Рыцарь для дамы с ребенком Елена Эдуардовна Чалова
        Неужели такое бывает? Обеспеченный и привлекательный дантист с квартирой и машиной не может найти себе пару? Современные женщины разочаровывали Марка. Одних интересует только секс, других - деньги. Были еще и третьи - жесткие, нацеленные на карьеру, но для того, чтобы стать достойной спутницей жизни, у подобного рода женщин чересчур сильный характер… Между прочим, соседка его тетушки, симпатичная блондинка с серыми глазами, была как раз из таких. Светлана работала юрисконсультом и всем своим видом демонстрировала, что может гвозди перекусывать зубами. На почве зубов они и познакомились. Постепенно Марк оказался вовлечен в жизнь молодой матери и ее маленькой дочки. И Марку открылась старая как мир истина: сильные женщины тоже иногда хотят быть слабыми...
        Елена Чалова
        Рыцарь для дамы с ребенком
        Глава 1
        Марк пребывал в тоске. Душа рвалась куда-то и требовала общения. Но где найти человека, который выслушает и поймет? Внутренний монолог - удел многих великих; и сейчас Марк плакался самому умному и понимающему собеседнику - себе самому.
        Вы когда-нибудь задумывались о горькой и, не побоюсь этого слова, безрадостной судьбе стоматолога? Наверняка нет, если вы не принадлежите к узкому кругу этих людей, а Марк считал, что круг этот смело можно назвать избранным, ибо стоматологов и уважают и боятся - это ли не признаки незаурядности? Как там в священной книге: много званных, но мало избранных. А еще он где-то читал, что удел неординарной личности - одиночество… Значит, я неординарная личность. Звучит неплохо, вот только раздражает, что слово «личность» - женского рода. Убрать из контекста. Я - неординарный… тип. Как-то почти уголовно. Кто же я? Часть той силы, что вечно хочет зла… Ох нет, это кто-то другой. А мой удел - милосердие и избавление человечества от страданий. Короче, я молодец. А вот кто облегчит мои страдания? Душевные… а подчас и телесные, потому что, когда хочется, а некого, это, знаете, нелегко! О чем это я? Ах да, о личном. О любви. О том, как просто все вначале и как непросто потом. Вот тебе улыбается милая девушка, вот вы в общей компании, знакомитесь, болтаете. У вас нет никаких задних мыслей, вы предвкушаете вечер с
приятной беседой, танцами - а там… что загадывать, там будет видно. И вдруг она спрашивает:
        - А кем вы работаете?
        Вы, все так же дружелюбно улыбаясь, отвечаете:
        - Да я, видите ли, стоматолог.
        И все - красавица вдруг шарахается от вас, как испуганная лань, или начинает улыбаться не разжимая губ, и ее реплики становятся все более односложными с явной тенденцией свернуть разговор. Это ужасно глупо - но большинство даже вполне взрослых девиц ведут себя именно так. Марк никогда не мог понять, почему так происходит. Он прекрасно знает, как мало в нашем мире людей с идеальными зубами, а тем более в нашей части этого мира, где медицина дорогая и не всегда качественная, а экология и гигиенические традиции и того хуже. Да, он прекрасно это знает и не гонится за совершенством. Кроме того, было бы желание - многое можно поправить, скидочку сделать, в конце концов. То есть мало на свете непоправимых ситуаций, а потому очень обидно, когда дантиста воспринимают как… ну, не знаю, как монстра или некую угрозу. Но сегодня это опять случилось. В который раз.
        Да и девица-то была так себе. Ноги коротковаты… Грудь, правда, выдающаяся - далеко вперед. Уложена эта самая грудь была в обтягивающую маечку розового цвета, ну, вот если воздушный шарик натянуть на тело, на часть тела… м-да… Короче, Марку срочно надо было развеяться. Как-то все последнее время плохо идет: личная жизнь обломалась в очередной раз, работа замучила, начальство рычало и плевалось ядом, соседи, враги человечества, затеяли ремонт. Поэтому, когда позвонил Мишка и сказал, что их одноклассница, заделавшаяся дизайнером, зовет на выставку, он пошел не раздумывая. Хотя, согласитесь, какого дьявола стоматологу делать на выставке, посвященной дизайну интерьеров? Но на тот момент Марку было все равно. Мишка поддерживает отношения чуть ли не со всеми ребятами из класса, такой уж он общительный. А с Нинкой, которая дизайнер, он, похоже, дружит особенно тесно. Особенно в те периоды, когда она не замужем. Сейчас у нее как раз такое время. Так вот, выяснилось, что их ждут на этой самой выставке. Как Марк потом допер, нужны они были в качестве статистов. Впрочем, он не видел ничего дурного в том,
чтобы быть статистом на такого рода мероприятии. Многим из этих незаметных людей повезло, и они стали свидетелями и очевидцами исторических событий. Так что, кто знает…
        Прибыли молодые люди на выставку часа в четыре. Нельзя сказать, что наблюдался ажиотаж, но народ фланировал. Каждый закуток или стенд, или как там это называется, был оформлен в виде комнаты: гостиная, спальня, будуар. Некоторое время Марк разглядывал музыкальный салон в стиле… как же это? То ли барокко, то ли рококо. Короче, много золота, рамы картин с богатой резьбой, стены затянуты шелком, затканным пышными букетами. За белым роялем сидела девушка в платье из такого же точно шелка и в белом напудренном парике и играла на рояле. В другом месте была спальня, но для графа Дракулы: сплошь черный бархат, сталь и приглушенный свет. Они с Мишкой брели по залам, разыскивая Нинкин закуток, и разглядывали творения других мастеров. «Черт его знает, вероятно, я отсталый, - думал Марк, - но ни одному из них я бы в жизни не доверил свою квартиру. Хотя, может, это они здесь так выпендриваются, а на обычной жилплощади могут создать нечто приспособленное для жизни?» Но для себя он решил: «Если когда-нибудь свяжусь с дизайнером, то деньги заплачу только после того, как он мне нарисует картинку, которая мне
понравится, и поклянется - в смысле даст расписку, что все будет именно так, как нарисовано».
        Наконец они дошли до светлой цели. Нинель решила сыграть на ностальгии: комната выглядела как типичная гостиная в советские времена: невысокая полированная стенка, там какие-то хрустальные фужеры - опрокинутые конусы на длинных ножках. У Марка дома такие точно были. И горочка тоже. Пара кресел, диван - все в том же стиле. Торшер в углу. Проигрыватель на ножках - он на таком в детстве слушал пластинки со сказками. Сентиментальные воспоминания нахлынули охотно: самая любимая сказка была «Три поросенка». Там волк так здорово рычал. И пластинки тут же лежали стопочкой. Марк осторожно пересмотрел потертые конверты. Так и знал: сказок не оказалось. Но зато широко представлены мастера советской эстрады: Лещенко, Ротару, Пугачева, «Песняры», «Самоцветы». Надо же, где только откопала. Он спросил, можно ли поставить. Нина кивнула не поворачиваясь; она охмуряла какого-то типа: лысого, в камуфляжных штанах, сетчатой майке и темных очках. Жуть. Марк осторожно пристроил на место черный дырявый кружок, опустил иглу, и голос молодого Лещенко запел:

«Соловей российский, славный птах…»
        Очень трогательно. Потом Мишка приволок из какого-то загашника ящик неплохого грузинского вина и пакеты с орешками. Гостиная постепенно наполнялась народом. В этом, видимо, и состоял гениальный замысел. Интерьер с болтающими и веселящимися гостями смотрелся весьма живенько. Люди подходили, интересуясь происходящей тусовкой и вином. Поднос с бокалами был быстро убран, и появились одноразовые стаканчики: требования нашего спидушного времени. Это, само собой, несколько портило общую картину, о чем Марк и заявил Мишке. Тот, похоже, обиделся и, сердито поглядев на приятеля, прошипел:
        - Молчи уж. Я помню, как ты портвейн пил из мыльницы в женском общежитии… Эстет.
        Это просто подло. У каждого из нас бывали в жизни моменты… Теперь пришла очередь Марка надуться. Он отвернулся и принялся рассматривать гостей. Народ, близкий к искусству, выглядел странно и, похоже, немало этим гордился. Какие-то немыслимые шарфы, веера, жеманные мужчины и мужеподобные женщины. Впрочем, здесь же присутствовали и другие типажи: женщины в строгих деловых костюмах, с этакими лицами, на которых буквально написано, что они всему в этой жизни знают цену, и мужчины с незамутненным думами о прекрасном взором. Эти люди делали деньги на суете и шумихе происходящего культурного хеппенинга.
        Потом в гостиную впорхнули два пупсенка. Одна была именно та - с грудью, затянутой в воздушный шарик, черных брючках и на здоровенных шпильках. Волосы рыжие - почти как у тети Раи, дай ей Бог здоровья. Тетушка их регулярно красит хной и укладывает в этакую халу. Здесь обошлось без халы - и на том спасибо. Подружка тоже ничего, но, на вкус Марка, больно худа, да и ростом на две головы выше его. Бедняжка. Так что он прямиком подвалил к пупсику с рыжими кудряшками, всунул ей стаканчик с вином и хамским голосом спросил, в качестве кого она подвизается на выставке: модели или мастера.
        Пупсик окинула молодого человека задумчивым взглядом. При этом челюсти ее продолжали мерно двигаться, пережевывая какой-нибудь «дирол», «орбит» или еще что-то. Надо полагать, осмотром она осталась довольна, потому что решительно повернулась к избушке, то есть к подружке, спиной, а к Марку, соответственно, грудью. Выяснилось, что пупсик учится в какой-то академии дизайнерского мастерства, где преподает Нинель. Вот так поворот, она еще и педагог! Ну, это успеется обсосать позже. Пока же у надежды российской стоматологии была вполне конкретная цель: завалить телку. И он к ней - к цели - продвигался скорым шагом. Пупсик явно была не против. Они пили вино, злословили о присутствующих и между делом прощупывали почву: «Мы сюда ехали через такие пробки…» - «А вы на машине? О, это хорошо…» - «А вы на каком, говорите, курсе? И замуж за будущего Версаче не успели выйти? Ну и чудненько!» Идиллия продолжалась до того момента, пока она не спросила, чем столь многообещающий кандидат в хахали зарабатывает на жизнь. Услышав ответ, девица скуксилась, перестала улыбаться и принялась посматривать по сторонам.
«Коза, - зло думал Марк, - я что, виноват в ее неправильном прикусе? Или в том, что она плохо чистит зубы?» Короче, опять случился облом, и он уполз с выставки один, грустный и невостребованный.
        Нет, конечно, бывало и по-другому. Не все женщины боятся стоматологов. Но каждый раз что-то не складывалось. Отношения развивались в разных направлениях и заходили по-разному далеко, но финал - неизбежное расставание. Обычно он относился к таким обломам с философским спокойствием и изрядной долей юмора.
        Но сегодня с юмором у молодого человека было туго. Может, причина в Марине - очередной женщине, которая его в очередной раз оставила. И не просто оставила, а лишила весьма существенной части денежных накоплений. Так грустно - думать, что тебя любят, и вдруг обнаружить вместо пламенного чувства холодный расчет. Черт, он не согласен быть папиком, из которого маленькая хитрая б… ярославская будет тянуть деньги. Хотя деньги на квартиру она из него таки вытянула. Но не только денег жалко - черт с ними, с зелеными и деревянными. Бедняга Марк никак не мог задавить того грустноглазого романтика, который живет где-то в глубине души и жаждет, идиот, большого и светлого чувства. Его часто обижают и обманывают. И тогда оба, Марк и его романтик, надираются - вот как сегодня. И жалуются на жизнь.
        Но времена меняются. Это раньше можно было закатиться к другу на три дня - главное, чтоб выпивки и закуски хватало. И честить баб, и пойти оторваться в какую-нибудь сауну - тогда еще полуподпольную. И по пути где-то прибиваются полузнакомые бедолаги с похожими проблемами. А может, проблемы и другие, но тоска и средства заливать эту тоску - общие. Дня через три-четыре начинаешь жалеть, что не умер вчера, но зато на душе становится легче, и можно прислушаться к тому прагматику, который сосуществует в бедной душе с романтиком. Прагматик всегда готов напомнить, что кое у кого все ж таки медицинское образование: и помнишь ту печень, которую мы разглядывали в анатомичке? Тот мужик умер от цирроза, потому как был алкашом. И ты, дружок, сейчас подозрительно смахиваешь на него. Эти мысли помогают вернуться к здоровому образу жизни, который Марк по большей части и ведет.
        Сейчас, правда, не то, что раньше. Большинство друзей женаты и с детьми, к ним не закатишься, да и с собой особо не утащишь в запой - кому не до того, а кто бы и рад, да жена, вот и ребенка надо завтра в цирк сводить. А вообще-то, если вдуматься, не только в этом дело. А дело тут в тлетворных западных влияниях. И нечего усмехаться. Вы думаете, кока-кола - это хорошо? Подержите ее минутку во рту, а потом проведите языком по зубам. Они словно покрываются липковатым налетом. Эта дрянь разъедает все, даже зубную эмаль. Да и образ жизни, навязанный нам, противоречит русскому менталитету и традиционному укладу, разъедает наши души. И нечего хихикать. Да, Марк еврей, но это не мешает ему быть русским, ну ладно, чтоб вам было легче, российским патриотом. А потому он может заявить со всей откровенностью, ибо кто же еще может искренне охаять свой народ, если не настоящий патриот? Так вот, нет в нашем народе былой душевности. Насмотрелись в этих чертовых заграницах:
        - Как вы поживаете?
        - Прекрасно! А вы?
        - Все о’кей!
        Не принято стало жаловаться на жизнь и хандрить. Принято быть бодрым, подтянутым и оптимистичным в общении с людьми. Сегодня пообщался оптимистично, а завтра пошел и так же бодренько повесился. Прям как у них там, на Западе. Недавно Марк с удивлением узнал, что кое-кто из его знакомых - если быть точным, то две знакомые девицы - посещают психоаналитика.
        Сначала его это развеселило, потом ему взгрустнулось, а потом подумалось: а может и нам уже пора - там-тарам - стройными рядами к доктору? Или к шарлатану. Потому как откуда в нашей стране возьмется нормальный психоаналитик при отсутствии учебной базы и научной школы? Интересно, а там, в кабинете российского психоаналитика, есть кожаная кушетка, как в кино? И говорит ли он (как в том же кино): «О, мне очень жаль, но ваше время истекло. Увидимся и продолжим на следующем сеансе».
        Представляете? Нет чтобы пойти к подруге, к маме (это, правда, редкость - мама по большей части на все жалобы реагирует стандартно: «Я же тебе говорила, а ты никогда меня не слушаешь»). Неплохо также использовать в качестве жилетки бывшего мужа или любовника. Это он знал по себе. В смысле, Марк как раз такой бывший любовник. У него есть несколько бывших пассий, которые, во-первых, после того, как перестали с ним спать, начали у него лечиться, а во-вторых, регулярно используют его широкое плечо для опоры (выражаясь фигурально, ясное дело) в трудную минуту. Как-то одна из беспардонных девиц - Алиска - затащила его в «Макдоналдс» и полтора часа изливала душу, жалуясь на свекровь и мужа. Марк терпеть не мог фаст-фуд - нездоровая пища, да и удовольствия никакого. Кроме того, там всегда шумно, а за соседний столик села такая милая девушка, а он тут при Алиске. Короче, слегка озверев, молодой человек мрачно смотрел, как его бывшая - слава тебе, Творец, бывшая! - поглощает второй гамбургер, и слушал жалобы на неудавшуюся личную жизнь.
        Честно сказать, он и раньше-то подозревал, а после нескольких занимательных эпизодов был-таки твердо уверен, что во всех своих неприятностях девушка виновата сама. Склонность у нее к авантюризму, понимаете ли. Причем к авантюризму сексуальному. Ну вот придет нормальному человеку в голову трахаться в ресторане в туалете, причем стена этого самого туалета полупрозрачная… не знаю, кому в голову мысль пришла. Должно быть, архитектор был скрытый эксгибиционист. Ну, то есть стена, само собой, прозрачная в правильном направлении - вы прохожих видите, а они вас нет. Но все же, когда ты мирно закончил то, зачем пришел, и уже помыл руки, в дверь раздается стук и хорошо знакомый голос бормочет за дверью: «Яшенька, открой, скорее…» Он думал, что-то случилось, ну, «молния» там разошлась или еще что. Но эта ненормальная влетела в помещение, захлопнула за собой дверь и тут же набросилась на ничего не подозревающего дантиста. Он-то планировал секс на после ужина, что-нибудь такое романтическое - со свечами. А тут - завалили на крышку унитаза и буквально изнасиловали. Марк разозлился. К тому же на их столик утку
по-пекински должны были вот-вот подать, а он тут… Поэтому он был почти груб и насадил на себя эту паршивку так, чтобы уж мало не показалось… Глаза у нее полезли на лоб, и она впала в полный экстаз, а он отправился в ресторанный зал. Странные существа женщины. Короче, к тому моменту, как она пришла в себя и выползла к столику, Марк уже почти справился с уткой. Позже пришлось признать, что этот необдуманный шаг - проявить себя грубияном и тем самым оттолкнуть чокнутую Алиску - привел к прямо противоположным результатам: она вцепилась в него как клещ, и он встречался с ней довольно долго, пока не нашел себе замену. Тут надо еще отметить, что при склонности к такого рода развлечениям Алиса умудряется быть замужем. Как ей это удается - Марк никогда не понимал. И самое главное - не как, а зачем. Муж зарабатывает намного меньше ее, трахаться предпочитает по выходным на сон грядущий в самой что ни на есть традиционной позе и, кроме того, обладает на редкость склочной мамашей. И тем не менее на все вопросы - зачем он тебе? - Алиска, распахнув глаза, отвечает: «Ну как же, я его люблю!» Нормально? Образчик
женской логики.
        И вот теперь свекровь устроила девушке очередную Варфоломеевскую ночь по поводу предстоящего отъезда Алиски на какой-то форум на Кипр. Марк хмыкнул - уж он представляет себе эти форумы! Знаем, пробовали… Группа менеджеров, которую компания делегировала на неделю на Кипр как передовиков производства… Черт, это раньше были передовики, а теперь что? Ну, впрочем, учитывая, что там и дамы, название вполне сойдет. Так вот, он таки представлял себе, как они там оторвутся! Впрочем, Марк всегда был человеком не завистливым и искренне желал Алиске, чтобы ей попалась пара симпатичных менеджеров и бармен из местных… впрочем, она способна и портье использовать, если он будет хоть на что-то похож… Надеюсь, бизнес-тур на Кипре не пострадает. Милое место - много солнца, моря… и, к огромному сожалению, немало наших соотечественников. Марк посмотрел на девушку - слава Тебе, Создатель, бывшую его девушку - добрым взглядом. Машинально отметил, что ей пора менять пломбу на правом клыке - скололась. Малохольная Алиска обожает грызть орехи, это при ее-то зубах! Девушка из-за соседнего столика ушла, и он разозлился
окончательно.
        Подружка как раз углубилась в повествование о коварстве свекрови, которая под предлогом заботы о ее, Алискином, здоровье погладила утюгом любимый и жутко дорогой комплект шелкового с кружевцами белья. Помню, помню, белье у Алиски и правда всегда необыкновенное. И еще она носит летом чулки с подвязками… Марк улыбнулся приятным воспоминаниям. Как любой нормальный мужчина, он терпеть не мог колготки. Попробуйте снять их с женщины и сохранить эротичность момента. Все-таки утилитарность и эстетичность - вещи плохо совместимые. Вздохнув, он спросил:
        - Алиска, ну скажи, какого черта ты мне все это рассказываешь? У меня нет ни мужа, ни свекрови, а потому я даже совет дать не могу! Поговорила бы с подружкой…
        Несколько секунд она хлопала, глядя на него, глазами, потом хихикнула и сказала:
        - Знаешь, Яшенька, ты лучше, чем подружка. Ты никогда не будешь перебивать на середине разговора, чтобы спросить, где я купила такой классный джемперок и кто меня так кошмарно постриг. Ну и потом, ты просто очень душевный парень и неплохо разбираешься в людях.
        Вот, извольте вам, разбираюсь в людях! На тот момент глупому Марку этого хватило, чтобы заткнуться еще минут на двадцать. Но теперь он понимал, что нахалка просто бессовестно подлизывалась. Потому как в людях он не разбирается совершенно, и это таки надо признать, как ни грустно. Иначе стал бы он связываться с той же Алиской, которая все полгода, пока они периодически встречались и трахались - надо признать, довольно неплохо… просто даже очень здорово… Да, так вот, она все эти полгода звала его Яшенькой. На вопрос «почему?» захлопала глазами и сказала, что это библейское имя идет ему гораздо больше, чем его собственное. Можно подумать, что Марк имя не библейское. Впрочем, Библию девушка, скорее всего, не читала.
        Марк повздыхал и принялся грызть себя дальше: «Тот факт, что я просто осел и совершенно ничего не понимаю в женщинах, доказывает и моя связь с Мариной. Идиот. Романтик. Может, и правда пора к специалисту?» Хотя, честно признаться, рассказать правду о том, что случилось, он не сможет никому и никогда. Даже доктору. А потому - на фиг к нему ходить? «Доктор, научите проникать в тайны загадочной женской души… Или хоть налейте, а то очень уж погано…»
        В общем, к психоаналитику он не пошел, а надрался в компании и пошел к тете Рае.

«Так о чем это я?» В который раз за сегодняшний вечер Марк пытался собрать мозги в кучку. Да - узок и избран круг стоматологов. И как правило, материально очень неплохо обеспечен. Но - как верно замечали классики (в основном будучи уже людьми далеко не бедными) - не все можно купить за деньги. А потому денег надо много, чтобы купить все, а кроме этого - то, что купить нельзя.
        Например, он купил квартиру (правда, он ее отдал - не в обмен на счастье, нет, в обмен на свободу от несостоявшегося счастья - что-то сложно получается). Машины он покупал тоже, от «жигулей» перешел к вполне приличному «форду». И «фордом» этим, надо сказать, доволен. Нет, не просто доволен, а прямо таки очень. Он такой темно-вишневый, с круглой жопкой и большим количеством фар. Марк даже сам его мыл иногда - просто приятно, - настолько совершенны линии. Если вспомнить старика Фрейда, то в этом, несомненно, обнаружится некий подтекст: с одной стороны, иномарка - это символ мужского самоутверждения, а с другой - машина у мужчин (так же, как и яхта) ассоциируется с женщиной. Ну и пусть. Что плохого-то? «Форд-фокус» - прекрасная машинка, а для мужика прекрасная машинка значит не меньше, чем женщина. Можно было и мерс купить - может, не новяк, но двухлетка он бы потянул, - но кому надо лишний раз светиться? Так, что еще? У него имеется абонемент в спортклуб, неброская, но недешевая одежда, он много путешествует… Однажды у Марка даже был роман с мулаткой. Вы не поверите, как после этого вырос его
рейтинг в глазах окружающих. Он никогда прежде не думал, что столько приятелей спит и видит, как бы потрахаться с дамой, у которой кожа цвета кофе с молоком. Кожа, кстати, у нее была чудесная. И зубы. И ноги. Единственное, что его раздражало, - это масса косичек на голове. Они такие странные на ощупь. И потом, однажды он встретил Дели у входа в ресторан, где у них было свидание, - а она была, ну, не совсем лысая, но почти. На голове топорщился короткий ежик, выкрашенный в блондинистый цвет. Нормально, да? Ежик блондин. Весь ужин был посвящен лекции о волосах и прическах. Оказывается, расплетать косички очень сложно, не говоря уж о том, что бедняжка от них просто устала. «И ты не представляешь, как чешется голова», - закатывая глаза, жаловалась девушка. Черт, может, он просто старый еврей, который не способен принять современные тенденции в моде, но его страсть умерла там же - на пороге ресторана.
        Марк прекрасно сознавал, что он не урод - чуть выше среднего роста, темноволосый еврей тридцати с небольшим лет, у которого все есть. Почему же он сидит у тети Раи, в ее двухкомнатной малогабаритке, курит и ждет, пока она сварит ему кофе, сядет за стол, подперев пухлую щечку пухлой ручкой с двумя обручальными кольцами - своим и дяди Миши, царство ему небесное. А потом они всю ночь будут говорить. Он расскажет ей, что опять не смог обрести личное счастье. Простое, человеческое, то, которое не за деньги. («Господи, как меня угораздило так надраться - ведь завтра будут дрожать руки… Ах да, завтра воскресенье - какой же я сознательный, я никогда не позволяю себе надраться накануне рабочего дня».)
        А тетя Рая в который раз объяснит племяннику, что счастливые браки устраиваются на небесах.

«Да, конечно, на небесах, мой мальчик. Например, твой покойный дядя Миша. Он был послан мне Богом: я очень хорошо с ним жила, и он помог твоей маме, моей сестре, и с учебой, и с квартирой, а потом и с отъездом в Землю обетованную. Ой, я получила от нее письмо вчера, я тебе потом почитаю. И тебя он никогда не забывал; я думаю, он рад был, что ты не уехал. Да, я просто знаю, что он любил тебя, как сына. Особенно он был счастлив, когда ты решил тоже стать врачом и тоже дантистом. «Наш Марк, - говорил он, - наш Марк хороший мальчик. Он понимает, что нужно. Нужно хорошо учиться и стать нужным людям. У людей всегда болят зубы. И люди всегда идут к дантисту, особенно если он хороший врач и еврей. Потому что люди знают - только еврей может стать хорошим зубным врачом».
        - Почему?
        Этот философский пассаж раньше не встречался в тетушкиных воспоминаниях и, честно говоря, несколько озадачил Марка.
        Но тетя Рая только передернула плечами, обтянутыми шелковым халатом с драконами.
        - Почему? Я не знаю. Но твой дядя был очень мудрый человек. И его всегда уважали за мудрость, и даже рабби сказал как-то…
        Тут Марк опять впал в ступор. Слова текли мимо него, много раз слышанные, обкатанные, как камушки на морском берегу, успокаивающие, как шум прибоя там же… На море, что ли, поехать. Чтобы было тепло. Зелень, рестораны, танцы, пары прогуливаются по набережной… Пары… «Черт, а я-то один. Никуда я не поеду. Нет у меня сил для очередного курортного романа».
        Он устал. Ну и что, что молодой? Если человек чувствует себя старым, усталым евреем. Не очень мудрым. Он, наверное, в папу, которого никогда не видел. Ну и черт с ним - все это давно пережито и отстрадалось еще в юности, когда и положено мучиться по этому поводу.
        Само собой, Марк страдал. Щуплый, носатый еврейский мальчик с непослушными кудрями и влажными глазами за толстыми стеклами очков. Получил свое сполна за прочерк в графе «Отец». Конечно, не он один в классе рос без отца. Но так получилось, что только у Марка он не умер, не ушел - его просто никогда не было. А может, его мать была единственной из мам, которая не сочла нужным что-то придумывать. Марк часто злился на нее за это. Вернее, и за это тоже. А еще за неласковость, холодный взгляд голубых глаз и непререкаемое: «Это твои проблемы, дружок. Ты уже взрослый мальчик. Справляйся сам».
        И он справлялся. Правда, не то чтобы совсем сам. Ведь были тетя Рая и дядя Миша, которые всегда готовы были выслушать и поговорить. Это так важно - знать, что тебя выслушают. Даже если не помогут - дядя Миша не мог и не хотел помогать мальчику в его школьных проблемах, но он слушал. Качал головой, давал какие-то советы - в основном невпопад. Тетя хлопотала в кухне - так не похожая на его маму, хотя и родная сестра. Мама всегда была стройная, подтянутая, предпочитала брюки, носила короткую стрижку и курила дорогие сигареты. Тетя Рая отличалась пышными формами, красила волосы хной и укладывала их в классическую халу. От матери пахло только французскими духами - вечный предмет зависти ее подруг. Она регулярно дарила духи тете на день рождения. Марк удивительно хорошо помнил эти маленькие коробочки, иногда голубые, иногда желтые с белыми голубками, со странными названиями и волнующими запахами. Самое забавное, что от тетушки духами никогда не пахло. По крайней мере, она стойко ассоциировалась у мальчика с запахом кофе, ванили, пирожков. И представлял он ее себе всегда в халате, в кухне. В этой кухне
было тепло и можно было чего-нибудь поесть.
        Не мудрено, что, когда мать собралась выйти замуж и уехать на ПМЖ в Израиль, Марк отказался ехать с ней. Слава богу, ему уже исполнилось шестнадцать, и формальности уладить было несложно. С тех пор она присылает ему открытку каждый год на день рождения, а все новости и сплетни он узнает от тети, которая иногда пересказывает ее письма.
        В целом все складывалось очень неплохо. Мальчик вырос и удачно миновал череду юношеских инициаций: первая сигарета, первая пьянка, первая женщина… Курит Марк редко - только в моменты сильного стресса. Пьет, само собой, но умеренно и предпочитает качественные напитки. А вот что касается женщин… Приятели считают его бабником. Это самый заезженный анекдот в компании. Если речь заходит о женщинах, кто-нибудь обязательно скажет: «А давайте спросим Марка - он у нас знаток. Марк, правда, что…»
        Дальше может следовать любая чушь: правда ли, что рыжие склонны к садизму? (Глупости какие.) Неужели женщины-стоматологи могут трахаться с пациентами? (А что, стоматологи - не люди? Еще как могут!) Ну и так далее…
        А Марк, прошу заметить, вовсе и не бабник, а самый настоящий романтик. Вот. Романтик в процессе поиска своего идеала. И с этим пока дела обстоят не очень хорошо.
        Карьера удается ему лучше, чем личная жизнь. Институт, аспирантура, кандидатская, практика в частной клинике, докторская в процессе написания. Он ведь правда хороший врач и любит свою работу, даже если окружающим она кажется не слишком приятной.
        Врачей часто подозревают в садизме и в том, что стоматолог наслаждается видом беспомощного человека в кресле. Кое-кто из коллег этим грешит, что и говорить. Но Марк не такой. Единственное, чем он иногда наслаждается, - это прикосновение к теплому бедру пациентки - кресло узкое, а врач должен сидеть близко. И ничего дурного в этом нет. Вообще, секс в этой жизни не главное. Да, он смеет это утверждать, и, поверьте, его опыта хватит на полклиники. Хоть он и не готов отказаться от этой радости. Ну скажите, что еще требует так немного: два симпатичных друг другу человека - и дарит такое разнообразие ощущений? Секс может стоить кучу денег и оказаться посредственным, а может запомниться на всю жизнь, хоть дело и происходило весной в парке «Сокольники» и листочки были еще совсем молодые и клейкие… И все же сегодня он с уверенностью может заявить: радости плотских утех не главное в этой жизни. Главное - что-то другое, иначе почему ему, человеку, у которого все есть, так плохо?
        И вот в жизни Марка опять обнаружилась неожиданная пустота. Пустота, которая настойчиво требовала заполнения. Жена и ребенок. Он знал, что пришло время. Он созрел для брака и отцовства. Он готов любить, беречь, материально обеспечивать (ах, прав был дядя Миша - пока у людей не перестанут болеть зубы, стоматологи будут процветать). Но! Что-то не складывалось в небесном брачном агентстве. Марк ждал, поглядывая по сторонам, где же она, его женщина. Женщин было много, а вот с семейным счастьем пока не складывалось.
        Тетя Рая между тем продолжала говорить, время от времени прихлебывая чай с коньяком из любимой чашки от сервиза «Мадонна», - в доме было полно старинного фарфора и даже серебра, - у дяди Миши всегда был хороший вкус и понимание того, во что надо вкладывать деньги. Но вот поди ж ты - больше всего тетушка любит именно этот аляповатый сервиз, предмет вожделения многих обывателей в начале восьмидесятых.
        - И дядя Миша всегда желал тебе добра, и я тоже, конечно, я не могу его заменить, но я стараюсь. Да и вообще-то это дело женщин, старых и болтливых, таких как я, - устраивать браки.
        Хоп. Пока Марк был весь в себе, тетушка опять углубилась в свою любимую тему - как бы его женить. Наверное, это хобби всех одиноких бездетных тетушек - устраивать личную жизнь своих молодых родственников. Тетя Рая не была исключением. Честно говоря, частично он сам был виноват в ее настойчивости. Однажды Марк проявил слабость, позволив ей познакомить его с девушкой. Девушка обладала шикарной - в смысле большой - грудью, чуть менее шикарным, но тоже выдающимся носом и библейским именем Мария.
        Это было пять лет назад. Знакомство закончилось ничем. Вернее, не совсем ничем - она ходит к Марку лечить зубы, приглашает в гости, когда собирает большие компании, и плачется ему в жилетку по поводу своего любовника - он на два года старше Марка, высокий голубоглазый блондин. Он был контужен в Афгане, и с тех пор у него нервный тик и периодические запои. Это именно от него пыталась спасти Машу тетя Рая. Но у каждого своя судьба, - они вместе уже восемь лет, и конца-краю этому не видно.
        - Тетя, не надо меня сватать. Кроме того, вы сами только что сказали, что все счастливые браки заключаются на небесах.
        - А то небесам нечем заняться, кроме как искать тебе невесту! - Тетушка с негодованием поджала губы. - Конечно, заключаются браки там, наверху, но чтобы это случилось, я должна найти славную девушку для моего мальчика. Или ты думаешь, мы с твоим покойным дядей познакомились на улице? Никогда! Я была порядочной девушкой. - Тетушка гордо покивала головой, увенчанной ядовито-рыжей от хны халой, и поправила на груди веселенький шелковый халат с драконами. - Его бабушка узнала все о моей семье и поговорила с моей мамой, и только после этого… Что ты смеешься над своей старой теткой? Тебе не стыдно? Конечно, теперь все просто - сошлись, разошлись.
        Но так дела не делаются и жизнь не устраивается. И я не понимаю, что ты имеешь против. Она очень милая девушка. Она год прожила ТАМ (несомненные заглавные буквы в сочетании с выпученными глазами служили обозначением Израиля), но вернулась. Бедная девочка, конечно, там было одиноко и тоскливо - семья у нее здесь. И с работой там все оказалось не так просто, хотя она свободно говорит на иврите, а уж английский знает почти в совершенстве…
        - Почему же такое совершенство не нашло работу? Оказалось, что там богатые мужья под ногами не валяются, и она вернулась домой, чтобы папа с мамой выдали ее замуж здесь?
        - Фу, Марк! Как не стыдно! Она милая девушка и замуж собирается только по любви. - Тетушка закатила глаза к потолку. - А с работой там действительно нелегко. Почему ты такой злой сегодня? Ты должен радоваться, что не успел совершить глупость и жениться на этой мымре.
        Всем девушкам Марка тетушка давала нелестные прозвища. Марину она сразу окрестила мымрой. Не знаю почему. В моем представлении мымра - это нечто худое, коротко стриженное, с тонкими губами и пронзительным голосом.
        Ничто в Марине не отвечало этому образу. Наоборот. Про себя Марк называл ее тургеневской девушкой (поначалу). Невысокая, хорошо сложенная, но отнюдь не худая. А Марк, несмотря на нынешнюю моду на угловатых девиц, придерживался своих взглядов: когда ты гладишь женское тело, рука не должна натыкаться на кости. Посмотрите на полотна великих живописцев. Рубенса вспоминать не будем - это уже другая крайность. Все классики понимали, что женское тело должно иметь округлости, которые радуют глаз (а потом и руки и…). Да, так вот о Марине. С фигурой было все в порядке. А еще она обладала голубыми, широко расставленными глазами, чуть вздернутым носом, пухлыми губами и толстой косой. Боже мой, в сочетании с платком, накинутым на плечи, и неторопливым провинциальным говором это создавало чудесный образ девушки из романа какого-нибудь русского классика.
        Марк увидел ее в гостинице, где она работала администратором. В эту зиму в Ярославле проходил съезд стоматологов. Было даже несколько иностранных врачей. Видимо, иностранные участники и настояли, чтобы мероприятие прошло где-нибудь в провинции. Они у себя таким образом освежают провинциальную медицину. Нашу надо было не освежать, а реанимировать. А лучше «разрушить до основанья, а затем»… Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Местная администрация, опасаясь международного позора и санкций из Москвы, спешно закупила кой-какую новую технику и материалы, а также распорядилась покрасить стены и починить водопровод в городской стоматологической поликлинике. Жалко, что врачей новых купить было нельзя, потому что старые явно не знали, что делать с новым оборудованием.
        Этот неловкий момент, так же как и ряд других - особенности питания и проживания в местных гостиницах, например, - принимающая сторона старалась компенсировать демонстрацией традиционного русского гостеприимства, как то: гулянки до утра с немереным количеством местной выпивки и коллективами народной самодеятельности, катание на санях и т. д.
        Глава 2
        Так вот, Мариночка работала администратором в местном гадючнике, то бишь гостинице. То есть она сидела за стеклянной перегородкой и большую часть дня читала книжку. Когда к ней обращались иностранцы на непонятном ей английском или русские с непонятными ей претензиями - человеку, который всю жизнь прожил в Ярославле, очень трудно объяснить, что простыни в гостинице не должны быть дырявые, - так вот и в том и в другом случае она совершенно очаровательно краснела, заливаясь девичьим румянцем по самую нежную шейку. А может, и ниже. Короче, на следующий после конференции уик-энд впечатлительный Марк опять нарисовался в Ярославле. Марина сидела на том же месте в том же пуховом платке и читала. Она, кажется, не удивилась его появлению. Молодой человек понес какую-то чушь: что ему якобы нужен отдых, что в Москве ужасно, грязно, шумно, а здесь в тиши он сможет насладиться покоем. Мариночка согласилась, что у них тут очень тихо и спокойно. И что по городу лучше гулять с человеком, который его хорошо знает. Да, она сможет освободиться через час-полтора.
        Марк был в полном восторге. Ему даже в голову не пришло удивиться, как это она смогла за час найти себе замену. Да и в следующие дни она всегда оказывалась свободной, как только он появлялся на горизонте. Это была тихая гавань, о которой мечтает любой усталый путник. Маленький городок, старинная архитектура, неторопливые прохожие, размеренная жизнь. Должно быть, свою роль сыграл и разительный контраст с предыдущей подружкой: Лиля не могла дня прожить без гостей, магазинов, ночных клубов и т. д. Она была шикарной женщиной - но Марк понял, что такая шумная жизнь не для него.
        И теперь он наслаждался, отдыхал душой и телом во время неспешных прогулок и спокойных бесед. Во многих областях Марина была наивна, и образование ее носило скорее поверхностный характер, но даже самые банальные суждения об архитектуре Ярославля или о политической ситуации в стране казались мужчине милыми и свежими, так как сопровождались ясным взглядом голубых глаз и исходили из этих прелестных губ - прошу заметить, не тронутых косметикой!
        Они обошли весь город. Его историческую часть Марк теперь знал не хуже своей гостиной. А уж легенду о храбром и славном князе Ярославе, сыне Владимира Красно Солнышко, мог изложить с такими подробностями, которые не снились самому подкованному гиду. Проплывал как-то Ярослав - тогда еще не названный Мудрым, но, несомненно, мужик с потенциалом - по Волге и решил сделать привал на приглянувшемся бережке. Сказано - сделано. Дружина раскинула скатерть-самобранку и неплохо подзаправилась. А потом Ярослав взял да и нарвался в кустах на медведя. Князь небось пошел отлить, а мишка там малину ел. Короче, схватил Ярослав секиру и порубил ни в чем не повинное животное. Что значит древние люди - ни тебе Гринписа, ни егерей, ни штрафов. Завалил медведя - и строгай с него вырезку, ты же еще и герой. А потом решил Ярослав основать на этом месте город. Должно быть, к тому моменту, как они медвежатину доели, уходить уже никуда не хотелось. И теперь этот мишка, который встретился мужику в столь недобрый для себя час, широко представлен на всех предметах туристского охмурения: кружках, тарелках, картинах и картинках,
шкатулках, вазах и прочем барахле. Марк даже подумывал совершить экскурсию в находящийся на Волге же матушке городок Мышкин. Уже хотелось как-то разнообразить свои зоологические познания. Говорят, там есть презабавный музей и все кругом - сплошь в мышках. Но Марина почему-то ехать не захотела. Отказ был мотивирован слабовато: что-то по поводу работы и «что там делать-то - деревня и деревня». Этакий снобизм городского жителя, немало Марка позабавивший. Но раз девушка не хочет - он остался верным паладином и мышек так и не увидел.
        Вообще, этот роман развивался неторопливо и патриархально - должно быть, сказывалась местная атмосфера. Будь они в Москве, на Марковой, так сказать, территории, он, скорее всего, давно затащил бы Мариночку в постель. Но тут такой возможности не было. Дома непрерывно находился кто-нибудь из родственников, а гостиница была полна знакомыми, которые провожали их любопытными взглядами. Поэтому они только целовались по углам, словно подростки. Губы у нее были мягкие, теплые, податливые. Она прижималась к мужчине жарким телом, и Марк чувствовал, что еще немного - и он сойдет с ума от нереализованного желания. Честно, хотел сказать - неутоленного, но как-то это… Не соответствует прагматичному подходу нашего века. Это раньше желания утоляли. А теперь мы их реализовываем. А если не реализовываем с непосредственным объектом, то потом… Ну, сами знаете, взрослые небось.
        Теперь, по мере возможности остудив голову и занявшись анализом собственных глупостей, Марк решил, что сгорел именно из-за Мариночкиной простоты и первозданности. Она вся была дитя… чего? Не то чтобы природы… И не то чтобы народа… Некоей среды… О, вспомнил! Она мещаночка. Точно: не слишком умная, без маникюра и косметики, достаточно хитрая, чтобы угадывать желания и разжигать интерес в мужчине. Это был такой разительный контраст с его предыдущей пассией Лилей. Вот уж кого можно назвать конечным продуктом урбанистической цивилизации. Девушка передвигалась только на машине, ела исключительно экзотические продукты или полуфабрикаты из упаковок. Готовила в микроволновке. Какого цвета были волосы Лили первоначально, никто из общих знакомых не знал, - на момент романа со стоматологом в ее шевелюре преобладали розовые тона. Настоящая жизнь начиналась тогда, когда закрывались двери офисов и открывались совсем другие. Нет, тихие вечера - это было возможно, но только если Лиля заболевала. Все остальное время она порхала из одного развлекательного заведения в другое. И совершенно все равно - было ли это шоу
с мужским стриптизом или с женским. Закрытый чопорный клуб или
«Стар-Гэлекси»[«Стар-Гэлекси» - сеть семейных развлекательных комплексов.]  - только там, среди шума и суеты, девушка чувствовала себя счастливой, словно дорогая электронная игрушка, подключенная к сети и питающая свою жизненную энергию шумом, блеском, светом многочисленных лампочек.
        Нет, сначала Марку тоже показалось забавным осваивать новые места и какие-то странные понятия типа чил-аут[Чил-аут, чилаут - стиль электронной музыки, от английского сленгового слова, означающего расслабление; чил-аутом также называют зону отдыха в танцевальных клубах.]  и драйв, переходить от смокинга к рваным джинсам и обтягивающей майке. Сегодня торчим в подвале, где на полу валяются шприцы и упаковки от «колес», и слушаем диджея с каким-то безумно-бессмысленным именем, чтобы завтра идти на выступление шотландского фольклорного ансамбля, а послезавтра надо успеть на презентацию помпезного бутика, открытого родной российской знаменитостью. Там преобладают всякие странные личности типа очень одинаковых и, как правило, скудно одетых девушек и мужчин, которые уже научились при людях не складывать пальцы веером, но сохранили тяжелое выражение лица и
«конкретное» отношение к окружающим. Мелькали лица, клубы, меню, рейв сменялся хип-хопом, и Марк стал уставать. На его вопли: зачем? - Лиля пожимала плечами - все идут. Он пытался объяснить девушке, что развлечения надо дозировать, но потом понял, что для Лили это не способ проведения досуга, а образ жизни. И сошел с дистанции. Душа взалкала покоя. Надо полагать, это и занесло молодого человека в провинцию.
        Однако, как ни был мил городок Ярославль, его удаленность и вечное - кладбищенское - спокойствие начинало действовать на нервы. Неопрятность и хамство - прелестные реликты советских времен, более или менее залакированные в Москве, - здесь сохранились в своем первозданном виде. Кроме того, комфорт разлагает. К хорошему быстро привыкаешь. У Марка имелась удобная квартира с нормальной кроватью, и после ночи, проведенной на гостиничном шишковатом матрасе, он просыпался в крайне дурном расположении духа. Дальше все становилось еще хуже - стоило зажечь свет в ванной, как тараканы прыскали в стороны. Горничная, воодушевленная приличными чаевыми, убирала номер на совесть. Но унитаз, который подлежал списанию еще при Горбачеве, если не раньше, она заменить не могла, и он периодически тек. Уж про еду не стоит и говорить. В ресторане при гостинице готовили сносно, но многое зависит от качества продуктов, а оно по большей части было так себе. Короче, щенячьего энтузиазма хватило на две недели - прошу заметить, взятых за свой счет. Потом даже любвеобильный стоматолог начал уставать.
        И, словно почувствовав перемену в его настроении, Марина вдруг засобиралась в Москву. Оказалось, что там есть подруга, которая очень скучает, а еще масса вещей, которых тут, «в нашем захолустье», не купишь. И вообще, «знаете, Марк (она говорила ему «вы» до самого разрыва - он так и не смог понять, то ли это была своеобразная провинциальная куртуазность, то ли так она сохраняла дистанцию для самой себя), Москва - это не просто город. Да-да, не смейтесь. Это центр. Там столько всего, столько…» Все, он сгорел. Голубые глаза были широко распахнуты, кулачки прижаты к груди (молодой человек на тот момент уже готов был отдать все, что угодно, чтобы прижаться вместо кулачков). Итак, он предложил захватить ее с собой в Москву, проследить, чтобы она сняла номер в приличной гостинице, а потом и подыскать недорогое, но приличное жилье. Все это Марк уже лепетал Мариночкиной маме, пока девушка шустренько собирала сумку. Мама - полная женщина с невыразительным лицом - доверчиво кивала.
        Конечно, он привез девушку к себе - надо ведь позвонить в гостиницы и узнать, где есть номера. Да и вообще, поздно уже… Короче, она так и осталась жить в его квартире. Да, вы будете смеяться, но Марк испытал и разочарование, и облегчение одновременно. Почему-то он ожидал, что она окажется девушкой. Ничего подобного. В ответ на деликатный вопрос Марина рассказала не слишком внятную, но, несомненно, трогательную историю о мальчике, с которым они дружили со школы, а потом он ушел в армию, и она не смогла отказать… Короче, Марк решил, что она все это придумала. Но тогда это было не важно. Он получил то, что хотел, и был вполне доволен, обучая неискушенную Мариночку тонкостям и премудростям постельных игр. Марк устроил ее на работу - девушкой на телефоне к своему приятелю, у которого есть свой стоматологический кабинет. Вечером они обычно куда-нибудь ходили: в гости, хотя она не очень любила компании, в кино, правда, она предпочитала видео, в театр, но там ей было скучно.
        И Марк вдруг почувствовал, что ему тоже становится скучно. Он словно привез с собой ярославскую тишину. Как только он входил в квартиру, сразу оказывался там, где ничего не происходит. Жизнь была снаружи. Дома тихонько бубнил телевизор. Мариночка сидела в уголке дивана поджав ноги, широко открытыми глазами глядя на экран. Она смотрела все подряд, ни к чему не проникаясь интересом. Нет, она не была ни лентяйкой, ни грязнулей - убирала квартиру и готовила еду очень исправно. Но обед - все же недостаточное основание для семейной жизни. Думаю, Мариночка заметила некую перемену в отношении к ней, то, что мужчина стал тяготиться ее обществом. Потому что вдруг объявила, что беременна. И сразу же, что первый аборт - это безумие, так как «потом уже не родишь никогда». Конечно, в первом аборте ничего хорошего нет, хотя при наличии знающего врача все не так страшно. Но нет так нет. Кажется, Марк даже обрадовался. И стал говорить, чтобы она не расстраивалась, что мы поженимся, и как все будет здорово. Но Марина молчала. Недели две. А потом сказала, что замуж не хочет, а хочет, чтобы он купил ей квартиру.
Честно, Марк не понял. Любая нормальная беременная девушка, с его точки зрения, должна хотеть замуж. Но она только отмалчивалась на все глупые вопросы: почему? Как так? Вы себе представьте: мужик мечется по квартире, выжимая сок из яблок и морковки, и пытается добиться ответа: почему? «Почему ты не хочешь за меня замуж? Ты меня не любишь?» В ответ молчание и бескрайний, бесконечный, как российские просторы, взгляд голубых глаз. Он садился рядом, брал ее руки в свои и, заглядывая в голубые омуты, вопрошал:
        - Скажи мне: почему мы не можем пожениться? Я дам тебе и ребенку все…
        Мариночка начинала потихоньку хлюпать носом, и Марк моментально отставал - он совершенно не выносил женских слез.
        Тогда он разозлился и сказал:
        - Раз нет - делай, как хочешь, но жить мой ребенок будет здесь, со мной.
        Через два дня в квартире появилась мама. Еще через неделю Марк понял, что сходит с ума. Они обе практически не выходили из дому - только за продуктами. Молча двигались по квартире, почти не соприкасаясь с хозяином. И тогда Марк спросил: раз он им не нужен, то почему они не уезжают в свой Ярославль? Они просто промолчали. Хотя он все уже понял. Им нужна была квартира. И когда в доме замелькал какой-то бородатый мужичок в синем костюме и до сведения несостоявшегося мужа было ненавязчиво доведено, что этот дядюшка - лучший в Ярославле адвокат, Марк струсил. Просто струсил. Судебное разбирательство ему было ни к чему. Поймите правильно. Он абсолютно законопослушный человек. Но в справедливость суда не верил даже в самые наивные годы. И не хотел с этим связываться. Да, он пошел и купил ей однокомнатную квартиру в Люблине. На ее имя. Принес документы и сказал: «Вот. А теперь все вон отсюда».
        Они без лишнего шума собрались и ушли. Надо сказать, что часть вещей ушла вместе с ними. Но ему было все равно. На следующий же день Марк поменял замки. А потом… Последующие полгода стоили ему, наверное, трех лет жизни. Молодой человек не переставая думал об этом ребенке. Он хотел его. Он представлял, как будет с ним гулять, купать его. Не выдержал и поехал к ней. Он готов был платить деньги, купить большую квартиру, сделать все, что она захочет, - лишь бы Марина разрешила, позволила, чтобы ребенок был и его тоже.
        Дальше вы будете смеяться. Дверь открылась. На пороге стояла Марина. В коротком черном в обтяжку платье. Серебряные тени на веках, высоко уложенные волосы. Туфли на шпильках. Она выглядела замечательно и стала еще более красивой и привлекательной, чем была. Но она совершенно очевидно не была беременна. Челюсть у Марка отвисла. Он даже сказать ничего не мог. Только протянул руку и, тыкая пальцем в ее живот, замычал:
        - А как же… где же…
        - Рассосалось, - сказала она и захлопнула дверь.
        И кто бы не надрался на его месте? Может, и не было никакой беременности. «Черт, как они меня, - думал Марк, - как последнего лоха…»
        Вот вам грустная история про доверчивого еврея, который хотел жениться и растить детей вместе с ярославской красавицей, да не тут-то было.
        Марку было так стыдно своей очевидной глупости, что он даже тете Рае не рассказал всего. Отредактировал, как мог. И вот теперь он сидит у нее в кухне, пьет кофе и медленно выходит из штопора. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Завтра он пойдет в спортзал, потом в баню и утром в понедельник, как новенький, - на работу.
        - Марк, так когда ей зайти?
        - Что?
        - Ох, боже мой, я говорю, когда принимает тот хороший ортодонт, помнишь, ты рассказывал: милая женщина, у нее мальчик такой послушный…
        Ведь у девочки должны быть красивые зубки, а он все не выходит, и так обидно - передний зубик. Если бы где-то сзади, то и ладно…
        - Погоди, у кого зубик не выходит? У этой твоей израильской красавицы?
        - Как тебе не стыдно! Чем ты вообще слушаешь? И не приходи ко мне больше такой никакой. Обормот.
        Тетушка встала. Массивная грудь сердито колыхалась под шелковым халатом. Она отошла к раковине и принялась греметь посудой.
        - Ну прости меня, тетя Рая, ладно? Мне было так плохо. А тут я согрелся, успокоился и, видно, задремал. И не прогоняй меня. Куда же я пойду плакаться и утешаться? Придется ехать к Стене Плача.
        Раскаивался он искренне, и тетушка, само собой, простила Марка.
        - Ох, ладно, что с тебя возьмешь. Слушай внимательно. У соседской девочки не выходит передний зуб. Светланочка, ее мама, юрист. Зарабатывает вроде прилично. И вот она говорит: поведу дочку в частную клинику, а я ей сказала: мой Марк работает в Центральном стоматологическом институте, и лучше, чем посоветует он, не будет нигде. Я хотела, чтобы ты посоветовал им хорошего ортодонта. Конечно, можно просто пойти в платную клинику, но там ведь неизвестно, на кого нарвешься, а у вас все-таки институт, кафедра.
        - Ну вот, теперь я понял. Пусть приходит в понедельник твоя девочка, отведу ее к Антонине Ивановне. Только я не помню, в какую она смену. Попроси мамашу мне позвонить, хорошо?
        Расстались они с тетушкой тепло, хотя Марк и отклонил предложение взять Анечкин телефон (так звали несостоявшуюся покорительницу Земли обетованной).
        Глава 3
        Антонина Ивановна - детский ортодонт - милейший человек и очень хороший врач. Она работает в том же институте, что и Марк, - Центральном, а потому блатном и безумно дорогом, - за зарплату. Все назначают сумму, в которую пациентам обойдется лечение по высшему разряду. «Но можно и по госрасценкам, но качество, сами понимаете…» Антонина Ивановна так не умеет. Она все делает так, словно этот сопливый ребенок в кресле ее собственный. А если ей приносят подарки или деньги, она ужасно смущается и долго благодарит. Хорошо, хоть не отказывается. Старожилы говорят, что поначалу пыталась. Но потом жизнь заставила поступиться принципами и идеалами.
        Она растила сына одна, и деньги ей были нужны ой как. У мальчика было какое-то хроническое сердечное заболевание. Узнав об этом, папа растворился в голубой дали, даже не забрав сына из роддома. И Антонина Ивановна билась одна. Полторы, а то и две ставки, замены заболевших, - личной жизни у нее, естественно, так и не случилось. Надо сказать, что мальца она вытянула, - угловатый подросток с застенчивой улыбкой учился хорошо, маму не огорчал и вечером после работы встречал ее на автобусной остановке.
        Вот к этой-то Антонине Ивановне Марк и решил сосватать дочку тетиной соседки, у которой был, как выяснилось из разговора со Светланой по телефону, банальный сверхкомплект. Сверхкомплект - это когда вместо одного коренного зуба в десне присутствуют зачатки двух. Иногда выходят оба, иногда один. Как правило, лишний убирается, то бишь выдергивается, - и все. У тети-Раиной соседки оказался приятный, чуть хрипловатый голос. Почему-то Марк подумал, что она должна быть высокой… или не очень высокой, но такой… в теле. Такая теплая и уютная мама. Он объяснил, куда и во сколько подойти, какую сумму взять с собой, и они мило распрощались.
        В понедельник утром Марк был как огурчик - не в смысле зелененький и в пупырышках, а в смысле бодр, свеж и готов к нелегким своим трудам. Классический завтрак - яйца, тосты и кофе - он поглощал в предвкушении нового, а потому интересного рабочего дня. Место трудов праведных находится в центре Москвы - факт, немало способствовавший престижу заведения в прежнее время. Кроме того, он работал не просто в клинике, а в научном институте, сохранившем - не полностью, но мы об этом никому не скажем - кадры и научный потенциал еще с советских времен, когда, что скрывать, они были самые-самые. Потом появились какие-то хамоватые частники, накупившие кучу оборудования и начавшие лечить зубы в обход системы государственного здравоохранения. И тут выяснилось, что спрос огромен. То есть больных зубов у населения немерено. Институт захирел, не выдерживая конкуренции. Ибо на одних научных достижениях далеко не уедешь. Марк был слишком молод, чтобы претендовать на что-то, степеней не имел, а потому быстренько пристроился в один из таких частных кабинетов, что и позволило ему заработать на приличную двухкомнатную
квартиру в новом кирпичном доме и машину - тогда это были «жигули» шестой модели. Кстати, пока на них стоял вазовский движок, о лучшей тачке средний человек и мечтать не мог. Теперь-то, конечно, не то.
        Так вот, институт прозябал. Поговаривали, что хирурги докатились окончательно - перед операцией писали список лекарств, которые предлагалось достать самому пациенту, если ему небезразличен результат.
        Но потом пришел новый директор, который принес мешок денег, фигурально выражаясь, естественно. Просто часть клиники переоформили в ОАО, и на те деньги, что дали учредители, оборотистый дядька сделал ремонт, закупил оборудование и напечатал новый прейскурант цен. Народ присел. Цены были высокие. И деньги платились в кассу, потому как материалы теперь хозяйские, одноразовые шприцы - тоже, и за что врачу в карман класть? Честно, Марк, да и многие другие поначалу думали, что мужик палку перегнул. Но нет. Народ пошел лечиться. Само собой, не все пациенты были платные, по направлениям со сложными случаями шли те, кому оперативное вмешательство было жизненно необходимо. Но если вы желали получить красоту в чистом виде - вот тут требовалось хорошенько раскошелиться.
        А потом… потом в два раза подняли зарплаты, и молодой человек первый раз поехал в Париж. На месяц. Он решил - надо не спешить. Ему хотелось посмотреть все, о чем читал, будучи школьником и студентом. Марк чувствовал, что просто обязан воочию увидеть этот город, эту сокровищницу мировых культурных ценностей, познать хотя бы часть из них… а еще ему очень хотелось познать француженок. Это отдельная история, но парижанки ему не понравились. Хотя, может, просто не повезло… Марк даже не мог сначала толком сообразить, что же его так в них разочаровывает. Но потом понял: качества, свойственные нации в целом и помогавшие этой нации процветать, чрезвычайно раздражали в каждой отдельно взятой представительнице прекрасного пола. Сейчас попробую пояснить свою мысль. Марк всегда старался быть расчетливым и бережливым. В конце концов, именно от этого во многом зависела его жизнь. На маму он не рассчитывал, да и обременять собой дядю Мишу с тетушкой тоже не хотел. А потому деньги считать и беречь умел не хуже какого-нибудь хрестоматийного Шейлока. Но всегда тешил себя мыслью, что никогда не бывал мелочен и скуп.
А эти женщины были мелочны - во всем. Сначала он решил, что такой подход - следствие жизни в капиталистическом обществе. Марку даже взгрустнулось; у нас, наверное, тоже скоро так будет, с тоской подумал он, всматриваясь в личики своих недолговременных подруг, видя, как сжимаются в нитку губы, как они быстро подсчитывают в уме франки… Удивляясь ноткам досады в голосе: «Милый, зачем цветы? На эти деньги можно было купить три пары чулок». И это говорила не бедная студентка, а женщина-врач, зарабатывающая очень приличные деньги, имеющая практику в дорогом районе. Вот таким образом он и вернулся домой, очарованный Францией - ее гобеленами, замками, вином, Шарлем Азнавуром и солнечным воспоминанием о том, как, бродя по Парижу, неожиданно попадал в ожившие полотна импрессионистов - его любимых художников. Честно говоря, Марк сначала даже расстроился: город не лучился праздничным весельем и, казалось, обращал не так уж много внимания на туристов. Почему-то ему казалось, что кругом должно быть больше красок, больше радости и шума. Но потом молодой человек понял, что карнавал - это не для Парижа. И тогда ему
открылся другой город - старый и вечный. Этакий самодостаточный пространственно-временной континуум (что бы это ни значило в действительности). Вещь в себе. Растиражированный миллионы раз, но не ставший банальным просто потому, что городу и его обитателям - плевать. Нотр-Дам, несмотря на одноименный мюзикл, великолепен. А еще есть набережная, где собираются букинисты и раскладывают на лотках гравюры и старые книги. И пожилые мужчины - почему-то только мужчины - в вязаных кофтах и шейных платках играют в парке в такую странную игру - кидание шариков. И уличные кафе, где народ сидит часами, где тщательно накрашенные старушки, вооружившись чашечкой кофе, безмятежно созерцают жизнь, текущую мимо. Он был очарован городом…

…И глубоко разочарован его женщинами. Вы читали Мопассана? Что-то наверняка помните. Еще со школьных времен все думают, что он писал о любви. Чушь. Большая часть его новелл и рассказов посвящена исследованию мелочности и душевной скупости. Расчет как способ жизни большинства персонажей. Причем люди из высшего света живут точно по тем же принципам, что и нормандские крестьяне.
        Один приятель, которому Марк жаловался на свой не вполне удовлетворительный опыт, посоветовал ему съездить на Лазурный Берег, уверяя, что там все по-другому. Пожалуй, надо бы попробовать, часто думал Марк, да все некогда.

