?юсь, что вы мной довольны.
        — Я?
        — Я исполнилъ ваше приказаніе.
        — Мое?
        — Вашъ protege получилъ вождел?нное м?сто.
        — Какой protege?
        — Мужъ Александрины.
        — Александрины? Я никакой Александрины не знаю.
        — Вы шутите, княгиня! Теперь великій постъ, гр?хъ притворяться!  — сказалъ Дальскій, н?жно смотря на княгиню.
        Княгиня покрасн?ла.
        — Я васъ не понимаю.
        — Вы разв? забыли ваши слова, княгиня, что маскарадныя об?щанія святы?
        — Какія об?щанія? Объяснитесь, прошу.
        — На посл?днемъ маскарад? вы просили о м?ст? для госполина С — на.
        — Что съ вами? Кто этотъ господинъ С — нъ?
        — Какъ?  — сказалъ графъ Т***. — Вы не знаете господина С — на и просите для него м?ста? Прекрасно, ваше сіятельство! Господинъ С — нъ…
        Графъ описалъ поступокъ господина С — на съ Дальскимъ.
        — Я не стала бы просить за такого челов?ка. Если бы онъ и былъ мн? знакомъ, я почла бы безсов?стнымъ употреблять во зло мое предполагаемое вліяніе.
        — Но вы просили изъ уваженія къ его жен?, которая подруга вашего д?тства, съ которой вы воспитывались…
        — Мосье Дальскій! Да что вы это вздумали морочить меня?
        — Но, княгиня, на посл?днемъ маскарад? не вы ли сами меня просили?.
        — На посл?днемъ маскарад??.. Графъ, вы лучше моего знаете, разговаривала ли я съ мосье Дальскимъ?
        — Въ такомъ случа?, позвольте мн? представить неоспоримое доказательство.
        — Какое?
        — Вашу ленточку.
        И Дальскій вынулъ изъ портфеля ленточку.
        — Это не моя ленточка! Мою я подарила Н — ну. Такъ ли?
        — И вы видите, что я васъ не обманулъ,  — сказалъ Н — нъ, указывая на рукопись.
        — Что это все значитъ?  — вскричалъ Дальскій сердито.  — Мосье Н — нъ, вы должны знать, кого вы ко мн? подводили?
        — Могу ли я ручаться за каждую маску? Я принималъ ее за Виргинію Бурбіе.
        — А! ба! она все время со мной говорила по-русски.
        — А со мною по-итальянски.
        — Chi va piano, non sempre va sano,  — сказала княгиня.  — Въ другой разъ, мосье Дальскій, не оставляйте вашей осторожности у дверей маскарадной залы.
        — Но кто же могъ, княгиня, подд?латься такъ искусно подъ вашъ голосъ, ваши пріемы?
        — В?роятно тотъ, кто им?лъ въ васъ надобность,  — отв?чала княгиня и съ этими словами у?хала къ вечерн? въ домашнюю церковь княгини

        Въ 1835 году я сид?лъ съ Н — нымъ въ его кабинет?.
        — Что, не по?хать ли намъ сегодня въ маскарадъ?  — сказалъ я ему.
        — Избави меня, Боже, отъ такой б?ды,  — вскричалъ Н — нъ, см?ясь во все горло.
        — Давно ли ты сталъ врагомъ маскарадовъ?..
        — Да вотъ что со мной случилось въ 18** году.
        И онъ разсказалъ мн?, что вы прочитали.
        — Ну, что же тутъ дурного?
        — Какъ что? Я помогъ челов?ку, котораго не уважаю.
        — Это еще не б?да.  — сказалъ я.  — Онъ челов?къ способный, хоть и интригантъ. Съ т?хъ поръ онъ могъ исправиться. А, можетъ быть, еще ты обезпечилъ этимъ судьбу достойной женщины и всего семейства, которыя, конечно, невиноваты въ характер? господина С — на?
        — И то правда,  — сказалъ Н — нъ весело и по?халъ со мной въ маскарадъ.

…………………..

        ТРИ БРИЛЛІАНТА

        ^

^

        РАЗСКАЗЪ УИЛЬСОНА БУДРОУ

        Въ три часа яснаго весенняго дня Вильфридъ Эвери, одинъ изъ самыхъ популярныхъ романистовъ своего Бремени, усиленно работалъ, сидя за огромнымъ письменнымъ столомъ, который занималъ чуть ли не всю переднюю ст?ну его кабинета или «студіи», какъ писатель любилъ называть эту комнату. Большую часть стола покрывали рукописи, брошюры и книги; но суровость этой д?ловой обстановки смягчали стоявшіе справа отъ массивной чернильницы тринадцать бронзовыхъ слониковъ, посл?довательно уменьшавшагося роста (жертва богин? суев?рія) и букетъ чайныхъ розъ въ хрустальной ваз?. Работалъ Эвери, не останавливаясь даже, чтобы откинуть отъ глазъ с?дую прядь волосъ, которая спускалась ему на лобъ; т?мъ не мен?е, между его бровями нам?тилась морщинка и съ каждой минутой углублялась, а его плечи все чаще и чаще подергивались отъ раздраженія. И немудрено: одна надо?дливая муха исполняла роль ц?лаго оркестра и м?шала его мыслямъ развиваться.
        Вотъ потому-то онъ оттолкнулъ отъ себя рукопись, бросилъ свой карандашъ на десятаго слона и съ облегченіемъ сказалъ: — Войдите,  — въ отв?тъ на легкій стукъ въ дверь. Въ то же мгновеніе Эвери поднялся съ м?ста, нисколько не раздраженный перерывомъ въ работ?.
        Вошла молодая д?вушка, и при вид? ея глаза Вильфрида заблест?ли. Од?тая изящно-просто, гостья романиста поражала необыкновенной красотой своего лица и фигуры; даже женщины находили ее въ высшей степени привлекательной.
        За пишущей машиной сид?ла миссъ Бертрамъ, недавно начавшая исполнять обязанности секретаря блестящаго писателя; она безшумно поправляла рукопись, зная, что не сл?дуетъ стучать машиной во время его работы. Теперь она повернула къ Эвери свое лицо, нельзя сказать вопросительно, потому что ея черты не носили ровно никакого выраженія. Сл?дуетъ зам?тить, что именно за такую полную безстрастность Вильфридъ и платилъ ей исключительно большое жалованье. Она хорошо исполняла свои обязанности и, по мн?нію романиста, положительно походила на непроницаемую ст?ну. Личности своей она нич?мъ не проявляла; ея платье никогда не шелест?ло, вообще, она казалась такой же неодушевленной вещью, какъ и ея пишущая машинка.
        Теперь Эвери кивнулъ ей головой.
        — Да, миссъ Бертрамъ,  — сказалъ онъ; — съ часъ или больше вы не понадобитесь мн?. Ну, миссъ Миллеръ,  — обратился Эвери къ вошедшей д?вушк?, слегка возвышая голосъ, по нел?пой привычк? людей, желающихъ вселить то или другое впечатл?ніе въ умъ посторонняго слушателя.  — Какъ идетъ работа по изысканіямъ? Сд?лали ли вы что-нибудь новое относительно этихъ ассирійскихъ клинообразныхъ надписей?  — Онъ посмотр?лъ на свою секретаршу съ выраженіемъ легкаго опасенія, но она, казалось, не слышала ни одного его слова.
        Едва за ней закрылась дверь, Эвери и миссъ Миллеръ перестали выказывать энтузіазмъ относительно клинообразныхъ надписей и принялись обсуждать совершенно другія темы.
        Эвадна Миллеръ, несмотря на свое сходство съ н?жнымъ ландышемъ, принадлежала къ числу самыхъ д?ловитыхъ молодыхъ д?вушекъ въ город?; больше: только она одна, казалось, была способна исполнять странную обязанность, которую сама же и создала.
        Ея занятія приходилось окружать полной тайной и ихъ нельзя опред?лить однимъ словомъ. Д?ло въ томъ, что миссъ Миллеръ взялась поставлять Эвери литературный матеріалъ и схему идей, потому что въ разгар? своей славы романистъ неожиданно очутился въ крайне затруднительномъ положеніи.
        Въ теченіе пяти-шести л?тъ онъ жестоко переутомлялся и теперь, подписавъ съ н?сколькими издателями договоры на доставленіе имъ рукописей, которыя должны были быть готовы къ опред?ленному сроку, съ отчаяніемъ зам?тилъ, что его воображеніе изсякло, что его мозгъ не рождаетъ новыхъ, интересныхъ идей. Случайно онъ встр?тилъ Эвадну Миллеръ, незадолго до того попавшую въ водоворотъ городской жизни, и узналъ, что ей очень хот?лось остаться въ Лондон?, но что для этого она нуждалась въ заработк?. Посл? очень оригинальной бес?ды съ оригинальной д?вушкой, Вильфридъ предложилъ ей изв?стное жалованье за то, чтобы она передавала ему свои впечатл?нія и разсказывала бы обо всемъ, что переживала.
        До сихъ поръ Эвадна оправдывала его надежды. Живая, наблюдательная, она ежедневно приносила б?дному автору матеріалъ. Это занятіе нравилось ей. Неожиданность всегда подстерегала ее за угломъ, а изъ-за тусклой прозы повседневности на нее выглядывалъ романъ, в?чный романъ.
        — Скажите,  — сказалъ Эвери, снова садясь въ кресло и опуская голову на руку.  — Изъ какого источника вдохновенія пили вы сегодня?
        — Я позавтракала въ маленькомъ ресторан?, —отв?тила она,  — потомъ побывала въ четырехъ складахъ мебельщиковъ, наконецъ, присутствовала на митинг? феминистокъ. Множество впечатл?ній!
        Романистъ посмотр?лъ на нее подозрительно, но выраженіе ея откровенныхъ глазъ успокоило его; подозрительность постепенно см?нилась благодарностью.
        — Что можетъ оживлять ваше воображеніе въ такихъ унылыхъ м?стахъ?  — спросилъ онъ.
        — Унылыхъ?  — съ удивленіемъ повторила она.  — Въ ресторан? я изучаю типы людей, которые ?дятъ, чтобы жить, а не живутъ, чтобы ?сть. Въ магазинахъ… Ну, будь вы женщиной, вы не стали бы спрашивать, что можетъ меня интересовать тамъ; что же касается митинговъ феминистокъ, я хожу на нихъ, чтобы насладиться комическимъ элементомъ.
        — Комическимъ элементомъ? Странное вы дитя!
        Разговоръ не продолжался. Д?ло въ томъ, что молодой юристъ, Лоуренсъ Меллонъ, задумалъ побывать у знаменитаго писателя. Онъ шелъ изъ своей конторы и вспомнилъ, что ему когда-нибудь надо потолковать съ Эвери по поводу одного денежнаго д?ла, но это нам?реніе, в?роятно, не выкристаллизировалось бы въ р?шеніе нав?стить его именно въ этотъ день, если бы на улиц? Пикадилли онъ не встр?тилъ миссъ Бертрамъ.
        Меллонъ остановился и приподнялъ шляпу.
        — Какъ вы поживаете, миссъ Бертрамъ?  — весело спросилъ онъ.  — Такъ рано-освободились? Эвери сидитъ у себя въ кабинет?? Да? Значитъ, я могу заб?жать къ нему, не побезпокоивъ его.
        — Этого я не знаю,  — съ сомн?ніемъ отв?тила секретарша.  — Странная вещь: перешагнувъ порогъ дома Эвери, она переставала быть безличной.  — Я отпущена на время. М-ръ Эвери,  — говоря, она смотр?ла въ пространство,  — сов?щается съ одной молодой д?вушкой, которая для него д?лаетъ какія-то изысканія относительно восточныхъ языковъ. ГІо крайней м?р?, мн? такъ кажется.  — Странная, немного насм?шливая и недов?рчивая улыбка на мгновеніе тронула ея губы.
        Эта улыбка возбудила любопытство Меллона.
        — Очень интересно,  — зам?тилъ онъ.
        — Это еще интересн?е, ч?мъ кажется,  — начала было миссъ Бертрамъ и замолчала, точно спрашивая себя, можно ли безъ своей обычной осторожности поговорить съ нимъ. Посл? короткаго раздумья, она посмотр?ла на Лоуренса съ почти умоляющимъ выраженіемъ въ глазахъ и продолжала:
        — М-ръ Меллонъ, я ув?рена, вы поймете меня, какъ сл?дуетъ, если * я коснусь одного обстоятельства, которое сильно меня тревожитъ. Въ сущности, это не мое д?ло, но…
        Меллонъ насторожился.
        — Пожалуйста, говорите откровенно, миссъ Бертрамъ,  — сказалъ онъ.  — Я знаю, вы не стали бы разсуждать о д?лахъ Эвери, если бы не считали этого необходимымъ.
        — Благодарю васъ, м-ръ Меллонъ,  — былъ отв?тъ.  — Я сразу скажу все. Одна очень, очень красивая молодая д?вушка каждый день около трехъ часовъ приходитъ въ кабинетъ м-ра Эвери. Я уже сказала вамъ, зач?мъ она является, но мн? кажется, что для нея восточные языки такая же закрытая книга, какъ и для меня.  — Секретарша зам?тила лукавыя искры въ глазахъ Меллона и прибавила — Если бы д?ло касалось ухаживанія, ув?ряю, я не подумала бы безпокоить васъ, не стала бы и сама безпокоиться. Но о флирт? между ними и р?чи быть не можетъ.  — Ея брови намоо-щились.
        — Видите ли,  — посл? короткой паузы продолжала она,  — у м-ра Эвери бывали… гмъ, какъ бы это выразиться?.. другія д?ла въ этомъ род?. Онъ не разъ просилъ меня телефонировать въ цв?точные магазины и въ кондитерскія для той или другой хорошенькой миссъ… Но вызнаете, какъ онъ смотритъ на свой кабинетъ? Онъ говоритъ, что никакія постороннія «в?янія» не должны портить атмосферы его работы. Ув?ряю васъ, эта д?вушка — таинственная особа и является она по какимъ-то таинственнымъ д?ламъ. Я не подслушиваю,  — это не въ моемъ характер?, — но мн? приходится часто входить въ кабинетъ и выходить изъ него, а звуки голосовъ раздаются далеко въ старыхъ домахъ съ неплотно закрывающимися дверями. Благодаря этому я не разъ невольно ловила очень странныя фразы.
        Меллонъ весь превратился во вниманіе. Въ его голов? мелькнуло предположеніе, что миссъ Бертрамъ говоритъ о молодой д?вушк?, которую онъ нер?дко встр?чалъ въ самыхъ различныхъ частяхъ города и при самыхъ странныхъ обстоятельствахъ.
        — Какія же фразы?  — спросилъ Лоуренсъ. Теперь онъ и его спутница повернули на ту улицу, гд? стоялъ домъ Эвери, и Меллонъ безсознательно ускорилъ шаги, не спуская глазъ съ отдаленныхъ оконъ кабинета романиста.
        — Одинъ разъ я слышала, какъ м-ръ Эвери ее спросилъ: — «а вы не находите этого слишкомъ опаснымъ?» Она отв?тила: «О, н?тъ». Другой разъ я отлично разслышала, какъ она сказала: «Пожалуйста, не забывайте, что я ровно ничего не боюсь, хотя, понятно, сознаю необходимость осторожности».
        Меллонъ сжалъ губы. Онъ р?шилъ, что миссъ Бертрамъ говоритъ именно о той д?вушк?, которая внушала ему неопред?ленныя подозр?нія, и что теперь онъ непрем?нно поймаетъ ее.
        Миссъ Бертрамъ чего-то поискала въ своей сумк? и вскор? вынула оттуда лоскутъ печатной бумаги.
        — Н?сколько дней тому назадъ я выр?зала это изъ газеты,  — сказала она, передавая своему спутнику кусокъ бумаги.  — Врядъ ли написанное им?етъ какое-нибудь отношеніе къ тому, о чемъ я говорила, но, во всякомъ случа?, прочитайте»
        И Меллонъ прочиталъ:
        «Скотлендъ Ярдъ получилъ телеграмму съ изв?щеніемъ, что одна изъ самыхъ ловкихъ воровокъ континента прі?хала въ Англію. Сл?дъ ея затерялся въ Лондон?. Говорятъ, она или американка, или русская, молода, очень хороша собой, прекрасно гриммируется и великол?пно разыгрываетъ любыя принятыя ею на себя роли».
        — Да-а-а,  — протянулъ Меллонъ, передавая миссъ Бертрамъ газетную выр?зку.  — Конечно, н?тъ никакихъ основаній предполагать, что это изв?стіе им?етъ отношеніе къ молодой оссб?, о которой шла р?чь; т?мъ не мен?е, я прерву конференцію по вопросамъ египтологіи или чего-то тамъ еще. Я слишкомъ уважаю вашъ разумъ, миссъ Бертрамъ, чтобы пренебречь вашими предположеніями. Д?ло стоитъ разсмотр?ть. Хотя, я думаю, мы оба безпокоимся напрасно.
        Онъ простился съ секретаршей романиста и быстро зашагалъ къ подъ?зду Эвери. Дойдя до л?стницы, Лоуренсъ положительно поб?жалъ вверхъ. Дверь въ кабинетъ была пріоткрыта и какъ разъ въ то мгновеніе, когда Меллонъ протянулъ руку, чтобы постучать въ нее, онъ услыхалъ голосъ своего друга; Вильфридъ говорилъ быстро и горячо. Негромкихъ отв?товъ д?вушки Лоуренсъ не могъ разобрать. Меллонъ почувствовалъ себя Шерлокомъ Холмсомъ, высл?дившимъ удивительно хитрую преступницу, и эта мысль заставила его начать немедленно д?йствовать. Онъ громко постучался въ дверь и, не дожидаясь приглашенія войти, р?шительно перешагнулъ черезъ порогъ «студіи».
        Эвери замолчалъ, точно подстр?ленный, и свир?по посмотр?лъ на незванаго гостя. Меллонъ не обратилъ на это никакого вниманія.
        — Пятый часъ,  — сказалъ Лоуренсъ, въ отв?тъ на ледяной вопросъ въ глазахъ Эвери.  — Раньше этого времени я ни за что не вошелъ бы къ вамъ, но в?дь вы никогда не работаете по сл? четырехъ.
        — Я работаю, когда мн? вздумается,  — р?зко отв?тилъ писатель.
        Эвадна насм?шливо улыбнулась Лоуренсу.
        — Какъ вы поживаете, м-ръ Мел-лонъ?  — спросила она.
        — А вы, миссъ… Миллеръ? Вы оба им?ете такой видъ, точно репетировали сцену изъ какой-то пьесы,  — въ свою очередь съ насм?шкой сказалъ Меллонъ и, посл? короткаго молчанія, спросилъ:
        — Вы не актриса, миссъ Миллеръ?
        — Н?тъ,  — со вздохомъ отв?тила Эвадна.  — У меня н?тъ таланта, и я очень жал?ю объ этомъ.
        — Въ наши дни женщины берутся р?шительно за все,  — продолжалъ Меллонъ,  — и всегда съ усп?хомъ; право, намъ, мужчинамъ, невозможно равняться съ вами.
        — Да, правда,  — искреннимъ, простымъ тономъ согласилась съ нимъ Эвадна.
        Меллонъ почувствовалъ раздраженіе. Эту странную д?вушку никогда не смущали его вопросы или намеки, и она тоже никогда не старалась объяснить ему, почему онъ засталъ ее въ томъ или другомъ необычайномъ м?ст?.
        Въ данную минуту ясное спокойствіе, не изм?нявшее Эвадн?, нарушило ходъ логическихъ выводовъ новоявленнаго Холмса.
        — Боже мой,  — вдругъ произнесъ Эвери,  — Боже мой!  — Онъ поднялъ съ письменнаго стола какія-то бумаги, но смотр?лъ не на нихъ, а на самый столъ. Его ротъ пріоткрылся; казалось, будто что-то не только изумило, но и сильно взволновало его.
        — Что приключилось съ вами?  — спросилъ Меллонъ.
        — Зач?мъ я оставилъ ихъ зд?сь,  — продолжалъ Вильфридъ и молча указалъ на брилліантъ, сверкавшій на отполированномъ кра? стола. Тоже молча романистъ вынулъ изъ бокового кармана своего сюртука замшевый м?шочекъ и вывернулъ его подкладкой наружу.
        — Такъ и есть,  — пробормоталъ онъ.  — Я зналъ, что не спряталъ ихъ обратно.  — Писатель быстро изсл?довалъ вс? свои остальные карманы и, покачивая головой, принялся осторожно поднимать со стола книги и бумаги, внимательно разсматривая каждую раньше, ч?мъ опустить ее на полъ.
        — Моя в?чная безпечность!  — простоналъ онъ.  — Видите ли,  — началъ онъ объяснять Меллону,  — вчера я купилъ три изумительно подобранныхъ камня, не спряталъ ихъ въ несгораемый шкафъ, а положилъ въ м?шочекъ. Вы знаете, я всегда н?сколько дней ношу съ собой новые камни, пріобр?тенные для моей коллекціи. Я отлично помню, что сегодня утромъ разсматривалъ ихъ въ лупу, но не знаю, положилъ ли я ихъ обратно въ м?шочекъ или оставилъ на стол?. Въ м?шк? ихъ н?тъ; значитъ, они должны быть гд?-нибудь зд?сь,  — продолжалъ Вильфридъ, вытягивая изъ стола ящики и заглядывая въ нихъ.  — Камни должны быть гд?-нибудь зд?сь,  — повторилъ онъ.
        Съ той минуты, какъ Эвери сказалъ о ёвоей потер?, лицо Лоуренса приняло суровое выраженіе; оно стало еще суров?е, когда онъ взялъ со стола перчатки Эвадны и подалъ ихъ молодой д?вушк?.
        — Благодарю васъ,  — равнодушно сказала миссъ Миллеръ. Она не принимала никакого участія въ поискахъ.
        — А вы помните, въ какое время вынули брилліанты изъ кармана?  — спросилъ Вильфрида Меллонъ.
        — Когда?  — неопред?леннымъ тономъ повторилъ Эвери, ощупывая пальцами дно верхняго ящика стола, чтобы уб?диться, н?тъ ли въ немъ какой-нибудь щелки.  — Когда? Кажется, между одиннадцатью и дв?надцатью.  — Онъ задумчиво прищурился.  — Да, да, ближе къ дв?надцати, ч?мъ къ одиннадцати. Я пришелъ сюда въ это время.
        — Кто тогда былъ въ кабинет??  — тономъ судебнаго сл?дователя продолжалъ Меллонъ.
        — Миссъ Бертрамъ и я.
        — А позже вы опять уходили изъ комнаты?
        — Да,  — былъ отв?тъ.  — Около полудня я вспомнилъ, что у меня н?тъ папиросъ, и пошелъ черезъ улицу въ табачную лавку; но отсутствовалъ я не больше пяти минутъ.
        — И посл? этого все время оставались въ кабинет??
        Эвери кивнулъ головой.
        — А кто былъ у васъ въ гостяхъ?
        — Только миссъ Миллеръ, которая, пришла полчаса тому начадъ. Но послушайте, Меллонъ, ваши вопросы, кажется, основываются на предположеніи, что камни украдены; между т?мъ это совершенно недопустимо. В?роятно, я смелъ ихъ со стола какими-нибудь листами бумаги или локтемъ и, конечно, отыщу ихъ гд?-нибудь на полу. Кто могъ ихъ украсть, когда зд?сь были только…  — Вильфридъ не договорилъ и ужаснулся т?хъ словъ, которыя готовы были сорваться съ его губъ.
        — Поищите же ихъ хорошенько,  — посов?товалъ Лоуренсъ. Эвери тотчасъ же посл?довалъ его сов?ту; писатель и Меллонъ принялись шарить по вс?мъ угламъ.
        — Ну,  — черезъ четверть часа,  — сказалъ Меллонъ, опускаясь въ кресло и отирая свой лобъ носовымъ платкомъ; — если только брилліанты не на полу, что посл? нашихъ поисковъ кажется нев?роятвымъ, отв?тственность за ихъ исчезновеніе ложится на васъ, Эвери, на миссъ Бертрамъ и на миссъ Миллеръ.  — Лоуренсъ глянулъ въ сторону Эвадны, и въ его глазахъ сверкнули странныя искры.  — Прежде всего разсмотримъ вопросъ о миссъ Бертрамъ, потому что вдсъ, Вильфридъ, конечно, сл?дуетъ оставить въ сторон?, —продолжалъ Мелленъ.  — Итакъ, на мгновеніе допустимъ, что брилліанты взяла ваша секретарша. Не въ ея пользу говоритъ то обстоятельство, что она ушла, какъ разъ, когда драгоц?нные камне пропали. Миссъ Бертрамъ могла усп?ть передать ихъ сообщнику или б?жать со своей «добычей», и, мн? кажется, мы должны…
        Онъ не окончилъ начатой фразы, такъ какъ въ эту минуту миссъ Бертрамъ открыла дверь и вошла въ комнату. Ощутивъ напряженную атмосферу, она остановилась, удивленная, почти испуганная.
        — Что случилось?  — быстро спросила секретарша.  — Что со вс?ми вами?
        Въ чертахъ Миллона отразилась см?сь различныхъ чувствъ; казалось, онъ испытывалъ н?что въ род? профессіональнаго удовлетворенія и вм?ст? съ т?мъ разочарованіе, то и другое всл?дствіе ея возвращенія. Онъ над?ялся, что исчезновеніе секретарши объяснитъ куда д?вались камни.
        — Миссъ Бертрамъ,  — обратился къ ней Меллонъ,  — вид?ли ли вы сегодня на этомъ стол? отд?ланные брилліанты м-ра Эвери?
        — Да,  — спокойнымъ тономъ отв?тила секретарша; — около полудня я вид?ла, какъ м-ръ Эвери разсматривалъ ихъ. Позже, кажется, около половины третьяго, я положила на столъ переписанную рукопись и зам?тила брилліанты справа отъ чернильницы.
        — Вы ув?рены, что вс? три камня были на стол? въ половин? третьяго?
        Эвадна слегка побл?дн?ла и подъ пристальнымъ взглядомъ миссъ Бертрамъ невольно опустила в?ки.
        — Не вполн? ув?рена, что вс? три,  — сказала миссъ Бертрамъ.  — Во всякомъ случа?, одинъ изъ нихъ лежалъ вотъ зд?сь.  — Она прижала палецъ къ тому м?сту, гд? недавно сверкалъ брилліантъ.
        — Я думаю,  — начала Эвадна, и ея голосъ слегка прервался,  — что м-ру Эвери сл?довало бы пригласить сыщицу и попросить ее обыскать миссъ Бертрамъ и меня. Это было бы справедливо относительно насъ об?ихъ. Въ противномъ случа?, мы об? останемся подъ подозр?ніемъ.
        — Я согласенъ съ вами,  — съ видимымъ облегченіемъ сказалъ Меллонъ, стараясь пом?шать Эвери заговорить. Онъ двинулся къ телефону.  — Я сію минуту позвоню въ Скотлендъ Ярдъ.
        — Н?тъ, н?тъ,  — порывисто попробовалъ остановить его Вильфридъ.
        — М-ръ Эвери,  — снова сказала Эвадна,  — ради миссъ Бертрамъ и меня вы не должны оставить это д?ло на половин?. По вашей ли безпечности или н?тъ, но камни исчезли. Если они не найдутся, если вы не употребите вс?хъ усилій, чтобы вернуть ихъ, ваша секретарша и я очутимся въ очень непріятномъ положеніи. Противъ нашихъ именъ вы мысленно всегда будете ставить вопросительный знакъ; м-ръ Меллонъ тоже.  — Она говорила съ большимъ волненіемъ.
        Рыцарски настроенный Эвери пожалъ плечами; такимъ путемъ онъ безмолвно снялъ съ себя всякую отв?тственность.
        — Хорошо,  — согласился Вильфридъ.  — Только, пожалуйста, поймите, что я умываю руки въ этомъ д?л?.
        «Если она украла ихъ,  — подумалъ Меллонъ, снимавшій телефонную трубку,  — ей удалось ловко спрятать ихъ гд?-нибудь въ комнат? или же она ихъ проглотила».
        Онъ переговорилъ съ полиціей, и вскор? въ кабинет? появилась миссисъ Кенъ, изв?стная и опытная сыщица.
        Эвадна и миссъ Бертрамъ ушли въ сос?днюю маленькую комнату, и тамъ агентша ловко и быстро обыскала ихъ, но безъ результатовъ. Т?мъ не мен?е, миссисъ Кенъ не выказала разочарованія; она перешла къ сл?дующему фазису своихъ обязанностей — къ полному осмотру кабинета. Сыщица вычистила щеткой ковры, посл? чего мужчины подняли ихъ и основательно ихъ вытрясли. Всю мебель она внимательно осмотр?ла, особенно же тщательно отнеслась къ пюпитру секретарши; она выдвигала каждый его ящикъ, вынимала каждый листъ бумаги. Подъ выдающимся краемъ крышки пюпитра миссисъ Кенъ увид?ла н?сколько катышковъ жеваной резинки. Одинъ за другимъ она раздавливала ихъ пальцами, точно ожидая найти въ нихъ исчезнувшіе брилліанты; покончивъ съ этимъ д?ломъ, миссисъ Кенъ бросила куски резинки въ корзину для бумаги.
        Поиски продолжались. Пересмотр?въ р?шительно все въ комнат?, миссисъ сыщица вынула изъ вазы розы, отд?лила ихъ стебли одинъ отъ другого и вылила изъ вазы воду въ стеклянную тарелку.
        — Иногда,  — объяснила она,  — неотд?ланные брилліанты прячутъ въ воду; —говоря это миссисъ Кенъ погрузила свои пальцы въ тарелку и стала быстро двигать ими.  — НЬтъ, зд?сь ничего н?тъ.  — Она передала вазу Мелло ну, чтобы тотъ снова налилъ въ нее воды; обращаясь къ Вильфриду, сыщица зам?тила:
        — Если вамъ угодно слышать мое мн?ніе, м-ръ Эвери, я скажу, что камни несомн?нно украдены и в?роятно переданы сообщнику виновнаго въ краж? лица.
        — Это невозможно,  — возразилъ Эвери.  — Если бы было такъ, какъ вы говорите, сл?довало бы допустить предумышленность. Между т?мъ, никто не зналъ, что у меня въ карман? камни, и ужъ, конечно, ни одна душа не могла и предвид?ть, что я оставлю ихъ утромъ на стол?, а самъ пойду въ табачный магазинъ.
        Миссисъ Кенъ покачала головой.,
        — Я ничего не могу утверждать,  — сказала она; —во всякомъ случа? мой долгъ сообщить вамъ, что вы им?ете полное и законное право вел?ть арестовать одну изъ этихъ молодыхъ особъ или ихъ об?ихъ.
        — Это зач?мъ?  — р?зко перебилъ ее Эвери.  — Вы же сами уб?дились, что камней н?тъ ни у миссъ Бертрамъ, ни у миссъ Миллеръ. Вы ихъ обыскивали.
        Сыщица пожала плечами.
        — Одна изъ нихъ могла проглотить брилліанты,  — сказала она,  — и фотографія Х-лучами показала бы…
        Эвери наотр?зъ отказался приб?гнуть къ этому средству.
        — Я не им?ю ни мал?йшаго желанія,  — твердо сказалъ онъ,  — заставить пострадать одну изъ этихъ молодыхъ лэди изъ-за моей собственной глупой небрежности. Какъ я уже говорилъ раньше, для меня инцидентъ исчерпанъ.
        — М-ръ Эвери,  — порывисто заговорила Эвадна. Ея голова была слегка закинута назадъ и лицо выражало р?шимость,  — м-ръ Эвери, я скажу вамъ н?сколько словъ… когда миссъ Бертрамъ уйдетъ.
        Секретарша поднялась съ кресла и сд?лала шага два къ двери. Меллонъ глубоко вздохнулъ, почти застоналъ; его губы слегка скривились. Романистъ посмотр?лъ на Эвадну, посмо? тр?лъ и на миссъ Бертрамъ. Секретарша потеряла всякую безстрастность. Услыхавъ слова Эвадны: «когда миссъ Бертрамъ уйдетъ», она повернулась съ быстротой зм?и, и въ ея глазахъ вспыхнулъ гн?еъ. Въ теченіе н?сколькихъ мгновеній происходила безмолвная дуэль; казалось, миссъ Миллеръ будетъ поб?ждена въ этой неравной борьб?. Ея лицо поб?л?ло, она дышала съ трудомъ; проползли мучительныя секунды; потомъ Эвадна внезапно успокоилась и съ полуулыбкой пристально посмотр?ла на миссъ Бертрамъ.
        Секретарша попыталась снова утвердиться на почв?, которую она потеряла, но это не удалось ей,
        — Признаніе?  — спросила она, стараясь придать своему тону отт?нокъ насм?шки, но неудачно; ея дрогнувшій голосъ оборвался.
        — Можете выразиться и- такъ,  — бросила ей въ отв?тъ Эвадна.
        Миссъ Бертрамъ положила руки на спинку стула.
        — Въ такомъ случа?, я думаю остаться и послушать,  — сказала она.
        Эвадна снова побл?дн?ла, потомъ вспыхнула, наконецъ, взяла себя въ руки.
        — Какъ вамъ угодно,  — пожавъ плечами, произнесла она и, равнодушно осматривая комнату, л?ниво ласкала пальцами розы, снова поставленныя въ вазу. Миссъ Бертрамъ неожиданно изм?нила нам?реніе. Схвативъ свое пальто и зонтикъ, она открыла дверь, закрыла ее за собой и ушла, не сказавъ, ни слова и даже не взглянувъ на Эвери и Меллона, которые, изумленные новымъ положеніемъ вещей, совс?мъ утратили даръ р?чи.
        Эвадна подошла къ двери, прислушалась. До нея долет?ли быстрые шаги, удалявшіеся по л?стниц? безъ, ковра. Съ легкой усм?шкой молодая д?вушка вернулась къ письменному столу Вильфрида.
        — М-ръ Эвери,  — сказала миссъ Миллеръ, и Меллону показался ея тонъ до неприличія легкомысленнымъ.  — Сегодня я ?ду на званый об?дъ, и мн? хочется приколоть къ платью одну-дв? розы. Можно взять одну изъ этихъ?
        — Конечно,  — натянутымъ и нетерп?ливымъ тономъ отв?тилъ романистъ; — если вамъ угодно возьмите весь букетъ.
        Лоуренсъ Меллонъ посмотр?лъ на молодую д?вушку. Заложивъ руки въ карманы, онъ шагнулъ къ окну, съ откровеннымъ раздраженіемъ подергивая плечами.
        — Н?тъ, благодарю васъ,  — со см?хомъ отв?тила миссъ Миллеръ.  — Я пропала бы подъ ними. Одной или двухъ совершенно достаточно. Возьму вотъ этотъ бутонъ и этотъ.  — Она вынула изъ вазы полураспустившіеся цв?ты и совершенно серьезно прибавила — М-ръ Эвери, я сейчасъ отдамъ вамъ исчезнувшіе брилліанты.
        — Ну!  — могъ только произнести писатель. Меллонъ быстро повернулся отъ окна.
        — Это шутка?  — холодно сказалъ онъ, очевидно находя, что при подобныхъ обстоятельствахъ шутки неум?стны.
        Эвадна молчала, нё спуская глазъ съ вынутыхъ ею изъ вазы полураскрытыхъ розъ. Нервно подергивала она ихъ н?жные лепестки, и скоро они дождемъ посыпались къ ея ногамъ.
        — Врядъ ли вы теперь приколете ихъ,  — раздражительно зам?тилъ Меллонъ.
        — Согласна,  — отв?тила Эвадна. Она обожгла его взглядомъ, продолжая ощипывать бутоны. Вдругъ молодая д?вушка вскрикнула и протянула розу Эвери. Внутри бутона къ зеленой чашечк? былъ прикр?пленъ маленькій катышекъ жеваной резинки.
        — Посмотрите, не зд?сь ли вашъ брилліантъ?  — спросила она Вильфрида, и писатель, взволнованный не меньше ея, раздавилъ резинку, въ которой скрывался сверкающій камень.
        Эвадна быстро ощипала лепестки другой полураскрытой розы; въ ея сердцевин? нашелся второй камень въ такой же оболочк?.
        — Какъ же, какъ?  — въ одинъ голосъ спросили Меллонъ и Эвери.
        Совершенно обезсиленная миссъ Миллеръ почти упала въ кресло. Сильное напряженіе двухъ посл?днихъ часовъ сказалось на ней. Меллонъ подалъ ей стаканъ воды; Эвери схватилъ газету и сталъ овевать ея лицо, какъ в?еромъ. Она быстро выпрямилась, точно пристыженная своей кратковременной слабостью.
        — Сейчасъ все скажу вамъ,  — объявила она.  — Съ того дня, въ который я впервые увидала новую секретаршу м-ра Эвери, мн? стало казаться, что она совс?мъ не секретарша и только играетъ роль трудящейся д?вушки… для какихъ-то двоихъ скрытыхъ ц?лей. Фактическихъ основаній, которыя позволили бы мн? сказать что-либо м-ру Эвери, у меня не было; кром? того, м-ръ Эвери былъ доволенъ ея работой. Но сегодня, когда вы, м-ръ Эвери, зам?тили исчезновеніе вашихъ брилліантовъ, я р?шила, что они у нея. Сперва мн? представилось, что она передала ихъ какому-нибудь сообщнику, въ то время когда вы уходили въ табачный магазинъ. Однако, я скоро бросила это предположеніе; д?йствительно, никто не могъ догадаться, что сегодня утромъ вы принесете съ собой камни или положите ихъ на столъ. Позже, когда миссисъ Кенъ обыскала насъ и не нашла пропажи, я подумала, что, несмотря на осмотръ комнаты, брилліанты все же остались гд?-нибудь въ кабинет?. Не будь ихъ зд?сь, она ни за что не вернулась бы. Наконецъ, я увид?ла кусочки резинки подъ крышкой ея пюпитра, и у меня явилась новая мысль. По вс?мъ в?роятіямъ, когда вы уходили изъ
комнаты, м-ръ Эвери, она жевала резину, тотчасъ же зам?тила, что вы не взяли брилліантовъ съ собой, и поняла, что ей представляется прекрасный случай украсть ихъ. Она знала, куда вы ушли, и сообразила, что вы вернетесь раньше, ч?мъ она усп?етъ ускользнуть вм?ст? съ камнями. Понимала она также, что по возвращеніи вы ежесекундно можете зам?тить исчезновеніе брилліантовъ; что призванная полиція не только осмотритъ комнату, но, можетъ быть, обыщетъ и ее самое. Всл?дствіе этого она постаралась найти мЬсто, въ которомъ камней не открылъ бы даже самый опытный экспертъ. Очевидно, миссъ Бертрамъ очень торопилась. Вы видите, она усп?ла скрыть только два камня. Дальше: наблюдая за т?мъ, какъ миссисъ Кенъ повсюду искала пропажу и ничего не находила, я мысленно вычеркивала одинъ возможный тайникъ за другимъ; наконецъ, остались только розы. Я внимательно присмотр?лась къ нимъ и зам?тила, что лепестки двухъ полураскрытыхъ цв?-' товъ слегка раздавлены. Въ ту же минуту я вспомнила о резинк?. Но, если бы я не попросила, м-ръ Эвери, у васъ этихъ розъ, миссъ Бертрамъ взяла бы ихъ или сегодня вечеромъ, или завтра утромъ.
        — Боже мой,  — произнесъ Вильфридъ,  — какъ могла притти въ вашу голову эта догадка? Право, вы родились быть романисткой…  — воскликнулъ Вильфридъ, и взглядъ его досказалъ остальное.

