Беременна по принуждению Агата Чернышова
        Ещё утром я была счастливой невестой, а после свадьбы обнаружила, что мой муж жестокий и властный. Тиран. И женился на мне не ради любви. Я должна выносить и родить ему наследника, а потом получить приличные отступные. И отказаться от родительских прав. Или продолжать быть покорной игрушкой своего мужа. И пока я не забеременею, его особняк не покину. Я ответила отказом. С этого начался мой личный ад. Моё личное проклятие, имя которому Ветер. Возможет ли у недоброй сказки счастливый конец?
        CЛР, ХЭ. Абьюз и насилие (жестокий секс) присутствуют в первой половине книги. Откровенные сцены.
        Внимание! Книга - мой вариант сказки на тему абьюза для тех, кто хочет читать о таких отношениях.
        Содержит нецензурную брань.
        Агата Чернышова
        Беременна по принуждению
        Глава 1
        ***
        На свадьбу муж купил мне всё, вплоть до нижнего белья.
        И несмотря на мои предпочтения и робкие возражения, сам выбрал фасон и цвет свадебного платья. Его сшили на заказ по итальянским лекалам и после финальных примерок доставили прямо ко мне домой.
        Платье было великолепным, шёлк ласкал кожу, а зеркало показывало, что белый цвет очень идёт к моим чёрным волосам и синим глазам, но всё же я кожей ощущала, насколько мне некомфортно.
        Хотелось немедленно снять платье, расстегнуть тугой корсет и упорхнуть на волю. Я хотела раздеться не ради мужа, а вернуть свою прежнюю жизнь. Тогда я считала, что всё это предсвадебный мандраж.
        Наверное, такая настойчивость будущего мужа и отсутствие даже иллюзии свободы выбора должны были меня насторожить. Но я витала в облаках на седьмом небе от счастья.
        Максим Ветров был воплощённой мечтой любой девушки. Богат, молод, хорош собой, не жаден. И влюблён в такую скромницу-отличницу, как я.
        Родители, интеллигенты в третьем поколении, были за меня рады. Папа, профессор физики, всегда пропадал в своём НИИ, и вряд ли даже запомнил внешность моего жениха.
        Мама, искусствовед, всегда боявшаяся громких звуков, была слегка ошарашена напором Максима, когда он пришёл сказать, что берёт меня в жёны.
        Никто не просил моей руки. Максим предъявил на меня права, как только мы пообщались на вечеринке знакомых моей мажорной подруги Светки, с которой мы были знакомы ещё с детства.
        - Повезло! - присвистывали знакомые и не очень люди, услышав новости о моём скороспелом замужестве.
        - И каков срок? - спрашивали самые бестактные, выразительно глядя на мой плоский живот.
        - Я не беременна, - с достоинством отвечала я, хотя никто из знакомых в это не верил.
        Девчонка, закончившая филологический факультет с отличием, не могла упустить такого мужчину. А как ещё заставить его жениться? Только беременностью.
        На самом деле, я была ещё девственницей. Странно для двадцатиоднолетней девицы, не спорю, но так уж сложилась, что я была не готова отдаться без большой любви.
        Максим окружил меня заботой, милыми подарочками, которые ни к чему не обязывали, но показывали его внимание.
        Он водил меня в театр, мы целовались на задних рядах во время ночных киносеансов, гуляли на крышах под звёздами.
        И мой кавалер был удивительно тактичен. Не пытался залезть под юбку или потискать грудь, хотя я чувствовала, насколько его возбуждаю.
        - Я тебя слишком уважаю и дорожу хорошим отношением, - улыбался он так обаятельно, что у меня заходилось сердце.
        Для Максима не было ничего невозможного. Он всегда внимательно меня слушал и почти ничего не говорил о себе. Наверное, и это должно было меня насторожить. Но я влюбилась. Отчаянно и бесповоротно. Как любят никогда не знавшие настоящей любви.
        - У меня бизнес. Вернее, у отца, но я в доле, - признался как-то Максим, и с моей души свалился камень.
        - Я думала, ты бандит.
        - Одно другого не исключает, - быстро сказал Максим, но, увидев мой испуг, добавил: - Злата, я не ворую людей. И вообще не ворую. Я просто не отказываюсь от того, что само плывёт в руки. А уж если что моё, то моё. Никто не отнимет.
        И сжал мою руку до лёгкой ломоты в пальцах. Это было третье предупреждение судьбы, но я и его проигнорировала.
        А потом была наша свадьба.

* * *
        За месяц до этого между нами состоялся откровенный разговор.
        - Правда, что ты девственница? - спросил он прямо, глядя в глаза.
        - Да.
        - Хорошо. Я так и думал. Но когда мне сказали, не поверил.
        - Кто? - вспыхнула я.
        Неприятно, когда за спиной какой-то тип обсуждает мою невинность. О ней и знала-то только Светка!
        - Она, - кивнул Максим. - Буду с тобой откровенен. Я с ней спал, но задолго до тебя. И не только я, твоя подруга побывала под многими московскими толстосумами. И не только под.
        Я почувствовала, что начинаю краснеть. Ненавидела себя за эту черту, более подходящую барышне девятнадцатого века, чем современницам.
        - Зачем ты мне всё то говоришь?
        - Потому что после нашей свадьбы она исчезнет из нашей жизни. Из твоей.
        - Ты уже всё решил, да?
        - Да, по тому простому принципу, что я мужчина. Более того, твой будущий муж. Ты же не хочешь продолжать дружить с особой, трахавшейся со мной?
        Он говорил спокойно, но твёрдо. И мне верилось, что так будет лучше, ведь Максим опытнее, старше меня на восемь лет, он знает как нужно. А я нет.
        - Прости за грубость, родная. Я не обижу тебя, - он коснулся моих губ своими так робко, будто я была хрустальной вазой древней китайской династии. Хрупкой и невероятно ценной.
        В груди от прикосновения Максима разлилось пламя, то, что заставило меня сказать «да». Хотя меня толком и не спрашивали.
        Почему-то я считала это признаком особой заботы. Мужчина ведь должен всё решать сам. Максим и решал. И говорил, что любит, что я буду с ним счастлива.
        И я верила, соглашалась во всём. Хотелось верить и соглашаться.
        Ветер
        Я заметил её сразу. Черноволосая с ясными синими глазами и модельной фигурой, тем не менее она отличалась от прочих.
        Подошёл с бокалом виски для незнакомки, но она отшатнулась как чёрт от ладана. И взглянула на меня так, что я пропал. Под кожей взорвались миллиарды болевых точек, а в паху разлилось знакомое томление.
        «Станет моей», - подумалось сразу. Даже азарт появился.
        - Как тебя зовут? - спросил я киску.
        - Злата.
        Я расхохотался. Вот уж это имя ей совсем не подходит.
        - Ты же Белоснежка, а не Злата!
        Я придвинулся ближе, попытавшись обнять её за талию, но Белоснежка выпорхнула, а я испытал досаду, которую испытывает лев, видя, что антилопа насторожилась и сорвалась бежать.
        Хищник должен напасть в два прыжка, придавить жертву к земле, чтобы не рыпнулась, и рвать её нежное тело, пока не насытится.
        Я уже представил, как поставлю её на колени и заставлю отсосать. Она, конечно, не умеет, тогда у меня будет повод выебать её в этот скромно накрашенный ротик, пока от её слёз не потечёт тушь.
        Но я не сдамся и не отступлю. Пусть захлёбывается и плачет, я поглажу её по волосам, почти нежно, чтобы в следующее мгновение насадить на член по самые гланды и излить тугую струю в узкое горло.
        Некоторые шлюхи после того, как я проделывал это с ними, сипели и долго не могли нормально говорить, но ведь шлюхе и не надо слишком много разговаривать!
        - Кто это с тобой пришла? - я ухватил за локоть Светку Ласкову, стоявшую у клубного бара и потягивающую коктейль.
        Мы были очень хорошо знакомы ещё по тем временам, когда я жарил её, студентку экономического факультета, вместе с Сашкой Морозовым, моим приятелем по бизнесу.
        - Ты о чём, Ветер? А где же «привет, Светочка»?
        Я хорошенько встряхнул её за руку и прошептал на ухо, украшенное бриллиантовой серёжкой:
        - Привет, Светочка! Как поживаешь? Хочешь, посмотрим вместе те фотки, где тебя насаживают сразу на два хуя? У меня они сохранились, для истории и вдруг твои родители захотят на них взглянуть?
        - Ублюдок! - прошипела он и отстранилась. Но в глубине её глаз я видел, что она не прочь повторить и жалеет только об одном, что ей больше не интересуются.
        Света Ласкова была неплохо обеспечена и была блядью не из-за денег, а по призванию. Люблю таких, только они быстро надоедают.
        Мужчина должен быть охотником, козы сами напрягают, иногда ими можно закусить, но потом хочется чего-то изысканного.
        Как та антилопа с синими глазами и упругой задницей, которую так и тянет ущипнуть до синяка.
        - Злата Коршунова, но она целка и тебе не даст, - выплюнула мне в лицо накрашенная мегера, старающаяся казаться моложе своих двадцати шести.
        - Сколько же ей?
        - Двадцать два. Почти. Всё принца ждёт, - фыркнула Светка, ожидая, что я рассмеюсь.
        - Дождалась, - бросил я через плечо и отправился на поиски своей феи, от одного взгляда на которую, я чувствовал жёсткий стояк.
        Хотел прикоснуться к ней, сгрести в кольцо рук и поцеловать в лебединую шею, оставив на белоснежной коже синий след. Клеймо с надписью «Моя».
        А потом уже воспользуюсь и её неразработанными дырочками. Растягивая их и своё удовольствие. Торопиться не надо. Так даже лучше.
        Я нашёл ей в другом конце зала ночного клуба. Она стояла, обхватив себя руками и смотрела в сторону.
        - Простите, пожалуйста! - произнёс я, на этот раз протягивая ей безалкогольный «Мохито». - Я не хотел вас обидеть. Меня зовут Максим Ветров. Вы здесь впервые, да?
        - Заметно? Впрочем, конечно. Меня Света позвала, мы только недавно окончили универы, вот и решили отметить, - улыбнулась она, чуть расслабившись. И коктейль взяла.
        - А давайте уйдём. Нет, просто погуляем по улице. Не бойтесь, меня здесь каждый знает, я никогда не обижаю девушек. Даю слово, что приставать не буду.
        Она колебалась, но в конце концов согласилась. Очень уж ей хотелось сбежать. А мне - её трахнуть.
        Но я умел быть терпеливым. Такие, как Злата Коршунова требуют деликатного обращения. Пока не становятся моими. Полностью. Без остатка.
        Глава 2

* * *
        Я познакомилась с его родителями только за неделю до свадьбы.
        Мы приехали в тихий переулок Остроженки и поднялись на пятый этаж новостройки.
        Перед тем как позвонить, Максим взял меня за руку:
        - Снежка, только ничему не удивляйся. Мой отец - человек довольно жёсткий, но справедливый. Никто тебя не обидит.
        Он упорно отказывался называть меня по имени, но я не возражала и здесь. Это странное прозвище «Белоснежка» прилипло ко мне с его подачи, я находила в этом даже особую прелесть, тайный код, доступный только нам.
        И всё же, когда Максим предупредил об отце, я оробела ещё больше.
        - Проходите, - сказала домработница, открывшая дверь. - Сергей Викторович и Анна Ярославовна уже ожидают в гостиной.
        Максим шёл первым, мне пришлось поторопиться, чтобы не отстать. Сердце колотилось как бешеное, но я старалась выглядеть скромно и приветливо. А главное, сохранить спокойствие.
        Родители Максима оказались обычными людьми. Папа улыбался и сыпал шутками, говорил мне ненавязчивые комплименты и хвалил выбор сына. Он совсем не был так страшен, как я себе напридумывала.
        А его мама казалась женщиной тихой, молчаливой и неулыбчивой, хотя и сохранила следы былой красоты.
        Максим предупредил, что она не любит посторонних. «У мамы вечная меланхолия», - с видимым сожалением говорил Максим. Я подозревала, что это из-за развода между его родителями, о котором упомянул мой любимый.
        После обеда из трёх блюд отец с Максимом удалились в кабинет, а мы с Анной Ярославовной остались пить чай. Сергей Викторович посмотрел на жену только один раз, перед тем, как уйти с сыном, но женщина чуть заметно вздрогнула.
        Она стала показывать мне фотографии Максима и его младшего брата, учащегося за границей. Я продолжала улыбаться, подмечая, что у Максима после двадцати лет взгляд сделался жёстким и холодным.
        Внезапно Анна Ярославовна, оглядываясь по сторонам, схватила меня за запястье и зашептала:
        - Беги от них. Он тебя не любит, они не способны любить. Только брать то, что им надо. А потом ломать игрушку, потому что надоела.
        - Мы любим друг друга, - растерянно произнесла я, заметив, как странно блестят глаза женщины. Будто она не совсем в себе. В груди появился холодок. А что если?..
        - Если он влюбился, тем хуже для тебя.
        К счастью, вернулись мужчины, и наш визит подошёл к концу. Какое облегчение, что жить мы с Максимом будем отдельно, в двухэтажном особняке неподалёку от Кремля.
        Собственный камин, прислуга и интерьер, выбранный мной по каталогам - я до сих пор не верила, что стану хозяйкой всего этого.
        - Знаешь, твоя мама сказала, что ты меня не любишь, - улыбнулась я, когда мы спускались в лифте.
        Максим нажал кнопку, чтобы остановить лифт и, повернувшись ко мне, медленно провёл ладонью по моей щеке. А потом в одно мгновение прижал к стенке, сдавив шею:
        - И ты поверила? Что ещё она сказала?
        И начал меня целовать. Легонько сжал зубами мочку уха, потом спустился ниже, проведя языком по вздувшейся жилке на шее. Я судорожно вздохнула, ощущая, как внизу живота пульсирует горячий ком.
        Я была готова, давно хотела ему отдаться. Меня охватывало нетерпение, как только он начинал ласкать мою грудь, скользил пальцем под чашечку бюстгальтера, осторожно дотрагивался до торчащего соска.
        - Уже скоро, моя Белоснежка, - шептал он. - Ты же чувствуешь, что я люблю тебя.
        Он взял мою ладонь и повёл её за собой, опуская всё ниже, пока она не легла на возбуждённый мужской орган. Я аккуратно сжала его, боясь причинить боль и одновременно желая этого.
        А Максим не боялся. Он сдавил мою грудь, а потом впился в губы.
        Мы целовались не раз. Иногда это было романтично, чаще страстно и возбуждающе, Ветер, как его звали друзья и знакомые, умел доводить девушек до оргазма, даже не занимаясь с ними любовью.
        Ему стоило залезть мне под юбку, раздвинуть тесно сжатые бёдра, как моё дыхание сбивалось и частило, а я, не думая о стыде, готова была двигать навстречу его руке, ласкающей чувствительный бугорок до мучительно-приятного взрыва в моём теле.
        Я текла рядом с ним, всё больше понимая, что хочу принадлежать только ему. Какое счастье, что я не разменяла себя на других! Я достанусь Максиму Ветрову, я могу сказать, что он первый и единственный мужчина моей жизни.
        Но сейчас Ветром владела не только страсть, он обследовал мой рот, по-хозяйски лаская языком нёбо. А потом резко прекратил всё и отстранился.
        - Уже скоро, моя Белоснежка.
        - Почему не сейчас? Не сегодня?
        - Не хочу портить нашу брачную ночь, - ответил он с улыбкой.
        Провёл рукой по моим губам, очертив их, спустился ниже, надавив большим пальцем на ямку между ключицами так сильно, что я перестала дышать.
        - И не смей больше сомневаться в моей любви.
        Наклонился к моему уху, болезненно прикусив мочку.
        - Не буду, - шептала я. От боли у меня выступили слёзы.
        - Вот и хорошо, - напоследок он дежурно коснулся моих губ и нажал кнопку лифта. Тот дёрнулся и возобновил движение.
        ***Ветер
        - Хороший выбор. Она понимает, что от неё требуется? - спросил отец, только мы переступили порог его кабинета.
        - После свадьбы. Я поговорю с ней. Не думаю, что будут проблемы.
        - Будут, но недолго, - отец взял сигарету и закурил, бросив пачку мне. - Главное, пусть родит наследника. Я пока в силе и хочу видеть, что все мои усилия не напрасны, и нажитое добро не перейдёт в левые руки.
        - А если родится девочка?
        - Пусть рожает хоть каждый год, если сможет, пока не будет сын. Девочек тоже не обидим.
        Я нахмурился. Нет уж, рожать каждый год моей Белоснежке ни к чему, она нужна мне не только как инкубатор, но и как женщина.
        - И да, сын, хочу предупредить. Бабы меркантильны и хитры. А ещё невероятно похотливы. Они могут сколько угодно плести тебе, что любят, но стоит появиться кобелю, задирают юбки и снимают трусы. Проследи, чтобы она забеременела только от тебя. Чтобы поссать боялась сходить без твоего ведома.
        Я молча кивнул. Отец как обычно прав. Вот и Белоснежка, даром, что девственница, а стоило поцеловать, залезть в трусы, потекла, как последняя сучка. Но чем дольше я её знал, тем больше хотел.
        До судорог в паху, до желания отдать душу взамен неё, до того, что я уже не мог ни думать ни о ком другом, ни чувствовать радость от простого траха.
        Я сливал ярость в чужих женщин, трахал их до бесчувствия, но кончал, только представляя её. Нет, с Белоснежкой всё будет по-иному.
        Уж я позабочусь, чтобы она умоляла меня оттрахать её так, чтобы разодрать её целку в клочья. И я сделаю это, пусть не сомневается.
        Осталось недолго ждать. И ей, и мне.
        Глава 3

* * *
        Свадьба была пышной и торжественной. Я стояла в платье, похожем на воздушное облако, но в то же время почти невесомом, чувствовала себя сказочной королевой, принимающей поздравления незнакомых людей.
        И улыбалась. Эта улыбка приклеилась к моему лицу, теперь у меня долго будут болеть щёки и губы, я не смогу говорить ничего, кроме «Спасибо, мы очень рады, что вы пришли».
        Регистрация была выездной, мы гуляли в какой-то усадьбе, украшенной для церемонии в средневековом стиле. Сидели за длинным столом, будто какие-то важные господа, и гости поднимали кубки, наполненные вином. Всё было очень красиво и романтично, не могло не понравиться, особенно импонировало отношение ко мне и к моим приглашённым.
        Никто не давал понять, что я бесприданница и должна по гроб жизни благодарить того, кто удостоил чести жениться на красивой девице вместо того, чтобы просто затащить её в постель.
        Да я бы и согласилась. Девственность не была для меня принципиальным условием для заключения брака, я не хотела отдавать её лишь бы кому, но когда появился тот единственный, кто смог разбудить во мне страсть, то я была готова ради него на многое. Не знаю, как, но я влюбилась.
        В омут с головой, вниз с сотого этажа. Чувство полёта, которое напоминало падение, преследовало меня, и я смеялась в лицо опасности. А она была, ведь нельзя упасть и не разбиться.
        Не имело значения, где и когда пройдёт наш первый раз. Муж, уже теперь мой новоявленный супруг, обнимал меня за талию, танцевал со мной и говорил нежности на ушко, время от времени целуя то мочку, то в завиток. Первый супружеский поцелуй был нежным, не таким, к каким я привыкла.
        Потом, когда все изрядно подпили, он наклонился ко мне, сидящей за столом, будто хотел что-то спросить, и произнёс с улыбкой:
        - А что если бы я взял тебя прямо здесь, на этой белоснежной скатерти под крики разгорячённых гостей? Безо всяких прелюдий и прочей чепухи, оно ведь всё это мужику не нужно. Есть непочатая бутылка с пробкой, надо её раскупорить. Твоя девственная кровь хорошо бы смотрелась на скатерти, не находишь? Всё, как по старинке.
        Я вздрогнула, смотря в его лицо, и убеждала себя, что он просто пьян. Погладила по щеке, улыбнулась:
        - Я и так твоя.
        - Вот именно. Никогда этого не забывай.
        Его лицо посерьёзнело, напоминая проступившую сквозь мягкие черты маску, изображающую неотвратимый рок. Он впился в мой рот, смял губы и просунул язык между моими зубами. Поставил знак, печать.
        Я пыталась отстраниться, стало стыдно. Вдруг кто смотрит, но Максим обхватил мою голову руками и держал, пока не посчитал, что достаточно помучал меня. Утвердил свою власть, продемонстрировал всем, будто они сомневались.
        И всё же я посчитала, что виновата выпивка. За все месяцы нашего знакомства я никогда не видела Ветра по-настоящему пьяным. В его тёмных глазах и сейчас светился разум, холодный ум человека, который прекрасно знает, что делает. И ему нравится игра, которую он ведёт.
        Но он не был жестоким. Я не раз видела, как он подкармливает бездомных собак у дома, украдкой, оглядываясь, будто совершает что-то незаконное. Хуже того, бесчестное. И я любила его таким: стальным снаружи, ранимым внутри. Он говорил, что не может меня потерять, потому что мир даже сильного человека должен на чём-то держаться. На чём-то невесомом, хрупком, важном.
        И смотрел в глаза, не играю ли я, не изображаю ли чувств, которых не испытываю. Иногда я боялась подумать, что было бы, если бы я солгала, если не оказалась девственницей.
        - Не пара он тебе, - произнесла как-то Светка, после того как я рассказала ей о предложении Максима выйти замуж. - Переспать с ним прекрасно, но наутро надо убегать. Или на следующее. Чтобы вспомнить приятно, но не больно сидеть на заднице.
        Я списывала всё это на зависть, стоило Максиму проявить серьёзные намерения в отношении меня, подруга стала избегать меня. Не звонила, а когда я пыталась наладить контакт, несмотря на предупреждение Ветра, не брала трубки и не перезванивала. В конце концов я сдалась. Насильно мил не будешь.
        Свадьба подходила к концу, подвыпившие гости разъезжались, все они засобирались так спешно, будто получили приказ оставить нас одних. Впрочем, узкий круг родственников отца Максима продолжал пить и закусывать за дальним столиком.
        - Нам пора, - дёрнул меня за руку Ветер и повёл наверх, ни с кем не прощаясь. В спину улюлюкали, кто-то выкрикнул, чтобы муж не смел меня жалеть, а, наоборот, «дал дрозда», а меня охватило оцепенение, ступор, когда воспринимаешь всё происходящее, как замедленный кадр кино.
        Всё это казалось нереальным, слава богу, мои родители не слышат этого, они уехали вместе с основным потоком гостей. Я лично проводила их к такси и махнула рукой, пообещав позвонить наутро. Мама обняла меня и пожелала счастья. В пятый раз за вечер.
        Я видела, как она неподдельно рада моему статусу, как робеет перед всеми важными господами и их жёнами, увешанными украшениями, словно новогодние ёлки. Отец, напротив, совсем не смущался и здоровался с гостями так, будто вложил в торжество больше прочих. Так оно, по его мнению, и было.
        И вот сейчас я поднималась по ступеням на второй этаж, украшенный для молодожёнов. Здесь мы проведём несколько дней, а потом уедем в особняк. Медовый месяц, объяснил мне муж, придётся отложить. Дела фирмы требовали его присутствия.
        - Я не всегда принадлежу себе, - пояснял он, чуть хмурясь. - Отец постепенно скидывает на меня всё больше обязанностей. Он планирует отойти от дел лет через пять. Если не контролировать бухгалтерию и не держать юристов за яйца, всё рухнет. Видала поезд, который мчится под откос? А я раз видел. Ничто не в силах остановить эту махину, она летит, даром что не взлетает. И в такой ситуации надо либо стоять в стороне, либо быть внутри, но не на пути.
        - А если ты внутри, разве это не означает смерть?
        - Возможно, Белоснежка, - улыбался он по-особенному загадочно, будто говорил об одном, а думал о чём-то другом. И это другое было приятно. - Если сидеть тихо, можно выжить.
        В этот момент Ветер становился таким серьёзным, что я любовалась его острыми скулами, отточенными движениями пальцев, вертящими только что заточенный карандаш.
        И сейчас, когда мы оказались наверху, он развернулся ко мне с ухмылкой, которую я не раз видела на его лице, когда Ветер рассказывал о выигранных деловых партиях.
        - Ты слишком устала, понимаю. У нас впереди много времени, торопиться не будем, я не причиню тебе зла, но расслабиться не помешает. Я ведь заслужил тебя, согласна?
        Я кивнула, не понимая, куда он клонит, но сердце сжималось от страха и одновременно от сладкого ожидания. Мечтала об этих минутах много месяцев, и вот они настали. Приправленные обильным ужином, накрытые белоснежной фатой, украшенные невинностью первой ночи.
        А в следующий момент он произнёс то, чего я ожидала меньше всего.
        - Вот и умница. Опускайся на колени. Живо!
        Ветер. Месяцем ранее
        Я поигрывал её волосами и говорил о своих чувствах. Я сам не был до конца уверен, что это чувство - любовь. Безумие, страсть, желание обладать - да, но любовь ли?
        Но с каждым днём оно усиливалось, грозя перейти в наваждение.
        - Я бы хотела пойти работать, - делилась она глупыми планами, и меня умиляла вера Белоснежки в будущее. В то самое, где она могла решать всё сама.
        Я не стал лгать и сказал прямо:
        - Снежка, мы так не договаривались. Я говорил тебе, что моя женщина будет заниматься домом. Не потому, что так заведено в нашей семье, не только поэтому. Потому что так правильно. Кем ты устроишься? Директором фирмы, филиала? Нет. Учителем русского и литературы, репетитором? И будешь приходить домой взмыленной лошадью? Я для того зарабатываю деньги, чтобы ты бегала за пять копеек и выполняла приказы начальников-дураков? Нет, Снежка, если уж и хочешь подчиняться, то только мне.
        Она замолчала и долго не решалась что-то сказать, но потом посмотрела в глаза и отчеканила:
        - Твоя мама тоже, наверное, думала, что всю жизнь проведёт с твоим отцом. А потом он её оставил ради другой. Ты сам рассказывал.
        И замолчала, испуганно, но решительно смотря на меня. Стоило нам встретиться взглядами, как Белоснежка опускала глаза, чтобы снова с упрямством антилопы-гну пытаться отстоять свою позицию.
        - Моя мама всю жизнь была как за каменной стеной, она ни разу не купила даже яблоко к столу. Она и после развода осталась на обеспечении отца, что большая редкость для нашего времени. Просто вам, женщинам, сколько не дай, всё мало!
        Я подошёл ближе и заставил её встать. Она вскрикнула, но не от боли, от удивления. Толку кричать: никто не услышит. Это моя квартира, соседей нет, новостройка ещё не заселена полностью.
        - Запомни, Снежка, у нас с тобой демократии не будет. Я - добытчик, ты - хранительница. Как и положено.
        - Почему ты никогда не спрашиваешь моего согласия? - сказала она, чуть не плача.
        Я медленно отвёл прядь её шелковистых волос, нависшую на глаза. Моя Снежка была такой хрупкой и в то же время невероятно сильной.
        Она, должно быть, и сама не догадывалась о той силе, что скрыта в её глазах, губах, тонких руках. Стоило ей нахмуриться, я оттаивал сердцем, но никогда этого не показывал.
        Однажды показал другой, прежней, и пожалел. Мы оба пожалели. Но эта история не повторится.
        - Потому что о согласии не надо спрашивать, я сразу вижу, когда оно дано. Окончательно и бесповоротно.
        Я коснулся её губ, в этот раз это был почти невесомый поцелуй, такой, какой требуется, чтобы показать Снежке, что она мне дорога. Она подалась навстречу, задрожала, обвила руками мою голову, изогнула шею, вся превратившись в струну. Дотронься - зазвучит.
        - Почему ты меня не трогаешь? - шептала она.
        - Потому что пока не имею на тебя прав. Я уважаю твою невинность, моя Белоснежка. Мне давно не попадались такие, как ты. В основном потребительницы, вертевшиеся не на одном члене. А таких, нетронутых, красивых, породистых я не встречал. Я хочу от тебя детей, а не просто трахнуть по-быстрому. Понимаешь?
        Она не понимала. И это к лучшему. Потом поймёт.
        Я боялся её спугнуть, мою королевну из сказки. Потому что не хочу и не буду сдерживаться, когда получу права. А это будет уже совсем иная история. Жизненная.
        - Не переборщи, - морщился отец, когда спрашивал о моей свадьбе и невесте. - Мать твоих детей должна быть здоровой. Физически и психически.
        - Ты считаешь меня маньяком?
        - Не я, твои пассии, просящие денег якобы на лечение.
        - А эти пассии не признавались, что одна из них наградила меня неприятной болезнью? И она тоже якобы была невинной, только этой невинности от силы несколько месяцев и оплачена она деньгами другого олуха?
        Отец только хмыкнул:
        - Сам виноват, нечего по шалавам прыгать. Нашёл одну женщину, вот и кувыркайся с ней.
        - А ты всегда поступал так же?
        - Да, сын, всегда.
        Отец поднялся, давая понять, что разговор окончен. И только у двери кабинета, пожимая руку, наклонился и тихо добавил:
        - Я просто часто находил. Везучий я на баб, но разборчивый. И тебе советую быть таким. Так оно спокойнее. И надёжнее.
        Я был согласен. Та, что считает меня своим, не воткнёт нож в спину. Потому что любит и боится.
        И неизвестно, чего в её любви больше: страха или желания. Лучше поровну, но необязательно.
        Глава 4

* * *
        Я сразу поняла, что он от меня хочет, как и то, что не смею ему отказать. Законная жена, которую он заслужил своим трепетным отношениям к моей невинности.
        Другой бы давно настоял на своём, тем более, что я и сама предлагала. Я знала, что у Ветра было много опытных женщин, с которыми я не могла состязаться при всём желании доставить мужу удовольствие.
        Иметь пылкого любовника - мечта каждой юной и не очень девы, за это надо платить, И вот сейчас я должна принести жертву. По сути, даже не жертву, а показать покорность, готовность идти на компромисс.
        Он надавил мне на плечо, заставив встать на колени. Я опустила глаза и подчинилась.
        Снизу доносились громкие крики полупьяных гостей, я почему-то боялась, что они могут ради шутки подняться сюда. И боялась того, что сейчас произойдёт.
        Руки начали дрожать, я комкала край фаты и закусила нижнюю губу. Сейчас, минута, ещё одна. Он медлил, а я начала молиться, чтобы передумал.
        «Тогда он овладеет тобой по-настоящему. Грубо и безжалостно. Разве не лучше обойтись малым? Говорят, некоторым женщинам оральные ласки даже нравятся, - мысли скользили по краю сознания, не задерживаясь надолго.
        Холодные пальцы, от которых пахло выпивкой и сигаретами, взяли меня за подбородок и заставили поднять голову вверх.
        - Ты так и собираешься простоять на коленях всю ночь?
        Холодный голос, пристальный тёмный взгляд, в котором я прочитала желание. Другой рукой он дёрнул за край декольте, потом ещё раз и ещё, пока ткань жалобно не затрещала. Я же не могла отвести от него взгляда.
        Треск усилился, платье ныло и жаловалось на незавидную судьбу, а моя кожа покрылась мурашками. Грудь выскользнула из некогда тесного лифа, я всегда стеснялась маленького размера, попыталась прикрыться рукой, но получила лёгкую пощёчину.
        - Не смей!
        Потом ещё одну, голова дёрнулась, я прикрыла глаза, ощущая одновременно сухость в горле и глухое биение собственного сердца.
        - Пожалуйста, не так, - прошептала я, начав дрожать как в лихорадке. Мне хотелось закутаться в тёплый плед, залить в горло обжигающего чая и уснуть. Потом я буду готова.
        Лязг пряжки ремня показался мне звуком взведённого курка, он отдавался в ушах, потом к нему присоединился звук расходящейся молнии брюк.
        - Хочешь знать, почему я женился на тебе? Потому что хочу, - голос был мне одновременно знакомым и чужим. Максим говорил чувственно, красиво, а мужчина, нависший надо мной, хотел истязать. - Потому что могу трухнуть тебя, как захочу и никто, слышишь, никто, тебе не поможет. Но я не буду жесток, справедлив, это да. Я ждал тебя, и вот она, моя награда.
        К моим губам прикоснулось что-то твёрдое и горячее. Сухое, пахнущие похотью, пахнущее им и страстью.
        - Открой глаза, Белоснежка!
        Приказ я выполнила. Всё происходило будто не со мной. Словно это не я стою с обнажённой грудью в порванном свадебном платье на коленях перед мужем
        И перед моими глазами был его член таких внушительных размеров, которые показывают только в порно. Хорошие девочки могут смотреть кино для взрослых, но не участвовать.
        Но хорошие девочки не интересуют таких, как Ветер.
        - Пожалуйста! Я не умею, - прошептала я, подняв на него полные слёз глаза, но понимала: неважно, он меня поимеет как хочет. И лучше не сопротивляться.
        - Умница! Вот так лучше, - довольно произнёс он, когда я нежно коснулась губами горячей головки члена, а потом так же аккуратно обхватила её губами, начав посасывать, как это показывают в кино.
        - Вот так! Да, - хмыкнул он и больно ущипнул мой сосок. В ушах зашумело.
        Я хотела было вскрикнуть и отстраниться, но поздно поняла его план. Приоткрыла рот, и в следующий миг Ветер схватил меня за волосы и силой насадила на член.
        - Отрабатывай, Снежка! Старайся, и на сегодня свободна, - его голос доносился до меня как сквозь толщу воды.
        Слёзы застилали глаза, Я уже не чувствовала ничего, лишь старалась не задохнуться и сдерживала рвотные позывы, когда его энергично двигающийся член достигал задней стенки глотки.
        - Вот так, подрочи немного.
        Моя безвольная рука схватила основание его члена и пыталась совершать какие-то движения, а мука продолжалась. Рот горел огнём, щёки пылали, слёзы текли по щекам, которые время от времени получали несильные пощёчины.
        «Я сейчас задохнусь и умру вот так», - подумалось мне, и Ветер, будто поймав мою мысль, мольбу в глазах, на секунду ослабил хватку. Член на секунду выскользнул из онемевшего рта.
        - Готова? - два пальца поддели подбородок, заставив взглянуть вверх. Я дрожала, всхлипывала, но не могла говорить. Казалось, меня лишали не только девственности, но и голоса, права сказать «нет».
        - Давай же, я сейчас кончу в твою охеренно-узкий блядский рот!
        И пытка возобновилась. Темп нарастал, его член пульсировал, заполняя всё пространство внутри меня, и когда перед глазами поплыли радужные круги, а в ушах зашумело море, я почувствовала последние сильные толчки, и в глотку полилась горячая солёная струя.
        - Да, сука. Да! - кричал он или шептал, я, давясь и попёрхиваясь, глотала семя мужа. Только когда его член обмяк, он вытащил его из моего рта.
        Если бы не подхватил на руки, я бы упала. Наверное, так было бы лучше. Упасть и нырнуть в заветное небытие.
        - Молодей, Снежка! Для первого раза очень неплохо. Ты просто охуенная!
        Это было последнее признание, которое я получила сегодня. Я куда-то падала, и падение было настолько медленным, а дыра бездонной, что этому процессу не было конца.
        И тьма, наконец, накрыла меня с головой, увлекая в спасительный обморок.

* * *
        Я проснулась только утром, когда в окна вовсю бил солнечный свет. Проснулась и не сразу поняла, кто я и где нахожусь.
        События вчерашнего дня казались дурной сказкой, разом превратившейся в кошмар. Я и сама не ожидала, что в конце оральных ласк просто-напросто вырублюсь, будто мне дали по голове.
        - Госпожа Ветрова, вам принести завтрак? - послышался рядом вышколенный женский голос.
        Я резко села, переждала, пока перестанет кружиться голова и посмотрела на даму, одетую как горничная.
        Она была немолода, лет на десять старше моей мамы, но лицо женщины светилось добротой и умиротворением, которые бывают у людей, нашедших своё место в мире. По крайней мере, так говорил мой отец.
        - Я Лариса, ваш супруг вызвал меня прислуживать вам в течение нескольких дней. Он сейчас уехал, сказал, что обязательно будет к вечеру.
        - Хорошо, - только и произнесла я и сглотнула слюну. Горло по-прежнему саднило, но уже не так сильно, как после секса.
        И первым делом осмотрела себя. Я ведь была в разодранном свадебном платье!
        Но нет, кто-то снял это белоснежное чудовище, разорванное по корсету, и одел меня в длинную шёлковую рубашку, доходившую до пят.
        Интересно, кто? Неужели, Максим сделал это сам?
        - Ваше платье я положила вот сюда, Злата Алексеевна, - заметив, что я ищу его, откликнулась горничная и указала на кресло, стоявшее в углу.
        - Хорошо, спасибо. Я есть не хочу, принесите, пожалуйста, зелёный чай. Горячий.
        Мой голос был таким слабым, что я сначала даже засомневалась, слышит ли меня горничная, но она и виду не подала, что удивлена моим оглушённым состоянием, кивнула и отправилась на кухню, находившуюся тут же, за стенкой.
        Пока я осталась одна, первым делом кинулась к сумочке, что была со мной вчера. Сшитая из шёлка, укреплённая проволочным каркасом, она тогда казалась мне верхом совершенства, а сейчас я видела лишь образец пошлости и безвкусия. Показной роскоши.
        Телефон был на месте, уже неплохо! Я проверила: сеть ловит, значит, такси вызвать смогу, денег, правда нет, но не беда.
        Доберусь до дома, а там родители заплатят. Или позвоню, и они переведут деньги на карту. По Интернету и расплачусь!
        Я оглянулась в сторону двери. Нет, всё тихо. Осталось решить вопрос одежды: не ехать же мне в одной ночной рубашке и босой.
        Ладно, вон стоят мои туфли, белые, на тонкой шпильке. Максим обожает, когда женщина беспомощна и хрупка.
        Да уж, в этом я вчера ночью убедилась сама. Стоило подумать о случившемся, как захотелось немедленно пойти в душ и прополоскать рот содой с солью. Крепким таким раствором, чтобы горло саднило ещё больше, а стыда не осталось.
        Я помнила ощущение беспомощности, марионетки, куклы в чужих руках. Как и ощущение того. что член мужа сейчас разорвёт мне глотку.
        Ветер не из тех мужчин, которые откажутся от ощущения власти. Как я только раньше не разглядела в нём садистские наклонности? Где были мои глаза?
        Впрочем, известно где. Я была им очарована, надела розовые очки и видела только то, что хотела.
        - Ваш чай, госпожа, - раздался за спиной голос горничной. - Горячий, как вы и просили.
        - Спасибо. А можете достать мне какую-нибудь одежду?
        Я понимала, что хожу по краю, но не искать же вещи самой?! Тем более что в присутствии Ларисы это будет невозможно сделать.
        - Конечно, Максим Сергеевич сказал, что вы захотите одеться. Выберите комплекты вон там, в шкафу. Всё новое, только из магазина. Там же на нижней полке слева несколько комплектов нижнего белья. Душевая кабина по коридору направо. Я оставила вам чистые полотенца. Если что-то ещё понадобиться, то я буду на кухне. Сегодня на обед утка по-пекински, Максим Сергеевич сказал, что вы предпочитаете из еды.
        Какая предусмотрительность! Она меня в Максиме и подкупила.
        Он всегда искренне интересовался мной, моими мыслями, планами, мнением. Оказалось, правда, что всё это только затем, чтобы было интереснее и легче меня поработить. Ну уж нет, больше я на это не куплюсь!
        - Вы и готовить умеете?
        - Я служу у Максима Сергеевича и его семьи много лет, Злата Алексеевна. Здесь принято уметь всё. Но это окупается с лихвой. Поверьте, вы попали в хорошую семью. Даже если сейчас пока этого не осознали.
        И, улыбнувшись как можно добродушнее, Лариса ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
        Я досчитала до двадцати на случай, если Лариса стоит под дверью и караулит, а потом ринулась к шкафу. Всё было в точности, как говорила горничная.
        Выбрала первое попавшееся бельё, содрала с плечиков вешалки минимально открытое платье (хотя это был и непростой выбор), и, прижав вещи к груди, будто это моя единственная драгоценность, медленно пошла в душ. И для конспирации принялась напевать под нос весёлую мелодию.
        Закрыв дверь ванной комнаты, я сначала посмотрела на своё отражение. Круги под глазами, потёкшая тушь, затравленный взгляд - да уж, картинка так себе! Но ничего! Всё, что нас не убивает, делает сильнее.
        Пережить насилие не так сложно, как забыть о нём. А ещё сложнее - простить того, кого ещё вчера считала центром мироздания.
        Я быстро приняла душ, включив горячую воду. Стояла и плакала, пока не стало тяжело дышать.
        Максим, зачем ты так со мной? Неужели вчера ты был настоящим? Я же мечтала сегодня утром проснуться в твоих объятиях, раскрыться тебе навстречу, отдать всю себя.
        Чтобы ты нежно коснулся поцелуем моих губ. При воспоминании о том, что я получила вместо мечтаний, к горлу подкатила тошнота.
        Но ты не захотел. А сделал вот так, будто я вокальная проститутка, изрядно бывшая в употреблении. Да что я говорю! Ни одна женщина в мире не заслуживает такого, даже если она изъеденная сифилисом последняя блядь!
        Ну вот, я уже и выражаюсь как он!
        Я наскоро вытерлась, оделась и посмотрела на себя в зеркало, с горечью подметив, что Максим запомнил мой размер одежды. Всё, включая размер чашечек бюстика, было впору.
        Высушив волосы феном, я заколола их наверх и прокралась обратно в комнату. Взгляд наткнулся на белое платье, изорванным куском шёлка, лежащее в углу на кресле. И это придало решимости действовать!
        Я схватила телефон и начала набирать сообщение отцу. Он всегда читает их, он не оставит меня без денег. А звонить опасно, эта Лариса наверняка услышит.
        - Вам что-то угодно? - спросила она, внезапно материализовавшись за спиной. Инстинктивно я спрятала телефон в сумочку, так и не отправив глас о помощи.
        - Нет, то есть, да. Вызовите мне, пожалуйста, такси до Москвы. Адрес я назову таксисту сама, это район Старого Арбата.
        - Вы не будете обедать?
        - Нет, я не голодна. Простите.
        - Хорошо, Злата Алексеевна. Но такси не приедет раньше чем через час. У вас ещё есть время, - произнесла Лариса и ушла, замешкавшись на пороге, будто хотела что-то добавить, но так и не решилась.
        А я спокойно выдохнула. Она не стала говорить, что мне надо дождаться Максима, значит, я смогу отсюда вырваться. Уже через час! Боже, как это много и как ничтожно мало!
        Завтра же подам на развод, и всё! Весь этот долбанный час ожидания ушёл на то, что я сдерживала слёзы, вспоминая о своей поруганной любви, строила планы и нервно кусала ногти, негодуя, что минуты тянутся так медленно.
        Наконец, вернулась Лариса. Но не одна. Позади неё с милой улыбкой и букетом белоснежных роз шёл Максим. Мой муж, который вчера жестоко и цинично изнасиловал меня в рот!
        Глава 5