«Форд» доставил нашего дантиста в институт вовремя. Хотелось бы сказать «домчал», но утром по Москве не больно-то помчишься. На улице апрель в разгаре. Просто неприлично теплый, и все чайники тут как тут - куда-то едут, создавая массу проблем на дорогах. Ну да ладно, главное - солнышко весеннее. Так он и сидел в пробке на Садовом, жмурясь на солнышке. Недавно, очередной раз расслабляясь в компании приятелей, где все были автомобилистами, а потому значительная часть разговоров была посвящена тачкам и пробкам, в которых все регулярно маются, Марку пришла в голову гениальная мысль (коньяк был хороший, и потому идеи генерировались легко).
        - Ребята, - сказал он. - Ребята! Я знаю, что делать: надо закрыть весь центр для машин.
        - Ага, и ходить от Белорусской до Лубянки пешком, - заржал Толян, чье толстенькое пузико и короткие ножки передвигались исключительно на «опеле».
        - Нет, не обязательно пешком. На велосипедах! А что? Стоянки муниципальных велосипедов… Нет, если хочешь, можно и свой иметь. Ставишь машину на парковку, а дальше педали крутишь… И воздух чище будет…
        - Ну да, прикинь, какой-нибудь банкир на велике, и охрана за ним педали крутит!
        Все заржали. Один только Петя Мамолов, грустно глядя на приятелей большими синими глазами, сказал без тени улыбки:
        - А я?
        - Что ты?
        - Я не умею ездить на велосипеде. Как же мне быть?
        Он был так печален и так расстроен, словно и впрямь ехать ему завтра в центр на велосипеде.
        - Да? - Марк несколько растерялся. Но тут же в голову пришла другая прекрасная идея. - Знаю! Нужны велорикши!
        - Что?
        - Ну, велорикши - это велосипед, у которого вместо багажника - вполне комфортабельная коляска. Я недавно по телику видел. В Индии таких полно!
        - Так то в Индии, - протянул Петя.
        Короче, они не оценили прекрасную идею. Хотя даже сегодня, на трезвую голову, она казалась Марку не столь уж дурацкой.
        Он уже вкалывал вовсю, когда в коридоре его поймала за рукав миловидная женщина, тащившая на буксире девочку лет восьми-девяти - белокурое создание в расшитых цветочками джинсах, кофточке с какими-то пухляшками на рукавах и туфлях на платформе.
        - Марк, я вам звонила. Я Светлана, соседка тети Раи, вы обещали посоветовать нам врача.
        Все-таки Акела опять промахнулся. Ну почему он решил, что она обязательно будет уютной и с ямочками на щеках? Ничего подобного: невысокая, стройная, бюст, правда, вполне, но личико типичной замотанной горожанки, безо всяких там ямочек. Короткая стрижка, светло-русые волосы. Деловой костюм.
        - Да-да, я помню. Антонина Ивановна пока занята. Вы можете подождать?
        - Мы подождем, конечно. В смысле она подождет, а я подойду минут через сорок, ну, в крайнем случае через час. Так можно?
        Марк несколько растерялся, но, с другой стороны, может, у нее дела. Тут страшное подозрение закралось ему в душу: а вдруг она попросит безотказного племянника тети Раи присматривать за ребенком? Марк взглянул на девочку еще раз. Большие серые глаза смотрели невинно-глуповато, но он уже повидал немало детей в кресле и знал, что этот ангельский тип - самый худший тип ребенка: никогда не знаешь, что и когда он учудит. Поэтому он быстро сказал:
        - Боюсь, что девочке придется ждать одной. Мне надо работать, а потом у меня конференция…
        - Не беспокойтесь, она прекрасно посидит и подождет в коридоре. И никуда не денется. Правда?
        В тоне мамы явно прозвучал металл. Дитя послушно кивнуло и, освободив ладошку из маминой руки, направилось к диванчику.
        - Ну вот. - Молодая женщина робко улыбнулась и добавила: - Я вернусь через час.
        Она поспешила к лестнице. Глядя ей в спину, Марк невольно подумал, что, хоть она и произвела впечатление крайне замотанной и уставшей, ножки у нее ничего. И не только ножки…
        Бог знает почему эта мамаша вызвала у Марка такое раздражение. Может, потому, что он всегда любил детей и в его несколько патриархальном понимании мама должна сидеть рядом и держать малышку за руку. Особенно в трудную минуту. А ведь для большинства детей визит к зубному врачу - это и есть трудные минуты жизни. Виноваты в этом сами родители, которых в детстве тоже запугивали визитом к стоматологу. Да и сейчас нередко приходится слышать на улице что-нибудь вроде «Не ешь третий чупа-чупс, а то зубы будут плохие и доктор тебе их вырвет». Наверное, должно смениться несколько поколений людей, привыкших к нормальному медицинскому обслуживанию с самого раннего возраста, тогда они сумеют внушить своим детям, что забота о своем любимом тельце должна опережать заботу об одежде и автомобиле. Старательно выкинув Светлану из головы, он пошел работать дальше.
        И ведь как назло… Сегодня нашему дантисту попался исключительный экземпляр - малохольная девица, страдающая патологическим страхом. Сначала она без умолку говорила, глядя на него остановившимися от ужаса огромными глазами. Беспардонно перебив девушку, Марк попросил-таки ее открыть рот. Она кивнула и продолжала трещать. Понятно. Попробуем по-другому. Надо перехватить инициативу в разговоре.
        - Как вас зовут?
        - Виктория.
        - Какое красивое имя. Поистине королевское. Вы знаете, что Англией долгое время правила королева Виктория?
        - Да, мама назвала меня…
        - А можно, я вас буду звать просто Вика?
        - Да…
        Пока она улыбалась в ответ на его самую шикарную улыбку, Марк осторожненько пристроил ее голову на подголовник, успел цапнуть со стола инструменты и поднес их к плотно сжатым губам со словами:
        - Ну, королева, давайте аккуратненько посмотрим, что там у вас…
        Не тут-то было. Невозможная девица выдернула голову из-под его рук; не поверите, она скользнула в кресле вниз, юбка при этом поползла само собой вверх, и Марк обалдело уставился на кружевные красные трусики. Миновав совершенно деморализованного врача, вооруженного зеркальцем и зондом, она вернулась-таки в исходное положение, оправила подол и разразилась слезами. Из соседнего бокса выглянула Таня, коллега. Вопросительно вздернула брови. Марк покачал головой. Татьяна оглядела девицу, его, уже взмокшего, хмыкнула и исчезла.
        - Катерина, налей девушке успокоительного.
        Катя быстренько сунула истеричке пластиковую рюмочку, наполненную редкостной гадостью. Сам Марк пил такое один раз - во время дежурства в детском отделении, - после того, как первый и единственный раз в жизни грохнулся в обморок. Проглотив лекарство, девушка выпучила глаза и даже на секунду перестала рыдать. Воспользовавшись затишьем, он демонстративно положил инструменты в лоток и, мило улыбаясь, спросил:
        - Вам лучше? Ну и славненько. Тогда идите. Женский туалет прямо в конце коридора. В таком виде нельзя выйти на улицу - тушь потекла, и вообще, какого черта вы так накрасились - ведь шли к стоматологу, а не на Тверскую. Впрочем, дело ваше. Как умоетесь, если хотите, загляните ко мне - я дам вам телефон частной клиники; они там делают общее обезболивание чуть не у входной двери - укольчик сильнодействующего препарата, а потом уж, когда вам сделается все равно, проводят необходимые манипуляции. Так что даже удаление должно пройти без особых проблем, а уж пломбу и не заметите, как поставят.
        Это был не блеф, его приятель и правда так работает. Что делать, истериков довольно много.
        Вика хлопала глазами, цвет которых было затруднительно различить - столько туши свисало с ресниц. Потом подхватилась с кресла, но не пошла в туалет, а подскочила к раковине в углу, быстро намылила руки. Катя возмущенно пискнула - пользоваться раковиной в кабинете больным не положено, - но девушка уже терла глаза и пригоршнями плескала холодную воду в лицо. Надо сказать, косметики на ней было не меньше килограмма - вода текла разноцветная. Катерина сунула ей бумажное полотенце, и, когда Вика подняла голову, Марк вытаращил глаза - теперь ей на вид было лет шестнадцать. Когда она вошла, он решил, что ей двадцать пять.
        Побоявшись, что заработает нервный срыв, если не узнает правду, он поинтересовался:
        - Сколько вам лет?
        Вика шмыгнула носом и прошептала:
        - Восемнадцать.
        Н-да. Марк тупо смотрел на нее. Милое, почти детское личико: голубые глаза, аккуратный нос, чуть припухшие, но хорошего рисунка губы. Цвет волос, модный розово-красный, первоначально явно был другим, скорее всего русый. Какие странные девушки пошли, однако. Теперь, когда она перестала быть похожа на проститутку в боевой раскраске, стала милой, даже симпатичной девочкой. Вика таращилась на стоматолога в ответ. Потом сжала кулачки и решительным шагом направилась к креслу. Плотно уселась и тоном команды «пли» бросила:
        - Давайте.

«Ох, грехи наши тяжкие, ну почему я не стал инженером?» - в который раз вопросил себя же самого Марк. Или кем-нибудь еще - кто имеет дело с железками, а не с нервными барышнями. Он осторожно взял инструменты, готовый к новой вспышке. Но дальше все пошло неплохо. Первичный осмотр выявил три дырки - две паршивые, одну маленькую. Марк все объяснил девушке, сказал, что сделает укол, а до него - побрызгает десну ледокаиновым спреем, чтобы укол был менее неприятным. Обычно врачи берегут спрей для деток, но тут ему не хотелось рисковать. Вика только молча кивнула. Он принялся за работу, комментируя процесс и от себя добавляя какие-то шутки-прибаутки, чтобы ей не было так страшно. Через некоторое время - после укола и первого захода бормашины - девица поняла, что ничего не чувствует, и тело ее несколько расслабилось, а глаза приобрели более осмысленное выражение. Остаток времени она сидела очень хорошо, и единственное, что Марку не нравилось, - пристальный взгляд голубых глаз. Закончив и прочитав обычную нотацию - два часа не есть, может немножко поболеть… - он улыбнулся и, решив, что хорошее поведение надо
поощрять, сказал:
        - Вика, вы просто молодец. Не думал, что у вас хватит сил взять себя в руки, но вы оказались стойким солдатиком. Все было не так страшно, правда? У вас еще две дырочки. Надумаете, записывайтесь и приходите, будем работать дальше. Чтобы зубки были в порядке. Тогда королева Виктория сможет осчастливить своих подданных безупречной улыбкой.
        Она кивнула и, пробурчав «спасибо», выпала в коридор. Не успел Марк снять перчатки и вытереть пот - кофе хотелось до визга, - как в кабинет впорхнула тетенька солидной комплекции, увешанная переливающимися в ярком свете многочисленных ламп украшениями. Марк никогда не думал о том, чтобы стать ювелиром - ювелир в семье дядя Леня, и у него есть сын, - но тем не менее кое-что понимал - гены, должно быть. Так вот, камушки на тетке были настоящие и о-очень солидные. Подбор украшений Марка впечатлил, хотя он сразу не понял почему. Присмотревшись, сообразил. Дама, должно быть, боялась проявить дурной вкус (который смело проявляла в одежде) и брала классику - никакой вычурности, веточек и ненужных завитушек. Четкие, изящные линии оправ подчеркивали чистоту бриллиантов - в серьгах и кулоне. И два изумруда в перстнях. Видимо рассудив, что столь крупногабаритное тело не следует украшать мелкими камнями, дама выбрала крупные. Марк такие видел только на выставке - ходил как-то с дядей Леней. А сколько это может стоить - даже представить себе не мог.
        Завороженный блеском и занятый напряженными подсчетами, молодой человек молчал, Катя решила выставить нахалку лично.
        - Дама, - решительно начала она. - Выйдите. Войдете, когда над дверью загорится…
        Взглянув на Катерину, как солдат на вошь, дама обратила на стоматолога голубые глазки и решительно сказала:
        - Доктор, я вам очень благодарна. Виктория готова прийти еще раз и даже не устраивала истерику. Не поверите, когда она была маленькая, ее приходилось затаскивать в кабинет силой - за руки, за ноги. Но вы просто волшебник.
        Твердой рукой дама припечатала к столу конверт.
        - Это в качестве благодарности за то, что сумели все так удачно сделать.
        - Э-э, - промямлил Марк. - Да? Собственно, Вика сама молодец. Должно быть, она просто повзрослела.
        Мамаша усмехнулась:
        - Вы четвертый врач за последние два дня. Она почти не спала от боли, и все равно никто не мог заставить ее даже рот открыть. Хоть я и пообещала ей новый мобильник - такой, знаете, со встроенной фотокамерой, обсыпанный камушками и черт знает чем еще…
        Марк тупо покивал. Надо же. Дама повернулась к Катерине и протянула руку:
        - Счет.
        Девушка молча протянула ей листок, но когда мадам поплыла к выходу - Марк не поверил своим глазам, - Катя оказалась впереди и открыла ей дверь!
        Потом закрыла поплотней и бросилась к столу. Не решаясь взять конверт в руки, она нетерпеливо переступала с ноги на ногу и тараторила:
        - Ну же, Марк Анатольевич, смотрите скорее, сколько там.
        Там было триста долларов новыми блестящими зелеными бумажками. Три штучки. Это поверх нехилого счета в кассу - заведение отличается убойными ценами. Он протянул одну бумажку Кате, и та запрыгала по кабинету козой.
        - Как здорово! У меня как раз день рождения скоро! Куплю себе сапожки замшевые… Нет, лучше мобильник…
        Посмотрев на ее круглое раскрасневшееся личико и сверкающие глаза, добрый Марк протянул ей вторую купюру:
        - С наступающим днем рождения!
        Катерина взвизгнула, и врачу показалось, что она собирается броситься ему на шею. Марк поспешно сделал шаг назад. Пробормотав что-то, Катя рванула из кабинета.
«Надеюсь, у нее хватит мозгов не растрепать товаркам о том, сколько ей обломилось», - устало подумал он. Потом побрел к раковине и умылся холодной водичкой. Что-то притомился. Ох уж эти женщины… Кстати, о женщинах. Как там ангелочек сероглазый?
        Марк выглянул в коридор. Девочка сидела в углу дивана, погруженная в какую-то электронную игрушку, которая пищала и стреляла под ее тонкими пальчиками. Честно сказать, молодого человека несколько покоробило то, что Светлана оставила дочку одну. Хотя девочка уже в сознательном возрасте, да и не на улице ведь. И народу немало. Обводя взглядом людный холл, Марк невольно вздрогнул: у самой двери на лестницу сидел высокий парень и как-то очень пристально на него смотрел. Потом парень отвел взгляд и стал смотреть на девочку. Черт, а ведь он пришел сразу за ними и с тех пор тут, хотя очередь уже существенно продвинулась. Марку это не понравилось. Парень был похож на киношного громилу: широкие плечи, малоподвижное лицо, плотно сжатые губы. Конечно, нельзя судить по внешности. Может, он добрейшей души человек. Любит животных и переводит старушек через дорогу. Но почему он все время поглядывает на маленькую девочку, а не на те вполне совершеннолетние ноги, которые очень откровенно выставлены прямо напротив него? Не придумав ничего лучшего, Марк подошел к ребенку и (а ведь собирался в ординаторскую кофе
пить) сказал:
        - Пойдем, я пока посмотрю твои зубы, может, где дырочки есть.
        Девочка послушно встала и пошла за ним.
        Зубы у нее были в очень приличном состоянии. Дырок не обнаружилось, и молодой человек принялся развлекать девчушку беседой, с нетерпением поглядывая через открытую дверь в соседний кабинет, где Антонина Ивановна никак не могла расстаться с какой-то мамашкой. Мамашке очень хотелось, чтобы у ее пупсика был правильный прикус. Но при этом она не могла заставить свое чадо носить пластинки.
        - Э-э, как тебя зовут? - начал Марк.
        - Анастасия.
        - Да? Какое красивое имя. А в каком ты классе?
        - Во втором.
        - Да? Как здорово. А тебе нравится учиться?
        - Нет.
        - Да? Как…Что?
        Он уже подошел к двери - парень сидел на том же месте.
        - Не нравится мне учиться.
        - Да? Почему же?
        - Потому что. А почему вы все время говорите «да?».
        - Не знаю, привычка, наверное. Э-э… - Похоже тема школы себя исчерпала. - А кем твоя мама работает?
        - Юрисконсультом. А почему вы стали зубным врачом?
        - Не знаю. Так получилось. А кем ты хочешь стать?
        - Я не хочу стать юрисконсультом и не хочу стать зубным врачом.
        - Да?
        Уф, Антонина Ивановна освободилась.
        Марк сдал Анастасию с рук на руки, то есть пересадил в другое кресло, и не мог не глянуть по дороге - парень сидел на прежнем месте! Нет, ну и рожа, вечером увидишь - подушку съешь с испуга. Это же надо, дантист был уже просто уверен, что этот тип сидит тут неспроста. Он велел Катерине не закрывать дверь, хотя обычно терпеть не мог, когда кабинет открыт - раздражает безумно. Но сейчас Марк то и дело поглядывал через коридор на светлую макушку в кресле Антонины Ивановны. Через несколько минут девочка встала и направилась к двери. Бросив пациента, он догнал ее:
        - Ты куда?
        - На рентген. Антонина Ивановна послала в тридцать третий кабинет.
        - Погоди, я тебя провожу. - «Черт, куда это я - у меня мужик с иглой в канале». - Катя, Катя, подойди сюда!
        Катя - сестра и тормоз страшный - подплыла. Она милая девушка, но пока раскачается, Марк иной раз готов был забежать вперед и сделать все самостоятельно (иногда и делал).
        - Катенька, проводи девочку на рентген, проследи, чтобы сделали снимок сверхкомплекта, и приведи обратно.
        - Но, Марк Анатольевич, а как же…
        - Катерина! - Он выдержал грозную паузу. - Ты меня поняла?
        - Да. - Губки обиженно надулись. - Хотя она достаточно взрослая…
        - Сделай, пожалуйста, как я сказал.
        Обиженная Катя взяла у Анастасии карту и поплыла вперед. «Пусть пообижается, ничего, - думал Марк, - я вообще-то добрый, так что она скоро оттает». Нельзя долго сердиться на непосредственного начальника, который только что подарил тебе двести баксов, правда?
        Он все еще мучил мужика, когда сестра и Настя вернулись. Антонина Ивановна уткнулась в снимки.
        Слава богу, к тому моменту, как она закончила, на пороге кабинета нарисовалась мамаша. Выглядела она несколько менее заморенной и какой-то более спокойной. У Марка даже закралось подозрение, что «деловая встреча» была с парикмахером или косметологом или, может, она просто ходила по магазинам? Короче, эта мысль почему-то взбесила его окончательно, и, когда мамашка с девочкой уже шли к выходу, он преградил им дорогу.
        - Марк, - она определенно похорошела и улыбалась просто очень мило (она вообще очень ничего - невысокая стройная блондинка, с серыми, как у дочки, глазами), - я так вам признательна. Надеюсь, скоро Анастасия будет с ровными зубками. Она сказала, что вы смотрели ее, спасибо, это так мило с вашей стороны.
        - Не за что. Знаете, Светлана…
        - Зовите меня Лана, хорошо?
        Молодой человек растерялся. Черт бы побрал этих женщин, как только намечается серьезный разговор, они либо ревут, либо кокетничают.
        - Да? Хорошо.
        - Он всегда сначала говорит «да?», - откомментировало чадо.
        - Знаете, Лана, я бы не стал на вашем месте вот так оставлять девочку одну. Я понимаю, вы, наверное, занятой человек, но можно же няню нанять или папу от работы оторвать.
        - А у меня нет папы, - не без гордости заявила девица-красавица, но Марк не дал сбить себя с толку. Подумаешь, у него его тоже не было, и ничего, обошелся.
        - В конце концов, людное место - еще не гарантия безопасности, - заявил он.
        Говоря это, дантист недвусмысленно смотрел на парня у двери и, кажется, даже голос немного повысил, чтобы ему было слышно.
        Брови у Ланы удивленно поползли вверх, а тон заметно утратил приветливость:
        - Я благодарю вас за заботу, но боюсь, теперь нам пора. - Она повернулась и пошла к двери. Но Анастасия осталась. Глядя на врача снизу вверх, она спросила:
        - А сколько стоит вставить зуб?
        - Тебе не надо его вставлять. Он вырастет сам.
        - Это не мне, а Ивану.
        - Кто такой Иван?
        - Это вон тот, у двери, которого вы испугались. Он знаете почему не улыбается? У него спереди зуба нет, как у меня. Он говорит, на тренировке выбили, а я думаю - подрался с кем-нибудь…
        - Да? - Марк растерялся - Ты его знаешь?
        - Конечно. Это телохранитель. Мама оставила его за мной присматривать. Так что зря вы ее воспитывали.
        - Анастасия! - Лана стояла у двери на лестницу. А большой, но теперь уже не страшный Иван маячил за ее спиной.
        - Ну же, сколько стоит, быстрее.
        - Я так не могу сказать, надо смотреть. Но не меньше ста долларов.
        - Настя!
        - Ладно, черт, может, в следующий раз. - И, махнув рукой, она побежала к матери.
        А Марк стоял, смотрел им вслед и чувствовал себя абсолютным дураком.
        До конца дня он был не в своей тарелке. А кто бы был? Катя стала абсолютно невменяема от неожиданно свалившегося богатства и потому малопригодна к работе. У нее все сыпалось из рук и существенно снизилась острота слуха. Видать, все мысли были заняты сапожками, мобильниками и прочим барахлом. Да еще Настин зуб оказался не так прост, как он думал. Антонина Ивановна подошла уже после обеда.
        - Марк, я хотела спросить, вы сами подберете им хирурга или пусть записываются, как обычно?
        - А что такое?
        - Посмотрите снимки. Очень неудачный случай. Зубки в десне стоят под углом и не дают друг другу выйти. К тому же один явно дефектен - изогнутая форма.
        Марк посмотрел рентген. Да, он не ортодонт, но тут, похоже, ждать нечего, надо резать.
        - Как вы с ними договорились?
        - Послала на консультацию к хирургам. Но сами знаете, какая у них запись.
        Запись была на три месяца вперед, да еще потом на операцию ждать очереди бог знает сколько. Поэтому он пошел на поклон к Эмме Львовне - заведующей детским хирургическим отделением. Эмма дама суровая, но Марк когда-то был ее студентом, так что договориться смог без особого труда. Правда, пришлось выслушать очередные упреки в отступничестве - ну да кто из нас без греха? Да, когда-то, в пору светлых идеалов юности, он мечтал стать детским хирургом. Дядя Миша качал головой, но не отговаривал. Мечта умерла сама, после первого же дежурства в детском отделении. Он просто не смог, не вынес. Не получилось из Марка героя, то бишь детского хирурга. Ну, да что ж теперь… Все равно он врач, и неплохой - о том свидетельствует обширная клиентура и растущее благосостояние.
        Короче, Марк показал снимки, поканючил, получил свою дозу ворчания и назначение к хирургу на следующую среду.
        Вечером он раздобыл у тетушки телефон Ланы. Само собой, это оказалось не так чтобы просто. Только мужчина может в ответ на просьбу дать нужный вам номер сказать: записывай. Женщина начинает с допроса с пристрастием:
        - Светланочка была у тебя сегодня? Ну что там у девочки?
        - Сверхкомплект у девочки. Надо удалять.
        - А Антонина Ивановна ее смотрела?
        - Конечно, я…
        - Это хорошо, я ведь пообещала, что ты посоветуешь им самого лучшего специалиста. Сейчас такие времена, что и за деньги невесть что можно получить. Платная клиника, подумайте! А вдруг он просто купил это место?
        - Тетя, мне нужен телефон…
        - Так я тебе сейчас его дам! Что ты такой нервный? Ты сегодня ел?
        - Ну да…
        - Что ты ел?
        - Свинину с рисом…
        - Марк! Я понимаю, что у тебя нет уважения к традициям твоих предков, да и черт с ними. Но ты должен больше уважать свою печень! Нельзя каждый день есть мясо. Это вредно для сосудов. Вот рыба - совсем другое дело…
        И так еще минут десять. Но в конце концов Мюллер отпустил грешную душу Штирлица на покаяние и Марк получил вожделенный телефон. Хотя кому это надо? У него все зубы на месте. Но сегодня он выставил себя таким дураком, что говорить со Светланой не хотелось. Чувствуя неловкость, он все же заставил себя позвонить.
        - Лана, это Марк… который стоматолог, добрый вечер.
        - Добрый вечер.
        - Я поговорил с Антониной Ивановной, посмотрел снимки, случай оказался непростым. Вы попали к хирургам?
        - Нет. Нас записали на консультацию через месяц.
        - Да? Знаете, я взял на себя смелость переговорить с завотделением… Все-таки я чувствую себя ответственным… У нее есть окно в следующую среду, и я вас записал на операцию.
        - Правда? Спасибо большое. Я вам очень благодарна, правда… А во сколько?
        - В два часа.
        - Ох… в два?
        Похоже, мамаша опять чем-то занята. Марк разозлился.
        - У вас опять деловая встреча?
        - Нет-нет, что вы, мы будем обязательно. Наверное, надо приехать пораньше?
        - Да. И позвоните завтра в хирургическое отделение, они вам скажут, что нужно. Сколько-то часов до операции не есть и так далее… Кажется, еще нужен анализ крови.
        - Я поняла. Спасибо вам большое, Марк. С меня причитается.
        - Обязательно. Вот зуб покажется, тогда и обмоем.
        На этой милой ноте они и простились.
        Глава 4
        Через пару дней, к великому изумлению Марка, у кабинета опять нарисовалась Вика. Честно сказать, он ее сразу не узнал. Так, отметил, что девочка вроде знакомая, должно быть, уже бывала на приеме. И только когда она вошла в кабинет и сказала:
        - Здравствуйте, Марк Анатольевич, - он понял, кто это.
        Надо сказать, что девушка изменилась разительно. Имидж расписной оторвы был отвергнут, и перед растерявшимся дантистом предстал непорочный ангел. Минимум косметики: коричневая тушь, зрительно увеличившая и без того большие голубые глаза, перламутровая помада и нежный запах духов. В прошлый раз и от девицы и от мамаши разило Коко Шанель так, что у Марка чуть не началась астма. Костюмчик тоже явно был из другой оперы: нежного оттенка голубое шелковое платьице, абсолютно прозрачное, но целомудренно надетое на другое платьице, или это комбинация? Или комбинации сейчас не носят? Ну, в общем, молодому человеку понравилось. Стройные смуглые ножки вполне устойчиво стояли на невероятных каблуках серебряных туфель. Слегка не по погоде, но ведь она наверняка не пешком. Волосы сохранили свой цвет, но, черт знает как, он не был больше столь диким. Справа волосы падали на лицо и шею свободно, слева их сдерживал ряд из пяти серебряных заколок с блестящими камушками. Марк не без страха присмотрелся - но это явно были не бриллианты. Скорее всего, хорошо граненный хрусталь.
        Перемены, произошедшие в Виктории, поразили бы и профессора Хиггинса, а уж что говорить о бедном дантисте. Он выдохнул, не скрывая изумления:
        - Боже, детка, да ты здорово изменилась! И теперь просто красавица!
        На личике Виктории расцвела улыбка. Она спокойно села в кресло, вытянула потрясающие ноги с нежными коленками и выжидательно уставилась на врача. Марк не оправдал ее романтических надежд и быстренько протянул к ней ручонки с инструментами. Увидев зонд и зеркальце, девица опять напряглась.
        - Ну-ну, - укоризненно сказал доктор. - Что такое? Мы ведь в прошлый раз чудесно поладили. Ты очень храбрая девочка, а я очень неплохой врач. Сейчас мы опять побрызгаем, потом уколем - и дальше можешь мирно спать…
        Он говорил и говорил; так успокаивают детей и испуганных животных. И постепенно Вика расслабилась. Марк прочел ей лекцию о том, как надо правильно чистить зубы, и пообещал, когда она придет в следующий раз, устроить практическое занятие.
        - Ты поняла? Принеси с собой щетку и пасту. Хотя можно купить и здесь, внизу аптека.
        Девочка кивнула, попрощалась и, забрав счет, удалилась. Честно говоря, Марк Анатольевич с Катей не сговариваясь уставились на дверь. Но монументальная мамаша не появилась. Доктор вздохнул с облегчением, Катя - разочарованно.
        Через день, закончив труды праведные, Марк намылился было домой. Вообще, он всегда считал себя гармоничной личностью, потому что жил в мире с самим собой и с окружающими (как правило). В частности, он любит ходить на работу, но и возвращаться домой тоже здорово. Дома у него никакого зверья не водилось - боже упаси. Молодой человек всегда хотел иметь возможность в любой момент сорваться на недельку куда-нибудь - в Рим или в Подольск, как сложится. Квартира без претензий - двушка, но вполне удобная. Честно сказать, в свое время Марк пал жертвой американской мечты: иногда ему жутко хочется заиметь загородный дом. С лужайкой и большой светлой террасой. Но такой дом нельзя строить в одиночку. А на лужайке должны валяться игрушки и велосипед… Поэтому пока Марк живет в своей берлоге, а дом иногда рисует… Каждый раз немного другой, но общий вид уже вполне определился.
        Сегодня на ужин предполагались пельмени и салат. Пельмени уже в холодильнике, а салат он решил купить в супермаркете по дороге…
        Таня выглянула из своего бокса:
        - Уходишь?
        - Да. Тебя подвезти?
        - Нет, благоверный обещал заехать, но застрял в пробке. Теперь ждать его…
        - Идете куда-нибудь?
        - Не то слово: его начальник отмечает юбилей. Снял зал в каком-то ресторанчике - тут неподалеку.
        - Да? - Марк задумчиво смотрел на нее. Под халатом у Танюши - он прекрасно это помнил, потому что видел ее с утра до начала работы, - так вот, под халатом у нее не было ничего праздничного. Какой-то костюмчик неопределенный…
        - Ты чего? - Коллегу явно смутил его взгляд.
        - А где парад?
        - Понимаешь… - К его удивлению, Таня покраснела. - Я взяла с собой платье, но… еще ни разу его не надевала и как-то глупо себя чувствую. В конце концов, не обязательно быть в чем-то навороченном. Всегда можно отговориться тем, что я с работы…
        - Тем, что ты с работы, будешь оправдывать отсутствие маникюра, - сурово сказал наш дантист. - Иди переодевайся.
        - Да ну, Марк…
        - Давай, давай. Я посмотрю и скажу, идет или нет.
        - Ну ладно. - И она нырнула к себе.
        Он присел к столу и решил пока кое-что дописать в карту… Но не тут-то было: зазвонил мобильник. Марк смотрел на маленький серебристый телефон - сам себе подарил на день рождения последнюю модель. Функций в нем - полно. Еще чуть-чуть, и он будет кофе по утрам варить. И всегда он хозяину нравился. Но сейчас Марк слушал звонок и почему-то был уверен, что это звонит какая-нибудь головная боль.
        Вздохнув, он поднес телефон к уху:
        - Да. - Голос его был сух, как песок в пустыне.
        - Марк, здравствуй, милый, это Лиля.
        - Здравствуй.
        - Мне нужно с тобой поговорить. Ты ведь уже закончил работу?
        - Да, но, видишь ли…
        - Ну и чудесно. Я тут совсем недалеко и минут через пятнадцать буду у главного входа. Целую, милый.
        И она отсоединилась. Марк лихорадочно тыкал пальцем в кнопочки, пытаясь определить номер девушки и как-то отодвинуть неизбежное. Но все напрасно - «номер скрыт» высветилось на экранчике. Ох, что она, интересно, хочет? Ну, не то чтобы ему и вправду было интересно, но уж лучше знать, что может свалиться на его бедную голову.
        - Ну как?
        От неожиданности Марк подпрыгнул на стуле.
        Про Татьяну-то он и забыл!
        Она стояла в дверях бокса и нервно перебирала пальцами цепочку вечерней сумочки. Марк Анатольевич вздохнул: «Если бы она не любила так своего мужа, я бы…» Все-таки платье очень много значит: милая, но ничем особо не примечательная коллега превратилась в русскую красавицу. То, что в повседневной одежде казалось полнотой, в вечернем туалете обернулось статью. Серо-зеленое, тускло блестящее платье чуть ниже колена выигрышно подчеркнуло высокую грудь. Открытые плечи сияли молочной белизной. Само собой, она стыдливо прикрыла их серебристым палантином.
        Светлые волосы Таня закрутила сзади, оставив открытой красивую шею.
        - Жаль, что у тебя нет бриллиантов, - пробормотал Марк.
        - Что?
        - Сюда бы длинные серьги… платиновые, с бриллиантами.
        - Марк, что ты несешь, какие бриллианты? Как тебе платье?
        Он вздохнул, сделал шаг вперед и спустил палантин с ее плеч:
        - Вот так лучше. - Потом честно сказал: - Здорово. Не вздумай снять платье и явиться в ресторан в том костюме. Небось твой муж и забыл, какая ты красивая. Не лишай мужика радости. Знаешь, когда приходишь в ресторан с женщиной, на которую смотрят… Это глупо, но где-то в нас живет инстинкт собственников. И твой будет горд и счастлив, что ведет под руку такую красавицу.
        Щеки Танечки полыхали румянцем, но она улыбнулась и решительно кивнула:
        - Решено! Иду в платье!
        Тут у нее затрезвонил мобильник: муж наконец прорвался через все пробки. Танюша похватала сумки и, сделав ручкой, убежала. Да, ее ждет праздник. «А вот что ждет меня?» - озабоченно вздохнул доктор. Он не спеша собрал вещички и пополз к выходу. А может, уехать? Просто сесть в машину и отчалить. А когда возмущенная девушка Лиля позвонит, объяснить, что у него дела и не надо впредь так резко вешать трубку. Соблазн был велик. Но неприлично так обращаться с дамой. К тому же… К тому же Марк уже некоторое время ни с кем не встречался и организм его настойчиво требовал вернуться к активной сексуальной жизни. Если Лиля не сильно изменилась, то не позже чем через час они окажутся в постели. Или на ковре. Или на заднем сиденье машины. Но все это не так плохо по сравнению с теми местами, что выбирала Алиса, и для скромного стоматолога вполне приемлемо. Марк приободрился и решил потратить время ожидания на протирание стекол своего «форда». Будем надеяться, он отвезет хозяина навстречу бурному и занимательному вечеру. Достал замшу и принялся наводить красоту. И тут сзади раздался звонкий голосок:
        - Здравствуйте, Марк Анатольевич.
        Обернувшись, он очутился нос к носу с Викторией. Широко распахнутые голубые глаза смотрели приветливо, тонкие пальчики сжимали небольшой кожаный портфельчик, изящная фигурка затянута в серо-стальное платье-футляр. Ножки у девочки все-таки удивительно красивые.
        - Привет, - отозвался доктор. - Что ты здесь делаешь?
        - Я… я с занятий ехала и тут была… недалеко. И смотрю - вы. - Она улыбалась ему как лучшему другу, честное слово.
        Марк почувствовал удовлетворение - все-таки он молодец. Грамотно проведенное лечение дало прекрасные результаты - запуганный ребенок превращается в нормального пациента.
        - Да, я как раз закончил работу.
        - Правда? Вы сейчас домой?
        - Ну… - Он замялся.
        - А вы не могли бы меня подвезти?
        Прежде чем Марк успел открыть рот, сзади раздался другой голос:
        - Нет, детка, тебе придется еще немного подрасти. На сегодня этот мужчина мой.
        Лиля была неотразима: хрипловатый, низкий голос, черные джинсы со шнуровкой, вишневый пуловер, приспущенный с одного плеча. Платиновые волосы небрежно - ах, как недешево стоит эта небрежность - разлетаются по плечам. Она была очень загорелой и невозможно сексуальной. Марк просто глаз не мог отвести от ее ярко накрашенного рта. Потом сообразил, что пауза несколько затянулась, и промямлил:
        - Ты извини, Виктория, мы с моей… э-э… подругой договорились заранее, так что как-нибудь в другой раз.
        Он распахнул дверцу перед торжествующе усмехнувшейся Лилей, потом нырнул за руль, и машина тронулась. Краем глаза он заметил, что девочка осталась стоять на тротуаре, глядя им вслед. Должно быть, думает, что, когда вырастет, станет такой же красивой стервой. Марк вздохнул. Очень может быть.
        - Что, дружок, уже на малолеток перешел? - язвительно поинтересовалась Лиля.
        Ответ дантиста был пространен, не вполне цензурен и ясно отражал намерения в отношении самой Лили. Как он и ожидал, она не имела ничего против, и они двинулись к дому Марка.
        Через пару часов он ощутил некоторое удовлетворение и зверский голод. На такой случай у предусмотрительного молодого человека имеется телефон «Пицца на дом». Обычно ребята из службы доставки не возражают прикупить по дороге пакет сока и сигарет для дамы. Лиля спросила, почему бы не пойти в ресторан и не поесть по-человечески. Марк ответил честно: если она выйдет в город, то до утра будет шляться по разным кафешкам и танцулькам и потрахаться они больше не смогут. А он соскучился и после еды рассчитывает на продолжение.
        Она рассмеялась и сказала:
        - Ты поросенок, - приподнялась на локте, некоторое время рассматривала лежащего рядом мужчину, словно видела впервые, а потом спросила: - Скажи, все евреи такие?
        - Нет, попадаются зеленые в красный горошек.
        - Я серьезно.
        - Что значит - такие?
        - Ну… неутомимые.
        - Ты мне льстишь.
        - Не жадные… Не глупые.
        Марк насторожился.
        - Не бедные.
        Ему вдруг стало ужасно смешно. Глядя, как он заливается хохотом, Лиля вздернула брови и обиженно спросила, что смешного доктор нашел в ее словах.
        - Знаешь, я первый раз слышу столько комплиментов от женщины… но они все почему-то с частицей «не». Странно, да?
        Она хмыкнула:
        - Да, глупо получилось. Извини.
        - Да ладно. Все-таки это были комплименты.
        Она встала, накинула его рубашку на голое тело и пошла на балкон курить. Оттуда донесся ее низкий голос:
        - Я должна решить, выходить ли мне замуж, понимаешь?
        - Нет, - честно ответил Марк. - А я-то тут при чем?
        - Он бизнесмен. И у него гражданство Израиля. Он даже внешне на тебя немного похож, только покрупнее. Ну… Я хотела с тобой встретиться и… чтобы вспомнить, какой ты. И вспомнила - ты мне нравишься.
        - Но замуж ты собралась за него, - не мог не уколоть Марк. (Не то чтобы он собирался на Лиле жениться.)
        - Да. Не обижайся, но он очень богат. Только все же не такой веселый, как ты. И он несколько старше. И я хотела спросить… Как это - быть женой иудея?
        - Это, милая, не ко мне. Что касается физиологических особенностей, то ты полностью в курсе, и если он тоже обрезанный, то вряд ли тебя что-нибудь удивит, а больше ничем помочь не могу.
        - Ну перестань! Ты же прекрасно понимаешь, что я хочу спросить. Мне надо знать, что принято там, а что нет. Может, есть какие-то традиции и обычаи, которые надо иметь в виду, чтобы не выглядеть глупо. И надо ли мне менять гражданство или лучше оставить российское? И как насчет брачного контракта? У вас его заключают? И…
        - Лилечка, радость моя, не сердись, но ты мелешь чепуху! Ты пойми, я никогда не был в Израиле. Смешно, да? Там живет моя мать, но сам я не испытываю ни малейшего желания побывать на Земле обетованной. Может, время еще не пришло - кто знает. Все мои представления о традициях сводятся к посещениям синагоги в юности и рассказам тети Раи, которые вряд ли актуальны сегодня. Родственники, у которых я бываю в гостях, ничем национальным особо не увлекаются. Так, обычные московские семьи. Ну, селедка под шубой и прочие глупости. И потому я могу дать тебе единственный совет: собери все свои вопросы и отнеси их к адвокату. И тогда ты узнаешь про контракт из уст профессионала. Лично я, если соберусь жениться, никакой контракт заключать не буду.
        - Это потому, что тебе нечего терять, - резко сказала она.
        - Все относительно.
        В дверь позвонили. Прибыла пицца. Они разложили еду на журнальном столике в гостиной, сели на диван и ели вперемежку с детективом по телевизору и препирательствами. В конце концов она признала, что мысль насчет юриста не так уж плоха. К тому же Марк обещал найти ей такого, который разбирается во всех здешних и тамошних тонкостях. (Надеюсь, Алан кого-нибудь посоветует.) Через некоторое время они еще покувыркались, потом уставшего за долгий трудовой день дантиста начало клонить в сон, а женщиной овладело то беспокойство, которое Марк так хорошо помнил. Она ходила по квартире, совершенно бодрая, явно не нуждаясь в отдыхе. Бесцельно переставляла книги и вещи, причесывалась, смотрела в окно, курила. Он знал, что сейчас последует, поэтому твердо сказал:
        - У меня был трудный день, и я никуда не поеду. Если хочешь, вызову тебе такси.
        - Ты стареешь, - едко заметила девушка.
        - Может, и так. А может, у меня просто нормальные биологические часы. А вот твои явно со сдвигом.
        Она пожала плечами и стала одеваться. Марк взял трубку и вызвал машину. Потом заставил себя натянуть джинсы, набросил ветровку, дождался, пока она соберется и поправит макияж, и проводил ее вниз. Посадил в такси, дал водителю деньги и, счастливый, что так легко отделался, пошел спать.
        Глава 5
        Через пару дней Марк начал задумываться: а не взять ли отпуск? Кажется, он переутомился. Началось все с утра. Молодой человек пришел на работу вовремя; в коридорчике в креслах, как всегда, толпилось некоторое количество народу. Он отметил трех девиц. Они напоминали Викторию в первый день знакомства. Слишком вызывающая, хотя, несомненно, дорогая одежда, перебор косметики. Девицы уставились на доктора во все глаза и начали перешептываться и хихикать. Марк Анатольевич вошел в кабинет и, честно сказать, торопливо проверил, все ли у него в порядке с костюмом. Поймите правильно - он знал, что не урод, но никогда не пользовался бешеным успехом у подобного рода женщин. Опасения оказались напрасными: носки и ботинки одинаковые, брюки застегнуты, рубашка вполне стандартная. Глянул в зеркало - лицо на месте. Ну да ладно. Влетела Катя и с порога, не потрудившись закрыть дверь, заверещала:
        - Марк Анатольевич, смотрите скорей!
        Она распахнула халат. Под ним обнаружилась сильно обтягивающая Катину пышную грудь маечка цвета закатного неба (буквально так - она переливалась от оранжевого у декольте до синего в районе пупка) и коротенькая кожаная юбочка.
        - Ну? - спросила Катерина.
        - Стильно… - отозвался доктор, не зная, что еще сказать. И тут увидел лицо мужика, сидящего напротив двери кабинета. Глаза его буквально вылезли из орбит, он вытянул шею, силясь понять по широкой Катиной спине, что же видит счастливчик с другой стороны.
        Марк быстро подскочил к двери и захлопнул ее перед носом у одной из раскрашенных девиц.
        Потом, честно признаться, долго и нудно воспитывал медсестру. Но ей все как с гуся вода. Весна, что ли, ударила в голову. Катя, перебивая начальника, все пыталась рассказать, как она мучилась сомнениями, куда деть столь неожиданно свалившиеся на нее двести баксов. Потом поехала на Петровско-Разумовский, но там такой отстой… потом на Савеловский, но там такие цены… а потом подружка сказала, что на Манежной распродажа, и вы представляете - это самый настоящий бутик, не фуфло какое-нибудь, и у них там такие скидки, а эту юбку еще и уценили, потому что у нее застежка сломалась. А что застежка - Нинка за пятнадцать минут сделала и денег не взяла, попросила только дать надеть пару раз…
        - Катерина! - рявкнул Марк, чувствуя, что голова кружится от ее высокого голоса и массы ненужных сведений.
        В конце концов ему удалось несколько привести медсестру в чувство и работа началась. Естественно, все три девицы оказались записанными именно к нему. Все три по очереди усаживались в кресло и смотрели на врача широко открытыми глазами так, словно он то ли маньяк, то ли Антонио Бандерас. Марк разозлился и третью выгнал. Сказал, что делать ничего не будет, пока она не почистит зубы. В общем, доктор имел на это право - налет там был чуть ли не в палец толщиной. К его крайнему изумлению, она залилась краской, сползла с кресла и беспрекословно отправилась в кабинет профилактики учиться чистить зубы. Так что Марку таки пришлось ставить ей пломбу. В обед позвонили из редакции, и жизнерадостная девушка-секретарь бодро сообщила, что статья Марка пойдет не в следующем номере, как должна была, а в июльском, потому что получено интервью замминистра здравоохранения…
        Марк разозлился еще раз. Все это было по-житейски понятно, но оттого не становилось менее противным. Сотрудники редакции, получавшие небольшую зарплату, практиковали такой милый способ шантажа. Хочешь, чтобы твоя статья вышла вовремя или вообще вышла, иди в редакцию и неси подарок. Все равно что - деньги, талон на бесплатное обслуживание, косметику. Брали все. Но если кто-то другой давал больше, то его статья шла раньше. Сначала наш дантист хотел плюнуть на это дело, но потом вспомнил, что в июле будет конференция, он там участвует и в его докладе имеются ссылки на эту самую статью, а потому хорошо бы она появилась до… Самым сладким голосом он попросил девушку не менять планов и заверил, что сегодня же приедет, чтобы уладить это недоразумение. Вообще-то у Марка такие проблемы возникали редко - обычно он, чтобы не доводить дело до обострения, просто приезжал в редакцию два раза в год - перед Восьмым марта и Новым годом - и привозил цветы или шампанское, наборы косметики или бокалов. Затем после выхода статьи следовало послать редактору букет и флакон духов или бутылку дорогого вина - и все в норме.
Но в этот раз, занятый собственными переживаниями и доведенный хитрозадой девушкой из Ярославля до полубезумного состояния, Марк напрочь забыл поздравить дам из редакции с Восьмым марта. И вот последовала расплата.
        Закончив труды праведные, дантист вывалился на улицу и вздохнул: вместо того чтобы тихо отползти домой, ему предстоит ехать на другой конец города и кормить бессовестных мздоимцев. Редакция находилась рядом с Останкином, там на Шереметьевской есть «Рамстор», любимый Марком большой магазин, где можно купить все. Туда он и поехал. Мест на стоянке, как обычно, не было, и пришлось проехать круг, а потом еще караулить, пока мужик погрузит в машину многочисленные кульки и пакеты. Близился конец рабочего дня, следовало поторапливаться, а потому он рысцой пробежал по рядам, сгреб в телегу несколько наборов косметики, набрал побольше фруктов и шампанского, а в качестве штрафа - еще и по шикарной коробке конфет. Встал в очередь. Честно сказать, в «Рамсторе» очереди не раздражают - в зале работают кондиционеры, так что тут все равно лучше, чем на улице.
        От нечего делать Марк ненавязчиво разглядывал соседей и вдруг заметил мужика, который маялся у полки с конфетами. «Где-то я его видел», - решил Марк. Но где? В кресле? Нет, вряд ли. Потом вспомнил - в пробке на Садовом. Точно - мужик сидел в белых «жигулях» чуть сзади, в параллельном потоке. Водил он, видно, так себе, потому что подрезал джип и какой-то бритый под бобрик браток, высунувшись из окна, громко, изощренно и подробно объяснял на всем известном языке, что он думает о незадачливом водителе. Разумеется, сцена служила развлечением всем окружающим. При этом свидетели происшествия смутно надеялись, что хозяин «жигулей» достойно возразит и станет еще веселее, но тот молчал, втянув голову в плечи. Да, теперь Марк был уверен, это тот же человек. Вот на него обратила внимание продавщица - явление редкое, как правило, они где-то прячутся, - и он опять втянул голову в плечи и пошел прочь.
        Марк Анатольевич успел в редакцию вовремя, всех одарил, рассыпался в извинениях, был прощен и получил заверения, что статья выйдет вовремя, и наконец смог направить свои усталые ноги, то бишь колеса, в сторону дома.
        В этот вечер он собирался поехать в спортклуб и размяться. Но, добравшись до дому, понял, что сил нет. Более того, мозги, видать, ушли на отдых: был в супермаркете - ну почему не купил себе поесть? Идиот чертов, ругал он себя; пришлось тащиться в соседний магазин. Марк взял пачку пельменей и пакет кефира и встал в очередь. Здесь кондиционера не было, и духота стояла страшная. Народ отдувался и потел. Чтобы не видеть, как у стоящей впереди тетки пот течет по шее, он таращился в грязноватую витрину. И тут заметил белые «жигули», припаркованные на другой стороне улицы. Прищурился: не может быть, за рулем виднелась сутулая фигурка в бежевой майке - тот самый мужик! Тут уж пот потек и по спине дантиста. «Может, я перегрелся?» Мысли метались, как вспугнутые летучие мыши. Или это мания преследования? Ну, вот так уж сразу мания - вряд ли, а невроз - как нечего делать. Молодой человек с трудом дождался своей очереди, расплатился, забыл сдачу, был обруган кассиршей и наконец оказался на улице. Стараясь не смотреть в сторону
«жигулей», чуть не бегом кинулся к дому. Захлопнув дверь, швырнул на пол пельмени и пошел в ванную. Содрал с себя одежду и залез в душ. Через несколько минут ему полегчало. Марк обмотался полотенцем, выполз и подобрал пельмени. Слава богу, они еще не совсем растаяли. Запихал их в морозилку и поставил воду. Потом надел свой любимый махровый халат с капюшоном. Он все делал нарочно неторопливо, стараясь контролировать свои движения и эмоции. Так, водичку надо посолить, поперчить, насыпать туда… Что мы сегодня насыплем? Пожалуй, ограничимся сушеным укропом. Салатик бы какой-нибудь. Он сунулся в холодильник, но там имели место только яблоки. Ну и ладно, яблочко тоже хорошо. Тщательно вымыл фрукт и принялся остервенело грызть его, ожидая, пока закипит вода. Набросать план на завтра?
«Та-ак, сколько у меня там народу записано?» Надо бы еще успеть подойти к завотделением и попросить отзыв на статью…
        Марк старательно отвлекался на привычные заботы и мысли. И все же в висках застучало. Черт, давление поднимается. Заварил чай и вылил туда грамм тридцать коньяку. Выпил. Помогло. Жизнь показалась не такой уж кошмарной, и в голову пришла новая мысль: а если это не невроз? Тогда за безобидным стоматологом кто-то следит. Именно следит, потому что, если бы он после «Рамстора» поехал прямо домой и мужик следом, это было бы еще ладно, может, он живет где-то поблизости. Но Марк же заезжал в редакцию, а когда выруливал из переулка… Теперь ему казалось, что в зеркале заднего вида он видел именно этот жигуленок. Но зачем? «Я всего лишь дантист, - говорил он себе, - не самый богатый, прошу заметить. Особенно благодаря Марине. Стоп. Мариночка, жадненькая бляденочка ярославская. А если это она? В смысле, по ее поручению? Может, квартиры ей мало показалось?»
        Марк скинул халат и бросился к шкафу за чистым бельем. Конечно, можно подождать до утра. Можно и позвонить, ах нет, позвонить нельзя - когда он покупал квартиру, там телефона не было, а потом номер ему, естественно, никто не сообщил. Так что все равно надо ехать. На секунду в Марке проснулся воспитанный человек, который с укором напомнил, что на дворе, однако, девять часов и надо бы совесть иметь - пока доедет… Кстати, чай с коньяком пил. Доза, конечно, смешная, но вот запах… Черт с ним! Молодой человек схватил жвачку, запихал за щеку две пластинки «орбита» - убойная мята и почувствовал, как глаза наполняются слезами - ну и вкус! Так, теперь задавить внутри себя этого интеллигентного рохлю, который стесняется беспокоить людей вечером, - и вперед.
        Марк выскочил из подъезда и, старательно не глядя в сторону «жигулей», плюхнулся на сиденье. И вспомнил, что на плите осталась кастрюля с водой - пельменей он так и не поел. Чертыхаясь, опять поскакал домой, отпер дверь, забежал в квартиру, выключил газ, погасил свет в туалете, запер дверь и опять вылетел во двор, смутно надеясь, что «жигули» отбыли по своим делам. Ничего подобного - торчали на том же месте как приклеенные. Делать нечего - придется ехать выяснять отношения. Город уже начал пустеть, готовясь к ночи, но все же машин на улицах пока было немало. Он пробрался через Таганку, чувствуя, как, несмотря на кондиционер в машине, пот холодной ящеркой пробирается по спине. Терпеть не мог всегда это место: все снуют, толкаются, пихаются, и половина не знает, куда едет.
        Вот и новостройки. Господи, как тут люди живут - все одинаковое. Квартиру смотреть Марк не ездил - ни к чему было, но прекрасно помнил адрес, однажды он там все-таки был. Иногда он смотрел назад; казалось, что «жигули» мелькали в хвосте, но дистанция была приличной, и он не был уверен.
        Но вот, наконец, нужный дом. Марк остановился у подъезда, вышел, оглядел двор.
«Жигулей» не было видно: то ли он потерялся в потоке, то ли… все-таки невроз.
        Несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. «Черт, надо бы к тете Симе съездить - она у нас невропатолог, пусть пропишет что-нибудь… не слишком сильнодействующее, а то забуду иглу у пациента в канале. Или засну на рабочем месте». Молодой человек ухмыльнулся - не так давно снимал Катерине зубной камень и ставил пломбу, так что теперь живенько представил себе, как она сидит в кресле в качестве пациента, а он сам спит, уронив голову на ее пышную грудь… Так, водички бы попить. И жвачку на обратную дорогу свежую купить. Ни к какой Марине он решил не ходить - псих ненормальный, мало ли в Москве белых «жигулей»… В другом конце двора маячила палатка, и Марк неторопливо направился туда. В животе заурчало. «Эх, идиот, убежал, даже не поев. Пожалуй, куплю мороженого…» Не дойдя до палатки метров десять, он бросил взгляд в сторону и оторопел: в арке дома стояли белые «жигули», мужик в бежевой майке сидел за рулем.
        Разом позабыв про мороженое и все остальное, Марк развернулся и на полном ходу порулил в подъезд. Ну, Мариночка, ну подожди!
        Он жал и жал кнопку звонка, пока дверь не раcпахнулась; на пороге стояла его несостоявшаяся жена и улыбалась, словно Мэрилин Монро в камеру. Спать женщина явно не собиралась - на ней было красное платье в обтяжку, расшитое по подолу блестящими стразами, пепельные волосы уложены в высокую прическу, из которой торчали какие-то штуки, похожие на вязальные спицы, на ногах - алые лодочки на шпильках, на лице - ослепительная улыбка. Правда, при виде разъяренного дантиста улыбка померкла, и девушка открыла было рот, но Марк быстро перехватил инициативу:
        - Ты что себе позволяешь, хабалка, мало тебе квартиры показалось, да? Приставила ко мне какого-то хмыря болотного. Больше ни копейки не получишь, поняла? Даже если все агентство наймешь. И вообще, я в милицию пойду!
        Бросив встревоженный взгляд в сторону лифта, Марина зашептала:
        - Вы что, доктор, опухли? Какой мужик? Да я про вас и не вспоминала! Совсем заработался, наверное, или вам бормашина на голову упала? Да я замуж выхожу, если хотите знать, и мой Вовка такой ревнивый…
        Тут в конце коридора зашумел, притормаживая у этажа, лифт. Марина сделала шаг вперед, выпихнула Марка грудью на площадку и затараторила в полный голос:
        - Да я вам повторяю, мужчина, вы адрес перепутали, я квартиру не продаю, может, там было написано корпус два, вы туда сходите, это следующий дом, после арочки…
        Двери лифта распахнулись; к ним направлялся Вовка, доктор сразу понял, что это он. Такой экземпляр подходил Марине на все сто: бритый затылок, немного плоское лицо, широкие, но сутулые плечи человека, которому теперь недосуг качаться, походка вразвалочку. И какого черта он в кожаной куртке в такую жару?
        Цепко оглядев врача, мужик повернулся к Марине:
        - Это кто?
        - Ой, представляешь, приперся и уже минут пять мне мозги канифолит, - мол, по объявлению о продаже квартиры, а я ему говорю…
        Вован перевел на стоматолога невыразительный взгляд светлых глаз. Лицо его было практически лишено мимики, но Марк испугался. Да, он ходит в спортзал, но больше ради здоровья, чем силы, и никогда не умел драться. А этот мужик явно умел и любил. И опять же, кто знает, что у него под курткой. Но больше всего доктора напугала сама Марина: он заметил, как сквозь пудру над верхней губой у женщины выступают бисеринки пота, а рука с ярко накрашенными ногтями теребит ремешок бисерной сумочки.
        - Ну извините, - пробормотал Марк. - Но там точно никакого корпуса указано не было, просто адрес. И я звонил, а хозяйка сказала, чтобы я подъезжал после девяти, потому что она поздно с работы приходит…
        Должно быть, он оказался не лишен актерских способностей, потому что Вован, ухмыльнувшись вполне дружески, вдруг хлопнул доктора по плечу и пробасил:
        - Не расстраивайся, найдешь свою квартиру… А если хочешь, подожди чуток - и можешь эту забирать, недорого отдам. - Он захохотал (стоматолог машинально отметил большое количество золотых коронок во рту) и хозяйским жестом притянул к себе Марину.
        Та захихикала. Марк хлопал глазами и выглядел, должно быть, дурак дураком.
        - Мы как поженимся, я новую квартиру куплю - настоящую, чтоб не стыдно. А то, может, лучше сразу дом за городом - не решил еще. А эту халупу мы продадим, так что смотри, можешь подождать, - пояснил мужик.
        - Да? - Марк оторопел. - Ну… извините. Поздравляю. Должно быть, все же перепутал адрес. - Он ретировался в сторону лифта. Вован сделал ручкой, Марина не удостоила даже взглядом. Маясь у кабины, доктор слышал, как мужик торопил ее:
        - Что ты опять там красишь? И так хороша, как матрешка хохломская. Давай, а то братан ждет…
        К тому моменту, как Марк добрался до «форда», рубашка на нем была мокрая насквозь. Он плюхнулся на сиденье, завелся и тихонечко порулил домой. Уже притормаживая перед поворотом на свою улицу, увидел сзади белые «жигули». Ну и черт с тобой. Все завтра. Сейчас даже бояться сил нет.
        Есть уже не хотелось; Марк высосал бутылку кефира, сидя на кровати и тупо глядя в телевизор. Потом лег. На экране мелькали сотрудники наших славных органов, которые кого-то ловили. Значит, это не Марина. Тогда кто? Враги. Какие враги? Нет таковых. Вы можете не поверить, но Марк Анатольевич абсолютно неконфликтный человек. Почти со всеми бывшими любовницами у него самые теплые отношения. На работе Марка тоже любят. Ну, то есть в ординаторской гадости говорят, когда кости перемывают, но это естественно. А так, чтобы следить… Какие еще бывают причины для того, чтобы организовать за человеком слежку? Деньги? Ай, то ж разве деньги! Вряд ли. «Если я помру, - рассуждал Марк, - квартира достанется маменьке, у которой, помимо хором в Израиле, теперь есть неплохой домишко в Штатах, так что ей это не надо. Какой-нибудь неизвестный наследник? Результат брака резиновых изделий?» Марк напрягся, вглядываясь в пестрое прошлое. Бесполезно. Если таковой и имеется, то ведь с живого папашки больше шансов слупить денег, чем с мертвого. К тому же он никогда своего чадолюбия не скрывал, и все его женщины об этом знали.
        Тут молодому человеку в голову пришла новая мысль: «А и правда, если я помру, то деньги и квартира достанутся мамочке, которой они на фиг не нужны. Может, завещать кому-нибудь, кто им обрадуется?» Он устроился поудобнее и стал эту мысль думать. Действительно, для массы людей квартира, машина и деньги стали бы поистине подарком. «Только вот что-то не соображу, кого осчастливить…» Он стал перебирать родственников. «М-да, там обрадовались бы многие, но не потому, что нуждаются, а потому, что, ну, просто потому, что денег много не бывает. Ну их, родственников. И вообще, не буду я писать никакое завещание, а то как бы не сглазить».
        Марк перевернулся на другой бок. В милицию, что ли, сходить? Только что он им скажет? «Меня преследует дядька такой неприметный на белых «жигулях». Нет, не имел, не привлекался, не угрожал, не обижал, со всеми любовницами старался расставаться без скандалов, со многими поддерживаю дружеские отношения. Теперь и с Мариной тоже. Выйдет замуж, как пить дать прибежит зубы лечить. Знаю я баб, - злопыхал уставший как собака Марк, - бывший не бывший, а хорошего стоматолога не бросит. Да еще скидку попросит». Тут он вспомнил Алиску. Пожалуй, она была единственной женщиной, которая пришла в восторг, узнав, что ее новый ухажер - стоматолог.
        Марк приятно удивился, но вскоре понял, что все не так просто. У Алисы есть хобби - она обожает трахаться в нетривиальных местах. Машина, лифт и кусты в парке были лишь первыми «экспонатами» в коллекции. Дальше следовали более серьезные находки - самолет, капитанский мостик на пароходе, кабинет директора школы (на перемене). Он хихикнул. Нервы у директора, должно быть, были железные. Еще имелся танк в парке Победы и чертово колесо в парке Горького. Дантист вызвал у нее прилив энтузиазма, так как в коллекции девушки не было стоматологического кресла, и она решила, что Марк с креслом будут ценным прибавлением для ее собрания. Марк никогда не страдал отсутствием темперамента, но тут его заклинило. Он уперся как бык - на рабочем месте ни за что. Роман сошел бы на нет совсем быстро, если бы не тот эксгибиционистский туалет… А потом электричка. Было уже поздно, но в конце вагона кто-то дремал. И Алиску опять разобрало. Она достала Марка так, что он выволок ее в тамбур, развернул к себе спиной и отодрал зло и грубо. Девица вопила и стонала так, что на шум выскочил машинист. (Марк не сообразил, что они
сели в первый вагон.) Оторопело посмотрев на парочку, машинист произнес сакраментальное «Ну вы, блин, даете», хмыкнул и ушел. Приятные воспоминания отвлекли доктора от проблем, и он наконец уснул.
        Глава 6
        На следующий день невроз или преследователи были тут как тут. Правда, «жигулей» Марк не заметил, но ему показалось, что теперь это был старый «фольксваген», серый и неприметный, как мышь. Водителя он не смог разглядеть. Потом, среди дня, в кабинет вполз пожилой и крайне респектабельный дядечка, в чьей национальности нельзя было ошибиться, так же как и в национальности самого Марка. Одет он был неброско, но плоские часы на кожаном ремешке стоили бешеных денег, а в угол дед поставил трость с серебряным набалдашником. Он сел в кресло и пожаловался на зуб под коронкой. Марк посмотрел, решил, что дело не в зубе, а в придесневом кармане, но на всякий случай отправил дядечку на рентген. И опять доктора поразило то, что дедок на него смотрел. Поймите меня правильно. Вот вы рассматриваете своего стоматолога? Ведь нет. Вы думаете о себе, боитесь боли, жалеете деньги, и потому, даже если разговариваете с врачом, интерес ваш направлен на собственную персону. А этот человек интересовался Марком, и это было странно. Хоть он ничего даже и не спросил. Так, обычный обмен фразами: «Что вас беспокоит?» - «Зуб под
коронкой то побаливает, то отпускает». - «Давно протезировались?» - «Да порядком. Но я доволен - уж и позабыл, что не свои…» и так далее и тому подобное. Ничего не значащий разговор, но маленькие темные глазки цепко оглядывали беднягу Марка, которого опять прошиб пот. Ему вдруг показалось, что старикан точно знает, сколько Марк весит и что обычно ест на завтрак. Что он вообще все про него знает. Это было странное и очень неприятное чувство.
        Марк твердо пообещал себе, что в выходные позвонит тете Симе и напросится на прием. Карман он обработал, прописал полоскание, и дядечка ушел. Дальше день покатился как обычно. Пациенты, кофе в ординаторской, сплетни о друзьях и коллегах. Пломбировочный материал опять подорожал. Обедать он не пошел, так как объелся пирожков, присланных Катиной мамой. Она доктора балует, потому что он хороший начальник. А почему бы нет?
        В конце дня в коридоре Марк увидел Вику.
        Она опять была в чем-то светлом и воздушном, вот только выглядела грустной и несчастной. Должно быть, опять труса празднует.
        - Привет, красавица.
        Голубые глаза уставились на доктора не мигая.
        - Что такая печальная?
        Губы дрогнули, но ни звука он не услышал.
        - Так, ну-ка, соберись. Помнится, я велел тебе научиться чистить зубы. Пошли.
        Марк отвел девушку в кабинет профилактики, но тут выяснилось, что она забыла щетку. Пришлось идти с ней на первый этаж в киоск. По дороге спросил, на какое время она записана.
        - Ни на какое. У вас все было занято.
        К его изумлению, она опять чуть не плакала, хотя отсрочка визита должна бы порадовать. Ох уж мне эти девушки.
        - Ничего, ради принцессы Виктории не грех поработать и сверхурочно. Почистишь зубки, подходи. У меня последний пациент в пять, а потом возьму тебя, идет?
        Она кивнула. Тут на Марка Анатольевича налетел Арлен - приятель из хирургии - и потащил знакомиться с кем-то.
        Вика оказалась послушной девочкой - дождалась, пока он выпроводил пятичасового пациента, и грациозно села в кресло, выпрямив длинные ноги с чудесными коленками. На этот раз даже обошлись без укола - дырочка была небольшая, и Вика держалась молодцом.
        - Ну вот и все, королева. - Врач положил инструменты и снял с девушки салфетку. - Бегите, очаровывайте подданных и хорошенько чистите зубы два раза в день. Тогда мы с вами увидимся не скоро. - Рассчитывал посмешить ее, но, к его изумлению, из голубых глаз вдруг хлынули слезы, Вика по-детски зашмыгала носом, вскочила с кресла и пулей вылетела из кабинета. Марк остался сидеть с открытым ртом, глядя на дверь.
        В тот же вечер он позвонил тете Симе. Прямо с работы. Она некоторое время слушала бессвязный лепет племянника, потом твердым голосом велела принять успокоительное и провести выходные на свежем воздухе. Побольше физических упражнений, секс не возбраняется. Пища должна быть простой и необременительной. Никаких пьянок, и в понедельник она ждет Марка к шести часам в кабинете. При себе иметь анализ мочи.
        Он не понял, на кой черт ей анализ, но послушно заехал в поликлинику, пописал в баночку, сказал, что результат заберет в понедельник, и поплелся домой. На молодого человека навалилась странная апатия. Даже назад смотреть не хотелось - едет или не едет там «фольксваген». «Надо же, - расстраивался Марк, - мне ведь нет еще сорока, а здоровье уже ни к черту». И не то чтобы наш доктор переутомлялся. Работу свою он любил и обычно не набирал уж очень много пациентов - денег хватало и качество терять не хотелось. Вообще, физически Марк чувствовал себя совершенно здоровым. И надо же - черепушка подводит… Все выходные молодой человек жил как праведник. Ел отварную картошку с отварной же курицей. На ужин - кефир. Прибрал в квартире, почитал детективчик. Никаких стрессов. Спортзал днем, вечером чай с тетей Раей.
        В спортзал он шел, честно сказать, не только за спортом, но и за тем самым сексом, который не возбраняется. Но к огромному разочарованию, узнал, что персональный тренер - Леночка - умотала на неделю куда-то в горы. Девушка обожает всякие экстремальные виды спорта и имеет чудесное тело, которое способно на совершенно немыслимые повороты… Еще у нее есть сережечка кое-где. Не скажу где, но это необычно и забавно. Марк очень надеялся отвлечься и развлечься, но, видно, не судьба. Так что пришлось ограничиться спортом. Потом купил пирожных и поехал к тете Рае на чай.
        Тетушка быстренько сообразила, что ее любимый мальчик не в своей тарелке, и принялась его пытать. Но Марк держался как партизан. Вяло бубнил, что устал, и все. На ночь послушно глотал таблетку персена - его дают без рецепта. Спал как ежик. Дни тянулись, как в детстве, когда болел, - долго и как-то томительно. Интернета тогда еще не было, и он, как все дети того времени, проводил дни читая книжки. Ну, еще рисовал. Это была своего рода тайная слабость: он не учился на художника, но на фоне одноклассников выглядел если не Репиным, то уж как минимум Бидструпом. Особенно здорово Марку удавались карикатуры на учителей и… как бы это… этюды с обнаженной натурой. Гормоны, что вы хотите. Он всегда тщательно прятал свои работы. Потом, когда на горизонте замаячил выпускной, стал подумывать: а не рвануть ли куда-нибудь, где обретаются столь же одаренные натуры, в Суриковский например? Правда, мальчик он был осторожный, а потому сначала зашел в ближайший Дворец пионеров и посмотрел работы ребят, которые занимались в студии. И решил:
«Не буду ломать семейную традицию и пойду в мед. Делать надо то, что умеешь делать хорошо». Почему-то Марк не сомневался, что сможет стать неплохим стоматологом. Даже - хорошим стоматологом. Возможно - отличным стоматологом. Но он вдруг понял, что быть неплохим художником - это не вариант. Лучше уж никаким.
        И вот теперь наш дантист, измаявшись от бездельного ожидания, достал бумагу и карандаши. Нарисовал Вику. Какая-то она получилась… никакая. Лиля, которую он рисовал множество раз, не желала получаться вовсе. Он вздохнул, убрал свое хобби обратно в шкаф и пошел читать детектив.
        Короче, Марк выполнил все тетушкины указания, кроме здорового секса. Просто не придумал, где его взять за такой короткий срок: новой подружки у него не образовалось, а вяло потасовав в воображении образы бывших приятельниц, он как-то не ощутил прилива энтузиазма. Проститутки мало ассоциируются со словом «здоровый», а потому были отвергнуты сразу.
        Так что в понедельник Марк Анатольевич поехал на работу такой весь прозрачный, безгрешный и готовый к худшему. Хотя нет, ни к чему он не был готов. Просто запретил себе думать о том, что будет дальше. Надо пережить визит к тете Симе, а там посмотрим.
        С утра все было нормально. Но перед самым обедом случилось нечто. Дверь открылась, пропуская очередного пациента, и он услышал сдавленный Катин вздох. Быстро обернулся - на пороге стояла мамаша Виктории. Ну, дама, конечно, производит сильное впечатление, но ничего из ряда вон здесь не было. Если одному члену семьи врач понравился, то часто приходят и другие. Поэтому наш доктор улыбнулся ей как старой знакомой и сказал:
        - Здравствуйте. Прошу вас. Карта есть?
        Но мамаша и не думала садиться в кресло. Она посмотрела на медсестру и коротко сказала:
        - Выйди.
        Катя посмотрела на шефа вопросительно.
        - Простите, - начал молодой человек. - А в чем дело? Работать без сестры невозможно или, по крайней мере, очень неудобно…
        Мамаша продолжала буравить Катерину взглядом маленьких линялых голубых глазок.
        Девушка, то ли всхлипнув, то ли пискнув, выскочила из кабинета.
        Женщина перенесла внимание на персону Марка. Несколько секунд она просто смотрела на него, словно… словно он был штука ситца. Потом прошла к столу и села. То ли сказывалось действие лекарства, то ли молодой человек просто впал в ступор, но продолжал лишь молча таращиться на наглую бабу. Тут дверь вновь открылась, и в кабинете нарисовался давешний дедок - ну тот, с серебряным набалдашником на трости и придесневым карманом. Марк почувствовал, что ему не хватает воздуха, и теперь очумело переводил взгляд с женщины на мужика. Дедок огляделся. Из посадочных мест в кабинете было свободно только стоматологическое кресло. Туда ему явно не хотелось. Тогда этот пенек подошел к доктору - тот сидел на крутящейся табуреточке возле кресла - и ласково сказал:
        - Уступи-ка старшему.
        Не поверите. Вместо того чтобы конкретно послать его куда подальше, Марк встал и отошел к окну. Просто совсем растерялся. Мамаша вздохнула - бюст ее заколыхался, и молодой человек механически отметил, что на пестренькой блузочке переливается чудесная брошь - розовые турмалины, оплетенные нежной пеной белого золота оправы, являли собой чашу необыкновенного цветка. Над чашей на золотых пружинках-тычинках покачивались искрящиеся бриллиантики.
        - Я должна вам кое-что сказать, Марк Анатольевич.
        От неожиданности доктор вздрогнул. Она вздохнула еще раз и принялась говорить. Марк слушал, и руки у него стали влажными, а в ногах образовалась неприятная слабость.
        Дело, по словам мамаши, выглядело так. Она одна растит обожаемую дочь Викторию. Девочке недавно исполнилось семнадцать лет. Марк поморщился: вот хрюшка, а сказала, что восемнадцать. Бизнес идет удачно, и Виктория всю сознательную жизнь отказа ни в чем не знала. Характерец у девочки не сахар, но это возрастное. Перебесится. Главное, голова на месте. Училась она всегда паршиво, про высшее образование речи нет, да и не это главное. Заботливая мама поместила девочку в Институт благородных девиц. Все шло стандартно: детка жутко красилась, носила подростковую одежду, курила, спорила с мамой и слушала какую-то дебильную музыку - все как у всех.
        И вдруг Вика переменилась. В один прекрасный день она пришла домой, перебрала весь свой гардероб, долго сидела у зеркала и потом устроила форменную истерику, заявив, что ей нечего надеть и нормальные люди так не выглядят. Мама отвезла дочку в какой-то суперсалон, и там ее спросили, чего она хочет. Девочка хотела выглядеть как королева Виктория. Опешивший стилист осторожно спросил, не лучше ли пока побыть принцессой, благо возраст позволяет. Вика согласилась, и через несколько часов мама с трудом узнала свою девочку в тонком и изысканном создании. По совету стилиста был приобретен новый гардероб и нанята учительница хороших манер. Здесь мамаша не преминула пройтись по Институту благородных девиц, который этим манерам должен был учить уже два года и исправно брал за это немалые деньги. Ну так вот. Все вечера принцесса плакала. И любящая мама, приперев дочь к стене, добилась ответа. Вика влюбилась. Причем в стоматолога.
        Марк мгновенно облился холодным потом. Даже голова вдруг стала влажной.
        Естественно, навели о докторе справки. Сейчас быть евреем даже почетно. Дедок, который восседал на стуле, выпрямив спину и положив руки на серебряный набалдашник трости, улыбнулся. И родственники за границей приветствуются. Тем более что все они - и здешние и тамошние - вполне респектабельные и обеспеченные люди.
        В мозгах у доктора что-то щелкнуло, и он спросил, не она ли приставила к нему того типа на белых «жигулях». Дама вздохнула и посетовала, как тяжело одной растить и воспитывать ребенка, тем более девочку. Но теперь ей все представляется не столь ужасным. Означенный стоматолог, несмотря на многочисленные связи - уши Марка вспыхнули, - оказался вполне положительным типом, что подтвердил и адвокат Самуил Яковлевич, который не поленился лично прийти посмотреть на предмет страсти принцессы Виктории. Она кивнула в сторону мужика. Ах, так вот кто это! Адвокат! Марк открыл было рот, но тут пенек трухлявый наставил на него палец и прокаркал:
        - Извольте дослушать, молодой человек.
        Мадам выждала пару секунд и, видя, что доктор молчит, продолжила. Она имеет к Марку Анатольевичу конкретное предложение: он ухаживает за ее дочерью - интеллигентно и не поддаваясь на ее подростковую экспансию. По достижении Викой восемнадцати лет, если ее чувства не изменятся, мама разрешит им пожениться. Естественно, доктор не сможет работать простым врачом. Кресло директора клиники будет более подходящим.
        С другой стороны, она не позволит водить за нос свое единственное чадо, тем более что всегда есть возможность поплотнее поинтересоваться, не нарушал ли данный врач свою врачебную этику.
        Дама замолчала, в кабинете стало тихо. Таня болела, и соседний бокс пустовал. Стены в клинике хорошие, так что и вправду было тихо-тихо. И еще Марку было страшно. Мамаша вздохнула очередной раз, и бриллиантики на пружинках закачались, заискрились. Пенек с тростью смотрел на молодого человека с отеческой доброй улыбкой, щеголяя своими качественными коронками, и кивал.
        Что же это получается, граждане-товарищи, господа хорошие! Это куда же бедному дантисту податься! Как обложила, а? Марк вспомнил Викторию. «Боже, ну почему мне везет на дур? Хотя если посмотреть на последствия, то дурак-то я - что с Маринкой, что теперь с королевой, ах, пардон, с принцессой Викторией».
        Марк совершенно не хотел жениться на взбалмошной девчонке и жить по указке ее мамы. Даже при условии, что у него будет своя клиника. Не хотел! Что же делать? Он лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения. Голубым не прикинуться - она знает о его любви к женщинам. Как было сказано: многочисленные связи. Ах ты, КГБ недоделанное… Больным тоже не скажешься - не поверит. Даже чертова невроза у него, оказывается, нет, а уж результаты недавнего анализа мочи она небось узнала раньше, чем сам Марк. Попытаться поговорить с Викой? Перед его внутренним взором встали большие, полные слез глаза. Бесполезно - эта за своими гормонами и фантазиями ничего не видит. «Боженька, ну пожалуйста, что мне делать?» - взмолился стоматолог. И должно быть, Господь таки его вразумил, потому что, двигаясь с некоторым трудом, словно ноги вдруг стали прилипать к полу, он подошел к столу, достал из портмоне визитку и протянул ее мамаше со словами:
        - Позвоните, пожалуйста, моему адвокату. Я буду разговаривать с вами только в его присутствии.
        Мамаша карточку взяла, прочитала и отдала мужику. Дедок вынул из кармана очки в золотой оправе, нацепил их на свой рубильник и внимательно изучил карточку. Потом убрал ее в карман и тоном мягкого упрека спросил:
        - Почему бы нам не решить это дело по-семейному? И зачем вам, молодой человек, адвокат?
        - Раз я вижу вас здесь, то уверен - он мне просто необходим, - буркнул Марк.
        - Ай-ай, можно подумать, вам предлагают невесть что! Неужели вы не видите? Это же шанс, который выпадает раз в жизни. Разве нет? Ну, если не ошибаюсь, вы скоро защитите докторскую… Уверен, что все пройдет успешно. Вы подающий большие надежды молодой специалист, вас неплохо знают и, что не менее важно, к вам неплохо относятся. А что потом? После докторской? Будете так же стоять у кресла с этими вашими крючочками в руках? Сколько лет? Насколько я знаю, все должности в вашем институте заняты не очень молодыми, но довольно крепкими людьми. И перед вами еще масса желающих продвинуться по служебной, так сказать, лестнице. Так что я не вижу возможностей для блестящей карьеры. Надеюсь, вы не собираетесь попытать счастья за рубежами нашего, так сказать, Отечества? Очень не советую! Все, буквально все придется начинать сначала. И сдавать массу квалификационных экзаменов, причем все на иностранном языке.
        Марк молчал, чувствуя себя партизаном на допросе, которого враги вербуют в полицаи.
        - Ну так что, молодой человек? Язык проглотили? - не без ехидства поинтересовался дедок.
        Проглотив все, что не соответствовало нормам общепринятой лексики, доктор выдавил из себя:
        - Я буду разговаривать только в присутствии моего адвоката. Свяжитесь, пожалуйста, с ним.
        Дедок печально покачал головой, взглянул на мадам. Та еще некоторое время разглядывала молодого человека линялыми голубыми глазками, потом встала и молча вышла из кабинета. Пень трухлявый кряхтя встал и, еще разок на прощание проворчав
«Ай-ай, нехорошо, молодой человек», последовал за хозяйкой.
        Марк рванул к телефону. Да, у него имеется самый настоящий адвокат - очень модный и безумно дорогой. Впрочем, Алан того стоит. Кроме того, он приходится Марку троюродным, кажется, дядей. Вообще, у нашего доктора полно визиток родственников и он всегда может осчастливить кого-то нуждающегося, порекомендовав адвоката, психиатра, дизайнера и еще кучу разного нужного народа. Народ, соответственно, рекомендует знакомым прекрасного доктора, то есть Марка Анатольевича. Большая семья - не всегда плохо. Так, где чертов телефон?
        Руки дрожали, горло саднило.
        - Секретарь господина Терницкого слушает.
        - Это Марк. Позовите Алана, он мне нужен срочно.
        - Господин Терницкий занят, он на заседании адвокатской коллегии…
        Он еще не успел договорить, а Марк уже шипел в трубку:
        - Ах ты, подстилка адвокатская, ты что, не понял? Я его племянник, моя жизнь в опасности, и мне срочно нужен Алан. Давай подымай свою многофункциональную задницу и вытащи его с чертова заседания.
        В трубке что-то зашуршало, потом послышался недовольный голос Алана:
        - Марк, у тебя что, правда крыша поехала? Сима мне говорила, но я и не думал, что до такой степени.
        - Нет, к сожалению, выяснилось, что крыша у меня на месте. Слушай внимательно и посоветуй что-нибудь. Я буду твоим вечным должником.
        Он, как мог внятно, изложил ситуацию. Алан присвистнул:
        - Ну ты и вляпался, жучок мой. Как, говоришь, она назвала своего адвоката?
        - Яковлевич… Семен или Самуил Яковлевич. Трость с серебряным набалдашником, и песок уже сыплется…
        - Ага, этого старого проходимца я знаю. Как фамилия дамы?
        - Не знаю.
        - Так посмотри в карте у девчонки, идиот.
        Марк метнулся к столу. Пальцы не слушались.
        Вот. Виктория Куприенко.
        - И последний вопрос: что у тебя с ней было? Только правду.
        - Я клянусь тебе жизнью, и здоровьем, и чем хочешь - ничего. Я поставил ей три пломбы. Прочел лекцию о том, как надо чистить зубы. Сказал, что она храбрая девочка. Все. И потом, с нами все время была медсестра.
        - Она любит деньги?
        Доктор опешил:
        - Кто?
        - Медсестра.
        - Да… - Марк вспомнил Катин восторг после получения двух сотен баксов и вздохнул. Почему-то показалось, что за пятьсот она в деталях распишет, как он имел девушку в кресле. Черт.
        - Так… - Алан покашлял. - Сиди на работе. Я пришлю за тобой людей, нам надо будет поговорить еще раз, поподробнее. За тобой приедет Славик - светленький такой молодой человек. Стрижка ежиком, нет мизинца на правой руке. Понял?
        - Да.
        - Чудесно.
        Он повесил трубку. Марк тупо смотрел в стол.
        В дверь робко постучали, и заглянула Катя:
        - Марк Анатольевич, вы будете принимать?
        - Да. Принеси мне кофе, только нормального, покрепче.
        - Хорошо.

