Дьявол за правым плечом Арина Холина
        Для одних предел мечтаний - сумка от «Луи Вюиттон». Для других - загородный дом, пять детей и золотистый лабрадор. Для третьих - пост генерального директора и золотая кредитка. Но Маша не знает, чего хочет от этой жизни - она уверена лишь в том, что не готова быть как все: вставать в семь утра, возвращаться домой вечером, ужин, новости, сериал, «Дорогой, у меня болит голова!» и вылазки на природу по воскресеньям. Тяжело быть обычной, особенно, если начальница - твоя ровесница - ездит на «Порше». Но вдруг в жизни Маши происходят из ряда вон выходящие события. Новая работа - лучшая в мире, новые подруги - зажигательные тусовщицы, новый мужчина - симпатичный, интересный, богатый! Кто бы мог догадаться, что все это лишь интриги Добра и Зла! Чью сторону принять? Выбор за ней!
        Арина Холина
        Дьявол за правым плечом
        Глава 1
        О чем говорят культурные девушки с высшим образованием и положением в обществе, когда собираются вместе?
        О половых извращениях, автомобилях, о первом мужчине, о налогах - и как от них избавиться, об анальном сексе - против большинством голосов, о Ксении Собчак - как самые настоящие злобные стервы, о политике США по отношению к странам так называемого третьего мира, о том, у кого какие проблемы в постели с текущим мужем, бойфрендом или парнем на одну ночь, и надо ли менять свою фамилию на фамилию мужчины, с которым вы, возможно, собираетесь пожениться.
        - Менять фамилию - это хуже анального секса! - уверяла всех Варя, размахивая полной, до краев, рюмкой текилы. - Я вообразить не могу, что вот жила всю жизнь Смирновой, а потом буду Воробьевой! А потом Сорокиной, Галкиной и какой-нибудь Файнзильберг! И что?
        - Что? - спросила Дина, сползая с дивана на пол.
        - А почему бы мне тогда еще и имя не поменять? - возмущалась Варя. - На такое, какое мужу больше нравится?
        - Слушайте, я так ничего и не поняла - почему они расстались? - обратилась Марина к Дуне.
        - Потому что у нее было три высших образования, четыре диплома с мидовских курсов - французский, немецкий, английский, испанский и зарплата в семь тысяч долларов, и все это в двадцать пять лет! - с кухни крикнула Дуня, которая полчаса назад завладела вниманием аудитории, рассказав, что ее брат - красавчик, по которому умирали все подруги, разошелся с девушкой, с которой встречался шесть лет.
        - А она ходила в туалет? Она, вообще, человек? - отозвалась Маша.
        - Не уверена! - Дуня показалась с бокалом мартини, куда только что добавила водки. - У нее на это просто времени не было. Вот он и не выдержал такого давления.
        - Подожди, а дети? - очнулась Дина и толкнула Варю. - Им-то что делать с фамилией?
        - А что дети? Дети у меня Ивановы, а я потом стану Петровой, и опять все через жопу! - фыркнула Варя.
        - Давайте пригласим водопроводчика! - очнулась Оля, которая уже полчаса тихо валялась на диване.
        Все замолчали.
        - Зачем? - спросила наконец Дуня.
        - Водопроводчики работают круглосуточно, а мне так нужно мужское внимание! - с тоской воскликнула Оля. - Ко мне недавно такой хорошенький водопроводчик заходил - просто дуся! Молоденький, чистенький…
        - А давайте позвоним и узнаем, симпатичные у них здесь водопроводчики или нет! - поддержала ее Варя.
        - У нас жутко несимпатичные, старые и пьяные сантехники! - отрезала Дуня, входя в комнату. - И вообще!.. - Она закинула телефон куда-то на книжные полки и рухнула на кровать. - Ко мне позавчера приходили такие электрики - просто лапочки, я совсем обалдела!..
        - Слушай, а ты вообще могла бы выйти замуж за сантехника? - набросилась Маша на Олю.
        - С какой стати? - вскинулась та. - Я что, в университете училась, два года корячилась с десяти до десяти на зарплате младшего менеджера и сейчас руковожу двадцатью сотрудниками для того, чтобы выйти замуж за водопроводчика? Я для того Бердяева с Монтенем читала?
        - Ну и не …зди! - расхохоталась Маша. - Дружи с ботаниками!
        - Да я уже полгода ни с кем не дружу - даже платонически! - Оля всплеснула руками. - В этом и проблема! Я даже купила порнушку - просто чтобы не забыть, как это делается!
        - Бедный мой мальчик, я его увижу только через месяц! - взвыла Марина. - Бедный мой «мерседесик», стоит сейчас в противном сервисе… Ну как я без него?
        - Что за порнушка? - заинтересовалась Дуня. - Немецкая? Американская и немецкая - самые лучшие, французы порно вообще не умеют снимать, а русские все в какую-то классику лезут, тоже мне, интеллектуалы питерские…
        До шести утра они никак не могли разойтись - и вроде уже все засобирались, и принялись обзванивать службы вызова такси, но при одной лишь мысли, что девичник скоро закончится, находились новые, все более увлекательные темы для разговора. И когда Маша наконец вышла на улицу, где моргнула фарами желтая «Волга», ей было так хорошо, словно она отдохнула в швейцарском санатории. И ни капельки не хотелось думать о том, что послезавтра на работу, что где-то там существуют проблемы, клиенты, начальство, корпоративный дресс-код и прочая ерунда, от которой в конце дня голова наливалась тяжестью и ломило спину.
        Маша села на заднее сиденье, открыла окно, закурила и уставилась на серое, пасмурное утро, которое вполне могло обернуться солнечным, теплым апрельским днем.
        Улицы оживали - неслись машины, дворники шуршали метлами, грохотала стройка, и в этом рождении нового дня отчего-то было столько предчувствий, что сейчас жизнь уже не казалась рутиной, клеткой, из которой есть только один путь - в страшное неизвестное.
        Иногда на Машу наваливалась депрессия, и будущее выглядело черным и жутким - как дно высохшего океана. И жить не хотелось. Потому что годы идут, задница делается все шире, зарплата тратится все быстрее - кремы для лица с возрастом становятся все дороже, экология портится не по дням, а по часам, на Солнце появляются пятна, на лице - тоже, а смысла во всем этом как не было, так и нет. И тогда Маше казалось, что она никогда не купит двухэтажную квартиру с двумя спальнями в дивном, красного кирпича шестиэтажном доме с уютным двориком (розы, кустарник, клумбы с фиалками и дивные пионы); что никогда у нее не будет упоительного романа «умерли в один день» со стройным, поджарым блондином, который зарабатывает кучу денег, но при этом выглядит, как Билли Айдол в лучшие годы; и никогда она, в шикарном платье от «Элли Сааб», не произнесет проникновенную, но остроумную речь на вручении Оскара.
        Но если Маша сравнивала себя с соседкой этажом выше, то казалась себе деловой продвинутой женщиной на гребне успеха. Соседка работала риелтором, жила в однокомнатной квартире у матери (которая временно переехала к бойфренду, но всегда могла вернуться - любовник как-то очень не вовремя уходил в запой), одевалась на рынке в Черкизово, и ее парень уже четвертый год не мог выдавить из себя в качестве комплимента ничего, кроме как «у тебя классная жопа». Парень приходил, требовал свежей домашней еды, ругал «Дом-2», «Мою прекрасную няню» и Тину Канделаки, смотрел 7ТВ - все программы про рыбалку, иногда занимался с соседкой сексом, курил в ванной и через всю кухню нес ложку с сахаром к чашке с чаем.
        Но когда Маша встречалась со школьной подругой Никой, которая работала финансовым консультантом - приходит к ней, допустим, Абрамович и, пуская скупую мужскую слезу, сообщает, что из годовой прибыли куда-то делись пятьдесят миллионов долларов, а она, Ника, рисует всю схему и выискивает места, откуда утечка, - и зарабатывает Ника по шестьсот тысяч долларов в год, и проблемы у нее - покупать «Форд Мустанг» 1967 года или «ну его на фиг», потому что у «Бентли» есть фирменный сервис…
        Или когда она встречалась с институтской подругой Аей, у которой и в то время был нереально богатый папа, а теперь - несколько жутко модных и действительно очень хороших магазинов одежды, где Маша даже с супердружественной и одновременно сезонной скидкой не могла купить хотя бы трусики…
        То есть Маша хорошо зарабатывала. И у нее была своя квартира. Причем не где-нибудь в Коньково или в Тушино, а на Патриарших прудах. То есть не совсем на прудах - формально в переулке между Пушкинской площадью и Малой Бронной, но до прудов - две минуты ползком, а до Кремля - пятнадцать прогулочным шагом. Но ее
«хорошо зарабатывала» разбегалось на рестораны, недорогие тряпки и дорогую обувь, на спа-салоны и прочую «красивую жизнь», без которой Маша жить отказывалась категорически.
        Маша иногда пугалась своей безалаберности и расточительности: а как же старость? а как же дача на берегу реки? - но когда она ехала в такси и говорила: «Давайте по бульварам», и водитель смотрел на нее в зеркало заднего вида с таким неподдельным ужасом и ломился через Третье кольцо… И, разумеется, зависал в Лефортовском туннеле, где необыкновенно приятно стоять в пробке, а уж особенно в жару - и ехать полтора часа эти три километра, вдыхая раскаленный воздух, насыщенный выхлопами, особенно от солярки… Но водитель упорствовал - лишь бы не видеть этот страшный центр, в котором в час пик на бульварах «Ягуары» бодаются с
«Хаммерами», которыми зачастую управляют девушки, что само по себе невыносимо, - и она понимала, что очень не хочет, как и этот водитель, прожить жизнь с закрытыми глазами в добровольной слепоте - ничего не вижу, ничего не слышу…
        Так просто, думала Маша, жить где-нибудь в Бутове, где совсем не Москва, которое не сравнишь ни со старым подмосковным городком Тушино, ни с тихим, уютным Свибловом - жить в этом Бутове, которое возникло из ничего, из пустырей, и смотреть на красивую жизнь в сериале «Кто в доме хозяин» и считать, что вот именно так живут на Рублевке, а для самых умных - «Рублевке-лайф», и никогда в этот центр ни за что, потому что там - город греха, шубы из вязаной норки, сапоги за тысячу долларов и люди пьют кофе за двести рублей…
        Там все твои мечты становятся правдой, и тогда все твои ценности вроде игровых автоматов «по маленькой», и гараж с любимой оранжевой «копейкой», и вечная конкуренция с Никифоровыми, которые своими руками собрали шкаф-купе, - все они разлетаются, как брызги стекла, и ты понимаешь, кто эти красивые, холеные люди в дорогой одежде, что у них в жизни есть главное - импровизация, у них в жизни - джаз, фанк и р’н’б, и они могу плакать, читая Лорку, пока ты ворчишь: «Ну, охренели совсем», глядя на дуэт Моисеева с Гурченко.
        Иногда Маше казалось, что если есть такой ад, каким мы его представляем - преступление-наказание, то для нее, грешной, уже сейчас можно просчитать искупление грехов: жить она будет в каких-нибудь адских Химках, станет домохозяйкой с десятью детьми, а муж ее будет таким вот таксистом, который с утра до ночи ругает правительство - то есть Сатану, ходит по дому в ситцевых трусах, на завтрак ест борщ с куском жирной свинины, не бреет подмышки и пользуется таким одеколоном, который на расстоянии десяти метров уничтожает все живое.
        Но дело было не в дешевом одеколоне и не в борще на завтрак. Маша от всей души ненавидела грубость, душевную скудость и животное существование - поесть, поспать, ухватить жену за ляжку… Маша ненавидела людей без поэзии в сердце, без понимания прекрасного, без деликатности - а особенно тех, кто считает ее город Адской Кухней.
        За Москву Маша могла порвать. Любого, кто скажет, что это плохой город. Любого, кто не понимает, что Калининский проспект - это инцест. Любого, кто считает, что в Москве слишком шумно, слишком дорого или слишком неинтеллигентно. Любого, кто не ощущает атмосферу этого гениального, уникального - во всем мире три таких: Нью-Йорк, Лондон и Москва - города, в котором есть место каждому - и бизнесмену, и поэту, и политику, и преступнику… Этот город живет полной жизнью, он не закрывает глаза лапками - «ой, боюсь, боюсь!», он жаждет приключений, он требует ощущений, он знает, что может дать все. Этот город любит гениев - во всех проявлениях, он любит самоуверенных, упорных, нахрапистых, нахальных, в этом городе вечный фэйс-контроль, здесь встречают по одежке, по уму, по машине, по квартире, но только здесь ты чувствуешь себя в вечном прыжке с парашютом - и страх перемешивается с восторгом, и пульс - двести на двести, и адреналин зашкаливает, но если ты давно тут живешь, то понимаешь - только здесь тебе хорошо, как на груди у матери.
        - Налево вон там поверните! - встрепенулась Маша.
        Она высадилась на улице, обогнула дом, прошла в арку и очутилась во дворе - в типичном московском дворе с затоптанным газоном, вялой клумбой, кривоватыми качелями и миллион раз крашеными-перекрашенными лавочками. В доме не было лифта - на последний, шестой, этаж пришлось волочиться пешком, но Машу это не смущало - какой-никакой, а спорт. В квартире-студии (с самого начала здесь были кухня и комната, но Маша убрала стену, и теперь у нее стало четыре окна) было светло, тепло и уютно. Под собственно кухню Маша отвела небольшой закуток - стена с холодильником, раковиной и плитой, поставила высокий узкий стол, а все остальное пространство занимала гостиная-спальня-кабинет. Маша еще успела купить красный кожаный диван - на этом деньги закончились, так что спала она до сих пор на матрасе, что ей очень нравилось, так как вокруг него удобно собирать чашки, тарелки, книжки, диски - до всего рукой подать, и не надо свешиваться с кровати, чтобы дотянуться до томика Апдайка, который начала читать на прошлой неделе.
        Телефон зазвонил, когда она надевала домашнюю майку. Запутавшись в горловине, Маша схватила трубку, нажала на громкоговоритель и закричала:
        - Але!
        - Ну что ты кричишь, как потерпевшая? - упрекнула ее Дуня, которая, наоборот, с трудом выговаривала слова.
        - А ты что звонишь? - удивилась Маша, которая была уверена, что Дуня отключилась прямо в коридоре, закрыв дверь за последней гостьей.
        Дуня на правах хозяйки выпила больше всех текилы и съела меньше всех пиццы - отчего последние два часа вечеринки ходила с загадочной улыбкой и, время от времени ударяя себя в грудь, возвещала, что обожает Людмилу Улицкую, и пыталась выдать развернутую критику фильму «Казус Кукоцкого».
        - У меня гениальная идея! - сообщила Дуня. - Давай ты переспишь с Женей!
        Женя был очень несчастненьким другом Дуни, у которого, по ее словам, лет пять не было секса, а так как Дуня за Женю, которого знала с детского сада, страшно переживала, то пыталась затолкать к нему в постель всех своих подруг. Подруги упорно отказывались.
        - Слушай, дорогая! - воскликнула Маша. - Я уже отказывалась спать с Женей в благотворительных целях - в прошлом году. И в позапрошлом. С чего бы это мне менять свое решение?
        - Ну… - Дуня задумалась. - Вдруг?.. Слушай, тебе что, жалко? Надо же спасать парня!
        - Жалко! Сама с ним и спи!
        - Не могу… - вздохнула Дуня. - У меня Антон. А так бы я, конечно, с радостью… Значит, ты против?
        - Против! - подтвердила Маша. - То есть, конечно, если он заработает пару миллионов, сходит в парикмахерскую, поменяет гардероб, перестанет шарахаться от женщин, научится связно излагать свои мысли и хотя бы помоется… Ну, тогда я готова подумать.
        - Он моется, - заверила Дуня. - Просто редко.
        - Ну, ладно, спокойной ночи, - пожелала ей Маша и повесила трубку.
        Она задернула шторы, залезла под одеяло, поставила «Подальше от тебя», включила лампу и почувствовала себя очень счастливой. Она обожала маяться дурью. Ее всегда удивляли люди, которые сходят с ума от безделья. Подруга, с которой она как-то раз отправилась с Египет, чуть не довела ее до нервного срыва - пока Маша валялась на пляже с ощущением полнейшего блаженства, та успела понырять с аквалангом, полетать на дельтаплане, прокатиться на банане, сыграть в волейбол… И когда все пляжные развлечения были исчерпаны, подругу потянуло на экскурсии. Конечно, еще в Москве Маша очень хотела посмотреть на пирамиды. Но в жарком Египте, вблизи от гостиницы с кондиционерами, бассейном и свежевыжатыми соками, идея трястись на автобусе, бродить по жаре вокруг пирамид, отбиваться от приставучих арабов и всюду натыкаться на верблюдов казалась ей абсурдной. В итоге подруга в одиночестве носилась по достопримечательностям и непрерывно упрекала Машу в том, что та лежит, как тюфяк, а жизнь проходит мимо. Но Маша не считала, что достопримечательности - это и есть жизнь. Ей хотелось расслабиться, а как можно
расслабиться, не прекратив суету и движение?
        Другие знакомые прямо-таки с гордостью сообщали, что не умеют отдыхать: мол, только выдастся свободный денек, как их тянет если не поработать, так сделать что-нибудь полезное.
        Маша им не верила.
        Она не понимала, как можно отказаться от такого удовольствия: просыпаешься в час, полдня валяешься в пижаме перед телевизором - смотришь все подряд, даже рекламу, пожираешь какие-нибудь чипсы или печенье, наконец выходишь на улицу, покупаешь несколько фильмов, возвращаешься домой, заказываешь пиццу, вечером приезжает подружка, под бутылочку вина вы доедаете остатки пиццы и сплетничаете о знаменитостях и общих знакомых. Маша могла так жить неделю, месяц - пока не кончатся деньги, и ее совершенно не волновало, что где-то там есть вечеринки, сабо от «Вичини», борьба за место в Куршавеле и драгоценности от Стивена Уэбстера.
        Маша вылезла из кровати, вышла в прихожую, стянула майку и осмотрела себя в зеркале. Ну, конечно… Есть над чем работать, есть. Разумеется, надо сходить к косметологу. А то зацвела по весне, как веник на помойке. Вода из крана течет ржавая, батареи кожу сушат… и все такое. И пузо висит, если честно. И задница тоже, мягко говоря, не на месте. И ручки стали какие-то рыхлые. Но, в общем-то, если не сильно придираться, ничего катастрофического. Хотя если сравнивать с Дженифер Лопес… Но лучше не сравнивать.
        Голая Маша пошла на кухню, вывалила на стол сумку, нашла сигареты и закурила. Последний раз она занималась сексом полтора месяца назад. С Матвеем она познакомилась в магазине. Назавтра он пригласил ее в гости, они выпили бутылку вина и занялись «любовью». Вино было дешевенькое, секс - хороший, кровать удобная. Как обычно, Маша решила, что это и есть любовь. Матвей не приглашал ее в рестораны, не дарил цветы - то есть не ухаживал, но они много времени проводили в постели, с ним было весело, и он ее отвозил и привозил. Конечно, Маше хотелось, чтобы ее добивались, чтобы дарили подарки, выводили в свет, но у нее хотя бы был секс. И надежда на то, что она станет для Матвея единственной.
        Но вскоре обнаружилось, почему Матвей столь очевидно экономит на прелюдиях - он ведь даже за вином не ленился ездить в оптовые магазины: Маша оказалась одной из многих. Как выяснилось, у Матвея были девушки первой категории - те, с кем он встречался более-менее постоянно, водил в кино и знакомил с друзьями. Водились девушки второго сорта - такие, кого было не стыдно показать друзьям, но очевидной пользы в них он не усматривал - они не работали на «Газпром», жили в однокомнатных квартирах, и их родители не владели стоматологическими клиниками. Также существовали и цыпочки на одну ночь - такие, которых до рассвета лучше увезти с глаз долой. Сколько проходило дам в месяц через его постель, трудно представить, но одно было ясно - ухаживать за всеми ему оказалось бы весьма накладно.
        Судя по всему, Машу он причислил ко второй категории.
        Конечно, раньше она делала вид, что ничего такого к Матвею не испытывает, однако на самом-то деле мечтала его приручить - стать самой сексуальной, самой остроумной, самой-самой… Но так как влюбиться в него Маша не успела, то решила, что надо оставить все как есть - иначе из просто наивной дурехи она превратится в наивную дуреху, с которой никто не спит. Некоторое время она даже делала вид, что ее совсем не волнуют другие любовницы, пока не увидела одну из его пассий - случайно, на улице. Совершенно бесцветная девица лет двадцати трех, в жутких джинсах, отвратительных сапогах со стразами и в кошмарной мутоновой шубе. Девица была бледная, прыщеватая и какая-то отмороженная - скорее всего «цыпочка на одну ночь», которую не успели вовремя увезти домой. Маша, едва сдерживая ревность, что-то говорила Матвею, пока у нее не перехватило дыхание. Она смотрела на девицу и понимала, что это ее собственное отражение. Даже несмотря на шубу и сапоги. Еще одна такая же одинокая и глупая клюшка, которой заговорил зубы не приспособленный для отношений с женщинами примат, у которого эрекция возникает уже тогда,
когда он вспоминает, сколько сантиметров в его половом члене. Размер почему-то Матвей считал невероятно важным моментом - словно он спит в обнимку со своим суперчленом, от которого, если уж совсем честно, одно неудобство и раздражение. Конечно, Матвей был удобен для секса, но Маша поняла, что нездоровая конкуренция с прыщеватыми девицами в облезлых шубах - это уже слишком.
        Интересно, куда бы его послала Дженифер Лопес, если бы он набрался наглости подкатить к ней яйца? Что ни говори, а красота и слава - это защита. Не каждый простачок наберется наглости склеить шикарную девушку, которая одета в дорогие вещи и выходит из хорошей машины. Хотя, конечно, встречаются разные экземпляры…
        Маша до сих пор тряслась от злости, когда вспоминала потерявшего совесть азербайджанца, который вез ее в своей раздолбанной «пятерке» 1734 года выпуска - коррозия ее насквозь проела, а в салоне пахло овцами. Водитель мало того, что начал за ней ухаживать - то есть спрашивать, замужем ли она, а если не замужем, то пойдемте со мной в кафе, а почему это нет, я вам не нравлюсь, - так еще и обижался.
        Маша совершенно озверела, но решила, что проще будет выйти, хлопнуть дверью и забыть весь этот бред, как дурной сон. Но забыть не получалось. Она вспоминала и воображала, как говорит:
        - Послушайте, вот вы ездите на старой ржавой машине, на вашей куртке, от которой разит хлевом, - пятна грязи, у вас ногти черные, а стриг вас кто? Вы, может, сами себя брили бензопилой «Дружба»? Вы неаккуратный и, мало того, очевидно необразованный человек. Я же коренная москвичка, у всех моих родственников в третьем колене высшее образование, я работаю в известной пиар-компании, у меня
«Фольксваген Бора», я в двенадцать лет прочитала почти всего Диккенса… Просто посмотрите на мое пальто, это авторская работа, «Персонаж», а у вас в машине - вонь! Неужели вы не видите, что мы разные люди из разных вселенных?.. Неужели я зря трачу сто пятьдесят долларов на стрижку и краску в месяц - столько, сколько стоит ваша машина?..
        Но Маша испугалась. Она решила, что на последней фразе он точно снимет с нее скальп, а волосы - сто пятьдесят долларов каждый месяц - продаст на парик. И она еще долго пыталась понять, отчего в ноги одним девушкам падают молодые и симпатичные миллионеры, а к другим притягиваются всякие нахалы на ржавых машинах?
        Но так ничего и не поняла.
        Почему ее знакомая Галя, пару лет назад расставшись с милым, правда, женатым, миллионером - своим ровесником, до сих пор получает от него десять тысяч долларов каждый месяц, живет в новом доме на Рублевке, а огромную квартиру в центре, которую тоже он подарил, сдает за бешеные деньги культурным шведам из ИКЕА?
        Почему бойфренд ее подруги Ники через месяц знакомства повез Нику в Милан и купил ей все, что только можно купить?
        Что с ней, Машей, не так?
        Вообще-то у нее был так называемый роман с одним богатым мужчиной, и он даже подарил ей ручку «Паркер», которой Маша ни разу не пользовалась, потому что она перьевая. Да, это была любовь. С одним маленьким «но»: мужчина две недели как вернулся из свадебного путешествия и сразу после секса жаловался на то, как он любит жену, но в то же время очень любит Машу, ему так тяжело, так невыносимо, что разрывается сердце… Наконец Маша поняла: а) что жену тот не бросит - и не надо! б) что психотерапевты не зря получают свои гонорары - за то, что выслушивают таких вот взвинченных идиотов, и рассталась с ним. На посошок любовничек заявил, что жить с грузом измены ему не по силам - он обо всем расскажет жене, и она, Маша, будет во всем виновата. Кстати, перьевая ручка, которая долго валялась в сумке, таки протекла и испортила подкладку.
        Выкурив две сигареты, Маша вернулась в кровать, уставилась на экран и серьезно задумалась: кто ей ближе - та сестра, которая Камерон Диаз, или та, которая другая актриса? Решив, что ближе Диаз, но похожа она, как ни крути, на ту, другую, Маша свернулась в клубок и заснула.
        Глава 2
        В понедельник Маша, как обычно, проспала на работу. Значит - долой, косметика, долой, укладка, красивую стильную блузку некогда гладить - сойдет майка в полосочку, а к ней - джинсы, а не новая юбка, так как колготки все куда-то делись, а искать нет времени.
        Да здравствует частичное мытье!
        Однажды Маша все-таки очнулась по будильнику - то есть в восемь тридцать, бодро выпила кофе, не отключилась перед телевизором, честно приняла душ, прожгла майку, два раза смыла макияж, который отказывался накладываться по-человечески, потеряла линзу, залила сумку кофе… И решила, что никакие ранние вставания ее не спасут. Она приезжала на работу к десяти, до двенадцати приходила в себя, после чего красилась в туалете и была вполне довольна собой. Минут пять. Так как в двенадцать ноль пять - двенадцать пятнадцать приезжала начальница. Не то чтобы акула… То есть, конечно… Но уж если честно, то особенной стервой Лену назвать трудно. Иногда она даже была милой. Правда, в ней жутким образом сочетались сексапильная обаяшка, подруга известного бизнесмена и преуспевающая деловая женщина, владелица пиар-агентства, но это не главное. Главное то, что с такой талией, такой грудью и такими губами Лена была столь непохожа на всех них - девочек с лишним весом, с комплексами, которые так и не исчезли с подросткового возраста, с зубами, на которые уже поздно ставить брекеты, и с надеждой на то, что классный парень,
который пару месяцев назад в клубе взял у тебя номер телефона, все-таки позвонит. А Лена ездила на «Порше», никогда не слезала с высоченных каблуков - даже беременная, красилась только «Герлен» - у нее в сумке валялось косметики на тысячу долларов, она купила в офис массажный стол - чтобы каждый день принимать массажистку, жила одна - ну, теперь с ребенком и няней, в пятикомнатной двухэтажной квартире в Сокольниках, и, судя по всему, ничуть не переживала, что у любовника где-то там есть жена и трое детей.
        Между ней и Машей лежала огромная пропасть. Маша, конечно, клялась, что ни за какие коврижки не вступила бы в длительные отношения с женатым мужчиной, будь он хоть Билл Гейтс с внешностью Джорджа Клуни, но все дело в том, что, сколько она ни зарекалась, сколько ни сидела на диете, у нее все равно не будет таких бедер, как у Лены. Потому что пирожное на ночь, и тосты с вареньем, и шоколадка - что еще может осчастливить одинокую женщину, чья красотка-начальница всего на три года ее старше?
        Конечно, остальные девушки тоже завидовали Лене, но они завидовали ей так, как завидуешь Бритни Спирс или Скарлетт Йохансон. Эта жизнь была от них бесконечно далека - у них существовали свои нерушимые представления о прекрасном, и черный
«Порше», туфельки от «Шай» за шестьсот долларов и шоколадные обертывания не вписывались в их систему ценностей. Для них самым важным было уйти с работы ровно в девятнадцать ноль-ноль, и никакие поощрения, никакие премии, перспективы сходить на вечеринку и познакомиться с Артуром Смольяниновым не могли их прельстить.
        Маша и им умудрялась завидовать: иногда ей было обидно, что другие умеют так просто жить, и огонь сомнений не жжет им душу.
        А Маша так до сих пор и не поняла, ради чего живет. Ради того, чтобы до старости писать тексты в двадцать строк о новом креме, о новых духах, о новых лекарствах, новом магазине одежды или новой зубной пасте? Ради того, чтобы выйти замуж, родить ребенка и всю жизнь посвятить ему? Или ради того, чтобы открыть свое собственное агентство и превратиться в стерву с кругами под глазами, которая может себе позволить отдых на Карибах и молодого любовника?
        Маша наконец добралась до офиса, обнаружила, что ее место на стоянке занял золотистый «Лексус», кое-как впихнула машину в очень неудобную щель, из которой вряд ли потом выедет, не задев черный «шестисотый» или серебристый джип
«Ниссан», ворвалась в офис, швырнула на стол сумку, включила компьютер, открыла первый попавшийся документ - типа, она вся в работе, и пошла за кофе.

«Пошла за кофе» - это временная передышка до того, как повалятся звонки от недовольных клиентов - клиенты всегда недовольны, до того, как позвонит Лена и попросит срочно найти договор с бильярдным клубом за 1998 год, до того, как менеджер проекта Оксана свалит на Машу две трети работы, которую должна делать сама, ну, и до того, как коллега Вика - девушка, которая пять раз в неделю ссорится со своим молодым человеком, примется в режиме нон-стоп посылать по АйСиКью жалобы на то, что мужчины - бессердечные животные.

«Пошла за кофе» - это значит налить, собственно, кофе, выкрасть у Лены из холодильника сливки, отправить sms Ксюше, с которой они иногда ходили в кино или в кафе - единственная девушка в офисе, кроме Маши, у которой не было ни парня, ни мужа, ни детей, ни кошки, - выбраться из офиса в закуток за стоянкой и выкурить пару сигарет в спокойной дружественной обстановке.
        Когда Маша завернула за угол, Ксюша в нетерпении крутила в руках сигарету.
        - Что так долго? - пробурчала она.
        - Да как всегда, не выспалась ни фига, - Маша потянулась за зажигалкой. - Ты же знаешь - я с утра тормоз. Ни черта не соображаю.
        - А что у тебя на щеке за красное пятно? - деликатная Ксюша ткнула пальцем Маше в лицо и вытаращила глаза.
        Маша сравнялась цветом с пятном.
        - Прыщ в туалете расковыряла! - призналась она. - Как дура!
        - Круто! - кивнула Ксюша. - Может, ты еще и ногти грызешь?
        - Нет, я в носу ковыряюсь! - рассмеялась Маша. - Ладно, не надо больше про прыщи, а то сейчас приедет мисс Совершенство - а это меня и без прыщей деморализует.
        - Скажи честно, ты ей завидуешь? - поинтересовалась Ксюша.
        - Завидую ли я? - воскликнула Маша. - Ха-ха-ха! Не то слово! Я вообще, кажется, всем завидую.
        - И мне?
        - Тебе - нет, на тебя я смотрю сверху вниз с жалостью и снисхождением, - улыбнулась Маша.
        - Вредная баба какая!.. - Ксюша пнула Машу мыском туфли. - Хоть бы кто мне позавидовал… Слушай, а вот у тебя цель есть?
        Маша обожала, когда они с Ксюшей заводили подобные беседы. Это было очень по-детски, но так увлекательно - рассказывать о своих планах, мечтах, о доме, в котором будешь жить на берегу моря, о яхте, на которой будешь плавать, развалившись на палубе: справа - шампанское, слева - ведро черной икры, о том, с кем из знаменитостей они заведут романы… Другие ее подруги были серьезными девушками, они существовали в скучной реальности, и только Ксюша знала толк в мире иллюзий, только она одна понимала, что между мечтой и настоящей жизнью чисто формальная граница - безвизовый режим, никакой проверки на дорогах.
        - Нет, - Маша покачала головой. - Нет у меня никакой цели. Даже самой завалящей.
        Конечно, она точно знает, что не собирается всю жизнь протрубить в том или другом рекламном бюро. Все ничего, но в сухом остатке получается, что ты работаешь только ради денег. Никакого морального удовлетворения. Конечно, деньги как эквивалент удовольствий, одежды, драгоценностей, машин, домов и квартир ее привлекали, но она не ощущала ни желания, ни возможности заниматься каким-либо делом только ради наживы. Делать деньги из воздуха, как, к примеру, риелторы, всяческие посредники, менеджеры и прочие люди, которые сами ничего не производят - то есть не строят, не готовят, не шьют, не пишут книги, не сочиняют песни… А ей хотелось дать миру нечто, но что именно, Маша пока не поняла. Даже направления не выбрала, где искать.
        - А у меня есть! - загордилась Ксюша. - Хочу такой же пресс, как у Мадонны.
        - И ты собираешься тренировать его усилием воли или все-таки пойдешь в спортивный зал?
        - Уже пошла! - восторжествовала Ксюша. - Вот! - она задрала майку, и Маша уставилась на пухлый белый живот с тремя поперечными складками.
        - Офигеть! - воскликнула она. - Просто невероятный результат! Сплошные квадратики! Это за сколько занятий? За одно? Или за два?
        - Не надо упражняться в остроумии, - надулась Ксюша. - Знаешь, как у меня все болит? Я смеяться не могу.
        - Давай тогда я расскажу тебе что-нибудь грустное? - предложила Маша.
        - Лена приехала… - прошипела Ксюша, уставившись на черный «Порше Каррера».
        Пока Лена парковалась, они выплеснули остатки кофе в мусорное ведро, подхватили телефоны, сигареты и побежали в офис. На ходу кивнув Маше, Ксюша рванула к себе, а Маша вернулась к менеджеру Оксане, и та с недовольным видом положила ей на стол информацию о новой мобильной услуге, которую следовало хорошенько пропиарить.
        Маша открыла папку и с нескрываемой тоской уставилась на бумаги. Пару недель они будут ломать себе головы над тем, как бы получше продать очередную услугу вроде
«каждый десятый исходящий - бесплатно», и все это ради того, чтобы некие люди - владельцы компании - стали еще богаче. Что после этого останется? Да ничего! Скрипишь мозгами, а спустя год никто и не вспомнит, что там было в этой рекламе. За две недели можно написать короткий любовный роман - даже жанр есть такой -
«короткий любовный роман», так его хотя бы кто-то добровольно прочитает, а не увидит по телевизору в тот самый момент, когда, допустим, Шарлиз Терон в
«Адвокате Дьявола» истекает кровью, и может даже получит удовольствие и оставит отзыв в Сети типа: «Страстная стерва на тропическом пляже» - отпадная книга, там такой отпадный герой и такая отпадная героиня, и у них отпадный крутой секс на крутом курорте»…
        Маша ворчала, ныла, но работала, а также отвечала на эсэмэски, почитывала статьи на клео. ру и время от времени трепалась по телефону - делать все это одновременно она научилась за три года деятельности в рекламном бизнесе и за три года службы в газете. Но за окном стояла такая погода, что Маше все труднее было сосредоточиться на работе. Как же ей хотелось туда, в город, под солнышко, которого так не хватало зимой! Хотелось бродить по улицам, пока ноги не отвалятся, хотелось пить капучино в уличных кафе, есть шаурму на ходу, сидеть на бульварах, подставив лицо горячим весенним лучам… Маша тайком оглядела коллег - может, они все чувствуют себя тоже словно в клетке? Но нет - остальные были увлечены работой, оживленно обсуждали концепцию чего-то там по телефону, с умным видом составляли таблицы в «Экселе» или печатали очередную нетленку типа «Новые духи… тыры-пыры… от… тыры-пыры… предназначены для божественных, волнующих женщин, знающих себе цену, и отражают общую философию модного дома… тыры-пыры… -
„люби себя, все остальное - суета“…
        Маша не уставала удивляться тому, как, на первый взгляд, умные, образованные, в меру циничные, деловые, немного нахальные девушки в секунду преображаются - бледнеют, дрожат и срывающимся голоском спрашивают: «Ну, как?» - стоит коллегам заглянуть в их писанину. Единственное, за что ее ценила начальница, - за внятные тексты, иначе бы ее давно уволили. Тексты всегда нравились клиентам - самые психически здоровые (те, которые не делали вид, что тексты им обычно пишет Хелен Филдинг, а видео снимает Гай Ритчи) сияли от удовольствия, когда читали сочинения Маши, - а она еще и стыдилась, так как точно знала - чтобы все это написать, много ума не надо, надо просто отличать Толстого от Достоевского.
        К счастью, к вечеру погода не испортилась. Маша быстро накатала пару текстов, внесла свои предложения и под шумок слиняла из офиса пораньше - в шесть, чтобы ухватить весну за хвост.
        От Кузнецкого моста она спустилась на Тверскую, дошла до Пушкинской, свернула на Бронную, оттуда - на Патриаршие, а обратно двинулась по кольцу, на котором гудела многокилометровая пробка. Видимо, в организме москвички в четвертом колене происходили какие-то мутации - душный, пропахший бензином и соляркой городской воздух нимало ее не раздражал. Наоборот - за городом, на курортах, она даже скучала по городскому смогу, по шуму и дыму, и, в отличие от большинства разумных людей, вовсе не рвалась на природу, а при мысли о жизни в деревне у нее начиналась мигрень. То есть, с одной стороны, Маша любила бывать на дачах, любила купаться, любила запах лугов и полей, запах моря, но представить, что можно долго жить вне города, не могла.
        Надышавшись полной грудью углекислого газа, Маша вернулась на Кузнецкий Мост, завела машину - к счастью, и черный «шестисотый», и серебристый «Ниссан» отчалили, и поехала в «Маккафе».
        У нее было назначено свидание!
        С милым и сексапильным актером. Актер был пока не очень известный, но как-то сыграл в одном сериале с Абдуловым - правда, в эпизоде, и главную роль в малоприметном фильме одного сильно маститого режиссера. Но Вася хорошо выглядел, классно одевался и все-таки был артист, а не какой-нибудь там нудный и закомплексованный компьютерный гений. Хотя с точки зрения чистого разума, компьютерный гений больше годился в бойфренды, чем малоизвестный актер: гений мог заработать много денег, компьютерщики редко изменяют своим девушкам (по крайней мере, с живыми людьми, а не с жесткими дисками), они домашние, спокойные, послушные…
        Так вышло, что отношения у Маши с Васей начались как дружеские - у него тогда была девушка, а теперь девушки не стало, и Маша очень рассчитывала на это свидание. Пусть у нее немного лишнего веса… Стоп! Любая женщина найдет у себя лишний вес, так что хватит зацикливаться на недостатках! Конечно, у нее в последнее время что-то жуткое с кожей - сплошное раздражение, но если в целом…
        Черт!
        Маша старалась убедить в себя в том, что она ничем не хуже если не Анжелины Джоли, то уж хотя бы Киры Найтли, но чем ближе она оказывалась к «Маккафе», тем глупее себя чувствовала.
        Ну с какой стати она решила, что модный Вася в модных джинсах от «Мориса и Франсуа Жербо» вдруг ни с того ни с сего решит, что она - именно та самая девушка, с которой он захочет провести не только сегодняшний вечер, но и ближайшие триста шестьдесят пять вечеров?
        - Это невыносимо… - застонала Маша и вытерла потную ладошку о джинсы.
        Ну почему она такая мямля? Почему в обществе симпатичных, обаятельных и более-менее успешных мужчин она ведет себя так, словно дала обет безбрачия? И почему в присутствии каких-нибудь безнадежных подонков становится уверенной в себе, остроумной и яркой женщиной, которая в полной мере осознает собственные сексуальность и привлекательность? А?!
        Почему ей всюду мерещатся длинноногие шикарные девушки в развевающихся одеждах от «Кавальи», по сравнению с которыми она, Маша, - пустое место? Откуда это у нее?
        Наконец Маша припарковала машину, медленно и с достоинством прошествовала до кафе, приняла непринужденный вид и вошла в первый зал. Там, развалившись на стуле, ее уже ждал Вася. Выглядел он отлично, и все девушки в кафе не оставили это без внимания. Все-таки Вася - актер, и уж что-что, а герои-любовники у него выходили отлично. Девушки не знали, что это всего лишь игра, и он в очередной раз прокатывает роль из «Трамвая „Желание“ - в „Трамвае“ Вася не играл вообще-то, но в жизни Стенли Ковальски у него выходил отменно - намного лучше, чем Рэтт Батлер. Вася сделал все, чтобы девицы от зависти попадали со стульев: вышел ей навстречу, распахнул объятия, прижал к себе Машу, расцеловал, некоторое время пристально смотрел ей в глаза… Это было эффектно - поверженные девицы немедленно принялись перешептываться.
        - Хочешь, пойдем сегодня на «Мастера и Маргариту»? - тут же предложил он. - Там Волкова играет. А потом поедем к Лимонову в гости - они там что-то устраивают, какой-то художник из Франции приехал…
        В этом был весь Вася - он не мог усидеть на одном месте больше получаса: стоило зайти в ресторан, и он уже планировал, куда двинуться дальше. Машу это немного раздражало - именно сейчас, так как у нее на Васю были совсем другие планы, и она сказала, что на голодный желудок думать не способна, дайте ей меню немедленно.
        Они сделали заказ, Вася вышел в туалет, а Маша исподтишка рассматривала девиц. Две шатенки, что сидели в баре, выглядели как сотрудницы большой корпорации - строгие брючные костюмы, на одной белая блузка, на другой - фиолетовая, простые черные шпильки с острыми мысами - по меньшей мере, «Маноло Бланик», сумки
«Биркин» - красная и черная, и скромные драгоценности с бриллиантами.
        Блондинки (формально - одна платиновая, вторая - пепельная) смахивали на кукол Барби: на одной - розовое шифоновое платье с ярким принтом, серебристые туфельки и розовая сумочка, на второй - голубой шелковый топ с кучей блесток, кружев, бисера и люрекса, супер-секси-джинсы со стразами и такой низкой талией, что кружевные стринги виднелись почти целиком, и сумочка от «Дольче&Габбана» - вся в брелоках.
        - Ты слышал о том, что дом Гинзбурга собираются сносить? - спросила Маша Васю, когда тот вернулся.
        - Да, пипец! - кивнул Вася. - Я даже уверен, что снесут и глазом не моргнут!
        - Не понимаю, как вообще у этих варваров поднимается рука разрушать наш город! - завелась Маша. - Неужели они вообще ни черта не понимают? Конечно, с одной стороны - это кошмарная коммунистическая общага, там даже кухонь нет - предполагалось, что люди будут обедать в общих столовых, но ведь можно реконструировать это в гостиницу, сохранить дом… - Маша в отчаянии развела руками. - Только как сохранять, если тебя в бетон потом закатают - в тот, из которого на этом же месте построят какой-нибудь вшивый офисный центр, спроектированный двоечником из МАРХИ, - лишь бы дешевле вышло?
        Одна из брюнеток закатила глаза и с тоской взглянула на приятельницу. Та презрительно хмыкнула.
        - Интересно, ее мама учила так себя вести на первом свидании? - хмыкнула первая.
        - Да безмазняк, - заскучала вторая. - Дохлый номер.
        - Ты это боссу скажи, - пригрозила вторая.
        - А что я? Попытка - не пытка, только толку… - вздохнула вторая.
        Блондинки, наоборот, оживились.
        - Наш человек, - улыбнулась платиновая.
        - Ты поняла, что мы здесь не одни? - пепельная едва заметно кивнула в сторону шатенок. - Рано радоваться.
        - Слушай, по крайней мере, она не оторва какая-нибудь - уже хорошо! - платиновая развела руками.
        - Что будем делать с этим кексом? - пепельная скосила глаза в сторону Васи.
        - Не заморачивайся! - отмахнулась платиновая. - Это не тот человек, который ей нужен.
        Одна из брюнеток - та, что в фиолетовой блузке и с черной «Биркин», сползла с высокого стула, прошла по залу, виляя мускулистыми бедрами, и без приглашения устроилась за столиком блондинок.
        - Гламур умер, девочки, - заявила она, оценив их наряды. - Вы разве не слышали?
        - Тина, спасибо за информацию! - платиновая приложила руку к груди. - Что бы мы без тебя делали! Судя по тебе, сейчас модно демонстрировать, что не занимаешься сексом, страдаешь запорами и не можешь заснуть без лошадиной дозы феназепама?
        - Зой, ну я понимаю, ты считаешь, что «Вишневый сад» - это комедия, но ты бы все-таки придержала на людях чувство юмора, а то неловко как-то, - произнесла Тина.
        - Тин, ты еще можешь обосрать мою прическу, цвет туфель, дату рождения, пол, вес и объем бюста, так что давай считать, что ты сказала все, что думала, и вали отсюда, - с милой улыбкой предложила Зоя.
        - Не все так просто, - Тина развела руками. - Я бы с радостью, но тут наш клиент, - она кивнула в сторону Маши.
        - На фразе «наш клиент» я бы все-таки тебя попросила… - возразила Зоя.
        - То есть вы-таки решили биться головой об стену? - уточнила Тина.
        - Слушай, в психологии ты никогда не была сильна, так что не пытайся нас деморализовать такими примитивными методами. Самой же должно быть стыдно, - усмехнулась Зоя. - Тоже мне, пошла на медведя с зубочисткой!
        - Ну, я вас предупредила, - Тина развела руками. - Мы дышим вам в спину.
        - Да уж, удар в спину - это ваша специализация, - отрезала Зоя. - Кстати, ты мне все-таки объясни, почему на вас эти милые водолазные костюмы? - она глазами показала на строгий черный костюм собеседницы.
        - А нам не нужна праздничная упаковка. Зло само по себе привлекательно, - хмыкнула Тина и вернулась за барную стойку.
        Глава 3
        После «Маккафе», после кино под открытым небом - Маше очень понравилось, тем более что показывали «Труп невесты», - они отправились в «Инфинити», где Вася был нарасхват. Он ее познакомил с кучей народа, все было просто отлично - пока Маша, увлеченная светской беседой с дочерью известного бизнесмена, не обнаружила, что на Васе виснет какая-то девица. Маша даже ее узнала - одна из этих стервозин с сумками «Биркин». Она еще в кафе на них пялилась - глаз не отводила.
        - Извини, - произнесла Маша, не глядя на собеседницу, подхватила свой бокал и пошла к ним, чтобы лично насыпать соли на свое раненное самолюбие. - Веселишься? - как ей казалось, непринужденно спросила она у Васи.
        - Это Лика, - представил он девицу в полупрозрачной белой рубашке. - А это Маша.
        При всем при том, что Лика была одета так, словно собиралась взять кредит в банке, в ней было что-то… демоническое. То, как она смотрела, то, как себя преподносила… Маша не могла это внятно объяснить, но девица была ого-го. А подлый Вася держался так, будто Маша - его кореш, и он ничем ей не обязан. А чем и правда он ей обязан? Маша даже серьезно задумалась, а не уехать ли в другой город - в небольшой городок, совсем маленький, где она будет царевной только потому, что столичная штучка (хоть на первое время)? Ведь если продать квартиру здесь, можно купить шикарные, самые большие и самые элитные апартаменты где-нибудь… в другом месте, а на оставшиеся деньги год жить припеваючи…
        Лучше быть первым в галльской деревушке, чем последним в Риме, да…
        Или, может, организовать спецкурсы по экстремальному выживанию в большом городе? Такие тренинги там будут: приглашают суперзвезду… кто у нас сейчас суперзвезда? - ну, допустим, Григорий Антипенко… на эти курсы, усаживают его в баре, загоняют туда толпу красавиц-моделей, и тебе надо в этой тревожной обстановке привлечь внимание актера. Слабо? А экзамен - ужин с мужчиной твоей мечты и Анастасией Волочковой. Можно вообще такое реалити-шоу организовать: «Кто может отбить миллионера?»…
        Ну, ладно, это она пригласила Васю на ужин, это она без остановки вещала о доме Гинзбурга, о Военторге и о преступном уничтожении завода «Красный Октябрь», но, похоже, ей надо было сразу перейти к теме «Секс - мое любимое занятие».
        - Может, поедем ко мне? - проворковала Лика.
        Вася глупо хмыкнул и что-то промычал.
        - Маш, ну ладно, веселись давай, я пошел, созвонимся, у меня голова болит, поеду, наверное, посплю, - пробормотал он и бросил ее, обиженную и растерянную.
        Отличная тактика! Сначала эти девицы делают вид, что им нужен только секс, принимают душ, вызывают такси, мужское самолюбие получает удар - как же так, она меня использовала, я не охотник, я - жертва, и вот он уже просто вымогает у нее номер телефона, записывает свой, пару дней ждет, что она позвонит, звонит сам, она не может с ним встретиться в ближайший месяц, за неделю он оставляет одну тысячу триста сообщений на ее автоответчике, она снисходит до него, он ведет ее в лучший ресторан, отбивает от всех мужчин, с которыми она беззастенчиво флиртует, приглашает на лучшие вечеринки - от большинства она отказывается, потому что ее уже пригласили или у нее дела…
        Может, так и надо?
        И все-таки курсы по экстремальному выживанию в большом городе - это отличная идея. Все, у кого в детстве «Гордость и предубеждение» была настольной книгой, валом повалят переучиваться.
        - О! Я тебя помню! - послышался за спиной не очень трезвый голос.
        Маша обернулась и уставилась на платиновую блондинку из «Маккафе».
        - Да, я тебя тоже помню, - мрачно сказала она. - Похоже, в Москве всего два места, куда можно пойти.
        - Я видела, как увели твоего парня, - бесцеремонно заявила блондинка.
        - Я счастлива, что это знаменательное событие не прошло незамеченным! - Маша всплеснула руками.
        - Слушай, я просто хочу сказать, что если он ушел с Ликой - значит, он потерян для общества, - примирительно произнесла та.
        - Что ты имеешь в виду? - заинтересовалась Маша.
        - Да ее перетрахал весь город, а также большинство гостей столицы! - радостно сообщила девица. - Ты не знала? Она просто нимфоманка хренова - надо себя не уважать, чтобы лечь с ней в постель!
        Мысль о том, что Лика - потаскушка, а Вася себя не уважает, согрела Машину душу. Правда, все эти мысли были призом для проигравшего и все равно не отвечали на вопрос: почему весь город, а также гости столицы предпочитают сексапильных нимфоманок, а не приличных образованных девушек? Если бы Маша жила лет двадцать назад, можно было бы утешиться тем, что на таких, как Лика, не женятся, но пока Маша тоже не получила ни одного предложения руки и сердца (семинарист Паша в десятом классе не считается), и это вряд ли могло ее успокоить.
        - Пошли за наш столик! - воскликнула блондинка. - У нас куча шампанского!
        Ну, девичник так девичник, решила Маша. Она присоединилась к блондинке, которую звали Зоей, и ее подруге, которую звали Дашей, и, если честно, здорово провела время. Даже несмотря на критическое отсутствие секса. Правда, к ним все время клеились очень привлекательные молодые люди, но девушки только раздавали телефоны, ни с кем не желая сближаться.
        - Я могу вас угостить? - предложил невероятной красоты молодой человек, от которого Маша не могла оторвать глаз.
        Девушки вдруг согласились, и вскоре на столе появилась новая бутылка шампанского, а также клубника и еще какие-то фрукты.
        - Не хотите поехать на частную вечеринку за город? Это не очень далеко, на Рублевке, - предложил красавец.
        Зоя прищурилась:
        - Прости, но мы не так хорошо знакомы, чтобы ехать вместе за город.
        Маша под столом пнула Зою ногой. Она очень хотела на Рублевку, на вечеринку - с незнакомым молодым человеком, так как надеялась, что там будет кровать, где они проведут несколько часов, занимаясь самым страстным сексом за всю историю человечества. Она и Артем - так звали молодого человека.
        Но Артем, казалось, не слишком расстроился - то есть, возможно, расстроился, но виду не подал.
        - Но я могу вас куда-нибудь пригласить? Завтра? - поинтересовался он, обращаясь к Маше.
        У нее даже закружилась голова.
        - Да-а… - промямлила она.
        - Оставьте свой телефон, она вам перезвонит, - вмешалась Даша.
        Маша зыркнула на нее: мол, не лезь не в свое дело, но Артем уже записал телефон, протянул Маше визитку и откланялся, сообщив, что его ждут на той самой вечеринке.
        - Что вы себе позволяете?! - набросилась Маша на девиц, как только он исчез из поля зрения. - Зачем надо было вмешиваться?!
        - Мы просто хотели, чтобы ты ни о чем не жалела, - Зоя развела руками.
        - О чем бы я жалела?! - бушевала Маша. - О том, что вы отбрили самого красивого мужчину, которого я видела в своей жизни?! Да?! С какой стати? Кто вы такие?
        - Слушай, позвони ему завтра, - посоветовала Даша. - Пусть помучается. Ты ведь ему понравилась.
        - Да, возможно, он сегодня снимет какую-нибудь… Лику и думать обо мне забудет!
        - Ну, и пошел он тогда… - Зоя пожала плечами. - Ты что, совсем себя не ценишь?
        - О боже! - Маша схватилась за голову. - Вы из какого века, девочки?
        Девушки обменялись тревожными взглядами.
        - А ты думаешь, что если ты с ним переспишь прямо сегодня, у тебя есть шанс завести хорошего парня? - поинтересовалась Даша.
        - У меня есть шанс переспать с хорошим парнем! В наше время это уже немало! Был шанс! К тому же я не хочу никого мучить - я же не инквизитор! - возмущалась Маша. - Ладно, мне пора. Пока, мамочки.
        Подруги проводили ее глазами, уставились друг на дружку, и Зоя сказала:
        - Чего она вообще хочет?
        - Она живет не реальностью, а надеждой, - предположила Даша. - Нелегко тебе придется. Хочет, как в сказке, всего и сейчас. И уже привыкла к разочарованиям.
        - Придется организовывать сказку? - загрустила Зоя.
        - А что делать? - с сочувствием отозвалась Даша. - Такая у тебя работа.
        - Эй! - закричала Дуня. - При-ве-ет! - Она поставила сумку и пакеты на пол, заглянула в комнату, возмущенно фыркнула и закричала: - А ну, вставай, корова! Ты сколько здесь валяешься?
        - А какое сейчас время года? - жалобно произнесла Маша.
        - Ты что, все праздники провела в кровати?! - негодовала Дуня. - Ну и вонь! - Она открыла окна. - Накурила!..
        - Черт! Холодно же… - заскулила Маша. - И ничего я не все праздники тут провела - я позавчера выходила в магазин, вот!
        - Кошмар! - Дуня всплеснула руками и принялась выкидывать упаковки от
«Доширака», плавленого сыра, пачки сигарет и обертки от шоколадок. - Что разлеглась? - Она пнула матрас, который уехал в сторону. - Давай помогай!
        Маша нехотя вылезла из кровати, взялась за тряпку, и спустя два часа они привели квартиру в порядок. После чего Дуня затолкала подругу в ванную, притащила туда стул, закурила и поинтересовалась:
        - И в чем дело?
        - Я глупая, бездарная, уродливая, меня никто не любит, я никому не нужна, - пробубнила Маша заученный текст.
        - У тебя есть реальные основания для подобных заявлений? - ухмыльнулась Дуня.
        - Еще бы! Оснований хватит даже на тебя! - хмыкнула Маша.
        Началось все с того, что прямо перед майскими каникулами ее вызвала Лена. Начальница где-то нахваталась всякой ерунды - наверное, любовник показал ей свод корпоративных законов, в соответствии с которым сотрудника следовало мотивировать, то есть убеждать в том, что скучная и бесполезная работа - офигительно полезная и увлекательная. Пока Лена что-то бубнила обо всех этих мотивациях и прочей белиберде, Маша размышляла - позвонить Артему прямо сейчас или обождать до вечера.
        - …недостаточно эффективно… ля-ля-ля… - донеслось до нее.
        - Что вы имеете в виду? - очнулась Маша.
        - …если сложить затраты на офис, на уборку помещений, зарплаты на сотрудников, то выходит, что доходы не покрывают расходы, и я тебе переплачиваю, так как ты не приносишь мне прибыль, - выдала Лена.
        Маша открыла рот.
        Повисла пауза.
        - И что вы предлагаете? - спросила Маша. - Может, мне приходить пораньше и убираться в офисе? Чтобы сократить затраты?
        Она была в ярости. Что за чушь? Маша была рядовым сотрудником, она не должна искать новых клиентов, она просто часть механизма, шестеренка, а ей тут вменяют какую-то халатность, да еще и уборщиц приплели!
        - У тебя в контракте написано, что я могу как повысить, так и снизить твой оклад, если ты работаешь недостаточно производительно, - выдала Лена.
        - То есть вы хотите понизить мне зарплату? - ахнула Маша.
        - На десять процентов, - отрезала Лена.

«Какая наглость!» - вспыхнула Маша.
        Это было унизительно, а главное, несправедливо! Маша, хоть и не очень любила свою работу, но хорошо справлялась - клиентам она нравилась, так как никогда не считала их идиотами (кроме, разве что, двух безнадежных случаев), писала приличные материалы и здорово организовывала всяческие вечеринки. Просто Лена решила сэкономить, а она, Маша, была виновна в том, что без достаточного воодушевления относилась ко всякой ерунде типа «креатива», за который все выдавали очевидно бездарные идеи.
        - Это несправедливо, - заявила она.
        - Наказание - тоже стимул, - с умным видом произнесла Лена.
        - Лен, может, вы меня поставите в угол, а зарплату оставите как есть? - ляпнула Маша, но не стала ждать ответа - вышла из кабинета и не удержалась, хлопнула дверью, правда, не сильно.
        Конечно, в этот день Маша отправила двадцать резюме, а вечером обзвонила все номера в записной книжке, но по закону подлости все те, кто вопил и стенал, что им не хватает сообразительных и опытных сотрудников, уже наняли кого-то (Маша знала - как только она найдет работу, приятели будут звонить и жаловаться, что их сотрудники, коллеги - полные идиоты, зла на них не хватает).
        А завершилось все это тем, что она позвонила Артему, и он ее не вспомнил.
        То есть все-таки вспомнил, но для этого ему потребовались определенные усилия. Если бы не Лена, она бы почти не расстроилась - ну, Маша, ну, из «Инфинити», мало ли у него таких Маш, но сегодня был не ее день, и она на него обиделась.
        - Маш, извини! - вроде бы искренне расстроился Артем. - Я сейчас занят. Оставь телефон, я перезвоню.
        Маша нехотя оставила номер телефона - не жалко, все равно не перезвонит, повесила трубку и решила, что она - сильная и нюни распускать не будет. После чего заползла в кровать - прямо в блузке и джинсах, накрылась одеялом, уткнулась лицом в подушку и поклялась лежать вот так, пока не умрет, и когда ее тело найдут, то все они пожалеют, что потеряли такого человека. Но довольно скоро Маша захотела в туалет - пришлось вылезать из-под одеяла, а на обратном пути она выключила все телефоны - если Артем не позвонит, она ничего не хочет об этом знать. Она решила, что сегодня будет честно страдать, а с завтрашнего дня начнет новую, активную жизнь. Но назавтра погода испортилась, настроение упало до нуля градусов, и Маша так и лежала в кровати с выключенным мобильным и мыслями о том, что после ее безвременной кончины останется только предложение магазину дорогой одежды о презентации весенней коллекции и оригинальной системе скидок. Будут ли ее за это ценить потомки?
        В общем, в таком состоянии Маша провела праздники - однажды съездила в парк
«Сокольники», но замерзла как цуцик и продолжила валяться на кровати - пока в последний день каникул не приехала Дуня.
        - Знаешь, Маш… - вид у Дуни был обеспокоенный. - Мне кажется, это заговор.
        - Что?.. - растерялась Маша.
        - Я вижу здесь систему. По-моему, весь мир против тебя.
        Маша швырнула в Дуню мочалкой. Пока она не знала, что так оно и есть - это заговор, система, весь мир против нее, но Дуня невольно сказала правду, хоть и сама не подозревала об этом.
        - Пойдем в кино, а? - предложила Дуня.
        - А пойдем! - согласилась Маша и потянулась за полотенцем.
        Она высушила голову, включила телефон - ей сразу же позвонил Артем, и Маша с перепугу пригласила его в кинотеатр. Когда он подъехал за ними на внедорожнике
«Тойота», Дуня подмигнула Маше и прошептала:
        - Может, мне срочно надо сдать видеокассеты?
        Но Маша отказалась, так как не была готова к настоящему свиданию с классным парнем на «Лэнд Крузере».
        Они посмотрели «Сайлент Хилл» - Маша большую часть фильма прикрывала глаза растопыренной ладошкой и порывалась уйти, но Артем хватал ее за руки и уверял, что с ним не страшно. Несколько раз Маша чуть было не призналась Дуне, что вот сейчас самое время «срочно сдать видеокассеты», но ей хватило мужества понять, что это было бы неприкрытым свинством. А целоваться при Дуне и вовсе неприлично…
        После фильма Артем посадил Дуню в такси и повез Машу домой.
        Он ждет, что она его пригласит? А она?.. И что делать? Машу всегда смущал этот момент - когда еще ничего не было, но понятно, что если он пойдет с ней - значит, она приглашает его на секс, а если приглашает на секс, значит, наверное, надо с порога заниматься сексом, потому что всякие там: «Хочешь кофе?» - дешевая фальшивка, так как кофе никто не хочет, все хотят трахаться… В общем, обстановка тревожная, что делать - непонятно.
        - Э-э… - промычала Маша, когда Артем припарковал машину у нее во дворе. - Может, поднимешься? Выпьем водки, устроим оргию…
        Он посмотрел на нее, улыбнулся, наклонился и поцеловал так, что у Маши засосало под ложечкой. «Я хочу его! Я так хочу его!» - вопила она про себя, представив, какой он красивый без одежды, какой стройный, мускулистый… Почему, ну, почему бывают такие совершенные люди? У них нет ни грамма лишнего жира, каждая мышца накачана, волосы идеально лежат, кожа гладкая и красивая… Артем был пепельный блондин - волосы, стриженные по последней моде - испанский ирокез, были густые, но мягкие, кожа светлая, с легким оттенком давнего загара, и он был не то чтобы крепыш, но и не худенький - примерно, как Джонни Депп.
        Ее идеальный мужчина.
        - Я поеду… - откуда-то издалека послышался его голос.
        - Куда поедешь?.. - очнулась Маша. - А как же наш бурный незабываемый секс? - Вот черт! Что она несет? Стоп! Остановись! Почему стоит ей расстроиться или обидеться, из нее рвется всякий бред?!
        - Маш, извини, я не занимаюсь сексом… - он запнулся. - Без чувств.
        - Что значит «без чувств»? - опешила Маша. - У меня очень много чувств, и я ощущаю, если ты вот так уедешь, я этого не переживу! Зачем ты со мной целовался?
        - Маша, ты мне нравишься, но мы почти незнакомы, и я не хочу, чтобы мы друг друга использовали только ради секса, - выдал Артем. - Для меня отношения - это нечто большее, чем просто секс, и я бы хотел, если ты тоже хочешь… - Артем разволновался. - В общем, попробовать, чтобы у нас что-то получилось… то есть, ну… что-то я стал запинаться…
        - Ты меня не хочешь? Тебе не понравилось со мной целоваться? - воскликнула Маша.
        Она просто не могла поверить, что красавец-мужчина пригласил ее не потому, что сегодня ему не с кем переспать, а потому, что хочет «попробовать, чтобы у них получилось», - и отказывается от секса, который ему не просто предлагают, нет - навязывают! Отказывается потому, что не может заниматься им без чувств!
        Ей все это снится! Никакая Дуня к ней не приходила - вчера она перебрала со снотворным, и ей снится кошмар!
        - Мне понравилось с тобой целоваться, - заверил Артем. - Я с большим удовольствием еще раз тебя поцелую, просто я, если честно, не ожидал, что это… намек на секс.
        - Извини! - в сердцах Маша приложила руку к груди. - Просто раньше я думала, что люди сначала целуются, потом возбуждаются, после чего плавно переходят к… более интимным удовольствиям, так как поцелуй, собственно, часть сексуальной прелюдии…
        Выпалив все это на одном дыхании, Маша решила, что лучше всего будет сбежать прямо сейчас, пока он не сказал, что их встреча была ошибкой, так как общение с сексуально озабоченными истеричками не входит в его планы…
        Зачем она вообще начала эту бессмысленную дискуссию о поцелуях и сексе? Что вообще происходит с этим миром? Это он, неотразимый красавчик, должен был напрашиваться к ней домой, а ей следовало ломаться и отнекиваться…
        - Слушай, я рад, что мы об этом заговорили, потому что для меня это важно, - ответил Артем. - Я не занимаюсь одноразовым сексом. Если ты не против, я бы хотел пригласить тебя на ужин, поговорить, пообщаться, понять, нравимся ли мы друг другу.
        Маша задумалась. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы Артем вот прямо сейчас забил на все свои принципы и отправился к ней заниматься любовью - еще бы, полтора месяца у нее не было мужчины! И она его даже чуть-чуть ненавидела - за то, что у него скорее всего с его-то внешностью и с машиной никогда не было проблем с личной жизнью. И за то, что он как бы выставил ее похотливой жабой вроде Шерон Стоун в первом «Основном инстинкте» - такая старомодная тема: «Мы не встречаемся, мы трахаемся»… Может, она, Маша, просто устарела? Может, секс на первом свидании давно вышел из моды? А с другой стороны, он же милый и красивый, и он предлагает ей ОТНОШЕНИЯ. Если бы он сейчас оказался с ней в постели, что бы она думала завтра? Что он ее использовал? Что он не позвонит? Что таких, как она, у него сотни, или тысячи, или миллионы? Боже мой, он предлагает ей встречаться, а она еще и обижается! Раньше ведь люди и правда целовались не меньше года, прежде чем оказаться в одной постели… И ничего - все живы!
        - Да! - воскликнула Маша.
        - Я позвоню тебе завтра?
        - Конечно!
        Из машины она вышла потрясенная, зашла в подъезд, подождала, пока Артем уедет, сбегала в ближайший бар за вином - его налили в пластмассовый стакан, пристроилась на лавочке и попыталась привести мысли в порядок.
        Такого же не бывает?
        А с другой стороны, это так романтично! Просто она вбила себе в голову, что
«мужчинам надо только одно»… фу-фу-фу, какая глупость… и всю жизнь отталкивалась от предположения, что главная цель мужчины - секс и что они могут потерять к тебе интерес тогда, когда его получат - будь это на первом свидании, или на двадцатом, а из этого следует, что чем раньше ты выяснишь, что нужно мужчине, секс или ты, тем дешевле отделаешься. Глупо, да?
        Было бы глупо, если бы не было мужчин, вроде Антона - приятеля Маши, который два года ухаживал за девушкой Настей ради того, чтобы переспать и больше ни разу ей не позвонить! Они были друзьями, он помогал ей, когда умерла бабушка, приезжал в три часа ночи, если ей было плохо, покупал лекарства, когда она болела, и вот, стоило Насте подумать: «Я не заметила, что счастье у меня под носом!», распахнуть объятия и сказать: «Я твоя!», как он просто тупо исчез.
        Конечно, с Артемом наверняка хотят переспать все девушки, а если он не принадлежит к числу психов, считающих главным мужским достоинством количество женщин, которых они затащили в постель, то… То это ее парень! Идеал современного мужчины!
        Маша подняла голову и с удивлением посмотрела по сторонам. Жизнь прекрасна! Прекрасна! Небо - голубое! Точнее - синее! Луна! Звезды! Облака! Весна! Ура!
        - Чертовы куклы! - пробормотала Тина, наблюдавшая за Машей из черного
«Мерседеса»-купе, схватила телефон и рявкнула в трубку: - Они ей любовничка подсунули! Суки! Ой, ну придумаю что-нибудь… Да уж, тот еще красавчик… Эта дурында на седьмом небе… Да, есть у меня план - закачаешься. Ладно, я в
«Дягилев». Ага, целую.
        Дождавшись, когда Маша зайдет в подъезд, Тина выехала в переулок. Навстречу ей двигалась бледно-розовая «БМВ» - за рулем сидела гламурная блондинка.
        - Все отлично, - говорила Зоя в трубку, украшенную стразами. - Прошло как по маслу… Ага… О боже! - она резко затормозила, так как черный «Мерседес» ослепил ее ксеноновыми фарами. - Ты что вытворяешь? - закричала она. - Это встречная полоса!..

«Мерседес» перестроился на свою сторону дороги, водитель выключил дальний свет, а поравнявшись с Зоей, Тина высунулась из машины и заявила:
        - Учти, подруга, ты стоишь у меня на пути, даже если едешь в другом направлении! - и рванула с места, да так, что тормоза завизжали.
        - Пижонка… - усмехнулась Зоя. - Не волнуйся, - произнесла она в трубку. - Эта корова Тина выпендривается. Слушай, она так же опасна, как конфетки от кашля… Ладно, я всегда была осторожна, сейчас осторожна и в дальнейшем буду осторожна. Не нервничай. Главное, наша девочка довольна и счастлива. И почти влюблена… О боже, я знала, что ты придерешься к «почти»! Ладно, до встречи!
        Глава 4
        Счастье есть! Маша просто не могла поверить, что жизнь может быть так добра к ней! Мало того, что отличный парень Артем позвонил ей и пригласил на ужин в
«Мазонкафе» - на второй этаж, на веранду, так еще и отозвались потенциальные работодатели! Причем не какие-нибудь там, а самые лучшие! После обеда она наконец влезла в личную почту и обнаружила уведомление от «Би-би Анд Уай» - ну очень солидной рекламной конторы - о том, что ее резюме произвело хорошее впечатление и ее приглашают на встречу.
        Где-то там, за окном «Алферова и партнеров» возник мираж: она, Маша, на
«Мерседесе»-«лягухе» элегантного темно-синего цвета подъезжает к современному офисному зданию, выходит из машины, одергивает платье от «Карен Миллен», топает по мостовой каблуками от «Вичини» - все, как положено, танкетка, совмещенная с платформой, - поднимается в свой прохладный кабинет, наливает настоящий, из кофеварки, кофе и принимается творить…
        На безликий адрес [email protected] Маша отправила сдержанное письмо, подтверждающее готовность к личному контакту, получила от того же абонента координаты, закрыла почту и отправила Ксюше по АйСиКью приглашение пообедать где-нибудь вне офиса.
        Это было так приятно - обедать в кафе, на людном Кузнецком Мосту! Одно «но» - к концу месяца деньги заканчивались, и приходилось есть в столовке - очень приличном заведении, единственным недостатком которого были коллеги, жаждавшие сенсаций, и запрет на курение.
        Курящая Маша с восторгом вспоминала, как однажды к ним в субботу по делу завалилась группировка «Комедии-Клаб» - все с похмелья, все такие несвежие, помятые - непривычно было видеть в офисе людей с откровенно серыми лицами, и уж как они начали курить, и как сирена стала орать, и как всем было на это наплевать, и охрана не могла взять в толк, что с ними со всеми делать…
        Конечно, курить - плохо, и даже вредно, но почему, если в компании из десяти человек один не курит, то этот один обязательно скажет, что у него аллергическая (на никотин) астма, и всем станет стыдно, и настроение будет уже не то? И почему, если владелец офисного здания - он же женатый любовник Лены Алферовой, недавно бросил курить, все теперь должны не курить? А вот если этот любовник-владелец едет на вручение каких-нибудь там кинопремий, и там все курят (а там все курят!), что, его охрана отстреливает курильщиков? Можно подумать, у Абдулова вырвут сигарету изо рта?

