На вершине мира Кейт Уолкер
        Любовный роман - Harlequin #503
        Клемми с детства знала, что должна выйти замуж за Набила и стать королевой Растаана. Этот брак укрепит дружеские отношения между двумя странами. Однако она не предполагала, что влюбится в Карима, человека, который повезет ее к жениху. А Карим не смеет любить девушку, которая обещана другому.
        Кейт Уокер
        На вершине мира
        Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
        A Question of Honor
        Глава 1
        - Тебе известно, почему я здесь.
        Голос мужчины был глубоким и… темным, как его глаза, его волосы… его сердце - Клемми почему-то была в этом уверена. Он заполнил собой дверной проем, высокий, широкоплечий, сильный… Восхитительно сильный…
        Она не знала, что в его внешности вызывает у нее страх. Его поза не была ни пугающей, ни даже угрожающей. Крепкий мускулистый торс расслаблен, руки засунуты в карманы потертых джинсов, подчеркивающих узкие бедра и длинные ноги. Лицо, хотя по-мужски грубое и суровое, никак не подходит под описание внешности серийных убийц или восставших из мертвых вампиров. Конечно, Клемми не считала, что серийные убийцы обязательно должны быть уродливыми, но все же…
        Если уж говорить честно, он был до неприличия привлекателен: потрясающие карие глаза, окаймленные невероятно густыми черными ресницами, четко очерченные скулы и удивительная золотисто-бронзовая кожа. Для того чтобы описать его, существовало только одно слово - сексуальный. От мужчины исходила мощная брутальная энергия, и она била прямо по Клемми, резонируя внутри, заставляя ее дрожать. Однако образ вампира, темного, опустошающего и опасного, глубоко засел в ее сознании, и она никак не могла от него избавиться.
        Что-то было в его глазах, в холодном, прямом, немигающем взгляде. Клемми никак не могла понять, в чем дело, и от этого ее еще больше бросало в дрожь, хотя она постаралась скрыть нервозность за неестественной улыбкой, которая, как она надеялась, была достаточно вежливой, но недостаточно воодушевляющей.
        - Извини?
        Если он и уловил нотку неприятия в ее тоне, то не подал вида. И уж точно он не выглядел разочарованным или хотя бы озадаченным. Разве только в очередной раз одарил Клемми холодно-стальным взглядом и повторил, подчеркивая каждое слово:
        - Тебе известно, почему я здесь.
        - Не думаю.
        По правде говоря, Клемми ожидала кое-кого. Несколько дней или даже недель она содрогалась от страха, предвкушая его приезд, - с тех пор, как празднование ее двадцать третьего дня рождения перестало быть отдаленной перспективой. Если вообще слово «празднование» применимо к дню, который знаменует окончание ее прежней жизни и начало новой. Клемми знала, что это случится, пыталась не думать об этом, но безуспешно. Мысли о том, какой будет ее жизнь, нависали над ней штормовой тучей.
        Но она не предполагала, что это произойдет так быстро. Надеялась, что у нее в запасе есть еще несколько дней, а лучше месяц, прежде чем судьба, уготованная ей отцом еще тогда, когда она была крошкой, не способной возразить, доберется до нее и перенесет в совершенно иной мир.
        Человек, которого Клемми ожидала - и страшилась - увидеть, в ее представлении выглядел несколько иначе, чем этот умопомрачительный темноволосый мужчина. Для начала, он должен был быть гораздо старше. И никогда не появился бы на ее пороге одетым столь повседневно, наплевав на требования протокола и безопасности.
        Неожиданный звонок в дверь застал ее врасплох. Она даже волосы не успела расчесать после того, как вымыла голову, позволив им высохнуть естественным способом. Теперь они придавали ей диковатый вид. Помада, которую Клемми сегодня впервые попробовала, показалась ей слишком яркой и кричащей, но у нее не было времени стереть ни ее, ни размазавшуюся тушь.
        - Я понятия не имею, кто ты и что ты здесь делаешь. Если что-то продаешь, мне это неинтересно. Если агитируешь, я не голосую за вашу партию.
        - Я ничего не продаю.
        Конечно нет. Его одежда была слишком качественной и стильной для продавца.
        У Клемми лопалось терпение. Он, похоже, не собирался объяснить, что привело его сюда, а ей не хотелось терять время, стоя у открытой двери. Его и так в обрез. Если она проторчит тут еще немного, то опоздает на праздник к Гарри, а он это никогда ей не простит.
        - Будет неплохо, если ты просто уйдешь…
        Клемми попыталась закрыть дверь, мечтая, чтобы он поскорее убрался. Каким бы бесподобным ни был этот мужчина, он вторгся в ее мир в самый неудачный момент. У нее совсем не осталось времени. Не осталось времени на себя, не осталось времени между ней и судьбой, которая раньше казалась отдаленной перспективой. Необходимо упаковать вещи, сдать коттедж и разобраться со всем остальным, что Клемми не могла взять в новую жизнь. Она все еще надеялась, что, когда за ней придет тот, кого она ожидает, ей удастся уговорить его отсрочить все на пару дней.
        Всего сорок восемь часов. Это такая малость для него, всего лишь задержка в выполнении миссии. А для нее это будет целый мир… И для Гарри тоже. Клемми ощутила горечь при мысли о том, что она обещала Гарри вчера вечером: «Я буду с тобой, дорогой, клянусь. Я не позволю ничему встать у меня на пути».
        И она не позволит. Она поедет к Гарри, проведет с ним незабываемый вечер и вернется домой. Теперь, когда стало ясно, что все надежды на то, чтобы избежать своей судьбы, рухнули, придется смириться с неизбежным. Ее обрекли на это, подписывая договор, люди намного более властные, чем она. Единственное, что придавало Клемми сил, - это мысль о Гарри. Отец ничего о нем не знает, и она приложит все усилия, чтобы и дальше его существование оставалась в секрете…
        Однако все эти планы существовали до того, как Клемми получила ошеломляющее известие о том, что человек, которого она ожидала с замиранием сердца, появится раньше. На сорок восемь часов. Эти жизненно важные сорок восемь часов…
        И теперь перед ней стоит он - несомненно, восхитительный, но непрошеный гость, задерживая ее, тогда как ей уже надо быть в пути.
        - Прямо сейчас, - добавила Клемми.
        Смешанные чувства, переполнявшие девушку в этот момент, добавили эмоций ее словам. Голос звучал слишком жестко, и при других обстоятельствах она никогда не стала бы разговаривать в таком тоне.
        Клемми сделала шаг назад, собираясь закрыть дверь. Нервы ее сжимались в комок, вызывая непреодолимое желание захлопнуть дверь прямо перед носом незнакомца. Если сейчас, сию же минуту, она не избавится от него, он нарушит все ее планы.
        - Я так не думаю.
        Клемми едва услышала эти слова, потому что в этот момент издала негодующий стон, так как дверь наткнулась на препятствие. Незнакомец сделал выпад - тихий и неожиданный, сходный с броском хищника, - выставив вперед ногу. Длинные сильные пальцы, просунувшись в щель чуть выше головы Клемми, задержали дверь с такой легкостью, что отчаянные попытки девушки противостоять ему выглядели жалкими.
        - Я так не думаю, - повторил он низким угрожающим голосом. - Я никуда не уйду.
        - Тогда подумай еще раз, - с вызовом предложила она, откинув голову назад и ослепляя его искрами золотистых глаз.
        «Я знал, что будет непросто», - признался себе Карим аль-Халифа. То, как эта девушка держалась, жизнь, которую она вела в чужой стране, полностью игнорируя требования протокола и безопасности, - все указывало на то, что задача, которую перед ним поставил отец, очень сложна. Клементина Саваневски, или Клемми Савенс - псевдоним, под которым она прозябала в английской деревне, - должна знать свои обязанности. А если забыла, стоит ей напомнить. Тот факт, что она убежала от проблем, говорит о том, что она воспринимает обещания своей семьи слишком легкомысленно. И теперь, когда Карим стоял лицом к лицу с ней, он поняла почему.
        Она, похоже, думать не думала о тех ограничениях и чувстве собственного достоинства, которые должны быть присущи будущей королеве Растаана. На ней были растянутая выцветшая футболка и потрепанные джинсы. Темные волосы ниспадали на плечи и спину в беспорядке, который Карим счел шокирующим, но в то же время чувственным. На лице, вокруг больших глаз цвета янтаря, виднелись следы туши, а кричащая малиновая помада на губах была размазана.
        Но что это были за губы…
        Неожиданно его сердце забилось с удвоенной силой, дыхание сбилось настолько, что на какую-то секунду Кариму показалось, что он больше никогда не выдохнет. Его губы горели, словно он позволил им скользнуть по пухлым накрашенным губкам девушки. Язык невольно прошелся по нижней губе, подчиняясь инстинкту.
        - Я вызову полицию!
        Она вернулась на то место, где стояла несколько секунд назад, преграждая ему путь.
        Это привлекло внимание Карима к ее ногам. Длинные, стройные… Ноготки были покрашены вызывающе ярким розовым лаком. А движение воздуха донесло до него легкий аромат духов, цветочных, но с неожиданно сексуальной ноткой специй.
        - В этом нет необходимости. - Его голос звучал грубовато - следствие того, что в горле у него пересохло. - Я тебя не обижу.
        - И я должна этому поверить? - поинтересовалась Клемми, бросив на него злобный взгляд. - Разве это похоже на нормальное поведение? - Она указала на его ногу, державшую дверь.
        Девушка была вне себя, она чуть ли не плевалась. И вдруг Карим вспомнил молодую заблудившуюся кошку, которую он видел сегодня на парковке. Черная гладкая красотка отпрыгнула, почувствовав опасность, как только он подошел слишком близко. Убегая, она повернулась и зашипела.
        Судя по всему, он выбрал неправильный подход. Его тщательно спланированная тактика потерпела фиаско, он был сбит с толку. Карим никак не ожидал столь враждебного приема. Его мысли были сбивчивыми и беспокойными, а виной тому болезнь отца и необходимость срочно действовать. Он, к своему стыду, терял присущий ему самоконтроль.
        Причина, несомненно, в этом. Кроме того, у него давно не было женщины. Слишком давно. В постели Карима и даже близко от нее не было никого - с тех пор, как Сорайа покинула его, обвинив в том, что ему нет до нее дела. Нет дела, и точка. Где ему взять свободное время, если он постоянно требовался отцу и стране, которой ему приходится управлять? Проблемы возникали из ниоткуда, отнимая у Карима каждую секунду, заставляя его заниматься обязанностями отца наравне со своими собственными.
        Иначе он не был бы здесь. По крайней мере, по доброй воле.
        К тому же он не ожидал, что девушка окажется чертовски привлекательной. Сексуальной. Конечно, он видел ее фотографии, но ни одна из них не передавала чувственности ее глаз цвета янтаря, золотистой кожи, растрепанных волос и опьяняющего запаха, который витал вокруг нее, проникая в нервы Карима и скручивая их в тугой комок. Его чувства были обострены, и с каждым биением сердца он все сильнее ощущал это.
        Нет!
        Карим не мог позволить таким мыслям играть с его разумом. Для него это не имело никакого значения. Будь эта женщина самой сексуальной на свете - хотя сердце подсказывало, что, скорее всего, так и есть, - она не для него. Черт побери, она для него запретный плод. Они находятся по разные стороны баррикад, и лучше, если все так и останется.
        Свяжись он с ней, и целая гора проблем свалится ему на голову. Мимолетное развлечение не стоило того, их на его совести и так было немало.
        - Прошу прощения, - холодно сказал Карим. - Я тебя не трону.
        - И ты думаешь, что, если произнесешь это много раз, я тебе поверю? - съязвила она. - Как там говорится, кто слишком много дергается?..
        Он не понял, нарочно она отвлекла его вопросом или нет, но это сработало. Задумавшись, Карим убрал ногу. Клемми закрыла дверь и поспешила в дом.
        Она могла схватить телефон и позвонить в полицию. Или же выскочить через заднюю дверь. Она ни секунды не верила, что его намерения безобидны. Он принес с собой беду. Какой-то первобытный инстинкт говорил ей, что, несмотря на чертовскую привлекательность, он опасен до мозга костей.
        Однако Клемми немного запоздала, закрывая дверь. Она поняла это, услышав тихие шаги. Мужчина стоял прямо за ее спиной. Каждый нерв, каждый мускул напрягся в ожидании того, что он схватит ее за плечо или дернет за руку. Но, к ее удивлению, он замер.
        - Клементина.
        Она ожидала услышать что угодно, только не это. Только не полное имя. В Англии о нем не знали. Она замерла посередине крошечной кухни.
        - Клементина, пожалуйста.
        Пожалуйста?! Похоже, ей померещилось. Он никак не мог сказать это. Он не стал бы говорить «пожалуйста», верно?
        - Я не стану заходить дальше, - мягко сказал он. - Я буду стоять здесь, но мы должны поговорить. Позволь мне объяснить… Меня зовут Карим аль-Халифа.
        Наверное, ей опять померещилось. Не может этого быть!
        - Ты врешь, - бросила она через плечо. - Понятия не имею, откуда тебе известно, что я жду представителя шейха аль-Халифы, но ясно как белый свет, что это не ты. Я видела фотографию человека, который должен был приехать. Он по меньшей мере вдвое старше тебя. Фотография в компьютере…
        - Был, - резко оборвал ее Карим. - Ключевое слово здесь - «был».
        - О чем ты говоришь?
        Желая увидеть выражение его лица, встретиться с ним взглядом, попытаться понять, что происходит в его симпатичной голове, Клемми повернулась. И тут же пожалела об этом. Темные глаза Карима были словно черный лед, и она почувствовала, как скрутило желудок. В то же время ее нервы сжались, и это была реакция совершенно иного рода. Очень чувственная реакция. У девушки пересохло в горле, и вовсе не от страха.
        - Человек, который должен был приехать… - Он сделал паузу. - Не приедет.
        - Откуда ты знаешь… - начала Клемми, но голос подвел ее, конец фразы затерялся в предательском хрипе.
        Ему известно слишком много, но откуда?
        Клемми занервничала еще больше, но уже по другой причине. Причина эта имела прямое отношение к дипломатии, мирным договорам, международной ситуации и напряженности в отношениях между странами. Ее ладони стали влажными, и она вытерла их о джинсы. Сердце забилось быстрее, когда она заметила, что ледяной взгляд Карима проследил за этим движением. Ей стало неуютно, и она переступила с ноги на ногу.
        - Я сам организовал все, - сказал он бесстрастно. - Мой отец отдал приказ Аднану поехать за тобой. Он также потребовал, чтобы тебе послали его фото, чтобы ты знала, кого ждать. Это был изначальный план, но потом ситуация изменилась.
        - Изменилась?
        Клемми показалось, будто кровь уже не бежит по ее жилам и силы покидают ее, вытекая на пол и образуя невидимую лужицу у ног. Аднан - именно так звали человека, которого она ждала. Именно он должен был в безопасности доставить ее в Растаан. А ей гарантии безопасности были необходимы.
        Не все разделяли радость отца Клемми по поводу перспективного брака. Шейх Анкхары, чьи земли граничили с Растааном и который всю жизнь грезил о троне для своей дочери, не стал скрывать, что расстроит свадьбу, если сможет.
        - Именно из-за угрозы, исходящей от него, шейх аль-Халифа, мой отец, - пояснил Карим, - взял на себя ответственность и отправил человека, которому он доверяет, чтобы доставить тебя к Набилу.
        Но потом шейх изменил свои планы. Означает ли это, что что-то пошло не так? Клемми замерла.
        - Не хочешь присесть? - неожиданно спросил Карим. Похоже, все ее переживания отражаются на лице. - Вот. - Он быстро подошел к раковине, схватил стакан и наполнил его водой из-под крана. - Возьми…
        Он буквально втиснул его в руку Клемми, накрыв ее своей ладонью. Ее пальцы отказывались держать стакан.
        - Выпей. - Это была команда, и она невольно поднесла стакан к губам.
        Девушка сделала небольшой глоток и чуть не захлебнулась. Он стоял так близко… Если бы она могла дышать, то почувствовала бы запах его кожи, головокружительный аромат лосьона после бритья. Ладонь Карима была горячей, и если бы Клемми подняла голову, то увидела бы свое отражение в его глубоких карих глазах. Но кто она по сравнению с ним? Бледное существо с огромными глазами, которые выдают куда больше, чем хочется. Клемми не понравилось это чувство.
        - Твой… Ты сказал, твой отец?
        Резкий кивок был его единственным ответом. Он все еще прижимал стакан с водой к ее губам, давая понять, что она должна выпить еще.
        Это, безусловно, смягчило бы ее пересохшее горло, однако Клемми не могла проглотить ни капли, пока он так близко. Девушка оттолкнула стакан. Она облизала губы, но это не помогло ей избавиться от гнетущего чувства. Особенно когда она заметила, как дернулся его кадык. Возможно ли, что Карим испытывает нечто подобное - некую же необузданную реакцию?
        - А кто, собственно, твой отец?
        - Ты знаешь его имя - ты только что о нем говорила.
        - Я говорила о шейхе аль-Халифе, но он не может быть…
        Еще один кивок, столь же быстрый, остановил ее на полуслове. Она замотала головой так, что ее темные волосы взлетели в воздух.
        - Не может быть. Докажи!
        Его широкие плечи поднялись и опустились, словно игнорируя ее вызов. Карим запустил руку в карман своего пиджака, вынул из него бумажник и раскрыл его.
        - Меня зовут Карим аль-Халифа, - медленно произнес он, будто разговаривал с ребенком, который не отличается умом. - Шамиль аль-Халифа - мой отец. Именно от него ты ожидала посланца. Не так ли?
        Клемми в полном изумлении уставилась на его водительские права и банковские карточки.
        - Но… - Она помотала головой, будучи не в состоянии переварить эту информацию. - Почему он отправил тебя, своего сына?
        Поскольку Карим - сын шейха, он - принц по праву рождения, столь же богатый и влиятельный - а может, даже больше, - чем Набил, который являлся причиной всей этой неразберихи.
        - Я ожидала кого-то из службы безопасности. Кого-то, кто мог бы гарантировать, что я доберусь до Растаана в целости и сохранности, и…
        - И встретишься со своим женихом, - закончил за нее Карим, давая понять, что он в курсе. - Возникла необходимость внести изменения в планы, причем в последний момент.
        - Но почему?
        - Потому что так было надо.
        И это все объяснение?
        Карим расправил широкие плечи, подошел к раковине, выплеснул остатки воды и поставил стакан на полку для сушки посуды. Клемми ощутила, насколько холоднее стал воздух без теплоты его тела, еще секунду назад окутывавшей ее.
        - И эти планы предполагают, что мы не может терять время даром. - Он бросал слова через плечо, не потрудившись даже повернуться к ней. - Надеюсь, ты уже упаковала вещи, как тебя проинструктировали, потому что мы уезжаем немедленно.
        - Сейчас? - растерялась Клемми.
        «Как тебя проинструктировали»?!
        - Нет уж. Ни за что.
        - Ты уезжаешь.
        Она собиралась поспорить по этому поводу. Или, вернее, надеялась обсудить это с человеком, который должен был приехать. Ее день рождения еще через девять дней. Но даже эти девять дней многое могут изменить.
        - Договор, который заключила моя семья с королем Растаана, вступает в силу третьего декабря. В день, когда мне исполнится двадцать три года.
        - И этот день не за горами. Мы будем в Растаане к этому времени.
        Значит, ему действительно все известно. Может, стоит расслабиться, убедившись, что у него все под контролем? Но расслабиться ей вряд ли удастся.
        Клемми давно знала, что однажды кто-то приедет за ней. Это было решено, подписано и закреплено печатями еще тринадцать лет назад, когда сыну шейха Растаана было пять лет, а ей не было и десяти. Детей обручили, скрепив их судьбы договором, который должен был вступить в силу, когда Набил достигнет совершеннолетия. У Клемми оставалось несколько лет свободы, чтобы закончить университет. Все это время ее отец ждал, когда же жених достигнет возраста, позволяющего ему вступить в брак и занять трон. И теперь это время настало.
        «Но не совсем. Пожалуйста, еще немного…»
        Клемми надеялась, что ей удастся договориться с человеком, который прибудет за ней. Что она сумеет отстоять хотя бы пару дней, прежде чем ее увезут. Посланец, который должен был приехать, пожилой семейный мужчина, вошел бы в ее положение. Он дал бы ей возможность сдержать обещание, данное Гарри.
        Но этот темноволосый пижон, опасный, как пантера… Прислушается ли он к ней? Даст ли шанс? Клемми в этом сомневалась. Тем более что она не могла сказать ему всю правду. Не смела. Она должна была сохранить существование Гарри в тайне. Если бы кто-нибудь узнал о нем, будущее маленького мальчика подверглось бы риску.
        Как ей убедить Карима?
        - Мне нужно время. Несколько дней.
        - Ты, наверное, шутишь, - сказал он.
        Выражение его лица было красноречивее слов.
        Клемми почувствовала себя маленьким насекомым, ползающим по полу в нескольких шагах от его начищенных ботинок ручной работы. Маленьким беззащитным насекомым. В темных глазах Карима она прочитала удовлетворение - он понял, что подобрал самые обидные слова.
        Она заставила себя выдержать его взгляд:
        - А кто ты такой, чтобы раздавать приказы?
        - Я уже сказал - я Карим аль-Халифа, наследный принц Маркхазада.
        Он, наверное, рассчитывал, что это заявление произведет на нее впечатление, но очень сильно ошибся. В детстве Клемми постоянно окружали представители королевской династии, которые в будущем должны были стать ее семьей. У них было размеренное, регламентированное существование, а не жизнь, и свободы было меньше, чем у заключенных. Отец Клемми настаивал на том, чтобы она училась соответственно вести себя, знала назубок протокол. Ее готовили к этой роли. Выйдя замуж, она станет одной из них и будет провозглашена королевой.
        - Наследный принц, значит? Тогда какого черта ты здесь, выполняешь приказы?
        Как же ему это не понравилось! Злость полыхнула в его стальных глазах, превратив их изо льда в пламя за один удар сердца. Как ни странно, это уменьшило ее негодование, остужая кровь.
        - Я здесь по просьбе отца, - бросил Карим, останавливая ее, прежде чем она выскажет очередную колкость. - Я не выполняю ничьи приказы. И как представитель отца я настаиваю на том, чтобы ты закончила складывать вещи и приготовилась к отъезду.
        - Ты можешь настаивать на чем угодно и сколько угодно. Я не собираюсь никуда с тобой ехать, так что, будь добр, развернись и выйди вон.
        - Я уйду отсюда только с тобой.
        Как может этот восхитительный чувственный рот изрыгать угрозы? А именно так Клемми восприняла его слова. Хрипловатый голос и легкий акцент только усилили это ощущение.
        - Я пришел за тобой. И без тебя не уйду. Точка.
        Глава 2
        Дело и правда оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Карим нашел забавным, что какая-то девчонка создает ему столько проблем. Самое ужасное заключалось в этом, что он не мог поведать ей всю правду. Не мог открыть истинную причину своего появления на ее пороге. Рассказать о тех проблемах и опасностях, с которыми он решил справиться самостоятельно, а не доверять все Аднану, который хоть и являлся сотрудником службы безопасности, но не подходил для этой миссии. Карим подозревал, что Анкхара ему тайно приплачивает.
        Его глаза сузились, когда он оценивающе посмотрел на Клементину, прикидывая, что следует ей рассказать, а что - нет. Что ей известно о шейхе Анкхары и его амбициях, о его мечтах расчистить дорогу к трону Растаана для своей дочери? Карим не сомневался, что если бы за девушкой отправился Аднан, то на обратном пути непременно произошел бы какой-нибудь несчастный случай. Все что угодно, лишь бы свадьба не состоялась.
        Клементина не похожа на нежный цветок, она не упала бы в обморок, узнав о рисках, связанных с ее доставкой к жениху. Напротив, она шипела и метала молнии в адрес Карима с того самого момента, как увидела его, словно изящная дикая кошка, которую загнали в угол. А он был достаточно глуп, чтобы принять ее за маленького котенка. Гораздо вероятнее, что она выцарапает ему глаза, чем начнет мурлыкать в ответ на ласки.
        Всего на долю секунды Карим представил, как она будет выгибать свою изящную спину под его руками или касаться щекой его шеи. У него перехватило дыхание, кровь закипела, все внутри сжалось от животного голода, который он уже давно не испытывал.
        Нет, черт побери! Это совсем не то, что он должен чувствовать по отношению к Клементине. Это последнее, что он должен испытывать к невесте будущего короля Растаана. Это идет вразрез с законами чести и доверия. И поэтому ему следовало отойти от девушки на секунду раньше, когда исключительно инстинктивная реакция - предложить ей воды - превратилась в некий тест на чувственную сдержанность.
        Карим больше не мог стоять так близко к ней, ощущать тепло ее тела, видеть, как пульсирует жилка на изящной шее. Когда Клементина двигалась, в воздухе витал еле уловимый аромат. Это было больше, чем Карим мог выдержать. Вдруг он понял, что его желание настолько сильно, что ему становится физически больно. Он еще никогда не хотел женщину так страстно. Но Клементина недоступна. Она предназначена не ему.
        Она запретна.
        Единственная вещь, которую он может сделать, - увезти ее отсюда, посадить на частный самолет, который доставит невесту в Растаан, к жениху. И как можно скорее.
        - Итак, ты собираешься складывать чемоданы? - требовательно поинтересовался Карим осипшим голосом, изо всех сил пытаясь скрыть свое волнение.
        Он не смел взглянуть на Клементину, хотя чувствовал, что она ловит его взгляд. Она хотела бросить ему вызов.
        Она на самом деле настолько безрассудна, что не задумывается о возможных последствиях промедления и отказывается повиноваться ему из упрямства? И запросто может поставить под угрозу работу стольких людей из эгоистичной прихоти? У нее был шанс если не прикоснуться к свободе, то по крайней мере почувствовать ее дух. Но даже самый породистый скакун становится гораздо лучше, если время от времени его держат на привязи, а наездник крепко сжимает поводья и изредка пришпоривает его. Клементину Саваневски, в ближайшем будущем королеву Растаана, больше нельзя отпускать на волю. А если кому и можно доверить контроль над ней, так это ему. Именно поэтому отец поручил Кариму это задание.
        - Ну? - поторопил он Клемми.
        - Мои вещи собраны.
        Карим был поражен. Он не ожидал, что она сдастся, думал, что она и дальше будет показывать коготки. Откровенно говоря, его даже несколько разочаровало, что Клементина не стала стучать своими прелестными ножками, горделиво вздернув подбородок и презрительно глядя на него изумительными янтарными глазами, полными злости и негодования. Ох, не ожидал он и того, какой трепет вызовет в его сердце победа над ней.
        - Раз так, нам по…
        - Собраны, но не для того, чтобы уехать с тобой, - оборвала она Карима. - У меня в сумке вещи только на одну ночь.
        - Это вряд ли разумно.
        Она это и без него знала.
        - Следует взять все то, что тебе жалко оставить. Ты сюда не вернешься.
        - Да? Тут ты не прав.
        Что-то заставило ее миленький мягкий ротик сжаться в прямую линию. Девушка отчаянно замотала головой, и ее волосы разметались по плечам, распространяя легкий цветочный аромат.
        - Я ухожу из дома только на одну ночь, а затем вернусь. Тогда и соберу все вещи. Послушай… - Клемми заметила, что он открыл рот, намереваясь отказать ей. - Я могу объяснить.
        - Попытайся.
        Карим нахмурился, борясь с желанием схватить ее за плечи и, вытащив на улицу, усадить в машину и поскорее увезти. Это однозначно поставило бы галочку около одного из пунктов его задачи: доставить Клементину в Растаан как можно скорее.
