Искушение герцога Александра Хоукинз
        Греховные Лорды #6
        Герцог Хантсли и леди Грейс были еще детьми, когда родные договорились об их помолвке.Спустя время герцог превратился в распутника, известного своими любовными похождениями. Он разбил немало женских сердец, стараясь забыть о том, что должен взять в жены незнакомку. Грейс тоже и слышать не хочет о женихе. Она отправляется в Лондон в надежде найти себе мужа по вкусу, и однажды...
        АЛЕКСАНДРА ХОУКИНЗ
        ИСКУШЕНИЕ ГЕРЦОГА
        Пороки сами по себе уже являются наказанием.
        ЭЗОП
        ПРОЛОГ
        2 октября 1806 г., замок Телклифф-Касл
        — А вот и Николас! — Бабушка впилась в пришедшего острым взглядом и нетерпеливо махнула рукой, чтобы он вошел. — Заходи... посиди с нами. Ты, юный Вейнрайт, можешь остаться, если будешь сдерживаться и не станешь мешать нам беседовать.
        — Благодарю вас, мадам, — машинально пробормотал Кристофер и съежился, когда бабушка Николаса и сидевшие за столом мужчины оборвали разговор и стали пристально смотреть на него. Друг беспомощно пожал плечами. — Приношу свои извинения. Больше так не случится... мадам.
        Николас Стюарт Тауэрс, герцог Хантсли, сочувственно взглянул на друга. Ему самому приходилось множество раз вот так же покорно замирать, когда бабушка своим строгим взором заставляла взрослых мужчин трепетать и склоняться перед ее волей. Неудивительно, что его двенадцатилетний приятель так боится этой высохшей старой драконессы.
        По правде говоря, он и сам ее немножко побаивался.
        Когда шесть лет назад лихорадка свела в могилу обоих родителей Николаса, бабушка переехала к нему в Телклифф-Касл. Она объяснила убитому горем внуку, что теперь, когда он унаследовал герцогский титул, ему особенно необходима твердая рука, которая станет его направлять. Чего-чего, а твердости старой вдове было не занимать. К тому же бабушка теперь была его единственной родственницей, если не считать троюродных и четвероюродных братьев и сестер. Характер у бабушки был крутой, однако Николас горячо к ней привязался и ради нее был готов буквально на все.
        Не сомневаясь, что Кристофер предпочтет держаться на почтительном расстоянии, Николас направился к бабушке и гостям. По пути он заметил в уголке безутешно рыдающую девочку лет двух, не больше. Несмотря на раскрасневшиеся щеки, залитые слезами, малышка была красивенькой, с густыми светлыми кудряшками и упрямо сжатыми пухлыми губками. Легкая морщинка недоумения залегла на гладком лбу Николаса, когда он увидел, как к девочке подбежала нянюшка, обхватила ее обеими руками и стала что-то нашептывать, успокаивая.
        Выбросив из головы незнакомую девочку, Николас вежливо поклонился бабушке и двум джентльменам. Слева сидел бабушкин поверенный мистер Портер, второй гость Николасу не был знаком.
        — Я не знал, бабушка, что у нас нынче будут гости.
        Девочка в углу от возмущения захныкала громче.
        У старой герцогини дернулось левое веко, а губы плотно сжались в знак порицания, но она даже не взглянула в сторону ребенка. Само по себе это было необычно: бабушка совершенно не терпела ни нарушений этикета, ни виновных в этом девочек. Тем не менее она просто обняла Николаса за плечи и слегка подтолкнула к гостям.
        — С мистером Портером ты знаком, Николас. Позволь представить тебя моему старому доброму другу сэру Одену Кастеллу.
        — Добрый день, сэр! — Николас отвесил поклон.
        На вид сэр Оден был ничуть не моложе бабушки. Его высокий рост и внушительная фигура не оставляли сомнений в том, что в молодости он был весьма привлекательным. Время, однако, не пощадило этого достойного джентльмена: он сгорбился, плечи заметно поникли, мышцы одряхлели и обросли жиром. И все же этот кареглазый джентльмен окинул Николаса с головы до ног весьма дружелюбным взглядом.
        — Красивый кавалер, Мэри! С таким тебе не стыдно появляться в обществе, — тепло проговорил сэр Оден приятным баритоном.
        «Он ее называет на “ты”!» — подумал Николас, и его темные брови взметнулись на лоб от удивления. Значит, этот джентльмен очень близкий бабушкин друг, раз обращается к ней так вольно.
        Как бы то ни было, в защите бабушка не нуждалась: потеряв мужа, а затем и сына, она сумела самостоятельно упрочить свое положение в обществе, где всем заправляли мужчины столь же благородного происхождения. Она у всех вызывала уважение, достойное зависти и восхищения, и Николас не сомневался, что и к нему джентльмены станут относиться с таким же уважением.
        Бабушка приняла комплимент сэра Одена легким кивком.
        — Какая трагедия: Николас теперь лишен руководства со стороны моего сына. И все же он — Тауэрс. В его жилах течет благородная кровь, и это обусловливает его поступки. Ему от рождения свойственны честность и сочувствие к ближнему, дабы он стал достойным заступником своих подопечных. Я постепенно привыкла полагаться на внука во всех вопросах.
        Николас стоял молча, а на лице отразилась некоторая растерянность. Ему показалось, что бабушка не похвалила его, а отвесила крепкий подзатыльник. Старуха не привыкла хвалить ни за что, да и вообще не баловала внука. Она была твердо уверена, что таким образом не допустит слабости его характера, которой объясняется то, что в каждом поколении встречались мужчины, недостойные носить фамилию Тауэрс. И уж в собственном внуке подобных слабостей она ни за что не потерпит — ведь долг обязывает его не только с честью носить родовое имя, но и заботиться о людях, для которых он является господином.
        После смерти родителей Николасом постоянно двигало желание заслужить похвалу бабушки. И теперь он даже выпятил узкую грудь, гордясь тем, что бабушка так лестно отозвалась о нем.
        — Меня это вполне устраивает, — сказал сэр Оден. — Портер, бумаги в порядке? Их можно предать огласке?
        Мистер Портер рассеянно поправил сползающие на нос очки и разложил бумаги на столе.
        — Необходимо, чтобы вы и ее светлость ознакомились с тем, что я подготовил. Полагаю, вы будете довольны.
        — Превосходно, — сказал на это сэр Оден и хлопнул поверенного по плечу. — Вы славно потрудились, Портер. Я знал, что на вас можно положиться.
        — Да, Сэмюэл, вы молодец, — согласилась и старая герцогиня. — Я ценю, что вы выказали такт в столь деликатном деле.
        — О чем идет речь, бабушка? — осторожно осведомился Николас.
        — Разве ты ему ничего не говорила? — недоуменно захлопал глазами сэр Оден.
        От этого мягкого упрека герцогиня вся подобралась.
        — Не было смысла посвящать в это мальчика, пока мы не пришли к окончательному соглашению и не собрались все вместе.
        — Так о чем же все-таки речь?
        Бабушка недовольно взглянула на внука, ибо обычно никому не позволялось ее перебивать.
        — О твоем браке с леди Грейс Киэрли. Превосходный союз. Твоя невеста — дочь герцога, у нее богатое приданое. Для нашей семьи важны и ее безупречное происхождение, и немалое состояние. Надеюсь, ты сумеешь оценить свое счастье.
        Свое счастье?На такое невероятное заявление Николас даже не знал, что сказать. Ему еще слишком рано жениться. А как же быть с учебой? И с давно лелеемыми мечтами повидать мир? Черт возьми, да он еще ни разу не был с женщиной!
        В отчаянии он посмотрел на Кристофера, ожидая от того хотя бы молчаливой поддержки. К другу уже перешел графский титул, но, насколько было известно Николасу, егородители не собирались женить сына, пока у него не начнет расти борода. Увы, Кристофер в эту минуту и думать забыл о том затруднительном положении, в котором оказался его друг. Он, пока суд да дело, подошел к красивой нянюшке и ее крошечной воспитаннице. Девочка мирно устроилась на коленях у Кристофера, а он любезничал с нянюшкой.
        «Хорош друг!» — подумал Николас. У него такие неприятности, а Кристофер ухлестывает за барышней, от которой все равно ничего не добьется!
        — Николас, ты что, не слышал, что я сказала?
        Он с трудом перевел дух и покачал головой, отвергая обвинение. Голова, казалось, была набита опилками. Нет, хуже: он боялся, что может упасть в обморок и тем самым уронить свое достоинство.
        — Я слишком молод, чтобы жениться.
        Это робкое признание вызвало сочувственные улыбки у мистера Портера и сэра Одена. Старая герцогиня, напротив, поджала губы, не скрывая своего неудовольствия.
        — Разве кто-то сказал, что тебе надо жениться прямо сейчас? — Резко брошенная фраза стегнула Николаса, словно плеть. — Такие договоренности обычно достигаются за несколько лет до того, как брак будет фактически заключен. Я-то думала, что ты будешь меня благодарить.
        — Я очень благодарен, бабушка, — промямлил Николас, но на самом деле это было не так. Он был уже достаточно взрослым, чтобы знать: богатство и красота далеко не всегда сопутствуют друг другу. А вдруг придется жениться на немолодой леди, которая просто никому больше не нужна?
        — Оно и видно, — поставила под сомнение его уверения старая герцогиня.
        Не желая больше распространяться на эту тему, она подозвала его друга. Наверное, хотела отправить с глаз долой и его, и Кристофера. Хорошо еще, если не лишит сегодня их обоих ужина.
        Мальчик прошел через всю комнату, все еще держа на руках крошечную девочку, а няня следовала за ним по пятам.
        — Чем могу служить, ваша светлость?
        «Подлиза», — безжалостно заключил Николас.
        — Какое замечательное дитя! — проговорила бабушка, раскрывая объятия. — Мне кажется, ты ей понравился, Вейнрайт.
        — Надеюсь, что так, — осторожно ответил Кристофер, наконец ощутивший то напряжение, в каком пребывал его друг.
        — Дай-ка ее мне.
        — С удовольствием, ваша светлость. — Он шагнул к старой герцогине и передал ей девочку.
        Бабушка улыбнулась малышке, потом хитро взглянула на внука.
        — Твои родители слишком рано умерли, и у тебя нет ни братьев, ни сестер, Николас. Иди сюда... Подержи-ка ее минутку.
        Учитывая сложность положения, в котором он оказался, Николас не стал спорить и тотчас взял на руки легкую ношу, хотя ребенок его нисколько не интересовал — голова была занята важными делами. Он не умел обращаться с малышами, и девочка, похоже, почувствовала его неловкость. Она сразу протянула ручки к Кристоферу и захныкала.
        Даже сопливой девчонке он не нужен! Николас подумал, что сегодня хуже ему уже не будет.
        — Она непоседливая, как обезьянка, — преувеличенно весело произнес он, изо всех сил стараясь не выронить брыкающуюся девочку. — А имя у нее есть?
        — Разумеется, — сухо ответила бабушка. — Леди Грейс Киэрли.
        Руки Николаса обмякли, и девочка шлепнулась на пол. У всех присутствующих вырвались испуганные возгласы. Леди Грейс в тот же момент издала душераздирающий вопль.
        — Я нечаянно! — поспешил оправдаться Николас в ответ на упреки взрослых.
        Напуганный тем, что дитя могло сильно ушибиться, он упал на колени и обнял девочку, желая поднять ее. Вот эта девочка — его невеста? Они что, шутят?
        Разобиженная малютка не желала, чтобы ее брали на руки. Девочка подалась вперед и вонзила зубки в руку Николаса. Он вскрикнул от боли — маленькие зубки прокусили кожу до крови.
        Совершенно ясно, что леди Грейс не больше него рада заключенной помолвке.
        ГЛАВА ПЕРВАЯ
        2 февраля 1825 г., дорога к поместью Фретуэлл-холл
        В такую холодную и ветреную ночь мало приятного ехать верхом по изрытой оврагами северной пустоши. Упрямый Хантер[1 - Букв. «Охотник» (англ.).В этом прозвище обыгрывается и титул герцога Хантсли, и его образ жизни.] не привыкший отступать от задуманного, молча признал все неудобство своего положения и вспомнил уютную сухую карету, с которой пришлось расстаться три часа назад на последнем постоялом дворе. Сытый кучер сидит теперь в тепле и потягивает у очага, наверное, уже пятую кружку эля да развлекает собутыльников похабными россказнями о подвигах своего хозяина и о том безумии, что охватило господина похуже лихорадки.
        «Это не безумие», — мысленно поправил его Хантер.
        Это судьба.
        И у нее есть имя: леди Грейс Киэрли.
        Ради нее Хантер и его конь преодолевали милю за милей по бездорожью в такую ночь, когда добрый хозяин собаку за дверь не выгонит. Слишком много лет он откладывал эту неизбежную встречу, но дальше тянуть было невозможно.
        Пора было отправляться за своей нежеланной невестой.
        «Надо было съездить во Фретуэлл-холл два года назад, когда Портер уговаривал меня выкроить на это время».
        Нельзя сказать, чтобы Хантер не желал исправить свою ошибку.
        За последние девять месяцев он дважды пытался нанести визит леди Грейс, и оба раза получил от ворот поворот. Дворецкий объявлял, что госпожи нет дома. Она гостила у кого-то из подруг, и никто, казалось, не представлял себе, когда леди Грейс возвратится.
        Тогда его даже радовали эти неудачи. Теперь, однако, ни он, ни леди Грейс уже не могли откладывать встречу, и эта внезапная поездка в Фретуэлл-холл неизбежно задерживала его возвращение в Лондон.
        «Что ж, дружище, тебе даровали девятнадцать лет, и только теперь ты должен явиться за ней».
        Хантер тряхнул головой, не позволяя мимолетному сожалению овладеть мыслями. Сердиться было куда как приятнее. Ведь, по правде говоря, благодарить за свое бедственное положение надо было бабушку. Если бы хитрая старуха не отдала Богу душу, когда Хантер был еще слишком молод и все еще побаивался ее, то он, вполне возможно, и сумел бы уговорить ее разорвать давным-давно заключенную помолвку.
        Конь захрапел, когда Хантер резко натянул поводья. Недовольное грубостью всадника благородное животное фыркало и потряхивало головой, а всадник, прищурившись, вглядывался в далекие огоньки. Потом рассеянно наклонился и погладил коня по холке.
        — Тихо, тихо... Утешайся тем, что твои несчастья вот-вот закончатся, тогда как мои только лишь начинаются.
        А леди Грейс ожидала ту награду, которую его бабушка некогда пообещала ее дедушке.
        Вот-вот она станет герцогиней Хантсли.
        — Держу пари, зубы у нее, как у кобылы, а волосы жесткие, словно копна сена, — пробормотал Хантер, сердито глядя на вырисовывающиеся вдали контуры сельского поместья. — Мало того, норов и голос скорее подошли бы матросу, нежели герцогине.
        Правда, его поверенный был категорически с этим не согласен. Если верить Портеру, красота леди Грейс была достойна кисти живописца, голосок такой, что ангелы, заслышав его, плачут навзрыд от зависти, нрав у нее кроткий. Да и вообще она очень мила.
        Ха-ха! Портер соврет и глазом не моргнет, лишь бы уговорить Хантера. Старый шрам на запястье и упорное нежелание молодой леди увидеться с женихом были достаточным доказательством того, что за внешним лоском, приобретенными с годами манерами и образованностью и поныне скрывается настоящая мегера.
        На щеку упала холодная капля дождя, заставив его поднять глаза к небу. Если еще промедлить, то можно вымокнуть до нитки. Хантеру было в чем упрекнуть леди Грейс: полтора года назад она объявила огорченному Портеру, что стала сомневаться в разумности брачного контракта, заключенного, когда она и ее жених были еще детьми. В прошлом месяце Портер вновь навестил капризную девчонку и убедился, что мнение леди Грейс по данному вопросу не изменилось в благоприятную сторону.
        Что ж, теперь от него самого зависит, как оно изменится.
        Он вздохнул и пришпорил усталого коня, спеша к далеким огонькам.
        Как и предвидел Хантер, к тому времени, когда он доскакал до усадьбы, дождь лил как из ведра. Замерзший, голодный и слишком злой, чтобы стать учтивым собеседником для кого бы то ни было, он привязал коня и торопливым шагом направился к крыльцу. Как он ни колотил в дверь из толстых дубовых досок, пришлось прождать целых пять минут, прежде чем ему удалось привлечь чье-то внимание.
        Худощавый мужчина средних лет чуть-чуть приотворил дверь, просунул в щель голову и небольшой фонарь. Хантер узнал дворецкого леди Грейс.
        — Ночью, в такую непогоду, не годится человеку быть под открытым небом.
        — Сама истина глаголет вашими устами, друг мой, — проговорил Хантер, изо всех сил стараясь соблюдать учтивость. Если не удастся договориться с дворецким леди Грейс, то и от хозяйки Фретуэлл-холла он ничего не добьется. — Примите мои извинения за то, что прервал ваш ужин. Из-за непогоды пришлось добираться сюда гораздо дольше, чем я рассчитывал.
        Безошибочно угадав по речи Хантера, что имеет дело с человеком благородного происхождения, слуга выпрямился и открыл дверь пошире.
        — Не вижу причин, по которым вам надо и дальше мокнуть под дождем. Входите в переднюю, ваша светлость.
        Значит, дворецкий его узнал. Что ж, повезло, и Хантер этому порадовался.
        — Ну, вот и славно! Стало быть, вам известно, кто я такой.
        — В прошлый раз вы так огорчились, что трудно было вас не запомнить.
        С опозданием Хантер вспомнил о замученном и вымокшем коне и недовольно скривил губы.
        — Надо позаботиться и о моем коне.
        Дворецкий выглянул во двор и брови у него поползли на лоб.
        — Так вы не в карете приехали?
        — Только сумасшедший, — усмехнулся Хантер, — рискнет в такую погодку скакать верхом, верно?
        Кучер ему так и сказал, не выбирая выражений.
        — Или влюбленный, — заметил на это дворецкий. Он закрывал дверь и поэтому не видел промелькнувшего на лице собеседника искреннего изумления. — Впрочем, я полагаю, что ни одна из этих болезней вас не поразила.
        — Почему вы так думаете?
        — Все очень просто, осмелюсь сказать. Моя должность требует умения мгновенно оценивать человека, — пояснил дворецкий, проходя мимо гостя, чтобы пристроить фонарь на узком столике. — Не больно-то хорошо охранял бы я свою госпожу, ежели бы открывал дверь всякому, кто ни прискачет по нашей проселочной дороге, так ведь? Побудьте здесь, — продолжал он, с удивительным проворством освобождая Хантера от плаща и принимая его шляпу. — Вы здорово испачкали пол, а по мне лучше вытереть одну большую лужу, чем десяток маленьких. Я принесу вам плед и велю кому-нибудь из мальчишек присмотреть за вашей лошадкой. Потом подумаем, как вас высушить, и, если будет на то ваша воля, разыщем что-нибудь, чтобы согреть изнутри.
        — Погодите! — остановил его Хантер. — Прежде чем нести плед, быть может, вы уведомите свою госпожу о моем приезде?
        — В том нет нужды, ваша светлость.
        Хантер не сомневался, что сам находится в здравом рассудке, но вот насчет дворецкого уверен в этом не был.
        — Отчего же? Она что, прячется где-нибудь в темноте, под потолком?
        Дворецкий ответил не сразу, глядя на гостя проницательными глазами.
        — Моя госпожа — не дух бесплотный, ваша светлость. По углам она не прячется, и не ищите.
        — Ну так где же она? — спросил Хантер, вовсе не расположенный выслушивать, как слуга защищает свою хозяйку. — Отвечайте прямо, ибо я слишком замерз и вымок, чтобы сохранять учтивость!
        — Не могу сказать вам точно, ваша светлость, — неуверенно ответил дворецкий. — Госпожа уехала из Фретуэлл-холла больше двух недель тому назад.
        Хантер потер лицо руками и заметил, что пальцы дрожат. В этом ему хотелось бы видеть следствие сырости, пронимавшей до костей, но к чему обманывать себя?
        Он просто был в лютой ярости.
        Эта женщина желает извести его. Этакий путь он проделал даром. Портер однажды говорил, что эта чертовка почти никогда не выезжает за пределы своего прихода. Хантеру понадобилось девятнадцать лет, чтобы постучать в ее дверь. А все, что требовалось от женщины, — сидеть дома и ждать, пока он официально не сделает ей предложение.
        — Где она? — требовательно спросил Хантер.
        В душе дворецкого шла борьба между верностью госпоже и инстинктом самосохранения.
        — Ваша светлость...
        Хантер подошел к нему вплотную.
        — Н-на с-севере, — проблеял слуга, опасаясь, что Хантер вытрясет из него ответ, схватив за горло. — Я слышал, что она поехала на север — навестить заболевшую подругу.
        — Здесь ее нет, разумеется, — проговорил Хантер, обращаясь скорее к самому себе, чем к слуге. — Именно здесь, где она как раз и должна быть.
        — Отчего должна, осмелюсь спросить?
        — Оттого, что я здесь! — вскричал Хантер и с досады ударил себя кулаком в грудь. — Как последний дурак. — Замерзший, промокший, голодный. — А ваша госпожа тем временем наслаждается теплом очага и обществом доброй подруги. Должен честно сказать... как вас зовут-то?
        — Коппер, сэр, — тут же услужливо подсказал дворецкий.
        — Так вот, Коппер, я не могу не отметить, что госпожа ваша явно показывает тяжелый характер. Для жены это очень серьезный недостаток.
        Вероятно, несправедливо было так сурово судить отсутствующую леди, но Хантер в таком настроении не мог быть объективным.
        — Вы совершенно правы, — откашлявшись, заявил дворецкий. — Хотя может быть и так, что вы заблуждаетесь относительно намерений госпожи.
        — Думаю, что ничуть не заблуждаюсь.
        А ведь сколько раз Портер выговаривал Хантеру за то, что он так и не собрался поехать вместе с ним во Фретуэлл-холл — поверенный бывал там каждый год. Вообще-то ни поверенный, ни невеста толком не знали, насколько он занят. Теперь можно не сомневаться, что его отсутствие породило мятежные настроения у леди Грейс, а Портер умыл руки. У старика хватило нахальства сказать Хантеру, что тот сам должен исправить свои ошибки.
        Вот так и вышло, что он оказался здесь в такую ненастную ночь.
        — Коппер, — начал он, прищурившись, — вы знаете, что ваша госпожа совершенно не обращает внимания на мои письма?
        Он послал ей три письма, последнее — после того, как в прошлом месяце здесь побывал Портер. Леди, однако, не ответила ни на одно.
        — На моем месте не годится строить догадки, ваша светлость, — ответил дворецкий, поспешно отводя взгляд.
        — Вашу госпожу раздражают мои поступки, — проговорил Хантер, уже догадываясь, что хотел сказать дворецкий. — Портер мне об этом неоднократно говорил.
        — Умоляю вас, ваша светлость! — воззвал к нему слуга. — Я служу молодой хозяйке с тех пор, как она была совсем ребенком. Так что мне не хотелось бы, чтобы она стала косо на меня поглядывать.
        А не пытается ли леди Грейс избрать для себя другую судьбу?
        Эта мысль его привлекала. Он не раз об этом задумывался после нескольких рюмок. Быть может, между ними больше сходства, чем ему казалось? Верность дворецкого своей госпоже могла бы рассердить Хантера, но он лишь склонил голову набок и рассмеялся.
        — Не думаю, что найдется джентльмен, который вызывает у госпожи больший гнев, чем я.
        Это заявление вообще-то должно было развеселить старого слугу. Но тот лишь сильнее нахмурился.
        — Если подумать, я, возможно, смогу назвать вам еще парочку имен.
        Да, девятнадцать лет ожидания — это многовато для невесты. Хантер ни перед кем ни за что не извинялся, но отлично сознавал, сколь много у него недостатков.
        Он дружески похлопал дворецкого по спине.
        — Хотите, побьемся об заклад, дружище?
        ГЛАВА ВТОРАЯ
        13 марта 1825 г., Фретуэлл-холл
        — Так я и знала, что скворцы ничего доброго не сулят!
        Грейс оторвалась от книги и повернулась к разволновавшейся экономке.
        — Какие скворцы? — спросила она.
        Розмари выхватила из рук госпожи книгу и положила на столик.
        — Он хочет повидаться с вами немедленно. Просто позор, что нет времени вас переодеть. Это платье давно пора выбросить, но пока что сойдет и оно.
        Встревожившись, Грейс встала с кресла и остановила экономку, вознамерившуюся быстренько прибрать в библиотеке.
        — Не спешите. Так какие же скворцы?
        Служанка закрыла глаза и тихонько пробормотала молитву. Потом открыла глаза и взглянула на хозяйку так обеспокоенно, что у Грейс засосало под ложечкой.
        — Мертвые. Целых пятьдесят штук. Они свалились с неба и попадали на лужайку перед домом, будто черные камни. А крылышки и головки у них были так страшно свернуты!
        — Боже праведный! — Грейс прижала пальцы к губам. — Когда это случилось? Мне никто ничего не сказал.
        — Это я так решила, — призналась Розмари. — Не хотела вас пугать. Но это дурное знамение, уж не сомневайтесь. Вот и доказательство — приезд его светлости.
        У Грейс слова застряли в горле. Онздесь! Закончилось наконец ожидание.
        — Не могу поверить! Вы хотите сказать, что приехал герцог Хантсли?
        Она с тревогой оглядела свое простенькое платье. Розмари права: оно совсем не годилось для первого свидания с джентльменом, который по договору должен стать ее мужем.
        Грейс нахмурилась и мысленно поправила себя: это их вторая встреча. Просто в первый раз она была слишком мала и ничего не запомнила.
        — Я не допущу, чтобы он увидел меня в этом платье!
        — Так ведь не тотгерцог, — проговорила экономка, разглаживая складочки на платье. — Другой. А причитать над платьем нет времени. Я просила его немного обождать, но такие не больно-то любят ждать хоть кого. Он с минуты на минуту поднимется сюда.
        Деликатный стук в дверь возвестил прибытие нежданного гостя.
        Розмари с деловым видом поспешила к двери и впустила посетителя.
        — Здравствуйте, ваша светлость, — произнесла Грейс. Ей не удавалось напустить на себя соответствующий вид, как это умела Розмари, поэтому она просто улыбнулась и присела в реверансе. — Какая неожиданная радость!
        Разумеется, Грейс кривила душой: она вовсе не любила своего дядюшку.
        Лорд Гаспер, второй сын герцога и герцогини Стрэнгем, унаследовал титул после безвременной кончины отца Грейс. Дедушка рассказывал, что Гаспер надел траур, как положено, и стал понемногу проматывать семейное состояние — тратил деньги на лошадей, пирушки, любовниц. Он, несомненно, растратил бы и все наследство Грейс, если бы дедушка предусмотрительно не обручил ее с юным герцогом Хантсли.
        Ей с детства помнились горячие споры деда с дядюшкой. Не раз и не два дедушка предупреждал Грейс, чтобы она держалась подальше от Стрэнгема. Ему нельзя верить ни на грош, говаривал дедушка. Увы, дедушка давно умер и не мог теперь ее защитить. Годы шли, и вдовствующая герцогиня Хантсли тоже сошла в могилу. Ну а у герцога Хантсли были дела поважнее, чем наносить визиты хозяйке усадьбы Фретуэлл-холл. Вместо него раз в год приезжал его поверенный, мистер Портер.
        Так что приходилось терпеть визиты дяди — к счастью, нечастые и недолгие. Грейс вообще не могла понять, для чего он утруждает себя этими визитами. Насколько она могла судить, ему не нравились ни сама Грейс, ни ее поместье Фретуэлл-холл.
        Немного помолчав, герцог Стрэнгем сжал руку Грейс, побуждая ее подняться из реверанса.
        — День добрый, племянница. Как ты очаровательна! Мне показалось, ты занималась чем-то по дому? А я полагал, что Хантсли как следует о тебе заботится и освобождает от таких хлопот.
        Грейс очень хотелось запустить дяде в голову книгу, которую она читала перед тем, как он явился, однако девушка сумела сохранить на лице приветливое выражение. Дядя не упускал случая напомнить, что герцог Хантсли ее покровитель лишь формально.
        — Должна признаться, что нынче я не ждала гостей, дядя, — проговорила она, пропуская дядю в центр комнаты. — Что же до герцога, не гневайтесь — у меня есть все необходимое.
        Дядя провел двумя пальцами по одному из столов и внимательно разглядел их. Потом тихонько фыркнул, сдувая с пальцев воображаемую пыль. Брови его слегка приподнялись, когда он взглянул на племянницу.
        — Ага, значит, недавно он дал о себе знать.
        Грейс постаралась не дрогнуть под его пристальным взглядом.
        — В прошлом месяце ко мне приезжал его поверенный.
        — Ты имеешь в виду эту хитрую лису, мистера Портера? — Судя по тону, каким это было сказано, он вовсе не считал законника хитрецом.
        — Мистер Портер вполне способен передавать герцогу Хантсли все мои пожелания. Если хотите знать правду, его светлость слишком избаловал меня своей щедростью.
        А ей ведь ничего не нужно было, кроме него самого. В этом смысле герцог оказался жутким скрягой, ибо уделял внимание кому угодно, только не ей.
        Дядя протянул руку — он хотел, чтобы Грейс села рядом с ним на диван.
        — Тебе воистину очень везет, милая моя.
        Грейс подала ему руку, и они сели рядом.
        — В прошлом месяце я был в Лондоне и слышал там разные сплетни о Хантсли.
        — Вы меня удивляете, дядюшка. Никогда бы не подумала, что вы способны прислушиваться ко всякому вздору.
        Услышав этот мягкий упрек, Стрэнгем поджал губы, но не удержался и поведал то, о чем узнал.
        — Как правило, я и не прислушиваюсь. Однако же за много лет убедился в том, что большинство слухов о Хантсли и его приятелях оказываются правдивыми. Откровенно говоря, в большинстве случаев слухи даже преуменьшены, поскольку люди безуспешно пытаются защитить своих близких и тех невинных существ, которые, на свое несчастье, попадают в сети этих беспутных джентльменов.
        Грейс потупила взор. Вряд ли ей так уж хотелось услышать из дядиных уст о похождениях Хантсли. За долгие годы она усвоила непреложную истину: дядя получал извращенное удовольствие, рассказывая ей такие подробности о личной жизни герцога, какие неизбежно должны были ее задеть. Грейс осторожно выпрямилась в ожидании словесного удара.
        — Ваша забота трогательна, но, право же, напрасна, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Возможно, я оторвана здесь от света, зато до Фретуэлл-холла не долетают лондонские сплетни. — Однако уже следующие слова дяди развеяли надежду на то, что он сменит тему:
        — Мне хотелось бы поделиться с тобой только добрыми вестями. Сплетники утверждают, что Хантсли окончательно расстался со своей последней возлюбленной. Вообще-то падшие голубки лишь ненадолго попадают в его постель, а вот этой женщине удалось глубоко запустить в него коготки. Их связь тянулась несколько месяцев, и дама очень болезненно пережила потерю такого щедрого покровителя.
        Покровителя!
        К этому понятию Грейс привыкла относиться с презрением. Она задумалась о том, сколько же любовниц перебывало у герцога Хантсли за все эти годы. Поскольку в дамских гостиных такие темы считались неподходящими для обсуждения, она оставалась в относительном неведении о том, как возникают подобные связи. Например, как мужчина заводит любовницу? А когда она надоедает джентльмену, как он от нее избавляется? Посылает ли герцог мистера Портера, чтобы сообщить бедняжке неприятную новость?
        Похоже, дяде ее молчаливость пришлась по вкусу. Его злой умысел состоял в том, чтобы открыть племяннице гнусный характер ее жениха, и в этом он преуспел. Грейс оставалось лишь раскаиваться в том, что она попалась на дядюшкину уловку, разгадать которую труда не составляло. Она гордо вскинула голову и твердо посмотрела ему в глаза, чтобы показать: принесенные им новости ничуть ее не огорчили, как он ни надеялся на это. Поплакать можно будет, когда он уйдет.
        — Плохо ли то, что я жалею эту отвергнутую женщину, дядя? — поинтересовалась она. — Какой-то частью души я ее жалею, хотя понимаю, что эта потеря была для нее неизбежной. Как вы знаете, приближается день, когда мне исполнится двадцать один год. Настало время герцогу Хантсли навести порядок в своем доме, если он желает сдержать слово и соблюсти тот брачный договор, который заключили его бабушка и мой дедушка.
        Впервые герцогу Стрэнгему пришлось с трудом подбирать слова. Он, бесспорно, доказал ей неверность герцога Хантсли, а она, тем не менее, хвалит этого негодяя за то, что тот прекратил интрижку.
        — Мне кажется, милая моя, ты не понимаешь истинной натуры этого человека.
        — Как и большинство невест, — отозвалась Грейс несколько посуровевшим тоном. — В противном случае мы бы так не стремились связать себя узами брака с одним мужчиной.
        — И ты, сознавая это, все же готова выйти замуж за Хантсли?
        — Было заключено соглашение, — пожала плечами Грейс. — Я готова его соблюсти. На карту поставлена фамильная честь.
        — А если я тебе скажу, что Хантсли, боюсь, не собирается на тебе жениться?
        Девятнадцать лет прошло с тех пор, как был заключен брачный контракт. Пока Грейс была маленькой, отсутствие герцога совершенно ее не волновало, но теперь она выросла и хорошо поняла намек дядюшки.
        Герцог не желает видеть ее своей герцогиней.
        Некогда она не сомневалась в том, что он — человек чести. И все же в ней жили подозрения, что брак, заключенный из чувства долга, не принесет счастья. К тому же в постели герцога Хантсли перебывало столько женщин, что для нее там и места не найдется.
        Этими сомнениями она ни с кем не делилась. А дядюшке сказала:
        — Мистер Портер заверил меня, что его светлость явится во Фретуэлл-холл еще до моего дня рождения, и тогда мы обвенчаемся. Думается, это наше с ним личное дело, но мне очень хочется, чтобы вы при этом присутствовали.
        — Да к черту этого Портера, и пусть Хантсли провалится ко всем чертям!
        Дядя схватил племянницу за плечи, и та задохнулась от неожиданности.
        — Ваша светлость!
        — Слушай внимательно, девочка! — воскликнул он, впиваясь пальцами в ее плоть. — В роду Киэрли не бывало тупиц, а беседы с тобой убеждают меня в том, что ума у тебя побольше, чем у большинства леди твоего возраста.
        — Благодарю за...
        — Помолчи! — прикрикнул на нее дядя, и зрачки его расширились от злости. — Я пытался действовать деликатно, но вижу, что придется говорить напрямик. Хантсли никогда на тебе не женится. Его бабка и твой упрямый дед навязали ему тебя, поскольку твое безукоризненное происхождение и немалое состояние считались желанным приобретением для семейки Тауэрс.
        У Грейс сжалось горло, когда дядя высказал вслух то, чего она всегда в душе боялась.
        — Но ведь ничего не изменилось!
        — Все изменилось совершенно, — сказал, насмешливо взглянув на нее, дядюшка. — Вдовствующей герцогини больше нет, Хантсли не намерен жениться, а тем более брать в жены ту, кого не сам подыскал. Пора, дорогая племянница, посмотреть правде в глаза. Хантсли тебя бросил. В эту самую минуту он рыщет по Лондону в поисках новой дамочки, которая согрела бы его постель. И ему сгодится любая, лишь бы не ты.
        Слова эти были неимоверно жестокими. Грейс оттолкнула дядю и встала с дивана. Правду ли он говорит? Лгал ли ей мистер Портер столько лет — для того только, чтобы герцог имел возможность пользоваться ее состоянием? Что же произойдет, когда ей исполнится двадцать один год, а заключенное соглашение так и не будет исполнено?
        — Вижу, я тебя огорчил. — Дядя тоже поднялся с дивана и подошел к племяннице. Ласково положил руку ей на плечо. — Прости, дитя мое. Правда — слишком тяжкое бремя для невинной души.
        По-прежнему не соглашаясь с ним, Грейс упрямо тряхнула головой.
        — Я напишу мистеру Портеру. Нет... самому герцогу. Потребую немедленной встречи.
        — А сколько писем ты написала Хантсли за эти годы? — мягко заметил дядюшка. — И сколько раз он не оказывал тебе любезности хотя бы ответить?
        Слишком много раз.
        Грейс почувствовала, как дядюшка вкладывает ей в руку платок. Мысленно она чертыхнулась, поняв, что по щекам потекли слезы.
        — Я и не думала плакать, — пробормотала она, промокая слезы.
        — Ну разумеется, дитя мое!
        Вытирая лицо платком, Грейс исподтишка поглядывала на дядю. Хотя голос его звучал ласково, глаза горели торжеством, и это немало ее обеспокоило. Предупреждения дедушки о том, что дяде нельзя доверять, проливались бальзамом на ее раненое сердце.
        — Вы очень добры, дядюшка, — промолвила она, возвращая ему платок. — Мне горько противоречить вам, но я уверена, что вы заблуждаетесь насчет герцога Хантсли. Он приедет за мной.
        — А если заблуждаешься ты?
        — Тогда я не выйду за него замуж, — спокойно ответила Грейс. — Я буду уже совершеннолетней и смогу сама распоряжаться своим состоянием. И благовоспитанное лондонское общество с радостью примет наследницу такого титула.
        — Не совсем так, дорогая племянница. — Сухое лицо герцога Стрэнгема посуровело, на нем резче обозначились глубокие морщины — печать, наложенная неумолимым временем. — Если Хантсли не женится на тебе до дня твоего совершеннолетия, то все твои поместья и капиталы перейдут в мои руки, ибо я твой единственный родственник мужского пола.
        Грейс не верила своим ушам. Почему раньше никто ничего ей об этом не говорил? Дяде она заученно улыбнулась.
        — Я уже не ребенок, дядюшка, и смогу сама управлять своими имениями.
        Ее управляющий и мистер Портер много лет помогали ей в этих вопросах. Почему же она теперь не сможет продолжать в том же духе?
        — Суд посмотрит на это по-другому, — четко выговаривая каждое слово, произнес дядя. — Если Хантсли не исполнит договор, тебя больше не будет защищать имя и влияние Тауэрсов. А суд, не сомневаюсь, посмотрит на это дело моими глазами. Да и покойный брат хотел бы, чтобы о его дочери заботился я.
        Грейс почувствовала, что загнана в угол. Она все же сумела не попасться на дядюшкины уловки.
        — Я вам весьма признательна за благородный порыв. Но, думаю, в ближайшие недели вы сможете убедиться в том, что беспокойство ваше не имеет под собой оснований: герцог Хантсли на мне женится.
        — Глупенькое дитя, — ласково улыбнулся ей дядя, покачивая головой. — Ладно, будем ждать унизительного конца. Я еще приеду к тебе.
        Грейс отвернулась, чтобы избежать невинного поцелуя, который дядюшка хотел было запечатлеть на ее щеке.
        — Всего доброго, дядюшка. Прислать вам приглашение на свадьбу?
        — Хантсли сейчас, — с жалостью глядя на нее, сказал дядя, — скорее всего развлекается с очередной покоренной им дамочкой, а ты здесь распускаешь передо мной перья. Возомнила, будто он человек чести в тех делах, что касаются тебя. Молю Бога, чтобы при следующей нашей встрече Он вразумил тебя.
        Едва затворилась дверь, Грейс без сил рухнула в ближайшее кресло. Но не успела она закрыть лицо руками, как дверь снова открылась и в комнату вбежала Розмари.
        — Ну, слава Богу, его светлость наконец-то уехал! Сегодня он пробыл у вас дольше, чем обычно. Даже представить себе не могу, как только вы... — Тут она заметила, что у Грейс помертвевшее лицо, и прервала свои горячие обличения герцога Стрэнгема. — Ах, бедная девочка... что вам такого наговорил дядя?
        Грейс ясно уразумела одно: герцог Хантсли больше не сможет ее защищать, как надеялся дедушка.
        — Розмари, велите слугам закладывать карету и готовиться в дорогу.
        — Куда? — недоуменно спросила экономка.
        — В Лондон.
        Возможно, неразумно было ехать в Лондон в такое время года, когда его светлость пребывает там. Но, с другой стороны, уж там-то он наверняка не ожидает ее встретить.
        Челюсть экономки отвисла, потом со щелчком захлопнулась.
        — А я думала, что вы ожидаете герцога Хантсли...
        — Я ждала его целых девятнадцать лет! — Глаза Грейс полыхнули огнем, ноздри сердито раздувались. — И не намерена сидеть здесь больше ни одного дня. Пусть герцог Хантсли отправляется на все четыре стороны. Я еду в Лондон.
        — В Лондон? Для чего же именно туда?
        Грейс припомнила, с какой уверенностью говорил дядюшка о том, что завладеет всем ее состоянием. Это, в свою очередь, должно было обеспечить ее полную покорность.
        — Для чего же еще мне ехать в Лондон? Хочу подыскать себе мужа.
        Она знала одну даму, которая как раз могла помочь в этих поисках.
        ГЛАВА ТРЕТЬЯ
        Две недели спустя, Лондон
        Грейс не желала явиться к леди Нетерли с пустыми руками, поэтому велела кучеру остановиться у первого столика или тележки с цветами, смотря что раньше встретится на пути. Из-за этого пришлось изрядно покружить по городу, но Грейс не жалела об этом. Погода стояла терпимая, а маркиза должна была оценить жест вежливости.
        Надеялась Грейс и на то, что цветы смягчат сердце леди Нетерли и помогут преуспеть в том серьезном деле, о котором Грейс намеревалась ее просить.
        Кучер отыскал, наконец, цветочный ларек недалеко от Ковент-Гардена[2 - Главный лондонский фруктовый, овощной и цветочный рынок с 1661 по 1974 год.]. Грейс очень хотелось побродить по всему рынку, но сегодня рассчитывать на это не приходилось. В следующий раз, пообещала она себе. Розмари, конечно же, захочет сопровождать ее в таком походе.
        — Если солнце слишком припекает, так я могу вам принести букетик сюда, — предложил грубоватый кучер, открывая дверцу экипажа.
        — Благодарю вас за любезное предложение, но у меня есть зонтик, — сказала на это Грейс. Впрочем, зонтик она даже не попыталась открыть, просто оперлась на руку кучера и вышла из экипажа. — Я скоро вернусь.
        Не желая задерживаться, Грейс быстро сделала выбор, остановившись на сирени и папоротниках. Нежные цветки редко стояли больше одного дня, но аромат неизменно доставлял удовольствие.
        — Сколько я вам должна? — спросила она у цветочницы, заворачивавшей букет в тонкую бумагу.
        — Плачу я, — раздался рядом низкий мужской голос.
        — Предложение щедрое, однако излишнее, — возразила Грейс, бросив взгляд через плечо.
        То, что она увидела, заставило ее замереть на месте. Растерянно смотрела она в ласковые светло-карие глаза, цвет которых напомнил ей витраж, освещенный утренним солнышком. В этих прекрасных бездонных глазах вспыхивали смешинки, светился ум и что-то еще, невыразимое словами. Мужчина наклонился и расплатился с цветочницей.
        — Ах! Я... — проговорила Грейс, взволнованная близостью этого человека.
        Чтобы успокоиться, она перевела взгляд на рукав его темного сюртука. Мужчина тем временем взял у цветочницы сдачу.
        Руки большие, затянутые в дорогие перчатки. Качество сукна и безукоризненный крой сюртука свидетельствовали о состоятельности заказчика и об искусстве портного. Больше всего ее поразили сильные руки — мускулы так и перекатывались под тканью. У Грейс пересохло во рту: она представила себе, как он поворачивается и обнимает ее этими крепкими руками, прижимает к себе.
        Щеки жарко вспыхнули, когда она внезапно ощутила желание прижаться к незнакомцу и позволить себе неслыханные вольности.
        — Всего доброго вам обоим, — пожелала цветочница, опустив в карман монеты и протягивая Грейс завернутый букет. После этого она равнодушно отвернулась и занялась следующим покупателем, а Грейс осталась один на один с незнакомцем.
        — Позвольте расплатиться с вами за цветы, — предложила Грейс, взволнованная и обеспокоенная своей совершенно неожиданной реакцией на этого мужчину.
        А в благотворительности она вовсе не нуждалась. Мистер Портер не уставал повторять, что она — наследница огромного состояния. Могла бы купить все цветы в этом киоске, возникни у нее такое желание.
        Желание. Это слово даже мысленно страшно произнести, когда рядом с нею этот мужчина.
        — Я стараюсь никогда ни в чем не отказывать дамам, но, увы, на этот раз я вынужден отказать, — весело отозвался незнакомец.
        Грейс посмотрела ему в глаза и поняла, что не она одна потрясена этой встречей. С поразительной бесцеремонностью, которая должна была бы напугать девушку, джентльмен разглядывал ее лицо. Нежность сменялась в его глазах тоской, а затем и сожалением, пока он оценивал линии ее тонкого носа, слегка запавшие щеки и тот румянец смущения, который придавал этим щекам весьма здоровый вид.
        Незнакомец был, несомненно, самым красивым мужчиной из всех, кого до сих пор доводилось встречать Грейс. На нее нахлынули такие переживания, что даже горло сдавило.
        — Вон там — ваш экипаж? — Джентльмен указал рукой.
        — Да.
        Она старалась не встречаться с ним взглядом, опасаясь, что он заметит ее интерес и осмелеет. Это еще сильнее смутило ее, и она не могла двинуться с места. И тут Грейс пришло в голову, что она всю жизнь отваживала поклонников, потому что была помолвлена с герцогом Хантсли.
        С этой привычкой она решила расстаться, не откладывая.
        Просто глядя на этого красавца, она испытывала удовольствие и осознавала свою власть над ним. Грейс гордо вскинула голову и ничуть не удивилась тому, что незнакомец разглядывает ее без всякого стеснения. Он до этого спокойно ждал, позволяя ей оценить его, а теперь его вежливая улыбка сменилась искренней радостью оттого, что она не сумела скрыть своего восхищения.
        Черт возьми, какой он высокий! И очень уж привлекателен. Из-под полей шляпы сверкают искрами, сияют удивительные светло-карие глаза, напоминающие блеск золота в лучах солнца. Лицо без единого изъяна, однако волевые черты обличают в нем человека опытного и искушенного. Грейс подумала о том, что никогда прежде не вела себя так смело с совершенно незнакомым человеком, тем более с мужчиной.
        — Вы не откажете мне в удовольствии проводить вас до кареты?
        Грейс посмотрела туда и увидела, что кучер заметил интерес незнакомца к его хозяйке. Она покачала головой, успокаивая кучера: пусть ни о чем не беспокоится. Не станет же незнакомец в открытую приставать к ней посреди людной улицы!
        — Не откажу, — ответила она, обнаружив, что с трудом ворочает языком. Прежде ни одному мужчине не удавалось взволновать ее до такой степени, она испытывала совершенно новые ощущения. — Мне это тоже доставит удовольствие.
        Он любезно предложил ей руку, и Грейс оперлась на нее. Та сила, которую она ощутила под своими затянутыми в перчатки пальцами, вызвала в ней смущение и робость. Пройдя несколько шагов, она остановилась.
        — А за цветы я вас поблагодарила?
        — Нет, — ответил он безмятежно, ничуть не обидевшись на ее неучтивость. — Вы были слишком озабочены тем, чтобы расплатиться со мной.
        У Грейс екнуло сердце: такая бестактность была ей обычно не свойственна.
        — Тогда примите, пожалуйста, мою искреннюю благодарность. Подруге этот букет очень понравится.
        — Это благородно и прекрасно, — непринужденно улыбаясь, восхитился темноволосый незнакомец. — Вы не станете возражать, если я вернусь и возьму еще один букет — для вас?
        Грейс прижала к груди букет для леди Нетерли. Никто из мужчин не дарил ей цветы. Если она примет такой приятный подарок, то непременно сорвет несколько лепестков и засушит их в своем любимом томике стихов. С глубоким сожалением в душе она отрицательно качнула головой.
        — Не смею дольше злоупотреблять вашей любезностью, сударь. Тем не менее благодарю вас за великодушное предложение.
        Они подошли к карете, и поводов для легкого флирта больше не осталось. Кучер распахнул дверцу и смерил спутника Грейс оценивающим взглядом, словно готовился схватиться с ним.
        — Ступайте себе, ваше благородие, — решительно произнес кучер, решив, что госпожа слишком молода и глупа и не умеет с первого взгляда распознавать охотников за приданым. — Моя госпожа торопится на важную встречу.
        Возразить на это было нечего.
        — Ах да... Мне надо спешить. Еще раз спасибо за цветы.
        — Еще не поздно купить букет для вас, — предложил незнакомец, давая ей возможность потянуть время, если она сама того захочет.
        — Давайте я подержу, миледи, — вмешался кучер, забрал у Грейс букет и чуть не насильно усадил ее в карету. Только удостоверившись, что госпожа удобно устроилась, он передал ей завернутый в бумагу букет.
        — Я бы хотела... — начала Грейс и прикусила язычок. Порядочная леди не заигрывает с незнакомыми мужчинами на улице. Кроме того, нечестно было бы обнадеживать этого человека, когда ей крайне необходимо уладить дело с герцогом Хантсли. — Право, мне пора ехать. Подруга уже заждалась.
        Джентльмен неожиданно для Грейс схватил ее руку, поднес к губам и галантно коснулся ими костяшек пальцев. Даже через замшевые перчатки она ощутила жар его поцелуя.
        — Прощайте, прекрасная незнакомка, — промолвил он с глубокой грустью и отпустил ее руку. — Возможно, судьба будет к нам благосклонна и позволит увидеться еще раз.
        Кучер намеренно щелкнул бичом так, чтобы заставить незнакомца отскочить в сторону, спасаясь от неминуемого удара.
        Карета тронулась с места, заглушая грохотом колес проклятия, вырвавшиеся у джентльмена. Грейс, у которой стало тяжело на сердце, взмахнула на прощание рукой, думая о том, удастся ли им свидеться еще.
        Она не могла бы объяснить, отчего по щекам покатились слезы. Грейс вела себя глупо. Этого джентльмена она видела впервые в жизни. Нельзя же влюбиться после обмена любезностями из-за букетика цветов!
        Но тогда отчего же ей так хочется велеть кучеру остановиться, чтобы она могла вернуться к незнакомому красавцу, — пусть купит ей букет, который она примет с горячей благодарностью.
        Кончик бича все же хлестнул его по руке. «Вот старый пройдоха!» — сердито подумал Хантер, потирая горящую руку. Он купил цветы красивой женщине. Нельзя же хлестать кнутом джентльмена за то, что он немного полюбезничал с дамой!
        Цветы он купил, повинуясь внезапному порыву. У этой блондинки взгляд так лихорадочно скользил по множеству букетов, вот и подумалось: быть может, ей не хватает денег на покупку? А ему хотелось, чтобы она улыбнулась. Вознагражден он был стократ.
        Вполне достаточно.
        Во всяком случае, этого должно быть вполне достаточно. Если уж на то пошло, незнакомка вызвала у него интерес еще прежде, чем он успел разглядеть ее лицо. Что-то в этой девушке притягивало его, она затронула струны в самой глубине его души. Он рассеянно приложил руку к сердцу, жалея, что у них было так мало времени для общения.
        Впрочем, так оно и лучше.
        Ощущение потери скоро пройдет. Если бы Хантер желал большего, он сумел бы очаровать девушку и заставить ее назвать имя — тогда они смогли бы увидеться снова. Однако дни, когда он мог вот так запросто флиртовать с женщинами, подходят к концу. Этой грустной блондинке придется искать себе другого утешителя, а ему самому нужно ехать за невестой.
        — Погода сегодня слишком хороша для того, чтобы сидеть в помещении, вы не находите?