…………………..

        ИГРА

        ^

^

        РАЗСКАЗЪ Е. ТЕРСТОНЪ
        I

        ОПИСАННАЯ зд?сь ми драма разыгралась л?тъ сто тому назадъ въ Дублин?, который въ то время считался одной изъ лучшихъ столицъ въ Европ?. Д?йствіе начинается днемъ въ конц? декабря, когда старый годъ умиралъ подъ звуки похороннаго п?нія в?тра, а новый стучался уже въ ворота города, потрясая ихъ отъ нетерп?нія, что заставляло слабыхъ и больныхъ сплотиться т?сн?е у огня, а молодыхъ и предпріимчивыхъ искать приключеній, закутавшись по самыя уши.
        Въ одномъ изъ домовъ города, осажденнаго зимнимъ в?тромъ, сид?ло два молодыхъ челов?ка, которые не стремились ни къ огню, ни къ улиц?; они играли въ кости, сидя у ломбернаго стола, потертое сукно котораго указывало, что оно много л?тъ уже служитъ для игры. Комната, гд? они сид?ли, была длинная и высокая; на самоімъ отдаленномъ конц? топился каминъ, и пламя его, см?шиваясь съ дневнымъ зимнимъ св?томъ, придавало розоватый отт?нокъ красивой р?зьб? и дорогимъ, хотя и вылинявшимъ обоямъ; никто изъ играющихъ не обращалъ вниманія ни на окружающую обстановку, ни на своего собственнаго играющаго съ нимъ партнера. Они жили въ этомъ дом? съ самаго д?тства, какъ прожили въ немъ и умерли отецъ ихъ и д?дъ, и были они братья.
        Оба они отличались весьма интересной наружностью. Старшій, Роджеръ, красавецъ двадцати шести л?тъ, былъ высокаго роста, кр?пкаго сложенія, съ густыми рыжевато-золотистыми волосами, которые были связаны назади бантомъ, но безъ пудры; младшій, Патрикъ, отличавшійся бол?е тонкими чертами лица и бол?е слабымъ сложеніемъ, нич?мъ не походилъ на брата, кром? глазъ и очертанія губъ. Роджеръ въ камзол? вишневаго цв?та производилъ впечатл?ніе кутилы и отчаяннаго пов?сы. Зато Патрикъ въ камзол? изъ св?тло-желтаго глазета, съ мушками на лиц? и напудренными волосами представлялъ собою полное олицетвореніе знатнаго рода, имя котораго онъ носилъ.
        Полчаса продолжали они свою игру, пока, наконецъ, Роджеръ, отодвинувъ нетерп?ливымъ движеніемъ стаканчикъ съ костями, не повернулся къ графину, стоявшему у самаго его локтя. Отблескъ огня въ камин? заигралъ на розовомъ рукав? его камзола и на графин? съ портвейномъ темнокраснаго цв?та, который онъ наливалъ себ? въ стаканъ.
        — За твое здоровье!  — сказалъ онъ, выпивая вино.  — Самъ чортъ вм?шался въ нашу игру сегодня. Чего только ты не выигралъ у меня! И ящикъ съ испанскими монетами, и рыжую лошадь, и картину, изображающую короля Якова! Чортъ съ нею, съ этой игрой! Ты отберешь *у меня и самый Глинтрель.
        Патрикъ засм?ялся и, вытащивъ табакерку, взялъ понюшку табаку.
        — Глинтрель!  — сказалъ онъ.  — Я и даромъ не взялъ бы Глинтреля.
        — Твой отецъ считалъ его самымъ подходящимъ для себя м?стомъ.
        Патрикъ спряталъ обратно табакерку и стряхнулъ съ рукава воображаемыя крупинки табаку.
        — Клянусь Богомъ, Роджеръ, слова твои нельзя назвать лестными. Почему, скажи пожалуйста, дворянинъ, сознающій собственное свое достоинство, обязанъ считать для себя хорошимъ все, что было хорошо по мн?нію его отца?
        Онъ чувствовалъ, что слова его звучатъ неискренно, чувствовалъ эго больше, ч?мъ его слушатель, а между т?мъ произнесъ ихъ съ раздраженіемъ. Н?сколько времени братья сид?ли молча, изб?гая смотр?ть другъ на друга. Роджеръ держалъ пустой стаканъ въ рук?, а Патрикъ машинально бросалъ кости.
        — Чортъ возьми,  — пробормоталъ Патрикъ,  — счастье повернулось ко мн? спиной. Реваншъ на твоей сторон?, Роджеръ! Возвращаю монеты, короля Якова и рыжую кобылу въ придачу. Доволенъ ты такимъ предложеніемъ?
        Роджеръ вскочилъ съ м?ста, и лицо его покрылось еще бол?е яркимъ, ч?мъ обыкновенно, румянцемъ.
        — Я принимаю твои слова, какъ дерзость младшаго брата по отношенію къ старшему.  — И онъ повернулся къ окну.  — Ты поразительно скоръ на всякія слова. Что касается меня, я д?ла предпочитаю словамъ.
        Патрикъ засм?ялся; лицо его вспыхнуло, но краска тутъ же сб?жала съ него, и оно сд?лалось бл?дн?е обыкновеннаго.
        — Д?ла!  — сказалъ онъ.  — Что касается д?лъ, сомн?ваюсь, чтобы ты стремился къ нимъ больше моего. Несмотря на то, что одинъ изъ насъ б?локурый, а у другого волоса темные, у насъ съ тобою одинъ и тотъ же отецъ.
        Роджеръ оглянулся кругомъ.
        — Лучшаго воина, ч?мъ нашъ отецъ, не было во вс?хъ трехъ графствахъ.
        — А также большаго забіяки! Благодареніе небу, я былъ любимцемъ матери.
        Какой отв?тъ получилъ бы онъ на эти слова, трудно сказать, но онъ не получилъ его, ибо глаза Роджера упали въ эту минуту на окно, и Патрикъ увид?лъ, что лицо его приняло сосредоточенное выраженіе и склонилось къ стеклу. Движимый какимъ-то непонятнымъ чувствомъ, онъ въ свою очередь вскочилъ, съ м?ста и повернулся къ окну.
        — Что такъ заинтересовало тебя, Роджеръ?  — спросилъ онъ, стараясь говорить равнодушнымъ тономъ.  — Не прибыли ли въ городъ новые актеры странствующей труппы? Или солдаты снова устроили какую-нибудь выходку?  — Онъ подошелъ къ окну съ выраженіемъ не то ироніи, не то любопытства и въ свою очередь склонился къ стеклу, всматриваясь въ видн?вшуюся изъ окна улицу.
        А тамъ между рядами обнаженныхъ отъ листвы деревьевъ тянулись экипажи и повозки, двигались въ разныхъ направленіяхъ разносчики, продавцы балладъ и нищіе, сталкиваясь на каждомъ шагу съ представителями городской молодежи. Но не это притягивало ихъ взоры… Они увид?ли молодую, стройную д?вуціку въ с?ромъ съ голубымъ костюм? и съ большой м?ховой муфтой въ рукахъ; истое олицетвореніе граціи, она шла среди толпы, съ любопытствомъ оглядываясь во вс? стороны. Она шла въ сопровожденіи пожилой лэди, округленная фигура которой и яркія глаза напоминали р?полова, прыгающаго по лужайк?.
        — Клянусь честыо, это миссъ Брид-жета со своей теткой!  — сорвалось вдругъ съ языка Роджера.  — Умно, нечего сказать, уйти въ такое время изъ дому и прогуливаться среди черни, когда городъ полонъ воровъ и мошенниковъ!  — Онъ сд?лалъ быстрое движеніе и толкнулъ нечаянно Патрика.
        Можно было подумать, что это движеніе привлекло на себя вниманіе молодой д?вушки; она подняла глаза, и обворожительная улыбка заиграла на ея губахъ.
        Роджеръ поклонился ей, и Патрикъ поклонился въ свою очередь. Не усп?ла молодая д?вушка скрыться вм?ст? со своей дуэньей, какъ братья повернулись другъ къ другу и съ минуту молча смотр?ли одинъ на другого.
        Роджеръ заговорилъ первый.
        — Ты, кажется, такъ же скоръ на поклоны, какъ и на слова.
        — Леди поклонилась мн?.
        — Мн?, сэръ, прошу извинить.
        — Съ твоего позволенія, Роджеръ, поклонъ предназначался мн?. Надо быть близорукимъ джентльменомъ, чтобы не зам?тить поклона леди.
        Глаза ихъ скрестились, какъ могутъ скрещиваться только мечи и глаза. Искры, которыя вотъ уже годъ гор?ли въ ихъ сердцахъ, превратились сразу въ яркое пламя. Таившаяся въ душ? ихъ ревность, которая заставила Патрика жить вдали отъ Россага, им?нія его матери, а Роджера отъ охотничьяго округа Глинтреля, была еще жива и грозила опасными осложненіями.
        — Леди выказала мн? свою благосклонность.  — воскликнулъ Роджеръ, ударяя кулакомъ по ломберному столу, Патрикъ пожалъ плечами.
        — Благосклонность леди бываетъ часто обманчива… Но поклонъ былъ сд?ланъ мн?.
        Въ тон? голоса Патрика слышалось глубокое уб?жденіе.
        Роджеръ, челов?къ запальчивый и во всякое время готовый на ссору, не выносилъ никакихъ противор?чій. Отойдя отъ стола, онъ зашагалъ въ самый конецъ комнаты и остановился у пылавшаго камина.
        — Я не хот?лъ говорить до сегодняшнаго дня, Патрикъ,  — сказалъ онъ,  — что отношусь съ большимъ уваженіемъ къ людямъ, которые довольствуются собственными своими д?лами и не вм?шиваются въ д?ла своихъ сос?дей. Но сегодня я изм?нилъ свое мн?ніе. Да будетъ же теб? изв?стно, что мирсъ Бриджетъ Карденъ моя избранница… Я нам?ренъ жениться на ней.
        Наступила пауза. Роджеръ тяжело дышалъ и ждалъ отв?та, но, не получая его, спросилъ:
        — Что ты скажешь на это?
        Патрикъ медленно прошелся по комнат?. Сердце его билось ускореннымъ темпомъ, кровь бурлила въ жилахъ при воспоминаніи о д?тской ненависти и о давно прошедшихъ порахъ.
        — Вотъ что я скажу теб?, Роджеръ,  — началъ онъ — я им?ю такое же нам?реніе по отношенію къ леди, о которой ты говоришь.
        Роджеръ съ удивленіемъ уставился на него и зат?мъ громко расхохотался.
        — Ты? Ты съ твоими книгами и твоими манерами, и твоимъ лицомъ?
        Патрикъ вспыхнулъ и побл?дн?лъ.
        — Книги и манеры въ той же м?р? могутъ понравиться леди, какъ собаки и лошади.
        Роджеръ съ такою силой ударилъ по доск? камина, что лежавшіе на ней пистолеты подпрыгнули.
        — Фразы!  — крикнулъ онъ.  — Фразы! Достаточно съ меня этихъ фразъ! Я жажду простыхъ искреннихъ словъ, какъ говорятъ обыкновенные люди.
        Патрикъ улыбнулся, и при св?т? огня видно было, какъ дрогнули его губы.
        — Мы желаемъ всегда того, въ чемъ сами совершенны,  — сказалъ онъ съ отт?нкомъ ироніи въ голос?, а зат?мъ съ внезапно охватившимъ его б?шенствомъ продолжалъ: — Простыя, искреннія слова, говоришь ты? Я ничего не им?ю ни противъ обыкновенныхъ словъ, ни противъ обыкновенныхъ шпагъ. Мы достаточно уже наигрались въ прятки… Всю проклятую осень заглядывали въ карманы леди, не зам?чая, изъ какого матеріала они сд?ланы.  — Онъ замолчалъ; глаза его гор?ли, ноздри дрожали, онъ весь пылалъ гн?вомъ.  — Твоя очередь говорить… я къ твоимъ услугамъ.
        Роджеръ, отрезвившійся н?сколько подъ вліяніемъ гн?вной вспышки своего брата, взглянулъ на него съ удивленіемъ, но въ сл?дующую минуту вспыхнулъ въ свою очередь.
        — Что значитъ такая дерзость съ твоей стороны?  — крикнулъ онъ.  — О какихъ «карманахъ» ты говоришь? Д?ло тутъ иное. Я Познакомился съ леди годъ тому назадъ и съ честными нам?реніями ухаживалъ за ней.
        — Какъ и я.
        — О, ты собственно и былъ мн? пом?хой! Ибо въ т?хъ р?дкихъ случаяхъ, когда я им?лъ возможность сд?лать ей предложеніе, являлась твоя бл?дная физіономія и все мн? портила.
        — А когда, Роджеръ, мы вдвоемъ бывали съ миссъ Бриджетъ, вс? ея улыбки, румянецъ на щекахъ…
        — Были для меня, сэръ, не для тебя!
        — Для меня, братецъ, чортъ тебя возьми!
        — Берегись, сэръ!
        Роджеръ поднялъ руку; Патрикъ отбросилъ ее въ сторону.
        — Потише! Не доводи меня до того, чтобы я забылъ, что ты сынъ моей матери.
        Братья съ минуту пристально смотр?ли другъ другу въ глаза.
        — Слушай, Роджеръ!  — крикнулъ Патрикъ.  — Я люблю миссъ Бриджетъ и хочу чтобы она была моею. Я, правда, младшій сынъ, но т?мъ не мен?е я одного и того же происхожденія со своимъ братомъ. Фигура у меня стройная, а правая рука ловкая. Что касается остального… пусть кто-нибудь скажетъ, что Россагъ не такое красивое им?ніе, какъ Глинтрель.
        — Ты любишь леди?  — воскликнулъ Роджеръ, тщательно стараясь сдержать дрожащій отъ злобы голосъ и скрыть проб?гающій по т?лу трепетъ. Онъ стоялъ попрежнему у камина и небрежно игралъ пистолетомъ — Любишь миссъ Бриджетъ!
        Да, люблю.
        — А я по твоему на второй планъ? Долженъ уступить теб? м?сто и стоять въ сторонк? подобно лакею? Н?тъ, сэръ, ты ошибаешься.
        — Н?тъ, не ошибаюсь.
        — Ты хорошо взв?силъ вс? обстоятельства этого д?ла?
        Рука Роджера, державшая пистолетъ, дрогнула, а лицо его побагров?ло отъ б?шенства.
        — Взв?силъ? Понялъ все, будетъ в?рн?е. Вотъ уже шесть м?сяцевъ и даже бол?е, какъ мы ухаживаемъ за леди, которая все время вела себя очень сдержанно. Она бывала, правда, то бол?е оживленной, то бол?е холодной, смотря, конечно, по настроенію духа, но теперь кажется мн?… — Глаза Патрика были серьезны, а между т?мъ голосъ его дрожалъ, какъ будто онъ собирался сказать давно уже затаенную мысль,  — мн? кажется, что мы приводимъ ее въ смущеніе нашимъ обоюднымъ ухаживаніемъ.
        — Что ты хочешь этимъ сказать?  — спросилъ Роджеръ бол?е спокойнымъ на этотъ разъ голосомъ, отнимая руку отъ пистолета.
        — Что я хочу сказать? Не слишкомъ ли много двухъ Трэльсовъ изъ Глинтреля для миссъ Бриджетъ? Не будь, конечно, младшаго брата, который задумалъ проложить себ? путь къ счастью, мистеръ Роджеръ занялъ бы его м?сто у алтаря, и не будь мистера Роджера въ вишневомъ камзол?, то весьма в?роятно…
        — Довольно!  — загрем?лъ Роджеръ.  — Что все это значитъ? Говори прямо! Говори, какъ подобаетъ мужчин?.
        — Какъ подобаетъ мужчин?? Хорошо, Роджеръ!
        Патрикъ, казавшійся еще бл?дн?е при св?т? огня, взглянулъ прямо въ лицо брату.  — Пора положить конецъ нашей распр?. Съ д?тства мозолилъ я теб? глаза, но и твое существованіе было не бол?е драгоц?ннымъ для меня. Теперь, когда мы сд?лались взрослыми людьми…
        — Понимаю тебя!  — крикнулъ Роджеръ.  — Понимаю! Разъ ты хочешь этого, хочу и я. Болотистая м?стность за Глинтрелемъ… на тихой зар?… Парочка вотъ этихъ діаволовъ.  — Онъ взглянулъ на пистолеты.  — Я согласенъ съ тобою. Н?которая доза свинцу для поб?жденнаго, а леди тому, кто останется живъ. Самый подходящій для джентльмена способъ р?шить давнишнюю распрю.
        Выслушавъ до конца тираду брата, Патрикъ отв?чалъ ему холодно и отчеканивая каждое слово.
        — Ты понялъ меня, братъ, и все-таки не понялъ. Я не им?ю никакого нам?ренія убивать тебя ни въ сумерки, ни на зар?.
        — А, боишься? Два Трельса слишкомъ много для одной Карденъ, говоришь ты? Не будетъ ли лучше въ такомъ случа? заняться вотъ этими двумя?
        Онъ протянулъ руку съ пистолетомъ. Патрикъ, не спуская суроваго взгляда съ лица своего брата, притронулся къ пистолету.
        — Вполн? пригоденъ для нашей ц?ли, Роджеръ,  — сказалъ онъ; —но съ насъ будетъ достаточно и одного.
        — Что ты хочешь сказать?  — спросилъ Роджеръ посл? довольно продолжительной паузы.
        — Что я хочу сказать? Вотъ что, мой братъ! Я предлагаю теб? утонченную дуэль, о какой теб? и во сн? не снилось.  — Патрикъ повернулся и, подойдя къ ломберному столу, взялъ стаканчикъ съ костями.  — Мы играли съ тобой, Роджеръ, на большія ставки.
        — Играли?
        — Да, играли на большія ставки; но были люди, которые играли на еще большія ставки; они проигрывали въ кости любимыхъ женщинъ.
        — Замолчи! Я не, позволю злоупотреблять ея именемъ.
        — Злоупотреблять? Я перер?залъ бы горло всякому, кто осм?лился бы это сд?лать. Я ставлю на кости не любовь, а жизнь.
        — Ты что это задумалъ, чортъ возьми!
        — Что задумалъ?  — снова вспыхнулъ Патрикъ.  — Куда д?лось твое воображеніе? Что сталось съ твоей проницательностью? Вздумалъ выбрать полное міазмовъ болото, чтобы дрожать на зар?…
        — Мы будемъ тамъ лицомъ къ лицу съ тобой.
        — Тс!  — Патрикъ поставилъ стаканчикъ съ костями.  — Тс! Мы и зд?сь лицомъ къ лицу… Прелесть жизни кругомъ насъ и сами боги покровительствуютъ нашей игр?. Начнемъ!  — Патрикъ снова взялъ стаканчикъ.  — Кто выиграетъ, тотъ насл?дуетъ жизнь, кто проиграетъ, насл?дуетъ смерть. Итакъ, начинаемъ. Докажи свое мужество!
        Роджеръ не трогался съ м?ста.
        — Мн? это не нравится,  — сказалъ онъ.
        Патрикъ взглянулъ на него и засм?ялся; см?хъ его звучалъ хододно, насм?шливо.
        — Испугался?  — спросилъ онъ.
        Роджеръ отбросилъ въ сторону пистолетъ и быстрыми шагами подошелъ къ столу.
        — Ни одинъ челов?къ не осм?лится дважды предложить мн? этотъ вопросъ. Подай сюда кости! Кто выиграетъ, беретъ все; кто проиграетъ…
        — Лишаетъ себя жизни дня черезъ три.
        — Черезъ три дня? Пусть будетъ такъ. Дай сюда стаканчикъ!
        Но Патрикъ остановилъ его.
        — Н?тъ, мн?, по праву, первому.
        Онъ отложилъ часть костей, другую положилъ на прежнее м?сто, зат?мъ выпрямился, поднялъ голову и, встряхнувъ стаканчикъ, бросилъ кости.
        — Три!
        — Три!
        Патрикъ вынулъ изъ кармана кружевной носовой платокъ. «Три!» — повторилъ онъ снова съ полнымъ хладнокровіемъ.  — Вышло въ ничью. Судьба нам?рена досыта поглумиться надъ нами.
        Роджеръ оттолкнулъ его въ сторону и выхватилъ у него стаканчикъ изъ рукъ. Пылавшее лицо его, порывистыя движенія, ускоренное дыханіе, все указывало на то состояніе, въ которомъ онъ находился. Онъ встряхнулъ стаканчикъ, поднялъ голову и бросилъ кости.
        Моментъ критическій! Соперничество было забыто. Братья чувствовали только, какъ сильно бились ихъ сердца.
        Кости покатились. Патрикъ склонилъ голову, заглянулъ черезъ плечо брата и медленно выпрямился.
        Роджеръ стоялъ, склонивъ голову, и смотр?лъ… Глаза его встр?тились съ глазами Патрика, полными ужаса, и онъ громко расхохотался.
        — Судьба сл?па, не правда ли, мой братъ? А, быть можетъ, она справедлива? Не знаю, впрочемъ.
