Ты только моя Кейт Хьюит
        Любовный роман — Harlequin #543
        Юную королеву Талии похищают по пути на ее же свадьбу. Таинственный, опасный и невероятно притягательный мужчина прячет ее в пустыне, а жених, шейх маленькой страны на Аравийском полуострове, почему-то не спешит на помощь. Но как же свадьба? Ведь если ее не будет, королева рискует лишиться своей короны…
        Кейт Хьюит
        Ты только моя
        Глава 1
        — Что-то не так…
        Елена Каррас, королева Талии, едва расслышала голос стюарда у себя за спиной, когда человек в темном костюме, с жестким, непроницаемым лицом встретил ее у трапа королевского самолета, приземлившегося в пустыне.
        — Королева Елена, добро пожаловать в Кадар.
        — Спасибо.
        Мужчина, встретивший ее, поклонился и указал на три бронированных джипа, стоящих у взлетно-посадочной полосы.
        — Пожалуйста, окажите нам честь,  — произнес он резким голосом, но при этом весьма учтиво.
        Расправив плечи и вздернув подбородок, Елена прошествовала к внедорожникам.
        Она не ожидала фанфар по прибытии на собственную свадьбу с шейхом Азизом аль-Бакиром, но считала, что ей полагается чуть больше почестей, чем пара телохранителей и ничем не примечательных машин.
        Но затем она напомнила себе, что шейх Азиз не хотел привлекать внимание к ее приезду из-за нестабильной ситуации в Кадаре. По его словам, с тех пор, как он взошел на трон чуть более месяца назад, в стране произошел всплеск повстанческого движения. Во время их последней встречи он уверил ее, что ситуация под контролем, но, конечно, определенные меры предосторожности не помешают.
        Как и шейху, ей был необходим этот брак, чтобы добиться своих целей. Она едва знала Азиза, они встречались всего несколько раз, но ей нужен был муж, а ему — жена.
        — Сюда, ваше высочество.
        Встретивший Елену мужчина сопроводил ее к машине. Вокруг расстилалась бесконечная пустыня, ночной воздух был ощутимо прохладен. Он открыл дверцу авто, и Елена подняла взгляд на чернильно-черное небо и бесконечные звезды, холодно мерцавшие над ними.
        — Королева!
        Она застыла как вкопанная, услышав испуганный голос стюарда. Запоздало вспомнила его слова: «Что-то не так».
        Елена хотела обернуться, но почувствовала стальную руку у себя на плече.
        — Садитесь в машину, ваше высочество.
        Холодный пот проступил у нее на спине. Голос мужчины был низким и суровым — не таким, как раньше, когда он сдержанно, но вполне любезно приветствовал ее. Елена все отчетливей понимала, что вовсе не хочет садиться в эту машину.
        — Минутку,  — прошептала она и наклонилась, чтобы поправить ремешок туфли и выиграть несколько секунд на раздумья. Ей было страшно, и она сохраняла спокойствие лишь огромным усилием воли. Что-то пошло не так. Люди Азиза не встретили ее, как предполагалось. А встретил этот человек, и, кто бы он ни был, от него надо бежать как можно скорее.
        Елена собрала волю в кулак. Мысли прояснились, несмотря на то что приходилось бороться с ощущением нереальности происходящего.
        Она знала об опасностях все. Знала, что такое смотреть смерти в лицо.
        И она знала: если сесть в машину, спасения не будет.
        Елена возилась с туфлями, а ее мозг лихорадочно работал: если сбросить обувь, можно побежать обратно к самолету. Стюард явно предан Азизу, и если им удастся захлопнуть дверь прежде, чем этот человек ее догонит…
        Это все же лучше, чем бежать во тьму пустыни.
        — Ваше высочество.  — В голосе мужчины послышались нотки нетерпения. Его рука настойчиво подталкивала ее в спину.
        Сделав глубокий вздох, Елена скинула туфли и побежала.
        В ушах свистел ветер, в лицо летел песок. Елена слышала за собой шум погони, а затем твердая рука обвилась вокруг ее талии, оторвав ее от земли. Но даже в этот момент она не оставила попыток вырваться. Что есть силы она пинала похитителя. Искала глазами участок голой кожи, чтобы впиться в нее зубами. Все, что угодно, ради свободы.
        Нащупав пяткой колено мужчины, она ударила что есть силы. А затем пнула его под коленную чашечку, так что ноги негодяя подкосились. Она упала на землю вместе с ним.
        Оказавшись на земле, она на мгновение задохнулась от боли, но уже через несколько секунд стала подниматься. Мужчина бросился вперед и накрыл ее своим телом, надежно припечатав к земле.
        — Восхищаюсь вашей смелостью, ваше высочество,  — хрипло прошептал он прямо ей в ухо.  — И вашей стойкостью. Но, боюсь, ни то ни другое сейчас неуместны.
        Елена пыталась стряхнуть песок, залепивший ей глаза. Самолет все еще находился в ста ярдах от нее. Сколько ей удалось пробежать? Десять футов? Двадцать?
        Мужчина перевернул ее, так что она оказалась на спине, взял ее лицо в свои руки. Она смотрела на него, а сердце выпрыгивало из груди и в легких не хватало воздуха. Он возвышался над ней, как пантера,  — гипнотизирующий янтарный взгляд, точеные, резкие черты лица. Елена чувствовала исходящий от него жар, ощущала его мощь. Этот мужчина излучал силу. Власть. Опасность.
        — Вам никогда не удастся вернуться на самолет,  — сказал он ей пугающе мягким голосом.  — К тому же люди на борту преданы мне.
        — Моя охрана…
        — Подкуплена.
        — Стюард…
        — Беспомощен.
        Елена уставилась на него, пытаясь прийти в себя.
        — Кто вы?  — сдавленным голосом спросила она. Его зубы обнажились в жестокой улыбке.
        — Будущий правитель Кадара.
        Одним плавным движением он скатился с Елены и взял ее за руку, обвив запястье своими пальцами, как наручниками. После этого он потащил ее к машинам, где их ждали двое других мужчин в черных костюмах. Один из них открыл заднюю дверь, и с шутливой любезностью ее надменный тюремщик отвесил ей замысловатый поклон:
        — После вас, ваше высочество.
        Елена смотрела в зияющую черноту салона. Она просто не может сесть в эту машину. Как только она сделает это, за ней захлопнется дверь и она окажется в полной власти своего похитителя.
        Но Елена внезапно осознала, что уже является пленницей. Возможно, если изобразить покорность или страх, у нее появится еще один шанс сбежать.
        Она посмотрела на мужчину, который изумленно наблюдал за ней, словно уже понял, о чем она думает.
        — Кто вы на самом деле?
        — Я уже ответил, ваше высочество, и вы испытываете мое терпение. А теперь садитесь в машину.  — Елена расслышала угрожающие нотки в его голосе.
        Она видела холодное удивление в янтарных глазах мужчины, но никакой жалости, никакого проблеска сострадания. Значит, у нее нет другого выбора.
        Тяжело вздохнув, она села в машину.
        Мужчина сел рядом с ней, и двери с громким стуком захлопнулись, нарушив звенящую тишину пустыни. Он бросил туфли ей на колени:
        — Они могут вам понадобиться.  — Мужчина говорил без всякого акцента, но совершенно явно он был арабом. Кадарцем. Его кожа казалась бронзовой, волосы — черными как смоль. Об острые скулы можно было порезаться.
        Все еще испытывая страх, Елена надела туфли. Ее волосы спутались, колено было ободрано, а юбка классического темно-синего костюма — порвана.
        Сделав глубокий вдох, она заправила волосы за уши и стряхнула остатки песка с лица. Выглянула в окно, пытаясь запомнить местность, но сквозь тонированное стекло почти ничего не было видно. Все, что она могла различить: зазубренные очертания гор в темноте и чудовищно мрачную пустыню Кадара. Это была маленькая страна на Аравийском полуострове. Великолепное побережье соседствовало с безжизненной каменистой пустыней.
        Елена краем глаза взглянула на своего похитителя. Он сидел, расслабленный и уверенный, но не потерявший бдительности. Кто он? Зачем похитил ее?
        И как ей теперь освободиться?
        Елена заставила себя сосредоточиться. Холодный рассудок — противоядие от паники. Мужчина, наверное, один из мятежников, о которых говорил Азиз. Незнакомец сказал, что является будущим правителем Кадара, а это значит, что он хочет захватить трон Азиза. Похоже, он похитил ее, чтобы помешать их браку, если он, конечно, в курсе условий завещания.
        Елена узнала о них, лишь когда встретила Азиза несколько недель назад на дипломатическом приеме. Его отец, шейх Хашем, недавно умер, и Азиз отпустил несколько саркастических шуток о необходимости скорого вступления в брак.
        Глава Верховного совета в ее стране, Андреас Маркос, давно хотел сместить ее. Он утверждал, что юная неопытная женщина не в состоянии управлять государством, и угрожал на следующем собрании совета поднять вопрос о существовании монархии в Талии. Но если к этому моменту она успеет выйти замуж… если у нее будет муж, принц-консорт… тогда Маркос не посмеет открыто противостоять ей.
        К тому же люди любят королевские свадьбы и будут рады празднику. Она популярна в Талии. Именно поэтому Маркос так и не решился свергнуть ее за эти четыре года. Так что замужество только укрепит ее позиции.
        Это было отчаянное решение. Она любила свою страну, людей и хотела оставаться их королевой — ради них, ради отца, который дал ей жизнь и право быть королевой.
        На следующее утро Елена отправила Азизу письмо с предложением встретиться. Он согласился, и она, не чинясь, выложила карты на стол. Ей нужен муж, который удовлетворит всем требованиям Верховного совета. Азизу надо жениться в течение шести недель, или он лишится своего титула. Они договорились заключить брак. Удобный союз без любви, который даст каждому супруга и наследников — одного для Кадара, одного — для Талии.
        Судьба Елены висела на волоске, и свадьба с Азизом аль-Бакиром казалась единственным способом сохранить власть.
        Но для начала надо выйти замуж. А для этого ей необходимо освободиться. Из машины не выпрыгнешь, придется подождать. Понаблюдать, изучить противника.
        — Как вас зовут?  — спросила Елена.
        Мужчина даже бровью не повел.
        — Халиль.
        — Зачем я вам?
        Он ответил ей непроницаемым взглядом.
        — Мы почти на месте, ваше высочество. По прибытии вы получите все ответы.
        Чудесно. Она подождет. Останется спокойной, сдержанной и продолжит подыскивать возможности для побега. И не важно, что ей очень и очень страшно. Так уже было раньше: земля уходит из-под ног, а она ничего не может поделать…
        Нет, все не так, как раньше. Она не допустит повторения. Она выберется. Как-нибудь. И не позволит какому-то там мятежнику отменить ее свадьбу.
        Халиль аль-Бакир снова посмотрел на королеву Елену. Она сидела прямо, гордо вздернув подбородок, с широко раскрытыми от страха глазами.
        Он невольно восхищался ею. Попытка сбежать была безрассудна, но смела, и он неожиданно проникся к королеве симпатией. Он знал, каково это — ощущать себя загнанным в ловушку, но не сдаваться. Разве он в детстве не пытался сбежать от своего тюремщика Абдул-Хафиза много раз, хоть и знал, что это невозможно? В пустыне не было ни единого места, где мог бы спрятаться ребенок. И все же Халиль не оставлял попыток. Пытаться — значило бороться, а бороться — значило напоминать себе, что ты жив и тебе есть ради чего жить. Шрамы на его спине — следы тех самых неудачных попыток.
        У королевы Елены не будет таких шрамов. Никто не обвинит его в том, что он плохо обходился со своей гостьей, независимо от того, что думает сама испуганная королева. Он задержит ее всего на четыре дня, пока не минут шесть недель и Азизу не придется отказаться от своих притязаний на престол. Тогда будет созван национальный референдум, чтобы решить, кто станет шейхом.
        И он как раз намерен им стать.
        А до тех пор, пока не пройдет голосование и он не сядет на трон, принадлежащий ему по праву, он будет начеку. Впрочем, он никогда и не позволял себе расслабляться — с тех самых пор, как ему исполнилось семь и отец выгнал его прямо с уроков, швырнул на острые камни перед кадарским дворцом и захлопнул дверь перед его носом.
        «Ты не мой сын».
        Тогда он в последний раз видел и отца, и мать, и свой дом.
        Халиль поморщился от воспоминаний, все еще заставлявших его сжимать руки в кулак и пылать гневом. Сейчас он не будет думать о тех черных днях. Не будет вспоминать отвращение и даже ненависть на лице отца, которого он обожал, отчаянные крики матери, которую выгнали, чтобы всего через несколько месяцев она умерла от простого гриппа, лишенная элементарной медицинской помощи. Не станет воскрешать в памяти ужас, который испытал, когда его бросили в фургон и увезли в далекое, открытое всем ветрам поселение в пустыне, или самодовольное выражение лица Абдул-Хафиза, когда маленького Халиля бросили к его ногам, как мешок мусора.
        Лучше уж думать о перспективном будущем, когда он, сын своего отца, отвергнутый ради ублюдка от любовницы, воссядет на трон королевства, править которым он был рожден.
        Спустя двадцать минут джип остановился у временного лагеря, который последние полгода Халиль называл своим домом — с тех пор, как вернулся в Кадар. Он открыл дверь и повернулся к Елене, с вызовом смотревшей на него.
        — Куда вы меня привезли?
        Он холодно улыбнулся:
        — Почему бы вам не выйти и не посмотреть самой?
        Не дожидаясь ответа, он взял ее за запястье и потянул из машины. Кожа была мягкой и прохладной. Елена приглушенно вздохнула.
        Она споткнулась о камень, попавшийся под ноги. Халиль пришел ей на помощь, не дав упасть, и почувствовал, как ее грудь на мгновение прижалась к его грудной клетке. Прошло много времени с тех пор, как он последний раз был с женщиной, и его чресла напряглись, а глубоко внутри зажегся огонь желания. Ее волосы, коснувшиеся его лица, пахли лимоном.
        Халиль твердой рукой отодвинул ее от себя. У него нет времени на подобные пустяки, и тем более с этой женщиной.
        Из второй машины вышел Ассад, его правая рука.
        — Ваше высочество,  — сказал он.
        Елена автоматически обернулась, и Халиль с мрачным удовлетворением улыбнулся. Ассад обращался к нему, а не к непокорной королеве. Хоть Халиль официально еще не заявлял претензии на титул, верные ему люди обращались к нему так, словно он уже обладал им.
        Он был поражен и обрадован тем, как много людей были преданы ему, несмотря на то что помнили его взъерошенным зареванным десятилетним мальчишкой, которого выбросили из дворца. Полгода назад он впервые вернулся в Кадар после десятилетнего отсутствия. Но люди все помнили.
        Племена, живущие в пустыне и чтущие традиции, всегда возмущались внезапным решением шейха Хашема избавиться от жены ради любовницы, которая никому не нравилась, и от сына, которого он публично объявил незаконным.
        Когда Халиль вернулся, они нарекли его шейхом племени, из которого происходила его мать, и сплотились вокруг него, настоящего шейха Кадара.
        Но все равно Халиль никому не доверял. Преданность непостоянна, любовь мимолетна. Эти уроки дались ему болезненно, но он усвоил их. Единственный, кому он полностью доверяет,  — это он сам.
        — Мы с королевой хотим освежиться,  — сказал он Ассаду по-арабски.  — Шатер подготовлен?
        — Да, ваше высочество.
        — Все доклады позже. Сейчас я займусь королевой.  — Он повернулся к Елене, которая в панике оглядывалась по сторонам, словно готовясь упорхнуть в любой момент.  — Если вы думаете о побеге,  — спокойно сказал он ей, переходя на английский,  — лучше не утруждайтесь. Пустыня тянется на сотни миль в каждую сторону, а ближайший оазис — в дне пути на верблюде. Даже если вам удастся покинуть лагерь, вы умрете если не от укуса змеи или скорпиона, то от жажды.
        Елена молча посмотрела на него. Халиль жестом позвал ее за собой.
        — Давайте освежимся, и я отвечу на ваши вопросы, как обещал.
        Елена на мгновение замялась, но выбора все равно не было, и она последовала за ним.
        Идя за Халилем, Елена оценивала окружающую обстановку. Несколько шатров стоят полукругом, лошади и верблюды привязаны под навесами.
        Ветер снова швырнул песок ей в глаза и растрепал волосы. Она поднесла руки к лицу, попытавшись избавиться от песка.
        Халиль раздвинул складки шатра и пригласил ее внутрь.
        Елена, вздохнув, попыталась успокоиться. Единственное, что она может сейчас сделать,  — разузнать как можно больше.
        Халиль жестом пригласил ее к изящному столику из тика и низким стульям с вышитыми подушечками на них. Снаружи шатры были совершенно обычными, но внутри — роскошными, с шелковым и атласным убранством, с коврами.
        — Садитесь, пожалуйста.
        — Мне нужны ответы.
        Легкая улыбка искривила губы Халиля, но его глаза остались холодными.
        — Ваше самообладание вызывает восхищение, ваше высочество. Садитесь.
        Немного посомневавшись, Елена села.
        — Где шейх Азиз?
        Точеные черты лица ее собеседника исказило раздражение, а затем, пожав плечами, он ответил:
        — Вероятно, в Сайаде, готовится к вашему приезду.
        — Но…
        — Да.  — Халиль прервал ее.  — Завтра.
        — Завтра?
        — Он получил сообщение, что вы задерживаетесь.  — В глазах Халиля отразилось что-то похожее на насмешку.  — Никто вас не ищет, ваше высочество. А когда начнут поиски, будет слишком поздно.
        Смысл сказанного был очевиден, и Елена на мгновение лишилась дара речи. Земля ушла у нее из-под ног, и ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Спокойно.
        Халиль тихо выругался.
        — Я не имел в виду то, что вы подумали.
        Она с надеждой посмотрела на него. Даже угрюмый, он был неотразим. Стройный и грациозный. Хищный.
        — То есть вы не собираетесь убивать меня.
        — Я не террорист и не убийца.
        — И при этом вы похитили королеву.
        — Боюсь, этот недобрый поступок был неизбежным.
        — Я не верю в необходимость какого-либо зла вообще,  — парировала Елена.  — Так что вы собираетесь со мной делать?
        Она и сама не была уверена, хочет ли знать ответ на этот вопрос, но неизвестность пугала. Лучше уж знать врага в лицо.
        — Ничего,  — спокойно ответил Халиль.  — Просто подержу вас некоторое время здесь в относительном комфорте.
        Один из охранников принес тарелку с едой. Елена посмотрела на блюдо с финиками, инжиром, лепешками и сливочным соусом и отвернулась. У нее не было аппетита, и потом, она не будет есть из рук врага.
        — Спасибо, Ассад,  — промолвил Халиль. Мужчина поклонился и вышел.
        Халиль присел на корточки перед низким столиком, на который Ассад поставил поднос. Посмотрел на Елену внимательным взглядом. Его глаза и правда были какого-то совершенно необычного оттенка. Со своими темными волосами, коричневато-желтыми глазами, хищной грацией, он и впрямь напоминал леопарда или пантеру.
        — Вы наверняка голодны, королева.
        — Нет.
        — Ну, по крайней мере, испытываете жажду. В пустыне опасно долго не пить.
        — Опасно,  — поправила его Елена,  — пить из рук своих врагов.
        Легкая улыбка, и Халиль с пониманием кивнул ей:
        — Хорошо, я выпью первым.
        Она наблюдала, как он наливает что-то вроде фруктового сока из глиняного кувшина в два высоких стакана. Затем он взял один из них и сделал большой глоток. С вызовом поймал ее взгляд поверх кромки стакана.
        — Довольны?  — спросил он, осушив стакан.
        У Елены пересохло во рту, в горле саднило от песка. Надо попить, если она все еще планирует побег. Так что она кивнула и протянула руку.
        Напиток в стакане был одновременно терпкий и сладкий.
        — Гуава,  — пояснил он.  — Пробовали раньше?
        — Нет. Так сколько вы намерены держать меня здесь?
        — Чуть меньше недели. Четыре дня, если точнее.
        У Елены сжалось сердце. Через четыре дня истекут шесть недель, которые даны Азизу на женитьбу. Он утратит право на титул, и Халиль должен знать это. Наверняка выжидает случай захватить власть.
        — И что дальше?  — спросила она.
        — А это уже не ваше дело.
        — А со мной что будет?
        Халиль сел в низкое, богато украшенное кресло, в раздумье глядя на нее. И без того расшатанные нервы Елены начинали сдавать.
        — Отпущу вас, конечно.
        — Так просто?  — Она покачала головой, слишком напуганная, чтобы почувствовать облегчение.  — Вас ведь будут судить.
        — Не думаю.
        — Нельзя так просто похитить главу государства.
        — И все же я это сделал.  — Он отпил сок, задумчиво глядя на нее.  — Вы меня заинтриговали, королева. Должен признаться, мне было интересно, что за женщину Азиз выбрал себе в жены.
        — Ну и как, удовлетворены?  — съязвила она. Глупо. Где ее спокойствие и самоконтроль?
        Халиль еле заметно улыбнулся:
        — И близко нет.
        Он посмотрел ей в глаза, и внезапно она уловила в его взгляде сексуальный интерес. К своему удивлению и стыду, в ответ она ощутила не только трепет ужаса, но и что-то еще. Не страх, а скорее… предвкушение. Да, но почему? Ей ничего не нужно от этого человека, кроме свободы.
        — И я не буду удовлетворен, пока Азиз не утратит право на трон, а я не получу его.
        — Вы один из повстанцев, о которых говорил Азиз.
        На секунду его взгляд полыхнул гневом, но потом он просто покачал головой:
        — Похоже на то.
        — По какому праву вы намерены занять трон?
        — А какие права у Азиза?
        — Он наследник.
        — Вы знаете историю Кадара, ваше высочество?
        — Немного,  — ответила она, хотя ее познания в области кадарской истории были весьма поверхностными. Времени на изучение культурно-исторического наследия страны ее будущего мужа было немного.
        — Вы знаете, что долгое время это была мирная, процветающая страна — независимая, даже когда другие страны маялись под гнетом больших империй?
        — Да, я в курсе.
        Азиз упоминал это, потому что ее страна была в такой же ситуации: маленький остров в Эгейском море между Турцией и Грецией, Талия почти тысячу лет наслаждалась миром и независимостью.
        И на ней это все не закончится.
        — Возможно, вы также знаете, что шейх Хашем поставил под угрозу стабильность страны своим довольно странным завещанием?  — Он снова повернулся к ней, вопросительно приподняв бровь.
        Елена обнаружила, что ее взгляд необъяснимым образом прикован к губам Халиля — пухлым, красиво очерченным. Она заставила себя смотреть выше и встретила любопытный взгляд Халиля. Она решила, что нет смысла изображать неведение.
        — Да, я прекрасно знаю об этом. Именно поэтому я и здесь — чтобы выйти замуж за шейха Азиза.
        — То есть не по любви?  — саркастически спросил Халиль, и Елена сразу насторожилась.
        — Не думаю, что это вас касается.
        — Учитывая, что вы здесь в моем полном распоряжении, меня касается все.
        Она сжала губы и ничего не ответила. Кадарцы верят, что этот брак заключается по любви, хотя ни она, ни Азиз почти ничего не говорили на эту тему. Люди верят в то, во что хотят верить, им нравятся сказки о влюбленных принцах и принцессах. Если это поможет установить стабильность в их странах, то так тому и быть. Она вполне может жить дальше, играя в этой пьесе. Но признаваться в этом Халилю — нет!
        — Скрытничаете, так-так,  — тихо сказал Халиль.  — Знаете, я вырос в Америке. И я вовсе не такой варвар, как вы думаете.
        Елена сложила руки на груди.
        — И тем не менее вы демонстрируете мне прямо противоположное.
        — Разве? Вот вы сидите на удобном стуле, вам предложены напитки. Хотя мне жаль, что вы немного пострадали.  — Он указал на ее поцарапанное колено.  — Позвольте предложить вам пластырь.
        — Не надо.
        — В пустыне в такие ссадины очень легко занести инфекцию. В порез попадает песчинка, и вот вам уже заражение.  — Халиль подался вперед, и на мгновение его взгляд потеплел.  — Не глупите, ваше высочество. Видит бог, я понимаю ваше желание сопротивляться, но вы зря только тратите силы, споря со мной по столь ничтожным поводам.
        Елена сглотнула. Он, конечно, прав: глупо отказываться от медицинской помощи. Она кивнула. Халиль встал со стула, подошел к выходу из шатра и что-то сказал охраннику на улице.
        Елена осталась на месте, прислушиваясь к учащенному биению сердца. Через несколько минут Халиль вернулся к столу с куском ткани, миской воды и тюбиком мази в руках.
        К неподдельному изумлению Елены, Халиль опустился перед ней на колени. Она вжалась в спинку стула.
        — Я могу сама.
        — Но тогда вы откажете мне в удовольствии.
        Учащенно дыша, она замерла, а он откинул подол юбки с ее колена. Он всего-навсего смазывал ссадину мазью, но ей казалось, будто ее ударило током. Халиль намочил ткань и приложил к царапине на колене.
        — Кроме того, вы можете пропустить песчинки, а мне совсем не хочется, чтобы меня потом обвинили в плохом обращении с вами.
        Елена не ответила: она не могла говорить. Только дышать. Всем своим существом она была сконцентрирована на нежном прикосновении этого мужчины, на том, как его пальцы скользят по ее колену — это и близко не было чувственным прикосновением, и все же…
        Она осторожно выдохнула и уставилась на его макушку, его иссиня-черные, коротко подстриженные волосы. «Интересно, мягкие они на ощупь или жесткие»,  — подумала она и тут же себя отругала. Какого черта она думает о его волосах, о прикосновении его рук к своей коже? Этот человек — враг. И последнее, что ей следует делать,  — отдаваться ощущениям, даже чему-то такому неподотчетному, как физическое желание.
        Он нажал чуть сильнее, и внутри ее с новой силой вспыхнул огонь желания.
        — Думаю, достаточно,  — сдержанно сказала она и попыталась высвободить ногу.
        Он указал на тюбик:
        — Антисептическая мазь. Очень важно.
        Стиснув зубы, она замерла на месте, а он выдавил небольшое количество мази на ладонь и нанес на порез. Немного защипало, но куда болезненнее было притяжение, которое она ощутила от прикосновения его рук к своей чувствительной коже.
        Таких ощущений Елена еще не испытывала, но это просто говорит о том, что она не очень опытна в отношениях. В любом случае ничего с этим не поделаешь, так что лучше просто не придавать значения. Не обращать внимания на мурашки на коже и бабочек в животе. Это все как-то неуместно. Она никогда не поддастся его влиянию и не позволит затуманить свой разум.
        Сейчас ее единственная цель, единственное желание — сбежать от этого мужчины и предотвратить его намерение отменить ее свадьбу.
        Глава 2
        Халиль почувствовал, как напряглось тело Елены под его прикосновениями. Интересно, почему он решил сам обработать порез? Ответ очевиден: потому что он хотел дотронуться до нее. Потому что желание на мгновение заглушило голос рассудка.
        Ее кожа была гладкой, как шелк. Когда он последний раз прикасался к женскому телу? Семь лет во Французском Иностранном легионе научили его воздержанию.
        К тому же королева Елена, невеста Азиза,  — последняя, кого стоит воображать в качестве любовницы. Зачем усложнять и без того непростой дипломатический маневр?
        Похищение главы государства было просчитанным и необходимым риском. Единственный способ заставить Азиза созвать референдум — сделать так, чтобы он утратил право на трон. То есть предотвратить его скоропалительную свадьбу.
        Завещание отца еще раз показало, каким жестоким диктатором он был. Неужели он хотел наказать обоих сыновей? Или в последние дни жизни он и впрямь жалел о том, как обошелся со своим первенцем? Этого уже никогда не узнать. Но он, Халиль, извлечет выгоду из этих странных условий, которые словно подталкивали его к захвату власти.
        — Ну вот, готово.  — Халиль разгладил юбку на ее коленях.  — Вижу, вы порвали одежду. Мои извинения. Вам предоставят новую.