* * *
        Я отпрянула, будто увидела призрак. Нет, даже хуже того, своего мучителя во плоти.
        Сейчас он выглядел вполне интеллигентно, на губах играла виноватая улыбка, а взгляд стал мягким и понимающим. Как у любящего мужчины, восхищённого объектом страсти.
        Таким я видела Максима в тот вечер в клубе, когда мы познакомились, таким он бывал со мной, когда говорил о любви.
        И таким он не был вчера, когда насиловал меня, не обращая внимания на слёзы и мольбы.
        Лариса незаметно вышла, оставив нас одних. Я продолжала стоять у дальней стены, спрятав руки за спину, в одной из них продолжала сжимать сумочку с телефоном внутри. Никто у меня его не отнимет! Вернее, отнимет, но без боя не сдамся!
        - Добрый день, Белоснежка! - улыбнулся Максим, не обращая внимание ни на мой внешний вид, ни на испуг, наверняка отражающийся на лице. - Прости, что утром не разбудил тебя сам. Дела потребовали моего присутствия, но до завтра я абсолютно свободен. Это тебе.
        Девять белоснежных роз в шикарной хрустящей упаковке из того же шёлка, из которого было сшито моё свадебное платье, легли на разобранную кровать, на которой я проснулась одна. И которая не стала супружеским ложем.
        - Ты уже обедала? Нет, ну и хорошо, сейчас поедим вместе, - продолжил он, ходя кругами, но, по счастью не приближаясь. Он словно не замечал ни моих сжатых губ, ни того, как я вжалась в стену, не в силах пошевелиться от страха.
        - Я уезжаю, - наконец вымолвила я, и всё внутри сбилось в комок. Что скажет? Как себя поведёт?
        Почему-то мне казалось, что сейчас Ветер способен на всё, даже ударить. Я ведь совсем его не знала и по дурости надеялась, что встретила принца. А он оказался злым волшебником!
        Я бы многое отдала, чтобы не стоять сейчас и не смотреть на него вот так, из-за угла, как затравленное животное, знающее, что больше ему никто не поможет!
        И всё-таки я надеялась на чудо. И оно произошло.
        Максим остановился и посмотрел на меня изучающим взглядом, засунул руки в карманы. Я как заворожённая следила за его руками, с него станется достать нож или пистолет.
        Ветер говорил, что не бандит, но слишком уж у него оказались разбойничьи повадки, чтобы сейчас я в это поверила.
        - Куда же ты уезжаешь?
        Зажигалка чиркнула в руках, я следила за ровным пламенем огня, поджигающего сигарету, за руками Ветра, такими мягкими и в то же время сильными.
        Только бы не смотреть ему в лицо. Я боялась прочесть в нём свой приговор.
        Нет, Максим не убьёт меня, но может повторить вчерашнее или решиться на большее. От этой мысли внизу живота возникла тяжесть, а потом разлитая тупая боль, отдающая в спину.
        Нет, я буду умолять, взывать к нашей любви, я попытаюсь достучаться до его разума. Только поможет ли?
        Хотя, что я реально могу? Кричать? Никто не услышит, а если и услышит, не захочет вмешиваться.
        Я жена своего мужа, новобрачная, мало ли что за игры мы решили затеять в медовый месяц?! Вчера я была счастливой, с чего бы вдруг всё поменялось?
        - Домой. Я еду домой. И развожусь.
        Я хотела добавить что-то ещё, что не позволю так с собой поступать, что он скотина и бесчувственное животное, но поймав его взгляд, осеклась на полуслове.
        Я в его власти, в полной. Не надо злить зверя в его берлоге.
        - Вот как?
        Он выдохнул дым и посмотрел на меня.
        - Точно решила?
        - Да.
        Он подумал пару мгновений.
        - Хорошо, если собралась, поехали. Я тебя забрал, я тебя и отвезу обратно. К родителям, я так полагаю?
        Лицо Ветра исказила гримаса, но уже через секунду он овладел собой и был сама предупредительность.
        - Я не хочу с тобой. Лучше на такси.
        - Или со мной, или никак. Не бойся, я тебя сегодня не трону, обещаю. С твоей головы, Белоснежка, и волос не упадёт, - он говорил это таким тоном, что я поверила.
        Я ему всегда верила, в этом моя слабость. Верила и хотела бы всё забыть, но не могла. Потому что это значит, что так будет повторяться каждый день и каждую ночь.
        Нет, где-то в глубине души я оплакивала свою любовь, несбывшиеся ожидания, но должна была поступить именно так, как запланировала. Уйти навсегда.
        - Ты, правда, меня отпустишь? - спросила я, не чувствуя под собою ног.
        - А ты думала, буду умолять? Надеялась на это? Мы взрослые люди. Если ты так решила, то я уважаю твой выбор. Пойдём, - он затушил сигарету в пепельнице, стоявшей на подлокотнике дивана, и указал на дверь.
        Мне хотелось что-то объяснить, рассказать о том, что мне тоже жаль, что я сама не ожидала такого финала, но потом решила, что раз он не спрашивает, то не нуждается в моём покаянии. Так даже лучше.
        Когда я проходила мимо, Ветер сделал шаг в мою сторону, я отшатнулась, и он посмотрел с такой обидой, что мне оставалось опустить голову и сдерживать слёзы.
        Во дворе я ждала, пока он подгонит машину. Хотела сесть на заднее сиденье, но потом подумала, что так будет неправильно. Он не стал меня отговаривать, унижать, грозить, значит, и я не стану оскорблять его недоверием.
        Я села рядом. И подумала, что совершаю ошибку. надо было сбежать по-тихому. Но было уже поздно.
        Уже через полчаса я убедилась, что от Ветра нельзя так просто уйти. Не получится, и в этом есть моя вина.

* * *
        Ехали мы молча. Я сидела, крепко сжав колени и положив на них сумку. Платье, которое я выбрала в шкафу, доходило максимум до середины бедра, а когда я садилась, оно предательски ползло вверх, обнажив острые коленки.
        Я всё ждала, что сейчас Максим остановится где-то в глуши и станет приставать. Наверное, мне было обидно, что всё закончилось вот так, хладнокровно и просто с его стороны. Ну дура и есть! Другая бы радовалась, что так легко отделалась!
        Но оказалось, что у Ветра на меня ещё есть планы.
        Мы остановились за два квартала до дома моих родителей. Припарковались на обочине, и я, кусая губы, приготовилась поблагодарить его за всё хорошее, что было в моей жизни.
        За те чувства, которые он разбудил во мне. За подаренную сказку, за мою любовь.
        Но Ветер нажал на кнопку, блокирующую двери, и повернулся ко мне с ледяной усмешкой, от которой мороз пошёл по коже.
        - А теперь слушай и не перебивай. Хочешь развода, не проблема. Только ты выплатишь мне неустойку. Молчи, я сказал! Это справедливо: я потратился на свадьбу, но дело не в деньгах. У моей семьи они есть. Своим решением ты опозорила нас перед родственниками и деловыми партнёрами. Кто захочет иметь дело с мужиком, неспособным справиться с собственной женой? Но ради тебя я и на это пойду, если через месяц твоя семья выплатит мне, скажем, двадцать миллионов рублей. Ладно, сделаю тебе скидку, восемнадцать.
        - Но почему ты так? У нас нет таких денег, ты знаешь.
        - А что ты думала?! Так и поступают с теми, кто кидает честных людей. Да ещё и не так поступают! Тебе пора повзрослеть, Белоснежка. Если, конечно, ты не разыгрываешь сейчас передо мной святую невинность!
        Я сидела ни жива ни мертва. В голове был сумбур, я почти ничего не понимала. Только эти «восемнадцать миллионов». Может, он меня проверяет, пугает?
        Я посмотрела на Ветра. Он был спокоен, хмур и сосредоточен. И не сводил с меня глаз тёмных, как омут глаз.
        - Если этих денег ты не вернёшь, то я сам заплачу их надёжным людям, чтобы они подкараулили тебя и привезли ко мне. А там с удовольствием посмотрю, как они пустят тебя по кругу. И не будут так аккуратны, как я.
        Он погладил меня по щеке, почти нежно, смахнув слезинку, а потом убрал руку, но я видела что ему стоит его ледяное спокойствие. Он меня не простит. Хуже того, накажет, как сказал.
        - Я своё слово сдержу, не сомневайся.
        Жёсткий, холодный тон хлестал меня не хуже плети.
        - Но я готов, ради своей любви к тебе, простить эту выходку. Но только один раз, Белоснежка. Я дам тебе три дня, если к пятому числу этого месяца к полудню тебя не будет на этом самом месте, значит, ты решила разводиться. Тогда и я решил.
        - Ты же говорил, что любишь меня? - всхлипывала я, понимая, что ловушка захлопнулась. Никто больше не спасёт зверька, попавшего в шёлковый силок. - И позволишь кому-то дотронуться до меня?
        Я решила взывать к жалости, хотя есть ли она в этом жестоком и властном мужчине, который теперь по праву и закону считался моим мужем!
        - Если ты сбежишь, значит, мошенница. Может, ты и не так невинна, как изображаешь? Находишь богатых мужчин, провоцируешь их, а потом обдираешь до липки.
        - Мне от тебя ничего не надо, - лепетала я.
        - А мне от тебя надо всё! Ты сама мне нужна, Белоснежка! И я позволю им это с тобой сделать. И буду смотреть, чтобы запомнить и никогда больше не попадаться на удочку такой расчётливой суки, как ты! Пошла вон!
        Он нажал кнопку, и двери открылись. Я вышла, всё ещё всхлипывая и дрожа сильнее, чем накануне вечером. Бешено колотился пульс, я стояла, прижимая сумочку к груди, и продолжала всхлипывать. Я вся сжалась настолько, что плечи сковало, а в груди разлилась боль.
        Ветер больше не смотрел в мою сторону, он закрыл двери, машина резко развернулась и выехала из арки. Время, отпущенное на раздумье, начало свой стремительный бег.
        ***Ветер
        Три долбанных дня тянулись очень медленно. Я не мог работать, толком не спал и не ел. И всё же заставил себя с головой нырнуть в дела, несмотря на поселившийся в голове хаос.
        Я не позволял себе думать о ней, а когда забывался, то ощущал горечь, до тошноты подкатывающую к горлу.
        - Ты сдержишь своё обещание? - спросил отец на исходе третьего дня. - Покажешь ей слабину, и баба вмиг это почует. Они как стервятники, чуют мертвечину и ждут, пока смогут полакомиться твоим трупом.
        Я кивал и уходил от разговоров. Мне не хотелось думать о Белоснежке, о моей черноволосой принцессе. Такой недоступной и одновременно сладкой. Хотелось облизать её всю, укусить плечо, а потом покрыть это место поцелуями.
        Я накажу её. Я заставлю пожалеть о том решении, которое она приняла после свадьбы.
        Она будет умолять меня трахнуть её и порвать целку, а я не буду торопиться. Всегда есть способ получить удовольствие от женщины, не лишая главного.
        Спал я мало и со снотворным. А когда удавалось забыться, сжимал подушку, представляя, что это Она.
        Утром решающего дня я съездил к Вере. Давняя верная и похотливая сучка обрадовалась моему визиту и безропотно, не говоря ни слова, опустилась на колени, обнажив свой белоснежный упругий зад.
        Я ворвался в неё почти на сухую, но Вера улыбалась и подмахивала, бесстыдно постанывая и посасывая свой средний палец. А я не хотел смотреть на неё, но представлял на месте этой первосортной шлюшки свою девочку.
        Она бы плакала, ну и пусть. Я умею заставить женщину почувствовать себя вожделенной и текущей сукой.
        Толчок, ещё один. И всё. Механические действия, разрядка, а в душе горит огонь, погасить которой может только она. Моя Белоснежка.
        Я прибыл на место встречи за час до назначенного времени. Заглушил мотор, откинулся на спинку кресла и стал ждать.
        Она придёт. Я была в этом уверен. А если нет, ворвусь к ней и вытяну на улицу за волосы. А потом. Придумаю наказание.
        Впрочем, я уже его придумал.
        Глава 6

* * *
        Все три дня я тихо просидела в своей комнате, раздумывая о том, как было хорошо, если бы я вдруг не проснулась утром.
        И родители, что с гордостью рассказывали родственникам о моём удачном браке, и я сама не столкнуться с ужасающей реальностью.
        Максим, тот, кто был так предупредителен и нежен, и Ветер, тот, что грозил отдать меня на растерзание банде подонков, да ещё и смотреть, как они будут меня насиловать, - две стороны одной личности. И всё же, когда нас разделяло расстояние, я не верила Ветру.
        Он не сделает то, что обещал. Как и я. По утрам меня стали преследовать головные боли.
        - Это всё от стресса, - говорила мама и подносила мне стакан воды, в котором растворяла обезболивающий порошок. - Где это видано, чтобы жена в медовый месяц жила у родителей? Может, ты что-нибудь не так сделала?
        Она спрашивала очень осторожно, поправив роговую оправу недешёвых очков.
        - Нет, мама. Максим просто много работает. У них сейчас какой-то важный проект, и это я решила переехать на время к вам.
        - Не надо было, Злата. Мужчин нельзя надолго оставлять одних. Особенно таких, как твой муж. Ему каждая силиконовая шалупень будет рада.
        Неожиданно на лице мамы появилась презрительная гримаса, я раньше не видела её такой возбуждённой. Мама принялась ходить по кухне, на которой мы с ней сидели и завтракали.
        - Ты теперь не девушка, а жена, вот я тебе, пока отец на работе, и скажу. Да, приличной даме не нравится всё то, что нравится её мужу. Я же вижу твой взгляд, вы повздорили, да? И если всё случилось после брачной ночи, надо думать, что Максим был груб.
        Я опустила глаза в чашку с зелёным чаем.
        - Он тебя выгнал, потому что ты начала ему высказывать свою обиду?
        Я продолжала молчать, иначе сейчас выпалю всё как есть. Лучше от этого никому не будет. Я уже поняла, что вернусь к Ветру.
        - Ну я так и думала! Не надо было уезжать, Злата, - в голосе мамы появилась какая-то усталая обречённость.
        - А что, надо было всё терпеть?!
        - Да. Да, и не смотри на меня так! Это твой отец для тебя делает то, что, к примеру, никогда бы не сделал для меня. Думаешь, я всё не сносила? Только одно нельзя терпеть, когда на тебя руку поднимают! Максим тебя бил?
        - Нет.
        - Ну вот видишь! А эти их игрища я и сама терпеть не могу, но надо играть, как в театре.
        - Всю жизнь?
        - Ох, моя девочка! - мама подошла и обняла меня за плечи. - Это хорошо, кабы всю жизнь. Только мужики иногда себе помоложе находят, а уж те стараются, будь уверена.
        Этот разговор ещё больше уверил меня в том, что придётся вернуться. Проверять, блефовал ли муж, когда угрожал мне, я не собиралась. Он мог поступить так, потом, наверное, пожалел бы, но мне от этого легче не станет.
        И ещё я опасалась за родителей. Ветер запросто мог начать угрожать им, чтобы те вразумили нерадивую дочь. А теперь, после разговора с мамой, на душе и вовсе стало тоскливо. Получается, я какая-то не такая, что не испытываю удовольствие от того, от чего прочие тащатся.
        В Интернете и среди моих подруг только и разговоров, как классно брать в рот, подставлять заднюю часть и раздвигать ноги. Наверное, я какая-то странная. Бракованная.
        Мне приятны ласки Ветра, но когда доходит до главного, хочется сбежать и забиться в угол, чтобы не трогали.
        - Ты похудела за те дни, что у нас живёшь, - добродушно смеялся отец. - Вот увидит тебя муж и претензии нам выкатит. Жену его не кормим.
        - Это от тоски, - поддакивала мама, подмигивая мне и ставя на стол большую тарелку спагетти с соусом болоньезе. - Ничего, скоро голубки соединятся.
        Я больше не сомневалась в том, что должна вернуться. Странно, но при мысли об этом я испытывала не только страх, сковывающий руки и ноги, но и нетерпение. Как он там? Думает обо мне или забылся в объятиях других, покладистых дам?
        В конце концов я убедила себя в том, что мы оба были неправы. Он - слишком резко и грубо совратил меня, я - слишком чувствительно отреагировала. Наверное, надо было не лить слёзы, а ласками убедить его подождать.
        В назначенный час я пришла в условленное место. То платье и сумочку, в котором Ветер видел меня в последний раз, я выбросила ещё три дня назад. Сейчас я оделась в любимую джинсу и белую футболку.
        Ветер вышел из машины мне навстречу.
        - Я скучал, - произнёс он и, не дожидаясь ответа, сделал шаг вперёд. Откинув за спину мои волосы, поцеловал в губы без намёка на ласку, но со страстью.
        - Скажи, что любишь, - прошептал он, прерываясь на мгновение. - Что больше не уйдёшь.
        - Люблю и не уйду, - задыхалась я в его объятиях и одновременно бесстыдно прижималась к любимому всем телом. Может, я не такая уж и фригидная, как воображала накануне.
        Его губы были терпкими, горькими, желанными. Я позволила себе расслабиться, поняв, что Максим не причинит мне вреда, а Ветер, он как стихийное бедствие, как тот поезд, несущийся вниз с горы по рельсам. Не надо противиться. Я не хотела ему сопротивляться. Больше не буду.
        Хочет трахать меня в рот, пусть делает, я постараюсь принять его так глубоко, как смогу. Он мой, а я его.
        За эти три дня моё тело истосковалось по его рукам. И по члену, упирающемуся сейчас в низ живота. Наверное, я мазохистка, но хочу этого мужчину. И буду делать так, чтобы и он не остыл ко мне.
        - Голодна? Я тоже. Поехали, пообедаем. Я всё ещё хочу утку по-пекински.
        Он обхватил руками мою голову, заглянул в глаза и улыбнулся по-особенному, как умел только он. «Мне не хватало тебя, Белоснежка», - говорила эта улыбка. А мне не хватало, чтобы кто-то назвал меня так. И вот так погладил по спине, чуть задержавшись на линии трусов и соскользнув рукой ниже.
        - Поедем, - кивнула я. - Но больше никогда не угрожай мне.
        - Не буду. Я сразу перейду к действиям. Не смотри так, Белоснежка, они тебе понравятся. Со временем.
        Глава 7
        Ветер
        Я пожирал её глазами, нарочно оттягивая тот момент, когда мы останемся наедине в закрытой комнате. Только она и я. Говоришь, скучала? Возможно, но сидела ли взаперти или искала утешение в обществе других?
        Перед глазами всплывали события почти двадцатилетней давности…
        Я стоял за дверью отцовского кабинета и слушал крики родителей. Хотелось заткнуть уши, крикнуть им в ответ, чтобы замолчали. Даже мелькнула мысль уйти из дома, чтобы мать и отец, наконец, заткнулись и объединились хотя бы на время моих поисков.
        Но мне было страшно уйти. Где искать еду, где спасть? Ущемлять себя не хотелось, и ещё я знал, что они не помирятся.
        Уже мирились, а потом всё повторялось. Отец днями и ночами пропадал на работе, а мама скучала. И искала утешение в случайных связях.
        Это я уже понял гораздо позже. Тогда только приходилось удивляться её занятости вне дома, она ведь никогда не работала, но усиленно следила за собой, покупала дорогие шмотки, чтобы снимать их перед другими мужиками. Ещё и спонсировала их на деньги, которые отец давал на моё образование!
        Говорят, не смей судить родителей! А я считал, что имею право. Не тогда, сейчас.
        Отец долго ничего не знал, однажды, когда он слёг с простудой и капался в кабинете, одной рукой просматривая отчётность, она исчезла на три дня. Говорила, что срочно надо ехать к больной матери, но так туда и не доехала.
        Я ненавидел её лицемерие, а потом понял, что они все такие. Мы любим их, кладём к ногам весь мир, как можем, а они… скучают.
        - Ты не знаешь, как тяжело жить в золотой клетке! - не раз пыталась ныть в моём присутствии мама.
        Я тогда уже достаточно повзрослел, чтобы возразить:
        - Клетка всегда есть, вопрос в другом, будет ли она золотой или железной.
        - Не груби мне!
        На этом наш разговор заканчивался, и у меня не возникало желания его продолжить.
        - Ты ничего не понимаешь!
        Железный аргумент женщины, у которой закончились оправдания. У меня аж в глазах искрило от этих слов!
        Да, блядь, я не хочу ничего понимать, потому что знаю правила: или ты сильная и тащишь всё сама, включая тюленя-мужа и детей, или прими условия того, кто способен тебя обеспечить.
        Мне не нужны сильные, мне нужны интересные, не такие, как все. Загадочные, девушки на ценителя. Любящие и готовые прогинать передо мной спину.
        Моя Белоснежка была именно такой! И сегодня она прогнётся, но совсем не так, как рассчитывает. И я увижу её чёрные пряди, свободно разметавшиеся по голой спине.

* * *
        Мы приехали в его особняк около пяти вечера. Максим представил прислугу: уже знакомую мне Ларису, девушку Яну и плечистого молодого человека Андрея.
        Я здоровалась со всеми, протягивая руку, на что Ветер только усмехался.
        - Не надо быть слишком любезной. Ты хозяйка, достаточно простого кивка.
        А потом мы отправились наверх. Максим вёл меня за руку, моё сердце трепыхалось, как раненая птица, я ощущал трепет предвкушения и лёгкость в груди. Хотелось дурачиться и прижаться к мужу крепче, чтобы снова ощутить его желание.
        Никогда прежде мне не было так хорошо и легко, разве что в те моменты, когда Максим говорил о своей любви.
        Он умел говорить так, чтобы заставить сердце биться чаще, чтобы хотелось отдать ему всю себя без остатка. Чтобы молить лишь об одном, о том, чтобы он всегда любил и хотел только меня!
        В те минуты, когда я ловила на себе его взгляд, к голове приливал жар, а в душе появлялась уверенность. Я всё смогу, мне любая ноша по плечу.
        - Я в душ, - произнёс он, когда мы остановились у двери спальни. - Это твоя комната.
        - Разве у нас будет не одна кровать? - спросила я с улыбкой, ожидая услышать, что, разумеется, одна. Но Ветер ответил:
        - Нет, спать мы будем в разных комнатах. Я люблю уединение, часто работаю допоздна, поэтому моя спальня переоборудована и в кабинет. Но ты всегда сможешь ходить ко мне в гости. Как и я к тебе.
        Мы стояли так близко, что я чувствовала его дыхание на лице. Ветер коснулся моего носа, провёл по спинке вниз, лёгонько щёлкнул по кончику. Когда указательный палец коснулся моих губ, я приоткрыла их, и он оказался у меня во рту.
        Наверное, если бы на месте Ветра был кто-то другой, всё равно кто, я бы никогда так не сделала, но сейчас мне хотелось показать мужу, что я не скованная дурочка, боящаяся любых форм близости, кроме лёжа на спине и в полной темноте, а пылкая неопытная возлюбленная.
        Я скользнула языком по подушечке пальца, чуть прикусила её и принялась легонько посасывать, смотря Ветру в глаза.
        - Я скоро приду, - улыбнулся он так плотоядно, что у меня задрожали колени. - А пока тебе помогут приготовиться.
        Я хотела спросить, что это значит, но Ветер только покачал головой.
        - Не спрашивай, всё сама поймёшь. И не сопротивляйся, Белоснежка. Очень скоро я вернусь. И ты уже никуда от меня не денешься.
        И ушёл прямо по коридору. Так, значит, его спальня через две двери по правую сторону. Мне было любопытно исследовать дом, но я понимала, что лучше оставить это на потом.
        И вошла в дверь. Спальня была просторной, по квадратуре почти как две комнаты в родительской квартире.
        Широкая двуспальная кровать - первое, что бросилось мне в глаза. Не слишком ли много мне одной? Впрочем, от меня зависит, чтобы Ветер приходил ко мне чаще и остался на ночь.
        Я мечтала просыпаться с ним рядом, в его объятиях, хотела чувствовать его тепло во сне и прижиматься к спине любимого тёмными неспокойными ночами.
        Я обошла комнату, разделённую гипсовой стеной на две зоны: спальня и мини-гостиная. Ещё одна дверь вела в ванную, совмещённую с туалетом.
        Здесь можно жить, не выходя в коридор. Приятно, что Ветер прислушался к моим пожеланиям: комната была отделана именно так, как я и заказывала. В пастельных тонах стиля «Прованс».
        Я открыла громоздкий шкаф у дальней стены и обнаружила полный гардероб вещей. Это был даже не шкаф, а своего рода кладовка, перестроенная под гардеробную.
        И тут в дверь робко постучали.
        Глава 8

* * *
        - Войдите! - крикнула я, закрывая створки шкафа.
        - Злата Алексеевна, я пришла вам помочь, - произнесла девушка, которую мне представили как Яну. Она вошла и аккуратно закрыла за собой дверь, держа в руках поднос, накрытый сверху белоснежным полотенцем.
        Яна была полновата, но эта полнота ничуть не портила её, на голову выше меня, девушка, что называется, была статной. Густые длинные курчавые волосы были забраны в хвост, полные губы улыбались, но мелкие глаза смотрели со злым любопытством.
        - Чем именно?
        - Хозяин приказал, чтобы я сделала вам клизму и помогла одеться.
        Мне показалось, что я ослышалась.
        - Не понимаю.
        - Не бойтесь, я медсестра по образованию. Больно не будет.
        Она произнесла это с таким упором, будто хотела добавить: сейчас не будет. Я, конечно, не дурочка и не такая наивная, чтобы не понимать, для чего нужна эта процедура. Теперь мне стали ясны слова Ветра о тех действиях, что должны мне понравится, но со временем.
        - Не надо, я всё сделаю сама, - произнесла я, протягивая руку. И так посмотрела на Яну, чтобы она не смела и рта открыть. - Пошла вон отсюда, дрянь!
        - Как угодно, Злата Алексеевна! - Яна улыбнулась и, проигнорировав мой жест, поставила поднос на столик возле двери. Поклонилась и вышла с тем же достоинством доверенного лица хозяина, с которым и вошла в мои комнаты.
        Я чувствовала, как вспотели ладони, а по спине бродил холодок. Странно, я стояла, глядя себя по руке, и ничего не чувствовала. В груди поселилась какая-то пустота, словно это не я стою в роскошных комнатах и жду мужа, который пока так им и не стал, а кто-то другой.
        Плечи опустились, я посмотрела вниз, ссутулилась, сразу показавшись себе нелепой и глупой. Кукла, которую дёргают за ниточки и получают удовольствие, смотря как она пытается изображать человека со свободной волей. Нет, сбежать сейчас не получится.
        Я буду играть по плану Ветра. Сейчас уж точно, заслужу его доверие и потом… Не знаю, я не уверена, что у меня будет потом, но постараюсь выбраться невредимой.
        Сдёрнула полотенце, взяла резиновую грушу и поплелась в ванную. Сделала всё механически, помылась на три воды, как перед смертью. И всё же всплакнула!
        Струи воды катилась вниз по спине, плечам, шее, а слёзы - по щекам. Я стояла под горячим душем и ждала, пока придёт Он. Знала, что придёт, чувствовала его так, как не чувствовала никого раньше.
        Ветер отчего-то запал в душу, задел какую-то тонкую струну внутри, на которой ранее никто не играл. И даже сейчас, когда я знала, что он со мной решил сделать, и догадывалась о том, через что ещё предстоит пройти, тем не менее хотела его видеть, слышать, как он будет меня успокаивать, говорить, что никому не отдаст.
        Я хотела быть его женщиной, несмотря ни на что. Впрочем, я ей и стану. Уже стала. Женой.
        - Белоснежка, - произнёс его голос. Я вздрогнула, но обернулась, проведя рукой по дверце кабины, чтобы лучше видеть.
        Максим стоял в дверях и смотрел на меня так, как втайне мечтает каждая женщина. Я выключила воду и открыла створку душевой кабины. Шаг вперёд, осторожный, робкий, и вот он уже протянул мне руку.
        - Я впервые вижу тебя такой, - прошептал он. - Хочу запомнить и насладиться моментом.
        - Я всё сделала, как ты хотел.
        - Не сердись. Я люблю тебя.
        Ветер наклонился к моим губам и притянул к себе, пресекая все попытки отстраниться. А я принимала его ласку, вздрагивая, как под ударами тонкой плети. Когда не так больно, как унизительно.
        - Не бойся, я не причиню тебе вреда, - сказал он, прерывая поцелуй на мгновение, чтобы снова завладеть моим ртом и душой.
        Я чувствовала его руки, они гладили моё обнажённое тело, то спускаясь к ягодицам, то снова поднимаясь по спине, а мы с Ветром продолжали жарко целоваться. Я начала отвечать ему, мысли смешались, а внизу живота заныло до ломоты.
        - Возьми меня, - прошептала я и уткнулась ему в шею в надежде, что всё пойдёт по моему плану. - Я хочу стать твоей.
        - Ты и так моя и будешь ей, пока я так хочу.
        Ветер резко повернул меня к себе спиной и толкнул к двери в спальню.
        - А ты думаешь, что я не проверю, что ты делала эти три дня.
        Оказавшись в спальне, я почувствовала холод, ведь Ветер так и не дал мне завернуться в полотенце, но сейчас я видела в его лице только желание подчинить. И самое противное, что хотела подчиниться, однако пыталась минимизировать потери.
        - Я была дома. С родителями. Я ещё девственница, проверь сам.
        - Думаешь, я не знаю, что физически баба может остаться целкой, при этом её просто ебут в другое отверстие. Вот сейчас и проверим. На колени, быстро.
        Он подтолкнул меня в кровать, больно ущипнув за сосок так, что я даже вскрикнула.
        - Пожалуйста, Максим, не надо, - пыталась умолять я, чувствуя, как он смачивает тугое кольцо ануса пальцем, смоченным в какой-то жидкости, которую он мигом ранее выдавил мне на ягодицы.
        Мои руки дрожали, пришлось опуститься на локти, чем вызвала довольное хмыканье Ветра.
        - Я же говорил, что ты создана для того, чтобы я ебал тебя везде.
        Что-либо ответить я не успела, только почувствовала, как член мужа упёрся в тугое колечко ануса и плавно стал заходить внутрь. В первые мгновения у меня перехватило дыхание от страха и неведомого доселе чувства, что меня растягивают изнутри и сейчас разорвут. Боль пришла сразу, не такая, чтобы кричать в голос, но постанывать и плакать, глотая слёзы.
        - Потерпи, милая. Ты у меня ещё кончишь, - сказал Ветер и резко вошёл на всю длину.
        Я вскрикнула, уткнувшись лицом в шёлковое покрывало, но мужа это не остановило. Он начал двигаться, сначала плавно, но вскоре нарастил темп, не слушая мои рыдания.
        - Да, Снежка, это теперь твоё призвание - терпеть, пока я тебя трахаю.
        - Мне больно, - пискнула я, хотя первая боль уже утихла, уступив место жжению. Я чувствовала себя вещью, которую нетерпеливый хозяин пользует, не заботясь о сохранности упаковки.
        - Так и должно быть. Ты охрененно узкая.
        Он увеличил темп, и я, вгрызаясь зубами в покрывало, терпела. Вскоре боль утихла совсем, мне удалось даже расслабиться, мысленно молясь, чтобы всё скорее закончилось.
        Мощными движениями Ветер загонял член в мою дырочку до самого конца, а потом почти полностью вытаскивал его из ануса. Я чувствовала, как его лобок ударяется о мои ягодица, а яички бьются прямо о промежность. Как ни странно, но это доставляло мне удовольствие, не испытанное ранее.
        Я не занималась мастурбацией, хотя слышала, что подруги регулярно самоудовлетворяются. Мне же это не приносило радости. А сейчас, с каждым движением Ветра внутри меня, я испытывала не удовольствие, но близкое к этому чувство.
        Тепло его яичек, когда они касались набухшего бугорка в промежности, рождало волну спазма, распространяющуюся на живот.
        Я протянула руку между своих ног и коснулась их. Ветер застонал, в два мощных движения вошёл в меня максимально глубоко и кончил.
        Он продолжал держать меня за талию, насаживая на член, я чувствовала его содрогания внутри и тёплую волну, заполняющую меня.
        - Да, детка, с первым настоящим трахом тебя! - выдохнул он и аккуратно вышел из меня.

* * *
        Он отправился в душ первым, похлопав меня по мягкому месту так, будто я была цирковой лошадкой, успешно выполнившей сложный трюк. В какой-то мере, так оно и было.
        Я слушала, как шумит вода в ванной и лежала, завернувшись в покрывало.
        Глаза были совершенно сухими, мне не хотелось плакать, я вообще больше не знала, ни кем является мой муж, ни что я от него хочу. Боже мой, я даже не представляла, что я буду делать!
        Терпеть, ждать, что время изменит Ветра? Нет, не изменит.
        Он таков, каков есть: хитрый, резкий, мстительный и в то же время я чувствовала его любовь кожей. Знала что он не играет в страсть, а дышит ей, живёт, она как никотин у курильщика встроилась в его мозг и проела нутро.
        Откуда я это знала? Я и сама испытывала схожие чувства. С одной стороны, ненавидела его за то, через что он заставляет меня пройти. С другой, наслаждалась его прикосновениями и взглядами, ласкающими без слов.
        - Иди, Белоснежка, а потом поговорим, - улыбнулся он, выходя из душа.
        Завёрнутый в полотенцем, которое еле прикрывало накаченные ноги и живот с красивым прессом. И когда только у него хватает сил и времени ещё и в тренажёрку ходить?
        Ответ лежал на поверхности. Он же Ветер! Его энергии хватит на микроАЭС!
        - Хорошо, - ответила я и, опустив голову, хотела было прошмыгнуть мимо.
        По моим бёдрам стекала его сперма, хотелось как можно быстрее помыться и забыть о том, что он со мной делал. Как и о том, что мне даже было немного приятно.
        Пусть не сразу, но под конец я приноровилась к его темпу, боль ушла, оставив чувство наполненности и безумно приятное прикосновение его яичек к моему клитору.
        Но пройти быстро в душ мне не позволили. Он схватил руку и повернул моё лицо за подбородок так, чтобы наши взгляды встретились.
        - Недолго. Мне надо уходить. Но перед этим кое-что скажу тебе.
        И взгляд у него был такой, что не посмеешь ослушаться. Слишком рискованно.
        Я же старалась вести себя так, будто ничего не случилось. Будто в жизни не было никакой опасности. Словом, как счастливая новобрачная, у которой отчего-то дрожат губы.
        В душе я включила прохладную воду. Закрыв глаза, досчитала до десяти и вырубила её. Наконец, холод сделал своё дело, заморозил чувства, заставляющие меня дрожать, как будто стою голой на морозе. Я не знаю, что делать! Совсем не знаю!
        Уходить? Даже если бы я этого хотела, то не смогу. Ветер не позволит.
        Смириться и делать вид, что всё, что происходит, делается с моего согласия и по моей воле? Наверное, какое-то время это будет возможно.
        Быстро обтёрлась полотенцем и только тут поняла, что не захватила белья, не говоря уже об одежде. То, что я оставила на вешалке в ванной, Ветер бросил в корзину для грязного белья. Предварительно намочив, что теперь и не оденешь!
        Делать нечего! Выйду в чём мать родила! В конце концов, сейчас, смыв его следы, я чувствовала себя не грязной потаскушкой из борделя, а обычной девушкой, проводящей время с любимым.
        Ветер, увидев меня, довольно хмыкнул. Он уже успел одеться и сидел в кресле, жадно пожирая меня глазами, как смотрят на дорогое, но вполне удачное приобретение.
        Его взгляд блуждал по моему телу, я физически ощущала эти невесомые прикосновения, от которых меня по-прежнему бросало в жар.
        - Сядь сюда! - указал он на кресло напротив и добавил суровым тоном: - Разве я разрешал тебе одеваться?
        Я застыла с пледом в руках, в который отчаянно хотелось завернуться. Расчёт мужа прост: когда человек находится в заведомо дискомфортной ситуации, то и мыслить стройно не сможет.
        Но конфликтовать я не хотела. Не сейчас.
        - Я решил сразу объяснить тебе наши планы.
        - Твои, то есть? - Я позволила себе сарказм, но Ветер пропустил его мимо ушей.
        - Мои, пусть так. Я уже говорил тебе, что раз ты моя жена, я всё буду решать сам.
        - А мне останется золотая клетка? Ты не собираешься со мной считаться? Какая же это любовь?!
        - Хорошая, честная. Впрочем, думай как хочешь. Я подарю тебе такую жизнь, о которой другие будут только мечтать. Но и от тебя требуется немало. Невозможно всё время брать, не отдавая равноценной жертвы. Это тактика паразита, а таких фиф мне не надо!
        Я слушала его и одновременно почти не слышала. Вцепилась пальцами в подлокотники кресла, больше не стремясь прикрыться.
        Было чуть прохладно, но я не обращала внимания. Ветер говорил о ребёнке, вполне естественно, что в браке должны рождаться дети. Я и сама была не против двоих, о чём не раз говорила мужу.
        Но представляла всё иначе. Впрочем, как скажет Ветер, это ведь только моя вина!
        - Ты должна залететь в ближайшие месяцы, - продолжил он деловым тоном, каким надиктовывают секретарю, чтобы та внесла встречи в планировщик и в своё время напомнила боссу о них. - И пока этого не случится, из дома ты не выйдешь. Можешь звонить по сотовому родителям или подругам, но учти, Белоснежка, я буду знать, что и кому ты говоришь.
        Он встал и медленно подошёл. Потом навис надо мной, запрокинул голову так, что потемнело в глазах и впился губами в мой рот.
        Сейчас поцелуй был похож на укус, предупреждение. Я почувствовала солёный привкус, но не понимала, моя ли кровь на языке или его.
        Мы целовались, он наступал, а я оборонялась. Оба старались причинить друг другу боль, но не настоящую, скорее утвердить власть. Он имел все права, но у меня в рукаве была козырная карта. Ветер хотел меня.
        Я чувствовала, что ещё немного и он овладеет мной по-настоящему. Так как мы мечтали в конфетно-букетный период.
        Моё тело отвечало его грубым ласкам, рукам, что больно крутили сосок. Так, что перехватывало дыхание, а с губ, нещадно терзаемых его языком и зубами, срывался стон то ли боли, то ли предвкушения нового акта страсти.
        - Пожалуйста, дай мне время! - взмолилась я, понимая, что сейчас не готова принять его в себя. Не физически, в этом как раз проблем не было, морально.
        Я хотела достать противозачаточные таблетки. Заводить ребёнка от Ветра сейчас означало продать ему себя в рабство. Конечно, я и так не на свободе, но стоит усыпить его бдительность, быть ласковой, как я смогу добиться послаблений.
        Долго обманывать не получится, да это и не требуется. Я хотела выгадать хотя бы три месяца.
        За это время всё может случиться: Ветер отложит мысль о ребёнке, когда поймёт, что нам хорошо вдвоём, или я решу, что хочу иметь дитя от мужа. Даже от такого тирана, как мой.
        - Хорошо, моя Белоснежка! - прошептал он на ухо, оставив на шее след от поцелуя. Он горел огнём, как тавро. - Завтра. Я приду к тебе завтра.
        Глава 9