        Грейс оторвалась от созерцания красивого сада лорда и леди Нетерли и повернулась к пожилой маркизе. Они сидели за сервированным для чая круглым столиком, который принес по просьбе леди Нетерли один из слуг.
        — Вы совершенно правы, миледи, — сказала Грейс. — С тех пор как я приехала сюда, мне слишком много времени приходилось заниматься примеркой и покупкой платьев и прочими делами, вот я и позабыла о ежедневных прогулках.
        — Позволю себе заметить, что вы также нуждаетесь в более веселом времяпрепровождении, чем только чаепитие в обществе старухи, — добавила леди Нетерли и с таким пониманием взглянула на Грейс, что противоречить ей было невозможно. — Так не подобает поступать, и вы очень хорошо сделали, что сразу обратились ко мне. В конце концов, мои обширные связи в свете всем хорошо известны. Не будет преувеличением сказать, что я знаю всех и каждого.
        — В этом я и не сомневаюсь, — пробормотала Грейс, хотя ответа от нее не требовалось: пожилая маркиза вполне была способна поддерживать беседу самостоятельно, помощь со стороны ей вовсе не была нужна.
        Маркиза восторженно хлопнула в ладоши:
        — Как только вы разместитесь в снятом для вас доме, я позабочусь о том, чтобы вы побывали во всех лондонских парках и увеселительных садах, а их здесь предостаточно. Если пожелаете, я договорюсь с дочерью и невесткой — они пойдут вместе с вами. Девочки постарше вас, но я не сомневаюсь, что они составят вам куда более приятную компанию, чем старая грымза вроде меня.
        — Ну что вы! — воскликнула Грейс с учтивой искренностью. — Разумеется, знакомство с вашими близкими доставит мне истинное удовольствие, но именно вы оказали мне честь стать первой моей подругой в Лондоне. Скоро вы убедитесь, что я не забываю своих друзей. Кроме того, теперь уже редко встретишь человека, который знал бы дедушку. Когда я сижу здесь с вами, я так живо вспоминаю его! Я не слишком путано выражаю свои мысли?
        В глазах леди Нетерли загорелись огоньки удовлетворения и одобрения.
        — Вы — настоящее сокровище, леди Грейс. Сэр Оден очень гордился бы тем, что вы превратились в настоящую светскую даму.
        Похвала старой дамы неожиданно вызвала у Грейс слезы. Она слабо улыбнулась собеседнице.
        — Вы заставляете меня краснеть, леди Нетерли.
        — Отчего же, милая моя?
        Грейс взяла стакан с лимонадом, отпила немного, промочив пересохшее горло.
        — Вероятно, мне следует разъяснить те причины, по которым мне пришлось приехать в Лондон. — Она сделала еще несколько глотков, наслаждаясь прохладным терпким напитком. — Поскольку вы были близко знакомы с дедушкой, вам известно, сколько потерь ему пришлось пережить. Мои родители... его супруга...
        — Это я знаю, — подтвердила леди Нетерли с глубоким сочувствием. — Возможно, я была бы ему лучшим другом, если бы меня не отвлекали собственные неприятности.
        — Много лет я перечитывала оставшиеся после него записи и дневники, миледи. Невзирая на разделявшее вас расстояние, он очень дорожил вашей дружбой.
        — Благодарю, милая моя. Как благородно, что вы снимаете тяжкое бремя с моей души! И все же я продолжаю казнить себя за то, что позволила нашей дружбе увянуть, когда он был еще жив. Самое меньшее, чем я могу искупить это, — позаботиться о его внучке.
        — Ваше великодушие превосходит мои ожидания, леди Нетерли, — ответила на это Грейс, и еще одна слезинка скатилась по ее щеке.
        Маркиза протянула гостье кружевной платок.
        — Ну, ну, не надо плакать. Вот, вытрите щеки. Что бы ни привело вас в Лондон, мы это дело наверняка сумеем уладить. Разумеется, я вам помогу всем, что в моих силах, но у нас есть еще и Хантер.
        Грейс замерла при этом имени, сжав в руке платок.
        — Хантер?
        — Ну как же, как же! Его светлость герцог Хантсли, — объяснила маркиза с некоторым удивлением. — Мы с его бабушкой дружили с самой юности, но ведь то, что заключен брачный договор, никто особо и не скрывал. Весь Лондон узнал о нем тем же летом.
        Значит, друзья называют герцога Хантером. Грустно было сознавать, что ей так мало ей известно о человеке, за которого она вроде бы должна выйти замуж. Грейс потупила взор.
        — Мне думается, герцог Хантсли будет недоволен, узнав, что я приехала в Лондон.
        — Что за нелепость! — воскликнула маркиза, не веря своим ушам. — Хантер в высшей степени разумный человек. Надо ведь все приготовить к свадьбе, подумать над тем, как обновить ваш гардероб... — Тут маркизу осенила новая мысль и она в восторге захлопала в ладоши. — Вот оно что! Так вы с Хантером собираетесь пожениться в нынешнем сезоне в Лондоне! Ну конечно! Превосходно задумано: все близкие и друзья смогут принять участие в празднествах. А мальчик мне ни слова об этом не сказал... Вот ведь бездельник!
        Грейс внимательно разглядывала кружева на зажатом в руке платочке.
        — Герцогу ничего не известно о моем приезде сюда, миледи. Признаться, я полагаю, что он может расценить это как проявление неповиновения.
        — Неповиновения? — переспросила маркиза слабым голосом. — Хантер — вполне здравомыслящий джентльмен. Да и как он может возражать против того, что в Лондоне вам необходимо обзавестись надлежащим гардеробом?
        Грейс вздохнула. Наверное, она допустила ошибку, обратившись к маркизе.
        — Гардероб заботит меня меньше всего, миледи.
        Это совершенно сбило с толку пожилую даму.
        — Стало быть, вы приехали не для того, чтобы просить моего содействия в подготовке к свадьбе.
        — Не совсем так, — произнесла Грейс, подняв взгляд и увидев растерянность в глазах маркизы. — Цель моего приезда состоит в том, чтобы просить вас о содействии в разрыве моей помолвки. Я не желаю как-либо быть связана с герцогом Хантсли.
        Это заявление лишило леди Нетерли дара речи. От невыразимого удивления она раскрыла рот и откинулась на спинку кресла, отчасти утратив характерную для нее аристократическую осанку.
        Грейс встала с кресла и, опустившись на колени перед достойной леди, ласково сжала ее руки.
        — Простите, я не хотела вас огорчить. Может, кликнуть служанку? Я ведь не знала, что герцог — один из ваших друзей...
        Маркиза протестующе взмахнула рукой, прерывая извинения Грейс.
        — Нет-нет, не хлопочите, со мной все в порядке, спасибо, — заверила она гостью. — Но если вам удастся разорвать брачный договор, то как вы намерены распорядиться обретенной свободой?
        — Вот именно по этому вопросу я и нуждаюсь в вашем совете, миледи, — ответила Грейс, прежде промочив горло глотком лимонада. — Я приехала в Лондон, чтобы найти себе мужа.
        — Ах, боже мой! — воскликнула леди Нетерли, услыхав такое заявление. — Для чего же вам надо искать мужа с моей помощью, когда вас и так ожидает во всех отношениях достойный брак?
        — Мне известно из надежного источника, что его светлость не заинтересован в том, чтобы соблюсти заключенный контракт, — призналась Грейс.
        — Не могу в это поверить! — сказала маркиза, от возмущения пришедшая в себя. — Что бы там ни говорили, Хантер никогда не позволит себе подобным образом запятнать репутацию покойной бабушки. Он обещал взять вас в жены, и, клянусь всем святым, я сама прослежу за тем, чтобы он поступил с вами как подобает.
        — Не нужно.
        — Вот и хорошо! Тогда, значит, мы... Позвольте, вы сказали «не нужно»? — Маркиза позвонила, вызывая слугу. Когда тот явился, она приказала принести нюхательную соль[3 - Углеаммониевая соль, пропитанная крепким («тройным») нашатырным спиртом. Получила распространение с XVII в. Широко применялась при обмороках.].
        — Леди Нетерли! — окликнула ее Грейс, с тревогой вглядываясь в лицо пожилой дамы. Однако маркиза вовсе не желала, чтобы вокруг нее хлопотали.
        — Не обращайте внимания, дитя мое. У меня такое предчувствие, что кому-то из нас двоих эта соль понадобится до окончания нашей беседы. Давайте-ка разберемся, правильно ли я все поняла. Вы не хотите выходить за Хантера.
        — Мое желание больше не имеет значения, — возразила Грейс. — У герцога Хантсли было девятнадцать лет, чтобы выполнить условия договора. Представьте себе, за все это время он ни единого раза не навестил меня во Фретуэлл-холле! Похоже ли это на поведение достойного джентльмена, который собирается жениться на мне и тем самым исполнить условия заключенного договора? Я полагаю, не похоже. Мы можем встретиться на Бонд-стрит[4 - Улица в центре Лондона, где находилось большинство аристократических магазинов.], и он меня даже не узнает!
        — Но вы же хотите выйти замуж?
        — Хочу. Только это должно произойти прежде, чем мне исполнится двадцать один год.
        — Тогда у нас всего несколько недель, чтобы подыскать вам мужа, — с некоторым сомнением рассудила маркиза.
        Тут слуга принес соль. Маркиза вполголоса его поблагодарила и жадно схватила тонкой рукой сделанный из аметиста пузырек. Грейс, почувствовав, что может склонить маркизу на свою сторону, сказала:
        — Я дочь герцога и наследница большого состояния. Не сомневаюсь, что при таких огромных связях, как у вас, нетрудно будет подыскать достойного джентльмена, который готов остепениться и вступить в брак.
        — Ах! — выдохнула леди Нетерли. — Мужа-то я вам найду, милая девочка. Главное не в этом.
        — Тогда в чем же? — недоуменно спросила Грейс.
        — Неужто вам непонятно? — грустно улыбнулась маркиза. — Основная трудность состоит в том, чтобы уговорить Хантера согласиться с вашим неожиданным, все круто меняющим решением.
        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
        — Невозможно дольше откладывать неизбежное. Я обязан жениться на девчонке.
        Маркиз Синклер и граф Рейнкорт не сразу откликнулись на это заявление Хантера. С Сином и Рейном он дружил уже так давно, что и не припомнил бы того времени, когда они еще не были друзьями.
        — Интересно, а кто такая эта самая девчонка — в данном случае? — проговорил Син, задумчиво почесывая подбородок. — Та актерка, за которой ты волочился в прошлом месяце? Или ты имеешь в виду ту весьма настойчивую блондинку, которая так и растаяла, увидев тебя на балу у леди Гейт? Господи, как же звали-то ту девицу? Матильда? — Свой вопрос он адресовал Рейну.
        — Нет, не Матильда, — возразил тот, усердно пытаясь вспомнить имя. — Но действительно что-то на «м». Может быть, Мэгги или Минерва?
        — Ну, уж не Минерва, — поморщился Син. — Дама с таким именем оказалась бы слишком испорченной и слишком старой для нашего доброго друга. И локти острые.
        — Причем здесь локти? — сердито осведомился Хантер, не припоминавший никакой бросавшейся в глаза блондинки на балу у леди Гейт. — И с чего это вы так заинтересовались именами на букву «м»? Если будете и дальше рассуждать в том же духе, то оба останетесь без бренди после обеда.
        Рейн оценил шутку и беззаботно расхохотался. Хантер был возмущен: неужели ему не приходится рассчитывать хоть на какую-то поддержку друзей?
        — Дама, о которой я веду речь, — это леди Грейс Киэрли, — сказал Хантер, не в силах скрыть раздражения. — Если вы немного напряжете память, то вспомните, что мне навязали эту девицу в жены, а если я не женюсь на ней, то потеряю все наследство, доставшееся от бабушки. А вам, болванам развеселым, позвольте напомнить, что в это наследство входит и дом на Кинг-стрит.
        Тот самый дом, который он подарил обществу «порочных лордов» и где они организовали свой клуб «Нокс».[5 - «Ночь» (лат.).] Если он не женится на леди Грейс, дом перейдет к его кузену, который, вероятно, сделается и владельцем клуба.
        Черт знает что такое!
        Уж друзья-то должны бы помочь хоть немного!
        — Да ведь мы вполне понимаем твое затруднение, дружище, — произнес Рейн между приступами хохота. — И не хотим из-за всего этого потерять «Нокс». Просто я совсем забыл об этой девчонке. Ты столько лет про нее и не вспоминал.
        Хантер беспомощно развел руками и умолк. Он действительно пытался забыть девушку и то, что в один прекрасный день должен жениться на ней или пожертвовать своей честью и бабушкиным наследством.
        — А почему ты так уверен, что она еще жива? — полюбопытствовал Син. — Прошло столько времени, и с нею вполне могло что-нибудь случиться. Может, ты бегаешь от женщины, которая давным-давно умерла.
        — Леди Грейс не пала жертвой болезни или какого-нибудь несчастного происшествия. Раз в год во Фретуэлл-холл ездил от моего имени поверенный. Он и извещал меня об обстоятельствах жизни этой леди.
        Хантер не смог разжечь в себе праведного гнева на развеселившихся друзей, которые явно не слишком были озабочены его несчастьями. Он редко упоминал имя леди Грейс даже в кругу ближайших друзей и почти ничего не говорил о тех условиях, которыми опутала его бабушка, дабы обеспечить покорность своей воле.
        — Через несколько недель леди Грейс исполнится двадцать один год, — стал он спокойно объяснять друзьям. Лица у них оставались непонимающими, и он продолжил: — Согласно договору я обязан жениться на молодой леди до момента ее совершеннолетия, иначе моя доля наследства перейдет к кузену, Роланду Уокеру.
        То есть к человеку, который вовсе не заслуживал того, чтобы завладеть плодами многолетних трудов Хантера.
        — A-а, ты говоришь — Уокеру, — протянул Рейн, в синих глазах которого промелькнуло что-то похожее на понимание. — Даже не припомню, когда я этого типа встречал в последний раз.
        — Тогда времени у тебя в обрез, друг мой, — заметил Син.
        Хантер вскочил со стула и, подойдя к друзьям, взъерошил себе волосы.
        — Это я прекрасно понимаю, Син. Портер часто упрекал меня в том, что я так долго с этим тяну. Я несколько раз пытался поправить дело, сам ездил к молодой леди.
        — Это когда же было? — поинтересовался Син.
        Хантер тряхнул головой. Он никому не рассказывал о своих безуспешных поездках.
        — Точные даты уже не играют никакой роли. Я каждый раз получал от ворот поворот, ибо хозяйки не было в поместье.
        Рейн заглянул ему в глаза так, что Хантер замер на месте.
        — Ты ведь еще никогда не пытался избежать того, что надлежит делать. У тебя было столько лет, чтобы забрать невесту и обвенчаться. Так какого же дьявола ты с этим тянул? Еще прошлой весной можно было привезти ее в Лондон. София и Джулиана с удовольствием занялись бы ею, а с помощью Реган, Изабеллы и Кэтрин они ввели бы ее в лондонский свет — и у тебя была бы возможность познакомиться с женщиной, на которой ты собираешься жениться.
        Джулиана и София — жены Сина и Рейна, а Реган — сестра их общего друга, графа Чиллингсуорта, которого близкие звали Фростом. Реган была замужем за Дэром, тоже членом кружка «порочных лордов». Изабелла — жена графа Вейнрайта, а на Кэтрин, дочери лорда Гриншилда, минувшим летом женился еще один их друг, маркиз Сэйнтхилл.
        — Я ведь только что сказал, что пытался увидеться с этой чертовкой. — Хантер бросил сердитый взгляд на Рейна. Увидеться-то хотел, но вовсе не думал привозить ее в Лондон. Боже, какой он дурак! — У тебя все слишком просто получается.
        — Неужели? — насмешливо произнес Рейн. — Когда ухаживаешь за девушкой, ничего не бывает просто.
        — Согласен, — подтвердил и Син.
        — Ухаживаю? — задумчиво переспросил Хантер. — Я женюсь на ней. Она будет моей герцогиней. Думаю, ухаживать за ней нет никакого смысла.
        Оба друга покачали головами с таким видом, будто Хантер их разочаровал.
        — Если бы ты давным-давно съездил во Фретуэлл-холл, как тебе не раз советовал Портер, то сейчас не оказался бы в столь отчаянном положении, — безжалостно сказал Син.
        Они с Рейном переглянулись. Из семерых «порочных лордов» эти двое первыми обзавелись женами, поэтому остальные нередко обращались к Сину и Рейну за советом, как выдержать верный курс и не потопить свой корабль в бурных водах сватовства и женитьбы.
        — Ну, прошлой весной это бы не вышло, — проговорил Хантер, понимая, что начинает оправдываться. — Тогда Сэйнт вел себя странно: он слишком много ночей проводил в «Золотой жемчужине» и...
        — Да разве ты не ходил с ним частенько в этот бордель? — перебил его Рейн.
        В этом вопросе не было осуждения: прежде чем сам Рейн и многие его друзья женились, они все наслаждались компанией яркой и необычной мадам Венны, неизменно скрывавшей свое лицо под маской, и всеми теми удовольствиями, какие только могло предоставить ее заведение «Золотая жемчужина». Они даже заключили особое соглашение с ней в интересах своего клуба «Нокс», и обе стороны остались очень довольны.
        Кому как не Хантеру было знать все детали — ведь это он вел переговоры с мадам Венной и добился соглашения с ловкой хозяйкой заведения. Как жаль, что не так давно она прикрыла свой аристократический бордель! Некоторые ее девушки и поныне оказывали свои высокопрофессиональные услуги клубу «Нокс», но многие бесследно исчезли вместе с загадочной мадам, о которой прежние ее покровители безутешно вздыхали.
        Будь на то воля Сэйнта, восторженные почитатели мадам больше никогда ее не увидят.
        Тут Хантер спохватился: он до сих пор ничего не ответил Рейну. Он перестал нервно расхаживать по комнате и уселся на стул.
        — Конечно ходил. Кто-то же должен был за ним присмотреть, а от вас с Сином нет никакого проку, когда речь идет о развлечениях такого рода.
        Ни один из джентльменов не обиделся на его умозаключение. Син задумчиво взял бронзовый, с покрытой синей эмалью ручкой нож для разрезания бумаги и попробовал пальцем остроту украшенного узорами лезвия.
        — То были безумные годы, — признал он, предусмотрительно бросив взгляд в сторону двери: получилось бы очень неловко, если бы дамы решили присоединиться к ним в этот самый момент. Джулиане хорошо была известна былая репутация супруга как неотразимого соблазнителя, но Син любил жену до беспамятства и ни за что не хотел бы сказать или сделать что-нибудь такое, что ее огорчило бы. — Не раскаиваюсь в том, что было, однако то, что мне удалось создать с Джулианой, я на те годы не променяю.
        — В этом я с тобой солидарен, — поддержал его Рейн, с нарастающим раздражением вглядываясь в спину Хантера.
        Настал миг, когда Хантер больше не мог вынести этого сверлящего взгляда графа.
        — Вы чем-то недовольны, братцы? Если хочешь что-то сказать мне, Рейн, так говори прямо, не стесняйся.
        Смотреть на него таким хищным взглядом умела только покойная бабушка. Обычно это случалось, когда он вызывал недовольство старой леди какой-нибудь шалостью или ложью.
        Рейн вопросительно посмотрел на Сина, и тот пожал плечами:
        — Он туповат, конечно, но ты все-таки попробуй.
        — Если желаете посекретничать, я тогда лучше пойду к дамам. Бог свидетель, они рассуждают куда разумнее, чем вы, кретины самодовольные, — заявил Хантер и сделал вид, что хочет подняться со стула.
        — Сиди, — велел ему Рейн и толкнул Хантера, не давая ему встать. — Мне не полагалось бы вмешиваться, но я видел, как барахтались Сэйнт и Вейн, пока ухаживали за своими невестами, и мне хочется уберечь тебя от таких душераздирающих сцен.
        — Разумный подход — прежде всего, — язвительно вставил Син. — Э, да это же по сути девиз «порочных лордов»!
        Хантер хмыкнул. На самом деле девиз «порочных лордов», который они утвердили, открыв клуб «Нокс», звучал так: «Virtus Deseritur».По-латыни это означает: «Прощай, добродетель!» Это был еще один аргумент против его женитьбы на невинной леди Грейс.
        Будь бабушка до сих пор жива, нынешние затруднения внука немало бы ее позабавили.
        — Помолчи. — Рейн бросил предостерегающий взгляд на Сина. — Иначе ты заставишь его противоречить нам просто из упрямства.
        — Это еще кто кого заставит, — возразил с озорной усмешкой Син, указывая на Хантера ножом.
        — Не обращай на него внимания, — сказал Рейн Хантеру, досадливо тряхнув головой. — Я только хочу дать тебе один совет. Относись к ней по-доброму.
        Хантер ответил другу хмурым взглядом. Не было никаких сомнений, что Рейн говорит о леди Грейс.
        — В этом и заключается твой бесценный совет? Чтобы я был добрым? А как иначе я стал бы с нею поступать? За кого ты меня принимаешь?
        — За человека выдающегося, — без промедления ответил Рейн, и Хантер немного смягчился. — Тебе присуща доброта, не говоря уже о чувстве юмора, незаурядном уме и умении испивать до дна чашу удовольствий.
        Поняв, что граф уклоняется от темы, Син вмешался в разговор:
        — Рейн пытается тебе втолковать — собственно, мы с ним вместе пытаемся, — что нам небезразличны ты и эта девушка, если ты собираешься на ней жениться и тем соблюсти заключенный твоей бабушкой договор. Скажу прямо: ситуация сложилась непростая, но несправедливо возлагать на бедную девушку вину за то, что задумал ее дед.
        — Да вы оба из ума выжили! — Хантер посмотрел на друзей широко открытыми от возмущения глазами. — Я ведь в жизни ни одну женщину не обидел! — вскричал он, до глубины души уязвленный допущением, что он способен как-то обидеть женщину.
        — Хантер... — сказал Син с тяжким вздохом. — По твоей милости ей пришлось почти всю жизнь провести безвыездно в деревне. Не беру на себя смелость говорить за нее, а вот ты, будь у тебя выбор, не стал бы приводить в исполнение грандиозный замысел своей бабушки. Может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы отказаться от наследства, — тогда ты и леди Грейс...
        — Ни за что! — отрезал Хантер.
        — Что же это будет за семейная жизнь для вас обоих? — не унимался Рейн, но его спокойный рассудительный тон не остудил Хантера. — Ну, подумай сам. Ты ни разу не видел леди Грейс, а уже презираешь ее.
        — Это было бы чересчур для женщины, которую я не видел с далекого детства, — сказал Хантер, опуская пылающий взор. Немного подумав, он запоздало добавил: — Если на то пошло, я отнюдь ее не презираю.
        Ну, до известной степени. Впрочем, оба друга хорошо понимали, что Хантер не говорит всей правды. Но не виноват же он, что уже много лет одна мысль о потере свободы из-за женщины, которую не сам выбрал, вызывает в нем горький и решительный протест!
        — Вот как? — Син недоверчиво хмыкнул. — Ты почти всю жизнь только то и делаешь, что укладываешь в постель всякую женщину, какая только бросится тебе на шею. Это не совсем подходящее поведение для джентльмена, который помолвлен с дочерью герцога.
        — Ты изрядный лицемер! — горячо произнес Хантер, подавляя желание наброситься на Сина, повалить его на ковер и задать хорошую трепку. — Ты ведь обвиняешь меня в грехах, которых и сам не избег. Мало того, ты соблазнил больше женщин, чем все мы вместе взятые. Скольких женщин ты одаривал жемчужными ожерельями, чтобы добиться их расположения? Разве твоя жена не пришла бы в ярость, услыхав ответ на этот вопрос из твоих собственных уст?
        Теперь глаза Сина полыхнули гневом, а Хантер про себя восхитился выдержкой друга. Если бы он сказал нечто подобное Сэйнту, то, скорее всего, лежал бы уже на полу с выбитым зубом. Син же только заорал на него:
        — Но ведь я не былни с кем помолвлен, поэтому не имеет никакого значения, что я делал, сколько раз и с кем! Богом клянусь! Праведник выискался — негодяй, каких еще поискать!
        — Друзья мои, прошу вас! — воздел руки Рейн, утихомиривая разгоряченных спорщиков. — Прошлое сейчас поминать ни к чему. — Удостоверившись, что Син не собирается никого душить прямо сейчас, граф обратился к Хантеру: — Я редко об этом упоминаю, но ведь из всех «порочных лордов», и ты сам это прекрасно знаешь, только мне хорошо известно, как безрадостно жить в браке, заключенном не по любви. Такая жизнь разъедает мужчине всю душу, и ничто его не радует: ни море коньяка, ни любовницы, ни безрассудные выходки. И я прошу тебя как следует подумать над своим решением, потому что считаю тебя братом и не хочу, чтобы ты мучился так же, как некогда мучился я.
        Хантер на это ничего не ответил. Рейн не любил вспоминать свой первый брак — с Беатрисой Робертс. Он не принес счастья ни одному из супругов. Ходили упорные слухи, что родители Беатрисы вынудили ее принять предложение юного графа, хотя сердце девушки принадлежало другому. И вот однажды, после вечера, когда муж напился и долго с нею скандалил, графиню (на восьмом месяце беременности) нашли в спальне мертвой. Рейн много лет терзался мыслью, что эта смерть на его совести. Он был тогда так пьян, что совершенно ничего не мог вспомнить.
        И по сей день в свете находились люди, которые задавали вопрос, нет ли его вины в смерти супруги.
        — Я не собираюсь совершать никаких безрассудств, — спокойным тоном заверил друга Хантер. — Поэтому я и считал, что лучше мне ездить во Фретуэлл-холл, нежели привозить леди Грейс в Лондон. Портер меня уверяет, что характер у девушки ангельский. И все же несколько раз он предупреждал, чтобы я не считал, будто все решится само собой: как он утверждает, она недовольна тем, что считает небрежением с моей стороны. А если леди Грейс не пожелает выходить за меня замуж, то ваши с Сином опасения могут оказаться совершенно напрасными.
        — Возможно, — криво усмехнулся Рейн.
        Хантер протянул Сину руку в знак примирения. Слава Богу, маркиз пожал ее без колебаний.
        — Можешь дать совет, как мне снова завоевать расположение этой леди?
        — Могу, — сказал Син, отпуская его руку. — Только не считай, что задача эта из легких. Любовницу можно задобрить комплиментами и дорогими безделушками, но леди, достойная того, чтобы на ней жениться, потребует гораздо большей компенсации за проявленное тобой неуважение.
        — Какая женщина задумывается о том, что может нанести урон чести? — пренебрежительно фыркнул Хантер.
        — Такая, за которую стоит бороться, — ответил ему Рейн.
        * * *
        — Как прошла ваша беседа с леди Нетерли? Все благополучно? — радостно встретила Грейс ее экономка Розмари.
        Грейс развязала ленты, сняла шляпку и отдала служанке.
        — Приняла она меня весьма любезно, хотя и очень удивилась, когда узнала о том, что за причина привела меня в Лондон.
        Розмари поцокала языком, собирая развевающиеся ленты и аккуратно укладывая их в шляпку.
        — Ну еще бы! И что же сказала вам ее сиятельство?
        — Обещала мне свою поддержку, — ответила Грейс, отдавая служанке перчатки. — Правда, она сразу предупредила, что главная забота — убедить Хантера пойти на это.
        — Хантера? — переспросила Розмари, и брови ее удивленно поползли вверх: госпожа прежде никогда не употребляла прозвища герцога.
        — Герцога так называют родственники и близкие друзья, — оправдываясь, пояснила Грейс. Она постаралась не обращать внимания на то, что сердце у нее при этом екнуло. Она почти всю жизнь была помолвлена с герцогом и даже не знала, что друзья зовут его Хантером. — Леди Нетерли с полным пониманием отнеслась к моим доводам, когда я объяснила ей суть дела. И все же она несколько раз повторила, что герцог очень любил свою бабушку, а для нее этот брак был делом очень важным.
        — И для вашего дедушки тоже, милая моя.
        — Верно, — неохотно кивнула Грейс. — Для дедушки это тоже было очень важно. — Встречи и беседы с дядей убедили ее в том, что ему-то доверять нельзя. Леди Нетерли, — продолжала рассказывать Грейс, когда они с Розмари поднимались по узенькой лестнице, — посоветовала мне сначала поговорить с герцогом Хантсли, а уж после этого нанимать адвоката.
        — Стало быть, маркиза помогать вам не станет, — разочарованно вздохнула экономка.
        — Напротив, она обещала поддержать меня в любом случае. — Грейс приподняла юбки, взбираясь по крутой лестнице. — Леди Нетерли уверяет, что в свете меня примут очень хорошо — как дочь герцога. А как только я добьюсь от герцога согласия на расторжение помолвки, то маркиза сумеет подыскать мне мужа до двадцать первого дня рождения — в этом она нисколько не сомневается.
        — Правда? — с некоторым недоверием спросила Розмари. — А вам так не терпится выйти замуж?
        — Не то чтобы очень, — улыбнулась Грейс, стараясь развеять тревоги наперсницы. — Я ведь почти всю свою жизнь готовилась стать хорошей женой герцогу Хантсли. Я совершенно не задумывалась о том, как жить без бремени высокого титула, без мужчины, который не выносит моего присутствия. С другой стороны, я не горю желанием променять одного хозяина на другого. Если герцог уйдет с моей дороги, все мои поместья и деньги достанутся дядюшке, а ведь он мечтает, чтобы со мной произошел какой-нибудь несчастный случай.
        — Прикусите язычок, пока вы в Лондоне, — прошептала Розмари. — Вы же обвиняете герцога в том, что он покушается на вашу жизнь.
        — Его обвиняли в вещах и похуже. — Грейс пожала плечами, вспоминая кое-что, мелькавшее в рассказах дедушки. — Хотя до такой крайности может и не дойти. Все, что дядюшке требуется, — это запереть меня в деревне или выдать за джентльмена, которого он выберет.
        Грейс предпочитала прожить всю жизнь старой девой, чем выйти за мужчину, который будет во всем послушен дядиной воле.
        — Как только помолвка с герцогом Хантсли будет расторгнута, мне можно будет выйти замуж за того, кого выберу я сама. Наконец-то я буду свободна, Розмари!
        — Не обольщайтесь, — сказала Розмари, погасив восторги Грейс, будто плеснула ведро воды на горящие в печи угли. — Вы еще очень молоды, чтобы уразуметь это до конца, но я слишком сильно вас люблю и не могу не сказать: такой штуки, как свобода, не существует, девочка моя. По крайней мере, такой, о какой вы мечтаете. Мы все чем-нибудь да связаны: семьей, обязанностями, тем, чего ожидают от нас близкие, необходимостью заработать на кусок хлеба... — Женщина подняла руку, не давая Грейс возразить. — Ну-ну, я же не пытаюсь вас от чего-то отговаривать. Коль уж вам хочется освободиться от брачного договора с герцогом, то я целиком на вашей стороне. У вас есть такая подруга, как леди Нетерли, которая может во многом помочь, — ведь в Лондоне полным-полно приятелей герцога Хантсли.
        Она говорила так, будто Грейс попала на вражескую территорию.
        — Розмари... Его светлость добросовестно исполнил свой долг по управлению моим наследством, но на меня он девятнадцать лет не обращал никакого внимания. Скорее всего, он лишь обрадуется, узнав, что я хочу разорвать помолвку.
        — Так можно подумать, да только я мужчин знаю. Они страшно не любят отдавать то, что им принадлежит.
        — Не говорите глупостей! — Грейс дернула плечом, стряхивая руку экономки. Они уже шли по коридору. — Я не принадлежу ни одному мужчине!
        Уж герцогу Хантсли — наверняка!
        От одной этой мысли она испытала воодушевление.
        — Вы убедитесь в том, что я права, когда я наберусь храбрости и встречусь с ним.
        Быть может, лучше сначала повидаться с мистером Портером. Если на ее стороне будут и он, и леди Нетерли, герцогу Хантсли придется учтиво ответить на ее великодушное предложение.
        — Вы только не забывайте: большинство мужчин терпеть не могут неожиданностей. А вы, милая девочка, явно не походите ни на одну из тех женщин, с кем приходилось иметь дело его светлости.
        Грейс остановилась, не в силах понять, хотела ли экономка этими словами сделать ей комплимент.
        — Мне плевать, будет ли после этого Хантерстрадать от несварения желудка. Я желаю одного — освободиться от всяких обязательств перед ним.
        ГЛАВА ПЯТАЯ
        Это был первый бал Грейс в Лондоне.
        Она с трудом сдерживала возбуждение, стоя рядом с леди Нетерли и ее младшей дочерью, леди Эллен Кортленд. Обе дамы любезно пригласили ее в свою карету, чтобы ей не пришлось в одиночку появиться в доме лорда и леди Лавлейс.
        Грейс хотелось бы, чтобы и Розмари вместе с нею участвовала в этом действе. Но бывшая нянюшка, такая приятная компаньонка во Фретуэлл-холле, никак не могла бы появиться в лондонском обществе. Здесь разница в их положении была очень заметна, Грейс это понимала, однако жалела, что не в ее силах изменить общепринятые правила.
        — Волнуетесь? — шепнула ей на ухо леди Эллен, когда они засвидетельствовали свое почтение графу и графине.
        В свои двадцать девять лет младшая из дочерей лорда и леди Нетерли демонстрировала такую же независимость и твердость характера, как и ее мать. К большому огорчению всей семьи, она упорно отказывалась выйти замуж.
        Грейс, однако, уже успела понять, что статус незамужней женщины — отнюдь не следствие отсутствия претендентов на руку леди Эллен. Эту тему ей хотелось бы когда-нибудь обсудить с Эллен очень подробно.
        — Волнуюсь? Отнюдь! — ответила Грейс, обводя взглядом бальную залу.
        — Волноваться ничуть не зазорно, — продолжала новая подруга. — Ведь стоит матушке захотеть, и к концу вечера за вашу руку будут соперничать не менее шести джентльменов.
        Эти слова очень ободрили Грейс.
        — Ш-ш-ш, Эллен, — с легким упреком остановила ее леди Нетерли. — Если бы мне все так легко удавалось, тебя я бы выдала замуж много лет тому назад.
        Леди Эллен округлила глаза, снова услыхав от маменьки упрек, который слышала уже бессчетное число раз.
        — Если вы столь умны, как кажетесь, леди Грейс, вам следовало бы сбежать прежде, чем матушка бросит вас на растерзание львам.
        — Послушай, дочка. — Старая маркиза опиралась на руку дочери, пока они обходили бальную залу. — Чего ты добиваешься такими рассуждениями? Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты должна объяснить нашей милой спутнице, что просто шутишь.
        Грейс рассеянно подумала: «Интересно, леди Нетерли держится за руку дочери, чтобы ей легче было передвигаться или же чтобы Эллен от нее не сбежала?»
        — Но ведь в таком случае я сказала бы неправду, разве нет, маменька? — широко улыбнулась леди Эллен.
        — Несносный ребенок! — покачала головой леди Нетерли, притворяясь сердитой.
        Грейс старалась идти рядом, если это получалось, а когда толпа становилась гуще, она шла позади. Еще раньше, пока не стала упрекать дочь за то, что она до сих пор не замужем, маркиза предупредила, что на балу она познакомит Грейс со своим сыном и невесткой.
        — Я изо всех сил стараюсь быть послушной, — весело отозвалась леди Эллен. Потом повернулась к Грейс и прошептала: — Я не шутила. Считайте, что предупреждены должным образом.
        Странное заявление, тем более что исходило оно от едва знакомой леди. С другой стороны, достаточно было посидеть пару минут с обеими дамами на диване, чтобы убедиться: леди Эллен весьма утомляет настойчивость матери, пытающейся подыскать ей жениха. Быть может, она полагала, что и Грейс будет относиться к этому точно так же.
        — Я с нетерпением жду минуты, когда смогу познакомиться с вашими родными и близкими! — горячо воскликнула Грейс, обращаясь к старой маркизе.
        — Святая простота! — Леди Эллен хихикнула. — Посмотрим, как вы к этому отнесетесь на обратном пути!
        — Эллен, мне кажется, твое внимание пытается привлечь леди Чайлд, — сказала леди Нетерли, чувствуя, что пора сменить тему разговора.
        Молодая женщина взглянула в направлении, куда указывала мать.
        — Да нет, она... — Леди Эллен прикусила губу и приветственно помахала рукой. — Если бы я не стояла все время рядом, то подумала бы, что ты это нарочно подстроила.
        — Что-то не так? — спросила Грейс, удивленная тем неприкрытым недовольством, которое сквозило в голосе спутницы.
        — У леди Чайлд, — надула губки леди Эллен, — имеются младший сын и племянник, которых ей не терпится сбыть с рук.
        — Уши, милая доченька, тут повсюду чужие уши, — тихонько пробормотала леди Нетерли.
        — Ее сиятельству совершенно безразлично, за которого из двоих я выйду замуж. Она была бы не против, чтобы сразу за обоих, если бы закон такое дозволял, — сказала леди Эллен, однако говорила она вполголоса, чтобы не сердить маменьку.
        — О! — воскликнула Грейс, заметив, что леди Чайлд все еще машет рукой леди Эллен, приглашая присоединиться к ней и джентльмену с очень бледным лицом. — Тогда я вам сочувствую.
        — Есть повод. — Леди Эллен вскинула голову и расправила плечи. — Быть может, я сумею уговорить Вейна вызвать на дуэль всю эту семейку — после такого этой даме придется выпустить меня из своих коготков.
        — Я запрещаю тебе говорить о леди Чайлд и ее родственниках с Вейном или Изабеллой, — решительно произнесла маркиза и с силой стукнула своим посохом по паркету, подчеркивая серьезность своего требования.
        — Не кипятись, матушка. — Леди Эллен поцеловала мать в щеку. — Если ты так хочешь, я не стану говорить с Вейном об этом нынче вечером. Я скоро вернусь. — Она повернулась к Грейс: — Желаю всяческих успехов в общении со львами.
        Грейс наблюдала, как новая подруга самым учтивым образом здоровается с леди Чайлд и ее сыном (или же племянником?), а сама тем временем размышляла над ее последними словами.
        — Что она хотела сказать этой фразой о львах? — спросила она у маркизы, не сразу сообразив, что ответить на пожелание леди Эллен.
        — Ровно ничего. У моей младшенькой своеобразное чувство юмора, — ответила леди Нетерли, подхватила Грейс под руку и увлекла за собой. — По правде говоря, такой же недостаток есть и у моего сына, поэтому я вам разрешаю и на него не обращать никакого внимания. Бог свидетель, если бы я внимательно прислушалась хоть к половине того, что он говорит, то ни за что в жизни не стала бы знакомить его с будущей женой.
        — Понятно, — протянула Грейс, не зная, что на это сказать. Складывалось впечатление, что в этой семье все со странностями. Может, зря она так понадеялась на леди Нетерли?
        — Пойдемте, милая моя, — проворковала маркиза, и ее морщинистое лицо осветилось улыбкой: вдалеке она кое-кого разглядела. — Не сомневаюсь, что нынче вечером нас ожидает много интересного.
        У Хантера в этот вечер было куда менее радужное настроение.
        Днем посланный во Фретуэлл-холл гонец привез ему тревожные новости. Хантер намеревался известить тамошних обитателей о своем приезде, однако выяснилось, что леди Грейс нет в поместье. Если верить дворецкому, его госпожа перебралась в Лондон, желая подыскать себе супруга.
        Супруга! Неужто маленькая плутовка позабыла, что помолвлена с ним?
        Хантер даже не мог решить, что огорчило его сильнее: известие о том, что леди Грейс не соблюдает правил, им самим установленным для ее же блага, или же ее решимость подыскать вместо него другого жениха?
        Отправившись в Лондон самостоятельно, леди Грейс подвергала себя опасности. Здесь полным-полно разбойников и всяких негодяев, к тому же в городе у нее нет ни единого друга, ей даже не у кого остановиться! Он знал, что богатая дама всегда привлекает к себе внимание подозрительных личностей. В общем, он готов был без рассуждений придушить ее собственными руками.
        Девица стала ягненком в волчьем логове.
        Людям Хантера понадобилось три часа лихорадочных поисков, прежде чем они выяснили, что леди Грейс не испытывает недостатка ни в средствах, ни в друзьях. Он и сам мог бы догадаться, что «бедного заблудшего ягненочка» непременно приютит леди Нетерли.
        У маркизы, между прочим, была репутация хорошей свахи. Просила ли леди Грейс достойную даму помочь ей уже в нынешнем сезоне в приискании подходящего мужа?
        И как могла отреагировать на подобную просьбу леди Нетерли? У матушки Вейна слишком доброе сердце, чтобы она отказала попавшей в беду даме. Разумеется, она ей поможет. Несомненно, для леди Грейс он человек весьма сомнительных достоинств, а уж маркиза, вне всякого сомнения, наслышана о любовных победах Хантера.
        Когда Хантеру сообщили о том, что невеста сбежала, у него в гостях были Сэйнт и Кэтрин. Вообще-то ему хотелось сразу встретиться с леди Нетерли и попенять ей за ту роль, которую она играет в этой неподобающей затее. Сэйнт с ним не согласился. Ведь старая маркиза — мать Вейна, а тот даст отпор любому, кто вздумает ее огорчить. Кэтрин тоже посоветовала проявить осторожность в отношении несговорчивой невесты. Если уж леди Грейс задумала разорвать брачный контракт, она может встревожиться и сбежать, а тогда она окажется среди совершенно чужих людей. Сэйнт поддержал жену.
        Очутившись в меньшинстве, Хантер не стал мчаться к леди Нетерли и требовать раскрыть ему местопребывание леди Грейс. Сэйнт же дал слово, что они с Кэтрин нанесут маркизе визит и будут блюсти его интересы.
        Через час явился посыльный с запиской от друга. Они не застали леди Нетерли дома, но Сэйнт заверил, что обязательно с ней переговорит и сразу же уведомит Хантера о том, что ему удалось узнать.
        И он до сих пор ждал этого уведомления.
        Проведя несколько часов в размышлениях, Хантер почувствовал некоторую досаду на леди Нетерли, которая не сообщила ему о том, что Грейс появилась в ее доме. Ему было ясно, какое мнение составила маркиза о нем, узнав о его возмутительном небрежении по отношению к своей невесте.
        И в эту самую минуту не знакомит ли леди Нетерли его нареченную с возможными претендентами на роль достойного супруга? От этой случайно пришедшей в голову мысли у него зачесались кулаки.
        Хантер предположил, что придется выслушать суровые нотации от леди Нетерли, прежде чем та даст ему возможность увидеться с леди Грейс. Она, уж конечно, напомнит, что он сам виноват в том, что все так обернулось. Если бы он ухаживал за леди Грейс, как она того заслуживает, та давным-давно вошла бы в их круг. Скорее всего, они уже успели бы пожениться, и его обещание бабушке было бы полностью выполнено.
        А самое главное — кузен оказался бы у разбитого корыта. Как только он женится и разделит со своей герцогиней ложе, все надежды кузена завладеть наследством Хантера пойдут прахом.
        Если бы речь шла не о матери Вейна, даме очень милой и добросердечной, Хантер непременно узнал бы адрес, по которому остановилась леди Грейс, и за час устроил бы так, что она оказалась бы под надежным присмотром. Стоит ему официально попросить ее руки — и всем глупым разговорам о браке с другим мужчиной будет положен конец.
        Однако Хантер вместо того, чтобы разыскивать свою невесту, сидел в кабинете лорда Клемента в компании Рейна, Дэра и Сина, вполглаза глядя на свои карты. Мысленно он путешествовал по тем улицам, где могла бы появиться леди Нетерли, доброй подругой которой была леди Лавлейс.
        — Не думай ты об этом! — посоветовал ему Син, не отрывая взгляда от своих карт.
        — Не пойму, о чем ты говоришь, — отозвался Хантер, прикидываясь невинной овечкой.
        Сегодня вечером везло, похоже, Дэру: он выигрывал. Теперь был его ход, но это не помешало ему поддержать разговор.
        — Думается, Син говорит о том, что ты хочешь пренебречь нашим единодушным советом и отправиться на бал к лорду и леди Лавлейс.
        Хантер с досадой поглядел на свои слабые карты. Черт побери, если так пойдет и дальше, Дэр их всех сделает нищими!
        — Я бы не советовал, — подал голос Рейн, выразительно посмотрев на Хантера. — Не будет никакой пользы, если ты ворвешься в бальную залу и поссоришься с матушкой Вейна из-за воображаемого оскорбления, нанесенного тебе.
        — Зато я почувствую себя гораздо лучше, — стал оправдываться Хантер. — К тому же оскорбление вовсе не воображаемое. Леди Нетерли надлежало соблюсти приличия и известить меня о том, что моя невеста приехала в Лондон.
        — Ясно ведь, что у маркизы были свои резоны не сообщать тебе об этом, — задумчиво проговорил Дэр. — А если станешь дерзить ей на глазах всего света, ты не заручишься поддержкой пожилой дамы.
        — Я уж не говорю о том, что Вейн тебе язык подрежет, если станешь обижать его матушку, — заметил Син.
        — Я никого еще не обидел. Пока. — Хантер, крайне недовольный и своими картами, и этим разговором, сложил карты и швырнул их на стол. — Ничья поддержка не потребуется, стоит только перехватить леди Грейс. Мне она вынуждена будет подчиниться.
        Син, Дэр и Рейн дружно хмыкнули. Дэр даже покачал головой, видя, что Хантер так ничего и не понял.
        — Друг мой, я бы воздержался от таких слов, как «подчиниться», пока ты не обвенчался с девушкой.
        — Женщины — существа капризные, — кивнул Рейн. — Если их рассердить, они склонны делать все наоборот.
        — Я — человек рассудительный. — Хантер шутливо поднял руки, как бы сдаваясь. — Если крошка станет вести себя прилично, мы с ней поладим.
        — Ты, — указал на него пальцем Син, — никогда не проявлял рассудительности, коль скоро речь заходила об этой самой леди. Ты даже не в силах вымолвить вслух ее имя.
        — Не смеши меня, — фыркнул Хантер, не желая признавать, что маркиз сказал, по сути, чистую правду. — Леди Грейс. Вот тебе. Ну что? Теперь ты удовлетворен?
        — Ага. А ты вот никогда не будешь удовлетворен, если и дальше будешь вести себя как свинья, — парировал Син, и все трое от души посмеялись, считая, что Хантер ничего толком не понимает в женщинах.
        Ладно, с него хватит. Хантер поднялся со стула.
        — Я еду на бал. Нет ничего дурного в том, чтобы засвидетельствовать свое почтение лорду и леди Лавлейс. А леди Нетерли и не узнает, что я там.
        Ну, в том случае, если там же не будет леди Грейс. Вот если окажется, что молодая леди стоит рядом с маркизой, никакая сила не помешает ему подойти к ним.
        — Я с тобой, — сказал Син, откладывая в сторону карты.
        — И я, — подхватил Рейн, смиряясь со своим проигрышем.
        — Вот уж поистине добрые друзья! Я же выигрываю! — посетовал Дэр.
        — Идешь ты с нами или нет? — ожег его взглядом Хантер.
        — Ага, иду, — промямлил Дэр. — Моя жена там, на балу, — отчего же мне не составить ей компанию? Кроме того, не верится мне, что ты будешь издали разглядывать свою леди. И мы понадобимся тебе, чтобы отвлечь леди Нетерли, если ты захочешь умыкнуть свою невесту у нее из-под носа.
        ГЛАВА ШЕСТАЯ
        Ах, сколько новых имен приходилось запоминать!
        Никто никогда не мог упрекнуть Грейс в излишней робости, однако после нескольких часов непрестанных знакомств даже она начала теряться.
        — Если учесть, сколько джентльменов просили меня представить их вам, то вам нужно заказать несколько пар новых бальных туфелек, — сказала леди Нетерли, когда один из джентльменов проводил ее к кружку новых друзей.
        Имя этого джентльмена Грейс не запомнила, однако во время живого контрданса он наступил ей на ногу всего один раз.
        — Ради этого не жалко туфелек, — отозвалась Грейс, мечтая про себя отыскать местечко, где можно посидеть хоть недолго.
        — Немного утомительно, правда? — спросила хрупкая брюнетка, стоявшая справа от Грейс. — Не тревожьтесь. Через какой-нибудь месяц вы запомните все имена.
        — Наверное, все их секреты вы тоже будете знать, — рассмеялась стоявшая рядом высокая блондинка с голубыми глазами.
        Грейс кивнула, стараясь припомнить, как кого в этой маленькой группке зовут. Брюнетка — это леди Пэшли. Старая маркиза говорила Грейс, что леди замужем за одним из друзей герцога. Блондинка с элегантной тросточкой тоже была как-то связана с «порочными лордами». Леди Нетерли сообщила, что в детстве та пережила несчастный случай и после этого стала плохо видеть. Да, временами казалось, что ее взгляд как-то странно блуждает, однако Грейс ни за что бы не догадалась, что молодая графиня страдает частичной потерей зрения.
        — Я глупо себя чувствую, — призналась Грейс блондинке. — Не могли бы вы еще раз сказать, как вас зовут?
        Взгляд собеседницы выразил понимание и что-то похожее на сочувствие.
        — Вам не за что извиняться. Меня зовут леди Рейнкорт, но вы можете называть меня просто Софией — все равно мы скоро станем родственницами.
        — А я — Реган, — приложила руку к сердцу леди Пэшли.
        При слове «родственницами» Грейс жарко покраснела. Хотя обе дамы старательно избегали упоминать имя герцога Хантсли, ее брак с ним мог быть единственным способом породниться с ними.
        — А кем вы доводитесь герцогу? — поинтересовалась она.
        — Разве я кем-нибудь довожусь Хантеру? — Реган смешливо сморщила носик. — Вовсе нет. Мой брат — граф Чиллингуорт. Когда леди Нетерли говорит о Фросте, она имеет в виду моего брата.
        — Джулиана и Изабелла (с ними вы уже познакомились), Реган и я — все мы замужем за джентльменами, которые дружат между собой почти всю жизнь. В свете их прозвали «порочными лордами»...
        — Прошу прощения, — перебила ее Грейс, полагая, что ослышалась. — Вы и София вышли замуж за джентльменов, которые не против, чтобы их называли «порочными лордами»?
        — Некоторые не в меру строгие господа из общества, — ответила София, опередив Реган, — стали называть их так нелепо, когда они были совсем еще юными.
        — Хантер — один из этой семерки, — объяснила Реган, загибая пальцы и перечисляя всех по именам. — Еще мой муж Дэр, мой брат Рейн, муж Софии, муж Джулианы Син, Вейн, сын леди Нетерли, и Сэйнт. Он женат на Кэтрин, но я думаю, эта чета сегодня не появится на балу у Лавлейсов.
        — Потрясающе! — воскликнула Грейс. За один этот вечер она узнала о герцоге Хантсли и его друзьях больше, чем сумела вытянуть из мистера Портера за все девятнадцать лет. — И ваши мужья и их друзья не возражают против того, что в свете их называют «порочными лордами»?
        — Когда вы их поближе узнаете, согласитесь, что это прозвище подходит им как нельзя лучше, — заверила ее Реган.
        — Верно, — поддержала ее и София, склонив набок головку. — За много лет они стали больше чем друзьями, поэтому теперь, когда большинство женилось и обзавелось детишками, мы все стали одной большой семьей.
        — Вы это почувствуете, как только станете женой Хантера, — радостно заявила Реган.
        Грейс прикусила губу. Она попросила леди Нетерли не разглашать ее намерений, пока она не побеседует с герцогом. А раз Хантер не стал посвящать в свои личные дела даже ближайших друзей, то и эти леди, понятно, даже не подозревают, что герцог совсем не заинтересован в том, чтобы на ней жениться.