        И онъ снова расхохотался. См?хъ его звучалъ насм?шливо, и въ тон? его слышалось что-то страшное, неестественное.
        II

        Гости за гостями входили въ обширную переднюю огромнаго дома сэра Ричарда Кардена, который находился въ одномъ изъ старинн?йшихъ кварталовъ Дублина. Въ маленькой галлере?, на другомъ конц? длинной бальной комнаты, музыканты настраивали скрипки, а лакеи вставляли посл?днія восковыя св?чи.
        Т?мъ временемъ въ одной изъ верхнихъ комнатъ стояла противъ овальнаго зеркала миссъ Бриджетъ Карденъ и съ помощью горничной кончала свой туалетъ.
        Миссъ Бриджетъ, семнадцати л?тъ отъ роду, высокая, стройная, ни въ чемъ не походила на молодую д?вушку, скрывавшую за муфтой свои улыбки и румянецъ на щекахъ, когда украдкой поглядывала на своихъ двухъ ухаживателей, которые стояли у окна. На щекахъ ея былъ также румянецъ, но онъ не вспыхивалъ, какъ тогда, хотя въ глазахъ ея сіяло затаенное ожиданіе, а движенія были р?шительны, когда она торопила свою горничную.
        — Скор?й, Анна, скор?е,  — говорила она.  — Могу себ? представить неудовольствіе тетушки, которая принимаетъ гостей одна, поглядывая на дверь карточной комнаты и изошряі свой языкъ въ какой-нибудь остроумной р?чи. Говоря по правд?, она совершенно права. Часъ поздній даже для меня. Скор?е, Анна, скор?е! Довольно завитушекъ! Я люблю, чтобы завитушки не сид?ли такъ т?сно.  — Она схватила ручное зеркальце и пристально взглянула на горничную, которая был всего однимъ годомъ старше и была привезена въ городъ исключительно для миссъ Бриджетъ.  — О чемъ ты задумалась, Анна?  — спросила миссъ Бриджетъ.  — Что ты думаешь объ этомъ мір? парчи и реверансовъ? Стремилась ли ты когда-нибудь къ т?мъ удовольствіямъ, которыми наслаждаются люди?
        Анна поклонилась по своему деревенскому обычаю.
        — Не знаю, ма’амъ,  — отв?тила она съ н?которымъ смущеніемъ.
        Миссъ Бриджетъ взглянула на себя въ зеркальце и, отложивъ его въ сторону, вздохнула.
        — Бываютъ минуты, милая Анна,  — сказала, она,  — когда гладкій путь надо?даетъ мн?, когда я досадую на красоту, данную мн?, и жажду, чтобы какое-нибудь особенное обстоятельство пос?тило меня.
        — Что вы, ма’амъ!  — воскликнула Анна, и круглые глаза ея широко открылись отъ удивленія.
        — Пустое, скажешь ты,  — засм?ялась миссъ Бриджетъ.  — Почему такъ, милая, честная моя Анна! Къ чему скрывать мн?, что я не всегда бываю довольна жизнью.
        — Ма’амъ, вы красавица… завами ухаживаютъ.
        — Да, ухаживаютъ! Над?нь юбку на метлу, и за той будутъ ухаживать въ настоящее время. Мужчины рады всякому предлогу, когда бываютъ не веселы.
        — Не вс?, ма’амъ,  — осм?лилась зам?тить Анна.
        Миссъ Бриджетъ вспыхнула и нахмурила брови.
        — Подай сюда мой в?еръ,  — сказала она.  — Не думаю, чтобы тетушка простила мн? такое опозданіе.
        Она взяла изъ рукъ Анны в?еръ и кружевной платокъ.
        — Ты вид?лась сегодня съ твсимъ деревенскимъ парнемъ, Анна?
        На этотъ разъ вспыхнула Анна. Об? д?вушки, стоявшія другъ противъ друга, представляли собою чудное зр?лище молодости и волненій юности — деревенская д?вушка, въ коротенькой юбочк?, съ румяными, какъ яблочко, щечками, съ круглыми наивными глазками и ея госпожа, въ плать? изъ серебристой тафты, истое олицетвореніе красоты и граціи, начиная съ напудренной головы и до атласныхъ туфелекъ.
        — Два часа тому назадъ, ма’амъ, когда онъ приходилъ съ какимъ-то порученіемъ къ сэру Ричарду.
        — И провелъ съ тобою ц?лыхъ полчаса, пока мой отецъ писалъ свой отв?тъ. Не знаешь ли кто его послалъ: мистеръ Роджеръ Трель или мастеръ Патрикъ?
        — Не знаю, ма’амъ! Голова Рори была занята другими д?лами.
        — Какими д?лами?
        Анна снова проп?ла по-деревенски.
        — О, ма’амъ, я не см?ю сказать. Рори просилъ не говорить.
        — О, если такъ…
        И миссъ Бриджетъ, зашелестивъ юбками, пошла къ выходу изъ комнаты. Анна съ испуганнымъ видомъ посл?довала за ней.
        — Погодите ма’амъ! Погодите, прошу васъ.
        Но миссъ Бриджетъ съ надменнымъ видомъ продолжала идти дальще.
        — Джентльмены, ма’амъ, поссорились. Рори былъ въ комнат? мистера Патрика, гд? готовилъ ему бальный костюмъ, и слышалъ, какъ они шум?ли.
        — Поссорились?  — спросила миссъ Бриджетъ, которая держалась уже за ручку двери.
        — О, ма’амъ, да! Рори не все хорошо понялъ, но они такъ громко го ворили, что оцъ разслышалъ, несмотря на толстую ст?ну, ваше имя, ма’амъ!
        Не желая разсердить свою госпожу и опасаясь въ то же время, что зашла слишкомъ далеко, Анна замолчала. Миссъ Бриджетъ, лицо которой пылало отъ стыда и волненія, открыла дверь и, остановившись на порог?, оглянулась назадъ и сказала:
        — Довольно, милая! Запомни разъ навсегда, что ты никогда не должна упоминать моего имени въ разговорахъ съ грумами и другими слугами.
        Мягкій св?тъ восковыхъ св?чей и звукъ скрипокъ встр?тили миссъ Бриджетъ, когда она вышла изъ своей комнаты, оставивъ позади себя Анну, которая, приложивъ къ сердцу маленькую красную ручку, стояла со слезами на глазахъ и смотр?ла ей всл?дъ. Но миссъ Бриджетъ было не до нея… Вся она была полна какого-то страннаго предчувствія. Сердце ея трепетало, и б?лая ручка не разъ порывалась успокоить его біеніе. Миссъ Бриджетъ Карденъ была д?вушка безукоризненно воспитанная; манеры и движенія ея были образцомъ совершенства, когда она, какъ и подобаетъ д?вушк? высокаго происхожденія, шла спокойная и съ безпечнымъ видомъ держала свой в?еръ.
        Дойдя до спуска съ л?стницы, она остановилась, чтобы посмотр?ть на зр?лище, открывавшееся внизу. У открытаго на улицу входа останавливались портшезы, откуда выходили напудренныя дамы, которыхъ встр?чали въ передней лакеи и провожали ихъ зат?мъ до карточной комнаты, гд? принимали своихъ гостей сэръ Ричардъ и его сестра. Молодая д?вушка почувствовала вдругъ, что вся атмосфера кругомъ нея полна жизни, см?ха, самыхъ яркихъ красокъ и, когда позади нея, съ другого конца коридора, донеслись вдругъ звуки шаговъ, она испугалась, что вотъ сейчасъ появится какая-нибудь челов?ческая фигура и наброситъ т?нь на блестящее зр?лище. Эна вздрогнула и оглянулась.
        — Мистеръ Патрикъ!  — воскликнула она.
        — Миссъ БриджетъІ
        Патрикъ приложилъ руку къ сердцу и отв?силъ такой низкій поклонъ, что съ минуту ничего не было видно, кром? верхушки головы. Зат?мъ онъ выпрямился, и тутъ молодая д?вушка, взглянувъ на него, затаила дыханіе и почувствовала, что кровь холод?етъ въ ея жилахъ. Лицо Патрика показалось ей смертельно бл?днымъ, а выраженіе глазъ такимъ мрачнымъ, какимъ она никогда еще его'не вид?ла за всю свою короткую жизнь. Видъ страдальческаго, испуганнаго челов?ческаго лица производитъ несравненно бол?е сильное впечатл?ніе, ч?мъ крикъ о помощи. Кокетливая миссъ Бриджетъ куда-то исчезла, и ея м?сто заступила женщина съ чуткимъ сердцемъ и душой. Она протянула руку къ Патоику и уронила на полъ свой в?еръ
        — Что случилось?  — воскликнула она.  — Вы походите скор?е на призракъ, ч?мъ на живое существо. Что случилось?
        Она говорила отъ всего своего сердца, и сочувствіе ясно читалось въ ея красивыхъ глазахъ. Съ минуту Патрикъ жадно всматривался въ ихъ глубину, зат?мъ, принявъ равнодушный видъ, наклонился, поднялъ в?еръ и съ поклономъ подалъ его.
        — Красивая игрушка,  — сказалъ онъ,  — и заслуживаетъ бол?е тщательнаго обращенія. Что касается моего наружнаго вида, миссъ Бриджетъ, боюсь, что причиной тому игра въ кости. Глубоко сожал?ю, что мн? придется изображать призракъ на пиршеств? сэра Ричарда; но если глаза мои мрачны, зато ваши сіяютъ за двоихъ.
        Онъ снова отв?силъ поклонъ и засм?ялся. См?хъ его звучалъ неестественно, но миссъ Бриджетъ не обратила на это вниманіе. Она вспыхнула и закусила губы.
        — Благодарю, сэръ! Сегодня у насъ, повидимому, вечеръ красивыхъ фразъ. Но мн$ пора въ карточную комнату, гд? меня ждетъ отецъ, чтобы принимать гостей.
        — Позвольте въ такомъ случа? проводить васъ туда,  — сказалъ Патрикъ, предлагая ей руку.
        — Много вамъ обязана, сэръ,  — она замолчала и взглянула внизъ, въ переднюю, блест?вшими глазетовыми камзолами и затканными серебромъ платьями,  — боюсь, что я не скоро попаду въ карточную комнату. Вонъ, тамъ, внизу, я вижу вашего брата Роджера. Я об?щала ему первый контрдансъ и мн? не хот?лось бы лишиться такого прекраснаго партнера.
        И она, легкая, какъ ласточка, мигомъ спустилась съ л?стницы, оставивъ Патрика наедин? съ мрачными мыслями.
        Внизу, у самой л?стницы, стоялъ Роджеръ Трель. Вс?мъ бросалась въ глаза его красивая фигура въ голубомъ камзол?, украшенномъ драгоц?нными, камнями и кружевами, съ темно-русыми волосами, перевязанными сзади широкой черной лентой. Винные пары сверкали въ его глазахъ, гор?ли на щекахъ и на язык?. Онъ поднялъ глаза и увид?лъ вдругъ миссъ Бриджетъ, только что спустившуюся съ л?стницы.
        — Куда?  — спросилъ онъ и, самъ удивляясь своей см?лости, взялъ ее за руку.
        Миссъ Бриджетъ показалось, что пальцы его жгутъ ей руку, и она хот?ла стряхнуть ихъ съ себя, но вспомнивъ, что Патрикъ стоитъ на самомъ верху л?стницы и все видитъ, она не только не протестовала противъ этого, но остановилась и взглянула прямо въ лицо Роджера.
        — Мн?, а не вамъ, сл?дуетъ предложить одинъ вопросъ, сэръ! Что заставило васъ удалиться въ переднюю? Неужели тетушка не нашла для васъ дамы на первый кантрдансъ?
        Роджеръ взглянулъ на нее и отв?чалъ хриплымъ голосомъ:
        — Я не им?ю никакого желанія танцовать, миссъ Бриджетъ! Я стою зд?сь по другой совс?мъ причин?… Мн? хот?лось бы сказать вамъ н?сколько словъ наедин?, если позволите.
        Въ другое время миссъ Бриджетъ вспыхнула бы* и нахмурила брови, но въ данную минуту сердце ея жаждало отплатить за холодную встр?чу Патрику, который, надо полагать, все еще стоялъ на прежнемъ м?ст?.
        — И я также не им?ю никакого желанія верт?ться и прыгать, какъ безумная,  — отв?чала она, опуская глаза.
        Роджеръ, разгоряченный виномъ, склонился къ ней.
        — Идемъ же въ Голубую Комнату,  — прошепталъ онъ.  — Никто сегодня не заглянетъ туда,
        Миссъ Бриджетъ колебалась съ минуту, но, вспомнивъ зат?мъ нанесенную ей обиду, положила руку на руку Роджера и, пройдя съ нимъ среди блестящаго общества, миновала карточную комнату и вошла въ узкій коридоръ, куда не заходилъ никто изъ гостей.
        Такъ дошли они до «Голубой Комнаты», гд? миссъ Бриджетъ, отойдя на н?сколько шаговъ отъ своего кавалера, остановилась у камина въ ожиданіи, что онъ ей скажетъ.
        Она стояла, повернувшись лицомъ къ камину, но слышала, какъ онъ заперъ дверь, какъ глубоко вздохнулъ и, наконецъ, пройдя черезъ комнату, остановился позади нея. Страхъ охватилъ ее, но она не подала ни мал?йшаго знака тревоги, а вм?сто этого сама заговорила первая.
        — Что же вамъ угодно, сэръ?  — спросила она, не оглядываясь назадъ; глаза ея были устремлены на огонь, правая ножка стояла на р?шетк? камина.  — Въ чемъ собственно д?ло? Не желаете ли знать мое мн?ніе относительно т?хъ четырехъ гн?дыхъ, на которыхъ вы вчера ?хали по Дрогедской улиц? или…
        Роджеръ запальчиво перебилъ ее.
        — Вы см?етесь надо мной, миссъ Бриджетъ.
        Она испугалась сначала этой запальчивости, но въ сл?дующую минуту собралась съ духомъ и продолжала:
        — Ба, мистеръ Роджеръ, у васъ, мужчинъ, бываютъ такія же причуды, какъ и у женщинъ. Я, право, желала быть любезной, и только. Вашей чет-ьерк? гн?дыхъ вс? завидуютъ въ город?.
        — Весьма возможно… Что касается меня, я посылаю къ чорту и гн?дыхъ, и вороныхъ.
        Удивленная его словами, миссъ Бриджетъ повернулась къ нему. Видъ ея лица воспламенилъ огонь въ душ? Роджера.
        — Къ чорту вс?хъ лошадей!  — крикнулъ онъ снова.  — Въ мір? есть бол?е драгоц?нныя вещи. Вы знаете, что я хочу сказать… Знаете хорошо, хотя глаза ваши такъ же невинны, какъ голубые колокольчики.
        — Сэръ!
        — Да, знаете… Знаете прекрасно, что вотъ уже шесть м?сяцевъ, какъ мы съ Патрикомъ влюблены… по уши влюблены. Вы знали это до того еще, какъ мы сами узнали объ этомъ. Женщины всегда знаютъ.
        Она слушала его, бл?дн?я всякій разъ, когда онъ произносилъ имя своего брата.
        — Мастеръ Роджеръ,  — сказала она, когда онъ замолчалъ,  — не будь вы Трельсъ и хорошій знакомый моего отца, я подумала бы, что вы слишкомъ много выпили вина.
        Холодный тонъ ея словъ въ другое время сразу охладилъ бы его жаръ, но теперь онъ прошелъ для него безсл?дно. Вм?сто отв?та, онъ положилъ свои руки ей на плечи и заставилъ ее взглянуть себ? въ глаза.
        — Патрикъ любитъ васъ до безумія, и я также. Вы играли съ нами, какъ кошка съ мышью, ровно ц?лый годъ. Но игра теперь пришла къ концу… мышь схватила кошку за горло.  — Голосъ Роджера звучалъ хрипло, руки его тяжело давили плечи; моментъ былъ критическій, который могъ бы вызвать слезы и даже обморокъ. Но съ миссъ Бриджетъ не случилось ни того, ни другого. Глаза ея сверкали, когда она встр?тилась съ глазами Роджера, и съ вызывающимъ видомъ взглянули на него.
        — Что вы хотите сказать?  — р?зко спросила она.
        — А вотъ что, миссъ Бриджетъ! Мы, Трельсы, не отличаемся долготерп?ніемъ. Сегодня мы съ братомъ взглянули прямо въ глаза смерти.
        — Поссорились?
        — Да, поссорились,
        — Вы, сл?довательно, деретесь…, изъ-за меня?
        — Деремся!  — Роджеръ расхохотался, и см?хъ его звучалъ ироніей.  — Гд? вы живете, миссъ Бриджетъ, что у васъ такіе старомодные взгляды? Вс? эти драки на шпагахъ представляютъ собою достояніе прошлаго покол?нія, но мы, джентльмены настоящаго времени, не признаемъ такого простого р?шенія д?ла. Мы играли въ кости и нашей ставкой были вы… играли въ кости на нашемъ собственномъ ломберномъ стол? и въ нашей собственной комнат?… Выигравшій получаетъ все, проигравшій долженъ лишить себя жизни по прошествіи трехъ дней. О, вы сд?лали намъ много зла… вы над?лили насъ мечомъ и секундантами.
        — Вы играли въ кости… и поставили вашу жизнь?
        — Васъ,  — поправилъ онъ.
        — Кто же проигралъ? Кто?
        Слова эти невольно сорвались у нея съ языка; она вся поб?л?ла отъ старанія сдержать себя.
        — Патрикъ проигралъ?  — еле слышно спросила она.
        Прошла минута молчанія, и, наконецъ, Роджеръ произнесъ хриплымъ, дрожащимъ голосомъ:
        — Одинъ изъ насъ проигралъ, разум?ется… Мы оба Трельсы… а Трельсы никогда не уклонялись отъ смерти.
        — Но онъ не долженъ умереть!  — воскликнула миссъ Бриджетъ.  — Мы не можемъ допустить этого…
        Глаза Роджера были опущены, когда онъ говорилъ, но посл? словъ миссъ Бриджетъ онъ поднялъ ихъ… Они гор?ли лихорадочнымъ огнемъ.
        — Намъ и не нужно этого,  — едва слышно произнесъ онъ.
        Съ минуту онъ смотр?лъ на нее, зат?мъ продолжалъ:
        — Миссъ Бриджед'ъ, вы знаете Трельсовъ. Честь у нихъ на первомъ план?, а не игра въ кости. Проигравшій свою ставку лишитъ себя жизни такъ же в?рно, какъ если бы его казнили по приговору короля.
        — Но в?дь это ужасно… Это чудовищно!
        Онъ снялъ руки съ ея плечъ, а она стояла передъ нимъ бл?дная и безпомощная. Н?сколько минутъ пожиралъ онъ ее глазами.
        — Одно только можетъ спасти его, миссъ Бриджетъ!
        Она подняла на него испуганный, растерянный взглядъ.
        — Я могу придти къ нему завтра и сказать: «миссъ Бриджетъ перехватила твой пистолетъ… она вышла за меня замужъ».
        — Вышла замужъ?
        — Да!  — Онъ схватилъ ее за руку и притянулъ къ себ?. — Выходите за меня замужъ, Бриджетъ! Сегодня, не позже! Вотъ что я хот?лъ вамъ сказать… только это и больше ничего! Часа черезъ два запрягутъ моихъ гн?дыхъ, и он? будутъ ждать насъ у сквера. Мы помчимся со всею скоростью, на какую он? способны, и глинтрельскій капелланъ немедленно совершитъ в?нчальный обрядъ. Что вы скажете на это, Бидди? Что скажете?
        Онъ прижалъ ее къ своей груди… Она почувствовала его дыханіе на своей щек? и біеніе его сердца.
        Передъ глазами миссъ Бриджетъ мелькнулъ образъ Патрика съ его утонченными чертами лица, статной фигурой, темными глазами, которые сверкали стальнымъ блескомъ, и губами, на которыхъ играла то. обольстительная, то презрительная улыбка.
        — Отв?тъ, Бидди, поскор?е!
        Голосъ Роджера, словно плетью, ударилъ ее. Она откинула назадъ голову и взглянула на него такимъ взглядомъ, какимъ, по ея мн?нію, долженъ былъ бы взглянуть Патрикъ.
        — Ровно черезъ часъ ждите меня у маленькой калитки позади дома,  — сказала она.  — Я воспользуюсь временемъ, когда гости будутъ ужинать, и пройду туда ник?мъ незам?ченная.
        — О, моя королева!  — воскликнулъ Роджеръ и, склонившись къ ней, хот?лъ ее поц?ловать.
        Но она выскользнула изъ его объятій и съ быстротою стр?лы вылет?ла изъ комнаты.
        III