        Она пристально смотрела на него, словно выискивая слабые места. Халиль внимательно посмотрел на нее в ответ. Очень красивая женщина: нежная кожа, серые глаза с золотистыми крапинками, густые темные волосы, хоть и спутанные и присыпанные песком, блестели в свете свечей.
        Его взгляд остановился на ее губах — розовых, сочных, совершенных. Зовущих к поцелуям. Желание вспыхнуло с новой силой, требуя удовлетворения. Халиль встал.
        — Вы наверняка голодны, ваше высочество. Надо поесть.
        — Я не хочу.
        — Как вам угодно.
        Он сам взял кусок лепешки.
        — Интересно, почему вы согласились выйти за Азиза. Не из-за богатства: Талия процветающая страна. Не ради власти: вы и так уже королева. И, как мы уже знаем, не по любви.
        — Может, и по любви.  — Ее голос был низким, с приятной хрипотцой. Она бесстрашно посмотрела ему в глаза, но Халиль услышал ее прерывистое дыхание и улыбнулся.
        — Не думаю, ваше высочество. Мне кажется, вы выходите за него, потому что вам что-то нужно. Но что? Ваши подданные вас любят. В стране царит стабильность. Так что же толкает вас на брак с лицемером, не имеющим законных прав на трон?
        — Я думаю, это вы лицемер, Халиль.
        — К сожалению, не вы одна так считаете. Но вы скоро поймете, что были не правы.
        — Вы и впрямь верите, что имеете право на трон?
        — Я не верю, я знаю.
        — Но как это возможно? Азиз — единственный сын шейха Хашема.
        Хотя Халиль и привык слышать подобное, слова Елены задели его. Он испытал знакомый приступ гнева, который подавил усилием воли, и холодно улыбнулся:
        — Похоже, вам стоит освежить свои познания в кадарской истории. У вас будет масса времени на это, пока вы в пустыне.
        Впрочем, она, конечно, не найдет ответ ни в одном учебнике. Его отец сделал все, чтобы стереть существование Халиля из истории.
        — А если я не желаю оставаться в пустыне?
        — Боюсь, у вас нет выбора. Но уверяю, ваше пребывание здесь будет максимально комфортным.
        Елена облизнула губы, и этот невинный жест снова вызвал в нем всплеск вожделения, которое он старался подавить. Королева — красивая женщина, а его тело, так долго лишенное чувственных удовольствий, обречено реагировать на близость к ней. Но это не значит, что он собирается потакать своим желаниям. Хотя, возможно, самое привлекательное в Елене не внешность, а сила духа. Даже напуганная, она сохраняет горделивый вид, а ее серые глаза бросают ему вызов. Халиля восхищала ее воля к победе — ему это так знакомо!
        Доводилось ли ей сталкиваться с трудностями и лишениями? Он знал, что она пережила трагедию. Елена взошла на трон в девятнадцать лет, после того как ее родители погибли от бомбы террориста. Сейчас ей всего двадцать три, и, хотя она выглядит очень юной, ее поведение делает ее старше. Она слишком уверена в себе.
        Елена встала.
        — Вы не можете держать меня здесь. Халиль улыбнулся. Ему почти стало ее жалко.
        — Азиз скоро пошлет за мной своих людей. Меня будут искать.
        — Завтра. К этому времени все следы в пустыне исчезнут.  — Халиль посмотрел, как полощутся края шатра на ветру.  — Кажется, надвигается буря.
        Елена покачала головой:
        — Как вам все это удалось? Отправить Азизу фальшивое сообщение, убедить пилота сесть в другом месте?
        — Не все преданы Азизу. На самом деле мало кто за пределами Сайада. Вы знаете, что он был в стране всего несколько дней со времен своего детства?
        — Я знаю, что он очень популярен в Европе.
        — Вы имеете в виду, в загородных ВИП-клубах. Здесь же джентльмен-плейбой не так популярен.
        — Это всего лишь дурацкое прозвище, приклеенное к нему желтой прессой.
        — И все же оно к нему легко пристало. Азиз — европейский плейбой, который проводит все свое время на вечеринках и за игрой в поло. У него и бизнес есть, какие-то финансовые спекуляции — всего лишь прикрытие, чтобы кутить в Европе и не приезжать на родину.
        «Азизу нет никакого дела до Кадара,  — с горечью думал Халиль.  — Он не заслуживает трон. И не только потому, что незаконнорожденный».
        — Не важно, какого вы мнения об Азизе. В любом случае у вас нет права похищать королеву,  — заявила ему Елена, решительно выпятив подбородок.  — С вашей стороны было бы мудро остановиться сейчас и освободить меня. Я не буду выдвигать против вас обвинения.
        Усилием воли Халиль подавил смех.
        — Как великодушно с вашей стороны.
        — Вы же не хотите попасть под трибунал,  — продолжала настаивать Елена.  — Как вы можете быть шейхом, если совершили преступление? Спровоцировали международный конфликт? Вас привлекут к ответственности.
        — В нашей стране все по-другому, вот увидите.
        — А в моей — нет. Думаете, мой совет, моя страна смирятся с тем, что королева похищена?
        Он пожал плечами:
        — Вас просто ненадолго задержали, ваше высочество, это вынужденная мера. А поскольку Азиз не имеет законных прав на трон, вы должны быть благодарны, что я предотвратил брак, о котором вы, несомненно, пожалели бы.
        Ее глаза метали молнии.
        — А что, если ваш план провалится?
        Халиль холодно улыбнулся:
        — Не думаю, что это возможно.
        Елена покачала головой. Ее глаза, два золотисто-серых озера, напомнили ему, как отражается заходящее солнце в воде.
        — Вы не можете это сделать! Люди, тем более мировые лидеры, так не поступают!
        — У нас тут все по-другому.
        — Но не настолько же. Вы сумасшедший.
        Он снова подавил вспышку ярости.
        — Нет, ваше высочество. Я не сумасшедший, просто полон решимости. А сейчас уже поздно. Я думаю, вам пора идти в свои покои. У вас будет личный шатер и все, что пожелаете, как я уже говорил. Наслаждайтесь своим пребыванием в Кадаре.

* * *
        Елена мерила шагами красивый шатер, в который Ассад проводил ее час назад. Внутри стояла просторная двуспальная кровать с мягким матрасом, застеленная шелковыми и атласными покрывалами, устланная подушками. Несколько тиковых стульев и шкаф для одежды, которой у нее даже не было, дополняли обстановку.
        Взяли ли они ее багаж из самолета? Вряд ли. К тому же она много и не брала в Кадар, намереваясь пробыть тут всего три дня: скромная церемония, быстрый медовый месяц и возвращение в Талию, чтобы представить Азиза своим подданным. А теперь ничего из этого не произойдет. Если никто не спасет ее, свадьбы не будет. А значит, Азиз не взойдет на трон, и она ему уже будет не нужна. А она, к сожалению, все еще будет в нем нуждаться.
        До созыва совета в следующем месяце ей нужно найти мужа, принца-консорта.
        Елена села на украшенный вышивкой стул и обхватила голову руками. Даже сейчас она все еще не могла поверить, что это не сон, что она действительно похищена.
        Хотя почему нет? Разве самое плохое в ее жизни уже не случилось? На мгновение она вспомнила звук взрыва и тяжесть безжизненного тела отца.
        Да и дальше ее преследовали несчастья, одно за другим. Консервативные и лицемерные члены совета Талии мечтают дискредитировать ее и даже лишить власти. Они не хотят, чтобы Талией управляла молодая женщина. Так долго она пыталась доказать им, на что способна. Но они считали ее глупой и безответственной, подвергали сомнению каждое ее слово и действие. А все из-за одной глупой ошибки, которую она совершила в девятнадцать лет, сломленная печалью и одиночеством. Прошло почти четыре года, но все хорошее, что она сделала, все счета, которые она подписывала,  — по-прежнему ничего не значили. По крайней мере в глазах Маркоса. А все остальные просто заглядывают ему в рот. Талия — страна традиций. Они хотят видеть мужчину во главе государства.
        На глаза навернулись слезы, но Елена яростно смахнула их. Она не маленькая девочка, чтобы плакать над разбитой коленкой. Она взрослая женщина, которая четыре года доказывала, что обладает силой и выносливостью мужчины.
        Нельзя допустить, чтобы все закончилось только потому, что какой-то ненормальный мятежник решил присвоить себе право на трон.
        Вот только Халиль не кажется ненормальным. Невозмутимый, самоуверенный — да. Но как он может быть законным наследником? И неужели он правда считает, что может занять трон прямо под носом у Азиза?
        Когда ее хватятся в Сайаде и сопровождавший ее кадарский дипломат поднимет тревогу, Азиз отправится на поиски — и найдет ее. Потому что он в таком же отчаянном положении, как и она. Впрочем, учитывая, что сейчас она в плену посреди пустыни, возможно, ее положение чуть более отчаянное.
        Внезапно с ужасающей ясностью Елена поняла, что Азиз может найти себе и другую невесту. Почему нет? Они встречались всего несколько раз, инициатива исходила от нее. Он все еще может подыскать кого-то другого, хотя у него и осталось на это мало времени.
        Учел ли это Халиль? Что мешает Азизу взять первую попавшуюся женщину и жениться на ней, просто чтобы выполнить условия завещания? Надо растолковать это Халилю. Это ее последний шанс.
        Преисполненная угрюмой решимости, Елена рванула к выходу из шатра и шагнула прямо в тьму пустынной ночи — только чтобы наткнуться на двух часовых, стеной преградивших ей дорогу. Она посмотрела на их бесстрастные лица, на винтовки, прижатые к груди, и дерзко вздернула подбородок:
        — Я хочу поговорить с Халилем.
        — Он занят, ваше высочество.  — Голос охранника прозвучал мягко и вместе с тем неумолимо.
        — Чем-то более важным, чем охрана его прав на наследование престола?  — парировала она.  — У меня есть сведения, которые будут ему интересны.
        Охранники продолжали молча смотреть на Елену.
        — Пожалуйста, вернитесь в шатер, ваше высочество. Поднимается ветер,  — сказал один из них.
        — Передайте Халилю, что ему нужно поговорить со мной.  — К своему несказанному огорчению, Елена услышала жалобные нотки в своем голосе.  — Скажите, что у меня для него есть важная информация.
        Один из охранников положил руку ей на плечо, и Елена окаменела под его прикосновением.
        — Не трогайте меня.
        — Для вашей собственной безопасности, ваше высочество, вы должны вернуться в шатер.  — И, развернув Елену лицом к входу, он слегка подтолкнул ее, словно она была маленьким ребенком, которого отправили в угол.
        Халиль сидел в своем шатре за тиковым столом и пальцем чертил маршрут через пустыню — из своего лагеря в Сайад. Триста миль. Триста миль до победы.
        Невольно, не в силах удержаться, он посмотрел в угол карты, на негостеприимный клочок мрачной пустыни, где жило одно-единственное кочующее племя — племя его матери.
        Абдул-Хафиз мертв, и племя матери теперь поддерживает его. И хотя они даже провозгласили его шейхом, он не приехал, чтобы поблагодарить их за оказанную честь.
        Он никак не мог заставить себя вернуться на бесплодный клочок земли, где он страдал три долгих года.
        У него до сих пор сжималось сердце, когда он видел это место на карте, а память рисовала жестокое, насмешливое лицо Абдул-Хафиза, замахивающегося кнутом на жалкую фигурку маленького Халиля.
        — Женщина спрашивает вас.  — У входа в шатер стоял Ассад.  — Говорит, у нее есть важная информация для вас.
        — Какая?
        Ассад пожал плечами:
        — Кто знает. Она доведена до отчаяния и, вероятно, лжет.
        Халиль побарабанил пальцами по столу. Елена и впрямь в отчаянии, и это делает ее безрассудной. Непокорной. Несомненно, ее попытка вызвать его на разговор — очередная уловка, способ освободиться. И лучше бы проигнорировать ее просьбу. Проводить как можно меньше времени с женщиной, которая зря вводит его в искушение.
        — Надо с этим разобраться,  — сказал он мгновением позже.  — Я навещу ее.
        — Привести ее сюда?
        — Я сам зайду к ней в шатер.  — Халиль встал со стула, стараясь не обращать внимания на желание, вновь возникшее при мысли о королеве.
        Ветер дул ему в лицо, забрасывая песком, пока он шел через весь лагерь к шатру Елены. Вокруг люди сидели на корточках у костров или чистили свое оружие и ухаживали за животными. При виде этой картины, глядя на преданных ему людей, Халиль исполнился теплых чувств и в то же время что-то отозвалось болью внутри.
        Эти люди — самые близкие для него. Почти что семья, которой у него не было двадцать девять лет.
        Дайма, конечно, была его семьей, и он бесконечно благодарен ей за то, что она для него сделала. Она в буквальном смысле слова спасла его: кормила, поддерживала, верила в него. Да, он многим ей обязан. Но Дайма никогда не понимала, что им движет. Не понимала, насколько ему важно вернуть все утраченное, вернуть самого себя. А эти люди понимали.
        Отогнав непрошеные мысли, Халиль решительно вошел в шатер Елены.
        Елена принимала ванну.
        И это стало для него ударом под дых: бескрайняя тьма снаружи, и вдруг отблеск тусклого света свечей на золотистой коже ее спины. Единственный звук — плеск воды о края глубокой медной кадки, в которой мылась Елена,  — а затем его шумный вздох, как волна желания, захлестнувшего его с головой.
        Елена замерла, выронив мочалку, и обернулась. Их взгляды встретились. Схлестнулись. Она молчала, не двигалась. Халиль тоже. Время будто замерло — мгновение, полное ожиданий и прекрасное в своей простоте, остановилось.
        Она была удивительно красива. Изящные очертания ее спины напомнили Халилю изгибы виолончели. Завиток темных волос выбился из прически и упал на шею, остальные были заколоты на макушке. Как будто издалека до него донесся звук ее учащенного дыхания. Халиль понял, что она напугана. Ему стало стыдно, и он резко отвернулся.
        — Приношу свои извинения. Я не знал, что вы принимаете ванну. Я подожду снаружи.
        Халиль выскочил из шатра. Часовые быстро подошли к нему, но он отослал их прочь. Внутри его все еще бешено пульсировало желание, в паху болело. Он скрестил руки на груди и приказал своему телу отменить эту предательскую реакцию.
        Но, как ни старался, Халиль не мог изгнать совершенный образ Елены из своей головы.
        Спустя несколько бесконечных минут он услышал шорох позади себя. Это появилась Елена в махровом халате, полностью скрывающем ее тело от шеи до пальцев ног.
        — Можете войти.  — Ее голос был хриплым, щеки пылали румянцем не то от жаркой ванны, не то от их неожиданной встречи.
        Халиль вошел в шатер. Елена уже была в противоположном углу, а между ними, как барьер, стояла медная кадка.
        — Простите, не знал, что вы принимаете ванну.
        — Да, вы так сказали.
        — Вы мне не верите?
        — А почему я вообще должна вам верить? Вы пока что действуете не очень-то достойно.
        Халиль выпрямился во весь рост, все следы желания испарились перед лицом ее явного презрения.
        — А достойно будет допустить, чтобы моей страной управлял тот, кто не имеет на это права?
        — Не имеет права?  — Елена насмешливо тряхнула головой, отчего еще несколько завитков упали ей на щеку.
        Рука Халиля дрогнула от внезапного абсурдного желания дотронуться до этих прядей и убрать их с ее лица. Но вместо этого он сжал руку в кулак.
        — Азиз не является законным наследником.
        — Мне все равно!  — резко и отчаянно крикнула она.
        Халиль почувствовал, как легкая тоска в его сердце окрепла, стала определеннее. Конечно же ей все равно.
        — Я понимаю, ваше высочество,  — коротко ответил он.  — Хотя ваши причины для брака с Азизом мне по-прежнему не совсем ясны. Власть, вероятно.  — Он позволил презрению прозвучать в своем тоне, но она никак не отреагировала на это, разве что слегка усмехнулась.
        — Власть? Я ожидала, что вы это скажете.  — Она зажмурилась на мгновение, а когда вновь открыла свои золотисто-серые глаза, Халиль с удивлением увидел в них бездну ничем не прикрытой тоски.  — Я хотела сказать, что, пока я здесь, мне ни до чего нет дела. Я вижу, что этот… этот конфликт очень важен для вас. Но, удерживая меня здесь, вы не достигнете своих целей. Азиз просто женится на ком-то другом. У него есть четыре дня в запасе.
        — Я знаю.  — Он с восхищением и любопытством смотрел на нее. Почему она все-таки согласилась выйти за Азиза? Что дает ей этот брак?
        — Ну так зачем тогда держать меня здесь?  — настаивала Елена.  — Для выполнения условий завещания подойдет и любая другая женщина.
        — Он не пойдет на это.
        — Пойдет. Мы едва знакомы, виделись всего пару раз.
        — Знаю.
        — Тогда отчего же вы думаете, что он будет хранить мне верность?  — спросила она.
        Халиль также задавал себе этот вопрос: почему кто-то должен быть предан ему?
        Человек, которого он любил больше всех на свете, предал и отверг его.
        — Честно говоря, думаю, дело не в верности. Скорее в политических соображениях.
        — Точно. И именно поэтому он женится на ком-то еще.
        — И еще больше отвратит от себя людей? Им нравится идея королевской свадьбы. Больше, чем сам Азиз. А если он будет менять женщин, как перчатки…  — Как делал отец. Нет, этого он Елене не скажет.  — Это будет непопулярное решение. И еще больше навредит ему.
        — Но ведь в противном случае он потеряет корону.
        — Не обязательно. Он не говорил вам?  — Халиль мрачно усмехнулся.  — В завещании говорится, что, если Азиз не женится за шесть недель, он должен созвать национальный референдум, и люди сами выберут шейха.
        — И вы надеетесь, что это будете вы?
        Халиль рассмеялся:
        — Не будьте таким скептиком.
        — Кто вы?
        — Будущий правитель Кадара, как я вам уже говорил.  — Он испытующе посмотрел на Елену и снова увидел отчаяние в ее взоре.
        — Но если Азиз все-таки женится на ком-то еще, что будет дальше?
        — Это может привести к гражданской войне. Не думаю, что ему это нужно. Возможно, ваше высочество, я рискую. Вы правы, допуская, что он может взять в жены другую женщину. Но я по-прежнему не уверен, что он пойдет на это.
        — Почему просто не встретиться с ним и не попросить созвать референдум?
        — Потому что он знает, что проиграет.
        — А если дело дойдет до войны, вы готовы к ней?
        — Я сделаю все для защиты законов моей страны. Не заблуждайтесь на этот счет, королева.
        Елена вздрогнула от его непримиримого тона, и Халиль немного смягчился. Елена тут ни при чем. Она жертва конфликта, к которому не имеет отношения. В любых других обстоятельствах он бы первый поаплодировал ее смелости и решимости.
        — Простите,  — сказал он после паузы.  — Я понимаю, что ваши планы в отношении Азиза рухнули. Но, учитывая, что они появились у вас совсем недавно, вы это переживете.  — Он не хотел, чтобы это прозвучало резко, но, кажется, именно так и вышло, и Елена снова вздрогнула.
        Она отвернулась, смотря куда-то вдаль.
        — Думаете?  — В ее голосе снова прозвучало отчаяние, природу которого Халиль хотел, но не мог понять.
        — Знаю. Вы же не по любви замуж собирались. А значит, ваше сердце вряд ли разбито.
        — Что вы знаете о разбитых сердцах?  — ответила она насмешливо.  — У вас, похоже, и сердца-то нет.
        — Может, и нет. Но вы же не любите Азиза?  — Ему все-таки было интересно, хотя он и пытался подавить любопытство. Зачем ему что-то знать о Елене, ее мотивах и ее сердце? И все же он задал вопрос.
        — Нет,  — ответила она через мгновение.  — Конечно же я не люблю его. Я едва его знаю. Мы встречались-то всего дважды, на пару часов.  — Елена тяжко вздохнула, но затем взяла себя в руки. В ее глазах вспыхнул огонь.  — Но вы обещаете, что освободите меня через четыре дня?
        — Даю вам слово. Вы же не думаете, что я причиню вам вред?
        — Почему я не должна так думать? Похитители обычно способны и на другие преступления.
        — Этот злой поступок необходим. Я уже объяснял вам, ваше высочество.
        — А что еще является вынужденным злом, Халиль?  — парировала она. Ему не понравилось выражение безнадежности, появившееся на ее лице. Словно внутри ее погас свет.  — Когда вы оправдываете одно зло, очень легко оправдать и другое.
        — Вы так говорите, будто знаете это по опыту.
        — Так и есть.
        Халиль уже открыл рот, чтобы задать еще один вопрос, но передумал. Зачем ему понимать эту женщину? Ему просто надо задержать ее здесь на несколько дней. Жаль, конечно, что она расстроена. Но так уж сложились обстоятельства. Ее будущее, ее жизнь не будут связаны с чужим человеком.
        — Обещаю, я не причиню вам зла. Через четыре дня вы будете свободны.
        Она молча кивнула, и Халиль вышел из шатра.
        Глава 3
        Елена проснулась и зажмурилась от яркого солнца, лучик которого пробился сквозь маленькую щелку в ткани шатра. Тело ломило от усталости.
        Всю ночь она лихорадочно обдумывала ситуацию и заснула только на рассвете.
        Она потянулась, гадая, что готовит ей грядущий день.
        Несколько часов она перебирала в уме все возможные варианты. Что, если ей удастся украсть мобильный телефон и связаться с кем-нибудь. Но кому звонить? Попросить оператора соединить ее с Кадарским дворцом? С главой совета в Талии, который, скорее всего, обрадуется новости о ее похищении.
        А может, подружиться с кем-то из охранников и уговорить помочь? Это еще менее вероятно: никого из охраны не трогает ее бедственное положение.
        Устроить пожар? Чтобы спутники, пролетающие самолеты или вертолеты зафиксировали задымление?
        Каждый следующий вариант спасения казался более смехотворным, чем предыдущий, но все же Елена отказывалась признать поражение. Сдаться — значит потерять корону.
        Чем дольше она здесь останется, тем больше вероятность, что Азиз женится на ком-то еще, что бы ни говорил Халиль. Но даже если он не найдет другую, на ней Азиз все равно не успеет жениться. Созовет свой референдум и вообще не будет в ней нуждаться.
        Но он сам все еще нужен ей. Ей нужен кто-то, чтобы выйти замуж в следующем месяце, как она пообещала совету. Кто-то, кто станет отцом ее детей…
        От всех этих мыслей ее замутило, сердце сжалось. Ее план выйти за Азиза был вызван отчаянием, искать другого жениха нелепо. Что же ей теперь делать?
        Вздохнув, Елена встала с постели. Рядом послышался звонкий голос, и секунду спустя в шатер вошла женщина с кувшином воды.
        — Доброе утро, ваше высочество,  — произнесла она, присев в быстром реверансе, и Елена в ответ пробормотала слова приветствия, прикидывая, не может ли эта женщина стать ее союзницей.
        При виде воды в кувшине Елена вспомнила вчерашнюю ванну и не вовремя появившегося Халиля. Пламя в его глазах принесло ей одновременно боль и наслаждение. Быть желанной — страшная сила. Восхитительная, да, но и пугающая, особенно если ты объект желания такого мужчины, как Халиль.
        Елена подумала, что решение принять ванну было глупым, но, когда двое безмолвных охранников внесли бочку и наполнили ее горячей водой, она не смогла устоять.
        Она утомилась, была вся в песке, каждая мышца ныла от боли и усталости, и мысль о погружении в воду с розовыми лепестками на поверхности показалась ей невероятно привлекательной. Ванна может очистить сознание так же хорошо, как и тело, и к тому же она никак не ожидала, что Халиль придет к ней ночью.
        И все же он видел ее… О, как он на нее смотрел! Елена вновь покраснела. Высокие края бочки укрывали ее тело от любопытных глаз, к тому же она сидела к нему спиной.
        Но все же жар и сила его взгляда не выходили у нее из головы.
        — Нужно ли вам что-нибудь еще, ваше высочество?  — спросила женщина с приятным акцентом.
        «Да,  — подумала Елена.  — Свобода». Она натянуто улыбнулась:
        — Все чудесно, спасибо. Это вы приготовили мне ванну прошлой ночью?
        Женщина кивнула:
        — Да, я подумала, вам захочется освежиться.
        — Было чудесно, спасибо. А где вы взяли воду? Здесь где-то рядом оазис?
        — Да, сразу за скалами.
        — Так он находится в укромном месте? Я бы с удовольствием искупалась, если можно.
        Женщина улыбнулась:
        — Если шейх Халиль не будет против, это вполне возможно. Там просто чудесно.
        — Спасибо.
        Елена не знала, даст ли ей это возможность для побега или привлечения внимания тех, кто ее ищет. Но, по крайней мере, это шанс. Осталось получить согласие Халиля.
        — Будете готовы — выходите,  — продолжила женщина.  — Шейх Халиль ждет вас.
        Уже во второй раз женщина назвала Халиля шейхом. Хорошо бы выяснить, отчего он так уверен в своих правах на трон. Но она не станет спрашивать — не хочет ничего знать о нем или, боже сохрани, обнаружить какую-то симпатию к нему.
        Несколько минут спустя, одетая в выданные ей брюки хаки и рубашку на пуговицах, с аккуратно заплетенными волосами, Елена вышла из шатра.
        От сияния пустынного солнца, ярко-синего неба и прозрачного воздуха у Елены на мгновение перехватило дыхание. Ее ослепила суровая красота пустыни. Хотя она того и не хотела.
        Халиль в одиночестве ел под навесом. При приближении Елены он встал.
        — Пожалуйста, садитесь.
        — Спасибо.  — Она присела на краешек стула, и Халиль удивленно приподнял бровь.
        — Решили быть любезной сегодня?
        Елена пожала плечами.
        Он налил ей кофе из латунного чайника. Напиток был густым, темным и пах кардамоном.
        — Это кадарский кофе,  — сказал Халиль.  — Пробовали когда-нибудь?
        Она покачала головой и сделала глоток. Кофе был крепкий, но скорее приятный.
        — Вы бы следовали кадарским традициям, если бы стали невестой Азиза?
        — Возможно, я все еще его невеста. Может, он еще найдет меня.
        Халиль смерил ее надменным, самоуверенным взглядом:
        — Я не разделяю ваших надежд, ваше высочество.
        — Зато верите в свои.
        — Как я уже говорил вам, кадарцы не поддерживают Азиза.
        Он конечно же преувеличивает? Азиз говорил о некой нестабильности, но не о том, что он непопулярный правитель.
        — За пределами Сайада, вы сказали. А почему они его не поддерживают? Он единственный сын шейха, а наследование всегда было династическим.
        — Может, вы прислушаетесь к моему совету и освежите свои познания в кадарской истории?
        — И что же мне стоит почитать, по-вашему?
        Она приподняла бровь, пытаясь выровнять тон.
        — У меня с собой есть небольшая библиотека. Я буду счастлив дать вам одну из книг. Хотя вы и не найдете там те ответы, что ищете.  — Халиль улыбнулся, словно забавляясь, и эта улыбка смягчила его черты, сделав его еще более привлекательным, чем когда он был холодным и жестким.
        — А где же мне их тогда найти? На мгновение он задумался.
        — Не думаю, что вас удовлетворят любые ответы, ваше высочество. Не сейчас. Но когда вы будете готовы выслушать меня и понять, что в этой истории больше нюансов, чем вам сказал Азиз, я вам все расскажу.
        — О, как мне повезло,  — насмешливо ответила Елена. Но впервые за все время она почувствовала настоящее смятение. Он так уверен в своих словах. Что, если под этим есть какие-то основания? Впрочем, нет. Он мятежник. Самозванец. Все остальные предположения немыслимы.
        К ее удивлению, Халиль подался вперед и накрыл ладонью ее руки. Елена почувствовала, как тепло его рук передается всему ее телу.
        — Вы не хотите проявлять любопытство. Но проявляете.
        — Зачем бы мне интересоваться преступником?  — съязвила она.
