Держись от меня подальше Рида Сукре
        Ван Лав #2
        ЕДИНСТВЕННОЕ ЧЕГО МЫ С ШЕРОМ ДОСТИГЛИ В НАШЕМ ГЛУПОМ БРАКЕ ЕДИНОДУШНО - ЭТО ЖЕЛАНИЯ РАЗВЕСТИСЬ. ОН СВОДИЛ МЕНЯ С УМА, И Я ПЫТАЛАСЬ ОТВЕЧАТЬ ТЕМ ЖЕ. БЛАГОДАРЯ ЕМУ МОЯ ЖИЗНЬ ПРЕВРАТИЛАСЬ В НАСТОЯЩИЙ МЕКСИКАНСКИЙ СЕРИАЛ: СМЕХ, СЛЁЗЫ, НЕНАВИСТЬ, ЛЮБОВЬ - ЖИЗНЬ ЗАВЕРТЕЛАСЬ УРАГАНОМ, В ВОРОНКЕ КОТОРОГО ШЕР, ГЛАВНЫЙ СОЛИСТ АНСАМБЛЯ ПЕСЕН И ПЛЯСОК МОЕГО ДУШЕВНОГО РАВНОВЕСИЯ, НЕВОЗМУТИМО ТАНЦЕВАЛ БРЕЙКДАНС, ИСКУСНО МАТЕРИЛСЯ, ЖОНГЛИРУЯ МОЛЕКУЛАМИ ОКСИТОЦИНА, КОТОРЫЕ САМ ЖЕ И ВЫРАБАТЫВАЛ ВО МНЕ, А МЕЖДУ ДЕЛОМ РАСПИНЫВАЛ ОСТАТКИ МОЕГО ТЕРПЕНИЯ. ВИСЕВШИЙ НАД НАМИ ВОПРОС "СМОГУ ЛИ Я ЕГО ПОСЛАТЬ?" НАЛИВАЛСЯ СВИНЦОВОЙ ТЯЖЕСТЬЮ, ТРАНСФОРМИРУЯСЬ В БОЛЕЕ РЕЛЬЕФНУЮ ФОРМУ "КАК СКОРО Я ЕГО ПОШЛЮ?" А СЕРДЦЕ ОТЧАЯННО ВЕРИЛО В ХЭППИ ЭНД.
        В ТЕКСТЕ ЕСТЬ: РОМАНТИКА, ЮМОР, ОТ НЕНАВИСТИ ДО ЛЮБВИ, МУЗЫКА И ТАНЦЫ
        ДЕРЖИСЬ ОТ МЕНЯ ПОДАЛЬШЕ
        РИДА СУКРЕ
        ПРОЛОГ
        В сердцах, я вцепилась в бокал шампанского, который стянула с подноса, пробегавшего мимо официанта, и Олли с реакцией хищника, вырвал его у меня из рук до того, как я поднесла его к губам:
        - Тебе же нельзя! - он состроил страшные глаза, хмуря брови. - Случайность, ну, конечно. Не маленькие же, должны знать, как предохраняться.
        - Олли, - мне было так стыдно.
        - Не начинай. Теперь ты должна себя беречь.
        Из-за его плеча выросла ехидная мордашка красавчика Криса:
        - О, о чём это мы? - начал он соблазнительно-ехидно. - Кто-то скоро станет мамочкой? - он бесцеремонно потянул руки к моему животу, отпихнув Олли, который хотел это предотвратить. - Ой, я только потрогаю.
        - Ну, всё, твоего будущего ребёночка потрогала настоящая звезда, - съязвил Оливер. - А вот сделала его звезда недоношенная.
        - Откуда такая «любовь» к моему парню? - возмутилась я.
        Он мягко потрепал меня по голове и хаки-пиджак в стиле милитари, натянувшись, забренчал прикреплёнными медалями. Мой друг не служил, и поэтому все медали, венчавшие грудь, имели надписи околомузыкальные, что было очень оригинально.
        - Давно его знаю, - хмыкнул рэпер.
        - Да, он довольно неплох, - согласился Крис. - Что, Хэлл, - это они мне с группой дали такую кличку - «ад» в переводе с языка янки, - когда запишем совместку?
        Он подмигнул и не дожидаясь ответа улетел дальше, знакомые уволокли его, на прощание он паясничал: «О, спасите меня, други!»
        - И что касается детей - это никогда не бывает случайностью, - вернулся к нравоучениям друг.
        - Я знаю, Олли, - говорила я ослабевшим голосом, пока наш будущий отец бегал и общался с приглашёнными, - но тут всё очень сложно.
        - Тише, - мой друг приложил свой палец к губам, - я вам помогу. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
        - Спасибо.
        Он посчитал лучшим успокоительным свои объятия, в этот момент «ревнивец» нарисовался рядом, в его ореховых глазах плясали сумасшедше белки, и стал недвусмысленно намекать, что пора и честь знать.
        Я не понимала, как меньше чем за год всё могло перевернуться с ног на голову. Как мой сосед стал мне опорой и тем, с кем меня связала общая тайна. Одна на двоих, что могло показаться романтичным и вечным. А есть ли вечность у любви? Словно постулат, символом её для меня были арктические ледники, которые я пыталась растопить. Но смотрели на меня ореховые с миндальной радужкой и терпким древесным ароматом.
        1
        Артём гнал так, словно катастрофически опаздывал на собственные похороны, а на кладбище, уже вовсю звенел погребальный колокол, лишь немногие, самые близкие друзья, заговорщицки переглядывались, будучи в курсе, что этот персонаж с критическим чувством собственного необузданного Эго никогда не опаздывает: он либо приходит, либо нет.
        Мысли его были стремительны, как летящие к земле с балконов самоубийцы, что влекло за собой почву для ассоциации себя Шумахером и, как следствие, экстремального разгона. У светловолосого парня были на то определённые причины. А именно: нежданное заточение братца-акробатца. Он даже не знал точно, чего хочет: то ли спасти его от рук «братанского правосудия», то ли помочь вершить это правосудие. Да и в голове бегущей строкой стала бежать последняя фраза, брошенная Оливером, тем самым братом, сказанная после того, как Шер отдал ему лист с текстом: «Что, ни дня без строчки, ни ночки без чьей-то дочки? Даже не знаю: радуешь ты меня или огорчаешь, крошка…»
        После этих слов хотелось со всей дури зазвездить усмехающемуся Олли, но Артём прекрасно знал, что не прав, и ещё знал, что ни за что больше не подойдёт к своей (уже не своей) малышке.
        Но всё же позвонил ей - сам. И ещё больше усугубил положение вещей, кинувшись её целовать.
        Думать об этом не хотелось совершенно, и он вновь начинал обмозговывать поступок друзей, который не лез ни в какие рамки восприятия. Их глупые догадки смешили (но как-то по-чёрному), что уголки его губ подрагивали, а в глубине души эхом раздавался мефистотельский смех, и одновременно с этим заставляли набегать на лицо подозрительно-набухшим тучкам, из которых норовили вырваться Капитошки. Идиотская идея с пытками Оливера ему и боком не лежала, казалась абсурдной и вздорной. Но сами фанкиманы, кажется, считали себя великими гениями тысячелетия. И это несмотря на то, что с ними был благоразумный Дэн - единственный, у кого из членов команды была голова на плечах и кто никогда не пускался в подозрительные авантюры; хотя с этих безумных мальчишек станется уложить Ванильного в багажник, предварительно воткнув в рот кляп и связав руки-ноги, чтобы не мешал.
        Илья, сидя на заднем сидении, пытался уговорить водителя сбавить скорость, ровно до того момента, пока не узнал, что же произошло. Крамольный захват друга-предателя был ему не по душе, и он, перебравшись на соседнее с водителем сиденье, сменил позиции приоритетов и теперь стал подгонять Артёма.
        Его бодрый трёп был прерван нетерпеливым звонком Джавы. Артём, промахнувшись по кнопочке, включил громкую связь.
        - Эй, скоро ещё? - вскричала трубка голосом раздражённого Сергея.
        - Скоро, оркестр с цветами можно не подавать, - буркнул Шер.
        - Ну, спасибочки, браза, - ехидно поблагодарил Сергей, затем трубку из его рук выдрал Малик и очень недовольно поддел Артёма:
        - От какой из сестричек едешь, Казанова?
        - В смысле?
        - В смысле, мы в курсе, что Соня и Королева Весны сёстры.
        - Правда? - округлил глаза Илюха, воззрившись на чересчур спокойного Шера. Адски спокойного. Показушно спокойного.
        - И что? - фыркнул водитель, поддавая газу. - Встречаюсь-то я не с Соней.
        Он уже хотел сбросить, но с той стороны трубку перехватил Владимир и стал, в своём обычном репертуаре, нагнетать панику:
        - Где вы? Идиоты! Тут кошма-а-ар, что твор…
        Затем его крик оборвался, будто кто-то сунул ему в рот свой протухший носок - послышалось брезгливое фырканье, звук битого стекла, возня, затем трубка сама собой замолкла. Артём лишь задумчиво вертел её в руке, другой придерживая руль.
        - А Матв в курсе, что вы встречаетесь? - задал провокационный вопрос Илья.
        Пребывавший в состоянии задумчивости Артём не сразу понял, о ком его спрашивает друг:
        - Кто?
        - Кто-кто… Егор - их братик.
        - Ты что, он меня прибьёт, - усмехнулся Артём.
        - Подожди-подожди, выходит, Королева Весны - его двойняшка? - Илью постигло озарение.
        - Ага.
        В этот момент из ближайших кустов выскочили два запыхавшихся блюстителя дорожного эскадрона, лениво теребя в руках радар и посох правопорядка.
        Сей вандальный агрегат вызвал в душе Охренчика бурю негативных эмоций, так что, притормаживая, он принялся мастерски плеваться нецензурностями, словно его скромная персона гордо маячила на вершине хит-парада по плевкам и так же горделиво-скромно придерживала удачно пристроившийся на макушке, как воронье гнездо, лавровый венок в честь попадания имени сего индивидуума в Книгу рекордов Гиннесса, причём, как минимум, троекратно.
        Фотограф, в свою очередь, больше, чем глупым поступком идиотов-друзей и тем, что они не могут к ним быстро попасть, был расстроен фактом, что у него не имелось с собой даже советской «мыльницы», чтобы заснять драгоценные кадры, которые можно было бы загнать в газету, где он подрабатывал на полставки, в рубрику «Полезные советы». Он уже даже заголовок придумал - «Как отболтаться от козла в погонах» (благо, это еженедельное издание цензуру терпело), оставалось только договориться с напарницей-журналисткой, имеющей подвешенный язык, а уж фотки с красавцем-другом он бы подогнал, но за отсутствием приличного средства фотографирования, у него и телефон полностью разрядился, пришлось лишь прикусить губу. Пробормотав обречённо: «Гайцы…», - и просто молча наблюдать, нервно оттарабанивая трясущимися от недовольства руками барабанную дробь.
        - Сержант Прохоров! - приставил к козырьку руку, подбежавших «зелёный» ДПСник. - Можно вас на минутку?
        - На минутку? А ты успеешь? - проговорил себе сквозь зубы Артём и опустил окно, широко улыбнувшись пацанёнку в погонах, в глазах которого не по-детски плескалась алчность. И уже вслух: - Да, конечно. Какие-то проблемы, командир?
        От случайного «командира» юнец невольно возгордился и почувствовал себя на вершине мира:
        - Ну, если вы не считаете проблемой скорость под двести километров в час… - он многозначительно обвёл его тачку взглядом, явно намекая на зелёненькие откупные.
        Но Шер был слишком зол, чтобы сюсюкаться с сержантиком и зло отчеканил:
        - А Вы не желаете проверить мои документы? Вдруг моя малышка в угоне?
        С Прохорова денежно-возбуждённый настрой как ветром сдуло. Он стал подмечать всякие детали, которые, безусловно, говорили о том, что перед ним крупная шишка в криминальном мире. Таким образом, сержант заприметил нервные постукивания Ильи по приборной панели, сопоставил их с маниакальным взглядом водителя и сделал соответствующие выводы: два нарика украли тачку.
        У него тут же забегали глазки и голову стали посещать фривольные картинки о повышении и переводе в отдел поимки преступников - уж что-что, а быть ДПСником в сорокоградусные морозы или в сорокоградусную жару гораздо хуже, чем сидеть в кондиционируемом офисе, вяло перебирать бумажки и, потягивая кофе, создавать вид бурной работы мозга.
        - Предъявите документы! - срывающимся голосом потребовал Прохоров, а его пухлый напарник, зачуяв неладное, трясущимися руками стал доставать из кобуры пистолет.
        - Эй, вы чего, парни? - забеспокоился Артём, только сейчас вспомнивший, что ездит на чужой машинке. У него этот факт вообще из головы вылетел, словно вода сквозь решето.
        - Молчать! Документы!
        - Может, договоримся?
        Илюха забарабанил ещё сильнее, Шер паниковал, но виду старался не показывать.
        - Документы! И выходим из машины, подняв руки!
        - Слушай, командир, - принялся уговаривать служителя дорог Артём, - я же говорил это не всерьёз, а в совещательном порядке…
        - Из машины! И друг пусть тоже выходит!
        Собиравшийся похихикать над неудачником-другом Илья стушевался:
        - А я-то за что?
        Крик Прохорова сорвался на визг:
        - Из машины! ВОН! Руки на капот, наркоманы!
        Дальнейшие заверения об ошибке и неверном понимании друг друга сошли на «нет», документы с влиятельной фамилией Охренчик, как и телефоны, ключи, подозрительные пакеты, полетели в вещдоки за фантастической догадкой блюстителей правопорядка о подделке; руки недавно крутых брейк-дансеров оказались в наручниках, а сами они, шипя на мир благим матом, еле теснились в немедля приехавшем «бобике».
        2
        До самой глубокой ночи мы просидели у порога двери: Стас, прижав к груди папину фирменную блинную сковороду; я, натужно тараща глаза в глазок, пытаясь разглядеть, что же делает на лестничной площадке Феоклист и какие действия предпринимает по извлечению своих обидчиков из «крепости»; дядя, выскочивший к нам, заслышав надрывное треньканье полуразрушенного мною в прошлый раз старинного телефонного аппарата (который я без зазрения совести вновь уронила с комода, «удачно» влетев в него своим многострадальным лбом), прижимающий его грохнутый корпус к мерно вздымающейся груди в такт своему испуганно колотящемуся сердцу.
        Выглядел Макс, мягко говоря, неважно. Его кудрявые волосы стягивала неоновая резинка, которая по-дискотечному лучилась в полутёмном коридоре, подсвечиваемая тёплым вечерним отсветом, когда солнце ещё не село, но небо приобретало местами загадочный рыжеватый отсвет, который еле попадал в прихожую через окно сквозь тонкий узорчатый тюль с кухни. Данный аксессуар для волос был модным хитом сезона среди школьников, в основном, одногодок Сони и Стаса, как нашему любимому графоманчику рассказали в магазине, беспощадно втюхивая товар за бешеные деньги. Продавщица, приехавшая из узбекской глубинки и говорящая на малопонятном диалекте девушка, в нём великого писателя упорно не замечала, и благодаря своим заложенным генами бизнес-способностям, приводила аргументы к покупке, наивно предполагала, что Максим при помощи стильного прикида пытается омолодиться. На самом деле Максим интересовался товаром исключительно из-за того, что взялся за новую книгу, включающую описание различных субкультур. Поэтому он, ведясь на трёп не в меру болтливой торгашки, купил кучу нелепого барахла, включающего яркую одежду, на
которую будто случайно пролили «Юпи», заметили сей недопустимый факт и решив, что терять уже нечего, полностью замочили в нём - настолько она была яркой. К тому же эта одежда была рваной, странного фасона - с отсутствием какого-либо чувства стиля у дизайнера в принципе. Кроме резинки в качестве аксессуаров он накупил и украшения.
        В целом, опуская свой взгляд ниже сцепленных волос, можно было увидеть такое: подведённые фиолетовым карандашом глаза, окрашенные блёстками бакенбарды, свежий пирсинг под губой; рокерский или, вернее, мазохистско-садистский ошейник с шипами на шее; рваный местами мешок в качестве майки с глубокими (невероятно глубокими) вырезами для рук; под майкой жёлтая футболка, облегающая тело настолько сильно, что казалась второй кожей; широкие мешкоподобные штаны, обвешанные железными висюльками; над покрытыми татуировками руках - различные браслеты, напульсники с нецензурными выражениями на иностранном языке; на ногах тяжеленные военные ботинки.
        Представителем какой конкретно субкультуры является дядя понять мне было не дано, тогда он, гордо выпятив грудь, к которой прижимал телефон, просветил меня, заставив полностью удостовериться, что все две дядюшкины извилины окончательно заблудились в его голове ища выход и прочно завязались морским узлом:
        - Я эмо-бой! - указал он на себя пальцем.
        Мы со Стасиком нервно переглянулись, попытавшись не заржать в голос, всё же засаду на лестничной клетке никто не отменял.
        - Па-а-ап, ты уверен? - еле сдерживаясь, поинтересовался братишка, когда я вновь приникла к глазку, чтобы спрятать улыбку, предательски захватившую расслабленные мышцы лица, и стала прислушиваться к всхлипываниям-завываниям, которыми решили порадовать уши всех соседей, Сера и Грипп, устроив бесплатный концерт по заявкам. Любители халявы должны оценить.
        - Есть сомнения, сынок? - с чувством собственного достоинства вопрошал дядя. - По-моему, ты не слишком подвержен современным течениям, Станислав. Знаешь, тебе бы не помешало разбавить жизнь, добавив в неё чуточку реализма.
        Стасику улыбаться резко расхотелось, так как в словах отца он уловил намёк на то, что Макс, делая ссылку на родительские права, может отобрать у своего живущего в кибер-пространстве чада единственную радость в жизни - мощнейший компьютер с шестиядерным процессором с видеокартами, количество которых пока ещё можно было сосчитать на пальцах, но посчитать общий объём оперативной памяти пальцев бы не хватило, и жесткачом, который может хранить на своих просторах до двух терабайт различной информации.
        Откуда я всё это знаю? Просто всю среду, четверг и пятницу с утра до ночи слушала восхищённые дифирамбы этому зверю, который, кстати, так просто не упрёшь - он весит более тридцати килограмм (и это только системник), в исполнении Стаса, наконец-то накопившего нужную сумму (хотя что-то мне подсказывает, что ему в этом сильно подсобил мой папа, по совместительству его дядя, и собравшего себе друга своими руками. Своего монстрика братишка нежно любил. И подключив философское мышление и вспомнив умные словечки из курса психологии, которой решили мучать бедняг-десятиклассников попечители родительского совета вкупе с учительским составом и членами представителей РОНО, включив её в школьную программу, выдал:
        - Папа, реализм - это больно. Все жизненные истории имеют неблагоприятные финалы. Жизнь - это, вообще, штука бессюжетная, но идейная - вспомни попытки коммунизма. И ты, рождённый в советском союзе, обрекаешь меня на жалкое существование?
        - Сынок, - не ожидавший пламенной речи от своего обычно неразговорчивого дитятки Макс немного растерялся и воззрился на него двумя пытающимися срубить друг друга пешками. - Значит, - его вдруг настигло озарение, - ты считаешь, что влачишь жалкое, - тут его голос сорвался на визг, вторя эху двух неугомонных бабок с первого этажа, - существование?
        А чего они, собственно, орут? Вроде как не знают, что Фео торчит тут, или, наоборот, слишком хорошо его знают и заранее за меня переживают? От этих мыслей стало ещё страшнее. А потом на сцену вылезли ещё два «модных» персонажа - копии нашего гопника. Эх, не зря у меня было нехорошее предчувствие.
        - Да, отец, - Стасик понурил голову, а я, будучи в теме их жёсткого разговора, решилась «разрядить» напряжённую обстановочку:
        - Кажется, нас сейчас убьют…
        - Что?
        - Почему?
        Вскричали оба представителя сильного пола, не расставаясь со своими трофеями: со сковородой и телефонным аппаратом. Правильно делаете, молодцы, в случае чего все этим можно огреть гоп-троицу.
        - Просто… У нас гости, - прозвучало как в дешёвом американском боевике, которые так любит Леся, будто компанию отморозков наркодилеров накрыли в их притоне дяденьки с автоматами за «лажовый» товар.
        - Какие ещё гости? - бледнея, поинтересовался дядя.
        Он отодвинул меня в сторону и жадно припал к глазку. Я бы на его месте побоялась, вернувшись к той же теме дяденек с автоматами, а вдруг они приставили дуло к глазку и выстрелят, лишая любопытствующего сразу и глаза, и мозгов?
        От дурных мыслей стало боязно, и я вжалась в стенку.
        Стасик убежал в комнату и вскоре вернулся, зажимая в руках маленькую чёрную вещицу, похожую на диктофон.
        - Хочешь записать наши предсмертные разговоры? - понимающе взглянула я на средство для записи звука.
        - Ты о чём?
        - Диктофон - отличная идея, потомки смогут доказать, что это не было самоубийство и вытребовать денег по страховке.
        Дядя между тем притих и внимательно оглядывал пространство.
        - Какая ты меркантильная, - хмыкнул Стас и продемонстрировал мне вещицу: - Это шокер.
        - Чтобы шокировать одним своим видом? - иронизировала я напоследок, не веря, что такая маленькая штучка может спасти нас против банды, измордованной опытом уличных драк, да и не только уличных. Хотя в их случае сила не была аргументом - аргументом служил арсенал, запрятанный во всевозможных карманах, подкладках и прочем, который для них являлся жизненно необходимым, ведь будучи гопником со стажем никогда не знаешь, где заночуешь: то ли у кого-нибудь на хате на полу среди пустых бутылок, подставив под голову табуретку, то ли в родном КПЗ.
        - Чтобы шокировать током, - с умным видом пояснил мне Стас, сделав, и, думаю, не в первый раз, вывод, что его сестричка, стоя в очереди за наивностью, свою очередь за ум пропустила.
        - А-а-а… - протянула я, решив его не разочаровывать, пусть и дальше пребывает в чёткой уверенности уникальности своего интеллекта над другими, как и вся остальная раса с наличествующей хромосомой Y, как и Артём.
        Вместе с пришедшим на ум именем моё лицо посетила героиня детской позитивной песенки о временном смещении положения губ, то есть улыбка. Лицо в неподходящей ситуации стало дебильно-идиотским, тут уж братишка полностью уверился в прогрессирующем у меня синдроме, который, судя по названию одной из многочисленных книг дяди, был невероятно утопичен: «Синдром дауна - fenita la comedia, добро пожаловать в трагедию!»
        Стас, от всего сердца пожалев меня, или же для того, чтобы полностью заверить округу в своей гениальности, надгробным внушительным камнем вставил следующую фразу:
        - Ну, Лен, вот так работает, - и устремил свою чёрную штуковину со страшным названием электрошокер прямо к притягивающей взор синей майке на теле папы. Думаю, он сам не понял, что натворил даже тогда, когда возглас дяди, словно резкий обрубленный глас вопиющего в пустыне, огласил прихожую и стих, заставив заглохнуть двух шушукающихся и причитающих старушек, шушукающихся гопников, выбежавших поглазеть на зрелища соседей и даже прибежавших из соседнего двора любителей сплетен.
        - Ой! - синхронно выпалили мы, когда обездвиженное тело его папы грохнулось на пол к нашим ногам, звякнув выпавшим из рук телефоном.
        В дверь настоятельно звонили. Попеременно стучали. Затем стали стучать и звонить одновременно, вводя нас в ступор своей какофонией звуков, а мы, как два суслика в засаде, замерли и даже сдвинуться с места не могли. Дядя лежал, не шелохнувшись и не издавая ровно никаких звуков.
        В этот момент, за дверью предприняли последнюю попытку к стуку. Не подействовало, тогда входная дверь, сопровождаемая рвущимся из жерла грудной клетки криком «Ки-йа-а!», грохнулась прямо на бедного дядю. Сверху её оседлал мой недавний знакомый из «Crazy World» - ВДВшник, будто пытаясь придавить Макса своей мощью. За его спиной маячил Сеня с камерой (я начинаю подозревать его в том, что он полтергейст), Грипп с Серой, троица в «Адидасе», лузгающая семечки, интеллигентный дедулька, Артур Елизарович, с восьмого, потрясавший до сего момента на них своей антикварной тростью с инкрустированными в неё драгоценными камнями и ругая за сор. Парням было, мягко говоря, не до него, хотя его тросточка привлекла их внимание всерьёз и надолго.
        Нарушала возникшую тишину только непрошибаемая Сера, громко нашёптывая боевой подруге в слуховой аппарат:
        - Вот. Именно из-за этого твоего хмырёныша Пирожкович и не хочет с тобой встречаться!
        - Ась? - не расслышала её Грипп, которая случайно выдернула аппарат и пропустила всё мимо ушей.
        Сам Пирожкович, то есть Артур Елизарович, которого вся местная молодёжь, а нахватавшись у них, и все остальные жители района звали за спиной Артуром Пирожковым (думаю, он о своём прозвище знал, но виду не подавал), был очень удивлён, услышав её слова, что даже забыл, что ругает молодёжь и застыл соляным столбом, глаз не спуская с пребывающего в шоке ВДВшника, который, кажется, только что убил дядю, а локаторы свои настроив на бабулек, но больше ничего интересного ему услышать суждено не было.
        - О Господи, купи ты уже этой своей старой карге барабанные перепонки! - возмущённо проорала Сера её внучку, который мастерски незаметно выхватил трость у Артура Пирожкова и прошествовал мимо смущённо кряхтящего десантника, имеющего некоторую слабость к закрытым дверям в квартиру, пристроившись около Стаса.
        Сеня, как самый умный, молчать не стал и важно ответил старушке:
        - Серафима Игнатьевна, это, - он кивнул в сторону пихающей в ухо слуховой аппарат Агрипины, - не моя карга.
        - Да и не тебе говорено, - отрезала Сера.
        - Сами же сказали: «О Господи», вот я и отвечаю.
        На что обе пенсионерки возмутились и захлебнулись в нахлынувших возмущениях.
        - Вы? - наконец-то ко мне вернулся голос, и я в полной мере удивилась посетившему мои родные пенаты брутальному военному.
        - Я! - не менее удивлённо подтвердил ВДВшник, будто все мы застали его за прелюбодеяниями с гамадрилами.
        - А что вы здесь делаете? Вы что, следите за мной? - обличающе прошептала я, напуганная почти до потери сознания.
        - Я? Слежу? - начал зычно, как это принято в рядах вооружённых сил, орать шкафоподобный детина, но вспомнив, что сейчас он на гражданке, смягчил голос, чтобы я не померла от ужаса. - Нет-нет, я всего лишь пришёл, чтобы… чтобы… отблагодарить!
        - О, - только и смогла сказать я. - А зачем тогда вы убили нашего дядю?
        - Убил? - каждую мою фразу он повторял в форме вопроса. Нет, у него и правда, с интеллектом проблемки. - Кого? - он стал осматриваться, упорно не замечая самого главного.
        - Да! Дядю! Смотрите, он не дышит, - я устремила указательный палец на прижатого к паркету здоровенной дверью Максима, который точно мёртв не был - такого медведя за просто так на поезд с конечным пунктом «Тот свет» не отправить.
        Десантник активизировался, почесал клешней череп и с лёгкостью прибрал дверь с бессознательного Макса. Он чуть не грохнулся в третий на сегодня обморок от увиденного прикида «эмо-боя», но сдержался, лишь губы его предательски прошептали: «Мама». Он окинул нас, меня и Стасика, видавших всякое, взглядом, убедился, что мы в страну несознанки отправляться не желаем, и, взяв себя в руки, подскочил к потерпевшему и проверил пульс. Только тогда его лицо разгладилось, и он облегчённо вздохнул:
        - Живой…
        - Всё равно неясно, зачем вы к нам припё… то есть пришли, - продолжала я гнуть свою линию.
        - Да я здесь, чтобы отблагодарить вас за проявленную доброту и благодетельность.
        Это странно выглядело. Я бы могла понять, что он хотел меня отблагодарить после того, как я отогнала от него жуткую молодящуюся бабулю, но ведь не после того, как я бросила его в глубоком обмороке. И дверь нашу вышиб, это же каким сильным было желание выразить благодарность. Он серьёзно? Может стоило его тоже электрошокером обработать, но тот остался в руках Стаса.
        - Хорошо, спасибо, - вымолвила я, придвигаясь к братишке.
        - Пожалуйста.
        - Вас, наверное, дочка прислала, да?
        - Кто? - не сразу понял ВДВшник. Как только его родные терпят, такого тугодума. Он не перестаёт меня удивлять глубинами природной натуральной глупости. Хотя если сравнивать шкафо-форматных мужчин, то и мой муженёк вроде интеллектом не блещет. - А, да. Точно. Дочка моя добра сердцем, как и вы, Елена Родионовна.
        - А откуда вы знаете, как меня зовут? - моё сердце забилось быстрее, чувство, что творится что-то неладное, заполнило меня. Я, уже не осторожничая, кинулась к Стасу, за его спасительную спину, но на моём пути двумя вражескими крейсерами стояли обморочный Максим и Феоклист: об первого я благополучно споткнулась, а второго снесла с ног, повалившись сверху. И он, сориентировавшись за сотую долю секунды, откинул под комод трость, перевернулся, подмяв меня под себя. Муравейник нереализованных гормонов вновь воскрес в его больших янтарных, с шоколадной крошкой в радужках, глазах, которые разглядывали меня сквозь опрокинувшуюся на лицо чёлку темных волос (я-то думала, их бреют на зоне), а татуированные руки немедля стали лапать меня за ягодицы, шепнув в лицо: «Чика, давай взорвём!»
        В тот момент, когда я, вспыхнув как маковое поле, мысленно приготовилась расцарапать ему возбуждённо-радостную физиономию, меня одной рукой за шкирку вытащили из-под Фео и, как только я прекратила бултыхать ногами в воздухе, поставили на ноги:
        - Елена Родионовна, я знаю, как вас зовут и где вы живёте. Неужели вы считаете, что с подобными знаниями я не могу знать, кто ещё здесь живёт? - убедительно сказал десантник, чем заработал моё ещё большее недоверие.
        - И кто ещё здесь живёт? - спросила я, а Феоклист, приободрённый взглядами друзей, показывающих ему большие пальцы над головами стоящих в дверном проёме Серафимы и Агриппины, поднявшись с пола, стал приближаться ко мне, хитро подмигивая. Вероятно, ему казалось, что я с ним заигрываю. Вот же олух. Надо будет мейк-апчик смыть и показаться ему на глаза - тогда точно отважу от своей беспечной персоны.
        Внучок Гриппа собственническим жестом положил свою тощую длань мне на талию и вытянул губы в трубочку, чтобы чмокнуть. Я скривилась и чуть не отправила наружу утренние блинчики и обеденные бутерброды. ВДВшник заметил действия моего соседа, впрочем, одновременно со Стасиком. Так что комплекс «на тебе сковороденью прямо в рыло» - «отхвати кулак-молот прямо в то место, куда ешь» оказал поразительное убойное действие, и теперь у нас было два «бездыханных трупа», скромно пристроивших свои тельца посреди коридора.
        Повизгивающие бабки тут же метнулись реанимировать «ребёнка», приговаривая, что все вокруг бездушные сволочи, чокнутые бабуины, и вообще, у нас не квартира, а палата номер шесть. Под последним готовы были расписаться все присутствующие.
        Отмер Пирожкович, который стал озираться по сторонам, заметив пропажу своей вековой рухляди:
        - Украли! Ироды украли! - стал он потрясать на оставшихся двух гопников теперь кулаками. Кулаки у него были внушительными. Зачем ему нужна была трость, никто не знал, видимо, для порядку - ведь у каждого уважающего себя пенсионера-интеллигента, который ещё не достиг радостей маразма, она была.
        Наш Пирожок был мужчиной хоть куда. Поговаривали, что в молодости он занимался шпионажем и состоял на службе у самого верховного вождя, а сохранился так хорошо, словно его искупнули в формалине, потому что с глубокого детства занимается восточными единоборствами. Но это были лишь слухи, хотя его подтянутая форма, озорной мальчишеский взгляд, подбородок взрослого самца орангутана, практически минимум морщин давали на это повод. Он был похож на американского актёра, который некогда играл роль Джеймса Бонда. Шарма ему добавлял даже цвет волос - цвет белоснежного снега на вершинах Альп, куда он, по слухам, ездит время от времени, чтобы погонять на лыжах. Особо фантазёрские соседи, думали, что он катается на сноуборде, а ещё каждый год летает на Окинаву, чтобы присутствовать в качестве жюри на мировых соревнованиях по карате, айкидо или ещё чему-нибудь - названия единоборств варьировалось. Эти экстремальные наклонности не вязались с интеллигентным видом Артура Елизаровича, но все как один считали, что он хочет отойти от прошлого, поэтому и прикидывается, так что в его случае фраза «Старость не радость»
не имела никакой основы. Ему больше подходило дополнение: «А сплошной восторг».
        Крикам Пирожка двое дружков Фео ответили: «Не скрипи - не заржавел!» и сорвались вниз по лестнице, хотя трости у них не было, но с подобными наклонностями, они вполне могли лишить кого-то из набежавших соседей выходной пары носков, но бояться им было нечего.
        Прыткий дедок рванул за ними следом, напрочь лишая себя в наших глазах своей маскировки. Сера с Гриппом, оторвавшись на этот момент от «бедного разнесчастного ребёнка» многозначительно переглянулись и жуть как хотели отправиться следом, но дитё требовало контроля, иначе «сумасшедшие соседи убьют его ненароком».
        Сеня разрывался на части. Прямо буквально разрывался, как та самая макака, которой надо было и к умным, и к красивым.
        - Значит так, - проигнорировав творящиеся вокруг беспорядки, будто ничего сверхъестественного не произошло, ВДВшник стал отвечать на мой вопрос: - Квартира записана на имя Матвеева Родиона Александровича. Прописаны в квартире девять человек. Право обладания собственностью имеют девять человек: сам Матвеев Родион Александрович, его родной брат Матвеев Максим Александрович, дети Матвеева Родиона Александровича: Матвеев Егор Родионович и Ох…
        - Стоп!!! - заорала я что есть мочи, дабы он не произнёс мою новую фамилию, которой я щеголяла уже неделю, а Сеня окончательно убедился, что сделал правильный выбор, оставшись обозревать наш скромный уклад. - Мы всё поняли. Вы из Интерпола, - или какая организация в России занимается безопасностью граждан и имеет базу данных с подробной информацией на каждого, - или ФСБ: пароли, явки.
        ВДВшник был круто огорошен. Я поняла, что попала в цель.
        - Я не занимаюсь шпионажем. Я просто пришёл отблагодарить, - гордо сказал он и полез в карман, - и вот, вернуть, - он протянул мне мой пропуск в общежитие, который я, кажется, вместе с деньгами случайно сунула в карман и потеряла. На нём были и имя, фамилия, отчество, и даже два адреса: проживания и прописки.
        Почему на моём пропуске был записан второй адрес? Я его сама написала, чтобы в случае утери вернули, даже подписала: «Спасибо за находку, очаровашка». Надпись носила чисто психологический характер: некто находит пропуск, вертит его в руках, обнаруживает адрес, читает, что он очаровашка и просто не имеет другого выхода, как вернуть, иначе он автоматически перестаёт быть очаровашкой.
        - Э-э-э… Спасибо. А дочка ваша почему тогда не с вами?
        - Она… в машине, - натужно проскрипел он сквозь зубы.
        - Понятно. Спасибо вам, э-э… - его имени я не знала, а он приходить мне на помощь и называться не собирался. Настоящий шпион.
        Он ещё немного постоял, груженный благодарными речами, словно турист с рюкзаком размерами превышающим его собственный, сконфузился, пожимая мою руку и убежал прочь, оставив за свой стойкий шлейф убойного одеколона.
        Меня, застывшую на пороге и разглядывающую сумрачно уходящие вниз ступени, по которым спускался ВДВшник (лифт вновь не работал), окликнул Стас словами, что вызвал скорую. На полу заворочался Макс, усаживаясь с видом жертвы криминальной сводки, которой трепанировали череп особо жестоким способом, шишак размером с куриное яйцо - это мощно.
        Он ещё с полчаса ворчал, истерично бегал вокруг зеркала, укорял всех и вся, что из него дверью вышибло гениальность и он теперь посредственен, как крышка унитаза, что он деградировал в одночасье и сам себе напоминает бактерию в эндо-среде. На наши заверения, что он, как и был, так и остаётся гордостью нации, он внимания не обращал, а потом и вовсе скрылся в своей графоманской мастерской, вывесив на двери записку: «Кто потревожит: пробудит во мне зверя. Учтите, уживаются во мне две личности: дятел и кролик. Пробудите первого - задолбаю, второго - …». Через пару секунд одумался и, с видом затравленного суровой Белоснежкой гнома высунул руку, сорвав позорное предупреждение, которое висело в дни его добродушных настроений, вместо него вывесив другое: «А не погреться ли вам в крематории?».
        Греться мы не желали, так что к нему в комнату не совались и тихо-мирно дождались скорой помощи, врачи которой, завидев Гриппа, похватали тапки в зубы и готовы были бежать обратно, пока мы их не уверили, что вызваны они не к ней, а к её внуку.
        Вскоре и они шумной толпой цыган покинули нашу квартиру, Сера же напоследок потрясла перед моим носом костлявым кулаком и назвала нецензурным словом, а как только она отвернулась, я, преисполнившись странных настроений, показала ей язык в спину. Как раз в это время на меня повернулась Агриппина и в ответ на мой высунутый язык назвала ещё более заковыристым ругательством.
        К тому моменту, как гости покинули нашу квартиру, довольно бодрым шагом вернулся Артур Пирожков и, даже не знаю: расстроившись или обрадовавшись, что Серы и Гриппа нет, стал интересоваться, не нужна ли нам помощь. Она была ой-как нужна. Так что сосед, будучи жутким добряком, вызвал нам службу профессионалов, услугой которых сам на неделе пользовался, чтобы заменить двери в квартире. Служба эта была ценна тем, что они могли приехать в любое время, даже в два часа ночи.
        Пока мы ждали профи по дверям, Пирожкович, как бы «между прочим», начал интересоваться про нашу бабулю, приезжавшую весной и, кажется, оставившую в его душе некий романтичный след, нокаутирующий логику и здравый смысл.
        Перед сном я извлекла из утроб выданных мне ранее Соней джинс, к которым уже привыкла, мобильник и подивилась количеству пропущенных вызовов и сообщениям. Я выключала звук, поэтому и не слышала ни одного звонка.
        Писали все, кому не лень.
        Неизвестный номер, принадлежащий моей подруге Лесе: «привези мне еды», «много еды», «съедобной, а не бич-пакеты», «или тебя ждёт кровавая смерть»
        «Брачо», как вероятно, именовался в телефоне Сонечки, с которым я щеголяла, контакт Егора: «ты где, сестричка? как прочтёшь, отзвонись»
        Я позвонила, послушала малообещающие короткие гудки и стала читать дальше.
        «Брутальный анкл», так именовался мой папуля: «Доча, на неделе идём в дельфинарий. я взял билеты. бери с собой своего бойчика»
        С этим всё ясно - решил поближе познакомиться с моим парнем. Хорошо, я не против, тем более я обожаю всякую морскую живность.
        «Дрыщ», ах, это же Оливер. За что же она его так не любит? Вот его братца понятно - он ей чуть позвоночник не сломал, а вот что ей сделал добрая душа Олли? Смс: «Пересечёмся завтра на нашем месте?»
        Ему я тоже позвонила, ленясь печатать сообщение, хотя у меня была весомая причина: кнопки навороченного мобильника страшно пугали. Гудки пошли, но затем резко оборвались, видимо, я звонила не вовремя.
        Я прочла остальные сообщения, расстелила кровать, раскидала вещи по местам, так и прошёл вечер моего насыщенного дня.
        Стоило мне лечь в кровать и закрыть глаза, как перед глазами представало красивое лицо Артёма, а губы начинали пылать, словно я с дуру полезла целоваться с банным чаном с горячей водой. Лицо начинало пунцоветь, но в темноте всё равно это оценить было некому.
        Меня преследовало стойкое ощущение, что у меня не голова, а свинья-копилка - столько мыслей в ней смешалось, наскакивая друг на друга, - прямо не голова, а зона диффузии, где в моих желеобразных мозгах распространяются твёрдые частички размышлений, обретающих постепенно формы печенек-рыбок, плавающих по просторам моей головушки и дрейфуя на крутых виражах волн особенно откровенных фантазий.
        Но главным образом, я знала, что завтра и каждый день теперь будут необыкновенными, полными таинственного сакрального смысла. И я не знала пока, пугает ли это все меня или, наоборот, радует до щенячьего визга, но определённо, оно заставляло чувствовать некий благоденствующий младенческий трепет.
        Не знаю, как скоро я уснула, помню лишь, что возмущённо сопела от того, что страховки от идиотов не существует, а нотариус в лице соседа Пирожковича воротил нос и требовал компромат на бабулю, иначе договариваться не желая и твёрдую валюту не принимая.
        Пришедшего сообщения я уже не слышала, ровно как и того, как вернулась Соня - я спала и сопела в обе дырочки, видя во сне что-то с чем-то, а если и не это, то, определённо, что-то похожее.
        3
        Первым, что я схватила в руки, как только вырвалась из эфемерного состояния между утренней дрёмой и праздностью бытия, был мобильный телефон, доселе спавший сном праведника под моей подушкой. Остатки сна, прыгавшие по поверхности моего сознания, словно «вертолётики» по зеркальной «гладильной доске» озера, держали меня своими щупальцами уже не так крепко.
        Сознание пыталось прорваться сквозь тонкую полупрозрачную плёнку: рвалось, делая наскоки, видимо, воображая себя татаро-монгольским игом во главе со своим целеустремленным чернооким воеводой Чингисханом, натыкалось на преграду, содрогалось в конвульсиях от осознания собственной ничтожности, вновь наполнялось решимостью духа, повторяло попытки раз за разом и, в конце концов, пробило брешь в обороне, доказывая своим рвением общеизвестную мудрость, что под лежачий камень вода не бежит. Конечно, при определённых обстоятельствах, под правильным углом паркования камня в сочетании с верной точкой соприкосновения с поверхностью лежания валуна вполне возможно допустить, что вода туда и набежит, но если этот же «недвижимый» объект засунуть под банку и выкачать оттуда весь воздух, то попадание иных объектов, в том числе влаги, в зону вакуума становится невероятно затруднительным, практически невозможным. Так что активность прозы жизни своими недюжими стараниями вернула моё сознание, что окончательно выветрило из моей пустой блондинистой головы всякие намёки на недавнее бурление мечтательной сонной фантазии:
миг - я помнила сон, миг - я его забыла.
        Вырвавшись из стальных его оков, я сразу вспомнила о своём муженьке, о котором, скорее всего, и были сны - это логично. Я и кинулась проверять, какую милую сопливую муру он мне написал. То, что вечером от моего благоверного никаких смсок не приходило, меня не расстроило, так как я наивно предполагала, что он, стилизуясь под серьёзного взрослого мужчинку, так скоро свои чувства проявлять не станет. Но с утра я ожидала получить самое простенькое «доброе утро, принцесска», причём я даже не настаиваю на «принцесске», пусть будет просто «малышка», «детка» или что он там ещё любит говорить. В общем, меня устроила бы даже простецкая «доброе утро», но получила нечто иное. А именно: «НЕ ЗВОНИ МНЕ БОЛЬШЕ НИКОГДА!» от… Оливера.
        Сообщение повергло меня в некое состояние анабиоза, и моему беспечному ворочанию в кровати пришёл конец: мозг стал просчитывать всевозможные варианты, чем же я могла ему досадить. Ничего путного на ум не приходило, да и мои звонки, в ходе которых я желала разъяснить ситуацию, отсылались к механическому голосу вежливой тётеньки, с достоинством сообщающей, что «абонент находится вне зоны действия сети или выключен, попробуйте позвонить позднее».
        Я ещё минут пять переживала на эту тему, вздыхала, прижимала к волнующе вздымающейся груди (ха-ха, да нет, конечно, моя грудь осталась недвижима, всё же всколыхнуть то, чего особо-то и нет, не всякому Копперфильду дано, а уж мне так тем более) заломленные скорбно руки, потом вспомнила о Шере и теперь мои мысли стали откровенно странными.
        Олли тут же покинул территорию моего мысленного аэродрома, где дореволюционными кукурузниками мысли, выстроившись в «кубанскую этажерку», с жизнеутверждающими надписями, типа «не ссы, подруга, Тёма просто ещё спит», «Артёмка телефон посеял - он тот ещё балбес, ему можно», «Артём боится», летая по небу моего сознания, сбивали вражеских лётчиков с не менее жизнеутверждающими надписями: «да ну нужна ты своему Охренчику, как корове седло», «нефиг ушами хлопать, слоняра, ещё взлетишь», «вот тебе кляп - заткни фонтан неуёмной фантазии» ещё на подлёте.
        Воздушные бои шли быстро, экспрессивно, катастрофично, захватывающе и несколько грустно. Я бы могла так весь день проваляться в ожидании его звонка, но даже не знала, что я ему скажу.
        Всё же решив, что солнце не зря так нещадно слепит глаза, я, повернув голову, наконец-то, заметила её - Соню, от неожиданности перепугалась и, ойкнув, низверглась с кровати прямо на пятую точку, заработав на мягком месте бонусом дополнительный синяк.
        Даже руку не подаст, исчадие глубин подземных. Но моей сестрёнке было явно не до моего феерического полёта и на моё скомканное приветствие она не повелась. Сестрёнка сидела на своей кровати, не шелохнувшись, и как зомби таранила меня затуманенным взглядом глаз, не спавших всю ночь, красных и маниакальных. На её лбу пролегали недетские морщины, спутанные волосы трансформировались в самое настоящее воронье гнездо, а под глазами темнели неизменные спутники трудолюбивой заводчанки - круги - таким образом её организм выставил табличку о своём закрытии на срочный ремонт.
        Если бы я обладала способностью к чтению мыслей, о чём в последнее время я стала задумываться частенько, то могла узнать, о чём думает сиё неугомонное создание и почему сейчас оно мрачно. И тогда меня собакой Баскервилей загрызло бы чувство вины на радость Сонечке. И на радость Шеру, наверное, ведь тогда ему не пришлось бы объясняться со мной, решать судьбу наших дальнейших отношений, строить нашу ячейку в социуме. Это пугало меня, а уж его и подавно. Но мысли читать я не умела.
        Я невольно вновь вернулась к размышлениям о Шере.
        Соня вылезать из транса не торопилась. В её мозгу дикими скакунами с погоняющими их есаулами из степей проскакивали события прошедшей недели.
        Три слова: я тебя люблю. Луну дарю.
        У меня в руках цветы - приди к фонарю[1 - 7sp, Культурный (Своё Мнение) Смайл311 «Несколько слов»]
        Примерно такими словами в шутливой форме, но с некой обречённой преданностью её ежедневно преследовал Оливер Басс, изрядно капая на нервы с первого свидания в морге. Она видела в нём превосходного человека, доброго, милого, пушистого, в точности как её полоумная сестричка, - её раздражало это до тошноты. Но он запал ей в душу и заставлял чувствовать себя рядом с ним не такой уж и дурой.
        Хотя дурой она никогда не была, и Оливер это прекрасно видел. Он, будучи человеком проницательным, многое подмечал, ничему не удивлялся и вёл себя с ней всегда достойно и уважительно.
        А ещё он кучами закидывал её сообщениями, иногда глупыми, детскими, которыми впору обмениваться восьмиклашкам, впервые помутившимся разумом, такими, как это перед сном:
        «наипрекраснейших»
        «удивительных»
        «завораживающих»
        «замечательных»
        «незабываемых»
        «таинственных»
        «необычайных»
        «шоколадных»
        «сказочных»
        «красивых»
        «сладких»
        «нежных»
        «милых»
        «СНОВ!»
        Ещё чаще он закидывал её муками своей музы - потугами гениального рифмованного бреда собственного сочинения, а порою, его сообщения носили более глубокий характер, и он присылал строчки из классических произведений, невольно угадывая те, которые были нежно любимы Соней:
        «Я твой король Любви - единственный король,
        Который, может быть, заслуживает власти!»[2 - Эдмон Ростан «Сирано де Бержерак» (перефразировано)]
        Конкретно в этих строках Соня, кроме его вездесущей любви, которую Олли пытался пропихнуть во все отверстия, попадаемые в поле его видимости, ничего и не замечала, но Артём Охренчик, знающий брата как свои двадцать пальцев, не задумываясь, отметил бы «хорошую мину при великолепной игре» и поднял бы его имя в турнирной таблице на самый топ, а сам в который раз усмехнулся бы себе под нос и подивился поразительной схожести Оливера на самого Сирано, страдальца и паяца. Но кроме Шера, находившего в произведении себе аналогию - Ле Бре, друга Сирано, такое мог предположить лишь дикий любитель фантастики, так как о натуре братца кроме него не знал никто. Соня о струнах его души была не осведомлена, а если бы была, ей это не понравилось бы абсолютно.
        Но она уже не так сильно презирала его за проявленные чувства, ей даже льстило его внимание - ну и что с того, что у них ещё не было даже самого простого мультяшного поцелуя, ну и что с того, что она не подпускает его к себе и на метр! Всё это так неважно, когда она желает мести его брату и пока не замечает, что на горизонте, спионеренными с Вегаса мигающими вывесками маячат нехилые возможности благоустроить свою судьбу с Оливером, забыв о дурных мыслях.
        Но дурные мысли они на то и дурные, что не желают оказаться похороненными заживо в теле юной мисс Матвеевой, будучи пресечёнными в корне. Или это мисс Матвеева сама не желает делать из головы кладбище для этих дохлых плохих мыслишек. Не суть, факт оставался фактом, они продолжали плодиться и не оставляли тело бедной девушки, совершенно запутавшейся и видящей смысл лишь во мщении, хотя она уже и не так яро отстаивала свои некогда пылкие чувства. «Из всего, что вечно, самый краткий срок у любви,» - гласит народная мудрость, с которой Сонечка ещё ознакомиться не успела, но находилась на пути к осмыслению этого факта лично.
        А пока на её шее висел забавный кулон в виде скрипичного ключа на змеящейся серебряной цепочке, в голове зижделась тысяча тёмных темных идей и перед глазами картинки весёленького похода на вечеринку мэра, где её самоназванный принц веселился тем, что в режиме рыцаря чинил вышедшую из строя сантехнику, сменились на картинки бурного на эмоции воскресного вечера.
        После доскональной поверки каждого уголка «Crazy World», когда они с Егором окончательно убедились в том, что сестричка территорию покинула, а созвонившись с другой парой искателей, Лизой и Лёшей, и узнав, что её нет ни дома, ни в школе, ни вообще нигде, где она предположительно могла бы быть, они предприняли контрольную попытку дозвониться до неё, но и та потерпела крах. Предельно огорчённые родственнички дружно, не сговариваясь, решили проведать также и студию звукозаписи Оливера: так как Егор искал в компании сестрёнки Басса, а Соня же, в свою очередь, искала Шера, считая, что раз они с братом такие великие друзья, - он вполне мог воспользоваться его студией для занятий непристойностями с «хитрой бестией» Леной.
        Они долго себя корили, что не додумались прийти сюда раньше, застав весьма прозаичную для криминального телевизионного канала картину: несколько парней в яркой свободной одежде урбан-стайла в чёрных масках с прорезями для глаз затащили в гигантский джип безвольно болтавшегося в их руках человека пропорций Оливера, решил Егор; пропорций Хренчика, решила Соня. Машина тут же сорвалась с места, а пребывающие в ступоре брат с сестрой хаотично оглядывались в поисках тачки, чтобы организовать погоню.
        В поле их зрения попала лишь одна - чёрный бумер шестой модели:
        - Не знаю, как ты, но я угоняю тачку Охренчика, - выкрикнула Соня, на всех парах мчась к машине.
        - Ты водить-то умеешь? - поддел её брат, обгоняя и дёргая дверцу, оказавшуюся закрытой (благо, сигнализация оказалась в отключке). Ловя удивлённый взгляд сестрёнки, он достал из кармана отмычку, но в подробности её приобретения вдаваться не стал, лишь, прищурив глаза, от чего от уголков его красивых глаз стали расползаться добрые морщинки, стал примеряться к замку.
        На самом деле его заинтересованность предметами взлома носила банальный характер, отдавая дань бесбашенной егоровской юности и беззаботности: увлечение угоном тачек. Если оставить это утверждение без разъяснения, то можно было бы причислить парня к типичным ворам, каковым он не являлся. У этой истории была предыстория. Ещё на первом курсе своего обучения в «Оксфорде» Егор сдружился с ребятами, в чьих жилах адреналин кипел не по-детски. Они являлись заядлыми трэйсерами, прыгали с парашютом, спускались на бурных потоках на байдарках и прочем, но главным их увлечением был ночной стритрейсинг. Сначала Егор приходил на гонки зрителем, а через некоторое время и сам стал участвовать. Обычно гоняли на деньги, потом стали гонять на машины, на желания, на «рабство», впрочем, все это стало скучным и в один день был предложен новый вид квеста: угнать машину и добраться на ней первым до пункта назначения. После игры тачки возвращали на место, но навыки вскрытия закрепились в его голове накрепко.
        Соня, покрутив пальцем у виска, обогнула машину и, ловко просунув руку под капот, извлекла запасные ключи:
        - Держи!
        - Откуда ты знала, что они там?
        - Считай, я твоя добрая фея Динь-Динь, - благодушно присела перед ним в реверансе Саннетт.
        - Габаритами не прокатываешь, мелкая, - ухмыльнулся братец в спешном порядке занимая водительское кресло.
        Он сноровисто вырулил с места парковки и поехал в ту же сторону, куда уехало японское чудо на четырёх колёсах.
        - Ой, - Соня заёрзала на сидении, что-то мешало ей сидеть, на поверку оказавшееся мобильным телефоном.
        В то время, как Егор выжимал педаль газа и высматривал впереди нужную машину, сестрёнка достала из-под попы средство связи, проверила все контакты владельца, его фотки, сообщения, парочка из которых оказалась адресована Ленке, а ещё последняя: «Пересечёмся завтра на нашем месте?». Это покоробило нежную душу девушки и она, в лучших традициях ревнивой жены, горела праведным гневом.
        - Кажется они! - радостно возопил Егор, заставив Соню поморщиться.
        - Поздравляю. Так, нужно гневное смс для этого боя-хребоя накатать…
        - Ты о ком? - не понял Егор.
        - Вот, - она сунула ему под нос стильный модный смартфон, - у меня есть его телефон.
        - Откуда? - поражённо уставился на неё брат, не забывая поглядывать на дорогу и на задний бампер резво мчащегося джипа.
        - От верблюда. Да спёрла я его, спёрла, - хохотнула она, не желая говорить, что нашла у себя под пятой точкой, и тем самым прибавляя себе очков, как она считала.
        - Всегда подозревал в тебе криминальные замашки. Но когда ты успела?
        - Слушай, Егорыч, у тебя куча тучная вопросов. Напрягает маленько. Вот есть он и есть. Давай текст придумаем и отправим.
        - Из тебя когда-нибудь вырастет первоклассная стерва, - задумчиво поделился мыслью водитель.
        - Припишу к комплиментам. А теперь к делу!
        - «Не звони мне больше никогда!»
        - Ты идиот? Какой нормальный парень так напишет? - огрызнулась Соня. От тактичного Оливера она подобной подростковости не представляла.
        - Твоя грубость неуместна.
        - Она всегда уместна.
        - Неудивительно, что у тебя до сих пор нет парня!
        - У меня есть! - возразила девушка.
        - Да ладно? - его бровь скривилась в вызывающем изгибе.
        - Представь себе.
        - Мм… Представил. Неубедительно.
        - Значит, представь убедительно.
        - Что-то из области фантастики. Или твой «парень», - он изобразил левой рукой кавычки и продолжил, подозрительно сощурив глаза: - вампир? Тогда это уже к категории «фэнтези».
        - С каких пор красивые и знаменитые мальчики относятся к данной категории?
        - Красивые и знаменитые? А может ещё и богатые? Ну, те, которые тоже плачут, после общения с тобой, - Егор над ней откровенно угорал, а Соня весь разговор свела к отражению его «нелепых» атак своим хамством.
        Она гордо кивнула:
        - В точку, бро! Можешь ведь, когда хочешь.
        Но Егор продолжал глумиться:
        - И кому упало это «счастье» - быть твоим лавли боем?
        - А ты ещё немного постарайся, поднапряги свою думательную мышцу.
        - Напряг.
        - Тогда рожай уже ответ.
        - Ну… значит, богатый и знаменитый… Что ж… Таких, сестричка, хренова туча парней.
        - Ты забыл «красивого», - скромно поправила брата мелкая.
        - Ах, точно. Тогда вычитаем из хреновой тучи богатого знаменитого урода Гарри Поттера…
        - Эй, то, что ты его терпеть не можешь с тех самых пор, как дядя Род задарил тебе коллекцию книг о нём, ещё не значит, что он урод, - возопила Соня, встав на защиту волшебника.
        На деле, ей было глубоко параллельно до очкарика-кудесника, но противоречивая натура давала о себе знать.
        - Прости, фанат, что обижаю твоего кумира.
        Далее острая на язык девушка заковыристо сослала брата в дремучую Сибирь, рубить лес.
        - Устал от тебя. Хорош мне по ушам на бронетанке гонять - я буду лопоух. Говори давай, кто объект твоего вожделения?
        - Скорее, наоборот, - фыркнула огненноволосая девица.
        - Да по фигу, - нетерпеливо махнул он рукой. - Я требую правды!
        - Фи, как патетично звучит…
        - Сонь, ты его стесняешься что ли?
        - Нет, конечно. Парней-красавчиков не стесняются.
        - Тогда что тебе мешает назвать его имя? Будто я тебя за эту порочную связь с таинственным адским приспешником вздёрну на дыбе или, ещё хуже, призову к твоей совести и отправлю знакомиться с нашей семейкой, - Егор мерзко хохотнул, словно это он был стражником Мрака, а не Сонин «дьявольски красивый» таинственный щегол, представив как всё произойдёт и на какой скорости сестрёнкин Бред Питт, уведённый из-под крыла самой красивой женщины мира, будет улепётывать обратно под родное крылышко.
        Соню посетили идентичные мысли, и она сдалась:
        - Это Оливер Басс.
        - Кто? - удивился Егор, чудом сдержав эмоции и не опрокинув автомобильчик в кювет.
        - Ой, да ничего особенного. Бегает за мной, в любви до гроба признаётся… За дорогой следи, смертник! - вальяжный тон сменился на грубый окрик, как только Соня заметила, что Егор отвлёкся от слежки и вперил немигающий взор в разглагольствующую сестрёнку.
        Брат тут же перевёл взгляд обратно, но пыла не растерял:
        - Ты шутишь, да?
        - Зачем? Ты что, не веришь, что я могу быть желанна для Оллика? - Соня продолжала вертеть в руках телефон, размышляя какую бы гадость послать от его имени сестричке, не замечая того, что брат излишне напряжён.
        - Верю… - колёсики в мозгу парня закрутились-завертелись, он вспылил, с силой треснув по рулю обеими руками: - Чёрт!
        - Оставь свои эмоции для уроков актёрского мастерства в театральном училище, - лениво посоветовала сестричка и, спрятав телефон в карман, принялась самозабвенно по-хозяйски рыться в бардачке, перебирая диски.
        - Да как он… вообще? Я, видимо, чего-то недопонимаю… раз…
        - Чего ты бубнишь там? Не порть мне настроение и так все далеко от the best. А тут ещё ты не даёшь мне булькать в сахарном сиропе мечты, - она нашла диск «Satchmo Serenades» и принялась ожесточённо пепелить его глазами, не меняя спокойного тона.
        - Да хоть в сгущёнке булькай себе на здоровье, но каков подлец! - никак не мог успокоиться брат, удивляясь проворности презираемого им человека.
        - Подлец? Неправильно трактуешь, братик, он просто нравственно приспособленный человек.
        Она открыла окно и, к удивлению Егора, швырнула диск прочь.
        - Откуда лютая ненависть к орлеанскому «сэтчмо»[3 - орлеанский «сэтчмо» - Луи Дэниел «Сэтчмо» Армстронг (англ. Louis Daniel «Satchmo» Armstrong) - американский джазовый трубач, вокалист и руководитель ансамбля родом из Нового Орлеана. Прозвище «Сэтчмо» - сокращение от английского Satchel Mouth (рот-меха)]? - не удержался он от вопроса.
        - Неважно, - отрезала Соня, запихивая остальные диски на место.
        Егор не знал, что тот они слушали с Артёмом в этой самой машине.
        Соня как-то слишком спокойно, по мнению Егора, относилась к ситуации. Это же её парень играет двумя мячами сразу и при этом один из его мячей прекрасно осведомлён о существовании другого, но даже виду не подаёт, хотя всеми фибрами души пытается отомстить. Ему теперь стала ясна причина, почему Соня желает развести Лену и Оливера, и даже то, что она благородно молчит, не раскрывая его жалкой сущности, расценивалось им как защита хрупкого душевного равновесия сестры.
        А в его душе клокотал ураган, разрастаясь буйным стихийным бедствием. Глаза, сузившись до двух чёрных почти щёлочек, нервно следили за спешащим на всех парах за город автомобилем, концентрируя своё внимание лишь на этом, иначе Егор рисковал сорваться и наделать глупостей. Он всегда славился спокойным нравом, рассудительностью, наличием «головы на плечах»: драки он благоразумно сводил на «нет», излучая на километры вперёд неприкрытый пацифизм; случайно попадая с друзьями в ситуации, когда, казалось, кроме танца с кулаками иного выхода не существует, мастерски отбалтывался от воинствующих группировок, а потом пил с ними на брудершафт, поднимая тосты за «пис во всем писе». Но это ни в коем случае не означало, что он не умел давать отпор и ни разу не получал в нос сам - он изучал боевые искусства, но лишь с целью самообороны, из-за чего они, впрочем, и были созданы мудрыми азиатами, взирающими на мир с умным видом сквозь узкие щёлки-прорези для гляделок и знающими о сущности бытия гораздо больше любого армрестлера, которому не успел откусить ухо Майк Тайсон.
        Но сейчас заядлый пацифист больше напоминал извергающийся вулкан, которому просто необходимо было спустить пар, а пожарники, наперевес с гидрантами, бежать не спешили.
        - То есть, ты его не ненавидишь? - решил он спросить на всякий случай, чтобы убедиться, что сестричка не делает жалких попыток защитить бесстыжего парня.
        4
        Соня пожала плечами:
        - Ольку? Знаешь, ненавидела, хотела ему морду расцарапать, - начала она говорить, а Егор почувствовал, будто рядом с ним сидит не милое дитя двадцать первого столетия, а средневековая ведьма, которую привязали к столбу и сейчас, перед своей физической смертью путём сожжения, когда факел уже брошен в небрежно сваленный, но тщательно отобранный хворост, она швыряет в толпу проклятия, рифмуя их на ходу в своей устрашающей тональности и ударяя по болевым точкам, - и кишки наружу выпустить, а потом оторвать руки и нокаутировать ему расцарапанный фэйс его же кулаками. - Потом сделать вид, что жалею, подобраться ближе, вызвать доверие и ударить в спину приготовленным заранее кинжалом - вырезать спинной мозг, сделать петлю под потолком и повесить его на ней, наслаждаясь видом подрагивающих в предсмертных конвульсиях «Эир Форсов», а в довершение банкета, пока он ещё не добрался до конечного пункта хода своей электрички - станции «Содом и Гоморра» и не прервал увлекательного путешествия, выдрать ещё бьющееся сердце, подключить его к источнику питания и загнать его на фанатском сайте за кругленькую сумму, -
она хищно тёрла ладошки, предвкушая денежки, когда поймала заинтересованный взгляд братца, но растолковала его не совсем верно: - А что? Ему-то уже всё равно, а мне новенькие сникеры не повредят.
        - Что же так мелко плаваешь, систер?
        - То есть? - свою идею с обновлением коллекции любимой обуви она считала если не идеальной, то близкой к таковой.
        Но Егор говорил о другом - его не устраивала возможность, хоть и словесная, Оливера отсидеться в этих библейских городах и пропустить самый «кайф»:
        - Небесный огненный дождь? Как-то это - мелковато?.. Его надо прямо к Люциферу, чтобы тот жрал его своими тремя пастями…
        - И это меня считают маньяковатой личностью? - тихо прокомментировала Соня, отрезвив слегка озверевшего братца.
        - Прости, увлёкся, - отвёл он глаза.
        - Но всё равно мне приятна твоя лесть, - расплылась в широкой улыбке Соня, а он посмотрел на неё хитро, с прищуром, они оба прекрасно друг друга поняли: не нужно было пояснять, что её по-детски радует причисление собственной персоны к величию всей Галактики, которое так безбожно предал её парень.
        - Выключай уже «умную» и прекращай так безбожно палиться, - наконец, высказался Егор, в душе хохоча и не желая прекращения трансформации сестрёнки.
        Девушка стушевалась, она забылась, заговорилась, а ведь старалась обычно косить под дурочку. Егор это давно разгадал, и её дальнейший фарс, по меньшей мере, бессмысленен. Если уж честно, то для Егора натура Сони никогда не была секретом, но сегодня, сейчас, впервые, отодвинув на задний план свою злость на Оливера Басса, он испытывал истинное блаженство от разговора с сестрёнкой, какими бы грубыми не были её слова.
        - Да и эта классовая ненависть мне порядком надоела… - приняла она решение не обращать внимания на егоровы суждения.
        - Значит… я был прав - ты его не ненавидишь? - его настроение вновь стало мрачным.
        - Это ещё ничего не значит… - потом она задумалась над тем, что Оливер её, в принципе, не очень сильно предавал (отправил Ленке пару СМС, пару раз встретился, скотина), даже цепочку клёвую подарил, вспомнив о которой она тут же принялась щупать, проверять, не потеряла ли; но вот кое-кто другой был рождён как раз для того, чтобы жарить свою попку в Аду, перескакивая с одной раскалённой сковороды на другую, и так бесконечно. - Знаешь, его кретина-братца я бы с удовольствием отправила к поясу Тол…
        Но её слова оборвались и остались вовсе неуслышанными из-за того, что преследуемый ими джип заехал на частную территорию охраняемого коттеджного посёлка, что мигом отвлекло брата и сестру от их архиважного разговора.
        - Вот же чёрт! И что мы теперь будем делать? - в сердцах воскликнула Соня, с силой стукнув по панели и чуть не разбив телефон, который секунду назад достала из кармана, чтобы вновь перечитать сообщения, отосланные Оливером сестричке.
        - Прорываться, - подмигнул ей брат, в котором неожиданно проснулся дух охоты и который в чувствах сестры к парню, играющему на два фронта, решил разобраться по ходу дела.
        - Я думала, белые жители туманного Альбиона обратят тебя в свою веру, и ты станешь после возвращения чопорным себялюбивым эгоистичным «альбиносом», - она заржала на манер профессиональной театральной клаки, - но ничё, такой же остался, прививку, наверное, сделал.
        - Твой каламбур меня умиляет, Саннетт.
        - Спасибо, брат, - она шуточно ему поклонилась. - Какой план?
        Плана у них не было, зато здоровый энтузиазм, припасённый в пятых точках, не давал о себе забыть. Да и судьба своевольным жестом решила их наградить нематериальной кроличьей лапкой, которую сунула Соне в карман джинсов. Они решили, что не оставалось другого выбора, кроме как штурмовать забор в более-менее неприметном месте, оставшись незамеченными охраной.
        Оказавшись внутри, они обнаружили типичный коттеджный посёлок с центральной дорогой и домами по бокам, а также огромным количеством флоры. Передвигаясь дворами и кустами, обмениваясь колкостями и умностями, они искали нужный дом, у которого, по всем законам жанра, и должен был быть припаркован преследуемый автомобиль.
        Егор шёпотом продолжил свой допрос:
        - Как ты можешь с ним встречаться? Тебе не противно?
        - А ты у нас, значит, спец по отношениям? Можно вопросик, спец? Можно? Ку-у-ул… Ты сам хоть с кем-нибудь встречался? Мм?.. Не слышу твоего отрицательного ответа, - она приставила ладонь к уху, свернув её в форме воронки, чтобы лучше слышать, но Егор делал вид, что сосредоточенно следит за кустами, в которые собирался прыгнуть. - Молчание - знак согласия, дорогой. Да-да, вот так в твоей жизни всё печально… А, знаешь в чём проблема? Конечно, знаешь. Это всё комплексы. Или, может, ты думал, что дело в родовом проклятии? - под брошенным Егором скользким взглядом она, разрезая тишину, скрипуче рассмеялась. - Смешно! Ха-ха! Ты умело маскируешься под Джакомо Казанову, в реале являясь Наполеончиком, верным своей Жозефине (ничего не напоминает?), но меня не проведёшь, - она покачала указательным пальчиком, словно в назидание.
        - Я твой брат - имей уважение.
        - Я его имею, поверь, и спере… - она осеклась, чуть не сказав обложенную цензурой фразу. - В общем, имею я твоё уважение, будь спок!
        - Да, я заметил, как изощрённо ты его… имеешь.
        - Важен сам факт, - отмахнулась от него сестрёнка. - У меня есть определённые планы на Олличку, так что лучше не вмешивайся.
        - Будешь мстить?
        - Буду мстить, но… - она хотела добавить, что мстить она будет, но для этого у неё есть более достойный кандидат в лице танчика Шеридана, но Егорка её перебил:
        - А ты не думаешь, что месть - не лучшее блюдо, которым ты можешь его накормить?
        - Зато ты, кажется, считаешь себя шеф-поваром, только не учёл, что в «Маке» нужно готовить не душой, а руками и быстрее.
        - Я хотел спасти Лену…
        - Благими намерениями сам знаешь, куда и что вымощено…
        - Я хотел спасти её, - не стал он обращать внимание на язвительность сестрёнки, - а тут, оказывается, ещё и тебя надо спасать.
        - Ага, мы с Леной в скидочном комплекте - приклеенные друг к другу скотчем шампунь и гель для душа по супервыгодной цене… - мрачно возвестила Соня. - Меня, кстати, спасать не надо.
        - Ты дышишь местью.
        - Мы дышим одним воздухом.
        - Дурочкой ты мне нравилась больше…
        - Это безмерно скуш-шно… - отозвалась она голосом Каа. Сейчас Саннетт на самом деле испытывала кайф, будто лучшие наркотики мира сгруппировались и синтезировали из себя один - самый замечательный, безвредный для организма, но дарящий возможность говорить то, что хочешь сказать, такими словами, которыми хочешь сказать, и тому, кому хочешь сказать, не гримируя фразы под стёб подростка, не загоняя себя в рамки, самой же и придуманные. - Быть тупой… Ой, смотри!
        Проследив за её еле различимым во тьме пальцем, Егор невольно стал главным героем весьма занятной картины «Не ждали, а мы припёрлись!»
        Из окна дома, около забора которого имели честь прятаться, то есть, как называла это Соня «сидеть в стратегической засаде с целью выявления местонахождения предполагаемого противника», выползали и крались по стенке два подозрительных субъекта.
        - Мы поймаем воров! - загорелись глаза реактивной сестрёнки, а Егору осталось лишь обречённо вздохнуть, спорить с Соней не было резона, так как она всё равно сделает все по-своему, так не лучше ли объединить усилия и справиться с этим поскорее?
        - Давай.
        - Тсс! Общаемся жестами, - предупредила его сестрёнка, воодушевившись азартом бывалого спецназовца. Она принялась объяснять ему основные условные знаки: - Так, значит, основные жесты. Вот так, когда делаю, - она подняла руку над собой и изобразила нечто наподобие похлопывания себя по голове, - значит «прикрывай, что хочешь делай, хоть кидайся на амбразуру, но прикрывай», - далее её руки стали «танцевать», быстро сменяя позиции, - это значит «стоять на месте», это - «заткнуться», это - «вперёд, к победе», это значит «цигель, цигель, ай лю-лю», если что не понял, то делаешь так. Ясно?
        - Сонь…
        - Что не запомнил? Это же для детей жестикуляция. И вообще - это самое основное, остальное уж учить не будем. М?
        - Систер, наши воры уже убежали, пока ты разглагольствовала.
        - Что? И ты только сейчас говоришь? - ей захотелось стукнуть братца, но она сдержалась. - Куда они побежали?
        - Кажется, направо, - неохотно признался он, указав пальцем в сторону копошащихся недалеко от них кустов.
        - В погоню!
        - Эй, сумасшедшая! Совесть имей, у нас есть миссия важнее, - попытался образумить её братик, коря себя за языкастость.
        - Бедных людишек обокрали, можно сказать, упёрли последний половичок. А если это бабуля-пенсионерка, которая целый год от пенсии откладывала, чтобы обновить интерьер, и эти гады спёрли его - моднявую тряпочку? Это же скандально!
        - Ага. Дебоширно! Базарно! Хулиганно! А то, что твоего милочка сейчас, возможно пытают и возможно даже убьют, пока мы тут восстанавливаем справедливость, тебя уже не волнует? - это Егор уже громко шептал Соньке в спину, которая напором бронированного ледокола прорывалась сквозь заморози застывшего океана, в качестве которых выступали кусты.
        - Эй, стоять! Гады! Воры! - вопила она вслед улепётывающей парочке неудачных грабителей и через спину бросила пыхтящему за спиной брату: - Так радуйся - ты же об этом мечтаешь, а я переживу - не жена же, похороны не за мой счёт. Гады, стойте!
        Гады останавливаться не желали и, выбежав на дорогу, поскакали во весь опор.
        - Сонь, смотри, джипарь! - окрикнул сестру Егор.
        Она оглянулась, зацепила взглядом знакомый номер стоящей во дворе чёрной машины и тут же скомандовала:
        - Так, я к тачке, ты - за ними!
        - Да нафиг они нам нужны? Пусть валят!
        - Бабулька и Господь тебе не простят, - припечатала Соня. - А в доме, между прочим, тот, кого я лично хочу прибить, так что это не обсуждается! - Егор, щепетильно относящийся ко всем бабулькам планеты просто не смог оставить это без внимания и побежал ловить уголовные элементы.
        - Значит, ребята, решили устроить тусовку? - прошептала она в сторону затаившегося дома, свет из окон которого мерно заливал лужайки.
        Он показался ей подозрительно знакомым. Ещё минута воспоминаний и в голове кусочками пазла стали складываться картинки, а вместе с ними и воспоминания - не особо приятные, немного болезненные, но реалистичные.
        Ещё в самом начале, когда они только познакомились, и о том, чтобы встречаться с Шером, она ещё и не мечтала, он привёз двух хорошеньких девочек на выходные в коттедж к другу, в этот самый коттедж. Одной из девочек была Соня, другую девушку сейчас никто и не вспомнит. Шерхан наивно предполагал, что девочки-цветочки с удовольствием кинутся в его объятия, но не тут-то было - Соня, которую он стал умело склонять к физическому контакту, отметелила его, вспомнив уроки самообороны. Она сбежала, а подружка осталась. Соня злилась на него, на себя, а потом решила высказать ему всё, что думает, но оказалось, что Шер тот вечер слабо помнил, был сильно пьян: творил глупости и непристойности. И будучи уверенным в своей правоте сказал, что малолетними дурами не интересуется. Это её задело, захотелось доказать, как он ошибается, а там она и сама не поняла, как воспылала к нему чувствами. Верно говорят, от ненависти до любви один шаг.
        Последние воспоминания охладили пыл по операции спасения Шеридана, но полностью его не изгнали, так что девушка не ушла, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Она лишь покрепче сжала в руке мобильник Оливера, который собиралась использовать в качестве оружия. Затем собрала остатки боевого духа, прошептала про себя: «Вся твоя жизнь - это бой. Весь твой бой - это жизнь!» и в сопровождении фонограммы из собственного крика «банзай!» ринулась внутрь дома.
        Прихожая, плавно переходящая в зал, встретила её уютом и теплом собравшейся здесь компании парней, которые, мирно расслаблялись под освежающим кондиционером. При виде влетевшего торнадо в виде ворвавшейся к ним на огонёк встрёпанной девушки, они встревоженно переглянулись, а сидящий ближе всех ко входу Владимир, владелец коттеджа, отхватил от неё презент - в его лоб полетел многострадальный мобильник, чей хозяин, завёрнутый в персидский ковёр ручной работы, лежал посреди комнаты и пытался собрать глаза в кучку.
        Владимир, получивший предательский удар, низвергся со стула и, стукнувшись о белые «Форсы» пленника, кубарем отправился на пол, костеря наглую девчонку.
        - Вы чё, придурки совсем? - не обращая внимания на свою первую жертву, взревела Соня, оглядывая вместо Шера своего парня Оливера, который, мягко говоря, был не в форме. Она не почувствовала ни удивления, ни облегчения, ни радости от рокировки парней, лишь дикое желание раскидать всех придурков из FJB по стенкам и сказать над их хладными трупами что-нибудь монументальное.
        - Э-э… Сумасшедшая девочка… - прошептал Джава, переводя взгляд с распластавшегося на полу друга на неё, и обратно.
        - Сонечка, - прошептал умирающим голосом Оливер, который попытался вложить в свой голос максимальную долю позитива. «Хреново получилось,» - констатировала безжалостная девушка и начала его разматывать, перевернув лицом вниз.
        - Ты что делаешь? - кинулся её оттаскивать Малик, а она, не будь дурой, поставила ему больнющий щелбан на лбу. Малыш взвыл и отскочил.
        Потягивающий в уголке кофе Дэн посчитал момент благоприятным, чтобы напомнить о себе:
        - Кхм…
        Ноль эмоций на него.
        - Оливер, что здесь творится? - девушка попыталась разузнать лейтмотив ситуации у виновника «торжества».
        - Кхм! - он повторил попытку, прочистив горло.
        - Чего? - огрызнулась воинственная девушка.
        - Сонь…
        - Да, Дэн?
        - Ты как сюда пробралась?
        - Меня примчали крылья любви, - она сказала это таким мрачным тоном, что в мыслях всех присутствующих «крылья любви» трансформировались в сухие жилистые махалки грифа с минимум перьев.
        - Что это значит? - задал вертевшийся у каждого на губах вопрос Джава.
        - Вы украли моего парня, закатали его в палас, джентльмены удачи, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@! Мне в каком моменте радоваться надо? А? Подскажите.
        - Твоего парня? - это они произнесли хором абсолютно не верящим тоном.
        - Да-да, моего парня. И почему это ввергает всех в шок? О, вы, наверное, тайно лелеяли надежду со мной встречаться, да? Обломчик, мальчики, у мну уже есть любовь-морковь и все дела, тру-ля-ля. Раскатывайте обойки, что тщательно накатали! - она воздвигла свою ногу на «рулон» в позе победителя, заставив Оливера неопределённо хмыкнуть от дискомфорта.
        - Погоди, а как же Лена, разве он не клеится к ней? - промямлил Малик.
        - Мой парень клеится только ко мне. То есть уже приклеен, посажен на клей-момент - хрен отдерёшь, ясно?
        - Да-да, - пробубнил в палас и Олли.
        - Слышали?
        - Мы же видели, как они сегодня встречались в парке развлечений, - не мог угомониться Джава.
        - Мы как одна семья. Он с ней гулял как с сестрёнкой. Пока меня ждал. Ясно? - она своим словам практически не верила, но и сказать по-другому просто не могла.
        - Ой-ё-ёй! - продолжал повизгивать, приходящий в себя Владимир.
        - Компрессик другу обеспечьте, пока я со своим сокровищем буду разбираться, - наставительным тоном приказала Соня и продолжила разматывать Оливера.
        Больше к ней никто не цеплялся. Даже больше: они все попросили прощения у парня и поклялись больше не совершать опрометчивых поступков.
        Задерживаться с кающимися друзьями ни у одного из парочки Соня-Олли желания не было, так что они без проблем покинули место недавнего заключения и двинули в сторону джипа, где, как ожидала Соня, её должен был ждать брат. Но брата не было, преследуемых им грабителей тоже, так что девушка, решив, что её братец «сбежал, гад», посадила за руль немного покалеченного Оливера.
        Дорога домой была безмолвной. Но, как только машина тормознула во дворе, Оливер потянулся к Сонечке через сидение, чтобы чмокнуть в щёку - к более сильным проявлениям чувств парня она внутренне была не готова, но вуалировала всё под доходящую до неприличия порядочность, так что её оборона сработала незамедлительно:
        - Куда потянул свои слюняво-бацильные хавалки? - она решила, что он хочет поцеловать её в «сахарные уста», и со всей дури стукнула его по вытянувшимся губам, отбивая всякое желание к поцелуям на сегодня.
        - Нежнее, Сонечка, - попросил ничуть не взбешённый поступком своей девушки Олли, лишь огорчился немного и, быстро придя в форму после яркого посыла, решил разрядить атмосферу: - А знаешь, если собрать всю энергию, вкладываемую женщинами в пощёчины, то её хватит на запуск большого андронного коллайдера.
        - Вместо башки у тебя андронный коллайдер, - огрызнулась, хохотнув Соня. - И били тебя, по всему, по ходу, не раз. Но что-то я не вижу, чтобы агрегат был запущен.
        - Это я просто свои астральные батарейки вынул, чтобы не загружать тебя интеллектом, - подмигнул он.
        - Ты так очарователен в этой милой заботе, - поддержала Соня его благостный настрой и расщедрилась: - Ладно, будет тебе маленький бонус… - она вперила в встрепенувшегося парня полный игривой загадочности взгляд и томно произнесла: - Разрешаю тебе смотреть на меня и плавиться от счастья, - похлопав его по голове королевским благодушным жестом, она открыла дверь и, звонко рассмеявшись, выпорхнула в тёмный двор, освещаемый лишь одним фонарём - остальные уже давно были битыми самой же Соней и компанией парочки её гоповатых друзей, с которыми она иногда весело проводила время, правда, весьма разрушительно для района.
        После её ухода в салоне сразу воцарилась гулкая тишина, лишь напряжение витало в воздухе, вобрав в себя остатки брошенного девушкой напоследок юморка и истребив его подчистую.
        Проводив взглядом её удаляющуюся фигуру, Оливер тяжело вздохнул и устало привалился к рулю - сегодня он был измотан и морально, и физически, а значит, ему требовался отдых, желательно в женской компании, которую ему могла бы составить Соня, не имей она характер, в шутку называемый им «гремучая ртуть». Наплевав на это, он укорил себя, что позволил ей уйти, возжелал позвонить ей, но не нашёл телефон, подниматься в квартиру Матвеевых посчитал самоубийственным поступком - там мог быть её брат, с которым у Олли было не всё гладко; ехать в студию, откуда его только что похитили тоже не улыбалось, так что решив в духе Скарлетт О'Хара, что о своих проблемах он подумает завтра, Оливер, даже не рассматривая варианта «друзья», от которых вообще непонятно, чего ожидать, поехал домой.
        А вот Соня героине Вивьен Ли не уподоблялась и о своих проблемах думала сразу и мучительно долго - пока что-нибудь или кто-нибудь её не отвлечёт. Таким образом она провела всю ночь, созерцая спящую сестру и пытаясь понять, чем та зацепила обоих парней. Соня уже почти смирилась с потерей Шера, ей не хватало лишь смелости признаться самой себе, что этот харизматичный ублюдок больше не властелин её сердца, но смелости не хватало, и она продолжала цепляться за него, как утопающий за того, кто пытается его спасти, но своими паническими движениями, сам того не понимая, топит и его, и себя. Единственным светлым пятном, в своём беспросветном бытии она считала Оливера - яркого открытого парня, не унывающего и заряженного энергией, хотя и в нём скрывалась некая тайна, которой он, увы, делиться не желал, тем самым, сам того не зная, он выстроил между ними преграду, так отчётливо ощущаемую Соней.
        С такими мыслями она просидела до утра, пока неуклюжая сестра не грохнулась с кровати и не вырвала этим девушку из лап захватившей её меланхолии.
        5
        Видимо, сестру взбесило щёлканье моих пальцев прямо перед глазами. Иначе зачем было набрасываться и стучать подушкой по моей многострадальной голове, которая и так с трудом поддаётся мыслительным процессам, тем более с утра, маниакально приговаривая что-то непонятное сквозь зубы? Кажется, у Соньки шарики за ролики закатились, о чём я ей и сообщила, как только чудом проходивший мимо нашей комнаты Стасик (проспав под утро около трёх часов и испытывая при пробуждении естественные позывы, ещё не проснувшись до конца, братишка немного заблудился в квартире и завернул в обратную от санузла сторону, попав к нам, а может, всё это божье провидение?) вновь «примерил» на себя костюм «Супермена» и оттащил взбешённую сестричку. Та ещё для приличия побилась немного в истерике в его руках, потом обмякла и утопала в ванную комнату охладиться, а я, честно говоря, так и не поняла причины её странного поведения. Всё же зря я так некультурно пыталась вывести её из транса. Да и красные глаза служили сигнализатором опасности.
        Стасик тоже выглядел недоумённо:
        - Ни хэ себе БГ!
        - А?
        - Battleground, говорю, у вас тут нехилый… - задумчиво протянул братик, осматривая комнату, потом его взгляд остановился на мне.
        - Ясно, - кивнула я головой, даже на сотую долю не зная, что есть такое таинственное «battleground».
        - В смысле, поле боя, - пояснил Стас довольно тихо, его заинтересованный тон сменился на несколько испуганный, а глаза стали с два чайных блюдца, из которых так любит хлебать чай моя бабуля. - Так что это было?
        - Понятия не имею, - пожала я плечами, разминая рукой свой покорёженный попец. Вот и новый синяк нарисовался. Любят они моё тело.
        Братишка же, в свою очередь, уносить свои нижние конечности не собирался. Он пялился на меня, задумчиво хмуря брови, отчего на лбу образовывалась V-образная морщинка, такая же появлялась и на лице Сони, и на бабулином, когда их что-то не устраивало или когда ответ, полученный собственным скудным умишком в результате решения на несколько страниц, не сходился с тем, что прописан в решебнике, а у бабули: когда вместо отвара от кашля получался отвар для повышения эрекции. Да-да, было и такое однажды.
        Мужичонка - косая сажень в плечах, рост под два метра, рыжая рванина волос на голове, специфический говорок - из соседней деревни, приболел и притащил своё тельце для, цитирую: «изгнания беса треклятущего из тела могучего», как этот «юморист» прозвал ангину. Почему-то многие, кто бабушку Раду знал лишь заочно, считали её матёрой ведьмой, способной навести порчу, приворожить молодого человек и всё в подобном духе, а все её отварчики называли не иначе, как зельями. Она никого разубеждать не торопилась, лишь усмехалась людской вере во всё сверхъестественное, а для особо верующих специально нашёптывала выдумываемые на ходу стишки-заклятия, «колдуя» над котлом. Да, кстати, свои отвары она варила исключительно в котле над открытым пламенем, так как это способствовало лучшему насыщению жидкости целебными свойствами, выделяемыми из трав и кореньев, но Егор меня всегда убеждал, что наша бабуля ведьма. А я в это наивно верила лет так до пятнадцати. Вру, до десятого класса я верила, пока не влюбилась в Алексея и не захотела избавить его от пагубной неестественной любви к «игрокам из своей команды». Тогда-то
бабушка и поведала, что зелья её к колдовству никакого отношения не имеют, без конца веселясь и умиляясь тому, какая же я наивная, как чукотский потомок первого оленевода.
        Вот и этого рыжего самца орангутанга она разубеждать в своей экзотерической сфере воздействия разубеждать не спешила, но настолько увлеклась процессом наведения антуража: крикливый хриплый старческий голос, скрюченные пальцы, небывалые готические названия, пугающие слух и наводящие божественный трепет, для самых обычных ромашек и одуванчиков, что не заметила, как Рыжуля, её любимая кошка, прыгая по комнате, навернулась и случайно перевернула страничку из книги рецептов, загримированной под старинный фолиант со страшными магическими заклинаниями. Таким образом, вместо средства от осипшего покрасневшего горла, бабуля ссинтезировала жидкую «Виагру», а после того, как еле упаслась от ошалевшего мужчины, который решил залпом осушить лекарство, думая, что так надёжнее, но в результате ощутил действие препарата по полной, наконец-то заперевшись в доме, хмуро обдумывала, что же она сделала не так. На суетящуюся у её ног Рыжулю она внимания не обращала, искренне полагая, что сама что-то упустила, поэтому на её лбу ярко проступала V-образная морщинка, как и сейчас у моего братишки, свидетельствуя о работе
мозга.
        То, как он меня оглядывал, мне не сильно нравилось. Может и не модель я с обложки его любимой «Игромании», да ещё с утра вся опухшая, одета в пижамные штаны и майку, но неужели всё так плохо?
        Развеивать мои сомнения Стасик не спешил:
        - Это Сонина работа? - поинтересовался он осторожно, будто заделался в сапёры и ступал по минному полю с профессиональной лопаткой.
        - Ты о чём? - я не понимала. Утро же, братик, я ещё не проснулась, мозги ещё в кучку не собрала, так что стала лихорадочно оглядываться в поисках «Сониной работы».
        - Не суетись, Лен, расскажи, как есть, - тоном опытного психоаналитика продолжил вещать братик, медленно приближаясь ко мне с желанием успокаивающе погладить по голове. По многострадальной голове. Это перебор, по-моему.
        - Руки, Стас, - взбрыкнулась я и стала отползать к окну - его вид меня пугал. - Что с тобой?
        - Со мной? Э-э… не в пример тебе, всё зер-гудно.
        Верилось слабо.
        - Да? - моя спина уже была прочно прижата к батарее, а братик продолжал тянуть ко мне свои клешни, не обращая внимания, вернее старательно игнорируя, выраженное на моём лицо отвращение от предвкушения боли - синяки, знаете ли, бо-бо.
        - Да-да, - его рука таки опустилась на мой затылок, припечатав все мысли разом. - Сестрёнка, так у нас не получится ГГ.
        - Чего не получится? - приехали, он теперь все свои фразочки сокращать будет? Я его прошлый лексикон ещё не выучила, а он уже новым грузит.
        - ГГ - great game.
        - А-а… а должно получиться? - я старалась высвободиться, а он меня щемил, зажимая к батарее, и пути к отступлению перекрыл своим телом. Вроде и не шибко накачанный, да ни капли не накачанный - задохлик он, хотя он бы опроверг, ведь его герой в «Варчике», так он полюбовно называл «WarCraft», прокачан до достойного уровня, но тем не менее, высвободиться я не могла, зато в голове стали тесниться пугающие идеи: а вдруг он связался с плохой компанией и подсел на наркоту, и сейчас пытается стрясти с меня полное финансирование на разрушение своего хрупкого растущего организма? И Соня тоже странно себя ведёт. Может и она того, наркоманит по-тихому?
        - Я надеялся, - признался Стасик.
        - Деньги не дам! - мигом вспыхнуло моё благоразумие, которое выступало с самодельным плакатиком «Нет - наркотикам!».
        - Какие деньги?
        - На наркоту!
        - Наркоту? - переспросил побледневший братик. - Ты подсела на эту… радость?
        Видимо, в порыве своего негодования, вместо «гадости» я расслышала «радость» и продолжила свои наезды:
        - Тебе не стыдно? Как же так, Стас? Я понимаю, дядя уделяет тебе мало времени, я тоже особо заботой не лучусь, но если у тебя есть проблемы, я всегда готова помочь!
        - Что ты куришь? - поражённо спросил Стасик.
        - Я не курю…
        - Колешься?
        - Нет.
        - Трындец, - заключил он. - ГО, - встал и побрёл прочь из комнаты.
        - Чего?
        - Game over.
        - Ничего не over, - я решила не сдаваться. - Посмотри на меня.
        - Зачем? Видел я наркош…
        - Я не наркоманка. Это же ты наркоман.
        - Я - нет! - вспыхнул братец, стоя на пороге. - С чего ты вообще взяла?
        - Ну… - я вспомнила свои последние слова, сопоставила их со словами Стасика, почесала репу, которая росла вместо моей головы, наткнулась на больное место, ойкнула, повздыхала, потом прочувствовала вину и извинилась перед мелким, что неверно истолковала его поведение.
        - Нормальное у меня поведение, - пробухтел он. - Ты же сама как боксёрская груша выглядишь… Слушай, - в его глазах мелькнуло понимание, - ты случайно не посещала недавно какой-нибудь научно-исследовательский центр, где изучают насекомых?
        - Н-нет.
        - Точно?
        - Точно.
        - Значит, всё верно. Ты возомнила себя как бы девушкой с суперспособностями и как Питер Паркер пошла сколачивать состояние на боях без правил, но ты не учла того факта, что ты никакая не супергёрл и поэтому тебя банально поколотили, - он самодовольно уставился на меня. Да я в жизни не слышала от него длинных речей, тем более таких, лишённых всякого смысла.
        Осталось лишь покрутить пальцем у виска. Вот привязался. Теории какие-то дебильные выдумывает, чудит, сходит с ума. Совсем уже…
        - Стасик…
        - А?
        - АЮК? - по буквам произнесла я, решив не отставать от моды на непонятные сокращения.
        - Чего?
        - Are you crazy? (Ты сошла с ума?)
        Теперь он покрутил пальцем у виска и присвистнул.
        Я стала сокрушаться по поводу того, что моя семья далека от идеала и вообще, нам, то есть им, нужно палаты у мистера Кащенко заказывать, ибо лечиться нужно пока не поздно. Братик молча подпирал косяк, продолжая морщиться.
        С такими грустными мыслями я добрела до зеркала и только тогда мне разъяснилась истинная причина поведения Стаса - моё лицо, хоть и немного посвежевшее (ну, капелюшечку), все же представляло из себя сплошной синяк. Выглядело оно страшно, неудивительно, что мужчина в лице братишки испугался, но что ставит его в выгодное для него положение, виду не подал, а наоборот, пытался помочь. И даже выдвигал версии в оправдание.
        - Насмотрелась? - мрачно донеслось с его стороны.
        Я неуверенно кивнула:
        - Ага.
        - А теперь шутки в сторону. И не переводи тему, называя меня наркоманом - не действует, - вообще-то, подействовало, но я же не знала тогда, что тему перевожу, оно само вышло. - В общем, я жду подробного рассказа, - он сложил руки на груди, до жути напоминая недовольную Соню.
        Вот только мне было не до смеха.
        - Какого рассказа ты ждёшь?
        - Детального. Чтоб ярко и подробненько всё.
        - Почему ты решил, что я расскажу?
        - Потому что, - своими следующими словами он меня удивил, чуть ли не в ступор вогнал: - когда сестра бьёт сестру - это полный капец.
        В результате его слов меня постигла участь нервного шизика - я стала истерично ржать, повизгивая и похрюкивая. Стас совсем разуверился в своих менторских способностях, его плечи опустились, взгляд поник, но тревога засела в его глазах прочно. А ещё, мне показалось наверное, но там, в зрачках, я заметила отблеск тёмной тучи, которая нависла над моей головой, потрясая своими габаритами. Я тут же принялась смотреть, есть ли она в реальности, но кроме розового абажура, одиноко отсвечивающего стеклянной лампочкой, ничего не обнаружила, зато панический ржач прекратила и стала втолковывать братику, что сестрёнка меня на самом деле не била.
        Разговор затянулся надолго, Соня меня выручать не торопилась - она беззаботно бултыхалась в ванной, дядя храпел у себя в комнате, о наличии в квартире Егора и папы я сомневалась - уж они, услышав устроенный мной и Стасиком дуэтный балаган, пришли бы на помощь, так что задача была свалена на мои хрупкие женские, даже подростковые с виду, плечики.
        Но меня спас звонок. Трепыхающиеся под одеялом звуки саксофона, которые издавал мой мобильник, положили конец нашей распре, и Стасик, подслушав, что я ухожу к Лесе, ушаркал восвояси с пренедовольнейшим видом, что-то бурча себе под нос про «дефматч и жёсткий анал» (я очень надеюсь, что ослышалась!), который он собирался кому-то устроить. Он ускакал и занял боевую позицию на входе в ванную, чтобы не упустить сестричку, и не теряя времени, стал сразу нудить под дверью.
        Я воспользовалась случаем, быстренько оделась в свои старые вещички (Сонину одежонку запихала ногой под кровать, предварительно обнюхав, запашок был ещё тот), забежала на кухню, стянула из холодильника кусок сыра, ополоснула лицо, обулась, зажевала арбузную жвачку и выбежала в подъезд. Там кое-как у окна нанесла грим и побежала на остановку. То есть медленно побрела, потому что тон подруги предвещал ураган, а мне в эту атмосферную стихию попадать ой-как не хотелось. Таким образом и такси я вызывать не стала, чтобы потянуть время.
        На выходе из подъезда со скамеечного форума на меня косились Сера и Грипп. Их вроде только вчера забрали в больничку, а они уже здесь сидят и треплются вместе с Афанасьевной, бабулькой с золотым зубом и мистической внешностью, с соседнего двора. Кажется, они рассказывали ей о вчерашних происшествиях, причём приукрасив всё до фантастических размеров. Увидев меня, они тут же заглохли, как два стареньких трактора, обнаруживших практически на подъезде к сараю, что оба стыренных у колхоза снопа сена растрепались по дороге. Афанасьевна же стала прожигать меня своими чёрными как смоль глазами. Почему-то её взгляда я всегда боялась, она будто всю душу наизнанку выворачивала и читала, что же написано на скрижалях моего бытия. Но никогда не говорила, что именно. К тому же, к её исконной внешности гадалки, с коей я её ассоциировала, способность видеть нутро человека очень вязалась. Да и цветастый платок, в который она куталась не по погоде, дорисовывал образ.
        Прекратив откровенно пялиться на неё, я уже собиралась смыться, как вдруг ощутила острую вину из-за Феоклиста. Нет, я не оправдывала его хамского поведения, но уже давно простила, он ведь всё своё юношество провёл, скитаясь по казематам, страдал воздержанием и девушки в его кругу общения отсутствовали, вот он и не наловчился быть интеллигентным, как Оливер, например, или хотя бы как Шер. Нет, сейчас не время думать о том, какое он динамо. Сейчас на повестке дня - Фео.
        - Извините, - обратилась я ко всем старушкам сразу, чтобы не обделить ни одну, - а как состояние Феоклиста?
        Сера тут же приняла боевой вид, а Грипп - затравленный. Афанасьевна же никаких ни тело-, ни мимико-движений не сделала, лишь её черные волосы, торчащие из-под платка, трепал немного лёгкий ветерок.
        - А что тебе, убивица, надо? - вкрадчиво поинтересовалась Серафима.
        - То есть «убивица»? - я побледнела и готова была грохнуться в обморок. - Он что… умер?
        - Типун тебе на язык, - хором обрадовали меня Сера и Грипп.
        - Ох, прям гора с плеч, - обрадовалась я, плюхаясь на скамью к бабушкам - меня ноги не держали от пережитой секунды потрясения, а распластаться на асфальте я ещё не была готова.
        - Ты убить хотела, моего драгоценного внучка, да? - прямо на ухо прошипела мне Агриппина.
        - Н-нет, - мой радостный настрой как ветром сдуло.
        - Хотела-хотела, это у тебя в крови! - знающе опровергла Сера.
        - Нет, конечно!
        - Молчать, когда взрослые говорят, - вновь осадила меня воинственная сероводородная бомба.
        - Вот-вот, - поддержала её Агриппина.
        - Смерть - есть зло, - вновь взяла речь Сера. - А убийство - есть первородное зло, - ой, не знала, что она такой философ. - А ты - отродье Каина!
        Мне сразу поплохело. Даже возражать сил не было.
        - Да-да, - вновь вставила свои бесценные пять копеек Агриппина. - Ты посягнула на святое!
        Лишь Афанасьевна не вмешивалась в разговор и сверлила меня глазками-буравчиками. Ей бы ещё трубку в руку - её вид приобрёл бы ещё более мистические нотки.
        - Он теперь твой жених, - огорошила меня Сера.
        - Что? - я чуть со скамьи не свалилась, но бабульки держали крепко, с обеих сторон.
        - Что? - одновременно со мной вскричала Грипп, лопая мою барабанную перепонку.
        - Да тихо ты, пенсионерина, - шикнула на неё Серафима. - У неё отец бизнесмен, а дядя тоже чёй-то там зарабатывает.
        - В партийной газете он работает. Статьи пишет про светлое будущее, - поправила Агриппина, у которой в голове уже заработал счётный механизм. Она довольно подмигнула подруге, ну, как сказать, подмигнула: изобразила на своём лице прогрессирующий нервный тик, а другая её поддержала, подняв вверх костлявый палец.
        - Бабуш-шки, - попыталась я вставить слово и отговорить их от безумной идеи, но мне не дали.
        - Молчи, проклятущая бестия. Тебя в семью пустить хотят, не брыкайся!
        Агриппина кивнула.
        - Но я не хочу замуж!
        - Загугли! - проорала мне на ухо Сера и моя вторая барабанная перепонка тоже лопнула.
        - А чёт это такое? - шёпотом, перегнувшись за мою спину, осведомилась Грипп у всезнающей подружки.
        - Это у молодёжи значит «иди на три буквы», - также шёпотом пояснила та.
        - Что за три буквы?
        - Заветные. Далёкие. Ну, куда посылают.
        - В рай? Это заветные… Но её надо в ад!
        - Да не рай, а на @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@! - взбеленилась Сера, а Грипп и я покраснели. - В общем, деточка, замуж мы тебя берём. Феоклистик рад будет…
        Серафима потёрла руки, а Агриппина запричитала:
        - Феоклистик-то у меня с характером…
        - И не таких ломали, - успокоила её Серафима.
        Я сидела ни жива, ни мертва, а старухи одаривали меня недобрыми взглядами, требуя хоть этой моральной компенсации. Я стала кидать умоляющие взгляды на Афанасьевну.
        Та их игнорировала, но вскоре неожиданно молодым красивым голосом попросила «прекратить балаган».
        Кажется, подружницы-бабульки тоже её побаивались, так что отцепились от меня, а я, не будь дурой, тут же вскочила на ноги, наскоро пролопотала «спасибо», попрощалась с ними и побежала прочь, но вдогонку услышала от антуражной гадалки:
        - Смотри глазами, думай головой, а чувствуй сердцем!
        Я остановилась, немного опешив, Сера уловила момент и тоже кинула мне в спину:
        - Вечером сватать придём. Оденься прилично, не позорь мои седины!
        Сделав вид, что не услышала, я дала своему телу ускорение и побежала на автобусную остановку.
        Но добраться до неё без последствий была не судьба, потому что дорогу мне перекрыла большая чёрная машина. Из опущенного стекла меня одарила лучезарная улыбка Оливера.
        «Не звони мне больше никогда»? Да?.. Кажется, мои мысли и зрение вошли в диссонанс.
        6
        - Оливер? - неверяще спросила я, а моя челюсть, кажется, отправилась искать себе место парковки на бордюре, около моих ног, облачённых по случаю жаркого летнего дообеденного солнцепёка во флип-флопы (как научил меня называть обычные сланцы Егор).
        - Оливер, - глубоко кивнул друг, продолжая улыбаться.
        Определённо, не зря он так популярен среди девушек - его улыбка может свести с ума, даже несмотря на то, что в глазах залегла некая усталость, будто он полночи батрачил, таская на своей звёздной спине мешки с картошкой и свёклой, а остальные пол ночи мучился бессонницей, осознавая, что тех жалких пятисот рублей, которые он только что заработал, хватит разве что на праздничный веник из полевых ромашек, а никак не на достойный букетище. Но эта искорка усталости не помешала мне поддаться на чары его мимики, и я начала улыбаться в ответ. Самопроизвольно. Уголки губ просто не поддавались контролю.
        Олли, удовлетворившись произведённым эффектом, поспешно выскочил со своей стороны и, обогнув в три прыжка машину, открыл передо мной дверцу. Мне оставалось только вновь умилиться его безупречным манерам и поблагодарить:
        - Спасибо.
        - Милая, тут «спасибо» не отделаешься, - заговорщицки прошептал он, а когда я попыталась возразить, приложил палец к губам: - Тсс!
        Далее последовал мой жесточайший допрос на тему «Почему ты просил никогда тебе не звонить?», который, он, к слову, выдержал. Оказалось, что у него стащили телефон некие «бесчестные граждане», а потом, видимо, всему списку контактов отослали разных дурацких СМСок. Пришлось его пожалеть и простить, а также совместно проклясть антифанатов его творчества.
        На все мои дальнейшие попытки узнать, куда мы едем и зачем, он отмалчивался, лишь криво усмехаясь и хитро строя мне глазки. Жалобы на то, что меня ждёт подруга с истерикой он игнорировал, говоря, что не задержит меня надолго. Зато его веселил мой «уморительный» вид, а также запыхавшееся лицо, с каким он меня встретил - я же улепётывала от опасных бабулек, ещё бы я не была взволнована, и он меня подкалывал на эту тему. Я пыхтела, как допотопный паровоз, но суперидеи Серы и Гриппа раскрывать не стала - об этом хотелось поскорее забыть и не вспоминать, как страшный кошмар. Подумать только - Агриппину в родственницы! Да это же, как скажут Матвеевы, когда узнают, «об стену убиться» покажется лёгкой смертью.
        По пути я также продолжала поглядывать на экран мобильника, в ожидании звонка от Тёмы, но он молчал, всё было глухо, как в танке. В конце концов, Оливер спросил, почему же я не свожу взгляда с экранчика, а потом сразу же сказал, что это я от Шера жду вестей.
        - Напиши «Не буду тебе навязываться, но хочу оградить от неприятностей…», - посоветовал он, так и не дождавшись от меня подтверждения догадки, - прибежит как миленький - мужчины трусливы.
        Олли довольно усмехнулся, я тоже улыбнулась шутке, затем стала спешно выдумывать ответ, чтобы не посвящать его в мои глупые переживания. Какой-то сотой долей своего подсознания я представляла, что с моим муженьком могло произойти что-то серьёзное, но продолжала быть уверенной, что он не хочет мне звонить - вот так всегда, я предполагаю то, что по сути, должно меня ранить, а не то, что могло причинить боль ему. Может это и эгоистично, а может наоборот, не знаю - но думать, что с ним могла случиться беда, мне не нравилось.
        Таким образом, я соврала другу, что пытаюсь сочинить сообщение для Леси, чтобы она не сильно ругалась моему опозданию. Оливер над моими потугами поржал и помог составить сообщение подруге. Она мне перезванивать не стала, но прислала ответ, что смерть моя будет долгой и мучительной, а ещё пошловато-извращенской.
        Вскоре мы подъехали к модному торговому центру, который по своей территории уступал разве что «ИКЕА» и «Оби» вместе взятым. Сам он был двухэтажным, но весь первый этаж уделялся под парковку, а весь второй - под брендовые магазинчики и кафешки. Чтобы обойти всю территорию надо иметь крепкие ноги и упорное желание. Ещё недавно я и не подозревала, что у нас столько торговых центров в городе, сама я по ним не ходила, и убеждала в этом Леську. А сейчас чуть ли не каждый день в них бывала.
        Теперь я знала, что у нас в городе два торговых центра: «Golden City Life», где меня одевал Шер, и «Rock your Life», куда меня привёз Олли. Если судить объективно, то первый был более интересен, ведь он включал не только магазинчики, но и развлекательно-увеселительные заведения, да и назывался культурно-развлекательным комплексом, зато второй был более любим неформальным контингентом местной молодёжи - здесь можно было одеться представителю любой субкультуры.
        Оливер рассказал, что раньше здесь частенько случались драки между этими представителями, так что руководством было решено довести количество охраны до критерия «навалом», да ещё ко всему прочему облачить их всех в военную форму - крепкие брутальные мужчинки с волевыми квадратными подбородками, приодетые в милитари, наводили на всех священный ужас, в итоге территория стала нейтральной. Именно «Rock your Life» любители поконфликтовать без мордобоя выбирали для выяснения отношений. Нередко здесь, проходя мимо кафе-мороженого с воздушным невинным названием «Blue Clouds», интерьер которого на самом деле включал голубые тона, можно было заметить, как за круглым столиком на двоих сидели друг напротив друга два набыченных персонажа: панк с воинственным ирокезом и кучей проколотых местечек на теле и разукрашенный с ног до головы татуировками бритоголовый ненавистник наций (а вот интересно, знай они перевод названия кафе, они бы сюда завернули свои башмаки сорок пятого размера?), которые вот так простенько за вазочкой мороженого обсуждали недостатки друг друга.
        Оливер рассказывал очень забавно, я хохотала, представляя себе героев, и это действительно выглядело смешно, хотя сомневаюсь, что тем панкам было до смеха. Олли говорил, что им поднадоедало колошматить друг друга почём зря, но исчерпывать конфликт каждый считал ниже своего шибко эверестового достоинства, вот они и отрывались здесь, тренируя остроту язычков.
        Я стала немного побаиваться этого торгового центра, но Оливеру говорить не стала, хотя до самого момента, когда он меня отволок к сверкающей яркими надписями-граффити витрине, где скромно кучковались цветные манекены в разнообразной модной одежде, каждый из которых держал в руках или стоял на кубике с буквами, вместе составляющих название магазина «Урбанский стиль», я сомневалась, что мы пришли по адресу, вплоть до его воодушевленной фразы:
        - Ну, всё, зайка, пришли.
        - Зачем мы здесь? - я покосилась на зазывной плакатик «Дитё урбана, дуй сюды!»
        - Приодеться, - подмигнул он мне и потащил внутрь.
        - А-а, - до меня дошло наконец, - хочешь, чтобы я помогла тебе выбрать одежду.
        Оливер рассмеялся, на его мягкий, задорный смех выскочило сразу три продавца, причем один из них был мужского пола. Узнав своего постоянного клиента, девушки тут же подхватили его под обе руки, а продавец с нечёсаной веками головой сомнительно уставился на меня, решая в уме, достойна ли я его внимания. Всё же, наличие в моей компании Оливера Басса (хотя это с какой стороны посмотреть - вроде это я была в его компании) послужило стимулом к признанию меня, как покупателя, и он подошёл ко мне:
        - Здравствуйте, «Урбанский стиль» респектует вам своё приветствие!
        Он одарил меня очаровательной улыбкой, которая к его оранжевой футболке с эмблемой магазина шла неимоверно. Девушки, кстати, тоже были в оранжевых маечках, на их бёдрах присутствовали мини-юбки, которые скорее напоминали пояса. Парень был в широких джинсах, на которых было много всяких железных висюлек, и белых кроссах. Я очень неприличным образом оглядела его с ног до головы и остановила свой взгляд на кроссовках, которые были идентичны оливеровским. Не то, чтобы я была фаном подобного стиля одежды, просто я вдруг заинтересовалась - как же им удаётся поддерживать их в идеальной белизне. Моя обувь, например, после двух метров покрывается пылью и прочим, а вот парни особо вроде за обувью не следят, но тем не менее, результат на лицо. Продавец с бейджем «Nice Guy» проследил за моим взглядом, понимающе кивнул и выдал фразу, растянув улыбку ещё шире:
        - «Белыми должны быть, как минимум, зубы и кеды»[4 - 25/17 «Никто не сможет меня остановить»].
        - Верно, брат! - похвалил его Оливер, высунув мордашку из стойки с толстовками. Он подмигнул мне, потом вновь обратил внимание на парня: - Короче… Найс? - тут он немного удивился, почесал за ухом. - Ну, надеюсь, - его голос стал подозрительно глубоким, как бы предупреждающим, - трансформаций в Bad сегодня не случится.
        Найс смутился, скорее всего, припомнив, что не всегда является образчиком своего бейджа, понуро поводил носком по полу, обведя фиолетово-зелёный (цвета магазина) рисунок и горестно вздохнул, тряхнув дредами:
        - Всё будет окей, Олли! - заверил он парня, кое-как взяв себя в руки.
        - Я тебе верю, - к облегчению парня сказала наша звездулька, ловко уворачиваясь от носящихся за ним девушек. Блондинка и брюнетка, практически идентичной внешности, надували пухлые губки, цокали шпильками, обменивались угрожающими взглядами и вновь пускались ловить обожаемого клиента.
        Меня же теперь заинтересовали волосы моего продавца (ух, как я быстро тут освоилась и уже «прихватизировала» паренька). О дредах я раньше только слышала, в журналах и кино видела, а ещё наблюдала пару раз издалека на двух афро-американских студентах с факультета Промышленно-гражданского строительства, но подходить к ним я боялась, так что в реальной жизни ещё ни разу не трогала сиё творение. Если честно, оно мне вообще казалось противным - это же сколько времени он голову не мыл? Мало ли там какие вши и блохи могли завестись, но почему-то моя рука упорно желала потрогать, а не обнаружив преград, потянулась и потеребила его шевелюру. Найсу мой жест показался кощунственным, он шикнул и отпрыгнул от меня, я нахмурилась, не удовлетворившись результатом.
        Наши манёвры приметил мой ДСЧ и поспешил на помощь:
        - Эй, Найсик, новая прича?
        - Ага, - парень продолжал держать меня в поле зрения одним глазом, чтобы в случае моей попытки номер два напасть на его «паричок», вовремя отскочить, а другим глазом он косился на стоящий в углу у стены около кассы огнетушитель, который, в принципе, был неплохим аргументом для защиты поруганной чести волос.
        - И кто ты теперь?
        - В смысле?
        - В прошлый раз ты был кем-то на вроде тру-рэпера, насколько я помню, ты отчаянно косил под Гейма[5 - ГЕЙМ (АНГЛ. THE GAME - «ИГРА» - НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ ДЖЭЙСОН ТЭЙЛОР) - рэпер с Западного побережья Северной Америки], даже слезу под глазом вытатуировал, - я пригляделась - действительно, под левым глазом была татуировка. Оригинально. - А сейчас ты кто?
        - Ну… мы с парнями ударились в рэпкор, - не без гордости сообщил Найс.
        - Ты музыкант? - подивилась я. Надо же, уже второй знакомый музыкант на моём счету.
        - Да, - вещал парень. - У меня группа.
        - А что такое рэпкор?
        - Направление в музыке, - снисходительно пояснила мне ещё одна звездулька, только в отличие от первой, вторая вела себя чересчур звездато.
        Олли усмехнулся и начал объяснять мне, несведущей:
        - Рэпкор - это жанр альтернативы, - он посмотрел на меня, я все ещё не понимала, что за «альтернатива», но усиленно кивала головой, типа «ага, ясненько», от Оливера это не укрылось, мысли людей он читал поразительно легко (по крайней мере, мои мысли, в общем, я как открытая книга), так что опустив на меня свою руку, схватил таким образом плечи и повёл к импровизированным сиденьям, расположенным перед стеной с обувью. Скамейки представляли собой стоящие на деревянных пнях сноуборды, на которых сверкали надписи «Palmer», «Burton», «Vans» и другие, я полагаю, известные бренды. Олли на всё это ошалело, как я, не пялился (он здесь не впервой, это я как из деревни), а он продолжал читать мне лекцию о современной музыке, вот она - его ахиллесова пята, задай ему музыкальный вопрос - и всё, он потерян для реальности на некоторое время: - в смысле, жанр альтернативной рок-музыки. Его характерной чертой является речитатив, который используется в качестве вокала. Рэпкор, в целом, сочетает в себе инструментальные и вокальные свойства хардкора и рэпа. Ну, знаешь, читка под тяжёлые риффы.
        - Риффы? - не удержалась я от следующего вопроса, в моём представлении рифы были только коралловыми. Но оказалось я не просто профан в музыке - я вообще полный ламер, этому слову меня Стасик научил.
        - Рифф - это короткий фрагмент в музыке, который имеет свойство повторяться. Проще говоря, именно по нему и узнаётся песня. В роке, в который ударился наш Найсик, - тот, как услышал своё прозвище, принялся хлопать глазами и улыбаться, - риффы и дают мощное звучание - они проигрываются в сочетании с дисторшном.
        Я промычала что-то непонятное, но в целом, теперь мне становилось яснее. Оливер вальяжно потянулся, не отпуская мои плечи, в его глазах горел азарт, он уже собирался продолжить объяснять, что есть такое «дисторшон». Найс сидел на корточках перед своим гуру в мире нот и аккордов, мечтательно закатив глаза и не дыша, а девчонки, грустно махнув хвостиками от того, что так и не узнают значения этого замысловатого слова, убежали обслуживать только вошедшую парочку скейтеров. Не прошло и пары секунд, как парни заприметили знаменитость и потеснили на полу Найса, припарковав свои пятые точки на принесённых с собою скейтах:
        - Оливер Басс?
        - Ништяк, Флэх!