«Немедленно валим отсюда! Сил моих нету!» - пришло сообщение от Ксюши. Маша кинула в сумку телефон, выключила компьютер, буркнула: «Я обедать» и быстро слиняла из офиса, чтобы за ней не увязалась Оксана, которая испортит всю малину нытьем о недостатках своего бойфренда или кто он там ей, или Анжела, которая вечно от чего-нибудь умирает - то у нее язва желудка, то стенокардия, то менингит…
        Ксюша и Маша вылетели из офиса, забежали за угол и вдохнули теплый весенний воздух. На улице было так приятно, что в помещение не хотелось - несмотря на довольно сильный ветер, они устроились за столиками на улице, заказали суп и горячее, а Ксюша даже предложила выпить вина - по одному бокалу.
        - Слушай, только честно, тебе нравится Анжелина Джоли? - спросила Ксюша, посыпая черный хлеб солью.
        - Как мне может нравиться самая красивая и успешная женщина в мире, которая жертвует треть заработка на благотворительность и встречается с Бредом Питтом? - усмехнулась Маша. - Я ее ненавижу!
        - О’кей… - Ксюша вроде осталась довольна ответом. - А Бред Питт тебе нравится?
        - Уже нет, - вздохнула Маша. - До «Мистера и Миссис Смит» - да, безусловно, но после развода с Дженифер в нем не осталось ничего человеческого. Он бог, колосс, картина в Третьяковской галерее. К тому же он похож на всех девушек, с которыми встречается, - ты же обратила внимание, что сейчас он брюнет?
        - А кто тебе нравится? - увлеклась Ксюша.
        - Джош Хартнетт, но только в «Факультете»… Ну и… - Маша серьезно задумалась. - Слушай, а тебе не кажется, что с секс-символами какой-то абзац? Что-то я ни одного нормального мужика не могу вспомнить, кроме Пола Беттани - и то он на любителя… Не можем же мы всерьез рассматривать кандидатуру Джейка Джилленхола?
        - Не, не можем… - Ксюша замахала руками. - Ни в коем случае! Лучше будем Рому Зверя рассматривать!
        - Да! Или Стаса Пьеху!
        - Слушай, а если бы ты сама была кинозвездой, ты бы как жила? - с таким серьезным видом спросила Ксюша, словно обсуждала наличие в Иране ядерного оружия, а также варианты мирного урегулирования конфликта без силового вмешательства США.
        - Ой… - Маша закатила глаза. - Да, кстати, какой звездой - нашей или американской?
        - И нашей, и голливудской, - уточнила Ксюша.
        - Ну, я бы обязательно основала свою модную марку - только не такую отстойную, как у Милы Йовович…
        - Да уж, это просто крах великой иллюзии! - отчаянно закивала Ксюша.
        - Ну, открыла бы свой ресторан - это был бы недорогой, но классный ресторан русской кухни, по ценам - как «Якитория», но только без дурацкого русского колорита, никаких национальных костюмов, никаких красных скатертей… С перспективой развития в сеть ресторанов. Купила бы домик во Франции рядом с Джонни Деппом и Ванессой Паради и ходила бы к ним в гости в шлепках и шортах. А зимой жила бы в Лондоне, на втором этаже двухэтажного дома где-нибудь в Сохо. Вот. Такие у меня скромные планы.
        Они еще поблаженствовали минут двадцать, запили вино эспрессо, после чего Ксюша поспешила в офис, а Маша соврала, будто ей срочно нужно купить летние туфли, и пошла в сторону магазина. Для достоверности она даже зашла в магазин, позвонила оттуда на работу и, чертыхаясь, сообщила, что звонили от сотового оператора - их не устраивает макет рекламы, они требуют личной встречи, и она, Маша, едет прикрывать собой брешь. После чего Маша позвонила девушке из рекламного отдела сотового оператора, с которой успела подружиться, объяснила, что она «сейчас у них» - часов до пяти, вышла из магазина и пошла к метро. От Лубянки до Комсомольской проще было добраться на метро - чтобы на работе не слишком волновались, если она застрянет в пробке.
        Спустя четверть часа Маша шла вниз, к Каланчевке, где возвышался здоровенный офисный центр, в котором целый этаж занимала «Би-би Анд Уай». Прямо из лифта Маша попала в просторный холл, в котором располагалась широченная стойка с тремя секретаршами: пиджачки, джинсики, туфли на небольшом каблуке, хорошие стрижки - а также несколько кожаных диванов, кресел и стеклянных журнальных столов - что-то вроде зала ожидания. В специальных стойках лежали журналы и газеты - и не за декабрь 2003 года, как это принято в приемных, а самая последняя пресса. Предупредительная секретарша с длинной челкой мгновенно сделала Маше кофе, положила на тарелочку шоколадных конфет «Линдт», два крошечных пирожных, сливки и сахар, и только Маша доела последнюю конфету, ее пригласили.
        Маша особенно не волновалась - она была уверена, что с ней будет общаться эдакая среднестатистическая девушка из отдела кадров: шифоновая блузка в цветочек, строгая юбка - обычно серая, простые, но качественные туфли на шпильке… Чем вас не устраивает текущее место работы? Сколько бы вы хотели зарабатывать? Что вы знаете о нашей компании? Почему обратились к нам?
        Но ЭТОГО она не ожидала. Во-первых, ее провели не в отдел кадров, а в самый дальний кабинет, на двери которого не было ни номера комнаты, ни другой таблички. За дверью оказалась еще одна приемная - с окном до пола, с белым ковром на весь пол, белыми стенами и белыми шкафами, с белой глянцевой стойкой, за которой сидела рыжеволосая девица в белой водолазке без рукавов, и, как выяснилось позже, белых джинсах. Все белое. На стенах же висели черно-белые фотографии знаменитостей 50-х: Мерилин Монро, Марлен Дитрих, Одри Хепберн… Секретарша вся-в-белом проводила Машу до вторых дверей, постучала, придержала створку, и за огромным белым столом Маша увидела… девицу из бара.
        - Добрый день, меня зовут Тина, - не вставая с кресла, разумеется, белого, представилась та.
        От обилия всех оттенков белого у Маши разбежались глаза - было такое ощущение, словно они находятся в спальне. Возможно, это был именно тот эффект, которого добивалась Тина, - во всем окружающем было нечто интимное, на широких диванах хотелось валяться, желательно без трусов, а на сверкающем столе - заниматься чем-нибудь неприличным.
        Тина тем временем, нахмурившись, рассматривала Машу.
        - У меня такое впечатление, что мы знакомы, - заявила она.
        Сказать - не сказать?
        - Я видела вас в «Маккафе», - призналась Маша и подумала: «Интересно, что такая шикарная девица делала в „Маккафе“?
        На Тине были стильные черные брюки, умопомрачительный хипповый пиджак - весь в каких-то тесемках, и роскошные туфли. Все черное.
        - Простите, не помню… - Тина развела руками. - Ну, ладно… Главное, что меня заинтересовало ваше резюме. У нас как раз есть вакансия креативного менеджера, так что если вы пройдете тест, я вас возьму на испытательный срок с зарплатой в две тысячи долларов.
        Маша постаралась сдержаться, чтобы не открыть рот.
        - А после испытательного срока какая зарплата? - строго поинтересовалась она.
        - Две с половиной, потом три, плюс премии, - спокойно ответила Тина, словно в любой уважающей себя компании рядовым «креативным менеджерам» платили три тысячи баксов.
        Маша все-таки удержалась и не бросилась облизывать Тине ноги с воплями:
«Возьмите меня прямо сейчас! Я согласна работать два испытательных срока подряд - первый месяц за тысячу долларов!»
        - Давайте я вам покажу офис, - сказала Тина. - Мы работаем и с пиаром, и с рекламой. Также мы организуем праздники, презентации, и вот как раз на презентации я бы и хотела вас бросить. Здесь - рекламный отдел, - Тина открыла стеклянную дверь в большую комнату, где сидели шесть девушек.
        В комнате, в противовес кабинету Тины, не было ничего белого: светло-зеленые стены, столы светлого дерева, обыкновенные серые офисные кресла и просто невозможное количество всяческой ерундистики - картинки, коврики, фотографии, различные лампы, мягкие игрушки, цветы - в горшках и вазах… У Маши зарябило в глазах. Заметив Тину, девушки лишь кивнули, но дела свои не прекратили - даже полная шатенка, которая пила чай с пончиками. Обычно, когда к своим сотрудникам заходила Лена, еду, косметику, личные записные книжки прятали в стол и дружно, как зомби, смотрели на начальницу. Самые беспринципные заискивающе улыбались.
        Но здешние девицы лишь с ног до головы осмотрели Машу - впрочем, вполне дружелюбно, и вернулись к делам, не обращая внимания на начальницу. В том, что Тина - самая главная здесь начальница, Маша не сомневалась. Такой кабинет, отдельная секретарша… Они прошли дальше, и Тина показала Маше другой офис - как выяснилось, творческий отдел, где сидели три девушки и четыре молодых человека. Они миновали еще несколько дверей, а потом Тина открыла ключом одну комнату и сказала:
        - А вот твой кабинет.
        И тут Маша не выдержала. С каким-то утробным звуком она зашла в кабинет, потрогала стол, стул, ахнула, оглянулась на Тину и промямлила что-то вроде:
        - Вот это да…
        Большой кабинет, метров двадцать, заливал солнечный свет - одна стена была стеклянной, и там было все: удобный красивый офис, диван для гостей, мини-бар, картины, шкаф для одежды…
        - Ничего себе! - выдохнула Маша.
        - Ну, только не думайте, что я такая добрая мамочка, которая заботится о сотрудниках. Я мегера, фурия и страшная стерва, а все это… - Тина взмахнула рукой. - Для клиентов. К сотрудникам я беспощадна и выжимаю из них все соки. Это вам на будущее. В общем, пойдемте, я отдам вам тест - если пройдете, будете заниматься этими проектами.
        Тина вручила Маше папку с отксеренными бумагами - в метро, по дороге обратно, Маша обнаружила, что один клиент хочет с шиком отпраздновать десятилетие завода по производству пластиковых плечиков для одежды, а второй собирается вывести на рынок новую марку русской косметики. Спрятав папку поглубже в сумку, Маша чуть не умерла, вспомнив, что сегодня у нее свидание с Артемом. Не может быть у человека столько счастья!
        На работе Маша с трудом высидела до шести, ровно в восемнадцать ноль-ноль сорвалась с места, первый раз в жизни гнала до дома, не обращая внимания на правила дорожного движения, - даже проехалась по разделительной полосе, отчего почувствовала себя преступницей международного уровня, взлетела на шестой этаж, захлопнула дверь и прямо в коридоре сорвала с себя одежду. Волосы на ногах - срочно брить, брови - выщипывать, ногти - перекрашивать… Интересно, за час она успеет накачать пресс так, чтобы было как у Ферджи? Черт, ну почему нет скорой косметической помощи - приезжает бригада, и минут за сорок делают всю эту грязную работу: эпиляцию, пилинг, укладку… С чего начать? Если бриться эпилятором, не успеешь с укладкой, если не уложить волосы, станешь похожа на веник… И вообще, почему она всегда знакомится с мужчиной, когда у нее кошмар на линии бикини?
        Наконец чистая, гладкая, накрашенная, с красивой прической, Маша вышла из ванной, вытащила из шкафа любимые джинсы и к невыразимому ужасу заметила, что задница у нее по форме напоминает чемодан. Откуда, о боже, откуда все это взялось? Разве можно с такой задницей идти на свидание?! Маша отшвырнула джинсы, порылась в гардеробе, выудила летящую шелковую юбку, но ей показалась, что в этой юбке она похожа на стог сена - что, кстати, не лишает публику возможности любоваться ее беспрецедентной задницей-чемоданом. Перерыв все вещи, Маша вернулась к джинсам, которые дополнила супершпильками - единственной моделью, которая была куплена просто так, потому что «должна это купить». Туфли были невероятной красоты, но ходить на них не было никакой возможности - Маша шаталась, держалась за стенку и думала лишь об одном - о кроссовках. Зато на шпильках она выглядела стройной. Дополнив наряд полосатым свитером от «Сони Рикель» с большим вырезом и свободными рукавами три четверти, Маша почувствовала, что вот теперь не стыдно появиться в обществе Ферджи или Джей Ло, нанесла еще один слой блеска на губы, села на
диван, включила телик и тупо уставилась на экран, совершенно не понимая, что там, на МТВ происходит.
        В восемь он позвонил. Маша подхватила сумку - у лифта заметила, что забыла телефон, вернулась, вспомнила, что не взяла денег, спустилась на первый этаж, хлопнула себя по лбу и поднялась обратно, так как оставила косметичку в ванной, улыбнулась отражению в зеркале самой сексапильной улыбкой, которая отчего-то выглядела, как гримаса боли, и наконец вышла на улицу.
        Артем ждал у машины. Он даже предупредительно открыл дверцу, подал руку - вел себя галантно и вообще выглядел как конфетка - классные джинсы, классная куртка, классная майка, просто невероятно стильные кроссовки… Но без излишнего лоска - нормальный парень, даже немного лохматый.
        - Ты в курсе, что Тони Блер уходит в отставку? - спросил он.
        Маша с подозрением покосилась на него. Он ведь должен был сказать, что собирается в кругосветное путешествие: начнет с Бразилии, где кокаин стоит десять долларов, Мисс Бразилия - двадцать, номер люкс с лучшим видом - тридцать; дальше отправится в Австралию; потом в ЮАР… То есть она думала, что он должен говорить о подобных вещах - вести яркую, насыщенную увлекательными подробностями, но в то же время легкую светскую беседу… Она дура? Или его правда интересует отставка Тони Блера?
        - Нечего было ввязываться в колонизацию Ирака, - сказала она. - Да и вообще, по-моему, мода на президентов, с которыми некоторая часть электората может представить себя в одной постели, - прошла. Президент должен быть старым, несимпатичным и думать только о благе страны и о своих внуках! - Артем кивнул.
        Они обсудили Тони Блера. Люка Бессона и его фабрику дешевых, бездарных фильмов. Ходорковского. Нелегальных иммигрантов. Перспективу падения астероида на Землю.
        Маша чувствовала себя человеком, которого долго держали в душной комнате, а потом выпустили на улицу, где только что прошел дождь и пахло листвой, сиренью, прохладой… Красивый, небедный, умный… Может, он ненастоящий? Может, это инопланетянин?
        Маше захотелось до него дотронуться, чтобы убедиться - Артем живой и теплый, и он ей не снится.
        Она вспомнила Диму, который в свободное от секса время мог говорить только о групповом сексе и о фальшивых джинсах «Дискейрд». Он был очень красивым и модным, но такого тупицу она больше в своей жизни не встречала - и это при том, что у Димы был какой-то там успешный бизнес. В смысле группового секса он был полным психом - все время бубнил о подружках с шестым размером груди, которые бы с удовольствием к ним присоединились. Или расписывал, какой суперсамец один его друг, что женщины от него без ума и все такое. Когда Дима стал уж слишком настойчивым, Маша заявила, что, к сожалению, занимается интеллектуальным трудом - то есть работает головой, так что без ума ей оставаться никак нельзя, и больше с ним не встречалась. Правда, он, конечно, был очень красивый.
        Но сейчас Маша сидела рядом с Артемом, и ей казалось, что все годы разочарований куда-то подевались и она вернулась туда, где все начиналось - первая любовь, первый поцелуй, обжимания под аккомпанемент группы «Дорз». Или «Кьюр». Или
«Куин». И первый секс - такой странный и волнительный. Секс, сигарета, странная мансарда ее первого бойфренда - без ванной, ванная была одна на этаж, какой-то дурацкий коньяк, который везли из Грузии в канистре, - он того не стоил, ощущение невозможного счастья - просто так, не из-за бойфренда, который впоследствии оказался жуткой сволочью, ощущение себя взрослой и ощущение дикого восторга от жизни - оттого, что этот мир есть, и что этот мир - твой.
        Глава 5
        Артем притащил ее в «Бульвар», где уже сидела компания: люди самого разного возраста - от шестнадцати до пятидесяти. Две школьницы-акселератки все-в-блестках, юноша с внешностью закоренелого ботаника - он был с тремя странными женщинами, которые выглядели как проститутки (у них юбки были из латекса!), но держались дамы так, словно спустились с Голливудских холмов - ни дать ни взять суперзвезды. В свите ботаника был и мужчина лет пятидесяти - крупный, видный, в шикарном кожаном пиджаке, в ботинках с ручной росписью. Кроме этих типов было еще несколько приятных молодых людей - Маша узнала известного оператора, джазовую певицу и кавээнщика.
        Они пригласили их за свой столик - Артем согласился не очень охотно и сел на отшибе.
        Он ей всех представил, но Маша тут же запуталась в именах - запомнила только, что мужчину лет пятидесяти звали Дато, а одну из школьниц - самую блестящую - Евой.
        - Боря собирается снимать «Мцыри», - сообщил «ботаник».
        Только Маша успела подумать, что этот Боря, видимо, идеалист, как одна женщина в латексной юбке заявила:
        - У меня главная роль!
        Маше так и не удалось вспомнить, кто там в «Мцыри» подходит на главную женскую роль и где она могла раньше видеть эту… гм… актрису, но Артем наклонился и прошептал ей на ухо:
        - Они снимаются в порно.
        - В чем?! - Маша подпрыгнула на диване.
        - В порнофильмах. Это такие фильмы для достигших совершеннолетия, где все занимаются сексом, - пояснил он.
        - То есть это настоящие порноактрисы? - Маша вцепилась ему в руку. - Которые трахаются с десятью партнерами в течение полутора часов? Ты это имеешь в виду?
        - Ага, - кивнул тот.
        - Ничего себе! А как они сюда попали?
        - Шурик привел, - Артем кивнул на ботаника. - Шурик - сын N… - Артем назвал настолько известного и важного политика, что у Маши глаза на лоб полезли. - И он увлекается порнушкой. Зависает в Питере, на студиях, знает всех актрис по именам.
        - А это нормально? - выдавила она из себя. - То есть все в курсе?
        - Не все такие чудаки, как Шурик, - перебил ее Артем.
        - Слушай, а это кто такой? - Маша скосила глаза на Дато.
        - Преступный авторитет, - прошептал Артем.
        - То есть? - ахнула Маша.
        - Ну… Шикарный тип, - усмехнулся Артем и придвинулся так близко, что их руки соприкасались, ноги соприкасались, и все это было так интимно, что Маше уже плевать было и на Дато, и на порнозвезд, и на все остальное.
        - Дато - выдающаяся личность, - повторился Артем. - Он пишет стихи, опубликовал три романа, сейчас ставит фильм по собственному сценарию, и еще картины рисует. Он в Грузии был одним из самых мощных авторитетов, но ни разу не сидел, а чем он теперь занимается, точно не скажу. Думаю, все тем же.
        - А фильм - порнография? - догадалась Маша.
        - Нет, про любовь, - Артем покачал головой. - И про гангстеров. Что-то между Гаем Ритчи и Георгием Данелия.
        - Ого-го! - произнесла Маша и неожиданно развеселилась.
        Круто! Гангстер, который пишет стихи, звезды порно, дети политиков - что за прелесть! Колоритные у Артема друзья, ничего не скажешь.
        - Слушай, давай пересядем… - шепнул Артем.
        Они извинились, попросили официанта найти им столик - к большому облегчению Маши их усадили далеко от веселой компании звезд порно и преступных авторитетов.
        - Это твои друзья? - с осуждением спросила Маша.
        - А ты как думаешь?
        - Слушай, ты мой… ухажер, а не психотерапевт, - нахмурилась Маша. - Поэтому давай не будем играть в ассоциации, а начнем ясно и доступно отвечать на вопросы.
        - Я с ними знаком, - кивнул Артем. - Все они довольно забавные, и если честно, мне интересно посмотреть на живую звезду порно и на гангстера, который пишет талантливые стихи.
        - Талантливые? - удивилась Маша.
        - Очень талантливые. Мне иногда кажется, что в наши дни только бандиты могут себе позволить такую роскошь - писать стихи. Деньги у них есть, время тоже… Так что, Маша, это - не мои друзья, но мне интересно с ними общаться.
        - Понятно, - согласилась Маша. Если честно, ей тоже было интересно полюбоваться на настоящую звезду порноиндустрии.
        - А может, покатаемся на мотоцикле? - оживился Артем, когда они расправились с десертом.
        - А-а… - задумалась Маша. - Ну… Давай!
        Машу никогда особенно не привлекали всякие там экстримы - гонки на машинах, на мотоциклах, прыжки с парашютом, но сейчас отчего-то захотелось новых ощущений. Они заехали к ней - Маша взяла кроссовки и куртку, потом в гараж - Артем выгнал на улицу шикарный красно-черно-желтый спортивный байк, нацепил на Машу шлем и погнал на Воробьевы горы. По проспекту они ехали медленно, но стоило свернуть к Смотровой, Артем поддал газу, и Машу отбросило назад. Она чудом удержалась, сильно сжала пальцы и почувствовала, что летит. Невозможно было представить, что они едут - мотоцикл, казалось, не касался земли, а деревья и тротуары неслись мимо на такой скорости, что сливались в какую-то серо-зеленую кашу. Стоило пошевелить головой, и тебя отбрасывало назад - поэтому Маша просто вцепилась в Артема, прижалась к нему - трудно поверить, но в этом не было ничего сексуального, просто инстинкт самосохранения. Но когда он затормозил, остановился, выкинул подножку, снял шлем и обернулся к ней, Маша поняла, что хочет еще.
        - Ух ты! Класс! - воскликнула она. - А можно так же, но помедленнее, а то я второго сердечного приступа не переживу!
        Артем ухмыльнулся и посмотрел на нее… словом, так, как мужчина смотрит на женщину. Маша собиралась еще что-то сказать, но передумала - и без слов все было ясно. Это была такая связь, которая либо возникает сразу - либо не возникает никогда: когда в глазах другого человека ты видишь отражение собственных мыслей. Артем протянул руку, Маша сделала шаг вперед, положила ладонь ему на щеку - его рука уже была у нее на талии, и он коснулся ее губ своими. Не поцеловал - просто коснулся.
        - Да у меня от него ребенок! - Смотровую потряс истошный женский вопль.
        - Это у меня от него ребенок, я его жена! - кричала другая.
        Маша с Артемом обернулись и уставились на двух девушек: одна была низенькая, с короткими ножками, в дешевой розовой куртке и светло-голубых джинсах, вторая - среднего роста, стройная блондинка, в красных сапогах на шпильках. Обе девицы были пьяны.
        - Я те сказала, чтоб ты больше к нему не подходила, у нас семья! - орала та, что в красных сапогах.
        - Да он только меня любит! - разорялась вторая.
        Артем усмехнулся.
        - Та, которая в розовом, - Катастрофа, - сообщил он.
        - В переносном смысле? - спросила Маша.
        - Если бы! То она тут ходит с бритвой и говорит, чтобы Алексу передали, что она из-за него вены режет, то она из-за Юстаса с фуникулера бросается - кстати, реально выпала, только с маленькой высоты, то носится и заедает феназепам водкой… А теперь вот на Тайсона кидается.
        - А эта кто, вторая? - Маша показала на блондинку.
        - Ну, не знаю, какая-то девушка, - Артем пожал плечами.
        - Слушай, да они настоящие ночные волки! - расхохоталась Маша. - Рок-н-ролл жив!
        - Да ну… - поморщился Артем. - Тайсон на всю голову двинутый: звонит ему девушка, он срывается, едет спариваться, возвращается, еще какую-то бабу клеит, везет к себе домой, возвращается, едет в «Секстон», снимает там новую, опять к себе везет… Может за ночь с тремя разными женщинами.
        - Фу-у… - поморщилась Маша. - Романтический флер развеялся. Это не рок-н-ролл, это какой-то… жлоб-рок.
        - Каждый сходит с ума по-своему… - с несколько отстраненным видом сообщил Артем - так обычно делают мужчины, когда понимают, что унизились до сплетен.
        - Слушай, что-то холодно… - поежилась Маша.
        - Домой? - оживился Артем.
        - Хочешь чаю? - предложила Маша, когда они остановились у подъезда.
        - С удовольствием! - Артем снял перчатки и подул на замерзшие руки.
        Когда они вошли в квартиру и в коридоре оказалось два шлема, мотоциклетная куртка и ботинки, у Маши в душе что-то екнуло. Перед глазами вдруг всплыла картина: в ее дивной холостяцкой квартире валяются все эти устройства для компьютерных игр, в белье попадаются мужские трусы, в коридоре - завал из покрышек и прочей байкерской дури… И эти мысли трудно было назвать приятными.
        Пока Маша ставила чайник, думала: а может, все эти ее страдания и разочарования - всего лишь игра, или просто это общество давит и прямо-таки вынуждает переживать, если у тебя нет мужчины? Может, у нее все никак не складывается потому, что она и не хочет, чтобы сложилось? Или она просто тот самый анекдотичный старый холостяк, который вызывает «Скорую помощь», обнаружив женскую помаду у себя в ванной?
        Ну, какие у нас главные страшилки?

1. Когда она, Маша, будет совсем старой, то некому будет вызвать неотложку, и потом, когда сердобольная соседка приведет милицию, все будут ее жалеть и, утирая слезу, шептаться, что она еще часа два была жива - и если бы кто-то был с ней рядом… ОПРОВЕРЖЕНИЕ: Если она всю жизнь посвятит карьере, а не семье, то у нее будут средства нанять сиделку. К тому же она может родить детей - с мужем или без, и они будут о ней заботиться.

2. После сорока пяти никто не захочет иметь с ней секс - кроме мужа. ОПРОВЕРЖЕНИЕ: Шерон Стоун.

3. Если она заболеет ангиной и у нее будет высокая температура, некому будет сгонять в аптеку и пожалеть ее, бедненькую-несчастную. ОПРОВЕРЖЕНИЕ: По сведениям от замужних подруг, мужчины ненавидят болеющих женщин. Да, они могут сходить в аптеку, но кормить вас с ложки кашкой они не то что не будут, они еще и начнут упрекать вас в том, что вы капризничаете, - независимо от того, какая у вас температура.

4. Трудности легче переживать вдвоем. ОПРОВЕРЖЕНИЕ: Все правильно, но лишь в том случае, если трудности у обоих. Если же проблемы у одного, то другой, у которого все хорошо, начинает этими трудностями тяготиться.
        Так что еще непонятно, лучше - жить одной или иметь друга.
        - Помочь? - спросил Артем и встал у нее за спиной - очень близко.
        Маша отставила чашку. Повернулась к нему. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом как-то сразу оказались на матрасе - Маша не поняла как, только помнила, что они не прекращали целоваться. Сначала они освободились от верха - он, полуголый, лежал на ней, и ей казалось, что это уже и есть секс - даже, может, лучше секса, потому что кожа у него была такая бархатистая, такая горячая, а губы - удивительно крепкие, и руки - теплые и уверенные, и настойчивые… Он содрал с нее джинсы, потом снял свои - и на нем не было трусов, и это было просто восхитительно - чувствовать его без одежды, целиком, от макушки до кончиков пальцев. Но когда он целовал ее живот, Маша поняла, что не выдержит больше ни секунды прелюдий - отчего-то все мужчины считают, что женщин надо довести до бешенства, иначе у них не будет оргазма, или будет фиктивный - хотя мужчинам, наверное, в этом смысле довольно трудно - на глазок не определишь, можно только верить - или не верить…
        Вот она, истина - отношения женщины к мужчине строятся на фактах, а мужчины к женщине - на доверии… И когда он вошел в нее, Маша решила, что она - нимфоманка, у нее даже было нечто вроде судороги (хочется надеяться, что он не заметил), потому что это было настолько прекрасно, настолько чувственно, что она улетела, и потом ей казалось, что тело у нее легкое, как сахарная вата - она даже чувствовала запах жженого сахара - так ей казалось, и пока он не вернулся со стаканом воды и не спросил, хочет ли она пить, Маша не возвращалась на землю.
        Посмотрев на него мутным и немного косым взглядом - вот он, признак, мужчины - внимайте: женщины после настоящего оргазма начинают косить (Маша это проверила на многих подругах - еще с тех пор, когда чьи-то родители уезжали на дачу, и в трехкомнатных квартирах две комнаты были заняты парочками). А может, косят только ведьмы? - Маша взяла стакан, выпила половину и присела на матрас. Артем лег рядом, обнял ее, прижал к себе, и Маша поняла, почему девушки взахлеб расписывают постоянные отношения - из-за того, что можно вот так прижаться и почувствовать, как на душе становится тепло.
        - Артем, ты останешься? - спросила она.
        - Называй меня Темой, - сказал он. Те друзья, которые из «Бульвара», называли его Тим, но Машу это бесило. - Конечно, останусь.
        Часов до пяти они так и не заснули - не только из-за секса: они трепались, даже с закрытыми глазами - когда уже не было сил разлеплять веки, и, кажется, так и отключились - на полуслове.
        - Маш, Ма-аш… У тебя будильник орет! - Тема тормошил ее, а она никак не могла сообразить - что он к ней прицепился. - Тебе надо куда-то идти, или выключить его?
        Маша с трудом поняла, что будильник звонит потому, что ей надо на работу, с нечеловеческим трудом оторвалась от кровати, но выяснилось, что сексуальная жизнь бодрит - после умывания Маша почувствовала себя на удивление свежей и бодрой. Она даже успела погладить юбку и съесть бутерброд, который намазал Артем.
        На работе она весь день переписывалась с Ксюшей, в обеденный перерыв купила новые босоножки - черные, с черными же камушками, два топа, бусы, браслет и боди со стрингами - очень сексуальные (и очень дорогие), и только к вечеру поняла, что на ее совести - два проекта для «Би-би Анд Уай». Пораньше отпросившись с работы (пришлось устроить драматическое представление с резкой зубной болью), Маша поспешила домой, скинула со стола журналы, фантики, косметику и прочую ерунду, открыла папки и сразу же поняла, что нужно делать. Она весь вечер писала - даже Артема отложила на завтра, - искала в Интернете фотографии и чуть было не позвонила Тине в два часа ночи - сообщить, что готова к отчету.
        Начальнику вешалок Маша сочинила вечеринку в стиле «Плейбоя» - куча девушек в мини-шортах и лифчиках, стриптиз, Трахтенберг, «Виа Гра» - чтобы и красиво, и весело, и немного скандально. В общем, чтобы весь городок-фабрикант из Подмосковья - стоял на ушах.
        Русской косметике Маша предложила залихватскую идею с Жанной Фриске в качестве лица под лозунгом «Хочешь быть красивой? Оставайся собой!» - с акцентом на том, что у Фриске куча морщин, но она - секс-символ. Тут вопрос - захочет ли Фриске, но, с другой стороны, почему бы ей не захотеть?
        Это была классная, увлекательная работа! Маша в первый раз за долгое время ощущала подъем, возбуждение и стремление показать себя во всей красе. Она переслала проект Тине - и тут же испугалась, что чего-то наверняка недоделала, что не могла она за ночь придумать то, что можно продать, что идея с «Плейбоем» - бред, а русская косметика, разумеется, пожелает отретушировать актрису лет сорока, которая будет талдычить о том, что с первого же дня употребления какого-нибудь там крема помолодела на десять лет.
        Н-да… Машу охватил мандраж, и она заметалась по квартире: помыла посуду, вытерла пыль на полках, накрасила ногти, смазала ногти, снова накрасила, и только часа в четыре попробовала заснуть - но, как и следовало ожидать, ничего не получилось. Подушка - слишком твердая, матрас - весь в крошках, одеяло - скользкое, за окном - назойливый шум, в комнате душно… Кое-как успокоившись, Маша часа через полтора заснула, а в итоге проснулась в полдень под очередное (как выяснилось - пятое) сообщение от Оксаны, которая интересовалась, почему Маши до сих пор нет в офисе. С трудом преодолев соблазн наврать, что заболела - все равно бы никто не поверил, так как больные звонят вечером, когда у них поднимается температура, Маша усилием воли позвонила на работу и честно призналась, что проспала. Без кофе, без душа и даже не причесавшись, ворвалась в офис, моля бога, чтобы Лены не было на работе. Но Лена была, и даже интересовалась, где пропадают сотрудники. Все это окончательно испортило Маше настроение. Мало того, Лена вызвала Машу на ковер.
        - Что случилось? - спросила начальница.
        - Лена, извините, я проспала, - произнесла Маша так, чтобы чувствовались ее искренние сожаления по этому поводу.
        - Вы считаете это уважительной причиной? - холодно поинтересовалась начальница.
        - Конечно, нет, но просто я не вижу смысла врать, - отрезала Маша.
        - Знаете, мне не нравится, когда сотрудники проявляют такое откровенное безразличие к своим обязанностям, - процедила Лена.
        О боже… Это что - раздача слонов?
        - Лена, послушайте, мне очень неудобно за то, что я опоздала, но ничего не могу с этим поделать - я честно сказала, что проспала, могу загладить вину - взять работу на дом, оштрафуйте меня, в конце концов, но это же случилось всего один раз…
        - Нет, дорогая моя, не первый! - оживилась Лена.
        - То есть… - опешила Маша.
        - В прошлом месяце вы пришли позже на четверть часа, а два месяца назад опоздали на десять минут, - не скрывая злорадства, сообщила Лена.
        - И что? - тупо спросила Маша.
        - То, что… - начала было Лена, но Маша не удержалась и перебила ее:
        - Лен, в чем дело? Я плохо работаю?
        - Мы с вами беседовали на прошлой неделе…
        - Лена, но я ведь нормально работаю! - воскликнула Маша. - Клиенты довольны, я все успеваю!.. В чем суть? Я вам не нравлюсь?
        Лена поджала губы.
        - У вас вычтут из зарплаты из расчета один доллар за минуту опоздания, - отчеканила Лена и уткнулась в бумаги.

«Вот стерва!» - бесилась Маша, которая не знала, что делать - то ли крушить все на своем пути, то ли закрыться в туалете и разреветься. Ей хотелось уволиться прямо сейчас - вернуться к Лене и сказать, что ее пригласили в «Би-би Анд Уай», где Машу почему-то считают талантливым профессионалом, а не бездарной ослицей - она же козел отпущения.
        Чего она к ней привязалась? А?
        Ну, хорошо, вот уволится Маша прямо сейчас… Допустим, не умрет с голоду, придется мыть голову шампунем «Земляничка» или хозяйственным мылом «Дуру», но что, она вот так возьмет и сдастся? А Лена так просто от нее избавится?
        - Слушай, она элементарно к тебе цепляется, - утешала Ксюша за внеплановой чашкой кофе.
        Маше уже было наплевать - вычтут у нее лишних тридцать долларов за исчезновение на полчаса - лишь бы не торчать сейчас за столом в окружении заинтересованных коллег.
        - Она не просто ко мне цепляется! - воскликнула Маша, очень сожалевшая, что в кофе нет коньяка. - Она меня достала! Почему? Ты мне можешь объяснить?
        - Потому что ты можешь спросить: «Я вам не нравлюсь?» - Ксюша всплеснула руками.
        - То есть?!
        - Знаешь, есть толстые белые русские женщины, которые сходят с ума от смуглых турецких мужчин. И есть русские, которые ненавидят… ну, допустим, армян. Почему? На оба вопроса ответ: потому что они другие. Ты идешь на открытый конфликт, ты - прямой человек, а Лена хочет, чтобы ты плясала под ее дудку. Она хочет, чтобы ты врала, придумывала нелепые оправдания, она хочет видеть тебя смущенной, запуганной, виноватой.
        Маша задумалась.
        - А зачем ей это надо? - спросила она наконец.
        - Ну, может, ее мать за четверки ремнем порола… - усмехнулась Ксюша. - Понятия не имею.
        - По-моему, это все чушь… - насупилась Маша.
        - С твоей точки зрения - чушь, с точки зрения Лены, то, как ты себя ведешь, - чушь.
        - Ксюш, мне вот сейчас очень необходимо, что ты сказала: Лена так себя ведет, потому что она - сука, а ты, Маша, цветочек, не обращай на нее внимания, ей воздастся за твои слезы, и вообще у нее усики! - воскликнула Маша.
        - Лена так себя ведет, потому что она - сука, а ты, Маша, цветочек, не обращай на нее внимания, ей воздастся за твои слезы, и вообще у нее усики - но она их выщипывает в лучшем салоне красоты за бешеные деньги, - улыбнулась Ксюша.
        - Ты настоящий друг! - Маша хлопнула Ксюшу по плечу, они в темпе выкурили еще по сигарете и вернулись на работу.
        За день Маша побила все рекорды по обращению к почтовому ящику - три раза в минуту, но от Тины не было ни ответа ни привета. Тишина. Правда, Маша получила два приглашения на собеседование: первое от никому не известного кабельного канала на зарплату от 10 000 рублей, второе - от издательства, которое славилось тем, что принимало сотрудников на испытательный срок, по истечении которого благополучно с ними расставалось.
        В унылом настроении Маша поехала домой, зашла по дороге в булочную, где продавалось страшно дорогое домашнее печенье, накупила много-много вкусностей - потратив при этом невозможно много денег, не удержалась и завернула в магазин, откуда ушла с бутылкой рома.
        Глава 6
        Замешав ром с колой и положив в стакан много-много льда, Маша поставила по левую сторону от ноутбука тарелку с печеньем, по правую - высокий бокал с ромом, подключилась к Интернету и с четверть часа не могла решиться проверить почту. Прочитав все новости, выяснив, что «Наташа Грановская стала проституткой» - то есть снялась в эпизодической роли путаны в новом фильме какого-то украинского режиссера, ознакомившись с книжными новинками на Озоне, протестировав состояние души по тесту Люшера и выпив коктейль, Маша все-таки вернулась на мейл. ру и открыла почту. Одно письмо! Одно новое письмо! От…
        Сердце колотилось, руки заледенели - Маша поняла, что сейчас самое время выпить не рому, а валерьянки, но все-таки налила рому - в чистом виде - и открыла сообщение: «…мне очень понравились ваши идеи… замечательно… вешалки согласны… в восторге… когда вы можете выйти на работу…»

«Не может быть! - почему-то думала Маша. - Это нереально!» Она залпом опрокинула стопку рома, передернулась, воскликнула «Ух!» и быстро, пока не успела передумать, написала: «Послезавтра».
        Да она всегда об этом мечтала! Просто не пойдет завтра на работу. Она ведь и так сотрудник с наименьшим коэффициентом полезного действия и вопиющим отсутствием трудовой дисциплины, так что контора не пострадает, а владелица конторы будет просто счастлива. Отправив еще десять сообщений всем-всем-всем: «Я увольняюсь, так как Лена меня затерроризировала. Моя хрупкая психика не выдержала травли и беспочвенных придирок», - и Лене в том числе, Маша почувствовала себя так, будто только что открыла закон всемирного тяготения, жахнула еще рому - чтобы завтра валяться с похмельем, смотреть все сериалы по телику (даже реалити-шоу по ТНТ) и выщипывать брови.
        Когда запищал домофон, Маша отчего-то решила, что это Лена уже получила письмо и лично приехала, чтобы ее побить. Но это был Артем.
        - О! Приве-ет! - слишком ажитированно приветствовала его Маша. - Ты что здесь делаешь? То есть я рада… За-хо-ди!
        - Но я… - растерялся Тема, но не успел ничего сказать - Маша открыла дверь и повесила трубку.
        Она зачем-то накрасила губы - причем темно-красной помадой, которой не пользовалась ни разу после того, как ей ее подарили, щедро намазалась дезодорантом - так, что майка прилипла, и поменяла телесные носки на трикотажные, цвета фуксии.
        - Как я рада тебя видеть! - открыв дверь, Маша распахнула объятия и завалилась на Артема.
        - Ого! - воскликнул он. - Ты что это такая веселая?
        - Я… - Маша хлопнула себя в грудь. - Не веселая! Я - пьяная! В хлам!
        - Так… - смутился Тема. - И что с кино?
        - Какое кино? - опешила Маша.
        - «Любовь и сигареты», - он, кажется, обиделся. - Маш, мы вчера вечером договорились пойти в кино.
        - Ой-ой-ой! - заохала Маша. - Какая же я дура… Слушай, просто я сегодня уволилась и меня приняли на работу. То есть сначала меня приняли на работу в лучшее, в самое известное, в самое престижное рекламное агентство, а потом я уволилась по электронной почте, и у меня праздник!
        - Слушай, если ты смоешь эту жуткую помаду, я съезжу за пиццей, куплю какой-нибудь фильмец на DVD, и мы с тобой это отметим, - оживился Тема.
        - Отлично! - Маша снова полезла целоваться, но Артем ловко от нее отделался и прикрыл за собой дверь.
        Маша посмотрела на себя в зеркало - видок и правда был кошмарный: помада размазалась, глаза сбились в кучку, морда красная… Она в панике сорвала одежду, бросилась в душ, помылась, намешала соды, прочистила желудок, так яростно почистила зубы, что разодрала все десны, проглотила две шипучки алкозельцер, намазала на лицо суперкрем, за пять секунд избавляющий от усталости кожи, кругов под глазами и серого оттенка лица, причесалась, переоделась и почувствовала, что вот теперь страшно хочет спать. Возможно, и есть тоже - но спать больше. Маша прилегла на матрас, накрылась пледиком и поняла, что совершенно не готова к романтическому свиданию - пьяная, уставшая женщина.
        Правда, ради пиццы она готова была даже на секс - вот такая она, Маша-дешевка, секс в обмен на еду. Хотя пиццу, конечно, можно заказать и по телефону, но ведь не скажешь Артему - езжай домой, он же не просто мужчина, а самый распрекрасный стильный молодой мужик, который занимается сексом так, что женщины на смертном одре вспоминают эти сладостные мгновения.
        Артем приехал минут через сорок - Маша даже успела отлежаться, привез три пиццы, салат, тортик, и несколько дивидишек. Уложив Машу в кровать, он выкинул мусор, помыл посуду, выключил комп, разложил пиццу по тарелкам, поставил кино, снял майку и лег рядом с ней. Некоторое время Маша жевала, но одним глазом смотрела телевизор, а другим косилась на обнаженный торс Артема, который можно было выставлять в музее как образец классического совершенства.
        Отложив тарелки, он повернулся к ней, прижался всем своим голым классическим торсом и поцеловал в висок. Выяснилось, что висок - сверхэрогенная зона, обладающая уникальной чувствительностью. Маша забыла, что объелась, что хочет спать, что у нее похмелье - потянулась к нему, обняла за шею и провалилась в сладкую эротическую дрему. Она чувствовала себя любимой, сексуальной, ощущала, что ее тело полностью раскрыто, а его - так удачно ей подходит, что совершенно не нужно напрягаться, изображать пламенную страсть… И почему-то от этих сдержанных ощущений они получали такое удовольствие, что Маша в прямом смысле поняла, что значит «снесло крышу», - она открывала глаза, но не ничего не видела, пока они не остыли и не распались снова на две половинки.
        После чего Маша заснула - и даже не поняла, в какой момент. В два часа проснулась, обнаружила, что Темы нет рядом, нашла записку - «Уехал по делам. Звони, когда проснешься. Это был лучший секс в моей жизни - я вчера это уже говорил, но ты спала», поставила чайник и открыла почту. В ящике было пятнадцать сообщений - от «Сходить с ума лучше в одиночестве» до «Ура! Победа за нами!» - и ни одного от Лены, но одно, обеспокоенное, от Ксюши: «Ты здорова? К тебе заехать? Что случилось? Что будешь делать?» Маша подумала и ответила: «Приезжай. Все отлично. Буду мыться и гладить шмотки».
        Ксюша примчалась сразу же после работы и обнаружила сияющую, свеженькую, с идеальной укладкой Машу, которая разбирала вещи в шкафу.
        - Ну? - с тревожными интонациями спросила Ксюша.
        - Ну, во-первых, у меня новая работа! - торжественно объявила Маша. - «Би-би Анд Уай», креативный менеджер, зарплата - треха!
        У Ксюши отвисла челюсть.
        - Свой кабинет - метров двадцать, форма одежды - свободная, начальница - прелесть!
        - Ух ты… - пробормотала Ксюша. - Круто как…
        Маше этого не хотелось. Ей даже было стыдно. Но поневоле эти мысли как-то сами по себе пролезли в голову и, кажется, прочно там обосновались - как цыганский табор. Маша думала, хоть и без особого вдохновения, о том, какая она, Маша, молодец, как здорово быть такой решительной, смелой, отчаянной и талантливой. В отличие от… Ксюши. Маше было стыдно вдвойне - Ксюша искренне за нее радовалась, без малейших признаков несуществующей в природе «белой» зависти - видимо, так люди пытались обозначить чувство зависти, при котором ты, конечно, не рад, что у другого все лучше, чем у тебя, но все-таки не желаешь ему смерти.
        - Как только будет вакансия - свистни… - говорила Ксюша, но Маша уже представляла новый рабочий день на новом месте, первую зарплату, с которой обязательно купит стильные белые сабо, новую шикарную жизнь креативного менеджера в стильном офисе и всяческие интересные задания.
        Тина позвонила, они обо всем договорились, завтра Маша должна была прийти к двенадцати, чтобы получить инструкции, а сегодня вечером они с Темой едут на дачу к какому-то его другу, у которого день рождения.
        Артем появился через час, чем вызвал у Ксюши замешательство. Она с интересом его разглядывала и стреляла глазами, в которых застыл вопрос: «Кто это? Что это? Что происходит?» Еще вчера они с Машей плакались друг другу на неудачи в личной жизни, а сегодня у подруги в квартире парень, похожий на земное воплощение Билли Айдола. Едва Тема вышел в туалет, Маша в трех словах пересказала события последних дней - Ксюша слушала ее, открыв рот, а когда Артем вышел из ванной, он пригласил Ксюшу поехать с ними.
        К легкому разочарованию Маши, та согласилась. Не то чтобы Маше не хотелось брать с собой подругу… хотя, какая она подруга? Товарищ по несчастью… Просто там будет много незнакомых людей в новой для Маши обстановке, и ей хотелось общаться с ними, и с Темой, а не с Ксюшей, которая будет дергать ее и свистеть на ухо:
«Смотри, смотри, настоящие силиконовые титьки! Блин, а у той, в розовом, еще и губы силиконовые…» Конечно, обсуждать силиконовые губы - это весело, но сегодня Маша желала просто получать удовольствие, не заморачиваясь на чужих недостатках. Она надела новый топ, новые джинсовые шорты, которые купила сегодня днем, сгоняв в «Атриум», новые босоножки от «Дизель» с кучей ремешков, и почувствовала себя звездой. В то время как на Ксюше была простая вельветовая юбка с воланами цвета хаки, пиджачок с рукавами три четверти и совершенно невразумительная майка, надетая явно впопыхах. Ксюша, правда, выклянчила майку понарядней у Маши, накрасилась, но все равно выглядела слишком… офисно.
        Прорвавшись сквозь пробки, они выехали на Рублевку, потолкались в заторе у Барвихи и наконец добрались до Жуковки.
        Большой белый дом в классическом загородном стиле, красивый газон, разумеется, высокий забор - и толпа в стиле р’н’б. Девочки в юбках с аппликациями, в топах с блестками, с ремнями в огромных стразах, со стразами на веках, со стразами на ногтях, с мобильными сплошь в стразах…
        - Гм… - довольно громко произнесла Ксюша.
        - Тсс… - Маша приложила руку к губам и подмигнула ей.
        Артем провел их на веранду, где на мягких диванах сидели молодые люди и девицы. Кое-кого Маша узнала: Шурик, Дато, одна девица из «Бульвара», рэпер Серега, Влад Валов и Леголайз. От такого количества звезд Маша слегка стушевалась, но взяла себя в руки и изобразила непринужденные манеры. Рядом с Серегой - но чуть поодаль - сидела девица, которая, собственно, и познакомила ее с Артемом. Зоя.
        - Какими судьбами? - удивилась Маша.
        - Мир тесен, - Зоя развела руками.
        Они немного поболтали о том о сем - то есть об Артеме (Ксюша явно обижалась, что Маша о чем-то шепчется с незнакомой женщиной), после чего Зоя поинтересовалась:
        - Маш, а ты чем занимаешься? В смысле работы?
        - Пиаром, - гордо произнесла Маша.
        - Неужели? - воскликнула Зоя. - Здорово! Мне как раз нужен грамотный пиарщик.
        - А тебе зачем? - улыбнулась Маша.
        Зоя налила шампанского, протянула Маше бокал и затараторила:
        - Я вообще дизайнер. У меня была небольшая контора - то есть я даже на Неделе моды выставлялась, но, если честно, заказчиков было не то чтобы мало, но и нельзя сказать, что много. Сейчас у меня есть партнер, он купил в Таиланде завод, арендовал в Москве пять магазинов, ну и по регионам еще двадцать, и мы скоро выпускаем первую промышленную коллекцию, так что нам очень нужна рекламная кампания и хороший пиар. Ты сейчас где работаешь?
        - В «Би-би Анд Уай», - раздуваясь от собственной значимости, сообщила Маша.
        Но Зоя повела себя странно: взгляд у нее застыл, рот приоткрылся - так она продержалась несколько секунд, после чего прикусила губу и покачала головой.
        - А что? - заволновалась Маша.
        Но та вроде пришла в себя.
        - Ничего, - голос у нее сел, потом Зоя откашлялась и почти нормальным голосом произнесла: - Просто я довольно близко знаю вашу начальницу и не могу сказать, что мы с ней в очень хороших отношениях. Но в принципе значения это не имеет, так что было бы здорово встретиться и обо всем поговорить. Может, сделаем вам заказ. Вам это как, интересно?
        - Очень! - воскликнула Маша.
        Еще бы! Как здорово встретить в этой толпе бездельников интересного человека! Маша из вредности предполагала, что большинство людей здесь - «золотая» молодежь, которая гуляет на папины деньги (и не особенно ошибалась) и, соответственно, может поддержать разговор лишь о ценах на шампанское или о новом женихе Пэрис Хилтон.
        И не только интересного человека - а модельера, да еще и потенциального клиента. И она теперь не просто креативный менеджер, а менеджер, который привел крупного заказчика! А за это, между прочим, полагается десять процентов! Интересно, сколько они готовы потратить на рекламную кампанию? Маша уже видела себя ловкой рекламщицей, которая играючи заключает сделки, так же играючи покупает серьги с бриллиантами в полкарата…
        - Слушай, это силиконовые губы? - Ксюша ткнула ее в бок.
        Маша с сочувствием посмотрела на приятельницу: да, дорогая, ожидаемый вопрос…
        - Не знаю, - ответила она. - Может, она упала лицом на раскаленную сковородку…
        Ксюша захихикала, а Маша вдруг почувствовала, что если в ее жизни суждено появиться девушкам с силиконовыми губами, девушкам в кенгурушках от «Миашвили» за пять тысяч долларов, молодым людям с будильниками в бриллиантах, молодым людям в ботинках за пару тысяч евро…
        Что ж, значит, так тому и быть!
        В конце концов, это мир успешных, красивых, веселых людей, а она, Маша, слишком уж закопалась в мыслях о смысле жизни и прочей унылой демагогии, и забыла, что главное - просто жить и получать от этого удовольствие!
        - Послушай, здесь все блестят, как елочные игрушки, - пробурчала Ксюша ей на ухо.
        - Ксюш, расслабься, а? Что, лучше ехать в метро и принюхиваться к бомжам? - рассердилась Маша.
        - Во-первых, в метро ездят не только бомжи, а во-вторых, кроме метро и бомжей, существует еще множество разных мест и людей, с которыми общаться уж точно интереснее! - нахмурилась Ксюша.
        - Вот и общайся! А мне здесь нравится!
        - Понятно… - Ксюша отошла в сторону.
        Скоро к ней подошел молодой человек, но спустя минут десять он уже смотрел сквозь Ксюшу и, судя по всему, прикидывал, как бы ему удрать.

«Наверняка она расписывает недостатки „Кода да Винчи“, - не без злорадства подумала Маша и присоединилась к компании Артема. Вообще-то раньше ей нравилось подолгу обсуждать с Ксюшей фильмы, книги, музыку, но вот сейчас казалось, что жизнь очень коротка для долгих разговоров, - слишком много возможностей, слишком много надо успеть.
        - Мне завтра на работу, - Маша обняла Артема.
        - Поедем? - предложил он.
        - Ага. Все-таки первый день на новой работе, - сказала Маша и почувствовала, как сосет под ложечкой.
        Они нашли Ксюшу, которая с угрюмым видом переминалась с ноги на ногу, сели в машину и поехали в Москву.
        - Пока. Спасибо за вечер, - буркнула Ксюша и исчезла в подъезде.
        - Что, уже теряешь старых друзей? - усмехнулся Артем.
        Маша с удивлением воззрилась на него, но тот сделал вид, что ничего не произошло, а она решила, что лучше не продолжать тему.
        Дома они сразу рухнули в кровать, и это снова был лучший секс в ее жизни - лучше, чем вчера, так что Маша заснула с ощущением вселенского счастья и предчувствием радостных и удивительных событий.
        Глава 7
        Без пятнадцати двенадцать Маша припарковала машину на Каланчевке, полюбовалась на себя в окне автомобиля - черный пиджак с рукавами три четверти, крупная серебряная брошь с большими гранатами, пышная серая шелковая юбка и серебристые босоножки. Маша сама себе ужасно понравилась, так что на этаж поднялась в отличном настроении. Секретарша проводила ее в кабинет, принесла кофе, а ровно в полдень к ней зашла Тина. Придирчиво осмотрела с ног до головы, пожала плечами, устроилась в кресле и сказала:
        - Это не твой стиль.
        - Где? - глупо спросила Маша.
        - Во-первых, вешалки бьются в экстазе и желают с тобой познакомиться. Во-вторых, косметика озадачилась, но это больше похоже на приятное недоумение - они попросили прощупать Фриске на предмет денег, так что все отлично, со следующей недели начнешь заниматься банкетом, а пока давай поговорим по существу.
        - Э-э… Да, - кивнула Маша, не понимая, о чем речь.
        - В общем, ты у нас креативный менеджер - фигура значительная в масштабе моей компании, - начала Тина. - Так что твой имидж - половина успеха. Знаешь, в чем главная ошибка большинства рекламщиков?
        Маша попыталась определить главную ошибку, но не смогла.
        - В чем? - поинтересовалась она.
        - В том, что приезжает на переговоры такой дядя в костюме, не дай бог, еще в золотых очках от «Картье», открывает кожаный портфель, вынимает из него папочки всякие… - с презрением сообщила Тина. - И что? Клиент смотрит на отражение самого себя и задается вопросом: а что такого может предложить этот человек, чего не могу я?
        - Ну… - растерялась Маша, которая до сих пор не могла взять в толк, о чем речь. - У меня вот… брошка… - промямлила она.
        - Брошка - это прекрасно! - воскликнула Тина. - Такая брошка говорит о том, что при четырнадцатичасовой занятости, при том, что твой ребенок видит тебя только по выходным…
        - У меня нет ребенка! - поспешила поправить ее Маша.
        - Неважно! - отмахнулась Тина. - При том, что слово «секс» ассоциируется у тебя только с сериалом «Секс в большом городе», ты все-таки иногда вспоминаешь, что ты женщина и человек и даже один раз была в «Красной Шапочке»!
        - Ну… - замялась Маша. - По-моему, это чересчур жестко.
        - Может быть, - легко согласилась Тина. - Но если я буду мягкой, меня съедят. Я успешно веду дела на основе того, что заказчик должен видеть в моей компании раскрепощенных, стильных, творческих личностей, которые не скрывают свою сексуальность, не скрывают свои способности и действительно могут всех удивить.
        - Мне что, одеваться, как эскорт-герл? - нахмурилась Маша.
        - Ну нет, - усмехнулась Тина. - Просто надо кое-что подкорректировать. Ты же понимаешь, мы устраиваем различные презентации, банкеты - ты везде будешь появляться, и мне нужно, чтобы мои сотрудники выглядели, как звезды.
        Маша вспомнила девушек из рекламного отдела. Да… И молодых людей из творческой студии. Красавцы, как на подбор. Ничего не скажешь.
        - Ну и что мне теперь, сжечь свой гардероб? - не очень дружелюбно полюбопытствовала Маша, которую все еще восхищал ее наряд.
        - Мы поедем по магазинам, - заявила Тина. - Устроим «Снимите это немедленно!».
        - Но…
        - Это называется представительские расходы, - пояснила Тина. - Это же в моих интересах.
        - Ну… Ладно… - Маша пожала плечами.
        - Все, свободна. До завтра, - сказала Тина на прощание и высадила Машу рядом с ее машиной.
        Маша подождала, пока та уедет, и посмотрелась на себя в стекло. Офигеть! Кто бы мог подумать?
        Вообще-то Маша считала, что хорошо одевается. Но, видимо, дело не во вкусе, а в психологии. То есть она считала себя сексуальной, а девушек в стиле р’н’б с грудой стразов как раз таковыми не считала. Но, видимо, она в сексуальности ничего не смыслит. Потому что девушка в стекле была прямо-таки эталоном привлекательности - причем без всякого гламура: прямые джинсы с карманами на молниях - спереди и сзади, черные кожаные туфли на шпильке - но все в шипах и заклепках, обалденный пояс - тоже с шипами, черная открытая майка с драконом во всю спину, руки по локоть в серебряных браслетах - увидев их, Маша чуть не упала в обморок - браслеты она обожала, а эти, судя по всему, стоили бешеных денег, но Тина не принимала возражений. И волосы. Ей их немного подкрасили - из средне-русых они превратились в светло-каштановые, с золотистым отливом. Это она! Ее истинное лицо!
        В какое-то мгновение Маша даже решила, что Тина - лесбиянка, вот она ее и окучивает, но, во-первых, той без конца звонили мужики - с приглашениями на ужин, а во-вторых, Тина не лезла в примерочные и вообще вела себя сухо и деловито.
        Маша наконец открыла машину, кинула на заднее сиденье пакеты, но ехать никуда не хотелось. Разве что на бульвары… Хотя… Нужно срочно позвонить Артему, чтобы он оценил ее новую внешность! Они договорилась встретиться на Чистых прудах - посидеть, например, в «Шатре», попить чаю… Она завела машину и медленно, не спеша поехала на Сретенку.
        - Девушка! - ей сигналил мужчина в «Мерседесе», у которого сзади сидел ребенок - мальчик лет семи. - Девушка!
        Маша опустила окно и кивнула.
        - Отлично выглядите! - прокричал он, а мальчик улыбнулся.
        Пока она шла по бульвару, все оглядывались ей вслед - к тому моменту Маша уже надела куртку с короткими рукавами, которая просто идеально облегала фигуру. Артем ждал ее на лавочке - он пил свежевыжатый сок и рассматривал детишек, которые бесились у фонтана. Маша встала рядом с ним, достала из сумочки сигареты, прикурила, и тут он наконец обратил на нее внимание. Сначала он просто ее оценил, потом что-то показалось ему подозрительным, а затем он наконец ее узнал. Все это заняло долю секунды, но то, что парень, с которым Маша спит, не сразу догадался, что она - это она, говорило о многом.
        - Мама моя… - выдал он и встал со скамейки. - Вот это да!
        - Ха-ха! - торжествовала Маша.
        - Ничего себе… Кто это так тебя? - поинтересовался он.
        Маша насторожилась. Не то чтобы он ее осуждал, но не было в его голосе восхищения. Может, мальчики выражают удивление и восторг совсем не так, как девочки? Нет, это бред… Ему что, не нравится? Это возможно?!
        - Тебе не нравится? - спросила она.
        - Я еще не понял… То есть выглядишь ты круто… - спохватился Тема. - Но я не могу привыкнуть, что это - ты.
        - Ну, могу показать паспорт, - насупилась Маша.
        - Не дуйся! - он прижал ее к себе. - Просто я потерял дар речи.
        Конечно, он сказал, что выглядит она отпадно, что это ее стиль, что ей все идет, а браслеты - просто улет… И говорил он искренне, и чувствовалось - это правда, но Маше все же казалось, что Артем словно немного расстроен. Что ему больше нравилась прежняя Маша. И поэтому она ощущала некоторое напряжение и раздражение.
        В «Шатре» они сидели не очень долго - Артему кто-то позвонил, и они сорвались в
«Гараж», где Маша опять встретила Зою. С утра она еще о ней помнила, но покупки сбили ее с пути истинного - все дела забылись, и Зоя в том числе.
        - Хорошо выглядишь, - одобрила Зоя, но как-то настороженно. - Новая прическа, новый образ…
        - Это у нас такой корпоративный стиль! - со смехом ответила Маша. - Меня начальница сегодня весь день переодевала.
        - Да что ты? - воскликнула Зоя, и, к удивлению Маши, в мельчайших подробностях расспросила о том, что сегодня было, в какие магазины они ездили, сколько потратила Тина и что та при этом говорила. - Интересно… - кивнула она в завершение. - Слушай, а давай я завтра к тебе подъеду, а ты меня ей представишь?
        - Ну, я же не уверена, что Тина завтра свободна, - Маша пожала плечами.
        - Я приглашаю тебя на ленч, а там - как получится, - настаивала Зоя.
        И Маша согласилась.
        - Кстати, тебе очень повезло с Артемом, - добавила Зоя. - Он отличный парень. Серьезный. И не плейбой. Я выяснила.
        Маша, конечно, немного удивилась, что Зоя проявляет такую заботу о ее судьбе, но решила, что быть слишком мнительной - тоже недостаток, и лишь усмехнулась.
        - Серьезный… - передразнила Лика, которая стояла поодаль - так, что ее не было видно. - Кому сейчас нужны серьезные парни? - Она вышла из клуба и включила мобильный. - Тин, нашу девочку тут вовсю конкуренты обрабатывают. Да. Зоя. Напрашивается к тебе в офис. Ну, смотри… Хорошо, я проконтролирую. Пока.
        Лика вернулась в клуб и застала Машу в обнимку с Артемом - Лика закатила глаза и устроилась так, что она видела все, а ее не видел никто.
        На следующий день Маша пришла на работу в джинсовых бриджах с заклепками, черных сабо и белом топе с серебряным черепом - все из вчерашнего улова. Едва она созвонилась с королем вешалок, полюбезничала, выслушала комплименты и пожелания, договорилась о встрече, изучила дела и включила компьютер, секретарша сообщила, что к ней пришли.
        Пришла Зоя. На этот раз она выглядела не столь отчаянно гламурно - белое платье с развевающейся юбкой, золотистые сандалии и сумка почти без стразов.
        Спустя секунд двадцать в кабинет зашла Тина - будто ее предупредили.
        - Кого я вижу!.. - произнесла она с легким оттенком презрения и устроилась на диване.
        Маша, почувствовав некоторое напряжение, поспешно объяснила, кто есть Зоя и чего она хочет, но Тина никак не отреагировала. Она все так же молча сидела на диване, сложив руки на груди, и разглядывала Зою.
        - Мне нравится ваш проект, - сказала она наконец. - Если вас устроит сумма, мы вами займемся, - и она озвучила совершенно неприличную, по мнению Маши, цифру, которая раз в пять превышала самые смелые ожидания.
        Но Зоя легко согласилась. Видимо, партнер и правда был щедрым. Тина скривила губы, усмехнулась, попросила оставить визитку секретарше и ушла.
        - Ну, что, пойдем обедать? - оживилась Зоя, у которой, судя по лицу, гора с плеч свалилась.
        Они нашли неподалеку приличный ресторан, устроились, после чего Зоя поинтересовалась, как Артем воспринял новый образ Маши. Та думала, что они будут обсуждать рекламу новой марки, поэтому немного удивилась, но решила, что обсуждать Артема все-таки куда увлекательнее.
        - Ну… Как-то не очень, - призналась она.
        - Знаешь, если честно, несмотря на то что выглядишь ты шикарно, в прошлый раз - ну, когда мы познакомились, ты выглядела… более естественно, - заметила Зоя.
        Маша посмотрела на собеседницу и с трудом удержалась от вопля: «Не лезь не в свое дело!»
        Вместо этого она лишь сказала, что ей все очень нравится, а если кто-то не готов к тому, что она, как и все нормальные люди, меняется, то это не ее печаль, и она не доллар, чтобы всем нравиться.
        И тут Зоя завела какой-то туманный разговор об ошибках, о заблуждениях, о том, что мы сами о себе ничего не знаем…
        - Вот вчера я как раз и поняла, что я такое! - перебила ее Маша, которой в общем-то нравилась тема беседы, если бы не было ощущения, что они говорят только о ней - Маше. Казалось, Зоя пришла именно для того, чтобы об ней поговорить, и это было странно. - Я посмотрела на себя свежим взглядом.
        - Ну… - Зоя поджала губы. - Или ты увидела то, что тебе хотели показать…
        Маша уставилась на нее, как на душевнобольную. О чем речь? И почему эта Зоя лезет в ее жизнь? То есть она, Маша, безусловно, человек открытый - даже слишком, но то ли Зоя чего-то недоговаривает, то ли она уж слишком увлеклась.
        Маша кое-как скомкала разговор, убежала на работу, где, к ее большому облегчению, Тина сообщила, что с Зоей будет работать другой менеджер. Во-первых, у Маши и так полно дел; во-вторых, тот, другой менеджер, большой специалист в моде, а Маша получит свой процент от сделки - если та состоится.
        - Я тебя сейчас с ней познакомлю, - пообещала Тина, позвонила, и через минуту в офис вошла высокая и очень стройная девушка с длинными темно-коричневыми волосами.
        Нельзя сказать, что у нее правильные черты лица, но она была очень красива. Какое-то странное сочетание женственности, опасности и мягкой, кошачьей грации с уверенными, спортивными движениями.
        - Наш второй креативный менеджер, Саша, - представила красавицу Тина.
        Она ушла, а Саша осталась.
        - Ну, как тебе у нас? - спросила она.
        Голос у нее был потрясающий - низкий, но не настолько, чтобы это было вульгарно, с легкой, едва заметной хрипотцой, и очень чувственный.
        - Ну, пока все отлично, - улыбнулась Маша. - В первый день я получила новый гардероб, вот теперь жду спортивный кабриолет и квартиру с видом на парк.
        Саша расхохоталась.
        - Ну, на машину пока не рассчитывай, - сказала она. - Но все возможно. Тина совершенно непредсказуема.
        Только Маша собралась выведать что-нибудь интересненькое о Тине - осторожно, чтобы ее сразу же не записали в грязные сплетницы, как Саша предложила:
        - Давай сходим куда-нибудь вечером и посплетничаем?
        Маша с восторгом согласилась, и они договорились, что Саша, как только освободится, зайдет за ней.
        В полвосьмого Саша появилась - со свежим макияжем, румяная и надушенная. Маша заметалась, вывалила из косметички пудру и тени для век, которые там валялись со времен царя Гороха - розовые с серыми, но Саша поделилась с ней своей косметикой - шикарным ультрамодным набором теней от «Диор», пудрой «Шисейдо» с блеском и набором помад: «Шанель», «Герлен», «Эсте Лаудер», «Элизабет Арденн»… Накрасившись и надушившись - у той же Саши нашелся пробник «Живанши», - они спустились вниз, сели в машину Саши - «Мерседес»-купе, в народе «жаба», и поехали в ресторан. Саша привезла ее в «Сирену» - там уже открылась летняя веранда, заказала вина и велела:
        - Выкладывай!
        - Что? - улыбнулась Маша.
        - Ну… - Саша развела руками. - Все о себе.
        Маша сбивчиво - она не рассчитывала, что ей придется сочинять беллетризированую биографию, - прошлась по основным событиям своей жизни, после чего решила в красках описать, как она попала в «Би-би Анд Уай».
        - Да все мы пришли сюда одним путем! - перебила ее Саша.
        - Что ты имеешь в виду? - насторожилась Маша.
        - Как что? - удивилась Саша. - На работе - кризис, личная жизнь - отстой, депрессия… - и тут появляется Тина. Так?
        - С личной жизнь у меня все хорошо, - нахмурилась Маша и решила, что Саша - просто вздорная девица, может, даже немного того.
        - Странно… - Саша уставилась на коллегу.
        - Слушай, я ничего не понимаю, - призналась Маша. - Ты о чем?
        - У тебя что, есть парень? - вопросом на вопрос ответила Саша.
        - Да, у меня есть парень, мы, правда, встречаемся всего неделю, но он классный, и у нас чувства, - сдерживая легкое раздражение, сказала Маша.
        - Я это к тому, что наш ритм работы не всякий выдержит, - как-то загадочно на нее посмотрев, сообщила Саша. - Вечеринки, командировки - куда угодно, хоть на Крит, хоть на Урал, иногда работа заканчивается за полночь… В общем, режим, как у кинозвезды - пресс-конференции, гастроли, презентации… И очень часто встречаешь классных мужчин, - с нажимом произнесла Саша.
        - Что ты имеешь в виду? Нам что, приходится с ними спать по долгу службы?
        Саша расхохоталась.
        - Нет… Точно нет… - сказала она, отсмеявшись. - Только добровольно. Просто у нас интересная жизнь - много встреч, приключений, впечатлений… и мужчин. Мне нравится. Всем нравится. У нас была одна замужняя женщина, у которой с мужем не ладилось - знаешь, с мужчинами всегда не ладится, стоит им почувствовать, что хотя бы теоретически ты считаешь его опорой и твердым плечом, - так она поработала у нас пару месяцев и развелась.
        - Не думала, что я работаю в такой феминистической организации, - буркнула Маша.
        Саша почему-то опять расхохоталась - а ведь Маша не сказала ничего смешного. Все эти смешки и недомолвки страшно раздражали - Маша уже несколько раз пожалела, что согласилась на дурацкий ужин, - тем более что ради этого пришлось перенести встречу с Артемом. А свидание с Темой уж точно лучше, чем общение с этой двинутой девицей.
        - Ты права! - воскликнула Саша. - У нас просто женский клуб! И это круто! Ты представь…
        И Маша пропала. Саша с таким вдохновением описывала вечеринки, наряды, в которых она там появлялась, известных мужчин, богатых мужчин, красивых мужчин, умных мужчин, с которыми она там познакомилась, захватывающий секс, выходные в Барселоне, выходные в Лондоне, выходные в Праге, круиз на яхте, круиз на теплоходе, каникулы в Бразилии…
        И Маше вдруг показалось, что у нее очень скучная, серая и бессодержательная жизнь. Где она была в прошлые выходные? Дома. В позапрошлые? Дома. В прошлом месяце она ездила к друзьям на дачу, еще они с подругой как-то раз поехали на гору, где-то в Подмосковье, и пытались кататься на лыжах…
        Что она делает? Почему она никогда не думала, что можно жить по-другому? Парень? Любовь? А может, и правда ей все это не нужно?
        - Поедем сегодня в «Дягилев»? - спросила Саша.
        - Поедем! - согласилась Маша, словно забыв о том, что Артем заедет за ней в девять.
        Глава 8
        Конечно, Артем обиделся. Маша совершенно невразумительно объяснила ему, почему не может с ним встретиться, - пробормотала что-то насчет того, что ей срочно нужно подготовить проект, но Тема, разумеется, не поверил. В «Дягилеве» Саша познакомила ее с забавной компанией - все были такие легкие, веселые, шикарные… Правда, спустя полчаса Маша заскучала: все они обсуждали, куда ездили на майские - сервис отличный, сервис так себе, звезд было не очень много, Брюс не приехал - у него промо-тур с этим дурацким енотом, Клуни был, но никуда не выходил из своей виллы, и вообще он зануда… Это было все равно что попасть в кружок ученых, занятых ядерной энергией, - если бы они обсуждали расщепление ядра и прочие увлекательные подробности, способные погрузить в глубокий транс любого, кто с ужасом вспоминает контрольные по физике. Маша посмотрела на Сашу, которая сообщила, что летом собирается в кругосветное путешествие - билеты стоят всего ничего, пару тысяч, и Маша вдруг сообразила, что Саша - такая же, как она, обычная девушка, и, возможно, все эти люди вовсе не миллионеры, не жены миллионеров, не любовницы
миллионеров или дети миллионеров - и они просто умеют жить, и для них кругосветное путешествие - не заоблачная мечта, а реальность, потому что они открыты ярким впечатлениям и новым ощущениям. А она, Маша, немного им всем завидует. И ничего, что в туалете одна девушка жаловалась другой: мол, ее мужик, сволочь, никак не может поменять ее «БМВ» на «Феррари» - она всю жизнь мечтала о «Феррари», а этот жмот… А вторая говорила, что если мужик - жадный, то она с ним рядом и …ть не сядет, потому что красивая женщина должна жить красиво.
        Маша вспомнила одного приятеля, который приглашал ее в гости и угощал макаронами с кетчупом - при том, что у него в холодильнике лежала соленая семга, икра, осетрина холодного копчения, блинчики, мидии в соусе, бельгийский шоколад, стояла бутылка хорошего вина и блюдо с фруктами. Вот он жадный, да он и мороженое не мог девушке купить.
        И ничего, что один молодой человек прозрачно намекал, что не против заняться сексом с Сашей и Машей - ну, люди разные, не все же должны быть воспитанными…
        В любом случае они были красивыми, удачливыми и много работали (ну, кроме девушек из туалета) - их было за что уважать, и с ними было весело. Артем со своими р’н’б-друзьями - это, конечно, мило, но как-то слишком по-детски, все эти девочки в блестках, мальчики с папиными кредитками… Ей это не подходит.
        - Меня зовут Виктор, - сообщил мужчина лет тридцати пяти.
        Светло-русый, глаза голубые, телосложение спортивное. Милый.
        - Ну да, я поняла, когда нас Саша знакомила, - сказала Маша.
        - Я на всякий случай - если вы забыли, - улыбнулся тот.
        Маша тоже улыбнулась - вполне любезно, но сдержанно. Этот Виктор был приятный. Но он походил на человека, который привык добиваться того, чего хочет, и вполне осознает, что всегда добивается того, чего хочет, и даже гордится этим. Такой напористый плейбой. Подобных мужчин Маша побаивалась - с ними возникало ощущение, что тебе каждый день, каждую минуту приходится держать удар, - не жизнь, а засада. Но если представить, что она не собирается провести с ним остаток жизни, а всего лишь поболтать, пока не кончится коктейль, то можно, наверное, расслабиться…
        - Ты очень красивая, - сказал Виктор.
        Ну вот! И что теперь? Ах, спасибо, что вы, что вы… У меня есть парень. Вы тоже очень милый… Мы, кажется, не перешли на «ты»…
        - Ну… - задумалась Маша.
        - И у тебя потрясающие глаза, - добавил он.
        - Я сейчас закричу, - предупредила Маша.
        - Я сказал правду, - тот пожал плечами.
        - Лучше уж ложь во спасение.
        - Почему?
        - Потому что я не люблю шампанское и не ем шоколад, - фыркнула Маша. - И уж точно никогда не заедаю шампанское шоколадом.
        - Отлично. Я хотел пригласить тебя в китайский ресторан.
        - Виктор, извините, но, во-первых, мне стоит больших душевных усилий делать вид, что меня не беспокоит то, что вы без спроса обращаетесь ко мне на «ты», а во-вторых, у меня есть парень, и меня не интересуют приглашения в ресторан.
        - А ваш парень не приглашает вас в рестораны? - «ваш» и «вас» Виктор произнес с ударением.
        - Приглашения от других мужчин.
        - Позвоните мне, - Виктор протянул визитку. - Я буду рад. Кстати, может, перейдем на «ты»?
        - Может, - вздохнула Маша.
        - А чем ты заедаешь шампанское?
        - Я ем водку с икрой и блинами, - прищурилась Маша.
        - Ну ладно, я поехал - у меня завтра дела с утра, а ты позвони, если надумаешь, - попрощался он. - Я знаю очень хороший китайский ресторан.
        И тут он нагнулся и прикоснулся губами к ее щеке. Ой… У нее есть Тема! Хотя… Они три раза встречались… А этот Виктор… Ведь даже нельзя сказать, что он ей нравился. Но в нем было что-то очень… ну… сексуальное. Такой уверенный в себе, настоящий мужчина, не какой-нибудь робкий мальчик. У него на лбу написано: «Я знаю, что с тобой делать, детка, и тебе это понравится».
        Маша только собралась исключить всяческие мысли о Викторе, как тот вернулся.
        - Если ты передумала, я еще не уехал, - сказал он.
        Она что, думает вслух? Маша пересеклась взглядом с Сашей, сделала большие глаза, но та ей лишь подмигнула и прижалась к загорелому мускулистому мужчине - сказочному красавцу, и Маше почудилось, что это и есть ее жизнь - уверенные в себе мужчины, волнующие приключения…