«О-ей-ей. Господи, я буду ходить в синагогу, только дай мне выпутаться из этого бреда с целыми костями».
        Славик приехал через час. Марк умолил коллегу принять одного пациента, который пришел на первичный прием, отпросился на завтра и уже минут двадцать пил кофе в ординаторской. Дверь отворилась, бледная Катерина пробормотала:
        - Тут вас спрашивают, Марк Анатольевич, - и растворилась в коридоре.
        Доктор завороженно смотрел, как Славик вдвигается в комнату. Он был не только светленький, но и очень большой. Просто-таки шкаф двустворчатый. Черная рубашка, заправленная в джинсы, черная куртка - при такой жаре Марк ожидал почувствовать запах пота. Но повеяло чем-то свежим - вполне приличный мужской парфюм. Парень протянул правую руку - мизинца не было. Марк осторожно пожал его сухую широкую ладонь.
        - Пройдемте, - негромко сказал Славик.
        Доктор несколько секунд бестолково метался по ординаторской, собирая поясную сумку, мобильник и папку со статьей коллеги, на которую его попросили написать отзыв. Человек-гора стоял неподвижно, лишь глаза его не отпускали объект. Наконец они вышли из кабинета и спустились на первый этаж.
        - Марк Анатольевич!
        Врач оглянулся и, к своему удивлению, увидел Катю. За ее спиной маячили два охранника - дядьки в возрасте, которые блаженно проводили дежурства, читая газеты из ларька, расположенного в холле, или сражаясь в шашки. Вы не поверите, оба стояли, положив руки на оружие, и ели глазами Славика.
        - Марк Анатольевич, все в порядке? - неуверенно спросила Катя.
        - Да, это… э-э… шофер моего дяди, я еду к нему в офис.
        Катя кивнула, но выглядела какой-то расстроенной. «Надо же, похоже, она решила, что меня хотят умыкнуть, и даже охрану позвала, - удивленно сказал себе Марк. - Вот уж не ожидал такой бдительности!»
        Охранники продолжали буравить взглядами его провожатого. Мужчины вышли на улицу, и телохранитель подвел объект к черному БМВ.
        - Но моя машина там. - Марк махнул рукой.
        Славик молча открыл дверь. Доктор вздохнул и покорно сел в БМВ, разом окунувшись в запах кожи и дорогих сигарет.
        Славик привез его на квартиру дяди. Марк вновь подивился отлаженности и четкости охраны. У тяжелых ворот машина чуть притормозила, плавно скользнули вниз затемненные стекла, страж заглянул внутрь, потом бросил взгляд на лист бумаги, который держал в руке, и кивнул второму. Ворота открылись, машина въехала во двор шикарного дома и тут же, не останавливаясь, скользнула в зев подземного гаража. Там Славик загрузил гостя в лифт, и они поехали наверх. Марка замутило. То ли на нервной почве, то ли организм не привык к столь плавным перемещениям. Мы, простые смертные, все больше на парковке корячимся: пока впихнешь тачку, потом трусцой к подъезду, потом прыгаешь под дождем, не попадая пальцем в кнопки кодового замка, и только после третьей попытки видишь, что он сломан. Да ладно, и не завидно вовсе.
        Молодой человек оказался в квартире и стал ждать дядюшку. Квартира тоже была шикарной, это он уже знал - был тут как-то на новоселье. Или, вернее, на приеме по случаю новоселья. Алан нанял декоратора, который сделал проект, а потом занимался отделкой и подбирал мебель и прочее. Деньги в апартаменты были вложены немалые, и выглядело все богато, но со вкусом. Преобладал стиль ампир - позолоченные рамы картин, мебель натурального дерева, богатые драпировки. Алан соответствовал своему жилищу и барскими манерами и внешностью: в бархатном пиджаке, с гривой седых волос (чуть длинноваты), печатка с вензелем и желтым бриллиантом на безымянном пальце да чуть оттопыренная нижняя губа придавали облику необходимую аристократичность. Он тогда усердно потчевал гостей икрой, поил шампанским и целовал ручки дамам. Бомонд млел. Особенно дамы. Особенно те, кто не знал, что он гомосексуалист.
        Сегодня праздника не было, но роскошь обстановки все равно навевала мысли о фуршетах, угощениях и так далее. Или это нервы? Марка устроили в комнате для гостей со всем возможным комфортом, но он порядком извелся. Правда, часть времени удалось убить, читая статью и сочиняя отзыв. И все же мысли были о другом.