        Но в то же время сделало бы невыполнимым другой пункт - провернуть это как можно тише, не привлекая внимания общественности. Если бы он ее похитил - а она непременно расценила бы это именно так, ее реакция последовала бы незамедлительно. Клементина устроила бы шоу на публике или, в худшем случае, начала бы паниковать. О тишине можно было бы забыть. Только не с этой девушкой. Если бы она начала просить помощи и звать полицию, даже здесь, в этой богом забытой деревеньке, она очень скоро привлекла бы внимание - не нужное ему внимание, - и все узнали бы, кто они такие и куда едут.
        - Ты никуда не уйдешь. Ни на ночь, ни на секунду.
        - Но… Пожалуйста…
        Клементина, похоже, решила изменить линию поведения - ее тон стал неожиданно мягким и волнующим. Конечно, она надеялась, что этот метод сработает. И что самое забавное, ее нежный голос подействовал на Карима. Как же ему хотелось услышать еще хоть слово из ее уст. Он представил, как этот голосок нашептывает ему что-то в постели, играет с ним, соблазняет его в темноте спальни…
        Совсем не это сейчас должно занимать его.
        - Тебе никогда не приходилось нарушать клятву?
        - Что? - Его брови сдвинулись, моментально сделав лицо непроницаемым. - Но…
        - Тогда ты понимаешь, как я себя сейчас чувствую. Я дала слово…
        - Кому?
        - Гар… Одному человеку, - быстро поправилась Клемми, ужаснувшись тому, что чуть не выболтала свою тайну. - Кому-то, кто очень мне дорог.
        Она почти назвала имя. Человеку… Гарри?
        - Ничто не имеет значения. - Тон Карима был непреклонным. Его лицо, казалось, было выточено из камня, ни один мускул не дрогнул, чтобы выказать симпатию или понимание. - Ничто не должно иметь значения, кроме твоего обещания Набилу.
        - Я знаю об обещании Набилу, и поверь, я его… - Слова застряли у нее в горле, завязались в тугой узел, и Клемми не сразу добавила: - Я его сдержу.
        У нее не было выбора. Она не смела рисковать дружественными отношениями двух могущественных королевств.
        Начало военных событий… Испорченная репутация ее семьи…
        Отец начал вбивать ей это в голову, как только подписал договор. Он считал это ее священной обязанностью. Клемми было около пятнадцати, когда она поняла, что все это значило для него самого. Та роскошь, в которой они жили, была куплена на деньги, вырученные им за продажу дочери.
        - Но не прямо сейчас, - попыталась она настоять на своем.
        - Тебе исполнится двадцать три года через девять дней. - Даже если бы он постарался, его голос не мог бы звучать более холодно. - Времени больше нет. У тебя была свобода, тебя ненадолго спустили с привязи, но теперь пора вспомнить о своих обязанностях.
        - Вспомнить о моих обязанностях?! Ты думаешь, я когда-нибудь о них забывала?
        - Тогда у тебя не должно быть вопросов, - отрезал Карим.
        Ярость кипела в ней, и она была не в состоянии сдерживать свои эмоции.
        - И что значит - спустили с привязи? Как будто я шаловливый щенок.
        Карим пожал плечами: мол, ты сама это сказала. Наверное, она и была в его глазах шаловливым непослушным щенком, который слишком долго бегал на воле. Клемми почти видела, как он щелкает пальцами и приказывает: «Ко мне!»
        Она еще никому не рассказывала о причине, по которой покинула Маркхазад, пока у нее еще была возможность. Как только она станет королевой, ее жизнь будет ограничена стенами дворца, она будет полностью подчиняться своему мужу и его приказам. Тогда у нее не будет возможности проводить время с маленьким мальчиком, который полностью завладел ее сердцем.
        - Ты станешь королевой, - произнес Карим, его тон был осуждающим. - И ты научишься вести себя подобающе.
        - В отличие от моей матери, так? - Клемми выплюнула эти слова.
        Все в королевстве знали, что ее мать-англичанка сбежала, бросив мужа и дочь. Клемми сморгнула подступающие слезы, вызванные воспоминаниями об одиночестве, которое поглотило ее, когда единственный человек, защищавший девочку от выходок отца, бросил ее. Это были самые страшные годы в жизни Клемми. Только недавно, после смерти бабушки по материнской линии, ей доставили последнее письмо от матери, и Клемми узнала, почему она так поступила. Причиной был поздний и нежданный ребенок, которого она решила спрятать от мужа. Этот секрет Клемми будет хранить, чего бы ей это ни стоило.
        Отец мало ценил ее. Ровно на столько, сколько дадут на аукционе невест. Он считал, что у девочки не может быть ни нужд, ни планов на будущее. Что бы он сделал, узнав, что у него есть сын, о котором он всегда грезил? От одной только мысли об этом Клемми передернуло.
        - Вот когда стану королевой, тогда и буду вести себя, как королева… Но до тех пор…
        Она видела, как темнеет взгляд Карима, чувствовала, как холод охватывает ее. Клемми не рискнула перечить и дальше из боязни выдать хоть что-нибудь касающееся Гарри.
        - До тех пор? Больше нет «до тех пор». Начиная с этого момента ты - будущая королева Растаана. И меня прислали сюда, чтобы я доставил тебя на свадьбу и коронацию.
        - Но я обещала… И если он…
        - Он… - Карим набросился на нее, словно кошка на мышку, в его глазах сверкал охотничий азарт. - Кто он?
        Клемми в ярости прикусила нижнюю губу. Как близка она была к тому, чтобы выдать себя! После получаса, проведенного в обществе этого человека, она поняла, что его не так-то просто сбить с толку.
        - Н… никто… просто друг. Я его встретила, пока жила в Англии. Скоро у него день рождения, и я обещала, что буду на нем.
        Как там говорят? Если уж врешь, то ври близко к правде. Карим так пристально за ней следит, что у нее нет ни единого шанса сбежать. Если только…
        - И ты решила отложить поездку? И все планы приема и свадьбы, которые уже намечены, могут полететь в тартарары из-за… вечеринки?
        - Но я обещала! Это разобьет его сердце…
        - Ты думаешь, я тебе поверю? - Темные глаза Карима стали ледяными. - Ты будущая королева, но это не означает, что я должен верить твоим сказкам.
        - Это не сказки. Я должна увидеть… Увидеть… - Клемми поняла, что ее загнали в угол и она чуть все не выболтала.
        - Ты должна увидеть? - цинично переспросил Карим. - Что-то, что важнее твоей свадьбы и мирного договора?
        Мою семью. Моего маленького брата. Гарри. Слова стучали в голове, а желудок скрутило настолько, что Клемми затошнило, а во рту у нее пересохло. Ужасное сочетание!
        Наконец в голове промелькнула новая мысль - озарение. Это могло сработать. Клемми вцепилась в эту идею. Она была в таком отчаянии, что решилась попробовать.
        - Кто этот человек? Твой любовник? - допытывался Карим.
        Мысль была настолько абсурдна, что Клемми чуть не рассмеялась. Он думает, что она приехала в Англию, чтобы развлекаться с мужчинами? Но возможно, не стоит его разубеждать. Это отвлечет Карима от правды, хотя бы на какое-то время.
        - Ладно! Твоя взяла! - Она старалась говорить убедительно. - Похоже, у меня нет выбора. Я соберу вещи. Послушай, почему бы тебе не приготовить кофе? Если нам предстоит дорога, я не отказалась бы от чашечки.
        Карим смотрел на нее с подозрением и явно не собирался подходить к кофейнику. Он не пошевелился, даже когда она вышла из кухни и поднялась по лестнице. Ее шаги гулко разносились по дому. Клемми намеренно громко топала в своей крошечной спальне, которая находилась слева от лестничной площадки и, слава богу, не над кухней. Она не сомневалась, что Карим аль-Халифа все еще стоит в полной готовности, как хищник перед добычей, прислушиваясь к звукам наверху. Клемми решила, что одного топота недостаточно, и принялась хлопать дверцами старого шкафа и греметь железными вешалками. Небольшая сумка, которую она собрала, лежала на кровати, готовая и застегнутая. Но Карим ожидает, что она начнет паковать остальные вещи. Он уверен, что она едет с ним. Навсегда. До конца жизни.
        Клемми принялась еще яростнее передвигать вешалки, борясь с желанием запустить ими в симпатичную голову Карима.
        Карим аль-Халифа… Девушка задумалась. Он сын шейха, друга покойного отца Набила, который и явился инициатором брака. Тогда почему столь важный человек - наследный принц, в конце концов, - отправляется сюда с подобной миссией? Что-то он недоговаривает.
        - Клементина!
        Раздраженный голос Карима доносился с лестницы. Он определенно заметил, что она притихла. Больше он ждать не станет. Ему и так не терпится уехать.
        - Я почти готова. - Клемми надеялась, что ее голос звучит убедительно и не вызывает подозрений. - Через минуту спущусь.
        Пора ей убираться. Схватив небольшую сумку и перебросив ее ремень через плечо, она выглянула в полуоткрытое окно и посмотрела вниз. Карим, может быть, сильный и влиятельный человек, но преимущество на ее стороне. В детстве Клемми проводила каникулы здесь, у своей бабушки. Она досконально изучила этот старый дом и все способы улизнуть из него незамеченной. Раньше это веселило девчонку-сорванца и добавляло в ее кровь адреналина. Теперь это был единственный вариант.
        На стене дома имелась шпалера, увитая плющом, - достаточно крепкая, чтобы выдержать вес Клемми, несмотря на то что ей уже было не тринадцать. Если повезет, она сможет незаметно спуститься вниз и добраться до машины, прежде чем он поймет, что тишина наверху затянулась.
        Но как только Клемми перекинула ногу через подоконник, ее начали терзать мысли. Это не было чем-то личным. Ее побег осложнит политическую ситуацию, и мирное соглашение окажется под угрозой срыва. Если она исчезнет, страшно подумать, к чему это приведет. Последствия ее поступка… Беда, которую она накличет на свою страну… На него…
        На небольшом прикроватном столике лежали блокнот и ручка. Схватив их, девушка наспех нацарапала несколько слов, добавив внизу свою подпись.
        - Клементина!
        Да уж, терпение Карима на исходе.
        - Еще секунду! Или ты хочешь сам подняться и упаковать мои вещи?
        При мысли о том, что он так и поступит - поднимется в ее комнату, - у Клемми чуть не выскочило сердце. Однако ответ ее успокоил:
        - Поторапливайся.
        - Хорошо, хорошо, я быстро!
        Оставив записку на кровати, где ее невозможно было не заметить, Клемми метнулась к окну. Ее босые ноги неслышно ступали по деревянному полу. Она не рискнула открыть окно до конца, боясь, что рама заскрипит.
        Повиснув на подоконнике, девушка без труда нащупала ногами шпалеру - в ее памяти все еще были живы воспоминания о подростковых проделках. Пальцы ног нашли привычные опоры, а руки автоматически вцепились в нужные ветви, и, затаив дыхание, Клемми перенесла вес на плющ. Затем она осторожно ослабила хватку и нащупала выступ пониже. Оказавшись в полуметре от земли, она спрыгнула на гравий и наконец смогла облегченно выдохнуть.
        «Так, пока все идет отлично…» - подбодрила себя Клемми.
        Ее старенький красный «мини» стоял всего в нескольких метрах. Маленькая машина с облупившейся краской спряталась за огромным зверем - черным внедорожником, который был нахально припаркован прямо у крыльца.
        «Машина такая же мощная и претенциозная, как и ее хозяин», - подумала Клемми, открывая дверцу «мини» и забрасывая сумку на заднее сиденье. Не успев толком сесть, она завела машину.
        Это был ее последний шанс, так как мотор «мини» заревел, и Карим должен был услышать его. С минуты на минуту он выбежит из дома. Либо сейчас, либо никогда. Она даже не стала застегивать ремень безопасности - успеет по дороге. Клемми сняла машину с ручного тормоза и вдавила в пол педаль газа. Машина понеслась вниз по дороге на бешеной скорости. Краем глаза она заметила, как открылась дверь и в проеме появилась высокая темная фигура. Но у нее не было времени оглядываться. Надо было смотреть на дорогу.
        - Я еду к тебе, Гарри!
        Гравий вылетал из-под колес, пока Клемми не добралась до шоссе. До свободы.
        По крайней мере - на один день.
        Глава 3
        Снег, который обещали с самого утра, уже вовсю шел, когда Клемми включила поворотник и свернула с шоссе к своему коттеджу. Крупные белые снежинки опускались на лобовое стекло, сметаемые старенькими «дворниками», которые едва справлялись с задачей.
        - Час от часу не легче, - пробормотала она, крепко держась за руль.
        Почти все девять месяцев, что Клемми провела в Англии, были теплыми, и у нее не было навыков вождения по обледеневшим дорогам. А легкий снежок делал их еще опаснее.
        Ко всему прочему, ее видавшая виды машинка мало подходила для таких погодных условий. Поскольку Клемми буквально сбежала из дома, узнав о существовании Гарри, то не позаботилась о том, чтобы запастись деньгами. Пользоваться банковской картой она не хотела, чтобы не привлекать внимания к себе. Поэтому ей пришлось купить самую дешевую машину, которую она смогла найти. Решение, казавшееся правильным в то время, сейчас таковым не являлось.
        Клемми убедилась в этом, когда мотор начал барахлить еще на шоссе, а поношенные шины - скользить на запорошенной снегом дороге. Если бы она сидела за рулем мощного новенького внедорожника, на котором приехал Карим… Тот зверь сократил бы расстояние между маленьким городком, в котором жил Гарри, и деревушкой, ставшей для нее настоящим домом.
        Карим…
        Клемми отвлеклась. На пару секунд машина потеряла контроль, и ее вынесло на середину дороги. Девушка, яростно помотав головой, напомнила себе, на чем она должна сконцентрировать внимание. Хорошо, что не было встречных машин, и она сумела вернуть «мини» на свою полосу.
        Однако мысль о предстоящей встрече с Каримом взволновала ее настолько, что все внутри сжалось.
        Карим аль-Халифа будет ждать ее, когда она вернется домой. Он потребует, чтобы она немедленно села в его машину, и они вместе отправятся в Растаан.
        На ее свадьбу…
        Руль в очередной раз дернулся. Двигатель издал кошмарный скрежет. Клемми ахнула.
        Теперь ей не избежать этого. Нет надежды на то, что свадьбу отложат. До ее двадцать третьего дня рождения оставались считаные дни, а Набил стал совершеннолетним в прошлом месяце. Обещания, данные их родителями, должны быть выполнены. Свадьба, ожидание которой помогало сохранить мир все эти годы, должна состояться. Или же последствия будут непредсказуемыми. И Карим здесь, чтобы убедиться, что она сдержит слово.
        В памяти Клемми всплыл образ Набила. Неуклюжий юнец. Глаза с нависающими веками, намек на усы под крючковатым носом и угрюмый рот. У нее опять скрутило живот. Может быть, он изменился? Подрос? Прошел год, в конце концов.
        Но кого она обманывает? Нет ни единого шанса, что он будет хоть немного похож на Карима аль-Халифу… Карима, с его высокой и мощной фигурой, с низким, чуть хрипловатым сексуальным голосом, с сильными и в то же время красивыми руками, с искрящимися глазами, обрамленными густыми темными ресницами.
        - О боже, чем я занимаюсь?
        Клемми мысленно выругалась и крепче сжала руль, пока косточки пальцев не побелели. Впереди, на вершине холма, показался ее коттедж. Ее дом.
        Этот коттедж был единственным местом, которое Клемми могла так назвать. Каникулы, проведенные у бабушки, позволяли ей почувствовать вкус свободы от правил и протоколов двора. Привыкшая к обжигающей жаре Балакхара и Растаана, она полюбила это тихое и спокойное место, с его зелеными лугами и захватывающим дух видом, открывавшимся с высоты.
        С бабушкой все было проще, жизнь была совсем другой. Клемми осознала это, когда стала свидетелем счастливого детства, которым Гарри наслаждался со своими приемными родителями. У них, может, и не было той роскоши, в которой выросла она, зато имелось главное сокровище - любовь. И свобода, которую она поклялась сохранить для Гарри во что бы то ни стало.
        Хотя сейчас коттедж стал для нее чем угодно, только не домом. Клемми казалось, что ее заманили в ловушку, засунули ее голову в пасть льва. И холеный опасный хищник превратил ее дом в нечто чужеродное, отталкивающее. А имя этого хищника - Карим аль-Халифа.
        Но, честно говоря, она не думала о нем как о хищнике. Она даже не воспринимала его как высокопоставленного представителя шейха Маркхазада, чьи глаза холодны как лед, а челюсти так плотно сжаты, что гуляют желваки. Наследник престола собственной персоной! Нет, она могла думать исключительно о мужчине по имени Карим.
        И что это был за мужчина…
        Импульсы возбуждения цепочкой пробежались по ее нервам при воспоминании о том, как он стоял, склонившись над ней. Воспоминание было настолько сильным, что Клемми почти ощутила пьянящий запах его кожи. С этим человеком нельзя оставаться наедине, особенно в маленькой кухоньке ее дома. Он был сам соблазн, а быть соблазненной она не могла себе позволить - ни сейчас, ни когда-либо еще.
        Клемми очень хотелось развернуть машину и поехать в обратном направлении. В дом, где она оставила Гарри, такого счастливого после веселого дня рождения. Конечно, Артур и Мэри Клендон, приемные родители Гарри, поддержат ее, дадут крышу над головой…
        Нет.
        Она не имела права нарушить обещание. Обещание, которое дала отцу и шейху. Как ни сжималось ее сердце при мысли о будущем, она дала слово. Если она не поедет сейчас, кто-нибудь еще приедет за ней. Ведь Карим нашел ее без труда. И тогда станет известно о Гарри.
        Впрочем, Карим, такой очаровательный, не может представлять угрозу для нее. Или может?
        Клемми заехала в покошенные ржавые ворота у маленького домика и нажала на тормоз. Где бы Карим ни находился сегодня вечером, но здесь, в Хауторне, его нет. Огромный внедорожник исчез, а свет не горел ни в одном из окон. Очевидно, он решил отправиться туда, где побольше комфорта, который не мог предоставить полуразвалившийся коттедж. И что это за волнение у нее в животе: от радости или от разочарования?
        Клемми не рискнула копаться дальше в поисках ответа на свой вопрос, опасаясь, что правда окажется не слишком приятной. Она поставила машину на ручной тормоз. Как только мотор заглох, Клемми прислушалась: тишину нарушала только агония старого автомобиля. Похоже, после сегодняшней поездки на нем далеко не уедешь.
        Снегопад не прекращался. Узкая тропинка к дому была полностью занесена.
        Клемми выбралась из машины и обреченно вздохнула. Ноги в туфельках погрузились в снег по самые щиколотки. Холод и влага пробрались в обувь. Девушка схватила сумку и заторопилась к дому. Дверь была не заперта. Клемми так торопилась, убегая от Карима, что даже не подумала о том, что дверь останется открытой. Ветер стал сильнее, кружа и обрушивая на нее снег. Начиналась настоящая пурга. Ничего дальше метра видно не было, и Клемми буквально ввалилась в дом, благодаря за тепло старое центральное отопление. Она бросила взгляд в окно: подумать только - на ее машине уже образовался сугроб.
        - Да уж, сегодня точно никуда, - пробормотала Клемми, снимая пальто и вешая его на крючок.
        Означает ли это, что Карим сегодня тоже не доберется до ее дома? Неужели он настолько щедр, что подарил ей еще одну ночь свободы?
        Клемми решила, что ей просто необходима чашка кофе, а возможно, и что-нибудь более существенное, прежде чем она начнет размышлять о ближайшем будущем. Неплохо бы развести огонь в камине, так будет теплее. Отопление справлялось плохо. Ей уже не раз приходилось вставать ночью, чтобы наспех затопить камин и устроиться на диване напротив.
        «Похоже, сегодня именно такой случай», - подумала Клемми и распахнула дверь в гостиную.
        - Добрый вечер, Клементина.
        Голос доносился с противоположной стороны комнаты. Одного удара сердца хватило Клемми, чтобы узнать его, этот глубокий мужской голос. Сексуальный.
        - Что?
        В панике она бросилась к выключателю и дрожащей рукой щелкнула им. Клемми и так знала, что он там, но, когда комната озарилась светом, ее сердце забилось со скоростью барабанной дроби. Одно дело - понимать, что Карим тихо поджидал ее, другое - увидеть его, сидящего в кресле, высокого и гордого, сильного и властного, с опасным взглядом, не отрывающимся от ее лица. На нем были другие джинсы и серый кашемировый свитер, обтягивающий мощную грудь. Повседневная одежда, но настолько хорошего качества, что она смотрелась несколько нелепо на фоне старого кресла с потертыми ручками, которое едва вмещало расслабленную фигуру Карима. Он не только являлся сыном короля, но и выглядел таковым. К ее удивлению, в руках Карим держал ноутбук, который он тут же выключил одним легким движением и положил на колени.
        - Я сказал, добрый вечер, Клементина, - повторил он, и на его лице мелькнула улыбка, вызвавшая у девушки ощущение опасности. - Я рад, что ты добралась до дома.
        - Я же сказала, что вернусь! - вспылила Клемми. - К тому же я оставила записку.
        Карим неохотно кивнул и протянул руку к листку бумаги, лежавшему на столике рядом с креслом. Клемми узнала в нем записку, которую она оставила вчера на кровати, и задрожала при мысли о том, как он отреагировал, найдя ее.
        - «Я вернусь завтра, - прочитал вслух Карим, его акцент придавал словам странное звучание. - Обещаю».
        - Я дала обещание и сдержала его.
        - Молодец.
        Карим мысленно признался себе, что Клементина его удивила. Он уже был готов к тому, что ее и след простыл, что ей наплевать на все. Что она исчезла и тем самым сделала ситуацию еще более трудной и опасной. У него даже был разработан запасной план на этот случай. Достаточно было сделать пару звонков, и группа людей начала бы действовать. Карим собирался позвонить еще вчера, потеряв терпение из-за затянувшейся укладки чемоданов и поднявшись наверх. Он должен был покончить с этим, и не важно, готова была Клементина или нет. А потом он увидел приоткрытое окно, почувствовал, как ветер холодит его кожу. Услышал, как во дворе завелась машина и гравий полетел из-под колес. И только тогда заметил записку, лежавшую на кровати.
        - Ты думал, я сбегу?
        - Честно?
        - Да.
        Отложив ноутбук, он поднялся с неудобного кресла и потянулся. Жучок, который следил за местоположением ее машины, сделал свое дело. И только когда Карим обнаружил, что Клементина возвращается домой, он смог спокойно сесть. Он специально старался не шуметь, чтобы не спугнуть девушку. Чтобы она не сбежала от него в очередной раз.
        - Разве у меня были причины доверять тебе?
        - Э-э-э… Нет.
        Она отвела глаза, то и дело покусывая белыми зубками розовую нижнюю губу. Карим хотел протянуть руку и дотронуться до ее рта, остановить это нервное покусывание, но инстинкт удержал его, и только пальцы дернулись в предвкушении контакта. Он уже мог ощущать жар тела Клементины, вдыхать аромат ее кожи, и по его телу пробежал электрический разряд. Он испытывал голод, животную страсть, которую нелегко было сдержать.
        - Я бросился за тобой.
        Если бы он не встретился с ней раньше, не знал ее голоса, ее запаха, не видел этих неземных янтарных глаз, то решил бы, что сейчас перед ним стоит не Клементина, а ее двойник. Близняшка, заменившая в последнюю минуту несговорчивую сестру. Эта девушка и выглядела намного интереснее. Длинные темные волосы были стянуты в блестящий конский хвост, волнами ниспадающий на спину. А фарфоровая кожа и золотистые глаза не были тронуты макияжем - они в нем не нуждались. Ресницы были густыми и длинными и без туши.
        Эта девушка была принцессой - потенциальной королевой - до корней волос. Несмотря на то что ее одежда, как и вчера, была более чем простой. У джинсов образовались дыры на коленях. А видавший виды розовый джемпер, явно севший при стирке - или же его фасон подразумевал такую длину? - открывал персикового цвета кожу, пупок и тонкую талию. Клементина Саваневски была высокой и стройной. И чертовски красивой.
        Но потом она подняла глаза, чтобы посмотреть на него, и тут он увидел знакомое неповиновение.
        - Я оставила записку! Все, о чем я просила, - это двадцать четыре часа!
        Клементина-дикарка вернулась. Эта версия нравилась Кариму больше. Черт побери, дикая Клементина сводила его с ума, хотя он вынужден был скрывать это. Эта девушка вывела его из равновесия, хотя он и без того уже был на грани из-за последних событий. Новости об отце, о Набиле, о начальнике службы безопасности…
        - Неужели так сложно было дать мне время? - поинтересовалась она.
        - Я не был уверен, что ты хочешь только двадцать четыре часа.
        - Значит, ты мне не поверил.
        - Все зависело от того, что ты хотела сделать, куда собиралась податься. Ты уже сбегала из дворца. Откуда мне было знать, начнешь ты заметать следы или вернешься обратно?
        - Но я же сказала, что вернусь! - Ее взгляд был полон пренебрежения, даже с легким намеком на жалость. - Должно быть, мерзко подозревать всех подряд. Ты вообще кому-нибудь можешь доверять?
        «Я верил Рази…»
        Карим полностью доверял своему брату, и куда его это завело? Две смерти, которые он не смог предотвратить. Вся жизнь его переменилась, от старой не осталось и следа. Новая роль, которой он никогда не желал себе. И даже невеста, на которой он был готов жениться из чувства долга, если бы она не решила иначе.
        - У меня не было причин верить тебе. - Атмосфера в доме стала холоднее, чем на зимней улице. - Откуда мне было знать, что ты всего лишь едешь на день рождения в Лилиак-Клоуз…
        Слова словно молния ударили Клемми. Карим и до этого считал ее глаза невероятными, но сейчас они стали неземными, широко раскрытыми от изумления и непонимания. То, что он сбил с нее спесь, доставило ему немалое удовлетворение. Это был реванш за ее вчерашнюю проделку.
        Лицо Клемми побелело, щеки стали похожими на мел, что было особенно заметно на фоне темных волос и сказочных ресниц.
        - Откуда тебе это известно? - Ее голос срывался.
        Она еще не представляет, с кем имеет дело.
        - Это было не трудно.
        Карим быстрыми шагами направился к входной двери и распахнул ее. Дикий танец снежной бури заставил его сощуриться. Когда он приехал сюда утром, на улице было гораздо спокойнее. Пока он поджидал Клементину, с неба нападала целая гора. Неудивительно, что компьютерная связь была, мягко говоря, нестабильной.
        Втянув голову в плечи, Карим направился к маленькой старой машине, припаркованной в нескольких метрах. Ее шины уже наполовину утопали в снегу.
        «Какого черта он делает?» - удивилась Клемми в тот момент, как ледяной ветер закружился вокруг нее, вызывая дрожь во всем теле. Но холодно ей было не от стихии. Дело было в Кариме. В том, как он смотрел на нее. Девушку пугал лед в его глазах, немигающий, лишенный эмоций взгляд. Его прислали, чтобы поймать ее, этим он и был занят. Как охотничья собака, вынюхивал свою жертву.
        Но откуда ему известно, где она была? И что это может означать для Гарри?
        Тем временем Карим, к ее удивлению, упал на колени прямо в снег и что-то достал из-под днища ее машины.
        Такие облегающие джинсы, идеально подчеркивающие линии фигуры, должны быть запрещены. Особенно мужчинам, обладающим весьма соблазнительным упругим задом…
        О чем она думает?! Клемми с раннего детства знала, что ей не суждено самостоятельно выбрать себе мужа. Девушку учили придерживаться приличий, не допускать скандалов, способных испортить ее репутацию. У нее никогда не было приятелей-парней. Она с головой ушла в учебу, книги стали ее миром. Ей не позволялось ходить по клубам или кино, она не обсуждала с подружками парней, моду и даже музыку.
        Всего несколько месяцев общения с Мэри Клендон, которая была старше ее на шесть лет, изменили взгляд Клемми на многие вещи. Но она и предположить не могла, что настолько! Подобные мысли о мужчинах прежде не посещали ее!