        - Полный ништяк, Димон! - они сделали кулаками фист - ударили кулаки друг о дружку. - А это твоя девчонка?
        Мой дружок сильнее стиснул мои плечи и игриво шепнул мне на ухо: «Подыграй,» - глубоко кивнул:
        - Моя!
        Два обжигающий ненавистных взгляда девушек-консультанток прожгли меня насквозь.
        - Круто-круто! - закивали пацаны, а потом один из них вспомнил:
        - Точняк! Ты мне теперь, Димасик, должен…
        - Чё эт я тебе должен? Прибалдел? Опух?
        - Лопух! - рифманул его друг и начал припоминать: - Помнишь, на сайте малец какой-то фотку выложил и подписал, что это его девушка? Так вот - это она и была! Я точно помню. У меня даже на мобилке фотка есть - я себе скинул.
        Тут он достал мобильный телефон и показал фото своему другу. Тот начал сравнивать электронное изображение с оригиналом. Оливер тоже захотел посмотреть, с ним и я.
        Девушка с перебинтованной рукой оказалось узнанной мной мгновенно - то была я. А я ведь даже помню, кто меня фотографировал, сама разрешила, глупышка.
        - Палевно, - хмыкнул Оливер и вернул телефон, попросив стереть фотку, мол, некультурно это - чужих девушек на заставку ставить. Флэх свою вину осознал, стёр и стал извиняться перед нами, повторяя, что его бес попутал.
        - Ничего страшного, - соблаговолила я ответить и прекратить его потуги, потому что Олли, кажется, этим только забавлялся. Его факт того, что теперь все, абсолютно все, считают меня его девушкой, смешил, но не трогал, как меня. Надо же было этому случиться особенно сейчас, когда у меня стали складываться отношения с Артёмом.
        Найс продолжал таращить на нас глаза, а девушки всё так же поджимали губы и время от времени приводили к нам поступающую клиентуру, среди которых были, в основном, парни, но также и пара девушек присутствовала. Вокруг нас образовался круг из галдящей толпы, которая норовила пообщаться со звездой, а звезда вдруг только что поняла, что сглупила, забыв замаскироваться.
        Заметив его напряжённое состояние, девчонки-продавцы вызвали охрану, и те попросили очистить помещение. Именно что попросили. Двое охранников не поднимая голоса своим обычным человеческим тоном сказали:
        - Просим всех очистить помещение, - сказал один.
        Другой скучающе добавил:
        - А то мы в Ад опаздываем…
        - Через пять минут электричка… - вновь первый.
        - Харон сегодня зверствует… - и все ломанулись на выход.
        Да что там все, даже я дернулась со скамейки, чтобы покинуть и «Урбанский стиль», и «Rock your Life» вообще, но меня удержал Олли, чья рука все ещё продолжала вальяжно лежать у меня на плечах. А какова была бы реакция на двух с виду типичных ОМОНовца, которые поигрывают в руках резиновыми дубинками, а на поясах, которых внушительнейшим образом торчат пистолеты, заряженные явно нехолостыми, - эдакая парочка восставших из Ада стражников Мрака.
        - А вам особое приглашение выслать? - покосился на меня, Олли и скейтеров, которые почему-то уходить не собирались, один из них.
        Оливер встал, располагающе улыбнулся им и стал пояснять из-за чего, собственно, и произошёл сыр-бор:
        - Это из-за меня толпа набежала, - покаялся он.
        - Мы сейчас закроемся на технический перерыв и обслужим вас, Оливер, - хором пролепетали блондинка и брюнетка, а затем уже начали хлопать глазами перед охраной: - Спасибо большое! Что бы мы без вас делали?
        - Устраняли последствия погрома, - припечатал один из них, и они покинули магазин.
        - Так, мальчики, кажется, вам тоже на выход, - оживился Найс, прогоняя Флэха и Димасика вслед за двумя бугаями в милитари.
        - Нет-нет! Мы же сюда не просто так зашли, - начали оправдываться парни. - У меня скейт нае… - он посмотрел на меня, вспомнил, что я дама, а при дамах выражаться нельзя, и, разведя руками, нашёл синоним: - поломался.
        - До по фигу твой скейт. У меня тут проблемка посерьёзнее будет, - замахал руками Флэх и протранслировал нам свой постыдно рваный зад джинсов, из которого были видны труселя с Микки Маусами. - Я вот нае… - он получил тычок в бок от друга, покосился на него, тот вовсю таращился на меня, наконец, он понял, что к чему, и тоже подобрал альтернативный вариант, который цензура допускала: - наехал на препятствия, упал я. Неудачно. Конкретно неудачно. На собаку.
        Димон стоял рядом и чуть не по полу начал кататься от смеха. Остальным заявление его друга тоже показалось смешным.
        Персонал уже закрыл двери и вывесил табличку о перерыве, а теперь они вместе с нами пытались не надорвать животы от истории Флэха.
        Оказалось, оба скейтера, как обычно, катались в сквере недалеко от центра. Но случайным образом, совершенно неожиданно для него, Димон при выполнении одного несложного трюка рухнул, подмяв под себя скейт, в результате чего колёсико поломалось. Его друг долго стебал Димона по поводу его неудачливости, называл нубом, костерил по-всякому, ездил вокруг него, показывая язык, вёл себя как хвастливый Чебурашка, пока сам случайно не врезался спиной в кого-то. Причём этот кто-то оказался явно меньшего роста, чем сам Флэх. А ещё у этого кого-то, на которого Флэх приземлился, были острые зубы, которые недолго думая, вцепились в его попу. Единственным счастьем парня оказалось, что материал джинсов был очень плотным, так что прокусить до конца клыкастое существо не могло, и в мягкую плоть своими кровожадными зубами не впилось. Флэх заорал «как девчонка» (со слов Димона, который смотрел весь этот концерт, сидя на бордюре и чуть ли не в ладоши хлопая и крича «Браво!»), завертелся, завозился, кинулся прочь, но животное разжимать челюсти не спешило, поскуливая, а его хозяйка громко визжала, вторя пострадавшему.
        В общем, этот галдёжный танец продолжался минут пять, пока подоспевший к месту происшествия участковый не снял с пятой точки почти ополоумевшего Флэха породистого пекинеса.
        К концу рассказа Оливер с Найсом аплодировали стоя. Я тоже не могла сдержать эмоций и хохотала, пряча лицо в ладонях. Девчонки вообще сползли под стойку, а сам Флэх стоял и краснел.
        В итоге, решено было сделать герою рассказа подарок в виде фирменных джинсов из новой коллекции, который вызвался проспонсировать Оливер. Парень был вне себя от счастья и кинулся, на шею моему другу, но вовремя опомнился и стал жать ему ладошку так сильно, будто тот ему как минимум памятник посмертный воздвиг и обещал лично присматривать, чтоб голуби на него не гадили.
        Следующим ярким спектаклем стало приглашение в эту среду меня и Оливера на концерт, где Найс и его группа под названием «Славный и Ко» будут выступать. После того, как парень озвучил название группы, Оливер хохотнул:
        - Ясно теперь, почему ты у нас теперь Найсом величаешь себя.
        Тот накуксился, а мне стало интересно, что же в этом такого, что парень решил сменить свой творческий псевдоним.
        - Да он каждый месяц меняет ники. В прошлый раз он был Majestic Guy, до этого Handsome. В общем, зайка, у парнишки комплекс Наполеона, вот он и выражает его как попало, - не очень культурно, и в то же время беззлобно отозвался друг.
        - У меня нет комплекса Наполеона, - набычился парнишка.
        - Хорошо, как скажешь, - сдаваясь, поднял руки вверх рэпер, пытаясь закрыть тему.
        - А концерт будет open air! - продолжал соблазнять меня Найс, кажется, он был уверен, что если соглашусь я, то и Оливер пойдет. Так что для него это было жизненно необходимо. И я почти готова была сдаться и дать согласие, но немым укором передо мной возникло нахмуренное лицо Артёмки.
        - Open air - это когда твоя мамочка разрешает тебе поспать на раскладушке на балконе, - поугорал над ним Олли, а тот ещё больше разобиделся и надулся. А позже признался, что концерт будет в клубе.
        Кое-как отвязавшись от него, Оливер перекинул внимание на меня и пояснил наконец, зачем приволок меня сюда:
        - А сейчас мы тебя приоденем!
        - Зачем? - мои глаза округлились, а выскочившие рядом Флэх и Димон радостно загомонили, что «да, ей необходимо сменить гардеробчик, а то выглядит она не прикольно». А я встала на свою защиту: - Нормально я одеваюсь.
        - Не кошерно, милашка, - натянула сухую улыбку брюнетка.
        - Совсем не козырно, - поддержала её блондинка, и они синхронно покачали головами.
        - Ладно, а почему мы пришли именно сюда? - полюбопытствовала я, за что была награждена персональным щелчком по носу и ответом.
        - Это самый модный магазин альтернативной одежды для молодёжи. Я всегда здесь одеваюсь.
        - Да-да, - прощебетала, влезая между нами, одна из продавщиц, блондинка, - у Оллички контракт с «Урбанским стилем».
        Олли стукнул себя по лбу, я рассмеялась. А потом он предложил мне пройтись по магазину. О, он был огромен. Как два зала в нашей квартире, нет, три. В общем, совсем немного не дотягивал до футбольного поля. Только сейчас осознав всю его громадность, я вспомнила, что никогда себя к любителям шоппинга не причисляла, так что отцепилась от друга и убежала в кабинку для переодевания, уже оттуда прокричав:
        - Тащите мне одежду на свой вкус! Я пока разденусь, так быстрее.
        Девушки громко цокнули языками, искренне не понимая, как может не хотеться выбирать одежду. Зато парни тут же посрывались с мест в поисках чего посексуальнее, чтоб поглядеть на девушку знаменитого рэпера во всей красе.
        До сих пор понять не могу, зачем ему надо было таковой меня представлять. У него же есть любимая девушка, и вроде как у них все супер, или нет? Надо будет спросить и попросить прекратить весь этот маскарад, как только мы останемся наедине.
        Я стянула с себя свою немодную одежду, а потом понеслась карусель. По ощущению, я полмагазина перемерила, и всё-всё всем нравилось.
        А потом меня прервал уже привычный звонок: «Не знаю, кто дал тебе мой номер, но лучше б он умер, твой звонок - это всегда как в шесть утра будильника зуммер,» (Noize MC «Бэктон#») - в исполнении известного деятеля российской эстрады, оповещая меня о том, что звонит мой благоверный. Понятия не имею, как Сонечке удалось подгадать и поставить на него этот замечательный рингтон, но раньше он меня радовал, а вот сейчас уже былых радостей не вызывал, потому что я хоть и злилась на Артёмку, но его звонок я ждала. Хотя менять, наверное, не буду. Да я и не умею обращаться с этим агрегатом. Хорошо, хоть СМСки писать научилась - и то отрада.
        7
        - Привет, малыш! - прошептала трубка долгожданным голосом. Я стала жадно вбирать в лёгкие воздух, потому что он оттуда просто испарился.
        - Привет, Тёма… - неуверенно пролопотала я, до сих пор не верилось, что это он звонит.
        - Ты там умираешь что ли? - развеял он мои сомнения своим насмешливым тоном. - Или валерьянки упилась?
        - Зачем мне пить валерьянку?
        - Ну, ты же беспокоилась за меня. Скажи, ведь так? Можешь не признаваться, я и так знаю, что ты кивнула, - а я и правда кивнула. - Ты переживала, почему я тебе не звонил после нашего страстного времяпровождения.
        Я покраснела, это было видно в зеркале, которое отражало меня в полный рост, одетую лишь в нижнее белье, с немногочисленными синяками, хорошо, что меня никто не видел раздетой, а то бы точно хай подняли и спровадили в больницу.
        - Ничего я не переживала!
        Олли облокотился о кабинку с интересом - я заметила его ноги в нижнем проёме.
        - Вновь делаю ссылку на теорию отрицания. Детка, не ври мне. У меня, считай, что детектор лжи на тебя под кожу вогнан.
        - Дурак ты, - буркнула я, обозлённая. Даже не знаю на кого больше: то ли на него, то ли на себя.
        - Ещё какой… - не стал спорить со мной самый великий упёртый осёл на планете. - А где ты? - в магазине играла музыка, что-то с риффами, подумалось мне, ну или я просто решила употребить новое словечко, особо не задумываясь к селу ли оно, к городу ли. Раньше я на неё внимания не обращала, а вот сейчас резко заметила. И Шер заметил, поэтому и спрашивает. Обманывать глупо, но если он узнает, что я с Олли, то скорее всего, радостным не будет. Ведь он тогда, в машине, очень переживал и просил сказать, что у меня с его братом нет ничего общего. Артём слишком импульсивен (у него даже на юмор боксёрская реакция), не думаю, что он станет слушать мои оправдания и заверения о том, что мы просто друзья. Так что выбора нет, придётся недосказывать - оно вроде и не так страшно, как врать.
        - Я в магазине, примеряю одежду.
        - В каком?
        - Мм… «Урбанистический стиль».
        - «Урбанский» может?
        - Ага, точно!
        - И как тебя туда занесло?
        - Попутным ветром, - извернулась я.
        - Ну, ясно. А я думал, ты одеваешься только в магазинах для людей с отсутствующим вкусом.
        Вот же хамло грубиянистое. Любую беседу испоганит и рад.
        - Ты забыл, последние дни я щеголяла в стильной одежде как раз этого уличного сорта.
        - Ты же у сестрёнки это взяла. Не твоё было, - пыхнул, хохотнув, Артём.
        - Откуда ты знаешь?
        - Да просто сложил два плюс два и получил ответ, - довольно пояснил мне муж, - где ты могла в короткие сроки стянуть одежду. К тому же «конверсы» твоей сестричке я лично помогал достать по дружбе.
        Я тут же сделала зарубку в подкорку головного мозга: обязательно поспрашивать у Сони про Шера. Они вроде сейчас не в ладах, но кажется, раньше были дружны, он сам только что сказал. её информация о моём благоверном могла быть полезной.
        - Ясненько…
        - Слушай, - раздалось на заднем фоне с его стороны знакомым голосом, - кончай уже трепаться. Мне нужно кое-что узнать. Срочно!
        - Погодь, - ответил он бушующему парню и вновь продолжил терроризировать меня своим мягким баритоном. Может это и малодушно, но мне очень хотелось, чтобы он был рядом. Я бы забралась к нему на колени, устроила бы голову на груди, и он не посмел бы сказать мне ни единого плохого слова. Наверное. Не уверена, что оно было бы так на самом деле, но мечтать об этом мне нравилось. - Малышка, помнишь, я говорил, что мы с тобой сегодня кое-куда пойдём?
        Я не помнила, или он только что это выдумал. А моё сердце взорвалось на тысячи фейерверков. «Боже, он приглашает меня на свидание!» - вопил каждый воспалённый нерв моего сознания. Тело поплыло, аж ноги подкосились, я еле выдавила из себя:
        - Продолжай, - потому что он сам пока приостановил свою речь, ожидая моего ответа.
        - В общем, прости, но сегодня без вариантов, - безжалостно сказал он.
        Мои ноги докосились окончательно и я рухнула, прижавшись к холодной поверхности зеркала.
        Олли, не врываясь в кабину, поинтересовался всё ли у меня в порядке. Я, молясь, чтобы мой собеседник не услышал, зажала трубку сильно-сильно и сказала, что всё хорошо, а потом вновь продолжила общение с мужем:
        - Почему?
        - Потому что я не могу сегодня, - недовольно отрезал Тёма. - Даю тебе Толяна.
        - Здравствуй, Елена.
        - Здравствуй, Толь. Как дела? - мой голос все ещё был тих, хотя чего это, собственно, я переживаю? Тоже мне конец света. Ктулху ещё не пробуждён, так что рано отчаиваться, наставляла я себя и встала с колен, опёршись руками о зеркало. Я глянула в зеркало и обалдела - а в этой позе я выгляжу очень даже секси, вот она - сила голого тела, прикрываемая лишь в пикантных местах.
        - С ним все окейно. Не переживай, Елена. Но встретиться вы не сможете.
        - Почему? - я вновь переключилась на разговор, забыв о своём отражении.
        - Он типа под домашним арестом - его мама суровая женщина, - пояснил Толик.
        Вот-те на! Моя душа возликовала! На Шеридана Грозного нашлась управа. «Троекратное ура!» - выпалили пушки в моей голове.
        - Эй-эй, - раздались вопли Артёма, которые были слышны приглушённо, - я не под арестом, ясно?
        - Ясно-ясно, - прикрыв трубку, пробормотал Толян. А потом уже мне: - Елена, ты помнишь китайский халат, который случайно увела, то есть унесла из моего дома?
        - Э-э, да, помню. А что?
        - Мне он необходим. Он важен для меня, - голос Анатолия звучал убедительно.
        Ах, точно, он же просил его оставить, а я забыла, вот балда.
        - Он у меня дома, Толь. Знаешь, я сама сейчас не дома, но ты можешь прийти и рассказать в чём дело любому члену моей семьи - они вернут тебе халат. Прости, мне очень жаль, что так получилось…
        - Спасибо…
        Потом трубку из его рук вырвал Шер и выкрикнул как-то радостно:
        - Елена!
        Его вопль меня оглушил, и в то же время я прочувствовала, что раньше он меня по имени не называл, ограничиваясь дурацкими прозвищами. Сам дурак вот и называл по-дурацки. А тут вдруг оглушительно завопил моё имя, а ноги вновь стали подозрительно разъезжаться.
        Я хотела ответить ему что-нибудь ласковое, но он скинул, что-то ещё буркнув Толику, но так и не попрощавшись со мной, по-английски. Точно, Дурак Дуракевич. Объявлю ему бойкот.
        - Братик звонил? - поинтересовался из-за двери Оливер.
        - Ага, его мама под домашний арест посадила.
        Я прискорбно вздохнула, а Олли звонко рассмеялся:
        - Вот тётя Фрося мочит! - он так ещё долго смеялся, а я натянула на себя некую непонятную майку, которая чудесным образом скрывала мои синяки, зато открывала все остальные прелести. В общем, мечта извращенца.
        Я беззаботно крутилась у зеркала, поражаясь новым веянием моды и пытаясь углядеть бирку, чтобы узнать, где сшили это чудо, которая по закону жанра была на шее. Таким образом, я крутилась вокруг своей оси и тогда в углу над стенкой кабинки заметила её. Его Высочество сотовый телефон с камерой в режиме «On».
        Тут я вновь вспомнила, что владею ультразвуковыми частотами, а любитель скрытой съёмки, видимо, оказался из семейства собак, так как расслышал великолепно и грохнулся со стульчика в соседней кабинке.
        В этот раз Оливер манерничать не стал и ворвался в кабинку, обнаружил меня, кутающуюся во что попало под руки, и спросил, что же меня напугало. Я молчать не стала и с потрохами сдала неудачливого любителя скрытых камер. Мой друг разъярился и, судя по вздувшимся на его шее венам, пошёл бить морду. Никогда его таким не видела. В каждом из нас сидит зверь, не зря говорят. Недолго думая, я подорвалась за ним следом и повисла на спине, чтобы он, не дай боже, не ушиб никого.
        - Это мой компромат! - раздался крик Найса из кабинки. Он прятал телефон в складки своих неформальных джинсов, а на лице его блуждало возбуждённое выражение. Сам он лежал в неестественной позе, но никого к себе не подпускал, отпинывался - боялся, что силой отберут телефон.
        - Какой нафиг компромат? Начинаюшееся на «компр» есть одно словечко для тебя - компрессор!
        - Мозг потому что у тебя прессованный! - наперебой стали ругать Найса его блондинистая и брюнетистая коллеги, нарисовавшиеся около нас в мгновение ока. Ух ты, а я думала они обе в душе и в голове глубокие блонди. Хотя приписываемое блондинкам отсутствие интеллекта не поддерживала никогда, если только как выражение.
        - Молчите! всё равно у вас теперь нет выхода, - лежащий на полу покачал указательным пальцем, прищуривая глаза.
        Всё это выглядело жутко смешно. У него не получалось быть брутальным вообще никак: лежит скособоченным солдатиком на полу поверженный милашка, плюс со своей шевелюрой, он мне львёнка напоминал из мультфильма про черепашку, где они на солнышке лежали.
        Но кажется, только мне, потому что Олли из накрученного состояния вылезать пока не собирался, он был весь как один мускул - напряжён. Я решила разрядить атмосферу, мысленно попросив прощения у Тёмы.
        - Найс, мы придём на твою вечеринку!
        - ДСС, - медленно повернулся ко мне Оливер, в процессе этого движения его лицо разгладилось, а сам он заметно расслабился, - ты действительно хочешь пойти?
        - Ну, да. Я никогда не была на таких концертах. Это было бы интересно. К тому же, можно Тёмку с собой захватить…
        - А это кто? - вклинился в разговор беспардонный Флэх, щеголяющий в своей обнове.
        - Это мой мм… па… породистый кот, - чуть не назвала я Тёму сначала мужем, а потом м парнем, но быстро скооперировалась.
        - У меня тоже есть кот! Брат прозвал его Шред-дин-дин-героем, - стал делиться Димон, которому имя кота далось с трудом.
        - Шредингер?
        - Ага, гер Шред-дин… В общем, я его Шреком зову.
        - Хорошо, - прервал его бессмысленный трёп Оливер, - мы придём на концерт, а ты удалишь эту похабщину с телефона, - обратился он к Найсу.
        Тот обрадовался, они скрепили договор рукопожатием. Вопрос был исчерпан, но дальше мерить одежду я отказалась, мотивируя это слабой нервной системой. Мы переместились к кассе, куда на стойку с покупками была отложена целая гора одежды.
        - Зачем ты мне всё это купил? У меня же шкаф не резиновый.
        - Переезжай к Тёме! У нас есть пустая комната - можно отдать её тебе под гардероб! - воодушевлённо стал рисовать передо мной перспективы Оливер шёпотом на ухо.
        Кассирши от этого заскрипели зубами, воображая, что он шепчет мне на ухо всякие непотребства, которые в приличном обществе вслух сказать некультурно, не виновата же я, что покраснела?
        - Это к тому же дорого, - продолжала я гнуть своё, не обратив внимания на его предыдущий комментарий.
        - Лен, зайка моя, это подарок от всей души, прими его, пожалуйста!
        Как-то грубо было отвергать сердечный порыв, к тому же он в финансах смущён не был, так что я решила не разводить базар. Возопить меня заставило кое-что другое:
        - Ой, на мне блоха!
        Все как один отскочили от меня как можно дальше, а я верещала как резанная. Только у Олли хватило смелости подойти и то, после того как я громко сообщила, что блоха перескочила ко мне от Найса, который стал весь багряный и, чуть ли не заикаясь, стал объяснять, что быть такого не может:
        - Я не блохастый! Я не могу быть блохастым! - его голос сорвался на визг. - Мои дредлоки прошли санитарию.
        - Где насекомое? - поинтересовался Оливер.
        Я тут же ткнула пальцем в плечо, где притаилось чёрное насекомое. Олли бесстрашно взял её пальцами и заржал. Кажется, это не блоха.
        - Расслабься, Найсик, ты не блохастый, - успокоил он разгорячённого парня, как только отсмеялся. - Это просто бисер.
        Вот я лопухнулась.
        После того как парни перетаскали на заднее сидение наши покупки, Оливер всю дорогу припоминал мне это. Но я просто очень сильно испугалась, что могу подцепить вшей, не блох, они-то у людей не водятся, это мне тоже Олли объяснил.
        Оливер пообещал подкинуть меня до дома Леси. Рациональнее было закинуть меня домой со всем ворохом одежды, но Олли сам торопился куда-то, к тому же ему надо было купить новый телефон и успеть ещё кучу дел переделать. Было решено, что доставит меня до Радуги, а вещи привезёт мне вечером, после созвона. Я продиктовала ему свой номер, а он записал его в красивом блокноте-органайзере, с золочённым тиснением.
        - А ты не любишь исполнителей этого жанра, рэпкора? - удачно перевела я тему, наблюдая проносящийся за окном пейзаж и наслаждаясь кондиционированным воздухом.
        Мою старую одежду - блузку и брюки самого обычного покроя девушки-продавщицы затребовали оставить в дар магазину, в их мемориал ужасающих глаза вещей. У них был такой - стеклянный куб в золотистой огранке, куда они скидывали страшенные, немодные вещички, которые оставляли им благодарные покупатели, счастливчики, избавившиеся от старья. Вот и я, освободившись от старой одежды, надела на себя новую: майку-платье полосатой расцветки, подпоясанной кожаным ремешком, который очень здорово гармонировал с моими флип-флопами. Кондиционер обдувал мои обнажённые плечи, приводя в действие мурашки, которые неорганизованно забегали по коже. Также холодный воздух дул и снизу, заставляя двигать пальчиками на ногах, чтобы они не замёрзли и не примёрзли друг к другу и к обуви в целом - вот бы я потешно смотрелась с отмороженными ногами.
        - С чего вдруг? - после некоторой паузы отозвался Оливер.
        - Просто… ты так неодобрительно относился к Найсу…
        - Ах, это, - рассмеялся парень. - А я уж решил, что ты ищешь какую-то подоплёку моим словам и действиям. Нет, я любую музыку уважаю, честно признаться, сам грешу накладыванием стилей, смешением - это прикольно, по-моему. Но вот скакать из одного жанра в другой… Не знаю, это не производит впечатления серьёзности их группы. Сегодня они рокеры, завтра рэперы, а послезавтра что, попсу будут петь? Или шансон горланить? Это их дело, я не спорю, но я не понимаю этих скачков.
        - Возможно, ты слишком самоуверен, прости, - я осеклась под его удивлённым взглядом, но продолжила, - но ты сразу понял, что ты хочешь исполнять. Они же пробуют, смакуют, ищут свой стиль…
        - Я пока не увидел ничего своего в копировании Гейма или «Beastie Boys», - буркнул Олли, потом он заметил, что я опять не въехала, он стал просвещать меня кто такой The Game и что хорошего привнесли своим хардкором «Beastie Boys» более четверти века тому назад.
        Потом он включил мне свои собственные сэмплирования этой американской хип-хоп-команды, звучало довольно интересно. Я его неустанно хвалила, помня, что мужчинам это требуется как воздух, а затем вспомнила, что хотела его кое о чём спросить и попросить:
        - Оливер, а зачем ты попросил меня подыграть, у тебя же есть девушка, которую ты любишь!
        - Ах, это… Прости, Ленчик. Просто мне показалось это прикольным, как те девчонки зубами скрипели, - он улыбнулся, а я не видела причин не верить ему. Он искренний человек, ничего не скрывает, грустит иногда, устаёт, может, выдыхается, но держится на плаву. И не пытается показать какой он крутой, не то, что его выпендрёжный братишка. Интересно, почему его посадили под домашний арест? Может его мама узнала о нас?..
        В груди тут же похолодело.
        Одновременно с этим машина остановилась у высотки, мы распрощались, а я пошла к Лесе, не переставая думать о его суровой маме. Потом я набрала номер Шера, но его телефон был отключён. Мои раздумья прервал знакомый голос, мёд для ушей:
        - Здравствуйте, миссис Охренчик!
        Обладателем его был консьерж Мартин, который хорошо меня запомнил.
        - Здравствуй, Мартин, - обрадовалась тёплому приёму. - Как служба?
        - Всё просто замечательно! Мы все ждём, а от вас никаких вестей. Как же мистер Охренчик? Ему лучше?
        Я только сейчас вспомнила, что мой муженёк якобы лежит в больнице:
        - Да, ему уже лучше. А я вот пришла проведать квартиру и подругу.
        Мартин, как большой грациозный кот выскочил из-за стойки и рванул вызывать мне лифт:
        - Миссис Охренчик, прошу, - он учтиво пропустил меня в кабинку лифта.
        Я его поблагодарила и покатилась вверх к Леське, по которой безумно соскучилась. Отчего-то это я поняла только сейчас. Мне захотелось выговориться и всё-всё ей рассказать, я даже почти уговорила себя на этот шаг, даже придумала, что ворвусь к ней и с ходу скажу: «Лесь, я тут замуж вышла и влюбилась! По уши…»
        Я нажимала на звонок, ещё раз, потом дверь распахнулась, явив моему взору Егора. Я все свои слова забыла и обратно их в себя запихала, пока они не успели «обрадовать» моего братца, обёрнутого в полотенце. Кажется, он только что вышел из душа. Картина повторялась в новом интерьере, или мой брат неровно дышит к полотенцам. Вовремя я.
        8
        Ехавший следом за ментовским «бобиком» чёрный джип с внушительными номерами оба парня, сокрушённые действительностью, не замечали.
        Его заметили блюстители дорожного порядка - джип привлёк их внимание не только номерами, оба мента приметили, что машина, когда они тормознули ребят-наркоманов, также притормозила на дороге на значительном расстоянии от «Эскалейда», а вывалившийся с заднего сидения громила стал копаться в капоте, сам при этом сильно косясь на разыгрываемое действо.
        Решив, что это министерская проверка, оба молоденьких хранителя священного жезла, как их прозвал мысленно Шерхан, показали себя с лучшей стороны, задержав потенциально-опасных парней, даже несмотря на то, что фамилия одного из них Охренчик - известная фамилия известной в городе четы. Документов при нём не было, а верить на слово они были не обучены. Вызвав по рации наряд, они сплавили обоих подозрительных типчиков-наркоманов (возможно и наркодилеров) им, поделившись соображениями со своими коллегами, которые были так же молоды и юны, так что отнеслись к предупреждению со всей полагающейся строгостью.
        Оставалось непонятным лишь то, почему министерская инспекция и после задержания продолжала преследование. Это немного пугало сержанта Прозапас и его коллегу сержанта Сухова.
        Переглянувшись, выжимая из себя всё оставшееся мужество, они продолжили конвоирование, понадеявшись на лучшее и спуская задержанным, то есть задержанному - его друг вёл себя куда приличнее - скабрезные шуточки.
        Илья дулся и был крайне зол. Он клял друга за чрезмерную языкастость, так как Шер, прочувствовав, что их точно повязали, и ни о каком освобождении и речи быть не может, стал саркастично стебаться над бедными служителями дорожного патруля, пусть и совсем «зелёными», которых государство переименовало в совсем неэтичных и бьющих по самолюбию в своей аббревиатуре Полицейских Инспекторов Дорожного Регулирования.
        Шер без конца ехидно интересовался:
        - А как мне теперь к вам обращаться?
        От этого блюстители дорожного порядка сильно злились, краснели, сжимали челюсти, поглядывали в зеркальце заднего вида, переглядывались, но своему практически ровеснику не отвечали.
        - Совесть имей, мне совсем не улыбается всю ночь торчать в обезьяннике, - бурчал Илья.
        - Пятнадцать суток, как минимум, - огорчил его сержант, крутящий баранку.
        Артём на все это внимания не обращал, продолжая жалить своим уничижительным мастерством сарказма, не отдавая себе, в общем-то, отчёта в том, что ему просто физически нужна изоляция от малышки: его не пугали чувства к ней, он не жалел о поцелуе, но его никак не могла отпустить мысль о предательстве. Он же пообещал брату, что прекратит с ней контактировать. И не сдержал слово. Эти противоречивые чувства и мысли бесили его и раззадоривали в нём плохого парня, которому все переживания были по боку и который бесстрашно продолжал изгаляться над своими конвоирами, премерзко ухмыляясь и сдерживаясь пока от ржача:
        - Господа…
        - Заткнись, Шеридан!
        - Господа пид…
        Илья, которому было вовсе не до смеха - не та ситуация, с силой боднул своего друга головой в челюсть, так как на руках были наручники, иначе бы он зажал ему рот рукой, и стал вразумлять:
        - Ты идиот? Тебе мячиком по башне заехало?
        Своими словами Илюха вновь напомнил Артёму о недавнем разговоре с Оливером. Он в момент обозлился и боднул друга в ответ, заехав ему по уху.
        - Отвали!
        - Да ты ваще бешеный!
        - Прекратите драку! - резко выкрикнул сержант Прозапас, вильнув задом «бобика», чтобы встряхнуть парней, от чего они налетели друг на друга, перекувыркнувшись, словно две последние кильки в банке, и больно стукнулись черепами.
        - Аккуратнее веди, - взорвался Шер, - не дрова везёшь.
        - Эй, пасти захлопнули быстро, наркоманы! Языкастые больно, - сверкнул очками «козёл», как его мысленно называл Шер, с пассажирского сидения.
        Артём себя нариком не ощущал, да и затыкаться после такого считал ниже своего достоинства, тем более его только что назвали «языкастым», так что надо держать марку. О том же, что его достоинство уже изрядно потрепалось, он предпочитал не задумываться.
        - Фонтан моего красноречия пальцем не заткнуть, товарищ Пи… - он опасливо покосился на Фотографа и решил ограничиться двумя первыми буквами - глаза друга были налиты кровью, в голове Шера мелькнуло сравнение Ильи с быком на корриде, только кольца в носу не хватало.
        Артём мысленно поблагодарил себя за благоразумие, что сегодня не надел красную футболку, иначе провокация была бы ещё очевиднее, а драться ему не хотелось. Не с другом. Но разрядка требовалась в любом случае. К тому же его тело стало неожиданно чесаться от осознания того факта, что он уже сутки ходит в одежде, к тому же чужой, которая даже не обсохла нормально после баскета. И которая хранила на себе еле уловимый аромат его малышки. Чесаться вдруг расхотелось, и Артём стал к себе принюхиваться, стараясь не привлекать лишнего внимания. Это при трёх парах глаз, следящих за ним по-разному: укоризненно-угрожающе (Илья), ненавидяще-предвкушающе (очкастый мент) и периодически, но алчно (водитель-сержант).
        - Не хами, чесоточная вонючка, - огрызнулись спереди.
        - Царь не принимает советов от чайников, - вздёрнул брови блондинистый грубиян.
        - И кто тут царь? - поддался на провокацию с водительского сидения сержант Прозапас, который интеллектом вообще не отличался, а его коллеге осталось лишь обречённо вздохнуть - теперь оскорбительная болтовня ещё долго не прекратится. Такой тип людей ему был известен, его родной братец был такой же моральной амёбой с преступными наклонностями. Сухова бесило, что он даже дубинкой Охренчика «по-дружески», чисто для профилактики, огреть не может - джип своей слежки не прекращал, а значит, последствия орудования первобытным орудием могут стать неимоверно плачевными.
        - Аз есмь Царь! - грозно «поделился секретом» господин Охренчик.
        Очкастый решил взять разговор с клиническим идиотом (а какой ещё можно поставить диагноз человеку, который хамит государственным органам?) в свои руки, всё же опыт общения с подобными валенковыми инфузориями он имел огромный:
        - Докажи.
        Но Шер не испугался - доказательство имелось:
        - Прости, др… фу, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, чуть не назвал тебя другом, - он облегчённо выдохнул, - в общем, Пи, - наблюдаемая Шером сквозь прутья решётки щека очкастого покраснела через мгновение после того, как запылали уши, и Шерхан находил его смутно знакомым - хотя чего только не бывает, ведь это его родной город, так что всё может быть. И это нисколько не мешало ему и дальше смущать бедного паренька: - Слушайте, ребят, а кто из вас старше?
        - Не твоё собачье дело!
        - Не моё, - легко согласился парень, пытаясь почесать спину скреплёнными руками. Милиционеры-полицейские смотрели на это дело с усмешками, которыми в скорости подавились - растяжка у Артёма офигенная, им даже завидно стало. - Мои только собачьи, а вот козлиные не мои.
        - Следи за своим фонтаном, я ведь найду с кем посадить - твои дела станут сугубо петушиными.
        - Напугал, ха-ха! Так кто старше? Ты, да, очкастый? А ведь очки делают своё нехорошее дело и вводят всех в заблуждение, обременяя твой фэйсик интеллектом!
        - Он и вправду умный! - заёрзав на сидении, ревностно стал защищать напарника Прозапас, решив проблему Шера.
        - Окей, теперь ясно, кто есть кто. Ты, очкастый, будешь Пи Первый, ты, водила, - Пи Второй. И это я ещё интеллигентичаю, - он скабрезно улыбнулся, предвкушая словесные баталии.
        - Слушай, - очкастый полностью обернулся, явив своё лицо в зарешеченное окошко, - ты не над пропастью во ржи, так что прекрати свой бесполезный бунт.
        - А ты действительно не так туп, как Пи Второй, да ведь, Илюх?
        Но Илюха самозабвенно пялился в окно, не обращая внимания на Шера. Он решил его полностью игнорировать.
        Зато Прозапасу не понравилось сравнение не в его пользу:
        - Я не тупой!
        - Да-да, конечно, - засюсюкал с ним Артём, - как скажешь.
        Раздался глухой стук, это Сухов решил «побиться об стену», то есть о приборную панель:
        - Достал… - застонал он.
        - Это я только начал. Пи Первый, не убивайся! Я же так и не сказал тебе: я забыл корону дома, - он сделал виноватые глаза, а сержант тут же прекратил самоизбиение.
        - Что и требовалось доказать!
        - Ты не знаешь, но это обременительно - таскать её с собой, - пустился в философствования Шер, которого понесло. - В целом, конечно, вещь удобная, почесаться можно ею, и вообще. Хотя не все прохожие понимают - их примитивные сознания слишком осовременены, Мартины Лютеры Кинги обратили их в свои ряды, вытащив из-под рабства. Но! - глаза Пи Первого потухли, предвкушая гадость. - Но, дорогой мой, на этот случай я сделал тату!
        Илья пробормотал себе под нос:
        - Только не это… - и закрыл глаза.
        - Тату? - огорчился Сухов и потребовал продемонстрировать.
        Артёма долго уговаривать не пришлось, он попросил лишь расстегнуть ему наручники на руках, а то сам он не дотягивается, но полисмены ему отказали, сказав, что они не дебилы. Тогда Шер поинтересовался, не будут ли они против, если он сам руки вперёд выведет. Посмотреть на такую акробатику было интересно, раньше парни подобные фокусы только в цирке видели, так что они слабовольно захотели зрелищ и согласились, а по нытью сержанта Прозапаса его коллеге пришлось снимать это на камеру телефона (вообще-то, ему и самому хотелось, но он считал это постыдным и стеснялся предложить сам).
        Руки, сцепленные наручниками сзади, довольно быстро оказались спереди, гайцы только глазами хлопали, а Илюха, открыв глаза, недовольно прищурился, но комментировать не стал. Ему вообще было непонятно, зачем друг устраивает цирк: вроде клоунов Шеридан на дух не переваривает, а сам сейчас именно в этой роли и скачет.
        Очкастый спрятал телефон, все ещё пребывая в шоке. Такого, от медведеподобного парня он никак не ожидал. А Шер, тем временем, мигом вскочил на ноги, насколько позволила машина, и оголил свой пресс, пальцами тыча на корону, изображённую прямо под пупком:
        - Вот она - моя корона!
        На «корону» Артёма стоило поглядеть. Она была выполнена белой краской по смуглой от природы коже и смотрелась выпуклой. Её окружала куча различных надписей, которые были важны для Шера. Выглядел он, к слову сказать, как самый настоящий гангстер: опущенные до середины попы джинсы, так что видно спортивное нижнее бельё, безразмерная футболка, всё это поверх вытатуированного тела, на лице зависла пошлая ухмылочка, а глаза глядят хитро-хитро - типичный портрет среднестатистического хасла из гетто, где балом правят брутальные нигга. В довершение портрета не хватало только ствола, заправленного прямо в штаны, и мощной золотой цепи, подвеской к которой служит огромный знак доллара.
        Копы вмиг заинтересовались, синхронно повернув головы. Прозапасу очкарик тут же влепил затрещину и велел следить за дорогой, а сам продолжил пялиться. Он втайне мечтал сделать себе тату, но всё не мог решиться. Точнее, он не мог решиться наколоть себе то, чего желала его душа - бабочку. Сухов являлся страстным фанатом этих красивых крылатых насекомых, которых коллекционировал с детства, находя их безумно прекрасными созданиями. Брат над его пристрастием откровенно угорал и, однажды подслушав, что братишка собирается делать себе татуировку с бабочкой, откровенно его оборжал, назвав проституткой. Этого было достаточно, чтобы поумерить пыл в нательной живописи.
        - Ого, - только и прошептал сержант Сухов, протирая неожиданно запотевшие от участившегося дыхания очки. Его постигло вполне понятное желание потрогать на ощупь татушки, которыми было испещрено тело задержанного, но он вовремя поймал себя на этой мысли и отругал.
        Шер был до безумия счастлив:
        - Это ещё не все, у меня ещё и подпись прилагается! - доверительно сообщил он приклеившемуся к решётке менту, растянув губы в плотоядной ухмылке.
        Далее он опустил руки ниже живота и к ужасу очкарика стал оттягивать вниз резинку трусов, чтобы показать заветную надпись.
        Сержант впал в ступор, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.
        А Шер, тем временем, оголил надпись: «Царь, Ёпт!» - и стал смотреть на Сухова, продолжая пикантно ухмыляться. На самом деле, что он такого сделал? Вроде ниже дозволенного не опускал, никаких штучек из категории ХХХ не показывал, но тем не менее, сержантик покраснел, как перезревший помидор, на который ради прикола напялили очки. А это того стоило.
        - Я тебя онекроложу, брат, - мстительно пообещал сбоку Илья и вновь отвернулся, невидящим взглядом упёршись в окно.
        А Артём начал дико ржать, опустившись обратно на сидение.
        Прозапас вертелся на своём сидении, жалея, что ему пришлось отвернуться и следить за дорогой, также он жалел, что телефон в момент показывания надписи был уже отключён. На вопросы его напарник не отвечал, а потом так вообще взбесился (это на него так ржач сзади действовал) и наорал на ни в чём неповинного водителя. Тот обиделся, ушёл в себя и молчал до самого прибытия, гадая про себя, что же произошло, и кляня себя за то, что всё интересное пропустил.
        Когда они прибыли в участок, тот самый, откуда Артёмка вызволял неделю-полторы назад свою малышку, сержант Сухов, выпуская парней из машины, смотрел на Охренчика волком. «Ха! Козёл смотрит волком,» - мелькнуло в голове вновь развеселившегося парня, и он стал опять ржать в голос, распугивая воркующих голубей и голубок, испражняющихся на памятник первому городовому, расположенному прямо во дворе здания участка среди голубых елей. Курящие на крыльце седой майор и лысый подполковник стали ворчливо бурчать:
        - Совсем обнаглели эти наркоманы. Молодое поколение… Да в армию их всех!
        - Вот мой сын, - гордо выпятил грудь майор, - отслужил два года в специальных войсках! Настоящий мужик. А эти… - он махнул рукой. - Эти совсем обнаглели.
        - Целыми грузовиками уж привозят их, ущербных. У, наркоманьё!
        - Вот-вот, - глядя на сияющую в свете фонарей лысину собеседника, поддакивал майор.
        Прозапас и Сухов повели свою «добычу» в здание, оформлять, по пути поздоровавшись со старшими по званию и удивляясь, почему они задержались допоздна. Потом они вспомнили о проверке, приплюсовали оба факта, и всё мгновенно поняли.
        - Осторожнее со мной - заражу, - загоготал Артём и стал чесаться об тащившего его сержанта-очкарика. Тот, чертыхнувшись, отскочил.
        Прозапас посмотрел на него укоризненно и покачал головой:
        - Не дури, Сухой, он же сбежать может!
        Так они еле-еле довели парней, передали их на руки дежурному, пожали друг другу руки, поздравив с успешно выполненным заданием и пошли высматривать джип, который на территорию участка заезжать не стал, остановившись за воротами.
        Шер до последнего надеялся встретить того же самого голубоглазого дядьку, который дежурил в день ареста его жёнушки. Но птица Обломинго, которая угнездилась в последние несколько недель на его башне, устроив там гнездо в виде восточного тюрбана, вновь напомнила о себе, довольно гогоча. Кажется, этому она научилась у самого Тёмы.
        Дежурный встретил парней усталой понурой улыбкой. Он и сам был весь выжатым, как лимон, хотя скорее даже сушёным, как вобла: высокий, худой, с впалыми глазницами, кругами под глазами и резкими скулами, словно он беженец из голодающих стран Африки.
        - О, прибавление, - обрадовался он, принимая ребят.
        «В смысле, прибавление,» - удивился мысленно Шер, прислушиваясь к звукам, доносящимся из глубины здания:
        Convict…Music…and you know we upfront[6 - Acon «I Wanna Fuck You»]
        «О, как раз кстати,» - Артём после этих строк стал в полной мере ощущать себя заключённым. Нестройных ряд голосов выводил известные строчки, а Шера вновь потянуло на ржач. Он представил, что песенку они поют не кому иному, как необразованным и несильным в языках служителям сего храма местного управления по борьбе с организованной и неорганизованной преступностью.
        Илья прислушался, оживившись после поездки, и чуть ли не сам галопом поскакал в камеру. Шер, ухохатываясь, плёлся позади него, а за ним еле передвигал ноги дежурный. Даже сказанные Прозапасом и Суховым напоследок слова, что парни опасны, особенно обкуренный, не особо действовали на него, апатичного и скукоженного, не спавшего уже третьи сутки.
        Перед самой камерой, конвоируемые им блондины застыли с непонятными выражениями на лицах - ведь было чему удивляться. За решёткой вальяжно развалившись на скамейках, приваренных к стенам, в компании хитроглазого китайца, качающего в такт напеваемому парнями мотиву, скрашивали своё время в стенах «каземат» вся команда фанки-манов в полном составе, не хватало только Оливера (но с его безупречной репутацией это не казалось странным), а также здесь присутствовал Егор Матвеев и какой-то неизвестный златовласый паренёк, пытающийся взглядом расплавить решётку и сбежать.
        На появление новой парочки они отреагировали сонно, но в то же время не менее удивлённо. Илья оживился как мгновенно, увидев нужную персону, ему просто необходимо было отомстить другу:
        - Матв, - так братца девушки Охренчика называли друзья, - и ты тут! А ты знаешь, что наш Шеридан встречается…
        Артём бросился на Илюху, пытаясь заставить того замолчать, но затаивший злобу за всю поездку на Шера парень, оказался не промах и ловко избежал участи оказаться подмятым под телом Шеридана, и закончил-таки вопрос:
        - Встречается с твоей двойняшкой?
        Брат шеровской малышки, с энтузиазмом выводивший строчки песни, замолчал.
        На секунду воцарилась громовая тишина, которую прервал Егор громоподобным, особенно в бетонных стенах, смехом.
        Шер вздохнул, картинно приложив руки ко лбу и закрытым глазам, и опустил голову затылком на пол, полностью обмякнув:
        - Спасибо, брат, удружил, - буркнул он Илюхе, видимо, ожидая, что тот раскается и начнёт ползать перед ним на коленях, захлёбываясь в извинениях и лобызая, в перерывах, его ноги.
        К глубочайшему удивлению Артёма ничего подобного не произошло, наоборот, Илья повторил движения Шера, разве что руки к голове не приложил - они были сцеплены наручниками за спиной, и тоже растянулся на полу. Артём в его кощунственное молчание не поверил и стал подглядывать из-под рук, но результат увиденного его разочаровал.
        Матв продолжал истерично подвывать, заключённые за решёткой парни поражённо молчали, пребывая в прострации после насыщенного дня и последней сцены, а сидящая за решёткой в соседней камере темноволосая девушка, единственная на всей женской половине, схватилась за голову и стала подвывать, всхлипывая дуэтом с Егором.
        - Ну, успокойся, нас скоро выпустят! - вскочил на ноги светловолосый паренёк, сидевший около истерящего первоисточника.
        Девушка ему не отвечала, её плечи подрагивали, а психическое состояние, как он расценил, напоминало шаткую лестницу с подпиленной ножкой, на которую взобрался пожарник. В плену своих смехотворящих потуг они переглянулись с Егором и стали ржать ещё громче. Причина была одной и той же - под кодовым названием «Лена», но каждый интерпретировал ситуацию по-своему: Егор угорал над своими попытками разлучить её с лже-женихом, потому что только теперь ситуация очень ярко предстала перед его глазами; а вот Лесю до колик смешила сама мысль, что этот брутальный мачо может быть бойчиком её скромняги-подруги, да её сам факт, что Ленчик с кем-то встречается, заставлял бесконечно удивляться и улыбаться. Она всегда полагала, что сама найдёт ей жениха, выбирая из многомилионной армии самых обычных парней, чуть прыщавых, чуть застенчивых, чуть милых, чуть умных, чуть придурковатых, в общем, среднестатистических. Однажды, у неё даже случайно мелькнула мысль познакомить Лену с Лёней, её собственным парнем, чувства к которому она, впрочем, за настоящие никогда не принимала. Сначала он бы робко за ней ухаживал, потом
они бы поженились, построили бы дом, проводили бы вечера вместе: Лёня рассказывал бы всякие безумные идеи по поводу мироздания, а Ленка бы смотрела ему в рот, ловя каждое слово, и верила бы всему. Идиллия… Вот она - типичная ячейка общества. «Аж тошно!» - ужаснулась Леся, последние мысли её отрезвили, и она успокоилась.
        - Эй, не на курорте, - сонный полисмен оживился, одарив каждого из лежащих двумя кулями на полу внушительным пинком, - вставайте! Ахать и охать тут не надо, барышни, а уж если собираетесь, то в порядке строгой очереди и исключительно в камере.
        - Осторожнее - тут моя голова, а она мне дорога, как подставка для короны! - пробурчал Охренчик, всё же соскребая свою бесценную тушу с выложенного с советских времён плиточного пола, который служил ему немым укором тому, что он всю жизнь ненавидел мыть пол, считая это женской работой.
        - Та-а-ак, наркобароны местного посола, встали быстро!
        Илья тоже соскрёб себя с пола, весьма довольный собой: сделал гадость - на сердце радость.
        - О! Наркобароны?.. - с долей зависти прошептал Малик - его схватили, предъявив более банальное обвинение.
        - И нечему тут завидовать, - философски заметил дежурный.
        - Да нанобараны они, - съехидничал Дэн, доселе молчавший.
        Илья с Шером кинули страдальческие взгляды на выход, где тут же выросли докурившие подполковник и майор, расценив взгляды парней как намёк на побег, подполковник Главнюк почесал свою залысину, которая зазывно мерцала под каскадом дневных ламп:
        - Никто никуда не торопится - все везде уже успели, - и, призывая к спокойствию, водрузил руку на кобуру.
        9
        Дежурный рассовал понурых парней по камерам: Илью к парням, а Шера, как обкуренного, и по сему особо буйного, опасного и склонного к дракам, - засунул к Лесе, рассудив, что девушку он бить не станет. Она только обрадовалась, собираясь устроить тому доскональный допрос, так что рано Артём радовался, что ему не придётся соседствовать с братом своей малышки, и зря - компания её лучшей подруги была худшей альтернативой.
        Майор с подполковником ушли чаёвничать в кабинет.
        Леся ещё немного всхлипывала, когда под общее неодобрение Артёма «подселили» к ней, и он на радостях, что никто на его «священный сосуд, в котором бурлит кровь царская» посягать не станет (безобидную, на первый взгляд, девушку он в расчёт не брал), развалился на свободной скамье:
        - Детка, не волнуйся… Всё зашибись, - краем глаза, незаметно для других, он косил на изображающего из себя смайл «ROFL» Егора, которого все пытались успокоить. Безуспешно. Из глаз Матва текли слезы, а живот рисковал надорваться.
        Эта реакция немного пугала Шерхана - он ожидал, что тот захочет оторвать ему башку и зафутболить её прямым рейсом на Камчатку. Хотя был вариант, что Егор не поверил словам Фотографа.
        И всё равно Шер считал, что ему нереально повезло сидеть в смежной с ним камере, иначе… А что, собственно, ожидать от человека, с которым конфликтовал только на сцене - в батле? В детстве они даже были дружны, потом повздорили из-за какой-то чепухи, сейчас ни один из них уже и не вспомнит причину, так и выросли порознь. Ни друзья, ни враги.
        - Глаза сломаешь, - едко заметила Леся, от которой его «слежка» не укрылась. - И, кстати, кто волнуется? Я? Ты это волнением что ль называешь? Наивный… Да я в панике! Понял? У девушки паника на грани истерики!
        Она ловко скинула его ноги с лавки, но не рассчитала сил, толи Шер не ожидал активности от неё, так что свалился следом за своими кроссами:
        - Ауч! Ты что творишь, бешеная?! - взревел Шерхан, медленно поднимаясь с пола.
        Владимир, чья голова была перебинтована после неудачного «поцелуйчика» с мобильником, а затем и с полом, расстроенно выпустил из лёгких воздух, а если бы он делал это со звуком, то получилось бы как в американских ситкомах: «Ооооу!». Просто он ожидал, что раз уж Шер падает, то тоже должен расшибить себе кочерыжку, а то Степлеру страдать в одиночку было не в прикол.
        - Не разговаривай с ней так! - взвизгнул паренёк, сидевший рядом с Егором.
        - Спартак! Спартак! - проорал китаец, посмеиваясь в кулачок, а другим потрясая в воздухе.
        - Правильно делаешь, что хихикаешь! С твоим протезом не смеются, - грозно насупился Шер, выбивая самое слабое звено, которое от одного гневного тона оппонента внутренне расстроилось.
        - Грех издеваться над бедным немощным иммигрантом, - взялась за поучение Леся, забыв уже что только скинула его со скамьи. - Он может собрать своих и заехать тебе в глаз. А потом вырезать почку и продать на чёрном рынке, - Артём перевёл на неё свирепый взгляд, Леся решила держаться до конца, - у них это в порядке вещей. Там триады правят… балом… И вообще, они не будут тебе в глаз давать, а тоже вырежут и продадут!
        - Всё сказала? - поинтересовался он будничным тоном. И только FJB были в курсе, с каким трудом это ему далось.
        - Ну… печень только, наверное, продать не получится… Ты её по любой пропил!
        - Теперь всё?
        - Ну-у-у…
        - Я бы сказал: «Взорвите ей мозг!», но над этим уже кто-то поработал.
        С этими словами Артём улёгся на лавку, натянул на лицо футболку, оголив пресс, куда бесстыже уставилась Леся, даже забыв, что только что собиралась расцарапать ему мордаху. Поправочка: симпатичную мордаху.
        - Тёмыч, ты охерел? - взревел Джава, который полчаса назад названивал тому на мобильник, чтобы он забрал их из изолятора временного содержания. Но трубку никто не снял, потому что Илью и Тёму тогда уже второй час как держали на прицеле, дожидаясь подкрепление, чтобы отправить их в «обезьянник».
        Остальная ватага ребят устало вздохнула. Егор к тому времени уже отсмеялся, а теперь пытался понять, в каком моменте было адски смешно, что он чуть ли не по полу катался. Китаец насуплено созерцал потолок, подвывая себе под нос Эйкона, а воинственный юнец вновь принялся плавить взглядом решётку. «Удачи, брат!» - мысленно пожелали ему Джава и Малик.
        - Значит, ты встречаешься с моей сестрой? - спросил Егор.
        Артём усиленно делал вид, что спит, то есть не подавал признаков жизни. Он прикинул, что провести здесь ночь, а может даже сутки - неплохой вариант, ведь тогда он отдалит свою встречу с малышкой, к которой его непреодолимо влекло. Его мысли быстро перетекли в вялое состояние, и его постепенно стало клонить в сон.
        - Тебя, гад, спросили! Ты встречаешься с его сестрой? - проорала ему в ухо Леся и торпедой переместилась на другую сторону камеры, чтоб, не дай бог, не попасть под удар.
        Шер даже ухом не повёл. Он настолько вымотался, к тому же бессонная ночь давала о себе знать, и он просто вырубился без задних ног и без передних, и вообще ему глубоко по барабану, что скамья является не лучшей альтернативой кровати. Леся ещё немного поорала, изображая из себя пароходную сирену, потом успокоилась и переключилась на Илью:
        - Так что ты там рассказывал?..
        Бедняге пришлось многое рассказать из того, что он знал, утаив, правда, причастность группы к слежке и разговоры Охренчика со своей девчонкой в машине, а также то, что они наивно полагали, что Оливер пытается увести её, и то, что его друзья похитили Олли. Как подытог:
        - Они встречаются. Уже неделю. Больше мне ничего неизвестно.
        И как его не пытали, больше он ничего не сказал на эту тему.
        Зато оживился дежурный, на которого сегодня майор возложил обязанности следователя, и стал допрашивать по одному сначала парней, потом и Лесю, оставив Охренчика напоследок. Просто ему не хотелось пока злить парня, у него и от имеющегося неспящего контингента уже голова шла кругом. Так что выслушав Илью, при этом Малик с Джавой чуть ли не слюнки пускали, отчаянно завидуя парням, он переключился на их историю, которая была куда прозаичнее. Хотя в пересказе Леси и команды фанкиманов, а также едких замечаний Егора и обиженных - Владика, знакомого Олеси, - которые нещадно перебивали друг друга, она обрела новые краски, а дежурный, бросив записывать, включил диктофон и, слушая их, подоткнув локоть под подбородок, даже спать перехотел. Китаец тоже слушал с одухотворённым выражением лица, хотя ничего толком не понимал.
        Если рассказывать коротко, то дело обстояло так. Егор, послушавшись по дурости Соню, побежал ловить предполагаемых воров. Бежали и они, и Матв со всей дури, перепрыгивая через заборы, машины: через любые препятствия, попадавшие на пути, словно они ямакаси, хотя сами ребята лишь себе признавались в том, что когда «пятая точка норовит нарваться на неприятности, надо уносить её методично», а Егор лишь пытался не отставать. Получасовые гонки закончились загоном грабителей на высокий дуб недалеко от дома, где держали Оливера. Решив, что таким образом можно поймать сразу двух зайцев и напрочь забыв о поговорке: «За двумя зайцами погонишься - от обоих схлопочешь», Матв отзвонился полицаям и сообщил, что накрыл две преступные группировки. Полицаи оказались ещё наивнее и поверили в бред звонившего, так что выслали несколько патрулей. В это время грабители, сидевшие на дубе, начали проявлять активность и стали обстреливать Егора незрелыми желудями вперемешку с ругательствами. Он оскорбился и стал в ответку обстреливать их пустыми бутылками из стоящей неподалёку урны с пластмассовыми и полиэтиленовыми
отходами. Здесь-то их и накрыла охрана коттеджного посёлка. Они принудили спуститься с дуба и грабителей. К великому удивлению Егора ими оказались Леся и ещё какой-то непонятный тип. Изъяснения по поводу того, что они никакие не грабители, а «так, мимо проходили», их не спасли.
        В это время приехавшая в довольно короткие сроки полиция совершила облаву на домик с фанкиманами. Кроме лежащего на диване с компрессом Владимира других потерпевших в доме не было, так что, решив, что уходить с пустыми руками плохая примета, они загребли всех, еле рассовав их в два «бобика».
        По пути Егор выведал, что Леся с Владом здесь не случайно оказались - они пришли нагадить, то есть совершить вандальный акт, несостоявшемуся начальнику, который уволил Радугу и Владика за то, что они дрыхли на работе: а вы попробуйте всю ночь бдить, отвечая на тупые вопросы горячей линии по поводу заваривания бич-пакетов; Владик же работал в фирме мерчендайзером (это так утомительно расставлять БПшки на полках, рассуждая какие же более предпочтительны студентами) и на полставки уборщиком (так что тоже ночью сопел в обе дырочки, залихватски аккомпанируя храпом). Так что они были глубоко оскорблены тем, что прошлой ночью их обнаружили спящими, к тому же на Лесе сказывался факт того, что днями она работала на другой работе, пахала, не жалея себя, так сказать, и решили отомстить, закинув тухлую рыбу в вентиляцию. Вот тут-то на выходе из дома их и обнаружила Соня и, как сознательная гражданка, отправила сильного атлетичного братца отлавливать воров. Фанкиманы тоже поделились своей историей, не раскрывая первопричины похищения Оливера, они отболтались тем, что сделали это по приколу.
        Таким образом вся честная компашка и оказалась здесь.
        - Опаля-мопаля, мы из Симферополя, - лишь заключительно вставил дежурный, услышав рассказ до конца, заставляя лишь удивляться молодёжь, где он набрался этих выражений.
        Неожиданно кто-то из ребят вспомнил, что им полагается звонок, но товарищ полисмен напомнил, что они этим правом уже воспользовались, хотя тут же вспомнил, что новоприбывшие ещё никому не звонили. Илье было дозволено сделать звонок. К сожалению, ни одного номера, кроме справочной города, он наизусть не знал, пришлось будить Шера. Он был дико зол и принялся о чём-то нарцистично бубнить, но согласился сделать звонок, чтобы ускорить их освобождение. Сам он с сожалением решил, что мнение большинства всё же решающее, а сидеть в камере было бы лучше в одиночестве, а так - не особо кайфово.
        Для того, чтобы позвонить, требовалось лишь дать показания:
        - Это машина моего брата!
        - А вот и твой первый промах, угонщик, - у Сандала Евгеньевича только один сын, - назидательно поднял палец дежурный и вернулся к составлению протокола. - Так как тебя зовут?
        - Юра Деточкин, - отозвался Шер, припомнив фамилию знаменитого киношного угонщика автомобилей, правда, специализирующегося на «Волгах».
        Но тот сарказма не оценил:
        - Отчество?
        - Энурезович, - рявкнул Артём.
        Так и проходила дача его показаний, в конце которой ему дали разрешение на звонок.
        Из тех номеров, что Артём знал наизусть, были номера фанкиманов, но парни все, как один, были здесь, хотя этот вариант отпадал в любом случае, в конце концов, они взяли в плен Оливера, и кто знает, что этим олухам ещё в голову взбредёт. Обычно, попадая в беду, он всегда мог надеяться на брата, если только тот не был заграницей, а сейчас ему самому требовалась помощь Шеридана, так что Олли тоже отпадал. Ещё он выучил номер своей малышки, неосознанно получилось, но и ей звонить он бы не стал - она бы вся испереживалась, извелась, с неё бы сталось ещё передачки ему таскать. Так же он знал наизусть номер мамы, но это был вообще не вариант, а вот… Да, точно! Как же он мог забыть? Ведь городе объявилась его кузина - можно позвонить ей, они как раз обменивались номерами в субботу, только вчера вечером, но её номерок он не запомнил.
        В этот момент в помещение ворвался дико симпатичный паренёк, чуть длинноватые тёмные волосы которого прикрывали с одной стороны янтарные глаза, а на рассечённой губе сверкала очаровательная улыбка. Леся чуть в обморок не грохнулась, увидев и узнав его. Дежурный же приготовился составлять новый протокол о нападении, решив, что к нему пришёл потерпевший. Парни на этого франта вообще внимания старались не обращать, а вот Шер его сразу узнал и знал, что он здесь по другой причине.
        Молодой человек в стильных дорогих шмотках, беззаботно помахал оккупировавшим камеры парням, на долю секунды дольше задержав взгляд на Шере, подмигнул Леське, от чего та чуть ли не взвизгнула, и вновь обратил своё внимание на подобравшегося дежурного, который мысленно приготовился к новым моральным прелюбодеяниям с его мозгом.
        Вслед за парнем, окутанная коконом свежести и весеннего благоухания, в помещение вошла та, которой как раз собирался звонить Артём. Эту девушку Леся тоже приметила - та была довольно известной моделью. Обитатели изолятора будто знали её лучше, они встретили её бурными аплодисментами и криками:
        - Викачка! Викуся! Оу, Виктори! - надрывались заключённые, даже китаец заразился нездоровым энтузиазмом парней: - Викаська! - истошно вопил он, а девушка строго свела брови и разочарованно вздохнула:
        - Стыдобища…
        Её слова, сказанные негромко, и даже несколько себе под нос, вмиг урезонили парней, устыдив, они покраснели. Кроме Шерхана - он краснел внутренне. Только дежурный возмутился, что сидящие на посту на входе в участок «салаги, кажется, уснули, раз устроили тут проходной двор».
        - Вик? Какими судьбами?
        Она заметила Шера только сейчас:
        - Братик, и ты здесь? - в её голосе, с еле заметным английским акцентом, промелькнуло искреннее неприкрытое удивление.
        - А ты кого ожидала увидеть? Может матёрых уголовников?
        - На самом деле я пришла за Егором, он позвонил мне и попросил о помощи, - объяснила она брату, как само собой разумеющееся.
        - Спасибо, солнце! - вскочил на ноги Матв, рассыпаясь в шутливом реверансе, чем вызвал улыбку на лице девушки. Охренчик одарил его мрачным взглядом. Леся одарила мрачным взглядом Вику.
        - А Фил тут с какого бодуна нарисовался? - перевёл он тему, кивнув в сторону красавчика, небрежно, но в то же время несколько грациозно, привалившегося к стойке дежурного, который тут же откликнулся:
        - Я пришёл спасти тебя от гнёта тюремных пут.
        Его голос, чарующий баритон, сразу располагал к себе, и у Леси, вмиг забывшей о противной Вике, так вообще коленки подогнулись.
        - Красиво говорить ты всегда умел, - очень недовольно отозвался Шер.
        - Ой, ну, ты меня смущаешь, Шерханчик, - ещё шире улыбнулся Фил и добавил добродушно: - да, и хватит меня буравить своим фирменным взглядом, а то у меня такое ощущение, что мои кишки против часовой стрелки закручиваются.
        Было заметно, что положение Шера его сильно радует.
        - Ах, ну да… Это же так противоестественно, - едко сказал Артём, скорчив рожу.
        - Прекрати голосить, Тёмыч! - осадил друга Ванильный.
        - Выключай свою шарманку, - поддержал его Владимир с таким выражением на лице, что одного взгляда, брошенного на него, хватало для того, чтобы прокисли все молочные продукты, находящиеся в радиусе километра.
        Джава с Илюхой тоже решили не отставать от коллектива:
        - Ага-ага! Слушай нас внимательно и не урони слуховой аппарат, брат!
        Но больше всех заставить молчать Шеридана желал Владик:
        - Заткнись! - лаконично проорал он, заставив того лишь поморщиться, словно от назойливой мухи. Длинный тощий Владик казался ему смутно знакомым.
        - Вы же перед дамами, - укорил их Фил, его укор прозвучал как-то по-отечески, пристыжая по второму кругу.
        Леся восторженно таращилась на своего героя - Фила Смита, молодого перспективного актёра, успевшего засветить своё идеальное лицо в известном женском журнале, которые Леся поглощала вместо завтрака, обеда и ужина; нет, на экранах он ещё не появлялся, но на театральных подмостках Лондона Фил имел ажиотаж. А недавно стал лицом («и телом» хихикали его фанатки) рекламной компании известного бренда одежды. Имея типичную европейскую внешность и превосходный английский, он все же оставался русским, даже больше - он был родом из этого же города, был знаком с Шером, дружен с его братом и сестрой. Леся этих подробностей его биографии не знала: в статье вёлся лишь рассказ о том какой он обаяшка и очаровашка, и его появление здесь представлялось ей как явление Христа народу.
        - Он восхитительный… - пролопотала она себе под нос, но все услышали. Как это обычно и бывает: хочешь вставить слово - тебе не дают, а когда случайно вырывается, то почему-то именно в этот момент все восторженно ловят тишину.
        Егор посмотрел на Лесю, увиденная в её глазах заворожённость ему не понравилась, и он вперил ревностный взгляд в Фила. Вика с Леси перевела взгляд на Егора, проследив за движением его глаз, она тоже стала таращиться на Фила, хлопая длинными ресницами и пытаясь отогнать дурные мысли прочь. Остальные ребята тоже уставились на красавчика, их взоры говорили об одном: «Вот же франт напомаженный…». Только Шер остался сух к её фразе, вновь включив сарказм на полную:
        - Ну, восхищай нас, Иль Диво!
        Его глаза также нашли в Филе мишень для просмотра - теперь парень стал центром всеобщего внимания, однако, его это никак не тронуло.
        - Сейчас, дружище, - вновь располагающе улыбнулся Фил, пропуская мимо ушей очевидное ехидство Шера, - только с главным переговорю.
        Далее, кивнув дежурному, который уже отказывался вообще что-либо понимать, не оборачиваясь и оставив без ответа ругательства Артёма, поощрительные крики и улюлюканья фанкиманов, он убежал совершать переговоры с подполковником Главнюком. Убеждал его он долго и основательно, в конце концов аргументы парня возымели должное действие и вскоре обе клетки были открыты:
        - Вы свободны, дети мои! - радостно возвестил Фил, рассыпаясь в шутливых книксенах.
        Все, включая китайца, на радостях ломанулись прочь, устроив давку на входе, а особо умный и прыткий Джава словно мартышка вскарабкался по решётке вверх и проскользнул над головами толпы. Во второй камере подобного ажиотажа не наблюдалось: Леся, качая бёдрами и нацепив на лицо благодарное выражение, продефилировала к своему спасителю, а Шер вновь развалился на лавке, мрачно закатив глаза.
        - Э-эй! Кончай строить из себя болезную фрейлину её Величества в глубоком обмороке! - прикрикнул на него Джава, приклеившись к решётке, за которой сидел Артём, но не рискуя заходить внутрь.
        - Ты адресом ошибся, мой недалёкий друг, - покинув камеру, осмелела Леся, пристроившись за спинами парней и поближе к Филу, обращаясь к Шеру, который камеру явно покидать не спешил, - дом с жёлтыми стенами дальше по ул…
        Не давая ей закончить ехидную речь, к девушке подскочил Владик и засыпал вопросами относительно её здоровья, душевного состояния и прочего. Егор решил выразить благодарность Филу, фанкиманы вступили в нешуточные дебаты по поводу умственного развития, то есть отсутствия какого-либо умственного развития Шеридана, китаец по-тихому отправился на поиски родного Чайнатауна, а Вика, на правах старшей сестры решила устроить разнос своему братику:
        - Признайся честно - ты выжил из ума? - начала она праведно возмущаться. - Ты на полном серьёзе решил остаться здесь? Really?
        - Ага, - сонно подтвердил Шер, отвернувшись к стене.
        Она не кричала, не повышала голос ни на децибел, не визжала как полоумная свинья, у которой украли последний жёлудь, её возмущение угадывалось тоном, строгим и разочарованным. Как если бы мать отчитывала оступившегося сына, стараясь говорить с ним на равных, не выказывая своего явного превосходства, при этом всё равно было великолепно заметно, что на лестнице социальной иерархии Виктория стоит на вершине, а Артём жмётся где-то у подножия. Но даже будучи в таком незавидном положении, он предпочитал не опускаться ещё ниже, а «отдать своё сознание на поруки Императрице», будучи верным своему мнению и не меняя принятого решения - он остался в камере, и никто его не смог переубедить покинуть казематы.
        Сойдясь на мнении, что Шер окончательно сдурел, а также выслушав всем участком тираду, вернее крик души, Матва, что «бедная его сестрёнка связалась по чистоте своей наивной сущности с умственно-отсталым дауном-уголовником» (в душе, однако, он ликовал, ведь лучше иметь в будущем в родственниках идиота, чем «бездушного оленя, сердце которого поглотила тьма»), все шумною толпою направили тапки на выход.
        Сестричка Шера, пообещав припомнить братику его глупые принципы, сдержала своё слово и отомстила Артёму с небывалой жестокостью. Всего-то: позвонила тёте Фросе и рассказала, где её чадо сегодня ночует.
        10
        Шер об этом возмутительном поступке не знал, так что фееричное появление матери в участке уже через полчаса после того, как все остальные на крыльях счастья его покинули, вызвало в нём бурю негативных эмоций вплоть до потери дара речи. Его драгоценная мамочка церемониться не стала и, всыпав для проформы дежурному, а также выбежавшим на крики сонным постовым и осоловевшим майору и лысеющему подполковнику (последнего, впрочем, пожалев - лысенькие всегда вызывали у неё приступ неконтролируемой жалости), она одарила сыночка настолько убийственным взглядом, что все полисмены его дружно пожалели, и в довершение ко всему прочему добила сомнительным обещанием:
        - А с тобой, Артём, я дома переговорю, - и отконвоировала его по указанному пункту назначения.
        Всю дорогу до дома он беспрестанно жалел, что так тупанул и из-за глупой гордости проигнорировал помощь Фила - разве что о стену головой не бился - стены в машине, к его великому огорчению, предусмотрено не было. Зато было стекло, бронированное, а по скорости набухания шишака на лбу - не уступающее в прочности стене. Мама, увидев растущий на голове бедного чада шишак размером с голубиное яйцо (которые хоть она и не видела ни разу в жизни, но художественная литература не оставила её без нужных знаний: каждый второй автор утверждал, что шишки на лбу бывают размерами именно с яйца этих любителей памятников), схватилась за сердце и повезла его к доктору, обеспечив ребёнку ещё одну бессонную ночь.
        Но проводить ночи без сна с намёком на зарождающуюся инсомнию является типичным для молодых людей. Так и остальные задержанные, которых отпустили раньше при помощи Фила, отправились праздновать это дело, всем скопом завалившись в ближайшее круглосуточное кафе-бар. Благоразумием отличилась лишь Леся, которой завтрашний день предвещал начало рабочих трудовых будней, и Егор, благородно предложивший проводить даму. Она для виду посопротивлялась, повздыхала, что до этого не додумался Фил (вместе с этим покинувший круг её фаворитов), совершенно не зная, что тот просто не стал влезать на чужую территорию. Фил прекрасно видел, какие ревностные взгляды на Лесю кидал Егор и также видел, что тот никаких активных попыток предпринимать не пытается, так что отведя его в сторону от посторонних ушей, открыто сказал:
        - Я, пожалуй, провожу её, вроде я ей симпатичен…
        - В смысле? - тугодумно удивился Матв, который до последнего был уверен, что Фил в предмете его тайного эстетического удовольствия не заинтересован.
        - Ты как ребёнок из пелёнок, - добродушно подёрнул губы в улыбке закордонный актёр, - она хочет меня, я тоже не прочь устроить себе расслабляющий вечер…
        - Она занята! Понял? - вмиг прошипел Егор.
        - Это кем?
        - Это мной!
        - А она об этом знает?
        - Щас узнает, - пообещал Матв и побежал предлагать свои услуги в качестве эскорта до дома, а Фил, мысленно поаплодировав себе, подхватил под руку Вику и вбежал в бар, дабы случайно не стать камнем преткновения для зарождающихся отношений, ну, или препятствием на их пути к счастью.
        Коря Егора за отсутствие машины, Леся заставила его вызвать такси, после этого парочка распрощалась с остальными и отправилась домой.
        - Ого, какой шикарный домик, - восхитился Егор, открывая дверцу машины для Леси.
        - Да ничего особенного, - махнула та рукой, резво выскочила, запнулась каблуком об бордюр и, костеря по чём стоит всю цивилизацию, особенно того, кто имел смелость (в вариации Леси «неслыханную смертную глупость») придумать асфальт и всякое к нему прилагающееся, полетела прямо на Егора, имевшего неосторожность вырасти на траектории её колоритного головокружительного полёта, а таксист, созерцая действо в зеркальце заднего вида, подумал, что даже курицы, совершающие трансатлантический перелёт, и то куда грациознее.
        - Ауч! - глухо отозвался Матв после «интимной встречи» затылка с асфальтированной поверхностью.
        Через пару секунд он осознал, что его положение совсем даже не аучевое, а наоборот, благоприятное, местами - особенно благоприятное, и его лицо приняло блаженное удовлетворение идиота.
        - Что ты ржёшь? Ща получишь по харизме! - наорала на него Леся, контузив парня на пару минут и, перевалившись через него, села на попу, прижав к груди колени, таким образом, пуская свой дальнейший возмущённый трёп на оценку тех соседей, которые пожалели денег на кондиционер и жаркими ночами вынуждены были открывать створки своих звукопроницаемых стеклопакетов. Но сам адресат воплей, Егор, оставался в неведении конкретного перехода на личности, лишь по мимике догадываясь, что ничего позитивного из её уст не звучало. Вскоре давящее ощущение в ушах его отпустило, а разум был поглощён ругательствами и обзывательствами, а также обвинениями по поводу:
        - Ты мне ногу сломал, маньяк недоделанный!
        Егор себе в этот момент напоминал сто тысяч маньяков, при этом каждый из которых был маньяком в своей профессиональной области, однако, ругаться он не стал, хоть и буркнул, что «доделанный», и припомнив похотливые речи Фила, вновь включил рыцаря, подняв её на руки. От подобного злодейского действа Леся потеряла дар речи и даже на вопросительный взгляд Мартина, консьержа, толком ответить не смогла, пробурчав себе под нос что-то маловразумительное. Мартин дураком не был и верно рассудил намерения парочки, так что вызвал им лифт и удалился восвояси.
        На своём этаже им встретились только близняшки Ева и Ава, соседки из квартиры напротив, которые уже полчаса пытались вскрыть замок своей двери. Обе были немного пьяны, и только что вернулись из клуба. Егор героически спас двух юных дев, сокурсниц Леси и Лены, которым родители за отличную учёбу купили квартиру. Только они не учли (то есть заранее схитрили) того, что девчонки учатся в другом городе, по гениальному плану родителей близняшек после окончания архитектурной академии должны были вернуться в родной город хотя бы из-за классной квартиры. Обо всём этом они поведали Егору, пока Леся недовольно подпирала косяк своей двери и мысленно выдумывала способы казни двух «рыжих хитророжих лисиц».
        Весь романтический настрой развеялся со скоростью ветра, и даже вторичное поднятие на руки не посодействовало его восстановлению. Переступив порог дома, как только тело покалеченной девушки было опущено на софу, Леся вновь взвыла о больнючей ступне, вновь обвинила во всем Егора, повесив на него все преступления века (и это ещё без отягчающих), затем ещё больше начала верещать, когда после осмотра Егор заверил её, что это просто ушиб и небольшое растяжение, и расстроившись, ускакала на одной ноге принимать душ.
        В это время Егор, подавленный и расстроенный сущностью бытия, набрёл на кровать, свалился на неё, уставший до безобразия, и тут же вырубился, проснувшись лишь после обеда. Он ещё некоторое время провалялся, пытаясь осмыслить, что это не его комната, затем вспомнил события прошлой ночи, вскочил и принялся названивать сестрёнкам.
        Сначала набрал Ленку, но вдруг осознал, что не знает, что ей сказать, и тут же скинул, не дождавшись и первого гудка. Его радовало, что она не встречается с Оливером, факт, что она имеет отношения с другим братом, его тоже не особо радовал. Если у неё к нему сильные чувства - что же, это замечательно, но если Охренчик к ней ничего не испытывает, значит его ждёт скорая смерть. Егор, конечно, думал о том, чтобы сказать Шеру об этом в лицо, предупредить и пригрозить, но решил пока не лезть в их отношения. Раз у Ленки хватило благоразумия не начинать встречаться с Олли, значит всё окей, и значит она не безнадёжна. Хотя странно, что Егор частенько видел тачку Оливера в ближайшем радиусе обитания Ленки. Этот вопрос можно было обсудить с самой Леной и поставить себя в идиотское положение ревнивца-братца или же позвонить другой сестрёнке. Теперь становилось очевидным, почему та так старательно ругала Олли - на правах его единственной девушки это смотрелось вполне уместным. Хотя не факт, что единственной, от этого козла можно чего угодно ожидать - у него фанаток больше, чем в подсолнухе семян, и сам он
далеко не монах.
        С такими мыслями Егор стал звонить Соне, но она трубку не брала: то ли не слышала звонка, то ли игнорировала, опасаясь, что братец решит её линчевать за бесценную услугу - казённые апартаменты и харчи за счёт государства, но тут была больше вина самого Егора, хотя и Сонька была замешана. Скорее всего, она «прочухала» ситуацию (в их городе новости имеют свойство быстро облетать округу) и решила переждать, пока брат успокоится и передумает устраивать её смертоубийство. Глупая, он, как взрослый уравновешенный человек, не стал бы строить гильотину и проверять остроту лезвий на сестричке, для этого есть более подходящий кандидат.
        Егор злобненько усмехнулся, потерев ладони друг о дружку, растянулся на широкой двуспальной кровати с ортопедическим матрасом и потянулся, рассматривая обстановку. Она как-то не вязалась с натурой Леси - всё было слишком правильным и выдержанным в одном стиле, стиле хай-тек - всего по минимуму. Скучно даже. Единственным разбавлением унылой комнаты был лишь валяющийся на полу розовый нетбук (такой же у его сестрёнки). Недолго думая, Егор попытался связаться в сети с Соней, вновь безрезультатно. Ещё покопался в памяти, заценил фотки с последнего отдыха на островах, где девушка щеголяла в самых разнообразных купальниках, больше открывающих, чем скрывающих; нашёл папку с фотографиями какого-то очкастого хмыря, который якобы являлся Лесиным женишком, отфотошопил ему несколько фоток в особо не щадящем режиме, похвалил себя за сообразительность и полёт фантазии и отправился искать хозяйку «Медной горы», которую вскоре обнаружил в зале на диване.
        Леся, в отличие от «бесчувственного чурбана», всю ночь не спала, лишь под утро её сморил сон и она, отзвонившись на работу, что приболела, прикорнула на диване, проснувшись к обеду. Проведав Егора и убедившись, что тот и не думает просыпаться, вновь сходила душ и, не желая облачаться в халат, нацепила дорогую мужскую рубашку известного бренда, которую скоммуниздила «на радостях» из химчистки после того, как её оттуда уволили после первой и последней в жизни смены.
        Теперь она сидела на диване и раздумывала будить или не будить незваного гостя, когда он сам выполз из комнаты с восторженным взглядом взирая на Лесю.
        - Почему же ты такая распрекрасная? - выдохнул Егор, уже в который раз не переставая удивляться красоте темноволосой девушки.
        - Это мой дар и моё проклятье, - высоко-патетичным голосом вещала Леся. Комплименты на неё действовали оживляюще, как разряд тока на человека в глубоком обмороке. Поэтому она взметнулась вверх и, стоя на диване и крутясь перед зеркалом, занимающим полстены над спинкой расположенного по фэн-шую предмета мебели, на котором, судя по анекдоту, и валяются настоящие мужики, ну, те, которые на дороге не валяются, выставила на обозрение свои нагие модельные ноги для одного из представителей этого сорта мужчин.
        Егор, любуясь точёными ножками, хорошо транслируемыми от бедра из-под накинутой мужской рубашки, на которую капала вода с мокрых волос Олеси (она только вышла из душа), и, вспомнив брошенную ею киношную фразу, на её пламенное признание лишь рассмеялся:
        - Тоже мне Человек-паук.
        - Эй, я серьёзно! - возмутилась девушка, которую только что оскорбили, но в мозгу её щёлкнуло, как это обычно бывает, и она сменила тему, зацепившись за его фразу: - А ты, значит, любишь «Человека-паука»? - вновь опустилась на диван, прижав коленки к груди.
        Произнесено это было с явным намёком на совместный просмотр одного из её любимых фильмов, а также с надеждой, что и Егором этот фильм также любим.
        - Да, - через несколько секунд с шумом выдохнул он и доверительно добавил: - Я с детства страдаю арахнофилией, хотя… почему страдаю? Я ею наслаждаюсь!
        - Чем-чем? - переспросила девушка, не обременяющая обычно свой мозг излишней информацией.
        - По паучкам, говорю, тащусь. С ума схожу просто, - продолжал прикалываться Егор.
        Леська лишь удручённо шикнула на него и стукнула кулачком в плечо:
        - Дурак!
        - Не-е-е-е-исключено, - взвив указательный палец вверх, Егор спародировал одного известного КВНщика из не менее известной сценки. Другой рукой он отмахивался от бунтующей брюнетки, неожиданно воспылавшей страстью к крови. - А почему ты спросила? - он знал, что вопрос был взят не из пустоты и, разумеется, не для поддержания светской беседы.
        Леся тут же расслабилась и прекратила попытки к расцарапыванию его симпатичной мордашки:
        - Ладно, живи, убью тебя в другой день.
        - Ты не ответила, - и в её уходе от ответа, и старательно отведённых не накрашенных, но непростительно привлекательных, зелёных глазах Егором читались тщательно скрываемые мысли, которыми она делиться передумала.
        - Это так по-детски… Спайдермен - фу. Питера Паркера смотрят только дети! - гордо вздёрнув нос, ответила Олеся и вскочила на ноги, возвышаясь над оппонентом. Быть обсмеянной симпатичным братом подруги ей не хотелось.
        - Лесь, это поэтому у тебя на ноуте создана целая папка с…
        Только он собирался поведать ей о наличествующих в памяти нетбука: трилогиях «Человек-паук», «Властелин колец», всяких дешёвых американских боевиков со странными названиями: «Кровавая луна», «Лесной воин», серии «Нико» и прочего, как она его перебила:
        - Что? Ты лазил в моих вещах? - взревела оскорблённая девушка, изрядно покраснев.
        - Ты сама мне девайс подсунула, и вообще нефиг по комнате вещи разбрасывать, - напомнил ей парень.
        - Напомни мне впредь быть осмотрительней! - взвизгнула Леська и, скрестив руки на груди, плюхнулась на диван. Своей любви к подобным фильмам, где кулаки на «ура» решали все проблемы, она не стеснялась. Обычно не стеснялась. А вот в присутствии Егора… Она уже выкинула из головы златовласого ангелочка, которого ждала всю неделю и который, кажется, дальше заигрывания заходить не стал.
        Егор воспринял краснеющее лицо Леси за стеснение и, возомнив себя дьяволом-искусителем, мягко по-кошачьи навис над ней, уперев руку в спинку, желая удостовериться, верна ли вспыхнувшая в его голове догадка:
        - Окей, детка, как скажешь, - промурлыкал он ей на ушко, заправив за него выбившуюся мокрую прядь. Дальше флирта он идти не собирался.
        - Ты домогаешься меня? - резко развернула к нему пылающее лицо девушка и, ощутив на щеке его дыхание, которое практически касалось её подбородка, губ и носа, позабыла свою дальнейшую речь.
        Парень и сам теперь не знал ответа. Его дыхание перехватило от её изумрудных глаз и сладковатого цветочного аромата, исходящего от загорелой кожи девушки. Пухлые губы дразнили и рождали в его голове всякие непотребные картинки.
        Сама Леся никак не ожидала подобной ситуации. А даже если и ожидала (где-то в глубинах своего подсознания - все же дядюшка Зигги оставил богатое наследие), то и представить себе не могла, что её будет так сильно влечь к парню, от которого несёт потом и помойкой. Она только сейчас в полной мере ощутила на себе его амбре. До этого, сидя рядом, она хоть и морщилась от его запаха, но он не так сильно бил в нос, зато сейчас…
        Леся оттолкнула от себя Егора, тот от неожиданности растянулся на полу:
        - Фу! Ты в какой зоне экологической катастрофы провёл ночь?
        - В той же, где и ты, - с достоинством ответил парень, кряхтя и потирая место ушиба. Сегодня это была не первая травма.
        - Как отвратительно. Низко - намекать людям на их ошибки. И вообще, шляешься где-то, а потом к невинной девушке лезешь, маньяк! - Леся вновь запрыгала на диване, но теперь уже для того, чтобы оградить себя от близкого контакта с Егором, который не торопился подниматься с пола. Она чувствовала, что во второй раз оттолкнуть его не сможет и ей на источаемые им ароматы будет глубоко наплевать.
        Так они ещё полчаса вопили и ругались, пока не пришли к консенсусу. Мир восстановил Егор и предложил по-дружески посмотреть кино. Лесю такой мир устраивал. Правда, они ещё полвека не могли решить, что смотреть, но в конце концов, девушка отправила его в душ и даже не подумала снабжать одеждой, так что вышел он после душа, обернувшись лишь в полотенце.
        Настроение Леси было неприлично приподнятое, а Егор, присаживаясь на диван для просмотра выбранного ею фильма, задал уже давно интересовавший его вопрос (к тому же его волновал факт наличия на теле Леси мужской рубашки):
        - А чья это квартира?
        - Подруги Ленки. Она замуж выскочила за типа с пресмешной фамилией… блин… как же… что-то такое с хреном связанное…
        - С хреном? - переспросил Егор, готовясь к худшему.
        - Ага…
        - Может… Охренчик? - братец Лены округлил глаза.
        - Так точно! - Леся игриво приставила руку к голове.
        - Охренчик? Уверена?
        - Ага, сто процентов. Мы ещё с Ленкой долго угорали над его фамилией.
        - Лена тоже угорала? - уточнил Егор, уже ни в чем неуверенный.
        - Ну, она скорее выразила сочувствие, ты же знаешь, какая она у нас благодетельная, - Леся тепло улыбнулась. - Только я не поняла прикола - что это за кретинище называло себя её парнем?
        - Это господин Охренчик собственной персоной, - отозвался Матв, абсолютно не желая верить в то, что сейчас так ясно предстало перед глазами.
        А вот Леся думала вслух:
        - Значит, он женат, то есть у этого козла есть жена, Лена об этом знает, но всё равно с ним встречается? О, как низко она пала! - Леся, ужаснувшись, грохнулась на софу. Егор поспешил её исправить, пока подруга сестрёнки не учудила ещё чего (отпаивать девицу в обмороке ему было не с руки - тело и душа рвались накостылять Артёму за прыткость и заодно Лене за безрассудство):
        - Это значит, что Лена вышла замуж за этого кретина, - мрачно возвестил он.
        Леся развеселилась:
        - То есть наша Ленка сейчас Охренчик?
        Егор кивнул, а девушка заржала в голос.
        - Совесть имей, - окрикнул её Матв, - неужели ты считаешь, что это смешно?
        - Да! - не стала церемониться Леська. - Идиотская фамилия, вот ей под-фартило-о!
        Она уже чуть ли не по полу каталась. Олеся уже даже не знала от чего ей смешнее: то ли от того, что такого красавчика наделили зверской фамилией (у него, сто процентов, есть кто-то из небожителей, кому он по-крупному нагадил), то ли из-за того, что подруга теперь щеголяет с офигенной завидной фамилией. Как бы то ни было, Егор тоже заразился и присоединился к гоготу, который был прерван звонком в дверь.
        11
        - Здравствуй, братик, я не вовремя, да? - осторожно поинтересовалась я и начала пятиться назад.
        - Привет! - он хитро прищурился и, схватив меня за руку, втащил в квартиру, абсолютно не смутившись своего нескромного вида. Да, мы родственники, я его и голым не раз видела - мы в детстве всегда в ванной вместе купались, в общем, смотреть на его голый торс я могла без стеснения, но он вроде как сейчас у моей подруги. А это наводит на некоторые мысли. Радостные мысли!
        Леся сидела на диване, поджав ноги и уперев невидящий взгляд на ловящего руками в воздухе самолёт Супермена. На моё приветствие она не ответила, пребывая в глубокой задумчивости.
        - Тебе есть что нам рассказать? - Егор усадил меня на кресло рядом с диваном и поставил руки на мои колени, давая понять, что сбежать мне не даст.
        - Мне есть что у вас спросить!
        - И что же? - удивился братишка.
        - Ты и она… вы вместе?
        Не знаю, кто из них поперхнулся больше, но определённо, я попала в точку. Эх, Егорка, кажется, ты больше не гей!
        Брат опустил глаза, а Леся, до этого кусавшая в нерешительности губы, вообще отвернулась.
        - Ну-у…
        Егор начал выразительно мычать, но Леська его перебила:
        - Мы решили попробовать!
        Сложилось такое впечатление, что Егор был удивлён гораздо больше меня - его гляделки стали размером с глаза голодных питомцев китайских тамагочи.
        - Значит, ты не влюблён в Лёшу? - решила уточнить я.
        Теперь настала очередь Леськи пучить глаза.
        - Ты что, Ленк, - отшутился Егор, - это мы решили тебя так разыграть!
        - Правда? - кажется, я и сама уже не верила своему счастью - мой брат нормальный! Троекратное ура!!!
        - Правда-правда! Просто прикольнулись с Лёхой, скучно было, ты же меня простишь за это?
        - Главное, чтобы Леся простила, - изрекла я мудрую мысль и стала подмигивать подруге, намекая, что самое время прощать.
        - Да-да, я прощу своего пупсика, - растянула она губы в улыбке и притянула его к себе, а потом стала чесать ему голову. А я думала Егорка не очень любит, когда его волосы трогают. Видимо, любовь творит чудеса.
        - Так, стоп! - внезапно вырвался из объятий своей любви мой братишка и вновь накинулся на меня. - У меня есть к тебе одна просьба.
        - Конечно, говори.
        - Паспорт.
        - Что?
        Шутит что ли? Зачем ему мой паспорт?
        - Ты обещала выполнить просьбу.
        - Да, я слышала, ты обещала, - поддакнула предательница-Леська.
        Решив, что сегодня все сошли с ума, я достала свой персональный маленький альбомчик с ужасной фотографией и передала его Егору. Тот принял его, как гранату с выдернутой чекой, точно так же он его листал, а потом, ужаснувшись (ну, не всем же красавицами на фотках выходить), выкинул его «фашисту» - Радуге. Та повторила и мимику, и реакцию, в результате документ упорхнул в раскрытое окно.
        - Вы чего? Совсем что ли? Это же паспорт! - завопила я, подскакивая к окну. Паспорт благополучно грохнулся на клумбу с цветами.
        Эти двое, шокированные моим фото, полётом «альбомчика» в цветник не впечатлились. Так что я быстро рванула на выход - спасать документ. Кто, если не я?
        На выходе меня догнали заданные хором вопрос:
        - Ты вышла замуж?
        - Ты теперь Охренчик?
        Так вот что их шокировало. Да, не вас одних, ребята. Я сама, когда в первый раз увидела, тоже была немного удивлена, то есть обескуражена, то есть озадачена, в общем, охренела я.
        Положение стало ахтунговым, даже более чем. Однако, впадать в истерику я не стала, а продолжила свой побег. После того, как я наслушалась летящие из окна: «Да как ты могла?», я нашла паспорт и устроила забег под лозунгом «Как можно дальше от психов!». А по пути меня догнал звонок мобильного телефона. Я думала, что это звонит психованная парочка, чтобы продолжить свой терроризм и дальше, но оказалось, что это Толик.
        Он был немного недоволен, так как у меня дома никого не оказалось и ему дверь не открыли. Я, в свою очередь, расспрашивала его про Артёма. Услышав неблагоприятные вести, я чётко знала, чего хочу. Так что мы договорились, что Анатолий заберёт меня, мы поедем ко мне домой, я отдам ему халат, а потом он поможет мне провернуть одно дельце. На том и сошлись.
        Анатолий не заставил себя долго ждать - его машина уже через пять минут вырулила из-за угла. К моему дому он спешил на всех парах и к разговорам склонен не был, так что я развлекалась слушанием музыки и обдумыванием поворота нашей непростой ситуации. Очень надеюсь, что моему братику с подружкой не взбредёт в голову посвящать остальных в нашу семейную жизнь.
        Наша.
        Семейная.
        Жизнь.
        О как звучит! А на самом деле - фи! Но всё равно Тёмка мне дорог. Это раньше я бы сто раз подумала, прежде чем вставать на защиту хамоватого дегенерата, сейчас его положение в моём сердце было крепко залито цементом, а для пущей убедительности ещё и суперклеем. Артём, определённо, стал тем человеком, которого я хотела защищать.
        Вскоре Толик стал счастливым обладателем «плюшевого» китайского халата, а меня он, став неожиданно разговорчивым, посвятил во все подробности ночной экскурсии моего благоверного в места не столь отдалённые, уважительно выслушал мои ахи-охи, выразил искреннее сочувствие, что я такая неудачливая и теперь вынуждена влачить столь непрезентабельное существование и занимать абсолютно не вакантное место жены этого нарушителя закона, и расстроенно пробурчал себе под нос, что «лох - это судьба». А то я и сама не знала.
        Теперь настала очередь Толика выполнять свою часть сделки, которая заключалась в том, чтобы протащить меня к Артёму. Немного ранее я самым честным образом пыталась до него дозвониться, но Анатолий сказал, что его суровая мать отобрала коммутирующее устройство, отобрала ноутбук и вообще всю технику из его комнаты вынесла. Раньше я бы с удовольствием посмеялась над беднягой-Охренчиком, а сейчас мне было его жаль, к тому же просто необходимо было попасть к нему, поговорить, обсудить наше положение, решить, что делать дальше. Да и сам факт того, что меня тянет к нему, меня раньше бы испугал, а сейчас я будто смирилась.
        Толян провернул невероятно грандиозную операцию, протаскивая меня внутрь. Вариантов было много, но мы остановили свой выбор на сумке для гольфа, куда меня чудесном образом впихнул Толя, даже паре клюшек место нашлось. С этим «кладом» Анатолий ступил на «вражескую территорию», а затем вручил сей презент хозяйке дома. Я вся перетряслась во время операции и после её завершения напоминала, наверное, желейного вида медузу.
        Расчёт был на то, что Ефросинья Эразмовна в гольф не играет, так что смотреть, что в мешке, не станет. Он оказался верным - мешок со мной приказали отнести на чердак (чудесное местечко, нужно будет обязательно сюда вернуться), откуда я затем беспрепятственно спустилась на второй этаж, следуя нарисованной скрупулёзным Толиком карте и остановилась прямо перед дверью благоверного.
        Я тихо постучала и, не дождавшись ответа, отворила дверь, проигнорировав висящую на ней бунтарскую табличку: «Идите все на @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!» (закоулками подсознания я отметила, что раньше её тут не было, видимо, специально к моему визиту заказал или чтобы мамочку лишний раз понервировать), стоя в дверях поздоровалась:
        - Привет, - мне почему-то было страшно поднимать глаза на Артёма, хотя я точно знала, что он в комнате и что он сейчас смотрит на меня, удивлённо, немного раздражённо, изучающе, пытаясь понять, чего это я притащилась. Именно этого я ожидала, не ждала, но с грустью ожидала, тайно надеясь, что он широко улыбнётся и попытается задушить меня в своих объятиях.
        Я ещё немного потопталась на входе, но он ничего не говорил, и тогда я подняла глаза: Шер лежал поверх застеленной кровати и с закрытыми глазами слушал музыку в наушниках; спит, наверно.
        На его лбу красовался крест из лейкопластыря, аккуратно приклеенный кем-то заботливым, кажется, кого-то отмутузили в тюряге. Моё сердце сжалось от жалости. Бедняга, хорошо ещё, остальное тело последствиями тумаков не пестрило - отсутствующая футболка дала мне возможность убедиться в этом.
        Не придумав ничего лучше, я подошла к кровати. Хотелось прикоснуться пальцами к его больному месту и подуть, чтобы унять боль - что такое синяки и всякое прочее в том же духе я знала превосходно, но не стала этого делать, так как мои пальцы были слишком холодными - он бы обязательно проснулся, а этого мне не хотелось, уж слишком умиротворённым было выражение его лица, не хотелось спугнуть его; когда ещё я такое увижу?
        Я осторожно присела рядом, но, видимо, с грациозностью коровы, так как Артём пробудился ото сна, сразу открыв глаза, и стал меня созерцать. Я помахала ему рукой, вряд ли он меня в наушниках слышит.
        Словно услышав мои мысли, Тёма стянул их:
        - Привет, Лена.
        После этих слов он широко улыбнулся и даже не стал интересоваться у меня, какими ветрами меня сюда занесло; он просто опрокинул меня на кровать и навис сверху.
        Я не знала, но Шер, до моего прихода не спал, с закрытыми глазами слушая музыку и решая для себя жизненно важный вопрос: погрязнуть ли ему в алкоголизме или в половых излишествах, конкретно в этот момент точно решил, что второй вариант ему больше по душе.
        - Скучала? - его пальцы забегали по моему лицу, словно проверяя я ли это, не подделка.
        Я неуверенно кивнула:
        - Немного, - и робко улыбнулась.
        Артём стал наклоняться ко мне с явным желанием поцеловать, и я была не против, вернее я была руками и ногами «за», но отчего-то закрыла глаза и получила мягкие поцелуи в веки. В районе ложбинки шеи кожи легонько касался, щекоча и принуждая мурашей толпами гонять по аэродрому моего тела, свисающий с шеи Артёма кулон.
        Его поцелуи медленно, но настойчиво, спускались к губам и, пока они их не накрыли, я решилась сказать то, зачем пришла.
        - Артём…
        - Д-да, - проговорил он мне в ухо, выражая готовность ответить на любой вопрос, но при этом тяжёло дыша.
        - Я серьёзно, Тёма… - эх, зря я его так назвала - зацелованная область шеи наводила на меня полную дезориентацию. - Послушай, у нас… проблемы…
        - Правда? - его, однако, это слово не испугало и в состояние священного ужаса не ввело. - Какие, малыш-ш?
        - Серьёзные…
        - Слушаю… - ага, слушаешь ты, мешок тестостерона. Но я собрала всю волю в кулак и, стараясь не обращать внимания на настойчивые губы, скользящие по лицу, старательно игнорируя мои губы (и зря - если бы он меня поцеловал, я бы точно забыла обо всех проблемах, так что - не зря, конечно, правильно игноришь, Тём), по шее и волосам, что далось мне с трудом и выпалила на одном дыхании: - Егор и моя подруга Леся знают, что мы женаты.
        Для пущей убедительности зажмурилась. А Артёмка завис мысленно, его тело, напротив, так быстро остановиться не могло - от неожиданной новости его нога неудачно соскользнула по покрывалу, и он подмял меня под всем своим медвежьим телом.
        В этот момент, по всем законам жанра любой тупой смешной молодёжной комедии, в комнату ворвалась его маман.
        Это лишь моё предположение, что эта женщина является той самой, которая породила моего мужа, то есть по факту, моей свекровью. По крайней мере, под описание она подходит, хоть я и не помню её совсем, всё-таки виделись мы давно, да и при тех обстоятельствах лучше бы не виделись.
        Представшая её глазам картина была далеко не невинным зрелищем: обнажённый торс Артёма, страстно (а как ещё это могло выглядеть!) прижимающий моё тело к кровати (спасибо, что хоть не ковре!), платье на котором бесстыдно задралось до бёдер (так вот где Тёмина правая рука - она беспрепятственно добралась до моего живота!). О нет! Такого позора я ещё никогда в жизни не переживала.
        - Ущипните меня, - прошептал возлежащий на мне Шер.
        Быстро сориентировавшись, я попыталась скинуть его с ошарашенной себя - безрезультатно. Пришлось применять отчаянные меры (нет, щипаться - это слишком по-гусиному) и вспоминать методы самообороны, которым меня обучал Егор, и я чисто на автомате выбросила вперёд колено с криком:
        - Отвали, извращенец!
        Простите, мама, но, кажется, я ваше чадо нечаянно «кастрировала». Интересно, кто меня первый убьёт: Артём или его грозная мамуля?
        Бедняга муж после моего предательского поступка моментально скатился с меня и стал материться. Ну, ты же просил нечто отрезвляющее, вот пожалуйста, получи - распишись!
        Я одёрнула платье и с ужасом стала взирать на застывшую в дверях маман, которая представляла собой картину «Подайте мне мои нюхательные соли», но как оказалось, она была не единственным зрителем. Позади неё, поглаживая добротные усы, стоял ещё один персонаж, чьё лицо мне казалось знакомым.
        - Сын! Ты что себе позволяешь? - грозно возопил он.
        Кажется, это второй породитель моего муженька и, кажется, он видел только развязку. От греха подальше я попыталась уползти под кровать, но меня перехватил Шер, ещё не оклемавшийся до конца.
        - Папа! Ты всё не так понял. Лена - моя девушка, - он встал на ноги и прижал меня к себе спиной. Он таким образом мной прикрыться пытается или это типа порыв души? Жаль, я не вижу его лица - было бы неплохо запечатлеть в памяти этот исторический момент. Пытаясь исправить это недоразумение, я стала выворачивать свою голову, но Шер прижал к моей макушке свой подбородок, обездвижив эту часть тела.
        Папа сразу обрёл понимающее выражение лица и подмигнул мне:
        - А извращенцем она тебя назвала, потому что вы садо-ма…
        Договорить ему не дали, но я успела покраснеть, став алее варёного рака. А вот его дражайшая половина оказалась особой мега-реактивной и повторила мой приёмчик самообороны на своём муже, который я совсем недавно протестировала на её сыночке, провоцируя мужскую импотенцию:
        - Не смей так говорить, наш сынок не такой!
        Папаша взвыл, мы с Шером скорчили страдальческие физиономии, а мать приняла воинственный вид. Ей этот образ очень подходил - брутальная милитаризованная женщина с холодными глазами и угрожающе поджатыми губами. Такая спокойно могла устроить моему муженьку, в жилах которого течёт кровь революционера, арест. Мои колени подогнулись и, я бы, наверное, приземлилась на пол, но Артём меня поддержал.
        Его папа, собрав колени в кучку и прислонившись к стене, в этот момент стал оправдывать сыночка:
        - Фрося, - я хихикнула, ну, не удержалась, а Шер сильнее стиснул мои плечи, призывая вести себя по-взрослому, - в наше время это абсолютно нормально!
        - Что нормально? - холодеющим голосом переспросила мадам Охренчик.
        - Садо-маз…
        - Вы всё неправильно поняли! - хором перебили его я и Артём, а маман ещё раз наподдала коленкой.
        - Сандал! Ты сам извращенец! - она стала колотить его снятым с ноги тапком. - А наш сын не такой! У него просто чрезмерное гормональное развитие! И вообще, это она, - тут тапок полетел в меня, - нашего Тёмочку соблазнила!
        Воплей: «Вновь эта курва проклятущая, шалава бесстыжая нашего сынулю развращает!» - не последовало, а значит, она думает, что видит меня в первый раз. Я облегчённо вздохнула, хотя со стороны, скорее всего, вышло страдальчески.
        - Ага, невиноватая я, он сам пришёл, в смысле, невиноватый я, она сама пришла, - усмехнулся Шер, перехватив летящий в меня снаряд, отправленный в полёт с аэродрома другой ноги его мамы. - В принципе, так всё и было, - шепнул он мне на ухо.
        Я недовольно зафырчала.
        - Вот-вот! - тут же зацепилась мама Фрося (нет, это ж надо было такое имя иметь, я сейчас умру со смеху!).
        - Ничего не «вот-вот», - пискнул усатый папа. Кстати, усы у него такие, как бы сказать, щедрые! Так и хочется их потрогать.
        - Так, я не поняла, ты на чьей стороне? - упёрла она руки в боки.
        - Я на стороне правды!
        - Делись, - она выразительно поиграла бровями (точно, Артёмкина родня). - Делись своей правдой.
        Кажется, папаша Артёма почётный член клуба самоубийц.
        - Раз мы решили, что они тут не садо-маз…
        - Нет! - заорало наше трио.
        - Хорошо, с этим определились, - он медленно по стеночке встал на ноги и постарался отодвинуться от жены как можно дальше. - Но тогда у меня к тебе, сын, другой вопрос: ты домогался до этой прелестной девушки?
        - Да как тебе такое в голову пришло, па? - возмутился Охренчик младший.
        Его отец, между тем, надвигался на нас.
        - Я всё видел своими глазами!
        - Папа, купи уже очки, твоё зрение уже года три как нуждается окулярах.
        - У меня всё в порядке со зрением, к тому же, даже если и допустить, что немного плохо, то в плюсовую сторону - дальнозоркость, знаешь ли! А это - когда далеко видишь, а близко не очень! Я бы вас в любом случае разглядел. Ясно?
        - Ага, - кивнул Артём, - значит, сейчас ты нас не видишь, да? Ну, ты же к нам близко стоишь… - на его губах подрагивала улыбка. Я её углядела, так как могла видеть его лицо, ведь его подбородок уже давно перестал использовать мою макушку в качестве подставки.
        - Прекрати паясничать!
        - Оки, па.
        - Продолжим. Можешь наговаривать на моё зрение, хотя лучше не каркай, - Сандал стал ходить перед нами взад-вперёд, - но вот мой слух безупречен!
        - Так никто не спорит, па.
        - А я прекрасно слышал, что она назвала тебя извращенцем!
        - А… Это… - я очень хотела придумать достойный ответ, но мои мысли дружно трансформировались в инфузорий-туфелек и начали плескаться в моих глазах.
        Зато Шеридан даже думать не стал, а просто ляпнул первое, что в голову пришло:
        - Это просто ролевые игры.
        Да в мозгу у тебя ролевая игра, «Я кретино-даунито» называется!
        - То есть садо-маз…
        - Нет! - вновь перебила его наша троица. Думаю, мамаша Артёмки за сынулю любому голову отгрызёт и мозг высосет. Брр…
        - Какие ещё игры, дурачьё? - шикнула я на Тёму.
        - Нам всем интересно, и даже дворецкому, - заинтересованно вклинился Сандал.
        А я стала мысленно возмущаться, какие они мажоры, даже дворецкий у них есть, вон, в дверях нарисовался. Кстати, знакомая у него физиономия. Точно-точно, это же тот самый дядечка, который выгуливал Пушистика, который лысеет наперегонки со своим надвигающимся пенсионерством.
        - Кхм, прошу меня простить, Сандал Евгеньевич, Ефросинья Эразмовна и Артём Сандалович, - ну и задаваки эти богачи, даже к Тёме, которому тот в почётные внуки годится, и то по имени-отчеству заставляют обращаться, - ужин стынет.
        Ужин, ммм… А я весь день не ела!
        Мой желудок предательски заурчал, Ефросинья Маразмо… то есть Эразмовна скорчила такую недовольную физиономию от этого звука, будто ей на голову, как минимум, коровья «лепёшка» упала. Видимо, она уже давно заключила меня в категорию плебеев, этикету не обученных.
        - Какой ужин? - стала она орать на беднягу-дворецкого, который боялся её до чёртиков - у него чуть ли не колени тряслись. Хотя, вполне возможно, он, как мужчина (пусть уже и не первой свежести, но и ещё и не закостенелый урюк), опасался за своё мужское достоинство, не суть, что оно уже в недетоплодотворном состоянии, но естественную нужду справлять же как-то надо. Ему было реально страшно, а от её дальнейших воплей, ещё больше: - Как мы можем ужинать, когда к нам в дом пробралась какая-то гулящая особа? И, кстати, как ты мог её проворонить? - с каждым вопросом он всё больше скукоживался. - Как она прокралась в дом?
        - Кстати, малышка, как? - поинтересовался мне на ухо Артём.
        - Долгая история, - буркнула я и вновь, краснея, опустила глаза в пол. Сты-ы-ыдно.
        - Потом узнаем, как! Меня больше интересуют ролевые игры! - перебил всех Сандал Евгеньевич.
        - Сандал, это ты по жизни озабоченный! А наш сынок просто пошутил, да ведь? Сынок, ну-ка, скажи нам, что ты пошутил.
        - Мам, пап! - устало, но грозно, прозвучал рык Артёма, принуждая всех захлопнуть рты (у матери, наверное, научился). - Это - Лена, - его голос вновь стал средней тональности, - моя девушка. А это, - он обвёл руками пространство вокруг себя, - моя комната. Вместе всё это - моя личная жизнь. Согласны-не согласны - меня не колышет. Я на двери вам все маршруты прописал. Так что будьте добры, валите нафиг!
        - Сынок, ты не прав, - пока его мать пребывала в глубоком шоке, отец Артёма решил вправить тому мозг.
        - Да вы как римская инквизиция. То не делай, с тем не разговаривай…
        - Мы хотим, как лучше, и мы не против, если ты хочешь встречаться с Леной, она милая, - его папа мне благосклонно улыбнулся.
        - Значит, она и тебя приворожила, хитрая бестия… - обречённо пробубнила себе под нос Ефросинья, а потом отмерла, услышав слова своего мужа: - Кто это не против? Мы против!
        - А мне всё равно! Я с ней встречаюсь, влюблён…
        Он говорил что-то ещё, много говорил, ему отвечали, они спорили, ругались, он долго выталкивал родителей прочь из комнаты, что далось ему с трудом, но я всего этого не слышала. Даже не заметила, как он напялил на себя футболку с изображённой на ней мозаикой. Всё это время я мысленно повторяла его последнюю фразу, которая ввела меня в состояние прострации. «Влюблён…». Мои уши после неё сразу заложило, будто я сейчас совершила погружение с аквалангом. На лице нарисовалась улыбка потомственной идиотки, чья голубая мечта, наконец-то, осуществилась.
        О её наличии на моём контуженном личике меня лично проинформировал Артём:
        - Чего ржёшь? - мега-романтично поинтересовался мой принц, пощёлкав пальцами перед моим застывшим лицом.
        - Сам ты… - обиделась я.
        - Что я? - округлил он глаза, по-детски надув губы.
        - Ничего.
        Шер стал тискать мои щёки, словно я была хомяком, а он, добросердечный гражданин, случайно заблудший в зоопарк, решил меня накормить, засыпав за оттянутые щеки зерна, приговаривая:
        - У-ти, моя маленькая!
        Я еле вырвалась:
        - Ты - псих! Не прикасайся ко мне!
        - Но ты такая смешная!
        - Я тебе клоун что ли? У-у-у, больной! - я тёрла свои щёки, пострадавшие после его щипаний и носилась от него по всей комнате.
        - Ага, ты - моя персональная клоунесса!
        - А ты - мой персональный маньяк!
        - Детка, я буду для тебя, кем хочешь, - в него вселился змей искуситель? Тём, сбавь обороты!
        - Тогда, будь для меня статуей!
        Артём не сразу понял, что я очень умно вывернула под себя его фразу, но, когда до него все-таки дошло, вынужден был остановиться как вкопанный:
        - Все, я - статуя, я - мрамор.
        Эй, голуби, я тут вам каменное изваяние по блату подогнала, давай все сюда!
        - Молодец, хороший мальчик, - похвалила его я и самым наивным образом потрепала по голове. Ду-у-ура! Надо было брать ноги в руки и бежать, пока памятник, изготовленный по моему спецзаказу, не ожил. Ага, уговора на то, что он оживёт, не было.
        Так что этот дурак подхватил меня на руки и ломанулся прочь из комнаты:
        - А теперь ужинать! - радостно проорал он мне в ухо.
        - А как же наши, - следующие слова я сказала шёпотом, мало ли, вдруг у них здесь в коридоре ведётся прослушка, - проблемы? Те, которые связаны с нашим рассекречиванием.
        Артём остановился, закрыл глаза, обдумал что-то про себя, вновь открыл глаза и вынес вердикт:
        - Что-нибудь придумаем, а пока надо решить проблему с родителями.
        - И как мы будем её решать?
        В тот момент меня больше волновало насущное, нет, чтоб радоваться - меня впервые в жизни на руках таскают!..
        - За ужином. Договорились же.
        - А-а-а… Я понимающе покивала, - так вот о чём они трещали, пока я раздумывала о его влюблённости в меня … Так он же в меня влюблён. Ой, кажется, я вновь краснею. И в груди такое приятное чувство. Значит, я ему не безразлична и, возможно, дорога. А вот интересно, он совершил бы ради меня какой-нибудь глупый, но ужасно романтичный поступок?..
        - Э-эй! - Артём вновь пощёлкал перед моим носом пальцами, вытаскивая моё сознание из страны грёз.
        Его лицо выражало недовольство, а в голове тут же проскочила бегущая строка, извещая, что никаких безрассудных поступков ради меня он совершать не станет.
        - Что?
        - Я только что рассказывал тебе наш план, о том, как мы познакомились и все прочее. Ты же слушала?
        - Конечно, - надеюсь, мои глаза достаточно честно округлились. Хотя врать я не умею. Леська говорит, что с такими честными глазками, как у меня, даже в торговлю не берут.
        - Тогда, постараемся обойтись без эксцессов?
        Ух ты, самый умный что ль? Черепная коробка не жмёт, нет, Артёмка? Специально, наверное, в энциклопедии слово нашёл и выучил, чтоб передо мной блеснуть своими глубокими познаниями. Хочется верить, что они не настолько глубоки, и я в них не утону.
        Коря себя за вредность, вслух я сказала иное:
        - Постараемся.
        Значит, на повестке дня ужин в семействе Охренчиков! Вот кайф. То есть наоборот. Тут никакие самоуговоры радость от предстоящей перспективы не ссинтезируют. Семейка у Артёма ещё та, и он ещё утверждает, что это у меня сумасшедшие родственники? Псих.
        - У-у-у, придурки! Как вы могли её упустить? - возмущалась в трубку мобильного телефона ухоженная миловидная блондинка чуть больше, чем средних лет.
        От негодования она соскоблила лак на указательном и большом пальцах левой руки, а теперь теребила обручальное кольцо, норовя отколупать бриллиант.
        - Простите! - виновато пробурчал приглушённый бас из трубки.
        - На что мне ваше «простите»? - продолжала она негодовать. - Мне его может быть на камеру заснять и поставить в качестве заставки на экран лэптопа? Или может сфотографировать и всю стену фотографиями обклеить? А может магнитиков наделать с «простите» и холодильник обвешать? Где я её теперь найду по вашей милости, то есть тупости? Как так можно? В прошлый раз вы упустили объект О, а объект А по вашему недосмотру чуть не отправился валить лес в Сибирь.