«Все-таки я, наверное, старею», - думал стоматолог, лежа на кровати и глядя в потолок. Раньше окружающая обстановка очень мало влияла на его внутреннее состояние. Ну что такое интерьер, в конце концов? Но эта комната чуть не свела молодого человека с ума. Стены обтянуты темно-синей тканью, гардины и ковер - голубовато-серые. Причем ковер ему понравился. Прекрасный растительный узор, несомненно, чистая шерсть, и очень вероятно, что ручная работа. Роскошная кровать на гнутых ножках темного дерева, бюро со множеством ящичков. Книжный шкаф, где, замаскированные деревянными панелями, обнаружились телевизор и стереосистема. Вторая дверь из комнаты вела в ванную. Все в тех же изысканных сине-серых тонах. Только полотенца кипельно-белые, но с монограммой. Образец безупречного вкуса и демонстрация немалых денег. Вроде бы надо получать удовольствие от роскоши. Так нет. Кровать казалась Марку слишком мягкой, стул и бюро - жутко неудобными. Люстры не было - только настенные светильники и торшер. Сначала он решил, что торшер сделан из мятой рисовой бумаги, и быстро его выключил - а вдруг загорится? Но и
светильники на стенах выполнены в том же стиле, а значит, это не может быть бумага. Почему-то оглянувшись на дверь, молодой человек подошел и коснулся одного из плафонов пальцем. Стекло. С ума сойти. Тонкое, все в складках и изломах, словно торопливые руки мяли вощеные листы. Сначала он любовался ими, но потом вдруг стало казаться, что света в комнате недостаточно. Короче, доктор маялся.
        Алан вернулся довольно поздно и был не слишком приветлив. То ли устал, то ли не вдохновляла перспектива возиться с племянником. Денег-то он с Марка, понятное дело, не возьмет. Но вот если у него разболятся, не дай бог, зубы… Он заставил племянника в подробностях рассказать о всех событиях последних дней. Закончив повествование, Марк неловко поблагодарил его за охрану.
        - Да-да, Славик очень милый, только не очень быстрый. Ну, да ему вряд ли придется убегать.
        Дядя помолчал, потушил в пепельнице тонкую темную папиросу - какой-то жутко дорогой сорт, ему специально присылают из Мексики. Потом сказал:
        - Завтра сиди здесь. Читай, занимайся спортом, закажи массажистку - но из дому ни ногой. В четыре часа я встречаюсь с Самуилом… - Алан помедлил, потом спросил: - Скажи, мальчик мой, ты решительно не хочешь поучаствовать в этой пьесе?
        - В смысле?
        - В смысле - предложение дамы кажется мне не столь уж отталкивающим. В конце концов, тебе предлагают стать директором клиники, да еще дать красивую и - я почти уверен - невинную девочку в жены. Если не хочешь ждать год, то, думаю, мамаша охотно согласится расписать вас прямо сейчас. А что касается твоего бурного образа жизни - я не вижу никаких противоречий. Надо только соблюдать некоторую осторожность…
        - Да? Здорово! Ты предлагаешь мне жениться на ребенке и продаться этой противной тетке, словно я жиголо?
        Алан пожал плечами и сказал:
        - Это очень щедрое предложение, и многие рассматривали бы его как везение.
        - Я не могу! Понимаешь? Просто не могу!
        - Что ты орешь? Я тебя спросил, не хочешь ли ты согласиться. Так ответь мне нормально. Твоя тонкая психология меня не интересует.
        - Я прошу тебя избавить меня от этих людей, - как можно спокойнее сказал Марк.
        Дядя кивнул, пожелал спокойной ночи и ушел.
        Глава 7
        Марк принял душ, вытянулся на кровати и занялся самоедством. Идиот. В чем-то Алан прав. Мало кому предлагают так недешево продаться. Мамаша согласна на многое, лишь бы детка получила желанную игрушку. Но ему не хотелось быть игрушкой. И на кой черт собственная клиника? «Может, я не тщеславен и не честолюбив», - думал Марк, но как-то мысль о директорском кресле не вызывала зуда в седалище. А может, он просто еще не дорос до директорского кресла. Не созрел. Но пока его вполне устраивает место врача. Еще Марк собирался стать доктором наук. Хотя черт его знает зачем - сейчас от этого одна морока: в издательство дай, материалы - на свои деньги, вместо того чтобы ехать веселиться, иногда приходится ваять главу… Хоть, надо признаться, наука доставляла ему удовольствие. И тетя Рая будет гордиться, что ее племянник - доктор наук. Марк хихикнул, вспомнив, как в прошлом году народ нахрюкался на банкете по поводу его кандидатской.
        Сейчас он уже мог вспоминать этот момент своей жизни с улыбкой, но тогда наш дантист думал, что это страшный финал если не жизни, то карьеры точно. Защита кандидатской - даже если не ожидается неприятных сюрпризов - процесс несколько выводящий из равновесия. Нет, не подумайте, что работа была сырая и он нахватал отрицательных отзывов. Ничего подобного - все прошло на ура. И все же молодой человек волновался, кроме того, немаловажной частью любой защиты является, как известно, банкет. Так что он был в мыле и плоховато соображал, но все же от своих друзей не ожидал такого свинства. Чтобы снять помещение под банкет, Марк позвонил приятелю - тот тоже учился в меде, но потом как-то плавно перешел в торговлю и довольно быстро стал хозяином нескольких не очень больших, но милых заведений. Естественно, однокурсник рассчитывал на скидку и вообще умеренные цены. Но даже с тем, что приятель не собирался на диссертанте особо наживаться, цена за помещение Марка ошеломила.
        - Стас, это не просто дорого, а очень дорого! Ты прикинь, сколько народу мне надо будет накормить и, главное, напоить! И это не считая фуршета для собственно комиссии, после собственно защиты. Ну подумай, может, у кого из приятелей есть что попроще?
        - Марк, не смеши меня! Что ты хочешь? Пивной павильон в Северном Бутове? Ты ведь желаешь получить приличное помещение в центре и чтобы никто не умер от пищевого отравления, я правильно понимаю?
        - Ну… да.
        - Тогда ты должен понимать, что это реальные цены… Постой-ка. Собственно, у меня тоже есть еще один зал… - несколько неуверенно протянул Стас. - Я его недавно взял, не раскрутил еще, хотя место неплохое - на Лесной, недалеко от
«Белорусской».
        - Ну?
        - Э-э, там все не очень солидно, понимаешь?
        - Да ладно тебе! С потолка не капает?
        - Ты что? Нет, конечно! Как раз наоборот - столько денег вбухал в ремонт и отделку…
        - Столы, стулья, ложки-вилки есть?
        - Само собой! Кроме того, в цену входит развлекательная программа…
        - Ну так это просто здорово! А то я терпеть не могу, когда гости сидят как на свадьбе и ждут, пока тамада выскажется. Там будут и люди с работы, и родственники, поэтому развлекательная программа - это замечательно! Она поможет снять неизбежную официальность мероприятия.
        Ему бы, дураку, прислушаться к интонациям друга, но Марк был в запале, на нервах, и не обратил внимания на нотки сомнения в голосе Стаса. Правда, оказалось, что он не один такая сволочь. Поняв, что доктор мало вменяем, Стас позвонил еще двум бывшим однокурсникам, с которыми Марк имел несчастье вместе работать. Те пришли в полный восторг от открывшихся перспектив, заверили сомневающегося Стаса, что программа - именно то, что нужно, и заказали на свои деньги фотографа. Даже денег не пожалели!
        Короче, оказалось, что это детское кафе. Думаете, зал был оформлен как домик Белоснежки и семи гномов? Ха - включите телевизор и посмотрите первый мультфильм, какой вам попадется. У меня от половины пропадает аппетит. Какие-то чудики, по сравнению с которыми Чебурашка - советский монстр, так сказать, - просто белый лебедь. Не могу понять, почему детям предлагаются в качестве положительных героев всякие уроды. Честно, Марк как-то видел мультик, где главными героями были мертвецы - скелеты всякие, мумии и вполне узнаваемые мертвяки с трупными зелеными пятнами. Брр.
        Короче, огромное помещение представляло собой смесь городских трущоб с какой-нибудь космической базой. Официантки, принимавшие участие в развлекательной программе, были одеты в странные, яркие и сильно обтягивающие костюмы с большим количеством нестандартных украшений - металлические звезды, полумесяц во лбу, в невероятные косы вплетены метательные ножи. Потом доктору пояснили, что это героини какого-то суперпопулярного японского мультика. Еще там был Бэтмен, Человек-Паук, два придурка, одетые черепашками, почему-то тоже вооруженные до зубов. Всем гостям на входе выдали по пистолету, который стрелял красным лучом. Народ дико оглядывался и удивленно перешептывался. Марк решил, что обслуга что-то напутала, но тут вечер начался. Как только все расселись за столами, на небольшую эстраду выполз один из придурков-черепашек и произнес речь, из которой следовало, что все собрались здесь по очень торжественному поводу - отметить успешную защиту кандидатской диссертации, но, несмотря на то что мир от этого научного достижения, несомненно, стал чище и добрей, доктор Зло не дремлет и каждый из присутствующих,
кто убьет вражеского агента, получит приз из рук самой Сейлор Мун… Впрочем, женщинам награды вручать будет сам Бэтмен; вышеуказанные персонажи высветились на верхних ярусах декораций - нелепые трико не скрывали совершенных по форме тел. Народ, который выпил еще только по первой, недоуменно гудел. Потом некоторое время все шло неплохо. Черепашка провозглашал тосты, таскал микрофон по залу и подсовывал его кому-нибудь из гостей, чтобы они могли высказаться во славу именинника, то есть кандидата, то есть Марка. Но потом вдруг, в разгар речи тети Симы, где-то высоко распахнулось окно, из него высунулся какой-то урод с улыбкой от уха до уха, раздался рвущий уши звук автоматной очереди, и черепашка упал к ногам тетушки, хрипя и заливаясь кровью. Микрофон он успел пихнуть ей в руки. В него-то тетя Сима и завизжала. На сцену выскочил Бэтмен и принялся палить из лазерного пистолета во врага, крича гостям:
        - Что сидите? Где ваше оружие, защитники хреновы? Так всех перебьют, и доктор Зло захватит мир!
        Подобрав отвисшую челюсть и бросив на произвол судьбы свою спутницу, которая строила глазки Тарзану, Марк помчался искать Стаса. Само собой, его нигде не было. А персонажи, когда он налетал на кого-нибудь и требовал прекратить это безобразие, потому что здесь солидные люди, только тупо смотрели на доктора и повторяли с упорством дрессированных попугаев: «Шоу маст го он» («шеф приказал»).
        Дальше это самое шоу понеслось вскачь. Гости втянулись, словили фишку и принялись самозабвенно палить в разных злодеев. Кого-то Тарзан учил летать на тарзанке над ямой, полной резиновых мячиков, кто-то дрался на мечах с Джедаем, кто-то из дам танцевал с Бэтменом вальс, кого-то брали в плен инопланетяне, обматывая светящейся паутиной костюм от Лагерфельда… Конца вечера диссертант не увидел, - желая поскорее добраться до своих похорон, которые и так непременно воспоследуют после такого концерта, он хватил полный бокал коньяку, и через пять минут черепашки отволокли тело новоиспеченного кандидата наук в кабинет Стаса. Слава богу, там имелась комнатка с туалетом и умывальником, где он и провел остаток вечера в мучениях.
        Как ни странно, большая часть знакомых осталась довольна. Марка хлопали по плечу и говорили:
        - Ну ты даешь, Марк! Да ты такой продвинутый, оказывается!
        Правда, молодому человеку показалось, что кое-кто из старшего поколения решил, что он не столько продвинутый, сколько подвинутый, но здороваться с ним не перестали, и то слава богу. Тетя Сима, должно быть, и не удивилась недавнему звонку. Наверное, давно ждала чего-нибудь в этом роде от ненормального племянника.
        Вторая серия кошмара началась, когда фотограф напечатал снимки. Негодяи, познакомившись со сколько-то там родными сестрами Марка, посвятили их в свой план и собирались хорошенько повеселиться, раздав родственникам карточки на каком-нибудь семейном торжестве, чтобы те, кому не довелось присутствовать непосредственно на празднике в кафе, могли получить свою долю удовольствия. И то же самое сделать на работе, - они колебались между стенгазетой и простым просмотром снимков в ординаторской. Но тут Марку крупно, фантастически повезло. Он подслушал разговор одного из друзей с фотографом по телефону. Этот гад хихикал и потирал руки, выслушивая комментарии фотографа, а Марк, держа в руках трубку параллельного аппарата, обливался холодным потом и скрипел зубами. Почувствовав, что разговор идет к концу, он бросился к Кате и велел ей под любым предлогом вызвать этого мерзавца из кабинета и удерживать его в коридоре минут пять.
        - Но что я ему скажу? - Девица хлопала на шефа коровьими ресницами.
        - Что хочешь! Иди!
        - Но, Марк Анатольевич, я не знаю…
        - Катя! Это вопрос жизни! Понимаешь? Иди, иначе отдам тебя Степану Семеновичу!
        - Но как я его задержу? - Эта коровушка неохотно двигалась к двери.
        - Как хочешь! Хоть отдайся ему, но только в коридоре. Мне надо, чтобы он ушел из кабинета на пять минут.
        Через неплотно закрытую дверь Марк наблюдал, как Катя с коллегой покинули кабинет и направились в сторону ординаторской. Девушка что-то мило чирикала. Как только они скрылись за поворотом коридора, он метнулся в кабинет, схватил трубку и набрал дозвон последнего номера. Чистый детектив! Но что делать? Он спасал свою жизнь, - если бы в руки родне попала фотография тети Симы с Тарзаном, Марка отлучили бы от семьи. А если завотделением увидит свои похождения с… кто же это был? - короче, одна из тех девиц, с длинными косами и полумесяцами… А ведь Марк в этом институте еще докторскую надеялся защитить. Так что он в буквальном смысле спасал свое будущее. Ему повезло, трубку снял фотограф, и доктор бросился в бой. Он никогда не думал, что вспомнит столько разных слов и выражений. А также сможет угрожать человеку такими нехорошими вещами. Но слова лились гладко, словно он полжизни работал в подвале Лубянки. И Марк таки смог предотвратить катастрофу - фотограф испугался и продал снимки ему. Через час Марк уже стоял в его студии с деньгами в руках и зверским выражением лица. Само собой, негативы он забрал
тоже. На прощание еще разок повторил, что сделает с ним, если где-нибудь когда-нибудь всплывет хоть один снимок. Тот в ответ поклялся собственным здоровьем, что не желал доктору зла, - ребята просто хотели, чтобы остальным тоже было весело.
        Негативы Марк уничтожил. А фотографии оставил. Честно говоря, они жутко смешные. Особенно это помогает накануне разного рода семейных мероприятий - чтобы не тошнило от скуки. Или после ученого совета, если кому-то не понравилась его статья.
        А Стасу он отомстил. Нет, стоматолог не мучил его в кресле и даже не поджег его чертово кафе. Марк познакомил Стаса с Алиской. Самое забавное, что они вместе до сих пор. Марку, как старому другу, да еще и врачу, девушка докладывает чуть ли не обо всех новых местах и позах в своей коллекции. И иногда он тихо злорадствовал, представляя себе, как Стас, обладатель пивного животика, коротких ног и намечающейся лысины, старается оказаться на высоте в открытой карете вечером посреди Булонского леса… Что ж, пусть он тоже получит свою долю экстрима. Эти воспоминания на некоторое время приглушили душевную изжогу, но потом горькие мысли о дне сегодняшнем вернулись. Марк опять разозлился. Черт, ему нравится его жизнь, и он не хочет никаких сумасшедших баб с их сумасшедшими деньгами. В конце концов он все же заснул.
        Проснулся оттого, что устал спать. Такое случалось редко, но сейчас это было именно так. Тело, отлежав все, что можно, требовало движения и желательно питания.
«Когда же я ел нормально в последний раз? - мучительно вспоминал молодой человек. - Жрать хочу!» Он выскочил из постели, принял душ, обнаружил, что кто-то заботливый приготовил чистое белье и новую зубную щетку, с удовольствием привел себя в порядок и поспешил в кухню. Там обнаружилась кухарка - солидных размеров тетка, чем-то неуловимо похожая на тетю Раю.
        Марк представился и попросил чего-нибудь покушать. Тетка засуетилась, молодой человек сел к столу и через пару минут принюхивался к восхитительному омлету, который скворчал на сковороде. Но тут на пороге нарисовался Славик и, окинув доктора пустым взглядом бесцветных глаз, возвестил:
        - Прошу в столовую.
        - Что-то срочное? - Марк улыбнулся почти заискивающе. - А можно мне сначала поесть?
        - Господа едят в столовой. Прошу. - Телохранитель демонстративно встал боком к двери.
        Стоматолог посмотрел на кухарку, но она возилась у плиты и не издала ни звука. Спорить было глупо. Что он должен сказать? Что хочет есть здесь? Что он не хозяин, а потому его можно не причислять к господам? Марк встал и молча пошел в столовую. Хорошее настроение испарилось, как не было.
        День тянулся и тянулся, совершенно бесконечный и пустой. Ровно в шесть позвонила тетя Сима и голосом жестким, как наждачная бумага, спросила, почему он не пришел на прием. Черт, надо было отзвонить, а он забыл. Марк порадовал тетушку, сказав, что слежка ему не привиделась и потому его проблемами теперь занимается Алан. Потом принялся многословно извиняться. Тетушка перебила молодого человека на второй фразе кратким и крайне ядовитым высказыванием по поводу состояния его памяти и повесила трубку. «Ох, не люблю обижать родственников», - сказал себе Марк, позвонил в цветочный магазин, где работала знакомая девочка, и договорился, что завтра тетушке доставят букет любимых ею желтых роз. На карточке попросил написать: «От забывчивого племянника с извинениями». Потом перезвонил и велел слово «забывчивый» заменить на «бестолковый». Престарелые родственники обожают, когда молодежь сознается в своих недостатках и посыпает голову пеплом.
        Алан приехал поздно. Было видно, что он устал: под глазами появились темные тени, губа оттопыривалась больше обычного.
        - Ну, мой мальчик, мы выиграли эту битву, и ты можешь по-прежнему наслаждаться столь любезной твоему сердцу свободой.
        Марку показалось, что он взглянул на него с жалостью.
        - Алан, я твой должник!
        Дядюшка кивнул.
        - Как ты это сделал? Что ты им сказал?
        - Тебе это знать не обязательно. Важно то, что мадам оставит тебя в покое. Единственное, будь все же поосторожнее, так как девочка может что-то предпринять по собственной инициативе - она крайне избалована, к тому же возраст такой… Мой тебе совет - избегать встречи с ней любыми способами. И в темноте не ходить по темным дворам. Ее карманных денег хватит на то, чтобы заплатить каким-нибудь отморозкам за твои синяки.
        Марк опять горячо начал выражать благодарность. Алан устало отмахнулся.
        - Если хочешь, можешь переночевать здесь… - Он сделал паузу, и племянник быстро сказал:
        - Нет-нет, я домой. Сейчас и поеду, пока не поздно.
        - Слава! - Дядя чуть повысил голос.
        На пороге нарисовался шкафообразный молодой человек.
        - Отвезешь Марка домой.
        Телохранитель кивнул и вышел.
        - Не знаю за что, но мне кажется, он меня не любит, - механически сказал доктор.
        - А ты невежливо говорил с его другом, - хмыкнул Алан.
        - Да? С другом? Каким это?
        - С моим секретарем.
        - Славик? - Челюсть у Марка отвисла. - Друг этого… э-э… твоего секретаря?
        Дядя кивнул, с удовольствием глядя на растерянную физиономию молодого человека. Черт, вот уж никогда бы не подумал!
        Короче, этой ночью наш стоматолог спал в своей постели. В понедельник понесся на работу как на праздник. Первым делом заехал в цветочный, оплатил розы, которые заказывал для тети Симы, и попросил послать Алану корзину орхидей. Дорого, но зато они будут чудесно смотреться в гостиной. Потом поехал в супермаркет и выбрал дорогущую бутылку виски. Пока все. Но через полтора месяца у дяди день рождения, и если Марк к тому моменту будет еще жив, то придется разориться на нечто антикварное.
        Он позвонил тете Рае, которая, обрадованная, что голос у племянника бодрый и хандра прошла, принялась жаловаться на давление и намекать, что ее все забыли. Ну что делать? Во вторник он поехал к ней, предварительно затарившись на рынке, - тетушка терпеть не может продукты из супермаркета. Говорит, они все ненатуральные.
        В подъезде нос к носу столкнулся с Настей и ее мамой. Они поздоровались, и ребенок продолжил с того места, где доктор ее перебил:
        - Ну пожалуйста, ну давай поедем покататься!
        - Поздно уже, - устало сказала Лана.
        - Тогда купи мороженое!
        - Завтра.
        - А завтра мне вообще ничего нельзя будет! - Девочка начала хлюпать носом. - Вот умру, будешь знать!
        - Не говори глупостей, - спокойно отреагировала мать.
        - Тебе все глупости, а мне страшно!
        - Не бойся, - вмешался Марк. - Сначала сделаю укол, и ты почти ничего не почувствуешь. Будешь дремать…
        Они обе взглянули на него так, словно только что обнаружили на площадке двуногого таракана. Потом отвернулись, и Настя продолжила нытье:
        - Ну, тогда я хоть кино посмотрю по СТС…
        - Смотря что за кино будет.
        Двери открылись, и мама с дочкой вошли в лифт. Третьим поехал велосипед, доктор остался ждать своей очереди. «Что-то всем я не нравлюсь в последнее время», - задумчиво сказал он себе.
        Конечно, в среду в два часа черт понес Марка в хирургическое отделение. В предоперационном боксе сидела Анастасия, как испуганный котенок, сжавшись на кушетке. Сегодня она была одета совсем просто - майка и лосины, волосы стянуты в хвост, чтобы не мешали. В углу сидел Иван, всецело погруженный в электронную игру, жалобно попискивавшую в его лапищах.
        - И кто это у нас здесь? - преувеличенно бодро начал доктор. - Неужели Анастасия?
        Она молча и без улыбки смотрела на него, как кролик на удава.
        - Эй, дружок, скажи что-нибудь.
        - Мне страшно, - сказала она.
        И что он должен отвечать?
        - Да? Не бойся. Тебе сделают укол, и ты ровно ничего не почувствуешь. Думай о том, какая ты будешь красавица, когда зуб вырастет.
        - А если не вырастет?
        - Куда же он денется?
        Тут пришел анестезиолог - делать премедикацию. Губы у девочки задрожали. Черт, где носит эту мамашу?
        - Ну-ка, не реви. Это всего лишь укол в попку. Зато потом ты будешь дремать и проспишь все самое неприятное. Давай-ка, как там в стихах - «я уколов не боюсь, если надо уколюсь»…
        Она молча легла на кушетку, уткнувшись головой ему в колени. Марк обнял ее за плечи. Плечи дрожали. Укол, честно сказать, довольно долгий - и к концу она ревела уже в голос. Молодой человек крепко держал ее плечи, другой рукой придавив спину - дернется, будет еще больнее. Тут в открытую дверь он увидел Лану. Вернее, увидел, как по коридору, стуча высоченными каблуками, быстро идет шикарная блондинка - гладко зачесанные волосы, черные очки, яркая помада. Бордовая кожаная курточка, черные брючки в обтяжку. У порога оперблока путь ей преградила сестра:
        - Куда в сапогах?
        Блондинка молча скинула сапожки и поспешила дальше, на ходу снимая очки. Только тут Марк сообразил, что это Лана. Бесцеремонно отпихнула его, переложила Настину голову к себе на колени и принялась ворковать и утешать. Девочка постепенно успокоилась и минут через десять начала дремать.
        Лана чуть покачивалась, баюкая дочку. Со своего стула у двери Марк иногда разбирал часть того, что она бормотала-напевала: «Моя девочка, мое солнышко… придет серенький волчок… все заиньки спят, и лисоньки спят…» Женщина, укачивающая ребенка, почему-то всегда похожа на Мадонну. Он и не заметил, когда она стерла помаду, но теперь губы ее, обретя свой естественный цвет, казались мягче, лицо светилось нежностью.
        Потом пришел анестезиолог с медсестрой, и они под руки повели полусонную Настю в операционную.
        Марк проводил их до порога, но дальше не пошел. Не стоит входить в одну реку дважды. Ему сегодня еще работать, нельзя, чтобы руки дрожали.
        Когда он вернулся, бокс был пуст. Иван и Лана курили на лестнице. Проходя мимо, доктор уловил обрывок разговора:
        - Я тебя прошу, ну опять эта чертова машина сломалась; я же не могу везти Настю на городском транспорте после операции, да и тачку ловить долго…
        - Да у меня тренировка.
        - Иван, ну же. Я заплачу. Сколько тебя устроит?
        - Ну полтинник, я ведь с полвторого тут торчу.
        - Хорошо.
        - Отвезу только до дома, и все.
        - Да, конечно…
        Ни фига себе, полтинник. Дорогая у Насти, однако, няня - пятьдесят долларов три часа.
        Он вернулся минут через тридцать - сорок. Лана сидела в боксе, Ивана видно не было. Настя еще была в операционной.
        - Марк, здравствуйте. - Женщина вымученно улыбнулась доктору. - Что-то так долго… Как вы думаете, там все нормально?
        - Думаю, все хорошо. Эмма Львовна - отличный специалист.
        Они помолчали. Марку было ее жаль: сидела как на иголках, вздрагивая от каждого крика, доносившегося из операционных. Она удивительно напомнила Настю, которая сидела сжавшись на этом же диванчике всего какой-то час назад. Вспомнив жалкое личико девочки, он не удержался:
        - И где же вы были? Наверное, важные переговоры?
        Она даже не расслышала сарказма в его тоне и ответила вполне спокойно:
        - Нет. По средам с двенадцати совещание у генерального. Иногда оно быстро заканчивается, а иногда может затянуться. Сегодня еще повезло.
        - Да? Вы меня простите, но я вас просто не понимаю. Что, неужели нельзя отпроситься? Ведь вашему ребенку не каждый день делают пусть небольшую, но все же операцию…
        Хоп. Она выпрямилась. Мадонна пропала. На мужчину смотрела решительная женщина, опасная блондинка, которую все порядком достали.
        - Конечно, вы меня не понимаете. И почему-то при этом судите… Если бы мне не нужны были деньги, я бы с удовольствием сидела дома, и встречала бы Настю из школы, и все такое. Но ее папа считает алименты пережитком - да и черт с ним, зато ничем не обязана… Я работаю полный день, иногда больше, и помочь мне некому. Раньше с Настей возилась бабушка, но она умерла в начале года.
        Она прижала пальцы к дрогнувшим губам, и он испугался, что женщина расплачется. Но нет, она только глубоко вздохнула и продолжала говорить; Марк даже не понял - то ли с ним, то ли просто потому, что душа переполнилась печалью.
        - Знаете, мы не очень ладили. Она считала, что нельзя было уходить от мужа, что надо терпеть, лишь бы мужчина был рядом. Но я не смогла. Ну и вообще мы часто ссорились: я не так готовила, не так одевала ребенка - обычный в общем-то конфликт поколений. И так все это раздражало… А потом она умерла, и я вдруг поняла: все, я больше не дочка. Понимаете? Сначала ты чья-то дочь и даже внучка. Если повезло, то даже во взрослом возрасте можно сохранить этот кусочек детства… пока живы бабушка, или дедушка… или мама. Только они будут ворчать, и варить кашу, как ты любишь, и помнить, какой ты была в детстве. И беречь школьные дневники.
        Слезы все-таки потекли из ее широко распахнутых глаз. Марк сидел молча.
        - А потом ты остаешься одна и только тогда понимаешь, что это навсегда. И так страшно… - Лана вытерла ладошкой щеки, шмыгнула носом и вспомнила о присутствии мужчины. - Я не о том хотела сказать. Я юрисконсульт в солидной охранной фирме и получаю очень приличные деньги. Но до смерти боюсь потерять эту работу, потому что мне надо содержать ребенка… - Она помолчала. - Это только сказать легко
«отпроситься». Вы просто не сталкивались с этими людьми. В основном они бывшие военные. Женщину как делового человека они воспринимают с большим трудом. Мне приходится работать очень много и быть очень осторожной. Для шефа женщина-юрист - это причуда… вроде говорящего попугая и аквариума с пираньями в холле. Ну, еще у меня, честно сказать, есть связи - многие мои однокурсники сейчас хорошо устроены и при чинах. И все же… Если я буду вести себя как обычная женщина на предприятии - отпрашиваться пораньше, бегать по магазинам в перерыве, - он тут же меня уволит.
        Она умолкла. Марк не знал, что сказать. Лана смотрела на него серыми глазами, в которых стояли слезы, и он чувствовал себя негодяем.
        Открыл было рот, но тут на пороге операционной показалась Настя, и Лана забыла о стоматологе и о своем генеральном, наверное, тоже. Марк потихоньку ушел.
        Да, а интересная, должно быть, жизнь. Значит, пираньи и женщина-юрисконсульт как представители экзотики. Хотел бы он посмотреть на этого генерального.
        Глава 8
        В следующий раз он увидел Лану через несколько недель. Стояла не то что теплая, а просто неприлично жаркая погода. Народ, очумевший от скоростного таяния снега, а затем стремительного появления зеленых листочков и полураздетых девушек, лечиться шел вяло. К тому же, хотя на улице было плюс двадцать два, топили вовсю. На днях Марк даже позвонил в ДЭЗ. «Слушайте, - сказал он, - ну ведь если вы выключите отопление, то вам же лучше будет. Сэкономите топливо, или мощности, или чего у вас там…» - «Ага, - злорадно сказали ему, - а вот как заморозки ударят, вы все побежите жаловаться, что холодно. Тогда что?» - «Тогда включите», - как ему казалось, вполне резонно заметил доктор. «Еще чего, - окончательно рассердилась тетенька из ДЭЗа, - тогда уже включить ничего нельзя будет. Все, тю-тю, до осени. Так что грейтесь пока».
        Марк сидел, пил воду со льдом и грустно размышлял, почему, ну почему отключить отопление в Москве на месяц раньше срока так же трудно, как выключить на месяцок какую-нибудь АЭС.
        Жизнь в нашем любимом Отечестве вообще страдает отсутствием логики. Затаривался неделю назад на рынке. Мясо подорожало. «Почему?» - спрашивает. «Как почему, - удивляется дедок за прилавком, - да ведь доллар-то как вырос». Мясо смоленское. При чем тут доллар, интересно.
        Сегодня утром Марк пошел купить тете Рае вкусненького. (Тетушка позвонила - жара, лифт не работает, гипертония замучила, - и вот он уже спешит на помощь.) Мясо опять подорожало, хотя доллар, прошу заметить, стоит на том же месте. В общем, чудны дела Твои, Господи.
        Размышляя о странностях жизни, он чуть не наступил на Анастасию. Девица, одетая в шортики и несерьезную маечку на бретельках-веревочках, сидела на ступеньках подъезда.
        - Привет. - Она радостно заулыбалась. Зуба по-прежнему видно не было, зато имели место быть тонкие металлические дужки-пластинки. Не сильно приятная вещь, но необходимая, чтобы удержать и расширить место для отсутствующего зуба. Куда-то ведь ему надо расти.
        - Встань немедленно с камня, - сказал Марк.
        - Да? (Ведь дразнится, хулиганка малолетняя.) А вы к тете Рае?
        Она послушно поднялась и теперь стояла на ступеньках - лицо почти напротив. На носу при ближайшем рассмотрении обнаружились веснушки. В белокурых волосах (будет натуральная пепельная блондинка - держитесь, мужики) поблескивали заколочки со стразами.
        - К тете. А где твой телохранитель? В кустах?
        - Нет. Он же с работы. А сегодня мама не работает.
        - И сегодня за тобой никто не смотрит?
        - Слушайте, почему вы так уверены, что я не в состоянии позаботиться о собственном ребенке?
        Лана стояла рядом. Джинсы по щиколотку, расшитые внизу веселеньким узорчиком, кофточка выглядит так, словно сильно села после стирки. И теперь она в обтяжечку совсем-совсем, да еще пуговицы внизу отсутствуют. «Или у меня солнечный удар, или у нее колечко в пупочке?» Марк старался не пялиться, но взгляд неудержимо стремился именно туда.
        - Э-э, да я, собственно, ничего похожего не говорил.
        - Нет говорили.
        Серые глаза сердитые! Но вообще она решительно похорошела. И выглядит совсем девочкой - волосы в хвостик, никакой косметики.
        - Да? Вы меня не так поняли.
        - Да? (Черт, и эта дразнится.) Надеюсь. А теперь скажите мне: вы к тете Рае?
        - Да.
        - Ну так и идите.
        Мегера. Лифт опять не работал. Доктор влез на шестой этаж. Тетушка уже стояла у двери.
        - Марк, мой мальчик! Что бы я без тебя делала? - Тетушка любит патетику. Потом она заглянула в сумку, которую он водрузил на стол в кухне, и жизнерадостно добавила: - Может, я похудела бы.
        Через некоторое время, поставив рыбу в духовку, доктор смешал кампари с грейпфрутовым соком, высыпал в высокие стаканы побольше льда - кубики так приятно звенят друг о друга и о стекло - и сел в глубокое кресло в гостиной, наконец-то вытянув ноги. Тетя Рая сначала поучала работающего в поте лица Марка, что он должен был бы сделать с той несчастной кефалью, если бы и впрямь умел готовить. Сама она при этом не проявила ни малейшего энтузиазма поучаствовать в процессе. Теперь тетушка пристроилась напротив и принялась снабжать его информацией - совершенно ненужной, между прочим, - о личной жизни Светланы. Вернее, об отсутствии таковой.
        - И вот она работает и работает. Ты не поверишь, девочку из школы иногда забирает телохранитель - этот жлоб здоровый, Иван кажется. Ужасно невоспитанный - ни тебе здрасте, ни тебе до свиданья. Я уж ей говорю: давай, пусть девочка приходит ко мне - все веселее, чем одной дома сидеть. Я и покормлю. Так ты не поверишь - я, говорит, тогда буду вам платить как няне. Ой, я прямо смеялась. Деточка, говорю, мой муж был порядочный человек и не мог позволить, чтобы его жена плохо жила. Я не богачка, да и зачем оно мне? Но я могу и сама тебе заплатить эти несчастные пять долларов в час просто за удовольствие поболтать с такой милой девочкой. Вроде она поверила, что я не бедствую, так что теперь мы с Настей то плюшки печем, то она мне математику свою объясняет.
        - Да? То есть ты сидишь с ее ребенком?
        - А с чьим мне сидеть? У тебя детей нет, все не порадуешь. На лавочку с бабками - не хочу. Они мне все про свою пенсию да про то, что Лужков двадцать рублей прибавил, да тут же квартплата и поднялась - подумайте, благодетель какой!
        - Благотворительностью, значит, занимаешься?
        Тетушка фыркнула:
        - Я занимаюсь тем, что доставляет мне удовольствие. Настенька мне нравится, и я даже убедила ее, что надо есть суп. Я очень убедительно говорю. Не поверишь, на рынке на прошлой неделе уговорила этого черного, носатого, что по таким деньгам помидоры не бывают, по таким деньгам бывает икра…
        Молодой человек впал в сонное оцепенение. Словно ему снова девятнадцать, и он пришел к тетушке «за покушать», а она все говорит, говорит… Обстановка в ее квартире не изменилась совершенно. Это все были реликвии прошлой жизни, дорогие не столько ценой, сколько памятью.
        Собственно антиквариата было немного - кофейный сервизик, неполный, пара серебряных подсвечников и стаканчиков, какая-то шкатулочка, кажется табакерка кого-то из братьев царя Николая, и сервиз кузнецовского фарфора. Мебель тетушка выбирала сама, дядя был не в восторге, но смирился. Она достала (помните это слово? Кто не знает, спросите у мамы или бабушки) румынскую или чешскую? Вкус у нее всегда был несколько… Короче, она купила диван, обитый синим плюшем, и самую помпезную стенку, какую только можно было достать во времена дeфицита. Небольшая квартира с трудом вместила изделие дизайнеров из тогда еще братской демократической республики. Со временем здесь ничего не изменилось. Лет через двадцать эта обстановка, наверное, тоже будет восприниматься как антикварная.
        Рыбу тетя и племянник съели, от кампари плавно перешли к коньяку. Совсем по чуть-чуть и исключительно в лечебных целях - надо было снижать давление. Тетушка свято верила, что лучшее лекарство от гипертонии - рюмка-две армянского коньяка. Уж не знаю, то ли вера помогала, то ли коньяк, но к девяти часам давление у нее приобрело более приличный вид, и Марк стал собираться.
        - Марк, мальчик мой, я хотела тебя спросить: тебе какой сервиз подарить на свадьбу - японский или кузнецовский?
        Племянник опешил:
        - На какую свадьбу?
        - Ну когда-нибудь ты же женишься? Мне вчера звонила Валечка, ну ты знаешь, Симина дочка, она выходит замуж. Они пригласили меня на свадьбу. Я спросила, что ей подарить, Сима сказала, что молодым нужна посуда. Не пойду же я покупать это новомодное барахло, которое по деньгам.
        Марк всегда знал, что у родственников губа не дура, но что до такой степени… Сначала хотел сказать: какой хочешь. А потом подумал: какого черта. «Женюсь я явно не скоро (ах, Марина, Марина) и ведь точно знаю, что японский сервиз тетушкин любимый. Дядя Миша привез его с какого-то конгресса стоматологов в Токио бог знает в каком году. Чашечки, желтоватые, легкие, расписанные то ли камышами, то ли бамбуком нефритового цвета, просвечивали насквозь. Блюдечки походили на лепестки чайных роз. Звук, который раздавался, когда чашечку ставили на блюдечко, напоминал звон колокольчиков где-то далеко, наверное в японском храме на горе Фудзияма. (Если там есть храм.) Пусть меня сочтут жмотом, - решил Марк. - Не хочу, чтобы это чудо досталось Валечке, которая будет кушать селедку с этих тарелок. Их должны касаться нежные и тонкие пальчики какой-нибудь гейши. А раз гейши нет, то пусть стоит в шкафу у тети Раи. А мы с ней будем им любоваться».
        Все это он не постеснялся вкратце изложить тетушке. Она пожурила мальчика за нелюбовь к родственникам, но выбор его одобрила.
        Домой доктор добрался не поздно. Все шло нормально, но привычка оглядываться и избегать малолюдных мест не оставляла его. Вообще-то мамаше, должно быть, удалось скрутить Вику, потому что никаких инцидентов не было, если не считать спущенных шин (все четыре), которые он обнаружил, выйдя с работы. Жалко, конечно, и резина недешева… Но что есть деньги, в конце концов? Тлен и суета. Дай нам, Господи, здоровья, а остальное мы и сами купим…
        С физическим здоровьем все было более или менее, но вот душевное равновесие…
        Катерина - с ее стороны Марк никак не ожидал подвоха - прибегает утром в кабинет и с таинственным видом говорит:
        - Угадайте, Марк Анатольевич, что у меня для вас есть?
        Он уж обрадовался и спрашивает:
        - Мама пирожки с мясом пекла?
        - Фу, - наморщила носик девица. - Все мужики одинаковые - только о еде и думают. Вот. - Она помахала в воздухе узким длинным конвертом. - Это вам.
        - От кого?
        - Секрет.
        Доктор моментально отдернул протянутую было руку. Катя опять принялась хихикать и продолжала:
        - Ну что же вы испугались? Вот не думала, что пациентки записочки писать будут. Берите и читайте, не мучайте бедную девочку…
        Марк, должно быть, побледнел, потому что Катя вдруг перестала смеяться и удивленно спросила:
        - Что с вами?
        - Это… это тебе Вика дала?
        - Да.
        Господи! Ну надо же! Мужику стало нехорошо.
        Чертова кукла! Ну почему ему досталась такая безголовая медсестра? Надо было соглашаться на Серафиму Петровну. Страшная, старая, вредная, но уж письма бы дурацкие точно таскать не стала.
        - Катерина! Ты в своем уме?
        - А что я сделала-то? - Девица хлопала на него глазами. Тоже мне купидон…
        - Если хочешь знать, ее мамаша грозилась меня убить, если я подойду к Виктории ближе чем на два метра. Уж не знаю, что эта девчонка вбила себе в голову, но я записки ее читать не буду и вообще хочу, чтобы меня оставили в покое! Ты поняла? Ты подвергаешь опасности мою жизнь!
        Кажется, он слегка переборщил, но не нарочно, от страха, должно быть. Катя вылетела из кабинета, хлюпая носом, и до конца дня была трогательно заботлива.
        На следующий день позвонила тетя Сима:
        - Марк, у меня к тебе просьба.

«Вот, - грустно подумал Марк, - я никогда не сумею произнести эту фразу так, чтобы вассал понял, что его осчастливили».
        - Да?
        - Я хочу, чтобы ты сходил с Валечкой на выставку.
        - Я? Но она же вроде… Э-э, я думал, у нее есть молодой человек.
        - У моей дочери есть жених. Кстати, она отправила тебе приглашение на свадьбу.
        - Благодарю вас, еще не получил. Знаете, наша почта…
        Тетушка бесцеремонно перебила его и изложила суть боевого задания. Оказывается, по случаю свадьбы родители жениха и невесты сложились и купили молодым квартиру. Ничего особенного, не «Алые паруса», но вполне приличный дом в районе Строгино. Так вот. Нужно купить дверь с хорошим замком, выбрать сигнализацию. Но доверить столь ответственное дело жениху тетя Сима почему-то не могла. Марк был незнаком с молодым человеком, но, выслушивая тетушкины наставления, не мог ему не сочувствовать. Получить в тещи тетю Симу… видать, бедняга умудрился чем-то сильно прогневить Господа.
        Возможно, в другое время он бы набрался наглости и отказался, но сейчас все еще ходил в виноватых после того дурацкого случая, когда чуть не нажил себе невроз по вине принцессы Виктории, и потому безропотно объявил, что заедет за Валечкой в субботу часам к двенадцати.
        Валечка была в своем репертуаре: опоздала на полчаса и даже не пригласила родственника подняться, Марк так и торчал в машине у подъезда. Сестрица выплыла из дверей, и он лишился дара речи: она вырядилась в какое-то вычурное зеленое платье и обвешалась золотом. На весьма сдержанное замечание, что они таки едут по делу, а не в гости, она высказалась в том смысле, что Марк должен быть счастлив, что видит рядом с собой хорошо одетую и привлекательную женщину. Каковой она, Валечка, и является в любое время дня и ночи. Доктор искоса взглянул на ее едва прикрытые короткой юбкой толстенькие ножки, вздохнул и решил не связываться. Упрямство и вредность девушка от мамаши переняла, а вот мозги почему-то по наследству к ней не перешли.
        К тому моменту, как они добрались до выставочного комплекса, виски у Марка пульсировали болью - сестрица трещала всю дорогу. Он с трудом припарковался, вышел, открыл дверцу и извлек сокровище из машины. Купил билеты (можно подумать, эта чертова дверь нужна ему!), и они прошли в павильон. Валечка твердо сказала:
        - Мы должны обойти все, - и направилась к первому ряду.
        Марк попытался урезонить ее, объяснив, что их интересует лишь половина экспозиции, сосредоточенная во втором, дальнем, зале. В первом помещении обосновались представители различных охранных фирм и организаций. Но Валечка, не слушая, устремилась вперед. Сделав поневоле несколько шагов в ту же сторону, он сообразил, что ненормальную девицу привлек свет софитов. Телевизионщики снимали сюжет для какого-то московского канала. Как всегда, за камерами толпилось несколько зевак. Валечка обосновалась с комфортом, пропихнув свое плотное тельце в первый ряд. Двигалась она, как всегда, бесцеремонно, люди заворчали. Корреспондент, привлеченный шумом, сбился и начал что-то мямлить. Кто-то немедленно завопил:
        - Стоп! Митька, что на тебя нашло?
        - Да я ничего, - смущенно сказал молоденький мальчик с микрофоном. - Я ведь уже фирму представил, так что мы тут картинку вставим, а теперь Светлана Николаевна нам расскажет о работе своей организации.
        Как и все остальные, Марк перевел взгляд на Светлану Николаевну и узрел Лану. Надо сказать, она смотрелась прекрасно. Строгий деловой костюм сливового цвета, гладко зачесанные светлые волосы, очень сдержанный макияж, из украшений - тонкая золотая цепочка на шее и бриллиантовые точечки в ушах. За ее спиной хорошо просматривался стенд с названием агентства - «Барс» - и двое молодых людей шкафообразного вида в одинаковых темных костюмах, белых сорочках и при черных галстуках.
        Светлана, не обнаруживая ни малейшего волнения, улыбнулась человеку, стоящему рядом с камерой. Парень в наушниках протянул в ее сторону нечто, напоминающее ершик на длинной палке. Как Марк понял, это был микрофон. На камере загорелся красный огонек, стоящие вокруг люди притихли. Лана еще раз улыбнулась и собиралась что-то сказать. И тут Валечка, повернувшись в сторону толпы, громко и отчетливо произнесла:
        - Марк, где ты? Пойдем отсюда! Нам это совершенно не интересно! Марк! Идем интересоваться дверями!
        - Стоп! - немедленно завопил кто-то, видимо главный, но мелкий, потому что Марк со своего места видел только макушку кепки. - Это что? Уберите дуру! Мы сколько времени будем снимать этот сюжет?
        Народ вокруг веселился. Валечка, услышав про дуру, набрала побольше воздуха и принялась что-то отвечать. Доктор готов был провалиться сквозь землю. Или, вернее, сквозь ковровое покрытие, устилавшее пол. Лана смотрела на него в упор, несомненно узнала, и теперь хохотала от души. Он подхватил родственницу под локоть и, не слушая воплей, поволок в сторону. Когда они оказались у входа во второй зал, он отпустил ее и сказал очень твердо, что, если она еще раз скажет хоть слово громче, чем шепотом, он уедет. И ему все равно, что подумает о нем тетя Сима.
        Должно быть, на лице Марка была написана решимость непоколебимая, потому что Валечка присмирела и покорно поплелась выбирать дверь. «Наверное, я бесхарактерный идиот, - грыз себя стоматолог, продвигаясь от стенда к стенду и с тоской взирая на двери. - Ну почему я не послал ее к черту?» Нет, он таскался два часа, выбрал дверь, вместе с терпеливым, словно врач психбольницы, менеджером слушал глупейшие вопросы вполне вернувшей себе прежний апломб Валечки.
        Заказали дверь, потом выбирали сигнализацию. Здесь Марк решил не торопиться. Есть ведь еще милицейская охрана, и, как бы он ни относился к тем акулам, что стоят на дорогах, соотношение цена - качество в плане охраны жилья говорило в пользу родного МВД.
        Молодой человек не смог удержаться от маленькой мести и с самым невинным видом попрощался с девушкой у выхода.
        - Как до свиданья? - Она вытаращилась на него с искренним изумлением.
        - Видишь ли, у меня важная встреча здесь неподалеку, это касается статьи для докторской. Так что до дому доедешь сама - ведь не маленькая. Вон, видишь, буквочка «М» впереди: это метро.
        - Метро? - тупо повторила она.
        - Да. Всего хорошего. - И Марк быстро нырнул в ближайший переулок.
        Обошел квартал и вернулся к выставочному комплексу. Стоя под прикрытием газельки на углу, внимательно осмотрел местность. Валечки видно не было. Тогда он опять вошел в павильон и добрался до того места, где обреталась Лана. Телевидение уже уехало, и все было вполне мирно. Теперь под вывеской агентства стояло два небольших столика. За одним сидел дядечка с лицом Штирлица. Те же мудрые, усталые глаза, породистый нос и суровая складка губ. Правда, он был облачен в штатский костюм, если не ошибаюсь, от Хуго Босса, но все же сходство было поразительным. Шкафообразные молодые люди переместились к краям стенда. Дядечка негромко в чем-то убеждал потного мужичка, по виду предпринимателя средней руки. За вторым столиком скучала Лана. Вернее, со стороны все выглядело так, словно девушка работает: перед ней разложены какие-то бумаги, она водит ручкой в блокноте, но Марк несколько минут стоял, наблюдая за ней. Она явно думала о чем-то своем, изображая занятость. Потом он перехватил пристальный взгляд правого шкафа и решил легализоваться, пока не отстрелили, как шпиона. Подошел поближе и негромко позвал:
        - Лана.
        Имя скользнуло с губ и прозвучало неожиданно ласково, почти интимно. Она вскинула голову, увидела участника недавнего шоу и тут же заулыбалась. Черт бы побрал Валечку. Лана встала, подошла к правому шкафу, который ел гостя недобрым взглядом, и сказала:
        - Если понадоблюсь - я в кафе через два стенда, - потом подхватила Марка под руку и потянула за собой.
        Они приземлились за колченогий столик, и она моментально вытащила сигареты из маленькой сумочки. Марк взял ее же зажигалку, зажег и дал ей прикурить. Потом спросил:
        - Как Настя?
        - Вашими молитвами. - Рот ее расползался в неудержимой улыбке, глаза смеялись.
        Доктор вздохнул и печально сказал:
        - Это моя троюродная сестра. Она скоро выходит замуж и потому в последнее время слегка взвинчена… Хотя, надо признать, всегда обладала вздорным характером.
        Теперь она засмеялась и воскликнула:
        - Не оправдывайтесь!
        - Да я, собственно, и не собирался…
        - Но она купила дверь? - Было понятно, что Лане доставляет удовольствие мучить мужчину.
        - Купила. - Почему бы тоже что-нибудь не спросить? И как назло, в голову ничего умного не приходило. - Это был ваш генеральный? Такой, на Штирлица похож.
        - Нет, это его зам.
        Так, судя по тону и враз уменьшившейся веселости, тема выбрана неверно. «Боже, да что со мной? - почти испуганно думал Марк. - Я в жизни не страдал стеснительностью, даже в ранней юности. Всегда умел легко найти нужный тон и развеселить любую девицу». Сейчас в голове звенела пустота. Что бы такое спросить?
        - А у вас правда пирсинг в пупочке, или мне померещилось?
        Она вытаращилась на зарвавшегося стоматолога, приоткрыв рот. Машинально одернула пиджачок и явно не могла сразу подобрать слов для ответа.
        Тут над их головой раздался трубный глас:
        - Светлана Николаевна!
        Девушка мгновенно вскочила и, бросив:
        - Простите, работа, - унеслась следом за шкафом.
        Что-то все разговор не получается.
        Глава 9
        Следующая рабочая неделя ознаменовалась новым испытанием для нервной системы Марка. Позвонила Маша, та, которую тетя Рая надеялась ему сосватать, и заканючила в трубку:
        - Марк, миленький, давай встретимся.
        - Маша, у меня полно работы…
        - У тебя всегда полно работы! Мне нужен твой совет. Ну я прошу тебя… Я дала твои данные шефу, он собирается заняться зубами, и я тебя рекомендовала как лучшего специалиста, который все подготовит и протезиста посоветует.
        Маша свято уверена, что долг платежом красен. А Марк за этого самого шефа теперь ей должен, хотя на кой черт он сдался - и так работы навалом.
        - Манечка, ну что случилось такого неотложного?.. - заныл доктор.
        - Случилось! Я жду тебя в трактире в час…
        - В полвторого, не раньше!
        - Хорошо, в полвторого.
        И девушка повесила трубку. Нет, ну что за характер - любая баба может свить веревку из несчастного мужика!
        В полвторого Марк сидел в странном месте под названием «трактир «Елки-палки» и ждал Машу. Заведение было выдержано в стиле а-ля рюс, то есть официанты носили косоворотки, а в стратегических местах интерьер топорщился плетнями, горшками, и даже чучело огородное имелось. Китч, по-моему, но готовили тут сносно. К тому же неизвестно, что подумает настоящий японец, если попадет в заведение в японском стиле, таких сейчас в Москве, мягко говоря, ну очень много. Это писк моды. Может, ему, японцу, этот самый писк тоже покажется смешным, потому что вроде как все есть: и палочки, и татами, и столики деревянные, но вряд ли это подлинный японский интерьер. Как-то Марку довелось читать название одного из таких ресторанов, написанное стилизованными под иероглифы буквами. Минут пять. Подружка корчилась в судорогах от смеха, а его как заклинило. «Суши весла», - читает доктор, делая ударение на первом слоге в обоих словах, и говорит: «Вот так название. Могли бы и перевести. Ну, суши - это я еще понимаю, но что это за «весла» такая?»
        Потом, когда до него дошел юмор, Марк тоже посмеялся, но в заведение шел с опаской. Трудно сказать, насколько оно соответствовало японской традиции, но местечко нашему стоматологу понравилось. И не столько тем, что японское, а тем, что в нем есть стиль, который делает уместным и вид на Москву - чудесный, сквозь огромные окна, и смешной транспортер в качестве шведского стола, и даже листок с анекдотами, висящий на двери туалета. Он читал и хихикал и, естественно, натолкнулся на удивленный взгляд того, кто шел следом. Ну и ладно, сейчас сам будет читать и тоже рассмеется.
        Вообще, в московской топонимике повеяло свежим ветром. Ну что раньше было смешного? Ну, тупик Ивана Сусанина. Зато теперь! Фантазия господ предпринимателей бьет ключом. Честно, «Елки-палки» - не самый странный вариант для названия. У метро «Третьяковская» есть заведение, которое гордо зовется «Едрена Матрена»! Клянусь, не вру. Если бы она, Матрена, была бы ядреная, ну, крепкая или какая там еще, было бы понятно. Но через «е», согласитесь, как-то…
        А у станции метро «Дмитровская» расположен магазин под названием «Ешкин кот». Даже не знаю - то ли глупо, то ли забавно. А казино «Нежданчик»?
        В трактире Марк выбрал столик у окна, предусмотрительно в зале для курящих, потому что Машенька дымит как паровоз. Заказал семужку на гриле и салатик. Маша появилась без опоздания, пять минут - не считается. Вплыла, схватила тарелку и, заявив, что сидит на строгой диете, понесла свое скорбное лицо и шикарную грудь к телеге. Когда она вернулась, Марк взглянул на ее тарелку: там не поместилась бы даже самая худая муха - так плотненько были уложены всяческие баклажаны, селедка, картошка, морковка в сметане и так далее.
        Машка девушка хорошая и очень прагматичная, пока дело не касается двух моментов - ее драгоценного дружка Сережи и вопросов похудения. Дружка она готова обсуждать часами и даже поливать всякими словами, пользуясь небогатым словарем нецензурной лексики (она из очень приличной семьи, где ругаться никто не умеет). Вот только расстаться с ним девушка категорически не в состоянии. Приблизительно так же обстоит дело с диетой - разговорам и расходам несть конца. Девушка готова глотать любую дрянь и подвергаться всяким неприятным и болезненным процедурам. И при этом она свято верит, что когда-нибудь произойдет чудо и найдется способ потерять ненавистный вес, при этом продолжая счастливо питаться жареной картошкой, плюшками и бутербродиками с копченой колбаской.
        Так вот, обозрев переполненную тарелку, доктор не без ехидства поинтересовался, что это за диета такая, при которой можно столько кушать. Плюхнув перед собой добытое, Маша с негодованием сказала, что он неуч и мужлан, которому всегда было наплевать на ее здоровье. После чего вынула телефон и набрала номер. Ей никто не ответил, и факт этот ухудшил девице настроение. Быстро и решительно расправляясь с обедом, Маша принялась выкладывать последние новости и жалобы. Выяснилось, что кушать очень хочется потому, что ее драгоценнейший Сережа держит ее на жесточайшей диете и дома на ужин дает один-единственный йогурт.
        - Представить себе не можешь, как иногда есть хочется. Кручусь в постели, в животе урчит. Прямо хоть плачь, - жаловалась Манечка, налегая на фаршированные баклажаны.
        Утром девушке положен фруктовый салат, а на обед - кусочек вареной курицы с финским хлебцем. Марка передернуло. Он как-то пытался съесть данный продукт. Оно, конечно, может, и полезно. Но у доктора почему-то сложилось впечатление, что он пытается прожевать кусок гипсокартона. На вид, кстати, похоже. Так вот. Поэтому сейчас Маша просто обязана поесть, иначе ее нервы не выдержат очередного испытания, которое придумал для нее любимый друг: он разыскал для девушки массажный салон, где, помимо стандартных процедур по массированию телес, практикуют некий специальный массаж. От него, говорят, дико худеют. Марк напрягся, заметив, что люди за соседними столиками с интересом прислушиваются к высокому голосу его подруги.
        - Э-э, Манечка, ты не могла бы потише… - робко попросил стоматолог.
        - Что? Нет, ты только представь! А где гарантия, что это не шарлатанство какое-нибудь? И потом, это такой нежный орган. Уязвимый…
        Уши доктора покраснели, а по спине побежали мурашки; ему казалось, что на него и Машу смотрят все посетители ресторана. Но Маша неслась вскачь:
        - И у меня все же близорукость… Небольшая, правда, даже очки не ношу, но все же страшно, а вдруг она усугубится. Как ты думаешь?
        Тут Марк перестал вообще что-либо понимать.
        - Манечка, радость моя, а при чем тут близорукость?
        - Как при чем? Я же тебе объясняю: массаж глазных яблок - вдруг это небезопасно.
        Вилка выпала у доктора из рук.
        - Массаж чего?
        - Глазных яблок. - Покивав, Маша опять схватилась за телефон.
        Пока она набирала номер и, хмурясь, вслушивалась в длинные гудки, Марк пытался прийти в себя. Это что-то новенькое - массаж глазных яблок. Хотя, с точки зрения массажиста, это наверняка легче, чем обрабатывать обширные площади Машенькиных достоинств. Вот люди, чего только не придумают, лишь бы деньги слупить! Мысленно сняв шляпу перед неизвестным родственником Остапа Бендера, стоматолог вернулся к семге и опять принялся слушать рассуждения девушки и ее жалобы на голод и прочие лишения. Говорить что-то было совершенно бесполезно. Может, Машка страдает тягой к садомазохизму, чем еще объяснить, что все задвиги своего любезного, в том числе то, что он морит ее голодом и не дает денег, которые зарабатывает Маша, она объясняет тем, что он думает и заботится о ее здоровье и благополучии. К заботе можно, наверное, отнести и те два аборта, что он заставил ее сделать… Любовь зла. Это Марк знал точно, на собственном примере в том числе. А потому кивал, выслушивал, но ни во что не лез.
        Правда, после того, как она пятый раз за пятнадцать минут куда-то не дозвонилась, он спросил, что случилось.
        - Да вот, волнуюсь… Сережа сегодня на работу не пошел. Горло у него болит, - пробормотала Мария.
        По тому, как она отвела глаза в сторону, Марк понял, что горло там не главное. Небось думает, что бабу привел. Желая как-то скрасить безрадостное Манечкино существование, он заказал мороженое. К концу третьего шарика она, к сожалению, все же дозвонилась домой.
        - Сереженька, ты как? - завопила девушка.
        Официант, обслуживающий соседний столик, подпрыгнул и чуть не уронил поднос. Между тем щеки Маши залило жаркой волной, а глаза стремительно начали наполняться слезами. Сердце доктора сжалось от дурного предчувствия.
        - Марк, ему плохо!
        - Что такое?
        - Не знаю… Но он едва говорил и так странно… Мне показалось, что он бредил.
        - У него вчера была температура?
        - Да… Марк, поедем со мной, я боюсь одна!
        - Маня, да ты что, мне же на работу!
        Представьте, она уронила голову на руки и принялась рыдать в голос!
        Короче, доктор ухватил проходящего официанта за рукав и потребовал счет. Пока ждали, он извелся - Маня лила слезы и причитала, перебирая все возможные катастрофы и несчастья. Посетители пялились на живописную парочку с нескрываемым любопытством. Вот наконец-то вожделенная папочка со счетом. Бросив деньги на стол, Марк подхватил Маню, и они бегом бросились к клинике, где ждал «форд». Слава Создателю, жила девушка недалеко - на Ленинском. Молодые люди просочились дворами мимо пробок и через несколько минут уже бежали через подземный переход - так быстрее, чем разворачиваться. Маша неслась галопом. Честно, Марк начал за нее волноваться - щеки девушки пылали лихорадочным румянцем, руки дрожали, и она летела вперед, несмотря на начавшуюся одышку.
        Наконец они прибыли и принялись названивать в дверь. Никто не открывал. Даже сквозь дубовую, обитую дорогой кожей дверь слышно было, как в квартире надрывается телевизор. Маша, всхлипывая, принялась рыться в сумочке в поисках ключей. Марк лихорадочно пытался сообразить, что они будут делать, если дверь окажется закрытой на задвижку.
        Руки у девицы тряслись так, что она не могла попасть ключом в замочную скважину. Доктор решительно отобрал связку, отпер дверь и, толкнув створку, хотел войти первым. Сам уж начал нервничать - мало ли что, все мы смертны. Но Маша, оттолкнув мужика, ринулась вперед. Проскочив длинный коридор, она распахнула двери гостиной и застыла на пороге. Потом издала какой-то странный полузадушенный писк, и Марк ринулся следом - не дай бог, рухнет в обморок, голову ушибет.
        Картина, которую он смог разглядеть поверх Машиного плеча, впечатляла. Прямо напротив двери стоял стильный кожаный диван цвета кофе с молоком. Перед ним - невысокий столик красного дерева - антикварная вещь, очень дорогая. Столик был накрыт газетой. На этой импровизированной скатерти стояли бутылочки из-под водки. Тетя Рая называет такую тару «мерзавчик». Было их штук пятнадцать - пустых - на одном краю стола. И еще несколько штук - полных - на другом. Здесь же присутствовал стаканчик йогурта; должно быть, предназначался на закуску, но пока до него дело не дошло - крышечка была на месте. На диване сидел Сереженька, облаченный в махровый банный халат. Здоровенный бугай, метр девяносто ростом и под сто кило весом, был пьян. Он поднял на вновьприбывших совершенно осоловелые глаза и жизнерадостно сказал:
        - О, Манюнька! Привет. А я опыт ставлю.
        - Что? - белыми губами прошептала Маша.
        Честно сказать, Марк не очень понял, чего она так распсиховалась. Ну нажрался зайчик - первый раз, что ли? Но тут мужик заплетающимся языком начал излагать суть эксперимента, и доктор сообразил, что так напугало девушку.
        Оказывается, после очередного ударного запоя Манюня, пригрозив уехать работать за границу и бросить любимого друга, уговорила того зашиться. Что и было проделано вызванным на дом специалистом неделю назад. Воспоминания о том, как он существовал всю эту неделю совершенно сухой, вызвали у пьяного Сереженьки слезы. Утеревшись рукавом, он продолжил повествование. Оказывается, врач ему пригрозил: выпьешь - умрешь. Сегодня утром жизнь стала немила настолько, что мужик решил не длить муки. Пошел в магазин, купил мерзавчик и выпил. Но - не умер! Тогда он решил посмотреть, на каком по счету пузырьке он откинет копыта. Пошел в винный еще раз, купил двадцать штук и теперь ик!.. экспериментирует! Уж не знаю: врач ли схалтурил, или просто мужика ничего не берет, но пока он был абсолютно и безнадежно жив.
        Маня начала всхлипывать. А Марк вдруг понял, что надо делать. Должно быть, жалость к подруге и переживания последних дней ударили ему в голову. Воздух вокруг сделался горно-прозрачным и прохладным, а сам он - тоже прозрачным и абсолютно спокойным. Марк просто спросил:
        - Значит, помирать решил? Сейчас устрою.
        Пошел в кухню. Покопался под раковиной, он прекрасно знал, где тут что лежит. Ага. Вот он. В руку доктору лег топорик для разделки мяса. Когда он вернулся в гостиную, с лица Сережи мигом пропала пьяная улыбка.
        - Эй, мужик, ты что?
        Марк молча шел на него. Сережа вдруг коротко взвизгнул, вскочил и, скользя тапками по паркету, кинулся в спальню.
        - Маня, Манечка, - вопил он. - Убери его! Он меня убьет! Манечка!
        Машка повисла на стоматологе причитая, и Марк очнулся. Оказалось, что несколько секунд, а может, и минут, вокруг царила благословенная тишина - он словно был сам по себе в коконе, наполненном прозрачной ясностью. И цель тоже была ясна. Но теперь кокон лопнул, и на него обрушились звуки: завывания Сережи - он пытался закрыть дверь в спальню, начисто забыв, что она раздвижная, а потому от косяка оторвать ее не мог; визг Машки, которая, обхватив доктора руками за плечи, вопила прямо в ухо: «Не надо, родненький, ну не надо!» Еще был слышен стук по батареям - должно быть, соседи решили внести свою лепту в концерт. Марк вдруг понял, что момент истины прошел. Раз не успел убить его сразу, теперь уже поздно. Поэтому он стряхнул с себя девушку. Отнес на место топорик, налил подруге валокордин, подождал, пока выпьет, и ушел. Пусть сами разбираются.
        Это же надо! Может, стоило жениться на Машке? Ах да, она на момент знакомства была уже при Сереже. Какие все-таки странные создания русские женщины! Даже если речь идет о натуральной еврейке. Может, русский воздух обладает каким-то особым действием на мозги? Размягчает их, что ли. Ну где это видано: мучиться с пьяницей, зарабатывать на него деньги - сам милый друг сидит где-то инженером и мнит себя спасителем Отечества, - выслушивать от него подробные описания статей всех баб, каких он имел или хоть видел, принимать за любовь направление на массаж глазных яблок… И при этом любить его и искренне верить, что любима. Как это все странно. И в то же время странным образом естественно и понятно. Плюхнувшись на сиденье, Марк призадумался. Надо бы успокоиться, но выпить нельзя - еще рабочий день. Тут взгляд его наткнулся на пачку «Парламента», которую забыла Маша. В самый раз. Курить он умеет, но не любит. Не вкусно. Но сейчас это то, что надо. Процесс курения производит на доктора успокаивающее действие. Даже в меде, стоило перед экзаменом покурить - и он готов был иметь дело с самым вредным профессором.
Вот и теперь. Кончик сигареты тлел, дым вился сизым облачком, и пульс Марка постепенно приходил в норму. Выбросив окурок, он завел мотор и принялся шарить по карманам в поисках карамельки или жвачки. Вкус во рту после сигарет - гадость редкостная.
        Само собой, обеденный перерыв несколько затянулся. За что наш стоматолог и схлопотал выговор от начальства. Но, как говорится в одной мудрой книге, все проходит - прошла и пятница. Более того, ближе к концу рабочего дня коллеги, разомлевшие от погоды и полученной зарплаты, решили в субботу с утра организовать пикничок. Место уже есть, вполне традиционное, в Серебряном Бору, так что коллеги расписали, кто что покупает, и Марк отбыл прямехонько на рынок. Часа полтора он бродил меж благоухающих зеленью, фруктами и приправами прилавков, прицениваясь, пробуя и понемножку обрастая кульками и пакетами. Рынки он искренне любил. Может, сказывалось советское детство, но молодому человеку ужасно нравились разноцветные пирамиды - оранжевые апельсиновые, красные помидорные, обоймы зеленых огурчиков и крупные - словно ядра для пушек - кочаны капусты. Когда свободными остались только зубы, он наконец побрел к машине и поехал домой.
        Есть особо не хотелось, а потому доктор наваял себе салат - называется, кажется,
«Цезарь»… а может, и нет. Короче, если порезать ветчину, потереть сыр и покрошить в ту же миску помидорчики, салат, маслины и огурчики, то не важно, чем залить - майонезом или маслом, все равно вкусно будет очень. Потом он плеснул себе коньячку, и стало совсем замечательно. Короче, вечер проходил тихо и по-домашнему. Телевизор орал, Марк ел салат и читал книжку…
        Зазвонил телефон. Он даже не сразу узнал голос - женский, плачущий. Как ни странно, это была Антонина Ивановна, ортодонт. Сначала Марк подумал, что ей плохо, сердце прихватило или еще что. Она что-то говорила высоким, срывающимся голосом:
        - Марк, мне нужен ваш совет. Я просто не знаю, что делать, Олежек так об этом мечтал, так мечтал…
        Доктор подумал было, что что-то случилось с сыном, но тут Антонина Ивановна пропала, и в трубке послышался ломающийся басок Олега:
        - Марк Анатольевич, вы извините, маме нехорошо.
        - Что случилось?
        Олег помолчал.
        - Я провалился на приемных экзаменах.
        На заднем плане вновь послышался протестующий голос Антонины Ивановны. Да, похоже, у нее что-то вроде истерики.
        - Олег, может, мне приехать? Как она?
        - Не очень… Плачет. И валокордин пила уже два раза.
        - Я приеду. Напомни мне адрес.
        Черт, конечно, дико не хотелось никуда тащиться на ночь глядя. Но делать было нечего. Жалко человека. Марк скоренько поменял тренировочные штаны на джинсы, накинул ветровку, проверил, есть ли в докторском чемоданчике аппарат для измерения давления, и выскочил за дверь. И, только плюхнувшись на мягкое велюровое сиденье своего «форда», вдруг вспомнил, что выпивши. А значит, за руль сесть не может. Ехать было не так чтобы очень далеко - с Ленинградки на Беговую, но не на городском же транспорте в пол-одиннадцатого вечера. С сожалением выбравшись из машины, он подошел к краю тротуара и поднял руку. Первый же водила на «жигулях» согласился на предложенную сумму, и они поехали.
        - Доктор? - Вопросительно мотнул головой водитель в сторону чемоданчика.
        - Да.
        - К пациенту?
        Марк кивнул.
        - Поздновато… Ну да болячка, она не выбирает, когда прицепиться. Помню, поехал я на свадьбу к брату…
        Оставшуюся часть пути мужчины обсуждали проблемы с желудком водителя. Это еще один интересный момент в жизни человека с медицинским образованием. Как только выясняется, что вы врач, обязательно найдется кто-нибудь, желающий в красках рассказать вам о своих болезнях. И не важно - в гостях вы, в компании или в очереди.
        Особенно этим грешат люди старшего поколения. Так что трудна и опасна дорога медиков по жизни. «И вечный бой».
        Вообще-то сначала Марк чувствовал себя довольно глупо с этой черной докторской сумкой. Все-таки он ведь стоматолог, а не терапевт. Но постепенно понял, что это очень нужная вещь. Как-то прибежала соседка: бабке плохо, неотложку вызвала полчаса как, а они все не едут. Марк говорит: я дантист, стоматолог то есть. А соседка смотрит на него, глаза пустые от страха: вы же врач. Хорошо тут как раз
«скорая» внизу засигналила. А в другой раз на пикнике Толька рассадил топором руку. А все приехали на его джипе. Марк в аптечку, а там пиво, баночное, холодное. Вспоминать, как делал перевязку, не хотелось - страшный сон.
        Чемоданчик принадлежал еще дяде Мише. Он всегда стоял где-нибудь в уголке, укомплектованный всем необходимым: бинт, шприцы, лекарства от давления и так далее. Потом он перекочевал к его племяннику. И Марк так же поставил его в уголок и регулярно обновлял содержимое, а в поездки за город брал с собой, потому что стоматолог все-таки врач и люди все равно будут обращаться к нему за помощью: соседи, друзья, пострадавшие на дороге.
        По Москве ночью ездить любо-дорого. Машин мало, не жарко, витринки всякие горят, подмигивают. Добрались они очень быстро. Олег встретил доктора, прижав палец к губам:
        - Тише. Она вроде бы задремала. Идемте в кухню.
        Когда они вдвоем разместились за столом, в небольшой кухне сразу стало тесно. Марк смотрел на мальчика, который сидел напротив. Лицо бледное, губы запеклись - наверное, кусал, чтобы не заплакать (надо бы ему тоже что-нибудь дать - он ведь сердечник). Марк прекрасно понимал, что провал на вступительных экзаменах был ударом - и для Антонины Ивановны, и для него. Он знал, что Олег мечтает стать юристом. Все об этом знали. Его мама работала и работала, чтобы платить репетиторам. Мальчик сутками сидел над книгами. Он хотел стать адвокатом. Подозреваю, что он собирается защищать невиновных и непонятых.
        - Олег, но ведь в армию тебе не идти. Поработаешь где-нибудь годик, а потом еще попробуешь.
        Парень угрюмо молчал. Потом поднял глаза, и доктор увидел, что он чуть не плачет:
        - Поймите, это не только потому, что я провалился. Деньги тоже пропали… Мама столько времени откладывала - и все сразу раз… и все напрасно, получилось, что мы их просто так отдали.
        - Что-то я ничего не понял. Какие деньги?
        Олег встал, отошел к раковине, умылся.
        - Может, тебе валокордину накапать?
        - Нет, я в норме.
        - Ты не геройствуй, станет нехорошо, скажи.
        Он сел обратно к столу и стал рассказывать. История, которую услышал Марк, была проста и впечатляюща.
        Олег хотел стать юристом. Естественно, встал вопрос: где учиться? Сейчас юридических вузов чуть ли не столько же, сколько стоматологических клиник. И большая их часть (и вузов и клиник) - откровенное барахло. Поэтому Антонина Ивановна, которой для своего зайчика было ничего не жалко, решила поступить его в МГУ на, сами понимаете, юридический факультет. Что ж, университет - это не только престижное, но еще и качественное образование. Альма-матер, строго и торжественно возвышающаяся над городом, до сих пор внушает уважение. Они вместе ходили на день открытых дверей - мама и сын. Там, в частности, выступала завкафедрой с этого самого факультета. Милая такая женщина. После официальной части Антонина Ивановна отловила ее в коридоре и спросила: что нужно сделать, чтобы мальчик поступил? Все мы люди, все мы человеки, и понятно, что просто так - фиг пройдешь. Может, вы посоветуете репетитора? А может, и сами возьметесь? Дама оказалась вполне понимающей. Да, сказала она. Конечно, репетитор с факультета - это полдела. А лучше два. Экзамен-то предстоит не один. То есть она сама будет заниматься и еще коллегу
подключит. При таком раскладе затраты, естественно, будут немалые, но зато - гарантия поступления. Антонина Ивановна, которая была наслышана о мздоимстве, но взятки давать не умела, да и не знала кому (председателю приемной комиссии, что ли?), была очень рада - получалась не то что просто взятка, а прямо подготовка, то есть знания. Короче, чтобы не длить повесть печальную, скажу сразу, что брали они чуть не сто долларов за одно занятие и за год на репетиторов ушло почти десять тысяч долларов. Хо-хо. И на первом же экзамене Олег получил два балла. Мама, естественно, кинулась к завкафедрой. Милая женщина отреагировала достаточно спокойно: я вам сочувствую, не повезло, бывает. Антонина Ивановна, может, и согласилась бы, но денег у нее больше не было ни на репетиторов, ни на взятки, ни на платное обучение.
        Причем это были не просто гроши, которые копишь - то ли на отпуск, то ли на компьютер. Деньги эти она начала откладывать чуть не сразу после рождения Олега. Врачи сказали, что мальчику в любой момент может понадобиться операция. И она работала, работала, не ездила в отпуск, подменяла всех заболевших, она копила на, может статься, жизнь своего мальчика. Бог миловал, Олег дожил до шестнадцати лет, и сердце его выдержало. Но - диагноз-то оставался при нем, и пока рост организма не закончился, опасность ухудшения сохранялась. Одно дело потратить их на поступление. А другое - остаться и без университета, и без денег. Поэтому Антонина Ивановна, пытавшаяся все это как-то связно изложить, попросила, раз так получилось, деньги вернуть. Ну понятно, не все… Тут милая дама подняла аккуратные бровки и спросила: «Какие деньги? Я не понимаю, о чем вы». И ушла.
        Вот, собственно, и все.
        Они кое-как доехали до дому, и у Антонины Ивановны началась истерика, прихватило сердце. После валерьянки и валокордина Олег заставил ее выпить фенозепам, и она вроде заснула. Марк сходил посмотрел, послушал дыхание: неровное. Но будить не стал. Сон сейчас для нее лучше всего. Мужчины еще посидели, поговорили. Черт, если бы не его сердце, доктор бы предложил парню выпить пару рюмок чего покрепче и постараться заснуть. А так, кроме того же фенозепама, и помочь-то ничем не мог. От таблеток мальчик отказался, сказал, что уже два года занимается какими-то дыхательными упражнениями - очень помогает расслабиться. Он пошел к себе в комнату медитировать и, надо признать, заснул довольно быстро, а Марк пристроился в кресле напротив дивана, где спала Антонина Ивановна. Сначала хотел уехать, но потом побоялся. Так и просидел всю ночь, то дремал, то прислушивался к дыханию спящих.
        Глава 10
        Утром Олег ушел, сказал, что ненадолго. Марк дождался, пока проснулась Антонина Ивановна, и постарался, как мог, утешить ее. Она еще раз рассказала ему всю историю и, конечно, опять расплакалась. Доктор заставил ее выпить чаю и немножко поесть, потом сделал укол - в основном успокаивающее, чтобы не довела себя до сердечного приступа. Вскоре она опять задремала. Когда вернулся Олег, Марк оставил ему номер своего мобильного и строго-настрого приказал звонить, если матери станет хуже. Потом выполз на улицу и поехал домой.
        Погода стояла на редкость замечательная - солнышко отражалось от машин, от свежевымытых окон и витрин, и бледные лица горожан тоже иногда освещались ответными улыбками. Обычно Марк любил побродить в такую погоду по улицам или съездить за город. Но сегодня просто ничто не радовало. Даже солнышко. На пикник так и не поехал - настроения не было никакого. Заскочил домой, взял спортивную сумку и отправился в спортзал.
        Честно сказать, он не сразу полюбил это место. Зал не особенно шикарный, расположен в пристройке в два этажа плюс полуподвальное помещение. Снаружи никакого хромированного железа и тонированного стекла, как в крутых заведениях вроде «Сансити»[«Сансити» - развлекательный комплекс.] . Зато цена абонемента вполне приемлемая, тренажеры все те же самые, да еще имеется милейшая Леночка - инструктор. Вообще-то Марк пришел сюда пару лет назад с намерением получить консультацию о тренажерах, программах, потом закупить в «Кеттлере» какой-нибудь агрегат и заниматься дома. Но Леночка… короче, он начал ходить в спортзал и теперь привык. Здорово помогает расслабиться.
        Сегодня доктор упирался там как лось, полтора часа. Устал. Но мозги не мышцы, мысли все те же крутятся. Что за люди? Воруют. Еще Карамзин, кажется, когда его попросили кратенько оценить состояние дел в России, горестно так обронил: воруют. В целом мы к этому привыкли. Ну что ж. Каждый имеет то, что имеет и до чего может достать. Но все же, все же. Хоть какую-то совесть надо иметь?
        Отбирать последнее у явно беззащитных - это должно быть наказуемо. Эта мысль пришла Марку в голову уже после обеда. Он сел, забыв про любимый детектив, и стал ее думать. Наказание. Как бы наказать эту… нехорошую женщину? Пойти в милицию? Бесполезно. Доказательств-то нет. Конечно, при известной ловкости (что подразумевало хорошего, то есть недешевого, адвоката) дело, наверное, можно как-нибудь вытащить в суд. А толку-то? Скомпрометировать завкафедрой? Бессмысленно. Денег это не вернет. Нанять кого-нибудь, пару больших братков, чтобы… Что? Запугать? Избить? Женщина все-таки, это не пойдет. Значит, запугать. А где взять братков? И сколько они берут за пугание? Черт, чушь какая-то. Тут его осенило, что же он все время изобретает велосипед, ведь есть Алан, самый настоящий адвокат. Иногда не так уж плохо иметь много родственников - всегда можно найти человека нужной тебе профессии. Будем надеяться, он уже успел соскучиться по племяннику. Марк нашел в записной книжке номер, позвонил. Ответил приятный молодой голос:
        - Секретарь господина Терницкого слушает.
        Доктор начал объяснять, что ему нужно поговорить с Аланом по делу и срочно…
        - Деловые вопросы господин Терницкий решает на работе. Позвоните в понедельник в его офис. Телефон… - Он назвал номер и повесил трубку.
        Ах ты, поганец. Должно быть, конкуренции испугался. Марк его как-то видел, этого секретаря, - секретутка самая натуральная. Небось ревнует к Славику.
        Выждав минут десять, набрал номер еще раз.
        - Секретарь господина Терницкого слушает.
        - Меня зовут Марк, я его племянник и хотел бы поговорить с ним по личному делу.
        - Подождите у телефона, я посмотрю, дома ли он.
        Так, распустился вконец. Марк уже придумывал, что сделает с этой голубой хризантемой, когда в трубке послышался голос Алана:
        - Марк? Здравствуй, здравствуй. Что-то стряслось?
        - Надо поговорить.
        - Опять? Голос у тебя такой напряженный… Та же история?
        - Нет-нет.
        - Приезжай к четырем, хорошо? В половине седьмого мне надо быть в клубе, но, я думаю, мы успеем порешать твои вопросы.
        Повесив трубку, Марк вспомнил, что у Алана скоро день рождения. Так, где склерозник со списком дат?.. Как-то раз, устав выслушивать от обиженных родственников упреки за запоздалые поздравления, Марк купил обыкновенную телефонную книжку и потратил полтора часа, записывая всех своих друзей и родственников и выясняя у тетушки всяческие даты, с которыми необходимо поздравлять, - дни рождения, годовщины свадеб и так далее. Потом книжечка периодически пополнялась - кто-то женился, рождались дети, случались и похороны, и тогда тоже добавлялась новая дата, - это жизнь, и все мы когда-нибудь там будем, хорошо бы не скоро и только если все здесь уже окончательно надоест.
        Так вот, дядюшкин праздник будет иметь место послезавтра - и вряд ли Марка позовут его отмечать. Наш доктор не столь близок, и дата не круглая. Но дядюшка помог недавно, - и кто знает, а вдруг сможет выручить и на этот раз. А потому подхалимаж - великое дело. И время есть. «Чем скучать в ожидании аудиенции, побегу-ка я в антикварный», - решил пройдошливый племянник. Сказано - сделано. Он быстренько протер стекла, и они с «фордом» порулили в центр.
        Не могу сказать, что по случаю выходных там было безлюдно, но явно лучше, чем в будний день.
        И тут случился облом. Один магазин был закрыт, второй ничего достойного предложить не мог. Третий - тоже. Покупать пятый портсигар было глупо, а симпатичная статуэтка, на которую Марк положил было глаз - рыцарь в доспехах, - оказалась выполненной не из бронзы, а из серебра, а потому цена была неподъемной даже для стоматолога. Он печально стоял у прилавка, прикидывая, куда бы податься, - на Крымский - долго. Остается Кузнецкий. Милая продавщица, бросив взгляд через плечо - не слышит ли начальство, - спросила:
        - А вам нужен обязательно антиквариат?
        - Да нет. Просто хотелось бы стильную вещь в подарок небедному человеку, у которого все есть. Это как раз тот вариант, когда подарок становится проблемой, да? - пробормотал Марк.
        - Попробуйте магазин необычных подарков. Тут неподалеку есть два: «Ле Футур» - там больше такого… современные вещи и приколы всякие. И есть еще «Багатель». Практически на любой вкус.
        Доктор послушался доброго совета и не пожалел. В «Багателе» нашел очень симпатичную вещь - посеребренная подставочка, куда помещается греющая свеча, а на нее ставится тонкого стекла очень изящный и отделанный серебром кофейник; учитывая любовь дядюшки к кофе - вполне… А не понравится - вещь достойна быть подаренной кому-нибудь другому.
        Признайтесь, вряд ли вы все подарки оставляете себе. У Марка в шкафу есть коробка, куда складывается подарочный фонд - вещи, которые ему не нравятся или не нужны, но их вполне возможно кому-то презентовать. Или бывает, что приносят одинаковые подарки - два портмоне, например. А однажды на день рождения он получил три кожаных ремня. Туда же - в коробку - он складывал раньше бесчисленные коробки конфет, которые несли пациенты. Теперь, слава капитализму, иногда приносят хороший кофе или чай.
        Надо сказать, оба магазина доктору понравились чрезвычайно. Он присмотрел пару подарочков для своих приятелей и решил, что с пользой провел время. Кофейничек упаковали в суперскую коробку. Потом девица поинтересовалась, для кого подарок. Марк честно ответил: для дядюшки. Тогда она с важным видом изрекла:
        - Надеюсь, вы согласитесь, что светлые тона не слишком уместны.
        Молодой человек хотел удивиться - всегда считал, что светлые тона уместны в любом случае, если вы не собираетесь на кладбище, - но промолчал. Бог с ней, пусть развлекается. Коробку завернули в бумагу - ничего яркого: темно-зеленый фон и тонкая серебряная полоса, само изящество. Сверху наличествовала столь же изысканная серебряная ленточка, завязанная неприметным бантиком; никаких там пышностей - это пошло. Только изыск дизайнера и хороший вкус. Марка просто уже мутило от собственной утонченности, и он порулил на встречу с Аланом.
        По дороге молодого человека одолевали те же мысли. Есть в этом нечто - если человека всю дорогу заставлять быть милым и утонченным, то в конце концов он или превратится в законченного ханжу, или сорвется в такое пике, что окружающим мало не покажется. Вспомните хоть дочерей короля Лира, - должно быть, старик никогда не давал им выпустить пар и совершить положенные каждому в жизни маленькие безумства… За что и получил… Так что да здравствует необходимое человеку для счастья безумство, например юношеская влюбленность… Тут Марк вспомнил Вику и решил, что всякое обобщение содержит слишком большую долю погрешности.
        Без пяти минут четыре он остановился у ограды дома, расположенного в тихом переулочке недалеко от станции метро «Белорусская». Все-таки дом у дяди, прямо скажем, шикарный. Фасад отделан неброско, темными породами гранита. Зеркальные окна не позволяли разглядеть какие-либо детали интерьера. Знаете, когда идешь вечером по улице и в окнах горит свет, всегда забавно смотреть, у кого какие люстры, цветочки на окнах. Зимой видно, если елка у окна. Тогда становится как-то теплее. И думаешь: «Вот у меня тоже когда-нибудь будет елка, и наряжать я ее буду вместе с детьми…» За окнами этого дома разглядеть что-либо было совершенно невозможно.
        Из будочки у ворот выглянул крепкого телосложения молодой человек. Марк назвался, он вежливо кивнул:
        - Вас ждут, парковка справа от ворот, четырнадцатое место, пожалуйста.
        Ворота неторопливо открылись, впуская доктора в ухоженный двор с клумбами, круглыми фонариками и дорожками из разноцветной плитки. Ага, гостей в подземный гараж не пускают. Ну и ладно, не больно-то и хотелось.
        Охранник распахнул дверь, второй держал лифт, пока Марк пересекал холл, тоже отделанный камнем, но уже мрамором. Справа от входа было нечто вроде зимнего сада: кожаные диванчики расставлены между кадок с растениями, по большей части экзотическими - пальмы, монстеры, еще что-то разлаписто-зеленое. Там в глубине тихонько журчал фонтанчик. Хорошо быть преуспевающим адвокатом, даже лучше, чем преуспевающим дантистом. Жить в таком доме - это сколько же надо драть с клиентов.
        Встретил Алан племянника вполне радушно. Секретутки, к счастью, видно не было. Славика тоже. Марк протянул ему коробку с подарком, произнеся приличествующую случаю речь - по поводу того, что поздравлю конкретно в день рождения, но поскольку не знаю, когда свидимся, то презент хотел бы передать сейчас. Тете Симе он бы не рискнул преподнести подарок ко дню рождения раньше срока, но Алан в этом плане без комплексов. Он распечатал коробку, выразил восхищение - Марку показалось, вполне искреннее, - и рассыпался в благодарностях.
        Хозяин собственноручно сварил кофе. Пока готовил, занимал племянника светской беседой: ездил на недельку во Францию, отдохнуть, развеяться, не поверишь, кого встретил «У Максима». В этом ресторане такие цены - где наши депутаты берут такие деньги? И все в том же духе. Но едва фарфоровая чашечка с позолотой оказалась на столе перед носом гостя и он сделал первый глоток ароматного напитка, как вступление закончилось. Алан сел напротив, положил ногу на ногу и совершенно деловым тоном сказал:
        - Я тебя слушаю.
        Марк изложил грустную историю Антонины Ивановны.
        Адвокат внимательно все выслушал, задал пару вопросов: передавал ли хотя бы раз Олег деньги при свидетелях? Марк знал ответ - он ездил заниматься к даме домой и всегда был один. Свидетелей не было. Тогда Алан спросил, где она живет. Доктор назвал адрес и добавил, что квартира произвела на мальчика огромное впечатление и что милая завкафедрой водит новенький «мерседес».
        Алан покачал головой:
        - Я не возьмусь за это дело. И никто не возьмется. Оно совершенно, то есть абсолютно, безнадежное. Никто ни разу не видел, чтобы она брала деньги. Свидетелей нет. Даже до суда это не дотянуть. Да и кроме того, у бабенки наверняка есть защита. «Мерседес», говоришь? Такие без крыши, или там козыречка какого-нибудь, не живут. Так что мне очень жаль твою коллегу, но помочь я ей ничем не могу. И никто не сможет.
        Он переменил позу, положил ладони на стол и вопросительно смотрел на племянника. Марк понял, что эта тема закрыта и дядя ждет, когда он перейдет к следующей проблеме. Лично у Марка проблем не было. Ему просто было муторно, словно это он сам сделал какую-то гадость и теперь не может ее исправить. Черт, дурацкое ощущение. Пытаясь потянуть время (а вдруг в голову придет еще какой-нибудь вопрос), доктор поинтересовался, будет ли Алан на свадьбе у Валечки.
        - А как же, как же. Я уже и подарок присмотрел. Сима сказала, что молодым нужна кой-какая мебель, поэтому лучше деньгами, и конвертик я им само собой принесу, но в качестве сувенирчика я купил прелестную настольную лампу - бронза, начало двадцатого века.
        Марк молча кивал, не зная, что сказать или спросить. Но Алан далеко не дурак. К тому же преуспевающий адвокат не может не быть хорошим психологом.
        - Ведь это не все? Ты по-прежнему выглядишь напряженным. - Он смотрел на племянника с искренней заботой. - Почему бы не рассказать, что тебя мучает.
        - Да я уже рассказал.
        Он удивился:
        - История этого мальчика? Но ты ничего не можешь поделать, так что… - Тут ему пришла в голову новая мысль, и он осторожно спросил: - Или ты имеешь в этом личный интерес? Эта женщина брала у тебя в долг?
        Марк отрицательно покачал головой.
        Алан подумал еще немножко:
        - Сколько ей лет?
        - Она годится мне в мамы. У меня нет в этом деле того, что ты называешь личным интересом. Просто я хотел помочь, и меня бесит… когда так не по-человечески…
        - Ай-ай-ай, Марк. Нельзя помочь всем униженным и оскорбленным. Это в молодости мечтается, а как доходит до дела… Мы взрослые люди, и не надо строить иллюзий и терзаться по поводу несовершенства этого мира.
        Собственно, на этом разговор закончился. Вернее, еще некоторое время адвокат племяннику подарил и даже произнес небольшую речь - все в том же ключе - о вреде донкихотства для здоровья отдельно взятого донкихота и для социума в целом. Это, как Марк понял, должно было снять камень с его души. Речь доктору понравилась - все-таки дядюшка чертовски талантлив. Но легче не стало. На прощание Алан сказал, что если мальчик поступит на вечерний или даже на заочный, то, вполне возможно, ему найдется местечко в конторе. Молодые и шустрые всегда нужны. Волка, знаешь ли, ноги кормят, да вот иногда уже сил нет везде бегать самому. Племянник поблагодарил и откланялся.
        Марк вернулся домой, вернее, доехал до дома, припарковался, но из машины не выходил. По крыше и стеклам застучал дождь. Пахло мокрой пылью и асфальтом - запах города. После дождя станет свежее, и тогда можно будет разобрать среди бензина аромат зеленых деревьев. Молодой человек сидел так довольно долго, просто слушал дождь. Конечно, Алан прав. Вот вокруг колодец двора, наверняка за этими мокрыми от дождя стеклами полно людей, которых обидели. И они с радостью взвалили бы свои проблемы на какого-нибудь пришлого героя. Но! Если бы герой даже смог им помочь, то сами они, ничему не научившись, не поучаствовав в борьбе, так и остались бы потенциальными жертвами. А потому им можно и дo' лжно советовать, но действовать они - обиженные - должны сами. Чтобы, так сказать, «духом окрепнуть в борьбе». Собственно, к этому и сводились недавние рассуждения дяди. Там было еще много красивых слов о психотипе и виктимности, но суть от этого не менялась. И ведь он прав. Почему бы не пойти домой? Там тепло. Хотя и тут неплохо: тихо шелестит кондиционер - окно пришлось закрыть, потому что дождь усилился. Тепло, сухо и
уютно. И так погано на душе! Марк развернулся и поехал к тетушке. Вернее, к дому, где жили тетушка и Лана. Конечно, ему не очень хотелось с ней связываться; он не знал, занимается ли их агентство такими делами, как пугание преподавателей высшей школы. И если да, то сколько они за это берут? И Марк подумал, что, если и она скажет, что дело безнадежно, - так тому и быть.
        У подъезда он сообразил, что не знает номера ее квартиры. Соседка - это еще три квартиры на той же лестничной клетке, а учитывая общительность тети Раи, Лана могла жить и несколькими этажами выше или ниже. Если зайти к тетушке, придется долго объясняться. Ох, как непросто все в этой жизни. Стал рыться в карманах в поисках записной книжки и вдруг подумал: а если ее нет дома?
        Набрал номер, и через несколько секунд в трубке зазвучал нетерпеливый голосок:
        - Да? Мариша, это ты?
        - Лану будьте добры.
        - Сейчас, - и в сторону: - Мама-а! Тебя, иди! Не знаю кто, мужик какой-то.
        Доктор ухмыльнулся. В трубке послышался волнующий низкий голос:
        - Да? Я слушаю.
        - Лана, здравствуйте, это Марк. Ну, помните, стоматолог.
        - Да, конечно помню.
        - Мне нужна ваша профессиональная консультация, вы ведь юрист, и, если получится, ваша помощь.
        - Хорошо, давайте в понедельник…
        - Лана, если честно, я стою у подъезда и хотел бы поговорить с вами сейчас.
        Она помолчала.
        - Марк, поймите меня правильно. Я не отказываюсь вам помочь, если смогу, конечно. Но вы уверены, что ваше дело не может подождать до завтра? Я не люблю брать работу на дом.
        Какие все стали. Прям как в Англии, мой дом - моя крепость. Хотя, с другой стороны, ее тоже можно понять. Мужик, которого она видела пару раз (и столько же раз цапалась), заявляется под вечер и хочет неизвестно чего.
        - Извините, Лана. Просто я расстроен и не подумал… Конечно, это не медицинский случай и никто не умрет до понедельника. - Тут он вспомнил Антонину Ивановну и добавил: - Надеюсь.
        Они договорились в понедельник встретиться в кафешке на Басманной. Марк сначала собрался было подъехать в офис, но обнаружил стойкое нежелание Ланы видеть его именно там. Ну, это ее дело. Кафе так кафе. Пустой разговор подарил все же отсрочку до завтра, а значит, и надежду. Настроение несколько поднялось. И сразу захотелось есть. Черт, он ведь не пообедал толком. До магазина доктор сегодня не дошел. Овощи и мясо в холодильнике есть, но еще хочется кефира… и зубную пасту сегодня из тюбика выдавил последнюю. К тете Рае пойти? Пожалуй, нет. Хватит на сегодня родственников. Тут напротив «Рамстор» - Марк решил отовариться на неделю и вернуться в свою берлогу.
        Марк искренне любил эти новые супермаркеты - «Рамстор», «Перекресток». Там всегда шумно, светло, тепло и много народу. Как раз то, что нужно одинокому человеку. И купить можно все сразу. Опять же не надо из бакалеи идти в галантерею и так далее. Так что через час-полтора он счастливо дотолкал свою нагруженную телегу до кассы, и догадайтесь, за кем встал в очередь? Точно, это была Лана. Она была укомплектована полной тележкой, Настей, которая дергала ее за руку и требовала то одно, то другое, и дурным настроением.
        - Так… - Молодая женщина вздернула подбородок. - Я могла бы догадаться, что просто так вы от меня не отстанете.
        - Бог с вами, девушка, я просто пришел за покушать. Вы уж прям из меня злодея делаете.
        Она недоверчиво смотрела на доктора, но вид заполненной всяким барахлом тележки ее несколько смягчил, и они перешли на нейтральные темы, как то: покупать ли Насте жвачку «Бумер» с татуировкой или ограничиться банальным «орбитом». Марк сказал, что с точки зрения стоматологии лучше, если жвачка без сахара. Но любую, даже самый несладкий «орбит», можно жевать только несколько минут после еды, иначе будут проблемы не только с зубами, но и с желудком. Насте его выступление не понравилось. Она сердито задрала подбородок (совсем как мама) и поинтересовалась:
        - Это что же, мне до ужина и пожевать нельзя? Это мы пока дойдем, пока мама что-нибудь приготовит… Ну-у-у…
        Доктор посмотрел на часы. Так, берем инициативу в свои руки. Куй железо, как говорится. Где-то он читал, что женщина после посещения магазина бывает значительно добрее и терпимее, чем та, которой не удалось избавиться от значительной части своих денег. Сейчас проверим. Изобразив свою самую шикарную улыбку, молодой человек ринулся в бой:
        - Действительно, Лана. Давайте не будем мучить ребенка. К тому же вам наверняка не хочется тратить вечер на приготовление ужина. Здесь полно кафе и ресторанов. Выберите любой. Я с удовольствием проведу вечер в вашем с Настей обществе. Мы поужинаем, а заодно поговорим.
        Она задумчиво смотрела на искусителя. Настя, в полном восторге от открывшихся вдруг перспектив, прыгала вокруг и канючила изо всех сил:
        - Мам, ну давай пойдем! Ну, мам, соглашайся.
        - Хорошо, настырный вы мой. - Лана улыбалась не без ехидства. - Но при одном условии - дела ваши будем обсуждать завтра. Сегодня выходной, как вы сами справедливо заметили.
        Может, она думала, что доктор откажется? Нет уж. Во-первых, ужинать одному не хотелось, а во-вторых, он тоже не дурак и знает, насколько любопытны женщины. Она ведь все равно не дотерпит до завтра.
        Они сгрузили многочисленные покупки в машины и отправились в итальянский ресторан. Цены тут, конечно, того… Ну да живем один раз. Иногда можно себя и побаловать. Марк заказал себе хороший кусок мяса с картошкой и салатом, бокал вина.
        Лана и Настя набрали какой-то чепухи из японского меню. Сейчас все с ума сходят по всяким рисовым шарикам непонятно с какой начинкой, водорослям и всяким ракушкам, содержимое которых выглядит как раздавленная улитка. Брр. Наш доктор всегда был сторонником доброй старой европейской кухни. И если ел рыбу, то она должна быть вымочена в вине и хорошо пожарена, а не вилять хвостом на тарелке. Но Лана и девчонка ловко орудовали палочками и восхищенно причмокивали. Пусть развлекаются.
        Ужин прошел неожиданно весело и приятно. Марк, честно сказать, почему-то больше всего опасался Насти. От этого сероглазого ангела можно ждать чего угодно. Но сегодня она была просто паинькой. Доверила маме выбор блюд, съела почти все, что дали, и незаметно так переместилась к аквариуму с живыми рыбками, который красовался у входа в ресторан. Вскоре рядом с ней нарисовалась еще одна девочка того же возраста и мальчик чуть младше. Они тыкали пальцами в стекло и болтали не меньше часа, честное слово.
        Так что взрослые имели возможность спокойно поговорить. Начали они, само собой, с цен. Посмотрев меню, Лана предложила оплатить счет по-гамбургски. Марк категорически отказался, заметив, что, пока зубы продолжают быть ахиллесовой пятой значительной части человечества (о! зубы - пятой, чего не ляпнешь, пытаясь произвести впечатление), он может себе позволить пригласить даму и заплатить за нее. И вообще, доктор не сторонник феминизма. Дальше разговор потек уже естественно.
        Они обсудили много животрепещущих тем: феминизм, последние театральные премьеры, недостатки современной школы и так далее. Выяснилось, что у них много общего: она тоже предпочитает всем театрам Маяковку или антрепризу, когда идешь конкретно на актеров; Лана тоже считает, что как жанр российский мюзикл еще не достиг своей зрелости и завершенности. Она любит старую Москву и все проекты перестройки центра принимает близко к сердцу. Честно, Марк девушку понял и поддержал. Когда он увидел проект переделки Патриарших прудов… Там еще присутствовал некий примус. Сначала он думал - это дурная шутка. Ну не могут нормальные люди обсуждать серьезно подобный ужас. Однако потребовалась масса усилий, чтобы страшный сон не воплотился в реальность. Короче, они нашли о чем поболтать. Лана оказалась чудесной собеседницей: остроумной, иногда чуть злой на язык, но поскольку взгляды и вкусы их удивительно совпадали, то стрелы ее сарказма восхищали Марка.
        О личной жизни она особо не распространялась и на ребенке тоже не концентрировалась, но он все же, думается, уловил невысказанное: Лана из тех мамаш, которые любят свое чадо болезненно. Здравый смысл заставлял ее скрывать это за непринужденным тоном и несколько показной строгостью, но, думается, доктор не ошибся. Она ни разу не забыла о девочке. Совершенно инстинктивно голова матери поворачивалась так, чтобы если и не видеть дочку хоть краем глаза, то непременно слышать голос. Да, должно быть, работа, которая не всегда позволяет ей быть с дочерью в сложные моменты, заставляет переживать серьезное нервное напряжение. Марк вдруг представил себе, как Настя болеет и ее мама укладывает девочку к себе в кровать или сидит всю ночь в кресле в детской и прислушивается к дыханию своего сокровища, стараясь по частоте вздохов понять, не поднялась ли температура. А утром ей надо бежать в офис, и тогда она встречает няньку или соседку, кто там присматривает за девочкой, сто раз повторяет ей, где лекарства и чем кормить, а сама весь день нервничает и заставляет себя не звонить домой каждые два часа. Думается, ей
часто приходится сдерживать себя - она наверняка понимает, как ребенка гнетет безумная любовь матери. Вот Маша всегда жаловалась Марку на своих родителей, которые просто продохнуть ей не давали, окружая всяческой заботой. Привело это к тому, что девушка, уже учась в институте, не умела включить плиту, чтобы разогреть себе еду, а что такое ДЭЗ и где платят за квартиру, не знает, кажется, до сих пор.
        Марк задумался, хватит ли у Ланы здравого смысла отпустить девочку, когда та вырастет. Потом удивился своим дурацким мыслям: куда это его занесло? А объект-то - вот он, стоит перед столиком, разметав по плечам пепельные локоны, и как бы невзначай норовит отхлебнуть из маминого бокала с легким итальянским вином.
        Когда ей указали, что рановато будет, противная девчонка сделала большие глаза и сказала:
        - Я думала, это «спрайт».
        Ха, так все и поверили. Потом взрослые поторговались с дитем из-за мороженого - Настя непременно хотела заказать по шарику все перечисленные в меню сорта. Пришлось авторитетным докторским голосом напомнить, сколь ужасные последствия ее ожидают - потолстеет, никто любить не будет. А из ближайших перспектив - ангина и сидение дома в выходные, которые послушные и нежадные дети проводят в разных интересных местах, например в зоопарке.
        - Хорошо, я буду шоколадное и… и вишневое. И полить вареньем, а сверху посыпать таким беленьким.
        Марка передернуло, а Лана спокойно сказала:
        - Хорошо.
        - Я пойду пока, а когда мороженое принесут, вернусь. - И Настя, уже сделав два шага, вдруг вернулась к столу. - А после зоопарка, когда мы пойдем в «Макдоналдс», можно будет мороженое?
        Обращалась она конкретно к доктору. То есть в зоопарк-то, похоже, всех ведет Марк.
        - Настя! - взвилась возмущенная мамаша.
        Ответом ей был совершенно ангельский взгляд, губы сердечком.
        - Что?
        - Э-э… - промямлил наш стоматолог. - Посмотрим.
        Удовлетворенный ребенок цапнул со стола подоспевшую вазочку с мороженым и отправился глазеть на рыбок, а взрослые уставились друг на друга в неловком молчании. Через несколько секунд напряженная пауза сменилась нервным хихиканьем, а потом вполне освежающим дружеским ржанием. Отсмеявшись, она притянула к себе вазочку с мороженым и сказала:
        - Рассказывайте, доктор. Вы весь вечер были просто молодцом и заслужили возможность излить душу. Так что давайте послушаем, что стряслось.