        И надо же было ей обратить внимание на мужчину, который меньше всего подходит ей!
        Карим поднялся, причем сделал это грациозно. Он стряхнул налипший на джинсы снег и направился к дому. Его лица практически не было видно, а тело казалось расплывчатым черным пятном, как на плохом снимке. Тем не менее Карим выглядел еще более сильным, еще более волнующим. Под напором ветра он склонился, и чем четче становились его очертания, тем сильнее сердце Клемми билось о ребра.
        Наконец Карим вошел в прихожую и принялся стряхивать снег с одежды, с темных волос, словно дикий зверь, нашедший приют в бурю.
        - Вот.
        Он протянул ей что-то. Клемми инстинктивно подставила ладонь.
        - Что? - Она в полной растерянности уставилась на маленький металлический диск. - Что это такое?
        Через секунду Клемми все поняла. Карим держал ноутбук, когда она зашла. Тогда краем глаза она заметила, что на экране было нечто похожее на карту с мигающим курсором, который отмечал чье-то местоположение. Судя по всему - ее.
        - Жучок! - воскликнула она, негодуя.
        За ней следили, словно за преступником!
        - Это же хренов жучок! - Клемми бросила диск в него, не заботясь о том, что он летит ему прямо в щеку. Но Карим даже не моргнул, только ловким движением перенаправил жучок на пол. - И не смей хмуриться! - набросилась на него она, заметив, что на его лбу появилась складка. - Что значит одно грубое слово против всего этого? Или принцессы в твоей стране не ругаются?
        Ошибка. Клемми поняла это, заметив, как изменилось его лицо, как плотно он сжал губы.
        - Значит, ты вспомнила, что являешься принцессой, - ледяным тоном проговорил Карим. - А вскоре и вовсе станешь королевой.
        Каждое его слово было произнесено подчеркнуто четко, особенно титулы. Клемми поежилась.
        Ветер вновь влетел в прихожую, и Карим захлопнул дверь ногой. В доме воцарилась неуютная тишина. Маленькое пространство у двери казалось еще меньше из-за присутствия высокого и широкоплечего мужчины. Запах его кожи кружился вокруг Клемми, иссушая, словно токсичный яд, рот, кружа голову.
        - Ты уверял, что являешься наследным принцем, насколько я помню.
        Наследник престола, разбирающийся в приемах слежки. Если только он действительно тот, за кого себя выдает. От внезапной мысли прихожая поплыла перед глазами Клемми, ее охватила паника. Что, если Карим солгал?
        Неужели она наделала глупостей?
        Сейчас он стоит между ней и дверью. Даже если она попытается протиснуться, он не позволит ей ускользнуть. Он схватит ее, стиснет…
        Клемми шокировало, что страх был смешан с неподобающими мыслями - особенно в данной ситуации. Как можно испытывать распаленное возбуждение от фантазии, как эти сильные руки схватят ее, прижмут к его телу?
        Неожиданно ей стало невыносимо жарко в теплом свитере. В доме настоящее пекло. Или же жар исходит от ее тела?
        - Я именно тот, кем я представился тебе.
        - Тогда откуда тебе известно об этих штучках? - Клемми кивнула на жучок, валявшийся на полу, и подтолкнула его ногой в кожаном ботинке. - Это, видимо, современное хобби наследных принцев?
        - Я не всегда был таковым. У меня был брат. Рази.
        Был… Жар в крови моментально утих, а его взгляд - словно в пустоту - отозвался болью в ее груди.
        - Что случилось?
        - Он умер, - последовал холодный и отрешенный ответ, словно удар молотком по металлу.
        - О боже… Мне жаль…
        Инстинктивно она протянула руку Кариму, но чувство самосохранения остановило ее.
        - Я отвечал за жизнь и безопасность брата.
        - Но он умер… Значит, ты не справился?
        - Он погиб в автокатастрофе - и причиной тому было его бесшабашное вождение.
        Это было все, что Карим собирался сказать ей, однако Клемми была уверена, что смерть его брата была вызвана чем-то большим, чем несчастный случай. Должно быть, было что-то еще - она поняла это по его плотно сжатым челюстям, по тому, как натянулась кожа на четко очерченных скулах. «Не допытывайся!» - казалось, кричала каждая мышца его лица.
        - Я… - начала Клемми.
        Но Карим уже смотрел на свои часы:
        - Нам пора.
        - Но мне надо сложить вещи.
        - Ты думаешь, я во второй раз куплюсь на это? - Его губы исказила усмешка. - У тебя и так собрана сумка. - Он показал на небольшую сумку, которую она оставила у входа, когда вернулась. - Все остальное ты вскоре получишь. Набил позаботился о том, чтобы его невесте отправили одежду. Она ждет тебя в самолете.
        Клемми представила, что за одежда это будет. Традиционные костюмы, закрывающие все тело. Да, дни свободы, с футболками, джинсами и распущенными волосами, сочтены. Уже сейчас дворцовые стены Растаана смыкаются вокруг нее.
        - Понятно. - Смысла спорить не было. Карим не из тех, кто уступает. Она может голову разбить о стены коттеджа - ему и дела нет до нее. - Тогда поехали.
        - Тебе придется убрать свою машину для начала, - заметил Карим. - Моя стоит на заднем дворе, так что ты закрываешь выезд. С другой стороны… - он взял с маленькой полочки ключ от ее машины, - лучше я сам. И не вздумай сбежать.
        - Да я и не собиралась! Я только поехала к… - Клемми смешалась. - Я просила дать мне сутки, к тому же дала слово, что вернусь. И вернулась. И сбегать не собираюсь, ты должен мне наконец поверить.
        К своему удивлению, Карим верил ей. По крайней мере, сегодня.
        Вчера он был совсем другого мнения о Клементине. Но вчера он был зол, напряжен, слишком много мыслей роилось в его голове. А погоня за заносчивой невестой Набила не входила в его планы. Карим подозревал, что проблемы с сердцем у его отца возросли из-за смерти старшего сына и наследника. Если бы он не согласился с требованием Рази, а имел бы все данные по его передвижениям, его брат был бы жив…
        Сегодня его настроение переменилось. И не потому, что Клементина вернулась. Эта новая, более спокойная девушка отличалась от строптивой дикарки, которая вчера открыла ему дверь и ускользнула от него при первой же возможности. Внутренний голос, или же инстинкт, подсказывал, что ей необходимо дать двадцать четыре часа, которые она вымаливала. Жучок определил ее местонахождение в Лилиак-Клоуз. Несколько запросов - и Карим установил, что она дружит с семьей, которая живет там. Вчера они праздновали день рождения своего сына. Карим решил дать Клементине шанс и не стал вмешиваться.
        А когда она вернулась, что-то в его душе тоже изменилось. Что-то, что он не хотел выставлять напоказ. Не теперь, когда ему надо выполнить миссию и доставить невесту в Растаан, тем самым успокоив ее отца, - по крайней мере, в этом вопросе.
        Они задерживаются менее чем на сутки. Пришло время отправиться в путь.
        Но не тут-то было. Карим понял это секунду спустя. Он убедился в своих подозрениях, в очередной раз выйдя во двор. Машина Клементины увязла в снегу. Колеса до середины утопали в пушистом белом одеяле, а тропинку замело. Сад стал белым. Да, от ее авто сейчас мало проку. Хорошо, что у него полноприводный внедорожник. Если бы только удалось вывести его на дорогу. Но двигатель «мини» напрочь отказался заводиться. Каждый раз, когда Карим поворачивал ключ зажигания, слышался скрежещущий звук - последние вздохи старенькой машины. Она трещала и захлебывалась, а потом умолкла. Карим выругался и в отчаянии ударил ладонями по рулю.
        - Какая-то проблема? - Клементина наклонилась к окну, нахмурив брови.
        - Можно и так сказать. - Карим в очередной раз попытался завести машину. Но двигатель даже не пискнул. - Эту машину не сдвинуть. Не сегодня, уж точно, - неохотно признался он, посмотрев на темнеющее небо.
        - Может, я сяду за руль, а ты толкнешь?
        - Стоит попытаться.
        - Хорошо. - Клемми поспешила к водительскому сиденью. - Пусти меня за руль, и я… Ох! - Она ступила на обледенелую тропинку, запорошенную снегом.
        Взвизгнув, девушка попыталась сохранить равновесие, но это было невозможно, поскольку ноги ее разъехались в разные стороны. Подвернув одну ногу, она приземлилась на мягкую подстилку из снега.
        Глава 4
        - Карим!
        Ее крик о помощи был искренним, он натянул нервы Карима до предела, заставив его вылететь из машины так быстро, как позволяла его реакция.
        - Клементина…
        Она попыталась встать, но снова поскользнулась и со стоном упала.
        - Где больно? - спросил он.
        - Лодыжка… - Клемми закусила губу, кивком указав на правую ногу. - Я упала и подвернула ее…
        Карим провел рукой по ее ноге, слегка нажимая. Внутри его шла борьба с пламенной реакцией, обжигающей нервы.
        - Встать можешь?
        Он знал, что его тон слишком резок и груб, но это помогло ему справиться с собой. Клемми бросила на него неодобрительный взгляд, горделиво вздернула подбородок, а ее губы сжались.
        - Могу попробовать.
        Из упрямства она проигнорировала руку, которую Карим протянул ей, оперлась о бампер машины и медленно поднялась. Но как только девушка ступила на поврежденную ногу, стон вырвался из ее груди.
        - Тихо… - Карим подхватил ее, прежде чем она упала. Его руки обвились вокруг ее тела. - Давай попробуем дойти до дома.
        Он чувствовал, как все в ней противится его близости, как напряжено ее тело. Но потом, видимо поняв, что без его помощи ей не справиться, Клементина расслабилась. Карим был рад кружащемуся снегу, то и дело попадающему в лицо, и тому, что приходится концентрировать свое внимание на том, куда надо ступать. Это отвлекало его от мягкого и теплого женского тела. Аромат ее кожи дразнил его, а волосы, мягкие, словно шелк, прикасались к его щеке.
        Карим не знал, что он испытал - облегчение или разочарование, - когда внес девушку в гостиную. Он положил Клемми на небольшой диван, не заботясь о том, что поспешность и резкие движения могут быть расценены как желание поскорее избавиться от ноши. А он желал этого, но не потому, что Клементина слишком тяжела. Ему приходилось носить вещи и потяжелее, и на гораздо большие расстояния. Но ничто еще не заставляло его сердце биться так сильно. Дыхание Карима было на пределе, будто он только что пробежал марафонскую дистанцию.
        - Я сниму твой ботинок.
        «Хорошо, что на лодыжке нет пульса», - подумала Клемми, когда Карим склонился над ее ступней, развязывая и осторожно стягивая ботинок. Иначе у него не осталось бы сомнений в том, какой эффект производит на нее его близость, как его прикосновения разгоняют ритм ее сердца.
        Впервые Клемми увидела, что он может быть другим. Нежным, заботливым. Его мощь, оказывается, иногда бывает полезна. Когда Карим поднял ее на руки, она почувствовала, что щит оградил ее от холодной снежной бури. А когда он прижал ее к теплой и сильной груди, это волшебное крепкое объятие позволило ей почувствовать биение его сердца. Тогда ей было тепло, сейчас же бросало из жара в холод, словно у нее был грипп или лихорадка. Клемми утратила самоконтроль, ее несло бешеное течение. Еще никогда она не испытывала ничего подобного, это шокировало и беспокоило ее, вынуждая спешно отстраниться от Карима.
        - Я сама, - бросила она, стараясь скрыть настоящие эмоции за маской равнодушия.
        Девушке хотелось оказаться как можно дальше от него, но, как только она это сделала, ее охватило странное ощущение растерянности и утраты. Ей хотелось вернуть его теплую защиту - ей хотелось гораздо большего.
        - Я справлюсь…
        Расшнуровать второй ботинок и снять его не составляло никакого труда, но она сосредоточилась на этом, будто вступила в борьбу, хотя истинная борьба шла внутри. Дыхание Клемми было шумным и неровным.
        - С тобой все в порядке?
        Карим обратил внимание на то, как она дышит, но неправильно истолковал причину. К огромному облегчению Клемми.
        - Все хорошо. Похоже, я растянула связки - все опухло.
        Зря она это сказала, поскольку Карим тут же оказался рядом. Его длинные красивые пальцы прикоснулись к ее лодыжке, ощупывая и легонько нажимая.
        «Еще… - Клемми чуть не поперхнулась, пытаясь сдерживаться. - Прикасайся ко мне…»
        - Похоже, ты права…
        Заговорив, Карим поднял голову и поймал ее взгляд. Он был так близко, что Клемми видела свое отражение в его невероятных глубоких темных глазах, окаймленных густыми черными ресницами. Он пах мускусом и лимоном, от этого сочетания кружилась голова. Ей показалось, или его голос чуть охрип? Кончик его языка прошелся по полным губам, оставляя на них влажный блеск. Может, у него тоже во рту пересохло и ему тоже тяжело глотать, как и ей?
        - Наверное, стоит приложить холод, чтобы опухоль опала? - пробормотала девушка.
        - Хорошая идея. - Карим вскочил на ноги. - Затем, возможно, нам удастся выехать на дорогу и убраться отсюда.
        Конечно, единственное, что имеет для него значение, - поскорее увезти ее. И ему обязательно надо было подчеркнуть это… Как же она обманывалась, думая, что, он реагирует на нее так же, как и она на него! Глупая мысль!
        Глупая, сумасшедшая мысль! Что может такой мужчина, как Карим аль-Халифа, наследный принц, найти в такой девчонке, как она, в рваных джинсах и старом свитере, с растрепанными волосами? В девчонке, которая находит больше радости в книгах и картинах, чем ее сверстницы в клубах и барах?
        Что может привлечь его к ней, у которой на лбу написано, что она невежественна в вопросах, касающихся противоположного пола. Наверное, это заметно в каждом ее неловком движении, в каждом плохо скрытом заинтересованном взгляде. Такие мужчины, как Карим, выбирают гламурных утонченных женщин. И Набил тоже. Несмотря на юный возраст, его уже несколько раз замечали в обществе красивых моделей и актрис. Ему предоставлена полная свобода. И он имеет право сходить с ума, пока не свяжет себя узами брака по договоренности.
        - Горох… - резко бросила Клемми. - Морозильник…
        Она махнула рукой в сторону кухни. И только когда Карим отправился туда, она смогла восстановить дыхание и успокоить бешено бьющееся сердце.
        - Можно привязать мешочек с замороженным горошком к лодыжке.
        Карим, не нуждающийся в объяснениях, уже открыл морозильник и начал выкладывать контейнеры и пакеты в поисках подходящего.
        - Если он у меня вообще есть…
        Внезапная мысль посетила ее, и она едва сдерживала смешок, готовый вырваться из груди.
        - Что такое? - поинтересовался Карим.
        Его тон уже не был таким раздраженным, как раньше. Клемми показалось, что он стал гораздо мягче, в нем появилась теплота. Или она опять все придумала?
        - Над чем ты смеешься?
        - Поверить не могу, что ты копаешься в морозильнике, ища горошек, когда на улице полным-полно снега и льда! Можно взять пакет, наполнить его снегом и приложить к моей лодыжке.
        - Возможно, ты и права, но… - По звуку было похоже, что Карим вытащил что-то из морозильника. - Вместо горошка я нашел кукурузу, и мне кажется, что она справится с задачей ничуть не хуже. Слушай, у тебя совсем нет еды, - заметил он, возвращаясь в гостиную и опускаясь на пол рядом с диваном. - Этим даже пташку не накормить.
        - Я не делала запасы, готовясь к отъезду в Растаан… Ай!
        Карим буквально бросил ледяной пакет на ее лодыжку. И следа не осталось от грациозности и сдержанности, которые он проявлял до сих пор.
        - Больно? - встревожился он.
        Клемми замотала головой, опасаясь, что холод замороженных овощей сменится волнующим теплом его рук, этим тревожащим ощущением его прикосновения.
        - Нет. Я просто не ожидала. Уверена, что скоро станет лучше…
        - Да уж, было бы неплохо. Нам давно пора быть в дороге.
        Похоже, пара минут, что он провел в поисках пакета, заморозила его душу, и он снова стал непробиваемым, покрытым льдом. Но что более вероятно, она дала слишком много воли своей фантазии, решив, что услышала, как потеплел его голос.
        - Ты по-прежнему хочешь уехать сегодня? Ты просто сумасшедший! Тебе приходилось когда-нибудь водить машину в таких условиях?
        - Я жил - и водил машину - в Европе.
        «Но не в такой снегопад», - признался себе Карим. В нормальных обстоятельствах он никуда не поехал бы. Однако сегодня не тот случай. Не осталось ничего нормального - сначала отец, потом Набил, а теперь еще и Клементина.
        И в его реакции на нее тоже нет ничего нормального. Выворачивающий душу, сжимающий все внутри, брутальный, животный голод вызывала в нем эта женщина.
        Черт возьми!
        Карим вскочил на ноги и отошел, позволяя Клемми самостоятельно уложить пакет с кукурузой на больное место. Он едва сдерживался, наблюдая, как румянец возвращается на ее щеки, как волнующе она покусывает губу. Но самое худшее - это неожиданная уязвимость в ее взгляде. Каждое движение девушки эхом отзывалось в крови. И все это уничтожало его самоконтроль.
        «Глупо, глупо, глупо», - твердил себе Карим, направляясь к двери.
        Но с каждым ударом сердца ему становилось все сложнее убеждать себя в том, что он справится. Просто у него давно не было женщины. Еще один показатель того, что его жизнь последние шесть месяцев шла к чертям. Ее вывернули наизнанку, и теперь это было только подобие былой жизни. Она никогда не станет прежней.
        Возможно, ему стоит выйти во двор и попытаться снова завести машину, чтобы вернуть ощущение реальности. Холодный ветер и снег вполне сойдут за ледяной душ и остудят его пыл. Карим надеялся, что надолго. Когда он заглянул в глаза Клементины и увидел в них глубокую печаль, им овладело нечто сродни сумасшествию, его мозг отказывался мыслить разумно.
        На мгновение Карим забыл, кем она является и почему он оказался здесь. Он понял, что долгое время ставил свои интересы и желания на последнее место. А теперь они напомнили о себе, когда он увидел Клементину, последнюю женщину, к которой должен был бы испытывать эти желания.
        Снег закружился, хлеща его по лицу, как только он открыл дверь. И он поднес руки к глазам, защищая их. Сквозь белую пелену дальше носа ничего не было видно, но Карим не собирался поворачивать обратно. Физические упражнения и борьба с холодом были единственным противоядием неудовлетворению, сжигающему его изнутри.
        Как долго он будет возиться? Клемми не могла сидеть спокойно с тех пор, как Карим исчез за дверью. Ей непременно надо было выяснить, что происходит и когда они смогут уехать. Вечер уже начал подкрадываться к деревне, заполняя комнату темнотой, но, когда она попыталась подняться и включить свет, боль в лодыжке вынудила ее вскрикнуть и вернуться на диван. Надо попытаться еще раз. В гостиной стало холодно и неуютно. Держась за спинку дивана, Клемми снова приподнялась как раз в тот момент, когда Карим распахнул дверь. Он был больше похож на снеговика, чем на человека, его куртка была облеплена снегом, а волосы намокли.
        - Ну, наконец-то. - Держась за спинку дивана, она наблюдала, как Карим, стоя на коврике у двери, пытается счистить с себя налипший снег. - Мы едем?
        Ей все равно этого не избежать. Ведь он за этим приехал - чтобы увезти ее в Растаан. Клемми сжалась, представив, что она почувствует, ступая на этот путь. Путь, который она не выбирала, но который в любом случае придется проделать. И навсегда расстаться с единственным членом своей семьи. Отец не в счет. Он видел в дочери только пешку в политической игре, а мать бросила ее, ушла и даже не обернулась.
        - Мне одеваться?
        Если ее голос и дрожал, то не потому, что ей было больно наступать на распухшую ногу. Клемми не сразу поняла, с чем связано внезапное учащение ее пульса, когда она обратила внимание на контраст между белым снегом и мощью темного силуэта Карима, освещенного тусклой лампой.
        - Нет, - угрюмо ответил он.
        От него веяло холодом так же сильно, как и от прокравшегося в дом ветра, который уносил с собой остатки тепла. Клемми задрожала, и эта дрожь была вызвана не только реакцией на мороз. Что случилось с мужчиной, который смеялся вместе с ней над пакетом замороженной кукурузы?
        - Но я думала…
        - А ты не думай, - отрезал Карим. Он, не заходя в дом, стянул заледеневшую куртку и бросил ее через порог. - Лучше помолчи, если только твою голову не посетит замечательная идея, как сдвинуть груду металла на пару метров.
        - Это не груда металла! - вспыхнула Клемми, защищая милую сердцу маленькую машинку. Она, может, и старая, и проржавевшая, но она принадлежит ей. Это символ ее свободы. - Не всем же разъезжать на роскошных внедорожниках…
        - Ты могла бы, если бы хотела, - оборвал ее Карим. - Если бы осталась с отцом. В качестве невесты Набила…
        «Если Набил разрешит мне водить машину», - подумала Клемми. Хоть Набил был молод, но традиции были для него превыше всего, и он вполне мог настоять на том, чтобы его жена не садилась за руль, а выезжала только с сопровождающими или с ним самим. Пока правил его отец, женщины Растаана не имели права водить машину. Изменится ли что-нибудь сейчас?
        - Значит, машину не сдвинуть, - протянула она.
        - Ни на миллиметр, не в этих условиях. И поскольку моя машина стоит за домом, мы застряли. Остается вариант - вызвать эвакуатор. У тебя есть номер?
        Карим показал на старомодный телефон, стоявший на тумбе в прихожей. Сердце Клемми упало.
        - Ничего не выйдет. Я знала, что уезжаю и телефон мне будет не нужен, поэтому отказалась от обслуживания. Я надеялась на свой мобильник, хотя со связью тут не очень.
        Она вытащила сотовый телефон из кармана, посмотрела на него и протянула Кариму. На лице ее было написано разочарование.
        - Ничего. А твой телефон? А ноутбук? Он работал, когда я приехала.
        Одно прикосновение пальца к телефону - и стало понятно, что связи нет. Та же самая история и с ноутбуком.
        - Интернета нет. Буря, похоже, потрудилась на славу. Так что мы здесь взаперти.
        Клемми не понравилось, что он говорит о ее доме как о тюрьме. Это звучало слишком грубо, слишком страшно. Она оказалась в такую погоду в маленьком коттедже наедине с темпераментным и безжалостным Каримом аль-Халифой…
        - Тогда что… - прошептала Клемми, решив, что хуже не бывает. Но не успела она договорить, как едва мерцающая лампа вспыхнула и погасла, оставив их в кромешной тьме.
        - Карим!
        Она выкрикнула его имя в панике. Первобытный инстинкт подсказывал, что надо броситься к нему. Темнота была всепоглощающей, не видно было ничего. Клемми сделала шаг, но, как только она перенесла вес на травмированную ногу, боль разлилась по ее телу.
        - Я здесь.
        Он использовал телефон, чтобы хоть немного осветить дорогу. Экран высвечивал его лицо - угрюмое и раздраженное. А Клемми обрадовалась. Дом, который всегда был ее крепостью, ее убежищем, вдруг стал враждебным. Внешний мир проник в святилище. Карим принес его, но именно к нему она хотела броситься за защитой. Она была рада, что он с ней. Всего день назад Карим ворвался в ее жизнь, напористый и опасный, тем не менее сейчас без него она растерялась бы, чувствуя себя кораблем в штормовом море.
        Впрочем, Карим выглядел так, будто был частью бури, бушующей за окном. Он был таким же необузданным, таким же внезапным, как непогода, как дикий зверь, выбежавший из ночного леса. Его энергетика заполняла все уголки дома. Золотистый цвет его кожи, его имя и акцент были родом из жаркой солнечной страны, однако здесь, в темноте, он властвовал ледяной стихией, словно был порождением природного разгула.
        Это был ее дом, и ему здесь не было места. Но в холоде и темноте она была счастлива, что рядом с ней сильный мужчина.
        - Электричество пропало. - Тонкий голосок Клемми звучал тихо, но она ничего не могла с этим поделать. - Мы здесь застряли на ночь?
        - Конечно.
        Карим подергал выключатели, проверил розетки, чтобы убедиться, что дело не в выбитых пробках или коротком замыкании. Немного успокоившись, он мрачно кивнул. Его челюсти, слегка освещенные экраном телефона, были плотно сжаты, и девушка подумала, что он ни за что не позволит себе выплеснуть эмоции.
        - Ничего не выйдет, черт возьми! У тебя есть свечи? Фонарик? Я не хочу тратить батарею на телефоне.
        - Свечи на полке над раковиной. Фонарь у меня в машине.
        Клемми положила его туда, когда планировала поездку к Гарри. Ей и в голову не могло прийти, что он пригодится дома. Клемми было не просто стоять и наблюдать, как Карим мечется по ее дому, как ищет свечи в ее кухне. Все сразу навалилось на нее: и подвернутая нога, ноющая при каждом движении, и темнота, поглотившая коттедж. Все, чего ей хотелось, - это прижаться к Кариму, обнять его и почувствовать, как его сильные руки обнимают ее. Но это было бы уже слишком… Она переступила бы невидимую черту, она рискнула бы…
        Чем? Чем бы она рискнула? Тем, что испытала бы неземные ощущения, или, что более вероятно, получила бы немедленный отказ. А может, что еще хуже, Карим попросил бы не мешать ему выполнить поручение, на котором он зациклился. Она не вынесла бы унижения, и этой мысли было достаточно, чтобы оставаться на месте, несмотря на томление, скручивающее ее живот.
        Чиркающий звук зажигаемой спички показался ей очень громким. Еще секунда - и огонек свечи привнес немного света в темноту.
        - Я не нашел подсвечник.
        - Их у меня нет, но можно использовать тарелку, - предложила Клемми и, прихрамывая, направилась в кухню. Хорошо, что шкаф для посуды стоял в дальнем углу. Несмотря на то что ей приходилось передвигаться ощупью, шансов столкнуться с Каримом не было. Тем не менее она видела его потрясающе красивое лицо, могла ощущать запах его кожи и влажных волос. Крошечные снежинки, не до конца растаявшие на ресницах мужчины, казались миниатюрными бриллиантами. Клемми хотелось поцеловать его глаза, слизнуть тающий снег.
        Откуда у нее взялись такие желания? Она, наверное, сошла с ума. Задумавшись, девушка не заметила, что гремит тарелками и роняет крышки кастрюль. Она еще ни с кем себя так странно не чувствовала. И не потому, что обычно старалась сдерживать себя. Просто ей никогда не приходилось испытывать ничего подобного.
        - Осторожно! - Карим сделал замечание, но оно прозвучало неожиданно мягко. Как будто он знал, что происходит у нее в голове, знал, почему дрожат ее руки, пока она достает вторую свечу.
        - Сам будь осторожен. Это мои тарелки и мои свечи.
        Клемми потянулась к горящей свече, которую держал Карим, В этот момент, неосторожно наступив на больную ногу, она потеряла равновесие и повалилась прямо на него.
        - Осторожно!
        В этот раз предостережение звучало совсем по-другому. От прежней теплоты не осталось и следа. По ее пальцам пробежал электрический ток - в том самом месте, где они прикоснулись к его руке.
        У нее была секунда, чтобы заглянуть в его темные глаза и увидеть в них огонь, и этот огонь не был отражением пламени свечи. Клемми не удержалась и ловко отбросила зажженную свечу в раковину, так что не было опасности обжечься при падении прямо в его руки.
        Кухня снова погрузилась в темноту. Это было больше, чем она ожидала. Больше, чем могла надеяться. Ее лицо было прижато к груди Карима, щеки ощущали мягкость кашемира и твердость ключицы и ребер, она вдыхала запах его кожи, наслаждалась жаром, исходящим от него. Он глубоко вздохнул, потом нервно сглотнул, и если бы она могла дышать, то сделала бы то же самое.