        - Но мы же предлагали вам установить жучки…
        - Это подсудное дело, - отрубила женщина.
        - Но с вашими связями…
        - И слышать не хочу! О, - взвыла она, попутно листая ежедневник - в виду новых обстоятельств ей предстояло отменить ужин в обществе одной известной состоятельной семьи города, встречу с которыми считала важным событием, - и почему я связалась именно с вами? Неужели мой дражайший супруг не мог выделить нормальных людей?
        - Простите…
        Оба мужчины, сидящие в машине перед домом объекта Л, где они и видели её в последний раз вместе с Анатолием Световым, сыном мэра, представляла собой одну расплывшуюся лужицу. Но даже вспомнив об этом факте, их никоим образом не осенило, что выходил он с огромной сумкой для гольфа, и говорить об этом хозяйке сейчас они не стали.
        - Так, значит, план таков. Вы сейчас где? - решительно произнесла блондинка.
        - Во дворе её дома.
        - Я сейчас к вам подъеду, и на месте решим что, как и куда. А сейчас я пойду и оторву уши своему мужу, и пусть только кто из охраны попробует встать на защиту… - прозвучало достаточно убедительно для угрозы, так что троица синхронно сглотнула, прочувствовав на себе злость милой, доброй и хорошей, но страшной в гневе, жены босса. - Всё, конец связи.
        Дальше она принялась звонить агенту под кодовым именем ВВ, заданием которого было втереться в доверие близких людей объекта Л, но тот не отвечал.
        Женщина ещё немного потеребила подвернувшийся под руку календарик, затем вновь пролистнула ежедневник, позвонила и отменила встречу, сославшись на срочные важные дела, не соврав, и отправилась вершить расправу над мужем.
        12
        Всегда мечтала, что меня будут носить на руках, и вот моя тайная детская мечта, которую я доверяла лишь куклам и дневнику, приобрела реальные очертания.
        О да, я имела глупость вести дневник в начальных классах вплоть до того момента, когда его обнаружил дядя Макс и принял за свои рабочие черновики. Уж не знаю, где в тот момент кочевал его мозг (видимо, отправился на лечение в престижный курорт), но я ума не приложу (лично мой мозг всегда со мной - вот и страдаю, пытаясь его приложить, надо бы брать пример с дяди), как он мог перепутать девчачий розовый (спасибо снабженцу-папе), изрисованный всякими сердечками, цветочками и прочими чепушинками дневник со своими каракулями? И ладно бы перепутал, почитал и понял, что взрослый мужчина такое даже под самым красочным кайфом не напишет, даже не придумает - куда уж там напишет, но нет! Мой драгоценный дядечка отчего-то решил, что это его очередная сумасшедшая задумка. Так что вскоре после того случая, как я, изображая сумасшедшую ищейку, то есть упившуюся кофеином белку с бегающими глазами и бьющимся в конвульсиях телом, обыскивала, переворачивая вверх дном весь дом по несколько сот раз в день, подключив к этому благому делу всё остальное семейство, всех, кроме поймавшего в медвежий капкан музу и
спрятавшегося ото всех в своей творческой мастерской Максима, прилавки увидел «замечательный» талмуд - «Взросление лапочки-дочки для кипятильников». Именно что - талмуд, в тысячу с лишним листов - это только текст, где моих записей было около четверти книги, остальное же занимали дядины супер-интересные, интригующие, бесконечно умные и логичные, как считает он сам и его глупые фанаты, комментарии-размышления. Ещё около сотни страниц занимали мои и Сонины рисунки, которые он очень сильно просил нас нарисовать, наврав, что хочет издать специальный альбом с нашими художествами. Мы же наивные дети, поверили и намалевали ему на предложенные темы много всякой чепухи.
        Но что самое ужасное в этой истории - это то, что мы узнали про сей реликвинный фолиант. Разумеется, читать это УГ, как обо всех книгах своего любимого братца отзывается мой папочка за его спиной, никто и не собирался (надо иметь железные нервы, чтобы подобное извращение над собой совершать), но наш дядя поступил хитрее - он собрал нас якобы на семейное собрание по обсуждению того, кто это такой умный, что ванную за собой не моет, но на самом деле, зарядив длиннющую речь о современной литературе и о его, дядином, личном «скромном» месте в ней, он начал зачитывать отрывки из своей очередной нетленки. Не скажу о других, но я была в самом контуженном шоке и хорошо, что у меня голос пропал, иначе я бы точно лишила всех разом слуха. Оскорбившись до глубины души, я пожаловалась папе, а потом в компании Егора, Стаса и Сони с удовольствием наблюдала спектакль-экшн «Я убью тебя, брат, твоим же фолиантом». Дядя, бешено вращая глазами и вырывая волосы на своей голове, истошно вопил, призывая брата к адекватности:
        - Родя, родненький, не примеряй на себя роль Каина, это статья!
        - Я сейчас на тебя роль Эмили Роуз примерю, - орал ему в ответ мой папуля и продолжал гонять Максика.
        Уф, как вспомню, так вздрогну.
        И вот моя мечта из далёкого детства, когда я самым наивным образом ждала принца и в своих фантазиях представляла, что он несёт меня, как драгоценную глиняную плошку эпохи династии Мэй (возможны вариации: Муй, Мяй, Мунь, Сунь…), неизвестно какими судьбами дожившую до нашего времени и выставленную на аукционе Сотбис за баснословную цену, даже несмотря на очевидный идиотизм Максима, который мог своими действиями вызвать в моём впечатлительном сознании кучу комплексов, не умерла и даже осуществилась.
        И вот я возлежу на руках своего принца, обвив руками его шею, который несёт меня, ничуть не напрягаясь, на ужин. В моих мечтах принц нёс меня в другом направлении, обратном. Хотя за неимением альтернативы, и это сойдет. Тем более есть хотелось зверски, надеюсь, его родители не посчитают меня проглотом.
        - О чём задумалась? Боишься? - с ласковыми нотками в голосе поинтересовался мой муж, заставляя удивляться, не послышалось ли мне. Если бы он интересовался просто ласково, или мега-ласково, я бы точно решила, что его подменили инопланетяне, надев его кожу, но «с нотками» - порядок. - Знаешь, не стоит. В конце концов, всё не так плохо.
        - Ага, всё лучше некуда, - буркнула я, особо не веря в лучшее. Пессимизм стал ажурным плащом опутывать моё тело.
        - Не веришь? - он резко остановился, нахмурившись. Я стала поспешно мотать головой - ещё чего, второго паникёра нам тут не хватало, я и одна с этой ролью справляюсь. Но Шер моими потугами не впечатлился: - Значит, не веришь собственному яхонтовому муженьку?
        Я ослышалась или он со мной как бы заигрывает? Шутит? Или это новый вид сарказма? А зачем тогда так умильно щуриться и прилично улыбаться, а не скалиться? Ох, ты ж ёжик, я просто обязана ему подыграть, и будь что будет.
        - Яхонтовому не верю, а вот брюльянтовому… я бы подумала…
        - Значит так?
        - Ага!
        - А если я устрою тебе, - тут он начал меня кружить, - торнадо?
        У меня голова начала кружиться, я улыбалась, изображая из себя преисполненную счастья недалёкую родственницу жителей домов с жёлтым фасадом, короче говоря, как шарахнутая током курица. Артёмка от меня не отставал, улыбаясь под стать мне. Со стороны - два идиота.
        Не одной мне так казалось. За нами стоял и наблюдал лысоватый дворецкий, а потом ему надоело, и он стал покашливать, привлекая наше внимание:
        - Кхм, кхм!
        В результате, Тёма, не ожидавший подобного подвоха, запнулся и почти навернулся с лестницы, на вершине которой он имел дурость меня кружить, но в самый последний момент, хотя в подобных случаях каждый момент кажется последним, под предынфарктный вскрик дворецкого ему удалось удержать равновесие и мы, к моей безмерной радости, не полетели считать своими копчиками и остальными выдающимися частями тела ступени, распластавшись наверху.
        Дворецкий тут же передумал так брутально ставить себе диагноз и отложил инфаркт миокарда до лучших времён, но рановато, так как Артём был крайне обозлён:
        - Веник! Как это понимать? Сколько раз тебе нужно повторить, чтобы ты запомнил, что не нужно ко мне подкрадываться и следить не нужно, и потом начальству своему докладывать тоже не нужно!
        - Но я не докладываю Ефросинье Эразмовне и за вами не слежу. Больше.
        Пока эти двое выясняли отношения, я пыталась отскрести себя с паласа и первой заметила приближающуюся к подножию лестницы процессию во главе с воинственно настроенной обер-маршалом и фюрером гестаповских войск в одном флаконе фрау Охренчик.
        Всего её армия насчитывала двух человек: кроме неё, Сандал Евгеньевич. Им только знамени со знаком рейхстага в руках не хватало. Хотя другой персонаж выглядел достаточно дружелюбно, всё же мамаша наводила шороху в наших рядах оппозиционеров. Даже Веник струхнул, хотя почему «даже Веник», «даже Артёмка» в данном контексте будет звучать значительнее.
        - Вениамин Аристархович, вы почему кричите на моего сына? - тут же накинулась на бедного дворецкого мама моего мужа. - А зачем вы его уронили? Вы его… били?
        - Мама!
        - Фрося, милая!
        Унисон голосов слился воедино, и только я угумкнула и чуть не подавилась слюной, а ещё очень пожалела, что в нашем мире нет магии, иначе я бы прямо сейчас начертила на полу руну перемещения, прыгнула в неё и, помахав рукой и бросив на прощание игривое: «Оревуар!», - скрылась бы в хитросплетениях энергетических линий и складываемых ими узорах.
        - А что? - тут же отозвалась мамаша. - Я никому не позволю бить моего сыночка, - и чуть тише: - Кроме меня самой…
        - Никто никого не бил, мама, мы просто упали, - пояснил раздражённый Артём, который в лучших традициях своей мамули только что отчитывал Веника. - Случайно.
        - То-то я думаю, что у нас дома стадо слонов к марафону осеннему готовится, - решил разрядить обстановку папа моего благоверного.
        - Да нет, па, это мой гиппопотамик не удержался и шлёпнулся на пятую точку, - ответил ему Артём, теперь, определённо, иронизируя. Якобы я такая толстая, что даже ноги меня не держат.
        Его даже могила не исправит, куда уж там любовь! Хотя какая любовь? Думаю, у него тогда случайно вырвалось, и повторять он не станет, иначе давно бы обрадовал, всё-таки человек он прямой.
        - Это я гиппопотам? - не знаю, по какой причине переспросила. Возможно, хотела воззвать к его совести, хотя тут никакое жертвоприношение не поможет, чтобы воскресить то, чего нет. А возможно, хотела просто оскорбиться и прилюдно устроить ему бойкот, но он предвосхитил все мои дальнейшие ожидания во сбивчивых извинениях, этот рогатый (нет, я ему не изменяла, но он определённо рогатое парнокопытное) субъект сказал следующее:
        - Да, длинновато звучит, язык сломать можно. Быть тебе бегемотиком.
        И вновь улыбнулся. У-у-у, была бы я каратисткой, ты сейчас бы копил на вставную челюсть!
        - Хам, - буркнула я. - И сам ты бегемот. И вообще мамонт. В квадрате. Нет, в кубе!
        Последнее прозвучало слишком громко для того, чтобы его маман вновь ополчилась против меня, оставив в покое Веника:
        - Грубиянка! Так непочтительно разговариваешь с моим сыном! Позор… - она театральным жестом приложила руку ко лбу и сделала вид, что готовится падать в обморок, заметив, что её муж на неё внимания не обращает и ловить бездыханное тело супруги не собирается, она продолжила привлекать внимание: - Ах, слава Богу, наша гостья не смогла сегодня прийти, иначе не отмыться нам от этого позора… - Сандал Евгеньевич жену не слушал, заинтересованно разглядывая в окно плывущие по небу перистые облака и поглаживая усы, складывалось ощущение, что он вообще был в другом мире, мире грёз и мечтаний. Но Ефросинью это не устроило - раз уж она решила падать в обморок, то надо завершать начатое до конца: - Кхм! Кхм! Кхм!!! Сандал, ты охренел? - возопила она дурным голосом.
        Я шарахнулась и, все ещё сидя на полу, угодила в стальной захват Артёма, который схватил меня за плечи и стал водить большими пальцами, призывая к спокойствию. А я бы от массажика не отказалась.
        Мне кажется, все испугались, чуть ли не до конфуза в штанах, даже шуганный Вениамин Аристархович чуть не выронил зубной протез изо рта и не распрощался с очками, когда от зычного выкрика хозяйки дома врезался всем корпусом в картину, висящую на стене. В общем, все, кроме Сандала Евгеньевича. Этот непрошибаемый мужик со стальными яй… в смысле, причиндалами (ой, что это я несу?) лишь пробудился от своих глубоких мыслей и переместил свои сине-голубые, как у Тёмы, глаза с облаков на жену, изображающую из себя мини-версию китайского дракона.
        - Да, дорогая, - полувопросительным, полуутвердительным тоном отозвался он, а жена, которую, наконец-то, заметили, вновь приложила руку ко лбу, закатила глаза и начала падать под обеспокоенные возгласы своего мужа, спешащего её поймать: - Что случилось? Ох, ах…
        Кажется, он в этом деле опытный, так как получилось всё не хуже, чем в кино, да ещё и с первого дубля. Оскар в студию!
        - Ах… Ах… - убиенно вздыхала мама Фрося, не забывая окидывать нас всех своим рентгеновским взглядом из-под опущенных ресниц. Я этого взгляда не замечала и вообще предполагала, что ей реально плохо, так что со свойственной мне широтой души жалела её и порывалась, уподобившись всем остальным членам этого семейства, пойти помогать ей, но Шер, сам не вставая, не отпускал меня.
        - Артём, надо хоть что-то сделать, - вразумляла его я, будучи чрезмерно удивлённой его поведению. Это очень странно, что он так пренебрежительно относится к собственной маме. Просто он не знает, каково это, когда её нет, и нет - я не жалуюсь на то, что у меня нет мамы, я это переношу нормально. Но будь она у меня, я не стала бы уподобляться Шеру и делать вид, что мне на всех всё равно, включая её.
        - Успокойся, малышка, - чуть раздражённо ответил он.
        - Но ей же плохо, может она ударилась. Отпусти, я пойду полотенце смочу водой…
        - Детка, - голосом, как для душевнобольной стал пояснять Артём, - моя мама - старая актриса… - начал он, но его мать, у которой вместо ушей радиолокаторы установлены, расслышала его шёпот и, оказавшись вдруг вновь здоровой (спасибо за это парню на небесах), возмущённо завопила, как старенькая милашка-одуванчик бабулька на почте, пенсию которой сократили на сорок две копейки и которая преобразилась в фурию:
        - Я не старая!
        - Мам, я не возраст имел в виду, а про стаж твоего актёрского мастерства.
        Ефросинья Эразмовна сразу подобралась и встала с рук Сандала Евгеньевича, потом расшифровала сомнительный комплимент сынули и вновь её лицо приобрело нахмуренность, а глаза устроились на полставки к Зевсу, начав метать молнии вместо утомившегося бога.
        - Я не играла! У меня хрупкая нервная система, - достойным голосом поведала она, и не нашлось ни одного желающего с ней поспорить.
        Таким образом, она ещё минут пять ездила нам по ушам, рассказывая, что нервные клетки не восстанавливаются, а седина не закрашивается. Реклама утверждает обратное по обоим пунктам, но я с ней своими великими познаниями делиться не стала. Затем, когда на свой страх и риск Вениамин Аристархович вновь решился напомнить, что «ужин стынет», мы проследовали на кухню, то есть в обеденную залу. Ох, уж эти мажоры. И кухня у них есть размером с футбольное поле, и отдельно обеденная, которая ещё больше.
        Обеденная зала отлично вписывалась в интерьер всего дома, она имела логичность, не в пример комнате Шера, выбивающейся из общих рамок, и представляла собой некую композицию «два в одном»: здесь люди насыщали свои желудки, а также углубляли и эстетическую составляющую своей души - по стенам были развешаны разнообразные картины современных художников вперемешку с работами великих мастеров прошлых столетий. Основной тематикой всех представленных в обеденной зале картин живописи был танец.
        Не то, чтобы я была сведуща в искусстве, просто посещать лекции по изобразительному искусству современности и прошлых веков, как будущий архитектор, я должна была наравне с остальными одногруппниками, а потом ещё и сдавать чрезвычайно сложный зачёт, к которому пришлось готовиться днями и ночами; благодаря этому я стала более компетентной в данном вопросе.
        Честно признаться, я себе позволяла прогуливать только философию, хотя после того постыдного казуса с прогулами я вообще завязала! Так что я с лёгкостью узнала работы Ричарда Юнга, Роберта Кумбса, балетное закулисье Александра Шеверского, знаменитые «Три грации» Сандро Боттичелли, серии «Танго» Валерия Беленкина и Леонида Афремова, а были и другие, авторов которых я не знала.
        Каждая картина здесь имела свою эксклюзивную рамку. Сандал Евгеньевич, заметив мой интерес, решил его развить:
        - Леночка, позвольте к вам так обращаться, - он подошёл и, галантно взяв меня под руку (учись у отца, Артём!), повёл вдоль картин. - Вам нравится?
        - Да, так превосходно…
        Хотелось ещё по-плебейски поинтересоваться оригиналы это или репродукции, хотя и так ясно, что у них достаточно средств на то, чтобы даже в туалете Джексона Поллока повесить. А он, между прочим, американский художник, и нам на лекциях рассказывали, что его картина «Номер 5. 1948» была продана за 140 миллионов долларов, что ставило её первой в списке самых дорогих картин мира.
        - Это галерея Ефросиньи, - тепло и не без гордости отозвался муж о своей жене, - она в прошлом была примой официальной национальной балетной труппы Парижской оперы, театра Дворец Гарнье.
        - Вау… - совсем разинула я рот от удивления, но тут же спохватилась и исправилась на интеллигентную версию, сперва пробубнив себе под нос «то есть»: - Ах!..
        - Я вижу, вы удивлены, моя дорогая, - довольно ухмыльнулся в свои шикарные усы мой… кхм… свёкор. Интересно, Артём в зрелом возрасте тоже такие отпустит?
        Кстати, я бы тоже могла вызвать у него аналогичную реакцию - удивление, всего-то лишь поделившись фактом нашего неожиданного родства. Но я же пай-девочка. Не буду доводить нового родственника до предынфарктного состояния.
        - Чему же вы удивлены? - вставила едкое замечание моя свекровь.
        На тот момент я уже даже забыла, почему именно удивлялась, потому что была поглощена перевариванием новых для меня, в особенности, для моего мозга слов - «свёкор» и «свекровь», мысленно приклеившихся к моему лбу разноцветными стикерами, наподобие тех, которыми некогда была обвешана вся наша квартира (от пола до потолка, даже еда пострадала от этого стихийного бедствия) во времена интенсивного изучения английского языка Егором. Правда, тогда эти цветные яркие бумажки имели для меня менее содержательный характер - каракули брата на латинице представлялись мне китайской грамотой (или японскими иероглифами - на выбор в зависимости от настроения) и ничего кроме эстетического удовольствия не дарили, но сейчас у этих слов, помещённых на стикерах (не беда, что воображаемых) лично мной, к тому же на родной моему взору кириллице, имелся весьма значимый смысл. Мой язык бы даже посмел повернуться сказать «сакральный», но душа, противоборствуя, остановила свой выбор на определении «шокирующий». Сказать к слову, последнее и одержало верх.
        Из состояния глубокой задумчивости меня вывел резкий настойчивый щелчок пальцами элегантной ручки, украшенной ободками колец из драгоценного металла с инкрустированными в них крупными камнями, принадлежащей Ефросинье Эразмовне. А у неё очень красивые руки, молодые. Не любая женщина в её годах такими похвастает. Свои лапки я поспешила спрятать. Надо бы брать пример с мамы Шера и начать ухаживать за собой, а то, насколько мне известно, существует в миру такая неписаная истина, как «о возрасте женщины судят по её рукам». А вдруг Артём, дотронувшись в следующий раз до моих далёких от идеала рук, начнёт ассоциировать меня со старухой Изергиль? К компании двух прежних стикеров, устроившихся на моём лбу, присоединился новый с лаконичной, написанной каллиграфическим почерком, надписью «крем для рук».
        Свой щелчок мама Тёмы ещё и озвучила:
        - Я, кажется, вопрос задала?!
        В то же самое время незаметно подскочивший ко мне сзади Шер завопил прямо в ухо:
        - Воздух! Воздух! Вас запрашивает Земля!
        Я от неожиданности подпрыгнула и стукнулась плечом о его подбородок снизу, благодаря чему чуть не вывихнула себе плечо, а Артёму - челюсть, потому как, по звуку, она у него громко клацнула. Папаша Шера от этой картины умилился и чуть ли не слезу пустил. От беззвучного смеха. Я охнула и начала разминать другой рукой своё повреждённое плечо, так как подбородок у моего благоверного, видимо, из камня высечен, из корунда. Ефросинья попыталась меня оттолкнуть, чтобы оказать первую помощь своему бесценному чаду, но, к моему великому безмолвному ужасу, у неё не получилось воплотить свою благодетельную идею в жизнь, потому что я была перехвачена стальной конечностью Шера.
        А на счёт «стальной» в некоторые моменты я утверждалась во мнении, что мой муж терминатор. Звучит фантастично, но и Джон Коннор не сразу поверил в то, что его преследует и хочет убить железный человек, специально прибывший из будущего для выполнения этой миссии. Но в этих терминаторских хрониках была замечательная сцена, когда киборг себе руку вскрыл и показал кем, вернее, чем он на самом деле является. Надо бы и Артёмку проверить, мало ли… Новый стикер «детализация структуры строения тела А.С. Охренчика» пополнил коллекцию. Ой, что это я несу? Ведь этот киборг прямо сейчас сам устроит здесь показательную трепанацию моего черепа, или сказав проще, скальп с меня снимет.
        Мысленно отсчитывая последние секунды своего бренного существования, я зажмурилась и оказалась полузадушенной в его медвежьих объятиях. Что ж, выходит, он решил избавиться от меня «чистым» способом, не включающим кровавые пятна на паркете его любимой мамочки. Порядочный сыночек.
        «Прощай, жизнь!» провозгласил заключительный стикер, а в следующий момент моего обнажённого (этому факту способствовало новое платье-маечка), плеча коснулось горячее дыхание, а вслед за ним и лёгкое прикосновение губами:
        - Тебе больно, малышка?
        - Нет… - пробормотала я, забыв, что всего пару секунд назад плечо ныло, и купаясь в неге от хаотично марширующих по телу мурашек. - Мне хорошо…
        Реклама йогурта отдыхает.
        Я медленно открыла глаза и стала свидетелем расползающейся по лицу Артёма широкой улыбки.
        Неожиданно я вспомнила, что не одна я пострадала и поспешила проявить заботу:
        - С тобой всё в порядке?
        Он медленно утвердительно моргнул:
        - Я здоров как бык-осеменитель! - и вновь разулыбался.
        Моя рука, которая тянулась к его щеке, чтобы потрепать и продемонстрировать тем самым испытываемое мною сочувствие, сжалась в кулачок, и я поторопилась вырваться из его крепких объятий. Пошляк. То ли я шуганная.
        - Фу, Тём! Ты такой… такой аморальный, - не сразу подобрала я правильное слово.
        - Не смей оговаривать моего сына! - встала грудью на защиту сына Ефросинья, решив напомнить нам о том, что мы с ним не Робинзон и его верная Пятница, находящиеся в одиночестве на необитаемом острове.
        Затем она отвесила родной кровиночке смачную затрещину и прошипела сквозь зубы:
        - Ты кем себя назвал?
        Шер замялся. Эх, где же Сенька со своей супер-пупер камерой? Такой кадр упустил.
        Зато его папа в очередном спектакле своей супруги участвовать не собирался, поэтому всего лишь безобидно, но жизнерадостно поинтересовался:
        - Многих что ль осеменил?
        - Вау! У кого приплод? - раздался едкий комментарий со стороны входа, где стояли два известных мне человека - Оливер и моя сестрёнка Соня.
        13
        Не знаю, кто был удивлён больше: я с Шером или эта парочка, но выглядели они более чем ошарашенно, мне казалось, Олли храбрился и своё изумление нам не показывал. Хотя вообще-то сложно определить мимику по затылку, а он именно что его нам и демонстрировал, пытаясь скрыться из кухни незамеченным, к тому же утягивая за собой Соню, которая будто вросла в то место, где стояла. Именно её фраза и застала нас врасплох.
        - Сынок мой размножается, - не растерялся папуля Шеридана, он вообще похоже кайфовал сейчас, видимо, страдая из-за отсутствия юмористических каналов по телевизору, которые суровая хозяйка дома явно отключала, чтобы не развращать умы домочадцев. Да уж, такого каламбура по телеку не покажут. Эксклюзив специально для вас, Сандал Евгеньевич.
        - Вы типа молодой дедуля? - выдала Саннетт. - А вы - бабуля? - обратилась она к Ефросинье.
        - Всем хай! - перебил её Олли, присев на корточки и делая вид, что завязывает шнурки; увидел всех сразу и понял, что сбежать не удастся.
        - Спасибо за комплимент, - приосанился папа Тёмы, сосредоточив внимание на «молодом». - Я, в принципе, не против, - одухотворённо продолжил он. - Надеюсь, что Артём не пустозвон и порадует нас с женой внучатами. Но, сынок, осеменять всех подряд всё же не стоит, - он похлопал окаменевшего Шера по плечу и поприветствовал вновь пришедших: - Да, кстати, здравствуйте, Оливер и Соня. Рад, что вы наконец-то посетили нас с Ефросиньей.
        - Ты с ума сошёл? - медленно проговорила предполагаемая бабуля.
        Сандал не стушевался:
        - Но, дорогая, почему же? Разве ты не рада нашему племяннику и его девушке?
        - Я не о них говорю, - начала набирать обороты Ефросинья. - Им я очень даже рада: и Оллику, и его нормальной, - она сделала выразительный акцент на данном прилагательном, - девушке.
        - О, так вы встречаетесь? - не сдержала я радостный возглас.
        - Ну, как бы… - начал объясняться Олли.
        Но его перебил самодовольный саркастичный баритон Шера:
        - Да. Олли, а разве ты ещё не написал об этом в своём Твиттере?
        - Родной, ты не обозначил в своём Твиттере, что мы теперь вместе? - обиженно надула губки Соня.
        - Я… - начал было Оливер лепетать, но сегодня явно не его день.
        - Конечно же он забыл… Ведь столько работы в студии, да и кроме этого… - Артём кинул на меня многозначительный взгляд.
        Что он хотел им сказать? И почему Олли так напрягся, а в его глазах мелькнуло нечто такое враждебное, чуждое его милому лицу? Кажется, у парней тёрки. Интересно, что они не поделили? Вот если бы у Тёмки не было меня, а у Олли Соньки (как же я за них рада, это лучший сюрприз после того, как я узнала, что Егор и Леська вместе, и мой брат не любит мальчиков), я бы подумала, что они девушку не поделили…
        Олли мог бы и не шифроваться со своей любовью. Сразу бы рассказал. А я бы ещё раньше за них радоваться начала.
        - Я так понимаю, ты хочешь взять меня на слабо? - наконец-то избавился Оливер от приобретённого чуть ранее дефекта речи и перестал быть мечтой всех логопедов мира.
        - Прости, что ты сказал? - непринуждённо поинтересовался Шер.
        Прозвучало совсем неправдоподобно. Вот и Олли не поверил:
        - Якобы ты не расслышал?
        - Каюсь, иногда я просто не слушаю. Иногда я просто смотрю, как движется твоя челюсть, - правая бровь Артёма взметнулась вверх. - Завораживающее зрелище.
        Я считала завораживающим зрелищем его бровь.
        - Брейк! - не выдержал Сандал Евгеньевич и решил развеять нагнетаемую обстановку. - Что не поделили? - парни отвечать даже и не подумали. - Как маленькие, ей-богу. Фрося, у нас же званый ужин, а не вечеринка на погосте.
        - Меня вообще-то бабушкой назвали, - возмутилась она. - Как ты можешь думать о еде? Ты даже не станешь отстаивать мою поруганную честь?
        - Мы живём не во времена молодости Пушкина, так что, прости, но раскидываться перчатками не станем, - как можно более примирительно сказал он. - К тому же, пора бы уже нам и правда внучат нянчить.
        - Я же говорю: ты сошёл с ума!
        - Мама, - настойчиво привлёк её внимание Шер. - Мы с Леной о бэйбиках пока не думали, так что пока можешь не нервничать.
        - О ком?
        - О детях. О детях пока не думали.
        - Что значит «пока»?
        Неугомонная особа. Хотя и мне хотелось бы знать, что это значит. Ну же, дорогой, не томи.
        - Значит, обязательно подумаем, - совершенно нешуточным тоном сказал он. - Но не сейчас.
        - Ты меня в могилу сведёшь… - обречённо вздохнула Ефросинья.
        И меня, мысленно добавила я.
        Оливер с Соней заявление Артёмки никак не прокомментировали. Зато мой свёкор засиял как найденный бомжом рубль, в котором тот от счастья чуть ли не дыру протёр:
        - Давай-те же это отпразднуем!
        - Мою скорую смерть? - взвизгнула его супруга. - О Боже, Боже, Боже!.. - она картинно приложила ладонь ко лбу, а её глаза заблестели, наполнившись слезами. - Видеть вас не могу.
        «Надеюсь, у неё водостойкая тушь», - промелькнуло у меня в голове прежде, чем она, цокая каблучками, не покинула комнату. Сандал Евгеньевич рванул за ней, приговаривая извинения:
        - Дорогая, Фросечка, конечно же, я не это имел в виду!
        - Ты спишь и видишь, как на похоронах моих джигу-дрыгу отплясываешь, - доносилось всё более и более приглушаемое из залы. - Это невыносимо - даже в собственном доме доверять некому…
        Постепенно звуки их ругани, к моему облегчению, совсем пропали - не люблю, когда люди ругаются, хотя, это намного лучше, чем если бы эти двое отрабатывали друг на друге приёмы кунг-фу. У меня живая фантазия. Перед глазами тут же возникли стоящие друг напротив друга призрачные фигуры Сандала и Ефросиньи. Вот Шер в традиционном чёрном кимоно с повязкой, на которой изображены таинственные японские письмена, просит их друг другу поклониться и даёт команду к бою: «Хаджиме». Откуда у меня такие великие познания в области восточных единоборств? Ответ прост - Егорка и не такому научит, так что подобные судейские термины для меня не в новинку. А тем временем воображаемые оппоненты рукопашного боя приступили к схватке: разъярённая тигрица с нахрапа накинулась на спокойного и сосредоточенного, как сидящий в засаде и выжидающий жертву киллер, тигра, сыпля на него всеми ударами, которые знала. Он их методично отбивает, ставя блоки, но в ответную атаку не бросается, раззадоривая её шуточными выпадами: то хлопнет легонько ладошкой по её макушке, то поставит щелбанчик по носу.
        Я и сама не заметила, как издала смешок, зато это не укрылось от всей оставшейся в обеденной зале компании.
        - Истеричка, - вынесла безжалостный вердикт моему психическому состоянию милая сестрёнка.
        Ну да, у нас тут страсти похлеще, чем в мексиканских сериалах, а я ещё и смешными их нахожу. Если я и была согласна со словами Сони, то Шер, определённо, нет. Он перевёл на неё тяжёлый (весом в целое стадо пасущихся на плантациях бескрайних просторов Африки слонов) взгляд и попросил приказывающим, не терпящим возражений тоном:
        - Помолчи.
        Соня лишь оскалилась в ответ. Видимо, оценила его старания: обычно мой парень ограничивается лаконичным: «Заткнись!»
        - Ты просто испугалась, да, Леночка? - участливо поинтересовался у меня Олли.
        Какой же он милый. Я такое неуважение по отношению к его дяде и тёте проявила, а он ещё и защищает меня. За свою доброту мой ДСЧ удостоился уничижительного взгляда Артёма, а мне стало совсем неловко:
        - Простите, - буркнула я и, преисполнившись грустных мыслей, решила, что нужно скорее покинуть этот дом. - Я, наверное, пойду.
        Возражать никто не стал. Даже наоборот.
        - Спасибо за незабываемый ужин, брат, - подмигнул Артём Оливеру.
        - Для тебя что угодно, - отозвался тот с тонной приторной патоки в голосе.
        - Моё сердце прямо-таки распирает от благодарности…
        Такое ощущение, что Шеридан сейчас взмоет в небо, как воздушный шар, и реально лопнет, у него лицо так напряглось, что хотелось кричать и умолять сбросить его мешки, привязанные к борту.
        - Ну что ты… Это пустяки для меня, - приложив два пальца к кепке, отсалютовал ему Оливер. - А давай я отвезу сестрёнок домой.
        - Ты и так столько всего для меня сделал. Не хочу принуждать тебя и становиться ещё более обязанным.
        Да что с вами, парни? Вы намешали супер-пупер малиново-вишнёво-персиковое варенье, приправив его мёдом, и теперь вас перекашивает от переизбытка сахарозы, диатезные вы мои?
        - Ты невероятно мил, - саркастично отозвался Шер мультяшно-писклявым голосом. И кого он пытался изобразить?
        Обстановка с каждой фразой становилась уж слишком неоднозначной. Создавалось впечатление, что эти два орангутана готовы накинуться друг на друга и покалечить, но лишь в силу эволюции (спасибо, дядюшка Дарвин, что просветили в этом плане, так что мы знаем, что обезьянки в двадцать первом куда более наделены интеллектом, чем их вошедшие в курс истории предки), я даже рискну предположить, что из-за нашего с Сонькой присутствия (да, приматы даже с кое-какими нормами этикета ознакомлены) не дают волю чувствам. А если всё же добавить капельку серьёзности в мои размышления, то даже то, что Артём держит меня за локоть, кажется мне не бессмысленным. Будто моя рука для него сейчас как ошейник для ротвейлера, и если он её отпустит, то уже не сможет держать себя под контролем и случится нечто непоправимое. Но вполне возможно, что он своими действиями чисто на инстинктивном (серьёзный момент, но сложно удержаться и не обратить внимание на то, что приматы очень подвержены инстинктам) уровне пытался удержать меня, якобы я в их негласном споре могла принять сторону своего друга, отвернувшись от любимого? Не
спорю, они оба много для меня значат, но заставлять меня выбирать - это жестоко. Хотя не оставлять мне выбора - ещё хуже.
        Да что за странные мысли бродят в моей голове сегодня? Надо срочно выбросить из своего сборника всяких глупостей эти странные идейки. В этом мне помог Шер, который не рассчитал свою богатырскую силушку или, если уж продолжить начатое сравнение, - не угадал с размером ошейника, который вдобавок к своему креативному дизайну (в виде сжимающих горло натуральных пальцев) имел фантастическое свойство сжиматься на самом деле. Так что я вновь обратила на себя всеобщее внимание, не сдержав вопля:
        - Ай!
        - Полегче, Шерри! - чуть ли не накинулся на моего благоверного Оливер, но на его локте повисла хрупкая с виду Сонька:
        - Стой! Что ты творишь?
        Шер на них даже глаз не поднял:
        - Малыш, кажется, я тебя ранил…
        Мне до одури приятно слышать ласковые слова от него, именно от него, от человека, который в списке моих фаворитов сейчас занимает даже не первое место - гран-при. Но это же не Артём. Не тот Артём, которого я знаю. Не тот, которому нет ни до кого дела, всегда готовый гарцевать на пике своего эгоцентризма и не проявлять беспокойства ни по какому поводу. Да, где-то приятно слышать о том, что я ему не безразлична, а где-то, в моменты перебора с муси-пуси, становится приторно-жутко и от этого нереально.
        На моём лице отразились все оттенки моих мыслей, и Шер от меня отшатнулся.
        - Со мной всё в порядке, - поспешила я загладить впечатление.
        Что же со мной такое? Я всегда хотела, чтобы он был со мною нежен. И вот это произошло, а я шарахаюсь от его нежности, как дикий сайгак. Что со мной? Может у меня гормоны в его присутствии шалят, громко заявляя о своих традиционных намерениях? Я как подросток. Чудно, теперь я ещё и покраснела.
        Уж и не знаю, что он теперь про меня думает.
        - А что со мной не так? - заглянув мне в глаза, проникновенно поинтересовался Артём.
        - Ты просто псих, - «тонко» подметила Соня, переминаясь с ноги на ногу.
        - Какого @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ лезешь в чужие разговоры? Тебе кто-то дал на это право? - вызверился Шер.
        - Ты сейчас наезжаешь на мою девушку, - спокойным тоном заправского психолога по семейным отношениям попытался образумить его Олли, уперев обе руки о деревянную поверхность стола - вытянутый в длину резной красавец со стоящими вдоль него стульями с высокими спинками.
        - А может тебе кто-то дал право на это?
        - Мне оно и не нужно. Ты же мой брат. Так что между нами должны царить мир, дружба, жвачка.
        - Мне надоело это, - схватил меня за руку Шер. - Уходим, Лен. Я сам отвезу тебя домой.
        Он потащил меня к чёрному выходу, я полагаю, потому что вошли мы явно не отсюда. Оливер показал мне жест «адиос» на прощание, Соня показала неприличный жест. Хотя он был скорее обращён не ко мне, а к моей взрывоопасной половинке.
        Артём тащил меня вперёд, и я даже не думала сопротивляться, пока мы не оказались на улице, где было всё ещё светло, хотя солнце целеустремлённо двигалось к закату, и это было лишь делом времени, когда оно достигнет пункта назначения, чтобы, не задерживаясь там надолго, вновь продолжить свой бесконечный путь и вернуться. Обычно меня завораживают эти природные явления: смена заката рассветом и, наоборот, смена рассвета закатом, но не сейчас. «Definitely!» - как сказал бы Егор.
        И я даже не заметила того, что мы ворвались в прекрасную беседку, выполненную из кованых железных прутьев. Не сейчас. Если я бы заметила, то впечатлилась. И может мой порыв исчерпал бы себя. Сейчас я чувствовала, что просто взорвусь.
        - Стой!
        Он будто и не услышал меня.
        - Остановись!
        Вновь игнор.
        - Остановись, мать твою, Охренчик! - возопила я во весь голос.
        Совместное проживание с Лесей дало о себе знать. Но сейчас это только на руку. Пока он собирал в свою отпавшую челюсть рассыпавшиеся зубы прямо около лавки-качели, обвитой побегами цветущих вьюнков, я не стала останавливаться и терять запал. Если поднести зажжённую спичку к коробку с её собратьями, то они организуют своими «телами» костёр (не будем зацикливаться на масштабах), но если оставить её гореть одну, то она спокойно сгорит дотла. В этот момент, я спичка, которая не хочет гореть в одиночестве.
        - Ты просто… просто невозможен… Объясни мне, как можно быть таким разным каждое новое мгновение? - он смотрел на меня и внимательно слушал. При этом в глазах я не могла прочесть ровным счётом ничего: на злости, ни укора, ни интереса, но при этом и безразличия не было. Но он слушал, а значит, я продолжала: - То ты милый, то злой, то ехидный, то добрый, то колючий, как мама-ежиха, защищающая своих отпрысков. Ты бываешь серьёзным тогда, когда это не нужно, но когда нужно - ты шутишь и пускаешь в ход свой сарказм. И что ты за ним пытаешься скрыть? Ты готов наорать и поцеловать одновременно. И знаешь, меня это пугает. Не отталкивает. Нет, ведь я не ухожу. Но безумно пугает, - я заломила руки и замолчала.
        Объёмы моего очага невелики. Но даже такие они оставляют след, как если бы игра со спичками оставила отметины на белом пушистом ковре. И не сдашь в химчистку - не поможет. Можно найти мастера, изготовившего ковёр, и договориться о восстановлении, но на это понадобится очень много труда. И я не знаю, хватит ли мне сил на реставрацию нашего с Шером «ковра».
        - Всё сказала? - поинтересовался он, оперев тело о стойку качели. Я кивнула. - Теперь я скажу. Позволь? - он дождался моего кивка и пояснил: - А то ты сегодня такая… пугающая, - он усмехнулся. Что ж, значит, начали с сарказма? Окей. Я тебя выслушаю. Как бы не было это тяжело.
        - Говори.
        Он вновь в своём репертуаре снял с головы невидимую шляпу и поклонился. Если рассчитывает на аплодисменты, то тут его ждёт облом.
        - Начну, пожалуй. Ведь ты позволила, - не переставал он паясничать. - Во-первых, ты сказала, что я невозможен. Хочу возразить. Вот, потрогай, - он вытянул вперёд руку и стал недвусмысленно намекать, чтобы я прикоснулась к ней и запротоколировала наличие плоти.
        - Да, конечно, - я выполнила его пожелание. Он ухмыльнулся.
        - Вот видишь, я вполне себе возможен физически. Так что я существую и твои слова не имеют почвы для оснований. Хотя, вполне могу предположить, что ты хотела сказать: «Он невероятен!» Вот это достоверно известный факт. Считай, вписан в историю. Можешь в Википедии глянуть. Там есть статья.
        - А-ха, кинешь мне ссылку.
        Возможно, мой тон и недоверчивый, но статью я эту вообще никогда смотреть не стану. Даже если он мне распечатает и в рамочку вставив принесёт.
        - Обязательно. А что ты там говорила дальше? Ах, да. Что-то про мои постоянно меняющиеся настроения. Точно. Ты права. Я тоже заметил и уже хотел бить тревогу. Не веришь? - моё лицо настоль скептично? Что ж, танчик Шеридан, прямо в яблочко. - Зря не веришь. Хотя теперь это и неважно. Ведь ты подтвердила мои тревоги. А значит… значит мои гормоны шалят, и я беременный!
        - Шизоид, - буркнула я себе под нос.
        - Что ты сказала? - он явно не расслышал. Или сделал вид. Но меня сейчас это не волнует.
        - Поздравляю, говорю.
        - Спасибо. Так необычно чувствовать себя первым беременным мужчиной на планете.
        Не знай я его так хорошо, списала бы его одухотворённый тон на бред психически больного наркомана.
        - Ты герой, - для убедительности я даже глаза выпучила на секунду.
        - Думаешь? - я кивнула. - Я бы даже тебе поверил. И даже предложил бы разделить со мной премию для первого беременного мужика на планете. Но… есть ведь ещё кое-что.
        Ну, наконец-то, Артём, с которым я и хотела поговорить, вернулся.
        - И что же?
        - Я тебе отвечу. Говоришь, тебя пугают мои поступки, моё поведение?
        - Да.
        - И тебя это не отталкивает?
        Хотя его тон подстерегающего свою жертву кота и заставлял меня немного нервничать, но я точно знала ответы на его вопросы, поэтому присела на качели и продолжила свою правду:
        - Нет.
        - Малышка, - он накрутил на указательный палец мой локон, - ты врёшь мне.
        Я стала мотать головой:
        - Ни капли. Я хочу серьёзности. И ожидаю её от тебя.
        - Ты ждёшь серьёзности? Я бы мог тебе дать море серьёзности. И даже мог бы утопить тебя в ней. В этой серьёзности. И ты бы ни фига не выплыла. Ты бы барахталась, кричала, молила о помощи, а я бы сделал вид, что не слышу и топил бы тебя в ней. Ты этого хочешь?
        - Ты не способен убить человека.
        Он сморгнул, и его лицо стало жёстким, словно высеченное в камне:
        - Ты не знаешь, что я могу, а что нет.
        - Думаешь, я дура и не вижу, что ты отрабатываешь на мне какие-то ведомые лишь тебе психологические тесты? Ты хочешь убедить меня в том, что ты жесток, чтобы я тебя бросила и ушла. Ведь тогда ты сможешь корить себя и проклинать меня, что я такая стерва, ведь правда? Но в то же время…
        Он не дал мне сказать и перебил:
        - Мне неинтересно.
        - Ты даже не хочешь выслушать? - я вскочила с качели и приблизилась к нему настолько близко, что моё дыхание касалось его груди. Когда нельзя достучаться словами, надо хотя бы попробовать привлечь внимание физически.
        - Я слушал тебя достаточно, - по словам произнёс он и обошёл меня. - И я услышал.
        - Что ты услышал? Я ведь ещё ничего, по сути, и не сказала.
        - Ты только и делаешь, что говоришь, говоришь, говоришь. Не заметила? А я заметил. И даже слушал. И, знаешь, что услышал?
        - Что же? - с вызовом чуть ли не выкрикнула я.
        Он стоял спиной и обернулся, а затем заговорил:
        - Ты сказала, что боишься меня.
        - Я не это имела в виду.
        - Ты сама хотела узнать, что я услышал. Ты задала мне вопрос. А теперь слушай, - логично. - Ты сказала, что боишься меня, - бла-бла-бла. - Боишься, но бросить не можешь. Ведь тогда тебя будет мучить совесть. А это такая страшная штука, если она есть, конечно. Мне бояться нечего, моя совесть была обменяна на… Извини, не хочу тебя шокировать, так что тарифную ставку, по которой я её обменял, называть не буду. Но будь уверена, я не продешевил. Нас с тобою связывает штампик в паспорте. Да и парочка моментов, - грустный смешок. - Мы можем всё это легко разрулить. Всего лишь докажем мэру, что мы никудышная пара. Думаю, с этим проблем не будет. Так что можешь перестать волноваться из-за этого. Ведь это единственная причина, по которой ты со мной. Перед кем ты испытываешь больший страх? Передо мной или перед Светловым? И я, как всегда, знаю ответ. А твои слова, что ты не можешь уйти. Я понял. Ты не можешь сделать этого сама. И я тебя отпускаю.
        - Перестань.
        - Я только начал.
        - Я не хочу тебя слушать!
        Наверное, из моих глаз сейчас бы прыснули слезы, если бы я могла заплакать. Как ему взбрело в голову сделать такие выводы? Он, вообще, чем думал? Сомневаюсь, что той самой кочерыжкой, что в цивилизации величают мозгом.
        - Мне все ещё есть что сказать.
        Я зажала уши руками и как заведённая стала повторять:
        - Я не хочу… не хочу… - прозвучало немного истерично, но может нашему разговору именно драматизма и не хватало?
        Не испытывая надобности оставаться, я рванула прочь, не разбирая дороги и сама не заметила, как уткнулась в оградительные решётки забора. Побродив вдоль некоторое время и успокоившись немного, я набрела на выход и отправилась на остановку. Хорошо бы заказать такси, но не думаю, что смогла бы поговорить и вызвать машину - в горле стоял ком.
        Старшие Охренчики поссорились, а за ними и младшие.
        14
        Водитель маршрутного автобуса всю дорогу слушал радио, на котором крутили лишь песни репертуара исполнителей восьмидесятых, причём подборка ди-джея этим вечером была составлена исключительно из «позитивных» мотивов с лирикой о разбитых сердцах, которые имели при этом жизнеутверждающие припевы. Лично я их оптимизма не разделяла и рисовала пальцем на запотевшем стекле - в нашем городе вновь пошёл дождь, будто чувствуя моё состояние. Какая ирония - мои глаза настолько сухи, когда сердце плачет, что даже небо не выдержало и, сопереживая, ведь не было ни единой тучки, нахмурилось и разразилось водопадом несолёных слёз.
        Мои высокохудожественные (от слова «худо») малеванья на окне на выставку в Эрмитаж никоим образом не претендовали, напоминая больше старания особо-одарённых детишек в детском саду. Но несмотря на это, основные силуэты героев моих художественных изысков вырисовывались вполне узнаваемо. Я пыталась изобразить себя и Артёма - обычную пару двух человечков, стоящую рядом друг с другом. Изначально в планах было подчеркнуть именно то, что они пара: одна ладошка крепко лежащая в другой; но мои руки воспротивились и не стали выдавать желаемое за действительное. Единственное, что показалось мне нелишним - это наградить их обоих сердцами в груди. Поэтому получились две одинокие фигурки. Мало того, что одинокие, так ещё и лежащие, как оказалось. Ведь я рисовала, положив голову на согнутую в локте руку, которую положила на спинку переднего пустующего сидения - вот рисунок и вышел в горизонтальном положении.
        Я подняла голову и стала разглядывать муки своего творчества, прикидывая каким образом сделать их взаимозависимыми. Ничего кроме как приковать их друг к другу наручниками я не придумала, так что моя рука потянулась воплотить немного эгоистичную идею в рисунок, но в этот момент по стеклу стекла капля, пройдясь своей чуть извилистой дорожкой прямо по линии, на которой находились сердца этих двух неудачников.
        - Печально, - донёсся до меня звонкий мужской голос.
        Я обернулась и встретилась взглядом с сидящим рядом парнем. Из висящих на его шее объёмных наушников доносились звуки бас-гитары и барабанов, а также невнятные истошные вопли вокалиста, надрывающего свою бесценную звёздную глотку. Его там убивают что ли? Но даже так, мне казалось, что музыку в его наушниках в тысячу раз лучше той, которую крутили на этом радио разбитых сердец.
        Парень, не спрашивая моего разрешения, протянул свою правую руку к моему шедевру и внёс коррективы. Он аккуратно ровнёхонько, будто все пять лет в художке свои штаны со звенящими «бубенчиками» протирал, нарисовал вокруг силуэтов прямоугольные рамки, а затем сверху, к моему ужасу, пририсовал крест и подписал «R.I.P.»
        - Само напрашивалось, - пояснил он, пожав плечами, якобы ничего особенного и не стоит меня благодарить за то, что откорректировал твой позорный кособокий портрет.
        - А вот и не напрашивалось!
        - Ты как маленький ребёнок, которого обидели.
        Каков наглец, испортил мои фантазии, и «тыкает» без спросу.
        - И что?
        - Всё ещё, - туманно выразился любитель готической тематики, а с виду вроде приличный.
        - Что «всё ещё»?
        - Ты всё ещё дуешься, как будто мы дети малые в песочнице играем: ты построила целый замок из песка, конечно, если полученный результат считается замком - судя по твоим каракулям на стекле, ты не особо художественно одарённая, - он развёл руками, - а я такой без комплексов и, по совместительству, первый парень на дворе, взял и всё разрушил, мерзко хохоча.
        - Ты что, больной?
        Да ну его, псих какой-то, рисунок испоганил и нотации мне читает.
        - Нет, я разве создаю такой вид? - самым невинным образом он захлопал ресницами, я засмотрелась и невольно залюбовалась их длиной, забыв утвердительно кивнуть, подтверждая моё согласие о недалёкости его ума.
        Заодно я разглядела получше его лицо. Мой ровесник являл собой радость для металлоискателей - у него были проколоты губа и бровь. Последняя была выбрита полосками, создавая некую схожесть с уголовником. Думаю, этого гуманоида с радостью забрали бы инопланетяне на опыты. Выразительные карие глаза смотрели на меня вопросительно, а чуть полные губы, в обрамлении лёгкой небритости (какой юморист сказал ему, что три волосинки на подбородке плюс две над губами делает его взрослее?) вдруг вновь ожили:
        - Разумеется, я красавчик, но восхищаться мною можно и вслух.
        - Хам, - кажется, в недавнем времени я стала магнитом для всяких невоспитанных невежд, мнящих себя чуть ли не богами.
        - Не хами хаму, хамка, - моментально отозвался он.
        Пристал он ко мне, как банный лист к мягкому месту. Я мечтала призвать честной народ на помощь, и тогда из толпы бы выделился брутальный мучачо и на добровольно-принудительных началах высадил этого парнишку на следующем перекрёстке. Но к моему несчастью, салон автобуса оказался пуст, и кроме меня с моим досужим собеседником пассажиров больше не было. Те немногие, что были, уже сошли на своих станциях.
        Я решила применить методику игнора. В каком-то леськином журнале я читала, что если стоически не обращать внимания на чрезмерно настойчивого человека, то через какое-то время он отстанет, потеряв всякий интерес. То есть надо возвести его в ранг назойливой мухи, но вместо того, чтобы пытаться прихлопнуть мухобойкой, мне следует изобразить из себя статую и тихо радоваться, что сидящий рядом со мной докучливый объект не голубь.
        Я поджала губы (спасибо маме Фросе за мастер-класс) и отвернулась к окну, заметив наконец-то проплывающий, скорее даже утопающий в потоках льющейся с неба воды, город и блуждающие в ней редкие шляпки зонтиков всех цветов радуги, чудесно разбавляющих серый колорит вечерней сумрачной обстановки, откровенно напоминающей в данный момент кадры из экранизации «Sin City».
        - …знаешь, а вести себя так, как ты сейчас со мной - это не просто некрасиво, но ещё и безнравственно, - уже которую минуту изгалялся над моими нервами неунывающий фанат рока, а я была непреклонна и старалась его не слушать.
        Доля правды в его словах есть. Но если посмотреть на ситуацию с моей стороны, то не безнравственно ли он поступает, доставая меня? В общем, мы друг друга стоим.
        - Это уже ни в какие рамки, девушка! - решительно заявил он, ткнув пальцем в моё плечо.
        Вообще-то, я спокойная. Но сейчас я была спокойна точно так же, как удав, проглотивший на завтрак слона, на обед бегемота, а на ужин мамонта, и которого на ночь постигли последствия греховного чревоугодия - съеденная троица устроила в его пищеварительной утробе пьяный дебош, распив на троих тёпленький пищеварительный сок, в результате чего играли в карты на желание и ругались матом, досадуя, что не могут вызвать себе эскорт особ женского пола лёгкого поведения.
        - Ну что тебе? - недовольно огрызнулась я.
        - Да я сейчас ментов вызову.
        - Это я вызову! Сам меня трогает, да ещё и грозится.
        - Это была вынужденная мера.
        - А сексуальный маньяк - это болезнь такая. Лечиться надо!
        Мы так неистово стали наезжать друг на друга, что водитель автобуса, не выдержал и попытался отрезвить нас через громкоговоритель:
        - Прекратите! Иван, твои странные методы подката к девушкам начинают заставлять меня задуматься о наличии у тебя коммуникабельных способностей. А вы, девушка, заплатите уже за проезд и прекратите строить из себя жертву группового изнасилования, - и уже тихо для себя добавил: - А то учитывая ваш гонор, чувствую, мы с Ванюхой вдвоём по статье пойдём…
        У меня слов не нашлось. Глаза сами собой округлились. Так вот почему рокер со мной заговорил, а я его продинамила и целенаправленно не слушала. Методы у него, конечно, не самые адекватные, вот и получилось то, что получилось.
        - Проезд оплатите, пожалуйста, - недовольно буркнул кондуктор Иван. У него на поясе даже сумочка специальная висела, я только сейчас приметила.
        Он протянул руку за деньгами, не мешкая я достала нужную сумму и получила взамен билет. Посчитав циферки, определила, что мне попался «встречный билет».
        - Предыдущий был счастливым, - заметил парень практически беззлобно, а во мне проснулось чувство вины.
        - Прости, - буркнула я.
        Повела себя как овца на светском рауте. Так неудобно.
        Молодой человек оказался очень отходчивым и, махнув рукой, посоветовал мне не париться, мол, всякое случается.
        - Пустяки.
        - Так глупо вышло.
        Он на это улыбнулся и подмигнул мне:
        - Но признайся, ты почти сдалась, потому что не смогла устоять перед моим обаянием, и лишь поэтому решила сделать вид, что меня нет. Ведь я великолепен, а ты просто не могла сказать мне «нет»?
        Ну и раздутое у него самомнение. Но я решила согласиться считая, что это поможет загладить мне чувство вины, от которого я всегда сложно избавиться.
        - Да, ты прав, - кивнула я, вызвав на его лице широченную самодовольную улыбку.
        - Я знаю, - этот индивид от скромности точно не помрёт. - Меня, кстати, Ваней зовут.
        - Лена.
        - Приятно познакомиться, мисс Меня Хотят Все.
        Он радостно заржал своей глупой шутке, которую я не оценила. И ответила в его же стиле, но менее напыщенно:
        - Взаимно, мистер Кондуктор или лучше мистер Бабник?
        - Лучше мистер Холостяк.
        - Окей.
        - А у тебя есть парень? - он вопросительным взглядом указал на мой шедевр, который уже полностью потёк.
        - Да. То есть… В общем, всё сложно.
        - Понимаю.
        - Ну, у тебя-то проблем с девушкой, за её отсутствием, точно нет.
        Ваня удивился:
        - Откуда знаешь, что у меня нет девушки?
        - А как же «называй меня мистер Холостяк»? - хохотнула я.
        - Точно! Слушай, а ты мне нравишься.
        - Ты тоже ничего. Ой, моя остановка!
        Как всегда, я опомнилась неожиданно. Ваня среагировал мгновенно, сразу видно, что не первый день работает, - вскочил и нажал на кнопку требования остановки, одновременно крикнув водителю, что меня нужно высадить. Автобус резко дёрнулся и притормозил, облив сверху донизу караулившую свой маршрут старушку. Её не спас даже сделанный на века советский зонт ядовито-поносной окраски.
        Мой новый знакомый вновь заржал, радуясь пополнению копилки неудачных случаев, которыми так весело делиться с друзьями. Бабулька чертыхалась. А я съёжилась, предвосхищая своё ближайшее будущее с градусником подмышкой и холодным компрессом на лбу, потому что в одном лишь лёгком платье я мигом промокну со всеми вытекающими из этого последствиями. Но на мои плечи опустилось нечто тёплое - это Ваня расщедрился и великодушно стянул с себя толстовку, заметив мои колебания перед схождением со ступенек:
        - Не болей, - напутствовал он.
        Случайный знакомый оказался колючим снаружи и заботливым внутри. Видимо, я всегда людей оценивала лишь поверхностно, забывая заглянуть глубже, как и забываю кинуть взгляд в кастрюлю, прежде чем набрать в неё воды для супа. Бывало, раньше папа (это сейчас на нашей кухне безоговорочно царит Максим) просил меня подсобить ему в готовке, пытался воспитать во мне любовь к кулинарии. Он давал мне самые безобидные указания. Но я и с ними не справлялась, поддерживая статус абсолютно неспособной к готовке клуши. Например, я могла спокойно залить невесть как попавшую на дно кастрюльки сухую бабочку и поставить её на огонь. Такая вот я невнимательная. И лучше самокритичные рассказы приберечь для психолога.
        - Спасибо, мистер Холостой Кондуктор.
        - Не стоит, - крикнул он в закрывающиеся двери.
        - Постой, как мне её вернуть?
        Двери уже плотно закрылись и автобус двинулся дальше. Из удаляющегося транспорта мне махал хозяин толстовки, затем он обернулся в сторону водителя. Не знаю, что тот ему сказал, но кондуктор принял некий озадаченный вид и стал усиленно размахивать руками, вперемешку с этим оборачиваясь к шофёру и крича ему что-то. Видимо, осознал, что мы не условились, как вернуть ему его вещицу. И что же делать? Мне теперь только на их маршруте что ли ездить, чтобы однажды всё-таки встретиться и вернуть вещь владельцу? Да уж, ситуация не самая хорошая получилась, но вернуть надо обязательно.
        Приподнятое настроение после общения со странным пареньком было испорчено последним неприятным моментом, но в целом моё состояние было благодушным, несмотря на нашу ссору с Шером. Да, я все ещё переживаю. Да, мне горько от его жестоких слов. Да, я совершенно не представляю, что нас с ним ждёт в будущем и есть ли оно у нас вообще. Но после общения с Ваней моё настроение чуть поднялось, я почувствовала вкус к жизни. Такой неунывающий человечек как он сумел растрясти меня. Это дорогого стоит.
        - Сволочи беспардонные! - потрясала кулаком агрессивная бабуля. - Ироды! Гаишников на них нет!
        Сидящая во мне мама Чоли, героиня мексиканского сериала «Просто Мария», уже всё своё сердце проткнула иголками, а душу разорвала на британский флаг, сострадая старушке, с которой случилась казусная ситуация, и я ринулась к ней на помощь. Которую мало, что облили, так и автобус без неё умчал. Думаю, водитель испугался её сажать.
        Удивительно, что я её сразу не признала, но это была Серафима, моя соседка с первого этажа собственной персоной.
        Интересно, что она в такую погоду на улице забыла, её закадычная подружка Грипп даже внука своего придурочного из дома не выпустила бы. Тем более он вообще в больничке прописался после недавних бурных событий. Стоило вспомнить о Фео, как эти события всплыли в голове наряду с завоевательскими планы двух пенсионерок по поводу внедрения меня в семью Агриппины. Мне и своей шизанутой семейки хватает. К тому же у меня есть бонус в виде Охренчиков. Думаю, с коллекционированием в своём роду шизиков надо завязывать.
        К тому же незачем мне второй муж, в нашей стране гаремы не поощряются. И правило «третий не лишний - третий запасной» меня соблазняло, или более продвинутый вариант «трёхколесный велосипед», что это такое рассказала мне когда-то Леська, ухахатываясь над американским сериалом, я же плевалась «фу-фу-фу!» и сейчас повторю. Как мне это вообще в голову пришло? Это всё влияние Артёма, это он виноват во всём безоговорочно. У него исключительно вредоносная аура. А мои последние размышления никаких оснований не имеют.
        Хотя что я несу? Мы ведь только что расстались. Даже этот чудной кондуктор тонко подметил гибель наших отношений. Мы всё равно разведёмся, это дело времени, это как бы постулат, то есть вещь очевидная, которая обсуждению, а тем более доказательству, не подлежит.
        15
        Предчувствуя наихудшее, я решила накинуть плотнее капюшон и быстренько сбежать, пока не попала в поле зрения моей остроглазой соседки, но было уже поздно:
        - Лена! Вот тебя-то я и жду, - зловеще проговорила облитая с ног до головы старушка обвинительным тоном, будто мы с нею условились встретиться здесь ещё час назад, а непунктуальная особа в виде меня взяла и опоздала.
        Первой мыслью было кинуться наутёк, и вряд ли она бы меня со своим прогрессирующим в её ветхом возрасте радикулитом догнала, только это показалось мне малодушным. Спрятаться в свою скорлупу от греха подальше - так я обычно и поступаю. Но это не вариант. Надо быть сильной и встречать все беды, выпятив грудь колесом, хотя мне там и выпячивать особо нечего, но попытаться стоило.
        Я решила разобраться со сложившейся дурной, в традициях идиотских американских ситкомов, ситуацией здесь и сейчас.
        К тому же помочь вредине-старпёрке всё равно надо. Человечность прежде всего! Ну, а ещё незначительный факт того, что у неё есть зонт, но это, разумеется, не имеет значения.
        - Вы не сильно пострадали?
        Сера чуть ли не задохнулась от возмущения. Согласна, промокнуть до самых цветастых панталон не самое приятное ощущение.
        - Не сильно? - взвизгнула бабулька. - Да я промокла до костей. Совершенно точно, что у меня сейчас поднимется температура и я, - её голос сошёл до трагичности: - умру! А я даже номер из-за дождя не разглядела! - досадовала она, заламывая руки. - Но ничего, - она погрозила в сторону, которую удалился автобус, - я их прокляну - одних «зайцев» всю жизнь катать будут!
        - А вы умеете? - с долей опасения в голосе спросила я.
        Бережёного Бог бережёт, говорят.
        - У меня есть интернет, - сильно выделяя обе буквы «е» в последнем слове, бескомпромиссно заявила она. - А в нём, между прочим, можно всё, что угодно найти, даже, - её тон сменился на доверительный: - как приворожить человека.
        Казалось бы, я, наивная блондинка, должна сейчас округлить глаза в юбилейные десятки и, писая кипятком от свалившегося мне на голову счастья, с благоговением внимать её мудрости, но меня в своё время бабуля просветила, что никаких приворотов-отворотов в жизни не существует. А вот на счёт того, что можно проклясть человека, я бы не была так легкомысленно настроена. Ведь существует закон бумеранга, который гласит, что каждое действие (как плохое, так и хорошее) вернётся в будущем адресату, как говаривает Сонька «земля квадратная - за углом встретимся». Это карма. Но также я не исключаю того факта, что Сера - престарелая шаманша магии вуду, которая была изгнана из родного клана низкорослых гоблинов с поэтичным именем Крючконоусы за отсутствие на носу отличительной фамильной бородавки с лишением магических способностей. Страшная она индивидуальность, в общем.
        - Да-да! И не смотри так недоверчиво. Правду говорю. Мы вот с Агриппушкой на днях как раз Пирож… Ой, - она прикрыла рот ладошкой и часто заморгала, но быстро сориентировалась: - пирожки пекли по рецепту из Интернета. Вкусные получились. И тебе рецепт дам. Будешь Феоклистика баловать.
        - Спасибо, - ага, если я решусь его травануть, обязательно поделитесь кулинарными секретами. - То есть зачем мне его баловать?
        - Так женитесь вы скоро.
        - Ну…это несколько туманное предположение…
        - Туман завтра утром будет, когда проснёшься и кольцо на пальце увидишь.
        - Серафима Игнатьевна…
        - Бабушка Фима, - душевно поправила она меня, взяла под локоток и чесанула своими поршнями в сторону подъезда.
        А я дедушка Ленин, приятно познакомиться.
        Неунывающая старуха, не обращая внимания на мои слабые протесты, минуя лифт, бодро почесала наверх. Я еле поспевала за ней, а она скороговоркой наставляла меня:
        - Мы тебя сейчас приведём в божеский вид, а то ходишь, как оборвыш. На тебе твой папа экономит что ли? Да у вас все дети и дядя ваш, хотя этот у вас вообще сумасшедший фанатик, как босяки ходят. Значит, сэкономленные денежки на свадьбу пойдут. А платье прямо сейчас у тебя бу… Ой, забыла совсем, - мы резко притормозили на пролёте третьего этажа. - Идём обратно. Наряд-то у меня дома.
        - Какой наряд? - нешуточно испугалась я.
        Надеюсь, у неё хватит ума не тащить меня в ЗАГС с Фео прямо сейчас, а то чует моё трепыхающееся сердце, меня там ещё не забыли. И не скоро забудут нашу божественную с Охренчиком роспись.
        - Как это какой? Для сватанья, - мы со всех ног неслись обратно на первый этаж. - Надо же, чтобы Феоклист захотел тебя в жёны взять, а то опять что-нибудь учудит и вернётся на казёные харчи. Эх… - она громко выдохнула, реально переживая за судьбу внучка своей глуховатой подруги.
        - Но я как бы…
        - Да, ты будешь как святая, которая спасает очередную невинную душу от ада.
        Ну да, статус вроде как мой, признаю. Но у меня уже есть муж!
        Жаль об этом нельзя поведать миру.
        Но что значит «захотел тебя в жёны взять»? Выходит, он никаких браков не хочет. И заставлять его я не намерена.
        Мы остановились у двери. Она быстро справилась с полудюжиной замков, я даже ожидала, что она мне сейчас разовый пропуск выпишет, чтобы допустить на секретную базу, где хранится всё тайное ядерное оружие нашей страны со всеми последними наработками, и впустила меня в святая святых - в собственную квартиру. Никогда не думала, что мне это будет суждено.
        - Так, стой здесь, - резво осадила она меня, вешая зонтик на вешалку, и одновременно запрыгивая d тапки, я даже подумать не успела, чтобы обувь снять - стояла, как в музее, оглядывая интерьер.
        - Ага, - только и кивнула я, заинтересованно разглядывая слегка позолоченную античную лепнину на потолке.
        Наш дом вроде не такой старый, чтобы хвастать подобными декоративными выкрутасами, так что ясно как день - Серафима сама организовала эту красотень. Нет, были бы у неё внуки, я бы погрешила на них. Но о наличии оных из подъездных жителей никто не ведал, так что выводы напрашивались сами собой.
        Я думала, что за обшарпанной дверью её крепости окунусь в атмосферу «back in USSR», но оказалось, что старушка имеет вкус и тягу к прекрасному, иначе откуда такое точное воспроизведение тонкостей неоклассицизма - благородный сдержанный декор, выполненный в простых формах, симметричных и чистых линиях? Мой папуля бы умер от счастья, загляни он сюда, а Серу воздвиг бы в ранг лучших ценителей архитектуры. «Не дай Бог!» - опомнилось моё чувство самосохранения, представляя картину задушевных бесед папули и бабули Фимы до самых рассветных часов на нашей кухне.
        Я продолжала осматривать непонятного желтоватого цвета кирпичные стены прихожей, обильно смазанные цементным раствором меж собой, так что часть его вытекла, создавая эффект небрежности. Эти стены наводили на мысли о тёмных переулках. В пользу них играла выполненная баллончиком чёрной краски жизненная надпись нецензурного содержания. Правда, как только на местами позолоченную, но наипростейшей конструкции вешалку водрузился мокрый плащ хозяйки, креативная надпись исчезла.
        А вот половина стены по правую сторону была оклеена газетами поверх кирпичной кладки, по заголовкам которых я определила старые издания «New York Times», видимо Сера тщательно подошла к оформлению квартиры, на которые аккуратно наклеили обои. Правда, их хватило всего на два ряда. Но это не помешало установить в области обоев настенный светильник с тремя бронзовыми изогнутыми линиями, на концах которых «распускались цветы» - лампочки в своих оригинальных абажурах, а рядом с ним на первой половине - зеркало в громоздкой ажурной оправе под стать узорам потолочной лепнины. Под зеркалом примостился современный комод с удобными ручками, на котором стоял кровный брат нашего домашнего телефона. Рядом с ним ритмично тикали старинные часы, размеренно передвигая свои витиеватые стрелки.
        Эдакий минимализм с налётами авантюризма мне неожиданно понравился. Я разве что рот от восхищения не раскрыла и пальцем тыкать не стала. Была ещё идея достать фотоаппарат и запечатлеть, дабы заранее собрать материал для своей будущей курсовой работы, но вот незадача - фотика с собой не было. То, что мой курсовик будет посвящён именно неоклассицизму, я поняла только сейчас, хотя нас ещё полгода назад просили определиться с темой и начать собирать информацию.
        От внимательной Серы мой восторженный взгляд и блеск в глазах не укрылись, но расшифровала она его по-своему, как говорится «у кого что болит»:
        - И только попробуй что-нибудь спереть! В суд подам. А знаю, что семейка у вас не без криминальных элементов.
        Кто-то «НТВ» пересмотрел.
        - Вообще-то…
        - Помню я, как недавно твоя сестричка меня чуть на тот свет не спровадила!
        Да-да, знакомо, только это была я. Но просвещать старушку не буду, вдруг у неё инфаркт случится? Я не готова взять на себя этот страшный грех.
        - Ну… - ничего монументального в голову так и не пришло.
        - В общем, надеюсь, на этот раз обойдёмся без внутренних органов, - она погрозила мне кулаком. - А я пойду пока переоденусь. До нитки промокла из-за этих иродов. Права купили и радуются. А я своё лучшее платье обмочила.
        Честно, я только после этих слов соизволила обратить своё рассеянное внимание на внешний вид соседки. Она будто революционное знамя в молодости стащила и под платье его раскроила, а потом старую белую простынь на ленты изорвала и накрутила из них огромные вульгарные розы. Оригинальненько…
        Я с прискорбным выражением лица старалась не выдать себя улыбкой, но всё же хрюкнула, добавив следом:
        - Жалость-то какая…
        Она мои потуги приняла за всхлипывания:
        - Не парься, как вы, молодёжь, говорить любите. У меня ещё одно запасное есть.
        - Слава Богу, - вымолвила я, и Сера, погрозив мне пальцем и наказав ничего не трогать, убежала переодеваться.
        Вскоре она вернулась, наряженная в нечто цветом под стать своему зонту, обшитое разноцветным бисером и стеклярусом. На седую голову она повязала модный ярко-розовый платок. На шее болтались бусы с огромными с перепелиные яйца камнями из бирюзы, а на руки, словно сорока, нацепила бронзовые браслеты семидневки. Меня начали мучить сомнения на счёт того, что интерьер она сама продумала.
        Сера вручила мне в руки объёмный пакет со словами:
        - Вот это платье наденешь ты. Только не испорть. Мне его ещё самой на свадьбу надевать…
        - На какую свадьбу?
        - На свою уж, - посмотрела на меня, как на умалишённую, Сера.
        - А когда у вас свадьба?
        - Не твоё дело! - отрезала она. - Или ты приглашения ждёшь? - она посмотрела на меня ещё многозначительнее, я поспешила покачать головой, отрицая. - Вот и замечательно. А само платье я ещё в молодости сшила…
        - Сами?
        - Да, - с непревзойдённым чувством собственного достоинства ответила она. - Я все свои наряды сама шью.
        - Супер… - выдохнула я, даже боясь представить, что же за сюрприз ждёт меня в этом безобидном с виду пакете.
        - На выход! - бодро скомандовала Сера и протолкнула меня к обманчиво-филенчатой на вид двери.
        Она закрыла квартиру на все сто пятьсот замков и вызвала лифт. Пока мы его дожидались, подъезд огласил громогласный, доносящийся откуда-то сверху, отлетающий эхом от бетонных стен и потолков крик петуха:
        - Ку-ка-ре-ку!
        Мы с Серафимой обе шарахнулись.
        - Это что, петух? - ошалело спросила я, не ожидая подобных звуков природы.
        Меня сразу же ужасающе осенило: «Чур меня! Лишь бы не из моей квартиры!» А то знаю я дядю Макса с его выкрутасами.
        - Тебе послышалось, - уверенно заявила Сера, уже взяв себя в руки.
        - Не-ет.
        - А я тогда почему не услышала?
        Что-то мне подсказывало, что всё она услышала, но упорно притворяется. Ясно, просто ей не хочется прослыть сумасшедшей, услыхавшей подобные крики. А я точно уверена, что слышала и мне, возможно, с этим птицом придётся ещё жить! Хотя может это у наших соседей такой оригинальный рингтон на мобильнике стоит?
        Я решила поделиться размышлениями со старушкой. Новомодное слово «рингтон» она признала лишь после длительных объяснений, но я заметила, как зажглись её глаза: не иначе как завтра прямиком с утра побежит покупать себе мобильник и поставит на звонок что-то типа этого.
        О, ужас, я сею креатив в ряды бабулек! Или этим стоит гордиться?
        Попав в родные пенаты, первым делом я оббежала всю территорию в поисках источника петушиных криков, не гнушаясь даже комнаты Макса, но к счастью, никаких следов в виде перьев, зёрен или, чего хуже, петушиных фекалий не обнаружила.
        Родные посмотрели на меня, как на сбежавшую из психушки, но решив, что с психами лучше не общаться, разбрелись каждый по своим делам. Сера после моего бешеного кросса недовольно поцокала языком и потащила меня в мою комнату. И как я сразу не приметила этого бардака? Или это я сама в поисках злосчастного птица тут такое устроила?
        Как бы то ни было, нас обеих вытолкала из комнаты Соня, заявив, что ей необходимо пространство для реализации:
        - Так что освобождайте комнату!
        К моему безграничному удивлению, Серафима её поддержала:
        - Правильно, деточка. А мы в зал пойдём.
        И куда делось её недавнее «криминальная личность»? Или Соня теперь для неё уголовным авторитетом стала?
        Уж не знаю, что тут творится, но по пути в зал успела также отметить, что в комнате мальчишек тоже идёт некое копошение, а дядя носится по квартире как полоумный таракан, расчёсывая гриву.
        Отнеся все это к сумасшедшему бреду, я решила поинтересоваться у старушки:
        - Что тут творится?
        - К сватанью все готовятся.
        - Как это? Вы что, всем рассказали?
        - Конечно. Все счастливы!
        Я подумывала не грохнуться ли мне в обморок, тогда меня бы может в больницу отвезли… Кстати, а сам Фео разве сейчас не в больничке?
        - Слушайте, Серафима Игнатьевна, а ведь Феоклист в больнице. Как же сватать будете без него?
        - Не беспокойся, он будет!
        Да, я могла бы сказать «Валите Вы, Сера, со своим Фео к чертям собачьим!», но я чувствовала вину перед ним, он получил травму не без моей помощи. К тому же, ну что им стоит накатать на меня жалобу в прокуратуру? После второго привода в полицию, да ещё и без помощи Шера, выбраться оттуда будет затруднительно. Так что надо обсуждать ситуацию исключительно с самим пострадавшим, а для этого надо его дождаться. Или попробовать переубедить старушку.
        - Послушайте, но мы с Феоклистом вроде как не испытываем друг к другу нежных чувств.
        - А нежных и не надо!
        - И какие тогда надо?
        - Какие надо - узнаешь. А пока раздевайся. Надо бы уже скорее надеть на тебя платье и причесать.
        Она принялась осуществлять свои коварные замыслы по поводу меня, а в комнату вбежал Сеня с камерой и начал меня снимать. Вытолкать из комнаты его не получилось.
        Серафима обрядила моё тело в свой подвенечный наряд, к слову сказать, довольно простенькое платье без причуд и неожиданных аксессуаров.
        - Ты суперски выглядишь, - сделал мне искренний комплимент братишка и ускакал снимать дальше нечто более интересное.
        Затем бабулька с непередаваемым садистским удовольствием делала мне начёс, а после нашпиговала результат какими-то вонючими перьями. Мои гениально исчерканные ручкой руки она долго и упорно оттирала спиртом, так сильно, что я думала, у меня руки дырявыми станут не в переносном смысле. Макияж она доверила мне самой, сославшись на то, что спешит, а меня хитрым образом обманула и закрыла на балконе. В дождь. Я стучала и призывала к её совести, но старушка подняла вверх большой палец и наказала ждать, это я прочла по её губам, потому что мой любимый, обожаемый, самый лучший на свете папа установил во всей квартире звукоизолирующие окна! И мои крики никто не слышал. Счастье, что сверху есть небольшой козырёк карниза, под ним я и спряталась, проклиная весь белый свет.
        Тем временем в квартире царил настоящий хаос. Ещё час назад раздался звонок, обманчиво не предвещавший ничего плохого. На пороге стояли Сера и Грипп, которые быстро ввели семейство в составе Максима, Сони, Сени и Стаса в курс дел. Каждый воспринял это по-своему. Максим тут же принялся изображать из себя модель броуновского движения, вспоминая, как проходят подобные события. Соня немного пребывала в ступоре, соотнося в голове, каким образом эти две неугомонные пенсионерки имеют отношение к Шерхану. Ничего не придумав, она спросила кто жених, на что те недоуменно уставились на неё и в один голос ответили:
        - Феоклист!
        - Это который ваш внук? - решила уточнить Соня у Агриппины.
        - А есть сомнения? - с вызовом поинтересовалась у неё будущая родственница.
        Сонька лишь покачала головой, загадочно ухмыльнулась и отправилась к папе, который даже не удосужился испросить, кто жених, чтобы узнать свою роль в подготовленном им на ходу сценарии. Нашлась роль и для Стасика, несмотря на все его тщетные попытки закрыться в комнате, а также правомерные увещевания и воззвания к здравому рассудку.
        - Пап, у нас тут как бы семейная драма, - предпринял он последнюю попытку уговоров. - Лену замуж уже выдаём. А мы ведь ещё наличие у неё парня толком не осознали и не переварили.
        На что Максим лишь закатил глаза, пропустив мимо ушей последнюю фразу. Его зацепило слово «драма», всё остальное было лишним:
        - Замечательно! Значит, так. Слушаем, все, сюда! Семья, прошу внимания! - вопль самозваного организатора был достаточно интригующим, чтобы оставить его без внимания, так что он возомнил себя великим режиссёром и приступил к тщательнейшему выносу мозгов, который продлился, по общим ощущениям, вечность.
        В итоге, все роли были розданы, декорации подобраны, обделив лишь Сеню, но он нисколько не расстроился, сразу же взявшись оперировать проект.
        Старушки удалились восвояси с секретными мордочками, а семейство Матвеевых развило бурную подготовку. Вскоре Сера привела будущую невесту Лену, а значит оставалось совсем немного времени до прихода сватов.
        Безумные мельтешения прервал очередной звонок в дверь. Но оказалось, что это вернулся Родион, а не ожидаемые всеми сватьи бабы Бабарихи.
        - Скорее, Род, не задерживай народ, - хохотнул младший брат, затаскивая старшего в квартиру.
        - К чему спешка? - удивился тот, неспешно снимая обувь.
        - Не тормози! Дочь замуж выдаём!
        - Какую ещё дочь? Соньку что ли? - округлили глаза Род. - Так она ж маленькая ещё.
        - Ха! Приколист. Не мою, конечно же, пусть подрастёт сначала.
        - И какую тогда?
        - Твою! - радостно возвестил Максим. - У нас больше в наличии дочерей детородного возраста, пригодных для создания ячеек общества нет.
        - Стоп-стоп. А моей разве не рано? - ему в лицо ткнулась камера, и он автоматически начал говорить на неё, ощутив себя на модном ток-шоу. - Она же ещё не готова к семейной жизни. Ей всего ничего… И я! Я не готов к её семейной жизни. Это же мне что? В деда превращаться надо будет? Нет, я не готов.
        - Тебя никто не спрашивает, - отрезал Макс.
        С лестничной клетки стали доноситься мелодичные звуки, нарушающие тишину подъезда. Раздалась трель звонка. Максим двинулся открывать. Рядом с ним маячил Сеня, а Род в прострации сидел на тумбе. Всё происходящее он видел и прекрасно слышал, но не мог вмешаться, пребывая в заторможенном состоянии с ярко выраженным покерфейсом.
        - Здравствуйте! - с порога завопили две бабки. - Здравствуйте!
        У одной подмышкой печально извивался несчастный петух, а другая гордо несла ароматный каравай. За ними маячил Пирожкович, принарядившийся в народный костюм, он держал в зубах тюльпанчик и играл на гармони незамысловатые весёлые мелодии, под которые Сера и Грипп пританцовывали.
        «Цирк-шапито на выезде». Так решил назвать эту съёмку Сеня.
        - Здравствуйте, гости дорогие! - зычно поприветствовал из Максим, поправляя вставленную в шевелюру искусственную ромашку.
        Сера тут же подхватила:
        - Неспроста мы к вам приехали издалека. Вот есть у нас петушок, - она подняла над головой бедную птицу, представляя её общему вниманию. - Хорош собой, мыслями светел, работящий… Да вот беда, нет у него курочки рядом.
        - Беда-беда, - покачал головой Макс, подыгрывая Сере.
        - А мы ему курочку где только не искали! - вклинилась Агриппина.
        - Дома у нас ещё не искали, - полушёпотом хохотнул себе под нос Сеня, переводя камеру с одного лица на другое.
        - За морями дальними, за долами бескрайними искали, нет нигде.
        Грипп пожала плечами и покачала головой.
        - Ах, ах… Какая жалость, - схватился за голову Максим.
        - Но говорят, что есть одна прекрасная курочка на свете, - вновь вклинилась Серафима. - И живёт, говорят, она здесь!
        - У нас? - младший Матвеев искренне удивился. Не каждый день твой дом курятником называют. - И что это за курочка такая?
        Сера не растерялась:
        - Говорят, красивая невыносимо. Как в песне.
        Она сделала повелительный жест Артуру Елизаровичу, чуть не выронив при этом петушка, сыграй-ка нам нужную мелодию. На удивление окружающих, он быстро понял о какой песне идёт речь, видимо частенько слушал современные песни на радио или смотрел клипы на музыкальных каналах. Он заиграл, а обе старушки, каждая стараясь голосить громче, начали выводить припев знаменитой песни:
        Ты так красива невыносимо
        Рядом с тобою быть нелюбимым.
        Останови же это насилие -
        Прямо скажи мне, и тему закрыли [7 - Quest Pistols «Ты Так Красива»]
        - Но наш-то петушок обязательно любимым будет! - заверила Серафима и обвела всех предупреждающим взглядом, что никто даже не подумал усомниться в её словах.
        - Сто процентов! - вякнула Грипп, с голодной грустью косясь на каравай в своих руках.
        Петушок тоже на него косился и даже делал попытки отщипнуть кусок.
        - А что же ещё про курочку расскажете? А то у нас, знаете, много красивых!
        - Целый курятник, - вновь себе под нос прокомментировал Сеня. - Бройлеры как на подбор.
        - Умная шибко, говорят, да воспитанная, хозяйственная, работящая!
        - Есть у нас такая! - развёл руками Макс.
        Род же, наоборот, прижал свои руки к груди. По мановению руки Максима из комнаты выплыла Соня в неформальной форме одежды и стала кружиться:
        - Я ли вам нужна, гости дорогие? Не меня ли ищете? Я и умна, и красива, и воспитана. А уж работящая какая!
        - Ох, красива… - подтвердили в унисон бабки. - Надобно у петушка спросить, хочет ли он к тебе.
        Серафима направила бедного птица прямо к Соне, но он отвернулся от неё и продолжил пожирать глазами каравай:
        - Не хочет тебя петушок-то наш, - грустно возвестила она.
        - Я бы удивился, если б петух её захотел, - новый тихий комментарий от Сени. - Зоофилы…
        - Видно не та ты, которую мы ищем.
        Саннетт состроила самоуверенную мордочку и отошла за спину к своему папе.
        - Есть у нас ещё одна красавица распрекрасная, - продолжил тот рекламировать «товар».
        Теперь из комнаты вышел Стас, обряженный в женские шмотки с рыжим париком на голове. Его лицо было суровым и каменным. А ещё красным. Он без тени на юмор пробубнил заученную фразу, которую его заставил сказать Максим, мотивировав тем, что иначе сыну придётся распрощаться с компьютером на целые сутки:
        - А я скромняшка-очаровашка. Не меня ли ваш заморский петушок ищет?
        - И вправду скромная какая, - запричитала Сера.
        - А как в бытовом плане? - решила задать интересующий её вопрос Грипп. - Гвоздики забивать умеешь? А посуду мыть?
        Стас замялся. Гвозди ему забивать ещё не приходилось, поэтому опрометчиво врать в лицо немощной старушенции он не хотел:
        - Ну… Как бы… Я стесняюсь ответить.
        - Стеснительная - это хорошо! - поделилась своим бесценным знанием человеческих добродетелей Серафима. - Но надо у петушочка спросить хочет ли он тебя в жёны. Ну-ка, милый, как тебе эта красавица?
        Петух кукарекнул, заставив Стаса подпрыгнуть в воздухе и отскочить подальше от безумной птицы, коей он того считал. Парик при этом с него соскочил, оголив макушку с минимум волос.
        - А невестка-то лысая! - заголосили старушки, заявляя всем об увиденном конфузе. - Как нехорошо!
        - Главное, что человек хороший, - встал на защиту сына Макс.
        Одновременно с ним Соня сделала то же самое:
        - Вы сами скоро без последних трёх волосинок останетесь.
        И это не была угроза, а лишь «тонкий», в понимании самой Сони, намёк на их античный возраст.
        Бабки это на заметку взяли и, переглянувшись, разборки решили оставить до лучших времён.
        - Что же? Закончились у вас курочки?
        Музыкальное сопровождение от Пирожковича выдало грустный аккорд.
        - Нет, - уверил всех Макс. - Есть ещё одна краса писаная.
        - Что же, посмотрим? - спросила Серафима у своего сопровождения. Те закивали. - Показывайте!
        16
        Наконец-то, про меня вспомнили. Хотя лучше бы забыли. Лучше бы я здесь заработала бронхит и окочурилась, чем продолжала непонятный мне фарс с множеством актёров и шутов. Подготовились все, конечно, тщательно. И этих лицедеев даже не смутил мой внешний вид - я была как мокрая курица! Ещё эти перья дурацкие в волосах. К тому же я стучала зубами, непроизвольно выдавая ритм, под который подстроился держащий в руках гармонь Артур Пирожков, наш сосед. Боже мой, даже он здесь.
        - А вот и она. Жемчужина наша, - дядя поцеловал кончики своих пальцев на манер продающих на рынке фрукты-овощи лиц кавказской национальности.
        - Нашего курятника! - громко заржал Сеня, не сдержавшись.
        Соня отвесила ему крепкую затрещину и надула губы. Макс же, наоборот, погладил малыша по ушибленному месту и показал кулак дочери. Папа мой с бледным лицом сидел на комоде и, кажется, не дышал, прижимая руки к груди. Стас… оу, а что это со Стасом? Неужели он в голубую братию подался? Хотя нет, у нас же все сегодня играют. Вот только что за спектакль я пропустила?
        Тут я заметила сидящего на руках у Серы петуха. И она подталкивала его навстречу ко мне.
        - А-а-а! Петух! - заорала я, как резанная.
        - Что ты на жениха кричишь? - осадила меня Грипп. - Не видишь, он к тебе благосклонен.
        - Ура, товарищи! Свершилось! Петушок наш нашёл свою курочку!
        Пирожкович сыграл лейтмотив гимна победителей. Свахи яростно захлопали, словно на собрании коммунистической партии. То есть захлопала Серафима, а Грипп держала в руках каравай, поэтому ограничилась сдержанным свистом и криком:
        - Йе-ху!
        Макс тоже присоединился к празднованию.
        Я сошла с ума? Или мой жених и есть этот петушок, крик которого, кстати, я и слышала в подъезде. Ох уж эта Серафима Игнатьевна, конспираторша.
        Вопрос того, кто есть мой жених, заинтересовал не только меня, но и моего папу. Представляю, какой это для него шок.
        - Так где ваш жених-то? - сдавленно поинтересовался он, не слезая с тумбочки.
        - Сейчас покажем!
        Уверена, папа ожидал увидеть Тёму. Поганец ведь понравился всей моей семье, кроме вечно всем недовольной сестрёнки. Да и показалось, что Егор не был в сильном восторге от моего суженого.
        На радостях Грипп вручила моему папе соблазняющий своим ароматом каравай, а сама убежала на лестничную площадку. Заскрипели колёса, и она вкатила в квартиру инвалидную коляску, на которой сидел недовольный Феоклист с шляпой на голове и горшком комнатной герани на коленях, который олицетворял букет для невесты. На нём был советского пошива пиджак поверх адидасовской олимпийки, выданный Пирожковичем, а в кармашек был вставлен оторванный от этой самой герани цветок. Единственный цветок.
        Его манеры просто огонь, но инвалидность вызывала жалость. И как я его брошу? К тому же это всё из-за меня закрутилось.
        - Это жених? - спросил стройный хор голосов папы и дяди.
        Остальным, кажется, было по барабану. Соня излучала нездоровое радостное сияние, а её двойняшка медленно отползал в свою комнату, его семейная постановка явно не интересовала.
        - Да, жених!
        - Так что-то он у вас бракованный, - высказал Максим, ошарашенный увиденным.
        - Не бракованный, а опытный! Подлатаем - и в бой! - не сдавались бабульки.
        Затем восстановилась тишина, а оба родителя направили на меня свои недоуменные взгляды:
        - Поговорить надо, - в унисон выдали они, словно сговорившиеся заранее.
        Они, предупредив остальных и наказав им не расходиться, закрылись со мною на кухне.
        - Это как понимать? - начал первым папа, теребя в руках каравай.
        - Пап…
        - Что пап? Замуж собралась?
        - Да нет.
        - За этого парня?
        - Род, ты неправильную тактику выбрал. Дай-ка я с нею поговорю. У меня всё же психологическое образование.
        - У тебя нет психологического образования, - и правда - нет.
        - Есть.
        - Нету.
        - Я столько книг по психологии написал, так что не спорь со мной, - поставил он точку в споре с братом. - Лена.
        - Да?
        - Это как понимать? Ты замуж собралась? За этого парня? - повторил он все папины вопросы.
        - В общем-то…
        Он перебил меня:
        - А как же тот премилый молодой человек, который приезжал на дачу?
        - А что с ним? - включила я дурочку, хотя вряд ли с моими прокатит.
        Папа не выдержал и сам перебил Макса:
        - Я думал, вы друг друга любите. Думал, что моя дочь не будет менять парней как носки. Или ты замёрзла и пытаешься отогреться, надев сразу два носка?
        - Папа! Ты что несёшь?
        Возможно его пример звучал глупо, но он был где-то прав. Я сейчас как раз два носка друг на друга и пыталась надеть. А папа мой тем временем схомячил полкаравая от нервов. Теперь всю неделю на диете будет сидеть.
        - Как же его звали?.. - вклинился Максим.
        - Артём, - уверенно ответил папа, он его хорошо запомнил. - Как оправдываться будешь, дочь?
        Я скорбно вздохнула и попыталась ответить им что-то связное:
        - Просто мы… с Артёмом… не подходим друг другу.
        - Это он тебе сказал?! - неожиданно вызверился Род.
        - Нет, что ты. Мы это поняли совместно.
        - Да вы только пару дней назад души друг в друге не чаяли.
        - Родители. Между нами всё кончено. Я не хочу говорить об Артёме. К тому же у нас есть другая проблема - Фео. Знаете…
        - Знаем, знаем… - похлопал меня по плечу Макс. - Сердце девичье загадка. Но коли так быстро сумела забыть того уголовника и полюбить другого, так и быть - мы тебе мешать и лезть в твои чувства не будем. Правда, Род?
        Папа хотел возмутиться, но Максим стал разливаться соловьём о свободном воспитании, об уважении детей-личностей, и о том, что учиться лучше всего на собственных ошибках.
        В итоге папа, у которого уши свернулись в трубочки, кивнул, и они потянули меня к гостям.
        Я была слишком ошарашена, чтобы придумать достойное объяснение ситуации, и решила, что может сосватать меня и сосватали. Но вот помолвки точно не будет. Надо лишь с Феоклистом всё обсудить. Вижу, он и сам от идей бабок не восторге. Странно, что молчит и не поднимает ор на них. Вроде никогда в выражениях не стеснялся.
        У меня появился набросок плана, и я чуть-чуть воодушевилась.
        Мы вышли с папами к гостям. Сера и Грипп вспомнили про какие-то известные лишь им средневековые традиции:
        - А куда подевался наш каравай?
        Папа состроил виноватую мордаху и задвинул себе порядком надкусанный по кругу каравай за спину:
        - А вы его приносили разве?
        - Да, - уверенно кивнули бабули, а Артур Елизарович, хитро прищурившись, улыбнулся.
        - По-моему, дядя, ты сам его и сожрал! - сдала папулю с потрохами зловредная Саннетт.
        - Я? Ну я так, - стал оправдываться он. - Просто попробовал.
        Он явил на всеобщее обозрение полусъеденный хлеб и виновато улыбнулся.
        - Как же так? Что теперь? Вековые традиции псу под хвост? - заблестели глаза пенсионерок. - Так неправильно!
        Я решила, что так больше продолжаться не может. И просто жизненно необходимо вмешаться, и остановить надвигающийся армагедец.
        - Прошу минуточку внимания! - почему-то мой писк возымел действие, видимо, статус невесты наделяет некоторыми правомочиями. - Если вы не против, я бы хотела обсудить кое-что со своим будущим… мужем, - ядовито улыбнулась я.
        - Что же? - вмиг заинтересовалась Серафима.
        Но у меня уже был готов шокирующий их ответ:
        - Брачный контракт. Фео, пошли в мою комнату.
        Стараясь не выдавать внутренней бури, я со спокойнейшим видом подошла к его инвалидной коляске и покатила в нужном направлении. Чего мне это стоило знает лишь моя нервная система, покрытая паутинкой трещинок.
        За спиной я услышала лишь замечание Соньки:
        - Ушлая какая Ленка.
        Затем дверь закрылась, отгородив нас с Фео от напирающих родственников.
        - Я думала, у тебя только голова повреждена, - решила обратить я своё внимание прежде всего на его здоровье, к тому же оно меня действительно волновало. - А ты в коляске.
        - Я везде пострадал, - делано-эротичным голосом пояснил мне Фео, но выходило так себе.
        - Так серьёзно? - постаралась я не обращать внимания на его грязные намёки, и не вспоминать, что в нашу первую встречу пряталась от него за дверью. Тогда он был прытким, а сейчас в коляске, так что я не боялась, что смогу справиться с инвалидом, если случится прецедент.
        - Серьёзней некуда, малыш-ш…
        - Фео.
        - Слушай, детка, - он похлопал себя по коленям и продолжил тихим вульгарно-вкрадчивым голосом. - Иди сюда. Поговорим.
        - Мне и тут неплохо, - ответила я, забираясь на свою кровать.
        Но он отступать не собирался и подкатил ко мне на своём транспорте, сократив дистанцию между нами до минимума.
        - Послушай, - он сделал паузу, - что это всё значит?
        - Что всё?
        - Только меня выписали из больницы, как приехала бабуля и сказала, что я должен жениться на тебе, но мы ведь так не договаривались, ёпрст.
        - Мы вообще никак не договаривались, - внесла я ясность в наш разговор.
        - Я оказывал тебе внимание, но ты, чика, расценила его по-своему?
        - Что? Ты псих какой-то.
        - Я не псих, но тонко чувствую… - его карие глаза смотрели на меня из-под чёлки с непередаваемым вниманием, и в них реально было что-то такое, что убеждало меня, что он и вправду знает нечто такое, чего я не знаю.
        - Ничего ты не чувствуешь и не понимаешь, - из вредности сказала я.
        - Зря ты так думаешь. А я расскажу, что знаю: я тебе интересен и ты решила, что неплохо бы было накинуть на меня аркан.
        - Меня не интересуют зеки!
        - Уверена? - его рука оказалась на моей коленке.
        Я обозлилась и треснула его по лбу.
        - Ты меня всегда бить намерена? - взорвался он и, внезапно вскочив с коляски, навис надо мной, бедной и слабой девушкой, задумывая предумышленное убийство.
        Я не сразу поняла, что именно смутило меня в данной ситуации, хотя его раздражённое лицо меня пугало неимоверно, но что-то было не так. И вот что это было:
        - Ты симулируешь! - воскликнула я и прищурила глаза.
        Он тоже не сразу понял, что сделал. А после моего обличительного восклика приземлился обратно в коляску, зашипев:
        - Ничё подобного.
        - Я всё видела. И не дура. Ты здоров как атлет, а значит лжёшь. Не знаю, зачем тебе это нужно и знать не хочу, но давай договоримся так.
        - Хочешь поиграть? - он вскинул бровь, отбрасывая чёлку назад. Наверное, этот его жест очень нравится девушкам. Когда он так делал, обнажалось красивое лицо с правильными чертами лица. Даже оцарапанная с лёгкой руки Стаса сковородкой губа не портила общего впечатления. Тут два варианта: либо он знает это и пытается меня соблазнить, либо не знает и просто устал от всего так же сильно, как и я. - Так давай поиграем.
        Значит, соблазняет?
        - Нет, - жёстко ответила я. - мы не будем ни во что играть. Мы весело проведём этот безумный вечер, а завтра ты скажешь всем, что бросаешь меня. Причина? Ну, скажи, что тебя не устроили условия моего брачного договора. Как хочешь. Давай просто прекратим этот театральный тандем и пойдём дальше по жизни отдельно друг от друга. Как раньше, как месяц назад и год назад, и даже двадцать лет назад.
        Для меня это было неожиданностью. Раньше железа в голосе я никогда не добавляла.
        Прочувствовав мой строгий тон, Феоклист ответил тем же:
        - А мне говорили, что ты не такая, детка. Дезинформировали…
        Ух ты, гопник такие слова умные знает. Видимо, много литературы в казематах перелопатил.
        - Какая «не такая»? И вообще, это кто тебе говорил?
        На лице парня отразился небольшой намёк на панику, будто лишнего сказал. Но нет, мне показалось, ибо его ответ нашёлся быстро:
        - Во дворе поспрашивал. Они и сказали, - видимо смутился того, что наводил обо мне справки. Неужели и правда увлёкся мной?
        - Я с дворовыми не общаюсь.
        - Я знаю. Они мне грят, что ты тихая и спокойная. Но ща я прям убеждаюсь в обратном.
        Слушать всякий бред, какой зашуганной замухрышкой меня считают дворовые дауны мне было совсем неинтересно.
        - Ты принимаешь мои условия? - вывернула я вновь на интересующую меня тему.
        - Всё пошло не по плану… - обречённо протянул парень, запустив руку в свою потрясающую шевелюру - или в казематах отменные шампуни, или это магия природных шампуней от его бабули. Надо бы узнать потом, чем голову моет.
        - Какому ещё плану? У тебя были на меня какие-то идеи?
        - Нет. Знаешь, я принимаю твои условия. Но… может… мы будем просто общаться?
        - Что значит общаться?
        - Ну… будем видеться. Иногда. Ну, там, лясы точить, разговаривать. У меня… - он замялся, но я уже додумала фразу.
        - Мало друзей? - вновь проснулось сострадание к ближнему.
        - Да, - он понурил голову.
        Я потрепала его по голове и не могла отказать:
        - Конечно. Ты прости, что все так получилось сегодня. Я сама не ожидала.
        - Ты не боишься меня?
        А на счёт этого - он же, по рассказам, всю жизнь по этапам провёл, но если не заморачиваться, можно об этом не думать и вести с ним вполне приятную беседу. И сдружиться на почве щампуней.
        - Нет.
        И в моей фразе была тысяча процентов уверенности. Я его не боялась.
        - Спасибо, - грустно улыбнулся он.
        Будем проводить с ним курс реабилитации.
        Выпроводив Феоклиста к моим и его родственникам, я закрылась в комнате, вывесив найденную на внутренней дверной ручке табличку «Do Not Disturb!» Наверняка её Сонька утащила откуда-то.
        Из прихожей ещё около получаса доносились отзвуки громких переговоров, видимо, не мы одни с Фео обсуждали брачный контракт. Лично моим единственным желанием было не присоединиться к переговорам, а наоборот, выйти и разогнать всех. В силу своей врождённой интеллигентности (читай: скромности и неуверенности) я попыток осуществить задуманное не принимала, зато переоделась, аккуратно сложив платье в пакет, и поставила себе очередную галочку на руке, чтобы отдать пакет Сере как-нибудь на днях, как только страсти по поводу нашего с Фео брако-разрыва поулягутся.
        Было удивительно, но когда я очутилась в кровати, и моя голова коснулась подушки, часы на экране телефона вместе с некоторым количеством пропущенных звонков показывали только пол-одиннадцатого ночи. По ощущениям же сегодняшний день имел отпечаток бесконечности.
        Родственники проведать меня, а вместе с этим удовлетворить своё цветущее любопытство, стеснялись, или даже боялись, хотя периодически один за другим нерешительно скреблись за дверью, но зайти не решались.
        Единственной, кого последние новости не особо зацепили, была моя младшая сестричка Соня. Но это и понятно: у неё самой жизнь бурлит похлеще Ниагарского водопада и бьёт ключом. Она встречается с Оливером! И я искренне рада за них. Жаль только, что это счастливое событие нисколько не избавило её от дурной привычки язвить, грубить и иронизировать:
        - А ты шустрая, Лен, - сделала она мне сомнительный комплимент, забежав в комнату, чтобы сменить кеды.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Поссорилась с одним, и уже к вечеру нового нашла!
        - Слушай, Соня, ты просто не знаешь всего.
        Сестрёнка звонко рассмеялась, а затем удивила меня:
        - Стоп-стоп, Лена. Даже знать не хочу. Твой выбор - это твой выбор, и я его уважаю. И то, что ты рассталась, - в её глазах запрыгали весёлые чертенята, - с Хренчиком - ваше с ним личное дело. Но ты и сама знала ведь, что вы друг другу не подходите?
        - Ты была права - это наше с ним личное дело, - я села на кровати по-турецки. - Но, погоди, тебя это радует?
        Саннетт смутилась:
        - Нет, то есть да. Думаю… он тебя не достоин.
        - Как патетично, - дабы не испортить момент Сонькиных откровений, я решила сменить тему, обратив внимание на её радостный настрой: - А ты сегодня прямо вся лучишься.
        - Забей, - вернулась она в свою прежнюю «шкуру». - И вообще я убегаю. Нет времени на пустую болтовню.
        - На свидание к Олли?
        Она нахмурилась, будто обижаясь, что я имею наглость так просто его называть «Олли», и более того - ревнуя его ко мне, ведь мы друзья. Поскольку наверняка Оливер ей рассказал о нашей дружбе, и она в курсе.
        - Будет мега-пати, - резко ответила она уже на пути из комнаты. - Там буду я. И там будет Оливер. Так что… Выводы делай сама, в общем. А я пошла. Адиос!
        Она на лету распахнула дверь, которая протаранила чей-то любознательный лоб, наорала на его обладателя - Сеню, который, в свою очередь, визжал от расстройства, что его «камера хрупкое создание, требующее ласки, а не летальных женских кунг-фу». Они перекинулись ещё парочкой колкостей, я же вновь плотно закрыла дверь и, присев на кровать, уткнулась в телефон.
        Мне звонил Егор несколько раз. И Леська. Совместными усилиями им всё же удалось достучаться до меня, и я набирала брата. Не думаю, что он спал в это время суток. Да и не это волновало меня сейчас. Было кое-что похуже, что сильно напугало меня днём и заставило пробраться в дом к Артёму, благодаря чему случилось много разнообразнейших событий, сделавших мою жизнь чересчур насыщенной.
        Уже на втором гудке я слушала раздражающий уши ор, перемешанный с громкой музыкой, на который с трудом накладывался голос моего братца кролика:
        - Алло! Алло! - что есть мочи надрывался Егорка, пытаясь перекричать шум. - Лен! Слышишь меня?
        - Да, немного, но слышу.
        - А я тебя не слышу!
        Я повысила голос:
        - Алло! Теперь лучше?
        - Какие суши? Были-и-ин!
        Похожу, он в клубе. И как мне с ним разговаривать? А может это и к лучшему - отложим разговор о моём замужестве до лучших времён. Но что будет, если он узнает, что меня сегодня сватали за Фео? Конечно, Егор меня не сдаст, но капитально разочаруется. Потерять доверие брата мне ой-как не хочется.
        - Где ты?
        - Лен! Я сейчас смс пришлю! Не слышно ни фига!
        Отличное решение, братик. И почему я сама не додумалась? Знаю, что у меня в голове не фонтан ярой мозговой деятельности, но обычная смекалка бы не помешала.
        Егор: «привет ещё раз. надо срочно встретиться!!!!»
        Я: «прямо сейчас?»
        Егор: «ДААААААА»
        Егор: «срочно-срочно!»
        Я: «где ты?»
        Егор: «сейчас адрес кину, ты такси закажи. как подъедешь - позвони или напиши, я тебя встречу»
        Я: «ок =)»
        Не было абсолютно никакого желания выходить из дома. Тем более в такую дурную погоду. На улице не холодно, но промозгло и противно, и разумеется, выпить горячего чая, подоткнуть одеялко и уснуть - лучший вариант. Либо же зачитаться книжкой, полностью погрузившись в миры интриг, страстей и переживаний героев, забыться на некоторое время или даже отгородиться ими от своих мыслей, постоянно лезущих в голову из всех щелей, как тараканы на кухне малоимущих алкоголиков; не спать всю ночь, чтобы не видеть сны о своей несчастной любви… Этот вариант даже лучше предыдущего.
        Но Егор не стал бы просить встретиться просто так. Видимо, действительно сильно переживает обо мне и тоже думает над моей нелёгкой ситуацией. Так что у меня просто не остаётся выбора, как поехать по тому адресу, который он только что услужливо мне скинул.
        Я не стала наряжаться, у меня и не было особой одежды, ведь пакеты с покупками, которые мы сделали сегодня с Оливером так и остались в его машине. Отношения с Оливером мне были непонятны. Он встречается с Соней, и кажется, у них всё хорошо, она счастлива как безумная. Но сегодня днём в магазине Олли попросил меня подыграть ему, когда он сказал, что я его девушка. И зачем всё это нужно было?
        Так дело не пойдёт.
        То ли мир вокруг меня сходит с ума, то ли это я главный претендент, который может смело вставать в очередь на социальную ипотеку, дабы получить в личное пользование комнату с мягкими белыми стенами.
        Время ожидания такси я провела в попытках дозвониться до Оливера. Безуспешно. Вскоре машина подъехала, а я, проскочив мимо кухни и наскоро попрощавшись с домашними, совместно пьющими на кухне чай, не стала выслушивать их обеспокоенные речи о том, что на улице в это время шляются все, кто ни попадя, даже сексуальные маньяки и серийные убийцы, а также сексуально настроенные серийные маньяки-убийцы.
        Узурпировать мою свободу папа с дядей не стали, отстаивая статус лояльных родителей, так что я довольно быстро оказалась на первом этаже, практически скатившись с лестницы - так торопилась сесть в подъехавшее такси. И надо же было меня так поразить, когда я, выходя из подъезда, увидела, как рыжая макушка Сени прыгает возле моего такси и уже залезает на заднее сидение.
        - Стоять! - завопила я во всю свою девичью мощь.
        17
        Сенька затравленно обернулся, попытался закрыть скорее дверцу приехавшей за мной «Волги» и уже называл таксисту адрес, но я не мизинцем деланная. К тому же я в кроссах. Тех самых, что мне Сонька со своего барского плеча отвесила. К слову сказать, я вообще по поводу одежды заморачиваться не стала: надела купленное сегодня платье-майку, которое уже успело обсохнуть, филейную часть упаковала в найденные в шкафу облегающие джинсы, а сверху накинула ветровку. Так что ничего, сковывающего движения, на мне не было надето, и я оказалась быстрее, не дав дверце захлопнуться.
        - Лен, привет, - как ни в чём не бывало заявил мелкий Матвеев, аккуратно держа на руках камеру.
        - Виделись сегодня, - напомнила я ему. - Ты что тут делаешь?
        - Еду.
        - Куда?
        - С тобой.
        - Нет, - я залезла в автомобиль, сев рядом с ним.
        Этот энерджайзер сведёт меня с ума. Я даже сама не знаю, куда еду, но ему тоже туда надо. И когда только успел оказаться около машины раньше меня? Я ведь сама спешила, как экспресс.
        - Ты должна взять меня с собой, - сделал умоляющие глазки братишка.
        - Почему это? Ты ведь ещё маленький, чтобы слоняться где попало в подобное время.
        - Во-первых, я не маленький. Во-вторых, я с тобой буду.
        - Уверен? У меня вообще-то важная встреча.
        - С кем?
        - Секрет.
        - Нуу… можешь не говорить при мне это слово. Иначе я ведь и по-другому могу.
        - Может уже решите, кто едет, а кто остаётся? - не выдержал седовласый таксист.
        - Минутку! - хором ответили мы ему и вновь вернулись к спору.
        Мне показалось или я реально услышала в словах Сеньки намёк на угрозу?
        - Ты угрожаешь мне?
        - Всего лишь шантажирую.
        - Мелкий засранец.
        - И моя камера засняла этот исторический момент, когда ты ругалась!
        - Она у тебя всегда что ли включена? - он радостно кивнул. - Неугомонный мальчишка, - а выбора-то нет. - Хорошо, я возьму тебя с собой. Но есть правило.
        Да-да, легче с ним согласиться, чем пасть в глазах папы и вообще всей семьи, как шальная девка, крутящая романы с парнями направо и налево. Мне нужно было срочно спасать свою репутацию. Как это сделать я пока не знала.
        - Какое?
        - А такса идёт, - приторно-сладким голосом напомнил таксист, на которого опять никто не обратил внимания.
        - Не отходишь от меня ни на шаг, - поставила я Рыжику своё условие.
        - Так точно, мэм!
        - А если отойдёшь… то…
        - То ты откусишь мне палец, - угодливо предложил свой вариант Сенька, озорно прищурив глаза.
        - Да! То есть нет, конечно. Что за глупости? В общем, тогда я придумаю тебе наказание. И откушенный палец покажется тебе счастьем господним.
        - «Счастье господне»? Не слышал такое выражение, - он смешливо нахмурил лоб. - Слышал только «срань господня»!
        И где только шутить так научился? Может у Охренчика-младшего мастер-класс брал?
        - Сеня!
        - Всё-всё. Прости, Ленчик.
        - Смотри у меня, - я погрозила ему пальцем, но сомневаюсь, что он серьёзно воспринял мою угрозу. - Так что, по рукам?
        - Договорились! - цапнул он меня за ладошку и затребовал, чтобы «дяденька таксист» разбил наше соглашение.
        Тот ещё покряхтел для приличия, но мой братишка, если сядет на шею, то спустить его оттуда можно только оторвав голову того, на ком он сидит. Дядечка в морг не торопился и, поворчав, выполнил просьбу.
        - Едем, - удовлетворённо выдохнула я и вскоре мы были на месте.
        Далеко ехать не пришлось, оказалось, что наш пункт назначения находится далеко от центра города, практически на его краю, но ближе к моему дому; там, где протекает река, соприкасаясь с западной полосой городских построек, здесь находился местный пляж, а также парк аттракционов.
        По адресу, названному Егором, располагался открытый летний пляжный клуб «Summer Times». Раньше мне тут бывать не приходилось, но я слышала, что этот клуб работает лишь в тёплые, даже жаркие, ночи. Сегодня, вероятно, был парадоксальный случай, когда он работал в непогоду, исторгая по всей улице, и на соседних, миксованные мотивы в стиле R’n’B. Ещё удивительнее было то, что народу в нём была тьма тьмущая, но постоянно подъезжали новые машины, из которых выходили парни и девушки, наполняя помещения здания под завязку. Как будто им только что сообщили, что сегодня клуб чудесным образом будет открыт, и они на радостях едут сюда, обновляя через телефон статусы в соцсетях, тем самым сообщая своим друзьям сиё радостное известие. А они, в свою очередь, проделывают то же самое, и так до бесконечности, пока в наш клуб не начнёт подтягиваться молодёжь из близлежащих городов.
        - Молодцы фанкиманы, такую движуху организовали! - расслышала я полный благодарности вопль одного из парней, проходящей мимо меня с Сеней нестандартной компашки.
        Его друзья положительно закивали:
        - Да, парни жарят.
        - Ещё как!
        Я пошла за ними следом, схватив мелкого за руку. Ещё потеряется - как я его потом здесь найду? Наверное, только отберу микрофон у ди-джея и призову весь народ оглядеться «нет ли рядом с ними маленького рыжего чертёнка с дорогой камерой в загребущих ручонках».
        На входе стояли охранники, ощупывавшие всех и вся, входящих внутрь. Они не спрашивали билетов, зато методично изымали запрещённые предметы, а неугодных отправляли в пеший тур до дома и кровати. Я вполне спокойно могла пройти эту процедуру, но мой запрещённый предмет в виде одиннадцатилетнего шкета изъявил желание прошмыгнуть внутрь через секретный лаз. Пришлось пойти у него на поводу, иного выхода не было, к тому же я не могла дозвониться до брата, и ограничилась сообщением: «я приехала. отзвонись. встретимся внутри».
        Секретным лазом оказалась отходящая деревяшка в длинном заборе. И к ней уже была выстроена своеобразная очередь из тех, кого строгие секьюрити не пустили, а именно: укуренные в хлам растаманы, не желающие расставаться со своими заточками бритые брутальные шкафы, похожие на Фео гопники… В общем, весь колорит всякого сброда, который предпочитает идти в обход закона. И мы с Сенькой среди них как вишенки на торте.
        Хотя народу здесь было много, со стороны нас видно не было, так как вся территория усажена деревьями с щедрой кроной, иначе я бы уже прописалась в полиции.
        - О, тёлочка, - заприметил меня один из шкафов.
        - А это что за кент с тобой? - ткнул в моего братика пальцем его не менее брутальный друг.
        - Б-братик…
        - Вообще-то, я режиссёр. Молодой. Но талантливый. И перспективный, - занялся самопиаром Сеня, игнорируя мои предупреждающие пинки.
        - Ты нас своими словечками не грузи, понял? - восприняли они в штыки неизвестную информацию, излагаемую малым.
        - Чё непонятного? - включил быдло-режим брат и сменил тактику. - Нас там кенты ждут. Про Черепа слыхал? - вся компания бритых парней округлила глаза.
        - Так он чё, здесь что ли?
        - Здесь, здесь…
        - А чё он здесь делает?
        - Отдыхает.
        - На да, чё. Обычный же человек. Пусть отдыхает…
        - Вот и я том, а вам советую свалить отсюда на хрен. От греха подальше, - и Сеня, удовлетворившись их реакцией, продолжил. - Цыпочка это его. А на входе тут вертухаи стоят, шмонают. Так что тушите свой беспредел, пока хуже не стало, и дорогу нам.
        Он в наглую растолкал всех присутствующих и затолкал меня в щель, а сам залез следом.
        - Это что сейчас было?
        - Что конкретно?
        - Методика лично мною придуманная, - я пристально посмотрела на него, он сдался: - ну ладно, по телеку показывали. А я в жизни применил.
        - А тебе не кажется, что мы легко от них отделались? И кто вообще этот Череп? Ты что знаком с местными криминальными авторитетами?
        - Нет, конечно, я просто так в уме прикинул - прозвище Череп достаточно популярное в их кругах. По любому так кого-то из их группировки зовут. Вот и сказал.