        — Надеюсь, я вам не помешаю? — Это произнес красивый темноволосый мужчина, который подошел к ним, как к старым знакомым. Возможно, муж одной из этих леди?
        — Если я скажу, что помешал, ты нас оставишь? — насмешливо спросила Реган.
        — Даже удивительно, что вас так долго не было, — вставила София с легким намеком на улыбку.
        Нет, это явно не супруг одной из них. Несомненно, человек, давно и хорошо им знакомый, но говорит он с ними скорее как с надоевшими родственницами. Брат Реган? Тот, которого она назвала Фростом?
        Но коль так, то все равно он — один из близких друзей герцога. Грейс решила для себя, что у нее будет преимущество перед Хантером, если она узнает о нем как можно больше, да только как добиться этого преимущества, если ее со всех сторон, куда ни повернись, окружают его ближайшие друзья?
        Дурное предчувствие не замедлило оправдаться.
        — Когда я приехал сюда, — продолжал джентльмен, не замечая ее растущего беспокойства, — Джулиана первой предупредила меня, чтобы я держался от вас подальше, а вслед за нею и леди Нетерли. Тогда-то я и подумал, что просто обязан познакомиться с вашей очаровательной спутницей.
        Грейс неожиданно оказалась в центре внимания.
        Джентльмен в упор разглядывал ее, буквально ощупывая взглядом. Этот взгляд его необычных, бирюзового цвета глаз залил ее теплой волной — от лица вниз, захватив всю грудь. Уголки губ слегка дрогнули, словно он догадывался о том, как она воспринимает его интерес.
        — Быть может, тебе стоило прислушаться к советам Джулианы и маркизы, — сказала Реган с некоторым неудовольствием.
        — Когда это я прислушивался к советам? — парировал джентльмен. — Так ты представишь меня или же я должен заставить эту прекрасную леди покраснеть еще больше, когда отважусь представиться сам?
        — Простите моего брата, леди Грейс, — проговорила Реган, округлив глаза и слегка коснувшись руки Грейс. — Мы пытались привить ему приличные манеры, но лоб у него твердый, будто из гранита.
        — Сердце тоже, хотя я не теряю надежды встретить женщину, которая сумеет убедить меня сделать для нее исключение, — сказал джентльмен, глаза которого потемнели, когда он окинул Грейс восхищенным взглядом с головы до ног. — Вам можно звать меня Фростом.
        — О боже! — тихонько пробормотала София, ни к кому не обращаясь.
        Реган заметила настороженность Грейс и поспешила прийти ей на помощь, чтобы загладить бестактность своего бесшабашного братца.
        — Леди Грейс Киэрли, позвольте представить вам моего старшего брата, графа Чиллингуорта. Простите его за бесцеремонность. Сам он полагает, что совершенно неотразим.
        — Я на самом деле неотразим, — мягко заметил Фрост. — Разве вы с этим не согласны, леди Грейс?
        Возможно, рискованно было поощрять графа, но Грейс не смогла сдержать улыбки при таком проявлении самоуверенности. Она сделала реверанс и склонила голову набок.
        — А кто-нибудь осмеливается вам в чем-нибудь противоречить, лорд Чиллингуорт?
        Фрост неожиданно громко рассмеялся, невольно привлекая внимание окружающих.
        — Таких храбрецов найдется очень немного, миледи. Но иногда подобная новизна доставляет мне удовольствие. — Он отвесил учтивый поклон. — Кому же вы принадлежите, леди Грейс?
        Похоже, ни Реган, ни Софии этот вопрос не понравился. Грейс пока не могла понять, какие намерения кроются за словами этого джентльмена.
        — Я принадлежу сама себе, лорд Чиллингуорт. — Правда, даже ей самой такое утверждение показалось странным, поэтому она поспешила добавить: — Я осиротела в раннем детстве.
        Грейс не напрашивалась ни на чье сочувствие. Отец и мать умерли, когда она была такой крошкой, что даже не помнила их, только знала по рассказам дедушки и Розмари да еще по портретам в фамильной галерее Фретуэлл-холла.
        — Ах так... — Граф кивнул, догадавшись, что проявления сочувствия в данном случае неуместны. — Если мне не изменяет память, вы — дочь герцога Стрэнгема.
        — Этот титул, — сказала Грейс, удивленно взглянув на графа, — унаследовал мой дядя, но вы правы. А откуда вам это известно? Ведь когда мои отец и мать умерли, вы были, вероятно, совсем маленьким.
        Потом она сообразила. Кое-какими подробностями ее жизни герцог Хантсли с друзьями поделился. Но граф, не упоминая о своей дружбе с Хантером, дал иное объяснение:
        — Да, я был тогда мальчишкой. Однако же вы, леди Грейс, происходите из старинного и весьма почтенного рода. Безвременная кончина ваших родителей потрясла многих в обществе, и те, кто постарше, нередко вспоминали об этом с глубоким сожалением.
        Объяснение звучало вполне правдоподобно, и Грейс была тронута тем, что в свете не забыли ее родителей. И все же, к несчастью для графа, она не поверила, что он именно из этого источника узнал о постигшей ее некогда трагедии.
        — Вот не ожидала встретить тебя в такое позднее время у Лавлейсов! — заметила Реган, с подозрением глядя на брата. — Ты же обычно скучаешь на балах.
        — Скучаю, — миролюбиво согласился тот. Обратившись к Грейс, он признался: — Алчные хозяйки не любят упускать из рук богатых холостяков.
        — Это не слишком остроумно, милый братец, — сказала Реган, вроде бы сдаваясь. — Но мне приходит на ум один джентльмен, который не одобрит твоих затей.
        Она имела в виду Хантера? Грейс открыла было рот, чтобы заверить присутствующих: герцога Хантсли вовсе не интересует ее личная жизнь. Этого она, однако, не сказала, а София громко рассмеялась, привлекая внимание окружающих.
        — Если хотите уйти, то леди Лавлейс, я думаю, сделает исключение для вас, Фрост, — насмешливо произнесла она.
        — Вероятно, вы правы, очаровательная София, — сказал граф, изображая раскаяние. — И это еще одна причина, по которой я остаюсь. Вы разве не согласны со мной, леди Грейс?
        Трудно было противостоять чарам лорда Чиллингуорта, особенно когда он изо всех сил старался ей понравиться.
        — Сочтете ли вы меня чересчур смелой, если я позволю себе не согласиться с вами, милорд? — игриво поинтересовалась она.
        — Право же, — он придвинулся к ней ближе, — такие леди нравятся мне больше всего.
        — Фрост! — одернула его Реган, вложив в одно-единственное слово целый выговор.
        — Не проси меня держаться в рамках светской учтивости, милая сестра, — сказал он, не отрывая пристального взгляда от Грейс. — Это не в моем характере.
        — Чем это вы здесь занимаетесь, лорд Чиллингуорт? — строго вопросила леди Нетерли, спеша предотвратить возможные осложнения.
        — Да что вы, уважаемая маркиза, ровным счетом ничем... пока, — насмешливо протянул Фрост.
        Отповедь старой маркизы была преисполнена, как и следовало ожидать, возмущения — ведь она чувствовала себя в известной степени ответственной за молодую леди, которую привела на бал.
        — Так вот, бездельник вы этакий, прекратите сию же минуту! — Она подняла свой посох, не позволяя молодому человеку приближаться к Грейс. — Леди Грейс находится под моим покровительством. Позвольте посоветовать вам идти искать приключений с теми леди, за которых я не отвечаю.
        — Почтеннейшая леди Нетерли! — вскричал лорд Чиллингуорт, ударив себя кулаком в грудь. — Ваши предположения ранят меня в самое сердце! — Чувствовалось, что его со старой маркизой соединяют узы давней взаимной симпатии.
        — Я прекрасно понимаю, чего вы стремитесь добиться, — сердито проговорила старуха. — И этого я не допущу.
        Граф поразил их всех, протянув Грейс руку.
        — Миледи, позвольте пригласить вас на танец.
        София нахмурилась, Реган вздохнула. Никто из них явно не ожидал этого от графа. Леди Нетерли высказалась прямо:
        — Вы думаете, это не даст пищи сплетникам?
        Бедняжка опасалась, что герцог Хантсли отреагирует на это весьма бурно. Грейс так и хотелось сказать маркизе, что ей не стоит ни о чем переживать. Герцогу было совершенно безразлично, чем Грейс занималась, пока сидела в своей позолоченной клетке.
        Если бы она знала, что граф редко приглашает кого бы то ни было на танец, она бы задумалась, разумно ли принимать его приглашение. Но она пребывала в блаженном неведении, а потому охотно подала руку графу Чиллингуорту.
        — Я польщена, милорд.
        Танец уже начался, и никто из дам не нашелся, что сказать, когда Грейс удалилась от них вместе с мужчиной, которого почти весь свет считал самым порочным из всех «порочных лордов».
        ГЛАВА СЕДЬМАЯ
        Хантер вступил в бальную залу лорда и леди Лавлейс с твердым намерением отыскать свою жертву.
        Леди Нетерли.
        Он готов был соблюдать исключительную учтивость, если только маркиза сообщит ему, где пребывает леди Грейс. Ну а если она ему в этом откажет, это может иметь самые неприятные последствия. Увидев характерное выражение на лице друга, Син попытался предотвратить назревающий скандал.
        — По-моему, прежде всего нужно отыскать наших дам. Держу пари, что Джулиана, как и все остальные, непременно познакомилась с леди Грейс, если только она нынче здесь. Может быть, они тебе что-нибудь подскажут — тогда не будет нужды терзать матушку Вейна или же приставать к любой незнакомой девушке в этой зале.
        — Коль скоро здесь собрались почти все «порочные лорды», нетрудно предсказать, чем закончится вечер: нас выкинут из бальной залы Лавлейсов, — саркастически заметил Дэр. — И это станет кульминацией бала, а Реган надерет нам уши за то, что мы срываем все ее попытки представить нас благонравными джентльменами.
        Хантер расхохотался — эти попытки Реган он считал заведомо обреченными на неудачу. Люди, окружавшие их в обществе, испытывали почтение только к богатству и власти, поэтому соблюдение учтивости и благотворительность можно было оставить дамам.
        — Не над чем смеяться, — заметил ему Рейн, расталкивая друзей. — Наши жены должны иметь возможность ходить по Лондону с гордо поднятыми головами. А это не так-то легко, имея в мужьях «порочных лордов».
        Хантер не был с этим согласен и хотел поспорить с Рейном. Тот, однако, шел себе вперед, не интересуясь ничьим мнением по затронутому вопросу. Син пожал плечами и поспешил за ним.
        — Нужно быть слабоумным, чтобы позволить женщине заправлять в доме, — поделился Хантер с Дэром своими соображениями. Тот усмехнулся.
        — Так мог бы говорить парень, которому нечего терять, либо тот, в чьей постели всякую ночь лежит обессиленная удовлетворенная женщина.
        Это замечание друга было жестоким.
        — А кто считает, что мне всякую ночь необходима хоть какая-нибудь женщина?
        — Если тебе так уж на это наплевать, — сказал маркиз, недоверчиво глядя на Хантера, — отчего же ты попал в такой переплет с леди Грейс?
        У Хантера заходили желваки на скулах, но он сдержался и ничего не ответил.
        — Я так и думал, что ты скажешь именно это, друг мой, — подмигнул ему Дэр. — Ну, пойдем, поищем леди Нетерли, пока ты ни с кем не затеял ссору ни с того ни с сего.
        * * *
        — Танец доставил вам удовольствие. — В голосе лорда Чиллингуорта звучало нескрываемое удовлетворение, но Грейс не смогла понять его природу.
        — Как же могло быть иначе — с таким-то партнером? — отозвалась она, идя рядом с ним.
        Ей казалось, что граф сразу же отведет ее к леди Нетерли, дабы показать, что на него можно положиться. Однако ее спутник не признавал ничьих мнений. Грейс эта его черта импонировала.
        — Не желаете прогуляться немного? — спросил граф, подталкивая Грейс к открытым дверям.
        — Не возражаю против глотка свежего воздуха. Здесь, в зале, слишком душно, — согласилась Грейс, с улыбкой глядя на графа. — Можно задать вам вопрос, лорд Чиллингуорт?
        — О чем вам будет угодно... но только называйте меня Фростом.
        Негодяй! У него на уме только флирт с женщиной, которая помолвлена с одним из его лучших друзей. Этот человек не ведает стыда.
        — Ладно, Фрост. Вы считаете себя честным человеком?
        — Иногда. — В его глазах вспыхнули веселые искорки. — Если это отвечает моим интересам. А почему вы спросили об этом?
        — По самой простой причине, — просияла Грейс. — У меня возник вопрос, и мне было интересно, дадите ли вы на него прямой ответ.
        Граф резко остановился, и Грейс с запозданием поняла, что поблизости никого нет.
        — Вы бросаете мне вызов. Что ж, давайте, леди Грейс. Задайте мне свой очередной вопрос.
        Наверное, лучше было бы задать его Реган или Софии, но Грейс не была трусихой.
        — Сегодня я познакомилась с несколькими вашими друзьями и их супругами. У всех вас есть один общий друг, и все же вы все старательно избегаете упоминаний о нем. Почему?
        — Вам интересно, — Фрост блеснул в темноте своей белозубой улыбкой, — почему никто не упоминает имени герцога Хантсли, верно? Не буду говорить за других, но меня не удивляет, что они так поступают.
        — Да отчего же? — Она хотела идти дальше, но Фрост удержал ее.
        — Вы невероятно, ослепительно красивы. Если бы Хантер знал об этом, он наверняка не стал бы держать вас в заточении в сельской глуши.
        — Это он вам так сказал?
        — Прекрасная леди, Хантер вообще ничего никогда о вас не говорит. — Он заметил, что она погрустнела, и тяжело вздохнул. — Вот поэтому-то мои добрые друзья и постарались не упоминать его имени. Никто толком не знает, что задумали вы сами, и никому не хочется оскорбить ваши чувства.
        — Значит, вам это известно?
        — Что вы желаете разорвать помолвку? Вы об этом говорите?
        — Леди Нетерли обещала никому не рассказывать, — выпалила Грейс, рассердившись на себя за то, что доверилась старой маркизе. Она с самого начала знала, что рискует, однако считала, что дружба между маркизой и дедушкой побудит старуху сдержать слово.
        — Не нужно сердиться на маркизу, — прервал наступившее молчание Фрост. — Она знает Хантера с тех пор, когда он был еще мальчишкой, и считает, что под его крылом вам будет лучше всего.
        — Вы с нею согласны? — спросила Грейс, всем своим видом показывая, что имеет на этот счет собственное мнение.
        — Позвольте ограничиться тем, что у меня вызывает неприязнь сама мысль о браке. Хантер опекал вас на протяжении девятнадцати лет. Если ему захочется, он может и дальше продолжать в том же духе, не связывая себя узами брака без любви, — заключил граф, подойдя к ситуации с практической стороны.
        Девушкой овладели противоречивые чувства. Лорд Чиллингуорт оказался пока единственным в Лондоне человеком, который искренне поддержал ее решение, и все же ей почему-то было неприятно, что он не уговаривает ее выйти замуж за своего друга.
        — Вы полагаете, что его светлость придерживается того же мнения?
        — Об этом вам придется спросить его самого, — безразличным тоном ответил граф, словно все это ничуть его не занимало. Он придвинулся к Грейс, заслоняя ее от света, лившегося из окон бальной залы. — Однако, если вам интересно, могу поделиться своими соображениями.
        — Пожалуйста.
        — Не выходите за Хантера, — сказал Фрост напрямик. — Мой друг вполне способен оценить вашу красоту, ваше тело, но любви вы от него так и не дождетесь. Вы так молоды... невинны. Молодость всегда грешит тем, что стремится к недостижимому, а всю оставшуюся жизнь вы будете в этом раскаиваться.
        У Грейс комок подступил к горлу, когда она подумала о долгих годах, проведенных в ожидании мужчины, который никогда ее не полюбит.
        — Благодарю вас за откровенность, Фрост. К глубокому сожалению, я с вами полностью согласна.
        — Должен сделать вам еще одно признание, — проговорил лорд Чиллингуорт, слегка поглаживая руки Грейс чуть выше локтей. — Правда — это обоюдоострый меч, она опасна, а мне хочется вести с вами честную игру.
        Грейс замерла, поняв, что он говорит серьезно.
        — А вы не всегда ведете честную игру, милорд?
        — Стараюсь избегать этого всеми силами, — признался граф. — Хотите знать, почему я подошел к вам сегодня, хотя несколько друзей пытались меня остановить?
        — И почему?
        — Вообще-то я избегаю невинных девиц вроде вас, — ответил он, вскинув голову и явно забавляясь своими рассуждениями. — Не хочу вас обидеть, дорогая леди, но вы и такие, как вы, девицы с чистыми глазками не сулят ничего, кроме сплошных хлопот. Поэтому я в затруднении. В моем характере с головой нырять в недозволенное, а вы, леди Грейс, говоря откровенно, столь же соблазнительны, как то красное налитое яблочко, что манило к себе Адама в райском саду. Мне бы не следовало... — Он взглядом молил ее о прощении.
        — Не следовало делать что? — недоумевая, спросила Грейс.
        — Вот что.
        Легкие поглаживания пальцев сменились железными тисками — так сильно он обхватил ее плечи. Граф крепко прижал ее к себе и заглушил все протесты поцелуем. Он постарался не переусердствовать, но все же запечатлел на ее губах горячий и властный поцелуй.
        Так же быстро Фрост отпустил ее. Грейс, отступив на шаг, широко открытыми глазами смотрела на графа.
        — Чтобы не выйти из роли, я должна дать вам пощечину и потом возвратиться в бальную залу одна? — Она подумала, не таков ли и был замысел графа с самого начала, только не могла постичь побудительной причины этого поступка. Быть может, он стремился ее скомпрометировать?
        — У меня есть другое предложение, — сказал Фрост, сверкая своими бирюзовыми глазами. — Подойдите ко мне ближе и поцелуйте меня.
        — Ни за что! — возмущенно отозвалась Грейс. Лорд Чиллингуорт явно не заслуживал доверия. — Зачем вы меня поцеловали?
        — Сперва ответьте на один вопрос.
        — Кажется, я уже достаточно отвечала на ваши вопросы.
        — Я — первый мужчина, который вас поцеловал? — спросил граф, не обращая внимания на ее слова.
        — Не имею ни малейшего желания отвечать на вашу грубость, — произнесла Грейс с нервным смешком.
        Граф наклонил голову, и на мгновение Грейс показалось, что он снова попытается ее поцеловать, но у него на уме было другое: он приблизил губы к ее уху.
        — Вы все же ответили на мой вопрос, милая девочка, — зашептал он, обдавая жарким дыханием ее плечо и шею. — Только не надо все портить, разыгрывая возмущение. Мы оба знаем, что вам это понравилось. Позвольте мне наслаждаться маленькой победой: я стал первым джентльменом, который вас поцеловал.
        Грейс сделала глубокий вдох, собираясь сказать графу, что он самовлюбленный болван и вымогатель, но вдруг передумала. Пусть он вполне заслужил и пощечину, и суровый выговор, она не пожелала упрекать его, как он ожидал. Вместо этого она храбро повернулась к нему лицом. Их губы едва не соприкасались.
        — А на что мне жаловаться? — сказала Грейс. — Вы уже в возрасте и достаточно опытны, чтобы знать, что ваши поцелуи производят впечатление.
        — Так может быть, пройдем в глубину сада Лавлейсов?
        — Признаюсь, с моей стороны это было бы чересчур смело. Для таких приключений поищите себе другую, более бесшабашную девицу, — ответила Грейс, ускользнув от объятий Фроста прежде, чем он успел увести ее в темноту.
        — Жаль, — сказал он как будто всерьез. — Надеюсь, вы останетесь в Лондоне. Мне бы очень хотелось привлечь вас на свою сторону.
        — Ах, Фрост... вы можете мне не верить, но я уже на вашей стороне, — сказала Грейс, удаляясь от него. Она сочла, что благоразумнее будет вернуться в бальную залу без него. — Потому-то вы так и опасны.
        Граф очень походил на своего друга: он никогда не отдаст женщине свое сердце.
        — Хантер даже не подозревает, с чем имеет дело, — произнес Фрост, качая головой. — Даже не знаю, сочувствую я ему или завидую.
        — Надеюсь, вы позволите ему разобраться в этом самому.
        — Хотите одержать верх надо мной, а?
        — Даме приходится пользоваться своими преимуществами, если она сталкивается с одним из «порочных лордов».
        — А вы умны! — сказал граф, придя к определенному решению. — Очень хорошо, буду держать свое мнение при себе.
        — Уж постарайтесь. — Грейс поколебалась, но все же оглянулась. — И, возможно, когда-нибудь я вам честно отвечу на вопрос, который вы не решились задать.
        — Что это за вопрос, леди Грейс?
        — Вам хочется знать, чьи поцелуи мне нравятся больше — ваши или герцога.
        — О боже! — Фрост затрясся от хохота. — Во всяком случае, мне точно известно, чьи поцелуи больше понравились вам сегодня. Если только Хантер не окажется круглым идиотом, мне придется удовлетвориться этой скромной победой.
        Грейс, все еще улыбаясь, пошла к негодующей леди Нетерли и ее спутницам.
        ГЛАВА ВОСЬМАЯ
        Настроение у Хантера было отвратительное.
        Леди Нетерли он отыскал почти сразу. Увы, старая маркиза не спешила сообщить ему о местопребывании леди Грейс. Ничего не узнал он и от Джулианы, жены Сина, как и от Реган, Изабеллы и Софии, которых встретил поочередно. Что касается самого Сина, то ему показалось, что тот горячо уговаривает жену пораньше уйти с бала.
        Кто-то сказал, что здесь еще Фрост и Вейн, но ни того ни другого он в зале не заметил.
        Почему же так трудно отыскать одну-единственную леди?
        Сердясь на себя за то, что его мысли снова заняты этой девчонкой, Хантер слишком резким толчком отворил дверь и оказался в какой-то комнате. Внутри горели свечи, и он увидел, что это небольшая уютная гостиная. Вероятно, здесь можно побыть одному и отдохнуть от шума и суеты, царящих в бальной зале, но никто не искал здесь в данную минуту уединения.
        — Хантер! Вот нежданная радость!
        Этот женский голос он узнал сразу. Изобразив на лице нечто вроде улыбки, он повернулся и поздоровался с той женщиной, встречи с которой непременно избежал бы, если бы знал, что она будет на этом балу.
        — Леди Клифтон! Сколько же времени мы не виделись?
        — Слишком много, раз ты забыл, что всегда звал меня просто Порцией, — ответила она, слегка надувая губки.
        — Но это было до того, как вы вышли замуж за Клифтона. — Он взял ее за руку и поклонился. — Вы должны быть благодарны мне за то, что я решил вести себя как человек благонравный.
        В свои двадцать восемь лет Порция Флетчер, графиня Клифтон, выглядела такой же прелестной, как и в тот день, когда он впервые встретил на балу ее, семнадцатилетнюю девушку, только начавшую выезжать в свет.
        Она тогда покорила Хантера, который был на полтора года ее старше. Через три недели он убедил себя, что влюблен. Для него это было впервые — до тех пор ни одна женщина не тронула его сердце так, как Порция. И все же их будущее было туманным с самого начала. Родители молодой леди хотели, чтобы она удачно вышла замуж, а Хантер не мог предложить ей свою руку.
        Он должен был сдержать слово, данное бабушке.
        И сколько ни молила его Порция, обливаясь слезами, он упорно не соглашался нарушить данную когда-то клятву. Ее отец, огорченный упрямством молодого человека и обеспокоенный тем, что дружба с Хантером может отпугнуть других богатых поклонников, согласился отдать дочь первому, кто попросил ее руки, а именно лорду Клифтону, который был значительно старше Порции.
        Хантер не имел никакого права вмешиваться в это дело, но все же пытался отговорить Порцию от замужества. Она была готова так поступить, если Хантер откажется от леди Грейс и женится на ней, Порции. Хантеру очень хотелось это сделать. Во всяком случае, его чувства к Порции были настоящими. В конечном счете победа осталась за родителями Порции. Они, что было вполне резонно, запретили дочери встречаться с ним, а затем воспользовались его отсутствием, чтобы убедить дочь в том, что лорд Клифтон — вполне приличная партия, особенно учитывая то, что она связалась с помолвленным джентльменом, который собирался жениться на своей невесте.
        Порция стала женой Клифтона и подарила графу двух красавцев сыновей. Она казалась вполне довольной своим замужеством. Хантер предусмотрительно держался от нее на расстоянии. Он уже достаточно боли причинил и себе, и ей. С тех пор он стал избегать слишком страстной привязанности. Неудачный роман с Порцией лишь усилил его неприязнь к девушке, которую бабушка навязала ему против его воли. Потеряв Порцию, он чувствовал себя так, словно саму любовь вырвали из его рук.
        Прошедшие с тех пор годы и множество безымянных женщин, которые ненадолго возбуждали в нем интерес, отчасти залечили ту боль, которую он испытал, поставив честь выше любви. Но и сейчас, изредка вспоминая Порцию, он не мог избавиться от чувства глубокой вины перед нею. Даже просил у нее прощения, и не раз.
        — Вы прекрасно выглядите, миледи. — Он грустно улыбнулся. — Не будь вы уже замужем, вам бы завидовали все юные девушки на выданье, которые мечтают подыскать себе выигрышную партию в нынешнем сезоне.
        — Могу ответить вам тем же, — сказала Порция, входя в маленькую гостиную. — В последний раз мы с вами говорили три года назад. Где же вы пропадали столько времени, где скрывались — ведь вам некогда было нанести визит старым друзьям?
        Хантер подавил минутную вспышку досады оттого, что Порция считает, будто он от нее прятался.
        — Не то чтобы я скрывался, Порция. У меня было чем развлечь себя — не торчать же целыми вечерами в душных бальных залах!
        Шокирует ли ее известие о том, что весь прошлый сезон он провел в «Золотой жемчужине» мадам Венны, пока она не закрыла салон окончательно? Во многих отношениях почти не было разницы между светскими леди и теми женщинами, которых он использовал в борделе. И тем и другим нужно было платить — так или иначе.
        — Я уже давно очень хотела поговорить с вами, — проговорила графиня, глядя на него влюбленными глазами, которые в свое время оказывали на него магическое действие и звали на подвиги.
        А он ее подвел, и теперь ее восхищение казалось ему своеобразной насмешкой.
        — Герцог Хантсли здесь? В этой бальной зале?
        Обретя некоторую уверенность в себе после ухаживаний Фроста, Грейс теперь всю ее растеряла, услыхав, что герцог прибыл на бал и сейчас разыскивает ее.
        — Увы, это так, милая моя, — ответила леди Нетерли, и взгляд ее выражал тревогу. — Я ему сказала, что вы... — Она неопределенно взмахнула рукой. — Где-то неподалеку. Хантеру страшно не терпелось посмотреть на вас. Кстати говоря, где вы были? Мне показалось, что после танца вы с Фростом куда-то исчезли.
        — Мы просто хотели ближе познакомиться, — неуверенно промолвила Грейс, заливаясь румянцем. — Он сказал, что ему хочется кое-что узнать обо мне, поскольку герцог почти ничего не рассказывает.
        А что ему было рассказывать, если он не дал себе труда ничего о ней узнать?
        Теперь, когда он оказался, наконец, так близко, Грейс не могла разобраться в овладевших ею чувствах. Ладони у нее вспотели, внутри все сжалось.
        — Послать слугу, чтобы велел кучеру подъехать к парадному подъезду? — осведомилась леди Нетерли, подумав, что Грейс вполне могла пожелать скрыться. Так оно и было. Правда, в то же время она испытывала облегчение от того, что долгое ожидание подошло к концу.
        — Вы уезжаете? — поинтересовалась леди Синклер, до слуха которой, вероятно, долетели слова маркизы. — Мне тоже показалось, что пора. Вообще-то я просила Сина сегодня не пускать Хантера в бальную залу.
        Грейс с упреком посмотрела на леди Нетерли.
        — Вы и Джулиане об этом сказали? Сколько же людей вы вовлекли в заговор против меня?
        — Никто ничего не замышляет против вас, Грейс, — поспешила успокоить ее Джулиана. — Я не очень-то понимаю, отчего покойная герцогиня решила устроить вашу помолвку с ее внуком в столь раннем возрасте, но предполагаю, что на то имелись веские причины. Тем не менее вся эта ситуация с Хантером неприемлема, однако же не по вашей вине.
        — Я сама всегда так считала, — сухо произнесла Грейс.
        — Вам всякий скажет, что Хантер — прекрасный человек. Смею заметить, упрямый, себялюбивый, но он никогда не уклоняется от исполнения своего долга.
        — Для чего вы мне это говорите?
        — Я надеюсь, что вы дадите ему шанс. А мы поддержим вас, — она указала на себя и леди Нетерли. — По этой причине мы и устроили так, чтобы вы познакомились с нами раньше, чем встретитесь с Хантером. Мы хотим, чтобы вы не чувствовали себя одинокой. Мы всегда будем вашими друзьями, даже если вы решите, что не желаете становиться герцогиней Хантсли.
        — Фрост отговаривал меня от этого брака, — невольно вырвалось у Грейс.
        — Еще бы! — воскликнула Джулиана, обменявшись со старой маркизой сердитыми взглядами. Ее взгляд посуровел, а глаза стали похожи на два изумруда. — Позвольте дать вам дружеский совет: в следующий раз гоните Фроста прочь, если он вздумает высказывать свое мнение о женитьбе. Это избавит вас от головной боли и не позволит стать такой же несведущей в этих вопросах, как он сам.
        В душе Грейс поднялась волна протеста. Она хотела бы высказаться в защиту лорда Чиллингуорта, однако на это ушло бы слишком много драгоценного времени. Кроме того, было ясно, что златовласая маркиза не впервые расходится во мнениях с графом.
        — Пойду предупрежу слуг о том, что мы уезжаем, — сказала леди Нетерли дрожащим от сильного волнения голосом.
        Грейс была немного огорчена, но не могла понять отчего: то ли из-за слишком раннего отъезда, то ли оттого, что вечер прошел не совсем так, как она мечтала.
        — Не нужно, — тихонько проговорила она, придерживая старуху за руку. — Я остаюсь.
        — Правда? — просияла радостной улыбкой леди Нетерли.
        — Вы уверены? — уточнила Джулиана, внимательно глядя на Грейс. — Никто ведь не собирался навязывать вам эту встречу в первый же вечер. — Она округлила глаза и покачала головой. — До этой глупости Хантер додумался самостоятельно.
        Грейс удивленно изогнула бровь, услышав безжалостные слова молодой маркизы (ей было двадцать четыре года). Леди Нетерли рассказывала, что Джулиана стала женой Сина пять лет назад. Син не первым из «порочных лордов» обзавелся женой — эта честь выпала совсем юному графу Рейнкорту, — но именно Джулиана стала вестником грядущих перемен в клубе «Нокс». По мере того как мужчины становились главами семейств, их привязанность постепенно переключалась с друзей детства и ранней юности на жен, с которыми они строили свою новую жизнь.
        — Девятнадцать лет — срок немалый, разве вы с этим не согласны? — озвучила Грейс свои мысли. В силу договоренности между дедушкой и старой герцогиней предполагалось, что именно она изменит жизнь герцога Хантсли. Быть может, ей не стоит корить его за то, что он так упорно цеплялся за ту жизнь, которую создал собственными трудами? — Джулиана, как вы полагаете, где я могла бы найти его светлость?
        Молодая маркиза не удержалась от легкой усмешки, вызванной официальным тоном Грейс, однако она тут же кивком указала направление, избрав которое можно было отыскать герцога.
        — Пройдете через всю бальную залу, там будет дверь, за нею коридор. Герцога вы, скорее всего, найдете у лестницы.
        — Вы не против, леди Нетерли?
        — Конечно нет, милая девочка, — сказала та, искренне желая исправить то, что натворил ее длинный язык. — Хотите, я пойду с вами?
        — Не стоит, но я благодарна вам за любезное предложение. Думаю, вы можете предупредить слуг о нашем скором отъезде, — добавила Грейс, гордо выпрямившись. — Что-то подсказывает мне: встреча с герцогом Хантсли не займет много времени.
        Грейс поняла, что волновалась напрасно, — она обнаружила, что ни в коридоре, ни у лестницы герцога нет, вопреки предположениям Джулианы. Может, он поднялся наверх? Затянутой в перчатку рукой она погладила затейливо украшенную стойку перил, подняла глаза и встретила довольный взгляд лорда Чиллингуорта.
        — Вы кого-нибудь ищете, милая?
        Грейс вспомнила предостережение Джулианы и помедлила с ответом. Друг ей граф или враг? Его поцелуй подсказывал: скорее второй вариант. Не подослал ли Хантер друга специально, чтобы тот ее соблазнил?
        — Вижу, у вас слишком много вопросов, — проговорил Фрост, спускаясь по лестнице навстречу Грейс. — И вы встревожены. Кто-нибудь нашептал вам недобрые выдумки обо мне?
        — Вовсе нет! — поспешно воскликнула Грейс, вызвав у графа усмешку.
        — Вот как. Могу раскрыть вам маленький секрет: что бы вам ни наговорили, в том нет всей правды. Мы с друзьями стараемся не огорчать дам и потому не открываем им некоторые темные стороны своей жизни. — Грейс хотела задать вопрос, но Фрост не дал ей такой возможности. — Теперь вы уже знаете, что Хантер ускользнул от своего эскорта и бродит где-то по дому. Вполне возможно, разыскивает вас.
        — Ах... да, — вымолвила Грейс, заглядывая через плечо графа, но никого не увидела. — Известно ли вам, где находится ваш друг?
        — Представьте, прекрасная леди, это мне известно. — Бирюзовые глаза графа заискрились от удовольствия. — Поднимитесь по этой лестнице и сверните налево. Через две двери справа по коридору будет маленькая гостиная — там вы его и отыщете.
        — Благодарю, — сказала Грейс и слегка приподняла юбки, чтобы не запутаться в них, поднимаясь по ступенькам. Проходя мимо Фроста, она задержалась. — А он знает?
        — Знает что, Грейс?
        — Он ждет меня? — уточнила Грейс, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться.
        — Нет, милая, — ответил граф после недолгого размышления. — Хантер нетерпелив, в чем вы скоро и сами убедитесь. Если у вас будет такая возможность, не откажите засвидетельствовать ему мое почтение.
        Загадочные намеки графа отнюдь не развеяли овладевшей Грейс тревоги. Едва касаясь перил из полированного дуба, она быстро поднялась на лестничную площадку. Дружелюбно улыбнулась, увидев парочку, сидевшую на скамье, — молодые люди ускользнули из шумной бальной залы, чтобы провести пару минут наедине.
        Грейс повернула налево, не желая нарушать их уединения. Дверь она отыскала глазами сразу же — кто-то неплотно ее прикрыл, быть может, и сам герцог Хантсли. До этой минуты Грейс не приходило в голову, что Фрост устроил ей какой-то подвох. А может, он хитростью пытался заманить ее в укромное место?
        Но с какой целью?
        Она оглянулась: графа за ее спиной не было. Он либо остался на лестнице, либо пошел искать своих друзей. Девушка хотела было, открыв дверь, переступить порог комнаты, но замерла, заглянув внутрь. Ноги внезапно налились тяжестью, и ей пришлось ухватиться рукой за дверь, чтобы не упасть.
        Герцог Хантсли был здесь, но не один. Какая-то дама с темными волосами обвилась вокруг него, будто вьюнок, который садовник во Фретуэлл-холле нередко обрывал с клумб.
        — Сейчас не время, Порция, — пробормотал герцог, даже не пытаясь высвободиться из страстных, судя по всему, объятий. Он даже придерживал даму рукой за талию.
        — Но когда же? Мне необходимо увидеться с тобой, — настаивала дама, намеренно прижимаясь к нему грудью.
        «Беги, пока тебя не заметили!»
        Грейс хотела было так и сделать, но ее ноги не могли оторваться от пола. Эта женщина — любовница герцога? У одного ее соседа, имение которого находилось недалеко от Фретуэлл-холла, возникли большие проблемы, когда его бедняжка жена узнала, что у мужа есть любовница. А подруги говорили, что у всех мужчин бывают любовницы. Эта мысль в свое время долго не давала Грейс уснуть по ночам: она размышляла, были ли любовницы у герцога Хантсли. Денег на них у него, несомненно, хватало. Потом дядюшка в один из своих визитов подтвердил ее подозрения. Если верить ему, то у ее жениха целый табун пассий, в основном это падшие женщины, которые всегда готовы его ублажить.
        Так не по этой ли причине Фрост направил ее сюда? Не хотел ли он этим показать Грейс, что герцог вовсе не желает ограничиваться одной женщиной? Если так, то он вонзил ей в сердце острый нож.
        Взгляд герцога оторвался от собеседницы и метнулся в сторону Грейс.
        — Мы не одни!
        Его возглас подействовал на даму, как ведро ледяной воды. Она тут же отпустила герцога и застыла в напряженной позе, потом одним неуловимым движением отодвинулась от него и повернулась к Грейс.
        — Простите, — сказала та, крепко вцепившись в дверной косяк. — Я не имела намерения вам помешать. Мне сказали, что здесь никого нет.
        Лучше солгать, зато удалиться, не теряя достоинства. А потом надо будет найти Фроста и все-таки дать ему пощечину, которую он, несомненно, заслужил за подобный «розыгрыш».
        Глаза герцога вспыхнули от удовольствия: он узнал Грейс.
        — Это вы! Вот неожиданность! Кажется, судьба не лишена чувства юмора. Будьте любезны, заходите, побудьте с нами. — Он выразительно посмотрел на свою даму. — Впрочем, я не уверен, что Порция сможет остаться. Разве вы не сказали, что спешите присоединиться к своему супругу?
        Так его любовница замужем?
        Дама недовольно поджала губы — ей явно не понравилось, что ее прогоняют. А может быть, ей просто не хотелось оставлять любовника наедине с другой женщиной.
        — Да... разумеется, — выговорила она неестественно ровным голосом. — А о наших делах можно будет поговорить и позже.
        — Будьте так любезны, уверьте вашего супруга в моем совершеннейшем почтении, Порция.
        Дама кивнула. Проходя мимо Грейс, она бросила на девушку убийственный взгляд. Этого было вполне достаточно, чтобы Грейс решила не становиться ей поперек дороги. Не одна загадочная Порция намеревалась отсюда уйти.
        — О, я не допущу, чтобы вы вот так ушли... ведь я не терял надежды, что мы увидимся снова! — проговорил герцог, широким жестом указывая на диваны. — Присядьте, пожалуйста.
        — Наверное, будет лучше, если я уйду.
        — Для меня — не будет. — Герцог улыбнулся. Он держался так самоуверенно, что Грейс даже скрипнула зубами. — Я-то уж думал, что мне придется подкупить всех кучеров в Лондоне, чтобы узнать, где вы живете.
        — И для чего же вам это?
        — Но ведь вы даже не дали мне возможности представиться, — сказал он, удивившись, наконец, ее недружелюбному тону.
        — Совершенно незачем представляться. Боюсь, что у вас слишком громкая слава. Вы — Николас Стюарт Тауэрс, герцог Хантсли.
        Грейс едва не испортила весь эффект от своей холодной отповеди, так как чуть не рассмеялась, увидев его изумление. Да уж, он никак не ожидал, что ей известно его имя! Впрочем, он быстро взял себя в руки.
        — Кто вам сказал? — спросил он хрипло.
        — А отчего вы думаете, что мне кто-то должен был сказать, как вас зовут? — ответила она вопросом на вопрос, притворяясь недоумевающей. — В конце концов, я же бродила по рынку, когда вы случайно набрели на меня и моих слуг.
        — Разве мы с вами знакомы?
        — Нет, — ответила она, не сомневаясь, что это прозвучало искренне. В одном уж точно можно было не сомневаться: герцог Хантсли понятия не имел, кто она такая. — Как я уже сказала, у вас очень громкая, причем худая слава. А Порция служит доказательством того, что слухи о ваших похождениях нисколько не преувеличены.
        Она могла не одобрять методов Фроста, но он все же сделал доброе дело. Возможно, она даже скажет ему за это спасибо, прежде чем уедет из Лондона.
        — Порция не имеет ко мне никакого отношения, — сказал герцог раздраженно. — Мы просто старые друзья. Она замужем за лордом Клифтоном.
        Грейс отвела взгляд. С лордом Клифтоном ее познакомили. Это был уже немолодой джентльмен, на вид ему было за пятьдесят. Интересно, догадывается ли он о том, что его жена влюблена в другого?
        — Понятно. Однако я уже и так вас чересчур задержала, а мне пора вернуться к моим друзьям. — Она надеялась, что карета леди Нетерли уже стоит у парадного подъезда. — Желаю приятно провести вечер.
        Не успела она сделать и шага, как герцог оказался рядом с ней.
        — Вы все время ускользаете, но я не прочь поймать вас, — воскликнул он и в доказательство своих слов схватил Грейс за запястья.
        — Отпустите! — надменно произнесла она.
        Герцог наклонился, и их лица оказались на одном уровне.
        — Назовите хоть одну серьезную причину, по которой я должен это сделать.
        О! Такая причина имелась, и уж она наверняка испортит герцогу остаток вечера. Грейс презрительно скривила губы:
        — Меня зовут леди Грейс Киэрли. Из всех женщин в Лондоне до меня вам хочется дотронуться меньше всего.
        Хантсли отпрянул, будто ее кожа жгла ему руки. Это стало последней каплей.
        — Так я и думала. — Она выдохнула сквозь сжатые зубы, развернулась и вышла из гостиной, пока он не отважился на какую-нибудь безумную выходку.
        — Грейс!
        В голосе звучала ярость, но Грейс не собиралась оставаться здесь, чтобы выяснить, что его так разозлило. Он на нее сердится? Да ведь это она застала его, когда он любезничал с другой женщиной.
        С замужней женщиной!
        Ее передернуло от отвращения. Фу, и он еще дотронулся до нее! Когда она вернется в свое жилище, придется принять ванну, чтобы смыть с себя эту грязь.
        — Не смейте уходить!
        — Мне больше нечего вам сказать, — крикнула ему Грейс, уже добежавшая до лестницы. Она невольно вспугнула все еще сидевшую на скамье парочку.
        Юбка стесняла ее движения, но по лестнице она спустилась очень быстро и не удивилась, увидев Фроста у балюстрады — там, где его и оставила.
        — Вас что-то огорчило, милая?
        — С вами я тоже не собираюсь разговаривать! — бросила Грейс на ходу.
        С Фростом можно разобраться позднее. Или даже можно будет позволить Джулиане самой отмерить ему наказание, какое та сочтет справедливым.
        — Милая? — повторил Хантер, услышав обращение к ней своего друга. — И давно вы знакомы с Фростом?
        Ответа он не заслужил, но Грейс развернулась и дала ему этот ответ:
        — Достаточно давно, чтобы целоваться с ним в саду.
        Вот так. Это было самое меньшее, чего заслужили оба за то, что так смутили ее.
        — Так ты целовался с ней!
        Она расслышала грозный рык герцога, хотя была уже на значительном расстоянии от джентльменов.
        Грейс не стала задерживаться, чтобы услышать ответ Фроста. Если на свете существует справедливость, то Хантсли собьет спесь с графа.
        Они ведь оба сделали из нее дурочку.
        Грейс только тогда сообразила, что говорит сама с собой, когда из тумана, застилавшего глаза, выплыло лицо Реган, которая загородила ей дорогу. Рядом с Реган стоял высокий светловолосый и сероглазый мужчина. Похоже, ее муж, хотя в Лондоне все было не таким, каким должно быть.
        — Что случилось? — встревоженно спросила Реган, оглядываясь на мужчину в поисках поддержки. — Нашли вы Хантера?
        — А! Нашла, — выговорила Грейс сквозь стиснутые зубы. — А где леди Нетерли?
        Следовало срочно уехать отсюда. Грейс готова была и пешком идти, если придется.
        — Она уже вышла. — Реган нахмурилась. — Ждет вас в карете. Так можете вы сказать, что произошло?
        — В другой раз. — Грейс покачала головой. — Я...
        — Леди Грейс Киэрли, я еще не закончил говорить с вами! — прогремел голос герцога, перекрывая стоявший в бальной зале гомон. Правда, после его невероятного заявления все притихли.
        Обеспокоенные Реган и ее муж замерли на месте. Грейс съежилась. Из-за этого ужасного человека теперь пойдут сплетни о том, чем они с герцогом занимались вдали от бальной залы.
        — Если вы хоть капельку любите Хантсли, то задержите его и дайте мне уехать, — прошептала она супругам. — Иначе я за себя не ручаюсь.
        — Езжайте, — коротко кивнула ей Реган.
        Грейс не стала ждать ни секунды — она выбежала из залы, не сомневаясь, что новые друзья сумеют хоть немного утихомирить разъяренного герцога.
        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
        По дороге к себе она не плакала.
        И не хотела давать волю слезам, пока не уедет негодующая леди Нетерли. Розмари и старая маркиза бормотали, что надо приготовить чай, но на самом деле они вышли, чтобы обсудить происшествие на балу.
        Впервые герцог Хантсли увидел ее.
        Встреча получилась не такой романтичной, как грезилось ей в детстве. Не было и исполненного ледяной вежливости представления, которое она старательно репетировала перед зеркалом.
        Оставшись одна в своей гостиной, Грейс свернулась калачиком на краешке дивана. Такая поза открывала взорам ее ноги, но смотреть на горюющую девушку было некому.
        В его взгляде ясно читалась антипатия.
        Грейс закрыла глаза, стараясь прогнать это назойливое видение. Такое его отношение задело ее за живое, но чего можно было ожидать от человека, который делает любовницами замужних женщин?
        Она тихонько фыркнула от отвращения — не к герцогу, к себе самой. Уже много лет назад она должна была потребовать для себя свободы!
        Далеко внизу кто-то колотил в дверь. Наверное, это кучер леди Нетерли, который ждет ее распоряжений. Маркиза настояла на том, что поедет к Грейс, — бедняжка не могла себе простить, что вечер закончился так неудачно.
        В холле послышались голоса. «Точно, кучер», — подумала Грейс. О чем говорили, она разобрать не могла, но, похоже, маркизе не хотелось уезжать. Грейс приподняла голову, опираясь на локоть, и прислушалась. Вместо того чтобы погоревать как следует, она должна теперь спуститься и заверить всех, что у нее все чудесно!
        Но не успела она встать с дивана, как двойные двери резко распахнулись и в гостиную ворвался герцог Хантсли.
        — Вы уж простите, миледи, — воскликнула Розмари с горящими от негодования глазами, — но его светлость непременно хотел повидаться с вами.
        Грейс села прямо, поставив на ковер босые ноги. Полагалось бы встать и поприветствовать герцога реверансом. Однако же этот человек вошел в дом уже после полуночи, а она слишком устала, чтобы соблюдать правила приличия или хотя бы проявить учтивость.
        — Хантер, не теряй голову! — произнесла леди Нетерли, входя в комнату. Она тяжело опиралась на свой посох. — Сейчас не время визитов...
        — Мы помолвлены, — возразил герцог, нависая над Грейс. Возможно, лучше было бы все-таки встать. — К тому же мне совершенно наплевать, кто и что об этом подумает. Оставьте нас.
        — Миледи? — Розмари вопросительно посмотрела на Грейс.
        Грейс не захотела подставлять экономку. Если она проявит неуважение к герцогу, тот может рассчитать ее, а Грейс не хотелось терять старую верную подругу.
        — Все будет хорошо, — сказала она, не в силах заставить голос не дрожать. Откашлялась. — Время уже позднее. Леди Нетерли, я в этот час не даю вам спать. С вашего позволения, Розмари позовет вашего кучера, и он отвезет вас домой.
        Похоже, леди Нетерли очень не хотелось оставлять Грейс наедине с герцогом. Ее также очень огорчало поведение молодого человека, к которому она относилась как к сыну.
        — Хантер!
        — Мне кажется, этим вечером вы сделали все, что могли, леди Нетерли, — холодно произнес он.
        Старая леди задохнулась от возмущения, герцог метнул горящий взор на Грейс, словно это она была виновата в его выходке, потом пригладил рукой взъерошенные волосы.
        — Простите меня, леди Нетерли. Я вовсе не хочу огорчать вас своей несдержанностью. Поезжайте домой. Вы же знаете меня с детства. Грейс я никакого вреда не причиню, в этом можете не сомневаться. Даю слово.
        Грейс не могла бы поклясться, но ей показалось, что сказанное герцогом несколько успокоило леди Нетерли.
        — Хорошо. — Она вздохнула. — Тем не менее завтра днем я буду ждать тебя в своей гостиной. Мне хочется обсудить твои недавние поступки и твою склонность вести себя... Как же говорит в последнее время мой сын? Ах да — как последняя задница.
        К удивлению Грейс, герцог присмирел и бросил на старую леди виноватый взгляд.
        — Буду счастлив нанести вам визит, миледи.
        — Уж постарайся, — буркнула леди Нетерли. — Грейс, могу оставить вам свой посох — вдруг пригодится?
        — Думаю, он мне не понадобится, миледи. — Если ей придется защищаться, вокруг достаточно ваз и мраморных статуэток, чтобы проломить чей угодно череп.
        Герцог Хантсли угадал ее мысли, и глаза его сузились.
        — Что же, всего доброго. — С этими словами леди Нетерли отбыла восвояси.
        — Мне нужно кое-что почистить там, за дверью, — сказала Розмари, прожигая взглядом спину герцога. — Если что-нибудь понадобится, миледи, вы меня только кликните.
        — Спасибо, Розмари.
        — Она начищает серебро среди ночи? — удивился Хантсли, бросив взгляд на закрывшуюся за Розмари дверь.
        Грейс пожала плечами:
        — По-моему, это не более странно, чем то, что вы желаете вести светскую беседу, грубо вломившись в мой дом.
        — Прошло девятнадцать лет, — произнес герцог, уперев в бока сжатые кулаки, — а мое мнение ничуть не изменилось. Вы посланы на землю специально для того, чтобы мучить меня, леди Грейс Киэрли.
        * * *
        Грейс продолжала сидеть, и в каждой жилке ее хрупкого тела билось возмущение этим вторжением. Она подняла на герцога сухие глаза, в которых сверкала решимость и что-то еще, не поддававшееся определению.
        — Какие чудовищные вещи вы говорите! — Ее указующий перст обратился на герцога. — Не проведя в моем обществе и пяти минут, вы утратили всякую учтивость.
        — Да вы самого дьявола можете довести до бешенства! — проворчал Хантер, подошел к столику у стены и взял стоявшую на нем масляную лампу.
        — Что вам угодно, ваша светлость?
        — Как моя нареченная вы можете называть меня просто Хантсли, хотя Хантер мне больше по вкусу. — Лампу он поставил на столик у дивана. — Что же касается моих намерений... Полагаю, они вполне очевидны. Вы с такой скоростью унеслись из дома Лавлейсов, что я не успел вас даже толком разглядеть.
        — С чего бы вдруг такое любопытство? Чтобы разглядеть меня, у вас было девятнадцать лет, но вы не дали себе труда даже написать мне хоть одно письмо.
        Недовольная тем, что оказалась на свету, Грейс немного передвинулась с края дивана. Хантер подумал, не стоит ли ему устроиться рядом с ней — так проще всего будет удержать ее на месте. Он выбрал себе стул и сел прямо напротив нее. Это граничило с грубостью, однако же ему хотелось как следует рассмотреть эту женщину.
        — Вы были прелестным ребенком, — произнес он рассеянно. — А бабушка предрекала, что своей красотой вы станете вызывать зависть у королев.
        — А что она сказала бы о вас, ваша светлость?
        — Хантер.
        — Будь она сейчас жива, — не унималась Грейс, не обращая внимания на его подсказку, — гордилась бы она тем человеком, в которого вы превратились?