        Его руки поймали ее, остановили, обжигая кожу сквозь одежду. Одна рука Карима лежала на ее талии, вторая - на бедре. Клемми могла поклясться, что эти прикосновения ласкают ее. Карим сжимал ее в объятиях, привлекая к себе так искусно, что она не смогла бы высвободиться, даже если бы захотела.
        Но это было последним, чего Клемми желала сейчас. Ее сердце забилось в тревожном ритме, а кровь стучала в висках. Пульс же Карима оставался ровным и спокойным, словно он поймал падающую швабру, а не живую женщину.
        Но все же…
        - Попробуем еще раз? - В его голосе явно звучала сардоническая нотка.
        Он выпрямился, схватил ее руки и отстранился с излишней грубостью, как будто боялся заразиться. Однако Клемми не поверила ему. Всего мгновение назад, когда ее тело кипением крови отреагировало на его близость, она была готова поклясться, что Карим тоже что-то испытывает. Прильнув к нему, она четко ощутила доказательство его вспыхнувшего желания - твердое и разгоряченное. Ошибиться было невозможно, хотя Клемми была девственницей и не имела ни малейшего опыта отношений с мужчинами. Это должно было бы напугать ее, но вместо этого вызвало жалящий тайный трепет.
        - Карим…
        Протест, ободрение или вопрос? Она не знала, ей было все равно. Голова кружилась, а каждая клеточка тела пылала огнем при мысли, что такой мужчина может ее желать. В животе запорхали бабочки. Клемми надеялась…
        Но Карим уже был занят другим. Вытащив свечу из раковины, он достал пиалу и потянулся за спичками, совершенно сбив ее с толку. Он вел себя так, словно ничего не произошло, - холодно и отстраненно. Карим выглядел настолько спокойным, что ей начало казаться, что она все нафантазировала. Неужели она вела себя, как девочка-подросток, испытавшая первое влечение? Она позволила себе размечтаться, что самый сногсшибательный мужчина на свете захочет переспать с ней.
        Как только свет зажженных свечей немного рассеял темноту, Клемми вернулась в реальность. Теперь девушка не сомневалась, что дала волю фантазии. Она поняла, что атмосфера в кухне изменилась.
        Глава 5
        - Элек… электричество отключилось, значит, и отопление тоже, - едва выговорила она. Нужно было сказать хоть что-то, чтобы нарушить давящую тишину. - Скоро этот дом станет самым холодным местом на планете.
        В коттедже и в самом деле начала понижаться температура, за что нельзя было винить ледяной взгляд Карима. Ветер завывал на улице, бился в старые окна, заставляя рамы поскрипывать, делая атмосферу еще более неуютной.
        - У тебя есть камин, - напомнил Карим.
        - Если его удастся разжечь. - Клемми по опыту знала, что это не так-то просто. - Не знаю, сколько часов я потратила в последние дни, борясь с чертовой штуковиной.
        - Удастся.
        Да уж, возражения он не приемлет. Огонь сделает так, как ему прикажут. Он зажжется, потому что у него нет выбора.
        Так и вышло, конечно. Словно насмехаясь над ее беспомощностью в этом вопросе, Карим с легкостью разжег камин. Уже через несколько минут пламя облизывало чернеющие дрова, обложенные углем и сбрызнутые жидкостью для розжига. Потрескивание дерева и искры, вылетающие из камина, обещали скорое тепло.
        Клемми была благодарна золотистому огню, к этому времени она совсем продрогла, а свечи давали лишь тусклый свет. К тому же свечей мало. Нескольких штук, что у нее есть, едва хватит до утра.
        Клемми не хотела признаваться себе, что холод, который она испытывала, отчасти был вызван пониманием того, насколько глупо она себя повела. Разве можно представить, что Карим найдет ее привлекательной, что он будет желать ее? То, что он занялся неотложными делами, мгновенно забыв о ней, говорило только о том, что она все придумала. Это была только фантазия.
        - У тебя есть что-нибудь из еды?
        Карим не отрывал взгляд от огня. Ему хватило и того времени, что он провел с ней в темноте. Мерцание свечей и пляшущие языки пламени делали округлые формы Клементины еще более соблазнительными, рисовали искры в ее глазах. У слепых обостряются все чувства. На него подобный эффект оказала темнота. Он ощущал тепло ее кожи, вдыхал пряно-цветочный запах парфюма. Этот почти эфемерный аромат смешивался с запахом изумительного женского тела, которое было так близко от него. Карим вспомнил, как его руки обнимали ее округлые бедра и тонкую талию, искушающую, дразнящую. Снег приглушал все звуки извне, и в полной тишине он слышал дыхание девушки, знал, что оно прервалось, когда он подхватил ее, а потом послышался нервный вздох в ответ на его прикосновение.
        Дурак! Какой же он дурак! Карим добавил углей в камин. У него была одна задача - неужели это было всего несколько часов назад? - доставить девушку в аэропорт и привезти ее в Растаан, к жениху. Но с того момента, как он увидел Клементину Саваневски, он понял, что пропал.
        Насколько это серьезно, он тогда еще не понимал…
        - Боюсь, у меня плохие новости.
        Ее голос послышался сзади. Ему следовало бы повернуться, но он не смог заставить себя. Карим постарался сосредоточить взгляд на огне, пылающем в камине, убедить себя, что жар внутри - именно из-за него. И больше ни с чем не связан.
        Ни с чем.
        - Что за плохие новости?
        Нет, черт побери, огонь хорошо разгорелся и не нуждался в поддержке. Он будет выглядеть последним дураком, если не повернется. Клементина заподозрит, что что-то не так, а это ни к чему. Она должна думать, будто прагматичные вещи - свечи, тепло и свет - единственное, что сейчас занимает его голову.
        - Что за плохие новости? - повторил он, развернувшись к ней.
        Она стояла за старым потертым диваном, опираясь на его спинку, и Карим мысленно отругал себя за то, что забыл о ее травме. Если бы не это, они, вероятно, уже были бы в пути. Но Клементина упала, а он принес ее в дом на руках. Еще одна деталь, заставившая его отложить планы, которые и так шли к чертям. Все, чего хотел Карим, - поскорее выполнить просьбу отца и вернуться к своим делам. Пока это еще возможно.
        Тихо чертыхнувшись, он нащупал телефон в кармане джинсов и в очередной раз проверил его. Сигнала по-прежнему не было. Ни капли надежды дозвониться куда-нибудь. Они в западне. И, словно в подтверждение его мыслей, ветер на улице завыл с двойной силой, закручивая и швыряя снег.
        - Еда, - сказала Клемми. Она заметила, что Карим растерян и погружен в себя. - В холодильнике мало что осталось, а я ничего не могу приготовить. Плита электрическая… - Она махнула рукой в сторону старомодной, но вполне оборудованной кухни. - Так что плиты нет, нет и чайника. Могу предложить бутерброд…
        - Я сделаю. - Карим вскочил и направился к кухне.
        Почему он постоянно демонстрирует, как ему некомфортно рядом с ней? Одно дело - проверить телефон один, два раза, но он делал это уже раз сто и перестал бегать к ее машине только тогда, когда ветер буквально отбросил его в сторону.
        - Нет, я сама, - запротестовала Клемми, отодвинув его и прыгая на одной ноге. - Пусть маленький и старый, но все же это мой дом. Ты не имеешь права врываться в него и распоряжаться только потому, что являешься наследным принцем бог знает чего…
        - Я думал о твоей ноге. - Он насмешливо растягивал слова, наслаждаясь эффектом: девушка отпрянула, осознав свою неправоту. - Ты на ней стоять можешь?
        - Я в порядке.
        «Я сделаю это или умру», - поклялась про себя Клемми, выложив остатки хлеба из корзины на деревянную доску. Она уже сожалела, что не позволила Кариму заняться бутербродами. Нога ныла и болела при каждом движении, особенно когда приходилось опираться на нее. Она распахнула дверцу холодильника и, балансируя на здоровой ноге, принялась изучать его скудное содержимое.
        - Сыр? Салат? - спросила Клемми.
        Нетерпеливый вздох за ее спиной должен был бы предупредить ее, но она твердо решила не оглядываться. Вдруг ее схватили, подняли в воздух и насильно унесли в гостиную. Карим бесцеремонно бросил ее на диван и уложил на подушки, когда она предприняла попытку подняться.
        - Оставайся здесь!
        Казалось, он отдает команду собаке, от которой ждет только повиновения. Но Клемми не стала с ним спорить. Он был прав насчет ее ноги, хотя ей не просто было признать это. А тепло в гостиной было уютным - после промерзшей кухни. Она обняла подушку и подвинулась ближе к камину. Правда, это не помогло забыть о прикосновении Карима, не успокоило ее колотившееся сердце. Рукав, за который он держал ее, хранил его запах. Считая, что Карим занят приготовлением бутербродов, Клемми не смогла противиться первобытному инстинкту и потерлась шеей о рукав, втягивая в себя воздух.
        - Еда… Или что-то вроде того.
        Она подпрыгнула, как испуганная кошка, когда перед ней появилась тарелка. Видел ли он, чем она занималась? Заметил ли предательскую реакцию? Запах Карима витал у ее ноздрей, и она почувствовала, как нервы сжимаются в комок, больно покалывая в области живота, словно сотни иголок. Он подошел ближе к огню. Сядет ли он рядом с ней на диван? Клемми не знала, сможет ли она вынести эту близость, справиться с ней. Но в то же время она до дрожи мечтала об этом, жаждала прикоснуться к нему хоть пальцем.
        Ей не удалось сдержать вздох разочарования, который она издала, как только Карим выбрал другое место, придвинув старенькое кресло к камину и устроившись в нем со своей тарелкой. Он уловил этот вздох, его брови поднялись, и Клемми уже была готова услышать какое-нибудь саркастическое замечание. Однако его не последовало.
        - Почему ты здесь живешь? Среди всего этого? - поинтересовался Карим.
        Он обвел комнату оценивающим взглядом, и Клемми стиснула зубы. Она и так знала, что ее коттедж очень стар. Но именно таким он ей нравился. Таким его оставила Нэн, а после ее смерти он дарил Клемми замечательные воспоминания о коротких визитах сюда в детстве.
        - Ну, извини, что это не дворец, к которому ты привык.
        - И ты тоже, - парировал Карим. - И уж точно не дворец, в котором тебе предстоит жить.
        «Лучше не напоминай!»
        Неужели он и правда считает, что она способна думать об этом доме в таком ключе? Что она предпочтет мраморную холодность дворца в Растаане, который был ей предназначен еще с детства и из которого она уже мечтает сбежать?
        - Но это мой собственный дом! Только мой, и ничей больше.
        До приезда Карима никто из Маркхазада или соседних королевств не знал о коттедже. Карим вторгся в ее личное пространство, ведя себя по-хозяйски, забирая то малое, что осталось от ее уединения. Ее жизнь ей больше не принадлежит. Даже если она будет покидать дворец, к ней постоянно будет приковано внимание людей. А внутри… Клемми отказывалась даже думать о том, какой будет ее жизнь с мужем, которого она не выбирала, о пустоте брака, которого не избежать.
        Если бы он выглядел как Карим…
        - Твой? - Карим поднял брови и уставился на нее.
        Она его заинтриговала.
        - Здесь жила моя бабушка, и я изредка приезжала к ней в гости, когда была маленькой. Дом она завещала мне. Я здесь прожила не так долго, поэтому смысла что-либо менять не было, и…
        Девушка откусила кусочек бутерброда. Крошка попала ей в дыхательные пути, и Клемми закашлялась. Она нервно схватила стакан воды - единственного, что нашлось в доме из напитков, - и сделала несколько больших глотков. Клемми надеялась, что Карим не заметит слезы в ее глазах или примет их за последствие кашля и не разглядит истинной причины: реакции на жестокую комбинацию воспоминаний и боязни нерадужного будущего. Карим не сдвинулся ни на миллиметр, даже не моргнул. Он только замер, держа в руке бутерброд. Клемми ощутила на себе его пристальный взгляд. Темные глаза мужчины, казалось, раздевали ее, делая уязвимой и абсолютно беззащитной.
        - Позавчерашний хлеб. - Она заставила себя найти оправдание, помахивая бутербродом и надеясь, что это его отвлечет. - Он слишком черствый.
        Клемми скорчила гримаску, пытаясь проглотить еще кусок.
        - И ты собиралась вернуться? - Карим напомнил, о чем они говорили минуту назад, закончив предложение за нее.
        Она откинула голову назад, моргая, чтобы избавиться от пелены слез. Языки пламени плясали в камине, отбрасывая тени на волевое лицо Карима, лишая Клемми возможности увидеть в его темных глазах, о чем он думает.
        - Почему тебя это удивляет? Конечно, я собиралась вернуться. - Клемми на секунду представила, что было бы, если бы она действительно решила жить своей жизнью и не возвращаться домой. Ужас! - Честно говоря, не стоило твоему отцу отправлять за мной тебя или кого-либо еще.
        Карим молился, чтобы она не прочитала правду на его лице. Не хватало только, чтобы она сейчас запаниковала и испортила все еще больше. Если такое возможно.
        У него тут же пропал аппетит, он бросил бутерброд на тарелку и поставил ее на кофейный столик. Он должен быть уже в пути, в самолете, летящем в Растаан. Точнее, они уже должны быть дома или по крайней мере приземлиться в аэропорту, где служба безопасности Набила возьмет все в свои руки. Он был бы освобожден от этой миссии, от обещаний, которые дал, от ответственности за Клементину и вернулся бы к нормальной жизни.
        Только вот те изменения, которые произошли в его жизни чуть раньше, означали, что он может забыть о свободе. Карим больше не был вторым в очереди на престол после Рази, что предоставляло ему достаточно свободы. Теперь он узнает, что значит быть будущим шейхом Маркхазада. С опозданием, но, похоже, он начал понимать, откуда у его старшего брата появился бунтарский дух, откуда взялась его безбашенность. К тому же он пытался заменить Рази своему отцу, который очень остро переживал смерть наследника.
        Но что-то в его душе не желало думать о Клементине как о бремени. Ее положение, обещание, данное ее отцом, мирный договор, который находился сейчас под угрозой, - вот что делало ситуацию сложной. Если бы этого не было, уединение с такой красивой женщиной, чье лицо ласкают отсветы пламени, окрашивая кожу в золотистый цвет, было бы совсем не обременительным.
        Нет, черт возьми!
        Карим мысленно приказал себе забыть эти опасные мысли. Но было уже поздно. Все его чувства обострились, а кровь бурлила в жилах - и вовсе не от незначительного жара, исходящего от камина. Карим остановил взгляд на губах Клементины, позолоченных пламенем, таких пухлых и аккуратных, что он был готов наброситься на них, вкусить их сладость, почувствовать, как они раскрываются под натиском его языка. Он жаждал запустить руки в водопад ее волос, вдохнуть аромат ее кожи, почувствовать мягкость ее груди, прижатой к нему.
        Проклятье, ему хотелось большего! Он мечтал, чтобы она лежала на полу у огня, чтобы она выгибала спину, все яростнее прижимаясь к нему.
        Нет…
        Схватив стакан с водой, Карим залпом осушил его, но и это не смогло снизить градус накала в крови. Его тело болело, а напряжение внизу живота не позволяло сидеть удобно. Он вскочил и принялся мерить шагами крошечную гостиную, в очередной раз мысленно обругав маленькое пространство. Ему требовалась изнуряющая тренировка, несколько миль пробежки, пока не осталось бы сил. Или же ледяной душ, чтобы усмирить разыгравшееся либидо. Но все это было недоступно, даже душ. Если, конечно, не выйти на улицу. Легко представить реакцию Клементины, если бы он сделал нечто подобное.
        Впрочем, Карим сомневался, что погружение в сугроб действительно снимет напряжение, которое нарастало в нем с того самого момента, как он увидел Клементину.
        Девушка смотрела на него, ее глаза были широко раскрыты от удивления и замешательства, но разве можно ее винить? Он ведет себя, как волк, которого поймали и посадили в слишком маленькую клетку. Необходимо взять себя в руки и смирить голод, сжигающий все внутри.
        Разговор. Вот что поможет. Разговор о чем угодно, только не о сексе. Мысли о чем угодно, только не о сексе. А потом, выбравшись из этой глуши, он выплеснет скопившую энергию с первой попавшейся женщиной. Возможно, одной дело не обойдется, но по крайней мере он развлечется.
        Так, о чем же они говорили? Коттедж и тот факт, что Клементина спряталась в нем от своих обязанностей.
        - Почему ты никому не сказала, где находишься и когда вернешься?
        Это было последнее, что ожидала Клемми. Она была уверена, что на уме у Карима что-то иное. Или кто-то.
        - А что я должна была сделать? Оставить записку, вроде той, что адресовала тебе? Сомневаюсь, что мне поверили бы. И потом…
        Нет, она сказала слишком много. Он и так знает, где она была прошлой ночью. Адрес наверняка уже сохранен в каком-нибудь файле в его ноутбуке.
        Следуя примеру Карима, Клемми тоже отставила тарелку с бутербродом, не в состоянии проглотить ни кусочка. То, что она сделала, поможет защитить Гарри - и Мэри с Артуром. Это даст им будущее, которое ей недоступно. Она подарила коттедж Клендонам и надеялась, что они, особенно Гарри, полюбят его.
        - Но мне ты все же оставила записку и ожидала, что я поверю.
        Даже сейчас Клемми спрашивала себя почему. То есть она правильно поступила, написав записку. Нельзя было уехать, не оставив заверения в том, что она вернется и примет будущее, которое ей приготовили. Но она не совсем понимала, почему для нее было важно оставить записку именно Кариму и почему для нее было важно, чтобы он поверил ей.
        - Но ты не поверил, не так ли? Тебе и не надо было. Зачем? Ведь ты уже установил жучок в моей машине и мог в любой момент меня найти.
        - Мог, но мне показалось, что тебе было весело.
        - Веселье не является частью моих королевских обязанностей… - Слова слетали с языка, оставляя сухость во рту. - Тебе показалось, что мне… Ты видел?
        Карим не удостоил ее ответом, но то, что он замер, сказало ей все, что она хотела знать.
        - Ты поехал за мной?
        Его лицо оставалось недвижимым. Он даже не моргнул.
        - Я приехал сюда, чтобы отвезти тебя в Растаан. Моя обязанность - убедиться, что ты приедешь в целости и сохранности и не опоздаешь на свадебную церемонию.
        Что-то в слове «целости» смутило Клемми, и она нахмурилась.
        - Значит, ты меня преследовал и видел, где я была. Видел, что мне было ве… весело…
        И Гарри он тоже видел? Заглядывал ли Карим в окно и заметил ли ее привязанность к маленькому мальчику? Теперь он всем все расскажет?
        - Но ты меня оттуда не забрал. Наблюдал какое-то время, а потом вернулся сюда. Почему?
        - Сам себя об этом спрашиваю.
        - И как? Есть ответ?
        Карим снова красноречиво пожал плечами, но теперь это движение не было пренебрежительным. Она бы даже сказала, что в нем мелькнула какая-то неуверенность, если только это можно применить к Кариму.
        - Я хотел увидеть, что произойдет.
        - А если бы я не вернулась, осталась там или еще куда-то поехала? Нет, лучше не отвечай!
        Клемми уловила секундную реакцию на точеном лице мужчины - острую и опасную. А мерцающая свеча, отбрасывая тени на его изумительные черты, делала эту реакцию еще страшнее. Она не решилась настаивать. Он накинется на нее, словно хищный кот, а когда догонит…
        Холод пробежал по спине девушки при мысли о том, что может произойти. Но в тот же момент ее пульс зачастил от очередной фантазии: Карим ловит ее и делает своей.
        О боже! Как же это глупо! Невероятная ситуация! Если этот мужчина и охотится на нее, то только для того, чтобы отвезти к ее будущему мужу. А делает он это исключительно из чувства ответственности, о котором постоянно твердит. Карим аль-Халифа ее за человека даже не считает, а рассматривает исключительно как цель, блудную принцессу, которую надо вернуть, чтобы она вступила в брак по договоренности. Его не интересует, что она чувствует по этому поводу…
        - Скажи мне кое-что. Почему… почему ты здесь? Да, я знаю, ты приехал, чтобы отвезти меня к Набилу. Но почему именно ты? Наверняка есть много сотрудников службы безопасности, которые справились бы с задачей.
        Они не влияли бы на нее так, как Карим. Не порождали бы дикие чувственные фантазии, которые не давали ей покоя с тех пор, как Карим появился на пороге ее дома.
        - Так почему - ты?
        Похоже, она задела больную тему. На его лице появилось выражение беспокойства. Он повернулся к окну и резким движением задернул шторы. В гостиной стало еще темнее, еще интимнее. Мощная фигура Карима, казалось, заполнила все пространство. От волнения или от дурного предчувствия на шее Клемми поднялись тоненькие волоски. Вдруг ей стало очень холодно, и она задрожала.
        - Мой отец обещал семье Набила, что ты благополучно доберешься до Растаана. Он был им обязан, после того как отец Набила спас ему жизнь в вертолетной катастрофе. Это дело чести.
        И дело чести значит гораздо больше, чем человек, которого оно касается. Необходимость привезти ее в Растаан - превыше всего.
        - Но отец заболел - проблемы с сердцем, - и поэтому ему пришлось перепоручить это задание.
        Задание… Это все, чем она является… Посылка, которую надо доставить по адресу. Если бы он ударил ее ножом, то не смог бы ранить сильнее.
        - И только ты способен сдержать слово? У тебя нет такой роскоши, как собственная служба безопасности?
        Возможно, если бы она схватила стакан и выплеснула воду ему в лицо, он и тогда не смог бы отреагировать острее. Словно железная дверь захлопнулась перед Клемми, отрезая ее от его мыслей, делая лицо Карима каменным.
        - У тебя ее нет! - воскликнула она.
        От шокирующей догадки у нее перехватило дыхание.
        - Нельзя доверять даже людям из службы безопасности. Людям моего отца. - Тон Карима был бесстрастным. - Насколько мне известно, одному точно. Мы выяснили, что он работает на Анкхару.
        Анкхара. Шейх Анкхары собирается помешать ее свадьбе с Набилом.
        Огонь в камине пылал ярче, чем прежде, но его тепло не согревало ее. Клемми промерзла до костей.
        - Этот человек должен был меня сопровождать?
        Сдержанный кивок был ей ответом.
        - Ты приехал вместо него.
        Чтобы быть уверенным, что работа будет выполнена надлежащим образом. Из пресловутого чувства долга. Она сама виновата в холоде, охватившем ее тело. В какой-то момент она - безрассудно, глупо - позволила себе надеяться, что Карим решил лично отвечать за ее безопасность. Что ему не все равно. Какие еще глупости родятся в ее голове? Надо же было придумать, что она имеет хоть какое-то значение. По крайней мере - для него. Но никому нет дела до нее.
        Это дело чести.
        Чести Карима, его отца, его страны. Он стал наследным принцем вместо своего брата. И отнесся к роли очень серьезно.
        Глава 6
        Крохотная гостиная, казалось, стала еще меньше. Темнота поглотила Клемми, как только правда раскрылась. Она была всего-навсего пешкой в политической игре. Она не была личностью - только фигуркой на шахматной доске. Ее передернуло.
        - Тебе холодно? - Острые темные глаза Карима уловили ее реакцию, и он тут же засуетился. - Подбросить углей в камин?
        - Нет. - Она решительно помотала головой, ее волосы рассыпались по плечам. - Нет, спасибо.
        Больше всего на свете Клемми хотелось убежать, спрятаться, уйти в темноту и в свои мысли. Закрыть глаза и попытаться вспомнить, как Гарри махал ей, стоя у окна. Наверное, она видела своего маленького брата в последний раз. Ради него она шла на все это. Безусловно, Карим, который потерял брата - при гораздо худших обстоятельствах, - поймет ее.
        Но когда Клемми заглянула в эти непроницаемые глаза, то поняла, что все его эмоции улетучились, если они вообще когда-либо существовали. Она снова размечталась.
        Она - просто дело чести, которое надо завершить как можно скорее. Карим выполнит свою миссию, доставит ее куда надо и пойдет дальше своей дорогой, ни разу не оглянувшись.
        - Я устала, - сказала Клемми, скрывая реальную причину беспокойства. - Хочу пойти в постель. Спать.
        Он с нескрываемым удивлением посмотрел на часы. И только брошенный в сторону взгляд говорил, что думает Карим о чем-то совершенно другом. Целый день он то доставал телефон, то включал ноутбук, расстроенный тем, что они стали заложниками непогоды. Ему не терпелось уехать. Справиться с задачей, закрыть этот вопрос, снять с себя ответственность.
        А потом Карим мог отправиться домой, радуясь тому, что все позади. Он выполнил свой долг.
        - Да, я знаю, что еще рано, - бросила Клемми, борясь с желанием посмотреть на большие напольные часы, некогда принадлежавшие дедушке. Их циферблат был огромным, но из-за теней, отбрасываемых пляшущим пламенем, разглядеть на нем что-либо было невозможно. - Но я устала. Вчера допоздна болтала с друзьями, - добавила девушка.
        Ее голос сорвался, когда Карим поднял голову и впился в нее взглядом. Его ноздри расширились, словно он уловил какой-то странный запах.
        Гарри был перевозбужден после праздника и расстроен из-за того, что она уезжает. Его любимая Клемми покидает их дом и неизвестно когда вернется. Желая провести еще немного времени с Гарри, Клемми села у кровати мальчика и начала читать ему сказки. Наконец он заснул. Она сидела и смотрела на него больше часа, а потом долго не могла уснуть.
        - Мы могли бы чем-нибудь заняться… - пробормотал Карим.
        Он все еще ругал себя за то, что позволил себе проболтаться о ситуации с Анкхарой. Информация возымела именно тот эффект, которого он и ожидал: Клементина нервничала, не находила себе покоя, словно взволнованная кошка. Он очень сомневался, что она на самом деле собирается спать, хотя под ее глазами и в самом деле залегли тени. Лицо девушки было уставшим. Похоже, пока он находился здесь, у нее что-то произошло. Что-то случилось вчера ночью. Он наблюдал за домом в Лилиак-Клоуз, пока там не погас свет. Но ему показалось, что это был детский праздник, по окончании которого родители забрали маленьких гостей.
        - И что же ты предлагаешь? - Клемми откинула голову назад, ее огромные глаза уставились на него. - Послушать музыку, посмотреть фильм, или… ох, я забыла, у нас же нет электричества. Так что не получится.
        - Мы могли бы поговорить.
        Поговорить! О чем он, черт возьми, думал, предлагая ей это? Это означало, что ее губы будут двигаться, привлекая его внимание к их восхитительной полноте. Каждый раз, когда Клементина говорила или открывала рот, чтобы сделать глоток воды, Карим был способен думать только об одном: что бы он чувствовал, прижимая их к своим губам, как они раскрылись бы под давлением его языка. Каков на вкус ее влажный и теплый поцелуй?
        Ему надо отвести взгляд от Клементины, остановить себя.
        - Нет уж, спасибо. Мне хватит твоих лекций по поводу долга и чести на всю жизнь.
        Карим почти не слушал ее, увлеченный созерцанием того, как мелькает ее язычок, произнося слова…
        - Тогда что-нибудь другое. - Он словно проглотил толченое стекло, его голос был хриплым и прерывистым.
        - Что-то еще? - Клемми закатила глаза, словно общалась с надоедливым ребенком. - Что, например? А, знаю, настольные игры! У Нэн где-то были. Совсем старые, но это не важно. Я могу обыграть тебя в «Лудо», или ты предпочитаешь «Змеи и лесенки»?
        Она старалась говорить как можно саркастичнее, и Карим решил поддразнить ее:
        - Почему бы нет? Если это единственный вариант. Я никогда не играл ни в одну игру, ни в другую. Мне даже интересно стало, что это за игра - «Лудо»? И что за чертовщина «Змеи и лесенки»?