«Ага, я знал, что так и будет. Ну… не то чтобы знал, но наделся», - мысленно похвалил себя Марк и начал рассказывать. Она слушала внимательно, не перебивая. История Лане не понравилась.
        - Свинство какое, - сказала она. - И чем я могу помочь?
        Марк сказал, что юрист, у которого он консультировался, уверен - легально, то есть с помощью действующего законодательства, сделать ничего нельзя. Вот доктор и подумал: может, фирма Ланы сможет как-то поспособствовать возвращению денег. За часть суммы, разумеется. Она молчала довольно долго. Потом сказала:
        - Честно, это вряд ли заинтересует мое начальство. Сумма слишком мала для них. Но… Давайте сначала кое-что проверим. У вас есть точное имя и адрес этой дамы?
        - Нет.
        - Достаньте. Это не сложно. У ее кабинета должна висеть табличка с именем и должностью. Потом адрес: мальчик ведь бывал у нее, пусть напишет. И номер телефона. Попросите его съездить туда еще раз. Хорошо бы узнать номер машины. Это тот минимум информации, с которым я могу что-то предпринять.
        - Что именно? - с надеждой спросил Марк.
        - Пока не знаю. Может, и ничего. - Девушка вдруг стала очень неразговорчивой. - Соберете эти данные, позвоните. А теперь мы пойдем. Спасибо за приятный вечер.
        Марк доехал следом за Ланиной машиной до дома, помог выгрузить сумки. Всю дорогу Настя щебетала о предстоящем походе в зоопарк, но он отмалчивался, Лана просто словно ничего не слышала. Доктор вдруг пожалел, что не дождался понедельника. Она была такая счастливая и веселая за ужином. А теперь плечи поникли, личико стало грустным. Он взвалил на нее еще одну проблему.
        Глава 11
        На следующий день Марк позвонил Олегу. Справился о здоровье мамы.
        - Так себе, давление держится, - пробормотал мальчик.
        Наш стоматолог честно рассказал парню обо всех своих попытках что-то сделать.
        - Пока все довольно паршиво, но маленькая надежда остается. Ты должен кое-что предпринять.
        Олег слушал внимательно. Особого энтузиазма Марк не заметил, но мальчик обещал, что к вечеру и адрес и номер машины он скажет.
        Ободренный тем, что что-то начал делать для минимизации мирового зла, Марк Анатольевич поскакал на работу. Но, как говорит народная мудрость, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В этот день он получил свое наказание в лице премилой блондинки на каком-то совершенно фантастическом сроке беременности. Девушка была полновата от природы - этакий рыхлый тип: большая грудь, очень нежная молочная кожа, светло-русые волосы. Беременность же превратила ее фигуру и вовсе в нечто сюрреалистическое. Нет, Марк ничего не имел против беременных женщин, но какого черта не полечить зубы до или хоть в начале этого интересного процесса? Так или иначе, но женщина с некоторым трудом влезла в кресло и, улыбаясь, сказала:
        - Зуб скололся - царапается. Посмотрите, пожалуйста.
        Опасливо покосившись на живот, доктор поднял кресло повыше и встал - так меньше шансов задеть ее локтем. Осторожно посмотрев предполагаемое поле деятельности, он предложил:
        - Давайте я вам его просто сточу немного. Может, будет мешать, но царапаться перестанет. А когда родите - придете, поставлю вам пломбу. Думаю, это будет довольно скоро, да?
        - Да. - Блондинка улыбалась. - В конце недели ложусь на всякий случай в роддом. Муж выбрал центр на Юго-Западе. Недешево, конечно, но у меня слабое здоровье, а плод крупноват. Так что врачи пугают…
        - Ничего, это у нас, врачей, привычка такая, - решил Марк приободрить девушку. - Я вот тоже всегда всех пугаю. Так прям и говорю: если не будете зубы как следует чистить - плохо вам придется!
        Через пару минут он чуть обточил скол и, счастливый, что так дешево отделался, сказал:
        - Ну вот и все. В кассу не ходите, за такую мелочь даже денег не возьму. Вот когда придете одна… Кто у вас там?
        - Мальчик.
        - Замечательно! Полку мужиков прибудет! Так что будете по отдельности - приходите.
        Она засмеялась и начала сползать с кресла.
        - Подождите, сейчас опущу… - начал доктор.
        Но ноги женщины уже коснулись пола, и в ту же секунду она сказала:
        - Ой! - и на пол закапало.

«Черт, это же надо, неприятность какая, - подумал Марк, - описаться вот так просто и именно перед моим креслом. Но хорошо уже то, что не в кресле». Порадовавшись этому обстоятельству, он завел очередной утешительный куплет:
        - Ничего… В вашем положении все бывает, вы не переживайте, туалет направо по коридору. Попросите кого-нибудь из сестер помочь…
        Доктор поднял глаза на пациентку и понял, что женщина его не слышит. Взгляд ее был устремлен внутрь, а на лице застыло удивление. Потом она села обратно в кресло и негромко, но как-то очень уверенно сказала:
        - Сейчас рожу…
        Марку чуть не стало дурно.
        - Катя! - заверещал он изо всех сил.
        Его не слишком трудолюбивая помощница, быстренько смекнув, что ничего от нее в ближайшие несколько минут не потребуется, наводила марафет в соседнем боксе. Увидев в дверях ее перепуганное личико, доктор рявкнул:
        - «Скорую», живо! У нас женщина рожает. Скажи им, ее собирались класть в Институт акушерства, так что могут быть проблемы, пусть поторопятся…
        Потом он попытался заставить будущую мамашу подняться с кресла, лихорадочно соображая, куда бы ее деть в ожидании «скорой». Пожалуй, отведет в ординаторскую. Но не тут-то было. Она тряслась от страха, вцепившись в кресло, и наотрез отказывалась вставать. Оставив ее с Катей, доктор выскочил в коридор и побежал к хирургам на третий этаж.
        Слава Создателю, Миша сегодня на работе - с утра Марк его видел. Пометавшись немного, нашел его в ординаторской, где Миша пил чай в компании нескольких восторженно взиравших на него практиканток.
        - Мишенька, выручай! - завопил доктор от двери. - У меня в кресле баба рожать собралась!
        - А я-то чего? - Приятель вытаращил глаза.
        - Она мне прием срывает, да еще, того гляди, кресло испортит. А мне только в начале года его поставили… Я ее не могу заставить встать. Вцепилась мертвой хваткой - и не с места. Ну выручи, Мишаня!
        Вздохнув, Миша сказал:
        - Пошли.
        Увидав в дверях звероподобного мужика под два метра ростом, женщина испуганно ойкнула. Миша подошел к ней и ласково сказал:
        - Пойдем, красавица.
        - Куда?
        - В лес… тьфу на тебя - рожать, куда ж еще. У нас тут комната есть специальная, там и кушеточка удобная… Муж-то у тебя есть?
        - Да, - выдохнула женщина.
        - Ну и славно, значит, дите твое при папке будет. Хочешь, давай ему позвоним, чтобы приехал и помогал тебе.
        - Нет-нет, что вы, не надо. - Женщина отпустила подлокотники драгоценного кресла и замахала руками. - У него сердце слабое, да и вообще. Лучше потом, если все обойдется…
        Хирург легко подхватил женщину на руки и пошел к выходу, бормоча:
        - Это что за слова такие? Обойдется! Да куда же оно денется! Ты лучше скажи, имя-то придумала?
        Они скрылись за дверью. Марк вздохнул: кресло спасено… Но что будет с мамашей? Он побежал за Мишей:
        - Давай ее в ординаторскую…
        - Нет, лучше к нам. Положу в хирургический бокс.
        - Сейчас «скорая» приедет, они ее заберут.
        - Не успеют, - буркнул Миша.
        Марк, конечно, был в курсе, что своих троих детей Мишаня принимал дома сам. Поэтому и вспомнил о нем. Но в тот момент стоматолог был сражен краткостью ответа и перепугался еще больше. Боже мой, что значит «не успеют»? А как же, если что? Миша оказался прав: бригада «скорой», которая смогла пробиться через пробки только минут через сорок, тоже подтвердила, что ехать куда-то бесполезно, - процесс пошел и до Института акушерства женщину довезти без шансов, тем более что ехать-то через те же пробки.
        Марк с фельдшером со «скорой» курили в туалете, и фельдшер осторожно спросил, не упоминала ли беременная, какого рода проблемы ожидались. Марк напрягся:
        - Э-э, нет, сказала только, что у нее здоровье хрупкое, а плод крупный. А что она-то сама говорит?
        - А ничего. - Фельдшер хмыкнул. - Этот ваш медведь страхолюдный отогнал нас в угол и сказал, чтоб мы не лезли. Он ее дышать учит.
        Следующие два часа доктор жил как на иголках. Его уже не радовало даже спасенное кресло. Народ в очереди, с интересом наблюдавший последние события, желал узнать продолжение. Каждый, входящий в кабинет, начинал с вопроса:
        - Ну как она, доктор?
        Можно подумать, он акушер. Или папаша, с нетерпением ожидающий первенца! С трудом дожил до перерыва. Сунулся было в ординаторскую чайку попить, да сбежал через пять минут. Женщины дружно принялись вспоминать, кто как рожал, причем из этих историй можно было написать сценарий фильма ужасов. Не знаю уж, что творится со здоровьем нации и нашей медициной, но, судя по количеству патологий, представленных в данной конкретной случайной выборке, баб, способных родить самостоятельно, не осталось. Брр, хорошо, хоть эта чаша мужиков миновала.
        От Катюши толку не было никакого, потому что она все время бегала в хирургическое разузнать, как там дела, и опять же несколько раз порывалась рассказать шефу о том, в каких муках и с какими патологиями рожали ее подруги, - своего опыта у нее еще не было. Наконец она влетела в кабинет с торжествующим криком:
        - Родила!
        Бросив недоумевающего пациента, Марк понесся в хирургическое. Там царило радостное оживление. Он поймал уже знакомого фельдшера и спросил:
        - Ну как, обошлось?
        - Да ну, - буркнул тот. - Как два пальца обоссать.
        - Да? Но говорили же, что у нее крупный плод, а она такая рыхлая…
        - Да я и сам напрягся, когда ее увидел, - признался мужик. - Этот тип - рыхлые бабенки - самый худший, у них вечно чего-нибудь не так, а тут - просто удивляться приходится. Пока тужилась, успела навспоминать столько диагнозов, я уж холодным потом изошел, ну, думаю, сейчас получим по полной, хорошо, если экстренное кесарево делать не придется. Но не поверите - родила, как плюнула, даже не порвалась! Миша ваш молодец. Как только она начала верещать да диагнозы свои вспоминать, он ее за руки взял и говорит: «А ну, забудь. Смотри мне в глаза, думай о ребенке и дыши, как я буду тебя учить». И все - дальше мы с Петровичем просто отдыхали.
        Осчастливленный, Марк пополз к себе. Но блаженство продолжалось недолго. Вскоре на него налетел Семен - завотделением. Оказывается, его отловил завхирургией, который долго и нудно гундосил о срыве производственного, то бишь лечебного, процесса: и какого черта к ним приволокли эту бабу - у них стоматологическая хирургия, а не акушерство и гинекология, и пусть ваш Марк в следующий раз роды у своих баб сам принимает…
        - Да вы что, - вскинулся Марк. - Это не моя баба!
        - Тем более! - вызверился Семен. - Если не твоя, какого черта ты тут устроил!
        Короче, он получил нагоняй и разнос - мало не показалось. «Это же надо! И в чем это я, интересно, виноват?» - переживал обруганный начальством Марк. У него застучало в висках и даже, кажется, пульс зачастил. Нервы, нервы. Жаль, нет сейчас на нем той электронной штучки. Как же это называлось? Вспомнил: кардиомониторинг. Один из приятелей, Петя, тоже медик, только специализирующийся на сердечных делах, задумал обширное исследование. Его интересовала деятельность сердечной мышцы при различных обстоятельствах - во время работы, сна, физической нагрузки. Надо сказать, что Петюнчик карикатурно похож на Пьера Безухова из известного романа или, скорее, известного фильма. То есть он темноволос, носит круглые очки, немного неуклюж, толстоват и совершенно по-детски непосредственен. В будущем он непременно станет этаким карикатурным профессором, который забывает поесть и ходит на работу в разных носках. Впрочем, нет, при его жене и теще вряд ли. Женитьба Пьера - отдельная история, потрясшая его современников. Петюнчик как-то вдруг, по рассеянности, соблазнил студентку. Причем так обстоятельно, что девица
оказалась беременной аж двойней. Свадьба была торопливой, но веселой. Он был еще ординатором, но уже подающим большие надежды, а девочка - такого незаметного мышастого типа худышечка - приехала учиться в Москву из какого-то областного центра за Уралом. Естественно, все жалели дурачка, перешептываясь, что лимита ради московской прописки… и теперь он будет ее кормить, и детей надо обуть-одеть, и прости-прощай блестящая научная карьера. И вдруг из этого самого областного центра приехала мама мышки. Петька, оглядываясь и нервно поправляя очки, рассказывал Марку:
        - Представляешь, встретили ее на вокзале, такси взял - чуть не на последние рублики. Любаня квартиру вылизала. Теща, естественно, с узлами - огурчики, помидорчики, грибочки… Но вообще-то она оказалась теткой интеллигентной - директор музыкальной школы. И не старая совсем. Ей сорок с чем-то… Ну, мы ее устроили в гостиной…
        У Пети была собственная двушка, санузел совмещенный, комнаты смежные.
        Когда Любаня пошла мыть посуду, Петя, краснея и волнуясь, заверил «маму», что он, Петя, будущее российской науки и Любочку очень любит, а потому все у них будет хорошо. На что мама, оказавшаяся женой местного городского авторитета, владевшего тремя ресторанами и двумя заводами в области, вздохнула (но не стала говорить, что муж - Любочкин отчим - по своим каналам зятя проверил и, приехав в Москву, она увидела именно то, что и ожидала, - милого, но абсолютно не приспособленного к жизни человека. Впрочем, в информации подчеркивалось, что Петю уже дважды приглашали в Америку и что он действительно обладает большим потенциалом) и расстегнула объемистый ридикюль, с которым ходит большинство женщин. В эти сумки влезает все, что угодно, - детектив, батон хлеба и пакет молока, пара туфель, короче, что нужно, то и влезает.
        - …И она стала доставать оттуда деньги. Доллары! - Очки Пети запотели. - Я в жизни столько не видел. Нет, видел - но в кино… Знаешь, когда гангстеры открывают чемодан, а там…
        Но чемодан у мафиози - это одно, а тещин ридикюль - это конкретно совершенно другая вещь. Пока зять таращился из-за стекол круглыми глазами, мама объяснила ему, что его дело - наука и Любочкино счастье, а это - на квартиру и мебель.
        - И квартиру надо купить быстро, потому что домой мне вернуться надо недели через две, не позже, - закончила теща.
        - Работа? - понимающе спросил Петя.
        - Конечно! Но честно сказать, и муж тоже, знаете, присмотра требует… Он на десять лет меня моложе…
        Короче, народ только ахал. «Лимита» купила и обставила квартиру, потом мама уехала, и молодые зажили сами. Родив ребятишек, Любаня вдруг расцвела - формы ее потеряли угловатость, она оказалось ни много ни мало роскошной женщиной. Теперь она кормит Петюнчика домашними борщами, каждое утро он появляется на работе в свежей рубашке и накрахмаленном халате. А еще Любочка, которая решила, что детям скоро в садик, взяла шефство над ближайшим районным. Она нашла спонсоров (включая своего отчима), сделала там ремонт, частично в принудительном порядке обновила персонал, и теперь, когда садик стал самым престижным в районе, Любаня присматривается к соседней школе.
        Так вот о кардиомониторинге. Петя, будучи энтузиастом, которому на исследования никто денег не дает (а просить у тещи он стесняется), вынужден был как-то выкручиваться. Чтобы материал выглядел солидно и теории должным образом обоснованы, ему нужно было обследовать кучу народа. И он навешивал датчики на всех знакомых, которые не смогли отвертеться от чести внести свой вклад в науку. Пока речь шла о еде, сне или работе, даже Марк не возражал ходить с этой штукой. Но потом Петюнчик, глядя на коллегу честными круглыми глазами сквозь толстенные стекла очков, объяснил, что в докторской есть глава, которая будет называться… э-э, ну, что-то вроде «Влияние полового возбуждения и оргазмических состояний на деятельность сердечной мышцы».
        - А ты у нас, Марк, того…
        - Это в каком смысле?
        - Ну, все же знают, что ты ходок… Ты не обижайся! - Петя пылал энтузиазмом. - С моей точки зрения, это очень даже здорово, что у тебя обширные знакомства… и связи. Тут ведь нет ничего сложного. Раньше датчик фиксировал, что ты делаешь в тот или иной момент. И теперь то же самое.
        Просто будет записывать, когда наступило возбуждение… И особенно - надо точно отразить момент оргазма.
        Тут выражение лица приятеля, должно быть, навело Петю на сомнения, и он, поправляя очки, затараторил:
        - Ну, то есть хоть отметить, был ли в данный период времени достигнут оргазм, и если да - то сколько раз.
        У Марка не хватило духу послать его сразу же. Чертов энтузиаст пристроил датчик, и опытный экземпляр по имени Марк отбыл восвояси. А надо сказать, в то время он встречался с завотделением поликлиники, где группа студентов проходила практику… Само собой, она была несколько старше, но роскошная, очень стильная и страстная женщина. Марк прекрасно понимал, что его используют, тем более что дело происходило исключительно на работе, но… Ему было плевать. Пусть использует. Студент Марк находился в том возрасте, когда поиск - что бы такое трахнуть - занимает существенную часть жизни, а потому вовсе не был против. К тому же у дамы было чему поучиться - и с профессиональной точки зрения, и, так сказать, с жизненной. И вот он двигается по коридору, завотделением идет навстречу и совершенно будничным голосом говорит: «Марк, я жду вас у себя в кабинете через двадцать минут». Студент с умным видом кивает и топает дальше. И на исходе двадцатой минуты понимает, что желания никакого не испытывает. Обычно к этому моменту он уже успевал не раз порадоваться, что на нем такой просторный белый халат, а тут - полный
штиль. Марка пробил холодный пот. Он зажмурился и представил себе… Много чего. И все равно эффект близок к нулю. Тогда он, вспоминая все известные матерные выражения и придумывая на ходу новые, содрал с себя датчики, запихал их в сумку и поехал к Петьке. Нашел его на кафедре и, не стесняясь в словах, объяснил, что дальше российской кардиологической науке придется обходиться без участия подопытного кролика по имени Марк. Надеюсь, она не совсем захиреет. Петька хлопал глазами, потом вздохнул и, пробормотав «И ты, Брут», пополз в сторону своей лаборатории. Марк же в тот день просто прогулял практику.
        На следующий день заведующая вызвала его на ковер для разноса. Марк плелся в кабинет, провожаемый сочувственными взглядами одногруппников, и совершенно счастливый, потому как все его эмоции и состояния были на месте. Заведующей он все честно рассказал. Она смеялась до слез и, конечно, простила. В тот день они оба занимались сексом как узники, истомившиеся от воздержания.
        Сегодняшний день доказал бы, что работа стоматолога таит в себе большие опасности. Небось сердечная мышца бедного дантиста вся никакая. Вечером он еле живой дополз до дома, усталый и злой как черт. Пошел в ванную, вспомнил, что должен звонить Олег. Выскочил обратно нагишом, мокрый за телефоном, поскользнулся и пребольно приложился об пол. Черт, завтра небось придется полдня стоя работать, на задницу не сядешь. Вот она, жизнь холостяцкая, даже йодную сеточку на попе некому сделать. Ах, жениться пора, пора. На ком только? Хочется, чтобы была симпатичная, и с фигурой, и готовила… По ассоциации с мыслями о еде Марк вспомнил Катюшу, которая работает у него медсестрой. Ее мама печет фантастические пирожки. Такие бывают только на картинках в книжках о кулинарии: маленькие, румяные и удивительно вкусные. Жениться, что ли, на Катюше? Фигурка у нее ладная, грудь - так просто замечательная. Интеллект, правда, как у морской свинки… Марк вспомнил высокий голос, которым девушка периодически пыталась что-то поведать, и содрогнулся. Половину слов он просто не понимал, потому что не силен в молодежном жаргоне.
Например, доктор не улавливал, что человек хочет выразить, когда говорит «а мне фиолетово». Это как? Хорошо? Плохо? Еще как-то?.. Короче, мораль такая: настроение у Марка было паршивое, и он бубнил про себя: «Я старый, усталый, хочу, чтобы кто-нибудь грел мне ужин и приносил телефон в ванную… Черт, задница болит».
        Олег позвонил только в девять часов, за две минуты до того, как Марк собирался звонить сам. Он продиктовал нужные сведения о стерве, которую звали Ирина Михайловна Бурова. На вопрос о мамином здоровье пробормотал:
        - Ничего.
        Марк велел звонить, если понадобится, и они распрощались.
        Итак, вооружившись необходимыми данными, доктор набрал номер Ланы. Сказать, что разговор его не удовлетворил, - мало. Она все записала, а потом сказала:
        - Спасибо. Как только мне будет что сообщить, я позвоню, - и повесила трубку.
        Нормально, да? «А на что я рассчитывал? - спросил себя Марк. - Может, что мы поболтаем или она просто будет более приветлива». Так ведь нет - из трубки разило арктическим холодом. Это его задело. А кого бы не задело?
        Следующие несколько дней доктор ходил сам не свой. Антонину Ивановну он не видел, она была на больничном, но все равно не мог отвязаться от этого дела. Ощущения - словно заноза где-то, не то в сердце, не то в заднице. В городе стояла жара. Еще до конца не распустились деревья, а солнце уже палило немилосердно, и ветер гонял по улицам совсем летнюю пыль. Город пах удушающе: бензин, асфальт - жуть.