«Живем один раз», - подумала Маша и, подхватив сумку, пошла вслед за Виктором. По дороге ей помахала Саша, которая вроде ничуть ее не осуждала - наоборот, радовалась.
        Уф… Как Маша устала от замечаний и всяких дурацкий приставаний!
        - ТЫ ХОЧЕШЬ ДЕТЕЙ?
        - Ну, конечно, мне, в принципе, нравятся дети - лет десяти, но я не готова…
        - СМОТРИ, А ТО ВРЕМЯ БЕЖИТ…
        - Ну, в крайнем случае, я усыновлю китайца лет восемнадцати…
        - ЭТО НЕ ШУТКИ! СКОЛЬКО МОЖНО ПРЫГАТЬ ИЗ ПОСТЕЛИ В ПОСТЕЛЬ! ЗАВЕДИ СЕБЕ ПАРНЯ! ТЫ ПРОСТО НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ С ОДНИМ ЧЕЛОВЕКОМ…
        - Ну почему же, я понимаю, просто не получается, к тому же мне весело…
        - ПОРА ВЗРОСЛЕТЬ, ДЕВОЧКА! НАДО ДУМАТЬ НЕ ТОЛЬКО О СЕБЕ!
        - Почему?
        - ПОТОМУ!
        Всегда находился тот, кому не нравилась ее прическа, ее образ жизни, ее новые туфли - за четыреста долларов, не нравилось то, что ей наплевать на замужество, не нравилось, что у нее «Мак», а не «Тошиба»… Почему она не может жить так, как хочется? И чтобы ее никто не осуждал? Почему мы живем под таким давлением, почему люди позволяют себе быть такими бестактными?
        В машине Виктор несколько раз случайно касался ее - когда искал диски, когда уронил зажигалку, когда показал ей, как открыть окно… У Маши кружилась голова и горел низ живота - она чувствовала, что безумно хочет его, - настолько, что готова заняться сексом прямо в машине. Что важно? Иметь отношения, в которых ты не уверена, или не иметь таких отношений, но быть уверенной в себе?
        Он был взрослым, страстным и немного диким - просто как в кино скинул все с туалетного столика в коридоре, усадил ее туда, снял майку и прижался к ней. Он был идеальным! Даже лучшие мужчины ничего не понимают в том, как обращаться с женской грудью, - одни трогают ее так, словно ощупывают на предмет рака молочной железы, другие крутят, вертят и порываются прикусить сосок, третьи гладят где-то сверху… Виктор же делал все так, что Маша кусала губы от удовольствия, - он чувствовал ее, понимал, чего она хочет…
        Маша ощущала себя настоящей - она не видела себя со стороны, вся была в процессе, и еще ей казалось, что она прекрасна, если мужчина может так ее хотеть…
        В ванной Маша думала об Артеме и не могла понять, что чувствует. Она намыливала голову и чуть не задохнулась от ужаса: «Черт! Черт! Черт! Что же я наделала?!»… Вчера была любовь, вчера был «лучший секс в ее жизни», а сегодня выясняется, что никакого такого «лучшего в мире секса» не существует, а любить она то ли не способна, то ли готова любить всех подряд…
        И вообще, все эти стильные девочки вроде Саши - себе на уме, и работать успевают, и тусоваться, и на следующее утро выглядят, как после отпуска в Виши, и кругов под глазами у них не бывает - они же опасные, стремные, Маша их недолюбливает! Как же так?
        Но, возможно, это психология неудачницы - клуши, которая жить боится, которая уверенность в себе принимает за самовлюбленность, и только и умеет, что исподтишка злорадствовать? Может такое быть?
        Признав, что может, Маша смыла с головы бальзам, вспомнила Тему, который отчего-то не вызвал в ее душе бурного отклика, перевела дух и решила пока ни на ком не зацикливаться. Они же с Темой не помолвлены, к тому же он сам придумал всю эту историю с «серьезными» отношениями - она ведь с самого начала просто хотела с ним переспать.
        Когда она вышла из ванной, Виктор лежал на кровати - все еще голый, сексуальный и красивый.
        - Ну что, женщина, которая не любит шампанского, может, закажем суши? Или поедем в ресторан?
        - Слушай, я спать хочу, - призналась Маша, которая уже думала о завтрашнем дне, о встречах с клиентами, о распределении бюджета и сеансе массажа в сочетании со спа-процедурами.
        - О’кей, - согласился Виктор, оделся и, поцеловав Машу на прощание, ушел.

«Как легко», - подумала Маша, которая решила, что если бы они пытались влюбиться друг в друга, то все было бы намного сложнее. В конце концов, Виктор ей нравится - теперь уж точно, он не напрягает, и она от него ничего не хочет - только секс, ну и, может, немного общения. Зачем ей сейчас такая обуза, как возлюбленный, который будет чего-то требовать, капризничать, качать права, настаивать?.. Конечно, в серьезных отношениях есть и хорошее, но, возможно, сейчас она к этому не готова. Потом. Когда все будет ясно с карьерой.
        На следующий день позвонила Дуня.
        - Ну как твой бурный роман? - спросила она.
        - Который из них? - усмехнулась Маша.
        - Ого! Чувствую, надо срочно встречаться, - возбудилась Дуня.
        - В восемь?
        - В девять. Давай встретимся в Художественном проезде и найдем там какое-нибудь кафе?
        - Давай лучше посидим в «Бульваре».
        - Ты имеешь в виду ресторан?
        - Ага.
        - Ну… Там не очень дорого?
        - Нормально.
        - Тогда ладно. Пока?
        - Пока.
        Ровно в девять Дуня влетела в ресторан, нашла Машин столик, уставилась на нее и выпалила:
        - Девушка, простите, столик заказан на мою подругу, так что если не трудно - пересядьте, пожалуйста!
        Маша расхохоталась.
        - Ну ты даешь! - воскликнула Дуня, оглядывая ее с головы до ног. - Просто звезда американской поп-рок-глэм-панк-сцены! Скажите… - Она плюхнулась на стул, схватила приборы, завернутые в салфетку, и поднесла к лицу подруги - наподобие микрофона. - Что повлияло на ваш новый имидж?
        - Новая работа, новая зарплата, новый парень - два парня…
        - На этом месте попрошу поподробнее! - Дуня положила приборы на место, облокотилась о стол и наклонилась вперед.
        Маша рассказала.
        - Та-ак… - протянула Дуня. - Значит, любовь до гроба отменяется?
        - Дуньк, я вообще подумала и решила: а на фиг мне эта любовь? Ну, прямо сейчас… У меня отличная работа, офигенная зарплата…
        - Которую ты пока ни разу не получила, - перебила ее Дуня.
        - У меня квартира в центре… - Маша подмигнула подруге, имея в виду, что не видит никаких препятствий к получению денег. - Может, я пока не готова?
        - К чуйствам? - уточнила Дуня.
        - Дунь, подожди, давай иронию на потом отложим, - попросила Маша. - Понимаешь, у меня вдруг как гора с плеч упала! Мы, девочки, ведь живем в каком-то пещерном страхе - а вдруг он не позвонит, а вдруг ему понравится другая, а вдруг он мне ребенка сделает и оставит, босую и беременную, с малолетними детьми… А вдруг никто замуж не возьмет? А я не хочу ничего делать из страха, я хочу все делать по любви…
        - По любви к себе? - вставила Дуня.
        Маша с подозрением взглянула на подругу, но, убедившись, что та не ехидничает, продолжала:
        - Хотя бы к себе! Я хочу заниматься чем-то потому, что мне это в кайф! И я чувствую - сейчас у меня есть такая возможность!
        - Не подумай, что я тебя осуждаю, но ведь встречаться с одним мужчиной тоже можно потому, что это в кайф, - заметила Дуня.
        - Ну, значит, мне Артем не в кайф! Значит, он не мой единственный.
        - Ну и черт с ним! - подытожила Дуня.
        - Ура! - поддержала ее Маша и подняла стакан с клубничной «Маргаритой».
        Зоя, которая сидела за несколько столиков от подруг, быстро расплатилась, вышла из ресторана, перешла дорогу и встала рядом со своим розовым «БМВ».
        - Тин, это Зоя, - сухо проговорила она в трубку. - Надо встретиться. Сегодня! Предлагаю решить это между нами, если, конечно, ты не горишь желанием встретиться с боссами. Хорошо. Я скоро буду. Да, я знаю, где это.
        Она села в машину, побарабанила пальцами по рулю, включила поворотник и сорвалась с места, напугав водителя внедорожника «Ниссан», который еще долго бибикал и ругался ей вслед. Покружив в районе Петровки, Зоя оставила машину около старинного административного здания, прошла во двор и постучала в неприметную, обитую железом дверь, походившую на дверь заурядной дворницкой. Минут через пять та распахнулась, явив заспанную толстую тетку с недовольным лицом. Тетка неприветливо разглядывала Зою, пока она не сказала:
        - Я к Тине, вас предупреждали!
        С большой неохотой тетка пропустила посетительницу, бормоча под нос какие-то ругательства, захлопнула дверь и вернулась к себе за шторку. Зоя принюхалась - из-за шторки, отделявшей вахтершу, попахивало чем-то подозрительным - свежим мясом, что ли… Зоя поежилась и начала спускаться по лестнице, которую смело можно было менять на эскалатор - таким длинным и неудобным был спуск. Крутые деревянные ступени, сырые каменные стены, редкие свечи в покрытых патиной бронзовых канделябрах - все это было немного жутковатым, особенно если учесть странное урчание, похожее на рычание, доносившееся непонятно откуда.
        Очутившись внизу, на небольшой площадке перед тяжелыми дубовыми дверьми, Зоя вдохнула, выдохнула и потянула на себя левую створку. Когда она переступила порог, у Зои подкосились колени - стоило войти в комнату, как музыка обрушилась на нее, словно ливень.
        В просторном, но не очень большом зале, который как был подвалом - пусть со сводчатыми потолками, - так им и остался (на стенах, кажется, даже виднелась плесень), все дрожало от готического рока. За длинными столами на стульях, очень похожих на электрические - внешне, по крайней мере, сидели отвратительные, с точки зрения Зои, типы: мужеподобные девушки в сетчатых майках, ремнях с шипами, в джинсах на уровне паха - руки у них до плеч были в татуировках и браслетах; девушки в таких коротких черных платьях, что виднелись трусы; девушки в кожаных платьях без рукавов - с неприличными декольте; девушки в прозрачных нарядах и кожаном белье… Молодые люди с черными, как вороново крыло, ирокезами; молодые люди с черной губной помадой и черными тенями; молодые люди в кожаных шортах и с проколотыми сосками; молодые люди в черных костюмах, черных рубашках и черных же галстуках - у которых на руках было больше бриллиантов, чем в Алмазном фонде…
        - Что, не похоже на «Третьяков Спа»? - послышался сзади женский голос.
        Зоя вздрогнула и обернулась.
        Тина была в строгом черном костюме - правда, с ошеломительным вырезом на груди. По сравнению с остальными выглядела она довольно скромно. Правда, кожа у нее была какая-то бледная, а глаза стали совершенно черными - будто пустыми.
        - Мы можем уединиться? - поинтересовалась Зоя.
        Тина пожала плечами и стала бесцеремонно протискиваться сквозь толпу - а Зоя вслед за ней. Они прошли за барную стойку, где ни на одной бутылке не было этикетки, Тина толкнула стеллаж с напитками - за ним открылся проход, за которым обнаружилась еще одна лестница. Девушки спустились вниз на три пролета и очутились в комнате с камином, диваном, креслами и кушеткой. На полу лежала местами облысевшая тигровая шкура, одну стену украшала картина с какими-то чудовищами, а на небольшом круглом столике со стеклянной столешницей и бронзовым основанием валялись карты, стопкой стояли грязные тарелки и несколько пустых винных бутылок.
        Они сели.
        - Ну! - поощрила Зою Тина, развалившись на кушетке.
        - Я решила с тобой поговорить, так как однажды ты была на нашей стороне, - не очень уверенно начала Зоя.
        Тина закатила глаза и развела руками.
        - Слушай, может, не стоит и начинать? - спросила она. - Это было тысячу лет назад, все изменилось, и если ты решила воззвать к воспоминаниям о былом, то я хочу предупредить - в этом нет никакого смысла!
        - Не совсем, - нахмурилась Зоя. - Я просто хочу с тобой кое-что обсудить.
        - Мы выигрываем, - усмехнулась Тина. - Ты пришла просить форы? Не дам. Не дождешься.
        - Тина! Ну ты же знаешь, что это такое - быть на вашей стороне и на нашей! - воскликнула Зоя.
        - Давай определимся! - предупредила Тина. - Меня не перекупили. Я ушла по идейным соображениям.
        - Хорошо. Я помню, - успокоила ее Зоя. - Но скажи мне, зачем вам все это нужно? Тебе? Не всем, только тебе?!
        Тина вздохнула, откинулась на спинку кушетки и задумалась.
        - А почему нет? - наконец произнесла она. - Вдруг это все изменит? Кому сдалась эта нелепая Земля? Люди - тупые животные, забыли об искре божьей: гадалка, которая раз в год предугадывает судьбу, для них - высшее чудо, многие не верят в Бога, другие не верят в Дьявола, все хотят в Рай, вредят друг другу, убивают, насилуют, цель их жизни - съесть как можно больше суши, купить самый красный автомобиль и выпить самого дорогого шампанского. Где духовность? Кто из них мечтает познать тайну мироздания? Кто верит в то, что может пройти по воде? Кто ощущает, что использует одну тысячную своих возможностей? Деградация, порок и ничтожество. Пора кончать с этим. А потом твой босс сотворит новую планету, нового человека - возможно, новое человечество станет более творческим, гуманным и просвещенным. Знаешь, Зоя, это как раз тот случай, когда проще родить новых, чем отмыть старых.
        Зоя вскочила с места, всплеснула руками и воскликнула:
        - Но Тина!..
        - Подожди! - прикрикнула та. - Дай мне договорить. Не люди придумали этот мир. Ты помнишь, что было в Революцию?
        - В какую? - буркнула Зоя.
        - В местную, социалистическую! - не дождавшись ответа, Тина продолжала: - Крестьяне, солдаты, бандиты врывались в профессорские квартиры, топтали грязными сапогами английский паркет, сморкались в шторы, в ванной солили огурцы и жгли дорогую мебель. Так же и сейчас - люди топчут, жгут и уничтожают мир - они ненавидят эту совершенную планету, потому что ощущают собственное бессилие. Бессилие бездельников и невежд, решивших, что у них есть власть. Но у людей нет власти над прекрасным, потому что оно создано не ими. Это как Содом и Гоморра. Как Римская империя. Как Третий рейх. Их можно было только уничтожить.
        - Знаешь, в чем твоя слабость? - Зоя подалась вперед.
        Тина подняла брови, словно задавая вопрос.
        - В том, что вы, как маленькие дети, сначала строите песчаный замок, а потом ломаете его! Просто потому, что вам это нравится! Потому что не цените усилий! Чужих, заметь, усилий! Знаешь, есть люди, которые всегда начинают новую жизнь - на свободу, понимаешь ли, с чистой совестью! Вы не верите в прошлое, вы не верите в историю - поэтому, мать твою, вы - Зло! Это вы ломаете старые дома, это вы строите функциональные города из стекла и бетона, это вы на месте театров воздвигаете казино!
        - Ой-ой-ой… - Тина замахала руками. - Вам всегда не хватает аргументов - надо уже с этим смириться!
        - А вам совести не хватает! - выкрикнула Зоя, но отчего-то успокоилась и упала в кресло.
        - Ты думала меня уговорить? - поинтересовалась Тина.
        - Какая теперь разница?!
        - Знаешь… И вы правы, и мы правы - поэтому мы никогда не договоримся. Я была твоей подругой, поэтому единственный совет, который могу дать, - не сдавайся! Ты же борец!
        - Ага…
        - Если ты веришь, что добро побеждает зло, - сражайся. Или ты не уверена? А? - прищурилась Тина. Зоя молчала. Тина хлопнула себя по коленке и расхохоталась. - Так и знала! Вам просто не хватает веры! И чего же ты хочешь, моя дорогая?
        - Что ты знаешь о вере… - с презрением произнесла Зоя и встала.
        - Больше, чем ты! - усмехнулась Тина. - Я верила в Добро, я верю в Зло…
        - А я верю в людей! - рявкнула Зоя. - Вы сначала должны все разрушить, чтобы потом мы на развалинах построили новый мир! Это глупо! Сколько лишних усилий! - она всплеснула руками, развернулась и вышла из комнаты.
        - А я тебя поддела! - крикнула Тина ей вслед, но Зоя не ответила.
        Она прошла через зал, по ходу заметив, что кое-кто из клубных завсегдатаев уже оскалил зубы, вышла на улицу, вдохнула воздух - до того влажный после дождя, что им тяжело было дышать, и с недовольством уставилась на красную, как солнце на закате, луну. Луна висела низко и была настолько неестественного цвета, что наблюдательные прохожие останавливались и с удивлением обменивались впечатлениями.
        - Что-то будет… - пробормотала Зоя.
        Словно очнувшись, оглядела свое платье - миленький наряд из розового шифона, фыркнула, завела машину и рванула на Лубянку. Остановилась у магазина
«Дольче&Габбана», огляделась по сторонам и прошла сквозь стеклянную витрину.
        - Ангелы Ада, черт побери! - бормотала она, перебирая одежду.
        Выбрав белые брюки в обтяжку, белую рубашку с коротким рукавом и белые босоножки, Зоя сорвала бирки, положила их на кассу вместе с деньгами, написала записку: «Не надо никому ничего говорить. Проблем не оберетесь», вышла из магазина тем же путем, что и вошла, и позвонила знакомому парикмахеру. Выйдя через час от мастера с короткой стрижкой, посмотрелась в ближайшую витрину и осталась довольна - от позитивной обаяшки не осталось и следа. Из стекла на Зою смотрела решительная спортивная девушка со стальным взглядом.
        - И она мне втирает про веру! - фыркнула она. - Проститутка…
        Глава 9
        На следующий вечер Тина взяла Машу и Сашу на закрытую вечеринку в честь нового обувного магазина - вечеринка проходила в «Четырех ангелах», небольшом двухэтажном ресторане на Покровке. Были только избранные звезды и любимые покупатели. Тина устроила презентацию одной левой - по дружбе, но гости, казалось, были счастливы.
        - В таких вопросах главное - не жмотничать, - прошептала Тина Маше. - Смотри - здесь почти все знакомы, общаются, смеются, половина - знаменитости, выпивка - лучшая на свете, еда - пальчики оближешь, для мальчиков - модели… - Тина незаметно указала на молодых девушек с внушительным размером бюста. - Для девочек - танцоры… - Тина кивнула на мускулистых красавцев в джинсах на бедрах. - Скоро приедут «Ума Турман», Трахтенберг, а за ним Фриске. Потом будут щедрые подарки для гостей…
        - Туфли? - ахнула Маша.
        - Нет, но хорошие подарки, богатые - и журналистам, и гостям, - со значением произнесла Тина. - В общем, незабываемые ощущения. Все они будут чувствовать себя облизанными, а на следующий день поедут в магазин, как к себе домой, - с десятипроцентной скидочной картой.
        - Красиво жить не запретишь, - хмыкнула Маша.
        - О! Кого я вижу! Лика! - воскликнула Тина. - Пойдем познакомлю!..
        Маша неохотно поплелась за начальницей, так как знакомиться с Ликой по второму кругу не очень-то и хотелось - может, и есть женщины, которые философски переживают поражения, но Маша к ним не относилась - вспомнив, как Лика украла у нее Васю, Маше тут же захотелось надеть ей на голову ведерко для шампанского. А если не налезет - постучать сверху молотком.
        - Лика! Чмок-чмок-чмок… Это Маша, она у меня работает, а это Андрей - надежда нашей киноиндустрии!
        - Вы актер? - спросила Маша.
        - Да, - кивнул Андрей. - Я играл в «Ночном Дозоре», в «Девятой роте» и в сериале
«Не родись красивой».
        Маша нахмурилась. У этого парня явно проблемы с самооценкой.
        - Очень… - начала было она, но ее перебили.
        - Он так шутит! - воскликнула Тина, прежде чем Маша успела заявить о себе. - У Андрея своя кинокомпания, они производят фильмы, вот, следующий фильм у них Бондарчук снимать будет. Ну, а в свободное время он у нас упражняется в остроумии - правда, не очень успешно, так как за это пока никто не платит.
        - Какая ты вредина! - упрекнул ее Андрей. - Я на этой неделе два раза удачно пошутил - меня пока на большее не хватает.
        - А свидетели есть? - подбоченилась Тина.
        - Вот, - Андрей кивнул на Лику.
        - Ха-ха-ха! Эта проститутка? Да она за мороженое будет два часа подряд ржать над твоими так называемыми остротами!
        Лика расхохоталась, но ушла, Тина скорчила ее спине рожицу, а Андрей довольно холодно оглядел Машу.
        - Как дела? - спросила Тина серьезно.
        - Собирался тебе звонить, - по-деловому сообщил Андрей. - Нужно организовать вечеринку. Мы один малобюджетный фильмец для молодежи представляем. Дешевый, но хороший. Нужно что-то в стиле МТВ.
        Он говорил короткими, рублеными фразами, и Маша не могла понять - то ли он тупой, то ли просто у него такая манера общения. И самое странное - ей было очень важно это узнать. Маша твердила про себя, что мужчина, унизившийся до общения с Ликой, не представляет ни малейшего интереса, и что вообще этот Андрей ей совсем не симпатичен, что он противный, скучный, надменный…
        - Андрей, принеси-ка нам выпить, а? - попросила Тина.
        - Ты его давно знаешь? - полюбопытствовала Маша.
        - Лет пять.
        - А Лика что, его девушка?
        - Так-так-так! - Тина расплылась в улыбке. - Я смотрю, ты запала на нашего Андрюшу?
        - Ваш - это чей? - удивилась Маша.
        - Насчет Лики можешь не беспокоиться! - заверила Тина.
        - Да я и не…
        - Она не в его вкусе!
        - Слушай, я просто спросила! - воскликнула Маша, которую несколько напрягало все это сватовство.
        Но тут вернулся Андрей с коктейлями, и они свернули дискуссию.
        - Вечеринкой в стиле МТВ будет заниматься Маша, - заявила Тина.
        Маша сердито посмотрела на нее, Андрей с сомнением оглядел Машу, но Тина была тверда:
        - Маша - гений промо-вечеринок. У меня ее с руками отрывают, так что не надо мне тут строить козьи морды! Завтра в полдень она к тебе подъедет, и ты ей выскажешь все свои пожелания.
        Маша молча злилась. Ну надо же! Он еще будет смотреть на нее с таким выражением лица: эй, девочка, да кто ты такая, чтобы я доверил тебе такое важное дело, как пьянка в честь дурацкого молодежного кино?
        Черт! Он ее бесит!
        Просто начало классического романа: она - молодая симпатичная бедная девушка, он - супербосс, жесткий и циничный, она его ненавидит, он считает ее дурой и рохлей, но потом, когда он найдет в ней чистого, искреннего человека, который любит его, а не его деньги, а она увидит его ранимую обнаженную душу… Гм… Только она не очень-то молодая и не совсем бедная, а он - далеко не супербосс. Так. Заурядный бизнесмен с претензиями. Наверняка окончил что-то типа Института стали и сплавов. Воровал булочки из столовой и закусывал ими дешевую водку.

«Стоп!» - прикрикнула на себя Маша. Что она к нему цепляется? Булочки, водка… Осталось только добавить студенток швейного училища с пластмассовыми сережками до плеч - и все, приехали. Что она действительно на него взъелась?
        - Маш! - закричала Тина.
        - Что?! - вздрогнула Маша.
        - Андрей спрашивает, кого пригласить на вечеринку? В смысле, петь?
        - Да. Третий раз спрашиваю, - добавил Андрей.
        Не обращая внимания на замечание, Маша сделала удивленное лицо:
        - Как кого? Конечно, Елку! «Девочка в маленьком „Пежо“… И все такое.
        Андрей с удивлением посмотрел на нее.
        - Хорошая идея, - сказал он. - А давайте встретимся не в двенадцать, а часа в два. Приглашаю вас на обед - там все и обсудим.
        Тина незаметно для Андрея ущипнула Машу за попу, что, видимо, значило - не согласишься - убью, так что Маша, разумеется, ответила «да», но при этом как бы нечаянно наступила Тине на ногу.
        В дверях туалета Машу окликнули. Она обернулась и поняла, что незнакомая женщина с короткой стрижкой приветливо смотрит на нее и здоровается.
        - Э-ээ… Зоя?! - ахнула Маша.
        - Что, так сильно изменилась? - улыбнулась Зоя.
        - Ну… В общем… Да!
        - А я тебя видела наверху, но не подошла - не хотелось общаться с Зориным.
        - С каким Зориным?
        - С Андреем!
        - А! А… Почему? Ну, почему ты не хотела с ним общаться?
        - Да потому что он засранец! - расхохоталась Зоя. - Ну… Если тебе нужны подробности…
        - Выкладывай! - потребовала Маша и отвела Зою подальше от туалета.
        - Во-первых, он у меня брал вещи для одного сериала - часть вернул в совершенно непотребном виде, а часть потерял. Нехорошо, согласись? Это во-первых. Во-вторых, как мужик - он сука.
        - Что ты хочешь сказать?
        - То, что он переспал со всей Москвой и со всем Питером и ни разу никому на следующий день не позвонил. Это так, в общих чертах. Он - честная давалка. От него все приличные девушки разбегаются.

«Лика!» - осенило Машу.
        - У него одинаковая схема: обед, мотоцикл, поездка на ночь в Шереметьево - посмотреть на самолеты, спонтанное приглашение слетать на Кипр, секс на пляже или в отеле - в зависимости от сезона, ранний завтрак в ресторане - и все!
        - Ха-ха! И что, никаких отклонений от плана?
        - Даже не надейся! Есть, правда, бюджетный вариант - Воробьевы горы, ресторан, секс в загородном отеле. Зимой - снегоход. У него дом в Шереметьевке. Оттуда до аэропорта на снегоходе рукой подать.
        - Ага. Я поняла, - Маша сделала вид, что не огорчилась, потому что огорчаться не было повода…
        Поболтав еще немного, Маша вернулась к Тине, сказала, что хочет домой, по дороге съела пять королевских креветок, поймала такси и в каком-то унылом настроении отправилась на Патриаршие.
        Лежа в ванной, Маша уже не была так уверена в том, что смелая, решительная, сильная и свободная - это про нее. Чего она хочет? Замуж? Ха-ха…
        Дело в том… Ей понравился Андрей! Это можно было сравнить только с первой влюбленностью - когда ты стоишь, мычишь, потеешь, трясешься, не знаешь, куда люди девают руки, не можешь произнести ни слова, а потом три часа подряд - пока телефон не задымится, описываешь подруге, как он на тебя смотрел и что ты об этом думаешь.
        Это была искра. Химия.
        Именно за это Маша его и возненавидела - потому что он с Ликой, потому что он никогда не полюбит ее и не скажет: «Моя королева! Жар моих чресел! Как только я увидел тебя, сразу же понял, ты - моя единственная, я схожу по тебе с ума, я страстно хочу тебя, я желаю тобой обладать, я готов отдать полжизни и полцарства за один твой поцелуй!»
        Да! Да, она хочет все! Хочет, чтобы мужчина бросал соболиную шубу в лужу, хочет, чтобы он за нее дрался, хочет, чтобы он продал кров и купил алых роз, чтобы он подарил ей весь мир - и Луну, и Солнце, и Большую Медведицу! Чтобы как в сказке!
        А зачем тогда жить?
        Маша набрала в легкие воздуха и нырнула - там, под водой, стуча коленками о ванну, она успокаивалась.
        Он не красивый, нет! Он… мужественный. Не такой, как Шварценеггер, и не такой, как Хэмфри Богарт - никакого мачизма! Просто кроме того, что у него отличная фигура, у него такое лицо… волевое. Не очень большие глаза, нос гладиаторский, губы какие-то обветренные, хоть и чувственные… И скулы. И челюсть. И в то же время ощущался лоск - заметно было, что Андрей любит хорошие кремы, модные духи, что он ухаживает за кожей, ест много овощей и фруктов, ходит в салон красоты…
        Маша вынырнула, так и не найдя успокоения. Она чувствовала себя, как перед грозой - одновременно и страшно, и красиво. Что-то грядет, поэтично думала Маша, нечто опасное, но удивительное.
        На следующий день она приехала в контору взвинченная, со странной укладкой - одну половину головы удалось привести в божеский вид, а другая никак не поддавалась ни гелям, ни лакам, ни фену, ни утюжкам.
        Тина немедленно вызвала ее к себе, вздохнула, закатила глаза и заявила, что в таком виде она ее в люди не выпустит. Машу отправили в парикмахерскую, после чего Тина развела руками и сказала:
        - Ну вот, теперь ясно, что ты - женщина, а не веник. Значит, так… - она задумалась. - А как тебе Андрей?
        - Как кто? - усмехнулась Маша.
        - Слушай, он такой чудной тип! - не дожидаясь ответа, Тина бросилась в атаку. - Самый модный жених Москвы.
        - А что, собственно, в этом чудного? - насупилась Маша.
        - Ну, говорят, он очень привередливый - ему нужна и красавица, и умница, и чтобы работала, и с чувством…
        - Ты почему мне все это говоришь? - спросила Маша и покраснела.
        Ну, в самом деле - она уже не девочка, чтобы смущаться при одной только мысли о завидном - вернее нет, модном, женихе. Просто в последнее время ее то и дело кому-то сватают, словно поставлена некая сверхзадача - найти жениха Маше Полянской.
        - Потому что ты красавица, умница, делаешь карьеру, и с темпераментом у тебя все в порядке.
        Маша рассмеялась:
        - Слушай, разве у меня в контракте написано, что работодатель обязан выдать сотрудника замуж?
        - Замуж тебя никто не просит, - хмыкнула Тина. - Мне в принципе интересно - есть ли такая женщина, в которую влюбится Андрей, или она существует только в его воображении.
        - А моя миссия - стать очередным кроликом? - надулась Маша.
        - Нет, дорогая, смотри дальше! У меня тут подпольный тотализатор, ставки делает вся Москва. Так что ты должна лечь во втором раунде.
        Маша уставилась на Тину и расхохоталась. Тина тоже повеселилась.
        - Ничего не гарантирую, - сказала Маша и поднялась со стула. - Я ведь не профессионалка - только любительница.
        - Ладно, ладно… Смотри там, держи его в ежовых рукавицах! - крикнула вдогонку Тина. - А то он тебе все мозги прочистит!
        Маша вышла из кабинета начальницы со странными мыслями. Вчера - Зоя, сегодня - Тина, и все, так или иначе, говорят об Андрее. Судьба?
        И вообще такое ощущение, что ее все опекают, - может, она выглядит беспомощной? Это, конечно, выгодно - выглядеть беспомощной, но ей вовсе не хочется быть таким лютиком-цветочком…
        Проклиная Андрея, о котором она поневоле думала уже вторые сутки, Маша завела машину, которая со вчерашнего утра скучала на стоянке, и поехала на Цветной бульвар. Там, в отдельном двухэтажном особняке - все, как у взрослых, - находилась студия Андрея.
        Она позвонила из проходной, он спустился и с ходу предложил на выбор несколько ресторанов - Маша выбрала демократичную «Япону-маму», чтобы у нее была возможность расплатиться самой. Конечно, бесплатная еда - это всегда приятно, но раз уж она, Маша, за женское равноправие, то почему мужчина должен ее угощать?
        Причем это не было делом принципа - это был вопрос безопасности.
        С одной стороны, платить за себя на свидании - почти неприлично, потому что есть всякие там традиции и бессознательные движения. Традиции - мужчина заботится о женщине, завоевывает ее, ухаживает, бессознательные движения - ты проверяешь его, может ли он, хочет ли он взять на себя ответственность. Но так как в начале двадцать первого века секс на первом свидании стал не менее устойчивой традицией, то слишком многие мужчины расценивают ужин, а уж особенно в хорошем ресторане, как некий аванс - и с его, и твоей стороны. Сколько раз Маша увертывалась от слишком настойчивых поклонников, сколько раз врала о маме, которая осталась у нее ночевать, бормотала о том, что завтра рано на работу… Может, неделикатность некоторых нахалов не связана с оплатой счета, но ведь если женщина, например ее знакомая Анжела, уверяет, что мужчина для нее не существует, если в ресторане предлагает платить пополам, то, наверное, мужчина тоже что-то такое имеет в виду. Типа: если я за нее заплатил, значит, это сигнал: «Я готова!»
        Ей, Маше, не нужно, чтобы о ней заботились, потому что знает она эту заботу - муж ее подруги заставляет ту собственными руками убирать квартиру двести пятьдесят квадратов, потому что «женщина должна сама все делать по дому», - и это при том, что подруга работает в очень крупной фирме дизайнером. Муж, конечно, старше и, конечно, богаче, но разве это подходящий повод для домашней тирании?
        В общем, когда они вошли в ресторан, Маша била копытом и готова была отстоять все женские права разом. И даже права геев. И национальных меньшинств.
        Они устроились за столом, Маша заказала свой стандартный набор: калифорнийский ролл, мисо-суп с морепродуктами, сашими с угрем и колу.
        - Ну, я тут по-быстрому накидала кое-какие идеи - это так, эскиз, посмотрите… - Маша протянула ему листок с записями.
        Андрей взял бумагу, посмотрел на нее, отложил в сторону и бесцеремонно уставился на Машу:
        - Расскажите о себе, - попросил он.
        Брови у Маши поползли наверх.
        - Я хочу знать, с кем работаю, - пояснил он.

«Оригинал хренов!» - подумала Маша, полезла в сумку, достала паспорт, протянула Андрею и сказала:
        - Вот. Здесь все необходимые сведения.
        Конечно, это было почти неприкрытое хамство - она могла как-нибудь пошутить, все-таки Андрей - клиент, но между ними было нечто. Нечто, не имеющее никакого отношения к делам, к вечеринке в стиле МТВ, к Тине и вообще ко всему окружающему миру.
        Андрей всмотрелся в фотографию в паспорте, без особого интереса пролистал несколько страничек, отдал документ Маше и заявил, что это все не то.
        И Маша разозлилась.
        - Ладно, - кивнула она. - Я ненавижу верхний свет. Дома у меня тысяча маленьких ламп, торшеров и светильников - люстрой я пользуюсь только когда глажу или не могу найти ручку. Да, кстати, я все время теряю ручки и зажигалки. Я не люблю мясо с жилами и жиром, а от вида баранины меня тошнит. Я… - Маша задумалась. - Не понимаю, как по дому можно ходить в прозрачном пеньюаре - пробовала один раз купить такой, но поняла, что я этого не выдержу. Для меня лучшее развлечение - книга. Читаю во время еды. Люблю супы, особенно борщ и грибной суп-пюре. Люблю любую погоду. Обожаю пледы в клетку, классические английские детективы, а морковку могу есть килограммами - со сметаной и изюмом. На мой взгляд, лучшее изобретение человечества - каша в пакетиках, которую варишь десять минут. Не выношу ничего про шпионов - ни фильмы, ни книги, ни документальные передачи. Ни разу не видела «Семнадцать мгновений весны». Пью коньяк. Надеюсь, что мне не захочется делать пластические операции. Ну… Еще что-нибудь?
        - Для первого раза достаточно, - улыбнулся Андрей. - А у тебя есть муж?
        - Нет, - Маша постаралась скрыть интонацию: «Какое это имеет значение?»
        - А парень? - настаивал Андрей.
        - Смотря что считать парнем, - ухмыльнулась Маша.
        - А какие есть варианты?
        - С парнем можно вместе жить, можно встречаться для секса, можно встречаться для секса с несколькими парнями… По отдельности.
        - Ну, а у тебя в жизни как?
        Маша уставилась в тарелку.
        - Слушай, - сказала она, оторвав взгляд от столовых приборов. - Ты за мной ухаживаешь или это некий сложный психологический маневр?
        Андрей задумался.
        - Скорее ухаживаю, - произнес он. Не очень уверенно.
        - Знаешь, мне вся эта ситуация напоминает сцену из какого-то нелепого независимого фильма, который на фестивале независимого кино получил приз за лучшие титры, - завернула Маша.
        - А ты чего хочешь? Анкету из журнала «Гламур»? Какой твой любимый фильм? Любимая музыка?
        - Да, - Маша покривила душой. Пусть он в ней разочаруется.
        - Ладно, какой у тебя любимый фильм?
        - «Стемпфордские жены», «Реальная любовь» и «Шоу Трумана».
        - Книга?
        - «Понедельник начинается в субботу», сборник рассказов Тэффи и «Убийство Роджера Экройда».
        Маша чувствовала, что начинает волноваться. Настолько, что больше всего хотела как-нибудь испариться или проснуться и найти себя в кровати - собственной кровати, будильник звонит, пора на работу…
        - А твой какой любимый фильм? - спросила она и обнаружила, что голос сел.
        - «Необратимость», «Искусственный разум» и «Андрей Рублев».
        - А… книга? - насторожилась Маша.
        - «Улисс», «Фауст», «Исповедь».
        - Ну ладно, тогда я пошла, - Маша сделала попытку встать с дивана, но Андрей замахал руками:
        - Я пошутил!
        - Весело с тобой, - фыркнула она.
        Принесли счет. Маша даже не попыталась влезть со своей половиной - бог с ним, пусть расплачивается, сумма все равно небольшая. Пока Андрей ждал, когда с его карты снимут деньги, она пошла в туалет, придирчиво рассмотрела себя в зеркале, припудрилась, намазала ресницы тушью, поправила помаду и поняла, что сердце у нее стучит быстрее, чем должно. Он ее заинтриговал! Скорее всего это банальная разводка - ему не просто хочется снять телку, но еще и выпендриться за счет этого - смотри, девочка, как тебе повезло, какой я непростой парень, тонкий психолог, эрудит… и все такое… Но… Это работает! А, может, он настоящий?
        На улице Андрей немного помолчал - Маша покорно ждала, что он выкинет на этот раз, а он всего лишь спросил:
        - Что ты делаешь сегодня вечером?
        Она развела руками:
        - Пока не знаю.
        - Хочешь покататься на мотоцикле?
        Маша сделала большие глаза. Она знала! Знала!
        - Сегодня в Шереметьеве ребята будут показывать трюки…
        Он еще что-то говорил, а Маша видела Зою, которая ее предупреждала… И еще Артема - он ведь тоже байкер. А если она его там встретит? Что будет?
        Надо было сказать «нет» - ведь все с ним ясно, и Маша сказала - два раза про себя, но ей не хватило мужества - поэтому она пожала плечами (и выглядело это жалко), откашлялась и сообщила, что она не против.
        Андрей взял у нее номер телефона - свой не оставил, опять он сверху, попрощался - спасибо, хоть лобызаться не полез, перешел дорогу и скрылся в офисе.
        - Дура я, дура… - вслух произнесла Маша, села в машину, прикурила сигарету и поехала сочинять проект аховой вечеринки в стиле мать его МТВ.
        Когда зазвонил телефон, Маша с упреком посмотрела на него, пропустила пару звонков, но в конце концов сняла трубку.
        - Алло… - без выражения произнесла она.
        - Мань, ты чего там, помираешь? - воскликнула Дуня.
        - Неа… - все так же вяло отозвалась Маша. - У меня свидание вечером, вот я и думаю…
        - Мария! У тебя свидание, а ты говоришь об этом так, будто у тебя коронарное шунтирование!
        - Что это такое?! - удивилась Маша.
        - Что-то там с сердцем… Операция такая. Свидание с кем? С тем, который последний? Виктор?
        - Нет. С Андреем, - вздохнула Маша и объяснила Дуне все про Андрея.
        - Ну… - озадачилась Дуня. - Что тебе мешает посмотреть, как клубятся байкеры?
        - Я в этом месяце это уже делала, - напомнила Дуня. - С Артемом, помнишь такого?
        - Артем… Артем… А, это тот парень, который предлагал тебе великую любовь, а ты ее отвергла?
        - Дунь, ты на моей стороне? - обиделась Маша.
        - Марусь, я всегда на твоей стороне. Ну, только если ты вдруг не начнешь торговать героином или распространять детскую порнографию. Я просто тебя подколола. От зависти к твоей бурной жизни. А ты там чего раскисла? В чем дело?
        - Ну… У меня такое впечатление, словно я поехала в отпуск, а мой багаж потеряли и украли кошелек. Как-то так.
        - Ты просто не веришь в свалившееся на тебя счастье, подруга!
        - Может быть.
        Глава 10
        Вечером Маша стояла перед зеркалом в джинсах и лифчике и напряженно думала: что надеть, чтобы остаться красивой и не замерзнуть? В конце концов она выбрала тонкий свитер и короткую осеннюю куртку. Прическу делать смысла не было - Маша зачесала волосы в хвост, подкрасила глаза и спустилась к подъезду, где ее уже ждал Андрей. На байке он смотрелся лучше Артема - в кожаных латах он казался очень мощным - просто рыцарь. Оробевшая Маша устроилась сзади, обхватила Андрея за талию, отчего руки и ноги вдруг ослабли - она не была уверена, что при малейшем толчке не рухнет на землю, но он осторожно, без всяких дурацких рывков тронулся с места. Андрей ехал медленно, и это было намного приятнее, чем мчаться с космической скоростью и с космическим же ужасом. На Ленинградке стали появляться групки байкеров - они приветствовали друг друга гудками, а некоторые от полноты чувств становились на переднее колесо. Было так здорово, что Маша даже подняла забрало, чтобы почувствовать ветер, движение, но ветер оказался холодным - тут же брызнули слезы, тушь попала в глаза, и оставшуюся часть пути Маша моргала, стараясь
избавиться от рези в глазах. Недалеко от аэропорта был короткий участок дороги, на котором отчего-то совершенно не было машин, - в этом
«кармане» и собрались мотоциклисты, человек двести, чтобы посмотреть, как самые смелые выделывают коленца. Правда, скоро пошел дождь, и все разъехались.
        - Давай прокатимся до аэропорта, - предложил Андрей.
        - Зачем? - нахмурилась Маша.
        - Кофе выпьем. Горячего, - убеждал он.
        Маша согласилась, и скоро они уже пили странный невкусный кофе, который почему-то пах жестяными банками.
        - Здесь такая атмосфера… - Андрей развел руками. - Мне кажется, если хочешь поправить настроение, надо ехать в аэропорт. Здесь все на подъеме, суета, все в предвкушении…
        - А мне больше нравятся вокзалы, - ответила Маша. - Там поездами пахнет.
        - О да! - поддержал ее Андрей. - Запах горячей резины… Запах отъезда… Слушай, а полетели на Кипр! - воскликнул Андрей. - Туда виза не нужна! Полетели прямо сейчас!
        - У меня вообще-то работа, - сухо ответила Маша.
        - Я Тине позвоню, скажу - командировка за мой счет!
        - У меня с собой нет загранпаспорта.
        - Поехали к тебе! Сейчас город пустой, мы туда-сюда за полчаса смотаемся, здесь же по прямой!
        Маша отвела глаза. С одной стороны, это было бы восхитительно! Пляж, море… Но! Это его тактика, да? В общем-то ничего страшного в том, что она станет еще одной девушкой Андрея Зорина на ночь, не было… Кроме того, что в любом романе, в любом одноразовом сексе есть все же хоть какая-то импровизация, и ничто не мешает тебе надеяться. Но ведь она-то заранее знает, что послезавтра они прилетят - и все. Она устроит эту вечеринку - в лучшем случае, и больше его не увидит. То есть, возможно, увидит - на людях, а он будет с новой девушкой. Все заранее известно - вот в чем дело.
        - Я не хочу. Извини.
        - Точно? - Андрей, казалось, искренне расстроился.
        - Точно, - кивнула Маша.
        - Н-да… Жаль… - он скис.
        Он подвез ее до дома, чмокнул в щеку - Маша даже отшатнулась, с ревом завел мотоцикл, а через секунду ушел в точку.
        В это время Зоя и ее подруга-блондинка прыгали, обнимались, трясли кулаками - праздновали победу. А Тина и Лика мрачно переглядывались и пожимали плечами.

«И вообще! - сердито думала Маша. - Всякие эти Андреи - жертвы феминизма! А что? Жениться ради секса не нужно, женщины работают, водят машины, нанимают домработниц, гвозди забивают - никаких обязательств… Разболтались! Пользуются тем, что девушки разучились манипулировать ими с помощью секса!»
        С мыслью о том, что с завтрашнего дня начинает новую, нравственную жизнь, в которой нет места однодневным романам, быстрому сексу и запоздалым сожалениям, Маша погрелась в ванной, ознаменовала начало новой эры, заварив чайник эхинацеи, отыскала «Анну Каренину», прочитала две главы и заснула богатырским сном.
        - Ну? - спросила Тина, встретив ее в коридоре.
        - Вот! - Маша помахала бумажками.
        - Это что?
        - Вешалки.
        - При чем тут вешалки? - рассердилась Тина. - Что Андрей?
        Маша в некотором недоумении посмотрела на Тину. Король вешалок платил намного больше Андрея, так что бурный интерес Тины к какой-то вечеринке в честь малобюджетного кино был не очень понятен.
        - Ну… Просто… Я же уже вешалками занимаюсь…
        - Послушай меня! - рявкнула Тина. - Твоя задача как креативного менеджера все это… - она ткнула пальцем в бумаги. - Придумать! У нас есть специально обученные люди, которые воплотят все это в жизнь, а ты должна появиться там пару раз, на всех накричать, а в свободное время заниматься другими проектами! Например, Андреем!
        - Извините, я не знала, что это так важно! - прошипела Маша.
        - Важно! Потому что, если мы все сделаем правильно, на этой вечеринке будут наши потенциальные клиенты! - негодовала Тина.
        - Хорошо, - Маша пожала плечами. - Я немедленно свяжусь с ним.
        Тина сверкнула глазами и пошла дальше по коридору, а Маша посмотрела ей вслед, фыркнула, развернулась и напоролась на Сашу.
        - Что? - усмехнулась Саша.
        - Что «что»?
        - Тина в плохом настроении? Бывает… - та потрепала ее по плечу.
        - Да что она привязалась ко мне с этим Андреем! - Маша всплеснула руками. Кому ведь пожаловаться, как не коллеге?
        - Зориным? - Саша сделала большие глаза.
        Маша кивнула.
        - А ты не хочешь свой проект мне отдать? - оживилась Саша.
        - В смысле? - недоумевала Маша.
        - В том смысле, что я с бо-оольшим удовольствием поработаю с Зориным! - подмигнула Саша.
        - Так! - Маша выставила вперед ладонь. - Я многого не понимаю, но сейчас ты мне все расскажешь во всех драматических подробностях. Ко мне?
        Саша кивнула, и они пошли к Маше в кабинет, заказали кофе, закурили, и Маша заявила:
        - Если ты немедленно не объяснишь мне, что за суета вокруг этого Андрея, клянусь, я тебя задушу!
        - Андрей Зорин, мальчик из отличной семьи: папа - член правительства, мама раньше работала в мэрии, а сейчас руководит фирмой Андрея, которая занимается строительством, а сам Андрей погрузился в кино как в перспективный бизнес. У мамы и папы дом на Николиной Горе - от дедушки ученого, у Андрея - дом в Переделкине - от дедушки-писателя, сам Андрей - красивый, интеллигентный, богатый, мечта любой девушки, - Саша развела руками.
        - А то, что он перетрахал всю Москву и с ним ни одна приличная девушка не того?.
        Саша уставилась на Машу:
        - Где ты этого нахваталась?
        - Так, услышала…
        - Бред! - заверила Саша. - Никого он не перетрахал, наоборот - он довольно долго общается с девушками, с последней встречался года два. Сейчас он свободен, так что если тебя этот проект не интересует…
        - Какой проект - фильм или Андрей? - уточнила Маша.
        - Конечно, Андрей! Кого волнует какой-то дурацкий фильм?
        - Слушай, а он меня вчера на Кипр приглашал… - вырвалось у Маши. Она уже пожалела, что сказала, но пришлось выложить все детали - раз уж начала.
        - Ну ты и дура! - воскликнула Саша. - До свидания! После всего сказанного я тебя видеть не могу! Это надо же!..
        Швырнув в Сашу ручкой, Маша помассировала голову, которая трещала от впечатлений, подумала и набрала номер Андрея. Тот говорил сухо, попросил прислать сценарий вечеринки по электронной почте и даже не заикнулся о личной встрече.
        Правда, перезвонил в четыре. И сказал, что хочет пригласить Машу на шашлык к себе в Переделкино. Маша погрызла ручку, после чего пошла к Тине и сказала, что Андрей назначил переговоры на пять, так что она уйдет пораньше.
        Андрей заехал за ней - слава богу, на машине, и в шесть они уже были у него. Маша валялась в шезлонге, а он раскладывал рыбу на решетке. Солнце еще грело, Маша устроилась на полянке - так, чтобы сосны не бросали тень, и любовалась красивым домом, красивым садом, красивой жизнью, которой окружил себя «мальчик из отличной семьи». Дом был белый, с широкими темно-коричневыми балками - в английском стиле, сад - большой, с высокими соснами, елями, липами, кустами орешника и даже черноплодкой. У забора росла невразумительная малина - жалкие дикие кусты, но Андрей сказал, что в сезон на ней ягоды висят гроздьями - поэтому он не стал ее вырубать, в отличие от смородины, которая требовала заботы и усиленного внимания.
        Маша закрыла глаза - расплылись желтые и красные пятна - и представила себя девушкой Андрея, которая может в любое время приехать в этот чудесный дом, постелить плед на лужайке, взять книжку и валяться так часами…
        - Как ты относишься к качкам? - донеслись до нее слова Андрея.
        - Что? К кому? - встрепенулась Маша. - К качкам? Фу! А почему ты спросил?
        - Да я уже минут десять говорю о Шварценеггере как о губернаторе! - усмехнулся он. - Помнишь, мы папарацци обсуждали в машине? Арни же запретил фотографировать звезд без разрешения…
        - А! Качков не выношу! Не понимаю, откуда берутся женщины, которые могут трогать их руками. Мне кажется, что качки вообще сексом не занимаются. У них другой кайф.
        - Не уверен… Наверное, все-таки занимаются. Все занимаются. Семгу будешь?
        Семга была нежнейшей - с ароматом лимона, приправами и пахла костром. Маша передвинула шезлонг поближе к мангалу, взяла тарелку и с аппетитом набросилась на рыбу.
        - Папарацци тоже уроды! - завелась Маша. - Бездарности от фотографии. Наверняка завидуют всем нормальным фотографам. Представляешь, вот ты бы подглядывал за своими соседями - как они в носу ковыряют, а потом бы продавал снимки в газету?! Вообще не понимаю, как их земля носит!
        - Знаешь, а с другой стороны, звезды настолько совершенны - их одевают лучшие модельеры, они тратят тысячи долларов на визажистов, рекламируют кремы для вечной молодости - а простые люди смотрят на них и ощущают собственную неполноценность. Ты ни разу не замечала: смотришь на фотографию Бреда Питта в
«Хэллоу» и думаешь: ну, раз и у него есть морщины, можно смело жить дальше?
        - Замечала! - развеселилась Маша. - Признание Рив Уизерспун в том, что у нее на попе куча целлюлита, спасло меня от самоубийства!
        Постепенно смеркалось. Они пошли в дом, Андрей растопил камин, заварил чай и поинтересовался:
        - Ты не спешишь?
        - Вроде нет, - Маша покачала головой.
        Он сел на диван рядом с ней, и Маша первый раз в жизни почувствовала, что такое флюиды. Даже на расстоянии она его ощущала - тепло его тела, его желание, его отношение. Это не было похоже ни на секс, ни на правду - может, она все это выдумала, она же клялась - никакого спонтанного секса, но это было нечто большее - хотя что могло возникнуть между ними за два дня, за два свидания? Ничего! Незнакомый мужчина, можно сказать, деловой партнер, с неоднозначной репутацией…
        Она не заметила, как они начали целоваться, но знала - это счастье. Настоящее, неразбавленное счастье, которого просто не может быть! С чего она взяла, что это ее мужчина, ее возлюбленный, ее родной, самый близкий человек, которого она безумно хочет потому, что это единственный разумный способ выразить все то, что она к нему чувствует?
        Ее мужчина предложил пойти в спальню - там есть кровать, с которой не надо сваливаться, как с дивана. Спальня была на втором этаже - большая и уютная. Маша упала на Андрея, но он ее перевернул, прижал к себе, и она ощутила его внутри - и в этом не было ничего от секса - это был какой-то неземной восторг на грани нирваны.
        - Какой он твердый… - прошептала она, потому что он и правда был просто каменный.
        - Да, детка, он еще и огромный! - передразнил ее Андрей.
        - Ха-ха! Я правду сказала! Но если это тебя обламывает, то ладно - он мягкий и короткий!
        - Говори! - зарычал Андрей. - Это меня заводит!
        - Он мягкий, короткий, я его не чувствую, у меня в ванной облупилась штукатурка, я забыла на работе зарядку для мобильного, от тебя пахнет луком…
        - Я не могу больше сдерживаться!
        И тут они захохотали. Смех во время секса - это здорово. Это расслабляет, и ты понимаешь, что на Шерон Стоун в паре с Майклом Дугласом не станешь похожа никогда - хотя бы потому, что у тебя нет дублерши, режиссера, гримера, светооператора и контракта на несколько миллионов долларов.
        И у них был такой теплый, такой чувственный, такой настоящий секс, что Маше даже хотелось плакать - от радости, что так в жизни бывает! И потом не было ни малейшего повода стесняться морщин на животе, складок на попе и разросшихся бедер - Маша валялась на кровати, уверенная в том, что она самая красивая женщина на свете. И пошла с ним в душ - он ждал ее, сидя на биде, а она мылась в кабине, и они весело болтали о всякой ерунде, и было так хорошо!..
        На следующий день Маша встретила в офисе Зою - та выходила из кабинета Саши.
        - Зоя, прости, а откуда ты все это знаешь о Зорине? Ну, то, что ты мне в прошлый раз рассказала? - без всяких там «как дела?» поинтересовалась Маша.
        - Загляни в Интернет! - отрезала Зоя и быстро пошла к выходу.
        Маша показала ее спине средний палец, вернулась к себе и честно набрала в поиске
«Андрей Зорин».
        Это была катастрофа!

…Андрей Зорин, известный плейбой, вместе с другими бизнесменами вывез на Мальту два модельных агентства…
        - Он мне изменял, наверное, каждый день! - признается начинающая актриса. - Такое впечатление, что он подсел на виагру!..