        - А если бы он оказался из другой группировки?
        - Тогда я бы сказал, что мы пришли ему пургена в чифирь подсыпать, - быстро нашёлся находчивый Сенька.
        - Сомневаюсь, что они такие слова знают.
        - Ну «чифирь» точно знают, - вновь сыронизировал братишка.
        - Беспредельщик. Ладно, куда мы движемся?
        Мы с Сеней очень быстро перемещались в сторону реки, чтобы оказаться подальше от компании, которую он гениально облапошил. В кроссовки уже набился песок, доставляя дискомфорт ступням.
        - Сейчас по берегу вдоль пройдём и как раз к задней части клуба выйдем.
        - А ты откуда так хорошо здесь всё знаешь? Уже бывал? - я еле поспевала за ним, хотя была напугана гораздо больше тем, что те подозрительные личности могут нас нагнать и осуществить страхи родителей, которые не хотели отпускать меня из дома и пугали маньяками.
        - Как тебе сказать… Короче, обменяю эту инфу на…
        - Даже слышать не хочу! Мы же родственники. Какие могут быть ультиматумы?
        Расстояние до клуба сокращалось, мы уже почти были у цели.
        - Самые настоящие. Кстати.
        - Что ещё?
        - Предложение.
        Сеня резко остановился, хотя оставалось совсем немного, к тому же моросящий дождик был не самым приятным в мире ощущением, так что я его поторопила:
        - Ну?
        - Это скорее даже факт…
        - И?
        - Присядешь, может?
        Как-то неожиданно около нас нашлась скамейка, которую я не сразу заметила. Моя попа, опустилась на её мокрую поверхность, и пока я чертыхалась и ругалась, Сеня, прижимая к груди камеру, побежал в клуб, оставив меня в одиночестве.
        - Ты куда? - крикнула я ему в спину, припуская следом.
        - Извини, - прокричал он на ходу, не оборачиваясь, - но я не могу всю вечеринку за тобой присматривать! У меня свои дела! Чао!
        Ну, надо ж, какой деловой ребёнок. И кто ещё за кем присматривает?
        Не теряя надежды, я, проскочив развернувшееся на задней пляжной части действо, где собирались все, кому не был страшен дождь, ворвалась в клуб. Не скажу, что я тут же окунулась в атмосферу оглушительных битов и всеобщего веселья, ведь снаружи было так же громко и не менее весело, но вот в плане того, что дышать здесь практически нечем и двигаться гораздо сложнее, задний двор выигрывал.
        Неким чудным образом меня принесло к барной стойке, напрочь хороня мои надежды найти Сеню. Тщательно подобранные мускулистые парни за стойками в чёрных футболках излучали радость и обслуживали чётко и методично.
        - Что будешь? - сразу же выцепил меня один из барменов, как новую клиентку, одарив чарующей белоснежной улыбкой.
        - Ничего.
        - Участвуешь?
        - В чём?
        - Не участвуешь, значит?
        - Не-а.
        - Вау, какая шикарная девушка. В первый раз вижу, чтобы у нас не участвовали и не пили одновременно.
        - О чём вы?
        - Зря говорю, красотка, сюда зашла, раз употреблять не хочешь, - прокричал мне бармен. - Всё интересное снаружи будет.
        - А что в программе?
        - Увидишь! - он мне задорно подмигнул и переключился на следующего клиента.
        Я постаралась совершить путь наружу. И мне это удавалось, правда, с переменным успехом. Если путь сюда я одолела за считанные секунды, то обратный до выхода занял время длиною в три песни.
        Наконец-то, я смогла вдохнуть полной грудью свежий воздух, а дождик перестал казаться мне противным. Найдя более-менее свободное место, я вновь проверила телефон на наличие сообщений от Егора. Их не было. Снова набрала его номер, но без толку.
        - А ты чё не с Черепом? - раздался прямо около меня знакомый зычный голос, принадлежащий одному из лысых громил, чьи выдающиеся мускулы были обтянуты белоснежной футболкой.
        - А… я…
        - Не нашла его?
        Подсказав мне ответ, он почесал гладко бритую макушку и стал оглядываться вокруг. Я тоже огляделась и мысленно поблагодарила Бога за то, что амбал был один без своих друзей, а у меня появился шанс затеряться в толпе.
        - Не нашла, мой милый Черепок как сквозь землю провалился, - и тут мне стрельнула в голову идея: - может, поищешь его?
        - Поищу, - согласился он без церемоний. - Только ты со мной пойдёшь.
        - Зачем?
        Но тут он проявил не дюжий интеллект:
        - Как зачем? Я его искать пойду, а тебя потеряю. А если вместе пойдём, то никто не потеряется.
        - Логично.
        Бритый грубо (сомневаюсь, что такие парни, как он, вообще умеют делать это нежно) схватил мою руку, представив моему обзору свою могучую спину, на которой расползалось красное пятно.
        Я глаз от него оторвать не могла - настолько оно было ярким на белом фоне и большим, даже не обратила внимания на то, что амбал направил свои гулливерские стопы в том направлении, куда указывала его интуиция. Правда, она его подвела, так как мы и двух шагов сделать не успели, как были нагло остановлены одной хмурой рожей, прилагающейся к крепкому татуированному торсу и абсолютно недружескому стоп-сигналу в виде перехвата держащей меня руки:
        - Отпусти её быстро. Или я тебе руку сломаю, - многообещающе оскалился мой спаситель, которого я бы из тысячи узнала. И который сейчас должен быть под домашним арестом под мамочкиным контролем.
        - Ты чё опух? - ответил ему амбал и попытался выдернуть руку, но Шер надавил сильнее.
        - Вроде нет.
        - Всё-всё! Отпускаю! - воскликнул испугавшийся боли прихвостень Черепа.
        Он глянулся по сторонам, друзей рядом не нашлось, и ослабил захват, я смогла освободить свою руку. Затем Артём отпустил его:
        - Чтоб я тебя около неё не видел, - предупреждающе сказав ему напоследок.
        Но бритый, оказавшись на свободе, почувствовал себя мега-мэном:
        - Да ты ваще в курсе на кого хавалки поднял?
        Мне стало по-настоящему страшно.
        В следующий момент картина резко помутнела, словно являясь отражением на поверхности реки, подёрнувшейся рябью от того, что на неё красиво спланировал слетевший с дерева лист. Постепенно голоса становились всё глуше, а само изображение становилось темнее и темнее, быстро обращаясь в нечто, сильно напоминающее конец света. В том, что это всё же не мировой эпик фейл меня убедили хлопки по лицу. «Пощёчины?» тут же мелькнула мысль, и я открыла глаза, не представляя, чем мне это грозит и каковы будут последствия.
        Взору предстала следующее зрелище. Надо мной склонился бритый бугай и, дыша на меня перегаром, периодически озабоченно интересовался моим здоровьем:
        - Жива? Эй, девчонка! Ты «на колёсах» что ли? О, жива, кажись! Народ! - он оторвался от созерцания моего лица, и к моему огромному счастью, перестал хлестать моё лицо, на котором погребённые под щедрым слоем тонального крема прежние синяки, ещё не зажили, выхватил из рук рядом стоящего паренька, который даже не рискнул пискнуть, стакан с яркой жидкостью, выкинул из неё трубочку, опрокинул содержимое в свой желудок. - Наш труп ожил!
        Меня окружала огромная толпа народа, все пытались заглянуть мне в лицо и, завидев на нём признаки жизни, вопили «ура!», чокались стаканами и пили за моё здоровье.
        Среди всех этих незнакомых лиц, не спешивших поднять меня на ноги, промелькнуло одно знакомое. Я не сразу узнала, кто это. Да и меня не тотчас признали: сначала бросили мельком взгляд, содержащий в себе малую долю любопытства, на лежащую на деревянном полу девушку, и тут же переключили его на что-то другое, но тут в голове щёлкнуло, и взгляд вновь вернулся к девушке, на губах блеснула улыбка опознания, а голос, выражающий сумбурные чувства переживания и некой радости, обратился ко мне:
        - Королева Весны? Ты как тут? И вообще как ты?
        Я пробурчала в ответ что-то неразумное и потянула руки к нему - одному из друзей Артёма, фанкиману, у которого вся голова была покрыта тёмно-русыми мелкими косичками, по имени… по имени… не помню какому имени. Память отшибло напрочь.
        Видимо, на моём лицо пронеслось некое выражение, и он понял, что я его не узнала, так что он помог мне:
        - Я Джава! Помнишь меня? Ну, меня так друзья называют. А родители называют меня Серёжей. М?
        - Спасибо, - пролопотала я, когда он вернул меня в вертикальное положение.
        - О! Есть контакт! - он симпатично улыбнулся.
        - Я тебя помню. А где…
        - Ты громче говори, а то тут сегодня такой бедлам! Кошмар, короче. А ты чего тут одна? Почему твоя половинка отпустила тебя одну тут ошиваться?
        - Артём только что тут был.
        - Он? - Джава заливисто рассмеялся.
        - Почему ты смеёшься?
        - Так его здесь вообще не будет. Он у нас же под мамочкиным арестом, - новый всплеск смеха. - Оливер, конечно, обещал переговорить с его родителями по поводу того, чтобы он приехал, но даже если у нашей звездульки и получится, то они в любом случае только через полчаса подъедут. А ты, по ходу, глюков словила. Я Шеридану выговор потом сделаю за недогляд за своей принцессой, то есть королевой, простите великодушно, Ваше Высочество, - он отвесил мне шуточный поклон, улыбаясь.
        - Да нет же. Я точно видела, что Артём меня только что спас от этого амбала, - я указала пальцем в сторону стоящего к нам боком парня, который продолжал радоваться тому, что я жива.
        - Нет. Артёма тут быть не могло, - со стопроцентной уверенностью в голосе сказал он. - Могу поспорить на что угодно. Даже на самое дорогое - на уши, - он сильно-сильно округлил глаза, давая мне понять, что это реально самое драгоценное в его жизни, - а они, ты сама знаешь - передают моему телу музыку! Если я не буду слышать, я не смогу танцевать!
        - На свете есть глухие танцоры, - отвлеклась я от первоначальной темы, найдя противоречивое замечание. - Даже фильмы есть о глухих танцорах! И Бах тоже, кстати, был глухим!
        - Во-первых, не Бах, а Бетховен. Себастьян Бах ослеп. Но не суть. Ведь, во-вторых, они не танцоры, а композиторы!
        - Думаю, ты понял, что я имела в виду.
        Он утвердительно кивнул:
        - Думаю, да. Подожди-подожди! - неожиданно опомнился Сергей. - Ты сказала слово «спас»? От кого? Кто и что тебе сделал? Или это тоже привиделось?
        Я посмотрела на своё плечо, где остались красные следы от сильных пальцев амбала. Джава проследил за моим взглядом, убеждаясь, что это мне явно не привиделось. Я невинно ткнула пальцем в сторону пребывающего в состоянии эйфории виновника моих бед.
        - Он. А Шер меня спас! А я… я потом в обморок грохнулась, видимо, от того, что они хотели друг друга побить… или может меня случайно задели?
        - Сейчас я с ним поговорю, - зло ухмыльнулся парень и обратился к устрашающему меня субъекту: - Эй, мужчина! Ты мужчина вообще?
        - Ы? - осклабился на него бритый, не понимая, чего тот от него хочет.
        - Какие у тебя проблемы? Ты ударил её? Не стыдно женский пол бить?
        Обвиняемый парень шокировался, что было заметно по его внезапно напрягшемуся лицу: подбородок обрёл и без того чёткие черты, лоб украсили глубокие морщины, а глаза налились смесью ярости с непониманием. Но он обратился ко мне:
        - Чё, очухалась, подружка Черепа? А это что за перец?
        - Это…
        Джава задвинул меня за спину.
        - Считай, что я Чёрный Плащ, и сейчас буду спасать эту девушку.
        - Ты кто? - не понял амбал.
        Мультиков что ли в детстве не смотрел? О, теперь ясно почему он так сурово выглядит… Всё же личность закладывается в детстве.
        - Неважно, - сказал, как отрезал, Серёжа. - Ты девушку бил?
        Молодец, Сергей, правильную выбрал методику - разговаривать с ним как с дауном, то есть делать ударение на каждом слове и разделяя их паузами.
        Честный взгляд амбала:
        - Нет.
        - Как нет? - удивился Джава. - А почему она в обморок упала?
        - Да я её за руку взял, чтобы вместе пойти Черепа искать, и по ходу суставы на руке пережал…
        Ого, какие познания в медицине. Не ожидала от него.
        - От этого отправляются в бессознательные нокауты?
        - Да нет вроде… Но мало ли, - он неопределённо пожал плечами. - У нас на тренировках каких только случаев не было. Да и сами девушки же как… как… - бритый явно не мог подобрать сравнение.
        Но Джава ему великодушно помог:
        - Как китайские вазы - тронешь чуть сильнее и всё. Капец.
        - Точняк! Тронешь - @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!
        - Ну, Лен, кажется, у тебя просто очень нежное тело, - улыбнулся мне Сергей.
        - Может быть… Но как же Шер? Я же его видела!
        - Блин. Ну, я же тебе объяснил ситуацию. Его тут быть не могло. Хочешь, у очевидцев спросим? - я кивнула, фанкиман тут же обратился с вопросом к амбалу. - Слушай, спортсмен, тут этой замечательной девушке то ли показалось, то ли в реале было, что парень пытался с тобой подраться, её защитить типа.
        - Какой ещё парень?
        - Который якобы, - он выделил это слово особым тоном, - пытался мордас твой разукрасить. Был такой?
        Бритый хохотнул:
        - Таких тьма. Но сегодня покушений не было. Пока не было.
        - Ясно.
        - Так чё, разобрались чё к чему?
        - Вроде да, неопределённо кивнул Джава. - А что?
        - Так отвести девчонку надо. Её ждут.
        - Давай лучше я сам отведу её куда надо.
        - А ты чё знаешь куда?
        - Разберёмся. К тому же опасно доверять тебе это юное тело вновь.
        - Что ещё за тело? - не въехал амбал.
        - Её тело, - Джава улыбнулся. - Ладно, не парься. Отдыхай. Я с ней сам разберусь.
        - Ну, бывай тогда, - хлопнул его амбал по плечу.
        Мне помахал, не рискнув больше прикасаться и, повернувшись к нам спиной, направился прочь от нас. Моему обзору вновь предстала его спина, а память услужливо дорисовала картину произошедшего: я увидела кровавое пятно на его спине и грохнулась в обморок. Хотя у меня даже не было предобморочных симптомов - звона в ушах, потемнения в глазах и прочего. А вот сейчас мне снова поплохело.
        - Что с тобой, Королева? - разволновался Серёжа.
        - Вид крови не выношу, - содрогаясь, поведала ему я и указала на спину бритого, но не поднимая на неё больше глаз, иначе за последствия я не ручаюсь.
        - Ты хочешь сказать, что увидела на его спине красную кляксу и решила, что это кровь, а затем бухнулась ловить глюки о своём любимом?
        Джава откровенно ржал. И одновременно с этим был удивлён. Ещё немного озабочен тем, что я, кажется, психованная дура.
        - Так это не кровь?
        - Нет, у него колор такой дизайнерский.
        - А ты откуда знаешь?
        - Между прочим, это довольно модные сейчас футболки с принтами различными, - начал посвящать меня в курс дела Серёжа. - Главная их особенность - реализм. Например, вот кровавое пятно, типа у него под футболкой рана кровоточит. Есть ещё такие принты, будто футболка разорвана, а изнутри неё видно тело, но тело непростое: либо оно принадлежит киборгу, либо в нем рана, что кишки видать. Есть даже такая, у которой рисунок в районе левой стороны области груди, где сердце. Ну, там вот сердце и изображено.
        - Правда? Такая классная задумка!
        - Классная-то классная, но вот некоторые особо чувствительные девушки относятся к ним излишне серьёзно, - он мягко улыбнулся.
        - Я просто не знала, что такие бывают. Иначе не валялась бы тут как полная дура.
        - Ты совсем не дура, - поправил меня парень. - Ты просто искренняя. И ещё сильно запала на Шеридана.
        Спорить было не с чем.
        18
        Джава подмигнул мне.
        Значит, Артёма здесь не было, и я его увидела в своём подсознании. Да, я тайно лелею мечту, что он станет для меня гранитной стеной, станет моей опорой и верой в будущее. Но это всё - всего лишь глупые наивные мечты. И этот милый парень, сидящий напротив, который совершенно меня не знает, даже он видит меня насквозь.
        Я пребывала в замешательстве:
        - Кажется, перебор с эмоциями в его сторону.
        - Да нет! Наоборот, ему нужны эмоции. Он нуждается в положительных порывах, ведь Шер погряз своём мрачном мире. Нет, он прекрасный человек, компанейский. Но каждому нужна любовь…
        - А ты романтик, - заметила я, переминаясь с ноги на ногу.
        Всё это время мы стояли на одном том же месте - на месте недавнего происшествия. моё тело уже заныло и хотело присесть. Но и говорить Джаве об этом было неудобно.
        - Есть немного. Значит, ты приехала сюда в надежде встретиться с Охренчиком?
        - Нет. Я приехала, потому что меня Егорка позвал.
        - То есть у Матва теперь новая кликуха?
        - Матвом ты брата моего называешь? - я дождалась пока он кивнул. - Какая?
        - Ну, Череп. Его же так тот типок назвал? - непонимание в моих глазах, его последующие пояснения: - То есть, сказал, что ты подружка Черепа! И тебя надо к нему отвести. Так подружка… Или? В общем, я совсем запутался.
        - А, это. Нет, на самом деле. Недоразумение чистейшей воды. Долго рассказывать, честно говоря.
        - У меня есть время, Королева Весны. Пошли, пока на тебя никто не напал, присядем на верхнем этаже - там диванчики есть, перекусим заодно. До начала ещё есть время. А я тебе про сегодняшнее мероприятие расскажу.
        Он потянул меня за собой, осторожно взяв за руку.
        Вскоре мы пришли к указанному месту, поднявшись на второй этаж заведения, который был отделан под бар-ресторан.
        То, как нам удалось протиснуться в толпе, пребывающих в состоянии экстаза девушек и парней, полностью оккупировавших каждый квадратный сантиметр клуба, даже лестницу, я не знаю, но это является всеобъемлющей заслугой моего сопроводителя. Здесь многие его знали: кивали, перекидывались парой фраз, хлопали по плечу, расступались, признавая своё к нему уважение.
        Если бы я шла сейчас с Оливером вместо Джава Мэна, то нас бы, наверное, превратили в омлет, то есть это Олли бы постигла участь стать популярным блюдом на завтрак, а я бы стала украшением к нему в виде дохлой веточки прошлогоднего укропа. И всё это произошло не потому что Оливера уважают меньше, абсолютно не так. Олличку люди и уважают, и почитают, и стремятся выразить своё почтение, и заполоняют стены комнат его плакатами, и засыпают с его именем на губах, и что самое ужасное - фанатеют от него, как жители Ватикана от Библии, то есть занимаются идолопоклонством. Но этих парней, Джаву и остальных участников Funk Jazzy Band общество в ранг идолов возводить не торопится, искренне веря, что эти представители носителей XY-хромосом такие же, как и они сами, но рождённые с семенами таланта.
        Таким образом, из нас с Серёжой не сделали омлета с приправкой, и мы без происшествий добрались до ресторанчика.
        По пути Сергей пошутил пару раз о моей хрупкости, удивился тому как «такой громила как Шер» прикасается ко мне и всё ещё не умудрился сделать калекой. Я же, в свою очередь, тактично умолчала о многочисленных ушибах, синяках и прочих проявлениях «страсти» благоверного.
        Все места были заняты. Оказалось, лишь на первый взгляд.
        - Для спешл-клиентов тут держат парочку-тройку ВИП-кабинок, - просветил меня Джава и притормозив пробегающего, будто на нитро-ускорителе официанта, перекинулся с ним парой фраз.
        Официант быстро понял суть дела и, не дав мне толком оглядеться, повёл нас к нашему столику.
        Оформлено всё было предельно аккуратно, даже мило: низкие тёмно-бордового цвета диванчики по обе стороны прямоугольного стола, которые освещаются тусклым светом от затемнённых абажуров. Расстраивало лишь одно - отсутствие ограждения кабинки от общего зала, а также звукоизоляции. Наоборот, здесь специально установили дополнительные динамики. Хорошо хоть их звук можно было минимизировать. Но закрыться ото всех было нельзя, так что ощущение толпы преследовало в нон-стоп режиме.
        Зато можно было понаблюдать за ушедшей в отрыв молодёжью, но с другой стороны, с которой была установлена полностью остеклённая стена, открывались более интересные картины. А именно: деревянная площадка, на которой с трудом умещаются танцующие массы людей, которым нисколечко не мешает отсутствие навеса или зонта над головой - все промокли до нитки и просто наслаждаются тем, что их разгорячённые тела омывают капли дождя. По углам танцплощадки располагается несколько спасательных вышек, над которыми установлены навесы. На одной из вышек отжигает ди-джей, на трёх других извиваются полуголые девушки-анимашки. Танцевальная площадка плавно переходит в береговую линию, по сути, пляж, где так же кучкуются группки современной молодёжи: кто-то из них двигается, подстраиваясь под такты музыки, кто-то просто болтает, кто-то использует пляж по назначению и, развалившись прямо на песке, получает лунные ванны, а кто-то пытается строить фигуры из песка. Мне, некстати, вспомнились недавние размышления, в которых принимал участие Ваня-кондуктор, как раз об этих дизайнерских творениях из песка, но я быстро отогнала
их прочь как наваждение, и они испарились со скоростью вокзальных бомжей, которых попытался накрыть ночной полицейский патруль. А я продолжила изучение пляжной полосы. У кромки берега, словно тридцать три богатыря со страниц Пушкина, стоят охранники. Отгоняя одним своим видом у нетрезвого народа даже намёки на мысли о ночном купании.
        - Классно здесь, да? - с сияющими глазами ворвался Джава в моё отчуждённое созерцание обстановки, который уже успел заказать нам еды.
        - Супер!
        - Ага, - он обвёл взглядом заоконную панораму. - Самый зэбэстишный летний клубец.
        - Согласна. Слушай, а если он такой классный, то почему вы со своей командой не провели бал-маскарад именно здесь?
        - Ах, это… Ну, знаешь, он не рассчитан же на экстра-большое количество народа, - немного замялся мой собеседник.
        - Похоже на консервную банку со шпротами, - покивала я головой. - Вот сегодня, например.
        - Знаю. Но мы не рассчитывали даже, что так много людей придёт.
        - Да ладно? У вас что, обходится и без людского ажиотажа?
        Серёжа, почесав за ухом, понурил голову:
        - Да нет, вообще-то… Но так хотелось праздника. Тем более погодка паршивая обломила нам уличный джем. Просто не было другого выхода, - он пожал плечами, призывая меня поверить ему на слово.
        - И что же вы сегодня задумали? Чья была идея?
        - Идея полностью запатентована молодым перспективным рационализатором Сергеем Алексеевым, за которым стоит будущее. То есть мною, - выпятив грудь колесом, ответил он на мой немой вопрос, - ну, все поддержали. Кроме Шера. До него вообще не дозвониться.
        - Ага, у него тётя Фрося телефон конфисковала, - подтвердила факт, известный мне не понаслышке.
        - Оу, уже зовёшь её по-семейному тётей Фросей? - удивился Джава.
        - Она сама меня просила так её называть, - соврала я, и глазом не моргнув.
        Но мысленно опровергла свои слова: «Чёрта-с два она окажет мне такую честь, да она скорее согласится станцевать брейк в команде своего любимого сыночка, чем воспылает ко мне нежными чувствами».
        - Она скорее бы попросила ей руку откусить, по-моему, - недоверчиво прокомментировал Серёжа, округлив глаза, он знал её не хуже, чем я. - Чем ты её опоила? Неужели заказала в «Союзмультфильме» ядрёную дозу «Антизверина»?
        Я прыснула, даже не подставив кулачок, как далёкая от цивилизации дикарка, и поспешила перевести тему:
        - Так что сегодня будет?
        - Уже есть, - подправил меня парень. В его глазах вновь зажёгся огонек азарта, и тётя Фрося со всеми своими закидонами тут же вылетела из головы. - У нас сегодня супер-пупер-мега туса!
        - Вау! - не стала я идти против его ожиданий и создала воодушевлённый вид, подстёгивая запал молодого человека.
        - Не то слово. В общем, сама всё увидишь, когда парни подтянутся. Мы взорвём Summer Times. Точно тебе говорю.
        - Охотно верю. Ты меня заинтриговал. А вообще всё классно получилось, - заверила его я.
        Парень зарделся, подмигнул мне, пустил на радостях «волну» - волнообразное движение от кончиков пальцев одной руки до кончиков пальцев другой, а затем по-шутовски поклонился, найдя во мне аплодирующего зрителя.
        Вскоре появился паренёк-официант, в темпе заставил стол тарелками, стаканами и столовыми приборами, и убежал со скоростью шквального ветра, будто за ним гонялись брошенные им экс-супруги, требующие оплаты алиментов. Сергей тут же набил рот жареной картошкой и приготовился слушать рассказ о том, как я попала в клуб.
        Я его не разочаровала, во всех красках поведав ему историю своего фееричного проникновения в клуб, а сам он, оказавшись эмоциональным слушателем, дико ржал, практически рыдая, и юморил, развеяв во мне ощущение некой пустоты, которое поселилось в душе после того, как я осознала, что Шер оказался бредом моей сумасшедшей фантазии. Возможно, эти чувства развиты во мне лишь на уровне сравнения, ведь до того, как он появился весь такой брутальный из ниоткуда, у меня всё было совсем не сахарно. Зато после выдачи моим мозгом альтернативного хода событий сегодняшнего вечера с последующим развеиванием вымышленного галлюциногенного субъекта, моё настроение с настороженно-возбуждённо-восторженного сошло на удручённое. И просто замечательно, что я пересеклась с Джавой - этот парень, пребывающий в состоянии вечного позитива, подсадил и меня на свою волну.
        Так что мы громко смеялись, шутили, изображали ситуацию с бритым в красках, без конца жестикулируя и забираясь ногами на диванчики. Думаю, у несчастного человека и его босса Черепа благодаря нам случился внеплановый приступ икоты и ожог ушей.
        Я озвучила свою мысль, а Серж заржал ещё громче:
        - Главное, чтобы у твоего мелкого брательника приступа не случилось, а то маленький икающий подросток с самовозгорающимися ушами кого угодно заставит молиться, представ перед ними настоящим демоном из преисподней.
        Я мгновенно представила себе эту незабываемую картину и подключилась к смеющемуся парню.
        Мы бы с ним ещё долго могли так весело проводить время, несмотря на то, что с наших тарелок уже давно была сметена вся пища, но к Серёже подскочил знакомый, которому он меня представил девушкой Шеридана, и сказал, что все в сборе. Тот его поблагодарил за информацию, по-дружески похлопав по плечу, и как истинный джентльмен в десятом поколении, предложил сопроводить меня в пути к обществу на уличную данс-площадку.
        Я подумала-подумала и решила, что наблюдать отсюда будет куда безопаснее.
        - Нет, спасибо, Серёж. Думаю, отсюда лучше погляжу. Тем более мне с братом надо встретиться, а здесь ему легче будет меня найти.
        - Спустилась бы, с парнями поздоровалась. К тому же мы бы тебя в первые ряды протащили.
        - Отсюда тоже вид неплохой. Да и неохота под дождём мокнуть.
        - Там настоящий драйв! Ничего ты не понимаешь.
        - Передавай мальчишкам привет от мега-скучной меня. И удачи!
        - А ты смешная, - добродушно заметил он, но я не поняла причины его веселья.
        - Почему?
        - Говоришь так… ми-и-ило: «Мальчишки»… И удачи желаешь, будто мы на соревнованиях выступаем против сборной мира по брейк-дансу. Такая наивная и забавная.
        - И что, есть такая сборная команда?
        Джава Мэн не сразу сообразил, что ответить любознательной мне, но его ответ не разочаровал:
        - Есть такая или нет, неважно. Но когда она появится, я обязательно пополню её количество своим присутствием. А теперь я побежал.
        - Пока-пока, - помахала я ему на прощание и прилипла к окну, где минуток через десять обещалось начаться шоу, перед этим снова набрав Егора и прослушав, как механический голос предупредил меня, что «абонент не абонент».
        В уличной части клуба уже вовсю шли массовые перемещения, подготовка к выступлению фанкиманов. Господа охранники методично очищали для этого танцпол, а народ охотно расступался, ведь все знали, зачем они сюда пришли. Одна я была не совсем в курсе, но это даже больше подстёгивало мой интерес.
        Вскоре всё было подготовлено, да и сами ребята были уже там, но не в полном составе. Я разглядела высокого Дэна, Илью, который оставил кому-то свой фотоаппарат на хранение, весельчака Серёжу, татарчонка Малика и невозмутимого Владимира, который умудрился прийти сюда с зонтом. Интересно, как он танцевать с ним собирается? Ни Оливера, ни Артёма не наблюдалось, что даже к лучшему. Зато я разглядела в толпе мандариновую макушку Соньки, так вот куда она улетела на всех парах после неудачного сватовства.
        - Йе-йе-йе, народ! С вами я - Mister Silver! - возопил сегодняшний шоумен с одной из вышек, пристроившись к танцующей полуголой девице. Она осталась там же и использовала оратора вместо шеста, что ему, по-видимому, отнюдь не мешало, даже наоборот.
        - Йе-е! - откликнулась толпа на его вопли.
        - Как настроение?
        Разнобой голосов удостоил его ответа:
        - Отлично!
        - Хорошо!
        - Супер!
        - @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!
        - Вижу, вам на самом деле ох…офигенно! Скажите: «А-йе»!
        - А-йе!
        - Скажите: «Йе-йе-йе»!
        - Йе-йе-йе!
        - Скажите: «Фанки-маны»! - не унимался активный ведущий.
        - Фанки-маны!
        - Скажите: «Summer Days»!
        - Summer Days!
        - Скажите: «…»! - он произнёс нечто быстрое и совсем не непередаваемое обычными людьми, в народе именуемое битбоксом. Толпа даже не совершила попыток повторить, громко рассмеявшись. - Окей, но мне кажется, что тот паренёк в жёлтой футболке, да-да, ты, сумел отрепитить!
        Парень удивился, поржал со всеми и пожал плечами.
        - Это я отрепитил! - проорал Малик, рисуясь перед пришедшими на них посмотреть.
        Или может перед своей невестой Эльмирой? Что-то я её не вижу в толпе.
        - Так давай сюда ко мне, чувак, вместе прикольнее получится битбоксить! - возрадовался шоумен.
        Но Малик не согласился, сославшись на то, что ему «на площадке привычнее брейкить».
        Таким образом, началось то самое шоу, которое все ждали. Многие уселись вокруг выстеленной специально для парней фанеры, остальные, кто не урвал себе козырных мест, стояли, некоторые вытащили из клуба стулья и теперь чуть ли не вчетвером пытались на них взгромоздиться, а особо ушлые девушки забрались на плечи к своим парням. И ни одного из них не смутил немного усилившийся дождь.
        Фанкиманы под чёткий битбокс мистера Сильвера выделывали всяческие движения верхнего и нижнего брейка, которые я и успевала разве что смотреть, а также ахать и охать, наблюдая немыслимые сальто и кручения вокруг своей оси на голове и на руках. Их футболки давно намокли, и многие уже избавились от них, заставляя девчонок растекаться, растворяясь в «небесных испражнениях», как любит шутить мой братец-кролик.
        Парни сменяли друг друга или выполняли совместные движения. А когда ведущий немного выдохся, микрофон перешёл к Малику, который показал свои умения, совсем не хуже, чем у его предшественника. Когда и Малик устал, в дело вступил ди-джей, меняя треки в стиле фанк, а на фанерку стали пускать всех желающих. Теперь танцевали все: и девушки, и парни. Знакомая морковная черепушка также отметилась на данс-площадке, а вслед за ней и Егор. Рядом с ним я приметила Леську, которую он одарил жгучим поцелуем перед тем, как отправился показывать свои умения. А влезающий в каждый момент мистер Сильвер мгновенно окрестил Лесю самой сексуальной цыпочкой вечера.
        Я, не думая ни секунды, отправилась ловить братика прямо на месте преступления, как говорится. Я же только ради него сюда пришла, так что не стоит откладывать на потом свои планы. К тому же потом он опять сбежит. А телефон у него, наверное, разрядился, какой уже день дома не ночует - и зарядить-то не может по-человечески.
        И вот что же я сначала делаю, и только потом думаю? Невообразимо давящая толпа заставила меня вспомнить о том, что я только что наполнила желудок, а отсутствие свежего воздуха о том, что я не вампир, чтобы обходиться без него. Но отступать было поздно, к тому же, по ощущениям, я преодолела полпути. А значит должна быть примерно у входа.
        Внезапно, меня за шкирку потянули вверх, и я не придумала ничего лучше, как зажмуриться, считая спиной перила, а также уповать на то, что это не бритый активизировался. Ему, вообще, по режиму сейчас икать положено и уши остужать, а не невинных девушек красть.
        Моё тельце прижали к стенке и дыхнули приятным мятным запахом прямо в лицо. Значит, это и не Фео, всенепременно дыхнувший бы на меня «Беломорканалом», обрадовалась частичка мозга, которая предполагала, что похитителем мог оказаться он, даже несмотря на наше соглашение.
        - Глаза открой, - приказал мне знакомый бас.
        Я покачала головой, не желая, чтобы мой персональный глюк вновь пропал:
        - Не-а.
        - Всё же открой, - тон стал на йоту мягче, но такой же напряжённый.
        - Нет, ты же тогда пропадёшь, - честно выпалила я, умирая от желания подглядеть и убедиться, что это тот самый долгожданный иллюзорный обман.
        Последовал короткий смешок:
        - Я сейчас пропаду, если ты не откроешь свои серые глазки, - многообещающе поведал мне он угрожающим тоном.
        - Хорошо, - кивнула я и медленно открыла глаза.
        А там… там стоял Артём Охренчик собственной персоной и недовольно разглядывал моё лицо. Его маска была непроницаема, а я даже не знала, что и думать: рад он меня видеть или все ещё живёт недавними обидами? Он навис надо мной, защищая своей широкой спиной от толпящихся на лестнице людей. А я, вопреки своим ожиданиям, оказывается, недалеко ушла, раз он меня на лестнице выловил.
        Или меня вновь посетила галлюцинация?
        Желая это проверить, я протянула руку к его лицу, проведя пальцами, оцарапывая кончиками ногтей, по небритой сегодня щеке и по сухим губам, не отводя при этом взгляда от его расширенных зрачков. Нет, это точно не глюк. Иначе откуда тогда взялось напряжение, исходящее из прикасающихся к нему кончиков пальцев, и почему его рука, сжимающая меня за талию, возомнила себя конечностью Валуева, налившись мускулами и усилив силу сжатия, от чего было совсем не больно, а даже… приятно?
        Потребовалось несколько секунд, показавшихся мне вечностью, чтобы он мотнул головой, стряхивая с себя возникшее между нами электрическое поле, которое разве что не искрило.
        - Ты что здесь делаешь? - грубо спросил он меня, отпустив мою талию, но не сдвинувшись с места и не давая мне уйти. Или защищая от толпы.
        А мои пальцы все ещё источают ток, меня не просто обесточить.
        Но отрезвить можно. Особенно таким грубым тоном.
        - Ты мне не хозяин. К тому же мы, - ой, как больно это произнести, и страшно услышать его подтверждение, но по-другому просто не получится, - расстались, - кажется, мой голос всё-таки сорвался на последнем слове.
        Артём замер, как кобра, готовая к нападению, лишь ждущая подходящего момента.
        - Я помню, - кивнул он, и невидимые искры разом пропали, словно меня окатили ушатом холодной воды, или скорее, опрокинули на меня, горлопанящую во весь голос нецензурные песни, ночной горшок в безлунную ночь на задворках средневекового Лондона.
        - Тогда я пойду.
        Он ещё полминуты думал, заглядывая мне в глаза, пытаясь прочитать по моему лицу мысли, но попытки были безуспешны - телепатом он не был, да и читателем душ, кажется, был никаким.
        - Иди, - наконец сдался он.
        - Пойду, - буркнула и поплелась вниз по ступеням, кое-как пролезая мимо веселящейся молодёжи.
        19
        «Что я делаю?» - вертелось в голове Шера, когда он наконец-то соизволил выпустить свою малышку, так отчаянно требующую глазами и всем своим несчастным ожидающим видом её не отпускать. Чего она от него хотела, понять было не сложно. Её желание услышать от него слова прощения, подтверждения, что произошедшая сегодня ссора являлась лишь некой блажью, своеобразной попыткой разрядиться, но ни в коем случае не носила серьёзного характера - плескалось в её больших серых глазах, отдавая детской наивностью и незамутнённостью жестокими взрослыми проблемами и глупыми эгоистичными решениями.
        Широко распахнутые цвета камней Стоунхенджа, в обрамлении чуть подведённых тушью длинных ресниц, два огромных кристалла смотрели на него не мигая и вопили безмолвно, как это могут только камни, но оглушая своей тишиной, резонируя в ушных раковинах, словно волны ультразвука, заставляя его пережить целую гамму чувств от искренней любви до искусственной ненависти, в перерывах между этим останавливаясь на удивление, жалость, сочувствие, самобичевание. Во всём этом проглядывалась бессистемность и отсутствие логики, которая подразумевала сделать их обоих счастливыми, выдвигая на передний план острую НЕжеланную, но необходимую мизантропию по отношению к ней. Ему просто физически требовалось возненавидеть её, чтобы вызвать ответную реакцию, и чтобы покончить с этим раз и навсегда.
        Совсем недавно он переживал из-за того, что она его побаивается - и не зря, ведь он специально добился такого к нему отношения, всё было заранее продумано и спланировано. Но он не учёл своих чувств. Не учёл того, что ему будет больно от того, что она шарахается от него, как неудачливый герой-любовник от вернувшегося раньше времени из командировки мужа. Также не учёл, что Лена станет нужна ему как воздух или как вода для рыбы, выброшенной приливной волной на берег.
        И до сих пор не понимал. Лишь сейчас, отпустив её и расставив все точки над «i», услышав: «Ты мне не хозяин. К тому же мы расстались,» - сорванным надломанным, но отчего-то поразительно уверенным голоском, он вдруг со стопроцентной точностью осознал:
        Я так давно тебя искал по грязным пресным руслам,
        Зубами сети рвал, напрягая каждый мускул [8 - Noize MC (feat. Чупак 228) «Моё Море»]
        Он перепробовал много девочек, не ведя подсчёт, да и не запоминая, впрочем, их. Только Соня в самом начале их знакомства зацепила его чем-то. Возможно, своей бесшабашностью, удивительно сочетающейся с невинностью. Такие девочки, как она, цепляют, с ними интересно проводить время. Они ругаются как сапожники, верят в сказки, хотя никогда не признаются в этом, во всём выкладываются по максимуму. С ними занимательно… какое-то время, но когда любопытство проходит, они надоедают, и от них сложно избавиться, да и не сразу понимаешь, что хочешь именно этого.
        Артём и сам бы не сразу осмыслил факт того, что их отношения не имеют будущего, хотя бы потому что не его это судьба - воспитывать вздорную девицу, попка которой плачет по отцовскому ремню, если бы не Оливер и взявшаяся, как по мановению волшебной палочки, телепортировавшейся ему в руки прямиком из Хогварца, её старшая сестричка Лена.
        Будучи абсолютно спокойной и уравновешенной, скромной, податливой, нежной и мягкой, она ворвалась в его жизнь и устроила революцию подобно Эрнесто Че Гевара на Кубе, причём и сама того не зная, что делало её ещё более родной для Артёма. В первую встречу - да, он был решительно настроен её убить, когда узнал, что они теперь в законном браке. Он подумал тогда, что это такая тупая шутка, что она подстроила всё специально, или этот чудик Олька подстроил и подговорил её. Но довольно быстро Артём узнал, что всё не так. А сейчас всё поменялось кардинально.
        Сейчас ему приходится держать себя в рамках, чтобы перестать постоянно дотрагиваться до своей щеки, которую словно током ударило после её лёгкого, практически невесомого прикосновения. И он понятия не имел, о чём она думала, когда протягивала к нему свою изящную ручку, но на её лице отразилось нечто такое, что заставило его чувствовать себя призраком, будто она не ожидала его здесь увидеть, но вот он собственным могучим торсом стоит перед ней и пытается скрыть радость от встречи за грубостью. Но он был дико рад её видеть, ведь после ссоры в беседке Шер не находил себе места и сделал много глупостей, а может и нет, но кто рассудит?
        «Я не хочу тебя слушать!» - зажимая ладонями уши, понеслась она прочь, но Артём не побежал следом за своей малышкой, хотя тело совершило рефлекторное движение вперёд, которое он, превозмогая себя, пресёк.
        - Стой!.. - шёпот, сорвавшийся с губ вслед его малышке, так её и не нагнал, тогда Шер заново прокрутил в голове ситуацию и великодушно отпустил девушку: - Нет, лучше беги. Беги от меня подальше.
        Разумные, как он непритворно полагал, слова немного охладили его чувства, и Артём вернулся в дом, не желая никого ни видеть в данный момент, ни говорить ни с кем.
        - Иди в машину, моя красавица, - донеслась до него фраза удаляющегося с кухни брата, а следом за ней - звонкий чмок в щёку, может руку.
        Раньше он бы приревновал Соню. И не посмотрел бы, что человек, лобызающий её конечности, - Оливер, его кузен. И даже больше, чем кузен - он его лучший друг.
        - Подожди меня на веранде. Это как выйдешь - направо вдоль дома, - слышно было совсем тихо, видимо, Олли с Сонечкой уже стояли на пороге. - Я сейчас подойду.
        - Ага.
        Шерри даже немного удивился безоговорочной покорности девушки - ему бы она весь мозг вынесла, не устав объяснять, как опасно оставлять свою девушку одну, ведь её могут похитить, обесчестить, или же вообще оба действия совместить. Со стороны казалось, что у них всё идеально. Но обстоятельства, предшествовавшие данной ситуации, носили некий характер, не позволяющий ему сомневаться в Оливере. И вот снова противоречивые мысли вышли на передний план, а сам он не успел ретироваться в комнату, закрыть дверь на замок и, нацепив наушники, проигнорировать желающего пообщаться с ним брата.
        - Артём, надо поговорить, - перед ним стоял Олли, решительно настроенный на серьёзный разговор, что можно было понять по крепко поджатым губам.
        - А есть о чём?
        Оливер кивнул. Шер не стал спорить, к тому же момент прятаться от братца был давно упущен. Он прошествовал мимо Олли в кабинет папы, где у того стоял встроенный в стенку секретный бар, о котором в доме знали все кроме Ефросиньи.
        Он достал из бара, схватив за узкое горлышко, и безмолвно откупорил непочатую скульптурную бутылку тёмно-янтарного цвета виски. Одним движением головы спросил Оливера, налить ли ему, тот, вскользь глянув на этикетку и отметив, что это «Jameson Vintage», утвердительно кивнул. Предложи ему Шер простолюдинский пивасик, он бы стопроцентно отказался, хотя сейчас не мог этого гарантировать, желание насытить кровь градусами появилось само собой и призывно требовало его удовлетворить. Стаканчик виски оказался весьма кстати.
        Шер положил в оба сверкающих чистотой стакана немного льда из мини-холодильника и залил их виски. Подал один Оливеру вместе с вопросом:
        - О чём ты хотел поговорить? - и развалился в соседнем, обитом золотисто-красной тканью, кресле.
        - Ха, - неестественно усмехнулся брат, - мы с тобой как герои «Крёстного отца». Сидим оба такие при понтах, крутые типа. Виски хлебаем. Сигар только не хватает. Или у дядюшки есть заначка?
        Артём невесело усмехнулся в ответ:
        - У него всегда есть. И ты даже знаешь где.
        - Помню, мы в детстве часто вместе шороху тут наводили.
        Оливер уже готов был погрузиться в воспоминания, но Шер его резко перебил:
        - Ты пришёл, чтобы потрещать о детских шалостях?
        - Нет. На самом деле нет, - покачал головой Оливер, сделав небольшой глоток. - Совсем неплохо, - сделал он комплимент терпкому напитку. - Сладковатый, с фруктовыми тонами, немного острый. Напоминает Лену.
        - Совсем нет, - не согласился с ним Шер и залпом осушил весь стакан.
        Ему не хотелось наслаждаться насыщенным ароматом сочных фруктовых плодов, приправленных корицей и патокой, так что он даже не ощутил мягкой сладости отборного букета, но его всё же накрыло долгое и деликатное, как выразились бы знаменитые дегустаторы, послевкусие: сладкое, терпкое, пряное, с винными нотками. И вот, хоть убей, Лену он в этих острых нотках никак не находил: сладкая - да, терпкая - да, пряная - да, но острая? Определённо, нет. Этот виски, скорее, напоминал, коктейль из сестричек: сначала сладенькая старшая, затем остренькая младшая.
        - Ты просто её не знаешь ещё, - уверенно перебил размышления Шера Оливер. - Она вкусная девочка, но совершенно не бесхарактерная, как тебе, наверное, кажется. Добрая, милая, хорошая. А после общения с тобой в эту конфету будто добавили тротила. Спасибо огромное, Нитроглицерин Динамитыч, блин.
        - Да не за что. Всегда к вашим услугам, - поднялся с дивана, чтобы налить себе ещё виски, но на самом деле всего лишь хотел спрятать лицо, предательски полыхнувшее от того, что Оливер, видите ли, лучше знает его малышку.
        - Тебе надо расстаться с Леной. Я первый её встретил.
        Гробовое молчание. Плеск янтарной жидкости и звон кубиков льда о стенки стакана.
        - Мы и так… расстались, - последнее слово далось Артёму с трудом, что не укрылось от Оливера. - Практически расстались.
        - Что мешает сделать это точно?
        - Пока не могу.
        - Почему?
        Шер взял себя в руки и вернулся в кресло:
        - Есть кое-какие проблемы.
        - Дай угадаю. Эти проблемы называются: «Я влюбился в неё, брат»?
        «Это тоже» проинформировали его глаза Артёма. Но он не сознался, к тому же не считал это существенным, ведь были ещё штампики в паспортах, а также без вазелина лезущий во все щели мира мэр.
        - У моих проблем есть только одно название - fuck.
        - На что у меня есть ответ: «рядом птица» по-английски.
        - А?
        - Просто транслитерируй.
        - Near bird? - он недоверчиво произнёс, прокрутил в голове, прислушался к звучанию и понял, что ему ответил братик. - Плюс один за сообразительность!
        Артём поднял вверх бокал, чокаясь воздушно-капельным путём с Олли, и залпом осушил его. Брат лишь хмыкнул на это. О том, что Шерри лучше вообще не пить, он прекрасно знал, ведь после офигенно проведённого вечера в компании зелёного змия, на утро его братика всегда мучили последствия в виде полного отсутствия памяти, а также находилась куча всего, за что ему приходилось огребать.
        - Так что у вас с Саннетт? - вскользь поинтересовался Шер, по телу которого прошла тёплая волна.
        - Я не знаю, - шумно выдохнул Олли, махом встав и снова сев в кресло, он поставил недопитый стакан на столик и зажал голову руками.
        Словно это он, а не Артём осушил только что два полных стакана вискаря.
        - Что значит «не знаю», Олька, - тут же ухватился Шер. - Ещё только недельки две назад я слушал твои дифирамбы сам знаешь кому, а тут такая резкая перемена?
        Оливер резко соскочил с кровати:
        - Дифирамбы оставим. Мои чувства не изменились. Но я понятия не имею, что делать с Соней. Она… совсем даже неплохая. И…
        - И сущий ребёнок, - оборвал его Артём.
        - Это да. Но она ещё и девушка.
        - Да ладно? - иронизируя, округлил глаза Шерхан. - Спасибо, что глаза открыл, брат. А то я так и не понял бы с кем месяц почти провстречался! Но она реально малолетка.
        Словесную перепалку прервал звонок от Ванильного на новенький сенсорный коммуникатор Оливера. Его предыдущий мобильник, в не подлежащем ремонту разрушенном состоянии, предоставил ему сегодня Степлер со словами, что «этой хренью его чуть жизни не лишили», причём, как он попал к нему в руки, парень умолчал, обиженно заявив, что ему мобильник прилетел точно в голову, как вражеский снаряд, но никак не в руки. Из переданной ему кучки обломков целой оказалась только симка, так что особой утраты Олли не ощутил и приобрёл новую «игрушку», которая сейчас верещала: «Wo! I feel good, I knew that I wouldn't of I feel good…» голосом Джеймса Брауна, он спешно снял трубку:
        - О, привет-привет! Нормалды! Сам как? Да не, проехали, не парься, уже забыл. Ага. Оу, пати в Summer Times? Ещё бы! Конечно, я буду. Что за вопрос? Шер? Ну, - Оливер перевёл взгляд на именуемый объект, - он же у нас под маменькиным арестом… - и тут же схлопотал лёгкий пинок по ногам от брата. - Он злой. Не знаю. Попробуем с этим разобраться, хотя… сам знаешь, как тут всё запущено. Ладно, бывай. На созвоне.
        - Хорош кряхтеть, Шерри, - окликнул брата Оливер, тот изобразил на лице слабый оскал и не поскупился на совет:
        - Лучше заткнись.
        - Да ладно, я же знаю, ты хочешь пойти. Ну, хочешь, я поговорю с тётей Фросей? - Олли откровенно издевался над братом. - Отпрошу тебя у неё и пообещаю, что не выпущу тебя из-под собственной опеки.
        - Ты сейчас предложил мне опозориться вместе с тобой на людях, в общественном месте, так сказать? - процедил он сквозь зубы.
        Звёздный брат в шутку обиделся:
        - Я же как лучше хочу, о тебе беспокоюсь…
        - Я тебя щас убью! - мстительно пообещал Артём, направившись к бару в третий раз.
        - Эй-эй. Стоп. Может ты не будешь сегодня экспериментировать с «водой жизни»?
        - А я и не собирался, - он обернулся к брату, крепко держа в руках закупоренную бутылку, как будто это была бейсбольная бита. - Я тебя ею тресну, если ты от меня не @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@. Окей?
        - Окей, - Олли поднял руки, сдаваясь. - Уже ухожу.
        - Погоди, сначала поможешь мне, - бутылка вновь вернулась на законное место, а Шеридан поведал брату план своего побега.
        Сбежать из дома он решил уже давно, но сегодня окончательно уверился в необходимости побега на сто процентов. Самое последнее, что он мог простить людям - это насмешки над его величеством, а живя с родителями, которые все ещё продолжали быть инвесторами иждивенца, сидящего на их шеях, он становился бездонным колодцем для насмешек, хоть половником черпай да не захлебнись.
        По плану Шера Оливеру рассчитывалось занять на некоторое время его место, а ему покинуть дом под видом Олли. Предполагалось, что Оливер будет изображать из себя брата до тех пор, пока его не обнаружат родственники или не сдаст Веник, который может случайно выявить подмену, ему всегда везло на всякие нелепости. Поэтому рэпер отзвонился ждущей его снаружи Соне и соврал, что ему пришлось срочно уехать, так как дело касается жизни и смерти, и ей придётся добираться домой одной. Соня наслала на своего парня все ведомые и неведомые проклятия, пожелала охрипнуть на сцене и помереть от жажды на глазах миллионов своих фанатов, которые бы затем кровожадно растаскали его бренное тельце на сувениры. Оливер её слова воспринял стойко, шепнул на прощание, что «обожает свою горячую штучку» и, проследив в окно, как она ушла, отдал Шеру команду к началу действий.
        Чётко следуя намеченному плану, Шер наскоро побросал в спортивную сумку шмотки первой необходимости, распрощался со своей коллекцией сникеров, пообещав им шёпотом скоро забрать их с собой, спёр по-тихому из сейфа Ефросиньи свой телефон, надвинув на глаза козырёк кепки и натянув поверх неё капюшон, спешно покинул территорию резиденции старшей четы Охренчиков, и запрыгнул в свою родную «бэху», от которой ему наконец-то были возвращены ключи.
        Вообще, вся эта ситуация с обменом машин была такой дурацкой, что без смеха не взглянешь. Они с братом решили поспорить, как это обычно делали, на какую-нибудь глупую ерундовину, так, ради азарта, чтобы развеять скуку. Вот и в тот раз они забились на то, что, пробегая по коридору с подносом, полным горячего чая на двоих и изящным антикварным заварником, Вениамин Аристархович о верёвочку, добродушно протянутую парнями в десяти сантиметрах от пола, не споткнётся, а споткнувшись, не упадёт и удержит равновесие, как истинный гарсон, получивший медальку и звание почётного халдея в Ассоциации Рестораторов. На кон они поставили свои тачки. Проигравший должен был отдать свою машинку победителю в пользование на неделю.
        Но, к вящему разочарованию обоих, Веник так и не дошёл до веревочки, растянувшись на полу за три метра о подкинутую кем-то безгранично заботливым банановую кожуру. Шеру чуть позже вспомнилось, что это его рук дело, но сознаваться он посчитал делом ниже своего достоинства. Так что сложившиеся обстоятельства парни отнесли на счёт роковой случайности, приведшей к полному разгрому обоих. Нарушать правила спора было нельзя, и они обменялись, таким образом, Оливеру пришлось кататься на шестой «бэхе», а Артёму на «Эскалейде».
        - Здравствуй, красотка, - проведя по приборной панели, ласково обратился к своей четырехколёсной подруге Артём, - больше я на тебя спорить буду, обещаю. О-о-у, во что же тебя превратил, родная, этот Оливер-Руки-Крюки-Из-Жопы.
        Он с негодованием оглядел салон, на заднем сидении которого был целый склад пакетов с логотипом Bronx Style, проматерился на счёт сдвига Оливера по теме одежды и необходимости её пиарить, иначе зачем скупать целый магазин - разумеется, шмотьё ему выдали бесплатно в обмен на рекламу. Он закинул к ним свою котомку, достал из бардачка диск наугад, вставил его в магнитолу и, когда салон наполнили басы соло-альбома исполнителя Триады, мгновенно узнал вторую часть альбома «Точка Росы» и понял, что сделал верный выбор. Он выбрал пятый трек и резко стартанул.
        Охренчик-младший немного поколесил по городу, наслаждаясь тем, как дорога мягко стелется под колёсами и слушал музыку, а затем решил отправиться по адресу той квартиры, что досталась им в дар с Леной от мэра. Он созвонился с Толяном, чтобы разузнать адрес, но тот смог снабдить его информацией лишь о номере дома и улице, а вот квартиру Шеру предстояло найти самому, как и пробраться в неё, ведь те ключи, что были у него, он отдал своей жёнушке, с которой у него сейчас были напряжённые отношения, и звонить, чтобы забрать ключи, он точно не собирался. А сейчас даже испытывал некоторое ощущение жалости, что отказался от помощи Оливера, который легко мог бы помочь ему снять квартиру в любом районе города.
        Подъехав в центр, где расположился шикарный многоквартирный дом, в котором и должна была быть необходимая квартира, он решил не рисковать и не штурмовать крепость своими отмычками. Здесь ведь и охрана на высшем уровне, так что полицаи, в случае чего, за полминуты нарисуются, а обратно за решётку - вот уж глупость сверх меры.
        Артём решил ещё немного покататься по городу, по которому успел соскучиться за двадцатичетырёхчасовое принудительное заключение, ему хотелось надышаться воздухом, прежде чем он приедет на тусу в клуб. Наездившись вдоволь, он припарковался у моста при въезде в город, который ему особенно нравился. Дойдя до его середины, он достал телефон и изучил пропущенные вызовы, но перезванивать никому не стал, лишь отметил, что он всё же был нужен многим из его друзей.
        - Да… Нужен всем, кроме тебя, - как-то обречённо выдохнул он, открыв фотографию спящей девушки, на лице которой красовался фингальчик, ничуть не смущавший его нежных чувств.
        Что-то его кольнуло в сердце в этот момент, будто она просила его о помощи, якобы с нею что-то произошло. Его сердце заколотилось чаще, рука зачесались в желании набить морду обидчику, но он молча созерцал её изображение, ещё крепче сжимая в руке телефон, умом понимая, что это его больная фантазия, которая ищет причин для встречи. Экран быстро покрылся мелкими каплями дождя, пока совсем не погас, а потом Артём ещё некоторое время не мог отвести взгляда от потухшего дисплея, но ехидный голосок в голове не преминул намекнуть ему, что в довершении картины ему только скупую мужскую слезу пустить осталось, и он вновь взял себя в руки.
        Дорога до клуба не заняла много времени, а вот количество присутствующего там народа смущало. Создавалось впечатление, что клуб резиновый.
        Перед тем, как покинуть машину, он дыхнул в сложенную лодочкой ладошку, и понюхал - запах виски все ещё не выветрился. «Парням это не понравится», мелькнуло в голове Шера, он зажевал две подушечки мятной жвачки, которую выплюнул уже через десять минут, и вдруг понял, что очень сильно хочет пить. С этим желанием он пошёл на абордаж клуба, первостепенно решив заглянуть в бар.
        - Приветос, брателло!
        - Оу, ваззап, мэн!
        - Ка-а-акие люди!
        - Йоу, браза!
        Доносилось до него со всех сторон сквозь звуки музыки, он кивал им, бурчал что-то в ответ. Кое-как он добрался до барной стойки, где его ждало разочарование. Официант извинялся, но «вся вода закончилась, ибо наплыв участвующей в конкурсе молодёжи предельно высок, а они предпочитают до выступления алкоголем свои молодые организмы не заливать, в наличии же остались только спиртосодержащие напитки, но если господин хороший хочет пить, то в зоне ресторана на втором этаже можно хоть воду из-под крана попросить».
        Этого знания было достаточно, чтобы Шер отправился на поиски живительной влаги на второй этаж. Подойдя к лестнице, он быстро проскочил пролёт, и остановился как вкопанный, поворачивая голову словно в замедленной съёмке: нет, не могло показаться, эта солнечная макушка принадлежит его малышке, которая напомнила ему ломтик сыра в бутерброде, приплюснутый со всех сторон. Нисколько не думая, он выхватил её за шкирку как нашкодившего котёнка и, не зная, что с ней делать, прислонил спиной к стене, а хотелось прижать к груди. Напуганная, сжавшаяся в комок, она вызывала у него трепетные чувства, но нежелание их показывать накладывалось на тембр голоса, который сделался грубым и чужим.
        Но вот звучит её обиженное и неродное: «Ты мне не хозяин. К тому же мы расстались,» - и всё… «Я помню. Иди,» - было ей ответом.
        Была бы причина рвануть следом, он немедля сорвался бы, а не стоял как дурак, упираясь набухшими кулаками в стену.
        «За оставленные без присмотра вещи администрация ответственности не несёт!» - гласила надпись, в которую упирался его наконец-то сфокусировавшийся взгляд. Ведь и с Леной, оставленной без присмотра, может случиться что угодно, переживал Артём, кусая губы.
        И… как-то неожиданно он нашёл причину.
        Резво развернувшись, он соскочил с лестницы, Ленчик же далеко не ушла - у неё были явные проблемы с перемещением в людской массе, поэтому она смогла сделать парочку шагов после того, как спустилась с подножия лестницы.
        - Постой, Лен, - окликнул её Шер, и она тут же развернулась, будто только и ждала, что он её окрикнет.
        А в глазах застыло знакомое ожидание, с нотками наивности и немого обожания. Ему пришлось положить руки ей на плечи, чтобы её не унесло толпой, а также, чтобы в их личное пространство не врывались посторонние.
        - Что случилось? - наконец, прочистив горло и совладав с голосом, спросила она.
        - Я хотел… попросить тебя.
        В её глазах зажёгся огонёк надежды, Артёму стало стыдно, что он не станет говорить ей того, что она ждёт. Стыдно за те слова, что он собирался сказать, и он мысленно попросил у неё прощения, но не мог иначе. Она нетерпеливо закусила губу и сморщила носик:
        - Конечно, я слушаю.
        - В общем, мне нужны ключи от квартиры.
        Он её огорошил своей просьбой, но она держала себя в руках и не сразу поняла о какой квартире идёт речь, поэтому в её вопросе проскочила ядрёная порция удивления:
        - От м-моей квартиры?
        - Нашей. От нашей квартиры. Которую нам мэр задарил.
        Блестящая в свете, падающем от мириад лампочек и фонарей, украшающих здание клуба, чёрная BMW-X6 аккуратно, что было атипичным для её буйно-помешанного (этот факт могла засвидетельствовать добрая половина клубящейся молодёжи) владельца, вырулила со стоянки. Вслед за ней неприметной тенью метнулся большой чёрный джип с понтовыми номерами, который не бросился в глаза ни сидящей в преследуемой машине парочке, ни не отводящей от них немигающего взгляда рыжеволосой девушке.
        На сегодняшний вечер это было самым большим разочарованием для её ранимой сущности, которую не знакомые с ней близко люди ранимой могли назвать только если из пулемётной очереди с контрольным в голову.
        Начиналось всё, как не странно, замечательно. Олли заехал за ней, намереваясь свозить на встречу к своему дяде, уже успевшему ему все уши прожужжать, как среднестатистическая жена мужу о приглянувшейся норковой шубке, требуя привести невестушку в гости. Оливер, преследуя свои цели, наконец-то сдался и вызвался осуществить «знакомство с Факерами» сегодня на общем ужине, автоматически приобретающим категорию «званый».
        Соня радовалась очередной возможности побывать в доме Охренчиков, хотя причина этой радости была как палка о двух концах, ведь с другой стороны, компания Олли уже не была ей неприятна, как когда-то раньше, и даже вызывала некую свою радость.
        А после того, как на её глазах, то есть ушах (ведь отзвуки их громких речей были великолепно слышны на кухне) Шеридан и Лена разругались в пух и прах, её радостеметр вообще зашкалило, и она даже не особо ругалась на Оливера из-за того, что он убежал, бросив её в галерее, так, проформы ради, наговорила пару ласковых. Зато она, пребывая в ликующем состоянии, успела от всей души залить водой огромный цветущий кактус Ефросиньи, который, судя по полезным ссылочкам садоводов-любителей из Интернета, поливать можно лишь два раза в год, иначе последствия необратимы.
        А также познакомилась с сестрой Оливера Викторией, и рассказала той, что у неё с ним любовь до гроба. Сестра оказалась в шоке, но как настоящая леди, не высказалась против. У неё было до того потешное лицо, что Соня стала горда собой, удивить и обескуражить - это ли не счастье?
        Следующей причиной для поддержания хорошего настроения стало неожиданное, но гениально-смешное сватовство гоповатого соседа Феоклиста на её ушлой сестричке, которая времени зря не теряла и быстро нашла себе нового кандидата в мужья. Саннетт оставалось лишь удивляться её скорости и поразительному лицемерию. Сама она всегда была открытой и никогда не скрывала свои сантименты, желая подстраиваться под окружающих, желая кому-то понравиться. Нет, её девиз: «Любите меня такой, какая я есть. Со всеми моими недостатками. А если вас такие правила не устраивают - валите нафиг!»
        И вот когда она думала, что лучше быть уже не может, ей сообщили, что сегодня в Summer Times намечается внеочередная туса от фанкиманов, где у неё был шанс встретиться с Шером и рассказать ему много интересных подробностей. Охренчика она, сколько ни старалась, не нашла, зато закрепителем её настроя стали танцы.
        Громкие ритмы битбокса, под которые FJB делились своим отточенным своим мастерством на дэнсфло, зарядили её тело несметным количеством импульсов, которые приводили его в движение, как куклу-марионетку. Она не управляла своим телом разумом, эмоции полностью завладели им и нажимали то на одну кнопку, то на другую, не оставляя в покое ни на секунду.
        Сегодня здесь не было никаких судей, никто не ставил баллов и не оценивал стили танцоров или же их самих. Сегодня парни и девушки танцевали для себя и ради себя, чтобы открыть новые грани своего разума, не пытаясь кому-то что-то доказать, кого-то обтанцевать, в ожидании публичных мнений. Ведь для этого существуют баттлы, а сегодняшняя ночь - ночь самопознания. Когда каждый выкладывается по полной, выходя на битву с самим собой. По крайней мере, таковой была философия самих фанкиманов, которую они и несли в массы.
        Не все были согласны с этими течениями мыслей тех, кто постиг больше, многие просто выделывались, дурачились и пришли сюда в надежде показать себя либо чтобы просто повыпендриваться. Соня была не из их числа. Она уже давно была пропитана философией фанкиманов и брейкинг, когда-то начинаясь обычным времяпровождением, стал для неё частичкой жизни. И если бы ей предложили на выбор его и Шера, она бы, наверное, не думая выбрала первое, или же, поддаваясь типичным для себя «хочу всё и сразу», выбрала бы погоню за обоими зайцами.
        Вскоре ей пришлось уступить танцпол следующим кандидатам, и она вновь вернулась к качающейся под ди-диджейские сеты толпе, подбадривала тех, кто осмелился показать себя. Среди них были и совсем зелёненькие новички, и настоящие асы. Многих она знала, многие знали её. Она поглядывала на остальных и всегда в такие моменты пыталась проникнуть в мысли танцора: о чём он думает во время исполнения тех или иных движений, каких преисполнен чувств, насколько терпелив и спокоен, готов ли заложить душу за музыку.
        Её старший братец Егор точно готов. По нему это всегда было заметно. Так же, как и по Шеру. Заметно даже сейчас, когда старший брат связался с импульсивной подругой своей двойняшки, по тому брошенному ей страстному, но тем не менее, короткому поцелую, который для Леси явно показался незаконченным, для Егора же был некой преградой к тому, чтобы окунуться в ритмы музыки.
        И когда-то, будучи ещё совсем малышкой, Соня безумно тащилась по старшему брату. Детская влюблённость, что может быть наивнее?
        Возможно, именно поэтому ей и приглянулся впоследствии Шер? Своей безграничной любовью к Его Величеству Танцу, полной отдачей на танцполе, жизнью музыкой, своей похожестью на Егорыча… А может и просто приветливой ободряющей улыбкой девушке, которая живёт тем же, что и он. Она прощала ему вереницу юбок, и когда-то верила, что они предназначены друг другу. Во что она верила сейчас - и для неё самой загадка.
        Соня не заметила, как выцепила знакомую огромную фигуру, прижимающую к груди хрупкую девичью, и пробирающуюся к выходу на автостоянку. Она не стала медлить и проследила. Да, ошибки быть не может: это Охренчик и её лживая сестричка. Как Шер может быть так слеп и не видеть, что она им просто играет? Глаза Сони застлали слёзы, пальцы сжались в маленькие, почти декоративные кулачки.
        - Нужен новый план… Мне нужен новый план… Чтобы спасти его и себя. Иначе как, как я буду жить без него? - беззвучно шептали искусанные губы в пустоту, оглашаемую звуками фанка вперемешку с пьяными криками, и было уже непонятно: то ли губы стали солёными от слёз, то ли от вновь разлившегося с неба дождя, который решил помочь ей держаться и не показывать столь явно свои слабости, впервые в жизни поливая мир солоноватыми каплями.
        Она ничего, кроме их машины, и не замечала. Даже то, как настырная камера тыкала в её сторону своим единственным неживым глазом, создавая для потомков бесценные видео записи.
        20
        «Какого лешего, ну, какого?» - вопили все извилины разом в моей черепной коробке. Он что, действительно дебил? Был такой момент попросить у меня прощения, сказать «давай жить дружно, тру-ля-ля, бла-бла-бла, мирись со мною, иначе жизнь без тебя не жизнь, и скипидар не скипидар, а спирт так вообще вода», и он его упустил! А я дурочка, уши развесила, и жду как старуха с корытом у моря погоды, поедая навешанные на уши макаронные изделия.
        За этими мыслями я даже не сразу осознала, что ему нужны ключи от квартиры, где сейчас живёт Леся. А вот когда наконец уразумела сей прискорбный факт, меня постигло очередное прозрение, сопровождающееся глазами в два олимпийских кольца.
        - Так что, где ключи?
        - А у меня их нет.
        - И где они?
        - Потерялись… - честное слово, язык сам соврал.
        - Да ладно? А… где ты их потеряла?
        Это изумительно, но в его голосе не наблюдалось злости, и я расслабилась в его руках, а он продолжал меня держать за плечи, не сокращая, правда, дистанцию между нашими телами. И правильно, не надо меня соблазнять, и так знаю, что он пришелец с планеты Феромонов.
        - Так где ты потеряла их, Лена? - ауч, кажется, я выпала из реальности немного.
        - Не знаю. Может дома валяются, - да уж, врушка из меня та ещё, надо было сказать, что эти ключи стали достоянием города, валяясь где-нибудь в парке или на мостовой, точно. - А может и на улице выронила…
        - Мне они очень нужны.
        - А зачем? Нашёл риэлтора, чтобы продать? - я совсем не меркантильная, но предположила самый очевидный вариант.
        - Я сам там хотел жить.
        - Правда?
        - Да, - он усмехнулся. - Я ушёл из дома.
        - Зачем? У тебя такие прекрасные… родители, - я и сама поняла, что сморозила глупость, и мысленно приказала Тёме: «Можешь не улыбаться, хотя тебе идёт». - И как ты собираешься жить?
        - Пока не знаю, но для начала мне нужно жильё, а для этого - ключи. Так что выбора нет - поехали искать, - непререкаемым тоном изрёк он и развернул меня спиной к себе, прижав к телу, так что между нами прошёл заряд.
        Как если кусочек лития кинуть в воду произойдёт бурная реакция, так и я почувствовала себя этой дозой металла, который, попав в среду Тёмы, от взаимодействия начал искрить. По телу пробежала неорганизованная толпа мурашек, безжалостно растоптав мои слабые попытки найти в себе здравый смысл и оторваться от тела Охренчика, и затаившись, как изменники Родины от чекистов, где-то в районе затылка, упирающегося ему в грудь.
        Сравнение Тёмы с водой навело меня на мысли, что он мне так же жизненно необходим, как рыбе нужна вода, а я не могу не подписаться под этими словами из песни, которая прочно засела в моей голове:
        Это правда - я за воду, жадно набранную в жабры,
        Подарю тебе всего себя, только не нужно, ладно
        Выбрасывать меня волной на берег и изгибы
        И оставлять там подыхать, как ту, другую рыбу…[8]
        Сколько рыб он выбросил до меня - неважно, лишь бы мне позволил плавать в своём аквариуме.
        За этими мыслями, со сжатым желудком, в котором щекотались крыльями бабочки, символизируя моё нервное напряжение, и с собранным в тугой комок сердцем, бьющимся, словно теннисный мячик, о «сетку» грудной клетки, мы выбрались наружу. Я забыла о ждущем меня Егоре и о Лесе, с которой сама хотела поболтать, они напрочь вылетели из головы, ведь рядом был Артём.
        Как только мы вышли из клуба, он отпустил мои плечи, взял за руку и повёл к машине, не взглянув ни разу в мою сторону, как будто я - пустое место, утюжок на верёвочке, который он, следуя флэш-моб-акции, тащит за собой, держа за вилку. Но нет, он не забыл обо мне - даже по-джентельменски открыл дверцу пассажирского сидения и помог занять место. Занял и своё, пристегнулся, и лишь затем спросил меня:
        - Ну что, откуда начнём поиски?
        Охренчик вставил ключ и завёл мотор.
        «I don`t need to need you…»[9 - DJ Tiesto «I Don’t Need To Need You»] - громко сообщил приятный мужской голос, звучащий под зажигательную мелодичную музыку, из включённой Шером магнитолы.
        - Tell me what to do, tell me what to say, - сипло пропел дуэтом с певцом Артём, а затем резко сквозь зубы возмутился: - Чёртово попсовое радио! - и выключил его вовсе, давая нам шанс насладиться относительной тишиной, нарушаемой лишь мерным фырчаньем мотора, звуками фонящей музыки усилившегося дождём, барабанящим по железной броне продукта деятельности немецкого автопрома.
        Эта тишина была тяжёлой и давящей, как классовая ненависть. Артёмка нервный, злится, наверное, что ему приходится со мной носиться в поисках ключей. Я сейчас вообще здоровьем рискую, но всё же торопиться нам некуда.
        - Только не гони, - предусмотрительно попросила я, он кивнул, даже не вякнув при этом «молчи, женщина, твой день Восьмое марта!»
        Мы медленно выехали со стоянки, но перед поворотом Шер притормозил:
        - Так что, куда едем?
        - Ну… - решила я дальше тянуть время. - Я не уверена, где посеяла ключи.
        - Это я уже слышал. С чего поиски начнём?
        - Не знаю, - пожала я плечами, боясь хоть что-то предложить.
        - Тогда может у тебя в квартире посмотрим?
        - А у меня все спят уже, наверное. Нет, точно спят, - быстро нашёлся ответ.
        Шер лишь сделал грустное лицо и страдающие глазки:
        - А мне спать негде…
        Нет, он же не надеется, что я его к себе ночевать позову? Мы, вообще-то больше не в отношениях. И наши родственные связи не повлияют на моё решение. Но эти глаза… И полный уныния вздох…
        - Слушай… Вряд ли они у меня дома. Мне кажется, что я их на улице потеряла. Да-да. Точно так и было.
        Хитрый взгляд уставился на меня исподлобья:
        - И что ты мне предлагаешь? В машине ночевать?
        - Нет, конечно.
        - А может, учитывая, что между нами, - голубые глаза стали холодными-холодными, что я поёжилась, - были тёплые нежные отношения, ты мне поможешь?..
        Были?
        Я прикусила губу и постаралась вложить в голос максимум безразличия, чтобы чётко ответить: «Нет!», но дрогнувшим шёпотом я сказала нечто иное:
        - А больше их нет?
        - Я не знаю, - усмехнулся он, оторвав от меня тяжёлый взгляд, - что есть, а чего больше не существует…
        Сзади раздался нетерпеливый звук клаксона. Мы ведь уже не знаю сколько времени стоим на выезде, не пропуская никого. Артём посмотрел в зеркало заднего вида, пробормотал: «Фак,» - и свернул налево.
        - И куда мы едем? - через некоторое время нашла я в себе силы спросить.
        - К тебе.
        - Зачем?
        - Оставлю тебя, а то папочки, наверное, волнуются.
        - Наверное, - согласилась я. - А ты потом куда?
        Я не сводила глаз с его точёного профиля: сосредоточенный взгляд следит за дорогой, напряжённые руки держатся за руль, хотя создавалось впечатление, что он пытается удержать руль, который ведёт себя неординарно и пытается вырваться из крепкого хвата, но не может, ведь если Артём отпустит руль, то может произойти нечто страшное и непоправимое; или же если снизит скорость, например, наша машинка взорвётся, как в одном американском боевике.
        - Ты же сейчас не беспокоишься за меня, нет? - как можно более непринуждённо спросил Шер, но я расслышала в голосе напряжение.
        И что же ты рассчитываешь услышать - правду? Так вот - да, беспокоюсь. Или нет, не рассчитываешь слышать её ни под каким предлогом? Вместо этого я ответила вопросом на вопрос:
        - А стоит?
        Он покачал головой.
        Дальнейший наш путь прошёл без лишних слов в гулком молчании и косых взглядах, которыми я изредка одаривала своего мучителя.
        - Приехали.
        - Ага, - я дёрнула ручку двери, но она оказалась заблокированной. - Закрыто.
        - Сейчас открою, - отозвался Артём и выполнил обещанное.
        Я покинула машину, бесконечно растягивая время, хотя это больше и не требовалось, ведь с ключами мы кое-как разобрались. Скорее всего, он отправится жить к кому-нибудь из своих друзей, благо их у него много. Да. Скорее всего. Ведь не станет же он жить в машине, спать на заднем сидении, как оборванец.
        Обычно леди из машины вылезают, сначала вытаскивая ножки, обе вместе, а затем и весь остальной корпус, но у меня замашек интеллигентности не наблюдалось и в помине, я, как правило, сначала выставляю ногу боком, потом попу, следом вытаскиваю остальную часть тела: туловище и голову, держась за проём дверцы; и только после этого, стоя крепко на одной ноге, я вытаскиваю следующую ногу.
        Так и сейчас, я вылезла наполовину наружу, и решила мельком осмотреть салон для лишнего убеждения, что Шер ведь не дурак, чтобы спать здесь и зарабатывать себе сколиоз, к тому же в армии его точно не ждут, с его-то папулей, или скорее мамулей. Так что эти самопожертвования напрасны.
        Мне только сейчас, когда глаза зацепились за знакомые пакеты, пришло в голову воспоминание, что Артём последнее время на другой машине ездил, а на этой мы с Оливером ездили за покупками.
        - Это мои пакеты, - оповестила я Охренчика, нетерпеливо не заглушающего мотор.
        - То есть?
        - Пакеты с одеждой. Они мои.
        - А я думал, что Олькины.
        Зря я сказала следующее:
        - Мы с ним вместе в магазин ездили. Он помог мне выбрать красивую одежду.
        И зачем я всё это говорю? Ах, точно, я хочу вызвать ревность в его непробиваемой бронебойной шкуре, где должно прятаться сердце, я верю, сердце, которое хоть чуточку, но принадлежит мне.
        Тёма посмотрел на пакеты, перевёл взгляд на меня, пока ещё ничего не выражающий, вновь вернул его на заднее сидение, медленно заглушил мотор и потянулся к ближайшему пакету. Он вынул какое-то платье с диким вырезом, осмотрел его со всех сторон и передал мне, глядя прямо в глаза:
        - Примеришь?
        - Прямо сейчас? Нет, ты что?
        - Уверена?
        Я почти что кожей ощущала, как растёт напряжение в салоне машины, и покачала головой:
        - Не-а.
        - Для него примеряла, а для меня что, стесняешься? - он прищурился, зло прищурился и буравил взглядом, который сверлил меня, ввинчиваясь прямо в голову ненавистной соседской дрелью.
        Я чувствовала, что задыхаюсь, так и не сделав ни вдоха, а он яростно затянул меня обратно внутрь.
        - Артём, прекрати. Ты что, сошёл с ума?
        - Я? Я сошёл с ума?
        - Да! Ты!
        - Это почему же? Потому что моя девушка ездит обновлять себе гардероб с моим братом? Куда вы ещё вместе ездили?
        - Твоя девушка? А разве не ты меня бросил несколько часов назад? Нет? Не ты?
        - И, видимо, не зря бросил!
        - Да уж, не зря! Иначе бы откуда я узнала о твоей жестокости?
        - Жестокость? Да что ты сама о ней знаешь?
        - Только лишь то, что не хочу знать о ней ни-че-го.
        - Не хочешь ничего знать, но изменяла мне?
        Кажется, мои глаза сейчас вылезут из орбит. Он мне не доверяет? И чуть ли слюной брызгает, как бешеный пёс. Раньше меня бы это безумно испугало, а сейчас я сама была зла.
        - Я тебе не изменяла. И в мыслях не было!
        - Я бы не был так уверен.
        - Ты эгоистично полагаешь, что я должна бегать около тебя на задних лапках и вымаливать прощение? Правда? Ты жалок…
        Где я вообще всех этих слов набралась?
        - Это ты жалкая. Он тебя купить хочет всей этой одеждой!
        - Ты что? Совсем того? Олли так никогда не поступит.
        - Да он уже это сделал. Ты защищаешь моего братика, будто бы он тебе важнее.
        - В данный момент… - мой голос стал тише, но уверенности не убавилось на йоту, - мне кажется, что так оно и есть.
        - Убирайся! Выходи из машины! - вызверился Шер и чуть ли не силой выпихнул меня на улицу.
        Затем и сам выскочил. Открыл заднюю дверцу и начал в беспорядке вышвыривать все пакеты, что лежали сзади, кидая их к моим ногам:
        - На, держи! Забирай, это всё твоё. Сколько же ты стоишь? Продажная ты @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!
        А я просто стояла и смотрела на его метания, даже не пытаясь как-то выгородить себя, сказать, что на самом деле просто не могла отказать Оливеру, когда он хотел сделать мне приятное. Потому что он - мой друг. А не то, что думает Артём. Глупый Артём.
        - Ты просто дурак, - крикнула я ему вслед ещё не успевшей закрыться дверцы.
        - Всё не зря. А я и, правда, дурак.
        Он хлопнул дверцей и, взвизгнув тормозами, унёсся прочь.
        Единственное о чём я сейчас могла думать - это дурацкая одежда, которая испортила всё!
        Промокнув до нитки во второй раз за этот вечер, я не в силах уйти, пинала пакеты до ожесточения, проклинала, ругала себя и просто представляла собой безумную психопатку, у которой злые дяденьки врачи отобрали любимый, а потому изгрызенный, колпачок от сто лет как не пишущей ручки. А «мой колпачок» сейчас нёсся на незнамо каких скоростях в неизвестном направлении, что добавляло моей злости капельку тревоги за его никчёмную жизнь.
        Дверь мне открыл Егор. Взлохмаченный, словно только что из кровати, но с кружкой кофе в руках, наполовину пустой.
        - Я тебя ждал. Кто тебя на этот раз подвёз? Машина этого принца Шервудского леса, но последние дни на её колёсах катался его звезданутый братанчик.
        - Это Артём меня подвёз, а то ты не видел.
        Брат усмехнулся - всё он видел. Вот стыд…
        - Тот, который твой муж и мой… шурин?
        - Я не знаю, как это называется.
        - Прикольно звучит.
        - И зачем тебе это слово? Всё равно же не будешь так к нему обращаться.
        Я скинула обувь и готова была прямо около двери растянуться - так устала. Не физически, но морально.
        - Может и буду. Стебать народ я люблю, систер.
        - Знаю. Кстати, нет же, я вспомнила. Шурин - это же брат жены. То есть ты.
        - Да ну нафиг? А он тогда кто мне?
        - Ну, зять, наверное.
        - Не-е. Будем придерживаться именных формулировок.
        - Как скажешь. Слушай, а сделай мне тоже кофе…
        - Ты же фанат чая, - ничуть не удивляясь, но констатируя факт, заметил брат, заворачивая обратно на кухню, где в качестве освещения была включена лампочка от вытяжки.
        - Да ты вроде тоже. Но вон уже полкружки кофе осушил.
        - Вообще-то, это третья… - признался Егор.
        - Значит, отдай её мне и тебе не надо будет варить ещё.
        - Ну уж нет. Мне несложно, к тому же я, наверное, до утра не усну теперь.
        - Недолго осталось. А где Леська?
        - Дома.
        - Ясно. А я думала, вы друг друга на дух не перевариваете?
        - Она бывает иногда очень экспансивной, но я борюсь с этим, ага. Так, - он, надавив мне руками на плечи, усадил на диванчик, - подожди, я мигом.
        Он унёсся, но уже через пару секунд вернулся со своим огромным махровым полотенцем и, накинув его мне на спину, стал растирать моё тело. Эта забота вызвала во мне волну умиления:
        - Ты такой замечательный брат, Егорка…
        - О, я знаю, сестричка. Ты должна меня ценить чуть больше, - усмехнулся он, сказав это якобы в шутку.
        Но он прав. Я стала скрытной и многого ему не рассказываю:
        - Прости меня, - жалостливым голосом попросила я.
        - Хорошо, что ты не ревёшь, а то я бы сейчас не знал, куда деться от каскада водопада Елена.
        - Я тоже весьма ценный родственник.
        - Есть контакт, мы уже шутим, - обрадовался братик. - Хотя ты права. И поэтому, - в его голосе прозвучало неподдельное воодушевление, - я сейчас буду поить тебя кофеём.
        - Так уже сто пицот тыщ лет не говорят, - возмутился вошедший в комнату Стас. - И я тоже буду сей неведомый в современном мире напиток.
        Он прошлёпал по кухне и уселся рядом со мной.
        - А ты чего такой счастливый? - спросил его старший брат, на самом деле, наш братишка сегодня просто мега-разговорчив, а значит настроение у него просто великолепное, что случается крайне редко.
        - А я сегодня избежал счастливого замужества…
        - Ой-ё! - мой восклик.
        Брови Егора заинтересованно взметнулись вверх.
        - А потом разгромил флотилию Реддса. А они, знаете, какие сильные? Самая сильная армада, между прочим, у них такие…
        - Ну, ты крут, брат, - похвалил его Егорка, заливая воды в турку. - А кто тебя на себе женить-то хотел?
        - Ленкин жених психованный, - и шёпотом добавил, приставив боком ладошку у рта, дабы я не слышала, но при этом косясь в мою сторону: - И родня у него та ещё!
        - Вообще-то я тебя слышу, - оповестила его я, а Егор кивнул, размахивая туркой, как хоббит мечом:
        - Слышит, точно. Но вообще - вау! И как этого «жениха» зовут? Уж не Шеридан ли?
        - Нет. Я же сказал «жених», а не «муж». Это придурок с нижних этажей. И у него тоже идиотское имя.
        - Какое?
        - Что-то там на «фу».
        - Это так изысканно фырчишь?
        - Это я говорю, что имя начинается на букву «ф».
        - Феоклист, - встряла я. - Но подожди, откуда ты знаешь про мужа?
        - Ну, я много чего знаю… Всё же вся домашняя компьютерная сеть в моих руках, а там у нас частенько всякий интересный материал проскальзывает…
        - Какой ещё материал? - кажется, это было сказано хором.
        - Всякий, - не стал уточнять Стас, замолчав.
        - М… Мне есть что послушать, да, ребятки? - заключил Егор, переводя взгляд то на меня, то на братишку.
        - Пусть Ленин рассказывает. Мой словарный лимит на сегодня исчерпан, - заявил Стасик и, скрестив руки на груди, изобразил взаправдашнее внимание.
        - А только ты знаешь про моё замужество? - решила сначала спросить я у кузена.
        - Я и мелкий в курсах. Про остальных не знаю, но судя по всему, не такая уж куча народа в неведении? - он покосился на Егора и изобразил, как закрыл рот на замок.
        - Я сегодня узнал. Случайно.
        Они оба уставились на меня, и теперь мне предстояло начать говорить, что и пришлось исполнять.
        Долгий и муторный рассказ продлился до восхода солнца, а в объёмном виде представлял собой десять чашек кофе на троих. В финале я рассказала, что мы с Артёмом расстались и теперь ждём-не дождёмся, когда истечёт срок нашего условного замужества. Рассказывать о нашей последней ссоре, свидетелем которой стал Егор и позабыл меня о ней расспросить, я не стала - он и так прибалдел от вываленной на его голову инфы.
        Стас же удивлён вроде как ничем не был, он лишь зевнул, затем заметил:
        - Да, теперь многое встало на свои места. Спокойной ночи, - и удалился, оставив меня переваривать брошенную фразу.
        - Я тоже спать. А тебе советую принять душ, сестрёнка, - чмокнул меня в лоб Егор и тоже уполз в свою комнату.
        Дойти до ванной я не успела, в коридоре меня настиг звук поворачивающегося в замке ключа, который свидетельствовал о приходе Сони. Любит сестрёнка погулять.
        - Вечеринка что, только что закончилась? - спросила я её, заставив вздрогнуть от неожиданности.
        Но она быстро взяла себя в руки и оскалилась:
        - Меня поджидаешь? А тебе какое вообще дело до меня? Думаю, тебе и так весело было. Вне вечеринки.
        - Наоборот. В клубе было куда веселее.
        - Да? - в её голосе была тонна желчи. - А я думала ты счастлива вешать лапшу на уши своему мистеру Охренчику.
        Я рассмеялась. Какая-то странно-неадекватная реакция, но получился некий истеричный смех. Соня посмотрела на меня как на умалишённую, повертела пальцем у виска и, толкнув меня плечом, ушла в комнату.
        - Какой же он «мой»?.. - бросила я себе под нос.
        21
        Хрупкая, но сильная характером Татьяна не собиралась сдаваться просто так. Муж её хоть и слыл романтиком, на самом деле романтику дальше семьи распространять не любил. За это отвечала именно она. С самого детства её впечатляли истории любви о рыцарях и драконах, сказки Диснея. Особенно ей нравились истории любви, которые начинались со взаимной неприязни, видимо, оставила след собственная история замужества, которая перетекла в любовь, живущую и по сей день. И рядом с ними не было кого-то, кроме бабулек по общежитию, а жить первые годы после свадьбы им с мужем пришлось именно там, в тесноте да не в обиде, научив ценить очень многое. Эти бабули жаловались на каждый шорох, что ненавидящие друг друга на первых порах молодожёны даже поругаться в голос не могли. А когда преодолев взаимную неприязнь осознали, что те чувства были не настоящими, а настоящие вот они, сладкие и кружащие голову, то моменты нечаянной близости на первых порах также пресекались стуками по батареям или просто в стенку.
        Однажды, правда, им несказанно повезло, пенсионеры были вызваны на совет общежития, и как законопослушные граждане, все соседи пунктуально покинули свои комнаты, собравшись на первом этаже. Таня вспомнила, как это было дико и безумно, как бабочки порхали в животе, как молодой и крепкий Валя словно голову потерял, забегая в комнату и сообщая, что все ушли, и они остались только вдвоём, нельзя терять ни секунды. Она стояла у плиты, варила борщ в лёгком летнем платье, повязав спереди фартук, в правой руке держала поварёшку, левой обмахивалась словно веером - июль выдался жарким. Но после того, как муж, закружив её на руках утащил в их комнату, стало ещё жарче.
        Борщ выкипел, залил всю плиту, и она потом весь вечер отмывала, улыбаясь себе под нос, и даже не знала, что в тот день был зачато дитя их любви Анатолий, выросший таким похожим на родителей, вобрав в себя лучшие черты обоих.
        Через некоторое время, когда он появился на свет, родители сжалились, разрешив детям переехать к себе, но её муж решил этот вопрос сам. Он ушёл в профсоюз, получил квартиру, а потом одно за другим и вот он уже всеми любимый мэр города. Её гордость, её опора, её любовь.
        Когда пару недель назад ночью в их комнату ворвался Толя и стал просить поженить его друзей, Валентин готов был скорее придушить их всех вместе взятых, а она напомнила ему, как он хотел придушить её в день их свадьбы, ему стало стыдно. Вернись он в тот самый день из будущего, зная, как всё сложится, и как сильно будет любить свою жену впоследствии, мэр Валентин Светов отвесил бы тумаков Вальке-студенту. И он внял просьбам жены, назначив сующего нос везде куда только можно молодого специалиста Владика церемониймейстером, ответственным за женитьбу двух молодых сердец.
        Он не знал, что ребята просто перебрали с алкоголем, и что Лена рассказала Артёму о таинственном волшебном тату, которое светилось, когда они танцевали, а это значило лишь одно - Артём Сандалович Охренчик её судьба, которую нельзя «ни упустить, ни обменять, ни предать». Да, именно словом «судьба» оперировал Толя, призывая отца помочь, жена вторила ему, а сам он, узнав фамилию парня, решил во что бы то ни стало их женить. Ибо даже если дело не выгорит, то лишать девочку этой дичайшей фамилии было глупым упущением.
        Внутренне хихикая, он отдал указания Володьке женить молодых людей прямо сейчас, пока они не передумали. Взбодрившаяся активная супруга, напомнив, как они сами начинали жить по первой в общажных условиях, хотела непременно подарить им квартиру, и уговаривала его всю ночь. Измождённый к утру он согласился на всё, что она предлагала, таким образом передав бразды контроля браком Охренчиков жене, которая тут же стребовала Владика к утру на ковёр, а также собрать досье на обоих брачующихся.
        Владимир, которому быть под контролем женщины, да ещё и фамильярно кличущей его Владиком, претило. Но сделать он ничего не мог, а она обещала ему хоть и не золотые горы, но продвижение по карьерной лестнице. Периодически он об этом бестолково забывал и переходил сам на фамильярности, но у женщины этот тонкий златокудрый жираф вызывал материнские чувства, и она не сильно на него злилась, но ставила на место жёстко.
        Не выспавшийся после казавшейся бесконечной ночи с маскарадом и свадьбой, он пришёл к ним домой. Его челюсть парила где-то на метр ниже своего обычного обитания, и он мечтал, что в скором времени сможет позволить такое жильё сам. Он всегда был амбициозным.
        Его сопроводили в кабинет, где ждала жена мэра Татьяна, он узнал её сразу, и также отметил, эта ночь бессонной была не только у него, красноватые глаза говорили громче всяких слов.
        - Ах, Вова, я тебя ждала, - раскрывая руки в объятиях на расстоянии встретила его Татьяна, широко улыбаясь. - Я Татьяна Светлова. Ты меня узнал, по глазам вижу, что узнал. Ну, расскажи, расскажи же как всё прошло. В чём была невеста, какое платье? А жених? Фото есть?
        Её энтузиазм не был показным, но вызывал в молодом человеке лишь тонну раздражения. А ещё он злился, что не успел написать никому из знакомых о событиях ночи, как собирался. Теперь уже и не получится взорвать интернет.
        - Свадьба удалась, поженили как просили. Отправили восвояси, - пробурчал он
        - А дальше? - нетерпеливо просила она подробностей.
        - Потом я хотел поехать домой, принять душ, ночка вышла нелёгкой. Сначала эта вечеринка, там сплошной сумбур, электричество вырубили. Ещё думал может на массаж съезжу, но пока не звонил, не записался, - ехидничал он, не принимая женщину всерьёз. Вот если бы перед ним сам Валечка стоял, он бы сразу собрался, а перед этой старой куклой даже напрягаться не хотелось. Хотелось только спать, он демонстративно зевнул.
        - Что ж, - она прочувствовала его тон и отношение. - Ты, я полагаю, не дорожишь рабочим местом.
        Владимир собрался вмиг.
        - Ещё чего, всё я дорожу. Всё сделал, как хотели.
        - Это хорошо, - холодно протянула она. Этот изменившийся в градусах тон стал звучать опасно. Такое Влад всегда чувствовал.
        - Ну, прошло всё хорошо, доки подписали, паспорт Елены, невесты, тоже в работе уже. Досье начал собирать, там тьма просто информации.
        - Когда будет готово?
        - А когда надо?
        - Вчера, - не стала его жалеть Таня.
        - Ой, ну, вчера они и жениться не собирались, - ощетинился Владик.
        А Таня зацепилась за новую информацию как рак клешнёй в пятку неудачливого рыбака, потерявшего сапог:
        - Не собирались? Мне кажется, я многого не знаю.
        «Не то слово,» - подумал парень и поведал обо всём, что видел и слышал во время и до церемонии. Татьяна оказалась внимательной слушательницей и гостеприимной хозяйкой. Она приказала накрыть им стол к завтраку. Хороший тактик и стратег, она знала, что на полный желудок человек добреет, даже такой длинноногий ёжик как Владик.
        Пока он поглощал целую тарелку овсяной каши, а Таня, сложив руки умилялась, мысленно ругая Толю за то, что её отпрыск каш с таким аппетитом не ест, и получив важную информацию, а именно то, что молодожёны поженились спонтанно, она решала каким образом наставить их на путь истинный. А что если они захотят развода?
        Оштрафуем, вмиг пришло решение.
        Накормив своевольного паренька до отвала и наказав, собрать папочки на обоих затейников в течение суток, она отпустила его с миром. Как только парадная дверь закрылась за ним, наевшийся Владик вместо десерта от которого пришлось отказаться, ввиду того, что пуговка на джинсах рисковала покинуть своего хозяина, пнул попавшуюся на глаза бетонную урну. Услышав сдавленные ругательства, дворецкий тотчас открыл дверь, решив, что гость ругает его. Но увидев, как тот жалобно прижимает к себе ногу, понял причину, и вежливо попрощавшись, ухмыляясь, отправился бдить за порядком в доме.
        День его обещал быть насыщенным, ведь начался ещё до восхода солнца, господа изволили повскакивать ни свет, ни заря. А к обеду, когда супруги чинно обедали, их прервал возмущённый звонок-колокол, в который неустанно «бил» нежданный гость.
        Им оказался Артём Охренчик - человек, благодаря которому ночь оказалась бессонной. Он подвинул в сторону дворецкого, и пулей метнулся внутрь, надеясь поговорить с Анатолием, своим другом, но весьма удачно нарвавшимся на его родителей.
        Он икал, даже не догадываясь, что вспоминали его уже как полчаса как раз за этим самым дубовым столом, накрытым на двоих, но по ощущениям - на семью из десяти человек.
        - Никакого развода, дорогой, - повторяла Таня мужу, - если вдруг захотят, мы не позволим. Пусть строят своё счастье.
        - Танюш, жизнь - это не «Дом 2», - напомнил он ей о любимой телепередаче, которую та смотрела тайно. - Играть чувствами мы не станем.
        - А вот нашими играли.
        - Не играли, мы и сами с тобой друг другу приглянулись, нас просто неудачно обнаружили, и сделали всё за нас, - воспротивился он. Через года он и не помнил ненависти, которой пылал по молодости, и то вызванной родительским гнётом.
        - Я замуж не собиралась.
        - Просто я не успел предложить, да и кто бы стал на первом свидании?
        Здравый смысл в словах супруга присутствовал. Но блондинки предпочитают доверять собственным суждениям и решениям. Татьяна надула губки, как делала всегда, когда муж противился её желаниям:
        - Ничего не знаю. Браки совершаются на небесах. Не нам, земным обитателям их разрывать. К тому же, им читали Послание к Коринфянам - это ли не Божье слово?
        Мужу оставалось лишь подивиться осведомлённости драгоценной супруги.
        - К тому же мы им квартиру подарили, - вспомнил Валентин, вздыхая.
        - Вот именно. Если захотят развод, мы их на счётчик поставим, - она поддела огурец вилкой, и состроив хищное выражение, отправила его в рот, с хрустом жуя.
        Муж умилился, ему всегда нравилось, когда она делала что-то такое, приземлённое, смешное и милое.
        Этот момент и застал Шерхан, на всех парах несущийся к столу.
        - Оп-па, здравствуйте, дорогой мэр и жена мэра, - вспомнил он о том, что на самом деле знает о приличиях. - Вы-то мне и нужны. Приятного аппетита.
        - Молодой человек, вы что себе позволяете? - бежал за ним дворецкий, и догнав у самого стола, повис на железной руке.
        Бунтарского вида молодой человек представился другом их сына, хозяева оживились, поняв кто перед ними. Татьяна распорядилась о третьем столовом приборе для гостя, а мэр пригласил к столу. Он сложил руки в замок, положил на них подбородок и попросил поведать причину внезапного визита. Шер молчать не стал. Чувствовал он себя глупо, но врождённая наглость не давала это показать. Он не стал углубляться в подробности, но вопрос о разводе озвучил ярко.
        - Мы не хотели жениться, даже не знаю, с чего это произошло. Это Толик, наверное, придумал, он вообще на Купидона похож, - тут Шер замялся, поняв, что его уносит куда-то не туда, и обвиняя сына четы Световых, он точно не добьётся успеха. - Ну, то есть я не знаю, кто нас подставил. Мы вообще с ней не знакомы. Вот утром впервые увидели друг друга - кто она такая вообще? И кольца эти на руках, - он повертел рукой перед лицами заинтересованной женщины и усталого мужчины, - вообще не снять эту убогость. Мы хотим развода.
        Той же рукой Артём потянулся за круассаном, манившим ароматом, а Таня в это время пнула мужа, поднимая незаметно для гостя бровь, призывая благоверного встать на защиту бедной супруги паренька, которой ещё не привелось ощутить на себе все прелести замужества, и уже пытались бросить. Она в душе радовалась, что брак не был совершён в исламских традициях, там хватало мужу сказать три раза слово «развод».
        - Хм, Артём, - обратил на себя внимание жующего парня Валентин, - вы же понимаете, что этого не произойдёт?
        Парень подавился:
        - Те есть? Это законно получить развод.
        - Это неэтично будить людей ночами, требовать женить их, ставить на уши чуть ли не весь город, а на утро просить всё отменить, - жёстко прервал его Железный Валли. Жена гордилась мужем.
        - Мы ошиблись, извиняемся.
        - Ты ошибся и извиняешься, - поправил его мэр. - Не вижу твоей жены.
        - Ой, она вообще контуженная какая-то.
        - И что, хочешь бросить инвалида?
        Инвалидом Лена никак не была. Шер снова поперхнулся откусанным куском, и принесённый кофе оказался весьма кстати.
        - Ничего я не хочу бросить, - снова встал на свою защиту, прочистивший горло парень. - Мы сразу не были предназначены друг другу.
        Татьяна вновь пнула мужа, поглаживая свою руку. Он понял, о чём намекает жена, выведавшая ещё утром много полезной информации у незадачливого неудачника Владика, которому «повезло» работать на шефа напрямую. Что-то Валентину во Владике не нравилось, но он не мог понять, что именно. Он походил на хитрого школьного хулигана, умело подставляющего одноклассников, но всегда выходящего сухим из воды. Но то были лишь догадки.
        - У вас был момент, - твёрдо сказал Валли, - вы танцевали, лоза сияла. Судьба дала вам зелёный свет, - он старался и не думать, какой бред сивой кобылы несёт, но жена сказала, что это важный момент.
        - Чего? - совсем по-детски вытаращил глаза Артём. - Что за лоза?
        - Да, вот так. Мне известно всё. И к тому же, если очень хотите развода, придётся заплатить штраф. Плюс выкупить квартиру.
        - Чего? - казалось, других слов Артём и не знает.
        - Да, мой нотариус сейчас подготовит все документы, сумму озвучит тоже он, или хотите узнать сейчас?
        Судя по многозначительным поигрываниям бровями, Шеру никакую сумму лучше было даже не слышать.
        - Давайте договоримся, - решился он на переговоры. Было сложно собраться, но он смог и нарисовал на лице хрупкую улыбку, и подмигнул жене мэра, женщины всегда были без ума от его подмигивания.
        - Даже слушать не… - Валентин после следующего пинка супруги замолчал, и поменял мнение. - Ну, что ж, какие предложения есть в вашей светлой голове?
        - Срок, - тут же выдал Шер, - если не хотите, чтобы разводились, дайте нам срок. Месяц, например.
        Татьяна неожиданно рассмеялась, привлекая внимание, но тут же извинилась, показав незаметно мужу пальцами знак «виктори» - два пальца. Она явно хотела сказать, что срок не менее как два года. Муж понял по-своему:
        - Два месяца, - за что получил сильный пинок по колену, и разозлившись, что жена не даёт ему вести переговоры припечатал. - Два месяца, не меньше.
        Артёма срок не порадовал, глупый, он и не подозревал, что фортуна была на его стороне и уберегла от двух лет супружества.
        - Ну, хорошо. Но вы нас оставите в покое, сами будем жить-поживать да добро выжива… наживать, в смысле, добра наживать, - исправился он под изучающим взглядом Татьяны.
        - У нас будет благотворительный вечер, - вдруг подала она голос. - Вы приглашены вдвоём.
        - Чтобы были как штык, иначе и эти два месяца растянутся, - поддакнул верный муж.
        «Эти блонди скоро захватят мир,» - мрачно думал Артём, прекрасно помня, что его нежеланная супружница тоже представительница этой армии. Вскоре, выбив всеми правдами и неправдами сохранить их брак в секрете, а то скорый развод, как и сам брак юнцов, мог не понравиться родителям, он ушёл, обзывая мэра старым романтиком, а его жену несносной фурией.
        И сейчас несносная фурия продолжала воплощать свои планы по сохранению брака Охренчиков, прибегая к не совсем законным методам слежки, подсыла агентов в стан «врага» и прочего. Она верила, что творит благое дело.
        22
        - Ну и дура! Дура! Идиотка! - кричал Артём в пустоте салона, всё сильнее вжимая педаль газа в пол. - Наивная курица!
        Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, он, не сбавляя скорости, закусил ладонь правой руки с внутренней стороны и зарычал, приправив рвущие наружу эмоции крепкими выражениями. Ему очень хотелось промыть мозг своей малышке от вмешательства Оливера, который «действуя из наилучших побуждений», во что она свято верила, пытается добиться своих целей. Но Шер-то знал правду. Некрасивую, неприятную, тягучую, вязкую и пасмурную, как небо сегодня днём, похожее на залитый соседями сверху побелённый потолок, какую-никакую, но правду. И она её ещё узнает. Она ей не понравится. Но всё это будет позже.
        Сейчас она представляет собой мягкую глину: податлива до невозможности и из неё можно лепить всё, что угодно мастеру, то есть Оливеру, ведь самого Шеридана она теперь уж точно слушать не будет. Особенно после этих выкрутасов с одеждой. Как же он глупо повёл себя, выставляя свою ревность на обозрение. Рядом с ней он просто теряет самообладание и превращается в нелепого бездомного новорождённого котёнка, который к тому же обнаружил, что у него есть коготочки, и ими можно царапаться.
        Ключевое слово в последнем сравнении - это бездомный. Ему некуда пойти. Он бомж. Можно перекантоваться у друзей - они не откажут, но Шер рассчитывал на эту квартиру, даже не рассматривал каких-либо иных вариантов. Но что если попробовать поговорить с тем, кто сидит там на ресепшен, мелькнуло в голове Артёма, и это показалось ему толковой идеей, даже несмотря на то, что время уже давно перевалило за полночь.
        И вот он стоит на пороге перед стеклянными дверями, закрытыми на замок, попинывая собранную на скорую руку спортивную сумку, и пытается придумать достойные ответы для таращегося на него посредством видеоглазка невидимого собеседника:
        - Здравствуйте, вы кто?
        - Я владелец одной из квартир этого вашего чудесного, - он выделил это слово, как особый комплимент, - комплекса.
        - Из какой вы квартиры?
        - М… я не знаю номер квартиры.
        - Хотя бы этаж назовите? - не растерялся голос.
        - Допустим… пятый, - наугад назвал Артём.
        - Это этаж для рекреации. У нас там теплица, бассейн и прочие человеческие радости.
        - Да? Тут и такое есть? Вау, круто, - обрадовался он, но потом сразу осадил себя, ведь он ещё не попал внутрь, да и вряд ли у него есть шанс осуществить это. - Слушай, брат, я взаправду не знаю номер своей квартиры, но она точно есть.
        - И что вы предлагаете?
        - Пустить меня и вместе посмотреть списки тех квартир, в которые ещё никто не заехал.
        - С чего вы решили, что у вас есть допуск к этим данным?
        - Потому что там должна быть моя фамилия.
        - А вдруг это квартира вашего однофамильца?
        - Ну да, засада тогда. Но я уверен, что с моей фамилией их точно не предвидится. Я, можно сказать, единственный в своём роде. Да и квартира моя, по любой, пустая. Нам её с женой подарили пару недель назад. Очень влиятельные люди подарили. И если… - он уже хотел применить новую методу - запугивание, но даже не успел начать.
        - Вы случайно не Артём Охренчик?
        - Ага, - вздох облегчения был ему ответом.
        - А жена ваша - Елена Охренчик?
        - Она самая.
        - Секунду.
        В динамиках раздалось шуршание, а вскоре двери ключом открыл высокий парень с сияющей улыбкой на глазах.
        - Здрас-сти, - пробормотал Артём.
        - Здравствуйте! Меня зовут Мартин и я очень, - он крепко сжал ладонь Шера и начал её трясти, как умалишённый, - очень рад, что вы наконец-то вылечились.
        «И тебе бы не помешало подлечиться,» - подумал немного удивлённый Артём.
        - А откуда сведения, что я… болел?
        - О, ваша жена всё рассказала. Сказала, что тяжёлый случай. Но вы выкарабкались, видимо, у вас, и правда, здоровье как у гризли.
        - Ясно… - он отметил в своём мысленном блокнотике «припомнить малышке». - А я в квартиру попасть могу?
        - А вы там с Олесией жить будете? - настороженно спросил Мартин.
        - Олесия?
        - Подруга вашей молодой семьи. Она живёт пока в вашей квартире, пока вы лежите в больнице. Цветочки поливает.
        - Ну, если ты заметил, братанчик, меня из больнички уже выписали, - не растерялся Шер, мысленно припоминая Лесю, ту самую темноволосую девушку, которая сидела с ним в одной камере.
        - Да, заметил.
        - А Олеся сегодня съезжает.
        И он ни капельки не сомневался в том, что сейчас поднимется в квартиру и вытолкает её в коридор, пусть даже она будет голой. Неважно. Он слишком зол, чтобы размениваться на знаки приличия и этикет. Это его квартира. Его и Лены. И если бы вместо Леси здесь жила Лена, её он бы не выселил. Не смог бы. Но с этой девушкой совсем другой разговор.
        - Прямо сейчас съезжает? - никак не мог въехать Мартин. - Сейчас же ночь.
        - А ей очень надо. Квартира какая?
        - Номер семьдесят шесть. Двадцать пятый этаж.
        - Последний?
        - Да. Это вип-квартира.
        - Супер, спасибо. Ну, я поехал, - он похлопал консьержа по плечу и добродушно посоветовал, заходя в лифт: - А ты отдыхай, можешь не бдить столь сурово. Ночью кроме меня тут явно посетителей больше не будет.
        - А миссис Охренчик не придёт?
        - Пока нет, - грустновато отозвался Шерхан, закинув сумку на плечо. - Хотя каких только чудес не бывает?
        Дверцы закрылись, и лифт устремился вверх.
        Лифты Шер любил с детства, так как сам всегда жил в отдельном доме и необходимости в грузоподъёмном механизме у них не было. Зато было желание кататься на лифте, так что возможность прокатиться он никогда не упускал, даже если не было необходимости. Детские комплексы выросли вместе с их владельцем и никуда не отступили - любовь к лифтам лишь крепла с годами. А осознание факта, что он теперь почти живёт на двадцать пятом этаже, вообще его чуть ли не в состояние эйфории вводило: вот оно, одно из желаний для деда Мороза на Новый Год, когда он в него ещё верил и писал ему письма, которые папа с мамой клятвенно обещали ему передать, взяло и сбылось!
        Этаж встретил его чистотой и опрятностью. Растения благоухают углекислым газом, соседи мирно спят за своими дверями или бдят около глазков, но бесшумно, как профессиональные штирлицы, стеклянная стена высотой во всю длину от пола до потолка отсвечивает всеми красками ночного города.
        Артём потянулся, расслабляя мышцы, и на миг представил, что он уже в квартире и сейчас опрокинется на большую кровать. Как же он устал.
        Звонок в квартире работал исправно, но разбудить спящую мертвецким сном девушку оказалось не так-то просто. Минут пять ушло на звонки, ещё минут пять на отчаянные попытки вышибить дверь с ноги, кулаки, уже порядком отбитые, не помогали.
        - Открой же ж ты дверь, зараза @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!
        - Молодой человек, - отрезвил его немного голос из-за спины.
        Он обернулся и был приятно удивлён - две шикарные близняшки, полуголые, то есть, конечно же, полуодетые, томно подпирали косяк своей входной двери. Вообще-то, томность можно с лёгкостью списать на сонность, ибо он разбудил их практически в два часа ночи, но его собственный вариант описания событий нравился Шеру куда больше реального.
        - Да, прекрасные незнакомки? - из его голоса пропала былая раздражённость, он привалился к двери, намеренно выбирая выигрышную позу.
        - А вы знаете, что у нас на этаже зона, свободная от мата?
        - Можно ругаться в квартире… - подхватила речь первой вторая девушка.
        - Но в коридоре…
        - Ни-ни!
        Они синхронно покачали указательными пальчиками, и в этот момент дверь в его квартиру резко открылась, толкнув привалившегося к ней расслабленного Охренчика прямо на пол.
        - О, мужик валяется! - сонно зевая констатировала факт, а потом её взгляд наткнулся на Еву и Аву, её соседок. - Опять вы тут трётесь. К Егору вчера клинья подбивали, сегодня вон нового хахаля себе нашли. Пьяный что ль? Ой, не стыдно, девочки? И спать ещё не даёте - я ваши голоса сразу услышала, вы меня разбудили, беспардонщина!
        - Этот…
        - Как ты выразилась…
        - Хахаль…
        - Пришёл к тебе!
        - Эй, вы, Винтик и Шпунтик, прекратите так говорить, - имея в виду их манеру дополнять другу друга, возмутилась Леся. - Бесите. Пусть лучше одна говорит, а другая поддакивает, а то вы вас слушать жутко.
        - Стерва! - сказала одна.
        - Распутница! - сказала вторая.
        Затем они синхронно показали ей язык и скрылись за дверью. Шер уже лежал на спине, опираясь на локти и вовсю разглядывая Лесю снизу вверх похотливыми глазами, надеясь её смутить:
        - А ты недурна. Аппетитная… - он облизал губы, точно зная, что девушек это заводит, обводя глазами контуры её модельного тела, спрятанного под шёлковый халатик.
        - Ты! Ты же Ленкин парень! То есть муж! И уголовщина! - мигом вычислила его Леська, не поддавшись на провокацию.
        - Сама ты уголовщина, - ощетинился парень, отбросив попытку её соблазнять.
        Такую вообще ничем не прошибёшь, к тому же потом можно огрести от Егора или от Лены. От последней, конечно, вряд ли. К тому же они расстались, в который раз он себе напомнил. Но если бы нет, то её обличающий взгляд стал бы немым укором и уколом совести одноразовым шприцем «Жане» самого значительного объёма.
        - Не груби мне!
        - Ты что, святая? Встречай гостей, детка, то есть хозяина. И собирай свои манатки. Ты съезжаешь.
        - Серьёзно? Хозяин? Может сапожки лакированные натянуть и в кожу облачиться? А тебе плётку выдать, чтобы ты и вправду ощутил себя хозяином?
        - Суперская идея! Иди, переодевайся!
        - Извращенец. Я здесь живу, потому что полноправная хозяйка квартиры лично дала на это своё согласие! Ясно? - Радуга упёрла руки в боки.
        - Подвинься, - грубовато оттеснил он её с прохода, закинул сумку и вошёл в квартиру. - Оу, а тут действительно круто.
        - Ты здесь жить хочешь? - она, как завоеватель, сдавать своих позиций не собиралась. - А вот обломись! Я сейчас позвоню Лене и всё у неё спрошу. А ты не распаковывайся, скоро обратно пойдёшь.
        - Хорошо, - легко согласился он, мгновенно придумав план, как выжить соседку, устроив кое-что незабываемое, после которого она сама выметется за дверь, - звони.
        - И позвоню!
        Она метнулась в комнату за коммуникатором.
        - Ты делаешь звонок - я делаю звонок.
        - Кому? Лене? Да пожалуйста! Хоть триста звонков! Разрешаю, - она сладко улыбнулась, уверенная в том, что уж кто, но Лена её на улицу не вышвырнет.
        - Нет, зачем мне ей звонить? Я позвоню кому-нибудь из друзей. Так что, по рукам?
        - Легко! Можешь хоть всю ночь на телефоне висеть, но сначала я созвонюсь со своей подругой.
        - Звони, - располагающий жест рукой.
        - Уже набираю номер.
        Она ходила по комнате, слушая длинные гудки, бесясь и стараясь не выдавать своих чувств. Лена не снимала трубку, очевидно, уже спала, а телефон свой поставила на вибро или вообще потеряла, что с ней могло спокойно случиться.
        - Не берёт? - участливо поинтересовался Шер, развалившись на диване. - Тогда моя очередь.
        Она развела руками, мол, пожалуйста.
        Ему повезло больше, чем Лесе, так как на его звонок ответили сразу же:
        - Приветище, Илюх! Как пати? Да ладно? И что там Фэнс вытворял? Жаль, мне пришлось уйти… Ах, ты видел? Следил за мной? Ну, чертяги! А я звоню по серьёзному поводу. Ага, такие у меня бывают. Я новоселье отмечаю сегодня, - Леся вытаращила глаза, - ибо сегодня - знаменательный день начала моей самостоятельной жизни! Адрес сейчас СМСкой кину. Несите всё с собой, я про увеселительные напитки и закуски, ха. А то у меня тут, кажется, облом пока с едой. И кстати, стереосистемы тут тоже нет. Угу, давайте, жду! Отбой.
        Он начал набирать сообщение, краем глаза следя за Лесей, которую накрывало волнами бешенство:
        - Ты какого чёрта творишь?
        - Хочу отпраздновать новоселье, - невинно отозвался он и нажал на кнопочку «Отправить».
        Леся, стоя посреди комнаты перед Шером, изображала собой мини-извержение вулкана: ноздри раздулись, глаза сузились, а из ушей чуть ли не пар пошёл.
        - Да как ты посмел? Тут я, - она красноречиво указала пальцем на свою грудь, - живу.
        Это безобидный и даже невинный жест для цинично-развратно развитого парня был как красная тряпка для лидирующего представителя крупного рогатого скота:
        - Ты или твои сиськи? - плотоядно ухмыльнулся он, наблюдая нужную реакцию на лице Леси и удобнее разливаясь на диване в гангстерской позе.