        Халиль улыбнулся и убрал ладонь.
        — Помните, что я сказал. У этой истории есть другая сторона.  — Он обернулся, намереваясь уйти, и Елена в растерянности уставилась на его спину: она упустила возможность спросить его про оазис.
        — А что мне делать эти четыре дня?!  — крикнула она ему вслед.  — Сидеть запертой в своем шатре?
        — Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы планировать побег,  — обернулся Халиль.
        — А что, если так?
        — Я найду вас. Надеюсь, до того, как вы погибнете.
        — Прелестно.
        — Пустыня — опасное место. Скорпионы, змеи, песчаные бури, которые за секунды могут занести песком шатры, не то что человека.
        — Я знаю.  — Елена сжала губы и уставилась в свою тарелку.
        Халиль предложил ей свежие фрукты: немного инжира, фиников, сочные ломтики дыни… Она взяла вилку и наколола кусочек папайи.
        — Так я могу быть уверен, что вы не сбежите?  — спросил Халиль.
        — Хотите, чтобы я пообещала?
        — Нет,  — через мгновение ответил он.  — Я не верю обещаниям. Просто не хочу, чтобы ваша смерть была на моей совести.
        — Как предусмотрительно,  — рассмеялась Елена.  — Я тронута.
        К ее удивлению, он снова улыбнулся, на щеках заиграли ямочки.
        — Я предполагал, что так и будет.
        — Так я могу покидать шатер, если не собираюсь сбежать? Женщина, которая принесла мне воду, сказала, что тут есть оазис.  — Елена задержала дыхание, стараясь казаться как можно безмятежнее.
        — Вы имеете в виду Лейлу, жену Ассада. Да, вы можете сходить к оазису, если хотите. Только опасайтесь змей.
        Она кивнула, испытывая ликование и облегчение одновременно. У нее есть план. Она наконец может что-то предпринять.
        — Вы куда-то едете?  — спросила она, кинув взгляд на оседланных лошадей, стоявших неподалеку. Если Халиль уедет, тем лучше.
        — Да.
        — Куда?
        — На встречу с местными бедуинскими племенами.
        — Ищете сподвижников?
        — Помните, что я сказал вам об ответах и вопросах?
        — А я вовсе не любопытствую. Просто не собираюсь сразу сдаваться, даже если вы этого хотите. «Нападение — лучшая защита,  — процитировала она.  — Защита — начало нападения».
        Халиль кивнул с легкой улыбкой на устах:
        — «Искусство войны» Сан Цзу. Впечатляет. Елена продолжала молчать, гордо задрав подбородок вверх, и Халиль ответил ей другой цитатой:
        — «Тот, кто знает, когда стоит сражаться, а когда — нет, победит».
        — Точно.
        Он засмеялся.
        — Думаете, вы можете победить в такой ситуации, ваше высочество? Несмотря на все, что я вам рассказал?
        — «Высший пилотаж в искусстве войны — подчинить соперника без боя».
        — И как вы собираетесь подчинить меня?
        Елена поняла это по ощущению тепла, разлившегося по всему ее телу, почувствовав в его словах сексуальный подтекст.
        Халиль посмотрел на нее, и Елена не смогла отвести взгляд, не в состоянии ни говорить, ни думать.
        — «Да будут ваши планы темны и непроницаемы, как ночь»,  — наконец произнесла она.
        — Вы явно хорошо изучили этот труд. И это весьма любопытно, учитывая, что ваша страна не воевала почти тысячу лет.
        — Есть разные виды войн. А война, в которую втянута наша страна, не всем заметна.
        — Да, это так. И я надеюсь, ваше высочество, что война за трон Кадара пройдет без единой капли крови.
        — Вы не думаете, что Азиз даст вам отпор?
        — Кто знает. Ладно, мне пора ехать. Надеюсь, вы хорошо проведете время.
        С этими словами Халиль направился к лошадям. На фоне ослепительно-синего неба и яркого солнца его фигура казалась темной и внушительной. Странным образом с его уходом Елена почувствовала, что ей отчаянно его не хватает.
        Вернувшись в шатер, она, к своему удивлению, увидела на столике книгу «Становление современного Кадара». «Что за этим таится,  — подумала Елена,  — насмешка или забота?»
        Пролистав книгу, она отметила, что уже знает основы истории страны, много лет мирно существовавшей на отдаленном полуострове, омываемом Аравийским морем. Жители Кадара никогда не знали войн. Впрочем, достижения технического прогресса также обходили королевство стороной. Но в начале девятнадцатого века шейх Ахмад аль-Бакир, прапрадедушка Хашема, объединил племена и создал монархическое государство. Он управлял Кадаром почти пятьдесят лет, и все это время в стране царили мир и благоденствие.
        Это не объясняло, почему Халиль верит, что законный правитель он, а не Азиз, единственный сын Хашема. В книге не было даже намека на какой бы то ни было мятеж и общественные беспорядки. Ничто не указывало на причины возможных беспокойств во время мирного и счастливого правления королевского дома аль-Бакир.
        Елена отбросила книгу в сторону, решив больше не думать о Халиле. Ей нет до него никакого дела. Ей просто надо выбраться отсюда. И она решительно отправилась на поиски Лейлы. Та с радостью согласилась проводить ее к оазису и даже принесла с собой купальный костюм и еду. Елена почти почувствовала себя виноватой за свой обман.
        Почти.
        Оставшись в шатре в одиночестве, она стала искать то, что ей могло пригодиться. Ножки от стола были слишком толстыми, но вот стулья могли понадобиться.
        Встав на колени, приглушив подушкой звуки, она умудрилась отломать несколько кусков от спинки стула. Она запихнула деревяшки в сумку с едой и с гордо поднятой головой вышла из шатра.
        Лейла повела ее по проторенной дорожке, вьющейся между двух огромных валунов.
        — Этот путь называется «ручеек»,  — пояснила Лейла. Проход между камней был невероятно узок.  — Это очень красивое место. Сами увидите.
        — А вы не боитесь, что я сбегу?  — спросила Елена, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как шутка.
        Лейла дружелюбно улыбнулась, вызвав у Елены новый приступ гнева, который она снова постаралась подавить. Эти люди держат ее тут против воли, и не важно, насколько добра к ней Лейла. Ей надо каким-то образом сбежать отсюда.
        — Я знаю, вам приходится нелегко, ваше высочество, но шейх — хороший человек. Он спас вас от неудачного замужества, осознаете вы это или нет.
        — Вот уж не знала, что шейха заботит мое личное счастье,  — ответила Елена.  — Я думала, его волнует только титул.
        — Он и так уже шейх. Одного из племен в пустыне,  — пояснила Лейла.  — И он законный наследник кадарского трона. По отношению к нему была допущена вопиющая несправедливость, и вот наконец пришло время все исправить.
        И вновь Елена ощутила укол совести. Лейла говорила с такой убежденностью… Прямо как Халиль.
        — Какая несправедливость?
        Лейла покачала головой:
        — Не мне об этом рассказывать. Но если бы вы вышли за Азиза, вы стали бы женой самозванца. Почти никто за пределами Сайада не считает, что он должен стать шейхом.
        — Но почему?
        — Спросите лучше шейха Халиля…
        — Он не шейх,  — перебила Лейлу Елена.  — Не Кадара. Еще не шейх.
        — Но непременно должен им стать,  — тихо, но уверенно ответила Лейла.  — Спросите его. Он скажет вам правду.
        Но хочет ли она знать эту правду? И если у Халиля есть законные права на трон, как это скажется на ней и ее матримониальных планах? Должна ли она все-таки выйти за Азиза? Как к этому отнесется совет? Впрочем, пока она все еще здесь, это чисто теоретический вопрос.
        Наконец, пройдя по тропке между валунов, они вышли на каменистую площадку, с которой открывался вид на небольшой, мерцающий на солнце водоем, укрытый в тени пальм. Было жарко, сухо и безветренно — идеальная погода для купания.
        Елена огляделась по сторонам, пытаясь понять, последовали ли за ними охранники, но никого не увидела. На всякий случай она устроила представление: положила сумку на песок, расстелила полотенце на камне. Намазалась солнцезащитным кремом, прежде чем раздеться до черного купального костюма, который ей дала Лейла. Снова оглянулась. Она точно была одна. Никто из лагеря не пошел за ней.
        Да и зачем? Она была в каких-то пяти минутах ходьбы от своего шатра, посреди пустыни. Куда ни кинь взгляд — бескрайние пески и черные камни, суровые и прекрасные. Некуда бежать, нечего делать — только ждать и надеяться, что Азиз найдет ее.
        Или подать сигнал. Она достала из сумки обломки стульев, сорвала несколько чахлых растеньиц, росших по краям оазиса, и сложила все это в довольно жалкую на вид кучку. Много огня и дыма не выйдет, поняла она, но попробовать все же стоит. Это ее единственный шанс. Елена решительно начала тереть деревяшки друг о друга.
        Через пятнадцать минут у нее на обеих руках были волдыри, а деревяшки лишь слегка потеплели. И ничего похожего на искры. Расстроенная, она отложила обломки стула в сторону и поднялась с колен. Было жарко и тихо, мерцающая вода оазиса манила.
        Елена нырнула в водоем. Вода, прохладная и освежающая, сомкнулась над ней, и она проплыла несколько футов под водой. Она плыла, даже не зная, где дно, и тем более не желая коснуться его босыми ступнями. Даже если бы ей удалось высечь огонь, что отличило бы его от других источников света лагеря? Надо развести огромный костер, чтобы кто-то обратил на него внимание. Чуть ли не весь лагерь поджечь.
        Да, замысел Елены был нелеп и смешон, решительность тут же сменилась депрессией. И все же она решила попробовать еще раз. Как будто у нее есть выбор.
        Она выбралась из воды и снова принялась тереть деревяшки друг о друга. Пять минут спустя она увидела первую искру. Озаренная надеждой, Елена стала тереть сильнее, и вскоре от искр занялись сухие травы и листья. Она вскрикнула от радости.
        — Не двигайтесь!
        При звуке этого низкого бесстрастного голоса все внутри ее оборвалось, в висках застучала кровь. Всего в нескольких футах стоял Халиль — глаза прищурены, губы сжаты.
        И тут ее сердце буквально остановилось: медленно и уверенно Халиль поднял руку, в которой держал пистолет, и навел прямо на нее.
        Глава 4
        Прогремел звук выстрела. Халиль бесстрастно наблюдал за тем, как змею подбросило и перевернуло в воздухе, прежде чем она замертво упала в нескольких футах от Елены. Он повернулся посмотреть на Елену и тихо выругался, когда увидел, как она с мертвенно-бледным лицом и расширившимися зрачками пошатнулась и едва не упала. Он рванул вперед и прижал ее сотрясаемое дрожью тело к груди.
        — Я убил ее, Елена,  — сказал Халиль, гладя темные волосы.  — Она мертва. Не бойтесь.
        Она отпрянула, все еще дрожа всем телом:
        — Кто мертв?
        Несколько секунд он безотрывно смотрел на нее, потом снова выругался.
        — Я застрелил змею! Вы разве не видели ее в двух шагах от себя, готовую к нападению?
        Елена продолжала смотреть сквозь него широко открытыми глазами, и Халиль насильно повернул ее голову в сторону, чтобы она могла увидеть мертвую гадюку. Она побледнела и часто задышала.
        — Я думала…
        — …что я целюсь в вас?  — закончил за нее Халиль. Его сердце сжалось от чувства вины и злости.  — Как вы могли такое подумать?  — Ответа дожидаться он не стал.  — Я обещал, что не причиню вам зла.
        — А еще вы сказали, что не верите ничьим обещаниям.  — Она попыталась отойти от него, но ее все еще трясло, она споткнулась, и Халиль снова притянул ее к себе.  — Не трогайте меня…
        — У вас шок.  — Он сел на камень и силой посадил Елену себе на колени. Для него самого было потрясением чувствовать тепло ее тела: это было слишком хорошо и почему-то странно знакомо. И как-то… правильно, что ли.
        Халиль чувствовал, как напряглось тело Елены, как она отвернулась от него, и знал, что, как и он, она старается держать дистанцию, сохранить лицо в любых обстоятельствах. У них было столько общего, и это почему-то нервировало его. Он такой реакции и не ждал, и не понимал. Елена каким-то образом влияла на него. Не только на тело, но и на сердце.
        Он нежно убрал мокрые волосы с ее лица. Она тяжело вздохнула и наконец расслабилась в его руках, прижавшись щекой к его груди. Халиль млел от удовольствия.
        Он заправил прядку волос ей за ухо — о чем мечтал еще вчера. Глаза Елены были закрыты, темные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки.
        — Вы направили на меня пистолет,  — прошептала она еле слышно.
        — Я целился в змею.  — Он снова почувствовал боль, злость и вину. Надо было успокоить ее перед выстрелом. Чтобы она не боялась и доверяла ему.  — Черную змею. Они могут быть смертельно ядовиты.
        — Я даже не видела ее.
        Халиль решил, что Елена начинает оправляться от шока, но она снова всхлипнула и опять прижалась щекой к его груди.
        Все его существо затопило удовольствие. Когда другой человек искал успокоения на его груди? Когда кто-то хотел чего-то настоящего и нежного с его стороны? И когда он ощущал в ответ это томление и желание защитить? Он не мог найти ответ, и это вновь заставило его ощутить пустоту своей жизни, вспомнить долгие годы, наполненные лишь бескомпромиссным стремлением к цели.
        — Тихо, тихо, малышка. Ты в безопасности.  — Странно было произносить эти слова, но он говорил их не задумываясь, гладя Елену по голове, крепко обнимая. Он чувствовал, как ее плечи дрожат, а по ее дыханию он догадывался, что Елена изо всех сил старается не расплакаться. В горле появился комок.
        Спустя мгновение Елена отпрянула. В глазах ни слезинки, выражение лица полное решимости.
        — Простите. Должно быть, я веду себя нелепо.  — Она гордо вздернула подбородок.
        — Вовсе нет.  — Он силой подавил свои чувства.  — С вами так много всего произошло за короткое время.  — Он тщательно подбирал слова, чтобы она правильно поняла его. Чтобы она верила ему.  — Я сожалею, что заставил вас пережить столько ужасных мгновений.
        На миг Халилю показалось, что она поверила. Ее лицо смягчилось, но затем она покачала головой и слезла с его коленей.
        — Сожалеете, а все-таки заставили меня пережить все это?
        Момент их поразительного единения миновал, и Халиль, наполовину удивленный своей собственной реакцией, почувствовал сожаление.
        Елена пыталась угомонить бешеное сердцебиение и утолить боль, которую ей причинило прикосновение Халиля. Она не помнила, когда последний раз ее касались с такой нежностью, говорили с ней так мягко.
        «Он твой похититель»,  — напомнила она себе. Но сейчас он был так невероятно добр с ней.
        Когда кто-то заботился о ней, касался ее, пытался понять? Она жила такой одинокой жизнью — сперва единственный ребенок в семье, затем королева-сирота. Единственный человек, которого она подпустила близко к себе, предал ее.
        Так и Халиль предаст. По крайней мере, он честно озвучил свои намерения в отношении ее.
        Халиль с непроницаемым выражением лица смотрел на Елену. Он глядел на жалкую кучку дров, обломки стула. Слабый огонек, который ей удалось разжечь, погас.
        — Ради всего святого, чего вы пытались добиться? Развести сигнальный костер?
        Елена не ответила. Ей показалось, что в его голосе прозвучало что-то похожее на восхищение.
        — А что, если и так?
        — Никогда не видел более жалкого зрелища,  — улыбнулся Халиль, мягко поддразнивая ее и приглашая посмеяться вместе.
        Елена почувствовала, что улыбается. Это действительно жалкое зрелище. И так здорово было посмеяться над ним, пусть даже с Халилем. Особенно с ним.
        — Я знаю. Я уже поняла, что ничего не выйдет. Он слишком маленький. Но я обязана была предпринять хоть что-то.
        Халиль с серьезным видом кивнул:
        — Понимаю. Знаете, у нас много общего, Елена. Мы оба боремся с тем, что не в силах изменить.
        — Мне кажется, сейчас вы снова пытаетесь что-то изменить.
        — Да, сейчас — да. Но было время, когда я не мог. Бессильный и злой, я был полон решимости бороться — это хотя бы напоминало мне, что я жив. Что мне есть ради чего двигаться дальше.
        — Если вы знаете, что это такое — сражаться за жизнь, как вы можете держать меня здесь?
        Секунду, не более, Халиль выглядел растерянным. Затем его лицо снова обрело былую жесткость.
        — Мы все-таки не во всем похожи. И потом, вы, может, и узница, Елена, но к вам здесь относятся со всем возможным почтением и любезностью.
        — Да разве в этом дело?
        — Поверьте мне,  — отрезал он холодным тоном.  — Это имеет значение.
        — А когда вы были узником?
        Он долго смотрел на нее, затем отрицательно покачал головой.
        — Нам надо вернуться в лагерь.
        Елене все же хотелось получить ответ, даже если ей не следует задавать вопросы и много знать. Он понимал ее, как никто, и она хотела разобраться.
        — Почему вы пришли за мной?
        — Волновался.
        — Что я сбегу?
        Легкая улыбка осветила его лицо.
        — Нет. Боялся, что вы наткнетесь на змею,  — и я не ошибся. Они любят греться на солнышке на камнях.
        — Вы ведь предупредили меня.
        — Ну и что.
        Это было так странно. Халиль — похититель. Враг. Но он относился к ней с большей добротой, чем кто-либо другой в ее жизни. И если у него есть законные основания претендовать на трон…
        — Не знаю, что и думать,  — сказала она.  — Не знаю, хочу ли я вообще спрашивать.
        — О чем?
        — О вашей версии происходящего.
        Что-то вспыхнуло в его глазах, что-то, чему она не нашла подходящего названия, но на что отозвалось ее тело.
        — Вы не хотите изменить свое мнение.
        — Вы не представляете, как много значит для меня этот брак, Халиль.
        — Так почему вы не скажете мне об этом?
        — А зачем? Вы же не захотите потерять свой трон, чтобы спасти мою корону?
        — Вы рискуете ее потерять?
        Елена не ответила. Она и так уже сказала слишком много, и последнее, чего она хотела,  — это сообщить Халилю, как шатко ее положение на престоле. До сих пор ей удавалось скрыть угрозу, исходящую от Маркоса. Если об этом станет известно всем, это сделает его сильнее. Она представляла заголовки в газетах о юной королеве и глупой ошибке, которую она допустила, доверившись тому, кто, как ей казалось, ее любит.
        Больше эта ситуация не повторится.
        И уж точно не с Халилем.
        И все же в душе Елена отчаянно желала рассказать ему правду, чтобы снять с себя эту ношу, разделить свои переживания, ощутить сочувствие и даже получить совет.
        Как было с Паоло?
        Какого черта она вообще думает о том, чтобы довериться Халилю? Почему ради него она готова нарушить собственные правила?
        «Все дело в том, что он понимает меня»,  — подумала Елена.
        — Как вы и сказали, нам пора вернуться в лагерь,  — сказала она и с гордо поднятой головой прошествовала мимо него к тропинке.
        В шатре Елена переоделась в сухую одежду. Сейчас она чувствовала себя еще больше загнанной в ловушку, чем раньше. Только в этот раз она сама возвела вокруг себя тюремные стены — в своих мыслях… и в сердце.
        Она понимала: трусливо было не узнать точку зрения Халиля на события. Хочет ли она стать женой Азиза, если тот не является шейхом по праву?
        Но он должен быть им. Должен! Потому что если это не так…
        Елена еще раз напомнила себе, что не выйдет за Азиза. Ведь Халиль, несмотря на проявленную сегодня доброту, по-прежнему собирается держать ее здесь до истечения шести недель. У Азиза вскоре не останется причин жениться на ней — хочет она того или нет.
        Елена вспомнила, как Халиль прижимал ее к себе сегодня, и взгляд ее затуманился… Теплые слова, которые он говорил. Прикосновение его руки к ее волосам, когда он гладил ее по голове, его бешеное сердцебиение…
        В глубине души Елена чувствовала, что сегодня он был искренним, и это одновременно напугало и обрадовало ее. У нее не было настоящих отношений. Она не знала, что это такое. Елена росла застенчивым ребенком, ее родители почти всегда отсутствовали, ее единственной компанией была няня, а затем гувернантка. Даже если бы она хотела отношений, она не знала, как их завести и правильно выстраивать. Затем Паоло уничтожил ее доверие, разбил ее веру в других людей и, что хуже, ее веру в себя.
        Правильно ли она сейчас оценивает Халиля? Или же неопытность в отношениях с мужчинами и в жизни в целом заставляет ее страстно желать большего от происходящего, больше нежности, больше… физического контакта?
        Разве у них могут быть отношения? И все же что-то их связывает. Будто Халиль понимает и даже симпатизирует ей такой, какая она есть. Возможно, она принимает желаемое за действительное. Но, как бы то ни было, она должна узнать правду.
        И Елена приняла решение.
        Немного позже в шатер заглянула Лейла:
        — Я принесла чистую одежду и воду для умывания. Шейх Халиль приглашает вас к себе на ужин.
        Елена испытала удивление и удовольствие одновременно.
        — Но почему?
        Лейла широко улыбнулась:
        — А почему бы нет, ваше высочество?
        Впрочем, не важно. Зато у нее будет шанс задать все вопросы.
        — Смотрите, какое платье я вам принесла.  — Лейла открыла коробку и достала серебристо-серое шелковое платье с юбкой в складку. Одновременно скромное и прекрасное, из нежной и шелковистой ткани, невесомой, как паутина.
        Елена безотчетно протянула руку и погладила его.
        — Я вовсе не уверена, что мне надо его надевать,  — вдруг резко сказала она, отдернув руку, будто обжегшись. Искушение примерить платье, почувствовать себя женственной, красивой было просто невероятным.
        Улыбка Лейлы померкла.
        — Вы будете в нем прекрасны, ваше высочество.
        — Мне нет нужды быть прекрасной. Я похищена и заперта в лагере в пустыне.  — Нельзя об этом забывать. Нельзя давать слабину.
        Елена отвернулась, ненавидя себя за то, как дерзко прозвучали ее слова. И еще больше за то, что она сгорала от желания надеть платье и поужинать в нем с Халилем.
        Лейла молча сложила платье в коробку.
        — Мне передать шейху, что вы хотите остаться у себя сегодня вечером?
        Елена в смятении повернулась к женщине:
        — Я не…  — Она остановилась, сделала глубокий вдох. Она трусиха, которая прячется в шатре, как в убежище. Надо взглянуть в лицо своим страхам. В лицо Халилю. Узнать его версию истории королевства и принять осознанное решение по поводу своего собственного будущего. Изучить все факты. Изучить своего врага.
        Хотя Елена уже не считала его таковым…
        — Скажите Халилю: я поужинаю с ним. Спасибо, Лейла.  — Елена снова взглянула на платье, испытывая невероятные муки: оно было такое прелестное!  — И оставьте платье.
        Час спустя Лейла проводила ее в шатер Халиля. Сердце Елены учащенно билось, ладони вспотели.
        Она чувствовала себя немного смущенной в платье, как будто оделась специально для свидания, но при этом наслаждалась прикосновением шелковистой ткани к коже, к телу. Ткань обвивалась вокруг ее лодыжек, когда она шла вперед. И еще тоненький предательский голосок нашептывал, что ей будет приятно, когда Халиль увидит ее во всей красе. Разум Елены протестовал против этого. Она не должна желать угодить Халилю. Это не только невероятно глупо — это опасно.
        В шатре Халиля на низком столике, уставленном блюдами с деликатесами, горели свечи. Вокруг него вместо стульев были раскиданы шелковые и атласные подушки в соответствии с арабской традицией приема пищи. Халиль вышел из тени навстречу — на этот раз в свободной белой хлопковой рубашке и темных брюках, а не в традиционной тобе, как прежде. Со своими золотистыми глазами, темной шевелюрой, резко очерченным подбородком, покрытым темной щетиной, он напоминал сексуального и опасного пирата.
        Халиль опалил Елену взглядом, отчего у нее перехватило дыхание.
        — Прелестно выглядите, ваше высочество.
        — Не совсем понимаю, по какому поводу это платье и сама трапеза,  — ответила она. Елена чувствовала себя сейчас слишком уязвимой, и нападение казалось ей лучшей защитой. Она научилась этому правилу в зале совета, оно помогало ей сохранить корону на голове четыре года.
        Когда Маркос высмеял ее предложение по улучшению детских садов, сказав, что женщинам нет нужды работать, она вернулась со статистическими данными: количество женщин, которым это все-таки было нужно, впечатляло. Когда он растоптал ее идею фестиваля искусств, она выяснила, насколько возрастают доходы от туризма, если в стране проходят подобные мероприятия. Она не отступила, и, возможно, именно за это он ее и ненавидел. И желал положить конец ее правлению.
        Халиль приближался к ней с грацией хищника, но ее резкие слова заставили его остановиться и удивленно приподнять брови.
        — Этим утром вы жаловались, что вас держат в шатре, как узницу. Я думал, вам придется по душе компания. Даже если это буду всего лишь я. Кроме того, я предположил, что платье вам понравится больше, чем брюки. Жаль, если я ошибался.
        Елена почувствовала себя глупо, как будто ранила его чувства. Халиль ждал, на его лице застыла любезная улыбка.
        — Очень благородно с вашей стороны,  — наконец сказала она.
        — Я уже говорил вам, что я не террорист и не головорез. И ваше пребывание здесь — необходи…
        — Необходимое зло.
        — Мера,  — поправил Халиль. Внезапно на его лице появились следы усталости.  — Если вы намерены весь вечер пикироваться со мной, наверное, вам лучше поужинать у себя. Или предпочтете поджечь этот шатер?
        Нет, Елена не хочет больше противоречить и бороться. Смысл? Халиль ее все равно не отпустит. Зато она сейчас в красивом платье и собирается есть вкуснейшее мясо в компании привлекательного мужчины. Наверное, лучше расслабиться и хорошо провести время. Это что-то новое для нее: в своей королевской жизни Елена гораздо больше думала о долге, чем об удовольствиях. О необходимости жертвовать своими интересами. А как же радости жизни?
        Она улыбнулась Халилю и изучающе посмотрела на свечи в бронзовых канделябрах:
        — Костерок вышел бы в самый раз.
        Халиль рассмеялся:
        — Даже не думайте, Елена.
        — Ну что вы. Я уже поняла, что это мне не поможет.
        — У вас появились новые идеи?  — Халиль протянул ей руку, и от его прикосновения на коже появились мурашки.
        — Ну, я подумываю о том, чтобы очаровать вас до такой степени, что вы сами отпустите меня,  — шутливо ответила она и качнула бедрами, так что подол платья красиво заколыхался.  — А платье мне в этом поможет.
        — Вы бы и святого ввели в искушение, но боюсь, я сделан из более прочного материала. Флирт вам не поможет.
        Елена отпрянула, по щекам разлился румянец.
        — Я не флиртую с вами!
        — Нет?  — Халиль удивленно изогнул брови, усаживая ее за стол.  — Жаль.
        Еще больше смущенная его словами, Елена сделала вид, что всецело поглощена размещением на шелковых подушках и укладыванием широкого подола платья красивыми складками. Халиль царственно сел напротив — настоящий шейх, спокойный и уверенный.
        Шейх. Да, полулежа на подушках, в мерцании свечей, он казался настоящим шейхом.
        — Позвольте поухаживать за вами.  — Халиль взглядом указал на несколько начищенных серебряных блюд и положил на ее тарелку немного баранины, тушенной в ароматных специях, и кускус с овощами.
        — Пахнет вкусно,  — пробормотала Елена.  — Спасибо.
        — Как вы любезны,  — усмехнулся Халиль.  — А я-то ждал очередной шпильки.
        — Я проголодалась.
        — Ну так ешьте все до последнего кусочка. Вы слишком мало весите — по крайней мере, по кадарским меркам.
        Елена и впрямь была худой: постоянный стресс и тревога вечно отбивали у нее аппетит.
        — А вы в курсе кадарских стандартов? Вы же говорили, что все это время жили в Америке.