…Андрей Зорин и солистка известной группы расстались, так как внимание бизнесмена переключилось на популярную телеведущую…

…- Андрей ведет себя, как ребенок, которому в детстве запрещали сладкое, - звезда молодежного телевиденья философски относится к тому, что ее жених, известный бизнесмен Андрей Зорин, теперь встречается с восемнадцатилетней манекенщицей…
        Все ясно…
        И тут, совершенно неожиданно для себя, Маша расплакалась.
        Пока она рыдала, зазвонил телефон. Маша не сняла трубку. Запел мобильный. Дунька. Опять зазвонил городской.
        - Але! - сквозь слезы пробормотала она.
        - Это Дуня… - опешила подруга. - Маш, что с тобой?
        И Маша рассказала.
        - Я не понимаю, что со мной! Я не знаю, чего хочу, что мне нужно, кто мне нужен, что делать! - жаловалась она. - Я какая-то тупая идиотка, у меня ничего не получается! Я встретила хорошего парня и тут же с ним рассталась! Я встретила очередного подонка, и давай ноги раздвигать! У меня все через жопу, я потеряна для общества! Что я творю? Как мне жить?!
        - Может, сходить к психотерапевту? - предложила Дуня.
        - Может… У тебя есть хороший врач?!
        - Я выясню. Слушай, а к астрологу ты не хочешь сходить?
        - Что за бред? - всхлипнула Маша.
        - Не бред! У Варьки есть офигенный астролог, к ней ее мама ходит, все мамины знакомые, и даже Варька была - помнишь, когда у нее на работе случилась засада?
        - Помогло?
        - Еще как! Она ей все разложила по полочкам, Варька так и сделала, и все пошло как по маслу! Слушай, я тебе говорю - она очень правильная, но в любом случае ты ничего не теряешь. Так?
        - Я могу потерять остатки разума, - буркнула Маша. - Наверное, лучше все-таки психотерапевт.
        - Слушай, но это же прикольно - тебе сделают гороскоп, все расскажут… Моя мама к ней ходила.
        - Рита? - удивилась Маша. Маргарита, мать Дуни, была женщиной здравомыслящей, реалисткой и совсем не склонной ко всяким там сантиментам. - Ну, раз и Рита… А ты не врешь?
        - Сама у нее спроси! - возмутилась Дуня.
        - Ладно, давай телефон… - нехотя согласилась Маша.
        А что? Должна ведь девушка хоть раз в жизни обратиться к астрологу? По крайней мере будет о чем рассказать. Ну, и личный гороскоп тоже не помешает. Раз уж она читает гороскопы в Интернете и журналах…
        Маша отчаянно набрала номер, услышала нежный женский голос - секретаря, записалась на сегодня, на семь тридцать, узнала, что стоит это двести евро - чуть не упала со стула, но решила, что опыт - штука бесценная, а в таком состоянии двести евро она наверняка потратит на какую-нибудь ерунду. Почему не на астролога?
        Правда, если она не потратит эти деньги на заколки (что-то подобное в ее сложном душевном состоянии вполне возможно - Маша за себя не ручалась), а найдет классные босоножки, то это уж точно лучше, чем гороскоп. Тем более что Маша не то чтобы не верила во всю эту мистику… Конечно, она читала гороскопы во всех журналах и каждый раз искренне расстраивалась, если ей советовали наладить отношения с мужем, и подозревала, что в большинстве изданий их пишет какая-нибудь журналистка, которая в астрологии ни бум-бум - вроде ее знакомой Лили, которая ваяла двадцать гороскопов в месяц - для каких-то там газетных приложений, а по образованию Лиля - химик-технолог…
        Ясновиденье, сверхспособности и прочие таинственные вещи Маша тоже вроде как не отрицала, но так как лично ей никто пока не предсказал, что в таком-то месяце такого-то числа ровно во столько-то с ней случится то-то и то-то, Маша скептически относилась ко всякого рода сведениям о том, что даже президент советуется с личным астрологом, а Билл Гейтс в туалет ходит в соответствии с личным гороскопом.
        В семь Маша вышла из офиса и чуть было не дезертировала: решила отменить визит, но одумалась - раз уж рискнула отдаться в лапы гадалке, то бишь астрологу, надо идти до конца. Астролог обитала в дебрях - между Семеновской и Преображенской, в одноэтажном деревянном доме. На Семеновской Маша, разумеется, попала в пробку - проклятые трамваи, проклятые маршрутки, проклятые грузовики и узкие улицы! - вырвалась на набережную, поплутала по переулкам и наконец с легким опозданием втиснула машину на тротуар перед особнячком. Снаружи дом выглядел типичной московской застройкой начала двадцатого века - светленький домик с затейливым слуховым окном. Небольшой садик, кованый забор, неразборчивая вывеска.
        Маша позвонила, сообщила, что ей назначено, дверь открылась, и Маша очутилась в небольшой прихожей. Там ее встретила дама лет сорока пяти в черной блузке и черной юбке, провела в просторную светлую комнату и попросила подождать пару минут. Комната была чистая, с большими окнами - никаких фиолетовых штор и звездного неба на потолке, но Маше почудилось, что она села в машину времени и уехала в какой-нибудь 1893 год. Отсюда даже не было слышно шума города - хотя окна, понятно, были старинные, а не современные стеклопакеты со звукоизоляцией. И здесь было прохладно - несмотря на отсутствие кондиционеров. Вдоль одной стены стояли высокие, почти до потолка книжные шкафы - настоящие книжные шкафы со стеклянными дверцами, ящиками внизу и резными украшениями! Справа у окна располагалось бюро - с зеленым сукном на столешнице, в середине комнаты красовались диваны с гнутыми ножками, тут же громоздился массивный стол на большой резной лапе, а стена напротив была сплошь завешана картинами, большинство из которых оказались портретами. Маша узнала Пушкина, Чехова, молодого Толстого, неизвестные мужчины были в
мундирах, а неизвестные дамы - в бриллиантах.
        Наконец дверь открылась, и в комнату вошла женщина лет пятидесяти. Среднего роста, средней комплекции. Шатенка, коротко стриженная. Выглядит молодо, фигура подтянутая. На женщине был оригинальный костюм - шелковые брюки-галифе, сложная блуза черного цвета - вся какая-то перекошенная, но сидела отлично, черные же босоножки на высоченном каблуке, а руки, шею и уши украшали массивные серебряные украшения с бриллиантами и черным жемчугом. Хотя, возможно, это были не бриллианты, а фианиты - кто знает?
        - Меня зовут Эмма, - представилась женщина и протянула руку.
        Маша робко прикоснулась к ней и ощутила, что от хозяйки идет какое-то успокоительное тепло, - Маша немного размякла и заметно успокоилась.
        - Присаживайтесь, - Эмма указала на диван.
        Маша села, открыла рот и поняла, что не знает, с чего начать.
        - Нет необходимости что-либо рассказывать, если, конечно, вам самой не хочется поделиться переживаниями, - заявила гадалка-астролог. - Но я не могу не напомнить, что за это мы просим отдельное вознаграждение.
        - А что…
        - Я все узнаю сама, - Эмма предупредила ее вопрос. - Вы же пришли не к психоаналитику, а ко мне. Так что доверьтесь.
        Все заняло чуть больше часа. Эмма расспрашивала Машу о времени и месте рождения, записала имена всех родственников, ее адрес, адрес работы, адрес прошлой работы, адрес института, где она училась, имена большинства знакомых - сказала, что это для нумерологической эскпертизы, заставила трогать различные предметы - холодную металлическую вилку, горячую серебряную ложку, показывала карточки с множеством цветов и наконец отпустила ее, сообщив, что результатом Маша сможет насладиться через неделю.
        Маша была несколько разочарована тем, что придется так долго ждать, но, если честно, Эмма ей понравилась. Даже уходить не хотелось. В этом доме было так уютно, так спокойно, а рядом с хозяйкой ничуть не думалось ни о чем тревожном, и Маше казалось - она бы с радостью провела здесь неделю или даже две - вместо отпуска.
        Она попрощалась, оставила секретарше деньги, вышла на улицу и с удивлением заметила, что она в двадцать первом веке, в городе Москва, на задворках какого-то завода - шумят машины, воздух пахнет гарью, в небе висит желтый смог… Маша встряхнулась, завела машину и медленно поехала - как оказалось, совсем не в ту сторону.
        В тот момент, когда она пыталась найти на карте улицу, где находилась, зазвонил телефон. Андрей. Маша слила звонок. Хотя… Что это изменит? Она перезвонила, но он не ответил. Еще раз перезвонила - опять не ответил.
        - Алло! - воскликнула она, когда телефон завибрировал.
        - Машка, это Саша! - завопила Саша в трубку. - Пойдешь с нами в «Дягилев»?
        - А что там?
        - Там сегодня круто-круто-круто! Приезжают англичане - будет угарная вечеринка!
        - Ну пойдем… - вяло согласилась Маша.
        Глава 11
        Она заехала домой, приняла душ, переоделась, накрасилась поярче и без всякого вдохновения потащилась в клуб. Саша перехватила ее у входа в «Эрмитаж», встряхнула, выдала бессмысленную информацию о музыкантах-англичанах, о тех, с кем она Машу познакомит…
        - Где-то здесь был Андрей… - сообщила Саша уже в клубе, вертя головой во все стороны. - Полезно будет с ним пообщаться в неформальной обстановке.
        - Андрей? - воскликнула Маша.
        Больше всего ей хотелось сказать, что она забыла выключить утюг, - и сбежать, но вместо этого Маша скорчила недовольную физиономию и заявила, что она сюда приехала отдыхать, а не поддерживать деловые связи.
        - Глупая ты! - усмехнулась Саша. - Это бюргеры после шести отдыхают, а у нас все только начинается! Ты же хочешь денег и славы?
        - Хочу, но без интима, - буркнула Маша. - И вообще, мне кажется, что для работы вполне достаточно того, что я умная, талантливая и образованная. Зачем мне дружить с клиентом, если я и так предлагаю ему хороший проект?
        - Дело в том, пупсик, что в этом городе все умные, талантливые и образованные, - снисходительно пояснила Саша. - Но не у всех есть возможность попасть в
«Дягилев» в пятницу вечером.
        - А если я самая лучшая? - Маша уже сердилась, но старалась не подать виду.
        - Докажи! - рассмеялась Саша и занялась стильным, загорелым молодым человеком с потрясающей мускулатурой.
        Маша покосилась на супермена и решила, что в нем всего слишком: и загара, и мускулатуры, и стиля. Здесь вообще все были «слишком». У девушек были слишком откровенные декольте, слишком глянцевый макияж, слишком голые ноги, слишком ослепительные улыбки. Мужчины были слишком солидные, в слишком дорогих ботинках, в бумажниках у них было выставлено напоказ слишком много золотых кредиток -
«Виза», «Американ Экспресс», «МастерКарт», «ДайнерсКлаб»… Молодые люди были слишком ухоженные, в слишком обтягивающих майках, слишком хорошо пахли…
        Прямо-таки купечество новой волны - сплошная Византия… Большинство тех, кто здесь находился кроме девиц и молодых людей с настороженными, ищущими взглядами, могли позволить себе все, кроме роскоши быть естественными. Просто потому, что не знали - как.
        Люди с большими амбициями, большими состояниями - они все еще не умели жить, их просто не научили, потому что нет пособия для тех, кто учился на инженера, а стал миллионером - некому показать им разницу между материальными ценностями и простым человеческим счастьем, некому рассказать, что «БМВ» для любовницы, которая еще вчера лузгала семечки у подъезда где-нибудь у себя в Джанкое, - это не благотворительность, некому объяснить, что дорогой костюм нужно научиться носить так, словно это пижама…
        Они уже поняли, что девушки с большой грудью, которые отличают паленый «Версаче» от настоящего, - это не трофей, они поняли, что за одни только деньги их не любит никто - ни девушки, ни официанты в Куршавеле, ни собственные родители, но они еще не поняли, за что же их можно любить.
        Маша подумала, что сейчас превратится в Льва Толстого с его заунывными причитаниями на тему разложения общества и пустоты светской жизни, встрепенулась, пошла к бару и чуть не упала - о барную стойку опирался Андрей, на котором висела девица с титьками, задранными аж до подбородка, разумеется, с копной белых волос и с такими ногами, что даже если бы мордой она была похожа на лейтенанта Коломбо, а на груди у нее росла бы шерсть - она бы все равно свела с ума любого мужчину. Или лесбиянку.
        Маша взяла себя в руки, собрала волю в кулак и поступила, как разумная, сильная женщина со здоровой самооценкой - шарахнулась в сторону, чуть не сбила какого-то шкета в полосатом костюме, бросилась наутек и по стеночке поползла к выходу.
        - Маша! Ты что делаешь?!
        Маша делала вид, что не слышит, но тот, кто ее позвал, отличался упорством - Зоя перегородила дорогу и подбоченилась.
        - Ты что крадешься? - поинтересовалась она.
        - Я не крадусь, - смутилась Маша. - Я ухожу по-английски.
        - От кого?
        - От всех. Н-да… - Маша взглянула на Зою, которая и не думала уходить. - В общем Андрей, конечно, засранец.
        - Интересно, - Зоя пожала плечами. - Ты не хочешь выпить где-нибудь… в другом месте?
        Маша хотела, и через полчаса они сидели в «Старлайте». Между ними стояло блюдо с
«Цезарем» - порции тут были огромные, а в руках они держали клубничный дайкири.
        - А что тебя, собственно, беспокоит? - спросила Зоя.
        - Меня беспокоит, что я не могу найти мужчину, с которым была бы счастлива.
        - Может, не там ищешь? - предположила Зоя.
        - Поверь мне, я стоптала не одну пару босоножек от «Гуччи»! - заверила ее Маша. - И даже несколько кроссовок от «Адидас». Много-много пляжных шлепок. И ни-че-го!
        - А зачем ты все-таки бросила Артема?
        - Да ну! - отмахнулась Маша. - Я сначала думала - потому что идиотка, но поняла, что Артем - милый парень, которому нравится изображать любовь. Такой у него неповторимый стиль. Это было ненастоящее! Он устал от клубных девушек - выбрал меня, устал от собственного имиджа - решил стать романтичным и загадочным. Фуфло!
        - А зачем ты вообще связалась с этим Андреем?!
        Маше показалось, что Зоя слишком уж возмущается - в конце концов, она ей даже не подруга, но сейчас Маше очень хотелось с кем-нибудь поговорить - желательно с тем, кто ее плохо знает, чтобы не было вот этого: сколько раз я тебе говорила…
        - Потому что… - Маша задумалась. - Мне казалось, у нас есть шанс. Это вообще было как помешательство.
        - Шанс? - фыркнула Зоя. - С Андреем? Надень очки!
        - А где берут такие очки? - усмехнулась Маша. - Отдам любые деньги.
        - И вся эта компания - Тина, Саша, Лика…
        - Лика? - встрепенулась Маша. - При чем тут Лика?
        - Лика - лучшая подруга Тины. Ты не знаешь?
        - Что? А! Блин! Я ведь их видела вместе! Черт! А что Тина?
        - Да Тина - та еще щучка… У нее тормозов нет. Все средства хороши…
        - Я просто у нее работаю! - воскликнула Маша. - Какая мне разница?
        - Ты просто у нее работаешь, но уже переспала с клиентом, - Зоя подняла брови. - С ней так всегда.
        - Но не увольняться же мне!
        - Почему бы нет? Иди работать ко мне.
        Маша с подозрением взглянула на нее. Это что, ловушка? Охота за головами?
        - А мне просто пиарищик нужен хороший, - пояснила Зоя. - Моя девочка вышла замуж за англичанина и уехала - отдел остался сиротой. Пока кое-как справляемся, но долго не протянем.
        - Я подумаю, - осторожно ответила Маша.
        Кто знает? Может, приглашение пригодится - слишком уж стремительно развиваются события.
        Весь следующий день Маша была страшно занята - носилась по делам, заказывала декорации, ругалась с дизайнером, в общей сложности не меньше трех часов разговаривала с королем вешалок и тремя его помощниками, так что когда в полвосьмого зазвонил мобильный, Маша с ужасом посмотрела на него - какой сюрприз готовит ей неизвестный абонент?
        - Здравствуйте, это Эмма, - представилась незнакомка.
        - Эмма? - Маша напрягла извилины, но так и не поняла, о ком речь.
        - Эмма, астролог, вы у меня были вчера, - подсказала та.
        - Ой, простите! - Маша хлопнула себя по лбу. - Замоталась совсем!
        - Мария, вы не могли бы подъехать ко мне?
        - Да, конечно, когда?
        - Сейчас!
        - Сейчас? Что случилось? У меня рак? - нервно хихикнула Маша.
        - Ничего такого! Не беспокойтесь! Но нам надо поговорить. Есть кое-какие неточности.
        - Что за неточности? - возмутилась Маша. - Из-за каких-то неточностей мне надо мчаться к вам на Семеновскую?
        - Мария, я ничего не могу объяснить по телефону, - резко ответила Эмма. - Дело серьезное, так что вам лучше приехать, хотя, конечно, решать должны вы.
        - Ладно, я скоро буду, - буркнула Маша, повесила трубку и отругала себя за очередную глупость.
        Конечно, она поклялась, что никуда не поедет, - наверняка это какой-то трюк для того, чтобы выкачать из нее побольше денег, но не смогла избавиться от беспокойства и, что уж там, любопытства. Вдруг ей напророчат наследство в десять миллионов евро? Или славу киноактрисы?
        К гадалке Маша приехала в полдевятого вечера - потная и липкая. Видимо, собиралась гроза, так как дышать было нечем, а воздух состоял из какого-то мерзкого пепла, который покрывал кожу ровным слоем серой пыли.
        Оказаться внутри особняка было счастьем - прохлада, чистый, сухой воздух!..
        На этот раз Эмма сама ее встретила.
        - Я в ванную, на минутку? - попросилась Маша, и астрологиня провела ее в комнату, где были душ, раковина и биде.
        Все было черное - кроме туалетной бумаги (та оказалась фиолетовой и пахла лавандой). Маша смыла с лица грязь, сняла рубашку, обнаружила на груди раздражение, протерла ее влажным полотенцем, смазала подмышки дезодорантом, надушилась и ощутила, что ей существенно полегчало.
        Она вышла в прихожую, постучала в комнату - Эмма тут же распахнула дверь, и Маша обнаружила внутри еще одну девушку. Молодую, с короткой стрижкой - бритый затылок, бритые виски, длинная неровная челка до подбородка. Волосы у девушки светло-русые, одета в майку с картинкой «Я - череп с костями - попса», джинсовые шорты с заклепками и сандалии до колен. Сандалии были бронзовые и очень изысканные.
        - Привет, меня зовут Вера, - представилась девушка. - И она - это я, - девица ткнула пальцем в Эмму.
        Маша даже ничего не спросила. Решила - пусть сами объясняются.
        - Просто в таком вот виде… - Вера провела по себе руками с ног до головы. - Я не вызываю доверия, а Эммочка… - она встала и обняла Эмму, - …идеально соответствует ожиданиям клиентов. Она собирает информацию, а я работаю дальше.
        - Зачем вы мне это рассказываете? Это ведь, наверное, профессиональная тайна? - усмехнулась Маша.
        - Потому что мне нужно кое-что сказать вам с глазу на глаз, - сообщила Вера. - Пойдем, Эмма, я тебя провожу.
        Расхлябанной походкой, которая при этом была фантастически сексуальной, Вера вышла из комнаты, уводя за собой Эмму, а вернувшись, завалилась на диван с ногами, достала сигареты, прикурила и спросила:
        - Хочешь выпить?
        - Я за рулем, - ответила Маша, которую все это уже тяготило.
        - В общем, дорогая, все не просто в твоей жизни, - заявила Вера, непринужденно переходя на «ты».
        - Что именно?
        - Ты не поверишь, - предупредила та.
        - Тогда, может, не надо ничего говорить? - предложила Маша.
        - У тебя ничего необычного в жизни не происходит в последнее время?
        - Это ты мне скажи! - возмутилась Маша.
        - Ну да… - покивала Вера. - Ты устроилась на новую, замечательную работу, отдельный кабинет, ты много зарабатываешь, у тебя даже появились серьезные поклонники - из-за одного из них ты ко мне и пришла. Ко всему прочему, есть то, на что ты не обратила особого внимания, - у тебя появились новые подруги, которые изо всех сил занимаются твоим просвещением.
        - Просвещением? - повторила за ней Маша.
        - Ну, лезут к тебе с добрыми советами, оказываются в нужное время в нужном месте…
        Маша вытаращила на нее глаза. Зоя! Тина! Саша!
        - И что из этого? - хмуро поинтересовалась она.
        И вообще!.. Ладно, если предположить, что есть в нашей жизни мистика, или как там ее, то все, что Вера о ней рассказала, она могла как-то узнать - своими методами… Она же не могла нанять частного детектива, который за сутки все о ней, Маше, выяснил? Это ведь нереально? Овчинка выделки не стоит - она же не наследница нефтяного магната. Или?..
        - Из этого следует то, что по расчетам, шестого числа шестого месяца шестого года одна женщина встретит одного мужчину, с чего, собственно, начнется закат человечества.
        - Мужчина встретит женщину, и с этого начнется закат человечества? - переспросила Маша. - Закат - это что значит?
        - Понимаешь… - Вера приподнялась на локте. - Вот, например, чтобы родилась именно ты, многие века должны были происходить какие-то события, должны были встречаться разные люди - твои родители, бабушки, дедушки, прабабушки, прадедушки…
        - Прапрабабушки… - подсказала Маша.
        - Они должны были оказываться в нужном месте в нужное время, ну, и все в таком духе, - продолжала Вера. - Обычно этот выбор случаен, иногда события предопределяются свыше, а иногда возникают как бы между случайностью и волей Божьей - в последнем варианте событие неотвратимо, но предсказуемо. Понятно?
        - Почти.
        - В общем, выяснилось…
        - А кто выяснял? - полюбопытствовала Маша.
        - Есть специальная команда, - отмахнулась Вера. - Что, если ты, Мария Полянская, встретишься с Андреем Зориным, то спустя сколько-то там лет, кажется, лет триста, человечество погибнет.
        - Ха! Ха! Ха! - громко произнесла Маша. - Это, уважаемая Вера, бред!
        Вера, казалось, искренне удивилась:
        - Почему?

«Почему?» - подумала Маша.
        - Дело в том, что Ад, конечно, «за» - им вообще не нравится эта возня с человечеством, которое они считают глупым, бездарным, ленивым и бесперспективным. Поэтому у тебя появляется подруга Тина…
        - Тина что, из Ада?! - расхохоталась Маша.
        - …которая старается тебя с искомым Андреем Зориным свести. И появляется некая Зоя, которая желает тебя от него оттащить подальше…

«Все так! - соглашалась Маша. - И что?! Этого просто не может быть! Почему?! Потому что не должно! Этого ни с кем не бывает! Никогда!»
        - Слушай, даже если такое в принципе может произойти, то я все равно не понимаю, почему все зависит от того, какого мужчину я встречу?
        - А ты не думала, что твоя ситуация не сильно отличается от жизни королей и королев? Они ведь тоже не могли просто так выбрать себе девушку - от их решения зависела судьба страны. Человеческие чувства довольно часто приносят в жертву политике.
        - Черт! При чем тут короли и королевы? - взвыла Маша. - Какое они имеют ко мне отношение?
        - Формально - никакого, - кивнула Вера. - Я просто думала, что привела понятный пример.
        - А откуда ты все это знаешь? - насторожилась Маша.
        - У меня есть связи. Я вчера в темпе накатала черновик твоего гороскопа и заметила кое-что странное. Сверилась по нумерологии - еще больше запуталась. Встретилась с твоим ангелом-хранителем - тот вначале молчал, как партизан. Его, кстати, недавно уволили - сейчас за него Зоя, так что он потом стал довольно разговорчивым… Ну, я и стала копать. Вот, докопалась. Кстати, можешь не скупиться на благодарности - это было нелегко. Точнее - тяжело, почти невозможно. Просто тебе повезло, что моя родственница работает в этой самой команде прогнозов - она и раскололась в конце концов.
        - Слушай, я пойду, - устало сказала Маша, которой уже даже думать не хотелось о том, что все это напоминает групповое безумие. Сейчас ей предложат за десять тысяч долларов избавиться от дурной кармы или сглаза, Маша не очень разбиралась во всех этих понятиях, она швырнет в Веру пепельницей, как из-под земли выскочат охранники, выволокут ее из офиса и на глазах у изумленной публики раскачают и швырнут на землю. Все так и будет - к бабке не ходи. Хотя она именно к «бабке» и пришла!
        - Завтра ты опоздаешь на работу, у тебя испортится прическа, ты попадешь в аварию, а вечером тебе позвонит Андрей, и ты с ним переспишь, - поведала Вера.
        - Спасибо, что предупредила, - не оборачиваясь, сказала Маша и вышла на улицу.
        Уже в машине ей безумно захотелось узнать, как выглядит ее ангел-хранитель, но она отругала себя за наивность, переходящую в тупость, запретила даже думать обо всем этом и почему-то вспомнила Витю, который так и не позвонил. С горя Маша купила бутылку белого вина, пообещала себе ограничиться парой бокалов, но под дивный сыр «Кордон Блю» вылакала почти всю бутылку, что принесло ей ощущение хоть и иллюзорного, но счастья.
        Глава 12
        Дождем пахло так, что хотелось быть «вечно молодой, вечно пьяной», совершать безумства, ездить в кабриолете, отчаянно наслаждаться жизнью, буйно хохотать и с разбега нырять с обрыва.
        И еще хотелось добровольно сдаться в дурдом.
        Маша сидела на террасе, закутавшись в плед, и курила, размышляя о том, как это странно - сходить с ума.
        Утром ее подрезала хрюша на «Ниссане», она вымокла под дождем, оценивая ущерб, благодаря расторопным гаишникам опоздала на работу и даже унизилась до идиотского диалога по телефону с Андреем.
        АНДРЕЙ:Привет, как жизнь? Я тебя вчера искал в «Дягилеве», но не нашел!
        МАША:А почему меня надо искать в «Дягилеве»? Я что, там прячусь?
        А:Мне Саша сказала, что ты там будешь…
        М:Прости, но Саша - не мой личный секретарь. Почему вообще надо звонить Саше, чтобы узнать, где я буду? В этом есть какая-то логика?
        А(раздраженно): Саша позвонила мне, чтобы пригласить на открытие какого-то там ресторана, я спросил, не знает ли она, где ты, так как я не могу тебе дозвониться - типа, ты нужна мне по делу, а она сказала, что не знает, но вечером ты будешь в «Дягилеве». Но тебя там не было.
        М:Я была.
        А:Да ладно!
        М:Не стала тебе докучать.
        А:Что?
        М:Слушай, ты лапал какую-то грудастую бабу, а у меня слишком деликатная психика, чтобы равнодушно смотреть на то, как мужчина, с которым я давеча вступила в интимную связь, тискает какую-то цыпу! Если бы это произошло хотя бы через неделю, я бы справилась, но извини, у меня неважно с нервами - я себя плохо контролирую!
        А:Послушай…
        М:Зачем?
        А:Да я…
        М:Не надо себя утруждать! Спасибо, что выслушал меня, это было гуманно - мне теперь намного легче!
        А:Маша…
        М:Поверь, я и впрямь не хочу выслушивать нелепые оправдания. Ты мне позвонил - я тебе доходчиво объяснила, почему мы с тобой будем поддерживать исключительно деловые отношения, - все, предмет исчерпан! Кстати, если хочешь, я отдам твой проект Саше.
        И тут дверь распахнулась, и в кабинет вошел Андрей.
        - Извини, мне надо идти, - произнесла Маша в трубку, выключила компьютер, схватила сумку и пошла на выход.
        Следующая сцена была так похожа на отрывок из «короткого» любовного романа, что Маша не выдержала и расхохоталась.
        - Подожди! - настаивал Андрей.
        - Андрей, я очень занята, у меня куча дел, меня ждут мэр Лужков, президент Путин и Джонни Депп! - отбивалась Маша.
        - Я тебя никуда не пущу, пока мы не поговорим!
        - О боже, не о чем нам говорить! - возопила Маша.
        Отсмеявшись, она вернулась за стол, поставила сумку на пол, включила комп, который бросился ее упрекать за грубое, безжалостное выключение, прикурила и попросила Андрея не тянуть, если ему действительно так нужно что-то ей сказать.
        - Я никого не лапал, - заявил тот.
        - Да! - кивнула Маша.
        - Я с ней виделся всего один раз - месяц назад, а она в меня вчера вцепилась! Извини, мне не хотелось тебе все это говорить, но раз уж ты настаиваешь!.. Она ко мне прижалась ровно на секунду! Я от нее тут же отделался и пошел тебя искать! Сашу спрашивал, мы тебе звонили, но у тебя был выключен телефон!
        - Ага.
        - Маша, ну что за бред! Это просто глупость какая-то, что мне приходится оправдываться из-за чертовой куклы, которую я даже не помню, как зовут! Чего ты от меня хочешь? Что мне сделать?
        И тут Маша первый раз в жизни поняла, что такое искушение. Раньше она думала, что соблазн - это три дня сидеть на кефирной диете, а потом лицом к лицу столкнуться с пирожным «Наполеон». Или напороться на распродажу в «Патрисия Пепе». Или посмотреть серию про капитана Коломбо - начало в час тридцать, в ночь с воскресенья на понедельник.
        Ан нет!
        Искушение - это поверить мужчине, который тебе нравится! И уехать с ним в его загородный дом, и курить там в постели - после секса, и запивать сосиски мартини!
        Нет-нет-нет!
        - Ну, меня вполне устроят соболиная шуба, огромный бриллиант и «Мерседес СЛК», - ответила Маша.
        - А «Порш Каррера» тебя устроит? - вроде как пошутил Андрей.
        - Нет! - отрезала Маша, снова выключила компьютер, запихнула в сумку сигареты, зажигалку и ежедневник и решительно направилась к двери.
        Андрей поспешил за ней.
        - Маша… - ныл он. - Ну поехали, пообедаем… Маш, это буря в стакане воды… Маш…
        - Ладно, пригласи меня на ужин! - смилостивилась она.
        Все, что было вчера, вся эта бредятина у астролога, казалось ей дурным сном, после которого просыпаешься в поту, с тяжелой головой и испорченным настроением. Как она в это вляпалась?! Что это за модные психозы: астрологи, медитация, тибетские монахи… Одна ее знакомая ездила несколько лет назад в настоящий тибетский монастырь, а потом с восторгом рассказывала, что ее поселили в пещеру, где по ночам ползали змеи, скорпионы и еще какая-то мерзость, и эта подруга была очень довольна, просто счастлива!
        Люди сходят с ума толпами, и она, Маша, вместе с ними!
        Просто эта дура - Вера - накаркала вчера, и сегодня она, Маша, подсознательно готовилась к аварии - вот и подставила бок клуше с силиконом вместо мозгов! Все просто и ясно! Так что к зря потраченным двум сотням евро надо добавить моральный ущерб от общения с идиоткой, которая только и умеет, что ногтем в три сантиметра тыкать в клавиши телефона со стразами; с гаишниками, которые делали ставки на то, кто больше заплатит (тот и прав) - тот, кто врезался, или тот, в кого врезались; с полным отморозком из страховой компании, который вообще не понял, что ему надо делать.
        И еще эта свихнувшаяся личная жизнь - то Артем, то Витя, вот теперь Андрей, и про Васю забывать не стоит! Конечно, это здорово - быть в центре внимания, но все настолько сикось-накось, что уж лучше бы она на расстоянии любила Колина Фаррела, чем все это…
        Ладно! Она просто поедет ужинать - раз уж ее приглашают, поест суши, поиздевается над Андреем - это будет справедливым возмездием, и вернется домой - спать в гордом одиночестве.
        В ресторане Маша выпила вина и решила, что от еще одного секса с Андреем мир не рухнет - тем более, ей было так хорошо! Без причины - и это было самое страшное. Потому что когда тебе с мужчиной хорошо просто так, когда вы десять минут произносите лишь: «Это божественно!» - «Дай попробовать!», значит, тут нечто особенное, и тебе опять кажется, что твой Единственный - это не фантастика, что бывает Большая Любовь - прямо у нас, в этой жизни, не в Нормандии и не в Калифорнии, а у нас, здесь, на проспекте Мира или на Войковской, и у тебя роман-бестселлер, и ты - героиня, а герой - прямо как описывают: мужественный, сильный, с чувством юмора…
        Но, с другой стороны, это значит, что если он не Единственный, то ты опять будешь месяц ходить с грязной головой, слушать песню «911» - «помогите, у меня разбито сердце!» в исполнении Мери Джей Блидж и Вайклифа Джина и перечитывать биографию Марии Каллас. И твое сердце сжимается - и от радости, и от страха, и ты боишься причинить себе боль, но так не хочется об этом думать, потому что ты уже снова на игле - ты влюблена, и все будет потом: рассуждения, что любовь - это болезнь, что это наркотик, и будут клятвы никогда не влюбляться - а потом амнистия: не влюбляться в негодяев, а потом тебе уже кажется, что без негодяев жизнь такая пресная, что у других - бытовуха, а у тебя - мелодрама…
        Маша иногда признавалась себе, что превратила жизнь в экстремальный спорт: сколько раз ей разбивали сердце, а она все так же стремилась к вершинам - покорять, укрощать, потом снова гипс, кома, наркоз, но едва приходишь в себя - и горы зовут…
        Из ресторана Маша вышла с ощущением какого-то особенного восторга - в подсознании она держала (хоть сама бы себе и не призналась) историю Веры - даже не историю, а скорее версию, и от этого остро чувствовала мгновение: может, завтра рухнет мир, но сегодня, сегодня-то мы наслаждаемся, сегодня мы влюблены, счастливы и удача подмигивает нам!
        Все-таки даже если это и чушь собачья, приятно, когда от тебя зависит судьба мира…
        Но уже потом, когда Андрей притушил сигарету, включил телевизор и мгновенно заснул - так они вымотались, Маша скуксилась. Ее мучила необъяснимая тревога - на душе было беспокойно, и очень хотелось прямо сейчас получить ответы на все свои вопросы. Маша затушила сигарету в кадке с елочкой - свинство, конечно, - глубоко вдохнула пропитанный хвоей воздух, вернулась в комнату и задумчиво посмотрела на спящего Андрея.
        Оделась, вышла за ворота, посмотрела номер дома и название улицы, позвонила в службу такси, заказала машину и где-то через час осторожно прикрыла дверь и села в «Волгу».
        В четыре часа ночи она подъехала к особняку, попросила таксиста подождать пару минут, прошла по дорожке и нажала на звонок. Казалось, что раздалась пожарная тревога, - так тихо было в квартале. Маша уже даже решила удрать - как дурочка из переулочка: позвонила и спряталась - ха-ха-ха, как смешно… Но дверь немедленно открылась.
        Вера уставилась на Машу. Маша уставилась на Веру.
        - Заходи, - пригласила хозяйка.
        - Сейчас, машину отпущу… - промямлила гостья.
        Конечно, это было просто нелепо - завалиться поздно ночью в дом практически незнакомого человека, который не просто человек, а, твою мать, астролог - говоря по-русски, гадалка, и эта гадалка наговорила ей вчера такое, что впору психиатричку вызывать… Но в этом и был кураж. А Машу трудно причислить к людям, которые откажутся от захватывающего, идиотского, бессмысленного приключения - если у них есть хоть малейший шанс в него ввязаться.
        В конце концов, это ведь когда-то она села в машину к четырем мужикам, когда часа в три ночи поссорилась со своим парнем, - а ехать ей было нужно из Чертаново в центр, и она еще им всю дорогу рассказывала, какие мужчины - сволочи, и что она не позволит ни одному подонку почувствовать себя хозяином положения… А когда они где-то в районе Чистых прудов спросили: «Ну, ты это, где живешь-то?», Маша вдруг на них посмотрела - слезы уже высохли, и поняла, что сидит в джипе с четырьмя наемными убийцами с внешностью боксера Валуева, пискнула и почти на ходу - на повороте - выскочила из машины и бежала до Петровского бульвара, где и поймала такси…
        Вернувшись в дом, Маша обнаружила, что Вера ждет ее в другой комнате - видимо, гостиной, так как тут было много диванов и кресел, телевизор и большой круглый стол - прямо как у классиков - под бархатным абажуром с бахромой. На столе стояло красивое блюдо с закусками, в вазочках Маша заметила орешки, печенье и конфеты, в большом чайнике заваривался чай - от него шло тепло, а в бокалы уже было налито вино.
        - Я просто не могу в это поверить, - заявила Маша, жадно отпивая вино. Для этого разговора ей уж точно понадобится расторможенное сознание. - Только для того, чтобы отказаться от мысли, что ты вымогательница и психопатка, понадобится несколько лет.
        - А я тебе помогу, - усмехнулась Вера. - Мы ведь все в глубине души хотим чуда, так? Разве в детстве мы не мечтали полетать на метле, найти волшебное кольцо с огромным рубином, вернуться в далекое, лет на триста, прошлое или заглянуть в будущее? Мы и верим, и не верим в жизнь после смерти, в предсказания Ванги, в силу разума Мессинга - в то, что мы называем мистикой, чудом. Верим - потому что ничего не остается, как верить, так как понять, откуда мы, что такое наша планета и зачем нужен космос - невозможно. Не верим, потому что нам кажется, что мир к нам жесток и несправедлив.
        Вера вынула из сахарницы несколько кубиков сахара, положила на ладонь, посмотрела внимательно - зрачки у нее расширились, стали черными и страшными, будто пустыми, пробормотала что-то - Маша не расслышала, подула, сжала пальцы в кулак, а когда открыла ладонь, оказалось, что на ней лежит несколько довольно крупных бриллиантов.
        - Это что? - сиплым голосом поинтересовалась Маша.
        - Алмазы, - Вера пожала плечами. Было заметно, что она довольна произведенным эффектом.
        - Это оптический обман? - робко предположила Маша.
        - Нет, - усмехнулась Вера. - Самые настоящие бриллианты. Держи! - она высыпала камни Маше в ладонь.
        - А в полдень они превратятся в тыкву? - неуверенно захихикала Маша.
        - В тыкву? - удивилась Вера. - Нет, обратно в сахар… А, тьфу! Это из «Золушки»!
        - Так они все-таки ненастоящие? - огорчилась Маша.
        - На какое-то время очень даже настоящие! - обиделась Вера.
        - Ты меня гипнотизируешь! - догадалась Маша.
        - Очень надо! Ну, вот еще… - Вера вышла из комнаты, долго отсутствовала, вернулась с какой-то колбочкой, нацедила из нее несколько капель в стакан с водой, выпила, попросила Машу на десять секунд закрыть глаза, а когда разрешила смотреть, Маша ахнула, вскочила со стула, всплеснула руками и расхохоталась. Прямо перед ней сидела Мерилин Монро! Правда, в Вериной одежде, которая на пухленькой актрисе просто разрывалась на части. Монро расстегнула ширинку на джинсах и через рукава сняла лифчик.
        - О, черт! - воскликнула Маша.
        Мерилин нахмурилась, приложила палец к губам и велела ей заткнуться.
        - Мне из-за тебя и так придется сутки сидеть дома, - пробурчала Монро-Вера. - Куда я пойду в таком виде?
        - Мне это кажется… - прошептала Маша и поняла, что она на грани обморока.
        В ногах появилась слабость, уши заложило, и казалось, она сейчас описается. Маша медленно села на место, схватилась за бокал с вином, оставила его, налила воды, но во рту все еще было сухо - только руки вспотели.
        - Ты чего? Плохо? - забеспокоилась Мерилин, вскочила, выбежала из комнаты, а когда Маша уже прощалась с жизнью, сунула ей под нос какую-то склянку с жидкостью, от которой разило конюшней.
        Заметив, что Маше немного лучше, усадила ее в кресло, намазала виски и точку между бровями маслом с приятным запахом, дала выпить чего-то крепкого, чем Маша обожгла горло - у нее даже слюни потекли, как у бульдога - несколько минут пришлось плеваться в салфетки, но от всех этих действий она взбодрилась и вернулась в действительность.
        - Ты что творишь? - спросила Маша, которая все еще была уверена, что умирает.
        - Это у тебя шок! - обрадовалась Монро. - От новизны впечатлений!
        - На фиг такую новизну… Кстати, а почему Монро?
        - Это ты у бабушки моей спроси! - Вера развела руками. - Она в пятидесятых жила в Америке, общалась с кинозвездами, вот и собрала с миру по нитке… - заметив, что Маша ничего не понимает, пояснила: - Для того чтобы приготовить оборотное зелье, нужно немного ДНК того человека, в которого собираешься превратиться.
        - ДНК? - удивилась Маша.
        - Да мы про ДНК уже лет пятьсот знаем, это вы, люди…
        - Мы? Люди? - насторожилась Маша. - А вы кто?
        - Мы - ведьмы, - ответила Вера. - Так вы нас называете.
        Маша кивнула и надолго замолчала. Вера некоторое время смотрела на нее, потом взяла тарелку, наложила себе салата, копченого мяса, соленой рыбы и принялась жадно есть.
        - Но ты знаешь… - с таким видом, будто намеревалась сказать нечто значительное, произнесла Маша. - Я ведь не верю в ведьм. Это все блажь.
        Мерилин, которой, видимо, уже надоело распинаться перед гостьей, заявила:
        - Ну и не верь. Мне плевать.
        Маша встала и походила по комнате.
        - Но ведь даже если я сейчас выйду замуж за Андрея и рожу ему двадцать детей, в моей жизни ничего такого страшного не случится? Все произойдет лет через триста?
        - Ну ты и лохушка! - восхитилась Монро. - Пойдем!
        Они вернулись в кабинет, где Вера-Монро подошла к картине, дернула за край рамы - и картина оказалась зеркалом, а в руках у Веры очутилась тонкая прозрачная ткань.
        - Восхитительная вещь! - Вера на вытянутых руках показала Маше тряпку. - Накрываешь любой предмет, и он выглядит так, как хочешь. Есть дома сейф - будет смотреться вазой с цветами, ну и так далее… Таких больше не делают - старинная работа.
        Зеркало было большое, почти в человеческий рост, в страшненькой раме - из черного дерева вырезаны какие-то зубастые и грудастые девицы, а при них юноши с развитой мускулатурой и острыми ушами.
        Вера вдруг смутилась.
        - Вообще-то, я это и так умею делать, - словно оправдываясь, сообщила она. - Ну, это то же самое, что калькулятор - раз он есть, и не надо забивать голову устным счетом. Хотя, конечно, некоторые считают, что зеркало расслабляет, и они правы, но это же для узких профессионалов, а я вообще этим не занимаюсь…
        - Ты о чем? - заорала Маша, у которой от всего происходящего расшатались нервы.
        - Вот, смотри… - Вера кивнула на зеркало.
        Маша подошла ближе, внимательно пригляделась и с удивлением увидела Москву. Кажется, в районе Останкина. Сейчас там стояли плохенькие пятиэтажки, но вот что-то стало меняться, дома начали расти, улицы выпрямились, появились какие-то магазины, газоны, деревья, засверкали стеклянные стены, полетели вертолеты…
        - Что это? - отчего-то прошептала Маша.
        - Ближайшее будущее, - с загадочным видом сказала Вера. - Это ты не видишь дальше носа, а представить, как все будет лет через сто, довольно просто. Ну, может, вот это кафе будет называться не так, а по-другому, но сие мелочи.
        - Но откуда это может быть известно? - ахнула Маша.
        - Человек предполагает, Господь располагает - это раз. Во-вторых, у каждого есть ангел-хранитель - он тебя ведет по жизни. То, что делает Сатана, в общем-то, тоже достаточно предсказуемо.
        - То есть ты, получается, знаешь все наперед? - Маша даже пожалела Веру.
        - Конечно! - воскликнула та. - Не понимаю, как вы, люди, блуждаете в потемках завтрашнего дня! Мрак!
        - То есть получается, вы знаете, как я поступлю в следующий момент, что делает всю эту возню между ангелами и демонами вокруг меня совершенно бессмысленной?!
        - Ну… - Вера-Мерилин смутилась. - Есть тонкости… Если честно, раньше управлять человечеством было проще. Ну… Как тебе объяснить?.. Вы были такие дикие, такие затравленные, что вас можно было подтолкнуть к чему угодно, а теперь у вас есть самолеты, Интернет, ДНК - мы были в шоке, когда ее расшифровали, космические ракеты - это, правда, баловство, но все же… Люди стали какие-то неконтролируемые. Особенно некоторые их представители, - Вера с упреком посмотрела на Машу.
        - Ладно, - отмахнулась та. - А что мне делать?
        Вера развела руками:
        - А я-то откуда знаю? Это вообще не мое дело. Я тут ни при чем.
        - Ничего себе ни при чем! - возмутилась Маша. - Ты меня во все это втянула! Давай объясняй, что мне делать с Андреем!
        - Да не знаю я, что с ним делать! У вас связь, вы… как бы это сказать… вроде того, что созданы друг для друга. Ты ведь заметила, как у вас все легко складывается?
        Маша кивнула. Конечно, пришлось признать, что это не она такая неотразимая, просто судьба такая, но если судьба уготовила тебе симпатичного богатого мужчину - нечего на нее пенять.
        - Понятное дело, вы могли и не встретиться, - продолжала Мерилин. - Но Тина и банда постарались. Зоя же изо всех сил старалась вас настроить друг против друга. Сейчас появилась я - вся такая умная, и выложила тебе всю правду, что, конечно, не может не спутать карты.
        - Кстати, почему ты мне все рассказала?
        - Честно? Не удержалась! Очень хотелось с кем-нибудь поделиться! Правда, меня за это могут запросто отпетрушить, но вообще-то формально придраться не к чему. К тому же ты мой клиент. Ну и я ни за что не скажу, что родная бабушка продала мне тайну за обещание найти здесь, на земле, ее любимую брошку, которую она в 1843 году потеряла где-то между Нью-Йорком и Чарльстоном.
        - А как ты ее найдешь? - ужаснулась Маша.
        - Да фигня, есть свои методы, - отмахнулась Вера. - О, смотри, титьки сдуваются - зелье старое, наверное, выдохлось!
        - Слушай, а кто у тебя еще есть?
        - Марлен Дитрих, - Вера загнула палец. - Но без косметики на нее лучше не смотреть… Алла Пугачева - очень хорошенькая, молоденькая… Это я тех перечисляю, кого ты точно знаешь… Так… Есть, кстати, Клеопатра!
        - Клеопатра? - поежилась Маша. - Ты не завирайся, пожалуйста…
        - Слушай, Клеопатру моя прабабушка выменяла у одной египетской гадалки, которая уже из ума выжила - ей нужна была… в общем, там была такая афера - один египетский чиновник хотел переспать с Грейс Келли…
        - Твоя бабушка занималась такими вещами?!
        - Не моя бабушка! А эта гадалка! А моя бабушка сама бы переспала с этой гадалкой - ради Клеопатры, но ей никто не предлагал! Короче, там у меня целый бидон, но только действует это ровно минуту. Хочешь попробовать?
        Хочет ли она узнать, как выглядела Клеопатра?
        - Только ты можешь меня немного накрасить, чтобы было похоже? - попросила Маша.
        Вера-Монро довольно небрежно намалевала ей веки блестящими жирными тенями - темно-синими, выщипала брови и накрасила губы, после чего сгоняла в подвал - выяснилось, что инвентарь, как выразилась Вера, она держит в подвале, и притащила огромную бутыль с кривым горлом.
        - О! - выдохнула она. - Пришлось сюда эту бадью переть - в стакане выдыхается, сволочь, прямо на ходу, - она быстро накапала в бокал темно-зеленую жидкость. - Пей!
        Маша залпом махнула зелье и почувствовала, что ее тело как будто затекло, - все зачесалось, закусали комарики, а голова закружилась, и перед глазами разлетелись серебряные точки. Но не успела Маша толком испугаться, как пришла в себя, а Вера потащила ее к зеркалу в прихожей.
        Маша, на которой обвисла одежда, с недоумением смотрела на хрупкую женщину с большим (впрочем, не больше, чем у Канделаки) носом, смуглой кожей и черными волнистыми волосами. Она не была красавицей, но не была и уродиной, как уверяют некоторые историки. И, конечно, в ней было нечто особенное. В глазах. Власть. Секс. Высокомерие.
        - Да-а… Царственности тебе не хватает… - протянула Вера.
        - Мне или ей? - уточнила Маша.
        - Тебе! Ну что ты ссутулилась?
        Маша расправила плечи.
        И тут вдруг заломило в суставах, как при гриппе, подскочила температура - Маша стала хлопать себя по пылающим щекам, запершило в горле, в глазах потемнело… И когда мгла рассеялась, из зеркала на Машу смотрела - она, просто девушка, не царица, только вид был несколько ошарашенный.
        - Ну что, веришь мне? - спросила Вера.
        - А вдруг ты все это мне внушила?
        - Тогда я все равно гений, - Вера развела руками.
        - Как я хочу, чтобы всего этого не было! - в сердцах воскликнула Маша. - Верните мне мое простое растительное существование!
        - Слушай, на Голгофу тебя пока никто не тащит, так что не распинайся тут! - прикрикнула Вера. - Пойдем выпьем.
        - Давай напьемся, а? - заныла Маша. - Хочется прямо-таки нажраться до беспамятства!
        - Ну давай нажремся до беспамятства… - согласилась Вера.
        - Слушай, а Анжелины Джоли у тебя нету?
        Вера смерила ее презрительным взглядом.
        - Слушай! - в гостиной Маша застыла, уставившись в окно. - Сколько времени?
        - Ночь - это то время, пока ты не легла спать, - заявила Вера. - Раз мы не спим, значит, у нас ночь.
        Маша не стала требовать объяснений, но все еще продолжала смотреть в окно, где, несмотря на то что часы показывали шесть утра, в черном небе висела пористая луна.

«Пусть так», - подумала Маша, взяла бокал и лихо чокнулась с Мерилин Монро в пиратской майке с черепом и костями. И если кто-то в это время начинал новый день, то у Маши начиналась новая жизнь. И ей очень хотелось, чтобы эта, новая, была веселей предыдущей.
        Глава 13
        Маша с нечеловеческим трудом разлепила глаза и с ужасом посмотрела на открытые шторы. С воплем негодования она метнулась к окнам, задернула занавески, бросилась на кухню, припала к крану с холодной водой, напилась, умылась и решила, что кофе сегодня она пить не будет. Хватит с нее и водопроводной водички - с потенциальным вирусом холеры. Похмелье было совершенно отвратительное. Не надо было мешать вино с текилой, а потом еще и с самбукой - но после драки кулаками не машут.
        Она позвонила на работу, наврала секретарше нечто маловразумительное, поползала по кухне в поисках хоть какого-нибудь супа из пакетика, нашла гречку в кастрюльке, банку фасоли, вскипятила все это с бульонным кубиком - получилась настоящая баланда, и улеглась вместе с баландой в постель.
        Она чувствовала себя просто Жанной Д’Арк, которая решает, что ей важнее - ее личная, человеческая судьба или судьба мира. Только Маша, в отличие от реальной либо мнимой Орлеанской девы, которая, кстати, в фильме Бессонна никакой такой девой не выглядит, а выглядит Милой Йовович, топмоделью, любовницей режиссера, в общем, не была одержимой - поэтому при попытке принять хоть какое-то решение впала в ступор. От телефонного звонка чуть было не выронила кастрюлю, но к телефону не подошла - затаилась. Звонила Тина. Потом звонил Андрей - сказал, что уже набирал ее номер тридцать раз, и на мобильный тоже звонил, что он сначала хотел ее убить, а теперь беспокоится, не убил ли ее кто-нибудь до него, и что если у нее есть совесть, пусть позвонит, иначе он идет в милицию и сообщает, что ее похитили. Потом еще раза два позвонила Тина - Маша все-таки ответила, хриплым таким, болезненным голосом, после чего отключила телефон.
        Прямо как в романе! Ей, девушке без роду без племени, сообщают, что она наследница какого-нибудь там престола, и теперь ей нужно носить корону с бриллиантами и выходить замуж за иностранного принца, у которого весь лоб в прыщах.
        О боже! Она, Маша, вчера столкнулась, можно сказать, с потусторонним миром… но может, ей в вино подсыпали… ЛСД?.. Опий?
        Но ведь не может быть таких глюков от опия! Даже от ЛСД не может!
        Значит, все правда? И как ей теперь с этим жить? Несмотря на похмелье, Маша пришла в такое возбуждение, что начала запихивать вещи в машинку, протирать пыль на кухонных ящиках, оттирать раковину от налета - с помощью зубной пасты, - делать что-то обыденное, земное.
        Но в одно дивное мгновение, когда похмелье практически отпустило, и стало легко, и даже захотелось выйти на улицу - вдохнуть свежего воздуха, Маша неожиданно с ужасом поняла, во что влипла. Плохо в любом случае: и если все это правда, и если она сошла с ума. Она же ни разу не видела, как люди сходят с ума - может, вот именно так? Шизофрения, например.
        А если правда? Маше было страшно поверить, но в глубине души она ликовала. Это случилось! Настоящее чудо! С ней! И не какой-нибудь там банальный чемодан с миллионом долларов…
        Кстати, насчет миллиона долларов у Маши была любимая фантазия, продуманная до мелочей. Ловит она машину где-нибудь в районе Щукинской (у Маши был незабываемый опыт - она раза три пыталась поймать такси в этом зачарованном месте, и каждый раз спустя минут сорок чуть ли не бросалась под колеса автомобиля и уезжала за бешеные, просто невозможные деньги, потому что бомбил у них там не бывает - все по домам едут), никто не останавливается, начинается дождь, и тут вдруг тормозит дорогая машина, а в ней - подозрительный тип. Не настолько подозрительный, чтобы Маша отказалась сесть в машину. Они проезжают метров сто, и вдруг появляется автомобиль, из которого по ним открывают огонь. Маша падает на пол, подозрительный тип на бешеной скорости мчится по закоулкам, отрывается от погони - буквально на минуту, выкидывает ее в кусты, швыряет чемодан и говорит:
        - Пользуйся, я все равно не жилец, - и уезжает.
        Она открывает чемодан - а там куча денег.
        В общем все, что с ней вчера случилось, - не чета глупым мечтам о внезапно обретенном богатстве. Это… Это невероятно… Магия! Как в это поверить?
        И как теперь жить?
        В дверь позвонили. Маша посмотрела на экран домофона и чуть не закричала: это был Андрей! Маша заметалась, спряталась в ванной, натянула джинсы, плеснула в лицо холодной водой и наконец на цыпочках вышла в коридор.
        - Маша, открой! Ты дома, я знаю! - закричал Андрей и заколошматил в дверь.

«Откуда?» - подумала Маша, но решила поступить по-взрослому и отперла замки.
        - Привет, - она нахмурилась и посторонилась, пропуская его в прихожую.
        - Что случилось? - забеспокоился Андрей. - Ты заболела?
        - А… Это… Да у меня просто похмелье, - отмахнулась Маша.
        - С двух стаканов вина?
        - С двух? Нет! Да я вчера… Да мы…
        - Ты что, после меня еще куда-то поехала? - ужаснулся он.
        Выглядело все это как семейная сцена. Маша даже поморщилась. Но, с другой стороны, ни о чем таком слишком личном Андрей не спрашивал - вполне нормально, что он удивился, когда понял, что она уехала среди ночи.
        - Андрей, мне очень неловко, но мне позвонила подруга - у нее дедушка умер… - мысленно Маша попросила прощения у дедушки Веры, если он был жив-здоров, и пожелала ему долгих лет жизни. - Мне нужно было ее поддержать. Ну и мы напились. Вот.
        - А… - не то чтобы Андрей не поверил, но и не успокоился до конца. - А почему…
        - Мне тебя будить не хотелось - ты так крепко спал, что я подумала - если ты еще и решишь меня отвезти - мне будет совсем неловко…
        - Хорошо, - кивнул он. - Ты чаю мне предложишь?
        Маша засуетилась, бросилась ставить чайник, а Андрей с любопытством осмотрел ее квартиру.
        - У тебя хорошо, - сообщил он.
        - Благодарю, - улыбнулась Маша.
        Пока она разливала чай по чашкам, он подошел и провел ладонью по ее спине - от лопаток до бедер. Маша даже на секунду забыла, что она тут делает - с чайником в руках, и ей вдруг стало так обидно…
        - Андрей! - воскликнула она.
        - Что?
        - Чай готов!
        - Спасибо, - усмехнулся он. - Совсем не обязательно так кричать. Слушай, а давай я тебя увезу за город, будешь там в шезлонге лежать, дышать свежим воздухом… Что с тобой?
        Маша вдруг почувствовала дурноту - рот наполнился слюной, она бросилась в ванную, и там ее вывернуло так, будто она наелась протухших мидий.
        - Уф… - выдохнула Маша, вытерлась туалетной бумагой и посмотрела на себя в зеркало.
        Красавица… Глаза красные, опухшие, лицо в пятнах, волосы дыбом… Маша умылась холодной водой, почистила зубы, приложила к лицу полотенце, села на край ванны и задумалась.
        Раз уж все так волшебно в ее жизни, может, она выйдет из ванной - а там нет никакого Андрея? С одной стороны, так прекрасно было бы отправиться за город, укутаться в мягкий плед, расслабиться… И тут же Маша представила апокалипсис: геенна огненная, все полыхает, при этом реки выходят из берегов, а пятидесятиметровые волны нависают на странами и континентами… Все вулканы действуют, всюду дым, крики, плач и отчаяние… И все из-за нее, Маши Полянской. Просто потому, что она слаба на передок.
        - Маша! - Андрей постучал в дверь. - Ты там как?
        Маша вышла из ванной, подлила себе горячего чаю и сказала:
        - Андрей, извини, но мне лучше остаться дома.
        - Почему? - он вроде насторожился.
        - Андрей, мне тяжело это говорить, но нам лучше пока не встречаться…
        Маша чувствовала себя драматической героиней. Ее удел - боль. Ее судьба - одиночество. Ее жизнь - это редкие мгновения счастья на дороге лишений и разочарований. И тэдэ и тэпэ…
        - Пока? - воскликнул Андрей. - Маш, что ты имеешь в виду? Я что-то не понял. Когда - «пока»? Мы и так всего третий или четвертый раз «встречаемся».
        - Хорошо! - вспылила Маша, которой уже хотелось орать на кого угодно: на Тину, на Зою, на Веру, на Андрея… - Нам вообще лучше не встречаться!
        Маша была уверена - он сейчас хлопнет дверью и уйдет. Но Андрей лишь стукнул кулаком по столу и заорал:
        - С какой стати?! Почему это вчера можно было встречаться, а сегодня уже нет?! У тебя что, муж из дальнего плавания возвращается?!
        - Потому что мы друг другу не подходим!
        - Что за херня?! - он бушевал. - Маша, что ты, блин, несешь?
        - Поверь, у меня есть причины, просто я не могу тебе о них сказать! Ясно?!
        - Это бред! Просто бред! - психовал Андрей. - Ничего я не понимаю!
        - Да! Бред! Я истеричка! Психопатка! Ясно?!
        - Ясно, - довольно спокойно согласился Андрей, выпил залпом чашку теплого чаю и ушел.
        Маша бросилась к телефону, набрала Веру и сообщила:
        - Я рассталась с Андреем!
        - Черт! Черт-черт-черт! - Тина в сердцах кинула в стену бутылку белого вина. По стене офиса расплылось желтое пятно.
        - Ура! - подпрыгнула Зоя на сиденье автомобиля. - Наша взяла! Ура!
        - Да, и чего? - поинтересовалась Вера.
        - Ну, так… - немного остыла Маша. - Можно я к тебе приеду? Ты - уже ты, или все еще Монро?
        - Частично, - кисло ответила Вера. - Давай часа через два, а то я тут с одним гороскопом мучаюсь.
        Маша повесила трубку, плюхнулась на диван и утешила себя тем, что, в принципе, она ничего не потеряла. С Андреем у них пока еще не было ничего серьезного… то есть она, конечно, с удовольствием проползла бы от Тверской до Переделкино на животе, лишь бы он ее простил - в том случае, если окажется, что вся эта вчерашняя история - сплошная липа… А так все в порядке, жизнь продолжается… Она помылась, оделась, решила, что проще взять такси, чем рулить по пробкам, благо Семеновcкая - это все-таки не Южное Бутово, нашла таксиста поприятнее и вскоре высаживалась у особняка Веры - пробок почему-то не было.
        Вера выглядела смешно - волосы у нее были светлые, глаза - как у Монро, бедра тоже, а грудь сдулась.
        - Когда зелье старое, странный эффект происходит, - пояснила Вера. - Не обращай внимания.
        - У тебя есть пожрать? - с голодным блеском в глазах поинтересовалась Маша.
        - Есть ли у меня пожрать?! Ха-ха! Вот! - Вера провела Машу в дальний конец дома, толкнула застекленную дверь и пригласила гостью на кухню, где сумасшедше пахло вкусной едой.
        Из духовки Вера вынула расстегай - пышный, с тонким тестом и сочной начинкой из рыбы, овощей и пряностей, на столе стояло глубокое блюдо с креветками в сладком соусе, из холодильника появились икра, жирные маслины и шоколадный торт.
        Не прошло и четверти часа, как они объелись, заварили зеленый чай - в надежде на легенду о том, что зеленый чай помогает от обжорства, развалились в креслах, которые стояли чуть поодаль от обеденного стола - напротив телевизора, и положили ноги на кожаные скамеечки - Маше досталась в виде слона, Вере - в форме бегемота.
        - Значит, ты ведьма? - уточнила Маша.
        Вера, уже пару минут с удивлением смотревшая на пульт, который сжимала в руке, встрепенулась и включила телевизор.
        - Завтра ожидаются пробки в районе Преображенской заставы, на Ярославском шоссе при выезде из города, а также на Ленинском, Кутузовском и Рязанском проспектах. Дневные рейсы в Стамбул задержат на пару часов. В шесть тридцать начнется сильный дождь. В районе Сокольники на Милютинской улице отключат электричество, - говорила дикторша в черном прозрачном платье. - А сейчас временно прервемся на рекламу.
        В душе мылась девушка с потрясающей фигурой - и совершенно голая. Она повернулась к зрителям, взяла полотенце, вышла из душа, прошла в гостиную и посмотрелась в зеркало, которое отразило свежее, юное лицо с упругой блестящей кожей. После чего девушка взяла фотографию со стола, посмотрела на снимок унылой тетки с серым оттенком кожи и тусклыми пепельными волосами, расхохоталась и обернулась к шикарному молодому человеку, который вошел в комнату, на ходу снимая майку.
        - Раньше я была такой… - девушка продемонстрировала фотографию тетки. Вместо девушки и гостиной возникла сценка в кафе - угрюмая тетка со снимка одиноко сидела за столиком и ковыряла вилкой котлету. - Я была невидимой. Но крем «Три сезона» полностью изменил мою жизнь.
        Молодой человек подошел к девушке и принялся ее страстно целовать.
        - Я привлекательна, - говорила девушка через плечо молодого человека. - Сексуальна. Мужчины от меня без ума.
        В конце ролика молодой человек повалил девицу на кровать и сдернул с себя штаны, обнажив фантастической красоты ягодицы.
        - Что это? - Маша повернулась к Вере.
        - Реклама крема, - пояснила та. - Кстати, крем отпадный. Его тетушки Лемм делают. Им все наши пользуются.
        - Но…
        - Это наш кабельный канал. Колдовской.
        - У вас есть кабельный канал? - воскликнула Маша.
        - Ну да… - с удивлением посмотрев на нее, ответила Вера. - А что такого?
        Следующий ролик Машу просто сразил. Молодой человек со скучным видом лежал под одеялом. Под этим же одеялом наблюдалось некоторое шевеление. Наконец из-под одеяла выбралась разъяренная девушка и закричала:
        - Ты меня не хочешь?
        После чего она повернулась к зрителям - чтобы все могли насладиться ее совершенной фигурой, и заявила:
        - Ваш мужчина устает на работе? Привык к вам? Все больше читает и все меньше занимается сексом? О! Так часто бывает! Хотите добавить в отношения немного страсти?
        В руках у девушки появилась бутылочка с надписью «Страсть». Девушка подлила
«страсть» в кружку с чаем, протянула мужчине, тот выпил, сгреб ее в охапку - после чего последовала такая бурная эротическая сцена, что Маша заволновалась.
        - А если это смотрят дети?
        - Дети смотрят МТВ! - отрезала Вера.
        - Но почему они все голые?!
        - Потому что люди в душе голые, и в постели голые! Кого нам стесняться? Это же наше кабельное телевидение! Никто о нем не знает!
        - Я знаю, - настаивала Маша.
        - Не нравится - не смотри! - и Вера выключила телик.
        - Да я не это имела в виду… - расстроилась Маша, но не успела она как следует извиниться, как раздался звонок в дверь.
        - Будь другом, открой, а то я в таком виде, - попросила Вера. - Меня нет дома, а ты - домработница, о’кей?
        - О’кей, - кивнула Маша и вышла в коридор.
        По глупости она не посмотрела в «глазок» - сразу же открыла, и ее буквально снесло в сторону. Тина громыхнула дверью и тут же принялась орать:
        - Где эта сучка?! Где эта …ядь?!
        Маша только собралась сказать, что Веры нет дома, как та появилась. И вид у нее, несмотря на сходство с секс-символом столетия, был довольно грозный.
        - Ты что себе позволяешь? - холодно поинтересовалась она у Тины.
        - Что я себе позволяю? Это ты что себе позволяешь?! - надрывалась Тина.
        - Кто ты такая, чтобы меня упрекать? - взорвалась Вера.
        Странно. Она не кричала - просто разговаривала, но голос у нее звучал, как из громкоговорителя - от звука предметы даже немного штормило: ваза с цветами, например, отъехала сантиметров на десять назад.
        - Да я тебя… - бесилась Тина, - …уволю!
        - Уволишь?! Меня?! - Вера расхохоталась, и от этого хохота затряслись стекла в окнах.
        Пока Вера веселилась, Тина набросилась на Машу.
        - А ты-то что? Как ты могла? Ты что, дура?
        Маша с ужасом и отвращением смотрела на начальницу - наверное, уже бывшую: в глазах у той, в самом прямом смысле, горел огонь. В огромном черном зрачке неизвестно от чего отражалось пламя. Кожа у нее потемнела - стала совсем смуглой, волосы шевелились, как змеи, а ногти на руках росли прямо на глазах. К тому же Тина как-то странно изогнулась - как животное, привставшее на задние лапы.
        - Ну-ну-ну… - Маша попятилась назад, заслонившись от Тины руками.
        Но тут Вера встала между ними.
        - Вали отсюда! - распорядилась она. - И не забудь, что сделать ты мне ничего не можешь. Вы же не получали официального распоряжения, так? Значит, все твои действия не имеют законной силы. Так что пошла вон.
        Тина прикусила губу, подумала и вернулась в человеческий облик.
        - Думаешь, ты тут самая умная и справедливая? - довольно спокойно спросила она у Веры. - Что ты теперь с ней… - она ткнула пальцем в Машу, - будешь делать? Ты об этом подумала?
        Она посмотрела на Машу, перевела взгляд на Веру, усмехнулась, заметив, что та смутилась, распахнула дверь и ушла. Маша успела заметить, что на тротуаре она толкнула какого-то неповоротливого типа, даже не коснувшись его рукой, - просто замахнулась.
        - Вот стерва! - воскликнула Вера.
        - Она кто, дьяволица? - прошептала Маша, у которой сердце стучало о ребра.
        - Дьяволица, - кивнула Маша. - И просто мразь. Тоже мне - приперлась права качать!
        И тут дверной звонок снова задребезжал.
        - О-о! - Вера закатила глаза. - Вернулась.
        - Ты же не пустишь ее? - перепугалась Маша, которой очень хотелось уехать куда-нибудь в джунгли Амазонки.
        - Еще чего!
        Но звонок звонил и звонил, а потом запел и мобильный телефон - Маша не без труда нашла его в сумке, ответила и напоролась на Зою, которая закричала:
        - Пустите же меня! Я звоню уже час!
        - Куда?
        - В дверь!
        - Это ты звонишь? - удивилась Маша.
        - Я!
        Они открыли и тут же принялись отбиваться от Зои, которая душила их в объятиях, что-то кричала прямо в ухо и от избытка чувств пощипывала их за филейные места.
        - Да отцепись ты!.. - Вера вырвалась от Зои и на всякий случай отошла подальше.
        - Молодец! - теперь Зоя трясла Машу за плечи. - Я горжусь тобой!
        - Зря вы все это затеяли, - с мрачным видом произнесла Вера.
        - Что? - Зоя наконец отвлеклась от Маши.
        - Зачем вы вообще к ней прицепились? - продолжала Вера. - Пусть бы все шло своим путем…
        - Тебе легко говорить… - перебила ее Зоя, но Вера топнула ногой и повысила голос:
        - А если тебе трудно - молчи! Зачем вы полезли в ее жизнь?
        - Мы? Мы полезли? - подбоченилась Зоя. - Это ты, дорогая, полезла! Это ведь ты все о нас всех рассказала? И что теперь, нам ее убрать?
        - Куда убрать? - хрипло пробормотала Маша, но на нее никто не обратил внимания.
        - А вам это на руку! - воскликнула Вера. - Какое отличное решение! Ты меня благодарить должна!
        - Вы о чем? - пищала Маша.
        - Пусть тебе твоя подруга расскажет! - рявкнула Зоя и ушла, как и Тина, отыгравшись на ни в чем не повинной двери.
        - Ну! - Маша уперла руки в боки.
        - Ты знаешь, почему никто не верит, что есть ведьмы, ангелы, демоны и все такое?
        - Вообще-то в ангелов и демонов многие верят, - хмыкнула Маша.
        - Верят, но сомневаются, - уточнила Вера. - А все потому, что наш мир скрыт от вашего мира, и нам нельзя никому рассказывать о том, что мы существуем.
        Они помолчали.
        - А ты рассказала, - произнесла Маша, глядя в пол.
        - Рассказала.
        - И что?
        - А то, что те, кто узнает о нашем существовании… - Вера старалась подобрать слова. - В общем, они по большей части переходят в мир иной.
        - То есть их убивают? - взвизгнула Маша.
        - Они переходят в мир иной!
        - А я? А по меньшей мере?
        - Ты можешь остаться с нами. В качестве ведьмы.
        Маша уставилась на Веру.
        - Так это же круто? - тихо спросила она.
        - Круто, - кивнула Вера. - Только у тебя начнется совсем другая жизнь. Все прошлое - на фиг. Тебе придется заново учиться, заводить новых друзей, искать новую работу…
        - Почему это?
        - Потому что быть ведьмой - это не только круто, это еще и ответственно, - сказала Вера, развернулась и пошла на кухню.
        Маша засеменила за ней.
        - А как же… А почему… А если вот так… Я не хочу умирать! - завопила она, когда Вера села в кресло и врубила телик.
        - Становись ведьмой, - Вера пожала плечами.
        - Слушай, ты! У-у… - Маша схватила блюдо с остатками креветок и грохнула его о пол. - Это ты меня втянула! Это ты мне все рассказала! Так что нечего тут рассиживаться! Давай делай что-нибудь!
        Вера выключила телевизор и с виноватым видом подошла к Маше.
        - Что мне делать? - поинтересовалась она.
        Маша опустила руки.
        - Ну… Пожалей меня, что ли…
        Вера рассмеялась, но обняла Машу и погладила ее по голове.
        - Не волнуйся, - приговаривала она. - Все будет хорошо. Мы справимся.
        - А можно, когда я стану ведьмой, наколдовать, чтобы волосы на ногах не росли? - заскулила Маша, а Вера расхохоталась.
        Глава 14
        - Сейчас! - заорала Вера в трубку. - Договорились! - она нажала на «отбой» и швырнула телефон. - Стерва!
        Маша вопросительно посмотрела на нее.
        - Поехали! - распорядилась Вера.
        - Куда? - стенала Маша вдогонку. Не так легко угнаться за подругой на шпильках, если та мчится со всех ног.
        Спустя двадцать минут они бросили машину на Варварке, вышли на Ильинку, свернули налево, два раза направо и прошли в здание прямо напротив Кремля. Без проблем миновали охрану, поднялись на второй этаж, прошли по скучному бежевому коридору и вошли в довольно неопрятную, пыльную комнату, где с мрачным видом сидела девушка в сиреневом кожаном костюме и красила ногти вишневым лаком.
        - У тебя что, уборщицы нет? - скривилась Вера.
        - Видела бы ты этих уборщиц… - не отрывая взгляда от ногтей, вздохнула та. - От них только грязи больше…
        - Ничего себе! - восхитилась Маша, глядя на огромные окна, за которыми виднелась Спасская башня. - Э-э… у вас здесь офис? То есть… ну, вы снимаете?
        - Снимаю, - девушка пожала плечами.
        - Но как? - ахнула Маша. - Это же государственное здание?
        - А что делать? Не сидеть же мне на окраине, где-нибудь на Сухаревской?
        Маша ничего не поняла (кроме того, что Сухаревская - это «окраина»), но замолчала - раз уж хозяйка не выражается ясно и понятно, то и она, Маша, не будет вытягивать из нее информацию.
        - Ну! - девушка наконец закончила маникюр, откинулась на спинку стула и растопырила пальцы.
        - Баранки гну! - довольно грубо отреагировала Вера. - Анкету давай!
        Девушка кивнула на красную кожаную папку, из которой Вера вытащила несколько листков бумаги, и протянула Маше.
        Там были странные вопросы. Ну, имя/фамилия - это понятно, но кого волнует, как звали ее прабабушек (Маша вспомнила с трудом), в какие приметы она верит и были ли у нее вещие сны? И вообще, что они здесь делают?
        Поймав взгляд хозяйки, Маша с неудовольствием заметила, что та рассматривает ее с легким оттенком презрения. Глядя прямо Маше в глаза, она покачала головой и сообщила:
        - Безнадежно!
        - Ты о чем? - с раздражением поинтересовалась Вера.
        - Ну какая из нее ведьма? - девица взмахнула ногтями.
        Маша обиделась, но промолчала.
        - А что тебя не устраивает? - подбоченилась Вера.
        - Она… - тут «сиреневая» сжалилась и приложила ногти к груди. - Прости, дорогая! Она клуша!
        - Клуша?! - воскликнула Вера.
        - Ни амбиций, ни злости, ни упрямства! - убеждала девица. - Что тут можно сделать?
        - Послушайте… - вмешалась Маша, но та ее перебила:
        - Милая, мы можем устроить тебе быструю и безболезненную смерть, а потом ты вернешься на Землю - в таких случаях мы обычно идем навстречу. Мы подберем тебе отличное тело - может, это даже будет какая-нибудь фотомодель, оформим тебя на работу…
        - Не забудь ей сказать, что на Землю она вернется лет через двести! - рявкнула Вера.
        - Какая разница? - улыбнулась девица.
        - Какая разница?! - рассердилась Маша. - Что значит «какая разница»? С какой стати вы тут решаете за меня, что мне нужно? Сама ты клуша, и костюм у тебя отвратный, а такие ногти идут только дешевым шлюшкам!
        Она вышла из себя! Как эта мымра смеет говорить о ней гадости? Кто она такая?
        - А ты говорила… - усмехнулась Вера.
        - Ну… - скорчила рожу «мымра».
        - Василиса, не …би мне мозги! - рассвирепела Вера. - Етить твою валентность через перекись водорода!..
        - Послушай, мы не можем делать ведьмами всех, кто пожелает! - отрезала Василиса. - Должны быть хоть какие-то способности!
        - Не можем?! - зашлась Вера. - А жена Х? А любовница N? А? Что?! Думала, никто не знает? Как за бабки проталкивать всяких бездарностей - это пожалуйста, а войти в положение нормального человека, у которого задатки…
        - Откуда ты знаешь про Х? - всполошилась Василиса.
        - От верблюда! - по-детски ответила Вера. - А ты думала, никто не догадается?
        - Меня не интересуют твои… фантазии!
        - Слушай, ты, сука, либо подписывай заявление, либо мне придется вручную изменить тебе форму носа! - заорала Вера. - А потом я напишу докладную о твоей подпольной деятельности! Взяточница!
        - Стерва… - прошипела Василиса. Она достала квадратную печать, выточенную из аметиста, прошлепала все листы анкеты, вынула еще какие-то листы, достала другую печать - из серебра, с крупными красными и зелеными камнями - видимо, рубинами и изумрудами, рявкнула: «Палец!» - и не успела Маша оглянуться, как та разрезала ей подушечку указательного пальца серебряным стилетом, выдавила на плоское фарфоровое блюдце немного крови, промокнула ее печатью, шлепнула договор - в двух экземплярах, один молча подала Маше, другой убрала в стол.
        - Ну, пока, - кивнула Вера, схватила Машу и потащила из комнаты.
        - Я что, продала душу дьяволу? - прошептала Маша.
        - Очень смешно! - буркнула Вера. - Это лицензия. Фу! - только они вышли из здания, она остановилась, вытащила сигареты, смачно затянулась и произнесла с чувством: - Ну и гадина эта Василиса! Бюрократка! Засранка!
        - А что это все значит? - поинтересовалась Маша.
        - Для того чтобы стать ведьмой, тебе надо пройти посвящение, а для того чтобы пройти посвящение, нужно, чтобы эта змея выдала тебе лицензию! - делая глубокие затяжки, пояснила Вера.
        - А без лицензии?
        - Без лицензии нормальные люди тебя не посвятят, а у ненормальных нет никакой гарантии, что ты не станешь нимфоманкой, некроманкой или обычным суккубом!
        - А ты не можешь меня посвятить? - предположила Маша.
        Вера покачала головой:
        - Я не умею. Это отдельная профессия. Ну, как пластическая хирургия. Кардиохирург не делает силиконовые титьки. Врубаешься?
        - Врубаешься… Врубаюсь… - закивала Маша. - А что теперь?
        - Теперь поехали посвящаться.
        - Так быстро? - ахнула Маша.
        - Слушай… - Вера даже покраснела. - А ты уверена, что сможешь?.. Ну, в том, о чем говорила эта змея… есть доля правды… то есть, конечно… А что, если у тебя не получится?
        - Знаешь, дорогая, для этого и нужны друзья. Поможешь мне, если что, - жестко ответила Маша.
        - Но я не смогу помочь, если у тебя нет задатков! Как у тебя с интуицией? Ты слышишь голоса? - выкрикивала Вера вслед Маше, которая шла к машине.
        - Слушай! - возле машины Маша остановилась, положила руку на капот и сдвинула брови. - Вы втянули меня в эту историю. Умирать и становиться потом демоном я не собираюсь. Просто умирать я тоже не хочу. Так сделай же меня ведьмой, и не надо тут разводить канитель! Это моя жизнь, и мне уже надоело, что вы все в нее лезете! Ясно?!
        - Не наломай дров, дорогуша! - предупредила Вера и потянула на себя дверь автомобиля.
        - А это больно? Или страшно? На что это похоже? - спрашивала Маша каждые пять секунд, чем в конце концов вывела Веру из себя.
        - Сейчас сама все узнаешь!!! - заорала та так, что машина подпрыгнула на ровном месте.
        - Ой! - испугалась Маша и на время заткнулась.
        Она представляла страшный мистический обряд с групповым сексом, литрами крови, убийством козлов и кур, танцами нагишом при свете луны - ну, и все такое…
        Но все оказалось до крайности прозаично. Они приехали в старую московскую больницу, прошли по широченным коридорам, в которых пахло лекарствами и вареной капустой, поднялись на четвертый этаж, Вера приложила палец к губам и постучала в высокие обшарпанные двери.
        - Войдите! - послышался громкий, с хрипотцой женский голос.
        В большой комнате с высоченными потолками сидела женщина лет шестидесяти. Худая, в черном платье с запахом, с короткой стрижкой и следами былой красоты - полными, уже поплывшими губами, с некогда, наверное, очень красивыми глазами, которые сейчас обрамляли довольно глубокие морщины, и невероятно тонкими и длинными пальцами. Несмотря на возраст и довольно усталый вид, от женщины шли прямо-таки энергетические потоки - казалось, рядом с ней становилось теплее, что оказалось особенно приятно, так как в комнате было довольно промозгло. Еще на женщине был белый приталенный халат - распахнутый, и она курила, судя по пепельнице, пятидесятую сигарету за день.
        - Мариша, привет, милая! - бросилась к ней Вера.
        - Ну-ну! - Мариша улыбнулась, но отпихнула Веру, которая лезла с поцелуями, и уставилась на Машу.
        - Марина Георгиевна меня зовут, - представилась она и прищурилась.
        Маша стояла напротив, скрестив руки на груди, а Вера - рядом с Маришей и волновалась. Посозерцав Машу несколько минут, Марина Георгиевна повернулась к Вере:
        - Ну, Василиса-то мне уже звонила… - сообщила она. - Кричала.
        - Ты же понимаешь… - Вера всплеснула руками.
        - Все я понимаю, - согласилась Марина Георгиевна. - Но в чем-то она права.
        Маша демонстративно вздохнула, отвернулась, поискала глазами, куда бы присесть, и выбрала старинный стул с подлокотниками.
        - Вы не могли бы подойти ко мне? - попросила Мариша, едва Маша устроилась на стуле.
        Та вытаращила глаза, но безропотно встала и подошла к Марине Георгиевне.
        - И не надо дуться! - велела Мариша. - Ситуация непростая. Дайте руку!
        Маша протянула руку ладонью вниз. Марина Георгиевна перевернула кисть, посмотрела на линии, зачем-то измерила пульс, затем встала - тут Маша обратила внимание на шикарные туфельки на высоченной шпильке, заглянула ей в глаза - и от этого взгляда Машу развезло, ноги стали воздушными - она почти их не чувствовала, а голова закружилась… - пока шум в ушах не прорезал голос Марии Георгиевны:
        - Потенциал, говорю, есть!
        - У кого? - промямлила та.
        - У тебя, дурында! - воскликнула Марина Георгиевна.
        - Все не безнадежно, - пояснила Вера. - До тебя дошло или на бумажке написать?
        - Давайте закругляться! - Марина Георгиевна поднялась с места. - Уже десять!
        Она ушла за ширму, которая отгораживала часть комнаты, завозилась там, а Маша тем временем принялась горячо шептать на ухо Вере:
        - Она что, врач?
        - Да, - зашипела Вера. - Гинеколог. Бывшая повивальная бабка.
        - А меня это не волнует! - завопила из-за ширмы Мариша. - Это твои проблемы! Все!
        Она вылетела из-за ширмы с кожаным несессером, кивнула девушкам, чтобы шли за ней, заперла кабинет и быстро зашагала по коридору. Вера и Маша засеменили следом.
        Скоро они оставили машину на Неглинной и спустились к самым известным в столице баням.
        - Нам что, сюда? - захихикала Маша, которая пребывала в страшном волнении и не знала, как себя вести.
        Ей никто не ответил: Вера ломала руки, а Мариша звонила кому-то по телефону. Вскоре их впустила пожилая женщина, которая выглядела очень недовольной.
        - Всех посетителей из-за тебя распугала! - упрекнула она бывшую повивальную бабку. - Ну ты и сволочь!
        Марина Георгиевна, не обращая внимания на ее причитания, поднялась на второй этаж, внимательно все осмотрела - будто посетители могли прятаться под диванами, а недовольной женщине велела нагнать побольше пару.
        После чего она открыла несессер, достала несколько пузырьков и вылила их содержимое на камни в бане. Машу чуть не стошнило - из парилки разило анисом и чем-то ужасным, вроде мази Вишневского.
        - Раздевайся, - попросила Мариша. Действительно попросила - очень мягко и вежливо.
        Это Машу насторожило, но она сняла одежду, белье, а когда парная была готова, Мариша протянула ей круглую деревянную шкатулку и велела:
        - Иди в парную и намажься. Когда будет невмоготу, выходи и ныряй в бассейн.
        Маша затянула волосы в хвост, зашла в парную, с трудом вдохнула тяжелый, влажный воздух и открыла коробочку. Там находилось какое-то бледно-желтое вещество, которое с трудом выковыривалось и еще с большим трудом размазывалось по телу. Минут пять Маша стояла в парной, наслаждаясь ароматами навозной ямы, но ничего не происходило. Но вскоре она почувствовала легкое жжение. Кожа саднила, как после солнечного ожога, и Маша думала: это и есть «невмоготу»? Или еще нет? Скоро жжение стало сильнее - и Маше уже казалось, что ее гладят горячим утюгом. Кожа натягивалась, и щипало так, что в глазах стояли слезы, но это было хоть и ужасно, но терпимо. Но вскоре ее пробрало до костей - хотелось как-нибудь пролезть пальцами внутрь и расчесать кости - зуд был такой, что не спасли бы и грабли. «Невмоготу»?
        Невмоготу стало, когда Маша поняла, что жарится, как шашлык, - она реально видела, как лопается кожа, как темнеют и пузырятся пальцы, бедра… И тут она дико закричала и выскочила из парилки.
        - Помогите! - вопила она, а Мариша и та, другая, подхватили ее под руки и поволокли (Маше казалось, что они все не касаются ступнями пола) к бассейну.