        Хантер бы страшно зол, когда явился сюда, но теперь ее попытки разозлить его казались ему забавными. Она ошибочно полагает, что он не умеет владеть собой, а на самом деле он, напротив, давно приучился превосходно держать себя в руках. Он немало гордился своей способностью не позволять чувствам определять его поступки. Будь это не так, безрассудная попытка Грейс спровоцировать его драку с Фростом, который якобы ее поцеловал, могла бы достичь цели.
        Ревность — единственное чувство, которого Хантер никогда не испытывал и которому упорно отказывался потакать.
        Много лет назад, когда Порция сказала, что намерена стать женой Клифтона, он уговаривал ее передумать, ощущая свою вину и глубокую печаль. Но она не передумала, и он похоронил эти чувства под коркой ледяной выдержки.
        В отношениях с женщинами это умение владеть собой было незаменимым. Женщинам оставалось лишь сожалеть, что Хантером не так легко вертеть, как другими мужчинами. Это позволяло ему, помимо прочего, уходить от надоевшей возлюбленной без мучительных сцен — он не сердился и не чувствовал за собой вины.
        Во всяком случае, так было до той минуты, когда возбудившая в нем интерес женщина назвала свое имя. Он и сам удивился, что сперва почувствовал, будто его предали. Неужели эта прекрасная незнакомка — та самая женщина, от которой он отказался много лет назад? Затем сквозь давшую трещины стену самообладания стали пробиваться язычки гнева.
        Хантер не желал влюбляться в женщину, которую для него подыскала бабушка. Ощущал он и то, что Грейс тоже взволнована его близостью.
        Если бы Дэру и Сину не удалось задержать его в момент исчезновения Грейс с бала, он и сам не мог бы сказать, как поступил бы, настигнув беглянку прежде, чем она успела сесть в карету леди Нетерли. Отшлепать ее хорошенько — меньшего она не заслужила.
        Друзья умоляли его не ехать вслед за каретой, однако он отверг их здравый совет, заявив, что дамы нуждаются в его защите на улицах Лондона. Готовясь постучать в дверь, Хантер убедил себя, что делает доброе дело, желая повидаться с молодой леди. Он ведь был уверен, что в эту минуту она безутешно рыдает в объятиях старой маркизы.
        Теперь же ему было очевидно, что эта дама, храбро глядящая ему в глаза, не пролила пока ни одной слезинки. Если верить Реган и всем остальным, Грейс намерена порвать с ним всякие связи. Вот если бы она изложила такую просьбу в письме, он, пожалуй, подумал бы.
        А потом вежливо отклонил бы эту просьбу.
        Она не понимает, что принесенная им клятва касается не только опеки, но и его чести, и самой молодой леди.
        Пройдет время, и Грейс поймет, что решение приехать в Лондон лишь ускорило неизбежную развязку.
        Она станет его женой.
        Грейс упорно смотрела ему в глаза, путая мысли.
        — У вас никогда не возникало желания поинтересоваться моей жизнью, посмотреть, что стало с той девочкой, которую вверили вам как опекуну. А теперь вы смотрите на меня так, словно можно наверстать упущенные годы. Напрасный труд!
        — Вы правы. — Хантер приезжал не раз во Фретуэлл-холл, но, как видно, ей об этом не докладывали. Ему было о чем сожалеть, но данное бабушке слово он сдержал. Леди Грейс воспитывалась в соответствии со своим высоким положением в обществе, жила в полном достатке. Единственное, в чем он виноват, — так это в том, что слишком долго жил в свое удовольствие.
        — Тогда что же вы предлагаете? — настойчиво спросила Грейс, которую нервировало его молчание.
        Теперь, когда они встретились, можно было сделать лишь одно, чтобы исправить ошибку долгого отсутствия и сохранить честь.
        — Я предлагаю устроить нашу свадьбу.
        — Нет, — сказала она тихим голосом, в котором звучала железная воля. Сколько лет она мечтала услышать от него эти самые слова!
        Слишком много.
        Грейс уже подумала, как ей действовать дальше. С помощью Портера он найдет способ освободить и себя, и Хантсли от брачного договора.
        Он не рассердился, только откинулся на спинку стула. Сжал свои сильные руки и стал задумчиво перебирать пальцами.
        — Отчего так?
        — Отчего? — Его вопрос так удивил Грейс, что она даже чуть слышно фыркнула. — Могу привести вам девятнадцать причин, ваша светлость. Позвольте и мне задать вам вопрос: сколько еще лет мне пришлось бы ждать, если бы этот ужасный договор не обязывал нас обвенчаться со мной до моего двадцать первого дня рождения?
        Герцог ничего на это не ответил.
        — Так я и думала, — сказала она, сжимая правую руку в кулак. Она в жизни своей никого не ударила, но для этого самоуверенного наглеца готова была сделать исключение. — Будь это в вашей воле, я и поныне бы дожидалась вас во Фретуэлл-холле. Вот в эту самую минуту. И завтра. И в будущем году, и в годы, что последуют за ним.
        — Это невозможно. — Хантер поморщился. — Вы совсем забыли о пункте, в котором значится, что вы должны родить мне ребенка не позднее чем через полтора года после свадьбы. Бабушка любила, чтобы все выходило, как она хочет, а к мелочам относилась очень серьезно.
        Грейс почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и поспешно захлопнула рот. Почему никто не сообщил ей об этом пункте договора? Понятно, что он рассчитывает на наследника. Ей и в голову не могло прийти, что она должна так быстро сделаться племенной кобылкой. Сколько ему потребуется времени, чтобы наградить ее ребенком? Через несколько недель после свадьбы она может снова оказаться во Фретуэлл-холле.
        — Грейс, — снова заговорил герцог, не в силах проникнуть в ее смятенные мысли. — Я не хотел заставлять вас ждать столько лет, и — да, даже ни разу не увидел вас. Понимаю, что такое начало не слишком многообещающее, но уверен, что мы должны смотреть правде в глаза. Вам еще не исполнилось двадцати одного, а я твердо намерен выполнить свою часть договора. Мы поженимся сразу же, как только я получу специальное разрешение, и...
        — Нет.
        Прошло несколько секунд, прежде чем до него вполне дошел смысл ее ответа. Из этого Грейс заключила, что мало кто до сих пор отказывал герцогу.
        — Простите?
        — Разве я недостаточно ясно выразилась? — Грейс заелозила ногами по полу и тут только вспомнила, что она босая. — Или говорила слишком тихо?
        — Да нет, я расслышал, — отрывисто произнес Хантер. — Только хочу, чтобы вы смотрели мне в глаза, отвергая договор, заключенный ради вашего же блага.
        Показывая, что нисколько не боится его, Грейс подняла глаза и встретила взор его янтарных глаз. Они ярко горели, словно два солнца.
        — Давайте не забывать, что и вы выиграли от договора. Портер мне говорил, что ваши вложения капитала принесли богатство нам обоим. Не сомневаюсь я и в том, что возможность свободно распоряжаться моими средствами принесла вам за столько лет немалую выгоду.
        — Очень любезно с вашей стороны признать, что я сделал вас еще более состоятельной женщиной. Большинство сироток были бы очень благодарны судьбе, если бы их можно было назвать богатыми наследницами.
        Каким же нужно быть жестоким человеком, чтобы напоминать, что она одинока в этом мире!
        — А еще нужно учесть, что я дочь герцога, — проговорила она ровным тоном. — Кроме того, я далеко не дура, ваша светлость. Совсем скоро я стану совершеннолетней и не буду нуждаться в вашей опеке. Чувство долга тяготило вас, и я могу только порадоваться тому, что вскоре вы освободитесь от своих обязательств.
        Еще мгновение — и он пригвоздил ее к месту своими могучими руками, не давая возможности улизнуть. Он проделал это так быстро, что Грейс даже не уследила, как все произошло.
        — Я ведь не просто ваш опекун, леди Грейс! — воскликнул он, стоя так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не отрывать взгляда от его пылающих гневом глаз. — Я ваш супруг.
        — Пока еще нет, — с торжеством заявила она. — И никогда им не станете, если с моим мнением будут считаться.
        — Единственные слова, которые я желаю от вас слышать, — «да» и «слушаюсь», — прорычал Хантер, придвинувшись к ней вплотную. Грейс явственно уловила запах мужчины с ноткой лавандовых духов.
        — Эти слова вы можете слышать от своих слуг и любовниц, от меня вы их не дождетесь.
        Она уперлась руками ему в грудь. Даже сквозь слои тканей — фрака, жилета, накрахмаленной рубашки — она чувствовала жар его тела. Грейс поразила мысль, что сейчас она впервые дотронулась до герцога, и эта близость смутила ее.
        — Если вы — джентльмен, каким вас считают, то отойдите от меня и покиньте этот дом. — Грейс толкнула его в грудь, но с таким же успехом могла попытаться сдвинуть стену.
        — А если нет? — Хантер придвинулся еще ближе.
        — Тогда я кликну Розмари, — сказала она, отчаянно хватаясь за первое пришедшее ей в голову средство спасения. От близости герцога у нее голова шла кругом. — А она разбудит остальных слуг или позовет ночную стражу. Не возражаю, если она перебудит весь квартал. Как бы ни развлек меня ваш визит, вы пробыли здесь уже слишком долго для гостя, и я хочу, чтобы вы удалились.
        Его губы едва не соприкасались с ее губами.
        — Возможно, я сумею заставить вас изменить свое мнение.
        Он что, собирается целовать ее, пока она не станет упрашивать его остаться? От одной мысли об этом у Грейс жарко вспыхнули щеки.
        — У вас было девятнадцать лет, чтобы соблазнить меня, ваша светлость, — проговорила она дрожащим голосом. — Вы добились, чего хотели: я больше не стремлюсь к тому, чтобы стать вашей женой. Я только желаю, чтобы вы ушли. — Грейс затаила дыхание в ожидании его ответа.
        — Ладно. — К ее удивлению, герцог Хантсли согласился подчиниться ее требованию. Он выпрямился и одернул рукава фрака. — Теперь я понимаю, что надо было самому оценивать всех учителей и наставниц, которых нанимал для вас Портер. Увы, вас явно не учили таким вещам, как почтительность, благодарность и повиновение.
        — Почтительность и благодарность не рождаются по приказу, ваша светлость, их надобно заслужить. Что же касается повиновения... — Она пожала плечами. — Я никогда не была особенно послушной. Пусть для вас это будет еще одной причиной желать разрыва брачного договора не меньше, чем этого хочется мне.
        Грейс ожидала, что убедить герцога ей будет нелегко. Он мог угрожать ей и начисто лишить даже надежды на сон в эту ночь. Но он лишь хмыкнул и покачал головой.
        — Вы не такая, какой я вас себе представлял, леди Грейс.
        — И вы — не такой.
        Хантер поморщился, но стерпел упрек, который вполне заслужил.
        — Прежде чем я уйду, спиной чувствуя взгляд преданной вам Розмари, считаю необходимым рассказать вам кое-что о себе.
        — Я знаю вполне достаточно.
        — Нет, миледи, не знаете. — Он уже взял себя в руки, и Грейс в полной мере ощутила магическую власть его янтарных глаз. — Я дал слово вашему дедушке и своей бабушке, что женюсь на вас, когда вы достигнете совершеннолетия.
        — Их обоих давным-давно нет в живых. Никто не станет думать о вас хуже, если вы не объявитесь еще несколько недель. А мне уже исполнится двадцать один год, и тогда брачный контракт потеряет силу.
        — Ястану думать о себе хуже, — сказал Хантер и распахнул дверь. Розмари поспешила отскочить в сторону и скрыться из виду. — Я дал слово, и мы оба будем соблюдать условия заключенного договора, даже если это нам не по вкусу.
        — Но ведь... — ринулась за ним Грейс.
        Герцог помедлил перед входной дверью, ожидая, пока Розмари откроет ее. Грейс замерла, соблюдая безопасную дистанцию между ним и собой.
        — Еще одно. Мне бы хотелось, чтобы вы стали думать обо мне не столько как о вашем опекуне, сколько как о вашем супруге. Вы убедитесь, что на этом этапе наших отношений я стану куда внимательнее к вам. — Он отвесил ей поклон. — Добрых сновидений, герцогиня.
        Герцог Хантсли покинул дом, а обе женщины, лишившись дара речи, смотрели, как растворяется в темноте его фигура.
        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
        Грейс не верилось, что она сможет когда-нибудь привыкнуть к городской жизни.
        Казалось, что Лондон никогда не засыпает. Ночь напролет слышались стук копыт и ржание лошадей, запряженных в катящиеся куда-то экипажи. Через окно до нее долетали громкие голоса кучеров, пешеходов и перекликавшихся стражников. После визита Хантера она смогла уснуть лишь спустя несколько часов. Но не успела Грейс увидеть первый сон, как ее вырвал из тревожного забытья пронзительный женский вопль. Она выскользнула из постели и осторожно приблизилась к окну. Отчаянный вопль быстро заглох: двое мужчин, зажав женщине рот, повлекли ее дальше по улице, прочь от дома, где обитала Грейс.
        Когда в спальню вошла Розмари, чтобы разбудить госпожу, у Грейс было такое чувство, будто она и не спала. И все же то возбуждение, которое вызвал у нее Лондон, еще не улеглось до конца. Как ни прискорбно было случившееся накануне вечером, повидаться с Хантером было необходимо. Эта мысль побудила ее отправиться к мистеру Портеру. К ее несказанному сожалению, в конторе его не оказалось. Наглый секретарь заявил, что необходимо предварительно записаться, а исключений не делают ни для кого. Обескураженная этим известием, Грейс записалась на следующую неделю.
        Розмари, желая развлечь хозяйку, предложила прокатиться в Ковент-Гарден и вернуться к чаю в снятый ими дом.
        — Мне говорили, что там есть ананасы, — восторженно сообщила она.
        — Ну, раз так, надо купить хоть один. Если захотите, можно и два, — улыбнулась Грейс: во Фретуэлл-холле ананасы были большой редкостью.
        — Клянусь вам, я могу их есть по дюжине в неделю, — сказала на это экономка, смутившись из-за своей чрезмерной похвальбы. — Только кошелек держите покрепче. Там повсюду карманные воры да мошенники.
        Грейс робко раскланялась с двумя дамами, которые прошли мимо, едва не коснувшись ее локтя.
        — Меня поражает ваша доверчивость.
        Розмари хмуро взглянула на хорошо одетого господина, шедшего прямо перед ней:
        — Если позволите, добрый человек, мне нужно ухаживать за госпожой, а вы загораживаете мне дорогу. — Еще несколько шагов, и она поравнялась с Грейс.
        — Понимаете, милая моя, я слишком бедная женщина, чтобы чувствовать себя уверенной. К тому же у вас уверенности хватит на нас обеих.
        — Не нужно льстить мне, мисс Шоу, — сказала Грейс, с удивлением приметив неподалеку человека с обезьянкой на плече. — Я ведь не забыла, как однажды три наставницы подряд заявили, что я чересчур упряма, и уехали одна за другой, едва предупредив, что увольняются. А вы тогда сказали...
        — ...что самонадеянным девчонкам не хватило силенок работать с по-настоящему умной леди, — закончила за нее Розмари. По лицу было видно, что и ей это воспоминание доставляет удовольствие.
        — Вот видите! Вы всегда были оптимисткой. — Грейс повернула голову налево и направилась к человеку с обезьянкой.
        — Я думала, мы пришли покупать ананасы.
        — Отвлечемся ненадолго, — бросила через плечо Грейс, не сомневаясь, что экономка последует за ней. — Ах, ах... какой красивенький зверек! — не удержалась она, зачарованная обезьянкой.
        Хантер только что расплатился за два букета цветов, когда его слуха достиг этот возглас восхищения. Сперва ему показалось, что женщина обращается к нему, но быстро брошенный взгляд сказал ему, что он ошибся. Однако же он замер на месте: женщина оказалась ему знакома. И ему совсем не понравилось, что она разгуливает по Ковент-Гардену без надлежащего сопровождения. Пока он размышлял о своих дальнейших действиях, леди Грейс даже не подозревала, что за ней наблюдают: все ее внимание было приковано к пожилому мужчине и экзотической ручной зверушке. Между тем цветочница протянула Хантеру два букета, завернутых в бумагу для сохранности нежных лепестков.
        — Желаете еще что-нибудь, ваша светлость?
        — Нет, достаточно этого, Алли, — ответил он, держа букеты на согнутой руке. Он сам или его слуги покупали цветы у этой пожилой женщины уже лет десять, если не больше.
        — Вы на этой неделе ухаживаете всего за двумя дамами? — Цветочница улыбнулась, демонстрируя отсутствие одного нижнего зуба. — Ну, и утомляют же они вас, должно быть.
        — Ничего подобного! — Хантер перегнулся через прилавок и поцеловал женщину в загорелую морщинистую щеку. — Я жду не дождусь, когда вам наскучит ваш старый муженек.
        — Да будет вам! — Польщенная цветочница усмехнулась и помахала ему рукой. — Я не такая податливая, как те оранжерейные цветочки, которые вам, мужчинам, так нравятся.
        — Скажете, когда захотите, чтобы я вас в этом разубедил, Алли.
        Хантер с любопытством смотрел на Грейс, оживленно беседовавшую с пожилым владельцем обезьянки. Она действительно была похожа на оранжерейный цветок, вдруг занесенный на поросшее сорняками поле. Он приметил и служанку рядом с ней — единственную сопровождающую. Для будущей герцогини Хантсли это неподобающая свита — леди Грейс должны сопровождать не менее дюжины слуг.
        Одета она была в пышное белое платье из индийского муслина с многочисленными оборками по низу юбки; свободный корсаж был отделан розовато-лиловым атласом. Тесьма затейливого плетения невольно привлекала взор наблюдателя к плечам леди Грейс и нежным изгибам груди.
        Хантер собирался днем навестить Сэйнта и Кэтрин, а потом хотел нагрянуть с коротким визитом к матушке Вейна — принести свои извинения за вчерашнее недостойное поведение. На ухаживание времени у него не было, но и оставить невесту в одиночестве он не желал. Решительным шагом Хантер направился в ее сторону.
        Вчера бурная сцена не дала ему возможности оценить красоту леди Грейс. Встретив эту леди первый раз, он счел ее достаточно привлекательной. Теперь он отметил, что она отличается исключительной утонченностью. Зеленые глаза, безупречная молочно-белая кожа со здоровым румянцем, нос и подбородок столь совершенной формы, что лучшие ваятели мира уж не могли бы добавить им красоты, а все движения исполнены грации, как у лучших балерин. Под шляпкой (из белого атласа с розовато-лиловыми и белыми перьями) сияли в солнечном свете золотистые локоны. Она воплощала собою чистоту и невинность, Хантер же провел много лет вдали от нее, предаваясь всем мыслимым порокам.
        Правильно делал, что держался от нее подальше, не то у него возникло бы сильное искушение сделать ее женщиной прежде, чем природа завершила процесс творения столь великолепного существа.
        Леди Грейс тоже заметила его. Она вдруг замолчала, плечи ее напряглись. Заметила герцога и служанка. Он не успел еще подойти, как она заслонила собой свою госпожу.
        — День добрый, дамы, — приветствовал их Хантер, переложил букеты в левую руку, а правой приподнял шляпу и поклонился. — Вижу, вы неравнодушны к диким зверям.
        — Про... простите? — вымолвила Грейс, непонимающе глядя на него.
        Видя ее растерянность, Хантер почувствовал себя увереннее. Такое ошеломляющее впечатление он нередко производил на молодых девушек, почему и старался поменьше бывать на балах и всячески избегал свах. Обычно он приносил извинения и сразу направлялся туда, где шла игра в карты, или передавал хозяину просьбу простить его за ранний отъезд. Сейчас он почему-то был доволен тем, что при виде его герцогиня проглотила язык.
        — Я говорил об этой обезьяне. — Хантер спросил у владельца: — Она кусается?
        — Кусает только тех, кто ей не понравится, милорд, — хрипло ответил хозяин зверька. Потом полез в карман и выудил оттуда орешек. — Так как же, мисс, хочется вам его покормить?
        Этот вопрос позволил Грейс отвлечься от мыслей о герцоге.
        — Да. Да, конечно, если вы не возражаете.
        Ее мелодичный голос Хантеру понравился. Звуки не резонировали в носу, как у его последней любовницы. И в этом мелодичном голоске слышался намек на искушенность, которая контрастировала с ее очевидной молодостью.
        — Возражаю? — Хозяин обезьянки вложил орех в обтянутую перчаткой руку Грейс. — Этот негодяй выпрашивает у меня лакомство чуть не каждую минуту. Вы сделаете мне огромное одолжение, если покормите его.
        Продавец подмигнул Хантеру, приглашая того поучаствовать в забаве. Герцог заключил из этого, что ручной зверек не впервые приманивает к хозяину юных красавиц.
        Леди Грейс бросила настороженный взгляд на обезьянку, которая не сводила глаз с зажатого в ее пальцах ореха. Зверек прекрасно понимал, что его ждет, и буквально приплясывал от возбуждения.
        — Будьте поосторожнее, девочка, — проговорила спутница Грейс тихим голосом, чтобы не напугать зверька, который мог бы в таком случае укусить ее подопечную.
        — Иди сюда, малыш, — позвала леди Грейс, протягивая угощение. — Тебе ведь это нравится?
        Обезьянка мгновенно выхватила орех из ее пальцев. Грейс, не ожидавшая такой прыти, ахнула, а зверек, напуганный ее возгласом, перелетел через голову хозяина и приземлился на его другое плечо. Несколько окружавших их зевак захлопали в ладоши, думая, что это подготовленный номер. Леди Грейс зарделась от смущения, а ее спутница расхохоталась.
        — Кажется, эта зверюга сильнее испугалась вас, чем вы ее.
        — Кажется, да, — промолвила Грейс, сморщив носик и улыбнувшись.
        Словно желая доказать Розмари ее ошибку, обезьянка снова прыгнула, на этот раз приземлившись на хрупкое плечико леди Грейс. Девушка отступила на шаг, чтобы не упасть, но проявила при этом завидное хладнокровие. Большинство дам на ее месте уже вопили бы на весь рынок.
        — Вижу, вы ему понравились. — Хозяин обезьянки улыбнулся Грейс. Вернуть своего питомца он и не попытался.
        Казалось, зверьку и впрямь понравился новый «насест». Он принюхался к шляпке, попробовал ее на зуб. Убедившись, что эта штука несъедобна, крутнулся на месте и хлопнул в крошечные ладошки.
        — Он что... ему хочется еще орехов? — поинтересовалась леди Грейс, отвернувшись от обезьянки, чтобы та ее не поцарапала.
        Служанка повела себя в этой ситуации куда менее учтиво.
        — Не стойте вы столбом! Заберите свое грязное животное, пока моя госпожа не набралась от него блох.
        — У Тома нет блох! — прокричал в ответ хозяин обезьянки. — Ему страшно нравится играть в ванне.
        — Так вы назвали обезьянку Томом? Что за нелепое имя! — непонятно почему сказал Хантер. Его все это очень насмешило. Потом ему пришла в голову забавная мысль: — Э, выходит, Том принимает ванну вместе с вами?
        — Не всегда, — ответил мужчина, испепелив Хантера взглядом. — Часто он требует, чтобы я сделал ванну специально для него.
        Хантер и другие мужчины, стоявшие поблизости, не смогли удержаться от громкого смеха. Том же явно радовался обретению нового друга. Зверек обвил хвостом шею девушки и принялся разглядывать украшения на ее шляпке.
        — Чудесный зверек, — проговорила молодая леди очень бодрым голосом. Хантер чуть было не поверил ей, но тут заметил, что зверек стал жевать ее шляпку. — Быть может, вы его заберете, сэр? Мне не хочется его напугать.
        — Да вы не переживайте, мисс. Том прекрасно разбирается в людях, — заверил ее хозяин обезьянки.
        — Позвольте? — произнес Хантер, делая шаг вперед, чтобы выручить храбрую леди.
        Взгляд ее зеленых глаз, загадочных, как море, потеплел.
        — Будьте так добры, — тихо отозвалась она.
        Хантер хмыкнул и сунул свои аккуратно завернутые букеты ближайшему из зевак.
        — Подержите. — Он осторожно снял зверька с его прелестного «насеста». И сам зверек, и его хозяин что-то говорили, но Хантер не стал обращать на это внимания. — Ну, ну... вот, уже почти. — Он протянул возбужденного зверька владельцу. — Ваше животное в целости и сохранности.
        — Ну вот, Том. — Пожилой хозяин полез в карман за очередным орехом. — У меня еще есть для тебя.
        — Скажите спасибо, что он не укусил мою хозяйку! — Розмари так разволновалась, что своим видом напоминала огнедышащего дракона.
        — Розмари, прошу вас!
        На Хантера произвело впечатление то, что рассерженная женщина утихла сразу после едва слышно произнесенной просьбы своей госпожи. Грейс поправила шляпку и улыбнулась владельцу Тома.
        — Спасибо вам и Тому за приятное развлечение. Раньше мне никогда не приходилось гладить обезьянку, мне очень понравилось. Всего вам доброго, джентльмены. — Взглядом она дала Розмари понять, что им пора идти.
        — И вам всего доброго, мисс, — крикнул ей вдогонку хозяин. — Приходите снова навестить Тома! — Он бросил сердитый взгляд на Хантера и ласково погладил своего зверька, который сосредоточенно расправлялся с орехом.
        Хантер проследил взглядом за леди Грейс, которая вознамерилась, похоже, раствориться в толпе, даже не поблагодарив его за то, что он избавил ее от этой чертовой обезьяны. Тихонько выругавшись, он забрал свои букеты и устремился вдогонку за девушкой и ее служанкой.
        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
        — Давайте идти помедленнее, — проговорила Розмари, запыхавшись. — Для здоровья вредно вот так бежать все время.
        Грейс не стала слушать жалобы своей спутницы: голова у нее шла крутом, а сердце стучало, как молот. Она не могла поверить в произошедшее. Хантер, выходит, следил за ними? А тут еще обезьянка — ну, можно ли попасть в более унизительное положение?
        — Если хотите купить ананасы, надо торопиться. В такое время может уже ничего не остаться.
        — Торопимся, да? — произнес Хантер с непринужденной улыбкой. На сгибе левой руки он держал что-то похожее на охапку цветов. Поравнявшись с женщинами, замедлил шаг. — Надеюсь, обезьянка не слишком вас напугала.
        «Ах, как он красив, негодяй! И очень опасен», — думала Грейс, угадывая под одеждой стальные мускулы. Он настолько возвышался над ней и Розмари, что ростом должен быть чуть больше шести футов[6 - Примерно 1 м 85 см.]. Но больше всего Грейс нравились его глаза — светло-карие, а при ярком солнечном свете напоминавшие цветом тот кусок янтаря, что пылился в библиотеке Фретуэлл-холла. Цвет был поистине замечательный, а если еще учесть густые черные ресницы, то его взгляд неминуемо должен был поражать женщин в самое сердце.
        — Мне показалось разумным уйти раньше, чем зверек съест мою шляпу целиком, — сказала Грейс, стараясь показать, что она подходит к происшедшему с точки зрения здравого смысла и при этом с юмором.
        Розмари недоумевающе взглянула на госпожу, но ничего не сказала. Грейс не рассердилась на нее: собственный голос прозвучал как-то странно даже для нее самой. Ей трудно было объяснить свою реакцию на близость герцога.
        — Простите, что не сумела вас должным образом поблагодарить, — продолжала она. — Мне не хотелось быть неучтивой, но нам еще нужно успеть сегодня нанести несколько визитов.
        Легкий ветерок играл небрежно подрезанными прядями волос герцога, достававшими до подбородка. Они были черными как вороново крыло, без малейшего намека на седину. Сколько же лет Хантеру? Когда его бабушка объявила об их помолвке, ему было двенадцать. Сейчас, значит, чуть больше тридцати. Бывалый мужчина, как любит говорить Розмари.
        — Понятно. — Хантер оценивающе взглянул на Грейс и улыбнулся. Он что, заметил, как она его разглядывает? Пожалуй. Наверное, привык, что дамы всегда с восторгом смотрят в его чудесные янтарные глаза.
        Грейс перевела взгляд на его плечо. Если разглядывать сюртук, вряд ли это будет ее смущать.
        — Не следовало мне останавливаться и любоваться обезьянкой. Но я до сих пор не видела ни одной живой.
        — Живой? — От удивления брови Хантера сошлись на переносице.
        — Она говорит о чучелах, ваша светлость, — дала пояснение Розмари. — У одного нашего соседа весь дом просто забит чучелами животных, настоящий зверинец. Одни прямо как живые, другие — не очень.
        — Не очень — какие? — уточнил явно заинтересовавшийся Хантер.
        — Не такие, какими их создал Господь, — ответила Розмари, воздев очи к небу, словно ожидая, что Онвыскажет свое мнение по этому поводу.
        — У нашего соседа есть чувство юмора, — вставила Грейс, не давая Розмари распространяться дальше на эту тему. — И у него замечательный талант художника — как он работает над своими произведениями!
        — Мерзость это, а не произведения.
        — Не будем спорить. — Грейс сверкнула на экономку глазами. — Не все понимают работы Артура.
        — Артура?
        Грейс глубоко вздохнула, чтобы ответить твердым голосом, подняла голову и отметила некоторое удивление в глазах герцога.
        — Так зовут моего соседа, — пояснила она.
        Угадав, что ей интересно, отчего он вздумал следовать за ней, Хантер решил внести ясность:
        — Не в моих правилах охотиться за молодыми красавицами...
        Грейс и Розмари обменялась взглядами — слова герцога прозвучали фальшиво.
        — И мне тоже надо кое-кого навестить, — продолжал Хантер, озабоченно посмотрев на букеты. — Надо было, по крайней мере. Это — для вас.
        Он передал Грейс оба букета. «Не иначе, хотел подарить другой даме», — подумала она, рассердившись и борясь с желанием швырнуть цветы наземь и хорошенько их растоптать. Чтобы не сделать того, что не подобает благовоспитанной леди, она передала цветы Розмари.
        — У меня есть желание пригласить вас и вашу подругу немного подкрепиться после приключения с обезьянкой.
        Чего-чего, но подобного приглашения она от Хантера не ожидала.
        — Благодарю за великодушное предложение, однако мне...
        — Надо ехать в гости, — закончил фразу Хантер не без раздражения. — Это я уже слышал. И все же нам с вами есть что обсудить. Я вообще-то собирался заехать к вам попозже, чтобы обговорить предстоящую свадьбу, но это...
        — Совершенно ни к чему, — договорила она резким тоном. — Сожалею, но я должна отклонить ваше предложение. Я и так уже непозволительно опаздываю, поэтому примите мои извинения. — Грейс сделала реверанс. — Позвольте еще раз выразить вам признательность за своевременную помощь. Всего вам доброго, ваша светлость.
        — Но я еще не закончил говорить с вами, миледи!
        Возможно, Грейс не очень хорошо разбиралась в оттенках настроения Хантера, но она повидала достаточно мужчин и сразу же узнала те характерные нотки, которые появляются в голосе, когда они вот-вот выйдут из себя.
        — А вы не понимаете, ваша светлость, что я закончила разговор с вами? — Она коротко кивнула. — Еще раз желаю вам всего доброго.
        Молодая леди подхватила Розмари под руку так быстро, что та не успела и слова сказать, и они торопливо пошли дальше по дорожке. За ними поспешил нагруженный покупками носильщик.
        — Ну, это было крайне неучтиво с вашей стороны, — недовольно пропыхтела Розмари. — Джентльмен любезно приглашал нас перекусить.
        — Этот джентльмен, — с ударением произнесла Грейс, — не кто иной, как герцог Хантсли!
        Розмари резко остановилась и с шутливым изумлением уставилась на свою госпожу.
        — Спасибо, что вовремя напомнили. А то я уж было приглядела его для себя.
        — Можете забирать, — едко отозвалась Грейс. — Поистине, его светлость не удержится от того, чтобы пофлиртовать с любой женщиной в Лондоне, и помолвка ему в этом не помеха.
        Хантер не стал преследовать леди Грейс, которой вроде бы так не терпелось избавиться от его присутствия. Если он ее догонит, то придется бороться с искушением отшлепать ее, чтобы хоть как-то сорвать овладевшую им злость.
        Или поцеловать ее.
        Хантер потряс головой, прогоняя назойливую мысль. Нет уж, горделивую девчонку надо держать в узде. А если поцеловать леди Грейс, потом хлопот не оберешься. Правда, играть с огнем он любил.
        Опасность часто манила его. Это свойство натуры, среди прочих, объединяло его с друзьями. С некоторой неохотой он повернулся спиной к удаляющейся девушке и пошел отыскивать свою коляску. Хотя поначалу его обеспокоило то, что у леди Грейс мало слуг, те двое, что с нею, решил он с удовлетворением, вполне сумеют доставить ее домой в целости и сохранности.
        Еще через час он стоял на пороге жилища четы Сэйнтхилл. За много лет они с Сэйнтом сделались очень близкими друзьями, что было неудивительно, если учесть, как много между ними общего. Оба очень рано осиротели. После смерти бабушки Хантер стал избегать общества своих дальних родственников. Старая герцогиня терпела присутствие этих жадных лизоблюдов, но Хантер их не выносил. Сэйнта же бросила мать после внезапной смерти отца. Она снова вышла замуж, родила еще детей, но Сэйнту не нашлось места в той семье, которую она создала с новым мужем.
        Правда, об этом Сэйнт нимало не горевал.
        Одиночество вполне устраивало его, пока он не встретил свою будущую жену. Хантера одиночество тоже не угнетало, и они с Сэйнтом немало вечеров провели вдвоем, пока другие «порочные лорды» отказывались от своей свободы ради семейного гнездышка.
        «Хочешь ты того или нет, дружище, настал и твой черед».
        Хантер не желал присушиваться к этому ехидному голосу, звучавшему у него в ушах.
        — Хантер! — воскликнула Кэтрин с неподдельной радостью. — Какая приятная неожиданность! А я как раз послала одного из слуг за Сэйнтом. Ну, как поживаете?
        — Хорошо, спасибо. — Он купил для нее букет из роз, живокости, анемонов и тюльпанов в компенсацию за то, что вторгается в их уединение, но тот букет он отдал леди Грейс. — Я специально поехал на рынок и купил вам цветы, да вот потерял по дороге.
        — Какой вы рассеянный! — поддразнила его Кэтрин. — Все же надеюсь, вы не сомневаетесь, что в этом доме вам рады всегда, приходите вы с цветами или без них. Мы с Сэйнтом считаем вас членом нашей семьи.
        Она легонько коснулась его руки, и тут же ее отвлек слуга, сообщивший, что Сэйнт через минуту к ним присоединится.
        Теплые слова Кэтрин согрели душу Хантера. С минуту он вглядывался в жену друга, пока та отдавала слуге распоряжения. Новая маркиза Сэйнтхилл была очаровательна, ее мелко завитые волосы напоминали золотую корону, платье являло собой последний крик моды, а украшавший левую руку перстень с огромным изумрудом и двенадцатью ограненными в форме розы бриллиантами служил залогом любви и верности Сэйнта.
        В свете ее знали как внебрачную дочь лорда Гриншилда, которая сумела покорить необузданного маркиза Сэйнтхилла. Большинство людей не поверили бы Сэйнтхиллу, даже если бы он был настолько жесток, что открыл бы правду: некогда маркиза увеселяла мужчин Лондона под псевдонимом мадам Венна. Сам Хантер не находил в спокойной, уверенной в себе Кэтрин ничего от былой содержательницы притона, неизменно скрывавшей лицо под маской. Она не только отказалась от этой маски и экзотического акцента, но и больше не таила обиду на родителей, которые бросили ее совсем юной, и не жаждала отомстить тем, кто обижал ее тогда, когда она была совсем беззащитной.
        Сэйнт так же круто перевернул ее жизнь, как и она перевернула его жизнь. Хантер скучал по тем долгим безумным ночам, которые весело проводил в притоне вместе со своим другом, но он совершенно точно знал, как Сэйнт и Кэтрин счастливы вместе.
        — Так приятно видеть вас! — сказала она, возвращаясь к гостю. К его удивлению, как, впрочем, и ее, она поцеловала Хантера в щеку. В бытность свою содержательницей борделя Кэтрин мало кому позволяла до себя дотрагиваться, и как раз это препятствие заставляло покровителей «Золотой жемчужины» всячески домогаться ее.
        Хотя другу он в этом ни за что не признался бы, Хантер с радостью забрался бы в постель мадам В., если бы она не устояла перед его настойчивыми авансами. Фросту посчастливилось воспользоваться ее благосклонностью, когда Сэйнт отчаялся пробудить в ней ответную любовь. Прошлым летом был короткий период, когда Хантер опасался, как бы Сэйнт не задушил Фроста за это приключение, случившееся много лет назад и вызванное не любовью, а лишь желанием скрасить одиночество. Впрочем, если Фрост не дурак, он не станет в присутствии Сэйнта даже заикаться о той недолгой интрижке.
        — Как славно, что у нас есть такой милый друг! — Кэтрин улыбнулась гостю.
        — Очень мило! — протянул Сэйнт, остановившись в дверях. — Я вижу, мой лучший друг увивается за моей женой прямо у меня в гостиной.
        Кэтрин ответила мужу безмятежным взглядом и снова улыбнулась.
        — Право, любовь моя, быть соблазненной в собственной гостиной — это как-то уж слишком благовоспитанно. — Она подмигнула Хантеру и отошла к Сэйнту, который инстинктивно по-хозяйски заключил ее в объятия. — Ты же должен понимать, как мне хочется приключений именно теперь, когда ты превратил меня в степенную замужнюю даму.
        Если бы Сэйнт ревновал по-настоящему, Хантер объяснился бы с ним и принес свои извинения. Этого, однако, не потребовалось. Сэйнт не сомневался, что может положиться на честь друга, пусть тот и любезничает с его женой.
        Сэйнт взял в ладони лицо Кэтрин и нежно поцеловал ее, вложив в этот поцелуй столько страсти, что Хантер стал подумывать, не пойти ли ему в сад прогуляться.
        — Никто не посмеет упрекнуть тебя в том, что ты стала степенной дамой, — заверил Сэйнт жену, не отрывая от нее глаз. — А попозже я докажу тебе, что быть соблазненной в собственной гостиной — это может быть очень даже увлекательно.
        — Обещаешь? — Она игриво потянула его за галстук.
        — Можешь на меня рассчитывать, — заверил ее супруг. — Когда я доведу дело до конца, ты больше не сможешь войти в эту комнату, не покрывшись румянцем.
        — Совершенно очевидно, что вы не настроены принимать гостей. — Хантер взял со стола свою шляпу и подошел к супругам проститься. — Я заеду в другой раз.
        — Не будь такой задницей, — сказал ему Сэйнт, не выпуская Кэтрин из объятий. — Садись и рассказывай, что тебя привело.
        — Ну, все очень просто, — ответил Хантер. — Моя невеста приехала в Лондон и хочет выйти замуж за другого. Мне требуется совет: как лучше добиться расположения этой леди. Не то придется всадить пулю в первого же, кто попросит ее руки.
        ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
        — Как приятно, что я сумел тебя рассмешить! — сердито проворчал Хантер.
        Сэйнт хохотал уже добрых пять минут и все не мог остановиться. Единственное, что мешало Хантеру поколотить мерзкого весельчака, — это присутствие Кэтрин. За много лет она насмотрелась всяких безобразных сцен, поэтому тузить одного из лучших друзей в его же гостиной было бы непростительно.
        — Прости меня, дружище, — с трудом выговорил, все еще задыхаясь от смеха, Сэйнт. — Так сколько раз ты сумел проворонить свою даму?
        — Я ее не проворонил, — возразил Хантер. — Она ушла вместе со своими слугами, а я не побежал за ней следом. У леди Грейс имеется прискорбная привычка все время куда-то исчезать.
        — И давно вы помолвлены с этой молодой леди? — спросила Кэтрин.
        Хантер затравленно посмотрел на нее.
        — С тех пор, как мне исполнилось двенадцать.
        Серые глаза Кэтрин округлились от удивления, когда она про себя подсчитала прошедшие с тех пор годы.
        — Для помолвки девятнадцать лет — это очень долго. За все то время, что вы оказывали покровительство «Золотой жемчужине», вы и словом не обмолвились об этом брачном контракте. — Этот мягкий укор Хантер воспринял очень болезненно, хотя и вполне заслужил его.
        — Не хочу вас обидеть, уважаемая госпожа, но ведь отношения у нас были чисто деловыми. Вы предоставляли мне девочек для развлечений, а я щедро с вами расплачивался, — напомнил он.
        Сэйнт тихонько выругался и зарычал — ясное дело, его злило напоминание о том, что жена некогда продавала богатым господам греховные удовольствия. Кэтрин положила руку на предплечье мужа. Этот жест нежности помешал супругу порвать Хантера на части, и Хантер был ей за это признателен. У него не было ни малейшего желания затевать драку с близким другом.
        — Вы, разумеется, правы, — согласилась маркиза.
        Ее улыбка поблекла и стала не такой радушной, как прежде. Хантер же сразу пожалел о сказанном. Он пришел просить у них помощи, а не огорчать воспоминаниями о прошлом.
        — Даже будь мы друзьями, вы бы, скорее всего, ничего не услышали о леди Грейс Киэрли, — примирительно сказал Хантер и вздохнул. — Я вообще редко о ней говорил даже с самыми задушевными друзьями. Сэйнт подтвердит, что это чистая правда.
        — Так и есть, — сказал Сэйнт, еще не вполне остыв. — И все-таки он должен перед тобой извиниться.
        — Мне этого не требуется, — покачала головой Кэтрин, прежде чем Хантер успел открыть рот. — И ты, пожалуйста, не настаивай, — добавила она, чувствуя, что муж намерен настаивать на своем независимо от ее желания. — Он всегда был добрым другом для нас обоих и наших тайн не выдаст, в этом я не сомневаюсь.
        — Вы меня пристыдили, миледи. — Хантер предпочел бы получить от нее пощечину за свое бессердечное замечание.
        — Вот как! — отозвалась она. — Вы же были там в ту ночь, когда мой муж повздорил с Малкастером и Ройлсом. Вы, Хантер, достойно наказали их за то, что они обидели одну из моих девочек, и даже сумели им втолковать, что если они станут об этом распространяться, то их жалкая жизнь может резко оборваться. Я многим вам обязана.
        — Это за что же? — Хантер нахмурился.
        — Вы с Фростом уберегли Сэйнта от больших неприятностей, — ответила Кэтрин, бросив короткий взгляд на мужа, — ведь он чуть не совершил глупость — хотел вызвать Малкастера на дуэль. Этот джентльмен по сей день держится от него подальше, не желая сердить никого из числа «порочных лордов».
        — Ройлс так и не рассказал ему всю правду о тебе, — сказал Сэйнт глуховатым от еще бурлящего в нем гнева голосом.
        — В этом я ничуть не сомневаюсь. — Ее серые глаза посветлели от сдерживаемого смеха. — В противном случае оба они, как мне думается, пали бы жертвами печальных обстоятельств.
        — Если Малкастер когда-нибудь догадается, что знавал тебя под именем мадам Венна, мне придется не просто сломать ему челюсть, — совершенно серьезно заявил Сэйнт.
        — А я смогу показать тебе парочку мест и даже больше, где можно надежно спрятать труп. — И Сэйнт, и Хантер воззрились на нее в мрачном недоумении, и Кэтрин объяснила: — А что вас так удивляет? Содержать бордель — дело небезопасное. Это было одной из причин, по которым я закрыла «Золотую жемчужину». — Пора было менять тему разговора. — Расскажите же мне подробнее о вашей леди Грейс.
        — Герцог шел за нами по пятам.
        Грейс и Розмари так и не поехали к себе. Рядом был парк, и экономка настояла на том, чтобы узнать все подробности подальше от чужих ушей.
        — Я в этом не уверена, — возразила Грейс. — Он ведь уже успел к тому времени купить цветы. Мне доподлинно известно, что его светлость хорошо знаком со всеми цветочницами в городе.
        В тот день, когда они впервые случайно встретились, герцог оказался в этих краях потому, что собирался купить цветы для кого-то. Сегодня он сам сказал, что идет в гости — и ему, конечно же, каждый раз требовался небольшой залог любви. Никто не смог бы убедить Грейс, что цветы, которые он ей вручил, с самого начала предназначались для нее.
        — Милая моя, — ласково произнесла Розмари, увидев на лице госпожи все признаки сильного огорчения, — вы были такой крошкой, когда появился на свет этот брачный контракт. Герцог тоже был совсем еще мальчишкой. А бабушка у него была женщиной властной. Ее побаивались и взрослые мужчины, так что подчинить своей воле двенадцатилетнего паренька ей было нетрудно.
        — К чему вы ведете, Розмари?
        — Вы же знаете, что моим мнением тогда никто не поинтересовался, — заговорила Розмари после некоторого колебания, не желая причинять госпоже лишнюю боль. — А я могла бы кое-что сказать вашему деду, если бы он согласился меня выслушать. Теперь-то ясно, что старая герцогиня должна была бы подождать, пока вы подрастете, и только потом связывать вас брачными узами со своим внуком. Наверное, герцог куда с большим желанием смотрел бы на брак с вами, ежели бы хоть одним глазком увидел, какой красавицей вы стали.
        Грейс вспомнила миниатюру, которую несколько лет назад подарил ей мистер Портер на день рождения. На том портрете его светлость был моложе, чем она сейчас, но было ясно, что этот юноша вот-вот превратится в великолепного мужчину. Она помнила каждую черточку его красивого лица, помнила цвет глаз и волос, соблазнительный изгиб его губ. И сколько же лет она мечтала о том, чтобы он ее поцеловал?
        «А когда мы с Хантером наконец встретились, ни один не узнал другого».
        В детстве ей грезилось, что они — половинки одного целого. Пусть и разделенные в течение долгих лет, их сердца потянутся друг к другу. Поэты-романтики написали горы чуши на эту тему. Грейс решила, что, когда вернется во Фретуэлл-холл, сожжет все эти книги, из-за которых свалилась с небес на землю и больно ушиблась.
        Боже праведный, а ведь это очень больно — больнее, чем она могла предположить!
        — Помните ту миниатюру, которую преподнес мне мистер Портер? — спросила Грейс, изо всех сил притворяясь спокойной. — Он сказал, что герцогу очень хотелось подарить мне свой портрет.
        Мистер Портер тогда покривил душой из благих побуждений. Ему хотелось доставить радость бедной девочке, которая утратила всех близких, а потом стала сомневаться и в том, что герцог испытывает к ней нежные чувства.
        Хотя Грейс ни за что не хотела этого признать, природа за прошедшее время еще больше украсила того человека, вокруг которого вращались все ее мечты о семье и семейном счастье.
        — По правде говоря, я ее уж и позабыла, — ответила Розмари на вопрос о миниатюре. — Мне казалось, вы забросили эту безделицу в пустой ящик комода и давным-давно на нее не глядели.
        Грейс поморщилась: она сама попалась в ловушку детского обмана. Не объяснять же теперь Розмари, что она достала миниатюру из ящика через час-другой после того, как бросила ее туда! Портрет герцога и теперь принадлежал к числу самых дорогих для нее сокровищ. Она даже в Лондон взяла его с собой, хотя и была уверена, что едет добиваться полного освобождения от навязанного брачного договора.
        — Ну, забросила. — Она дернула плечиком. — И тем не менее я всю жизнь терпеливо ждала, когда этот мужчина попросит моей руки. Так удивительно ли, что я время от времени доставала эту безделицу и любовалась лицом того джентльмена, которого выбрали мне в супруги?
        — О чем вы? — Розмари придвинулась ближе. — Мне казалось, мы приехали в Лондон для того, чтобы вам не пришлось выходить замуж за этого негодяя.
        — Так и есть! — воскликнула Грейс, встревоженная тем, что после встречи с герцогом ее раздирают на части противоречивые чувства. — Я именно это и делаю. Но герцог повел себя неожиданно — я-то рассчитывала, что мой отказ его обрадует.
        — Разве я должна напоминать вам, что в Ковент-Гардене его светлость, скорее всего, охотился за красотками? — Экономка беззвучно выругалась. — Разве вам нужны еще доказательства того, что Хантсли — закоренелый развратник? Нетрудно догадаться, что у него немало любовниц, за юбки которых держатся не меньше дюжины бастардов!
        При мысли об этом сердце Грейс сжалось. Она была так глупа, что воображала, будто герцог станет хранить верность женщине, на которой и не собирался жениться.
        — И что же, по-вашему, мне следует делать? — требовательно спросила она, стараясь гневом погасить слезы. — Леди Нетерли согласилась помочь мне подыскать мужа. Герцогу Хантсли, как стало ясно, доверять нельзя. А я не могу позволить себе допустить ошибку — ведь дядюшка интригует, стараясь завладеть моим наследством.
        — Ну вот, узнаю мою девочку, — проговорила Розмари, прижимая Грейс к своей груди. — Мы уже пришли в себя после всех треволнений, так что я предлагаю вернуться в дом и поесть немного. Вот когда вы почувствуете себя бодрее, мы и обсудим, что надо делать дальше.
        — Верно, — согласилась Грейс со старой служанкой, которая повела ее к карете. — Вы так заботитесь обо мне, Розмари! Даже не знаю, что бы я без вас делала.
        — Если на то будет Божья воля, и не потребуется узнать, — сказала та.
        Ближе этой женщины, заменившей Грейс мать, у нее никого не было.
        — Честно говоря, я мало что знаю о леди Грейс, — признался Хантер, глядя в глаза маркизе Сэйнтхилл. — И это только моя вина. Портер регулярно посылал мне отчеты, да только я редко их читал.
        Ему вполне достаточно было того, что девочка сыта, одета и получает должное образование.
        — Но ведь вы девятнадцать лет получали эти непрочитанные отчеты!
        По всему выходило, что остается только нанять кого-нибудь, кто хорошенько поколотил бы его — за то, что он полностью пренебрегал девушкой, у которой никого, кроме него, не было.
        — Это так, — отозвался Хантер, потемнев лицом, несмотря на то что в тоне маркизы не было упрека. — Поймите, Кэтрин, нас обручили совсем детьми. С тех пор прошло уже много-много лет.
        — Будет тебе издеваться над Хантером, любовь моя! — сказал Сэйнт, устраиваясь на диване рядом с женой. Казалось, он не в силах находиться от нее на расстоянии. — Разве ты сама не видишь, что он раскаивается в своем небрежении?
        Это было не совсем так, но не возражать же Сэйнту! Тогда Хантер предстал бы в очень невыгодном свете.
        — Я несу за нее ответственность.
        — А задумывались ли вы над тем, — Кэтрин сжала руки, — что леди Грейс может пожелать найти себе другого мужчину, который больше подходит ее нежной натуре?
        — В роли свахи решила выступить леди Нетерли. И все же леди Грейс придется пережить разочарование, — сказал Хантер, чуть ли не с удовольствием предвкушая грядущую баталию. — Договор заключен, надо его выполнять.
        — Ну, для тебя это связано не столько с молодой леди, сколько с твоим кузеном, — не к месту заметил Сэйнт.
        «Да, я не допущу, чтобы этот мерзавец оказался в выигрыше!»
        — Какая разница? — сказал он, поморщившись. — Леди Грейс станет моей герцогиней.
        «Однако она считает, что я ее подвел».
        Хантер не привык проигрывать, как и обманывать чьи-то ожидания, поэтому сердился на леди Грейс еще сильнее. А Кэтрин, сама того не желая, усугубила состояние Хантера, поселив в его душе чувство, которое он не хотел туда впускать.
        Жалость.
        — Вас волнует ее участь! — проговорила Кэтрин с удивлением, которое снова будто плетью стегануло Хантера.