«Женюсь - построю коттедж за городом и буду там жить. А может, и не буду. Потому как не женюсь», - рефлексировал наш стоматолог.
        Смешно, но ситуация начала действовать ему на нервы. Марк плохо ел. Обычно его аппетит приводил в умиление всех женщин. К тому же он умел делать кулинарные комплименты, что, между прочим, гораздо труднее, чем просто ляпнуть что-то вроде:
«Зайка, ты сегодня обалденно выглядишь». Но тут у доктора начисто пропал аппетит. Как правило, он ходил обедать в небольшое кафе неподалеку от работы. Обнаружил это место, тщательно прочесав всю округу и перепробовав по пути массу всякой гадости. В очередной день гастрономических исканий Марк забрел в кафешку, выдержанную в восточном стиле: труднопроизносимое название написано арабской вязью, внутри ковры, темное дерево, искусственные пальмы и вдоль стен на полках - статуэтки верблюдов. Самый большой - размером с собаку - стоял у входа и подмигивал входящим. Хозяина звали, само собой, Али. На нем был безупречный европейский костюм и арабский национальный головной убор - платок, перехваченный на лбу шнуром. На первый взгляд он и впрямь сильно походил на араба - тонкое смуглое лицо, жгучие глаза. Честно, Марк заколебался. Мы не в Палестине, но кто ж его знает. Но хозяин уже шел навстречу:
        - Что желает дорогой гость?
        Судя по акценту, он был родом не из Аравии, а из Аджарии или Абхазии.
        Гость желал вкусно и недорого пообедать. Пока заказ готовили, Али занимал гостя беседой. С тех пор они почти друзья. Большая часть сотрудников стоматологического института тоже теперь ходит обедать в это кафе. И если где-нибудь в поездке Марку попадается забавный верблюд, он покупает его в подарок Али. Тот каждый раз радуется как ребенок. Как-то доктор ехидно поинтересовался, каким образом его арабский имидж сочетается со свининой в меню. Усмехнувшись, хозяин ответил:
        - Вай, дорогой, если тебе можно ее есть, почему мне нельзя готовить?
        Но последние дни Марк либо забывал пообедать, либо перекусывал в ординаторской пончиками. А вечером готовить уж совсем не хотелось. Он вваливался в квартиру, срывал одежду и долго торчал под душем. Потом с мрачной решимостью вооружался какой-нибудь статьей - докторскую-то ваять надо - и запихивал в себя очередной полуфабрикат. Результат не замедлил сказаться - через три дня его скрутил гастрит, и Марк поскакал в аптеку за таблетками, а потом в магазин за овсянкой и курицей - варить супчик и кашу. В четверг его изнывание начало сказываться не только на здоровье, но и на финансах.
        Пришел клиент с пульпитом. Здоровый кряжистый мужик, глаза навыкате, дорогой костюм и запах перегара, который смешивался с крепким ароматом «Хьюго Босс», - коктейль был еще тот. Привел его приятель из хирургического, Арлен. Пока мужик маялся в коридоре, Арлен бормотал Марку в ухо:
        - Это тебе презент. Смотри какой крепенький, а? А часы - «ролекс», честно. Специально спросил у него, который час. Он, кажется, депутат. Или помощник депутата. Ну, короче, отоваривай по максимуму и не стесняйся. Пойдем, я вас познакомлю, а то мне надо бежать.
        Марк вышел в коридор. Депутат улыбнулся, пожал ему руку; и доктор едва удержался, чтобы не вытереть свою о халат, - такие влажные у мужика были ладони. Они обменялись какими-то дежурными фразами, и тут депутат, подмигнув врачу и кивнув в сторону Кати, которая ходила с надутым видом, получив утром заслуженный нагоняй за получасовое опоздание, сказал:
        - Какая матрешка ладненькая. Я у себя в аппарате тоже такую держу, толку с нее почти никакого, зато жопа - загляденье. Ну да от баб большего и не требуется. Мозгов им не досталось, зато сестрички и бляденочки из них получаются что надо.
        И сам засмеялся своей шутке. Марка просто передернуло. Вспомнил слова Ланы по поводу их генерального директора, который, видно, тоже считает, что женщины годятся только для непосредственного употребления. Наверное, он похож на этого дуболома. Доктор выдавил из себя кислую улыбку и потащил Арлена в сторону. Короче, он не стал брать депутата. Черт с ними, с деньгами. В последнее время не то настроение, чтобы лечить зубы человеку, которого хочется придушить. Арлен решил, наверное, что коллега свихнулся - упустить такие бабки. Ну и ладно. Он моложе и не застал то славное время, когда даже в школе детей учили, что деньги в жизни - не главное. Теперь кое-где ничему не учат, а само подрастающее поколение вот так сразу не может догадаться, что же главное. А местами, говорят, быстро перестроились и теперь вместо коммунистической партии столь же рьяно служат капиталистической, объясняя детям, что капитал первичен, а все остальное - совесть, родина, мораль - пережитки смутного времени и атавизм, замедляющий продвижение к безмятежному будущему. Может, и правда вся эта история начала сказываться на психическом
здоровье нашего доктора. Вечером он маялся, а на следующий день пошел в гости. Компания была теплая, не виделись давно, и вечеринка плавно перетекла из ресторана в ближнее Подмосковье, в один из недавно отстроенных коттеджных поселков.
        Марк всегда любил дружеские посиделки на даче. Может, потому, что своего гнезда пока нет, ему чрезвычайно нравился уют больших старых семейных домов: стол на веранде, глиняный кувшин с цветами на подоконнике, дедушкины часы, пестрый абажур, деревянные лестницы и по утрам птички за окном. Знакомо? Честно сказать, Марку такие дачи знакомы больше по фильмам. Он сам в таком доме был один раз, и его не покидало странное ощущение нереальности происходящего - словно попал на съемки
«Утомленных солнцем». Гораздо чаще дачная жизнь приятелей доктора выглядела по-другому: деревянное или каменное строение, где даже летом приходится топить загадочную штуку под названием АГВ[АГВ - автоматический газоводонагреватель.] , иначе сыро. Частенько тут нет воды и отключают свет. Спать гостей кладут валетом на диване или на надувной матрас на полу, а утром все просыпаются оттого, что соседа одолел трудовой энтузиазм и он с шести часов что-то пилит в непосредственной близости от вашего забора, который, в свою очередь, находится в непосредственной близости от вашего дома.
        Но и это не самое страшное. Наибольшая опасность подстерегает гостя, когда приходит время навестить уборную. Ох уж эти сельские домики уединения! Знаете, по молодости, когда все собирались на квартире у какого-нибудь счастливого обладателя видео и с огромным интересом смотрели даже самые заштатные американские боевики, Марка, широко открытыми глазами впитывавшего странности и чудачества не нашей жизни, поразил один момент: даже если действие происходит в каком-нибудь забытом богом углу Колорадо или штата Мичиган, на убогой бензозаправке, то там почему-то оказывается туалет, раковина с водой и вполне приличное шоссе. Ну почему же у нас, как только вы выезжаете за кольцо, канализационные трубы начинают превращаться в подобие нефтяных - их мало, и они дорого стоят. И уж тот, кто может дотянуть до вас эту трубу, норовит заработать не меньше шейха из Эмиратов, у которого нефть сочится в огороде.
        Времена изменились, и теперь появились поселки, обладающие комфортом городской инфраструктуры. Правда, они потеряли свое сельское очарование. Это как бы уже не деревня, но еще не город. И очень многое зависит от того, повезло ли вам с соседями. Кстати, о соседях. Марку всегда казалось, что знаменитое английское выражение «Мой дом - моя крепость» отражало скорее мечту, чем истинное положение дел. Ну, подумайте сами, какая может быть крепость, если вы живете в небольшом городке и соседи все видят - куда вы ходите, что делаете, а хозяева магазинов точно знают, что вы едите. А если в доме есть служанка, то ваша жизнь превращается в существование в аквариуме: нет такой силы, которая могла бы помешать слугам сплетничать о хозяевах.
        У Женьки, одного из приятелей Марка, как раз такой современный вариант, идея которого вчистую слизана с западного образца: двухэтажный дом, разделенный пополам. Два отдельных входа, у каждого свой палисадничек. Во второй половине тоже живет семейная пара с двоими детьми, приблизительно того же возраста и социального круга. Так что ребятам повезло. Они даже вскладчину купили детский комплекс - качелики там всякие, горка - и, сломав заборчик между палисадниками, водрузили его во дворе. Внутренняя планировка домов одинаковая: на первом этаже кухня (на радость хозяйки - просторная, у плиты танцевать можно) и гостиная. На втором этаже - три спальни. Да, еще есть чердачок, хотя маленький, и подвал - на двоих с соседями. Очень хороший и практичный дом. Правда, народ у нас любит разнообразить свой быт, поэтому кое-кто изменил проект. Женька говорит, что у одного мужика весь первый этаж - сплошная зала с камином, причем он занял часть второго, для чего пришлось снести перекрытия. А то, что осталось на втором этаже, мужик увеличил за счет чердака, и там у него - сплошная спальня с джакузи. Надо сказать, что
снаружи этот домик тоже не как у других - никакого тебе кирпича и штукатурки; хозяин обложил его плиткой под дикий серый камень, а крыша - из натуральной финской керамической черепицы. И труба каминная здоровая.
        А рядом с домом стоит дуб. Убиться мне, не вру. Скажете: ну и что? Так ведь поселочек строился на полях колхозных, то есть он совершенно гладкий, ровный и самые высокие деревья - это кусты сирени и яблони-трехлетки, посаженные энтузиастами. Пока доктор Женькин дом первый раз искал, минут пять на эту избушку пялился. Все думал: дуб здесь так и рос или его привезли и посадили? Если посадили - сколько же это стоило? А если он тут был - то почему у других домов никаких таких деревьев нет? Спрашивал у Женьки - но про дерево он ничего не знает.
        Вообще-то внутри дома приятель не был. Все сведения исходят от его содомника Григория. Кстати, содомник - это не то, что вы подумали, а сосед по дому. Ну, бывает соратник, сокамерник, а этот - содомник. В прошлый приезд Григорий пил с мужиками пиво и взахлеб рассказывал о необыкновенном доме. Гришка работает электриком в фирме, которая занимается отделкой помещений для небедных людей. Иногда он доносит до приятелей интересные сведения, как эти люди живут. У одного, например, бассейн в гостиной. У другого интерьер дома стилизован под улочки средиземноморского городка: фонтанчики, апельсиновые деревья, синий свод над головой и таблички с названиями на стенах и дверях, словно названия переулков и номера домов. Честно, Марк сначала подумал, что парень заливает. Но Женька сказал, что Гришка - кремень и, кроме того, у него мозгов не хватит такое выдумать. Этот аргумент доктора убедил.
        Апофеоз дружеских отношений наступил сегодня, когда Женька пошел звать соседей в гости:
        - Пошли, ребята, друзья приехали, посидим, пиво есть, креветки.
        Сосед переглянулся с женой и предложил встречный вариант: они на сегодня забирают Женькиного отпрыска, а на следующей неделе отдают им своего старшего в обмен на свободный день. На том и порешили. Так что, не стесненные присутствием малолетнего бандита, взрослые решили себе ни в чем не отказывать. Галя, Женькина жена, не успела настрогать салат, и все по мере сил помогали.
        По ходу дела Марк рассказал Галке, как понимающему человеку, о ситуации, в которую попала Антонина Ивановна. Надо сказать, что Галочка - педагог-энтузиаст. Она работает по специальности - преподает французский - где угодно и за любые деньги. Марк всегда подозревал, что главное для нее - процесс. Причем она каждому человеку или группе старается подобрать курс так, чтобы он был максимально эффективен. Например, Женька возненавидел Бельмондо после того, как жена разработала пару французских фильмов. Доктор, кстати, до этого не подозревал, какой это трудоемкий процесс: просмотреть, разбить на части, выделить лексику и подготовить какие-то предварительные данные, иначе люди не поймут, о чем речь. Потом вопросы на понимание, короче, морока еще та. Женька жаловался приятелю:
        - Прикинь, я этого героя уже видеть не могу. А самое паршивое знаешь что? У него жуткий голос!
        - Почему?
        - Потому! У нас-то его Караченцов обычно озвучивает. У него нормальный голос, с хрипотцой. А в оригинале - высокий и ужасно неприятный. А уж когда он орет!..
        Теперь они переехали за город; чтобы купить этот коттедж, квартиру в Москве продали, но Галочка и тут не может без дела. Женька уже ныл, что к ним опять ходят какие-то дети, которые либо поют хором, либо танцуют менуэт, либо пекут пирожки.
        - Галка, конечно, все это как-то объясняет - кинетический элемент и другая чушь, - но почему они должны носиться по всему дому? Я не успеваю покупать посуду…
        - Ой, Жень, - встряла жена. - В «Икее», говорят, есть недорогие пластиковые наборы…
        Женька картинно закатил глаза.
        История, рассказанная доктором, возмутила Галочку до глубины души.
        - Знаешь, Марк, просто не представляю, куда катится наша страна, если преподаватели потеряли всякий стыд. Это ужасно. Мне как раз вчера подруга звонила, жаловалась: поставила какому-то балбесу незачет, так ей вечером позвонил декан и отчитал как девочку - видите ли, на деньги папы этого обормота делается ремонт на факультете. Лично я всегда считала, что институт - это своего рода храм, храм науки. А еще Христос гонял торгующих во храме…
        Так что сочувствие доктор получил, но практических советов - никаких. Галина печально сказала, что есть еще такая вещь, как цеховая солидарность, и даже если начальство что-то и знает, вряд ли сдаст - у самих тоже небось рыльце сам знаешь в чем… Короче, они поливали мздоимцев, сокрушались по поводу современной системы образования и уровня интеллекта нынешней молодежи.
        - Представь себе, - говорила Галя, округлив глаза и отбрасывая тыльной стороной перемазанных мукой ладошек непослушную челку, - у меня занималась в прошлом году девочка. Учится она на художника… На художника! Читает текст о Париже, переводит… Как же там… «По проекту модного американского архитектора у входа в лавру были возведены стеклянные пирамиды». Я растерялась, говорю: «В какую лавру?» А она мне:
«Ну, я не знаю, какая у них там в Париже лавра…» Это она о Лувре! Представляешь? Будущий художник не знает, что в Париже есть Лувр!
        Потом Марк, как единственный в компании практикующий врач, залепил порезы всем помощникам, и Галка пихнула ему пакет с мусором.
        - Марк, будь другом, вынеси. Степка во дворе играет, увидит меня или папу - ор будет. Бачки направо в таком кирпичном загончике.
        Доктор послушно пополз вдоль забора. Бабка из соседнего, не спаренного с Женькиным домика за забором подошла к бачкам одновременно с ним, цепким взглядом окинула пластиковые пакеты и злобно сказала:
        - И откуда только деньги на ежедневные гулянки и пьянки. Лучше бы на детей откладывали - скоро уж второй будет.
        Вернувшись в дом, Марк осторожно пожаловался Женьке на вредную тетку.
        - Не обращай внимания, - бодро отозвался приятель. - У нее муж работал в ОБХСС, и бабка мыслит теми еще категориями. Дети ее сюда выселили под предлогом того, что ей полезен свежий воздух, но думаю, чтобы она пореже приезжала в гости. А вообще-то мы не общаемся, так что фиг с ней.
        Понятно? Он не общается с этот теткой, но они все друг про друга знают. При этом о беременности Женькиной жены Марк услышал в первый раз. Новость получила подтверждение, за что все и выпили.
        Порезвилась компания знатно. Попозже вечером подъехал парень, который недавно купил катер. Это надо было не просто обмыть, но и опробовать. Следующим утром все отправились в Водники. Сначала просто осматривали катер, восхищались и завидовали. Он был вызывающе белый, с шикарными гладкими очертаниями корпуса. Все согласились, что просто красавец. Потом все на нем катались. Это тоже было здорово. Потом заехали в ресторанчик… Сейчас прямо на реке полно милых заведений, где можно перекусить и славно выпить. Короче, после очередных посиделок народ опять отправился кататься, только на этот раз все было веселее. Один желающий садился попой поглубже в здоровый спасательный круг. Круг привязан к катеру, катер разгоняется, и… эх! Слов нет, водные лыжи изящнее, но зато тут сидеть можно и уметь ничего не надо. Водичка была, мягко говоря, холодновата, поэтому греться приходилось основательно, и домой доктор добирался в качестве пассажира в субботу вечером «усталый и разбитый». Должно быть, хмель не прошел и на следующий день, иначе чем еще можно объяснить глупость, которую он сделал? А вообще-то этот разговор с
Ланой расстроил Марка окончательно. Так что она и виновата (главное, найти крайнего). Короче, на следующий день с утра он позвонил Лане и пригласил ее и Настю в зоопарк. Как джентльмен, ни словом не обмолвился о деле. Но девушка была неразговорчива и нелюбезна.
        - Нет, спасибо, мы не сможем пойти.
        - Лана, ну как же так. Я ведь практически обещал Насте.
        - Нет, Марк, мы правда не можем. Как-нибудь в другой раз.
        Доктор расстроился или разозлился. Может, у Насти банальные сопли, уговаривал он себя. Не-ет, тогда ее мама так бы и сказала. «Дело во мне, - решил доктор. - Наверное, я ей просто не нравлюсь. Черт, что-то было в ее тоне оскорбительное. Почему это она не хочет идти со мной в зоопарк?»
        Короче, Марк завелся. И сделал глупость. Случайно обнаружил в кармане пиджака бумажку с адресом стервозины завкафедрой. Стало совсем паршиво. Должно быть, гнев затопил мозг. Хотя, может, это был и не гнев, а кое-что другое. Так или иначе, его непонятая душа возжаждала справедливости. Марк кинул в рот пластинку самой мятной жвачки, чтобы не разило вчерашним, и, стараясь не нарушать, поехал к завкафедрой.
        Не знаю, где была его голова, рассудительность и масса других достоинств. Доктор прошел мимо дедульки с орденскими планками на потрепанном пиджаке, который читал газету в будочке - теперь это называется «консьерж», ну прям словно Монмартр за углом. Кивнул и уверенно сказал, что он идет к Ирине Михайловне. Должно быть, жильцы свято верили в бдительность старого партизана, так как дверь открылась сразу - без лишних вопросов и разглядываний через телескопический глазок. В общем, Марк позвонил, она открыла дверь - высокая стройная женщина, ухоженное лицо, аккуратно уложенные волосы, дорогой спортивный костюм. Она молча вопросительно смотрела на нежданного посетителя. Чувствуя, что краснеет, молодой человек сказал
«Здравствуйте», а потом выпалил, что ее поведение недостойно и она должна вернуть деньги несчастной женщине, которая откладывала их всю жизнь ради сына… Она сделала нетерпеливый жест, и Марк замолчал. Тогда Ирина Михайловна спросила, разглядывая доктора с любопытством, словно какую-то редкую зверушку в зоопарке:
        - А вы, собственно, кто?
        - Не важно, я коллега Антонины Ивановны, но вы зря думаете, что мы так уж беззащитны. У меня, например, есть связи в одном очень солидном охранном агентстве, в «Барсе», а еще у меня есть знакомый депутат…
        Она улыбалась. Представляете, улыбалась! Сказала спокойно, даже весело:
        - Уходите, а то я позвоню консьержу и в милицию.
        А потом закрыла дверь. Марк стоял как дурак с открытым ртом. Постоял и пошел.
«Наверное, так мне и надо, - мучился он. - Донкихот фигов».
        Обратно доктор ехал, мыча от обиды и стыда и вспоминая все нехорошие выражения, какие знал. Дома ходил из угла в угол. Хотелось надраться - до беспамятства. Но не стал. Потом все равно придется прочухаться, да еще и голова болеть будет. А на следующий день вечером позвонила Лана и каким-то неестественно приветливым голосом осведомилась, нет ли у Марка пары свободных часов завтра утром.
        - Мы могли бы провести их вместе, - щебетала девушка. - Только обещайте мне, что о работе не будет сказано ни слова.
        Марк опять попался. Оттаял, позабыл про обиду и сказал, что как раз завтра утром он совершенно свободен…
        - Правда? Как удачно получилось.
        Лана назвала адрес и сказала, что будет ждать его у ворот, завтра утром, «форма одежды не парадная - джинсы какие попроще…». Она не дала Марку и слова вставить, распрощалась, и он остался сидеть на диване и тупо смотреть на телефон. Надо же быть таким идиотом - не спросить, какие, собственно, у девушки планы, да еще так радоваться вдруг назначенному свиданию. Подумайте, какая перемена - то разговаривала сквозь зубы, а сегодня просто соловьем разливалась. Но вот по поводу одежды - как-то странно… Зато интригует. И так здорово, что он свободен с утра… Потом уж сообразил, что нынче утром говорил с тетушкой и она знала, что завтра доктор во вторую смену. Наверняка пожалела бедную разведенку и предложила очередной раз использовать безотказного Марка. А он и обрадовался.
        Глава 12
        Утром Марк проснулся раньше обычного, поругал за это жару. Залез в душ. Потом решил побриться. Поболтал склянку с туалетной водой - там оставалось еще немного, но почему-то запах «Давидофф» вдруг показался неинтересным, и он открыл флакон
«Эгоист» от Шанель. Платиновый, самый дорогой, подаренный Лилей. В числе Лилечкиных… ну, не то чтобы странностей, но, скажем так, оригинальных черточек имелась и любовь к разного рода экспериментам в области парфюмерии. Одно время, например, она душилась только мужским парфюмом. Когда она приволокла на день рождения банку с надписью Шанель, Марк чуть в обморок не упал - решил, что она собирается полить его дамскими духами. Лиля немедленно обозвала стоматолога серостью местечковой и сунула коробочку под нос. На неброской упаковке значилось
«Пур омм», то бишь для мужиков. Честно сказать, флакон Марк зажал, аргументируя тем, что только начатая склянка с Морганом на полке стоит. А сам подумал, что передарит кому-нибудь по случаю.
        Потом зашел как-то в «Рамстор», а там на первом этаже немаленький такой магазин косметики.
        Доктор туда заполз, выбрал самую хорошенькую девочку и подвалил к ней с вопросом: нравится ли ей запах «Эгоиста»? Девочка закатила глазки и быстро закивала: «О да, такой дорогой парфюм!» Марк вздохнул. Глупышка не понимает, что цена не есть гарантия качества. Однако решил лекций на вечные темы не читать и попросил понюхать. Она торжественно принесла флакон, побрызгала на узкую полоску бумаги, помахала ею в воздухе, понюхала сама, еще раз закатила глазки… Доктор уже начал уставать от длительного ритуала. Но вот ему, наконец, вручили эгоистичную, так сказать, бумажку. Поводив своим искушенным и привередливым носом над листком, Марк решил, что запах ему нравится. Название-то впечатлило сразу, здоровый эгоизм, который нынче называется индивидуализмом, - лозунг наших дней. Короче, он заставил милашку побрызгать клиенту на запястье и через некоторое время окончательно убедился - это то, что надо. Флакон с «Эгоистом» дарить никому не стал - решил, что откроет его для какого-нибудь особого случая.
        Как ни странно, этот случай, похоже, настал. Марк нервничал и был в настроении совершать подвиги. Собственный пыл и нетерпение привели его в замешательство, и доктор решил перекусить, дабы успокоить нервную систему. Пошел в кухню и, пока варил кофе, понял, что совершенно не хочет есть. Такие моменты - отсутствие аппетита - бывали в его жизни редко и знаменовали собой крайнюю степень нервного напряжения. Пришлось рассердиться на себя любимого. «Что это со мной?» - вопрошал Марк свое глубинное «я». Новая женщина - это, конечно, важно, но чтобы не хотелось кушать - это неправильно. Бормоча под нос всякие злые слова, он оделся и, изо всех сил стараясь не спешить, помчался к назначенному месту встречи. Надо сказать, порядком удивился, сообразив, что это школа. Ну, каждый волен назначать свидания где угодно, но все же. Увидев у ограды знакомую фигурку, доктор припарковался, закрыл «форд» и пошел навстречу судьбе, обаятельно улыбаясь.
        Настроение у Ланы было явно паршивым. Она была похожа на уставшую от экзаменов старшеклассницу: джинсики, кофточка, волосы хвостиком. Вымученно улыбаясь, изложила цель встречи. Марк ясно видел: она внутренне готова услышать, что он вдруг вспомнил про важное рандеву, да и вообще не обязан, что за чушь! Потом он посмотрел ей в глаза… Вообще он всегда любил невысоких женщин. Когда они поднимают голову, чтобы взглянуть на мужчину снизу вверх, лица их становятся беззащитными. О нет, девушка стояла гордо выпрямившись, как партизан перед штурмбаннфю-рером, и готова была к худшему… Но доктор видел, чувствовал в ней слабость и ранимость. И подумал: ну и черт с ним, почему бы нет? Улыбнулся и сказал:
        - Как интересно. Конечно, я готов помочь.
        По-моему, она удивилась. Еще несколько секунд смотрела Марку в глаза пытливо и настороженно, потом расслабилась, даже улыбнулась и, взяв его под руку, сказала:
        - Тогда пошли.
        И вот они в классе. По воспоминаниям Марка, помещение должно быть больше. Или он просто вырос? Одна из мамашек игриво приветствовала их:
        - О, Ланочка, познакомишь с кавалером?
        - Это Марк, - коротко ответила Светлана.
        Но мамашка не успокаивалась.
        - Как мило, - щебетала она. - Такое редкое сейчас имя.
        - Это потому что он еврей, - заметила Лана.
        Мамашка растерялась. Доктор чуть не захихикал. Но та быстро оправилась и продолжала:
        - Как здорово! А кто вы по профессии? О, подождите, я сейчас угадаю! Знаете, я уверена, профессия накладывает на человека свой отпечаток, и я почти всегда могу узнать, кто есть кто… Так. - Она оглядела мужчину, словно он кусок семги на рынке. - Думаю, вы адвокат. Угадала?
        - Нет, - сдержанно усмехнувшись, ответил Марк. - Стоматолог.
        - Хирург, - подала голос из угла Лана.
        Отыгрывая роль, доктор хищно улыбнулся и пристально уставился мамашке в рот. Та, промямлив что-то, мгновенно испарилась.
        Сегодня Марк был востребован не как любовник или просто романтический объект, а как тягловая сила. Дело в том, что шустрая Настина мамашка являлась еще и членом родительского комитета. Дети перешли в третий класс, и родители, не вполне удовлетворенные состоянием кабинета, решили его обустроить. Они выкинули старые развалюшки и купили вполне современные шкафы и стеллажи, а также жалюзи на окна. Теперь весь этот уют предстояло собрать согласно инструкции, повесить и поставить. Кроме доктора было еще трое мужиков, и они молча ваяли интерьер, в то время как штук пять мамаш давали ценные указания, разбирали какие-то книжки, что-то мыли и, само собой, болтали.
        Пока кипела работа, Марк по разговорам понял, что Лана не сильно ладит с приставучей теткой. Звали ее, кстати, Инессой. Суть последнего конфликта сводилась к тому, что Светланочка, искренне надеясь, что культура обогащает, а потому к ней надо всячески приобщаться, заказала детям в качестве прощальной поездки в этом году какую-то суперэкскурсию в Кузьминки. Там есть дворянская усадьба, где для детишек дают целое представление. Актеры в костюмах господ завтракают, принимают гостей, им прислуживает дворня… Этакий небольшой исторический театр, который в доступной форме знакомит подрастающее поколение пепси с отмершими традициями дворянской жизни. Потом им устраивают чаепитие за настоящим самоваром. В общем, звучало заманчиво, и на родительском собрании все согласились, что это здорово. В празднике жизни было только одно темное пятно: школа находится на Ленинградском шоссе, а Кузьминки, само собой, далеко в другую сторону. На метро маленьких и юрких детей везти не хотелось, а автобус стоил немерено. Учительница обещала заказать школьный бесплатный, но была не сильно расторопна, и, пока вопрос висел,
эта самая Инесса, уж не знаю почему, сагитировала многих родителей на гораздо более простой вариант: отвести детей в клуб и там отпраздновать окончание учебного года. Клуб был чуть не напротив школы, там предлагалась некая детская программа - фокусник, обезьянки и так далее. А менеджером, естественно, работал муж Инессы. Предприимчивая дама быстренько начала собирать деньги, и экскурсию пришлось отставить. Лана была этим откровенно расстроена. Улучив момент, Марк негромко сказал, что подобное мероприятие неплохо пойдет и в начале учебного сезона в будущем году. К тому же Кузьминский парк удивительно хорош осенью.
        - Я знаю. - Она улыбнулась. - Но просто не ожидала такого… Променять такую интересную программу, почти спектакль в интерьере усадьбы, на клоунов! Не понимаю! И потом, детки ведь так быстро взрослеют, становятся все более циничными и им уже неинтересно будет…
        - Ну, все-таки в третьем классе они еще вряд ли будут законченными циниками. Так что не расстраивайтесь.
        Улыбнувшись доктору на этот раз совершенно замечательно-искренне, почти ласково, она встала на табуретку и принялась устраивать традесканцию на верхнюю полку стеллажа. Марк ухитрился пройти мимо так, чтобы увидеть ее живот. Так и есть - кофточка задралась, и в пупочке тускло поблескивало колечко. Должно быть, весна повлияла на мужика самым странным образом или это школьная атмосфера? Но он застыл на месте, впав в состояние блаженного предощущения чего-то.
        - Марк? - Лана смотрела на него сверху, с высоты табуретки.
        Доктор оторвался от созерцания ее пупочка и поднял взгляд. Должно быть, на лбу у него крупными буквами были написаны все грешные мужские мысли, потому что Лана вдруг вспыхнула, но взгляд не отвела. Протянув руки, она оперлась о его плечи и спрыгнула с табуретки. Секунду стояла рядом, и Марк чувствовал запах ее волос. Но счастье - вещь мимолетная, - вот она уже идет по проходу между партами и что-то говорит учительнице.
        С трудом вернувшись к реальности, он полез на стремянку. Держаться старался крепко, потому как в глазах продолжало поблескивать и переливаться видение колечка. О! Почему-то этот кусочек металла, такой загадочный на фоне нежной кожи, совершенно вывел доктора из душевного равновесия. Хотя чего уж тут - надо признаться, что Лана ему нравилась. Вся, включая колечко в пупочке и маникюр. Да-да, он чуть ли не первым делом посмотрел на ее руки и тихо порадовался, увидев средней длины ногти, покрытые неярким лаком.
        Знаете, качество и, если так можно выразиться, количество маникюра говорят о многом. Марк терпеть не мог длинных, загибающихся ногтей. Они, как правило, синтетические, да еще женщины их красят какими-то жуткими цветами. Что это за мода такая? Как такими руками можно что-то делать? Посуду мыть? Да что там мыть, даже чашку держать и то, по-моему, неудобно. Ох, Алиска тоже завела себе такие ногти. Но они хотя бы просто были длинные, накрашенные дичайшего цвета лаком. А вот Лиля… Может, и глупо, но расстались они не в последнюю очередь из-за ее новой игрушки. Она сделала себе нейл-пирсинг. То есть проколола дырочку не в пупочке или носу, а в ногте. И вставила туда такую висячую штучку. Марка трудно было счесть ханжой, и ничего против экспериментов, в том числе и в постели, он не имел. Но всему же есть пределы. И когда по его телу начали скользить не просто длинные синтетические ногти, но и холодная железочка, норовившая оказаться в каком-нибудь интересном месте, он не выдержал. Все прелести утонченной и изысканной женщины вдруг перестали интересовать доктора.
        Марк вешал жалюзи и украдкой следил за Ланой. Чем больше он на нее смотрел, тем теплее становилось внутри. В какой-то момент, чувствительно попав молотком по собственным пальцам, доктор опомнился. Так и до травм недалеко, а руки, между прочим, для работы нужны. Решительно повернулся спиной к мирским соблазнам, но не тут-то было. Естество, взбудораженное присутствием вожделенного объекта, начало атаку на мозги. В голове бедного Марка стали возникать планы: как бы это после завершения трудового процесса затащить девушку к себе… У него такая кровать - мечта. Впрочем, есть еще ковер на полу мягкий, в гостиной диван, и кухонный стол открывает массу возможностей, а лифт в подъезде блокируется легким нажатием кнопки. Скажете грубо? Ну, он же не насильник какой-нибудь и всегда начинает с нежных ласк. Если она откажется - так тому и быть. А вдруг не откажется? Почему-то Марк был уверен, что мужчины у нее на данный момент не имеется. Или, скажем, не имеется такого, который что-то для нее значит. А потому место будем считать вакантным. Так, значит, предложим где-нибудь пообедать и попросим разрешения на
минутку заехать домой. Зачем? Ну, может, деньги забыл.
        Когда труды праведные были завершены, то выяснилось, что, во-первых, Настя все это время ошивалась во дворе школы и теперь их было трое, а во-вторых, у Марка осталось всего ничего времени до начала работы.
        Как-то разом пришли на ум разные выражения, отражающие чувство досады и глубочайшего разочарования. Тут доктор заметил, что Лана с интересом следит за сменой выражений на его физиономии, а потому изобразил милую улыбку и почему-то ляпнул, что погода сегодня - чудо. У женщины дрогнули уголки губ, а Настя вытаращилась на него и поинтересовалась: с чего это ему погода нравится? Ветер холодный, и вообще дождь собирается.
        - Да-да, точно, - ответил Марк, чувствуя, что нельзя расстаться сейчас, ну не может он так просто отпустить эту женщину. И тут очень кстати вспомнил, что голоден. Есть ему хотелось зверски, оно и понятно - утром распсиховался и не позавтракал.
        Доктор предложил зайти куда-нибудь перекусить. Настя была за «Макдоналдс». Некоторое время взрослые дружно ныли, наперебой предлагая пойти в другое место. Но ребенок был тверд в своем намерении, и пришлось идти есть холестериновые котлеты и странные пирожки. Хотя, честно сказать, картошка Марку даже стала нравиться.
        Они очень душевно поболтали, но, к сожалению, время бежало с какой-то немыслимой скоростью, и вскоре доктор встал и ненавязчиво спросил, когда увидит милых девушек в следующий раз. Лана виновато улыбнулась и ответила, что, как только появятся результаты, она позвонит. Марк чуть было не удивился - какие результаты? - но вовремя вспомнил, что у них есть общее дело. В общем, это на данный момент радовало, так как создавало некую иллюзию связи, а также массу предлогов для новых встреч. Засим он откланялся, но твердо пообещал себе вытащить упрямицу на свидание. Начнем с театра. Ленком будет самое оно. Надо посмотреть репертуар и позвонить старому знакомому, у которого всегда есть билеты. Это колечко так и стояло у него перед глазами…
        Глава 13
        Лана позвонила в тот же вечер. Билетов у Марка еще не было, но он оптимистично решил, что это от них не уйдет. Лана пригласила завтра после работы подъехать к ней в офис. Голос у нее был деловой и довольно бодрый. Но все же спрашивать Марк ни о чем не стал. Записал адрес и сказал, что будет, как только прорвется через пробки на дорогах.
        Вечером он с трудом пробрался в этот чертов центр. Все хотят иметь офис в центре - что там делать? Сначала не доедешь, потом парковку не найдешь, потом дышишь весь день дрянью, вечером опять пробки. Не говоря уже об арендной плате.
        Естественно, солидное Ланино агентство отхватило себе милый классический желтый особнячок с колоннами в самом что ни на есть центровом районе бульваров. Проклиная всех и вся, доктор таки туда добрался. Припарковался, по-хамски перегородив проход, а куда деваться? В холле за конторкой сидел симпатичный молодой человек с мятыми ушами и носом, который, казалось, уже сменил нескольких владельцев, причем каждый перекраивал его на свой лад. Марк представился. Молодой человек кивнул и указал в сторону лестницы:
        - Второй этаж, первый кабинет направо, пожалуйста.
        Инструкция была вполне внятной, и доктор бы добрался сам, но около лестницы нарисовался еще один молодой человек, правда, менее деформированный. Он довел посетителя до кабинета (по дороге Марк краем глаза увидел в холле второго этажа огромный аквариум. Должно быть, те самые пираньи), коротко стукнул в дверь и распахнул ее перед гостем. Лана подняла голову от кучи бумаг на столе:
        - О! Добрый вечер, Марк.
        Выглядела она стильно, впрочем, так и должен выглядеть юрист солидной фирмы: строгая прическа, бежевый костюм, очень деловой и очень элегантный, неброский макияж. Она пригласила Марка сесть и как-то подобралась, словно готовясь войти в холодную воду. Еще он уловил оценивающий взгляд из серии «сдюжит не сдюжит». Как-то доктору стало не по себе. Он вдруг почувствовал себя не на месте и с тоской подумал, что вот опять он лезет куда-то своим длинным носом и как-то устал от всего этого. Но что ж теперь… Стараясь держаться прямо, Марк улыбнулся и пробормотал виновато:
        - Извините, что поздно. Проклятые пробки.
        - Да, с этим уж ничего не поделаешь. Хотите кофе?
        - Нет, спасибо. - Он огляделся. - У вас мило.
        Кабинет был небольшой и невыразительный.
        Стол, кресло, шкаф с книгами и папками. На столе компьютер и телефон. На окнах жалюзи. Правда, мебель хорошего качества - массивная, приятного темно-бордового оттенка. Марк подумал, что ожидал чего-то… может, более легкомысленного. Потом, правда, вспомнил, что женственность тут не приветствуется. Тем временем Лана сложила бумаги в кучку и сказала с несколько преувеличенным оптимизмом:
        - Ну вот, Марк, завтра все будет более или менее ясно. И я надеюсь, что ситуация разрешится в пользу Антонины Ивановны.
        - А что будет завтра?
        - Ну, завтра утречком будет стрелка. Думаю, много времени это не займет и мы разведем это дело быстро… Конечно, до денег сразу добраться будет сложно, но я полагаю, что в течение месяца мы сможем перевести на себя часть счетов. А если обломится чернушка…
        - Что?
        - Ну, черный нал… То есть если нам удастся получить наличные деньги, то и раньше…
        - Послушайте. - Доктора просто передернуло, и он не смог промолчать. - Вы ведь женщина, да еще с высшим образованием. Вы себя послушайте - «стрелка», «развести». Такое впечатление, что я не с юристом разговариваю, а с кем-то из братвы. Выражайтесь нормально: деловая встреча и так далее.
        Лана молча смотрела на сидящего напротив мужчину. Даже рот приоткрыла от удивления. Губы у нее, право, чудесные. В меру полные, яркие, влажные… Оп, Марк опять отвлекся. Оторвав взгляд от ее лица и выкинув из головы пару непрошеных мыслей, увидел, что девушка протягивает ему какие-то бумаги:
        - Прочтите. Может, это даст вам некоторое представление о моей завтрашней «деловой встрече».
        Марк взял листки. Заглавие интриговало: «Информационная справка в отношении Буровой Ирины Михайловны». Он вопросительно посмотрел на Лану. Если честно, не хотелось ему это читать. Ох не хотелось.
        - Читайте, читайте, рыцарь, а я пока кофейку попью.
        Она вынула из стола маленький электрический чайничек и принялась пристраивать его у розетки, а доктор углубился в документ. Сначала шли обычные биографические данные: родилась, училась, работала… Так, разведена, еще раз разведена. Ну, это не преступление. Дальше… Ага, вот. Собственность. Четырехкомнатная квартира на Ленинском. Дача в Балашихе, две иномарки. Как у нас, однако, неплохо живет преподавательский состав. Катер мощностью… марки… Ух ты. А говорят, стоматологи зарабатывают больше научных работников.
        А это что? «Контакты:…используя служебное положение, приобрела дружеские и деловые связи (ну и стиль) со следующими людьми…» Далее шел солидный список - депутаты, бизнесмены, госчиновники. Хо-хо - а вот и мэрия. «Наиболее тесные контакты поддерживает (в настоящий момент состоит в интимных отношениях) с президентом Фонда поддержки и помощи малому бизнесу Сириным Анатолием Петровичем, известным также под кличкой Филин. Филин уже три года является руководителем люберецкой ОПГ…
        Та-да-да-да. Приехали. В голове у Марка была каша. Похоже, это та самая крыша, наличие которой предсказал Алан. Ни фига себе козыречек. «Во что же я втравил бедняжку Лану? - с ужасом спросил он себя. - Неужели завтра она действительно поедет на стрелку с этим Филином или с каким-нибудь другим бандитом? Ведь это, наверное, опасно. А у нее ребенок. И все из-за меня, идиота…» Одновременно с ноющим чувством вины и растерянности присутствовало уважение к тем, кто за столь короткий срок собрал такую полную информацию. Досье, которое листал доктор, пытаясь прийти в себя, содержало массу сведений, вплоть до распорядка дня и маршрута, которого обычно придерживается «объект», добираясь до работы. То, что депутат оказался лидером преступной группировки, Марка не удивило. Такова наша российская действительность.
        - Да, - сказал он. - У вас получилось лучше, чем у меня.
        - Ну что вы. - Она улыбалась вполне искренне. Даже с сочувствием.
        Марк не смог скрыть своего смятения.
        - Ведь именно вы привели в действие весь этот механизм. Вы не успокоились и не отступили, когда на ваших глазах обули… обидели беззащитную женщину. По нашим временам это редкость. Сейчас каждый сам за себя..
        - Да? Я чувствую, что… Я просто дилетант по сравнению с вами. Представляете, я надеялся пробудить в этой мегере совесть. Смешно, правда? Я пытался даже напугать ее, упоминая своих влиятельных друзей, своего пациента (он депутат Госдумы) и ваше агентство… - Марк был так горд от ее похвалы, так доволен и продолжал как дурак что-то лепетать.
        Когда Лана поняла, о чем речь, лицо ее напряглось.
        - Что вы сделали? - В мгновение ока серые глаза из теплых и приветливых стали стальными. - Ну-ка, расскажите подробно.
        Все, нет милой девушки. Доктор на допросе у следователя, который заранее решил, что он виновен. Лубянка отдыхает. Запинаясь, Марк рассказал о своем безуспешном визите.
        - Вы назвали агентство? - Голос сух, как песок в Сахаре.
        - Э-э, кажется, да.
        - Кажется?
        - Вообще-то назвал. Понимаете, я пытался…
        - Имя мое называли?
        - Нет-нет, я просто…
        - Идиот. Господи, какой идиот!
        Он остался сидеть с открытым ртом, а Лана заметалась по кабинету.
        Несколько секунд Марк молча наблюдал броуновское движение от стола к окну, от окна к двери, потом к стеллажам и обратно, потом робко сказал:
        - Лана, я не понимаю…
        Не слушая, она схватила телефонную трубку, торопливо набрала номер. Доктор четко видел, что руки у нее дрожат. Закрыв глаза, женщина сделала резкий вдох-выдох, как перед прыжком в холодную воду, и голос ее зазвучал почти спокойно:
        - Сергей? Привет, это я… Да, я тоже… Нет, подожди… я поэтому и звоню. У меня неприятности, и мне нужно на несколько дней куда-то деть Настю. Я подумала, ты не мог бы отвезти ее к своей маме. - Пауза. Она слушала. - Да, я понимаю. Конечно.
        Положив трубку, она села на край стола и уставилась в пространство, кусая губы. Марку это надоело. Он всегда был терпелив с женщинами, но не любил, когда с ним обращались как с мебелью. Поэтому, когда Лана снова схватила трубку, он отобрал у нее телефон и, легонько встряхнув за плечи, сказал:
        - Ну-ка, девушка, успокойтесь и объясните мне, что происходит.
        Она смотрела на мужчину серыми злыми глазами. Потом сердито бросила:
        - Вы же прочли документы, неужели вы ничего не поняли? А если она позвонит этому своему дружку и расскажет, что на нее наезжают? Вы никогда не видели по телевизору результаты разборок? Боже, так хорошо все складывалось! Столько времени и сил на это убили! Если он и чуял какую-то возню, то с нами связать ее не мог. А теперь попади имя Филину на слух, он сразу сообразит, кто под него роет!
        - Вы хотите сказать, что этот человек может прислать сюда бандитов?
        - Ну почему же, как депутат, он может и ОМОН организовать - Она обхватила плечи руками и теперь сидела съежившись на краю стола, похожая на маленького замерзшего воробья. - Правда, она может и не отнестись к этому серьезно, так чудак какой-то приходил.

«Может, я и чудак, - думал доктор, - но мне не нравится, когда женщина играет в такие игры. Да и сам я тоже не люблю грязи - разборки, ОМОН. Я мирный, богобоязненный человек и всегда держался от этого подальше». И тут его осенила светлая мысль, от страха должно быть:
        - Слушайте, а давайте все это отменим, а? Черт с ними, с деньгами. Я готов отдать Антонине Ивановне свои кровные, лишь бы все это кончилось здесь и сейчас. Что такое деньги, в конце концов? Тлен и суета. Пять штук мы можем отдать сразу - это моя заначка. А потом остальные. Я зарабатываю прилично, и, честно, мне не жалко. Только давайте вылезем из всего этого…
        - Вы милый и добрый человек, Марк. - Лана качала головой, и слова ее прозвучали скорее как диагноз, чем как похвала. - Но вы ничего не поняли. Ваше дело - только маленький эпизод, который будет использован, чтобы начать передел сфер влияния. Завтра утром выйдет статья в популярной газете с обвинениями в коррупции в адрес руководства юрфака, там будут и имена покровителей.
        Одновременно произойдет еще ряд событий, которые должны дать возможность многим людям и предприятиям выйти из-под влияния Филина.
        - Каких событий? - не удержался доктор.
        - Любопытные долго не живут, - отрезала Лана и продолжила: - Конечно, большинство подпадет под другие крыши, но, в конце концов, у них хотя бы будет право выбора, что уже благо. Так что щепки от этого леса могут полететь в ближайшие два-три дня. Дальше все должно быть спокойно. Но, учитывая вашу болтливость, я бы хотела куда-нибудь отправить Настю.
        Тут взгляд ее стал задумчивым, и она как-то очень пристально оглядела Марка. Доктор почуял неладное. Так смотрят на что-то, что собираются либо съесть, либо использовать.
        - Я думаю, вы мне поможете, - решительно сказала девушка - В чем это? Я уже напомогался, не знаю, как из этого теперь вылезти.
        - И меня втравили, - как-то вкрадчиво сказала она.
        - Да? И что я должен сделать во искупление своих грехов?
        - Взять Настю на несколько дней.
        - Да вы что? - От одной мысли мужчине становилось дурно. - Что я буду с ней делать? Я не умею…
        - Ах, вот оно что. - Теперь она стояла лицом к нему, выпрямившись во весь свой, прямо скажем, небольшой рост, и продуманно его оскорбляла: - Я должна была сразу догадаться, с кем имею дело. Чувствителен, как все евреи. И даже готов расстаться с деньгами - благо не последние. Но как доходит до дела - пугается и прячет голову в землю.
        Марк взбеленился. Или разозлился. Или… не знаю, что это было, но сказал он раньше, чем подумал.
        - Да, - сказал он. - Я чувствителен и чадолюбив, как все евреи. И не смей называть меня трусом. Ведь испугался-то твой дружок, а он-то небось русский… - Марк с трудом перевел дух. - Девчонку я возьму, но честно предупреждаю, что маленьких девочек видел только у себя в стоматологическом кресле, и впечатление они на меня произвели самое паршивое. Особенно те, что похожи на сероглазых ангелов.
        - Потерпишь, - не без злорадства сказала девушка и принялась собирать сумку.
        Пока она копалась, закрывая сейф и прибирая на столе, доктор несколько пришел в себя и заново ужаснулся открывшейся перед ним перспективе. Что, черт возьми, он будет делать с этой девочкой? Ее ведь надо кормить чем-то, купать, причесывать… Марк покрылся холодным потом. Только открыл рот, чтобы что-то сказать, как Лана протянула ему конверт.
        - Что это?
        - Это документы Насти, адреса родственников, моя страховка и деньги. Пусть пока побудет у тебя. - Она сунула доктору конверт и продолжала собираться.
        А он так ничего и не смог сказать. А что сказать-то?
        Так, в молчании, они спустились вниз, Лана подошла к стойке секьюрити, негромко что-то сказала - отметилась, надо полагать, - и они вышли на улицу.
        - Поедем на моей? - предложил Марк.
        - Нет, мне понадобится машина. Давайте вперед, я за вами. Если потеряемся, ждите меня у подъезда.
        Отдав распоряжения холопу, девушка развернулась и направилась к белой «тойоте». Та приветливо мигнула глазками-фарами. Удивительно, но доктор вдруг подумал, насколько женщины подвластны инстинктам. Вот ведь все у нее плохо, а бедрами виляет очень даже мило. Или это из-за каблуков? «Я подарю ей браслетик на ногу, он будет чудесно-трогательно смотреться на ее изящной лодыжке», - мечтательно подумал Марк.
        Лана открыла дверцу, села в машину, завела мотор. Потом опустила стекло и спросила нетерпеливо:
        - Мы едем?
        Черт, а ведь он так и стоит, как тополь посреди двора.
        Тачка Марка осталась на тротуаре у въезда во двор. Он поспешил на улицу. Кое-как влился в поток, нашел в зеркале заднего вида Лану - она довольно уверенно висела на хвосте. Само собой, они постояли в пробке, а потом Марк словил где-то гвоздь. Пока менял колесо, извозился порядком. Черт знает, какой неудачный день. Лана остановила машину и молча курила. Шуруя монтировкой, доктор время от времени посматривал на нее, потом, от отчаяния должно быть, подошел и, наклонившись к открытому окну, сделал еще одну попытку:
        - Лана, у вас не может не быть подруг, у Насти есть одноклассницы, в конце концов. Мне кажется, девочке будет лучше со знакомыми людьми. Я понимаю, что дети наше будущее и все такое, но я никогда в жизни не сидел с ребенком…
        - Нет, вы не понимаете!
        Она отшвырнула сигарету и уставилась на него серыми глазами, которые темнели от гнева, а может, от страха? Кулачки ее сжались на рулевом колесе. Видимо, решив, что через окошко до мужика не доходит, она выскочила из машины и теперь напирала на Марка, сверкая глазами и придерживая за ворот куртки, должно быть, чтобы он не сбежал.
        - Вы совершенно не представляете, с кем мы имеем дело! Я работаю в таком бизнесе, где могут сделать все, что угодно. Могут украсть ребенка и начать им шантажировать. Вы единственный человек, появившийся в моем окружении недавно. Случись что - никто не свяжет ваше имя с моим и не станет искать. - Она с трудом перевела дыхание, пытаясь успокоиться, и принялась кусать губы. Но запал еще не кончился, и ее несло дальше: - А насчет того, что дети - будущее, так это лозунг для государства, которое не хочет тратить деньги сейчас, сию минуту. Его придумали жадные чиновники, понятно? Дети - не будущее, они - настоящее. Сопли, которые надо лечить сегодня, зубы, которые надо исправлять, рассказывать на ночь сказки и утешать, потому что у Полинки есть папа, и мама, и братик, а «у нас все не как у людей». - Она передразнила Настины интонации. - И если не делать всего этого сегодня - не любить, не жалеть, не читать книжки, - то завтра не будет, потому что ребенок станет чужим.
        Теперь по щекам Ланы катились слезы, а губы дрожали. Марк снял перчатки и, взяв за плечи, потянул ее к себе. Она уткнулась носом ему в грудь и несколько секунд жалобно сопела и всхлипывала. Потом резко отстранилась, вытерла глаза и села в машину. Доктор закончил с колесом, и они поехали дальше. Вот и дом, наконец. Машины бросили у гаражей напротив подъезда, понадеявшись, что в такое время никому не нужно будет выезжать срочно. Они вошли в квартиру. Закрывая дверь, женщина приложила палец к губам:
        - Тихо, Настя спит уже. Сейчас я соберу вещи и разбужу ее. Подожди в гостиной.
        - Что, прямо сейчас? Может, я утром заеду?
        Она развернулась и подошла к Марку почти вплотную. Духи у нее такие сладкие и свежие одновременно. Пахнут летним вечером. Лана смотрела снизу вверх, личико ее в полумраке прихожей стало похоже на иконописный лик - правильный овал, большие глаза, скорбно сжатые губы. Мышцы мужчины напряглись - обнять эту хрупкую женщину, прижать к себе, защитить от всего…
        - Ты что, правда идиот или прикидываешься? Я же ясно сказала, что боюсь за ребенка. Ее нужно увезти сейчас. Я и сама тут не останусь. И так все было достаточно паршиво в последнее время, да еще ты добавил - только что имени моего не назвал этой суке. Или назвал?
        Марк попятился и отрицательно помотал головой. Она молча развернулась и вышла. А он так и стоял столбом, прислушиваясь к звукам в соседней комнате: скрипнули дверцы шкафа, что-то забубнил сонный детский голосок. Лана отвечала. Слов он разобрать не мог, но тон был спокойный. Марк вновь погрузился в хаос мыслей:
«Постельное белье я вчера забрал из прачечной, это хорошо. А вдруг она упадет?» От кого-то он слышал, что дети падают с кровати. И чем все-таки ее кормить? Почему не спросил об этом по дороге? Духи у нее замечательные. Он огляделся. Комната понравилась - просто, но уютно.
        Тут в дверях возникла Лана и, протянув доктору сумку, твердо сказала:
        - Уходи.
        - А ты куда денешься?
        Как-то они незаметно перешли на «ты», но близости это, честно говоря, не прибавило. Прибавило беспокойства.
        - Найду куда.
        Может, Марку просто показалось, но сказано было без особого убеждения. А правда, куда она посреди ночи поедет? Мужик, которому она звонила, похоже, не играет. К подруге? Повинуясь неизвестно какому импульсу, он достал ключи, снял запасной и протянул ей:
        - Это от моей квартиры. Адрес…
        Несколько секунд она колебалась, потом взяла ключ и сказала:
        - Спасибо. - Привстала на цыпочки и поцеловала его. Быстро, едва коснувшись края губ.
        Марк даже дернуться не успел, а она уже была в прихожей.
        Настя стояла наготове - ветровка застегнута, из-под капюшона выбиваются светлые локоны, к груди она крепко прижимала потрепанного жизнью плюшевого кота. Увидев доктора, девочка явно не обрадовалась:
        - Мама, я не хочу с ним. А где дядя Сережа?
        - Дядя Сережа занят. Не капризничай и слушайся Марка. Я заберу тебя, как только вернусь из командировки. Привезу тебе что-нибудь.
        - Не хочу-у. - Дите явно настраивалось реветь.
        Решительно выпихивая дочку и доктора на лестничную площадку, Лана сказала:
        - Она девочка самостоятельная, и с ней всегда можно договориться. Аллергия у нее на сульфосодержащие препараты. И сладкого много не давайте, а то запор будет.
        Марк хотел спросить что-то нужное по поводу ухода за ребенком, но тут Настя вдруг распахнула серые глаза и спросила:
        - Мама, а как же Пал Палыч?
        - Черт! - Лана закусила губу. - Я про него забыла. Стойте и ждите, сейчас соберу.
        И она метнулась в квартиру.
        Доктору стало нехорошо. Кого она еще собралась повесить на его шею? Дедушку?
        Но он и рта не успел раскрыть, как девица уже стояла на пороге. В одной руке она держала клетку, а в другой - объемистый целлофановый пакет. Из клетки на мужчину подозрительно уставился толстый рыжий морской свин. В том, что он свин, Марк не усомнился ни на минуту: во-первых, имя говорило само за себя, а во-вторых, он был размером почти с кошку.
        - В пакете еда и опилки, - выпалила Лана и ткнула пальцем в кнопку вызова.
        В спящем подъезде лифт гремел как набат. Свин шуршал. Настя шмыгала носом. Лана, правда, не шмыгала, но дышала ртом, и губы у нее дрожали. Она торопливо чмокнула Настю. Дверцы лифта с лязгом захлопнулись. Настя уткнулась носом в своего кота. Марк сознавал, что нужно что-то сказать, желательно спокойно и ободряюще. Но слова не шли. А потом ему вдруг стало страшно. За стеклом подъезда он видел темный двор. А вдруг там… ну не знаю. Засада? Люди Филина или отморозки, которые охотятся за ним по приказанию жаждущей крови Вики. Бред, конечно. Мало ли просто хулиганов? А он с ребенком. Пока доктор пытался что-то разглядеть через дверное стекло, Настя решительно толкнула дверь, Марк рванулся за ней. Свежий ночной воздух отрезвил. И двор вовсе не такой уж темный.
        - Но гулять мы не будем, - твердо сказал он и потащил Настю к машине.
        Через несколько минут, прилипнув носом к стеклу, Настя вполне жизнерадостно верещала:
        - Ой, как красиво. Я так люблю ездить в темноте! Сколько огоньков - как на Новый год!
        Потом она как-то сникла и полезла в карман за жвачкой. Выяснилось, что ее укачивает в машине.
        - Мы однажды ехали с дядей Сережей, и он не успел остановиться. Хотя я говорила. А он: потерпи, потерпи… Я ему так заднее сиденье уделала! Ой, он ругался! А мама меня не ругала. Она говорит, ее тоже в детстве укачивало. Так что это наследственное. А я не виновата… А нам долго еще?
        Перспектива чистить машину Марка не вдохновила (хотя по поводу дяди Сережи он позлорадствовал - так ему и надо), и он торопливо свернул к тротуару, где зазывно переливалась светом вывеска ночного магазина.
        - Пойдем подышим воздухом. Заодно зайдем в супермаркет, купим тебе что-нибудь на завтрак.
        В магазине доктор старался держаться естественно, словно каждый день ходит за покупками с маленькими девочками. Настя, счастливо щебеча, наполняла тележку шоколадными пудингами, фруктовыми творожками и печеньем. Усомнившись в полезности этих продуктов, Марк добавил упаковку каш быстрого приготовления и молоко. У кассы девчонка начала канючить:
        - Марк, а можно мне еще вон тот чупа-чупс с калькулятором? У нас в классе только у Кристи такой.
        - Я думаю, ты набрала достаточно сладкого.
        - Ну, Ма-арк, ну пожалуйста…
        Доктор вдруг поймал на себе любопытный взгляд кассирши, и его бросило в жар. Что она думает? Мужик средних лет отоваривается ночью в компании несовершеннолетней девочки, которая даже не дает себе труда назвать его дядей. Марк вспомнил беднягу Гумберта[Гумберт - главный герой романа В. Набокова «Лолита».]  и впервые ему посочувствовал. А с другой стороны, он-то хоть за свой страх удовольствие получал, а глупый Марк за что страдает? Естественно, он купил и эту чертову карамельку. Купил бы и слона, лишь бы скорее вырваться из ярко освещенного сарая, где кроме них не было ни одного покупателя, на темную прохладную улицу.
        И вот уже опять бегут навстречу фонари. Мы едем, едем, едем в далекие края. Слава богу, вот и дом. Соседи все уже спят, даже собачников не видать. Войдя к себе и присев на пуфик в прихожей, Марк вдруг понял, что устал просто смертельно. У него разом заныли плечи, заболела голова и заурчало в животе. Клетку Пал Палыча он поставил у двери, и Настя мгновенно сказала:
        - Ему нельзя на сквозняке.
        Чертыхнувшись, переставил свина в угол. Сбросив куртку и ботинки, доктор пошел в комнату, достал бутылку из бара и быстро сделал из горлышка большой глоток. Горло обожгло. Даже самый лучший армянский коньяк не предназначен для питья залпом. Когда он закончил кашлять и вытер слезы, то обнаружил перед собой Настю, которая с интересом разглядывала доктора и бутылку.
        - Это яд?
        Марку показалось, что в голосе девочки прозвучала надежда. Фиг тебе, подумал он и просипел:
        - Нет, это лекарство.
        Надо сказать, лекарство помогло. Ему хватило сил разгрузить сумки, сменить постельное белье, отодрать ребенка от книжной полки, где она с интересом листала учебник по анатомии, и загнать в спальню. Потом он завел будильник и рухнул на диван в гостиной.
        Глава 14
        Проснулся Марк в 5.30 - за час до будильника - и в холодном поту - он не поставил стул к кровати, а вдруг она свалилась.
        Через несколько секунд молодой человек тупо созерцал Настю, мирно спящую посередине его огромной арабской кровати в обнимку с котом. Ложе это было не двух-, а, наверное, трехспальное и от пола возвышалось всего сантиметров на сорок. Какого черта он решил, что она может с него упасть? Обозвав себя дураком, вернулся в гостиную. Лечь обратно? Какой смысл? Лучше в душ, а потом кофе.
        После вышеперечисленных процедур плюс плотный завтрак Марк стал смотреть на мир гораздо оптимистичнее. В конце концов, что сложного в том, чтобы пару дней заботиться о ком-то еще? Она уже вполне взрослая, так что мы поладим. Да и свин вроде ничего, тихий. Что-то он тихий. И не возится. Доктор заволновался и поскакал к клетке. Присел на корточки. Пал Палыч сидел в углу и мрачно смотрел на него круглыми черными бусинками глаз. Вчера Марк как-то не успел его толком разглядеть и теперь с интересом созерцал Настиного любимца. Помнится, в годы школьного детства Марка Анатольевича была в некоторых школах такая форма издевательства над животными - школьный живой уголок называлась. Причем у них почему-то уголок был прямо в классе. Имелся мутноватый аквариум с гуппи (у самцов хвосты всегда были порваны в лоскутки, и они были похожи на мальчишек после драки), клетка с желтым волнистым попугайчиком Кешей и клетка с морской свинкой. Она носила вычурное имя Матильда и была самой бесполезной - тихо сидела в углу клетки, в деревянном домике, грызла морковку и пахла. Из аквариума еще можно было побрызгаться, Кеша
доставил детям немало приятных минут, так как, стоило кому-нибудь из преподов разойтись и начать орать, попугайчик мгновенно присоединялся и принимался кричать, визжать и чирикать. Любой учитель тут же брал себя в руки и дальше урок велся чуть ли не шепотом. От свинки толку не было никакого.
        Доктор задумчиво разглядывал Палыча. Помнится, Матильда выглядела не так. Ну, во-первых, она была белая с черными пятнами, а этот рыжий. Но вот шерсть - никогда у свинки Матильды не было такой пушистой шубки. Может, ее плохо кормили и она просто была облезлая? - с запоздалым раскаянием подумал Марк. А может, это порода другая? Помнится, у той нос был не такой. Палыч вообще больше всего походил на хомяка - не настоящего, а на того, каким этих животных рисуют в детских книжках: толстенький, щекастый, с хитрыми глазками и яркой шубкой. Размером он правда ближе к кошке, чем к самому откормленному хомяку. Ну да ладно, будем надеяться, что хлопот с ним немного. Запаха от животного почти не было, но это как раз неудивительно - у Матильды подстилка состояла из газеты, которую дежурные по классу периодически забывали менять, а Палыч нежился на свежих опилках. Марк вздохнул с облегчением и встал, чтобы вернуться в комнату. Не тут-то было. Свин издал высокий дребезжащий звук - то ли свист, то ли крик. Доктор подскочил. Громкий какой. Должно быть, это он так здоровается. К тому моменту, как Марк дошел до
двери, свин вопил и свистел не переставая. Доктор взглянул на часы и с беспокойством подумал, как там соседи. Еще решат, что он тут дрелью орудует в шесть утра. Черт бы его побрал! Чего ему надо… И тут Марка осенило. «Он небось есть хочет! Какой же я дурак!» - укорил себя стоматолог.
        Впрочем, некоторым оправданием может служить тот факт, что у Марка никогда не было домашнего животного, а контакты с Матильдой были минимальны. Он выскочил в коридор и принялся искать пакет с кормом, который дала Лана. Нашел его почему-то в холодильнике и поспешил обратно в коридор. Увидев хозяина, Пал Палыч впал в полное неистовство и принялся грызть прутья клетки. Раздался звон. Визжать он не перестал. Марк подошел к клетке. Свин замер и уставился на него. А мужчина думал: а как этот корм ему дать? Вот в клетке кормушка, кругленькая такая, зеленая. Но если открыть дверцу… А вдруг он убежит? Или укусит? Вздохнув, Марк насыпал корм сверху, прямо сквозь прутья. Кое-что попало в кормушку, но большая часть смешалась с опилками. Палыч посмотрел на человека с презрением, но молча принялся за еду. Ну вот, все не так плохо.
        Через час, опаздывая на работу, Марк горько разочаровался. Свин, завидев его, опять начинал орать. Зерно его больше не интересовало. Он вставал на задние лапы и яростно сотрясал клетку резцами, которые можно смело снимать для рекламы зубной пасты.
        С ребенком оказалось невозможно поладить. Сначала она не хотела просыпаться, и доктору пришлось бесконечно стаскивать одеяло и повторять на все лады «Настя, вставай». Потом почему-то решила, что сегодня можно не чистить зубы, потом отказалась есть кашу, йогурт, творог и потребовала омлет. Подавив желание вылить кашу на эту белокурую головку, Марк сделал омлет. Она съела треть и сказала, что у мамы вкуснее. Молодой человек разозлился. Не потому, что гордился своим умением делать омлеты - хотя, между прочим, знал пятнадцать рецептов и все мог приготовить так, что пальчики оближешь, - а просто потому, что это был откровенный саботаж. Она не позволила себя причесать и в довершение всего категорически отказалась оставаться дома одна. Марк в полном отчаянии смотрел на ребенка. Девчонка сидела у кухонного стола, одетая в яркую цветастую пижаму и с противным скрипом возила ложкой по тарелке. Спутанные пряди обрамляли недовольное личико. Доктор набрал побольше воздуха в легкие, сосчитал до пяти, подавил желание треснуть кулаком по столу и пошел на очередной круг:
        - Настя, пойми, мне надо на работу. Я приду после обеда и свожу тебя в
«Макдоналдс».
        - Не хочу. Там вся еда синтетическая, вредная, и от нее толстеют.
        Здрасте, приехали. А кто несколько дней назад уминал эту самую вредную еду так, что за ушами трещало? И клянчил второй пирожок? Вот оно - женское непостоянство!
        - Да? Хорошо, сходим куда-нибудь, где готовят нормальную еду. Или приготовим что-нибудь вместе с тобой…
        - Не-а, я не хочу.
        - Настя…
        - Я не буду одна в квартире…
        - Но ведь ты будешь не одна, а с Пал Палычем.
        - Не-ет.
        - А вчера ты прекрасно сама легла спать, между прочим!
        Девочка подняла на мужчину серые глаза, и они начали медленно наполняться слезами. Марк прекрасно понимал, что это фокус, просто вид психологического оружия, и все же сдался. Помолчал, потом устало спросил:
        - Почему свин орет и зерно не ест?
        - Он хочет зелени.
        - Да?
        - Ну! Морковку там или укроп. У вас есть укроп?
        - Нет… Он не подохнет, если мы купим ему зелень ближе к обеду?
        - Ничего с ним не сделается, - решительно заявила девочка. - Мама говорит, что он и так слишком толстый. Так что это будет разгрузочный день…
        А вы умеете печь оладушки, как тетя Рая? Она ведь ваша тетя?