* * *
        Ветер ушёл почти на двое суток. В это время он разрешил мне съездить в торгушку, мотивируя тем, что я пока нетронута, и это легко проверить. И просто, что мне надо развеяться.
        - Возьми карту. На ней лежит некая сумма, можешь её всю потратить по своему усмотрению.
        Я улыбнулась и поцеловала мужа в щёку. Всё получалось даже лучше, чем я планировала. Правда, в надсмотрщики мне выделили ту самую Ларису.
        - Она будет возить тебя, куда скажешь. Пока ты не научилась водить сама, - Ветер давал указания, собирая бумаги в папку и просматривая электронную почту.
        Сейчас он казался почти обычным бизнесменом, который готов баловать любимую жену и делать всё, чтобы ей было хорошо.
        - Проветрись, потом такой возможности долго не представится, - произнёс он напоследок, будучи уже в дверях.
        - А если я не смогу? - спросила я, обернувшись и комкая в руках салфетку. - Ты меня выгонишь?
        Уже взявшись за ручку двери, он прикрыл её и подошёл ко мне.
        - Я чего-то не знаю, Белоснежка?
        - Нет, я говорю на всякий случай. Мало ли что может случиться.
        - У меня - мало. Я привык решать любые сложности. Если так случится, обратимся в клинику. Есть же современные технологии.
        - А если и они не сработают? - спросила я, желая услышать ответ, каким бы он ни был. - Ты бы смог жить с бесплодной женой?
        - Жить смог бы, но ребёнок у меня должен появиться в ближайшие годы. Если не сможешь родить ты, я найду другую. Ту, что родит мне сына. Но, обещаю, воспитывать его будешь только ты.
        Он легонько щёлкнул меня по носу и растворился за дверью, даже не выслушав моего ответа. Похоже, так будет всегда.
        Мама права, с такими представительными мужчинами, как Максим Ветров, не стоит корчить из себя независимую леди. Это только в сказках, им нужны самодостаточные, а в жизни - красивые и бессловесные тени.
        Первым делом я решила снять деньги с карточки, чтобы потом было не отследить траты. Понимала, что это вызовет вопросы и нашла в торгушке, к которой меня привезла Лариса, отдел, где не принимали безнал по техническим причинам.
        Ожидала, что Лариса выйдет следом за мной и станет ходить по пятам, но этого, к счастью, не произошло. На три часа я была предоставлена сама себе.
        Походила по отделам нижнего белья, прикупив себе парочку красивых комплектов, заглянула в одну из парфюмерных лавок, где торгуют селективной парфюмерией и назло мужу выбрала два самых дорогих флакона по сто миллилитров.
        Один запах был до тошноты приторно-сладким, а второй - горьковато-мускусным, почти универсальным.
        - Прекрасный выбор! - широко улыбнулись на кассе сразу две девицы, и я впервые с момента нашей свадьбы ощутила себя богатой.
        Это было приятное чувство, когда можно не смотреть на цены, а покупать не глядя, ориентируясь только на собственный вкус и предпочтения.
        Теперь, когда я расслабилась, настало время выпить чашечку кофе в ближайшей кофейне. Если Лариса или кто другой за мной наблюдают, они смогут убедиться, что я прекрасно провожу время. И не замышляю ничего дурного.
        Следующим пунктом в моём маст хэв-списке значилась аптека. Я придумала легенду о том, что надо купить витамины для подготовки к беременности и прочие предметы гигиены. Чеков Ветер у меня не спрашивал, значит, надо отложить немного денег на чёрный день.
        Отвезу их в квартиру родителей и спрячу в своей бывшей комнате в одной из коллекционных кукол, которые я раньше собирала. Собственно у меня их было всего три, но я очень гордилась своей маленькой коллекцией принцесс.
        - Вам не нужна помощь? - позвонила мне на телефон Лариса. Вот ведь штука, я не давала ей номер!
        - Нет, спасибо. Я ещё побуду тут часа три, а потом буду ждать вас у главного выхода.
        - Хорошо, госпожа Ветрова.
        Этот звонок показался мне предостережением судьбы. Задумала покупать таблетки - так не медли!
        Я ринулась в аптеку, и пока не дошла моя очередь, теребила ручки сумки и оглядывалась по сторонам. Нервы были как натянутая струна, казалось, что сейчас войдёт Ветер собственной персоной или кто из его доверенных людей, они возьмут меня за локоть и выведут на улицу. Посадят в машину и…
        Не знаю что. В этом месте моя фантазия закачивалась.
        - Вы будете брать? А то я спешу, - спросила меня, стоящая позади, девушка - натуральная серая мышка в больших очках. Такую встретишь на улице и через минуту забудешь.
        - Могу пропустить вас вперёд, - улыбнулась я, но девушка испугалась так, будто я ей нахамила.
        - Нет-нет, я подожду. Вам ведь недолго?
        Мне и вправду не понадобилось много времени. О противозачаточных таблетках я знала всё от Светки.
        Конечно, она не врач, но за неимением лучшего, было не выбирать. Забеременеть сейчас я боялась больше, чем навредить себе гормонами.
        Да и Светка за пару лет знакомства прожужжала мне все уши о том, с каких таблеток надо начинать, какие пить при прыщах, а какие пилюли не сильно снижают влечение.
        - Ты слушай, слушай, потом спасибо скажешь. Жизнь, она такая, непредсказуемая, - хмыкала подруга, когда я пыталась довести до её сведения, что меня совершенно не волнует эта тема.
        В этот момент Светка многозначительно поднимала брови, а в глазах блестели чёртики.
        - А то и знать не будешь, от кого залетела.
        - Со мной такого не случится!
        - Может и так. Но зря! Разве ты не мечтала о любви? И о том, как любимый тебя обнимет и жёстко оттрахает? А о сэндвиче? Ну, том самом, когда ты одна между двумя крепкими членами?
        Дальше я краснела и закрывала уши. Конечно, свои фантазии есть у каждой, но о двух членах я не мечтала. До недавнего времени даже с трудом могла представить, как это возможно.
        И вот теперь я стою в аптеке, чтобы тайком от мужа, любимого и единственного, купить противозачаточные таблетки. Я держала в руках упаковку и чувствовала себя так, словно подвязалась быть наркокурьером. Озиралась, словно затравленный зверь, сердце билось, в висках стучало.
        Успокоилась только тогда, когда выкинула чек и упаковку. И сразу почувствовала себя лучше.
        Захотелось выпить чего-то покрепче, но я опасалась, что таблетка тогда не подействует. Поэтому решила успокоиться и наведаться в отдел готового платья. Давно хотела прикупить себе новые джинсы!
        Ветер их не любит. Он сто раз говорил, что предпочитает видеть на мне струящиеся платья, но мне хотелось сделать ему что-то назло. Отстоять свою правду. И сегодня, мне так казалось, это вполне удалось.
        Ветер
        Я помнил этот день во всех подробностях. Мне тогда только недавно исполнилось шестнадцать.
        Отец с матерью начали скандалить ещё с вечера. Я давно не видел такой ссоры!
        Обычно дома всегда было тихо. Отец возвращался поздно, но они всегда ужинали с матерью вдвоём, это было их совместным ритуалом, позволяющим обоим чувствовать, что они семья.
        А сейчас он кричал так, что я отчётливо слышал каждое слово:
        - Я убью вас обоих: тебя и твоего наёбыша!
        Пашка, несмотря на то что в свои семь лет, был крепким и задиристым мальчишкой, плакал у меня в кровати. Мы лежали, как мыши, чтобы не привлекать внимания. Даже опасались громко дышать.
        - Не бойся, - постоянно говорил я ему, лежа в темноте под тёплым одеялом. Брат дрожал, но плакать переставал.
        А я впервые в жизни молился Богу о том, чтобы отец успокоился и никого не прибил.
        - Это неправда, говоришь? А это тоже неправда? Почитай, раз идиотка!
        И наступала временная тишина, прерываемая лишь тихим воем матери. Бить отец умел так, чтобы почти не оставлять следов, но боль от этого меньше не становилась.
        Я почти сам ощущал его удары, но знал, что вмешиваться нельзя. Я отвечаю за брата, он маленький, кроме меня, сейчас никто его не защитит.
        - Пойдём к маме, - шептал он.
        - Нельзя, сейчас они успокоятся, - повторял я столько раз, сколько понадобилось, чтобы самому в это поверить.
        Тогда я не знал масштаба бедствия, постигшего нашу семью, но звериным чутьём угадал, что гроза пройдёт нескоро, ещё будут громы и молнии, которые надо пережить, перетерпеть, стиснув зубы и спрятавшись под одеялом.
        - Мама умрёт? - внезапно спросил Пашка, и я обнял его под одеялом так крепко, как смог.
        - Нет. Поболеет, и всё пройдёт. Мы не можем ей помочь.
        - Почему?
        - Потому что, если отец сейчас увидит тебя, ей достанется ещё сильнее.
        - Спустись сам, Максим, тебя он не тронет. Ну, пожалуйста! Ты любимчик! - продолжать скулить брат, а я только гладил его по голове и продолжал успокаивать.
        Сердце колотилось в горле, голова соображала паршиво, в мозгу билась только одна мысль: пересидеть. Глупо изображать храбрость перед ураганом, если силы не равны.
        Если бы речь шла только обо мне, я бы ринулся вниз и сделал так, чтобы отец заткнулся. Я уже тогда умел взывать к его совести, подставляться под удар так, чтобы противник устыдился занесённой руки. Мог принять удар с ледяным спокойствием и презрительно сплюнуть кровь на ковёр.
        Но сейчас моя бравада только сильнее разозлит отца. И он сорвётся на Пашке. Конечно, не убьёт, но ремнём постегает знатно.
        Много позже я понял, что когда мужчине больно, в нём просыпается Зверь, требующий крови и жертв. И не успокоится до тех пор, пока не иссякнут силы и не наступит апатия.
        Судя по крикам, речь шла о проступке матери. И всё это имело отношение к Пашке.
        Он всегда был внешне копией отца, поэтому тот его баловал и прощал те шалости, за которые с меня драл три шкуры. Впрочем, что касалось внимания, я получал его сполна.
        Отец бы скуп на эмоции, но словоохотлив, если дело касалось рабочих моментов. Он скрупулёзно, не теряя терпения, с тринадцати моих лет приучал к делам и рассказывал, иногда с применением силовых воздействий, то, что я по его мнению должен был знать о бизнесе.
        Улавливал я быстро, поэтому доставалось мне нечасто. А когда стукнуло пятнадцать, начал в ответ показывать зубы, за что однажды был бит нещадно, но зато больше отец на меня руку не поднимал, а только ухмылялся. Мол, придёт, щенок, время, вспомнишь отца!
        Чаще всего он был прав. Не доверяй дальним, а близким ещё больше не доверяй.
        - Так можно в дурку загреметь, - буркнул я как-то.
        - Ну доверяй, на теплотрассе места всем хватит. Надеюсь, случай с твоей матерью тебя чему-то научил?! Учись на моих ошибках, сын! - мрачно говорил он и смурнел так, что приходилось ретироваться. В этот момент отцу надо было побыть одному.
        Я его уважал и боялся. Бояться перестал лишь к двадцати годам, когда заматерел и почувствовал свою силу в полной мере, а уважать не перестал. И любить.
        Мать я тоже любил, но после той ночи она не услышала от меня лишнего слова. И все её оправдания звучали издёвкой:
        - Я собиралась сказать! Не говорила только из-за Паши! У них были такие чудесные отношения! Ребёнок его обожал! Отец не тот, кто родил, а кто воспитал!
        - Ага, а я думал, этот юродивый называется Аленем. Не бреши, пожалуйста! Отец прав, тебе лучше держаться от брата подальше! Ты и его сделаешь лживым и изворотливым!
        - Это лучше, чем как ты: жестокий и бессердечный! - кричала она и давала мне пощёчину.
        Я пожимал плечами и молча уходил. Подумаешь, переживу!
        Мама пыталась просить прощения, я махал рукой и оставлял ей денег. Ей всегда не хватало содержания отца.
        После того как он её отселил и лишил права видеться с Пашкой, мама пустилась во все тяжкие. Разве что на наркоту не подсела! Так продолжалось полгода, а потом она резко успокоилась. Отец пригрозил, что урежет втрое её содержание.
        - Я не прощу ему, что оторвал сыновей от матери. Паша, наверное, скучает. Неужели ты не понимаешь, что нам надо увидеться? Привези его, умоляю!
        Я отрицательно мотал головой и уходил. Предавать отца я не собирался. Да и Пашке это ни к чему, только душу травить.
        Вырастет - сам решит, общаться ли ему с матерью, которая своей ложью чуть не лишила их обоих сытой, безбедной жизни и миллиона возможностей, которые предоставлял отец.
        Прошло больше десяти лет, а я помню тот разговор на следующее утро:
        - Мать и брат будут теперь жить отдельно.
        Отец выглядел ужасно, будто пробухал неделю. Глаза ввалились, лицо помятое, галстук сидит криво.
        - Нет, - тихо возразил я, сжав кулаки. - Мать пусть уходит, это ваши дела, а брат останется.
        - Он тебе не брат. Только по матери, этой потаскухе. Гены ещё те! Мразота, словом! И пусть скажет спасибо, что я не заплатил за удовольствие лицезреть её повешенной на суку! Неужели ты полагаешь, что я смогу спокойно видеть его… лицо каждый день?
        - И не надо. Отправь учиться. У нас есть деньги.
        - Я не для того их зарабатывал, чтобы спускать на ублюдка! Пусть его папаша, если найдётся, и оплачивает хотелки!
        В эти минуты мне было ещё хуже, чем отцу. Чувство ненависти к матери и её поступку заполонили меня без остатка, если бы сейчас я стал свидетелем её гибели, наверное, и пальцем бы не пошевелил, чтобы помочь.
        Да, она моя мать. Но должна ответить за боль семьи.
        - Если ты выгонишь брата, я уйду с ними, - поджав губы, произнёс я. - И не думай, что мы будем жить на твои подачки. Сам меня натаскивал, я научу мать, где найти адвоката, который отсудит у тебя приличное содержание. И этот дом. Не сомневайся. Но я предлагаю тебе оставить Пашку и выгнать мать. Отправь брата учиться.
        В итоге меня избили. Заперли на две неделе в комнате, обрубили все связи с внешним миром. А когда отец остыл, то попросил прощения. Впервые в жизни. И в последний раз.
        Брата я отстоял. Через полгода он отправился в закрытый пансионат для детей богачей. А потом и за границу.
        Но я запомнил этот урок на всю жизнь.
        «Все бабы - лживые суки. Это у них в крови. Никогда не верь мужчине, который клянётся в верности, а женщине и подавно. Делай вид, что веришь, пока не убедишься во лжи, - говорил отец. - А когда это случится - накажи так, чтобы больше было неповадно».
        Теперь пришло моё время убедиться в его правоте.
        - Да, Максим Викторович, всё так и было. Она купила именно это, - женщина напротив передала мне флешку, на которой содержался подробный фотоотчёт о прогулке Белоснежки по торговым рядам. Когда она думала, что за ней никто не следит.
        Глава 10

* * *
        Я не видела Ветра два дня, и всё это время провела в тревоге. Вроде бы и не с чего было волноваться, я всё сделала, как и планировала, но душу грыз червячок сомнения: всё ли? Как надо ли?
        Даже аппетита особо не было, только ожидание, что сейчас я в самом центре затишья перед бурей. Слуги, молчаливо выполняющие свои работы по дому, со мной почти не общались, да и я не испытывала желания разговаривать с нахально-услужливой Яной или доброжелательно-вежливой Ларисой, набивающейся мне в личное услужение. Наверное, чтобы лучше за мной приглядывать.
        Вечером, на исходе второго дня, мне сообщили, что муж просил надеть к шести часам вечернее платье и заказать парикмахера на дом, потому что мы едем в театр. И это встревожило ещё сильнее.
        Днём приехал парикмахер из салона на Краснопресненской, я видела вывеску этого рая красоты, но ни разу даже не поинтересовалась прейскурантом. Зачем, тогда это было мне не по карману.
        А вот сейчас решила не экономить. Раз уж сидишь в золотой клетке, надо пользоваться тем уходом и возможностями, что она предоставляет.
        Платье я выбрала облегающее, почти в пол, с длинным разрезом, начинающемся от средины правого бедра. Вульгарное, провокационное, насыщенно-голубое, оно было полностью во вкусе моего мужа. Сейчас, чувствуя некую вину за то, что я собралась ему врать, постаралась угодить Ветру.
        Дело было не только в этом. Может, на Светку таблетки и действовали, как успокоительное, меня же, наоборот, они раззадоривали.
        Только вчера начала пить, а уже внизу живота всё горело огнём. Я с нетерпением ожидала вечера, того, что настанет после того, как мы останемся одни.
        Представляла, как во время представления Ветер будет еле заметно касаться большим пальцем моей открытой спины, а я вся трепетать и выгибаться, смеясь и отшучиваясь, что мне щекотно.
        Он наклонится к моему уху так, чтобы обжечь дыханием, и скажет какую-то ёмкую пошлость, от которой между ног станет призывно-жарко.
        Чёрт, я уже готова раздвинуть ноги перед каждым мужиком! Только сегодня ночью мне снился эротический сон, как некто в маске нежно овладевает мной в присутствии мужа.
        Тот сначала только смотрит, а потом подходит к столу, где меня, разложенную как распутную девку, сношает мускулистый незнакомец, и начинает гладить мою обнажённую грудь.
        Его ладонь касается соска. Но пока ещё это прикосновение еле заметно, и тем не менее оно заставляет задержать дыхание, а с моих губ срывается нетерпеливый стон.
        Мне хочется, чтобы они имели меня вдвоём, но не грубо, а романтично, как это показывают в эротических фильмах. А не в голом порно.
        И я уже хочу ощутить во рту член мужа, доставить ему хотя бы каплю того удовольствия, что дарит мне красивый жеребец, так небрежно и без предисловий похитивший мою девственность, которую я берегла для Ветра…
        И я плачу оттого, что теперь всегда буду сохранять приятные воспоминания о первом мужчине, и оттого, что мне нравится именно так.
        Пусть сейчас Ветер смотрит на нас и жалеет, что всегда будет внутри меня вторым. И я принимаю тёплое семя незнакомца, жадно впитывая его в своё лоно, и кричу, чтобы он сказал мне своё имя.
        - Максим. Меня зовут Максим Ветров, - раздаётся над головой холодный насмешливый голос, и я просыпаюсь в поту. Как блудница, застигнутая разъярённым законным мужем за чем-то до крайности неприличным.
        Пришлось сменить насквозь промокшее от моих соков бельё и принять прохладный душ. Ягодицы всё ещё горели, будто те удары, что я получала во сне после того, как муж наказал меня ремнём, были взаправду.
        И я ждала назначенного Ветром часа, потому что соскучилась. Пусть он бывает резким, грубым и наглым, я люблю его. И хочу принадлежать ему без остатка.
        Без десяти шесть он зашёл в мою комнату, в которой я ждала его при полном параде. Купила сумочку для театра, сексуальный корсет для любовных игр, чулки - всё как полагается молодой жене, стремящейся быть ещё привлекательнее в глазах мужа.
        - Доброго вечера, Белоснежка! - произнёс он, любуясь моим видом.
        На Ветре был идеально-сидящий чёрный в белую полоску костюм. Он выглядел роскошно, как настоящий джентльмен, которых показывают в кино и о которых пишут в романах.
        - Готова?
        Я радостно кивнула, приоткрыв губы для поцелуя и протянув руки, чтобы обнять любимого. Прижаться к нему и рассказать, как скучала.
        На лице мужа мелькнула гримаса отвращения, и в следующий момент он залепил мне такую звонкую пощёчину, что я упала на кровать.

* * *
        Прижав ладонь к горящей щеке, обернулась со слезами на глазах.
        Хотела спросить «за что?», но по лицу Ветра, в котором теперь читалось мрачное удовлетворение, поняла, что ему всё известно. Угадала это каким-то звериным чутьём и сжалась, закрыв глаза и ожидая нового удара.
        Но его не последовало. Гнетущая тишина, прерываемая лишь тонким позвякиванием пряжки ремня, будила все самые глубинные страхи. Я слышала, что для того, чтобы бить больнее, используют ременную пряжку, но никак не могла поверить, что Ветер поступит так со мной.
        С девушкой, которой он шептал страстные признания в любви, говорил, что хочет посвятить мне все свои победы, нынешние и будущие, обеспечить которой обещал такую сладкую жизнь, о которой другие и мечтать не смеют. И от которой планировал иметь ребёнка.
        Бить меня Ветер не стал. Вместо этого схватил за щиколотки и подтянул к себе, разведя мои ноги в стороны. Послышался треск рвущейся ткани. Платье не выдержало такого бесцеремонного обращения и разорвалось аккурат по разрезу на бедре.
        Я открыла глаза и увидела, что Ветер снял пиджак, кинул его в сторону и двинулся ко мне, лежащей на кровати.
        - Думала, что сможешь обвести меня вокруг пальца? - спокойно произнёс он. - И не надейся!
        - О чём ты?
        - Ты знаешь о чём. О твоих таблетках, что ты начала тайком принимать. Хотела и на хуй сесть и без последствий остаться?
        - Я могу объяснить, - шептала я, с затаённым страхом, как бы со стороны наблюдая за всей ситуацией.
        Ветер меня не слушал. В его потемневших от гнева глазах сейчас не было любви и сострадания, только желание причинить боль. Я не понимала, почему это его так задело, но угадывала, что сейчас он меня не услышит.
        Вот он взял полы платья и, рывком дёрнув их, разорвал ткань так, чтобы обнажить живот. Рот Ветра кривился, мышцы щёк подёргивались, но движения оставались собранными и осмысленными. Он прекрасно понимал, в каком страхе меня держит, и что сейчас сделает.
        - Наглая, лживая сучка! - произнёс он почти с нежностью, задержавшись взглядом на моих бёдрах. - Но я научу тебя говорить правду!
        - Пожалуйста, Максим, не надо! - шептала я, всхлипывая и стараясь отползти.
        Низ живота сковало тяжестью, я понимала, что сейчас он постарается причинить мне не просто боль, а сделает это медленно, оправдывая наказанием.
        - Не прикасайся ко мне! Иначе я уйду, и ты меня никогда не увидишь!
        - Правда? Ты сама-то в это веришь? Я найду тебя везде и всюду. Достану из-под земли и заставлю отрабатывать все страдания, что ты причинила мне разлукой!
        Он продолжал раздевать меня, но делал это грубо, разрывая лямки бюстгальтера, когда не получилось справиться с крючками. Ветер обнажал моё тело и не торопился, а когда я пыталась отползти в сторону, рывком возвращал на прежнее место.
        Он нависал надо мной, стоя коленями на постели, закрывал ладонью рот, когда я снова пыталась сказать, что всё равно уйду.
        - Ш-ш-ш! Никуда ты не уйдёшь, глупая! - смеялся он, а взгляд оставался ледяным. - Ты теперь моя, я заслужил тебя, с такой нежной кожей и девственной киской. И если сейчас на простынях не будет крови, задушу тебя собственными руками! Может, ты и здесь мне солгала?
        Его пальцы проникли под тонкую ткань трусиков, коснулся половых губ, мазнул по клитору. Его большой палец соскользнув внутрь моего сжатого лона, и аккуратно начал проникать всё глубже.
        Моё тело пронзило током, инстинктивно я попыталась сжать бёдра, но Ветер коленом снова развёл их в стороны продолжал ласкать меня пальцем, ощупывая стенки влагалища, пока внизу живота не начало схватывать от предвкушения большего удовольствия.
        - Хочешь же меня? - шептал он мне в ухо и тут же больно укусил мочку, заставив выгнуться.
        Его палец оказался ещё глубже, и я почувствовала боль. Пока несильную, но и она не остановила меня в желании, чтобы всё это продолжалось.
        Я была наркоманкой, подсевшей на иглу удовольствия. Сейчас в глазах темнело от подступившего желания.
        - Скажи, что хочешь меня.
        Улыбка Ветра стала ещё ехиднее, его палец покинул моё лоно. И вместо того, чтобы расслабиться, я почувствовала лишь досадную пустоту.
        - Хочу, - кивнула я, больше не испытывая стыда.
        - Не слышу.
        - Я хочу тебя, Ветер.
        - Что именно ты хочешь? - усмехнулся он, медленно снимая рубашку и брюки, но не сводя с меня масляного похотливого взгляда.
        Я могла бы отползти, умолять пощадить и не делать так, как задумал. Умолять не причинять боли, но понимала, что Ветер уже всё решил. Если я не сыграю по его правилам, он накажет меня ещё больнее.
        Да и молить о пощаде не хотелось. Я не чувствовала вины, пусть задушит, но просьб от меня не услышит!
        Я лежала на постели, опрокинутая на спину, с бесстыдно разведёнными ногами, в разорванном платье, почти полностью обнажённая, не считая чулок и узких полосок чёрных кружевных трусиков-танга.
        И хотела его. Готова была бесстыдно двигать тазом, чтобы свести с ума. Я знала, что у меня это получится.
        Видела его возбуждённый член, выпирающий через тонкую ткань трусов. Он снова подошёл и одним рывком заставил меня освободиться и от трусиков, отбросив их в сторону на пол.
        - Скажи, Белоснежка!
        Его тёмные глаза стали почти чёрными. Я видела своё отражение в его зрачках. Сердце сжалось от страха, и я молчала, заворожённая, словно кролик перед питоном.
        - Скажи, что ты хочешь, чтобы я выебал тебя! Как последнюю блядь! Ну же! Иначе будет хуже, Белоснежка!
        - Нет, не так! Я хочу нежности, - выдохнула я, не отводя взгляда. - Пожалуйста!
        Он не был пьян, и я хотела, требовала хоть немного ласки. И не той что он давал мне, а другой, о той, о которой мечтала ещё до свадьбы. Наверное, я была слепа и глупа.
        - Последний раз даю тебе шанс, - спокойно произнёс он и положил руку на внутреннюю часть моего бедра. Я вздрогнула, но не сводила с него глаз.
        - Я не скажу такое, - тихо ответила я. - Я не блядь и не шлюха. Я твоя жена.
        - Вот именно, Белоснежка. Ты думала сегодня обо мне? Мечтала, как я буду снимать с тебя это платье дорогой шлюхи, говорить комплименты?
        Рука Ветра поползла вверх и коснулась моего разгорячённого лона. Сейчас его движения были аккуратными, почти нежными. Он наслаждался своей властью над моим телом и моим страхом, который читал в глазах.
        - Да…
        - Нет, ты хотела, чтобы всё было по-твоему. Говорила о любви, наверное, даже бесстыдно врала, чтобы сделать из меня послушного идиота. А сама предала меня! Я сразу говорил, что мне нужен от тебя ребёнок, а ты пошла за таблетками и быстрее наглоталась их, чтобы вдруг не залететь. Думаешь, всё просчитала, сука?
        Его пальца до боли сжали клитор, я закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Теперь мне было просто больно и страшно. Я боялась того, что он со мной сделает и того, как он это сделает. А Ветер медлил, играя, как кот с мышью.
        Он сейчас лежал рядом, нависал над моим лицом, ловя каждую эмоцию. Его прикосновения причиняли боль, а потом, словно в награду, снова начинал возбуждать меня. И по телу разливался жар нетерпения.
        Долго так продолжаться не могло. Я не хотела, чтобы мой первый раз был вот таким. Не сейчас. Завтра мы поговорим.
        Ветер позволил мне сесть, и у меня появилась иллюзия, что он даст мне уйти. Но через мгновение, услышав его вечно-насмешливый голос, я поняла, насколько ошиблась:
        - В таком виде? По коридору? Ты никуда не пойдёшь.
        - Тогда уйди сам.
        Я дрожала.
        - Уйду сразу, как тебя трахну.
        Одним рывком он опрокинул меня на спину и придавил сверху. Я пыталась сопротивляться, даже звать на помощь.
        - Кричи, меня это заводит.
        Я не успела ответить, как он ворвался в меня. Без подготовки, без поцелуев и ласк. Так, будто я была одноразовой игрушкой.
        В первое мгновение мне стало больно дышать и существовать. Каждой клеткой, нервным окончанием я чувствовала его член внутри, и это было невыносимо больно, будто меня разорвали надвое.
        Я выгнулась и закричала, боль внизу живота напоминала агонию. Я кричала, как смертельно раненное животное, которого терзают клыки хищника.
        «Это никогда не кончится», - подумала я, когда ощутила первые толчки внутри. Мощные, безжалостные, сначала ритм был неспешным, но уже вскоре Ветер напрочь перестал обращать внимание на моё вялое сопротивление.
        Я обмякла и тихо поскуливала. Одно рукой он обхватил меня за талию и вминал в постель так сильно, что матрас ходил ходуном. Никакой красоты и таинства в происходящем не было. Только животное удовольствие хищника, настигшего долго преследуемую жертву.
        Ветер смотрел мне в лицо и заставлял меня делать то же самое.
        Моя промежность горела огнём, распухла, боль немного утихла, но я чувствовала себя так, будто с меня живьём содрали кожу, а потом распяли.
        - Я тебя ненавижу! - выдохнула я, а он только засмеялся и нарастил темп.
        - Нет, это любовь, Белоснежка. Просто не зли меня. Не веди себя как блядь, и не будешь ею.
        - Жаль, что первым был ты, - всхлипнула я, и Ветер толкнулся в меня с такой силой, что я чуть не ударилась головой о грядушку кровати.
        - Суука! Врёшь! Ты хотела меня!
        Низ живота свело судорогой и отпустило. Последние толчки напоминали стук молотка, заколачивающие гвозди в крышку моего гроба. Или камеры.
        Я почувствовала, как его сперма обжигает стенки влагалища, выстреливает внутрь, знаменуя собой конец мучений.
        Когда он вышел из меня, по бёдрам потекла влага, а в воздухе запахло душной похотью и кровью.
        - Запомни, никогда не лги мне, - произнёс он, тяжело дыша.
        Ветер сидел на постели, я видела его спину, блестевшую от пота, и думала, что теперь никогда не смогу ходить. Свести ноги вместе, как прежде - одна мысль причиняла боль. Мной овладело какой-то бессильное равнодушие.
        Какая теперь разница, что будет дальше!
        - Я вижу все твои попытки. И буду пресекать их. Завтра идём к врачу и решаем наш вопрос.
        - Какой? Не порвал ли ты меня так, что придётся зашивать?
        Мой голос был чужим и надтреснутым.
        - Не бойся, не порвал. Будем решать, как тебе соскочить с таблеток. Я буду трахать тебя, пока ты не залетишь. И потом тоже. Ты только моя! Навсегда!
        И он пошёл в душ. Я не хотела смотреть на его член со следами моей крови. Не хотела смотреть вообще ни на что.
        И не помнила, как заснула. Завернулась в покрывало, стиснула крепко колени ( это, наконец, удалось сделать) и провалилась в темноту. Я ждала, что Ветер уйдёт, но не дождалась. А идти в ванную при нём не хотела.
        Уже засыпая, я почувствовала, что он лёг рядом и тихонько приобнял со спины. Попыталась отодвинуться, но сил сопротивляться не было. Завтра, я всё решу завтра.
        Или не решу. Но завтра. Не сегодня.
        Глава 11

* * *
        Я проспала почти до полудня. Вырубилась, словно не отдыхала много недель, а когда проснулась, Ветра рядом не было.
        Он оставил мне на прикроватной тумбочке незапечатанное письмо в розовом конверте с надписью «Моей Белоснежке».
        Я повертела его в руках и бросила на пол. На бёдрах застыли следы крови и спермы. А в душе была такая мрачная пустота, что жить не хотелось. И не жить я тоже не могла.
        Нельзя было застыть в одной точке, обрасти прочным панцирем и погрузиться в сон. Чтобы когда я проснусь, увидеть: всё прошло. Мне больше не больно. Мне всё равно.
        Первый раз, первый секс, первая большая любовь. Всё это обернулось красивым фантиком, внутри которого оказалась гнилая суть. Если бы можно было остановить время, я бы согласилась на это даже ценой оставшейся жизни. Быть нигде. И ничьей.
        И даже не быть, потому что «не быть» означает « не чувствовать боли». И эти мысли вертелись по кругу, как заевшая пластина, и я не могла отвязаться от них, надо было прожить, прожевать свою боль, продышать её.
        В ванне я мылась целый час. Набрала горячую воду и сидела, пока кожа не раскраснелась, и я не почувствовала, что снова оживаю. Тёрла мочалкой живот и бёдра, смывала пену, чтобы потом опять намылить мочалку и начать всё сначала. В итоге расплакалась.
        Мне было жалко себя. Вначале я всё хотела найти ответ на вопрос «почему так случилось именно со мной?», но потом поняла, что сама виновата не менее Ветра. Я позволила ему думать, что принадлежу мужу полностью. Он припугнул меня раз, и я покорно побежала следом.
        Ветер диктовал условия, а я соглашалась. Нет, конечно, не сразу, пыталась сопротивляться, но в душе знала, что боюсь его потерять. Верила, что любит. И думала, что нашла такую любовь, о которой пишут в романах. И он меня предал. Смял и отбросил прочь, будто я кукла.
        Низ живота всё ещё болел, мне хотелось бы отмотать время назад. Я бы во всём призналась, может, даже упала на колени, лишь бы первый раз был не таким. Жестоким и животным.
        Наконец, я выбралась из ванны и добралась до постели. Пока купалась, кто-то сменил бельё, на нём больше не было видно следов моей борьбы и поражения.
        Розовая простыня уступила место белокипенному белью. Разодранное платье тоже исчезло, а конверт с письмом Ветра внутри аккуратно лежал на прикроватной тумбочке.
        Я не хотела его читать. Подумаешь, написал извинения и думает, что всё можно забыть! Ветер не любил писать письма. Совсем не любил, значит, меня ожидают в лучшем случае три строчки. Мол, извини, но ты сама виновата.
        Виновата, но наказания не заслужила. По крайней мере, не такого.
        Я и сама не заметила, как в раздумьях, взяла конверт в руки и заглянула внутрь. Это было настоящее письмо! Написанное мелким почерком, почти без наклона, оно дышало эмоциями, в которые мне было любопытно окунуться.
        Не для того, что простить. Не всё допустимо прощать, но для того чтобы попытаться понять, двигало ли Ветром одно лишь желание причинить боль. И есть ли в его душе любовь-жалость. А не только любовь-похоть.
        Я пробежала глазами несколько строчек и посмотрела на дверь, словно опасалась, что сейчас кто-то войдёт и застанет меня за чтением. Глупо, я ведь в своём доме!
        «Ты думаешь, что ненавидишь меня, - начиналось письмо безо всякого обращения. Как мысль, оборванная на средине. Или продолжение диалога, что человек вёл сам с собой и вот теперь решил часть мыслей доверить бумаге. - Ты думаешь, что не заслужила вот этого.
        Я должен был всё понять и простить безусловно. А ты бы продолжила обманывать меня и делать вид, что тоже хочешь ребёнка.
        Зачем ты вышла за меня замуж? Может, и не за меня, а за деньги? Тогда я готов оплатить твои услуги по вынашиванию ребёнка. Моего, разумеется. Или ты не готова к ребёнку сейчас?
        Но ведь до свадьбы я много раз говорил о своих планах. Ты же не возразила ни разу! А теперь ты - хорошая, а я - плохой. Ты - жертва, а я - палач! - Последняя фраза была перечёркнута -
        Значит так, сегодня ты отдыхаешь, я не стану тебя тревожить. А завтра идём к врачу. Подумай, в качестве кого ты хочешь остаться: жены или суррогатной матери. Я приму любоё твоё решение. - Слово «любое» тоже было зачёркнуто один раз. -
        Спроси у Людмилы или ещё кого, я приготовил тебе библиотеку. Те самые французские романтики девятнадцатого века, о которых ты явно лучшего мнения, чем обо мне. Ничего, переживём и это.
        Не скучай. И всё же даже твоя ложь не вытравила моей любви».
        Перечитала ещё раз. А потом ещё. Искала в душе ненависть, что помогала пережить насилие, но Ветер внезапно отобрал у меня и её. Осталось лишь опустошение.
        Порвать бы его послание и выкинуть в окно. Ветер развеет мысли Ветра. Моего Ветра, которому я хотела принадлежать так сильно, что сама во время свиданий просила лишить меня ставшей ненужной более невинности. Потому что нашла свою любовь, своё Божество, и готова была на жертвоприношение.
        Что ж, вчера оно состоялось. Бойся своих желаний! Я была неспособна сейчас принимать решения! Да и выбора Ветер мне не предоставил. Он ясно дал понять, что не отпустит.
        Как бы хотелось лечь в постель и снова заснуть! Но для этого пришлось бы звать слуг. У меня был внутренний номер любого из них, но я не хотела никого видеть.
        Интересно, когда кто-то менял бельё, что подумал? Наверное, что двое провели жаркое свидание и от нетерпения разорвали одежду. Или слуги в этом доме привыкли к подобному?
        Я любила читать романы о любви и была доброй, милой, наивной девочкой. Мечтала об уважении и тихой любви в браке, но не учла, что с таким пылким, авторитарным и безжалостным человеком, как мой муж, это мало осуществимо.
        До замужества я зачитывалась историями чужой любви. Она там бывала разной: и страстной, удушливой, всепрощающей. Но не такой, как у нас. Хотелось бы потерять память и не помнить о том, что со мной сделал Ветер.
        Я потянулась к сумочке, где спрятала таблетки. Как считала, хорошо спрятала. Не поленилась и аккуратно разрезала подкладку, чтобы сделать тайник. И лепила на это место бантик.
        Когда надо, доставала блистер и пила по одной, чтобы снова спрятать начатую пачку. Успела выпить всего две, сегодня должна была быть третья. Но таблеток в сумке не оказалось!
        Я вытряхнула всё содержимое, вспорола подкладку, но это ни капельки не помогло. Когда же Ветер успел меня обыскать? Или это не он, а та, что приходила убираться? Лариса или Яна?
        Голова разболелась ещё сильнее, чем прежде. Мне вдруг захотелось устроить скандал! Собрать всех слуг внизу в гостиной и заставить ответить за эту пропажу! Однако стоило представить, с какими ухмылками они станут на меня смотреть, настрой пропал.
        Остался страх. Я набрала на сотовом номер отца. К счастью, телефона Ветер меня не лишил.
        - Что случилось, Злата? - спросил он обеспокоенным тоном.
        - Забери меня отсюда, - выдохнула я и начал всхлипывать. Пусть всё закончится! - Я хочу домой.
        - Он тебя избил?
        Голос отца звучал настороженно и сухо.
        - Говори же!
        - Нет! Он меня изнасиловал. И сделает это снова!
        - Как это? Ты же замужем!
        - Заставил меня заниматься с ним сексом без согласия! Вот как! - выпалила я, чувствуя, что схожу с ума.
        Отец молчал, а потом резко высказался:
        - Ты понимаешь, о чём говоришь? Синяки у тебя есть? Нет, ну и как ты что докажешь? Я тебя знаю, сейчас ты говоришь в сердцах, а завтра запоёшь по-другому. Вы поссорились?
        - Забери меня. Просто забери!
        - Пойми, Злата, ни один мужик не захочет, чтобы его жена туда-сюда моталась. Если решила, то, конечно, заберу. Но это будет развод. Нечего, как собачонка, бегать туда-сюда!
        По голосу я слышала, что отец начал злиться. Он очень меня любил, но ещё в прошлый визит, когда после свадьбы Ветер привёз меня домой, высказал своё отношение к подобным «заходам».
        - Это твой дом, но не смей матери нервы мотать! Она в прошлый раз ночей не спала, всё думала, как там у вас наладилось. Ты приедешь на пару дней, а потом снова к мужу. Помиритесь, а мне мать отпаивать валерианой! Совсем её не жалко? Привыкла только о себе думать? Нет уж, прости, Злата, ты выросла, так пора взрослеть. Если решила разводиться, то я приеду и заберу тебя. Но только попробуй вернуться к мужу, больше можешь мне не звонить никогда! Так что решила? Готова развестись? Или решила мужа помучить? Так ты прекращай это!
        - Прости, что позвонила! - закричала я в трубку и нажала отбой.
        Нет, надо успокоиться. Надо. Ветер не отпустит меня, он уже всё сказал. Зря я звонила отцу, не надо его впутывать.