        — А что же Портер? — спросил Сэйнт, прежде чем Хантер успел ответить. — Наверное, она обратится к нему в надежде, что он поможет найти способ расторгнуть брачный контракт?
        — Такое возможно. — Хантер подергал душивший его галстук. — Сегодня я заезжал к нему, оставил секретарю записку. Он должен дать мне знать сразу же, как только ему станет что-нибудь известно о леди Грейс.
        Дверь гостиной приотворилась, вошел дворецкий Сэйнтхиллов.
        — Прошу простить меня за вторжение, милорд. Прибыла маркиза Нетерли, настаивает на том, чтобы увидеться с вами незамедлительно.
        — На церемонии нет времени, добрый человек, — донесся из прихожей голос леди Нетерли. — Сэйнтхилл ни за что меня не прогонит, поскольку я приехала обсудить дело, касающееся «порочных лордов».
        Сэйнт и Хантер обменялись взглядами. Хантер лишь пожал плечами, не представляя себе, какими вестями так не терпится поделиться с Сэйнтом матушке Вейна. Ее неожиданный визит был даже к лучшему — он ведь все равно собирался попозже заехать к старой леди.
        — Просите, — велел Сэйнт дворецкому. Все трое встали, ожидая появления достопочтенной леди.
        — Давно пора! — проворчала леди Нетерли, переступая порог гостиной и тяжело опираясь на свою палку. — Я уже слишком стара ждать... Сэйнт, милый мой мальчик! Как я рада тебя видеть! — Сэйнт наклонился, чтобы она могла поцеловать его. — И Кэтрин... этот цвет вам очень идет. Он оттеняет ваши глаза.
        — Благодарю вас, леди Нетерли, — просто сказала Кэтрин. — Присаживайтесь, будьте любезны. Мы как раз собирались распорядиться, чтобы подавали чай.
        Хантер не мог не восхититься ею: можно было подумать, что маркиза провела всю жизнь в сельской глуши. Из всех ролей, которые умела играть Кэтрин, эта удавалась ей, пожалуй, лучше всего. Ею все восхищались, но самое главное — они с Сэйнтом были счастливы.
        — Воистину, это перст Божий! — с громадным облегчением воскликнула леди Нетерли, заметив Хантера. — Я ведь сначала заехала к тебе, но никто не мог сказать, когда ты вернешься.
        — Вы искали меня? — спросил Хантер, взяв старую маркизу под руку и подводя ее к креслу.
        — Право, так и было, милый мальчик, — ответила она, указывая Хантеру место подле себя. — Это уже четвертый дом, куда я заехала. Не застав тебя дома, я поехала в «Нокс»...
        — Вы ездили в клуб? — спросил, проходя мимо них, Сэйнт и покачал головой. Дамы в «Нокс» не допускались. Должно быть, Берус, управляющий, немало огорчился, увидев на пороге старую маркизу.
        — Да, — кивнула она. — Еще я заезжала к сыну и к Дэру. Ни у того ни у другого визитеров сегодня не было. Я решила заехать еще к тебе с Кэтрин, а потом возвращаться домой.
        — Что же произошло такого важного, что вы обшарили в поисках меня весь Лондон? — спросил встревоженный Хантер.
        Леди Нетерли достала из рукава кружевной платочек и промокнула лицо.
        — Речь идет о леди Грейс.
        — Да что случилось? — воскликнул Хантер, вскакивая на ноги.
        — Сядьте, Хантер, — велела Кэтрин тоном, не допускающим возражений. — Скажите, леди Нетерли, это правда, что леди Грейс просила вас подыскать ей мужа?
        — Абсолютная правда. Она девушка очень красивая, да и манеры у нее безупречные. Нисколько не сомневаюсь, что сумею найти ей достойного супруга уже в этом сезоне.
        Хантер сделал глубокий вдох, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. Если он задушит старуху, все сочтут его мерзавцем. Он попробовал зайти с другой стороны:
        — Как я понимаю, вы привезли какое-то сообщение от леди Грейс?
        — Сообщение? — Глаза старой маркизы были словно подернуты туманом. — Ах нет, не от леди Грейс. Я спешила сообщить тебе и твоим друзьям, Хантер, что надвигаются неприятности.
        — Вы, миледи, — не первая, кто говорит мне такие вещи. — Хантер прикрыл глаза рукой.
        — И не последняя. Я хотела предупредить, что в Лондон прикатил твой кузен, — сообщила леди Нетерли, не отводя взгляда от Хантера. — Слухи долетели и до него. Ему известно, что твоя леди не рада предстоящему браку и надеется расторгнуть договор.
        — Что же кузен?
        Впрочем, Хантер и без того уже все понял.
        — Он готов поддержать ее в этом деле. — Леди Нетерли вздохнула.
        — Черта с два у него это получится! — выкрикнул Хантер.
        ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
        — Леди Грейс!
        Она безжалостно подавила то сладкое волнение, которое охватило ее при звуках голоса герцога Хантсли. Подняв глаза, увидела, что герцог ускорил шаг и вот-вот поравняется с ней и ее спутницами. Боится, что она может убежать? Ей три дня удавалось избегать встреч с этим джентльменом, но какое это имело значение теперь?
        Как он узнал, где ее можно найти? Появись он на крыльце ее дома, из Розмари он ничего не сумел бы вытянуть, даже пустив в ход все свое дьявольское обаяние. Тут Грейс обратила внимание на то, что обе ее спутницы никак не отреагировали на его появление. Они, по всей видимости, были увлечены разглядыванием шляпок, выставленных в витрине модного магазина.
        Боже правый, неужто вся эта прогулка только для того и затеяна, чтобы усыпить ее бдительность и свести с герцогом? Неужели новые подруги — Реган и ее кузина мисс Брэмуэлл — решили выступить в роли купидонов?
        — Что вы наделали! — проговорила Грейс на ухо Реган, которая стояла к ней ближе.
        — Хотите вы или нет, но этот человек — ваш жених, — сказала Реган, приветливо помахав рукой приближающемуся джентльмену.
        — Это ненадолго, — парировала Грейс. — Леди Нетерли подыщет ему подходящую замену.
        — Мне понятно, отчего вы так сердитесь, — быстро проговорила Реган, и звучавшее в ее голосе сочувствие удержало Грейс от того, чтобы развернуться и уйти. — Мужчины могут иногда быть такими зад... могут заслуживать порицания.
        Мисс Брэмуэлл хихикнула, услышав высказывание, не подобающее благовоспитанной леди.
        — В отношении вас Хантер поступал просто недопустимо. Обычно он не делает таких грубых ошибок.
        — Вам виднее, — сказала Грейс, из учтивости не желая противоречить собеседнице.
        Герцог был уже близко, поэтому Реган некогда было оценивать, насколько искренна Грейс.
        — Как бы то ни было, все уже в прошлом. Предоставьте ему возможность узнать вас поближе, Грейс. Может быть, Хантер сумеет удивить вас.
        Пусть этот джентльмен и был неправ, но он излучал непоколебимую уверенность. Любезная улыбка не сходила с его губ, когда он немного замедлил шаг, а затем остановился перед троицей.
        — День добрый, леди. — Он поклонился, дамы присели в реверансе.
        — Хантер! Какая приятная неожиданность! — воскликнула мисс Брэмуэлл, получив за это сердитый взгляд Реган.
        — Просто поразительно! — подхватила Грейс, глядя на герцога во все глаза. Когда он оказывался рядом с ней, ее сердце неизменно начинало биться чаще. Интересно, сумеет ли она когда-нибудь быть спокойной рядом с ним? Потом Грейс сообразила, что это вообще не будет важно, если герцог не сумеет выполнить условия брачного договора. — Похоже, само Провидение привело нас всех сюда.
        «Не столько Провидение, сколько Реган».
        Молодая маркиза была особой весьма романтичной. Мужа она горячо любила, а потому вполне искренне считала, что и все остальные должны вступать в брак только по любви. Она совсем не поверила Грейс, когда та сказала ей, что привязываться к герцогу — значит наверняка разбить себе сердце. Герцога Реган любила, как брата. Недостатки его она хорошо видела, однако не могла согласиться с тем, что он жесток от природы. Маркиза, быть может, и верно оценивала характер герцога, но заблуждалась относительно его способности любить. Грейс всегда обожала романтические чувства в романах и стихах, только ей невозможно было поверить в то, что герцог Хантсли когда-нибудь сможет полюбить ее всем сердцем.
        — Что заставило вас, милые леди, покинуть нынче свои гостиные? — осведомился герцог, и глаза его весело блеснули.
        Реган бросила на Грейс виноватый взгляд, а мисс Брэмуэлл при этом вопросе мило зарделась, что само по себе о многом говорило. Сколько благородных девиц в Лондоне тайком вздыхало, мечтая обратить на себя внимание герцога Хантсли!
        — Поскольку я впервые оказалась в Лондоне, леди Пэшли решила, что надо познакомить меня со столичными магазинами, — объяснила Грейс, видя, что ее спутницы замешкались с ответом. — Платья, сшитые по последней моде, не очень-то подходят для сельской глуши, поэтому их редко увидишь в наших краях.
        Это было, конечно же, напоминанием Хантеру о том, что он оставил ее прозябать в деревне. Глаза у него сузились, но извиняться он не стал. Если он полагал найти в Грейс существо робкое, то его постигнет горькое разочарование. Еще ребенком она царила во Фретуэлл-холле. Не зря все нанятые мистером Портером учителя и воспитательницы в один голос твердили, что главное достоинство каждой молодой леди — умение повиноваться старшим. Этот урок она так и не затвердила.
        — Что ж, раз так, вам очень повезло, — бодро произнес герцог, не ведая о мыслях Грейс. — И Реган, и мисс Брэмуэлл отличаются утонченным вкусом и прекрасно осведомлены в вопросах лондонской моды. Впрочем, Реган, я полагаю, ваш супруг был бы доволен, если бы теперь, став замужней дамой, вы несколько уменьшили свое декольте.
        Реган весело рассмеялась, невольно напомнив Грейс о том, что удостоена дружбы герцога, которой сама Грейс была лишена.
        — Дэр — умный человек, он никогда не учил меня одеваться. С вашей стороны будет мудро последовать его примеру, если вы собираетесь жениться.
        — Реган! — Грейс почувствовала, как ее щеки зарделись при этом откровенном намеке подруги.
        — Простите меня, — сказала ей Реган и по-дружески взяла под руку. — Однако же я вам говорила, что у мужчин бывают свои недостатки, а наш долг — наставлять их на путь истинный.
        — Как же вы тогда объясните поведение своего брата? — удивленно поднял брови Хантер.
        — Никак, — небрежно отмахнулась от вопроса Реган. — Пусть другая женщина решает эту непосильную задачу.
        Мисс Брэмуэлл кашлянула, привлекая внимание к себе.
        — Раз уж мы сюда пришли, я бы охотно примерила вон ту шляпку с розовыми атласными лентами. Она пойдет к платью, которое я недавно купила.
        — Поддерживаю, — отозвалась Грейс, хватаясь за возможность отделаться от герцога. — К тому же мы и так слишком задержали его светлость. Не сомневаюсь, что вы спешите по делам.
        — Отнюдь, — возразил герцог Хантсли. По его лицу было видно, что он легко разгадал маневр Грейс, пытавшейся от него ускользнуть. — В середине дня у меня не бывает много дел, а сопровождать сразу трех прекрасных дам — нечастое удовольствие. Прошу, — добавил он, распахивая дверь перед дамами.
        Похоже, мисс Брэмуэлл была не меньше Грейс смущена перспективой того, что Хантсли будет их сопровождать в походе по магазинам.
        — Чудесно! — воскликнула Реган, проходя в дверь первой. — Жаль только, что нельзя было пригласить всех «порочных лордов», — шутливо бросила она через плечо.
        — Великолепно! — сдалась Грейс перед лицом того неопровержимого факта, что она наконец-то завладела вниманием герцога Хантсли.
        ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
        Хантер был в полном восторге.
        Он не рассчитывал, что Грейс согласится с его предложением. Возможно, он поступил не совсем красиво, навязав ей свою компанию, когда она совершала прогулку с Реган и мисс Брэмуэлл. Подруг она заводила себе сама, без его помощи. Герцога радовало то, что жены друзей так тепло приняли в свой тесный кружок его будущую супругу, но как знать, чью сторону они примут, если она станет настаивать на расторжении брачного договора. Правда, если уж говорить начистоту, у леди Грейс имелись веские основания быть недовольной герцогом.
        Он до конца не сознавал, как сильно запутался, пока она не застала его в весьма двусмысленной ситуации с леди Клифтон. Черт бы побрал Порцию! Да еще она выбрала такое неподходящее место и время! Намерения этой дамы он без труда угадывал, хотя и сделал все возможное, чтобы не дать ей высказаться. Дама несчастлива в браке, а Хантер был некогда в нее влюблен. Так что вывод напрашивался сам собой: она хочет снова завести с ним роман. Он не сомневался в том, что до Порции дошли пересуды о нем, а он выбирал себе возлюбленных самых разнообразных и по цвету волос, и по росту, и по страстности. И все же одно их всех роднило: герцог стремился достичь недостижимого. Гулящих девиц и вдов манили только его деньги, а редкие замужние любовницы хотели главным образом отомстить своим мужьям, взяв в любовники более молодого и сильного мужчину.
        Брак Порции не был основан на чувствах, но все же Хантер считал, что у нее безупречная репутация. Много лет назад она и не помышляла о том, чтобы стать его любовницей.
        Что же изменилось?
        Хантер искоса бросил взгляд на леди Грейс. Она скрылась за занавесом, чтобы портниха сняла с нее мерку. Интересно, станет ли его герцогиня вести себя, как Порция, когда пройдут годы, а титул и состояние станут восприниматься не как привилегия, а как бремя?
        Нет. Хотя с ним она говорила резко, ему было ясно, что она девушка добросердечная. Она была бесконечно терпелива с леди Нетерли и очень любезна с его подругами, а со слугами обращалась, будто с родными. Замуж за него она пойдет не из тщеславия и не из жадности — скорее, из-за того, что еще в детские годы их связали словом.
        И герцог клялся всем святым для него, что слово, данное не ею, она сдержит!
        Реган шепнула что-то на ушко мисс Брэмуэлл, и та рассмеялась. Потом Реган заметила, что Хантер смотрит на них, и дерзко ему улыбнулась. Кокетка! С этой женщиной Дэру забот хватало. Да, надо не забыть преподнести ей какую-нибудь безделушку подороже — за то, что прислала записку, которой известила его о предстоящей прогулке с леди Грейс.
        «У нас есть несколько дел», — писала Реган. У этих трех дам был насыщенный денек. Они прошествовали по нескольким оживленным улицам, то и дело заглядывая в модные лавки, к торговцу мануфактурой, в книжный магазин, в магазин трикотажа, к парфюмеру, к меховщику. Невозможно было постичь, откуда у этих дам берется столько сил, чтобы в каждой лавке перебрать весь ассортимент.
        Хантеру все это давно наскучило. Он уже часа два назад запросил бы пощады, но надо было кое-что доказать леди Грейс.
        Она принадлежит ему.
        Он стоял, лениво прислонившись к маленькой колонне торгового зала. Потом оттолкнулся от нее, выпрямился и пошел прямо к портьере, за которой находилась леди Грейс. Реган заметила этот маневр и бросилась ему наперерез.
        — Что это ты надумал? — сердито спросила она, скрестив руки на груди. — Тебе туда нельзя.
        Можно было просто отодвинуть ее в сторону. Она ведь была не только женой Дэра, но и той юной девицей, к воспитанию которой он приложил руку. Поэтому она и выросла такой самоуверенной проказливой девчонкой, нисколько не уважавшей взрослых.
        — Это ведь ты меня пригласила, — напомнил он. — Чего же ты ожидала? — И Хантер обошел ее.
        — Уж не того, что ты станешь себя вести, как последняя зад...
        Хантер обернулся и увидел, что мисс Брэмуэлл зажала кузине рот и помешала ей произнести ругательство полностью. Похоже, она тоже заслужила маленький подарок. Мало кому удавалось безнаказанно закрыть Реган рот.
        С усмешкой на губах он сделал оставшуюся пару шагов и проскользнул внутрь.
        Леди Грейс была там одна. Она резко обернулась и тихонько вскрикнула.
        — Что вы делаете? Вам нельзя здесь находиться!
        Хантер не обратил внимания на возмущение дамы — он целиком был поглощен созерцанием ее в полуодетом виде. Чтобы снять мерку, портниха освободила ее от верхнего платья, и на леди Грейс остались лишь корсет, рубашка и нижняя юбка. Герцог оказался прав: у Грейс были великолепные формы. Он любовался тонкими руками и длинными стройными ногами, шелковистой на вид бледной кожей, не знавшей загара. В данный момент своими красивыми руками она прикрывала нежные округлости грудей.
        — Выйдите вон!
        Хантер вздохнул, в душе посмеиваясь над ее женственным гневом. Он мог бы сказать, что видел множество женщин, на которых одежд было еще меньше, но не был уверен, что это успокоит Грейс.
        — Прошу прощения, леди Грейс, но в данном случае я не расположен поступать по-джентльменски.
        — Почему же, черт вас побери?
        — Если я сейчас уйду, у вас будет лишний повод избегать встреч со мной. А так мы можем побеседовать и ближе познакомиться.
        В углу примерочной стоял простенький стул. Хантер подхватил его и подтащил ближе. Удовлетворившись найденной позицией, сел. Стул жалобно заскрипел, но вес герцога выдержал.
        Леди Грейс обежала помещение сердитым взглядом, увидела свое сброшенное платье, подхватила его и прижала к груди.
        — А если я позову на помощь?
        — Не советую, — предостерег ее Хантер, наблюдая, как она старается закрыться платьем от его жадного взора.
        Он едва не сказал ей, что поздно что-либо предпринимать: он увидел уже достаточно, и аппетит у него разгорелся. Будь она уже его любовницей, он сейчас прижал бы ее к стене, расстегнул брюки и быстренько овладел ею. Крепко целовал бы ее, упиваясь стонами страсти и заглушая собственный удовлетворенный хрип. Стоящая перед ним дама должна была испытывать невыносимый стыд и покраснеть до самых пяток.
        — Назовите хотя бы одну причину, по которой я не должна закричать.
        — Ну, во-первых... на крик сбегутся все, кто находится в этом почтенном заведении, — захотят увидеть причину переполоха. Увидят они меня. — Он ткнул пальцем себя в грудь. — К вечеру весь свет только и будет говорить о скандальном поведении леди Грейс Киэрли. Я так и слышу, с каким удовольствием они смакуют эти сплетни. Леди Грейс прелюбодействует прямо в примерочной с одним из «порочных лордов»? Ах, какой ужас!
        Леди Грейс обмозговала этот аргумент и досадливо прикусила губу.
        Много лет назад он и его друзья создали себе скандальную славу, поэтому высший свет не так-то просто удивить слухами о похождениях «порочных лордов». А вот если приплести к этой истории и ее имя, тема станет пикантной.
        «Если она возбудит меня еще сильнее, то, даже будучи невинной, не сможет не заметить, как оттопыриваются спереди мои брюки».
        — Тем более вы должны уйти.
        — Что вы сказали, простите? — Погруженный в сладострастные мечты, он не сумел уловить ее мысль.
        Леди Грейс облизнула губы. Если они пересохли, он с превеликой охотой увлажнил бы их своим языком. Его дружок предостерегающе дернулся, и Хантер с трудом удержался от того, чтобы поправить брюки.
        — Вы должны выйти отсюда, пока вас здесь не увидели, — вполголоса произнесла Грейс, указывая глазами на задернутую портьеру.
        — И лишить себя удовольствия немного побеседовать с вами? Ну уж нет! — сказал Хантер, глядя на девушку с ухмылкой. — Если бы вы приехали в Лондон раньше, мы бы успели разослать приглашения на свадьбу. Впрочем, не все еще потеряно. Я обращусь за специальным разрешением[7 - Специальное разрешение давало право провести церемонию бракосочетания в любой церкви и в любой день. В описываемое время его можно было получить только в лондонской канцелярии архиепископа Кентерберийского.], тогда мы успеем пожениться до вашего дня рождения и таким образом выполним условие договора.
        Не помня себя от гнева, Грейс шагнула вперед:
        — Сколько мне раз нужно повторять? У вас была возможность жениться на мне, ваша светлость. А теперь я осознала, что более не заинтересована в выполнении условий этого давнего договора. Да, мне нужно выйти замуж до своего дня рождения, но для этого я отыщу более подходящего мужчину.
        — А почему муж необходим вам до дня рождения? — отрывисто спросил Хантер, которого удивило это странное замечание. — Если срок договора истечет, вы станете свободной женщиной, разве нет?
        — Вам-то что за дело? — с горячностью воскликнула Грейс, делая еще один шаг вперед. — Вам нужды не будет обо мне заботиться. Став свободной, свои дела я буду решать, как сочту нужным.
        Хантеру понадобилась всего пара секунд, чтобы догадаться, отчего это леди Грейс так не терпится выскочить замуж за первого встречного.
        — Это все ваш дядюшка!
        — Оставьте моего дядю в покое!
        Хантер сцепил руки и оперся на них подбородком, размышляя о причинах ее негодования.
        — Ну конечно! Тогда все становится понятным. Вы богатая наследница, к тому же и титулованная. Если вам так не хочется выйти замуж за меня, то я не в силах постичь, отчего же вы торопитесь обвенчаться с каким-нибудь мелким дворянчиком и уложить его в постель. Значит, на горизонте маячит другая опасность.
        — За мелкого дворянчика? — Грейс фыркнула.
        Не то чтобы ее возмущение возбуждало Хантера, но ему был по душе такой живой характер, пусть это и сулило множество столкновений в будущем.
        — Ваше высокомерие не имеет границ!
        — Вот именно! — Хантер встал со стула, немного напугав Грейс.
        Легкий стул от резкого движения упал. Грейс попятилась, но герцог был уже рядом. Он вырвал из ее рук смятое платье и крепко сжал пальцами запястья. Поскольку Грейс продолжала пятиться, вскоре она оказалась прижатой к стене.
        В точности, как он представлял себе несколько минут назад.
        — Отпустите... пожалуйста.
        Ее зеленые глаза потемнели, но явно не от страха. Вот и хорошо. Он и не хотел, чтобы она его боялась, — во всяком случае, она не должна пугаться его прикосновений.
        — Вы провели слишком много времени в окружении слуг, леди Грейс. — Она задохнулась, когда он неожиданно рванул ее руки кверху и пригвоздил их к стене. — Скоро вы увидите, что супруг далеко не так послушен, как они.
        — У вас же нет желания на мне жениться.
        — Почему вы так решили? — Он прижался к ней всем телом. Его стержень стал еще тверже и все пытался нащупать то место, где сходились ее бедра, — там была увлажнившаяся, готовая сдаться вульва. — Мое тело говорит вам: я вполне способен выполнить супружеские обязанности, если вы и дальше станете меня к этому подталкивать.
        — Вы рискуете навлечь неприятности на головы нас обоих. Неужели не боитесь скандала? — проговорила Грейс. Теперь ее глаза расширились от ужаса.
        — Моя драгоценная невинная леди, я был героем множества скандалов еще тогда, когда вы учились писать буковки. Вам предстоит убедиться в том, что джентльмен, за которого вы выйдете замуж, не боится ничего.
        Беспомощное положение не помешало Грейс горячо возразить ему:
        — Вы безумны или просто слишком тупоголовы, чтобы понять простую вещь: я не желаю выходить за вас замуж.
        — Иной раз, герцогиня, жизнь складывается так, что возможности выбирать просто нет, — пробормотал Хантер, блуждая взглядом по ее пухлым губам. Вопреки обыкновению, в его голосе не прозвучала горечь, какую испытывает человек, загнанный обстоятельствами в угол.
        — Вы говорите о долге, — стояла на своем Грейс.
        Большими пальцами он погладил нежную кожу на ее запястьях. Кровь бешено пульсировала в ее жилах.
        — Угу. Много лет я думал только о себе и о том, что бабушка приняла решение за меня. О ваших же чувствах я вовсе не задумывался.
        — А если бы задумались, вышло бы по-другому?
        — Нет, — сказал Хантер, почувствовав, что отвечать надо честно. — Я был эгоистичным ребенком, который вырос и стал законченным эгоистом. Увы, это большой недостаток, но я хочу исправиться. И это действительно так.
        Леди Грейс часто заморгала, словно сдерживая слезы.
        — Насчет меня можете не беспокоиться. Я в вас более не нуждаюсь, — заявила она.
        Она вознамерилась заменить его кем-то другим! Нет, так не пойдет.
        — А вот в этом вы не правы, герцогиня.
        Ее лицо было совсем рядом, но она сумела вскинуть голову и метнуть на него сердитый взгляд.
        — Я не ваша герцогиня.
        — В этом вы тоже не правы.
        Поначалу Хантер не собирался заходить так далеко, но леди Грейс оказалась чертовски упрямой. Надо было показать ей, что от ее желания ничего не зависит.
        — Вас когда-нибудь целовали?
        — Разумеется.
        Ответ заставил его призадуматься. Неужели его даму целовал какой-нибудь деревенский парень? Он крепче сжал ее руки и скрипнул зубами.
        — Кто?
        — А! — Зеленые глаза видели его насквозь. — Вам не нравится думать, что меня кто-то целовал, тогда как мне точно известно, что вы перецеловали не одну сотню женщин.
        Ну да, лицемерно с его стороны расспрашивать ее о дерзких поклонниках, когда на нем самом столько грехов. И все же в нем кипел гнев на других мужчин, которые целовали ее. Не требуя больше называть имена, он попробовал зайти с другой стороны:
        — И нравится вам, когда мужчины вас целуют?
        — А если да?
        Бог свидетель, эта женщина обожает доводить его до бешенства!
        Терпение Хантера могло вот-вот лопнуть. Если бы она не попалась так удачно в расставленные им словесные ловушки, он вряд ли переборол бы искушение перегнуть ее через колено и выпороть за дерзость. К счастью для Грейс, герцог знал куда более приятные способы выразить свое негодование.
        — В таком случае я намерен заставить вас позабыть обо всех джентльменах, которым удалось сорвать поцелуи с ваших уст, — им же остается лишь надеяться на нечто большее, чем невинное лобзанье.
        Грейс хотела было ответить, что до сих пор поцелуи мужчин мало волновали ее, ибо это были поцелуи родственников, но она все же передумала.
        Ну что ж, девушка уже кое-что о нем узнала, пора начинать учить ее всерьез.
        Неожиданно она сказала:
        — Можете попытаться.
        Хантер никогда не отказывался принять такого рода вызов. Он наклонился и приблизил свое лицо почти вплотную к лицу Грейс.
        — Я добьюсь успеха, герцогиня.
        Он завладел ее губами прежде, чем она успела отвернуться. Их уста слились, Грейс закрыла глаза. Он быстро провел кончиком языка по ее верхней губе, пробуя ее на вкус. Уста леди Грейс были сладчайшие, что подчеркивал ее острый язычок. Он скользнул губами по губам, мечтая о том, чтобы она ответила ему.
        Невинность.
        Нечто такое, чего он прежде не стремился отведать.
        — Открой ротик, Грейс. Попробуй меня, — попросил он, поглаживая ее запястья.
        Очень хотелось обнять ее, но герцог не рисковал отпустить ее руки. Скорее всего, леди Грейс закатит ему пощечину, если дать ей такую возможность. Вполне заслуженную пощечину, кстати. Мало кто из аристократок наслаждается мужскими ласками прямо в примерочной.
        Грейс слегка раскрыла губы, чем удивила Хантера. Впрочем, возможно, она хотела обругать его за чрезмерные вольности. «Не важно», — решил Хантер, проникая языком поглубже. Из горла его вырвался стон.
        Боже! Выпирающий из брюк член налился и стал, как железный. Хантер прижался к девушке, желая только одного: задрать ей юбку и войти в нее как можно глубже. Он не думал в ту минуту ни о том, что это рискованно, ни о такой мелочи, как ее невинность. Важно было одно: удовлетворить свое острое желание. Ему необходимо было войти в эту женщину и тем самым закрепить свои права на нее.
        Хантер почти потерял голову. Он прижался бедрами к ее бедрам, представляя себе, как тугие мускулистые стенки сожмут напряженный член. От одной этой мысли он едва не излил семя.
        Но что за нужда сдерживаться долее? Одним из условий, которые бабушка включила в этот клятый договор, было зачатие ребенка с новоявленной герцогиней сразу после свадьбы.
        В этот момент Хантер смотрел на данное условие весьма благосклонно. Наверное, если они будут вести себя тихо, никто и не догадается...
        — Боже правый, что вы делаете с этой девушкой?
        Леди Грейс застыла, глаза ее от неожиданности широко распахнулись.
        Негодование, звеневшее в голосе швеи, произвело такое же действие, как ведро ледяной воды, которым окатывают зимой. Хантер еще раз поцеловал леди Грейс в безвольно раскрытые губы, повернул голову и посмотрел через плечо. Он закрывал собой будущую супругу от любопытных взоров, а кроме того не хотел демонстрировать посторонним овладевшее им телесное возбуждение.
        Явно назревал скандал.
        Он-то мог снести это с небрежной ухмылкой, но леди Грейс готова была провалиться сквозь землю от такого унижения.
        — А вы сами как думаете? — прорычал он, надеясь, что свирепый тон заставит женщину ретироваться.
        — Вам здесь делать совершенно нечего, — заявила та.
        Хантер выругался про себя. Положительно, сегодня ему встречаются только упрямые женщины.
        — Я вам сказала то же самое, когда вы вошли, — пробормотала леди Грейс.
        — Тихо! — Хантер смягчил повелительный тон поцелуем в щеку, а негодующей швее сказал: — Так как вы сами думаете? Я ухаживаю за своей женой.
        — Я вам не жена, — прошептала леди Грейс.
        — Пока, — произнес он так, чтобы никто, кроме нее, не услышал.
        Грейс дернулась, и Хантер запоздало сообразил, что все еще удерживает ее за руки. Он отпустил запястья и быстро наклонился, чтобы поднять брошенное на пол платье. Однако он не предложил его леди Грейс, а держал перед собой, закрывая брюки: возбуждение не улеглось даже теперь, когда его застали в столь щекотливом положении.
        — Знаете, ваше сиятельство, таким ухаживанием лучше заниматься у себя в спальне, — резко произнесла портниха. — У нас приличное заведение. Таких глупостей мы здесь не потерпим.
        До Хантера донесся приглушенный смех. Реган. Ему она в такой ситуации ни за что не позволила бы выйти сухим из воды, но он надеялся, что к своей подруге она будет добрее. Он бросил взгляд на Грейс: ее щеки все еще заливал румянец.
        — Ну, тогда... я... — Он откашлялся. — Подожду снаружи, пока вы закончите с моей женой.
        Он специально подчеркнул последнее слово, чтобы все это не выглядело так унизительно. Кто знает, не станет ли портниха упрекать ее, когда они останутся в примерочной вдвоем? К счастью, упрямая невеста на сей раз не стала ему перечить.
        — Так-то оно и лучше, — проворчала портниха, забирая у Хантера смятое платье. Она выразительно посмотрела на его брюки, и Хантер впервые ощутил, что его щеки запылали от смущения. — Если будете подальше от своей леди, вам, глядишь, и полегчает.
        Не сумев придумать достойной отповеди, Хантер последовал ее совету и вышел из примерочной.
        ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
        — Мне говорили, что твоя встреча с леди Грейс прошла успешно, — сказал Сэйнт, когда на следующий вечер они входили в клуб «Нокс».
        Как правило, бывая здесь вечерами, Хантер испытывал удовольствие от того, что ему и другим «порочным лордам» удалось создать такое заведение. Бабушка, вполне возможно, не одобрила бы такого использования ее дома на Кинг-стрит. «Нокс» приносил немалый стабильный доход. Сегодня, однако, Хантер без особого удовольствия обвел глазами зал, заполненный посетителями. Накануне он провел бессонную ночь, обдумывая дальнейшие шаги, которые следует предпринять для завоевания своей будущей супруги.
        — Насмехаешься, Сэйнт? — Хантер приветливо помахал рукой нескольким джентльменам, окликнувшим его по имени. — Мне казалось, что женитьба излечила тебя от старомодных взглядов на любовь.
        — Так значит, ты наконец влюбился? — Сэйнт улыбнулся, явно наслаждаясь смущением Хантера.
        — Не говори глупостей, задница ты этакая, — отозвался Хантер. — Просто мы с ней случайно встретились. К тому же про любовь в контракте ничего не сказано. Бабушка смотрела на вещи здраво. Любовь к леди Грейс не могла принести дополнительной выгоды. Обвенчавшись с ней и произведя на свет наследника, я приумножу семейное состояние и выполню все условия договора.
        — Что-то слишком много холода в твоих речах.
        — Так говорила старая герцогиня, — сказал Хантер, досадуя на то, что приходится объясняться. — Только не ври, что не помнишь этого! Или Кэтрин похитила у тебя разум и превратила во влюбленного дурня?
        — Да, я люблю ее, — охотно согласился Сэйнт. Вид у него при этом был слишком счастливый по мнению всем недовольного Хантера. — Насколько я поглупел, сказать не могу. А вот если бы я позволил ей тогда сбежать, как она хотела, я вскоре умер бы от горя.
        Хантер уже открыл рот для ядовитого комментария, но, поразмыслив, рот закрыл. Он ведь не завидовал счастью друга. Разве не он, наблюдая за Сэйнтом много лет, видел, как того пожирает безнадежная любовь к женщине, от которой он не надеялся дождаться взаимности? Маркиз тогда стал избегать общества, отдалялся он даже от близких друзей, и они готовы были на что угодно, лишь бы спасти его.
        Да, это длилось много лет, но в конце концов Сэйнт все же нашел в себе силы побороться за женщину, которую полюбил едва ли не с первого взгляда.
        У Хантера обстоятельства были совсем иные, но ведь и он ждал много лет, отдаляясь от леди Грейс все больше и больше. Ни он, ни его невеста не утратили любовь — ее между ними никогда не было. Он даже не был уверен в том, что эта девушка хоть немного ему дорога. И все же был преисполнен решимости жениться на ней, даже если эту леди придется вести под венец под дулом пистолета.
        — Когда у тебя такой вид, это всегда сулит неприятности, — заметил Сэйнт.
        — Что? — Хантер смутился оттого, что никак не отреагировал на слова друга. — Прости, все эти хлопоты с леди Грейс оказались куда серьезнее, чем я мог представить.
        — Я так и понял.
        — Эта леди оказалась вовсе не такой, как я ожидал, — признался Хантер, намеренно не замечая сухости тона Сэйнта.
        — Син говорил, что нам нужно тебя пожалеть. Он сказал, что эта леди — беззубая старая карга, которая лет десять не мылась, а голос у нее громыхает, словно у великана из сказок...
        Хантер замер на месте и недоверчиво взглянул на друга. Потом, запрокинув голову, захохотал и не мог остановиться, пока не обессилел. Кое-кто из завсегдатаев клуба стал поглядывать в его сторону. Хантер редко позволял себе такую несдержанность, но тут ничего поделать не мог. Да, когда-то его мнение о девушке было практически таким же.
        — Если Син действительно познакомился с леди Грейс, то не мог тебе такого рассказывать, — наконец произнес он, все еще не отдышавшись. — Герцог и герцогиня Стрэнгем были невероятно красивой парой, и дочь унаследовала красоту их обоих.
        Сэйнт хмыкнул, показывая, что этот аргумент его не убедил.
        — Я критиковал ее злее всех, но теперь вынужден смиренно признать, что все мои суждения — следствие невежества. Сэйнт, ее лицо вызовет зависть у большинства женщин. Нежные черты, безукоризненная кожа, а глаза цвета зеленых оливок. Волосы густые, блестящие, чуть рыжеватые с легким золотым отливом. Фигура хрупкая, руки и ноги чудесной формы, а нравом она...
        — Похожа на гарпию, если верить Фросту, — закончил за него Сэйнт.
        В душе Хантера пробудилось осознание необходимости защитить леди от наветов — чего и добивался Фрост, в этом сомнения не было.
        — Фрост терпеть не может своевольных женщин. Поскольку соблазнить ее он не мог, то ее присутствие, полагаю, вынес не дольше нескольких минут. Впрочем, могу согласиться с тем, что леди Грейс не лишена недостатков. Она упряма, за словом в карман не лезет, к тому же вознамерилась пресечь все мои попытки соблюсти брачный договор.
        — Похоже, сладить с ней непросто.
        — Но такое поведение вполне объяснимо, — сказал Хантер. — Помимо прочего, она еще и застукала меня с Порцией.
        — С Порцией? — Сэйнт широко открыл глаза от изумления. — Черт побери, с какой стати ты связался с этой дамой? Мне-то казалось, ты порвал с ней много лет назад.
        — Разумеется порвал, — подтвердил Хантер, нахмурившись при воспоминании о том, как холодно обнимал свою бывшую любовь. — Однажды я уже причинил ей боль. Зачем же усугублять ситуацию, разрушая ее брак с Клифтоном? Нет, это она меня отыскала. А появление леди Грейс помешало Порции объяснить, отчего она так хотела со мной повидаться.
        — Не намерен давать тебе советы, только от леди Клифтон я на твоем месте держался бы подальше. Леди Грейс — девушка норовистая, а женщины в большинстве своем не приходят в восторг, встречая бывших возлюбленных своего мужа.
        Бывших возлюбленных недолюбливают не только женщины. Хантеру с друзьями несколько раз приходилось удерживать Сэйнта, желавшего во что бы то ни стало задушить одного бывшего любовника Кэтрин. Для нее самой та короткая интрижка ничего не значила, однако Сэйнту эта история очень не понравилась.
        — То, что было у меня с Порцией, — сказал Хантер, — больше не имеет никакого значения, а леди Грейс до этого вообще нет дела. Я буду благодарен, если никто не станет при ней упоминать имя леди Клифтон.
        Правда, его невесте достанет дерзости и самой найти эту даму.
        — Итак, ты твердо намерен на ней жениться, — подвел итог Сэйнт, не скрывая своего удовольствия по поводу этого открытия.
        — А куда мне деваться? Я не желаю уступать свое наследство кузену, а девушке необходима надежная опора.
        Почему бы ему не стать такой опорой?
        Заметив управляющего клубом, Хантер с Сэйнтом подошли к нему.
        — Добрый вечер, Берус! — Хантер и Сэйнт поздоровались одновременно.
        — Все в порядке? — спросил Хантер.
        — Все как обычно, — отвечал управляющий, давая знак, чтобы обоим джентльменам подали бренди. — Впрочем, вас обоих может заинтересовать то, что три часа назад у нас побывал неожиданный гость.
        — Кто? — поинтересовался Сэйнт и взял с протянутого ему серебряного подноса бокал бренди.
        — Лорд Малкастер, — ответил Берус. Имя вызвало интерес у обоих друзей. — Целый час играл в фараона... проигрался... потом уехал.
        — Хотел он с кем-то повидаться или побеседовать? — уточнил Хантер.
        — Нет, ваша светлость.
        — Должно быть, он в совершенном отчаянии, коль уж решил показаться не где-нибудь, а именно здесь, — пробормотал Сэйнт.
        Хантер ощутил, что его друг удовлетворен и даже рад этому.
        — Но Малкастер не впервые является в «Нокс».
        — Верно, — согласился Сэйнт. — Тем не менее в Лондоне ему уже давно очень и очень не везет. Вот у него и появились смутные сомнения: простая это случайность или же кто-то все подстраивает?
        Когда речь шла об обидчиках его жены, Сэйнт мог быть беспощадным, а Малкастер стал его личным врагом, когда подружился с недоброжелателем Кэтрин.
        — Если у вас нет больше вопросов, милорд... ваша светлость... — Берус почтительно поклонился каждому. — Я вернусь к своим обязанностям.
        — В следующий раз, когда Малкастер приедет в «Нокс», дайте мне знать. Если нужно, пошлите гонца, — распорядился Сэйнт.
        — Разумеется, милорд. Я лично за этим прослежу. — И управляющий удалился. Он неустанно заботился о том, чтобы «Нокс» всегда и во всем соответствовал тому высокому уровню, который установили его хозяева.
        — Что изменилось? — спросил Хантер, повернувшись к Сэйнту.
        — Ничего. Все идет, как было задумано, — ответил ему друг, беззаботно потягивая свой бренди.
        — А что было задумано? — поинтересовался Хантер, еще не уверенный, что это его интересует.
        Ходили слухи, что злополучный кузен Кэтрин, Роберт Ройлс, уже несколько месяцев как пропал, и Хантеру не раз приходило в голову, не приложил ли к этому руку его друг.
        Любящий способен на многое ради того, чтобы защитить тех, кого любит. Сэйнт своими словами подтвердил это.
        — Все очень просто — я собираюсь разорить этого негодяя.
        Еще несколько дней назад Грейс вполне могла утверждать, что все идет прекрасно. Она побывала на трех балах, семь раз танцевала, наслаждалась обществом недавно приобретенной подруги, леди Пэшли. Реган. Несомненно, молодая маркиза считала себя специалистом по «порочным лордам» и очень сочувствовала Грейс, испытывающей затруднения в отношениях с герцогом Хантсли.
        Ее, сестру Фроста, молодые необузданные повесы, коих именовали «порочными лордами», фактически взрастили. Многие люди из высшего общества считали это неприличным и не сомневались, что бедную девочку ждет полная погибель. А когда она влюбилась в Дэра, свет решил, что она окончательно погибла. Брат застал ее однажды целующейся с его другом и отправил в закрытый пансион. Там, вдали от людей, ставших ей родными, она чувствовала себя одинокой и всеми покинутой.
        Реган отбывала свое наказание пять лет.
        Неудивительно, что молодую женщину возмущало поведение герцога, который оставил Грейс в одиночестве чуть ли не на всю жизнь.
        — Девятнадцать лет! — бормотала она, сокрушенно качая головой. — Знай я об этом, сама ездила бы во Фретуэлл-холл каждый год.
        — Спасибо, — сказала Грейс. Эти слова Реган согрели ее сердце. — Я была бы рада видеть вас там. Быть может, вместе мы смогли бы заманить герцога в гости. Но все же ко мне приезжал мистер Портер. Каждую весну я с нетерпением ждала его приезда. Он очень ответственно относился к своим обязанностям.
        — Вы хотите сказать: ответственно выполнял указания Хантера, — поправила ее Реган. Она уже не могла относиться к герцогу, как раньше, узнав, что он бросил Грейс одну в сельской глуши. — Тогда понятно, почему мистер Портер отказывается с вами встретиться.
        — Я пришла к тому же выводу, — призналась Грейс. — Герцогу теперь известно, что я не хочу вступать с ним в брак, и все же он, похоже, твердо решил добиться от меня исполнения условий договора. Меня эта перемена в его настроении просто поражает.
        — А меня — нет, — сказала Реган, изящным жестом раскрывая свой веер. Она стала легонько им обмахиваться. — Если вам интересно, я могу немного объяснить настроения Хантера.
        — Конечно интересно!
        — Тогда посмотрите направо, — тихонько проговорила Реган, прикрывая лицо веером. — Видите господина в золотистом жилете?
        — Вижу. — К удивлению Грейс, джентльмен пожирал ее взглядом.
        — Это Роланд Уокер.
        — Кто же он? — Имя ничего не сказало Грейс.
        — Кузен Хантера. Дальний родственник. Ни тот ни другой не стремятся поддерживать родственные отношения. Однако если вы с Хантером не поженитесь, от этого много выиграет мистер Уокер.
        Мистер Портер как-то говорил, что, если брак расстроится, какую-то часть наследства герцог может потерять. Называл ли он при этом чье-то имя, Грейс не могла припомнить.
        — Так это он будет претендовать на наследство старой герцогини?
        — Совершенно верно.
        Значит, этот человек станет ее поддерживать, если она захочет расторгнуть договор.
        — Я хотела бы, чтобы вы нас познакомили.
        Реган, ожидавшая подобной просьбы, кивнула.
        — Не думаю, что это будет трудно. Он жаждет этого с той минуты, как вы вошли в бальную залу.
        ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
        — Леди Грейс танцует с твоим кузеном.
        — И ты не воспрепятствовал этому? — спросил Хантер, недоверчиво глядя на Вейна. — Что толку просить тебя присматривать за нею, если ты позволяешь такому негодяю, как Уокер, приближаться к ней?
        Граф сделал шаг назад, освобождая место Хантеру, но оправдываться он не собирался. Судя по всему, он был сердит на Хантера.
        — Ты меня просил незаметно наблюдать за ней. Я так и делал, — лаконично пояснил он. — Она все время была в компании дам, они все вместе переходили из одной залы в другую. Если не считать нескольких танцев, леди Грейс почти не отходила от Реган.
        Леди Грейс танцевала с другими джентльменами? Разве тем неизвестно, что она помолвлена с ним?
        — Я хочу знать, с кем она танцевала.
        — С кем танцевала? Какая разница, — сказал граф, еще не понимая, что Хантер вот-вот выйдет из себя. — Не желаю быть причастным к тому, что ты продырявишь из пистолета всех, кто осмелился заговорить с твоей леди.
        Его леди. Маленькая деталь, которой леди Грейс Киэрли умышленно пренебрегала.
        — И давно она беседует с моим кузеном?
        — Довольно давно. — Вейн пожал плечами. — Он пригласил ее на танец.
        Хантер взял бокал с бренди и осушил его одним духом.
        — И ты не заметил, как она осталась наедине с ним?
        — Ты просил сообщать обо всем, что заслуживает внимания, — отвечал граф, сдвинув брови. — Мне показалось, что Уокер подпадает под это определение.
        — Я ожидал, — вскричал Хантер, хрястнув бокалом о поднос, — что ты пошлешь ко мне гонца, а сам пресечешь поползновения Уокера.
        — Ну да! — Вейн фыркнул. — Ты хотел, чтобы я, посторонний для леди Грейс человек, оттащил ее от твоего кузена силком, да еще чтобы она при этом не стала звать полицию. А потом мне пришлось бы объяснять милой и горячо меня любящей Изабель, что я вовсе не приставал к этой девчонке, а спасал ее от Уокера, который всего-навсего пригласил ее на танец. Нет уж, благодарю покорно, мне ни к чему такие сумасбродства!
        В таком свете все и впрямь представлялось немного странным.
        — Девчонка стала наливным яблочком, и я не допущу, чтобы кузен решил, что из всего принадлежащего мне он может завладеть не одним только бабушкиным наследством.
        — Это уж как посчитаешь нужным. — Вейн шутливо поднял руки, демонстрируя свое бессилие. — Я в этом участвовать не желаю. Если тебя это так заботит, сам и защищай леди Грейс.
        — Эта леди меня недолюбливает, — проворчал Хантер.
        — Так заставь ее переменить свое мнение! — Граф метнул на друга сердитый взгляд. — Ты же умеешь очаровывать женщин, я сам сколько раз был тому свидетелем! Признавайся, скольких женщин ты заставил капитулировать, используя одну только улыбку да пару ласковых слов?
        — Эту женщину лестью не возьмешь, — признался Хантер. Для его друга все было просто. А он задел чувства молодой леди, и теперь она желала получить его голову на блюде. — Здесь придется потрудиться как следует.
        Вейн легонько хлопнул герцога по щеке, привлекая его внимание.
        — Если женщина чего-то стоит, трудиться приходится всегда, дружище.
        — Что это Чиллингуорт так и прожигает меня взглядом?
        Грейс склонила голову набок, чтобы разглядеть, что именно так возмутило мистера Уокера. Оказывается, он нисколько не преувеличивал. По выражению лица Фроста можно было легко угадать, что он готов чуть ли не на убийство. Правда, на таком расстоянии трудно было сказать, действительно он смотрит с такой ненавистью на конкретного человека, или же это просто игра теней и света множества свечей в люстрах.
        — Быть может, вы чем-то обидели лорда Чиллингуорта?
        — Я с этим джентльменом стараюсь не встречаться. Он известный драчун, и кулаки у него, говорят, тяжелые.
        — Кажется, он и стреляет недурно?
        — И это я слышал. — Уокер пожал плечами, не желая развивать эту тему. — А вы с ним знакомы? Он, может быть, считает, что вы принадлежите ему? — Мистер Уокер произнес это с невинной интонацией, однако провести Грейс ему не удалось.
        — Будьте смелее, сэр. Разве вам в голову не приходят другие причины, в силу которых графу может не нравиться то, что вы беседуете со мной?
        — Вам же известно, кто я, верно?
        — Я была внимательна, когда леди Пэшли знакомила нас, — любезно отвечала Грейс. — И я отметила, что вы предпочли не объяснять, что вас связывает с герцогом Хантсли.
        Робкая улыбка собеседника была располагающей, но сердце Грейс она не смягчила.
        — Ах, вы меня поймали! Как я смущен!
        По какой-то причине все мужчины из рода герцога считали ее легковерной. Этого объяснения было достаточно, чтобы она оставила его в покое, — если бы не явная враждебность Фроста. Его поведение разожгло любопытство Грейс. Шпионит ли он по поручению Хантсли? В таком случае ему придется горько пожалеть об этом. И Хантсли тоже придется об этом пожалеть, если уж на то пошло.
        — Вы правы, — мягко произнесла она. — А что, для такой скрытности имеются причины?
        — Простите меня, леди Грейс. Я же не мог быть уверен, что вы согласитесь побеседовать со мной, — был его ответ.
        Извинение прозвучало искренне. И все же Грейс не могла исключить, что у джентльмена имелись и другие причины не упоминать о своем родстве с герцогом.
        — Мне никто прежде не называл ваше имя. Тем не менее мне известно, что бабушка герцога включила в договор пункт, призванный обеспечить послушание внука. Если этот брак не будет заключен, вы станете богачом, мистер Уокер.
        — Я и сейчас далеко не бедняк, леди Грейс, — возразил на это мистер Уокер.
        — Вполне возможно. Однако мужчины бывают такими странными! Готова спорить, что богатый человек мечтает сделаться еще богаче, — сказала Грейс, смягчая укор любезной улыбкой.
        Мистер Уокер посветлел лицом и ответил улыбкой не менее любезной.
        — Конечно, миледи, что касается богатства, пределов нет. Есть и другая причина, по которой я стремлюсь заполучить то, что унаследовал Хантсли.
        — И что же это за причина?
        — Мне доставит удовольствие отсудить у него наследство потому, что сейчас оно принадлежит ему. Он же будет в ярости, если придется уступить дары бабушки мне. — Заметив удивление на лице Грейс, он пояснил: — Должен признаться, мы с детства соперничали. Мы с Хантсли никогда не ладили. Когда нам приходилось встречаться, мы оба ходили потом с подбитыми глазами.
        — И какую роль вы отводите мне, мистер Уокер?
        Он шагнул к Грейс. Краем глаза она подметила, что Фрост приблизился к ним.
        — Ах, я счел бы за честь, если бы вы называли меня просто Роландом! В конце концов, мы ведь почти родственники.
        — Почти, но не совсем, сэр, — лукаво поправила его Грейс.
        — Не будет ли неучтиво с моей стороны упомянуть о тех слухах, которые до меня дошли и которые касаются вас и герцога? — вежливо осведомился он.
        — Что именно вам стало известно?
        — Что к своему дню рождения вы можете остаться незамужней.
        — Я буду не единственной леди, которая встречает двадцать первый день рождения незамужней.
        — Не нужно говорить так уклончиво, миледи. — Уокер явно был не в силах скрыть охватившее его волнение. — Вы же умеете говорить напрямик, и эта черта, помимо прочих, очень привлекает меня.
        Грейс подумала, что в этом герцог отличается от мистера Уокера.
        — Так вы познакомились со мной, желая выяснить, соответствуют ли эти слухи действительности.
        — Вы к тому же умны. — Он бережно взял ее руку, затянутую в перчатку, и легонько поцеловал. — Тоже восхитительная черта.