        - Это настольные игры. И ты меня не убедишь, что на самом деле хочешь…
        - Еще как!
        Клемми быстро посмотрела на него, прикидывая, насколько он правдив. Это была провокация чистой воды, но ее смягчал вздернутый в полуулыбке уголок рта девушки и мягкий локон на лбу. Карим молил небеса, чтобы игры отвлекли его от хаоса, царившего в голове, чтобы они заняли его внимание и заставили сосредоточиться на игровой доске, а не на Клементине.
        Тихий раздраженный вздох, который она издала, был столь сладок, что стоило затеять игру только ради того, чтобы услышать его, увидеть, как в ее глазах мелькают искры, когда она обещает, что он пожалеет об этом.
        Клемми наклонилась и достала игры из ящика стола, а у Карима ладони зачесались от желания провести рукой по вызывающе округлой попке, обтянутой джинсами, по аппетитным бедрам.
        Черт - нет! Этот путь ведет к разрушению и отчаянию. Почему единственной женщиной, сумевшей впервые за долгое время разбередить его фантазию настолько, что ему было физически больно от возбуждения, должна быть именно Клементина Саваневски, недоступная для него? Женщина, которая лишит чести его, его семью и его страну, если он вступит с ней в связь. Было бы намного проще, если бы она не посылала эти чертовы сигналы, которые способен уловить даже слепой на расстоянии ста шагов. Ее так же влечет к нему, как и его к ней. Но они не имеют права на ошибку.
        Желая скрыть свою реакцию, Карим пересел на диван и заставил себя сосредоточиться на коробках, которые она доставала. Как же это было непросто! Ее локон задел его лицо, когда она ставила игры на стол, и это было сродни бензину, подлитому в костер. А когда Клементина наклонилась, чтобы открыть одну из коробок, перед ним мелькнула ложбинка между ее кремово-молочными грудями. И, только практически до крови прикусив губу, Карим смог сдержать сладостный стон.
        - Объясни мне… правила. Я полагаю, они должны быть?
        Ведь правила всегда существуют, не так ли? Правила, которые очерчивают границы. Правила, которые вызовут хаос, если их нарушить. Шрам на груди Карима дал о себе знать, словно подтверждая его мысли, и он машинально потер грудь. Если ему и требовалось напоминание о том, что случается, когда забываешь о правилах, то оно было прямо здесь, под рубашкой, на коже. Вся его жизнь основывалась на лояльности. Лояльности к отцу, к старшему брату, к своей стране. Эти правила оставались незыблемыми, пока он их не нарушил, чтобы брат смог немного расслабиться, забыв о ненавистных обязанностях и протоколе. В результате правила пришлось ужесточить и добавить новые.
        Рази мертв, а репутация Карима похоронена вместе с Рази.
        Но, по крайней мере, сегодняшние правила очень просты. В конце концов, это детские игры, с фишками и счетом, с яркими картинками змеек, лесенок разной длины и прочей ерунды. Это почти отвлекло его. Карим мог играть, используя всего лишь сотую долю своего внимания, остальное он сосредоточил на другом: на камине, подбрасывая в него уголь, на телефоне, который без конца проверял, на ноутбуке.
        В то же время в этом незатейливом времяпрепровождении было что-то расслабляющее.
        Если бы кто-то сказал ему перед отъездом в Англию, что он будет сидеть напротив сексуальной, сногсшибательно аппетитной женщины, играя в детские игры и наслаждаясь этим, Карим рассмеялся бы. Если бы ему начали внушать, что Клементина способна одним взглядом возбудить его, вызвать голод так, как ни одна женщина в мире, и он не сможет ничего поделать с этим, он решил бы, что это слова сумасшедшего. Он никогда не попадет в такое положение.
        Но ему никто ничего не сказал, никто не предупредил. И вот он здесь, сейчас, борется с соблазном, противостоять которому невозможно.
        Но, по крайней мере, Клементина успокоилась. Судя по всему, она отбросила мысль о том, что он является потенциальной угрозой для нее. Исчез взгляд испуганного кролика, которого высветили фары автомобиля, и теперь девушка была полностью поглощена игрой.
        Господи, насколько силен в ней соревновательный дух… Она разочарованно покусывала губу, когда попадала на змею, и чуть не хлопала в ладоши, когда с ним происходило то же самое, особенно если это была самая длинная змея на всем поле.
        - Вниз! - смеялась она; ее мелодичный смех проникал в него, сжимая нервы в тугой комок. - Теперь вниз на тринадцать! Я выиграю эту игру!
        - Только если я тебе поддамся.
        Взглянув на лицо Карима, черты которого то освещало пламя, то поглощала тень, Клемми увидела, как расслабился его рот; он словно стал мягче, а глаза больше не напоминали темный лед. Карим решил, что обуздал ее, отвлек от мысли, что там, в снежной буре кто-то охотится на них… На нее… У него это почти получилось.
        Он справился бы лучше, если бы не смотрел каждую секунду на телефон, не трогал ноутбук. Эти частые, хотя и мимолетные движения заставляли Клемми крепко сжимать зубы, напоминая о том, что далеко не везде так уютно и тепло, как в этой маленькой комнатке.
        И все же, каким-то странным образом, ей удалось расслабиться. Простые правила игры, тепло камина, мерцающие свечи создавали особую атмосферу убежища для двоих. Весь остальной мир был отрезан.
        Их разговор плавно переходил от темы к теме. Ничего серьезного, ничего противоречивого. Вдруг Клемми почувствовала, что в этот самый момент она свободна, как никогда. Она может говорить все, что думает, выражать свои мысли свободно и не получать выговор, как это не раз случалось при дворе, когда она видела мрачное молчаливое предупреждение на лице отца, напоминающее о том, что она зашла на запретную территорию.
        Ей нравились новые чувственные ощущения, охватывающие все ее тело, жалящие нервы. Ей хотелось познать возбуждение, из-за которого было невозможно усидеть на месте. Она с удовольствием слушала хриплый голос Карима, словно наждачной бумагой царапавший ее кожу, позволяла себе склоняться над доской, якобы для того, чтобы сделать ход, а на самом деле - чтобы вдохнуть запах его тела, кружащий ей голову.
        - Пять…
        Карим отсчитывал пять «шагов» на ярко-красном поле. Клемми, не отрываясь, следила за его длинными пальцами, покрытыми смуглой кожей, за аккуратными ухоженными ногтями, представляя, что может произойти, если он утратит самообладание. Она настолько погрузилась в свои фантазии, что едва не позволила сладостному стону сорваться с губ.
        - Мой ход…
        Клемми протянула руку к кубику, лежавшему на игровой доске, и ее рука соприкоснулась с рукой Карима. Электрический разряд быстро достиг ее нервных окончаний, заставляя девушку задохнуться.
        - Что?
        Темные глаза впились в нее, буквально прожигая кожу.
        - Ни… ничего… - Ее голос сорвался, когда она попыталась проглотить ком, застрявший в горле. - Мой ход, - повторила она.
        - Подожди!
        В этот раз было еще хуже: его сильная теплая рука накрыла ее руку. Клемми тут же хотела отдернуть ее, но вдруг поняла, что не в силах сделать это.
        - Нет, пока еще не твой. Я должен…
        Его внимание снова сосредоточилось на поле, позволяя ей перевести дух. Клемми растерялась, поняв, что прикосновение Карима затуманило ей голову.
        - Я так и думал.
        Моргая, она наблюдала за тем, как он переставляет свою фишку на прежнее место и снова считает. Карим передвинул фишку, потом сделал несколько «шагов» назад.
        Клемми нахмурилась, проверяя, прав он или нет.
        - Это пять, - сказала она.
        - А я ошибся и сначала отсчитал шесть. Так что теперь все правильно.
        - Ты мог бы этого не делать. - Это буря за окном набрала силу или же в ее ушах гудит кровь? - Я не заметила.
        Конечно, не заметила. Она так внимательно смотрела на Карима, на его руки, на полуопущенные веки, что ей было не до игры. Длинные загнутые ресницы отбрасывали тень на оливковую кожу его точеных скул. Клемми наблюдала, как шевелятся его губы, отсчитывая ходы, представляя, каково это - целовать их. Она хотела, чтобы его рот накрыл ее…
        - Я не видела…
        Ее язык заплетался, и она не была уверена, что он разобрал ее слова.
        - Я видел.
        Его пристальный взгляд проникал в ее сознание. Кожа Клемми пылала, и она была рада, что в полумраке это незаметно.
        - И если бы я не исправился, это было бы нечестно.
        Он говорил об этом, словно о смертном грехе.
        - Значит, ты - человек чести.
        Взгляд, который Карим бросил на нее, трепетом отозвался в позвоночнике. Это были вызов и согласие, вместе взятые. «Не вздумай сомневаться», - увидела она в его глазах. И не сомневалась. Как она могла? Однако Клемми предчувствовала приближение опасности, которая грозила отразиться на ее будущем.
        Она снова ощутила холод, пробирающий ее до костей, и никакой огонь не мог избавить от него. Клемми заставила себя отвести глаза и сосредоточиться на игре. Вверх по лестнице, вниз по змее… прямо и…
        - Я выиграла!
        Ее охватила опасная смесь дикого биения сердца и томления, которого девушка до сих пор не испытывала.
        - Ты выиграла… - Карим признал поражение и тем самым свел ее триумф на нет, оставляя только холод, усилившийся от его очередного мимолетного взгляда на циферблат часов. - Сыграем в другую игру?
        - Нет, спасибо, я устала.
        Это была правда. Огонь в ее крови погас, затушенный горьким разочарованием. Опустошенная и потерянная Клемми была выжата как лимон. Она хотела позволить себе саркастическое замечание, что-то насчет пряток. Но не смогла.
        Карим же, взглянув на экран мобильного телефона, поднялся и стал убирать доску и фишки в коробку. Состояние Клемми походило на американские горки: то вверх, к мыслям о том, что Карим знает о ее чувствах и разделяет их, то прямиком вниз, когда он бросал взгляд на часы.
        Расслабленный приятный вечер - вернее, расслабленный и приятный для нее, а для Карима, скорее всего, нудный и затянувшийся, коротать который пришлось, играя в глупые игры и развлекая Клемми, - подошел к концу. Ее отпустили, а его мысли теперь были где-то далеко. Ему не надо было напоминать, что он желает одного - убраться отсюда и наконец передать ее жениху. Об этом кричало каждое его движение.
        Клемми валилась с ног. Была выдохшейся, словно шарик, из которого выпустили воздух. Но мысль о том, что надо подняться в ледяную комнату, ей совсем не нравилась. Карим засуетился, стал перетаскивать подушки с дивана на пол.
        - Что ты делаешь?
        - Постель для тебя. - Он указал на диван. - И для меня. - В этот раз Карим указал на подушки, сваленные у его ног. - Если только в твои планы не входит смерть от холода.
        - Н… нет, не входит, - смутилась Клемми.
        - Не совсем удобно, но что поделаешь. Я принесу одеяла.
        Она, конечно, очень устала, но сомневалась, что ей удастся заснуть. Клемми размышляла над этим, когда спустя несколько минут лежала, закутавшись в одеяла, которые Карим принес из спальни. Ей было удобно, однако в ее голове свирепствовал ураган.
        Действовал ли Карим из лучших побуждений или же решил устроиться поближе, чтобы проследить за ней на случай, если она решится на побег? Она замерзла бы насмерть, если бы по глупости пошла на это: ночная рубашка до колен, которую Клемми натянула в ванной, от холода точно не защищала. Девушка поворочалась, устраиваясь поудобнее на старом диване. Она никак не могла понять Карима. То он заботился о ней, то давал понять, что его интересует только миссия, которая, по его мнению, была крайне важной.
        Клемми бросила взгляд на кресло, в котором сидел Карим, на его могучую фигуру. Теперь, когда они погасили свечи из соображений безопасности, единственным источником света был огонь в камине, в который добавили дров, чтобы хватило на ночь. Руки Карима лежали на коленях, он подался вперед, к огню. Как жестоко судьба подшутила над ней!
        У Клемми свело желудок. Их уединение подходит к концу. Как только взойдет солнце, он найдет способ переставить ее машину, и они уедут. До встречи с Каримом будущее вызывало у нее мало энтузиазма, а идея политического брака, лишенного любви, была мрачнее грозовой тучи. Теперь же ей придется увидеть, как, доставив невесту в Растаан, Карим навсегда исчезнет из ее жизни. Это было невыносимо. Как получилось, что он стал дорог ей за столь короткое время?
        «Забудь его!» - приказала себе Клемми. Она натянула одеяло на голову, прикусив губу. Она не сможет забыть Карима. А он просто развернется и уйдет. Дело сделано. Долг выполнен. Он даже не оглянется.
        Каким-то непостижимым образом ей удалось уснуть, но во сне она видела мелькающие тени и темные фигуры, преследующие ее. Клемми бежала, звала Карима, но он был далеко впереди. Всегда впереди. Как бы быстро она ни бежала, он был быстрее, даже если шел шагом. Отец и шейх Анкхары догоняли ее, приближались с каждой секундой.
        - Нет… - Ей хотелось убежать от них, но они были уже близко. - Нет! Нет!
        - Клементина…
        Кто-то ее догнал, схватил. Теперь ее держали за руки, трясли…
        - Клементина!
        Голос был знаком, она узнала его… Клемми села, широко раскрыв глаза и уставившись на темную фигуру человека, которого только что видела во сне. Он и раньше ей снился, только она никогда не видела его лица. Теперь он был рядом, сидел на полу у дивана. Его руки легонько касались ее плеч, но тепло, исходящее от них, прожигало кожу. Карим был без свитера и брюк, его точеное тело прикрывали лишь белая футболка и боксеры. Клемми едва могла разглядеть черты его лица, но темные озера глаз притягивали ее так, что она не могла оторвать взгляд.
        Карим был очень близко. Она едва дышала, в горле встал ком.
        - Что случилось?
        - Я… я напугалась. Анкхара…
        Черт! Натворил же он дел. Карим был зол на себя. Теперь ей снятся кошмары. Он это понял по тому, как Клементина стонала и вертелась во сне, разбудив его. Ей снился шейх, который отправил за ними своих агентов. Они попытаются предотвратить свадьбу любой ценой.
        - Все в порядке.
        Догадывается ли она, какой эффект оказывают на него ее испуганные глаза? Как он мог поверить, что она дикая безрассудная девчонка, в голове у которой одни вечеринки? Так о ней говорили. Интересно, почему она приехала именно сюда. Карим понятия не имел, в чем причина, но что-то скрывалось под маской безрассудства. Возможно, дело было в этом Гарри. Кто он такой?
        - Клементина, все в порядке, ты в безопасности.
        И она будет в безопасности, пока он отвечает за нее. Карим мысленно дал слово: он сделает все, чтобы она благополучно добралась до Растаана, даже если это будет последнее, что он сделает. Он не позволил себе заострить внимание на том, что обещание он дал самой Клементине и оно не имеет отношения к долгу перед семьей Набила.
        - К… Клемми… - Ее голос был хрипловатым, дыхание оставалось сбитым, и это щекотало его нервы.
        - Что?
        - Клемми, - повторила она чуть громче. - Мои друзья зовут меня Клемми.
        - Вот кем мы приходимся друг другу? Друзьями?
        Борьба с сексуальным голодом, который вспыхнул с новой силой, исказила вопрос, сделала его грубым. Настроение девушки мгновенно изменилось. Она нахмурилась, прикусила нижнюю губу и после короткой паузы пожала плечами. Карим не смог распознать ее реакцию - не с теми запретными мыслями, что витали у него в голове, заставляя пылать от желания. Клементина была так близко, что он наслаждался дразнящим ароматом ее тела. Хлопковые боксеры едва скрывали, если вообще скрывали, болезненную твердость, вызванную этими мыслями.
        - Как скажешь, - пробормотала она. - В конце концов, кем еще мы можем быть?
        - Ты права конечно же. - Карим медленно кивнул. Затем, заметив, как она дрожит, нахмурился. - Залезай под одеяло, тебе надо поспать.
        Она с вызовом посмотрела на него:
        - Я не хочу спать. Боюсь закрыть глаза. Все вернется.
        - Тебе необходимо отдохнуть…
        А ему надо убираться к чертям, подальше от Клементины, прежде чем он накинется на нее, одержимый безумной страстью.
        - Ты меня не обнимешь?
        Этого Карим никак не ожидал.
        - Клемми… - Его голос был глубоким и низким, и только когда он произнес имя, то понял, что назвал ее так, как она просила.
        Розовый язычок девушки скользнул по губам, оставляя влажный блестящий след и сводя его с ума. Голод охватил Карима, вынуждая его стиснуть зубы и простонать.
        - Пожалуйста, обними меня. Побудь со мной, пока я не засну, - попросила она.
        Клемми откинула одеяло и подвинулась, освобождая место для Карима. Это движение открыло его взору ее стройные длинные ноги, и у него пересохло во рту. Он попытался объяснить, что это сумасшествие, что это неправильно, но у него пропал голос, а Клемми снова заговорила, приняв молчание за согласие:
        - Я не засну, если тебя не будет рядом. К тому же тебе на полу, наверное, очень холодно без одежды.
        Ему было холодно. Невзирая на камин. Его тело стремилось к теплу, под одеяла. Но еще больше - в ее объятия.
        - Пожалуйста. - Ее нежный голос отнял у него последние силы.
        Глава 7
        - Если ты пообещаешь, что сейчас же заснешь.
        - Обещаю.
        «Это будут адские муки», - подумал Карим, умещаясь на маленьком пространстве, которое Клемми оставила ему. Ад - это не вечные муки и демоны, терзающие тебя. Ад - это уютное гнездышко на крошечном диване с женщиной, обладать которой рвется каждая клеточка твоего тела, но прикасаться к которой запрещено. Ему оставалось только молиться, чтобы она действительно быстро заснула.
        - И как, скажи на милость, я могу заснуть, если ты сидишь, словно палку проглотил? - прошептала Клемми. Тепло ее дыхания коснулось его кожи.
        - Здесь нет места…
        - Я подвинусь.
        Еще одно легкое движение, и нарастающий жар дошел до точки кипения. Черт возьми, неужели она и вправду столь наивна или - его сердце замерло, чтобы спустя пару секунд гулко забиться, - она делает это намеренно?
        - Спи! - прорычал Карим, касаясь губами шелковистых волос, упавших ему на лицо. - Спи…
        Клемми позволила себе устроиться на его груди. Как тут уснуть? Ее тело окончательно проснулось, а сердце бешено колотилось. Сила рук, обхвативших ее, была успокаивающей и одновременно возбуждающей. Жар его тела вызывал томление, пульсирующее между ног.
        Это было сексуальное желание, изнуряющее, сводящее с ума. Вот что значит хотеть мужчину…
        Клемми изнемогала. Она запустила руку под футболку Карима и ощутила бешеный ритм его сердца, гладкость его кожи, затем замерла на мгновение и настороженно приподняла голову. Она не ожидала почувствовать твердые грубые полосы, пересекающие его мощный торс.
        - Что это?
        - Клемми…
        Она уловила предупреждение в голосе Карима, но проигнорировала его. Ее пальцы скользнули дальше и едва коснулись напрягшейся плоти внизу его живота. Понимание того, что это означает, отозвалось в ее теле. Теперь Клемми отступать не собиралась: она прикоснулась к чему-то сокровенному, к потаенной части Карима.
        - Что не так?
        Она потянула за футболку, задирая ее, и замерла.
        - Черт побери, Клемми…
        Пробормотав проклятие, Карим резко развернулся и схватил ее за запястья. Но от нее не ускользнуло ничего. Даже в полумраке были четко видны шрамы, рассекавшие бронзовую кожу.
        - Что случилось? Когда?
        Они только недавно перестали болеть. Шрамы были розовыми, они были свежими.
        - Как? - допытывалась Клемми.
        Он не собирался отвечать - она поняла это по тому, как плотно сжимался его по-мужски красивый рот, как гуляли желваки. Она уже видела такое напряжение на лице Карима. Когда он рассказывал о брате, о его гибели. Шрамы были связаны с этим событием - Клемми не сомневалась. Ему не надо было ничего говорить. Она все прочитала на его лице.
        Карим встретил ее взгляд, в его глазах Клемми увидела вызов. Он чуть ослабил хватку, позволяя ей высвободиться, и она осторожно провела пальцами по изуродованной коже.
        - Что случилось с твоим братом? То есть я знаю, что он погиб в автокатастрофе, но… ты был там, не так ли?
        - Я ехал в другой машине, позади него. - Казалось, Кариму трудно говорить. - Рази хотел встретиться с женщиной, не с той, на которой должен был жениться. Поэтому он отказался от охраны, но я не мог позволить ему ехать совсем без защиты. Я следовал за ним. - Он долго молчал. - Я совершил ошибку, позволив ему увидеть меня в зеркала. Он увеличил скорость, чтобы оторваться. И не вписался в поворот… К тому времени, когда я догнал его, машина уже была охвачена огнем.
        - И ты попытался вытащить его.
        Это было скорее утверждение, чем вопрос. Она не сомневалась, что именно так появились у него шрамы.
        - Я…
        Карим забыл, что он собирался сказать, когда Клемми прижалась губами к его груди. Она мысленно представила себе его попытки спасти брата, тот ужас, который охватил его при виде машины, охваченной пламенем. Покрывая поцелуями длинный шрам, Клемми сознавала, какой смелостью надо обладать, чтобы получить его.
        - Клементина…
        Ее имя он произнес очень тихо, и она едва его расслышала. Клемми была растеряна, одурманена мужчиной, его запахом. Ее язык прошелся по рубцам, пробуя на вкус слегка солоноватую кожу. Она заметила, что его сердце стало биться громче и чаще. Ее собственное сердце тоже гулко забилось, ощущения нарастали, пульсировали между ног. Клемми хотелось прижаться к Кариму, потеряться в нем.
        Она поняла, что это и есть сексуальный голод. То, что испытывала сейчас Клемми, подсказывало ей, что она недооценивала его силу, его дикий потенциал. Стены гостиной растворились в темноте, редкие потрескивания поленьев едва доносились до ее ушей. Были только она и он… Мужчина, который заставил ее почувствовать себя женщиной.
        - Клемми!
        Протест или поражение - она не знала, что означает его хриплый выкрик. Карим запустил руки ей в волосы и притянул ее лицо к себе.
        Атмосфера изменилась в мгновение ока. Она не была теплой, или нежной, или дружелюбной. Она была темной и опасной. Черты лица Карима были словно высечены из камня, рот плотно сжат, руки, сжимающие ее лицо, были словно отлиты из металла. А эрекция - словно раскаленная сталь, клеймящая ее.
        - Черт тебя подери, женщина! - пробормотал Карим.
        Язык Карима разжал мягкость ее губ и ворвался в ее рот.
        Их губы, их языки перемешались. Все, что Клемми знала об отношениях между мужчиной и женщиной, о сексуальном интересе и возбуждении, стерлось из ее памяти в один взрывной миг. Поцелуй Карима не был похож ни на неуклюжие соблазняющие поцелуи, ни даже на напористые, которые дарили ей парни в колледже. В этом поцелуе не было ничего мальчишеского. Это был поцелуй взрослого мужчины, пробуждающий голод. В нем крылась такая сила, такой жар, что Клемми могла сравнить его только с вулканом. Это был поцелуй мужчины, который знает, чего хочет, и намеревается получить это. Карим хотел ее.
        Голова Клемми кружилась, утрачивая способность думать, унося ее в темноту ночи. Где-то под расплавленной лавой страсти, доводящей ее кровь до кипения, зарождалась тревожная мысль: она не должна допустить это, надо оттолкнуть Карима, сказать «нет». Но все заглушала безрассудная жажда его прикосновений, отвергая любые попытки Клемми усмирить предательское тело.
        Это было дико и неконтролируемо, первобытно и экстремально, но именно этого хотела Клемми. Ей был нужен Карим. Его поцелуи, горячие сумасшедшие губы. Его ласки, обжигающие нежную плоть между ее ног, доходящие до талии, бедер. Затем он переместился выше, к ноющим грудям, к затвердевшим соскам, томящимся по его прикосновениям.
        Он обладал ею…
        Вдруг Клемми осознала, что ее скромная ночная рубашка была не такой уж скромной. Она не стала преградой для его ищущих пальцев. Рубашка была задрана выше талии, а голые ноги Клемми переплелись с ногами Карима. Прикосновение его разгоряченного тела было сродни купанию в жидком огне. Она хотела прижаться к нему, целовать его, чувствовать его - все одновременно.
        - Карим… - прошептала она, почти касаясь его губами.
        Язык Клемми дотронулся до волосков на его груди, и мягкие электрические импульсы пробежали по ее позвоночнику.
        Карим что-то пробормотал на незнакомом ей языке и легонько прикусил зубами кожу на ее шее. Потом внезапным движением хищника он завладел ее грудями, которые так соблазнительно открылись его взору. Клемми громко застонала, податливо откинула голову назад. Ее глаза были закрыты, но она безошибочно нашла губы Карима и получила поцелуй, которого ждала, в котором нуждалась.
        Карим прижимался возбужденной, раскаленной плотью к влажным завитками между ее ног, но ей этого было мало. Она жаждала ощутить его мощь, не стесненную бельем.
        Клемми потянула за эластичную ленту, желая поскорее избавиться от ненужной преграды. Карим напрягся, но уже по-другому. Она решила проигнорировать его реакцию, потому что прекрасно понимала, что она означает.
        - Клемми! Нет!
        Он отшатнулся, словно его ужалила оса. И то, чего опасалась Клемми, отчетливо прозвучало в его голосе. Предупреждение, которое она не желала слышать.
        - Проклятье, леди… Нет! Я сказал нет!
        Он отодвинулся и снова схватил ее за запястья. Она чувствовала, как бьется его сердце, и знала, что он возбужден до предела - не меньше, чем она. И голоден так же, как и она. Но Карим собирался отрицать это.
        - Карим! - умоляла она. - Не делай этого. Я хочу тебя!
        Его вздох был глубоким и полным отчаяния, воздух с трудом пробился к его легким.
        - Мы не можем. Не должны. И ты знаешь почему.
        Карим пытался воззвать к ее разуму, но это не срабатывало. Клемми не хотела, чтобы это сработало. Девушке было не до размышлений. Ей был нужен Карим - все сильнее с каждым ударом сердца.
        - Знаю? - Она извивалась, касаясь его, улыбалась, пока не услышала его стон, не почувствовала напряжение его сильного тела. - Это, скорее всего, последняя ночь моей свободы - и я уверена, что могу провести ее так, как захочу. И с кем захочу.
        - Если бы это была не ты, то да.
        Его слова вызвали у Клемми угрызения совести. Словно кто-то откинул одеяла, подбросил дров в камин. Унижение почти захлестнуло ее.
        Почти, потому что ее мучило и другое чувство. Мятежное. Оно подавляло собой все остальное, отметало все колебания. Оно нарастало с каждой пульсацией между ее ног, требуя признания.
        Клемми всегда следовала правилам, продиктованным ее отцом. Он заключил сделку, предопределяющую будущее дочери, без ее согласия. Она не жила своей жизнью. Ее поступками руководили родительские амбиции. Но здесь, сегодня, у нее остался один-единственный шанс - провести ночь так, как самая обычная девушка. Девушка, которая свободна…
        Она не могла влюбиться в малознакомого мужчину, которого увидела на пороге дома… неужели только вчера? Это не может быть любовью, это похоть - новое восхитительное ощущение. Она еще никогда его не испытывала. И Клемми была уверена, что никогда больше не испытает, только не в браке по расчету с мужчиной, которого она не знает. Нет, не с мужчиной, с мальчиком, который почти на пять лет младше.
        Она больше никогда не познает радость возбуждения. Но она может испытать его. Возможно, только это и будет греть ее душу одинокими мрачными вечерами, которые ждут впереди.