«Ах я балда, ну почему не вспомнил о тете Рае? Ведь вчера ее можно было захватить с собой и оставить присматривать за Настей. Ну да что теперь - знал бы прикуп, жил бы в Сочи». Сейчас Марк уже ни за какой тетей не успевал.
        - Собирайся, поедешь со мной на работу.
        Нельзя сказать, что собралась она быстро, но хоть не возражала, и то спасибо. Натянула на себя джинсики, кофточку, нанизала на руку штук пять браслетов, кроссовки на ноги, и пожалуйста - девушка готова к труду и обороне.
        Всю дорогу Марк лихорадочно пытался что-нибудь сочинить. Что-то надо будет говорить, когда он появится с девочкой. «Мама уехала в командировку? А кто мне ее мама? Сказать, что это племянница? А если Катя или кто-нибудь еще ее вспомнит?» Он же не говорил в прошлый раз, что она родственница. Так ничего и не придумал. А потому чувствовал себя дурак дураком. У кабинета была очередь - доктор опоздал. Катя, увидев выражение его лица, промолчала, только глаза стали большие-большие, когда Марк попросил ее отвести ребенка в ординаторскую - не сидеть же ей в кабинете. Из соседнего бокса выглянула Таня, быстро оценила обстановку, улыбнулась ободряюще и сказала:
        - Если что нужно - не стесняйся. И я могу кого-нибудь взять - у меня народу немного.
        Марк молча прижал руки к груди и кивнул. Сил объяснять и благодарить не было. Танечка скрылась за дверью, а он в который раз вздохнул. Иногда Марку казалось, что он влюблен в коллегу. По крайней мере, он чертовски завидовал мужу Татьяны, ибо ему досталось сокровище. Симпатичная, с аппетитными формами, умная женщина. Надежд Марк с самого начала не питал - мужа Таня любила, и они вовсю старались осчастливить своего сына братиком или сестричкой, но пока не получалось - что-то у нее по женской части не ладилось.
        Часа через полтора, расправившись с двумя пациентами и отправив на рентген третьего, доктор поспешил проверить, как там Анастасия. Девушки в ординаторской не было. Сказать, что он испугался, - это значит ничего не сказать. Марк бросился в коридор, к лифту. Потом поймал за руку одну из медсестер:
        - Вы ребенка не видели?
        - Какого ребенка?
        - Ну, девочка лет восемь, светленькая.
        Медсестра покачала головой. Тут из-за угла показалась Катя.
        - Катерина! - Должно быть, он переборщил с громкостью - люди в очереди подпрыгнули, из ближайшего кабинета выглянуло чье-то встревоженное лицо. - Где девочка?
        Испуганно глядя на шефа, медсестра сказала:
        - Она в кабинете завотделением. Его на этой неделе не будет… Он в доме отдыха, ну в «Березовой роще», он всегда туда ездит с женой…
        Не дослушав, Марк развернулся и двинул по коридору. Катя семенила за ним, нервно лепеча:
        - Марк Анатольевич, что вы… Ей там удобнее. В ординаторской все ходят туда-сюда, и хирурги, сами знаете, ругаются непрерывно. А там тихо.
        Так, рысью, они добрались до кабинета завот-делением. Марк рывком открыл дверь. Настя чувствовала себя прекрасно. Кто-то ее причесал и не просто, а сделал настоящую взрослую прическу: все волосы подобраны кверху и уложены в большой, нарочито небрежный узел, лишь два вьющихся локона обрамляют лицо. Она сидела перед компьютером - на кресло водрузили две подушки, чтобы было удобнее. Рядом на столе стоял стакан с чаем, лежали сушки, печенье и шоколадка. Оторвавшись от бегающих по экрану злодеев, Настя жизнерадостно помахала ручкой и снова ушла в игру. Доктор закрыл дверь и с трудом перевел дыхание. Потом взглянул на Катю. Девушка смотрела на него с опаской. Этого не хватало - скоро Марка будут считать опасным для окружающих.
        - Катя. - Голос мужчины звучал проникновенно (по крайней мере, он на это надеялся). - Ты на меня не сердись. Я в последнее время немножко нервный. Э-э… непростые обстоятельства. Но скоро все будет хорошо. Ладно? И последи, чтобы она одна отсюда не выходила.
        Испуг во взгляде сменился жгучим любопытством, но девушка только молча кивнула. А Марк пошел работать. Но перспективы не радовали. Что Анастасия выкинет вечером или завтра утром? И тут ему в голову пришла очередная светлая мысль. Они у доктора не так уж редки, хотя воплощение его гениальных идей иногда заводит не туда. В разборки с деньгами и присматривание за маленькой девочкой, например. М-да.
        Ну, если быть до конца откровенным, и мысль-то гениальная была не совсем его. Просто Таня, пробегая в сторону ординаторской «попить чаю», приостановилась возле кресла коллеги и сказала:
        - Как удачно, что Семен укатил в свою «Березовую рощу» и освободил кабинет, правда?
        - Угу, - отозвался Марк, пломбируя канал и стараясь не слишком давить на мужика, сидящего в кресле. - Он там отдыхает, а мы тут вкалываем.
        - Говорят, райское местечко, хоть от Москвы и недалеко, - мечтательно протянула Таня. - Цены там правда того, кусаются, но зато оборудование как в Четвертом управлении и процедуры любые - хоть грязевые ванны, хоть тайский массаж.
        Тут-то Марка и осенило. Грязевые ванны, само собой, без надобности, но вот уютное местечко недалеко от Москвы - то, что нужно. Едва дождавшись паузы, он дал Кате подробное задание и велел не возвращаться, пока не выполнит. Дальше все получилось без проблем: телефон дома отдыха «Березовая роща». Изначально это заведение принадлежало МВД. На данный момент это показалось доктору особенно удачным - как-то надежно. И недалеко - километров двадцать от Москвы. Супервежливый администратор: «Два номера на троих? Конечно, конечно. Есть ли какие-нибудь специальные пожелания относительно меню? Кто сказал, что у нас плохой сервис? Ложь, все ложь. Есть места, где обслуживание на высочайшем уровне - и по качеству, и по цене. В основном по цене». Потом звонок тете Рае, и, наконец, дожив каким-то невероятным образом до конца рабочего дня и никого не убив, Марк прихватил девчонку, и они поехали домой.
        По дороге он узнал много интересного о своих коллегах и учреждении, где работал уже несколько лет. Настя времени не теряла. Каким образом она набралась этих сплетен, доктор понять не смог: почти весь день девочка просидела в кабинете. Выходила только в туалет и с ним в столовую. Поразмыслив, он сделал вывод, что к ней заглядывала куча народу. Небось решили взглянуть на Лолиту. И теперь Настя, вертясь на заднем сиденье и периодически втыкая Марку в спину острые коленки, верещала без умолку:
        - А вот эта такая рыженькая, ну, в такой жуткой зеленой юбке, Лариса, кажется, она мне еще журнал принесла, отстой полный… про Земфиру вообще порнуха написана (доктор дернулся, и машина вильнула), она по уши влюблена в хирурга Бориса и даже следила за ним. И сказала, что если опять поймает на бабе, то зарежет точно. (Сзади дико засигналили - Марк чуть не снес юркий синий «фольксваген».) Хорошо, что она в поликлинике работает, да?
        - Почему это?
        - Ну, тут же лекарства всякие. Зачем резать кого-то? Я вот по телику смотрела кино, там один мужик отравил жену, а он был врач и лекарство с работы принес… Так его поймали только в самом конце, и то потому, что его совесть замучила.
        Настя перевела дыхание и продолжала:
        - А такая толстая тетка, ну такая намазанная жуткими синими тенями, она мне шоколадку дала, все спрашивала, кто вы мне. - Противная девчонка хихикнула. - А я все молчала, а потом сказала, что вы мне запретили рассказывать. У нее такое лицо было - словно она съела лимон. Наверное, они думают, что я ваша дочь, которую вы потеряли, а потом нашли - ну как в Мари-Елене. Смотрели? Значит, так, там одна девушка…
        Анастасия принялась самозабвенно пересказывать содержание очередного бразильского телесериала, а Марк с тоской думал: «Что теперь про меня говорят на работе! То-то начальство так смотрело, когда пришел брать неделю за свой счет». Накопившаяся желчь требовала выхода, и он принялся брюзжать по поводу детей, которые смотрят всякую чушь по телевизору, а потом портят людям имидж…
        - Чего портят?
        Марк пустился в объяснения. С трудом вынырнув из лексических дебрей, вернулся было к морали, но Настя, дернув плечиком, сказала:
        - А тетя Рая любит этот сериал. И мама говорит, что в примитивизме страстей и минимализме форм есть своя прелесть.
        Доктор закрыл рот и принялся переваривать это заявление. Вот оно как: «в примитивизме страстей», скажите!
        От института он ехал так, словно уходил от погони. Правда, пришлось притормозить у банкомата, ибо Марк уже представлял, во что обойдется эта их «роща», а потому решил проверить наличность на счете. Администратор любезно предупредил, что они принимают к оплате карточки, так что нал возить смысла не было. С наличностью все оказалось неплохо - ну какие расходы у одинокого мужика, у которого и личной жизни-то никакой нет в последнее время. Дома доктор велел Насте собрать вещи. Потом побросал кое-что из своего барахла в спортивную сумку, сгреб туда же практически нетронутый запас закупленных вчера шоколадок и прочего мусора и потащил Настю к выходу. Не успел он закрыть дверь снаружи, как девочка начала всхлипывать.
        - Что с тобой?
        - Пал Палыча жалко… И укроп вы ему так и не купили…
        Черт. Вылетело из головы. Но что-то он не шумел, когда они пришли. Марк опять открыл дверь и схватил клетку. Она была пуста.
        - Настя! Куда он делся?
        - Я его выпустила погулять.
        - Что?
        - А что? Мама говорит, он должен двигаться, а то подохнет. К тому же нас не было целый день, а ему, наверное, скучно одному, да еще в клетке.
        Короче, следующие сорок минут они сначала искали, а потом ловили свина. Он окопался под диваном и категорически не желал выходить. Пришлось принести швабру. Единственное, чего Марк добился, - Палыч, злобно визжа, вылетел из-под дивана и юркнул под телевизионную тумбу. Доктор был просто поражен той скоростью, с какой эта жирная тушка передвигалась. Мало того что у него до смешного короткие ноги - он еще и скользил по паркету, и на виражах его толстую жопку заносило набок. Но когда свин был изловлен, Марк чувствовал себя как после полноценного ночного дежурства в отделении. (Это воспоминание молодости является его личным мерилом тягот.) Водворенный в узилище Пал Палыч окончательно потерял человеческий облик: он визжал, грыз решетку и носился кругами по клетке, которую нес доктор. Опилки летели во все стороны.
        Когда они вывалились из подъезда, Марк нос к носу столкнулся с Викторией. Принцесса по-прежнему пребывала в облике непорочного ангела. За ее спиной маячили три противные девицы - он их вспомнил. Должно быть, тогда они приходили посмотреть на объект страсти подружки. В прошлый раз зрелище оказалось не слишком увлекательным. Ну что они могли увидеть: нестарый мужик, белый халат, профессиональная улыбка, зато сегодня девочкам явно нашлось на что посмотреть. Марк стоял столбом, просто оцепенелый от ужаса. В одной руке у него клетка со свином. Свин орал и бегал, опилки сыпались, как конфетти на Новый год. В другой руке мужчина держал сумку с вещами, пакет с продуктами и Настину сумку - розовенькую, с Микки-Маусом и его подружкой Минни. Джинсы в пыли, свитер тоже - он исползал на коленках всю прихожую, пока поймал проклятое животное. Волосы дыбом. Настя несколько мгновений, пока продолжалась немая сцена - Марк таращится на Викторию, она на него, - маячила сзади. Потом как-то бочком вылезла на первый план и, дергая доктора за рукав, заныла:
        - Я забыла пописать. Давай вернемся. Ну пожалуйста… И по-большому я тоже хочу!
        Ужас наполнил глаза Виктории. Ангел увидел тщету и суету земного бытия. Подружки захихикали. Еще через секунду все они быстрым шагом удалялись прочь по улице, и Марк твердо знал, что девушки уходят из его жизни навсегда. За это он готов был простить Настю и поцеловать Палыча.
        Сунув клетку и вещи в машину, доктор предложил Насте вернуться домой.
        - Зачем?
        - Ну, ты в туалет хотела.
        - Рассосалось. - И пожала плечами.
        Челюсть у мужчины отвисла. Не в первый раз за сегодня.
        В десять вечера он сидел в ресторане «Березовой рощи», а накормленные и усталые Настя и тетя Рая отправились спать к себе в номер. Надо сказать, тетушка явила чудеса выдержки и немалую расторопность. Марк позвонил ей после того, как заказал номера, и объявил, что вечером они на несколько дней отправляются в дом отдыха. Причем ей, тете Рае, предстоит присматривать за небезызвестной Настей. Когда они за ней заехали, тетя Рая сидела на стульчике в прихожей, у двери стоял собранный чемодан. На коленях тетушка держала потрепанный ридикюль. Она поцеловала Настю, сунула ей еще теплую ватрушку и, строго глянув на племянника, произнесла:
        - Надеюсь, я услышу если не оправдания, то хотя бы подробности.
        Марк обещал и то и другое, но не сейчас.
        Поездка в «Березовую рощу» заняла столько времени, словно они стремились не к березам, а к пальмам.
        Мама моя, что же делается вечером на Кольцевой! Настя скисла довольно быстро, и они последовательно перепробовали все: сосали лимон, конфеты, пили воду и пели песни. И все же, как только прорвались через развязку у съезда на шоссе, девочка взглянула на доктора глазами больного олененка и зажала ладонью рот. Марк, визжа тормозами и не слушая мата окружающих, рванул к обочине. Она успела-таки распахнуть дверь и свеситься наружу. Мужик на подержанном бумере, тормознувший с явным намерением набить морду придурку из «форда», высунулся в окно, оглядел Настю, которую выворачивало наизнанку, и, плюнув, поехал дальше.
        - И что ты сидишь? - раздался сзади голос тети Раи. - Возьми бутылку воды и иди помоги ребенку. Ей надо прополоскать рот, попить и, если опять будет тошнить, придерживай ей волосы.
        Марк с трудом разжал пальцы и положил монтировку под сиденье - очень не понравился ему тот тип на бумере. Ладно, жизнь продолжается, и это неплохо. Следующие полчаса он делал все по инструкции - держал волосы и подавал воду. Потом еще полчаса они гуляли. Чудное место для прогулок - обочина подмосковного шоссе рядом с Кольцевой, за сто метров до какого-то жуткого рынка. Потом тронулись дальше. Обессиленная Настя дремала рядом, и доктор с тревогой посматривал на бледное личико и синюшные губы.
        В доме отдыха их встретили как родных. Кто-то из обслуги принес вещи; Марк даже не успел дать чаевые - руки были заняты Настей, которую он нес в номер и думал, что она до утра уже не выползет. Ничего подобного - через полчаса свежеумытая и голодная, как пантера, Настя сидела за столом и хомячила ужин.
        Рассказывать о проблемах Ланы при ребенке было невозможно, и тетушка пошла спать, так и не удовлетворив законное любопытство. Доктор остался, и не потому, что не хотел спать, еще как хотел, но в ресторане они нос к носу столкнулись с Семеном Николаевичем - тем самым завотделением, чьим кабинетом сегодня так славно попользовались. Никогда он так не радовался, встречаясь с Марком в коридоре поликлиники. Здесь же они улыбались и жали друг другу руки, словно любящие братья после долгой разлуки. Так и не отпустив Марка после рукопожатия, Семен поволок коллегу к своей супруге:
        - Люсенька, смотри, это Марк. Я тебе, кажется, о нем рассказывал - одно из светил в нашем отделении. Мы несколько задержимся… Ну что ты, ненадолго, должен же я знать, как они там.
        Смерив стоматолога не слишком дружелюбным взглядом, Люсенька, засушенная бесконечными диетами, со стрижкой а-ля блондинистый ежик и массой крупных серебряных украшений дамочка, неохотно удалилась. Мужчины переползли из ресторана в бар, и теперь Семен искренне, словно удравший с уроков школьник, наслаждался девочками у шестов, коньяком и беседой. Будь Марк в другом состоянии, он оценил бы прелесть ситуации, в конце концов, не каждый день выдается пить с начальством в неформальной обстановке. Но он сидел как на иголках.
        Марк пристроил девочку, уладил с дежурным администратором вопрос о наличии в номере морского свина, и теперь ему было некуда деться от мыслей о Лане. К нему домой Лана не заходила, ее домашний телефон и мобильник не отвечали, на работе сказали, что она будет завтра. Где она и что с ней? Неведение мучило. К полуночи напряжение стало невыносимым. Марк отвечал невпопад, и коньяк вдруг запах клопами. Должно быть, на нервной почве. Семен тоже несколько скис, видно, мысль о супруге и неотвратимом возвращении в лоно семьи проникла в его мозг и испортила удовольствие. Поэтому, когда Марк поднялся и, сославшись на усталость, двинул к выходу, он с готовностью засеменил следом.
        Еще тридцать минут доктор бродил по номеру. Вставал, садился, включал кабельное телевидение (шла милая порнушка). Потом не выдержал: пошел в бар, выпил крепкий кофе, сунул в рот самую противную ментоловую жвачку, разменял деньги - на случай, если попадет на мента, а тот поймет, что клиент выпил, до города они будут его передавать по эстафете, и каждый будет собирать мзду, поэтому до цели жертва сможет доехать только при достаточном количестве наличных.
        Но Марку повезло. Он миновал все посты и пробрался в столицу, не потеряв ни копейки. Правда, на этом везение кончилось. Сидя дома и тупо глядя на телефон, он понял, что бесполезен здесь так же, как и в «Березовой роще». Мобильный Ланы был отключен, дома у нее никто не отзывался. Доктор позвонил даже в офис. К его удивлению, ответил совершенно бодрый голос:
        - Агентство «Барс» слушает.
        - Да? - Марк растерялся. - Очень приятно. Э-э, вы не могли бы позвать Светлану Николаевну, вашего юрисконсульта.
        - Она будет завтра.
        - Но как же… Послушайте, молодой человек, я в курсе, что у вас там намечается нечто неординарное и…
        - Код доступа.
        - Простите?
        - Назовите код доступа.
        - Э-э, не знаю.
        - Я не уполномочен давать справки, звоните завтра. - И он повесил трубку.
        Ага, значит, есть некий код, и если его знать, то, по-видимому, разговор может быть не столь кратким. Марк опять принялся набирать номер, намереваясь вытрясти данный код из Насти. Но вовремя сообразил, что уже три часа ночи и, пожалуй, девочку лучше не пугать. Посидев некоторое время с телефоном в руках, он понял, что толку от него никакого, и пошел спать. Лег, сотворил короткую молитву за Лану и провалился в сон.
        Проснулся в восемь. Час пил кофе, ел, мыл посуду, торчал под душем и изводился. Потом, едва стрелка коснулась девяти, принялся названивать в агентство.
        Там ему было заявлено, что Светлана Николаевна в командировке и будет завтра. Вот так. И что делать? Ну что он мог сделать? Самое ужасное - ничего. Уж не знаю, кто там был Настин папа и как давно он исчез с горизонта, но надо было на кого-то злиться, и Марк принялся мысленно поливать этого неизвестного мужика. Какой же надо быть сволочью, чтобы позволить жене заниматься такими делами! Шляется Лана черт знает где. И бог знает с кем. И непонятно, чем это все кончится. Кипя от возмущения, доктор поехал в дом отдыха. По дороге заехал на рынок, купил фруктов. А Пал Палычу - толстенный пучок укропа.

«Березовая роща» встретила его приветливо: белыми стволами тех самых берез, красными черепичными крышами невысоких, трехэтажных корпусов и звонкими детскими криками. А также бдительной охраной. Марк, само собой, забыл в номере пластиковую карточку, которую ему вчера выдал дежурный, и теперь должен был предъявить паспорт и ждать, пока охранник по телефону созванивался с администрацией. Лишь после этого ворота открылись. Дежурный администратор - спортивного вида мужик средних лет - встретил постояльца в дверях, помог донести сумки до номера и ждал, пока Марк искал чертову карточку.
        Лишь поводив носом по куску пластика, он расслабился и с улыбкой сказал:
        - Ваши уже позавтракали. Настя в игровом центре, а Раиса Самуиловна пошла к врачу. Насколько я понимаю, ничего серьезного, больше для того, чтобы пообщаться. Рекомендую зайти в столовую позавтракать - наш повар исключительно вкусно печет оладушки. Впрочем, если желаете, можно подать завтрак в номер.
        Поблагодарив, Марк сказал, что пойдет в столовую. Теперь до него стало доходить, почему пребывание в этом идиллическом местечке стоит таких денег.
        От старого санатория остался один корпус в дальнем конце парка. Там жила обслуга. Отдыхающие размещались в нескольких трехэтажных коттеджах, по стилю напоминавших швейцарские шале. Из развлечений были библиотека, кафе, ресторан, стриптиз-бар, игровой центр, баня, тренажерный зал, корты и площадки, озеро с лодочками и велосипедами, конюшня, бизнес-центр с Интернетом и кое-какие медицинские процедуры для желающих поправить здоровье. Сервис был абсолютно ненавязчивым, но при этом стоило пару раз недоуменно оглянуться, как рядом возникал некто, готовый к вашим услугам. Народу тут проживало немного, и потому можно было, при желании, добиться почти полной иллюзии уединения. Мысленно доктор снял шляпу перед тем, кто вложил в это место столько труда. Комнаты уютные и совсем не походят на гостиничные номера в советском понимании этого слова. Его номер на одного, например, состоял из небольшой гостиной, где были диван, кресло, столик и телевизор в некоем подобии небольшой стенки. Там же размещался бар-холодильник. На широком подоконнике стояла ваза с цветами, а на столике - блюдо с румяными яблоками. В
спальне имелась весьма просторная кровать, гардероб и трюмо - все светлого дерева и очень неплохого качества. Покрашенные рыхлой краской стены украшали несколько натюрмортов и керамическое панно с цветочками в гостиной. Сантехника в ванной была современной и безупречно чистой.
        Огромная территория огорожена неприметным, но высоким заборчиком с камерами наблюдения. Здесь было все: цветник, фруктовый сад, парк, даже огород. Плакучие ивы склоняли свои нежные ветки над водами тихого озерца. С одной стороны имелся песчаный пляжик с лодочной станцией, а напротив в осоке у самой воды цвели ирисы. Маленькая лужайка под корявой сосной, беседка в восточном стиле навевали мысль о Японии. А за поворотом дорожки открывалась потрясающая альпийская горка, полная каких-то невероятных цветов и растений. Короче, Марку тут понравилось чрезвычайно. А горничная, которую он успел заметить в собственной ванной комнате, была очень даже миленькой.
        С детьми занимались так называемые аниматоры - молодые женщины и пара шустрых парней.
        После завтрака к Марку подошла величественная седая дама. В ней, несмотря на пышно взбитые седые волосы и со вкусом подобранный костюм, безошибочно угадывался педагог. Улыбаясь, она спросила, есть ли у него пожелания по поводу Настиного времяпрепровождения. Доктор озвучил свое недоумение. Дама вежливо попеняла, что он не удосужился ознакомиться с брошюркой, которая лежит в номере. Марк выразил раскаяние.
        - Ничего, я вкратце вам скажу, чем мы располагаем. Вы забронировали номер на три дня, но с возможностью продления пребывания. Конечно, эти три дня она может просто участвовать в общей программе игр: сейчас они ставят спектакль, например. Премьера завтра вечером. Но если вы решите провести у нас какое-то время, то для девочки можно составить индивидуальный график. Например, ввести в него обучение верховой езде - у нас своя конюшня и прекрасные инструкторы. Есть теннисный корт. Ее можно отдать поварам - девочки в этом возрасте часто увлекаются кулинарией, - и тогда у вас будет возможность отведать блюдо, собственноручно приготовленное Настей. Можно позаниматься языками или подтянуть школьную программу. Так что вы подумайте. - Дама улыбнулась ему как родному и заключила: - Меня всегда можно найти рядом с игровым центром, кабинет с табличкой «Завуч». Или просто дайте знать дежурному администратору, я сама к вам подойду.
        Мило раскланявшись, они расстались. Доктор покрутил головой в полном обалдении. Ну дают.
        День тянулся и тянулся. Он никак не мог чем-то себя занять. Периодически хватался за телефон. Даже заставил пару раз тетушку набрать номер агентства. Попытал Настю на предмет кода, но она ничего не знала. Все бесполезно. Пошел бродить по парку, был изловлен Семеном. Пришлось делать умное лицо и обсуждать предстоящую конференцию. Через некоторое время Люся, удостоверившись, что Марк зануда, сбежала. Семен повеселел и быстренько потрусил в противоположном направлении. Подивившись тому, что начальник, приводивший в трепет все отделение одним движением бровей, оказался безропотным подкаблучником, доктор побрел дальше.
        С Настей они встретились за обедом. Из девочки просто била энергия, и она, быстро поглощая суп, рассказывала, какой классный спектакль они ставят и какие здесь аники замечательные. Вот если бы учителя такие были…
        Когда Настя умчалась, тетушка подняла на племянника глаза и поинтересовалась, на кой черт она ему сдалась, если ребенка тут и развлекают, и охраняют.
        - Ну, во-первых, я не знал, что это будет именно так, - честно сказал Марк. - Во-вторых, я не умею ее причесывать. А в-третьих, почему бы тебе просто не отдохнуть? Мне кажется, тут очень милое местечко. Похоже, у них неплохая медицинская база. Проконсультируйся по поводу своего давления.
        - Ему будет намного лучше, если ты соизволишь рассказать мне, что происходит, - не без злости буркнула тетушка.
        Так что после обеда они поднялись к Марку в номер, и он изложил тете Рае события последних дней. Она выслушала все совершенно молча, уютно устроившись в большом кресле. Когда он закончил, покачала головой и сказала:
        - Бедный мальчик. - Потом добавила: - А все из-за твоей совершенно ненормальной страсти к женщинам.
        - Да? Почему это? И почему ненормальной? Мне надо было с детства дружить с Аланом?
        - Не дай господи. - Тетушка фыркнула. - Я о другом: с людьми устроенными, женатыми ничего подобного не происходит, - изрекла она. Потом встала, потрепала Марка по щеке и, направляясь к дверям, сказала нечто загадочное: - Все будет хорошо, мой мальчик. Твой покойный дядя всегда говорил, что «Иванушке» повезет. Поспи, а потом поезжай в город. Бог даст, все будет хорошо.
        Она выплыла из комнаты. Марк смотрел вслед тете Рае, позабыв закрыть рот. Не понял. «Иванушке»? Это он, что ли? Блаженный дурачок? Хотел было обидеться, а потом плюнул и лег спать. Это чудесный способ убить время.
        Глава 15
        И вот он уже катит к Москве по шоссе. Мелькают фонари. Навстречу летят огоньки светлые, а перед «фордом» покачивается пара красных подфарников какой-то иномарки, словно глаза вампира - красные и раскосые. Скорее, скорее, обойти справа. Не пускает, сволочь. По встречной? Ну уж нет, лучше опоздать, чем не доехать. Вампир порулил к заправке, а доктор прибавил газу. Вот и Москва. Красота - на улицах пусто. Может, ездить на работу ночью? «Так, посмотрим, вас на какое время записать - на полвторого или полчетвертого?» Он представил, как будет зевать Катя. А шаги пациентов в пустынном коридоре, где горит только аварийное освещение, звучат слишком громко… Что-то уже смахивает на триллер. Нет уж, ночью лучше спать. И соответственно, ехать на работу в час пик. Днем процесс езды превращается просто в пародию передвижения. Особенно бывает жалко спортивные иномарки. Вот все стоят у светофора. Как только красный мигает, это низкое, красивое, полное хищно-плавных линий чудо автомобилестроения рвется вперед, делает скачок, кого-то подрезает, прыгает в соседний ряд - и все для того, чтобы замереть у следующего
светофора, не обогнав даже какой-нибудь «шестерки», за рулем которой сидит дядя Вася, знающий, какой ряд здесь выбрать, чтобы ехать побыстрее.
        Сейчас же улицы пусты, горят рекламы… И все же Марку было не по себе. И не только потому, что в голову опять полезли всякие тревожные мысли. Ночь - вообще время тревоги. Поэтому он ее не любил. Даже в славные студенческие времена его организм в темные часы предпочитал здоровый сон… или, уж по крайней мере, пребывание под крышей в теплой компании. Желательно втроем: он, она и постель.
        Эта ночь оказалась полным повторением предыдущей. Марк промаялся в городской квартире совершенно без толку. Подремал урывками в кресле. Заглянул в холодильник, выкинул испортившийся кефир. Еще раз набрал все номера телефонов - с тем же нулевым результатом: у Ланы никто не подходил, мобильный отключен, в агентстве бодрый голос вновь сообщил, что Светлана Николаевна в командировке, и предложил оставить сообщение. Марк отказался. Жутко хотелось нахамить этому мужику, который так добросовестно выполнял свою работу. Но он сдержался. В конце концов, мужик ни в чем не виноват.

«Виноват в сложившейся ситуации я один», - клял себя Марк. И в том, что Светлана где-то и угрожает ей что-то - неизвестно что, и от этой неизвестности еще страшнее. Зачем, ну зачем понесло его к этой Буровой? Ведь знал, что толку не будет. Если уж заниматься разбором полетов, то зачем он вообще ввязался в это дело? У Марка перед глазами просто-таки встало недоумение, написанное на лице Алана, когда племянник мучил его расспросами. Надо было посочувствовать Антонине Ивановне и выкинуть из головы чужие проблемы. Так все делают… наверное. Ну, большинство. И прекрасно при этом живут и замечательно себя чувствуют. Спят по ночам, между прочим. В отличие от Марка. Марк не спал. Он тигром метался по квартире и мучился.
        Что с Ланой? Почему она не звонит? Ну неужели нельзя позвонить? Как он, идиот, отпустил ее? Не надо было. Следовало заставить бросить все и уехать… Да только вот куда? Черт! Сдалась ему эта баба. Где это видано, не спать ночи и заниматься самоедством из-за женщины, с которой не то что не трахался, а и не целовался. «Да и вообще, может, она и не нравится мне вовсе?» - с надеждой спросил себя доктор.
        Он лег на кровать и уставился в потолок. Нравится… И это плохо. От мыслей о Лане у него внутри появляется такое чувство… словно есть хочется. И всего остального тоже. И он знал, что у них, может, ничего и не сложится… Он ведь взрослый, много поживший человек и понимает, что взаимность - вещь редкая. Бог ее знает, что она чувствует к Марку Анатольевичу, может, ничего… вдруг ей даже одеколон его не нравится? Марк перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Вообще-то при встрече надо этот вопрос прояснить. Или лучше не торопиться? Вдруг все же Лана его оттолкнет? Тогда… тогда он будет самым несчастным человеком. Будет болеть долго и тяжело… как болел до этого, пока не встретил ее. Ибо, оборачиваясь назад, Марк осознавал, что дни его наполнены были ожиданием и он лишь создавал видимость жизни - писал дисер, бегал по бабам, - но на самом деле просто ждал ее.
        Устав заниматься психоанализом, доктор поплелся в кухню. Посмотрел на плиту и понял, что готовить не хочет. Проще заехать куда-нибудь и поесть. Вот прямо сейчас.
        Что скрывать - за «куда-нибудь» пряталось вполне конкретное местечко. Называется
«Кофе Хауз». Их по Москве уже довольно много, но Марк любил только одно. Как-то так получилось, что он там бывал довольно часто. И его стали узнавать. Девочки улыбаются, бармен жмет руку. Они спрашивают: «Как дела, Марк? Вам как обычно?» И ему становится тепло и уютно - от дыма сигарет и запаха кофе, свежих фруктов и милых лиц. Короче, это хорошее местечко, и Марк оценил идею клуба или бара, которая присутствует в англо-американской культуре и на уровне среднего человека пока почти отсутствует у нас. Это здорово - иметь такое место, где тебя вроде как ждут.
        Но сегодня не помог даже «Кофе Хауз». Доктор заказал сандвич с курицей и салатом, кофе и кусок торта - шоколадного. Доесть не смог. Самой симпатичной официантки не было, за соседним столом гужевалась шумная девичья компания - что-то отмечали, а потому уже раскраснелись и периодически глупо взвизгивали.
        В голову лезли мрачные мысли. Марк сжевал свой сандвич и опять вернулся домой - убедиться, что там никого нет, автоответчик пуст, а он полный кретин. С утра с гудящей головой поехал обратно в дом отдыха. Невозмутимый и неприлично бодрый для пяти утра охранник взял его карточку, засунул в компьютер, вернул. Ворота плавно открылись. Дежурный администратор, поджидая гостя за стойкой, поинтересовался, не желает ли он кофе или завтрак. Марк помотал головой и отправился в постель. Уснул мгновенно, и снились ему какие-то кошмары. Они с Ланой сидели в Ленкоме, и впереди сидел ее генеральный; правда, Марк видел только тяжелый бритый затылок. Мужик все время что-то ел: то шоколадки в хрустящих обертках, то гамбургер, завернутый в шелестящую бумагу. Доктор никак не мог расслышать происходящего на сцене. В конце концов он все же не выдержал и стукнул генерального по макушке программкой. Тут сидящая рядом с ним дама обернулась, и Марк с ужасом увидел, что это Ирина Михайловна, не отягощенная совестью завкафедрой. Глядя на стоматолога злыми глазами, она прошипела:
        - А вот сейчас как вызову ОМОН…
        Марк проснулся в холодном поту и побрел в душ. В бар был встроен небольшой холодильничек, он налил себе сока и включил телевизор. К середине программы новостей волосы у молодого человека встали дыбом. Там полным ходом шла та самая кампания по перелицовке крыши, которую предсказала Лана. Аресты, обвинения, склады оружия, коррупция в органах власти. Доктор выскочил из комнаты и понесся вниз.
        - Где можно купить газеты?
        Честно, думал, придется ехать в Москву, но невозмутимый дежурный администратор ткнул пальцем в очередную деревянную дверь, украшенную неброской табличкой
«Пресса, книги, канцтовары». Надо все-таки прочесть эту чертову брошюру - путеводитель по местному раю, решил Марк. Вдруг за одной из этих дверок скрывается нечто… Ну, не знаю, тайная тропа в гарем эмира.
        За данной конкретной дверью оказался вполне приличный магазинчик. Он потребовал все газеты и журналы за сегодняшнее число. Продавщица, совсем молоденькая девочка, похожая на черного галчонка, с сожалением сказала, что газет пока немного, остальные подвезут к одиннадцати. Потом, посмотрев на гостя внимательно, робко спросила:
        - Вам нужны свежие новости?
        - Да.
        - Тогда проще посмотреть в ящике.
        - Там по всем программам новостей одни и те же кусочки.
        - Нет-нет, я имею в виду компьютер. Там уже есть все статьи, что пошли сегодня в номер. И если правильно сформулировать запрос, то программа выберет нужное из всех газет… - Она поколебалась, но, видимо приняв во внимание солидный возраст клиента, предложила: - Если вам нужно быстро или вы не умеете, я могу поискать, что нужно.
        - Да я умею, только мой компьютер дома, - растерянно сказал Марк.
        - Ну так подойдите к дежурному - они вам ноутбук через пять минут в комнату принесут.

«Ух ты! Ну и сервис! И сколько же он будет стоить! Черт с ним. Полечу Ланиного генерального и Ирину Михайловну - и все отработаю», - оптимистично решил доктор. Поблагодарив галчонка, он метнулся обратно к администратору. Тот выслушал просьбу и спросил: где гость хочет работать - у себя или в бизнес-центре? Марк ответил, что лучше в номере. Администратор кивнул и сказал:
        - Через несколько минут придет наш специалист по компьютерам и все устроит.
        Через десять минут в номере появился молодой человек с небольшим серым чемоданчиком. Он пристроил комп на столе, подключил Интернет и поинтересовался, сумеет ли Марк выплыть в нем самостоятельно. Доктор с уверенностью сказал, что юзер он не совсем лоховый, и парень, кивнув и пожелав удачи, скрылся.
        Через минут сорок, прочитав кучу статей, он провернул гору грязи, лишний раз убедился, что в нашей стране не ворует только ленивый и что если человек крадет в государственных масштабах, то опасаться ему нечего. С другой стороны, Марку несколько полегчало - стрельбы вроде нигде слышно не было и трупы тоже на улицах не валялись. Когда он, откинувшись на спинку кресла, предавался скорби по поводу людских пороков, в номер заглянула тетя Рая:
        - Ты встал?
        А то она не видит! Но племянник покорно ответил:
        - Да.
        - Ты опять плохо спал, - попеняла тетушка. - Выглядишь как глюк.
        Доктор вздрогнул. Похоже, общение с Настей начало сказываться на тетушке не лучшим образом. Между тем тетя Рая продолжала допрос:
        - От Ланы слышно что-нибудь?
        - Нет.
        - Тогда выключи этот жуткий ящик и пошли завтракать.
        Марк начал бестолково собираться. Тетушка, стоя у двери, принялась ворчать:
        - И что за мать, я не понимаю… И ведь не позвонила ни разу. Правда, на нее не похоже, она такая всегда заботливая, просто с ума сходила, чуть девчонка чихнет. Настя просто извелась вся.
        - Что-то по ней не видно, - буркнул молодой человек.
        - Это ты не видишь! - фыркнула тетушка. - Вы вообще видите только то, что написано крупными буквами на заборе.
        - Кто это вы?
        - Мужики!
        Марк собрался возразить, но тетя Рая, почему-то пребывавшая с утра в исключительно дурном настроении, не дала ему и рта раскрыть. Она всплеснула полными ручками и воскликнула:
        - Ой! Я тебя умоляю! А то нет? Твой дядя Миша заметил, что его родная сестра, с которой мы тогда еще жили в одной квартире, беременна, только когда у той было уж месяцев восемь! И я до сих пор помню его лицо. - Тетя захихикала, но тут же продолжала прежним издевательским тоном: - Мы думали, его хватит удар. Он так орал, он никогда так не орал, даже когда я купила тот гарнитур… и когда истратила все деньги на колдунью.
        - На что? - Племянник очумело таращился на нее.
        - «На что»… - передразнила тетушка. - На ведьму, чтоб ей пусто было… Наобещала с три короба. Хотя я и сама, конечно, дура. Надо было сразу оговорить: половину суммы до, а половину - после…
        - После чего?
        - После. - Тетушка вздохнула, покачала тщательно причесанной халой и посмотрела на Марка снизу вверх темно-вишневыми глазами. - Я очень хотела ребеночка… Врачи не могли помочь. И я пошла к колдунье. А она обманула.
        Мужчина ошарашенно молчал. Женщины странные существа. Нет, он, конечно, всегда знал, что тетя сентиментальна, но в ней жил здоровый прагматизм, который заставлял ее торговаться на рынке и с юмором относиться к большинству жизненных коллизий. А вот поди ж ты - к колдунье побежала. Тетушка меж тем поправила воротник его рубашки и сказала:
        - Будь с ней поласковей. Девочка плохо спит ночью и очень волнуется за мать. Я тоже переживаю - странно, что Ланочка не звонит. Так что ты просто обязан прийти сегодня на спектакль.
        - Да? Какой спектакль?
        - Детки сегодня будут показывать какую-то пьесу. В полшестого, в малом зале.
        Подумать только - малый зал. Тоже мне консерватория!
        - Э-э, я, собственно, собирался побеседовать с завотделением - я ведь говорил тебе, он тут с супругой…
        - Твой завотделением прекрасно побеседует с кем-нибудь другим!
        Марк вздохнул. Тетушка его любит и прощает многое: ненормальное, с ее точки зрения, количество женщин, периодические пьянки, нелюбовь к родной матери и злой язык. Но если Марк обидит ребенка - иметь ему крупные неприятности.
        И он дал слово быть на премьере. После чего они отправились завтракать.
        В столовой выяснилось, что Настя уже поела и убежала. На столе лежала записка.