        — Хотите, я попробую угадать? Возможно, вам захочется, чтобы мы познакомились поближе, если герцог Хантсли уже не будет стоять у вас на пути?
        — Такое желание вполне разумно. — Руку Грейс он не отпустил. — Поэтому скажите мне, милая леди... смею ли я надеяться на то, что смогу завоевать вашу привязанность?
        — Ну...
        — Руки прочь от моей жены, Уокер! — рявкнул Хантсли.
        Он приблизился с таким угрожающим видом, что Уокер сразу отошел от Грейс. Но требование герцога рассердило Грейс.
        — Меня поражает ваше высокомерие. Я не являюсь вашей женой и не стану ею, если вы будете продолжать в том же духе.
        Дело принимало скверный оборот.
        Своим громогласным заявлением Хантер добился того, что в бальной зале воцарилась тишина, так что все отлично расслышали едкий ответ леди Грейс. Если бы он умел краснеть, то был бы сейчас пунцовым, как шляпка хозяйки бала.
        Руку Грейс Уокер отпустил, но ее отповедь Хантеру придала ему смелости. Обойдя кузена, он проговорил:
        — Умоляю, братец, продолжай в том же духе!
        — Как это похоже на тебя, кузен! — презрительно бросил Хантер. — Вечно прячешься за юбками. Если тебе есть что сказать мне, скажи, имей смелость, а не действуй украдкой, бродя по бальным залам в надежде загнать в угол мою невесту.
        Ради Грейс он в данном случае употребил слово «невеста». Коль она и против этого возразит перед лицом всего света, то пусть пеняет на себя. К счастью, этой женщине хватило ума прикусить язычок.
        — Кузен, никто не сможет обвинить меня в том, что я будто бы действую украдкой. Хозяйка бала приветила меня, ласково заключив в объятия, к тому же с несколькими гостями я хорошо знаком. Когда мне стало известно, что твоя дама нынче находится здесь, я почел себя обязанным просить, чтобы меня ей представили. В конце концов, скоро она войдет в нашу семью! — Уокер перевел вопросительный взгляд на явно раздосадованную Грейс. — Или же не войдет.
        При других обстоятельствах Хантер непременно обозвал бы кузена лжецом. Это неизбежно привело бы к ссоре, и им обоим пришлось бы отсюда удалиться, а оказавшись в достаточно уединенном месте, они с кузеном привычно стали бы выяснять отношения с помощью кулаков.
        Но в таком случае пришлось бы покинуть леди Грейс.
        А если учесть, в каком она сейчас настроении, громкая ссора с кузеном доказала бы лишь то, что Хантер недостоин этой леди. И если она после этого скроется, он может не успеть отыскать ее снова, пока не наступит ее день рождения, и тогда в выигрыше останется Уокер.
        Ни того ни другого допускать было нельзя. Поэтому он засунул гордость в карман и поклонился.
        — Простите меня за опоздание, миледи. Не откажите в любезности прогуляться со мной, дабы я смог принести вам надлежащие извинения.
        На лицах некоторых гостей — из тех, кто стоял ближе к ним, — появились усмешки. Какому мужчине захочется унижаться на людях, даже если он того заслуживал?
        Хантер предложил ей руку, взглядом призывая ее не отказываться. В принципе, он мог бы унести ее отсюда, взвалив на плечо, но ему хотелось показать, что он умеет быть учтивым.
        Леди Грейс переводила взгляд с одного мужчины на другого. Она была достаточно проницательна, чтобы догадаться: если Хантер останется здесь, драка между кузенами неминуема.
        — Разумеется, ваша светлость, — покорно произнесла она и оперлась на его руку. Хантера, впрочем, такая покорность не ввела в заблуждение.
        — Как я рад, мистер Уокер, что нам удалось повидаться, — сердечным тоном произнес он.
        — С нетерпением буду ждать следующей встречи, — поклонился ему кузен.
        — Ее ждать недолго, кузен, — шелковым голоском проговорил Хантер. — Я искренне надеюсь, что вы почтите своим присутствием празднество, устраиваемое в честь нашей свадьбы.
        — Конечно, конечно, — несколько напряженно выговорил Уокер. — Этого радостного события долгонько пришлось дожидаться.
        — Если оно вообще произойдет, — вставила Грейс так тихо, что никто, кроме Хантера, этого не расслышал.
        Хантер со своей будущей герцогиней прошествовал через всю залу, с удивлением отметив, что они впервые появляются на людях вдвоем. Он кивал знакомым, леди Грейс застенчиво улыбалась. Однако же он ни разу не остановился, чтобы познакомить ее с кем-нибудь. На мгновение Хантер встретился глазами с Фростом. Друг с разочарованным видом покачал головой. Таким нехитрым манером он хотел сказать, что сам на месте Хантера врезал бы Уокеру как следует, да и делу конец.
        Хантер с удовольствием представил себе кузена с разбитой губой и расквашенным носом, но то была лишь дань эгоизму. Следовало считаться с чувствами леди Грейс. Леди всегда брезгливо относятся к мужчинам, готовым в любой момент обагрить кулаки кровью, а потом обнимать этими руками женщин.
        С некоторым удивлением он обнаружил, что желание обнять леди Грейс пересилило необходимость наставить синяков кузену.
        Они не говорили друг с другом, пока не вышли из переполненной бальной залы. Хантер повел свою спутницу по коридору налево, вниз по короткой каменной лестнице, и вот они оказались на маленькой полянке, со всех сторон окруженной кустами.
        — Вы действительно стали бы с ним драться? — спросила леди Грейс.
        — Весьма вероятно, — признался Хантер, исходя из того, что лучше говорить ей правду. — Мы с Уокером с детства не ладили.
        — Именно по этой причине ваша бабушка и решила при определенных обстоятельствах передать наследство ему, — проницательно заключила Грейс.
        — Угу. — Действительно, его нелюбовь к Уокеру была могучим стимулом соблюсти данное слово.
        — Это вы поручили Фросту следить за мной? — спросила она суровым тоном.
        — О нет! — воскликнул герцог, решив не говорить ей, что следить поручено было Вейну. Должно быть, тот успел предупредить Фроста о появлении Уокера, а уж потом отправился искать Хантера. — Если Фрост наблюдал за вами, он не мог не заметить того, что в зале появился Уокер. Наша взаимная неприязнь ни для кого не является тайной, и моего друга обеспокоило то, что Уокер может захотеть познакомиться с вами.
        Фрост оказался прав. Как всегда.
        — Вы вовсе не опоздали.
        — Простите? — Хантер сделал вид, что не понял.
        — Вы не собирались приезжать на бал, иначе Реган меня бы предупредила. — Грейс не сомневалась, что ей удалось привлечь эту леди на свою сторону. Так оно, вероятно, и было.
        Всех «порочных лордов» Реган любила не меньше, чем своего брата Фроста. Тем не менее, как это нередко случается даже среди близких родственников, мнения у них могли расходиться. Стоило Реган узнать, с каким безразличием Хантер относился к девушке, на которой ему предстояло жениться, она тут же встала на сторону Грейс. Супруге Дэра было отлично известно, чем занимался Хантер все эти годы вместо того, чтобы ухаживать за своей будущей герцогиней.
        «Возможно, Реган не самая подходящая подруга для Грейс, — подумал Хантер. — Как-нибудь надо будет объяснить ей, что не все нужно рассказывать о «порочных лордах». Не каждый готов так прощать все грехи, как Реган».
        — Я солгал Уокеру, — сказал герцог, жестом предлагая девушке присесть на мраморную скамью, — однако вы достаточно умны, чтобы понять, почему мне пришлось это сделать. — Он присел рядом с нею.
        — Полагаю, — произнесла Грейс, не пытаясь отодвинуться, — вы опасались, что я сообщу ему о своем решении. Напрасные опасения! До мистера Уокера и без того уже дошли слухи.
        «Вот черт!»
        — А он не сказал, кто распространяет эти слухи?
        Грейс покачала головой. Бумажные фонарики, развешанные на ветвях, хорошо освещали ее тонкий профиль.
        — Нет, он не сказал, от кого это слышал. Как бы то ни было, эти новости его обрадовали, и он постарался со мной познакомиться.
        Значит, Уокер приехал в Лондон, чтобы упиваться своей победой.
        — Ему хотелось удостовериться в том, что вы не изменили своего решения.
        — Я его и не изменила. — Грейс нахмурилась.
        — Изменили, — заявил Хантер, и уже сам тон вызвал желание противоречить ему. — На карту поставлено гораздо больше, чем мое наследство, Грейс. Вы никогда не задумывались над тем, почему ваш дедушка поспешил обручить свою единственную внучку в столь нежном возрасте?
        — Незадолго до того он потерял жену, дочь и зятя. Он глубоко скорбел, — ответила Грейс, хорошенько обдумав вопрос. — Вероятно, предполагая, что и ему осталось недолго жить, он обратился за помощью к вашей бабушке. Для ее единственного внука это был вполне достойный брак, дедушка и предложил, чтобы наши семьи породнились.
        — Это вполне правдоподобное объяснение, но бабушка приняла такое решение не только ради того, чтобы увеличить состояние нашей семьи, как вы давеча предположили, — сказал ей герцог, тщательно подбирая слова. — В противном случае почти наверняка вашим опекуном стал бы наследник вашего отца, его брат.
        Грейс повернулась лицом к герцогу, забыв на минуту о своей неприязни к нему.
        — Розмари мне говорила, что дядюшка не хотел обременять себя заботой о ребенке.
        — Розмари — это кто?
        Грейс поморщилась.
        — Вы же видели ее тогда, ночью, а еще — когда мы делали покупки в Ковент-Гардене. В тот день, когда нас обручили, Розмари была там, в библиотеке. Она была моей нянюшкой. А когда я выросла, она осталась со мной и сделалась экономкой во Фретуэлл-холле.
        Грейс любила няню, об этом говорило и выражение ее лица, и интонации голоса. Для нее Розмари была не служанкой, но подругой, советчицей, компаньонкой.
        И эта Розмари хотела, чтобы он исчез из жизни Грейс. Уж это-то он понял сразу, как только женщина открыла ему дверь.
        — О вашем дяде и дедушке мне известно из того, что записано на страницах бабушкиного дневника, и из писем, которыми она обменивалась с вашим дедушкой. И я знаю, как их тревожил ваш дядя. Он был с вашим отцом в то время, когда произошел несчастный случай. Официальное расследование его оправдало, однако дедушка ваш опасался, что дядя мог приложить руку к гибели своего брата.
        — Ерунда! — горячо возразила Грейс. — Дядюшка не способен на такое...
        Хантер жестом остановил ее возражения.
        — Бывал ваш дядя во Фретуэлл-холле? — Прикрыл глаза и сам себе ответил: — Не мог же он совсем не навещать вас.
        Только сейчас, после вырвавшегося у нее признания, он осознал, насколько плохо то, что он пренебрег своим долгом. Портер приезжал к ней всего раз в год, а слуги не могли воспрепятствовать герцогу Стрэнгему, если тот желал повидать юную племянницу.
        — Часто он у вас бывал?
        — Не очень, — поспешно ответила Грейс. Она поняла, что невольно выдала тайну. — Пока был жив дедушка, не приезжал ни разу. А через несколько лет после его смерти дядя приехал выразить свои соболезнования. Он был добр ко мне, а я... мне так не хватало доброго отношения!
        «Грейс была девочкой ранимой, и негодяй безжалостно воспользовался ее горемычным положением».
        — Розмари стояла рядом со мной в продолжение всего его визита, — добавила Грейс, почувствовав, что герцогом овладела ярость. Он рассердился на себя за то, что не подумал (да ему тогда было все равно!), каково приходится девочке после смерти деда. — После этого мы не видели его года два-три. Потом, когда он приезжал, то надолго не задерживался. Он говорил, что беспокоится обо мне. В Лондоне он слышал, что вы не желаете этого брака и делаете все, чтобы позабыть о моем существовании.
        Она опустила голову, а на лице отражались и печаль, и стыд. Хантер был готов высечь себя за такой эгоизм.
        — Дело вовсе не в вас, — сказал он шепотом. Еще не заслужив такого права, он все же погладил пальцами нежный изгиб ее шеи. — Я был молод, не сдержан... высокомерен. Думал только о себе. Я глубоко заблуждался и не стану упрекать вас за то, что вы меня презираете.
        Она удивленно вскинула голову.
        — Я вовсе не презираю вас, ваша светлость.
        — Хантер.
        — Хантер. — Она вздохнула, сдаваясь. — Мы оба были слишком молоды, чтобы спорить с родственниками. Теперь я достаточно взрослая и могу понять, почему вам так хотелось забыть обо мне. Знаете, я готова вас простить.
        Это было предложение мира, на которое он не надеялся.
        — Правда? Тогда мы можем...
        — Поэтому я и не могу выйти за вас, — твердо произнесла она, не давая ему сказать, что они могут пожениться не откладывая.
        — Отчего вы так упрямитесь в этом вопросе? — спросил Хантер, весь напрягшись.
        — Я считаю, что мы оба должны получить шанс стать счастливыми. — Грейс поднялась со скамьи, и он не успел ей помешать. — Я заслужила право на счастье.
        — Выйдя замуж за того, кого подберет вам леди Нетерли? — прогремел Хантер, разъярившись при одной мысли об этом.
        — Возможно. — Она усмехнулась, глядя на него. — Разве это не то же самое, что выйти за вас?
        — Боже... Черт побери! — воскликнул герцог, вскакивая на ноги и устремляясь вдогонку за Грейс. — Конечно не то же самое! Именно меня ваш дедушка счел достойным стать мужем его внучки.
        — Он ошибся.
        Это было обидное заявление, пусть и справедливое.
        — Я разочаровал вас и не в силах изменить прошлое. Однако же в моих силах изменить настоящее и будущее. Вашему дяде...
        — Можно доверять ничуть не больше, чем вам, — закончила она фразу за него. — Нет, я не стану слушать ваших описаний светлого будущего.
        Хантер схватил ее за руку и привлек к себе.
        — Кто обещает вам безоблачный брак, леди Грейс? — грубовато спросил он. — Вы могли уже прийти к выводу, что я не ангел.
        — Не ангел? Да вы опасны! — прошептала она, откинув голову, когда он притянул ее к себе сильнее.
        — Наш брак не будет похож на грезы вашего детства. Он будет очень бурным, ибо вы обожаете противоречить мне. Днем вы будете вольны делать все, что взбредет вам в голову, а ночью — подчиняться мне. — Он ласково погладил ее по щеке. — Я требовательный любовник. Я стану раздевать вас донага и исследовать каждый дюйм вашего тела, изучу вкус каждого изгиба, одновременно лаская вас руками... Мой...
        — Хватит! — взмолилась Грейс. Ее тело, прижатое к телу герцога, трепетало.
        — Вы еще будете умолять меня, герцогиня. Однако же мне не захочется останавливаться. Стоит мне овладеть вами, и вы станете страстно желать моих прикосновений.
        — Никогда в жизни!
        — Какая невинная крошка! Я много лет совершенствовал свое мастерство, Грейс. Ты недолго сможешь мне сопротивляться. Зачем бороться с собой? Все, чему я обучился, я пущу в ход, чтобы доставить тебе наслаждение. Скоро твое тело будет томиться по мне. И потребуется не так много времени, чтобы к телу примкнули сердце и разум. Я буду тебя наставлять...
        — Ну пожалуйста... — Она закрыла глаза, словно это могло заставить его умолкнуть.
        — Да, наставлять, как ублажать меня, — договорил Хантер, позволяя себе роскошь потереться возбужденной плотью о ее бедро. — Клянусь, ты придешь в восторг от всего того, что я буду с тобой делать. Мало того, тебе тоже захочется исследовать меня. Я с нетерпением жду той ночи, когда ты попросишь разрешения взять мой ч...
        Она пальцами зажала ему рот.
        Он стал слегка покусывать ее пальцы в перчатках, раздвинул их языком.
        — В ротик, Грейс. Снова и снова, каждую ночь. Ты будешь воспринимать меня как любовника и радоваться нашему слиянию.
        Со слезами в голосе Грейс воскликнула что-то, слабо возражая ему, но Хантер не собирался ее успокаивать. Возможно, он и напугал ее в какой-то мере своими желаниями, но ведь у нее было девятнадцать лет, чтобы подготовиться к этому.
        Хантеру вдруг сделалось ясно, как он устал ждать желанного момента.
        Он убрал руку Грейс и завладел ее губами, не стараясь делать это бережно. Его губы скользили по ее губам, нажимая, дразня, пока она не приоткрыла рот. Она приглашала его, и противиться было выше сил Хантера. Он ввел язык глубже, Грейс в невинности своей не противилась. Когда их языки сплелись, она вся напряглась, застыла, но не укусила Хантера, что уже было хорошо. Поначалу она просто терпела. Хантер мог лишь гадать, о чем думает девица, когда его губы и язык дают ей слабое представление о безудержной плотской страсти.
        Он бы повалил ее прямо на траву, если бы не опасение быть внезапно обнаруженными. Можно было бы доставить и ей и себе полное удовольствие, не снимая одежд. Всего-то и нужно — расстегнуть брюки и...
        — Довольно, — прохрипел он, с трудом отрываясь от ее губ.
        Рука его скользнула к набухшему члену, застрявшему в неудобном положении. Если не остановиться, то он лишит ее невинности прямо здесь.
        — Уходите. Возвращайтесь в бальную залу, — велел он Грейс, тяжело дыша и стараясь преодолеть желание овладеть ею немедленно. — Реган составит вам компанию до моего возвращения.
        — А... а как же вы? — запинаясь, пробормотала Грейс. Ей не хватало дыхания.
        — Мне нужно побыть здесь еще несколько минут. — Ну как объяснить невинной девице, какой была его герцогиня, особенности физиологии мужского организма? — Оставьте меня, будьте любезны.
        — Прекрасно! — Резкость тона Хантера она поняла так, что он ее отвергает. — Только не ищите меня, не утруждайтесь. Я сейчас же уеду. Спустя несколько дней вам уже не придется обо мне беспокоиться.
        — Грейс, подождите! — позвал он, но та уже быстро удалялась, кипя негодованием. Что ей ни скажи, она не поймет, что он прогнал ее ради ее же блага. — Отлично, — произнес со стоном герцог, расстегивая брюки. Клятый напряженный орган вырвался, наконец, на свободу.
        ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
        — Нисколько не сомневаюсь, что похищение человека квалифицируется как уголовное преступление.
        «Интересно, — подумал Хантер, — простит ли меня Реган, если я тихонько придушу ее мужа?» А если дойдет до суда, он станет добиваться оправдания на том основании, что потерпевший сам его до этого довел.
        — Правда? — насмешливо спросил он. — А расскажи-ка мне еще раз романтическую историю о том, как тебе удалось уговорить Реган выйти за тебя замуж без согласия ее брата.
        Дэр, ханжа этакий, просто залез в окно юной леди и стал ее соблазнять. Добившись же ее согласия, умыкнул тайком под венец, а Фрост все это время и не подозревал о замыслах своего друга.
        Хантер восхищался выдержкой Фроста, который не укокошил своего новоиспеченного зятя, когда узнал о таинственном исчезновении парочки голубков. Вне всякого сомнения, они с Дэром не раз обсуждали, какой муж для Реган был бы предпочтительнее. Как бы то ни было, мужа Реган горячо любила, а она была единственным человеком, которого всем сердцем любил Фрост. Никогда и ни за что он не стал бы мешать ее счастью.
        — Реган я не похитил, — нахмурившись, возразил Дэр. — По сути это не было похищением.
        — Муж хочет этим сказать, что я охотно ему помогала, как только он поделился со мной своим замыслом, — добавила Реган.
        Она вынесла из дома несколько одеял, необходимых для предстоящего путешествия. За ней последовали Фрост и слуги, неся корзины и пакеты с провизией, которая понадобится в дороге.
        — Жаль только, что меня никто не счел нужным посвятить в этот план. Возможно, я предпочел бы устроить вам нормальную свадьбу, — холодно заметил Фрост.
        Пусть он и смирился с тем, что Реган вышла за Дэра, однако не упускал случая напомнить, что его на торжество не пригласили.
        Реган подошла к старшему брату и поцеловала его в щеку, пока он не успел отвернуться.
        — У меня была нормальная, как ты говоришь, свадьба. Если бы ты был с нами, она была бы просто великолепной.
        — Неужто ты позабыл, что запретил мне даже разговаривать со своей сестрой? — спросил Дэр несколько раздраженно.
        — Не нужно, — отмахнулся Фрост, — вспоминать былые обиды — это значит сразу испортить все путешествие, которое и без того обещает быть непростым. Лично я выступаю за то, чтобы все предать забвению.
        — Спасибо, братик. — Реган крепко его обняла, потом обвила руками Дэра. — Скажу честно, мне не очень-то нравится мысль оставить нашего сына, а самой отправиться с вами искать приключений.
        — Он даже не заметит, что тебя нет рядом, — возразил Фрост и тут же вскрикнул от весьма болезненного щипка. — Ой! Гарпия клятая!
        — Я мать, умей уважать мои чувства, — проворчала Реган, потемнев лицом от возмущения.
        Хантер ощутил укор совести. Наверное, слишком эгоистично с его стороны было просить Дэра и Реган отправиться вместе с ним в Гретна-Грин[8 - Деревушка на границе Англии и Шотландии, где влюбленные могли обвенчаться без лишних формальностей.]. Остановить свой выбор на этой супружеской чете представлялось вполне логичным: Грейс и Реган сделались за короткое время близкими подругами. Они были ровесницами, обе выросли без материнской ласки. Хантеру казалось, что Грейс не станет так сильно противиться похищению, если рядом с нею будут друзья.
        — Если вы решите отказаться, я это пойму, — проговорил Хантер, прикидывая, удастся ли уговорить поехать Сэйнта и Кэтрин.
        — Глупости! — откликнулся Фрост из-за спины сестры. — Мальчик чудесно обойдется несколько дней без папы и мамы. Джулиана будет его баловать, как родного, а Син обеспечит им надежную защиту.
        Губы Реган задрожали, глаза наполнились нежданными слезами.
        — Да, я знаю. — Она всхлипнула. — Просто буду скучать.
        Дэр заключил жену в объятия и прошептал ей на ухо:
        — Поедем, порезвимся — может, тогда у нашего избалованного парня появится братик или сестричка.
        — Ой, а ты хотел бы этого? — Реган засмеялась. — Правда?
        — Очень. — Дэр окинул взглядом своих друзей. — Это вполне возможно, если удастся улучить минутку-другую и ускользнуть из-под надзора.
        Хантер и Фрост обошли экипаж, пока Дэр шутил с женой и нашептывал ей соблазнительные обещания, на что она отзывалась звонким смехом.
        — Дэр умеет обращаться с Реган, — признал Фрост, глядя куда-то вдаль.
        — Он ее любит, Фрост.
        Друг фыркнул, соглашаясь с этим аргументом, хотя сам подобных чувств пока не испытал.
        — Хорошо, что Дэр умеет использовать в затруднительные моменты свое обаяние. Едва Реган поймет, что ты намерен увезти Грейс и обвенчаться с нею, не спрашивая согласия своей нареченной, ты сразу лишишься ее поддержки.
        — Что ж, воздержимся от того, чтобы посвящать Реган во все детали нашего плана, — сказал Хантер, убеждая себя, что так будет разумнее всего.
        Похищение невесты сразу бы решило все проблемы. Дядюшка Грейс больше не сможет оспаривать права Хантера на ее наследство, да и кузену Уокеру придется распрощаться с надеждами унаследовать в один прекрасный день герцогский титул.
        Стоит обвенчаться с Грейс и родить ребенка, как само собой решится и все остальное.
        Единственное, за чем дело стало, — уговорить саму Грейс.
        Инициатива устроить пикник на берегу реки должна была исходить от Реган, но она была против. У Хантера дел хватало, и Грейс ни за что не поверит, будто он решил пренебречь своими обязанностями ради того, чтобы провести с ней день.
        — Он за вами ухаживает, дайте же ему возможность доказать и вам, и себе самому, что вы значите для него больше, чем соблюдение данного бабушке слова, — увещевала ее Реган.
        Было ясно, что подруга видит в герцоге нечто такое, чего не замечают остальные. Грейс не верила тому, что герцог внезапно озаботился ее счастьем, да и дядюшка уже давно посеял в ее душе сомнения относительно причин, побуждающих Хантера жениться на ней. Дядюшка утверждал, что герцогом движет жадность. Он напомнил, что Хантер почти с самого начала стал распоряжаться ее наследством. Герцог весьма разумно разместил и заметно приумножил ее капиталы, благодаря его заботам она стала очень богатой женщиной. Со временем Хантер, по словам дяди, привык смотреть на эти капиталы, как на свои собственные.
        У Роланда Уокера была своя теория о причинах привязанности Хантера. Он считал, что кузеном движет гордость. Не только богатство Грейс манило Хантера, если верить Уокеру, но и твердая решимость соблюсти условия заключенного бабушкой брачного договора. Иначе ему пришлось бы лишиться солидной части собственности, принадлежавшей старой герцогине и не наследуемой вместе с герцогским титулом. Если Хантеру не удастся жениться на Грейс до ее дня рождения, поместья старой герцогини достанутся мистеру Уокеру.
        Соперничество двух кузенов теперь не было для Грейс тайной. Хантер непреклонно стоял на том, что не уступит бабушкины земли кузену, который этого не достоин.
        Могло ли так быть, что все проистекающие из договора неудобства — лишь очередная жертва, на которую Хантер готов пойти, чтобы сохранить то, что считает своим по праву? И дядюшка, и мистер Уокер привели веские аргументы в пользу того, что она не должна доверять Хантеру.
        Грейс отказалась бы от приглашения на пикник, если бы Реган не заверила ее, что там будут и она сама, и ее муж, и Фрост.
        Они выехали за город и стали отыскивать спокойное местечко на берегу реки. На дорогу ушло два часа, но результат того стоил. Вид был чудесным, даже дух захватывало. В какой-то мере это напомнило Грейс Фретуэлл-холл. Она только теперь ощутила, как сильно ей не хватало неброской красоты деревенской природы. Чувство было такое, словно кроме них на всей Земле больше никого не осталось.
        — Желаете еще вина? — заботливо осведомился Хантер.
        В присутствии Реган, Дэра и Фроста герцог даже не пытался ее поцеловать, о чем весьма сожалел. Вино согрело Грейс и ударило ей в голову. Если бы Хантер пригласил ее прогуляться по берегу, она бы не отказалась. Когда они отойдут подальше от бдительных друзей, он ее непременно поцелует.
        — Мне не стоит больше пить, — сказал она, сморщив носик. — Вы влили в меня уже два бокала.
        — Мы же на пикнике! — возразил Хантер, снова наполняя ее бокал. — Здесь излишества даже положены.
        Грейс кивнула, соглашаясь, и, к обоюдному удовольствию, отпила из бокала.
        — Обжорством я не страдаю, а вот выставить себя на посмешище перед вами и вашими друзьями, напившись, мне не хотелось бы. К вину я непривычна.
        Лицо Хантера расплылось перед ее глазами, и Грейс недовольно сдвинула брови.
        — Как-то я... странно себя чувствую. — Она тряхнула головой, и черты лица герцога, к счастью, вновь обрели резкость. — Ну вот. Какое-то необычное ощущение.
        — Допейте вино, — посоветовал Хантер, поддерживая ее под руку, чтобы она не пошатнулась, — а потом можете вздремнуть, если захочется.
        Грейс запрокинула голову и демонстративно допила вино, не удержала бокал в руке и громко захохотала.
        — Какая я неловкая! — Она хотела наклониться за бокалом, но Хантер не позволил ей это сделать и притянул к себе.
        — Не тревожьтесь, бокалов у нас еще много, — заверил он.
        Перед глазами Грейс все завертелось, боковым зрением она уже ничего не воспринимала.
        — Хантер! — воскликнула она встревоженно — его лицо снова расплылось. — Я вас теряю!
        — Нет, милая упрямица, а вот я вас обрел. — Он подхватил ее на руки, прижал к груди.
        Издали донесся громкий голос Реган. Грейс повернулась лицом в ту сторону, но перед глазами опять все завертелось. В затуманенном мозгу отдавалось эхом лишь одно слово.
        «Не годится... не годится... не годится».
        Грейс попыталась что-то сказать, но членораздельная речь ей не удавалась.
        — Грейс, не сопротивляйтесь, — велел ей Хантер.
        «Откуда он знает, что я падаю?» — пронеслась в голове мысль, а потом Грейс провалилась в раскрывшую ей объятия темноту.
        — Ты опоил ее? Как ты мог? — прикрикнула Реган на Хантера, когда он понес бесчувственную Грейс в экипаж.
        — У меня не было другого выбора, — чуть слышно пробормотал он.
        Оглянувшись, он убедился, что Дэр с Фростом уже почти все упаковали, пока он не отходил от Грейс, которая смогла проявить свое упрямство, даже находясь под влиянием спиртного, щедро сдобренного настойкой опия. Вместо того чтобы уснуть сразу, она вскочила и подошла к самой воде. Важно было, как уже подчеркивал Фрост, не утопить ее, добиваясь желаемого. Только теперь Реган заподозрила, что их планы на сегодня как-то меняются.
        — Грейс тебе доверилась, задница ты этакая! — воскликнула Реган, колотя герцога по спине кулаками, а он изо всех сил старался не уронить уснувшую невесту.
        — Дэр, подсоби мне, — попросил Хантер. Если подруга отыщет что-нибудь тяжелое, то непременно разломает об его голову. — Реган, я поступаю так, чтобы защитить ее.
        — Ты только себя хочешь защитить! — Реган снова замахнулась, но ее руку успел перехватить Дэр.
        — Довольно, — сказал он супруге, старавшейся вырвать свою руку. — Ты наставила ему достаточно синяков, и можно справедливо утверждать, что он их сполна заслужил.
        — Заслужил, — согласился Хантер. — Можешь не одобрять мои методы, однако время уходит. Каждый имеет свое мнение, и не все меня поддерживают.
        — Может, ждешь, что я тебя пожалею? — Реган фыркнула.
        — Не жду. — Хантер скрипнул зубами. Он терпеть не мог объясняться, но ему было необходимо, чтобы Реган помогла переубедить Грейс. — Понимаю, ты меня осуждаешь...
        — Осуждаю — не то слово, которое выразило бы мои чувства в данную минуту.
        Хантер кивнул, запоздало сообразив, что ему теперь придется завоевывать доверие не только Грейс, но и Реган.
        — Я вполне заслужил любые упреки с твоей стороны. Когда будет время, я позволю тебе словесно высечь меня за то, что обманом увлек Грейс в путешествие в Гретна-Грин.
        — Обо мне не беспокойся. Ты о Грейс подумай.
        — Я и думаю о Грейс, — крикнул он ей в ответ. — И о себе тоже. Реган, эту девушку окружают враги. Розмари, ее служанка, много лет нашептывала ей обо мне всякие гадости. Она убедила Грейс в том, что я ее бросил.
        — Ты же таки бросил ее! — воскликнули Дэр и Реган в один голос.
        — Не совсем так, — прорычал Хантер, устраиваясь на сиденье со своей драгоценной ношей. — Розмари к тому времени уже успела убедить Грейс разорвать договор, а потом найти себе мужа в Лондоне.
        — Если смотреть с моей колокольни, это вполне здравое суждение, — заявила Реган, забираясь в экипаж и устраиваясь на противоположном сиденье, чтобы всю долгую дорогу испепелять Хантера взглядом. — Я даже намерена ей помочь, если она потребует от тебя поворотить экипаж назад.
        — Реган, — проговорил Фрост, просовывая голову в дверцу экипажа, — ты слишком сурова к Хантеру. Может, я не полностью согласен с его методами...
        — Это же ты предложил подмешать в вино настойку опия! — горячо возмутился Хантер. Он приносил друга в жертву, чтобы отвести гнев Реган от себя.
        — Фрост!
        Тот и не пытался изображать кающегося грешника. Впрочем, Реган была так сердита, что все равно этого не заметила бы.
        — От настойки опия она должна была почувствовать сонливость. Она бы тихонько уснула, и мы спокойно поехали бы на север. Потом проснулась бы и поняла, что находится на своей свадьбе. А уж убедить ее пойти под венец — это его забота, — он кивком указал на Хантера.
        — Лезь в экипаж, Фрост! — поторопил друга стоявший за его спиной Дэр. — Хантер, можно ехать.
        Реган посмотрела на Грейс, и глаза ее потеплели. Она искренне беспокоилась о подруге, и Хантер почувствовал себя негодяем из-за того, что напугал ее.
        — Долго она будет спать?
        — Несколько часов, может, полдня. Зависит от ее состояния. — Он убрал с лица Грейс упавшую прядь волос. — Она говорила, что плохо спала в последнее время. По Фретуэлл-холлу скучает, да и еще кое-что тревожило ее.
        «Я, например».
        — Ладно, — недобро улыбнулась Реган. — Тогда у тебя есть несколько часов, чтобы убедить меня, почему не следует подмешать чего-нибудь тебе в вино, да и бросить на первом же постоялом дворе.
        Хантер взглядом воззвал к Дэру и Фросту, но все неприятности он навлек на свою голову сам.
        — Давай начнем с того, почему дедушка Грейс обратился к моей бабушке.
        — Эту историю я уже слышала. — Реган зевнула.
        — Частично, — уточнил Хантер. — Однако все целиком мало кто знает. Даже я сам не все знал, пока не вчитался внимательно в бумаги бабушки.
        — Хорошо. Расскажи, что тебе удалось выяснить. — Реган взглядом пригвоздила Хантера к месту. — Но не надейся на то, что я прощу тебя скоро.
        Реган протягивала ему оливковую ветвь мира, и Хантер жадно ухватился за нее обеими руками.
        ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
        Грейс пробудилась под раскаты хохота.
        Открыв глаза, она с удивлением обнаружила, что лежит на кровати. Резко сев, она схватилась за голову и застонала. Потом вспомнила, как Хантер подливал ей в бокал вино. Сколько она выпила? Два, три бокала... четыре?
        Это вполне объясняло, отчего в голове у нее так гудит, а в горле пересохло. Она вздрогнула, когда отворилась дверь и вошла Реган, неся на подносе закуски и чайник.
        — Хозяину трактира нужно смазать дверные петли, — проговорила Грейс, прижав к вискам пальцы.
        — Простите, что разбудила, — сочувственно сказала Реган. — Мне подумалось, что вам давно уже пора поесть.
        — Это правда, — проскрипела Грейс и усмехнулась. — Мне кажется, горло тоже нужно смазать, как и петли.
        — Как вы себя чувствуете? — спросила Реган и поставила поднос на постель. — Только честно.
        — Так, словно слизывала со стен штукатурку. — Грейс протянула руки и ощутила боль в спине и суставах. — Еще чувствую себя отдохнувшей. Я не выставила себя на посмешище, так напившись?
        — Я бы так не сказала, — осторожно ответила Реган. — Что вы помните?
        — Да мало что. — Грейс нахмурилась. — Был пикник. Я смеялась над тем, что рассказывал ваш брат, пила вино. Потом закружилась голова. Мне стало дурно?
        — Хантер подмешал вам в вино настойку опия, — сообщила подруга.
        На некоторое время Грейс лишилась дара речи. Потом наконец задала вопрос:
        — Зачем бы ему это делать? Он хотел отравить меня?
        — Разумеется нет, — отозвалась Реган, наливая ей чаю. — Опий предложил Фрост, но не уверена, что вы должны упрекать его за это: чем дальше, тем все больше я убеждаюсь в том, что в раннем детстве наша нянюшка не раз роняла его головкой вниз.
        Грейс позволила себе ненадолго отвлечься, представив Фроста малышом. Должно быть, он держал слуг в вечном страхе.
        — А что же Хантер? Его надо упрекать?
        — Несомненно, — сказала Реган с улыбкой. — Хотя, смею вас заверить, он пострадал за свои грехи, пока вы спали.
        — Это хорошо, — одобрительно кивнула Грейс. — Вы чудесный друг.
        — Была бы еще лучшим, — Реган отвела глаза в сторону, — если бы сразу поняла, что затеяли ребята, когда предложили организовать пикник.
        — Что же они затеяли?
        — Да ничего особенно плохого. — Она протянула Грейс чашку чаю. — Замысел состоял в том, чтобы похитить вас, запихнуть в экипаж, где будут и ваши друзья, да и направиться прямиком в Гретна-Грин, пока ваш дядюшка не узнал, что Хантер намерен на вас жениться.
        — Нет! — воскликнула Грейс, не раздумывая. — На такое я не согласна.
        — Реган забыла сказать вам самое главное. — В дверях возник Хантер. — Она не упомянула о том, что у меня есть несколько дней, чтобы добиться вашего согласия.
        — Никогда в жизни!
        — Никогда — это очень долго. — Хантер прищелкнул языком. — Особенно для девушки, которая сидит в постели и облачена только в нижнюю рубашку.
        Грейс схватила с подноса булку и запустила ее в Хантера. Промахнулась.
        — Чудовище! Охотник за наследством! Соблазнитель невинных девушек! Убирайтесь прочь!
        Он наклонился, поднял булку и положил на стол.
        — Из всего сказанного выберите что-то одно, любовь моя. Пока мы будем ехать на север, решите, что именно.
        — Убирайтесь! — И Грейс протянула руку к заварочному чайнику.
        — Я ведь тебя предупреждала! — Реган покачала головой.
        — Позаботься о том, чтобы она хоть немного поела, — напутствовал ее Хантер, прежде чем закрыть за собой дверь.
        Грейс старалась сдержать слезы. Она была растеряна и порядком напугана. Ей казалось, что она еще не проснулась и ей снится кошмар.
        — Он отнюдь не охотник за наследством, — тихо проворила Реган. — Отец его и дед промотали все семейное состояние, после чего им хватило ума умереть. Хантера растила бабушка. Не сомневаюсь, что она была очень мудрой старухой и постаралась как следует обучить внука всему, что знала и умела сама. В вашем наследстве он не нуждается, Грейс.
        — Мне он говорил другое, — возразила Грейс, вытирая слезы.
        — Вам он говорил неправду.
        — Выкинула тебя из комнаты, а? — бросил Дэр, когда Хантер вышел к нему и Фросту.
        — Не совсем так, — холодно произнес герцог. — Я отступил, когда она взяла в руки чайник.
        Друзья вздрогнули и сочувственно закивали головами.
        — Мне даже в голову не приходило, что Грейс так это воспримет, — сказал Хантер, преодолевая желание пожалеть себя. — Реган обещала помочь мне уговорить Грейс, но, похоже, ей это не очень удается.
        — А ты веришь, что Реган сдержит слово? — Фрост хмыкнул и отхлебнул пива.
        — Она же твоя сестра! — возмутился Хантер.
        — А еще она — моя жена. — Дэр метнул сердитый взгляд на шурина. — Потрудись относиться к ней с уважением, не то я не стану ей мешать, если она решит расколотить посуду на твоей тупой башке.
        Не хватало, чтобы во время этого злополучного путешествия они еще и перессорились.
        — Посуду бить никто не станет, — неуверенно произнес Хантер — с женщинами никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. — А Грейс выйдет за меня, как только мы доберемся до Гретна-Грин.
        — Готов заключить пари, дружище? — Фрост фыркнул.
        — Готов, — не колеблясь, ответил герцог.
        — На какую сумму? — поинтересовался Дэр, и в глазах его вспыхнул живой интерес.
        Пока Дэр с Фростом обсуждали это дружеское пари, у Хантера не выходила из головы Грейс, сидящая на постели. Она была слишком рассержена и не заметила, что ее рубашка мало что скрывала от взгляда.
        Ему хотелось самому раздеть будущую супругу, однако Реган настояла на том, что ухаживать за подругой она будет сама. Хантер пытался спорить, но Реган напомнила, что ему, имея дело с Грейс, придется преодолевать множество трудностей.
        — Так ты принимаешь пари? — вернул его на землю вопрос Фроста.
        Хантер молча кивнул. Да уж, ему отступать некуда. Он пошел ва-банк и сделал ставку на Грейс.
        Еще никогда в жизни ему не доводилось испытывать такую неуверенность.
        У Грейс оставалось очень мало времени.
        До Гретна-Грин оставалось ехать всего несколько часов, скоро герцог потребует ответа на вопрос, который задает ей каждый день. Впрочем, это трудно было назвать вопросом. Если Хантер о чем-нибудь спрашивал, он умел спрашивать так, что это звучало, как приказ.
        Вы станете моей женой.
        Несколько дней ей удавалось избегать прямого ответа, который он желал услышать. Реган восхищалась ее ловкостью. Подруга считала, что Хантер должен заслуженно пострадать за то, что хотел заманить ее в Гретна-Грин, подмешав в вино настойку опия.
        А если бы Реган не было рядом и никто не мог бы сдерживать джентльменов? Хантер так и поил бы ее этой настойкой до конца поездки? Возмущенный таким предположением, герцог не раз заверял Грейс в том, что хотел лишь дождаться, чтобы они немного отдалились от Лондона.
        Бедняга Розмари! Она, наверное, с ума сходит от тревоги. К сожалению, Хантер не сочувствовал старой служанке теперь, когда узнал, что та давно уговаривала Грейс подыскать себе более достойного жениха.
        Хантер сердито объяснил, что ее дядюшка вовсе не заинтересован в том, чтобы Грейс вообще вышла замуж. Он намекал, что, если бы дядюшка имел такую возможность, Грейс ежедневно поили бы маковым отваром, пока она не стала бы соглашаться на все.
        Хантер говорил об этом с таким гневом, что, скорее всего, он это не сочинил. Но у него были причины гневаться: с того дня, как Грейс очнулась на постоялом дворе, она упорно отвергала все попытки Хантера найти путь к примирению.
        Когда он спокойным тоном объявил, что во время ночевок она будет спать одна, Грейс взвилась и настояла на том, что на постоялых дворах они с Реган будут спать в одной комнате. Понятно, что такое решение огорчило будущего супруга, но он мудро решил не спорить.
        Все три джентльмена нисколько не сомневались, что ни одного из них она не простила, поэтому, каждый по-своему, пытались загладить вину. Фрост, чтобы задобрить Грейс, раздобывал для нее сласти. Дэр же веселил их в дороге историями о похождениях «порочных лордов».
        Хантер поначалу горячо протестовал против таких рассказов, однако вынужден был смириться, когда услышал, как заливисто хохочет над ними Грейс. Она же считала, что рассказы подверглись существенной переработке, чтобы друзья выглядели в них поприличнее.
        Особенно Хантер.
        Грейс нередко ловила на себе взгляды герцога, на его лице, похоже, отражался страх. Она не могла себе представить, чтобы он кого-нибудь или чего-нибудь на свете боялся. Столь же трудно было поверить и в то, что он подчинился диктату бабушки без малейшего сопротивления.
        Пока старая герцогиня была жива, молодой человек тихонько роптал на те ограничения, которыми она связала его по рукам и ногам, а после ее смерти перенес свое недовольство на Грейс.
        Если на то пошло, она была единственным препятствием на его пути к свободе. Теперь она желала освободить герцога от наложенных на него обязательств, а он приходил в бешенство от того, что оказался в ее власти. Грейс пыталась втолковать ему, что не стремится вести какую-то игру. Он же цинично возражал на это, что женщинам от природы свойственно вести игры.
        На протяжении всего этого поединка характеров Реган упрашивала Грейс дать Хантеру возможность показать себя с лучшей стороны. Она до сих пор не простила ему похищения подруги, однако же «порочные лорды» окружали ее с детства! Они много чего натворили, но никогда не проявляли ненужной жестокости.
        И вот каждый вечер Грейс ожидала, что Хантер задаст ей традиционный вопрос. И каждый вечер отсылала его прочь. Лошади пробегали милю за милей, и Грейс ловила тяжелый взгляд, которым герцог окидывал Реган, Дэра и Фроста, дремавших в тесном пространстве экипажа.
        — Пора. Хватит играть, Грейс, — проговорил Хантер вполголоса, чтобы не разбудить спутников. — Я добьюсь ответа, и постарайтесь не огорчить меня.
        — Что вам угодно знать, ваша светлость?
        — Вы выйдете за меня замуж? — Лицо его исказилось, Грейс шестым чувством уловила, как бурлят в нем эмоции.
        Она медлила с ответом, но не собиралась капризничать. Полжизни она ждала, когда этот человек придет и потребует ее руку и сердце. Вторую половину жизни она училась смиряться с мыслью, что он ее бросил. Пусть он не согласен с ней, но почему она не может отпраздновать свой двадцать первый день рождения, оставаясь незамужней? Если она сумеет настоять на своем, то освободит их обоих.
        — Нет, — ответила она с тяжелым вздохом.
        Совершенно неожиданно Хантер забарабанил в переднее окошко, привлекая внимание кучера.
        — Остановите экипаж! — скомандовал он, разбудив громовым голосом спавших пассажиров.
        Реган зевнула и часто заморгала.
        — Что случилось? Вы снова сражаетесь?
        — Нет, — ответила Грейс.
        — Сражаемся, — ответил Хантер.
        Экипаж замедлил ход, потом встал совсем.
        — Хантер, что ты замыслил на этот раз? — сонно протянул Фрост.
        — Хочу исправить одно недоразумение, — сказал ему Хантер, отворяя дверцу. Спрыгнув на землю, он потянул Грейс за собой. — Чтобы не терзать ранимую душу Грейс, я ей сказал, что она может выбирать, выходить ей за меня или нет. Мне хотелось получить ее в жены по доброму согласию, и я надеялся на то, что она сама сумеет принять правильное решение.
        — Выбор у меня есть, — упрямо стояла на своем Грейс.
        — Нет у вас никакого выбора. — Он схватил ее руками за талию и без труда переставил со ступенек экипажа на проселочную дорогу. — И у меня тоже нет. Пора нам обоим перестать делать вид, будто выбор у нас есть.
        ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
        Два часа спустя леди Грейс и герцог Хантсли обвенчались.
        Побыв его женой пять часов, она страстно возжелала, чтобы брак был расторгнут.
        Она задохнулась от возмущения, когда супруг вошел в комнату и плотно закрыл за собой дверь.
        — Выйдите вон! — прошипела она, выхватывая из рук Реган простыню и закутываясь в нее. — Вы не имеете ни малейшего права врываться, когда я принимаю ванну.
        — На моей стороне все права, жена.
        Подойдя к обеим женщинам, Хантер, как ни в чем не бывало (чем еще сильнее рассердил и смутил Грейс), присел на деревянный сундук, стоявший в ногах кровати. Скрестил руки на груди, встретился с Грейс взглядом. Она глубже погрузилась в лохань.
        Реган, которая знала Хантера почти всю свою жизнь, его присутствие нисколько не испугало. Она загородила собой Грейс, не давая герцогу разглядеть обнаженную молодую жену.
        — Ну право же, Хантер, — сказала она с упреком, — я могла ожидать такой наглости от Фроста, быть может, еще от Сина, но тебе это никак не пристало.
        Грейс наклонила голову, чтобы видеть из-за спины Реган и уловила блеск белозубой улыбки Хантера.
        — Раз уж ты со своим мужем помогала мне похитить мою упрямую жену, то твоя позиция довольно шаткая, моя дорогая.
        — Ради всего святого! — вскричала Реган и всплеснула руками в крайней досаде. — Если б ты открыл мне свой замысел, я бы категорически отказалась в этом участвовать. Я и осталась только потому, что кто-то должен был отговаривать тебя и поддерживать Грейс.
        — Одного предупреждения о том, что этот безумец намерен утащить меня в Гретна-Грин, было бы довольно, чтобы мы не совершили столь утомительное путешествие, — процедила Грейс сквозь зубы.
        Реган оглянулась. Взгляд у нее был и виноватый, и сочувствующий.
        — Ты не смогла бы вечно бегать от него, Грейс.
        — А если бы попыталась, — Хантер хмыкнул, — то ножки у нее оказались бы связаны, как у индейки, которую отправляют в печь.
        — От тебя больше вреда, чем пользы, — резко обернулась к нему Реган, потом снова повернулась спиной. Обращаясь к Грейс, она сказала: — Не обращай внимания на повадки этого грубияна. Пусть он не хочет этого признавать, но намерения у него честные.
        — Еще несколько дней, и договор потерял бы силу, — упрямилась Грейс. — Я была бы уже почти свободна.
        «От него».
        Этих слов она не произнесла, но в наступившей тишине они, казалось, прогремели, как церковные колокола. Хантер встал, а Реган недовольно поморщилась.
        — К несчастью для вас, моя герцогиня, теперь вы в надежных руках, — констатировал Хантер, подходя ближе и сердито поглядывая на нее. — Вы носите мое имя, на вашем пальце мое кольцо. Но кое-что мы еще должны сделать, прежде чем уедем из этой деревни.
        — Хантер! — возмутилась Реган.
        Он взял ее за плечи и стал подталкивать к двери.
        — Скажи спасибо, что в этом деле нам не требуются свидетели. — Потом свирепо взглянул на перепуганную горничную, суетившуюся у лохани. — Эй вы! В ваших услугах никто больше не нуждается. Ступайте восвояси.
        — Слушаюсь, ваша светлость. — Служанка торопливо присела в реверансе и выскочила за дверь с таким проворством, будто у нее загорелась юбка. Она исчезла из виду даже раньше, чем Хантер успел довести до двери Реган.
        — Так эти дела не делаются, — прошипела Реган, безуспешно пытаясь высвободиться из его сильных рук. — Ты разве не видишь, как напугана бедная девочка?
        Они оба посмотрели на Грейс. Та плотнее завернулась в простыню и старалась выглядеть беззащитной и испуганной, однако на самом деле ее переполнял гнев, а не страх. Хантер свел на нет все ее старания нарушить брачный договор, теперь они — муж и жена. По меньшей мере он мог бы оставить ее в покое, пока она не свыкнется со столь нежелательным поворотом событий.
        Хантер снова обратился к Реган:
        — Ты не так давно замужем, на мой взгляд, чтобы считаться знающим советником в вопросах брака. И не надо забывать, что твое замужество было неожиданным. Конечно, я не участвовал в главной забаве, но зато посвящен во все подробности того, как Дэр пробрался в твою спальню и унес тебя оттуда в ближайшую церковь.
        Грейс удивленно захлопала глазами. Так Дэр похитил свою леди прямо из постели? Реган мельком упоминала, что влюбилась в своего будущего мужа, когда он считал ее еще незрелой девочкой, однако самое интересное из этой истории ей не было известно.
        — Я уверена, что всех подробностей ты не слышал! — вскричала Реган, тыча пальцем Хантеру в грудь. — Дэр — настоящий джентльмен. Он никогда не стал бы говорить обо мне неуважительно.
        — По крайней мере тогда, когда ты это можешь услышать, — бросил Хантер. — Он считает, что ты хороша в постели. А он в этом знает толк!
        — Ты тоже знаешь в этом толк, — парировала Реган. — Но почему ты ведешь себя, как последняя задница?
        Грейс поднесла руку к губам, скрывая улыбку. Сама она ни за что не отважилась бы так поносить Хантера. Грейс не могла не восхищаться молодой маркизой, хотя та, пусть невольно, и участвовала в ее похищении. Она надеялась, что пройдет время, и Реган станет ее близкой подругой.
        Хантер хмуро посмотрел на Реган и открыл дверь.
        — Ваше мнение я учел, леди Пэшли. Не побежать ли вам к муженьку, чтобы и с ним поделиться этим мнением, а заодно и с братцем? Прошу, путь свободен, — и он выставил ее за дверь.
        — Но ведь...
        Хантер захлопнул дверь, заглушая протесты Реган. На всякий случай он запер дверь, а ключ опустил в свой карман. Маркиза еще побарабанила кулаком в дверь, потом все затихло. Грейс понимала: если только Реган не позовет мужа, чтобы тот взломал дверь, она может рассчитывать лишь на себя.