        - Мы - те, кто мы есть, и это невозможно. Запрещено. Ты - запретна для меня.
        - Не этой ночью. - Отчаяние усиливало ее страсть, заставляя каждый дюйм тела пылать. - Сегодня мы остались вдвоем в темноте. Этот дом оторван от мира. Здесь нас никто не увидит, никто не узнает.
        - Мы будем знать. - Голос Карима звучал так, словно с него живого сдирали кожу. - Я буду знать.
        - Но мы никогда…
        Что-то в его молчании, в том, как он резко отвернулся, не желая смотреть ей в глаза, сразило Клемми, словно кусок льда рассек ее сердце. Она замерла.
        - Это… - Она не могла заставить себя сказать то, что думала. Но и промолчать тоже была не в силах. Неужели из-за неопытности она совершила ужасную ошибку, принимая желаемое за действительное? Неужели разум сыграл с ней злую шутку, выдумав сценарий, не имеющий ничего общего с реальностью? - Ты меня не хочешь?
        В ответ Карим скорее прорычал, чем простонал:
        - Не хочу тебя? - Он чуть не рассмеялся, услышав это. - Не хочу тебя? Разве это… - он развернулся так, что его возбужденная плоть прижалась к обнаженному животу Клемми, - не говорит о моем желании? - Его ответ был более чем убедительным, и ее сердце подпрыгнуло. - Я хочу тебя так сильно, что боюсь взорваться.
        - Тогда почему? Почему нет? Карим, ты хочешь меня, а я хочу тебя. Мы…
        - Нет! - крикнул он, резко отодвинулся и встал. - Нет. Черт возьми, нет, женщина! Ты не соблазнишь меня.
        - Но…
        Клемми, сама не своя, встала на колени на диване, позволяя одеялам соскользнуть вниз, образовывая мягкое озеро вокруг нее, и протянула руку к Кариму. Она видела, как он смотрит на ее обнаженное тело, и ей казалось, что он буквально испепеляет ее кожу взглядом.
        - Не прикасайся ко мне! - скомандовал он. - Никогда больше ко мне не прикасайся! Я не хочу иметь ничего общего с тобой - ничего, кроме работы, которую должен выполнить. Я привезу тебя к Набилу - твоему будущему мужу. И больше мы с тобой не увидимся.
        Карим отвернулся, схватил джинсы и свитер, небрежно брошенные на стул, и стал торопливо одеваться. Но когда он сунул ноги в ботинки и направился к двери, Клемми больше не смогла молчать.
        - Ты куда? - спросила она.
        - На улицу. Если ты не заметила, пошел дождь.
        Карим кивком указал на окно, и Клемми увидела, что вместо снега, валившего хлопьями еще пару часов назад, по стеклу бьет дождь. Уже светало.
        - Попробую сдвинуть твою машину. Если не удастся, хотя бы поищу, где есть связь.
        И он это сделает, даже ценой жизни.
        - Пока меня нет, одевайся и готовься к отъезду. Я хочу убраться отсюда как можно скорее.
        Отсюда и от нее. Скорее в путь, чтобы завершить дело чести и вручить невесту Набилу. Он словно говорил о посылке, за экспресс-доставку которой кто-то заплатил. Карим - не пылкий любовник, как она представляла. Холодный, расчетливый человек, способный использовать ее исключительно для своих целей - совсем как ее отец.
        Клемми передернуло от порыва ледяного ветра, когда Карим распахнул дверь. Она схватила одеяла и натянула их на себя, укрывшись с головой.
        Но не холод заставил ее поежиться, а идущее откуда-то изнутри ужасное чувство отверженности и стыда за свое поведение. Неожиданно оказавшись в неизведанном море новых волнующих ощущений, она утратила разум, забыла о чувстве самосохранения и набросилась на мужчину, словно дикий зверь, ведомый низменными инстинктами.
        Одеяла не помогали. Возбуждение не стихало. Даже мягкий хлопок ночной рубашки, которую надела Клемми, тревожил набухшие соски. Все тело болело от неудовлетворенного голода, словно было покрыто синяками. Ей хотелось позвать Карима, умолять его повернуть время вспять, снова оказаться рядом с ним…
        Прежде Клемми не приходилось бороться с соблазном. Она просто не знала, что это такое. Никогда не испытывала искушения. Но одно прикосновение, один поцелуй этого мужчины - и ее оборона рухнула, оставляя ее задыхающейся, уязвимой, не способной сказать «нет».
        Зато Карим смог это сделать. Конечно, она была не настолько наивна и понимала, что означает мощная реакция его тела. Он хотел женщину.
        Но не ее.
        Она надеялась, что займется в первый раз сексом если не с любимым, то по крайней мере с мужчиной, который неравнодушен к ней. С кем-то, кто заставит ее почувствовать себя особенной, кто будет возбуждать ее. И Карим подарил ей надежду. Его прикосновения сулили блаженство, пока он не оттолкнул ее, оставив раны в душе Клемми. Не будет воспоминаний о волшебной, восхитительной ночи, когда она стала женщиной. Клемми чувствовала себя распутной девкой, которую отвергли.
        Медленно, неловко она поднялась на ноги. Лодыжка все еще болела, а она в объятиях Карима совсем о ней забыла.
        Клемми глубоко вздохнула и закрыла глаза, чтобы собраться с силами. Ей хотелось забиться в угол, спрятаться, но она знала, что с Каримом это не пройдет. Если ей и нужно было напоминание, то звуки, донесшиеся со двора, были как нельзя кстати. Она вздернула голову и поняла, что ее время истекло. Двигатель старенького «мини» покашлял и, рыча, вернулся к жизни. Каким-то непостижимым образом Кариму удалось завести его. Скоро он переставит машину, освобождая проезд для своего внедорожника. Он, должно быть, уверен, что она готова и ждет его. Не стоит ли ей взбунтоваться? Сесть и сидеть здесь. Но как только одеяло сползло с плеч Клемми, напоминая о том, что на ней практически ничего нет, за исключением ночной рубашки, бунтарский дух испарился. Ей не хотелось, чтобы Карим, вернувшись, обнаружил ее в том же положении - нежеланную, брошенную, униженную. Она должна одеться.
        Должна отправиться в путь.
        Клемми медленно оглядела маленький старый коттедж, который был ее домом несколько месяцев. Место, которое стало для нее раем, убежищем. Но больше оно таковым не являлось. За пару дней оно совершенно изменилось - и все из-за Карима.
        Он вторгся в ее жилище, украл ее уединение, ее безопасность, самоуважение. Теперь все будет по-другому. Так что ничего не оставалось, кроме как встретить будущее с гордо поднятой головой. Глупые мечты превратились в пыль. Больше ей нечего ждать, не на что надеяться. Больше не будет возможности попробовать свободу на вкус. Будущее, от которого Клемми стремилась убежать, теперь наступало ей на горло. Поэтому она оденется, соберет вещи, и когда Карим вернется, то найдет ее смирившейся с судьбой.
        Пришло время забыть о мечтах и вступить в брак, предрешенный ее отцом.
        Глава 8
        Англия осталась в другой жизни.
        Три дня. Тысяча миль. На другом конце света. Клемми казалось, что с тех пор прошел целый век.
        Она стояла у огромного окна и смотрела на город Растаан, расстилающийся у подножия холма, служащего своеобразным пьедесталом для дворца. Если что-то и напоминало ей о том, насколько изменилась ее жизнь, то это был город, построенный в пустыне, с его раскаленным воздухом, волнами поднимающимся с мощеных улиц. И полное отсутствие ветра, который должен был бы развевать флаги на дворцовых башнях.
        Стоит открыть окно - и страшная жара ворвется в комнату, борясь с кондиционером, работающим на полную мощность. Впрочем, техника мало облегчала жизнь. Удивительно, как быстро она привыкла к совершенно другой атмосфере, другим температурам. Вместо того чтобы почувствовать радость от возвращения в страну, где выросла, Клемми изнывала от жары. Ей не хватало прохлады маленького коттеджа. Во дворце ее окружали комфорт, роскошь, и все же она с радостью променяла бы это на еще несколько дней свободы в Йоркшире.
        Но этого не будет.
        Глубоко вздохнув, Клемми отошла от окна. Ее босые ноги бесшумно ступали по розовому мрамору. Бирюзовое шелковое одеяние ниспадало до пола - еще одна вещь, без которой она с радостью обошлась бы. Возможно, платье сшито из тончайшего шелка точно по ее фигуре и украшено великолепной вышивкой, но ей нестерпимо хотелось скинуть его и надеть привычные джинсы и футболку.
        Клемми опустилась на пуф и уставилась на свое отражение в зеркале трюмо. Она едва узнавала себя с макияжем, выполненным совершенно не в ее стиле: жирной черной подводкой, алыми губами. А волосы…
        Дикие темные локоны были закручены и закреплены шпильками, и Клемми все время хотелось почесать голову. Она стала женщиной, которую хотел видеть ее отец. И ей было интересно, что о ней подумал бы Карим, который настаивал, чтобы она выглядела и вела себя как будущая королева.
        Карим…
        Он вторгся в жизнь Клемми, словно шторм, и перевернул ее с ног на голову. Они провели вместе несколько часов, и он мог стать больше чем человеком, которому доверено привезти ее домой.
        Но она ошиблась. Если бы Клемми была багажом, дорога домой выглядела бы точно так же. Карим не уделил ей ни капли внимания. Убрав с дороги «мини», он схватил ее сумку, кинул во внедорожник, открыл пассажирскую дверцу, за все время не проронив ни слова. Когда Клемми прошла мимо него, собираясь сесть в машину, он стоял прямо, словно гранитная статуя, и ни разу не прикоснулся к ней. Его взгляд заморозил ее. Сказал ли он хоть что-то? Ах да…
        - Ремень…
        Команда была брошена, как только он сел на водительское место и завел машину. И пожалуй, все. Тишина. Когда Клемми попыталась начать разговор, он покосился на нее и указал на дождь, барабанивший по ветровому стеклу, снижая видимость до нуля.
        - Я не могу отвлекаться. - Ничего не значащая отговорка. - Нам надо добраться до аэропорта и сесть на самолет до Растаана, пока агенты Анкхары не обнаружили нас.
        Он подобрал правильные слова, способные гарантированно заткнуть ей рот. Как она могла забыть о людях, которые собираются предотвратить ее свадьбу с Набилом? Анкхара пойдет на все, чтобы альянс, гарантированный этим браком, никогда не состоялся. Поежившись, Клемми закуталась в ветровку, которую накинула поверх джемпера. Что бы между ними ни случилось, Карим обеспечит ее безопасность. Его отправили, чтобы защищать ее, этим он и намерен заниматься. Только этим, и ничем более. А от нее требуется самая малость - идти рядом и делать то, что ей говорят.
        В аэропорту он подгонял Клемми, когда она выходила из машины, протащил ее сквозь череду каких-то ворот прямиком в частный самолет, прежде чем она сообразила, где они находятся. Всеми формальностями занимался Карим, включая ее незначительный багаж, который уже был на борту. Как только она села в кресло, Карим исчез в кабине пилота, чтобы самостоятельно вести самолет. Клемми не видела его до самой посадки.
        Как только самолет набрал высоту, девушка расслабилась и наконец-то согрелась. А после того, как внимательная стюардесса принесла обед, ее совсем разморило. Стресс последних двух дней и ночи дал о себе знать, и она уснула. И уже когда самолет пошел на посадку, стюардесса легонько потрясла ее за плечо, чтобы она пристегнулась…
        - Мадам…
        Тихий голос отвлек ее от грустных мыслей. Алия, горничная, которую к ней приставили, как только она прибыла во дворец, стояла в дверях.
        - К вам посетитель, мадам, он ждет внизу.
        Набил. Кто же еще? Клемми ждала этого с того самого момента, как прилетела в Растаан.
        Честно говоря, она была удивлена, что будущий муж не приехал в аэропорт, чтобы лично поприветствовать ее. Мог хотя бы встретить, когда блестящая черная машина с тонированными стеклами прибыла во дворец. Она готовилась к этому всю дорогу, не намереваясь показывать Кариму свою слабость. Поэтому Клемми скрывала, что ей страшно. Голова высоко поднята, спина прямая… Ее проводили во дворец, где - она была уверена - ее должен был встретить Набил. Но ее ждал только обер-камергер.
        С тех пор она находилась одна в просторных апартаментах, предоставленная самой себе. Не с кем было поговорить. Никто не мог составить ей компанию. Один раз Клемми увидела в окне Набила. Он шел по двору, разговаривая с юной девушкой, миниатюрной и очень симпатичной. Набил не заметил, что Клемми наблюдает за ним. В какой-то момент она почти решилась выйти и встретиться с ним, но потом передумала. Этот брак был навязан им обоим, когда они были совсем детьми. Лучше всего ничего не предпринимать, пока Набил сам не придет к ней. Но вскоре ей стало известно, что он покинул столицу и улетел в летнюю резиденцию. Очевидно, идея брака радовала его не больше, чем ее.
        Так что теперь Клемми подумала, что он решил соблюсти приличия и приехал. Распрямив плечи, она сделала глубокий вдох и кивнула Алии:
        - Уже иду.
        Фигура мужчины, который ждал ее в зале на первом этаже, была мощнее, чем она ожидала. Этот мужчина был высоким и широкоплечим - слишком крупным для юноши, который только что отпраздновал свое восемнадцатилетие. Он стоял, как и она несколько минут назад, уставившись в окно. Голова слегка наклонена, а одна рука оперлась о стену. Именно рука выдала его: как только Клемми подошла поближе, она узнала золотую печатку на безымянном пальце.
        - Я… Карим?
        Ей показалось или ее сердце подпрыгнуло и забилось так гулко, что пульс барабанной дробью бил по ушам?
        Карим неторопливо повернулся:
        - Клементина…
        Легкий кивок - признание ее высокого положения при дворе. Он тоже был принцем и, естественно, кланяться ей не собирался. Клемми это и не требовалось. Ей осточертели поклоны и кивки. Она настолько привыкла к свободе за несколько месяцев, что знаки внимания казались ей перебором.
        - Возможно, мне следует обращаться к тебе - принцесса Клементина?
        - Не начинай!
        Она была настолько увлечена, рассматривая его, высокого и сильного, что забыла о том, что теперь ей следует придерживать язык. Клемми еще не видела Карима в традиционном костюме. Белая ткань контрастировала с золотистой кожей и со стальным блеском его темных глаз. Он снял головной убор, и его шелковистые волосы блестели в солнечных лучах, пробивающихся сквозь витражные окна.
        Клемми скучала по нему, но она не представляла себе, насколько скучала, пока не увидела его снова, такого захватывающе красивого. Она чувствовала себя, словно человек, умирающий от голода, которого неожиданно пригласили на банкет, и он не знает, куда смотреть, чем усладить свой взгляд. Как мог этот мужчина стать для нее центром вселенной меньше чем за неделю? И как она прожила эти несколько дней с огромной дырой в душе, которую он оставил?
        - Я, кажется, просила называть меня Клемми.
        - Это было в другом месте и в другое время.
        В другой жизни, хотел он сказать. Она вспомнила, как Карим реагировал на ее неумелые попытки соблазнить его и как подчеркнуто демонстративно он держался на расстоянии. Он доставил посылку, выполнил миссию и исчез…
        Так что ему надо теперь?
        - Я приехал попрощаться. - Карим словно прочитал ее мысли и дал исчерпывающий ответ.
        - Попрощаться?
        «Мне не следовало приходить», - признался себе Карим, когда увидел огромные глаза Клементины, удивленно глядевшие на него. Он поклялся, что не станет искать с ней встреч. Так будет лучше. Он дал слово привезти ее Набилу - и сдержал его. Обещание выполнено, его совесть чиста, и теперь пришло время вернуться домой. К своим обязанностям, вернее, к обязанностям больного отца: возглавлять правительство, управлять страной, о чем он раньше и не думал.
        - Что еще осталось недосказанным между нами? - спросил Карим.
        Он заметил, как вздрогнула Клемми. Она, конечно, пыталась скрыть свою реакцию, вздернуть подбородок и смело встретить его взгляд. Карим едва сдержал улыбку. Значит, другая Клементина, дикая и необузданная, которая открыла дверь старого коттеджа, все еще здесь, спрятанная под новым обличьем. Высокая, элегантная девушка в бирюзовом шелке… Непослушные волосы аккуратно уложены в сложную прическу. Она сразила его, когда он повернулся и увидел ее.
        Каждое утро, просыпаясь, Карим вспоминал дикое босое создание. Та, другая Клементина, с раскрасневшимися щеками, с блестящими волосами, рассыпавшимися на его груди, шепчущая его имя, - вот что преследовало его в снах. Эти воспоминания заставляли его вертеться на кровати, мучаясь от сексуального голода. Он просыпался в поту и еще долго не мог успокоить сердце.
        Ее сдавленный крик: «Я хочу тебя!» - никак не выходил у него из головы, доводя Карима до состояния, близкого к сумасшествию.
        Единственное правильное решение - не оглядываться. Оставить ее позади и отправиться домой, к жизни, которая его ждет, и Клементине в ней нет места. Так лучше - для них обоих.
        Тогда какого черта он не смог уехать, не увидев ее в последний раз? Почему он явился во дворец, словно влюбленный дурак? Клементину нетрудно заменить другой женщиной, страстной и горячей - и намного менее опасной.
        Нет, эта мысль ошибочна. Мысль о другой женщине в его постели немедленно напомнила о том, каково это - прижимать Клементину к себе. Знать, что она, разгоряченная и готовая на все, запретна для него. Карим чуть не взорвался, когда отказывал ей.
        - Ты здесь, где и должна быть. Перед тобой будущее. И твой день рождения будет уже скоро.
        - Через четыре дня, - прошептала она так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать ее слова.
        Он тут же уловил легкий запах ее духов, смешанных с неповторимым истинно женским ароматом ее кожи. У него все заныло внутри. Чтобы скрыть свою реакцию, он быстро кивнул и сделал столь необходимый ему шаг назад, прислонившись к резной колонне.
        - Твоя свадьба не за горами, после нее сразу же состоится церемония коронации.
        - Моя судьба. - В глазах девушки, густо подведенных сурьмой, появился блеск. Клемми явно пыталась скрыть свои эмоции, но без особого успеха. - Я стану королевой Растаана.
        - Конечно станешь.
        Он с трудом кивнул в ответ. Его шея неожиданно окаменела, а голова отказывалась двигаться. Карим не мог принять тот факт, что Клемми - Клементина - скоро станет женой Набила. Ляжет с ним в постель. Он представил это идеальное сексуальное тело под тяжестью незрелого мужчины… его рот, ласкающий ее…
        Проклятье - нет!
        Невероятным усилием воли Карим разжал кулаки. На ладонях остались следы от ногтей.
        Воспоминания о Клемми, которую он знал, должны уйти в прошлое навсегда. Это очень важно. Это нужно и женщине, которая стоит перед ним, высокая, царственная, чей макияж никогда в жизни не оказал бы на него такой же эффект, как ее лицо без краски.
        Карим хотел Клемми до безумия. Но она не была просто любой женщиной. А он не был просто любым мужчиной. То, чего он желал и что должно было произойти, - две разные вещи. И не важно, что его душа протестовала. Клемми из Англии больше не существовала. Была только будущая королева Растаана. Либо он сейчас же повернется спиной к принцессе Клементине и уйдет, либо окончательно уничтожит репутацию семьи и страны.
        - Моя миссия выполнена. Я слышал этим утром, что агенты Анкхары пойманы. Тебе больше ничто не грозит.
        - Так что ты свободен. Мне стоит поблагодарить тебя за то, что ты позаботился о моей безопасности… - В ее голосе было меньше жизни, чем в покойнике.
        Клемми не нашла в себе сил сказать что-либо еще. Она не могла больше сдерживать себя. Еще слово - и она сорвалась бы, открыла бы ему свое смятение, которое переворачивало душу, или сказала бы то, что не должна говорить.
        - Не уходи…
        Клемми отпрянула от ужаса, как только услышала свой голос и поняла: она сделала то, что только что поклялась не делать. Ей надо было сжать губы, но слова вырвались, и их не вернуть.
        - Не надо…
        Ей показалось, что глаза Карима моментально потемнели, а лицо стало каменным. Он посмотрел на нее с изумлением:
        - Не говори такие вещи.
        Его рука легла на грудь. Под пальцами, под тончайшей материей костюма, скрывались шрамы, к которым она прикасалась, - полосы, которые портили идеальную смуглую кожу. Еще совсем недавно у Клемми была возможность целовать и гладить ее.
        - Ты не знаешь, что говоришь, - тихо сказал Карим.
        - Ох, знаю…
        Теперь, когда все уже было сказано, нет смысла сдерживать себя. У них нет будущего. Нет надежды быть вместе. И она воспользуется этими минутами, последними минутами, проведенными рядом с Каримом, чтобы рассказать ему, что она чувствует.
        - Я скучала по тебе. Очень сильно.
        - Я был занят.
        А чего она ожидала? Что он тоже скучал? Глупая, глупая, глупая девчонка! Наивная фантазерка, ребенок!
        - Занят очередным делом чести?
        Темные брови Карима сдвинулись, и она чуть не отступила. Но Клемми уже было все равно. Она не позволит этому ледяному взгляду заморозить ее, заставить замолчать. Она видит Карима в последний раз и не собирается скрывать то, что творится у нее в сердце.
        - Надеюсь, оно было доведено до конца. Не так, как наша ночь вместе.
        Его глаза прищурились, оставляя небольшие щелочки, тем не менее Клемми ощутила этот проникновенный испытующий взгляд.
        - У нас не было ночи вместе.
        Его голос был грубым. Но ее воспоминания - воспоминания, которые она без конца прокручивала в голове с тех пор, как вернулась в Растаан, - придали ей сил.
        - Она могла быть.
        Карим резко помотал головой, затем развернулся и направился к двери:
        - Ты была расстроена, напугана. Тебе снились кошмары, и я… хотел тебя успокоить.
        - Так вот что это было? - усмехнулась Клемми.
        - Именно. И ничего больше…
        Карим говорил тихо и нечетко. Казалось, в горле у него встал ком. Это убедило ее в том, что нельзя отпускать его так просто.
        - Лжец, - мягко произнесла она, а затем, воодушевленная тем, что он замер, повторила: - Ты лжец. И трус, потому что не признаешься. Я же не боюсь сказать, что хотела большего.
        Она, наверное, перешла все границы. Клемми заметила, как он напрягся. Ее собственный желудок сжался, и подпрыгнуло сердце. Карим сделал шаг к двери - подальше от нее, - и снова замер.
        «Я хотела большего…» Он раздумывал над ее словами, и это держало Клемми в таком напряжении, что, только почувствовав кровь во рту, она поняла, как сильно искусала нижнюю губу.
        - Я хотела тебя, - прошептала она. - И ты…
        Клемми не успела закончить фразу. Карим резко повернулся к ней лицом. В его глазах горел яростный огонь. Кожа на смертельно бледном лице натянулась настолько, что около носа и рта появились белые линии.
        «И ты желал меня…» - хотела сказать Клемми. Она открывала рот, ее губы двигались, но беззвучно. Впрочем, слова были не нужны. Она посмотрела в глаза Карима и поняла это.
        Но все же кое-что она должна ему сказать, прежде чем позволит уйти. Он услышит их, а она посмотрит, не пропадет ли у него желание поскорее сбежать.
        Глава 9
        - Поверь, это было больше чем сексуальное желание, - заявила Клемми.
        - Это не могло быть ничем иным. Мужчина и женщина вместе…
        - Это была не просто страсть. В жизни каждого должен быть кто-то особенный - человек, посланный судьбой, на какой бы короткий срок это ни было? Кто-то, кто меняет нашу жизнь, переводит наше существование на совершенно другой уровень.
        Клемми думала, что Карим не ответит. Его рот, вытянутый в линию, был недвижим, словно он потерял дар речи.
        - Нет, - наконец произнес он холодно. - Нет, я не верю в эту ерунду.
        - Но твой брат… Он собирался жениться. Должно быть, он был влюблен… Нет? - Она отпрянула, увидев, как он помотал головой, стиснув челюсти, отрицая все, что она сказала.
        - Какое отношение любовь имеет к этому?
        - Самое простое… - начала было Клемми, но тут же замолчала, заметив, что Карим, протестуя, выставил вперед руку.
        - Брак моего брата был спланирован ради того, чтобы улучшить отношения между нашей страной и родиной его невесты. Так же как и твой брак.
        Клемми почувствовала, что в ее сердце вонзился нож.
        - Рази знал это, и она это знала, - продолжал Карим. - Они оба выполняли свой долг.
        Что-то скрывалось за этими словами, что-то, чего она не могла распознать. Он сделал ударение на слове «долг», однако оно прозвучало сардонически. А ведь Карим зациклен на чести и своих обязанностях.
        - А его невеста? Что с ней произошло после смерти твоего брата? Каким стал ее долг? И мой? - Она произнесла это сухо, обреченно.
        - И твой? - переспросил Карим.
        Клемми знала, что он скажет, но не желала принимать это. Его ответ отнял последнюю надежду.
        - После гибели брата я стал наследным принцем. Я унаследовал все: его титул, его земли и его невесту…
        - Его… Ты был готов жениться на женщине, которая была обручена с твоим братом?
        - Почему нет? Что я мог поделать? Была достигнута договоренность о заключении брака между принцессой Салахара и наследным принцем Маркхазада. И не важно, кто носит этот титул.
        - Значит, ты… - Неужели то, что произошло в коттедже, было даже более непристойным, чем она считала? Вот причина, по которой Карим ее отверг… - Ты женат.
        Теперь его взгляд был не просто холодным, в глазах мужчины сверкал лед, да так ярко, что Клемми задрожала.
        - Нет, я не женат. Она меня не приняла.
        Эта женщина, должно быть, сумасшедшая. Клемми понятия не имела, каким был его брат, но получить шанс выйти замуж за Карима - будь то брак по расчету или нет - и ответить отказом?.. Она точно ненормальная.
        - Я тебе не верю. Должно быть, было что-то еще.
        - Ты права.
        Клемми давила на него, добиваясь правды, и одновременно не была уверена, что хочет услышать ее. У девушки пересохло во рту.
        Карим сделал шаг назад. Его красивая белая одежда подчеркивала идеальное тело при каждом движении. Взгляд Карима уперся в какую-то точку далеко за окном.
        - Мелея с рождения была обещана моему брату. Когда ей исполнилось восемнадцать, она переехала в Маркхазад, чтобы познакомиться с ним поближе. Их брак был обговорен, дата известна, но мой брат постоянно уезжал из дворца. Однажды я проследил за ним. И увидел с другой женщиной. - Карим явно осуждал поведение брата.
        Этот мужчина на редкость толстокож и, видимо, не представляет, что такое чувства… Для него имеет значение только одно - долг.
        - Это было в день, когда Рази разбился, - сказал он.
        Карим не заметил, как его рука машинально потянулась к груди и потерла не до конца зажившие шрамы.
        - Ты пытался спасти его - и конечно же честь своей семьи.
        - Я пытался вытащить из машины их обоих, но мне не удалось.
        Он говорит с ней или с самим собой? Его взгляд был сфокусирован где-то вдалеке.
        - Она была замужем, - добавил Карим.
        У Клемми сжалось горло. Ей показалось, что она сейчас задохнется. Неудивительно, что у него особое отношение к таким вещам. Карим стал свидетелем гибели своего брата и его любимой. Боль от потери должна быть не меньше, чем от шрамов.
        - Отец Мелеи запретил ей выходить замуж за кого-либо из родственников Рази.
        Это, похоже, стало окончательным ударом. Его брат опозорил семью, и невеста отвернулась от него. Теперь Клемми поняла: Карим чувствовал себя обязанным приехать за ней, чтобы восстановить честь семьи в глазах общественности.
        Она импульсивно приблизилась к нему и положила руку ему на плечо:
        - Мне жаль.