«Вода! Холодная!» - в истерике ликовала Маша, но только упав в бассейн, поняла, что брызги красные и липкие. - «Что это? Кровь! Кровь! О боже мой, я умру!» - думала она, отфыркиваясь и выныривая из этого кошмара. Но сильные руки макали ее туда вновь и вновь, пока наконец кто-то не схватил ее под мышки и не вытянул наружу.
        - Выпей! - Мариша протянула ей серебряную чашу, украшенную рубинами.
        Ничего не соображающая Маша залпом глотнула нечто зеленое, с удивлением посмотрела на чашу, потом - на Маришу, и спросила:
        - Что это?
        - Яд! - усмехнулась Марина Георгиевна.
        Маша схватилась за горло, побледнела и упала на кафельный пол.
        Она с трудом выбралась из темноты - душной, тяжелой и открыла сухие глаза.
        Они все были рядом. Вера. Мариша. Та женщина из бани. У Маши не было сил даже смотреть на них, поэтому она опустила веки и спросила:
        - Что со мной?
        - Ты умерла, - сказала женщина.
        - И возродилась, - добавила Мариша.
        - Как ведьма, - уточнила Вера.
        - В смысле, я как вампир, что ли? - догадалась Маша.
        - Нет, - ответила Марина Георгиевна. - Ты живая. Умирала ты духовно. Это было духовное перерождение, которое необходимо, чтобы стать настоящей ведьмой. Как себя чувствуешь?
        - Ты еще спрашиваешь? - вяло усмехнулась Маша.
        - На вот, попей…
        - Спасибо, не надо…
        - Больше никаких фокусов! - поклялась Мариша.
        Маша огляделась. Она лежала на массажном столе в уютном кабинете, а над ней склонились ведьмы. Марина Георгиевна протягивала ей чашку - обыкновенную чашку с какими-то голубыми цветочками.
        - А почему в бане-то? - поинтересовалась Маша.
        - В основном из-за бассейна, - произнесла Вера.
        Маша не без труда приподнялась на локте, взяла чашку, понюхала - вроде горячий шоколад. Шоколад был с привкусом миндаля («Цианистый калий!» - дернулась Маша), вишни и какого-то алкоголя. Но с каждым глотком Маша набиралась сил, а допив чашку, почувствовала себя необыкновенно бодрой. Первым делом она сбросила простыню и осмотрела тело - никаких ожогов, после чего обвела глазами кабинет. Вроде все такое обычное, но… Что-то было не так.
        Трио с каким-то странным, затаенным любопытством смотрело на нее - словно ожидали чего-то особенного. Маша встала со стола и прямо так, голая, подошла к зеркалу. Ну да, это она, Маша. Хотя… Маша смотрела и смотрела, и никак не могла понять, кого видит перед собой. «Я сошла с ума?» - как-то даже весело подумала она.
        Сто процентов - это ее лицо. Ничего не изменилось. Нос, рот, глаза на месте. Но… Был какой-то флер, какое-то выражение, что-то иное… Маша словно смотрела на себя глазами человека, который не видел ее лет десять, - и вот он вроде узнал, но не может найти знакомое выражение лица, прическу, какие-то привычные черточки… Появилось нечто новое - и этим новым была она сама.
        Чтобы проверить догадку, Маша обернулась к женщинам и внимательно их оглядела.
        Мариша. Да, на первый взгляд, стильная женщина лет шестидесяти в хорошей физической форме. Но сквозь все это Маша увидела многие годы - лет двести страстной, утомительной, на износ работы; жизнь, прожитую с ошибками, разочарованиями, с победами и головокружительным успехом, страсти, которые раздирали душу на части, и страсти, которые поднимали ее к небесам… Это было красиво. Это было уродливо. Это было страшно, и это окрыляло.
        Вера. Довольно забавная, романтичная, талантливая и мудрая ведьма, которая нарочно не хочет относиться ни к себе, ни к магии, ни к мужчинам, ни к чему-либо на свете всерьез. Ее это устраивает, но она уже чувствует, что легкомыслие - не лучший способ самозащиты.
        - Она нас читает… - прошептала Марина Георгиевна.
        - Ты нас читаешь? - тоже шепотом спросила Вера.
        Маша лишь пожала плечами.
        Она вышла из кабинета и открыла большое окно. У нее чуть не подогнулись колени - извне на Машу буквально обрушился шквал запахов, звуков и настроений. Она чувствовала чье-то отчаяние. Ощущала грусть. Издалека доносилась радость - кажется, радость влюбленной женщины. В запахе травы она ощущала покой. В аромате цветов - возбуждение. В далеком-далеком шиповнике - некоторую сентиментальность. Там, за окном, был обычный мир - Маша не начала читать мысли, видеть сквозь стены или что-то еще в этом роде, но мир все же изменился. Она воспринимала его как ведьма.
        В некотором шоке Маша присела на кожаный диван. Она поняла, почему у нее не останется старых друзей и почему она не сможет больше работать в обычном мире. Во всем проявился истинный смысл, а в некоторых вещах смысла не было вообще. Это было нелегкое знание - с этим еще предстояло справиться, но она уже чувствовала упоение и знала, что полюбит эту новую жизнь.
        Глава 15
        Мариша и банщица остались, а Маша с Верой вышли на улицу и пошли к машине. Маша отставала, шла медленно, втягивала носом запахи и чувствовала, что замечает очень странные вещи - например, следы. Вот след нервной женщины средних лет, которая изо всех сил изображает спокойствие и благодушие, но внутри у нее все кипит - и она сама не знает, что делать - разрыдаться или броситься на кого-нибудь с криками. Может, эта женщина всю ночь будет рыдать над «Мадам Бовари» - истерически, оплакивая собственные неудачи, а может, разругается с соседями из-за того, что у них слишком громко играет радио.
        Вот след мужчины, которого скоро бросит жена, потому что он никак не может найти работу. Пока он перебивается извозом, и его страшно раздражают пассажиры, которые не знают, что раньше он работал заместителем директора в фирме у своего друга, но друг закрыл фирму, и теперь он никак не может найти работу заместителя директора в другом месте - а на меньшее он не согласен, но по профессии он - сантехник, и никто даже не пытается оценить его способности к управлению людьми. И они еще возмущаются, что нельзя курить в машине, и просят включить свое любимое радио… А жена дома - вовсе не хозяйка, посуду не моет - она ведь теперь глава семьи, но и он тоже не моет - он ведь мужик…
        А вот след влюбленных, которые уже нахватались коньяку и собирались упиться до положения риз - от счастья, от того, что оно сыпалось на них через край, и они не знали, что с этим делать, потому что ни секс, ни кино, ни коньяк в принципе не могли усмирить эту радость - без повода, просто потому, что жизнь прекрасна, и они прекрасны - по отдельности, а вместе - они целая галактика… Молодые - лет двадцати, почти без денег - но наплевать, если не хватит на метро, - пешком дойдем, главное - вместе, вместе навсегда…
        Город дышал всеми этими людьми, вдыхая их боль и радость, выдыхая зависть и восторг, город пел, а ему аккомпанировали брехливые помоечные собаки, машины, электропровода, шум поездов, грохот трамваев - и тут главное было услышать эту мелодию, поэзию.
        И Маша поняла, что всегда-всегда для нее звучала эта музыка, всегда в ней было что-то особенное - какая-то рана, которая обостряла чувствительность и заставляла ощущать жизнь так, что не понять здоровому обывателю, в котором нет этого и мучительного, и приторного страдания, что делает звуки громче, краски - ярче, а жизнь наполняет особенным драматизмом, когда ты не просто гражданка, сотрудница, подруга, жена, или мать, а - героиня какого-то собственного внутреннего романа, который развивается в режиме реального времени.
        - Знаешь… - она нагнала Веру. - Я смогу…
        - Да? - растерялась та.
        - Будь уверена, - кивнула Маша.
        - Отлично! - улыбнулась Вера. - Тогда я покажу тебе твою новую жизнь.
        Они сели в машину и медленно поехали по ночной Москве.
        Новенькая трешка «БМВ»-кабриолет со свистом рассекала город. Несмотря на то что ночи были прохладные, Маша задыхалась - она даже испугалась, почувствовав, что ступни и ладони стали сухими и горячими - вот-вот потрескаются, и лицо пылало… Вера, заметив, что подруга пытается чуть ли не по пояс высунуться в окно, опустила крышу, и холодный воздух выплеснулся на Машу. Она чувствовала, как он остужает разгоряченное тело, проникает глубоко под кожу и насыщает его прохладой, она обнималась с ветром, раскидывала руки и бормотала что-то про себя, какие-то смешные присказки, в которых благодарила ветер за то, что он есть, обещала ценить его и любить - и, конечно, это было бы глупо, если бы Маша так остро не чувствовала стихию - мощь, которая способна ласкать, а способна и разрушать, уносить жизни, быть жестокой и несправедливой. И ветер отозвался - он принес звуки и запахи далеких стран, принес влажный, тяжелый, невыносимый для городского жителя аромат джунглей, когда от соцветий кружится голова, а от влаги нечем дышать, он принес запах бразильской проститутки - с горьковато-приторным оттенком дешевого
кокаина и налетом пряной, дешевой еды, принес запах холодного, неприветливого моря, по которому стучал дождь, запах старой парижской квартиры, в которой было все, кроме жизни, - дорогая мебель, старинные полотна, камин, отделанный мрамором, - но в этой квартире умирал богатый старик, который так и не принял смерть, несмотря на боль, несмотря на мучения - он не смирился, не повернулся к свету, он был зол и терзал усталую сиделку; принес запах секса - потных молодых тел, которые любят друг друга, несмотря на запах горячего асфальта, любят, несмотря на то что ночь не приносит облегчения - жар идет не сверху, а снизу, когда город отдает тепло, полученное от солнца… Маша даже слышала звуки - ветер шептал, она еще не разбирала слов, но уже знала, что ветер - ее друг, что он все ей нашепчет, что он иногда будет кричать, бушевать, но они поймут друг друга…
        Когда Вера остановила машину, Маша с удивлением посмотрела на нее - не узнала, не поняла, в чем дело, но скоро уже влилась в шум вечеринки, хотя даже не заметила, как попала в клуб.
        Маша смотрела на людей и видела маски. Вон тот молодой человек уверен, что ему все по плечу, он наслаждается мгновением, так как чувствует (но не понимает), что мгновение продлится недолго, что завтра у него ни с того ни с сего испортится настроение и станет странно тяжело в груди, что заставит его задуматься о сердечном приступе - но это будет приступ иного рода, приступ тоски, и все вдруг покажется ему бессмысленным, и этого он испугается больше всего, и, возможно, если хватит мужества, даже пойдет к психотерапевту - уж поверьте, самому лучшему, но посещение не даст ему облегчения, потому что ведь это так незаслуженно - столь тяжело работать и получить за это депрессию. Он будет все больше развлекаться, будет все более жесток с женщинами, и ему начнет казаться, что делая другим больно, он отдает свою боль, но это ошибка - и его рана станет болеть все больше и больше, и тогда…
        Маша не захотела думать, что же «тогда», и переключилась на девушку, которая выглядела, как обычная стерва эконом-класса, девушка, разбившая пару сердец и получившая за это «Рено» и квартирку в Давыдкове, но внутри у этой девушки Маша увидела страх - жуткий, первобытный страх потеряться в этом огромном, несправедливом, жестоком мире, замерзнуть, оголодать… Маша увидела, что она искала защиту - и не находила, так как ни мужчины, ни деньги, ни ценности не могли ее насытить, не могли накормить этот страх, которому она потакала.
        Маша в недоумении смотрела на всех этих людей и не могла относиться к ним так, как привыкла - она была выше, видела их насквозь, замечала все, что они прятали - и часто сами от себя, и ей было их жалко, и каждому хотелось объяснить всю правду, раскрыть глаза, стать их Мессией…
        - Есть сумасшедшие, которые не берут за это деньги, - произнесла Вера, чем вывела подругу из транса. - Говорят - грех. Но это, конечно, чушь. Мы не боги. Мы можем им помочь, если они сами хотят принять эту помощь. А они знают, что ничто не дается бесплатно, даже любовь. Хотя и на этот счет есть определенные иллюзии. Но за любовь тоже надо платить - вниманием, заботой, собой… Все это ты либо стараешься объяснить, либо плюешь на все и делаешь то, что они просят.
        - Ох… - вздохнула Маша.
        - Да уж! - Вера развела руками. - Ладно, поехали к нашим.
        - Куда? - крикнула Маша ей вслед, но голос растворился в грохоте и гаме.
        Наконец они притащились в какой-то унылый квартал на Белорусской, где ничто не напоминало, что ты находишься в центре города. Железная дорога, темная узкая улица без освещения. Маша петляла по закоулкам, пока они не очутились практически на пустыре, где стоял один-единственный дом, который некогда был административным зданием местного значения: трехэтажная постройка грязно-желтого цвета, окна заколочены досками, во дворе - бомжатник. Вера подошла к перекошенной двери, обитой ржавым железом, положила руку на замочную скважину, и тут дверь медленно открылась, обдав девушек теплом и музыкой. Маша переступила порог и чуть было не закричала - это было новое, непривычное ощущение другого мира. Мира, в котором нет уныния, боли, отчаяния, мира, в котором чувства на пределе, мира, в котором дорога каждая секунда - потому что это и есть жизнь, мира, в котором ты - свободна. Свободна! От глупых человеческих страстей, от непонимания самой себя, от предрассудков, от мужчин, от страха - всего этого не было, была только жизнь со всеми ее возможностями и радостями. И Маша уверенно вошла в это новое, потому что
все здесь казалось понятным и знакомым.
        К ним подскочила хорошенькая ведьмочка с пепельными волосами - она набросилась на Веру и принялась ее упрекать за то, что та давно здесь не была.
        - Мы после Броккена так тут зажигали! - похвасталась она и принялась рассказывать о каких-то знакомых, которых Маша, понятно, не знала.
        Она огляделась и заметила, что зал выглядит как мечта любого гота. В каждой стене было три высоких, в два этажа, и узких, не больше полутора метров, камина. Высокое пламя плевалось искрами, которые летали по залу и пеплом оседали на головах. Черный пол сверкал как зеркало, а стены напоминали хрустальные друзы. Потолок, несмотря на то что здание построили самое раннее в пятидесятых, был сводчатый, а своды затянула какая-то сомнительная паутина. На галереях, которые находились где-то между вторым и третьим этажом, зажигали полуобнаженные девушки и молодые люди - разумеется, в латексе и всяких там ошейниках. Но публика в клубе подобралась разношерстная - были и типичные, все в черном, готические персонажи, были и мужчины в костюмах, были вполне заурядные личности в джинсах и майках.
        - У меня был секс с вампиром! - воскликнула ведьмочка, подруга Веры, и Маша взглянула на нее повнимательнее.
        Ведьмочка была не так проста, как сперва ей показалось - она скрывала какую-то тайну, какой-то позор, и скрывала так глубоко, что Маша никак не могла до этого докопаться. Только Маша решила, что она что-то прощупала, как ведьмочка уставилась на нее и завопила:
        - Ты что делаешь? Что за хамство!
        Глаза у нее сверкнули нехорошим, красным огнем, зубы оскалились, она сделала шаг вперед, но тут на нее набросилась Вера, уговаривая:
        - Успокойся! Она новенькая! Всего час, как с нами! Она не знала!..
        Гнев постепенно утих, ведьмочка успокоилась, но все-таки пригрозила:
        - Никогда не читай своих! Можешь нарваться на неприятности. У всех есть тайны, и не думай, что ты настолько умная, что тебе позволят их узнать.
        Вера потрепала Машу по плечу и посоветовала:
        - Иди прогуляйся. Успокойся, выпей чего-нибудь.
        И Маша пошла. Она пробиралась сквозь толпу и пьянела на ходу - от накала чувств, от неприкрытой сексуальности, от восторга, которым, не скупясь, делились друг с другом… Это было лучше, чем секс, это было круче, чем успех, - это было совершенно непередаваемое ощущение полной и острой радости жизни. Маша останавливалась, двигалась в такт музыке, кто-то ее обнимал, она чувствовала чьи-то горячие губы у себя на волосах, ее поддерживали мускулистые мужские руки, прижимались тела, а она все шла куда-то, и ей было все равно куда - главное, находиться в движении, не останавливаться. Кто-то угостил ее коктейлем - стаканы оставляли прямо в воздухе, на расстоянии вытянутой руки, там же дымились сигареты в пепельницах, плавали чьи-то зажигалки - и Маша воспарила. Ее подхватили и подбросили в воздух - сама не понимая как, она зависала на несколько секунд и падала вниз. И вдруг с потолка обрушился ливень, и зал взорвался - все визжали от восторга, подпрыгивали, обнимались, а на полу воды уже было по колено, и все упали на пол и стали, как дети, барахтаться в лужах, брызгаться и хохотать. Вдруг дождь прошел,
подул теплый ветер, включились какие-то центрифуги, и все кинулись к бару, чтобы в перерыве выпить и перекусить. Маша, кажется, уже всем сообщила, что она - новенькая, чем особенно вдохновила двух молодых людей, брюнетов с дредами, которые довольно прозрачно намекали, что не прочь заняться с ней сексом, и, кажется, обещали, что секс будет отличный.
        - Девственница - это круто, - сообщил один.
        - Вообще-то я не девственница! - обиделась Маша, которую возмутило, что ее, в ее-то годы, можно принять за невинную барышню.
        - Нет, девственница! - уперся второй. - Ты же никогда не занималась любовью как ведьма?
        - Ну, смотря что ты имеешь в виду… - немного смутилась Маша.
        - Я имею в виду то, что люди чувствуют секс по-другому.
        - Да? - воодушевилась Маша и снова начала целоваться с близнецами, но вдруг передумала, так как к групповой любви не была готова ни в каком состоянии.
        Ускользнув от братьев, она пошныряла по танцполу, где уже все высохло, поняла, что танцевать больше не хочет, поднялась на второй этаж и присела на диванчик, с которого открывался хороший вид. И почувствовала его. Это было не желание, это было безумие, и опять, опять она ощущала свободу, свободу делать то, что пожелает, свободу любить, наслаждаться своим телом, чужим телом, желание обнимать мужчину и не думать ни о чем - как ты выглядишь, что он думает, что будет завтра, о чем с ним говорить, чтобы произвести на него впечатление… Это был просто секс - секс ради секса, ради удовольствия, ради ничуть не душевной, а вовсе даже животной, чувственной близости… Она обернулась и встретилась с ним глазами - он сидел в темноте, но она все видела. Видела, что он ей нравится, что он - идеальный, что у него очень мужские руки в венах, что у него жилистые предплечья, от плеча до кисти - татуировки, и на шее тоже, и еще у него коварная улыбка, и острые зубы, и глаза с длинными ресницами… Она плохо понимала, как, собственно, они начали целоваться, куда он ее отвел, и она уже лежала на каком-то столе, а он держал
ее за бедра, и ее тело двигалось вместе с ним, и это не было красиво, это было сексуально, и они были такие естественные, что Маша ощущала все движения его тела, каждый вздох, и она чувствовала себя раскованной, даже порочной, сумасшедшей - и это было то, чего она хотела всю жизнь, но не имела, потому что была ранее человеком.
        Самое смешное, что он все-таки взял у нее телефон - прямо как обычный парень, и целовал ее потом - мягкими, нежными губами, и гладил сухими пальцами - от ключиц до колен, и эта была настоящая близость, хоть и без любви. Хоть и без имен. Имя, он, правда, потом сказал - Саша, и Маша даже ощущала к нему расположение - как к человеку, от которого ты не хочешь всего, который оказал тебе небольшую, но важную услугу - просто так, и тебе нечего от него требовать, и он не хочет, чтобы ты стала такой, какой он тебя рисовал…
        Маша оделась, а когда застегивала ремень, поняла, что первый раз узнала, что такое настоящий секс.
        Она изменилась - точно знала, что изменилась, и ей даже не надо было смотреться в зеркало, чтобы это заметить, - она понимала, какой у нее теперь взгляд, и ощущала какую-то невозможную женственность, свою женскую привлекательность, чары.
        Маша спустилась вниз, отловила Веру, которая тут же принялась ее осматривать со всех сторон, и попросилась домой. Хватит на сегодня впечатлений.
        - Мне так все это нравится! - воскликнула Маша, когда они вышли на воздух. - Это мое! Я всегда чувствовала, что мне чего-то не хватает, что я живу какой-то постылой, чужой жизнью! Я дома! Я с вами!
        - Не обольщайся, - осадила ее Вера. - Сейчас все такие милые, такие приветливые, но они уже думают, что ты собой представляешь, как ты можешь им помешать…
        - Ой… - поморщилась Маша. - Только не надо портить мне настроение!
        - Я не порчу! Я просто тебя предупреждаю - чтобы не было опасных иллюзий. Мы же ведьмы, дорогая! Ни доверия, ни привязанности, ни искренней симпатии…
        - А ты? - удивилась Маша. - Ты мне друг?
        Конечно, вопрос звучал наивно, но как еще можно было спросить?
        - Не знаю… - Вера пожала плечами. - Мы с тобой едва знакомы.
        - Но почему ты мне сказала? - Маша всплеснула руками. - Ты же обо мне позаботилась!
        Вера задумалась.
        - В знак протеста, - выдала она наконец. - Надоело не вмешиваться. Понимаешь, тут вроде как все за себя - если у тебя что-то получилось лучше, чем у других, никто не станет делать вид, что любит тебя, что радуется твоим успехам. Зависть, типа, нормальное чувство. Тебя вечно стараются обогнать.
        - Но у людей все то же самое!
        - У людей есть чувство вины. Есть страх. Есть религия. Они боятся Ада. Ну, и все в таком духе… А нам чего бояться? Мы - часть людских страхов.
        - То есть вас… в смысле, нас никто не может наказать? - спросила Маша.
        - Может, - кивнула Вера. - Но для этого надо сделать нечто невообразимое. Пойти против своих. Бывают скандалы, разборки… Но мне, если честно, кажется, что это больше для того, чтобы со скуки не помереть.
        - А весь этот конец света, и я, и Андрей - тоже от скуки? - насторожилась Маша.
        - Непонятно, - вздохнула Вера. - Мутная история. Ладно, поехали, покажу тебе мой загородный дом.
        - Ух ты! - оживилась Маша. - Загородный дом!
        Это было здорово - ехать в ночь по шоссе. Мало машин, от черных деревьев пахнет сыростью и особенной, пряной летней свежестью, и где-то вдалеке горят костры, и висит луна, которая за городом кажется больше и ярче…
        Они отъехали километров за сорок, после чего Вера свернула направо, машина запрыгала по неровной дороге, проскочила сквозь березовую рощу и совершенно неожиданно выехала к дому, который стоял прямо в лесу. Мало того, что в лесу, еще и на обрыве, который возвышался над излучиной реки. Красота была упоительная - ели, дубы, березы, кустарник, на другом берегу, в отдалении - деревня, храм возвышается, и над всем этим нависает здоровенный каменный дом, который только в Голливуде снимать - прямо-таки «Призрак дома на холме»… Они вышли из машины, и Маше вдруг стало так хорошо, словно она из кругосветного путешествия вернулась домой. Вблизи особняк не был страшным - наоборот, он манил, и от него веяло каким-то английским уютом - как из детективов Агаты Кристи или сказок о Гарри Поттере.
        - Добро пожаловать в настоящую колдовскую усадьбу! - торжественно объявила Вера, открыв дверь.
        Маша вошла и тут же отшатнулась, громко воскликнув:
        - О боже! Вера! Надо позвонить в милицию!
        - Зачем? - Вера на всякий случай отошла от нее подальше и взглянула на нее с подозрением.
        - Но… - Маша обвела рукой помещение. - Кажется, тебя ограбили…
        Они стояли на пороге очень большой комнаты с темными балками на потолке, с высокими французскими окнами, из которых открывался вид на пруд - судя по всему, искусственный; с двумя каминами и множеством заманчивых диванчиков, на которых валялись шкуры, пледы и подушки. Но только весь этот уютный интерьер выглядел так, словно здесь проводила обыск бригада бойцов «Альфа».
        - А! - рассмеялась Вера. - Ты это имеешь в виду… Это просто творческий беспорядок.
        - Творческий беспорядок? - поморщилась Маша. - Вер, да тут, наверное, змеи ползают… Ядовитые.
        - Нет никаких змей! - рассердилась Вера.
        - Ты что, не можешь нанять уборщицу? - удивилась Маша.
        - Могу! Но я ненавижу уборщиц. После них ничего не найдешь! Так что сюда раз в месяц приезжает одна надежная женщина, но сейчас лето, она в отпуске, поэтому придется потерпеть. О’кей?
        Маша кивнула, и Вера провела ее по дому, в котором оказалось не так уж много комнат - просто все они были очень просторные. Кухня, гостиная, столовая, одна спальня на первом этаже, при ней ванная, две - на втором (во всех спальнях, кроме Вериной, к счастью, было чисто), там же невероятного размера ванная комната и скромная вторая гостиная с телевизором.
        - А теперь - святая святых, - предупредила Вера и отперла дверь на чердак. Чердак был огромный - там не было перегородок, и поначалу казалось, что не видишь конца и края. Одна часть представляла собой библиотеку, где нашлось все - от каких-то обтрепанных томов пятьдесят сантиметров на семьдесят до собрания сочинений Татьяны Устиновой. Там же, у окна, находилось большое бюро. В библиотеке тоже царил жуткий хаос: книги валялись как попало и где попало, бюро было завалено бумагами, а на полу стояли чашки, покрытые изнутри плесенью.
        В другой части помещения располагалась лаборатория - и тут уже был идеальный порядок: все сверкало чистотой, а шкафы со склянками, латунными приборами и темными банками, наполненными травами, произвели на Машу грандиозное впечатление. В лаборатории стоял длиннейший стол, уставленный колбами, какими-то странными приборами и фарфоровыми мисками с крышками.
        Маша тут же вспомнила макет лаборатории Ломоносова в каком-то музее - там был такой небольшой домик, в котором даже грязные тряпочки валялись на маленьких столиках, - можно было часами рассматривать шкафчики, полочки и тумбочки с разноцветными склянками, которые были точь-в-точь как настоящие.
        - Ух ты! - восхитилась она. - И ты всем этим пользуешься?
        - Пользуюсь, - кивнула Вера. - Я ведь, кроме этих гаданий, занимаюсь научной работой. То есть большую часть времени ей и занимаюсь.
        - А что ты исследуешь? - поинтересовалась Маша.
        - Человека. - Вера явно ушла от ответа, но Маша, находясь под большим впечатлением от увиденного, не стала ее терзать.
        - Знаешь, у нас тоже есть своя элита, - сказала Вера. - Есть обычные барыги, которые знают с полсотни заклинаний и умеют изготовить десяток зелий, на чем и зарабатывают деньги. У них своя компания, свои интересы. Есть такие, которые выкупают у захудалых родов гримуары и тоже на этом поднимают лавандос. А есть настоящие маги, волхвы, которые пытаются открыть что-то новое, найти истину.
        - Какую истину? - поддела ее Маша, так как разговоры о «поисках истины» звучали достаточно пошло.
        - Ирония - это хорошо. Но люди высоко ценят смех за то, что он убивает страх, а нам бояться нечего, - довольно серьезно сказала Вера. - Так что, когда речь идет о смысле жизни, о формуле счастья, о философском камне или о поиске истины, мы воспринимаем это буквально, без наивного человеческого сарказма. Ты ведь не думаешь, что Зеркало Будущего есть у каждой ведьмы? Это уникальный артефакт, их всего три, и обладать им может не каждый. Ангелы, демоны, Ад, Рай - это все часть Бытия, часть вашего, человеческого мира, и нас без вас нет, как нет жизни без смерти.
        - То есть получается, что, уничтожив мир, Сатана уничтожит и всех вас? - ахнула Маша. - Но зачем тогда… И Тина…
        - Он снова придет к Абсолюту, - пояснила Вера. - Если честно, наверное, из-за этого я с тобой и связалась. Мне здесь нравится. Многим нравится. Но многие не могут вернуться и очень уповают на Конец Света.
        - А Тина?! Зачем ей это?
        - Добро локально, - Вера нашла на столе сигареты и прикурила, щелкнув пальцами. - Фокус-покус… - усмехнулась она, заметив, что Маша вытаращила глаза. - Мой приятель, человек, каждый месяц жертвует на благотворительность две-три тысячи долларов, а другой мой знакомый, чиновник, подворовывает миллионы. Зло масштабно. Поэтому существуют камикадзе, готовые умереть и забрать сотни жизней ради чужой нелепой идеи. Гитлер. Сталин. Александр Македонский. Ты знаешь примеры добрых поступков того же масштаба? Добро сомневается, Зло не рассуждает. Вот так. Слушай, а давай выпьем, что ли? - Вера переменила тему.
        - Давай! - обрадовалась Маша, которой уже стало дурно от значительности полученных сведений.
        Они устроились на обрыве, развели костер, притащили с собой коньяк и смотрели на луну, а дом сзади, казалось, сторожил их покой.
        Глава 16
        Утром Маша проснулась удивительно выспавшаяся, всем довольная. Широкая кровать с пологом была очень удобная, в комнате пахло сиренью и шиповником, и вообще в доме было как-то очень спокойно, душевно. Маша с удовольствием помылась - вода здесь пахла водой, а не хлоркой и прочими сомнительными веществами, была мягкая и какая-то бодрящая. А может, Маша просто по-другому воспринимала реальность. Но совершенно точно одно - что бы она ни делала, все было в кайф. Прищурившись от солнца, которое заглянуло в окно ванной, Маша потянулась и, совершенно счастливая, спустилась в столовую. Вера устроила пир - на столе были булочки, несколько видов джема, поджаренная ветчина, омлет с луком и перцем, творог с медом и тосты с икрой.
        - Ничего себе! - воскликнула Маша. - У нас праздник?
        Вера без понимания посмотрела на нее.
        - Ты о чем? - спросила она, положив себе ложку творога с медом и кусочек омлета.
        - Ну… - Маша обвела рукой стол. - Такое впечатление, что у нас тут детский сад.
        - Просто я люблю, когда есть выбор, - Вера пожала плечами.
        Выбор заключался в том, что Вера поклевала омлет, съела чайную ложку творогу, надкусила тост с икрой и намазала апельсиновым джемом тонкий ломтик ветчины. Маша же не выдержала и объелась, хотя обычно не завтракала - может, потому, что завтрак, как правило, некогда было готовить.
        - Тебе надо найти работу, - заявила Вера, когда они с чашками кофе выползли из дома и устроились на горячих каменных ступенях.
        - Что ты имеешь в виду? - удивилась Маша.
        - Тебе придется учиться - ты ведь не думаешь, что ты вот просто так, на ровном месте, стала настоящей ведьмой? - ухмыльнулась Вера. - А пока ты учишься, надо же на что-то жить.
        - И куда мне пойти работать?
        - Есть специальные фирмы, которые организуют наши для таких, как ты. Ну вот у Тины такая фирма…
        - Думаю, я уже уволена! - рассмеялась Маша. - Может, конечно, меня возьмут мыть сортиры…
        - Или как у Зои, - подсказала Вера.
        - Точно! - Маша хлопнула себя по коленке. - Она ведь мне предлагала!
        - Валяй, звони, пока она не передумала, - посоветовала Вера.
        Зоя была нежна и внимательна - в результате Вера через три часа высадила Машу у милого особнячка на Тверском бульваре, рядом с которым были припаркованы небольшие городские машинки вроде «Ниссана Микра», «Пежо 206», «Мини Купер» и несколько мопедов. В здании было три этажа - на первом швеи, на втором - закройщики и бухгалтерия, на третьем - дизайнеры и реклама.
        - Слушай, а если у меня нет способностей к моде? - поинтересовалась Маша у Зои.
        - Но у тебя есть способности к пиару, - Зоя развела руками.
        - А… - Маша запнулась. - Смотри вот… Я ведьма, так?
        Зоя кивнула.
        - А ты… Ты ангел?
        - Не совсем, - усмехнулась Зоя. - Не все так тупо. Просто… как бы сказать… Например, Тина представляет одну сторону, я - другую.
        - А я? Я какую сторону представляю?
        - Ты - никакую. Ты пока никто. Так что не забивай голову, - Зоя быстро смяла разговор. - В общем, у нас скоро показ, так что давай-ка побыстрее начинай работать.
        - Черт! - вспомнила кое-что Маша.
        Зоя нахмурилась.
        - Извини! - Маша смутилась. - Слушай, а ты же обращалась к Тине по поводу показа…
        - Забудь! - поморщилась Зоя. - Это был только повод. Делай свою работу. Пойдем, познакомлю тебя с коллегами.
        Маша осталась разговором недовольна, но почувствовала, что от Зои большего не добьешься, и потопала за ней в отдел рекламы. Едва она зашла в комнату, как чуть не расхохоталась. Это был… просто какой-то женский рай. На столах стояли букеты сухих цветов, там же располагались фарфоровые статуэточки, декоративные вазочки, мягкие игрушки, рамки для фотографий в стразах и в сердечках… Окна закрывали вертикальные жалюзи нежно-розового цвета, на полу лежал ворсистый бежевый ковер, а стены украшали плакаты с кошечками в корзинках… И девушки были под стать: в женственных шифоновых блузах, в юбках с воланами - все пастельных тонов, на изящных шпильках. Почти у всех девушек вились локоны, пальцы украшали длинные ногти - преимущественно с французским маникюром, а на столах валялись и телефоны со стразами от Сваровски.
        Маша, в джинсах и черной майке без рукавов с серебряной надписью «Я - череп - гламур», как-то не совсем вписывалась в их компанию и уже заранее чувствовала, что не найдет с ними общий язык, но ей была нужна работа - поэтому она вымученно улыбнулась и бодро произнесла:
        - Я - Маша!
        Девушки заворковали, хором заверили, что им «очень приятно», показали Маше пустой стол, а самая любезная подарила ей плюшевого кролика и пообещала помочь с делами. Маша осторожно, чтобы никто не заметил, попробовала их прощупать. Вот эта, что подсунула кролика, была довольно самоуверенной ведьмой, которая поставила себе задачу стать лучше всех. «Зубрила!» - фыркнула про себя Маша. Вторая, девушка в мелких кудряшках, была куда способнее, но хотела лишь одного - уехать в Прагу, открыть магазин природной косметики и приворожить мужчину, который будет о ней заботиться. Излучения у них были блеклые, невыразительные, какие-то куцые - Маша разочаровалась и занялась делами. Она-то думала, что все ведьмы - яркие, праздничные, а эти курицы больше напоминали амбициозных секретарш, чем нечто сверхъестественное.
        В два часа они пошли обедать. Кафе оказалось милым, но там нельзя было курить. На первый раз Маша решила не выпендриваться и промолчала - в конце концов, это ведь только перерыв на обед, а не дружеские посиделки…
        - Я наконец-то посмотрела фильм «Колдунья»! - воскликнула одна. - С Кидман! Это так мило! Она такая милая! Просто прелесть!
        Маша закашлялась. Фильм «Колдунья» она с трудом осилила до половины - слащавая нудятина!
        - А я купила полную коллекцию Селин Дион! - похвасталась другая. - Наконец-то! Я так счастлива!
        Девицы завизжали - наверное, от восторга, а Маша сползла со стула, почувствовав дурноту. Селин Дион! Бог мой!
        - Посмотрите, посмотрите, что он мне подарил! - третья всем под нос совала мобильный телефон.
        Маша перегнулась через соседку и увидела на снимке жуткую штуку - салатницу в форме сердечка.
        - А кто тебе ее подарил? - полюбопытствовала она.
        - Мой жених! - прыснула девица и вытянула палец, на котором красовалось кольцо с брилиантом грушевидной формы.
        Кольцо Машу не впечатлило - во-первых, ей не нравились «капельки», а во-вторых, ее невозможно было удивить кольцом, в котором, кроме камня и оправы, не было ничего выдающегося. Ну, бриллиант… Ну, довольно крупный… Ну, наверное, он дорого стоил… Но Маша бы никогда себе ничего подобного не купила - ей нравились странные, тяжелые серебряные украшения. Желательно из Индии, Бразилии или Мексики, ручной работы, с крупными камнями - гранатами, топазами, александритами… Такие, которые могли рассказать что-нибудь о личности хозяина, а не только сообщить, сколько у него денег.
        - Здорово… - без вдохновения похвалила она.

«Надо попроситься к Тине уборщицей, - с печалью подумала она. - Здесь я погибну…
        Барышни были уж такие милые, такие очаровательные, такие положительные и женственные, что Машу потянуло на какое-нибудь хулиганство - заказать, например, текилы и пуститься в пляс… Но вместо этого она быстро доела суп, поднялась со стула и предложила:
        - Кто со мной курить?
        Девушки уставились на нее в немом ужасе: можно было подумать, что она предложила по-быстрому отдаться кому-нибудь за сотню баксов и потратить их на героин. Маша развела руками и вышла на улицу, где устроилась рядом с мусорным ведром. Позвонила Вера.
        - Ну, как ты? - жизнерадостно спросила она.
        - Вся в позитиве, - мрачно ответила Маша. - Настолько, что скоро начну бухать с утра.
        - Держись, подруга! - расхохоталась Вера. - Вот наберешься ума-разума и свалишь из этой богадельни.
        - В психушку, - буркнула Маша и жутко позавидовала Вере, которая, наверное, сейчас прохлаждается у себя в особняке.
        Ровно через месяц Маша сидела, уткнувшись носом в компьютер, и делала вид, что увлечена работой. Барышни чирикали, суетились, и Маша надеялась, что они о ней забудут. Но нет.
        - Маша, пойдешь с нами обедать? - предложила та, что собиралась замуж.
        - Я попозже, - улыбнулась Маша, добавив про себя: «Я не с вами, я против». - Надо кое-что доделать.
        - Мы будем тебя ждать! - пообещала невеста.
        - Приходи! Тебе что-нибудь заказать? Хочешь, возьму тебе морковный сок? - защебетали остальные.
        - Спасибо, но я лучше сама, не беспокойтесь, - Маша все еще улыбалась, но про себя думала: «Когда же они свалят!!!»
        Наконец девушки напудрились, подрумянились и ушли.
        Маша с чувством выдохнула.
        Минут через пять она схватила сумку, спустилась вниз, прорвалась по бульварам на Сухаревскую и бегом бросилась в чебуречную, где присоседилась к каким-то ханурикам и жадно вцепилась зубами в чебурек.
        - Да я его в рот …л мать его за ногу в …зду в нос его …ть! - загнул ее сосед.
        Маша с нежностью посмотрела на него.
        Позвонила Вера.
        - Что делаешь? - спросила она.
        - Не поверишь, - усмехнулась Маша. - Стою в чебуречной, слушаю, как люди матом ругаются…
        Вера помолчала. Потом расхохоталась.
        - Ну ты даешь! - воскликнула она, отсмеявшись. - Припекло?
        - Не то слово! - Маша жарко зашептала в трубку. - Просто ужас! Они там постоянно говорят о том, какое платье надеть на свадьбу, слушают группу «Фабрика», и у них на рабочем столе фотки Орландо Блума! И они падают в обморок при слове «фигня»! Ты понимаешь, надо говорить «глупости»! Я на соплях держусь, у меня в любой момент может начаться необратимый нервный срыв!
        - Ничего, Мариша тебя пристроит в хороший дурдом! У нее большие связи! Ха-ха-ха… Ладно… Приезжай вечером, поведу тебя в порядке восстановления психики на вечеринку!
        - Ура!
        Маша повеселела, доела чебурек, запила его теплым лимонадом (холодным было только пиво) и побежала обратно в институт благородных девиц - на работу.
        Собственно, на работе она занималась мегаерундой - переписывала какие-то дурацкости типа «новая летняя коллекция воплощает собой фантазии автора о том, как бы себя чувствовали тургеневские барышни в новом времени… тыры-пыры… она предназначена для тех, кто хочет сохранить в душе романтический флер Серебряного века („Что это значит?“ - в ужасе думала Маша) тыры-пыры…»
        Она понеслась к Зое - собиралась предложить что-нибудь адекватное человеческому сознанию, типа «летняя коллекция из полупрозрачных тканей, натурального шелка и воздушного крепа ностальгирует по элегантности и чувственности Серебряного века», но та лишь уверила ее, что она ничего не понимает и что воззвание полностью соответствует целевой аудитории.
        Но при всем при том, что на большинстве блузочек из коллекции присутствовали ненавистные Маше банты под горло, белые платьица были в жуткий мелкий цветочек, а легкие шелковые юбки развевались на ветру, - вещи разлетались из магазинов.
        - В какой-то момент образ мыслей начинает соответствовать тому, как человек выглядит, - талдычила Зоя.
        - То есть ты хочешь сказать, что все эти твои бантики и рюшечки поднимают нравственность в массах? - съехидничала Маша. - Бытие определяет сознание? Ха-ха…
        Но Зоя так на нее посмотрела, что Маша решила не спорить. Видимо, здесь все слишком серьезно. Правда, носить это она отказалась наотрез, но, судя по всему, Зоя не теряла надежды ее переубедить. Маша даже честно примерила платьишко в горох с рукавами-крылышками и поясом-бантом на талии, но ее разобрал такой истерический смех, что платье чуть не треснуло по швам. То есть, конечно, само по себе платье было симпатичное, и любая девушка в нем выглядела бы очень мило… Но Маша была уверена, что мода - это не просто голые фантазии модельера, который сидит и думает: «Не пришить ли на блузу третий рукав?» Мода, по ее мнению, так или иначе отражает время - ведь сейчас невозможно представить, что женщины в пятидесятых годах не носили сапоги! Да-да! Даже в мороз они надевали либо туфли, либо валенки, а сапоги носили извозчики и лошадники. А сейчас все носят сапоги - даже летом, поэтому на пике моды - бриджи и укороченные джинсы, и еще все это ассоциируется с современной женщиной, новой амазонкой. И в эту новую систему ценностей Маша никак не могла вписать платьица в горошек - униформу робких созданий начала
шестидесятых, которые падали в обморок от стихов Цветаевой и напивались в лоскуты с бокала вина…
        Маша вернулась в офис, села за рабочий стол и с большим удовольствием взглянула на черную рамку, в которой находилась фотография Мадонны. Первую неделю Маша отбивалась от девиц, которые все тщились подсунуть ей то корзинку с засушенными розами, то какую-то ароматическую смесь из крашеной соломы, то бульдожку с качающейся головой… Попытки прекратились, когда у нее на столе возник портер Луизы Марии Чикконе (эпоха второго альбома) - Маша распечатала его из Интернета, на стене образовался плакат семейки Аддамсов, а в качестве настольной книги появилась «Черная Магия с Эльзой Гринбаум» в старинном переплете.
        Конечно, весь этот новый мир был безумно интересен - даже несмотря на то что Маша никак не могла освоить общение с травами - она не сумела найти даже примитивную трын-траву, чем просто выводила из себя Медею - старую крымскую ведьму, которая последние пятьдесят лет жила в Москве и вечно ворчала по этому поводу. Траву нужно было слушать - и идти на ее зов, но Маша никогда ничего не слышала - мешал новый друг, ветер, и новая подруга - вода, которую Маша обожала - она могла лежать на берегу и часами вдыхать запах пресной реки, трогать ее руками или сидеть, опустив в воду ноги. Вода обволакивала, ластилась - вела себя как ребенок, а Маша даже чувствовала ответственность - она устроила такую выволочку подросткам, кидавшим в воду окурки, что те чуть не разрыдались. Вода щедро одаривала Машу - однажды она ей принесла кольцо с большим черным сапфиром, другой раз - темный серебряный браслет, явно старинный. Вода шла с небес, стоило ей только захотеть - она так наловчилась вызывать дождь, что даже Жаба - так Маша прозвала ненавистную преподавательницу предсказаний, лишь поджимала губы, что считалось у той
высшей похвалой.
        Но все-таки Маша чувствовала себя очень уставшей - даже несмотря на всяческие ухищрения, к которым прибегала Вера. Та отпаивала подругу настойками, которые на время возвращали ей ясность мышления, но Маша осознавала - она на пределе. И Саша уже не помогал - а он ее даже жалел, отдавал немного энергии, не говоря уже о сексе, после которого Маша всегда чувствовала себя намного более счастливой. С Сашей все было замечательно - он приезжал, занимался с ней любовью, заваривал дивный кофе, учил ее всяким забавным мелочам - вроде высечения огня из пальцев, уезжал и совершенно не мешал ей жить. Маша неожиданно поняла, как это важно - чтобы ей не мешали быть такой, какой она хочет быть.
        Но после работы она носилась по всей Москве: изучала зелья в Сокольниках, искусство врачевания - у Мариши на Ленинском, мчалась на Рублевку за основами современной магии, после чего через весь город тащилась на «Парк культуры» для знакомства с черной магией, а раз в неделю ездила в Серпухов для того, чтобы ознакомиться с предсказаниями. И это не считая домашней работы! Кроме всего прочего, на работе она вечно находилась в раздражении из-за девиц, которые бесили ее всегда и всем.

«Ничего! - подбадривала себя Маша. - Сегодня пойдем с Веркой, развеемся! Хоть на людей посмотрю». Людей она и правда видела только из окна машины - ее уже месяц окружала сплошная нечисть. Больше всего Маша боялась старую ведьму - ясновидящую, которая жила под Серпуховом в старом деревенском доме. Маше все время казалось, что ведьма ее в одно прекрасное мгновение съест - посадит в печь и поджарит. И когда она со смехом пожаловалась Вере на свои опасения, та выдала ей какой-то оберег и посоветовала некое заклинание - на «всякий случай», что Машу напугало еще больше, и она поинтересовалась, а нельзя ли ей учиться у кого-нибудь еще.
        - Можно… - кивнула Вера. - Но лучше ее никого нет.
        Маша подумала и решила, что в крайнем случае отобьется кочергой, но каждый раз отправлялась в Серпухов как на расстрел.
        Пока Маша не почувствовала, что не может больше спать по четыре часа, все это было довольно интересно. Раньше она думала, что существует одна колдовская книга, в которой находятся все заклинания. На практике выяснилось, что книг - тысячи, и разные ведьмы идут к одному и тому же различными путями. Причем у некоторых заклинания слабенькие, поверхностные, у других - надежные, мощные, одни сильны, допустим, в любовном колдовстве, другие - в гаданиях или в целительстве. Все было очень запутанно, приходилось читать слишком много литературы, которую надо было выклянчивать у частных лиц, так как никакой колдовской библиотеки не существовало, а за известную книгу ведьмы дрались, если вдруг шел слух, что такую можно купить. Были и современные книги - одни лучше, другие хуже, но и с ними было нелегко - чтобы написать том, приходилось слишком много работать, поэтому книги в тираж не выходили - их могли дать переписать, на что уходили месяцы. Пока Маша приобрела только три книжечки: «Общая практическая магия», «Черная магия с Эльзой Гринбаум» - ее продала преподавательница по черной магии за бешеные деньги - и
брошюрку «Египетская нумерология. Перевод Г. Саламандровой». Зарплата у Маши разлеталась на еду, на подкуп учителей - официально они должны были учить бесплатно, но Вера сразу предупредила: у всех много дел, так что учениками занимаются неохотно, и единственный способ как-то их вдохновить - подарки. Каждый раз Маша разорялась - то на косметику, то на коробку дорогих конфет, то на билеты в театр, и от зарплаты ей оставались крохи - одну неделю она просидела на «Дошираке», так как уже забыла, как дорого стоит бензин, которого, оказывается, нужно очень много. Только эта жаба из Серпухова пока ничего не требовала - Маша пребывала в уверенности, что на экзамене она заберет у нее ее бессмертную душу.
        В четыре Маша не выдержала. Промямлила что-то насчет внезапной болезни, похватала вещи и рванула домой. Сегодня у нее не было занятий, и она решила хоть немного поспать. С трудом разбирая дорогу, Маша добралась до дома, сорвала джинсы и рухнула в кровать. Она спала, пока из телефона не посыпались вопли и крики - Вера орала, как потерпевшая:
        - Где ты шляешься, мать твою?! Мать твою мать! Ма-ша!
        Маша схватила трубку и постаралась придать голосу бодрость, но Вера ее тут же раскусила и велела до ее, Вериного, приезда умыться, выпить кофе и заговорить человеческим голосом - а не хриплым, гундосым басом.
        Настроение у Маши было непраздничное - она была сонная, злая - потому что разбудили, и какая-то ватная. Кофе и душ, а потом еще раз кофе несколько примирили ее с жизнью, но, если честно, ехать уже никуда не хотелось. Хотелось валяться и смотреть что-нибудь жизнеутверждающее - например, «Питер FM».
        Но Вера живо настроила ее на нужную волну: она влетела, разоралась, вытряхнула из гардероба вещи, собрала наряд - плотная, полупрозрачная черная рубашка с коротким рукавом, джинсы с низкими карманами спереди и стильные серебристые босоножки. Вера сама же ее и накрасила: черные тени для век, бледно-розовый блеск, легкие румяна… Маша нацепила любимые напульсники с шипами, все свои серебряные браслеты, массивные кольца с гранатами и кулон в виде скорпиона, усыпанный турмалинами, который ей подарила Вера.
        - Главное - не расстегивай блузку так, чтобы было видно лифчик! - предупредила Вера. - Так все проститутки, насмотревшиеся «Секса в большом городе», ходят!
        - Проститутки?.. - протянула Маша. - А сколько они берут?
        - От пятисот баксов до штуки. Это, типа, интеллигентные проститутки - в носу не ковыряются, - пояснила Вера.
        - О-о! Мне сейчас лишний косарь не помешает! - восхитилась Маша. - Я моей грымзе за Гринбаум должна еще полторы тысячи.
        Наконец они отправились в клуб, где полным ходом шел день рождения какого-то радио. Все ходили красивые - некоторые отчаянные дамы понадевали вечерние платья, чего Маша не любила - вечерние платья, считала она, имеет смысл носить, если ты едешь на какой-нибудь значительный фестиваль, или тебя приглашают на официозное мероприятие, а на Дне радио, где все упьются в стельку и будут орать в микрофон «Белые розы», смешно обвешиваться драгоценностями и мехами. Машу вообще страшно веселили московские домохозяйки, у которых мужья зарабатывали бешеные деньги: они были готовы пойти на презентацию гвоздей - лишь бы надеть новое платье от «Кензо». Причем Машу, как журналиста, страшно веселило, как вся эта светская хроника влияет на неокрепшие умы. Ведь если присмотреться, то большинство событий в журналах - презентация новой модели такого-то автомобиля, презентация новой бритвы с шестьюдесятью лезвиями, презентация такого-то шампанского или же день рождения радиостанции, день рождения такого-то телеканала, день рождения интернет-сайта… Первая категория, с презентациями, относилась к рекламодателям - их всегда
надо было подмазать восхищенным отзывом о вечеринке, а вторые были информационными партнерами - то есть теми, кто каждый месяц пускал в эфир рекламный ролик издания на бартерной основе. А домохозяйки, которые по совместительству были любимыми клиентками всяких там парфюмерных, ювелирных и прочих домов, с превеликим удовольствием демонстрировали наряды и украшения от этих же домов - с тайной надеждой, что их заметят не только другие домохозяйки, но и светские хроникеры.
        Но тут, к счастью, подобных дамочек было немного - а может, они просто растворились в толпе. Маша протиснулась внутрь, взяла у официанта бокал вина, посмотрела по сторонам, дернулась и пожелала провалиться под землю. Он, видимо, желал того же - как-то незаметно кивнул и отвел глаза, но Маша, которая отличалась умением поступать наперекор обстоятельствам и доводам разума, зачем-то широко улыбнулась и направилась прямо к Андрею.
        Глава 17
        Она шла по облакам, и тело было невесомым - «Это любовь!», - повторяла она про себя, еще не успев как следует над всем поразмыслить, и ей казалось, что сейчас все сбудется - они встретятся глазами, и все будет хорошо! Навсегда!
        Наплевать на Сашу - он не в счет, плевать на все - ее влекло, ее манил этот человек, без которого, как Маша сейчас поняла, она чувствовала себя несчастной и одинокой. Судьба?
        - При… кхе-кхе… вет! - от волнения она закашлялась.
        - Привет, - доброжелательно отозвался он. - Как дела? Н-да… Гм… Это Таня, это Маша.
        И тут Маша вдруг заметила девушку, которая стояла рядом, - Маша не сразу поняла, что они вместе, так как девушка держалась неподалеку, но на расстоянии. Но тут Таня робко улыбнулась и прижалась к нему, а Маша, как дура, открыла рот и в ужасе уставилась на них. Может, со стороны это выглядело вполне прилично - никакой отвисшей челюсти, но несколько секунд, пока Маша находилась в глубоком шоке, показались ей долгими минутами, и было такое впечатление, что все всё поняли - особенно Таня…
        - Привет! - слишком дружелюбно воскликнула Маша.
        Если бы рядом с Андреем была крепкая, яркая, интересная женщина, она бы, возможно, смирилась. Но это была не женщина. Это был зверек. Маленькая блондиночка с эдакими хабалистым замашками, которые она тщательно пыталась скрыть, но они лезли - как и раннее взросление, как детство на городских окраинах, где с утра до ночи лаются вздорные бабки, под кустами валяются алкоголики, а мечта любого мальчика, начиная с первого класса, - угнать автомобиль. Девочка была одета просто: в джинсы и майку с открытыми рукавами - типа, она пацанка, на ногах кроссовки - дорогие, Стелла Маккартни для «Адидас», волосы затянуты в жидкий хвост… И все это было таким имиджем - «я без претензий», хотя претензий, судя по цепкому, внимательному взгляду, было хоть отбавляй. И она была некрасивая. Бывают некрасивые люди, от которых не можешь отвести глаз, - что-то в них есть, что-то одухотворяет и освещает даже самые непривлекательные черты, есть некрасивые с идеальными чертами лица - потому что мертвые, безжизненные, равнодушные. Но Таня была некрасивой потому, что на ее простеньком личике отражалась ненависть ко всему
человечеству, страх бездомной собаки, что ее ударят, бросят в нее камнем, и это был страх пополам с ненавистью, отчего действительно хотелось чем-нибудь кинуть, потому что когда тебя ненавидят от зависти - это даже лестно, но когда тебя ненавидят просто так…
        А еще у Тани во взгляде замечалось торжество. Она словно обращалась ко всем женщинам - красивым, знаменитым, успешным, богатым, сексуальным, избалованным, уверенным в себе, хорошо воспитанным: «Это мой мужчина!» И было понятно, что такая своего не упустит - он в ее руках, и она готова терпеть, что угодно - пусть изменяет, пусть сравнивает, пусть придирается, она все проглотит, потому что знает - для нее в город одна дорога, и она в свой шанс вцепилась ногтями и зубами.

«Что он в ней нашел?» - в панике размышляла Маша. Андрей тем временем что-то говорил - о Бразилии, где он успел побывать с этой дворняжкой, а дворняжка молчала, время от времени поглаживая его по спине.