* * *
        - Как твоя жена? - спросил отец, когда мы сидели в офисе.
        Секретарша, грудастая и губастая блондинка, унесла папки с документами. Дела были окончены, и отец решил осведомиться о моей семейной жизни.
        - Осваивается, - уклончиво ответил я, с удовольствием подумав о том, что через час увижу Белоснежку.
        С нашей последней встречи прошли только сутки, а я уже по ней скучал. До ломоты в паху, до болезненного желания сгрести в объятия и прижать к себе. Запустить руки в шелковистые волосы и, глядя в глаза, насадить на член.
        Моя одержимость только выросла после того раза. Не сказать чтобы я чувствовал вину. В письме, которое я написал со скрипом, но после, когда прочёл, стало легче, в том письме я уже всё объяснил.
        Я бы хотел, чтобы Белоснежка поняла меня правильно и перестала играть в невинную жертву. Я бы желал, чтобы она платила по своим долгам, а я буду платить по своим.
        Но это лишь касается нас двоих. И больше никого.
        - Я сам разберусь со своей женой, - отвечал я на все расспросы отца, когда он снова заводил речь о моей женщине. И он замолкал, только хмурился и кивал.
        Вернулся я в тот день чуть позже, чем рассчитывал. Нам было назначено к врачу через час, так что мы вполне успевали.
        Моя драгоценная тихо сидела наверху. Я поднимался по лестнице, чувствуя себя драконом, влекомым к сокровищнице. Да так сильно, что все прочие мысли отходили на второй план.
        Наверное, сейчас она будет плакать. Но я всегда знаю, как сделать так, чтобы слёзы женщины высохли, а взгляд стал беззащитно-мягким.
        Я постучал в дверь и сразу вошёл, не дав ей время надеть маску. Я хотел видеть её истинные эмоции, знал, что в глазах прочитаю не только страх. Конечно, она ждала меня.
        Белоснежка сидела у окна и читала книгу. Она сразу обернулась и захлопнула книгу, отложив её в сторону. Я видел, как напряжена спина, чувствовал, что моя женщина-девочка обижена.
        - Как ты? - спросил я, закрыв дверь. Никто не войдёт, пока я здесь. Слуги в моём доме вышколены и знают правила.
        - Нормально. Для жертвы насилия.
        - Как много пафоса! Тебе не идёт.
        Я мог бы подойти ближе и заставить взглянуть в глаза. Но не хотел пугать больше, чем есть, поэтому описал большой полукруг и остановился на расстоянии пяти шагов.
        Повернулся спиной, давая время собраться с мыслями, сделав вид, что рассматриваю картину на стене. Пастораль, выдуманная страна Аркадия, где прелестные пастушки играют с овечками и ждут милых пастушков. Но волк всегда где-то рядом. Просто пока они его не видят.
        - Что ты решила? Ты ведь прочла моё письмо?
        Я специально не смотрел ей в лицо, чтобы не смутить и не заставить сказать то, о чём она потом пожалеет. Мог бы сделать так, чтобы Белоснежка дала нужный мне ответ, а потом бы упрекал, что за язык её никто не тянул, но я этого не хотел.
        Правда лучше. Пусть я услышу сейчас её настоящие мысли. О настоящих чувствах. Если она ещё это не поняла, то поймёт позже: мне важно знать, что хочет она. Не только я.
        Другое дело, что я не собираюсь поступаться своими желаниями.
        - Ты любишь меня? Или тебе всё равно, кто родит ребёнка? - спросила она робко, и её интонация тронула меня до глубины души.
        Я обернулся и в два шага оказался рядом. Обхватил голову, вдохнул аромат волос и заглянул в глаза.
        - Ты ведь говорил, что не обидишь меня.
        - Не обижу. И ты не обижай, - шептал я, целуя её губы. Они пахли горьким шоколадом, но на вкус были солоны, как море.
        Белоснежка молча плакала, когда я легонько коснулся её губ. Сначала она не желала пускать меня внутрь, упрямо стискивая зубы, но вскоре, поддавшись нежным ласкам, сдалась.
        Прижалась, дрожа, обняла за плечи и обмякла, как лоза, обвившая могучий дуб. Мы целовались уже по-взрослому, пили дыхание друг друга, я гладил её спину, прикрытую тонкой тканью светлого платья.
        Она была похожа на неземное существо, испуганную нимфу, застигнутую врасплох бородатым старым сатиром. Белоснежка не зря рассказывала мне свои грустные сказки, почерпнутые из книг.
        Она думала, что я не слушаю, что мне не интересно, но я запомнил всё, потому что это помогало мне лучше понять ту женщину, которую я выбрал себе в жёны. И от которой не собирался так просто отказываться.
        - Пожалуйста, не надо, - шептала она, продолжая всхлипывать, когда я подсадил её на подоконник и задрал летящую юбку, созданную для того, чтобы удобнее раздвигать ноги и трахаться.
        - Не сейчас, - постанывала она, выгибаясь в моих объятиях и уклоняясь от поцелуев.
        Наша страсть, а я видел и чувствовал, что она разделяет моё желание. Тонкая ткань трусиков промокла, а плоть её лона вздрагивает от моих нежных прикосновений.
        - Я уйду от тебя, - стонала она, неумело расстёгивая мою рубашку. - Я ненавижу тебя за то, что ты со мной сделал.
        - И за то, что ещё сделаю, - хмыкнул я, целуя хрупкую длинную шею.
        Медленно расстегнул молнию платья на спине, и платье невесомым облаком соскользнуло с плеч, обнажив небольшую грудь с торчащими от возбуждения сосками.
        Внезапно нимфа будто очнулась от заколдованного сна и принялась отталкивать меня, одновременно пытаясь спрыгнуть с подоконника, чтобы убежать. Закрыться от меня и снова в тиши ванной лелеять свои слёзы и страдания.
        Некоторым нравится страдать не меньше, чем иным, подобным мне, догонять и побеждать.
        - Так не пойдёт, Белоснежка, - выдохнул я, воспользовавшись её замешательством. Подтянул её к себе, усадив на самый край подоконника. Одной рукой я обнимал её за талию, а другой - быстро избавился от ремня и брюк. - Если ты думаешь, что можешь играть со мной, а потом отталкивать, думая, что я стану дрочить в унитаз, то ошибаешься.
        В её глазах плескался страх, смешанный с желанием. Она всё так же дрожала в моих руках, но не делала больше попыток вырваться или сжать ноги.
        Потом молча, будто приносила жертву, опёрлась ладонями о подоконник и затихла. Сейчас она снова напоминала антилопу, заворожённую взглядом льва.
        Ждать я не стал. Я никогда не жду, а прихожу и беру то, что принадлежит мне по праву. Белоснежка принадлежала мне. А я - ей.
        На этот раз я вошёл в неё почти нежно, аккуратно. Она была обжигающе-горячей и влажной, её лоно тесно обнимало мой член, сводя с ума своей теснотой.
        - Ненавижу тебя, - произнесли её губы. Но я не спешил.
        - Скажи, что хочешь меня! Скажи, что любишь!
        Я начал резко двигаться, сжимал её ягодицы, добиваясь, чтобы она застонала. Останавливался, когда видел, что она почти достигла пика, и начинал всё снова, превращая секс в борьбу.
        Она стойко держалась, бледнела и румянилась, стонала и выкрикивала моё имя, закинула ноги за спину и смеялась.
        - Скажи!
        - Нет! - кричала она, а лоно пульсировало и трепетало в такт моим толчкам. - Ненавижу! Не-на-ви-жу!
        Её голос срывался на шёпот, прерываемый стонами. Этой сучке нравилось, что я с ней делаю, но признаваться она не хотела. Что ж, я знаю способ утихомирить свою красавицу. Лишу её удовольствия!
        Перед тем как ей кончить, наверное, впервые в жизни и по-взрослому, ведь я видел, как пульсировал синяя жилка в ямке между ключицами, я внезапно вышел из неё и рывком заставил опуститься на колени.
        Белоснежка не сопротивлялась, она обхватила мой член у основания и, смотря на меня горящим взглядом, полным непокорности, сама взяла его в рот.
        Мы так и смотрели друг на друга. Я обхватил её голову руками, нежно и бережно направляя и задавая нужный темп. Она старалась.
        Это было гораздо приятнее, чем когда тупо ебёшь кого-то в рот. И пусть сосала моя Белоснежка ещё неумело, даже в этой неопытности крылась особая прелесть.
        Я кончил через минуту. Ждал, что моя непокорная красавица станет сопротивляться, откажется глотать, но она выпила почти всё.
        Тонкая струйка семени стекала по её подбородку, капля упала на обнажённую кожу аккурат между грудей. Мне захотелось поднять Белоснежку и поцеловать её в губы, чтобы почувствовать вкус нас обоих, но передумал.
        Разыгрывает оскорблённую невинность? Пусть! Натешится, наиграется, тогда и поймёт, что мы с ней одно целое. И никому не позволю даже мечтать о ней. Это только моя прерогатива!
        - Пошли в душ. Вместе! - я силой поставил её на ноги. - И поехали. У тебя приём врача через полчаса.
        Глава 12

* * *
        Ветер снова замкнулся в своей скорлупе.
        Мы ехали медленно, попали в пробку на Кутузовском, так что время на разговоры было предостаточно, но он предпочитал отмалчиваться и выстукивать пальцами на руле мелодию, льющуюся из стереосистемы.
        - Знаешь сказку о Спящей красавице? - начала я первой, приглушив громкость. - Только не диснеевский вариант, а изначальный? В нём принц действительно приехал в заколдованный замок, но не поцеловал красавицу, а воспользовался её беспомощным состоянием и удрал.
        - Вот этот мне нравится больше. Всё, как в жизни. Я ещё недоумевал, чего это он так влюбился в ту, что старше его на сто лет?
        - Она родила близнецов и проснулась. Представляешь, каково ей было?
        - К счастью, нет, - улыбнулся Ветер, продолжая постукивать по рулю.
        Он был в хорошем настроении, даже очень, поэтому я решила попробовать уговорить его подождать с беременностью.
        - А я очень живо это представляю. Страх, боль, ужас. Она даже не знала, чьи это дети!
        - К чему ты завела этот разговор? Ближе к делу, Белоснежка.
        Я сглотнула вязкую слюну и произнесла, глядя в боковое стекло со своей стороны:
        - К тому, что я себя чувствую примерно так же. Я знаю, ты прав, я соглашалась с тобой, но сейчас я думаю, что не готова. Мы не готовы к ребёнку.
        - У нас будет девять месяцев, нет?
        Тон Ветра сделался холодным и язвительным. Теперь переубеждать его было бесполезно, я чувствовала и это, но упрямо продолжила:
        - Почему именно сейчас? Не через год? Или хотя бы полгода? Нам надо привыкнуть друг к другу.
        - Привыкнем. На это может уйти вся жизнь. Ты не хочешь детей? Или не хочешь от меня и прячешься за отговорками? У меня есть деньги, есть любимая женщина, более того, она моя жена, так что бояться ей нечего. Знаешь ли, я не хочу однажды получить сюрприз в виде незаконного ребёнка, которого ты запишешь на меня? Со мной этот номер не пройдёт! Да, я сделаю тест на ДНК после его рождения, это не оговаривается, но не собираюсь быть одураченным всю твою беременность. Так ясно?
        - Почему ты мне не доверяешь? Считаешь, я могу тебе изменить? Так это можно успеть и когда ты будешь на работе или в командировке. Я могу сделать это с любым встречным, если задамся целью. Но я не хочу!
        Руки Ветра сжали руль так, что побелили костяшки пальцев. Я поняла, что сказала лишнее и что придётся расплатиться за болтливость.
        Он снова будет меня насиловать, впрочем, эта мысль вызывала лишь сладкую истому и тяжесть внизу живота. Наверное, я ненормальная, но я хотела его ласк, даже грубых, даже причиняющих боль, до судорог в сведённых бёдрах.
        Я стала нимфоманкой, о которых пишут в романах, потому что только в этот момент по-настоящему чувствовала, что он меня любит. Не как игрушку, как женщину.
        Я протянула руку и дотронулась до его скулы, но он отстранился, а губы сложились в неприязненную ухмылку.
        - Я же видел, какая ты течная сука! Стоит показать член, и ты раздвигаешь ноги!
        - Я такая только с тобой, разве не понятно?
        - Посмотрим, Белоснежка! Но учти, узнаю, что ты даже флиртуешь с кем-либо, я тебя уничтожу. Раздавлю между пальцев, как крылья бабочки. Никакой жалости не жди! Ни ты, ни твоя семья!
        Он разговаривал со мной презрительным, ледяным тоном, я даже стала замерзать, и захотелось накинуть на плечи шаль. Я ему верила, но не понимала, откуда такое подозрение на мой счёт.
        Возможно, ответы следовало искать в его прошлом. Наверное, кто-то изменил Ветру, и он крепко запомнил, насколько это больно.
        Мне изменяли тоже. Но эти отношения были лишь платоническими. Поэтому несмотря на жалость к себе, я понимала, что моему кавалеру хочется секса.
        Они так и говорили в своё оправдание: «Я трахаю шлюх, но представляю на их месте тебя. Отдайся мне, и не надо будет пользоваться их услугами. Я же мужчина, не могу долго без этого».
        Но я каждый раз, а всего таких случаев в моём прошлом было пару, отказывала и уходила, погрузившись с головой в учёбу и книги. На их страницах я находила и безупречно-чистую любовь, и страсть к одной женщине, переходящую в одержимость, однако, не позволяющую причинять ей вред. Впрочем, было много и обратных примеров.
        - Наша семейная жизнь зависит, в большей степени, от тебя. Не лги, не заставляй меня сомневаться в тебе, и со временем получишь больше свободы. Я хочу доверять тебе, Белоснежка, но пока мой кредит доверия, скажем так, весьма стандартного и суженого размера.
        Мы припарковались у клиники, и Ветер вышел первым, сказав, чтобы я сидела на месте. Он хотел открыть мне дверь самолично, в нём часто просыпался романтик и предупредительный кавалер, и это не было напоказ.
        Но в любой момент он мог оборачиваться, и на месте Принца появлялось Чудовище. Страшное внешне, но всё же и с ним можно договориться.
        «Хочешь погасить гнев мужчины - отдай ему своё тело, - сказала мне мама в прошлый визит домой. - Конечно, это сработает, если оно ему ещё нужно».
        Я сама убедилась, что это работает.
        - Не заставляй меня думать, что ты стараешься манипулировать мной из корыстных целей, - Ветер снова стал южным, ласковым и поцеловал мне руку.
        - Нет, - прошептала я, глядя в глаза. - Я хочу от тебя ребёнка, просто мне страшно.
        - У тебя будет всё самое лучшее, не сомневайся.
        Я не сомневалась. Клиника, куда привёз меня Ветер, была новой, оснащённой новейшим оборудованием, в ней принимали самые опытные специалисты.
        Обследовали меня в течение пары часов. Ветер оставил меня на это время, чтобы вернуться точно в срок и выслушать вердикт: «Здорова».
        Таблетки сказали пока не пить, потому что я не предохранялась в первые дни приёма другими способами и могла уже оказаться беременной. А два дня приёма никак не скажутся на состоянии моего здоровья.
        Ветер услышал то, что хотел и начал строить планы.
        - Как только ты забеременеешь, мы полетим отдохнуть.
        - А если мне станет плохо?
        - Слышала? Ты здорова, значит, способна выносить и родить не одного ребёнка. Но, думаю, на двоих-троих мы можем остановиться.
        - Почему ты не спрашиваешь меня? Что я об этом думаю?
        - Спрашивал. Ты согласилась. Жаль, что не помнишь. Это было до свадьбы. И да, Белоснежка, чтобы тебе в голову, сидя дома, не лезла разная дурь, я нашёл тебе дело. Пока будешь править тексты маркетологов для рекламных кампаний. Можешь набросать свой вариант, вливайся в семейный бизнес.
        - Я бы хотела поступить в аспирантуру, - упрямо произнесла я, снова возвращаясь к своим планам. Тому, что хотела я.
        Я чувствовала себя так, словно больше не управляю своей жизнью. И пока не знала, хорошо это или плохо.
        - Посмотрим, сначала роди мне ребёнка. А там будет видно.

* * *
        Дни потекли тоскливо медленно, зато ночи я проводила в раю. Ветер был со мной крайне предупредительным, даже ласковым, но я понимала, что это затишье перед бурей. И всё же не боялась будущего.
        Если дела в фирме шли хорошо, то муж мог прийти ко мне в постель только под утро. Разбудить меня поцелуем и заняться любовью с ещё сонной женой.
        - Ты такая тёплая и сладкая! - шептал он и пробуждал меня глубокими ласками, за которыми следовал безудержный секс.
        Я полюбила тот момент, когда мы кончали одновременно. Фанатела от ощущения горячего семени, обжигающего лоно изнутри.
        И уже ни о чём не жалела. Казалось, в мире нет ничего важнее наших разгорячённых тел. Иногда я сама просила его научить меня быть такой, какой нужно.
        Начала получать удовольствие от орального и анального секса. Меня даже заводил запах наших потных тел, когда после очередной феерии страсти не было сил доползти до ванны.
        И он брал меня снова, меня, нечистую и неостывшую после прошлого раза, изливался в пульсирующее лоно, наполняя своим семенем до краёв. А потом мог не появляться в моей спальне несколько дней.
        - У меня работа, Белоснежка! - говорил он сухо на мои жалобы. - И не просто работа, а дело моей жизни. Оно не менее важно, чем ты или я.
        - И чем наш ребёнок? - капризно надувала я губки, понимая, насколько Ветер неравнодушен к этой теме.
        - Сначала порадуй меня новостью, а потом уже говори. Для ребёнка важно, чтобы у него всё было. И чтобы каждый был при деле. Тебе надоели твои романтики? Закажи другие книги! Я скоро подкину новые тексты, Белоснежка. У нас запускается новая рекламная кампания. А пока займись домом. Слуги должны видеть, что главная здесь ты, а не они.
        И дверь в его кабинет захлопывалась. Мне казалось, что горничные всё слышат и смеются надо мной.
        Я даже боялась громко стонать, чтобы не привлекать внимание прислуги, потому что на ночь обязательно оставался кто-то из них, чтобы приготовить ранний завтрак или подать поздний ужин.
        Первую неделю я совсем не хотела вникать в особенности домоводства. Делают слуги своё дело, и ладно!
        А ещё я безумно стеснялась отдавать приказы. Даже просьбы о чае были мукой, я пыталась пройти на кухню и сделать всё сама, пока никто не видит, но Лариса или Яна оказывались тут как тут и с вежливо-насмешливой улыбкой спрашивали:
        - Злата Алексеевна, может, вам помочь?
        Сначала я краснела и кивала, а потом, после долгого и бесплодного ожидания Ветра однажды вечером сорвалась:
        - Лариса, разве я выгляжу беспомощной?
        По лицу женщины было видно, что так и есть. Справедливости ради, надо сказать, что в быту я и впрямь была нерасторопна. То водой из чайника руку обварю, то утюгом новую юбку прижгу. Но дома мама никогда не делала за меня то, что я должна была сделать сама.
        Прожгу дырку в одежде, значит, так и буду ходить. Разобью чашку - буду убирать осколки и перемывать полы.
        А здесь прислуга вела себя так, будто меня лучше и вовсе не подпускать к хозяйству, потому как только сломаю то, что работает без моего надзора.
        - Я сделаю чай сама, - упрямо произносила я.
        - Как угодно, Злата Алексеевна! Если что, зовите, я буду в столовой.
        Упрямо фыркнув, я принялась искать заварку или растворимый кофе. На кухне было множество шкафов, в каждом из которых стояли одинаковые баночки со всевозможными надписями, даже глаза разбегались. Но то, что нужно, я так и не нашла, а звать эту Ларису не хотелось.
        В итоге я налила сока из холодильника и выпила залпом подряд два стакана.
        Надо будет сказать Ветру, чтобы сменил прислугу. Я ничего не имела против имеющейся, но всё же постоянно ловила на себе насмешливо-покровительственный взгляд Ларисы и оценивающий - Яны.
        Стоило повернуться к ним лицом, они с вежливой улыбкой интересовались моим здоровьем и спрашивали, не нужно ли чего, но я знала, что за спиной мне перемывают косточки.
        Мол, явилась вот такая на нашу голову! Хотелось самолично нанять горничную, потому как эти две ни за что не увидят во мне истинную хозяйку. Так, игрушку хозяина, не более того.
        Однако я и не подозревала насколько близка к истине!
        Как-то вечером Ветер снова задерживался. Он позвонил и предупредил, чтобы не ждала и ложилась спать без него. А на все расспросы досадливо отмахнулся: работы много.
        Приняв душ, я легла в постель, но сон не шёл. Мне было то душно, то холодно. Есть не хотелось, но с удовольствием выпила бы стакан кефира.
        Я решила накинуть халат и спуститься. Было без четверти одиннадцать.
        - Да не волнуйся, за мной приедут, не надо такси! - услышала я в кухне голос Ларисы. Она всегда говорила спокойно и доброжелательно, но сейчас мне показалось, что женщина изрядно устала.
        Это и понятно, Максим приказал им устроить на первом этаже генеральную уборку, отругав за паутину под потолком в столовой.
        Досталось и мне, что я целыми днями дома, а за прислугой и, главное, за домом, не смотрю.
        - Здесь не как в романе! - бурчал Ветер. - Работа сама себя не сделает. Если тебе плевать на паутину, то слуги и подавно не пошевелятся.
        - Я просто не увидела её!
        - А когда увидела бы? Когда паутина заняла бы всю гостиную! Белоснежка, я всё понимаю, но тебе не пятнадцать, и мы не любовники, а муж и жена. На мне - добыча мамонта, на тебе - дом. Понятно?
        И он ушёл, отчитав меня, как нерадивую школьницу. И вот сейчас задерживался. Я была уверена, что это из-за утренней ссоры, Ветер решил в очередной раз поставить меня на место!
        - Хватит хмуриться! - услышала я голос Ларисы. - Ничего теперь не будет как прежде.
        - Он наиграется ей и снова придёт ко мне, - упрямо сказала Яна, заставив меня затаиться. Я даже боялась дышать. Руку даю на отсечение, речь шла обо мне!
        - Тихо! Ещё разбудишь!
        - Да она не выйдет из комнаты. Больно пуглива. И что хозяин в ней нашёл?! Худая, как жердь, и глазища, как у ведьмы! Приворожила она его!
        В голосе Яны звучала досада, а ещё невыплаканные слёзы. Я знала это чувство: когда ты бессилен что-либо изменить и пытаешься делать вид, что тебе всё равно!
        Я испытала его, когда Ветер лишил меня девственности. Грубо, по-хозяйски. Именно как богатый плантатор приглянувшуюся невольницу.
        Потому что может, и никто ему не указ! Что с ней церемониться, никуда не денется, стерпит!
        Где-то там, на кухне, завибрировал телефон:
        - Ну всё, это за мной приехали. Завтра поговорим! Только, прошу, не делай глупостей. Она девочка милая. Наверное, и сама не рада, что сюда попала!
        - Ага, не рада! Это мы не рады, а она лицемерка! Хозяин позовёт меня и очень скоро, вот увидишь!
        Больше я не слушала, так как голоса приближались. Тихо, но быстро поднялась по лестнице, скользнула в спальню и закрылась на щеколду. И только тогда почувствовала, что пальцы по-прежнему сжаты в кулаки, а в груди печёт огонь.
        Значит, Ветер имел и эту дрянь Яну! Тот-то она смотрит на меня исподлобья, как стервятник на умирающую антилопу. И видно, что радуется, когда я спускаюсь в гостиную с заплаканными глазами.
        Ах, она думает, что я скоро уйду отсюда! Ну уж нет, милочка, это ты у меня вылетишь в два счёта!
        Глава 13
        Ветер
        Тем вечером я пришёл домой в отвратном настроении. Дела в фирме шли не слишком гладко, выручка от продаж строительного оборудования за последние полгода немного просела, и отец обвинил в этом в том числе и меня. Мол, мало времени уделяю работе, а то, что пропадаю в офисе и общаюсь с клиентами, так всё одно, витаю в облаках.
        Отчасти это было правдой. Я был поглощён Белоснежкой, хотел выпить её до капли, как запойный алкоголик опорожнить бутылку.
        И знал, что это пройдёт. Первая страсть поутихнет, и жизнь войдёт в своё изначальное русло. Но на это требуется время.
        - Я хочу поговорить, - произнесла Белоснежка, стоило переступить порог дома и вытянуться ноги в кресле в гостиной. - Это срочно.
        - Время за полночь. Что случилось?
        - Не здесь, наверху.
        Я с улыбкой смотрел на рассерженную физиономию моей любимой. Чуть вздёрнутый носик, распахнутые синие глаза, в которых сейчас плескалась ярость, чёрные волны распущенных волос, которые я так любил наматывать в кулак, но сейчас я слишком устал даже для секса. Блин, да мне и жрать-то не хотелось!
        - Это не может подождать? - спросил я сухо и добавил уже громче: - Или ты решила порадовать меня приятной новостью? Ты беременна?
        - Не дави на меня! - фыркнула она, но от своего намерения не отступилась. - Речь о другом.
        - Другое подождёт до завтра или до послезавтра.
        Я решительно встал и взял сумку с бумагами, чтобы поработать наверху, но Белоснежка, до этого всегда робкая и избегавшая первой идти на контакт, схватила меня за руку. Я обернулся, с удивлением посмотрел на неё, отчего она стушевалась, покраснела, но руки не отняла.
        - Не может подождать, - взволнованно пролепетала она и поджала губы.
        - Хорошо, пойдём ко мне.
        Она кивнула и только тогда убрала пальцы с моего запястья.
        - Проходи вперёд, люблю смотреть, как ты поднимаешься.
        Я пропустил Белоснежку, хлопнув её по мягкому месту, на что она даже не оглянулась. Её рука скользила по перилам, но я обратил внимания, как нервно подрагивают её пальцы.
        Мне даже стало искренне любопытно: что такое нарыла Белоснежка, то это так её задело? И, главное, как ей это удалось, она же всегда дома!
        Перед дверью моей спальни она замялась. Я вспомнил: жена ведь так ни разу и не переступала порога моего убежища.
        - Отрыто! Добро пожаловать!
        Я толкнул дверь и снова пропустил её вперёд. От Белоснежки пахло весенними цветами. Это был аромат новой туалетной воды, он очень подходил к её коже, создавая пьяняще-дурманящий запах, который провоцировал меня на секс.
        Что бы там она ни говорила, но Белоснежка - прирождённая кокетка, строящая из себя невинную деву. Стоит, потупившись, и делает вид, что совсем не подозревает, как меня штырит.
        И смотрит по-кошачьи, играя мягкой лапкой на моём желании. А при случае пытается выпустить коготки.
        - Я хочу сменить горничных, - произнесла она, пытаясь скрыть волнение, но её грудь вздымалась под тонкой тканью домашнего платья.
        - Почему на ночь глядя? Отвечай или уходи к себе!
        - Потому что я узнала, что ты с ней спишь! - выпалила Белоснежка со слезами на глазах. - Не подходи ко мне!
        Сделав было шаг по направлению к жене, я передумал и остался на месте. Белоснежка ждала, затаив дыхание, но я не спешил с ответом.
        Прошёл к столу, в верхнем ящике у меня хранилась пачка сигарет, вот я и решил закурить, чтобы дать время остыть нам обоим.
        - Ревнуешь? - с улыбкой спросил я, ощущая, что зверь внутри меня довольно заурчал.
        Я был готов обнять свою драгоценную и , заглянув в глаза, сказать, что всё сделаю, только бы она и дальше так на меня смотрела. Но решил не торопиться.
        - Так ты уволишь Яну?
        - Не сразу. Хороших слуг ещё надо найти.
        - А она, значит, хорошая?
        - Неплохая, нареканий у меня к её работе у меня раньше не было. И выполняет все приказы, - спокойно ответил я, снова чувствуя, что начинаю злиться.
        - Все? Представляю, какие именно!
        Белоснежка стояла, скрестив руки на груди и упрямо вздёрнув подбородок.. Она бравировала, старалась меня продавить и требовала немедленного решения вопроса просто потому, что не могла находиться с Яной в одном доме.
        - Дела так не делаются. Секс сексом, ну, было у нас когда-то по пьяни, так это всё до тебя, а терять хорошего работника только из-за твоей ревности не стану. Найду нового человека, проверю как следует, вот и поговорим.
        - Знаю, как проверишь! - съехидничала Белоснежка, сделав шаг вперёд.
        Я сидел за столом и лениво посматривал на её злость. Меня она забавляла. Так и хотелось подначить: ну давай, детка, скажи, что просто любишь и боишься меня потерять, и тебе многое простится.
        - Продолжишь её трахать! Нет уж, и ноги моей не будет в этом доме, пока она здесь!
        Белоснежка начала заводиться сама и злила меня.
        - И куда ты денешься, дурочка?
        Я в два шага оказался рядом с ней и поймал в кольцо рук. Она пыталась вырваться, не играла, не ревновала напоказ, а на самом деле злилась. И верила, что может осуществить свою угрозу.
        - Уйду! И ты больше ко мне не приблизишься! Отпусти!
        - А если нет?
        Я перехватил тонкие запястья и заглянул в злое, пылающее лицо. В её глазах застыли слёзы, но она не вызывала жалости, а пыталась быть достойным противником. Показать зубы.
        - Я не стану рожать от тебя! - выплюнула она мне в лицо. - И не надейся! А если залечу, сделаю аборт!
        И довольная произведённым эффектом посмотрела с вызовом.
        - А ну, замолчи! - встряхнул я её довольно ощутимо, но она лишь засмеялась, запрокинув голову.
        - Уйду! И ты…ай!
        И схватилась за щёку, в которую прилетела пощёчина. А потом и вторая.
        - Не смей даже думать об этом, слышишь! - говорил я медленно, спокойно, но под этим спокойствием по жилам разливалась ярость. Огонь, который сейчас вырвется и пожрёт нас обоих.
        Белоснежка отступила и всё также с удивлением, посмотрела на меня с ужасом. Шаг, второй, она пятилась и молчала, пока не натолкнулась на письменный стол.
        - И не смей никогда диктовать, что я должен делать! - произнёс я дальше наступая.
        Синие глаза распахнулись, губы задрожали, но я больше не желал смотреть в её лицо, целовать губы, произносящие такое дерьмо!
        Резко развернул её спиной и, надавив на шею, заставил опуститься грудью на стол. Вниз полетели папки с документами, флешки, которые я успел приготовить, чтобы поработать.
        Что ж, это тоже работа. По воспитанию покорности.
        - Будешь отрывать свой рот тогда, когда я тебе позволю! - произнёс я и, задрав подол платье, отодвинув в сторону тонкую ткань трусиков, резко вошёл в почти сухую пизду.
        Белоснежка застонала и вскрикнула, но я не обращал на неё внимание, а продолжал быстро и резко трахать, по-прежнему держа руку на задней поверхности её шеи. Чтобы не дёрнулась и не посмела встать.
        От вида её распластанного по столу тела, я заводился ещё сильнее. И чувствовал, как она стала увлажняться, хотя продолжала всхлипывать, прикусив костяшку указательного пальца.
        Тонкая хрупкая спина дёргалась вниз и вверх, стоны интриганки стояли у меня в ушах, и я ни за что не поручился бы, чего в них было больше: жалости, страха или похоти.
        Кончал я долго, с наслаждением чувствуя, как содрогается её тугая пиздёнка. А потом вышел, застегнул брюки и обернулся к Белоснежке.
        Она уже встала на ноги, опустила задранное платье, но избегала прямого взгляда. И не смела уйти. Так и стояла, сцепив пальцы в замок.
        Я видел, как ей этого хочется. Помыться, содрать мочалкой мои следы с её кожи, но я ей никогда не позволю забыть о себе.
        Я подошёл ближе, она вздрогнула, но не посмела отпрянуть. Двумя пальцами взял за подбородок, чтобы наши взгляды встретились.
        - А теперь убирайся! Ещё раз услышу такие речи, так просто не отделаешься. Поняла?
        - Да.
        Её голос звучал глухо, но слёз больше не было. Белоснежка всё ещё считала себя несломленной, это мне в ней и нравилось. Какой бы унизительный ни был для неё секс, она делала вид, что это не изменит её позиции.
        - Тогда пошла вон!
        Я отпустил её и повернулся спиной. Вскоре громко хлопнула дверь, и стало совсем тихо.
        Спустя минуту я выглянул в коридор. Никого. Белоснежка ушла к себе.
        Наверное, плакать или строить планы мести. Мы поговорим обо всём спокойно и на днях.
        А Яну и впрямь надо бы заменить, не надо больше, чтобы они постоянно сталкивались. Заменю обязательно, когда найду, кем.

* * *
        Следующие пару дней мы с Максимом не виделись. Яна тоже не попадалась на глаза, хотя я знала, что её не уволили. К счастью, мы не сталкивались лицом к лицу, я не слышала её нагловатого тона, а когда спросила Ларису, прислуживающую мне за столом, женщина ответила:
        - Так хозяин приказал. И просил передать вам подарок, он уже ждёт наверху.
        Я усмехнулась. Наверное, цветы или коробочка с бриллиантовыми серьгами.
        Помнится, я мечтала о них и получила на свадьбу вместе с кольцом и подвеской из белого золота. Мама тогда сказала, что этот набор стоит целое состояние, но мне было без разницы.
        Я хотела обладать бриллиантами от Ветра - камнями любви от любимого. Знака того, что я принадлежу ему. И я носила их с гордостью, будто каждый, кто увидит их на мне, сразу поймёт: это женщина Максима Ветрова. Это его жена.
        А сейчас… Я любила Максима, в этом не было сомнений, но понимала, что так дальше продолжаться не может. Нам лучше разъехаться сейчас, пока мы не связаны ребёнком.
        Много ночных часов я провела в этих мыслях без сна, но так и не нашла в себе силы предстать перед ним и сказать: «Я ухожу. Люблю, но ухожу, чтобы не начать ненавидеть».
        И вот сейчас он подарил мне что-то, чтобы загладить вину. Ветер никогда не умел просить прощения, он сам это признавал, но и отмалчиваться и делать вид, что ничего не случилось у него не получалось.
        Я бы не перестала дуться, и мне импонировала мысль, что мужу на это не наплевать. Он хотел моего хорошего отношения. Хотя и не заслуживал.
        После обеда я не спешила наверх. Хотелось подумать.
        Я сидела, листая Золя в библиотеке, и никак не могла вникнуть в смысл прочитанных строчек.
        «Зачем хотеть или не хотеть, если никогда не выходит так, как хочешь?» На страницах его романа «Дамское счастье» наткнулась на прелюбопытный диалог:
        « - Знаете, они ведь отомстят?
        - О ком это Вы? - спросил Мурэ, уже потерявший нить разговора.
        - О женщинах.
        Муре повеселел ещё больше; и тут перед собеседником обнаружился весь его цинизм, который он скрывал под оболочкой чувственной экзальтации. Пожав плечами, он объявил, что выкинет их всех вон, как порожние мешки, лишь только они помогут ему сколотить состояние. Но упрямый Бурдонкль невозмутимо твердил:
        - Они отомстят… Найдётся одна, которая отомстит за всех. Этого не миновать».
        Верно, я хотела бы отомстить Ветру, только не представляла, как это сделать.
        Я захлопнула толстый томик, предварительно положив закладку в виде вороньего пера, разумеется, не настоящего, и с решимостью утопленника, которому больше нечего терять, направилась в свои комнаты.
        На кровати стояла небольшая коробка размером с те, в которых перевозят одноярусные торты. Цвет упаковки, нежно-персиковый, и изящный, но не громоздкий голубой бантик с жемчужным глазком в центре - первое, на что я обратила внимание.
        Ветер был эстетом, а не грубияном. Он всегда умел поразить моё воображение, избегая пошлости и вульгарности настоящего богатства.
        Какое-то время я стояла и гадала, что может быть внутри. Взяла коробку в руки, она оказалась тяжёлой.
        Значит, статуэтка. Я обожала фарфоровые вещицы, но не ширпотреб, которым завалены магазины, а что-то такое, с изюминкой, что хочется рассматривать бесконечно долго.
        Ветер был к таким вещам равнодушен, считая всё это выкинутыми на ветер деньгами. Но красота стоит денег, она их заслуживает и от этого сияет ещё ярче.
        Аккуратно разрезав ленточку, я открыла подарок и ахнула от восторга.
        Я угадала, это была статуэтка балерины. Только черноволосая хрупкая девушка не танцевала, как иные статуэтки, которые мне довелось видеть, а присела на камне, склонившись к воде. Её белоснежные изящные руки были прижаты к груди, словно на дне озера она могла прочитать свою судьбу.
        Щёки девушки пылали, а рот был чуть приоткрыт. Изгибы её тела говорили о том, что она только недавно закончила танец, но в какой-то момент что-то помешало ей и заставило посмотреть на своё отражение.
        Моя бурная фантазия сразу додумала сюжет: злой колдун перенёс девушку к себе, очарованный её танцем, влюблённый в хрупкость и красоту.
        Я боялась дышать и прикоснуться к статуэтке. На глазах даже выступили слёзы, до того мне понравилась балерина, похожая на Одилию из «Лебединого озера».
        Именно дочь злого колдуна, потому что в лице балерины не читалась покорности судьбе. Она будет бороться. Сейчас погорюет, встанет и отряхнёт печаль.
        Я не сразу заметила розовый конверт на дне коробки. Привычная надпись «Моей Белоснежке », была написана твёрдой рукой моего мужа. Что ж, это становится приятной традицией - посылать мне письма после того, как надругается над телом.
        «Я купил её сразу после того, как ты ко мне вернулась. Все остальные балерины были с белыми волосами, а она с чёрными. Все танцевали, лишь одна грациозно присела. Я хотел вручить её тебе лично, потому что ты говорила, что любишь смотреть на фарфоровые статуэтки, ведь их красота не преходяща.
        А потом решил, что не стоит. Не хочу быть смешным и слабым в твоих глазах.
        Я должен был бы отпустить тебя, Белоснежка. Просто так, без условий.
        Хотя нет, поставить одно. Уходи сегодня. Собирай вещи, любые, и иди. И не возвращайся. Не прощайся и ничего не пиши в ответ. И не придётся делать аборт.
        А если решишь остаться, то останься и будь со мной, не ставя условий. Вот так. Просто.
        Но и это мне не под силу, признаю. Я не отпущу тебя, не могу расстаться, будто долбанный наркоман на игле.
        У меня никого нет, кроме тебя. Все, кто были, остались в прошлом.
        Плохо то, что я до сих не уверен, что ты на самом деле меня любишь».
        И всё. Я провела рукой по написанным с сильным нажимом строчкам и ощутила его ярость, как отголосок своей обиды. Вот, теперь он всё перевернул так, что виновата я.
        В том, что засомневалась в его верности. В том, что не обратила внимание на дурацкую паутину. Даже в том, что вынудила его приводить меня в чувство пощёчинами.
        Я ещё ощущала их на своих щеках. Было совсем не больно, но унизительно. Ветер не стремился ударить, он хотел, чтобы я замолчала. А я видела, как ему тошно, и от этого распалялась ещё больше. Чтобы сделать больнее.
        «Глупо», - сказала я вслух и достала самое первое письмо, написанное Ветром. Я хранила его в свидетельстве о браке. Этот документ одно из немногих доказательств любви Ветра ко мне.
        Узнав, что я хочу всегда иметь его под руками, муж только усмехнулся. «Смотри не потеряй!» Это прозвучало как предупреждение.
        Я раскрыла первое письмо и перечитала. Потом пробежалась глазами по строкам второго. Прочувствовала пальцами толстую бумагу с двух сторон.
        Ветер писал только «Паркером». И несмотря на сильный нажим, на обратной стороне бумаге буквы не отпечатывались. Я очень бы хотела знать, где у Ветра хранится такая светло-голубая бумага с вензелем из двух букв «М» и «В».
        Конечно, в его спальне-кабинете. Я спрятала оба письма в свидетельство о браке, положило его в тумбочку, уже приняв решение.
        Прокрадусь в комнаты мужа, пока он отсутствует. Найду такую же бумагу и напишу ответ. Пока не знаю, каким он будет, вдохновение придёт, как аппетит, во время еды.
        Сяду за его стол, возьму его перьевую ручку и напишу. То, что придёт на ум. То, что я буду чувствовать в тот момент. То, что захочу доверить бумаге. И только ей.
        Глава 14

* * *
        Я выбрала момент и выскользнула в коридор. Вот она, дверь, ведущая в комнаты Ветра.
        Взявшись за ручку двери, уже было повернула её, но засомневалась: стоит ли входить внутрь. Вдруг появилась несвойственная мне робость.
        Обычно если принимаю решение, то следую плану до конца. А тут червячок сомнения вгрызся в душу: может, написать письмо на обычной бумаге и не искушать судьбу?
        Я точно знала, что Ветра дома нет. Лариса крутится на кухне. Сегодня четверг, приходит кухарка, чтобы приготовить любимые мужем бигос - капусту с мясом и колдуны - драники с мясной начинкой. Я уже чувствовала проникающий даже на второй этаж аромат осетровой ухи, отчего, несмотря на плотный обед, в животе заурчало.
        Последнюю неделю на меня просто напал жор, и я стала с нетерпением ожидать обеда и ужина. Приходилось одёргивать себя, чтобы не нажираться между завтраком и обедом. Или на ночь, хотя здесь проще, Ветер часто приходил и занимал все мои мысли до рассвета.
        Вот и сейчас, есть захотелось, аж в животе забурчало. Я юркнула в спальню Ветра и закрыла за собой дверь. Прислушалась, но никто не спешил по коридору чтобы выволочь меня прочь.
        В конце концов, чего я боюсь?! Скажу, что искала бумагу, чтобы написать мужу ответ. Я хозяйка этого дома, как любил повторять Ветер, вот и не обязана ни перед кем отчитываться.
        Я села за письменный стол мужа и покрутилась в его большом кожаном кресле. Представила, как он сидит в нём и раздумывает обо мне, глядя в окно.
        Потом выдвинула один за одним ящики, в них не было ничего интересного: какие-то папки с бумагами, скучные отчёты с цифрами, собранными в вертикальные столбики.
        Начатая пачка презервативов. Я заглянула внутрь: не хватало два из двенадцати. Ещё один повод поговорить на повышенных тонах! Сколько даю себе зарок быть ласковой и нежной, но пока получается плохо. Стоит только представить, что мой муж может обнимать кого-то ещё, превращаюсь в фурию, не ведающую жалости.
        В эти моменты мне хочется больно хлестать его словами, деланным безразличием или бросаться в лицо самыми глупыми угрозами, выполнять которые я не собираюсь.
        Взять хотя бы последний случай, конечно, никто мне не позволит сделать аборт, но мне хотелось, чтобы Ветер услышал, что пока ребёнок не родится, только от меня зависит, будет он жить или нет.
        Я даже ревновала к этому гипотетическому ребёнку, потому что о нём Ветер говорил с придыханием, как о священной корове, а моими желаниями не раз поступался в угоду своим.
        Последний ящик был заперт на ключ. Бумаги я так и не нашла, но отступать от первоначального плана не собиралась. Напишу письмо, даже на обрывках сигаретных пачек, которыми был завален третий ящик. Вскрою упаковки, высыплю сигареты и раздеру картон, чтобы как в фильме ужасов про маньяков составить послание прямо на поверхности стола.
        Случайно задела маленькую шкатулку, и та, к моему ужасу, полетела на пол. Раздался звон пружин, и откидная крышка отхлопнулась с характерным звуком серьёзной поломки.
        Ахнув и бросившись подбирать сломанную вещицу, я увидела, что из неё выпал ключик, как раз подходящий по размеру к замку нижнего ящика.
        Наверное, можно назвать это удачей. Сейчас я не думала о том, как буду объяснять поломку шкатулки, стилизованной под портмоне. Да так и скажу: искала бумагу, чтобы написать тебе ответ. А спрашивать у слуг не хотела, потому что явно такая бумага не лежит у них на кухни для записи текущих расходов!
        Ключик подошел к замку, и я нашла то, что искала. Прочную светло-голубую бумагу с вензелями, пачку розовых конвертов и фотоальбом. Последнее привлекло моё внимание прежде всего.
        Я открыла тоненькую книжицу, выполненную в стиле ретро-альбомов, и обнаружила свои фото. Это альбом был полностью посвящён мне.
        В нём было ровно семь фотографий, включая те, которые делались на свадьбе. Но не официальные, а такие, когда фотограф делал снимки в то время, пока я об этом не знала.
        Вот я стою вполоборота и улыбаюсь маме. Следующий снимок - я смотрю на Ветра, держа в руке букет невесты и смеюсь. Он рассказывал смешную историю, чтобы подбодрить меня и избавить от смущения. А вот это снимок он сделал на телефон при нашей первой встрече.
        Я танцую на полупустой сцене, вытянув руки вверх, словно хочу дотянуться до крутящихся шаров. А здесь я со Светкой, она учит пить крепкие коктейли залпом.
        - Злата Алексеевна, что вы здесь делаете?! - с наигранным удивлением спросила невесть откуда появившаяся Яна. - Хозяин не разрешает никому входить сюда.
        В её голосе я слышала неприязнь, смешанную с плохо скрываемым торжеством. Мол, ну и попадёт тебе, выскочка! Уверена, слуги слышали о том, что происходило здесь пару дней назад.
        И вот сейчас Яна нагло буравила меня взглядом с ноткой превосходства. «Ах и задаст тебе, сучка, хозяин вечером! А я всё ему расскажу. И приукрашу детали».
        Я прямо слышала, как её полные губы произносят: «Он наиграется с ней и придёт ко мне». И решила спустить с этой шлюхи, чьи губы наверняка целовали и его там, где он должен принадлежать только мне, три шкуры! Я хозяйка, так пусть слуги знают своё место!
        - Если он никому не разрешает входить сюда, то что здесь делаете вы?
        - Я всегда здесь убираюсь, Злата Алексеевна. Хозяин любит порядок во всём, я глажу ему рубашки, стелю постель…
        Ага, стелит постель она! А потом ложится и раздвигает ляжки! Я захлопнула альбом с такой силой, что Яна вздрогнула. Не торопясь с ответом, спокойно вернула его не место, вынула один лист толстой именной бумаги и закрыла ящик на ключ, положив тот туда, где и взяла.
        А потом встала и подошла к Яне вплотную. Так, что она отступила на шаг, на секунду на лице этой пышнотелой мерзавки мелькнуло недоумение.
        - Значит так, постель перестилаешь, так перестилай, - начала я спокойно и с улыбкой. - Я тоже люблю хрустящие простыни, на них приятнее трахаться. Закончишь здесь, придёшь ко мне, и только попробуй не прийти, вмиг вылетишь на улицу! И перестелешь у меня.
        - Вы не имеете права! - начала было она, но я приложила палец к её губам, заставив заткнуться.
        - Имею, дорогая. Я здесь всерьез и надолго. И я хочу, чтобы простыни в наших спальнях были идеально свежими и чистыми. И вели купить срезанные розы. Поставишь у меня в изголовье. Я хочу, чтобы везде было красиво. Никогда не знаешь, где сегодня захочет меня твой хозяин.
        И, посмотрев на неё так, чтобы и мысли не возникло прошипеть вослед, я спокойно вышла в коридор, направившись в собственные комнаты в отличном настроении.