        Восточный в?теръ, весь день свир?пствовавшій надъ городомъ, нагналъ густыя темныя облака, разразившись къ ночи сильной метелью; сн?гъ сухой и острый, какъ иголки, гналъ п?шеходовъ домой, заставляя дрожать факельщиковъ и носильщиковъ портшезовъ, которые, поднявъ свои воротники, старались укрыться отъ него въ подъ?здахъ большихъ домовъ.
        У маленькой калитки позади дома сэра Ричарда Кардена стоялъ Роджеръ Трель, съ страшнымъ волненіемъ всматриваясь въ темноту. Полчаса тому назадъ покинулъ онъ бальный залъ и вернулся домой, чтобы подбодрить себя новой дозой вина и над?ть плащъ и высокіе сапоги, какіе онъ всегда над?валъ для далекаго путешествія.
        Рори, одаренный любознательностью своего племени и класса, р?шился въ качеств? в?рнаго слуги высказать свой взглядъ на такое поведеніе, но Роджеръ выругалъ его за это и, вооружившись однимъ изъ пистолетовъ, лежавшихъ на камин?, посп?шно вышелъ изъ дому, не сказавъ ему куда и даже не простившись съ нимъ.
        Вино и сильное возбужденіе не давали ему чувствовать холода, когда онъ ходилъ взадъ и впередъ по алле?, не спуская глазъ съ дверей дома, черезъ которыя ходили обыкновенно слуги. Нетерп?ніе его усиливалось съ каждымъ поворотомъ, что видно было по его шагамъ, по внезапнымъ остановкамъ при неожиданномъ порыв? в?тра илч при появленіи факельщика, который переходилъ скверъ.
        Слухъ н?сколько разъ обманывалъ его, но ожиданія превратились, наконецъ, въ д?йствительность. Онъ услышалъ, что кто-то осторожно открываетъ дверь. Въ три прыжка очутился онъ у дверей и схватилъ б?лую ручку.
        — Браво, Бидди! Какъ теб? удалось уйти оттуда?
        Миссъ Бриджетъ подняла голову и откинула капюшонъ, не обращая вниманія на то, что сн?гъ колетъ ей лицо.
        — Прошу, пожалуйста,  — сказала она,  — провести меня къ экипажу.
        Врядъ ли походили эти слова на прив?тствіе нев?сты. Но Роджеръ Трельсъ не обратилъ вниманія не только на слова, но и на ихъ тонъ. Она была его радостью, его собственностью, его съ такимъ трудомъ добытымъ сокровищемъ. Какое значеніе могло им?ть для него это капризное настроеніе духа со стороны женщины въ этотъ неожиданный для нея свадебный вечеръ? Онъ властно обнялъ ее рукой.
        — Не бойся, милая! Лошади ждутъ насъ съ нетерп?ніемъ.
        И онъ повелъ, ее дрожащую отъ холода, но нечувствительную къ его объятіямъ. Такъ прошли они скверъ и вышли на улицу; Роджеръ старался придать себ? видъ искателя приключеній, который провожалъ давду, скрывавшую свое лицо подъ капюшономъ, накинутымъ на ея голову.
        Ни разу за все время не промолвила молодая д?вушка ни одного слова, ни разу не обернулась назадъ, чтобы взглянуть на отцовскій домъ. Она шла покорно, куда онъ ее велъ, пока не дошла до двора, гд? при св?т? факела увид?ла вынырнувшую изъ темноты коляску, таинственнаго кучера на козлахъ и лоснящіеся бока пары лошадей, нетерп?ливо рывшихъ землю копытами.
        — Сюда, милая!  — шепнулъ ей на ухо Роджеръ и, поднявъ ее на руки, посадилъ въ коляску, куда и самъ посл?довалъ за нею. Дверцы коляски закрылись, кучеръ хлопнулъ бичомъ, и лошади, громко заржавъ и н?сколько разъ куснувъ другъ друга, понеслись во весь опоръ.
        Никто изъ нихъ не сказалъ ни слова за всю дорогу. Пока они ?хали по улиц?, миссъ Бриджетъ сид?ла, откинувшись въ уголъ коляски; но какъ только они вы?хали изъ города и лошади, почувствовавъ открытую м?стность, понеслись еще быстр?е, она склонилась впередъ и, сидя въ полоборота къ своему жениху, прильнула лицомъ къ стеклу окна.
        Не было ни одного времени года, чтобы дорога въ Глинтрель отличалась особенной красотой, но теперь, когда зима насыпала ц?лыя изгороди сугробовъ и обнажила разбросанныя кое-гд? деревья, видъ казался еще бол?е унылымъ и пустыннымъ. Съ правой и л?вой стороны тянулась открытая м?стность, гд? не было зам?тно никакихъ признаковъ жизни; даже зайцы и т? не попадались имъ по дорог?.
        Ни одного слова за все время восьмимильнаго пере?зда не произнесли ни миссъ Бриджетъ, ни Роджеръ, пока не показались, наконецъ, ворота Глинтреля съ фамильнымъ гербомъ, наполовину изъ?деннымъ временемъ и непогодой. Но тутъ страсть съ новой силой проснулась въ Роджер?, и онъ, схвативъ д?вушку въ объятія, кр?пко прижалъ къ груди и не выпускалъ все время, пока кучеръ, про?хавъ черезъ ворота и мимо дома привратника, свернулъ на аллею, ведущую къ подъ?зду дома.
        — Прив?тъ теб?, мое сердце! Жду пошлины за пропускъ черезъ ворота.
        Еще разъ склонился онъ къ ней, чтобы сорвать поц?луй, котораго такъ жаждалъ, но д?вушка со всею силою охватившаго ее испуга оттолкнула его отъ себя.
        — Не раньше, ч?мъ священникъ соединитъ насъ узами брака!  — воскликнула она.  — Пока я принадлежу еще самой себ?.
        — Н?тъ, ты принадлежишь мн?!  — И онъ снова склонился къ ней.
        Въ эту критическую минуту кучеръ натянулъ возжи, и лошади остановились у подъ?зда с?раго, неприв?тливаго на видъ дома.
        Роджеръ выругался про себя, а зат?мъ громко расхохотался и, выскочивъ изъ коляски, дернулъ ручку звонка.
        Внутри дома послышались торопливые шаги, въ окнахъ замелькали огни, и всл?дъ за этимъ распахнулась тяжелая дверь, откуда выглянуло испуганное лицо стараго слуги.
        Роджеръ, нич?мъ не отв?тивъ на прив?тствіе посл?дняго, вернулся къ коляск?, поднялъ на руки д?вушку и внесъ ее въ домъ. Опустивъ ее на полъ, онъ окинулъ недовольнымъ взглядомъ пустой каминъ.
        — Пріятное, клянусь Богомъ, возвращеніе домой!  — крикнулъ онъ.  — Вотъ какъ ты хозяйничаешь въ Глинтрел? во время моего отсутствія! Принеси торфу и яровъ! Затопить каминъ… Подать ужинъ и вино! Да по'скор?й!
        Старый слуга исчезъ, не дослушавъ до конца его словъ.
        Не прошло, казалось, и полминуты, какъ въ комнату вошли челов?къ шесть прислуги съ ведрами тл?ющаго торфа, съ виномъ и паштетами, съ зажжеными св?чами въ канделябрахъ. Превращеніе зала совершились поистин? съ театральной быстротой. А Роджеръ т?мъ временемъ продолжалъ, какъ маятникъ, ходить взадъ и впередъ по зал?; только, когда ушли вс? слуги, остановился и, обратившись къ старику, встр?тившему его у входа, сказалъ:
        — А теперь, Тимофей, гд? находится его преподобіе? Проводитъ пріятно время въ своихъ аппартаментахъ, тогда какъ Глинтрель приходитъ постепенно въ разрушеніе и запуст?ніе? Иди къ нему и разбуди его… разбуди и приведи сюда. У меня есть для него д?ло. Чортъ возьми, онъ, пожалуй, отуп?лъ отъ безд?ятельности.
        Старый слуга съ недоум?ніемъ взглянулъ на него, и Роджеръ едва не вспыхнулъ снова, но въ эту минуту миссъ Бриджетъ, которая пришла, наконецъ, въ себя, съ умоляющимъ видомъ протянула къ нему руки.
        — Роджеръ, прошу небольшой милости… совс?мъ небольшой! Дайте мн? еще н?сколько времени, чтобы приготовиться къ этому… этому таинству.
        Капюшонъ ея свалился назадъ, обнаживъ прелестную напудренную головку и бл?дное личико. Гн?въ Роджера см?нился страстнымъ волненіемъ.
        — Скор?е веди сюда его преподобіе, Тимофей!  — сказалъ онъ дрожащимъ голосомъ, не спуская глазъ съ д?вушки.  — Скажи ему, чтобы онъ былъ зд?сь ровно черезъ часъ, да позаботься, чтобы онъ не забылъ своего требника для в?нчальнаго обряда.
        — Бидди, присядь къ столу,  — сказалъ онъ, когда старикъ вышелъ изъ комнаты.  — Зд?сь все твое. Вотъ вино. Теб? нужно согр?ть свои губки; ты скор?е тогда разр?шишь мн? поц?ловать тебя.
        Онъ засм?ялся и налилъ ей вина, въ стаканъ.
        — Садись же, милая!
        Онъ поставилъ стаканъ на столъ и придвинулъ кресло, обитое полинялымъ бархатомъ.
        Но миссъ Бриджетъ не двинулась съ м?ста. Темный плащъ ея былъ теперь разстегнутъ, и блескъ ея серебристаго платья казался луннымъ сіяніемъ въ этомъ мрачномъ зал?. Да и лицо ея св?тилось голубоватымъ св?томъ луны, такъ оно было смертельно бл?дно.
        — Роджеръ,  — сказала она,  — мы должны испов?даться, прежде ч?мъ приступить къ совершенію таинства брака. Я испов?дуюсь вамъ во всемъ, что лежитъ у меня на сов?сти.
        Роджеръ засм?ялся и склонился къ ней.
        — Лучше мн?, разум?ется, ч?мъ священнику. Я не питаю большого пристрастія къ духовному сословію. Жду испов?ди. Твои гр?хи безвинны, я въ этомъ ув?ренъ.
        Миссъ Бриджетъ оставила безъ вниманія его слова.
        — Роджеръ,  — продолжала она, не спуская глазъ съ его лица,  — не знаю, спросили вы себя или н?тъ, почему я согласилась на ваше предложеніе… почему я такъ охотно захот?ла спасти вашего брата?
        — Изъ челов?колюбія, разум?ется,  — отв?чалъ Роджеръ,  — но можетъ быть по какой-нибудь другой причин?. —Онъ сказалъ это тихо, протягивая руку, чтобы обнять ее за талію.  — Д?вушки любятъ, чтобы ихъ насильно заставляли д?лать то, что имъ нравится.
        — Что имъ нравится?  — Миссъ Бриджетъ произнесла эти слова съ такой ироніей, что Роджеръ невольно опустилъ руку.  — Что имъ нравится? Я выхожу за васъ замужъ потому, что люблю Патрика. Я готова на пытку, на смерть, чтобы спасти его; если для этого необходимо выйти замужъ, я выйду замужъ.
        Кровь хлынула къ лицу Роджера.
        — Ты любишь Патрика?
        — Да… Берите же, если хотите, пустую оболочку безъ души и сердца.
        Гордость сомкнула его уста на минуту, но зат?мъ любовь взяла верхъ надъ гордостью. Онъ снова схватилъ ее въ свои объятія и впился въ ея лицо горящимъ взглядомъ.
        — Я предоставляю своему брату такія тонкости, какъ души и сердце. Для себя же, миссъ Бриджетъ, я предпочитаю вашу поразительно красивую оболочку…
        Въ голос? и словахъ его слышался на этотъ разъ весьма опред?ленный отт?нокъ; ревность и страсть довели его любовь до безумія. Миссъ Бриджетъ громко вскрикнула отъ ужаса. Но страхъ ея замеръ въ сл?дующую минуту… Она и Роджеръ, широко открывъ глаза и, затаивъ дыханіе, сразу повернулись къ двери. Они услышали стукъ копытъ галопирующей лошади и спустя н?сколько времени стукъ въ двери подъ?зда.
        — Что это?  — воскликнула миссъ Бриджетъ, задыхаясь отъ волненія.
        — Не знаю. Вашъ отецъ, весьма в?роятно.
        — Мой отецъ? Быть не можетъ! А впрочемъ… Моя д?вушка зам?тила, надо полагать, исчезновеніе моего плаща и подняла тревогу.
        Слова ея были прерваны новымъ стукомъ въ двери.
        — Сюда!  — крикнулъ Роджеръ.  — Сюда! Спрячьтесь на минуту за эту портьеру, пока я переговорю съ нимъ.
        И, не дожидаясь отв?та, онъ потащилъ ее на другой конецъ комнаты.
        — Если это мой отецъ, я сама могу переговорить съ нимъ,  — воскликнула она, приходя въ себя. Слова ея были заглушены ц?лымъ потокомъ ударовъ въ дверь. Роджеръ не слушалъ и насильно заставилъ ее спрятаться за портьеру.