        - Обе! То есть… все! - выкрикнула девушка, не сразу понявшая, что сказала.
        Шер на это смолчал, но та-а-ак на неё посмотрел, что ни чуточки не смущающаяся Леська научилась смущаться и краснеть от стыда. Но всё же он не смог сдержать себя:
        - А имена у этих двоих есть? Или ты эгоистично допустила это глобальное упущение?
        - Ты! Ты… Хамский ублюдок! Боров в человеческой коже!
        Всем своим вальяжным видом он напоминал киношного наркобарона в подчинении которого находится ватага бандитов, готовая ворваться в комнату в любой момент и накостылять за шефа. В дополнение к картине не хватало только раскиданных на стоящим перед ним на низком журнальном столике пачек зелёных купюр и пакетиков белого порошка.
        Охренчик отнёсся к сыплющимся ругательствам как к жужжанию надоедливой мухи, и стал шарить рукой по месту возлежания своего бесценного тела, не нащупав необходимого предмета в виде пульта, стал разочарованно оглядывать комнату:
        - А телека нет что ли?
        - Тебе ещё и телевизор нужен? - не меняя тона продолжила выражать возмущение девушка, внутренне радуясь смене темы.
        - Было бы суперски.
        - А вот нет!
        - В ломбард сдала?
        - Что? - она уже готова была накинуться на самодовольного Артёма и выцарапать ему глаза своим шикарным «френчем». - Я тебе побирушка какая-то привокзальная что ли? Пошёл вон! - телевизор она ранее попросила друга перенести в другую комнату, в спальню.
        - Ноут хоть принеси что ль. Или у тебя и этого скромного блага цивилизации нет?
        - Есть! Но ты обойдёшься. Фиг тебе, а не ноут!
        - Э… - он наморщил лоб якобы в попытке вспомнить имя девушки, и ляпнул самое смешное, что ворвалось в его сознание: - Зося.
        - Кто?
        - Зося. Тебя же так зовут?
        - Ты уверен? - Леся схватила первое, что попалось ей под руку, оказавшееся вазой с цветами.
        - Уверен. Зося! - радостно подтвердил Шер, гадостно ухмыляясь.
        - А если я тебе вот этим щас по чердаку съезжу?
        - Ты что, гангстер? Но тебя тогда ждёт более жуткая версия той статьи, по которой ты пойдёшь по этапам, - он даже бровью не повёл на её угрозы.
        - Ты что несёшь? Чушь какая. Ты о чём вообще?
        Артём потянул шею вправо-влево, размял плечевые суставы, потягиваясь как отобедавший Маугли главный злыдень джунглей Шерхан:
        - Как это о чём? Незаконное проникновение в жилище, совершённое против воли проживающего в нём лица в лице меня - это мягкая версия. Незаконное проникновение в жилище, совершённое против воли проживающего в лице меня, с применением насилия или с угрозой его применения - тяжкая версия. Статья какая-то там Уголовного кодекса РФ.
        - А ты, я вижу, неплохо знаком с этим кодексом, - она бережно прижала к себе вазу, передумав обрушивать хрупкую вещицу (а то, чего доброго, он и ещё и статью за порчу чужого имущества ей припишет) на голову «бахвалящегося болвана».
        Слово «бахвалящегося» она не знала, но, услышав его как-то от Ленки, она решила внести его в свой словарный запас, так как уж больно оно ей пришлось по душе. И вот нашла применение.
        Шер же, смутившись на сотую долю своей непоколебимой натуры, подтвердил Лесины догадки:
        - Ну, так…
        - А… - быстро смекнув, понимающе кивнула неглупая Радуга. - Всё ясно.
        - Что это тебе ясно?
        - Уголовщина, - скорчила презрительную мину, разве что не сплюнув на казённый пол, но информативное прилагательное «казённый» в данном случае оказалось решающим. - Это же очевидно - у тебя богатый жизненный опыт. Уголовный.
        - Ты столько раз повторила «уголовный», что у меня просто не остаётся выбора, чтобы не встать на эту тропу. Уголовную, - угрожающе, но при этом внутренне веселясь, поведал ей Шер.
        Стойкую темноволосую девушку с волевыми чертами лица его угрозы не проняли:
        - Псих ты ненормальный.
        - Захлопнись, - махнул на неё рукой Артём, не желая более обсуждать неприятный момент своей обширной на приключения жо…биографии. - И я бы от чая не отказался.
        - Я бы тоже не отказалась, - огрызнулась Леся, которая уже почти вернула вазу на законное место, но в последний момент передумала - всё же хамство она могла простить только одному единственному человеку на всём белом свете, и это был явно не Шеридан, - всё очень прозаично, ведь своя рубашка всегда ближе к телу, так что в этом безумном мире можно полагаться только на себя.
        - Вот, молодец, девочка, - потёр ладони Артём, встал с дивана, - отличная мотивация. Так что давай дуй на кухню, бегом. Марш!
        Пока Леська соображала и осмысливала приказ этого нахала, он успел заказать зелёный чай, запросить к нему «чё-нить похавать», по-дружески присоветовать протереть пыль с мебели, а то «здоровье прежде всего!» и отправился на экскурсию по квартире.
        - Хамло неотёсанное! - заверещала она и выронила вазу, когда Охренчик покинул залу, закрывшись в ванной комнате.
        - Я всё слышу! - раздался его голос сквозь звуки льющейся воды. - И осколки все собери-убери! И протри!
        Шер гадко заржал, предвкушая намечающуюся вечеринку. Хотя у него сегодня не было особого желания устраивать подобное, всё же сила характера и врождённая вредность, записанная на скрижалях ДНК, сделали своё чёрное дело.
        Он ополоснул лицо холодной водой, смывая усталость и накопленный за весь день негатив, присел на краешек ванны. В голову пришла замечательная идея принять ванну, пока его друзья доберутся до этого района, он как раз закончит спа-процедуры.
        «Блондинистая горилла», как надрывно верещала за дверью Леся, активно запихивая осколки под диван, поставил набираться воду и стал рыться среди всевозможных бутыльков и скляночек со всем необходимым для любой современной девушки. Он уже совсем отчаялся найти среди горы косметических средств пену для ванны, но она словно сама прыгнула ему в руку, гордо величая себя этикеткой «Кофейное удовольствие». Не заморачиваясь, он ополовинил баночку и довольный собой прислушался к отборной ругани бунтарской подружки его любимой девушки.
        Последняя, с какой стороны на неё не посмотри, представлялась ему идеальной не в плане того, что она идеальная девушка, а именно что идеальная для него. Будто её специально создали на небе и отправили Артёму, как самый лучший подарок всех времён и народов. А он его совсем не заслужил. И всё же Лена для него теперь как персональный «плюс» на его вечный «минус».
        - Открой дверь! - громко постучала Леся.
        - Зачем? Я, может, тут голый сижу, медитирую, душ принимаю? И ещё - я женат и верен, так что твои гнусные домогания к мужчине в стиле ню, принимающему водные процедуры, - вопиющее безобразие!
        - Ах, ты! - она пнула дверь, ойкнула. - Надеюсь, Ленка скоро станет вдовой, - ядовито пожелала Радуга, мысленно нарисовав его портрет в чёрной рамочке с соответствующей ленточкой.
        - Ой-ой-ой! - издевательски возопил Артём. - Так ты что, с ножом пришла? Хочешь вызволить меня из удачного укрытия и осуществить свои коварные злодейские намерения?
        - Слушай, я уже поняла - ты жутко сообразительный и с фантазией у тебя всё тип-топ, но там, на пороге, стоит какая-то куча непонятного вида людей и очень желает ворваться внутрь. Прогони их!
        - Позвони Егорчику. Или же твой принц занят?
        - Он трубку не снимает. У него телефон разряжен, - сквозь зубы пояснила Леся.
        - А, ну, как обычно…
        - Дверь открой!
        - Не хочу.
        - Что значит - не хочу?
        - То и значит.
        - Я тебя с каждой секундой ненавижу всё больше.
        - Аналогично, - не остался в долгу Шер. - Ты бесячая. И почему Лена с тобой дружит?
        Вопрос был риторическим, но Леся с такими выражениями знакома не была:
        - Потому что она с головой не дружит! То есть… Она со мной дружит, вместо головы. А с головой не дружит, потому что с тобой связалась. Вот! Надо же было так быстро сойти с ума, чтобы выйти за тебя! Лучше самоубийство.
        - Какая ты готичненькая, - хохотнул Охренчик.
        - А ты просто козёл. Выходи!
        - В отличие от тебя, я вовсе лишён ампирности.
        - Чего лишён?
        - Не суть. Но мы с тобой резонируем на разных частотах. Ты - на суицидальной, я - на позитивной. Прости, но я свою смерть вижу иначе: чуть покрытая инеем седины голова величественно покоится на шёлковой пуховой подушке; уже старое, но все ещё спортивное тело, укрыто тёплым одеялом; в руках - завещание. А около моего, находящегося в шаге от врат Рая, тела толпятся наследники, а также мои маны. Знаешь, им ведь не положено уходить на тот свет раньше меня. Я буду первым. Не хочу никого терять. И вот… Кто-то плачет, кто-то нервно поглядывает на часы… Но скорбь стоит в их помутневших от надвигающегося горя зрачках, и всех объяла заунывная тяжёлая атмосфера, в слоях которой над нами зависло облако смерти…
        - Фу! Твоя идиотская поэтическая натура не вяжется теперь у меня с остальным обликом. Гад. Ты попортил моё восприятие тебя.
        - Пофиг.
        - Ты невыносим.
        - Это как мусор, складирующийся у тебя на кухне?
        Олеся мысленно выстрелила ему в голову из дробовика. Два раза. Глубоко вдохнула, выдохнула. Досчитала до десяти.
        Один маленький мешок с мусором, будучи оставленным в квартире, уже за неделю оброс тремя огромными собратьями, поселившись рядом с ним на кухне. Выбросить их руки Леськи так и не дошли.
        - На самом деле… - пробормотала Леся, коря себя, но быстро опомнилась. - Выходи! Почему не выходишь?
        - Я тебя опасаюсь, - продолжал он паясничать. - А вдруг ты мне специально зубы заговариваешь? А потом возьмёшь и - хрясь! Нету больше этого замечательнейшего человека - любимого сына, верного брата и мужа, души компании и героя танцпола. Лишь некролог на две страницы да чарующий носы наркоманов аромат типографской краски бонусом за счёт редакции.
        - Зачем мне тебя убивать? - спросила с расстановкой слов Радуга, а про себя добавила «когда на пороге куча свидетелей?» - Эй, я тебя не трону!
        - Именно так безобидно, даже дружелюбно, и начинаются все самые страшные злодеяния века. «Эй, тебе нечего меня бояться, пошли, поиграем в песочнице!» - сказал сорокалетний дядечка в смешных очочках первоклашке, несущейся с портфелем наперевес домой после уроков. А потом её косточки и нашли. Закопанные в песочнице. Ха-ха. И таких историй - миллион и маленькая тачанка.
        - Ты невыносим!
        - Ты говорила.
        - Точно, ты невыносим, как мусор. Мусор! Я буду называть тебя мусором! - радостно просияла девушка, хваля себя за находчивость.
        Но Шеру палец в рот не клади, а уж обзывать его и вовсе гиблая идея:
        - А я буду называть тебя коровьей лепёшкой-говёшкой, - безапелляционно заявил он, скрестив руки на груди.
        - Почему это? - разъярилась Леся.
        - Потому что тебе это не нравится. А мне доставляет удовольствие. Так что, решено. Ты теперь официально коровья лепёшка-говёшка.
        Он ухмыльнулся, представляя себе взбешённое лицо фурии.
        - Ты труп! Только открой дверь - и ты труп! Открой дверь! Слышишь? Я убью тебя голыми руками!
        - А только что уверяла, что не тронешь меня…
        - Я пе-ре-ду-ма-ла!
        - Ну, окей. Тогда ты гостей-то пусти, а то нехорошо держать их за дверью. Вдруг обидятся и решат выломать мешающий объект… А жить без двери мне тут будет хреновастенько.
        Леся, вспомнив, о гостях, передумала убивать Охренчика прямо сейчас:
        - Хорошо. У нас же мирные переговоры. Так что давай заключим перемирие?
        - А где гарантия, что ты меня не кокнешь?
        - Я тебе не магазин электроники и бытовой техники, чтобы гарантию выдавать, - огрызнулась она, но потом прикинула, что таким образом они и до утра могут препираться, но проблема так и останется нерешённой. - Хорошо, - смягчилась Леся. - Что ты предлагаешь? Твои, так сказать, предложения.
        - Ну… может ты уйдёшь из квартиры? Без боя.
        - Не уйду! - отрезала она. - К тому же мне что, в окно прыгать? Не забывай, там целая толпа психов за дверью.
        - Незадача…
        - А давай, я за кухонную стойку отойду, а ты спокойно покинешь своё убежище. Просто будем держать дистанцию.
        - В этом что-то есть, - чуть ли рыдая со смеху, согласился Артём. - Ты тогда иди туда, а потом крикни что-нибудь.
        - Окей. Всё, я на кухне!
        - Что? - сделал он вид, что не расслышал. - Говоришь «сдохни»?
        - Нет же! Живи вечно. Я говорю, что уже на кухне. Выходи! Путь свободен!
        - А… Ты на кухне. Но нет, спасибо, я не голоден, - проорал он в ответ, прикидывая в уме как много ей нужно времени, чтобы понять, что он издевается над ней.
        - Я не спрашивала голоден ты или нет! Дебил!
        Дверь ванной резко распахнулась:
        - Ещё одна статья - оскорбление личности, - хмуро пояснил Шер.
        - Нет такой статьи, - гордо возразила девушка.
        - За подобное я и без статьи наказать могу.
        Леся сползла под кухонную стойку, испугавшись его серьёзного вида.
        - Я сейчас полицию вызову, - пропищала она. - Так что давай резче разбирайся со своими братанами.
        - Точно! - переключил он внимание на готовую сорваться с петель дверь.
        За нею стоял дикий гвалт, да и сама она сотрясалась от стука и пинков. «Во резвые!» - оценил Артём скорость прибытия друзей и тому, как они ловко проскочили бдительного Мартина. Или он сам их впустил? В конце концов, парни могли навыдумывать что угодно.
        - Ну, наконец-то, Шерри! - облегчённо проворчал Сергей вместо приветствия. - Мы уж сутки тут трёмся. Оу, это твоё новое логово? Настоящая холостяцкая берлога, - завистливо протянул он, вваливаясь внутрь в компании фанкиманов и целой кучи девушек, прихваченной из Summer Times, тамошнего веселья показалось явно маловато.
        23
        - Welcome! - широко улыбнулся Охренчик гостям, не став комментировать последнюю фразу.
        Зато Леся не стала молчать, наблюдая уже четвёртую пару людей, заполняющую своим составом всю, ранее казавшуюся просторной, квартиру:
        - Не холостяцкая берлога, а изысканный будуар!
        - О, это ж подруга Егорыча! - узнал её Фотограф. - Ты что тут делаешь?
        - Живу.
        - А он тогда что?
        - Что он? - не поняла Леська.
        - Что он тут делает? - пояснил свой вопрос изумлённый парень.
        - А он мимо проходил и зашёл с дружеским визитом. И сейчас уходит, так что… Пошли все вон отсюда! Вас никто не звал.
        - Кроме меня, хозяина хаты, - примирительно улыбнулся ей Шер. - С новосельем меня!
        Она раздула ноздри, но спорить смысла не было. Муженёк её подруги - тёртый калач, к тому же беспринципный, наглый, похабный, невыносимый! С ним нужно действовать его же методами. Над головой Радуги «зажглась лампочка»:
        - Эй, - подозвала она встречающего гостя Артёма. - Пошли-ка переговорим.
        - Я уже устал с тобой разговаривать. И так ты меня уже который час третируешь, - попытался отбрить её Шерхан, мысленно он уже предавался безумствам в компании своих парней.
        - Это серьёзно. Для тебя, по крайней мере.
        - В ванную, - мотнул он головой, проникнувшись её тайной.
        Оказавшись на месте, она выкрутила кранчик у раковины на полную мощность:
        - Это чтобы не услышал никто, иначе тебе же будет… неловко.
        В глазах Артёма промелькнула заинтересованность. Он сложил руки на груди и поторопил буравящую его прищуренным взглядом девушку:
        - Ну, и?
        Но Леся унюхала, что в ванной пахнет слишком вкусно для того, чтобы ей быть пустынной. К тому же здесь было влажно. Она резко одёрнула шторку и узрела полную пены ванну:
        - Ты что? Ещё и мыться здесь собираешься?!
        - Ну, это как бы моя квартира… - он очаровательно улыбнулся, зная, что этот раунд он выиграл, причём даже не напрягаясь.
        - Пока здесь я живу.
        - Значит, мы живём здесь вместе! - просиял Шер. - И всё будем делать вместе, - он начал загибать пальцы: - кушать, спать, принимать водные процедуры…
        - Не дождёшься!
        - Хочешь поспорить? Учти, я начну с последнего…
        Он стал медленно надвигаться на неё, то есть делать вид, что он пытается осуществить некие инсинуации в её отношении, но ею это было расценено, как и задумывалось Артёмом:
        - Эй-эй-эй!.. Я просто нагнетала обстановку, чтобы ты прочувствовал, - пояснила Леся причину своего молчания и взгляда, - момент.
        - Ты что, возомнила себя насосом, чтобы нагнетать? - сыронизировал он, прекратив «надвижение». - Хотя я, в общем-то, всё понял, момент прочувствовал. Можешь перейти к делу.
        - Ах, дело. Короче, так. Если ты не прекратишь весь этот балаган и не съедешь, я буду вынуждена рассказать по большому секрету всему свету, что ты женат на Лене.
        Шер, заинтересовался, но виду не подал:
        - И… подставишь свою подругу? - усмехнулся он.
        - Мне она всё прощает и это простит. А у тебя с этим будут проблемы.
        - У меня проблема сейчас только одна - ты. Ты живёшь в моей квартире и ещё ставишь мне ультиматум?
        - Я здесь живу по одной причине - мне негде жить.
        - Представь себе, куколка, мне тоже.
        В квартире раздалась громкая музыка - гости наконец-то подключили стерео-систему. Охренчик отметил про себя, что как-то долго они возились - не иначе как для начала исследовали квартиру.
        - Йе! Музон! - завопил кто-то шибко обрадованный.
        - Прекрати это! - возмутилась Леся. - Иначе я точно всё расскажу.
        - Знаешь что, давай вернёмся к этому жутко важному и, несомненно, интересному разговору завтра? Окей? А то, боюсь, мои друзья сейчас к чертям мою квартиру разнесут. А тебе советую приодеться, у нас не пижамная вечеринка, - он критически окинул её взглядом с головы до ног и покинул ванную, чтобы веселиться.
        Смущённая Леся, что случилось с нею во второй раз за недолгое время общения с блондином, натянула на себя банный халат и решила пока отсидеться здесь, обдумать ситуацию.
        Шер, чрезвычайно довольный собой, разглядел в комнате своих недавних новых знакомых - соседок из квартиры напротив.
        - О, привет! - хором отозвались девушки. - За знакомство! - они протянули к нему бутылки с пивом, но ему чокаться было не чем.
        - Упс, а я пустой. One moment, beauties!
        Он оторвался от близняшек, к которым тут же подкатили Джава и Степлер, причём оба до этого чуть не подрались решая, кому какая достанется. Но как только рядом с ними замаячил Тёмыч, парни вмиг всё решили.
        Дэн занял диван, сев посередине, а по бокам от него расселись две откровенного вида девушки, мини юбки которых больше напоминали пояса. Он забивал кальян, а сидящие по бокам девицы что-то без конца трещали ему в уши с обеих сторон, жеманно улыбаясь, без конца смеясь, как стадо козочек на выпасе, и в целом, создающих впечатление довольно недалёких особ. Но немного подуставший за день Ванилла Вэйв был совсем не против их внимания.
        Илюха фотографировал загадочную девушку на фоне лежащего за окном мерцающего города. Ему ассистировали две её подруги, мечтавшие оказаться на месте первой под объективом. Поэтому они старательно вздыхали и надрывно рассказывали друг дружке, перебивая, как каждую из них приглашали сниматься в кино, в рекламе некие режиссеры, случайно увидевшие их в неформальной обстановке - одной из них предложения сыпались в супермаркете, а другой просто на улице, что «аж прохода не дают». До Ильи их игра долетала фоном, сейчас он был заинтересован другим объектом.
        Ещё одна троица девушек неотступно следовала за Артёмом, щебеча всякую чушь - он даже немного пожалел о том, что позвал всех, кого не попадя, но стойко решил не обращать внимания на этих куриц. Он сел на пол напротив Ванильного, по другую сторону столика.
        - Так теперь у тебя новая girlfriend? - не проявляя заинтересованного взгляда, спросил Дэн, засыпая ароматный табак.
        Арбуз с мятой. Он наклонился и вдохнул, пропуская благовоние вглубь лёгких, насладился и кивнул сам себе, подтверждая качество.
        Шер взял щипцы и схватил ими уголь, пряча за этим жестом замешательство. Вьющаяся рядом с ним светловолосая девушка мигом достала из маленькой сумочки зажигалку и протянула её Артёму, преданно заглядывая в глаза. Он ей хмуро улыбнулся и пробормотал что-то, отдалённо напоминающее «спасибо». Но хорошо знающие Шера люди, типа Данилы, на лице друга распознали бы оскал и чертыхания по поводу его сильного непочтения к курящим девушкам. «Пепельница на ножках» отзывался он о них.
        - Всё так сложно… - пробормотал Артём, наблюдая за тем, как заискрил уголь.
        - Ой! Как красиво, - восторженно пропищала сидящая рядом с Дэном девица, а вторая звонко захлопала в ладоши, при этом её длиннющие, как у Бурёнки, ресницы заколыхались вместе с ладошками, что Шерхан решил, будто она взлетит сейчас к потолку.
        Он перевёл взгляд на друга, безмолвно интересуюясь «где ты нарыл этот детсад?» тот лишь извиняюще пожал плечами и вновь вернулся к проявлению бурной деятельности по поводу забивания кальяна. Данила пристроил фольгу, а вот иголочку найти не смог.
        - Ох, чёрт. Потерялась что ли? - он методично ощупывал руками стол, перетряхнул коробку, диван, область под столиком.
        - Иди в ванной спроси, - посоветовал ему Артём, которому уже поднадоело держать в руках уголь, стараясь его не уронить на пол, иначе, как говорил личный опыт, следов не избежать.
        Дэн ухватился за возможность вновь вернуться к интересующей его теме и сделал это с немалой долей сарказма:
        - К твоей новой девушке?
        - Она мне не девушка.
        - Уверен?
        - Стопроцентно.
        - Ситуация уже не самая кислая.
        Шер обречённо кивнул. У него не было желания что-либо объяснять, но от этого не отвертеться, так что он пришёл к выводу, что что-то всё же стоит сказать:
        - Ситуация как ситуация. Глупая и банальная. Представь, что мы герои мыльной оперы, когда главный герой пришёл с желанием заселиться на собственную жилплощадь, но оказалось, что его девушка уже подселила свою подругу. Последняя ни в какую не хочет съезжать. Но главный герой сдаваться не желает. У него ещё припрятана колода краплёных карт в рукаве.
        - Вау! Как интересно! - заверещала девушка из свиты «главного героя». - Это фильм такой, да?
        - А давайте пойдём на него в кинотеатр! - поддержала её другая.
        - Точно! - не смогла умолчать парочка с дивана.
        - Кто куда собрался? - вылез из общения с близняшками Джава.
        - Везде тебе надо встрять… - пробурчал Степлер, крайне недовольный тем, что Сергей перебил его милый трёп с Евой… или Авой… Хотя фиг тут их отличишь друг от друга.
        - Зачем уходить? И тут здорово… - отвлёкся от своей модели Илья на секунду. - Нет, тут, определённо, здорово!
        - Так! Парни! И дамы, - перебил всех хозяин квартиры. - Никто никуда не идёт. Мы новоселье празднуем как бы, если вы забыли, - он потряс щипчиками, в тисках которых медленно тлел уголь, который напомнил ему всем своим видом, что кальян заждался. - Дэн, иди уже спроси у Зоси, где в этом доме иглы! А я бы с удовольствием послушал, как вы на этаж пробрались.
        Данила отправился выполнять дельный совет, а на его место плюхнулся Илья и стал тыкать объективом в сторону Артёма, который очень интересно смотрелся на фоне стоящего на столе курительного приспособления, лаконично ответив на вопрос друга:
        - Легко!
        - А если конкретнее? Или вы этого бдительного клерка по-тихому убрали и теперь мне предстоит прятать вас всех у себя, становясь таким образом соучастником преступления? - предположил наиболее вероятную, по его мнению, версию Шер.
        - Не, мы, конечно, не лишены брутальности, - отозвался Серёжа, - но Мартин милашка, - он комично молитвенно сложил руки под подбородком и изобразил лицо анимешного персонажа, пребывающего в состоянии эйфории - растянувшийся в узкую полоску смайл, две дугообразные щёлки глаз, в довершение картины он подтянул правую ногу назад и легонько ударил носком об пол. - Он няшный…
        Ни одного из фанкиманов представление не впечатлило, кроме Фотографа, точнее, пребывающего в вечном поиске объектива его фотоаппарата. А окрылённая успехом новая звезда вспышек уже закатил глаза, представляя себя неуловимой мечтой папарацци: он начал кривляться, томно хлопать глазами и посылать воздушные поцелуи щёлкающей камере, мастерски пародируя любимые позы всех девчонок мира.
        Пребывающие в квартире девушки решили не оставаться в стороне и облепили Джаву со всех сторон.
        - «Playboy» отдыхает, - прокомментировал Дэн.
        Раздался звонок в дверь.
        - Вы ещё кого-то звали? - уже устал удивляться Артём и поэтому фраза прозвучала несколько обречённо.
        - Только своих! - убедительно сообщили ему друзья, кинувшись открывать дверь.
        «Своими» оказались Вика, поднявшаяся в компании Мартина, внешний вид которого отличался от того официального, радующего всех в дневное время: строгий костюм, галстук, лакированные ботиночки. В этот вечер на нём красовались лёгкие бриджи, яркая футболка и шлёпанцы на босу ногу.
        В руках он держал пакетик, который старательно задвигал, пряча, за спину.
        - Моё почтение господа и дамы! - приветливо помахала темноволосая кузина Шеридана.
        - Мистер Охренчик, - с ходу обратился к нему её сопровождающий, желая прояснить ситуацию, но Сергей его перебил, точнее дружески поправил:
        - Просто Шерри.
        За что схлопотал от «Шерри» убийственный взгляд и тут же откорректировал:
        - Шеридан. Просто Шеридан.
        Шер заметно расслабился. Альтернативный вариант его имени нравился ему куда больше.
        - Мистер Шеридан…
        - Мартин, ты прямо бесишь, - напуская недовольства в голос, пробурчал Артём, на деле же было даже приятно воображать себя невесть какой важной шишкой, при виде которой все от слюны захлёбываются, забывая, что хотели ему сообщить.
        - Что же так заковыристо? Не парься, можешь называть меня просто «Повелитель». И я даже разрешаю тебе не кланяться.
        - Хм, - замялся Мартин.
        - Если ты только «Повелитель мух», - хохотнул Илюха, найдя новых героев для своей фотосессии.
        Вся мужская половина комнаты одобрительно загоготала, а Вика, улучив момент, пока девушки все ещё «отдыхали» от вспышек и теперь кидали ревностные взгляды на новую модель Фотографа, устроилась на диванчике около Данилы. Ей в глаза бросился кальян.
        - Вас что, жизнь ничему не учит? - звонко поинтересовалась она, в наглую перебивая Мартина, отчаянно желавшего что-то сказать, плавно переводя взгляд от одного к другому. - Это что? Вы покурить решили? Ладно, твои друзья, - обратилась она к брату, заглядывая в самую глубину его серовато-голубых глаз, - но ты, Артём! Зачем ты идёшь у них на поводу?
        - Какой поводок? Это мой выбор, - с вызовом ощетинился брат, на деле он ничего курить не собирался.
        - И что в этом плохого? - буркнул Джава, в упор не замечавший проблемы.
        - Ребята! Это вам не Амстердам, чтобы увлекаться подобными вещами и вести себя как конченные нарки. Это вредно! - не отступала Виктория, ненавидевшая всё, что хоть немного имеет свойства психотропных веществ.
        - Да ни фига!
        - Так наше же здоровье! - наперебой заголосили парни, а девушки им активно поддакивали.
        - Это вам кажется, что ничего вредного в кальяне нет, - тоном практикующего врача из наркологической клиники встала в оборонительную позицию девушка. - Но на самом деле - это очень опасно. Опаснее, чем курение!
        - Мы не курим! - в один голос ответили ей парни.
        Лишь один Мартин промолчал, изредка балующийся одной-другой сигареткой.
        - В том-то и дело, что вы не курите сигареты, считая это вредным. Но насыщение своих лёгких табаком через это адское устройство вам таковым не кажется, - она поднялась с дивана, желая выразить таким образом свой протест. - Это форменный самообман…
        - А-а-а! - раздался визг со стороны ванной комнаты и аккомпанирующий ему плеск воды.
        - У тебя, братик, что, свиноферма? Что за визги? - переключилась Вика, не оставшаяся равнодушной к истошному воплю
        - Ага, типа того, - вполголоса подтвердил Артём и поспешил выяснить, что же могло случиться со спрятавшейся в ванной девицей.
        - Ха-ха! - резко оборвался доносящийся оттуда же смех второго голоса, принадлежавшего всегда спокойному и адекватному Дэну. - А-а-а! Дура! Это ж случайно…
        Шер уже успел позабыть, что сам направил туда друга, дабы найти иголочку для того, чтобы сделать дырки в фольге.
        Вся веселящаяся в квартире компания во главе с хозяином апартаментов мигом оказалась у раскрытой двери к ванной комнате, где они обнаружили преинтереснейшую картину - бултыхающаяся в море пены Леся и практически валяющийся на ней недовольный Дэн, пытаясь переорать друг друга, дикими кошками пытаются «обласкать» друг друга.
        - Чмо косоруко-ногое!
        - Истеричка!
        - Ты меня утопить пытаешься?
        - Это ты пытаешься!
        - Нет, ты!
        - Хорош ругаться, неудачники! - осадил их Шер и протянул руку Ванильному, чтобы помочь ему выбраться из «объятий» Леси, которая и вправду чуть его не притопила, пытаясь самой не утопнуть.
        - Спасение утопающего - дело рук самого утопающего! - напомнил Дэн Шеру, когда тот повторил действие с подругой своей девушки. Артём цепко посмотрел на него, но, оказалось, что Ванильному есть что добавить: - Или же двух спасателей, - и усмехнулся.
        - Один, боишься, не справлюсь? - вздёрнул бровь вверх Охренчик.
        - Ах, как видишь, дорогой друг, я пытался сделать это в одиночку. Но… наш утопающий не так прост, как кажется.
        Они оба заржали на манер двух приятелей-горилл, затем неуловимым движением схватили её за руки, каждый со своей стороны, и вытащили «на сушу». Она изобразила обморочный припадок, размякнув на полу прихожей. Все, как один, сгрудились над её «бездыханным телом», тревожно вздыхая. Мартин порывался позвонить в скорую, но его перебил невиннейший комментарий Шера, который на сто процентов был уверен, что девушка продолжает игру:
        - А ты что, Зось, нижнее бельё не носишь?
        И он оказался прав.
        Леся вскочила, как укушенная в попу попугаем, и стала прикрывать руками свою грудь, прижимая локти к насквозь промокшему халату, сквозь который видно было ровным счётом ничего, но она не сразу это поняла.
        - В яблочко! - сам себя похвалил Охренчик, наградив бутылочкой тёмного алкогольного напитка.
        - Будет щас тебе в яблочко! - огрызнулась мокрая девушка, ругая себя за наивность.
        На её слова откликнулся Данила, которому действительно «подфартило» искупнуться:
        - Между прочим, мне уже было…
        - Как говорится, благими намерениями… - начала Вика.
        - Вымощена дорога… - подхватили хором Ава и Ева:
        А закончил фразу Шеридан:
        - На новоселье! Слушайте, у нас же праздник, а мы тут ссоримся, ругаемся, как бомжи на свалке из-за недоеденного бутера из «Мака». Смешно же. Так что, бразы и дамы, - он поклонился женской половине и поднял вверх бутылку, - предлагаю тост! Так-с, только сначала, - он заметил, что Лесе поднять нечего, но быстро сориентировался и нашёл бутылочку и для неё: - Держи, подруга моей дражайшей второй половины. Друзья, давайте выпьем за то, чтобы всё получалось так, как мы того хотим. Мы - вершители своих судеб. Мы сами закладываем фундамент и строим свои жизни, сами «разбиваем палисадники» вокруг них, сами выбираем «соседей», с которыми нам предстоит сосуществовать. Всё это на наших плечах и в наших сердцах. Так что, будем!
        Он поднял бутылочку, звон стекла заполнил комнату.
        Они подняли первый тост, второй, третий. К четвёртому, Леся уже перестала следить за тем, кто и что говорит. А то, что было после пятого, она с трудом пыталась вспомнить утром, когда лучи палящего солнца скользили по её закрытым векам, от этого перед глазами рисовались кроваво-красные несуразные картины.
        - Ах… - хрипло отозвался чужой голос, оказавшийся её собственным. - Чёрт.
        Иллюстрации прошлого вечера, то есть ночи проплывали в её сознании, как слайд-шоу. Только эта презентация не была подобающе оформлена: не хватало соответствующей музыки, да и сами картинки скакали не по порядку. Казалось, что её составил неумелый ребёнок, который во второй раз в жизни к компьютеру подошёл.
        Дэн подвешивает свою футболку под потолком, подпрыгнув, как под кольцом…
        Вика вышвыривает часть кальяна в окно…
        Мартин достаёт пакет и дарит Артёму какую-то статуэтку, поздравляет с новосельем…
        Вся компания пытается открыть ту самую закрытую секретную дверь шпилькой, скрепкой, иглой… Безрезультатно…
        Джава пускает пух из подушки, поздравляя всех с Новым годом…
        Илья ослепляет вспышками любого, кто на него посмотрит…
        Они все вместе оказываются на этаже рекреации…
        Купаются в бассейне…
        В холле на первом этаже Серёжа и Шер в отсутствие Мартина меняют все ключи местами…
        Степлер медитирует, стоя на голове…
        Все танцуют…
        Вместе поднимаются на крышу встречать рассвет…
        Она и Шер дерутся за право спать на кровати…
        Шер выигрывает и заваливается спать, но Леся спинывает его на пол…
        - Ох, Бог ты мой… - она прижала руки к себе, боясь посмотреть на пол.
        Ей вообще было сложно встать - голова гудит, тело не слушается. Во рту такой ужасный привкус, словно стая кошек устроила там себе бесплатный туалет. Кряхтя, она всё же приняла сидячее положение, но слайд-шоу, кажется, все ещё продолжается… Иначе, каким образом она могла бы увидеть перед собой краснющее лицо папы и контрастирующее с ним бледное личико мамы.
        - Не помяни имя Бога всуе, - обрело голос грозное лицо Николая Велимировича.
        - Мамочки, - взвизгнула Леся и плюхнулась на пол.
        Пол, в свою очередь, возмутился:
        - Ауч, я тебе батут что ли?!
        «А нет, это всего лишь Шер. Пол по-прежнему говорить не умеет,» - успокоила она себя мысленно, а в следующую секунду вскочила пружинкой обратно на кровать.
        24
        Определённо, в нашем скромном обиталище семейства Матвеевых (поправочка, семейства Матвеевых плюс один - Охренчик, то бишь новая я собственной персоной) все, абсолютно каждый, могут спать беспробудно, что их ни петардой новогодней, подброшенной заботливой рукой, не разбудишь, ни аварийной сигнализацией, а эта шутка - нехилая вещь: и барабанные перепонки, и нервная система подрывается на ура! Но им хоть бы хны. Одна лишь я сплю как одинокий суслик в поле - чутко и осторожно, будто какой-нибудь монстр из любимых егоровских ужастиков может напасть на мой сон с очевидным желанием порушить его и утащить мои нежные фантазии. Хотя с сегодняшним сном я бы рассталась с удовольствием, потому что преследующие меня всю ночь мрачняки на «жизненную» тематику всех готов планеты: кладбище в полнолуние, надгробные плиты, устрашающие горгульи и жизнеутверждающие надписи «Rest in peace» как-то не очень склоняли к дальнейшему сну.
        Но вставать и покидать мягкие объятия постели всё равно желания не было, поэтому я растягивала драгоценные секунды как могла, сладко потягиваясь и зевая.
        Одновременно с очередной трелью звонка в дверь лежащая на соседней кровати Соня прорычала мне что-то невразумительное, что моей логикой было воспринято как:
        - Открой же эту чёртову дверь!
        Сама сестричка этого делать не собиралась, ибо сон в нашей семье дело святое.
        - Сейчас, - отозвалась я, в очередной раз зевая, всё же семь утра - это не моё звёздное время и ко всяческим подвигам в виде квеста «встать-дойти до двери-открыть замок-поприветствовать пришедших-хлеб-соль-(чай-кофе) - и тэдэ и тэпэ» ни морально, ни физически я ещё не была готова, но это лучшая альтернатива тому, чтобы слушать вопли сестрички.
        - Сто лет назад проснулась, так что меня не мучай! - зловредно донеслось сквозь подушку, которой она накрыла свою рыжеволосую макушку.
        Я же бодро (скорее, как раненный в попу красноармеец, на чистом энтузиазме несущий знамя соратников сквозь огонь, воду и медные трубы) метнулась к двери, чтобы прекратить надрывные предсмертные треньканья нашего звонка.
        - Кто там?
        Ответ оказался лаконичным:
        - Это мы.
        - А кто «мы»?
        - Радуга, - отозвался мужской голос.
        - Какая радуга? - хвалиться нечем, но моё сознание в подобные часы работает в автономном режиме и функции выполняет лишь посредственные. Обдумыванием новой информации и составлением выводов оно себя не утруждает.
        - Радуга. Семья. Мы родители Олеси. А кто за дверью? Это Лена?
        - Леночка, это ты? - включился в разговор женский голос. - Это я - тётя Нина. Мама Леси. Открой нам, пожалуйста.
        - Э-э… Да, сейчас, - проснулась я, услышав действительно пробуждающие факты. - Здравствуйте!
        Моё гостеприимство не знает пределов, к тому же я умею очаровательно улыбаться на все «32 норма». Но все эти достоинства меркнут на фоне моего напряжённо работающего мозга, что чуть ли не слышен скрип задвигавшихся шестерёнок, смазать надо было.
        - Здравствуй-здравствуй, Леноч… Ой!
        У Николая Велимировича, глаза никогда большими не были, скорее, они напоминали две узкие щёлки, и каким образом они расширились до размеров шариков для пинг-понга, я с трудом воображаю, но факты на лицо. А именно два круглых «пятака» в пушистом обрамлении ресниц, взирающие на меня с шоковыми интонациями. Или же это моё больное воображение? Но, надеюсь, у него не базедова болезнь, прискорбно было бы это узнать.
        Застывшая, по правую руку от него Нина Павловна скоррелировалась в моём представлении как окаменевшая после встречи со взглядом Медузы Горгоны. То есть получалось, что я являюсь последней, ибо она превратилась в статую после того, как увидела меня. Не самые приятные выводы.
        - Здравствуйте! Очень славно увидеть вас у нас… в гостях! - не сдавалась я и моя вера в прекрасное в придачу. Мы вообще ребята удалые, ни по чём не капитулируем с насиженных позиций.
        «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! - пропел стройный хор тараканов изумительным фальцетом в моей голове.
        - Лена?! - ошарашенно переспросила тетя Нина. - Что с тобой произошло?
        - То есть?
        Меня бы сейчас окунуть в латте, а затем для контраста в молочный коктейль, желательно ванильный, и ещё мелком «Машенька» закусить напоследок. Хотя это вряд ли поможет очистить разум.
        - А-а-а! - огласил нас и так предельно недоуменных и пребывающих в состоянии экспрессии сдвоенный детский крик.
        Это заголосили их два младших чада - Таня и Костик. Почему вдруг? Просто они увидели меня. Кажется, я сегодня в ударе и Баба Яга, скрещённая особо извращённым умом с Мерлином Мэнсоном, тупо затягивается косячками, набитыми чёрным чаем «Принцессы Зита и Гита», в сторонке. Это на фоне меня.
        Даже желание появилось гордо стукнуть себя пяткой в грудь и собственноручно воздвигнуть себе памятник.
        Эгоцентризм в запущенной форме. Вот и диагноз сразу нашёлся.
        - Деточки, не плачьте… - жалобно попросила Нина Павловна, присаживаясь на корточки рядом с ними.
        - Дети, - еле справился с голосом Николай Велимирович. - Отставить слёзы! - и поучительно потряс указательным пальцем в назидание.
        - А в чём, собственно, дело? - пискнула я, хотя здравый смысл вопил дурным голосом: «Молчи, дура!» Но кто ж его станет слушать?.. Лично я решила, что это опять тараканы его пародируют. Они у меня товарищи артистичные, с огоньком.
        - Ну, как же?.. - под нос себе бормотала мама моей подруги.
        - Бывает… - обречённо изрёк её папа и осчастливил нас всемирно известным жестом «А пошло оно всё на!..»
        - Что бывает? - невинно поинтересовалась я.
        - Мама! Шлек лазговаливает! - очень сильно удивился, да и меня удивил, Костян.
        Это я что ли «Шлек»?
        Николай Велимирович, взяв себя в руки, заодно и мои плечи, развернул меня лицом к зеркалу, и тут я узрела… это. Да. Не зря меня мелкий так назвал, подразумевая Шрека. Моё лицо, тщательно промытое перед сном от косметики, и еле одобренное мною на дальнейшее существование, всё же фингалы - вещь упорная и быстро покидать намеченных позиций не умеют, стало зелёным.
        Вечером желтоватые разводы, пришедшие на смену фиолетовым пятнам, в целом меня порадовали, значит, скоро сойдут, решила я и утопала спать. По пути мне встретился папа, нацеленный на кухню. Пожелав ему спокойной ночи и сладких снов, я свернула к себе, оставив его немного озадаченного в коридоре. Сама же легла в кровать и моментально заснула.
        И только сейчас до меня дошли последствия моего глобального эпик-фэйла (спасибо, Стас, благодаря тебе я даже могу обозвать это по-молодёжному). Видимо, в моём папуле срочно проснулся родитель и он решил спасти дочь родную от уродства - смазать моё лицо зелёнкой, пока я спала. Если бы я бодрствовала, никогда бы не позволила. Но Боже мой, кто та тщедушная сволочь, что надоумила его на надругательство над моим лицом?!
        Из зеркала на меня смотрели грустные глаза. Мне бы ещё повязку на глаза и Рафаэль, Донателло, Леонардо и Микеланджело с радостью взяли бы меня в свою команду, если бы я, конечно, прошла отбор у их подружки Эйприл, а то кто знает - может она бы мне из ревности и волосы все выщипала? Безволосая я бы точно сошла у них за свою.
        Мои руки с недоверием ощупывали лицо, а я хлопала глазами, пытаясь смыть наваждение. Нет, это же не может быть правдой?..
        - Ленк, а теперь в камеру так же грустно посмотри, - дал о себе знать маленький папарацци, тем самым подтверждая мой кошмар.
        - А что случилось с тобой, Леночка? - вновь спросила тётя Нина, которая пришла в норму.
        Перекрикивая её, оба ребятёнка, растирай на лице слёзы, слюни и сопли тыкали в меня пальцами и вопили:
        - Шлек! Шлек!
        Я оказалась очень популярной в этом образе.
        - Это зелёнка. Кажется…
        - Что за шум, а драки нет? - выполз из своего логова дядя Макс, на ходу подвязывая халат. - Ой, у нас гости!
        Он всплеснул руками, затем схватился за голову и стал нарезать круги по квартире, как типичная домохозяйка. Камера тут же потеряла интерес ко мне, найдя нового героя для репортажа.
        - Дядя, это родители Леси, моей подруги, - мрачным голосом представила я ему гостей. - А вы проходите, располагайтесь.
        Макс кинулся к ним, нарисовав на лице улыбку модели, рекламирующей стоматологическую клинику. Тут же стали раздаваться приветственные речи, представления и прочее, а я ринулась смывать с лица зелёнку.
        Результат был нулевым, а во мне проснулся зверь и я рванула к смертному одру моего папы.
        Распахнув дверь с ноги, я никак не ожидала увидеть его беззаботно болтающего по телефону, укрытого одеялом с дурацкой улыбкой на лице. У него что, обострение весны? Или с чего вдруг эта улыбка влюблённого идиота?
        Увидев меня, у папы улыбка с лица сошла.
        - Папа! Как ты мог? - завопила я.
        Он соскочил с кровати, прошептал что-то быстро в трубку и нажал на сброс. Кинулся ко мне:
        - Дочь, я же хотел как лучше. Зато скоро всё пройдёт…
        - Что пройдёт? Зелёнка? Ты в своём уме?
        Кажется, он не ожидал от меня бури эмоций. Но что поделать, пообщавшись с некоторыми индивидами, я стала экспансивной. Даже чересчур. Но я и сама не ожидала, что буду такой вспыльчивой. Где это видано, что бы я папе заявляла, что он не в своём уме?.. Да я сама уже схожу с ума.
        - Леночка…
        - Папа, прости, я перегибаю, - взяла я себя в руки, хотя это было непросто. - Но и ты неправ. Нельзя так просто, - я снова начала переходить на повышенные тона, - без спросу малевать на моём лице!
        - Я бы не стал, но твоё лицо ужасно выглядело! - стал он оправдываться.
        - А стало лучше?!
        Он замялся. Да, папа есть папа. Сначала делает, потом думает. Причём последним чаще пренебрегает.
        - Нет… Но это же временно. Зато синяки быстро сойдут!
        - Папа! Ты что как маленький? Зелёнкой синяки не лечат!
        - Кто это тебе сказал? - решил он меня поучить, сложив руки на груди. - Ты вот сама не знаешь, блоги медицинские не читаешь…
        - А ты читаешь?
        - Да. Вот со вчерашнего дня и читаю.
        Меня начало понемногу осенять, то есть в голову начали закрадываться нехорошие подозрения. Конечно, блоги он читает. Архитектурные. Но медицина?..
        Мой папа замечательно смыслит в технике и в инете тоже без проблем дрейфует, чего не скажешь о его родном братике. Но… он же сам недавно ныл нам, что у него планшет не работает, а Егор его понукал тем, что использовать графический планшет как подставку для горячего кофе категорически запрещено. В общем, этому слову техники пришёл преждевременный трагичный конец, а новым Род обзавестись ещё не успел.
        - А где читаешь? - провокационно спросила я.
        - В интернете?
        - А интернет где берёшь?
        - У Стасика вай-фай роутер стоит. У меня пароль есть, - он ослепительно улыбнулся, но такие улыбочки действуют только на его дам сердца, но уж точно не на меня.
        Напряжение в теле немного зашкаливало, поэтому я прикрыла на секунду глаза, чтобы расслабиться, но перед моим незамутнённым взором предстала широко улыбающаяся физиономия Артёма. Что он забыл в моём подсознании - очень интересный вопрос. Скорее всего, улыбка папы проассоциировалась в голове с улыбкой Шера, и дало это вот такой неказистый результат. Мне точно пора в дурдоме койку-место резервировать, а лучше сразу комнату, чтобы, не дай бог, не заразить никого моим прогрессирующим слабоумием. Ведь, не ровен час, на моих родственников в суд подадут за то, что довели до такого безобразия.
        Моя фантазия была как живая. По губам этой ухмыляющейся заразы Шера я прочла: «Ты похожа на маленького пыхтящего гномика». Неудивительно, что мне это не понравилось. А то, что он, будучи в своём репертуаре, добавил дальше: «Тебе ещё бороду накладную напялить и кирку в руки вручить - и смело можно в Альпы отправлять на поиски золота и бриллиантов», вместо того, чтобы, как задумывалось, успокоить мои нервишки, наоборот, крайне разозлило меня.
        Когда я открыла глаза, в них плескалась концентрированная доза бешенства, и продолжила буравить ими папулю:
        - А волны, видимо, сразу в мозг направляются?
        - Ну…
        - Колись уже, пап, где этого бреда про зелёнку набрался?
        Честно говоря, меня даже поразила его стойкость. Он ни разу не сморщился, глядя на меня. Да я сама на себя смотреть не могу, а он такой стойкий. Молодец, горжусь папой. Но прощать его пока рано.
        И всё же ему пришлось поведать мне историю. А я, пока слушала, думала до белого каления дойду.
        Оказывается, после того, как в пред-предрассветных сумерках увидел кошмар, мчащийся на крыльях ночи к себе в комнату, то есть меня, Род испугался сначала, а потом немного подумал и понял, что его дочь немного неадекватно выглядит. Но он же у меня добряк, пройти мимо чужого горя не может, поэтому решил воспользоваться инетом и узнать, что помогает скрыть синяки. Свой планшет вышел из строя, но папа не растерялся, а пошёл к повелителю Интернета в нашем доме, то есть к Стасику. Тот в комнату себе не пускал, хотя за радость было то, что он уже и не спал. Папа долго пытался выпросить у него комп на пару минут, но тот был скуп на просьбы дяди. А вот только что лёгший спать Егор просьбам папы внял беспрекословно и на его вопрос как скрыть синяки, выдал моментальный ответ - закрасить зелёнкой. Разумеется, синяки можно ею скрыть и превратиться в царевну Лягушку. Но Род же был бы не Родом, если бы просто не подумал об этом. В общем, далее папа сделал своё доброе чёрное дело, щедро измазав моё лицо в лекарстве и, окрылённый своими чистосердечными порывами, упорхал спать.
        - Ты же не ждал, что я скажу тебе за это спасибо? - грозно насупив лицо, поинтересовалась я.
        - Ну… почему же не ждал?
        - Папа!
        - Доча!
        - Как ты мог?
        Я всхлипнула, как это бы сделал любая девушка на моём месте, хотя слёз, как обычно, не было ни миллилитра. Но папу жест воодушевил, так что он, как был в труселях, так и поскакал за мной следом.
        Ха-ха.
        И может я злая немножко, ну, самую чуточку, но на долю секунды меня порадовало его выражение лица, когда он увидел, что у нас гости, а он весь такой почти в неглиже. У него тело, конечно, подкачанное, папа следит за собой, спортом занимается, его легко можно на обложку журнала для женщин в качестве модели разместить, но в душе он интеллигент. Так что папа пролопотал что-то похожее на «Айм сорри» и удалился в свою комнату для исправления казуса.
        Я же осталась, даже немного подзабыв, что моё лицо теперь - лицо Халка.
        - А-ха-хах, - увидели меня Соня и Стас, развалившиеся в кресле-качалке.
        Дядя уже успел поднять детей, и их сонные недовольные в эту рань лица светились счастьем, глядя на меня. Прямо сердце радуется за них. Ну вот, я стала невероятно саркастичной.
        Родители Леси заняли софу и смотрели на меня сочувствующе. Дети их шныряли где-то по квартире, от меня, наверное, прятались. Я не слабо их испугала, их желания мне понятны.
        А Макс суетился, разливая гостям чай по кружкам.
        - Блин, Лен, ты, по ходу, каждое утро просыпаешься со словами: «Сегодня я стану звездой Ютуба!» - пошутил Стас.
        Хотя, вряд ли он пошутил. Камера Сени вечно меня преследует, так что очень похоже на правду.
        - Эй! - накинулась я на мелкого. - Ты же не выкладываешь мои видео на свой Ютуб?
        - На Ютуб? - удивился он. - А ведь хорошая идея! - и выбежал вон из зала.
        Я бы погналась за ним следом, но было неудобно перед дядей Колей и тётей Ниной. Так что я решила больше не выпендриваться и, нарисовав на лице благородную улыбку, а на самом деле минорный смайл, присела на бортик домашнего водоёма, который был главным украшением зала.
        Меня терзали ужасные мысли, а в отражении зеркальной глади воды на меня пялилось зеленолицое нечто. Но я решила держать марку:
        - Николай Велимирович и Нина Павловна, как хорошо, что вы решили почтить нас своим визитом, - радушно поприветствовала я их.
        Они мне дружелюбно улыбнулись. И не беда, что у дяди Коли глаз дёргался, глядя на меня.
        - А мы за Лесёнком приехали, - пояснил он.
        - А Олеся здесь больше не живёт, - встрял дядя. - Она на работу устроилась и квартиру снимает.
        - Что?! - родителей моей горячо любимой подруги сегодня постиг второй по счёту шок. - Как?!
        - Самостоятельность, - Макс поднял вверх указательный палец. - Это очень важно для молодёжи. Честно говоря, я горжусь Лесей.
        Её мама схватилась за сердце:
        - Но… как такое могло произойти?
        - Вы её выгнали что ли? - нахмурился Николай.
        Мы все заголосили одновременно:
        - Нет, конечно!
        - Нет!
        - Не-а!
        - Она сама решила сделать этот важный шаг, - с гордостью пояснил папа, появившийся в приличном виде. - Кстати, здравствуйте, я папа Лены. Род. Приятно с вами познакомиться. Леся про вас рассказывала.
        Когда это она успела?.. Что-то я не помню, чтобы подруга проявляла повышенный интерес к моим родственникам.
        - Правда? - воодушевилась тётя Нина.
        - Да-да, она приходила ко мне офис, обеды приносила. Милая девочка. Очень воспитанная, чтит старших.
        Я чуть в воду не полетела после его слов. Но хорошо, что папа присел рядом (в зале у нас мебели, учитывая дизайнерские замашки, дефицит) со мной и приобнял за плечо.
        Я переглянулась с двойняшками, они тоже были не в курсе и также изумлённо и вопрошающе таращились на меня.
        - Похвально, - вставил Макс.
        - А где она теперь живёт? - спросил её папа.
        - Это Лена знает, - сдали меня с потрохами.
        - Да, я знаю.
        - Покажешь?
        В их глазах было столько надежды, что я не могла отказать. Но появляться в местах скопления людей с зелёнкой на лице? Нет, я ещё не на последней стадии моей болезни ума.
        - Я бы с удовольствием… Но вот у меня есть небольшая такая проблема, - я злобно посмотрела на папу, он извиняющеся похлопал ресничками. - В общем, на улицу мне нельзя. Пока не пройдёт.
        Николай Велимирович просто «убил» меня своим явно выраженным шестым чувством:
        - Из-за зелёнки, да?
        Ему в шоу про телепатов надо, точно.
        - Браво, кэп, - отсалютовали ему с кресла-качалки мои неугомонные брато-сестра.
        Но иронии он не понял, и просто им толерантно улыбнулся, мол, дети, что с них возьмёшь.
        - Леночка, а зачем ты себе тогда на лицо столько зелёнки нанесла?
        Не объяснять же им, что я живу с идиотами.
        - Прыщик хотела замазать и случайно опрокинула.
        Звучит вполне убедительно. Тем более о моей неуклюжести они знают не понаслышке. Я на их паркете раз сто поскальзывалась и сносила что-нибудь. Один раз самого отца семейства Радуга снесла.
        - Леночка, так зелёнка с тела спиртом оттирается, - заверила меня тётя Нина.
        Окрылённая её словами, я распинала родственников на поиски оного «лекарства» по квартире, но ни нашлось ни бутылёчка. Меня радовало, что родственники поддерживают здоровый образ жизни, а Максим даже в рекламе снялся в прошлом году «Скажи «нет!» алкоголизму, скажи «да!» просвещению ума». На постере дядя, подобно его советскому праотцу, вытягивает вперёд руку в жесте отказа, а в другой руке держит книгу собственного производства с корешком «Что такое алкоголизм и с чем его едят».
        Из цэ-два-аш-пять-о-аш во всей квартире обнаружилась лишь непочатая бутылка пятизвёздочного конька, и то под кроватью Макса, к которому прилагалось устное:
        - Это мне благодарные читатели из Армении прислали, - клянусь, я даже слышала, как его нога шаркала по ковру.
        А Нина Павловна, вызывая ревность мужа, была на одной волне с моим сумасшедшим дядей:
        - Правда? У вас, наверное, даже в Африке читатели есть.
        Соня, переглядываясь со Стасиком, подозрительно захрюкали, принимая её слова за сарказм, но они, очевидно, ещё не знали, как жестока бывает судьба - тётя Нина была его фанаткой.
        Максим благодаря неудачно подавляемому гоготу, заметил их и тут же скооперировался, перестав гордо выпячивать грудь, послал на задание сыночка:
        - Стас, возьми у меня заднем кармане джинсов бумажник и сходи в аптеку за спиртом.
        - В нашем районе в радиусе километра аптек нет, - обрадовала его Сонька.
        - Значит в магазин за водкой, - отрезал строгий, он иногда умеет таким быть, папа.
        Дети перечить перестали, и папа почувствовал вину от собственной строгости.
        Затем добрые полчаса братишка искал бумажник, потому что не знал где лежат джинсы Макса. Что уж там - сам Макс не ведал этого. В итоге они нашлись на спинке стула под ворохом одежды.
        Пока он бегал в магазин, я заметила, что пропал Сеня. У меня к нему были личные вопросы по поводу того, что он сбежал от меня в клубе, так что оставив мирно болтающих взрослых в зале, пошла искать мелкого. Его комната была закрыта, что неудивительно, а я решила проверить свою. И, наверное, я после этого момента буду каждую дверь открывать с опаской. Иначе у меня вся голова преждевременно обретёт оттенок «пепельный блондин».
        Я искала Сеню, а стоило задуматься о том, куда подевались два истерящих доселе ребёнка. Никто ведь не ожидает подлянки от милых пятилетних карапузов? Но я скажу, что должен, нет, просто обязан ожидать! И не прогадает. Дети - это изгнанники ада. Не иначе как сам дьявол посылает их на землю, чтобы они сеяли здесь смуту.
        Эти два обормота, насмотревшись «Один дома», решили поймать страшное чудище. То есть меня. Они устроили мне облаву: рассыпали по полу круглые шоколадные шарики, а на дверь водрузили ведро с мукой. Муку они нашли на кухне, думаю, в этом им помог Сеньчик, который, сидя на моей кровати и улыбаясь до ушей, держал камеру так, что я находилась в фокусе в течение всего своего фееричного полёта в комнату. С ведром на голове я влетела, распласталась на полу, а сверху на меня закинули сеть и вопили:
        - Мы поймали Шлека! Мы поймали Шлека!
        На шум, грохот и мои стенания раненной выпи прибежали остальные домочадцы.
        Злую и грязную меня, причитая, достали из сети (где дети эту сеть взяли вообще? Может, ограбили дядин балкон?), отмыли, привели в божеский вид, в общем, обращались как с маленьким ребёнком.
        Обиженных судьбой (в лице меня и прочих) детей наказали и закрыли в туалете. О, глупые! Да эти дети крокодила из канализации достанут, как минимум. Их надо в бочку сажать и запечатать, чтобы ни с кем и ни с чем не контактировали, и тогда вероятность избежать угрозы существует. Маленькая, но существует.
        Макс наградил своего младшенького ведром и шваброй, наказав «всё вылизать». Камеру его он отобрал и обещал вернуть только после того, как лицезреет результат. Сеня разобиделся, но на конфликт не пошёл.
        Если бы не вернулся Стас с печальными известиями, я бы, наверное, простила мир и передумала биться об стену, но он расстроил меня ещё сильнее:
        - Вообще-то, мне ничего продали. Сказали, что я слишком молод, чтобы так мелочно пробухивать свою жизнь.
        - Точно, у нас же спиртное с двадцати одного года продают, - стукнул себя по лбу Максим.
        - Так что, разбирайтесь сами. Адиос!
        Он гордо развернулся и скрылся в направлении своей комнаты, где трусливо прятался мой двойняшка. Егор вообще по-умному поступил: так и не вышел из комнаты, пока наш цыганский табор не покинул территорию. Хотя, думается мне, он просто спал. Нацепил, наверное, наушники ещё ночью, когда папа посягал на его сон, так и спит в них.
        А водку всё же принёс сам Максимилиан, так и не обнаружив ни в одной паре глаз желания сбегать за «лекарством». Но он и сам делал это в течение часа. Получилось так, что кассирша оказалась очередной его рьяной фанаткой и оперативно собрала своих соратниц из покупательниц, так что они оккупировали его и требовали автографов. Вот надо же было ему напороться на фанов в такой ответственный момент!
        Но к счастью, ему удалось вырваться из их цепких объятий, не в первой.
        Тётя Нина старательно вычищала моё лицо от зелёнки. Очень старательно. Я думала, что она мне там дырку протрёт размером с лицо, но обошлось. Хотя я чуть не умерла от непередаваемых ароматов, глаза и нос нещадно щипало, но, несмотря на моё непоколебимое терпение, бриллиантовый зелёный его не оценил, оказавшись въедливым. Это каждый знает, кто в своё беззаботное детство переболел ветрянкой. Зелёный раствор не стёрся до конца. Моё лицо приобрело эдакий, как бы культурно выразиться, благородный цвет плесени на тухлом дорогом сыре.
        - Завтра-послезавтра сойдёт, - пообещала мне тётя Нина.
        Мне понадобилось время, чтобы «привыкнуть» к своему новому имиджу. Поэтому я посидела немного в комнате перед зеркалом. Порывшись в шкафу, я нашла Сонин платок красного цвета, такие в моде у рэперов, и повязала себе на пол лица. Надела солнцезащитные очки, которые скрыли вторую половину лица, натянула красную бейсболку и в целом, скрипя зубами, была довольна.
        Сестрёнка посмотрела на меня сочувственно, а по моему телу от её тёплого взгляда прошла волна благодарности.
        - Ты не одинока в этом мире, - заверила меня обычно вредная сестрёнка.
        Я кивнула:
        - Ага, спасибо.
        Но мелкая гадина оставалась самой собой, поэтому следующая её фраза нисколько меня не удивила:
        - Тогда зачем травмировать психику окружающих? Сиди дома, а то их инфаркт хватит. Всех сразу. Ты же от расстройства сама лапки откинешь.
        - Ха-ха. Отстань, - лишь махнула я рукой и ушла.
        Будет лучше, если я поеду вместе с родителями Леськи. В последний раз подруга после встречи с ними плакала и даже хотела с моста сигануть, или не хотела, но напугала меня до чёртиков. Так что будет лучше, если рядом с нею будет плечо лучшего друга - меня. К тому же в моём присутствии они будут интеллигентно отмалчиваться и кидать на неё грозные взгляды, а ругать не будут, наивно полагала я.
        На первый этаж мы спускались в лифте, который имел благородство не быть сломанным сегодня. Аж не верится - хоть что-то хорошее в жизни. Количество запланированных у обожающего меня наверху кого-то на сегодня ужасных событий, кажется, исчерпало свой предел, так что и лифт не встал на полпути. Но я рано радовалась.
        25
        Именно в лифте я обнаружила, что за Лесей едет делегация из шести человек: Николай Велимирович, Нина Павловна, Максим (тётя Нина к нему приклеилась клеем-моментом), Таня с Костиком и я. Последние два цветка жизни, коих к сожалению, не забыли закрытыми в туалете, заставляли меня не расслабляться. Но мама детишек оставить не могла, да и на кого? Мой папуля улизнул в офис, а Соня со Стасиком были отбракованы автоматом.
        Началось их верещанием во время моего запихивания лифт:
        - Мама, лифт упадёт!
        - Мы фсе умрё-ём!
        Их папа задал как всегда гениальный вопрос:
        - Почему?
        - Потому что Шлек много весит! - заголосили обе козявки.
        - Я не много вешу! И я не Шлек, то есть Шрек!
        - Лена, ты сегодня вредная, - похлопал меня по голове Макс. - Давай ты помолчи, а с детишками буду разговаривать я. Потому что так, как ты пытаешься, с ними нельзя. Ведёшь себя как ребёнок. А надо бы взрослеть. Замуж выйдешь, свои дети появятся - как будешь воспитывать? Учись, пока я жив.
        Кто бы говорил. Я нахмурилась и надула щёки, а руки сложила на груди - вид оскорблённого подростка. Вот обозвали бы его Шреком, я бы посмотрела, как по-взрослому он бы себя вёл.
        - Тётя не Шлек, - ткнул в меня пальчиком Костян, а я его мысленно возблагодарила, то есть не его, а Всевышнего за то, что он прочистил ум сего ребятёнка. Но рано: - Дядя Стас же сказал, что она лонехсское чудовисще!
        - Я не лохнесское чудовище!
        - Лена! - осадил меня Макс. - Веди себя соответственно возрасту.
        - Хорошо, - буркнула я предельно недовольно и предельно беззвучно.
        Дядя посмотрел на меня недоверчиво, но придираться перестал.
        - Мы не упадём, дети, успокойтесь, - твёрдо сказал Макс, поглаживая свою трудовую мозоль в виде круглого пузика.
        Дальше ребятки меня порадовали:
        - А если вдлуг упадем, то у тебя здесь палашют ласклоется? - невинно хлопая глазками спросила Танька, тыча пальцем ему в живот.
        Макс покрылся пятнами, затем весь покраснел, попытался втянуть живот, при этом надулись щёки.
        Родители бесенят тоже покраснели, хотя могли бы уже и привыкнуть, что они вечно людей в неловкие ситуации ставят.
        - Нет, Тань, это у папы палашют ласклоется. У него там места больше! - довольный своей догадкой Костян ткнул дядю Колю в живот.
        Николай Велимирович раскраснелся ещё больше и решил взять ситуацию под свой чуткий контроль:
        - Константин, Татьяна! Прекратите доставлять неудобства дяде и тёте.
        Его методы оказались безрезультатными. Ребятки кинулись в плач, а тётя Нина, самоотверженная женщина, бросилась их успокаивать.
        До первого этажа мы доехали, словно на скорой к больному - с включённой на полную громкость сигнализацией, демонстрацию которой нам благородно устроили два несносных малыша. Ага, малыши. Практически младенцы. Груднички. Бьюсь об заклад, у них вся группа в детском садике сплошь состоит из криминальных авторитетов: каждого первого повесить, каждого второго на расстрел, а всех оставшихся - на электрический стул.
        Оказавшись на свободе, захотелось вдохнуть полной грудью. Солнце уже давно поднялось над горизонтом и медленно катилось по небу, приближаясь к своему пику. Площадка во дворе после вчерашнего ливня была почти суха. Моих обновок вместе с пакетами, которые вчера так безжалостно выкинул Шер, перед подъездом не оказалось. Жаль, что так нехорошо вышло с подарком Оливера. Он же не хотел никому досадить, желая сделать лишь приятное мне. А вот Шер всё вывернул наизнанку, да ещё и брата обвинил. Совсем уже с катушек съехал. На голову больной. И я теперь такая же. Психанутая. Мы с ним точно пара. Пара чудиков,
        Взявшихся за руки, чтобы вместе разбиться,
        С ума сошедших и себя вообразивших птицами [10 - Noize MC «Давай приколемся»]
        Не-не, это не про нас, или всё-таки?.. Уф, с Тёмкой всё так неоднозначно. Есть это «мы» или его нет? Что меня терзает? Призрачные воздушные замки или фундаментальные шалашики?
        Додумать сии монументальные мысли мне не дали, затолкав в семейный минивэн Радуги и затребовав адрес.
        Добрались мы без приключений. Ну как сказать без? Гордые блюстители дорог не смогли оставить без внимания машину, с заднего сидения которой два энерджайзера корчили уморительные кривые рожицы и показывали языки.
        Как только стекло водителя съехало вниз, глазки полицейского заблестели. Он, принюхавшись, чуть ли не радостно потёр руки, представляясь и прося дядю Колю подышать в трубку.
        До меня не сразу дошло, что из-за моей косметологической процедуры в салоне стояло неповторимое амбре, сама я его уже не ощущала. Спирт выветривается быстро, но в меня его столько втёрли, ещё и обмоталась шарфом, что запах стоял дикий.
        Разумеется, я решила спасать Николая Велимировича:
        - Товарищ полицейский, это от меня пахнет! - высунулась я на переднее сидение, чтобы он мог меня лучше разглядеть.
        Но Лесин папа в трубочку уже дунул и результат служителю закона не понравился, мой вопль сталь для него интересным поводом придраться к водителю:
        - Эх вы, чему молодёжь учите? Да ничему не учите!
        - Я не пьяная!
        - Молчи, Лена, - дёрнул меня за шарф Макс.
        Сильно дёрнул, и аксессуар немного размотался, явив глазам полисмена моё зеленоватое личико:
        - Ох, ты ж зараза не доенная! - нелепо ругнулся товарищ мент. - Вся зелёная стала! От водки! - он округлил глаза так сильно, что у глазных яблок был реальный шанс выкатиться и сбежать. - Всё, бросаю, завязываю!
        - Отличная идея, - приободрил его в полезном начинании Макс. - Мы нашу тоже кодируем. В больницу везём, в диспансер наркологический! - и уже шёпотом дяде Коле: - Езжайте, Николай, мы спешим.
        На то, что меня так опозорили, кажется, никому не было дела. Все ржали. Первым начал Макс, его поддержал дядя Николай, затем тётя Нина. Детки тоже быстро подхватили, я и сама повелась.
        Так и ехали, хотя я пятой точкой чувствовала, что противная детвора что-то задумала. Их хитрые глаза не давали мне покоя, но я о них сразу же забыла, как только оказалась в холле шикарного пентхауса, где Леська сейчас жила. Потолки здесь высоченные, но каким-то образом некие приколисты умудрились развесить здесь всё туалетной бумагой. На стойке стояло ржавое ведро с водой, в которое воткнули несколько веников, на которых были развешены разноцветные стринги. Зеркала были изрисованы красной губной помадой. Какой-то бедлам.
        Встрёпанный Мартин в непривычном молодёжном прикиде прыгал, пытаясь достать и убрать хулиганство. Наверное, над ним кто-то злостно подшутил.
        Шуточки в стиле Шера, подумалось мне. Вслед за непрошенной мыслью на лицо выползла робкая улыбка. А потом я вспомнила, что моему благоверному вчера некуда было идти спать. И я только сейчас вспомнила об этом! Это как же меня надо занять, чтобы мысли о нём вылетели из моей головы? Бедняга, надеюсь, друзья не оставили его в беде. Я решила позвонить ему после разборок с Леськой.
        Мартин, завидев нашу процессию, буквально вырос перед нами:
        - Здравствуйте, в какую квартиру вы направляетесь?
        Все скосили взоры в мою сторону.
        - ВИП, - ответила я.
        Клерк окинул меня взглядом, но не узнал. И не мудрено - я напоминала мумию. Но и очки снимать не буду - не хватало нам тут незапланированных обмороков на рабочем месте.
        - А к кому?
        - К Лесе. Мы её родители, - ответил дядя Коля, а у Мартина неестественно задвигалась челюсть, как у неисправного робота.
        - А… а… к ней? А зачем?
        - Как зачем? Заберём её из вашего, - Николай Велимирович омерзительно оглядел холл, - борделя.
        - У нас тут… Это просто…
        Но договорить ему не дали, жестом призывая заткнуться.
        Мы погрузились в лифт и уехали, оставив беззвучно раскрывающего рот и пучащего глаза Мартина одного. Хотя Костян со Танькой рьяно рвались к вениковому сооружению. Один, вероятно, хотел натырить себе женское бельё в коллекцию, а вторая - на будущее. Злыдня я. Или это эффект от спиртного, которого я нанюхалась?.. Точно, меня просто немного унесло на волнах алкоголя.
        Этаж нас тоже удивил. «Здесь имела место быть крутая вечеринка,» - закралась в голову мысль, как только я переступила порог не запертой двери.
        Всё было перевёрнуто сверх на голову.
        - Что за притон? - вопрошал дядя Коля каждые три шага.
        Они с женой шли впереди, мы с Максом следом за ними, а детки отправились проверять на мягкость диван, стоящий в зале. Леси в этой комнате не было.
        Следуя за самозваным Сусаниным, мы прошествовали в спальню, где и обнаружили подругу, недовольно ворочающуюся на кровати. Ей явно было нехорошо. А мы своим приходом её разбудили.
        - Ох, Бог ты мой… - прижала она руки к груди.
        А затем еле-еле приняла сидячее положение и с трудом разомкнула веки.
        Николай Велимирович был грозен, и голос его был громоподобен:
        - Не помяни имя Бога всуе!
        Лесю чуть удар не хватил. Она подпрыгнула и сиганула с кровати, возопив:
        - Мамочки!
        С пола донёсся возмутительно знакомый голос:
        - Ауч, я тебе батут что ли?!
        У меня ноги подкосились. Тело мыслило быстрее мозга. Сердце стало отбивать ритм более чем в сто ударов в минуту. Дыхание перехватило, а горло пересохло. Хотелось задать вопрос. На самом деле, море вопросов, но горло сдавил ком. В ушах словно образовался вакуум - я ничего не слышала.
        Хотелось сбежать и остаться одновременно.
        Хотелось закрыть глаза и раскрыть их шире.
        Хотелось закричать, обратить на себя внимание и сделаться невидимой и беззвучной.
        Сотни желаний и сотни перечёркивающих их обратных действий. Одновременно. В одну секунду.
        Кажется, меня сейчас разорвёт на тысячу маленьких Лен и бешеные малявки станут играть мною, как с куклами. У них будет тысяча «Шлеков». А у меня будет тысяча разорванных душ.
        Я не хочу открывать глаза!
        Я не могу их закрыть!
        Конечно, в застывшей скульптуре мумии меня никто не узнал. Но постепенно ко мне вернулись основные физиологические чувства, я смогла дышать, а также видеть, как дядя Коля гоняет Леську по комнате, ничуть не стесняясь никого. А тётя Нина отчитывает моего муженька, торс которого не стесняла одежда. Макс вообще стоял в сторонке и тихо офигевал.
        - Да вы что, сдурели? Мы с ним вообще никак не связаны! - орала Леся, уворачиваясь от отцовского ремня.
        - Между нами никогда ничего не было и не будет! - самоуверенным тоном, делая морду кирпичом, внушал Артём.
        А я… я им поверила. Потому что очень хотела верить в это.
        Но влезать в переговоры не спешила, молча слушая их бестолковые объяснения.
        Шер:
        - Просто у нас вчера была вечеринка.
        - Да, вечеринка! В честь новоселья, - поддакнула Леся.
        - Вот именно! Я, как новый житель и собственник квартиры, решил сюда вселиться.
        - А я съезжаю!
        - И вообще у меня девушка есть. Я верный!
        - А у меня есть парень! Не этот. Другой!
        - Кто у тебя есть? - вызверился Николай Велимирович.
        - Ай! Парень! Он нормальный. Хороший и добрый! Его Егор зовут!
        Макс уловил знакомое имя:
        - Наш Егор?
        - Ваш, ваш!
        - Так вы встречаетесь?
        - Что значит ваш Егор? - на секунду остановился дядя Коля.
        - Ну, так это родной брат Лены. Он у нас очень положительный. Настоящий джентльмен. В Англии учится. Стипендиат.
        - Брат Лены? - переглянулись родители Леськи. - Так что же ты нам, Лесёночек, сразу не сказала, что у тебя такой замечательный парень? Почему не познакомила?
        - Я знакомила. Только вы его тогда не р… разглядели.
        Шер подпирал стенку и чуть пальцем у виска не крутил. Ну-ну, можно подумать его семья прямо-таки эталон мудрости и понимания. Он нашёл на полу футболку и двинул свои телеса на выход. Я пошла следом, незамеченная им. Шер остановился около стола, где нашёл свой мобильный. Он с минуту ковырялся в нём, потом натянул футболку и направился на кухню за пакетами для мусора, что меня несколько поразило.
        - Девушка, вы почему в моих апартаментах трётесь? - спросило это чудило, наконец-то, обратив на меня внимание.
        - А я так же, как и вы, - собственник, - с вызовом ответила я, хотя и не собиралась выпендриваться.
        Лицо Шера вытянулось:
        - Лена?
        Был тот самый момент, когда стоит снять очки и стянуть с лица шарф, но я-то умный человек и прекрасно помню, что у меня под ним. Так что мною было решено наплевать на традиции кинематографа и просто утвердительно кивнуть:
        - Она самая. Удивлён?
        Не то слово - по вытянувшейся физиономии, расширившимся глазам и подрагивающим ресницам вижу.
        - Не особо.
        - Ясно.
        Меня разрывало на части - так сильно хотелось спросить, каким образом так получилось, что моя лучшая подруга и человек, в которого я по уши (по непонятным причинам) влюблена, оказались в подобном двусмысленном положении, но я, как партизан на допросе, молчала, сглатывая слюну.
        - Ты что-то спросить хочешь?
        Я помотала головой, потом покивала. В общем, мои мысли диссонировали со скоростью звука. Нужно было набраться смелости:
        - В целом… да, ты прав. Меня терзают некоторые догадки и, - я колупала ногти на пальцах, не решаясь сказать прямо, - сомнения по поводу того, как вы… с Лесей…
        - Что мы с Лесей? - он в два прыжка оказался напротив меня.
        - Ну… вы вдвоём…
        - Были вместе? - помог он мне. - Хочешь узнать переспал я с ней или нет?
        Моё лицо запунцовело. Да, это я и хотела спросить. Вот только более деликатно. Но именно это.
        Я отвела глаза, хотя за очками не видно:
        - И каков ответ?
        - А ты не слышала? Я уже сказал маме твоей шизанутой подруги, что у нас не было ни-че-го, - он повернул мой подбородок своей рукой и немного его запрокинул, чтобы посмотреть в мои глаза, то есть очки. - У меня есть поводы врать?
        - Не знаю… Ты мне скажи.
        - Скажу.
        Артём пристально уставился в область глаз, прикрытую очками, будто пытался передать телепатическое послание. До него не сразу дошло, что очки являются этому преградой, и он их с меня стянул, а заодно и шарф размотал, хотя я сопротивлялась, даже кусалась. Но куда мне с этим амбалом тягаться? В итоге, он увидел моё личико и стал ржать как полудурок.
        Я обиделась и развернулась, чтобы покинуть комнату, но он крепко обнял со спины и поцеловал в макушку:
        - Ты такая смешная, - прошептал на ухо.
        - А ты дебил, - уязвлённо пробухтела я, лихорадочно «вытряхивая» из «пострадавшего» уха мурашек.
        - Но ты ведь со мной.
        - А стоит ли быть?..
        Он замолчал. И я молчала. Каждый думал о своём.
        Момент был романтичным. Глубоким и сказочным. Но он был беспощадно прерван.
        Не зря я опасалась этих деток. Спецназ в памперсах.
        Они с воплями выскочили, как два мокрых цыплёнка из санузла, а дверь за собой пытались закрыть. Как мы узнали впоследствии, эти две деятельные личности нашли на кухне пачку дрожжей (появление оной в квартире на многие года осталось загадкой). Так что, найдя унитаз, они решили испробовать самодельную бомбу. «Это взлывчатка Си Четыле!» - уверял нас позднее Костян, видевший такое по телевизору. В туалете им было нереально весело. Да и сантехникам тоже будет весело. И нам тоже очень весело. С тряпками и вёдрами: сплошной сабантуй.
        Говорят, общая беда объединяет. Так и получилось. Промучавшись с этой проблемой, все участники вышли на новый уровень общения.
        Родители Леси с нею помирились и беспрестанно говорили о замужестве. Щеки её алели, а реснички стыдливо прикрывались. Макс был счастлив, что скоро свадьба. Он вообще был в шоке, что они им с Родом, родителям, ничего не сказали. Зато Николай Велимирович очень хорошо помнил статного юношу, бившего себя в грудь и уверявшего, что во что бы то не стало женится на его дочери. Это, конечно же, было в тот момент бредом чистой воды как для самого Егора, так и для Леси, но кроме них самих этого никто не знал. Разумеется, пока ни о какой свадьбе и речи не было, все это было лишь планы на светлое будущее, на ближайшую пятилетку.
        Я с Шером не разговаривала, но и из виду мы друг друга не упускали.
        Так бывает - хочешь прикоснуться, но нельзя. Вернее, не стоит. Нам есть что обсудить, но сводить чувства к простейшей физиологии мне не хотелось. Просто чтобы он держал меня за руку, этого было бы достаточно.
        Держи мою руку, и я с тобой убегу,
        Хоть на край света, хоть на край земли.
        И если придётся прыгать без парашюта,
        Оттуда… Только позови [11 - Гидропонка ft. Маська «Держи меня за руку»]
        Всякий глупый бред активно бороздил просторы моего сознания, принуждая посылать ему мысленные импульсы. Сама себе я напоминала гипнотизирующего сладости диабетика. Нельзя, а хочется. Хотя в моём случае, нельзя было чисто из разумных соображений, и что меня ждёт, если я вдруг ослушаюсь поставленных собою же перед собой преград, неизвестно. Колибри в сердце щебетал, что всё будет хорошо, а голова противоречила, припоминая, что понятия «хорошо» и «Шер» несовместимы.
        Мы закончили убираться ближе к трём. Желудки сводило от голода, особенно у двух мелких сорванцов, которые последние полчаса ныли, прося еды.
        Мой благоверный попытался накормить ребятню припрятанными в шкафу бич-пакетами, сам пребывая в диком шоке, найдя их на кухне.
        - Это я для бедняков купила, - поведала нам Леся, отвечая на недоуменные взгляды своих родителей. - Ну, у нас тут много таких ошивается, прямо сердце кровью обливается, когда мимо прохожу. Вид у них потрёпанный, глаза голодные…
        - Ага, в этом элитном районе просто тьма тьмущая Бородачей развелась, - саркастично хмыкнул Шеридан. - Кошмар! - он картинно всплеснул руками.
        Тётя Нина впечатлилась рассказами о неимущих:
        - Бедняги… А давайте в супермаркет заглянем сейчас и купим им еды немного. А то не думаю, что супы быстрого приготовления благотворно скажутся на их и так запущенном здоровье.
        - Мама, - осадила её порядком смутившаяся Леська.
        - И что нам с ними делать?
        - Понять и простить, - с полным скорби взглядом произнёс Шер.
        Леся и её папа нервно хихикнули. Возникла неловкая пауза, которую поспешили заполнить собою Таня и Костян:
        - Мы не будем кушать макалошки для бомжей с болодой!
        - Правильно говорить «есть», а не «кушать», - на автомате поправила их Нина Павловна. - Конечно, вы не будете это есть.
        - Да, я тоже не советую малышам это убогое питание, - согласился с нею Артёмка. - Жаль, дома нет здоровой пищи…
        Он вздохнул и опёрся рукой о стойку кухни. Детки, как два заправских клоуна, повторили его жест.
        Создавалось впечатление, что Шеридан желает ото всех нас избавиться, но не говорит об этом прямо, а изыскивает сложные извилистые пути. Типа, сами докумекаете, а я уже намекнул.
        Вскоре его неприкрытое желание осуществились - все капитулировали, а меня Шер не отпустил. Просто схватил за руку и не отпустил. Яснее всех слов в мире и чётче любых знаков. Он просто прочёл те мои мысли и крепко меня держал.
        26
        Двери за моим беспокойным родственником и семьёй моей подруги, которая без компромисса собрала все свои вещи, оставив за собой разгромленную квартиру, уже были наглухо закрыты. Вместе мы наладили лишь санузел, остальное оставалось возложенным на брутальные плечи Шера, как нового жителя этой квартиры. Я, конечно, тоже собственник, но жить здесь не собиралась. Хотя мысль довольно интригующая. И слишком чревата последствиями для слишком воспитанной меня. Так что нет! Ни за какие пирожки на свете.
        Честно сказать, я была удивлена своим мыслям и суждениям.
        С одной стороны, я была дико счастлива, что человек, который снится мне ночами и видится при обмороках, проявляет ко мне чувства симпатии, и даже чего-то большего. То есть в его глазах плещет море обожания и ласки, что им самим, скорее всего, воспринимается как любовь в чистом виде, либо же, что более вероятно и что я считаю правдой, увлечением. Возможно, глубоким. Сильным, я понимаю. Но всё же не верится мне, что его чувства можно сравнить с моими. Откуда во мне появилась эта кошмарная и угнетающая мысль, я не знаю. Но меня словно осенило.
        Зачем он цепляется за меня? Чего хочет? Суждено ли мне получить ответы на эти вопросы, если я задам их вслух? Мысленно он и подавно мои вопросы не услышит. Уж чем-чем, а телепатией, я не владела, и ни одну свою мысль передать ему ещё не смогла. Кроме той, чтобы он меня за руку взял. И что с того? Взял он мою руку в свою и держит, а я, как скульптура кикиморе болотной, стою и размышляю. А между тем он тоже о чём-то напряжённо думает. Я бы даже могла угадать его мысли, наверно. «На хрен я её удержал?..» Или: «Прости меня…» Ха! Уж точно не последнее. А вот смешок мой раздался вслух.
        - Отчего тебе смешно? - тут же спросил Артём.
        Сейчас я скажу. Мне только силу воли в кулак собрать. Ещё совсем недавно я это сделала, тогда, у него дома. Высказала многое, что наболело. Я не игрушка для него. Так что…
        - Артём, - я прочистила горло и высвободила свою руку из его.
        Взгляд парня стал ещё недоумённее. Прекрасная игра или этот аватар ребёнка, у которого отобрали конфету, является настоящим?
        Нет-нет! Это игра. Не может быть иначе.
        Либо он просто запутался в своих чувствах. Умом любить меня не хочет, а из сердца выкинуть не может, не получается. Но как бы то ни было, он противится своим чувствам. И не всегда у него это получается.
        Кто я для него?
        Что он мне в тот раз сказал, тогда, во время нашей ссоры? Что мы вместе лишь для мэра, чтобы он нас потом без вопросов развёл. Артём хочет развода. И я хочу. Да, хочу! И не важно, что я сама себя пытаюсь в этом убедить.
        - Лен? - заинтригованный моим адски-длинным молчанием, он тронул меня за плечо.
        Проверяет, жива я или превратилась в закрытую на зиму миниатюру фонтана «Возмущение». А я слишком много думаю. Но главное, я знаю, что хочу сказать.
        - Артём. Ты не находишь наши отношения несколько натянутыми?
        Вообще-то, я хотела сказать кое-что другое. Но раз пошёл экспромт, пусть.
        - Не нахожу? - он повёл бровью.
        Я кивнула:
        - Ну да.
        - Нашёл, бл… блин. Вот только что взял и нашёл.
        - Не пыли. В смысле, не будь вспыльчивым. Я хочу поговорить.
        Как будто я приняла лошадиную дозу валерьянки. А сердце, между прочим, колотится как бешеное.
        - Давай поговорим, - согласился он, усаживаясь на диван.
        Это хорошо, что между нами дистанция. Так не будет вероятности того, что всё полетит к чертям, превращаясь в прах от того, что я могу перестать себя контролировать.
        Так лучше, не будет соблазна прикоснуться к нему. Будто от прикосновения станет легче? Да ничего подобного! Мне будет хорошо сегодня. Может минут пять, может весь вечер. Может чуть дольше. А потом Шер вновь «вспомнит», что мы не пара. Как это и бывает каждый раз. А кто обламывается в результате скачков его настроений? Я. А я не железная.
        - Послушай, что для тебя идеальные отношения?
        Он пожал плечами:
        - А такие бывают? Многие стремятся к идеалу, но достигают лишь… - он покачал головой. - Не думаю, что кто-то достигает.
        - Ты настолько не веришь в человечество?
        - Мне достаточно того, что ты веришь.
        Я прокашлялась, а Шер определил в этом, что мне нужно смочить горло. Он резво вскочил с дивана и двинулся к холодильнику, на ходу спрашивая, не хочу ли я воды.
        Хочу.
        - Спасибо, было бы неплохо.
        - Вот, - он быстро достал из недр рефрижератора пластиковую бутылочку с прозрачной жидкостью и, открутив крышечку, дал бутылку мне, вновь сократив дистанцию до минимума.
        Поглощённая тем, что Тёма вновь разорвал между нами дистанцию (мёдом ему тут намазано что ли?), я, не задумываясь, хлебнула «воды». И тут же выплюнула её всю ему прямо в лицо.
        - Что за?! - возмутилось моё персональное безобразие, протирая лицо ладонью, а потом ему капли жидкости попали в рот, а в нос вдарил смачный запах: - Это что, спирт?
        Я плевалась, а потом Шеридан опомнился и потащил меня к раковине. За это я ему была дико благодарна.
        Пока я умывалась и полоскала рот, он стал извиняться:
        - Прости, Лена. Не знал, что в ней не вода. Видимо, вчера парни прикольнулись, рассчитывая, что их шутка сработает на мне.
        А сработала на мне.
        Я молчала, не желая вступать с ним в разговор. Ибо такие разговоры имеют свойство идти по известной схеме.
        Шер дождался, когда я окончательно промою рот, потом притащил полотенце и сам стал меня вытирать.
        Мысленно я вопила: «Уйди!» И насуплено молчала.
        Он чувствовал вину за последнее происшествие и, взяв меня на руки, потащил к дивану. Сам сел, а меня усадил к себе на колени.
        Носом я уткнулась ему в шею и буквально дышала им. Было невероятно приятно втягивать вместо чистого воздуха запах его тела, немытого явно больше суток, но от этого его личный аромат был сильнее и действовал как дурман-трава. Похоже, я настоящая наркоманка, а мой наркотик - это Шерри. Я шерри-манка. Звучит-то как дебильно.
        - Солнц, прости, что так вышло, - он чмокнул меня в макушку и задержал там свои губы, фиксируя поцелуй.
        На моём лице застыла блаженная улыбка довольной идиотки. Да-да, именно идиоткой я сейчас и являюсь. Верю ему… А стоит ли?
        Он приобнял меня, стискивая в стальном обруче своих объятий, из которых совсем не хотелось вырываться. Единственное, что я могла себе позволить - это зажмуриться. Якобы, это спасёт меня от него. Но я не могла, просто физически не могла шелохнуться, боясь и, в то же время, желая, чтобы он отпустил меня. Жить настоящим моментом. Только это я и могла.
        - А для тебя что это?
        - Ты о чём? - собравшись с мыслями, поинтересовалась я.
        Он все ещё держал меня и говорил, а от его голоса, волосы на затылке дыбом вставали.
        - Идеальные отношения. Что это для тебя? Какими ты их видишь?
        - Быть рядом, делиться газетами, есть блинчики вместе по утрам…
        - Похоже на пенсию.
        Улыбка стёрлась с моего лица. Из головы испарился туман. Может, он и шутит. Но в каждой шутке есть доля правды. Я скучна для него. Что же… Се ля ви.
        - Значит, - слова давались с трудом. - Мы не созданы друг для друга. Я для тебя не больше, чем пенсионерка.
        - Подозреваю, ты и деньги в пакетике из-под молока носишь, - не мог успокоиться он.
        - Я ухожу.
        - Нет и не говори так, - он развернул меня к себе лицом и пытался разглядеть что-то в глазах.
        - Ты не любишь правду?
        Голос не дрогнул.
        Охренчик сморгнул, типа он не верит своим глазам. Или ушам. Но тогда ему и уши промыть надо.
        - Я люблю правду. Но думаю, что ты сейчас лжёшь.
        - А может, ты думаешь, что лучше знаешь меня, чем я сама?
        Я захотела высвободиться, чтобы перестать тешить себя картинками-иллюзиями своего «счастливого» будущего. Он не пускал, находясь в неком оцепенении. Будто он ящерка-хамелеон и пытается слиться с местностью. Я, конечно, не мега-силач, чтобы одним рывком обеспечить своему телу свободу, тем более из крепких объятий этого гризли, который вцепился в меня, как Винни Пух в бочонок с мёдом, но я старалась. Поэтому ёрзала на нем, как дикая чесоточная фурия. Он стойко терпел и знал, что если выпустит, то обратно к нему на ручки я не попрошусь. Может, поэтому не отпускал?..
        - Лена, малыш…
        - Какой я тебе малыш? - я легонько постучала по его груди кулачками. - Я взрослая. Я личность. Я хочу, чтобы ты уважал меня.
        - Я уважаю, - тут же вскинулся он, и тут же заработал пару царапин на руке.
        Честное слово, я не хотела. Сама не знаю, что на меня нашло, а я уже не могла остановиться. Не истерила. Но была агрессивной. Он, наверное, думает, что я сошла с ума. Я и сама так считаю.
        - А я этого не чувствую. Отпусти меня.
        - Или?
        - Или? - как испорченная пластинка повторила я его вопрос. - Ты думаешь, это ультиматум?
        В горле образовался комок. Вместо слёз. Но это и хорошо - не хочу казаться ему слабой, несмотря на то, что таковой и являюсь.
        - А разве нет?
        - Нет. Нет, Артём, - я не старалась сделать голос проникновенным, как это обычно бывает в фильмах, не пыталась добавить громкости, просто говорила, а слова шли прямо из глубины души. - Это обычная просьба.
        Он кивнул мне, а со стороны казалось, что сам себе. Возможно, так и было, но я не могу читать его мысли.
        - Хорошо, извини.
        Шер расслабил хватку. Я неспешно встала.
        - Я пойду.
        - Погоди, останься!
        Это крик души или вновь игра? А что на кону? Очень хотелось знать ответ и, глядя ему в глаза, я сказала то, что было на сотую долю правдой:
        - Не хочу.
        - Хочешь, - опроверг он.
        Я развернулась, чтобы покинуть комнату.
        За сегодня он уже второй раз просит меня не оставлять его. Надеюсь, в этот раз он не накинется на меня со спины, обезоруживая. Я не настолько дружу со своей силой воли, чтобы не размякнуть и не позволить ему вновь одержать верх над моими чувствами. И поэтому стоит расставить точки над «i».
        Я могу признаться самой себе, что люблю его. Я осознаю это и принимаю, как факт. А что такое любовь? Это болезнь. Как грипп. Надо ею переболеть. Нужно время. Я, может, и не верила во весь этот бред, который трактовал мне мой мозг, но в рассуждениях была логика. В голове родился план, в который следовало посвятить и Артёма.
        Так что, преследуя эти глубокие идеи, я остановилась и развернулась к нему.
        Главное, нужно быть безжалостной.
        - Давай так - я даю тебе и мне неделю.
        Он опешил:
        - То есть? Что ты имеешь в виду?
        - Я хочу подумать.
        - О чём тут думать? Ты не хочешь быть со мной?
        - Не знаю, - почти выдохнула я и покачала головой.
        Артём процедил мои слова:
        - Не знаешь?
        Я теребила в руках шарф, кивнув ему. В горле вновь образовался комок. Хотя, думается мне, никуда он и не исчезал, просто в некоторые моменты, словно обрастал шипами, как атакующий дикобраз.
        - Артём, - он весь внимание. - Я не попрыгунчик на верёвочке, которым можно играть, когда тебе вздумается. Его можно оттолкнуть, через пять секунд вновь держать в руках, а через десять вновь выбросить. Меня - нет.
        - Ты… ты так воспринимаешь мои действия?
        - Ты трактуешь их иначе?
        Шер сжал губы, прикрыл глаза и перевёл дыхание:
        - Ясно, - он сделал характерный жест рукою «выметайся». - Можешь быть свободна.
        Я не сразу осознала его слова:
        - Так ты… принимаешь мои условия?
        - Вали! - зло выкрикнул он.
        - Я уйду.
        - Прекрасно! Сваливай! Иди к своему Оливеру, уверен, с ним тебе лучше. Ведь он покупает тебе одежду, обращается с тобою, как с куколкой фарфоровой и чуть ли не лужей растекается. И, конечно же, - он вскочил с насиженного места и сорвался на крик, - никогда не отталкивает!
        - По-моему, ты сейчас что-то не то говоришь.
        - Я думаю иначе. Неделя? К чёрту! Предлагаю расстаться. Навсегда.
        - Отлично.
        И правда. Хорошо, что он это сам предложил. Я ещё была щедра, выдвигая в качестве бонуса семь дней.
        - Расстаёмся! Держись давай подальше.
        - Согласна. Но знаешь, что самое интересное?
        Он немного напрягся, уперев руки в бока:
        - В этом есть что-то интересное? Что же?
        - Тебе и недели не нужно будет, чтобы вновь решить, что мы должны быть вместе, - он вздёрнул бровь, изогнув её в изящной манере. - Так вот, когда это случится, пожалуйста, я очень тебя прошу, не пытайся со мной связаться. Я ведь не больно чего прошу. Это не Эверест покорить и не Тихий океан переплыть. Пожалуйста…
        Он прервал мои душевные излияния ржачем. По-другому не скажешь. Шерри стал гоготать как гиена. Хотелось верить, что его смех напускной и настоящее в нём только слёзы: я заметила, что глаза моего (моего ли?) ковбоя подозрительно поблёскивают.
        Ему потребовалось время, чтобы успокоиться, но я дождалась.
        Лицо словно надело маску строгости, ни тени улыбки, голос грубый:
        - Детка, вали уже! - указал он на дверь, вальяжно развернулся и ушёл в спальню.
        Сидя на ступеньках в своём подъезде, я не решалась войти домой. Чувствовала себя убогой и вопрошала: «С чего мне всё это привалило? За какие такие заслуги?» А также не могла поверить, что Шер поступил со мной так некрасиво. Хотя чего я ожидала? Я же не предполагала, что он побежит за мною следом и вновь попросит прощения, скажет, что он дурак и что больше никогда не оттолкнёт, что будет всегда рядом, не предаст, будет любить вечно?.. Нет?
        Сердце в груди сжалось, опровергая отрицательный ответ.
        Ждала. Ещё как.
        Глупая наивная дурочка.
        Но я сама позволила произойти тому, что произошло. Просто ускорила события, которые так или иначе бы скоро наступили. И я не должна горевать об этом придурке. Не должна. Буду сильной и бескомпромиссной девушкой со стальными нервами.
        С горем пополам, я заставила себя прекратить крошиться, как допотопный кирпич, выпавший из стены. В этом мне помог доносящийся от соседской двери звук поворота ключа. Кажется, Пирожкович собрался на прогулку. Попадаться ему на глаза, тем более в таком ужасном состоянии желания не было никакого, и я поспешила зайти в квартиру, где у нас творился настоящий бедлам.
        Сначала я нагрянула в ванную и привела себя в относительный порядок. Шарф и очки я сняла - пусть родственники любуются мной настоящей, всё же некоторые из них принимали активное участие в создании моего нового образа а-ля Лягуш-Квакуш. Это могло бы быть даже смешно, не будь так горько и печально.
        Ополоснув лицо, я протёрла его ещё раз спиртом. Зелень незначительно убавилась.
        После незамысловатых косметологических процедур я пошла на звук на кухню. Судя по громким переговорам и обрывкам речей, вещи обсуждались глобальные.
        Во главе стола сидели два немного ошарашенных персонажа: моя лучшая подружка Леся и мой любимый братик Егорка. Все остальные сидячие места были заняты членами моей и её семьи. Комната не была резиновой, поэтому некоторым индивидам пришлось включать фантазию, чтобы уместиться здесь. Например, Сенька в обнимку со своей камерой залез на холодильник, двое мелких ребятёнка уместились под столом, явно обмозговывая новые пакости, а папа взгромоздился на подоконник.
        Меня заметили сразу.
        - Oh my Goddess! - возопил Егор, увидев меня. - What the fuck?
        - Цензура, братик, - напомнила я ему.
        А он уже подскочил ко мне, чтобы своими руками пощупать моё лицо:
        - Что с твоим личиком, Ленчик? - его глаза выражали ужас.
        - Это мне синяки так лечили… - туманно ответила я, уже, в принципе, не злясь на папулю.
        А сам Род в это время сидел с крайне-виноватым выражением лица:
        - Доча, тебе же стало лучше? - подорвался он ко мне, отодвинув Егора. - Ты всё ещё сердишься?
        Я кивнула, потом помотала головой, потом соизволила озвучить свои телодвижения, ибо папа в них, кажется запутался:
        - Всё хорошо, и я больше не злюсь. То есть злюсь. Но уже немного.
        - Это тебя папа так? - удивился братик.
        - Ага, дядя Род мочит, - хихикнула Соня. - Малявки прозвали нашего Ленина Шреком.
        Мелкие не заставили себя долго ждать:
        - О, Шлек велнулся! Занимаем оболонительные позиции!
        Они запульнули мне под ноги лимон, типа это граната, и спрятались под кухонный диван, замолчав на время.
        Стас и Саннетт загоготали как безумные, Егор, посмотрев на меня извиняющимся взглядом, нервно хихикнул, прикрывая рот рукой, тётя Нина с мужем густо покраснели, а Род с Максом в воспитательных целях раздали своим деткам по подзатыльнику.
        - Ой, что-то ваша лимонка просроченная, по ходу, - подняв с пола кислый фрукт, поведал деткам Егор.
        И это было смешно. Это всё, начиная с папиной ошибки с зелёнкой, на самом деле было смешно. Или у меня просто истерика? Не важно. Но я начала смеяться и не могла остановиться. В голове на манер советских растяжек в преддверии праздников возникли, сменяя друг друга, плакаты «Позитивное мышление!», «Смех продлевает жизнь!», «Капля никотина убивает лошадь, а капля настойки мухомора сносит крышу нафиг!»
        Не в силах остановиться, я сбежала с кухни в свою комнату, где мой истеричный смех сошёл на «нет» сразу же, как только дверь закрылась.
        Оставшись наедине с собою, я не стала продолжать великую скорбь по утраченной любви. Да имело ли это смысл, если у Шера семь пятниц на неделе? Я просто завалилась спать и проспала бы долго, если бы меня не разбудил телефонный звонок.
        Спросонья я не сразу разглядела на экране имя звонившего, зато увидела, что время приближалось к полуночи. Никто не швырял в меня подушкой и не требовал скорее ответить на вызов «идиотского дауна, который имеет наглость звонить во время сна моей обожаемой сестрёнки», а значит, Сони в комнате не было: либо она гуляла, либо консилиум на кухне продолжался.
        Сделав поспешные выводы, я вновь обратила внимание на трезвонящий аппарат и теперь уже разглядела новую информацию. Звонил Оливер.
        Игнорировать его причин не было, даже несмотря на то, что Артём сегодня наговорил про него всякие гадости. У него вообще привычка такая - говорить о людях плохо. Один он хороший и безупречный, а остальные - шпана, да и только. Самомнение выше крыши, а между прочим, мог бы многому у своего успешного братца поучиться. Он настоящий джентльмен и просто замечательный человек.
        - Алло.
        - Привет, Ленка! - радостно проорал Олли. - Как жизнь? Что за унылый голос? Или ты спала, и я тебя разбудил, козёл?
        - Ага. То есть ты не козёл, - я села на кровати, поняв, что что-то не то ляпнула. - Но ты меня разбудил, правда.
        - Ауч, прости-прости, Ленок. Каюсь. Как дела?
        - Ну…
        - Что «ну»?
        - Потихоньку.
        - Ммм… Ясненько.
        - Я вообще-то по делу звоню.
        - Какому?
        - Завтра пати будет, куда нас Найс звал. Помнишь?
        - Ох, точно, - я почесала голову, припоминая. - Вот только, знаешь, у меня как-то нет настроения ходить по клубам и по концертам.
        - Как раз и поднимется. Музыка оживляет!
        - Ты прав, конечно, но… нет. Прости. Я не хочу.
        - ДСС, ты меня реально расстраиваешь, - накуксился он, решив взять меня штурмом.
        Но тут я кое-что вспомнила:
        - Тебе следует пойти с Соней. Она же твоя девушка.
        - Отличная идея! - обрадовался друг. - А ты могла бы пригласить своего парня.
        - Кхм. Не думаю, что он у меня есть.
        Его весёлый тон сменился озабоченным:
        - Вы расстались с Шероидом?
        - Ага, типа того, - кивнула я в пустоту.
        - Солнце, тогда тем более надо развеяться.
        - Извини, я…
        - А не боишься, что Найсик разместит твоё фото из примерки?
        А об этом деянии мелкого шантажиста я уже и забыла.
        - Он ведь сделает это, да?..
        - Конечно. Для него нет ничего святого. Лен, ну, Лен!
        - Ау?
        - Пошли уж.
        - Хорошо, - мучительно согласилась я.
        К тому же у меня был к нему нетелефонный разговор - следовало поведать ему о судьбе всей той одежды, что он мне щедро надарил.
        - То есть, ты соглашаешься?
        - Да, я приду. И мы заберём фото, или видео, что там у него. И ещё объясним, что мы не встречаемся, как ты сказал некоторым. Шутки шутками, Олли, но если это дойдёт до Сони, то для неё это будет не самой приятной новостью.
        - Понимаю.
        - Это вообще нечто аморальное, когда парень встречается сначала с одной сестрой, потом с другой. Даже слухи про это - уже отвратительны. Ты согласен?
        - Конечно, - его тон был грустноватым.
        Сам понял, что ступил, когда представлял меня своей девушкой.
        - Ладно, Оллик, пока.
        - Я заеду завтра за вами к вечеру.
        - Договорились.
        Я повесила трубку и вновь завалилась на кровать.
        С ума сойти! Такие глупости он наплёл людям… Прямо голова кругом. А ведь ещё и на сайте моё фото висит, он говорил. Я отправила другу сообщение с просьбой удалить фотографию с его сайта и дать опровержение, что бред всё это и мы просто хорошие друзья. Олли сразу же ответил, что уже дал задание админу.
        27
        Утро, вернее паранормально-нереальные четыре пятьдесят восемь утра, о чём поведали электронные цифры дисплея мобильного телефона, сжимая в руках который я уснула, встретили меня громким шёпотом, исходящим от неплотно закрытой двери.
        Я, как примерная девочка, не собиралась подслушивать, но повторюсь, дверь была еле прикрыта, а шёпот был прегромким - нет, не пустят этих товарищей в партизаны.
        Так что услышанный мной разговор был совершенно случайным
        - Что-то неправильное мы творим, ми-и-илый! - вещал женский голосок.
        Жутко знакомый, но я не могла понять, кому он принадлежит. Я же ещё не проснулась до конца, так что мне скидка полагается внушительная. А пока я напоминала себе студента, который всю ночь зубрил то, что не по силам было изучать в течение семестра, а вот с утра на экзамене его спрашивают что-то из основ, чтобы подтвердить честно полученное (а что, уметь списать - это настоящее искусство!) «отлично» за теорию, а он сидит и банально не помнит. Хотя в голове так и вертится. Ещё бы - закон подлости и глобального свинства в развёрнутом виде не дремлет, а подстерегает всех и каждого.
        - Думаешь? Крошка, - «типичный мальчиковый сленг», Шер так же говорит, - мы по-другому бы вообще не смогли. Послали бы друг друга сто раз. И разошлись, - знакомый голос, мужской.
        Появилось резкое желание заглянуть в щель между дверью и косяком.
        - Ты прав.
        - А я хочу быть с тобой.
        - И я хочу быть с тобой, - мелодраматично откликнулась девушка.
        Сколько же нежности в их речах, приправленной звуками поцелуя. Прямо «Санта-Барбара» под дверью или же просто кто-то сидит в коридоре с ноутом и смотрит киношку в стиле романтик. Хотелось встать и разогнать любителей этой приторно-сладкой фигни. Или присоединиться к просмотру.
        Тем временем чмоканья прекратились. А в голове поселилась незатейливая мысль: если это кино, то где саундтреки? Документальное что ли? Надеюсь, что не порнографическое, а то с моих родственников станется.
        - Правду говорят, что для любви нужны кардинальные меры, - усмехнулся парень.
        Девушка слегка набычилась:
        - Эй, парниша, я не поняла сейчас, ты на моих родителей намекаешь?
        - Солнце мое, что ты такое говоришь? - успокаивающе сказал парень, меня таким тоном Егорка обычно успокаивает. Ровно таким же. Точь в точь. Оп-па! Меня озарило… - Но согласись, они нам помогли. Очень даже.
        Девушка шмыгнула носом, а я вся обратилась в слух.
        - Егорочка, - пролопотала Леся, да-да, точно она. - А как мы теперь?
        Что же это было в её голосе? Некий экзотический коктейль из отчаяния, щепетильного предвкушения и нежности… Странный набор чувств для моей обычно простой как струна подруги.
        Интересно, что стряслось? Я боролась с желанием покинуть своё одеяльное укрытие и, выскочив из комнаты, нависнуть над этой парочкой и спросить напрямую, но я не могла позволить себе испортить их момент.
        Который все же был прерван телефонным звонком. Судя по рингтону, звонили Лесе.
        - Кто это? - спросил Егор, тщательно скрывая возбуждение в голосе.
        - А, это с работы.
        - Так, Лесёнок, - строго прервал он ее. - Больше ты работать не будешь. Я - твой будущий муж. Это моя обязанность - обеспечивать нашу семью.
        Да мой брат - клад! Мой бы муж так мне сказал… Мечтать не вредно.
        - Хорошо, котик, - откликнулась Леся.
        - Алло, - это уже он говорил в трубку. - Кто говорит? Приятно познакомиться. А я Егор Матвеев. Её будущий муж. Олеся больше у вас работать не будет. Она увол…
        Дальше я уже не могла слушать, так как до меня только что дошло, что он сказал. Стоп! Надо переварить эту информацию. Он представился её будущим мужем. Это же… У меня аж дар речи пропал, и я забыла, как дышать, уткнувшись в подушку и еле сдерживаясь, чтобы не завопить от радости.
        Мои молитвы были услышаны и два моих самых близких человека решили пожениться! Это невероятно, фантастично и феерично. Лучшая новость века. Я давно тайно мечтала соединить их сердца подобно славному озорнику Амуру Купидоновичу. Конечно, на сластолюбивого карапуза в памперсах я была похожа как Карлсон на Сэйлор-мун. Живая фантазия тут же нарисовала мультяшного «мужчину в самом расцвете сил» с пропеллером на спине, выпучившим глаза и возвещающим на всю округу: «Лунная клизма, то есть призма, дай мне силы! Я несу возмездие во имя луны!»
        Картина показалась мне потешной и, рассмеявшись, я грохнулась с кровати на что-то костлявое и крикливое, оказавшееся спящей на полу Соней.
        Меня тут же обозвали помесью коровы и лошади - Соня была зла:
        - Ты прифигела, Лена? Тут люди спят!
        - А ты что на полу? Позвоночник стимулируешь?
        Я честно не издевалась. Всего лишь была искренне удивлена тому, что непокорная сестричка спит не в своей мягкой кроватке.
        Все оказалось куда прозаичнее, о чём я и узнала спустя секунду, когда, перекрывая Сонины ругательства, на нас спланировали ещё сонные, но пребывающие вечно в режиме ожидания для выполнения своих бесчисленных пакостей, Таня и Костя с криками:
        - Банзай!
        - Куча-мала!
        Они налетели на нас, атакуя подушками. Во все стороны полетели перья и ругательства сапожника-Сони, которая выразила вслух то, о чём я, примерная девочка, подумала.
        - Вы чего творите? - вопрошали вбежавшие в комнату Егор и Леська.
        - Я тоже хочу! - радостно возопил мой брат и тут же получил снарядом прямо по своей харизме меткой Танькой. - Ах, значит, вот вы как! - он вмиг включился в игру, вклиниваясь в нашу кучку.
        Пока Соня изощрялась в особо-чёрных проклятиях, осыпая ими наши светлые головы, в моих руках чудесным образом материализовалась подушка и я даже пару раз огрела ею кого-то. Правда, мне и сдачи надавать успели в троекратном количестве, но с перьями во рту и с громадной дозой адреналина в крови, я ни о чём не жалела, наблюдая как Егорка гоняет по комнате свою будущую жену. Ух!.. Как нереально звучит. Но эти мысли были необыкновенно тёплыми.
        - Придурки, взрослейте! - обвела всех нас уничижительным взглядом Саннетт и, одёрнув пижаму со Спанч-Бобом, покинула комнату, захватив с собой подушку и одеялко.
        Только через полчасика мы узнали, что хитрая бестия закрылась в ванной, устроив там себе новую кровать - ванну. Удобства, конечно, минимальные, но основная миссия - отомстить семейству за бессонную ночь на жёстком полу и ужасающее пробуждение в час, когда ещё даже петухи крепко спят и видят во сне нарезки из конкурса «Мисс куриные ножки», была проведена успешно.
        Выкурить её с отважно завоёванной территории пытались всей семьёй хором и самыми разными способами: начиная от открытого подхалимажа и заканчивая угрозами. Некто особо умный даже предложил кому-нибудь особо сильному выломать «как мог бы мой Фриз в доте» дверь, но папа практически грудью встал на амбразуру, защищая драгоценную мебель. Он заявил, что это кощунственно, и мы вроде как все тут собрались взрослые, интеллигентные люди. На этих словах родители Леси стали кивать, как китайские болванчики, подтверждая, и грубую силу решили не применять.
        Сеня обещал заснять кино с её участием, где она бы была в одной из главных ролей. При этом выглядел он подозрительно счастливым и словно готовым уже прямо через пять минут прошествовать по красной дорожке за своим заслуженным «Оскаром». Но его никто всерьёз не воспринял, и он с хитрым видом отправился мстительно выкладывать в свой блог новый ролик с участием семейства. Не беда, что Стасик уже через час его удалит, если не раньше, но хоть на какую-то долю времени Сенька почувствует удовлетворение.
        На вредную сестрёнку подействовало лишь одно - подсунутая к щели двери ароматная яичница, бередящая по-утреннему голодные желудки. Она-то и выманила недовольную всем на свете Сонечку наружу.
        Выгнав Соньку из комнаты, радостно визжащая малышня в своих ядовито-зелёных спальных костюмчиках, которой прямо с утреца счастье привалило, дав возможность побеситься, дала друг другу «пять» и с тем же намерением подбежала ко мне:
        - Шлек! Шлек! Дай «пять»!
        - Она боше не Шлек, - грустно поправил сестру Костян.
        О, мне самой захотелось подставить ему ладошку, настолько новость была упоительной. Я мысленно осыпала его благодарностями, как невесту с женихом осыпают конфетами и монетами детвору на выходе из ЗАГСа.
        - Ну, чуть-чуть Шлек! - молитвенно сложила бровки домиком Таня.
        И мне захотелось засунуть в мешок из-под конфет её… хм, не в самых благих побуждениях.
        - Ага, только самую малость, - хохотнул Егор, за что получил пинок от Леси.
        - О-о-у! И это моя будущая семья?
        - А что не так?
        - Надеюсь, ты, Егорчик, - она любовно ткнула его пальцем в нос, - меня зелёнкой мазать ночами не будешь.
        - Не буду ночами зелёнкой, - резво пообещал Егор. - Буду только йодом и только днём.
        - Дурак, - беззлобно щёлкнула его по носу подруга и состроила обиженный вид, но было очевидно, что это не так, а для виду.
        Жених приобнял её за талию и, прижавшись друг к другу лбами, они словно безмолвно общались, как два телепата из передачи про экстрасенсов. Выглядели они при этом умиротворённо и умильно.
        Я уставилась на них ошалело-вдохновенным затуманенным взглядом, а детки наоборот:
        - Фу! Телячьи незности!
        - Плилипли длуг к длугу как две з-ж-звачки!
        Потом Костик дернул Таньку за растрепавшуюся ещё ото сна косичку и рванул прочь из комнаты. Сестрёнка рванула за ним, вооружившись невесть откуда взявшимися в моей комнате яблоками. Небрежно задвинутую под сонькину кровать корзину с антоновкой я углядела только что. То ли сестричка запаслась провиантом на ночь, то ли мелюзга любит ночью хомячить.
        - Ну, ладно, девочки, я пойду, - громко кашлянув, заявил Егор и подмигнул нам. - А вы пообщайтесь, ведь есть что обсудить. - Леська, которой он адресовал воздушный целомудренный поцелуй, зарделась. Смущённая подруга - такое не каждый день увидишь. На выходе он вновь обратился ко мне, пригрозив пальцем: - А ты, мелкая, потом отправишься ко мне на допрос.
        Раз меня пытать сейчас не будут, в роли инквизитора пока побуду я. К слову сказать, разговор с братом пришлось отложить на завтра, так как он подорвался по какому-то неотложному делу и вернуться должен был только вечером. Но вечером меня дома не будет, я уйду на вечернику.
        Поднявшись с пола, я устроилась на кровати и, показательно сложила руки на груди, всем своим видом давая понять, что готова слушать Лесю.
        - М… - Леся терялась, теребила подол длинной ажурной, но вполне приличной сорочки, - в общем… Мы…
        - Вы? - подбодрила я её.
        - Да, я… и Егор, твой брат… Мы… поженимся. Кажется?..
        Она развела руками и глаза её были с два блюдца - растерянные и по-детски наивные. Она постеснялась своего жеста и опустила ресницы, ожидая моей реакции и, кажется, побаиваясь, что я приревную братика и запрещу им жениться. Вот же чушь.