* * *
        Вечера я ждала с тревогой. Моё желание написать так много всего, что теснилось в голове, прошло без остатка, мыслей не было. Я смогла выплеснуть на бумагу только несколько строк:
        «Я запуталась, Ветер. Уже не понимаю чего хочу. Я должна тебя презирать, но всё равно жду с замиранием сердца, когда на лестнице раздастся звук твоих шагов. И всё чаще кажется, что, потеряв тебя, я потеряю и себя. Ту прежнюю девочку, которая влюбилась без оглядки в сказочного принца. А он взял и увёз её в свой замок.
        А может, ты и не принц вовсе, но дракон, охраняющий пленницу от всего остального мира? Тогда мне не нужен принц, пусть убирается прочь!».
        Перечитав написанное, я согнула листок пополам и отнесла к нему на стол. Положила под ту самую, сломанную мной шкатулку.
        Яна уже сменила бельё, а через пару часов привезли длинные белые розы в количестве восьми штук. Я подозревала, что Яна сделала это специально, не хватало только траурной ленточки, но скандалить не стала. Ветру и так доложат о моём поведении, а мне важнее объясниться с ним, а не с его бывшей любовницей.
        Лариса принесла вазу с цветами ко мне в спальню. Их было ровно пять. Белые, почти мраморные, цветы выглядели восковыми.
        - Три других я оставила в гостиной, с вашего позволения, Злата Алексеевна.
        - Сколько вы уже здесь служите? У Ветровых?
        - Лет двенадцать, - кивнула Лариса и торопливо вышла в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
        Положила конец неприятным расспросам? Или боялась сболтнуть что-либо лишнее?
        Ветер вернулся поздно ночью. Ураганом ворвался в мою спальню, принёс с собою запах дождя и зелёной травы. И застыл, посмотрел на меня, стоя над кроватью, чуть прищурившись, будто размышлял, что со мной делать. И я тонула в пугающей черноте его глаз и хотела, чтобы это никогда не заканчивалась. Даже боялась дышать, шевельнуться, сделать что-нибудь не так.
        Муж любил, чтобы я одевалась элегантно, но одновременно дразняще-сексуально. И ночные рубашки у меня были длинными, но с глубоким вырезом, почти открывающим худую грудь. Разве что соски прикрыты тонким белоснежным атласом!
        Сейчас мне стало холодно до мурашек и одновременно приятно до жара внизу живота. Не могу объяснить этой тяги к мужчине, причинявшему боль. Укравшего мою девственность, как грабитель, взломавшего замок, когда в его руках был ключ.
        - Раздень меня, - облизав губы, хрипло сказал Ветер.
        И я подчинилась, но продолжала дрожать. Наверное, в этой дрожи было больше предвкушения очередного оргазма, чем страха.
        В другой ситуации я бы возмутилась, сказала, что со мной так нельзя, надо лаской, по-иному. Но сейчас я хотела именно так.
        Удивительно, что Ветер чувствовал меня настолько хорошо, будто сам был мной. А я им, гордым, непокорным, дерзким и грубым. Это тяжёлый непроницаемый взгляд не позволял читать мысли, да мне этого и не требовалось.
        Я спокойно встала с постели, спустив босые ноги на ковёр. Смотря ему в глаза, медленно сняла пиджак, задержавшись пальцами на его плечах. Расстегнула каждую пуговицу светло-голубой рубашки, дотронулась до ременной пряжки. Ветер продолжал стоять и сверлить меня взглядом.
        А я дрожала и плакала. Не от страха, а потому что он не скандалил, не орал и не держал за запястья. Сейчас он был моим больше чем когда-либо.
        Я встала на колени и расстегнула ремень. Нельзя было не заметить, насколько Ветер возбуждён, и он знал, что я тоже.
        - Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот, - мягко произнесла я таким тоном, каким пленницы умоляют сохранить им жизнь. И посмотрела снизу вверх, проведя рукой по его торчащему из-под ткани трусов члену.
        - Просишь? - хрипло спросил он, и я кивнула, медленно потянув вниз резинку его трусов.
        - Да. Я хочу.
        Внизу живота потянуло. А мышцы влагалища непроизвольно сократились. Я хотела Ветра. Неважно как, но сейчас.
        - Я сделаю всё, что ты хочешь. И я хочу…
        Ветер мне не мешал, только продолжал смотреть в лицо. Я неловко обхватила его член руками, аккуратно провела вверх и вниз, как это делал он в нашу первую брачную ночь. Его кожа была такой нежной, что мне захотелось ощутить её бархатистость на своих губах.
        Провела головкой по своим губам, с удовлетворением отметив, как Ветер напрягся. Дёрнулся, охватил мою голову руками, заставляя приоткрыть рот.
        Но я и сама собиралась впустить его внутрь. Всё время напоминала себе, что надо спрятать зубы за губами и ни в коем случае не причинить ему боль.
        Он сделал первый толчок, и я ощутила приступ дурноты. Но уже через мгновение подстроилась под его темп. Как ни странно, сосать мне понравилось. Это было лучше шампанского с икрой. Нежнее самых пылких признаний, ощутимее всех уверений и клятв.
        Я не просто принадлежала мужчине, я сейчас владела им. И хотела видеть его лицо. Время от времени поднимала глаза, давая понять, что всё в порядке.
        Нежность была недолгой, мои ноги дрожали, но я продолжала заглатывать его член, помогала себе рукой, обхватив его у основания.
        - Тише, - гортанно произносил Ветер. - Или ты хочешь пожёстче?
        Я не могла кивнуть, но посмотрела так, чтобы он понял. Хочу ощутить его глубоко в горле, а потом почувствовать вкус его семени.
        Темп нарастал, у меня сводило скулы, но я терпела, хотя и давилась слюной. В этом добровольном акте унижения не было никакого насилия, скорее я сама наказывала себя. Не за что?
        У каждого своя вина, вернее, она была поделена поровну между нами. И сейчас мне нравилось быть с Ветром единым целым.
        Чувствовать его член во рту, каждое сокращение и понимать, что Ветер, каким бы ураганным он ни был, в полной моей власти. Я могу укусить, отстраниться в последний момент, обломав весь кайф, но не стану.
        Он обхватил мою голову руками, прижал к паху и спустил мне в рот. Долго, я почти не могла дышать, и всё же это закончилось.
        Проглотив всё, облизала губы и села на колени, опустив голову. Он не заставлял, я хотела сама.
        Чтобы Ветер увидел мою обнажённую шею, моё тело, что я принесла к его ногам, склонённую спину. И почувствовал удовлетворение, а я, - что владею его сердцем.
        Хотелось посмотреть ему в глаза, но я не торопилась. Теперь его ход. Вот сейчас, через секунду-вторую он его сделает.
        И я пойму, сможем ли мы продолжать наш танец или умрём в желании доказать друг другу, у кого круче яйца.
        - Я не могу быть принцем, Белоснежка.
        Он присел рядом со мной и посмотрел в лицо, поддев подбородок двумя пальцами.
        - Но я стану твоим драконом. И никто тебя от моего плена не спасёт.
        Глава 15

* * *
        - Больше никогда не смей трогать мои вещи! И входить в моё отсутствие в кабинет!
        Он всё-таки сказал мне это в ту же ночь. И серьёзно посмотрел, как смотрят суровые боссы на провинившихся практиканток. Или, хуже того, хозяева жизни на содержанок.
        Наша страсть улеглась, пусть ненадолго, но мы оба утолили ту жажду, которая терзала наши души, словно голодный зверь. Рвала когтями душу, заставляя сгорать в объятиях любимого.
        - Завтра поедешь с Ларисой и откроешь счёт в банке, - продолжил Ветер. - Если по-другому не выходит, будешь вести хозяйство и получать за это деньги. Соответствовать моему дому, так сказать, а я оплачу твои старания. Если они будут.
        - Ты говоришь так, будто я бесполезна.
        - Нет, Белоснежка! Ты очень мне нужна. Потому что я хочу тебя, и потому что ты родишь мне ребёнка.
        Он хотел добавить что-то ещё, я вся внутренне сжалась, боясь, что Ветер заговорит о Яне. О том, что я не имела права так с ней разговаривать. Я и сама знала, что поступила высокомерно, но не чувствовала вины.
        Видеть в горничной бывшую любовницу мужа - уже наказание, а когда она ещё и мечтает вернуть его, то я готова перегрызть глотку.
        - Убери её! - тихо, но твёрдо произнесла я, глядя в глаза. Взгляд был холодным и твёрдым, с таким же успехом я могла умолять сталь хромированных ножниц не резать скатерть.
        - Сначала забеременей, потом будешь что-то требовать. Я сказал, что ищу замену. И больше повторяться не намерен! Спокойной ночи!
        Я так и осталась лежать в кровати, смотря ему вслед. Дверь закрылась, а я всё ждала, что муж вернётся и поцелует меня.
        Хотелось нежности, Ветер давал мне её, только когда имел моё тело. А потом снова укрывался в своей раковине. Хромированная улитка, вот кто он!
        На следующий день Лариса и впрямь сопровождала меня в банк, где на моё имя открыли счёт. С удивлением я увидела, как на нём появилась кругленькая сумма, равная годовой зарплате моей мамы. «Аванс», - мелькнула мысль, и от этого я ещё больше ощутила себя ценным кадром, принятом в Империю Ветровых.
        Только мои карьерные достижения предполагали ублажение мужа и выполнение его требований. Ничего, мне несложно, мне приятно!
        И всё же хотелось большей близости. Наверное, я просто маленькая, не знающая жизни, не нюхавшая пороха, девочка, почерпнувшая из книг истории о той любви, которой не бывает. Или люди давно забыли о ней.
        - Сегодня нас ждёт стилист. Максим Сергеевич попросил Виолетту подобрать вам гардероб, - Лариса говорила так, будто речь шла о президенте страны, а не о моём муже.
        - Кто это? И почему он сам не сказал?
        Вопросы повисли в пустоте. Лариса упомянула что-то о том, что хозяин очень занят и привык отдавать приказы, которые надо выполнять, не задавая лишних вопросов.
        И мне предстояло это усвоить. Так, конечно, Лариса не говорила, но посмотрела с той добротой, с которой здравомыслящий человек смотрит на юродивых всех мастей. А меня всё это обижало.
        Когда я пыталась поговорить с Ветром, он внимательно, не перебивая и не показывая, что ему надоели мои претензии, выслушивал, сидя в кресле и соединив кончики пальцев друг с другом.
        А потом с оттенком усталости говорил, что любовь любовью, он всегда оберегал меня и будет делать это впредь, но романтического Чайльд-Гарольда лепить из него не надо.
        - Удивительно, что ты запомнил его имя! - язвила я. - Думала, у тебя в мозгах один калькулятор, а всеми эмоциями управляет член!
        Ветер всё ещё пытался сохранять спокойствие, но я видела, что это даётся ему нелегко. Разговор происходил в библиотеке.
        Муж встал и подошёл ко мне, стоявшей за креслом. А потом в одно мгновение развернул за плечи к себе и легонько встряхнул:
        - Тебя, ведь, это и заводит, да? Провоцируешь меня, чтобы я в очередной раз отодрал тебя как следует?
        Он взял меня за подбородок и запрокинул голову, смотрел внимательно, как глядят на античную статую или купленный раритет, а потом свободной рукой взъерошил мои волосы.
        - И не лги, что это не так, Белоснежка! Тебе нравится всё, что я с тобой делаю!
        - Пусти меня! - шипела я, но отступить не пыталась. - Мы не одни!
        Я смотрела в его глаза, они казались бездонными колодцами, вратами ада, уготованными таким падшим праведникам, как я. Не я ли только недавно, считая себя современной и феминистки направленной, в кругу сокурсниц и подруг с презрительной жалостью отзывалась о тех, кто терпел мужскую грубость?!
        Ветер прижал палец к моим губам и улыбнулся по-хозяйски снисходительно.
        - Пусть слышат, ты мне жена, а не приблудная прошмандовка. Гордись, что мы трахаемся с огоньком! Ш-ш-ш, моя Белоснежка! Ничего не говори, я сегодня занят до полуночи!
        И он собирался выйти, оставить меня на полуслове, но я не дала ему этого сделать:
        - Лучше сдохнуть от любви, чем от скуки! - процитировала я слова, вычитанные из романа.
        - Хорошо, у тебя будет чем заняться, - лениво бросил Ветер через плечо и вышел, тихонько прикрыв дверь.
        Я хотела бросить ему вослед тяжёлый том Золя, которому последнее время отдавала предпочтение, но передумала. К чему этот спектакль?!
        Ветер прав, меня всё устраивало, я лишь хотела побольше нежности, милых посиделок вечерами, мягких взглядов из глубины, уважения, в конце концов. Хотя и понимала: пока не заслуживаю.
        То есть заслуживаю, конечно, на том простом принципе, что я его жена, но и только. А так пока ничем себя не проявила, тогда и стало очевидно, что следует вернуться на кафедру, может, пока освоить какой-либо другой навык.
        Например, дизайнера интерьера. Ветер хотел видеть меня хозяйкой, но я сама себя пока ей не ощущала.
        Книга, которую я держала в руках, была заложена посредине. «Каждому нужно перебеситься; после этого голова делается свежее».
        И вот теперь меня ждала стилист Виолетта. Девушка с крашенными морковно-рыжими кудрями, хрупка и высокая, почти как я, оглядела меня придирчивым взглядом и, поправив чёрную роговую оправу очков, вздохнула:
        - Вы сами выбирали это платье?
        Я гордилась своим врождённым вкусом. И светло-серую разлетайку с запахом считала вполне уместным для повседневной носки.
        - А что не так?
        Блин, Ветер сделал из меня колючего ёжика, всегда готового к обороне!
        - Нет-нет, всё так, пойдёмте!
        И мы отправились в глубины торгового центра. Этакого Тадж-Махала для богатого знатока современных модных веяний!
        В итоге я вышла оттуда через пять часов, Лариса и Андрей, служивший охранником и моим личным водителем, несли кучу пакетов. Обувь, платья, брючные костюмы - всё это стоило кучу денег. По мне, так можно было и купить что-то подобное намного дешевле.
        Хотя выбор рыжей Виолетты, цокающей на высоченных шпильках впереди, пришёлся мне по вкусу. Разве что ярко-синее платье до середины икры я считала непрактичным. Куда в таком ходить? Не на Красной же ковровой дорожке вышагивать!
        А ещё я накупила белья! Шёлкового, атласного, от одного прикосновения к которому, по телу проходит электрический ток и чувствовался запах ароматических свеч и лепестков роз, брошенных в ванну.
        - Смартфон хозяин не одобрит, - вздохнула Лариса, когда мы садились в машину. - Вам бы, простите, Злата Алексеевна, посоветоваться сначала с Максимом Сергеевичем.
        - Вот ещё! - буркнула я и отвернулась к окну. Вполне хорошая модель, я давно мечтала сменить телефон, даже симку с красивым номером выбрала.
        И обзоры в Интернете пересмотрела. Выбрала соотношение цены и качества. Ветру не на что сердиться. Я была в этом уверена!

* * *
        Уже вечером Ветер ворвался в мою комнату и отобрал новый телефон. Я как раз установила на нём нужные приложения. Старый тоже был неплох, но я подумала, что раз могу, почему бы и нет.
        Тем более я жена состоятельного мужчины, имею солидный счёт в банке, так к чему ограничивать себя в хотелках?
        Поэтому претензии Ветра были мне непонятны. Он подошёл и молча забрал у меня сотовый.
        - Ты купила новую симку, хотя прекрасно знала, что я сам дал тебе тот номер. С которого тебе разрешено звонить, - произнёс он сухо, будто я сделала что-то совсем вопиюще-глупое. - И купила эту дешёвку. Вкус изменил тебе, Белоснежка? Мне казалось, что он у тебя безупречный.
        - Отдай! Это теперь моё! Сам говорил, что я могу покапать себе, что захочу!
        - Верно, ты и купила, но я не обещал, что позволю тебе это оставить! Завтра получишь другой.
        Он повернулся и хотел было выйти из моей спальни. Последнее время я скучала по его ласкам сильнее, чем сама бы того желала.
        После орального секса, когда я на коленях преподнесла ему себя, он так и не пришёл. Да, прошло несколько дней, но я уже хотела видеть его и чувствовать в себе.
        Муж прав, я просто не знаю, чем заняться, вот и бешусь с жиру, но всё, что он мне предлагал, не вызывала отклика в душе. Я заполняла дни тем, что звонила родителям, читала книги и смотрела сериалы. Зашла на сайт одного из универов, готовящих дизайнеров интерьера, но пока не решилась действовать дальше.
        Может, лучше не тратить время на вторую вышку, а начать с многочисленных курсов? Корка мне не нужна, прикладных знаний вполне хватит.
        - Ты уходишь? - спросила я и вскочила с постели, чтобы задержать мужа. - Давай завтра устроим ужин только для двоих? Ты давно не был со мной вот так, просто ради свидания.
        Он повернулся и сказал:
        - Зачем ждать? Приготовь мне что-нибудь сейчас. И мы посидим на кухне. Людмилу я на сегодня отпустил, нам никто не помешает. Никого в доме, кроме нас двоих, нет.
        - Разве в холодильнике нет еды? - я подняла левую бровь, как всегда делала, когда была удивлена. Мне казалось, что прислугу держат именно для того, чтобы освободить жену от рутины по уборке и готовке.
        - А ты даже не в курсе? Я не говорил тебе, чтобы ты контролировала всё, что здесь происходит?
        Я видела, как он на меня смотрит. Отчитывает, словно провинившегося работника. Да, признаю, доля правды в его словах была, но я как-то совсем не была готова к роли властной и дальновидной хозяйки дома. Экономки, в моём понимании.
        - Ты знаешь, что дома я ничего не делала. Маме помогала, но по мелочи. Почистить лук, порезать сосиски, приготовить яичницу.
        - Отлично, я очень хочу яичницу, сделанную твоими тонкими аккуратными белыми ручками, - Ветер улыбался и его ирония была почти незаметна. Он взял меня за руку и повёл вниз, пресекая все попытки накинуть халат.
        Из одежды на мне была тонкая кружевная ночная рубашка, едва прикрывавшая мягкое место пониже спины. Странно, я получаю удовольствие от грубого секса, но всё ещё стесняюсь обнажиться перед мужем!
        - Схожу за шампанским в погреб, - улыбнулся он, оставив меня на пустой кухне.
        Погребом Ветер называл кладовую, в которой даже в самую жару поддерживалась температура ниже пятнадцати градусов. Спиртное в нашем доме было нечастым гостем, Ветер почти не пил, но он знал, что я люблю полусладкое. Правда, последнее время запрещал и притрагиваться к алкоголю, мотивируя тем, что я в любой момент могу понести.
        А сейчас почему-то расщедрился. Наверное, решил, что у меня скоро пойдёт месячные, потому как на все расспросы о самочувствии я пожимала плечами и говорила, что всё как обычно. И тесты на беременность отрицательные, да и задержки нет.
        Я врала. Сегодня был второй день неприхода регулярных дней. Тест я ещё не делала, прислушивалась к себе, но перемен не замечала.
        Значит, всё дело в стрессе. Мне не хотелось делать тест, гинеколог сказала, что лучше всего подождать дня три, потому что раньше этого времени даже самые чувствительные из них могут не показать истинный результат.
        А с утра ещё стал понывать живот. Совсем как перед теми самыми днями. Поэтому мне безумно хотелось выпить игристого, да ещё в компании моего брутального супруга.
        До свадьбы мы не только целовались, но и болтали все свидания напролёт. Вернее, я рассказывала, а он слушал и смотрел так, что внизу живота делалось тяжело, а душе, напротив, хотелось петь.
        Размышляя таким образом, я заглянула в холодильник. Заливное мясо, копчёная скумбрия, салат с моцареллой и помидорами черри, от которого соблазнительно пахло душистой рукколой - здесь было много вкусного, у меня сразу слюнки потекли, и проснулся вечерний жор. И всё же Ветер хотел яичницу.
        Я достала варёную колбасу и принялась нарезать её на мелкие квадратики. Если уж я за что-то бралась, то старалась сделать это эстетично и основательно.
        - Ты выглядишь просто шикарно, - услышала я голос мужа за спиной и чуть было не порезалась.
        Обернулась, он стоял, облокотившись плечом о дверной косяк, с бутылкой шампанского и двумя пустыми бокалами. На лице Ветра не было улыбки, но во внимательном взгляде тёмных глаз читалось что-то такое звериное, влекущее и заставляющее забыть обо всём на свете.
        Вот сейчас подойду ближе с ножом в руке и потянусь к его губам. Плевать, если порежусь острым лезвием или раню его, просто хотелось услышать, что я нужна ему любая. Что он сходит по мне с ума.
        Я видела это, чувствовала, дрожала от его слов и взглядов, но мне всего этого было мало. Я тоже оказалась наркоманом, подсаженным на иглу эротического удовольствия. Причём никто другой, даже порно-актёры, не вызывали и сотой доли таких эмоций, как Ветер.
        - Яичница скоро будет готова?
        Волшебство иссякло, теперь передо мной был усталый, голодный, но требовательный муж.
        - Да, конечно, - ответила я сухо и продолжила нарезать колбасу, только нарочно делала это медленно.
        Ах, ты хочешь яичницы, когда холодильник ломится от вкусняшек? Так придётся подождать.
        Ветер прошёл к столу и открыл шампанское. Пробка хлопнула, из горла бутылки повалил дымок. У меня даже нюх обострился! Так хотелось сделать глоток холодненького!
        Муж налил бокалы и, подняв свой, убрал мой подальше.
        - Получишь, когда порадуешь меня своим кулинарным искусством?
        - А если я не умею готовить?
        - Будем есть шпинат и сельдерей. Вернее, ты будешь. Говорят, очень полезно, а я на твоих глазах возьму на себя поглощение вредной пищи. Ну что, Белоснежка, готова порадовать меня?
        Вокруг его глаз образовались мягкие лучики морщин. Он сделал первый глоток и цокнул языком от удовольствия.
        Видимо, Ветру и впрямь было весело. Что ж, я тоже не прочь поиграть. Посмотрим, чья возьмёт!

* * *
        Я и не подумала его упрашивать, знаю, это только раззадорит Ветра. Зато способ вывести мужа из равновесия насмешливо-ироничного чувства превосходства я знаю.
        Отвернулась к плите и медленно налила масло на поверхность сковороды. А потом открыла холодильник и наклонилась. Тоже медленно, будто искала что-то на нижних полках.
        - Ты не знаешь, где здесь яйца?
        - Конечно, знаю, странно, что ты до сих пор об этом спрашиваешь.
        Ветер говорил спокойно-самодовольным тоном, я спиной и мягким местом чувствовала его взгляд, но не спешила поворачиваться. Но вот в удовольствии засмеяться над удачной шуткой отказать себе не могла.
        - Ты всё ещё хочешь есть? - спросила я, обнаружив-таки коробку с куриными яйцами. Правда, совсем не на нижних полках.
        - Как никогда, Белоснежка!
        Я захлопнула створку холодильника и обернулась.
        - Тебе не надоело надо мной издеваться? Ну, дай глотнуть!
        Потянулась к его бокалу, но Ветер ловко обхватил меня за талию и отвёл свободную руку, державшую игристое.
        - Сейчас разобью яйца, - пригрозила я, улыбаясь и наклоняясь к его губам.
        - Серьёзная угроза, сама потом пожалеешь, а, может, я заставлю тебя пожалеть!
        Его губы пахли шампанским, на языке ощущалось покалывание, будто лопались невидимые пузырьки. А полусладкое превратилось в приторное.
        Ветер прижал меня ещё сильнее, а я стояла с этими дурацкими куриными яйцами в картонной упаковке между его ног, зажатая его бёдрами в тиски, и не делала попыток вырваться.
        - Яичница! Помнишь? - Ветер отстранился и посмотрел строго, хотя и снизу вверх. Мой требовательный и несгибаемый босс.
        - Хорошо. Сам пожалеешь, - прошептала я и нехотя отстранилась.
        Вернулась к плите и принялась хозяйничать. Ветер молчал, я - тоже. Когда яичница была уже готова, я также молча разложила её по тарелкам и поставила одну перед мужем, а другую напротив.
        Кухонный стол позволял сесть рядом, но я гордо подвинула пустующий стул к себе и устроилась поодаль.
        - Почему ты молчишь?
        Ветер принялся за еду, время от времени делая очередной глоток шампанского. Вилка и нож даже дома, похоже, мужу очень нравилось давать мне понять, что он всегда на голову выше меня.
        Я, разумеется, тоже умела пользоваться столовыми приборами и не сморкалась в рукав, но всё же считала, что дома, наедине, мы можем быть и попроще.
        И всё же жутко хотелось есть, а яичница пахло божественно, так что, не обращая внимание на Ветра, я отложила нож в сторону и принялась быстро жевать разрезанные кусочки омлета, ловко подцепив вилкой сразу несколько и отправляя их в рот.
        В итоге моя тарелка опустела гораздо раньше, чем его. Вот я и спросила Ветра, чтобы прервать молчание и не думать больше о еде и том самом нетронутом запотевшем бокале шампанского, который Ветер поставил на микроволновку. Так чтобы я видела, но не дотянулась.
        - О чём же ты хочешь поговорить? И не смотри так, не поделюсь.
        - Разве тебе со мной неинтересно? Мы ведь много говорили, когда встречались.
        - Мне нравилось тебя слушать, особенно про сказки с эротическим подтекстом. Признайся, они ведь тебя тоже заводили?
        - Вовсе нет, - фыркнула я и почувствовала, что краснею. Доля правды в словах Ветра была.
        Сказки - мой любимый конёк. В них скрыто множество архетипов, не потерявших актуальность до сих пор.
        - Заводят-заводят, а меня заводишь ты. Давай поиграем в игру: ты рассказываешь мне интересную деталь из сказки, а я даю тебе сделать глоток шампанского. Начинай!
        Я улыбнулась и спустила тонкие бретельки ночнушки, обнажив грудь. Сразу стало холодно, по телу побежали мурашки, а соски напряглись.
        Взгляд Ветра скользнул по моей груди, но снова вернулся к моему рту. Он словно хотел видеть, как я произношу те или иные слова.
        - Хорошо. Когда Спящую красавицу заперли в домике, чтобы никогда не вспоминать о несчастье, постигшем её, она не лежала в постели, а сидела на троне.
        - Кажется, в неё вонзился отравленный шип? - Ветер поднял бровь и улыбнулся. - Начало мне нравится.
        - В тех лесах охотился чужеземный король, - продолжила я, облизав пересохшие губы. - Его сокол сорвался с привязи и улетел, а он отправился искать его, а наткнулся на домик Спящей красавицы.
        - Иди сюда! Глоток ты заслужила.
        Я медленно встала и, обогнув стол, проведя подушечкой среднего пальца по его глянцевой поверхности, встала перед ним, переступив через соскользнувшую с бёдер ночнушку.
        Протянула руку за бокалом, не сводя глаз с его лица. И, получив желаемое, сделала большой глоток.
        - Король принялся будить красавицу, хлестал её по щекам, - продолжила я, поставив шампанское на стол. Села на колени к Ветру так, чтобы мы оказались лицом к лицу.
        Невозможно объяснить ту физическую тягу, сравнимую со всепоглощающей жаждой, которую я испытывала, когда он вот так смотрел на меня. С прищуром и нахальной улыбкой. Так, будто я была для него ценным трофеем, полным сюрпризом. Той самой принцессой, которую надо обрюхатить насильно.
        Тонкой тканью трусиков я ощущала его эрекцию, но с самым невинным видом продолжала пересказывать сказку:
        - Но ни крики, ни пощёчины не разбудили девушку.
        - Конечно, она любила пожёстче, например, вот так, - и Ветер тылом ладони ударил меня по щеке, заставив вскрикнуть и дёрнуться в сторону. - Или вот так.
        Вторая пощёчина была похожа на поглаживание. Я попыталась встать, послышался звук расстёгиваемой молнии, и внизу живота схватил болезненный спазм. Ноги дрожали, лицо пылало, а между моих бёдер сделалось так горячо, будто кожу обожгло кипятком.
        - Он отнёс её на кровать и собрал цветы любви, - выкрикнула я в наглую ухмыляющуюся рожу Ветра и выплеснула на него шампанского, оставшегося в бокале.
        - Нет, Белоснежка, никаких цветов любви. Он просто её трахнул, - гортанно произнёс Ветер и, отодвинув полоску трусиков, одним движением насадил меня на член. - Выебал понравившуюся девку, потому что мог. И хотел её.
        Я сидела, боясь пошевелиться, нанизанная на его член, крепко сжимая ствол мышцами лона. Казалось, он порвёт меня, но от ощущения наполненности жар внизу живота лишь усилился.
        - И потому что она ничего не могла сделать. Или не захотела? Ты не думала, что она притворялась спящей?
        Он схватил меня за шею и притянул к себе, поцеловал, почти лишая дыхания и способности сопротивляться. А потом, крепко сжав мои ягодицы, начал задавать ритм.
        Я даже не могла понять, двигаюсь ли сама, или меня безжалостно бросают на крепкий ствол, чтобы через мгновение он, скользнув внутрь, пытался меня покинуть.
        Я стонала, вцепившись пальцами в его плечи, кусала в исступлении губы, кричала, чтобы он продолжал, или что-то подобное. Судороги внутри усиливались, я готова была взорваться, попыталась ударить Ветра, вернув ему пощёчину, но он перехватил мою руку и прижав меня к себе, зарычав, бурно излился в горячее пульсирующее лоно.
        Некоторое время мы молчали и всё так же были соединены, а потом безо всяких договоров кинулись целоваться. Его лицо было мокро от шампанского, моё - от слёз из-за бурного оргазма. Гораздо более яркого, чем тот, первый, когда Ветер усадил меня на подоконник. И второй, когда он отымел меня на своём рабочем столе.
        - Прекрасная сказка, Белоснежка. Мне нравится этот необработанный вариант, - усмехнулся он спустя пару минут, отстранив меня и направившись в ванную.
        - Он бросил её после, - крикнула я вслед. - И уехал. Не вспоминал целый год. А она родила детей.
        Мне было чуточку обидно. Мог бы сказать что-либо романтичное.
        - И вернулся, - услышала я из коридора. - Самое главное в сказке - это конец, а не начало.
        Вечер был окончен. Он был каким угодно, но не романтичным. Впрочем, не сказать чтобы я жалела об этом.
        А наутро я узнала, что беременна.
        Глава 16

* * *
        - Так когда ты избавишься от Яны? - спросила я через неделю, специально поджидая Ветра до самой ночи. - Ты обещал.
        - Я занимаюсь этим вопросом. Не волнуйся. Но это не так просто сделать, как ты себе представляешь. Я не могу выкинуть человека на улицу, не дав ему шанса найти новую работу.
        - Ах, как благородно!
        Я не сказала Ветру о беременности. Пока не сказала. Вернее, собиралась, но тут случайно подслушала его разговор с Яной, расценив его как предупреждение свыше.
        Хотела постучать в спальню мужа, потому что таковы были правила, установленные им же. Дурацкие и глупые, но Ветер неукоснительно требовал их соблюдения. И я подчинялась.
        Но до того, как постучала, услышала голос этой Яны. Она говорила на повышенных тонах, что заставило прислушаться. Никто не смел так разговаривать с моим мужем, только я, и не прислуга точно!
        - Ты же помнишь, как нам было хорошо вдвоём. Пожалуйста, пожалуйста, я всё сделаю, на всё готова. Дело ведь не в деньгах, хочешь, встану на колени? Ты любил, когда я вставала перед тобой на колени, любил меня так, как хотел. Я никогда не жаловалась!
        Послышались рыдания и звук отодвигаемого стула. Яна скулила, говорила о том, что на всё согласна, а Ветер молчал. Нет, он что-то ответил так тихо, что я почти не разобрала. Что-то обо мне и о рекомендациях.
        - Вот, ты тоже говоришь, что я тебе не чужая, Максим. Пожалуйста, не гони меня. Ты сказал сделать аборт, и я сделала, а ведь могла родить.
        - И остаться на улице, - громко ответил муж.
        Дальше я слушать не стала, а ринулась к себе, пока никто не заметил и не доложил Ветру, что я подслушиваю, а, значит, не доверяю ему.
        Он столько говорил о доверии между нами, а потом сам же действиями показывал, что у него хватает скелетов в шкафу.
        Меня тошнило от запахов жареного и рыбы, но сейчас я ощутила дурноту и на пустой желудок. Еле добежала до туалета, забыв закрыть дверь на щеколду. Меня вырвало остатками завтрака и утренним кофе без кофеина.
        Я сползла по стенке и села на полу рядом с унитазом, обхватив руками колени. Надо подумать, всё взвесить. Шила в мешке не утаить, вскоре горничные доложат Ветру, что я изменила рацион питания, стала раздражительной и прочие перемены в моём поведении, которые заставят его сделать выводы.
        И что? Разве не этого он добивался? А я? Не знаю, я пока не чувствовала ничего, кроме тошноты и желания поскандалить. Даже секс перестал радовать.
        Тот раз, когда мы занимались любовью на кухне, стал последним, когда я испытала оргазм. После Ветер ещё брал меня, но кто-то словно лишил меня радости. Было приятно, но не более.
        Лежала, чувствуя, как он долбит меня, и думала о том, что вот и всё. Я беременна. Отвиснет грудь, вырастает живот, и я сделаюсь похожей на крокодила, проглотившего солнце. Зелёная, пузатая, зубастая, вечно голодная и злая.
        Если бы было можно сделать аборт незаметно, я бы так и поступила, не задумываясь о последствиях. Может, дети - это вообще не моё?
        Резонно спросить, зачем выходила замуж, но я любила Ветра, вот и ответ. Хотела принадлежать только ему. Думаю, что до сих пор люблю, и от того сейчас так ненавижу их обоих.
        И я смолчала. Плакала в подушку, раздражалась, напридумывала себе, что Яна и Ветер почти помирились, а теперь, когда узнает, что я беременна, он и вовсе передумает её выгонять.
        Жене, может быть, станет нельзя ублажать его с такой страстью, к которой он привык, а тут готовая на всё Яна. И поможет, и подсобит мужскому горю!
        Поэтому я решила не говорить о своём положении Ветру, позволяла делать ему со мной всё, что хочет, лишь бы быстрее рассчитал нахальную горничную.
        А он всё медлил, и это приводило в ярость, заставляя писать гневные письма и рвать их на мелкие кусочки. Тогда становилось чуть легче. Не крушить же посуду, в конце концов.
        А когда я чувствовала себя совсем херово, то придумывала отмазку, что у меня месячные. Даже разводила красную гуашь, чтобы сымитировать испачканные кровью прокладки.
        И вот сегодня моё терпение лопнуло. С утра я случайно столкнулась с Яной, весело напевающей что-то себе под нос, пока поднималась по лестнице, чтобы убраться наверху.
        - Ты ищешь другую работу? - спросила я, когда девица уже прошла мимо, буркнув приветствие.
        - Да, Злата Алексеевна. Но пока нет подходящих вариантов. Максим Сергеевич обещал что-то подыскать для меня, - самым невинным тоном говорила она, опустив глаза.
        - Не рассчитывай сильно на его помощь. Ищи сама, у тебя максимум месяц. Я-то ждать не собираюсь.
        Яна наконец посмотрела на меня, но продолжала молчать. Говорить ей и не требовалось, в её мелких глазах полыхала злоба, близкая к ненависти. И когда уже она собиралась что-то ответить, наверняка обидное, вмешалась Лариса.
        - Злата Алексеевна, простите. Можно вас на минутку? Я хотела бы, чтобы вы взглянули и выбрали цвет штор в вашей спальне.
        Ветер, действительно, разрешил мне заняться обновлением интерьера. Я прилежно изучала онлайн-курс по выбору цветового решения для различных жилых зон, и вот, изучив азы теории, я активно взялась за практику.
        Тогда Ларисе удалось погасить зарождающийся конфликт. Я пошла на поводу, но твёрдо решила, что хватит Ветру тянуть кота за хвост.
        Да, мама говорила, чтобы я была помягче и похитрее. Спрашивала мужа, как прошёл его день и прочее, я даже свято обещала соблюдать протокол по встрече супруга, вернувшегося с работы.
        Но стоило увидеть Ветра, как мне захотелось расплакаться и обвинить его в нелюбви. В желании удержать сразу двух женщин в одном доме.
        И вот тот момент, когда я услышала, что увольнение Яны откладывается на неопределённый срок, и стал катализатором.
        Я принялась говорить. Сначала спокойно, но вскоре сорвалась на повышенный тон:
        - Она просто тянет время. Разве ты не понимаешь?
        - Ты ревнуешь, - Ветер во время моей гневной тирады сидел на кровати, вытянув ноги и улыбаясь, как объевшийся сметаны кот. Разговор происходил в моей спальне. - Ну, иди сюда, я докажу, что люблю только тебя.
        - Чёрта с два, - фыркнула я, и в глазах потемнело от нахлынувшей, словно цунами, дурноты.
        А потом пришла и тошнота, да такая, что хотелось выплюнуть всё содержимое желудка немедленно. Жареный барашек был лишним, хотя и таким соблазнительно вкусным. Да я и попробовала его всего ничего.
        - Что с тобой? Присядь! Ты беременна? - Ветер забрасывал меня вопросами, усадил в кресло и укутал ноги пледом. Дал в руки стакан холодной воды и всё ждал ответа.
        Тошнота немного осела, и я смогла выдавить:
        - Нет.
        - Снова ты врёшь мне, Белоснежка?!
        - Нет. Я не беременна. И не буду, пока эта особа здесь.
        Вместо того чтобы спорить, Ветер заботливо отвёл с моего лица нависшую прядь волос и нежно поцеловал в губы. От него пахло табаком и чем-то приторно-сладким. Почему-то я подумала, что это её запах.
        И тут же поняла, что больше не могу сдерживаться. Отбросив всё, вскочила и скрылась в ванной, вытошнив всё нутро в унитаз.