* * *

        Когда портьера спустилась, миссъ Бриджетъ сразу почувствовала холодъ и сырость каменной ст?ны и затхлый запахъ пыли, скопившейся зд?сь въ теченіе многихъ десятковъ л?тъ.
        Удары т?мъ временемъ продолжали сыпаться на входную дверь. Миссъ Бриджетъ услышала, какъ Роджеръ вышелъ изъ комнаты. Она ждала… ждала, что вотъ сейчасъ раздастся голосъ сэра Ричарда. Но звуки голоса, которые донеслись до ея слуха, заставили всю кровь ея прилить обратно къ сердцу; она почувствовала вдругъ такую слабость, что еле удержалась на ногахъ.
        — Тимофей, это ты?  — услышала она голосъ Патрика.  — Открой поскор?е… не знаешь ли чего-нибудь о моемъ брат?? Да открой же… открой! Д?ло сп?шное.
        Миссъ Бриджетъ стояла, упираясь руками въ холодную ст?ну. Она не разобрала отв?та Роджера, но услышала, какъ открылась дверь, а зат?мъ — никогда потомъ не могла она того забыть — зат?мъ н?что среднее между всхлипываньемъ и вздохомъ безграничнаго облегченія.
        — Роджеръ!
        — Чортъ возьми! Нашелъ время для визита. Какая нелегкая принесла тебя въ Глинтрель, черезъ порогъ котораго ты не переступалъ даже и днемъ? Чему обязанъ я такимъ великимъ почетомъ?
        Но Патрикъ не обратилъ, повидимому, вниманія на тонъ этихъ словъ.
        — Я зам?тилъ твое исчезновеніе съ бала,  — отв?чалъ онъ,  — и отправился домой, гд? узналъ, что ты ушелъ, над?въ высокіе сапоги и плащъ и вооружившись пистолетомъ.
        Роджеръ расхохотался.
        — Чортъ возьми! Ты начинаешь необыкновенно добросов?стно относиться ко вс?мъ своимъ д?ламъ.
        — У тебя гости?  — спросилъ Патрикъ, зам?тивъ вдругъ приготовленный ужинъ на стол? и видимо смущенный этимъ обстоятельствомъ.
        Роджеръ засм?ялся, и см?хъ этотъ заставилъ вспыхнуть миссъ Бриджетъ, хотя она не могла дать себ? отчета, почему собственно покрасн?ла.
        — Напрасны, братъ мой, твои подозр?нія,  — отв?тилъ Роджеръ.  — Я ужинаю съ священникомъ. При случа?, хотя бы даже для н?котораго разнообразія ощущеній, мы вс? д?лаемся религіозными.
        Онъ говорилъ быстро, небрежно, какъ бы бравируя своимъ положеніемъ, и д?вушк?, стоявшей позади портьеры, показалось почему-то, что братъ Патрикъ сомн?вается въ его словахъ.
        — Роджеръ,  — услышала она голосъ Патрика,  — не шути со мной. Говори со мной, прошу тебя серьезно. Я примчался сюда со скоростью почтовой лошади, чтобы узнать, къ какому р?шенію ты пришелъ.
        — Я не изм?нялъ своему слову.  — Въ голос? Роджера прозвучала свир?пая нотка.  — И никакихъ шутокъ съ моей стороны н?тъ. Слушай, Патрикъ! Я хочу хорошенько угостить тебя. Мое сов?щаніе съ церковью не начиналось еще, но сейчасъ долженъ придти сюда священникъ. Ты прі?халъ ко мн? въ неположенный для этого часъ, но я прощаю тебя.' Отв?дай, пожалуйста, этого вина, а зат?мъ у?зжай, пока я не изм?нилъ своего нам?ренія.
        Послышалось бульканье наливаемаго вина и зат?мъ голосъ Патрика.
        — Ты челов?къ мужественный,  — Роджеръ, и это еще больше укр?пляетъ меня въ моемъ р?шеніи.
        — Провались оно твое р?шеніе! Пей… пей и у?зжай!
        — Когда я все скажу теб?, Роджеръ!
        Роджеръ произнесъ какое-то проклятіе.
        — Когда ты все скажешь? Никакихъ спичей мн? не нужно, слышишь? Мы съ тобой сказали другъ другу все, что могли сказать.
        — Не все, мой братъ! Я прі?халъ, чтобы сказать, и скажу. Сегодняшняя игра…
        — Молчи!  — зарев?лъ Роджеръ.  — Молчи, говорю теб?.
        Но Патрикъ не хот?лъ молчать.
        — Наша игра сегодня…  — крикнулъ онъ,  — я отказываюсь отъ нея, отказываюсь! Слышишь?
        Миссъ Бриджетъ, услыша эти слова, прислонилась къ ст?н?, чувствуя, что ей д?лается дурно. Патрикъ, ея герой, ея любовь, Патрикъ, ради котораго она жертвовала своей юностью, свободой, вс?ми надеждами жизни — Патрикъ былъ малодушный трусъ, опозоренный изм?нникъ своему слову. Какъ сквозь сонъ услышала она хриплый см?хъ Роджера;
        — Я думалъ до сихъ поръ, что ты настоящій Трельсъ. Никто изъ насъ не хныкалъ надъ смертью… ни своей, ни чужой.
        — Никто изъ Трельсовъ не посылалъ своихъ братьевъ на позорную смерть.
        — Замолчи, безумецъ!  — съ угрозой крикнулъ Роджеръ.
        Но Патрикъ такъ же громко отв?тилъ ему:
        — Я не буду молчать! Я былъ безумцемъ сегодня, но здравый смыслъ взялъ верхъ и образумилъ меня. Я не буду трусомъ. Я отказываюсь отъ этой проклятой партіи въ кости. Ты старшій, Роджеръ! Природа сама на твоей сторон?. Пользуйся своими шансами… я уступаю тест? м?сто. Д?лай предложеніе молодой леди; съ моей стороны не будетъ никакой пом?хи Пріобр?ти ея любовь и ты…
        Онъ вдругъ замолчалъ и оглянулся въ сторону. Роджеръ взглянулъ туда-же и выронилъ стаканъ изъ рукъ.
        Портьера зашевелилась, и изъ — за нея вышла миссъ Бреджитъ.
        — Вы играли сегодня въ кости,  — сказала она.  — Кто изъ васъ выигралъ?
        Роджеръ вскрикнулъ и шагнулъ впередъ, но она отстранила его рукой и въ упоръ взглянула въ глаза Патрика.
        — Кто выигралъ? Говорите правду!
        — Я выигралъ, Бриджетъ!  — тихо отв?чалъ Патрикъ.
        Роджеръ крикнулъ.
        — Бидди, выслушай меня!
        — Выслушать васъ?  — вспыхнула миссъ Бриджетъ.  — Васъ? За то, что вы собирались жениться, зная, что оставите вашу жену вдовой? За то, что вы собирались умереть, наслаждаясь т?мъ, что обманули вашего брата?
        Она стояла передъ ними не какъ призракъ въ серебристой одежд?, а вся трепещущая жизнью и съ сверкающими глазами.
        Въ комнату вошелъ священникъ. Онъ тихо закрылъ за собою дверь и съ недоум?ніемъ взглянулъ на присутствующихъ.
        — Роджеръ,  — сказалъ онъ,  — Тимофей передалъ мн?, что я вамъ нуженъ. Над?юсь, что я пришелъ во-время.

^Она низко прис?ла^

        Вс? трое оглянулись и увид?ли передъ собой престар?лаго челов?ка въ черной одежд?, съ с?дымъ волосами, сутуловатаго. Въ рукахъ онъ держалъ требникъ. Кроткій взглядъ священника переходилъ съ одного лица на другое.
        Онъ взглянулъ сначала на Роджера, зат?мъ на Патрика и, наконецъ, на миссъ Бриджетъ Карденъ. И что-то въ выраженіи лица посл?дней вызвало улыбку на его губахъ, и что-то въ этой улыбк? заставило молодую д?вушку выступить впередъ съ яркимъ румянцемъ на щекахъ и съ высоко поднятой головой.
        — Передъ вами б?глянка, отецъ мой!  — сказала она.  — Я дочь сэра Ричарда Кардена изъ графства Уайклоу. Я сегодня вечеромъ покинула его домъ и землю, чтобы вы сейчасъ же обв?нчали меня съ мистеромъ Патрикомъ Трельсомъ.
        Она покрасн?ла еще сильн?е и низко прис?ла по принятому тогда обычаю. Зат?мъ съ легкимъ см?хомъ, похожимъ скор?е на рыданіе, она взглянула на Патрика и протянула ему руки.

        МЕРТВЫЙ ШТИЛЬ

        ТРАГЕДІЯ МОЛЧАЛИВАГО КАПИТАНА

        

        РАЗСКАЗЪ РИЧАРДА ХАМІЕТА

        — Это парусное судно!  — заявилъ полковникъ Ансонъ, попыхивая трубочкой въ палубномъ кресл? парохода.  — Да еще старое палубное судно; по оснастк? вижу… И паруса старые. Эти какую хочешь бурю выдержатъ… Я въ нихъ знаю толкъ! Старые-то паруса приходилось зам?нять или чинить только тогда, когда какой-нибудь дуракъ, со зла или съ досады, изъ себя выйдетъ да пропоретъ въ нихъ ножомъ прор?ху. Добрый парусъ, бывало, трое насилу подымутъ. А теперь что? Простыньки какія-то для цросушки натягиваютъ. Я и самъ когда-то былъ парусникомъ. Я былъ еще мальчикомъ, а теперь, можно сказать, ц?лую жизнь прожилъ. И скажу по сов?сти, что ничего хуже моего перваго плаванія въ качеств? парусника я не вид?лъ. И все изъ-за штиля!
        Въ настоящее время штиль не им?етъ большого значенія; паровыя суда не боятся даже мертваго штиля: машина работаетъ, и кругомъ такая успокоительная тишина. Ну, а вы посмотрите на то парусное судно: оно нав?рное движется вс? эти двое сутокъ лишь настолько, насколько его сноситъ теченіемъ. Бьюсь объ закладъ, что оно не д?лаетъ и. полъ-узла за ц?лую вахту. И вы не пов?рите, какъ удручающе д?йствуетъ это на челов?ка, даже на самаго безстрастнаго. В?дь не всякій любитъ прелести одиночества,  — это вынуждаетъ челов?ка думать, а думы часто приходятъ въ такое время скверныя. Пов?рьте мн?: дурныя мысли въ это время челов?ку на умъ приходятъ.
        Когда ні мор? мертвый штиль, тогда на земл? всякая чертовщина творится. По крайн?й м?р?, въ тотъ разъ, въ первое мое плаваніе, это несомн?нно было такъ. Мн? въ ту пору было уже девятнадцать л?тъ; я былъ рослый и здоровый парень, но настоящій простофиля, ничего не смыслившій въ морскомъ д?л?. У отца моего была большая парусная мастерская, и я еще мальчикомъ научился сшивать и изготовлять паруса; въ парусахъ я зналъ толкъ, но въ судахъ р?шительно ничего не понималъ. Но такъ какъ отецъ мой такъ же хорошо зналъ море, какъ и парусное д?ло, то мн? пришлось б?жать изъ отцовскаго дома для того, чтобы уйти въ море.
        Я началъ съ того, что забрался въ носовую часть трюма паруснаго брига «Амосъ», принадлежавшаго какому-то американцу. Зд?сь было темно, какъ въ колодц?, пахло солониной, крысами и боченками со спиртомъ. Я едва могъ дождаться, чтобы, наконецъ, спустя н?которое время по отплытіи, пошли въ трюмъ и нашли меня. Одинъ йзъ нашедшихъ меня людей, былъ славный, добродушный парень.
        — Ну ладно,  — сказалъ онъ — оставайся зд?сь; мы разсчитываемъ зайти въ Сидней, а до того времени тебя, малыша, какъ-нибудь зд?сь прокормимъ.
        — Спасибо,  — сказалъ я,  — но я не хочу зд?сь сид?ть безъ д?ла, хочу выбраться наверхъ и работать, какъ матросъ.
        — Но у насъ пресвир?пый капитанъ. Предупреждаю тебя: съ нимъ плохое житье… Держи ухо востро, не то б?да!
        Но мн? было все равно: ничего не могло быть хуже этой душной темной и вонючей дыры между ящиками, тюками и боченками. И по моей просьб? меня отвели къ командиру.
        Это былъ суровый, неприв?тливый челов?къ. Но теперь, когда я оглядываюсь назадъ, я вижу въ немъ многое, чего я раньше не вид?лъ и не зам?чалъ въ немъ. Онъ производилъ съ перваго взгляда скор?е впечатл?ніе ученаго, ч?мъ моряка. Это былъ высокій, худощавый челов?къ н?сколько сутуловатый или в?рн?е горбившійся въ плечахъ, съ тонкимъ изящнымъ и даже красивымъ лицомъ, когда оно было хорошо выбрито. Но на судн? онъ нарочно не брился и обросталъ жесткой, колючей бородой, что придавало ему видъ интеллигентнаго преступника. Этому особенно: способствовали его глаза — у нихъ былъ такой ужасный взглядъ, какого я никогда ни у кого больше не видалъ. Линія нижнихъ в?къ у него была совершенно прямая, какъ линія горизонта, и когда онъ медленно раскрывалъ глаза, глядя на васъ, получалось впечатл?ніе непріятнаго с?раго пасмурнаго разсв?та.
        — Такъ это пятый тузъ въ нашей колод??  — сказалъ онъ, глядя на меня; я почувствовалъ, что у меня проб?жалъ морозъ по кож?, и пожал?лъ, что не остался въ трюм?. Этотъ челов?къ, казалось, былъ способенъ заставить тебя ходить по канату или приказать вздернуть на вис?лицу. Но мое ремесло спасло меня на этотъ разъ.
        — Говорятъ, ты смыслишь кое-что въ парусномъ д?л?, —обратился онъ ко мн?. —Ну такъ отправляйся къ паруснику и работай тамъ съ нимъ, а въ случай надобности живо наверхъ, когда придется подсобить команд?. Понялъ?
        Я не заставилъ себ? повторять два раза и посп?шилъ поскор?е убраться съ глазъ суроваго командира.
        До Монтевидео ничего особеннаго въ нашемъ плаваніи не было, но зд?сь почти весь нашъ экипажъ разб?жался во время стоянки, и мы потратили не мало времени, пока набрали новый. Капитанъ нашъ большею частью находился въ это время на берегу, а когда мы, наконецъ, вышли въ море, то онъ сталъ свир?пствовать, какъ б?шеный. Никто на него не могъ угодить; наказанія сл?довали за наказаніями. Къ тому же, и море разбушевалось; въ первую же ночь у насъ снесло дв? брамъ-стенги и надломило мачту. Командиръ неистовствовалъ.
        Повернули назадъ и вернулись обратно въ Монтевидео. Едва усп?ли стать на якорь, какъ и этотъ экипажъ весь до посл?дняго челов?ка б?жалъ. Люди кидались вплавь, не дожидаясь даже, чтобы усп?ли спустить шлюпки. Прошло не меньше нед?ли, прежде ч?мъ мы снова подняли якоря. Всю нед?лю капитанъ оставался на берегу, а когда вернулся на судно, то, глядя на него, можно было сказать безъ ошибки, что онъ все время шибко пилъ. Кром? того, мн? показалось, что въ немъ было на этотъ разъ что-то странное, какъ будто онъ съ ч?мъ-то внутренно боролся. Помню, ночью онъ. стоялъ на корм?, всклокоченный, съ волосами, нависшими на лобъ, и разговаривалъ съ рулевымъ, а самъ не спускалъ глазъ съ Монтевидео. Онъ былъ, повидимому, ч?мъ-то разстроенъ, потрясенъ и находился въ нер?шимости, и это д?лало его еще бол?е свир?пымъ. Дв? снесенныя брамъ-стенги не вразумили его; онъ продолжалъ идти на зло в?тру и непогод?, которая всю эту ночь рев?ла и выла вокругъ насъ. Около двухъ склянокъ, во время утренней- вахты, у насъ снесло форъ-марсъ, который съ немалой силой рухнулъ на палубу. Нашъ низкорослый боцманъ, стоявшій тутъ скрестивъ
ноги и смотр?вшій на это разрушеніе, увид?въ меня въ дверяхъ парусной каюты, хрипло проворчалъ, обращаясь ко мн?:
        — Иди къ командиру и скажи ему, что у насъ форъ-марсъ снесло.
        Это порученіе было мн? не по вкусу, но я все же пошелъ на корму, едва удерживаясь на ногахъ, потому что судно наше съ трудомъ боролось съ расходившейся бурей, да еще теперь, когда у него снесло марсъ съ передней мачты.
        Командиръ сид?лъ въ каютъ-компаніи совершенно од?тый и пилъ кофе. Онъ представлялъ собою въ эту минуту довольно жалкую фигуру — въ засаленной фуражк?, сдвинутой на затылокъ, и потертой заношенной куртк?, облекавшей его длинное костлявое т?ло. Противъ него сид?лъ его старшій лейтенантъ,  — челов?къ уже старый и уживчивый, какъ морской песъ, привыкшій всегда поджимать хвостъ.
        — Форъ-марсъ снесло сэръ,  — доложилъ я.
        На это командиръ только молча кивнулъ мн? головой въ знакъ того, что онъ слышалъ, и постав илъ свою чашку на столъ съ какимъ-то удивительно страннымъ выраженіемъ въ лиц?. Казалось, будто онъ почувствовалъ какое-то облегченіе.
        — Н?тъ смысла б?жать отъ того, что суждено,  — сказалъ онъ,  — все равно не уб?жишь.
        Судно кидало изъ стороны въ сторону. Временами оно какъ будто вздрагивало вс?мъ корпусомъ, когда зарывалось слишкомъ глубоко носомъ. Командиръ, видя, что его чашк? грозитъ б?да, посп?шилъ спасти ее, взявъ со стола, и другой рукой подперъ свой небритый подбородокъ.
        — Я говорю, что отъ судьбы не уйдешь, мистеръ,  — обратился онъ снова къ своему помощнику, какъ-то особенно грозно крикнувъ эти слова, такъ что тотъ съ испуга даже вскочилъ со своего м?ста.
        — Совершенно в?рно; сэръ — отозвался онъ, а я подумалъ про себя: «Отъ чего это онъ старается уйти? Отъ какой судьбы?»
        — Когда море уляжется,  — обратился онъ снова къ помощнику,  — прикажите перевести судно на другой гальсъ; мы пойдемъ обратно въ Монтевидео.
        И теперь онъ почему-то усм?хнулся.
        Придя снова въ Монтевидео, мы поставили новый форъ-марсъ и наскоро набрали новый, уже третій за это плаваніе экипажъ. На этотъ разъ даже и толстобрюхій парусникъ не захот?лъ больше плавать на этомъ судн?, и когда наступила ночь, навязалъ себ? на голову свой узелокъ, спустился по якорной ц?пи и отправился вплавь на берегъ. Ночь была лунная, и я долго сл?дилъ, какъ его жирныя б?лыя плечи ныряли и б?л?ли между волнъ. И вдругъ я почувствовалъ себя великой персоной. Если командиръ не найметъ другого парусника, такъ все это д?ло останется на моихъ рукахъ, а я съ нимъ справлюсь, я эго знаю. Такъ какъ я считался мастеровымъ, то, работая въ продолженіе дня, я всю ночь былъ свободенъ, не стоялъ на вахт?, не исполнялъ никакихъ работъ, не участвовалъ ни въ какихъ см?нахъ и нарядахъ и спалъ по ночамъ, какъ баринъ, безпробуднымъ сномъ. А потому, случилось такъ, что я спалъ кр?пкимъ сномъ, когда мы въ третій разъ вышли въ Монтевидео. Нашъ кокъ,  — у насъ былъ новый кокъ, американецъ, родомъ изъ Филадельфіи,  — на другой день разсказалъ мн? все, что произошло въ эту ночную вахту, когда я спалъ.
        А произошло н?что совершенно необычайное: нашъ командиръ привезъ съ собой на судно жену. И, какъ ув?рялъ кокъ, въ этомъ не могло быть никакого сомн?нія, такъ какъ нашъ новый «стюартъ» (слуга, буфетчикъ) былъ свид?телемъ брачной церемоніи, состоявшейся на берегу. Командиръ совс?мъ обезум?лъ; онъ щегольски выбрился и причесался, над?лъ мундиръ съ иголочки, воткнулъ цв?токъ въ петлицу и вообще велъ себя, какъ сумасшедшій — и все это ради этой маленькой женщины.
        — Тамъ, на берегу, онъ положительно красивый мужчина,  — говорилъ кокъ.  — Но я никогда не вид?лъ его на берегу, и потому мое представленіе о немъ было совершенно иное. Однако, приглядываясь къ нему ближе, я готовъ былъ пов?рить, что онъ могъ быть красивъ и изященъ, потому что, при всей его грубости, въ его манер? и движеніяхъ было изв?стное благородство, сказывавшееся и въ походк? и въ осанк? этого челов?ка. Несомн?нно также, что онъ былъ много выше по образованію, ч?мъ большинство его товарищей по служб?; я вид?лъ у него въ кают? книги, которыя большинству моряковъ были бы не подъ силу. Были у него и беллетристическія книги, которыя онъ читалъ днемъ вслухъ юнгамъ съ ц?лью нагонять на нихъ страхъ; впрочемъ, этотъ челов?къ ум?лъ нагонять страхъ на вс?хъ насъ, даже читая намъ отрывки изъ библіи.
        — И она тоже особа приглядная,  — сказалъ кокъ, говоря про жену командира.  — А вошла она на палубу, точно на крыльяхъ прилет?ла, до того у нея поступь легкая, плавная и неслышная. Я зам?тилъ, что она даже не протянула впередъ рукъ съ т?мъ боязливымъ жестомъ, съ. какимъ зто обыкновенно д?лаютъ женщины, входя или выходя изъ шлюпки.
        Кром? того, было въ ней еще н?что странное, судя по тому, что говорилъ кокъ. Она, повидимому, знала одного изъ матросовъ, стоявшихъ на вахт? у штирборта. Этотъ громаднаго роста черномазый д?тина, напоминавшій гориллу, явился на судно только наканун? вечеромъ. Онъ стоялъ, облокотись на кабестанъ, когда она проходила мимо. При вид? его она разомъ остановилась и разсм?ялась какимъ-то страннымъ, почти беззвучнымъ злымъ см?хомъ, и тотчасъ же оглянулась, желая уб?диться, что командиръ еще не взошелъ на палубу и находился въ этотъ моментъ за бортомъ. Оглянувшись, она снова разсм?ялась,  — разсказывалъ наблюдательный кокъ (увлекавшійся Бульверъ-Литтономъ),  — опустила конецъ кружевного шарфа на грубую, волосатую, обнаженную до локтя руку матроса и тихонько провела этимъ концомъ шарфа по его рук?. Но тотъ не шевельнулся, не дрогнулъ, только взглядъ его былъ таковъ, что кокъ не ум?лъ подыскать для него надлежащаго опред?ленія, а сказалъ только, что ему стало жутко отъ него; взглядъ, во всякомъ случа?, не предв?щалъ ничего добраго.
        Но что было особенно важно, для меня лично, это то, что другого, паруснаго мастера у насъ на борту не оказалось, и такимъ образомъ я являлся полнымъ и единственнымъ хозяиномъ мастерской и настоящимъ мастеровымъ челов?комъ на судн?.
        Съ нед?лю или немного бол?е, все шло прекрасно. Мы д?лали по шести узловъ въ часъ; в?теръ былъ легкій. Командиръ нашъ былъ спокоенъ и кротокъ, какъ овечка, потому что забавлялся своей новой златокудрой игрушкой. Никто его не узнавалъ; вс? д?ла онъ возложилъ на своего помощника и большую часть времени проводилъ у себя въ кают?. Къ возлюбленной своей онъ относился спокойно и сдержанно.
        Молодая женщина, напротивъ, почти все время пребывала на палуб?, по возможности не заглядывая въ душную командирскую каюту. Она любила сид?ть на солнышк? и наблюдать за работой матросовъ, ради которыхъ она распускала свои золотыя кудри по спин? и по плечамъ, потому что принадлежала къ числу созданій, кокетничающихъ съ каждымъ живымъ челов?комъ; эта златокудрая женщина не им?ла жалости ни къ кому изъ этихъ несчастныхъ безмолвныхъ существъ, и, казалось, зло изд?валась надъ ними.
        Ее, повидимому, забавляло то, что вс? на судн? волновались, когда она высовывала изъ-подъ края подола свою щегольски обутую маленькую ножку, или прикладывала къ щек? длинную прядь мягкихъ золотистыхъ кудрей.
        Мало-по-малу создалось какое-то молчаливое соревнованіе между вс?ми нами — еъ томъ, кому она подаритъ лишній безпечно-чарующій взглядъ водянисто-зеленыхъ, какъ будто безучастныхъ и разс?янныхъ глазъ или же мимолетную улыбку, небрежный кивокъ, усм?шку,  — словомъ вс? т? коварные снаряды, которыми она, какъ скрытая батарея, бомбардировала насъ поочередно съ невозмутимымъ спокойствіемъ. А т? изъ насъ, что лазили по вантамъ, старались всячески удивить ее и своею см?лостью, и ловкостью, и чисто-обезьяньими прод?лками. Даже самую обычную работу мы не могли исполнить безъ какого-нибудь показного фокуса. Все то время у насъ не выходила изъ ума мысль, что она смотритъ на насъ, и надо себя показать молодцами.
        И всякій разъ, когда тотъ рослый черномазый матросъ работалъ гд?-нибудь въ снастяхъ, она стояла, опершись на перила, и смотр?ла на него своимъ равнодушно насм?шливымъ взглядомъ. Это былъ лучшій матросъ своей вахты, и ему всегда приходилось кр?пить снасти; и если онъ бывало за работой затянетъ какой-нибудь прип?въ, она тотчасъ же передразнитъ его. Онъ напоминалъ большого сердитаго пса, который всегда про себя рычитъ и на людей исподлобья смотритъ; на нее же онъ даже и взглянуть никогда не хот?лъ; ни съ к?мъ изъ своей вахты онъ никогда не разговаривалъ. Звали его Рослый Антонъ, но никто на всемъ судн? не зналъ его, ни чего-либо о немъ. Только вдругъ какими-то судьбами стали поговаривать о томъ, что записался онъ на судно будто бы именно изъ-за нея.
        Она же эта, маленькая златокудрая женщина, не боялась р?шительно никого — ни даже самого командира, и, повидимому, совершенно не считалась съ нимъ. Я полагаю, что она даже и не подозр?вала, какимъ горящимъ пламеннымъ центромъ она являлась зд?сь на судн?, какою могучей силой она была въ этой томительно однообразной обстановк?. Она была, очевидно, изъ т?хъ, которые не видятъ ничего дальше гладкой и ровной поверхности воды, никогда не заглядываютъ вглубь и скользятъ равнодушнымъ взглядомъ по всему, что ихъ окружаетъ. Мы же, вс? до единаго, жадно сл?дили за каждымъ ея мимолетнымъ жестомъ и движеніемъ, говорили только о н?й и вс?ми силами старались выв?дать что-нибудь о ней у Рослаго Антона, который несомн?нно зналъ ее и кое-что изъ ея прошлаго; но это никому не удавалось.
        И вотъ въ тихую св?тлую ночь, во время томительно скучной ночной вахты, кто-то сказалъ о ней н?что такое, чего бы не сл?довало говорить.
        Я посмотр?лъ въ этотъ моментъ на Рослаго Антона. Онъ какъ разъ работалъ у руля, обхвативъ одной рукой кисть другой руки,  — и мн? показалось, что это зам?чаніе не особенно зад?ло его. Съ минуту онъ какъ будто что-то обдумывалъ, зат?мъ разомъ выкинулъ впередъ свою руку такимъ неожиданнымъ порывистымъ движеніемъ, что, казалось, это не стоило ему ни мал?йшаго усилія. Но челов?къ, которому онъ нанесъ этотъ неожиданный ударъ, разомъ свалился въ кучу, какъ прорвавшійся парусъ, и остался лежать на палуб? безъ признаковъ жизни; вс? мы думали, что св?тъ навсегда выкатился у него изъ глазъ.
        — Кто еще посм?етъ?  — грозно прорычалъ Рослый Антонъ.
        Но желающихъ его угощенія больше не нашлось, и Рослый Антонъ стоялъ въ глубокомъ раздумь?, безсознательно вертя и играя своимъ большимъ складнымъ ножомъ, въ то время какъ остальные лили воду на безчувственнаго товарища.
        — Мертвый штиль наступаетъ,  — мрачно вымолвилъ Рослый Антонъ.  — Помяните мое слово, это мертвый штиль.
        Онъ зналъ, ч?мъ это намъ грозило, и потому и въ голос? его, и въ словахъ слышалась какъ бы скрытая угроза.
        И мертвый штиль д?йствительно наступилъ, какъ онъ предрекалъ. Паруса безпомощно повисли на своихъ реяхъ, и кровь словно сгустилась у насъ въ жилахъ. Жел?зныя и другія металлическія части судна раскалились отъ нестерпимаго зноя; солонина въ боченкахъ начала тухнуть, вода въ бакахъ стала загнивать, а настроеніе у людей стало до того портиться, что по прошествіи нед?ли у насъ на судн? не оставалось ни одного здороваго нерва, ни одного нормальнаго фибра. Помощникъ командира вытащилъ каменныхъ Угодниковъ и Святителей, на обязанности которыхъ лежитъ выручать моряковъ въ подобныхъ б?дахъ и невзгодахъ; но люди тяжело принимались за молитву; никто не проявлялъ искренняго усердія, у вс?хъ какъ будто мозги отяжел?ли и языкъ не хот?лъ ворочаться. Они какъ будто утратили даже всякій интересъ къ тому, что происходило на корм?.
        Только одна жена командира ни въ чемъ не изм?нилась и не утратила интереса ни въ чемъ; точно мертвый штиль былъ ея родной стихіей. Она любила печься на солнц?, растянувшись въ складномъ парусиновомъ кресл?, подъ тентомъ, и, словно любуясь стройными линіями своего т?ла, предавалась л?нивой н?г?, протянувъ ножки въ сторону безбрежнаго горизонта. Зрачки ея глазъ даже въ эту томительную жару были такъ же проницательны, какъ всегда, особенно когда она смотр?ла на кого-нибудь своимъ насм?шливымъ прищуреннымъ взглядомъ. Въ ней было что-то напоминающее тигрицу или, в?рн?е, пантеру, что-то чисто-кошачье въ ея движеніяхъ и манер?, что-то вкрадчивое, н?жащее, ласкающее и вм?ст? коварное. И почти весь день она проводила въ полномъ безд?йствіи, л?ниво и разсчитанно, какъ мн? казалось, играя своими густыми золотыми кудрями, то приглаживая ихъ, то стягивая ихъ къ подбородку и прикладываясь н?жной щекой къ ихъ золотистымъ прядямъ, то разсыпая ихъ по спин? и плечамъ. Казалось, она была воплощеніемъ этого ужаснаго штиля.