«Как она смеет трогать его руками?»
        - Секундочку! - Маша перебила Андрея. - Никуда не уходите, я сейчас вернусь!
        И она бросилась к Вере. Вера исчезла - пришлось звонить по мобильному и орать:
        - Ты где?!..
        Наконец Маша свалилась на подругу и громко прошептала той прямо в ухо:
        - Андрей здесь, и он встречается с помойной кошкой!
        Вера быстро просекла ситуацию, отдала Маше свой бокал с мартини, умчалась, а вернулась минут через двадцать - они промелькнули, как мгновение, - Маша все это время с вдохновением рисовала сцены убийства девочки Тани.
        - Последние сенсационные новости! - оглушила ее Вера, подкравшись сзади.
        - Тьфу ты! Зачем же так пугать! - подпрыгнула Маша. - Ну? Что? С кем ты говорила?
        - Домработница Андрея работает у моей клиентки, и она ей все рассказала! В общем, эта Таня продавала в клубах сигареты - знаешь, ходят девочки в бейсболках и в юбках в складочку, предлагают в порядке рекламной акции зажигалку, если купишь две пачки… Вот там он ее и снял, а она тут же стала ему делать массаж и все прочее.
        - А про массаж домработница откуда знает? - не поверила Маша.
        - Андрей говорил с другом по телефону, а домработница вытирала пыль, - Вера развела руками. - Моя клиентка раньше встречалась с Андреем - оттуда и домработница, и она ей все рассказывает. Наш человек, а ты задираешься! - возмутилась Вера. - В общем, девочка из Королева, три часа на оленях, учится в Институте культуры, все как положено, мама работает в Королеве продавщицей, папа где-то бухает. Муси-пуси, куся, ты устал, давай я тебе потру спинку, ах, какой ты умный…
        Маша молча слушала Веру, но думала о своем. Ее как будто озарило! А вдруг так и надо? Может, это именно то, чего мужчина ждет от женщины, и надо вот так - массаж, дорогой, ты самый умный…
        - …укрощение строптивого… - донеслось до нее. - Она уже замечает, что в ванной Муся не вытерла какое-то пятно, а свитер постирала в машинке…
        - Кто такая Муся? - очнулась Маша.
        - Домработница! - воскликнула Вера. - Ты что, не слушаешь?
        - Слушаю! Просто я в трансе.
        - А, понятно… - Вера потрепала ее по плечу. - В общем, когти она уже выпустила, и теперь читает не «Лизу», а «Вог» - быстро сориентировалась. Короче, надо парня спасать!
        - Спасать? - подбоченилась Маша. - Давай позвоним в МЧС!
        - Зачем МЧС? - прищурилась Вера. - Ты ведьма, или кто?
        Маша отвернулась и задумалась. Ну и что с того? Все хорошо, Андрей при деле, ей с ним быть нельзя - иначе рухнет мир…
        - Дорогая, - Вера взяла ее за грудки и хорошенько встряхнула. - Мы делаем это не ради тебя. Просто должна же быть на свете справедливость! Мы же не можем отдать этого парня в плохие руки?
        Маша усмехнулась. Мой бог, ну что за глупости? Какие руки? Ей вообще нет никакого дела - а если есть, значит, она просто дура, но так как она не дура, то, конечно, очень даже отдаст Андрея в любые руки, потому что…
        - Во-первых, мы натравим на него Настю, - Вера загибала пальцы. - Это та, у которой с ним общая домработница. Она все выпытает, и мы будем знать все слабые места этой прохиндейки. Во-вторых…
        - А если он ее любит? - осенило Машу.
        Вера посмотрела с жалостью.
        - Дорогая моя! - с чувством произнесла она. - ТАКОЕ любить невозможно. Поверь мне, с такими щучками мужчина имеет дело лишь тогда, когда не знает, чего хочет от жизни. А состояние это может затянуться. Но у него есть мы…
        Маша покачала головой.
        - У него есть мы, - повторила Вера. - И уж мы-то расставим все точки над «i».
        - Жестокая ты, - вздохнула Маша.
        - Привыкай! «Чтоб добрым быть, я должен быть жесток»… Шекспир.
        - Ой, нехорошие у меня предчувствия… - Маша схватилась за голову.
        - Кесарю - кесарево, - подытожила Вера.
        - А если она его любит? - воскликнула Маша.
        - Любит, - согласилась Вера. - За то, что он может для нее сделать. Ты же посмотри - она сухая, как хворост. Такие не любят, такие ценят. Или оценивают.
        - Ну-ну… По-моему, мы нарываемся на неприятности…
        - А зачем тогда жить? - расхохоталась Вера. - Этим мы и отличаемся от людей, дорогая! Могла бы уже догадаться.
        На следующий день они приехали к Насте, которая жила в мансарде с видом на Кремль. Кремля, правда, было мало, но одна башенка все же виднелась, и - клочок Манежной площади.
        В квартире у Насти была невозможная чистота - словно где-нибудь в чулане прятались горничные, но при этом уютно и симпатично. Хозяйка - еще вчера блистательная дама, сегодня встретила их в спортивной форме и джинсовой жилетке.
        - Ну, Вера, я вчера имела такой неприятный разговор! - тут же набросилась она на гостей. - Меня эта мымра просто за-ко-ле-бала! Она не пьет, не курит, дрожит, как будто у нее болезнь Паркинсона, при любом матерном слове… И она увела Андрея в двенадцать, потому что им «рано вставать»! - завопила Настя. - Не удивлюсь, если при таком режиме он растолстеет, начнет заправлять рубашку в джинсы и увлечется футболом!
        Маша неуверенно хихикнула.
        - Вообще-то, если честно, я не знала, что от этого люди толстеют, - пробормотала она.
        - Милая! - Настя бросилась на нее, распахнув объятия. - Стокгольмский синдром… - сообщила она Вере. - Эта Таня - мымра, зануда и просто сука, так что не сдерживай себя, не ищи в ней ничего положительного! Бесполезно! Она просто невыносима! Муся говорит, что она уже завела свои порядки: с утра они вместо кофе пьют зеленый чай с медом…
        - О боже! - вырвалось у Веры, которая приложила руку к груди и привалилась к стене.
        - Да! - энергично кивнула Настя. - Не едят после шести, и вообще, в основном употребляют только вегетарианскую еду, приготовленную на пару! Она записала Андрея на йогу, а еще уговаривает его съездить в Тибет.
        - В Тибет? - ахнула Вера. - Она что, думает, там есть пятизвездочные кельи?
        - Зато там есть прекраснейшие скорпионы! - воскликнула Настя. - Так что пусть едет!
        - Девочки, ну вы и мегеры! - рассмеялась Маша. - Я вообще-то не уверена, что мне все это нужно.
        - А мне плевать! - Настя плюхнулась на диван и потянулась за цукатами. - Мне нужно! Вер, а Вер, а нельзя ему что-нибудь подсыпать, чтобы у него от этой Тани началась эпилепсия?
        - Ну-ну-ну… - укорила ее Вера. - Все не настолько серьезно…
        - Ничего себе не серьезно! - возмутилась Настя. - Мы тут пашем, зарабатываем деньги, повышаем эрудицию и даже делаем липосакцию, а какая-то жаба вдруг приходит и хватает своими липкими ручонками музейные ценности! Ха-ха-ха! Насмешила!
        - Это Андрей - музейная ценность? - поинтересовалась Маша.
        - А то нет?! Молодой, красивый, богатый, умный… Хочешь сказать, таких много?
        - А вы точно уверены, что мы поступаем правильно? - жалостливо обратилась к ним Маша.
        - Мы - ведьмы, поэтому поступаем так, как нам вздумается! - заверила ее Настя.
        Маша пристально посмотрела на Веру, но та лишь осторожно покачала головой и незаметно для Насти приложила палец к губам. Позже, когда Настя пошла переодеваться, Вера прошептала:
        - Она моя клиентка, и во все это верит, но, естественно, знает не больше, чем ей положено. Она имела в виду ведьму, которая, типа, стерва, а не в прямом смысле. Так что ты осторожней…
        - Это ты осторожней, - пробурчала Маша.
        - Ладно тебе… - примирительно улыбнулась Вера, которая явно чувствовала, что где ни попадя переходит границу дозволенного.
        - У меня есть план, - сообщила Настя, выглянув из гардеробной.
        Маша заглянула в комнату и невольно ойкнула: в здоровенных шкафах от пола до потолка были совершенно пустые полки - лишь в нескольких отделениях висела одежда.
        - Да! - с гордостью кивнула Настя. - Пока я не познакомилась вон с ней… - кивком головы она указала на Веру, - я жила как в бреду. А потом поняла, что триста пар джинсов - это просто комично, я же не надену их и за всю жизнь. Все отдала, и теперь наслаждаюсь вещами, которые покупаю не потому, что у меня внутри пустота, а потому, что они мне нравятся. Я раньше могла запросто купить три платья от
«Прада» - каждое за пять тысяч долларов - и потерять их в шкафу. Через год смотрю: батюшки, я же их ни разу не надела! Нормально?
        Маша признала, что это ненормально, но пожалела, что не была знакома с Настей тогда, когда та раздавала гардероб.
        - У тебя что, с деньгами проблемы? - догадалась не в меру проницательная Настя.
        Маша отнекивалась, но Настя с таким упрямством повторяла «дают - бери», что та призналась о долге в полторы тысячи баксов - и тут же эти полторы тысячи получила, плюс кольцо от Стивена Вебстера в виде двух черепов, усыпанное черными сапфирами.
        - Рок-н-ролльная коллекция! - гордо заявила Настя.
        Маша пока только удивлялась - она еще не привыкла к знакомым, которые вот так, запросто, расстаются с деньгами - особенно когда их не просишь, но решила, что раз уж она ведьма, то жизнь у нее - сплошное волшебство. Наверное. По крайней мере, раньше ей точно никто не дарил дорогих украшений - просто так. И за дело тоже не дарили.
        - Я не понимаю, как мы все это устроим! - жаловалась Маша, когда они ехали от Насти в сторону Белорусской. - Мы что, будем плести интриги и все такое?
        Вера тяжело вздохнула.
        - Нет, мы объявим по радио, что Таня пишет с ошибками, и станем надеяться, что Андрей ее из-за этого бросит! Ты дура, да?
        - Возможно, - Маша пожала плечами. - Но у меня в голове не укладывается…
        - Значит, у тебя в голове бардак! - заявила Вера. С этим трудно было не согласиться, так что Маша лишь кивнула, а Вера продолжила: - А как ты хотела? Надо бороться за себя, а не сидеть сложа руки…
        - Ну вот… В том-то и дело… Я же не уверена, что борюсь за себя… - промямлила Маша.
        - Ох, глупая ты баба, невежественная, темная женщина… - запричитала Вера. Она резко перестроилась в правый ряд, припарковалась и повернулась к Маше: - Моя дорогая! - торжественно обратилась к ней она. - Ты больше не человек. Ты умерла и снова родилась, чтобы стать ведьмой, а мы, личности потусторонние, существуем в мире людей все ж таки легально, и существуем мы для того, чтобы самым нахальным образом вникать в дела человеческие, прости за пафос. В конце концов, Земля - это всего лишь затяжной спор между Богом и Дьяволом о том, что такое человек - слабое, греховное создание или подобие божье. Не забывай, Сатана - всего лишь падший ангел, а не отдельная, независимая величина. И еще! - Вера наклонилась к Маше. - Я просто чувствую, что между тобой и Андреем есть нечто. И Таня тут - явно лишняя.
        - Как мне это надоело! Вы меня только путаете! - возмутилась Маша.
        - О! - Вера подняла вверх указательный палец. - Сечешь фишку! В чем твоя основная задача? В том, чтобы понять, чего ты и в самом деле по-настоящему хочешь! Поймешь - станешь ведьмой. Не поймешь - будешь ходить в лиловой хламиде и гадать на кофейной гуще.
        - Спасибо, ты мне очень помогла! - буркнула Маша.
        - А теперь займемся телевидением! - оповестила ее Вера и тронулась с места.
        - Что?!
        - Дамы и господа! - развеселилась Вера. - Прошу вашего внимания! Потомственная ведьма, блистательная Вера исполняет коронный номер!
        - Ты о чем вообще? - поморщилась Маша.
        Андрей, как обычно в это время, застрял на Петровке по дороге в ресторан, включил встроенный телевизор и с удивлением уставился на экран, где с того же самого места, как и в прошлый, и в позапрошлый раз шел фильм «Реальная любовь» - когда Колин Ферт под Рождество приезжает в Португалию, чтобы на только что выученном португальском сказать девушке, что хочет на ней жениться. Дальше смотреть не было смысла - Андрей знал все наизусть, поэтому он переключился на радио и увлекся песней Фредди Меркьюри «Я был рожден любить тебя». В ресторане играла та же музыка - что Андрея немного удивило, но когда он пообедал и остановился у магазина купить сигарет, опять услышал ее! Андрей немного расчувствовался, неожиданно остановился на бульваре, перебежал дорогу и устроился на лавочке. День был жаркий, но свежий, не душный - солнце пригревало, ветер трепал волосы, ветви деревьев шелестели над головой, и было так хорошо, что Андрей решил немного отодвинуть дела. Неподалеку остановилась парочка, обнялась и начала целоваться - Андрей смотрел на них и удивлялся - неужели им так не терпится, что нужно тискать друг
друга прямо на улице? Не то чтобы они его смущали, он просто не видел в этом смысла. Улица - чтобы гулять, постель - чтобы обниматься. Все вот так… разумно…
        Но чем дольше Андрей смотрел на этих влюбленных, тем больше понимал, что ему чего-то недостает. Например, сидеть вот так на бульваре. С девушкой. Обниматься. Может, гулять по ночной Москве. Пешком. Не стесняться своих чувств. Быть открытым. Когда он в последний раз делал что-то, о чем можно было со смехом рассказать на следующее утро?
        Для отрыва у него были мотоциклы и аэропорты - только на скорости он чувствовал себя свободным. Все остальное его тяготило, побуждало к ответственности - и расплатой за это было сомнительное ощущение собственной значимости.
        Взять хотя бы Таню. Она не долго мучилась, прежде чем дала понять, что ждет от него заботы и щедрости. Это случилось само собой - она просто заняла выжидательную позицию, и ему пришлось взять инициативу в свои руки - он покупал продукты, приглашал ее в рестораны, брал с собой в магазины - и покупал ей вещи, потом сам начал давать ей денег, так как она даже не пыталась устроиться на работу… А чего он хотел? Любви до гроба, дураки оба?..
        Он вынул телефон, набрал номер и после первого звонка решил отключиться, но передумал, так как у всех есть определитель номера, и она поймет, что это он.
        - Привет! - ответила она.
        - Маш, это Андрей! - бодро отозвался он. - Рад был вчера тебя видеть! Здорово выглядишь!
        Маша молчала.
        - Ты там? - забеспокоился он.
        - Да! Извини. Я просто…
        - Чем занимаешься? Где работаешь?
        Андрей был готов биться головой о лавочку: ну что за глупости он говорит?
        - Работаю в одном месте, - ответила Маша.
        - Ты просто очень здорово выглядишь, - восторгался Андрей, чувствуя себя полным идиотом. - Хочешь сходим куда-нибудь?
        - С Таней?
        - Ну… - растерялся Андрей. - Да, с Таней, э-э… Ты тоже можешь взять кого-нибудь.
        - Могу. Давай сегодня часов в девять?
        - Отлично!
        Он отсоединился и чуть было не побежал за опасной бритвой - немедленно резать вены. Что за дурость? Зачем он вообще ей позвонил? Она его кинула самым свинским образом, а он устраивает какой-то семейный ужин!
        Вера была в восторге.
        - Это отлично! Просто отлично! - ликовала она.
        - Что? - с сомнением произнесла Маша. - Что это даст, кроме очередной кровопролитной фантазии на тему Тани?
        - Это даст тебе возможность выпендриться по полной программе!
        В девять с четвертью Андрей сидел в «Жан-Жаке» и пытался сдержать ощущение нарастающей скуки. Таня долго придиралась к меню - вела себя так, словно ее с самого детства кормили лучшей иранской черной икрой, а ведь еще месяц назад она считала пиршеством обед в Макдоналдсе - совершенно замучила официанта, а заказала в итоге салат, рагу из овощей и морковный сок. Андрей уже заметил, что она немного не в себе на почве здорового образа жизни - причем было не очень ясно, что это ей дает - кожа у нее была не очень хорошая, волосы лезли, а лично он совсем даже не полнел, если, например, заедал мясо с картошкой батоном хлеба. Но это уже постепенно превращалось в драму - Андрей отъедался на работе, а дома честно жевал рукколу, которую модная девушка Таня с недавних пор предпочитала обычному китайскому салату, и пил кефир.
        Таня была недовольна - и ресторан они выбрали довольно простой, и знакомых его она знать не знала… Она вообще была не очень общительная - иногда Андрею казалось, что Таня не любит, когда он выходит в свет, потому что там бывают не только другие женщины, но и другие мужчины, которые часто смотрят на нее с некоторым удивлением. Андрей все понимал, все знал, но ему хотелось покоя - а неразговорчивая Таня вела себя тихо и умела быть благодарной за то, что он позволял ей тратить его деньги.
        Наконец они услышали визг тормозов, и рядом с бульваром припарковалась шикарная тачка - новая черная «Ламборджини». Восхитительная, глянцевая, плоская… Из машины вышел высокий молодой человек в черных замшевых джинсах - даже отсюда было понятно, что замша - тонкая, как шелк, в черной трикотажной рубашке с коротким рукавом, и с целой коллекцией серебряных цепочек и браслетов. На правой руке у него была татуировка от локтя до плеча, темно-русые волосы лежали небрежно, но стильно, а на ногах были простые, но дорогие сандалии. Молодой человек открыл дверь автомобиля, протянул руку и помог выйти Маше, которая совершенно невероятно смотрелась в длинном шелковом черном платье.
        Маша со спутником перешли дорогу, зашли в кафе и тут же обнаружили Андрея с Таней, которая уставилась на них, как баран на новые ворота. То есть, конечно, Таня сделала такой незаинтересованный вид - как все люди, которые не умеют себя вести и стесняются собственных чувств, но Андрей уже мог распознать ее настроение, и, судя по этому настроению, она была в шоке.
        Маша едва сдержала усмешку. Девочка созрела… Даже такая клюшка не могла остаться равнодушной к Саше - он умел заводить девушек, и вот теперь Таня сидела ни жива ни мертва оттого, что уже чувствовала: она влюбилась - ощущала, что готова все бросить ради того, чтобы хоть до него дотронуться.
        А Андрей, совершенно не обратив внимания на Сашу, рассматривал Машу, которая казалась ему очень близкой - настолько, что хотелось сгрести ее в охапку и куда-нибудь утащить - туда, где они будут жить долго и счастливо, но он не мог не заметить, что она изменилась. Не так, как в программе «Снимите это немедленно!» - туда бы Таню, а так, как меняются люди, которые вдруг что-то поняли в своей жизни, и от них исходит свет, и пропадает возраст, потому что есть вещи поважнее возраста - и человек не стареет никогда, если он живет, а не существует… У нее даже лицо стало другое - как будто она сняла маску, и волосы как-то по-другому лежали, но ни прическа, ни одежда не играли никакой роли, хотя… И одежда, и укладка очень ей шли - они делали алмаз бриллиантом (он именно так и подумал, хотя часто даже в мыслях стеснялся штампов и пошлостей), она была цельной и очень уверенной в себе.
        - Таня, а чем вы занимаетесь? - откинувшись на стуле, спросила Маша.
        - Учусь, - буркнула Таня.
        Андрей уже привык к легкости, с которой она поддерживала светские беседы, но тут ему все-таки стало неловко.
        - В Институте культуры, - добавил он. Просто чтобы что-то добавить.
        В конце концов! Он - взрослый человек, и только он может решать, что ему нужно! Если бы ему была нужна стильная фифа, у которой три мобильных телефона и по каждому звонит Очень Важная Персона, он бы и общался с такой. Маша сама его бросила - без мало-мальски уважительной причины, так что не надо ля-ля про счастье в личной жизни. Счастье - это когда ты знаешь, что тебя ждет дома. Вот и все.
        - А вы чем занимаетесь? - спросил он у Саши. Просто так. В отместку.
        - У меня несколько нефтяных вышек в Дагестане, - заявил Саша. Маша с удивлением покосилась на него - заливает, что ли? Хотя она ведь не интересовалась… - Так что я ничем не занимаюсь. Ну, если и занимаюсь чем-то, то вот, например, Машей… - он ей улыбнулся, и Маша почувствовала возбуждение. Все-таки он был очень, очень сексуальный…
        Правда, возбуждение почувствовала не только она - Таня выгнула спину и выпятила бюст. Непроизвольно.
        Конечно, очень просто было бы взять и уничтожить эту Таню - то есть применить либо к ней, либо к Андрею чары, но Маше не хотелось его принуждать. Ей хотелось, чтобы он понял, чтобы эти его чувства…
        О дьявол! И зачем ей это нужно?! Она была так довольна, у нее все шло так хорошо, зачем же ей Андрей? Он… Он ведь обычный! Он даже не очень красивый - если сравнивать его с Сашей! Но было нечто, отчего она сходила с ума, - какая-то сила, которая была у него, какая-то непонятная человеческая магия, и внешняя уверенность в себе, и внутренняя мягкость, и жесткость, которая иногда мелькала в глазах, - ясно, что с конкурентами он беспощаден, но при этом он был такой милый, такой очаровательный… В нем было много непонятного - и все это хотелось разгадать, и ей страшно хотелось его обожать, стать его единственной - или просто любить его, любить физически, и никакие лучшие в мире любовники не могли бы заменить ей этого невыносимого желания быть именно с этим человеком. Последний раз нечто подобное Маша испытывала в седьмом классе - когда была влюблена в Джимми Моррисона.
        - Ну, и чему учат в Институте культуры?
        Таня зажалась.
        - Я учусь на библиотековедении, - с неохотой произнесла она.
        Саша посмотрел на Машу и расхохотался.
        - То есть ты пять лет учишься, чтобы стать библиотекарем? - очень доброжелательно спросил он. Казалось, что ему очень нравится Таня и он ничуть не хочет ее обидеть…
        - Да, - кивнула она.
        - Восторг! - обрадовался Саша. - Какая занятная система образования…
        Маша нейтрально улыбалась, но в знак признательности топтала под столом Сашины сандалии.
        - Но я буду переводиться. Буду изучать дизайн интерьеров, - гордо сообщила Таня.
        С ужасом представив, какой такой дизайн нагородит Таня, если ей кто сдуру позволит им заняться, Маша с невинным видом спросила, где можно купить хороший диван - в египетском стиле, и Таня так на нее уставилась, что сразу стало ясно - стиль мебели она подразделяет на ИКЕЯ и «Гранд».
        Маша не без смущения разглядывала Таню - ей хотелось в лоб спросить Андрея: почему она?
        Настя во время утреннего визита рассказала еще более фантастическую историю. Ее подруга, зам гендиректора крупной корпорации, в сорок лет влюбилась в мелкую служащую - какую-то там ассистентку какого-то там руководителя низшего звена, бросила мужа - со скандалом, оставила ему все имущество, развела эту свою фею - вырвала ее из семьи, купила ей квартиру на Чистых прудах, за три месяца потратила на нее двести пятьдесят тысяч долларов - это кроме квартиры, после чего генеральный директор наконец-то заметил недостачу в шестьсот тысяч долларов, поднял бучу, как-то случайно познакомился с этой бывшей ассистенткой, которая к тому времени была уже начальницей пиар-отдела, ушел от жены и троих детей, купил девушке загородный дом за четыреста тысяч долларов, и когда в итоге владельцы корпорации, которые в это время беспечно жили-поживали в Испании, обнаружили утерю двух миллионов долларов, девушка уже была обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Причем девушка была лет тридцати пяти, с кривыми ногами, мужиковатая, сутулая, с плоской грудью и жидкими волосами. Не то чтобы некрасивая - просто никакая, и мало того
- хмурая, с полным отсутствием чувства юмора и просто ненормальной страстью к прыжкам с парашюта.
        ПОЧЕМУ???
        Анжелина Джоли хотя бы звезда Голливуда, одна из самых красивых женщин в мире, и она жертвует треть зарплаты на благотворительность - за это ей можно простить даже то, что она увела Бреда Питта у Джен!
        Андрей смутился и пообещал дать телефон хорошей галереи, где на заказ достают почти любую мебель.
        - А как можно перевестись из Института культуры на дизайн интерьеров? - приставал Саша, но тут им принесли горячее, и он отстал от Тани, которая за все оставшееся время не произнесла ни слова.
        Напоследок Маша не удержалась и навела на Таню расстройство желудка - пусть посидит на толчке, и тут же пожалела - ведь Андрею придется ехать в аптеку, заваривать ей чай и сушить сухарики… Это было первое правило, которому ее научила преподавательница современной магии, - просчитывай, как это отразится на других. Черная магия, кстати, этому не учила.
        Андрей с Таней откланялись - то есть кланялся, в основном, Андрей, а Таня бубнила о том, что с утра, до института, хочет сходить в кино, так как вечером она страшно занята - у нее назначено в салоне красоты, потом нужно пробежаться по магазинам, заехать к подруге, успеть в спортзал - в общем, дел по горло.
        - Слушай, ты, чучело! - со старомодной любезностью обратился Саша к Маше, которая в задумчивости зависла над мороженым. - Зачем тебе этот смертный?
        - Я так хочу! - отрезала Маша.
        - Понимаю… - он посмотрел на нее почти с уважением.
        Глава 18
        - Мария Каллас, величайшая оперная дива и примадонна двадцатого столетия, была целеустремленной женщиной, бросившей вызов критике, оперным импресарио и публике своим безудержным восхождением к вершине музыкального мира. Эта трагическая героиня постоянно играла выдуманные роли на сцене, и по иронии судьбы, ее жизнь стремилась превзойти трагизм ролей, которые она играла в театре. Самое удивительное, что ее реальная жизнь была постоянным воспроизведением сценических событий. Медея использовала свое волшебство, чтобы найти Ясона, и пожертвовала всем ради его верной любви и вечного счастья. Каллас использовала свой талант для воплощения детских мечтаний об артистическом совершенстве и пожертвовала всем для своего греческого бога Онассиса…
        Андрей выключил радио, опустил окно и закурил. Что за черт?.. Вчера он напал на передачу о Мадонне, с утра слушал об Опре Уинфрей, а сейчас вот, пожалуйста, Каллас! Было что-то странное во всех этих совпадениях, хотя он, уж конечно, не верит ни в какие совпадения. Но все эти женщины смущали его - он томился, впадал в мечтательность, представлял яркую, талантливую, сильную женщину, любовь которой надо заслужить… и срывался на банальное: «А мне это надо?»
        Что он имеет? Золушку с тридцать восьмым размером ноги, которая надеется стать принцессой с помощью новых туфелек от «Маноло Бланик» - вот его версия.
        А Маша в это время ощущала ни с чем не сравнимый приступ ненависти к предсказательнице, которая сегодня была совершенно невыносимой. Мало того, что старуха мерзла и топила печь, отчего в доме была жуткая духота, Маша уже залила потом любимое платье от «Персонаж» и с трудом понимала, чего Жаба от нее хочет.
        А Жаба выслушала предположения Маши насчет собственной судьбы, поковыряла в носу и внезапно заорала:
        - Пошла вон! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Бездарность! Лентяйка!
        Маша вскочила, схватила кружку, грохнула ее о пол и с воплем:
        - Как вы смеете на меня орать! - выскочила из дома.
        Она была даже рада - эта кикимора выжала из нее все соки: начиная с того, что ехать в этот Серпухов надо было два часа туда и два обратно, и заканчивая хамством, которое старуха даже не пыталась умерить.
        Но уже в машине Маша передумала. С какой стати? Она что, сделает Жабе такой подарок - избавит ее от своего присутствия? Маша вернулась, оставила машину во дворе, что было строжайше запрещено, и бросилась к дому.
        - Ну уж нет! - она ногой распахнула дверь и встала посреди комнаты. - Я от вас так просто не уйду!
        Жаба вроде как с уважением на нее посмотрела, кивнула на стул и даже заварила чай! У Маши отвисла челюсть - она была уверена, что Жаба пьет воду из болота и ест пиявок - у нее на печи вечно варилось что-то тошнотворное. Но Жаба поставила на стол вазу с конфетами, достала коробку рассыпчатого печенья и даже постелила скатерть!
        - Глупости ты вытворяешь! - сообщила она, поставив перед Машей чашку красного от крепости чая. - А я глупых не люблю.
        Маша посмотрела на нее, ожидая продолжения.
        - Ты хоть поняла, что тебе карты показывают?
        - Да не люблю я эти гадания! - рассердилась Маша. - Мне неинтересно, что будет! Пусть хоть потоп! Не хочу!
        - Это всего лишь точка зрения, - спокойно произнесла ведьма. - Но правда в том, что ты, девочка, влипла.
        - Куда это я влипла? - насторожилась Маша.
        - В говно! - рявкнула бабка. - По уши! Тебе бы отойти вовремя в сторонку, ан нет - она лезет, нарывается!
        - Вы это о чем? - обиделась Маша.
        - О твоем бубновом интересе! - ехидно заметила Жаба.
        - Ах так… - Маша задумалась. - Вот что… - она помедлила, но решилась: - Ты, старая корова, не смей мне указывать, что делать! - закричала она. - Меня все эти ваши гадания, вся эта ваша устаревшая магия ни фига не волнует! Бесконечно далеки вы от народа, а я уж и подавно лучше знаю, что мне делать! Если я хочу быть с Андреем - я с ним буду и ни за что не поверю, что любовь может хоть кому-то повредить! Пока я была человеком, все лезли со своими советами, и сейчас лезут - что же это такое?!
        - Думаешь, ты самая умная?
        - Да! - Маша развела руками. - Думаю!
        - Твои подружки развлекаются, им бы все интриги плести, - предупредила Жаба. - Да и не подружки они тебе.
        - А кто подружка? Ты? Вы?.. - расхохоталась Маша.
        - За все мои грехи я наказана, - сухо ответила Жаба. - Думаешь, мне тут, в бабках, нравится? Думаешь, я себя в зеркале не вижу? Молодая ты, наглая, вот и нарываешься. Мир ты не изменишь - уж поверь мне, а вот себе нагадить можешь.
        - Я не буду поступать против своих чувств. Мне этого уже хватило. Ведьма я или нет? - Маша отпила чаю, который, как ей теперь показалось, был с каким-то странным привкусом.
        Жаба подумала.
        - Вот что… - она ушла в соседнюю комнату: пролезла в щелку и аккуратно прикрыла за собой дверь. В комнате послышался шум, звон, после чего ведьма точно так же, бочком, протиснулась в, так сказать, гостиную. - Держи, - она протянула Маше связку ключей.
        - Это что такое? - Маша двумя пальцами взялась за брелок, который от пыли и грязи стал похож на кусок помета.
        - Это квартира, - сказала Жаба. - На время.
        - Ой, спасибо, но у меня есть квартира, так что… - забормотала Маша, которой было неловко - и особенно за то, что она не могла воспользоваться тем, что Жаба в кои-то веки проявила человечность. Правда, Маше бы вполне хватило чашки чаю - ну, может, с конфетой, а квартира… Уж как-то слишком щедро. Тем более со стороны Жабы. Хотя, вполне вероятно, что эта грымза просто злилась на одиночество, на свое уродство и на старость, а в душе она - милая, сердечная и отзывчивая женщина. Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
        - А ты хотя бы посмотри, - предложила та, написала на бумажке адрес и протянула листок Маше.
        Маша посмотрела. Тверская. Знаменитый дом, в котором жила самая что ни на есть элитная элита. Ладно. Посмотреть можно. Наверное, Жаба что-то удумала - худое, конечно, но пока она ничего не требует, а за просмотр денег не берут…
        - Там по средам и пятницам уборщица приходит, Люся, - сообщила Жаба.
        Маша поехала домой, и в город въехала в начале второго. Проезжая по Тверской, поклялась, что сейчас отправится домой, но у того самого дома резко притормозила, побарабанила по рулю и решила, что зайдет - только на минутку.
        В подъезде было прохладно, консьерж спал, и Маша незаметно поднялась на последний этаж, встала возле старой потертой двери и достала ключи. Еще была возможность убежать, но Маша ею не воспользовалась - она отперла замки, потянула на себя створку, перешагнула порог, нащупала выключатель, и тут же поняла, что никуда отсюда не уйдет.
        Это была удивительная квартира. В ней пахло чистотой и прохладой. Стены были обиты шелком - бежевым, в золотисто-коричневую полоску. На стенах висели картины - от старинных до современных. И тут было просторно. Настолько просторно, что Маше квартира показалась дворцом, она была двухэтажной, - для одного человека здесь было даже слишком много воздуха. Правда, Маша быстро освоилась, и через минут десять ей уже казалось, что воздуха - в самый раз. Внизу, в огромной комнате, не было перегородок - четыре окна в ряд выходили на Тверскую, а пятое и шестое в кабинете - во двор. И что странно, здесь не было шумно - то ли магия, то ли этаж высокий. В гостиной стояли бархатные зеленые и коричневые, цвета горького шоколада, диваны. В кабинете - секретер, стол с засаленным зеленым сукном и несколько шкафов с книгами. Кухня была небольшая, но уютная - разномастная мебель, обшарпанный стол с белой ажурной клеенкой, старинная чугунная плита с современной конфоркой. В ванной было небольшое окно, белый кафель с узорчатым бордюром и зеркало во весь рост. Вроде и просто, вроде без претензий, но чувствовалось, что
здесь живет не первое поколение - и каждое вносит что-то свое в этот дом, добавляет шарма, заботится о том, чтобы тут было красиво. Но кроме того, в квартире был какой-то необычайный дух - тут хотелось творить - творить самозабвенно, отчаянно, с отдачей, хотелось мыслить, искать и находить, хотелось испытывать восторг открытий и мучиться в сомнениях. Маша поднялась на второй этаж и попала в спальню, из которой вело несколько дверей. За первой находилась еще одна ванная комната, за второй - совершенно пустая гардеробная, и третья была заперта. Маша озиралась по сторонам, пока по совершенно необъяснимой причине не открыла дверцу, за которой прятался маятник часов, - и там действительно нашла ключ. В последней комнате была библиотека - и какая! Воздух тут был сухой и прохладный - видимо, поддерживалась нужная атмосфера, полки были закрыты стеклом, и не было электричества - только окна и свечи. Маша зажгла свечу, отодвинула стекло и провела пальцем по корешкам. Ей почудилось, что просто так, ради праздного любопытства, нельзя снимать книги с полок. Нужно их уважать. В них - знания. От книжек даже шел
особенный запах - запах мудрости. Запах мыслей. Мысли были светлые, блестящие, черные, грязные… Маша закрыла витрину - чтобы удержаться от соблазна, вышла из библиотеки, постояла в комнате и плюхнулась на кровать - прямо на роскошный плед из чернобурки. Кровать низкая, твердая и очень широкая - спать можно было хоть поперек, и все это было так шикарно, так изысканно, что Маша поняла, почему люди стремятся к богатству, - ее квартирка, хоть и на Патриках, отсюда казалась жалким сараем - особенно если учесть, что она была размером с местную прихожую.
        Это была жизнь, которой позавидовали бы миллионы девушек, - а Маше она досталась просто так (пусть временно) - просто потому, что она ведьма. Это справедливо? Или не очень?
        Но Маша решила особенно не углубляться в философию - вскочила с кровати, бросилась вниз и помчалась домой - за вещами. В течение получаса сдала квартиру - позвонила знакомая журналистка (немного двинутая дамочка - могла позвонить хоть в пять утра) и пришла в экстаз - их сотрудник, новый английский арт-директор, как раз искал квартиру в центре. Ура! Денег теперь станет больше на целых полторы тысячи долларов! Можно не париться, уйти с работы и размышлять о том, чем она, Маша, будет заниматься.
        Маша вызвала на завтра домработницу, распихала вещи по тюкам, в два захода перетащила барахлишко на Тверскую и поняла, что уже почти четыре утра. Вещи Маша оставила в коридоре, вынула только косметику и зубную щетку, поднялась на второй этаж, разделась и открыла окно. С улицы ворвалась духота - ночь была сухая, горячая, без ветерка - город страдал, изнывал от жары, и Машу осенило. Она уже обнаружила лестничку, которая вела на крышу, - отперла люки и, голая, выбралась на крышу. На крыше было не очень приятно - раскаленный гудрон отдавал жар, отчего горели ступни, и воздух был какой-то острый, неласковый… Маша запрокинула голову, раскинула руки и вдохнула - чтобы почувствовать, в какой стороне гроза. Гроза была на востоке - и довольно далеко, но Маша дозвалась - она гнала мысли туда, где гремел гром и сверкали молнии, и несколько туч собрались и помчались к ней - они заслоняли легкие ночные облака, неожиданно закрывали синее звездное небо - пока не добрались до Москвы и не зависли над Кремлем. Маша обратилась к ветру, который подчинился ее зову и взвыл, наотмашь ударил по деревьям, с разбега
врезался в дома и закружился, подняв вверх пакеты. Маша хлопнула в ладоши - две тучи столкнулись друг с другом и громыхнули на весь квартал, выстрелила молния и плетью рассекла небо. Маша немного подождала: в грозе ведь главное - предчувствие, потомила - высекла еще несколько молний - страшных, ветвистых…
        И грянул дождь. Крупный, быстрый - капли стрелами мчались на землю и разбивались об асфальт, о крыши домов, об редких удивленных прохожих, которые бежали, прыгали под козырьки подъездов… Это была настоящая летняя гроза, от которой не спастись, - дождь лил прямо и косо, и почти параллельно земле, кружил и гнался за людьми, которые скоро смирились и уж не пытались от него убежать.
        Маша опустила руки, забралась на бортик крыши и взглянула на город, который застилала стена дождя. Ветер зачем-то толкал ее в спину - вел себя просто по-хулигански, но скоро Маша поняла - он чего-то от нее хотел, только она никак не могла догадаться - чего именно. И вдруг - догадалась! Осторожно потрогала воздух перед собой - казалось, он был более плотный, наклонилась всем корпусом, потеряла равновесие… И упала на воздушный ковер! Она висела в воздухе - животом вниз, и видела под собой пустоту, но при том чувствовала себя защищенной - ветер держал ее, а потом он стал медленно двигаться - воздушное течение несло ее вперед, и капли падали на спину, но это было так прекрасно - нестись вместе с ветром, который то плавно скользил, то вдруг выпендривался и брал крутые виражи. Ветер заботился о ней - прислал запах мокрых роз, запах свежесваренного кофе - украл, наверное, в кофейне, обволакивал ее запахом морских водорослей и какого-то южного цветения…
        Они пролетели над Кремлем, на набережной спустились к реке - так, что Маша пальцами ног рассекала черную воду, а потом дали кругаля, поднялись вверх, пролетели над Манежной площадью и вернулись домой. Как благодарят ветер? Маша рукой погладила воздух, сказала: «Спасибо!» - в пустоту, подняла люк и спустилась в спальню. В гардеробной она нашла толстые мягкие полотенца, завернулась, легла на кровать и заснула прямо так - на пледе из черной лисы.
        - О боже! - Девицы со слезами на глазах бросились к ней.
        - Я что, уволена? - отступая назад, спросила Маша.
        - О нет! - Девицы затряслись, словно одно уже слово «уволена» могло довести их до нервного припадка.
        Маша откровенно расстроилась, что девушки приняли ее вопрос за угрызения совести. Они ее тормошили, обещали, что все будет хорошо, убеждали, что у нее наверняка есть разумное объяснение опозданию, - его не было, и в конце концов признались, что Зоя вызвала ее к себе - как только она появится.
        И Маша пошла к Зое - барышни обещали держать кулаки и скрещивать пальцы.
        - Можно узнать, что послужило причиной твоего опоздания? - холодно поинтересовалась Зоя.
        - Зоя, извини, я проспала, - призналась она. - Переехала на новую квартиру и легла под утро. Ты же знаешь, как я устаю…
        - Мы все устаем. Надеюсь, не думаешь, что ты - особенная?
        Маша уставилась на нее. Странно, но раньше она не замечала, что действительно так думает. Все так странно начиналось - Ад и Рай, все собрались вокруг нее, и она вроде как оказалась в центре интриги, и все так суетились, пытались переманить ее на свою сторону… А сейчас она может вызывать грозу, и нестись по ветру, и вообще… Она особенная! А какая же еще?
        - Мы тут все работаем, а девочки учатся не меньше твоего, и они подчиняются правилам, - отчитывала ее Зоя. - И только ты вечно корчишь из себя бог знает что, ни с кем не дружишь… Тебе даже не нравится наша одежда!
        - Ну так уволь меня! - воскликнула Маша, которую особенно возмутило, что от нее, оказывается, требуют дружбы и всякой там корпоративной солидарности.
        - Даже и не думай, - Зоя покачала головой. - Мы не бросаем заблудших овец…
        - Это я-то - овца? - расхохоталась Маша.
        - В иносказательном смысле, - процедила Зоя. - Я давно хотела с тобой поговорить. Думаю, сейчас самое подходящее время.
        Вид у нее при этом был такой напыщенный, а на лице - такое скорбное выражение, что Маша отвела глаза и с трудом сдержала усмешку.
        - Я бы хотела понять, - продолжала Зоя, - какой путь ты выбрала. Что тебя влечет, как ты понимаешь свое предназначение, чем намереваешься заниматься…
        - Слушай, - перебила ее Маша. - Я вот как все понимаю: ведьмы, метлы, жабы, зелья… Все это круто, и всем этим мне хочется заниматься. Я прошла тест?
        Зоя внимательно посмотрела на нее, поджала губы и наконец сообщила:
        - Ладно. Поговорим, когда ты будешь готова. Возвращайся на рабочее место.
        Маша встала со стула, но, подумав секунду, приложила руки к груди и воскликнула:
        - Зоя! Нам не о чем говорить! Я тебе уже все сказала! Это правда! Я хочу быть ведьмой, хочу быть особенной, хочу, чтобы все мной восхищались, и не хочу ни от кого зависеть! Я хочу быть счастлива просто так, а не потому, что я делаю что-то правильное, не потому, что я выполняю свой долг - или как там еще говорят! Я тупо хочу наслаждаться жизнью! Извини, что у меня нет высоких целей, извини, что меня не волнуют голодающие в Африке, - но у каждого ведь свое предназначение, и, может, я не готова жертвовать собой и творить добро направо и налево!
        Зоя оглядела ее, не скрывая презрения, побарабанила ногтями по столу и произнесла:
        - Все ясно. Тщеславие, гордость, зависть, плотские утехи - это то, к чему ты стремишься?
        Маша всплеснула руками:
        - Да! Извини! Может, правда, без зависти…
        - Ясно, - повторила Зоя. - Тогда тебе действительно лучше сменить место работы.
        - Зоя, а можно я просто уволюсь?
        Зоя быстро подписала приказ, велела бухгалтерии рассчитать ее и сухо попрощалась. Маша в полнейшем экстазе вернулась в кабинет - узнав, что произошло, особо чувствительные барышни пустили слезу, - собрала вещи и пешком пошла в свой новый дом. Она была счастлива! У нее есть лучшая в мире квартира, есть деньги - она отдохнет, отоспится, она будет днем пить капучино в кафе, будет загорать, по ночам станет практиковаться в магии… Начнет жить так, как хочется!
        Зазвонил телефон, и Маша, даже не посмотрев, что за номер определился на экране, прокричала в трубку:
        - Алле!
        - Маш, привет, это Андрей, - представился он. - Я вот тут нашел телефон галереи, где мебель…
        - Отлично! Супер! Здорово! Может, пообедаем? Например, сегодня?
        Андрей, казалось, растерялся. От него шла волна смущения и неуверенности, но в конце концов он решился.
        - Я минут через двадцать буду в «Шатре» на Чистых. Успеешь?
        - Конечно! - обрадовалась Маша.
        Она быстро закинула вещи домой, послала квартире воздушный поцелуй и решила проехаться на метро - во-первых, быстрее, во-вторых, она собиралась выпить за обедом вина. В метро Маше не понравилось. Она с восемнадцати лет ездила на машине: два года на старой «пятерке», потом три года на старой «восьмерке», потом на «Ауди»-«бочке», ну и сейчас на бледно-голубом «Гетсе», поэтому уже почти забыла, что это за счастье - общественный транспорт. Все бы ничего, но типы, от которых - и даже не от них, а от их одежды, воняло застарелым потом, изо рта - чесноком и перегаром… Этого Маша вынести не могла. Она была настолько чувствительна к запахам, что вообще никогда не ела ни лук, ни чеснок, а от молодых людей, которые пахли пеной для бриться - специфическим, дешевым
«мужским» запахом, шарахалась. Есть такой странный аромат - едкий, острый, как слезоточивый газ, который шлейфом тянется по всей улице, обдает волной невинных прохожих, а уж в замкнутом пространстве - лифте, вагоне, маршрутке - превращается в сущую пытку. Маша вообще не выносила «мужские» запахи - шампуней, гелей, средств для бритья: было в них нечто убогое, и тех, с кем встречалась, она приучала пользоваться женской парфюмерией - во-первых, они нежно пахли какими-нибудь фруктами, а во-вторых, запах быстро выветривался.
        Может, ей так повезло, но она устроилась в самом конце вагона, там, где было всего шесть мест: на одной стороне сидели три женщины лет шестидесяти, на другой - три ребенка лет двенадцати. Вместе с Машей в вагон зашли бабушки - настоящие бабушки, в платочках, с палочками, и через несколько секунд одна из пожилых женщин довольно громко посоветовала детям уступить бабушкам место. Маша полностью ее поддерживала: ну что это за воспитание такое, если дети, почти подростки, не обращают внимания на то, что некоторым совсем даже нелегко стоять на своих двоих?
        - Совсем обнаглели! Да кто у них родители? Куда родители смотрят? Да мой сын никогда не сядет - даже если свободные места есть, не сядет, потому что я его культуре научила, потому что мы своих детей по-другому воспитывали!.. - все громче и громче разорялась тетка. Она вдруг уставилась на молодую девушку, которая стояла рядом с Машей. - А сейчас что? Девки в таких юбках ходят, чуть наклонится - трусы все видны, сиськи торчат, тьфу! - при этом тетка с такой ненавистью пялилась на девушку, которая, вообще, была в джинсах и скромном топе, что Маша насторожилась. - И удивляются, что их насилуют! И правильно насилуют, и пусть насилуют - так им и надо, чтоб сиськи свои не выпячивали…
        Но Маша уже смотрела женщине прямо в центр лба - туда, где, по идее, находится третий глаз. Смотрела и бормотала, едва разлепляя губы.
        - А я вообще ни о каких таких оргазмах ничего не слышала, и вообще, этот, прости господи, секс - от лукавого, приличная женщина никогда ни о чем таком не думает, а я лично при муже даже в лифчике стеснялась появляться…
        Соседки с ужасом смотрели на подружку, а вагон уже внимательно прислушивался - некоторые, например, два молодых человека со скейтбордами, откровенно хохотали.
        - Я замуж не из-за секса какого-нибудь там вышла, а потому, что в девках не хотела сидеть, так я его две недели не подпускала, и потом меня просто воротило от этих глупостей, а они думают, что им все можно! Да я себя голой целиком в зеркале-то ни разу не видела - что за срамота… - в голос визжала дамочка, а вагон уже просто катался и умолял:
        - Заткните ее кто-нибудь…
        Это сделала Маша, которая напоследок заставила мерзавку, требующую массовых изнасилований, разрыдаться и попросить прощения у девушки в джинсах и у всех молодых людей в мире. На этом Маша успокоилась, вышла на своей остановке и подумала, что ведьмой быть очень даже хорошо. И еще подумала, что в обратную сторону возьмет такси. Тяжело это - принимать на себя столько эмоций. Став ведьмой, Маша поначалу с трудом переживала эту свою способность видеть людей. Казалось, что чужие настроения обрушиваются на нее, как град - бьют, без разбора, по самым чувствительным местам. Она не могла находиться в толпе, где преобладали раздражение, нервозность, агрессия. Не могла выносить общества людей с расшатанной нервной системой. Совершенно не выносила завистников - от них начинала болеть голова, и ныл желудок. Потом она научилась видеть только тех, кто ее заинтересовал, научилась закрываться, не пропускать все это через себя, а главное - научилась незаметно подсматривать за ведьмами. Правда, это было рискованно - так что Маша не злоупотребляла, но временами тренировалась - почему-то ей казалось, что подобные
навыки когда-нибудь да пригодятся.
        Она быстро прошла по бульвару, зашла в «Шатер» и огляделась. Первым заметила Андрея, потом - Таню, и еще какое-то создание, которое после некоторых сомнений отнесла к женскому полу. На создании была футболка, джинсы, затоптанные кроссовки и бейсболка. Принадлежность к женскому полу Маша вычислила по некоторому подобию груди, но главное - по сережкам, которые, совершенно точно, были женскими - даже скорее бабскими.
        Едва Маша подошла к столику, Андрей как-то нервно вскочил и пробормотал, что такая, видите ли, удача - Таня с подругой тоже как раз проезжали мимо…
        - Лена! - решительно заявило создание с сережками.
        Вскоре выяснилось, что Лена - тренер из спортивного клуба, куда ходит Таня. Разумеется, из очень дорогого клуба - не какая-нибудь там «Планета Фитнес».
        - А я че, я ему правой как врезала, чтоб не возникал, а потом еще и утюгом его приложила… - вещала Лена. - Я ваще, если вмажу, любой закачается, могу, ваще, мужика на армрестлинге положить… Хочешь попробовать? - предложила она Андрею.
        Тот замахал руками и сказал, что верит на слово.
        - О, Димон подтянулся! - обрадовалась Лена.
        Димона, видимо, не хотели пускать - менеджер с тревогой смотрел на молодого человека в жуткой серо-бурой футболке, в каких-то просто невероятно немодных джинсах серо-черного цвета и в белых замызганных кроссовках. У Димона был такой вид, словно его только что выпустили из дурдома - нижняя губа висит, глаза прикрывают черные очки, которые почему-то сидят криво, и шел он неровно.
        - Димон у нас в бассейне работает, - весело сообщила Лена с такой интонацией, словно работать в бассейне - куда уж покруче, чем владеть фирмой «Майкрософт».
        - Алле… - произнес Димон, захихикал, и всем стало ясно, что он пьян в зюзю.
        - Отмечал день рождения, - с гордостью сказала Лена. - Димон, ты хоть пиво с водкой не мешал? - спросила она и засмеялась. Наверное, пошутила.
        Маша мило улыбнулась Андрею, словно давала понять - она не будет его добивать.
        Таня при этом с нежностью смотрела на друзей - кто знает, может, на лучших? - и, казалось, получала большое интеллектуальное наслаждение.
        Минут через сорок Маша извинилась, сказала, что ее ждет такси, и ушла.
        - Я убью ее, - пообещала она себе и распорядилась ехать на Тверскую.
        Глава 19
        Маша высадилась на бульваре и устроилась в летнем кафе. Заказала молочный коктейль с гренадином и уставилась на симпатичного мужчину, который ужинал, почитывая «Ведомости». Мужчина сидел очень независимо, с выражением лица: «Как меня утомила эта тщета бытия», но он знал - совершенно точно знал, что нравится женщинам, - а как может не понравиться красивый, холеный мужчина в дорогой летней одежде, с портфелем «Луи Вюиттон», телефоном «Нокиа» за две тысячи долларов и идеальной стрижкой? И он не просто знал - он посылал сигнал: если считаешь, что ты меня достойна, докажи!
        Маша усмехнулась и напряглась, чтобы разглядеть его сексуальные флюиды. Самое смешное, что флюиды в действительности оказались именно флюидами - это было не образное выражение. Они выглядели, как тепло - например, когда от газовой плиты идет видимый жар, марево. Маша настроилась, закрыла глаза, представила картинку - мужчину, стол, деревья, бульвар - потом стерла все это и оставила только этот жар тела, прочувствовала его, и раскрылась. Новичку это было не просто сделать - нужно так сосредоточиться, чтобы он тебя почувствовал, чтобы по его телу пробежала волна… Теоретически это было не очень сложно, но на первых порах все теряли слишком много энергии - поэтому не многие использовали эту технику - предпочитали заклинания или зелье. Но Маше ни то ни другое не приглянулось - слишком уж в лоб, слишком жестко, человек становился каким-то невнятным, часто одержимым, а в таком вот занятном сексуальном влечении не было почти ничего насильственного.
        Маша открыла глаза и убедилась, что красавчик на нее смотрит. Контакт налажен. Скоро официант вместе с соком принес Маше пинаколаду - «от господина за тем столиком», которую Маша не без удовольствия выпила. Она подмигнула мужчине, который уже давно отложил газету, отдала официанту деньги и ушла.
        Конечно, нечто подобное она могла проделать и с Андреем, но сексуальное влечение - это не любовь, а во-вторых, ей казалось безумием прельщать человека с помощью магии. Хочется, чтобы тебя любили.
        Люди, которые говорят, что любовь - болезнь, просто испытывают на себе чары - когда ты против, когда твое сердце с кем-то еще, но тебя влечет именно к этому человеку, рядом с которым - страдание, которого ты хочешь оттолкнуть, с которым любовь превращается в боль. Но люди не верят в магию - и думают, что делают свой выбор.
        В современной магии была дисциплина, которая очень интересовала Машу, - этика магии, и там обо всем этом говорилось. Но дисциплина была необязательная, факультативная, шла всего пять занятий, и соблюдать этические принципы никто был не обязан - если нет личного непобедимого желания.
        Маша вернулась домой, приняла душ, а через час у нее появилась первая клиентка.
        Сначала позвонила Вера:
        - Слушай, подруга, у меня тут одна дамочка нервничает, - сообщила она. - По твоему профилю. Ты ведь любишь в душе копаться…
        Маша хмыкнула. «Копаться в душе» - это теперь вполне буквальное выражение, она действительно «копалась» - заглядывала людям в душу, как в собственный шкаф.
        - Не мой профиль, - продолжала Вера. - Тебе стоит ею заняться - тетушка обеспеченная, может стать постоянной клиенткой. Понимаешь, не хочется портить репутацию - если я ей не помогу, она обо мне никому не расскажет, а так к тебе кто-нибудь обратится на тему гороскопа или астрологического прогноза - и ты их ко мне направишь.
        - Вер, я не могу! - спохватилась Маша, которая уже воображала, как примет клиентку. - У меня же лицензии пока нету!
        - Тебе до лицензии неделя осталась! Не срок! - шикнула Вера. - Выручи меня!
        И Маша согласилась. Надо же когда-то начинать! Тем более никто не предупреждал, что за колдовство без лицензии вырывают руки.
        Осознав, что настоящая клиентка, которая желает от нее магических услуг, - это реальность, Маша засуетилась, бросилась наверх, расшвыряла все вещи, вытянула платье с кучей молний от «Сабины Горелик», решив, что оно наиболее подходит к образу ведьмы, быстро подкрасилась, и едва усела намазать второй глаз тушью, раздался звонок в дверь. Маша бросилась вниз, но уже на последней ступеньке вспомнила, что забыла надеть туфли, вернулась в гардеробную, проклиная собственную лень, из-за которой не перенесла обувь в прихожую, нацепила туфли на среднем каблуке и наконец распахнула двери.
        На пороге стояла тощая женщина в довольно эксцентричном наряде - легкий шелковый плащ-свингер с воротником-шалькой, корсет с шикарными красными розами, прямая юбка и много браслетов, расписанных цветами. У женщины была прическа каре - волосы едва прикрывали уши, а чуть выше бровей лежала челка. Лицо было сухое, хоть и холеное, глаза искусно накрашены, а губы она намазала яркой, темно-красной помадой.
        - Что так долго? - отчитала ее гостья и перешагнула порог.
        - Простите, квартира большая, - Маша развела руками.
        - Куда? - спросила клиентка и прошла в гостиную.
        Маша спокойно, без суеты - надо дать понять, что у нее есть чувство собственного достоинства, - проследовала за ней.
        - Где вам будет удобнее, - ответила она. - Можно пройти в кабинет, можно остаться здесь - главное, чтобы вы чувствовали себя комфортно.
        Клиентка села на диван, закинула ногу на ногу, спросила, можно ли здесь курить, и закурила.
        Они помолчали.
        - Ну! - потребовала дамочка.
        - Рассказывайте, - предложила Маша.
        - Вы - ведьма, вы и рассказывайте! - и женщина вдруг истерически расхохоталась.

«Да… - подумала Маша. - Случай запущенный…»
        Она откинулась на спинку дивана, закрыла глаза (несколько дней назад она догадалась, что с закрытыми глазами лучше чувствуешь - ничего не отвлекает) и прислушалась. Ну… Ничего особенного. Обычная невротичка. Немного истерики. Немного тревоги. Не умеет ладить с людьми. Хочет - куда без этого, - чтобы ее любили, но делает все наперекор - ведет себя, как распоследняя гадина только потому, что стремится испытать - а многое ли выдержит партнер? Будут ли ее любить, несмотря ни на что? Груба. Жестока. Вместо того чтобы посочувствовать ближним, уверяет, что у нее самой жизнь - не сахар, но она со всем справилась сама, никто ее не жалел. Делает это затем, чтобы ее оценили, пожалели, но, понятное дело, только нарывается на раздражение. Маша поежилась. В шестнадцать лет эту женщину изнасиловали, а когда она пришла домой, родная мать сказала, что дочь сама виновата и пусть уж лучше убирается туда, откуда пришла. Маша вздрогнула. Этой женщине повезло - первые десять лет жизни у нее был отец, который ее обожал, - только благодаря ему она выжила. Его тепло поддерживало ее, не давало рассыпаться. Устроилась на
работу в ателье, сняла комнату за городом и дошла до трех собственных швейных фабрик, которые делали модную одежду. Не высокий стиль - ширпотреб, но он влет разлетался на рынках, а сейчас дамочка была еще и директором одного из крупнейших одежных базаров столицы. Хорошая биография. И, в общем-то, ничего удивительного, что у нее слетает крыша.
        - Вы чего конкретно хотите? - спросила Маша.
        Дамочка поморщилась.
        - А вы не понимаете? - спросила она с издевкой.
        - Решение должно идти от вас, - ответила Маша. - У вас же нет близких, нет друзей, нет любимого человека… Я хочу, чтобы вы определились, что вам нужно. Любовь, друзья, покой…
        - Покой! - воскликнула та. - Я хочу быть счастливой! У меня ведь все есть, но иногда мне так плохо, что я даже «Скорую» вызываю! Воздуха не хватает, мутит, все плывет перед глазами…
        - А почему вы не пошли к психотерапевту? - поинтересовалась Маша. - В вашем случае это было бы весьма эффективно…
        - Мне сорок два года! - прошипела дамочка. - Психотерапевт сказал - работать мне года три, не меньше. А я не могу ждать! Я хочу наконец жить!
        Маша смотрела на тетку и думала, что в обычных обстоятельствах эта нервная, властная, капризная женщина вывела бы ее из себя. Но сейчас она не видела те качества, которые делали ее совершенно невыносимой. Она видела несчастную девочку, которую предала мать, которую бросил отец - пусть умер, все равно бросил, - оставил на мать, на эту змею. Она два года жила в бараке, трудилась как проклятая, не верила мужчинам и смертельно боялась просто умереть от голода. И Маша безумно хотела ей помочь.
        Она пересела на диван и велела:
        - Дайте руку.
        Женщина протянула руку ладонью вверх - думала, наверное, что ей будут гадать, но Маша просто взяла ее руку в свою и попробовала отдать той хоть немного тепла. Женщина слегка размякла - самую малость, вздохнула и сказала - тихо и очень грустно:
        - Я хочу покоя…
        - Давайте так, - тоже негромко произнесла Маша. - Вы будете ходить ко мне три раза в неделю, и мы постепенно…
        - Нет! - заорала дама и отдернула руку. - То есть хорошо, я буду к вам ходить хоть пять раз в неделю, но мне нужно, чтобы вы сделали что-нибудь, отчего мне сразу станет легче! Понимаете! Я готова отдать за это любые деньги! - Она кинулась к сумочке и принялась выкидывать из нее купюры. - Вот! Вот!
        Судя по толщине, в пачке было где-то десять тысяч долларов.
        - Я заплачу вам огромные деньги - если вы мне поможете! - истерила женщина. - Вы меня понимаете?
        Маша встала и грозно сказала:
        - Во-первых, вы немедленно прекратите орать!
        Как ни странно, женщина притихла.
        - Во-вторых, вы сейчас соберете деньги, сложите их в стопку и будете относиться уважительно к тому, что я работаю для того, чтобы вам стало лучше. Понимаете?!
        Женщина кивнула.
        - Зовут вас как?
        - Лиля…
        - Лиля, посидите здесь или идите на кухню и сделайте себе чаю… - Маша подумала. - Помощницу я отпустила, извините, думала, сегодня больше никого не будет. А я пройду к себе и поищу то, что вам нужно.
        Маша поднялась наверх, отперла библиотеку и именно тут поддалась панике, которая, казалось, всегда была где-то рядом и лишь ждала подходящего момента. Чем она может помочь? Она же почти ничего не знает! Обычно начинающие ведьмы работают у более опытных - набираются ума-разума, а она с места в карьер… На свою голову… Она бы могла поговорить, передать клиентке немного тепла, чуть-чуть жизнелюбия, но так вот, одарить ее покоем… Это подстава!
        Маша на полусогнутых ногах вошла в библиотеку, отодвинула витрину и попыталась выдвинуть книгу - может, обнаружит что-нибудь подходящее.
        И ничего не получилось. Книга не двигалась, а когда Маша попробовала во второй раз, ее ударило слабым разрядом тока. В третий раз ударило сильнее.
        Маша покрылась испариной. Что делать? Библиотека заколдована!
        Но… Не зря же Жаба отдала ей ключи. Что-то в этом было…

«Думай! - приказала себе Маша. - Соображай!»
        И она кое-что вспомнила. Прошла к столу и увидела там каталог. Что это ей даст, не поняла, но нутром чувствовала - она на верном пути. Каталог был составлен и по названиям, и по определениям. Маше нужно было всего два слова - «память» и
«покой». С покоем сначала не задалось - в итоге он оказался «душевным покоем», но книги были найдены, и Маша вернулась к полкам. Увидев нужную книгу, потянула, и - счастье! счастье! - та поддалась. Значит, книги не хотели, чтобы их тревожили попусту? Наверное, имеют право - это же волшебные книги.
        Разложив тома на столе, Маша открыла их на нужных местах, прочитала и остановилась на двух вариантах. Остался всего один вопрос - что делать дальше? Маша отложила два фолианта, остальные расставила по местам, спустилась вниз, подмигнула Лиле - ту, казалось, вид двух старинных книг в переплетах с золотым тиснением вполне успокоил. На кухне Маша перерыла все ящики, но ничего не нашла. В полнейшей растерянности она уперла руки в боки и уставилась на стену, возле которой стоял стол. И вдруг заметила, что на стене словно вычерчен какой-то проем. Стена была кирпичной, без штукатурки, и некоторые швы оказались чуть шире других. Маша подошла и толкнула стену рукой. И та открылась. Это было первое настоящее чудо! Ее учили таким вот магическим трюкам - и тут главное было поверить. Поверить в то, что стена отодвинется, а за ней обнаружится комната. Это было совершенно упоительно - даже живот скрутило, но надо было не размышлять, иначе пойдут сомнения, неуверенность - все надо делать на подъеме, ловить мгновение…
        В конце концов, все, что с нами происходит, зависит от того, во что мы верим. Человек, который ждет неприятностей, обязательно их получит - раньше или позже. И будет сетовать, переживать, но дело в том, что он стремился к этому - к драме, к страданиям, хоть и сам себе не признавался.
        Те же, кто понимает жизнь как удовольствие, не могут взять в толк, отчего с другими случаются всяческие несчастья, не понимают, откуда они их берут, если им самим встречаются только милые, интересные люди, и никто им не хамит, и все такие любезные, а жизнь состоит из радостных событий.
        Маша взяла книги и вошла в сырое помещение без окон, где находились стеллажи с бесконечными баночками, сосудами, колбами и бутылями. Найти необходимые компоненты было нелегко, но Маша была на таком взводе, что удивительным образом очень резво собрала все ингредиенты, выскочила на кухню, вытащила небольшую оловянную кастрюлю, открыла первую книгу на нужной странице, бросила в сырую воду разные травы, которые пришлось долго и тщательно взвешивать на латунных весах, довела их до кипения, залила несколько капель выжимки чертополоха и остудила легким движением руки - этому ее научили на первых занятиях.
        Разбавив то, что получилось, настойкой белладонны, Маша вылила зелье в серебряный стакан и понесла в гостиную. Протянула Лиле и сказала:
        - Пей!
        Лиля робко посмотрела на нее, понюхала и выпила, не сказав ни слова. Посидела, закрыла глаза, откинулась на спинку и сложила руки на коленях. Маша ждала. Это было зелье забвения - не для потери памяти, а для того, чтобы из памяти ушли плохие воспоминания, чтобы они больше не были упреком и болью, а лишь прошлым. Оставив Лилю на диване, Маша бросилась на кухню - готовить второе. Тут все было посложнее. Каждый компонент надо было варить определенное время - и сразу же бросать следующий, а потом кипятить ровно семьдесят три секунды. В общем, морока. Маша покрылась потом от напряжения - за пять секунд до конца варки одной травки нужно было завести второй таймер (таймеры она еще утром обнаружила на полке в кухне - и даже удивилась: зачем так много?), включить его и тут же бросить новую порцию растений, а еще каждые две минуты добавлять столовую ложку родниковой воды, которая тоже хранилась в бутылях в потайной комнате.
        - Маша! - окликнула ее Лиля.
        Маша аж подпрыгнула на месте.
        - Что?
        - Даже не знаю, что со мной, но… Все как-то по-другому!
        Зазвенел один из таймеров, Маша дернулась и закричала:
        - Не мешайте мне!
        Лиля вроде обиделась, но ушла.
        Маша еще полчаса пыхтела над кастрюлей, наконец выключила огонь и в изнеможении опустилась на стул. Покурила, поставила кастрюлю на окно - ее надо было остужать на ветру до трех часов ночи - и немедленно выпить залпом.
        Маша вышла к Лиле, и они поговорили - говорила в основном Лиля, из которой буквально хлынули воспоминания. Книга предупреждала, что такое может быть, - все то, что человек похоронил в памяти, будет выливаться в течение нескольких часов, и все это придется выслушать.
        Наконец таймер диким визгом известил о том, что пришло время, Маша перелила зелье в бутылку - специальную бутылку из коричневого стекла, принесла Лиле и велела той выпить все разом. Та выпила, не проронив ни капли - почти литр! - поставила бутылку на стол, произнесла:
        - Как же хорошо! - закатила глаза и отключилась.
        Маша некоторое время смотрела на нее, не очень понимая, что произошло. Наконец уяснила, что произошло нечто неожиданное, принялась трясти Лилю, но та спала. С одной стороны, это утешало - она точно была жива, но, как Маша ни кричала, ни шлепала ее по щекам - даже перетащила в ванную и окатила ледяной водой, та не просыпалась!
        Черт!
        От волнения Машу даже вырвало - сидя у унитаза и вытирая слюни туалетной бумагой, она сообразила - надо звонить. Маша взяла трубку и уставилась на экран. Кому? Вере? Маша уже почти набрала номер, но вдруг передумала. Что-то ее остановило. Не то чтобы она подозревала, что Вера растреплет всей Москве об ее позоре, но в чем-то она сомневалась… Точно не знала, в чем. И сделала единственное, что можно было придумать.
        - Рассказывай все с самого начала! - велела Жаба, которая сразу же ответила на звонок. У Жабы, что Машу удивило с самого начала, был мобильный.
        Маша рассказала.
        - А теперь вспомни, что ты положила до и после того, как на кухню зашла эта Лиля, - распорядилась Жаба.
        Маша вспомнила.
        - Идиотка! - рявкнула Жаба. - Передержала мелиссу! Она у тебя в летаргическом сне! И я не хочу иметь к этому никакого отношения!
        - Агриппина Мироновна… - взмолилась Маша. - Если вы мне не поможете, я вызову милицию, скажу, что я домработница и не имею понятия, как тут очутилось тело неизвестной мне женщины!
        Жаба расхохоталась:
        - Ладно! Все просто.
        Она описала, в какой книге найти нужное заклинание, сказала рецепт и уточнила, что в этом случае зелье лучше ввести внутривенно.
        - То есть мне нужно ее уколоть? - Маша даже отшатнулась от телефона.
        - Нет, укусить! Все, звони завтра! - отрезала Жаба и отсоединилась.
        Маша горько повздыхала и пошла смешивать настойки. Рецепт был простой - вопрос заключался в том, как уговорить себя проткнуть вену невинному человеку. Притащив вниз огромную книгу, которая едва не рассыпалась на ходу, Маша положила Лилю на ковер, расставила вдоль ее тела свечи, на которые накапала ладану, нарисовала маслом пачули у той на лбу, на груди и на ладонях знаки, указанные на картинках, и начала читать заклинание.
        Раньше, пока не была ведьмой, Маша думала, что это легко. Но, как выяснилось, читать заклятия - мука. Если представить, что у тебя обострился гастрит, температура сорок, жуткие месячные, головная боль и ревматизм, а тебе при этом надо перед концертным залом отыграть полуторачасовой концерт с танцевальными номерами - то по ощущениям выйдет примерно то же самое. Со временем некоторые заклинания давались ей легче, некоторые Маша ненавидела, но сегодняшнее было особенно неприятным. Ко всему списку имело смысл добавить перелом обеих ног, а концерт заменить футбольным матчем. Маше казалось, что она сломается, но она не могла остановиться - иначе Лиля будет спать как убитая, а потом умрет от истощения - и Маша читала, читала уверенно, твердо и громко. В конце ей хотелось рыдать, но Маша перевязала руку Лили шнурком, сжала той несколько раз кулак и в предобморочном состоянии вколола иглу. С минуту ничего не происходило, но потом вдруг Лиля открыла глаза и слабым голосом спросила:
        - Что такое?
        Маша быстро сорвала жгут и швырнула шприц за диван, после чего помогла женщине подняться и бросилась заваривать чай с прополисом. Вернувшись, заметила, что лицо у Лили словно разгладилось - не было того напряжения, с которым она сюда пришла. Конечно, она была бледненькая, но вроде довольная.
        - О боже! Что со мной? - восторгалась она. - У меня внутри так хорошо, так спокойно… Это был наркотик? - глаза у нее расширились.
        - Лиля, вы приходите через несколько дней - поймете, что ни один наркотик так долго не держится, - через силу улыбнулась Маша. - Если не верите, заберите деньги.
        Конечно, этого не стоило говорить, но Маша все-таки чувствовала, что вроде как это она должна Лиле, а не наоборот.
        Лиля задумалась.
        - Вот что. Я оставлю пять тысяч, а пять отдам потом. Идет?
        Маша только кивнула. Лиля вдруг улыбнулась, зевнула и спросила:
        - Извините, а нельзя у вас переночевать? Я в таком расслабоне - кажется, не встану…
        Был соблазн, был! Но Маша себя преодолела, так как догадывалась - клиентов лучше в доме не оставлять.
        - Я отвезу вас, - она поднялась и пошатнулась.
        Лиля замахала руками.
        - Меня водитель ждет! - воскликнула она. - Я ему за всю ночь заплатила.
        Они прошли к дверям, и на пороге Маша кое-как объяснила, что Лиле следует провести курс - то есть приезжать к Маше в течение месяца, Лиля согласилась, а когда та ушла, Маша заметила, что она положила на столик оставшиеся пять тысяч. Маша подержала их в руках, скрестила с авансом и решила, что не так уж плохо жить, если ты ведьма.
        И тут позвонила Вера.
        - Все в порядке? - поинтересовалась она. - Клиент доволен?
        - Не то слово! - похвасталась Маша.
        - Она тебе нормально заплатила?
        - Десять тысяч.
        Вера молчала.
        - Сколько? - спросила она после долгой паузы.
        Маша повторила.
        Вера, очевидно, хотела что-то сказать, но сдержалась.
        - Слушай, это совершенно нормально с этической точки зрения - я же тебе нашла клиента, так что я буду не против, если ты выделишь мне долю. Скажем, процентов двадцать.
        Теперь помолчала Маша. А что, она права. Это же она нашла ей работу. Восемь тысяч по-любому превосходят все ее ожидания…
        - Вера, забудь! - усмехнулась она. - Я все делала сама. Так что эти деньги я заработала. Если хочешь, угощу тебя ужином. В не очень дорогом ресторане.
        Она положила трубку и поняла, что неожиданно - как? - научилась очень важному делу - отстаивать свои интересы.
        Маша налила вишневую настойку, махом выпила четверть бокала, села на диван и в одну секунду заснула.
        Глава 20
        Только она переползла на кровать, расслабилась и приготовилась посмотреть еще не один сладкий сон, как зазвонил телефон. Маша накрыла голову простыней, но мобильный не успокаивался. «Почему я не подключила автоответчик?» - взвыла Маша и пошла за трубкой, которая оказалась в гардеробной.
        - Да! - рявкнула она очень неприветливо.
        - Маша, добрый день… - послышался милый девичий голосок.
        - Утро! Вернее, у меня еще ночь! Я сплю!
        - Ой, извини, хочешь, я попозже перезвоню? - всполошился голосок.
        - Не надо! Я уже проснулась! - Маша вернулась в кровать и легла под одеяло. - Это кто?
        - Лиза!
        Лизой была та самая «невеста» из офиса Зои.
        - Я бы хотела пригласить тебя на показ, - с гордостью сообщила невеста.
        - Ну, спасибо, Лиза, только я не уверена, что Зоя хочет того же, - хмыкнула Маша.
        - Ну что ты! - возбудилась Лиза. - Это Зоя меня попросила позвонить!
        - Да ладно тебе? - расхохоталась Маша.
        - Да, конечно… - забормотала Лиза.
        - Хорошо, я буду, - пообещала Маша, но при этом подумала: «Если проснусь…»
        Но она проснулась. Сварила кофе. Некоторое время валялась в кровати с чашкой кофе, но потом все-таки доползла до ванной, а после душа неожиданно взбодрилась. И даже решила всех удивить.
        Правда, удивлять было особенно нечем, так что она в панике набрала телефон Веры и попросила ту одолжить ей что-нибудь из гардероба. На магазины просто не было времени - показ начинался через два с половиной часа, а ведь нужно еще помыть голову, накраситься…
        Вера довольно резко отказалась отдать свои вещи, но поделилась телефоном некой девушки, которая, по ее словам, в любой момент готова привезти на дом шмотки и украшения. Маша позвонила, девушка долго задавала разные вопросы вроде того, стиль какой поп-звезды ей наиболее близок: Джей Ло, Мадонны или Пинк, и что Маша предпочитает - серебро или золото, но в итоге обещала быть через полчаса. И правда, спустя ровно тридцать одну минуту она приехала. Невзрачная такая девушка - правда, высокая, с пепельными волосами, забранными в хвост, - приволокла три чехла с одеждой и большой кофр.
        Вместе с Машей они перетащили все это в гостиную, а там уж девушка принялась раскладывать наряды на диване. У Маши разбегались глаза. Серые, черные, белые, с блестками, с вышивкой, гофрированные, в складку, с запахом, с рюшами - выбор для любого настроения - но все в Машином стиле. Наконец она остановилась на шикарном серо-стальном платье с неровным подолом, асимметричным запахом и высоким воротником - но без рукавов.
        - А теперь - самое интересное! - предупредила девушка.
        Она открыла кофр и бережно вынула из него коробки с обувью. С этим определились сразу - Маша вцепилась в серебристые туфельки от «Маноло», с ремешком вокруг щиколоток, украшенным монетками и цепочками. Но девушка самое главное приготовила напоследок - она выудила из чемодана здоровенную многослойную коробку, которая оказалась ларцом с драгоценностями. На бархатных подушках лежали серебряные перстни, браслеты, кулоны, колье, броши и серьги. С самоцветами. Маша уже давно поняла, что не любит драгоценные камни. Кроме лунного, возможно. Холодный белый бриллиант - скучно, у рубина ей не нравился оттенок красного, сапфир - ничего, но где сейчас найдешь хорошие сапфиры? - изумруд ее особенно не вдохновлял… А вот радужные самоцветы: и гранаты - от темных до бледных, прозрачных (мало кто помнит, что они бывают и темно-зелеными), и турмалины - зеленые, фиолетовые, малиновые, и цитрины - от бледно-желтых до оранжево-коричневых, и даже странный, многоцветный, искристый опал, который очень редко встречается совершенно прозрачным - и стоит таких больших денег… - все это притягивало ее, очаровывало… Маша никогда
не верила, что определенный камень подходит ей по гороскопу, - с ее точки зрения все это было выдумкой, нелепостью, потому что «ее» камни ей никогда не нравились. Она должна была почувствовать минерал, ощутить с ним связь и давно уже поняла, что правильное украшение само прыгает на палец - оно просто там оказывается, и тебе кажется, что ты с ним и пришла - прежде, чем успеваешь заплатить.
        Глаза разбегались, и они с девушкой довольно долго сидели и выбирали, прежде чем Маша определилась с оригинальными украшениями, на которых были и гранаты, и турмалины, и цитрины, и аметисты.
        - Э-э… - промычала Маша, нацепив на себя украшения. - Вы это даете напрокат или можно купить?
        - Лучше, конечно, купить, но можно и напрокат, - пожала та плечами.
        - Я куплю! - пообещала Маша и ускакала за деньгами. Она же теперь богата - целых десять тысяч долларов!
        Расплатившись, Маша спросила:
        - А вы откуда Веру знаете?
        Конечно, вопрос был глупый, но в девушке (которая, кстати, так и не сказала, как ее зовут, - едва Маша успела произнести: «Здрасте, я от Веры, по поводу платья», как та взяла инициативу в свои руки) было что-то непонятное.
        - Учились вместе, - ответила та, собирая чемодан.
        - В школе?
        Девушка взглянула на нее, как на дурочку.
        - У Агриппины Мироновны мы учились!
        - А! - обрадовалась Маша. - Так вы тоже!.. А почему?.. Ну то есть…
        - Потому что это все, на что я способна! - без злости, но и не равнодушно призналась девушка. - Я идеально чувствую, что человеку подходит. И все! Правда, работы хватает.
        Маша проводила девушку до дверей и тут все-таки поинтересовалась, как ее имя.
        - У меня есть круг постоянных клиенток, - издалека начала та. - Они мне платят определенную сумму за услуги - например, два раза в месяц я должна подобрать им наряды - с головы до ног. За это я получаю на расходы и зарплату. Они знают мое имя - остальным это ни к чему.
        - Но… - растерялась Маша.
        - Мне так удобно, понятно?
        Маша кивнула и выпроводила странную девицу.
        Своим внешним видом она осталась довольна - отличный, не очень броский макияж (серые с блестками тени и почти прозрачный блеск), неожиданно удачная укладка, стильный наряд. Маша уже собралась спускаться вниз, но замерла перед зеркалом, так как поняла, что не заметила главного. Как Она Изменилась! Это была не Маша-растеряша, девочка на побегушках, пусть и неплохой пиарщик, и не начинающая ведьма, у которой голова кружится от свалившегося на нее счастья. Это была женщина - потрясающая женщина - и не потому, что на ней надето модное платье (не только поэтому), а потому, что в ней раскрылось все то, что долгие годы пряталось за неуверенностью, комплексами и какими-то уничижительными сомнениями. Маша подмигнула самой себе, послала воздушный поцелуй и отправилась на вечеринку. Сказать, что показ был обставлен шикарно, - значит, ничего не сказать. В Кусково на пруду был выстроен подиум - совершенно прозрачный, на сантиметр ниже уровня воды - так что казалось, будто модели ходят прямо по пруду. Гости сидели на трибунах, тоже закрепленных в пруду, - видимо, все это стоило бешеных денег, а столы накрыли на
небольшом островке, который для этого праздника облагородили, расчистили и снарядили целую армию лодочников, которые доставляли гостей на банкет. Разумеется, с таким антуражем шоу имело бешеный успех - особенно когда все модели скинули одежду и бросились в воду.
        Банкет тоже был обставлен очень романтично - небольшие столики между деревьями, свечи, живая музыка… И Андрей. С Таней. Машу усадили за тот же столик - она решила, что тут не обошлось без происков Зои, - только зачем это ей? Наоборот…
        Андрею позвонили, он извинился и ушел куда-то.
        За столом повисла пауза. Кроме Тани и Маши, с ними был еще неразговорчивый юноша - просто сосед: он мрачно жевал креветок, пока обе девушки отводили взгляды друг от друга.
        - Здорово! - произнесла наконец Маша. - Просто восторг! Хотела бы я когда-нибудь достичь такого успеха! Так классно - у тебя свое дело, ты можешь завалить себя подарками, исполнить все свои мечты.
        - А я бы хотела, чтобы подарки мне дарили мужчины, - выдала Таня.
        Маша была рада уже тому, что та поддержала беседу, - не любила она такие неловкие паузы, поэтому вполне дружелюбно спросила:
        - Почему?
        Таня уставилась на нее, словно не понимала, о чем речь.
        - Ну зачем тебе подарки от мужчины, если у тебя есть свои деньги и все такое? - пояснила Маша. - То есть подарки - это, конечно, чудесно, но мне просто кажется, что если ты вечно ждешь, что кто-то что-то для тебя сделает, то сама ничего не добьешься.
        - А я и не хочу добиваться! Я не хочу превратиться в одну из этих карьеристок, которые засыпают с ноутбуком на коленях! У них нет личной жизни, а я хочу замуж и ребенка! - прямо-таки взорвалась Таня.
        - Но ведь Андрей засыпает с ноутбуком - усмехнулась Маша. - И ничего - с личной жизнью все в порядке.
        - Но он же мужчина, - Таня явно позиционировала это как убедительный аргумент.
        - И что? Ты же не немощная… - и тут Маша осеклась, так как поняла, что до оскорбления - один шаг.
        Но Таня только пожала плечами. Она точно знала, чего хотела, и ей было наплевать, что думают другие. И Маша решилась. Если отбить Андрея у Тани по-человечески, то рвать придется с мясом - уж больно крепко она в него вцепилась.
        Маша сказала, что ей нужно в туалет, отыскала Андрея и обрушила на его флюиды всей своей сексуальной энергии. Она окучивала его, пока они не бросились друг другу в объятия, не начали страстно целоваться, и не сбежали, и не разделись впопыхах, не упали в кровать и не вцепились друг в друга. Это был ее мужчина! Ее, ничей больше, и уж тем более не Танин!
        Уже потом, когда они валялись в постели, пили сок и курили, она отпустила его. И ничего не произошло. Ни раскаяния, ни сожалений. С его стороны.
        - Маш, а почему мы расстались? - спросил он.
        Маша пожала плечами.
        - Бабы - дуры… - лениво произнесла она.
        Ведь что получается? Она тогда, когда еще ничего не знала, уже с ним встретилась? Встретилась. И потом, где-то там же не сказано, что они должны встретиться и пожениться? Может, закат человечества начнется именно с того, что они встретятся и не заметят друг друга? Версия?
        - Хочешь на крышу подняться? - предложила Маша.
        - Не-а… У тебя пожрать есть? А то я ничего даже съесть не успел, так мы с тобой лихо удрали.
        - Посмотри в холодильнике, - посоветовала Маша и поднялась наверх.
        Хорошая ночь. Свежий ветер, тепло, звезды видно…
        - Перед смертью не надышишься, - услышала она знакомый голос.
        Зоя!
        Зоя выглядела растрепанной, уставшей и злой.
        Позабыв, что она голая, Маша уперла руки в боки и взвизгнула:
        - Что ты здесь делаешь?!
        - С тобой разговариваю. Ну так ты мне объяснишь, что все это значит?
        - Зой, а ты что, тупая? Что тут объяснять?
        - Не смей! - казалось, Зоя с трудом сдержалась, чтобы не замахнуться. - Я не позволю тебе портить мою карьеру!
        - Ах, карьеру! - завелась Маша. - То есть ты, находясь в здравом уме и трезвой памяти, имеешь наглость упрекать меня в том, что я отрицательно влияю на твою идиотскую карьеру, на которую мне плевать, забить и положить с прибором?! Ты меня ни с кем не перепутала? Я ожидала услышать такое от Тины, но ты - ангел, как тебе вообще пришла в голову такая глупость? Может, сменишь начальство?
        - Ни в коем случае! - подала голос Тина, которая, как выяснилось, все это время стояла за печной трубой. Казалось - тень, но тень сделала шаг вперед и стала вполне себе девушкой. - Мы и так горим на работе - в Аду, знаешь ли, немного душно.
        Классика - ангел в белом «Дольче&Габбана», демон в черном «Вивьен Вествуд» и голая грешница, то есть Маша.
        - А ты чего приперлась? - напустилась на Тину грешница.
        - Посмотреть на твои титьки! - усмехнулась та.
        - Вот что, девушки! - обратилась Маша к обеим. - Хочу предупредить - я в эти игры не играю. Смело можете оставить меня в покое, так как меня не интересуют ни ваши нелепые теории об апокалипсисе, ни ваши предложения, ни угрозы. Все! Забудьте обо мне! - она полезла вниз, в квартиру, что, к сожалению, выглядело не очень изящно - особенно с голой задницей.
        - Ты пожалеешь! - прошипела Зоя.
        - Берегись! - предупредила Тина. - Без меня ты не справишься.
        И тут вдруг из ветра образовался конь - Зоя подпрыгнула, уселась ему на спину и улетела. А Тина просто хлопнула в ладоши, полыхнула огнем и исчезла. И только искры еще пару секунд летали в воздухе.
        Маша так и застряла на верхней перекладине. Ей было не по себе. Кажется, она все-таки оборзела. Но она всегда была такая. Делала только то, что считала правильным. Никогда не прогибалась под обстоятельства. Кстати, из-за этого у нее и случались проблемы. Друзья говорили, что она не гибкая, а мама - что она максималистка. Но Маша всегда точно знала, что ей подходит, а с чем она будет чувствовать себя несчастной. Засомневавшись в успехе своего поведения, Маша все-таки сжала кулаки и решила, что уж теперь-то ее точно не запугаешь трудностями. Она - настоящая ведьма и всем это докажет.
        Андрей валялся на диване в гостиной - голый, смуглый, уютный. Он был такой плотный, такой настоящий - и плечи у него, кажется, были немного уже, чем надо, и ноги чуть короче - словом, все в нем было подлинное, без этой фальшивой, глянцевой красоты, но в то же время он был просто невозможно сексуальным - таким уверенным, таким… мужественным, и у него был очень томный взгляд, и полные гладкие губы - очень нежные, они смягчали лицо, делали его почти трогательным.
        Андрей отставил тарелку с креветочным салатом - Маша вчера накупила в Елисеевском всякой превкусной всячины, посмотрел на нее так, как может смотреть мужчина, которому очень и очень нравится женщина, и сказал:
        - Иди-ка сюда…
        Она ни о чем не жалела. Когда он заснул, снова вылезла на крышу, села на теплый гудрон, подставила лицо ветру и поняла, что она поступила так не из вредности, не из похоти, а потому, что Андрей - ее мужчина. Ее человек.
        Иногда кажется, что души, как какие-нибудь машины, выпускаются разными производителями - здесь вот мы видим непритязательный, надежный семейный фургон, здесь - стремительный, яркий, неприспособленный ни к чему, но жутко эффектный спорткар, тут - строгая классика, качественная, элегантная, на все времена. И ты безошибочно узнаешь стиль, и так же с людьми - это твое, это не подходит ни в коем случае, и ты уже на расстоянии видишь: нравится - не нравится, даже по тому, как человек одет, как он улыбается - чувствуешь в нем своего, и тянешься, стремишься быть рядом - любить, работать, дружить. И здесь главное - не пройти мимо.
        Может, зря она так ненавидела Таню - просто это другой мир, система сомнительных малолитражек, в которых все потихоньку разваливается, стоит только за них заплатить - они требуют тюнинга, ремонта, бережной езды - и комфорт превращается в одну непрекращающуюся проблему - просто потому, что ты поспешил, и денег пожалел, и рекламе поверил…
        Глава 21
        Это было очень мило - встречать утро с Андреем. Они не выспались, встали рано, и Андрей наконец включил телефон, который сразу же затрясся от злости - звонила, разумеется, Таня. Андрей ушел говорить в ванную, вернулся красный, но ничего не объяснил. Ну, кроме того, что вечером разберется с ситуацией и приедет.
        - Кстати, что это за квартира? - спросил он.
        - Тетя оставила. Она уехала жить за город.
        - Зашибись! - одобрил Андрей. - Теперь ты мне еще больше нравишься.
        - Ах, вот так? - подбоченилась Маша.
        - Детка, в этом городе недвижимость дороже любви… - Андрей развел руками. - Хотя в таком свете меня больше интересует твоя тетя.
        - Она старая, с бородавкой на шее, и жутко одевается, - предупредила Маша.
        - Значит, оплачу ей пластического хирурга, - заявил он.
        - Ты меня бесишь! - Маша топнула ногой.
        - Жизнь всегда причиняет боль. Что тут можно поделать?
        - Если ты не прекратишь, я причиню тебе боль этой сковородой! - пригрозила Маша.
        Но он притянул ее к себе, поцеловал, и Маша почувствовала, как разжижается мозг - весь ее интеллект сполз ниже пояса, и она думала лишь о том, что беспробудно хочет Андрея.
        Потом он уехал - Таня позвонила еще раз пять, а Маша решила что-нибудь прикупить - очень-очень нужно было все это отпраздновать новыми тряпками.
        Она надела все вчерашние украшения - благо они не были «вечерними», нацепила майку, джинсы - оказалось, что легких брюк у нее нету - и это надо взять на заметку, быстро доехала до «Атриума» (преодолев соблазн спустить все деньги в бутиках «Боско»), вошла в прохладный зал и первый раз посмотрела на магазины глазами человека, который может купить все. На пять-то тысяч долларов! А именно столько она взяла с собой.
        Маша зашла в «Дизель», где в прошлый раз видела отличные джинсы и пожалела тогда на них восемь тысяч, теперь купила их и еще босоножки, а потом свернула в «Мекс» и поволокла в примерочную кучу одежды - майки, брюки, топы… Надела белую майку, болотную, с золотым люрексом, кофточку на завязках и льняные брюки цвета хаки, посмотрела на себя в зеркало, и тут время поделилось на секунды. Оказалось, что за каждое отдельное мгновение ты чертовски много успеваешь: подумать, что-то сделать - или не сделать… Маша непостижимым образом подавила крик, но колени у нее подкосились - она опустилась на пол, перегнулась через табуретку и поняла, что ее тошнит. К счастью, изо рта просто потекла какая-то густая и желтая слюна - может, потому, что она ничего не ела с утра. Хотя, был кофе… Но слюна - так слюна, не это важно, а важно то, что в зеркале она увидела самое настоящее чудовище. Обтянутый зеленоватой кожей череп, нос, как у старухи с косой, впавшие глазницы, выдранные клочьями волосы, руки в струпьях… Маша, закрыв глаза, потянулась к сумочке, нащупала салфетки, вытерла рот и пятна на полу, потрясла головой,
подышала в ладони - углекислым газом, немного успокоилась и осторожно, одним глазом, приготовившись к худшему, посмотрела на себя в зеркало. Все то же самое. В какой-то момент ей показалось, что она не встанет - ноги не удержат, и сразу очень захотелось спать - прямо здесь, в примерочной, - отключиться от реальности, которая проделывает с ней такие шутки.
        Но Маша попила водички - которая, к сожалению, уже нагрелась, поднялась, сгребла вещи, отдернула штору и, пробормотав:
        - Извините, не подошло… - отдала одежду продавщице. Отошла на пару шагов, но вернулась и спросила у девушки, которая уже разглаживала и развешивала вещи:
        - Простите, вы не могли бы мне сказать, как я выгляжу?
        Девушка внимательно на нее посмотрела.
        - Вы что-то бледная… Вам дурно? - забеспокоилась она.
        - Все в порядке! Спасибо! - с трудом улыбнулась Маша и бросилась к выходу.
        На стоянке ее едва не настигла истерика - она забыла, куда поставила машину, потом она долго стояла в какой-то подлой пробке, и наконец, после нескольких приступов паники, все же добралась до дома. Но домой так и не пошла - развернулась и помчалась на Варшавку. Неизвестно как - то есть, конечно, с риском для жизни, добралась до Серпухова за час десять минут и принялась молотить в дверь Жабы. Та открыла, уставилась на Машу, поджала губы и распахнула дверь так, чтобы девушка могла войти.
        - Агриппина Мироновна… - простонала Маша. - Я схожу с ума…
        - Ты тупая, как бревно, так что сходить тебе не с чего, - заявила исполненная сочувствия Жаба. - И можешь меня не умолять, все равно скажу: я ведь тебя предупреждала!
        - Вы меня предупреждали, я - тупая, как бревно, - кивнула Маша. - И еще я выгляжу как труп! Я тупая! - завопила она, вскочив со стула. - Ой, я тупая! Дура! Какая же я дура! Да я просто уродина, я дебилка, идиотина!..
        Жаба с подозрением уставилась на нее.
        - Ладно-ладно… - она даже потрепала Машу по плечу. - Что случилось?
        - Я новые джинсы сдала этой корове в примерочной! Вместе с остальными вещами!
«Дизель»! Дура!
        - И ты из-за этого ко мне притащилась?! - страшно закричала Жаба. - Обалдела?!
        - Нет-нет-нет! - взмолилась Маша. - Конечно, не из-за этого! Дело в том, что в зеркале я выгляжу, как… кикимора.
        Жаба серьезно посмотрела на нее и вдруг расхохоталась.
        - Я не шучу! - испугалась Маша. Она что, ей не верит?
        - Испугалась собственной тени! - все еще смеялась Жаба. - Да это же примитивная порча, ее снять, как два пальца об асфальт! Эх ты, деревня…
        - Формально, это вы - деревня, - надулась Маша.
        Жаба, посмеиваясь, положила руки Маше на глаза и забормотала:
        - Не гляди в глаза, девица, слезы спрячь в густых ресницах, не смотри ты в отражение - там бесово искажение, коль душа твоя чиста, словно утрення роса, ты увидишь правду в ней…
        Глазам стало больно - так, словно Маша вместо «Визина» закапала уксуса.
        Она попыталась отпихнуть руки Жабы и почесать веки, но руки у старухи оказались стальные - она не сдвинула ладони ни на миллиметр, и Маше ничего не оставалось, как сидеть и ждать, когда слезы успокоят жжение. Наконец раздражение прошло само по себе, Жаба отняла ладони, прищурилась и велела:
        - Смотрись! Зеркало в ванной.
        И тут Маша поняла, что ни разу не была у Жабы в туалете. Старуха ее проводила, и за основательной дубовой дверью Маша обнаружила вполне приличную ванную комнату - с ванной, с латунной раковиной и симпатичным шкафчиком в стиле «ампир». Взглянув на себя в зеркало, Маша увидела, что там опять она - правда, бледная, с красными глазами, но все-таки она.
        - Езжай давай за своими джинсами, - отмахнулась Жаба, когда Маша полезла к ней с благодарностями.
        И уже на пороге Маша спросила:
        - Агриппина Мироновна, а почему вы мне помогаете?
        - Потом узнаешь, - усмехнулась Жаба и вытолкала ее на улицу.
        Но Маша постояла на пороге, закурила, и тут ее осенило. Она забарабанила кулаками по двери, но хитрая Жаба не открыла - высунулась в окно и совершенно по-хамски брякнула:
        - Чего тебе?
        - Послушайте, а вот то, что со мной произошло… Почему?
        - Кто-то навел порчу! - фыркнула Жаба.
        - Это понятно, но зачем?!
        - А ты подумай, у кого есть повод желать тебе зла? - усмехнулась Жаба.
        Маша задумалась и насчитала что-то уж слишком много человек. Ну, Таню, допустим, можно вычеркнуть. Наверное, реальными недоброжелателями можно считать только Зою и Тину. Конечно, простенькая порча для них - мелковато, но, может, это было предупреждение?
        Маша все-таки успела в магазин, забрала свои джинсы и в качестве утешения скупила еще половину «Мекса».
        Навьюченная пакетами, ввалилась в свой прохладный подъезд, села в лифт и почувствовала, что кружится голова. Ощущение было не самое приятное - очень хотелось принять ледяной душ и прилечь, но Маша решила, что это от жары, от духоты, от нервов. Правда, на третьем этаже в глазах совсем потемнело, а кабинка закрутилась, как центрифуга. От страха Маша выронила пакеты, принялась хлопать себя по щекам - и действительно скоро пришла в чувство. Но лифт все ехал и ехал. Ей стало не по себе: она ведь живет не в небоскребе! А лифт все быстрее мчался вверх, и Маша уже колотила по дверям руками, била створки ногами и орала во весь голос. Набрала 112 - но телефон молчал! Маша закрыла лицо руками и бормотала:
        - Когда-нибудь это закончится, когда-нибудь это закончится… - пока лифт не остановился и двери не открылись.
        Маша уставилась в пустоту - там, неизвестно где, было темно. Она осмотрела кабину лифта - словно спрашивала совета, подняла с пола мешки с одеждой - так просто она все это врагам не отдаст, и вышла в никуда. «Никуда» было просторным - Маша прошла несколько метров, прежде чем увидела свет. Она осторожно пробралась к источнику и с трудом разглядела, что это дверь - низкая и кривая, а светились щели. Открыв дверь, выбралась на площадку и тут же зажмурилась: после темной кабины и полного мрака в той непонятной комнате здесь было так светло, что перед глазами поплыли черные круги. Услыхав какой-то хлопок, Маша сделала шаг вперед, глаза привыкали к свету, и тут-то она закричала.
        Слава богу, она быстро поняла, что от крика будет только хуже, - так совершенно невозможно сохранить равновесие. Она стояла на плоском каменном карнизе, а внизу, на высоте Останкинской башни, лежал город. Если Маша чего и боялась, так это высоты. А сейчас она оказалась прямо на краю пропасти - с пакетами в руках, как дура. В невменяемом состоянии она сделала шаг назад, отпустила пакеты и попыталась нащупать дверь. Но двери не было. Не было никакой такой двери. Маша даже пару раз ударилась головой об стену, но и это не помогло. Солнце палило нещадно - пот тек ручьями, голова раскалывалась, а Маша была не в состоянии пошевелиться: стоило представить всю эту высоту, как к горлу подступала тошнота. Да и что она могла сделать? И она присела.
        Но ее преследовала мысль: «Не бывает безвыходных ситуаций!», и она понимала - вместо того чтобы ждать здесь солнечного удара, имеет смысл пройтись по карнизу. Маша даже подумала, что в ее состоянии лучше проползти, но ползти на такой узкой дорожке было еще более опасно. И она все никак не могла собраться с силами и встать - пока не поняла, что от духоты теряет сознание. Осторожно развернулась лицом к стене, вцепилась - чем могла - в шершавую облицовку и медленно пошла против часовой стрелки. Эту чертову башню шатало! Солнце жарило в затылок. От страха и отчаяния тряслись руки. Наконец спустя полчаса, которые показались ей годом, Маша уткнулась в оконный карниз. В хлипкий, жестяный, ненадежный и очень широкий - как на него забраться? Но там было крошечное окно, а окно - это выход. Пока она отдыхала, держась за жестянку, подул ветер, и Маша чуть не разрыдалась - вот спасение.
        - Помоги мне… - без слез рыдала она. - Пожалуйста…
        Ветер, казалось, ее дразнил. Освежал, приносил соленые брызги, но лишь заигрывал.
        - Я сама не справлюсь! Я обещаю тебе ураган! Пожалуйста… - молила она.
        И тут вдруг сильнейший порыв оторвал ее от стены - подхватил, словно тополиный пух, перевернул в воздухе, подбросил, удержал - вел себя по-хулигански - и зашвырнул в окно.