        Он посмотрел на ее кисть. Пальчики Клемми теперь украшал маникюр, ногти были отполированы и идеально подпилены.
        Затем их взгляды снова встретились.
        «Надо было отвести глаза», - твердила себе она. Надо было убрать руку и отойти как можно дальше от него. Если бы она была разумной девушкой, если бы она была сознательной дочерью… Но она не чувствовала себя таковой…
        Она не хотела отходить. Даже когда заметила, что Карим наклонил голову, и поняла, что должно сейчас произойти… Его глаза пожирали ее губы так явно, что она почти ощущала его вкус, понимала, что его рот требует ласк. И Клемми хотела этого. Ей это было необходимо как воздух.
        Последний шанс… Последний раз… Он сказал, что пришел попрощаться. Ничто не способно изменить его решение. Мужчина, высоко ценящий честь, не может поступить иначе. В последний раз она видит его. В последний раз прикасается к нему.
        Клемми не знала, она ли придвинулась к Кариму или он к ней. В какой-то момент их губы встретились, дыхание смешалось. Оба закрыли глаза, чтобы запомнить ощущения, которые отзывались в каждом нерве, в каждой клеточке.
        Ее руки переплетались с руками Карима, прикасаясь, гладя, цепляясь. Время замерло, все вокруг исчезло в дымке зноя. Были только она и он, мужчина, который одним своим существованием научил ее, что значит быть женщиной. Что значит чувствовать себя женщиной. Как познать дикую и ненасытную силу сексуального желания. Ей было все равно, что между ними разверзлась пропасть. Она хотела Карима здесь и сейчас. Клемми застонала, когда его руки обвили ее. Развернув девушку, он прижал ее к стене, к твердому мрамору, холод которого обжег ее спину сквозь тонкий шелк. Но ей это было нужно, чтобы не утратить связь с реальностью. Ее тело охватил жар, пламя разгоралось все сильнее с каждым ударом сердца.
        Клемми была зажата между стеной и им, ощущая, как сильно он желает ее. Ведомая инстинктом, старым как мир, она приподнялась так, чтобы его эрекция оказалась как можно ближе к бьющемуся пульсу внизу ее живота.
        - Клемен… - начал Карим.
        Клемми боялась, что, несмотря на очевидные проявления желания, он снова отвергнет ее, поэтому не стала его слушать, запустила пальцы в его темные и гладкие, словно шелк, волосы и притянула мужчину к себе, открывая рот и ловя губами его губы.
        От Карима исходил легкий, кружащий голову аромат, он проникал в ее сознание, чтобы память о нем осталась навсегда. Клемми не могла поверить, что всего пару дней назад была так же близка с ним. Целая жизнь прошла с тех пор, как он прижимал ее к себе под ворохом одеял. Ей уже тогда хотелось большего, а сейчас - еще больше. Голод, который разыгрался тогда, теперь усилился. Томление стало невыносимым, особенно от мысли, что Карим навсегда покидает ее. Он пришел попрощаться, а она не могла отпустить его, не могла позволить всему закончиться. Только не сейчас, пока она не получила то, о чем мечтала.
        Набила она совершенно не интересует. Он до сих пор не счел нужным встретиться с ней.
        Ее будущее было предрешено другими людьми, продиктовано политикой, но у нее остаются несколько дней, прежде чем ей исполнится двадцать три года. Впервые в жизни Клемми была в объятиях мужчины, который заставлял ее сердце гулко биться. Кровь ее закипела, а все разумные мысли улетучились. Никто не сможет в будущем возродить в ней эти ощущения. Она должна использовать эту последнюю возможность.
        Рот Карима ласкал ее шею, его зубы покусывали тонкую кожу там, где она пульсировала, горячие губы шептали ее имя - хрипло и едва слышно. Рука Карима поднялась и легла на ее грудь. Соски заныли от острого желания. Клемми не стала сдерживать стон - сладостный и просящий большего. Огонь, вспыхнувший между ног, вынуждал ее извиваться. Кариму мешало ее платье. Треск рвущейся ткани говорил о том, что он так же плохо контролирует себя, как и она. Он забыл, где находился, забыл, что от остального мира их отгораживает всего лишь одна дверь.
        - Мы не можем это делать здесь…
        Клемми обхватила его голову и шептала прямо у его губ. Ее не пугало, что кто-то их услышит, но она боялась, что Карим снова заговорит и волшебство исчезнет. У них есть только сегодня. Несколько коротких часов. Он ей не откажет… Он не может…
        Клемми снова прильнула к губам Карима, с возбуждением встречая напор его языка. Каким-то образом, неуклюже, неловко, она увлекла его за собой в секретный внутренний проход, идущий параллельно с лестницей, который она обнаружила вчера. Там была маленькая лесенка, скрытая от посторонних глаз, которой пользовались только члены королевской семьи. Теперь Карим был прижат к стене. Одной рукой Клемми обхватила его голову, другой же ласкала, дразнила его напряженное тело, сознательно мучила, стараясь довести его до такого состояния, когда все сомнения улетучатся. Она услышала стон мужчины, заглушила его поцелуем и потянула за собой наверх, в комнату, с каждой ступенькой ощущая растущее нетерпение. Удивительно, как они ни разу не споткнулись и легко нашли вход в ее комнату в кромешной темноте.
        - Сюда…
        Ее голос звучал так, словно ей не хватало дыхания, но не из-за того, что им пришлось подниматься по лестнице. Она сгорала от бессилия, от неудовлетворенности, потому что ее требовательным рукам мешали длинные одежды Карима.
        - Клемми…
        Дверь распахнулась и ударилась о стену. Грохот эхом разнесся по дворцу. Клемми напряглась, услышав дрожащий голос Карима. Неужели сейчас он прикажет ей остановиться? Она едва пережила его прошлый отказ и не знала, сможет ли выдержать это еще раз. Но руки Карима по-прежнему обвивали ее, когда он буквально втолкнул ее в комнату и не глядя ногой захлопнул дверь. Ее ладони гладили его грудь, его рот жадно отвечал на ее поцелуи. Они кружились, сжимая друг друга в объятиях, приближаясь к огромной кровати под шелковым балдахином, которая стояла на небольшом пьедестале в центре комнаты.
        Карим подхватил ритм безумного танца и закружил Клемми еще быстрее. Он чуть не споткнулся о мраморную ступеньку, но все же удержался на ногах. Удержал и Клемми, поймав ее почти у пола. Резким движением он вернул ее в вертикальное положение и замер. Ее голова кружилась от желания, комната плыла перед глазами, и, если бы не твердая поддержка Карима, не его крепкие руки, она упала бы.
        - Остановись!
        Одно-единственное слово - команда и угроза - заставило ее застыть. Клемми заморгала и, увидев свое отражение в его сверкающих глазах, ощутила дрожь. Совсем как в ту ночь, в коттедже. Ночь, которая была в другой жизни.
        - Карим…
        Он снова отказывает ей? Он не может быть таким жестоким, таким нечестным. Требовать, чтобы она остановилась, нельзя. Она видела, как пылают его точеные скулы, слышала бешеное сердцебиение в мощной груди. Он был возбужден. Так какого черта он?..
        - Карим…
        Она вывернулась из его хватки, смогла высвободить руки и поднести их к его лицу. Клемми отпрянула, почувствовав гранитную твердость его мышц, напрягшихся от ее прикосновения. Карим вздернул подбородок, не желая, чтобы она дотронулась до него. Неужели этот мужчина только что целовал ее, ненасытно ласкал?
        - Карим, пожалуйста…
        Если он не позволит ей прикасаться к нему, она может попробовать что-то другое. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до его щеки и оставить на ней мягкий, легкий поцелуй. Губы девушки задержались всего на секунду, наслаждаясь его кожей, аромат Карима лишал ее рассудка. Она была готова петь от восторга и одновременно испытывала дикие муки, почувствовав его моментальную реакцию, его твердую плоть, упирающуюся в нее. Соски Клемми были плотно прижаты к его крепкой груди, по ним разливалась волна наслаждения от каждого четкого и сильного удара его сердца…
        - Нет! - Голос Карима больше походил на крик животного, шипение дикого кота, обнаружившего, что он вторгся на чужую территорию.
        - Но…
        - Я сказал «нет»!
        Неожиданно комната закружилась у нее перед глазами - гораздо сильнее, чем прежде. Она не поняла, что произошло, пока не опустилась со вздохом на шелковое покрывало. Карим избавился от нее…
        Когда Клемми заглянула ему в глаза, ей показалось на мгновение, что он так же ошеломлен, как и она, но его глаза тут же стали непроницаемыми. Карим отвел взгляд, и все следы переживаний стерлись с его лица.
        - Я не хочу тебя, - произнес он без каких-либо эмоций.
        Это было слишком. Клемми чувствовала, как он напряжен, ощущала жар его тела, знала вкус и напор его поцелуев. Ее тело все еще пылало в тех местах, где его руки прикасались к ее коже.
        - Лжец, - мягко произнесла она, а затем повторила, четче и яростнее. - Этот обман невыносим. Меньшее, что ты можешь сделать, - это быть честным.
        Горделивая голова Карима дернулась, словно его ударили по лицу, а темные глаза сузились. Ей показалось, что он сейчас что-то бросит в нее, если не физически, то словесно, или развернется и уйдет. Но затем он набрал побольше воздуха в легкие, его ноздри раздулись, и Карим кивнул - сдержанно и медленно. И именно эта сдержанность взволновала ее больше всего.
        - И чего я этим добьюсь?
        Это многое значило бы для нее. Дало бы что-то, за что можно хвататься в темноте, в безрадостном будущем. Оставило бы ей счастливые воспоминания, знание того, что мужчина - этот мужчина - желал ее не из-за денег, власти или дурацких договоренностей, которые шли в комплекте с ней. Что он хотел ее, потому что она его возбуждала. Потому что она была женщиной, а он - мужчиной.
        Но Клемми не могла произнести это вслух. Она не желала раскрывать перед ним душу, чтобы он посмеялся над ней или, того хуже, проигнорировал ее.
        - Это был бы честный поступок, - бросила она и ощутила горько-сладкий вкус триумфа, заметив, как уголок его рта едва дернулся. Значит, она попала в цель.
        - Правда, принцесса? - спросил Карим, и ее сердце тут же превратилось в пепел.
        Принцесса. Это единственное слово поставило ее на место. Стало ясно, что именно он думает о ней. Может, Карима и тянет к ней физически, но она так и осталась для него всего лишь миссией, которую нужно выполнить. Сбежавшей невестой, которую надо было поймать. Будущей королевой, которая должна занять трон Растаана.
        Так, чтобы его честь была сохранена.
        - Неужели честно воспользоваться ситуацией и сделать все гораздо хуже, чем есть на самом деле? - Карим склонился над кроватью, на которой она лежала. Тонкая ткань его одежд шуршала, касаясь мраморного пола. Клемми тут же приподнялась и встала на колени.
        - Я… я не понимаю.
        - Ты хотела честности - вот и получай честный ответ.
        Лучше бы он ничего не говорил. Откровенность, которой она так жаждала, была опасной, угрожающей.
        - Да, я хочу тебя. - Темные глаза Карима смотрели в ее янтарные глаза, его взгляд проникал в мысли Клемми. - Хочу до безумия. - Он взял ее за руку, и его пальцы прижали ее ладонь к набухшей плоти под тонкой материей. Всего два удара сердца - и он отпустил ее. - Я хочу тебя так сильно, что меня буквально разрывает на части оттого, что я не могу обладать тобой. Но что будет с нами?
        Клемми казалось, что вокруг ее головы сжимается веревка, впиваясь в виски. Пропасть между ней и Каримом росла.
        - Тебе известно, что это брак по договоренности. Брак, к которому я не имела никакого отношения, на который не давала согласия. Мой отец продал меня!
        - И все же ты связана обязательствами. Ты станешь супругой Набила.
        «Но я не хочу иметь никакого отношения к Набилу!»
        Скажи она это, и пути обратно не будет. Как она могла жить, не пытаясь представить, что именно ее ждет впереди? Жить, словно под стеклом? Но Карим вошел в ее жизнь, разбил стекло на мелкие осколки, склеить которые невозможно. Он вынудил ее покинуть этот кокон, выйти в реальный мир.
        - Пока еще нет… - возразила Клемми и встала. - Соглашение между нашими странами станет законным, только когда мне исполнится двадцать три года. А Набилу все равно! Он даже не пришел поздороваться со мной, к тому же я видела его с другой девушкой!
        По лицу Карима пробежала едва заметная тень, его глаза потемнели - и Клемми поняла, что ему известно больше, чем ей. Это придало девушке сил.
        - Он должен сочетаться со мной браком. Но до тех пор я свободна. Я могу быть с тобой. Как тогда, в коттедже.
        Он не забыл ту ночь - она видела это по тому, как Карим на мгновение прикрыл глаза.
        - Ты никогда не была моей, - холодно заявил он.
        - Нет, была!
        - Нет, ты не могла. Ты принадлежишь Набилу.
        - Я не принадлежу Набилу. Я не его собственность. Пока нет…
        - Ты запретна для меня. Мне поручили забрать тебя из Англии, потому что все: Набил, мой отец, моя страна - доверяли мне. И я не могу предать их доверие!
        - Потому что ты - человек чести.
        - В твоих устах это звучит как оскорбление.
        - Ох, нет…
        - Тогда мы вернулись туда, откуда начинали.
        Карим запустил пальцы в волосы, затем ладонями потер лицо.
        - Принцесса…
        Опять это слово!
        - Я пришел попрощаться, и это все, что нам осталось сказать друг другу.
        «Нет… Пожалуйста, нет…» - безмолвно молила его Клемми.
        - Значит, прощай, - сказала она вслух.
        Его поклон был мимолетным, ничего не значащим. Легкий кивок головы, разворот, и Карим направился к двери, забирая с собой все то, что привнес в ее жизнь. Он не может уйти просто так, даже не оглянувшись.
        Что нужно сказать? Что сделать, чтобы остановить его, заставить выслушать ее… передумать?..
        - Но я люблю тебя!
        Глава 10
        Тишина.
        Шокирующая пугающая тишина. И ничего более. Карим стоял не шелохнувшись. Не было признаков того, что он услышал слова Клемми. Неужели ей придется их повторять? Впрочем, она повторит, если в этом будет необходимость. Потому что, как только Клемми их произнесла, она поняла, что это чистая правда. Она прошла большой путь с их первой встречи, которая разбудила ее ото сна, показав, что значит чувствовать себя женщиной, до настоящего момента, когда она поняла, что испытывает любящая женщина, на что способно ее сердце. И теперь Клемми была уверена: ее чувства достаточно сильны, чтобы выдержать все, что будущее готовит для нее, если только ей будет дарован один день или одна ночь - ночь любви. Воспоминания будут согревать ее опустошенное сердце, когда брак по договоренности вступит в силу.
        - Я…
        Она хотела повторить признание, но Карим наконец-то повернулся и посмотрел ей в лицо:
        - Ты меня любишь?
        - Да, я люблю тебя.
        С каждым разом эти слова обретали все больше смысла. Любовь росла в ней тихо, незаметно, как росток разворачивается под землей, готовый прорваться к солнцу. Этот росток был теперь на свободе, при свете дня. И Клемми была этому рада. Она благодарила судьбу за то, что хотя бы раз в жизни ей довелось испытать эти чувства.
        Она влюблена в Карима, и ей не придется прожить всю жизнь, не зная, что такое любовь.
        - Я люблю тебя, - повторила она просто потому, что ей нравилось, как звучат эти слова. Они дарили ей улыбку.
        Улыбку, которая не тронула лица Карима.
        - Почему ты меня любишь?
        - Разве это не очевидно? Я люблю тебя за то, что ты есть. За твою храбрость. За твою преданность семье и стране. - Он сам решил выполнить эту миссию, хотя мог послать кого угодно вместо себя. - За твою честность. Ты не смог смухлевать даже в чертовой детской игре.
        Ее нервный смех резко оборвался, когда она заметила взгляд, который он бросил на нее.
        - Тогда ты поймешь, Клемми, почему я так поступаю.
        - Нет…
        Она видела, к чему он клонит, и жестокая рука сжала ее сердце, скрутила его, пока она не перестала дышать от боли.
        - Я не хочу…
        Темные брови Карима неодобрительно сдвинулись.
        - Вопрос не в том, чего хочешь ты или хочу я. А в том, как это должно быть. Ты обещана Набилу.
        - Но… - Протест Клемми оборвался, когда Карим выставил руку вперед. Но не его жест заставил ее замолчать, а взгляд.
        - Ты говоришь, что любишь меня? Тогда люби таким, какой я есть. Всего меня. - Он сделал паузу, выжидая, когда до нее дойдут его слова. - А честь - это часть меня.
        Ее раненое сердце перестало биться. Вся кровь до последней капли отлила от щек, делая их белее простыней.
        - Нет, - простонала она так тихо, что он вряд ли расслышал. - Пожалуйста, нет… только однажды…
        Даже сказав это, Клемми прекрасно сознавала, что не будет никакого «однажды». Это сломало бы нравственные нормы, по которым жил Карим. Это сблизило бы их и одновременно разрушило.
        Выхода не было.
        - Когда?.. - Ее угнетало чувство неизбежности. Ответ был известен заранее.
        - Сейчас.
        Если он останется, это приведет к катастрофе. Промедлив, он набросится на Клемми и сделает своей. Нельзя поддаться на ее уговоры, дать ей то, чего она добивается. Черт, Клемми сама предложила ему себя. Как же он этого хотел! Карим не знал, сможет ли он дойти до двери, не обернувшись.
        Она была чертовски соблазнительна. Но любовь?!
        Если что и убедило его поступить согласно доводам рассудка, так именно это. Он не имеет права оставаться, пока не предложит Клемми ответную любовь. Проклятье, да он не имеет права оставаться с ней в любом случае! Она была запретным плодом для него с самого начала, и теперь ничего не изменилось. Последствия его действий, вызванных первобытными инстинктами, были сродни ядерной бомбе. Он не мог предложить ей даже малейшую надежду, не разрушив при этом ее будущее.
        - Если я не уйду, то никогда не смогу быть мужчиной, которого ты любишь. Я буду совсем другим.
        Она поняла Карима. Клемми молча кивнула, ее огромные глаза казались еще больше на фоне бледного лица.
        Эти янтарные глаза были такими печальными, что у него перехватило дыхание. Но Кариму было не до деликатности. Единственный способ - разорвать связывающие их нити резко, а самое главное, быстро.
        - Прощай, принцесса.
        Карим увидел, как ее острые белоснежные зубки впились в нижнюю губу. Было невозможно смотреть на это. Не отдавая себе отчета, он пересек комнату и дотронулся до ее дрожащего подбородка.
        - Не надо… - прошептала девушка.
        Большим пальцем он легонько надавил на ее рот, высвобождая губу. Но Карим допустил две ошибки. Первая оказалась самой серьезной. Он дотронулся до Клемми и теперь всю жизнь будет вспоминать, каково это - прикасаться к ней, чувствовать ее дыхание, обжигающее его кожу. К тому же, подойдя ближе, он заметил предательский блеск в ее глазах. Но он, по крайней мере, способен облегчить боль Клемми. Надо немедленно выйти отсюда.
        Не поцеловав на прощание?
        Первый поцелуй был мимолетным. Просто прикосновение губ к ее лбу. Формальное, лишенное каких-либо чувств прощание. Но как только губы Карима коснулись ее кожи, он понял, что ему этого недостаточно.
        Карим, нежно дотронувшись пальцами до подбородка Клемми, приподнял ее голову. Второй поцелуй был мягче и длился чуть дольше. В этом поцелуе он ощутил весь голод, мучающий его. Кариму казалось, что его затягивает в шторм чувственности, который грозит накрыть его с головой и потопить. С невероятным усилием он оторвался от нее:
        - Прощай, Клемми.
        Ему с трудом дались несколько шагов, отделяющие его от двери. Тело кричало, протестуя, но все же он сумел справиться с собой. В этот раз сумел. Не стал оборачиваться.
        И, только оказавшись в коридоре, Карим понял, что все это время не дышал. Он смог набрать в легкие воздуха и с шумом выдохнуть. Затем, восстановив нормальное дыхание, он заставил себя уйти.
        Глаза Клемми горели, пока она наблюдала, как дверь закрывается за Каримом. Подступившие слезы высохли. Она не могла позволить себе расплакаться. Она сказала Кариму, что любит его, и все же он покинул ее. Развернулся и вышел за дверь, не оглянувшись.
        Клемми понимала, почему он так поступил. И позволила любимому мужчине уйти из ее жизни. Она ничего не могла поделать. Он был абсолютно прав. Если бы Карим остался, если бы взял то, что она ему предлагала, он уже не был бы тем мужчиной, в которого она влюбилась. Клемми отдала свое сердце человеку чести, не подозревая, что именно эта черта его характера обернется против нее, вырывая сердце из груди.
        Клемми поднесла руку ко рту, ее пальцы прижались к губам в попытке удержать воспоминание о поцелуе как можно дольше. Влага с губ испарилась, но она все еще могла ощущать вкус Карима. Если бы она знала, как его вернуть, если бы нашла выход, то непременно им воспользовалась бы.
        Но горькая правда заключалась в том, что выхода не было. Она не могла быть с ним, не разрушив его сущность. Карим не был бы человеком чести, если бы остался. Нельзя злиться на него за это, даже если он отобрал у нее последний шанс на счастье.
        Ей придется встретить свое будущее с тяжелым сердцем и со страхом. Теперь это будущее выглядело еще темнее, еще суровее, потому что она распробовала, какой восхитительной может быть другая жизнь. Жизнь, которая теперь навсегда под запретом.
        Глава 11
        - Повтори, что он сделал? - Карим не мог поверить своим ушам…
        - Набил расторг помолвку. Свадьбы не будет, - повторил отец, протягивая ему лист бумаги.
        Карим схватил его и уставился на танцующие перед глазами буквы.
        - Это его право, - спокойно заключил Шамиль аль-Халифа. - Кстати, это входило в соглашение.
        Его право - возможно, но… почему?
        - Он разорвал ее… - Голос Карима сел. Какие возможности открываются для Клементины и для него! - Но из-за чего?
        Документ не только не прояснял этот вопрос, но делал его еще более запутанным. Отец, может, и не понимал этого, но Карим не сомневался, кто стоит за всем. Возможно, на допросе Аднан, бывший сотрудник службы безопасности, которому Анкхара щедро платила, рассказал о ночи, проведенной Клементиной и Каримом в коттедже. Все придали этой ночи ошибочное значение. Имена не были указаны, но Карим прекрасно знал, о каком мужчине идет речь. Ему стало не по себе.
        Но все же это не объясняло положение вещей. Не важно, какие обвинения ей предъявили. Клемми достаточно было рассказать правду. Ведь ничего не было. Почему она промолчала?
        - Это право Набила, его решение, - настаивал отец. Теперь его лицо приобрело прежний цвет. Силы к Шамилю аль-Халифе возвращались очень быстро. - Наша миссия на этом завершена. Ты выполнил обещание, данное мной отцу мальчика. Наша честь сохранена.
        Честь сохранена…
        Эти слова должны были значить очень много, однако в голове Карима царил хаос. Честь, возможно, и сохранена, но его жизнь после возвращения домой с каждым днем становилась все темнее, все бессмысленнее.
        «Но я люблю тебя!»
        Карим постоянно вспоминал тот ужасный день, когда его сердце разрывалось на части оттого, что он простился с Клемми навсегда. Потому что она была невестой Набила. Будущей королевой Растаана. Но теперь она не станет королевой. Шум в голове был таким громким, что он удивился, как отец ничего не слышит. Мысли закружились, запутались. Оковы, связывающие по рукам и ногам его и Клемми, исчезли. Ситуация, при которой не было места надежде, не было возможности быть просто мужчиной и женщиной, перестала существовать.
        Карим снова мысленно вернулся в растаанский дворец, вспоминая, как он смотрел на Клемми, закутанную в шелка, со сложной прической, с макияжем, который подчеркивал ее особый статус. Тогда это была женщина, недоступная для него.
        Теперь все изменилось.
        Она больше не принцесса Клементина, а просто Клемми. Его мечта сбылась.
        И он тоже просто мужчина. Мужчина, которого Клемми очаровала в тот самый момент, как впервые взглянула на него.
        Удастся ли им начать все сначала?
        «С днем рождения тебя! С днем рождения тебя!»
        Жизнерадостные восклицания все еще звучали в голове Клемми, однако настроение ее нельзя было назвать веселым.
        Сегодня был ее двадцать третий день рождения, но ей не хотелось ни праздника, ни торжества. Ее жизнь изменилась настолько, что она и представить не могла. Будущее, которое было уготовано ей с детства, больше не грозило Клемми, а она понятия не имела, что делать с обретенной свободой. Она была растеряна… Ей было холодно…
        Поежившись, Клемми обхватила себя руками и принялась расхаживать по комнате в попытках согреться. Огня, который она развела, было недостаточно.
        Это, наверное, потому, что за несколько дней она привыкла к жаркому климату пустыни. Или потому, что холод шел изнутри, из ее сердца, и зима здесь ни при чем.
        Все было совершенно по-другому, когда сорок восемь часов назад ее пригласили в церемониальный зал, чтобы она наконец встретилась с Набилом.
        Клемми вздохнула и сдвинула в сторону шторы на окне, уставившись на ледяной дождь, который бил по стеклу.
        А в Растаане солнце стояло высоко и освещало Набила и его новую принцессу. Девушку, которую он назвал своей невестой. Девушку, ради которой отказался от Клемми.
        Утро ничего не предвещало - это было обычное утро во дворце. Перед Клемми стоял поднос с завтраком. На кровати лежало шелковое платье цвета фуксии. Горничная была внимательна как никогда, вовремя отводила глаза и кланялась, выказывая уважение. Клемми не заметила ничего настораживающего. Правда, она пребывала в плохом настроении после того, как уехал Карим.
        Она безучастно прошла процедуру одевания, причесывания и нанесения макияжа. Клемми не видела выхода.
        Но в конце концов Набил сам нашел спасительный выход. И такой, какого она совершенно не ожидала…
        Звук шагов заставил ее развернуться и натянуто улыбнуться. В комнату влетел маленький темноволосый мальчик. За ним степенно шествовала мать.
        - Клемми! - Гарри повис на ней. - Дем ашдения!
        - Как ты думаешь, он когда-нибудь устанет это повторять? - спросила она у Мэри, взяв мальчика на руки.
        - Сомневаюсь, - засмеялась та. - В конце концов, ему впервые выпал шанс поздравить старшую сестру с днем рождения.
        - Ну, надеюсь, их будет еще очень и очень много. - Клемми справилась с дрожью в голосе и снова через силу улыбнулась. - Похоже, теперь это мой дом.
        - Здесь так мало места - после того, где тебе довелось побывать. - Мэри оглядела видавшую виды комнату. - Когда я думаю, чего тебя лишили…
        - О нет, - поспешила заверить ее Клемми. - Чего меня лишили? Брака, которого я не хотела? С мужчиной, которого я не любила и которому была не нужна? Королевства, не являвшегося моей родиной?
        К тому же она избавилась от тирании отца.
        - Справедливо, - кивнула Мэри, беря курточку Гарри и одевая его. Они собирались домой. - Если так посмотреть, ты ничего не потеряла.
        Мэри не знала всей ее истории. Она понятия не имела о настоящей потере Клемми. О пустоте, разрывающей ее сердце. О мужчине, в которого она влюбилась так сильно, что в ее жизни, казалось, появилась зияющая брешь.
        - Даже мирное соглашение не было нарушено - после дипломатических переговоров, - добавила Клемми.
        - И только потому, что ты позволила Набилу выйти сухим из воды, - заметила Мэри. - Ты могла бы побороться, объяснить ему, что он натворил.
        У Клемми по спине прошел холодок. Она вспомнила свой последний день во дворце Растаана и те обвинения, которые Набил бросил в ее адрес.
        - Я не хотела борьбы - ничего хорошего она не принесла бы.