        — Я провел юность в США,  — ответил он ровным голосом и протянул ей тарелку с хлебом. Елену вновь обуяло любопытство: ей хотелось больше узнать об этом мужчине и его прошлом.
        — Именно поэтому ваш английский так безупречен?
        Он снова улыбнулся, но и нахмурился одновременно, как и в тот раз, когда она спросила, где он жил.
        — Спасибо за комплимент. Да, думаю, дело в этом. Елена откинулась на подушки и попробовала несколько кусков нежнейшей баранины.
        — Давно вы вернулись в Кадар?
        — Полгода назад. Это допрос, Елена?  — Он широко улыбнулся, на щеке появилась ямочка.  — «Изучите своего врага, изучите себя, и вы выиграете тысячу битв».
        — Вы хорошо знаете «Искусство войны».
        — Как и вы. Вся моя жизнь — подготовка к битве.
        — За трон Кадара?
        — Да.
        — Но вы уже шейх, мне Лейла сказала…
        Халиль пожал плечами:
        — Маленького племени на севере пустыни. Племени моей матери.
        Халиль замолчал, и она тоже не нарушала тишину. Елена смотрела на резкие черты его лица, его полные, четко очерченные губы. Жесткий и мягкий, сплошные противоречия — этот ее нежный похититель. Ее сердце сжалось. Что она делает?! До чего глупо даже думать о том, чтобы доверять этому мужчине!
        Она могла сказать себе, что пришла сюда, чтобы изучить противника и принять осознанное решение насчет своего будущего. Но Елена понимала, что сама себя обманывает. Она здесь, потому что хочет быть здесь. И она хочет доверять Халилю, потому что он ей нравится.
        — Хочу узнать вашу версию истории,  — тихо произнесла она.
        — Правда?
        Она кивнула.
        — Все вокруг вас так уверены в вашем праве на трон, Халиль. Должны быть причины, почему люди думают, что вы законный шейх. Расскажите мне все, как есть.

* * *
        Эта простая просьба уколола его в самое сердце… Халиль отвел взгляд. Он обещал все рассказать Елене, когда она попросит его об этом.
        Но сейчас он не чувствовал готовности к разговору.
        — Халиль,  — позвала Елена.
        Что он делает? Как он оказался здесь, наедине с этой женщиной? Все началось с того момента, как он впервые посмотрел на нее. Когда она — одновременно смело и безрассудно — попыталась сбежать. Когда он увидел страх и гордость в ее глазах и точно понял, что она чувствует. Когда она, сидя у него на коленях, прижалась к нему, ища утешения и защиты, которые он с радостью ей дал.
        А сейчас Елена хочет больше. Она хочет знать правду, которую он ей обещал. Вот только теперь он сам чувствует страх.
        Что, если она ему не поверит?
        Наконец Халиль заговорил:
        — Моя мать была первой женой шейха Хашема.
        Глаза Елены округлились — от удивления, неверия или смущения, она и сама не могла бы с точностью определить свои эмоции.
        — А кто ваш отец?
        Он обнажил зубы в улыбке, но его взгляд был грустным.
        — Шейх Хашем, конечно.
        — Вы хотите сказать, что вы брат шейха Азиза?
        — Наполовину. Сводный брат.
        — Но…  — Елена покачала головой, явно не веря его словам.
        Хорошо. Пусть будет так. Она не верит ему.
        — Как это может быть?  — продолжила Елена.  — О вас нигде нет ни одного упоминания, даже в этой книге!
        Халиль рассмеялся. Смех прозвучал резко и горько.
        — Так вы все-таки проглядели книгу?
        — Ну так, чуть-чуть.
        — Мой отец сделал все, чтобы стереть малейшее упоминание о моем существовании в этом мире. Только вот бедуинские племена не забыли меня.  — Ему было ненавистно то, как жалко звучат его слова. Как будто ему нужно убеждать самого себя. Как будто он хочет, чтобы она поверила.
        Елена не имеет значения. Ее мнение ничего не значит. Зачем он вообще позвал ее на ужин? Подарил ей это платье?
        Потому что хотел угодить ей, увидеть ее снова, дотронуться до нее. Глупец.
        — Зачем вашему отцу так поступать с вами, Халиль?
        Он с вызовом посмотрел на Елену:
        — Вы знаете, кто мать Азиза?
        — Жена Хашема. Хамидайя. Азиз сказал, она умерла несколько лет назад.
        — Ну да. А до того как она стала второй женой моего отца, она была его любовницей. Родила ему бастарда, которого отец провозгласил своим единственным сыном. Затем отцу надоела моя мать, но кадарские законы запрещают правящему монарху иметь больше одной супруги. Не из нравственных, а из прагматических соображений — меньше претендентов на трон. Думаю, именно поэтому мы так долго наслаждаемся миром.
        — Так он избавился от жены… И… И от вас? И поэтому смог жениться на Хамидайе?
        Елена смотрела на него — но что читалось в ее взоре? Замешательство, недоверие или, упаси боже, жалость?
        — Вы не верите мне,  — констатировал Халиль. Он не был зол на нее за это. Ярость, которую он испытывал, была направлена на него самого. Он был задет.
        — Это кажется невероятным,  — запинаясь, произнесла Елена.  — Наверняка же кто-то знает об этом?
        — Племена в пустыне.
        — А Азиз?
        — Конечно же он в курсе. Знаете, мы с ним как-то встретились в детстве.  — Всего за несколько недель до того, как его выгнали из собственного дома.  — Но ни разу с тех пор не виделись. Хотя, конечно, я видел его фото в бульварных газетках.
        Елена покачала головой:
        — Но если он знает, что вы законный наследник…
        — Ну, понимаете ли, отец предусмотрел все. Он обвинил мою мать в измене и заявил, что я не его сын. И в десять лет меня вышвырнули из дворца. Мать отправили в отдаленную королевскую резиденцию, где она жила в полной изоляции. Несколько месяцев спустя она умерла.  — Халиль говорил бесстрастно, даже холодно. Если бы он позволил себе эмоции, один бог знает, как бы прозвучали его слова. У него и так уже в горле застрял комок. Он глотнул воды, чтобы избавиться от него.
        — Но это же ужасно,  — прошептала Елена. Однако ее отклик не тронул Халиля: он чувствовал себя слишком уязвимым, чтобы как-то реагировать.
        — Старая история,  — отрезал он.  — Уже не имеет значения.
        — Не имеет? Да вы именно поэтому боретесь за трон. В качестве…
        — Мести?  — помог он ей.  — Нет, Елена, это не месть. Просто я имею на это право.  — В его голосе слышалась непоколебимая уверенность.  — Я первенец отца. Когда он сослал мою мать, он создал глубокий раскол в стране, до сих пор знавшей только мир. У Азиза как раз потому нет большой поддержки, что слишком много людей знают, что он не является законным наследником. В Сайаде он популярен, потому что он космополит и очаровашка, но сердце страны ему не принадлежит. Оно мое.  — Халиль пристально посмотрел на Елену, страстно желая, чтобы она поверила ему.
        — Откуда вам знать,  — прошептала она,  — что у вашей матери не было любовника?
        — Конечно же я знаю это,  — отрезал Халиль, полный разочарования. Даже не разочарования — боли.  — Моя мать хорошо знала, что последует за изменой,  — изгнание, позор, изоляция от всего и всех, кого она любила. Это не стоило риска.
        — Но вы тогда были маленьким и могли чего-то не знать.
        — Все ее окружение было уверено, что она невиновна. Ее служанки плакали от несправедливости происходящего. Никто не смог выйти и предъявить ей какие бы то ни было доказательства ее вины. А отец так и не смог назвать человека, который якобы зачал меня. Все обвинение строилось вокруг цвета моих глаз.
        Елена смотрела на него, и сейчас в ее золотисто-серых глазах читалось сочувствие.
        — О, Халиль,  — прошептала она.
        Он отвернулся, боясь себя выдать. Наконец продолжил:
        — Люди протестовали. Говорили, что доказательств недостаточно. Но моя мать умерла прежде, чем отец женился на Хамидайе, так что в итоге все было законно.
        — А что же было с вами?
        Ему было сложно говорить об этом, хотя часть его и хотела открыться этой женщине. Все эти годы в пустыне, его позор… Как же ему хотелось довериться кому-то! Даже больше, чем в детстве.
        — Меня в Америке воспитала сестра матери, Дайма.
        — И люди вот так вот все проглотили? Просто приняли Азиза как наследника, хотя и помнили о вас…
        — Мой отец был диктатором. Никому не хватало смелости ставить под вопрос его действия, пока он был жив.
        — А почему шейх Хашем оставил такое странное завещание?  — не выдержала Елена.  — Приказал Азизу жениться?
        — Думаю, он все-таки переживал. Возможно, осознал свою ошибку, но не хотел этого признать. Это был гордый человек. Женитьба заставила бы Азиза посвятить себя Кадару и отказаться от ориентации на Европу. А вот референдум состоится в том случае, если он откажется…  — Халиль мрачно улыбнулся.  — Отец не мог не понимать, что это шанс для меня стать шейхом. Может, я и принимаю желаемое за действительное, но мне нравится думать, что он сожалел о том, как поступил со мной и матерью, хоть чуть-чуть.
        — Думаете, люди примут вас, если вы станете шейхом?
        — Может, кто-то и с трудом, но со временем все изменится. Я верю в это.
        Он посмотрел на Елену, мечтая о том, чтобы она поверила ему.
        Она отвернулась. Беспомощная, безнадежная злость сковала Халиля изнутри.
        И тут Елена обернулась. Ее глаза были как озера, большие и чистые.
        — Значит, мы на самом деле похожи,  — тихо произнесла она.  — Мы оба боремся за свои короны.
        Глава 5
        Елена заметила во взгляде Халиля печаль. Печаль, которую испытывала и она. И против своего желания она почувствовала расположение к Халилю, сострадание и ощутила его злость как свою. С ним ужасно обошлись, как и говорила Лейла.
        Она представила его мальчиком, вообразила его замешательство и страх, его бесконечное горе, когда он потерял все, что знал и любил.
        Как и она.
        Она тоже была еще совсем юной, но она точно так же в одно мгновение лишилась семьи. И точно так же сражалась за свой титул.
        Потрясенная, Елена поняла, что именно ощущает в данный момент: она верит Халилю. Верит, что он законный наследник трона.
        Ненадолго все внутри взбунтовалось против этого. «Ты уже однажды поверила, и что? А этот человек похитил тебя — как можно быть такой глупой?»
        Но Халиль говорит так искренне. Она слышит в его голосе боль. Чувствует его, как никого прежде.
        — Как вы боретесь за свою корону, Елена?  — тихо спросил он.
        Она замялась. Честность дается нам не так-то легко, делает нас уязвимыми.
        Она ожесточилась сердцем за последние четыре года. Она научилась быть стойкой, ни в ком не нуждаться.
        Халиль был откровенен с ней. И — она видела это по его глазам — надеялся, что она ему поверит.
        Елена вспомнила об Андреасе Маркосе и его желании дискредитировать ее в глазах совета. Вспомнила свои глупые ошибки.
        — Это сложный процесс. Моя страна — и мой совет — предпочли бы, чтобы у власти был мужчина.
        — И именно за этим вам нужен был Азиз,  — скептически сказал Халиль.
        — У нас был уговор: он будет выполнять государственные функции чисто номинально, как принц-консорт. Людей бы это устроило. Надеюсь, и мой совет тоже. А в принятии серьезных решений он бы не участвовал.
        — А почему не найти человека, который может на самом деле быть вам ровней во всем? Быть вам партнером, который поможет управлять страной, поддержит вас?
        Елена с болью вспомнила о Паоло.
        — Как будто это так просто.
        — Нет, конечно. Просто интересно, почему вы остановились на этом варианте.
        — А как насчет вас самого, Халиль? Вы хотите равного себе партнера и в браке, и в управлении страной?
        В его взгляде отразилось удивление.
        — Нет.
        — Тогда почему вы думаете, что я этого хочу? Только потому, что я женщина?
        Халиль задумчиво посмотрел на нее:
        — Нет. Я спросил просто потому, что раз уж вы все равно вынуждены выйти замуж, чтобы угодить своей стране, то было бы разумнее выбрать человека, который будет вам другом и помощником, а не посторонним.
        — Увы, никакой волшебный помощник не ждет меня в кустах.  — Она хотела, чтобы это прозвучало легко и весело, но вместо этого услышала в своем голосе жалобные нотки.  — Я слишком долго была одна. Сейчас я привыкла к этому, и мне уже так проще и удобнее. Думаю, вы ощущаете то же самое.
        — Да. Так вы решили выйти за Азиза, чтобы угодить членам своего совета?  — Халиль откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на нее.
        — Скорее уж, чтобы умиротворить их. Глава совета, Андреас Маркос, угрожает вынести существование монархии в нашей стране на голосование уже на следующем заседании.  — Она тяжело вздохнула, но, собравшись с силами, продолжила: — Он давно хочет свергнуть меня.
        Мгновение Халиль молчал.
        — Дайте-ка угадаю. А после этого он сам станет главой государства? Премьер-министром, возможно?
        К собственному удивлению, Елена поймала себя на том, что улыбается.
        — Что-то вроде того.
        — И вы думаете, что этого не произойдет, если вы вступите в брак?
        — Готова биться об заклад. Это оправданный риск.
        — Я знаю в этом толк.
        — Да уж, не сомневаюсь.  — Они улыбнулись друг другу, и Елена подивилась самой себе. Как она может шутить о собственном похищении? Чувствовать себя единомышленницей своего похитителя? И все же именно так оно и есть. И даже больше.
        — Люди Талии по большей части любят меня. Королевская свадьба им бы пришлась по душе. И Маркосу будет сложно провернуть задуманное в такой обстановке.
        — Думаю,  — тихо сказал Халиль,  — что народ Талии на самом деле очень вас любит. Я уверен, вы хорошая королева. И так преданы своим подданным.
        Елену затопило приятное чувство от искренности, с какой были сказаны эти слова. Оказывается, когда в тебя верят, это значит так много…
        — Я стараюсь,  — тихо сказала она.  — Я знаю, что делаю ошибки, но я люблю свою страну. Я хочу соблюсти традиции, но в то же время привести ее в двадцать первый век.
        — И как, удается это вам?
        Елена застенчиво опустила взгляд: она не привыкла говорить о своих достижениях. Их чаще всего не признавали — совет, во всяком случае.
        — Немного. Я внесла несколько новых предложений, чтобы защитить права женщин. Инициировала пересмотр национальной учебной программы для начальных школ. Образование в Талии было одним из ее самых слабых мест.
        Халиль ободряюще кивнул, и она продолжила:
        — Я также положила начало ежегодному фестивалю национальной музыки и танца. Это важно. Вы же знаете, что Талия названа так в честь музы поэзии… Конечно, это не так уж много.
        — Зачем принижать свои достижения? Другие люди легко сделают это за вас, уж это я теперь точно знаю.
        Елена пристально посмотрела на него, не отводя взгляда. Она чувствовала невероятную солидарность с этим человеком, который сперва был ее врагом. Они так похожи. Они понимают друг друга гораздо больше, чем можно было ожидать.
        — А этот Маркос — у него достаточно полномочий устроить голосование?
        — Увы, да. Наша конституция гласит, что монарх не может принять закон, не одобренный большинством членов совета. И совет не может провести закон, не одобренный королем или королевой. Но есть один важный нюанс: если Совет проголосует за что-то единогласно, монарх вынужден будет согласиться.
        — Даже на собственную гибель?
        — Такого за тысячу лет еще не было ни разу.  — Она снова отвернулась, опасаясь, что он увидит страх и стыд на ее лице. Страх, что с ней-то первой это и произойдет. Стыд, что она не была достаточно сильной, чтобы сохранить корону и сдержать обещание, которое она дала своему умирающему отцу.
        «Ради Талии, Елена. Ты должна жить ради страны и короны».
        — С вами этого не случится, Елена.  — Уверенность в голосе Халиля была заразительной.  — Вы слишком сильная для этого.
        — Спасибо,  — прошептала она.
        — Вы слишком многое перенесли для столь юного возраста,  — продолжил Халиль.  — Вы же единственный ребенок в семье? Титул в любом случае перешел бы к вам?
        — Да, хотя родители какое-то время надеялись, что у них будут еще дети. Мальчик. Но у мамы все время были выкидыши.
        — Это трагедия.
        — Да. Думаю, именно поэтому они так меня оберегали и защищали.
        — Души не чаяли?
        — Не совсем.  — Она подумала, как мало на самом-то деле она видела родителей.  — Ограждали от внешнего мира. Я не ходила в школу до тринадцати лет. А когда наконец пошла, чувствовала себя неловкой, подавленной, ужасно застенчивой. Не слишком хорошее начало. Я долго не могла привыкнуть.
        — А затем вы в юном возрасте стали королевой.
        Халиль снова наполнил вином ее бокал. Первый она уже осушила — для храбрости, видимо. Встретив его взгляд, она сделала еще глоток.
        — В девятнадцать лет,  — сказала она и почувствовала, как алкоголь согревает ее внутри, успокаивая нервы.
        — Я знаю, что ваши родители погибли от бомбы террориста,  — тихо произнес Халиль.
        Елена кивнула. Она боялась говорить и даже думать об этом ужасном дне, ненавидела воспоминания об остром запахе дыма, резкой боли от битого стекла на своих ладонях, звоне в ушах — все это до сих пор заставляет ее вскакивать по ночам в ледяном поту.
        — Простите. Я знаю, что это такое — рано потерять родителей. Должно быть, вы очень скучаете по ним.
        — Да.
        — Звучит не очень уверенно.
        — Конечно же нет!  — Елена закусила губу.  — Просто я на самом деле не так уж хорошо их знала. Они были вдалеке от меня большую часть времени…
        Мне не хватает воспоминаний о них именно как о родителях, если вы понимаете, о чем я. Мы не очень напоминали обычную семью. Наверное, это странно звучит.
        Халиль покачал головой.
        — Вовсе нет,  — сказал он, и Елена задумалась, тоскует ли он по идеальной семье, по любящим родителям, которые могли бы поддерживать его даже сейчас.
        Халиль наклонился к ней, убрал выбившийся локон за ухо, слегка коснувшись пальцами щеки.
        — Вы стали такой грустной,  — мягко сказал он.  — Простите, что вызвал плохие воспоминания.
        — Ничего.  — Пальцы Халиля задержались на ее щеке, и ей внезапно захотелось, чтобы он не убирал их. Чтобы он поцеловал ее.
        Ее губы инстинктивно разомкнулись, взгляд остановился на его губах. Интересно, какие они на вкус. Каково это — коснуться их своими губами. Она никогда не целовалась по-настоящему прежде, что внезапно показалось ей нелепым — в двадцать три-то года. Но учеба в монастырской школе и восхождение на трон в девятнадцать лет не позволяли ей даже думать о романтических отношениях. Ни возможности, ни большого выбора подходящих партнеров для царствующей королевы не было.
        Но и сейчас вряд ли стоит думать о поцелуях с Халилем. С трудом она оторвала взор от его губ и взглянула прямо в его глаза цвета расплавленного золота. Его пальцы замерли на ее щеке, большой палец заскользил по подбородку. И Елена поддалась, ее сердце отчаянно забилось под этим волшебным натиском.
        И тут Халиль отдернул руку от ее лица и откинулся на спинку стула.
        Разочарование и смущение от совершенной ошибки накрыли Елену с головой. Она тут же заговорила, чтобы скрыть свою слишком явную тоску.
        — Очень вкусно,  — указала она на тарелки с едой.  — Довольно сложные блюда для лагеря в пустыне.  — Она продолжала уводить разговор в сторону от опасных тем, хотя теперь каждая тема казалась опасной. Все, связанное с Халилем, было опасным.
        Желанным.
        — Зачем же жертвовать комфортом,  — сказал он, делая глоток вина.
        — Наверное, вы чувствуете себя в полной безопасности, раз все сделано так на совесть.
        — Елена, это шатры. Мы можем сняться с места за двадцать минут.
        — Откуда вы знаете все эти тонкости, если выросли в Америке? Все эти повстанческие штуки? Палатки, лошади…  — Она понимала, как глупо все это звучит, и пожала плечами, не то извиняясь, не то защищаясь. Господи, помоги, в ней уже два бокала вина, и она почти пьяная.
        — Я семь лет служил во Французском Иностранном легионе, и к такому образу жизни мне не привыкать. Это была хорошая школа.
        Елена подумала, что, должно быть, все в его жизни было школой, подготовкой к тому, чтобы стать шейхом, чтобы отбить трон у сводного брата, который его не заслуживает.
        Азиз… Почему она сейчас едва может вспомнить его лицо? Она собиралась выйти за него замуж, и вот теперь не помнит даже звука его голоса.
        Она больше не хочет выходить за него. Даже если бы он спас ее или Халиль дал ей свободу.
        Эта мысль одновременно и стала для нее откровением, и ничуть не удивила. Голова шла кр?гом — и от мыслей, и от вина. Она впервые приняла свою судьбу… даже не понимая, что это на самом деле значит для ее титула, для ее страны.
        — Я не выйду за него,  — выпалила Елена.  — Даже если он вовремя найдет меня.
        Халиль замер:
        — Что заставило вас передумать?
        — Вы,  — просто сказала она. И не только потому, что настоящий шейх — Халиль, но и потому, что он открыл в ней чувства, о которых она даже не подозревала. Теперь она не может заключить брак по холодному расчету.
        — Я рад.  — Их взгляды встретились, и все в Елене напряглось и заныло.
        Халиль встал из-за стола:
        — Уже поздно. Вам пора вернуться в свой шатер. Он протянул ей руку, и Елена оперлась на нее.
        От выпитого вина она не совсем твердо стояла на ногах: оно явно ударило ей в голову. На улице было свежо, и это подействовало на нее отрезвляюще.
        Когда они дошли до ее шатра, Халиль все еще поддерживал ее под руку. Весь хмель выветрился, но смущение осталось — от всех откровений и интимности этого вечера.
        — Спокойной ночи.  — Халиль остановился у входа в ее шатер, коснулся ее подбородка, приподнял его, так что она смотрела на него и на ночное небо над его головой, усыпанное звездами.
        На мгновение ей снова показалось, что он хочет поцеловать ее. Губы ее разомкнулись, голова закружилась, сердце глухо забилось от тревоги, предвкушения и ощущения чуда.
        — Елена,  — прошептал Халиль, склонив голову. Это прозвучало как вопрос, и все в Елене ответило «да!».
        Она положила руки ему на плечи, ее тело прижалось к его твердой груди, и это вызвало целую гамму противоречивых ощущений.
        Он нежно взял ее лицо в свои руки. Она ощущала его желание так же явственно, как свое собственное, чувствовала его томление, удивление и думала: «Мы и в этом похожи. Мы оба хотим этого, но и оба боимся желать».
        Хотя, может, Халиль ничего и не хочет. Он внезапно отдернул руки и сделал шаг назад.
        — Спокойной ночи,  — повторил он и направился к своему шатру. И тьма тут же поглотила его.
        Глава 6
        Весь следующий день Елена не видела Халиля. Несколько часов она пролежала в постели, затем сидела на улице, ища его повсюду глазами.
        Она скучала по нему. «Это абсурд»,  — говорила она себе. Они едва знакомы и встретились всего два дня назад, причем далеко не в лучших обстоятельствах.
        Она снова и снова оживляла в памяти мгновения, когда он касался ее, вспоминала его пальцы на своей коже, их разговор за ужином, думала о его одиноком детстве. И понимала: всего через три дня он отпустит ее и она никогда не увидит его снова. От этой мысли внутри ее сжалась тугая пружина недоумения и тоски.
        На следующее утро Халиль вошел к ней в шатер. Она позволила себе без стеснения смотреть на его широкие плечи, темные волосы, решительный подбородок.
        — Мне надо проведать несколько племен,  — сказал он без всякого вступления.  — Хочу, чтобы вы поехали со мной.
        Елена удивилась, но в то же время ей было несказанно приятно, что он хочет взять ее с собой.
        — Да?
        Он легонько улыбнулся:
        — Вы же хотите увидеть что-нибудь, кроме этого шатра?
        — Да, но… зачем это вам?  — У нее вдруг возникло ужасное подозрение.  — Вы же не собираетесь выставлять меня как какой-то военный трофей? Демонстрировать своим людям, что вы захватили невесту Азиза?  — От одной мысли об этом ей стало дурно. Почему бы ему не поступить именно так? В конце концов, он ее похитил. Она его собственность, его приз.
        Халиль нахмурился:
        — Конечно же нет. Людей, к которым я еду, это в принципе не впечатлит. Они и без того мне преданы. А я никогда не действую такими дикими методами.
        — Тогда зачем вам я?
        Халиль смотрел на Елену. Ее вопрос эхом звучал у него внутри.
        Ответ прост: потому что он хочет этого. Потому что он думает о ней с того самого ужина, когда она показала, что верит ему. И в него. А это пьянит и вызывает привыкание, как наркотик. Он хочет большего.
        И осознание этого удерживало его вдали от Елены целый день. Он боролся с этой мыслью, с желанием, с тягой к ней, с опасностью и уязвимостью, которые возникают, когда хочешь другого человека. Когда становишься открытым для боли, печали и потерь.
        К вечеру он убедил себя, что, взяв Елену с собой к пустынным племенам, он совершит чисто политический шаг: невеста Азиза рядом с ним усилит его позиции.
        Глядя же на нее сейчас, на ее длинные волосы, в золотисто-серые глаза, Халиль понял, что обманывает сам себя.
        Это не политический маневр. Он просто хочет быть рядом с Еленой.
        — Я беру вас,  — начал он, тщательно подбирая слова,  — потому что хочу, чтобы вы увидели людей, которые меня поддерживают.
        Глаза Елены расширились от удивления.
        — Правда?
        Халиль непроизвольно сжал руки в кулаки. Все в нем сопротивлялось признанию собственной слабости. Куда делась его хваленая решимость? Все, чего он хочет в настоящий момент,  — увидеть улыбку Елены.
        — Да,  — в конце концов произнес он.
        — Хорошо,  — ответила Елена, и Халиль испытал радость и облегчение.
        Он улыбнулся так широко, как, наверное, никогда прежде не улыбался, и Елена ответила на его улыбку.
        Что-то изменилось. Что-то произошло между ними, и он не в силах остановить это. Да и не хочет.
        — Мы должны выехать в течение часа. Вы ездите верхом?
        — Да.
        — Тогда оденьтесь для верховой езды. Лейла подберет вам подходящую одежду.  — Он уже собирался уйти, но обернулся и произнес: — Спасибо, Елена.  — Он говорил искренне, и улыбку, которой ответила ему Елена, воспринял как драгоценный дар.
        Через час Елена нашла Халиля у границы лагеря, где он седлал лошадей. Он одобрительно кивнул, увидев, как правильно она оделась, оценив платок и сапоги. При виде ее знакомое стеснение в груди ослабло.
        — Нам нельзя терять времени. Ехать почти полдня, и я бы хотел прибыть на место до темноты.
        — Мы едем одни?  — Елена удивилась при виде всего лишь двух лошадей.
        — Нас будут сопровождать три человека, но они поедут отдельно. Мы встретимся с ними, прежде чем въехать в лагерь. Так что все будет сделано подобающим образом.
        — Подобающим образом?
        — В пустыне мужчина и женщина обычно не ездят без сопровождения.
        Халиль понимал, что он во многих отношениях нарушает протокол.
        — Со мной вы будете в безопасности, Елена,  — сказал он.
        — Знаю. Я вам доверяю,  — просто сказала она, и несколько мгновений он не мог говорить. В конце концов, он похитил ее. Он не заслуживает хорошего отношения, а она доверяет ему. По собственной воле.
        — Спасибо,  — наконец вымолвил он.
        Она подошла ближе, и он уловил легкий аромат роз.
        — Мы путешествуем одни, потому что так безопаснее? В том смысле, чтобы Азиз не смог нас найти?
        Она говорила без всякого укора, и все же Халиль снова испытал острое чувство вины, в этот раз особенно сильное,  — впервые оно было мощнее, чем его жгучее желание стать шейхом.