«Да… - подумала Маша, потирая ушибленные локти. - От стихии не знаешь, чего ожидать…»
        В небольшой комнатенке была дверь - только Маша к ней подошла, в комнату ворвался ветер, ударил наотмашь, и дверь, как оказалось, снаружи забитая железными скобами, вылетела из проема.
        - Спасибо! - поблагодарила Маша и очутилась в той самой комнате, куда ее привез взбесившийся лифт.
        Кабина все еще была открыта - Маша зашла внутрь, дверцы захлопнулись, и она на безумной скорости помчалась вниз. Машу кидало в разные стороны - она вцепилась в поручень - хорошо, что кабина была старая, с удобствами, и тут отвалилось днище. Просто вылетело - и где-то там, на неведомой глубине, громыхнуло. Маша висела на ручке, которая с трудом выдерживала груз ее тела. Она попробовала упереться ногами в стены кабины - но туфли все время соскальзывали, - а там, внизу, была мрачная и темная шахта, и Маша знала - еще несколько минут, и она сорвется. И тут она разозлилась. Разозлилась так, что поняла, какая она сильная - что на одной силе воли и ярости свернет горы - и нет ничего, что ей неподвластно.
        - Остановись! - заорала она. - Немедленно! Стой! Я сказала!
        Она так кричала, что сама оглохла от крика, - это был не ее голос, а вой, шум, ярость, грохот, и Маша вроде почувствовала - что-то изменилось, но прежде, чем она поняла, что именно, силы оставили ее, и она погрузилась в беспамятство.
        - Девушка! Девушка!
        Маша ощущала какое-то неудобство - что-то ей очень мешало, что-то липкое - на лице, на груди, а потом голова у нее задергалась в разные стороны, и она наконец поняла, что кто-то шлепает ее по щекам, открыла глаза и увидела - липкое и неприятное - вода из бутылки, теплая, а над ней возвышается фигура в летнем костюме - мужчина вроде…
        - Девушка, как вы? - Мужчина присел, и Маша совсем близко увидела его лицо.
        - Видимо, плохо… - Маша попыталась сесть, и это ей почти удалось - даже если не брать в расчет, что все части тела во что-то упирались.
        Она осмотрелась и поняла, что валяется в лифте - прямо на пакетах с одеждой.
        - Какой этаж? - спросила она и поняла, что во рту у нее сухо, как в духовке.
        - Девятый, - сообщила мужчина. - Давайте, я помогу вам встать.
        Он поднял ее, вытащил из лифта вместе с пакетами, убедился, что она помнит, где живет, сообщил, что сам живет напротив и она может обратиться к его жене - если ей станет хуже, потому что он сейчас уходит. Маша заверила его, что все в порядке, просто она перегрелась, обязательно вызовет врача - непременно! - и он уехал. Маша зафутболила в квартиру пакеты, на ходу скинула с себя одежду и встала под холодный душ.
        Все это то ли было каким-то обморочным кошмаром - но она ни разу в жизни не падала в обморок - даже близко ничего подобного не случалось, то ли…
        Они решили омрачить ее существование! Вот суки! Интересно, чья идея с лифтом?! Это явно происки!
        Андрей приехал поздно вечером - совершенно без настроения. Некоторое время отнекивался и корчил рожи, но в конце концов Маша выпытала, что Таня закатила ему самую настоящую истерику - без рыданий и криков, но со слезами, которые ручьями катились по лицу - пока она стояла, уставившись в окно.
        - Да, я понимаю… - говорила она. - Только не знаю, как мне без тебя жить…

«Скромно! - злорадствовала Маша. - И по средствам».
        Потом Таня обращала к нему глаза, полные слез, и говорила, что принимает его решение, и конечно, вернет ему машину, и конечно, будет ездить из Дегунино в свой Институт культуры, и в Лондон больше не поедет - без него ей там будет одиноко, и никогда больше не пойдет в «World Class» в Жуковке - там сплошные воспоминания о том, как им было хорошо…

«Ну еще бы, пять тысяч долларов в год»…
        В общем, надавила на все мозоли, и Андрей выдал ей алименты - не маленькую сумму, на которую Таня, разумеется, поедет в Лондон и будет ходить по следам любви, давно ушедшей - «Топ Шоп», «Эйч& Эм», «Марк&Спенсер», «Харродс», и даже сможет купить машину - хотя бы «Дэу Матиз» в заводской сборке. Да и зачем Тане кондиционер в автомобиле? Она и так холодная, как рыба…
        Маша уткнулась прямо в потного и уставшего Андрея - грязным он ей нравился ничуть не меньше, и они начали целоваться - прямо как в школе, в кустах, часами, и он уже ужасно хотел ее, а она просто горела, но им так нравилось это состояние - на грани человеческих возможностей, что они все целовались и целовались, пока он как-то случайно не соскользнул в нее, и они все равно продолжали целоваться, как будто это было главное, и это был не просто секс - это был полет, невесомость - когда не чувствуешь разницы между телом и душой…
        - Хочу «крошки-картошки»! «Крошки-картошки» хочу! - повторяла Маша после душа. - С пятнадцатью добавками! С двадцатью! С сорока разными наполнителями!
        - Поехали лучше в ресторан, - поморщился Андрей.
        - Крошку! Картошку! - взывала Маша. - К тому же в ресторане надо ждать три часа, а тут мы быстро все съедим!
        - Может, лучше в Макдоналдс? - предложил он.
        - Ничего-то вы не понимаете в колбасных обрезках! - Маша посмотрела на него сверху вниз. - В «крошке» настоящая живая картошка, а не какое-то силиконовое мясо!
        - Почему силиконовое? - расхохотался Андрей.
        - Потому что на фиг Макдоналдс! Хочу картошку!
        Они все-таки поехали за картошкой - и нашли одну, полуночную забегаловку, и Маша взяла десять добавок, которые расползлись по всему лоточку, и в итоге, как и следовало ожидать, оказались на коленях - потому что Маша не стала ждать до дома, а настояла на том, чтобы поесть на лавочке, на бульваре.
        Андрей заметно стеснялся, но Маша обозвала его снобом и занудой, так что ему пришлось смириться. А потом они гуляли по бульварам, и ночь была нежная, теплая, но не душная, и они даже немного озябли, и выпили потом в кафе чаю - с вареньем.
        - Я вот что хочу тебе сказать, - вещала Маша, пока Андрей жевал салат. - Я искренне и, надеюсь, взаимно люблю деньги. Мне нравится все, что можно на них купить, - красивая одежда, удобное жилье, билеты первого класса в любую страну мира, пятизвездочные отели, абонементы в дорогой спортклуб… Но ты понимаешь, если мне предложат вот такое количество денег, что мне придется нанимать охрану, или я вдруг начну покупать такие вещи, в которых просто так на улицу не выйдешь, или мне придется арендовать сейф для драгоценностей, или мне в голову придет мысль, что платье за пять тысяч долларов я не могу надеть дважды… В общем, обещай меня застрелить. Я хочу быть в мире, а не на его окраинах - пусть и самых богатых, благополучных и безмятежных.
        - А если выяснится, что я миллиардер, и тебе придется либо принять мой стиль жизни, либо со мной расстаться? - поинтересовался Андрей.
        - Слушай, я искренне надеюсь, что ты и дальше будешь столь же успешно скрывать свое гигантское состояние! - улыбнулась Маша. - Можешь даже заплатить за ужин, если хочешь!
        - Ну, детка, это ты должна будешь отработать!
        Маша заглянула в счет.
        - Ну, в лучшем случае это тянет на оральный секс. Без вдохновения, - сообщила она.
        - Сойдет, - согласился он, наклонился и поцеловал ее в висок.
        Они расплатились и поплелись к машине - Маша натерла ногу, а Андрей уже спал на ходу. И Маша поняла, что существует какая-то особенная вечность - здесь и сейчас, и в этой вечности они вместе. Навсегда. И ни о чем больше думать не хочется.
        Глава 22
        На улице было так душно, что Маша, вместо того чтобы идти в магазин, села в машину и поехала в Сокольники. У фонтана купила холодной воды - на самом-то деле остыть успела только бутылка, но было уже приятно подержаться за запотевший пластик, и пошла в глубь парка. Она знала тут одно местечко, где в сорокаградусную жару было сыро, как в погребе - правда, место больше походило на бурелом, но там можно было отдохнуть от зноя и от странного истерического состояния, которое навевала городская жара.
        Маша пробралась сквозь деревья, устроилась на пенечке, раскинула руки и впитала прохладу. Конечно, здесь было прохладно, но и довольно противно - мокрая трава, поваленные деревья, сухие ветки, заросли лопухов и крапивы… Но если закрыть глаза, можно на это не смотреть - и тогда все будет замечательно.
        - Девушка, сигареты не найдется? - произнес неприятный женский голос.
        Маша прищурилась и увидела очень смешную женщину в двух пальто, тренировочных штанах, сандалиях, из которых свисали пальцы с длинными черными ногтями, и в бейсболке, которая некогда была красной. Лицо у женщины было широкое, с острыми чертами, что выглядело прямо-таки демонически, зубы у нее оказались крупные, желтоватые, а цвет лица отдавал синевой - то ли замерзла, то ли выбралась из могилы… Все это было похоже на клоунаду - уж больно странная была бомжиха, уж слишком неожиданно она появилась…
        - Свои купи, - по-пацански ответила Маша.
        В жизни она точно усвоила одно правило: никогда не угрожай - просто делай. Когда в пятом классе девочка из соседней школы подошла и попросила у нее кроссовки -
«на свидание с парнем», а девочка славилась хулиганскими выходками и мелким рэкетом, Маша, после секундного раздумья, просто врезала девочке в ухо. Завязалась драка, но перевес уже был на Машиной стороне - она не без труда одолела тощую девицу, у которой главным преимуществом была наглость.
        План был такой - вскочить, отпихнуть попрошайку и броситься наутек, но только она дернулась вперед, как кто-то схватил ее за руки. Маша вырывалась, но бомжиха наклонилась, вынула у нее из пачки сигареты, порылась в своем втором пальто, нашла зажигалку, прикурила и произнесла хорошо поставленным голосом:
        - Сильно ты невежливая…
        Маша временно прекратила сопротивление, уставилась на бомжиху и попыталась понять - она мираж или все это взаправду?
        - Снимай с нее лифчик! Мой совсем развалился! - шипели мучительницы, ломавшие руки.
        Маша даже не видела их, но мысль, что кто-то грязными руками - возможно, с грибком, бородавками и вшами, полезет ей за пазуху, была невыносима. От страха и омерзения у нее началась истерика - она визжала и извивалась, но все было бесполезно - ее крепко держали. И тут Маша сделала то, чему сама удивилась, - подняла кисти ладонями вверх, нацелилась и послала в предводительницу импульс - так она это назвала потом. И ее, и грабителей отшвырнуло друг от друга. Маша уловила секунду и высвободилась, воспользовавшись тем, что бомжи, упавшие ногами кверху, растерялись. Бандерша стояла без одежды - ее снесло волной, и с удивлением рассматривала свое голое тело. Маша как-то страшно рассмеялась и послала второй импульс - тетка в ужасе схватилась за лицо, которое словно обожгло паром, а с третьего раза волосы у нее задымились, и она бросилась бежать. Маша бросилась следом - но не в погоню, а прочь отсюда, и уже на дорожке увидела, что воры с разбегу нырнули в пруд. Она стояла и ждала - неизвестно чего, а те все не всплывали. Маша похолодела - все-таки нехорошо, если кто-то умирает, даже плохие люди, но вдруг
заметила, как на другой стороне над водой показалось какое-то странное марево - при желании его можно было принять за очертания трех человек.
        Маша покачала головой, но виденье уже исчезло.
        Маша вернулась в чащобу, нашла брошенные сигареты, забрала их с собой и пошла обратно в парк. Нашла лавочку, прикурила и задумалась - а сможет ли она так жить? Всегда на стреме?
        Еще пара дней - и она сойдет с ума…
        И что теперь? Что она, без году неделя ведьма, может сделать с двумя старыми, опытными чудовищами?
        С другой стороны, что бы она ни сделала, это не решает проблему: если она идет на поводу у Зои, на нее злится Тина, если она прибивается к Тине, Зоя будет недовольна…
        Направо - съедят, налево - ограбят…
        Маше резко надоел парк, и она быстрым шагом вернулась к машине. В городе было просто ужасно - парило так, что у женщин по лицу растекалась косметика, а мужчины ходили в потных на спине рубашках.
        Она включила кондиционер, радио и закурила. Сидела так минут десять, после чего вздохнула, достала телефон и скорчила кислую мину. А что делать? Придется…
        - Агриппина Мироновна…
        - Забудь!
        - Но…
        - Маша, - вполне дружелюбно произнесла Жаба. Можно даже было подумать, что та извиняется, - но Маша хорошо знала Жабу и не стала так думать. - Во-первых, это твои проблемы. У нас так не принято. Если нагадила - сама и убирай. Но даже если бы я ни с того ни с сего решила тебе помочь, то просто не смогла бы. Поверь мне. Никто не имеет права вмешиваться в дела высших сил. Между прочим, и ты тоже. А я уж и подавно.
        - Почему подавно? - с тоской спросила Маша.
        - Не стоит тебе это знать, - заверила ее Жаба, и тут раздались гудки.
        Маша подула в трубку и перезвонила, но услышала лишь, что «абонент вне зоны действия сети или временно недоступен».

«Телефон вырубился», - решила Маша и занервничала. «Это» могло случиться с ней в любой момент - неизвестно когда, неизвестно где, и непонятно, до чего они еще додумаются. Она вздохнула и поехала в Серпухов - в конце концов, в такую жару можно отправиться за город.
        Но калитка была заперта. На двери висел амбарный замок. Ставни закрыты. И тут Маше стало по-настоящему страшно. Она бросилась к соседям, и те сказали, что Груня уехала на джипе. Маша решила, что либо она перегрелась, либо соседи - не могла Жаба уехать на джипе. Но шустрый соседский ребенок заявил, что у Груни Мироновны серебристый «БМВ Х5» - уж он-то знает, и в доказательство притащил «За рулем» с обзором внедорожников, ткнул пальцем и сказал: «Вот. Точно такой». А еще соседка добавила, что Грунька была в штанах, с прической и на каблуках. Маша слушала ее как во сне - какие каблуки? Какие еще штаны? Откуда у Жабы «БМВ»?
        Но пришлось тащиться обратно несолоно хлебавши. И уже в Москве, когда упали первые капли дождя, она вспомнила! У нее же есть Вера! В последнее время они мало общались, но ведь она так ей помогала! Ура!
        Маша помчалась к Вере, и та встретила ее как настоящий друг - отложила свои дела, сварила кофе и приготовилась слушать.
        - Да, подруга, ты попала… - покачала она головой, узнав все драматические подробности.
        - Вера, а что мне делать? - взмолилась Маша. - Я в тупике!
        - Откуда я знаю? - Вера пожала плечами. - Слушай, Машк, у меня встреча…
        - Что?! - Маша вскочила вслед за Верой. - Но ты… Вер, ты что, меня бросаешь на произвол судьбы?
        - Я тебя не бросаю, - Вера положила руку ей на плечо. - Я всегда с тобой. Просто я не знаю, что делать.
        - Черт! - Маша топнула ногой. - Но ты ведь меня во все это втравила!
        - Я?! - Вера ткнула себя пальцем в грудь. - Дорогуша, я всего лишь предоставила тебе информацию! Ты могла с ней делать все, что угодно, так что не надо переваливать с больной головы на здоровую! У меня нет времени заниматься твоими проблемами, но, если хочешь, можешь поехать со мной на вечеринку.
        - Но ты помогала, ты говорила, что не такая, как все… - Маша чуть не плакала от обиды.
        - Я ошибалась! - отрезала Вера. - Просто мне было интересно, что из этого выйдет.
        - Интересно?! - Маша чувствовала, что от убийства ее отделяет всего один шаг. - С ума сошла?
        - Слушай, езжай домой, тебе надо успокоиться, - сказала Вера и повернулась к Маше спиной, что было большой ошибкой.
        Никогда Маша, несмотря на старания бабушки, не была хорошей девочкой. Она приходила домой с синяками и царапинами, потому что ни разу не стерпела оскорбления. И сейчас она сделала, что могла - вцепилась Вере в волосы, пригнула вражину к полу и надавала ей пощечин. Вера, надо отдать ей должное, дралась отчаянно. Она была сильной и смелой. Но Маша в детстве так наловчилась юлить, быстро щипать за больное и пользоваться тем, чем наградил ее господь, - хорошей реакцией, верой в победу и спортивной злостью, что она отпустила Веру сама - когда поняла, что та повержена.
        - Какая же ты сука! - с чувством произнесла она, рассматривая пальцы, на которых размазалась кровь, проступившая на губе.
        - Я не сука, я ведьма! - прокряхтела Вера, забираясь на диван. - Кстати, ты мне должна четыреста долларов за блузку от «Гуччи».
        Решив, что это справедливо, так как Вера получила по заслугам, Маша выложила четыреста долларов - за удовольствие надо платить, брызнула в лицо спреем с термальной водой, вытерлась и ушла.
        На поверку быть ведьмой оказалось не так уж и здорово. Каждый за себя. Все заняты самолюбованием. Друзья нужны только для того, чтобы их использовать. Это справедливо? Конечно, у людей все то же самое, но есть же еще и чувства… Маша ехала домой в самом мрачном настроении, какое только можно представить, и остановилась у обувного магазина «Парад» - может, удастся отвлечься? Но только она усилием воли приняла решение примерить веселые босоножки от «Москино», как ее окликнули.
        Она обернулась и уставилась на Ксюшу, которая осторожно, подушечками пальцев, держала восхитительные туфельки.
        - Ксюха! - обрадовалась (в меру возможностей) Маша.
        - Машка! - Ксюша отставила туфлю и бросилась обниматься. - Как дела?
        - Если честно… - Маша помедлила. - То, кажется, ужасно.
        - В смысле? - нахмурилась Ксюша. - Что такое? Время есть?
        - Времени полно, - кивнула Маша.
        - Пойдем куда-нибудь, поговорим? - предложила Ксюша.
        - Давай, - согласилась Маша. - Ты будешь что-нибудь покупать?
        - Буду, но скорее всего не здесь, - вздохнула Ксюша. - У меня два варианта - либо купить туфли моей мечты, либо заплатить за квартиру.
        - Слушай, я тебе их подарю! - воскликнула Маша. - И даже не думай отказываться! Иначе я уйду одна, а потом еще и пошлю Лене анонимку, где все расскажу о том, как ты в пьяном виде составляла отчеты.
        - Ну, ты просто не оставила мне шансов поломаться, - улыбнулась Ксюша. - А ты правда хочешь купить мне эти туфли?
        Но Маша уже расплачивалась, отдавала Ксюше коробку, ждала, пока та переобуется, и бездарно изображала воодушевление.
        - Пойдем ко мне, - предложила Маша, когда они все-таки вышли из магазина.
        - А ты на машине? - поинтересовалась Ксюша, не отрывая взгляда от новых туфелек.
        - Да, но можем дойти пешком, - Маша пожала плечами.
        - Ура! - Ксюше, видимо, ужасно хотелось обновить туфли, и она была готова идти хоть до Химок.
        - Ксюш, налево, - позвала Маша у подъезда.
        - А что тут такое?
        - Я здесь живу. Пришли, - пояснила Маша.
        - Маша, алле, ты живешь на Патриарших! - Ксюша покрутила пальцем у виска.
        - Уже нет.
        Ксюша молча поднялась с Машей на последний этаж, провела по дверям рукой - словно хотела убедиться, что те настоящие, воскликнула:
        - Ни фига себе! - едва они очутились в квартире. - Маша, что это?..
        - Это квартира, - пояснила та. - Огромная квартира с мансардой и выходом на крышу, которую мне дали поносить.
        - Ты завела себе биллионера? - ужаснулась Ксюша. - Или это Артем расщедрился?
        - Артем? - Маша даже не сразу поняла, о ком речь. - А… Нет больше никакого Артема. Квартиру мне одолжила одна знакомая.
        - Хорошие у тебя знакомые… - Ксюша явно намекала, что Маше стоит проявить большую откровенность.
        Собственно, Маша была с ней согласна, только не до конца уверена в том, что Ксюша не сбежит, едва начнется рассказ.
        Она вынула из холодильника вино, остатки креветок, сыр, отвела Ксюшу наверх, усадила на кровать - прямо в новых туфлях, опустила шторы и щелчком пальцев зажгла свечи.
        Ксюша смотрела на нее в полнейшем недоумении. И молчала. Маша откашлялась и произнесла:
        - Дело в том, что я - ведьма.
        Ксюша еще немного помолчала и сообщила:
        - Я догадывалась…
        - Что значит - ты догадывалась? - расхохоталась Маша.
        - Ну, ты всегда была… - Ксюша передернула плечами. - Особенной.
        - То есть ты мне веришь?! - воскликнула Маша.
        - После этого фокуса с пальцами… - Ксюша кивком указала на свечи. - Скорее да, чем нет. Это же круто - иметь в подругах настоящую ведьму!
        - Не представляешь, насколько глубоко ты ошибаешься, - усмехнулась Маша и начала с самого начала.
        - Либо ты сошла с ума, либо… я сошла с ума… - заявила Ксюша спустя два часа - рассказ был подробным.
        - Не исключено, что мы все сошли с ума, - предположила Маша. - Например, по протоколу, если я тебе рассказала о том, что существует потусторонний мир, то обязана либо сделать тебя ведьмой, либо убить.
        - Уби-ить? - протянула Ксюша. - Жестко у вас все… Правда, ни о каком таком потустороннем мире ты мне пока ничего не рассказала - на первый взгляд, все вроде с этой стороны. И, кстати, ведьмой я не хочу становиться.
        - Почему? - от всего сердца удивилась Маша. - Как это ты не хочешь становиться ведьмой?! То есть я тебе, конечно, и не предлагаю, но…
        - Я же сказала, ты - особенная, - перебила ее Ксюша. - В тебе всегда была какая-то бесовщинка… Ну… Ты более эмоциональная, более ранимая, более честолюбивая…
        - Это я-то честолюбивая? По-моему, когда мы вместе работали у Лены, я была Мисс Отсутствие Честолюбия и Вице-Мисс Антикарьерный Рост!
        - А по-моему, тебя просто бесило то, что ты не видишь перспективы карьерного роста в нашей конторе!
        Они помолчали.
        - Понимаешь… - Ксюша разбила тишину. - Есть люди, для которых важны такие вещи, о которых ты понятия не имеешь. Ты так часто говорила… Ну вот ты всегда могла задержаться на работе - хоть до полуночи, на тебя всегда можно было свалить халтуру - ты будешь работать по выходным… А ведь множество людей и думать об этом отказываются - они уходят из офиса ровно в шесть, едут домой, стирают там, готовят, смотрят любимый сериал, рожают детей, прощают мужу измены… Я знаю, ты всего этого не можешь понять - ты готова слишком многое отдать, готова пожертвовать душевным покоем, чтобы выделиться, чтобы стать лучше, чтобы жить так, как тебе хочется, но многие смиряются с неудобствами, выкручиваются, покупают одежду на рынках, не обращают внимания на хамство и вполне довольны своей жизнью. Ты не реалист, ты - эстет, тебе нужно, чтобы было красиво, тебе нужна иллюзия, и ради своей мечты ты готова сделать так много, что ты оказываешься как бы вне обычного мира, ты поднимаешься над реальностью.
        Маша уставилась на нее и расхохоталась.
        - Слушай, да это целый словесный портрет! Прямо-таки Рубенс! - она немного подумала и спросила: - А ты разве не такая?
        Ксюша покачала головой:
        - Не-а. Я бы в лучшем случае перешла на работу в большую корпорацию - ради зарплаты и социального пакета, лет в тридцать пять родила бы ребенка, мы бы построили дачу в тридцати километрах от Москвы, и я бы купила машину, и все было бы, как у всех - только немного получше в материальном смысле. Ты бы меня любила, мы бы с тобой сплетничали, я бы не утратила чувства юмора… Но я бы смирилась, что в жизни нет места чуду. Я бы назвала чудом рождение детей, отдых в Бразилии, то, что к нам на дачу залезли бы воры и взяли бы только банку тушенки и старый магнитофон… Понимаешь?
        Маша кивнула. Ксюша придвинулась к подруге и взяла ее за руку.
        - Маша, я уверена, ты со всем справишься. Ты очень сильная.
        - Послушай, это странно! - воскликнула Маша. - Мне всегда, с самого детства говорили: ты сильная, ты справишься, все такое, и никто мне никогда не помогал, в то время как всякие мои двоюродные сестры и братья до сих пор цепляются за юбки своих мамаш, а те их кормят с ложечки! Это же несправедливо! Почему я? Я не чувствую себя сильной, я чувствую себя слабой! Я хочу, чтобы мне помогали и чтобы ко мне с другого конца Москвы ездили мыть мою посуду и готовить супчик - как моя тетя! Она расшибается в лепешку ради моей кузины - а та то увольняется, то выходит на работу, и работает она маникюршей, и все деньги - если деньгами можно назвать то, что она зарабатывает, она тратит на мужиков! Почему? Ну почему?
        - Потому что они видят это в тебе.
        - Черт! Мне так хочется, чтобы кто-нибудь со мной нянчился, чтобы обо мне заботились, чтобы со мной сюсюкали!
        - Не хочется, - разуверила ее Ксюша. - Ты даже от мужчин не требуешь поддержки. Тебе проще быть уверенной в себе, чем в других людях. Поэтому ты всегда была ведьмой. Тебе никто не нужен.
        - Мне нужна ты! - Маша топнула ногой. - Что бы я без тебя делала? Мне сейчас так тяжело! Что мне делать? Может, покопаться в библиотеке?
        - Вот видишь, ты сама справилась! - улыбнулась Ксюша.
        - Хочешь посмотреть на волшебные книги?
        - Очень!
        Они пошли в библиотеку, но Ксюша долго не выдержала - сказала, что приготовит супчик, раз Маше так этого хочется, и спустилась вниз.
        А Маша рылась в книгах и все никак не могла найти то, чего ей так хотелось. Наконец она влезла в совершенно безнадежный гримуар под названием «Тайная магия Черногории» - просто потому, что понравился корешок, инкрустированный перламутром - видимо, владелец любил свою книгу, и неожиданно нашла именно то, что нужно! Защиту от любой порчи! Причем настолько мощную, что на этот счет Маша могла не волноваться ближайшие сто лет.
        Только вот для того, чтобы осуществить это заклятие, требовалось не меньше пяти часов работы. И примерно тридцать шесть ингредиентов, из которых двадцать были просто отвратительными. Процедура была расписана по минутам, и Маша не была так уверена, что без опыта (не считая отравления Лили) она справится. С книгой под мышкой Маша спустилась вниз и застала Ксюшу на месте преступления - она жадно поедала супчик, который приготовила для Маши, - в кастрюле осталась ровно половина, и если бы Маша промедлила еще хоть полчаса, ей бы достались одни корешки. Точнее, ботва, так как это был восхитительный холодный свекольник. Маша положила книгу на стол - и та стала ерзать, чем напугала Ксюшу, которая с перепугу опрокинула тарелку, разлила суп, и Маша чудом спасла книгу, которая еще некоторое время отказывалась показывать заклинания - они просто исчезли. Но Маша отнесла гримуар в гостиную, положила на подушку, поставила рядом вазу с цветами - книга успокоилась и больше не дергалась.
        - Ксюш, мне нужна помощь, - сказала Маша.
        - Надо кого-нибудь убить? - предположила подруга.
        - Ну, если только морально! - улыбнулась Маша. - Тут одно очень сложное заклинание - я без ассистентки не справлюсь.
        - Без вопросов! Отработаю туфли по полной программе! - развеселилась Ксюша, а Маша отвесила ей подзатыльник и пообещала еще одни туфли, если все пройдет хорошо.
        Приступать надо было ровно в полночь - с пятым ударом часов, а закончить - в пять утра. Имели значение какие-то там лунные фазы, а также соотношение заката и рассвета.
        - Нужно тут все заучить - насколько возможно, - предупредила Маша, и они, наверное, раз сто пятьдесят перечитали текст заклинания. Без десяти двенадцать разделись - Маше казалось, что это архаизм, но Ксюша настояла на том, что делать все нужно точно по списку, и они сняли одежду, подхихикивая над складками на пузе и разросшимся целлюлитом.
        Самым противным было пускать кровь лягушкам, которые жили в аквариуме, - Ксюша отворачивалась и визжала, а Маша сучила ногами и орала, что она не может. Но в конце концов лягушке была пущена кровь, свежий змеиный яд был добыт без риска для жизни, жуткое месиво было замешано и кипело на маленьком огне, а девушки по очереди мешали его серебряной ложкой.
        - Опасная у тебя работа, - вздохнула Ксюша, с трудом уворачиваясь от клубов серого пара, которые, несмотря на небольшой огонь, валили от кастрюли.
        - Ты про змею? - спросила Маша, которую затрясло при одном воспоминании.
        Про змей - о том, как добывать их яд, они заранее прочитали и даже тренировались на шланге от стиральной машины: Ксюша трясла им, а Маша запихивала в шланг специальную штучку с желобками, но это не помогло, так как змея оказалась хитрее шланга. А если учесть, что и у Маши, и у Ксюши вид змей вызывал нервные судороги, то вся процедура превратилась в изощренную пытку.
        Но самое страшное, что пить зелье надо было горячим - прямо с плиты, и выпить ровно за пять ударов - пока будет бить пять часов. Маша, конечно, тренировалась на горячем чае, но все-таки себя берегла, и чай был теплый, а зелье, мало того, что противным, так еще и горячим на вид.
        Без пяти пять Маша открыла книгу и прочитала заклинание, от которого ей вдруг стало ужасно холодно - настолько, что руки казались мертвыми, а сердце будто остановилось. Пальцы ног болели - как бывает, если сильно замерзнешь, и ей чудилось, что она впадает в спячку, - в сон клонило так, что Маша чуть было не пристроилась в углу - на кресле, но тут Ксюша подсунула ей стакан, который с трудом держала двумя пальцами - такой он был горячий. Маша схватила стакан обеими руками и выпила залпом. Как ни странно, содержимое оказалось совершенно безвкусным - словно вата, только жидкая. Маша чувствовала, как тепло разлилось по телу - обогрело каждый сосуд, каждую клетку, и взорвалось в желудке. Словно она махнула стакан текилы и готова пуститься в пляс - такой новой, такой живой она себя чувствовала.
        - Ну как?.. - с беспокойством глядя на нее, спросила Ксюша.
        - Просто улетно! Обалденно! Ксюха, поехали веселиться?! А?! - Из Маши наружу рвалась нерастраченная энергия.
        - Куда мы поедем? - отнекивалась та. - Уже пять утра!
        - Я знаю места, где ночь длится целый день! - убеждала Маша. - Разве ты не хочешь своими глазами увидеть другой мир? Наш мир?
        - Не уверена… - сопротивлялась Ксюша, но было заметно, что она уже поддалась.
        Глава 23
        Маша вытряхнула из шкафа все свои покупки, они приоделись и отправились в клуб, на Белорусскую. Маша оказалась права - там действительно была ночь, вечеринка без конца и без начала, и все это Ксюшу, разумеется, потрясло до глубины души.
        - О! - к ним подскочила какая-то девица и ткнула Машу в грудь. - Я тебя помню! Я - Оксана, подруга Веры!
        - Точно! - прокричала Маша. - Ты еще переспала с вампиром!
        - Не напоминай! - Оксана закатила глаза. - А это кто? - она кивнула в сторону Ксюши.
        - Новенькая! - ответила Маша и ущипнула Ксюшу за попу.
        - Когда было посвящение? - заинтересовалась Оксана.
        - Вчера! - наврала Маша. - Мариша посвящала.
        - А-а-а… - протянула Оксана. - Ну ладно, веселитесь!
        Они немного потанцевали и пошли за напитками. У бара было такое столпотворение, что они разминулись. С трудом выбравшись из змеиного клубка, Маша обнаружила Ксюшу, к которой цеплялся очень красивый брюнет - и он был бы совсем хорош, если бы не слишком белая кожа и не слишком уж острые резцы. На всякий случай Маша поспешила к подруге - она буквально продиралась сквозь толпу, но к тому времени как выбралась, типчик исчез.
        - Кто такой? - спросила запыхавшаяся Маша.
        - Странный он, - немного заторможенно ответила Ксюша. - Подействовал на меня, как феназепам…
        - По-моему, это был вампир, - прошептала Маша и заметила, что происходит нечто странное.
        Она скорее почувствовала, чем увидела: вдалеке, за колонной, стояла Оксана - с тем самым бледным юношей с глазами горящими, и говорила по телефону, уставившись на Ксюшу. Маша даже представить не могла, в чем дело, но догадывалась - им лучше уйти. Причем незаметно. Но как они ни стремились к выходу, толпа все разворачивала их в противоположную сторону, пока Маша не столкнулась лицом к лицу с Оксаной, которая словно ждала этой встречи.
        - Так ты говоришь, она новенькая? - Оксана взяла Ксюшу под руку.
        Маша отцепила ее руку, притянула подругу к себе и крепко схватила под локоть.
        - А что? - поинтересовалась она.
        - Вампиры знают, как пахнут люди, - сообщила Оксана. - Мы пахнем более резко. И более пряно. А Мариша вчера, кстати, равно как и сегодня, была в Марокко. Эй! - закричала она так, что стихла музыка. - Среди нас человек!
        И тут Маша поняла, что значит - нечисть. В зале потемнело. Причем эта темнота не имела ничего общего с сумерками или безлунной ночью. Это была мгла, которая словно шла изнутри - от всех этих созданий, это был сумрак их душ, которым они дышали. И они все приготовились - знать бы к чему, и застыли со странным выражением на лицах. Откуда-то слышалось шипение: «Отдайте ее нам…» - от этого делалось еще более жутко.
        И Маша решила - надо действовать. Немедленно. Не дожидаясь нападения, она взмахнула руками - и вылетели стекла, но в комнату не попало ни единого солнечного луча - воздух принес лишь запах подвальной сырости.
        - Ко мне! - заорала Маша, и это была не просьба, это был приказ.
        Ветер ворвался - на этот раз он был похож на породистого жеребца, как у Тины, и копытами разогнал всполошившихся тварей. Маша, которая ни разу за всю жизнь не ездила на лошади, ловко вскочила на коня, дернула Ксюшу за руку и подтянула за собой. И они вырвались на свободу, но за ними уже потянулась цепочка всяких существ - ворон, грачей и страшных, больших воронов. Ветер мчал ее вдаль, но со странным упрямством толкал и пихал в бока, словно требовал чего-то. И она догадалась. Вспомнила. И решила - это лучший выход. Она велела Ксюше, которая будто ничего не соображала, держаться покрепче, подняла вверх руки и обратилась ко всем ветрам. Она кричала от ярости и отчаяния - и не слышала своего крика, который был таким громким, что казался некой природной силой. И скоро над городом произошло нечто странное. Тучи собирались со всех сторон, а сильный, шквалистый ветер дул так, что прохожие бегом бежали домой, и уже скоро пыль, сорванные листья, уличная грязь и шляпки тех, кому не повезло, кружились над деревьями.
        Москва давно не знала такого урагана. Некоторые деревья вырывало с корнем - тут пошалил настоящий вихрь, над прудами, реками и озерами поднимались брызги - ветер срезал верхний слой воды, а страшные молнии рассекали горизонт на несколько частей - и казалось, небосвод покрылся трещинами.
        Конь мчал их сквозь этот апокалипсис, а враги, кажется, уже отстали - их просто снесло, разметало. Но поздно было давать задний ход - небо содрогнулось и обрушило на землю страшную бурю, и по асфальту уже текли реки, и крупные, с кулак, градины бомбардировали дома, а молнии, казалось, сыпались, как дротики.
        А Маша мчалась все дальше и была страшна - одежда промокла, мокрые волосы развевались на ветру, а глаза были черные и пустые. Она нагнулась и что-то прошептала коню, который кивнул и понесся левее - разогнался до такой скорости, что Ксюша визжала и царапала Маше бока. Зато они быстро приехали, Маша просто толкнула калитку, попросила коня никуда не улетать, точно так же - просто повернув ручку, открыла дверь и зашла в дом Агриппины Мироновны.
        Проверила холодильник - гора продуктов, чай, кофе, все, что нужно, и сказала Ксюше, что та здесь поживет, пока все не уладится.
        Ксюша тряслась мелкой дрожью и, казалось, была в полном шоке. Маша отыскала в буфете бутылку «Мартеля», налила в два бокала и заставила Ксюшу выпить.
        - Ой-ой-ой… - Ксюша поставила на стол пустой стакан и схватилась за голову. - Маруся, что же такое происходит? Меня запихнули в кино? Или мы с тобой нажрались наркотиков?
        - Ксюша, сиди здесь и не высовывайся, пока я не дам отмашку! - Маша положила ей руки на плечи. - Ты поняла меня?
        - А ты можешь меня усыпить на тот срок, пока со всем этим не разберешься? - кисло улыбнулась Ксюша.
        - Слушай, у меня на время отбило чувство юмора! - вспылила Маша. - Ты же понимаешь, что я не имею ни малейшего понятия, как со всем этим разобраться?
        - Ничего не хочу об этом знать! - Ксюша закрыла лицо руками. - Ты мне ничего не говорила!
        - Ладно… Я поеду, а ты сиди тихо и свет не включай. Договорились? Кстати, извини, что втянула тебя во все это.
        - Надеюсь, когда меня упрячут в дурдом, ты хотя бы будешь меня навещать, - пробурчала Ксюша. - Да! Я еще не разобралась - имеет смысл трястись от страха и поддаваться панике?
        - Обязательно! - усмехнулась Маша.
        - Тогда одними туфлями ты не отделаешься! Я тут недавно гуляла по ЦУМу…
        - Все для тебя! - бросила напоследок Маша и вышла из дома.
        Ветер умчал ее в Москву - слишком быстро, словно спешил поскорее избавиться от нее. Гроза уже улеглась - шел самый обычный дождь, и редкие прохожие выбегали из подъездов, в которых прятались от стихии, и бежали к станциям метро. Маша решила, что возвращаться домой не имеет смысла, и позвонила Андрею.
        - Маша, это ты?.. - сонным голосом спросил он. - Ты чего?
        - В каком смысле «чего»? - удивилась она.
        - Я звонил тебе весь вечер, ты не отвечала, сейчас семь утра, я сплю…
        И Маше вдруг так захотелось к нему - в теплую постель, к его горячему телу, прижаться, обнять, согреться…
        - Андрей, можно я к тебе приеду?
        - Что-то случилось? - заволновался он.
        - Да… И я соскучилась!
        - Маш, что произошло?
        - Потом объясню! - Маша чувствовала, что сейчас сорвется на крик. - Я тут стою под дождем, мне холодно, и я не понимаю, можно ли к тебе приехать!
        Он быстро продиктовал адрес, Маша поймала такси и спустя минут десять подъехала на тихую улицу в районе Новослободской. Андрей был взъерошенный, заспанный, но от всего этого показался Маше еще более привлекательным - она рухнула ему на грудь, прижалась насквозь мокрым телом и отказалась двигаться с места, пока он ее не пожалеет. Андрей пожалел, но только после душа - они вместе развесили ее одежду, завернули Машу в халат, и Андрей приготовил чай с медом и коньяком.

«Что я наделала! - в ужасе думала Маша, закутавшись в халат и простыню. - Боже мой, что я натворила!» Но с другой стороны, она ничего не знала об этом мире, она просто сопротивлялась тому, что с ней вытворяли эти стервы, и всего лишь привела на вечеринку подругу! Она ведь никому не сделала ничего плохого, не навредила, не обманула… Почему же все против нее?
        Андрей сказал, что спать больше не будет, а она может оставаться здесь хоть неделю, взбил подушку и все-таки поинтересовался, что за дела с ней творятся.
        Маша сделала вид, что уже спит, и пообещала рассказать все завтра.
        - Проблемы на работе… - промямлила она, но Андрей, конечно, не поверил.
        - Маш, ты в семь утра вваливаешься насквозь мокрая, на грани истерики, и говоришь, что у тебя проблемы на работе! - усмехнулся он. - Самой не смешно? Я знаю, как выглядят проблемы на работе - и это ничуть на них не похоже. Может, поделишься?
        Как? Как она могла объяснить, что случилось? Признаться? Он - не Ксюша, история про магию и все в таком духе не прокатит, а устраивать тут конкурс драматических талантов как-то не хотелось. Может, он вообще не настроен жить с ведьмой? Может, он решит, что она либо идиотка, либо сумасшедшая?
        Что сказать?
        И Маша сделала, что могла - разрыдалась. Говорила, что болит голова, что у нее нет сил, что она вот прямо сейчас не в состоянии ничего объяснять, что ее подруга влипла в историю, и если он настаивает, она уйдет…
        И он отвязался.
        Андрей довольно скоро ушел, а Маша уставилась на потолок в надежде, что именно там найдет правильное решение. И заснула. Причем спала до пяти вечера - видимо, душе требовался отдых. Очнувшись под треньканье мобильного, обнаружила шестнадцать непринятых вызовов («принятые» и «непринятые» вызовы Маша отчего-то всегда читала как «приятные» и «неприятные») - пять было от Андрея, остальные от Номер засекречен. Сейчас звонил Номер засекречен.
        - Да! - сурово произнесла Маша в трубку.
        - Маша, это Тина, - ласково отозвался телефон. - Надо встретиться.
        - Не уверена, - отрезала Маша.
        - Тебя никто не спрашивает! - одернула ее Тина. - Тебе придется явиться на заседание - хочешь ты этого или нет.
        - Что еще за заседание? - разнервничалась Маша.
        - Будем обсуждать твое недостойное поведение, - ухмыльнулась Тина. - Сама приедешь или за тобой выслать охрану?
        Маша вздохнула, сказала, что приедет сама, записала адрес и решила, что сейчас самое время смыться. Но вот вопрос: куда убегают опальные ведьмы? У нее и мысли не было явиться на так называемое заседание - Маша была уверена - это ловушка. Она поспешно приняла душ, приехала домой, собрала вещи и деньги, вызвала лифт, но в последнее мгновение передумала и пошла пешком. И тут случилось нечто, что действительно ее напугало. Тени в углу - кстати, что их отбрасывало? - сгустились: сделались похожи на чернильные лужи, и Маша уже спиной почувствовала, как они оторвались от пола и бросились к ней. Все произошло так быстро, что она не успела даже испугаться, - какие-то существа схватили ее, запихнули в лифт, и тот помчался вниз, проскользнул первый этаж и рухнул в глубину. Сердце колотилось с такой силой, что Маша даже перестала пугаться демонов и возможной расправы - она просто умрет от разрыва сердца, и тело ее не найдут никогда, и никто не придет на ее могилку, никто не скажет, что она была верной подругой, хорошей дочерью и талантливым человеком. Но лифт остановился, демоны - а это были они, хоть Маша и
старалась не поднимать головы, но она точно знала - в нее вцепились исчадия Ада, или Тьмы, или какое-нибудь иное порождение зла - выволокли ее в темный коридор, протащили метров двести и подняли вверх по лестнице. Вместе с Машей прошли сквозь стену - ощущение было новым и очень неприятным, но немного отвлекло от текущих событий, бросили на пол в какой-то каморке и вышли сквозь толстую деревянную дверь. Маша осмотрелась. Подвал, что ли… Здесь было сыро и душно - отвратительное сочетание, а дверь на вид казалась довольно ненадежной. Маша прислушалась - ни шагов, никаких других признаков жизни… Маша повернула ручку двери, бормоча заклинание, которому ее научили на сеансах черной магии, но дверь потряс такой устрашающий рык, что Маша отпрыгнула в сторону и спряталась в углу.
        Время тянулось очень-очень долго. Маша пыталась уснуть, но ее одолела пренеприятная, тревожная дрема, и почти наяву мерещились кошмары, так что она решила бодрствовать, как бы мучительно это ни было.
        Наконец за дверью послышались голоса, заскрежетал ключ в замке, дверь распахнулась, и Маша увидела сухонькую женщину средних лет, которую сразу же прозвала Мэри Поппинс. За Мэри Поппинс топтались демоны - Маша их наконец разглядела, и зря - мерзкие оказались твари. Они прошли по широкому каменном подвалу, поднялись по узкой лестнице и вышли на кухню. На огромную кухню с огромными окнами, которые выходили в заросший кустами двор. Из кухни выбрались в коридор, а из коридора попали в холл, который поразил Машино воображение. Это был небольшой дворец - на второй этаж вела широчайшая лестница, устланная ковром, пол в холле был отделан мрамором, всюду красовалась цветная лепнина, а стены были затянуты изящными гобеленами. Но ее уже вели наверх, и, миновав несколько залов, они оказались у чудесных дубовых дверей. Демоны встали сзади, а Мэри Поппинс открыла створки и кивком пригласила Машу войти.
        Внутри кабинета, обшитого дубовыми панелями, даже потолок был отделан деревом, ее ждали несколько человек. Тина, Зоя, мужчина в шикарном черном костюме и две дамы - одна довольно грузная, с большими глазами немного навыкате и с шикарными черными волосами, разделенными посередине пробором и затянутыми сзади в пучок, а вторая была похожа на архиобраз двадцатых годов - темные волосы, прическа каре с острыми клиньями, губки бантиком, платье на бретельках, шаль. Дамы смотрели на Машу с интересом, но без сочувствия, а мужчина и вовсе не стеснялся - разглядывал ее с ног до головы, как манекен в витрине.
        Маша сообразила, что ухаживать за ней не будут, и села на стул с подлокотниками - как раз напротив всей честной компании. Мэри Поппинс вошла с подносом, поставила на стол кофейник и раздала чашки всем, кроме Маши. Маша лишь усмехнулась - подчеркнутое хамство, но что делать?
        Когда все получили кофе и Мэри Поппинс ушла, мужчина откинулся на спинку кресла и заявил:
        - На вас поступила жалоба.
        - Замечательно, - кивнула Маша.
        - Вы самовольно известили смертную о нашем существовании и даже провели экскурсию по местам, которые обычный человек не замечает, даже если проходит мимо. Это серьезное нарушение.
        Маша пожала плечами. Что, надо каяться?
        - Но у нас интересный случай, - сообщил мужчина. - Мы имеем двух истцов… - он обернулся в Зое и Тине. - И у них совершенно противоречивые требования. Уважаемая Тина настаивает, чтобы вас оставили на Земле, но хочет забрать вашу подругу…
        - Что значит «забрать»? - всполошилась Маша.
        - А уважаемая Зоя требует, чтобы вы перешли в ее ведомство за пределами Земли.
        Маша мрачно смотрела на них, так как догадывалась, что все это значит.
        - Учитывая неправомерность ваших поступков, но и не исключая некий двусмысленный интерес, который истцы имеют в этом деле, опираясь на предысторию, но и учитывая то, что вы в некотором смысле оказались жертвой противодействующих сторон… - бубнил мужчина. - Мы остановились вот на каком решении, - он выдержал паузу. - Мы представляем вам самой решить, каким будет наказание. Либо вы, либо ваша подруга, из-за которой, собственно, и возник прецедент, должны будете покинуть пределы Земли по истечении трехдневного срока. Вам ясно решение суда?
        Маша похлопала глазами и наконец спросила:
        - То есть одна из нас должна умереть?
        Все трое кивнули.
        - Можете не беспокоиться - о вашей подруге позаботятся, - утешила ее грузная дама.
        - Прекрасно… - пробормотала Маша.
        - Ладно, - мужчина поднялся и посмотрел на часы. - Мне пора, уважаемые. Оставляю вас втроем.
        - С ними? - с ужасом воскликнула Маша, ткнув пальцем в Зою и Тину.
        Но девицы только закатили глаза и вышли вслед за председателем.
        Маша с опаской поглядывала на оставшихся дамочек, но те вели себя вполне дружелюбно и даже предложили ей кофе.
        - Тебе предстоит нелегкий выбор, - произнесла та, что с короткой стрижкой.
        - Смотри на вещи широко, - посоветовала вторая. - Ты же знаешь, что есть этот мир, и есть другой. Ты больше не человек, ты знаешь, что существует другая жизнь…
        - Ничего я не знаю! - возмутилась Маша. - Я только знаю, что вы хотите лишить жизни мою подругу…
        - Или тебя! - первая подняла вверх указательный палец.
        - Или меня, - поправилась Маша. - И я уверена - это несправедливо!
        - Несправедливо? - воскликнула дама с пучком. - А знаешь ли ты, как трудно быть справедливой? Знаешь, что это за работа - решать за вас ваши судьбы? Ты думала, почему люди ведут себя, как стадо взбесившихся слонов - топчут все на своем пути, а потом требуют справедливости? А? Давай заканчивать, - обратилась она к подруге.
        - По идее, мы вообще не должны были предоставлять тебе право выбора, - сказала та. - Мы бы просто забрали эту твою Ксюшу, но тут замешаны высшие интересы, и мы нашли компромисс. Постарайся принять зрелое решение.
        Маша вышла из кабинета, Мэри Поппинс проводила ее до парадного входа (на этот раз - никаких демонов, никаких подвалов), и она оказалась в одном из переулков, что шли от Тверской. Она обернулась и посмотрела на дом глазами обычного человека. Старинный особняк, весь в лесах, в целлофане, двери покрыты строительной пылью… Но стоило сосредоточиться - и особняк блистал: роскошная отделка, шикарное парадное, портьеры на окнах… Маша посмотрела на часы. Половина второго ночи. Она вздохнула и позвонила Андрею. Тот долго не брал трубку, а когда ответил, Маша услышала в телефоне гам голосов и грохот музыки.
        - Алло! - кричал он.
        - Андрей! - орала она на всю улицу.
        - Перезвони, Маш, я в клубе!
        - Но… Андрей!
        - Маш, я тебя не слышу! Завтра созвонимся!