        Я мигом растопила все её сомнения, с радостным кличем полоумного индейца, которого посетил Колумб с дружеским визитом, бросившись ей на шею:
        - Это же супер, Леська! Мы теперь будем настоящими сёстрами!
        - Да-да! - отмерла подруга. - Я такая счастливая! И не верю…
        - Ты - дурочка, это я не верю.
        - Нет, я.
        - Мы с тобой обе Фомы неверующие, - усмехнулась я.
        - Лен, блин, умеешь ты момент испортить. Нет, ну что за Фома? Ты из деревни что ли?
        Ко мне вновь вернулась прежняя Леська, а мы с ней ещё долго так препирались, возбуждённо переговариваясь. Она поведала мне совершенно безумную историю, как они до свадьбы докатились, а я, открыв рот, слушала и ругала саму себя, что всё это проспала - пока решалась судьба Леси и Егора я мирно, со слов подруги «храпела за стенкой, сопя в обе дырочки по очереди» и ничего не подозревая.
        Оказывается, вчера, обнаружив Лесю в квартире с моим Шером, её родители были крайне категоричны в планах: забрать её домой и прибить Шера. Но когда они узнали, что та встречается с Егором, моим братиком, тётя Нина и дядя Ник (Ником его случайно назвал Максим, подхватил и теперь его величает так Егорчик, с его лёгкой подачи и все Матвеевы, а скоро и все соседи) стали счастливы до безобразия, и, объединившись с Родом и Максом, решили, что когда-нибудь объединят наши семьи. Но судьба женщина лукавая, а Леся с Егором слишком страстные… так что не было другого выхода, как оказаться им застуканными родителями в момент страсти. Чувствую, в этом был замешан наш мелкий отпрыск-режиссёр, но фактов нет, а улик он, как правило, не оставляет.
        Разумеется, гурьба предков возмутилась преболюдеяниям до брака и решила воплотить свой коварный план - женить наследников. Детей поставили перед ультиматумом, в общем-то, альтернативных вариантов и не предлагая. Но Егор и не думал отступать. Он сразу взял на себя ответственность за их отношения, чем ещё больше вырос в глазах её родителей.
        Так что вчера на семейном совете решено было чад женить, пока лето не закончилось. Они уже оставили заявку на бракосочетание через инет, а сегодня я и Леська пойдём примерять свадебное платье.
        - И ничего не рано! А вдруг лучшие раскупят? - посмотрела на меня, как на отсталую в развитии, подруга, и я решила не возникать, а неотступной тенью последовать за ней и поддакивать в нужные моменты.
        Ближе к обеду мы уже маршировали в сторону свадебного салона. В качестве завтрака и обеда в одном флаконе она снабдила и меня, и себя зелёными сочными яблоками, прочитав лекцию о том, что подружка невесты не может позволить себе быть «жиртресткой». За неимением большего, с горем пополам пришлось согласиться хотя бы на этот фрукт.
        Салон «Брачная феерия» представлял собой большое помещение с восхитительным выбором платьев и прочих свадебных аксессуаров. Его было заметно ещё с улицы - большие витражные окна с манекенами невест в шикарнейших платьях, причём даже самое простенькое - облегающее фигуру шёлковое в пол платье без бретелей с открытыми плечами и лёгкой накидной, выполненной из некоего узорчатого материала и обшитого камнями, подпоясанного тканью из того же материала - смотрелось обалденно. А что уж говорить про остальные.
        У любой невесты тут случился бы нервный шок, и она бы померла на месте, выбирая. Вот и у Леси закружилась голова.
        Белозубые консультантки в количестве трёх штук окружили меня и её, предложили чай-кофе, но наша невеста отказалась и попросила минералки «ноль калорий». Мой желудок перевернулся от возмущения и заявил, что в следующий раз он совершит ещё один кульбит, но после него нас с ним будет ждать погребальная церемония. От голода умирают, факт!
        Но Леське всё было по барабану:
        - Слушай, - загорелись её глаза как у безумной, - а давай ты тоже платье померишь.
        - Нет, - категорично ответила я.
        Она скакала между рядами с «мечтами невесты», выбирая лучшую, а за ней след в след еле поспевала одна из продавщиц (это сервис на высшем уровне или они боятся, что мы что-нибудь стащим?). Да, её мечта должна быть самой-самой. Она ведь моя подруга. И мой брат достоин лучшего.
        А Олеся не унималась:
        - Ну, давай же, Лен.
        - Я не буду мерить платье, - как можно более строго сказала я, надеясь, что Радуга проникнется моим тоном и не станет вести себя в своей обычной манере «аз есмь царь».
        Но она обманула мои ожидания.
        - Почему? Да каждая девушка мечтает о свадебном платье! - вдохновенно прижала руки к своей внушительной груди моя подруга, и тут же поправилась, выделив прилагательное: - Каждая нормальная девушка.
        - Каждая незамужняя, - буркнула я максимально тихо в противовес её словам.
        Но у Леси в качестве органов слуха задействованы мощнейшие локаторы, питаемые от аппарата бесперебойного питания.
        - Ах, ты же у нас того… уже замужем, - последнее слово она произнесла шёпотом, будто великую тайну. Впрочем, так и есть. - Да, блин! - она вернула голос на прежнюю громкость. - Когда ты только успела? Почему меня не пригласила? И вообще, почему раньше, чем я брачные кандалы напялила? А как же наше обещание быть свидетельницами друг у друга на свадьбе? А как ты себе мужа выбирала? Первый попавшийся прямоходящий мусор мужского пола? Слушай, а более убоищного не было? Слушай, солнце, если вдруг такой найдётся, ты мне его сплавь, окей? Будет у меня в фаворитах. Ха-ха.
        Она ворчала, превратившись в гибрид Серы и Гриппа в день получения квитанций со счетами за коммунальные услуги, в которые особые эмоции у них вызывал пункт «ОДН», а я почему-то не испытывала ничего вроде угрызений совести или характерных покраснений в области щёк от смущения и стыда, хотя её обвинения были логичны. Во время гневного монолога Леси, когда она бегала от одного платья к другому, трогая их на ощупь, и при этом у неё совсем не было времени наградить меня ни одним прищуренным взглядом, полным глубоких нравоучительных идей, я лишь молча примостилась в кресле для посетителей и прикрыла глаза, перематывая в уме последний разговор с моим муженьком.
        «Вали,» - сказал он мне. Не стал удерживать, а я ведь хотела этого. Почему он такой дурак? Почему заржал? Неожиданно вспомнил, что кони его дальние родственники и решил отдать таким образом им дань? Зачем же он так со мной поступает, будто проверяет на прочность меня. Думает, что я железная? Или хочет узнать мой предел? Но опять же - зачем?
        Так много зачем и почему, что я могла бы потонуть в них, затеряться и не вернуться обратно. Но полностью абстрагироваться от внешнего мира мне не давали верещания Леси, а также приятно холодящий ладонь стакан с минералкой. Пить её желания не было никакого, в помещении отменно работали кондиционеры. Но держа её я чувствовала связь с внешним миром. Себя же я ощущала подобием привидения на грани сказки и реальности. Неужели мы расстались? Не верю! Шер всё исправит в своей обычной идиотской манере, не зная, чего он хочет.
        - Так ведь, Лен?
        Я машинально ответила Лесе:
        - Ага.
        - Лен, ты вообще меня не слушаешь, по ходу! - грозно выросла передо мной Леська, уперев руки в бока.
        Именно такой я представила её, сменив в голове картинку Артёма на изображение Олеси.
        - Слушаю, - открыла я глаза и в довершение к представленной мною картинке увидела в её руках пышное белое платье, но короткое. Немного неформальное для Леси, на мой взгляд. Но прижимала она его к себе горячо, что у меня даже мелькнула мысль, а не сошла ли подружка с ума на почве последних событий?
        - Хорошо, - она кивнула. - Тогда, смотри, - она стала вертеть передо мной платье. - Я выбрала. Вот это. Идеально.
        - Долго выбирала?
        - Ну, ты же здесь сидела всё это время, засекла бы.
        - Ха-ха. Я медитировала. Слушай, - я даже встала, чтобы наши глаза были на одном уровне, да ещё и зрачки её рассмотреть захотелось, ну мало ли, но на первый взгляд с ними всё было в порядке, - а ты реально в выборе уверена?
        - На все сто! Так что давай дуй в примерку.
        - Ты о чём?
        - А говоришь, что слушала.
        - Ну… Я слушала избирательно, - извернулась я, но мне это не помогло.
        - Ты помнишь, что совсем вот минуточку назад сказала «Ага»? - я кивнула, зачем отрицать очевидное. - Так вот, подруга, ты обещала померить платье, которое я выбрала для тебя. И я все ещё хочу услышать вашу хэппи-лав-стори с тем шизиком.
        - Он не шизик.
        Нет, Лесь, ты права, он шизик. Но не хочу, чтобы его так кто-то иной, кроме меня, называл. Собственнические замашки, чтоб их.
        - Так стори будет?
        - Будет, - выдохнула я, не особо желая обсуждать эту щепетильную тему.
        - Тогда дуй мерить платье. Я его так тщательно выбирала.
        - Лесь, ты бы о себе подумала. Мы же пришли тебя одевать, а не меня. Так что давай-ка ты себе платье подбери, а я пока медитацию продолжу.
        - Матвеева, то есть Охренчик! - она булькнула смешком. - Я себе платье уже выбрала.
        - И когда успела, Зоркий глаз?
        - Не остри, порежешься. Там на витрине. Сама на него таращилась полчаса, между прочим. Я, как увидела, сразу поняла - моё.
        - Ты всё равно померь.
        - И ты.
        Спорить не хотелось. К тому же воинственно настроенную Лесю не переспоришь, так что взяв своё платье, я поплелась в примерочную.
        Казалось, он сшито для меня. Пышная фатиновая юбка по колено, плавно переходящая в узкий корсет. Всё простенько, без излишеств. Именно такое платье я бы и надела на свою свадьбу. Если бы… если бы она у меня была как у нормальных людей. Но что я вижу в зеркале? Блондинка с грустными насыщенно-серыми, как грозовые тучи, глазами, и с лицом, которое, слава Всевышнему, больше не отдавало зеленью (спасибо Лесе за любовь к «Космо», в котором она и вычитала какой-то превосходный рецепт для чистки лица). Обычная девушка, упакованная в красивую оболочку из обёртки, которая по своей задумке должна дарить ей счастье и веру в лучшее будущее.
        - Лена, выходи, я надела платье, - Леся взвизгнула от счастья.
        Именно такой, как сейчас она, я и должна была быть. Так, натягиваем улыбку на лицо и выходим.
        - Я готова.
        - О-фи-геть! Вроде хрень хренью на вешалке болталась. А ты надела - и шикарно! У меня точно глаз-алмаз, - она мне подмигнула и принялась крутится как юла. - Как тебе моё платье?
        - Ты, как ангел…
        Её платье, то самое, струящееся шёлком по идеальным изгибам тела на манекене смотрелось великолепно, но на Лесе смотрелось ещё лучше. Я не могла даже подобрать слов. Она была словно ожившая богиня Красоты. Егор, как увидит её, в обморок грохнется, наверно.
        - Берём?
        - Да, определённо. Тебе стоит его взять.
        - Окей. И твоё тоже берём, Лен.
        - Но зачем?
        - Зачем, зачем? За надом! Я тебе платье хочу подарить, раз уж на свадьбу не попала. Хочется мне. Так что не спорь, - она была непримирима.
        Но всё же я спорила, пыталась доказать глупость ненужной покупки, приводила примеры куда лучше потратить эти деньги (набором кастрюль и сковородок подруга не оказалась впечатлена, как я не старалась), чем выбрасывать на ветер.
        «Чудесное платье для чудесных моментов!» - припечатала подруга, и всё же купила.
        Я тут же представила картину, как я в нём, а рядом Артём в чёрном костюме, белой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей и небрежно повязанным на шее галстуком, и в стильных белых кедах… Фантазия, фантазия, пойди прочь, сволочь ты ненаглядная.
        Оставив здесь крупную сумму, часам к четырём мы приползли домой. И хорошо ещё, я сказала Лесе, что мне надо на концерт, иначе мы проторчали бы там до закрытия. За это время я успела поведать ей свою историю, а она только и делала, что округляла глаза и ртом воздух ловила. Впрочем, девчонки-продавщицы не уступали ей, став такими же благодарными слушательницами. Правда, они решили, что я пересказываю сюжет какого-то нового сериала и не уставали поражаться тому, что «наконец-то и у нас в рашен федерэйшн начали крутые сериалы ваять». На вопрос как сериал называется, моя больная на всю голову подружка ляпнула первое попавшееся «Апофигеоз», и я скажу, угадала. Именно так я бы и назвала.
        28
        Она прилетела в город своего детства, скорее, из любопытства. Детские привязанности для Виктории оказались куда сильнее, чем девушка могла предположить, но терять голову из-за Егора Матвеева, который никаких конечностей из-за неё не терял, она точно не собиралась.
        Жизнь пересекла их дорожки с Викой дорожки в Лондоне во второй раз в жизни. Но события одной ночи разбили вдребезги так и не усевшую сформироваться грешную мысль: «Судьба!» Всё сложилось иначе, их общение сошло на «нет» из-за её семьи. Вот так бывает: твоя твердыня может сыграть против тебя. Виктории пришлось уговаривать Егора забыть ту ночь, забыть их семью.
        Он так и сделал, несколько лет их пути успешно расходились, но после своего отъезда домой на летние каникулы Егор связался с Вики по телефону и попросил о помощи, застав её в кофейне на Ковент-Гарден. Она располагалась далеко от дома, но считалась одной из лучших в Лондоне, а Виктория любила всё лучшее. Она и парней выбирала всегда самых лучших.
        - Ты же сама говорила, что для тебя нет ничего важнее семьи. Поверь, для меня тоже, - он говорил обычные слова своим самым обычным баритоном, а она таяла, и неожиданно поняла, как скучала.
        - Я и сейчас так считаю, поэтому прошу, не заставляй меня делать этого.
        - Это касается моей сестры.
        - Это касается моего брата.
        - Твой брат коз… - он осёкся, боясь снискать гнев Вики, которая не хотела идти на контакт. - То есть твой брат не самый лучший человек на планете, - слова дались ему с трудом. Хотелось сказать: «Твой брат - последняя мразь на планете».
        - Не суди, и не судим будешь, - мягко, но жёстко пресекла она, отодвигая от себя карамельный капучино. Он казался чересчур сладким для этого разговора.
        - Ты права, - не стал он спорить. - Но сейчас не об этом. Моя сестра попала под его влияние. И я не знаю, не уверен, что он не спутался с нею из-за меня, или она и правда ему приглянулась, Вики, - девушка мысленно вздрогнула, так по-домашнему прозвучало её имя в его устах через тысячи километров, - я не могу позволить ему играть с нею.
        Он стал рассказывать, что происходит, как он рассержен, растерян. Она слушала, не желая прекращать слышать его голос, силилась воззвать к здравому смыслу, и прекратить быть размазнёй.
        - Оливер отплатил своё сполна, Егор, - сказала она наконец, и попрощалась.
        Она сбросила звонок, но мысли о Егоре не оставляли. Она обдумывала ситуацию, рассматривая со всех углов - аналитика всегда была её сильной стороной - и накрутила себя настолько, что промелькнула крамольная мысль, а не нарушит ли данное слово Егор. Но нет, она не сомневалась в его порядочности, даже зная, как это просто - забыть о рамках приличия.
        Кофе давно остыл, приближалось обеденное время, и как это обычно здесь бывало, набежало много посетителей, кому-то приходилось стоять. Девушка решила покинуть кафе и пройтись по улочкам. В суете города на неё не обращали внимания, но иногда подбегали и просили автограф - девушка недавно стала лицом рекламной компании линейки одежды знаменитого дизайнера.
        - А в жизни вы ещё красивее, - прижимала к рукам автограф стильная юная девушка в красном берете. С затаённым интересом она продолжала: - А вы встречаетесь с Филом?
        Ох уж этот Фил Смит, актёришко, дружок её братика. Он только и делал, что распускал разные слухи, а когда репортёры спрашивали правда ли это, таинственно молчал. Его харизма действовала на всех девчонок пубертатного возраста, да и на университетских знакомых Вики, что уж там - и на их родительниц, но не на саму Викторию. Она его знала слишком хорошо.
        Так получилось, что и она, и Фил работали в одном агентстве, которое спонсировал лейбл её брата, поэтому больше всего слухов Смит распространял о ней. Ей лишь приходилось после краснеть и всё отрицать.
        - Нет, мы не встречаемся, - горячо убеждала она девочку, а та и рада была убедиться, видимо, ночами грезила об этом «дегенерате», что прочла в её глазах Виктория.
        - О, классно, то есть жаль, что не встречаетесь, - Вы оба такие красавчики.
        Прозвучало лживо, и Вики, которая во лжи знала толк, не могла не заметить, а расстроенная недавним разговором, не желала быть добренькой. Все только и пользуются её добротой. Даже Егор…
        - Его девушка живёт в России, - она впервые ответила ложью на слухи Фила.
        Фанатка чуть не лишилась глаз, они выкатились из орбит и норовили укатиться:
        - Не может быть.
        - Я не заставляю верить, - она подмигнула той на прощание и ушла.
        Виктория не полагала, что мелкая неправда станет скоро станет достоянием общественности, но паскудник Фил только обрадовался новым слухам.
        - Вот она - слава! - вопил он на каждом шагу в агентстве через неделю, и следил в твиттере и прочих социальных сетях, как слухи разрастаются. - Надо сказать всем, что я тоже еду в Россию.
        Купившая билеты Виктория только фыркнула. Она решилась поехать и на месте разобраться, как помочь Егору. Он тешила себя надеждами быть вместе, слишком много всего произошло в прошлом, чтобы закопать это и жить счастливо, отстроив дом на захоронении.
        - И что, первую попавшуюся девчонку заставишь стать твоим парнем?
        - Да не нужна мне никакая девчонка, я настолько крут, что слухи рождают сами себя, - он сдул чёрную чёлку, отчаянно лезущую в глаза, развалившись в кресле, а обувь уместил на журнальном столике, специально зля Вики.
        Она громко рассмеялась:
        - Кто себя рождает? Ты совсем что ли дурачок, - она покрутила пальцем у виска. - Это я сказала, что тебя ждёт девушка на родине. Ты слишком много распускал язык, позоря меня. Око за око, зуб за зуб.
        - Что? - он вскочил на ноги, не ожидая подобного поворота.
        - Что слышал, - она стряхнула с кофты несуществующие пылинки, и тоже встала, чтобы встретить его взгляд лицом к лицу. Гнева его она не боялась.
        - Ненормальная, - лишь пробухтел Фил.
        - Сам такой.
        Фил не стал продолжать перепалку, в его голове созрел новый план, как напакостить этой королеве:
        - Я лечу с тобой.
        Она поперхнулась:
        - Это ещё зачем? У нас контракт, ты не можешь взять и уехать.
        - А ты значит, можешь?
        - У меня чрезвычайная ситуация.
        - У меня, считай, тоже. Меня невеста в России ждёт.
        - Идиот.
        - Дура, - он показал ей язык и стал созваниваться с менеджером, чтобы устроить поездку, и чтобы тот купил билеты, желательно на один рейс с Вики, а ещё лучше на соседнее кресло.
        Отговорить было практически невозможно, Фил прекрасно понимал, когда он бесит человека, и очень любил это чувство закреплять. Гадство было у него в крови, его родная бабуля сама кого хочешь со свету сживёт.
        По прилёту Виктория связалась с Егором, договорилась о встрече. Туда же позвала и Оливера, решив что если и рубить, то с плеча.
        Встреча состоялась бурной, но не продуктивной. Парни порывались к физическому контакту, агрессии, не слушали друг друга, и только из уважения к девушке не переходили к действиям. Егор требовал оставить в покое его сестру, Оливер посылал его на все буквы родного алфавита и других известных. Она бы даже пожалела, но помнила, что Виктория - значит «победа». И отступать рано. Она спасёт ситуацию, никто не пострадает.
        Как назло, умелой прядильщицей Судьбой всё закручивалось в тугой клубок быстрее и быстрее. В сети появились фото Оливера с Леной, двойняшкой Егора. Это фото ей показал Фил, приправляя оценивающими комментариями:
        - А ничего так у него вкус. Блонд всегда в моде.
        - Знакомое какое-то лицо, - прикусила губу девушка, но списала это на сходство между братом и сестрой.
        - Угу, знакомое, - нахмурил лоб Фил.
        - Знаешь её?
        Всё-таки Фил сам был родом из этого города, и покинул его позже, чем Вики, вполне возможно, что он её знал, и тогда можно было отправить его к девчонке на разговор. Но он, повертев телефон и так, и сяк, заявил, что таких веснушчатых простушек в знакомых не имеет.
        Встретив немногим позже Лену на благотворительном вечере, Вики её не признала. Та была красивой, элегантной в платье сдержанного коричневого оттенка, с аккуратной причёской, на изящных каблуках - ничего общего с той на размещённой на его фанатском сайте фото с девчонкой, которая растерянно улыбалась, сидя напротив Олли и прятала за спину картошку-фри, которую не успела донести до рта.
        А вот девушка двоюродного брата, с которой он пришёл на мероприятие, была куда красивее. Одета со вкусом. Не жуёт ничего и держится скромно. Артём всегда выбирал себе симпатичных подружек, на их беду, или на счастье, менял их чаще, чем носки.
        - Привет, Мальвина, - вспомнил он её детское прозвище.
        - Здравствуй, мистер Охренчик, - она тепло ему улыбнулась, и он улыбался в ответ. Свою девушку представлять он не спешил.
        - Ты когда вернулась, почему к нам не наведалась?
        Она решила остановиться в отеле, чтобы не смущать родственников. А вот Оливер всегда останавливался у брата, когда возвращался в родной город. Там жил его пёс. Когда-то пса пришлось оставить жить с ними, и после того, как появилась возможность забрать, Олли не смог этого сделать. Пушистик прижился на новом месте. Полюбил каждого из них, но больше всего благоволил Вениамину Аристарховичу.
        - Буквально недавно прилетела. Я как обычно не стала вас тревожить.
        - Нам вообще не в напряг, - искренне уверял её брат.
        - Знаю, Артём.
        - К нам не заглянула, а деньгами сорить прибежала, - пожурил он её, шутя.
        - А ты что, тоже решил заняться благотворительностью? - подруга Артёма всё стоявшая столбом, вдруг оживилась, извинилась и решила покинуть их. Странная. Ей, видно, стыдно стало, что она пришла сюда не из-за благих целей, а покрасоваться рядом с красавцем Шером. - Твоя подруга ушла, всё в порядке?
        Он пожал плечами, его как будто это не заботило. Ушла и ладно, другие набегут.
        - Всё нормально, сестрёнка. Расскажи о себе, как дела.
        Он увлёк её расспросами о жизни в Англии, потом они наткнулись на его родителей, которые тоже посчитали своим долгом пожурить её, что до сих пор их не навестила. Она даже устала извиняться, в конце концов целью визита была помощь другу. Почти секретная миссия. И кстати, ей мог бы помочь Артём, рассказав о девушке Оливера. Лучшему другу, по совместительству брату, же всё рассказываешь. Но за разговорами с семьёй, она упустила момент, когда парень сбежал.
        Она передала привет от мамы. А они пригласили Вику на ужин.
        Накануне до ужина ей позвонил ночью Егор и попросил вытащить из «обезьянника». Это было феерично. Фил услыхав магическое слово «обезьянник» тут же возжелал составить компанию, а то он давно не видел этих животных. Вика была не против его компании, в отделение полиции ей раньше ходить не приводилось.
        Обнаружив там всю честную компанию, а также своего кузена, она не стала их отчитывать, но была крайне недовольна. К тому же её Егор то и дело косился на красивую стерву, отсаженную в отдельную камеру с Шером. Уж не его ли это новая пассия, мелькнуло в голове, но по их общению скоро стало понятно, что нет. Между делом Вика шепнула Филу, чтобы тот проводил девушку домой. Дурацкий Фил даже с этим простым заданием не справился, сделав это настолько очевидно, что благородный Егор, который по плану Вики должен был провожать её, отбрил Фила и ушёл с длинноногой Лесей.
        Девушке казалось, что удача покинула её. Всё складывалось криво. Даже на тот ужин с родственниками она сильно опоздала - водитель приехал позже, потом у него спустило колесо, апофеозом он заплутал. Благодаря этому Виктория на веранде столкнулась с той, которая преставилась девушкой Артёма. Её звали Саннетт, и выглядела она очень молодо. Выходило, что братишка снова нашёл новую подружку. Каково же было её удивление, когда Егор ей сообщил позже, что обе девушки: и Оливера, и Артёма - его сёстры. Братья будто соревновались, но чем им мериться?
        Этой ночью её пригласили на новоселье Артёма. Удивлённая тем, что братик сбежал из дома, она не могла оставить это без внимания, к тому же чувствовала свою вину - ведь это она позвонила тёте и рассказала, что её проказник сын сидит за решёткой. Но и оставить его там она не могла.
        А на следующий день после вечеринки Фил как сорока на хвосте принёс новость - Егор женится. Мир перевернулся. А говорят, Бог любит троицу. Виктория в третий раз в своей жизни встретилась с Егором, и снова мимо. Поверила в то, что их встречи были неслучайны. Что каждое расставание до этого было испытанием на прочность чувств. Но сейчас она сидит у разбитого корыта, а рядом пристроился Фил и продолжал юморить, не замечая, как ей плохо.
        Но он всё замечал. И даже больше, чем она сама за собой замечала.
        А ещё он сказал, что приехать было фатальной ошибкой - родственники хотят его женить. На девушке из России, прямо как Вики напророчила.
        Оливер заехал за Соней и мной, как и обещал за два часа до концерта. Сестрёнка, не выдумывая, нарядилась как обычно, меня же Леся вырядила в свои шмотки, заявив, что на подобные вечеринки одеваться надо соответственно, а не как «торговка с вьетнам-бутика». Мне оно было до лампочки, а вот подруга явно переживала, что сама не может попасть на эту изумительную тусу, на неё накинули поводок (вслух я ей этого не озвучила), и она решила оторваться на мне. Под её активность могла попасть и Соня, но вовремя скрылась на балконе, где закрылась, затыкав наушники в уши. И не появлялась до самого приезда своего любимого человека.
        Её настроение было типично-агрессивным, что было странным. Обычно перед вечеринками оно у неё зашкаливало, конечно, в её извращённой манере, полной сарказма и иронии, но в последнее время то ли она изменилась, то ли я отдалилась от сестрички. Но что-то было не так, и я это чувствовала.
        А может всё дело в том, что теперь все мои мысли заняты только одним человеком, который безбилетно катается зайцем по маршрутам моих извилин и путает их сильнее. Шпана, одним словом.
        Полностью насладиться своими грустными мыслями мне не давали Леся и её мама Нина Павловна, которая тоже была рада помочь. Леся шепнула мне на ухо, что её «маман в моде ни бум-бум», так что она настоятельно советовала мне не пренебрегать советами самой Леськи, а вот тети Нинины вообще пропускать даже не мимо, а обходной дорогой.
        Таким образом, я оказалась облачена в пышную бежевую фатиновую юбку чуть выше колена и чёрную кофточку. Поверх неё на меня надели куртку со стразами. Несмотря на то, что лето все ещё радовало теплом, мои ноги были безоговорочно затянуты в бежевые безузорчатые колготки, а ступни были увенчаны каблуками из личной коллекции модницы Радуги, которая обещала меня прибить на месте, если «драгоценные ботильоны от Джимми Чу получат хоть масюсенькую царапинку» или «хоть один стразик от них отвалится». Я ей ответила, что пусть они будут хоть производства самого Чингачкука, но если я в них навернусь, то пусть только попробует не навещать меня в реанимации. Нина Павловна прервала нашу дружескую перепалку, всучив мне в руки чёрный клатч.
        Что касается волос, то тут особо не мудрили - просто распустили и расчесали. И без макияжа также не оставили, добрые люди. Дымчатый раскрас век, почти такой же, как и на той фееричной вечеринке, после которой я зареклась мотаться по подобным мероприятиям, мне шёл. Правда, превращал меня в совершенно иного человека. Словно я была котёнком, но парой взмахов кисточки для туши и росчерков аппликатора для теней я превратилась в тигрицу. А бесцветный блеск лишь добавил моим губам пикантности.
        Руки мои, вновь отбелённые от всяких надписей, вновь приняли божеский вид. Леся намеревалась опять разукрасить мою татушку, но я не позволила. Но противостоять связке серебристых браслетов не смогла.
        Когда Соня меня увидела, покинув, наконец-то, балкон, то смерила недовольным взглядом:
        - Ты типа глэм-бэйба, да, детка?
        Ну как я могла противостоять этим двум вихрям? Так что, видимо, Соня права. Я нерешительно развела руками, подтверждая, что так оно и есть. Сестра лишь фыркнула, как ёжик. Сообщив, что Олли уже ждёт нас внизу, она надела кроссовки и, не дожидаясь меня, подорвалась на крыльях любви к своей второй половинке, вероятно, желая отхватить момент для уединения.
        Но, к моему удивлению, Соня дожидалась меня на первом этажу и грозилась убить одним только взглядом:
        - Ты звезда что ли? Я тебя, знаешь, сколько жду?
        - Я думала, ты с Олли хочешь побыть.
        - Ой, какая ты заботливая, сестричка, - огрызнулась Соня. - Пошли уже. А то уедет принц на своём Запорожце и придётся нам на маршрутке добираться. Сомневаюсь, что ты выдержишь на своих шпилищах.
        - Я тоже… - вздохнула я, и мы поплелись к Оливеру.
        29
        - ОФИГЕННО ВЫГЛЯДИТЕ, девчонки! - встретил их Оливер, чмокнув каждую в щёку, и услужливо открыл им дверцы.
        Соня села рядом с ним на пассажирское сидение, а Лена комфортно устроилась на заднем. Там ей нравилось даже больше, чем спереди.
        Он не показал этого, но Лена сразу привлекла его внимание, как только они вдвоём вышли из подъезда. Соня же сегодня была такой же, как и вчера, как и все дни, что он её знал. Непокорность и вызов миру, нежелание «выпендриваться», надевая каблуки и платья - от неё этим разило за километр. Но в этом и была её изюминка. Лена же была как бабочка в коконе, изредка распускающая крылья, чтобы размяться, но затем вновь прячущая их обратно, словно под замок с хитрым кодом, будто боялась, что ей их могут обломать. Но тем не менее, она привязана к Тёмке, а совсем не к нему, как Соня, точнее, как Соня хочет ему показать.
        Несмотря на радушие водителя, атмосфера в салоне стояла несколько напряжённая.
        - Обалденно выглядите.
        - А ты прямо источаешь комплименты, - буркнула Соня, не следящая за языком.
        Она и грубить ему не хотела, но язык сам выдавал всю информацию, что вертелась на языке.
        - А ты феромоны, - парировал он.
        - Ты на что намекаешь, извращенец? - набычилась Саннетт, а Лена тихонько засмеялась. - Чего ржём?
        - Вы такие милые.
        Лена, пребывающая в своём мирке, как считали все, кто знал её, иногда говорила странные вещи. Совсем нелогичные. Так и подумала Соня. Да и Оливер ничего милого в перебранке не находил. Но ему нравились эти пустые перепалки с рыжеволосой.
        - Тараканы тоже милые.
        - Кому как, - скорчила рожицу отвращения сестра.
        - Во-во. И я о том же, - Сонька назидательно подняла вверх палец.
        Оливер особо не наряжался ради вечера, и они с Соней в своей повседневной одежде смотрелись органично. Так думала Лена, наблюдая за ними с заднего сидения. А вместе с тем грустила, что у всех рядом их половинки, только она одна неприкаянная.
        Дорога много времени не заняла. А по прибытии никто из машины выбираться не спешил.
        - Ты, Лен, иди, мы сейчас, - сказала сестре Соня.
        Та намёк поняла, решив, что сестрёнка хочет остаться наедине с любимым. Это просто сначала стеснялась, но сейчас лёд растоплен, так что вперёд и с песней. Она утопала на своих опасных шпильках, договорившись встретиться с ними у барной стойки. В каждом клубе атмосфера была разной, интерьер отличался и, вообще, одинакового не было ничего - каждый владелец старается выделиться, но вот барная стойка всегда на самом видном месте. Поэтому и договариваться встретиться около неё - беспроигрышный вариант.
        Стук её каблучков стих, и Соня спокойным голосом начала разговор, который не планировала, но чувствовала, что именно сейчас самый подходящий момент для него.
        - А знаешь, я не люблю оливки, - явно намекая на аналогию имени парня и «этих противных скользких зелёных какашек», заявила Соня.
        - Зато я люблю.
        - И что? - недоуменно вскинула она брови.
        - А ты разве не слышала про теорию оливок?
        - Что за бред?
        Ей очень хотелось ещё и палец к виску приставить и покрутить, присвистывая. Но Оливера этим было не пронять, тем более, что он поведал девушке весьма интересную теорию, которую почерпнул из известного сериала:
        - Ты не любишь оливки, а я их обожаю, значит, мы идеальная пара! Я буду есть оливки из твоего салата, из твоей пиццы…
        - Выковыривать что ли?
        - Ты можешь сама их мне перекладывать.
        Саннетт лишь хмыкнула, представив как ногтями вышкрябывает ненавистные оливки и, словно заправский жонглёр, закидывает их в раскрытый рот Оллика-щенка.
        - И долго ты на оливковой диете протянешь, мачо?
        - Всю жизнь, - излишне пафосно ответил парень.
        - Ты ещё пяткой в грудь себя тресни, - на его округлившиеся глаза и немой вопрос «на фига?», она не замедлила с ответом: - Чтобы впечатлить меня.
        Оливер беззлобно усмехнулся, не отводя взгляда от лица Сонечки. Эти пикировки со взбалмошной и даже взрывной девушкой ему нравились. Она была живой, без масок - все читалось на её лице. Может дело в её возрасте, хотя не намного он её старше, а может дело в том, что в семье Матвеевых все девушки такие… искренние что ли? Настоящие. А не как те анорексичные куклы, которые тоннами виснут на нём.
        Сёстры разные, как инь и янь, но под щедрым слоем брони из их характеров, манер, мыслей… возможно ли, что под всем этим и Соня, и Лена имеют одинаково чистые сердца, как у старшей? Ленино сердечко словно прозрачная слеза. А что с сердцем Сони? В девчонках же течёт одна кровь, но значит ли это, что одна девушка может заменить собой другую? Они ведь и влюблены обе в одного и того же придурка, его братца, который порой забывает о своих обещаниях.
        Он перевёл взгляд на приборную панель, а пальцы его своевольно выбивали известный мотив у себя на коленке. Грустно улыбнувшись самому себе, будто неимоверно огорчён этим фактом, Оливер даже несколько виновато сообщил ей:
        - Я же не акробат, зайка.
        - Глупо, - отбрила его суровая Соня. - Теория твоя глупа и дебильна. Например, ты какие фрукты больше всего на свете любишь?
        Не задумываясь, он заявил, что мандарины:
        - Но, я ещё и арбузы люблю… Только это ягоды. Так что мой ответ - мандарины!
        - Вау! Какой нежданчик! - она притворно удивилась. - И мой любимый фрукт - мандарин! Как делить будем?
        - Ну-у-у… Думаю, я как джентльмен…
        Соня беспардонно его перебила:
        - У тебя что, синдром рыцаря? Или ты во мне леди разглядел? Короче, делить мы его точно не будем. Ты захочешь съесть мандарин - он же безумно вкусный! И я захочу. И оба будем хотеть сильно-сильно! Но делиться мы не захотим. А значит? Значит, война!
        - Ты чересчур брутальна, Соня, - щёлкнул он её по носу.
        - Чего клешни распустил? - Соня перехватила его руку. - А если сломаю?
        - Ломай, - меланхолично отозвался парень, но в его глазах мерцал вызов.
        Девушка секунду подумала и отпустила. Тепло его рук приятно грело ладони, но мысли рождало совсем безрадостные. Она уже успела пожалеть, что затеяла разговор, но сдержать себя не могла.
        - Ты ведь меня не любишь, Оливер Басс.
        Всё, она сказала ему. И что он ответит? Будет отрицать или согласится? А как ей себя повести? Да, зря она начала. Но отступать - не её метод. В её манере - принять бой и победить.
        - С чего ты взяла? - усмехнулся парень, но внутренне напрягся.
        С какого перепугу она решила спутать ему карты? Или разгадала коварный план?
        - Это видно. Но это не страшно и я помогу тебе.
        - Как же? - в голосе Оливера промелькнула заинтересованность.
        Поменять один план на другой - легко. Лишь бы игра выгорела, а то, что она стоит свеч - без сомнения.
        - Тебе - Лена, мне - Охренчик.
        Оливер рассмеялся, но его настоящие эмоции было понять невозможно, вот если бы Соня была психологом, она бы сразу раскрыла, что этот смех не носит характер ни радостного, ни злостного - он призван скрыть волнение и небольшое замешательство:
        - Не-е-е, моему братцу никто кроме неё не нужен.
        - Значит, тебе нужно стать для неё лучше, чем Шерхан, - слова вылетали из неё безжалостно, хотя раскаяния о том, что она поступает неправильно и негуманно вовсе, продолжали её преследовать, невидимыми тёмными крыльями вырастая из спины.
        - Я и так лучше, - возразил уверенный в себе донельзя Олли. - Но я хоть и есть, меня ей не нужно.
        Теперь грусть в его голосе прозвучала неожиданно неприкрыто. Словно нагая Маргарита пролетела на помеле над городом, окрасив этой домашней утварью тёмно-синее небо в угольно-чёрное, мазнув также и по настроениям Басса и Сонечки.
        Но Соня вновь удивила саму себя, выдав саркастичную фразу:
        - Ща расплачусь от сожаления, бедняжка, - она усмехнулась, поддерживая как-то случайно выбранный образ стервы. - Плохо стараешься.
        - Можно подумать, ты лучше?
        - По крайней мере, я что-то делаю, прилагаю усилия, стараюсь.
        - Вот и я так же.
        - Да уж. Стараешься… - неожиданно, она очень зло выкрикнула ему прямо в лицо, наконец-то повернув к нему голову: - Нафиг надо было устраивать игры со мной, если тебе Лена нравится?
        Но Оливер словно надел на лицо непроницаемую маску:
        - И долго ты это вычисляла?
        - Вот минут… несколько назад в голову прилетело. Озарение. Когда мы из подъезда вышли глазами её поедал, слюни пускал, и дверцу в машину открывал и чуть ли не запрыгал как зайчик на ушах. И как всю дорогу в зеркальце заднего вида пялился, будто торт свадебный сзади везёшь. Ты и раньше ей всегда внимание уделял. Одно к другому, бисеринка к бисеринке и вот полная картина, которую ты даже не смеешь отрицать.
        Оли неопределённо хмыкнул:
        - И тебе даже не обидно, что не ты королева моих снов?
        - Мне обидно, что я не королева твоих кошмаров, - парировала мандариновая девушка, как иногда про себя её называл Оливер. После минутного молчания она добавила свою правду: - Я Шера люблю. А не тебя, хотя были… А нет, не важно.
        - Уж скажи, сделай милость, - зацепился он за её недоговоренную фразу, в которой, возможно, скрывалась безумно важная информация.
        - Проехали.
        Но парень не желал «проезжать». Он чувствовал, что должен знать:
        - Скажи.
        - Ты глухой? Неважно это.
        - Всё важно, - ответил он и, не выдержав, решил воздействовать силой. Он схватил её за руки, практически заключив в объятия: - Я всё же требую.
        - Ты псих.
        Она не сводила с него немигающего взгляда, и в ней боролось одинокое чувство, граничащее с либидо. Он умеет быть грубым, но при этом не пугает до дрожи в коленках, но крышу начинает сносить. И эти чувства её страшили. И запах от него исходил приятный, дурманящий. А слова, сказанные шёпотом почти в губы: «Я знаю…»? Нереал полный.
        Ей действительно показалось на несколько незабываемых мгновений, что они могут быть вместе, чтобы вместе спасаться от одиночества. А в его глазах она именно одиночество и видела. Словно выброшенный за борт маленький человек, барахтающийся в пучине чёрных зрачков и не способный влезть в спасительные круги голубых радужек. Страшное чувство одиночества. Оно преследовало её давно. Но в его глазах, помимо этого, плескалась ещё и какая-то скорбь.
        - Были моменты, - она заговорила, но Оливер лица так и не отодвинул, практически вдыхая ей горячий воздух прямо в рот, - когда мне казалось, что у нас может что-то получиться…
        Соня зажмурилась, покачала головой, стукнувшись носом с носом Олли, он отпрянул, потому что и сам не понимал, почему она так заворожённо смотрит в его глаза, будто читает мысли. А она усмехнулась.
        - Продолжай, - он всё ещё был рядом, но теперь его лицо было в сантиметрах пятнадцати от её.
        - А что продолжать? Это же глупости всё! - она рассмеялась. Он тоже улыбнулся, хотя ни одному из них смешно не было. Всё было просто странно. - Чушь собачья. К тому же, у тебя чувства к Лене, а у меня к моему Тёмочке… Слишком высокие барьеры. Да и поезд… ушёл. А торчать на станции в ожидании следующего как-то не прёт.
        Она скривила лицо, выражая тем самым нежелание продолжать.
        - Жаль, что мы его упустили… - грустно сказал Оливер, вернувшийся на своё сидение.
        - Ой, не могу. Рэпперочек ты наш, а ты, оказывается, талантище. В актёры не пробовал поступать? - она говорила это предельно-весёлым голосом, но на самом деле она вновь включила грубиянку и хамку, которая не постесняется «обласкать» старушку в автобусе, посягнувшую на её сидение. - И в итоге - проехали. Короче, ты мне с Шером поможешь? Со своей стороны обещаю поддержку в завоевании Лены.
        - Мне не нужна твоя помощь. А тебе следует выкинуть его из головы.
        Его слова показались Соне хамскими и она, все ещё в эмоциях от неудовлетворения своих тайных желаний, сорвалась на крик:
        - Тогда мне не нужна твоя помощь! Кем ты себя возомнил?
        - Просто не лезь в это, - спокойно посоветовал ей парень.
        - Поздно. И, кстати. Я тебя бросаю. Ищи себе другую мнимую девушку.
        С мыслями, что её использовали и как грязную салфетку просто отправили в мусорный контейнер, крайне недовольная, она, громко хлопнув дверцей машины, выскочила наружу, оставив Оливера наедине со своими безрадостными мыслями.
        Использовал и бросил. Точно такие же мысли посетили голову Оливера, ведь он именно так и поступил с рыжей лисичкой. Нехорошо и некрасиво. Вообще, античеловечно. Вот только другого выхода нет. Да, ему бы не помешала предложенная ею помощь, но чем бы это было? Очередным использованием её в своих целях. Хотя и она бы получила свою выгоду, но нет. Она - не вариант. У него созрел новый план действий и в первом его пункте значится пойти и порыдать в плечо Лены о том, что они с Сонечкой расстались, а «он её так любил»…
        Девушка с мандариновым взрывом на голове резко перехотела идти на концерт. У неё с самого начала не было на это особого настроения - встретить там Шера не предвиделось. Зато можно было нагрянуть в его новые пенаты (ей уже рассказали о переезде её любимчика) и продолжить свои атаки. Если бы «этот долбанутый кретин» Оливер действовал в отношении неё решительно, а не мямлил всякую чепуху с жалостливыми глазами, она бы, может и оставила свои попытки. О своих глубоких чувствах к Артёму теперь она не могла говорить однозначно… И всё же Олька - тряпка, чьё сердце отдано волку в овечьей шкуре - Лене, а Шер так просто от неё, Сони, не отделается!
        Заново загоревшись идеей мести, Саннетт, преследуемая вспышками фотокамер телефонов, вызвала такси, которое в короткие сроки доставило её до модной новостройки в элитном районе города. Водитель - таксист, молодой прыщеватый парнишка, по-видимому, студент, к вящему ужасу Сони слушал шансон. Она с лёгкой грустинкой в глазах припоминала, что в машине мистера Басса, более уютной и даже чуточку родной, всю дорогу до клуба играли ненавязчивые растаманские мелодии.
        Водитель строил ей глазки, но она этого даже не замечала, мысленно представляя, как, словно ярый сподвижник движухи против пиратства, она один за другим ломает на мелкие кусочки диски, кассеты, флешки - любые носители, на которых имеются записи исполнителей блатных хитов.
        Дорога заняла от силы десять минут, а в это время Артём Охренчик принимал гостей, то есть гостя.
        Все ещё злой после вчерашнего (даже многочасовая тренировка с командой не помогла расслабиться и скинуть со своих плеч оковы злости), он то и дело поглядывал на дисплей мобильного телефона. В чудеса он давно не верил, но хрупкая надежда, что позвонит его малышка, жила в его сердце. Вообще, как он сам заметил, после встречи с ней он на самом деле стал больше верить в лучшее, да и в целом - просто верить. Если раньше его чувства, строго ограниченные, умещались в рамках танцев, то сейчас он стал гораздо уязвимее.
        - Привет, родственник! - с порога поздоровался с хозяином квартиры Егор, освободившийся и сумевший выбраться к интересующему его индивиду только к вечеру.
        - И тебе здравствуй, женишок, - иронично поддел его в ответ Шер, пожимая протянутую ладонь.
        - В нашем городе есть понятие конфиденциальности? - вроде бы и не расстроившись, но всё же безрадостно и несколько обречённо поинтересовался Матвеев, который сам о своей женитьбе узнал лишь вчера поздней ночью.
        Артём, уже ознакомленный с последними сплетнями (спасибо фанкиманам), лишь пожал плечами, пропуская гостя в квартиру:
        - О чём ты вообще?
        - Ну, например, о том, что о твоей женитьбе знают единицы, а о моей, заметь, ещё только планируемой, трещит весь город.
        - Так уж и весь?
        - А то. Меня уже даже ваш местный клерк Мартин поздравил.
        Это было неоспоримым аргументом, так что Шеру не оставалось ничего другого, как согласиться:
        - Да, ты теперь местная звездень. Даже братца моего затмеваешь, - услышав об Оливере, Егор поморщился, что не укрылось от глаз внимательного Артёма. - Он, кстати, с Соней встречается.
        - Знаю. Но Сонька - девочка умная и сильная. Глупостей делать не будет, - к тому же он знал, что их отношения не настоящие, и Соне звезда не нравится от слова «совсем».
        - Все мы глупы…
        - Да она скорее сама доведёт его до клиники.
        - В этом ты прав. Хотя к чему ты обо всём этом?
        Шер удобно развалился на диване, Егор пристроился в кресле, и они наблюдали каждый из своего «окопа» за действиями другого. Артём в чёрной футболке, а Егор в белой, как два полководца воюющих армий, которые сами, несмотря на то, что конкурировали «пешками», были как бы даже дружными «королями».
        Хороший блондинистый мальчик Артёмка с голубыми глазами VS тёмно-русоволосый сосредоточенный, как главарь сицилийской мафии, Матв. Они словно поменялись ролями, но это было лишь внешне. Внутри же каждый из них оставался самим собой.
        - К чему? - задумчиво протянул брат Лены, теребя пальцами обшивку кресла. - А-то ты не знаешь как бы…
        Шер знал. А потому опасения сероглазого (точно как у его малышки) кретина считал напускными.
        - Ты, кажется, перегибаешь.
        - Перегибаю? - вздёрнул брови вверх Егор.
        - Да, Матв, - не испугался ни его тона, ни взгляда Шер. Он вообще не из пугливых.
        - Человек умер, Артём! - казалось, его голос звенит подобно люстре из тысячи хрустальных элементов, шатающейся на ветру.
        - Все умирают, - хмыкнул Шеридан. - Это закон природы. Циркуляция и прочая лабудень. Не мне посвящать тебя в основы биологии.
        Не слушая его, Егор очень громко, пытаясь перекричать, заговорил о больном:
        - Из-за него умер!
        Охренчику последние слова резанули по уху, придясь не по душе. Он вскочил на ноги, машинально достал из кармана джинсов телефон, вновь автоматически промониторил его на наличие звонков/сообщений от Лены, но их не было. Хотя Шер не сразу сумел сфокусировать зрение, на его глазах образовалась пелена - Егор не имеет права судить человека со своего места. Откуда ему вообще знать, насколько тяжёлым был этот период жизни для самого Оливера.
        - И он никогда об этом не забудет, поверь, - разделяя слова, словно смачно их выплёвывая, проговорил Артём, а затем направился на кухню освежиться.
        Человеком он был эмоциональным, даже чересчур.
        - Очень на это надеюсь, - надломленным голосом пожелал парень, сверля спину делавшего вид, что роется в огромном холодильнике, татуированного новоявленного родственника. - Но я не о нём пришёл поговорить.
        - Я весь - внимание, - кинул на него заинтересованный взгляд Шер, вытащив порядком охлаждённое лицо из недр холодильника.
        Он был даже благодарен Егору за то, что тот сменил тему. Защищать Оллика, когда он сам на него зол - не самое приятное занятие.
        - Думаю, для тебя не секрет, о чём я хочу с тобой задушевно побалакать, - слова были вроде шуточными, но тон - серьёзный.
        Шер решил не уменьшать дистанцию между ними и припарковал свою пятую точку на высоком табурете у кухонной стойки.
        Лениного двойняшку он ничуть не боялся, да и в драке мог бы постоять за себя, но созерцать Егора издали казалось ему если не благоразумным, то в тысячу раз более удобным.
        - Не секрет, - согласился он.
        - Я тип серьёзный, ты знаешь, - Шер кивнул, - так что ограничусь угрозой. В общем, если сестрёнку мою обидишь, я тебя, - Егор выразительно приставил ладонь ребром к своему горлу. - Ясно?
        «Обидишь», - крутилось в голове Артёма, у которого подобное, кажется, было уже привычкой. Сначала он поступал с ней так целенаправленно, а сейчас уже не мог контролировать ни себя, ни их отношения. И все же, выходит, что Матв не в курсе их семейных разладов и постоянных раздоров. Как ограничиться от того, природу чего не понимаешь? Сложный вопрос.
        - Ты меня понял? - переспросил его Егор.
        Артём ответить не успел (да и не спешил) - из своего скромного укрытия дала знать о себе Соня.
        Она пришла буквально пару минут назад и только хотела постучать, как услышала чётко выговоренные Шерханом слова: «И он никогда об этом не забудет, поверь». Интерес родился раньше неё, и она тихонько приоткрыла входную дверь, которая - о чудо! - оказалась незапертой. Соня проскользнула в прихожую и, слившись со стеной, оставаясь незамеченной парнями, навострила ушки.
        Далее Егор, как определила его по голосу Саннетт, выразил некоторые надежды, но она так и не поняла, о чём они говорят, и их разговор переключился на вездесущего Ленина. Её брат стал угрожать Шеридану, но тот ему ничего не отвечал. Молчал, как примерный партизан на гестаповском допросе. У Сони даже глаз задёргался - что он скрывает за своим молчанием? И тут она чихнула. Громко и смачно в пример сестре, чихание которой обычно становилось настоящим концертом в восемь или десять актов без антракта. Прятаться дальше не имело смысла, и она показалась им на глаза, но ни один из них и не подумал пожелать ей здоровья, оба парня одновременно оторвали взгляды друг от друга с воплями:
        - Ты чего тут трёшься? - Шер.
        - Какими судьбами? - Егор.
        Девушка хлюпнула носом и невозмутимо ответила. Правдой:
        - Подслушиваю.
        - И много наслушалась?
        - Достаточно, - скривила она мордашку.
        Матвееву приход сестрёнки страшно не понравился:
        - Ты зачем здесь?
        Он не знал ответа, но о чём-то, определённо, догадывался, и эти догадки казались ему больной фантазией популярного сценариста мыльных опер.
        - В гости пришла, - воззрилась она на брата честными глазами, Фунтик отдыхает.
        - Зачем?
        - Захотелось.
        - Ты же знаешь, что Артём и Лена же…
        - Что мы же с ней вместе! - резко перебил Егора, чуть не выболтавшего тайну, Шер.
        Тот вопросительно округлил глаза, спрашивая взглядом: «Так она не знает?» Шерхан ему кивнул, мысленно отвечая, что знают лишь единицы, избранные. Парни никогда и представить себе не могли, что сумеют так легко общаться на языке жестов, да и никакому прорицателю бы не поверили, скажи он им это. Соня, например, на их телодвижения смотрела недоуменно.
        - Я знаю, что вы вместе, - прервала она их игру в гляделки, и уставилась во все глаза на Охренчика, сама не зная, что хочет увидеть на его лице - может, сожаление или раскаяние, извинение, смущение? - что-то должно было быть, верила она.
        Но тщательно исследуемое лицо парня окаменело, не выражая никаких чувств. Весь бурлящий вулкан эмоций, отчаянно рвущийся наружу, был закован в кандалы, не имея возможности вырваться. Словно личный врач-психиатр поставил ему укол с успокоительным, полностью замораживающим чувства.
        Соня не видела того, что страстно желала увидеть, и это её отрезвляло, огорчая и обижая. Как он смеет делать ей больно? Он спокойно сменил одну сестру на другую, а совесть его при этом кристально чиста, ведь, зараза, не пользовался ей ни разу. Но больше у него нет права играть её чувствами. Раньше она охотно ему его предоставляла, позволяя всё, но всему приходит конец, карты перетасовываются, а роли меняются. Теперь и она может сделать ему больно, а потом… потом будь, что будет… Вернётся он к ней или же нет - уже не столь важно.
        И она сказала то, что стопроцентно сильно ударит Шеридана ниже пояса. Смешно подумать, что буквально несколько часов назад она была настроена на войну за него, за того, кто никогда ей не принадлежал ни целиком, ни частично.
        - Я знаю, что вы вместе. Кто этого не знает? Но, кажется, не всех это устраивает, - она зло усмехнулась и развернулась, чтобы уйти, но знала, что её остановят.
        - О чём ты? - грубо поинтересовался Шер.
        Театральная минутная пауза, нервное сжатие ладоней в кулаки Артёмом, заламывание рук Егором - и она вновь обернулась к ним:
        - Я рассталась с Оливером. А он побежал зализывать раны… к Леночке. Артём, - кажется, она впервые обратилась к нему по имени, - как думаешь, сильно она тебе верна? - она рассмеялась, глядя на его растерянное лицо. - Егор, поехали домой.
        Егор и сам был немного огорошен, но так же и рад, что Олли обломался в отношении Сони. Именно то, чего он ожидал от сестрёнки, молодец, не подвела. Разыграла с ним шуры-муры и обидно бросила. Никому такого не пожелаешь, даже врагу. А Оливеру пожелаешь - он хуже любого врага, он - убийца. Маленькая месть, выполненная чужими руками, несмотря на это грела в области груди. Хотя слова о том, что теперь неугомонный Оливер переключился на Лену, его насторожили, но напряжённый Артём, по виду которого можно было сразу сказать, что у него чешутся кулаки разобраться с нахалом, его странным образом успокаивал.
        - Думаю, Соня, нам с Тёмычем стоит навестить твоего экс-бойфренда, так что…
        - Не надо его бить! - неожиданно для себя попросила сестрёнка.
        - Это я сам решу, - ответил ей Артём, а затем Егору: - И не нам, а мне. Езжайте домой. Я сам разберусь.
        - Уверен?
        - Более чем.
        Егор предпочел не спорить с агрессивно-настроенным субъектом (на уровне интуиции он доверял ему Лену), так что ограничился напутствием:
        - Ну, ты помнишь мои слова.
        Шеру до его слов было как до лампочки:
        - Где я могу их найти, Саннетт?
        - Survival.
        Вспомнив, что ребята как раз сегодня обсуждали предстоящую сегодня андеграудную тусу с выступлением знакомых рэпперов, работающих в жанре рэпкора. В его голове мимолетом мелькнула мысль, что название клуба весьма символично - выживание. Оливеру придется постараться, чтобы выжить после сегодняшней встречи с Шером.
        Квартиру троица спешно покинула вместе.
        О сегодняшней вечеринке в клубе Егор краем уха слышал, но идти туда не собирался. И даже не знал, что его мобильный телефон, воткнутый в прикуриватель для зарядки, имел количество пропущенных звонков, мерно приближающееся к трёхзначному рубежу. Его будущая жена обрывала провода в надежде дозвониться до него и уломать пойти на супер-пати, на которую она уже отправила свою любимую подругу и её безбашенную сестрёнку.
        Так что сестру с братом, загрузившихся в машину Рода, на которой временно катался Егор, под аккомпанемент визга шин и рёва мотора тачки Охренчика встретил радостный рингтон. Звонила всё та же Леся.
        При взгляде на экран до этого напряжённое лицо Егора расслабилось, а морщинки на лбу разгладились. В голосе непроизвольно появилась теплота и нежность:
        - Да, дорогая?
        - Тебя убить мало, дорогой! У меня уже палец и ухо устали пытаться с тобой связаться, - Леся принялась атаковать его несчастный мозг в порыве обиды.
        Сидящая рядом Соня наблюдала за братом. Спокойный, не поддающийся на провокации, подобранный им тон для разговора казался ей идеальным. Ведь с Лесей не то, чтобы тяжело - почти невозможно. Он и сам с ней недавно устраивал те ещё баталии, но вот они уже сладкая парочка «Твикс» и им все беды мирозданья по колено. Почему у неё не может быть так же? Или для этого нужно быть особенным? Твоё имя должно быть с рождения занесено в список VIP-персон, а всем остальным просьба разобрать сценарии со второстепенными ролями?
        - Лесёныш! - перебил он её.
        - Что?
        - Я сейчас за рулём, скоро приеду. Дома поговорим?
        - Жду тебя.
        Она отключилась, а все истерики сошли на нет. Возобновятся по его приезду, но Егор вновь найдёт способ её усмирить. И вчера тоже нашёл, да такой, что теперь придётся им обоим отдуваться. Но он был не против.
        30
        Снующая туда-сюда в своём безграничном столпотворении перед зданием с приколотой гвоздями ко входу деревянной табличкой, на которой алела намалёванная краской надпись Survival, неформальная молодёжь не сильно отличалась от контингента прошлой тусовки - те же широкие штаны, футболки на три размера больше, неизменные кепки и кеды и гламурные девушки, среди которых я сегодня могла сойти за свою. Но всех нас разбавляли, пребывая в нехилом количестве, и металлизированные роковатые личности, некоторые из которых - с зачехлёнными гитарами наперевес.
        Вход осуществлялся по билетам и вложенный мне в руку Оливером перед тем, как я вылезла из машины, зелёный прямоугольник с печатью оказался весьма кстати. Как только я показала его секьюрити, неугомонная толпа устроила аукцион за мой билетик, предлагая всё своё скромное имущество за него: деньги, коллекционные виниловые пластинки, одежду неизвестных мне, но крутых лейблов, апогеем которой были трусы от «Vans». Правда, тут же нашлись опроверженцы того, что «Vans» не выпускают трусы, но владелец был чётко уверен, что его нижнее бельё не китайская подделка, а «ограниченный заграничный выпуск». Тут же появились желающие приобрести «ограниченную версию», а я по-тихому сбежала под шумок.
        Как заядлая тусовщица - ведь это уже третья, если не четвёртая вечеринка по счёту, которые я исправно посещаю за последние две недели, - не скажу, что этот клуб лучше или хуже того же Summer Times: воздух, окутанный дымом, светомузыка, тяжёлые басы из колонок, взволнованная молодёжь; но при этом всём у него есть своя особенная атмосфера.
        Большое, напрочь лишённое света полуподвальное помещение с круглой сценой в углу и высокими потолками на шикарный клуб не походило. Скорее, нечто андеграундное: наипростейшее «подземелье», ранее принадлежавшее ЖЭКу. Теперь оно было звукоизолировано, дизайн был выполнен в ярких тонах в эконом режиме - каждая стена благодушно или озлобленно, живо или готично, аккуратно или небрежно смотрела на клубный мир яркими рисунками-граффити, исполнить которые за бесплатно, искусства ради, были приглашены начинающие райтеры. Каждый из них старался выпендриться и создать шедевр, не знающий слова «конкуренция», поэтому к делу все подошли серьёзно и в итоге результат не мог не радовать глаз.
        Об этом всём мне поведал шебутной паренёк, явный представитель хип-хоп культуры, заметивший мой заинтересованный взгляд, скользивший по помещению.
        К слову сказать, до барной стойки я пробралась без потерь, ловко (это на Лесиных каблуках!) уворачиваясь от шаловливых рук, которым требуется лапать все формы, напоминающие вторые женские девяносто, - сказался мой клабберский опыт, наверное.
        Как только я подошла к бару, он уступил мне место и принялся одухотворённо «ездить по ушам», подкатывая свои помидоры. Он даже забыл представиться, но успел накорябать свой номер на салфетке и сунул её мне в сумочку. Также угостил меня коктейлем, несмотря на мои отказы, заявив, что это самая малость, которую он может сделать для такой прекрасной модели, как я.
        Вскоре его увёл такой же неформально выглядящий друг, шепнув мне на ухо, что «не стоит вестись на речи этого балбеса, лучше обрати внимание на меня, принцесса». Уверенный в своём успехе, он подмигнул мне, и они оба растворились в недрах клуба, но перед этим первый крикнул парням, находящимся поблизости от меня:
        - Так, народ! К девушке не подходить, - он ткнул пальцем на меня, - она занята!
        Затем он выхватил мою ладонь и чмокнул её, томно заглянув в глаза из-под кепки с прямым козырьком, надетой поверх банданы. Мне это абсолютно не понравилось. Приди я в своей обычной одежде, без яркого мейк-апа, - он и не заметил бы меня.
        Но я была согласна с тем, что занята. Не тобой, пацан, но кем-то, кто странным образом даже вдали, даже говоря, что я ему не нужна, считает меня своей и не отпускает. Зато озвученная фраза отбрила желание у тех, кто недавно поглядывал в мою сторону совсем не монашескими взглядами, флиртовать со мной. Видимо, паренёк здесь личность небезызвестная. Да и девушки поглядывали на меня не очень по-доброму, когда он рядом нарисовался. А уж когда его друг подвалил, у одной брюнетки с пятым размером груди, потягивающей мартини, оливка не в то горло пошла, наверно, - закашлялась она серьёзно.
        После ухода неудачливых соблазнителей я принялась изучать меню. Голод не тётка, а меня Леська весь день терзала. Так что я мечтала о еде. Желательно мясе, хотя и макароны или картошка сошли бы. А ещё лучше хлеб. Или всё вместе!
        - Лена, - крикнули мне прямо ухо.
        Я подпрыгнула от неожиданности и почти слетела со стула, с трудом взгромождаясь на который я ощущала себя покорителем Эвереста.
        - А, привет, - в поймавшем меня на подлёте к полу (и ранее оглушившим) парне я узнала Найса, из-за которого, кстати, я здесь и очутилась. Не на полу, в смысле, а в клубе. - Удаляй фотку!
        - А где Оливер? - парировал хитрюга.
        И правда, уговор был на нашу звёздочку, я здесь всего лишь в качестве бонуса.
        - Скоро подойдёт.
        - А, ну ладно тогда. Я уж думал он не придёт совсем, а только так сказал. Но ради тебя уж придёт, - пустился в размышления Найс. - Кстати, богатой будешь, я тебя не сразу признал. Увидел сначала тебя, думаю, девушка - отпад. Потом присмотрелся, а это ты. Ну, я сразу к тебе.
        - Ах, ясно.
        - А ты что пьёшь? Вишнёвый коктейль? Можно? В горле пересохло.
        Я ему вручила свой напиток, который даже не успела пригубить. Найс быстро его осушил, вытер рукавом рот, почесал голову и всем своим видом выражал, будто он потомственный червяк.
        - Ну, так что там с нашим Оливером? Почему его так долго нет? Он точно будет? - засыпал меня вопросами взволнованный парень, хотя совсем недавно только убеждал меня в своей уверенности, что тот придёт.
        - Он со своей девушкой сейчас болтает.
        - А разве не ты его девушка? - хитро прищурился он.
        - Нет.
        - Правда?
        - Правда.
        - Не его девушка? - тряхнул дредами парень.
        Для наглядности я помотала головой из стороны в сторону:
        - Не-а.
        - Вы расстались?
        - Нет.
        - Тогда я ничего не понимаю…
        Как-то даже жаль его стало. Расстроился. Хотя, что тут, собственно, такого? Жизнь-то не его. А моя и Оливера, отдельные.
        - Мы и не встречались никогда, - благодушно пояснила я. - Олли пошутил, так сказав. Мы с ним просто хорошие друзья.
        - А как же инфа на сайте? Там и фотка есть. Твоя.
        - Дезинформация злопыхателей.
        - А-а-а, - понимающе кивнул он.
        - Ты сфоткал меня незаконно. Кто-то сделал тоже самое, только раньше. Думаешь, это красивый поступок? - я попыталась воззвать к его совести, но он даже не заметил моих попыток.
        - Так он, значит, сейчас со своей настоящей девушкой?
        - С ней. Сидят в машине, болтают. Скоро придут вместе и ты даже сможешь её лицезреть.
        - Вау! А сейчас они на стоянке что ль?
        - Ага.
        - А ты почему одна? - ну, наконец-то, он перестал расспрашивать о нём.
        - Я заказать думала что-нибудь. Желудок урчит, - честно призналась я.
        В глаза паренька зажглась хитрая искорка, он продолжил со мной милую беседу:
        - Странно да, что тебя в клуб занесло, - твоими молитвами, Найс. - А ты вообще, девочка музыкальная?
        - Ну, в детстве меня в музыкалку водили по классу фортепьяно. Недолго.
        - Понятно. Так, пойдем наверх, - он быстро накатал СМСку и схватил меня за локоток. - Там в гримёрке у меня хавчик есть. Я тебя с нашим бэндом познакомлю.
        - Я не могу. Я же с Оливером договорилась, что мы здесь встретимся.
        - Ты в каком веке живешь? - воззрился на меня, как на недалекую, Найс. - Позволь, напомню - в двадцать первом. У нас есть сотовые телефоны. Созвонишься, скажешь, что наверху с нами. Он подойдет, и я выполню свою часть уговора.
        А ведь он прав. Здесь в меню есть только алкоголь и закуски, там же должна быть полноценная еда. Чипсы, на худой конец. Долго я не думала. Проверив, что связь здесь не пропала и индикатор показывает все пять палочек, я со спокойной совестью позволила Найсу отвести себя наверх, куда вела железная лестница, актуально смотрящаяся здесь, где даже системы вентиляции - установленные ещё в советское время воздуховоды - «радовали глаз» своим первобытным видом. Подниматься по ней на каблуках без страховки считалось, наверно, явным нарушением техники безопасности, но Найса это не волновало, а у меня не было желания отставать от него. Потому что ещё больше, чем соблюдение ТБ, меня беспокоил мой внешний вид. И зачем я только так вырядилась, если даже Шера, чтобы ревновать меня ко всем обладателям сальных взглядов, здесь нет?..
        Верхний этаж здесь являлся, как я догадалась, первым этажом здания. Тут был длинный освещённый коридор, по которому сновали музыканты (сегодня же концерт), вдоль которого было множество дверей. Какие-то открыты, какие-то закрыты. На каждой висели таблички - распечатанные на принтере чёрно-белые листы, прикреплённые на скотч, читать которые я не успевала. Внутри некоторых комнат я могла заметить разномастных парней и девушек, наводящих контрастный макияж, репетирующих: кто-то пел, то есть (сейчас скажу правильно, как меня Егорка учил) читал текста, кто-то терзал гитару, кто-то даже отжимался.
        Вскоре мы добрались до нужной гримёрки.
        Найс радушно открыл предо мной дверь, пропуская вперёд, и доказывая, что в нём ещё не умер джентльмен, что радует:
        - Welcome!
        - Спасибо, - а во мне ещё не упокоилась леди. Я даже присела в реверансе перед обратившими на нас свои взоры трёх парнях. - Привет, ребята.
        - Хай, бэйба! - привалившийся к гримёрному столику (или как оно называется) парень с причёской а-ля Маленький Принц, только в чёрном исполнении, и с наушниками на шее, отложив гитару, оторвался от него и подскочил ко мне, порываясь поздороваться со мной прямо за руку, но остановился буквально в метре. - О, мисс Меня Хотят Все! Это ты? - крайне удивлённым тоном поинтересовался он и вместо того, чтобы жать мою конечность, дотронулся до пирсинга в губе и стал его крутить.
        - Мистер Холостяк? - неуверенно произнесла я, узнавая кондуктора, с которым недавно познакомилась в автобусе.
        Он закивал, улыбаясь искренне и радостно, как бомж, выигравший в лотерею червонец:
        - Ха! Офигеть!
        - Точно… - обалдело проговорила я. - Бывает же.
        - Сам в шоке.
        Двое других парней, находящихся в комнате и так же приветливо мне махнувшие - один - сотовым телефоном, другой - барабанными палочками, таращились на нас с некоторой заинтересованностью, а Найс был чуть ли не шокирован.
        - Так вы с Найсом в одной группе играете?
        - Ага. Слушай, это судьба, по ходу. Я… ты… здесь… - начал он вещать соблазнительным тоном, за что схлопотал подзатыльник от Найса:
        - А у тебя так много знакомых, Лена, я вижу.
        - Разве?
        - Ну да, - он стал перечислять на пальцах: - с Оливером дружишь, Вано нашего знаешь, ещё Багза и Банни.
        - Кого? - удивилась я, услышав имена мультяшного персонажа.
        - Я видел, как ты у бара с ними общалась, - обличительно ткнул он в меня пальцем.
        - Ты их имеешь в виду? Нет, мы не знакомы. Просто перекинулись парой фраз.
        - Вообще-то, это известные парнишки в нашем бизе. Они круты в читке и фристайлеры офигенные, - Найс принялся одухотворённо рекламировать мне недавнюю парочку. - У них все номера так построены интересно, будто батл.
        - Их группа «Багз Банни» называется, верно?
        - Ники у них такие прикольные: один - Багз, другой - Банни, как уже слышала. А сами - одно целое. Ни разу не видел отдельных выступлений. Даже когда один болеет, другой не выступает.
        - Ты Оливера знаешь? - встрял Ваня, перебивая одногруппника, словесный понос которого, казалось, заткнуть было нереально.
        - Да, он мой друг. И парень моей сестрёнки, - гордо поведала я под урчание желудка. - А ты, Найс, обещал меня накормить.
        - Верняк, - сказал он и указал на низкий столик, где на подносе были взгромождены бутерброды. На них я и накинулась, как голодающее дитя Поволжья.
        Длинноволосое нечто с проколотыми ушами, сидящее в кресле в это время, достало телефон и стало что-то набирать в телефоне, а затем счастливо возвестило:
        - Я твитнул!
        - А? - я была единственной, кто не понял.
        - В твиттере своём написал, - пояснил мне Найс. - А что именно твитнул? Что она наши бутеры сейчас все изничтожит?
        Я чуть не подавилась.
        - Нет, про девушку Басса. И про бутики тоже твитнуть? Сейчас-сейчас, - он вновь уткнулся в телефон.
        - Ты ещё напиши, что они прямо сейчас на парковке в тачке сидят, - хохотнул Найс, которому я сама это сказала.
        - Ага, обязательно твитни, - саркастично юморнул их четвёртый из бэнда, который, кажется, барабанщик и который, кажется, самый адекватный из всех их вместе взятых, хотя его внушительный ирокез из обесцвеченных, как у Снежной Королевы, волос на голове меньше всего склонял на подобные мысли.
        - Точно! - поднял вверх палец твитнутый (двинутый) готичный парень.
        Он быстро накатал новое сообщение и радостно ухмыльнулся, мол, выполнено.
        - Ты дурак? - обречённо выдохнул барабанщик, тряхнув головой.
        - Нет. Я умный, - возразил насупленный парень, приглаживая чёрные волосы. - А что не так?
        - Да ладно, не парься, - махнул рукой Найс, которому вообще всё на свете было пофиг.
        - Ну да, теперь-то что, - усмехнулся панк. - А ты нас с девушкой не познакомил. Или нам называть тебя, как ты там сказал, Вано? Мисс Меня Все Хотят?
        - Эй, у меня имя есть как бы.
        - О, какое? - заинтересовался чувак с телефоном.
        - Лена. А вы сами представляться будете? Вроде группа ваша «Славный и Ко»?
        Только Ваня хотел открыть рот, как его перебил вездесущий Найс:
        - Мы переименовали, - неохотно поведал эту деталь Найс. - Мы - «Епически Эпичные».
        - Какое название у вас… интересное, - смогла я удержаться. А мысленно: «Что за бред?»
        - Им мы обязаны безграничному чувству юмора нашему Шиве, - ирокезный парень поднялся с кресла и, паясничая, отвесил поклон. - Он наш драммер. Ударник, - пояснил мне значение нового слова Ваня, отвечая на моё непонимание.
        При этом из выреза его потрёпанной (как это модно у рокеров) футболки вывалился, блеснув в свете лампы дневного света, кулон - круг, внутрь которого заключена птица. Он засунул его обратно и, оправив косуху, вновь уселся на место, широко расставив ноги, и стал выстукивать палочками по коленям незамысловатый ритм.
        - Кстати, его самого так зовут, - встрял Ваня, - потому что он - бог ударных! С такой скоростью, - он начал изображать жестами, как в его видении играет на барабанах их ударник - быстро-быстро тряся конечностями, - как будто у него столько же рук, сколько и у бога Шивы.
        - Хорошо хоть у меня, как и у Шивы, божества, не четыре лица и не три глаза, - улыбнулся герой пламенной речи. - Но это было бы прикольно.
        - Свон у нас - гитара, - вновь отобрал невидимый ораторский рупор Найс. Вертящий в руках телефон всё ещё надутый парень помахал мне. - И автор всех текстов. Ты же нас ещё не слышала? - я покачала головой. - Вот, сегодня услышишь и убедишься в том, что он гениальные рифмы пишет. - А кликуха у него такая прозаичная, - тут он зыркнул на меня, типа «ну, мы же тут все понимаем прозу его творческого псевдонима», я утвердительно моргнула, хотя сама ни капельки зависимости между патлатым телефоно-зависимым и набором букв не находила. Но Найсик, спасибо его языку без костей, всё равно озвучил «очевидное»: - Свон - лебедь на английском языке. А у него фамилия Лебедев. Ха-ха, он примитивен!
        - А сам-то! - хохотнул Ванька. - Ты у нас вообще бог банальности тогда, судя по твоему нику.
        Найс посмотрел на него, скривив рот, как на букашку, которую собирался съесть на завтрак, но передумал, решив лишить её такой почести, кажется, зачатки благоразумия, ещё в нём были живы, так что он прежним тоном продолжил (как после оказалось, рано я его оправдала, натура у него мстительная):
        - Теперь Вано. Бас-гитара, также бэк-вокал, - Ванька лыбился как кот, объевшийся сметаны, но после следующих слов лидера группы начал гонять его по комнате, но тот продолжал меня просвещать: - Почему Вано, спросишь ты? Раньше мы его Вантусом называли, ему не понравилось.
        Я сдержанно рассмеялась, а Ваня посмотрел на меня как на врага народа. Пришлось извиняющееся улыбнуться и тоже сознаться в своей домашней кликухе:
        - А меня Ленином называют. Ничего, я же не парюсь.
        - Ха, суперски! И мы так будем тебя называть, - нашёлся Найсик, спрятавшийся за Шивой.
        - Кульно, твитну народу, - поддержал Свон.
        Его фраза разрядила атмосферу. Все, как один, рассмеялись. Даже Свон похихикивал, хотя, скорее всего, не понял истинной причины нашего смеха.
        - Ты про себя не рассказал, - отсмеявшись, напомнила я.
        - ЭмСи Найс у нас вокалист. Фронтмен группы, лидер, по-русски говоря, - представил его Ваня.
        - Моя профессия - рэппер. Так что вокалист - это как-то не так сказано, я же рэппую, читаю. И я тоже тексты пишу. Мы их вместе со Своном сочиняем.
        - Рэп… и рок? Я все правильно поняла?
        - Мы рэпкор исполняем. Смесь хардкор-рэпа и панк-рока.
        - С элементами ню-метала, - вставил Шива, а Ваня его дополнил:
        - И альтернативы.
        - Да, мне Олли рассказывал про ваш рэпкор. Риффы там у вас шумные, сэмплы мощные… - вспомнила я лекцию друга в магазине.
        - Да, это оно! - обрадовался Найс и развёл руки в сторону: - Вот и всё. Теперь ты про нас знаешь всё.
        - У нас ещё клавишник есть, - поправил его Шива.
        - Который сломал руку. А потом вторую. Неудачный он у нас, - поведал мне фронтмен группы. - И клёво, что у нас есть ты.
        Изумлению моему не было предела. О чём это он?
        - То есть?
        - Ты же играла на фортепиано. Сама сказала. Я слышал, на ус намотал. Ты нам поможешь. Ведь поможешь?
        - С чего вдруг? - чуть не грохнулась я с мягкого пуфа.
        - Я тебя накормил, так что…
        - Да ты меня сфоткал, нарушил мои права и теперь ещё требуешь всякое!
        - Ты что, не клавишница новая? - озвучил Шива всеобщее удивление парней.
        - Нет, - покачала я головой.
        - Ты же написал мне, - обличительно возопил Ванька, - что нашёл нам недостающее звено! Привёл её, а оказывается - всё ложь?
        - Не ложь, Ленин же сказала, что играет…
        - Играла, - поправила его я, делал акцент на прошедшем времени. - «Два весёлых гуся», «Собачий вальс»…
        - Вот! - зацепился за мой «опыт» лидер. - Основы ты знаешь, сейчас мы тебя подучим, куда нажимать и будешь стоять, создавать приятное зрелище. Да мы своим выступлением фурор произведём! А ты, случаем, не поёшь?
        - Ну, пою, - созналась я по глупости.
        31
        Меня быстро взяли в оборот.
        - Вот! Значит, ещё и подпевать будешь. А то он же у нас ещё и бэк-вокалист… был, - грустно-прегрустно, вероятно, чтобы меня разжалобить, всхлипнул лидер. Но я что, дура что ли на сцену лезть? Это с моими-то школьными способностями. - Ты же не можешь нас так подвести.
        - Вероятно, могу, - шепнула я. А потом уже громко: - Как ты вообще додумался, что человек, который в музыке полный ноль, станет кому-то свои «способности», то есть их отсутствие, кому-то афишировать публично? Вот если бы кто-то знал только три аккорда на гитаре, ты бы его на сцену пустил?
        - Ну… - замялся Найс.
        - Три - не один, - заметил драммер.
        Свон трепал свои волосы, в общем-то, совсем неплохие, даже шикарные - чёрные, до середины лопаток, ему бы в рекламе шампуня сниматься: «раньше мои волосы были сухие и мёртвые, а теперь - живые и шевелятся!» - вспомнился старинный прикол. Ванька же схватил свою красавицу-гитару, будто рядом с ней ему думалось легче. А может так и есть - музыканты люди странные, со своими таракашками в голове.
        Тишину нарушил знакомый голос:
        - С тремя аккордами можно шикарнейше выступить, авторитетно заявляю!
        С этим ярким заявлением в комнату вошёл Оливер, улыбаясь, но немного неестественно что ли, казалось, что его веселье наиграно. Хотя, чего это я тут выпендриваюсь, возомнив себя великим психологом? Смешно даже. Скорее всего, дело в том, что он увидел Найса, к которому любви особо и не испытывал.
        - Вот-вот… - пожал плечами Свон.
        - Согласен, - виновато улыбнулся мистер Холостяк. - Можно такое забацать… - его мечтательный тон и затуманившийся взгляд были предвестниками действительно стоящего представления… из трёх аккордов!
        Он начал перебирать струны и при этом полилась очень красивая мелодия. Простая, без вычуров, но хорошо чувствовался ритм. Олли и Свон стали аккомпанировать ему щелчками пальцев, Шива стал колотить палочками по деревянному столу, а Найс стал что-то надрывно подвывать, не иначе как музыкалку с отличием закончил. Олли стал зачитывать строчки на английском и получился милый дуэтик.
        Как только прозвучал финальный аккорд, я захлопала:
        - Вау! Так здорово. Я и представить себе не могла, что так можно на ходу. Или вы заранее репетировали?
        Парни откланялись со счастливыми лицами, заверили меня, что это чистейший экспромт, и принялись укорять меня, что так, мол, и так, а выступить можно всегда и только от тебя самого зависит, насколько хорошо ты это сумеешь сделать. Также они сообщили мне, недалёкой, что ещё одной важной составляющей успеха является команда. Будут ли это матёрые профессионалы или абсолютные ламеры, но важно сможешь ли ты с ними спеться.
        Во время их пламенных уговоров, то есть уговаривал только Найс, остальные молчали надгробными памятниками своему будущему выступлению (если они меня на сцену пустят, то так и будет), а Олли глядя на всех нас с задумчивой улыбкой подпирал стенку. Даже не поругал меня, что я не стала ждать его у бара. Хороший он. Я ему улыбнулась. И он мне в ответ. Но чего-то не хватало. Вернее, кого-то.
        - А где ты Соню посеял? - в упор глядя на него, поинтересовалась я.
        Ни один мускул не дрогнул на его лице:
        - Соню?
        - Ну да. Вы же вместе были.
        - Лен, - как-то излишне проникновенно обратился он ко мне.
        - Что?
        - Ты кому-то сказала, да, что мы с ней в машине сидим?
        Я замялась. Но меня выручил простецкий парень Свон. То ли наивен, то ли дурак, фиг разберёшь.
        - А она нам сказала, - обличительно ткнул в мою сторону пальцем. За это в него улетела пудреница со стола, запущенная метким Шивой. Да, не зря его так прозвали - рукастый пацанчик. - Ты чего творишь? Тьфу-тьфу! Апчхи!
        Гитарист превратился в обвалянный в «муке» полуфабрикат и стал громко нецензурно привлекать к себе излишнее внимание, намереваясь «выщипать хохолок» драммеру, а хороший мальчик Ваня решил не дать свершиться столь жестокой мести и попутно стал затыкать ему рот:
        - Успокойся, Свонни, тем более тут дама! Следи за метлой! Да ты сам начал и продолжаешь нарываться. Учти, у меня терпение не железное, я тебе сам сейчас начищу все, что ещё не блестит.
        Ударник при этом только усмехаясь, продолжал сидеть на месте. Он-то точно знал, что ничего ему Свон не сделает. И, видимо, не впервые у них подобное случается.
        Не обращая на скандал внимания, Олли продолжил меня допрашивать:
        - Это правда? Ты рассказала?
        Я обречённо кивнула:
        - А нельзя было?
        Оливер неожиданно рассмеялся:
        - Почему же? Я не могу запретить тебе что-то. Но благодаря твоей языкастости я еле прорвался в клуб. Пришлось конспирироваться, - он достал из заднего кармана шапочку и платок-куфию и помахал ими, как флагом на демонстрации.
        - Тебя не растерзали? - деловито спросил у него Шива.
        - Не, я сноровистый, - барабанщик поднялся, а Олли уже сам к нему подошел, но не ограничивался лишь крепким рукопожатием, заключив его в братские объятия. - Ну, привет, Ши-и-а-ива! - расплылся он в улыбке. - Каюсь, с новым хайером не сразу тебя признал. А где же твоя роскошная грива?
        - Есть у нас уже один гривастый, - ирокезный покосился на отряхивающегося Свона. - А я решил поэкспериментировать. Вроде неплохо вышло, а?
        Он стал крутить головой перед другом головой, показывая ему причёску со всех сторон.
        - Кул, - согласился Оллик и поставил ему щелбан.
        Шива отнёсся к этому миролюбиво:
        - Я тебя щас побрею, - мило улыбаясь, пообещал он.
        О, парни. Вы ещё такие мальчишки! Полчаса в одной комнате сидят, и только сейчас решили понтануться, что знают друг друга не первый день.
        Остальные участники бэнда были немного в шоке. Первым отошёл Ваня, которому их «школьная постановка» пришлась по душе, и он решил «повторить успех» и с воплем:
        - Ленин! - кинулся меня обнимать. - Это ты! Это ведь ты, правда? Я только сейчас тебя узнал! - принялся он паясничать.
        Он украдкой заглянул мне в глаза и подмигнул, а я сама того от себя не ожидая, включилась в игру:
        - Да, это я, Ванюша, - игриво блеснули мои глаза.
        - О, май гаднесс! Как же ты похорошела с момента нашей последней встречи… - он стал любоваться мной, соединив руки в замок и прижимал их к губам, которые, в свою очередь, старательно прикусывал: - Ах, я сейчас прослезюсь.
        - Ну, что ты, Ванечка, - я стёрла тыльной стороной ладони невидимую слезинку на его щеке.
        Олли с Шивой оборжались и стали нам хлопать, а Свон стал депрессивно нудить о том, что мир медленно сходит с ума. Найс же, как великий сплетник, стребовал с парней историю знакомства, но они заявили, что эта тайна уйдёт с ними в могилу. Он разобиделся и вспомнил о своих обязанностях лидера бэнда:
        - Так, у нас скоро выступление…
        - Через час, - вторил ему Ваня так тихо, что слышала лишь я.
        - Но мы ещё ни разу не прогнали…
        Ваня:
        - И не прогоним.
        - И вообще, Ленин, ты так и не ответила. Согласна помочь товарищам в беде? Учти, нам больше на кого рассчитывать, - вид у Найса был воинственный, а вот глаза выдавали отчаяние.
        Я с чувством безысходности обвела взглядом пребывающих в ожидании моего положительного ответа парней и остановилась на Оливере. В голове что-то щёлкнуло. Вот оно!
        Он и сам заметил нездоровый блеск в моих глазах:
        - Только не…
        - Оливер! - нагло перебила его я. - Помоги людям. Ты же знаешь, что для них это очень важно.
        - Ты серьёзно, зая? - я глубоко кивнула. - С чего ты решила, что мы споёмся? Я же…
        - А кто не давеча как пять минут назад устроил шоу из трёх аккордов? - обличительно спросила я.
        - Это совсем не то. И вообще… Я такое не исполняю! - Оливер гордо сложил руки на груди.
        - Что ещё за слово «давеча», так никто не говорит давно, - где-то фоном прошептал Вано.
        - А что, собственно, изменилось, Оллик? Кроме музыки, - спросил его Шива. - Тот же самый рэп, наложенный на рок. Ты же любишь поэкспериментировать.
        - Люблю, - согласился он.
        - Что мешает?
        Оливер задумчиво почесал подбородок и посмотрел на меня, а я попыталась всем своим видом выразить, что мне капец как надо, чтобы он согласился: я сложила руки в молитвенном жесте, вытаращила глаза, как Пикачу, и поджала губы. Сам Станиславский сказал бы: «Верю!»
        - Хорошо, - несмело согласился он. - Дайте что ль текст почитать для начала.
        Я бурно зааплодировала. Ваня вместе со мной. Найс, сойдя с ума от восторга, принялся носиться по комнате, схватив себя за голову и причитая:
        - Неужели, о неужели?
        Шива сидел с видом «не стоит меня благодарить», но я всё же послала ему признательную улыбку.
        Один только Свон отнёсся к участию звезды мирового розлива посредственно:
        - Вон, на тумбе глянь, - тряхнул он волосами, оказавшись единственным, кто внял просьбе Олли.
        - Ну, вы и борзые, ребят, - выдохнул братец моего муженька.
        Он взял листы и стал читать, а по мере чтения всё сильнее округлял глаза, пока они у него на лоб не вылезли:
        - А кто текст писал? - явно сдерживая щенячий восторг, якобы будничным тоном поинтересовался Оливер.
        - Мы вместе со Своном, - гордо возвестил Найс, сияя улыбкой.
        - Вау! Парни, - совершенно ошалелым голосом похвалил он их. - Это просто бомба, - парни засветились, но тут лицо Олли сменило маску, и он без тени иронии (ах, вот оно что было) пояснил: - Навозная. Вы что курили, когда писали это?!
        Оскорблённые до глубины души творцы надулись:
        - А что не так? Это же хардкор.
        Басс решил продекламировать, причём с чувством:
        Отважно стою на краю
        Стакана!
        Тебя очень скоро убью,
        Барана!
        Ты гадишь на личность мою -
        Паукана!
        Но скоро тебя отпою.
        Нирвана!
        После его декламации в комнате воцарилась тишина, которую сам он и прервал:
        - И это всего-то лишь припев.
        - Так круто же звучит, - заступился за текст Свон. - Слова модные, вон.
        Олли лишь скривился:
        - А остальные участники группы как к тексту относятся?
        - Это же хардкор, малыш, - повторил ему слова одногруппников Шива.
        Думается мне, этому персонажу до текстов и дела вообще никакого нет, да и вообще всё, кроме ударной установки, фиолетово, а остальное, то зелено и оранжево. Раз он не против исполнения подобного бреда.
        - Это единственная песня в вашем репертуаре?
        - Нет, конечно, - горячо встал на защиту своего творчества фронтмен. - У нас много песен. Мы чуть ли не каждый день пишем, но эта лучшая. Тебе всего лишь надо послуш…
        Его самым наглым образом перебили:
        - Точно, Найс, ты же в понедельник нас новым текстом порадовал. Про королеву. Мы же её практически добили. Клавиш не хватает, - Свон стал рыться в сваленных в рюкзак бумагах и тетрадках с нотами и прочими каракулями и извлёк оттуда изрядно помятый лист: - Вот.
        - Не-е-ет! - оглушительно выкрикнул Найс и прыгнул в попытке выхватить лист, но Шива оказался быстрее.
        - Чего это ты такой… прыгучий? - посмотрел он на растянувшегося на полу лидера.
        Тот кряхтя поднялся:
        - Она… она ещё сырая. С таким материалом на сцену не выпираются.
        - Сейчас с Бассом обработаем «некоторые» моменты. Он же профи. На, - протянул он лист рэпперу. - Зацени. Ничё так вышло. На остальные тексты не похоже.
        - Не читай! - попытался выхватить текст из рук Оливера Найс, но ничего не вышло.
        - «Ты королева на моём престоле…» - пробормотал мой ДСЧ, затем пробежался взглядом по всему тексту: - Ты где это взял, придурок?
        Вышеобозначенный придурок потупил взгляд:
        - Ну… На полу нашел.
        - На каком таком полу?
        - В торговом. Торговом центре.
        - И там вот это, - Олли потряс листочком, - так просто лежало и ждало, когда великий ЭмСи Найс прошаркает к нему кедами и прикарманит его себе?
        - Я не говорил, что сам написал. Нашёл, показал парням - песня сама полилась. Но я и не собирался её кому-то исполнять. Думал, просто напишем, для себя. Честно. Прости, Оливер, что я не вернул тебе лист сразу, как заметил, что он упал… Я глупо поступил.
        - Ты вечно всем пытаешься нагадить или я избранный? - полушутя-полуобреченно спросил Олли. - То фотками шантажируешь, то… Кстати! Уговор помнишь?
        - Уже удалил! - Найс помахал телефоном перед носом Оливера. - Я же не извращенец.
        - Ладно, живи. Радуйся, что тут дама, - кивнул он в мою сторону. - Иначе я бы тебя за дреды твои оттаскал. Так же немаловажный фактор, что у меня самого над песней руки чесались поработать, так что готов послушать, чего вы наработали.
        - Инструменты нужны… - запаниковал Найс.
        - Сейчас принесу гитару и синтезатор возьму у Лисса, пару сек, - проорал, выбегая из комнаты, неожиданно прыткий Свон.
        - Ты, Шива, думаю, справишься без установки, по столику постучишь, - решил за ударника Оливер, взявший управление в свои руки. - Окей? - Тот не возражал. - А ты, Найс, текст выучил?
        - Да, - кивнул парень. - Лен, а ты тоже примешь участие?
        - Я?
        Вот же… Стояла себе тихо в сторонке, думала, избежала кары небесной, но для лучшего эффекта надо было просто сбежать.
        - Да, - подтвердил Найс и ответил на немой вопрос Басс: - В моём видении, припев лучше чтобы девушка исполняла.
        - Думаешь? - деловито поинтересовался Оливер.
        Лидер кивнул, а я занервничала:
        - Я что, буду мужские партии подпевать?
        - Нет, конечно. С чего ты взяла?
        - Так я же за вашего клавишника должна петь. А он, между прочим, мужского рода. Мужчина. И значит, поёт мужские партии.
        - Да у него женский голос! - тут же, ожесточённо жестикулируя, пустился в объяснения Найс. - Он как свои волосы кучерявые распустит, а они у него даже длиннее, чем у Свона. К нам всегда после концертов подходят и просят с ним познакомить, а когда говорим, что он парень, не верят.
        - Ленчик, - подошёл и развернул меня к себе Оливер. - Не парься. Мы припев под тебя переделаем. Голос у тебя красивый, я слышал, как ты поёшь. Мне кажется, нет, я уверен, что у тебя получится исполнить так, как надо. Я в тебя верю, - он широко улыбнулся и щёлкнул меня по носу. - Я же слышал твоё пение.
        Весь следующий час мы ожесточённо репетировали новую песню. Олли, прослушав наработки парней, стремительно влился в общую идею и к удивлению Шивы не выл на счёт рока, а довольно быстро скооперировался и подобрал нужное звучание. Сам Шива от отсутствия барабанов и тарелок в гримёрке не страдал. Он стучал по всем возможным поверхностям, и ему легко удавалось задавать нужный ритм. Оба гитариста одухотворённо бренчали на своих грушевидных подружках, а Найс старательно зачитывал текст.
        Интересный, кстати, текст, написанный любимой девушке. Думаю, ситуацию Оливер выбрал явно надуманную, потому что сам он точно не такой, как этот парень из песни - он шальной, грубоватый, хамоватый… но при всём этом одержимый своей любовью. Не будь одержимости, могла бы сравнить его с Шером. Но этот брутальный эгоист мне даже СМСки не напишет, куда уж там - песню. И вообще, мы с ним расстались, так что пора бы выбросить его из головы, но напевая эти строчки припева, я представляла именно его лицо перед собой.
        Перед тем, как выйти на сцену, я вспомнила про Соню.
        - Что случилось, Олли? Куда подевалась Сонечка?
        Вид у друга стал грустноватый.
        - Она ушла домой.
        - В чём дело?
        - А? - немного удивился мой друг. - Ты о чём?
        - У тебя вид как… у побитой собаки, - с извинением во взгляде подобрала я сравнение: - глаза грустные, плечи опущенные… разве что не скулишь.
        Он печально улыбнулся, при этом дрогнули лишь уголки его красиво очерченных полных губ:
        - Мы расстались.
        - Что? Что вы сделали?
        Прозвучало невероятно и неправдоподобно.
        - Расстались, - серьёзно сказал он.
        - Но почему?
        - Давай потом это обсудим, зай, нам пора на сцену.
        Былой мандраж немного поутих после услышанной новости, но вот вернулся вновь. Простенькая круглая сцена, в правом углу которой стояла ударная установка, микрофон в центре, а также рядом с синтезатором слева. Вот он-то и предназначался мне.
        В свете прожекторов не было видно лиц в зале, но гомонящая и улюлюкающая толпа не давала расслабиться.
        Парням выступление было не в новинку, и они спокойно прошествовали к своим местам. Я тоже мирно дошла до своего, но моё показное хладнокровие лишь этим и ограничивалось. Внутри меня бушевала стихия. Я сто раз пожалела, что согласилась, хотя песня, определённо, того стоила. Пусть раньше я такие и не любила, да и сейчас особой любви не испытываю, но она стала исключением. К тому же песня обрела мега-интересное звучание. Прочитав текст в первый раз, я и не представляла её иначе, как спокойную балладу, может в стиле ар-эн-би. Но то, что вышло у ребят - шедевр! Совсем сырой, но шедевр.
        Оливер, мягко дотронулся до моего плеча и улыбнулся из-под кепки, которую специально натянул, чтобы его не узнали. Я шепнула ему спасибо и взбодрилась. Хорошо, когда рядом друзья.
        Нам громко аплодировали, Найс подбадривал слушателей в микрофон:
        - Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Хотите рэпа? - ползала завопило, что хотят. - А может, хотите рока? - заорала вторая половина, а некоторые индивиды орали в обоих случаях. - Тогда, поприветствуйте нас, мы группа «Епически Эпичные»! И сейчас мы исполним новую песню, которую ещё никто не слышал. Вы - первые!
        Зал вопил и улюлюкал, а мы начали. Шива задал ритм, вслед за которым раздались первые аккорды гитары, подхваченные и второй гитарой, а затем подключился и Олли с клавишами. Слушателям начало нравилось, судя по восторженным воплям. А вот и Найс включился, хриплым речитативом врываясь в уши всех, кто находился сейчас в зале.
        Ты королева на моём престоле, я обычный мальчик,
        Но ты пай-девочка, мой зайчик. Неумело стачиваю
        Захваченные алчно чувства, неудачно прячу,
        И я уверен, что не видно - грим наложен смачно…
        Закрыв глаза, я стала наслаждаться музыкой и словами, пытаясь пропитаться этим до кончиков волос. Крики людей теперь стали восприниматься приятным дополнительным фоном, а не агрессивным фактором, как мне показалось изначально. Вцепившись в микрофон и выстукивая каблуком ритм, я ждала своего соло и вместе с этим знала, что открыть глаза будет смерти подобно. Полученный настрой можно было легко сбить, но подвести ребят было бы последним делом и, охваченная общим волнением, я с замершим сердцем ожидала своей очереди.
        …всучивают мне, мрачному,
        В грудную клетку, с**и, сердца кусок рваный.
        Что ж, забавно…
        Ну, вот и всё. Сердце заколотилось, чаще бешеного кухонного секундомера. Сначала немного дрогнувшим голосом, но затем сильно, как того требовала песня, я запела:
        Нас связывает нечто большее, чем послание библейское.
        Приму тебя таким, как есть, без всяких интерфейсов.
        Ты уличный поэт, ловец эмоций урбана.
        Со мною рядом быть готов. Земной мой рай и ад. Безумный..
        32
        Прокравшийся к клубу Владимир не очень-то сливался с толпой.
        «Что я тут делаю?» - паниковал он.
        Объект Л, покинув объект О, пропала в недрах ангдеграудного клуба, и уже некоторое время не возвращалась. Сестра объекта Л, которая уединилась с объектом О, тоже вскоре покинула машину, а напоследок порадовала глаз парня средним пальцем. Влад недобро хихикал, ему нравились подобные жесты, когда они были направлены не в его адрес.
        Тут и там раздавались вспышки камер, а затем набежали репортёры и операторы, окружившие машину, в которой, как уверен златовласый следопыт, плакал и мотал на кулак сопли брошенный известный рэпер, создавая шумную толпу с камерами и микрофонами.
        - Оливер, Оливер, как вы прокомментируете это? - стучали они в окно, в лобовое стекло, и просто дубасили по машине. - Это ваша новая девушка? Вы уже расстались? Она вас бросила? Или это вы её бросили? Или вы предыдущую не бросили, и теперь встречаетесь с её сестрой? Или с обеими сразу?
        Такого концерта Влад не ожидал, но был рад оказаться в первых рядах, и даже кое-что украдкой снимал на телефон.
        Загнанный в угол Оливер тихо, но истерично радовался, что стёкла в машине затемнённые. Никакие сопли он не пускал, он тщательно обдумывал план, когда набежала толпа и стала обвинять его во всех смертных грехах. Такое уже было в его жизни. И так же, как и в прошлом, безумно пугало. Мысли стали путаться, а перед глазами возникли картинки из прошлого, которое он пытался забыть. Забить новыми воспоминаниями, новыми моментами, новыми девушками. Он отчаянно искал ту, которую хотел бы полюбить, ведь ту, которая любила его на грани, уже не вернуть.
        «Это ты убил её! Это из-за тебя она умерла!» - кричали на него её родители.
        Его руки крепко сжимали руль, на лбу выступили морщины от напряжения.
        «Всё из-за тебя! Как ты посмел появиться в её жизни, подонок! Такие как ты не должны ходить по этой земле!» - кричал её брат.
        Руки потели, мускулы налиты как сталь, но Басс не чувствовал своё тело.
        «Убийца!» - тыкали они в него пальцем, не подпуская к закрытому гробу в маленькой церквушке.
        Ему пришло сообщение, но Оливер не чувствовал вибрации. Машина покачивалась от стуков снаружи, ему хотелось свернуться в комок, в глазах стояли слёзы.
        Он пришёл попрощаться и извиниться. Отпустить её в мир, который она выбрала сама…
        Он не знал, сколько времени это продолжалось, он будто ушёл в режим гибернации. Он будто и не дышал, зажмурив глаза, из которых не прекращая лились слёзы. Стой он в эту минуту на краю обрыва - прыгнул бы не думая. Лишь бы тяжёлые воспоминания оставили его. Лишь бы жизнь стала прежней. Беззаботной, как в детстве.
        Резко громко зазвонил телефон, Оливер автоматом принял звонок, но даже не донеся телефон до уха, услышал рык брата:
        - Ты с ней?
        «Нет, я не с ней. Она ушла без меня. А я остался в этом мире.»
        - @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@??? - ревела трубка. - Отвечай! Ты с Леной?
        «С Леной?» - он силился вспомнить, кто такая Лена, и не получалось.
        - Олька, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, что ты молчишь? Проглотил свой язык и подавился в кои-то веки?
        «Язык на месте,» - он легонько прикусил его, а затем прикрыл глаза и сжал зубы сильнее, боль отрезвляла. Он попробовал издать звук, получилось.
        - Ублюдок, ты страх потерял?
        - Я…
        - О, Божечки, - паясничал брат, - он ожил! Я слышу ты там что-то бурчишь. Давай громче, я не Большой Ух.
        - Артём, - он очень давно не обращался к брату по имени, обретя свой тигриный псевдоним, тот просил называть его Шерханом. - Артём, - голос звучал слабо, словно и не принадлежал знаменитому певцу, чьи щит и оружие - голос. - Помоги мне.
        Артём помнил тот раз, когда слышал от брата те же самые слова. Он вмиг забыл о злости, шуточках, которые вертелись на языке, собрался.
        - Где ты?
        - В машине.
        - Клуб Survival?
        - Да, приехал на концерт.
        - Сейчас буду.
        Шер не стал терять время и расспрашивать, что случилось. Он выскочил за дверь в обычной футболке, которую не удосужился сменить. Выпроводив Матвеевых за дверь, его взгляд зацепил странный пакет, похожий на пакет муки, невинно лежащий поверху кухонных ящиков. Он неосторожно смахнул его на себя, и оказался покрыт строительным порошком, который забыли ремонтники. На чёрной футболке было особенно заметно.
        Чертыхаясь, он отряхнулся, параллельно стал звонить брату, будто почувствовав, что это надо сделать именно сейчас. А после звонка умчался примерять костюм Супермена.
        К счастью, дорога не заняла много времени. Он не обращал внимания на мелькавшие за окном огни города, обычно манившие его взгляд.
        Несколько минут - и вот он на месте.
        - Эй, полудурок, - набрал он снова брата. - Ты ещё там?
        - Шер, ты идиот. Что так долго?
        Оливер не терял времени, после звонка он проделал некоторые практики, которые разучивал со своим психологом некоторое время назад. Тогда они хорошо помогали, пригодились и сейчас.
        - Ой, как мы заговорили. Сволочь, я из-за тебя в одних тапках выскочил. И в грязной футболке!
        - Не стать тебе звездой подиума сегодня, - хохотнул братец.
        - Собачья ты морда.
        - Собака - лучший друг человека.
        - Поэтому ты со мной дружишь? Давай, подай голос, мой верный пёс, гавкни, - злился и острил Шер.
        - Убери их, а? - устало перебил брата Оливер, содрогаясь от не прекращавшихся стуков.
        - И что мне за это будет?
        - Хм, дай-ка подумать, хочешь посвящу тебе альбом? - Шер не хотел. - Посвящу-ка я тебе представление.
        - Я так понимаю, ограниченная звёздная башка ничего, кроме своего таланта мне предложить не может? Это как из серии «лучший подарок - это подарок, сделанный своими руками» - дёшево и сердито.
        - Эй, я тебе не какая-то там дешёвка.
        - Ты болванка.
        Артёму надоело стоять в непрезентабельном виде около крутого клуба. Неуверенно он себя не чувствовал, а вот облегчённо - да. Олли справился с панической атакой сам, как брат, он им сильно гордился.
        - Да лан тебе, спаси меня, эта саранча меня сожрёт. Я банально боюсь за своих фанатов - они не переживут, моей кончины во цвете лет, - паясничал он, но выбраться из машины хотел сильнее всего на свете. Не ровен час, его накроет новой волной панической атаки. Болтовня с братом помогала держаться.
        - Не ссы, сестрёнка, я буду продолжать писать тебе тексты, и стану постить в сети под твоим именем, - ехидничал Шер, - фаны будет верить, что это ты с небес шлёшь им свой талант.
        - Ха-ха, что за шутки за двести?
        - Окей. И какие идеи? Мне прикинуться тобой, и сказать всем, что вот он я - Оливер Басс, может и на сцену запрыгнуть?
        - Нет, дружочек, на сцену я сам, - не понравилась ему трактовка брата. - Но одеться мной можешь. И найди кого-то, кто крикнет, что ты и есть я.
        - Ну, что ты меня как маленького учишь? Я сам уже всё придумал. Расслабься, но будь готов рвать когти в любую секунду.
        - Уже готов.
        - О-ольк, - позвал он протяжно и необычайно серьёзным голосом. - Набери, если что.
        - Угу-м.
        Артём скинул звонок, почесал макушку, огляделся. Звонить фанкиманам он не стал, не хотел, чтобы они видели брата в таком виде. Взгляд выцепил высокого тощего парня, который стоя в стороне, с самым заинтересованным видом снимал на телефон налёт репортёров на машину Оливера. Периодически он ржал и стукал ладонью о колено. Иногда мечтательно закатывал глаза, и замирал умиротворённо. Потом оживал, оглядывался и продолжал снимать.
        «Ещё один фанат,» - мелькнуло в голове Шера. А такого можно использовать.
        - О-о-о, я тебя помню, - ткнул Влада в плечо Шер пудовым кулаком, тот покачнулся как тростинка на ветру. Шер был уверен, что видит его впервые. Такого колоритного персонажа грех не запомнить, увидев раз. Ночь в загсе упорно не хотела возвращаться в воспоминания.
        Не готовый к подвоху, Влад хотел быстро спрятать телефон в карман, застыдившись того, что снимает какие-то глупости, а в результате стал потешно жонглировать, глаза его при этом отчаянно вращались, и параллельно он пытался придумать оправдание раньше, чем объект А окончательно догадается о слежке. Как назло, ничего не приходило на ум, кроме как прикинуться дурачком, высунуть язык и сказать: «А я тебя нет».
        Шерхан выглядел уверенно, впрочем, как и всегда. Его даже не смущал свой небрежный внешний вид, Влад бы его с удовольствием отряхнул.
        - Я Шер, мы же с тобой состоим в фан-клубе Олли, - он подмигнул, помогая длинноногому «вспомнить» себя, - Оливера Басса.
        - А, ну да, - кивнул не в меру удивлённый Влад. - Я Владимир.
        - Володька, точно! - Шер со всей силы хлопнул возмущённого парня по плечу. - А я всё не мог вспомнить твоё имя. Смотрю - рожа знакомая, а вспомнить не могу. Так и вертелось на языке, - врал он умело.
        Влад подозревал, что у него вывих плеча, и то, что лицо его Шеру знакомо, он нисколько не сомневался - он опасался, что тот его признает, и как Владу после этого придётся отбалтываться, он не знал. Но язык-помело никогда не спрашивал совета мозга:
        - На форуме я известен как Владыка, вообще-то, - чопорно поправил он Шера.
        «Владыка чего? Да ты, брачо, жираф с синдромом принца,» - считал с лица парня всю подноготную Артём.
        - Да что ты говоришь, мой Властелин? - чем всё же смутил Влада. - Ок, как скажешь, сейчас есть дела поважнее, - он снова хлопнул его по плечу, а затем глазами указал на машину знаменитости, и бровями поиграл. Будь Влад девчонкой, решил бы, что тот зовёт его развлечься на заднем сидении.
        - И чё? - он округлил рот и глаза, потирая плечо.
        - Помочь надо звезде нашей любимой, а то с таким напором скоро она взорвётся, - Шер изобразил пальцами мини-взрыв: - пыщ-щ, и останется от неё на небосводе лишь чёрная дыра.
        Ничего страшного в том, чтобы просидеть чуть больше получаса в закрытой машине, Влад не видел. К тому же это не должно быть в новинку для всемирно известной знаменитости, привыкшей к повышенному вниманию.
        - И?
        - То самое. Давай его спасать. Ты и я одни против целого мира, - паясничал Артём.
        Влад закатил глаза: «Детсад, трусы в горошек».
        - И что предлагаешь? Въехать ему в зад?
        - Мне нравится ход твоих мыслей, малыш, - одарил его Шер очаровательной улыбкой демона. - Но моя стальная подруга мне дорога, да и лучше без увечий.
        - Сам-то ни одного предложения не выдал, - накуксился златовласый.
        - Зато ты генератор идей.
        - О! У меня идея! - названный генератором тут же выставил вперёд указательный палец. - А давай ты придумаешь, как нам его достать?
        Артём не обиделся, но чётко намекнул:
        - Да я вообще мастер в доставании, особенно в плане игры на нервах. Хочешь испытать на себе?
        - Нет, спасибо, в этом меня убеждать не нужно.
        - Вот и ладушки.
        Его телефон зазвонил, и правая рука, которой он хотел в который раз похлопать по плечу своего помощника, полезла в карман.
        В секунду напрягшийся Влад сразу расслабился, его глаз дёргался. Зубы скрежетали. Он уже в достаточной мере был убеждён в умениях стоящего рядом парня.
        Звонил Фил, которого Шер заранее попросил о помощи через Вику.
        Ещё запрыгивая в лифт, он сообразил, что проблема брата связана с его знаменитостью. Вообще, все проблемы в его жизни были связаны с нею. О чём Артём неустанно ему повторял. Но Олли нравилось быть в центре внимания. Возможно ему не хватало внимания в тени брата в детстве, но это были лишь его смелые догадки.
        Так что выруливая с парковки он уже знал, что отвлечь внимание толпы сможет только другая известная личность. Лучше даже скандально известная. А кто самый главный скандалист, по благостному стечению обстоятельств обнаруженный в городе, вокруг которого витает рой слухов и пересудов, - это Фил Смит.
        - Чего хотел то, Шерри? - ласково поинтересовалась трубка.
        - Оставь это прозвище для постели, дорогая, - игриво прорычал он в ответ.
        - Оу, у нас ещё даже первого свидания не было, а ты меня в постель тащишь, - теперь трубка восхищалась. - Какое тебе нравится бельё?
        - Если на тебе, то костюм космонавта прям топчик. Кончу не успев начать.
        - Звучит грустно.
        - Грустно станет тебе, если после всего того, что я только что наобещал, ты меня кинешь, - пообещал Шер.
        Влад хмурил брови, глядя на говорящего по телефону парня, нашёл время своим подружкам по ушам ездить. Или он с женой? «Подозрительные разговоры, - сделал он мысленную пометку, - хорошо бы прослушку поставить!»
        - Да после таких обещаний я на других и не посмотрю, - продолжал вещать Фил.
        - Замечательно, я счастлив, - оборвал дальнейшие пустые разговоры Охренчик. - Ты где сейчас, приехал?
        - Уже на месте, а ты, смотрю, подружку себе нашёл уже, непостоянный ты мой.
        Местоположение Шер ему тоже через Вику сообщил, и был немного удивлён, как Фил сумел быстро добраться. Он выцепил взглядом его машину.
        - Да что ты, я верный. Кстати, спасибо, должен буду.
        - Само собой. Так что, какой там план у тебя в голове, болезный?
        - Ты подъедь, но поодаль, а мы обеспечим тебе народную любовь.
        - Она у меня уже есть, - Фил в своём великолепии не сомневался. Он считал, что выйти из машины достаточно, чтобы на него обратил внимание весь мир.
        - Это для верности. Так что не теряйся там. Давай, до связи.
        - С кем ты говорил? - тут же накинулся на него Влад.
        - Подмога, - ухмыльнулся Шер, и указал пальцем на подъезжающий ко входу автомобиль. - Короче, твоё задание орать, что есть мочи, что вон там в машине сам Фил Смит.
        - Это ещё кто? - с молодёжными звёздами он был знаком избирательно.
        - Это тот, кто согласился взять на себя удар. Цени его. И ори погромче, что он там, что он без трусов, что он сменил пол и теперь одевается как женщина - да что угодно. Привлеки внимание. Он тебе автограф потом оставит, продашь на Авито.
        - А сам чего не орёшь?
        - Я ору на тебя, а это куда более трудозатратно, - отбрил его опытный хам.
        - Давай, сирена, - и всё же ударил его по полечу в четвёртый раз.
        Влад было накалён до предела, но в рамках закона самосохранения не стал кидаться на обидчика, а выплеснул гнев в крике. Он пошёл в сторону машины, которую указал Шер, и заорал как потерпевший:
        - Смотрите, это Фил! Это Фил Смит в машине!
        Он собрал некоторые взгляды, но ничего сенсационного не выдал.
        - Он мастурбирует за рулём!
        Снаряд попал в цель.
        Толпа возроптала, и первые ценители сенсации кинулись на встречу новому скандалу, за ними потянулись остальные, и вот машина звезды хип-хопа лишились внимания.
        Оливер, глядя по сторонам, заметил, что продавшие души дьяволу журналисты перекочевали куда-то, и коршунами кружат над новой жертвой. Он потёр руки, и на скоро покинул машину. Издали ему помахал брат, одарив тёплой улыбкой. Олли махнул ему в ответ, приглашая пойти в клуб вместе.
        Шёл подошёл к брату, они скрылись в непросматриваемом закутке:
        - Как ты? Всё норма?
        - Спасибо, - искренне поблагодарил Оливер. - С меня выступление, помнишь?
        - Видел их миллион, говорил же.
        - А что ты хочешь?
        «То, что хочу я, ты мне не дашь».
        - Не обижай её, - горячо прошептал брат. А потом резко сменил тон, и отвесил Олли подзатыльник: - И начни уже снова ходить к психологу.
        Оливер не ожидал подобного. Он думал, тот скажет отдай мне Лену, а Оливер ему «на, подавись». Но Шер, чёртов ублюдок, заботится о нём, о ней. Да что он такой хороший и самоотверженный-то?
        - Я подумаю, спасибо.
        - Да не вопрос, брат.
        Они попрощались. Оливер зашёл в клуб, а Артём остался наблюдать за занятной картиной. Машину Фила облепили со всех сторон, обличая его в непристойностях. Звучали громкие фразы. Электричество висело в воздухе. Требовали выйти из машины, показать лицо людям. Из-за непрозрачных стёкол никто не видел того, что творится внутри, догадки были самые смелые. От некоторых даже у Шера щёки румянцем повезло.
        - Эй, какие дела, Шера кусок? - проговорил неожиданно Фил, повиснув на его плече. Он сильно подул ему в ухо и заржал, отпрыгнув, стал себя отряхивать. - Фу, ты чего, в помойке ночевал?
        Взгляд парня, недоуменный, перешёл с атакованной машины на веселящегося парня:
        - Ты что тут делаешь?
        Тот был в тёмных очках на пол-лица, одет с иголочки в стиле рок-звезды, даже волосы были залакированы подстать аниме персонажу, разлетаясь остроконечными чёрными диамантами во всех направлениях, а длинная рваная чёлка игриво скрывала половину лица.
        - Заждался вас, куда твой юный падаван кузнечиком ускакал?
        - Так мы тебя дождались, дорогая, - хохотнул Шер.
        - Ну да, вот он я, лобызай мои конечности, - медным тазом засверкал Фил. Подойдя к Шеру, он ненароком тоже услышал оскорбления, которыми потчевали острые на язык журналисты находящегося в машине, как он считал, Оливера. - Ого, нехило они его. А он, чё и правда там с тёлочкой?
        Артём держался до последнего, чтобы не заржать в лицо ни ожидающему подвоха парню:
        - Так там, типа, ты.
        - Типа я там… с ним? - вспыхнул маковым цветом Фил. Крики сразу ставших в его голове подлыми «журналюг» стали дорисовывать страшные картины. Он и Олли в машине занимаются неприличными делишками - мерзота. - Ты что, подставить меня захотел? Ублюдок, отвечай!