        — Да,  — ответил он.  — Это беспокоит вас?
        — Не настолько сильно, как должно бы,  — улыбнулась Елена.
        Халиль кивнул:
        — Все меняется.
        — Уже изменилось,  — тихо ответила она, и что-то в нем отозвалось болью.
        Не надо бы ему хотеть этих перемен. Перемены означают, что он потеряет смысл своего существования. Кто он такой, если не будущий шейх Кадара? Все в его жизни подчинено этой цели, и нет в ней места другим мыслям и амбициям. И тем более мыслям об отношениях.
        И все же Елена права. Все уже изменилось, хочет он того или нет.
        — В путь,  — сказал он чуть более резко, чем собирался, и сцепил пальцы рук, чтобы помочь Елене сесть в седло.
        Она держалась в седле, как и ходила, горделиво и грациозно, с легкостью управляя гарцующим под ней конем.
        — Вы хорошая наездница?  — спросил Халиль.
        — Думаю, да.
        — Что ж, посмотрим,  — скривил он рот в иронической улыбке и пустил своего коня в галоп.
        Вслед ему донесся удивленный смех Елены, пустившейся вдогонку.
        Преследуя Халиля, Елена испытывала небывалый восторг, забытый с детства, когда она ездила верхом в Талии. Так здорово было снова оказаться в седле, в пустыне, среди песков и камней. С тех пор как она стала королевой, у нее не было времени на подобные забавы.
        Единственным звуком был стук копыт о песок. Елена подстегнула лошадь, стараясь догнать Халиля — или даже обогнать.
        Обернувшись назад, Халиль указал на возвышающийся вдалеке валун, который, как поняла Елена, будет для них финишной чертой. Она кивнула в ответ, низко пригнулась. В ушах свистел ветер. Она была уже недалеко от него. Последним рывком перед финишем она вдвое сократила расстояние между ними, но конь Халиля на долю секунды все же опередил ее.
        Смеясь, она придержала своего коня и погладила по взмыленной шее.
        — Чуть-чуть не хватило.
        — Совсем чуть-чуть,  — согласился Халиль. На его бронзовом лице сияла белозубая улыбка. Сегодня на нем был тюрбан, защищающий от солнца и песка, и в нем он выглядел более мужественным. Более желанным.  — Наверное, глупо было устраивать гонку,  — продолжил он.  — Здесь неподалеку есть маленький оазис. Надо напоить лошадей, прежде чем ехать дальше.
        — А я думала, ближайший оазис в сутках пути на верблюде,  — негодующе фыркнула Елена. Халиль лишь пожал плечами.  — Так вы лгали мне?
        — Не хотел, чтобы вы натворили глупостей.
        — Я и сейчас могла бы сбежать. На лошади и с запасом еды и питья в седельной сумке.
        — Но вы же не сбежали.
        — Нет.  — Она и не думала об этом, даже не пыталась. И осознание этого не только не пристыдило ее — наоборот, она чувствовала приятное воодушевление.
        Они отправили коней на водопой, и, пока животные утоляли жажду, Халиль, нахмурившись, смотрел на горизонт.
        — Что-то не так?  — спросила Елена.
        — Похоже, может начаться буря.
        — Буря?  — Елена прищурилась и увидела на горизонте небольшое серое пятнышко, и только. Если бы не Халиль, она бы и не заметила его.
        — Буря в пустыне может налететь в мгновение ока. Надо добраться до лагеря прежде, чем она начнется.
        Они сели на лошадей и галопом пустились в путь. Солнце было жарким, песок блестел в его лучах. Елена не спускала глаз с горизонта, замечая, что с каждым часом пятнышко становится все больше и темнее. Легкий бриз, который сопровождал их в начале пути, сменился сильными порывами ветра.
        Спустя несколько часов они направились к скоплению валунов.
        — Мы не сможем обогнать бурю,  — сказал Халиль.  — Надо укрыться здесь на ночь и встретиться с моими людьми утром.
        — Где мы сейчас?  — спросила Елена, спешившись.
        — Где-то посреди пустыни,  — невесело улыбнулся Халиль.
        Стоя рядом с лошадью, посреди бескрайних песков, под стремительно темнеющим небом, Елена внезапно подумала: «До чего же странная ситуация!»
        И как мало она знает Халиля, хотя ее сердце говорит совсем об обратном!
        — Елена, все будет хорошо,  — твердо сказал Халиль.
        И она верила ему. Когда еще кого-нибудь беспокоила ее безопасность?
        Халиль… Елену внезапно обожгла мысль, что он заботится о ее безопасности, потому что она интересна ему как человек, а не как заложница или королева. Просто потому, что она — это она. И от этого предположения у нее на глазах едва не выступили слезы.
        — У вас такой вид, будто вы вот-вот упадете в обморок,  — мягко сказал Халиль.  — Пойдемте, у меня есть еда и вода.  — Он взял ее за руку, обхватив ладошку теплой мозолистой ладонью, и повел к огромным черным валунам.
        Халиль явно знал эти места. Он вел ее уверенно через лабиринт скал, пока не остановился у большого плоского камня, прикрытого сверху огромным валуном. Он потянул ее вниз, и Елена уселась, прислонившись к валуну спиной. Нависающая скала защищала от ветра и песка. Халиль снял тюрбан, она тоже размотала платок и запустила пальцы в свои взъерошенные волосы.
        — Попейте.  — Он протянул ей флягу с водой. Елена с наслаждением прильнула к горлышку сосуда.  — А вот и еда,  — добавил Халиль, предлагая ей хлеб и вяленое мясо.
        Они оба молча приступили к трапезе, а вокруг завывал и неистовствовал ветер.
        Покончив с едой, Елена устроилась поудобнее, прислонившись спиной к камню и подтянув колени к груди, и наблюдала, как Халиль убирает остатки пищи в седельные сумки.
        «Красивый мужчина»,  — вновь подумала Елена. Четко очерченные губы, длинные ресницы, лицо, преисполненное непреклонной твердости. Пока он убирал еду, Елена заметила несколько побелевших шрамов на внутренней стороне одного из запястий.
        — Откуда это у вас?
        Халиль замер.
        — Ожоги от веревки,  — коротко ответил он.
        — Веревки?
        — Давняя история.  — Он отвернулся, явно не желая продолжать разговор. Но Елене хотелось знать подробности.
        — И что теперь?  — спросила она, когда он наконец сел напротив.
        — Боюсь, я не прихватил с собой шахматы,  — улыбнулся Халиль в ответ.
        — Жаль, я очень неплохо играю,  — ответила она.
        — Я тоже,  — усмехнулся Халиль.
        — Это вызов?
        — Может быть.
        Они флиртуют? Говоря о шахматах? Возбуждение волной накрыло Елену.
        — Может, когда-нибудь померяемся силами,  — произнесла она и ужаснулась собственным словам. Они звучали так, словно впереди их ждало общее будущее. Даже если она не выйдет за Азиза, вряд ли у них с Халилем сложатся отношения. Думать иначе — самообман.
        Через пару дней он отпустит ее. Почему она ощущает такое опустошение, когда думает об этом?
        — О чем вы думаете?  — поинтересовался Халиль.
        — О том, что через два дня мы расстанемся и никогда больше не увидимся.  — Она остановилась, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, и заставила себя продолжить: — И мне не нравится эта мысль, Халиль.  — В темноте она не могла разглядеть выражение его лица, но понимала, что ей необходимо высказаться и быть честной.  — Я знаю, это прозвучит нелепо, но вы мой первый настоящий друг.
        Елена напряглась, ожидая недоверия или даже насмешки с его стороны. Но вместо этого Халиль произнес:
        — Это не нелепо. Во многих отношениях вы тоже мой первый друг за всю жизнь.
        У Елены перехватило дыхание.
        — Правда?
        В лунном свете блеснула его белоснежная улыбка.
        — Правда.
        — А школьные друзья? В Америке?
        — Нет, даже тогда у меня не было друзей. А у вас?
        — Нет.  — Она вспомнила ужасно одинокие школьные годы.  — Я была невероятно застенчивой. Статус принцессы отпугивал других девочек, хотя именно я была в этой ситуации самой запуганной. Со стороны казалось, что остальным это дается так просто — общаться, смеяться. Я им всем завидовала, хотела стать такой же, но не знала как. А потом, после школы…  — она подумала о Паоло, и в горле застрял ком,  — порой казалось, что все это не стоит усилий.
        — Не стоит?
        Удивительно, как легко, как здорово порой быть искренней.
        — Из-за боли, которую может принести близкое общение.
        Халиль надолго замолчал. «Ну, значит, искренность не всегда дается легко»,  — подумала Елена.
        — Вам причиняли боль, Елена?  — наконец спросил он.
        — Всем когда-нибудь причиняют боль.
        — Это не ответ.
        — А вам, Халиль?
        — Это тоже не ответ, ну да ладно. Да, мне тоже причиняли боль.  — Он говорил спокойно, но Елена чувствовала, какой океан боли таится за этим кажущимся безразличием.  — Мой отец причинил мне боль, когда решил отказаться от меня.
        — О, Халиль.  — Она прикусила губу.  — Простите. Я задала вопрос, не подумав.
        — Не за что. Но я бы все же хотел услышать ваш ответ. Что вы имели в виду, когда сказали, что дружба не стоит усилий?
        — У меня как-то был друг. И он довольно гадко поступил со мной. Предал меня. Но это не были романтические отношения.  — Она вздохнула.  — Я просто оказалась слишком глупа, доверившись ему.
        — Так вы из-за него теперь не верите людям?
        — Я усвоила этот урок. Но к вам у меня есть доверие.
        Елена услышала, как участилось его дыхание.
        — Возможно, не стоит.
        — Почему?
        — Мне вам напомнить? Вы здесь, потому что я похитил вас.
        В его голосе Елена услышала искреннее раскаяние. Она коснулась руки Халиля.
        — Я помню. Но я теперь понимаю, почему вы это сделали.
        — Вы меня же передо мной оправдываете?  — с ухмылкой спросил Халиль. Елена хмыкнула в ответ.
        — Я сама не знаю, что делаю. И я не знаю, что бы я делала, отпусти вы меня прямо сейчас. Что бы я почувствовала.  — В ожидании ответа она затаила дыхание.
        — Я тоже не знаю, что испытал бы,  — ответил Халиль низким голосом, и этого было достаточно. Более чем.
        Что бы ни происходило между ними, Халиль тоже понимал: что-то меняется. Уже изменилось.
        — Холодает. Вот, возьмите.  — Он протянул Елене одеяло, и она завернулась в него. Через минуту Халиль произнес: — Елена, идите сюда.
        — Куда?
        — Ко мне.  — Он похлопал себя по коленям.  — Вам явно холодно, а я знаю только один способ быстро согреть вас.
        Лицо Елены залил румянец, когда она подумала о способах, которыми он может согреть ее. Которыми она никогда прежде не пользовалась.
        — Но…
        — Вы уже сидели у меня на коленях однажды,  — напомнил Халиль.
        Да, и это ей понравилось, даже слишком. Елена колебалась, раздираемая желанием снова прижаться к Халилю и необходимостью соблюдать осторожность. Через два дня она вернется в Талию, и без мужа. Разумнее было держаться от Халиля подальше.
        Но, кажется, разум покинул ее. Она подвинулась к Халилю, раздумывая, как половчее сесть к нему на колени. У того же не было никаких сомнений. Без всяких церемоний, без какой бы то ни было неловкости он обхватил ее за талию и потянул к себе.
        Оказалось, это легко и просто — уютно устроиться у него на коленях, свернувшись калачиком, прижавшись щекой к его груди.
        — Так-то лучше.  — Он гладил ее по голове, лаская рукой темные пряди.  — Спите,  — ласково добавил он, и Елена послушно закрыла глаза, хотя и понимала, что вряд ли сможет уснуть в его объятиях.
        Она слишком остро ощущала его присутствие — крепость его грудной клетки, его дыхание, исходящее от него тепло и даже его аромат — смесь древесного лосьона после бритья, запаха лошадей и кожи.
        Халиль продолжал нежно гладить ее по волосам, прижав к груди еще крепче, так что она почти уткнулась губами в его голую шею.
        Елена уснула.
        И проснулась от кошмарного сна.
        Ей давно уже не снились кошмары — в основном потому, что она никогда не спала достаточно крепко. В последнее время ей вообще ничего не снилось. А сейчас, убаюканная теплом и заботой Халиля, она провалилась в глубокий сон.
        Дым, крики, кровь, бомбы. Одно и то же каждый раз: хаос, тела на полу, измельченное стекло, впившееся в ладони. Тяжесть тела отца, прикрывшего ее от взрыва, его последние слова, сказанные ей на ухо, его последний вздох: «Ради Талии».
        — Елена!
        Она проснулась в слезах: Халиль легонько тряс ее за плечо. Паника охватила все ее существо, хотя она и понимала, что кошмар окончился. Непроглядная тьма вокруг и завывания ветра напомнили ей об ужасной ночи.
        — Это просто сон, Елена.  — Халиль обхватил ладонями ее лицо, прижался лбом к ее лбу, будто хотел передать ей свое тепло, свою уверенность.
        — Я знаю,  — прошептала она, закрыв глаза и стараясь умерить бешеный стук сердца.
        Ласкающее касание его ладони было до боли приятным.
        — Что вам снилось, Елена?  — тихо спросил Халиль, легонько касаясь большим пальцем ее губ. Ее горло сжалось от сдерживаемых рыданий.  — Что преследует вас?
        — Воспоминания. О гибели моих родителей.  — Она вытерла выступившие слезы.
        Рука Халиля замерла на ее лице.
        — Вы были с ними?
        — Да.
        — Почему я не знал?
        — Из уважения к моей семье этот факт не попал в прессу. Я этого не хотела. И без лишних причитаний было тяжко.
        — Представляю.  — Халиль крепче прижал ее к себе.  — Хотите поговорить об этом?
        Как ни странно, она хотела, хотя обычно ни с кем не обсуждала эту тему. В принципе не любила вспоминать об этом. Но в надежных руках Халиля ей захотелось разделить свою боль.
        — Вы знаете, что они умерли от рук террориста. Мама сразу, но отец еще был жив какое-то время после взрыва. После первой бомбы меня отбросило в другой конец комнаты, и я упала на спину. Какое-то время я была без сознания. Помню, как очнулась и не могла понять, где я и что происходит… Это было ужасно. Люди кричали, везде была кровь.  — Елена покачала головой, закрыла глаза и уткнулась лицом в теплую грудь Халиля.  — Я поползла по полу, пытаясь найти родителей. Везде было битое стекло, но я его не чувствовала, хотя все мои руки были в крови. Это было так странно, так сюрреалистично… Я чувствовала одновременно оцепенение и ужас. А потом я нашла маму.  — Елена запнулась. Она никогда не позволяла себе вспоминать этот момент, хотя порой ей казалось, что эта картина никогда не покидала ее — безжизненное лицо матери, рот, открытый в беззвучном крике, невидящие глаза. Она отвернулась от тела матери и увидела, как ей навстречу, спотыкаясь, идет отец, скованный ужасом.  — Была еще вторая бомба,  — сказала она, не отрывая головы от груди Халиля.  — Мой отец что-то почувствовал. Он подбежал ко мне и накрыл
своим телом, когда она сработала. Последнее, что он сказал: «Ради Талии». Он спас мою жизнь для страны, чтобы я была королевой.
        Халиль долго молчал, крепко обняв Елену.
        — Вы думаете, это была единственная причина, по которой он вас спас? Ради монархии, не ради вас самой. Не потому, что вы его дочь… Я думаю, он все-таки любил вас.
        Его слова, такие нежные и уверенные, ранили Елену в самое сердце: она знала, что это правда, и была поражена, что Халиль смог это увидеть. И понять.
        — Я никогда не знала, что чувствуют родители. Я их почти не видела в детстве. Они целиком посвящали себя делам страны и никогда не проводили время со мной.  — Елена судорожно вздохнула.  — И они ушли в один миг. Я даже не знаю, скучаю ли я по ним потому, что они умерли, или потому, что я плохо их знала. Это ужасно?
        — Нет. Это вполне объяснимо.
        — Но кажется непростительным. Отец отдал свою жизнь за меня.
        — Вы имеете право чувствовать то, что чувствуете, Елена. Они любили вас, но как вы могли узнать об этом, если они не показывали свою любовь до самой смерти?
        Елена безуспешно пыталась сдержать наворачивающиеся слезы. Она даже не знала толком, что именно оплакивает. Гибель родителей? Нехватку общения, пока они были живы? Или просто засасывающее ощущение потери, которое она, казалось, испытывала всю жизнь?
        До встречи с Халилем.
        Она посмотрела на него:
        — Я никогда никому этого не рассказывала.
        — Я рад, что вы поделились со мной.
        — Я тоже.  — Елена заглянула ему в лицо, пытаясь понять, что он чувствует в этот момент. Чувствует ли он то же притяжение, что и она. И тут они встретились взглядами. В глазах Халиля полыхал такой огонь, что у Елены перехватило дыхание, и желание — беспримесное, яростное, всепоглощающее — накрыло ее с головой.
        Его лицо было так близко, его дыхание обжигало ей щеку, его губы были совсем рядом. Она услышала, как он затаил дыхание, и ей мучительно захотелось сократить расстояние между их губами.
        Она хотела, чтобы он поцеловал ее.
        Халиль опустил голову, и ее сердце замерло. Его рот был так близко, что, пошевелись она хоть немного, они соприкоснулись бы губами.
        Но она не двигалась, застыв между удивлением и страхом. Халиль тоже не двигался.
        Мгновение остановилось, замерло, стало бесконечным.
        Халиль прерывисто дышал, а Елена пыталась что-то сказать, но речь покинула ее. Все, что она могла,  — чувствовать. Хотеть.
        Наконец он сократил расстояние, и их губы слились в первом, самом сладостном поцелуе.
        Легкий вздох удовольствия сорвался с ее уст. Ее губы разомкнулись, и поцелуй Халиля стал глубже. Его язык изучал ее рот, и все в Елене возродилось к жизни.
        Она и понятия не имела, что можно испытывать такие ощущения, так хотеть кого-то. Елена прижалась к Халилю, действуя по велению инстинкта, о существовании которого она раньше и не подозревала. Рука Халиля скользнула к ее груди, и ошеломленный вздох сорвался с ее губ, когда восхитительное новое ощущение пронзило насквозь.
        Халиль убрал руку и слегка отпрянул от нее, так что Елена мгновенно испытала острое чувство потери. Он накрыл ее руки своими и положил ей на колени.
        — Я не должен был,  — начал он, качая головой. Даже в тусклом свете луны Елена смогла прочесть сожаление на его лице.
        — Я тоже этого хотела,  — выпалила она, но он снова покачал головой.
        — Попробуйте снова уснуть, если сможете,  — тихо сказал он, и Елена прикусила губу.
        Почувствовав унижение она задалась удивленным вопросом, его ли только что целовала. Через мгновение уже было сложно сказать, а она так этого хотела!
        Она и правда смогла оторваться от него?
        — Спите, Елена,  — мягко сказал он, снова уложив ее голову к себе на грудь и продолжив гладить ее волосы, совсем как прежде.
        Елена послушно сомкнула веки, хотя сна не было ни в одном глазу.
        Что же произошло?
        И как она могла чувствовать себя настолько невыносимо, несказанно разочарованной?
        Глава 7
        Солнце окрасило песок в розовый цвет — над дюнами занялся рассвет. Буря закончилась, и ландшафт пустыни изменил форму, покрывшись новыми барханами. Оставив Елену спать в каменном укрытии, Халиль отправился проверить лошадей и поклажу.
        И подумать, что он скажет ей после пробуждения.
        Этот поцелуй был совершенно внезапным. И таким сладким. И он оставил Халиля в состоянии возбуждения на всю оставшуюся ночь.
        С Еленой на коленях он не мог спать. Ее волосы на его щеке, ее мягкое тело. Он находился в состоянии невыносимой сладостной истомы. Сон — это последнее, о чем он мог думать.
        Но сейчас, в беспощадном свете дня, реальность настойчиво напоминала о себе. Он не должен был давать волю своему желанию. У него есть цель, план, и королеве Талии в нем отведено место лишь временной пленницы.
        Ну вот разве что он совсем забыл об этом, когда держал ее на коленях и приглашал навестить пустынные племена. Когда просил ее рассказать о своей жизни и делился своими секретами. Когда целовал ее. Он просто витал в облаках. Как можно быть таким дураком? Как можно было сбиться с прицела хотя бы на секунду?
        Пора вернуться на круги своя. Забыть прекрасные чувства, которые он скрывает от Елены. Идиот! Это не приведет ни к чему хорошему, он знает это по опыту. Нельзя повторять одни и те же ошибки и позволять себе любить кого-то и доверять.
        Халиль протяжно вздохнул и направился к лошадям. Те неплохо перенесли бурю и были рады видеть хозяина, который накормил и напоил их. Он хотел вернуться к Елене, но, обернувшись, увидел, что она уже стоит у валунов, бледная и утомленная. Но стройная, высокая… и такая красивая.
        Внутри Халиля все сжалось. В паху заныло. Он вспомнил о ее кошмарах, о ее уязвимости, о ее сокровенных мыслях, которыми она с ним поделилась. В тот момент он едва сдержался, чтобы не рассказать о собственных ужасных воспоминаниях, о своих секретах.
        Но сейчас Халиль отбросил эти воспоминания в сторону и улыбнулся ей:
        — Доброе утро. Выспались?
        — Немного.  — Она подошла ближе, и Халиль увидел неуверенность в ее взгляде. Там читались вопросы, которые он вовсе не хотел от нее услышать. И уж тем более не хотел на них отвечать.
        — Перекусим и отправимся в путь. Осталось совсем немного времени. Надеюсь, мои люди уже ждут. А племени объясним, что во всем виновата буря.
        Елена кивнула. Ее скорбный вопрошающий взгляд скользил по его лицу, как прожектор, и Халиль постарался не смотреть ей в глаза. Чувство вины отступило, и ему отчаянно захотелось заключить ее в объятия, зарыться лицом в ее волосы, успокоить ее — и себя.
        Какая ирония. Он последний человек, который может подарить покой и заботу. Он наполовину пожалел, что взял ее в эту поездку. Но лишь наполовину. Все же Халиль радовался, что она находится здесь, так близко к нему. Особенно после этой ночи откровений.
        Они перекусили и оседлали коней. И вот уже они скачут по пустыне под голубыми небесами, в свете все более жаркого солнца.
        Краем глаза Халиль наблюдал за Еленой и восхищался ее длинными волосами, развевающимися на ветру, ее гордой осанкой. Она никогда не склонится под ударами судьбы, подумал он с внезапным восторгом. Никогда не позволит себе сдаться.
        Наконец через два часа они приблизились к маленькому бедуинскому поселению на краю оазиса. Никого из жителей не было видно, и Халиль с тяжелым сердцем подумал, как это выглядит со стороны: шейх приезжает с женщиной и без сопровождения.
        Он уже был здесь недавно, познакомился с людьми, которыми, возможно, будет вскоре управлять. К удивлению Халиля, они с радостью приняли его. Такое отношение до сих пор поражало его. Надо же, после всех этих лет изгнания кто-то тепло встречает, хочет видеть.
        И все же он не доверял в глубине души всему этому, слишком хорошо зная, как люди, которых ты любишь и в чью любовь веришь, могут измениться в один момент.
        К ним с приветствиями подошли несколько человек, забрали коней и отвели к шатру шейха. Елена в сопровождении подошедших к ней женщин прошла в свой шатер.
        Решив, что она справится сама, Халиль отправился поприветствовать шейха племени и объяснить цель своего визита. Он знал, что лучше ему ненадолго оставить Елену.
        А еще лучше — навсегда.

* * *
        Сразу несколько женщин столпились вокруг Елены, которую до сих пор задевала холодность Халиля.
        Значит, он сожалеет об их поцелуе. Это очевидно. Что ж, это явно была плохая идея. Проблема лишь в том, что она не может по-настоящему жалеть об этом. Она умирала от желания получить еще один поцелуй — и даже больше.
        Елена приехала сюда, чтобы посмотреть на людей, которым небезразличен Халиль.
        В шатре женщины снова столпились вокруг нее, как яркие щебечущие птички. Они прикасались к ее волосам, щекам, одежде. Елена не понимала ни слова из их болтовни, и, кажется, никто тут не знал ни английского, ни греческого, на которых она говорила свободно. Все они казались очень дружелюбными. Ей принесли чистую одежду и повели к оазису, где совершали омовение женщины племени.
        На мгновение застыв на краю водоема, Елена сняла свою одежду и погрузилась в теплую воду. После ночи под открытым небом и нескольких часов в седле было так чудесно смыть с себя грязь и песок. Она наслаждалась обществом женщин. Было приятно смотреть, как они плещутся в воде, болтают, смеются, совершенно не стесняясь друг друга. Она была благодарна им за то, что они приняли ее в свою компанию, хотя она и была им совершенно чужая и даже не говорила на их языке.
        После купания Елена оделась в новую одежду, которую ей дали женщины: хлопковую сорочку, свободное тканое платье с широкими рукавами, расшитое красными и желтыми нитями. Она оставила волосы распущенными, чтобы они высохли на солнце, и вернулась со своими спутницами в лагерь, где уже был подан обед.
        Она поискала глазами Халиля и испытала разочарование, не найдя его. Женщины усадили ее вместе с собой, подали вкусное рагу из чечевицы, лепешки и кофе с ароматом кардамона, похожий на тот, что она пила с Халилем. За трапезой они с помощью мимики и жестов задавали Елене вопросы, на которые она пыталась ответить в той же манере.
        Через час-другой Елена почувствовала усталость: день, проведенный в седле, дал о себе знать. Ее веки стали смыкаться, и женщины, заметив это, смеясь, отвели ее к импровизированному ложу из груды тканых покрывал. Преисполненная благодарности за их заботу, Елена прилегла на него, и последнее, о чем она подумала перед сном, был Халиль.
        На следующий день Елена проснулась, когда вовсю уже светило солнце. В шатре, кроме нее, никого не было. Сегодня, с тяжким сердцем вспомнила она, был последний день ее плена. Шесть недель, отведенные на женитьбу Азиза, истекли, и Халиль может смело отпустить ее.
        Вот только она не хочет его покидать. И не хочет в одиночку возвращаться в свою страну. Как она объяснит произошедшее? Скажет, что передумала, когда узнала, что притязания Азиза на престол незаконны?
        На секунду Елена испытала сожаление о человеке, за которого собиралась замуж. Он был добр к ней. Оглядываясь назад, она понимала, что за его шармом скрываются темные глубины, возможно болезненные для него.
        Как изгнание Халиля и его внезапное возвращение отразились на нем? Она никогда этого не узнает.
        Как никогда до конца не узнает и Халиля.
        Вздохнув, Елена встала с постели, гадая, куда все подевались и что готовит ей грядущий день.
        Приведя себя в порядок, она вышла из шатра, щурясь на ярком солнце. В лагере кипела жизнь, сновали туда-сюда люди, занятые разнообразными делами и хлопотами. Халиля нигде не было.
        Одна из вчерашних женщин с улыбкой приблизилась к Елене и позвала с собой. Елена пошла за ней и внезапно остановилась, заметив Халиля, разговаривавшего с группой мужчин. Женщина увидела ее остановившийся взгляд и захихикала, сказав что-то, чего Елена не поняла, но суть, кажется, уловила — и это было неприятно.
        Наконец Халиль подошел к костру, у которого Елена ела лепешки с кунжутной пастой.
        — Доброе утро.
        Она кивнула в ответ. Ее рот был полон хлеба, щеки запылали. Все, что она помнила сейчас,  — нежность и желание, отразившиеся на его лице, прежде чем он поцеловал ее. Как же это было чудесно! И она все еще хотела большего…
        — Как спалось?
        — Хорошо. Я очень устала накануне.
        — Ничего удивительного.
        Его лицо было непроницаемо, и у Елены появилось ужасное чувство, что он просто оставит все, как есть. Легкость и непринужденность между ними превратились в скованность и неловкость.