        Хантер отряхнул руки, а на лице его отразилось явное удовлетворение тем, что он одержал верх в этом поединке характеров. Внезапно он напрягся, словно вспомнил, что не один в комнате.
        Подняв голову, он встретился взглядом с Грейс и улыбнулся ей заговорщицки.
        — Разве нельзя меня назвать везучим парнем? Я в своей комнате наедине с обнаженной девушкой. Именно так я и люблю проводить вечер.
        Реган отвлекла его от самого важного, а самое важное — как держать себя с молодой женой. Грейс низко наклонилась, и мокрая простыня теперь прикрывала, как шатер, и ее, и лохань с водой. Ее претензия на скромность была очаровательна, но битву герцогиня явно проигрывала. Чем больше намокала простыня в остывающей лохани, тем больше открывала она его взору. Он даже подумал, стоит ли торопить события: через четверть часа вид у нее станет весьма забавным.
        — Я не обнажена, — довольно ядовито произнесла Грейс, прижимая простыню к груди. — И эта комната вам не принадлежит. Ее заняла я, так что поищите себе другую.
        Если она хотела отвлечь его внимание, демонстрируя ложбинку между грудей, то в этом вполне преуспела. Хотя Хантеру немного мешала простыня, он все же отметил, что у Грейс тугие груди, и был уверен, что разочарование его не постигнет.
        — Комната, вполне возможно, мне не принадлежит, но мне принадлежите вы, моя прекрасная герцогиня! — Хантер шагнул вперед, и Грейс снова нырнула в лохань. — Требуется вам моя помощь или же можете выбраться из лохани самостоятельно?
        Грейс покраснела. Он явно намекал на ее невинность и уединенный образ жизни, который она вела, пока не приехала в Лондон. Как правило, Хантер старался держаться подальше от невинных дев, которые спали и видели, как выходят замуж за богатых аристократов. Бабушка соединила его с Грейс, когда он только догадывался, что девчонки могут быть не только надоедливыми. Девицы с томными глазами были не для него, поэтому пришлось довольствоваться падшими и легкомысленными — приземленными девушками, которые хорошо понимали, что его интерес к ним мимолетный. На долгом пути ему встретились одна-две таких, которые могли бы завоевать его сердце, если бы бабушка уже не продала его, когда ни он, ни Грейс в силу возраста еще не могли оценить величину своей потери.
        — Я поухаживаю за собой сама, как только вы покинете мою комнату.
        В голосе молодой жены звенела сталь.
        Хантер готов был поклясться, что Грейс чертовски храбрая. Увы, чтобы выиграть эту схватку, одной бравады ей будет недостаточно.
        — Разумное предположение, герцогиня, — проговорил Хантер, обходя лохань. Руки у него были сцеплены за спиной. Его маневр вынудил обеспокоенную Грейс повернуться, чтобы он не зашел к ней со спины. — Однако же вынужден почтительно указать вам на один незначительный изъян в ваших расчетах.
        — А именно?
        Он приостановился и полюбовался ее личиком, на котором читались и настороженность, и решительность.
        — Я не имею ни малейшего намерения покидать эту комнату до самого рассвета.
        ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
        — Но ведь это необходимо! — пролепетала Грейс.
        Хантер наклонился, едва не касаясь ее носом.
        — Вопреки вашему желанию, герцогиня, необходимо только одно — завершить процесс превращения вас в мою жену. Брак действителен тогда, когда мы связаны и узами закона, и узами плоти. Я же не смогу иметь наследника, если вы останетесь девицей, подумайте сами!
        Этот монолог совсем не походил на те медоточивые речи, которые Хантер заводил, когда хотел уложить в свою постель очередную женщину. Однако Грейс все время противоречила ему, и это одновременно раздражало герцога и возбуждало его еще сильнее.
        — Это не повод вести себя грубо, ваша светлость.
        — Милая моя невинная женушка... Вы полагаете, что говорить прямо значит говорить грубо? — Он протянул руку, Грейс отпрянула. Рука опустилась. — Если бы я захотел быть грубым, я бы сказал, что хочу тебя поиметь, любезная женушка. Какая ирония: в день подписания брачного договора пролилась моя кровь, а теперь прольется ваша в знак того, что договор исполнен.
        Его слова, его близость вот-вот могли сломить выдержку Грейс. Она быстро-быстро заморгала и посмотрела на мокрую простыню так, словно то был ее саван.
        — Я, конечно, понимаю, что женщине положено повиноваться своему мужу. Но я все же ожидала, что вы... будете вести себя по-другому.
        Хантер бросил на нее хмурый взгляд. За кого она его принимает? За содомита? Или, и того хуже, за импотента?
        — Что значит «по-другому»?
        — Последние девятнадцать лет вам удавалось не замечать моего существования. — Грейс пожала плечами, не поднимая глаз. — Когда вы настояли на том, что мы должны обвенчаться, я предположила, что жить мы будем, как и прежде, порознь.
        Хантер, не отрываясь, смотрел на нее, желая встретиться с ней взглядом. Запас нахальства у нее огромен, но и он, должно быть, уже истощился. Он сам не ожидал, что так рассердится на ее глупые представления об их браке. Тем более что он и впрямь относился к ней непозволительно, да и дальше пренебрегал бы ею, если бы не требование договора: обвенчаться с Грейс до того дня, когда ей исполнится двадцать один год.
        Бабушка хорошо знала своего внука.
        Он не задумывался о том, какие отношения сложатся у него с герцогиней, сейчас важно было жениться на девчонке и скрепить их союз. С того дня, когда Хантер познакомился с Грейс, он стал задумываться именно о том, что союз надо скрепить. Жена его отличалась редкой красотой, и он предвкушал с особым удовольствием, как будет укладывать ее в постель. Если бы он дал себе труд вчитаться в отчеты мистера Паркера, то, должно быть, женился бы на ней уже несколько лет назад, пожертвовав этими годами свободы.
        По крайней мере, не пришлось бы устраивать гонку в Гретна-Грин.
        — Почти все эти девятнадцать лет вы были еще ребенком, — резко произнес он. — А у меня не было ни склонности, ни терпения нянчиться с ребенком.
        Грейс обиженно посмотрела на него, и Хантер почувствовал себя виноватым.
        — Вы чрезвычайно ясно дали понять, что я представляю собой бремя для вас, ваша светлость. Простите меня за то, что я питала столь нежелательные для вас надежды на нормальный брак.
        Нормальный брак? До недавнего времени Хантер не очень хорошо представлял себе все, что это может означать. Вейн, Дэр, Син и Рейн утверждали, что вполне довольны, распростившись с холостой жизнью, и жены их, похоже, были вполне довольны своими мужьями. Случались минуты, когда ему становилось невыносимо наблюдать, с какой нежностью они относятся друг к другу. У Хантера это вызывало приступы печали, словно в его жизни чего-то не хватало.
        Потом он вспоминал о своем брачном договоре.
        О Грейс.
        Он знал, что она ждет его, и это должно было скрашивать его одиночество. Но вместо этого клятый договор напоминал лишь о том, что бабушка из честолюбия принудила его к этому и лишила надежды встретить настоящее счастье, тогда как его женатые друзья свое счастье нашли.
        Еще и по этой причине Грейс вызывала у него неприязнь.
        — Наступило время внести поправки в ваши прежние представления, герцогиня, — сказал он, отошел от лохани и стал снимать сюртук. Бросив его на ближайший стул, он проворно расстегнул пуговицы жилета. — Не имею ни малейшего желания дискутировать с вами о тонких материях — что есть нормальный брак, — но в одном я твердо уверен: наш брак должен быть действительным. Вы станете моей женой во всех отношениях. Если вам необходимо получить наставления о своих обязанностях, то я знаком с некоторыми замужними дамами...
        — Всего лишь несколькими? — тихонько произнесла Грейс.
        Брови Хантера поползли вверх: у нее хватило смелости бросить ему, словно перчатку, напоминание о его былых победах. Что ж, такая бравада ей понадобится, если она не хочет, чтобы их брачная ночь завершилась потоками слез.
        — Я знаю достаточно замужних дам. А требования мои не окажутся для вас такими уж трудновыполнимыми. Во-первых, жить мы будем под одним кровом, вы всегда будете с радостью ждать меня в постели и...
        — Так уж и с радостью? — усомнилась Грейс.
        Хантер сдержал усмешку и развязал галстук.
        — Не кипятитесь, милая моя. Вам не придется притворяться ласковой. — Галстук полетел вслед за жилетом.
        — Вы так полагаете? — Ее глаза сузились, когда она услышала это самоуверенное заявление.
        — До сих пор ни одна дама не жаловалась, — отшутился он специально ради того, чтобы увидеть, как в ее глазах вспыхнет негодование.
        Грейс его не разочаровала. Даже так, завернутая в мокрую простыню, она выглядела настоящей герцогиней, восседающей в модно обставленной гостиной.
        — Могу я узнать их имена?
        Хантер закашлялся, подавившись слюной. Ему вспомнились бывшие возлюбленные, которым хватило бы наглости дать ему рекомендации.
        — Это совершенно излишне, поскольку я готов представить доказательства самолично. — Он оперся о спинку кровати и принялся снимать башмаки. — Я ведь был очень терпеливым. Так как мы поступим, герцогиня? Вы выйдете из остывающей ванны или мне присоединиться к вам?
        Грейс задумалась над предоставленным ей выбором. Так или иначе, он ею овладеет.
        — В этой лохани мы вдвоем не поместимся, — рассудила она, настороженно глядя на герцога.
        На пол полетел второй башмак. Ах, какая невинная малышка!
        — Возможно, тесновато будет, но, думаю, мы в ней все же поместимся. Я готов, если вы не против.
        — Против!
        Хантер замер от этого категорического отказа и выжидающе посмотрел на жену.
        — Я сама о себе позабочусь, если вы уйдете отсюда.
        Он подошел ближе, ступая по полу босыми ногами.
        — Если вас оставить, вы, пожалуй, улизнете через окно.
        — Не сомневайтесь, этого я делать не стану, — возмутилась Грейс, обиженная тем, что он считает ее трусихой. — Мы женаты, и я, как герцогиня Хантсли, не собираюсь пренебрегать своими обязанностями. Тем не менее я имею право на некоторое уединение, пока готовлюсь к выполнению этих обязанностей.
        У Хантера было искушение пойти ей навстречу. Его жена не струсит. Однако гнев подавляет чувство страха, а Хантеру хотелось отвлечь мысли Грейс о том, что ей предстоит. Нет, если он оставит ее одну, она станет переживать о том, чему помешать не может.
        — Не пойдет, — решительно заявил он.
        — Не пойдет? — Похоже, она растерялась от такого ответа. Потом указала на груду полотенец, лежавших на стуле у стены. — Ладно. Мне нужно чем-то прикрыться.
        Хантер ожидал этого, но девичью застенчивость в супружеской спальне он поощрять не мог. Он всегда выбирал только опытных возлюбленных, чтобы избежать ненужных сложностей, которые вечно возникают с невинными девицами. Грейс стала исключением из этого незыблемого правила, однако он не собирался пускаться в объяснения по этому поводу.
        — Вы вполне можете опустить свою простыню, герцогиня. Все равно вы направляетесь в мою постель.
        Грейс неуверенно поднялась в лохани. У нее, конечно, затекли ноги — она долго поджимала их, как курица-наседка.
        — Раз так, я сама возьму полотенца, — сказала она тоном, не допускающим возражений, но не сделала попытки выбраться из лохани.
        Только теперь Хантер заметил, что его жена вся дрожит. Он потерял терпение — этот поединок характеров затянулся.
        — Ну, с меня хватит! — Он решительно подошел к лохани и сгреб жену в охапку.
        Мир перед глазами Грейс закачался, она охнула. Ни о чем не думая, она обхватила герцога руками за шею, чтобы не упасть.
        — Отпустите...
        Она сдавленно вскрикнула, когда Хантер понес ее к кровати. Мокрая простыня, хоть как-то прикрывавшая ее, слетела и громко шлепнулась на пол.
        Грейс удивила Хантера: она крепче прижалась к нему и спрятала лицо у него на плече. Что-то она бормотала, но слов было не разобрать. Вероятно, ее шокировало происходящее. Ну, ему все равно пришлось бы снять с нее простыню перед тем, как лечь в постель, — не спать же ему рядом со свертком мокрого белья!
        — Не переживайте из-за простыни, герцогиня, — успокаивающе произнес Хантер и положил жену на кровать. Эту задачу упростила горничная, которая задолго до того позаботилась раскрыть постель. — Здесь лучше, чем в ванне, разве нет? Сухо!
        Жена перекатилась на бок, что-то сердито бормоча себе под нос. Хантеру открылся восхитительный вид безупречной кожи на спине и ягодицах. Грейс тут же постаралась натянуть одеяло на нижнюю часть тела. Бабушка часто говорила, что из Грейс вырастет редкая красавица. «Все дело в породе», — говаривала старушка, хотя в то время Хантер не очень к этому прислушивался.
        Теперь, обвенчавшись с Грейс, он не мог не радоваться своей удаче. Хантер протянул руку, собираясь погладить ее по спине. Хотелось убедиться, что ее бледная кожа нежнее шелка. Грейс быстро повернулась к нему лицом, сверкая глазами от гнева.
        — Конечно, я ваша жена, — ядовито проговорила она. — Однако я заслуживаю большего уважения. Не нужно таскать меня по комнате, словно плетеную корзину!
        Хантер запрокинул голову и от души расхохотался, забыв, что это опасно делать в присутствии разъяренной женщины. Они с друзьями не раз попадали в переделки из-за своего отменного чувства юмора.
        — Уж поверьте мне, герцогиня, — сказал он, потирая ушибленный бок, — даже будучи пьян, я способен отличить голую женщину от корзины.
        Грейс натянула одеяло выше груди.
        — Не могу передать, насколько я рада тому, что у меня такой способный муж. — Ей удалось произнести эту фразу высокомерным тоном, хотя она, обнаженная, сидела на кровати, прикрытая одеялом.
        К тому же оно не так уж ее и закрывало. Хантеру удалось неплохо ее рассмотреть, и теперь он не мог дождаться мига, чтобы приступить к приятному занятию, а не только восхищаться ее красотой. Ему хотелось всю ночь гладить ее нежную кожу, запоминая каждый изгиб тела. Скоро он языком распробует ее самые чувствительные места и вдохнет ее неповторимый аромат, понемногу возбуждая и свою жену. А потом, когда он лишит ее невинности и покажет, что ожидает ее после некоторых неудобств, он услышит ее тихие стоны — она постигнет радости супружеского ложа.
        Пора.
        Расстегнув последнюю пуговицу на рубашке, Хантер стянул ее через голову и швырнул к остальной одежде.
        — Что вы делаете? — спросила Грейс, и в голосе ее гнев уступил место настороженности.
        — Смею вас заверить, ничего дурного, — ответил он, подошел к столу и задул свечи. — Готовлюсь лечь в постель.
        И он вернулся к супруге, оставив гореть свечи, стоявшие у самой ванны. Он понимал, что застенчивая жена предпочла бы полную темноту, однако не желал идти у нее на поводу и позволять ей мысленно рисовать себе всякие страхи относительно него и их супружеского ложа.
        Хантер небрежно погладил свой плоский живот, бросил мимоходом взгляд на свою грудь. Он не страдал тщеславием, но все прежние любовницы восхищались его телом и его умением доставлять им удовольствие. По какой-то необъяснимой причине ему хотелось, чтобы и Грейс оценила его мужественную красоту. Известный своей заботой об удовольствии партнерши, он нисколько не сомневался в том, что жена останется им довольна.
        Увы, герцогиня, казалось, совсем не оценила выпавшей на ее долю удачи. При приближении мужа лицо ее стало бледным как мел. Она не привыкла к виду обнаженного мужского тела, а он не подумал о том, что его подчеркнутая мужественность может ее напутать. Наверное, разумнее было не снимать рубашку.
        — Не соблаговолите ли задуть все свечи, ваша светлость? — негромко попросила Грейс.
        — Хантер, — рассеянно поправил он. — Думаю, лучше, если одна-другая будут гореть. Разве вам не любопытно рассмотреть своего мужа?
        Грейс с трудом перевела дыхание.
        — Смотрите. — Он взял ее за руку и прижал ладонь к своему животу. — Вы вольны изучать меня, сколько вам будет угодно.
        В ответ на это предложение Грейс закатила глаза и безвольно рухнула на подушки.
        Невинная супруга лишилась чувств.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
        Грейс почувствовала, что у нее запылала правая щека, дотронулась до нее рукой, открыла глаза и окинула сердитым взглядом склонившегося над нею джентльмена.
        — Чтобы сделать вам приятное, я могу еще поставить себе красивый синяк — утром он будет гармонировать со здоровым цветом лица, — проговорила она и попыталась сесть. Герцог не двигался, и она оттолкнула его. — Что произошло?
        — Вы упали в обморок, — мрачно ответил он.
        — Правда? — с неподдельным удивлением спросила Грейс. Ей в детстве случилось раз-другой сильно ушибиться, но она не могла припомнить ни единого случая потери сознания.
        — И часто это у вас бывает?
        — Простите? А, вы об обмороках. — Грейс отрицательно покачала головой. Натянула одеяло выше груди, размышляя о том, разглядывал ли ее супруг, пока она была без чувств. — Нет, я к ним совершенно не склонна. А долго я была в обмороке?
        — Не очень, — ответил Хантер, вглядываясь в ее лицо. — Минуту, может, чуть больше. Как вы себя чувствуете?
        Грейс сделала вид, что прислушивается к своим ощущениям, а сама тем временем прикидывала, надо ли говорить ему правду. Если солгать и сказать, что совсем плохо, это, скорее всего, позволит ей сохранить невинность до завтра. Это было бы самым малым наказанием для мужа, вынудившего ее на этот брак.
        — Хорошо... — Она допустила ошибку, посмотрев герцогу в глаза.
        Он уловил ее неуверенность и прищурился, ожидая, что она скажет ему неправду. Как будто она привыкла врать, чтобы добиться своего!
        Впрочем, немного покривить душой иногда можно, но никто не мог бы обвинить Грейс в том, что она трусиха или что она уклоняется от исполнения своего долга. Невыносимо было думать, что он считает ее способной на такое.
        — Очень любезно с вашей стороны было этим поинтересоваться, ваша светлость. Я чувствую себя уже гораздо лучше, благодарю вас.
        Ее заявление не смягчило герцога.
        — За ужином вы съели меньше, чем птичка. Наверное, нужно позвать хозяина и велеть ему принести сюда еды.
        — Я не голодна. — Грейс откинулась на подушки. — Простите, что перебила. Продолжайте, прошу вас.
        Закрыв глаза, она ждала его новых выходок.
        Хантер издал странный звук — нечто среднее между рычанием и приглушенным смешком. Грейс постаралась не съежиться, когда матрас прогнулся, а пружины застонали под весом герцога, севшего с нею рядом. Грейс пожалела, что не расспросила Реган обо всех подробностях того, что должно произойти нынче ночью. Ей показалось, что неучтиво расспрашивать об интимных подробностях происходящего между мужем и женой в постели, но теперь собственное незнание выбивало ее из колеи.
        Грейс привыкла сама распоряжаться своей жизнью. Хантер, как ей казалось, хотел прибрать к рукам все, в том числе и ее внутреннее состояние. Мысли эти улеглись при его прикосновении.
        Хантер не стал срывать одеяло и бросаться на нее, как взбесившийся от похоти зверь. Вместо этого он слегка провел большим пальцем по ее нижней губе. Она бессознательно облизнула губы и ощутила соленый привкус его ласки.
        — Откройте глаза.
        Она повиновалась этому тихому и мягкому приказу. Хантер склонился над ней, опираясь на одну руку. Она ожидала увидеть в его глазах насмешку, но там была безграничная нежность, которая поразила ее до глубины души.
        — Вам незачем бояться меня, Грейс.
        Словно в подтверждение этих слов, он наклонил голову и легонько поцеловал ее в приоткрывшиеся губы. Для нее это был уже не первый поцелуй. Честь первого досталась младшему сыну лорда Сея — однажды осенним вечером тот, пользуясь случаем, быстро коснулся ее губ в саду. Ей тогда было четырнадцать, и она не одну неделю тревожилась за судьбу своего преданного друга, опасаясь, что об этом станет известно герцогу Хантсли. Разумеется, тревожилась она совершенно напрасно. Герцог со своими друзьями был слишком увлечен тем, чтобы шокировать высший свет Лондона, а о своей нареченной совсем и не думал.
        — Хмуритесь? — Лицо герцога приблизилось к ней почти вплотную. — Я-то надеялся не на такую реакцию.
        Грейс не рассчитывала, что мысли уведут ее так далеко, как не ожидала и столь пристального внимания от мужа. Слишком много лет прошло, чтобы былое разочарование могло испортить ей удовольствие от поцелуя, которого она ждала всю свою сознательную жизнь.
        — Ну что вы! — возразила она, грустно улыбнувшись. — Прекрасный поцелуй.
        — Правда? — спросил Хантер с сомнением в голосе.
        — Абсолютная, — поспешно заверила его Грейс. — Один из лучших из испробованных мною.
        При таком признании в его глазах загорелись огоньки интереса.
        — И сколько же моих соперников познали сладость ваших губ, герцогиня?
        — Никогда не давала себе труда считать. — Грейс небрежно дернула плечиком. — Разве это так важно? — Она широко открыла глаза и с невинным видом встретила взгляд герцога.
        Он подумал, не старается ли она нарочно рассердить его.
        — Быть может, важно, — проворчал он. — В том случае, если вы думаете о другом мужчине, когда я вас обнимаю.
        — Это совершенно невозможно, ваша светлость, — заверила его Грейс. — Когда имеешь дело с вами, приходится как следует напрягать мозги.
        Такой ответ ему понравился.
        — Продолжим, а?
        — А вы? — спросила она с вызовом. — Думаете ли вы о другой женщине, когда целуете меня?
        — На что вы намекаете, герцогиня? — Хантер бросил на нее недовольный взгляд.
        — Абсолютно ни на что. — Казалось, этот вопрос ее даже немного обидел. — Просто я хотела, чтобы между нами все было по справедливости. Если мне не позволено вспоминать поцелуи другого джентльмена, то и к вам относится то же правило.
        Хантер не привык, чтобы кто бы то ни было диктовал ему, как нужно поступать. Он не собирался жертвовать своей независимостью, тем более ради женщины, на которой он, будь его воля, и не женился бы.
        — А если я с этим не соглашусь? — поинтересовался он шелковым голосом.
        — В таком случае наша брачная ночь пройдет на редкость скучно, — ответила Грейс, выпрямляясь и тем самым вынуждая герцога отодвинуться. — Ибо я категорически отказываюсь делить наше брачное ложе с другой женщиной, особенно с той, которая, возможно, заняла в вашем сердце особое место.
        «Вот она, женская логика! — возмутился Хантер. — Они думают не мозгами, а сердцем». Грейс не так обеспокоена тем, что он целовал других женщин, как тем, что он мог питать к кому-то из них нежные чувства. Какая глупость — ведь женился-то он на ней!
        — Я не вижу на этом ложе никакой другой женщины, только вас одну, — это он постарался сказать как можно более примирительным тоном, но, похоже, у него плохо получилось.
        С подобными досадными мелочами ему практически не приходилось сталкиваться: любовницы в большинстве своем никогда не решились бы жаловаться на что-либо, а тем более противоречить ему.
        А у Грейс была черта, немало сердившая Хантера, — она то и дело ему противоречила. Это приводило его в бешенство, зато он мог быть уверенным, что с этой леди его не одолеет скука.
        — А теперь лягте, — сказал ей Хантер, побуждая Грейс свободнее откинуться на подушки. В одеяло она вцепилась такой мертвой хваткой, что его, придется, наверное, порвать, освобождая Грейс, но об этом можно будет побеспокоиться чуть позже. Сначала нужно, чтобы она немного расслабилась. — Вот так. О том, что было до вас, можно преспокойно забыть, герцогиня. Обратитесь мыслями к настоящему... к нам с вами.
        Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и Грейс закрыла глаза. Хантер не сомневался в том, что она считает его привлекательным. Ему удалось исподтишка перехватить ее изучающий взгляд. С чем-чем, а с плотскими желаниями Хантер был хорошо знаком, и именно на них он рассчитывал, намереваясь пробить брешь в защите Грейс.
        Губы ее были напряженными. Она не сделала попытки ответить на его поцелуй, но Хантера это не смутило. Не бывало еще женщины, которую он не сумел бы соблазнить, и его упрямая женушка не станет исключением.
        — Вам что, холодно? — спросил он, поглаживая губами ее губы.
        — Нет, — ответила Грейс, невольно приоткрыв при этом рот, на что Хантер и рассчитывал и чем не преминул тут же воспользоваться.
        Он завладел ее губами и стал целовать всерьез, увлажняя их языком, пробуя на вкус. Губы были сладкими, как то вино, что она пила за ужином. Он сосредоточил все внимание на этих нежных пухлых губах, на присущем одной только Грейс вкусе, на ее легком дыхании, нежно касавшемся его лица.
        — Раскройте для меня губы, — потребовал он, и сам удивился хрипотце в своем голосе.
        Любовниц Хантер предпочитал ласкать неторопливо. Многие мужчины стараются поскорее покончить с любовной игрой, спеша перейти к главному. Хантер понимал их нетерпение — его член причинял ему неудобства с той минуты, когда он переступил порог спальни и увидел, что Грейс сидит обнаженная в ванне.
        Грейс слегка подняла голову и приоткрыла губы. Повторного приглашения Хантеру не требовалось. Он нежно прикасался к ее губам, трогал языком кончик ее языка, добиваясь разрешения похозяйничать у нее во рту. Жена его не была привычна к страстным поцелуям. Это радовало Хантера сразу по нескольким причинам. Во-первых, было совершенно ясно, что никакой тайный воздыхатель не дожидается, когда она вернется в деревню. Кроме того, это давало Хантеру возможность обучить свою прекрасную даму искусству целоваться. Если потребуется, такие приятные уроки он готов был давать ей часами. Он взял Грейс двумя пальцами за подбородок и стал рассеянно гладить ее лицо.
        — На вкус вы подобны амброзии, — прошептал он и снова надолго приник к ее устам. — А теперь распробуйте меня. Работайте язычком, как я.
        Кончик ее языка скользнул по его зубам и потерся о его язык. Хантер удовлетворенно замычал. Получив такое одобрение с его стороны, Грейс повторила свой опыт, раскрывая рот все шире, а их языки тем временем сплетались в танце.
        Не открывая глаз, Хантер скользнул рукой вниз, к левой груди Грейс. Сквозь тонкое одеяло ладонь ощутила твердость набухшего соска. Значит, поцелуями он сумел возбудить Грейс, и от сознания этого его член напрягся до боли. Хантер мельком подумал о том, появилась ли у нее влага между бедрами.
        Ничего, скоро он получит ответ на этот вопрос, но пока приказал себе быть терпеливым. Герцогиня — не продажная девка и не расчетливая любовница, которая думает лишь о том, сколько получит денег, доставив ему удовольствие. В данном случае ему ради этого удовольствия придется потрудиться. Лежащую рядом женщину следует покорить нежностью. Ее невинность — настоящее сокровище, и Хантер, сколь ни жаждал овладеть Грейс, хотел, чтобы слияние их тел и ей принесло удовлетворение.
        Хантер натворил дел и создал себе массу трудностей, похитив невесту и принудив ее к браку. Теперь нужно было спасать положение здесь, на супружеском ложе. Можно сказать, что он большую часть жизни готовился именно к этому моменту.
        Он игриво сжал ее грудь, отчего Грейс прервала поцелуй и застенчиво отвернулась.
        — Вот этого не нужно, — прошептала она, с трудом переводя дыхание. После поцелуев щеки ее раскраснелись, глаза светились восторгом. — Не положено...
        — ...никому касаться вашей груди, — закончил фразу Хантер тоном учителя. — То есть никому, кроме меня. А вот я имею право ласкать ваши восхитительные груди в любое время, когда только пожелаю. И сейчас, как мне думается, весьма подходящий момент.
        Непреодолимое желание сорвало все его попытки быть как можно более терпеливым по отношению к своей неопытной жене. Не обращая внимания на ее возражения, Хантер ухватился за край одеяла и одним рывком обнажил ее груди, жадно пожирая их взглядом.
        — Да оставьте вы в покое одеяло, не закрывайтесь! — сказал он и легонько отвел ее руки, не отрывая взгляда от роскошного зрелища.
        Когда она была затянута в платье, трудновато было четко представить себе эти сокровища, спрятанные за корсетом и лифом. Хантер положил руку на грудь, наслаждаясь бархатистой нежностью кожи и приятной тяжестью. У него никогда не было особых требований относительно размера и формы женских грудей. Ему одинаково нравилось ласкать и большие, и маленькие.
        Он пришел в восторг, почувствовав, как затвердели соски под его пристальным взглядом. Невероятно нежные, темно-розового цвета, они вызывали необоримое желание пососать их, и у Хантера рот наполнился слюной. Ложбинку между грудями покрывала легчайшая россыпь золотистых веснушек. Одна, две, три, четыре... нет, все-таки пять. Стало интересно, какие еще сюрпризы ждут его при изучении тела герцогини.
        — Вы прекрасны!
        При звуках его голоса ее глаза широко открылись, но не успела она сообразить, что к чему, как Хантер подался к ней и поцеловал сосок.
        — Не надо! — вскричала она, пытаясь оттолкнуть герцога.
        Не отрываясь от своего занятия, он перехватил ее руки и прижал к подушке. Держал он крепко, но так, чтобы не причинять ей боли.
        — Осторожнее, герцогиня. Мне не хочется оставить следы на ваших запястьях.
        — Тогда перестаньте...
        Хантер стал облизывать сосок, и у Грейс перехватило дыхание. Быстрый взгляд убедил его в том, что руки жены так сильно напряжены не потому, что она хочет попытаться освободиться, а оттого, что она борется с пробужденными его лаской новыми для себя ощущениями. Тогда он переключил внимание на вторую грудь.
        — Ваша светлость!
        Хантер улыбнулся, не переставая играть языком с набухшим бутоном. Он даже рискнул отпустить ее руки, гадая, что она сделает: вцепится в его волосы или же ударит по ушам?
        Ни того ни другого Грейс делать не стала.
        Вместо этого она убрала руки с подушки и положила их на матрас. Пальцы впились в простыню, по телу ее прошла дрожь. Хантер еще поиграл с соском губами. Потом поднял голову, а руками обхватил обе груди.
        — Значит, вам нравятся мои ласки, а? — спросил он, не рассчитывая на откровенный ответ. — Что ж, посмотрим, удастся ли мне превратить ваши вздохи в сладостные крики.
        — О чем вы, ваша светлость?
        — Я устал уже повторять, что достаточно называть меня просто Хантером, герцогиня, — сказал он с озорной улыбкой. — Такое право вы вполне заслужили. А может, мне удастся убедить вас называть меня просто по имени.
        По лицу Грейс промелькнула тень страха.
        — Не требуется ни в чем меня убеждать, ваша светлость... Хантер! — быстро поправилась она.
        — Вы просто пытаетесь отравить мне удовольствие, — сказал он шутливо, передвинулся ниже и окончательно стащил с нее одеяло.
        — Не нужно... подождите!
        Единственное, чего хотел сейчас Хантер, — продлить их обоюдное удовольствие. Грейс уже показала, что живо откликается на его прикосновения. Он считал, что к сопротивлению ее побуждает не антипатия к нему, а самый обычный страх. А если он прав в этом, то оттягивать неизбежное — значит проявить жестокость.
        Он лишит ее невинности, а уж потом они могут обсудить, какого рода семейные отношения для них приемлемы. Красота и плотские желания — слишком хрупкий материал, на нем не построишь прочного фундамента. И все же сейчас они получали друг от друга больше, чем каждый из них мог ожидать.
        Теперь ему открылось почти все тело Грейс — хрупкая грудная клетка, плоская равнина живота с маленьким углублением пупка, которое Хантеру не терпелось исследовать языком. Он нащупал мягкие изгибы бедер, и Грейс вся застыла.
        — Это неприлично в высшей степени! — пробормотала она и отвернулась, будто не в силах смотреть на то, что он станет делать дальше.
        — Но в том случае, если я все сделаю правильно, обещаю, что вы станете просить меня проделать все заново.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
        Такой беззащитной Грейс никогда еще себя не чувствовала.
        Ни одному мужчине не позволялось ласкать ее так смело, а герцог Хантсли оказался очень придирчивым в осмотре своего нового приобретения. Она ощущала двусмысленность своего теперешнего положения. Девятнадцать лет тому назад бабушка Хантера сговорилась с ее дедушкой. Она очень умно рассчитала, как оказать услугу старому другу и одновременно приумножить состояние своего рода. Судя по всему, у старой герцогини был аналитический склад ума и хватало суровости, чтобы принести в жертву своим расчетам что угодно и кого угодно.
        А ее внук и Грейс оказались удобными пешками на шахматной доске.
        Сама Грейс в том возрасте, конечно, никак не могла постичь замысел старой герцогини, достойный ума Макиавелли. Но внук-то хорошо знал свою бабушку! Стоит ли после этого удивляться, что следующие девятнадцать лет он делал вид, что не ведает о существовании Грейс?
        — Подвиньте немного ногу, — скомандовал Хантер, целуя Грейс в живот.
        Она не спешила выполнять его требование, и он просто положил руки на бедра и развел их в стороны.
        Она ощутила между ногами прохладный ветерок, когда лицо супруга оказалось совсем близко от того места, на которое она и сама редко бросала взгляд. Этот холодок странно контрастировал с жаром дыхания Хантера, которое она ощущала на бедре.
        — Художники платили бы вам огромные деньги за право рисовать вас с натуры в такой позе, — сообщил ей Хантер восхищенно. Пальцем он осторожно погладил волоски в самом низу живота. — Если бы такая картина появилась, я запер бы ее в своей потайной комнате и любовался бы ею сам.
        Грейс ощутила его палец между бедрами.
        «Во имя всего святого!»
        — Спросите меня, что я стал бы делать в своей потайной комнате, — подсказал он.
        Грейс беспомощно взирала на его макушку. Она чуть не умирала, чувствуя, что он прикасается пальцами и исследует взглядом сокровенные тайны ее женственности. Больше всего ей хотелось оттолкнуть герцога и закутаться в одеяло.
        И все же она была скроена из крепкого материала. Лежала, не шевелясь, а он гладил и изучал каждый изгиб тела, каждую складочку. И только спустя какое-то время она сообразила, что так и не ответила на его просьбу.
        — Ч-что вы стали бы делать в этой своей потайной комнате, ваша светлость?
        — Забудьте о светской учтивости в супружеской постели, моя прекрасная герцогиня! — мягко упрекнул ее Хантер, нащупав среди складок самое чувствительное место. От этого нового ощущения Грейс задохнулась.
        — Прекратите сейчас же! — Требование свое она усилила, шлепнув его по плечу.
        — Не могу на это согласиться, — возразил Хантер и поднял глаза. Их взгляды встретились. Его светло-карие глаза светились, как янтарь. — Не хочу вас смутить, однако вы мокренькая.
        Супруга, казалось, это открытие порадовало, но Грейс ничего не поняла.
        — А какой же мне еще быть, невежа вы этакий? Вы же вытащили меня из ванны!
        Грейс надеялась, рассердив его резкостью, добиться того, что он перестанет так бесстыдно к ней прикасаться. Его палец описывал маленькие круги, лишая ее способности мыслить. Но Хантер только улыбнулся ей. Похоже, он отлично представлял себе, что именно она чувствует. Гуляка чертов! А он, еще раз погладив ее, протянул руку.
        — Вы думаете, это вода из ванны? Нет, невинная моя женушка, эта влага доказывает, что вы меня желаете, — проговорил он, а последнее слово прямо таки промурлыкал.
        — Нет, неправда! — Грейс затрясла головой. — Я вас ненавижу, тут и спорить не о чем.
        — Ну, если такова у вас ненависть, — Хантер хмыкнул, — то мы отлично друг с другом поладим. — Он положил руку чуть пониже ее груди и слегка надавил. — Теперь ведите себя хорошо и не отвлекайте меня.
        — Хорошо вести себя? Это вы мне? — Она же ничего не сделала ему.
        — Да. Я понимаю, что выполнить мою просьбу вам будет не так-то легко. Однако, если у вас это получится, увидите сами: делать, как я говорю, значит получить награду. А теперь закройте глазки и перестаньте со мной спорить.
        Грейс подчинилась — только потому, что смотреть на все это было невыносимо. Нет, Хантер не причинял ей боли. Совсем наоборот. Ей было трудно поверить, что такие большие и сильные руки могут быть столь нежными и проворными, могут вызывать у нее такие острые ощущения. То, как ее тело реагировало на его прикосновения, путало Грейс намного сильнее, чем она готова была признаться самой себе.
        — И перестаньте думать, — пробормотал он. — Это к добру не ведет.
        — Откуда вам известно, что я о чем-то думаю? — возмутилась Грейс и метнула на Хантера сердитый взгляд. В его ответном взгляде читалась досада.
        — Как только вам в голову приходит какая-то неприятная мысль, все тело напрягается. С учетом вашего состояния, готов держать пари: чтобы растопить скопившийся в вашем теле лед, потребуется не просто костер, а бушующее пламя.
        — И вы считаете все это ухаживанием?
        — Нет, я просто укладываю в постель свою жену, — ответил Хантер и приподнялся на локтях. — Или вы собираетесь всю ночь вести со мной споры?
        По выражению его лица Грейс догадалась, что разумнее молчать. Правда, это не соответствовало ее природе.
        — Вам нужно тогда позвать хозяина трактира и спросить у него дров.
        — Это еще зачем? — поразился Хантер тому, как она сменила тему.
        — Ну, вы же сами сказали, что со мной трудно, так не пора ли начать разводить костер? — Пока Грейс говорила это, она дотянулась до одеяла и прикрыла им живот и грудь. — Я полагаю, что в противном случае от скованности я не избавлюсь.
        Его красивое лицо посветлело — он понял намек, — но взгляд янтарных глаз стал немного сердитым. Хантер издал негромкий стон и приник головой к ее бедру.
        — Такое не исключено, если помнить о вашем остром язычке.
        — Простите?
        Оба вздрогнули от неожиданности, когда в дверь кто-то громко постучал.
        Хантер тут же вскинул голову. Человек, который то ласкал, то злил ее, исчез. Теперь герцог был собран и чем-то напоминал хищника перед броском.
        — Кто?..
        Хантер жестом велел ей замолчать. Он сел на постели, потом встал и, босой, подошел к двери.
        — Кто там? — спросил он резким тоном.
        — Простите за беспокойство, ваша светлость, — послышался взволнованный голос. — К вам... какой-то джентльмен, который требует свидания с вами и...
        — Клянусь всем святым, — Хантер скривился, — если это опять шуточки Фроста, то скажите ему...
        — Ах нет, ваша светлость, — проговорил хозяин, прерывая тираду постояльца. — Это... э... совсем другой джентльмен, который просит, чтобы вы его приняли.
        — В столь поздний час? — Губы Хантера дернулись от негодования. — Думаю, ничего не выйдет. Скажите ему, пусть убирается.
        — Ну, довольно дурачиться! — раздался за дверью другой мужской голос. — В приличном трактире так не делается. Попробовали по-вашему, теперь будем делать по-моему. Хантсли, это Стрэнгем. Я требую, чтобы вы нас впустили, а иначе велю выломать дверь. Выбор за вами.
        — Даже так?
        Хантер подмигнул Грейс. Он предсказывал, что Стрэнгем попытается не допустить их венчания, но она тогда с ним не согласилась. Теперь она прижала к груди одеяло, отыскивая глазами платье. Который бы ни был час, она не намеревалась встречать дядюшку и его спутников, завернувшись в одеяло.
        — Тогда будьте любезны подождать минутку, — крикнул Хантер и махнул рукой Грейс, чтобы она оставалась в постели.
        Разумеется, первым ее побуждением было ослушаться супруга. Она сильно потянула скомкавшееся одеяло, потеряла равновесие и, не поддержи ее Хантер, упала бы головой вниз.
        Не обращая внимания ни на угрозы Стрэнгема, ни на панику супруги, Хантер лишь прижал палец к губам, призывая Грейс молчать. Она с трудом заставила себя не вступать с ним в пререкания, а тем более не заорать на него, как разъяренная гарпия. Убедившись, что она будет послушна, Хантер поцеловал ее в лоб.
        — Умница. Лежи тихо и предоставь все мне, ладно? — прошептал он ей на ухо.
        Не успела она ничего ответить, как Хантер прошел к столу, на котором стояла ваза с фруктами, вытащил из-под нее небольшой нож и вернулся к постели.
        — Убийство жены в брачную ночь. А я думала, такое бывает только в эпических сказаниях и романах.
        — А вы забивали ими себе голову, герцогиня? Готическими романами о любви и убийствах?
        — Нет, разумеется, — ответила она слишком поспешно.
        — Не волнуйтесь, любовь моя, — сказал он. — Этот нож предназначен не для вас, а для меня.
        Боже правый, неужто он собрался?..
        — Не надо, умоляю!
        Хантер провел лезвием по указательному и среднему пальцам, из пореза выступила кровь. Он давил на ранки, пока не решил, что крови достаточно.
        Тем временем дядя приказал хозяину ломать дверь. Что бы ни задумал Хантер, медлить было нельзя.
        — Что вы замыслили, ваша светлость? — тихонько спросила Грейс.
        — Делаю вид, что лишил вас невинности, — без уверток объяснил он и размазал кровь по простыне, покрывавшей матрас. — И отшлепаю вас без всякой жалости, если вам вздумается противоречить мне при непрошеных гостях.
        Сказано это было очень мягким тоном, но Грейс не усомнилась в том, что он исполнит свою угрозу, вздумай она вмешаться в разговор.
        — Хантсли!
        Не спрашивая у Грейс позволения, Хантер сгреб ее в охапку и уложил в постель.
        — Вот так... Великолепный беспорядок, одного только не хватает...
        — Да, моей одежды, — сказала Грейс, бегло оглядев себя, а затем метнув сердитый взгляд на мужа.
        Хантер осклабился. Наверное, его забавляла мысль о том, что она, обнаженная, устроилась на брачном ложе, когда за дверью собралась стая волков.
        — Нет, вот этого.
        В мгновение ока он захватил ее губы своими и поцеловал так неистово, что из головы Грейс повыскакивали все мысли. Муж больше не пытался мягко подталкивать ее к тому, чтобы она отвечала на его ласки, он брал то, что принадлежало ему по праву. Его язык уверенно и настойчиво бродил у нее во рту.
        Когда Хантер оторвался от нее, губы у Грейс слегка припухли, а на запястьях остались отчетливые следы его пальцев.
        — Так гораздо лучше, — отметил он, удовлетворенно кивнув. — Только не забывайте того, что я вам сказал. Разумнее всего предоставить мне вести беседу.
        Он отвернулся и пошел к двери — встречать нежданных визитеров, — а Грейс только сейчас увидела на его спине кроваво-красные царапины. Неужели это она его исцарапала и даже не заметила? Это так поразило ее, что на время лишило способности говорить. Опомнившись, она соскочила с кровати и бросилась к своей одежде, натянула через голову нижнюю рубашку и уже наклонилась за платьем, но тут поняла, что Хантер вовсе не намерен ждать, пока она оденется.
        Он приоткрыл дверь и мрачно оглядел небольшую компанию, столпившуюся у дверей номера.
        — Стрэнгем, я мог бы сказать, что ваш визит для меня — неожиданность, но я так и думал, что постигшее вас разочарование не добавит вам учтивости. Вот почему мы с Грейс не пригласили вас на свадьбу.
        Грейс тем временем думала: а что, если она накроется одеялом с головой и так будет лежать, пока они все не уйдут? Она вообще не могла взять в толк, зачем Хантер решил им открыть. Вся эта ситуация была для нее крайне унизительной и вообще нетерпимой. Она поддернула одеяло повыше.
        Дядя трясся от гнева. Он ткнул пальцем в Хантера.
        — Я требую, чтобы этого человека арестовали за похищение моей племянницы. Зовите судебного пристава!
        Толстый хозяин трактира неуверенно посмотрел на Хантера. Ему очень не хотелось ссориться с герцогом, но высказанное дядей обвинение не могло его не встревожить.
        — Стрэнгем, прекратите разыгрывать мелодраму. Вы зря пугаете нашего доброго хозяина. Разве я не прав, Хопкинс? — проговорил Хантер, не сводя с родственника Грейс тяжелого взгляда.
        — Покорнейше прошу прощения, что потревожил ваш сон, ваша светлость, — ответил хозяин.
        — Пусть вас это не беспокоит, дружище, — великодушно сказал Хантер. — Я не спал, чего и следует ожидать от новобрачного. — Он подмигнул посетителям.
        Не понять его было просто невозможно, и все мужчины ухмыльнулись. Лицо Грейс жарко пылало. Кажется, только гнев дяди был еще жарче.
        — Шантажист, вымогатель, вы овладели девушкой насильно! — прошипел он. — Мне доподлинно известно, что, как только моя племянница вышла из-под вашего влияния, ей сразу расхотелось выходить за вас замуж.
        — Милые бранятся — только тешатся, — небрежно бросил Хантер. — Если вам случалось уговаривать женщину расстегнуть ваши штаны, вам известно, что женщины бывают весьма несговорчивы, если их к этому вынуждать.
        — Всегда виновата женщина. Типично мужское мнение! — проворчала Грейс и тут же зажала рот рукой и распахнула глаза, ибо все присутствующие уставились на нее.
        — Смотрите только на меня, приятели, — резко бросил им Хантер. — Это моя жена, а вы так и пожираете ее глазами.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
        — Какой ты невежа, Хантер! Устроил посиделки, а друзей пригласить забыл, — шутливо укорял появившийся в комнате Фрост, отвлекая внимание от леди Грейс.
        Она была ему за это очень признательна.
        — Тебя здесь явно не хватало, Фрост, — рявкнул Хантер. — А в том, что весь трактир подняли на ноги, надо винить Стрэнгема. Он вообразил, будто спасает свою племянницу из моих когтей — или еще какую-то глупость в том же роде.
        — Да как вы осмеливаетесь насмехаться над моими родственными чувствами! — возмущенно прорычал Стрэнгем.
        — Похоже, новобрачная предпочитает оставаться в твоих когтях, Хантер, — сухо констатировал Фрост.
        Грейс заметила в комнате и Дэра с Реган. Она подтянула колени к груди и опустила на них голову, спрятав лицо. Фрост сказал правду. Ночь превращалась в какую-то непотребную вечеринку. Не хватало только выпивки и закусок. Грейс усмехнулась своим мыслям.
        — Пропустите! — потребовала Реган, расталкивая мужчин. — Вы разве не видите, что напугали молодую жену герцога Хантсли? — Компания расступилась, пропуская ее к Хантеру. Его она обожгла сердитым взглядом. — Я побуду с твоей женой, пока ты... — она махнула рукой в сторону визитеров, — разберешься с ними.
        — Моя племянница, — обрушился на Реган дядюшка, — не нуждается в услугах трактирной девки.
        Грейс подняла голову и увидела, что Хантер, Дэр и Фрост одновременно шагнули к ее дядюшке. Будучи сестрой Фроста, Реган пользовалась привязанностью и особым покровительством всех «порочных лордов». Грейс уже знала, что Хантер относится к жене Дэра, как к своей младшей сестренке. Оскорбив ее, дядя оказался в шаге от погибели.
        — Пригляди за Грейс, — тихо бросил Хантер, слегка отстраняя Реган.
        Дэр хлопнул дядю своей лапищей по плечу. Должно быть, еще и крепко сжал руку, потому что дядя поморщился.
        — Вы торопитесь с обвинениями, Стрэнгем. А как насчет извинений? Леди, которую вы походя оскорбили, — маркиза Пэшли. Кроме того, она моя жена, задница ты этакая!
        — Меня вы, возможно, запамятовали, Стрэнгем, — ледяным тоном произнес Фрост. — Я граф Чиллингуорт. Реган — моя сестра. Когда вы перестанете надоедать моему другу и его молодой жене, то не будете ли так любезны назвать нам имена своих секундантов? — Бросив взгляд на Дэра, он добавил: — Тебе услуги секунданта, как всегда, предлагаю я.
        Дэр развернул дядю, чтобы тот полюбовался произведенным им эффектом, а Фросту сказал:
        — Я готов повыдирать этому джентльмену все конечности голыми руками, и твоя помощь придется очень кстати.
        Реган тем временем вынула из шкафа шаль и набросила на плечи Грейс.
        — Все будет хорошо, — прошептала она. — Пусть мужчины сами с этим разберутся.
        Дяде удалось разъярить троих «порочных лордов»! Ему еще повезло, что четверо остальных не участвовали в этом предприятии.
        — Послушайте... Я не хотел проявить неуважения к этой леди. — Стрэнгем поклонился Фросту. — К вашей сестре. Не откажитесь принять мои извинения. Хочу заметить, что был чрезвычайно взволнован, когда мне сообщили, что Хантсли похитил мою племянницу.
        — Кто-то вас обманул, — резко сказал на это Фрост.
        — Леди Грейс все время находилась среди друзей. Ей не грозила никакая опасность, — подхватил Дэр. Судя по выражению его лица, он так и не удовлетворился извинениями герцога.
        Грейс немало подивилась тому, как убедительно умели лгать оба джентльмена. Реган коснулась ее руки, предупреждая, что надо помалкивать о похищении. Грейс же, как ни сердил ее Хантер, не имела ни малейшего желания покидать этот постоялый двор вместе со своим дядюшкой.
        — Не верите нам — спросите у священника. — Хантер снова привлек внимание Стрэнгема к себе. — Грейс — моя законная жена. Она пришла на мое ложе по своей воле, а на простыне вы можете видеть доказательство того, что брак скреплен по всем правилам.
        — Боже милостивый! — Грейс закрыла лицо руками. Хантер при всех заявил, что лишил ее невинности. Щеки у нее горели, словно их обварили кипятком.
        — Я желаю видеть это доказательство, — требовательно произнес дядя.
        — Нет! — вырвался у Грейс приглушенный крик.
        Хантер бросил на нее загадочный взгляд, и было непонятно, чего именно он от нее добивается.
        — Стрэнгем, вы огорчаете мою супругу. Сколько вызовов от «порочных лордов» вы намерены получить сегодня?
        Хозяин трактира встал между двумя джентльменами прежде, чем дядя успел ответить, и заявил:
        — Если законность брака подтвердит священник, этого более чем достаточно. Леди Пэшли, если вы не возражаете, не могли бы вы сами осмотреть простыни?
        — Разумеется, если это поможет покончить со всем этим, — ответила Реган, ободряюще улыбнувшись подруге. — С вашего позволения, ваша светлость.
        Грейс перевела настороженный взгляд на дядюшку. Двигавшие им побуждения не были ей ясны до конца, однако было сомнительно, что он вдруг воспылал к ней любовью. Как и Хантер, если уж на то пошло. Оба герцога напоминали хищников, не поделивших кость, — для самой кости самое невыгодное положение.
        — Это так необходимо? — спросила Грейс, не обращаясь ни к кому конкретно, хотя смотрела на мужа.
        Он велел ей молчать, пока сам будет заниматься непрошеными гостями, но рассматривание простыней — это было уже чересчур, пусть в их постели пока и не произошло обсуждаемого события.
        — Не сердитесь, герцогиня, — сказал ей Хантер, напуская на себя беззаботный вид. — Хватит и одного свидетеля. Реган, будь любезна.
        Возмущенно фыркнув, Грейс подвинулась и откинула одеяло, чтобы Реган могла увидеть пятна крови, посаженные Хантером на простыню. Реган внимательно вгляделась. Стоявшие поодаль мужчины вытянули шеи, чтобы хоть краем глаза увидеть доказательство. К счастью, внушительная фигура мужа удерживала посетителей у порога.