        Шера разорвало на тысячу маленьких шериков, которые стали хохотать, а парень не мог собрать их в себя в одного, да и не хотел сильно. Гневящийся парень, верно оценивая мощь своих кулачков против горы мускулов, решил одарить её пинком под мягкое место. Подействовало.
        - Звезда, я как будущий врач ампутирую сейчас тебе конечность без анестезии. Познаешь на собственной шкуре весь профессионализм отечественной медицины.
        - Я на тебя в суд подам, - встал в позу Смит, непроизвольно упирая руки в бока.
        Шер лишь глаза закатил. Методы модельки были далеки от типичных мужских разборок, и он решил объяснить тому, что творится.
        У клуба было два действующих входа. Для антуража вход для гостей в полуподвальное помещение осуществлялся через главный вход в здание, и был расположен ближе к дороге. О втором, чёрном входе, знали только работники, или те, кто любил появляться незамеченным. Фил подъехал именно к нему, а Шер, спутал его машину с другой, которая начала подъезжать ко главному входу именно в тот момент, как они обусловились об этом с Филом.
        - Моя репутация разрушена, - шептала звезда. - Ты втоптал меня в грязь.
        - Ой, да не бзди, я не знал, что ты такой тупой. Пойди покажи всем, что ты тут, - Артём хотел выпихнуть его из укрытия, когда человек, сидящий в машине не вытерпел, стал сигналить, а затем открыл дверь и явил себя миру. Им оказалась жена достопочтенного мэра города.
        Она подняла руку в примирительном жесте, успокаивая толпу и призывая к тишине, хотя даже издалека видно, как лавандовые глаза метают молнии. Теперь Шер с Филом ржали вместе, со стороны их можно было принять за парочку закадычных друзей.
        А юный падаван Шера с мыслями: «Боже, что это дуре-то здесь надо» - под шумок навострил лыжи, и скрылся в клубе. Ему нужно было найти потерявшийся объект Л, а также незаметно смыться с глаз главной фурии. Ещё чего доброго, узнает, что это он натравил на неё репортёров. Также нужно было удостовериться, что оператор, с которым они заключили контракт, не отлынивает и снимает материал.
        33
        Не знаю искала ли я в зале свой «ад и рай безумный». Но нашла глазами его сестру, которая оценивающе слушала наше выступление. Она стояла близко к сцене и явно хотела, чтобы я её заметила.
        Виктория была одета отлично от клубящейся молодёжи, со вкусом истинной леди. Она настолько держала марку, что даже не морщилась, когда её непреднамеренно толкали, и не толкала в отместку, как точно бы сделал её взрывной брат. Они как два яблока, упавшие с одной ветки, укатились в разные огороды. Мы с Соней были такими же яблоками.
        - Так это ты девушка моего брата, - прямо утвердительно спросила она после выступления, поймав меня за локоть в коридоре, куда разгорячённые мы вывалились со сцены.
        Я стала озираться в поисках Олли, того и след простыл. Умеет же, заразка, делать ноги. Видимо, их в агентстве звёзд учат как избегать слежки и папарацци, а он умело воплощает это в жизнь. И сейчас сбежал, чтобы я сама отдувалась о своих отношениях с Тёмой, а мог бы помочь, между прочим.
        - Мы расстались, - не дрогнув ответила я.
        Девушка вмиг стала ещё серьёзнее, сдвинула домиком брови, выглядя взрослее, а голос поник:
        - Из-за… его прошлого? - она пронзительно смотрела в мои глаза, будто хотела прочесть в них ответ. С её лёгким акцентом фраза прозвучала как из кино.
        А я испугалась. Какое такое у него прошлое? Он и правда уголовник?
        - В смысле? - я теребила фатиновую юбку. Нос забивал дым - здесь пускали дым в зале во время выступлений. И подозреваю сейчас мы были недалеко от курилки.
        - Из-за чего вы расстались? - её голос будто окреп.
        - Просто мы никогда друг другу не подходили, - да и не встречались мы никогда, просто случайно поженились, но могу ли я рассказать об этом его сестре?
        - Зачем же тогда вообще начали?
        Вот же прилипала. Я сама не знаю, почему мы начали и почему закончили то, что на самом деле и не начинали. Как бы странно это не звучало.
        Я пожала плечами. Она вдруг тряхнула головой и улыбнулась.
        - Не стоило вестись на его симпатичную мордашку, - посчитала дать мне важный совет фифа Виктория, - эта звезда пока сияет на небосклоне в одиночестве.
        - Ну, да, - не могла я не согласиться. - Артём, он такой. Слишком независимый.
        - Артём? - она переспросила, будто я могла ошибиться именем. Хотя если бы мне сейчас сказали, что его на самом деле зовут как-то по-другому, но в роддоме перепутали и отправили в паспортный стол ложные данные, я бы вполне поверила - если дело касается его, то могут произойти самые разные случайности.
        - Артём Охренчик, ты же его сестра? - решила и я уточнить. Она кивнула. - Ну, мы решили, что шагать по этой планете лучше каждому своей дорогой.
        - Потому что он выбрал Саннетт?
        Что? Я даже хихикнула от абсурдного умозаключения. Чем эта женщина думает? Кажется, лондонские туманы заменили собой её серое вещество.
        - Саннетт - моя сестра, - сказала я ей как само собой разумеющееся. - Они танцуют вместе.
        - Я знаю, что она твоя сестра. Она - девушка Артёма. А ты - девушка Оливера. Так почему вы расстались?
        Виктория говорила уверенно, и от этого ноги подкашивались. Будто кто-то подошёл сзади, и согнул мои хрупкие коленки своими. Я часто заморгала, а покрытые тушью ресницы норовили слипнуться. Я сжимала юбку и ногти впивались в кожу, но я не чувствовала боли.
        - Что ты говоришь? - сказала я медленно и отчётливо. - Ты всё путаешь. Это я - девушка Артёма, а она - Оливера.
        - Артём, хм, как бы тебе сказать, - Виктория отвела глаза, будто ей стыдно, - он ловелас. Он замечательнейший брат, но он бабник.
        - Но… я…
        - Но почему ты говоришь, что Саннетт девушка Олли, а не ты?
        Я пустилась в путанные объяснения, рассказала о случайном фото, размещённом в сети, и о том, что в сети уже есть опровержение, тоже.
        - Похоже, я что-то перепутала, - сказала девушка и попросила прощения. Я же зацепилась за её заявление, будто моя сестра встречается с Артёмом. Виктория снова извинилась: - я напутала. В конце концов, они оба мои братья. И оба ведут себя отвратительно. Так и не представили лично меня своим девушкам.
        Я согласилась. Отвратное поведение. Ремня им всыпать по самое «не могу».
        Мы распрощались, обменявшись номерами телефона. Я не стала утруждать себя лишними рассуждениями, но избавиться от них полностью не могла. Нет-нет, да и пробегала шальная мысль. Я вернулась к ребятам в гримёрку, они наслаждались своим триумфом, а Оливер и правда сбежал.
        Как я поняла, группа раньше звёзд с неба не хватала, да и стоило учесть какую бесперспективную лирику они пытались толкать в массы (те строчки, написанные Найсом, которые Оливер прочёл вслух, надолго отпечатались в моём сознании), которую не спасала даже крутая музыка, которую они делали, а она была у них действительно очень крутой, но им будто просто не хватало грамотного лидера.
        Парни были разгорячены, к ним заходили коллеги по цеху, и прочие ребята, некоторые из которых изъявили желание взять автограф у меня. Я сначала подумала, это шутка, но подписала листок неформального вида парнишке, и таких же как он набежала вокруг меня небольшая толпа. Особо ушлый даже умудрился засунуть мне в карман записочку: «Секс услуги в любое время суток» - было написано на измятой салфетке с прилагающимся номером.
        Я решила, что если такая возможность когда-нибудь мне представится, я обязательно сохраню этот номер в телефонной книжке Артёма, и назову, например, «мама». Или лучше «Виктория». Вот будет смеху!
        Отпускать меня парни категорически не хотели. До Оливера я дозвониться не могла. Я хотела убедиться, что он в порядке, но ребята расценили, что я хотела попросить его меня забрать. Они как-то не сговариваясь совместно (даже Свон вытащил нос из своего телефона, на который что-то бесконечно снимал и постил в сеть) наехали на Найса, который на пике своего звёздного часа сидел закинув ногу на ногу на низком диванчике под кожу, и вещал всем, кому интересно, о своих детских увлечениях.
        Уши вяли у всех, но более всего у Шивы, который оказался самым неспокойным, проявив свою натуру после выступления в полной мере. До выхода на сцену, он концентрировался на музыке, репетировал, был погружен в процесс, и я наивно полагала, что он и есть такой всегда, но после он наконец-то дал волю эмоциям. Он прыгал по комнате, орал матом радостные речёвки, вис на шеях своих друзей и подмигивал девчонкам. Не смотря на странную причёску, он был само очарование. И если я относилась к его виду с подозрением, допустим, гулять с ним в парке я бы постеснялась - это же всё внимание собрать, а остальные считали его крутым. Наверняка, он получил больше салфеток с номерами, чем я. Успех не успех, но показатель.
        Нарезвившись вдоволь, он протиснулся и подсел к Найсу и стал тыкать в него палочками, тот лишь вяло отмахивался и продолжал вещать о том, что его вдохновляет. Честно, людей вокруг него становилось всё меньше, но как только подсел барабанщик, то и свита его примчалась следом. Фронтмен лучился. Шива, не даром прозванный так в честь многорукого божества, даже попытался пропихнуть одну палочку ему в ухо, куда пихал вторую при этом я не видела. Найс стал чуточку закипать.
        Тут Шива понял, что ему жарко, капли пота стекали по лбу, заползали в уши. Он утирался футболкой, но одна из симпатичных поклонниц протянула ему бутылку воды, и не придумав более умного применения, Шива стал обливать разгорячённое лицо, капли попадали на соседа. Найс оживился:
        - Фу, свинья везде грязь найдёт, - взвизгнул он, морща нос.
        Его друг даже спорить не стал, а вылил остатки воды за шиворот лидеру. Что тут началось!
        На счастье, меня спас Иван. Он заказал такси и лично сопроводил в него. А чтобы никто ко мне не лип по дороге, собственническим жестом положил руку, приобнимая за плечи. В зеркальную стену в коридоре недалеко от туалетов я поймала взглядом интересную пару, не сразу сообразив, что это я и Ваня. Мы смотрелись гламурно, хотя бывает ли такое в стиле рок?
        - Это глэм-рок, детка, - мой спутник свободной рукой показал «козу», корча забавно рожицу. Он тоже заметил куда я смотрю и предложил сделать фото.
        У меня с фото в последнее время не особо задавалось, но кадр обещал быть хорошим. К тому же когда я снова надену такой высоты ботильоны и накрашусь как ведьма, идущая на смертный бой? Ваня ловко пропихнул мою руку себе под рваную кожанку, заставив приобнять его, и мы стояли как самая настоящая, но самая обычная пара неформалов, улыбаясь. Он щёлкнул наши отражения в зеркале, пообещав никому не пересылать.
        Откуда же нам было знать, что буквально на следующий день его телефон попадёт в руки Свона, и он запостит ещё одну новость с этим самым фото, подписав «Хм, новая девушка?»
        Он сделал группу ещё популярнее буквально одним этим постом. Кто-то узнал в девушке на фото меня, как бывшую Олли и новую девушку Вано, кто-то же говорил, что это их новая девушка-вокалистка. Гурьба фанатов Олли смешалась с горсткой фанатов «Епически Эпичных», мнения разделились, в сети распространилось любительское видео с нашим выступлением. Но меня всё это обошло стороной.
        У нас на повестке дня был дельфинарий, и папа развил бурную деятельность прямо с утра - выступление сегодня начиналось в одиннадцать, а вернулась я поздно и спать легла далеко за полночь. Плюс не могла уснуть из-за мыслей о сестре и Артёме, но каждый раз себя одёргивала, что это не моё дело. Что всё равно мы скоро расстанемся, разорвав нежеланный брак, и что не было никакого волшебства. Лоза на руке - просто рисунок. А я - просто фантазёрка.
        Привезли анапских дельфинов и морского льва, афиша манила дельфиньими суперспособностями, и Максим бухтел, что всё это подстроено, но идти за компанию не отказался.
        Стас спал, Сеня был готов первее всех, даже переплюнул резвых пятилеток Таню и Костю - с этих исчадий ада дядя лично пообещал тёте Нине не сводить своих орлиных глаз (так и сказал «орлиных»). Люди, ало, вы сумасшедшие что ли, дядя Макс и своих детей до сих пор продолжает терять. Но тётя Нина верила кумиру на слово.
        Максиму казалось мало подвергать опасности нас, он решил позвать с нами моего жениха Феоклиста, не подумав спросить меня, хочу ли я того звать. Но к счастью, Фео дома не было. Макс даже заподозрил, что дома он не ночевал. Дядя поделился мнением, что такой жених доверия не вызывает и вообще «дура ты, Ленка, что повелась на его смазливое личико». Ни на что я не велась, но комментировать не стала. Раз уж мои отношения накрылись медным тазом, может мне стоило присмотреться к соседу? Фу. Ну нет же. Мне слишком дороги те немногие воспоминания, которые объединяют меня с Тёмой, чтобы начинать новые на свежей погребальной землице старых. А дядя вновь встрял с полезными советами, что если уж действительно хочу замуж, то надо к свадьбе готовиться, а не на детские утренники к рыбам бегать.
        За примером далеко ходить не надо: чета Радуга отказались идти на представление, они собирались продолжить с дочерью подготовку к свадьбе. Почему-то им казалось безумно важным устроить её здесь, в родном городе жениха. А может просто опасались, что если растянут торжество, то Егорка сбежит из-под венца.
        Леся хотела свадьбу-года, и родители мечтали о том же. Они в панике печатали пригласительные, составляли меню, выбирали зал для проведения торжества, для гуляний. Мероприятие намечалось на конец августа, и времени было достаточно. Но паникёры так не считали и сходили с ума в собственном ритме.
        Родион, как успешный дизайнер, стал их главным советчиком, хотя папа считал, что оформлением свадеб занимаются те, кому не хватило таланта реализовать себя. Но отказать будущим родственникам не мог - они напирали с опытом и размахом. Николай Велимирович не давал спуска никому.
        - Думаю, вот эти, цвета бедра испуганной нимфы, оттенят лучше, нежели гортензия. Она темновата, - донёсся до меня голос папы из кухни, мимо которой я проходила в ванную, мне наказали быстрее собираться.
        - А мне больше нравится весёлая вдова, - припечатал папа Леси.
        - Типун тебе на язык, - стало ему ответом. - Сейчас вообще выберем мердуа.
        - А что, красиво звучит, - согласился дядя Коля. - Да, жена? - ей тоже пришлось по душе. - И где его посмотреть?
        - Вот, - с видом победителя возопил папа.
        - Фу, он какой-то жёлто-зелёный с отливом цвета гов… - тётя Нина прочистила горло, призывая мужа не выражаться.
        Родион возликовал:
        - Ага, по-русски это цвет гусиного помёта!
        Честно, мне сначала показалось, что папа обсуждает с ними книги дяди. Но оказалось, что цвет роз для оформления зала.
        Тут он выцепил меня взглядом, греющую уши, и отправил быстрее одеваться. Я скинула одежду для сна, и не гадая что надеть, прыгнула в старые джинсы и чёрную футболку. Изначально рука потянулась к синей, но я вспомнила, что дельфины испытывают недостаток визуального пигмента, необходимого, чтобы видеть его. Зато морские млекопитающие видят под водой так же, как мы видим предметы на открытом воздухе. Для них вода прозрачна и не составляет отдельный тон, как для людей. Мне хотелось, чтобы дельфины меня увидели.
        Соня спала, свернувшись калачиком, подложив под ухо обе ладошки. Мирное создание. Я приглядывалась к ней, пытаясь понять, не могут ли оказаться правдой нечаянные слова Виктории, но она же сама признала, что ошиблась.
        На выходе из комнаты я нечаянно запнулась о единорожика, подаренного другом, и с грохотом повалилась на пол:
        - О, дьявол, и во сне нет от тебя покоя, - злым со сна голосом проворчала сестра и повернулась на другой бок.
        Из-под кровати донеслось сдавленное хихиканье и шёпот: «Дьявол, дьявол,» - на разные лады. Покатились яблоки, которые там хранила Леся для моей диеты. А следом, чихая оттуда выкатилась и мелюзга в лице Лесиных младших брата и сестры.
        - Ну вот, Шлек нас нашёл, - собираясь начать рыдать, постановила она меня виноватой.
        Но я с намечающейся очередной шишкой на лбу была пострадавшей стороной. Так нечестно! Это они натянули верёвку, которую я заметила только сейчас, когда Костя стал сматывать свой проказнический набор. Ну, почему я крайняя? Почему?
        Я смотрела на детишек, и Костик объяснял сестре, что я никакой не Шлек, а принцесса Фиона, жена Шлека:
        - Фиона же превлащалась в плинцессу, как сейчас.
        - А ночью снова во Шлека?
        - Или сейчас начнёт! - он испуганно стал тыкать на мой лоб, где и правда выскочила шишка, я на ощупь определила, что она размером с яйцо. - Превращаться! Бежим!
        Он кинул в меня напоследок яблоком, не больно, но чертовски обидно. В глазах защипало. Кулаки сжались от бессилия. Что даже при желании я могла сделать мелким пакостникам? Нос хлюпнул. Я смахнула с глаз намечающиеся слёзы.
        Слёзы?
        Слёзы!
        Откуда слёзы?
        Я же никогда не плачу. Но слёзные каналы забыли об этом, и я чувствовала, как оба мои глаза «тонули» в набежавших озерцах горячей солёной влаги.
        Разобраться и как следует разреветься не получилось - в меня прилетела подушка:
        - Ой, кончай уже концерт одной актрисы, Лен, бесишь.
        - Я плачу, - я стёрла с щеки побежавшую горячей волнистой дорожкой слезу, и созерцала свой мокрый палец, как великое откровение.
        - Ты дура. Подушку верни.
        Я подошла к ней с подушкой в руках и, протягивая недавний снаряд, глядя в глаза спросила:
        - Вы больше не встречаетесь с Оливером?
        - О да, моё сердце в печали, - снова зло буркнула она. Со сна она всегда в скверном расположении духа. Тем более после такого события.
        - Если хочешь поговорить, то я…
        Она меня перебила, вырвав свою подушку:
        - То иди в жопу. И отстань от меня, дура.
        Мне стало её так жаль. Бедное дитя, первая любовь, и такая несчастная. Но это не моё дело, лезть в их отношения. Пусть она моя сестра, а он друг, я не имею права навязывать им своё видение их связи. К тому же я не имею дара видеть, действительно ли они связаны красной нитью. У меня самой в личной жизни полный Чернобыль, куда мне лезть с советами.
        Мы поехали на дядином транспорте. Папа сел рядом с водителем, чтобы поучать его вождению. У него была своя машина, но водить он не любил. И когда Егор приехал на каникулы, то с радостью отдал её тому кататься. А вот штурманом Род был вдохновенным, с энтузиазмом рассказывая о правилах дорожного движения, вперемешку с историями об архитектуре города. Чем невероятно бесил водителя, и он грозился его высадить на каждом перекрёстке. Ничему Максима жизнь не учит - усади он папу сзади, а меня на пассажирское спереди, проблем бы было куда меньше.
        Но в итоге страдали все: сам Максим от языкастого Родиона, Родион от сыпящего проклятиями Макса, я от двух шебутных малявок, которые без конца теребили «жену Шлека», малявки от камеры Сени, непременно ловящей их проказы, они улавливали, что мама с папой за такое поведение их по головке не погладят, если увидят записи, и Сеня страдал от них же, ибо дети возжелали украсть его рабочий аппарат.
        Весёленькая поездка, прервать которую дядя порывался как минимум три раза серьёзно, и пару раз в шутку, окончилась нашим опозданием. Нас не хотели пускать ни коим образом, следуя уставу дельфинария, но тут мы впервые порадовались тому, что с нами Максим. Билетёрша оказалась его очередной поклонницей. Я лишь мысленно подивилась тому, сколько же в нашем городе сумасшедших женщин. Папа подивился этому вслух.
        - Ах, все мы сумасшедшие в этом безумном мире, - неестественно засмеялся Максим, покрывая промах своего братца.
        Несмотря на острый язык папы, благостный настрой билетёрши сбить не удалось, а может повлияла невероятная харизма Рода, он ей так искренне улыбался, она даже забыла, каким эпитетом тот её наградил. А может у неё была короткая память, но главное, что нас впустили и даже препроводили в первый ряд по центру бассейна.
        Папа рассыпался в благодарностях, билетёрша смущённо краснела, а потом выцепила Максима и повела его в ряд повыше нас, здесь места не хватило. Мы бы подвинулись, но она слишком резво его увела, так что довольные, мы сидели и завороженно пялились в бассейн, ожидая чуда. А вот Сенька побежал вслед за отцом, наверное, переживал, что эта женщина может его окрутить и окольцевать.
        34
        Бассейн был большой в форме круга, плавало четыре дельфина: два побольше, и два поменьше. Над бассейном висели обручи. Через огромные панорамные окна помещение заливал свет жаркого летнего солнца, но кондиционеры справлялись с температурой великолепно, не было ни жарко, ни холодно. Дельфины резвились в воде и радовались солнцу.
        Шоу ещё не началось, оказывается, нужно было приехать на полчаса раньше, чтобы занять места, но мы, опоздав, приехали ровнёхонько к началу.
        Папа стал громким шёпотом делиться своими знаниями о дельфинах, и это было действительно интересно. Ну, точно интереснее, чем два клоуна, одетые на манер гаитян, кричащие «Алоха!», и искромётно-шутящие так, что нравилось только детям.
        Поэтому на нас шипели ближайшие детки - Таня и Костя, но папа не обращал на них внимания, и продолжал рассказ об интересном эксперименте:
        - Дайвер надел грузовой пояс и активно выдыхал воздух. В это время велась запись сигналов, направленных в его сторону. Они использовали микрофон для записи эха от сигналов дельфина, а затем передали их на расшифровку специалисту по акустической физике, создателю аппарата по визуализации звука, - я восхитилась, захотелось этот аппарат себе. Я бы тогда могла «видеть» глазами животного. Например, собак. - Основной принцип работы аппарата заключается в преобразовании звуковых вибраций в колебания воды. Учёные загрузили последовательность ультразвуковых эхолокационных сигналов дельфина в аппарат, поставив камеру в режим воспроизводства видео. На поверхности воды им предстала некая смутная форма. Неунывающие исследователи проиграли видео назад. Кадр за кадром, - папа умело рассказывал, жестикулируя, что даже малявки заинтересованно прислушались, - и через некоторое время увидели, - он сделал трагичную паузу, - смутный силуэт человека!
        - Ого! - я была поражена.
        - Ну, дельфин зе смотлел на человека, а если в нём слон!..
        - Или Шлек! - громко поддакнула сестричка.
        На нас стали шикать соседи, призывая к тишине. Папа невозмутимо продолжал:
        - Эхолокация позволяет дельфинам «увидеть» тени объектов, и даже очертания их поверхности. То есть исследователи смогли разглядеть даже грузовой пояс, с которым он нырял. Конечно, не без компьютерной графики.
        - Дядя Стас сам такое налисует на компу-утере.
        «Дядя Стас» вообще оказался их героем, у него был принтер, и он печатал мелким разукрашки, чтобы они его не терроризировали.
        - Дети, - махнул на них обречённо Род. - Дельфины кодируют картинки эхолокационными сигналами, тем самым пользуются звуко-визуальным языком - языком картинок, которыми они делятся друг с другом.
        Делиться друг другом образами - это как мечта. В словах людей слишком много лжи, а если бы мы как дельфины делились картинками, то мир стал бы проще и лучше. Пища для ума оказалась очень вкусной, и довольный папа перевёл внимание на шоу, а потом вспомнил ещё один интересный факт:
        - А ты знала, что Индия признала дельфинов личностями? Но такими, которые не относятся к человеческому роду.
        - Божествами?
        Ответить ему не удалось, «гаитяне» приступили наконец-то к представлению дельфинов. Они называли имена, и те прыгали через подвешенные над бассейном обручи!
        С первым же прыжком мы осознали, почему фанатка дяди Макса билетёрша усадила нас в первый ряд. А также почему остальные люди сидели в дождевиках. На нас полетели все брызги, я даже услышала, как соседка сзади, пыхтящая тётенька в красном дождевике, сказала своему пухлому сыночку: «Так им и надо».
        Смешно оказалось всем, даже «гаитяне» шутковали о нас со сцены, привлекая к мокрым как котятам, мне и папе, внимание всего зала. Дети смеялись, разве что пальцами не тыкали, а вот их мамы бросали на папулю весьма заинтересованные взгляды - его белая приталенная футболка, сидящая на нём в обтяжку, намокла, и выглядел он не хуже Брэда Питта. Танька с Костиком были на седьмом небе от счастья. Тут им и дельфины, и водные процедуры. Только я ощущала себя не в своей тарелке, и скукожилась от прохлады. Где-то на галёрке гоготала несуразная женщина, но сидящий рядом с нею дядя Макс ржал над нами громче всех. «Как конь,» - прокомментировал папа.
        Дельфины показывали все свои умения: прыгали через обруч, плавали по кругу и делали сальто в воздухе по команде, а иногда непослушно уплывали, чем вызывали смех у публики. Потом они рисовали кистями на бумаге, которую держали для них ведущие, а после оба шедевра продавали на аукционе. Яркость и динамичность дельфиньего рисунка, а также спонтанность, наводили на мысль о фовизме.
        «Гаитяне» сказали, что картины дельфинов приносят большую удачу, Макс зажёгся идеей купить себе одну из картин. Прознав об этом, папа решил выкупить её себе, во что бы то ни стало. И купил, что Макс только злобно таращился на нас.
        Наши детки тут же выклянчили рисунок, и долго не могли поделить его между собой, в итоге с треском разорвав пополам. Начался ор. Папа чувствовал себя неловко. Но рядом сидящие мамули подрывались с мест, чтобы помочь моему папуле успокоить своих «новоприобретённых детей». На меня они косились с недовольством, а я помогать не спешила - всё равно не знаю, как обращаться с маленькими взрывчатками. Не хотелось, чтобы они взорвались в моих руках. Я за безопасность. Особенно, собственную. А меня отругали сквозь зубы: «Нарожают малолетки, а потом не знают, как растить!» Дядя сверху тоже веселился, и даже не думал помочь. Папе срочно пришлось объяснять, что это не наши дети. Путаные объяснения прервали сами виновники:
        - А чьи мы? Шлека? А-а-а!
        Чувствую, нас бы вообще выгнали. Но спасло нас то, что началась лотерея. Перед входом в помещение мы все кинули корешки билетов в огромную урну, и сейчас дельфины крутили эту урну, а потом, нажав на большую кнопку, должен был быть выбран билет-победитель, владелец которого мог подойти к дельфинам, потрогать, сделать фото на память. Все заинтересованно ожидали услышать своё имя, и забыли о нас.
        Я тоже ждала, но нет, выбран был не мой билет. С моим везением этого ожидать не стоило, и я всё равно ждала, очень хотелось потрогать дельфина.
        Но ко всеобщему несчастью, а особенно Максима, победил папа. Он повёл нас с собой к стайке ожидающих у бортика дельфинов. Впереди всех бежали двойняшки, за ними не отставал Сенька (он всегда умел выбирать приоритеты).
        Папа сиял, сверкая улыбкой во все зубы. Уничтоженный Максим смотрел на нас жалобным взглядом, я попросила Рода взять его с нами. Он неожиданно согласился, всё-таки мой папа самый добрый на свете мужчина. Но согласившись, он добавил: «Иначе житья же от него не будет». Тоже верно.
        За дядей увязалась та непонятная тётя-мотя, которая казалась мне знакомой. Глядя на дельфинов, она шептала «Мрак», глядя на детей «Держите меня четверо».
        - И вот он - наш победитель со своей большой семьёй!
        Почему-то все подумали, что я жена папы, а трое мелких - наши дети. Макса, с его слов «безграмотные олухи», вообще не признали, и решили, что он наш отец, то есть дед семейства. А его спутницу нашей бабулей.
        Хохочащий Сенька чуть не поскользнулся, но я его спасла, правда, пожертвовав собой - я плюхнулась в воду к дельфинам. Максим голосил, что его кровиночку съедят рыбы, спасите! Папа прыгнул спасать меня. Сеня снимал, только и успевал камерой вертеть. Двойняшки, оставленные без присмотра, пошли к клетке с морским львом, которая стояла на другом конце бассейна, и пытались кормить его рыбкой. Причём рыбку доставал из стоящего рядом ведра голыми руками Костя, она изворачивалась, норовила выскользнуть, а Танька бесстрашно приговаривала: «Скажи «а-а-а». Костя не удержался и сорвался в воду следом за своей рыбиной, которую упустил, а забывшая о голодной морском животном Таня голосила «на берегу».
        Папа, передав меня на руки одному из ведущих, схватился за плавник дельфина, почти как супергерой. Так казалось мне и всем вокруг, но позднее в машине он признался, что по инерции ухватился за плавник, а потом испугался его отпустить, плюс вспомнил как до этого на выступлении так плавали тренеры со своими дельфинами. И вот он как герой в мгновение ока домчал до барахтавшегося Кости и спас его. Зал аплодировал стоя.
        Мне кажется, в зале решили, что мы подставная семья, ибо смеялись с нас по ходу всего представления не меньше, чем с клоунов. Нас даже руководство дельфинария потом благодарило, жало руки, но приходить ещё раз не звали.
        - И даже абонемент не подарили, - возмущался Максим, везя нас обратно домой. - Жмоты. Мы им такое шоу устроили.
        - Благодаря тебе, - хмыкнул папа, - посадил нас чуть ли не в воду, а сам перед дамами хвост распушил.
        Дядя запунцовел:
        - Перед дамой, - поправил он Рода. - Сам вообще в спасатели Малибу заделался.
        Все детки сидели мокрые сзади, кутаясь в огромные полотенца. Мокрые, но довольные. Двойняшки были счастливы, что принимали активное участие. Сеня никак не мог нарадоваться «зашибенным» кадрам. А я ликовала, потому что мне всё же разрешили погладить дельфина.
        Один из взрослых дельфинов, на котором катался папа, подплыл к бортику, вытащил морду из воды и упёрся ластами, издавая непонятные мне без специального аппарата звуки. Инструктор кивнул мне, разрешая идти на контакт. Я похвалила себя, что надела не синюю футболку, и значит дельфин меня обязательно заметит. И в его памяти останется моя фигура.
        Я приложила ладонь к его лбу. Кожа его на ощупь совсем необычная: она плотная на вид, будто из пластика, но проведёшь ладонью - нежная и мягкая, словно тонкий шёлк. Это прикосновение странным образом дарило радость.
        А ещё я стала хранительницей удачи: листочки с рисунками дельфинов после того, как детки и взрослые из-за них переругались, я собрала и убрала в сумку. И никому из сидящих в машине возвращать не собиралась. Какой-то рисунок раздора. Пусть лучше хранится у меня, решила я.
        - А вы знали, что у каждого дельфина есть собственное имя? - поинтересовался эрудит с переднего сидения. - Так вот имя дельфина представляет собой свист, и его средняя продолжительность около девяти десятой секунды.
        Под его монотонное «чтение лекции» мы на задних сидениях, усталые, уснули.
        Мне снилось, что под толщей воды я в костюме аквалангиста с грузовым поясом смотрю в глубину темноты и пытаюсь разглядеть хоть что-либо. Но вокруг всё мутное, смазанное. Я знаю, что наверху день и ярко светит солнце. А здесь не в пример мультфильму о Русалочке, - кромешная тьма, но где-то впереди раздаётся характерный дельфиний свист, который укладывается в одну секунду, и я понимаю, что он меня зовёт. Но я остаюсь на месте, держусь на плаву. И тут с той же стороны раздаётся душераздирающий дельфиний крик: «Поторопись, спаси нас!» Я кидаюсь в ту сторону, но верёвка, в которой я привязана натягивается, и меня тащат назад, к лодке. Я сопротивляюсь, хочу отвязаться, и не могу. Моё тело прорывает гладкую поверхность водного пространства и в эту секунду я проснулась.
        Кто этот дельфин, что ждёт моего спасения?
        Вернувшись домой, я узнала, что Соня уехала в танцевальный лагерь на пару недель. Причём дядя Максим лично подписал ей разрешение с утра, а я как обычно пропустила всё мимо ушей и глаз.
        Я с грустью отметила, что и Артём поедет в этот лагерь. Он же танцевальный, и скорее всего организован их командой. Они будут близко общаться.
        Тут я заставила себя перестать воображать худшее. Тем более есть дела более насущные - моя подруга и мой брат скоро поженятся!
        Это радость, это счастье, это мини-апокалипсис.
        Родители подруги оккупировали зал и подписывали приглашения. Разместившись за дубовым столом, они громко ругались, кого из родственников и друзей семьи звать, а кого нет. Тактичная тётя Нина во всём соглашалась с мужем, но то и дело встревала Леся, качаясь на ножках стула она требовала убрать то одного родича, то другого - все её бесили, и кормить за свой счёт (за счёт папули) она их не собиралась. Но с другой стороны, это был шанс похвастаться перед ними и утереть носы, заметил дядя Коля, так что приоритеты сменились, и теперь она пыталась вспомнить как можно больше ненавистных особ, и список рисковал перевалить за возможное число размещения гостей в самом лучшем отеле-ресторане города. Теперь стоял вопрос о смене места проведения свадьбы.
        Вспомнив, как было просторно в замке мэра, я решила похвастать им об этом, на свою беду. Глаза подруги зажглись. Ей хотелось свадьбу только там. И то, что никто ей такого счастья не позволит, Леську не устраивало. Если она что-то себе в голову втемяшит, то это навсегда.
        - Моя свадьба должна быть лучшей! - и точка.
        Помогать ей в штурме замка казалось мне таким себе занятием. Тут ей бы Сонька оказалась отличным подспорьем, о чём я ей и заявила, а меня вновь обвинили в деревенских выражениях.
        - Вот иногда человек вышел из деревни, а деревня из него нет, - назидательно подняла она палец.
        - Я вообще не из деревни, Лесь. Я же в городе выросла.
        - А бабка у тебя где живёт? - она ткнула пальцем в меня. - Вот, в деревне. У тебя деревенские гены.
        Поучить бы тебе биологию с анатомией, подруга. Но вслух этого я ей не сказала.
        С кухни доносились умопомрачительные ароматы выпечки, и желудок напомнил о себе. Но к еде меня подруга не пустила, и пугая тем, что не влезу в своё платье, угостила яблоком уже в моей комнате. После отъезда Сони эта комната имела своё стратегическое назначение, как комната невесты и подружки невесты.
        Сама невеста тоже яблоками уже второй день питалась. Причём, почти весь ящик съела - голод не тётка. Я думала нет ничего такого в мире, что отвадило бы её от холодильника, но я ошибалась.
        Вслед за яблоком она, вдруг заполыхав гневом, точно дракончик на её щиколотке, пихнула мне в руки аккуратно заполненный почтовый конверт, внутри него лежал исписанный аккуратным почерком лист:
        «Здравствуй, Олеся!
        Как ты уже догадалась, пишу тебе я, кого ты знала столько лет под именем Лёня, но отныне прошу называть меня полным именем Владлен.
        Мы были так счастливы, перед нами стояло такое прекрасное будущее, полное взаимных успехов. Я планировал, что добьюсь научных высот, и буду двигать вперёд Отечество. Верная жена, ожидающая меня дома с детьми, - мой дерзкий идеал - теперь ты делаешь вид, что меня не существует. Игнорируешь моё естественное желание получить объяснение, я разве его не достоин? Я разве чем-то это заслужил?
        Но ты решила, что можешь растоптать моё сердце. Плюнуть в душу. Как же это низко. Я презираю тебя.
        Я столько вложил в нашу любовь, но не ты. Очень обидно понимать, что это впустую. Но я не хочу, чтобы мои вложения висели мёртвым грузом над рухнувшим союзом. Не хочу, чтобы что-то напоминало нам о прошлом. За сим, прошу вернуть всё по списку:
        Ежедневные обеды в школе: 156 руб. * по 5 раз в неделю * 35 недель в году * 7 лет = 191,100 руб.
        Одолжил деньги на ветеринара черепахи в 6ом классе: 600 руб. - можешь не возвращать (всё равно она умерла)
        Подарки на 8ое марта: 199 руб. (в 5ом классе) + 400 руб. (в 6ом классе) +…»
        - Ну, каков альтернативно одарённый хам, а? Каждую копеечку посчитал, - еле дождавшись, как я прочту основную часть письма, стала кричать Леся.
        - Совсем сумасшествие, - прошептала я. - Двести тысяч на еду тратят наши родители только в школе… - за что получила тычок от подруги.
        - Не о том думаешь, Ленка. Да он меня оскорбил. Я ему шахматы резные ручной работы подарила на совершеннолетие, и знаешь - его списочек и рядом не валялся с тем чеком за деревяшки, - даже ушат холодной воды не остудил бы её пыла. - Что-то он мне ни шахматы, ни денежки за них не вернул, жлоб очкастый! Попадись он мне под руку, я ему позвоночник переломлю. Скотина!
        В нашу дверь скромно поскреблись.
        - Ещё одна скотина! - тут же обозначила стоящего на пороге Феоклиста подруга. - Где твоя коляска? Вот она бы мне сейчас понадобилась. То есть не мне, а Лёнчику-уродцу-будущему-инвалиду. Чего припёрся в наш будуар?
        Фео сказал, что ему значительно лучше и врач разрешил передвигаться на своих ногах. Но я помнила, что коляска ему и раньше не нужна была. Видимо, хотел снискать жалости у бабки своей, а та решила его, инвалида, скорее со своих плеч своих сбагрить на мои хрупкие.
        Леся об этом тоже знала, и меня поддерживала. Ей казалось, что это круто - быть женой одного человека и иметь толпы поклонников. Это будет держать мужа в тонусе. Думаю, что с послужным списком моего братика, она и сама будет всегда в тонусе.
        А ещё ей не нравилась моя новая фамилия. Такая вообще мало кому по душе придётся. Может, в стендапе бы прижилась.
        - Хотел побалакать с будущей женой, - нагло заявил Фео, и без спроса развалился на кровати Соньки. Он чесал руки с наколками, и одежда его выглядела не самой чистой. Возможно, у него чесотка. Об этом мне перед уходом сказала Леся, прежде чем оставить нас наедине. И посоветовала комнату потом обработать, а до этого она сюда ни ногой.
        Он ей хищно улыбнулся на прощание и почесал за ухом. Леську как ветром сдуло.
        - О чём ты хотел поговорить? - стараясь не выглядеть брезгливой, я присела на краешек своей кровати. В руке я держала яблоко, чтобы в случае чего пульнуть в него как оборонительный снаряд.
        - О многом. Можем за жизнь лясы поточить, - продолжал он дерзить, будто и забыв, что мы в тот раз распрощались на доброй ноте.
        - Э, Феоклист, - он поморщился, - дорогой мой сосед…
        - Жених.
        - Ну, да. Кстати, об этом. Я не могу стать твоей невестой. Потому что вот, - я подошла и решительно потрясла перед его носом рукой с кольцом. - Я замужем уже.
        Кольцо я водрузила обратно на палец давно, почти сразу после того, как с трудом его сняла. Я запамятовала об этом и хотела просто померить. Но оно крепко село.
        Он восхитился:
        - Вот это полный цимес! - схватил мою руку и стал изучать кольцо, попытался даже стянуть, явно намереваясь сдать его в ломбард, но это всё равно дешёвая пластмасска.
        И пахло от него совсем не плохо. Наверное, Фео дружит с душем. Зачёт. Вот Шер тоже дружит, но настолько активен в течение дня, что неброский сладковатый аромат пота всегда проступает. И мне это даже нравится. Снова я его вспомнила, и в сердцах стукнула себя по лбу ладонью.
        - Не надо себя в лобешник мутузить, цыпа, - схватил он вновь мою руку. Я вырвала её и поспешила вновь приземлиться подальше.
        - Не распускай руки, - пригрозила я. - Пожалуйста.
        Фео загоготал:
        - Недотрога.
        - Так о чём разговор? - я сложила руки на груди, подсобравшись, хотела, чтобы он видел мою серьёзность. - Ты говорил мне, что у тебя мало друзей. С твоим подходом, мне кажется, тебе будет сложно их найти.
        - Забавная ты, - хмыкнул мой нечаянный жених. - А давай замутим гарем, ты вся такая строгая мамочка в латексе, а мы с твоим мужем у твоих ног, и ты нас плёткой, то одного, то другого…
        - Прекрати! - вскочила я, у меня глаза на лоб полезли, ведь я всегда была с богатой фантазией, и сразу представила себе эту картину. - Вообще, как тебе это в голову пришло? У вас там вообще, что ли никаких порядков?
        - Где у нас? - вмиг ухватился он.
        - Ну, там, - мне было неловко сказать это, но я сама начала, и в итоге поведала громким шёпотом: - В тюрьме.
        Он смеялся так, что глаза слезились, норовя свалиться с кровати. Но у него с координацией всё было в порядке. Наконец, отсмеявшись, он согласился:
        - А ты реально кадр. Давай краба, - он протянул мне ладонь, будто я была мужиком, и пожал. Я только сейчас заметила, что руки у него были нежные. Кожа гладкая и белая. И это и есть руки любителя подъездных тусовок и драк? - А ты говоришь, я друзей заводить не умею.
        Он так непосредственно намекнул, что мы теперь друзья, это показалось мне милым.
        - Хорошо, - согласилась я и улыбнулась в ответ.
        А он бесцеремонно ткнул меня пальцем в лоб:
        - А это чё у тебя - звезда во лбу?
        Я уже и забыла, что с утра поставила шишку. Она быстро рассосалась, но след неприятного зеленоватого оттенка остался.
        - Ага, я принцесса-Лебедь.
        Он только хмыкнул, оглядев меня с ног до головы. Волосы собраны в низкий хвост, да и одежда не царская. Макияжа ноль. На ногах тапочки.
        - Короче, царевна, вот, - он достал из необъятного кармана протёртых джинсов, рваных на правой ягодице, мятые листы А4, сложенные в несколько раз. - Вот подпиши.
        - Это что такое?
        Он посмотрел на меня, как на идиотку, типа чего это я не вижу, что это листы. Оказалось, это не просто листы.
        - Контракт.
        - Какой ещё контракт? - контрактов мне заключать ещё не приходилось. Бумажное обещание жить в общежитии по правилам и уставу ведь за контракт не считается?
        - Такой. Что я не посягаю на твой безымянный палец, а ты на мой.
        - А почему написано на английском? - я всё же разобрала пару предложений, но с переводом мелкого текста было туго. В прошлом году, науськанная Егором, я сдала IELTS и могла похвастать достаточным знанием языка. Но мелкий шрифт и на родном языке не воспринимался.
        - Потому что так сразу понятно, что не туалетная бумажка.
        Тут я бы поспорила. Как раз таковым он и выглядел. Мятый, будто он сидел на нём неделю.
        - Я такое подписывать не буду.
        - Ну чё ты ломаешься, я в интернете нашёл, бегал печатал, а ты закорюку поставить не хочешь.
        - Не хочу, - слышала я много историй, как люди подписывали бумаги, а потом отправлялись жить под мостом. Максим нам таких миллион поведал однажды, когда Соня принесла из школы на подпись папе, он его изучил вдоль и поперёк, даже на невидимые чернила проверил, даже книгу написал «Мелкий почерк катаракты». Об этом всём я рассказала Фео, аргументируя, и он неожиданно согласился:
        - Напишем новый. Прям ща, бумага, ручка есть?
        Я достала необходимое. Фео был лаконичен: «Мы, нижеподписавшиеся, не посягаем на безымянные пальцы друг друга,» - подписал он чуть ли не в самом верху листа. Я ожидала, что он напишет больше, но новый друг меня порадовал, поставив свою подпись с расшифровкой внизу в правом углу, и рядом оставил место для меня. Наш контракт выглядел безобидно.
        Правда, был в единственном экземпляре, и забрав его, Фео умчался, сказав, что торопится.
        35
        Словно громом поражённый Шер стоял в самом конце зала, со сцены, от которой он не мог отвести взгляда, поглощённый выступлением, его невозможно было разглядеть.
        Шерхан забежал в Survival только в туалет, чтобы отряхнуть футболку, прохожие косились на него, кидая не самые лестные взгляды. Фил увязался следом, их пропустил знакомый, не спрашивая билет. Народу толпилось великое множество, актёр тянул его к бару, приговаривая, что теперь Шерри должен ему по гроб жизни, так что для начала пусть раскошеливается на возрождающий к жизни коктейль. Не то, чтобы у Фила не было денег, но он считал своей прямой обязанностью совершить возмездие за то ли шутку, то ли неудачное стечение обстоятельств. В раба непокорного тигра вряд ли обратить получится, но попытаться стоило.
        А ещё и Олли прислал сообщение, что выступление, как и обещал, скоро будет.
        Пока они препирались, на сцену взошла очередная рэпкор банда. Шер предпочитал классику хип-хопа, но с пацанами за компанию по клубам тоже мотался время от времени.
        - Ничё такая крошка, - восхитился Фил, оценивающе оглядывая единственную в их составе девушку. - И ножки прям самый сок.
        - Пришёл на баб пялиться, так меня оставь в покое, - буркнул недовольный Шерхан, которому звезда порядком надоела.
        - Ты что ведёшь себя, как десять лет в браке? - осадил его компаньон. - К тому же, не ревнуй, я просто смотрю.
        - Да хоть облизывай.
        - Её бы облизал, - он высунул язык прямо в лицо Артёму и показал буквально в сантиметре, как ловко он бы мог облизать.
        Шер изобразил, что его сейчас вырвет. Фил лишь расхохотался, и продолжил изучать певицу, которая казалась ему знакомой. Наступает такой момент в жизни звезды, когда все лица - как одно, вереница их сливается в один подвижный глиняный образ, который заключает в себе все лица, виденные ранее, и кого не встреть - все образы в этой глиняной маске плавно перетекают из одного в другой до того ладно, что кажутся знакомыми.
        Когда они услышали первые строки, Шер изменился в лице и обратился весь во внимание. Он не слышал комментариев стоящей рядом звезды, иначе тот рисковал получить настоящий сотряс мозга за фривольные мысли вслух о певице, оказавшейся Леной, шеровской малышкой.
        Она была одета по-другому - броско и с вызовом, но не пошло, а игриво, ноги из-под короткой юбки казались длинными, яркий макияж скрывал мягкие черты лица, пухлые губы стали ещё пухлее под слоем тёмной помады, скулы стали очерченнее. Микрофон она держала двумя руками вполне уверенно, и в начале стояла закрыв глаза, но по мере исполнения своей части, открыла и подняла их, оглядывая зал. Отсюда было не видно, но он знал, что в её глазах плещется серое море. Шеру казалось, она ищет его. Ему хотелось вскинуть руку вверх, помахать со словами «Я здесь!» В голове родились новые строчки, словно заклинание:
        Я стою и глаза мои пьяны -
        Одним видом твоим одурманен.
        Найди среди тысяч - я здесь.
        Она держала микрофон и пела слова, изначально обращённые к ней, его откровения, но скорее всего даже не знала об этом. Голос её не дрожал, звучал как ангельская музыка. В этом пропитанном дыме помещении он прорывался сквозь его клубы лучом света.
        Со мною рядом быть готов. Земной мой рай и ад. Безумный…
        Но она его не видела, Шер слишком хорошо сливался с толпой себе подобных. И дело не в стиле одежды или приверженности к музыкальному направлению, которое накладывало свой отпечаток, он был с ними на инстинктивном уровне: эти парни ругались матом, вели далёкий от порядочного образ жизни, развлекались с дамами, и даже дамами-то их никогда не называли. В их словаре для определения особо женского пола были такие словечки, как «тёлки», «бабы».
        Пронзённый этим сравнением, он устыдился. Это чувство окатило парня неожиданно, и теперь он боялся, что малышка его увидит. Увидит и посмотрит на него как на ничтожество, которое не может отстоять свои чувства, который выбирает любовь в последнем приоритете, ставя кровь на первый.
        Так и не дослушав исполнение своей песни, Шер развернулся, ища выход.
        Фил побежал за ним, хихикая:
        - Ты что, запал на неё? Я видел, как ты слюни пускал, лужа набежала. Если что, я первый её увидал.
        - Первый? - вдруг разъярился Шерхан. - Так пойди и заяви свои права. Сделай что-то, - он цедил слова, словно выплёвывая их ядовитыми порциями. - Что ты мне в уши зудишь о том, что ты первый. Первый - и что?
        - Да нужна была она мне, - примирительно стал отнекиваться от певицы Фил, испугавшись его потемневших глаз и набухших кулаков. - У меня вообще невеста есть. Не такая красавица, но вполне себе. Хваткая.
        - И что ты тут забыл тогда?
        - Ну, у нас всё сложно, - он скорчил недовольную мину.
        - Поверь, сложнее, чем у меня, быть не может.
        - О, расскажешь? - тут же воодушевился актёр.
        - О, - скопировал его тон Артём, и отрезал: - нет.
        - Противный какой, - снова вернулся к паясничанию Фил. - А вообще, раз понравилась, чего сам не бежишь? Вон, цветочки подари, может и посмотрит на тебя фифа.
        Шер недовольно скинул с плеча его руку, протискиваясь меж людей к выходу:
        - Она не фифа.
        - Как скажешь, - сдаваясь, поднял шутливо руки Фил.
        - Чего ты прёшься за мной?
        - Ты мне обещал хлеба и зрелищ. Зрелища я получил, теперь - хлеба! - нагло заявили ему в ответ, сверкая звёздной улыбкой.
        - Мне уже заранее жаль твою девушку.
        - Это ещё что, - махнул он рукой, другой подправил куртку, - мы ещё жить вместе не начали. Старшее поколение говорит, до свадьбы ни-ни, - он показательно поводил пальцем, при этом скосил глаза.
        «Чисто, клоун,» - охарактеризовал его Шер.
        Песня уже давно перестала играть, и на сцену вышли новые участники. Артём расслабился, когда понял, что девушка пропала с глаз. Они пошли к барной стойке, Шер понял, что и сам был не прочь хлебнуть холодненького. В горле пересохло, будто она во фристайле на пять минут выступал, и выкладывался на полную.
        Фил листал меню. Он то и дело морщил нос, закатывал глаза. Было похоже, что он схватит антисептик, и начнёт тереть им само меню, а потом недовольный затянул манерным противным голоском:
        - Тут и заказать нечего. Шерри, ты куда меня привёл?
        Знакомый бармен покосился на них неодобрительно - кроме того, что не понравилось меню, они походили на парочку цвета моря, но Шер его успокоил:
        - Заткнись и бери, что есть, - и уже бармену: - мне холодный мохито.
        - Дорогой, - продолжал забавляться Фил, талантливо играя голосом, - а вдруг у них стаканы не мытые? Ты же не хочешь, что тебя снова пронесло? У них тут вроде, - его голос перешёл на шёпот, который не услышал бы только глухой, - и санузлы безуспешно ищут сантехника.
        Шера паяц в конец достал, и еле сдерживая себя, он наклонился к красивому лицу паршивца близко-близко, почти касаясь его носа своим, и протянул тягуче-медовым голосом, не сулящим ничего хорошего:
        - Солнце моё, я тебя дома отшлёпаю, - он показательно постучал тыльной стороной правой ладони о левую.
        Брутальному бармену это совсем не понравилось:
        - Валите-ка оба отсюда, голубятня.
        - Чего? - обозлился Шер, а Фил ликовал. Мстить ему нравилось. Пусть теперь думают, что Шерри голубых кровей.
        Но долго ему радоваться не пришлось, Артём перекинул бармена через стойку, и стал его бить, приговаривая: «Что ты сказал? Гнида! А ну, повтори!»
        Его оттащили знакомые парни и отболтали от секьюрити, сказав, что их приятель маленько перебрал, и они справятся с этим. Бармен, на удивление, попросил прощения, невольно зауважав человека, который так чётко отстаивает свою репутацию. Фил бы сказал «бездумно».
        Шера отвели в туалет привести себя в порядок, и на обратном пути в коридоре тот повстречал сестру. Виктория очень удивилась и смутилась. Уйти незамеченной не получилось. Да и недавний разговор с Леной, которая назвалась бывшей девушкой Артёма, оставил свой след: она окончательно запуталась в поведении своих родственников, и как следствие, в намерениях Егора.
        Какую из сестёр тот собирался спасать от Оливера становилось непонятно. Если Лену, то ситуация имела характер анекдота, ведь их случайно сфотографировали вместе и так родились слухи. Если Соню, то даже невооружённым глазом было видно, что ту спасать не надо, и скорее надо спасать от неё. А ещё был вариант, что Егор позвонил и попросил приехать её сюда, потому что сам хотел увидеть, а остальное придумал, как причину. Но у Егора скоро свадьба. И последний вариант просто отпадает. Как и желание поговорить с ним лично, спросить, как всё на самом деле.
        Сейчас появился шанс спросить у Артёма. Он выглядел взъерошенным, в грязной футболке и с красным лицом.
        - Что ты здесь делаешь? - спросил он, хватая сестру за локоть, и уводя к диванчикам. Народу там было меньше, большинство толпилось в зале, где шли выступления.
        - Это неважно, я хочу кое-что спросить.
        Шер облокотился на диван, Вика придвинулась ближе, чтобы в шуме не потерять ни слова.
        - Расскажи, что у вас с Леной Матвеевой?
        - Боже, - закатил глаза брат. - И ты туда же. Ничего у нас. Так, повстречались маленько, - он махнул рукой, что это дела давно минувших дней.
        - Поматросил и бросил? - наседала она. Она никогда его не ругала до этого, и сейчас не чувствовала себя вправе выговаривать ему. Но ей казалось, что из её мозга, точно как вырезают снежинки из бумаги, вырезали знаки вопроса.
        - Вики, - он тут же собрался.
        - Извини, Артём, но я ничего не понимаю. То мне говорят, что ты встречаешься с Соней, то с Леной. И то же самое об Оливере. Я не понимаю, кому верить. И это не моё дело, но вы мои братья. Соня сказала, что ты её парень. Олли сказал, что он её парень. Я боюсь за Оливера. Боюсь, что снова может случиться непоправимое, и тогда мы смогли ему помочь, хоть и поздно, но мы его вытащили. Я понимаю, глупо применять термин «рецидив», но что, если… - её глаза наполнились слезами. - Я так боюсь, Тёма.
        - Тише, сестричка, не плачь, - он прижал её к груди, у него самого подозрительно защипало в глазах. От дыма, сказал он себе, - всё будет хорошо. Сейчас всё по-другому. Он хочет любить. И Лена идеальная, она его спасёт.
        Вика, зачарованная его голосом, необыкновенно ласковым, когда он говорил о Лене, отняла голову от груди и пристально посмотрела ему в глаза. В них плескалась невысказанная нежность, голубые глаза лучились теплом, осушая её слёзы.
        - Ты необычайный, - лишь и сказала она ему. И вновь прижалась к его груди, греясь в тепле горячего отважного сердца.
        Она чувствовала, как нелегко ему это давалось. Бывает, что выбор, который определяет будущее, с виду прост, но сделать его никогда не просто. Он гладил её по голову, приговаривая, что всё хорошо, и это действовало лучше всякого успокоительного. Искренность в неразбавленном виде - лучшее лекарство от слёз.
        Внезапно, его рука замерла, а сердце, которое слушала Вика застучало по-иному. Девушка отняла голову, и проследила за его взглядом. Рядом с зеркалом стояли Лена и гитарист из группы, с которой она выступала, они улыбались и приобняв друг друга сделали фото на память, а потом вместе ушли.
        Шер сидел неподвижно, как будто на него наложили заклятие. Вике стоило нескольких тычков, чтобы «расколдовать» брата:
        - Ты в порядке? - он робко кивнул. - Уверен, что она будет спасать нашего глубоко братика?
        Шер промолчал, а вскоре предложил поехать домой. Устал неимоверно. Виктория тоже хотела домой. Домой в Лондон. Но перед этим решила во что бы то ни стало поговорить с Егором.
        На это её сподвиг Артём. Сильный и решительный. Держащий своё слово. Чтящий семью. Хотелось поддержать такого человека, а родство придавала ей весомую гордость. В противовес ему Егор, который просил Вики разрушить то, ради чего Артём жертвует своими чувствами. Это казалось нечестным.
        Она позвала Егора в кафе на завтрак.
        Красивое место с открытой верандой на набережной было расположено на берегу пойменного озера или старицы, в честь чего и назвали кафе. Местная молодёжь шутила, что название пошло от того, что в «Старице» любят зависать старики, но место было настолько простым и неформальным, далёким от шика, что сами же здесь и собирались толпами. Меню было разнообразным, но с демократичными ценами. Мебель деревянная, и от неё шёл запах леса, бани.
        Егора запахи уносили в летние каникулы, проведённые у бабули. А Вику в собственные мечты, где она гуляла по цветочным лугам босиком, наслаждаясь единением с природой. В жизни она даже в походе не была.
        Она заказали горячий кофе и чай, а также завтрак, которым было бы приятно наслаждаться под кряканье уток и тихое плесканье катамаранов, будь они парой. И не будь рядом с ними третьего лишнего - Егор взял с собой Лёшу. Вики сама позвала его в кафе. И Егор, почему-то скрыв это от Леси, может инстинкт самосохранения сработал, пришёл, но с Лёшей.
        Он столько многоходовок замутил, что сам мог легко в них запутаться. Устроил спектакль нетрадиционных отношений, уговорил Викторию прилететь, поступившись собственными планами, следил за Оливером, подговорил Соню и Сеню, и всё оказалось зря - сестрёнка связалась с другим парнем. Порядочной скотиной, но не убийцей. Шер ему не нравился, но как человека он его знал давно, и не замечал за ним постыдных поступков. Он скорее даже был добряком, и жертвовал деньги в фонд сирот, учил их танцевать, устраивал летние лагеря со своими парнями. Зачинщиком этих действ был именно Артём Охренчик.
        - Прости меня, Вики, - вымолвил Егор, не зная с чего начать разговор.
        Сама Вика молчала, не ожидавшая, что Егор придёт с кем-то. Но радовалась, что кем-то не оказалась его невеста. Весьма противная особа.
        Она кивнула ему, принимая извинения, и разрешая продолжать речь. Лёша даже засмотрелся, восхищаясь её манерами и жестами. Хотелось походить на эту красивую грациозную лань.
        - Вики, я наверное зря тебя позвал. Я думал, Оливер, - он поморщился на имени, - хочет поиграть с сестрой. Ты же знаешь, она моя двойняшка. Она самое дорогое, что есть у меня.
        «Скажи это своей невесте,» - понеслось в её голове. А Егор продолжал:
        - Она - это я, а я - это она. Я боялся за Лену, хотел её защитить, как мог, - он жарко заговорил, озвучивая откровения, - я всякую дичь выдумывал, чтобы их развести, - Вика засмотрелась в его глаза, но не могла прочесть мысли: говорит ли он правду, врёт ли - она не знала, но верила. - Я хотел сказать ему в лицо, чтобы он оставил её, но сама же знаешь, что он бы сделал от противного. И я выдумывал разное, чтобы… А потом решился позвать тебя. Я правда, очень благодарен, ты чудесный друг, - Вика не изменилась в лице, но сердце ёкнуло, - только зря. Ведь оказалось, блин, каламбур, - он схватился за голову, усмехаясь, - что это «утка». Я себя таким кретином чувствовал, жуть.
        Он был таким красивым в ореоле медленно ползущего на горизонте солнца, отражающегося от поверхности близлежащего водоёма, от которого невинно щурился. И ей хотелось сказать, что он и есть кретин. Что не видит её так же, как она видит его.
        - Вик, прости меня. Тревога оказалась ложной. Спасать никого не надо.
        «Только ты, Егор, не прав». Кое-кто нуждался в спасении. И ждал его от Лены. Но она ему не предназначена. Она не может его спасти. Даже если бы очень захотела. Для Олли она как плацебо - он верит в её чудодейственность, но обманка не спасёт, когда ты на тяжёлой стадии болезни. Так было с отцом. Вика слышала, что под самый конец ему начали давать плацебо, а мама знала об этом и плакала, от того что папа верил в то, что «лекарство» поможет. Никакое это было не лекарство. Пустые пилюли.
        Вика была так зла на Оливера, но точно знала, что именно скажет ему.
        Коротко поблагодарив за завтрак, но так к нему и не притронувшись, она расправила салфетку, убрав её с колен, прощаясь, навсегда вычеркивая Егора Матвеева из собственной жизни, а он пригласил её на свадьбу. Ещё одна благодарность, от которой сводило зубы искомой, и она поднялась, чтобы уйти, когда заметила, что к ним надвигается локальный ураган в виде невесты Егора. За руку она тащила мокрого Анатолия Светова. Оба были в оранжевых жилетах, как два колобка.
        36
        - Это как понимать? - сиреной взывала Леся, переводя гневные взгляды с Егора на Вики. - Ты что-то попутал, чёрт?
        - Вот, Лёха попросил познакомить его с Викой. Понравилась очень, - замялся темноволосый парень с серыми глазами.
        - Да он гей! - заорал на него «ураган», тыкая пальцем в Лёху, и собирая все заинтересованные взгляды. Его розовая рубашка и аккуратный вид не оставляли простора фантазии. - Что ты мне лечишь? О Господи, и на кого я тратила своё время? - она трясла руками, будто хотела сотрясти воздух.
        - Лесь, солнце, ты всё не так поняла…
        - И что же тут у нас? Тебе захотелось разнообразия, и вы решили попробовать втроём? А что, время до свадьбы же есть! Почему бы и не пуститься во все тяжкие?
        Леся набирала и набирала обороты, крича громче, обиднее, бездумнее. Егор осознавал свою вину, но ему не нравилось, как беспардонно она обвиняет невинных людей. Лёшу ему было даже жальче, чем стойкую Вику. Та всегда могла за себя постоять. Даже сейчас не опускалась до ответных плевков словами.
        - Перестань, - предупредил он Лесю строгим голосом. - Ты сейчас не права.
        - Хочешь сказать, мои глаза врут?
        - Сейчас - да.
        - Тогда выколи их мне вилкой, - она схватила прибор и попыталась со всей силы воткнуть его в мирно покоящуюся на столе ладонь будущего мужа.
        Спас его только счастливый случай под именем Лёша, который намеренно сдвинул его ладонь своей в самый последний момент, и вилка пронзила его руку, приколов к деревянной поверхности. Тут началась настоящая катавасия.
        Вика сидела, лупоглазо тараща глаза, словно аглицкая королева, на приёме у которой случилось смятение. Толя страдальчески теребил кудряшки и корил себя за то, что согласился встретиться со сбежавшей из «дурки» - внешность так обманчива - девушкой. Егор требовал вызвать скорую, а также внимательно оглядывал рану, призывая друга к спокойствию. По другую сторону от потерпевшего крутилась Леся:
        - Будь мужиком! - и разочарованно сквозь зубы добавляла: - Хотя какой из тебя, собственно, мужик.
        Но изюминкой стала Лиза, после происшествия выскочившая из-за кадки с пальмой и кинувшаяся на Лесю. Она схватила её за волосы и намеревалась оттаскать. Сама она как пушинка, а у Леси за спиной детство на Чаке и Брюсе, и это весомо против девушки-феи, которая одета была в воздушное лавандовое платье с рукавами-фонариками, но атаковала, словно бесстрашный Вжик из диснеевского мультфильма. В глазах зрителей победитель был предопределён. Но ажиотаж от женской драки полыхал апельсиновым пламенем с корицей вместо бертолетовой соли, которая в костре горела и искрила.
        Лиза уже неделю не сводила своего пристального повышенного интереса с Алексея, который зацепил манерами и утончённостью. Её раздражала в нём только покорность, с которой тот бежал по первому зову своего друга Егора, брата её подруги Сони.
        Она привыкла добиваться желаемого, даже если приходилось брать крепость штурмом, вот и Лёшу упускать не хотела, а поэтому устроила за ним слежку. Она планировала устраивать «неожиданные» встречи по всему городу, и утверждать, глядя ему в глаза, что это судьба.
        Пока всё шло по плану.
        А потом прямо на глазах Лизы на Алексея накинулась бешеная мегера. Позабыв, о своём образе девочки-одуванчика, Лизка выпрыгнула из укрытия и воинственно вцепилась в идеальные волосы оппонентки, удобно держась за оранжевый жилет, который девушка снять не успела:
        - Ведьма, ты что сделала? - кричала она её в ухо совсем не тоненьким голоском. - У тебя руки лишние?
        Леся молчать не собиралась и сдаваться тоже:
        - Слезь с меня, больная, кто ты вообще такая? - она надрывала голосовые связки, параллельно пытаясь ухватить висевшую на ней как на пальме обезьяна девицу и сдёрнуть. Сделать это было нелегко. - Коза драная, слезь, кому я сказала!
        - Свинья!
        - Собака!
        - Кокодиллиха!
        - Щас ты у меня получишь, ублюжья овечья морда!
        Недавно сонная толпа, окружила их, просыпаясь. Даже кофе не действовал столь быстро, как представшая их взору экшн-драма. Многие достали телефоны, и снимали не таясь. Сеня бы только позавидовал этим счастливчикам.
        Не обращая внимания на них, Леся исхитрилась, и схватила Лизу за волосы, с силой дёрнула. Та заверещала, почувствовав боль. В следующую секунду, довольная Леся держала в руках приличный клок волос, а опрокинутая на лопатки фея и не думала сдаваться:
        - Мои волосы! Ты, гарпия, знаешь вообще, сколько я за них заплатила?
        - Не знаю, - захохотала Леся, - у меня волосы свои, - она гордо перекинула копну распушённой гривы за спину, хвалясь.
        Лиза поднялась на ноги и встала в стойку, вспомнив тактику ведения рукопашного боя, которой их муштровали в военно-морской академии. Нападая в первый раз она действовала бездумно, сейчас она знала, какая перед ней цель. Леся почувствовала опасность, от феи исходила волна холодной ненависти, от которой по коже прошёл холодок, в волосы на загривке встали дыбом. Она схватила полный графин воды, который попался под руку, и отправила содержимое на девушку со словами:
        - Тебе надо охладиться, фальшивка.
        Егор никогда не лез в женские драки, и сейчас не собирался делать исключения. Но видя, как его будущая жена лезет и лезет на рожон, но мог остаться в стороне. Становиться вдовцом до свадьбы ему не хотелось. И что было немаловажно - разъярённая бестия, плюющаяся огнём, заводила его неимоверно.
        Взгляды, которыми он одаривал свою невесту, не оставались незамеченными Викторией. Они ранили, и девушка хотела уже уйти незаметно, но Егор попросил заменить его и посидеть с Лёшей. Не сильно благоволящая к гендерным девиантам, она нехотя внутри, и с участливой улыбкой снаружи, подсела к пострадавшему. Вилку Егор уже извлёк, и окровавленная она лежала рядом на салфетке, а не из ладони несчастного парня. Кровью был залит весь стол, и необработанное дерево впитывало её, насыщаясь. Ждали врачей, чтобы поставить укол от столбняка, и проверили, не задеты ли важные связки, которые отвечают за работу пальцев рук, а также движений кистью.
        Подсевший к ним Анатолий методично на манер профессора из университета, стал рассказывать, что отдельной статьи УК за покушение на убийство не существует, в приговоре осужденной будет значится статья «Убийство» и статья «Приготовление к преступлению и покушение на преступление». Но гибель человека не наступила, санкции для преступницы не будут зверскими. И если Алексей готов, то Анатолий начнёт готовиться к кампании против преступницы.
        Алексей его не слышал, и заявления писать не собирался, - он сам подставил руку. Намеренно. А сейчас даже не смотрел на свою ладонь, не чувствуя боли от шока, он следил за действом, к которому примкнул новый участник.
        Бешеная фурия в спасательном жилете против вымокшей обозлённой феи, и стоящий меж ними парень, пытающийся воззвать к благоразумию - картина забавная. Ставшая более забавной после того, как шикарная «грудь» феи под тяжестью воды опустилась, макияж размазался. Остался только воинственное выражение лица, напряжённые мускулы, собранность.
        Но и это смыло словами Леси, неожиданно прозревшей:
        - Ой, а ты девка вообще? На меня накинулся переодетый мужик, каков конфуз, - она приложила ладонь ко лбу, и картинно сползла прямо в руки Егору.
        Оконфуженной, однако, чувствовала себя Лиза. Она поймала ошеломлённый взгляд Алексея, и под общий нестройный ряд смешков наблюдателей, закинув слетевшие босоножки на плечо, ушла с гордо поднятой головой. Уходила и ругала себя, что опрометчиво набросилась на нахалку, стоило повести себя по-другому - одарить заботой мужчину сердца. С заботой выживают девять из ростков из десяти, говорила её мама. Пристыженная, но не сломленная, она покинула их.
        К приезду скорой на руках несчастливой троицы было двое пострадавших.
        На самом деле, после «позорного бегства феи, то есть фея», мысленно поправила себя Леся, она готова была открыть глаза и сказать, что ей стало лучше. Но в традициях турецких сериалов, которые любила смотреть её мама, обстоятельства обстоятельно посоветовали ей продолжать театр для юных зрителей.
        К ним подбежал Анатолий:
        - Вот и преступница! Попалась! Мы готовы к переговорам, и если она решит написать заявление по собственному желанию, то…
        Договорить ему не позволили, решительно настроенный Егор положил тяжёлую ношу на стол и схватил его за грудки, хотя Толя был его визуально в два раза шире и на голову выше. Потешный жилет он уже стянул, и смотрелся внушительно. Они знали друг друга, но шапочно, у каждого была своя тусовка.
        - Адвокатишка недоделанный, какого фига ты вертишься около моей невесты?
        - Убери от меня свои грязные руки, - совсем по-девчачьи взвизгнул Толя. - Подам в суд.
        Егора так просто было не испугать.
        - Да пошёл ты.
        - Я может и пойду, а ты сядешь, - он тоже не боялся, закон был на его стороне. - Вместе с невестой своей и сядете. В разные камеры, - вредно припечатал он.
        - Это была случайность, - всё же отпустил Толю Егор, показательно стряхнув ладошки друг о друга. - Леся не собиралась убивать Лёшу.
        Упомянутый Лёша тут же подал голос:
        - Да, я тоже случайно руку подставил. Неудачное стечение обстоятельств, - он тяжело выдохнул. Состояние шока стало его покидать, и приходила острая боль, от которой хотелось кусать губы, жмуриться и кричать. Но он держался.
        - Покрывание преступления…
        - Да что ты душный такой! - «ожила» пребывавшая в глубоком обмороке Леся. - Бесишь! От тебя как от правительства снега зимой не допросишься. А, стой, ты ж и есть правительство. Сынок мэра, - она презрительно смотрела на него, сидя на столе. - Ты просто большая жопа!
        Почему-то от последнего слова чопорной во многих вопросах Виктории захотелось смеяться. Как в детском саду: дети ведут себя порядочно, не ругаются, но тут на пол летит тарелка манной каши, и воспитательница в сердцах кричит нехорошее слово. И все дети начинают его повторять и заливаться смехом.
        Вики хихикнула, на неё не обратили внимания.
        - А вы что вместе делали? - взъерепенился Егор, задав вопрос, который так и вертелся на языке с самого их появления в «Старице». Леся театральным жестом приложила ладонь ко лбу, и улеглась обратно. Но глаз больше не закрывала. Она себя виноватой ни за что не чувствовала.
        - Она пыталась меня утопить! - вдруг обличительно упёр в направлении лежащей девушки палец Толя.
        - Неправда! - она вскочила и намеревалась выдрать и ему кудрей. Такие идеальные, небось тоже нарастил.
        - А зачем тогда потащила кататься меня на катамаранах?
        Дабы спасти своё честное имя, Лесе пришлось рассказать, опустив подробности, на какие ухищрения ей пришлось пойти, в погоне за «замком» для свадьбы.
        Она времени не теряла, и оставив подругу с поклонником, стала обдумывать план по «захвату замка». Старый знакомый, который проявлял интерес, и бесконечно терроризировал своим халатом, который хотел подарить в обмен на свидание, казался идеальным пособником - он был сыном хозяев.
        Они условились погулять на набережной, а потом катались на катамаранах. Толя упал с катамарана по собственному недосмотру. Никой подножки ему Леся не ставила, когда он потянулся к ней своими мерзкими губами, и тем более пинок зад - полностью его личная убогая фантазия, как утверждала девушка. И халат уплыл.
        Зато с озера хорошо просматривалось кафе, в котором лесин жених попивал кофеёчек с разлучницей. Сказал, что пошёл кольца забирать, а сам - на свидание.
        Вот они и пришли разбираться.
        Приехавшая вскоре скорая помощь забрала Алексея в травмпункт.
        Виктория, прощание с первой настоящей любовью которой вышло таким ярким, засобиралась домой. Она планировала поговорить с Оливером. За ней увязался джентльмен Анатолий, намереваясь проводить. Егор, как друг пострадавшего, со своей невестой поехали следом за ним, в скорую их не пустили. Они поймали такси.
        - Что, передумал жениться? - сидящая рядом девушка посмотрела на Егора с вызовом, готовая принять любой ответ.
        - Да нет, ещё сильнее захотел, - он прижал её к себе, ловко обнимая одной рукой за талию, другой играя с непослушным локоном, норовящим залезть между ними и помешать поцелую.
        Он дразнил её горячим дыханием на шее, рисовал подушечками пальцев на щеке, Леся нетерпеливо потянулась к нему губами, но он прижал к ним указательный палец, запрещая. Он его укусила, а он прошептал на ухо:
        - Ведь я должен тебя отшлёпать.
        - Я сама тебя отшлёпаю, - игриво укусила она его за нос и рассмеялась.
        - Хулиганка, - лишь усмехнулся Егор.
        Ей не нужны были хитрости, чтобы удерживать рядом этого мужчину. Она подкидывала ветки в их разгорающийся костёр чувств на автомате, но удивительно метко, и даже подбрасывая поленья, знала как заставить их разгореться. Это было на уровне инстинктов. На психологии им рассказывали о псевдонаучной концепции типов личности, и она не помнила оттуда ровным счётом ничего, кроме того, что между определёнными психотипами существуют дуальные отношения. Об этом ей увлечённо рассказывала Ленка, верящая даже в теорию красной нити. А Леся Радуга верила в себя. И своим новым чувствам тоже верила.
        Приведя себя в порядок после эмоциональной встречи, Виктория точно знала, что скажет брату. Оливер позвал сестру на городские «скалы». С некоторых пор они стали заядлыми покорителями стен, соревнуясь между собой. Здесь Оливер боролся со страхом высоты, а Вика была достойным подспорьем. Она задавала темп и ненавязчиво добирались до сложных участков быстрее брата, хотя неуклюжестью он не страдал. Таким образом, она легко обходила его на высоких скалодромах, а он отличался на боулдеринговых.
        Сейчас они собрались штурмовать комбинированную стену, успех был пятьдесят на пятьдесят.
        Забрав волосы в высокий хвост, Вика затянула карабин:
        - Ну, что? Готов?
        - Готов, - азартно подхватил брат. Он поправил мешочек с тальком, креплённый на боку. - Давай на счёт. Раз, два, три, погнали!
        Зацеп за зацепом, стена покорялась. Подглядывающая горстка ребят из кружка альпинизма любовалась двумя спортсменами, оккупировавшими их стену. Хозяин клуба неожиданно разогнал всех занимавшихся - ожидался ВИП-клиент. Они не утерпели и спрятались. Тем более двоим лучшим спортсменам группы было велено страховать ВИПов, которыми оказались сам Оливер Басс с подругой. Группа им обзавидовалась.
        Парочка ударила кулаками, и запрыгнули каждый на свою трассу. Майка с открытыми плечами давала прекрасный вид на бугрящиеся мышцы Оливера. Парни заглядывались на девушку с тонкой талией, затянутую в тёмно-серый элегантный костюм, фигура которой сводила с ума тинейджеров.
        Они быстро добрались до первого отвеса, со стороны Оливера преодолеть его оказалось проще, но Вики не сдалась на первой преграде, оглядела зацепы - живой ум быстро составил план и вот она закинула левую ногу на дальний, подтянула тело и смогла ухватиться рукой за желаемый зацеп, который открыл путь вверх, вщёлкнула верёвку в точки оттяжки по высоте, к которой пролезла. Страхующий не спал и выдал верёвку нужной длины.
        Оливер краем глаза подмечал действия сестры. Он старался не смотреть вниз, но на сестру поглядывал, чтобы в случае чего подстраховать. Может быть он и дорожил немногими, но сильно.
        - Эй, красавчик, - окрикнула она его, радуясь тому, что первый сложный участок позади. - Один-один!
        - Я был быстрее, - шутливо возмутился он, нисколько не вспотев.
        - У тебя трасса легче, - она по-ребячески показала ему язык, весело хохоча.
        - Я оценил её заранее, прежде чем лезть, - теперь показал язык он.
        Девушка сдула тёмную прядь с лица, становилось жарковато:
        - Так ты стратег.
        - Ещё какой!
        - Поделишься стратегией относительно сестёр Матвеевых?
        Не ожидавший подобного вопроса парень соскользнул под отвес, но успел ухватиться в последний момент, и стал покорять его снова. Он знал, куда поставить носок и за что ухватиться рукой, но взбаламученные эмоции не давали сконцентрироваться. И сестра ждала ответа.
        - О чём ты? - стал тянуть он время, прикидывая, как много ей может быть известно. Различные фото в сети, слухи и пересуды. Скорее всего именно об этом она и хотела поговорить, решил он немного расслабляясь.
        - У Артёма вроде всё серьёзно с Леной, - не меняясь в лице сообщила она, наблюдая при этом за мимикой брата.
        Она озадачила Оливера снова, но в этот раз он не сорвался, упорно лез дальше, не забывая вставлять верёвку в точку страховки.
        - Догоняй! - сестра его не ждала, пришлось ускоряться.
        - Это у меня всё серьёзно с Леной, - немного запыхавшись, он поравнялся с Викой, примеривающейся к следующему отвесу. Он был хитрее, но её растяжки хватало для покорения. А вот для Оливера он был настоящей преградой. Припорошив пальцы тальком, он собирался вновь обойти чересчур болтливую сегодня сестричку.
        - Я думала, у тебя с Соней любовь-морковь.
        - Тебе дядя сказал? Я их знакомил. Ну, там надо было так. Блин, Вика, - Оливер не сдержался, и протёр лицо рукой, - ты следила за мной? Ты за этим приехала, чтобы ругать меня и ставить на путь истинный?
        - Забота, братик. Это так называется, - она ловко подобралась к нему и тыльной стороной ладони смахнула с его лица белую пудру талька. - Полезли дальше.
        Он следовал за сестрой, растеряв былой энтузиазм.
        - Тебе будто нечего сказать, брат?
        - Вик, мне до фига есть чего сказать. Только ты и половины не знаешь, чтобы понять.
        - Я знаю достаточно, поверь, - миндальные глаза с крапинками карамельной крошки смотрели смело, с вызовом.
        Оливер как-то сразу понял, что она действительно знает.
        - Я люблю Лену. Ты же это хотела услышать?
        - Нет, не любишь, - отрезала Вика уверенно, и махнув шоколадным хвостом, лезла выше.
        Теперь ему стало важно быть услышанным, а для этого надо было догонять.
        - Как ты можешь судить со стороны?
        - Со стороны виднее, говорят.
        - Не суй нос в чужие дела, говорят, - нашёлся парень тут же, а потом извинился. Грубить сестре он себе не позволял.
        - Ты запутался.
        - Я знаю, что чувствую. Она - моё спасение.
        - Лена? - Виктория рассмеялась, словно он рассказал смешной анекдот. - Ты такой глупый. Твоё спасение в тебе самом.
        - Ты не на моём месте, чтобы понимать, как мне важно её прощение.
        - О Боже, Лена - не та глупая девчонка. И она не святая, прощение которое получив ты будешь благословлён жить и дышать свободно полной грудью. И прощение - это не любовь. Давай, последний рывок, - она кивнула на стену. К этому моменту они уже залезли под самый потолок, и Вика была рядом. Каждое слово она говорила ему в лицо, без стеснения, без жалости. - Оливер, оставь чужое - Артём раньше не привязывался так.
        - А как же я? Я тоже привязался.
        - Ты же не ветка. Это прерогатива женщин, - стала объяснять ему сестра прописные истины. - Мы цветём, вы, мужчины, прилетаете кто птицами, кто пчёлами, а как отцветём, улетаете в тёплые края. А женщины ждут.
        Последний отвес манил своей близостью. Оливер уцепился левой рукой, а Вика перехватила его правую. Его ноги соскользнули одна за другой, и он повис. Будто на краю обрыва.
        Виктория понимала, что одних слов недостаточно. Материал закрепляется лучше при контакте: как физическом, так и зрительном. Глаза - это озёра правды. Нужно иметь пепел вместо души, чтобы врать глазами.
        - Оливер, ты…
        - Красавица должна полюбить Чудовище, - с жадными интонациями проговорил он.
        - А Чудовище должно любить Красавицу. По-настоящему. А не принимать как должное.
        - По-настоящему, - эхом откликнулся он.
        - Посмотри вниз, - попросила она.
        Он висел на одной руке. Пот тёк по лбу, шее, спину и пропитал одежду. Она продолжала держать его за другую руку и смотрела смело в лицо. Он покачал головой, сопротивляясь. Когда-то он не боялся высоты. Но в одну ночь всё изменилось. Он закрыл глаза.
        - Если ты не готов смотреть своим страхам в лицо, то и к любви ты не готов. Любовь - это очень страшно. Особенно, когда не можешь быть с любимым.
        Вика опиралась на собственный опыт. А Оливер представлял, как должно быть страшно Шеру, ведь Олли буквально выкрал Лену у него из-под носа. Сказал ему, что первый её увидел. Стал её другом, а сам строил коварные планы за спиной. Качал права и требовал особого внимания, зная, что Артём что угодно ради него сделает. Узнал, что они женаты, увидев кольцо на пальце Лены в парке аттракционов, и вспомнил, что видел такое же у Тёмки, навёл справки, оказалось и правда, они не просто пара. А в браке - бракованная пара. Но раз бракованная, то и разделить не грех. А во время выступления он увидел брата в зале, ведь он сам позвал его на выступление. Сначала ему казалось, это будет иронично. А потом понял, что допустил капитальную ошибку. Лена его в зале не замечала - пела и цвела. Пела то, что хотел сказать ей Артём. Его искренние эмоции, превращённые в слова. Он смотрел лишь на неё, заворожённый.
        И тогда Олли устыдился своих намерений. Какое же он ничтожество. Ничего не изменилось после возвращения из Лондона. После разговора с сестрой он устыдился вдвойне.
        Оливер не мог и не хотел открывать глаза, и лишь ослабил хватку, срываясь из-под самого потолка. К счастью, натренированный ученик не сплоховал, подстраховал.
        Сестра спустилась следом. Сегодня она победила, но впереди ждали новые скалодромы, а также они планировали опробовать и настоящие скалы в будущем.
        Пока не готов.
        Не готов расстаться со своими страхами.
        Не готов к любви.
        Оливер уехал обратно в Лондон. Вика вернулась с ним. Он не понимал, верно ли поступает, но в порыве накрывшей блажи, скинул сообщение Артёму: «Она твоя».
        «Что за шутки?» - было ему ответом.
        «Не хочешь, как хочешь».
        «Отвали».
        «Прости меня».
        37
        Первое, что я узнала, когда Леся с Егором вернулись, что никакого замка не будет. И нам надо срочно думать над помещением для проведения торжества. Наивная, в пылу сумасшествия, верно, я предложила попробовать поговорить с Анатолием, своим знакомым, но они подозрительно хором сказали, что не надо. А затем брата позвали свои дела и, назвав будущую жену своей кровожадной жрицей, от отчалил.
        Из мини-дурдома, выбирающегося из формата «мини», хотелось сбежать. Подруга решила, что я, как опытная замужняя дама, буду ответственной за девичник. Мой нервный смех был ей ответом.
        - Эй, я бы назначила это на твою чокнутую сестру, но она сбежала. Как крыса с корабля.
        - Крысы покидают судно, когда оно идёт на дно, - заметила я.
        Моя подруга легко могла не знать таких простейших вещей, зато знала какие цвета сочетаются между собой, могла определить тип фигуры одним лишь взглядом и вычислить типаж по щелчку пальцев. Даже домашняя одежда её соответствовала канонам красоты, чтимым модниками.
        - Вот ты зануда. Вся в папу. Он такой красавчик, глядела бы и глядела, а рот ему лучше не открывать. Уши вянут от нудных лекций, - она зевнула, прикрывая рот ладошкой.
        Хорошо, что он её не слышит, а то мог впасть в депрессию. Папа всегда был чутким.
        - Слушай, Соньки нет, зато есть её подруга. Она классная. Давай её попросим помочь с девичником, - я вспомнила о Лизе, которая казалась мне лучшей кандидатурой, чем я сама. Нет, ну правда, что я могу придумать? Вечеринку в библиотеке? Или салюты из конфетти на балконе?
        Мы с Лизой не были близко знакомы, но других кандидатов просто не было. И я стала рассказывать Леське, что она идеальный вариант.
        - Я не знаю даже. Ты главная. Сама выбирай себе эльфов-помощников, - махнула она рукой. - Можешь даже своего клинического идиота подключить, если хочешь.
        - Ты о ком? - не сразу поняла я её очевидные намёки.
        - О мусоре, твоём муже, конечно же.
        - О, не думаю, что он…
        Подруга меня перебила:
        - Мусор ещё какой. Где ты его нашла - на помойке? Юзанный носок. Вот кто он, - в своей нелюбви к нему она была непреклонна. - Ничё, заштопаешь, и норм.
        Она похлопала меня по плечу и перевела тему на подготовку. Свадьба на первом месте. И я не стала рассказывать ей о своих сложных отношениях с Охренчиком. Даже была рада заполнить голову другими вещами, в первую очередь, поиском контакта Лизы.
        К счастью, телефон у меня до сих пор был Сонин на руках, так что и номер девчонки был сохранён. Она сразу же согласилась, я даже не успела поведать чья это свадьба. Ажиотаж вибрировал в её тонком голоске.
        Подключай кого хочешь, сказала подруга. Я решила, что и Стасу найдётся задание. Сеня же сам вызвался подработать оператором.
        Мы планировали девичник через месяц, за неделю до свадьбы, но приготовлений оказалось чересчур много. У Лизы была прорва задумок. Она с ходу описала мне парочку забавных конкурсов, когда мы встретились с нею вечером в кофейне. Здесь заваривали чудесный мятный чай с лаймом, точно угадывая пропорции ингредиентов для раскрытия вкуса в полной мере. Заварить такой же дома у меня не получалось.
        Интерьер тоже приятно радовал глаз: здесь было уютно, и висящие, словно их забыли снять с празднования Нового года, гирлянды тёплого жёлтого света этот уют только дополняли.
        Лиза бесконечно фонтанировала идеями, как выдавшая джекпот вегасовская слот-машина деньгами - успевай только ладони подставлять. А когда я ей сказала, что жених и невеста мой брат и лучшая подруга, она стала ещё азартнее.
        Недовольно-бурчащий Стас заказал себе латте в высоком стакане и кисло комментировал каждую затею Лизы, находя их «верхом тупости», местами я была с ним солидарна. Но девушка не унывала, и говорила что ей виднее. Наверное, не на одной свадьбе погуляла.
        Например, она предлагала торт с вылезающим из него полуголым танцором.
        - О, мы можем нанять ленкиного Шера! Ленин договорится за бесплатно, - возбудился братик, за что я запустила в него салфеткой. Потом, правда, извинилась.
        Его вспоминали все, всегда и везде. Сам того не подозревая, Артём умело просочился в мою жизнь, а я в его так и не смогла.
        - Ничего он не мой, - буркнуло моё валяющееся в пыли достоинство.
        - О-о-о! - изумилась Лиза.
        Ей понравилось дополнение Стаса. Признаться, такое могло понравиться и мне, но если я сейчас начну это себе представлять, то рискую так и погрязнуть в мечтах. Не о торте, разумеется.
        - Всё, перестаньте. Никакого Шера в торте.
        - Ну, не обязательно его. Пусть попросит кого-то из друзей, у них же дэнс-бэнд, - повела плечами оптимистичная Лиза.
        - Давайте лучше без тортов, - на меня воззрились две негодующие пары глаз, я тут же исправилась: - хорошо, с тортами, но без вылезающих оттуда полуголых мужчин.
        - Хорошо, - неожиданно согласилась Лизка, - пусть будут полностью голыми.
        Они со Стасом гаденько захихикали, чокаясь кружками.
        - И Оливера можно позвать, пусть споёт молодым как «белый лебедь на пруду гоняет павшую листву»[12 - Лесоповал «Я куплю тебе дом»], он же твой дружок, - сдал меня Стас, спевшись с назначенной мною на должность организатора девичника девушкой.
        - Вау, ты дружна с Олликом, - прижала к груди невесомые ладони Лиза.
        Чистая правда. И можно было обсудить этот вариант, но как раз по пути в кафе меня догнал его звонок.
        - ДСС, как твои дела? - весело интересовалась трубка.
        После нашего фееричного выступления он пропал, ребята сказали, что убежал, иначе рисковал быть разорванным поклонниками. Звучало более чем убедительно.
        Я пыталась звонить и узнать, как он добрался до дома, но без толку. Я подозревала, что он пребывает в расстроенных чувствах из-за расставания с Сонькой.
        Но вот он звонит, и голос его бодр, а может это напускное.
        - Привет, Олли! - тепло отозвалась я. На душе стало в разы спокойнее.
        Мы только сели в такси, и перед нами стелился вечерний город. Летние закаты - поздние, а отсветы неба волнуют воображение клубнично-пломбирными оттенками, перемежаясь с ежевичным мороженым и персиковым сиропом. Кое-где проглядывали первые звёзды, еле заметные невооружённым взглядом. Как и обещал прогноз, погода стояла знойная. Прохладный вечер был благодатью.
        - Занята?
        - Еду на встречу, - беззаботно отозвалась я.
        - К Артёму? - неожиданно проскочило в его тоне удивление, или мне показалось.
        - Нет, конечно. У меня есть и другие знакомые.
        - Это парень?
        Я рассмеялась, представив Лизку парнем - вот умора, кому скажи, тоже хохотать начнут. Она такая тонкая и невесомая, боюсь вообразить каким она могла быть парнем.
        - Нет, мы готовимся к девичнику.
        Кажется, этим я окончательно добила парня:
        - К чьему девичнику?
        Он подумал, что моему. Стало ещё смешнее, но смех был скорее сардоническим. Мою свадьбу друг пропустил. А девичника вообще не было, по рассказам, вместо этого мы с Шером предавались страстным высасыванием душ друг друга через губы. Мою душу он точно высосал. Только забыл, что её надо поливать и удобрять, дачник из него никакой. И я высосала часть его души, которую бережно посадила и заботилась как могла. Деметра бы мной гордилась.
        - Боже, Оливер, мой брат Егор и лучшая подруга Леся женятся, - решила я его больше не мучить. Но и мучила я его не специально.
        - Серьёзно? Поздравляю!
        Звучащие искренне, и я верила, что таковыми они и были, поздравления не затянулись надолго.
        - Как ты, Оливер? - улучила я момент спросить о его состоянии. Я переживала после того, как он поведал мне безрадостные вести.
        - Знаешь, на удивление нормально. Я всё доказывал и доказывал себе кое-что как теорему. А это всегда было аксиомой. Причём, от противного, - его голос был тих, с нотой грустинки. - И я чувствую себя таким дураком…
        Я его перебила, несогласная:
        - И зря. Ты нашёл ответ эмпирическим путём. Опыт только так и нарабатывается.
        - Ты удивительно умна для блондинки, - уколол меня блондин.
        - Я просто не считаю тебя дураком, - не повелась я на шутку, а солнце падало за горизонт. - Ты умный парень, глупый не смог бы достичь таких высот.
        - Мне иногда кажется, я покорял не те высоты.
        - Ты не ясновидящий, чтобы знать у подножия, что наверху.
        - Только не говори, что ты веришь в эзотерику, - дурашливо поинтересовалась трубка.
        - Верю ли я в эзотерику?..
        Сидящий на переднем сидении Стас громко хмыкнул. Люди вокруг были уверены, что я верю во всё. Зажигающиеся на нашем пути фонари будто тоже поддакивали.
        - Угу.
        - Ну, я… не могу сказать, что не верю.
        - Это лажа какая-то. Существуй оно на самом деле, меня бы уже полфандома приворожило, а хейтеры растлили. Хотя-я, - он протянул последний слог, словно задумавшись. - фандом бы тоже был не прочь меня растлить, - он хохотнул, я покраснела.
        - Бред сивой кобылы, - буркнула я.
        - Эзотерика - это бред, - уверенно говорил Оливер.
        Я бы и рада согласиться, но на моей руке было тату, которое кричало об обратном. Оно появилось не случайно. Оно приворожило Артёма. И напоминало мне предсказание жуткой тётки: «Не упусти, не обменяй, не предай». Если эти слова относятся к Артёму, то по первым пунктам у меня полное фиаско. Так что Оливер мог ошибаться. Я почти решилась рассказать ему эту странную историю нашего с Лесей похода в тату-салон, но в машине я была не одна, на меня и так странно косились как Стас, так и водитель.
        - Может и так, - пришлось сказать мне. Хотелось закруглить разговор сейчас, тяготило странное предчувствие, медленно раскрывающееся экзотическим, а оттого и не вызывающим доверия, цветком, в глубине груди.
        Глядя через спущенное стекло на Марс, становящийся всё более жёлтым на небе, которое приобретало черничные оттенки, я вновь подумала об Артёме. Он был как мой личный бог войны, держащий клинки всегда наготове. А вот Оливер более походил на Адониса - идеал красоты, милый сердцу миллионов девчонок. Я запоздало вспомнила, что Адонис был убит Аресом. И тут же отмела дерзкие сравнения.
        - Лена, - позвал меня парень, который смотрел на то же небо, что и я, находясь в одном со мной городе, но ненадолго. - Я улетаю обратно.
        Это ли - мой цветок?
        - Как? Когда?
        - Скоро, менеджер покупает билеты, - коротко пояснил он.
        - Давай увидимся на прощание. А когда ты вернёшься снова?
        - Я не знаю, подруга, - сказал он серьёзно. - Встретиться не сможем, прости. Еле нашёл время на звонок, не хотел отправлять бездушное СМС.
        - Спасибо, - я была искренне благодарна, и тысячи вопросов роились в голове, и в то же время было неудобно тратить время Оливера, особенно после того, как он сказал это мне в лицо.
        - Я должен кое в чём признаться, - снова стал серьёзным Олли. - Когда-то давно я отбил девчонку у твоего брата, - он сделал паузу, и я думала, что это всё, что он хотел поведать, но он собрался и продолжил: - я поступил как последняя гнида, и закончилось всё очень печально. Я до сих пор не могу простить себя. И забыть не могу…
        - Может, - я вклинилась с самым очевидным предложением, - стоит попросить прощения у Егора?
        В ответ мне невесело хрипло рассмеялись.
        - Если бы это помогло.
        - Стоит попробовать. Поговори с ним, спроси. В конце концов, за спрос не получишь в нос.
        Я честно не знала, как отнестись к его словам. Я не знала всей ситуации и не могла делать выводы со стороны. Но и рассказывать больше он не торопился.
        - Хэлен, ты просто кладезь народных мудростей, - он вновь рассмеялся, уже чуть веселее. Но смех скоро оборвался. - Тогда я слишком много о себе воображал. Я поднялся, чувствовал себя королём. Мог получить любую девчонку по щелчку пальцев. Знаешь, я слишком поздно осознал, что перестал бояться. Это и стало моей ошибкой.
        - Чего бояться? - до меня не доходил смысл того, что он пытался объяснить.
        - Попробую показать на примере, - Оливер начал свой рассказ, то и дело прерываясь на то, чтобы сделать глоток воды. - У меня был друг - любитель скорости, ветра ушах. Он ещё по молодости накопил деньжат и купил первый мотоцикл. Он был крутой среди нас, юнцов, катал девчонок, соблюдал скоростной режим, иногда превышал, но в рамках разумного. Он рос и с ним росли амбиции, хотелось гнать быстрее, но он ценил жизнь и понимал, что безопасность важна: типа, кататься на голой резине по льду, или без шлема, или та же скорость, ну, всякое такое - это не дело. Он боялся за свою жизнь. А в какой-то момент до того слился со своим железным конём, что уже не робел мчать на запредельных скоростях. Он был как сам ветер. А что может быть естественнее для ветра кроме свободы? Свободы от оков и страха. Но когда ты перестаёшь бояться, ты можешь не справиться с управлением. Он не справился. Тормоза отказали, - он прервался, драматический накал был сильным. - Так и я - перестал бояться кары за своё непутёвое поведение. А сейчас понял и ухожу.
        У меня стало больше вопросов, чем ответов.
        - Но, Оливер, чего ты перестал бояться сейчас?
        - Всё того же, Лен, я, - он осёкся, а я с силой прижимала трубку к уху двумя руками, чтобы не упустить ни слова. - Я снова начал забывать, что значит страх. И пока я не забыл, я должен остановиться. Сам.
        - Всё это звучит…
        - Патетично, - закончил он вместо меня.
        - Нет, это звучит печально.
        - Прости меня, друг.
        - Мне не за что тебя прощать, Оливер, - заверила его я искренне.
        - Тогда прости Тёмку ради меня, - он меня огорошил и сбросил звонок.
        Я не успела возмутиться. Я не успела удивиться. Я не успела послать его пешим маршрутом. А также не успела попрощаться. Не успела сказать, как благодарна ему за то выступление.
        Это угнетало, и должно быть, вид у меня был обиженный, раз Стас решил поинтересоваться:
        - Тебя что, по телефону бросили?
        Он захихикал своей шутке, крайне довольный остроумию, наличие которого предполагал у себя.
        Наш разговор с Оливером пробежал перед глазами снова, когда Лиза начала атаковать расспросами о нём. Я откинулась на стуле и с грохотом опрокинулась. Друзья запереживали, но всё обошлось, просто синяк на руке и на колене - не страшно. Зато удалось перевести тему, но чтобы окончательно закрыть первую, пришлось раскрыть полученную информацию о том, что звезда покидает родной город и возвращается в Англию.
        - Эх, не видать мне его автографа, - девушка расстроенно надула пухлые губы, но мысли об этом быстро выветрились из её головы.
        Они со Стасом переключились на горячее обсуждение очередного конкурса для девичника. Как я поняла из содержания их ярой беседы, подружкам невесты надо было доставать из шляпы листочки с именем героя, которого они будут представлять в течение всего девичника. Листочки вместе с костюмами следовало подготовить заранее. Обоим безумно нравилась идея переодеваний, но они забуксовали на составлении списка для маскарада.
        - Будут принцессы Диснея, - предлагала романтичная Лиза.
        - Лучше герои Марвел, - рьяно гнул своё братик, тряся русыми волосами, рассыпавшимися пушистыми локонами до ушей. Периодически он затягивал их в тугой хвостик. Короткий, как хвост корги.
        - Принцессы.
        - Лол. Ок, пусть будут из вселенной DC, - он откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.
        - Это даже не смешно, - не соглашалась девушка.
        Это и не должно быть смешно, весело - да. Но люди, над которыми смеются, имеют свойство обижаться. О чём я им и сообщила, но меня не слушали, Стас сверкнул очками:
        - Моё последнее предложение - «Мортал Комбат», - и зловещим тоном добавил: - Choose your fighter.
        - Тоже рубишься в приставку? - она взглянула на него по-новому.
        - Чаще в сетевые.
        - «ВОТ»?
        - Это тоже.
        Оказалось, они уже несколько лет зависают в одних сетевых играх, например, «ВОТ» - «World of tanks», а некоторые их персонажи даже встречали друг друга на полях боёв. Я хотела покрутить пальцем у виска, но ребята впервые пришли к консенсусу за вечер, и уговорили меня, что персонажи из «Мортал Комбат» подойдут идеально. Я знала перевод названия игры, но это меня не смутило тогда.
        Ушлая Лиза вспомнила новый конкурс для будущей невесты, и стоит признаться, они были забавными. Её рвению можно было позавидовать. И когда она попросила разрешения самой подготовить несколько сюрпризов, я согласилась. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. Я была рада спихнуть на неё подготовку полностью.
        В общем, так и получилось. Потому что в следующие дни я оказалась занята целиком и полностью своей личной жизнью.
        Началось с того, через три дня мне пришло сообщение от Артёма, которое лаконично гласило: «Привет, давай встретимся». Ни тебе «как дела?», ни «извини, я вёл себя как козёл», ни чего-либо другого как «я скучал» (реквием по моей мечте).
        Ангел на одном плече с лицом Оливера просил не бушевать и простить юного идиота. Дьявол на другом плече с лицом самого Артёма гнусно хохотал и всем своим видом намекал, что это очередная игра.
        Прокручивая в голове моменты наших встреч, раз за разом, я убеждалась, что тянет нас друг к другу больше на физическом уровне. Может я и разглядела под личиной отборного хама маленького мальчика, о котором хотелось заботиться, но внешние колючки никак не подпускали меня к нему.
        Не получая ответа от меня, Артём не выдержал и стал звонить, он был нетерпелив в своей обычной манере, и это говорило о том, что всё как обычно. Всё на своих местах. Я не снимала.
        «Неделя закончилась, а значит настало время.» - пришло новое сообщение, я вспомнила, что сама дала нам неделю на размышления. Только после этого он меня послал, и я решила, что всё отменяется. Шер решил по-своему.
        Признаться, меня это чуточку воодушевило.
        «Мне казалось, тебе не понравилось моё предложение.» - всё же ответила я - руки чесались.
        Ответ прилетел в мгновение ока: «Тебе показалось».
        А следом: «Мне есть что сказать».
        Тебе всегда есть что сказать, это вообще не новость.
        Я злилась, боролась с собой, доказывала себе, что наши пути разошлись. Но. Но меня к нему тянуло, и я находила оправдания, чтобы согласиться. Позже я поняла, что именно оправдания тому, чтобы идти у него на поводу я и находила, не помня о гордости. Но я прокручивала в памяти слова Олли о прощении его непутёвого братца и очень верила, что хочу его простить. Потому что безумно скучала по его голосу, запаху, живой мимике, - столько всего хотелось узнать о нём ещё. Я даже втихую нашла его страницу в популярной социальной сети и сохранила на телефон пару фото.
        На большинстве фото он был таким, каким он привык быть для всех: дерзким и брутальным. Но я знала его и другим. Нежность и тёплые объятия. Мягкие губы. Бездонные глаза с таящими ледниками.
        Я расчесала руку с татуировкой, не разрешая себе соглашаться, но сдалась. Он обещал забрать меня из дома через час. Я ринулась собираться.
        Я всегда смеялась над Лесей, которая перемерив все наряды из гардероба, причём некоторые повторно, кидалась на кровать с воплем, что ей нечего надеть. В этом страдании она выглядела натурально, но я всегда подозревала - театральщина. Шкаф ломится от одежды, как может быть нечего надеть? Но вот я сама стояла напротив своего шкафа, и внезапно оказалась на её месте. Но в отличие от подруги, мне реально нечего было надеть. Моя одежда была скромной и скучной. Одежда Сони, которую я не рискнула бы взять без спроса, - вычурной подростковой. Одежда Леси - вульгарной.
        Ругая Артёма за то, что он раскидал все пакеты с подарками Оливера, лишив меня красивой одежды для встречи с ним (не раскидал бы, я не бы не распинала), в конце концов я вытащила юбку, в которой была на концерте, выстиранную и отглаженную. Задвигая её недавно в дальний ящик, я будто прощалась с шебутной жизнью, которую вела последние дни. Но попрощалась я только с Оливером.
        С белой футболкой, коих у меня была прорыва, юбка смотрелась в самый раз, а вот надевать каблуки я не рискнула, моя же обувь не сочеталась с этим образом совершенно, пусть он в этот раз и не был дополнен должным макияжем. Я покусилась на святое, и стянула кеды сестры. Они выглядели не новыми, сбоку был нашит яркий махонький крокодильчик. Эти тапки явно не представляли какой-либо экономической ценности, но всё же надеялась, что Соня этого не заметит, к тому же я собиралась простирнуть их и вернуть после встречи. Прыснув леськиными духами, я побежала вниз.
        Артём должен был вот-вот подъехать, и мне не хотелось опоздать. Моё сердце прыгало в груди, как шальное. Кажется, колибри вновь ожила и трепыхалась, счастливая.
        Спускаясь на лифте, я миллион раз оглядела себя в карманное зеркало. С лица сошли все признаки насилия, которые надо мной безжалостно осуществляла жизнь посредством несчастных случаев, пока мой ангел-хранитель бессовестно спал. Или же у него опустились руки отбивать удары судьбы, а может этот парень вообще был в глубоком нокауте. Однако, факт - божественная защита на мне отдыхала. Или готовила к худшему.
        Тем не менее, когда я вышла, Артём уже ждал меня, уперев пятую точку о сверкающий бок своего статного красавца, которого припарковал прямо в конце дорожки, идущей к моему подъезду. Свободная белая футболка и свисающие джинсы - самый обычный вид самого родного человека. Хотелось прыгнуть ему на шею и прижаться. Аж страшно стало от своих неконтролируемых желаний. Но даже будь мы одни, я бы сдержалась.
        Подъездный бабсовет в полном составе перемывал ему косточки, кидая полные ненависти взгляды, а он нацепил огромные наушники и, держа руки в карманах, будто и не замечал их. Его взгляд следил за мной.
        - Эй, куда это собралась, нарядилась-то! - выцепил меня зоркий глаз мой соседки по лестничной клетке Гриппа. - Забыла, поди, про моего внучка, вона как глазки горят!
        Конечно, забыла. Сдался мне ваш потомок, как корове седло.
        Только разбираться с ними не хотелось. Она ведь могла бы и за волосы оттаскать при Артёме. Прежде чем спасать меня, тот явно сначала бы порадовался бесплатному шоу. Поэтому я рискнула соврать:
        - Вот, еду к нему на свидание, - и я даже не знала, а вдруг он дома сидит и продолжает делать вид перед бабулей, что до сих пор болен. Он и правда болен, но его болезнь дома гомеопатией не лечится, жёлтые стены окажут более действенный эффект. - Такси вот вызвала, - я повела подбородком в сторону стоящего скульптурой самому себе Шера, на которого стали смотреть ещё ненавистнее - таксистов старики не любили, те постоянно что-то чудили: то старую покрышку с высаженными цветами собьют, то сигналят, знаменуя глухим клиентам свой приезд.
        К слову, снесённая покрышка - это дело колёс дяди Максима, который был так рад после получения премии за свою серию книг «Дальнобойные байки», что въехал в тот вечер во двор с нахрапа, возможно, не совсем трезвый, но история об этом умалчивает.
        - Чёй-то он машину тут ставит? - сдвинул на меня могучие седые брови дедок с третьего этажа.
        - Да погодь ты с машиной, - не могла угомониться подозрительная Грипп. - Такси чай, дорогое больно. Пешком бы шла.
        - Далеко, бабуль.
        - Лишь бы денежки транжирить, растёт молодёжь, - кряхтела пенсионерка. - А семейный бюджет?
        Краем глаза я заметила, как Артём потянулся к наушникам и начал их стягивать, опуская на плечи, при этом оголились разбитые костяшки. Его брови при этом вопросительно изгибались в причудливых формах, и он кивком будто спрашивал, чего это я торможу.
        Старики ладно дружили, объединённые по принципу «наедь первым и ори громче, авось сойдёшь за потерпевшего». И теперь стали активно кивать, соглашаясь, что семейный бюджет - это не шутки.
        - Простите, надо бежать. А то за простой ещё втридорога накинет, - поведала я им громким шёпотом, страшно пуча глаза и надеясь, что Шер не услышит.
        - Погодь, - резко вскочила на ноги «моя будущая родственница» и всучила мне в ладонь мятые купюры. - Вот, возьми на дорожку.
        Она, более не глядя на меня, вернулась к своим товарищам. «Наглые жадные таксисты» вновь обрели приоритет в обсуждении. А я скорее побежала к ожидающему меня парню, обескураженная деньгами на такси.
        - Прошу, скорее, - взмолилась я вместо приветствия.
        На удивление, Артём не стал спорить, а услужливо открыл мне переднюю дверцу и, дождавшись, когда я взберусь на сидение, перегнувшись, пристегнул ремень. Моё лицо запылало в мгновение, когда я ощутила его близость, а он, словно дерзкий кот, остановил своё лицо напротив моего, и установив контакт глаза в глаза, прошептал:
        - И тебе привет, малыш.
        38
        Всего лишь несколько секунд, а он уже хлопнул дверцей, обходя машину. Моё сердце бешено колотилось, я даже забыла о деньгах от Гриппа. Зато Артёма заинтересовал неожиданный вклад. Сев за руль, он мягко вырулил, возвращая моё внимание ко внезапному финансированию.
        - Ты что, деньги на замужнюю жизнь собираешь?
        Кажется, он расслышал о «семейном бюджете», там только глухой бы не услышал, о чём старики трещали.
        - Это? - я потрясла деньгами, зажатыми в кулак. - Это подарок на свадьбу.
        - Что-то как-то скудновато, - протянул он, глядя теперь на дорогу, и его привлекающий внимание чётко очерченный профиль говорил: «Поцелуй меня» или «Дай мне пощёчину», я пока не могла определиться.
        - Ну, пенсионеры же, пенсия у них ни о чём.
        - А ты что, в пенсионном фонде подрабатываешь?
        Может я бы лучше там подрабатывала, чем время с тобой проводила.
        Но буркнула я в ответ лишь «нет». И повисло неловкое тяжёлое молчание. Для меня тяжёлое, а он пуленепробиваемый - ему всё нипочём. Я всё же решила спросить куда мы едем.
        - Катаемся, - ответил мой водитель.
        - Зачем?
        - Повезу тебя на свидание, - словно нехотя признался Шер. А затем резко повернулся лицом ко мне, жадно вглядываясь в лицо: - Или ты не хочешь?
        Боже, я хотела. И даже очень. Он это увидел.
        - А мы встречаемся?
        - Мы женаты, - хохотнул он. - Разве я не могу позвать жену на свидание?
        - Это странно. После нашего последнего разговора…
        Он помотал головой, будто говоря «нет»:
        - Забудь этот разговор.
        - А ты умеешь стирать память? - Шер не умел. - Вот и я не умею.
        - Я не умею, ты права. Но я могу записать новые воспоминания поверх. Более яркие, более, - он сделал паузу, подбирая слово, - значительные. Тем более ты так красива сегодня.
        Это, наверное, первый комплимент в мой адрес, которым он одарил меня без сарказма. Он смотрел на дорогу, но мне казалось, что наблюдает за мной краем глаза, на периферии зрения. Или я это себе придумала, но почувствовала себя настоящей красавицей.
        - Спасибо. Ты тоже хорошо выглядишь. Чистенький, - сказала я ему искренне. Еле доносимый запах свежевыстиранного белья я учуяла, когда он пристёгивал мой ремень.
        А он рассмеялся:
        - А обычно я грязный?
        - Обычно ты грязно ругаешься, - свела я брови к переносице, сама того не замечая, а он неожиданно протянул свою руку к моему лбу и разгладил большим пальцем образовавшуюся морщинку.
        Меня прошибло током от невинного прикосновения. Я вжалась в сиденье. Он резко убрал руку, извинившись, и снова вцепился в руль.
        Я не поняла причину извинения, но казалось, что я сделала что-то неправильно. Он ведь не решил, будто мне неприятны его касания? А вдруг, он больше не станет меня трогать? Это мне решительно не нравилось.
        Я снова решилась спросить пункт назначения, меня снова увели в сторону. Незаметно, мы перешли к обсуждению общих знакомых. Я рассказала о предстоящей свадьбе. А он о лагере для танцоров, куда сам не поехал. Я сказала, что туда поехала Соня, и ему это никак не откликнулось. И я подумала, либо спрошу сейчас, либо никогда.
        - Артём, ты встречался с Соней?
        - Чего? - он поперхнулся, продолжая рулить. Мы уже порядком отъехали от моего дома, вечер стелил дорогу первыми звёздами, которые показывали ему путь. - Тебе кто это сказал?
        - Неважно.
        - Олька, да? - он набычился, снова примеряя личину нахала и грубияна. - Вот козёл. Спокойно уехать не мог, надо обязательно наподлить, собачий потрох.
        - Ничего он не говорил. Это я тебя спрашиваю, - кондиционер приятно обдувал лицо, но щёки горели, сердце боялось услышать положительный ответ.
        - У меня не было серьёзных отношений с твоей сестрой, - вдруг чётко сказал он. И я сразу поверила. То ли он был хорошим оратором, то ли я сильно хотела верить в это.
        - Спасибо, что говоришь правду. Для меня это важно.
        Он прикрыл глаза на секунду, а открыв, перевёл взгляд на меня:
        - Важна искренность.
        - И это тоже, - не могла не согласиться я.
        Мне стало неловко от возникшего между нами искрения. Я была словно оголённый провод без оплётки, который намеревались опустить в водоём под именем Артём.
        - Лен, я ску…
        - А Оливер уехал? - сама не ожидая от себя такого, я перебила Артёма.
        «Скучал,» - хотел сказать он. И я скучала. Но не верила собственным чувствам. Его чувствам и подавно. Мне казалось, если он скажет это, а потом снова меня бросит, я просто разобьюсь на тысячи осколков, которые собрать воедино станет непосильной задачей. Боялась ли я за себя, или за окружающих, которым бы пришлось иметь со мной дело? А может я боялась себя. Утопить в себе Артёма, или утонуть в нём. Миллион мыслей роились в голове, но одна - страх, была сильнее стальных.
        - Да, он не сказал? - буркнул ставший вмиг королём острова Недовольства Артём.
        Я мотнула головой в подтверждение, что он предупредил о своём отъезде.
        - Оливер мне странную вещь сказал, - я хотела поделиться тем, что беспокоило меня с нашего последнего разговора. - Он сказал, что увёл девушку у Егорки, и что потом…
        Шер снова развернулся ко мне:
        - Он рассказал всё?
        Что «всё»?
        - На самом деле, он не рассказал толком ничего, - кисло призналась я.
        - Малышка, об этом кроме них самих тебе никто лучше не расскажет. И разве правильно, вызнавать всё за их спинами? - сегодня Артём удивлял меня своим благоразумием. Хотя вид его оставался таким же мрачным.
        - Я знаю, - оставалось лишь понуро, в тон ему, опустить мне голову. - Но я бы хотела помочь Оливеру, им обоим. Возможно, они могли бы дружить…
        - Ты чересчур добродетельна, и этим пользуются. Олька - хитрец. Закинул удочку, и сидит ждёт, когда клюнет, - он хрипло невесело рассмеялся, - подлец. Даже уехать спокойно не может. Интриган.
        - Он переживает из-за этого. А я не смогла ничего сделать. И даже хуже - я не знала ничегошеньки. А теперь знаю.
        Мы уехали недалеко загород, и не следящая за дорогой, я не сразу это заметила. Но вот мы заехали на парковку, я стала оглядываться, не сразу понимая, где мы очутились. Фонари горели и освещали площадку, я узнала речной порт. Отсюда мы с классом ездили на экскурсию на прогулочном катере, а я тогда чудом не упала за борт. Надеюсь, Артём не решил отправиться порыбачить.
        - Вот мы и на месте, - он заглушил мотор и отстегнулся, разворачиваясь ко мне всем корпусом. Его серьёзное лицо хотелось потрепать по щекам и попросить улыбнуться. Я хотела что-то сказать, но он прижал свой указательный палец к моим губам:
        - Тс-с! Оливер и Егор взрослые мальчики, оставь им их отношения. Не спорю, у Ольки раньше проблем раньше было выше крыши, и сейчас он не в лучшей форме. Но я вдруг понял, что потакать его капризам - только усугублять, - он замолчал, смотря мне в глаза, спрашивая, согласна ли я с ним.
        - Наверное, ты прав, - вынуждена была я согласиться под напором голубых ледников.
        Его правая рука потянулась к моей щеке, и он её легонько погладил подушечками пальцев, на его губах медленно расцвела улыбка:
        - Такая мягкая.
        Я давно заметила, что он неровно дышит к моим щекам, развратник. Щекоблуд.
        Он заправил мне за ухо выпавшую прядь и скользнул тыльной стороной пальцев по щеке, слегка царапая костяшками, я ойкнула от неожиданности, он извинился вновь и убрал руку. Извиняющийся Артём - это нечто с другой планеты.