^Она предавалась л?нивой н?г?…?^

        Я прод?лалъ прор?ху въ моемъ намет?, подъ которымъ я работалъ, и сквозь эту прор?ху въ тент? сл?дилъ за ней всякій разъ, когда она выходила на палубу. Это занятіе настолько увлекало меня, что я пропоролъ н?сколько прор?хъ въ своемъ тент? такъ, чтобы им?ть возможность вид?ть ее при любомъ ея положеніи.
        Однажды, когда люди скребли пемзой кормовую палубу съ особымъ усердіемъ, и она долго и упорно смотр?ла на Рослаго Антона, всячески изощряя надъ нимъ свое дьявольское искусство взглядовъ, усм?шекъ и ужимокъ, она, наконецъ, низко наклонилась черезъ перила верхней палубы и страннымъ шопотомъ спросила его:
        — Ну что же? Ты радъ, что попалъ сюда? Скажи, ты радъ? Да?..  — и голосъ ея звучалъ, какъ ц?лый хоръ сладостныхъ сдавленныхъ шопотовъ.
        Среди общей давящей тишины, этотъ шопотъ ея звучалъ какъ-то странно волнующе и дразняще, почти жутко. Но Рослый Антонъ продолжалъ молча скрести пензой палубу. А она склонялась къ нему все ниже и ниже, такъ и вис?ла надъ нимъ, какъ хищный коршунъ, распустивъ, точно золотистыя крылья, свои пышные волосы, сверкавшіе золотомъ заката, подъ лучами палящаго солнца, раскрывъ алыя, какъ вишни, губы и томно полузакрывъ свои полные н?ги глаза. Но Рослый Антонъ все водилъ, да водилъ тяжелымъ кускомъ пемзы по дощатой настилк? палубы и даже не поднялъ ни разу на нее глазъ. Только я изъ-подъ своего тента вид?лъ, какъ рубаха, словно парусъ, натягивалась на его круто согнутой спин? и м?стами прилипала къ ней.
        Трудно сказать, почему командиръ такъ долго не зам?чалъ, что она знала и, повидимому, раньше была знакома съ этимъ черномазымъ парнемъ. Вообще командиръ сталъ совс?мъ на себя непохожъ, точно намъ его подм?нили. Онъ сталъ скрытенъ, чуждался общенія съ людьми, сталъ остороженъ и какъ-то притихъ. Теперь онъ ежедневно брился, од?вался щегольски, точно командиръ военнаго судна, и ц?лый день разгуливалъ по мостику съ подзорной трубой въ рукахъ. Онъ и сейчасъ еще былъ грознымъ хозяиномъ у себя на судн? — и вс? трепетали передъ нимъ, какъ и раньше. Но, продолжая нагонять страхъ, онъ пользовался своею властью гораздо спокойн?е. А когда онъ смотр?лъ на жену, его строгіе и свир?пые глаза становились почти ласковыми; онъ опускалъ в?ки, слабо улыбался и склонялся предупредительно къ ней, если она говорила, стараясь не проронить ни слова.
        Они часто подолгу играли въ пикетъ или какую-то другую карточную игру тамъ наверху, на мостик?, подъ верхнимъ тентомъ; и она почти всякій разъ обыгрывала его и см?ялась ласковымъ мягкимъ см?хомъ, слегка подтрунивая надъ нимъ; онъ тоже см?ялся. Такимъ образомъ командиръ нашелъ средство сд?лать плаваніе не только сноснымъ, но даже, быть можетъ, и пріятнымъ для него, да и для насъ, потому что вс? мы до единаго признавали, въ томъ числ? и Рослый Антонъ, что это средство — присутствіе среди насъ златокудрой жены командира — д?лало плаваніе даже при такихъ тяжелыхъ условіяхъ все же терпимымъ.
        А между т?мъ, мы все это время лежали въ дрейф?, подъ палящимъ зноемъ мертваго штиля. Стояла именно такая погода, въ которую люди готовы пожрать другъ друга или вц?питься другъ другу въ горло. Особенно же д?йствовала эта погода, бывало, на командира; прежде онъ нав?рное расколотилъ бы головы половин? своей команды; но теперь онъ не- сходилъ съ мостика, и люди дивились громадной перем?н?, происшедшей въ немъ.
        Я, бывало, ц?лыми часами представлялъ себ?, что могло выйти изъ того, если бы командиръ вдругъ узналъ о томъ, что происходило между его женой и Рослымъ Антономъ. Предположеніе за предположеніемъ рождались у меня въ голов? относительно того, что грозило бы въ подобномъ случа? Антону. Правда, онъ былъ не робкаго десятка, этотъ мрачный и рослый д?тина, и силищей его тоже наградилъ Господь,  — любыхъ трехъ изъ людей команды онъ легко могъ зам?нить въ каждой работ?; къ тому же, онъ былъ ловокъ и увертливъ, какъ ужъ. Но командиръ нашъ, какъ я прекрасно зналъ, постоянно носилъ при себ? оружіе.
        Повидимому, и Рослый Антонъ зналъ объ этомъ. Однажды онъ остановился въ дверяхъ моей мастерской, сорвавъ съ головы свою лоснящуюся шапку, и, мрачно улыбаясь, обратился ко мн?:
        — Эй, парусъ! Говорятъ, у тебя есть пистолетъ?
        — Пистолетъ есть, но пуль къ нему н?тъ,  — сказалъ я, и при этомъ, признаюсь, былъ отъ души радъ, что у меня ихъ чр было.
        — Пуль н?тъ?..  — повторилъ раздумчиво Рослый Антонъ.  — Жалко!
        И онъ просунулъ палецъ въ одну изъ прор?хъ намета, подъ которымъ я работалъ, и сталъ смотр?ть тупымъ злов?щимъ взглядомъ на испещренное св?товыми пятнами море, на которомъ тутъ и тамъ. осл?пительно сверкали яркіе блики солнца, точно могильные огни.
        — Тамъ, въ носовой части, есть свинецъ,  — сказалъ онъ немного погодя,  — но н?тъ пороха… Да, пороха н?тъ!..  — пробормоталъ онъ подъ носъ, сердито теребя себя за черную бородку. И, л?ниво волоча за собой ноги, онъ ушелъ.
        Эта томительная, нич?мъ ненарушимая тишина и палящій зной при полн?йшемъ отсутствіи движенія, казалось, таили въ себ? что-то недоброе. На брасахъ голосъ Антона звучалъ, какъ труба Страшнаго Суда; теперь же это было скор?е какое-то мурлыканіе, едва уловимое, но съ несомн?нной нотой подавленной силы и гн?ва. И вдругъ меня охватило безотчетное восхищеніе этимъ челов?комъ; я почувствовалъ, что онъ во вс?хъ отношеніяхъ крупн?е вс?хъ насъ, какъ личность, и даже крупн?е самого командира. Онъ былъ мертвенно спокоенъ, но я сознавалъ, что этотъ челов?къ поставилъ на карту свою жизнь и даже бол?е того — заран?е простился съ нею, р?шивъ пожертвовать ею за что-то для него особенно важное. Я зналъ, что все это время у Рослаго Антона была какая-то затаенная мысль, но когда насталъ этотъ мертвый штиль, мысль эта, повидимому, всец?ло овлад?ла имъ.
        Во время одной изъ очередныхъ вахтъ на долю Рослаго Антона выпала работа сплеснивать бегинъ-шкотъ. Разум?ется, и тутъ д?ло не обошлось безъ дьяволскихъ прод?локъ этой златокудрой женщины,  — она, по обыкновенію, была тутъ какъ тутъ. Командиръ въ это время былъ въ кают?, я полагаю, но я вид?лъ, какъ она осторожно передвигала свое палубное кресло все ближе и ближе къ периламъ мостика. Вскор? я увид?лъ, какъ она просунула сквозь р?шетку-перилъ свою маленьку ножку до щиколодки, обтянутой чернымъ шелковымъ чулкомъ. Въ этотъ моментъ Рослый Антонъ пересталъ плеснивать свой канатъ и изо всей силы вогналъ гвоздь въ палубу, очевидно желая сорвать этимъ злобу или досаду, а зат?мъ полуперекатился, растянувшись на палуб?, чтобы достать рукой до гвоздя. Опершись ладонью о горячія, какъ уголь, доски настилки, онъ собирался подняться на ноги — и вдругъ остановился. Я зам?тилъ, что златокудрая русалка осторожно пропустила руку сквозь перила и уронила на палубу клочокъ аккуратно сложенной б?лой бумаги,  — очевидно, записочку.
        Рослый Антонъ быстро схватилъ зту бумажку и тутъ же прочелъ ее, сидя на корточкахъ, зат?мъ ском-. калъ и, зажавъ въ кулак?, уставился глазами въ жолобъ для стока воды, у котораго видн?лся кончикъ ея лакированной туфельки. Она стояла неподвижно у самыхъ поручней, и повидимому, безучастно смотр?ла куда-то вдаль. Наконецъ, Рослый Антонъ поднялся на ноги, сердито выдернулъ свой гвоздь изъ палубы и направился на носовую часть судна, поигрывая гвоздемъ на ходу. Солнце въ ту пору стояло въ зенит?, и этотъ большой гвоздь сверкалъ на солнц?, какъ лезвіе ножа.
        Въ этотъ моментъ командиръ вышелъ наверхъ со своимъ секстантомъ и принялся расхаживать взадъ и впередъ, время отъ время устанавливая инструментъ и поглядывая на верхнія снасти. На лиц? его была какъ бы застывшая улыбка, напоминавшая ту безсознательную, блаженную улыбку, которая иногда долго остается на лиц? юноши, похитившаго поц?луй съ устъ своей возлюбленной. Странно было вид?ть эту улыбку на лин? нашего командира, всегда столь мрачномъ, строгомъ и суровомъ. Проходя мимо, онъ наклонился къ стеклу каютъ-компаніи и поднялъ его, при чемъ что-то пробормоталъ себ? подъ носъ. Она, его златокудрая супруга, была въ это время въ каютъ-компаніи и, какъ я полагалъ, вписывала въ маленькую тетрадь его вычисленія и наблюденія, которыя онъ сообщалъ ей н?сколько нарасп?въ.
        Но вдругъ я увид?лъ н?что такое, отчего у меня проб?жали мурашки по спин?. Наше судно было не совс?мъ обычной конструкціи; кром? кормовой рубки, у насъ была еще одна рубка посредин? судна, и на нее былъ перекинутъ мостикъ съ кормовой рубки, а л?сенка бака выходила какъ разъ за этой средней рубкой. И вотъ, я увид?лъ голову и плечи Рослаго Антона, постепенно выроставшія изъ люка. Онъ внимательно всматривался въ сторону капитанскаго мостика и кормовой рубки и зат?мъ крупнымъ, но крадущимся шагомъ сталъ пробираться по мостику, перекинутому со средней рубки. На л?вой рук? у него была корзина, въ которую складывались сухари для команды, а въ правой онъ держалъ свой большой складной ножъ, раскрытый и какъ бы наготов?, чтобы запустить имъ въ нам?ченную точку. Какъ видно, ему до-зар?за нужны были сухари на этотъ разъ,  — такъ что онъ р?шилъ ни передъ ч?мъ не останавливаться, чтобы добыть ихъ.
        Командиръ, находившійся въ этотъ моментъ за рубкой, не могъ его вид?ть,  — къ счастью для себя, потому что, какъ мн? думается, Рослый Антонъ р?шилъ прикончить его разомъ; но, видя, что онъ можетъ безпрепятственно сойти въ каюту, онъ, очевидно, передумалъ и, остановившись въ дверяхъ капитанской каюты, медленно вложилъ свой ножъ въ старыя кожаныя ножны, вис?вшія у него на пояс?.
        Въ сл?дующій моментъ Рослый Антонъ спустился въ каюту, и въ то же время командиръ выкрикнулъ свое наблюденіе.
        Я слышалъ, какъ онъ приказалъ немного ослабить паруса, а рулевому взять правый гальсъ, и посл? того скрылся за рубкой..
        Меня что-то подмывало; я не могъ усид?ть на м?ст?; отр?завъ лоскутъ парусины, я пошелъ съ нимъ на корму, гд? зам?тилъ небольшую прор?ху въ тэнт?, которую р?шилъ теперь заплатать. Взобравшись на поручни, а оттуда на крюсъ-марсъ-стенгу, я сталъ сл?дить за командиромъ. Обыкновенно онъ никогда въ это время не давалъ себ? труда заглядывать въ каюту, а выкрикивалъ свои наблюденія, не отрывая глазъ отъ горизонта; но возможно было, что на этотъ разъ онъ вздумаетъ заглянуть.
        И, д?йствительно, онъ это сд?лалъ. Онъ посмотр?лъ въ каюту и не мелькомъ, а основательно, положивъ секстантъ на нактоузъ (деревянный ящикъ, въ которомъ пом?щается компасъ), оперся своей костлявой рукой на раму св?тового стекла въ потолк? каюты и сталъ смотр?ть внизъ. Онъ не сказалъ ни слова, но его бл?дно-с?рые застывшіе глаза раскрывались все шире и шире, и я вид?лъ, какъ его длинная тонкая спина, какъ будто, стягивалась къ плечамъ, образуя н?что въ род? горба, словно у водяной птицы, собирающейся нырнуть. Я ожидалъ, что онъ вотъ-вотъ проскочитъ сквозь стекло прямо въ каюту.
        Но ничего подобнаго не случилось. Во всей его поз? было н?что почти комичное, что д?лало ее т?мъ бол?е жуткой. Я не могъ вид?ть того, что что онъ вид?лъ, и никогда и посл? не узналъ, что именно онъ вид?лъ въ эту минуту, хотя я вис?лъ такъ близко надъ его головой, что ясно вид?лъ, какъ его энергичный, почти квадратный подбородокъ н?сколько разъ судорожно подернулся, отражаясь на стекл? каюты, но сквозь стекло внизъ мн? не было видно.
        Первымъ его движеніемъ было опустить руку въ карманъ и нащупать въ немъ своими длинными костлявыми пальцами неразлучный съ нимъ револьверъ. Зат?мъ онъ наклонился еще ниже, а я, затаилъ дыханіе и проткнувъ иглу на половину въ заплату, такъ и замеръ въ этомъ положеніи. Я чувствовалъ, что, если онъ не сд?лаетъ сейчасъ же какого-нибудь р?шительнаго шага, я не выдержу дольше, этого напряженія и закричу. Но онъ не выстр?лилъ, а осторожно отодвинулся отъ стекла, и безсильно опустилъ руку вдоль ноги.
        — Ударьте восемь склянокъ, мистеръ,  — обратился онъ къ помощнику, и зат?мъ не торопясь отошелъ на н?сколько шаговъ въ сторону, беззвучно шевеля губами и глядя куда-то вдаль на сверкавшее, словно позолоченное море. Ни мал?йшаго признака в?тра нигд? кругомъ, словно и море и небо застыли въ раскаленномъ воздух?.
        Вотъ, наконецъ, вышелъ на гіалуоу рослый Антонъ съ корзиной, доверха полной сухарей, и направился Къ баку. Дойдя до рубки, онъ поставилъ свою корзину на рубку и со всей силой запустилъ свой ножъ въ гротъ-мачту. Ножъ вонзился въ нее, какъ пуля, и Рослый Антонъ медленнымъ тяжелымъ шагомъ подошелъ къ гротъ-мачт? и выдернулъ изъ нея ножъ не сп?ша, а какъ бы раздумывая о чемъ-то. Въ это время старикъ помощникъ капитана отбилъ восемь склянокъ и пошелъ внизъ, а командиръ стоялъ на мостик? и подвинчивалъ винтъ у своего секстана.
        Эго было необычное на судн? д?ло. Тутъ не было ничего похожаго на бунтъ или возмущеніе. Рослый Антонъ ни словомъ, ни взглядомъ не пытался взбунтовать команду или возстановить ее противъ командира. Онъ во все не говорилъ ни съ к?мъ изъ людей — онъ р?шилъ все уладить самъ по себ?, безъ всякаго вм?шательства. И, хотя онъ никому не сказалъ ни слова, вс? мы чувствовали, что смерть носится въ воздух?. Люди вс? до единаго испытывали въ присутствіи Рослаго Антона невольный ужасъ, какъ будто онъ уже совершилъ то страшное Д?ло, которое онъ задумалъ. Они только сторонились его, но онъ отлично знйлъ, что это значитъ… Онъ р?шилъ, что это будетъ его посл?днее плаваніе, и по всему было видно, что ему оставалось жить лишь столько, сколько нужно было, чтобы совершить задуманное д?ло. Трудно пов?рить, чтобы челов?къ такъ спокойно поставилъ свою жизнь на карту, но на этотъ разъ это было д?йствительно такъ. А, между т?мъ, шансы были вс? противъ него, и онъ это зналъ.
        Это былъ самый долгій день, какой я запомню во всей своей жизни. Казалось, ему никогда не будетъ конца.
        А ночь была еще невыносим?е, ч?мъ этотъ томительно длинный день. Луна, какъ сейчасъ, расплывалась въ бл?дномъ туманномъ сіяніи, на ус?янномъ зв?здами неб?; вахтенные разбрелись по палуб? около рубокъ. Выглянувъ изъ своего оконца, я могъ вид?ть, какъ парусъ слегка надувался, напухалъ и колыхался на бизан? при плавномъ подъем? прилива.
        Будучи мастеровымъ челов?комъ, а не рядовымъ матросомъ, я не спалъ на бак?, въ общей казарм?, а подв?силъ свою койку въ парусной мастерской. Эго пом?щеніе было т?сное и душное до невозможности, заваленное сверху до низу громадными штуками парусины, мотками нитокъ, рамами и всякими принадлежностями парусной мастерской. Но зато я им?лъ свое отд?льное пом?щеніе и чувствовалъ себя бариномъ.
        Въ эту ночь я долго ворочался съ бока на бокъ на койк?, строя всевозможныя предположенія, останавливаясь съ беззаст?нчивостью юности, на всевозможныхъ нескромныхъ догадкахъ, невольно напрашивавшихся при мысл? о златокудрой сирен? въ капитанской кают?.
        Вдругъ я почувствовалъ, что кто-то впился мн? пальцами въ плечо, и даже во сн?, я былъ уб?жденъ, что то былъ командиръ. Онъ снился мн? какъ разъ въ тотъ моментъ, когда онъ меня разбудилъ. Я вскочилъ, но онъ тотчасъ же судорожнымъ движеніемъ руки зажалъ мн? ротъ и принудилъ меня снова откинуться на подушку. Св?тъ луны, проникая черезъ окно, падалъ прямо ему на лицо, и, взглянувъ на это лицо, я понялъ, что мн? сл?довало молчать. Его холодные бл?дные глаза надъ прямыми бл?дными в?ками, св?тились внутреннимъ холоднымъ огнемъ, напоминавшимъ фосфорическій блескъзм?иныхъглазъ. Эти глаза загипнотизировали меня такъ, что ему не было надобности зажимать мн? ротъ. Я не въ состояніи былъ вымолвить ни слова, даже если бы и хот?лъ.
        — Ни звука!  — приказалъ онъ.  — Захвати свертокъ парусины, иглу и иди за мной на корму.
        Тогда я понялъ, что тамъ произошло. Никогда, во всей своей жизни, не переживалъ я бол?е жуткаго момента, ч?мъ въ эти н?сколько минутъ, когда я, словно во сн?, на-ощупь разыскивалъ небольшой свертокъ парусины, а эти страшные леденящіе душу глаза командира, словно вампиры, впивались въ меня. Его длинная, тощая фигура склонялась надо мной, покуда я отыскивалъ то, что мн? было нужно.
        Когда я поднялся на ноги, забравъ все необходимое, онъ пробормоталъ что-то въ род?: «Возьми себя въ руки!», произнесенное пренебрежительно досадливымъ тономъ, и пошелъ впередъ.
        Я сл?довалъ за нимъ, волоча за собой парусину, и мысленно спрашивалъ себя: что если намъ сейчасъ встр?тится Рослый Антонъ? Сейчасъ онъ долженъ былъ стоять на вахт? — и едва ли можно было расчитывать, что онъ не догадается, что должно означать мое появленіе со сверткомъ парусины на корм?, въ такое время ночи.
        Мы шли молча среди этой удушливо жаркой, совершенно безв?тренной атмосферы, общаго безмолвія и тишины ночи.
        Я издали увид?лъ Рослаго Антона, стоявшаго неподвижно въ т?ни отъ тэнта, облокотясь на кабестанъ, въ глубокомъ раздумь?. Командиръ направился къ л?вой л?сенк?, но когда онъ поровнялся съ правымъ кабестаномъ, Рослый Антонъ вдругъ подался впередъ быстрымъ порывистымъ движеніемъ, и въ рук? его сверкнулъ ножъ. Однако, командиръ усп?лъ уже вскочить на л?стницу съ проворствомъ и ловкостью паука, и ножъ, пущенный въ него изо всей силы, прор?завъ темноту ночи, полет?лъ въ море. Рослый Антонъ см?ло вышелъ на св?тъ, какъ бы кидая вызовъ смерти, но командиръ выхватившій уже свой револьверъ, спокойно положилъ его обратно въ карманъ.
        — Еще усп?ется,  — пробормоталъ онъ, и, схвативъ меня за руку повыше локтя, втолкнулъ меня въ дверь штурманской рубки.
        Зат?мъ онъ заперъ на ключъ об? двери, правую и л?вую, и снялъ съ потолка подв?шенный тамъ глухой фонарь.
        — Иди впередъ! Въ правую каюту,  — сказалъ онъ.
        Въ этотъ моментъ пробили шесть склянокъ, пробили какъ-то торопливо, и съ бака послышались отв?тные удары надтреснутаго бокового колокола. А всл?дъ зат?мъ, я явственно разслышалъ протяжный и п?вучій крикъ марсового дозорнаго.
        — Все спо… кой…но!
        Крикъ этотъ замеръ безъ отзвука въ мертвенно неподвижномъ воздух?, словно порвался придушенный ч?мъ-то мягкимъ.
        Мы вошли въ каюту; окно ея было заткнуто какимъ-то журналомъ или книгой, и пока онъ входилъ и запиралъ и замыкалъ за собою дверь, въ кают? было совершенно темно. Когда онъ отошелъ отъ двери, я слышалъ, какъ онъ вздохнулъ тяжело, глубоко и протяжно, мучительно протяжно сквозь плотно стиснутые зубы, и зат?мъ поставилъ свой глухой фонарь на диванъ.
        Она лежала съ широко раскрытыми глазами и правая рука ея, обнаженная до плеча, св?силась съ края постели; ея золотистыя волосы, которыми она такъ любила играть по ц?лымъ часамъ, были распущены и разсыпались по плечамъ и по подушк?. Она лежала вытянувшись, красиво и томно, почти совершенно въ той поз?, въ какой вс? мы сотни разъ вид?ли ее на палуб? въ ея парусиновомъ кресл?. Почти, но не совс?мъ: теперь она была мертва…
        Я не знаю, что онъ съ нею сд?лалъ, но она была совершенно мертва; никакихъ знаковъ насилія или борьбы не было видно ни на ней, ни въ кают?. Мн? стало жутко отъ сознанія, что она мертва, и я стоялъ и смотр?лъ, не двигаясь съ м?ста, не шевелясь, совершенно окамен?вшій съ глазами, неподвижно устремленными на ея б?лую обнаженную руку, св?сившуюся съ края постели, на слегка вздернутую верхнюю губу и смотр?вшія въ пространство, широко раскрытые глаза. И то, что я вид?лъ, казалось мн? нев?роятнымъ; я никакъ не могъ освоиться съ мыслью, что она мертва — что передо мной трупъ. Я не могу сказать, чтобы я испытывалъ страхъ или ужасъ, н?тъ, но я чувствовалъ, что мн? давило горло, точно спазма, невыразимо острое чувство жалости. Я стоялъ и глоталъ слюну — или слезы, подступившія къ горлу, не знаю… И вдругъ у меня явилось такое чувство, будто эта женщина была моя близкая, родная, любимая, и словно это мое волненіе и жалость раскрывали передъ ней, даже мертвой, всю мою душу.
        — Принимайся за работу!  — строго, но спокойно и повелительно промолвилъ командиръ, взявъ меня за локоть своими ц?пкими, какъ жел?зныя клещи, пальцами, и толкнувъ меня впередъ.
        — Я никогда не д?лалъ этого д?ла раньше,  — сказалъ я почти шопотомъ.
        Я весь гор?лъ отъ какого-то страннаго, необъяснимаго волненія. Я смотр?лъ на нее и не могъ себя ув?рить въ томъ, что она мертва. Но въ сл?дующій моментъ я пришелъ въ себя, почувствовавъ жел?зныя тиски его пальцевъ, снова впивавшіеся въ мою руку; я сд?лалъ н?сколько торопливыхъ порывистыхъ движеній, развернулъ свою штуку парусины, над?лъ наперстокъ и сталъ вд?вать нитку въ иглу. Но когда я собирался прикоснуться къ ней, командиръ грубо отстранилъ меня, и самъ наклонился надъ ней. Мн? показалось, что я уловилъ слабое движеніе ея длинныхъ шелковистыхъ р?сницъ; но, н?тъ,  — он? шелохнулись отъ его дыханія. Онъ тяжело дышалъ, и потъ крупными каплями выступалъ у него на лбу. Онъ долго держалъ фонарь передъ самымъ ея лицомъ, и св?тъ его падалъ такъ р?зко, что была минута, когда мн? показалось, будто оно вдругъ еще больше побл?дн?ло, и стало еще бол?е мертвенно спокойнымъ. Его черты оставались попреж-нему окамен?лыми, какъ й всегда. Въ нихъ не было видно ни его страшной душевной муки, ни сожал?нія, ни угрызеній сов?сти?
        Наконецъ, онъ приподнялъ ее, бережно, почти любовно, а я обернулъ ее парусиной.
        Не могу сказать, сколько времени прошло пока мы положили обратно на кровать этотъ с?рый парусиновый тюкъ, а также не могу припомнить какого рода мысли проносились у меня въ голов? въ то время, какъ я сшивалъ парусину. Я едва сознавалъ, что д?лаю, и механически прогонялъ иглу сквозь парусину. Когда я кончилъ, командиръ коротко приказалъ:
        — Ну, а теперь иди въ свою мастерскую и ложись спать.  — Онъ не просилъ и не приказывалъ мн? молчать и не грозилъ мн? нич?мъ.
        Едва передвигая ноги, я поднялся по л?стниц? каютъ-кампаніи на палубу. Зд?сь ничего не изм?нилось. Все попрежнему мертвенно тихо и неподвижно; паруса также вис?ли безсильно вдоль рей и мачтъ. Кругомъ стояла та же удушливая жара безв?тренной тропической ночи, словно надъ міромъ тянулось гнетущее, мертвое междувременье, продлившееся до безконечности. Это мертвый штиль породилъ и вызвалъ всю эту страшную драму. Это чувствовалось вс?ми; смерть какъ будто носилась въ воздух? и подстерегала свои жертвы. Въ бурную погоду ничего подобнаго никогда бы не могло случиться.
        На другой день, ровно въ полдень, мы опустили ее въ море, и она осталась позади, настолько позади, насколько теченіе могло отнести наше судно въ это ужасное затишье. Командиръ взялъ у эконома библію, и, стоя надъ ней, читалъ стихъ за стихомъ голосомъ ровнымъ, какъ корабельный киль, сильнымъ, ув?реннымъ и спокойнымъ. Онъ былъ поистин? хозяиномъ на всемъ этомъ обширномъ горизонт?; зд?сь онъ былъ и обвинитель, и судья и вершитель своего приговора. Онъ стоялъ на глазахъ у вс?хъ, и читалъ стихъ за стихомъ изъ священнаго писанія благогов?йно и проникновенно. И хотя не было на судн? ни одного челов?ка, который не зналъ бы, что онъ убилъ ее, не зналъ этого такъ же в?рно, какъ зналъ я,  — вс? мы стояли чинно вокругъ безъ шапокъ и слушали его съ такимъ же благогов?ніемъ, какъ слушали бы всякую другую церковную службу. Когда ему встр?чались м?ста, говорившія о томъ, что мертвые не возвращаются или, что Господь воздастъ каждому по д?ламъ его, или, вообще, упоминавшія о томъ, что могло относиться и къ его поступку, голосъ его ни разу не дрогнулъ, и онъ ни разу не замялся и нич?мъ не проявилъ волненія или
смущенія. И это не было лицем?ріемъ; ему не было надобности скрывать что-нибудь: все было ясно для вс?хъ,  — онъ это зналъ. А теперь онъ исполнялъ тотъ посл?дній долгъ, который исполняютъ вс? люди, молясь о душ? усопшаго,  — моряки съ особеннымъ усердіемъ. Онъ напутствовалъ ее, какъ напутствовалъ бы каждаго изъ насъ, умершаго въ мор?. Глаза его были устремлены на с?рый тюкъ, зашитый въ парусину, неподвижно лежавшій на желтой доск?, но руки челов?ка, державшаго конецъ этой доски, дрожали, словно отъ непом?рнаго напряженія, словно на ней лежалъ громадный грузъ, подъ тяжестью котораго слаб?ли его члены — и самъ онъ отворачивалъ свое лицо отъ этого с?раго тюка, будто смотр?ть на него у него не хватало духа.
        А челов?къ, которому досталось держать эту доску, былъ Рослый Антонъ. И пока командиръ читалъ, звучно и нарасп?въ, какъ настоящій священнослужитель вс?, какъ будто затихли и замерли; слышалось только тяжелое дыханіе, вид?лись смущенные и безмолвно сочувственные лица людей, дивившихся этой нечелов?ческой сил? въ одинокой борьб? гордой души со вс?мъ окружающимъ и со вс?мъ, что бушевало въ ней самой. Командиръ читалъ м?рно, не останавливаясь, но каждый разъ, когда онъ дочитывалъ стихъ, онъ поднималъ глаза на Рослаго Антона, какъ бы желая этимъ подчеркнуть, что онъ читаетъ, главнымъ образомъ, для его вразумленія.
        Подъ конецъ чтенія Антонъ см?нился съ к?мъ-то и, передавъ конецъ доски другому, отошелъ въ сторону. Онъ стоялъ у бизань-мачты, прислонившись къ ней довольно небрежно, и, какъ видно, мало думалъ о молитв?. Онъ, повидимому, безц?льно игралъ канатомъ, и все же мн? приходило на мысль, что онъ это д?лалъ не спроста. Мн? казалось удивительнымъ, чтобы этотъ челов?къ такъ разомъ выдохся, и, запустивъ свой ножъ въ командира безусп?шно, вдругъ покорился и смирился передъ этимъ сильнымъ и жестокимъ челов?комъ.
        Но онъ не выдохся! Заноза еще сид?ла въ его душ?, и когда т?ло опустили въ море, я вид?лъ, какъ онъ прис?лъ на корточки, поднялъ и снялъ канатъ съ брасшпиля — и почти въ тотъ же моментъ громадная, тяжелая петля пролет?ла въ воздух?, обхватила плечи командира и сползла ниже, прикрутивъ ему руки къ туловищу. Затянувъ петлю какъ можно туже, Рослый Антонъ сталъ шагъ за шагомъ, перебирая канатъ рука за руку, приближаться къ командиру.
        Вс? присутствующіе словно окамен?ли и стояли, не трогаясь съ м?ста. У Антона глаза гор?ли безумнымъ восторгомъ торжества поб?ды — торжества удовлетворенной, затаенной мести. Лицо его св?тилось радостной надеждой. Но командиръ съ притянутыми къ бокамъ руками сум?лъ засунуть ихъ въ карманы и, не вынимая ихъ, выстр?лить. Откинувшись вс?мъ корпусомъ назадъ, такъ что канатъ натянулся, какъ струна, онъ выстр?лилъ два раза. Куртка на немъ загор?лась, но при второмъ выстр?л? Рослый Антонъ клюнулся впередъ и упалъ лицомъ внизъ на палубу, при чемъ разомъ ослаб?вшій въ его рукахъ канатъ не могъ сдержать тяжести челов?ка,  — и командиръ грузно полет?лъ въ жолобъ для стока воды.