        - Но он выкинул тебя вон. Даже твой собственный отец не хочет принять тебя обратно. То, что он сказал… - Мэри помотала головой, ее глаза потемнели от обиды за подругу. - «Ты испорчена и не нужна ни одному мужчине».
        В голове Клемми эти слова звучали до сих пор.
        - Мне нужна, - послышался голос у нее за спиной.
        Вошел мужчина. Ее мужчина. Мужчина, которого она не надеялась больше увидеть. Мужчина, который выглядел опаснее, чем когда-либо. Клемми познакомилась с ним здесь, в коттедже, когда он приехал за ней. Он увез ее в Растаан, потому что честь требовала выполнения долга - даже не его, а долга отца перед семьей Набила. Он доставил ее во дворец…
        А затем ушел, несмотря на то что желал ее. Его честь требовала этого. И вот Карим вернулся в ее жизнь, и она понятия не имеет зачем.
        - Карим, - выдохнула Клемми.
        - Клементина.
        Его голос звучал неровно, словно был готов сорваться. Он едва смотрел по сторонам, не замечая ни Мэри, ни маленького мальчика, который уставился на гостя с нескрываемым интересом.
        Карим был одет не по погоде: легкая кожаная куртка, насквозь промокшая футболка. Сквозь нее даже были видны темные завитки волос на его груди. Волосы прилипли к голове, а мокрая кожа блестела. Но все, что она заметила, - это огонь в его глазах. У Клемми перехватило дыхание.
        Черные глаза, впившиеся в ее лицо, прожигали насквозь.
        Клемми глаз не могла отвести от него. Она лишилась сил, хотя разум приказывал ей не смотреть на Карима. Бежать.
        Но бежать от него или к нему? Она не знала.
        - Клемми. - Мэри попыталась привлечь ее внимание, но, судя по тону, она понимала, что шансов быть услышанной у нее мало. - Я думаю, нам пора. Гарри, иди сюда.
        Что-то в сгустившейся атмосфере комнаты передалось мальчику, и он без разговоров послушался. Мать застегнула на нем куртку, замотала шею шарфом, затем оделась сама.
        - Позвони мне… - Мэри, держа Гарри за руку, в дверях повернулась, чтобы взглянуть на Карима и Клемми - на каждого по-разному. - Если я тебе понадоблюсь…
        - Она обязательно так и сделает… - заверил ее Карим, даже не повернувшись.
        А Клемми смогла только кивнуть, будучи не в состоянии оторваться от мужчины, стоящего перед ней.
        Стук захлопнувшейся двери заставил ее моргнуть, и Клемми на секунду закрыла глаза. Но когда она открыла их - Карим все еще был там.
        - Что ты здесь делаешь? - с трудом выговорила она, ее голос дрогнул на середине фразы.
        На лице Карима не было и намека на улыбку.
        - Тебе известно, почему я здесь, - хрипло сказал он. - Я приехал за тобой.
        Те же самые слова Карим использовал в первый раз. В тот день он забрал ее жизнь, ее сердце и перевернул все с ног на голову.
        Сердце Клемми гулко забилось при виде его, и она была рада шансу провести с этим мужчиной еще несколько часов. Еще несколько часов ее глаза смогут наслаждаться совершенными чертами его лица. Несколько часов она сможет слышать его голос…
        - Как мы это сделаем? - спросил он.
        Клемми не поняла, о чем он говорит. Ее волновало другое: испытывает ли Карим что-либо, хоть немного схожее с ее ощущениями? Их разделяет лишь потрепанный коврик или же разверзлась пропасть и они не знают, как преодолеть ее?
        Вдруг Карим раскрыл объятия, отчего белая мокрая футболка натянулась на его груди. Его взгляд был по-прежнему прикован к Клемми.
        - Проклятье, Клементина, теперь мы можем это сделать! Иди сюда. Иди, пока я с ума не сошел от желания.
        Она тоже этого хотела. Хотела, чтобы его руки обвивали ее, но какова причина его появления? Неужели он действительно приехал за ней? Она сделала один неуверенный шаг вперед, затем еще один и еще один… А потом Клемми побежала, нет, не побежала - полетела к Кариму, в его объятия.
        Он бросился к ней, и они столкнулись с такой силой, что Клемми оступилась и упала, потянув его за собой. Они оказались на диване. От тяжести тела Карима воздух вырвался из легких Клемми со стоном, который тут же был заглушен поцелуем. Его вкус ударил ей в голову, как самый сильный алкоголь, опьянивший ее в мгновение ока. Это все, чего она хотела, но этого было недостаточно. Они провели в разлуке всего несколько дней, но Клемми изголодалась, была доведена до отчаяния. Карим приподнялся. Она испугалась, что он сейчас встанет, поэтому вцепилась в его плечи, запустила пальцы в его волосы, прижимая к себе.
        - Нет… Не оставляй меня! - воскликнула она с тоской.
        Карим рассмеялся.
        - Нет, - прошептал он прямо у ее губ. - Конечно нет. Я проехал полмира ради этого. И у меня нет ни малейшего желания сдаваться.
        Он отодвинулся только для того, чтобы уложить Клемми поудобнее. Вес его тела вжимал ее в подушки, разбросанные по дивану. Он почти лишал ее дыхания, но она была рада: она мечтала о нем все длинные дни, все бессонные ночи. Ее губы накрыли губы Карима, его язык искал, провоцировал ее на ласки. И она поддалась игре, ее голова кружилась от наслаждения, от чувственной силы его поцелуев, которые волновали и дразнили. Футболка намочила ее лицо, но Клемми было все равно. Это только напомнило ей, что она не витает в мире фантазий.
        Все происходило в действительности. Карим был здесь, с ней, и между ними происходило то, что она представляла себе столько раз…
        Он был восхитителен на вкус. От него исходил невероятно возбуждающий аромат. Клемми всем телом реагировала на его прикосновения. Руки Карима ласкали, соблазняли, требовали. Когда он обхватил ее грудь, обтянутую тонким шерстяным свитером, она выгнулась навстречу ласкам, прижимаясь к нему. Требуя большего.
        Клемми стянула с него кожаную куртку и швырнула ее на пол. За курткой последовала футболка. Девушка сбросила свитер, предоставляя Кариму свободный доступ к ее набухшим грудям, прикрытым розовым шелковым бюстгальтером. Секунду спустя и он отправился вслед за остальной одеждой на пол, а Клемми испустила протяжный стон, как только ее кожа соприкоснулась с кожей Карима. От чувственного наслаждения она едва не теряла сознание.
        Карим прильнул к ее груди, посасывая - сначала осторожно, затем сильнее, настойчивее. Он втягивал твердые соски в рот и легонько покусывал, пока она не стала извиваться.
        - Больше… больше… - выдохнула Клемми.
        Она не верила, что стоит ей протянуть руку, и она нащупает то, о чем грезила так долго. Она была готова узнать, что значит - принадлежать ему.
        - Будет больше… Обещаю. - Его голос был низким и хриплым. - Я слишком долго ждал и жаждал тебя. Теперь я пришел за наградой и дам тебе все, чего ты хочешь. К примеру, это…
        Он оставлял все больше горячих поцелуев на ее груди, то проводил по ней языком, задерживаясь на самых вершинах, то покусывал, пока она не заныла от жгучих ощущений.
        - Или это…
        Его губы спускались все ниже, рисуя влажный след на ее коже, пока не наткнулись на нежеланную преграду - джинсы. Клемми затаила дыхание, она ждала, не двигаясь, изнуренная желанием.
        Карим остановился на мгновение, проведя языком по ее талии, затем медленно расстегнул пуговицу и молнию, целуя бледную кожу, открывающуюся его взору, и одновременно стягивая джинсы.
        - Да, о да…
        Клемми вцепилась в его темные волосы, прижимаясь к нему. Низ ее живота пульсировал, требуя большего, требуя немедленно. Смелее, чем она ожидала, Клемми нашла застежку его джинсов, расстегнула и попыталась снять их. Карим приподнял бедра, помогая ей справиться с задачей.
        Теперь они были абсолютно обнажены. Клемми сходила с ума от страсти. Не осталось ни страхов, ни сомнений.
        Вдруг Карим остановился, сделал глубокий прерывистый вдох и заглянул ей в глаза.
        - Это впервые для тебя… - Хрипота в его голосе говорила, что он едва сдерживается. - Ты уверена?..
        - Да. - Ее поцелуй, горячий, нетерпеливый, страстный, не оставлял никаких сомнений. - Быть уверенной сильнее просто невозможно. Я и так ждала слишком долго.
        Последнее слово заглушил крик восхищения, когда, не нуждаясь в дальнейших убеждениях, Карим уступил голодной силе, которая пульсировала в его теле, и вошел в Клемми на удивление легко.
        - Все в порядке? - выдохнул он.
        У нее не было слов. Клемми смогла только кивнуть и снова выгнулась навстречу ему.
        - Да, - наконец прошептала она, когда Карим позволил себе опуститься на нее, входя еще глубже.
        Всего несколько мгновений Клемми испытывала нестерпимую боль, жалящий дискомфорт, лишавший ее возможности дышать. Ее ногти впились в плечи Карима. Она замерла, а затем расслабилась, двигая бедрами, встречая каждый толчок его сильного тела.
        «Ты мой».
        Клемми наслаждалась новыми ощущениями, охватившими ее.
        «Ты мой, и я твоя, твоя…»
        То, что еще секунду назад казалось недостижимым, приближалось, накрывало ее, что-то неземное, дикое. Клемми оказалась на вершине мира, где были только она и Карим и то, что происходило между ними.
        Глава 12
        Ночь ускользнула от них, сгорела в огне страсти и восхитительного, невероятного блаженства. В какой-то момент усталость взяла верх, и она спали до тех пор, пока зимнее солнце не разбудило их своими рассеянными лучами.
        Стрелки солнечного света проникли под закрытые веки Клемми, медленно, нежно будя ее. Она осторожно пошевелилась, выпутываясь из вороха скомканных одеял. С улыбкой, вызванной воспоминаниями о том, как они занимались любовью, она взглянула на темноволосую голову Карима, отдыхающего на смятой подушке.
        Карим. Ее любовник и ее любовь. Мужчина, который сделал ее своей. При дневном свете шрамы на его груди выглядели грубыми, заставляя ее сердце сжаться при мысли о боли, которую ему пришлось перенести. Он пострадал напрасно, не сумев спасти брата и ту несчастную женщину. Клемми кончиками пальцев погладила их, пытаясь передать им нежность и ласку. Карим вздохнул и поднял голову, ловя ее взгляд.
        - Я сделала тебе больно? Извини…
        - Нет.
        Он сжал ее подбородок пальцами и склонился над ней. Она чувствовала тепло его дыхания на своей коже.
        - Нет, - повторил Карим низким голосом, его взгляд обжигал ее. - Ты мне не причинила боль. Но удивила. Сорайа ненавидела эти шрамы.
        Клемми знала, что у него были другие женщины до нее, но все же ее сердце упало, когда она услышала имя.
        - Почему? Ты их получил за благородство.
        Карим промолчал. Мир Клемми мгновенно зашатался. Она была так счастлива опять видеть его, что не успела даже подумать, прежде чем кинулась в его объятия. Прикосновения Карима были словно пламя, поднесенное к взрывчатке, разрушая ее, уничтожая любую надежду мыслить трезво. Она отдавала ему себя снова и снова, не думая о собственной безопасности, не заботясь о своем сердце. Но теперь ее начали терзать мысли о том, что, кроме страсти, привело его сюда.
        «Я проехал полмира ради этого», - сказал он. Неужели Карим отправился так далеко только ради ночи любви? Не важно, что он ее хотел, но разве этого достаточно?
        А он хотел ее. Как она могла в этом сомневаться, если ее тело все еще пело от блаженства, которое она познала. Ей было больно, нежная плоть ныла, но это служило лишь напоминанием о том, что она стала женщиной. То было доказательство его потребности в ней, доказательство страсти.
        Карим испытывал все это и раньше, и только потому, что она была обещана другому, честь не позволяла ему удовлетворить эту потребность. Но теперь они оба свободны…
        Свободны для чего?
        Делать все, что им заблагорассудится. Клемми не сомневалась, что распаленная страсть, которую они испытали, - именно то, чего Карим хотел с самого начала. Он никогда не предлагал ей ничего другого. Однако ее сердце стремилось к иному. Но если ему нечего предложить ей, она будет счастлива и этим.
        Поерзав, Клемми высвободила подбородок и горделиво вздернула его, натягивая одеяло до груди и переводя взгляд на пляшущее в камине пламя. Оно жгло глаза, но это был пустяк по сравнению с жалом подступающих слез, которые она сдерживала с большим трудом.
        - Клемми?
        Она почувствовала, как Карим пошевелился рядом с ней, и неожиданная волна холодного воздуха накрыла ее, как только он встал, держась за подлокотник дивана.
        - Что случилось? - спросил он.
        - Ничего, - буркнула она, не веря себе.
        Клемми не удивилась, когда Карим сказал:
        - Лгунишка!
        Он подтрунивал над ней, но в то же время его тон глубоко ранил ее. Пальцы Карима коснулись ее шеи и нежно спустились по спине. Эти ласки вызвали в ней дрожь, пробуждая сексуальную реакцию, которая, по ее мнению, на какое-то время задремала. Но оказалось, что желание никуда не делось, оно пробудилось от одного-единственного его прикосновения и грозило захлестнуть ее.
        А ей было необходимо подумать.
        - Не надо!
        Клемми дернулась чуть резче, чем хотела. Нежное прикосновение Карима словно шипами царапнуло ее оголенные нервы. Она поняла, что допустила ошибку, почувствовав, как он напрягся, как замерла его рука.
        - Что случилось? - В голосе Карима слышалось непонимание. - Я сделал тебе больно? В этом дело?
        - Нет, конечно же ты не сделал мне больно.
        По крайней мере, не в том смысле, какой Карим вкладывал в свои слова. Он был восхитительным любовником, заботливым, предупредительным, нежным, когда она этого хотела, и достаточно чутким, чтобы понять, когда одной нежности недостаточно.
        - Конечно, я знала, что будет немного… непросто в первый раз, но это все. Я хотела тебя. Я хотела этого.
        Ее желудок скрутился в болезненный узел - Клемми ждала, что же будет дальше.
        - Если дело не в этом, то в чем? Что ты недоговариваешь? Посмотри на меня!
        Это был приказ, которому она не могла не подчиниться. Если она повернется, Карим увидит всю правду, которая, должно быть, написана у нее на лбу. А если нет, он не оставит ее в покое, пока не выяснит. Пять дней назад, в полном отчаянии, она сказала ему, что любит его, и была вынуждена наблюдать, как он отворачивается и уходит. Во второй раз она это не вынесет.
        - Извини… - Собравшись с силами, Клемми повернулась и посмотрела на него, натянув на лицо улыбку, которая, как она надеялась, не выглядела фальшивой. - Я просто пытаюсь переварить все, что произошло.
        Если бы она посмотрела ему в глаза, не смогла бы продолжать. Поэтому ее взгляд остановился на темных волосках на его груди: они поднимались и опускались с каждым вздохом Карима. Его дыхание было глубоким и равномерным, в то время как Клемми нервно хватала ртом воздух.
        - Не прошло двух недель, как я была здесь, паковала вещи, зная, что мой день рождения и моя свадьба не за горами. И тут появился ты.
        Ей показалось или его сердце действительно забилось быстрее?
        - Тогда ты сбежала через окно, чтобы… увидеться с маленьким мальчиком.
        Когда Карим приехал, малыш обнимал Клемми. Ее подруга тут же закутала его в куртку и шарф и поспешно уехала. Но он успел обратить внимание на мальчика - на его маленькое, но крепкое тельце, на темные волосы, на личико, которое было удивительно похоже на то лицо, которое он видел сейчас. Шок Клемми подсказал, что он не ошибся.
        - Она назвала его Гарри, - спокойно произнес Карим. - При нашей первой встрече ты просила дать тебе время, чтобы увидеться с кем-то. Ты тогда чуть не произнесла его имя. - Ему не требовался ответ. Все было понятно по ее глазам, по слезам, застывшим в них. - Он твой брат?
        Клемми медленно кивнула.
        - Моя мать убежала от отца, когда поняла, что беременна. - Ее голос был тихим и неуверенным. - Она была в ужасе оттого, что ребенка у нее отберут и используют в политических интересах - как и меня. Мама поклялась, что не допустит этого. Она уже знала, что больна, поэтому договорилась о его усыновлении и, к несчастью, умерла вскоре после рождения Гарри.
        - Поэтому ты приехала сюда, чтобы найти его.
        Она оказалась здесь в поисках еще одного члена своей семьи. Не потому, что этого требовала ее честь, а ради возможности почувствовать свободу, повеселиться, прежде чем она выйдет замуж.
        - Да. Я узнала о его существовании, когда выяснила, что перед смертью мама заезжала сюда, в дом Нэн. Она оставила мне письмо с именами усыновителей Гарри, и я не могла не увидеть его хотя бы однажды.
        Карим заметил, как ее передернуло. И это был молчаливый укор. Намеренный выполнить свой долг, загнанный в угол своим же кодексом чести, он не потрудился подумать о том, что все это означало для Клемми. Ведь у нее отбирали жизнь. Браки по договоренности были обычным делом в его мире. И только случай с Клемми заставил его задуматься над этой проблемой.
        - Если бы отец знал о существовании Гарри, он, не задумываясь, отнял бы его, чтобы использовать в своих целях.
        - Он никогда не узнает о нем от меня. - Карим накрыл дрожащие руки Клемми своими руками и поймал ее взгляд. - Ты теперь под моей защитой. Твой отец больше никогда к тебе не притронется.
        Ее смех был прерывистым. В нем не было и намека на веселье.
        - Я ему не нужна. Он будет счастлив, если никогда не увидит меня. Набил отказался от меня, и, по мнению отца, моя репутация разрушена. За мной всегда будет следовать тень скандала.
        Ярость исказила черты лица Карима, и он притянул Клемми ближе, прижимая ее голову к своей груди. Она могла слышать, как сильно злость заставляет биться его сердце. Но как только кожа прикоснулась к коже, Карим ощутил, как закипает его кровь. Он тут же подавил желание. Ему нужно было мыслить трезво.
        Необходимо было все выяснить…
        - Если бы я знал, что агентам Анкхары станет известно о ночи, которую мы провели вместе…
        Темноволосая головка, спокойно лежавшая на его груди, немного отстранилась, и он заметил, что Клемми напряглась.
        - Мы не были вместе.
        Запах ее кожи, обволакивающий его, мягкое женское тело в его руках… Как ему удалось устоять тогда? Как он смог отказать себе в таком наслаждении? И перерастет ли все это в нечто большее?
        - Почему ты не сказала Набилу, что невинна? Что ничего не было?
        - А он поверил бы?
        Равномерно бьющееся сердце под ее щекой явно пропустило удар. Прижимаясь к Кариму, она не могла не заметить, что он разгорячен и готов, словно и не было ночи любви. Теперь Клемми все воспринимала острее, ее тело сразу стало мягче, а складки между ног увлажнились.
        Все, что ей надо было сделать, - прижаться к нему, поднять голову и прильнуть к его губам, а потом начать ласкать его. Она могла бы склонить Карима к сексу, и этот неудобный трудный разговор был бы окончен. Ей больше не пришлось бы бояться услышать, что все это она сделала напрасно. Что играла в опасные игры со своим будущим, рисковала репутацией, чтобы избавить себя от брака с Набилом, - ради нескольких ночей разгоряченной любви. Сумасшедшего сексуального приключения, которое ни к чему не ведет.
        - Это была бы ложь. Ему достаточно было бы посмотреть мне в лицо, в глаза - чтобы понять.
        Потому что кое-что произошло. Что-то, полностью изменившее Клемми. После той ночи с Каримом она уже не могла быть прежней. И дело было не в сексе. Даже если бы он занялся с ней любовью тогда, то не смог бы изменить ее больше. Ведь это был Карим аль-Халифа.
        Мужчина, в которого она влюбилась.
        Клемми обманывала себя, считая, что может пойти на брак по договоренности. Она, словно во сне, приближалась к судьбоносному моменту, хотя понятия не имела, на что согласилась. Каково это. Она представить не могла, на что способно женское сердце. Не знала, что такое быть по-настоящему влюбленной, насколько шокирующим это чувство может быть.
        - Что-то произошло тогда. И я не могла притворяться, что ничего не изменилось.
        Что-то сродни землетрясению, такое же мощное, как взрывная сила вулкана, выбрасывающего раскаленную лаву в атмосферу. Та ночь изменила ее навсегда, и это нельзя было забыть, от этого нельзя было убежать.
        - Я сказала Набилу, что теперь я не та женщина, какой он меня считал, и никогда не стану женой, которую он хотел. - Клемми попыталась изобразить иронический смешок, но он оборвался. - Выяснилось, что он меня никогда не рассматривал в качестве жены. И был очень благодарен, что я дала ему возможность отказаться от нежеланного брака. Он собирается связать свою жизнь с Шамилой. Она, как я выяснила, ждет от него ребенка.
        Карим сделал глубокий вдох, и Клемми подняла голову. Она понимала, что единственный способ узнать его мысли - заглянуть ему в глаза и попытаться прочитать, что таится в них. Но ей не хватало духу.
        - Ты могла бы стать королевой, - попытался поддразнить ее Карим. - Ты отказалась от королевства - ради чего?
        Ради любви.
        Но сейчас у нее не было сил признаться в этом.
        - Мне это не требовалось. Скорее всего, я не создана для трона.
        - Я бы гордился, если бы ты стала моей королевой.
        Клемми показалось, будто ее голова сейчас взорвется. Неужели он сказал?..
        Карим отодвинулся от нее, и она была вынуждена посмотреть ему в глаза.
        - Почему ты ко мне не пришла?
        О, она думала об этом. Но не смогла заставить себя. Если бы у них с Каримом было будущее, он сам пришел бы к ней. Если бы хотел этого. Ее сердце дрогнуло, и к горлу подступил ком. Но именно это он и сделал! Однако что стоит за его появлением в коттедже? Есть ли что-то еще, или же Карима привело сюда исключительно желание?
        - Потому что ты счел бы себя обязанным жениться на мне, поскольку моя репутация погублена.
        Она не ошиблась. Карим признал это едва заметным кивком.
        - А ты этого хотел? - поинтересовалась Клемми. - Чтобы я прибежала к тебе?
        - Ты сказала, что любишь меня. Это была неправда?
        Клемми отодвинулась, закутываясь в одеяло, словно надела броню. Она горделиво вздернула подбородок и сжала челюсти как можно сильнее.
        - Я сказала, что люблю тебя, но ты ничего не ответил. Только напомнил о чести. И теперь я должна радоваться той малости, которую ты предложил? Этому?
        Взмахнув рукой, Клеми указала на смятые простыни и одеяла, все еще таящие запах их слияния. От резкого движения одеяло, в которое она закуталась, чуть-чуть сползло, но Клемми было все равно.
        - И не просить большего, потому что я любила тебя…
        - Любила? - Карим вопросительно взглянул на нее.
        Клемми не совсем понимала, о чем он спрашивает. Неужели он готов поверить, что ее любовь не так уж сильна?
        - Меньше недели, Клемми… Столько существовала твоя любовь?
        Ей послышалась усмешка в его голосе, словно он дразнил ее.
        - Мне кажется, это даже больше, чем дал мне ты. Больше, чем ты можешь предложить…
        Карим закрыл глаза на мгновение, затем помотал головой, и, когда он открыл их, она ощутила на себе взгляд, поражающий ее прямо в сердце.
        - Нет, Клемми. Все было не так. Я понятия не имел, что со мной происходит. Та ночь - та первая ночь, которую мы провели вместе… Ты забралась мне под кожу, и я больше не чувствовал себя свободным от тебя. Та ночь была самым сумасшедшим поступком в моей жизни, и с тех пор мой самоконтроль испарился. Я дал слово своей стране - отцу - и должен был сдержать его. Я должен был уйти. Тем самым я спас свою честь, но потерял тебя.
        Потерял. Такое маленькое, но такое страшное слово…
        - Но потом я узнал, что произошло у вас с Набилом. Я должен был приехать сюда и убедиться, что ты все еще испытываешь эти чувства ко мне.
        «Я проехал полмира ради этого, и у меня нет желания сдаваться».
        Но он так и не объяснил почему…
        - Ты приехал за той, которая потеряла свою репутацию? - Ее голос дрогнул от волнения. - Что же будет со столь важной для тебя честью?
        Карим помотал головой:
        - Меня не интересует вопрос чести - только не тогда, когда я с тобой.
        - И я должна в это поверить?
        Еще раз темные глаза посмотрели на смятую постель, затем на Клемми - так нежно, словно ласкали ее.
        - А что произошло только что? И происходило всю прошлую ночь?..
        - Это… просто секс…
        - Просто секс?
        Голос Карима стал глубоким и низким, когда он взял ее за руку:
        - Для меня это никогда не будет просто секс. Только не с тобой. Как там говорится в свадебных клятвах: «Обещаю любить тебя верно и преданно до конца дней своих»? Я хочу любить тебя верно и преданно до конца своих дней, если ты мне это позволишь.
        Карим прижал ее руку к губам. Нежность этой ласки тронула Клемми до самого сердца, и она знала, что хочет того же - именно до конца дней.
        - Клемми… - Все еще сжимая ее руку, Карим посмотрел ей в глаза. - Ты выйдешь за меня?
        Клемми не хотела задавать этот вопрос, но все же без него не обойтись. И если он ответит не так, как она ожидает, она не сможет выйти за него замуж, какой бы сильной ни была ее любовь.
        - Это… опять дело чести?
        Она думала, надеялась, молилась, что он ответит «нет», но вместо этого Карим наклонил голову и медленно кивнул:
        - Да, это вопрос чести… но не в том смысле, какой ты придаешь этим словам.
        - Твоя честь требует, чтобы мы поженились, и поэтому…
        Она не могла на это согласиться. Потому что хотела большего - нуждалась в гораздо большем. Однако ее сердце сжималось от желания ответить «да».
        - Это вопрос не моей чести. - Его голос был низким, хриплым. - Моя честь уже не имеет никакого значения. Главное - это честь, которую ты окажешь мне, согласившись стать моей женой. Нет ни одной женщины, которую я хотел бы так сильно. Которую я любил бы так сильно.
        Любовь! Клемми не могла поверить. Неужели он это сказал?
        - Любишь?
        - Да, люблю, - повторил Карим. - Люблю тебя, и, кажется, с того самого момента, как мы встретились. Я знал, что ты сбежала через окно и уехала к Гарри, но, вопреки всему, чему меня учили, я остался ждать. Я ждал тебя, ждал, что ты вернешься, как и обещала. Я знал, что так и будет. Я хотел, чтобы ты вернулась. Я хотел тебя, - ласково прошептал он. - Я хотел тебя сильнее, чем всех женщин, вместе взятых. Это было нечто большее. Я мечтал, чтобы ты стала свободной. Ведь ты была заложницей ситуации, которая была неподконтрольна ни тебе, ни мне. Твой отец с его хитрыми схемами, политическими интригами… долг моей семьи… Я не мог избавить нас от этого. Смогла только ты.
        Протянув руку, Карим дотронулся до лица Клемми, провел ладонью по ее щеке, и она ощутила легкое дрожание его пальцев, которое служило подтверждением правдивости его слов.
        - Клементина, ты моя любовь, моя честь. Ты - все, чего я хочу от жизни. Все, что мне нужно. Без тебя я - ничто. Я люблю тебя и хочу любить до конца моих дней. Пожалуйста, скажи мне, что твоя любовь не прошла. Пожалуйста, скажи, что ты станешь моей женой.
        Существовал только один ответ, который она могла дать ему. Наклонив голову набок, Клемми прижалась щекой к руке Карима и улыбнулась, глядя ему в глаза:
        - Да, моя любовь. Это честь для меня - стать твоей женой.