* * *
        Когда меня отпустило, я вернулась в спальню, где Ветер уже мешал чайной ложкой свежезаваренный зелёный чай, рядом на туалетном столике стоял бокал холодной воды.
        - Лучше? Садись, поговорим, - муж указал на кресло и поставил поднос с напитками рядом на туалетный столик. - Пей и чуть отпустит.
        - Откуда это?
        - Пока ты была в ванной, я распорядился насчёт чая и воды. Есть хочешь? Лариса мигом принесёт сюда с кухни всё, что захочешь.
        - Что с тобой случилось? - хмыкнула я, но в кресло села. - Решил поиграть в заботливого мужа?
        - Я всегда о тебе забочусь, просто ты это понимаешь по-своему. Давай сразу к делу. Я очень рад, что ты беременна.
        - Максим, я хотела с тобой поговорить. Я не думаю, что готова к ребёнку. Знаю, это звучит ужасно эгоистично, но мне плохо. И дело не только в этом. Мы ещё мало прожили вместе. Не ко времени это.
        - Что значит «не ко времени»? Ты замужем, все условия для рождения и воспитания имеются. Что не так, Белоснежка? Заигралась в маленькую девочку, не желающую принимать на себя никакой ответственности?
        В углу рта мужа залегла глубокая жёсткая складка. Ветер сел в кресло напротив и посмотрел на меня так, будто хотел надавать по щекам.
        - Ты родишь этого ребёнка, даже мысли другой не допускай. Я не позволю тебе от него избавиться.
        Вот так. И точка. Вроде бы со стороны Ветер говорил всё правильно, но почему-то в этой благостной картине его мира, где муж спасает глупую жену от необдуманного шага, совсем не было места для моих сомнений и терзаний.
        Кто-то может сказать, что я больше не имею права раздумывать над выбором, потому что его нет, но ведь это всё ещё моё тело, которое станет меняться и выдавать неприятные сюрпризы.
        Но и это ерунда, на самом деле. Я не чувствовала радости по поводу этой беременности, а только ощущения, что меня хотят использовать как инкубатор. Невзирая на желания, планы и чувства. Должна и точка. Не многоточие.
        - Ты говоришь так, будто речь идёт об очередном бизнес-проекте. А если бы я не смогла иметь детей, ты бы меня бросил? Ответь честно. И ничего в груди не ёкнуло бы?
        - Это просто эмоции, дорогая. Ты пока не способна рассуждать здраво, Уверен, говоришь это только потому, что хочешь противоречить мне. Я сразу дал понять, что мне нужен ребёнок. И если бы ты не смогла его родить, Белоснежка, то я нашёл бы другой вариант. Пусть родила бы другая женщина, а воспитывала бы ты.
        - А если бы я не захотела? - уточнила я на всякий случай.
        Несмотря на жаркую погоду и открытые окна меня начало знобить. Я сидела вжатая в кресло и куталась в плед, пила чай, а думала о том, что так будет всегда. Ветер будет решать за меня многое, я была на это согласна, но вот то, что я не смогу влиять на его жизнь, совсем не устраивало.
        - Ты захотела, когда вышла за меня. А вот эти метания и женское «ах, не знаю-не хочу» даже заводить не смей! Пора взрослеть!
        Он сидел напротив и сверлил меня взглядом, в котором я не видела жалости. Наверное, надо было закатить глаза и изобразить, что мне нехорошо.
        Мудрая жена поступила бы именно так. Но я не хотела быть мудрой, я хотела остаться честной и открытой.
        - Я слышала твой разговор с Яной. Не надо говорить мне, что этого не было!
        По-прежнему закутавшись в плед, я встала и принялась ходить. Тошнота ушла почти полностью, осталась только слабость.
        - Она не собирается уходить. Ждёт, пока я не смогу тебя ублажать или попросту надоем, и вот Яна тут как тут! Избавься от неё!
        - Дело только в этом? Через месяц её здесь не будет, не беспокойся!
        - А где она будет? Ждать тебя на съёмной квартире?
        - Не пори чушь! Если бы я хотел, она давно бы сидела на съёмной квартире, и не одна она. И ты бы никогда ни о чём не узнала. Пойдём, пройдёмся!
        Ветер тоже встал и потянул меня за руку из комнаты. Выходить я не хотела, наоборот, радовалась, что можно полежать и поспать, но и отстраняться от мужа не желала.
        Шанс поговорить спокойно выпадал нам не так уж часто, вот и надо им воспользоваться. Тем более лето скоро закончится, а я так не люблю холода. Да и на воздухе мне полегчает.
        Мы шли по ночному проспекту рука об руку, как приятели. И это меня устраивало. С тех пор как я узнала о своём новом положении, хотелось отстраниться и залезть в раковину. Окутать себя невидимой плёнкой, чтобы никто не трогал. Дал время привыкнуть.
        - Зачем тебе ребёнок так скоро? - спросила я Ветра.
        Он насуплено молчал, и я вдруг поняла что хочу, чтобы муж снова смотрел на меня как прежде, с желанием и восторгом, с нетерпением ребёнка, старающегося порвать дорогую красивую упаковку, чтобы добраться до сокровенного.
        - Я уже не мальчик, вполне справедливо, что жена родит мне наследника. Наследовать ему будет что, да и мои отношения с отцом станут менее напряжёными.
        - А если не станут?
        - Значит, не станут. Но я не собираюсь спокойно ждать, пока он отпишет свою долю в фирме новой любовнице. Я сам прошёл весь путь от создания крошечного офиса до нескольких филиалов, работающих как часы и приносящих стабильную прибыль. Это не просто работа, я живу ей и не хочу спокойно смотреть, как фирму станут рвать на куски. Лучше уж продать её целой тому, кто будет развивать бизнес.
        Мы впервые разговаривали с Ветром о его работе, и я видела, с каким воодушевлением он говорит о строительной фирме. Как о живом организме. Пусть будет не моим, но растёт и процветает. Это тронуло меня до глубины души, чуть слёзы не навернулись.
        Но я вовремя одёрнула себя, напомнив, что моя реакция - просто отголосок гормональной бури. И говорить надо не о работе, а о беременности.
        Я всё же не могла пока её принять. Что-то внутри бунтовало и говорило, например, что я пожалею, если не настою на своём. Стану ещё более зависимой от Ветра.
        Но разве не этого я хотела?
        - Ты запрёшь меня дома и будешь контролировать.
        - Именно так, - отрезал он тоном, не терпящим возражения.
        На улице было малолюдно, время приближалось к часу ночи. А мы гуляли неспешным шагом мимо горящих витрин и пытались договориться.
        - Об аборте речи не идёт, Белоснежка! - продолжил Ветер и, остановившись, тронул меня за руку. - Посмотри на меня! Я не из тех, кто считает это дело убийством, и понимаю людей, которые решают повременить, если на то есть действительно уважительные и понятные причины, но не в этом случае. Ты родишь этого ребёнка, я обеспечу тебе все условия. Не бойся!
        Я кивнула и улыбнулась. Мы повернули к дому.
        Спорить с Ветром бессмысленная затея, может, он и прав. Наверное, я слишком эмоциональна и ранима, но пока не представляла, как буду выживать все девять месяцев, если уже чувствую себя паршиво.
        А ему кажется это не таким важным. Так, будто Ветер женился только ради ребёнка.
        И ещё одно тревожило душу: сейчас меня совсем не тянуло на ласки. Даже мысль о том, что придётся заниматься сексом, вызывала отвращение. Но ведь придётся, иначе муж и вправду загуляет!
        - Завтра я отвезу тебя к врачу, - сказал Ветер, стоило нам переступить порог дома. - Спокойной ночи, Белоснежка!
        Я ждала хотя бы лёгкого поцелуя, но муж махнул рукой и стал быстро подниматься по лестнице в свои комнаты.
        Глава 17
        Ветер
        - Ты уверен, что ребёнок от тебя? - вместо поздравления буркнул отец, когда я сообщил ему радостную новость.
        - Уверен, и больше не надо об этом спрашивать. Подвергая сомнению честность моей жены, ты и на меня бросаешь тень.
        И всё-таки его подозрения и хитрый прищур не смогли погасить того света, который зажёгся во мне, когда беременность Белоснежки подтвердилась. И пусть она выглядела усталой, вела себя, как капризная принцесса, я знал, что эта ноша ей под силу. И физически, и морально.
        - Ну-ну, Максим, я когда-то тоже был уверен, а потом оказалось, что из меня сделали Аленя. А сейчас и ты ведёшь себя, как лох. Вот когда получишь тест на руки, тогда и будешь праздновать.
        Я так и знал, что этим известием затрону больную струну в его душе. Мы сидели в доме родителей, где даже стены помнили случившееся много лет назад. Трагедию, в общем-то.
        Отец так больше и не смог никому поверить, он превратился в орла с переломанным крылом. Красиво топорщить крылья можно, летать - нет.
        - И что ты предлагаешь? Мотать нервы беременной женщине? Нет, пусть спокойно выносит и родит. Я уверен, что ребёнок мой.
        Мы пили коньяк, и я наконец расслабился. Надо же, хоть сейчас Белоснежка и шарахается от меня, избегая близости, она вскоре привыкнет к своему положению, и мы снова сможем доставлять друг другу удовольствия. Если и не как прежде, то по-другому.
        - Врач говорит, что всё идёт хорошо, - зачем-то сказал я. Отца мало интересовали эти подробности, он всегда считал такое «бабскими делами», вот и сейчас сидит и морщит нос, словно в квартире запахло дерьмом.
        - Мой совет от чистого сердца, не принимай в штыки. Свою беременную бабу не трогай, ещё скинет нечаянно, вон какая тонкая, в чём только душа держится. Заведи на стороне жадную шлюшку и плати ей так, чтобы ждала тебя, когда скажешь. День и ночь. И жена будет довольна, и ты, вам обоим не придётся притворяться, что всё заебись. Секс с беременной всё равно что с гуманоидом. Того и гляди, лишишься главного!
        Отец, уже немного захмелевший, гортанно засмеялся, запрокинув голову. Я знал, что новость его порадовала, но этот сукин сын никогда не признается.
        И всё же я безумно любил его, наверное, даже больше с той поры, как они с матерью разошлись. Отец - человек, сделавший себя сам, местами грубый, неотёсанный, но он умел держать удар и не был злым.
        Я, например, не уверен, что смог бы простить Белоснежке, если бы оказалось, что наш любимый сын не имеет со мной биологического родства. Сына бы, наверное, не бросил, но её не простил.
        И уж не стал бы давать содержание блуднице. Пусть платит тот, с кем так сладко трахалась, а потом обманом подсунула плод своего блядства, выдавая его за супружеский комок счастья!
        - Ей сказал?
        - Нет пока. Скажу.
        На этом мы и расстались. С матерью я почти не общался, но не считаться с ней и выкинуть её из своей жизни не мог.
        Когда-то очень её любил и восхищался даже больше, чем отцом. Она всегда казалась мне пугливой бабочкой, настоящей леди, московской интеллигенцией, зачитывающейся Пастернаком.
        Вместо сказок читала мне отрывки из «Доктора Живаго». Я долго потом не мог заснуть, казалось, и за мной однажды придут красные комиссары и растопчут всё, чем живу.
        А ещё я с малолетства знал «Мцыри» и не раз плакал над его судьбой. Поэтому мрачные сказки Белоснежки легли на мою душу, как зерно на подготовленную пахотой почву.
        Мама встретила меня в домашнем платье и при полном параде. Привычка, оставшаяся в ней с того времени, когда мы жили вместе.
        - Что-то с Пашей?
        В её глазах мелькнул страх, морщинки на щеках стали заметнее. За меня она бы никогда так не волновалась.
        - Нет, с чего ты взяла?
        - Значит, ты принёс деньги?
        А теперь рот приоткрылся, а на радужке заплясали огоньки жадности. Две темы, которые вызывали в матери живой отклик, это Пашка и деньги.
        - Нет, я пришёл сказать, что моя жена беременна. У нас будет ребёнок.
        - И что? - пожала она плечами, вмиг потеряв интерес. Я знал, что так и будет, считаться удобным ребёнком не слишком приятная роль. - Поздравляю!
        - Я заехал, чтобы это тебе сказать.
        Дурак, топчусь на пороге и жду милостыни, как нищий на паперти! Мама жестокосердна, она не подаёт даже излишки, мотивируя тем, что любви на всех не напасёшься.
        Я, с её точки зрения, должен был настоять на том, чтобы отец простил её. И вовсе не потому, что она искренне раскаивалась и продолжала его любить, а потому что так было бы удобно залезать к нему в карман.
        Об отце Пашки она никогда не говорила. Наверное, сама не помнила, кто это был.
        - Ладно, пока.
        - Подожди, Максим, - опомнилась мама, и во мне снова проснулась надежда, что её всегдашняя холодность не более чем неумение выразить чувства. Но меня в очередной раз макнули мордой в чан с дерьмом. - Думаю, твоя жена найдёт способ избавиться от ребёнка. Никому не надо рожать от таких, как ты. Не стоит плодить чудовищ.
        - Спасибо за поздравление, мама, - ответил я, чувствуя, что сдержанности хватит ненадолго, и я сорвусь, высказав всё в лицо этой равнодушной Мадонне. Толку, жаль, не будет, ей всё равно плевать! - Так проклинаешь чудовищ, однако, это не останавливает тебя, чтобы брать у них деньги. Даже клянчить, я бы сказал!
        - Убирайся вон! Ты такая же сволочь, как и твой отец! - закричала она. Если бы в руках мамы было что-то тяжёлое, непременно запустила бы мне вослед.
        В последнее время я стал замечать, что она стала поддавать. От неудовлетворённости собственной жизнью и от скуки. От несправедливости бренного мира, где деньги достаются таким жлобам, как я и мой отец.
        Едва выйдя на улицу, почувствовал в кармане вибрацию от сотового. Это была Лариса, в чьи обязанности входило следить за Белоснежкой.
        - Максим Сергеевич, простите, что беспокою.
        - Ближе к делу. Что-то с моей женой?
        - Да. Злата Алексеевна уже целый час таскает наверх тяжёлые коробки.
        - Какие ещё, блядь, коробки?! - рявкнул я на всю улицу так громко, что на меня стали оглядываться прохожие. Махнул рукой таксисту и быстро сказал ему свой домашний адрес.
        - С книгами, с разными статуэтками. Я говорила Злате Алексеевне, что так нельзя, но она приказала мне молчать и помогать.
        - Еду, - бросил я и отключился.
        Как назло, отпустил на сегодня Андрея. С водителем было бы проще. Но ничего, домчусь за полчаса. И если Злата это делает специально, чтобы вызвать выкидыш, она за это поплатится!

* * *
        Когда Ветер нежданно ворвался в гостиную, я как раз заканчивала с разбором вещей, которые заказала на сайте «Всё для декора».
        То ли всерьёз увлеклась новой темой, то ли сработал инстинкт гнездования, но мне захотелось сделать мужу сюрприз, а заодно доказать, что я не бесполезное, ленивое существо, неспособное даже указать слугам на паутину под потолком.
        И вот заказ доставили. Я набрала кучу статуэток, которые показались уместными, но не мимимишными, фонтанчиков, купила в ИКЕА стулья и туалетный столик, который на сайте выглядел солидно и крепко, а реале - как лего для взрослых.
        А ещё я решила устроить в спальне уголок книголюба, я обожаю читать, так почему бы не выделить в огромной комнате отдельную зону под это увлечение?!
        - Что происходит?! - Ветер поменялся в лице и, больно ухватив меня за локоть, оттащил к окну.
        - Я купила новые шторы, - ответила я, чувствуя, что сейчас выскажу ему в лицо всё, что думаю.
        И, как назло, Лариса не спешила уходить, чтобы послушать, как мы ссоримся, и наверняка потом рассказать обо всём этой ужасной Яне!
        - Зачем ты несколько часов носишь тяжести туда-сюда по лестнице? Только не смей говорить, что это не так! Ты не можешь не понимать, что в твоём положении это чревато! Или всё делаешь специально? Захотела избавиться от ребёнка?
        Я смотрела в его лицо, слушала обвинения, сказанные холодным убийственным тоном, каким, должно быть, прокурор обвиняет арестанта, против которого имеются весомые улики, и чувствовала, как задрожали губы.
        Хотелось поколотить его по груди и расплакаться, но я понимала, что в таком случае так и останусь для мужа игрушкой, чьи аргументы в споре можно не принимать в расчёт.
        Всё равно, мол, ничего путного не услышишь, детский лепет, и только. И почему я полюбила этого человека, неготового верить мне, несмотря на все доказательства любви?
        «Потому что ты лгала ему», - подсказал внутренний голос, но обижаться на Ветра меньше я от этого не стала.
        - Во-первых, отпусти меня, - спокойно сказала я, и, о, чудо, муж меня услышал. - Во-вторых, пусть она уйдёт.
        Я указала на Ларису. Ветер мрачно кивнул горничной, и та медленно удалилась, предупредив, что будет в зимнем саду.
        На самом деле он был ещё не оборудован, и разбить оранжерею тоже считалось моей идеей, но сейчас я даже готова была согласиться отложить мечту, только чтобы муж поменял слуг.
        Эти шпионили за мной и спешили докладывать о любой провинности, стократно преувеличив действительность.
        - Я не носила тяжести. Килограмм, максимум два, вот и всё, а ходить полезно, врач говорила, чтобы я не лежала в постели. У меня сегодня первый день без ужасной тошноты, но, конечно, тебе на это плевать!
        Он продолжал смотреть на меня, а потом спросил:
        - Что всё это значит?
        - Я хотела сделать тебе сюрприз. Прошла курс по украшению интерьера и решила начать с моих комнат. Ты же говорил, что я могу там и везде, кроме твоей территории, менять всё по своему вкусу. Говорил, что это и мой дом тоже!
        - Хорошо, но зачем было таскать всё самолично? - не унимался Ветер. - Я дал тебе своего водителя в услужение именно для таких целей.
        Ветер ходил по гостиной, будто торнадо, ищущий, на ком бы сорвать гнев. Но то, что мы могли беседовать спокойно, аргументировано, как любил он говорить, уже вселяло надежду, что сможем и услышать друг друга.
        - Говорю же, сюрприз хотела сделать. Ты не понимаешь, что я не желаю быть инкубатором и приложением к твоим детям?
        - Это как бы будет и твои дети тоже.
        Ураган прошёл стороной, Ветер расслабил галстук и сел на диван, вытянув ноги в туфлях на журнальный столик.
        - Я рад, что ты себя лучше чувствуешь, но не позволю рисковать беременностью. Знаешь, я ехал сюда, думал, убью тебя, а увидел и передумал. И да, Белоснежка, сейчас самая главная миссия для тебя - выносить и родить здорового ребёнка. Всё остальное вторично.
        - Очень откровенно, спасибо, - хмыкнула я и проигнорировала его жест, приглашающий присесть рядом.
        - Ну давай расскажи, что я больной ублюдок, тиранящий невинную жену. Тебя же это заводит, правда?
        Я покраснела, но плотно сжала губы. Вот ещё!
        Чтобы не смотреть на него, отошла к двери, хотела уйти в спальню. Надо же, этот день начался так радужно, у меня было столько планов, я хотела, чтобы Ветер мной гордился.
        Не только как женщиной, ублажающей его в постели, но и как человеком. А получилось, что вынуждена оправдываться.
        Разве две-три книги - это тяжесть?! Да и наверх я сходила от силы раз пять-шесть, даже не устала, наоборот, испытывала душевный подъём.
        Муж встал и подошёл ко мне так близко, что я почувствовала его горячее дыхание.
        - Ты пил? В разгар рабочего дня? На тебя это непохоже.
        - Ездил к отцу. А потом заехал к матери. Сказал о ребёнке.
        - И что они?
        Я замерла и посмотрела ему в глаза. Тёмные с поволокой, сейчас в них было что-то такое, что влекло меня обнять мужа. Но я медлила, будто заворожённая продолжала стоять и смотреть, молясь, чтобы он сейчас не повернулся и не ушёл.
        Не закрылся пятислойным панцирем от всего мира.
        Ветер погладил меня по щеке, легонько мазнул большим пальцем по приоткрытым губам. Я окончательно забыла о том, что хотела отстоять право на хобби, на то, чтобы быть кем-то больше, чем женой и любовницей.
        По спине поползли мурашки, а внизу живота стало обжигающе-приятно.
        - Я испугался за тебя, - прошептал он, не сводя глаз с моего рта, и я легонько прикусила подушечку его пальца.
        - Не за меня, за ребёнка. И всё же ты готов меня сейчас отыметь.
        О да, я видела, что возбуждаю его! И возбудилась сама. Наверное, в первый раз с тех пор, как узнала о беременности.
        В первый раз с той поры, как почувствовала тошноту. Меня и сейчас немного мутило, но это не мешало дрожать от сладострастного предвкушения.
        Я прикрыла глаза и принялась ждать поцелуя. Стоит нашим губам найти друг друга, как никто больше не сможет разъединить наши тела. Никогда бы не подумала, что буду так вожделеть плотской любви!
        Я, воспитанная на романтических романах о прекрасных дамах и их кавалерах, почитающих за счастье дотронуться в вальсе до талии возлюбленной!
        Ветер наклонился к моему уху и прошептал:
        - Не сейчас, Белоснежка. Боюсь, я не смогу себя контролировать и просто жёстко оттрахаю тебя. Лучше на трезвую голову.
        И всё. Он отстранился, оставив меня разочарованной. Я посмотрела на мужа и дотронулась до его жёстких волос:
        - Как скажешь.
        - Кстати, я тут подумал, что Лариса не лучшая для тебя компания. Но и оставить тебя одну не могу. В поездках по городу тебя будет сопровождать моя двоюродная тётка. Да не хмурься, ты с ней поладишь. Владлена чем-то похожа на мою тёщу. Мы завтра все вместе ужинаем в ресторане, там и познакомитесь!
        Глава 18

* * *
        Вечером планировался ресторан. После замужества я ни разу не ходила ни в театр, ни в кафе. Помню как хотела, чтобы муж пригласил меня по собственной инициативе, но у него вечно не хватало времени.
        Или желания. Он был, словно Кощеем Бессмертным, запершим свою Василису Прекрасную в башне, куда никому не было хода.
        И вот моя мечта исполнилась, но немного не так, как я того хотела. Между нами будет кто-то третий. Родственница Ветра со стороны матери, о которой он говорил так, словно она как минимум китайская императрица.
        - Она гораздо теплее моей матери, - проронил Ветер с горечью, и я почувствовала, насколько ему неприятно это осознавать.
        В красивых и женственных платьях у меня недостатка, благодаря предусмотрительности мужа, не было. Он заполнил ими весь шкаф.
        Я остановилась на маленьком чёрном платье, решив, что пока могу позволить себе такой вариант, это будет наиболее уместно.
        Что немаловажно, так как я не любила глубокие декольте, платье имело полупрозрачные кружевные рукава в три четверти. Кружево закрывало и плечи, не оголяя при этом спину.
        Двоюродная тётя, с которой мне предстояло познакомиться, играла важную роль в жизни Ветра. Он не говорил так, да мне и не надо было его слов, чтобы это понять.
        Именно поэтому хотелось произвести впечатление дамы с хорошим вкусом и безо всякого намёка на вульгарность.
        Длинная нитка белого жемчуга и бархатные балетки довершили мой наряд. Я посмотрелась в зеркало и осталась довольна увиденным. Отражение копировало стиль Одри Хепберн или Жаклин Кеннеди, словом, то, что нужно.
        И по моей фигуре, сохранившей девичью стройность, совсем не скажешь, что я беременна.
        - Волнуешься? Напрасно, Владлена очень тактична, - сказал Ветер, время от времени бросавший взгляд на мои губы.
        После известия о моём положении муж сделался максимально предупредительным, и я порой тосковала по тем искрам, что летали между нами ещё недавно.
        Хотелось, чтобы Ветер пришёл и, как прежде, не спрашивая разрешения, сделал так, как хотел. Сгрёб меня в объятия, посадил на подоконник или на стол, да хоть бы и на пол опрокинул, залез под юбку и грубо овладел, не обращая внимание на протесты.
        Я и одевалась с прицелом на то, что он оценит красоту моих ног, одетых в тонкие чулки с кружевной резинкой на верхней трети бедра. Когда я садилась, она выглядывала из-под платья.
        Наверное, скоро я осознаю, что беременна, почувствую ребёнка и перестану думать о глупостях, но пока срок слишком мал, с тошнотой по утрам я потихоньку свыклась и научилась гасить её холодными замороженными фруктами.
        А вот сексуальный голод был неутолим. Внизу живота словно образовался горячий шар, он пульсировал и бился, заставляя меня кусать губы в кровь по ночам и молить Ветра о ласках.
        Мужу нравилось моё исступлённое состояние полубезумного голода, он играл со мной, заставляя становиться на колени и просить позволения сделать минет.
        Большего не позволял, говорил, что мне следует поберечься, но очень скоро, когда новая жизнь закрепится во мне, мы сможем позволить себе чуть больше. И я ждала, всё так же кусая губы, втайне опасаясь этих перемен.
        Перед тем как посадить меня на переднее сиденье авто, Ветер помедлил и чуть задержал мою руку в своей, посмотрев на обручальное кольцо, ярко светящееся в свете фонаря.
        - Что такое? - встрепенулась я.
        Я и раньше была тревожной, трепетной ланью, а теперь и вовсе во всём видела плохое предзнаменование. Меня терзала лёгкая обида на мужа, почему он обращается со мной, как с хрупкой вазой. Нет, это приятно, но я по-прежнему жажду крепких мужских объятий.
        - Любуюсь. Ты моя, Белоснежка. Вы оба только мои.
        - Придёшь ко мне сегодня?
        Вопрос я задала совершенно-равнодушным тоном, но в душе всё замерло, натянулись чувствительные струны. Что ответит? Да или нет?
        - Может быть. Увидим, - и он улыбнулся так, как мог один он.
        Правила игры Ветра таковы: я убегаю - он догоняет, я тянусь навстречу - он удаляется, но так, чтобы я видела и чувствовала его присутствие.
        Я тоже так умею.
        - Может, когда ты решишься, я уже засну, - произнесла я с улыбкой и убрала руку из его ладони.

* * *
        Владлена Кантимировна оказалась женщиной ухоженной и знающей себе цену, но при этом незаносчивой.
        Чем-то похожая на Дану Скалли из «Секретных материалов», только уже после того, как их судьбы с Малдером разошлись по разным полюсам.
        Седовласая, с аккуратной стрижкой «слегка небрежное каре» и невероятно цепким взглядом пронзительно-голубых глаз, на Владлену хотелось смотреть, чтобы тут же отвести взгляд, когда она обращала на тебя внимание.
        Вначале мне было неловко, я чувствовала себя лишней. Они оба вели себя так, будто сидели в шикарном ресторане каждую субботу и делились новостями, весёлыми и грустными.
        - Нет, Максим, не проси. У меня прекрасная берлога одинокой медведицы в центре Москвы, зачем мне переезжать к вам? Я ещё не так стара, чтобы стать приживалкой. И не так бедна.
        Да, от этой дамы пахло самым изысканным ароматом, да и седина была благородной, стального оттенка без единого намёка на желтизну.
        - И курю я, как паровоз, а Злате это сейчас не надо, но помочь могу, почему бы нет?! Ты снова повздорил с королевой Анной, дочерью Ярославной?
        - Ты просто её недолюбливаешь, - отозвался Ветер, смотря в меню. Мне вдруг показалось, что он смутился. Значит, Владлена попала в яблочко.
        - Я ничего не хочу, - вклинилась я, чувствуя, что надо срочно перевести тему, иначе Ветер загрустит. - Меня ещё мутит.
        - Возьми зелёный смузи. Из шпината и яблока с киви. Прекрасное средство от тошноты, - улыбнулась Владлена вежливо, но не навязчиво.
        Мол, хочешь - бери, а нет так нет. И к счастью, тётя Ветра, не пыталась стать заботливой наседкой. Мне очень не нравилось, когда чужие касались моей кожи.
        - Вам тоже помогало при беременности?
        - Что ты?! Я никогда не искала брака или детей. Всегда хватало общества племянников. И просто молодых мужчин. Но вот от тошноты средство помогает точно. В молодости, когда я выпивала лишку, только оно с утра и спасало.
        Вечер пролетел незаметно. Сначала я немного стеснялась, но потом, когда узнала, что Владлена обожает печь сладкие пироги и читать на ночь сказки Гримма, да ещё и работает дизайнером интерьеров, почувствовала к ней если не симпатию, то явное расположение.
        Она не пыталась никого поучать, а главное, Ветер рядом с ней шутил и смеялся, словно беззаботный юнец. Я была очень рада видеть его таким, без печати серьезной озабоченности проблемами вокруг, застывшей на челе.
        - Злате пора отдыхать, - произнёс муж ровно в половине одиннадцатого.
        - Я доеду сама, на такси.
        Владлена вскоре растворилась в ночи, как сказочная фея, а мы поехали домой.
        Уже на пороге моей спальни я обернулась, ожидая, что Ветер втолкнёт меня внутрь. Я безумно по нему соскучилась, он не мог этого не понимать! Хотя бы поласкал так, чтобы я успокоилась!
        - Спокойной ночи, Белоснежка! Тебе надо хорошо высыпаться.
        И с насмешливой улыбкой затворил дверь.
        Ладно, я тоже тебя как-нибудь обломаю! Мог бы хоть сказать, что любит! Правда, он иногда это мне говорил, но что такое «иногда», когда мне требуется сейчас!
        Я стала просто безумной, знаю. И сон, как назло, ни шёл.
        Ночью в голову лезли мысли, которые я упорно отгоняла днём: как мне перестать боятся изменений в собственном теле?
        Опасений, что муж разлюбит меня, или что я потеряю фигуру, не было, я боялась не полюбить своего ребёнка.
        Вот мама Ветра тоже его не любит. Пусть муж молчит, но у меня же есть глаза и уши! Они никогда не перезваниваются, кажется, свекровь вообще не интересуется жизнью старшего сына, хотя младшего, со слов Ветра, боготворит.
        Владлена, вон, тоже не захотела заводить детей. И даже моя мама в порыве откровенности, сказала как-то, что поверни время вспять, она бы не рожала. А моя мама меня любит, но совершенно спокойно, скорее дружеской любовью.
        Под утро мне снились кошмары. Бессвязные, тихие, а проснулась я от лёгкого прикосновения к животу. Вздрогнула и села в постели, спросонья не понимая, кто лежит рядом.
        - Доброе утро, соня! - засмеялся Ветер и аккуратно уложил меня обратно. - Я нашёл тебе работу. Но вначале тебе надо пройти собеседование. Докажи своё рвение. Прямо здесь и сейчас.

* * *
        Он был почти не одет и возбуждён, а я почувствовала, как затвердели мои соски.
        - Я ждала тебя, - выдохнула я ему в лицо. - Почему ты меня мучаешь?
        - Потому что ты этого от меня ждёшь, - улыбнулся Ветер и медленно наклонился к моим губам.
        Я впилась в его рот, мне не хотелось нежности, только страсти. Мы целовались бесчисленное число раз до того, как поженились, а после - почти нет.
        Сначала Ветер насиловал меня, а потом, будто что-то щёлкнуло в груди, и я почувствовала, что начинаю получать удовольствие.
        Чёрт, я любила его и понимала. Оправдывала насилие, потому что в глубине души знала, что сама привела к этому. Его вина больше, а моя?
        Ветер ответил на мой зов. Мы впивались друг в друга, словно хотели съесть, его язык, как прежде, исследовал мой рот, заставляя дрожать от предвкушения.
        И всё же мне нравилось заставлять Ветра нервничать.
        Я отстранилась, оттолкнула мужа, заглянув в темноту его глаз, и дала лёгкую пощёчину.
        - За Яну и за твоё насилие надо мной!
        Ветер довольно засмеялся и снова опрокинул меня на спину, начав целовать обнажённую грудь. Одежда между нами таяла, стоило телам схлестнуться в любовной схватке.
        - Уйди! - кричала я, когда он с поцелуями опускался всё ниже.
        Я слышала о подобных оральных ласках, но когда его язык дотронулся до чувствительного бугорка между ног, застонала и выгнулась дугой. Это было похоже на разряд электрического тока, хотелось сжать колени, чтобы не упустить волну наслаждения, поднимающуюся изнутри.
        И безумно мечталось, чтобы он не останавливался. И, как назло, будто угадав моё желание, Ветер перестал.
        - Нет, ты не кончишь прямо сейчас.
        Я только вскрикнула, ощутив во рту солёный привкус крови, не заметила, как нечаянно прикусила верхнюю губу.
        Он накрыл меня своим обнажённым телом, я чувствовала, как возбуждённый член упирается в нижние губы и подалась навстречу, но Ветер не спешил водить его в разгорячённое лоно.
        - Сказал же, не сейчас, - прошептал он мне на ухо. - Будь покорной и терпеливой. На работе эти качества на первом месте.
        И очень аккуратно прикусил мою мочку зубами.
        - Я думала надо быть профессионалом.
        - И это тоже, но не всё же сразу. Прежде всего терпение и покорность.
        Оставалось сгорать в его объятиях, лежать с бесстыдно разведёнными ногами, чувствовать его руки, скользящие по моим, и вязнуть в омуте страсти, похожем на гигантское желе. Из него не выбраться, пока не достигнешь дна.
        Ветер продолжал целовать в губы, наслаждаясь моим нетерпением. Временами мне было сложно дышать, но поцелуи не прекращались, пока я не ощутила, что вся покрылась потом.
        И муж отстранился, но совсем не для того, чтобы дать мне время на передышку.
        - Поворачивайся и становись на колени.
        Я с радостью выполнила приказ, ожидая, что вот сейчас его член со вздутыми венами и блестящей от смазки и моих соков головкой раздвинет стенки моего лона, и таким образом я смогу погасить огонь, пылающий внутри.
        Беременность пока только разжигала во мне желание близости. Внизу живота постоянно пылал демонический огонь, словно в меня вставили зажжённую свечу.
        Если кто сказал бы мне раньше, что я, будучи беременной, стану думать только о том, чтобы раздвинуть ноги перед мужем, ничуть не стыдясь стоять вот так, в коленно-локтевой позе, то я бы не поверила.
        Но именно это сейчас и делала. Ветер гладил мои ягодицы, легонько шлёпнул по мягкому месту, а потом я почувствовала, как на мою поясницу вылилось что-то прохладное, мазь или гель.
        - Нет, - застонала я, понимая, к чему идёт дело.
        - Да, замолчи. Тебе нельзя пока по-другому, - ответил Ветер, и я почувствовала, как его пальцы втирают гель в тугое колечко ануса. - Попроси трахнуть тебя. Ну же!
        - Прошу.
        - Не так, - я снова получила шлепок по ягодицам. - Скажи «Ветер, трахни меня так, как хочешь». Или уйду.
        Я не могла ему этого позволить. Слишком соскучилась и долго ждала, пока останемся наедине.
        - Ветер, - так называла его только я. Так было позволено только мне. - Трахни меня так, как хочешь. Только ты и только так, как желаешь ты.
        Я не оглядывалась, но ласки возобновились.
        Как ни странно, но мне это было приятно. Пусть возьмёт меня в попку, я была на всё согласна. Лишь бы не уходил.
        Ветер приставил к моей дырочке твёрдую головку члена, и я сама подалась ему навстречу. Первый наш анальный секс я запомнила плохо, тогда я ещё была девственницей, и это действие немного шокировало.
        А вот теперь я горела навстречу ему, мужскому органу, аккуратно проскальзывающему сквозь тугое колечко. Больно почти не было, напротив, удалось расслабиться, я испытала удовольствие от нежного прикосновения его яичек к моему разгорячённому лону.
        Удовольствие нарастало, как и движения члена внутри меня, и от этого я испытала первую разрядку. Потом ещё одну и ещё, подставляя свою терзаемую попку под сильные удары члена.
        Ветер то останавливался, гладя меня по спине, то убыстрялся, заставляя кричать от желания. Я была безумной, вернее, обезумевшей, и успокоилась только, когда он разрядился обжигающем семенем в самой глубокой точке проникновения.
        - Ты охрененная, Белоснежка. Во всех смыслах, - сказал он, ложась рядом и притянув меня за талию к себе.
        - Хорошо что не охеревшая, - засмеялась я.
        - Такой тоже бываешь, но ты моя слабость. Я пока не могу ничего тебе запрещать всерьёз. Кроме главного.
        - Пока? - спросила я, очерчивая указательным пальцем его губы. Пожар внутри наконец догорел, и я снова была готова стать милой и испуганной девочкой.
        Только бы тошнота больше не возвращалась.
        - Я надеюсь, что со временем научусь не следовать твоим провокациям.
        - Уверен, что этого хочешь?
        - Посмотрим. Кстати, ты принята на работу. Такие ценные кадры мне нужны.
        - На какую? - удивилась я. Сам же хотел держать меня в золотой клетке.
        - Для начала станешь моим личным помощником. Ничего сложного, проверяй и сортируй бумаги на моём столе, приноси кофе, заказывай курьера и прочее. Выходишь в понедельник, так ты будешь у меня перед глазами. Не могу же я каждый раз срываться с работы по первому тревожному звонку!
        - А Яна?
        Этот нерешённый вопрос всё ещё был для меня острым и актуальным. Я не хотела видеть эту стерву, подкарауливающую моего мужа, в этом доме.
        - Потерпи немного. Через две недели я представляю тебе несколько кандидаток на должность новой горничной, сама выберешь ту, кто понравится. И пора бы нам навестить твоих родителей.
        - Зачем? - спросила я, чувствуя подвох.
        - Как зачем? Сама говорила, что у твоей мамы скоро день рождения. Разве они нас не пригласят?
        Да, говорила. Через месяц намечалось грандиозное празднование в ресторане. Маме исполнялось пятьдесят пять. Не думала, что Ветер это запомнил.
        По этому поводу будет снят один из залов ресторана на тридцать человек. Приглашены коллеги, друзья семьи и мы с мужем.
        - А, ты про это? Конечно, - ответила я.
        Я было подумала, что Ветер решил в торжественной обстановке оповестить моих родителей, что их дочь оправдала надежды семьи Ветровых и быстро обрюхатилась. Слава богу, что это не так.
        Со своей беременностью я пока не примирилась, на это у меня будет восемь месяцев.
        Мама была рада известию, отец тоже.
        - Ты не слишком счастлива. Почему? - спросила мама в трубку.
        - Сложно сказать. Потому что я чувствую себя племенной кобылицей, оправдавшей заплаченную за меня цену. Он не спрашивал, хочу ли я ребёнка, а просто сделал его мне.
        - Ты же знала всё до свадьбы?
        - Знала, ты права. Я не в претензии. Просто пока…не смирилась, что теперь никогда не смогу принадлежать только себе. Это эгоистично. Пройдёт.
        - Вот именно. Материнство - трудная стезя, но деньги её облегчат. Поверь.
        Я верила маме. И Ветру верила. Но всё равно боялась, что ребёнок что-то изменит между нами в худшую сторону. Однажды начиталась страшилок в интернете и проревела ночью, а на следующий день Ветер отрубил мне выход в сеть.
        - В твоём положении вредно плакать. Я прав, тебе была нужна работа, чтобы отвлечься. Деньги я тоже буду тебе платить, они поступят на твой личный счёт.
        Так мой муж стал не только моим любовником, покровителем и тираном, но и моим боссом.
        Глава 19