^Капитанъ выстр?лилъ два раза…?^

        И этимъ все кончилось. Командиръ, еще разъ доказалъ намъ свое всемогущество и свою громадную власть не только надъ людьми, но и надъ собой и даже надъ смертельной опасностью — и всю силу своего убійственнаго хладнокровія, своей выдержки.
        Мертвая тишина царила на судн? и на мор?, и даже въ то время, когда среди людей проявились насиліе и смерть, это мертвое море и воздухъ оставались попрежнему спокойны.
        Такова была роковая развязка этой страшной исторіи: этотъ посл?дній выстр?лъ и Рослый Антонъ, упавшій скрючившись лицомъ внизъ. Но во всемъ этомъ былъ какъ бы слабый отблескъ ироніи судьбы. Командира высвободили изъ петли; онъ всталъ и, облокотясь на перила штирборта, сталъ внимательно гляд?ть вдаль. Во всякое время этому челов?ку страшно было заглянуть въ глаза, но теперь это было почти невыносимо,  — до того страненъ и ужасенъ былъ его взглядъ. Я издали вид?лъ его длинную тощую фигуру, согнувшуюся надъ поручнями и уставлявшуюся на далекій горизонтъ. Куртка на немъ еще слегка курилась въ томъ м?ст?, гд? онъ ее прожегъ выстр?лами. Кругомъ стояла та же неподвижная удушливая жара, какъ и до сихъ поръ, и такъ же сонливо плескалась о бортъ вода, когда судно слегка покачивалось и паруса полоскались, безпомощно повиснувъ, какъ подбитыя крылья птицы.
        И вдругъ, сквозь эту томительную, нестерпимую жару, сквозь эту мутножелтую зав?су мертваго штиля, мой взглядъ уловилъ что-то необъяснимое — какую-то темноватую, какъ будто, прохладную точку или, в?рн?е, пятно, на самомъ краю горизонта. Но командиръ еще раньще меня увид?лъ это. Бодро выпрямившись, принявъ н?сколько натянутую и торжественную позу, онъ, потирая свои б?лыя костлявыя руки одна о другую, обратился къ помощнику своимъ обычнымъ ровнымъ и спокойнымъ голосомъ, голосомъ, который въ этой мертвой тишин? прозвучалъ, какъ удары молота по наковальн?:
        — Прикажите готовить паруса, мистеръ; начинаетъ св?ж?ть, В?теръ съ кормы…

        КТО ОНЪ??

        РАЗСКАЗЪ МЕРЖОРИ БАУЭНЪ?