«Обиделся…» - расстроилась Маша. Но она же не виновата! Только как это ему объяснить? И она поплелась к себе. Три дня. Может, пройдут эти три дня, и она умрет. Хотя… Маша с трудом представляла, что пожертвует собой. То есть теоретически она, возможно, была готова, и даже понимала, что это будет правильно, что так надо, но… Как можно добровольно отдать собственную жизнь? Она же не героиня. Нет в ней этого… Она всегда в первую очередь думала о себе - потому и стала ведьмой.
        Нет ответа. Может, обратиться к доктору Курпатову? Извините, я стала ведьмой, и теперь у меня есть выбор - убить себя или свою подругу…
        Маша вдруг вспомнила, что Ксюша, чьей жизни ничто не угрожает в течение последующих трех дней, мается в избушке у Жабы. Неизвестно, что будет с ними через три дня, а значит, надо провести их так, чтобы потом было что вспомнить - либо ей, либо Ксюше. И она поехала в Серпухов. Ксюша лежала в кровати, но едва Маша вошла, бросилась навстречу - значит, не спала.
        - Слушай, какая гадость этот ваш режим по солнцу! - воскликнула она. - Стемнело - и спать! Так же рехнуться можно!
        - Подруга, ты свободна! - провозгласила Маша. - Да здравствуют электричество, ночные клубы, ночные телеканалы и прочие блага цивилизации!
        - Серьезно? - подпрыгнула Ксюша. - Все в порядке? Ты все уладила? А как?
        - Это было нелегко… - Маша покачала головой. Ей было неудобно врать Ксюше, а сказать правду она не решилась. Что они тогда будут делать? Бросать монетку?
        - Слушай, я думаю, надо это отметить. У тебя есть лишних три дня, за которые мы можем потратить семь с половиной тысяч долларов?
        - Куда поедем? - оживилась Ксюша.
        Но Маша решила, что сегодня лучше отоспаться - чтобы завтра хватило сил на все, что может предложить индустрия развлечений. Они поехали домой, отсиделись в джакузи, напились зеленого чаю с мятой и мелиссой и заснули крепким здоровым сном - словно вся жизнь была впереди.
        Глава 24
        Днем Маша обзвонила всех: Дуню, Варю, Марину, Олю - и назначила общий сбор в кафе «Сад» в девять вечера.
        Но правда была в том, что ей хотелось одного - быть сейчас с Андреем, и ни секунды не думать о том, что случится послепослезавтра, и ждать его с работы, и звонить ему на мобильный - просто чтобы услышать, что он очень занят и говорить не может, и писать сообщения: «Скучаю», «Хочу тебя», «Мой мальчик»…
        Маша хотела быть рядом с человеком, который навсегда останется «ее мальчиком», а она - «его девочкой», потому что в мальчиках и девочках была какая-то нежность, романтика, свежесть. И она не понимала, почему некоторые люди так хотят взрослеть - так, как они это видят. Многие уже в тридцать словно тяготятся своей молодостью, стремятся к ответственности - и на месте мечтательного молодого человека возникает толстый плешивый мужчина в костюме, который рассуждает как президент, и весь из себя такой солидный, и говорит о своей девушке как о
«супруге», и прямо видишь, как они скучно и солидно живут - у них все по-взрослому, без шуток и разгильдяйства, и они изо всех сил создают такой образ, чтобы лет в пятьдесят им наскучило жить.
        Ей хотелось плакать - не потому, что все запуталось: это были смешанные чувства - она даже не очень боялась смерти, потому что смерть теперь понимала как открытую дверь, и это было даже интересно, просто она чувствовала себя так, как эти тридцатилетние старики - ей казалось, что она слишком рано узнала о чем-то таком, о чем не следовало знать. Она была слишком земная, и ей хотелось каких-то банальных жизненных радостей, и ей хотелось бояться смерти, и ради этого жить так, чтобы потом не о чем было сожалеть. Маша вдруг поняла, что знание избавляет тебя от страданий, оно возвышает, но ей не хотелось парить - ей хотелось обеими ногами стоять на земле: влюбляться, разочаровываться, спотыкаться, падать и подниматься. Она не была готова.
        Проснулась Ксюша, обнаружила Машу в растрепанных чувствах и принялась ее тормошить.
        - У тебя что, посттравматический шок? - беспокоилась она. - Ты это брось! Пока мы не потратим семь с половиной тысяч долларов, я тебе расхлябаться не дам! Поехали в «Персонаж», я с Ларисой знакома - купим у нее всю коллекцию!
        И они поехали. Одеваться в шоу-руме было намного веселее, чем в магазине: все модели, все размеры плюс ощущение собственной значимости и сопричастности. Они действительно купили почти все - летнюю коллекцию, из которой распродавали образцы, и еще прихватили осенне-зимнюю - на всякий случай, просто потому, что могли - и потому, что хотели. К большому моральному удовлетворению Маши вещи стоили адекватно тому, как выглядели - обычно ее бесило, если русские дизайнеры, пусть даже очень талантливые и хорошие, задирали цены на уровень «Кристиан Диор», - потому что есть все-таки небольшая разница между Диором, которого знает и любит весь мир - причем уже почти сто лет, - и, например, Олегом Бирюковым, о существовании которого догадываются только отчаянные модники. Но у Бирюкова хотя бы качественные вещи - многие же модельеры шили одежду из каких-то кошмаристых тканей и делали вид, что их творения ничем не отличаются от одежды Антонио Марраса… Маша все никак не могла успокоиться после визита в мастерскую одного уж слишком популярного русского модельера, который славился тем, что его страшно любят олигархи.
Она тогда занималась рекламным буклетом холодильников - клиенты требовали имиджевой рекламы, что означало холодильник плюс модно одетый молодой человек плюс стильный интерьер, в котором молодой человек наслаждается отношениями с холодильником. Ну, и она поехала выбирать одежду. В мастерской все было хорошо, кроме, собственно, вещей - когда Маша выяснила, что спортивная кофта из толстого неприятного трикотажа с какой-то жутко неуместной отделкой из павловопосадских платков стоит двести евро - и это в мастерской, а в магазине она стоит все пятьсот, то ей захотелось подать иск в Гаагский суд - за нарушение душевного равновесия потребителя.
        В общем, «Персонаж» сделал ее счастливой, хотя денег все еще было слишком много. Они с Ксюшей съездили в салон красоты - и сделали все, включая укладку и макияж, даже немного покапризничали насчет излишества румян, а потом отправились домой - разбирать вещи.
        Вечером поехали в «Сад», где их уже ждали Дуня, Варя и Оля.
        - У меня сегодня был секс на трассе! - восторгалась Дуня.
        - Да ладно? С кем? На ходу? - посыпались вопросы.
        - Девочки, это была просто мечта всей моей жизни! - Дуня тянула резину. - Еду я по МКАД, и вдруг меня подрезает какой-то маньяк в тазике…
        - В чем? - опешила Варя.
        - На «восьмерке»! Причем я дальше еду спокойно - вы же знаете, я на придурков нервы не трачу. Так он опять меня подрезает и еще орет, что я права купила и ездить не умею - а я тащусь семьдесят кэмэ в час в одном ряду! А он, понимаете, уже красный такой, ему жарко - машина-то без кондера, и чувствуется - башня у него вся протекла… А потом он совершенно охамел и стал мне орать, что я - сука! А у меня в машине лежал водяной пистолет - мы с Антоном ездили на Клязьму на шашлыки, и он с ребятами накупил этих идиотских пистолетов - они просто нереально похожи на настоящие, и вот я беру этот пистолет, высовываю из окна и кричу, что сейчас его замочу! - она расхохоталась. - И самое главное, что я ведь не врала - я его реально замочила, в этом пистолете, наверное, литр воды! Видели бы вы его лицо!
        - А у меня роман с мужчиной, который не хочет приводить меня в свою квартиру, - заявила Оля.
        - Как это? - удивились все. - Он женат?
        - Вроде нет… - Оля пожала плечами. - То есть паспорт я его посмотрела, причем совершенно легально - сказала: «Давай паспорт, а то я чего-то не понимаю!» - и он дал. Понимаете, он весь такой восхитительный - загорелый, ухоженный, сидит на диетах, занимается спортом - но без фанатизма, читает ужасно много, каждый раз цветы дарит - вот такие букеты… - Оля развела руками. - Водит по хорошим ресторанам, а потом едет ко мне, но всегда уезжает. А сейчас ко мне мама переехала - у нее ремонт, однако он меня к себе так и не пригласил!
        - И что? У вас целибат? - заинтересовалась Ксюша.
        - Нет, - Оля покачала головой. - Трахаемся в туалете в «Лалуне». Там банкетка и телевизор - почти домашняя обстановка…
        Остальные расхохотались.
        - Что вы смеетесь? - надулась Оля. - Встречаемся за обедом, там почти никого не бывает… Вечером иногда номер в отеле снимаем.
        - А что он вообще говорит? На тему своей квартиры? - Дуня явно была заинтригована.
        - Говорит, что у него неудобно! Причем вид у него такой, будто он не врет.
        - Может, он живет с мамой? - предположила Ксюша.
        - А может, у него дома очень злая собака?! - осенило Варю.
        - Слушай, а хочешь я скажу тебе, почему он так делает? - встряла Маша.
        - Ну!
        - Позвони ему, сделай вид, что напилась, и скажи, что сейчас к нему приедешь! - распорядилась Маша.
        Все ужасно заинтересовались, сгрудились вокруг Оли, которая включила громкоговоритель, набрала номер, не очень успешно, но вполне приемлемо, изобразила опьянение, и выслушала ответ молодого человека, который вежливо, но твердо заявил, что сегодня работает допоздна, а завтра снимет номер в
«Арарат-Хайате».
        - И чего? - она помахала трубой.
        - А того, что он у тебя трудоголик, и квартира у него совсем не такая, как ты ожидаешь - однокомнатная в Крылатском, в лесу, - другими словами, в заднице, просто потому, что ему ничего не нужно, и он не хочет тебя разочаровать, и уже даже нанял риелтора, и если ты не станешь давить и его подозревать, то скоро у тебя все будет хорошо, потому что он серьезный парень, и хочет жениться, и ты ему очень нравишься.
        Оля, открыв рот, смотрела на Машу, а потом схватила мобильный, который к тому времени положила на стол, и убежала в кусты.
        - У тебя что, третий глаз прорезался? - поинтересовалась Дуня.
        - Слушайте… - пробормотала вернувшаяся Оля. - У него действительно квартира в Крылатском. В лесу.
        - Ты что, ему звонила? - взвизгнула Маша.
        - Ага… Он не обиделся - я ему все честно рассказала, что ты сказала, и он сказал… Ой, как я говорю странно… В общем, он хочет с тобой встретиться.
        - Меня будут пытать? - усмехнулась Маша.
        - Мань, ты чего, прорицательница у нас теперь? - как-то нервно хихикнула Варя.
        - Что-то вроде этого…
        Маша уже жалела, что пошла на такой рискованный шаг, но она просто не в состоянии была сдержаться - чувствовала, что за страсти кипят в душе Оли, как ей хочется, чтобы из этого романа хоть что-нибудь получилось, как она боится и переживает, что ее возлюбленный что-то скрывает…
        - Девочки, давайте я вам сейчас ничего рассказывать не буду! - попросила Маша.
        Они ответили молчанием и пристальными взглядами.
        - Ладно, я шла по улице, споткнулась, упала, ударилась головой, и во мне проснулись экстрасенсорные способности!
        Дуня и Оля переглянулись. И в их взглядах читалось: «За кого она нас держит?»
        - Хорошо! - Маша подняла вверх руки: мол, сдаюсь. - Только одно условие - сейчас мы все делаем вид, что ничего не произошло, а ночью собираемся у меня, и я вам все рассказываю. Здесь не лучшее место.
        - А может, забьемся в машину - там нас точно никто не подслушает? - предложила Варя.
        - Нет! - отрезала Маша.
        И тут в кафе ворвалась Марина. При ней была огромная спортивная сумка - самого уродливого вида. Она швырнула сумку в кусты, сломав при этом несколько цветочков, рухнула в кресло и закричала вслед официанту:
        - Где, в конце концов, мой махито?
        Официант с удивлением обернулся, так как махито ему никто не заказывал.
        - Ну?! - Марина уставилась на молодого человека. - Чего ждем? Представляете, этот придурок выгнал меня из дома!
        Придурком был бармен из модного кафе, который всем, кроме Марины, казался кромешным идиотом: он был тупой - то есть действительно крайне глупый - необразованный до такой степени, что считал имя Сирано де Бержерак ругательством - чем-то вроде засранца, наверное, по созвучию, он беспрестанно хамил - считал вполне нормальным заявить гостье: «Салат порежь, и петрушку помой получше, не ленись».
        Но Марина с каким-то невероятным упорством встречалась с ним уже полгода и даже переехала к нему - подруги оправдывали это тем, что сама Марина жила на «Водном стадионе», а у бармена Леши была квартира на «Тургеневской» - в блочном плохоньком доме, но все-таки… Правда, жить с идиотом из-за квартиры им казалось еще большей глупостью, чем жить с идиотом из любви к искусству, но тут была хоть какая-то причина. Причем Леша - несмотря на то что бармен - был редким занудой - он ненавидел гостей, жадничал, если их приглашали на шашлык, - каждый раз привозил пачку соли, и еще этим гордился, и никогда не ходил в кино - потому что лучше посмотреть пиратскую копию много раз, чем на большом экране - один.
        - В общем, мы вчера поехали в гости к Липницким… У Гарика Липницкого три молочных завода, у Аси антикварный магазин - они люди интеллигентные, богатые, у них так все красиво, такой стол был офигительный, а это жлоб сидел с опрокинутым лицом, а когда мы собрались поехать в «Фабрик», сказал, что ему всего этого и на работе хватает, и я, как дура, поехала с ним, но позвонила Лариса из «Икры» - она там со «Сплинами» после концерта зависла, и у нас был скандал, потому что Леша не хотел меня отпускать, а потом он сказал, что в «Дягилеве» отмечают сколько-то дней с открытия, и просто вытолкал меня туда, но никакого открытия не было, а в списках ни меня, ни его не оказалось, и вот я приехала к нему, а дверь заперта, и он не открывает, а у меня даже ключей от своей квартиры нет! Я ночевала у соседки, а утром он мне говорит, что ему надоело, когда я прихожу в пять и бужу его в его законные выходные! Нормально?
        Все согласились, что это совершенно ненормально.
        - Он благородно пустил меня собрать сумку, а потом еще и заявил, что я же понимаю, будет лучше, если я буду просто к нему приезжать, так как он не высыпается вдвоем, потому что у него узкая кровать!
        Подруги задержали дыхание, так как вся эта полугодовая история с барменом так их напугала, что они не были уверены в том, что Марина порвала с этим кретином.
        - Ну и я его послала! - завершила рассказ Марина. - Мы расстались.
        - Ура! - закричали все.
        - Счастье-то какое… - причитала Дуня.
        - Наконец-то! - ликовала Маша.
        - Вы чего? - опешила Марина. - Вы что, рады?
        - Мы не просто рады, мы безумно рады! - торжествовала Варя. - Мы больше не увидим этого маньяка!
        - Марин, если ты еще хоть раз с ним встретишься, забудь мой телефон! - предупредила Оля.
        - То есть он что, вам не нравился?..
        Но они только расхохотались.
        - С ума сошла? - воскликнула Дуня. - Как он мог нравиться? Он же нравственный урод!
        - Как странно… - пробормотала Марина. - А я не замечала…
        - Слушай, а я не поняла, он что, занимался сексом, как божество? - поинтересовалась Маша. - Что ты в нем нашла?
        - Да нет… - Марина покачала головой. - Он вообще фригидный, по-моему… Я почему-то думала, что с ним я остепенилась…
        И тут у всех началась истерика. Марина была такой заядлой тусовщицей, что удержать ее дома вечером могло разве что цунами или вооруженный налет - и до Леши она встречалась точно с такими же компанейскими молодыми людьми, так что с какого перепуга ей вдруг понадобилось остепеняться, понять не мог никто. Даже она сама. За что ее, собственно, и любили - Марина всегда совершала неожиданные поступки, в которых не было ни малейшего смысла.
        - Ну, поедем зажигать? - поинтересовалась Варя, которой уже надоела история расставания Марины и Леши.
        - В «Эгоистку»? - завелась Марина. - Умоляю, мне сейчас просто необходимо сильное обезболивающее!
        - В виде полуобнаженных мужчин? - усмехнулась Ксюша.
        - Действует безотказно! - подтвердила Марина. - У меня одна знакомая ходит туда язву лечить…
        Все обрадовались, что прежняя, неостепенившаяся, Марина снова с ними, и согласились ехать в «Эгоистку».
        Клуб был набит битком - в основном милыми девицами с заколочками в волосах и в велюровых кенгурушках, но встречались и странные особи лесбийского вида, и какие-то дамы в костюмах - впрочем, всем было страшно весело и никого не волновало, кто как одет и как себя ведет.
        - А ты бы могла переспать со стриптизером? - на Машу навалилась Марина, уже хорошо отметившая расставание с Лешей. Решили, что сегодня все пьют текилу, упиваются в лоскуты, а назавтра долго и печально празднуют похмелье.
        - Как со стриптизером или как с мужчиной?
        - Давай еще выпьем! - предложила Марина и махнула бармену, заехав по голове аж трем соседкам одновременно. - А то ты как-то сложно формулируешь…
        Они выпили - по давнему уговору, если они собирались напиться, никто никого не грузил советами типа: тебе уже хватит - даже если это было очевидно.
        - Если ты имеешь в виду, что я вот прямо здесь цепляю стриптизера и увожу его за деньги, то вряд ли, а если бы я познакомилась с ним где-то еще и он бы оказался стриптизером…
        - А ты уверена, что отсюда их надо возить за деньги? - опечалилась Марина.
        - Слушай, я не уверена, но мне кажется, что да, - Маша пожала плечами.
        - А сколько это стоит?
        - Марин, окстись - сначала бармен, потом стриптизер… Кто следующий? Охранник? Один из тех дюжих парней, которые смотрят на видео, как мы писаем в туалетах и вставляем себе тампоны? - расхохоталась Маша, тоже успевшая к тому времени хорошо набраться.
        - Мне просто интересно, сколько это стоит! - рассердилась Марина и даже ногой топнула.
        - Представляете! - к ним подскочила запыхавшаяся Оля, выхватила у Маши стопку текилы и опрокинула ее залпом. - Вас найти вообще невозможно, что вы тут прячетесь?! Так вот, я четверть часа строила глазки одному красавчику, пять раз удачно пошутила, была вся такая обаятельная и восхитительная, а он мне заявляет, что это стоит двести долларов. Нормально? Я его спрашиваю, чего он сразу не сказал, а он мне говорит: ну, это же за ночь! То есть, типа, я ему понравилась!
        - Это был стриптизер? - Марина выпила текилу через трубочку от лимонада.
        - Откуда я знаю? - воскликнула Оля. - У них нет табличек на груди! Не знаю, может, он здесь вообще не работает!
        - Хочу мужчину за деньги! - сообщила Марина, которая уже с трудом удерживалась на стуле.
        - Слушай, у тебя и так был мужчина за деньги! - отрезала Оля. - Ты же этого Лешу с ног до головы одела, кормила, поила и даже машину ему починила!
        - Я об этом как-то не подумала… - пробормотала Марина. - Слушай, дай мне ключи от машины, я пойду, посплю…
        - Ну уж нет! - Оля подбоченилась. - Идем лучше в туалет - я тебя умою!
        Она стащила Марину со стойки, подхватила за талию и поволокла в уборную.
        Марина почти всегда напивалась до положения риз - пользовалась тем, что с ее аристократической внешностью даже в невменяемом состоянии она отчего-то выглядит вполне достойно. К тому же у нее была странная особенность - она быстро трезвела и не страдала от похмелья. Из-за этого с ней всегда случались необычные истории - один раз она вышла с какого-то торжественного мероприятия вроде Московского кинофестиваля и свалилась прямо на пороге - на глазах у изумленного бомонда - и заснула. При этом вид у нее был ужасно благородный - это подтвердила Дуня, которая была вместе с ней - какой-то невинный и страшно приличный. Как можно держать лицо в подобных обстоятельствах, Маша не понимала, но у Марины это получалось - ее после таких выходок даже больше уважали. С кинофестиваля, например, ее забрал какой-то миллионер, с которым она встречалась около года, пока тот не предложил ей бросить работу. Причем миллионер поднял ее с синей ковровой дорожки, а она его за это еще и покусала - в бессознательном состоянии.
        В итоге все закончилось тем, что Марина выплясывала без майки - ее с трудом уговорили не снимать лифчик, Варя обнималась с чернокожим качком, который соблазнял ее куннилингусом, - позже она призналась, что не знает значения слова, - от качка ее отбили, но тот еще долго ходил кругами и бросал на Варю страстные взоры, а Дуня, как обычно, приложив руку к груди, говорила о том, что глобализация имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Потом все резко возжелали найти того типа за двести долларов и устроить ему допрос с пристрастием - мол, каково это, предлагать сексуальные услуги за деньги и спрашивают ли его о размере фаллоса, но, как выяснилось, он был занят с дамой лет сорока, и девушки решили не обламывать ей кайф.
        Домой поехали на такси, не обращая внимания на вопли Вари и Марины, что им непременно следует заехать в «Пропаганду», потому что там они могут встретить коллегу Вари, который писаный красавец, и Марине очень нужно с ним познакомиться. На Тверской, у самого подъезда, девушки очнулись и поинтересовались, куда их заманили.
        Маша предупредила, что будет сюрприз, но такой реакции не ожидала: подруги скучковались в коридоре и молча рассматривали оттуда квартиру.
        - Так! - первой очнулась решительная Оля. - Либо ты нам немедленно все объяснишь, либо мы тебе больше не подруги!
        Маша переглянулась с Ксюшей. Ксюша едва заметно пожала плечами. А Маша решила, что хуже не будет - теперь-то она в курсе, что нужно соблюдать осторожность, и торжественно объявила:
        - Я - ведьма!
        - Что ты имеешь в виду? - поинтересовалась Дуня.
        Маша задумалась. Это было несложное колдовство, и один раз оно получилось - на экзамене, но требовалось сосредоточиться… Маша развела в стороны полусогнутые руки, повернула ладони вверх, закрыла глаза и представила сочные, бархатистые красные розы. Запах! Главное почувствовать запах - это ее сильная сторона: сладкий аромат цветка, чуть горьковатый, травянисто-древесный стебель, ощутить какую-то внутреннюю жизнь…
        - О-о… - услышала она.
        Кажется, Оля.
        Маша осторожно открыла глаза и увидела, что с ее ладоней поднимаются лепестки красных роз - кружатся, их все больше, и они уже разлетаются по комнате, и вылетают в окно, и с ног до головы засыпают подружек… А те стоят, открыв рты, и никто даже не спрашивает, бывают ли от текилы галлюцинации…
        - Так! - прервала молчание Маша. - Нам теперь придется сделать одну вещь. Все в гостиную!
        Но когда она вернулась с иголкой и перекисью водорода, в гостиной оказались только Ксюша и Дуня - остальные бродили по квартире. Наконец Маша собрала всех и объяснила, что нужно делать. Ксюша кивала головой и время от времени хваталась за сердце.
        Маша поставила на пол блюдечко, положила туда горстку земли из горшка с флоксами и по очереди проколола подругам указательный палец. Капли крови падали в землю, а потом они все взялись за руки и повторили вслед за Машей:
        - Клянусь хранить тайну, что бы со мной ни случилось - если же нарушу клятву, пусть… - тут Маша запнулась и обвела глазами подруг. - Пусть у меня начнется угревая сыпь!
        Все посмотрели на нее с ужасом, потому что обычный прыщик мог стать причиной недельной депрессии - а тут целая сыпь!
        Но они честно поклялись сыпью, Маша выкинула землю в окно, принесла холодного вина и уселась на ковер, скрестив ноги.
        - Слушай… - первой спросила Варя. - А как?..
        И Маша рассказала - как. Конечно, всем хотелось посмотреть библиотеку, но внутрь Маша никого не пустила - приоткрыла дверь, и все. Несмотря на то что всем было страшно интересно узнать как можно больше подробностей, скоро захотелось спать - слишком много текилы, и девушки разбрелись по постелям. Большинство легло в гостиной, Марина устроилась в кабинете, а Дуня и Маша легли в хозяйскую кровать.
        - Курить хочется, а в спальне нежелательно дымить, - лениво протянула Дуня.
        - Дорогая! - воскликнула Маша. - У меня ведь есть крыша!
        - Ого-го! - восхитилась подруга. - Твоя собственная крыша?
        Они выволокли наверх покрывало, на него бросили меховой плед, застелили простыней, раскидали подушки и легли, уставившись в небо.
        - У меня ощущение странное, как будто мне все это снится. У меня даже тело невесомое, - призналась Дуня. - Поверить не могу!
        - Сейчас я тебе расскажу такое, от чего у тебя волосы дыбом встанут, - предупредила Маша и от полнейшего отчаяния выложила подруге историю с Ксюшей, преступлением, наказанием, жизнь и смертью.
        - Мама дорогая… - Дуня приложила руку к сердцу.
        - Дунька! Что бы ты на моем месте сделала? - воскликнула Маша.
        - Ой… - растерялась Дуня. - Я бы, наверное… Я бы опустила руки и поплыла по течению.
        - Гениально! - обрадовалась Маша. - Как это мне в голову не приходило? Ты - настоящий друг!
        - Издеваешься? - понурилась Дуня.
        - Ничуть! Ты не представляешь, у меня голова трещит от попыток осмыслить всю эту дикую историю, и я настолько отупела, что и не задумывалась - а с какой стати я сама должна выбирать?! Пусть они там заморачиваются! Я же не палач!
        - Маша… - Дуня прослезилась. - А если… Если это будешь ты?
        - Тогда обещай устроить мне скромные, но приличные похороны. И обещай, что не пригласишь Лену Малахову, с которой я дружила на пятом курсе! Я ее терпеть не могу!
        Глава 25
        Маша сползла вниз в три часа и обнаружила, что остались Дуня, Ксюша и Марина, которая пыталась объяснить таксисту, где он будет ее ждать, - адрес она не помнила. Марина лежала с ледяным компрессом на голове и говорила сразу в две трубки - по мобильному уверяла Лешу, что со вчерашнего дня он не представляет для нее никакого интереса, а по домашнему сердилась на то, что таксист такой тупой, что не умеет ездить без адреса.
        Маша быстро отобрала у нее телефон, все рассказала водителю и попросила побыстрее забрать у них это чудовище - то есть Марину, потому что та стенала, ныла и умоляла принести ей то сок, то бутерброд, то просила сигарету, то запрещала всем курить, потому что ее тошнит от табачного дыма…
        Таксист сжалился и приехал через десять минут - Марина, конечно, возмущалась и уверяла, что в ее распоряжении еще полчаса, так как она вызывала машину на четыре, но ее выставили за дверь, а Дуня даже проводила подругу до такси - чтобы убедиться в том, что она уехала.
        Маша же схватила трубку и спряталась в ванной.
        - Привет! - слишком бодро поздоровалась она.
        У Андрея там шумело, и сам он говорил как-то неровно.
        - Ты где? - поинтересовалась она и тут же испугалась, так как представила, что он занимается страстным безудержным сексом с тремя пылкими чернокожими богинями.
        - В спортзале… - пробормотал он. - Маш, я перезвоню…
        - Нет! - завопила она. - Что происходит?
        - Я стою на беговой дорожке…
        - Андрей, что с нами происходит? - уточнила Маша. - Такое впечатление, будто ты от меня скрываешься…
        - Маша, давай встретимся и поговорим, как…
        - Хорошо! - рявкнула она. - Где спортзал? Я приеду!
        Через полчаса она бросила машину в районе Октябрьской и ворвалась в кафе. Андрей тихо-мирно ел кабачковые оладьи и выглядел так, словно и не собирался встречаться с девушкой ради сомнительного удовольствия - выяснения отношений.
        - Итак! - Маша устроилась напротив и сложила руки.
        - Хочешь оладий? - предложил он.
        - Нет! Пока ты мне не друг, и я не преломлю с тобой хлеб! - заявила она.
        Он уставился на нее и расхохотался. Не весело, а так - осторожно, чтобы скрыть истинные чувства.
        - Андрей, я не поняла - ты меня избегаешь? - Маша взяла быка за рога.
        - Маша… - он вытер рот салфеткой и откинулся на стуле.
        - Андрей! - она наклонилась к нему и горячо зашептала: - Только не надо насиловать мне мозг - я взрослая девочка, я все вижу. Что-то не так - и я хочу знать - что именно.
        - Ладно! - он сверкнул глазами, и это Машу насторожило. - Ты мне нравишься, мне с тобой хорошо, но, поверь, я тоже взрослый человек, и мне столько раз нравились девушки, столько раз мне было хорошо, а потом все заканчивалось истериками и мыслями о том, что лучше бы всего этого не было! Маша! Ты меня бросила, потом снова появилась - я не устоял, и ты снова начинаешь пропадать, я ничего не понимаю в твоей жизни, ты ведешь себя так, что можно подумать - то ли ты спишь с баскетбольной командой, то ли работаешь на ЦРУ… - он схватил ее за руку. - Ты мне очень нравишься, больше, чем нравишься, но я не верю тебе, как ни больно мне в этом признаваться.
        - А ты не думал, что совершаешь ошибку? - спросила Маша. - Вдруг я - твоя единственная?..
        - Маш, я не знаю… - он развел руками. - Ты делаешь мне больно.
        - Ясно, - она кивнула. - Значит, мы расстаемся?
        - Маша, дай мне время подумать! Я не знаю…
        - Ладно, - она поднялась со стула. - Я все поняла…
        - Постой! - забеспокоился Андрей.
        - Андрей, мне тоже надо подумать! - отрезала Маша и быстро ушла.
        Это было так больно! Ужасно хотелось плакать, но не хотелось никому показывать эту боль - они не поймут, может, кто-то даже ее пожалеет, а эта такая боль, которой не нужна жалость - вообще ничего не нужно, потому что только одно может помочь - он. Навсегда. И чтобы говорил, как он ее любит, чтобы чувствовать его руки и прижиматься к его телу - спасаться от всего мира в его объятиях, и чтобы все это - только для нее.
        Дыхания не хватало, мир расползался на части - двоился и троился, как отражение в воде, и Маша шла, пошатываясь, а он все не бежал ей вслед…
        Это было отвратительно. Это было невыносимо.
        Маша села в машину и кое-как - два раза чуть не подрезала какие-то машины - доехала до дома. И только в лифте полились слезы - горячие тяжелые слезы, слезы, в которых было столько разочарования, что они были густые, как клей.
        Дуня и Ксюша бросились к ней, и только в гостиной она наконец взвыла:
        - Мы расстались! - и упала лицом в диван, всхлипывая и рыдая.
        Девочки сидели рядом, гладили ее, утешали, но все это было извне, а внутри кто-то царапал ее когтями.
        Наконец Маша поняла, что Ксюша подсовывает ей телефон. Маша хлюпнула носом, сказала: «Алло» - в надежде, что это Андрей одумался, и услышала бодрый голос Веры:
        - Все, что я могу сделать, - устроить тебе прощальную вечеринку, - сообщила та.
        Маша покосилась на подруг, ушла в ванную, отсморкалась и спросила:
        - Ты меня уже хоронишь?
        - Маша…
        - Ты что, гадала? - ужаснулась Маша.
        - Нет! На всякий случай! Вдруг что случится, и чем тебе запомнится последний день на земле?
        - Тем, что меня бросил Андрей, - призналась Маша.
        - Вот видишь! - обрадовалась Вера. - А тут я - вся такая праздничная!.. Кстати, это будет загородная вечеринка, у меня на даче.
        - То есть в том доме, где мы с тобой были? - уточнила Маша.
        - Ага.
        - И я приглашаю кого хочу?
        - Ага. А я организую веселье.
        Маша помолчала.
        - Странная ты какая женщина! - с чувством произнесла она. - То ведешь себя как гадина и предатель, то как настоящий друг!
        - Парадокс, - согласилась Вера.
        - Слушай, а это не подвох? - насторожилась Маша.
        - Откуда в попе алмазы? - усмехнулась Вера.
        - Ладно… - согласилась Маша. - Терять мне нечего, кроме ума и совести, так что давай, подруга, работай.
        - Сбор в десять, - предупредила Вера и отключилась.
        Маша, Ксюша и Дуня обзвонили всех-всех-всех, помылись, оделись и решили, раз уж пошла такая пьянка, - вызывать такси. Это ведь шикарно - на дачу на такси!
        Приехали к десяти и никого не обнаружили. Сердце у Маши выдало шикарный хук слева и остановилось. Девушки растерянно озирались, пока Ксюша не закричала:
        - Сюда! Ой, мы дуры! Здесь, здесь!
        Дуня и Маша забежали за угол и увидели, что вдоль дорожки стоят маленькие синие свечки, которые ведут вниз с обрыва к воде. Подруги спустились и заметили небольшую яхту, поднялись на борт, и оказалось, что на палубе накрыт шикарный стол, стоят широченные полосатые диваны, а у столика с винами дежурит официант - а кроме того, развалившись на диванах, потягивают коктейли Вера, Марина, Варя и Оля. Яхта тронулась, они сели за стол и жадно (сказалось похмелье, благодаря которому естественные человеческие чувства проснулись лишь к вечеру) набросились на еду.
        - Ой, как вкусно, как замечательно, я об этом весь день мечтала - просто не догадывалась, спасибо маме, папе и господу богу за то, что у меня такие друзья! - заголосила Дуня, отложив вилку.
        - Давайте за это выпьем… - томно произнесла Марина, у которой от обжорства скосились глаза.
        Они выпили, и еще выпили - какого-то сумасшедшего белого вина, от которого брал кураж и делалось так весело, что тянуло на неведомые подвиги, на жгучую любовь и хотелось думать, что жизнь - сплошное приключение.
        - Я сегодня Лешу видела, - объявила Марина. - Забыла у него коралловую камею, а он такой: «Молодец, что вернулась! Правильное решение! Я знал, что ты одумаешься! Кстати, ты хлеба не купила? Может, сходишь?» И, понимаете, я смотрю на него и просто не узнаю! Какой-то бледненький, щупленький, противный, с такой наглой рожей, на которой написано - в миллиграммах, сколько и чего он не доливает клиентам!.. И меня такой ужас обуял… - она рассмеялась. - Что я как руками замахала: «Чур меня! - кричу. - Чур!» Ха-ха-ха! Кажется, даже его пробрало! Обиделся, представляете?
        - А вы помните, как я расставалась с Петенькой? - громко поинтересовалась Дуня. К ее большой радости, помнила только Маша. - Напоминаю - у меня был милый мальчик Петенька, который жил на деньги своей мамочки, а потом решил, что я тоже в некотором роде мамочка, и попытался жить еще и на мои деньги, которых, кстати, у меня тогда было мало. И вот я Петеньке говорю: «Езжай-ка ты, милый, домой, а то, кажется, ты у меня уже месяц живешь, а мы так не договаривались». Мы поругались, и я ему в пылу, хоть и не собиралась все это начинать, заявляю, что он меня тупо обожрал, так как едим мы вдвоем, а продукты покупаю исключительно я. И тут Петенька - милый, нежный, вялый, домашний и безотказный Петенька - звереет, хлопает кулаком по столу и говорит: «Ах так! Я тебя обжираю! Сейчас я пойду и куплю весь супермаркет!» И я, знаете, даже как-то застеснялась - думаю:
«А может, я дала маху? Может, надо было вначале обговорить, кто что покупает, и еще не поздно все исправить?» В общем, ровно через двадцать минут открываю дверь, запускаю его обратно - а он весь увешан сумками - пакетов восемь, наверное, и только уже в комнате понимаю, что он пьян в стельку! За двадцать минут он напился в лоскуты! В общем, падает Петенька на кровать и засыпает богатырским сном - я так и не поняла, как он так уделался, а я открываю пакеты и вижу: шоколад, вино, восточные сладости - знаете, которые дорогие такие, банки с крабами, икрой, орешки, оливки за бешеные деньги… - в общем, всякая мура в безумном количестве. И я так озверела, что выволокла все пакеты ему в машину, а потом еще и его туда притащила - вы не знаете, чего мне это стоило, затолкала в салон все его вещи, а потом сообразила - как я его закрою?
        - А как ты его - на себе волокла? - заинтересовалась Оля.
        - Не совсем - он был послушный и шел за мной, время от времени заваливаясь в сторону, - пояснила Дуня. - В общем, я в машине сидела, пока он не очнулся, а потом быстро убежала. А он еще минут двадцать орал под окнами и выкидывал на помойку пакеты с едой. И знаете, что? Только он уехал, я выскочила из дома и забрала с помойки всю еду. Я как представила, что там икра, и пирожные…
        - А мне Тузик стихи писал! - расхохоталась Варя. - Жуткие! Сейчас… Плотным гамом налетели чувств твоих прикосновенья, и в моей пустыне ветер появился - только я еще не понял, что прохлада - где-то в сердце, там, где нет любви ко мне… Ха-ха-ха! Абзац, да?
        - Если бы я знала, что Тузик пишет тебе такие стихи, я бы простила Петеньку! - расхохоталась Дуня.
        - А почему Тузик? - спросила Вера.
        - Тузик… - Варя развела руками. - Не помню! Вообще-то он Толик, но отчего-то все его называли Тузик.
        - Приехали! - объявила Вера.
        Они спустились с яхты и вскарабкались по откосу. В доме Вера провела всех в гардеробную, где были накиданы смешные шорты, яркие топы броских расцветок и бижутерия в стиле диско.
        - Это мое! - с громким воплем Марина бросилась к золотистым шортам и разноцветному топу с завязками на шее от «Джей Ло».
        Они переоделись, Вера проводила их в зал, встала перед дверьми, оглянулась, посмотрела на девушек и распахнула створки.
        - Музыку! - провозгласила она.
        И ударила Глория Гейнер. Они вошли в зал и обомлели: из гостиной исчезла мебель - остались только диваны, стол с выпивкой и легкими закусками, а вместо привычной обстановки в комнате были крутящиеся зеркальные шары, оборудование для света и дыма, а сверху падало блестящее конфетти.
        - Как здорово! - Маша раскинула руки и закружилась. - Какой кайф!
        Ей было хорошо - несмотря на то что песня «Я буду жить!» звучала двусмысленно.
        Даже в узких джинсовых шортах, которые больше походили на трусы, Маша не чувствовала себя толстой и неуклюжей. Ей казалось, что тело у нее - просто класс, и что никакая Джей Ло не идет с ней в сравнение. Она уже давно заметила - еще когда была обычным человеком, - что ты выглядишь так, как сама себя видишь. Стоит представить себя упругой, спортивной сексапильной красоткой, и из джинсов уже не выпирают галифе, живот втягивается, а грудь как-то даже увеличивается. Странно, но это всегда срабатывало - именно так были куплены самые отчаянные топы и смелые мини-юбки - причем Маша их носила не только в квартире - под настроение надевала в люди - и людям она не казалась смешной.
        - Черт! - завопила Варя. - Что это?
        Они все услышали какой-то топот, но не сразу поняли, что происходит, - только когда автоматы им сунули чуть ли не в лицо, подруги опомнились и дернулись на окрик:
        - На пол, мать вашу! Руки за голову!
        Маша собралась было применить какую-нибудь магию - какую угодно, может, хоть испугаются, но ей уже заломили руки и защелкнули наручники.
        - Что, мать твою за ногу, за хрень?! - орала Оля. - Да вы знаете, кто мы такие? Я Устинову позвоню, он вас уроет! Вы хоть знаете, кто такой Устинов? В курсе, кто у нас министр юстиции? Мой отец с ним с детства дружит…
        - Не смей меня лапать! - орала Марина. - Лапы убери, онанист чертов!
        За шкирку их оттащили к стене, и два омоновца взяли их на пушку.
        - Что происходит? - бубнила Дуня. - Что происходит?..
        И тут вдруг оставшиеся пять захватчиков сделали какие-то странные жесты - девушки отупело смотрели на них, пока не догадались, что те танцуют - причем под песню «Рейнинг Мэн».
        - А… О… Э… - мычала Марина.
        Но после того, как негодяи сорвали рубашки, Маша расхохоталась и взвыла:
        - Это розыгрыш! Стриптизеры!
        Закончилось все тем, что Маша страстно целовалась со смешным блондином в туалете, пока туда не ворвалась Вера и не оторвала от нее молодого человека со словами:
        - Мальчикам пора уезжать! Все доделаешь сама! Можешь не прощаться!
        Маша отпустила молодого человека и немедленно разрыдалась - осознала, какое она ничтожество, она ведь любит Андрея, как она могла целоваться со стриптизером - ее утешали, обливали с ног до головы шампанским, отнимали телефон, но Маша все-таки вывернулась и наговорила Андрею на автоответчик всякой ерунды - либо она сейчас приедет и он ее простит, либо она пойдет кататься на водном скутере с чемпионом мира по стриптизу…
        А потом они сидели у костра - нереально высокого, метра три в высоту, жарили рыбу на мангале и вдыхали такой вкусный воздух, словно его нарочно надушили. Вера заварила странный чаек, от которого все очень плавно протрезвели - остался лишь легкий кураж и такая приятная усталость, что бывает под утро после вечеринки. На улице уже светало - и в этом была прелесть: не успел закончиться один день, как начался новый, и они поймали это мгновение, увидели зарождение утра… Все было таким свежим и чистым, что и они сами казались себе лучше, и даже думалось только о хорошем, о надеждах, о мечтах…
        И спать потом было очень приятно - Маша провалилась в сон и была счастлива - всей душой, всем телом, которое еще пахло шампанским и медовым гелем для душа.
        Следующий день они провели в блаженстве - обедали на воздухе, загорали, купались, вели бессмысленные ленивые беседы, листали журналы… К вечеру стали разъезжаться - сначала Марина, Варя, Оля, а потом и Вера, которая отвезла Дуню и Ксюшу.
        А Маше захотелось побыть в одиночестве - закрепить впечатления, подумать. Она притащила кресло на край обрыва, долго сидела там с бокалом вина, курила, любовалась закатом, но в полночь позвонили из такси - сказали, что машина ждет у ворот, она заперла дом, постояла на пороге, словно что-то вспоминая, и пошла к дороге.
        В такси было чисто и тепло - ее сморило, так что она почти не заметила, как черная «Тойота» подрезала фуру, фуру занесло, хвостом ударило по «Волге»-такси, перебросило ее через заграждение и выкинуло прямо под колеса «Газели». Маша только поняла, что свет уходит от нее, а еще смотрела на себя сверху и знала - она умирает.
        Глава 26
        Скрипучая кровать стояла посреди пустой комнаты. Дом, наверное, был нежилой - стены, пол, потолок с уродливыми железными перекрытиями - все было из бетона. Машу прикрывала какая-то видавшая виды тряпка - возможно, простыня.

«Где я?» - мысль ударила в голову и, кажется, на секунду лишила зрения - в глазах помутилось, и Маша вскочила было с кровати, но, прежде чем успела как следует испугаться и вспомнить, что произошло, перекувырнулась в воздухе и ударилась затылком о потолок. Она висела под потолком и смотрела на комнату! Этого не может быть! Хотя знакомые, пережившие наркоз, говорили, что иногда бывает странная реакция…
        Маша попыталась приземлиться, но не смогла. И вдруг все, что было… Когда? Сегодня? Вчера? Месяц назад?… ожило: такси, фура, полет через заборник… И Маша рухнула вниз. Больно опять не было, но шуму она наделала. Тут же, словно ее караулили, распахнулась дверь и вошла Мариша.
        - Мариша! - Маша бросилась к ней, но поняла, что не касается ногами пола. - Где я? Что происходит?
        Но Мариша приложила палец к губам, подошла к Маше и опустила ей руку на плечо. Рука оказалась неожиданно тяжелой - Машу прибило к полу.
        - Ты пока еще здесь, так что не забывай о проблемах - они притягивают к земле, - посоветовала она, но вдруг словно передумала, наклонилась и спросила с сочувствием: - Как ты?
        - Понятия не имею! - шепотом воскликнула Маша. - Ты не могла бы мне объяснить?..
        Но Мариша схватила ее за руку и потащила за собой - в такую же голую комнату, только очень просторную - кое-где уже возвели каркасы для перегородок, но еще не залили бетоном, так что помещение выглядело, как стройплощадка.
        И тут Маша заметила их. Справа - белые, семеро, слева - столько же черных. Вроде люди, но какие-то странненькие… Черные волосы, черные балахоны, черные глаза, и какая-то мгла вокруг. А от белых словно шел свет - как от лампы дневного освещения. Маша дернулась, бросилась назад в комнату и затряслась.
        - Я умерла? - едва выговорила она, когда в комнату зашла Мариша и прикрыла за собой дверь.
        Та лишь кивнула.
        Это было жутко и непонятно.
        Когда ты на том свете, ты не знаешь, что такое смерть. Смерть - это неизвестность и страх. Ты ждешь, что в одно прекрасное мгновение тебя больше не будет, и постепенно свыкаешься с мыслью о том, что никогда не увидишь этот мир своими глазами. Но Маша видела! И даже в некоторой степени чувствовала!
        - Пройдет, - кивнула Мариша. - Пока ты еще можешь ходить по земле - твоя душа не очистилась от земных переживаний, но когда-нибудь ты научишься без всего этого жить.
        - О боже… - Маша села на кровать и закрыла лицо руками. - Не могу поверить… Меня обманули, да?
        - В смысле? - поморщилась Мариша.
        - Ну, мне же дали выбор, а я ничего не успела решить, и у меня был еще целый день… - Если бы Маша могла, она бы заплакала, но слезы уже были ей недоступны.
        - Э-э… - Мариша растерялась. - Случайность… - она развела руками. - В том смысле, что с нами, ведьмами, случайностей, конечно, не бывает, но, я думаю, ты была готова к этому - потому задержалась, села именно в это такси, дождалась самосвала…
        - Что значить - дождалась?!
        - Мы чувствуем этот мир и знаем, где и когда произойдет несчастье. Если хочешь, это было нечто вроде самоубийства.
        - Я? - воскликнула Маша. - Я покончила жизнь самоубийством? Издеваешься?
        - Подсознательно, - ласково произнесла Мариша.
        - Ну, знаешь ли… - Маша отвернулась.
        - Пойдем, - Мариша погладила ее по голове. - Они ждут.
        Маша даже не стала спрашивать, кто такие эти «они», - и поплелась за Маришей.
        И белые, и черные встали.
        - Заседание по делу № 20345619830254 считается открытым, - объявил демон.
        Ангел встал и кивнул.
        - На основании того, что нарушен один из важнейших пунктов текущего законодательства о ненарушении конфиденциальности информации о потусторонних явлениях, а также о несанкционированном вмешательстве после соответствующего предуведомления, которое подтверждает наш агент, в дела Всевышнего, а именно в операцию «Цветок Зла», в ходе которой были предусмотрены превентивные меры по защите человечества от прогнозируемого Центром прогнозов Апокалипсиса, о грубом вмешательстве в дела человеческие и вовлечении в преступный сговор некой Марии Полянской, рожденной 1975 года, 16 декабря, в 13 часов 45 минут в городе Москва…
        Но Маша уже не понимала, о чем он говорит, - слишком путаной и официозной была речь. Она задумалась, что с ней будет, и очнулась лишь тогда, когда выступил ангел.
        - Мы не считаем, что у Ада достаточно оснований для завладения этой душой, так как рассматриваем ее поступки как последствия грубых мер вашего агента, и считаем, на основании пункта № 936 о конфликтах между нашими инстанциями, вправе забрать данную душу к нам…
        Маша наконец догадалась, что это было чем-то вроде чистилища - и прямо сейчас решалась ее судьба. От долгих дебатов она несколько отупела, но все же решила вмешаться.
        - Я хочу домой! - громко заявила она. - Хочу на Землю! Это нечестно!
        И те, и другие уставились на нее: демоны с трудом сдерживали усмешки, ангелы - сочувствовали.
        - Это невозможно, - наконец объявил старший ангел, и они бы продолжили, не обращая внимания на Машу, которая уже на полном серьезе задумалась, а не может ли душа покончить с собой - существовать в какой-либо форме, кроме человеческого тела, у нее не было ни малейшего желания, если бы не появился некто.
        - А я считаю, возможно, - произнесла Жаба.
        - Арина! - воскликнула Мариша. - Что ты тут делаешь?!
        Ангелы отшатнулись, демоны заволновались, а Маша совершенно запуталась: почему Жаба, которая на самом деле Агриппина Мироновна, стала Ариной?
        - Я предлагаю сделку, - Жаба что-то пробормотала, и появился стул, на который она и уселась.
        Стул, надо сказать, был ого-го - даже не стул, а кресло - с пледом и подушечкой.
        - Думается мне, вы не в том положении, чтобы торговаться, - нахмурился старший ангел.
        - Арина, мы будем тебе рады! - развеселились демоны.
        - Во-первых, именно я подстроила эту аварию, - начала Арина, но Маша уже кинулась к ней с воплем:
        - Что?
        Мариша ее удержала - скрутила так, что Маша могла только сопеть и плеваться.
        - Так что смерть этой девушки даже не несчастный случай, - продолжала Арина. - И раз уж мы все оказались в столь двусмысленной ситуации, то я предлагаю решение.
        Все отчего-то забеспокоились, но уставились на Жабу - Агриппину Мироновну - Арину с волнением.
        - Все знают, что я уже двадцать пять лет отбываю наказание за некий проступок, - сказала Жаба. - Существую в этом безобразном теле, мне запрещено выезжать из области, а полномочия мои ограничены. Я тут подумала и поняла, что устала. Не хочу дожидаться помилования - хочу домой. Вы, - она кивнула ангелам, - дадите мне разрешение. Вы, - обратилась она к демонам, - оставите меня в покое. Расколдуете мое тело и отдадите его этой девочке, - она ткнула в Машу пальцем.
        Маша ничего не понимала, но на всякий случай держала язык за зубами.
        - Арина… - мрачно произнес демон. - Ты же понимаешь…
        - Нет! - отрезала Арина. - На этот раз вы наломали дров!
        - Но ты ее убила! - рассвирепел ангел. - Ты, черт тебя побери, виновата во всем и сразу! Да мы тебя…
        - А где был ее ангел-хранитель? - перебила Жаба. - Что делала Зоя? Зарабатывала деньги для бедных сироток?
        - У нас мало людей… - возмутился Ангел, но Жаба снова не дала ему договорить.
        - Это! Ваши! Проблемы! - отчеканила она. - Где был демон-искуситель? - спросила она у Демона. - Искушал какого-нибудь миллионера?
        - А что? А зачем? - растерялся тот. - Она вообще-то стала ведьмой, так что…
        Ангел поспешно закивал, соглашаясь.
        - Она не стала ведьмой! - рявкнула Жаба. - Ее сделали ведьмой в ходе вашей очередной безуспешной операции на тему очередного Апокалипсиса! Ну сколько можно? Вы что, не понимаете, что Апокалипсисами уже давно никого не напугаешь?
        - Арин, ты уже один раз на этом погорела, так что давай не будем начинать снова-здорово… - напрягся Ангел.
        - Давай! - Жаба широко взмахнула руками. - Все равно вас не проймешь! В общем, или вы принимаете мои условия, или я жалуюсь сами знаете кому, а также создаю вам на Земле такое количество проблем, что вы на собственной шкуре почувствуете, что такое Апокалипсис наших дней! Вы же все помните, что наказание я приняла добровольно? - поинтересовалась она.
        - Нам надо подумать, - насупился Ангел.
        - И нам! - обрадовались демоны. - Да! Да! Да!
        - Думайте, - разрешила Жаба. - Только не очень долго.
        Раздался шум крыльев, началась суета, и Маша не поняла как, но все они исчезли. Кроме Мариши и Жабы. Мариша выдохнула и отпустила Машу, которая от неожиданности чуть не упала.
        - Агриппина Мироновна! - метнулась она к Жабе. - Хоть вы мне объясните!..
        Жаба наколдовала еще один стул, усадила в него Машу и окинула ее долгим пристальным взглядом.
        - Давным-давно, когда я еще была настолько наивной, что думала, будто могу что-то изменить, я решила доказать всем, что мир устроен не совсем так, как его видят оттуда… - Жаба кивком указала на потолок. - Я живу уже так много лет, моя дорогая, что сбилась со счета, я помню сражения между Добром и Злом, я помню совсем юного Сатану, я помню Воскрешение, я помню вид сверху, когда не было еще городов… Хорошее было время, интересное, захватывающее, но и опасное, страшное. Мы не привыкли бояться, не привыкли отступать от собственных убеждений - но в этом есть и плюсы, и минусы. Но я всегда любила Землю - это совершенное творение, и я не была падшим ангелом - я полюбила этот мир сразу, и спустилась сюда, чтобы наслаждаться произведением Творца. Я знаю о мирской жизни больше, чем кто бы то ни было - больше, чем он сам, и у меня было много тел, много имен… Однажды я решила стать женщиной - я еще триста лет назад почувствовала, что за вами будущее, но, как и любая женщина, я слишком увлеклась деталями и забыла о целом. Я поняла свою ошибку и решила вернуться, но меня не пустили. Ад хочет сотрудничества, Рай
считает, что я не готова, - с Петром у нас никогда не было понимания, но я знала, что есть лазейка. То, что произошло с тобой, может иметь слишком тяжелые последствия. Ты думаешь, что люди умирают просто так, а на самом деле каждая жизнь - предмет ожесточенных споров между Раем и Адом. Ты должна была жить, так что им придется либо переписывать судьбы нескольких поколений, либо оставить тебе жизнь.
        - Но это же будет не моя жизнь! - воскликнула Маша. - В чужом теле…
        - Поверь мне, в чьем бы теле ты ни находилась, как бы ни выглядела, что бы с тобой ни случилось - это все равно будешь ты. Ты не потеряешь себя.
        - Кстати… - улыбнулась Маша. - А как я буду выглядеть?
        - Об этом пока рано говорить, - отрезала Жаба.
        - Подождите, но как же тогда они предлагали мне смерть - или мою, или Ксюшину? - удивилась Маша.
        Жаба расхохоталась:
        - Запугивали! Ну ты и наивная!
        - А почему они сами не предложили мне то, что вы предложили им? - Маша проявляла настойчивость.
        - Тело, моя милая! Тело умирает - душа его покидает. Где бы они взяли тело, которое душа покинет добровольно? За такие тела идет жестокая борьба - и это не закономерность, а дело случая.
        - А! Да! Точно! А чего тогда им думать? - воодушевилась Маша.
        - А того, что они тугодумы! - рассердилась Жаба.
        - Какая же вы интриганка! - воскликнула Маша. Злиться теперь не имело смысла. - Вы еще тогда все затеяли, когда я у вас появилась! А я-то думала, что это вы такая добренькая…
        - Добро всегда кому-то выгодно, - усмехнулась Жаба. - Запомни это, если не хочешь остаться у разбитого корыта.
        Ожидание длилось мучительно долго. Сорок дней Маша отсиживалась дома - то есть в унылой бетонной комнате, которую Мариша и Жаба украсили ковром, новой кроватью, книжным шкафом и занавесками. Был порыв сгонять на похороны, но, во-первых, она была не уверена, что выдержит это зрелище, а во-вторых, не хотела, чтобы близкие люди ощутили ее присутствие.
        Некоторое время Маша провела в чудовищном унынии - все друзья считают, что она умерла, родственники, коллеги… У нее был целый мир, а что сейчас? Ведь сначала она об этом даже не подумала - что чувствуют все, кто ее знал. Девочки, мама, сестра… Она не должна была умереть! Нет!
        Если не врали демоны, и Ад существовал, то она в нем уже побывала - нет ничего хуже, чем думать о тех, кого ты оставил, о том, какая боль живет в их душах…
        Но вскоре и это уже не занимало ее - Маша могла даже грустно улыбаться, вспоминая сказки, в которых привидения были злобные и вредные, - озвереешь тут, на Земле, если у тебя нет тела. Маша все меньше времени проводила в «палате» - сновала по городу, потом рискнула перелететь через океан - в ее нынешнем положении приятно было лишь то, что она не чувствовала время - день, секунда, год - все едино. Она сновала по улицам Нью-Йорка, исследовала голливудские холмы, пронеслась по джунглям, осмотрела древние храмы майя, исследовала тибетские монастыри - правда, там ее вроде засекли, много времени провела на крышах Парижа… И все это было бессмысленно - она даже не могла втянуть воздух, пропахший булочками и ванильным кофе! Это было интересное, но тяжелое время - и Маша все меньше верила в то, что когда-нибудь состоится второе заседание. А что? Забудут о ней, и все…
        Но однажды она проснулась (сон, если честно, был лишь формой медитации) от неудобства - что-то мешало, открыла глаза и увидела свет. Свет шел от создания в белом - Ангела, но не того, что в первый раз, а другого. И сияние было не снежно-белым, а огненным, неприятным таким.
        - Пошли! - произнес он, развернулся и вылетел в окно.
        Маша спешно бросилась за ним, и они полетели. Они летели и летели - высоко, неинтересно, сквозь облака, в которых Маша потеряла бы Ангела - если бы не это огненное свечение, но скоро тот устремился вниз, и Машу ослепило белоснежное сияние. Снег! Море снега!
        - Эверест, - пояснил Ангел, вынырнувший откуда-то слева.
        Он схватил ее за руку и дернул вниз - довольно грубо, и скоро они уже шли по холодному (наверное) снегу к группе людей, которая ожидала их на самом пике.
        У Маши захватило дух. Вид был потрясающий! Много, очень много снега, и темно-красные горы - то есть, может, они были коричневые, но садилось солнце и окрасило все в мягкие бордовые полутона. Они в прямом смысле оказались на вершине мира - и это было самое удивительное, самое ошеломительное зрелище, которое Маша видела в жизни… В той жизни.
        - Выяснились новые обстоятельства, - произнесла фигура, отделившаяся от группы.
        Маша была от них на расстоянии двадцати метров, но отчетливо слышала каждое слово. Она обмерла. Что за обстоятельства?!
        - Когда мы рассматривали ваше дело, - продолжала фигура, - мы заглядывали в слишком далекое будущее и не учли массу обстоятельств. Выяснилось, что ваша смерть была запланирована.
        Маша почувствовала, что весь мир, Эверест - все ускользает у нее из-под ног.
        - И вы это выясняли года? - закричала она.
        - Не кричите! - он одернул ее. - Вы же в горах!
        - О боже… - Маша схватилась за голову. - Ну вы и садисты…
        - Но мы решили, - продолжал он, - что сделка, которую нам предлагают, выгодна, так как той, что за вас просила, даровано прощение. Мы признаем всю сложность возникшей ситуации и считаем, что ваша смерть могла стать одной из предпосылок того, чего мы все так опасаемся.
        Он наводил тень на плетень, чем страшно раздражал Машу - ее так и подмывало заорать: «Прекратите пудрить мне мозги!», но она поклялась сдерживаться - пока не выслушает все до конца.
        - И так как после длительных сомнений мы решили, что ваше возвращение, хоть и в новой ипостаси, может положительно повлиять на столь желанный нами всеми… - он обвел рукой собравшихся, за что Жаба и Мариша наградили его скучными минами, - результат.
        - Вы имеете в виду, что… я могу вернуться? - на всякий случай уточнила Маша.
        Он кивнул.
        - Здорово! - воскликнула Маша и тут же приложила руку ко рту. Нехорошо, если она отпразднует свое возвращение на землю хорошенькой лавиной. - Только у меня есть последняя просьба! - и сказала какая.
        Они пошептались и сообщили, что ничего не имеют против. Огненный ангел проводил ее, и Маша обрадовалась тому, как все удачно сложилось - разница всего два часа - там рассвет, пять утра, а здесь три часа ночи.
        Маша последний раз посмотрела на город отсюда - со шпиля высотки на Котельнической набережной - и помчалась, пока они все не проснулись. Она сделала, что могла - пришла к ним во сне и дала единственное, что у нее было, - утешение.
        Не выдержала, и дотронулась до матери - погладила по щеке. И та улыбнулась - может, первый раз за год.
        Теперь Маша точно знала - все будет хорошо. Горе уходит, появляются новые радости - и мы ничего не можем с этим поделать. Переживаем боль, которая разрывает наше сердце на части, страдаем, болеем, теряем смысл жизни, и заново учимся чувствовать только потому, что не умеем жить без радости. Потому что мы люди. Потому что нам подарили это счастье - наслаждаться жизнью, которое мы не ценим, пока у нас все хорошо.
        Маша еще постояла у окна, но она уже чувствовала - ее ждут.
        Глава 27
        Дорога обратно всегда короче. Маша не заметила, как очутилась на снежной вершине, где ее ожидали с нескрываемым нетерпением. Ей казалось, что сейчас заиграют фанфары, ну… «Прощание славянки» или что-то в этом роде… Правда, Маша имела смутное представление о фанфарах и уж тем более о том, можно ли на них сыграть сложную лирическую мелодию.
        Но все прошло сухо и технично. Недовольный Ангел взял ее за одну руку, недовольный Демон - за другую. Так они и стояли, пока Маша не почувствовала себя как-то неприятно. Дело было не в физических ощущениях - этого она просто не могла испытать, но на душе стало беспокойно, тревожно. Ей хотелось вырваться, но Ангел и Демон вцепились в кисти рук мертвой хваткой, и тревога уже превратилась в истерику, и такое отчаяние захлестывало, такая ненависть к этим мучителям, которые не дают ей спастись, бежать, что она взвыла и задергалась, заметалась, и все это напоминало дурдом. Но когда Маше уже казалось, что она стоит на границе, отделяющей безумие от реальности, и граница эта - острая, как бритва, она увидела свет. Такой… Не то чтобы яркий… Не так, как на земле, когда ты щуришься, и темные пятна расплываются - она могла смотреть, и это была благодать - свет ласкал ее, нежил, в него хотелось окунуться, нырнуть с головой и затаиться…
        - Уходить всегда трудно… - послышался голос. - Надеюсь, тебе понравится мое тело. Я о нем заботилась. Не прощаюсь. Или прощаюсь… В общем, удачи и с Богом!
        И Маша почувствовала, что Ангел и Демон ослабили хватку - или это она куда-то пропала? Она чувствовала, что исчезает, и не могла понять - как, но тревога и отчаяние сменились грустью - такой приятной, хоть и мучительной, но сладкой - когда ты жалеешь о том, что позади, но уже предвкушаешь то, что будет.
        В темноте что-то мелькало - какой-то сумбур: лица, животные даже какие-то, вот она идет по улице, а на улице везде песок, как на пляже… Толстая женщина с крокодилом на поводке тыкает в нее пальцем и хохочет - у крокодила лапы высокие, как у лабрадора, и Маша никак не может понять - что в ней такого смешного, а потом вдруг видит, что она надела свитер, куртку, сапоги, а трусы надеть забыла, и это ужасно, потому что мало того, что белый день, центр города, так она еще идет устраиваться на работу…
        Она дернулась и поняла, что проснулась. Хотела было открыть глаза и испугалась. Настолько, что решила спать вечно, - может, это возможно, если не пить, а пить она не будет, и есть надежда, что она давно не ела…
        Это было глупо.
        Но открыть глаза и удостовериться, что ты спала и тебе все это приснилось, что ты валяешься у себя на Патриарших, и просто осоловела от жары, или открыть глаза совсем неизвестно где и понять, что сидишь в теле старой некрасивой женщины, или…
        Маша ухитрилась пролежать так довольно долго. Кажется, она даже заснула на время, но потом все-таки очнулась окончательно, разнервничалась, и от нервов лежать было уже совершенно невозможно.
        И она решилась. Сначала открыла глаза и уставилась в потолок. Потолок был знакомый - спальня на Тверской. Повалявшись так минут десять, рискнула вытащить руки из-под одеяла. Руки были смуглые, с узкими кистями, тонкими пальцами и ухоженными ногтями.
        - Ух ты! - одобрила Маша.
        Руки ей понравились. Уже несколько бодрее она откинула одеяло и уставилась на ноги. Ну… Суховаты. То есть это, разумеется, лучше, чем если бы она была рыхлой и толстой, но ножки, что уж и говорить, худенькие. Не такие, как у Виктории Бекхем, но… Хотя какие могут быть «но»? Тысячи девушек мечтают о таких ногах!
        Выше - плоский живот (не обманула Жаба!), грудь обычная - первый размер, но очень милая, и соски вполне ничего - среднего размера, с карамельным оттенком, из чего, видимо, следует, что она брюнетка. Маша ощупала задницу и поняла, что у нее спортивные бедра - в меру выпуклые и подтянутые.
        Она выдохнула. Пока все хорошо… Она легко спрыгнула с кровати и пошла было в гардеробную, но перед дверью ее буквально парализовало. Ни шагу не могла ступить.
        Это ужасно!
        Сейчас она увидит свое новое лицо. И даже если она - самая красивая женщина в мире, это будет другое, чужое лицо! О боги! Как все это пережить?
        Ответ был прост - с помощью виски. Маша кинулась вниз, едва не переломав свои новые, модельные ноги, - даже была идиотская мысль: не мое, не жалко, постаралась не заглянуть ни в одно пространство, где могло появиться отражение, налила полстакана виски и поняла, что руки трясутся.
        Стакан опустошила единым махом - и даже не ощутила вкус алкоголя. Но вроде стало полегче - образовалась необходимая легкость, и она пошла в ванную комнату. Включила свет, закрыла глаза и на ощупь пробралась к умывальнику.
        Не может же она стоять тут вечно!
        Маша открыла глаза и едва не заработала разрыв сердца.
        Какой ужас!
        Нет!
        Это было просто невыносимо - смотреть в свое отражение и видеть другого человека!
        Просто кошмар какой-то!
        Маша снова зажмурилась и постаралась как-то с собой договориться. Со своим новым обликом.
        Это она. Это - ты. Новая. Другая. И зовут тебя по-другому. И жизнь у тебя совсем не та, что раньше.
        И тут Маша сползла по шкафчику, уселась на пол и положила голову на колени. Как она раньше не догадалась? Дура, да? Все изменилось не сейчас! Не сегодня!
        Все изменилось, когда она приехала к Вере, - это был поворотный момент, это была дверь, захлопнувшаяся за ее прежней жизнью! Она мечтала быть не как все, мечтала, чтобы у нее все получалось, мечтала о силе… И за все это приходится платить. Так или иначе. Друзьями. Близкими. Самой собой.
        Она уже тогда перестала быть прежней Машей Полянской - просто не поняла. Она вошла в другой мир, мир, который связывает реальное и нереальное, мир между земным и потусторонним. Неужели она думала, что все это даром? Что можно и рыбку съесть, и на санках прокатиться?..
        Она заплатила немалую цену - за то, чего так хотела, и неужели будет теперь терзаться, переживать и бояться? Ну уж нет! Пусть иногда наши мечты дорогого стоят, но это еще не повод, чтобы от них отказываться! Она будет жить, и будет жить счастливо - у нее в конце концов все сложилось настолько удачно, что вообразить невозможно!
        Она даже красавица! Просто Джеймама Хан! Смуглая, губы полные, глаза большие, волосы блестящие. Ну, немного грубоватые черты лица, но это ее не портит. Брюнетка с отпадной фигурой. Немного больше пончиков - и появятся нужные округлости. Она ведь не хочет быть тощей?
        Маша поднялась наверх, открыла гардеробную и обомлела. Ни-че-го. Пустая комната. Где ее одежда? Где последние обновки? Где?..
        Она вытряхнула все ящики и только потом заметила, что на банкетке лежат какие-то документы. Маша схватила их, бумаги разъехались, и на пол спланировал паспорт. Она положила бумаги, сбегала вниз за виски - на этот раз налила немного, вернулась наверх и села на банкетку. Арина Еремина. Ничего… Двадцать девять лет. Черт! Ну что за свинство! Ей же двадцать семь! Хотя… наверное, ей все-таки двадцать девять. Спасибо, что не сорок. Город Москва, улица Тверская…
        Маша… Арина взяла следующий документ. Оказалось, на машину. На загородный дом. Банковские счета. Кредитные карты. Ого-го! Денег у нее… Ни фига себе! Хорошее наследство! Жить в новом теле стало как-то значительно легче - с такими-то деньгами. И квартирой. И спортивным «Митсубиши». Написано - красный. Красные бывают разные, хотя у «Митсубиши» хорошие цвета, благородные. А дом у нас где? О… Николина Гора! Не слабо… Правда, ехать туда заморочишься…
        А это что? Странно. Приглашение. На вечеринку. Если честно, на вполне дурацкую вечеринку. Показ, блин, не бог весть каких мод, в честь выпуска нового седана. Фу ты ну ты… Хотя… С какой стати сюда попало это приглашение? Может, это что-то значит?
        А с другой стороны, в чем она пойдет на эту вечеринку? В полотенце? Или в простыне?
        Она спрятала документы в комод, вышла из гардероба и увидела в спальне на стуле джинсы, майку и сандалии. И солнечные очки! Ха-ха! Позаботились!
        Быстро распихав кредитки по карманам, Арина бегом бросилась в ЦУМ, и ей прямо-таки везло - что ни вещь, то находка, и все сидит, все по фигуре… Прихватив шестое платье, она решила остановиться: шопинг впопыхах - деньги на ветер, и остановилась на трех нарядах - на выход, на каждый день и еще раз на каждый день. Теперь косметика, парфюмерия, всякие там гели для душа…
        И «Персонаж», сволочи, весь отобрали - а она даже померить все толком не успела - не то что выйти в люди. Ладно, завтра туда поедет и купит заново. В этом даже что-то есть. Тем более она стала меньше на размер. Или на размер с половиной. Интересно, кстати, кому достались ее вещи?
        Дома она долго и старательно красила новое лицо, к которому уже почти привыкла. Конечно, если она вдруг мельком замечала свое отражение, скажем, в витрине, то не сразу соображала, что это она, но если долго смотреть в зеркало, то почти не обращаешь внимания на то, что она - не она.
        Наконец Арина собралась, положила в сумку документы и пошла к своей новой машине. Да… Спортивная машина - это вам не городская букашка…
        Интересно, что думают все те водители, что пялятся на нее из машин? Ха-ха-ха! Так-то!
        Маша с боем - за место на стоянке пришлось побороться с водителем «Гелентвагена» - припарковалась на Арбате и пошла в клуб «Черный октябрь». Название какое-то устрашающее… Это засада? Арина прошла внутрь, смешалась с толпой, а уже через пять минут совершенно не могла понять, что она тут делает. Что?
        - Ой, простите! - воскликнула некто, наступив ей на ногу.
        - Да ниче… Ой! Это ты?!
        Вера подмигнула и приложила палец к губам.
        - Простите… - пробормотала Арина, настроение у которой скакнуло от неудержимого восторга к полнейшему разочарованию.
        - А мы с вами, кажется, виделись в «Дягилеве»? - предположила Вера, исподтишка пригрозив Арине кулаком. - Вы Арина, да?
        Та кивнула. Вера так усиленно подмигивала, что до нее наконец дошло. Могла Жаба провернуть операцию с катастрофой без посторонней помощи? Вряд ли…
        - Кажется, да, - кивнула она.
        - Я вас помню! - развеселилась Вера. - Мы тогда так весело выплясывали! Пойдемте, представлю вас друзьям!
        Она потащила ее сквозь толпу, и так резко остановилась возле бара, что Арина врезалась ей в спину и чуть не сломала себе нос. Пока она терла переносицу, Вера уже что-то говорила каким-то людям, а потом она ее дернула и чуть ли не в ухо прокричала:
        - Арина, это Андрей - надежда нашей киноиндустрии!
        Арина подняла глаза и, совершенно ничего не соображая, спросила:
        - Вы актер?
        - Да, - кивнул Андрей. - Я играл в «Ночном Дозоре», в «Девятой роте» и в сериале
«Не родись красивой».
        - Я вас узнала! - воскликнула она. - Вы - Андрей Чадов!
        - Ага, - согласился Андрей. - Я - это он.
        Они смотрели друг на друга, и Арина (или Маша?) вдруг поняла, не имеет значения ни то, как ты выглядишь, ни то, чем занимаешься, сколько ты книжек прочитала, кто у тебя друзья, родители…
        Если людям суждено встретиться - они обязательно встретятся. В этой жизни или в следующей. И все дело лишь в том, готов ли ты воспользоваться этим подарком, готов ли ты принять свою судьбу. У нас щемит сердце, когда мы вспоминаем о возможностях, которые упустили, о мужчинах, с которыми не остались, о приключениях, в которые не бросились очертя голову… Мы разучились верить в чудеса, мы интуитивно ждем наказаний и расплаты за счастье. Ангел за правым плечом говорит нам: главное в жизни - любовь. Дьявол, за левым, уверяет: людьми управляет страх. Но иногда они меняются местами, потому что добро способно принести вред - когда его не ждут, а зло можно использовать во благо. Ведь иногда только через утрату мы понимаем, что потеряли. И потерянного не вернуть, но всегда есть шанс начать все сначала.
        У нее новое тело, новое имя, новая жизнь. Она стала другой - если честно, еще тогда, в той жизни, но не успела это вовремя осознать.
        И если она, Маша увидела, как хороша ее жизнь - просто потому, что она есть - то, может, она расскажет кому-нибудь об этом. Так устроен мир: что посеешь, то и пожнешь - и если хотя бы один человек попытается что-то изменить, то это уже путь вперед.
        А она уверена, что сможет изменить многое. Она сильная. Она не верит, знает - чудеса происходят. Мало того - она сама их творит.
        - Ксюха! Сюда! - завопила Вера.
        Арина обернулась и в толпе разглядела Олю. И Дуню. И Ксюшу.
        И все они были таким близкими, такими любимыми, такими… своими. Даже несмотря на то что не были с ней знакомы.
        И у нее закружилась голова.

«Как прекрасно жить!» - подумала она.
        Потому что хорошее - это всего лишь обратная сторона плохого.