        — Что теперь?  — спросила Елена, просто чтобы поддержать разговор.  — Шесть недель прошли.
        — Знаю.
        — Вы отпустите меня?
        — Я же обещал.
        Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
        — Если вы не против, мы проведем здесь еще одну ночь. В племени сегодня свадьба, и вечером будет грандиозный праздник.  — Он сделал паузу и слегка покраснел.  — Мы почетные гости.
        — Мы? Я понимаю, если почетный гость вы, но…
        — Местные жители решили, что мы новобрачные,  — прервал он ее.  — Я не стал их разочаровывать.
        — Что?  — Теперь понятно, почему хихикала женщина.  — Почему вы их не поправили?
        — Это единственная понятная им причина, по которой мужчина и женщина могут путешествовать вдвоем без сопровождения. Если бы не буря, мы бы въехали в компании моих людей.
        — А нельзя было все объяснить им про бурю?
        — Это не помогло бы. Их нравы строги. В любом случае на меня и на вас пал бы позор. Глупо, конечно, было просить вас ехать со мной…
        Последние слова ранили Елену. Значит, он жалеет об их поездке, об их поцелуе.
        — А что будет, когда они узнают правду?
        — Они не должны ничего узнать. И если даже узнают, то это случится, когда я уже буду шейхом. А тогда уж я найду способ их убедить.  — Он вздохнул.  — Я не люблю лгать, но сейчас критический момент и для меня, и для Кадара.
        — То есть мне надо притворяться вашей женой?  — недоуменно спросила Елена.
        — Всего лишь сутки. Это так сложно, Елена? Ее щеки запылали. Нет, это совсем несложно — в том-то и проблема.
        — Не люблю врать.
        — У нас нет выбора.
        — А что потом? Отпустите меня?
        — Да. Я лично отвезу вас в Сайад. Нет смысла оставаться в пустыне.
        — Что будет с Азизом? Халиль пожал плечами:
        — Думаю, он вернется в Европу. У него есть дом в Париже. Продолжит жить жизнью плейбоя, которую он так любит.
        — Это несправедливо,  — запротестовала Елена.  — Может, он и плейбой, но у него есть свой бизнес, и он сделал много хорошего.
        — Пожалуйста, не пытайтесь защищать передо мной Азиза.  — Она замолчала, и Халиль продолжил: — Вы так расстроены, что все же не вышли за него?
        — Только из-за того, что это нужно было для моей страны. И укрепления моей власти.
        — Вы сильная, Елена. Думаю, вы сможете противостоять совету и без поддержки мужа.
        — Спасибо за доверие. Пытаетесь подбодрить меня или избавиться от чувства вины за содеянное?
        — И то и другое, думаю.  — Он явно был удивлен ее вопросом.  — Ладно, сегодня мне необходимо встретиться с несколькими главами местных племен, но мы еще увидимся вечером на свадебном торжестве.
        Остаток дня Елена провела с женщинами, готовившими праздничное застолье. Помогала печь хлеб, жарить мясо, а когда эта работа была закончена, отправилась с ними к оазису привести себя в порядок.
        Невеста была юной красавицей с густыми черными волосами, ясным взором и взволнованной улыбкой. Елена наблюдала, как ее наряжают: ярко-синее платье с богатой вышивкой на рукавах и подоле, выкрашенные хной ладони и стопы, фата из мелких медных монет.
        Интересно, как выглядела бы ее свадьба? Торжественная церемония в одном из залов Кадарского дворца в присутствии нескольких доверенных лиц Азиза, скорее всего. Ничего особенного, ничего радостного и интригующего.
        А брачная ночь? Елена поежилась, представив, как отдается Азизу — человеку, которого едва знала.
        Неизбежно она подумала и о Халиле: как чудесно было бы хотя бы на день притвориться, что она его жена. Что она юна и влюблена, как эта милая невеста. Какой от этого вред, в конце-то концов?
        Завтра она спустится с небес на землю. Вернется в Талию, схлестнется с советом, вынужденная признать, что ее брачные планы провалились. А пока — всего лишь один день притворства.
        И Елена позволила женщинам племени делать с собой все, что им заблагорассудится. Ее нарядили в серебристо-синее платье, подвели глаза сурьмой, унизали руки медными браслетами, прикрыли лицо вуалью с монетками. Видимо, хотели отметить ее недавнее замужество — а она не устояла. Ей тоже хотелось праздника, как этой юной невесте.
        Наконец началась церемония. На ней присутствовало все племя, и Елена, затаив дыхание, наблюдала за калейдоскопом музыки и огней. Мужчины и женщины сидели отдельно друг от друга, и Елена пока не видела Халиля, хотя и искала его взглядом. Интересно, узнает ли он ее в бедуинском наряде? И что подумает при этом?
        После церемонии гости и новобрачные наслаждались яствами, музыкой и танцами. Несколько женщин, хихикая, подтолкнули Елену к группе мужчин, и она наконец увидела Халиля — тоже в традиционном одеянии, богато вышитом красными и золотыми нитями.
        Он смотрел на нее, но не узнавал. Елена подошла ближе.
        — Приветствую вас, мой супруг,  — тихо сказала она, желая поддразнить его, но голос прозвучал неожиданно серьезно.
        Халиль в изумлении взглянул на нее и буквально остолбенел.
        — Елена… Вы выглядите прелестно.  — Он положил руку ей на плечо и притянул ближе к себе.  — Просто изумительно.
        У нее перехватило дыхание.
        — Вы правда так думаете?
        — Да. А теперь я вижу, что люди племени хотят, чтобы мы потанцевали. Я знаю, что делать, просто доверьтесь мне.  — И, положив руку ей на талию, Халиль повел Елену в круг танцующих.
        Весь следующий час они кружились в вихре танца — рука в руке, глаза в глаза, почти соприкасаясь телами. Елену переполняло сладостное томление. Никогда еще она не чувствовала себя такой красивой и желанной.
        Халиль не сводил с нее взгляда. Внимал каждому слову. Она словно была в центре его вселенной. И осознавать это было так приятно.
        Но, конечно, всему пришел конец. Молодые откланялись, и гости тоже стали собираться домой.
        — Нам приготовили один шатер на двоих,  — с непроницаемым лицом обронил Халиль.  — Надеюсь, вы не возражаете?
        — Ну… Ну что ж, пусть так,  — пробормотала Елена.
        Улыбнувшись, Халиль взял ее за руку и повел за собой… к шатру, который им предстояло разделить этой ночью.
        Глава 8
        Халилю казалось, что он пьян, хотя он не выпил ни капли спиртного — его попросту не подавали. И все же он был опьянен, одурманен. Чем-то более сильным, чем простое вожделение. Часть его все же хотела дать этому чувству именно такое название и тем самым все упростить.
        Он смотрел, как Елена вслед за ним входит в шатер. Бедуинский наряд облегал ее стройный стан, подчеркивая изящество походки. В шатре она сразу обернулась к нему, и Халиль увидел ожидание в ее глазах — то же, что ощущал в себе.
        Сегодня, как бы там ни было, они муж и жена.
        — Хорошо провели время?
        Елена кивнула:
        — Как никогда. Правда, я посетила не так уж много вечеринок и приемов в своей жизни.
        — Как это? Вам по статусу положено присутствовать на подобных мероприятиях.
        — На них мне не было весело. Я никогда не чувствовала себя в толпе непринужденно. Я всегда была королевой Еленой, которая должна играть определенную роль.
        — Вы стали королевой слишком рано.  — Он сделал шаг ей навстречу. Желание прикоснуться к ней становилось все сильнее и сильнее, он едва себя сдерживал.  — Были ли вы собой сегодня, Елена? В этом бедуинском наряде?
        — Как ни странно, да,  — рассмеялась она.  — Я чувствовала себя гораздо более свободной, чем обычно.
        — Свободной — и при этом пленницей.  — Почему-то Халилю показалось необходимым напомнить ей об истинном положении дел. Может, он просто пытался себя самого вернуть с небес на землю. В то время как единственное, чего ему сейчас хотелось на самом деле,  — снять с нее вуаль и… платье.
        — Я больше не чувствую себя пленницей, Халиль. Я хочу быть здесь, с тобой. Ты привел меня сюда, но все остальное — мой собственный выбор.
        Преодолев смущение, Елена вдруг превратилась в соблазнительницу. Сирену. Она подошла к Халилю вплотную, подняла покрывало с лица и положила руки к нему на грудь.
        — Сегодня я хочу забыть обо всем. Кроме тебя. Желание пульсировало в нем, затуманив сознание и взор.
        — Елена…
        — Пожалуйста! Не отказывай мне сейчас.
        — Ты хоть знаешь, о чем просишь?  — внезапно осипшим голосом, выдававшим неприкрытое желание, спросил Халиль.
        — Да. Я прошу тебя заняться со мной любовью.
        — Да, но знаешь ли ты, что это означает? В ее глазах внезапно вспыхнуло пламя.
        — Не спрашивай меня ни о чем, Халиль. Я отлично понимаю, что это значит.
        Он скептически изогнул бровь.
        — Ты уверена? Возможно, я ошибаюсь, но мне казалось, ты девственница.
        Елена покраснела, но не отвела взгляд.
        — Чтобы сделать осознанный выбор, не обязательно иметь опыт.
        Он едва сдержал смех, заинтригованный и восхищенный ее смелостью.
        Одна ночь… Прекрасная, удивительная, невероятная…
        — Это опасно,  — начал было он, но Елена покачала головой.
        — Я знаю, что есть способы не допустить беременности… если нечем предохраняться.
        Ее щеки стали пунцовыми, и Халиль снова усилием воли заставил себя удержаться от смеха.
        — О, правда? Так вышло, что у меня есть чем предохраняться.
        От удивления у нее отвисла челюсть.
        — Неужели?
        — Но не потому, что я намеревался этим воспользоваться. Просто люблю быть готовым ко всему.
        Елена выглядела уязвленной.
        — Значит, у тебя было много любовниц?
        — Не так много, как ты думаешь. И ни одной за последний год. Я был занят другими делами.
        «И ни одной, похожей на тебя»,  — подумал Халиль. Нетронутой, невинной… Удивительной. Он поверить не мог, что все происходит на самом деле.
        — Когда я говорил об опасности, я не имел в виду незапланированную беременность. Я говорил об эмоциональном риске.
        — Я учитываю это, Халиль. И у меня нет иллюзий, что это что-то большее, чем просто одна ночь. Я и не прошу большего.
        — Я знаю.
        — Так в чем же проблема?  — кокетливо улыбнулась она.  — Видимо, мне попросту придется соблазнить тебя.
        — Не думаю, что это хорошая идея.  — Ей и делать ничего не надо, чтобы он потерял голову.
        Словно защищаясь, Халиль сделал шаг назад. Губы Елены искривились в коварной усмешке — он и не знал, что она способна на такую.
        — Испугался?
        — Противостою искушению.
        — Уверен?  — Она медленно поднесла руки к голове. Широкие рукава сползли, открыв изящные запястья. Платок упал на ее плечи. Ее подведенные сурьмой глаза были широко раскрыты и смотрели прямо на него, и Халиль, как завороженный, наблюдал за этим чувственным действом.
        Дыхание Елены участилось, когда она наконец сбросила платок, а затем и платье.
        Под ним была только тонкая хлопковая сорочка, почти прозрачная. Сквозь нее были хорошо видны ее округлые груди. С уст Халиля сорвался стон.
        Елена подошла ближе, ее глаза были полны древней женской силы. Она знала, как воздействует на Халиля, и это придавало ей смелости и делало ее неотразимой.
        Халиль остолбенел, сердце готово было выскочить из груди.
        — Я и правда не думаю, что это хорошая идея.
        — Плохо. Потому что я так не считаю.  — Елена встала на цыпочки и легонько поцеловала его в губы.  — Это всего лишь второй поцелуй в моей жизни. Первый был две ночи назад.
        Он единственный, кто целовал ее? Она что, не понимает, как много дает ему, предлагая себя? Разве она не догадывается, как больно потом ей будет? Что бы она ни говорила и ни обещала сейчас. Она же такая юная и неопытная!
        Халиль попытался убрать ее руки со своей груди.
        — Не хочу ранить тебя, Елена.
        — Этого не случится.
        — Ты не знаешь. У тебя же никогда не было такого прежде.
        — А когда будет, Халиль? Я собиралась отдать себя мужчине, которого едва знаю, ради своей страны. Эту возможность у меня отняли. Ты отнял. Будет только справедливо, если ты дашь мне что-то взамен. Ты должен мне брачную ночь.
        Он нервно рассмеялся.
        — Никогда не смотрел на это под таким углом.
        — Ну так сделай это сейчас.  — Она снова поцеловала его. Ее губы были мягкими, теплыми, ее груди касались его.
        Халиль невольно обвил ее стан руками, прижал к себе. Ее губы разомкнулись, поцелуй стал сильнее, глубже — и он пропал.
        Его язык скользнул ей в рот, исследуя его контуры, вызывая приятную дрожь во всем ее теле. Елена и не знала, что поцелуй может быть настолько всепоглощающим. Вызывать такую бурю эмоций.
        Его рука скользнула к ее груди, его теплая ладонь уверенно обхватила ее, и Елена задрожала под его прикосновением. Удовольствие было почти болезненно невыносимым. Но ей хотелось большего.
        Она стянула рубаху с его плеч, затем сняла брюки и трусы. Халиль был прекрасен. Стройный, высокий, мускулистый, сейчас он еще больше, чем обычно, напоминал ей пантеру.
        Все происходящее было пугающим. Удивительным, чудесным — и страшным. Елена вздохнула и замерла, ожидая ответного шага.
        Халиль снял с нее сорочку, и его взгляду открылась ее нагота.
        — Ты так прекрасна, Елена,  — улыбнулся он и за руку потянул ее к кровати.
        Лег на мягкие покрывала, увлек ее за собой. Теперь они лежали рядом лицом к лицу. Елена тяжело дышала. Одного того, что его обнаженное тело так близко, было достаточно. Она внимательно рассматривала его мускулистую грудь, плоский живот. Ее взгляд скользнул ниже, и она тут же отвела глаза. Как бы дерзко она себя ни вела, она все еще неопытна.
        Халиль взял ее руку, положил себе на грудь.
        — Мы можем остановиться.
        — Я не хочу. Но это не значит, что я совсем не волнуюсь.
        — Это понятно,  — прошептал он и снова поцеловал ее, растворив этим поцелуем все ее страхи.
        Его рука опустилась ей на живот, замерла на мгновение. Елене хотелось продолжения.
        Все еще целуя ее, Халиль скользнул рукой ниже, снова подождал, не оттолкнет ли Елена его, и наконец коснулся пальцами ее лона, вызвав в ней новую вспышку пламени и еще большую жажду.
        Елене тоже захотелось дотронуться до него. Ее пальцы коснулись упругих мышц живота, а затем она обхватила эрегированный член, вызвав у Халиля стон удовольствия, увеличивший ее наслаждение.
        Каждая новая ласка усиливала напряжение, отчаянное желание.
        Елена легла на спину. Халиль надел презерватив, склонился над ней и медленно вошел в нее. Он усилил напор, и Елена, инстинктивно выгнув бедра, подалась навстречу, обхватила ногами его торс, позволяя ему войти еще глубже.
        — Все хорошо? Она рассмеялась:
        — Более чем.  — Она чувствовала себя всемогущей, желанной, любимой. Как будто вместе с Халилем она может все. Может быть самой собой, может доверять. В этот момент она чувствовала себя невероятно сильной.
        И тут Халиль начал двигаться, и это усилило болезненное удовольствие внутри ее, удвоило силу, которая накопилась в ней,  — казалось, еще чуть-чуть, и Елена взлетит на небеса.
        А затем произошел ослепительный взрыв наслаждения. Она закричала и откинулась на подушки.
        Несколько минут они молчали. Елена слышала, как стучит сердце Халиля. Странно, как она раньше спокойно жила, не испытывая такой невероятной близости с другим человеком.
        Вскоре Халиль немного отодвинулся. Лег на спину, уставился в потолок. Внезапно он стал таким далеким.
        — Я не сделал тебе больно?
        — Нет.
        — Хорошо.  — Он встал, великолепный в своей наготе, и начал одеваться.
        — Халиль, не надо.
        — Не надо что?
        — Ты должен мне целую брачную ночь. А не брачный час. Возвращайся в постель.
        Бесконечное мгновение Халиль смотрел на Елену. Казалось, что он все же откажет ей, выйдет из шатра и оставит ее одну наедине с воспоминаниями и сожалениями. Но Халиль легонько пожал плечами и подошел к кровати. Когда он поворачивался, Елена увидела несколько бледных шрамов на его спине.
        Но сейчас был явно неподходящий момент для расспросов.
        — Я не имел в виду физическую боль, Елена,  — тихо сказал он.
        Она сглотнула.
        — Я знаю.
        — И чем ближе мы становимся…
        — Я все понимаю, Халиль. Не надо предостерегать меня снова и снова. Эта ночь — сказка. И она скоро закончится, я это понимаю, поверь.  — Елена нежно погладила пальцами его теплую кожу и потянула обратно на ложе любви.
        После секундного колебания он лег рядом с ней и обнял, баюкая на своей груди.
        Несколько минут оба молчали. Елена закрыла глаза и попыталась представить, что сегодня была ее свадьба и это — настоящая брачная ночь. Что они — законные муж и жена, любящие друг друга.
        Но, зайдя в своих мечтах так далеко, она вдруг поняла, как глупо это с ее стороны — представлять подобное, как опасно давать волю фантазии.
        Халиль не хочет серьезных отношений. Она тоже. По крайней мере, ей не следует этого делать. Это ее выбор — не любить никого, не доверять никому свое сердце. Один раз она это сделала и жестоко поплатилась. Раны кровоточат до сих пор. Эта ошибка заставила ее усомниться не только в себе, но и в других людях.
        Стоит ли снова подвергать риску себя и свое сердце?
        Нет уж, лучше обойтись без любви. Просто одна прекрасная ночь — и все.
        — О чем ты думаешь, Елена?  — вдруг спросил Халиль.
        — Так, просто воспоминания,  — вздохнула она.
        — Не очень хорошие, должно быть, судя по выражению твоего лица.
        — Да уж, не совсем.
        — Мне жаль.
        — И мне. Но сегодня я не хочу долго думать о плохом. Хочу быть счастливой хотя бы одну ночь. Мы можем… можем притвориться ненадолго, что мы… что мы любим друг друга?  — спросила она дрогнувшим голосом.  — Я знаю, что это не так. Я и не хочу никого любить. Просто хочу попытаться представить, каково это — на одну ночь. Забыть про все и наслаждаться чувствами, которые я не могу позволить себе в реальной жизни.  — Как глупо это звучит. О чем только она его просит? Чтобы он притворился, что любит ее? Абсурд.
        Халиль молчал.
        — Глупая идея,  — пробормотала она.  — Я не имела в виду… Не беспокойся, что я вдруг…  — В горле застрял комок, но надо было убедить его, что она не будет ждать от него серьезности только потому, что они провели ночь вместе.
        Халиль опередил ее:
        — Думаю, притвориться на одну ночь у нас получится… дорогая.
        Елена засмеялась от радости и облегчения:
        — Звучит очень мило.
        — Конечно, прелесть моя. Но если тебе не нравится, как называть тебя, сладкая моя? Мой влажный лепесток.
        От смеха у нее на глазах выступили слезы и заболел живот. И тут Халиль приподнялся на локте и добавил:
        — Какая незадача. Поскольку словами я не могу выразить, как сильно тебя люблю, придется показать тебе силу моего чувства на деле.
        Глава 9
        Халиль проснулся с первыми лучами солнца. Всю ночь он держал Елену в своих объятиях, и это было прекрасно.
        Невыносимо прекрасно.
        Что заставило его принять участие в ее маленькой игре? Почему он позволил втянуть себя в это действо? Опасно уже то, что он снова хочет ее — и не только в постели, но и в своей жизни.
        Но это невозможно.
        Следующие несколько недель — решающие в его кампании по возвращению трона. Он не может позволить себе терять время и энергию на что-либо, кроме главной цели, которую вынашивал и лелеял с семи лет. И он все еще не доверяет людям, все еще боится ножа, который могут воткнуть в спину самые близкие. Боится предательства. В его жизни нет места любви и отношениям.
        И, несмотря на все эти доводы, как же он страстно желал обладать Еленой.
        Выругавшись, Халиль высвободился из объятий Елены и встал с постели. Он слышал, как она заворочалась, но быстро схватил свою одежду и повернулся к ней спиной.
        В шатер вошла служанка и, покраснев, поставила перед ним поднос с горячей водой. Он снова выругался про себя: теперь об их ночи будет известно всему племени. И опровергнуть свою же ложь будет совсем не просто. Племя узнает, что он поступил бесчестно, что он лишь выдавал Елену за свою жену. Его народ почувствует себя преданным. И разве стоит винить людей за это?
        Как можно было поддаться этой слабости?
        — Халиль?
        Он обернулся и увидел, что Елена уже сидит в постели. Ее темные волосы разметались по плечам, а в сонных глазах читался немой вопрос.
        — Пора в путь,  — резко сказал Халиль.  — Ассад приедет за нами на машине и отвезет в лагерь. Оттуда мы направимся в Сайад. Завтра в это время ты уже будешь в Талии, я надеюсь.
        Елена отвернулась, чтобы он не увидел ее лица, но Халиль почувствовал боль, которую причинил ей своими словами. Да что ж такое, разве он не предупреждал ее? И все же она не виновата. Это полностью его вина. Он знал, что она неопытная, что она примет все близко к сердцу, даже если уверит его в обратном.
        Черт, да он сам воспринял все слишком серьезно. А теперь не представлял, что со всем этим делать.
        Когда Халиль ушел, Елена встала с постели, потянулась за бедуинским нарядом, который был на ней прошлой ночью.
        Неужели это все было так недавно? Казалось, что прошла целая жизнь. Другая жизнь, в которой она познала удовольствие, радость и любовь.
        Дурочка, он всего лишь притворялся!
        Она хотела взять свое чудесное платье, но вместо него на стуле лежал ее обычный наряд, аккуратно сложенный. Прежде чем одеться, она быстро помылась, стирая с себя запах Халиля. Пора вернуться с небес на землю.
        К окончанию завтрака в компании местных женщин ее равновесие и ее решимость были восстановлены.
        У нее бывали неудачи и раньше. Но Халиль, в отличие от Паоло, был честен с ней. Он не давал ей ложных надежд. Она получила свою ночь, осуществила свои фантазии и сохранит их в памяти, но не позволит им влиять на нее. Жизнь продолжается, пора возвращаться домой, в Талию.
        Но стоило Елене подумать об этом — и на сердце будто лег камень.
        После завтрака за ней пришел мрачный Халиль, но даже угрюмость была ему к лицу.
        — Ты готова? Нам стоит поспешить. Она встала, отряхнула крошки с одежды.
        — Едем.
        Неподалеку их ждал Ассад в джипе с тонированными стеклами. Елена села в салон, стараясь побороть ощущение дежавю. Когда ее похитили, она ехала в этом джипе. А сейчас он же повезет ее на свободу, которая ей не очень-то нужна.
        Они ехали по бесконечной пустыне. Ассад был за рулем. Елена и Халиль сидели сзади в полной тишине.
        И хотя каменное молчание Халиля ранило ее, Елена заставила себя мыслить здраво. Через два дня она будет дома. Что делал Андреас Маркос в ее отсутствие? Слышал ли он о ее похищении, или Азизу удалось сохранить все в тайне?
        Все-таки она была в пустыне всего несколько дней, хотя и казалось, что прошла целая жизнь. Может, совет не успел ничего узнать.
        — Есть ли какие-то новости?  — спросила она Халиля.  — Азиз объявил, что я похищена?
        — Нет. Сомневаюсь, что кто-то знает об этом.
        — Но как он объяснил?..
        — Никак. Он нанял кого-то, кто изображал тебя, и, кажется, все, включая твой совет, поверили в эту комедию.
        Шокированная, Елена молчала несколько секунд.
        — Но ведь…
        — Они появились на балконе два дня назад. На расстоянии это вполне могло всех одурачить. Это все, что я знаю.
        — Ты должен был сказать мне раньше,  — с укором произнесла Елена. Плохо, что Халиль скрыл новости. Это просчитанный ход политика, он рассматривает ее как пешку в игре, а не как… Кого же?
        Кто она для него сейчас?
        Очевидно, никто. Он просто притворялся.
        И это обидно.
        — Я смогу рассказать тебе больше, когда мы вернемся в лагерь,  — продолжил Халиль, барабаня пальцами по стеклу.  — Что ты будешь делать, когда приедешь в Талию?
        — Тебе правда есть до этого дело?
        — Это просто вопрос.
        — Ответ: я не знаю. Все зависит от того, что происходит в стране. От моего правительства.
        — У главы совета не было времени организовать голосование.
        — Он сделает это, как только сможет.
        — А в промежутке ты можешь выйти замуж.
        — Подходящие мужья на дороге не валяются.
        — Правда?  — Нахмурившись, Халиль снова отвернулся к окну.  — А какова была ваша договоренность с Азизом? Я имею в виду, с практической точки зрения.
        «Да какое ему дело?» — подумала Елена, а вслух сказала:
        — Мы делили бы время между Кадаром и Талией, а правили бы независимо.
        — И это устроило твой совет?
        — Они не знали всех деталей. Должно быть, думали, что я попаду под влияние Азиза.
        — И им все равно, что рекомендации по управлению государством тебе давал бы иностранец?
        — Он королевских кровей, а они мыслят традиционно. Хотят, чтобы я находилась под мужским влиянием.
        — А что с наследниками? Елена покраснела.
        — Мы планировали двоих детей, чтобы в каждой стране был наследник престола. Сперва дети жили бы со мной, а став старше, по очереди в каждой стране.  — Она отвернулась, чувствуя себя неловко из-за того, как холодно и цинично все это звучало.  — Я знаю, это сложно назвать идеальным решением, но мы оба были в отчаянии.
        — Понимаю.
        — Сейчас это уже не имеет значения.
        — Но тебе по-прежнему нужен муж.
        Она вздохнула, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
        — Да, но, может, ты и прав. Может, я смогу сама противостоять совету.
        — Это рискованно. Она открыла глаза.
        — Раньше ты не так говорил. Он пожал плечами:
        — Выбор за тобой.
        — Учитывая, что женихов у меня сейчас нет, этот разговор не имеет смысла.
        — Как знать,  — ответил он, не оборачиваясь.

* * *
        Халиль может жениться на ней. Эта идея шокировала его самого. Женитьба не входила в его планы. И все же с того момента, как служанка «застукала» их, эта мысль зрела в его сознании. Он может жениться на женщине, которую и так прочили в жены шейху Кадара. Это усилит его позиции, сделает более стабильным его правление, а также даст Елене то, чего она хочет.
        Почему бы нет?
        Елена говорила о холодном расчете, о прагматичном браке. Но будет ли их союз таковым, если он станет ее мужем? Сможет ли он удержаться от того, чтобы заботиться о ней? Любить ее? Да и хочет ли он сдерживать себя?
        А Елена? Есть ли ей дело до него.
        По возвращении в лагерь Халиль сразу ушел, а Елену встретила Лейла и повела к ее шатру.
        — Вам надо принять ванну, пожалуй,  — пробормотала она, и Елена благодарно кивнула в ответ. Она так устала: от событий последних дней, от странных отношений с Халилем, от ответственности перед Талией…
        Через пятнадцать минут двое мужчин наполнили медную кадку горячей водой. Лейла высыпала в нее лепестки роз, принесла большое полотенце, несколько ароматных кусков мыла, и горло Елены сжалось от переполняющих ее чувств. Мало кто так искренне заботился о ней.
        — Спасибо. Вы так добры…
        — Не за что, ваше высочество.  — Лейла несколько секунд изучающе смотрела на ее взволнованное лицо, а затем безмолвно удалилась.
        В ванне мысли Елены снова вернулись к Талии и текущему положению дел. Итак, у нее нет мужа. Она сможет объяснить, почему так вышло, и совет это поймет.