        — Реган? — Хантер напоминал ей, что все ждут ответа.
        Реган подняла глаза и внимательно посмотрела на Грейс.
        — Вы хорошо себя чувствуете?
        Та не сразу поняла, о чем спрашивает подруга. Реган беспокоилась, не причинил ли ей Хантер какого-либо вреда.
        — Прекрасно! — Грейс мотнула головой. — Очень любезно, что вы обо мне беспокоитесь, — прошептала она, страшно смущенная тем, что все собравшиеся знают о том, что якобы сделал с нею Хантер здесь, на этом ложе, тогда как она могла об этом лишь догадываться в силу своих скудных познаний.
        Реган кивнула и набросила на нее одеяло, потом повернулась к ожидавшим ее заключения мужчинам.
        — Великолепные новости, ваша светлость! — Обращалась она только к Стрэнгему. — Смею вас заверить, что если вы принесете свои поздравления счастливой и, без малейшего сомнения, супружеской чете, то это будут наилучшие извинения, к тому же вам удастся избежать дальнейших унижений.
        Стрэнгем не привык к тому, чтобы последнее слово оставалось не за ним. Он ткнул пальцем в сторону Грейс.
        — Посмотри на меня.
        — А вот я смотрю и вижу джентльмена, который не желает примириться с очевидным, — вмешался Хантер, пригвоздив дядюшку к месту тяжелым взглядом. — Эта дама — моя жена. Ее отдали под мою опеку, когда она была еще ребенком, и я, взяв ее в жены, в точности исполнил все условия нашего брачного договора, составленного моей бабушкой и ее дедушкой. Дело сделано. Ступайте себе, Стрэнгем.
        — Наверное, джентльмену нужно помочь, — проговорил Фрост, смерив Стрэнгема таким взглядом своих прекрасных бирюзовых глаз, будто готовился сшить для того саван.
        Оказавшись в явном меньшинстве, дядя должен был признать свое поражение и удалиться. Увы, будучи загнан в угол, он проявил недюжинное упрямство.
        — Я хочу услышать, что скажет моя племянница, — заявил он. — Быть может, у нее имеется собственное объяснение столь поспешного бракосочетания?
        В комнате воцарилась тишина, все взоры обратились к сжавшейся на постели фигурке. Все ждали, что скажет Грейс, а Хантер, Дэр, Фрост и Реган — с особым волнением. Но как же им не волноваться? В конце концов, они вчетвером ее похитили, а Хантер в продолжение всей поездки то заигрывал с ней, то угрозами принуждал идти под венец. Только одно слово — и она бесповоротно уничтожит все, что еще осталось от их первой брачной ночи.
        Ах, если бы это могло изменить тот факт, что она все равно стала женой этого негодяя!
        А уж Хантер найдет способ наказать ее за такую дерзость. Грейс откашлялась и со всем достоинством, на какое была способна, сидя в одной нижней рубашке в постели и завернувшись в простыни, как гусеница в кокон, сказала:
        — Уж не знаю, дядюшка, кто и что вам там нашептывал, но вам морочили голову выдумками. Я по своей воле вышла замуж за герцога Хантсли.
        При этом заявлении плечи Стрэнгема поникли, однако в его взгляде по-прежнему горел огонь бессильной ярости. Он сердито посмотрел на Грейс:
        — Ты слишком взволнована и, возможно, кое-что забыла, милая племянница. Приехав в Лондон, ты возбудила всеобщий интерес. Свет был шокирован, когда пошли пересуды о том, что ты собралась замуж за кого-то другого, не за Хантсли.
        Что ж, он был прав. После того, как Хантер столько лет пренебрегал ею, она действительно думала, что сгодится любой другой мужчина. И все же Грейс пожала плечами:
        — Я досадовала на Хантера. Конечно, я поступила недостойно, но мне хотелось пробудить в нем ревность.
        — Это вам удалось, — пробормотал Хантер.
        Дядя недоверчиво смотрел на племянницу.
        — Этот человек пренебрегал тобой долгие годы... изменял тебе с множеством женщин.
        — Вы слишком далеко заходите, Стрэнгем! — взвился Хантер.
        Грейс вздрогнула. Ей было не по себе — ведь она знала, что дядя нисколько не преувеличивает.
        — Мне кажется, его светлость сказал уже достаточно, — вмешался в разговор Дэр, готовясь вытолкать дядюшку взашей из трактира, пока Хантер не взгрел его как следует.
        — Умоляю вас, милорды! — взмолился хозяин постоялого двора, всплескивая руками. Он жаждал, чтобы благородные господа воздержались от излишней горячности в стенах его заведения. — Мы же установили, что досточтимый герцог Хантсли не похищал свою невесту, а заключенный между ними брак законен. Примите мои искренние извинения, ваша светлость, за то, что пришлось побеспокоить вас и герцогиню. — Он отвесил поклон Грейс. — Простите, госпожа.
        Хантер с дружелюбной улыбкой похлопал хозяина по плечу, но улыбка эта никого не смогла ввести в заблуждение.
        — Как же не понять вас, Хопкинс: среди ночи вваливаются незнакомые люди и начинают толковать что-то про похищение.
        — Вы очень добры, ваша светлость! — проговорил хозяин, переводя взгляд на возмутителя спокойствия.
        — Вы приносите извинения ему? А мне? Он ведь далеко не все рассказал, — возмутился Стрэнгем, а хозяин трактира и слуга тем временем подталкивали его к двери. Дэр и Фрост шли по пятам, готовые помочь, если он вздумает сопротивляться. — Им как-то удалось уговорить мою племянницу солгать и дать свидетельство в их пользу.
        — Ну же, ну же, ваша светлость! — уговаривал его Хопкинс, привыкший обращаться с аристократами. — Будьте довольны тем, что племянница ваша удачно вышла замуж, а родовое имя не замарано.
        Стрэнгема, казалось, душил не излитый до конца гнев.
        — Мы еще продолжим нашу беседу, Хантсли! — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
        — Я готов принять ваш вызов в любой день, когда вы наберетесь смелости совершить такой поступок, — отозвался Хантер, на прощание помахав рукой визитеру.
        Фрост, который собирался уйти, задержался и с упреком сказал другу, когда Стрэнгем уже не мог его слышать:
        — Наверное, тебе нужно перевязать ранку на руке. Ты же не хочешь заражения? Я бы на твоем месте сделал это не откладывая. — Его взгляд скользнул в сторону Грейс, и не осталось никаких сомнений: он понял, что Хантер не скрепил брак, как положено.
        — Твой совет принят к сведению, — ответил на это Хантер с легким поклоном. — Да, еще одно.
        — Слушаю тебя. — Граф выжидающе посмотрел на него.
        Хантер оперся рукой о косяк, не давая другу рассматривать Грейс.
        — Если вам с Дэром не удастся добиться, чтобы Стрэнгем отсюда убрался, по крайней мере не давайте ему снова нас побеспокоить. Я буду вам очень признателен.
        — Та брюнеточка, — Фрост вздохнул, — что ждет меня в постели, будет этим очень недовольна. И все же я готов пожертвовать мимолетным удовольствием ради спокойствия друга.
        — Спасибо. Я знал, что могу на тебя положиться.
        Хантер помахал другу рукой и закрыл дверь, потом прислонился к ней спиной, скрестив руки на груди.
        — Все это было, конечно, очень весело, однако я не так собирался провести первую брачную ночь.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
        — Лошади запряжены, экипаж ждет, — сообщил Хантер, просунув голову в дверь. — Вы готовы покинуть этот гостеприимный постоялый двор?
        Ночь выдалась долгая, и у Грейс не было желания дразнить гусей.
        — Готова, конечно.
        Она наклонилась и посмотрелась в небольшое зеркальце, которое удалось раздобыть у жены хозяина. Шляпка сидела как следует. Грейс осталась довольна, завязала ленты и взяла небольшой саквояж, который просила не уносить вниз.
        Реган взяла на себя труд упаковать те немногие вещи, которые могли пригодиться Грейс в свадебном путешествии. Это было очень мило с ее стороны, и Грейс была ей искренне благодарна, пусть дорога сюда и началась с обмана. Правда, молодую маркизу, которой не терпелось вернуться к маленькому сынишке, Грейс и не обвиняла в своем похищении.
        Винила она во всем одного Хантера.
        Этот человек вознамерился сделать все по-своему, а когда он хотел завладеть кем-то или чем-то, то умел быть и беспощадным, и коварным.
        — Вы сами несете свои вещи? — удивился Фрост, возникнув у нее за спиной. — Так не положено.
        Она беспрекословно отдала ему свой маленький саквояж, понимая, что Хантер — не единственный, кто привык, чтобы все ему подчинялись. Эта черта роднила всех «порочных лордов».
        — Вам удалось поспать? — поинтересовалась она, подавляя зевок.
        — Если я не вполне выспался, то смогу вздремнуть в экипаже. — Фрост только что принял ванну и имел слишком бодрый вид для человека, который практически всю ночь провел на ногах.
        Грейс только сейчас сообразила, что он возник рядом с ней совсем не случайно: выжидал, когда она появится из комнаты, которую делила с Хантером.
        — А вы, герцогиня? Вам удалось хоть немного отдохнуть?
        Грейс посмотрела на него, стремясь угадать: не выспрашивает ли он о подробностях первой брачной ночи? Не прочитав на лице графа подтверждение того, что он задал неподобающий вопрос, она ответила ему откровенно:
        — Я не привыкла ночевать на постоялых дворах. Мне все время мешал шум за дверью. Временами мне казалось, что возвратился мой дядюшка.
        Ей не одной плохо спалось — Хантер тоже слышал звуки за дверью. И каждый раз его рука, обнимавшая ее за талию, напрягалась, а сам он прислушивался, пытаясь понять, не грядут ли новые неприятности.
        — Похоже, дорога домой обещает быть вполне мирной, — сказал Фрост чересчур бодрым тоном.
        Стало быть, на пути в Гретна-Грин она была настроена не слишком мирно? Да разве ее вина, что Хантер ее опоил и похитил? Фрост заслужил, чтобы она надрала ему уши, и это как минимум.
        — Я бы не стала держать пари, что так будет, — отозвалась она любезным тоном, когда они шли через двор к экипажу. — Я стала женой Хантера, но только время покажет, чем это обернется для меня — наградой или наказанием.
        — Милая моя, — Фрост ухмыльнулся, — если бы я мог украсть вас у Хантера, я бы непременно это сделал. Вы очень напоминаете мне одну даму, которую я боготворю.
        — Не слушайте моего брата, Грейс, — сказала Реган, высовываясь из экипажа, где они с Дэром уже успели устроиться. — Фрост боготворит только самого себя.
        — Ты ранишь меня прямо в сердце, сестра. Я легко влюбляюсь.
        — Пожалуй, слишком легко, — заметил Дэр. — Это может подтвердить и брюнетка, которая выскользнула утром из твоего номера.
        Реган прижалась к мужу и положила голову ему на плечо.
        — Ты еще про блондинку забыл.
        Грейс вопросительно посмотрела на Фроста. Тот попытался изобразить раскаяние, но у него это плохо получилось.
        — Это лишь тени той дамы, которой я поклоняюсь и которая сияет, как солнце, на моем небосклоне.
        — Ты так и не оставил попыток соблазнить мою жену, Фрост? — воскликнул Хантер, появляясь из-за экипажа. Впрочем, для человека, который опасается, не наставили ли ему рога, он выглядел на удивление спокойным.
        — Если бы я на это решился, то не было бы никаких попыток, — ответил Фрост и подмигнул Грейс. — Я бы добился успеха сразу.
        Хантер приблизился к Грейс. Они оба не ведали, чего ждать друг от друга, и поэтому Грейс ощущала неловкость. Муж обнял ее за талию и притянул к себе.
        — Доброе утро, герцогиня. — Он поцеловал ее в губы, заявляя свои права.
        Возможно, это Фрост своими ехидными замечаниями побудил Хантера к такой демонстрации.
        — Доброе утро, муженек, — пробормотала Грейс, когда он оторвался от ее губ, и забралась в экипаж, пока он снова не начал обнимать ее.
        Они ехали уже, наверное, полдня, когда Реган стала сетовать на то, что они не захватили с собой ночной горшок. Хантер намек понял и постучал в переднее окошко, веля кучеру остановить лошадей.
        Предполагалось, что лошадей пора поить, а вокруг хватало деревьев, обещавших полное уединение.
        — Идемте со мной, Грейс, — позвала подругу Реган, по необходимости ускоряя шаг.
        Следуя за маркизой в заросли, Грейс оглянулась. Хантер остался у лошадей, беседуя о чем-то с кучером. Фрост и Дэр двинулись в противоположном направлении: не одна Реган испытывала необходимость откликнуться на зов природы.
        Грейс углубилась в заросли. Она поморщилась, недовольная столь нецивилизованными условиями, и быстро опорожнила мочевой пузырь, стараясь и в этом положении сохранять достоинство и не замочить подол.
        — Вы еще здесь? — спросила Реган.
        — Здесь.
        Пока Грейс не отправилась в Лондон, она не задумывалась над тем, какой уединенной была ее прежняя жизнь в деревне. Теперь же и во время короткой прогулки по лесу кто-нибудь да был рядом.
        — А чему это вы улыбаетесь? Целовались со старой лягушкой[9 - Аллюзия на немецкую народную сказку, обработанную братьями Гримм. Сюжет похож на русскую сказку «Царевна-лягушка», только здесь героями являются принцесса и заколдованный принц.]? — шутливо спросила Реган.
        — Фрост уже сорвал с моих губ поцелуй, — ответила ей в тон Грейс, но не стала продолжать, когда увидела, что подруга изменилась в лице.
        — Чтосделал мой братец?
        — Да просто пошутил, — солгала Грейс. Даже когда у нее в тот же вечер невольно вырвалось признание, Хантер ей не поверил. Теперь же не было никакого смысла навлекать на графа неприятности из-за безобидного флирта. — Пойдем назад?
        — Еще один вопрос, а потом вернемся к экипажу. — Реган посерьезнела. — Раньше не было возможности спросить — как вы себя чувствуете? У вас была первая брачная ночь, и я... — Она вздохнула. — По правде говоря, мне неловко об этом расспрашивать, но я так тревожилась за вас... и за Хантера, хотя он того и не заслуживает.
        Грейс была до глубины души тронута такой заботой и с трудом сдержала слезы. Однако Реган истолковала это в плохом смысле.
        — Ах, что вы! — воскликнула Грейс, выдавив улыбку. — Я чудесно себя чувствую. Но я очень давно лишилась мамы, и мне пришло в голову, что как раз она могла бы меня об этом спросить.
        — Вот в этом я сомневаюсь, — не задумываясь, возразила Реган.
        — Наверное, вы правы. — Грейс рассмеялась. — И все же очень приятно, что вы так заботитесь обо мне. — Она сделала глубокий вдох, раздумывая, нужно ли говорить подруге правду. Слишком смущенная, она притянула Реган к себе и прошептала ей на ухо: — Я... Хантер ничего мне не сделал.
        — Это точно? — шепотом же спросила Реган, недоверчиво округлив глаза.
        — Ну разумеется! — ответила Грейс. — Может, я и росла в глуши, однако поняла бы, мне кажется, если бы мы с Хантером... — Закончить фразу она так и не сумела. К счастью, Реган и без того поняла.
        — А почему же? Что не так с этим парнем?
        — Все так! — горячо ответила Грейс, немного обидевшись за Хантера. До появления дядюшки супруг вполне успешно пытался ее соблазнить. — Пока оставалась вероятность того, что Стрэнгем где-то поблизости, Хантер больше думал, как защитить меня, а не о том, как доставить себе удовольствие.
        А может быть, доставить удовольствие ей.
        Когда все ушли, он лег рядом с ней и предложил ей поспать. Поначалу Грейс обрадовалась, что он предоставил ей отсрочку. Но время шло, и в ее голове зародились сомнения. А вдруг Хантер уже жалеет, что взял ее в жены? Она невольно напоминала ему об ошибках прошлого. Быть может, появление Стрэнгема растревожило Хантера, всколыхнув воспоминания?
        При мысли об этом она сокрушенно вздохнула. Хантер не мог понять причин ее огорчения, но потянулся к ней, стремясь успокоить. Он ласково обвил ее руками, прижался к ней всем телом. Рука его скользнула по ее груди, но это произошло, вероятно, по чистой случайности.
        — Спите, — сонно прошептал он ей на ухо.
        Тепло его тела успокаивало Грейс, как и обнимавшие ее сильные руки. Понемногу она стала проваливаться в сон. Ну, пока их чуткий сон не потревожили ночные шорохи.
        — Это очень на него не похоже, однако я полагаю, что Хантер решил пощадить ваши чувства, — проговорила Реган, переваривая то, что услышала от Грейс. — Наверное, стоит обсудить это с Дэром.
        При одной мысли об этом Грейс побледнела и отчаянно замотала головой.
        — Нет-нет, никому нельзя об этом рассказывать! Его друзья...
        — О чем вы тут шепчетесь? — раздался рядом повелительный голос Хантера.
        От неожиданности и Реган, и Грейс завизжали. Грейс тут же зажала рот рукой. Ее подруга ударила Хантера по руке.
        — Чудовище! Ты меня до смерти напугал, — сказала Реган и, горделиво вскинув голову, удалилась.
        — С такой женщиной, как ты, нелегко. Как только Дэру удается выдерживать твою раздражительность по утрам? — крикнул ей вслед Хантер.
        — Он не допускает таких ошибок, как ты, и не пугает меня, когда я не в настроении, — отозвалась та.
        — Разве я чем-нибудь ее обидел? — спросил Хантер у Грейс.
        — Наверное, она все еще сердится на то, что вы заманили нас в путешествие в Гретна-Грин, — ответила та, не желая признаться, о чем на самом деле они говорили с Реган.
        — Гром и молния! — вскричал Хантер, снял шляпу и хлопнул ею о колено. — И вас, и Реган может возмущать выбранный мною метод, но причины для такого поступка были веские. Появление Стрэнгема — лучшее тому доказательство.
        Хантер был совершенно прав, хотя Грейс очень не хотелось с ним соглашаться. Она и подумать не могла, что дядюшка пустится за ними в погоню.
        — Ваша светлость, я...
        Супруг зашипел и схватился за плечо. Грейс не успела поинтересоваться причинами столь странной реакции — муж сразу повалил ее на землю. Грейс задохнулась, когда он налег на нее всем телом.
        — Мне же дышать нечем, мужлан вы этакий! Дайте встать!
        — Лежите спокойно, — прорычал Хантер, напряженно вглядываясь в заросли.
        — Да в чем дело? — Только сейчас она заметила, что его сюртук разорван на плече и ткань уже успела намокнуть. — Боже правый, да у вас кровь!
        — Прекратите паниковать и лежите тихо! — приказал он, когда Грейс попыталась рассмотреть рану. — Кто-то в нас стрелял, а мне не хотелось бы снова подставляться под пулю.
        — Так вы ранены?
        — Царапина, — проговорил Хантер, улыбнувшись ей. — Негодяй промахнулся.
        — Хантер! — Грейс узнала голос Фроста. Радуясь тому, что рана несерьезная, она попыталась сесть, но Хантер удержал ее.
        — Со мной Грейс. А где Реган? — крикнул он Фросту.
        — С Дэром. Они стояли возле экипажа, когда мы услыхали выстрел.
        Грейс слышала приближающиеся шаги графа, но смотреть на него могла только через плечо супруга. Фрост держал в руках пистолет.
        — Мы с кучером прочесали лес поблизости. Кто бы это ни был, он, похоже, удрал, как крыса. Как ты думаешь, мы вспугнули какого-нибудь охотника?
        Хантер скатился с Грейс, благодаря чему она смогла дышать полной грудью.
        — Его ранили, — проговорила она, заработав от мужа сердитый взгляд.
        — Ранили? — переспросил Фрост, присаживаясь рядом на корточки. Он нахмурился. — Серьезно?
        — Пуля задела мое плечо, когда я сделал шаг к... — объяснил Хантер, морщась от прикосновений друга.
        Ей стало ясно, что он имеет в виду.
        — Ко мне? — вскрикнула Грейс. — Вы предполагаете, что кто-то стрелял в меня?
        — Вовсе нет. — Лицо Хантера разгладилось. — Похоже, это был какой-нибудь охотник, не подозревавший, что мы забрели в его угодья.
        — Ну да, охотник, — повторил Фрост, помогая другу встать.
        Грейс дрожала всем телом. Ей было ясно только одно: лгать ни тот ни другой не умеют.
        И Хантер считает, что за покушением стоит ее дядя.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
        Прошла неделя после того, как завершилось полное приключений путешествие в Гретна-Грин и компания возвратилась в Лондон. В этот день Хантер и Грейс стали почетными гостями в доме Сэйнтхиллов. После возвращения в их честь уже было дано несколько балов: лондонский свет был заинтригован тем, что очередной «порочный лорд» попал в сети любви, и все стремились познакомиться с новой герцогиней Хантсли.
        Она очаровала весь свет.
        Грейс чувствовала себя польщенной, но от оказываемого ей внимания начинала уже уставать. Хантер заверял ее в том, что его нисколько не волнует, как относятся к их женитьбе все эти расфуфыренные франты, однако все его попытки развеять ее страхи лишь отдаляли супругов друг от друга.
        Герцогиня стала любимицей всего высшего света, он же как супруг потерпел сокрушительное поражение. Ему в душе очень хотелось винить в этом Стрэнгема, но через несколько дней пришлось принять печальную правду. Хантер сумел добиться того, что Грейс оказалась связана с ним по закону, но он упустил из виду главное — ему не удалось завоевать ее сердце.
        Грейс его не любила.
        В равной мере она не простила ему жестокого пренебрежения и отказа считаться с ее нежными чувствами. Все признаки этого были налицо.
        За долгие годы Хантер уложил в свою постель многих женщин, которые были несчастны в семейной жизни. Он был им нужен для того, чтобы на время заполнить образовавшуюся в душе пустоту, а он охотно дарил им краткие развлечения, на которые они были так падки. Никого из них он не любил. Даже чувства к Порции меркли в сравнении с тем, что он испытывал теперь к Грейс.
        Хантер влюбился. И чуть ли не ненавидел жену за это.
        — Как твое плечо? — Сэйнт по-дружески взял его под руку.
        — Заживает, а иначе я уже орал бы от боли, так как ты разбередил рану.
        Друг быстро отдернул руку, и Хантер усмехнулся.
        — Приношу свои извинения. — Сэйнт покачал головой. — Я так и не могу решить для себя, то ли ты дьявольски удачлив, то ли притягиваешь к себе всякие беды. А ведь тот охотник мог продырявить тебе башку!
        — Заверяю тебя: мне хочется сохранить свою голову в целости. — Хантер поднял бокал с вином. — Да, я считаю, что мне удивительно повезло. — Они с другом чокнулись. — А кошмары у меня вызывает Грейс. Ведь попасть могли в нее.
        Если стреляли преднамеренно, то целью могла быть именно она, а не пробегавший где-то вдали олень. После возвращения в Лондон Хантер нанял одного служащего столичной полиции, чтобы разузнать, где находится Стрэнгем. В Лондон герцог не вернулся, по крайней мере здесь его никто не видел. Вот Хантеру и хотелось узнать, где тот скрывается, а потом встретиться с дядюшкой Грейс и задать ему пару вопросов. Откуда поступит информация, ему было совершенно безразлично.
        Словно прочитав его мрачные мысли, Грейс озабоченно посмотрела на мужа. Она сидела между Кэтрин и Изабеллой. На этом балу «порочные лорды» присутствовали в полном составе и с женами. Все вместе они образовывали ту семью, какой в детстве были лишены и Грейс, и Хантер. Грейс рассмеялась какому-то замечанию Рейна, и Хантер ощутил укол в сердце: уже много лет он мог бы быть рядом с нею.
        — Идем, — сказал Сэйнт.
        Хантер заморгал, возвращаясь на землю. Они с Сэйнтом отдалились от всех, не столько участвуя в развлечениях, сколько наблюдая за друзьями со стороны.
        — Куда идем?
        — В библиотеку, поищем чего-нибудь покрепче, — объяснил Сэйнт, предоставляя Хантеру решать, остаться в зале или последовать за другом.
        Он предпочел последнее.
        Грейс находилась в окружении его друзей. Она не станет скучать, если они с Сэйнтом задержатся наверху.
        Когда он вошел в библиотеку, Сэйнт наливал в бокалы бренди.
        — Ага, вот и ты! А я-то думал, ты меня избавишь...
        — Избавлю тебя? От чего именно? — растерянно спросил Хантер.
        Сэйнт с недовольным видом поскреб затылок.
        — Мне выпал жребий поговорить с тобой наедине.
        — О чем?
        Это было что-то новенькое!
        — О твоей женитьбе, — прямо сказал Сэйнт. — Или, скажем, о твоей чисто формальной женитьбе на Грейс.
        — Черт возьми, кто тебе это сказал? — воскликнул Хантер.
        — А какая разница? — отозвался Сэйнт. — Неважно, кто сказал. Своим ответом ты себя выдал.
        Он одним глотком осушил бокал с благословенным напитком, прислушался к ощущению жжения в горле. Это помешало ему добавить что-нибудь такое, о чем потом пришлось бы жалеть.
        — Конечно, не мое это дело — лезть в твою личную жизнь.
        — И все-таки ты это делаешь, — сухо заметил Хантер.
        — Слушай, мне так же неловко, как и тебе, но мы все встревожены. — В голосе Сэйнта звучали такая искренняя озабоченность и такая любовь, что Хантер не мог сердиться на его вмешательство в свои дела. — Стрэнгем куда-то пропал. А твой кузен бродит по Лондону с того дня, как стало известно, что ты похитил Грейс. Тебе что, хочется его обрадовать?
        — Да ну его к черту! — воскликнул Хантер. — Я-то думал, он уже угомонился.
        — Вовсе нет. Если он сумеет пронюхать, что твой брак не скреплен должным образом, а Грейс будет так сердита на тебя, что пожелает аннулировать брак... Ну, дружище, тогда тебя ждут большие неприятности.
        Хантер отпил из бокала и присел на край стола.
        — Это не так просто.
        — Э-э... физически?
        Хантер не сразу сообразил, о чем говорит Сэйнт.
        — Да нет же! — сердито выкрикнул он. — Я в прекрасной форме, если ты на это намекаешь.
        Черт побери, может, ему лучше отыскать Грейс и просто уехать, пока они не наговорили друг другу лишнего?
        — Значит, дело в Грейс? — осторожно поинтересовался Сэйнт. Он понимал, что вступает на зыбкую почву. — Она не пускает тебя в спальню?
        Хантер вспомнилась их первая брачная ночь. Обнаженная Грейс была готова на все после его горячих ласк. С тех пор он каждую ночь стремился к ней, но хотел дать ей время привыкнуть к своему новому положению, в котором она оказалась благодаря его хитрости и угрозам.
        — Я не могу так с ней поступить, Сэйнт. — Он покачал головой. — Да ты не поймешь. Я ее люблю и я не... — Он заметил, как у того отвисла челюсть, и оборвал себя. — Ладно, не будем об этом.
        — Не верю своим ушам! Ты влюбился в Грейс!
        Зачем с этим спорить?
        — Влюбился, — подтвердил Хантер, чувствуя, что на душе стало легче. — Или влюбился, или сошел с ума. Лично я склоняюсь ко второму варианту.
        — Мне твоя борьба с самим собой отлично понятна, друг мой, — засмеялся Сэйнт. — Ты же вместе со всеми нашими шесть лет наблюдал за тем, как я боролся и с собой, и с Кэтрин. Ни я, ни она не желали признаться себе, что влюблены.
        — Ты об этом жалеешь?
        — Ничуть, — ответил Сэйнт, не раздумывая. — А ты?
        — У меня на это ушло девятнадцать лет, — устало вздохнул Хантер.
        — Хочешь, дам тебе совет?
        Хантеру не верилось, что он будет охотно слушать Сэйнта, который станет поучать его в делах любви.
        — Не очень хочу, но подозреваю, что все равно придется тебя выслушать.
        — Забудь обо всех прежних ошибках. Сделай свою герцогиню настоящей женой.
        — Чтобы исполнить все условия контракта, — раздраженно сказал Хантер, сердясь на бабушку, которая и с того света продолжала навязывать ему свою волю. — Именно так подумает Грейс, если я стану настаивать.
        — Этот брак был задуман, чтобы защитить ее от алчности Стрэнгема, — напомнил Сэйнт. — Выполни свои обязательства до конца — отдай ей свое тело.
        — А если я хочу предложить ей нечто большее?
        — В таком случае дай возможность и себе, и Грейс разобраться в том, что значит этот брак для каждого из вас. Твое добровольное воздержание достойно восхищения, но ты идешь против природы. Сделай доброе дело нам всем — уложи в постель свою жену. Поверь, остальное приложится само собой.
        Через несколько часов после этого Грейс сидела у туалетного столика и расчесывала волосы. Камеристка уже раздела ее и распустила прическу. Грейс в своем белом пеньюаре выглядела совсем невинной. Она сознавала, что является замужней девственницей, чего трудно было ожидать, выходя замуж за «порочного лорда». «Возможно, даже беззастенчивый гуляка способен вовремя остановиться», — мрачно заключила она.
        Она вышла замуж за мужчину, которому, скорее всего, отвратительна сама мысль о том, чтобы овладеть ею. Все ее тонкие намеки он как бы не замечает, и при этом он — сама любезность. И все это только ради внешнего соблюдения приличий, решила Грейс. Каждый вечер Хантер приходил в ее спальню. Он брал ее на руки, относил в постель, ласково целовал в губы — бережно, будто хрупкое сокровище.
        Иногда он оставался с ней на всю ночь, и она послушно спала в его объятиях. По утрам, пробудившись ото сна, она его не находила рядом. Иной раз она сама тянулась к нему, безмолвно уговаривая его сделать ее своей настоящей женой. Такие ночи она потом проклинала. Вместо того чтобы откликнуться на призыв, он находил какую-нибудь весьма уважительную причину и покидал Грейс, а она рыдала, пока сон не брал над ней верх.
        В минуту душевной слабости она поделилась своими горестями с Реган. Маркиза обняла ее, дала выплакаться, потом велела вытереть слезы. Следующие несколько часов они составляли заговор с целью сломить упрямство Хантера, но у них ничего не вышло.
        Раздался знакомый стук в дверь. Хантер. Решил наконец-то прийти к ней!
        — Можете входить! — крикнула Грейс, хотя приглашения и не требовалось: Хантер приходил и уходил, когда ему вздумается.
        — Как я понимаю, вам понравился вечер у Сэйнтхиллов? — вежливо осведомилась Грейс, хотя и была возмущена тем, что после бала муж исчез на весь вечер.
        Сейчас он был облачен в свой любимый халат из синего шелка.
        — Понравился. Кэтрин весьма изобретательна по части всевозможных игр. — Он поцеловал жену в щеку. — Эта дама всегда умеет развлечь гостей.
        Он осторожно отобрал у Грейс расческу и стал сам расчесывать ее волосы. Все узелки она уже успела распутать, и теперь расческа легко скользила по прядям. Ее удивило, что мужу нравится делать то, что входит в обязанности служанки, но она отметила, что ее волосы вызывают у него восхищение.
        — Вы исчезли с Сэйнтом на целый час, — заметила Грейс, сразу же пожалев о сказанном.
        — Хм-м-м.
        — Где же вы были? — не унималась она, ожидая вразумительного ответа.
        — В библиотеке. У Сэйнтхиллов припасено превосходное вино, но сам я отдаю предпочтение бренди. Вот Сэйнт и пригласил меня распить с ним бутылочку.
        — А, понятно.
        Что можно было к этому добавить, она не знала. С каждым днем они все больше отдалялись друг от друга. Вполне возможно, что дядя все-таки был прав. Теперь, когда Хантер завладел всем ее наследством, она не представляла для него интереса и нужна была ему лишь для того, чтобы произвести на свет наследника.
        Однако как бы она это сделала?
        Губы ее предательски дрогнули, и она закусила их, чтобы не показать мужу своей обиды.
        Хантер положил расческу на туалетный столик рядом с гребнем — тоже из оправленной в серебро слоновой кости.
        — Время позднее, герцогиня. Давайте ложиться.
        Грейс, опершись на его руку, встала с низкой скамеечки. Он проводил ее к постели так, словно пригласил на танец. «Интересно, — подумала Грейс, — как он поступит, если я сделаю реверанс?»
        — Снимите пеньюар.
        Эта просьба была такой неожиданной, что Грейс широко распахнула глаза.
        Хантер не стал повторять, а просто, собрав подол пеньюара, стащил его через голову и бросил на пол.
        — Что вы задумали, супруг?
        Он загадочно улыбнулся ей той самой улыбкой, которая раздражала Грейс с самого начала их знакомства.
        — Хочу сыграть с вами в новую игру. — Движением плеч он сбросил свой халат. Шелк мягко скользнул на пол, ласково погладив его тело. Теперь он был полностью обнажен, и стало видно, что он сильно возбужден. Грейс нервно облизнула губы.
        — И как называется ваша игра?
        — У нее нет названия, — смущенно признался он. — Игра состоит из нескольких этапов. Надеюсь, вы поможете мне подыскать для нее подходящее название.
        Он подхватил жену на руки и понес к кровати. На Грейс не осталось одежды, и первым ее побуждением было закрыть руками груди, однако нескольких шагов до кровати хватило, чтобы она преодолела чрезмерную застенчивость. Хантер положил ее на кровать. Грейс потянулась к одеялу, но муж остановил ее:
        — Сделайте одолжение, герцогиня, не прикрывайтесь. Я часто вспоминаю нашу первую брачную ночь и не уверен, что все это мне не приснилось.
        Неужели Реган рассказала Хантеру, как Грейс по нему томится? Нет, невозможно представить себе, чтобы маркиза нарушила клятву. Но поведение мужа все-таки изменилось.
        Он легонько толкнул ее, укладывая на спину. Руки скользнули по ее плечам и накрыли груди. Пальцы поглаживали соски, пока те не затвердели до боли. Но Хантер на этом не остановился, он навис над Грейс, и она коленом ощутила его напряженное мужское естество.
        — Я ни разу не говорил, какой пыткой было обнимать вас каждую ночь и больше ничего не делать? — спросил он, пожирая голодными глазами ее соски.
        — Н-нет, — выдавила Грейс, сдерживая подступившие к глазам слезы — не сожаления и разочарования, но радости: Хантер решил не мучить больше ни себя, ни ее.
        — Каждую ночь перед своими глазами я видел вас обнаженной и в мельчайших подробностях представлял, как ласкаю вас руками, языком, губами, членом. И я счастлив, что ваша красота превосходит воображаемую.
        Грейс окинула взглядом этот великолепный образчик мужской красоты и затаила дыхание, осознав, что он принадлежит ей.
        — Я отплачу вам за комплимент тем, что тоже прикоснусь к вам, ваша светлость.
        — Не сейчас, моя нетерпеливая девочка, — отозвался он, слегка сжал обеими руками ее ягодицы и сдвинулся ниже, к бедрам. — Если вы до меня дотронетесь, я не выдержу.
        — Хантер, подождите! Я не понимаю, — сказала Грейс, когда он развел ей бедра. — Почему вы все это делаете? Я думала, что больше не вызываю у вас желания.
        Он застыл от такого обвинения, в его янтарных глазах пылали желание и гнев.
        — Не желать вас? Герцогиня, да я каждую ночь сгораю в огне! Оставшись один, ласкаю себя, мечтая о том, чтобы ваши руки принесли мне облегчение. Не желать вас? Я сдерживал себя, но таял от страсти, и лишь сон приносил мне некоторое успокоение.
        — Хантер! — прошептала она, все больше изумляясь.
        — Ладно, хватит. Мне надоело ждать, пока вы меня простите, — проговорил он охрипшим от страсти голосом. — Не хочу терпеть больше ни минуты!
        Без предупреждения он зарылся лицом между ее бедрами. Развел пальцами мягкие складки, а губы безошибочно отыскали скрывавшуюся за ними нежную плоть.
        Грейс инстинктивно потянулась к нему, запустила пальцы в его волосы. От его ласк с ее губ сорвался тихий стон. Он умело действовал языком, пока она не откинулась бессильно на матрас, отдаваясь ему. Под напором Хантера бедра ее дрожали, по всему телу разливалась сладкая боль.
        Между бедрами стало очень влажно, но это не смутило ее, ибо супруг зарычал от удовольствия. Он наслаждался и ее вкусом, и тем, как ее тело отвечает на его ласки.
        Грейс задохнулась, ощутив, как дрожь охватывает низ живота, как сжимается все внутри в сладком ожидании. Хантер поднял глаза, в которых светились удовлетворение и предвкушение.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
        — Ваше желание сладкое, как сахар, и густое, как мед, — сказал ей Хантер, приподнимаясь и давая ей возможность убедиться, как сильно он возбужден.
        Действительно, эта демонстрация мужского естества была впечатляющей. «И оно будет употреблено во благо», — подумал Хантер, устраиваясь поудобнее и помогая себе рукой направить свой боевой орган в ее женственные складки.
        — Мне пришлось спать со многими женщинами, Грейс, — признался он, обжигая ее горячим взглядом. — И все же это мне предстоит впервые.
        Не давая Грейс возможности задать вопрос, он направил член, потерся им о влажные складки и погладил маленький бугорок плоти, от чего Грейс стала извиваться под ним. Он сжал рукой свою напряженную плоть, стремясь не терять власти над собой.
        Было совершенно очевидно, что герцогиня и не представляет, как сильно он жаждал ее. Сэйнт сказал правду, а он слишком долго ждал, чтобы предъявить свои права супруга. Сколь ни разнились бы их взгляды, можно будет обо всем договориться и в постели, и вне ее.
        Хантер двигал бедрами, устремляясь вперед и снова отступая, пока ее тело не приноровилось к его вторжению. Он стиснул зубы и увеличил темп, проникая в нее все глубже, пока очередной рывок не порвал девственную плеву и не позволил ему войти на всю глубину. Он очень старался не причинить ей боли, но все же, когда он вошел полностью, глаза Грейс расширились, она сделала судорожный вдох.
        — Вам больно?
        — Не очень, — ответила Грейс напряженным, как и у него, голосом и покачала головой.
        Это Хантер и хотел услышать. Он сделал глубокий вдох и поцеловал жену в губы. Это ласка была извинением за то, что он сделал ей больно, хотя сожалеть об этом он не мог.
        Он не сразу оторвался от ее губ, как бы проверяя решимость — и ее, и свою. Если бы сейчас она попросила его остановиться, Хантер не был уверен, что смог бы подчиниться. С их первой встречи он убедился в том, что Грейс способна развеять все самые добрые его намерения.
        Она, удивившись, улыбнулась ему невинной улыбкой. Никогда прежде в постели с женщиной он не испытывал такого удовлетворения. Хантер улыбнулся ей в ответ и взялся за дело по-настоящему. Он слышал ее приглушенные вздохи, но не замедлял темпа. Правой рукой он, скользнув по ее телу, сжал округлую ягодицу.
        Имея такой упор, он входил в нее на всю глубину. Грейс стонала и на ощупь изучала его тело — то, до чего могла дотянуться.
        Он бы не выдержал дольше, если бы она хоть на мгновение прикоснулась к его члену.
        — Ты расшалился! — проговорила она чуть слышно, обдавая дыханием его губы.
        Хантер воспользовался тем, что ее шея оказалась близко, и лизнул языком соленую кожу. От его трудов их тела покрылись потом и стали скользкими.
        Он так восторгался ответами ее тела, что отчасти утратил контроль над собой, которым привык гордиться. Движения его замедлились, хотя оставались мощными. При каждом движении яички ударялись о ее ягодицы.
        У Грейс все плыло перед глазами от полноты ощущений, вызванных его неистовым желанием. Потом она впилась ногтями в его бока и громко закричала, забилась — ее накрыла волна наслаждения. В этом она была не одинока. Хантер напрягся, щелкнул зубами, не в силах более противиться нараставшему в теле зову. Горячее семя хлынуло, найдя себе путь, и он застонал от пронизавшей его сладкой муки. Наконец-то он излился в женщину, которая тревожила его думы с первой встречи!
        Дрожа всем телом, он крепко прижал Грейс к себе. Безумие желания отпускало его, но страсть еще не улеглась.
        — Грейс!
        — Что? — задыхаясь, отозвалась она довольным голосом.
        — Можешь принять меня снова?
        Член дернулся внутри нее, и Грейс засмеялась.
        — Ты когда-нибудь бываешь удовлетворен?
        — А, это вызов! — прорычал он, целуя ее и сжимая груди обеими руками. — Я не говорил, что обожаю вызовы?
        Ему впервые не хотелось вставать с постели своей возлюбленной.
        Грейс проснулась, не понимая, что потревожило ее сон. Повернулась на другой бок и вздохнула, сообразив, что она в постели одна. Хантер предпочел уйти спать к себе.
        Для недовольства у нее не было никаких оснований, но все же она была недовольна. Перед тем как уснуть, он сказал, что останется с нею. Она рассчитывала проснуться в объятиях супруга.
        Возможно, сдержать свое обещание было выше его сил.
        Грейс села на постели и вздрогнула. Ей было немного больно, но этого следовало ожидать. Как оказалось, ее муж был ненасытным. За эту долгую ночь любви он трижды овладевал ею. Правда, она не была уверена, что следует считать последний раз, потому что была уже полусонная.
        К счастью, тело ее не подвело. Оно охотно откликалось на прикосновения Хантера, не требуя от него особых уговоров. Грейс задрожала от холода и потянулась за пеньюаром.
        Если муж не может спать в ее постели, так может быть, она заберется к нему под одеяло? Грейс набросила пеньюар и пошла к двери, а когда открыла ее, задохнулась и сразу начала кашлять. Теперь она поняла, что разбудило ее.
        Тяжелый запах дыма. В доме был пожар.
        — Хантер!
        Хантер, очнувшись, понял, что лежит на мраморных плитах пола, прижимаясь к ним лицом. Как он оказался в холле? Напился? Голова разламывалась от боли, что было подтверждением того, что слишком много бренди — это плохо.
        Грейс.
        Память вернулась вспышкой молнии. Он не пил! Он был в спальне жены и занимался с ней любовью. Несколько раз. Так зачем же он ушел из ее теплой постели? Он обещал ей не уходить.
        — Хантер!
        Услышав свое имя, он резко поднял голову и застонал от боли. Хотел сжать голову руками и тут понял, что руки крепко связаны за спиной.
        — Грейс! — позвал он и поморщился: голоса почти не было слышно.
        Он закашлялся. В горле першило. Повернув голову, он увидел дым, пробивавшийся из коридора, который вел в кухню. Присмотрелся и заметил характерные зловещие язычки пламени.
        Пожар.
        — Ты наконец-то очнулся! — Услышав знакомый голос, Хантер повернул голову и встретился взглядом с непрошеным гостем. — А я уж было пришел в отчаяние из-за того, что слишком сильно тебя стукнул. Я не собирался тебя убивать — только оглушить и связать.
        — Черт возьми, Уокер, если ты так шутишь... — прорычал Хантер, силясь порвать свои путы.
        Со второго этажа голос Грейс, не переставая, звал его. Кузен присел рядом на корточки.
        — Какие могут быть шутки, Хантер? Если хочешь знать, я действительно стремлюсь покончить с тобой.
        Хантер опустил голову, коснулся лбом холодных мраморных плит.
        — Значит, это был не Стрэнгем. И стреляли не в Грейс, а в меня. Это ты стрелял, когда мы остановились на дороге.
        — Это был блестящий ход, — сказал Уокер, схватив Хантера за волосы и приподняв его голову так, чтобы смотреть ему в глаза. — Я знал, что подозревать ты станешь Стрэнгема. В конце концов, он ведь был рядом с братом, когда тот погиб, а потом отравил его вдову, когда узнал, что она вот-вот родит наследника. Можешь себе представить? Как мне повезло, черт побери!
        Хантер вырвался из цепких рук кузена, отвернулся и закашлялся.
        — Если учесть, что убийца до сих пор жив и носит титул, он свое дело сделал.
        — Не так хорошо, как может показаться, милый братец. Увы, недавно Стрэнгем покинул сей свет — с ним произошел несчастный случай.
        — Ты убил его? — прохрипел Хантер, стремясь отвлечь кузена, а сам продолжал напрягать связанные руки. Веревка была затянута на совесть, но он не оставлял своих попыток.
        — Ну, скажем, я просто немного помог. Ничтожный был человечишка. Не ценил ни состояния, ни титула.
        — А ты показал ему, как сильно он сбился с пути истинного. — Если заговорить кузена, то в конце концов удастся избавиться от проклятых пут.
        — Довольно! Не считаешь ли ты меня дураком, Хантер? — Уокер поднялся на ноги и медленно повернулся, обводя рукой весь холл. — Ты просто хочешь меня отвлечь. Может, даже надеешься отговорить от моего замысла.
        — Да зачем же, кузен? — Кашель душил Хантера, не давая говорить. — У тебя явно проснулся аппетит к убийствам.
        — Не только к убийствам, — признался Уокер. — У меня имеются и другие пороки. Это только ты не хотел признать мои достоинства. Припоминаешь, как настойчиво я добивался, чтобы меня приняли в члены клуба «Нокс»?
        — Я тогда сказал тебе, чтобы ты и не думал об этом, но так и не сообщил, по какой причине. — Хантер усмехнулся. — Может, теперь хочешь услышать? Ты просто не был достойным нашего общества. Мы все хохотали над тем, что ты мечтаешь получить от нас приглашение.
        Уокер безжалостно пнул кузена в левый бок.
        — А! — Черт, как больно! Таким ударом кузен мог сломать ему ребро, а то и два.
        — И только-то? Старая герцогиня, и та умела лягнуть больнее.
        Трудно было не обращать внимания на огонь, лизавший стены, но у Хантера были более важные заботы. Когда кузен опять бросился на него, он перекатился на бок и взмахнул ногами, подсекая противника.
        — Черт! — возопил кузен Уокер, приземляясь на пол.
        Хантер лягнул его снова, и тот откатился подальше. Готовый к хитростям Хантера, Уокер уклонялся от его ударов, а сам сумел лягнуть его еще три раза в уже ушибленный бок.
        — Ублюдок! — прошипел Хантер и сплюнул. Слюна была кровавой. — Ладно, ты ненавидишь меня. Но Грейс-то отпусти.
        — Ты что, не слышал, что я говорил про Стрэнгема? — возмущенно прокричал кузен. — Жена брата готовилась родить наследника. Потому-то ей и пришлось умереть. — Он ткнул рукой вверх. — Если бы ты все еще держался от Грейс подальше, я мог бы оставить ее в живых. Но мне известно, чем вы занимались в ее спальне на втором этаже. Держу пари, ты не смог не излить в нее семя. В конце концов, по условиям договора она должна родить наследника не позднее чем через полтора года после бракосочетания.
        Продержись Хантер еще один день, и он избавил бы Грейс от смерти в удушливом дыму. Закашлявшись снова, он свернулся калачиком и попытался забыть о боли. Если он ничего не придумает, Грейс обречена.
        — Уокер, ты же не хочешь попасть на виселицу за убийство Стрэнгема! — Он попытался откашляться. — Возможно, нам удастся договориться. Я женился на Грейс, но готов уступить тебе наследство старой герцогини. Бери его.
        — Зачем же мне одни деньги, если я могу рассчитывать и на титул? — Уокер обхватил колени руками. — Жалко будет убивать Грейс, она красавица. Пока ты будешь тут корчиться в пламени на мраморном полу, знай, что я буду последним, кто ее поимеет перед смертью.
        — Не смей ее трогать! — прорычал Хантер.
        — Ты не сможешь мне помешать.
        — Наверное, он не сможет, но я тоже могу сказать свое слово, — послышался голос Грейс, и она с размаху опустила свое «оружие». Удар медного ночного горшка пришелся Уокеру в висок, и тот рухнул как подкошенный. — Одна исключительно воспитанная леди как-то говорила мне, что горшок — весьма действенное средство, когда приходится иметь дело с сердитым мужем. Видимо, на убийц он действует не хуже.
        — К месту сказано, — слабым голосом проговорил Хантер, пытаясь не провалиться в беспамятство. — Ты его убила?
        Грейс отбросила горшок и взяла в руки громадную вазу, которую некогда очень ценила бабушка Хантера.
        — Не совсем. Да я и не уверена, что горшок — подходящее для этого средство. Этот мерзавец может просто притворяться раненым. — С этими словами она опустила вазу на голову злополучного убийцы.
        От удара ваза разлетелась вдребезги. Уокер не шевельнулся.
        — Не порезалась?
        — Ни царапины, — ответила она, хмуро осмотрев руки.
        — Вот и хорошо. Тогда подбери один осколок и разрежь на мне веревки, — попросил Хантер. Голос его теперь окреп, нарастало и опасение за их жизнь: языки пламени вздымались все выше. — Может, ты не заметила, но у нас пожар.
        — Как мило, что ты сообщил мне об этом, любовь моя! — Грейс перерезала связывавшие руки Хантера веревки.
        Едва освободившись, он схватил ее за руку:
        — Это правда? То, что ты меня любишь?
        — Конечно, глупенький. Я влюбилась в твой портрет задолго до того, как увидела тебя во плоти. — Она перевела взгляд на кузена Уокера. — Наверное, придется его спасать.
        — Ага. В Ньюгейте[10 - Ньюгейт — в то время центральная лондонская тюрьма, перед которой стояла виселица для казни осужденных.] предпочитают живых узников, — согласился Хантер, поднимаясь на ноги без помощи жены. — Еще кое-что, герцогиня.
        — Что же?
        — Я люблю тебя, — сказал он, и при этих словах на ее глаза навернулись слезы. — Я не по обязанности на тебе женился. Просто я понял, что всегда принадлежал только тебе — с той минуты, как ты вонзила в мою руку свои молочные зубки. И мне чертовски жаль, что я так долго боролся с собой.
        — Не тревожься об этом. — Она прикрыла ладонью рот и закашлялась. — Не сомневайся, я придумаю, как именно ты сможешь это компенсировать.
        Во входные двери уже ломились люди.
        Хантер с запозданием заметил, что Уокер забаррикадировал двери, чтобы никто не мог ни войти в горящий дом, ни выйти из него. В холл хлынули люди, спеша спасти спящих обитателей, а Хантер взял Грейс за руку, и они вышли на улицу через пустой дверной проем — дверь была сорвана с петель, — радуясь тому, что сумели спасти то единственное, что для них было самым главным.
          
        notes
        Примечания
        1
        Букв. «Охотник» (англ.).В этом прозвище обыгрывается и титул герцога Хантсли, и его образ жизни.
        2
        Главный лондонский фруктовый, овощной и цветочный рынок с 1661 по 1974 год.
        3
        Углеаммониевая соль, пропитанная крепким («тройным») нашатырным спиртом. Получила распространение с XVII в. Широко применялась при обмороках.
        4
        Улица в центре Лондона, где находилось большинство аристократических магазинов.
        5
        «Ночь» (лат.).
        6
        Примерно 1 м 85 см.
        7
        Специальное разрешение давало право провести церемонию бракосочетания в любой церкви и в любой день. В описываемое время его можно было получить только в лондонской канцелярии архиепископа Кентерберийского.
        8
        Деревушка на границе Англии и Шотландии, где влюбленные могли обвенчаться без лишних формальностей.
        9
        Аллюзия на немецкую народную сказку, обработанную братьями Гримм. Сюжет похож на русскую сказку «Царевна-лягушка», только здесь героями являются принцесса и заколдованный принц.
        10
        Ньюгейт — в то время центральная лондонская тюрьма, перед которой стояла виселица для казни осужденных.