        У ОКРАИНЫ дороги показался разбойникъ, скрывавшійся до сихъ поръ въ кустахъ дикаго терна, на в?твяхъ котораго тамъ и сямъ между колючками желт?ли н?жные цв?точки.
        Грубое, отталкивающее лицо его, обезображенное безпутной жизнью и частыми драками, было искажено злобой; онъ поднялъ пистолетъ и быстрымъ взглядомъ окинулъ дорогу, которая въ этомъ м?ст? расходилась на-двое: одна изъ нихъ — вверхъ по скату горы на Лондонъ, другая, пониже, шла на Портсмутъ.
        На верхушк? горы, р?зко выд?ляясь на фон? с?раго осенняго неба, стояла вис?лица. На ней вис?лъ скелетъ въ ц?пяхъ. Когда глаза разбойника поднялись вверхъ и увид?ли вис?лицу, они ни на секунду не остановились на ней и нисколько не изм?нили своего выраженія. Разбойникъ привыкъ къ такимъ зр?лищамъ и слишкомъ хорошо зналъ, ч?мъ кончится его жизненное поприще, а потому не считалъ нужнымъ безпокоиться изъ-за страшнаго скелета, вис?вшаго на гор?. А между т?мъ годъ тому назадъ кости эти были покрыты мясомъ, т?ломъ и кровью, он? были живымъ челов?комъ, который подобно ему сид?лъ въ засад? у окраины «Чертовой Чаши» и жадно высматривалъ, не покажется ли на дорог? какой-нибудь путникъ, ?дущій въ Лондонъ.
        Весь Френдхидъ, а главнымъ образомъ уединенная часть дороги, шедшей вокругъ котловины, изв?стной подъ названіемъ «Чортовой Чаши», пользовался скверной репутаціей, а потому не доставлялъ прибыльной охоты разбойникамъ и грабителямъ большихъ дорогъ. Изъ Портсмута въ Лондонъ отправлялись обыкновенно большими партіями, причемъ вс? были вооружены съ головы до ногъ; немногіе про?зжали зд?сь ночью, а еще меньше въ одиночку.
        Вотъ о чемъ думалъ разбойникъ, стоя у окраины котловины и всматриваясь въ пыльную дорогу. Предосторожности, принимаемыя путешественниками, сд?лали и безъ того уже опасную и тревожную жизнь его еще бол?е опасной и тревожной. Немногіе, однако, разбойники б?жали изъ этихъ м?стъ, гд? все же можно было хорошо спрятаться и Еремя отъ времени получить кое-какой барышъ отъ б?дныхъ матросовъ, путешествующихъ п?шкомъ съ небольшимъ запасомъ чужеземныхъ диковинокъ, и отъ робкихъ, безпомощныхъ и одинокихъ крестьянъ. И сколько такихъ путниковъ не дошло до м?ста, закончивъ свое путешествіе у окраины «Чортовой Чаши», сколько на скорую руку выкопанныхъ могилъ скрывалось среди этой густой чащи дикихъ терновниковъ!
        Челов?къ въ истрепанной одежд? стоялъ одинъ въ этотъ поздній осенній вечеръ и припоминалъ, гд? онъ истратилъ свои гинеи на вино, гд? проигралъ въ карты свою пятифунтовую монету. Онъ проклиналъ себя, думая объ этомъ, и еще кр?пче сжималъ въ рукахъ пистолетъ. Онъ не собирался убивать, но его настроеніе: духа могло толкнуть его къ убійству.
        Онъ стоялъ и смотр?лъ въ ту сторону, гд? находился Портсмутъ, и лицо его исказилось отъ нетерп?нія и стало походить на лицо злой дворовой собаки. Онъ былъ изв?стенъ подъ именемъ «Чернаго Гарри», благодаря смуглому цв?ту лица, которое сд?лалось теперь бронзовымъ отъ в?тра и загара.
        Нигд? и никого не было видно.
        Черный Гарри вытащилъ изъ кармана рванаго камзола краденые часы и посмотр?лъ на нихъ.
        Было около четырехъ часовъ — время про?зда лондонскаго дилижанса, пассажиры котораго были всегда вооружены и сопровождались конвоемъ. Добычи зд?сь не предвид?лось для Чернаго Гарри. Онъ ждалъ другой жертвы.
        Добрый пріятель его, хозяинъ таверны «Лачуга», сообщилъ ему. о прибытіи богатаго и беззаботнаго чужестранца, который высадился въ Портсмут?, возвращаясь домой посл? многихъ л?тъ пребыванія за границей.
        Джентльменъ этотъ привезъ, говорятъ, много ц?нностей и золота; у него не было слуги, онъ путешествовалъ одинъ, верхомъ на лошади, ибо терп?ть не могъ медлительности и тряски дилижанса. Сегодня онъ собирался отправиться въ Лондонъ.
        Черный Гарри даже причмокн?лъ губами, когда услышалъ о такой добыч?, но посл?днее время онъ потерялъ в?ру въ свое счастье. Ему казалось, что у нам?ченной имъ жертвы не хватитъ мужества въ посл?днюю минуту, и онъ возьметъ м?сто въ дилижанс? или по?детъ въ сопровожденіи конвоя и по другому пути.
        Въ то время, какъ онъ раздумывалъ объ этомъ, изъ-за поворота дороги показался дилижансъ. Черный Гарри мгновенно отскочилъ обратно въ кусты и сид?лъ тамъ, притаившись, до т?хъ поръ, пока тяжелый дилижансъ, нагруженный пассажирами и багажемъ и ?хавшій въ сопровожденіи вооруженной стражи, не поднялся на гору.
        Не усп?лъ онъ скрыться изъ виду, какъ Черный Гарри снова занялъ свой наблюдательный постъ, устремивъ зоркій, внимательный взглядъ на дорогу.
        Вдругъ онъ вздохнулъ съ видимымъ чувствомъ облегченія и удовлетворенія и, вынувъ изъ кармана грязный, засаленный кусокъ чернаго крепа, въ которомъ были выр?заны дв? дыры для глазъ, над?лъ его на лицо и завязалъ сзади. Надвинувъ зат?мъ на глаза шляпу, онъ с?лъ въ засаду позади верстового столба, указывающаго разстояніе до Лондона.
        Проницательные, опытные глаза его зам?тили всадника, подъ?зжавшаго къ тому м?сту, гд? дороги разд?лялась на-двое.
        Черный Гарри ждалъ терп?ливо; т?ло его было неподвижно, но умъ работалъ д?ятельно. На этотъ разъ онъ замышлялъ даже убійство; если путникъ будетъ сопротивляться и звать на помощь, Черный Гарри р?шилъ пристукнуть его по голов? или всадить въ него пулю. Въ то время, какъ онъ раздумывалъ, какой способъ будетъ проще и безопасн?е, всадникъ, обратившій вниманіе на пустынное м?стоположеніе, пришпорилъ лошадь въ надежд? догнать дилижансъ и скоро поровнялся съ верстовымъ столбомъ.
        Черный Гарри съ быстротою юности выскочилъ изъ засады и навелъ пистолетъ на всадника.
        — Сп?шивайся!  — крикнулъ, онъ и глаза его съ алчностью устремились на туго набитый чемоданъ, привязанный позади с?дла.  — Сп?шивайся!  — съ проклятіемъ повторилъ онъ.
        — Съ ума вы сошли?  — сердито воскликнулъ всадникъ.  — Что вамъ нужно?
        И съ этими словами онъ спустился на землю.
        Черный Гарри сразу пришелъ въ, хорошее настроеніе духа при вид? такой легкой поб?ды.
        — Съ ума собственно сошли вы,  — отв?чалъ онъ,  — если р?шились ?хать безъ провожатаго по окраин? «Чортовой Чаши».
        Всадникъ пожалъ плечами.
        — Я хот?лъ вы?хать вм?ст? съ дилижансомъ,  — отв?чалъ онъ,  — но запоздалъ. Мн? же сказали, что дорога зд?сь вполн? безопасная.
        — Сказали?  — повторилъ Черный Гарри.
        Онъ продолжалъ держать пистолетъ наготов? и пристально всматривался въ свою жертву. Передъ нимъ стоялъ молодой челов?къ весьма пріятной наружности, въ рыжеватомъ парик? и простомъ, но изящномъ костюм? изъ голубовато-стального сукна; украшенія на костюм? были весьма ц?нныя: галстухъ придерживался булавкой съ крупнымъ жемчугомъ, а приподнятый бортъ шляпы — пряжкой изъ самоцв?тнаго камня. Цв?тъ лица у него былъ смуглый, глаза черные.
        Черный Гарри смотр?лъ, и ему показалось, что онъ вид?лъ его раньше, но гд? —не могъ припомнить; в?роятно въ Лондон?, въ т? лучшіе дни. Пристальный взглядъ его вывелъ молодого челов?ка изъ терп?нія.
        — Что вамъ, наконецъ, нужно?  — спросилъ онъ надменнымъ тономъ.
        — Расхрабрился пастушокъ, расхрабрился,  — воскликнулъ Черный Гарри.  — Что мн? нужно? Все, что у васъ есть и вдобавокъ благодарность за то, что я до сихъ поръ не перер?залъ вамъ горло и не отправилъ васъ въ т? вотъ кусты, гд? покоятся люди не хуже васъ.
        Путникъ побл?дн?лъ при этихъ словахъ, но нич?мъ больше не выдалъ своей тревоги.
        — Вы порядочный наглецъ,  — сказалъ онъ, поглядывая на дорогу.
        Черный Гарри подумалъ, что онъ хочетъ крикнуть кого-нибудь къ себ? на помощь, и приставилъ ему ко лбу дуло пистолета.
        — При первомъ же крик? пристр?лю!  — сказалъ онъ.
        Глаза путника сверкнули злов?щимъ огонькомъ, и лицо его приняло выраженіе, сд?лавшее его еще бол?е знакомымъ Черному Гарри. Путникъ протянулъ руку къ поясу, за которымъ у него торчалъ собственный пистолетъ, но тутъ же опустилъ ее и, пожавъ плечами, громко расхохотался.
        — Вы выиграли игру,  — сказалъ онъ.  — Берите все, я долженъ поплатиться за свое безуміе Я такъ долго пробылъ за границей, что забылъ обычаи Англіи.
        Съ угрюмымъ видомъ, но довольно спокойно, вынулъ онъ часы, карманную книжку, кошелекъ и ц?почку, снялъ шляпу съ головы и отстегнулъ пряжку.
        Черный Гарри съ выраженіемъ величайшаго удовольствія наблюдалъ за нимъ.
        — Долго пробыли за границей?  — спросилъ онъ.  — Странно! А мн? кажется, я гд?-то вид?лъ ваше лицо.
        — Врядъ ли, мой другъ!  — отв?чалъ путникъ, снимая булавку съ галстуха.  — Я у?халъ изъ этой страны, когда былъ мальчикомъ, и высадился въ Портсмут? третьяго дня.
        — Возвращаетесь домой?  — спросилъ Черный Гарри.
        — Домой!  — повторилъ путникъ, и бъ голос? его прозвучало что-то странное.  — Какое вамъ д?ло до этого?
        — А можетъ быть, и есть д?ло,  — отв?чалъ Черный Гарри.  — Будьте в?жливы со мной, и я дамъ вамъ пропускъ до самаго Лондона.
        — Знатная сд?лка!  — насм?шливо сказалъ путникъ.
        — Могло быть и похуже. Мн? знакомо ваше лицо, и я хочу знать, кто вы такой.
        Путникъ съ любопытствомъ взглянулъ на него.
        — Меня зовутъ Эдуардъ Сомер-вилль,  — отв?чалъ онъ.  — Я прі?халъ изъ Ямайки, гд? я скопилъ… скопилъ немного денегъ. Я нам?ренъ поселиться въ Старомъ Св?т?. У меня есть кусочекъ земли въ Кент?, зав?щанный мн? моимъ родственникомъ.
        — Кентъ? Я самъ изъ Кента. Есть тамъ родственники?
        — Н?тъ.
        — Гд? находится ваша земля?
        — Вблизи Райя, на границ? Суссекса..
        — Не помню никакихъ Соммервилей,  — сказалъ Черный Гарри, отвязывая чемоданъ и снимая его съ с?дла,  — а между т?мъ я хорошо знаю вс?хъ, кто тамъ живетъ. Много разъ игрывалъ когда-то на тамошнихъ болотахъ. Если вы говорите правду, то мы, пожалуй, вдвоемъ съ вами играли тамъ… Вотъ почему в?роятно ваше лицо мн? знакомо. Странная штука, не правда ли?
        — Нев?роятная!
        — Что-жъ! Приходилось и мн? водиться съ титулованными особами,  — сказалъ Черный Гарри.  — Въ благодарность за вашъ выдуманный или правдивый отв?тъ я оставлю вамъ лошадь… На ней ?хать куда лучше, ч?мъ въ дилижанс?.
        — Да и для васъ безопасн?е,  — отв?чалъ путникъ.  — Она можетъ выдать… легче будетъ высл?дить васъ… Вы это сами хорошо знаете.
        Черный Гарри, не выпуская пистолета изъ рукъ, ногой толкнулъ чемоданъ къ верстовому столбу и положилъ на него пистолетъ, отнятый имъ у путника.
        — Подумать только, что въ Кент? и въ Рай?, и въ Ромней-Мерч?, —продолжалъ онъ добродушнымъ тономъ,  — мы играли съ вами, когда были д?тьми. Не думали тогда, что можетъ произойти между ними.
        — Какъ васъ зовутъ?  — спросилъ Сомервилль.
        — Такъ я и сказалъ! Да если и скажу, то вы не станете умн?е, какъ и я не сталъ глуп?е, узнавъ, что васъ зовутъ Эдуардомъ Сомервилль, ибо доподлинно знаю, что въ этой части Кента н?тъ ни одного Сомервилля.
        Глубокое уб?жденіе, слышавшееся въ этихъ словахъ, поразило путника.
        — Знаете?  — пробормоталъ онъ.
        — Кто же вы, наконецъ?  — продолжалъ Черный Гарри, желавшій во что бы то ни стало установить его тожество.  — Нивъ, Куртисъ, Мертинъ, Картеръ?
        — Да вы сами кто такой, скажите, ради Бога?  — съ волненіемъ воскликнулъ Сомервилль.
        — Берръ, можетъ быть?  — продолжалъ Черный Гарри.  — Зд?сь ихъ было только два; одинъ изъ нихъ умеръ, а другой…
        Путникъ перебилъ его.
        — Скажите мн?, что называется «хохлаткой»?
        Оба уставились другъ на друга.
        — Хохлаткой?  — медленно повторилъ Черный Гарри.  — Это небольшой цв?токъ…, онъ появляется весною…. лиловатый цв?токъ на гибкомъ стебл?… растетъ между буковицей. Этихъ цв?товъ много въ Кент? и въ Суссекс? у Ромней-Мерча.
        — Ихъ такъ много,  — отв?чилъ. Сомервилль,  — что мальчики, играя въ-разбойниковъ и грабя гн?зда лысу къ, пользовались ими, какъ сигналами…
        Черный Гарри перебилъ его.
        — Ей Богу, они это д?лали! Они прикалывали ихъ себ? на шапки: и клали за обшлага… И паролемъ нхъ было слово…
        — «Хохлатка»,  — закончилъ Соммервилль.
        — Да… да, оно самое.
        — А когда цв?ты эти отцв?тая и они цв?тутъ только рано весной о… они украшали себя разными прим?тами… изъ лиловыхъ ленточекъ и ниточекъ.
        Черный Гарри заглянулъ ему въ лицо.
        — Кто же вы такой?  — спросилъ онъ.  — Который изъ т?хъ мальчиковъ? Съ т?хъ поръ прошло двадцать л?тъ, но я знаю, что вид?лъ васъ.
        Сомервилль былъ видимо взволнованъ.
        — Отв?чайте мнъ на одинъ вопросъ, и я отв?чу на вашъ. Помните Джона Берра, вожака мальчиковъ?
        — Да…
        — Вы сказали, что одинъ изъ Берровъ умеръ, и вы знаете, гд? другой. Который же изъ нихъ умеръ?
        Черный Гарри засм?ялся.
        — Не Джонъ… онъ живъ.
        — Франкъ, сл?довательно… Да?
        — Десять л?тъ тому назадъ или больше.
        Путникъ улыбнулся.
        — Вамъ сообщили нев?рныя св?д?нія. Умеръ в?роятно Джонъ.
        — Н?тъ, не онъ.
        — И Франкъ не умеръ, мой другъ!
        — Почему выговорите такъ ув?ренно? Откуда вы это знаете?
        — Потому что я и есть Франкъ Берръ. Да, мой другъ, я Франкъ.
        — А я Джонъ… и вотъ мы встр?тились. Я думалъ, что ты умеръ.
        Черный Гарри снялъ съ себя маску, и братья взглянули другъ на друга.
        — Странная встр?ча,  — сказалъ младшій сухо,  — невеселая встр?ча. Когда я возвращался въ Англію, я не думалъ, что мой собственный братъ приставитъ при встр?ч? со мной дуло пистолета къ моему лбу.
        Джонъ угрюмо взглянулъ на него. Онъ опустилъ пистолетъ — но не бросилъ его.

^Онъ опустилъ пистолетъ, но не бросилъ его.^

        — Какъ ты дошелъ до этого?  — спросилъ Франкъ.  — Длинная исторія…
        — И весьма, конечно, странная.
        — Не странн?е того, какъ ты сд?лался изящнымъ джентльменомъ, у котораго есть лошадь и богатый костюмъ, и золото въ карман?, и пряжка изъ самоцв?тнаго камня на шляп?.
        — Мн? повезло,  — отв?чалъ спокойно Франкъ.  — Я работалъ и д?лалъ сбереженія… Сахарная плантація на Ямайк?.
        — Не вполн? ясно. Какъ ты попалъ на Ямайку?
        — Я заработалъ свой про?здъ.
        — Но одинъ челов?къ писалъ мн? изъ Лондона, что ты умеръ л?тъ пятнадцать тому назадъ. Въ чемъ же было д?ло.
        — По моей просьб?… я хот?лъ умереть для вс?хъ, кто меня зналъ.
        — Почему?
        Младшій отв?чалъ съ досадой.
        — Потому что въ насъ течетъ скверная кровь… Ты пользуешься худой славой, Китти превратилась въ бродячую музыкантшу, другая сестра б?жала въ Лондонъ съ сыномъ эсквайра, и маленькая ферма наша развалилась, Теб? изв?стно, Джонъ почему я ушелъ изъ дому.
        Старшій былъ видимо смущенъ; взглядъ его безпокойно переб?галъ съ его собственной истрепанной одежды на изящный костюмъ младшаго брата.
        — Ты поступилъ лучше вс?хъ насъ,  — печально сказалъ онъ.  — Б?дная Китти погибла отъ чахотки, Нэнъ умерла въ Брайдуэлл?; что касается меня,  — онъ взглянулъ въ сторону вис?лицы,  — то тамъ конецъ моей жизни.
        Франкъ съ ужасомъ взглянулъ на него.
        — И ты попрежнему хочешь продолжать эту жалкую жизнь? Неужели ты не хочешь подумать о томъ, что кровь брата можетъ отв?тить на твой призывъ?
        Джонъ вздрогнулъ; онъ вспомнилъ, что замышлялъ убійство, когда высматривалъ на дорог? поджидаемую имъ жертву.
        — Ты всегда былъ умн?е меня,  — отв?чалъ онъ.  — Я не отрицаю своего глубокаго паденія, но у меня также были хорошіе дни, веселые дни.
        — И ты не раскаиваешься?
        — Раскаиваюсь ли? Забудь меня лучше, Франкъ. Я не опозорю твоего имени, ибо никто не знаетъ, кто я такой. Въ этомъ кроется причина, заставившаяся тебя назваться другимъ именемъ.
        — Да, ты причина этого, отв?чалъ Франкъ сурово,  — и Нэнъ, и Китти.
        — Теб? н?тъ никакой надобности стыдиться насъ,  — мрачно сказалъ Джонъ.  — Носи спокойно честное имя Берровъ и сд?лай такъ, чтобы вс? его уважали. Я не буду причиной никакихъ для тебя непріятностей.
        Младшій братъ поднялъ руку и съ видомъ отчаянія опустилъ ее. Голова его поникла на грудь… онъ былъ истымъ олицетвореніемъ униженія.
        — Веселое возвращеніе на родину,  — сказалъ онъ,  — веселое возвращеніе, нечего сказать.
        Джонъ толкнулъ чемоданъ на середину дороги.
        — Возьми его,  — сказалъ онъ.
        Франкъ грустно улыбнулся.
        — Въ немъ ничего н?тъ, кром? бумагъ, разныхъ воспоминаній и кое-какихъ сбереженій. Я въ твоей власти, поступай, какъ хочешь.
        Онъ пожалъ плечами Вм?сто отв?та Черный Гарри взялъ чемоданъ и привязалъ его къ с?длу.
        — Ты знаешь пароль? «Хохлатка». Вс?, кто носитъ этотъ цв?токъ, не грабятъ другъ друга.
        Онъ вынулъ изъ кармана вещи, отобранныя у Франка, и возвратилъ ему.
        — Вотъ оно доказательство того, Джонъ, что въ теб? таится много хорошаго; душа твоя не зачерств?ла еще и не погибла. Возьми эти деньги.
        Онъ подалъ ему кошелекъ.
        Черный Гарри отстранилъ его отъ себя рукой.
        — Это честно нажитыя деньги, оставь ихъ у себя на честное д?ло. Меня же забудь… Вотъ единственная услуга, которой я прошу у тебя.
        — Неужели я нич?мъ не могу помочь теб??
        — Нич?мъ,  — отв?чалъ Джонъ.  — По?зжай въ Лондонъ, пока не совс?мъ еще стемн?ло.
        Съ минуту стояли они и смотр?ли другъ на друга, зат?мъ Джонъ передалъ Франку пистолетъ.
        — Счастливаго пути!  — сказалъ онъ коротко.
        Младшій братъ молча протянулъ руку. Джонъ не взялъ ее; онъ отвернулся съ смущеніемъ и пошелъ прочь, но зат?мъ остановился и, взглянувъ черезъ плечо, сказалъ:
        — Если можешь… помолись иногда за меня.
        И съ этими словами посп?шно нырнулъ въ кусты «Чортовой Чаши».
        Франкъ Берръ вскочилъ на с?дло и, пустивъ лошадь полной рысью двинулся по направленію къ Лондону и скоро скрылся изъ виду.
        Джонъ т?мъ временемъ спускался среди колючихъ кустовъ, пока не добрался до дна котловины, откуда не было видно вис?лицы. Зд?сь онъ с?лъ на камень и задумался надъ т?мъ, какая разница между нимъ и его братомъ. Онъ горько сожал?лъ въ эту минуту, что не велъ честной жизни и не сум?лъ заслужить такого уваженія, какъ Франкъ. И ему вдругъ страшно захот?лось изм?нить свой образъ жизни. Онъ даже мысленно обратился къ Богу и съ ужасомъ припоминалъ н?которыя событія своей безпутной жизни.
        Мысли его были нарушены появленіемъ товарища, который осторожно прокрался среди колючихъ кустовъ. Джонъ съ отвращеніемъ взглянулъ на него. Рессетъ Томъ,  — такъ звали этого челов?ка,  — былъ типичнымъ олицетвореніемъ порока.
        — Ну?  — спросилъ Джонъ.
        — Слимъ Дикъ долженъ сейчасъ про?хать зд?сь,  — отв?чалъ Рессетъ.  — Онъ везетъ чемоданъ, набитый золотомъ и брилльянтами… одинъ… надо воспользоваться!
        Джонъ заинтересовался его словами. Слимъ Дикъ былъ воръ и плутъ, хитрый и лукавый, достигшій совершенства въ искусств? переод?ванія, которому всегда удавалось изб?жать ареста и который усп?шно совершилъ ц?лый рядъ самыхъ см?лыхъ кражъ со взломами.
        — Слимъ Дикъ?  — спросилъ Джонъ.
        — Сегодня утромъ слышалъ. Весь день наводилъ справки. Онъ зд?сь, въ таверн? «Лачуга», путешествуетъ подъ видомъ джентльмена. Всю свою посл?днюю добычу золота и брилльянтовъ везетъ въ маленькомъ чемоданчик?. Полицейскіе изъ Боу-Стринга высл?живаютъ его. Одинъ ?детъ, чтобы — отвлечь отъ себя подозр?ніе. Мы можемъ облегчить его грузъ… а?
        Джонъ съ невыразимымъ ужасомъ взглянулъ на него.
        — За кого онъ выдаетъ себя?  — спросилъ онъ.
        — За Эдуарда Сомервилля. Говоритъ, будто прі?халъ съ Ямайки.
        Джон вспомнилъ чемоданъ, который былъ у него въ рукахъ, и часы, и ц?почку, и кошелекъ, и смущеніе свое передъ братомъ,  — передъ братомъ, который оказался Слимомъ Дикомъ.
        — Да что съ тобой?  — крикнулъ сердито Рессетъ Томъ.  — Идемъ, что ли… Надо захватить добычу.
        — Онъ у?халъ,  — стоналъ Джонъ,  — у?халъ! Франку всегда везло.  — Онъ съ смущеніемъ уставился впередъ, а спустя минуту произнесъ съ чувствомъ глубочайшаго униженія — А я-то просилъ его молиться за меня!

        ЗАДАЧИ

        
        Р?шенія задачъ, пом?щенныхъ въ кн. 11-й «Міра Приключеній».

        № 1. ПОКУПКА САХАРНАГО ПЕСКУ.
        Разв?шать 32 фунта песку безъ гирь на 5, 17, 3 и 7 фунтовъ весьма нетрудно. Для этого д?лимъ, помощью в?совъ, 32-фунтовый пакетъ на два, одинаковаго в?са, то-есть сыплемъ песокъ на об? чашки, пока в?сы не уравняются. Теперь мы им?емъ дв? партіи песку — въ 16 ф. и въ 16 ф. Д?лимъ одну изъ нихъ на дв? равныя, по в?су, части; получаемъ 8 ф. и 8 ф. Дал?е, 8-фунтовый пакетъ д?лимъ снова на дв? равныя части, и т. д., пока не дойдемъ до фунтовыхъ пакетовъ. Теперь уже нетрудно составить нужныя количества:
        5 ф. = 4 ф. + 1 ф.
        17 ф.=16 ф. + 1 ф.
        3 ф. = 2 ф. + 1 ф.
        7 ф. == 4 ф. + 2 ф. + 1 ф. (или 8 ф.  — 1 ф.)

        № 2. РАСПИЛОВКА ДРОВЪ.
        Распиливая 2-аршинныя дрова на 8-вершковыя, пильщикъ д?лаетъ въ каждомъ пол?н? 3 р?за; при распиловк? же аршинныхъ дровъ на 8-вершковыя, онъ д?лаетъ только 1 р?зъ. Значитъ — первая распиловка потребуетъ времени, прим?рно, въ 3 раза больше, нежели вторая (а не въ 2 раза, какъ отв?чаютъ обыкновенно).

        № 3. ДВ? ЛОШАДИ.
        Обозначимъ черезъ r радіусъ того круга, который описываетъ въ своемъ б?г? внутренняя лошадь. Тогда длина одного пройденнаго ею круга выразится такъ: 2 ? 3,14 ? r. Радіусъ круга, описываемаго наружною лошадью, равенъ r + 4, а длина этого круга 2 ? 3,14 ? (r + 4). Длина этого круга больше длины перваго, на 2 ? 3,14 ? (r + 4) — 2 ? 3,14 = 2 ? 3,14 х 4 = около 25.
        Другими словами: какъ бы великъ или малъ ни былъ круговой путь, наружная лошадь, отстоящая отъ внутренней на 4 фута, всегда д?лаетъ, проб?жавъ одинъ кругъ, на 25 футовъ больше.

        № 4. ГОНОРАРЪ ПУШКИНА.
        Второй гонораръ больше, какъ видно изъ сл?дующей таблички:?

        1 коп. — 1 руб. 28 коп.
        2 коп.  — 2 руб. 56 коп.
        4 коп.  — 5 руб. 12 коп.
        8 коп.  — 10 руб. 24 коп.
        16 коп.  — 20 руб. 48 коп.
        32 коп.  — 40 руб. 96 коп.
        64 коп.  — 81 руб. 92 коп.
        Сложивъ вс? эти суммы, получимъ 163 руб. 83 коп., т. е. почти втрое больше того 70-рублеваго гонорара, который Пушкинъ получалъ въ д?йствительности.?

        № 5. КАКОЕ ЧИСЛО?
        Эго задача — полушутка. Искомое число есть произведеніе всіъхз чиселъ. Оно, конечно, д?лится на вс? числа безъ остатка.

        № 6. КОТОРЫЙ ЧАСЪ?
        Допустимъ, что до 6-ти часовъ осталось х минутъ. Пятьдесятъ минутъ тому назадъ оставалось, сл?довательно, х + 50. Въ то же время посл? 3-хъ часовъ прошло 180 — (х + 50). Мы знаемъ, что это выраженіе вчетверо больше, нежели х, то есть им?емъ уравненіе
        180 — (х + 50) = 4х,
        откуда
        130 = 5 х, и х = 26.
        Сл?доват'ельно, отв?тъ задачи таковъ: безъ 26 минутъ шесть.

        № 7. РАЗРЫВЪ ШРАПНЕЛИ.
        Если бы силы тяжести не существовало, то вс? осколки въ 1, 2, 3 и т. д. секундъ усп?ли бы отлет?ть на одинаковыя разстоянія и, сл?довательно, расположились бы на шаровой поверхности. Но существованіе силы тяжести нисколько не изм?няетъ формы этой фигуры, такъ какъ тяжесть заставляетъ вс? осколки падать съ одинаковой скоростью и, сл?довательно, не м?нять ихъ взаимнаго расположенія. Поэтому, осколки шрапнели должны и при паденіи сохранить свое расположеніе въ форм? шаровой поверхности.