        Но через несколько недель Маркос устроит голосование за упразднение монархии. И ей как-то надо заставить его не делать этого или убедить весь совет не голосовать против нее.
        Елена понимала, что не справится в одиночку. Лишь свадьба и преданный муж могли спасти ее, что бы ни говорил Халиль. Единственный выход — вернуться в страну с супругом.
        Жаль только, что это невозможно.
        Если только… она не выйдет замуж за Халиля?
        Елена улыбнулась, представив на мгновение реакцию Халиля на подобное предложение, вообразив его страх и ужас.
        Внезапно ей пришло в голову, что эта свадьба была бы выгодна и для него. Ему нужно одобрение и поддержка бедуинских племен. Его люди встречали их обоих с радостью.
        Возможно ли это? Или ее ждет унижение и отказ?
        Елена вспомнила отца, спасшего ее ради Талии. Разве она не должна испробовать все способы ради своей страны? Ради монархии?
        Час спустя она уже была одета в платье из розового хлопка, которое принесла ей Лейла. Уложив волосы в пучок, на минуту пожалела, что у нее нет украшений и косметики, чтобы чувствовать себя более уверенной. Она поговорит с Халилем.
        — Я хочу видеть Халиля,  — решительно сказала она Лейле и двум охранникам, стоявшим у ее шатра.  — Где он?
        Лейла поговорила по-арабски с мужчинами, затем повернулась к ней и сказала:
        — Идемте со мной.
        Лейла повела ее к шатру в другом конце лагеря, остановилась у входа и повернулась к ней.
        — Халиль пережил так много,  — тихо произнесла она.  — Что бы между вами ни произошло, пожалуйста, помните об этом.
        Елена смело встретила ее взгляд.
        — Я просто хочу поговорить с ним, Лейла.
        — Я знаю,  — грустно улыбнулась женщина.  — Но еще я знаю, что тебе больно, и мне очень жаль. Халилю тоже больно.
        Ему больно? Не может быть. Но слова Лейлы все еще звучали в ее ушах, когда она наконец вошла в шатер.
        Халиль сидел у стола, склонившись над какими-то бумагами. Не отрывая от них взгляда, он сказал:
        — Минутку, Ассад.
        — Это не Ассад.
        Он посмотрел на нее, и Елена ответила дерзким взглядом.
        — Елена? Тебе что-то нужно?
        — Ты сказал, что ознакомишь меня с новостями,  — напомнила она ему.
        — Пока ничего не слышно. Азиз затаился.
        — И как ты собираешься возвращать меня в Талию? Королевским самолетом? В экономклассе? Или завернешь в ковер, как Клеопатру, а затем развернешь его в тронном зале дворца Талии?
        — Интересный вариант. Почему ты так злишься, Елена?
        — Я не злюсь.
        — Твои слова звучат довольно грозно.
        — Я удручена, это совсем иное.
        — А почему ты удручена?
        — Потому что я приехала в Кадар с четким планом, как спасти трон, а сейчас у меня нет плана.
        — Ты про брак?
        — Да.
        Халиль прищурился:
        — И что я должен сказать или сделать по этому поводу?
        — Хорошо, что ты спросил.  — Она набрала побольше воздуха в легкие и попробовала улыбнуться, глядя в его хмурое лицо.  — Я хочу, чтобы ты женился на мне.
        Глава 10
        Елена опередила его. Халиля внезапно охватила паника. Он и сам думал все утро, что брак с Еленой станет решением всех их проблем. Но, глядя на нее сейчас, видя надежду и решимость в ее глазах, он растерялся. Все внутри его сопротивлялось этому. Должен быть какой-то другой выход. Он покачал головой:
        — Это невозможно, Елена. У меня нет ни причин, ни желания жениться на тебе.  — Лучше быть грубым и пресечь все в зародыше.  — Может, ты и в отчаянном положении, но я-то нет. Ты просила о брачной ночи, но не о браке.
        — Хорошо, сейчас я прошу о браке.
        — И мой ответ — нет.  — Халиль встал со стула, пытаясь бороться с охватившей его тревогой.  — Тема закрыта.
        На ее губах, которые он целовал так недавно, заиграла улыбка.
        — Не хочешь даже подумать?
        — Нет.
        — Мне кажется, что ты напуган,  — сказала она, и Халиль испытал приступ ярости, потому что она была права. Разговор о браке вывел его из себя. Он не верил, что это будет холодный, прагматичный союз по расчету, какой Елена планировала с Азизом. Она захочет большего.
        А это слишком опасно.
        — Ты ведь уже сказал своим людям, что мы женаты. И сам знаешь, какие могут быть последствия,  — продолжила Елена.
        — Как я уже говорил, к тому времени, когда в племени узнают правду, я буду шейхом.  — Все доводы Елены имели под собой основания. И все же Халиль продолжал сопротивляться.
        — И вот так ты хочешь начать свое правление? Со лжи?
        — Не совсем, но так уж складываются обстоятельства.  — А все из-за его проклятой слабости перед этой женщиной.
        — А если люди решат, что ты лжешь и в других вопросах? Что ты солгал о том, кто твой отец, и законный наследник все-таки Азиз?
        — Пытаешься аргументами проложить путь к алтарю, как до этого проложила путь в мою постель?  — Елена вздрогнула, на ее лице отразилось смятение, и она отвела взгляд. Халиль тихо выругался.  — Елена, я понимаю: тебе нужен муж. Но я неподходящая кандидатура.
        — Да, похоже на то,  — прошептала она, все еще не поднимая глаз. Как же Халилю хотелось прижать ее к себе! Покрыть ее лицо поцелуями… Но он не мог жениться на ней. Один разговор об этом вызывал в нем злость и стыд.
        Они смотрели друг на друга, и казалось, что между ними пробегают электрические разряды. Гнев и влечение. Желание и страх.
        — И все же ты мог хотя бы подумать об этом, Халиль. Когда-нибудь тебе придется жениться. Почему не на мне? Если только ты… не ждешь настоящую любовь.
        — Не жду. А ты? Тебя не интересует любовь?
        Она замялась, и он увидел ответ в ее глазах. Ей важна любовь. Сейчас она не признается ему, но это так.
        — Я не могу себе этого позволить.
        — Когда-нибудь ты решишь, что тебе нужен тот, кто тебя любит,  — сказал он, стараясь, чтобы его слова звучали убедительно и твердо. На самом же деле он невероятно, безумно ревновал Елену при одной только мысли, что кто-то другой может любить ее.
        — Нет. Я не разрешу себе поддаться подобным искушениям.
        — Даже если сильно захочешь?
        — Ты боишься, что я влюблюсь в тебя, Халиль?
        Нет. Он боялся, что уже сам по уши влюблен в нее.
        — Это было бы слишком самонадеянно с моей стороны.
        — Я постараюсь удержаться от этого,  — рассмеялась Елена, но ему почему-то показалось, что она говорит серьезно. Она не хочет любить его, да и зачем? Он только ранит ее. Не сможет ответить на ее чувства.
        — Нам обоим делали больно,  — произнесла Елена после паузы.  — И никто не хочет повторения. И именно поэтому вариант, который я предлагаю, имеет смысл.
        Да, Халиль понимал это. И ему следовало бы согласиться с ней, трезво обсудить все детали. А вместо этого продолжал сопротивляться.
        Елене не нужна его любовь, эмоциональных притязаний у нее не будет. В этом отношении она была бы ему идеальной женой. Но это не отменяет опасности: выбрав серьезные отношения, Халиль неизбежно снова почувствует боль, тоску, страх, уязвимость,  — и это плохая новость. Нет, как бы ни было разумно предложение Елены, он не может его принять.
        — Мне жаль, Елена,  — сказал он вслух.  — Я не могу жениться на тебе.
        Мгновение она смотрела на него серыми, потемневшими от грусти глазами, затем кивнула.
        — Хорошо.  — И, ничего не добавив, она вышла из шатра.
        Сердце Халиля разрывалось от боли, и он ненавидел себя за это.
        «Что ж, стоило хотя бы попытаться»,  — сказала себе Елена, вернувшись в свой шатер. Она села на кровать, стараясь не разрыдаться от боли и огорчения. Затем внезапно, почти со злостью, подумала: «Да какая разница? Почему бы как следует не поплакать? Не выпустить все негативные эмоции наружу?» Никто не увидит ее и не решит, что она слишком слабая, или глупая, или чересчур женственная.
        Она легла на постель, подтянула колени к груди, вздохнула. Она так долго была вынуждена себя сдерживать. Люди вроде Маркоса всегда выискивали брешь в ее обороне, чтобы ослабить ее позиции. Проронить единственную слезинку было все равно что дать им все карты в руки. Если она и плакала когда-нибудь, то только во время ночных кошмаров.
        В объятиях Халиля.
        Она снова судорожно вздохнула, закрыла глаза и почувствовала, как вся тяжесть мира давит ей на грудь. Наконец первая слеза скатилась по ее щеке. Елена инстинктивно смахнула ее, но тут же появилась другая, и вскоре она уже не могла сдержать рыданий. Ее плечи затряслись, слезы потекли ручьями. Она прижалась лицом к подушке и позволила всей накопившейся в ней печали выйти наружу.
        Елена грустила не только о сорвавшейся свадьбе или о Халиле, но и о смерти родителей. О разрушенных отношениях с Паоло, о своей пошатнувшейся вере в людей. О четырех одиноких годах своего правления…
        И конечно, о Халиле тоже. Она уже скучала по нему — больше, чем готова была признать.
        Халиль вернулся к своим бумагам, к докладам и сообщениям о положении дел в Кадаре. Опросы подтверждали, что за пределами Сайада Азиз был не очень популярен. Это должно было подбодрить Халиля, но он не чувствовал удовлетворения, и причиной была Елена. Он винил себя, что не согласился на ее предложение. Необходимо было проявить силу и присутствие духа. А он поддался эмоциям, своему страху.
        — Ваше высочество?
        На пороге стоял Ассад.
        — Какие-то новости?  — Халиль был рад отвлечься от грустных мыслей.
        Ассад кивнул, собранный и серьезный, как всегда. Халиль встретил его восемь лет назад, когда присоединился к Французскому Иностранному легиону. Они вместе сражались и не однажды спасали друг другу жизнь. А когда пришло время возвращаться в Кадар, Ассад снова помог ему. Он оказывал поддержку, охранял его в пути.
        И все же Халиль до конца не доверял даже ему. Но это его вина, а не его друга.
        — Азиз женился.
        Халиль всегда понимал, что такое возможно, и все же остолбенел от удивления.
        — Когда? На ком?
        — Мы не знаем наверняка. Разведка предполагает, что на ком-то из своего персонала. Экономке или на ком-то в этом роде.
        Бедная Елена. Для нее это будет ударом. Азиз выполнил условия завещания. Он будет шейхом.
        Халиль резко вскочил со стула. Его захлестнули эмоции.
        — Не все потеряно, Халиль,  — тихо произнес Ассад.  — Азиз все еще не популярен. Тайная женитьба на служанке только ухудшит его положение.
        — Теперь не имеет значения. Все равно он шейх.
        — Но очень мало кто хочет, чтобы он им был.
        — Ты предлагаешь гражданскую войну?  — бесцветным голосом спросил он.
        — Гражданская война не единственный вариант. Можно обратиться к Азизу и потребовать проведения референдума.
        Халиль безжалостно рассмеялся.
        — У него есть все, что он хочет. Зачем ему соглашаться?
        — Чтобы положить конец слухам и домыслам. Если он победит, его правлению уже ничто не будет угрожать.
        А у Халиля не останется шансов вообще.
        — В Сайаде живет так много людей.
        Ассад улыбнулся:
        — В пустыне тоже живет много людей.
        — Азиз может даже не захотеть встречаться со мной.
        — Вы можете попытаться. У вас больше шансов. Люди преданы вам, а не Азизу.
        У Халиля ком застрял в горле. Заслужил ли он эту преданность? Тысячи мыслей роились у него в голове, и одна звучала все громче. Единственный способ двигаться вперед, упрочить свои позиции и усилить свои права на трон — жениться на Елене.
        Невесте Азиза. Женщине, в которой уже признали будущую жену шейха.
        Он отказался, так как не хотел рисковать своим спокойствием. Ну, он и не будет. Как и Елена, он не может позволить себе любовь. Он обуздает свои чувства и получит брак, выгодный и удобный им обоим.
        — Эта служанка даже не из Кадара,  — добавил Ассад.
        — И Елена тоже.
        Ассад слабо улыбнулся. Халиль понял, что они размышляют об одном и том же.
        — Она королева. Брак с ней будет вам на руку.
        — Я знаю это.
        — И?..
        — Я должен ее найти.

* * *
        Пока Халиль шел к шатру Елены, он испытывал целую гамму эмоций: решимость, смирение и немного волнения, которое изо всех сил пытался подавить.
        Да, он снова сможет насладиться телом Елены. Но никакой игры в чувства, это точно.
        Охрана пропустила его в шатер, и Халиль, пораженный, замер на пороге: Елена рыдала, свернувшись калачиком на своей постели. Так безутешно, словно ее сердце было разбито.
        И разбил его именно он.
        — Елена!
        Она почувствовала, как твердая рука легла ей на плечо.
        Халиль. На секунду она обрадовалась, но тут же взяла себя в руки.
        — Ты не должен был входить без предупреждения.  — Она шмыгнула носом, стирая ладонью слезы с лица. Выглядит она, должно быть, ужасающе.
        — Прости, конечно. Почему ты плачешь?
        — Я просто… устала.
        — Никто не плачет от усталости.
        — Какое тебе дело?
        — Просто хочу знать.
        — В моей жизни есть много такого, что не связано с тобой. Может, я плачу об этом.
        — Я и не думал, что обо мне.
        — Правда? А такое ощущение, что после нашей ночи ты решил, будто я одержима тобой. Так вот, это не так.
        — Какое облегчение.
        — Зачем ты пришел? Есть новости?
        После небольшой паузы Халиль коротко ответил:
        — Азиз женился. Как ты и предполагала.
        — То есть он выполнил условия завещания. Халиль кивнул.
        — Ты расстроена? Он так быстро нашел тебе замену.
        Елена с удивлением уставилась на него:
        — Я давно уже смирилась с тем, что не выйду за него. По крайней мере, Азиз получил положительный ответ на свое предложение.
        — Да, кстати, твое предложение…
        — Поверь, нет нужды напоминать, что ты не хочешь жениться на мне. Я все поняла с первого раза.
        — Мне жаль, если ответ показался негативным. Елена закатила глаза:
        — Нет, что ты. Мне было весело.  — Лучше шутить, чем плакать. Тем более что слез у нее уже не осталось.
        — Ты удивила меня,  — продолжил Халиль.  — Я не ожидал…
        — Я знаю. Зачем мы вообще об этом говорим?
        — Потому что я передумал,  — сказал он прямо. Елена недоуменно воззрилась на него:
        — Ты… что?
        — Я хочу жениться на тебе. Этот брак выгоден для нас обоих.
        — Еще час назад ты так не думал.
        — Женитьба Азиза образумила меня. Мне необходимо укрепить свои позиции.
        — Но он женился. Он шейх по закону. Что ты можешь противопоставить этому?
        — Я могу вступить с ним в открытую борьбу и потребовать созыва референдума.
        — И женитьба на мне упрочит твое положение, когда дойдет до голосования.
        — Да.
        — Какое самопожертвование. А все ради референдума.
        — Это не жертва. Мы друзья, мы наслаждались телами друг друга. И никому из нас не надо большего.  — Улыбнувшись, Халиль коснулся ее лица.  — Это будет идеальный брак. Просто твое предложение шокировало меня. Я даже… испугался.
        — Мне тоже страшно, Халиль.
        — И вот поэтому, согласись, этот брак подходит и тебе и мне. Никто из нас не собирается вновь причинять друг другу боль.
        — Верно,  — согласилась Елена. Но это еще не значит, что они смогут избежать боли.
        Глава 11
        Елена смотрела в окно самолета и удивлялась, как быстро все изменилось. Еще два дня назад она рыдала в подушку посреди пустыни без всякой надежды на лучшее.
        Сейчас она летела в Талию вместе с Халилем, планируя свадьбу через несколько дней. Казалось, ей все по плечу.
        Ну, или почти все. Краем глаза она взглянула на Халиля, сидевшего напротив нее. Его лицо было словно из мрамора: между бровей залегла глубокая морщина, губы плотно сжаты. После того как он сделал ей предложение, они едва обмолвились парой фраз, и Елена не раз с тех пор задумывалась, правильно ли поступает.
        Вскоре она представит совету своего жениха. Как здорово, что Халиль согласился поехать в Талию и прямо сейчас сочетаться с ней браком. Скромная церемония во дворце лучше, чем поспешная свадьба в пустыне; к тому же им обоим хотелось, чтобы их брак стал достоянием гласности как можно быстрее.
        А после этого они вернутся в Сайад, и Халиль потребует, чтобы Азиз провел референдум. Сейчас Азиз уехал со своей женой в отдаленный королевский дворец на медовый месяц. В официальных заявлениях говорилось, что шейх женился, имя его супруги не указывалось. Сайад переполняли слухи, но никто толком не знал, что происходит. Халиль предположил, что Азиз просто пытается выиграть время.
        Даже сейчас Елена не знала, какой будет их жизнь с Халилем. Это с Азизом они обсудили все детали и зафиксировали в двадцатистраничном документе, который был подписан юристами с обеих сторон. А с Халилем их будущее было покрыто мраком. И, глядя на его угрюмое лицо, Елена вовсе не горела желанием обсуждать это сейчас.
        Вместо этого она попыталась представить, что скажет Маркосу о внезапной замене жениха. Должно быть, он заявит, что Халиль обманывает ее, так же как Паоло.
        — Что случилось?  — вдруг спросил Халиль, пристально наблюдавший за ней.  — Елена?
        — Халиль, мне надо… кое-что тебе рассказать.
        — Хорошо.  — Он внимательно смотрел ей в глаза. Глубоко вздохнув, Елена начала свой рассказ.
        Даже говорить об этом все еще было тяжело.
        — Как ты знаешь, мои родители погибли, и я очень рано стала королевой. Брат моей матери, Паоло, приехал, чтобы побыть со мной после похорон. Я знала его не очень хорошо: он много времени проводил в Париже и Монте-Карло. Не думаю, что мой отец очень уж его жаловал. В любом случае дядя соблюдал дистанцию.
        — И после похорон?
        — Он был очень добр ко мне,  — вздохнула Елена.  — Он был забавный, очаровательный, и в каком-то смысле я воспринимала его как отца.
        — Это тот человек, что тебя предал?  — нахмурился Халиль.
        — Да, несмотря на то что я доверяла ему. Я прислушивалась к нему и пришла за помощью. Совет не хотел, чтобы я правила страной,  — Маркос требовал, чтобы его сделали регентом.
        — Но ведь ты была уже достаточно взрослой?
        — Он ссылался на то, что у меня не хватает политического опыта. И он был прав. Я не имела ни малейшего представления о законах и политике.
        — Но ты быстро всему научилась. Я ознакомился с твоими политическими нововведениями. Ты не просто миленькая принцесса на троне. Ты настоящая глава правительства.
        — В начале правления было иначе.
        — Совет должен был дать тебе время освоиться с новой ролью… Так что там с Паоло?
        — Он рекомендовал мне несколько сделок с недвижимостью: государственные субсидии для развития туризма на побережье. Я верила, что он хочет помочь мне, но он думал только о том, как бы набить свои карманы.
        — Откуда же тебе было знать…
        — Он постоянно вредил мне. И даже хуже — он подделывал мою подпись на чеках. Мало того, он украл некоторые драгоценности моей матери, которые вообще-то принадлежали даже не ей, а короне и правительству.  — Елена закрыла глаза, полная раскаяния и стыда.  — А я была так благодарна ему за поддержку! Маркос все раскрыл и отправил Паоло в тюрьму. К счастью, он не допустил, чтобы скандал просочился в прессу.
        — Наверное, это было очень тяжело для тебя.
        — Да.  — Ее горло сжалось от подступивших слез, но она продолжила.  — Знаешь, что самое печальное? Он предал меня, обошелся со мной так ужасно, а я скучаю по нему.  — Елена горестно покачала головой, и Халиль наклонился к ней и взял ее ладони в свои.
        — Я могу тебя понять.
        — А ты скучаешь по отцу?
        — Я столько времени его ненавидел… Не могу простить то, что он сделал.  — Лицо Халиля окаменело.  — Но я скучаю по нашим прежним взаимоотношениям.
        — Конечно, я могу тебя понять,  — со слабой улыбкой повторила Елена его слова.
        — Я не осознавал этого прежде. Был слишком одержим своей злостью на него.
        — И все еще злишься?
        — Не знаю.  — Халиль смущенно покачал головой.  — Ладно, давай не будем о грустном… Тебе нечего стыдиться, Елена. Ты была юной и неопытной. Это не твоя вина.
        — Совет считает иначе. Этот случай совсем подорвал мой авторитет. С тех самых пор Маркос делает все возможное, чтобы дискредитировать меня в глазах членов правительства.
        — Как?
        — Распускает слухи, сплетни о моей забывчивости и ветрености. Надеюсь, мои поступки говорят сами за себя. Я трудилась не покладая рук, Халиль. Я полностью посвятила свою жизнь своей стране. Все, что я делаю,  — для Талии.  — Она повернулась к нему, в надежде, что он ей верит.
        — Я знаю.  — Халиль сжал ее руку.  — Я никогда и не сомневался. Ты вступаешь в брак, потому что это твой долг перед страной.
        — Как и ты.
        Халиль кивнул, выпустил ее ладони и, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.
        Елена смотрела на него, вспоминая, как томились по нему ее тело и сердце. Она гадала, как это ей удалось одурачить саму себя, заставив думать, что ее удовлетворит холодный брак по расчету. Нет, она больше не хотела союз без любви.
        Она посмотрела на Халиля. Он выглядел еще более далеким, чем обычно. Сейчас ее желание, как никогда, казалось неосуществимым.
        Самолет снижался и уже летел над водами Эгейского моря, ослепительно-яркими в свете солнца. Халиль завороженно смотрел на соборы и замки древней столицы Талии, затем повернулся к Елене и увидел, как она побледнела.
        Он верил в нее: в ее смелость, в ее доброту. И ему захотелось сказать это ей.
        — Ты сильнее, чем думаешь, Елена. Ты законная правительница страны и отлично справляешься со своими обязанностями. Даже без меня.
        От этой неожиданной похвалы щеки Елены порозовели, глаза заблестели. На мгновение Халилю даже показалось, что она сейчас заплачет. Но Елена улыбнулась и сказала:
        — Спасибо, Халиль. Но ты не прав. Я очень в тебе нуждаюсь. И мне очень важно было услышать эти слова.
        Они вышли из самолета, щурясь на ярком солнце. Их ожидал автомобильный кортеж. Пресса, к счастью, отсутствовала. Пресс-брифинг должен был состояться после встречи с членами совета во дворце.
        Халилю не хотелось покидать Кадар, но он понимал, что это необходимо. Он мечтал сказать Азизу, что забрал его невесту… и трон.
        Но сейчас его больше заботила Елена. Он взял ее руку в свои, сжал ледяные пальцы.
        — Добро пожаловать в Талию, ваше высочество. Елена поприветствовала встречающих, кивнула и назвала каждого по имени, улыбнулась. Бледная, но собранная, она высоко держала голову — настоящая королева до кончиков ногтей. Халиль с восхищением наблюдал за ней: она была великолепна.
        Два часа спустя они приехали во дворец, находящийся неподалеку от зала совета. Елена переоделась в скромное синее шелковое платье, женственное и одновременно строгое, волосы собрала в низкий пучок. На Халиле был элегантный деловой костюм. Они ждали, когда совет соизволит их принять, и гадали, какую игру затеял Маркос, заставляя Елену стоять под дверью.
        — Ты должна войти.  — Халиль повернулся к ней.
        — Я должна дождаться вызова.
        — Ты королева. Все зависит от тебя.
        — Не все так просто, Халиль.
        — А должно бы. В твоей власти менять правила. Помни об этом. Верь в это.
        Все еще сомневаясь, она задумчиво смотрела на Халиля. Он представил, как тяжело было ей, девятнадцатилетней, снедаемой печалью, одинокой, противостоять совету.
        — Ты можешь справиться со всем, что задумала, Елена. Я знаю это.
        — Вот разве что развести костер посреди пустыни так и не смогла,  — улыбнулась она в ответ.
        — Несколько язычков пламени все же были,  — ухмыльнулся он.  — И если бы не змея…
        — Если бы ты не появился с ружьем,  — парировала она и решительно направилась к позолоченным дверям, распахивая их.
        Перед взором Халиля предстали двенадцать мужчин среднего возраста с раскрытыми от удивления ртами.
        — Добрый день, джентльмены,  — поприветствовала их Елена. И в этот момент Халиль преисполнился гордости за нее.
        Сердце Елены стучало как бешеное, кровь прилила к лицу. Но она держала голову прямо, ее улыбка была вежливой и сдержанной, когда она одного за другим оглядывала членов совета. При взгляде на Маркоса она испытала облегчение. Если бы тот успел что-то предпринять, он смотрел бы на нее с триумфом, а не с раздражением. Что ж, пока она в безопасности.
        — Королева, а мы-то гадали, куда вы исчезли.  — Маркос кинул взгляд на Халиля.  — Медовый месяц в пустыне?  — произнес он насмешливо.
        — Пока что нет. Кое-что изменилось. Я разорвала помолвку с Азизом аль-Бакиром, когда узнала, что он не является законным правителем Кадара.
        — Кто же тогда приехал с вами?  — недовольным тоном поинтересовался Маркос.
        — Это Халиль аль-Бакир, старший брат Азиза. Он законный наследник престола. Я решила выйти за него замуж, на аналогичных условиях,  — с неожиданной для себя самой твердостью заявила Елена. Она снова посмотрела на каждого члена совета, и ей казалось, будто она стала не только увереннее, но и выше ростом.  — Не сомневаюсь, вы не возражаете.
        — Меняете мужей как перчатки,  — с усмешкой ответил Маркос.  — И мы должны поверить вам на слово?
        Елена почувствовала, что теряет присутствие духа, но в этот момент позади нее раздался голос Халиля.
        — Да,  — холодно сказал он.  — Поскольку Елена ваша королева и правительница, вам, похоже, придется поверить ей на слово. Королева Елена много раз демонстрировала свою преданность стране, а значит, ее решения не должны подвергаться сомнению только потому, что когда-то она доверилась недостойному человеку. И мы больше никогда не будем возвращаться к этому вопросу.
        Елена с удивлением наблюдала, как Халиль сверлит взглядом каждого из членов совета. Затем послышался гул извинений. Елена не могла вспомнить, когда в последний раз она ощущала поддержку от мужчины… Невероятно! Халиль придавал ей столько сил и уверенности!
        Елена повернулась к членам совета, холодно улыбаясь:
        — А теперь обсудим встречу с прессой?
        Глава 12
        Елена захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, закрыв глаза. Это был долгий, волнительный, насыщенный и при этом удивительно удачный день. Она была признательна Халилю за поддержку, за то, каким обаятельным он был с прессой. Это был тонкий дипломатический момент — публично поддержать его притязания на трон Кадара. Но Халиль вступился за нее, и теперь она была рядом с ним. Плечом к плечу. Именно о таком браке она и мечтала.
        Может, просто нужно время, чтобы он привык к этому. И снова научился любить…
        Потому что она любит его. Глупо это отрицать. Сейчас ей хотелось открыть свои чувства к нему — любовь, уважение и желание. Да, желание, которое весь день не давало ей покоя. Он притягивал ее как магнит — своей решительностью, своей внезапной чувствительностью, своим внимательным взглядом…
        После пресс-конференции Елена встретилась со своим ассистентом, чтобы утвердить расписание на ближайшие дни. Команда юристов составила брачный договор, который они оба подписали, а затем был ужин с сановниками. После этого Халиль отправился в гостевые покои в другом крыле дворца, а она — в свои комнаты.
        Елена уже по нему скучала. Ей хотелось поговорить с ним: завтра уже свадьба, а они так и не побеседовали с глазу на глаз.