* * *
        Ветер оказался очень покладистым работодателем. Он выделил мне место за отдельным столом в своём кабинете.
        В мои обязанности входило записывать все поручения в блокнот, чтобы потом перепечатывать на ноуте и отправлять ему на почту. А также раскладывать бумаги по папкам.
        Секретарша мужа, Катя Ефимова, стройная и милая девушка тридцати лет, пыталась ввести меня в курс дела, но, заметив, что у меня голова пошла кругом от обилия информации, притормозила и сделала сладкого зелёного чаю.
        - Для поднятия тонуса, - подмигнула она, но тут же испуганно уставилась на меня: не перешла ли границ дозволенного. - Злата Алексеевна, если что не так, вы сразу говорите мне, не Максиму Сергеевичу. Не хочу лишиться месячной премии.
        - А что, мой муж такой строгий?
        Девушка замешкалась, но быстро нашла выход из щекотливой ситуации:
        - Так ведь это работа. У каждого свои обязанности. Я не жалуюсь.
        Ясно, Ветер и здесь не был тёплым, южным муссоном, скорее сухим пассатом, способным создать вокруг себя пустыню отчуждения.
        Работала я ровно до часу дня, а потом муж вызывал Андрея, чтобы тот отвёз меня домой.
        - Тебе нельзя перенапрягаться, - говорил он и смотрел так, что мне хотелось подойти и обнять его за шею. Забота мужа была не просто приятна, а вызывала щемяще-пронзительное чувство нежности.
        Именно в такие минуты я видела, что он любит меня. И несмотря на наши разногласия готов делать шаги навстречу.
        Мне тоже не хотелось его разочаровывать. Я больше не говорила о своих переживаниях по поводу беременности, о том, что так ничего и не чувствую к ребёнку, не ощущаю своей великой миссии нести новую жизнь в этот холодный и несправедливый мир.
        Тошнота уменьшилась, я уже не каждое утро начинала с обнимашек с унитазом, и Ветер разрешил выезжать в парк погулять. Или в торговый центр за покупками.
        Разумеется, за мной повсюду следовал широкоплечий Андрей, похожий на телохранителя.
        - Это обязательно? Я как заключённая, гуляю под конвоем, - пыталась я отстоять свою свободу перед мужем, но здесь он был непреклонен:
        - Тебя могут обидеть, толкнуть. В конце концов ты замечтаешься и сядешь на холодную скамейку. Это вредно для ребёнка.
        - Осень только началась. А зимой я что, вообще не выйду из дома?
        - Если будет слишком холодно или ветрено, то да, - Ветер говорил это с таким серьёзным видом, что я опасалась задумываться, что будет, когда ребёнок родится. Он его всю зиму в доме продержит?
        - Гулять полезно для здоровья. Мне врач говорила, - применила я последний аргумент. Очень весомый для моего мужа. - И эта органическая еда уже в печёнках сидит. Можно заказать бургер из Мака? От одного вреда не будет, а если беременной хочется, то немножко можно.
        И я смотрела на мужа таким умоляющим взглядом, что он разрешал. Не чаще раза в неделю. И только один бургер. Но большой.
        А сам лопал то, что приготовила ему Лариса и Яна. Как эта девица, ходившая последние недели тиши травы- ниже воды, меня раздражала!
        Я ужасно ревновала к ней Ветра и поэтому сделалась настоящей стервозиной.
        - Ты готовишь невкусно, - говорила я, даже если кривила против истины. И стыдно не было.
        - Это у вас вкус изменился, Злата Алексеевна. Я готовлю самое полезное для вас и будущего ребёнка. Вы ведь не хотите стать неповоротливой к концу беременности?
        Промолчать Яна не могла, пыталась укусить в ответ. Я могла бы доносить о её поведении Ветру, но не хотела, чтобы он думал обо мне плохо.
        Как о ябеде или мелочной стерве, вываливающей на его и без того занятую голову женские склоки и свары.
        Скоро этой Яны здесь не будет, я всё равно победила.
        Но ревновала я не только к горничной, но и к Кате.
        Секретарша Ветра была девушкой стройной, но совершенно не запоминающейся. Увидишь такую - через минуту забудешь, как выглядит. Но, надо отдать ей должное, одевалась Катя с изумительным вкусом.
        Как-то я набралась наглости и попросила дать пару уроков по стилю. Мои откровенные платья мало подходили для работы в офисе, а ничего другого в гардеробе не было. Конечно, можно было поехать и купить, что захочу, но в голове поселилась мысль о том, что я даже не знаю, с чего начинать.
        Серая юбка-карандаш и белая блузка? Нет, это скучно, а я не хотела слиться в глазах Ветра с толпой работников его фирмы. Но и выглядеть, как дорогая куртизанка тоже не желала.
        Моей навязчивой идеей стало превратиться в ценного сотрудника, по крайней мере в такого, чтобы Ветер мог мной гордиться, а не опасаться, как бы где не напортачила.
        Конечно, я не собиралась делать карьеру, лишь хотела показать Ветру, что могу быть разной. Не только капризной или соблазнительной, но и ответственной да исполнительной.
        - Возьмите брючный костюм. На вас любой хорошо сядет, Злата Алексеевна, - сказала Катя, когда я обратилась к ней с просьбой. - Только классический, не новомодный. У нас здесь люрекс и кислотные цвета не приветствуются.
        В итоге я попросила Андрея свозить меня в торгушку, где и обновила гардероб. Выбрала серо-жемчужный костюм и такой же, но тёмно-синего цвета с горизонтальной полоской.
        Приталенный силуэт, брюки в обтяжку - в зеркале не было и намёка на беременность. Жаль со всем этим расставаться.
        Я ощущала себя ребёнком, у которого вдруг отняли конструктор и всучили куклу. Мол, это тебе больше к лицу, играй, что же ты не рада?!
        Ладно, пройдёт. Наверное, когда я почувствую беременность в полную силу, всё станет по-другому. Как на картинках с улыбающимися беременными, умилённо гладящими свои огромные животы.
        Но купила я не только офисные костюмы, но и бельё. Чулки с подвязками, кружевные трусики, вполне целомудренные и в то же время сексапильные, мягкие бюстгальтеры, поддерживающие грудь, но не сдавливающие её.
        Оторвалась по полной. Даже корсет приобрела, на будущее. Чёрный с красной шнуровкой, он будет вдохновлять меня и не позволит растолстеть.
        Хвастаться покупками перед мужем я не спешила. Завтра с утра оденусь в один из костюмов, вот он удивится!
        Но Ветер оглядел меня хмурым взглядом, и ничего не сказал, уткнулся в ноутбук, лежащий на коленях. Он работал и по дороге в офис и даже тогда, когда все остальные отдыхали.
        А ближе к обеду, хлопнув себя по бедру и удовлетворительно хмыкнув, попросил сделать нам по чашке зелёного чая.
        - Я люблю тебя. Белоснежка! - шепнул Ветер, когда его просьбы была исполнена. И, потянув меня за запястье, усадил на колени.
        Я сразу почувствовала его возбуждённый член и, повернувшись лицом к мужу, принялась медленно его целовать.
        Губы скользили по губам, наши ласки были почти целомудренны. Его рука скользнула мне под пиджак и сдавила грудь. Я вскрикнула, от боли потемнело в глазах.
        - Что случилось? Прости меня, я совсем потерял голову. Поедем домой, - Ветер обнимал меня и заглядывал в лицо. Боль уже прошла, с некоторых пор моя грудь стала чувствительной и болезненно реагировала на любое прикосновение.
        Боль, похожая на укус пчелы, давно истаяла, но мне нравилось видеть испуг Ветра. Он лично отвёз меня домой, поминутно спрашивая о состоянии и интересовался, не надо ли вызвать врача, я лишь слабо улыбалась и говорила, что переволновалась. Но сейчас уже всё в порядке.
        - Не надо меня опекать, я не хрустальная, - произнесла я, когда мы вошли в дом. На шум входной двери вышла Яна с полотенцем, перекинутым через плечо.
        На горничной был надет белоснежный передник, а чёрная форма соблазнительно обтягивала округлости бёдер и ягодиц. Ясно, что Яна так выряжалась неспроста.
        И я решила показать ей, кто здесь кто. Не криком или язвительностью, а хитростью и слабостью.
        - Помоги мне подняться, - тихо попросила я Ветра, приклонив голову к его плечу.
        Такому надёжному и родному, ведь с каждым прожитым вместе днём, даже проведённым в ссоре, я всё больше ощущала, как мы прорастаем друг в друга корнями, сплетаемся ветвями, будто дуб и плющ.
        Муж легонько подхватил меня на руки и понёс вверх по лестнице. Я слышала биение его сердца, а на душе негромко мурлыкала свернувшаяся клубочком и распушившая хвост радость. Вдыхать любимый запах Ветра, такой прохладный с тонкими нотками кожи и чёрного перца хотелось снова и снова, так и тянуло крикнуть, чтобы время остановилось.
        Ветер опустил меня на постель, снял обувь и укрыл одеялом.
        - Поспи, Белоснежка! Я утомил тебя. Завтра придут две претендентки на место Яны. Выбирай любую, но помни, что людей нельзя тасовать, как карты. Выбор должен быть осознанным и окончательным.
        - Ты тоже так выбирал меня?
        Я с улыбкой посмотрела в его глаза, но муж был серьёзен.
        - Нет. Я увидел и захотел тебя. Всю. Навсегда. Ты была такой чужеродной в этом клубе, будто инопланетянка. А теперь спи.
        И он вышел, прикрыв дверь. Мне всё хотелось безумной и бесконечной ласки, но без налёта пошлости или далекоидущих горизонтальных желаний. Лишь объятий, поцелуев, признаний. И романтики.
        Наверное, это что-то гормональное. Раньше я такой не была. Но раньше я и не знала Ветра.
        ***Ветер
        Банкет по поводу дня рождения матери Белоснежки проходил в одном из лофтов Москва-сити. Я сам помог родителям жены организовать торжество, взяв с них обоих слово, что Белоснежка об этом не узнает.
        И тем самым превратился в идеального зятя. Хотя причина скрывать свою помощь у меня была: скажи я Белоснежке прямо, она бы подумала, что лишний раз хочу подчеркнуть разницу в социальном статусе между нашими семьями.
        Моя женщина, Злата, Белоснежка, была сейчас очень уязвима, накручивала себе того, чего нет и в помине, а заодно искала повод для семейной драмы.
        А я уставал. И ловил себя на мысли, что когда-то не сдержусь и оттрахаю её так, как она того добивается: жёстко, не обращая внимание на протесты и слёзы. Причиню боль.
        Мы оба любили практиковать такое время от времени. Она убегала, а я догонял, но сейчас, когда жена носит нашего первенца, эти игры стоит отодвинуть на потом.
        И вот теперь я смотрел на неё, одетую в светло-голубое струящееся платье, и думал, как мне повезло обладать этой греческой богиней. Любить её и владеть телом и душой моей черноволосой нимфы.
        Как бы она ни сопротивлялась, в душе мы оба признавали, что никуда друг от друга не денемся.
        Между нами искрилось, я всегда точно знал, в какой части зала она находится. Следил, с кем разговаривает. Даже ревновал, если это был мужчина, но легонько, не всерьёз.
        - Завидую я ей, - раздался совсем рядом знакомый женский голос. - На меня ты так никогда не смотрел.
        Я обернулся, заранее зная, что скажет Света Ласкова. Двадцать шесть лет, а ума, как у курицы.
        - А зачем мне смотреть на тебя? Мы не были парой.
        - Могли бы и стать, если бы ты не увидел Злату.
        Светка стояла рядом, улыбалась, потягивая коктейль и стреляла густо накрашенными глазками по толпе, разбрёдшейся по залу.
        - Не могли. И ты это сама понимаешь.
        Девица улыбнулась и придвинулась чуть ближе:
        - А знаешь, мне с тобой понравилось. Даже твоя грубость, есть в ней что-то такое, первобытное. Звериное, я словно невольница, захваченная королём пиратов. И он похищает мою невинность на столе, пахнущем пивом и селёдкой.
        Улыбка Светки стала ещё шире. Хищный оскал, я бы сказал. Невинность там давно похитили, классе в девятом.
        - Зачем ты сюда явилась? - холодно спросил я, и решительно, но так, чтобы не привлекать внимания, отодвинул захмелевшую бывшую подругу Белоснежки от себя. - И не дыши на меня дешёвым перегаром.
        - Наши родители хорошо общаются. Я не раз помогала Злате, таскала её повсюду за собой. В тот день, когда вы познакомились, она планировала переспать в туалете с кем-либо. Даже указала мне на одного мажора. Хотела лишиться невинности с незнакомцем. Что, не ожидал? Твоя Злата такая же блядь, как и я. Только менее смелая. Трусливая. Ты вообще уверен, что ребёнок от тебя?
        - Заткнись, ты говоришь о моей жене! - прошипел я, ухватив светловолосую мерзавку за запястье.
        Я знал, чего она добивается: привлечь к нам взгляды людей, устроить сцену, а потом перевести всё в шутку. Словом, испортить праздник родителям Белоснежки, чтобы потом заявить о том, как ей стыдно. И она не помнит ничего толком, перебрала, наверное.
        - Если ты не заткнёшься здесь и сейчас, - улыбался я Светке, краем глаза примечая, что на нас уже смотрят, - то я достану те фотки с групповухой и предъявлю твоим родителям лично. А ещё твоему новому жениху, вон тому красавчику с синем костюме, который сейчас идёт сюда. Ну, всё уяснила?
        - Я не со зла, - шептала она, прижимаясь к моей руке. - Просто соскучилась и ревную. Пожалуйста, позвони мне. Трахни меня, как раньше.
        И сунула в карман пиджака визитку. Блюдь, сука! Если бы была на то моя воля и подходящая ситуация, пихнул бы Ласкову с лестницы.
        Дело не в том, что она блядь, а в том, что всегда шла по головам, подставляя тех, кто рядом.
        Из пьяного бреда бывшей подруги жены я понял, что она хотела подставить Белоснежку. Тогда , в клубе.
        Напоить, возможно, предложить что-либо покурить, а потом подстроить всё так, чтобы девушку изнасиловали какие-то ублюдки. И утешать несчастную утром: не реви, мол, не беда, с целкой всё равно лучше расстаться как можно раньше. А тут и не помнишь боли…
        У меня кулаки сжались, чтобы заехать твари по морде, но я взял себя в руки. Ни к чему, всё обошлось.
        Я сдал Светку на руки её подоспевшему бойфренду, боксёру с квадратным лицом, не обременённым интеллектом, и поспешил к жене. Хотелось обнять её, прижать к себе и сказать, что никто не посмеет даже косо посмотреть в её сторону.
        - Что такое? - тихо спросила она.
        - Твоя бывшая подруга наговорила о тебе гадостей. Не расспрашивай, пересказывать не буду, просто держись от неё подальше, она тебе завидует.
        - Света просто запуталась. Бог с ней, только не надо сцен, прошу тебя, не порти праздник.
        Посмотрел в её лицо, провёл пальцем по скуле и кивнул:
        - Всё хорошо, не бойся. Я рядом. Ты не устала?
        - Нет, - улыбнулась она и снова отошла к родственникам. Я смотрел ей вслед и думал о том, что пора подарить супруге телефон. В нём будет функция по отслеживанию номеров, с которых ей звонят.
        Паранойя? Плевать, Белоснежка совсем не разбирается в людях, я не могу позволить из-за долбанного чувства такта втянуть жену в какую-нибудь аферу. Я знал такой тип баб, как Светка, она не успокоится, пока не нагадит.
        Стоило подумать о дерьме, как оно всплывает. В кармане брюк завибрировал телефон, пришло сообщение:
        «Это мой новый номер, дорогой. Я жду звонка».
        Ага, жди! Достал из другого кармана смятую визитку и сверил цифры. Конечно, это её. Светло-голубая карточка с золочёным теснением и выгравированным «Ласкова Светлана» полетела в мусорную корзину, где ей самое место.
        И сообщение я стёр, на всякий случай.
        - Вы не подходите друг другу, - произнесла мама, бесшумно подошедшая сзади. - Она тебе не пара, слишком простушка.
        - Разве? - спорить с ней бесполезно, но у моей матери было бесспорное достоинство: она никогда не устроит скандал. - Узкие черты лица, хрупкое телосложение, тонкие запястья и щиколотки - это ведь признак породы? Так ведь ты сама говоришь? У Златы всё это есть. И ещё, она мне не врёт.
        - Просто ты об этом пока не знаешь, - выпустив стрелу, мама засмеялась, погладила меня по плечу и отошла к отцу. На людях они делали вид, что вполне способны общаться после развода. Современные люди, решающие дела не кулаками и ором, а в суде.
        Я ощетинился и направился к бару с закусками. Этот праздник тщеславия когда-нибудь закончится, и я увезу Белоснежку домой, подальше от всей этой бездушной мишуры, где люди делают вид, что всё идёт так, как они и мечтали.
        Глава 20

* * *
        На следующий день после празднования день рождения мамы перезвонила Света и принялась благодарить за приглашение.
        - Я боялась, что твой поставит вопрос ребром: не будет меня, и всё тут.
        - Ну, это не его праздник, - попыталась я оправдать мужа в его категоричном неприятии моей подруги.
        И в этом даже есть своя прелесть, учитывая то, что между ними было: я бы начала ревновать, захоти Ветер видеть Свету как можно чаще.
        - Я вчера увидела тебя, а подойти и сказать не решилась. Соскучилась очень по тебе, Злата. Как ты вышла замуж, будто в башню тебя заточили. Как Рапунцель.
        Я засмеялась. Света не забыла моей любви к сказкам. Казалось, время повернуло вспять, и вот мы снова, как прежде, обсуждаем текущие дела и делимся радостями-горестями. Мне не хватало её лёгкого взгляда на жизнь.
        - Как у тебя дела? - спросила я.
        С этой фразы мы обычно начинали очередную авантюру. Лидером, конечно, была Света, я так, верным последователем.
        Меня поражала её смелость во всём. И полное отсутствие страха за последствия.
        «Женщина не должна спасать мир. Даже себя не должна. Для этого всегда найдётся мужчина», - именно так она говорила, когда я выражала опасения, что за всё придётся платить. «Кто готов, тот и заплатит».
        У Светки на всё имелся готовый ответ. Я не разделяла её страсти к приключениям в полной мере, всё-таки не зря слыла интровертом в квадрате, но подруга приоткрывала мне новый, полный безбашености, мир, взглянуть на который со стороны было безумно интересно.
        - Слышала, мой отец умер? Ну, биологический, конечно.
        Света жила с отчимом, который вырастил её как родную. Тем удивительнее было услышать что-то о том человеке, который бросил её мать беременной на четвёртом месяце, сказав, что не готов к семейной жизни. Чтобы через полгода жениться на вдове с сыном.
        - Как ты узнала?
        - Его пасынок объявился и сообщил эту новость по телефону. Отец завещал мне какую-то машину. Раритет, вроде бы. И Генка, этот хлыщ, предложил выкупить мою часть наследства.
        - Отлично.
        - Слушай, мне помощь твоя нужна. Приезжай к родителям, скажем, завтра, и поговорим. Пожалуйста, выручай.
        - Если это что-то скользкое, то сразу нет.
        Мне хотелось отказать Светке. Ясно, что помощь ей требуется не бельё погладить или красиво сфоткаться на фоне раритетного авто.
        Но она принялась взывать к моему дружескому чувству, приправленному ощущением, что я предала нашу почти сестринскую связь, когда послушалась мужа и вычеркнула её из своей жизни.
        - Слушай, муж не должен тебе запрещать видеться со мной. Я понимаю, ты его боишься, не хочешь ссор, но ведь это ненормально, так контролировать другого человека, пусть и жену! Скоро в туалет не сможешь спокойно сходить, он скажет, что ты сидишь там слишком долго, а, значит, обдумываешь измену!
        Я засмеялась. В чём-то Светка была права. Ветер старается контролировать каждый мой шаг.
        И его запрет видеться с подругой был, в общем-то, понятен, хотя я считала такие меры излишними.
        Боялся, что мы станем обсуждать, каков он в постели, сравнивать ощущения? Неужели, Ветер и вправду думал, что я способна на такую пошлость?
        Впрочем, возможно, он был прав. С нашей свадьбы прошло три месяца, а я всё больше влюблялась в него. И скажи Света сейчас хоть что-нибудь о своей прошлой связи с моим мужем, я бы грубо оборвала её и добавила, что на мне он женился.
        Что мы любим друг друга, и их секс был до нашего с ним знакомства. Не считается это, значит.
        Но зачем доводить до такого?
        - Ты чё там? Заснула? Говорят, беременные всё время спят.
        - Нет, я задумалась, прости.
        - Так ты придёшь? Мне срочно. Ну, Златочка, это вопрос больших денег. Помоги, лапулька!
        Предчувствие говорило, что не стоит искушать судьбу. Надо бы сказать «нет» и положить трубку, но тогда я почувствую себя зажравшейся последней сукой, которая зазвездилась и не желает иметь ничего общего с другим социальным кругом. Хоть недавно и сама к нему принадлежала.
        - Не знаю, муж запретил с тобой общаться, - протянула я, всеми силами желая, чтобы Света отстала. Но надежд было мало, она всегда брала людей нахрапом. Наглость - второе счастье.
        - Так ты же к родителям едешь. И совсем не знала, что к ним зайду я. Предлог будет, комар носа не подточит. Я ведь только о разговоре прошу. Неужели это так много? Я тебе всегда помогала и утешала, помнишь? Когда Дима тебе изменил, например.
        Так и знала, что Светка вспомнит моего единственного злосчастного жениха. Я поймала его на измене, а он в ответ высказал в лицо, что снежные королевишны ему не нужны. И целоваться я не умею. И ноги не раздвигаю.
        Мол, даже если раздвину, всё равно буду бревном лежать. Такие никому не нужны, меня и не захочет никакой нормальный мужик. Даже ради того, чтобы целку порвать.
        - Ладно, завтра.
        - Люблю тебя, лапуль. Около двух к твоим забегу. Не бойся, душу продавать тебе не придётся, - расхохоталась Света.
        И я подумала, уж не выпила ли она. Слишком весела. Впрочем, не моё это дело.
        Оставив телефон на тумбочке, я легла на кровать и ещё некоторое время вспоминала о тех событиях, которые случились до моей встречи с Ветром.
        Тогда Светка говорила, что быть девственницей в мои годы - позор. Ладно бы ещё не хотел никто!
        - Ты права, что не дала этому Димке. Он бы потешался вовсю. А ты бы только плакала. Хочешь, найду тебе любовника на одну ночь? Ты и знать его не будешь.
        - Я так не хочу. Не знать, - упрямо мотала я головой, но Злата продолжала уговаривать:
        - Да пойми, как только расчехлишься, сразу самооценка повысится. Будет проще с мужчинами общаться. Конечно, лучше лишаться невинности с умелым любовником. Он презик наденет, не залетишь. Будет нежен, не как эти мужланы.
        - Где же найти подобное чудо?
        Я не собиралась следовать инструкции Светки, но стало интересно, откуда она возьмёт таинственного Казанову.
        - Да есть тут один на примете. Но я не настаиваю, просто предупредила, что тебе будет сложно с этой целкой. Намаешься ещё, а вдруг попадётся тот, кто церемониться не станет? Первый раз должен быть приятным и волшебным.
        Она пожала плечами, и больше мы к этой теме не возвращались. Но слова подруги оказались пророческими. Ветер не церемонился. Хотя надо сказать ему спасибо, что сначала женился.
        И снова я мысленно вернулась к нашей первой близости. Тогда он показался мне чудовищем, но ничего, потом мы оба стали доверять друг другу больше.
        И всё же определённая обида на мужа у меня осталась. И отчасти поэтому я решилась нарушить его запрет. Светка права, речь пойдёт просто о разговоре за чаем, ни о чём больше.
        - Я хочу завтра навестить родителей, - сказала я ему вечером за ужином.
        - Хорошо, Андрей отвезёт тебя. Как тебе новая горничная?
        Яна, к счастью, уволилась, и я выбрала на её место ровесницу Ларисы. Женщину с добрым взглядом и натруженными узловатыми руками. Кажется, какая-то болезнь суставов была тому виной.
        Мне вдруг стало её жаль, я умею определять по глазам, когда человеку действительно нужна эта работа. Чувствую, что не ошибусь. Так и вышло.
        Марина, как звали новую горничную, с энтузиастом взялась за дело. А уж готовила она просто восхитительно, Я даже начала набирать в весе, что, в свою очередь, понравилось мужу.
        - Правильно, питайся хорошо. Вам обоим это на пользу.
        Итак, получив одобрение Ветра, на следующий день я приехала к родителям. Водителя отпустила на четыре часа, он хотел забрать жену с дочкой из художественной школы и отвести домой. Я клятвенно пообещала, что Ветру ничего не скажу.
        Этот секрет был мне на руку. Андрей не сможет увидеть Светку, да и не узнает он её, даже если увидит. В подъезд входят многие.
        А я получу благодарность работника мужа. Никогда не угадаешь, когда она мне пригодится. Но пригодится обязательно.
        Андрей - мужчина серьёзный, я видела, что он порядочный. И умеет ценить хорошее отношение.
        - Спасибо, Злата Алексеевна. Я буду вовремя.
        - Хорошо, набери, как подъедешь.
        И, проводив меня до дверей родительской квартиры, он ушёл. Света уже ждала меня внутри, кусая от нетерпения губы.
        - Так рада тебя видеть! - всплеснула она руками и потащила в мою бывшую комнату. - Тетя Эва, мы будем у Златы.
        - Хорошо, сейчас принесу вам чаю с эклерами.
        - Мама, и бутерброд с солёной рыбкой и сливочным маслом, - попросила я, поняв, что хочу именно это.
        - Хорошо, милая. Не бойся, подслушивать не буду.
        Мама всегда соблюдала этикет и была щепетильно-тактичной.
        - Ну, рассказывай! - кивнула я Свете, плотно закрыв дверь своей бывшей комнаты.

* * *
        Света отвела взгляд и шумно выдохнула:
        - Дело, понимаешь, не очень приятное. Но ничего такого! - она замотала головой, увидев, что я поджала губы. - Мне твоя помощь очень нужна, кроме тебя, никто не сможет. Да и не доверюсь я никому.
        - Давай к делу, - прервала я излияния подруги и села рядом на диванчик.
        А заодно поймала себя на мысли, что переняла манеру Ветра. Это он требовал убрать из разговора эмоции и словесную чепуху, если речь шла о делах.
        «Мешает думать и правильно воспринимать информацию», - пояснял муж. И теперь я сама убедилась, что так и есть.
        - Да в этом Геннадии дело! Мало того, отца у меня отнял, так ещё и торговаться за наследство вздумал, - тараторила Светка, поглощая мои бутерброды. - Пожалуйста, Злата, встреться с ним разок. Один раз в ресторане. Обговорить мои дела, так сказать.
        - Нет!
        Я была непреклонна.
        - Я-то тут при чём?
        - Да не уступит он мне! Хочет машину выкупить за копейки, я узнала в интернете, что такая стоит, как приличная двушка в Очаково. И вот я пригласила его домой, пустила слезу, что папу не знала и от этого всё время испытывала пустоту в душе. Он, гад, даже переспал со мной! А потом упёрся, и всё тут! Увидел наше с тобой совместное фото и сказал, вот если такая с ним поужинает, то заплатит всю сумму! Козёл, конечно, но Злата, я тебя умоляю.
        - Нет, Свет! Я замужем и никем, кроме мужа, не интересуюсь.
        Во рту появился солёный привкус, хотя на мою душу не досталось ни единого кусочка рыбы. Когда Светка нервничала, а я видела, как дрожат её руки и бегают глаза, она поглощала всё без разбору.
        - Ты же выбралась из этой ямы, почему не хочешь помочь мне сделать то же самое?
        Я так и знала, что Света затронет эту тему! Мол, я просто зазвездилась.
        - Речь не идёт ни о чём таком! Просто ужин. Пойми, этот засранец сказал так, потому что уверен, что я не смогу тебя уговорить!
        - Где гарантия, что он выполнит своё обещание? Скажет, что я была недостаточно мила, и всё тут. Это просто развод.
        - Нет, как только ты согласишься, половину суммы он переведёт сразу. А вторую, когда ты придёшь на ужин. Мы так договаривались.
        - Ах, вы уже договорились! Круто, зря меня не спросили!
        Я достала телефон, чтобы набрать номер Андрея. Рано, конечно, он ещё свои дела не поделал, но хоть скажу, что свободна. От Светы я такого не ожидала: торговать моим временем, да ещё цинично полагать, что я соглашусь на всё заранее.
        - Ну, Златочка, подожди! Хочешь, заплачу тебе? Треть суммы твоя, отдам наличкой, родителям поможешь, на себя потратишь, отчёта перед мужем не надо делать. Там сумма большая, мне хватит! Это мой единственный шанс!
        Света заглядывала в глаза, словно выброшенная собачка. Придвинулась ко мне, попыталась обнять за плечи, а когда я отстранилась, схватила за запястье.
        - Не говори сейчас «нет», хорошо? Подумай до завтра! Прошу тебя, только один вечер.
        - Да что я мужу скажу, он меня никогда не отпустит!
        - Так сама говорила, он у тебя работает допоздна. Скажешь, что маме нужна помощь. Он отпустит, ты ведь беременна, куда от него денешься?! Да и развлечёшься! Думаешь, твой благоверный никого по ресторанам не водит? Не будь наивной!
        Я всё понимала. И что лгать Ветру больше нельзя, и так не раз испытывала его доверие. И что Света была неправа, когда вот так, за моей спиной, решила договориться с посторонним мужчиной о встрече, на которой должна присутствовать я.
        Даже то, что она сейчас старается очернить мужа в моих глазах.
        И всё же чувствовала себя перед ней виноватой. Ветер запретил с ней общаться, но ведь он не имел на это право. Я не его собственность.
        И всё же мужу я верила: раз Ветер говорил, что Света старается очернить меня в его глазах, значит, так и есть.
        - Ты мне завидуешь, это правда?
        Света замолчала, словно я плеснула ей в лицо холодную воду, и наконец отпустила моё запястье.
        - Правда, Злата. У тебя хороший муж, - произнесла она тихо, но глаз не опустила. - Но я не желаю тебе зла, и это тоже правда.
        Если бы подруга начала всё отрицать, я бы встала и ушла. Но она тихонько сидела рядом, обхватив себя за плечи, и время от времени сбросала на меня взгляды, полные мольбы.
        - На твоём месте мне не быть, но никто не запретит мне думать, что тебе повезло с мужем. Пусть ревнивый, зато богатый, молодой, горячий в постели. Прости, что я навязываюсь.
        - Ты не навязываешься, - отмахнулась я. - Я обещаю подумать и перезвонить. Но пока больше ничего сверху.
        Незаметно для себя я начала её оправдывать. Входить в положение: Светкин отчим был обеспеченным, и других детей, кроме падчерицы, у него не было, но и баловать её не спешил.
        Деньги на образование, жильё - пожалуйста, на развлечение - ни сотней рублей больше, чем он сам наметил.
        - Всё равно спасибо, Злат! Мне тоже пора!
        Света поднялась, взяла сумочку и, повернувшись, сказала:
        - Я не стану тебя больше ни о чём подобном просить. Да и вообще. Сама понимаю, мы теперь разного поля ягоды. Сделай для меня последнюю услугу и считай, мы в расчёте. Вспомни, я помогала тебе, водила везде за собой, знакомила с друзьями.
        - Не знала, что ты это делаешь не бескорыстно, - усмехнулась я, представив, что сказал бы Ветер, если услышал бы наш разговор. «А я тебе говорил, что она такая!»
        - За любую помощь рано или поздно придётся заплатить, госпожа Ветрова! Не деньгами, так временем. Меня так учили. Но ты можешь мне не помогать. Подумаешь, бывшая подруга просит, что с неё теперь взять!
        Махнув рукой и надув губы, Света вышла из комнаты. Я слышала, как она тепло попрощалась с моими родителями и упорхнула, а я сидела в комнате и думала, насколько деньги меняют людей. Может, даже не меняют, а выявляют истинное отношение так называемой подруги.
        Никогда не замечала, чтобы Светка, которую я знала больше десяти лет, была таким манипулятором. Возможно, я просто многого в ней не замечала.
        Домой я вернулась в расстроенных чувствах. Приказала Марине купить продукты и уйти пораньше. Ветер приедет в десять, мне хотелось самой приготовить ему ужин.
        Рыбу под белым соусом с картофельным пюре. Туда непременно надо добавить сливочное масло и горячее молоко. А потом взбить миксером.
        И овощной салат с оливковым маслом. Да решено, так и сделаю.
        Я позвонила Ветру, предупредив об ужине, он обещал приехать на час раньше. Я принялась готовить, потом поднялась в спальню и переоделась.
        Платье с открытыми плечами, как любит муж, распущенные волосы, каблуки и чулки с ажурной резинкой. Я была похожа на куклу в подарочной упаковке.
        Ближе к девяти зажгла свечи и сервировала стол. Всё выглядело романтично и идеально.
        Сначала я думала, как встречу его: за столом или в прихожей. Потом мы сядем, налью ему белого вина. И мы поговорим.
        Мне не терпелось рассказать о разговоре со Светой. Поделиться разочарованием, почувствовать, что мы с Ветром заботимся друг о друге, понять, насколько чувствуем партнёра. Мы не только любовники, но и двое любящих людей.
        Через полчаса на телефон пришло сообщение, что муж задерживается. Я снова подогрела ужин и заменила оплывшие свечи.
        Посмотрела на себя в зеркало, хорошо ли выгляжу, и принялась с лёгким раздражением думать о том, стоит ли Ветру вообще знать о Свете и её предложении. Наверняка устроит скандал, ничем хорошим это не кончится.
        Через час муж позвонил и сказал, что задержится у отца.
        - Прости, у меня наклёвывается большая сделка, надо обсудить детали.
        - А завтра нельзя?
        - Нет, Белоснежка, завтра уже надо подписывать документы. А до этого надо кое-что проверить. Не жди, ложись.
        Я так и поступила. Затушила свечи и убрала всё в холодильник. Как есть, не накрывая сверху блюдцами. Пусть пропадает! Кому это вообще надо!
        Разоделась, как содержанка! Нет уж, больше такого не повторится!
        Да кто вообще сказал, что Ветер задержался у отца? Он вполне мог поехать к ночной фее!
        Тарелка с салатом выпала из руки и разбилась о кафельный пол. Ну и пусть! Не буду собирать! Я схватила открытую бутылку вина и вылила её содержимое в раковину. По кухне разнёсся цветочный аромат.
        Я посмотрела на экран телефона. Новых сообщений не было. И не надо! Бросив пустую бутылку в мусорную корзину, я пошла спать.
        Стянула платье, чулки и бросила всё тут же, решив завтра выкинуть в мусорку. И ответить согласием на предложение Светы.
        В конце концов ничего страшного не случится. Я только поужинаю с этим мужчиной, а если станет распускать руки, вызову такси и уйду.
        Глава 21

* * *
        - И предупреждаю, терпеть приставания не буду, - напомнила я Свете перед тем, как мы с ней вызвали такси, чтобы ехать в ресторан.
        - Конечно, какие проблемы, - рассеянно кивнула она и снова уткнулась в телефон, строча кому-то сообщения.
        Я посмотрела в зеркало в прихожей. Специально не стала прихорашиваться, минимум косметики, только глаза подвела, да губы блеском подкрасила.
        - А кольцо снимать не будешь? - шёпотом спросила Светка, когда мы вышли на улицу.
        - Нет, зачем?
        - Просто так, - подруга пожала плечами. - Мне было бы не по себе, сиди я в ресторане с мужчиной, а он так явно демонстрировал свою несвободу. Даже если я об этом знаю и заранее на всё согласилась.
        - Пусть! Это не мои проблемы. Он хотел ужин? Получит. Но и только.
        Я села в такси, поджав губы, и отвернулась к окну. Сожаление пришло слишком поздно.
        Я теперь ясно видела, что сглупила, согласившись участвовать в чужом спектакле, но пойти на попятную в последнюю минуту считала подлостью. Ещё большей, чем тот разговор, когда Светка давила мне на нервы.
        К счастью, она не лезла с разговорами, музыка в машине играла негромко, и я смогла спокойно подумать.
        Это всё Ветер! Из-за него я приняла такое поспешное решение!
        Прокатил меня с ужином, хотя знал, что я к нему готовлюсь! И на следующий день сделал вид, что ничего не случилось. Пришёл вечером в подпитии и кинулся приставать.
        Может, я бы была и не против, но хотелось услышать признания в любви, страсти, его слова, пусть и разбавленные матом, что он от меня без ума.
        Признаться, меня это жутко заводило, а он вот так загнул меня и хотел молча поиметь! Ну уж нет, так не пойдёт!
        Я отказала, сославшись на усталость и недомогание, и Ветер стал приставать по-другому. Мол, давай подумаем об имени.
        - Агриппина! - выпалила я самое нелепое имя, которое пришло на ум.
        - Грунька? Ну круто! И модно! А мальчика?
        - Казимир.
        - Почему Казимир? - Ветер погрустнел и даже протрезвел. - Как его в школе будут звать? Козей, что ли? Ты глупости-то не говори! Мне нравится Мирослав. Представляешь, две буквы «М». Мирослав Максимович.
        Ветер с таким упоением говорил об именах для ребёнка, что во мне снова проснулась ревность. Глупо, знаю, но я пока не воспринимала ребёнка, как что-то реально существующее. Тошнота почти пошла, в голове прояснилось, но чувство материнства так и не появилось.
        Вроде бы и есть ребёнок, а вроде и нет. И Ветер как-то незаметно для нас обоих стал смотреть на меня как на инкубатор по выращиванию ребёнка, продолжения рода Ветровых. Ребёнок - это всё, что его интересовало.
        Он хотел меня, но стоило заикнуться, что это может быть опасно, отстранялся и с лёгкостью отказывался от секса со мной.
        Хорошо, с одной стороны, но почему-то, с другой, он не учитывал и мои желания. Разве нельзя приобнять и сказать, что любишь? Просто так, а не в качестве прелюдии к сексу.
        - Приехали.
        Света тронула меня за руку и спрятала телефон в сумке.
        - Нас уже ждут.
        На улице было промозгло и холодно, совсем не бархатная осень. Я закуталась в лёгкий плащ и посмотрела по сторонам.
        Вот он, Светка показывала мне фотографию Геннадия, с которым нам предстояло провести незабываемый вечер.
        На секунду моё сердце сжалось: вдруг почудилось, что в тени навеса стоит Ветер. На дне души всколыхнулась радость, как бы было хорошо, если бы это был он. Шагнул на свет и сказал: «Пойдём домой». И я бы пошла за ним на край света.
        Что я вообще здесь делаю?! Обиды, ещё вчера такие значимые и обоснованные, сейчас показались мне детской игрой. Всегда можно договориться.
        Но быстро вспомнила, что сама согласилась помочь Свете в последний раз, чтобы отдать некий моральный долг.
        Неприятно чувствовать себя неблагодарной звездулькой, которая плевать хотела на бывшее окружение. Света не раз помогала мне и отказывалась от перспективных свиданий в пользу того, чтобы утереть слёзы хронической девственнице, ждущей принца.
        - Добрый вечер! - улыбнулся высокий худощавый мужчина и бросил в урну недокуренную сигарету. - Рад с вами познакомиться, Злата!
        - Взаимно, - сухо ответила я, игнорируя искреннюю улыбку.
        Мне стало холодно и одиноко. Уже в который раз за вечер.
        - Ну, я вас отставлю, - хихикнула Светка и, поцеловав меня в щёчку, упорхнула на том же такси, на котором мы приехали.
        - Простите, Геннадий…
        - Просто Гена. Для вас.
        - Хорошо, давайте пройдём внутрь.
        Новый знакомый оказался вполне галантным ухажёром и не пожирал меня глазами, как причитающийся после ужина десерт.
        Уже легче, даже удалось расслабиться. Может, Светка права, и я всё излишне драматизирую? Поужинаем, пообщаемся и разбежимся.
        В конце концов, небольшой флирт пойдёт мне на пользу. Я стала болезненно зависима от мужа. Всё из-за его запретов, будто он накинул на меня волшебный силок любви, со временем превратившийся в удавку.
        Мы сели за дальний столик. Специально ли он был отгорожен от остального зала, создавая некое подобие уединённой кабинки?
        - Я хочу сразу прояснить ситуацию, - начала я, прерывав излияния партнёра по ужину о том, какая здесь прекрасная телятина в винном соусе. - Я помогаю Свете, не более того. Я замужем, как вы могли заметить.
        - Очень благородно с вашей стороны, - улыбнулся мужчина, и кончики его губ чуть дрогнули. Совсем немного. - Вы настоящая подруга, Злата. Другая на вашем месте не согласилась бы на подобное.
        - Отчего бы и не поужинать в приятной компании?
        Я старалась убедить себя, что всё именно так, как я и воображаю. Просто ужин. Просто общение. И точка.
        - А ваш муж, Злата, знает, где вы и с кем?
        Кавалер попытался накрыть мою руку, лежащую на столе, ладонью, но я вовремя отдёрнула её.
        - Впрочем, - продолжил он, пододвигая ко мне бокал с вином, - мне безразлично, почему ты решила раздвинуть передо мной ноги.
        В первое мгновение показалось, что мне только что приложили кулаком в живот.
        Стало больно и сложно дышать. А когда я перестала глотать воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, то вскочила на ноги:
        - Всего доброго. Это какая-то ошибка.
        - Подожди, красавица, - противный Геннадий, похожий на большого угря, ухватил меня за запястье. - Ты, говорят, беременна. Никогда не трахал брюхатых.
        - Я закричу!
        - Заткнись, а то сделаю больно, - прошептал он и сдавил мне руку. - Ты же не хочешь, чтобы твой муж обо всём узнал? Обещаю, буду аккуратен, доставим друг другу удовольствие, Злата?
        Моя рука наконец обрела свободу, и я ринулась прочь. На выход. Не разбирая дороги и размазывая слёзы по щекам.
        Какая же я дура!
        Я успела только выскочить из-за ширмы, как врезалась в широкую мужскую грудь, от которой пахло так знакомо, что у меня подогнулись колени.
        - Куда же ты? Ты же обещала! - неслось из кабинки, и я вжала голову в плечи, боясь поднять на Ветра глаза.
        - Сейчас вернусь! - бросил он коротко. - Стой здесь и молчи, чтобы не случилось.
        Он так посмотрел на меня, будто хотел испепелить взглядом. Будто я была ничтожеством, не заслужившим доверия. И ушёл туда, откуда я только что вырвалась.
        До слуха донёсся шум удара, кажется, упал стул, и всё стихло.
        - Не смей никогда смотреть в сторону моей жены. Увижу рядом, убью!
        И снова звук удара, хлёсткий, как плеть. И стон.
        Официант, обслуживающий столик, почему-то не торопился узнать, в чём дело. А мне было чертовски страшно.
        Раз, два, три. Нет, я больше не в силах стоять и ждать, пока наступит моя очередь.
        Ринулась к выходу, сгребла плащ и накинула его уже на улице. Денег у меня почти не было, но имелась банковская карта. Впрочем, снимать наличные сейчас ни к чему.
        Я шла, не разбирая дороги. Вытирала слёзы, хлюпала носом, сдерживая прорывающиеся рыдания. Мне было стыдно. И страшно. Но стыдно больше.
        Как я теперь смогу оправдаться? Ветер и слушать не станет. И то, что он появился так вовремя, вряд ли можно считать счастливой случайностью.
        Лицо горело, руки тряслись, а телефон в сумочке разрывался так громко, что прохожие оглядывались.
        - Где ты, чёрт тебя побери? - рявкнула трубка голосом мужа. Рассчитывать на милость не приходилось. Я виновата и одновременно невиновна, но как это объяснишь?!
        - Нигде, - сдавленно ответила я и вырубила телефон. - По дороге в никуда.
        Меня невозможно простить, потому что он никогда не поверит моим объяснениям. А я не смогу простить его, ведь он усомнился. Снова.
        Я всегда буду под подозрением. Для меня нет презумпции невиновности. Виновата. Везде и кругом.
        Отчасти, так и есть.
        Я села на мокрую скамейку в каком-то парке и горько заплакала. Хорошо, что накрапывает дождь, и нет никаких посторонних глаз. Я бы не выдержала вопросы, всё ли со мной в порядке. Нет, со мной всё не в порядке!
        Меня предала подруга. Подставила как пить дать! Не удивлюсь, если это она сказала Ветру, где я буду!
        Я сидела и плакала, и небо грустило вместе со мной, роняя дождевые капли на плечи и лицо.
        Никто не может спасти глупого, как ему не помогай, он сам себя потопит. Вот что произошло со мной! С нами.
        И никто не спасёт меня от Ветра. От моей ошибки и вины перед ним. Он теперь не поверит ни одному моему слову и будет прав. Я бы и сама себе не поверила.
        Вот поэтому сейчас сижу и рыдаю. И совершенно не представляю, что делать дальше.
        Мне хотелось бы всё поменять. Исправить. Спокойно объяснить и сказать, что я люблю его. Или исчезнуть, превратившись в одну из капель дождя.
        Только бы не слышать обвинений! Только бы не видеть его глаза. Не чувствовать, что я своими руками разрушила всё.
        Любовь. Доверие. Всё.