«Марк и тетечка Рая, извините, очень тороплюсь. Вечером в половине шестого - спектакль. Я играю главную роль, приходите обязательно!!!»
        После завтрака Марк проводил тетушку в сад и за неимением другой аудитории принялся пересказывать услышанное в новостях и переживать. Тетя Рая лишь печально покачала головой и неожиданно спокойно молвила:
        - Все будет хорошо, мой мальчик.
        Марк с неудовольствием смотрел, как эта фаталистка устроилась на скамейке с вязаньем - она, видите ли, решила, что ребенку необходим шарфик и шапочка - скоро осень. Прошу заметить, лето еще не началось с точки зрения календаря. Но у женщин свои понятия, и крючок мелькал в ее пухлых пальцах, светло-сиреневая нить тянулась, петля за петлей сплетались в ряды, и вскоре лицо тетушки приобрело умиротворенное выражение. Но доктор не мог успокоить нервы вязанием, а потому пошел бродить по окрестностям.
        Опять налетел на завотделением, подхватил его под руку и уволок от жены. Мужчины засели в симпатичной комнатке, на дверях которой было написано «Малая голубая гостиная». Пол и впрямь был устлан синим с бежевым узором ковром. Широкое окно с синими же гардинами, диван, кресла, несколько столиков, телевизор в углу. До самого обеда они мирно играли в шахматы и обсуждали всякие производственные проблемы.
        Потом всех вкусно покормили, и тетя Рая уволокла сопротивлявшуюся Настю на «тихий час». Спать, правда, никто не заставлял, ребенку предлагалось почитать какой-то журнал со статьей о динозаврах. Ноутбук Марк вернул еще перед обедом - эта штука стоила как дорогая проститутка, а потому доктор отправился к себе смотреть новости по телевизору. Но то ли события развивались вяло, то ли информацию придерживали, но выпуски новостей заполняли вчерашние сообщения и повторения озвученных утром. Тут дверь распахнулась, и заглянула тетушка:
        - Я ухожу по делам. Иди пообщайся с ребенком.
        - Я? Но ей же задали что-то читать…
        - Марк! - Тетушка вдвинулась в комнату. - Неужели я вырастила такого черствого человека? Бедный ребенок мучается, не зная, что с матерью…
        - Ладно, иду…
        Пришлось встать и идти в соседнюю комнату. И о чем с ней говорить? Марку оставалось надеяться, что девчонка не ревет, - он не выносил женских слез.
        Бедный ребенок обретался в ванной. Там журчала вода, и слышалось бормотание. Дверь не была закрыта, и доктор осторожно сунул нос внутрь. Настя стояла у раковины, поливая водой чем-то измазанное предплечье. На ней были джинсики, футболка с Масяней и малопотребной цитатой и не было тапочек. Длинные обезьяньи пальчики поджимались от холода кафеля. Марк вздохнул, сказал «Привет» и пошел в комнату за шлепками. Вернулся, бросил их на пол. Настя буркнула «Спасибо» и продолжала плескать воду.
        - Не оттирается? Ты бы мылом… - предложил Марк.
        - Не-е, это наоборот.
        - Что?
        - Щас. - Девочка сняла с плеча квадратик бумаги, и под ней обнаружилась картинка - разноцветная бабочка. - Классно? - гордо оглядывая результат, спросила Настя.
        - Ничего, - осторожно ответил доктор.
        - Теперь еще браслет.
        - Браслет?
        - Ну да. Только не клеить, а нарисовать надо. - Она пошла в комнату, мужчина потянулся следом. - Мне Танька дала такие специальные фломастеры здоровские. Вот мама выберется из своей командировки, попрошу такие же. Смотрите, берешь картинку, прикладываешь и в дырочках закрашиваешь. Отпад?
        Настя ловко налепила на другую руку трафарет узорчатого браслета и принялась ловко орудовать светло-коричневым фломастером. Но вскоре дырочки оказались вне пределов ее досягаемости, и, подняв на доктора лукавые серые глаза, девочка спросила:
        - Поможете?
        Несколько секунд Марк думал, педагогично ли раскрашивать ребенка. Потом решил, что лучше пусть хоть с ног до головы облепит себя этой чушью (тем более что она смывается), чем плачет в подушку, и взял фломастер. Вскоре второе предплечье тоже было украшено татуировкой. Настя повертелась перед зеркалом и осталась вполне довольна результатом. Потом уставилась на гостя. В больших детских глазах вполне очевидно читался вопрос: а ты, мужик, какого черта тут делаешь? Марк не очень представлял, о чем с ней разговаривать, поэтому решил начать с очевидного.
        - Э-э, тебе тут нравится?
        - Да.
        - Ты с кем-нибудь подружилась?
        Она пожала плечами:
        - Ну, Танька ничего… И Макс такой смешной. А Лиля - задавака.
        - Да?
        - Подумаешь, у папаши ее завод, где пиво делают! Вот если бы мороженое… А выпендривается - «у меня свой шофер, у меня свой пони». Противная такая… Но Танька ее хорошо уделала: эта кучка жира начала рассказывать, что ее мама уволила гувернантку, потому что та пыталась научить Лильку убирать постель и неаккуратно делала Лилечке маникюр. А Танька и говорит: «Раз тебя шофер, а не отец везде возит, а мама даже ногти постричь брезгует, наверное, они тебя терпеть не могут и им просто неохота с тобой возиться». Представляешь? Она чуть не лопнула!
        - И что она ответила?
        - А ничего. Тут аники набежали и зачирикали. Танька говорит, им не разрешают нас одних оставлять, чтобы мы не ссорились, а тут они бегали на актера смотреть… К нам настоящий артист приехал, ну, такой блондин, черт, забыла, как его…
        Настя плюхнулась на кровать, шевеля губами. Марк взял в руки журнал с динозаврами, и, как выяснилось, совершенно напрасно. Начисто позабыв про артиста, Настя вспомнила, что ей надо прочесть статью и по картинкам определить, какие динозавры хищники, а какие - травоядные. Пока доктор увлеченно изучал картинки и вписывал в клеточки ответы, она устроилась рядом и время от времени издавала какие-то звуки, участвуя в процессе распознавания динозавров. Но через некоторое время Марк обернулся и выяснил, что она преспокойно читает журнал «Кул герл». Это же надо! Ей девять лет! И она уже сумела обмануть взрослого мужика - заставила его трудиться, а сама спокойненько занималась своими делами. Обалдев от такой наглости подрастающего поколения, доктор выхватил журнал и, естественно, посмотрел на то, что читала девочка. Текста там было мало, но то, что было… Рот у него открылся, как ворота Кремля, широко и быстро. А картинки! Причем самое ужасное состояло в том, что вся эта низкопробная писанина предназначалась именно для детей. Правда, скорее, подростков. Но все равно. Словечки «отстой», «круто», «фигня»,
«бабло»,
«мурня», «долбак» составляли большую часть текста. И в то же время даже для неискушенного было очевидно, что это писал взрослый, подделываясь под молодежный жаргон, под речь, которая не является для него естественной.
        Так неловко говорит человек, тщательно изучавший иностранный язык, но не имевший никакой практики.
        Марк был настолько деморализован, что, когда Настя отобрала журнал со словами «Это только для девочек!» - он кивнул и пополз к двери. Уже у выхода робко спросил:
        - Я пойду?
        - Пока-пока. - Настя уткнулась в журнал.
        Марк пошел в бар и попросил кофе. Будем считать, что общение состоялось и он внес свой вклад в душевное равновесие ребенка. Потом опять звонил Лане на мобильник - отключен, в офис - в командировке. Так и промаялся до вечернего Настиного спектакля.
        Малая сцена располагалась в милом зальчике, где шторы и портьеры были темно-вишневые, а кресла обиты темно-красным плюшем - прямо как в каком-нибудь старом театре. Когда прозвенел третий звонок - все ну просто очень по-настоящему, - на сцену вышла та самая дама - завуч - и произнесла несколько подобающих случаю слов: молодые дарования… встречайте… Все дружно захлопали, и спектакль начался.
        Марк не был большим любителем и знатоком детской самодеятельности, но его поразило, как разновозрастных детей можно было за два дня натаскать для исполнения ролей. Да, это небольшие роли, но все очень старались. Опять же это был не сюжетный спектакль, а, скорее, несколько сценок из русской и всемирной истории. Такое построение спектакля давало еще одно преимущество: почти все играли главные роли, родители щелкали фотоаппаратами, припадали к камерам (он видел, что завуч тоже снимает - либо для отчетности, либо не все дети были с родственниками) и подолгу аплодировали после каждой сцены.
        Доктор в некотором обалдении наблюдал этот драматургический компот. Началом послужил диалог Клеопатры с Цезарем, где Клеопатрой была крошечная девочка, завернутая в белую столу. В черном парике, с накрашенными глазами, она и впрямь выглядела египтянкой. Руки унизаны множеством браслетов, босые ножки осторожно ступали по сцене. На взгляд Марка, девочке было лет семь, и он жутко поразился, услышав довольно громкий и уверенный голос, которым юное создание призывало всяческие несчастья на голову римлян. Тетя Рая, услышав заданный вполголоса вопрос, покачала головой и тихонько сказала:
        - Приглядись - она старше Насти.
        Цезарем был подросток лет пятнадцати. Марк и не думал, что в этом возрасте человека можно выгнать на сцену в некоем подобии тоги и заставить подыгрывать малявке. Но ломающийся голос, в котором звучал сарказм, и слегка ленивый вид неожиданно создали нужный контраст искренности юной царицы.
        Потом на сцене оказалась княгиня Ольга, которая, проводив в поход мужа и получив вести о его гибели, инструктировала послов, как им совершить диверсию против древлян. Марк внимательно разглядывал наряд: нечто вроде сарафана, расшитого бисером и имитирующего - с его непрофессиональной точки зрения, довольно удачно - русскую одежду. По плечам княгини змеились русые косы, перевитые серебряными лентами, по сторонам маленького личика покачивались длинные серьги. Когда указующий перст княгини вытянулся в сторону полутемного зала и она принялась обещать древлянам много интересных моментов в жизни, тетя Рая наклонилась к племяннику и прошептала:
        - Настенька прелестна, правда? Жаль, у нас нет фотоаппарата, но Эмма Леонидовна сказала, что она непременно сделает несколько снимков.
        Настенька? Только тут до Марка дошло, что на сцене царила Анастасия. Он очнулся очень вовремя и смог поучаствовать в бурных аплодисментах. Честно, сам бы ее ни за что не узнал! И как она смогла выучить за такое короткое время такой текст? Помнится, Лана жаловалась, что любые стихи, не говоря уж о прозе, размером больше четырех строк девочка учит с большим трудом.
        В следующей сцене девочка появилась еще раз в свите императрицы Екатерины. Марк ее снова не узнал: парик с буклями, платье с кринолином, или это фижмы? Короче, такая широкая юбка.
        Вообще, спектакль произвел на него большое впечатление. Не столько игрой актеров, сколько талантом организаторов и продуманностью деталей. Небольшой зал, уютные кресла, камерного размера сцена, а костюмы!.. Более того, когда зажгли свет, тетя Рая показала программку, с большим мастерством выполненную на цветном принтере. Там все было совершенно по-настоящему: название, роли, фамилии. Пробежав глазами список участников, доктор с удивлением понял, что в спектакле было занято всего шесть человек. Ему показалось, что их в два раза больше.
        Переполненный впечатлениями, он отправился на поиски Эммы Леонидовны. Марку искренне хотелось выразить свое восхищение. И потом, может, у них есть что-то вроде книги отзывов и если туда написать что-нибудь хорошее, то этим, как их, аниматорам премию дадут. Хочется думать, они тут хорошо получают. За общение с детьми, особенно типа той Лили, о которой рассказывала Настя, надо еще надбавку за вредность давать.
        Перед сценой было особенно оживленно, водоворот из детей и родителей крутился вокруг симпатичного мужика с качественно осветленными волосами. Марк без труда узнал популярного актера. Только всегда полагал, что он молод, а теперь понял, что либо ровесник, либо даже старше. Мужик сиял превосходно сделанной улыбкой и подписывал программки юным дарованиям. Эмма Леонидовна тусовалась рядом и в нужный момент произносила имя ребенка, которое артист вписывал в разноцветную бумажку, сопровождая словами восхищения. Через некоторое время завуч твердым голосом объявила:
        - Господа актеры и уважаемые гости! Вас ждет вкусный ужин и небольшой сюрприз от нашего повара в честь премьеры. Прошу в ресторан!
        Все, оживленно переговариваясь, потянулись к выходу. Эмма обратила на задержавшегося гостя вопросительный взгляд и спросила:
        - Чем могу служить?
        - Я просто хотел сказать спасибо - такая огромная работа… Настя только недавно приехала, но я и не представлял, что из нее можно сделать вполне приличную актрису за столь короткий срок. И самое удивительное, ей здесь все интересно и она ни разу не пожаловалась на скуку. Я, правда, не большой спец и не представляю, как вы все это делаете. У вас талант не только педагога, но и организатора.
        - Благодарю вас. - К удивлению Марка, щеки завуча вспыхнули совсем девичьим румянцем, а улыбка стала гораздо светлее.
        - Я хотел спросить, что мне нужно сделать, чтобы донести свое восхищение до вашего руководства. Или теперь это не принято?
        - Ну почему же? Нас всех оценивают в конце года, и тот, кто получает нарекания от постояльцев или коллег, не дождется возобновления контракта, а благодарности имеют вполне материальное выражение. Так что если вы напишете несколько слов…
        Марк выразил горячее желание что-нибудь написать и, ведомый завучем, пошел за кулисы. Там царил беспорядок - разбросанные костюмы и несколько открытых плетеных сундуков с реквизитом.
        - Костюмы у вас просто чудесные, - вырвалось у него. - Настя была так здорово одета, что я ее не узнал.
        - Дети любят переодеваться, особенно девочки. Поэтому и сценки выбираем костюмированные. Нам отшили прекрасный набор костюмов в настоящей театральной мастерской. Да и остальной реквизит…
        Она распахнула еще один сундук, и доктор уставился на пистолеты, сабли и еще какие-то железки, больше всего похожие на индейские топоры. Он тронул одно из изогнутых лезвий. Это оказался пластик, покрытый блестящей краской.
        - Что это?
        - Навершие от алебарды, - ответила завуч, мельком глянув на вещи.
        - Надо же, как настоящее.
        - Да, с двух шагов, да в полумраке никто не отличит. - Она улыбнулась и посетовала: - Куда-то дела альбом… Ах, в нем же расписывался наш гость, вы видели - настоящая знаменитость, - так удачно получилось, что он согласился зайти. Сейчас. - И она поспешила к сцене.
        Дальше все произошло быстро и как-то помимо воли добропорядочного Марка. Он протянул руку и взял один из тускло поблескивающих пистолетов. Это был не ТТ. Видимо, что-то импортное, небольшой, но тяжелый, с коротким дулом, явно сделанный из металла, а не из пластика. Доктор - человек сугубо мирный и в оружии не разбирался совершенно, да и не тянуло его никогда к железкам. Но тут он вдруг подумал: а может, в связи с последними событиями было бы неплохо иметь такой при себе? Кто знает, чем все может кончиться? Вспомнив лица героев сегодняшних выпусков новостей, Марк вздрогнул. И потом… он не мог бы с уверенностью сказать, как это получилось. Он решил его одолжить. Ну где достать настоящий? А этот хоть для пугания может сгодиться. Но карманов у Марка не было… вернее, в джинсах есть, но ведь будет видно. Он приподнял свитер на спине и засунул пистолет за ремень брюк. Через секунду появилась Эмма Леонидовна с альбомом. Она пристроила его на столе, и доктор принялся писать благодарности, чувствуя, как спина покрывается потом, а мышцы сводит от неудобной позы. А вдруг он выскочит?
        К двери Марк шел выпрямившись и четко понимая, что спину натрет быстро, так как пистолет мешал просто невероятно. Сколько раз видел в кино бравых агентов и всяческих сотрудников, которые именно так носят оружие. И теперь просто не мог понять, как им это удается. Ноги донесли его до ресторана, но тут Марк сообразил, что сесть с этой штукой в спине не сможет. Он быстро пошел к себе, вынул игрушку, осмотрел еще раз - пистолет был замечательно реален даже при ярком свете. Надо же! Можно грабить прохожих в темном переулке - никто не усомнится в подлинности оружия. «Только, боюсь, грабитель из меня не выйдет, - вздохнул Марк. - Я и вор-то никакой». У него дрожали руки и внутри было как-то неприятно. Доктор пообещал себе, что, когда все кончится, непременно вернет реквизит. И в самом деле, ну что такого? Взял на время. Наверняка приедет сюда еще не раз - здесь просто фантастический сервис и места очень красивые. «Точно, - решил он, - приедем все вместе - я, Лана, Настя. Ну и тетя Рая, если захочет. Ставлю последний доллар - она захочет».
        Более или менее успокоенный, Марк взял ветровку и, прежде чем засунуть пистолет в карман, отсалютовал себе в зеркало. Потом, взмахнув курткой, словно Бэтмен плащом, принял боевую стойку и прицелился в окно и… сшиб со стены миленькое керамическое панно. Предмет интерьера бамкнулся об пол и развалился на некоторое число осколков. Вот черт. Жаль. Картинка была неплоха - керамические цветочки, кружевные листы выпукло выступали из рамы, создавая объем. Помнится, еще в первый день он подумал, что бедной горничной приходится помучиться с вытиранием пыли. Само собой, ущерб придется возместить. Но Марку как-то неловко было оставить осколки на полу, и он, присев на корточки, принялся собирать мусор. Потом сообразил вытащить из-под стола корзину для бумаги и принялся сбрасывать осколки туда. Среди керамических черепков попался кусок пластика. Сначала он решил, что это какое-то хитрое крепление. Но, подняв голову, увидел торчащий в стене гвоздик. Марк недоуменно разглядывал черную штучку, соображая, от чего это могло отвалиться. Может, компьютерщик выронил утром. Это явно продукт высоких технологий: небольшая
металлическая ножка и сверху, словно шляпка гриба, черная нашлепка с сеточкой. Точно компьютерщик потерял, подумал доктор. Переходник какой-нибудь. Хотя что-то ни дырочек, ни проводочков не видно. Ну, может, заглушка какая на вход… Он погладил сеточку пальцем - деталька была маленькая и, вполне вероятно, дорогая. Надо бы заглянуть к парню, отдать. Марк сунул пуговку в карман брюк, быстро сгреб остатки осколков, выкинул их в корзину. Потом несколько секунд растерянно стоял с пистолетом посреди комнаты, соображая, куда бы его деть. Не придумав ничего оригинального, убрал игрушку в карман ветровки и потрусил на ужин.
        В коридоре он столкнулся с горничной. Притормозил и торопливо сказал:
        - Полечка… Вы ведь Полина, верно? - Девушка кивнула гладко причесанной головкой. - Милая, вы на меня не сердитесь, я там разбил такую картиночку - на стене висела… ну, цветочки керамические. Честное слово, нечаянно… Я осколки выбросил, так что насчет уборки не беспокойтесь.
        Глаза девушки стали круглыми, а ротик сложился для «О!», только она почему-то молчала.
        - Вы скажите администратору, пусть включит в счет, хорошо? - Марк сделал ручкой и поспешил в сторону столовой, опасаясь, что тетя Рая, которая ждать не любит, устроит сцену.
        Девушка так и осталась стоять посреди коридора, глядя ему вслед. Какая-то она сегодня отмороженная.
        Настя уже приступила к тому самому обещанному сюрпризу от шеф-повара - чрезвычайно заманчивому на вид пирожному с шоколадной театральной масочкой на взбитых сливках. Ужин прошел под знаком удачно начавшейся театральной карьеры. Настя заявила, что со следующего года намерена ходить в театральную студию, потому что раз сам Х… сказал, что у нее талант, то уж ничего не поделаешь - нельзя же зарывать его в землю, придется стать актрисой.
        Марк поинтересовался, чем девушки намерены заняться после ужина. Выяснилось, что сегодня в кинотеатре будет премьера нового фильма с этим самым заезжим красавцем блондином, который предрек Насте сценическую карьеру. Перед фильмом красавчик пообщается со зрителями и ответит на вопросы.
        Доктор обрадовался. Его присутствие на данном мероприятии было явно лишним. Наоборот, какой-нибудь всплеск сарказма со стороны циничного мужчины мог бы испортить утонченную атмосферу, потому ему было разрешено заняться своими делами. Правда, когда Марк уже поднялся и собирался отвалить, тетушка схватила его за руку и быстро спросила:
        - Что ты задумал?
        - Я? Ничего.
        - Не лги мне, Марк! - Она бросила быстрый взгляд в сторону Насти. Та переговаривалась с девочкой за соседним столом - кажется, той, что играла царицу Клеопатру. - Марк, я всегда знаю, когда у тебя на уме что-то… и сейчас вижу, что ты собираешься сделать какую-то глупость!
        - Да? Не знал, что ты у меня такая проницательная, - пробормотал племянник. - Успокойся, - ласково похлопал тетушку по руке. - Иду опять звонить в этот чертов офис. Что еще я могу сделать? Просто ситуация действует на нервы.
        - Тетечка Рая, можно мы с Таней пойдем места занимать? - раздался Настин голосок.
        Тетушка отвлеклась, и, пользуясь моментом, Марк сбежал.
        Пулей влетел в номер, схватил ветровку. Итак, портмоне на месте, телефон заряжен, чемоданчик в машине, пистолет - господи, как в кино, бред какой-то - в кармане. Бегом к машине. Кстати, в доме отдыха оказался шикарный подземный гараж. Каждый раз, как доктор брал машину, «форд» был чисто вымыт, а стекла отполированы до прозрачности. Сегодня Марк на всех парах несся к машине, торопясь смыться, и едва не сшиб щуплого парнишку в комбинезоне, который любовно возил тряпочкой по металлическому тюнингу на правом крыле.
        - Простите, - пролепетал он. - Вы сегодня рано…
        Посмотрев на сияющий «форд», Марк подумал, что у машинки тоже получился своего рода отпуск. Сам он машину никогда так часто не мыл и так тщательно не полировал. Сунул мальчишке стольник и сказал: «Спасибо». Подрулил к воротам и выжидательно уставился на охранника. К его крайнему изумлению, тот не торопился открывать. Более того, он подошел к машине и, когда доктор опустил стекло, сказал:
        - Вы извините, администратор не успел подойти к вам после ужина. Он просил вас не уезжать, не поговорив с ним. Он ждет вас в административном корпусе, кабинет с табличкой «Дежурный администратор».
        - Да? - Марк удивился. - А завтра нельзя?
        - Администратор просил вас зайти.
        Марк вдруг понял, что разговаривать с охранником бессмысленно. Он не откроет ворота, не получив разрешения от начальства. Дисциплина тут явно была как в армии. Развернувшись, доктор порулил к административному корпусу. Припарковался и, по-прежнему полный недоумения, пошел к указанной двери. Коротко стукнул в темную деревянную раму и, не дожидаясь ответа, вошел.
        Кроме уже знакомого ему нестарого мужика спортивного вида, в комнате находился еще один человек. Честно сказать, если не знаешь, как человека зовут, то к нему почти всегда можно приклеить ярлык. Ну там «толстый», «лысый», «тренер». При взгляде на седого человека с непроницаемым лицом, серыми глазами и резкими складками у рта Марк сразу подумал: «Полковник». Одет он был в серый костюм и в руках держал незажженную сигарету.
        - Добрый вечер, Марк Анатольевич, - приветливо обратился к стоматологу администратор.
        - Здравствуйте, - механически ответил тот, разглядывая «полковника» и чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Здесь пахло опасностью. Мысли заметались в бедной голове доктора, как вспугнутые мыши.
        - Лана? С ней что-нибудь случилось? - вырвалось у него.
        Несколько секунд седой молча разглядывал гостя, потом покачал головой и негромко сказал:
        - Насколько я знаю, нет.
        Марк перевел дух и попытался собраться с мыслями. Что тогда?
        - Э-э, вы по поводу Виктории?

«Полковник» вдруг улыбнулся:
        - Вижу, вы ожидаете неприятностей только со стороны женщин, Марк Анатольевич.
        - Да? Ну, не то чтобы… А в чем, собственно, дело? - Доктор перевел дыхание и постарался придать голосу твердость.
        Полковник положил на стол сигарету, выровнял ее параллельно письменному прибору, переплел сухие пальцы и, в упор глядя на молодого человека спокойными серыми глазами, сказал:
        - Я хочу получить обратно свою вещь.
        Марк опешил:
        - Что?
        - То, что вы взяли.
        Уши у доктора вспыхнули. Он это знал совершенно точно, потому что они вдруг сделались горячими. И щеки тоже. «Бог мой, я краснею как школьник, пойманный директором на воровстве в раздевалке, - подумал Марк, желая провалиться сквозь землю. - Он узнал про пистолет. Но как? Может, Полина, не поверив, что я навел порядок в номере, отправилась убирать и сунула свой хорошенький носик в карман ветровки? Но с какой стати игрушка для детских спектаклей принадлежит этому явно военному и серьезному мужику?» На один кошмарный момент доктор подумал, что оружие все-таки могло быть настоящим. Но тут же отбросил эту мысль - он рассматривал его очень внимательно. И каким бы профаном ни был, но уж игрушку от настоящей пушки отличил бы. Все-таки в меде была военная кафедра, и ТТ он разбирал и собирал быстрее и ловчее многих.
        Тогда к чему этот приватный момент? «Полковник» явно хочет его напугать. Собственно, Марк уже испугался, только не понимал, чего это вдруг он им понадобился. Пытаясь собрать мозги в кучку, доктор тупо молчал. Пауза затянулась, и тут администратор решил проявить инициативу:
        - Мы понимаем, что панно вы разбили, скорее всего, действительно нечаянно. Но зачем же вы хотели забрать микрофон?
        - «Микрофон»? - эхом отозвался Марк.
        В повисшей тишине раздался негромкий сухой звук - «полковник» хрустнул костяшками пальцев. Теперь он смотрел на администратора, и тот вдруг цветом стал похож на лист оберточной бумаги. А доктор медленно допирал. Микрофон… Ах ты, мать твою, так номер прослушивался. И все остальные, наверное, тоже. Эта черненькая штучка - шпионский микрофончик, точно, он же видел такой в кино! А «полковник», взглянув на простака Марка, должно быть, понял, что он лох и не знает, что натворил. Он нашел бы способ получить назад свою игрушечку, не объясняя гостю, что к чему, если бы дурак администратор не вылез. Тут Марка холодной волной окатила новая мысль: а не шлепнут они его за эти новые знания?
        Стараясь, чтобы голос не дрожал, и глядя в серые глаза как можно спокойнее, доктор сказал:
        - Знаете, я не очень понимаю, о чем речь… и не хочу лезть в чужие дела. Я и правда разбил картинку - неловко задел курткой. Когда собирал осколки, нашел на полу эту штучку. - Марк вынул из кармана микрофон и, сделав два шага вперед, положил его на стол перед «полковником». Потом отошел на свое место у двери и продолжал: - Я решил, что детальку обронил компьютерщик, который приносил мне утром ноутбук, и собирался ее вернуть. Если это ваше имущество, прошу прощения, что оказался невольным похитителем.

«Полковник» молча смотрел на молодого человека. Администратор слился с интерьером до степени полного растворения. Холодный пот тек по спине Марка, ему ужасно хотелось почесаться. Но он стоял прямо, стараясь, чтобы руки спокойно висели вдоль тела, и по-прежнему честными глазами смотрел на «полковника». Наконец, прерывая затянувшуюся паузу, тот вздохнул. Невыразительно спросил-предположил:
        - Я могу рассчитывать, что это останется между нами?
        - Само собой. К тому же я лицо заинтересованное, не правда ли? Чем меньше я знаю, тем спокойнее сплю.
        - Это правда. Что ж, спокойной ночи, Марк Анатольевич.
        Пожеланию не хватало приветливости, но доктор набрался наглости и не вылетел за дверь сразу.
        - Я могу ехать по своим делам?
        - Конечно. Удачи вам.
        - Спасибо.
        Наконец-то дверь темного дерева с золотой табличкой захлопнулась за его спиной. Честно, Марку даже неинтересно было, что именно полковник сделает с этим торопливым администратором. Может, пустит на наживку для рыбалки. А может, объявит выговор. Плевать. Подъезжая к воротам, доктор невольно напрягся, но охранник даже не вышел из домика. Ворота плавно скользнули в сторону - и вот он на ничейной ленте шоссе.
        Отъехав за первый же поворот, Марк притормозил и, покопавшись в бардачке, извлек все ту же Машкину пачку «Парламента». «Что-то я много стал курить в последнее время», - подумал он. Дым наполнял салон призрачным туманом, и такие же отрывочные и неясные мысли бродили в голове доктора. Это надо же - прослушка. Значит, они хотят быть в курсе дел своих постояльцев. Что ж, учитывая, что здесь отдыхает только очень денежный контингент, - не мудрено. «Зачем им это надо - для общего развития или для шантажа, - не знаю и знать не хочу. Может, забрать Настю и тетю Раю оттуда? И куда я их дену? Нет, думается, в пансионате они в относительной безопасности». Но Марк твердо решил, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не приедет отдыхать в это уютное местечко. Перед глазами встала картина: он и Лана в постели (надо же, размечтался), а «полковник», разминая сигарету в тонких пальцах, смотрит на монитор и наблюдает за ними. Доктор тихонько выматерился. Выкинул сигарету и позвонил в агентство.
        - Светлана Николаевна в командировке, - ответил бесстрастный голос. - Вы можете оставить для нее сообщение, я все передам при первой возможности.
        - Когда можно поговорить с ней лично?
        - К сожалению, я не в курсе, когда она будет на месте.
        Марк повесил трубку. Этот разговор повторялся за сегодняшний день пятый раз. С девяти утра до шести вечера отвечал женский голос, а с шести вечера до девяти утра - мужской. Но содержание разговоров оставалось неизменным. Мобильник Ланы не отвечал, дома трубку никто не снимал. Подумав, он решил навестить Антонину Ивановну. Поехал без звонка, так как где же ей быть, как не дома.
        Дверь открыла сама Антонина Ивановна, и, не успел Марк спросить, как она себя чувствует, женщина уже схватила его за руку, втащила в прихожую и начала причитать:
        - Марк, это вы, как хорошо, что пришли! Я так за вас волновалась!
        - За меня? Почему?
        - Не делайте этого! Олежек мне рассказал, что вы пытаетесь нам помочь, но я вас прошу: не надо!
        - Да? Почему?
        - Вы не представляете, с кем связались! Я вчера прочла в газетах - это страшные люди! Я никогда себе не прощу, если с вами что-нибудь случится…
        Бедняжка чуть не плакала. Коллега принялся успокаивать ее изо всех сил:
        - Ну что вы, Антонина Ивановна, ну вы же меня хорошо знаете - я весь такой положительный, разве я могу ввязаться во что-то опасное и криминальное! Да, я обнадежил Олега и, честно сказать, все еще надеюсь на удачное разрешение вашего дела. Но неужели вы думаете, что я лично гоняюсь за этой теткой или еще за кем-то? Да упаси бог! Для этого есть профессионалы.
        - Ох, Марк. - Она по-прежнему не выпускала его руку. - Но я звонила на работу, там все так волнуются… Говорят, в последнее время вас преследовали, а Катенька…
        Видимо, лицо Марка изменилось, потому что милейшая Антонина Ивановна мгновенно кинулась защищать и покрывать болтушку:
        - Нет, вы не подумайте, что она сплетничала, но ведь все видели - такие странные люди приходили, а потом вы так внезапно исчезли…
        - Ну что вы, Антонина Ивановна! - Доктор рассмеялся так весело, как только мог. Выпить хотелось невероятно. Еще хотелось задушить Катеньку. Он отогнал видение ее раскрасневшегося личика и как она взахлеб рассказывает о странностях в жизни Марка Анатольевича, и продолжал свою миротворческую миссию: - Просто у моей двоюродной сестры случилась неожиданная командировка, и она бросила на нас с тетушкой свою дочь. Я и правда растерялся и занервничал, не привык к общению с малолетними девицами, да еще такая ответственность - чужой ребенок. Капризная, надо сказать, девочка… Но потом придумал просто чудесный выход - отвез ее и тетушку в дом отдыха. Вы себе не представляете, как мило устроился наш Семен…
        Некоторое время Марк живописал «Березовую рощу», Семена и его попытки увильнуть от жены.
        - Так что я просто не мог там не остаться, - подвел он итог, слегка отдуваясь. - Такое прекрасное местечко, к тому же когда еще начальство будет мне так радо!
        Антонина Ивановна рассмеялась, заметно успокоилась и тут вспомнила, что не угостила гостя чаем. Марк отнекивался, но, само собой, она устроила его в гостиной и понеслась в кухню.
        - Не мог газеты не покупать, - негромко, но достаточно зло буркнул доктор, не глядя на Олега, молча сидевшего в углу комнаты.
        - Я и не покупал, - так же тихо ответил мальчик. - Но телевизор-то она смотрит.
        Действительно, чего он взъелся на мальчишку. Просто устал вдруг.
        - Вы и правда ради нас во все это влезли? - спросил мальчик.
        - Не ради вас. Ради себя и мировой справедливости.
        - Может, я могу чем-то помочь?
        Ну вот, только его не хватало.
        - Можешь, - прошипел Марк, скроив суровую физиономию. - Когда поступишь в институт, пойдешь на практику в контору моего дяди. Вот тогда-то ты и сделаешь, как я скажу. Поклянись.
        Несколько секунд паренек смотрел на доктора огромными глазами, видать прикидывая, чего тот попросит - шпионить за дядей или отравить его.
        Осторожность будущего юриста боролась с экзальтированностью молодости, и молодость победила. Облизав пересохшие губы, мальчик прошептал:
        - Клянусь.
        - Мой дядя голубой, и большинство его сотрудников тоже. Но он очень хороший адвокат, и у него есть чему поучиться. А ты должен обещать сохранить нормальную ориентацию, жениться на милой девушке и нарожать детишек, чтобы твоя мама радовалась внукам.
        Несколько секунд мальчишка смотрел на Марка открыв рот. Потом понял, что его купили. Улыбнулся и совсем по-детски сказал:
        - Да ну вас.
        Тут вернулась Антонина Ивановна с чаем и пирожками, и все опять принялись обсуждать завотделением и капризную племянницу Марка Анатольевича.
        Глава 16
        Наконец Марк распрощался и вывалился на улицу. На улице было хорошо. Стоял ранний теплый вечер. Пахло листвой и влажной пылью - недавно прошел дождь. Еще скрипели качели, и небо было чудесного дымчато-синего цвета, словно и не бесконечность это, не банальная атмосфера, а твердь прозрачного стекла. Может, Ему все же что-то видно? Хотя Марк перестал верить во Всеблагого и Всемогущего тогда же, когда поступил в мед, лелея попытку стать детским хирургом. Как бы ни грешили родители, нельзя так отыгрываться на детях. А потому он твердо знает: это просто дымное от смога московское небо, и наши судьбы в руках наших. Доктор сел в машину и поехал в центр. Проскочил довольно свободно - большинство народу катило навстречу. Вот и особнячок Ланиного агентства. Марк бросил взгляд на темные окна, тщательно закрытые жалюзи. Почему-то в памяти всплыло слово «светомаскировка»: тетушка как-то рассказывала, что во время войны надо было плотно закрывать окна. Он притормозил и начал пристально рассматривать фасад. Так и есть - в сталинские времена их бы по головке не погладили: вон из двух окон пробиваются тонкие лучики
света. Не зная, какой толк с этого открытия, доктор завел мотор и медленно поехал вокруг особняка.
        Само собой, позади здания - московский классицизм, колонны и белые гирляндочки на фоне желтых стен - имелся небольшой дворик, обнесенный невысокой оградой из витого металла. Надо отдать должное реставраторам - металлические прутья повторяли узор гирлянд на фронтоне. Старые пышные московские липы раскинули свои кроны над двором. Когда-то тут, наверное, дожидались своих хозяев кареты. Сейчас под деревьями в сгущающемся сумраке он разглядел несколько машин, в том числе и белую
«тойоту» Ланы. Кое-как припарковавшись у тротуара, выскочил из машины, перебежал дорогу и вошел во дворик. Так и есть - это точно ее машина. Номера Марк не помнил, но вот на заднем стекле валяется плюшевый Винни-Пух, которого Настя прикупила в
«Макдоналдсе». Он положил руку на капот - мотор не успел остыть, - значит, Лана куда-то ездила. Доктор почувствовал огромное облегчение. Жива и здорова! Но тут же радость сменилась раздражением: хоть бы позвонила, коза бестолковая…
        Дальше все случилось очень быстро. Сзади послышались шаги. Марк повернулся. Перед ним стоял очередной молодой человек, а проще сказать - амбал, на лице которого стыло недружелюбное выражение.
        - Что вам угодно? - холодно спросил он.
        - Да я, собственно, приехал к Светлане Николаевне. Вот, не так давно звонил, сказали ее нет, а машина здесь.
        Мужик молча смотрел на Марка, и тот просто-таки слышал, как скрипят его порядком отбитые мозги. Судя по лицу, ни одной хорошей мысли в его голове не было. Наоборот, челюсть амбала заметно выдвинулась вперед, и у доктора появились нехорошие предчувствия. Машинально он сунул руку в карман ветровки, решив, что муляж пистолета поможет избежать пинка под зад… а то и позволит получить более полные ответы на свои вопросы.
        Но как говорится, каждый хорош на своем месте, а наш стоматолог влез на чужую территорию и оказался полным лохом. Мужик перед ним даже не шевельнулся, но сзади Марк получил чувствительный удар по почкам. Охнув, согнулся. В глазах потемнело. В следующий момент кто-то заламывал ему руки за спину, а чьи-то ладони не слишком ласково обшарили тело. Само собой, пистолет быстро изъяли.
        - Ага, - с мрачным удовлетворением произнес амбал. Потом перехватил пистолет. Теперь его толстые пальцы сжимали дуло, а рукояткой он явно прицеливался к зубам Марка. - Давай говори, крендель, ты чей? - негромко спросил он.
        Доктор молчал. Что толку отвечать? Он уже все решил и не поверит ни одному слову. Амбал посмотрел на свою жертву и, коротко крякнув, замахнулся пистолетом. Но тут из темноты выступила вторая фигура и перехватила занесенную руку.
        - Ты чего? - сердито взвился амбал.
        - Того. Доложить надо сначала.
        - Сначала надо расспросить, а потом уж будет что докладывать, - возразил первый.
        Сумерки сгущались, но где-то в листве лип был фонарь, и Марк, морщась от боли в вывернутых плечах и стараясь, чтобы голос не дрожал, сказал:
        - Добрый вечер, Иван. Вы меня не узнали?
        Амбалы замерли. Вновь пришедший наклонился, всматриваясь в лицо. На физиономии Ивана отразилось сомнение. Потом он спросил:
        - Доктор, что ли?
        - Да. - Марк улыбнулся ему, как родному. - Понимаете, я искал Лану…
        Иван хрюкнул, коротко бросил:
        - Не бить, - и ушел.
        Через несколько минут из дверей черного хода показалась Лана и еще какой-то пожилой мужик, невысокий и с лысиной. На мужике был отличный костюм и очень дорогой галстук, но он весь был какой-то мятый. Сначала доктор вздохнул с облегчением, но потом понял, что мужичок жутко похож на папашу Мюллера, и по спине опять потек холодный пот. Лана, одетая в светлый брючный костюм, аккуратно причесанная и накрашенная, выглядела прекрасно. Так прекрасно, что Марку стало обидно - он тут бегает как дурак, разыгрывает из себя то ли рыцаря Галахада, то ли спасателя Малибу, а она свежа, как роза, и в его услугах явно не нуждается.
        Прежде чем доктор успел открыть рот, она бросила на него злобный взгляд, повернулась к Мюллеру и негромко сказала:
        - Это он. Простите, я не думала, что он может сюда приехать. Но я вас уверяю, что это чисто личные отношения и этот человек совершенно безобиден.
        - Тогда зачем ему это?
        Амбал не без злорадства крутил у нее перед носом пистолетом.
        Лана открыла рот и вытаращила глаза.
        - Он не настоящий, - торопливо сказал Марк. Честно говоря, не хотелось в этом признаваться, но, бросив взгляд на лицо папаши Мюллера, он решил, что лечение потом обойдется слишком дорого.
        Любитель воспитательной работы с Иваном нырнули в подъезд, все остальные замерли, словно кто-то нажал на кнопку «Пауза». Плечи болели невыносимо, но Марк молча кусал губы. Через минуту амбал вернулся и, не скрывая разочарования, подтвердил:
        - Точно. Игрушка.
        Папаша Мюллер вздохнул, потер лысину и приказал:
        - Отпустите.
        Державшие Марка руки мгновенно разжались, и от неожиданности он чуть не упал. Лана шагнула к нему, и Марк с надеждой улыбнулся - почему-то показалось, что она хочет обнять, сказать что-то ласковое… Ничего подобного. Девушка начала тыкать ему в грудь пальцем и шипеть что-то сердитое, но тут зазвонил мобильник, и все, как по команде, смолкли, а Мюллер поднес трубку к уху:
        - Да. - Лицо его мгновенно напряглось, и он заорал: - Да, я. Где?.. Сколько у нас времени? Мало. Потяни немного. Слышишь? - Он уже делал Ивану и Лане знаки руками.
        Оба сорвались с места и побежали к подъезду. Мюллер продолжал надрываться в трубку:
        - Потяни время, слышишь? Сам знаешь, не обидим! Мне нужен хотя бы час… Идет.
        Он отсоединился, потом поднял на доктора глаза и велел амбалу:
        - Выкиньте его отсюда. Хотя, ну-ка… Вы врач?
        - Да. Стоматолог.
        - Стоматолог? - Он заколебался. - Но ведь первую помощь оказать сможете?
        Марк кивнул.
        - Поедете с нами. - Повернувшись к амбалу, бросил: - В джип к Ивану его.
        - Мне нужно забрать чемоданчик из машины, - быстро сказал Марк. - Там аптечка.
        Мюллер кивнул и ушел.
        Они с амбалом рысцой кинулись к «форду». Пока доктор доставал ключи, охранник сопел у него за спиной:
        - Давай, давай быстрее.
        Во дворе одна за другой заводились машины. Вот вылетела первая - здоровый черный джип. Вторая притормозила возле них. Амбал впихнул Марка внутрь, прыгнул следом, и они понеслись по темным улицам. За рулем сидел Иван. Уж не знаю, кто его учил водить, но гнал мужик бешено, хотя, надо отдать должное, умело. В какой-то момент, перепрыгивая разделительный бетонный бордюр, чтобы не крутить по развязке, он перехватил в зеркале заднего вида полный ужаса взгляд пассажира и хмыкнул:
        - Не боись, я каскадером был - случайно не переверну.
        Спокойней доктору не стало. Лана тихонько сидела рядом. К его удивлению, она вдруг просунула руку Марку под локоть и прижалась к нему. Он не рискнул ничего спрашивать. Все молчали, только водитель-каскадер иногда крякал, закладывая какой-нибудь невероятный вираж. Джип кидало, и Марк обнял Лану за плечи, чтобы она не билась плечом о дверцу. Как ни хотелось бы ему сказать обратное - доктор вынужден был признаться себе, что не чувствовал себя защитником и покровителем. Случись что - вряд ли он сможет защитить от опасности сидящую рядом женщину. Впрочем, он постарается. От чувства собственной несостоятельности хотелось выть. Вместо этого Марк уставился в окно. Пейзаж проносился мимо с пугающей скоростью. Но уж лучше столбы и злые лица водителей, чем застывшие в напряженном ожидании бойцы, сидевшие напротив. Доктор успел их немного разглядеть: все крепкие, спортивные парни в неброской одежде темных тонов.
        Ехали минут пятнадцать. Никогда бы не поверил, что за это время можно добраться до Марьина, но окружающий пейзаж, включавший инфернальный факел на горизонте, не оставлял места для сомнений: тут они и оказались. Иван снизил скорость. Мюллер и амбал таращились в окна.
        - Вон, вон тот дом двенадцать! - завопил амбал.
        Иван мгновенно развернулся, и машина тормознула у подъезда. Все выскочили наружу и рванули к дому. Второй джип влетел во двор следом за ними. Никто не отдавал никаких команд, но люди явно прекрасно знали, что им делать. Двое мужиков остались у машин, остальные, оттерев особо ценного Мюллера в тыл, рванулись в подъезд, на ходу доставая оружие.
        Когда они исчезли в темноте, Лана потянула доктора за руку:
        - Давай выйдем.
        - Может, лучше остаться в машине? - неуверенно спросил Марк. Замкнутое пространство салона казалось ему почти уютным и относительно безопасным.
        - Нет. Если будут палить, пуля может попасть в бензобак. Такое бывало. Нужно выйти и отойти немного в сторону.
        Марк торопливо выскочил из джипа и помог Лане выбраться. Они отошли к кустам сирени сбоку от подъезда.
        - Как Настя?
        - Нормально. Даже хорошо. Она под присмотром тети Раи в доме отдыха.
        - Спасибо, Марк. Я знала, что на тебя можно положиться. Господи, как мне все это надоело!
        И хоть в этот раз он ничего и не спрашивал, Лана принялась шепотом объяснять, что случилось. Когда началась заварушка, Филин нанес неожиданный удар. Ему удалось вычислить, что среди его противников одну из главных ролей играл «Барс». И его люди умудрились похитить генерального. Марк вздрогнул. Произошло это позавчера. Газетчики ничего не разнюхали - и слава богу, иначе шефа убили бы сразу. Агентство перевели на осадное положение, напрягли все связи, и вот звонок, который Марк слышал, - приятель из спецслужб уведомил папашу Мюллера, что вот-вот начнется операция по освобождению заложника у группы Филина. Уж неизвестно в какие деньги обойдется эта услуга, но операцию задержали на час ради того, чтобы генерального освободили свои, - иначе клиенты пронюхают, да и у спецслужб появятся законные поводы задавать вопросы, что тоже нежелательно.
        Доктору поплохело. Во рту стало сухо, а в желудке холодно. «Боже, во что я вляпался? - с тоской думал Марк. - Группировки, спецслужбы, похищение. Тут даже Алан откажется замолвить за меня словечко». Марк представил оттопыренную нижнюю губу дяди, презрительный взгляд вдоль носа и подернутый льдом голос: «Нет, дружок, и не проси. Платон мне друг, но истина дороже». Хотя что это за пессимизм, мы же, наоборот, освобождать приехали. Так что если даже и заметут, то, наверное, особо ничего не грозит. Но лучше бы и правда убраться отсюда до ментов, или кто там из их коллег ездит по таким делам. Марк прислушался - выстрелов слышно не было.
        Тут послышался топот, ругань, и из подъезда вывалилась группа людей. Двое - Иван и еще один - тащили под руки здоровенного мужика. Его погрузили в джип, доктора с чемоданчиком кинули туда же, Иван прыгнул за руль, а Лана с Мюллером оказались в другой машине.
        Марк принялся осматривать заложника. Надо сказать, мужик был в состоянии так себе. Большое, под два метра, тело дрожало мелкой дрожью. Кожа бледная, губы синюшные. Дорогой костюм измят и залит кровью. Разило от него - не передать. Одна рука была замотана окровавленной тряпкой. Марк торопливо ощупал тело, спрашивая, куда били, и пытаясь понять, нет ли внутреннего кровотечения. Глаза мужика закатывались, он хрипел и с трудом разлепил губы:
        - Рука.
        Доктор принялся разматывать тряпку и в ту же минуту заорал:
        - В пятнадцатую! Живо! В пятнадцатую больницу!
        - Нельзя, - выдохнул Иван.
        - Езжай, говорю! Ему отрезали пальцы. Он либо истечет кровью, либо умрет от шока.
        Машина, взвизгнув тормозами, развернулась. Амбал схватился за мобильник и принялся объяснять что-то Мюллеру. Марк вкатил генеральному коктейль чуть ли не из всех препаратов, какие нашлись в чемодане, кое-как завязал руку и потребовал мобильный.
        Амбал замотал головой.
        - Давай, мать твою, у меня в больнице брат двоюродный хирургом работает. Встретят и в отдельную палату сразу.
        О том, что брат гинеколог, он упоминать не стал.
        Кешка был на дежурстве и зол, как всегда.
        - Какой придурок мне в смену звонит?
        - Кеша, это Марк.
        - Пошел ты…
        - Кеша, я везу к вам мужика с отрубленными пальцами, и у него сдает сердце. Мы будем у главного входа через несколько минут. Здоровый черный джип. Нужна палата в хирургии и врач. И чтобы все по-тихому. Деньги не проблема.
        Произнося последнюю фразу, Марк вопросительно посмотрел на амбала. Тот закивал и пробормотал:
        - Вы скажите, что неприятностей у них не будет: мы сами договоримся с охраной и ментами.
        - Вот мне подсказывают, что с милицией проблем не будет.
        - Ну ты и дал!.. - отозвался братец и повесил трубку.
        Через несколько минут они подрулили к больнице. Ворота были крепко заперты, охранники, до того мирно дремавшие в будке, увидев взвизгивающие тормозами джипы, схватились за оружие и приняли боевую стойку.
        - Ну и где твой хирург долбаный?! - заорал амбал.
        Сзади остановилась вторая машина. Мюллер выскочил и побежал к шефу. Амбал продолжал материться. Марк молчал. Либо в хирургическом кто-то попался несговорчивый, либо…
        На темной аллейке показалась фигура в белом халате. Фигура потрусила к будке охранников, о чем-то пошепталась. Охранник опустил ствол, направленный в живот амбала, и сказал:
        - Проходит одна машина, водитель, раненый и еще один человек.
        Мюллер сел в качестве сопровождающего, и машина медленно втянулась на территорию больницы. Остальные остались за воротами. К Марку подошла Лана и обессиленно привалилась к плечу.
        - Он очень плох? - шепотом спросила она.
        - Так себе. В смысле, не смертельно, если сердце здоровое.
        - Кажется, он не жаловался.
        Они помолчали. Марку стало холодно. Обнимая рукой плечи Ланы, он чувствовал, что она дрожит.
        Амбал курил сигарету за сигаретой, бросая окурки на землю и не обращая внимания на неодобрительные взгляды охранника, который злобно смотрел на это свинство сквозь решетку. Остальные сидели в машине. Доктор стрельнул у амбала сигаретку и теперь с наслаждением вдыхал дым.
        - Разве ты куришь? - удивленно спросила Лана.
        - Нет, - ответил он.
        Время тянулось и тянулось, но вот наконец на аллее показался джип, медленно выбрался за ворота и замер. За рулем сидел Мюллер. Иван, видимо, остался охранять хозяина.
        Мужик вышел из машины, подошел к ожидающим. Велел амбалу сесть за руль, потом повернулся к стоматологу:
        - Я вам очень благодарен, Марк Анатольевич. Ваша помощь оказалась очень своевременной. Уверяю вас, мы не останемся в долгу…
        - Не корысти ради, - буркнул Марк.
        Он знал, что гонорар за сегодняшнюю скорую помощь был бы щедрым, но ему почему-то не хотелось этих денег. Вообще больше не хотелось видеть это доброе лицо с внимательными глазами. Мужик чуть склонил голову:
        - Как угодно. Засим позвольте распрощаться.
        - Не мог бы я доехать с вами до офиса - там осталась моя машина.
        - Конечно, прошу вас.
        Марк опять оказался в просторном нутре джипа, и они покатили обратно в центр. Светало. Город просыпался. Быстро светлело небо, по улицам поползли редкие сонные машины. Ехали они в молчании. Выгрузившись наконец в том же дворике, он сказал Мюллеру: «До свидания» - и повернулся к Лане:
        - Позволь, я подвезу тебя. Мне кажется, ты слишком устала, чтобы садиться за руль.
        - Извини. - Она покачала головой. - Я на работу. Пока нельзя уйти. - Лана замялась, потом бросила взгляд на стоявшего рядом амбала и сказала лишь: - Я позвоню, как только освобожусь.
        Она пошла к двери, амбал, глядя на доктора не без злорадства, дождался, пока он сядет в машину и отъедет, только потом нырнул в подъезд.
        Марк поехал в «Березовую рощу». В голове гудело, руки дрожали. Ехал медленно, в правом ряду, как последний чайник. Генеральному, само собой, было хуже, но и доктору уже танцевать не хотелось. В висках стучит - это давление подскочило. Во рту пересохло. Остановиться и купить водички? Не-ет, не будет он останавливаться. И все ж таки Марк добрался. Охранник у ворот окинул его задумчивым взглядом, а дежурный администратор - очень похожий на провинившегося, но все же другой - хоть и не выказал удивления при очередном явлении ни свет ни заря, но счел своим долгом спросить, не нужна ли гостю помощь. Только тут Марк сообразил, что выглядит диковато, - это подтвердило большое зеркало, висевшее в холле и отражавшее замученного вида мужика с растрепанными волосами и в заляпанной подозрительными пятнами ветровке. Он подавил дурацкое желание попросить помочь зарыть спрятанный в багажнике труп (а вдруг у администратора нет чувства юмора, и он и впрямь возьмется помогать или милицию вызовет, что тоже нехорошо) и сказал, что стал свидетелем аварии и отвез одного из пострадавших в больницу. Администратор
сочувственно закивал и стал предлагать кофе и расслабляющий массаж. Марк от всего отказался. Потом пополз к себе, с отвращением стащил грязные вещи, влез под душ и уже на полном автопилоте добрался до кровати.
        Его разбудили - грубо и бесчеловечно - перед обедом. Тетушка включила свой самый пронзительный голос, и Марк чуть не заработал инфаркт, когда в его мирно - без всяких там кошмаров - спящий мозг ворвался вопль:
        - Марк, да что же это такое? Вставай, слышишь? Как можно столько спать? Ты где опять был?
        Доктор рывком сел в постели и вытаращился на тетушку, плохо понимая, что происходит. Потом заметил за ее широкой спиной Настю, жалобно хлюпающую носом, и мгновенно перепугался:
        - Что случилось? Кто-то звонил?
        Должно быть, голос у него был, того, резковат.
        Марк схватил тетушку за руку и дернул к себе:
        - Лана?
        Тетя Рая мгновенно заткнулась и уставилась на племянника. Потом заметила синяки на плечах Марка, там, где вчерашний амбал держал, и брови ее поползли вверх. В повисшей тишине послышалось хлюпанье, и Настя сказала:
        - Он убежал. Дурак несчастный, убежал!
        - Не ругайся, - механически отреагировала тетушка, задумчиво разглядывая на своем пухлом запястье следы от пальцев Марка.
        - Прости. - Племянник погладил ее по руке. - Но когда человека так внезапно будят, да еще с какими-то дурными вестями… А кто потерялся-то?
        - Пал Палыч! - Настя всхлипнула. - Я его вчера выпустила: он иногда любит ночью побродить… ну и утром. А сегодня его нигде нет - мы весь номер обыскали.
        - Не плачь, сейчас позавтракаем и пойдем искать дальше. Думаю, где-нибудь в гладилке сидит, где тепло и тихо.
        - Ты ничего не понимаешь! - затопала ногами девочка. - Тут многие с собаками! Вот у Лилькиной мамы эта… такая маленькая и с бантиком… забыла как называется. Жюли зовут. Ну, эта еще ладно - она полная дура и, кроме детских творожков, по-моему, ничего не ест. А вот у генерала из семнадцатого номера - такса! А мне Танька сказала, что это норные животные, они охотятся на мелкую дичь! Вдруг он увидит Палыча и вспомнит, что надо охотиться?
        - Ну, Палыч твой на мелкую дичь не тянет - больно толстый… - Марк потер руками лицо, пытаясь что-то придумать. - Который час? Завтрак мне оставили?
        - Обед через двадцать минут, - не без злорадства пробурчала тетя Рая.
        - Да? Что-то я разоспался. Давайте встретимся в столовой, там все обсудим. Заодно попросим ребят помочь его поискать, и еще надо сказать дежурному администратору.
        Честно, Марк не понял, почему дамы посмотрели на него так презрительно. Слава богу, они покинули комнату, доктор выполз из кровати и пошел в ванную. Плечи болели. Кто-то тут говорил про массаж… Но сначала - поесть.
        Когда он, чисто выбритый и еще более голодный, чем десять минут назад, вышел в коридор, то понял, что спасательная операция приняла устрашающие масштабы. В холле около лестницы было нечто вроде зимнего сада. Несколько детей ползали по нему на четвереньках, заглядывая за горшки и радиаторы. Правда, одна попка, не по-детски круглая, привлекла внимание Марка. Оказалось, что это горничная. Она торопливо вскочила на ноги, оправила платье и виновато сказала:
        - Я не убирала у вас, не хотела будить… Но сейчас иду… Кошку я заперла в чулане. Как вы думаете, он не мог на улицу убежать?
        - Точно, - завопил какой-то мальчишка. - Айда в палисадник, может, он там пасется!
        Дети с топотом понеслись вниз.
        Марк улыбнулся горничной, мысленно отругал себя за желание ущипнуть ее за попку и пошел обедать. Тетя Рая попыталась устроить допрос с пристрастием, но племянник держался молодцом и рассказал лишь, что мельком видел Лану - она жива-здорова, но все еще очень занята. Но в целом у нее все хорошо.
        - От этого хорошо ты и вопил утром как резаный? - язвительно поинтересовалась тетушка.
        Доктор что-то промычал, уткнувшись носом в горшочек с мясом. Тут, на его счастье, пришла Настя, и разговор перекинулся на беглого Палыча. Теперь девочка решила, что свин смотался не просто по дурости, а с умыслом.
        - Может, я его плохо кормила? Но я старалась… А может, ему надо было игрушек купить, как у Жюли? Вдруг он скучал… Или подружку. Петька сказал, что он убежал, чтобы найти себе подругу…
        Убить Петьку, злобно подумал великий гуманист Марк. Только подружки для морского свина нам не хватает. И детишек.
        После обеда он призвал Настю перестать носиться, как больной слон, по всей территории и немного подумать головой.
        Они вернулись в коттедж, поднялись на третий этаж и уставились друг на друга.
        - Сколько тут комнат?
        - По три номера на этаже, да еще чулан, комната прислуги, э-э, не знаю. На первом этаже еще какие-то двери.
        - И что вы успели обыскать?
        - Ну, не знаю. - Она пожала плечами. - Мы везде вроде смотрели. Петька говорит, он давно на улицу убежал… Может, правда? Там травка, а он зелень любит. Я его как-то выпускала во дворе погулять - так потом еле поймала.
        Тут со двора донеслись вопли, и Настю как ветром сдуло. Марк в задумчивости прошелся по этажу. Дошел до двери на лестницу и остановился. Не мог он отсюда уйти. Ножки у Пал Палыча, конечно, шустрые, но короткие. Вряд ли он сумел бы быстро, незамеченным, преодолеть два лестничных марша. Ступеньки для него высоки. На лифте? Им пользуются не часто, но все может быть. Он пошел к лифту.
        Тут раздумья Марка были прерваны. Дверь третьего номера распахнулась, и из него выплыла мадам Коряцкая - жена пивного магната, мама вредной Лили и хозяйка очаровательного йоркширского терьера по кличке Жюли. Блондинка с очень красивыми глазами и сногсшибательной фигурой - при виде такой груди Памела Андерсон удавилась бы от зависти. У этой женщины было все: и красота, и драгоценности, и деньги. Не было только обаяния. Да и с мозгами не очень.
        - Марк! Здравствуйте! - Она улыбалась, словно мужик ее ждал, ждал и дождался. - А мы с Жюли собрались в магазин.
        Шофер, маячивший за спиной хозяйки, держал домик Жюли, а собачку мадам несла на руках.
        - И как назло, моя девочка раскапризничалась. Ну, дорогая, иди в домик, Паша тебя понесет.
        Женщина попыталась засунуть Жюли в круглое отверстие домика, но собачка неожиданно принялась выворачиваться и отчаянно лаять.
        - Павел! Ну что ты смотришь! Возьми ее и запихай на место.
        Шофер подхватил заходившуюся лаем Жюли. Теперь он держал довольно тяжелый дом одной рукой. Придется помочь парню. Если он что-нибудь уронит, хозяйка его съест. Марк протянул руки, взял домик, и тут ему показалось, что в отверстии что-то мелькнуло.
        - Может, она не хочет туда идти, потому что там что-то есть? - подумал он вслух.
        - Что-то есть? - Женщина с недоумением уставилась на мужчину. - Но что? Это ее домик.
        - Ну, может, мышь забралась…
        - Мышь?! - Мадам шарахнулась. - Да вы что? Если я увижу тут мышь, я этих… Я их всех… Да я мужу пожалуюсь!
        Пока она живописала, что сделает муж с местной нерадивой администрацией, доктор поставил домик на пол, опустился на коленки и заглянул в дырочку. В темноте поблескивали чьи-то черные глазки и раздавалось подозрительно знакомое сопение.
        - Поганец, - негромко сказал он. - А ну, выходи немедленно!
        Мадам, Жюли и шофер открыв рот таращились на Марка.
        - Давай быстро выходи, - повторил тот грозно.
        Из домика послышался слегка приглушенный визг.
        - Ой, мама! Кто там? - Жена пивного короля даже побледнела. - Вы почему с кем-то разговариваете?
        - Не волнуйтесь, там Настина морская свинка… Точнее, свин.
        - Ах, что вы говорите! Как же он туда попал?
        - Не знаю. Как-то залез.
        - Боже мой, какое облегчение! Я уж думала, если это мышь… Надеюсь, он у вас здоровый? - Она подозрительно уставилась на Марка.
        Сейчас она спросит, не изнасиловал ли Палыч Жюли. С трудом сдерживая идиотскую усмешку, доктор заверил, что свин у них образцовый, и принялся вопить, призывая Настю.
        - Но почему же вы его не достаете? - с недоумением спросила мадам, когда Марк примолк, чтобы набрать побольше воздуха.
        - Э, понимаете, он меня не очень любит, а зубы у него большие.
        - Но это же смешно - испугаться морской свинки! - негодующе воскликнула дама.
        Ей, может, и смешно, а Марк не горел желанием без пальцев остаться. Палыч морковку перегрызает за пять секунд.
        - Паша! - повелительно сказала мадам.
        Шофер не двигался, только крепче прижал к себе Жюли.
        - Паша! Немедленно достань ее… его оттуда, слышишь?
        Паша нервно сглотнул и сделал шаг вперед. Доктор ему от души сочувствовал. Если парень откажется, хозяйка может и уволить. Тут, очень вовремя, на лестнице показалась Настя. Она влетела в холл, задыхаясь от бега, оглядела всех, Палыча не увидела. На рожице появилась гримаска разочарования, и девочка довольно нелюбезно спросила, глядя на Марка:
        - Чего тебе? «И когда это мы на «ты» перешли, хотел бы я знать?»
        - Палыч в домике Жюли. Мы его нашли. Можешь доставать.
        Несколько секунд Настя смотрела на доктора мрачно-растерянно, не зная, как реагировать на глупое заявление. Но тут мама Лили прервала паузу:
        - Ну что же ты, долго он будет там сидеть?
        Настя подскочила к домику, сунула руку в отверстие, и через несколько минут сопения и визга Палыч был извлечен на свет божий. Дальше женщины начали дружно сюсюкать, а Марк опять почувствовал, что устал и его грызет беспокойство, а потому пошел спать.
        Вечером отбыл в Москву. Поехал к Лане домой - никого. И что теперь делать? Кружить по городу? Спросить у постового, не было ли в каком-нибудь районе разборок со стрельбой? Правильно, он просто поехал к себе, а что еще делать-то?
        Лана сидела на его диване с бутылкой коньяку в руке. Видимо, только что пришла - не сняла даже сапожек. Глаза еще полны страха, но на щеках уже появился румянец, и алкоголь затуманил мозг. Увидев Марка, она поморгала, может, надеялась, что пропадет, как видение? Потом сказала:
        - А, чадолюбивый еврей пришел! Как Настя?
        - Хорошо. Она с тетей Раей в доме отдыха.
        - А ты чего здесь… да еще так поздно?
        - Скорее, рано. - Он присел на кресло и стал снимать с женщины сапожки.
        Она хихикнула:
        - А я надралась!
        - Да, я вижу.
        - Ну и ладно… Мне было страшно. - Теперь она плакала. - Я не гожусь для этой работы. Я… Я сказала шефу, что ухожу.
        Марк снял с нее курточку и, взяв на руки, отнес в спальню, посадил на кровать. Лана плакала, шмыгая носом и всхлипывая.
        - Ну все, все, не реви. Все кончилось. Теперь все будет хорошо.
        - Правда?
        Сейчас она была вылитая Настя - растрепанные волосы, зареванная, беззащитная. Марк обнял ее. Теперь она уткнулась ему в плечо и ревела от души. Он гладил ее мягкие волосы, дышал ее духами и понимал, что не сможет отпустить ее. Никогда, никуда. Она что-то бормотала, и он разобрал: «Что же мне делать? Как я буду жить?»
        Тут Марка осенило:
        - Я знаю, что тебе делать. Это прекрасный выход. Он решит разом все проблемы с работой и средствами к существованию.
        - И что же это?
        - Очень просто! Тебе надо выйти замуж.
        - Замуж?
        - Да, за небедного чадолюбивого еврея. Такого, как я. И сразу родить мальчика. Тогда на работу выходить надо будет не очень скоро.
        Она хмыкнула:
        - Сразу родить мальчика не получится.
        - Почему?
        - Так несправедливо устроена жизнь. Всегда приходится ждать девять месяцев… Вот в кино в этом плане классно. Раз - свадьба, а следующий кадр - уже маленький. И никакого тебе токсикоза, отеков и прочих интересных вещей. А ты смотрел фильм
«Трое мужчин и младенец в люльке»? Смешной, да?..
        Лана так и заснула, пересказывая сюжет. Интересно, что она вспомнит завтра? Может, и ничего. Марк с нежностью смотрел на спящую женщину. «Господи, пусть она ничего не вспомнит. Тогда я скажу, что она уговаривала меня жениться на ней и обещала родить мне мальчика. Надеюсь, мне удастся ее убедить».
        notes
        Примечания

1

«Стар-Гэлекси» - сеть семейных развлекательных комплексов.

2
        Чил-аут, чилаут - стиль электронной музыки, от английского сленгового слова, означающего расслабление; чил-аутом также называют зону отдыха в танцевальных клубах.

3

«Сансити» - развлекательный комплекс.

4
        АГВ - автоматический газоводонагреватель.

5
        Гумберт - главный герой романа В. Набокова «Лолита».