        Елена выскользнула из комнаты и побежала к спальне Халиля.
        Влажной от волнения ладонью постучала в дверь.
        — Входите.
        Он стоял в расстегнутой рубашке, его плоский бронзовый живот был открыт ее взору. У Елены перехватило дыхание.
        — Я думал, это кто-то из прислуги,  — улыбнулся Халиль.
        — Нам надо поговорить…
        — Ты передумала? Жалеешь о своем выборе?
        Елена с удивлением обнаружила, что он волнуется.
        — Нет. А ты?
        — Тоже.
        Он снова улыбнулся, и у Елены внезапно стало легко на душе. Она так любила его улыбку! Она любила его.
        Но пока Елена решила ничего не сообщать Халилю о своих чувствах. Он еще не готов услышать признание, а она не готова произнести его вслух.
        — Так зачем ты пришла?
        — Я же сказала — поговорить.
        Он сделал шаг ей навстречу. Под рубашкой проступали литые мускулы, на губах играла лукавая улыбка, глаза излучали доброту…
        — Ты уверена в этом?
        — Нет,  — сдалась она. Ее желание так очевидно, так всеобъемлюще и неоспоримо.  — Я хочу тебя, Халиль.
        — Я тоже хочу тебя.
        Просто инстинкт. Но она-то чувствует намного больше! Елена испытывала благодарность, восхищение, уважение, радость. Он так помог ей, так поддержал. Она и не думала, что можно испытывать по отношению к кому-то такую гамму чувств.
        Ей так захотелось сказать это, слова жгли ей губы, но Халиль не позволил.
        Он обнял ее, прижал к себе, стер все слова поцелуем. «Лучше уж так»,  — подумала Елена и отдалась ощущениям. Халилю не нужны ее слова и эмоции.
        Он потянул ее к постели, на шелковые простыни, стянув попутно с нее ночную рубашку. Завтра в это же время они будут лежать в постели уже будучи законными супругами. Но Елена уже сейчас, в тот момент, когда его руки нежно касались ее тела, а губы жадно приникли к губам, чувствовала себя его женой.
        Потом они долго лежали, прижавшись друг к другу. Халиль гладил ее руку от плеча до запястья, при этом его прикосновения были невероятно нежными. Елена чувствовала себя почти счастливой. Вот бы этот момент длился вечно!
        — Когда ты поговоришь с Азизом?  — тихонько спросила она. Как бы то ни было, от реальности никуда не денешься.
        — Как только мы вернемся в Кадар.
        — Как думаешь, он рассердится, когда узнает, что мы поженились?
        — Понятия не имею. Ты знаешь его лучше, чем я.
        — Да? Вы же вроде бы общались в детстве?
        — Я видел его всего однажды, в семь лет, когда отец решил познакомить своих сыновей.  — Голос Халиля звучал спокойно, но Елена понимала, как он волнуется, как тяжело ему говорить об этом.
        — Я знаю, тебе нелегко вспоминать детство, Халиль. То, что тогда произошло, ужасно.  — Ее взгляд упал на его запястья, испещренные многочисленными шрамами.  — Откуда у тебя эти ожоги?
        — Меня связывали,  — ответил Халиль после долгой паузы.  — Оставляли связанным на целые сутки. Я пытался вырваться, и следы от веревок остались навсегда.  — Его голос казался почти бесстрастным.  — Когда отец выгнал меня из дворца, я три года жил в бедуинском племени в удаленном от столицы уголке Кадара. Местный шейх обожал меня наказывать. Он связывал меня, как собаку, или бил на глазах у всех. Я много раз пытался сбежать, но мне это так и не удалось. Поэтому, поверь мне, Елена, я понимаю, каково тебе было оказаться в плену.  — Халиль судорожно вздохнул, и Елена крепко обняла его.
        — Мне так жаль. Но почему этот человек так жестоко обходился с тобой?
        — Моя мать была его двоюродной сестрой и навлекла позор на весь род своей мнимой изменой. Впрочем, Абдул-Хафиз и до этого точил зуб на ее семью, потому что та покинула племя и отправилась искать счастья в Сайаде. Вот почему мой отец отправил меня туда: он знал, что эти люди вряд ли окажут мне радушный прием. И так оно и было поначалу. Но теперь я управляю ими. Я их шейх.
        Халиль старался говорить без надрыва, но эмоции невольно прорывались наружу. Елена даже представить не могла себе этот кошмар. Связывать семилетнего мальчика? Мучить его, бить, так чтобы на спине остались шрамы, а на руках — ожоги? Ее переполняли ярость и боль, она прижалась щекой к спине Халиля, всем телом прильнула к его телу.
        — Я так рада, что все позади.
        — И я.
        И все же Елена знала, что ужасное прошлое забыть невозможно, что на сердце у Халиля столько же шрамов, сколько на его спине. Неудивительно, что теперь он никому не доверяет и не верит в любовь.
        Может быть, ей удастся спасти его? Доказать, что настоящая любовь существует.
        Она перевернулась на живот, прижалась губами к его запястью, затем губами и языком проложила путь по всему его телу, показывая Халилю все то, что не могла выразить словами.
        И он не оттолкнул ее. Халиль держал ее за плечи, пока она двигалась над ним, а затем нежно и мягко опустилась на него. Халиль, закрыв глаза, прерывисто дышал, а она начала двигаться, выплескивая в этом акте любви все, что было у нее на сердце и на душе. Елена молилась, чтобы Халиль понял ее чувства.
        В ту ночь сон долго не приходил к Халилю. Он смотрел на балдахин над кроватью, держа в своих объятиях Елену, слыша, как выравнивается ее дыхание, и гадал, почему он был с ней так откровенен. Никому еще он не признавался в этом — даже Дайме и Ассаду. Зачем кому-то знать о перенесенном им унижении? И все же так хотелось, чтобы кто-то понимал и принимал его до конца.
        Понимание и чуткость со стороны Елены едва не заставили его полностью потерять контроль над собой. Он до сих пор не знал, что такое любовь. Но если она и есть, то их отношения с Еленой являются подлинным ее воплощением. Халилю необходимо было знать, ответно ли его чувство.
        Он изменился. Он менялся с тех самых пор, как встретил Елену, как увидел в ней свое отражение, и она смягчила его, выпустила на свет его скрытые чувства, подобрала ключ к его сердцу.
        Разве можно вернуться к прежней пресной жизни?
        Их обвенчали в дворцовой часовне в присутствии членов совета с супругами, нескольких послов и дипломатов.
        На Елене было кремовое шелковое платье и кружевная накидка в тон. От свадебного букета и фаты она решила отказаться. Она подобрала наряд с помощью своего стилиста сразу по возвращении. Она хотела казаться женщиной, контролирующей свою страну, свою судьбу. Женщиной, готовой вступить в «деловой» брак. Конечно, в глубине души ей хотелось одеться в воздушное платье и кружевную вуаль, держать в руках огромный букет и в сопровождении отца идти к алтарю. «Но это лишь нелепые мечты,  — напомнила она себе.  — Важен брак, а не свадьба».
        Их ночь была такой нежной, такой чудесной, но сегодня Халиль стоял рядом с ней с каменным лицом, молчаливый, непроницаемый, в традиционном кадарском наряде — богато вышитой тобе и свободных брюках. Он выглядел великолепно и немного пугающе: совершенно не было понятно, о чем он думает и что чувствует.
        Свадебная церемония прошла как в тумане. Халиль и Елена произнесли клятвы. Он притянул ее к себе и запечатлел на ее губах холодный поцелуй. Затем был устроен небольшой торжественный прием. Елена беседовала с гостями, советники выражали свою радость от того, что теперь нашелся человек, который сможет о ней позаботиться. Она чувствовала, что теперь ее жизнь изменится кардинально. Но не жалеет ли сейчас Халиль о сделанном шаге?
        После приема Елена и Халиль удалились в комнаты в ее личном крыле дворца.
        У кровати с балдахином их ждало охлаждающееся шампанское, в камине потрескивал огонь, на подушке кто-то заботливо оставил для Елены легкую ночную рубашку.
        — Ты выглядела сегодня прелестно,  — сказал Халиль.  — И до сих пор так выглядишь. Я не мог отвести от тебя взгляд.
        Елена вспыхнула от удовольствия.
        — Спасибо. Я тоже не могла на тебя налюбоваться,  — с застенчивой улыбкой призналась она.
        — Я в курсе.
        — Ах ты, наглец!  — рассмеялась она.
        — Но это же правда!
        — Было бы более галантно не упоминать об этом.
        — Почему?  — Халиль подошел к ней.  — Это же было взаимно?  — Он покрыл легкими поцелуями ее лицо.  — А вот этого я ждал весь день.
        — А что же раньше не решился?
        Халиль поцеловал ямку у нее на шее.
        — Представляешь, что бы подумали твои чопорные советники, если бы я похитил тебя из бальной залы и вернул с помятой прической, припухшими губами и огромной улыбкой в пол-лица?
        Елена улыбнулась:
        — Они были бы рады, что я должным образом исполняю свои супружеские обязанности.
        — Думаю,  — сказал Халиль, расстегивая молнию на ее платье,  — тебе нужны более подробные инструкции по исполнению супружеского долга.
        Платье упало на пол, и на Елене остался только бюстгальтер и трусики.
        — Да, наверное,  — согласилась она, сгорая от желания.
        Спустя несколько часов Елена, уютно устроившись в объятиях Халиля, предавалась радужным мечтам об их будущем.
        — Мне надо поехать в Париж,  — сказал Халиль.  — Повидать тетушку. Она переехала туда несколько лет назад. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились.
        — Конечно,  — спокойно ответила Елена. Она была рада разделить с ним любую часть его жизни.
        — После этого мы вернемся в Кадар. Я получил сообщение от Азиза: он согласен встретиться со мной. И если мне удастся убедить его устроить референдум, мне бы хотелось, чтобы ты в этот момент была рядом со мной. Очень важно, чтобы люди видели, что ты меня поддерживаешь. Это не займет много времени, и ты быстро сможешь вернуться в Талию.
        — Разумеется. Но, может, ты хочешь, чтобы я задержалась в Кадаре подольше?  — Елена повернулась, посмотрела Халилю в глаза и увидела в них теплоту.
        — Да,  — коротко ответил он, и Елена сжала его ладонь, как никогда уверенная в том, что любит этого человека и готова ехать за ним на край света.
        — Тогда я останусь,  — сказала она.
        Халиль подвинулся к ней еще ближе и поцеловал.
        Глава 13
        Следующим утром Елена и Халиль отправились в Париж.
        — Должно быть, у вас с тетей отличные отношения,  — сказал Елена, когда они заняли свои места, и самолет оторвался от земли.
        Стюард принес им кофе и пирожные.
        Халиль добавил молока в обе чашки.
        — Не все так просто.
        — Почему?
        — Когда Дайма нашла меня, я жил в пустыне уже три года. Я был… трудным ребенком. Нет, скорее даже… диким.
        Елена попыталась сдержать неожиданно подступившие слезы.
        — Мне больно думать о том, что ты перенес.
        — Это было давно. Но дурно на меня повлияло. Три года со мной обходились как с животным. И когда Дайма меня нашла, я и вел себя как животное. Да что там, я едва говорил.  — Его лицо словно окаменело.  — Она была очень терпеливой. Увезла меня в Нью-Йорк, где я жил с ней и ее мужем. Отвела меня к врачам и педагогам, которые помогли мне начать новую жизнь. Правда, в Америке я так никогда и не чувствовал себя уютно и спокойно. Никто не знал и не понимал, что я на самом деле пережил. Даже Дайма.
        — Ты не поделился с ней?
        — Немного рассказал. Не думаю, что она хотела знать все. Ей хотелось, чтобы я совсем забыл Кадар. А меня не оставляла мысль о восстановлении справедливости и своих попранных прав. Она этого не понимала.
        — Но почему?
        — Воспоминания о Кадаре слишком горьки для нее. Она выросла в Сайаде, но всегда мечтала уехать. Когда моя мать умерла, сердце тети было разбито. Она вышла замуж за американского бизнесмена и ни за что на свете не хотела возвращаться на родину. Ей нужна была устроенная жизнь в Штатах. Она отправила меня в школу, университет, помогла мне создать свой консалтинговый бизнес, а потом я присоединился к Французскому Иностранному легиону. Она думала, что все это поможет мне забыть Кадар. Но я всегда мечтал о возвращении на родину. Тетя никогда не понимала, что это значит для меня.
        — И все же вы близки.
        — Конечно, она же спасла меня. Я перед ней в неоплатном долгу. Надеюсь, когда-нибудь она все же поймет меня.
        Елена ободряюще сжала его ладонь.
        — А я хочу во всем помогать тебе. Мы подписали брачный договор, но я не хочу следовать ему во всем.  — Елена посмотрела в янтарные глаза Халиля, и его взгляд показался ей непроницаемым.  — Ты однажды спросил, не хочу ли я любящего партнера, который сможет меня поддержать во всем. Я сказала «нет», потому что не верила в существование такого человека.
        — Я тоже раньше не верил в это,  — отозвался Халиль, и Елена воспряла духом.
        — Так ты тоже теперь чувствуешь иначе?
        — Я не знаю, Елена. Я никогда не хотел ничего подобного.  — Он вздохнул.  — Я чувствую лишь, что пережил с тобой что-то такое, чего никогда не ожидал в своей жизни. И я хочу большего.
        — И я,  — прошептала она.
        — Но для меня все это очень непривычно. И, честно говоря, я все еще немного напуган.  — Халиль смущенно улыбнулся.  — Я не знаю, что такое… доверие.
        — Я понимаю, Халиль. Но я все же хочу быть достойной твоего доверия. И даже твоей любви.  — Елена затаила дыхание, ожидая его реакции.
        — Я хочу тебе доверять,  — ответил Халиль после долгой паузы, сжав ее пальцы.  — Хочу любить тебя.
        Из аэропорта они поехали в дом Даймы на острове Сите. В пути Халиль не уставал удивляться произошедшим в нем переменам. Он был рад, что рассказал Елене все о своих страхах и слабостях. Но что же будет дальше? Какие шаги он должен предпринять?
        Халиль позвонил Дайме из Талии, и она уже ждала на пороге, когда их лимузин подъехал к дому. На ее лице светилась трепетная улыбка, седые волосы развевались на ветру. Халиль не видел ее чуть меньше года и заметил, что она сильно постарела.
        — Дайма,  — сказал он, обнимая ее,  — это моя жена, королева Талии Елена.
        — Ваше высочество,  — прошептала тетушка и присела в реверансе. Не важно, насколько хрупкой она казалась. Дайма оставалась леди до кончиков ногтей.
        — Я так рада познакомиться с вами,  — произнесла Елена и пожала руку Даймы.
        Они прошли в дом, где им тут же подали напитки, и, пока Елена общалась с Даймой, Халиль продолжал думать о предстоящей встрече с Азизом. Может, он все-таки согласится провести референдум?
        — Халиль, ты словно не здесь,  — мягко пожурила его Дайма.  — Но я не виню тебя. Сразу видно, что ты влюблен.
        — Ты права, тетушка.
        Услышав эти слова, Елена просияла.
        — Боюсь, я вынужден откланяться,  — сказал Халиль несколько минут спустя.  — У меня есть важное дело. Но мы поужинаем вместе вечером, если ты не против.
        Дайма замахала руками:
        — Ну, конечно, конечно. Поезжай. Нам с Еленой есть о чем поговорить.
        Улыбнувшись, Халиль послал жене взгляд полный признательности и вышел из комнаты.
        — Не могу выразить словами, как я рада, что Халиль встретил вас,  — сказал Дайма, как только они с Еленой остались наедине.
        — Правда?  — радостно улыбнулась Елена.
        — Я так долго ждала, пока Халиль встретит и полюбит кого-нибудь. Сейчас я молю Бога, чтобы он позабыл все эти глупости про Кадар.
        Елена замерла, не зная, как реагировать.
        — Но он законный наследник престола, Дайма,  — мягко заметила она.
        — Он должен забыть,  — громко произнесла Дайма.  — Это не принесет ему ничего хорошего.  — Глаза женщины наполнились слезами, и Елена нахмурилась.
        — Но разве вы не хотите, чтобы он занял законное место правителя и восстановил добрую память вашей сестры?
        — Нет,  — отрезала Дайма.  — Не будем больше об этом. Лучше расскажите мне о свадьбе. О том, как впервые поняли, что Халиль вас любит.  — Она улыбнулась, как ребенок в предвкушении сказки.
        Елена понимала ее. Ей самой сейчас хотелось говорить только о приятном, забыть обо всех тревогах.
        Глядя на полное ожидания лицо Даймы, Елена почувствовала, как все ее сомнения тают. Если тетя ее мужа видит, что Халиль любит ее, значит, так оно и есть? Она тоже видит теплоту в его взгляде. Они любят друг друга, что может быть важнее?
        И Елена начала рассказывать Дайме историю их отношений.
        Глава 14
        Спустившись следующим утром к завтраку, Халиль и Елена столкнулись в гостиной с Даймой.
        — Мне надо поговорить с тобой, Халиль,  — сказала решительно Дайма.
        — Что случилось?
        — Поверь, все очень серьезно. Я не хотела, но…  — Дайма явно нервничала.
        Халиль, нахмурившись, покачал головой:
        — Я не понимаю.
        Елене внезапно захотелось заставить Дайму замолчать, чтобы та ничего не испортила своим признанием. Вчера они весело провели время за ужином, а потом поднялись с Халилем в свою комнату и всю ночь занимались любовью. Все было так хорошо. А сейчас Дайма хочет все разрушить. Сердце Елены сжалось, она вытянула руку вперед и прошептала:
        — Не надо!
        — Ты знаешь, о чем идет речь?  — удивился Халиль.
        — Нет, но…  — Она и сама не знала, что хочет сказать.
        Халиль смотрел на нее с подозрением, даже злостью.
        — Так что ты хотела сказать, Дайма?
        — Надо было признаться раньше, но я так боялась за тебя. Сначала боялась травмировать тебя, потом боялась твоего недоверия…
        — Ты говоришь загадками.
        — Но я вижу, что теперь ты изменился, что ты любишь Елену…  — Дайма посмотрела племяннику прямо в глаза, тяжело вздохнула и отрывисто произнесла: — Халиль, Хашем не твой отец.
        Халиль не изменился в лице и даже не моргнул.
        — Ответь что-нибудь, мальчик мой.
        — Чушь собачья. Зачем ты говоришь это сейчас, когда прошло так много лет?  — Он кивнул в сторону Елены.  — Все дело в моей жене? Ты думаешь, что брак изменил меня?
        — Отчасти. Теперь тебе есть ради чего жить и помимо Кадара.
        Его руки непроизвольно сжались в кулаки.
        — Ты лжешь. Хашем — мой отец. Дайма гордо вскинула голову:
        — Зачем мне врать тебе, Халиль?
        — Ты никогда не хотела, чтобы я вернулся в Кадар. Поняв, что происходит, Елена впала в отчаяние: Халиль терял цель всей своей жизни, себя самого. Неудивительно, что он не хотел верить признанию тетушки.
        — Я просто не хотела, чтобы ты дурно думал о своей матери!  — воскликнула Дайма.  — Память о ней была твоей единственной опорой.
        — И ты пытаешься замарать память о ней сейчас!  — В глазах Халиля полыхало нешуточное пламя.  — Как ты можешь, Дайма?!
        — О, Халиль, я жалкая старуха, я знаю. Надо было признаться тебе во всем еще двадцать пять лет назад. Я закрывала глаза на твои амбиции в надежде, что ты когда-нибудь откажешься от них. А сейчас Азиз наконец стал шейхом, и я решила, что если скажу тебе правду, то освобожу тебя от бесплодных мечтаний, за которые ты держался так долго. Ты наконец сможешь познать простое человеческое счастье рядом с Еленой.
        — Тогда почему же мой отец оставил такое странное завещание, если я не его сын?
        — Наверное, потому, что Азиз никогда особо не был заинтересован в Кадаре.  — Дайма беспомощно развела руками.  — Поверь, я говорю правду. Прости меня.
        — Как удобно,  — огрызнулся Халиль.  — Теперь игрушечный принц в полном твоем распоряжении.
        Дайма растерянно заморгала.
        — Ты несправедлив ко мне.
        — Я никогда не забуду Кадар и свое право первородства. Это единственное, что когда-либо имело для меня значение.  — Его голос дрогнул, и Халиль отвернулся, повесив голову.  — Откуда ты вообще все это взяла? Моя мать…
        — Рассказала мне. Она написала письмо, прислала фотографию твоего настоящего отца, Халиль.
        — Нет!
        Не в силах молча наблюдать за происходящим, Елена подбежала к Халилю и обняла его. В ее глазах стояли слезы. Как она может ему помочь?
        — Это неправда,  — сказал Халиль, но его голос звучал уже более спокойно.
        — Я могу показать тебе письмо и фотографии,  — мягко сказала Дайма.
        Халиль покачал головой, высвободился из объятий Елены и повернулся к обеим женщинам спиной.
        — Кто это был?  — еле слышно спросил он.
        — Один из дворцовых стражей. У тебя его глаза,  — прошептала Дайма.
        Халиль застонал.
        — Мне надо побыть одному,  — отрезал он и вышел из комнаты, ни на кого не глядя.
        Это неправда. Неправда!
        И все же так оно и есть, Халиль знал это. Он внезапно понял: все, что он строил всю свою жизнь, было зря. Все его надежды восстановить свои попранные права, мечты обелить имя матери — все рухнуло в одно мгновение.
        Он никогда не будет шейхом Кадара и никогда не будет мужем Елены…
        Елена беспокойно мерила шагами комнату. Халиль ушел утром, сразу после разговора с Даймой, и до сих пор не вернулся. Елена не могла успокоиться, ее трясло. Он потерял все, но слишком горд, чтобы признать себя слабым. Скорее бы увидеть его, обнять! Сказать, что ей все равно, шейх он или нет. Все равно, кто его родители. Она все так же любит его.
        Наконец она услышала шаги и поспешила к двери.
        — Халиль!
        Он поднял на нее взгляд. Его лицо было бледным и бесстрастным.
        — Елена. Я не знал, что ты еще не спишь.
        — Конечно, я не сплю!  — воскликнула она.  — Я так волновалась за тебя!
        — Все в порядке, не стоило так переживать…
        — Не могу. Я же люблю тебя, Халиль.
        Он коротко рассмеялся.
        — Ты поздно в этом призналась, Елена.
        — Поздно? Почему?
        — Потому что больше нет никаких причин сохранять наш брак.
        — Что?  — Она как будто получила удар под дых.  — Как это так, Халиль?
        — Ты все понимаешь,  — ровным голосом ответил он.
        — Я понимаю, что ты лишился смысла жизни, Халиль. Это тяжело. Но я все еще твоя жена.
        — Мы аннулируем брак.
        — Что?!
        — Это возможно.
        Шок сменился злостью.
        — Ты трус,  — холодно произнесла она.  — Ты эгоистичный, себялюбивый трус. Ты думаешь, если наш брак больше не имеет значения для тебя, ты можешь так просто забыть наши клятвы? Забыть меня?
        — Тебе этот брак больше невыгоден, Елена. У меня нет титула, нет цели. Я обманщик. Думаешь, твой совет теперь одобрит наш союз? Это только станет поводом для Маркоса сместить тебя. Еще один неверный выбор.
        — Забудь о моем совете!  — воскликнула она, смахивая злые слезы.  — Ты же говорил, что хочешь любить меня. Ты передумал? Или просто лгал?  — Ее голос задрожал.  — Или ты совсем не имеешь представления о чести?
        — Речь не о чести,  — возразил Халиль.  — Я даю тебе свободу.
        — А ты спросил, нужна ли она мне? Не прячься за словами, Халиль. Ты лучше, чем хочешь казаться.
        — Разве? Я вообще теперь не знаю, кто я и какой я. Я больше не сын своего отца.  — Он тяжко вздохнул.  — Я выстроил свою жизнь на лжи. Так кто же я теперь?
        — Ты…  — тихо сказала Елена,  — мужчина, которого я люблю. Я влюбилась не в шейха Кадара, а в человека, который осушил мои слезы и убаюкал в своих объятиях. В человека, который защищал и подбадривал меня.
        — Этого человека больше не существует.
        — Это неправда.
        Халиль покачал головой.
        По щекам Елены потекли слезы.
        — Ты можешь быть моим мужем, принцем-консортом Талии. Отцом наших детей.  — Халиль не отвечал, и она продолжила: — Ты можешь быть человеком, которым всегда был,  — сильным, гордым, нежным. Человеком, тяжким трудом заслужившим преданность многих людей. Зачем ограничивать себя рамками титула? Кадар в твоей крови, Халиль. Это по-прежнему твоя страна, ты по-прежнему шейх своего племени. Ты все еще можешь быть нужным Кадару. Азизу понадобится твоя помощь. Ты нужен своей стране, чтобы вести ее вперед.
        Халиль надолго замолчал.
        — Халиль,  — нежно и робко позвала его Елена.
        — Неужели тебе все равно,  — наконец отозвался он,  — что я теперь никто?
        — Это не имеет никакого значения, Халиль. Мы семья, и это самое важное.
        Прошло несколько мгновений, и Елена увидела огонек надежды в его взгляде — словно первый луч рассветного солнца озарил его лицо. Но затем Халиль снова покачал головой:
        — Твой совет…
        — Ты говорил, что мне не нужен муж, чтобы противостоять совету. И это правда — я стала сильнее. Благодаря тебе. Но я нуждаюсь в равном партнере и помощнике.
        — Я чувствую, что все, что у меня было, все, на что я рассчитывал, у меня отняли и уничтожили.  — Халиль закрыл глаза.
        — Меня никто и никогда не сможет у тебя отнять. Я все еще здесь,  — ответила Елена.
        Халиль коснулся ее руки:
        — Я не знаю, что чувствовать. После стольких лет ненависти… У моего отца были все основания выгнать меня.
        — Он мог бы обойтись с тобой мягче, Халиль.
        — А моя мать…
        — Ты не знаешь всех обстоятельств. Не знаешь, что именно толкнуло ее на этот шаг.
        Елена понимала, что понадобится много времени, чтобы Халиль примирился с новыми обстоятельствами, но она может помочь ему!
        Внезапно Халиль повернулся к ней и хриплым от волнения голосом произнес:
        — Я люблю тебя, Елена. Я раньше не знал, что это значит, но ты показываешь мне это снова и снова. Веришь в меня, доверяешь, даже когда я этого не заслуживаю. И заслужу ли снова? Я теперь не вижу своего будущего. Не знаю, как быть дальше.
        — Мы разберемся со всем этим вместе.  — Елена встала напротив него и с нежностью посмотрела ему в глаза.
        Халиль заключил ее в объятия.
        — О, Елена, я правда так люблю тебя,  — сказал он и зарылся лицом в ее волосы.  — Прости, что я был таким дураком.
        — Думаешь, я такая уж бесстрашная?  — засмеялась она и почувствовала, что Халиль тоже улыбается.
        — Что ж, мы можем бояться вместе.
        — Звучит обнадеживающе.
        Халиль поцеловал ее нежно и сладко, пытаясь выразить этим поцелуем всю свою любовь.
        — Мне надо поговорить с Азизом, отказаться от своих притязаний. Но ты права — я все еще могу принести пользу Кадару.
        — Ты нужен своей стране, Халиль. И нужен мне. Он прижался лбом к ее лбу, взял ее лицо в свои ладони.
        — Я люблю тебя!
        Елена улыбнулась:
        — Ты уже говорил, но я не думаю, что мне когда-нибудь надоест это слышать.
        — Мне тоже.
        — Я люблю тебя, Халиль.
        Он закрыл глаза.
        — Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу эти слова в свой адрес.
        — Я буду повторять их снова и снова,  — улыбнулась Елена.
        Он снова поцеловал ее.
        — Не останавливайся, Елена. И я тоже никогда не перестану любить тебя. Что бы ни случилось.
        — Что бы ни случилось,  — пообещала она.
        Они не знали, что готовит им будущее. Халиль еще долго будет мучиться и переживать. Но их любовь сделает их сильнее.