* * *
        Сидеть на скамейке было неудобно, холодно, а главное, глупо. И всё же я не могла успокоиться.
        Голова стала пустой. Я абсолютно не знала, что делать дальше.
        По уму надо включить телефон и позвонить Ветру. Я вру себе, достаточно первого действия, муж найдёт меня сам.
        Он всегда находил меня. И спасал.
        Но выслушивать претензии, пусть и обоснованные, по телефону я считала не самой лучшей идеей. Достала его, посмотрела на чёрный экран смартфона и почувствовала тошноту.
        Так хотелось быть идеальной для всех, а только везде накосячила. Вот если бы не видеть лица Ветра, но чувствовать, что он со мной в одной комнате и слушает, я бы сказала: «Прости, я не думала ничего дурного. Света всегда помогала мне, показалось, что я могу отплатить ей тем же. Ты не имел права выбрасывать её из моей жизни, решив всё единолично».
        Конечно, он оказался прав. А я нет. И от этого мои правильные слова застревали в горле солёным комком, и уже не хотелось ничего говорить.
        И выглядеть дурой. Быть идиоткой.
        Я медленно вышла из парка и увидела его. Сначала почувствовала, что Ветер смотрит на меня, а потом повернула голову.
        - Пойдём домой! Я еле нашёл тебя, - произнёс он и схватил за руку.
        Лица мужа я не видела, но в голосе было что-то такое, что мне захотелось прижаться к нему и зарыдать. Просить прощения и больше не говорить о Свете вообще.
        - Как?
        - Что как? Как нашёл? У меня на телефоне есть программа отслеживания твоего аппарата. Даже если он выключен.
        Ветер открыл дверцу машины и подтолкнул меня внутрь. Легонько, но как-то пренебрежительно. Мол, я слишком устал, чтобы скандалить, но ты вывела меня из себя, так и знай.
        Я знала. Даже то, что это заслуженно, и всё-таки спросила:
        - Почему ты обращаешься со мной как с собственностью? Хочу - будешь сидеть дома…
        - Потому что ты моя. И носишь моего ребёнка. Разве это недостаточное основание?
        Он с силой захлопнул дверцу машины и обошёл её, чтобы сесть рядом на водительское кресло.
        - Ты хоть заметила, что я всегда оказываюсь прав?
        Ветер разговаривал со мной, как с пустым местом. Не смотрел, не оборачивался, наверное, даже сдерживается, чтобы не наорать.
        И я снова захлюпала носом. От осознания собственной беспомощности и глупости. От ощущения бесповоротности сделанного.
        - Я верю людям, особенно тем, с кем прожила большой кусок жизни! - выдавила я, вытирая слёзы платком.
        Тушь давно растеклась, наверное, выгляжу я сейчас так себе, но смотреть в зеркало и прихорашиваться не хотелось.
        - Света много раз мне помогала.
        - Сомневаюсь, - последовал короткий ответ. - Ты просто из тех идиоток, которыми можно пользоваться бесконечно, а они ещё и благодарить станут. Тебе в уши наплели, а ты…
        Окончание фразы я не услышала. Муж понизил голос и повернул ключ зажигания, машина взревела и сорвалась с места.
        По дороге мы не разговаривали. Я дрожала, отвернувшись к окну, и глотала слёзы, то и дело прижимая платок к глазам.
        Вот сейчас вернёмся, и я нырну в постель. Брошу мокрую одежду на пол и свернусь калачиком под одеялом. И не стану ни о чём думать. Просто засну.
        Станет легче. Завтра.
        В дом мы вошли вместе. Ветер открыл дверь, на шум вышла Лариса и молча, с вышколенностью прислуги, привыкшей ничему не удивляться, приняла мой мокрый плащ и куртку мужа.
        - Может, подать тёплый чай, Максим Сергеевич?
        - Да, в комнату Златы Алексеевной. Мы будем там.
        Я слушала их разговор и не могла представить, чтобы такой вежливый и спокойный человек, как мой муж, мог кричать и давать пощёчины. И всё же я знала его и с другой, тёмной стороны.
        - Пойдём скорее, ты вся промокла, - сказал он с такой интонацией, слыша которую люди опускают голову и молчат.
        Ветер стиснул мою руку и подтолкнул к лестнице. Я шла первой, затылком чувствуя его взгляд. И тем не менее испытывала облегчение: хорошо, что он даст мне шанс оправдаться.
        Любым способом, я сейчас была готова вынести всё что угодно, лишь бы перестал обращаться со мной, как с чужой. Холодно, сухо. Ветер так отчитывал своих подчинённых. И не смотрел в это время на людей, словно они были функцией, пустым местом.
        Я толкнула дверь комнаты и вошла, надеясь, что сейчас он что-то скажет.
        - Быстро в ванну!
        - Зачем? - обернулась я.
        Впервые с момента нашей встречи у ворот парка наши взгляды встретились. Я провалилась в бездонную черноту его глаз и помимо воли выпалила:
        - Прости, я глупая.
        - Угу. Раздевайся и под тёплый душ. А потом ложись спать. Я прослежу, чтобы ты выпила чаю.
        И снова он отвёл взгляд, будто не хотел на меня смотреть. Внутри аж всё затряслось от обиды и страха. Ещё никогда Ветер не показывал мне такую холодность и безразличие!
        Муж хотел было подтолкнуть меня к двери ванной, но я обернулась и вцепилась в его руку. Крепко, так что теперь не отодрать.
        - Не уходи. Давай поговорим.
        - Я устал, Белоснежка! Сегодня ты меня разочаровала, но пока не хочу об этом говорить.
        - Всё равно не уходи.
        Он стоял и смотрел на меня так, будто не верил, но очень хотел поверить в мою искренность. Я уже было намеревалась сделать ещё один шаг навстречу, как в дверь постучали.
        - Сейчас, - бросил Ветер, вырвался из моих рук.
        Он открыл дверь и принял из рук Ларисы поднос с дымящимся чаем в фарфоровых кружках , сахарными печеньями, полукругом разложенными на блюде.
        - Дальше я сам, спасибо. Можете быть свободны.
        Я так и стояла посреди комнаты и следила за действиями мужа, пыталась угадать его настроение, радовалась, что он здесь, значит, шанс помириться есть. Не ради ребёнка, ради нас самих. Мне не хотелось жить с Ветром, как соседи.
        Муж поставил поднос на столик возле кровати, а потом молча повернулся, подошёл ко мне и принялся раздевать. По-хозяйски стащил платье, колготки и нижнее бельё.
        В его торопливых движениях не было ни капли эротизма, он просто раздевал меня, желая скорее избавить от промокшей одежды.
        Я молчала и продолжала дрожать. Рука Ветра задержалась на моей спине.
        - Пойдём в душ, - приказал он, и я воспрянула духом. Не уходит, значит, не всё потеряно.
        У меня вдруг появилось ощущение, что он волновался не только за ребёнка, но и за меня. Что он перетрухнул, когда искал нас, и обрадовался, когда наконец нашёл.
        Ветер включил воду и толкнул меня под душ. Струи тёплой воды больно тарабанили по плечам, они казались мне холодными.
        - Включи погорячее.
        - Тебе нельзя слишком горячо. Сейчас согреешься.
        И он принялся тереть мои плечи, грудь, живот и ноги мочалкой, на которую предварительно вылил гель для душа. Тёр с силой, до лёгкой красноты, словно хотел оставить след, наказать, но я молчала, радуясь и такому вниманию.
        Мы занимались сексом много раз, но никогда ещё не были так близки, как в эти мгновения. Дрожать я перестала, мне были приятны эти грубые ласки, прикосновения жёсткой мочалки к соскам и промежности, потому что я чувствовала, что между моей кожей и его пальцами лишь тонкая прослойка пористой губки со дна тёплого моря, где никогда не бывает по-настоящему холодно.
        - Я хочу тебя, - простонала я и обернулась через плечо.
        Увидела его взгляд и всё поняла без слов. Конечно, он тоже жаждет близости, так же как я соскучился по нашим безумствам.
        - Меня? Уверена?
        Насмешка в его голосе не может обмануть.
        - Да. Пожалуйста. Я сейчас закричу.
        - Кричи!
        Мочалка ещё раз мазнула по ягодицам и упала на мокрый пол ванны.
        Я стояла к Ветру спиной, опираясь вытянутыми руками о кафель, и ждала. Он слегка надавил мне на спину, заставив наклониться и вошёл. Почти как всегда резко.
        Я вскрикнула от судороги, пронзившей низ живота. И от острого наслаждения ощущением заполненности. Все мои чувства обострились донельзя, как натянутые струны.
        Да, я хотела этого. И получила. Мне никто не нужен, кроме него.
        - Тебе не больно?
        - Нет. Я хочу ещё.
        Ветер входил резко, брал меня сильно, крепко, время от времени чуть сжимая набухшую тяжёлую грудь. И я кричала. Слышала сзади его рычание, а капли воды падали на наши разгорячённые тела, заставляя их выгибаться и наращивать темп.
        - Прости, - кричала я и стонала, сходя с ума от страсти и желания ещё более глубокого проникновения.
        - Заткнись!
        Перед тем как кончить, он вышел из меня и поставил перед собой на колени.
        - Замолчи, - повторил Ветер почти нежно, смотря на моё лицо сверху вниз.
        Поняв, что нужно делать, обхватила его член губами и вобрала в себя, насколько хватило дыхания. Он тут же кончил мне в рот, и я глотала его горячее семя и совсем не боялась задохнуться.
        Наконец-то! Я теперь точно поняла, что Ветер мой, а я его.
        - Я буду тебя слушать. Во всём, - произнесла я, когда муж завернул меня в огромное махровое полотенце и отнёс в постель.
        - Будешь. Иначе в следующий раз я придушу тебя своими руками.
        Он помог мне переодеться в сухое, накрыл одеялом.
        - Не уходи. Поспи рядом. Только сегодня, - я ухватила его за руку и заглянула в глаза.
        Ветер, уже одевшийся в трусы и футболку, кивнул и аккуратно лёг рядом.
        Глава 22
        Ветер
        На первый скрининг мы отправились в начале ноября. Я волновался, как мальчишка на первом свидании.
        Кровь Белоснежка сдала ещё неделю назад, так что сегодня нам предстояло первое УЗИ.
        Наконец я увижу на мониторе фото своего ребёнка!
        - Раньше я думал, что хочу иметь только сыновей, а сейчас считаю, что девочки - тоже неплохо. Даже отлично!
        Белоснежка улыбнулась и потупилась, с сожалением посмотрев на едва заметный живот. Она так и не смирилась полностью со своей новой ролью, хотя стала мягче и покорнее.
        После той ссоры у нас начался настоящий медовый месяц, но когда я заводил разговор о ребёнке, Белоснежка замыкалась в себе.
        - Я привыкну, - твердила она, как мантру, увидев, насколько меня огорчает её реакция. - Мне надо ещё немного времени.
        - Сколько? Год-два?
        Блин, давал себе слово не срываться, но отношение Белоснежки к нашему первенцу вымораживало! В нём мне виделась «любовь» собственной матери.
        И как бы я не любил свою жену, я не позволю ей травмировать малыша своим отчуждением! Мол, я невиновата, что не люблю тебя. Нет, блядь, виновата!
        - Знаешь, ты просто послушай, - я вёл машину аккуратно, перестраховываясь и тормозя при первой опасности. Раньше любил погонять, но тогда я был один и отвечал только за себя. - Я столько лет пытался заслужить любовь матери, что устал их считать. Был почти идеальным сыном, но она умудрялась упрекнуть меня в любом отличии от образа идеального ребёнка, сложившегося в её голове. А когда появился Пашка, то он мог косячить сколько угодно, всё сходило ему с рук! Не по-хорошему мил, а по-милу хорош! Так, кажется, говорят?
        - Это потому что твой брат от другого мужчины? - спросила она, коснувшись моей руки, лежавшей на руле.
        Провела пальцем по гладкому золоту обручального кольца.
        Мне стало больно. Как всегда бывало в тот момент, когда речь заходила о матери и её разному отношению к детям. Настолько разному, что при одной мысли об этом, у меня краснели глаза, словно в них насыпали песок.
        - Но я не твоя мать, Максим! Я не стану тебе изменять. И ребёнок твой, можешь проверить.
        - Ты не обижайся, Белоснежка, не думай, что я параноик, но да, я проверю. Сразу после его рождения. Считай это моим личным пунктиком.
        Она замолчала и отдёрнула руку.
        - Я верю, что ты меня любишь. Но ты слишком доверчива, тебя ничего не стоит обвести вокруг пальца и поиметь, а ты этого не заметишь!
        - Так, значит, ты обо мне думаешь! - в голосе жены проступили слёзы. Я бы хотел съехать на обочину и обнять её, но в такой пробке об этом нечего и думать. Ещё в аварию попадём!
        - Ты в курсе, что Света, твоя недавняя подруга, рассказала мне на банкете в честь дня рождения твоей матери? Не хотел говорить, да придётся. Она в клубе пыталась споить тебя и подговорить кого-то трахнуть. А потом утирала бы тебе слёзы и говорила, что это даже хорошо, что так вышло. Лицемерная тварь!
        - Да, что-то такое бы и сказала. Ты прав, Ветер. Прости меня, я уже говорила, что такого больше не повторится. Не заставляй меня переживать тот вечер снова и снова.
        Мы оба поняли, о каком вечере она говорит. И замолчали.
        До клиники осталось не больше трёх километров. Почему-то я верил, что стоит Белоснежке увидеть ребёнка на экране монитора, как она расчувствуется и примет кроху всем сердцем.
        Блин, даже я, мужик, которому по некому глупому брутальному кодексу и не положено хотеть ребёнка, трепетал при одной мысли о том комочке счастья, что растёт в животе жены!
        Белоснежка неопытна, но она примет ребёнка всем сердцем. Полюбила же она меня!

* * *
        В клинике нас уже ждали. Я волновалась, хотя старалась не показать виду. Меня распирало любопытство, что за человечек прячется в моём животе?
        Было почти три месяца беременности. Я не признавалась мужу, но много читала в интернете о том, как развивается ребёнок по неделям. Даже установила на телефоне, новом, который мне подарил Ветер взамен разбитого им же самим старого, программу, дающую советы беременным.
        И теперь у меня накопилось к врачу много вопросов. Задать я их планировала наедине, не хотела, чтобы Ветер понял, что я совсем не так равнодушна к малышу, как он думает.
        Скрывала я свой интерес по одной простой причине: не желала, чтобы муж думал, что я полюбила ребёнка, как часть своего сердца, пока я сама в этом не убедилась.
        Мои чувства так же важны, как и его. Я не хотела себя обманывать. Тем более обманывать мужа.
        - Проходите, ваш супруг может присутствовать, если захочет, - произнесла женщина в белом, похожая на ангела.
        Её глаза излучали добро и понимание того, что творится в моей душе. Я как-то сразу доверилась её рукам.
        - После УЗИ вы пройдёте в кабинет вашего гинеколога, где обсудите результаты первого скрининга.
        Ветер сразу обрадовался возможности присутствовать, а я не возражала. Имеет право.
        Пока я оголяла живот, он с такой любовью смотрел на него, что мне стало неловко. Ребёнок превратился для Ветра в искупление ошибок своей матери. Он очень боялся повторения своего сценария.
        Боялась и я.
        - Начнём. Я буду говорить важные параметры и записывать их, а потом сделаем фото вашего малыша.
        Я кивнула, чувствуя дрожь в пальцах.
        - Один плод, живой. Вот так бьётся его сердце, - врач поколдовала на пульте, нажала какие-то кнопки, и я услышала частый мерный стук.
        Звук был громким, оглушающим, в первые мгновения я и не поняла, что не дышу.
        Тук-тук-тук! Крошечный человечек размером в пятьдесят шесть миллиметров.
        - А это не слишком часто? - спросила я и пока ждала ответ, кусала в нетерпении губы.
        - Не, всё в порядке. Все размеры в норме. Даже толщина воротникового пространства. Это косвенный признак, что всё идёт по плану.
        Я выдохнула и повернула голову в сторону Ветра. Никогда я не видела его таким бледным, даже в тот миг, когда он понял, что я пошла в ресторан с другим мужчиной!
        Мне хотелось протянуть мужу руку, но я постеснялась постороннего. Где-то во мне билась новая жизнь, она пока зависела от меня, но вскоре вырастет.
        Интересно, на кого он будет похож? Или это она?
        - А пол ребёнка можете сказать? - выдохнула я и зажмурилась. Здорово, сегодня у меня будет фото ребёнка!
        Первое. Самое важное.
        Потом их станет много, но это я запомню навсегда.
        Теперь ребёнок перестал быть для меня чем-то эфемерным. И я почувствовала, что рада ему. Пока как предвестнику счастья, но уже кое-что!
        - Не видно. Он лежит спинкой, стесняется и не хочет показываться. Не волнуйтесь, к следующему скринингу всё узнаем.
        Монитор выключили, датчик убрали, и я больше не слышала этого нежного трепетания маленького сердечка.
        Но знала, что где-то внутри оно бьётся для меня.
        И для Ветра.

* * *
        - Всё хорошо? - то и дело спрашивал меня Ветер, заглядывая в глаза.
        Я видела, как ему не терпится увидеть, что я тоже что-то чувствую к ребёнку. Я понимала его желание создать для своего сына ту атмосферу любви, которой он был лишён, но не хотела лицемерить.
        - Пойдём, надо узнать результаты анализов. - сказала я, сглотнув комок в горле.
        За последние недели я много читала о том, что если результат скрининга не очень хороший, то придётся идти на прокол, чтобы избежать неприятных сюрпризов в виде генетических отклонений.
        И была к этому готова. Даже если есть риск потерять ребёнка.
        Но согласиться ли со мной Ветер? Разговаривать об этом, разумеется, было рано.
        - О чём задумалась? - спросил он перед дверью нужного нам кабинета. - Только честно.
        - О том, что это так неожиданно, услышать сердцебиение того, кто живёт во мне. Но я боюсь, очень боюсь.
        - Эй, ну что ты?! Я с тобой.
        Ветер прижал меня к себе и провёл по волосам, как гладят маленьких девочек.
        - Ты можешь сказать мне всё.
        - Вдруг результаты анализов будут плохими?
        - В смысле? Ты здорова, я тоже. С чего бы?!
        Он сразу ощетинился, выставил броню. Ветер и мысли не допускал, что с его ребёнком может быть что-то не так.
        Я старалась гнать от себя мысли, например, те, что не готова растить ребёнка с отклонениями. Я не героиня.
        - Что за паника, Белоснежка? Пойдём!
        И он решительно взял меня за руку и открыл дверь кабинета с такой силой, будто за ней нас ждала неприятельская армия.
        Мой гинеколог приветливо встретила нас и начала рассказывать о результатах исследований. Я не понимала и половины, но старалась всматриваться в лицо врача, слушать интонацию, с которой она говорила.
        Пока ничего не вызывало тревоги. Ветер, чувствуя под рукой мою напряжённую спину, несильно сжал мои пальцы.
        - Ребёнок развивается так, как надо, - в итоге услышали мы оба.
        Муж облегчённо вздохнул, но я хотела спросить то, что меня волновало. Иначе сойду с ума, читая форумы беременных.
        - Скажите, но риск отклонений всё же есть?
        - Он всегда присутствует, однако в вашем случае я не вижу поводов для беспокойства. Вы оба молоды и здоровы, - ответила врач, закрыв папку с моей обменной картой. - Приходите через две недели, мы сделаем уточняющий анализ.
        Ветер тянул меня за руку, но я упрямо снова и снова возвращалась к теме:
        - Я слышала есть анализ крови, который заменяет прокол? Это правда?
        - Да, но пока рано об этом говорить. Давайте вы придёте через пару недель, и мы всё обсудим.
        Стоило выйти в коридор, как Ветер спросил, что на меня нашло.
        - Не рада, что всё идёт хорошо?
        - Нет, рада. Просто хочу минимизировать риски, - ответила я и первой направилась в гардероб.
        По дороге домой мы молчали. Я была погружена в свои переживания, муж дулся, что я не прыгаю от счастья до потолка. А я хотела разобраться в своих чувствах.
        Ребёнок. У меня будет ребёнок.
        Вернее, он уже есть. Это факт. Я была рада услышать, что с ним всё в порядке. Даже почувствовала гордость, когда на УЗИ сказали, что будет крепыш.
        И всё-таки боялась. Я постоянно чувствовала вину за каждый съеденный кусок картошки, пожаренной на сале. Зато от неё не бывает тошноты, а от полезной пищи меня мутило. Хотя сейчас уже гораздо меньше, чем раньше.
        - Ты сердишься, - сказала я, когда машина подъехала к дому. - Но тебе легче, это не твоё тело меняется.
        - И что? Я люблю тебя и такой. Что не так?
        Ветер наклонился ко мне и заглянул в глаза. Я смотрела на мужа и внезапно картинка перед глазами начала расплываться.
        Мне так многое хотелось сказать, поделиться своими страхами, утянуть Ветра в пучину противоречивых чувств, которые раздирали меня на две половины.
        Но я молча плакала. Не так, как это делают актрисы в кино, пуская одинокую слезу по нарумяненной щеке, по-другому, как это могут позволить себе только дети, не получившие желаемый подарок.
        Я устала быть сильной. Хотелось сочувствия и принятия. Признания того, что мои чувства естественны.
        Что я не обязана быть сияющей будущей матерью, с радостью замечающей каждую растяжку на животе.
        Вцепилась в рубашку мужа, как в спасательный круг и продолжала всхлипывать.
        С одной стороны, так просто, а с другой стороны, для меня всё было сложно. Как будет протекать беременность, роды?
        Я жутко боялась рожать. Не представляла, каково это - кормить грудью, зато начиталась на форуме о трещинах на сосках и жутких муках, испытываемых при этом.
        - Не плачь, Белоснежка, - говорил Ветер.
        Я чувствовала его растерянность, и от этого мне хотелось прижаться к мужу ещё сильнее. Сказать «спасибо, что не осуждаешь» и многое другое. Жаль, что в машине даже не уткнёшься в родное плечо как следует!
        - Пойдём в дом, я сам сделаю тебе зелёного чая! - мягко предложил Ветер, и от его тона слёзы потекли ещё сильнее. - Я понимаю, это всё гормоны.
        - Я ненавижу зелёный чай!
        - А какой любишь?
        - Эспрессо люблю. Сделай!
        Я ожидала, что Ветер станет возражать, говорить, что кофе в моём положении вредно, но он лишь пристально посмотрел и промолчал.
        - Спасибо!
        - За что?
        - За то, что не читаешь нотации.
        Мне стало неловко и стыдно за проявленную слабость. Ну что я в самом деле?! Все изменения естественны.
        Видеть, как Ветер, закатав рукава белоснежной рубашки, самолично варит мне кофе в машинке было приятно. Он делал это неуклюже, видно, что не привык, но это делало его напиток вдвойне ценным.
        - Только сегодня! - предупредил он, ставя передо мной ароматный кофе.
        Я долго принюхивалась, а потом в несколько глотков опустошила чашку.
        - Прости, я испортила тебе рубашку! Тушь вряд ли отстирается.
        - Значит, я сохраню её в таком виде и буду доставать каждый раз, когда ты снова решишь проявить упрямство и своеволие.
        - Значит, далеко не убирай!
        Мы оба засмеялись, и мир был восстановлен. В этот день Ветер остался со мной.
        Время до вечера пролетело незаметно, мы смотрели какую-то комедию, потом я заснула на его плече, а когда проснулась, уже начало темнеть.
        - Куда ты? - спросила я мужа, видя, что он переоделся.
        - Надо поработать хотя бы немного. Ложись спать, вернусь поздно.
        Ветер хмурился и избегал смотреть мне в глаза.
        - Что случилось?
        - Неприятности с поставщиком. Ничего особенного, - отделался он общей фразой и поспешил уйти, поцеловав на прощание в лоб. - И обещай, что больше читать всякие ужасы про беременных не будешь!
        Я кивнула.
        А когда он ушёл, налила себе воды, взяла яблоки и села за ноут. Обещай-не обещай, а я уже как наркоман, подсела на эти жизненные истории! Наверняка выдуманные.
        Но тут меня ждал сюрприз. Интернет был заблокирован.
        Муж знал, что я не стану выходить в Сеть с телефона, слишком мелкий шрифт раздражал меня. И когда только успел? Что же, может, оно и к лучшему.
        Лучше пойду, почитаю. Это определённо подействует на меня, как успокоительное.
        Глава 23
        Конец декабря
        В этот раз он выдался почти бесснежным. В конце месяца Ветер всё чаще пропадал на работе, а когда приходил домой, падал в изнеможении. У него часто болела голова.
        - Надо бы обследоваться, - говорила я мужу, а он в ответ так смотрел на меня, что повторять совет не хотелось:
        - Буду я ещё бегать по врачам из-за каждого чиха.
        В итоге я настояла на том, чтобы приобрести тонометр.
        Правда, Ветер не разрешал мерить ему давление, считая, что если надо будет, справиться с нажатием на кнопку самостоятельно.
        - Лучше к себе прислушивайся! - говорил он, и наступила моя очередь пожимать плечами.
        Всё было в порядке. Совсем хорошо.
        Живот рос, аппетит тоже, но я сдерживала себя, чтобы не разъесться до размеров за пятьдесят. Впрочем, мне это не грозило.
        Даже усталость не сильно беспокоила, поэтому я всё свободное время посвящала дизайну дома, чтению и посильной помощи мужу в его работе. Освоила некоторые офисные программы, даже настояла на том, чтобы Ветер установил их и на мой ноут. Так я могла работать даже удалённо.
        В разгар сезона простуд муж не пускал меня на работу. Но свои обязанности: сортировка писем, пришедших на почту, и пересылка срочных сообщений в его личный ящик, я выполняла исправно. Даже научилась немного разбираться в понятиях «коммерческое предложение» и «резьбонарезной инструмент».
        По сути, скучно не было. Тому, у кого распланированы занятия с личным тренером по йоге, бассейн, дыхательная гимнастика, скучать некогда. А ещё я посещала курсы по подготовке к родам.
        Благодаря им я узнала гораздо больше, чем за всё время блуждания по мамским форумам. Нас учили принимать собственное меняющееся тело, человеческим языком рассказывали о том, как развивается ребёнок, что он может чувствовать. Объясняли на примере сказок.
        Мол, каждый маленький человечек, пока не родился, имеет куратора-ангелочка. И тот ему рассказывает о будущих родителях, о том, как они с нетерпением ждут маленького чуда, о мире, куда малышу предстоит сделать шаг.
        И потом спрашивает у подопечного: ну что, готов? Или не хочешь?
        И у того есть выбор, но только однажды. Он может сказать «нет» и уйти. Потому что ему страшно, он тоже боится боли, не знает, чьи руки возьмут его и прижмут к груди.
        Он так привык к огромному метроному - материнскому сердцу, что не может представить, как же жить, посекундно не сверяясь с его ритмом…
        Сначала эти истории казались мне странными. Как так можно пугать впечатлительных беременных?! Но потом одна из девушек, ходивших вместе со мной в группу, потеряла малыша. Почти на седьмом месяце.
        И как ни странно, эти сказки помогли ей смириться. Уже после она рассказала нам, что так для ребёнка будет лучше.
        Оказывается у её малыша была диагностирована серьёзная патология, почти несовместимая с жизнью, но мама решила оставить его. Не смогла отправиться на искусственные роды. И вот малыш, понимая тяжесть своего положения, взвесив все «за» и «против», сделал выбор.
        Я тогда вернулась домой под сильным впечатлением. Но с мужем делиться не стала.
        Ветер, если бы услышал, что рассказывают на курсах, больше бы меня туда не пустил. А мне нравилось общаться с единомышленниками.
        Музыка, атмосфера занятий, голос акушерки и психолога, которые попеременно их вели, вселяли уверенность, что всё будет хорошо. В своё время.
        И однажды с удивлением обнаружила, что радуюсь меняющемся телу. С интересом исследователя подмечаю в нём самые малые изменения. Изменяю каждую неделю живот в районе пупка и записываю, чтобы видеть, как быстро он растёт. Значит, всё ровно.
        - Я люблю тебя, Белоснежка, - временами, когда мы оба могли наслаждаться минутами покоя наедине, говорил Ветер и накручивал на палец прядь моих волос. - Ты стала ещё более…охуенной, словом.
        Я засмеялась. Моя голова покоилась на его коленях, я лежала и поглаживала живот. Он был совсем небольшим, но я уже предвкушала то время, когда услышу первые толчки.
        - Помнишь, как ты боялась? - спрашивал Ветер, заглядывая в глаза. А я смотрела на мягкие морщинки вокруг его глаз и улыбалась в ответ.
        - Не помню. Совсем. Будто давно было, с кем-то другим.
        На телефон мужа пришло сообщение.
        - Иди посмотри.
        - Потом, - отмахнулся он. - Всё самое срочное по работе на сегодня я решил. Я хочу побыть с тобой.
        Секс между нами стал немного иным. Мы по-прежнему загорались от прикосновений друг друга, но теперь уделяли прелюдии больше времени. Растягивали ласки, удлиняли время прикосновения, чтобы усилить нетерпение.
        Моя спина прогибалась в пояснице, когда Ветер играл на тончайших струнах, зашитых под кожу. Вот его пальцы касались сокровенной плоти между моих ног, огибали чувствительный бугорок, раздвигали стенки лона, и я ощущала напряжение, искрами распространившееся внизу живота.
        Я могла бы кончить и от его ласк, от прикосновений губ к моей плоти, но он всегда знал, когда остановиться. И делал это, чтобы оставить место для собственного оргазма. Тем более я была не против.
        - Ты другая даже внутри, - шептал он после, а я воспринимала это как комплимент.
        Другая. Я разная, я твоя, а ты мой.
        Ветер уходил в душ первым, а мне хотелось полежать и смотреть в потолок, чувствуя, что всё наконец обретает новый смысл. Что я уже не боюсь будущего и пусть ещё толком не испытываю безумную любовь к ребёнку, всё же приняла его. В груди зрела готовность к любви.
        Я не торопила себя. Принимала все чувства, пробовала их на вкус, как глоток вина.
        На телефон мужа снова пришло сообщение. Оно вывело меня из задумчивой мечтательности, я решила одеться и посмотреть. Знаю, Ветер этого не любит, но вдруг что-то срочное?
        Может, это насчёт той искусственной двухметровой ёлки, которую я недавно заказала на сайте? Они обещали прислать фото всех вариантов, и я сразу давала два номера: свой и мужа, чтобы Ветер одобрил.
        Какое-то время я колебалась, смотрела на дверь ванной, а потом решилась. В конце концов я должна быть в курсе его рабочих дел, он сам хотел, чтобы я интересовалась.
        Разблокировать телефон было делом пары секунд, я сама устанавливала защитный код. Зашла в сообщения и увидела два непрочитанных. Номер был незнакомым.
        «Верните меня, Максим Сергеевич! Я на всё готова. Пожалуйста! На всё! Ваша верная и покорная Яна».
        Я перечитала ещё раз. А потом ещё. И открыла второе:
        «Помните, я говорила, что дождусь вас? Не сердитесь, денег не надо, благодаря вашим рекомендациям я хорошо устроена, но женское сердце - вещун, оно сказало мне, что ледяная королева не растаяла. И вас заморозит. Я буду ждать».
        Перед глазами всё поплыло, а в груди словно кинжал повернулся. А потом голова закружилась, пол ушёл из-под ног, и я упала на кровать.

* * *
        Сознание я почти не теряла, скорее впала в состояние оглушённости, когда всё происходящее воспринимаешь, будто находишься под водой.
        Помню, Ветер нашёл меня лежащей на кровати и всё спрашивал, где болит, а потом схватил телефон и начал куда-то звонить. Кажется, в скорую.
        Пригодился тонометр, купленный по моему настоянию. До приезда врачей муж пару раз измерил мне давление, уложил на подушки повыше и растирал окоченевшие ноги.
        Я хотела сказать, что прочитала сообщения, но язык почти не слушался, а в висках стучали барабаны. Решила отложить объяснение на потом. Ясно, что Яна из сообщения была той самой горничной, которую уволили по моему настоянию.
        - Не двигайся! - тем временем командовал муж, а я смотрела на него и плакала. - Всё будет хорошо.
        В больницу меня доставили быстро. Ветер всё время был рядом, держал мою ладонь в своей, и я не сопротивлялась. Мне было неплохо. Вопросы к мужу накопились, но уже то, что Яна писала, мол, верните меня, означало, что они с Ветром не разговаривали. Иначе, зачем бы ей писать?!
        Мне вкололи успокоительное, и я вскоре заснула, а на следующее утро почувствовала себя разбитой. На столике рядом с кроватью ждал букет из белых роз. Мои любимые. Кто-то заботливой рукой поставил цветы в красивую вазу.
        - Доброе утро, Злата Алексеевна! - приветствовал меня врач на обходе.
        Я лежала в отдельной палате, но в изголовье была кнопка вызова персонала. Ей я и решила воспользоваться, чтобы прояснить, что со мной было.
        - Живот не болит? А голова?
        - Голова тяжёлая, - кивнула я. Врач был немолодым и располагающим к себе. Такому хотелось верить и говорить всё без утайки.
        - У вас было повышение давления. На ваших сроках это возможно. Сейчас всё в порядке, но при выписке я бы рекомендовал углубленное обследование.
        - Когда меня выпишут? - спросила я.
        - Через день-два. Это если больше эпизодов преэклампсии не повториться.
        Я снова согласилась. Чувствовала себя неплохо, но возвращаться домой, пока не проясню ситуацию, не собиралась. Да, я понимала, что скорее всего Ветер не виноват, но хотела узнать подробности.
        Сама. При личной встрече. Муж написал, что заедет после работы.
        А пока возле моей кровати находилась мама. Ни ей, ни отцу я говорить о причинах приступа не стала. Когда-то мама сказала, что дела между мужем и женой должны быть тайной для остальных. Если, конечно, дело не идёт к разводу. Окончательно и бесповоротно.
        - Здесь хорошо кормят? А то ты стала ещё бледнее, - интересовалась мама, гладя меня по щеке.
        - Нормально. Я всегда мало ела. Лучше скажи, каково это - чувствовать, что ребенок шевелится? Я ничего такого не слышу.
        - В первый раз, говорят, всё слабо. Я сама почувствовала тебя только на шестом месяце. Когда ты меня по-настоящему пнула. Поверь, такое не перепутаешь ни с чем иным!
        Я верила, но на всякий случай попросила маму присутствовать во время очередного УЗИ. Его планировали сделать сегодня. Ветер всё равно не успеет.
        - Один плод, живой. Пол неизвестен, - врач диктовала параметры быстро, я не успевала ни запомнить их, ни понять, нормально ли это или нет. - Всё в норме, мамочка.
        Это обрадовало, и всё же я попросила включить ненадолго сердцебиение. Хотелось послушать и окончательно понять, что мы с ним связаны. Что прошлый раз, когда он был меньше, я и вправду растрогалась. Да не под действием гормонов, а потому что что-то почувствовала.
        Что-то настоящее.
        Тук-тук-тук. Меня снова захлестнула волна умиления. Я слушала, стараясь запомнить, гладила пальцами подросший живот и думала о том, что это самый прекрасный, сильный, живой звук во Вселенной!
        - О, дорогая, не плачь! - причитала мама, а у самой глаза были на мокром месте. - Всё ведь хорошо!
        Время до вечера мы провели вместе. Я попросила маму принести мне в палату книгу. Как я люблю.
        - Ты ведь скоро дома будешь, - улыбнулась она, но мою просьбу обещала исполнить.
        А вечером, около пяти, пришёл Ветер.
        - Ты сегодня непривычно рано - съязвила я при его появлении.
        - Потому что ты у меня не дома, - устало заметил муж и потёр переносицу. - Что случилось, Белоснежка? Впрочем, я знаю. Видел эти сообщения. Это из-за них, да? Лучше не отвечай. Не лги.
        - Я была сегодня на УЗИ. Всё хорошо.
        Я перевела тему, чтобы собраться с духом и спросить то самое. Единственно важное. И придумать, как это сделать так, чтобы не получить успокаивающий, но абсолютно пустой ответ.
        - Знаю, я был у врача перед тем, как зайти к тебе.
        Ветер аккуратно сел на постель и взял меня за руку.
        - Я люблю тебя. Белоснежка. Это то, что ты всегда должна помнить. И доверять мне.
        - Даже после таких сообщений? - усмехнулась я и прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться.
        - Конечно. Теперь ты понимаешь, что я чувствовал, увидев тебя в ресторане с другим? А ведь ты не собиралась мне изменять?
        - Это другое, - вспыхнув, возразила я.
        Хотела было сказать, что стала жертвой подставы со стороны Светы, и что никогда и помыслить не могла об измене, а потом поняла, что со стороны всё выглядит довольно однозначно. Дамочка решила разнообразить свою супружескую жизнь интрижкой на стороне.
        - Прости…
        - Вот именно. Я хочу, чтобы ты мне доверяла. В жизни будет всякое. Мы станем ссориться, но никогда, слышишь, никогда не сомневайся во мне.
        Двумя пальцами он приподнял мой подбородок, и наши взгляды встретились.
        - Она писала тебе. Это как нож по сердцу. Говорила, что я холодная и заморожу тебя.
        - А что она должна была писать? Что я настолько люблю свою жену, что горы для неё сверну? Поверь, больше ничего не напишет.
        Ветер говорил о Яне обыденно, как о совершенно посторонней женщине. И мне так хотелось ему верить, но я боялась.
        Роль обманутой жены некрасива и унизительна. Особенно если ты ведёшься на красивые слова вопреки здравому смыслу!
        - Яна писала с незнакомого номера? Как думаешь, почему? Я отвечу: потому что я её заблокировал. Помог ей найти новую работу, но на этом всё.
        Он обнял меня. Сначала осторожно, провёл рукой по спине.
        - Какая ты худая, Белоснежка! Заставлю тебя есть выпечку круглые сутки!
        - Это вредно, - шептала я, вовсю дав волю слезам.
        Я верила ему. Верила, потому что, если любишь, надо доверять. Никто меня этому не учил, но после подставы Светы, я на себе почувствовала, как тяжело оправдаться, когда все факты говорят против тебя.
        Ветер говорил ещё долго. Я слушала и улыбалась, обещала, что постараюсь больше не нервничать. И всегда буду спрашивать у него самого, а не давать волю воображению.
        А потом произошло нечто странное. В животе что-то оборвалось, булькнуло. Сначала слабо, а потом сильней.
        - Что такое? - всполошился Ветер. И побледнел. Почти так же, как вчера, когда увидел, что мне плохо. - Я сейчас позову кого-нибудь.
        Он потянулся к кнопке вызова, но я перехватила его руку.
        - Не надо. Слушай!
        Приложила его ладонь к своему животу, мысленно попросив малыша, если это сделал он, повторить. И он меня услышал.
        - Что это?
        - Толчок, - засмеялась я, глядя на растерянное лицо мужа. - Он стал толкаться. Чувствуешь?
        Ветер некоторое время переводил взгляд с меня на живот и обратно, Он сейчас выглядел таким ошеломлённым, будто узнал, что является реинкарнацией Ромео. А потом крепко обнял и засмеялся.
        - Тише, не раздави нас, - напомнила я, тоже радуясь, как ребёнок, которому подарили пони и чудесный замок.
        - Вы моё сердце, Белоснежка! Я никому вас не уступлю. Не сомневайся! И в обиду не дам!
        И я больше не сомневалась. Ни в чём.
        Жалеть об этом абсолютном доверии мне не пришлось.
        Эпилог
        Пять лет спустя
        Мы с Ветром оба любим уединение и покой. Но они выпадают нам нечасто.
        У меня уже два сына, которых я нежно люблю и без которых не представляю свою жизнь. Мама говорит, что надо родить ещё дочку, но я не хочу больше детей.
        Костя и Женя занимают всё моё время, если я не работаю и не занимаюсь одним из своих многочисленных хобби. Моё сердце занято детьми и мужем, а больше в нём места нет.
        Со временем к нам начал приезжать брат Ветра, Пашка. Он закончил учёбу за границей и остался там на стажировке в одной из компаний, куда его рекомендовал Совет Университета.
        А когда был в Москве, останавливался только у нас.
        Ветер говорил, что рад за брата, потому что ему не придётся в полной мере нести на себе удушающую любовь матери и безразличие отца.
        У моего мужа отношения с мамой так и остались нейтрально-холодными, но со временем он сам перестал искать её одобрения и зажил спокойно.
        - В тебе, Белоснежка, я нашёл и нежность, и поддержку, и страсть, - любил говорить он и целовал мне руки. Сейчас я не могла и представить, что когда-то муж проявлял ко мне жестокость.
        Светка вышла замуж. Так говорили мне общие знакомые. Потом развелась и снова вышла. Она звонила мне год назад, чтобы снова втянуть в свои проблемы. Пыталась извиняться, говорить, что ей стыдно за сводного брата, что это он всё придумал, а она «ни сном, ни духом». Я просто повесила трубку.
        У меня своя семья, а таких подруг и врагу не пожелаешь. В конце концов, у меня есть с кем общаться: и по работе мужа, и по светской жизни. Я так и осталась личным помощником Ветра, знала обо всех его встречах, напоминала о важных бумагах, требующих неотложного решения дел. И вполне была этим довольна.
        Когда через несколько лет после первого сына, родился второй, Ветер не стал делать тест ДНК.
        - Я не против, - обозначила я свою позицию после выписки из роддома.
        - А мне это уже не нужно. Я верю тебе, Белоснежка, - прошептал муж, зарываясь в мои волосы и осторожно обнимая нас с сыном.
        В тот момент это было для меня важнее многочисленных признаний в любви.
        - Знаешь, я до тебя почти не жил. То есть жил, но совсем иначе. В аду. А сейчас ловлю себя на том, что становлюсь мягким и пушистым.
        - Ты мне и таким нравишься, - отвечала я. - Плюшевого зайца из тебя не получится, не беспокойся.
        Последнее время Ветер повадился задаривать меня огромными мягкими медведями, львами и зайцами. По собственной инициативе.
        Я не сопротивлялась.
        В сексе наши предпочтения тоже не поменялись. Я любила пожёстче, заводилась от его обзывательств и мата, но после этого мы часто и подолгу целовались, лежали в объятиях друг друга и говорили о любви.
        - Ты моя навсегда, - повторял Ветер, и я лишь счастливо жмурилась и кивала. Твоя. Навсегда. Без остатка.