        Он пригласил нас покинуть машину. И попросив подождать, даже сам открыл мне дверь, подал руку. Если бы зажглись софиты и зазвучал переливчато оркестр, я без раздумий согласилась бы на танец. Снова.
        Или я танцевала в ту ночь не с ним?
        Этот момент до сих пор оставался для меня загадкой. В какие-то моменты я знала точно, что это был Артём. А иногда меня смущало воспоминание, как Оливер схватил мою руку тогда в «Crazy World» и разглядывал тату. Увидел ли он тату и понял, что танцевал со мной? Мысли читать я не умела, а спрашивать стыдилась.
        Но мой ДСЧ всё равно уехал по своим личным непонятным мне причинам, и оставалось только смириться. Возможно, Артём прав, и не стоит лезть туда, куда не просят.
        - Пройдёмте, миледи, - он подарил мне очаровательную улыбку, и я спрыгнула прямо ему в руки.
        Не хотелось разрывать контакт, но он сделал это сам, приглашая взять его под руку, и повёл к портовой набережной. Разбитую дорогу освещали фонари, в колдобинах могли застрять каблуки, и я радовалась, что была не на них. Хотя тогда мог появиться шанс вновь оказаться на его руках.
        Вдруг раздался какой-то глухой стук и за ним плеск в том направлении, куда мы шли. Я честно испугалась. Это место никогда не имело доброй славы, в преступной сводке, которую с утра проглядывал дядя Коля (семейство Радуга твёрдо решили жить с нами до самой свадьбы, дабы бдеть за брачующимися чадами и не допустить досвадебного греха), частенько рассказывали о нападениях, удачных и не очень, об убийствах, о зверских расправах, совершённых здесь.
        Артём чертыхнулся сквозь зубы, но шагу не сбавил, и я повисла на его руке, всем своим весом пытаясь остановить:
        - Мы же не пойдём туда?
        - Почему? - удивился он, приостанавливаясь. - Как раз туда нам и надо.
        - Ты сумасшедший, - раскрыла я ему глаза на самого себя, - это плохое место.
        - Это порт, а не чертоги китайской триады, - закатил он глаза.
        - Ещё скажи, не стриптиз-клуб, - буркнула я и зарделась.
        - Ты что, не любишь стрип-клубы? - деланно вылупил он глаза на меня. - Все их любят.
        - Всё, хватит паясничать. Я слышала много нехорошего о порте. А сейчас слышу подозрительные звуки: какое-то бултыхание…
        - Бултыхание в порту - очень подозрительно, - продолжал насмехаться он.
        Препирания не дали ровно никакого эффекта, разве что Артём стал нервознее, но упорно продолжал тянуть меня в сторону странных звуков. Его будто магнитом влекло к опасностям. Например, ко мне. Свадьба - всегда опасность для молодого человека. Но тут нам обоим не повезло.
        Мы прошли ещё метров десять, и тут он предложил завязать мне глаза. Мало того, что я опасалась идти туда с открытыми глазами, так он удумал удвоить мои страхи. Ещё бы мешок мне на голову надел, чего мелочиться. А потом на плечо, и вперёд вершить женоубийство.
        Я решительно была против.
        - Ну, Лен, ну, пожалуйста, - сложил он руки в молитвенном жесте, губки бантиком, бровки домиком, в глазах пляшут шаловливые бесенята. Я опешила от представшей картины. - Давай завяжем твои глазки.
        «Кто этот человек?» хотелось кричать мне. Но мне он очень нравился.
        - Артём, ты странный. Место странное, - всё же решилась я быть честной. - Ты ведёшь себя… необычно…
        - Я странный и веду себя необычно? - переспросил он холодно.
        Его взгляд потух, меж бровей залегла морщина. Более привычный Артём, но мне хотелось рядом того, который исчез в одно мгновение моими неосторожными фразами.
        - Нет, прости, - я стала заламывать руки, он развернулся и пошёл прочь. - Подожди, Артём.
        - Мне кажется, ты всё сказала.
        В его голосе была тонна недовольства и обиды. Он стремительно уходил в сторону, куда тянул до этого меня - к набережной. Слабо горящие фонари худо-бедно освещали дорогу. Своего он добился - я спешно брела следом за ним, пытаясь догнать. Оставаться одной было страшно. Отпускать его туда, где возможно была опасность - страшнее вдвойне. Я шла следом и продолжала разговор с его спиной, но ответом мне было насупленное молчание. Любому терпению приходит конец, и моему бы пришёл, но раньше я споткнулась и улетела вперёд, успев выставить ладони, которые тут же разодрала в кровь. Теперь и мне стало обидно. В носу защипало, на глаза навернулись непрошенные слёзы.
        Услышав грохот, Артём всё же внял моим мольбам, и как тигр одним прыжком оказался рядом.
        - Прости, моя маленькая, моя хорошая, - он взял мои ладони в руки и стал выдувать налипшую пыль.
        От его заботы я стала сильнее хотеть плакать. Как это зависело, я не знала, но мои слёзы вызывали в нём желание меня от них избавить, а его желание меня от них избавить вызывало всё больше слёз. Глупые человеческие инстинкты, которые я не могла контролировать. И он не мог. Шёл бы себе дальше.
        - Не надо, - оттолкнула я его. - Иди себе. Тебе же нравится издеваться.
        - Глупостей не говори, - мягко взял он меня под локти и поднял на ноги, стал отряхивать, словно маленькую девочку, коей и величал меня пару мгновений назад. - Я не этого хотел.
        - А чего тогда? - я хлюпала носом и явно выглядела ужасно. Заплаканные глаза никого не красят.
        Но он смотрел на меня не как на соплю, хотя мысленно именно сопливым пирогом я себя и представляла.
        - Идеальное свидание.
        - Это как?
        Честно, вылезшая из пыльной ямы на разбитом асфальте, вся в слезах и с текущим носом, с оцарапанными в кровь ладонями, от вида которой меня мутило, напротив почти идеального парня, который видел мой позор и слышал бред, льющийся из моего рта, менее всего я считала, что я на идеальном свидании.
        Он пожал плечами и глупо улыбнулся:
        - Вот такой я дурак. Хотел устроить тебе классный вечер. Прекрасный ужин на берегу и при свечах, под плеск волн и музыки.
        - Э… А где всё это?
        - Я тебя туда не довёл, - потупил он взор и вздохнул. - Ты сопротивляешься.
        - Я не знала, - мне стало так стыдно. За то, что испортила свидание, за то, что выгляжу как обитатель помойки. - Прости меня, Артём.
        Он расхохотался.
        - Мы с тобой как два по жизни виноватых. Извинение через слово, - он посмотрел на меня, и я улыбнулась в ответ.
        Артём так умело передавал эмоции: то ли это его аура, то ли он владел техникой внушения. По любимому телевизору дяди Коли и такое рассказывали, подобные техники существовали, и по рассказу ведущего овладеть ими труда не составляло, нужно лишь позвонить им по номеру и записаться на курсы. Егор, пребывая в комнате с нами, тоже оказался невольным слушателей той передачи. «Чушь,» - сказал он нам, а сидящая на его коленях Леся поддакнула, и рассказал каким образом нехорошие люди делают деньги на доверчивых индивидах. Наверное, Артём легко мог сойти за такого нехорошего человека. Только мне хотелось верить, что Артём хороший.
        - Пойдём? - он протянул мне широкую ладонь, я вставила в неё свою грязную. - Сюрприз отменяется, но свидание нет.
        - Правда?
        Может я и звучала наивно, но я всерьёз боялась, что всё происходящее шутка или сладкий сон.
        - Сто пудов, - сказал мне он.
        Я перестала бояться, он лучился уверенностью и осознанностью того, что делает. Эта уверенность магическим образом передавалась и мне, может через ладонь. Ведь наши ладони соприкасались и пальцы сплелись. Он не бежал, но вёл меня, ориентируясь на мой ритм. Широкий разворот плеч рассекал свежий речной воздух. Здесь не пахло рыбой, рыбаков в этой части порта никогда не бывало, да и сама вода не могла похвастать чистотой - ряды катеров и больших суден щедро насыщали воду химией. Но даже такая, она местами у берега цвела.
        Мы остановились у одной из яхт.
        - Я хотел, - Артём замялся, показывая на неё, - пригласить тебя прокатиться на яхту. Но подумал, что если мы выйдем в открытое речное пространство вдвоём, ты будешь думать, что я только одного и хочу, - он выразительно посмотрел на меня. - А я бы точно к тебе приставал.
        - Охотно верю, - не стала я его разочаровывать, соображая, зачем он мне всё это говорит.
        - Ты моя умничка, - потрепал он меня по голове. - Но я хочу, чтобы всё было… как бы сказать? Правильно? - спрашивал он у самого себя. - Да, я хочу, чтобы ты видела мою серьёзность. Заинтересованность.
        - Во мне? - перебила я.
        - Можно и так сказать, - он легонько провёл пальцем по кончику моего носа. - Я очень в тебе заинтересован, в наших отношениях. Я привык понимать природу вещей, но к тебе меня тянет, а я ни черта не понимаю почему. И я не хочу ничего больше портить.
        - Это магия, - сказала я уверенно. Тату, все дела. Скажи ему - обсмеёт.
        - Ты такая глупышка, - он лишь улыбнулся и поцеловал тыльную сторону моей ладони, поднеся её к своим горячим губам. По воле ли случая, именно на эту руку нанесена пророческая татуировка.
        Мне хотелось, чтобы вместо руки он целовал мои губы. Но наверное, я много хотела. И дальше захотела бы ещё больше. И это не пугало. Скорее, распаляло мой интерес. Но моя стеснительность не позволяла действовать, или, о боже, перехватить инициативу!
        Я застеснялась своих мыслей, раскраснелась, вырвала ладонь и сунула её себе за спину.
        - И что? Свидание отменяется всё-таки?
        - Конечно же, нет. Блин, давай ты просто делай, как я скажу? - намекал он на то, что я не хотела надевать повязку на глаза.
        - Ещё чего, сначала нам надо настроить между собой должный уровень доверия.
        - Ты мне не доверяешь? - он оскорбился. - Я таким честным даже перед зеркалом не бываю. Рассказал тебе про яхту, между прочим, - он вытащил из кармана ключи и помахал перед моими глазами. - Стянул, то есть позаимствовал, у отца.
        Я на него так осудительно посмотрела, что он поспешил спрятать их обратно, и заверить, что вернёт первым делом.
        Теперь он стоял, засунув руки в карманы, и носком пинал камешки. Довольно успешно. Они летели в воду и по поверхности расходились гипнотизирующие круги.
        - Артём, я сама себе не доверяю, - мне хотелось быть честной. - Я думаю, мы встретились не случайно. И я боюсь своих чувств.
        - О, у тебя ко мне чувства? - он одной фразой поумерил мой пыл в честности.
        - Нет у меня никаких чувств. Ничего я не чувствую. Всё, поехали домой, - зачастила я, пристыженная, и хотела уйти. Но он уже услышал главное, а моим неумелым отговоркам верить не стал.
        - Стоп.
        - Не стоп, поехали. Что тут вообще ночью делать? Тут сплошной криминал, - я обвела руками тихую гавань, а Шер скорчил мину.
        - Лена, - было непривычно слышать, как он произносит моё имя. - У нас свидание.
        - Ты же сказал, что яхта отменяется?
        - Ахой! - хохотнул он. - Яхты не будет - я не доверяю своему внутреннему богу, - перефразировал он известную фразу из книги, где «внутренняя богиня» героини стала притчей во языцех.
        Я эту книгу не читала, зато прочла моя верная подруга, весьма заинтересованная в сюжете, а читая, плевалась через строчку и и смеялась так громко, как я над сценками в КВН. Поэтому поняла, к чему была отсылка. Есть ли степень максимума краснения лица, я могла узнать эмпирически в компании Артёма. Будет ли это знание полезно потомкам - не факт.
        - Вот и поехали отсюда. Своё сердце тешишь, а моё гневишь, - вновь блеснула я фразочкой из загашника бабули. Он захохотал.
        - Ты такая уморительная. Если бы я хотел потешиться, поверь, я бы нашёл путь затащить тебя на яхту. Да чёрт, даже ехать не надо было бы далеко, - он приложил обе ладони к лицу, растёр его. Словно снимая излишки напряжения. И вновь протянул мне руку. - Пошли, тут недалеко.
        Терять мне было нечего. И даже больше - мне хотелось, чтобы странный вечер не кончался. Я согласилась принять его предложение, он снова переплёл наши пальцы. Этот новый для меня жест стал привычным со второго раза.
        А после того, как он снова поцеловав мою руку, просто поднеся к губам переплетённую со своей рукой, в моей голове взорвалась тысяча фейерверков: цветных, разной формы, дальности. Мне казалось, что их отблески зеркально отражаются из моих глаз в его. Оказалось, что на воду установили настоящие салюты.
        Шер пробурчал недовольно что-то невразумительное, при этом ловко развернул меня в сторону развёртывающегося перед глазами в небе чуда. Узнаваемые созвездия померкли вмиг, бессильные перед разноцветными всполохами и шутихами. Я восторженно смотрела шоу, каждый новый фейерверк вызывал во мне бурю восхищения. Я даже хлопала в ладоши при виде особо заковыристых фигур.
        К воздуху примешивался жжёный запах. И он немного отрезвлял, но ощущение стоящего позади меня, но очень близко, парня, его дыхание, опаляющее макушку, и ходящие от этого в волнительном экстазе волоски на затылке не позволяли расслабиться. Сделай я шаг назад, окажусь прижатой к его груди спиной. Оттолкнёт ли он меня, приголубит ли? Проверить я не рискнула.
        Всё решил случай - я просто запнулась и чуть не улетела вперёд, а он меня подхватил и сам прижал к своей груди. Так мы досмотрели шоу. А после его завершения, он ослабил хватку, я посчитала это сигналом к тому, чтобы снова начать соблюдать дистанцию.
        - Вау, ничего себе нам повезло! - восторгалась я. Шер лишь улыбался и косился себе под ноги.
        - Повезло, повезло. Со мной всегда везёт, - сказала в ответ эта самовлюблённая обезьяна. - Только вид не самый лучший.
        - Классный вид, - заверила я его. - Я обожаю фейерверки!
        - Я знаю.
        - Откуда? - меня вообще не сложно удивить.
        Он замялся, но быстро нашёлся с ответом:
        - Все девчонки их любят.
        Но я же не все.
        - И что? - его ответ мне не понравился хотя бы тем, что вызвал волну необоснованной ревности. Я насупилась. - Прямо весь мир должен любить одно и то же? Вообще, чего ты чужим фейерверком бахваляешься?
        Артём сдвинул брови, недовольный моими обвинениями:
        - Ты идёшь на свидание? Или собираешься чужие, - это слово он подчеркнул, - фейерверки взглядом воровать?
        - Смотреть - не воровство.
        - Смотря что смотреть, - сыронизировал он.
        Как же он умеет бесить. Просто мастер. Самородок.
        - Ок, пошли уже, - мы продолжили путь.
        Из бесконечного он наконец-то обратился в конечный резным круглым столиком, накрытым белой тряпичной скатертью, стоящей посередине вазой с цветочной композицией из чудесного хлопка и лаванды. В ведёрке охлаждалось шампанское, икеевские свечи рассыпались по поверхности, маня пряным ароматом уюта.
        Я ахнула, забыв, что злилась на него. Приятно удивлять он тоже умел. Всесторонне одарённый мальчик.
        Высокий кудрявый парень с перманентно недовольным лицом, поджидал нас у стола. Глядя на него, фантазия сразу дорисовала, что выходя из дома, на нём был костюм, но к вечеру пиджак улетел подальше, рукава рубашки стали закатаны наверх, верхние пуговицы расстёгнуты, частенько это случалось и с моим папой - уходил нарядный-деловой, а возвращался эдакий герой-любовник, разве что без помады на воротнике. Златокудрый смотрелся очень органично, но как такого видного красавца притащил сюда Шер - я пока не знала.
        Он отодвинул мне стул и, криво улыбаясь, поздоровался в ответ на моё приветствие.
        - Прошу к столу. Чего желаете испить? - говорил он обычные слова, но будто плевался желчью.
        Мой кавалер указал подбородком на шампанское, а сам не сводил с меня взгляда. Ему стул никто не двигал, но он и не испытывал надобности, а шепча под нос: «Люди мы не гордые,» - отодвинул сам и сел напротив.
        Когда бокалы заискрились пузырящейся жидкостью, щекотно бьющей в нос, если приблизить его, мой муж сказал тост:
        - За новое начало!
        Тост мне понравился, мы зазвенели стеклом, даря улыбки друг другу.
        Признаться, к этому моменту я уже чувствовала засуху во рту и выдула его до дна. Артём лишь рассмеялся:
        - Вот знал же, что у тебя любовь к алкоголю. Хлещешь всё без разбора. Поэтому мы пьём детское шампанское.
        - Вкусно, - лишь коротко прокомментировала я, не замечая разницы. Да и глупые шутки я решила фильтровать. По мере возможного.
        Дальше мы просто разговаривали, вкусно ели, хохотали. Он обещал идеальное свидание - я его получила, и даже не самый счастливый гарсон не мог его испортить, хотя моментами казалось, что это его основная цель. Например, он рассыпал мне на колени листья салата из тарелки, смахнув локтем, когда тянулся через весь стол забрать другую тарелку. Или поджёг закатанный рукав о свечу, а потом забавно прыгал на своих длинных ножках, высоко вскидывая колени. Он закапал соусом скатерть. А разливая напитки, непременно лил вокруг.
        Но это не мешало, а скорее забавляло. Шер рассказывал мне о танцах, о соревнованиях, в которых они принимали участие. О своих друзьях фанкиманах и о лагере, который они организуют каждое лето уже несколько лет подряд. И сказал, что впервые сам туда не поехал, есть дела поважнее. Я тут же вообразила, что важные дела - это я, приосанилась. А заодно вспомнила, что и Соня поехала в этот лагерь, сердце кольнула беспричинная ревность, ведь Артём всё расставил по своим местам, и тем более он не собирался в свой лагерь.
        - Кстати, как вам фейерверки? - совсем некстати встревать в нашу беседу наш гарсон тоже считал своей обязанностью.
        После вопроса он тут же схватился за колено, приговаривая, что больно и что кто-то псих. Вариантов было не много, это явно Шер пнул его по колену под столом, смекнула я, а хрупкий принц чуть не поломался. Теперь они буравили друг друга отнюдь не нежными взглядами.
        - Что такое? - была взбудоражена и я.
        - Ничего, - буркнул Шер.
        - Ничего? - возмутился официант. - Запустили точно по времени.
        - Неправильно, - отвечал ему мой муж. - Надо было, когда мы придём.
        - Но прийти вы должны были вовремя, - гнул своё непрошибаемый, и словно ощущающий себя бессмертным парень. - А вы опоздали!
        - Время было приблизительным.
        Я вдруг поняла, что разноцветное шоу было делом рук Артёма, и не думая долго, положила руку на его лежащую на столе ладонь, привлекая внимание. Он перевёл взгляд на меня, и я сказала ему в лицо:
        - Спасибо, это было великолепно.
        - То ли ещё будет, - подмигнул он мне, успокаиваясь, и решив не калечить парня сейчас.
        39
        Официант, думая, что делает это незаметно, пнул наш столик, от чего тот зашатался, зазвенел посудой, он ойкнул и извиняясь убежал. Наверное, за десертами.
        Но оказалось, что в программе были и подвижные развлечения. Зазвучала известная классическая баллада, и мой кавалер пригласил меня на танец. Протянул руку, и я согласилась, радуясь, как ребёнок на новогоднем утреннике.
        Моё живое воображение сотню раз возвращало меня в ту ночь, когда засветилось тату, а неизвестный, предназначенный мне судьбой, парень кружил меня в танце. Мне казалось не раз, что я снова окунаюсь в былые эмоции, и ни разу они не были столь яркими, как сейчас, в невоображаемом танце с тем, кем я бы танцевала пока не рухну в изнеможении.
        Я доставала ему по грудь и утыкалась в неё носом, вдыхая умопомрачительный аромат его тела, который уже выучила и теперь могла узнать с закрытыми глазами. Возможно, это звучало опрометчиво, ведь количество мужчин, которых мне привелось нюхать, можно было посчитать по пальцам. Но я верила своим чувствам, верила его сильным плечам, сжимаемым моими пальцами крепко, верила его уверенному дыханию, щекочущему макушку, верила невероятно нежным ладоням, которыми он бережно придерживал меня за талию и спину, верила его гулко бьющемуся в такт моему сердцу.
        - Мне с каждым разом всё больше нравится танцевать с тобой, Лена, - шепнул мне на ухо Артём.
        - Ведь это был ты… - я замолчала, так и не озвучив свой вопрос, во-первых, пытаясь перебороть мурашек, которые расползлись по телу после его горячего шёпота, а во-вторых, обомлев от неожиданного подтверждения. - Да… Это был ты. Ведь ты? Мы с тобою встретились у входа на бал, и потом танцевали.
        Я заглянула в его хитро прищуренные глаза.
        - А ты сомневалась?
        Сомневалась?.. Да, я же всю голову сломала, решая ты ли моя судьба. Или же Оливер, который так неоднозначно косился на моё тату, будто это он был на танцполе в ту роковую ночь. Видимо, он разглядывал его от любопытства.
        Но я не сказала всего этого вслух, а по-детски спрятала своё улыбающееся лицо у него на груди. Артём прикоснулся губами к моей макушке, и она стала отправной точкой для пропускания электрического импульса по всему телу.
        Мы танцевали и танцевали, а потом ели десерты, пили сладкий чай, болтали, шутили, проникались друг другом. А в завершение вечера он отвёз меня домой. Я очень долго не покидала салон его автомобиля, ожидая поцелуя. Прошлый мне пришёлся по вкусу, и я желала повторить. Но мой водитель не желал похоже, так как не сделал ни одной попытки. Так что пришлось мне идти домой не солоно хлебавши. Но он потащился провожать до подъезда, и по пути я вспомнила, что время уже далеко за полночь, а я не предупредила никого дома, что задержусь. И телефон как назло разрядился, наверное, они звонили, потеряли меня. Надеюсь, в розыск не подали, с моих родственников станется.
        Наскоро прощаясь, расстроенная, я заспешила скорее к лифту, Артём поймал меня за футболку и притянул к себе:
        - А как же благодарность?
        - Спасибо, - вновь повторила я, хотя и в машине не могла перестать благодарить его, особенно из-за салютов.
        Аллилуйя! Он потянулся меня поцеловать.
        Как же я долго этого ждала: всю дорогу до дома, но я понимала, что если прыгну в этот омут, то с головой. И никакая волнующаяся семья меня заботить не станет. А сейчас они были важнее. Меня совесть съест, если они из-за меня по городу бегают.
        - Подожди, - не поддалась я. - Я забыла сказать своим, что уехала. Они переживают, наверное.
        - Не переживают, - уверенно заявил он, придерживая меня, но и не отпуская.
        - Откуда тебе знать?
        - Я отпросил тебя у папы, - улыбнулся он.
        - Как? И он что сказал? Что разрешает?
        Я не могла поверить. Да, безусловно Артём пришёлся им по душе, но потом появился Фео, и я сказала им, что никаких отношений у меня нет и не будет. Почему же он станет верить Охренчику?
        - Скажем так, я его уговорил, - он шутливо щёлкнул меня по носу. - А сейчас, я готов подарить тебе самый главный подарок нашего идеального свидания.
        - Что?
        Глупо было ожидать подарок в материальном эквиваленте, когда он обнимал меня и прижимал к себе, а я чувствовала жар и нетерпение, исходящие от молодого тела. Разумеется, он имел в виду поцелуй и снова потянулся ко мне. Он приблизил лицо непозволительно близко, но законом ему это дозволялось, чем он и пользовался. Он приподнял моё лицо за подбородок, чуть запрокидывая и заглядывая в глаза, горячее дыхание скользнуло по щеке, и он прикоснулся губами к уголку моих губ. Я закрыла глаза, а в следующее мгновение мы отпрыгнули друг от друга, как два таракана на кухне, при внезапно включённом ярком свете.
        - Что, блудите у меня под дверью? - заорала милицейской сиреной Сера, которая спать в полночь считала глупым времяпровождением, ведь бдеть у глазка надо двадцать четыре часа в сутки, вот и не прогадала - застала нас за непристойным занятием. - Ироды!
        - Соринка в глаз попала, - нашёлся ответ у меня.
        - Ячмень в глазу, - одновременно со мной и раза в два громче объявил муж. - Помогал лечить, я врач, но пока без диплома.
        - Врачей мы уважаем, - повелась старушка, разумеется, она услышала его объяснения, хотя моё было явно логичнее. - Только кто в темноте ячмень разглядывает, дурачьё? Подь сюды, - велела она мне. - Дай-ка сама гляну.
        Я переживала, что бдительная старушенция ничего в моём глазу ячменистого не найдёт и обвинит нас во вранье. И поделом. Хотел целовать - целовал бы в машине. Зачем было за мной в подъезд тащиться. Я уж ему и так и эдак намекала, сидя рядом. И прядь за ухо уберу, и потянусь как кошка. Вполне допускаю, что мои неуклюжие движения его и отпугнули. И ему надо было вершить своё тёмное дело именно в тёмном подъезде.
        Пришлось топать к вызвавшейся помочь соседке. Она сбегала за толстенными лупами, которые водрузила на нос, и усадив меня на табурет в прихожей стала коршуном виться надо мной, требуя раскрыть глаз шире, смотреть в указанную сторону, томно вздыхала, и я сама начала верить, что у меня в глазу ячмень. Она прочистила горло, будто намеревалась выдать страшный вердикт, а потом смачно плюнула мне прямо в глаз.
        - Всё, полечила. Народное средство. Давай, домой дуй. А ты, - она пальцем указала на державшегося изо всех сил, чтобы не заржать, Артёма, - мотай на ус и учись лучше. А таксовать - это не дело, - она его запомнила с утра. Её памяти бы любая курица позавидовала.
        Сера выпихнула меня в коридор. Я не то, чтобы была обескуражена, но чувствовала себя опозоренной. Прямо на глазах человека, который играл на моих душевных струнах и прикармливал своей заботой живущего в сердце колибри, мне плюнули в глаз. И теперь ему было смешно.
        Мне бы тоже смешно было, если бы она плюнула ему в глаз. Но повезло именно мне. Моя удача всегда со мной.
        Расстроившись, я хотела убежать, но давящийся смехом Артём не позволил, и снова перехватил меня:
        - Постой, красотка, я и не знал, что у вас здесь верблюд пасётся.
        Шутка мне понравилась, и я улыбнулась.
        - Я тоже не знала, она хорошо притворялась старушкой.
        - Провожу, - он вызвал лифт, намереваясь продолжить то, что мы начали в нём, либо на моей лестничной клетке.
        Хотя я сомневалась, что он захочет целовать меня после того, как мой глаз стал мишенью для плевка. Мы зашли в лифт, он меня обнял, зарыл нос макушку и бередил мурашей, которые толпами ходили туда-сюда. Остановись, мгновение! Но наш часто ломающийся лифт не слушался и довёз до моего этажа без приключений. Створки лифта разъехались, он ослабил объятия.
        - Спасибо, Артём, это был чудесный вечер, ну, кроме вот, - я показала на глаз, он слабо рассмеялся.
        - У меня тоже всё пошло не по плану, - доверительно прошептал он. - Но спасибо за то, что помогла довести до конца.
        - Ты что? У тебя всё получилось даже лучше.
        Я слышала, что мужчин надо хвалить. Подкидывать в костёр их тщеславия по веточке в виде комплиментов и слов поддержки. Главное, делать это постоянно. И тогда костёр разгорится, можно будет греться от его тепла.
        Раньше мне некуда было ветки кидать, но сейчас я делала это искренне, мои слова шли от сердца. А костёр-Артём разрастался. Пока медленно и неохотно, но станет ли он полыхать огромным пожаром, или останется крохотной теплиной, зависело от меня. И стоило помнить, что большой костёр - большое пепелище.
        Пока он был огоньком, разведённым в печке из старых газет и лежалых дров. Но улыбался искренне, довольный моей реакцией. На лучшем свидании я не бывала. Их вообще в моей жизни было несколько, и те с Алексеем. А те парни, с которыми меня пыталась свести Леся в универе, после первой встречи на вторую не звали.
        Мы уже вышли из лифта, и я мялась у двери.
        - Я… пойду тогда, - промямлила я, до самого конца верящая в то, что мне перепадёт кусок сыра. И он меня остановил, а ощущение было, что моё сердце остановилось от его:
        - Погоди, Лен, - он тоже мялся, собираясь с духом. - Может ты хочешь жить в нашей квартире?
        Это было далеко не то, что я хотела услышать.
        - Вместе?
        - Нет. Да. Нет. Чёрт, - он вновь опустил лицо в ладони, обнажая разбитые костяшки. - Забудь, я не знаю, что несу. Мне надо идти. Пока.
        Он стал остервенело тыкать в кнопку лифта, но тот взбунтовался. Лифт не хотел отпускать Охренчика, как и я. Впервые мне хотелось его поблагодарить. Не Артёма, а лифт. Ведь первого и я отпускать не хотела. Но нёс он полную ахинею.
        - Ты теперь думаешь, что я озабоченный придурок, да? - поинтересовался его немногословный затылок.
        - Нет, конечно, - успокоила я его. - Это я и раньше знала.
        Он обернулся. Я улыбалась, опустив руки улыбнулся и он:
        - Я несу всякую дичь. На самом деле, я не хочу спешить. Мы с тобой и так забежали вперёд паровоза, - он покрутил пальцем, на котором так и держалось пластмассовое чудо китайских литейщиков, когда он его обратно нацепил и зачем? - Как бы под него не попасть.
        - Ты для меня загадка, Артём Охренчик, - сама не ожидая от себя подобных откровений, сказала я. - Но мне бы хотелось её разгадать.
        - Я прост, как две копейки, на самом деле, - поведал он.
        - Тогда я папуас из джунглей, который никогда денег не видал.
        - Ты сама не такая простая, какой хочешь казаться, - заметил он, подпирая стенку. Казалось, наш разговор может затянуться.
        - Это ещё что значит?
        - Значит, что и ты для меня загадка.
        - Ну, если только ребус. А они зачастую проще пареной репы, - заключила я.
        Я тоже прислонилась к стене, но чувствовала, что надо уходить, иначе наша демагогия может закончиться тем, что во второй глаз мне плюнет Грипп. А может и не только в глаз. К тому же мне стоило вернуть ей деньги и рассказать, что породниться у нас не получится.
        - Ты не ребус, - уверенно постановил Артём. - Ты самый настоящий кроссворд. Русских народных выражений, - он захихикал своей удачной шутке, я нахмурилась, надув губы. - Не делай так, - вдруг попросил он, сменив тон на более низкий, волнительный.
        - Как? - я честно не поняла, к чему была отсылка. Но хотела звучать томно. Только совсем не умела.
        - Ты пытаешься меня соблазнить, - решительно заявил он.
        - Вот уж дудки!
        Да, пытаюсь. Но не получается же!
        Он прикрыл глаза и прошептал:
        - Ты меня сводишь с ума.
        - Бешу?
        - Наоборот.
        Я решила, что лучшего момента для поцелуя, чем когда он не смотрит на меня, просто не представится, и сделала пару шагов в его направлении. В это время скрипнула наша дверь, и оттуда высунулся дядя Максим:
        - Что шумим? Чего творим?
        Артём долго не думал прежде чем «спасти» ситуацию. Хотя опять же: ничем предосудительным мы не занимались. А могли бы. Я хотела его поцеловать сама. Почти готова была морально.
        - А Лене в глаз плюнули. Бабулька с первого, - ляпнул он самое обидное.
        - Ядом плюётся уже? Вот гарпия, - возмутился дядя, который воспринял проблему всерьёз. - Давайте ей отомстим.
        - Не надо ничего, она помочь хотела. Вылечить ячмень на глазу, - встала я на защиту старушки.
        - Она просто неверно истолковала ситуацию, - развёл руками Шер. - У Лены был ячмень в глазу, я его изучал…
        - А, вот как это теперь называется, - быстро сориентировался Максим. - Давайте-ка свои шуры-муры переносите на кухню. У нас пирог. Только из духовки.
        Он широко раскрыл дверь, приглашая нас войти. Я приглашающе мотнула головой, но Артём сказал, что вынужден отказаться. От дяди Макса отболтаться было сложно, но он смог и довольно быстро.
        Пирог оказался действительно выше всяких похвал. Чтобы не оказаться под обстрелом дяди, который хотел знать всё о наших отношениях с Шером, а также выведать, почему Фео не получил зелёный, я утащила кусок себе в комнату, включила сериал и просидела пару часиков, а за окном начал разливаться рассвет, ранний в середине июля.
        Артём прислал мне пару сообщений. Милых и сдержанных. И я уснула в кровати с ноутбуком на руках. Сон я свой не помнила, но спала в ту ночь крепко.
        А на утро позвонила бабуля Рада и отругала папу, что давно её никто не навещал. Папа с Максимом сослались на непрекращающуюся работу. Соня в лагере. Егор стал рассказывать о своей подготовке к свадьбе. Стас заверил, что помогает, и я даже подтвердила. А меня Стас защищать не стал. Так что остались только я и Сеня, два бездельника, которых решено было отправить в гости.
        По бабуле я скучала сильно, не виделись мы с самого моего поступления. Я несколько раз хотела приехать, но каждый раз ситуация складывалось против. Я несколько раз попадала в больницу или заболевала перед самой поездкой. Да и бабуля всегда навещала нас не вовремя, её нечастые приезды обычно приходились на мою сессию.
        И сейчас, выбирая между Артёмом и бабулей, я малодушничала. Я хотела остаться с ним. У нас всё только начиналось, я боялась, что уеду, а он забудет меня. Но если он забудет меня, то зачем мне такой контуженный со слабой памятью нужен тогда? Этого я не знала, но знала, что нужен.
        Дядя Коля тоже надумал ехать, хотел проверить стоит ли в будущем бороться за наследство - у бабули был свой дом, резной красавец, который ставил дед. Расположенный у чёрта на куличках, если он и представлял ценность, то как шутил папа, только для тех, кто познал себя, ибо там не было толковой мобильной связи и интернета. Для звонков бабушка ходила в районный центр. Компьютера у неё тоже не было. Телевизор показывал определённые пару каналов, программа которых не менялась десятилетиями. Колонка стояла на улице, но баня топилась исправно. Газ бабуля тоже проводить не желала, предпочитая по старинке печь. Туалетные удобства также стояли на расстоянии от дома, а установленные в современных квартирах внутри они называла мракобесием, но бывая у нас в гостях, обычно терпела до последнего, и всё же пользовалась благами.
        В общем, в чертогах бабули всё благолепие жизни современного человека отходило на задний план. Становится понятно, почему мы не особо жаловали поездки к бабуле, хотя приехав туда всегда проводили время весело. Нашей семье вообще никуда ехать не надо, цирк на колёсах и без колёс - это мы.
        К тому же дорога, занимая всего около трёх часов, наполовину состояла из ям и колдобин. Наши современные родители привыкли к ровному асфальту, и я сомневалась, что они даже отвезти нас туда захотели бы. Но не попутках же добираться, как делала это бесстрашная баба Рада.
        Тут кстати пришёлся дядя Коля, которому, разумеется никто не рассказал, какая колыбель цивилизации есть место обитания бабушки. Он был вполне себе бодр и решителен. Eго глаза горели азартом, прикидывая как удачно в будущем распорядиться наследством. В делах материальных он своего бы не упустил.
        Страдали только я с Сеней. Бегать с камерой за коровами ему было скучно, бегать от гусей не сильно забавнее, но у местной молодёжи вызывало смех. Помню, мой прыщеватый жених Игоряша натравил на меня папу гуся, когда его семейство чинно шествовало к водопою. Этот глупый мальчишка посоветовал мне угостить птичек семечками, которые мы мирно щёлкали на лавке. Скажу лишь, что статус моего жениха он сразу потерял. Он вообще слишком громко смеялся, что свалился под лавку прямо в коровью лепёшку. А после даже засверкал фингалом под правым глазом, одаренный щедрым Егором.
        В общем, деревенские будни Сеньку не прельщали, и мы завтракали с понурыми лицами, а остальные веселились. Егор меня успокаивал тем, что и сам приедет к ней, чтобы забрать на свадьбу. Только свадьба его ещё не скоро. И надеюсь, мне не придётся торчать в условиях первобытности до самого торжества.
        И если вчера я неслась на свидание вприпрыжку, то сегодня спускалась навьюченная, будто неся на своих плечах всю тяжесть бытия. Но к моему удивлению и мимолётной радости меня встречал Артём в той же позе. И старухи на скамье вновь костерили таксистов. А я улыбалась, и пошла к нему, а потом вспомнила, что уезжаю. Он, видимо, хотел снова меня удивить и утащить на новое свидание. Так что моя радость быстро поутихла.
        - Эй, куда намылилась? - выросла передо мной Грипп. - Снова на такси, денег на тебя не напасёшься.
        Она стала рыться в бездонном кармане, похоже наскребая мне на новую поездку. Щёки залила краска.
        - А мы к бабушке Раде едем, с семьёй, - я кивнула на выкатывающихся из подъезда дядю Ника и Сеню. Следом за ними шёл деятельный Макс, на вытянутых руках держа испечённый с утреца для матери её любимый рыбный пирог. У них на селе с красной рыбой была напряжёнка, но любила её она сильно. Приезжая к нам, всегда наедалась до отвала.
        - Ведьма, ведьма, - каркающе зашелестели старушки, услышав имя бабули, тыкая друг дружку костлявыми локотками, а Сера перекрестилась и добавила: - Вот, не зря у ней ячмень-то вызрел на гляделке. Тело-то чует.
        Чего чуяло моё тело по мнению Серы мне было неведомо, зато я знала, что оно чувствует к Шеру. Он уже стоял рядом и поприветствовав стал помогать мне с поклажей. По закону жанра, ушлые родственники быстро смекнули, что человек с лёгкой сумкой, а взяла я всего по минимуму, - идеальный кандидат, чтобы помочь. Со стороны я смахивала на туриста с рюкзаком размером со своё тело.
        - Заждался вас, - шепнул он мне и улыбнулся.
        - Ой, а я же еду к бабушке.
        - Я знаю, - подмигнул он.
        - Ты хотел увидеться перед отъездом? - озарила меня самая очевидная мысль, и она казалась ужасно милой.
        - Ты мне даже не сообщила, - укорил он.
        - Я забыла.
        Я действительно забыла написать ему сообщение, которое планировала отправить из дома, памятуя о том, что там возможности не будет. А он, между прочим, отказался ехать в свой любимый лагерь. Ради меня. Или не ради, но время со мной он точно проводить собирался.
        Артём стал перетаскивать наши котомки в свой багажник, я лишь хлопала глазами и одобрительно косилась на напряжённые мышцы.
        - Артёмыч, здравствуй, - заорал дядя Макс, когда сосредоточенный на пироге, обошёл опасно толпящихся зевак. - Спасибо, что приехал.
        - Это ты его позвал? - надо бы переставать удивляться всему подряд.
        - Конечно, свежий воздух, парное козье молочко, ягоды, ммм… - стал перечислять дядя радости, умалчивая о горестях. - Пригласил Артёма вот насладиться.
        - Что?
        - Да мне не сложно, буду сегодня вашим шофёром, - примирительно заверил Шер, открывая для меня переднюю дверцу.
        - Учиться тебе надо, а не шофёрить, - по-матерински похлопала его по плечу Сера, оглядывая салон.
        И пока я мысленно возмущалась наглости оплевавшей меня вчера старухи, Николай Велимирович прошмыгнул на соседнее с водителем сиденье.
        А следом к нам в машину напросился также Пирожкович уверяя, что приболел, он хотел показаться нашей бабуле знахарке. Дело обычное. Пришлось мне с ним и Сеней усаживаться сзади, а на мои колени ко всему прочему водрузили пирог, всю дорогу источающий головокружительный аромат прямо мне в нос.
        Каникулы в деревне никогда не обещали безудержного веселья. Но после долгой дороги под аккомпанемент сначала криминальных новостей с радио, потом шансона, а далее громкого храпа дяди Ника и бурных пенсионерских комментариев Пирожковича, мы приехали в пункт назначения.
        В голове промелькнула аналогия с одноимённым фильмом. Я лишь понадеялась, что в нашем случае всё пройдёт удачно.
        40
        - Владимир Владимирович, - обращался к зеркалу высокий нескладный парень в туалете андеграунд клуба, куда по доброй воле никогда бы не забрёл. - Вы всё сможете. Вас непременно ждёт успех. Обращался он не к президенту великой державы, как могло показаться, а к себе самому.
        Самовнушение как психологическая практика работала вяло, но безотказно. Да и других методов он попросту не знал, предпочитая этот любым остальным, ведь можно совместить приятное с полезным: любоваться на себя в зеркало он всегда любил. И было чем.
        Он смотрел на себя и не понимал, как его, такого интеллигентного вида красавца, угораздило ночевать в обезьяннике с самыми настоящими обезьянами - команду грубоватых танцоров, от некоторых из которых даже пахло подворотней, он с радостью бы сдал в зоопарк. И самому ладно на душе от сделанной гадости, и детям приятно. А то ходят звери на природе, не порядок. Хорошо хоть на людей не бросаются. Но были моменты, когда душа уходила в пятки, и Владик радовался, что от самого большого самца стаи орангутанов его отделяют стальные прутья решётки.
        К сожалению, объект Р, к которому его приставили, тоже находилась в одной камере с орангутаном номер один, Влад малодушно желал, чтобы они друг друга поубивали, характеры обоих этому способствовали, и тогда Владимир мог бы свободной птицей скинуть с плеч груз навязанному ему дела и расправив крылья улететь подальше.
        Конечно, тогда пришлось бы его руководительнице перетрансформировать своё только открытое сватовское агентство в ритуальные услуги. Но Влад знал, что эта ниша бездонна, и пугало его только одно - что и в новой сфере услуг Татьяна Светова выберет в персональные помощники именно его.
        Она ведь так и сказала ему после предоставления досье на Охренчиков и Матвеевых:
        - Ты молодец, Вова, ты - мой персональный помощник. Я решила открыть Агентство Любви.
        Он поперхнулся, а господин мэр, тоже при этом присутствующий, поперхнулся ещё больше. Они наперебой стали задавать вопросы, но непреклонная Таня уверила обоих, что решение обсуждению не подлежит:
        - Я всегда, всегда хотела помогать людям находить любовь. И вот он шанс. Эта случайная свадьба оказалась не случайной, - это выбивалось из картины, когда милая, но в строгом брючном костюме дама, разливалась соловьём о любви. - Они просто не поняли ещё ничего, но искры-то летят! - «какие искры, кроме тех, что летят из твоей спичечной головы» - про себя бурчал Влад. - Сколько было в нём экспрессии! В этом юнце Охренчике. Он и сам не понял, но ведь известно «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». А значит, события произошли по собственному желанию. Я воодушевилась этим случаем. И буду сеять любовь. Но сначала добьюсь того, чтобы эти два месяца не прошли для них даром.
        Спорить с нею было невозможно, и оставив попытки, Валентин решил, что чем скорее она убедится, что не всякая женитьба начертана на небесах, и статистика разводов по миру не станет врать, тем скорее её отпустит. С нею такое бывало, что она увлекалась каким-то делом, отдавала всю себя, а перегорев, потухала. Он не замечал, что в этот раз пожар в её глазах разгорался пламенем Вечного Огня.
        Но как же она расстроилась, когда из-за несчастного случая на вечере, который устроил муж, Татьяна замоталась, помогая пострадавшему гостю, и упустила возможность познакомиться лично с молодой женой. Звонить и приглашать их на встречу в её хитрые планы не входило, она хотела помочь издалека, чтобы парочка не считала, что их свели насильно.
        Таня развернула целую штаб-компанию, приставила Владика к Объекту Л и заставляла его шпионить, собирать информацию. Выцыганила у мужа двух охранников и приставила следить за объектом А. Таким образом, у неё оказались на руках снимки, сделанные в физкультурном зале, объект А впервые назвал объекта Л своей девушкой прилюдно. Снимки ей очень понравились, подтверждая, что Таня на верном пути.
        Зоркий глаз Влада, листая фотографии из досье обоих неудачников-супругов, приметил красивую Леську Радугу, и обозначив её объектом Р, привёл тысячу доводов, почему его стоит приставить к ней в слежку, но при личном знакомстве он всеми тысячью доводами и подавился, мечтая при первом же удобном случае сбежать. Но деятельная Таня устроила их через связи в отдел маркетинга по производству известной линии супов быстрого приготовления, и ему пришлось носить офисную униформу - красный жилет из восьмидесятых, к тому же достался он ему не новый, а через десятые руки. К счастью, девушке работа тоже была не по душе, о чём она прудила в уши Владу, и он подстроил им увольнение. Ох, как негодовала фурия. То есть обе фурии: и Татьяна, и Леся.
        Для него уже вошло в норму читать новые сообщения-поручения, сыпавшиеся от неугомонной руководительницы, что снег зимой. Его глаза при этом бешено вращались внутри орбит, он ругался, но уговаривал себя не раскисать.
        Агент ВВ в себя верил. В пару Елена-Артём нет. Но в пару Олеся-Егор он тоже до недавнего времени не верил, а вышло всё хуже некуда. Или наоборот, но это как посмотреть. Ведь ему удалось так вывернуть, будто это он скрепил сердца двух влюблённых, заставив заметить друг друга. Он прекрасно помнил, что с лёгкой подачи Фила Смита, Матвеев увёл девушку домой, а сам Влад расслабленно выдохнул - этого не пришлось делать ему.
        Зато Татьяна была счастлива, и неустанно повторяла, что задумка об Агентстве Любви - лучшая задумка на свете, и скрепила уже два союза. По мнению Влада, первый был ни шаток, ни валок, второй тоже держался на честном слове. Но блондинка с лавандовыми глазами верила в оба. И Агентство Любви продолжало свою работу, ведя своё единственное дело, но удачно складывающиеся отношения Матвеева с Радугой, приписанные на свой счёт, они тоже периодически проверяли.
        А её муж всё так же продолжал не влезать и не спорил. Во-первых, он не верил в магию, и в отношения молодой четы Охренчиков тем более. Таких разгильдяев как Артём, он знавал много, и редкий из них женился, да и то после того, как разменял сороковник. Были и такие, что заделав подружкам детей, отцовство не признавали и алименты платить отказывались. Во-вторых, запал жены потушить он не пытался, даже радовался, что энергия была направлена в другое русло. Не привыкшая сидеть на попе ровно, от скуки она обычно таскала его на парные танцы, на прогулки на велосипедах или лыжах, а сейчас сконцентрировалась на отношениях молодожён и оставила его в относительном покое.
        Владу тоже хотелось, чтобы его оставили в покое, он мечтал о спокойной размеренной жизни, но с нею пришлось распрощаться в это недоброе время, и недовольный он вновь стал следить за объектом Л.
        Он завидовал двум остолопам, приставленным к объекту А, - те колесили по городу, ни о чём не парились. А всю грязную работу приходилось делать ему, и за юлой-Ленкой, которой не сиделось дома, тоже приходилось бегать ему. То она сбежит в парк аттракционов, то в клуб, или как глупая кура снова станет невестой - он опасался, чего ждать в следующую минуту.
        Между делом, заинтересовавшись интеллигентной манерной Викторией, он вновь проявил инициативу, забыв, что инициатива всегда любит больше всех инициатора, он решил собрать информацию на неё и её кавалера. Эти персонажи слишком ярко выделялись на фоне прочего отребья, и вызывали в мыслях юного пытливого ума сплошные вопросы. В ходе расследования на некоторые вопросы нашлись будоражащие кровь ответы, и Влад разве что не локти кусал, будучи государственным деятелем, подписавшим кипы бумаг о неразглашении, он не мог поделиться ими ни с кем. А сестра Оливера, тоже появившаяся в клубе, вызывала в нём скорее жалость.
        Себя он считал несчастным и тоже очень жалел, но его не жалел никто. Даже звонившая периодически мать гордилась сыном, работающим в мэрии, и не позволяла тому жаловаться, приговаривая, что он мужчина.
        Панибратское отношение руководительницы тоже раздражало. Она прониклась к нему симпатией и считала, что общение на равных должно сплотить коллектив.
        Татьяна с помощью Влада собрала на обоих довольно много информации. Слежку они всё не прекращали, но ей хотелось видеть всё своими глазами. Так что когда помощник отчитался, что они в клубе, она решила поехать туда сама и оценить со стороны. Но стоило её джипу подкатить ко входу, их окружили со всех сторон журналисты и стали обвинять в неприличном времяпровождении. Ей даже стало стыдно от того, что приходило на ум и озвучивалось акулами пера. Но она была крепким орешком, и решительно выпрыгнула наружу, явив им себя.
        Ошарашенная толпа жену мэра знала в лицо, и посчитала лучшим - убежать, пока та не вычислила их издание и не устроила им сладкую недолгую жизнь. Так что под уничижительную речь и проклятья толпа журналистов разбежалась, а Татьяна стала искать Влада, тоже крутившегося где-то у клуба.
        - Агент ВВ, выйди на связь, - строго призывала блондинистая фурия, как называл её про себя Владимир, хотя с виду она была довольно мила. - Вова, на связь.
        Всё существо Владимира противилось включению микрофона, но выбора не оставалось:
        - Я здесь, веду объект. Они в клубе. Объект Л на сцене поёт, объект А в зале наблюдает.
        Оказалось, парень уже внутри, и на самое интересное - выступление Лены с группой - Таня опоздала. Влад, получив звонок от руководительницы, сначала испугался, что та видела из окна, как он наслал на неё журналистов. Только он взаправду не знал, что в машине не Фил Смит, которого они с Шером хотели подставить под удар. То есть хотел Шер, а Влад хотел просто избавиться от близкого контакта со своим объектом. Узнай Татьяна о том, что парни знакомы далеко не шапочно, она могла придумать куда более изощрённые планы по использованию Владимира. Он этому сопротивлялся как мог.
        Зато у него была чудесная запись последнего выступления. По качеству, собранная из нескольких записей в интернете, которые снимали и оперативно выкладывали в сеть зрители, она хромала, но Владу удалось скомпилировать всё в единое видео при помощи Сени и уже на следующий день он представил годную запись Татьяне.
        С Сеней Влад пересёкся совершенно случайно: поймал юнца, снимавшего из кустов его объекты, и договорился о взаимовыгодном сотрудничестве, в результате которого им перепало много записей, а такой мелюзге - допуск до многих мест, куда раньше попасть было затруднительно, и ещё кое-что по мелочи. Разумеется, о малолетнем сотруднике Татьяне знать не полагалось. Но и сам Сеня был не прост, он отдал далеко не всё. Всегда приятно придержать за пазухой эксклюзив.
        И блондинка с удовольствием изучала записи в домашнем кинотеатре, запасшись попкорном и колой. Снято было много чего, а понятно - мало. Но одно ей виделось очевидным - Лена и Артём созданы друг для друга, как и она сама с Валентином. Она воображала себя крёстной феей их непростых отношений.
        Она прыгала у экрана, потрясая кулаком Шеру, выбросившему пакеты с одеждой Лены и Лене, распинывающей их. Умилялась глупым перепалкам Оливера с сестрой Лены и даже подумывала связать их союзом, сделав следующей «жертвой», как наверняка сказал бы Влад. А от взглядов Лены на Артёма она могла и прослезиться. «Ну, как же он не видит её чувств!» - хваталась она за голову. Ещё сильнее её впечатлило как он смотрел на исполнявшую на сцене песню Лену, жаль та сама его не видела.
        Ей хотелось влезть в экран и передвинуть персонажей. Если бы она писала сценарий их отношений, то ни за что не стала бы мучить голубков. И то, как складывались их отношения, то и дело требуя пересборки, ей не нравилось совершенно. Таня даже наняла профессионала, чтобы тот вызвал ревность. Заплатила ему баснословные деньги, но самоуверенная звезда действовала по собственному сценарию. Он знал обоих ребят и думал, что его методы окажутся действеннее, а в результате просто сбежал. Но после его побега он обещал, что парочка снова сойдётся, и Татьяна ждала этого, считая себя их благодетельницей.
        Она позвала к себе Влада, готовая к новому мозговому штурму, разлила по бокалам вино и достала дорогой швейцарский шоколад - доказано, что он повышает работоспособность мозга. От идей Тани в глазах Влада сгущалась бездна, и когда он осушил уже второй бокал, получил звонок от Сени:
        - Приём, агент Златая Кудря, - зашептала трубка.
        - Я не агент Златая Кудря, - запылал щеками возмущённый Влад, а у Тани от смешка пошёл носом красный напиток.
        - У меня с ассоци-циациями, - запнулся малыш на сложном слове, - лучше запоминать получается.
        - Говорить сначала научись, - не мог тот простить обидное прозвище.
        - Ну, ладушки, тогда. Не буду тратить ваше время, уважаемый Владимир Владимирович.
        - Чего хотел? - спохватился Влад, успев до того, как Сеня отключился.
        - Да так, новостишками поделиться. Но раз вы такие взрослые и нос свой высоко подняли…
        - Задрали, - Татьяна округлила глаза, поражаясь, что юнец ругается при ней. Не комильфо. А Влад и не ругался: - В смысле «нос задрали» говорят.
        - Зануда, - ничуть не обиделся ребёнок. Он был слишком умён, чтобы обижаться на корректировки речи. Он ещё и писал с ошибками, но для малолетки, учащегося в младшей школе, это было допустимо, ещё столько лет учёбы впереди, и не такое можно изучить.
        - Говори уже.
        - Сначала ты должен ответить мне как полагается. Назови моё кодовое прозвище, - дотошничал школьник. - И скажи «приём».
        - И кто ещё тут зануда, - в трубке нетерпеливо задышали, намекая, что златокудрый агент ходит по тонкому льду. - Хорошо. Приём, агент Спилберг.
        Татьяна прислушивалась к разговору и веселилась. То ли вино давало о себе знать, то ли смешной Вова, то ли всё сразу.
        - В общем, я тут узнал, что объект А собирается пригласить объект Л на свидание.
        - А ты откуда узнал?
        - У меня свои связи, - важно пояснил мелкий. - Советую напроситься к нему в помощники. И меня захватить не забудь. Отбой.
        Хоть парень и был малолеткой, но командные нотки порою мелькали в его речи. Владу хотелось послать наглеца, но место этого пришлось рассказывать Татьяне о том, что узнал, повышая свои агентские способности в её глазах.
        Артём собирался позвать на свидание Лену, а Таня откупорила бутылку шампанского и разлила его по бокалам, устроив мини-празднование.
        Окрылённый парень ожидал приятного бонуса в денежном эквиваленте (звезде же заплатили), но Таня объявила, что надо продолжать в том же духе. Без их помощи молодожёны могут снова разругаться, а мирить их сложнее, чем поддерживать восстановившийся мир.
        Советом шкета Влад решил пренебречь. Помогать - ещё чего, может им на свидании прислуживать? Но судьба оказалась хитрее и подставила не ожидающего гадости молодого человека прямо в тот же вечер.
        Пытаясь не засветиться, он нацепил тёмную кепку и очки, закутался в шёлковый шарф, несмотря на жару, и отправился следить за ним лично. Место свидания Сеня не назвал, вообще никаких подробностей говорить не стал. И приходилось узнавать всё самому.
        Шера носило по городу, как ужаленного пчелой. Сначала он закупался цветами, какими-то дохлыми фиолетовыми кустиками в белой вате, потом затаривался в магазине петард и шутих, а затем засел в ресторане и изучал меню, советовался с поваром. Готовился он знатно.
        Поджидающий его за соседним столиком Владимир заказывал уже третью чашку кофе, от переизбытка энергии, выпивая чашку за чашкой залпом. Улыбчивая официантка даже подумала, что он с ней заигрывает, подзывая её чересчур часто. Он заламывал руки и просил вкусный кофе из меню. Она настолько заглядывалась на красивого парня, что случайно разлила на его колени четвёртую чашку, и он заругался от неожиданности, стал прыгать кузнечиком по кафе и переживать за ошпаренное достоинство.
        Его заметил Артём и услужливо вылил на него графин воды. Пляски прекратились, вопли поутихли. Раскрывать себя агент ВВ не собирался, но именно это и сделал.
        - О, мой Властелин! - заорал Шер дурным голосом, мигом вспомнив нескладного жирафа, с которым они отлично спелись, помогая его брату выбраться из машины перед клубом. - Какими судьбами?
        Казалось, он и правда рад встрече. Но хитрый Артём, измученный забегом перед идеальным свиданием, которое хотел организовать для Лены, увидел в старом знакомом того, на кого собирался переложить свои обязанности. К его разочарованию, все фанкиманы умчали загород, а знакомых, коих миллион, посвящать в личные дела он не собирался. После ряда подготовительных мероприятий он понял, что примет любую помощь, пусть сам Оливер вернётся из Лондона и предложит помочь - окей, Артём согласен. Но подвернулся совсем неплохой вариант - Владимир. В прошлый раз он доказал смекалку.
        Радости от встречи на лице Влада Шер не заметил, но и упускать удачу не спешил. И уговорил его на помощь. Даром убеждения Артём частенько пользовался, и мук совести не испытывал.
        Он кратко изложил план, поведал что, где и как должно произойти, оговорил время, и всё равно с салютами получился косяк. Хотя была и его вина - они опоздали. Сначала Лена брыкалась, не хотела идти с ним к набережной, она придумала, что там опасно и бандиты. Но Артём знал, что шушукался и шумел там его «бандит» - Вовчик. Она отказывалась идти, и ему показалось, что Лена пожалела, согласившись на свидание с ним, а потом не знала, как заставить его привезти её обратно. Он решил, что пойдёт сам, а она захочет - пусть идёт следом.
        Только не учёл, что темно и дороги оставляли желать лучшего. Разумеется, Ленка упала, разодрала ладони и стала реветь. Он не помнил, чтобы она хотя бы хныкала до этого, но женские слёзы были его слабостью.
        - Прости, моя маленькая, моя хорошая, - не смог сдержать он наплыв нежданной нежности, хотелось защитить её, успокоить и держать крепко, не отпуская.
        А потом он рассказал, что хотел устроить ей идеальное свидание. И остановился у яхты отца, объясняя, что относится к Лене серьёзно. Словно чёрт за язык тянул. Но ему было важно, чтобы она знала. И что между ними будет только правда.
        Единственное, что его заботило, это недосказанность о Соне. Он сказал правду, серьёзных отношений между ними не было, но она когда-то была ему симпатична, а он был симпатичен ей. Всё это в прошлом, жить надо настоящим. Если постоянно оглядываться, далеко не уйдёшь.
        А потом Лена призналась, что боится своих чувств. И он как дурак поржал:
        - О, у тебя ко мне чувства?
        Ха-ха, умереть не встать, как смешно. Он хотел ответить, что и у него чувства неуёмные, переливаются через край - карман шире раскрывай и подставляй, забирай себе! Но вёл себя как клинический идиот, обитатель дома слабоумных. И всё, что позволял себе - это целовать её руки, маленькие тонкие ладошки, прохладные и успокаивающие бешеный стук сердца, подавляющие хищные желания. Она была одновременно и взрывом, и успокоением, надо лишь верно принимать, но врач на неё рецепты не выписывал, приходилось разбираться опытным путём.
        А ещё они беспрестанно извинялись друг перед другом, что становилось даже смешно. Только Артём и правда был на каждом шагу виноват, и не знал, как вымолить прощение.
        Самой главной виной перед ней он считал то, что решил отказаться ради брата от любимой. Чувствовал, что делает ошибку, но предать Оливера не мог. И получив в сообщении разрешение на эти отношения он сначала не поверил своему счастью. А поверив, не мог решиться. А решившись, не мог позволить себе всё испортить, но то и дело делал ошибки.
        Буквально на следующий день после концерта, когда в сети разразился новый скандал об Олли, Лене и Вано - гитаристе из той группы, с которой его жёнушка выступала, явив миру свои певческие таланты, Артём нашёл того самого Вано, камень раздора, и прочистил ему думающую извилину. Артём помнил сцену у зеркала: как парень нежно придерживал Лену и смотрел на неё ласково. Ревность застлала глаза. Они сцепились в тренажёрке, как два дворовых, не поделивших соседскую девчонку, но постоянные посетители, качки на анаболиках, с лёгкостью разняли их как щенков. У Вано была разбита губа, у Шера сбиты костяшки, и ими он неосторожно чуть не оцарапал потом щёку своей малышки. Узнай она, как он повредил руки, точно бы не порадовалась. Хотя с гитаристом они помирились после драки. И тот рассказал, что они с Леной общаются чисто по-дружески. В дружбу между мужчиной и женщиной Артём не особо верил, но парень говорил убедительно.
        А Шер решил сконцентрироваться на её отношении к себе. Хотел создать больше моментов, связанных с ним. Те же фейерверки. Артём рассчитывал сказать, что дарит ей их, а вместо этого они наблюдали его салюты из дока, причём Лена даже не подумала, что это он их подготовил. Расстроенный, он чуть не пропустил момент, когда Лена, зачарованная небесным концертом, почти улетела вперёд, но вовремя её поймал и прижал к себе, оправдывая сильные объятия заботой. Но это была не просто забота. Это был огонь, восторг. Она восторгалась яркими всполохами в небе, а он её ароматом, идущим от аккуратно уложенных под прямым пробором волос. В них не было лака или геля, любимых многими девчонками «на стиле», от неё пахло свежестью, полевыми цветами.
        Оторваться от любимой макушки стало бы для него непосильной задачей, но Лена сделала это легко. И он, немного огорчённый, передумал признаваться, что это был его подарок ей. А потом всё равно Лена узнала правду и благодарила его так, словно он как минимум жизнь ей спас. Он и плавился от её слов, и чувствовал себя недостойным столь громких слов. А параллельно злился на недоумка Влада. Тот всё делал через одно место, причём получалось это у него само собой.
        Радовало, что хоть с музыкой тот не напортачил, и эта часть свидания прошла по плану. Как он и рассчитывал, Лена вспомнила как они танцевали в день первой встречи. И было это буквально несколько недель назад, и месяца не прошло. Ему же казалось, что они знакомы дольше, но он её не помнил. Красивых девушек он запоминал надолго, некоторых на всю жизнь. Даже свою влюблённость в мелкую детсадовку помнил. А вот Лену не помнил, хотя сердце говорило обратное. Это чувство затягивало своей тайной, только он не знал, как её разгадать.
        Его руки легли на тонкую талию и спину, а её - ему на плечи. Она перекинула волосы на одно плечо, соблазнительно оголяя шею, а сама уткнулась милым ёжиком ему в грудь, и мир остановился. Сердце стучало как шальное, дыхание сбивалось. Он хотел сделать танец напоминанием для неё, но сам попал в свою ловушку и не мог выбраться без потерь.
        - Мне с каждым разом всё больше нравится танцевать с тобой, Лена, - не сдержался он от очередной глупости - вся его голова полнилась ими, как голова Винни Пуха опилками. Только медведь своими опилками не делился, а Артём глупые мысли в голове удержать не мог.
        К счастью, таявшей в его объятиях блондинке его глупости приходились по душе. Она даже призналась, что до сих пор сомневалась в том, что танцевала с ним. А он не сомневался в ней ни на секунду. И вспомнил, что романтичный дядя мэр и его жена что-то лечили ему про судьбу и татуировку. У Лены такая была и во время их памятного танца она светилась. Видимо, девушка не пожалела фосфоресцирующего состава. Получилось действительно эффектно, но если чокнутая семейка мэров считала, что это знак судьбы, то он готов был рассмеяться им в лицо. Судьбу каждый строит сам.
        Они долго танцевали, не хотелось останавливаться. Артём боялся выпустить её из рук, поэтому танцев было несколько. А потом они много говорили, узнавая друг друга лучше.
        Чудесный вечер обещал перейти в не менее чудесную ночь. Возбуждённый парень намеревался напомнить жене о другом воспоминании, которое частенько атаковало его ночами, повторив поцелуй в машине, и уговаривал себя не вылезать за рамки дозволенного. Влад видел, как Артём смотрел на Лену, и внутренне хихикал, радостный результату.
        Весь вечер он хотел их убить, а потом совершить самоубийство. Или отправить оба тела с камнем на шее ко дну и умыть ручки. А потом и Сеню, который вместо помощи больше мешал. Ему полагалось запустить салют в определённое время, но взбудораженный ответственным заданием, он сделал это даже раньше. А до этого уронил в воду переносной холодильник с алкоголем, которым Влад собирался потчевать Охренчиков, чтобы они снова опьянели и натворили ещё делов, возможно, развелись. Это была голубая мечта. Которая разбилась звонким плеском. Вместо этого пришлось разливать детское шампанское, припасённое для оператора.
        Влад их с трудом переносил, и всё же старался быть вежливым, даже учтиво спросил, понравились ли салюты. С какой точки на них не смотри, салюты - они салюты и есть. То, что они пустили их раньше, златовласого не заботило. А вместо этого Шер его больно пнул. За что обиженный помощник незаметно плюнул ему в тарелку, полный надежды, что оператор этого не заснял.
        Сеня ему вообще больше на глаза не попадался, ему полагалось быть незаметным папарацци. И вот свидание подошло к концу, Влад удовлетворённо выдохнул, заказывая себе такси, и получил сообщение от Сени, что тот сваливает и уже занял отличную позицию на заднем сидении в машине Охренчика.
        Пришлось спешно предупреждать Артёма в сообщении о том, чтобы держал свой тестостерон в руках. И тому пришлось.
        Всю дорогу Шер пытался унять своё сердце, готовясь к поцелую. Звучало это смешно даже не произносимое вслух. Они говорили на отвлечённые темы, в салоне играла негромкая музыка, а мысленно он готовил план. Поцелуи для него - давно пройденный этап, которым иногда можно было и пренебречь. Но тот поцелуй с Леной разуверял его в том, что ими стоило пренебрегать. А может дело было именно в этой необычной девушке.
        Он мчался уверенно и довольно быстро, стараясь не нарушать, но с желанием приблизить долгожданное мгновение. Притормозив у её подъезда, волнуясь, он зачем-то полез проверять телефон, желая занять руки. Прочитанное сообщение поумерило пыл.
        «Какого чёрта Сеновал прокрался в мою тачку?!» - мысленно вопрошал Шер, краем глаза разглядывая красивую пассажирку. Она без доли кокетства, скорее неловко, убрала локон с лица, заправив его за ухо. Но оголилась шея, на которой пульсировала еле проступающая вена. Девчонкам обычно нравилось, когда он проводил губами по ней. Он отвёл и прикрыл глаза, но непрошенные фантазии атаковали ум, и он представил, как вырвал бы этим движением стон из пухлых губ малышки. Артём вцепился в руль обеими руками. А она зевнула и потянулась. Весьма впечатляюще, чуть прогибаясь грудью вперёд, как котёнок. Удивительно, как по-разному они себя ощущали рядом, пришло в голову парню. Он был пылающим пламенем, а она медленно завораживающим тлеющим костром.
        И окончательно забив на былой план, он вызвался проводить её до двери как настоящий джентльмен.
        Все попытки поцеловать Лену по пути были отметены случайностями, но парень не расстроился. Если так надо, он подождёт. Ведь главное, что есть чего ждать, вернее кого ждать.
        41
        Я ехала сюда пять лет, а добравшись, не чувствовала былого азарта, как и раньше предвкушая долгие каникулы, не омрачённые учёбой. Я бы сильно преувеличила говоря, что сейчас кардинально всё иначе. Нет, в целом даже год назад было так же. С одним внушительным «но» - раньше я не знала Артёма. Раньше его в моей голове не было, а сейчас был только он. Я всю ночь после свидания ругала соседку, а потом дядю Макса за то, что так и не получила поцелуй. Какой-то глупый поцелуй! А расстроилась, будто премию не получила. Или бывает читаешь книгу, сюжет бомба, прикипел душой к героям и ждёшь счастливого финала, а в конце автор решил выпендриться и разлучил их. Или убил одного из них. Или хуже - лишил обоих памяти, а им теперь по свету мотаться и искать друг друга в новой жизни, а потом в следующей и далее. Я от такого поворота сюжета расстраивалась, как за себя.
        Теперь же я сослана в деревню моими не понимающими ничего родственниками. Но спасибо дяде, что состыковался с Артёмом и попросил его нас отвезти. Как это ему пришло в голову - я не знаю, но живущий в собственном мире слов и строк укушенный крылатым конём сочинитель всегда видел наш мир под особым углом.
        Бабуля встречала нас у высоких ворот, резное дерево было приветливо распахнуто для въезда, а она счастливая, в новом цветастом платке махала нам. Набежавшие поглядеть на нечастого гостя в этих краях, стального красавца, соседи кидали на неё завистливые взгляды - к ведьме приехали богатые родственники. Мне хотелось смеяться им в лицо, ну, какая из нашего одуванчика чародейка? Она самая добрая и хорошая, строгая в меру и по уму, любящая, принципиальная, верная своим убеждениям, а ещё щедрая и заботливая. Иногда в детстве за душу брало, когда она кидала тяжёлый взгляд чёрных глаз, передавшихся папе с дядей (но они этим не пользовались), совесть просыпалась и словно обухом по голове ударяла, призывая к послушанию. И мы, малышня, боялись её безумно.
        Не мудрено, ведь о бабуле мы ничего не знали. Она объявилась неожиданно, восстав словно птица Феникс из пепла, как раз в те времена, когда волшебник с Тисовой улицы приобрёл бешеную популярность. В магию тогда верили все, и мы с Егоркой тоже. А наши папы важно заявили ей, что прощают ради детей, которым бабушка в жизни за отсутствием матери не помешает. Мы тогда не понимали высокопарных фраз о прощении, и радовались, что у нас есть своя Макгонагалл в семье, только добрее. Позднее, мы узнали, что бабуля бросила любящего её больше жизни деда, но после его смерти неожиданно вернулась в семью, умоляя простить. Где она странствовала все эти годы, она не рассказывала, но частенько в её речи мелькали отсылки к разным странам мира. Я верила, что уставшая от семейной жизни, бабуля решила отправиться в кругосветное путешествие, но вернулась поздно.
        Нас с Егором она сильно любила, даже сильнее другой пары двойняшек. Возможно из-за того, что внешне мы напоминали ей мужчину всей её жизни - деда. Кажется, это сходство было в глазах и цвете волос, ибо больше между нами троими общего ничего и не было. Только бабуля всегда глядела глубже, и видела больше. Но сейчас её явным фаворитом стал Сенька.
        Мне хотелось быть такой же умной, как она. Говорят, ум приходит с опытом. Никакие высшие учебные заведения она не заканчивала, только в школу ходила когда-то, где её научили грамоте и счёту. В те времена её можно было назвать учёной. Но этим образование и ограничилось. Она выросла, вышла замуж, родила двух сыновей и убежала. А потом вернулась и подарила нам много счастья, компенсировав годы без неё. Дедушку было очень жаль. Но и бабулю не меньше.
        Соседские говорили, что так ей и надо, ведьме. Но сами же бегали к бабе Раде за настойками и отварами, когда что прихватывало. Её талант в лекарстве открылся как раз после возвращения.
        Может она жила на Тибете и овладела их секретными техниками врачевания, как считал Егор. Однажды он локтем задел стакан, и тот непременно разбился бы тысячей осколков, ранив сидящих на полу меня с сестрёнкой, но бабушка ловко его поймала. Егор верил, что на Тибете она овладела техникой тени. Иначе как она могла так скоро материализоваться около него, пребывая на другом конце комнаты?
        Соня же была уверена, что бабушка провела все годы в Индии и изучила тело человека там. Она даже как-то увидела выбившуюся из-под платка прядь и заявила, что бабуля наша не стареет - волосы без седины, и ещё больше уверилась, что индийское наследие даёт о себе знать, почему-то Сонька уверилась, что в ней течёт кровь «иудеев» - в детстве сестра считала, что именно они и живут в стране слонов.
        Напротив, Стас как-то сказал, что бабуля просто «сохранилась» перед тем, как уехать путешествовать. А после «завершения квеста» вернулась в «точку сохранения». Услышавшая это бабушка не поняла, как можно сохраниться, и выгнала его на улицу кормить ненавистных им кур. А сама долго стояла у зеркала, вглядываясь в гладкую поверхность, словно сквозь своё отражение.
        Она была маленькой и хрупкой, как пушинка. Мы с нею со спины могли сойти за сестричек. За сестричек Инь и Янь: она была чернявой, а я светлячком. Но в душе она тоже светлячок, была уверена я.
        - Наконец-то, дождалася я вас! - радостно отчитывала она нас, а увидев непременную камеру Сени, стала незаметно прихорашиваться. - Убивицы моей души, как долго я ждала! Ой, а это кто у нас? Ленка, твой жених, поди? Ох, красавец, и силён.
        Бабуля восхищалась моим мужем, а я чувствовала себя не в своей тарелке и смотрела себе в пол, не смея рассказать, что этот человек связан со мной более крепкими узами, чем помолвка. Хотя и не такими крепкими, как свадьба.
        - Это… он нас подвёз, - вяло пролопотала я, а все заржали.
        Оказывается, бабуля говорила о Пирожковиче, в своей обычной манере, шутя. А я подумала о Шере, для меня он был единственным красавцем на планете. Я стояла красная, как рак, и Артём подошёл и приобнял меня, шепча на ухо, что он только мой, а я - его.
        Бабушку вмиг заинтересовало наше уединение, и она стала расспрашивать Артёма о себе. Тот атаку выдержал и был приглашён к столу с остальными. Она накрыла нам в саду в тени старых яблонь, которые уже давно отцвели и радовали глаз мелкими плодами. Помню, мы всегда ими объедались, а потом ночью куковали у туалета, умоляя сидящего там скорее выходить. А потом отчаивались и искали высокие кусты. Однажды я даже села голой попой на крапиву. Ох и криков было. Кажется, вся деревня в ту ночь прознала, что у Матвеевых понос. Но они не удивлялись и в духе поговорки продолжали, что у тех если не понос, то золотуха.
        Сама она села во главе стола, усадила Артёма по правую руку и меня рядом с ним. По левую руку сидел её любимец Сеня, а Пирожкович кряхтя, что «приболел, и отварчику бы ему чудесного», получил кружку с самогоном для разогрева. Заниматься целительством прямо сейчас бабушка не собиралась, а вот раньше ей хлеба не давай - дай полечить. Дядя Ник никак не мог понять, куда его занесло, но присоединился к болезному. Он уже осмотрел территорию, оббегав по периметру, и понял, что терем если и продавать, то надо его везти целиком, а это обойдётся в копеечку, и он не мог решить, стоят ли того затраты. Тем более, что бабуля была бодра и свежа, он никогда бы не заподозрил в ней мать двоих великовозрастных детин, наших пап. Николай Велимирович чувствовал себя обманутым. Телефон не ловил, и даже вызвать такси обратно он не мог, а остальные уезжать пока не собирались, усаживаясь за столом, который ломился от домашних закруток, варёной картошки, овощей с грядки и свежего ароматного хлеба.
        Мы насыщались дарами огородов, а бабуля хомячила любимый пирог. К вечеру она обещала затопить баньку. Я лишь переживала об одном, что Артём скоро уедет, и кидала на него страдальческие взгляды. Бабушка это прочухала и пригласила его остаться, соблазнив баней, после которой он «заново родится». Он вроде наивным не был, но повёлся. Я же знала, что в бабулину баню ходить - словно в ад на экскурсию. Такое пекло на земле можно было только в кузнице сыскать. Но Артём даже будто был рад остаться на денёк. Забегая вперёд, скажу, что бабуля хитро подстраивала так, что он остался здесь со мной до конца.
        Когда сумерки стали опускаться нам на плечи, а затем и на стол, бабушка зажгла фонари. Стол опустел наполовину, а она сокрушалась, что мы ели как птички. Вдали кудахтали куры и мычали коровы, возвращающиеся с дневного променада. Хозяйка дома убежала встречать свою, а мы под шумок собрали еду и посуду, перекочевали в дом. Даже развеселившаяся парочка, налегавшая на бабулины высокоградусные отвары, не бухтела, а послушно последовала за нами.
        У моего деда, которого я помнила только по чёрно-белым фотографиям, и правда были золотые руки. Жаль, его талант не передался мне по наследству, зато захватил частично папу, открыв ему двери в строительство.
        Дом-терем был большим и вместительным.
        Войдя, ты попадал в сени, где предполагалось оставить верхнюю одежду и обувь. Здесь хранились все подручные материалы, а также жила рыжая кошка, неизменная бабулина подруга. Вообще-то, кошка считала весь дом своим, но плошку с едой ей изо дня в день выставляли здесь. Бабушка будто пыталась приучить её к одному месту, получалось плохо. Наши мальчишки хохотали, что котомамство ей не дано, и с прискорбием ждали момента, когда ей придётся сообщить Рыжуле, что она ей не родная. На что бабуля отвечала, что по взгляду самой Рыжули можно понять, что приёмная здесь Рада, к тому же нагло поселилась в её доме. Все только хохотали.
        Вотчина рыжей бестии перетекала в проходную, где на скамьях и сундуках можно было передохнуть с дороги перед тем, как показаться в зале. В ней посреди стоял длинный стол, застланный красной текстильной скатертью. Я знала, что бабушка принимала всех гостей и клиентов здесь, и для антуража развесила кругом веники и сушёные грибы, фрукты. На полочках серванта стояли склянки с мутного цвета жидкостями. Окна были занавешены плотным материалом. Попади я к ней, и сама бы поверила в чародейскую сущность.
        Дом снаружи был как пряничный домик: сложен добротно, ручная работа по дереву в каждом элементе, даже ставни были продуманы до мелочей с вырезанными на ними птичками, деревьями, мотивами старославянской эпохи, окрашенными в яркие цвета. А внутри он пугал, и в детстве я ощущала себя маленькой Гретель. Даже на кухне у бабушки стоял котёл вместо нормальной человеческой плиты, дополняя антураж.
        - Я ворожу, - говорила она, мешая варево в своём котле, и подмигивала маленькой мне. Я непременно верила. Сейчас смешно от детских воспоминаний.
        Спальных комнат было несколько, хватало каждому. За отсутствием бабули я сама распределила каждого. Шер намекал, что не против разделить комнату со мной, чтобы лишнее постельное бельё не марать, якобы. А то он знает, что такое стирка. Некстати вспомнилось, что он теперь живёт отдельно от родителей. Мне это не нравилось. То, как он их покинул. Будто живёт по принципу «после меня хоть потоп».
        - Как твои родители? - спросила я нейтрально, застилая ему постель свежей простыней.
        - Нормально, - отозвался он, сидя на высокой тумбе и болтая в воздухе ногами. Помогать он не спешил. Видимо считал, что домашние дела - это удел женщин.
        Я не злилась, я тоже считала, что гостеприимство - удел хозяев, и нагружать гостей домашними делами не комильфо.
        - Как они отнеслись к тому, что ты переехал?
        - Они приехали и забрали меня обратно домой.
        - Быстро был подавлен бунт, - заметила я, слегка иронизируя, и прижимая к себе подушку.
        - Но я снова сбежал, - подушка полетела ему в голову.
        - Зачем ты с ними воюешь? - он отправил снаряд обратно и, не ожидавшая его, я не успела увернуться, повалилась на кровать, запуталась в пододеяльнике, который собиралась натянуть на одеяло, и кулем упала на пол.
        Взволнованный муж стал вытаскивать меня из самодельного кокона и укорять за неуклюжесть. В один момент он замер и потянулся к моим губам. Растрёпанная, закутанная словно младенец в пелёнки, я не могла вытащить руки и обнять его в ответ, а вот его руки обхватили мой подбородок, и пальцы щекотали затылок. Его мягкие губы накрыли мои и дальше я плохо помню, потерявшись во времени, но в какой-то момент между нами влезла камера братишки:
        - Поцелуйчики продолжаются! - огласил он своим воплем весь дом.
        Посмотреть на бесплатную порнографию допустимого рейтинга сбежались все, даже Рыжуля. Она, прочувствовав в рыжем Сеньке собрата, всюду его преследовала. Мы отпрянули друг от друга. Артём стал смотреть в окно, а я выпутываться из одеяла.
        Деятельная бабуля уже затопила баню, и во избежание дальнейших эксцессов, отправила мальчиков париться. Сеня сопротивлялся и сбежал, ржущий над ним Артём закинул на плечо полотенце и гордо расправив плечи повёл за собой Пирожка. Дядя Коля после пережитых потрясений отправился спать, надеясь, что с утра проснётся как после страшного сна в спасительном тепле родной кровати.
        Мужчины предполагали уехать на следующие сутки. А сегодня наслаждаться местным спа. Также она указала им направление до озера, в которое было здорово окунуться после парилки.
        Через пять минут красный, как варёный рак Артём, выскочил из бани и побежал к колонке пить студёную воду. Он долго и красочно матерился.
        - Малохольный, - прокомментировала бабуля. - Баньку хорошую не уважает.
        Вот Пирожкович, например, вышел спустя почти час, чем бабулечку покорил. В озеро он бегать не стал, было далековато, но посылал Тёму за ведром холодной воды, чтобы обливаться. Мы с бабушкой тоже после них в баню сходили. Она вытащила пару головёшек из печи, поубавив жар, и было вполне сносно. Говорить о маленькой хитрости мужчинам мы не стали, и весь вечер шутили над Артёмом, побег которого из «адского филиала», коим тот прозвал баню, в накинутом наскоро полотенце запомнился нам надолго.
        Бабуля ещё и пыталась выпытать у него за чашкой вечернего чая, зачем он всякими письменами тело разукрасил. По её мнению, это было опасно. Нарисуешь красивую финтифлюшку, а она окажется руной импотенции (её слова!), и как потом жить? Тёма смутился, подобного ему слышать не приходилось, к тому же от выглядевшей весьма авторитетно ведуньи. Он кротко себя оглядывал, припоминая в голове все свои татуировки, и странных рун не припоминал.
        А бабушка Рада, повязав на голове полотенечный тюрбан, поглядывала изредка на мою руку с лозой, которую приметила ещё в бане. Удивлённая, она схватила мою руку и попыталась оттереть рисунок в тазике с мылом и жёсткой щёткой, я призналась, что это тату и так просто его не смыть.
        - Ну и дурёха, - заявила мне Рада-ворожея.
        - Почему? Красиво же, - я не стала говорить, при каких обстоятельствах получила лозу и про предсказание тоже не сказала.
        Но мне показалось, что Рада-бабуля что-то почувствовала.
        - Это же девственный виноград, - сказала она, будто я сразу должна была понять.
        Я поняла по-своему и округлила глаза:
        - То есть мне теперь всю жизнь девственной девой жить?
        - Говорю же, дурёха ты. Девственный виноград - эт не настоящий наш. Вон, растёт у нас сорняком на оградке деда твоего. И ничто его не изничтожит. Виноград - он символ жизни, хорошо хоть не изюм намалевала, тот смерти символ.
        - Как же так? - слова бабули звучали убедительно.
        - А так, Ампелос твой, - бабушка всегда удивляла обширными знаниями, даже в греческой мифологии разбиралась, что убеждало меня - она путешествовала по миру, - ну, лоза виноградная, не настоящая.
        - И что же она сулит?
        - Фейк лав, - сказала бабушка, похоже и языки знающая, и увлёкшаяся кей-попом после своего последнего к нам приезда - ей кто-то включил Ютуб, чтобы не скучала, вот так и становятся кей-попперами.
        - Ты, наверное, шутишь! - нахмурила брови я.
        Бабуля рассмеялась, развеивая нагнетённый страх:
        - Конечно, шучу, но мазню лучше убрать. Зачем навлекать беду? Злым-то духам много не надо, быстро насыщаются, но испивают до конца, - а дальше она неожиданно запела, заставляя меня смеяться и подпевать слова песни, которой я не знала, но звучало очень заводно: - I'm so sick of this fake love, fake love, fake love[13 - BTS «FAKE LOVE»].
        И слушая на кухне вновь о вредности татуировок я задумалась, что неплохо было бы её на самом деле свести. Я получила тату не по собственному желанию, и потом очень часто пыталась связать его и события в жизни, которые от нательной живописи не зависели. И даже если и зависели, то свою основную функцию - засверкать под луной, она уже выполнила, подражателю Ампелоса пора было на покой.
        Перед сном бабушка отнесла каждому в комнату стакан тёплого молока с травами и мёдом для крепкого сна. Как в детстве. Я уснула довольно быстро, и даже не успела повздыхать, что за стенкой пытается уснуть Артём. Он был в комнате рядом с моей, и я знала, что его кровать располагалась с той же стороны, что и моя. Убери стенку - и мы окажемся лежащими как на одной широкой кровати. На стене была розетка, если бы Тёма шумел, я могла услышать через неё, чем он занимается. Но в его комнате стояла тишина, видимо, уставший за день парень сразу уснул.
        42
        Утром нас разбудили ни свет, ни заря.
        - Подъём, пора на выпас! - кричала бодрая бабушка, хотя за окном только начинало светать. Чуть позже, когда мы выползли и уселись перед кружками с горячим чаем с молоком, исходящий от поверхности которых пар гипнотизировал, она объяснила: - совсем забыла, что сегодня наша очередь коровок пасти. Вот вы и пойдёте, а то я стара уже по полям скакать.
        Ну да, ну да, забыла она. В подобные случайности я не верила, коров вообще боялась, но внутри где-то глубоко радовалась, что Артём останется ещё на день. Мой суженный-ряженный на радостного походил не более, чем я на нобелевского лауреата.
        Он желанием «крутить хвосты бурёнкам» не горел, и бабуля, отчаявшись его уговорить, поспорила, что он не съест тридцать пельменей, которые по размеру были ого-го, я бы не осилила, но крепкий желудок Шера лишь радостно заурчал в предвкушении «вызов принят!», затребовав сметанки. И вот он еле доел двадцать девятый, а тридцатого в тарелке не нашёл. Тактика ведения переговоров у него страдала.
        Она выдала нам панамки и рюкзак с едой, Шера обрядили в старые егоровские длинные шорты, галоши. Мой вид был не лучше. Два колхозника на выгуле. Артёму, как главному в нашем мероприятии, выдали плеть. Сеня проспал чудесные кадры, локти ещё потом кусать станет, слушая вечером. Пирожок и дядя Коля тоже мирно дрыхли, а два козла отпущения отправились собирать коров по дворам по указанному бабушкой маршруту.
        Я честно боялась всех живых существ, и перманентно приклеилась к спине Шера, он казалось, был не против. Если бы существовала функция превратить меня рюкзак, я бы с радостью ею воспользовалась, и повисла на его спине двумя лямками обнимая за широкие плечи. Но в реальности приходилось быть настороже и не отступать ни на шаг - очень энергозатратное времяпровождение. Коровы вели себя мирно, и даже быки особо не нарушали денность своих трудовых буден: стадо жевало зелень, крутило хвостами, отгоняя слепней, молодые бычки резвились. Периодически мы устраивали перевал и целовались, как пара школьников, сбежавших из-под родительского контроля, делая это сначала неуверенно, но через пару привалов обвыклись, и растеряли смущение. А к вечеру возвращались под ручку, разводя скот по дворам, и вроде даже ни одного не потеряли.
        Бабушка хвалила нас и глядела с озорством, будто зная, чем мы занимались весь день. Мои губы горели, да и губы Артёма были необычайно припухлыми. А ещё мы были очень голодны, так как не тратили время попусту, то есть на еду время не тратили, и сейчас оба могли съесть по слону.
        Бабуля сварила борщ и вместе с тарелками подсунула нам листовку-анонс о вечернем мероприятии в клубе.
        - Вот, молодёжь, нече дома цельный день сидеть, - заявила она, а мы переглянулись, сами лишь полчаса как вернувшиеся с полей.
        Я в этом клубе никогда не была, и сейчас не собиралась. Но это был шанс провести время с Тёмой, и кажется его посетили идентичные идеи. Потому что не споря, наскоро перекусив, мы отправились искать наряды для клуба. Теперь мне и правда нечего было надеть. Но бабуля нашла свой советский сарафан из тонкого светло-голубого льна, слишком простой и несовременный, чуть открывающий коленки, но нехило оголяющий плечи. В качестве обуви пришлось надевать сандалии, а волосы я заплела в широкую косу, и мой деревенский лук был готов покорять местный клуб.
        Артём долго не собирался, просто нацепил то, в чём приехал, и поджидал меня во дворе. Пирожкович давал ему ценные указания, муж молча мотал на ус. Он вообще редко кого слушал внимательно, но к Артуру Елизаровичу проникся уважением. То ли чувствовал его мощь (ведь не зря ходили по двору слухи и его армейском прошлом), то ли тот огрел его своей тростью, и Артёмка стал покорным.
        Стоило мне появиться, меня оглядели и одобрительно подняли пальцы вверх:
        - Хорошо выглядишь, - не поскупился на звуковое сопровождение Артём.
        - Ты тоже.
        Я взяла его под ручку и попрощавшись мы вышли со двора. Над нами кружила летняя мошкара, воздух полнился ароматами лета, и счастливая я держалась за человека, которого ни за что на свете не собиралась отпускать. И дело даже не в тату, не в пророческих словах леди Га, я решила, что не отпущу его вопреки всяким предсказаниям.
        Я головой жалась к его плечу и вдыхала запах тела.
        - Ты меня обнюхиваешь? - вдруг поинтересовался мой персональный принтер сарказма.
        - Нет уж, - запротестовала я, стыдливо попытавшись спрятать лицо за его плечом, и почти уткнулась в спину.
        - Ой, ну, подмышками уж нюхать не надо, - захохотал он, вытаскивая меня из-за плеча. Я пылала пожаром.
        Он прижал ладони к моим щекам, хотел остудить может, но его ладони тоже горели. Я попыталась вновь сказать, что ничего такого я не делаю, а он сжал лицо чуть сильнее, мои губы собрались в бантик, и он их легонько поцеловал. Поцелуй с привкусом борща. Фу, сказал бы я любому, кто сдуру бы стал хвастать этим видом поцелуя, но я всерьёз наслаждалась им.
        Мы оба забыли о преследующем нас Сеньке, и не скоро оторвались друг от друга, сначала его руки исследовали ткань моего сарафана и изгибы тела, судя по его прерывистому дыханию, осязаемое ему нравилось. Его тело напряглось, и моё тоже стало твёрдым, но податливым. Он прикусил меня за мочку уха, я вскрикнула от неожиданности, или от удовольствия - сложно было разобраться в собственных чувствах, когда правая часть мозга решила отключиться и возложить управление на левую часть, но Артём отпрянул.
        - Мы так никогда не дойдём, - он оправил футболку, которую я задрала, чтобы пощупать его торс.
        Я отряхнула своё платье, а вот чувства привести в порядок парой движений не получалось. Надо было восстановить дыхание и включать в работу весь мозг полностью.
        - Готова? - он вложил мою ладонь в свою и потянул в сторону клуба.
        Там горела иллюминация в виде крупных ламп, молодёжи всех возрастов набралось немало. Одеты они были ярко и накрашены тоже добротно. «Ведьминские,» - зашептали они, оглядывая нас.
        На самом входе нас хотели обыскать. Подрабатывающий на охране мой старый знакомый Серёга избавился с возрастом от прыщей, но не от боязни к моей старшей родственнице. Шер намекнул ему:
        - Не пропустишь, их семейка тебя проклянёт, - он поиграл бровями, намекая на меня.
        Серёга был не дурак и отступил. Играли старые хиты популярного в этих местах Юры Шатунова. Подростки тряслись, словно их ударило молнией, а они вместо больницы пришли сюда. Здесь не было бара. Зато была сцена, на которой сгрудили стулья, в дневное время стоявшие в зале. В ночное это был дэнс-пол.
        - Хотел пригласить тебя потанцевать, - склонился к моему уху Артём, - но не уверен, что хочу полнить наш медовый месяц такими воспоминаниями.
        - Медовый месяц? - изумилась я.
        - Не таким я себе его представлял, - доверительно сообщил Шер, смеясь над ситуацией в целом.
        Лично мне не приходило на ум, что это деревенское приключение и есть наш медовый месяц. Медовым я его могла назвать только из-за ульев, которые держала за огородом бабушка. Решивший прогуляться днём дядя Коля о том, что такое ульи, похоже вообще не знал, а может хотел попробовать мёда из сот, или накапать баночку на продажу, но зачем-то открыл один из них и вся честная пчелиная братия возжелала отомстить наглецу. Огромный пчелиный рой подгонял нёсшегося вприпрыжку через капусту и помидоры неожиданно ставшего резвым папу Леськи, тот орал: «Помилуйте!», а радостные соседи хлопали и улюлюкали, подгоняя бегуна с препятствиями. Он достаточно быстро скрылся в спасительном тереме, но некоторые пчёлы оказались резвее и покусали его в разных местах. Лечебные знания бабушки Рады пришлись весьма кстати.
        Так что оказалось, что и Сене днём повезло с материалом, пока мы развлекали коров. Именно он нам вечером за ужином показал эти записи, а потом увязался следом в клуб. И сейчас Сеня снова затерялся в толпе. Следить за ним - дело гиблое, даже дядя Макс это подтверждал, чаще тем и аргументируя полное отсутствие своих родительских способностей.
        - А каким представлял? - позволила я себе проявить интерес.
        - Хотя бы под другой саундтрек, - улыбался он, видимо, «седой ночи»22, в отличие от певца, не доверяя.
        - Какой, например?
        - Сомневаюсь, что у местных есть нормальное музло. А пою я так себе. Может сама споёшь, ты вроде умеешь? - его бровь вопросительно взмыла вверх.
        Я засмущалась, представив, что он видел моё выступление. Странно, стоя тогда на сцене, я искала его в зале глазами, только сейчас поняла, что искала. Но перед ним сейчас ужасно волновалась.
        - Может и умею, но тогда мы не сможем танцевать, - я развела руками. - Тут или петь, или танцевать. Всё вместе только корейские айдолы умеют.
        - А ты спой мне на ушко, - предложил Шер, никак не желая сдаваться.
        - Не буду, - буркнула я. Он вопрошал взглядом, отчего. И я шёпотом себе под нос добавила: - Перевозбудишься ещё.
        Разумеется, он услышал. Всё, сказанное для себя, обычно становилось достоянием общественности. Однако, Артём не спорил, кивал, соглашаясь, что это он может легко.
        Пришлось нам танцевать под любимые хиты местной молодёжи. Ребята оказались заводными, подвижными, но недостаточно сведущими в движениях. Лидер по жизни Артём решил показать им некоторые движения. Стоявшие вдоль стенок размалёванные девчонки в коротких юбках и на экстремальных каблуках, изначально воротившие носы от нашей парочки, тоже подключились и стали повторять несложные связки. У него отлично получалось учить, и делал он это с удовольствием. Он даже показал парные движения со мной, и я впервые на себе ощутила, что учить кого-то - чудесное чувство.
        Клуб закрывался в полночь, но потные и развеселённые, все жаждали продолжения, и мы сидели во дворе клуба кто на скамье, кто на бордюрах клумб, а кто прямо на асфальте. Аппаратуру вынести было нельзя, да и подключить некуда, телефонами местных жизнь тоже не баловала, и Артём явил нам свой талант битбокса. Я помнила, что на бале-маскараде кто-то такое выделывал в микрофон, и я была впечатлена. Видя, как это без труда делает Артём я была впечатлена двойне.
        Мы ещё немного затусили с ребятами, а потом они пошли провожать нас до дома. У Сеньки слипались глаза, и я тоже чувствовала, что устала. День был пресыщен делами и обязанностями, плюс танцы - я валилась с ног. Поэтому висела на руке Артёма, а он не жалуясь тащил меня, на другой руке повис братишка.
        Распрощавшись с ребятами, не ставшими слишком близко подходить к нашему дому с дурной славой, мы на цыпочках прокрались в сени. Артём грациозно отдавил хвост стоявшей на позиции Рыжуле, и та прыгнула на меня, разъярившись.
        Я шипела, и требовала убрать с меня животное, муж пытался это осуществить, Сенька просил включить свет ярче, а то качество так себе. Кто-то внял его мольбам, и свет вспыхнул. Ослеплённая кошка спрыгнула, а обессиленная я рухнула в объятия Тёмы. Он гладил меня по голове и приговаривал, что всё хорошо.
        - Что творите, дети? - появилась на пороге настоящая ведьма в белом одеянии и белом колпаке, словно призрачное видение, я почувствовала, как муженёк вздрогнул, не признав сразу бабушку.
        - Всё отл, - воскликнул Сеня, - творим движ, планируем повышать хайп.
        - Чего? - пробурчала она. Кажется, в её путешествиях таких слов не употребляли. В её защиту скажу, я и сама была не сильна в лексиконе современных детей.
        - Нас Рыжулька атаковала, - пояснил более рассудительный Артём, не уточняя, что сам её на это сподвиг - Наверное, за бандитов приняла.
        - Кто тут говорит про бандитов? - вылез сонный дядя Коля.
        Его опухшее от укусов пчёл лицо было щедро измазано маслянистым составом, от глаз остались только щёлочки. Бабуля его успокаивала, что до свадьбы заживёт. А он, расстроенный, домой пока отказывался возвращаться. Ждал, когда сойдут отёки. Но развлечений для него здесь было мало. Он и на улицу выходить теперь опасался.
        - Нет тут никаких бандитов, у меня дом от них зачарован, - поведала ему тайну бабушка Рада.
        - Ого, а меня можно тоже от них зачаровать и от всяких бед? - поверил ей потерпевший от роя пчёл.
        - Амулетик подарю, - пообещала она. - А сейчас все марш по комнатам. Спать, нече ночами шастать.
        Артём отвёл меня в мою комнату, уложил в кровать.
        - Раздевать не буду, - предупредил он серьёзно.
        - Сама справлюсь.
        Он поцеловал меня, пожелал спокойной ночи и ушёл к себе, погасив свет. Но темно в комнате не стало. В этой комнате на окнах висел лишь тюль, и уличный свет проникал внутрь. Я распустила волосы, но поленилась переодеваться, и просто стянула платье через голову, закинула на кресло, туда же следом полетел и лифчик - главный неприятель женского расслабления. Сонная, я была пьяна сегодняшним днём, и не могла уснуть из-за духоты, пришлось вставать открывать окно.
        Я стояла у окна, когда дверь распахнулась. На мне был всего лишь один предмет гардероба, и мои длинные волосы прикрывали обнажённую грудь. На пороге стоял Артём, так и не переодевшийся, с застывшей на губах фразой, он ошалело смотрел на меня, и я отчего-то не краснела, не прикрывалась руками, не вопила «уйди, извращенец!», а пошла к нему навстречу и положила руки ему на плечи.
        - Это сон? - спросил он хрипло, и я подтвердила. Конечно, это сон. Поэтому я такая смелая.
        Я поднялась на носочки и потянулась к его губам своими, а он стоял столбом. Я почувствовала, как моя грудь прошлась по его футболке. Он пах приятным ароматом хвои, бабушка такие веники в бане нам разводила, и немного потом, очень реалистично. Моя рука легка на его щёку, покрытую небрежной щетиной, а другая на подбородок. Я скользнула языком по его верхней губе, приоткрывая её.
        - Боже, что ты со мной делаешь, - выдохнул он мне в лицо, прикрывая глаза, радужки которых потемнели в тон опустившейся на обжигающе-холодное море ночи, над которым искрилось всполохами северное сияние, а я не стала упускать момент и проскользнула языком вглубь, перед этим прикусив легонько его нижнюю губу.
        Он застонал, и довольная результатом, я продолжала поцелуй, на который он не мог не ответить. Его руки ожили и стали бегать по моей нагой спине, я осмелела и стянула с него через голову футболку. Он подхватил меня, я запрыгнула, обвивая крепкий торс ногами. Между нами были только мои волосы, щекочущие живот и грудь, а его широкие горячие ладони мяли ставшие упругими ягодицы.
        Артём в несколько прыжков преодолел расстояние до кровати, и опрокинул меня на мягкую перину, нависая сверху. Волосы откинулись назад, и я лежала перед ним почти нагая, в свете уличного освещения, проходящего сквозь тюль и ложащегося на моё белое тело причудливыми узорами. Он поцеловал мои губы и прошёлся своими губами и языком до самого пупка, оставляя влажный след. Моё сознание взрывалось миллионами фейерверков в предвкушении. А он растягивал удовольствие.
        Такой реалистичный сон мне снился впервые, и я озвучила это, поощряя сделать моё видение незабываемым. Артём остановился:
        - Лена, ты же не думаешь, что это сон?
        В моём сне Тёма не стал бы спрашивать такие глупости. Ведь не стал бы?
        Спящий мозг неожиданно проснулся, прикрытые в удовольствии глаза раскрылись.
        - О Боже! - взвыла я, и стыд накрыл меня с головой, а Артём - одеялом.
        Он так и лежал рядом на кровати, его начал разбирать смех.
        - Малыш, это было опасно.
        - А стучаться надо, - посмела я высунуть нос из убежища.
        - Это нелегально - быть такой соблазнительной, - погрозил он мне пальцем.
        - Будто ты родясь на пляске не бывал, - буркнула я в ответ, но он меня не понял. - Это значит, я не дивно дивное, чтобы на меня кидаться.
        - Ого, как мы заговорили. Между прочим, это ты меня начала целовать. Вот, - он стал показывать пальцем на губу, - даже укусила.
        Я снова запряталась в одеяло:
        - Иди спать уже.
        - Я просто в шоке. Звезда в шоке! - заявил он, хохоча. - Спокойной ночи, - поцеловал он меня сквозь одеяло и поспешно удалился.
        Я решила с утра делать вид, что ничего не произошло, и вообще забыть об этом инциденте, и уснула. Снов своих я не запомнила. Но на следующий день, всё напоминало мне о прошлой ночи и вгоняло в краску.
        К счастью, наедине нас не оставляли, в планах бабули был сенокос, куда она стянула все наши силы, кроме дяди Коли. Тот страдал от укусов, температурил, и настроил на телевизоре канал, на котором крутили сериалы об уголовниках и ловящих их служителях закона, так что ходить в потенциально-опасное поле он не собирался.
        Зато Пирожкович был бодр и, запрятав подальше свою трость, первым ринулся к вилам. Бабушка заранее договорилась с местными из колхоза, чтобы с утра они покосили для неё сена, и заказала целый грузовик для перевозки, который нам предстояло заполнить. Я честно радовалась, что будет куда направить гормональную энергию, переполнявшую меня и Артёма. О чём думал он, я не знала. Наверное, проклинал меня, что опрокинула его, раздраконив.
        В общем, день пролетел незаметно, и после вечерней бани я закрылась в комнате, намереваясь лечь спать раньше, и как назло сна было ни в одном глазу, к тому же противные соломенные палочки продолжали вылезать из неожиданных мест и кололи тело.
        Когда в моё окно стали лететь камушки, я не стала притворяться, что ничего не слышу. Пулял их прицельно мой муженёк, расстроенный полным отсутствием внимания с моей стороны. В комнату стучать мне не стал, знал, что не открою. И решил привлечь внимание таким неординарным методом. Признаться, до него в мои окна никто камнями не кидал, но я и жила высоковато для подобных развлечений моих несуществующих ухажёров.
        - Выходи, - одними губами и жестами просил он. Минут пять кривлялся, и я сдалась его милой пантомиме.
        - Ты чего хочешь? - мы сидели на лавочке за забором, он угостил меня горстью семечек, которые вытащил из кармана треников.
        Кажется, они принадлежали моему братику, но здесь в деревне мы обычно одежду не делили на моя-твоя, а надевали кто что успеет.
        - Много чего, - подмигнул он мне и залихватски выплюнул кожуру, словно коренной деревенский пацан.
        - А конкретно сейчас?
        - Ребята сказали, тут есть заброшенные огороды за кладбищем, погнали черешню тырить? - кажется, его энергию соломой было не перебить.
        Наши старики выдохлись быстро, и вечером мазали друг дружку согревающими мазями, а Шеру хоть бы хны. Танцы его сделали выносливым. А жизнь со мной сделает трудолюбивым.
        - У нас и в огороде есть, - возразила я. Моя спина и руки тоже пострадали. Но поняла я об этом после баньки, и лишних движений делать не хотелось. - Зачем брать чужое?
        - Не чужое, а ничейное. Я пирог хочу вишнёвый, - он вытянул губы трубочкой и сложил бровки домиком. Я сразу захотела его таким накормить. Но вспомнила, что готовить не умею. - Что, мышцы потянула? - перевёл он тему сам и уставился на руки, которые я разминала.
        А потом потянулся и стал разминать мне их сам. Довольно умело и приятно.
        - О, круто, спасибо, - пропищала я от восторга.
        - Я раньше тоже постоянно тянул, а потом научился распределять нагрузку, - похвастал парень. - Где ещё болит?
        Болела спина, но я промолчала.
        Мне хотелось вернуться на день назад, когда я ещё не успела накинуться на него голодной кошкой, и тогда мы могли сейчас миловаться, а не делиться пенсионерскими буднями. Я ругала себя, а уверенный в себе Артём просто притянул меня к себе и поцеловал. Мне так нравилось быть ведомой им, и я позволяла ему направлять наш корабль любви вперёд, не зная, что мы плавали в опасных водах среди айсбергов.
        А с утра Николай Велимирович почувствовал себя лучше и радостный побежал в огород набрать клубники, которую намеревался привезти своим девчонкам и сыночку. Он объявил, чтобы мы собирали вещи, пора возвращаться домой. В своих красных шортах он смотрелся в зарослях клубники весьма аппетитно для отвязавшегося бабулиного козлика Фунтика. Тот долго не думал, а с нахрапа бросился к ничего не подозревающему дяде Коле и боднул его в процессе полёта своими вылезающими и оттого чешущимися рожками.
        - Да, пора домой, - пришлось согласиться с пострадавшим Артёму.
        Уезжать не хотелось только Артуру Елизаровичу, он так и эдак пытался напроситься остаться. Но бабуля порядком ото всех нас устала. Должную помощь мы ей оказали, пора и честь знать. И она обещала скоро приехать на свадьбу внука. Поэтому я не грустила от разлуки.
        Перед тем, как сесть в машину, бабуля шепнула мне на ухо:
        - Прежде чем бросить всё ради любви своей, подумай, что останется у тебя, если любовь тебя бросит?
        Она всегда умела поддержать, саркастично заметил колибри, вкушающий нектар из расцветающего в моей груди цветка любви, который цвёл на удобренной почве увядающего экзотического цветка недоброго предчувствия. Без подпитки он угасал. А новый цветок расцветал сильнее.
        Невысокая старушка махала вслед удаляющейся машине, которая уносила её любимую внучку. Глаза её, чёрными воронами, посылали вслед добрые намерения - Рада умела не только проклинать, но и снимать порчу. Она уже перестала ругать себя за то, что проглядела, как к Лене подсадили пару несносных мортиков - увлечение городских, своеобразный заработок. Сначала подсадят, а потом ждут, когда несчастные носители придут просить избавить их от проклятия.
        Эти забавные эфемерные существа в виде блестящего розового облачка, которое постоянно меняло форму, не несли большого урона тем, кто мог их видеть, ведь те знали, как их вывести. А вот обычные люди с ними страдали. И с одним было тяжко, но с двумя, которые постоянно чудили, ругались и дрались, у человека начиналась в жизни чёрная полоса. На него обрушивались все беды, как начинало казаться ему, но на самом деле этому способствовали мортики, которые увеличивали шансы на осуществление беды каждый в два раза.
        Рыжуля сразу их заметила, как и сама Рада. В присутствии ведьмы они не чудили, а после специального отвара на молоке, которым она напоила «проклятую», и вовсе потеряли влечение к её внучке, прочувствовав новый интерес к приехавшему с ними крикливому Николаю. Рада не стала их отгонять, но дала ему амулет, который на самом деле ничего и не делал. Она решила, что позарившемуся на её хоромы бизнесмену не повредит немного уроков жизни, и на свадьбе можно будет решить, стоит ли их отваживать.
        Да и татуировка ей по душе не пришлась - «девственный виноград». Такой не проклянёшь, но счастье не призовёшь. Безвкусица. Вот что о татуировке думала ведьма.
        43
        Салон «Чёрная Лилия» порадовал меня ожидающей за стойкой для посетителей Санни. Она выглядела не менее чокнутой, и всё так же надувала пузыри в ожидании клиентов. На самом деле, у них был довольно хороший клиентооборот, как заверял меня интернет. Я заранее по телефону записалась на сведение тату, а места были только через неделю. Но с утра мне позвонили и сказали, что появилась «окошко», так что не думая долго, я прилетела к ним на такси.
        Девушка мне обрадовалась, но моему решению свести тату наоборот расстроилась.
        - Может мы тебе поверх рукав набьём? - предлагала она, заманчиво листая передо мной журналы с красивыми работами.
        - Нет, хватит с меня живописи, - решительно отказывалась я и рассказала, почему хочу свести фейковую лозу.
        - Дура ты, - не стала стесняться в выражениях девчушка, на самом деле она сказала кое-что другое, непроходящее цензуру. - Татуха - это просто рисунок. Никакой магией он не обладает и духов злых не призовёт. Или что, скажешь набила её и жизнь свернула в другое русло, всё стало валиться из рук, а руки стали расти их жопы?
        Она говорила это, хохоча, а мои глаза округлялись и каждая фраза девушки била в цель. Я всегда была обычной, приключения меня не жаловали, мирно обходя стороной, но после того, как мы с Лесей испытали судьбу, моя жизнь прекратилась в непрекращающийся бег с препятствиями, и я то и дело падала, калечилась, и продолжала бежать. Именно после того, как на руке появилась лоза, я стала самой неудачливой из всех людей, кого знала. Если кирпич должен был упасть, он падал на мою голову, а если висящее на стене ружьё выстрелить, то в меня.
        Я была в шоке от раскрывшейся передо мной истины, и ругала себя за то, что не связала этого всего раньше.
        Более не сомневаясь ни секунды, я отправилась в кресло мастеру, но он за цветное тату браться не стал и отправил меня в спецклинику. Санни сказала - это судьба и удалять не надо, но настроена я была решительно. Если из-за этого рисунка моя жизнь шла под откос, то единственное решение - исключить его.
        Подоспевший появиться до моего ухода Манки, сверкая новыми линзами, на этот раз кошачьими, он кинулся к нашей парочке радостный:
        - Лена, ты зашибенно поёшь, - с ходу заявил он и попросил автограф.
        Как я его не убеждала, что выступление было случайным, ни он, ни Санни мне не верили и просили сфоткаться для стены, на которой вывешивали знаменитостей, забредших в их салон.
        Пришлось соглашаться, а потом выслушивать, что Манки тоже не понимал моего рвения в удалении тату. И я снова рассказала им душещипательную историю и её последствия.
        - Ты - воин, Лена, это твоя судьба - бороться. Вопреки всем невзгодам, - убедительно вещал он.
        - Как бороться с проклятием? - не понимала я. Легко говорить, когда у тебя всё тип-топ. А мне и бабушка рассказала, что мой Ампелос несёт в себе опасность.
        - Взрослая девочка, а верит всему подряд, - ухмыльнулась Санни. - Я так скажу. Никакое проклятие не возымеет силы, пока ты сама в него поверишь, - она постучала в то место, где предполагала наличие у меня мозга.
        - Но ведь я верю.
        - В этом и заключается твоя ошибка! Разверь. Поверь во что-то другое.
        Они долго пытались уломать меня, но меня было не сломить. Я сразу же направилась в клинику, куда позвонил мастер, отказавший мне в сведении татуировки. Он предупредил, что это недешёвое удовольствие, и я была готова к тратам, понадеявшись на откладываемую стипендию. Там могло хватить на что-то весомое, например, новый ноутбук, или колесо от машины. Но я хотела скопить на путешествие.
        Дорогущий профессиональный лазер занимал половину кабинета и внушал доверие. Квалифицированный медик сразу предупредил, что предстоит несколько сеансов, и будет очень больно, ведь по сути это внутренний ожог. А кожа будет приходить в норму в течение двух-трёх дней. Он не обманул, больно было неимоверно, я стискивала зубы и терпела, уверенная на сто процентов, что за своё счастье нужно бороться. А не как предлагали Санни и Манки - нарисовать что-то поверх и верить в лучшее. Каждый воевал по-своему.
        Мой спаситель обработал рану, выдал несколько гипотермических пакетов «Снежок» для охлаждения и снабдил рекомендациями по уходу. Следующий визит намечался через месяц.
        Обычно бывает жалко отдавать большие деньги, расплачиваясь на кассе, но оплачивая эту процедуру, я с лёгкостью выложила требуемую сумму, и пошла домой счастливая, чувствуя, как с моих плеч сошла гора.
        Я написала Артёму, что «шалость удалась» и поведала в сообщениях, что я теперь самый несчастный человек в мире, которого надо кормить мороженым и обнимать. Он вызвался добровольцем, и мы встретились в кафе.
        Уже целую неделю по возвращении из медового месяца, коим мы секретно называли поездку в деревню, мы только и делали, что бегали на свидания. Артём пытался подружить меня с Пушистиком и со своей мамой. Честно признаться, даже учитывая мою паническую боязнь собак, с псом семьи Охренчик получалось дружить лучше. Зато его папа был без ума от меня, а мои папы обожали Артёма.
        Муженёк даже помогал нам с подготовкой к девичнику. Когда он узнал, что моя главная помощница - это Лизка, то долго хохотал. А когда она предложила ему вылезти полуголым из торта, то спросил сколько ему за это заплатят. Я пихнула его в межрёберье, а он только поржал, что в мире не хватит денег, чтобы он на такое подписался.
        Периодически Артём заходил в гости.
        - О, это же Мусор! - встречала его радостно моя подруга
        - Смотрите, кто нас встречает - Зося Повелительница коровьих хвостов, не любил Тёма оставаться в долгу.
        - Я слышала, это ты в деревне их молокодавалкам крутил, - не успокаивалась взвинченная подруга. Прозвище, как и самого моего мужа, она не любила.
        И мы сидели на кухне с Лесей и Егором, которые обсмеивали наше неудачное знакомство, но завидовали тому, что наша свадьба прошла быстро и безболезненно. «Свадьба с амнезией,» - хихикал Шер, а остальные подхватывали. Подружку мою он так и называл Зосей, а она недобро на него косилась. В один из вечеров Артём, после распитой до дна большой кружки мятного чая, внезапно подорвался и убежал домой, сказав лишь, что ему нехорошо. Леся злорадствовала и уверенно валила это на проделки Тани и Кости. Но всё равно больше на чай он у нас не соглашался.
        За день до моего визита в клинику мы съездили в лагерь, о котором Артём беспрестанно рассказывал. Было очевидно, что он хочет поехать, и я ему говорила поезжай, но упёртый Осёл Ослевич не хотел меня бросать ни на минуту в этом городе. Пришлось мне согласиться поехать с ним в палаточный лагерь на денёк. Как же он ликовал, ёрзая на водительском сидении всю дорогу. Одичавшие фанкиманы встречали нас со счастливыми улыбками.
        А вот заприметившая нас издалека Соня, которую я узнала по рыжей макушке, счастьем не пылала:
        - Чё припёрлись? - первым делом набычилась она, подойдя к нам.
        Соня отощала, черты лица заострились, и характер вместе с ними. Она жалила острым язычком, словно пикадор, не щадя противников в наших лицах.
        Конечно, заявлять такое организатору было хамством выше крыши, но хамство родилось раньше неё. А с другой стороны, ему самому пальцы в рот совать не смели, он кусал сразу до локтя, а некоторых мог даже целиком проглотить.
        Останавливая закипающего мужа, я придержала его за плечи. Мои прохладные ладони соприкасались с оголёнными предплечьями, и он не стал ничего отвечать бойкой Соне.
        Если бы она согласилась, я забрала бы её с собой в город, домой. Условия лагеря казались мне жестокими. И я сказала ей об этом, но в ответ она меня послала туда, откуда я приехала.
        Тёршийся рядом Дэн стал защищать лагерь. Но я всё равно считала его не местом для молоденькой девчонки. Мы спорили, а Артём бегал где-то по окрестностям, распугивая тех, кого нашёл. Пацанята стали бегать за ним, мигом определив своего лидера. За ними следил через объектив Илья. Владимир и Джава незаметно натянули верёвку, и не замечающий ничего вокруг Фотограф полетел на землю. Куча-мала разрасталась.
        - Я так рад, я так рад за вас, Королева Весны, - причитал Малик. Он был со всеми, но не выпускал из рук телефона, постоянно переписывался с Эльмирой. - Элька тоже рада.
        Тут снова появилась Саннетт и увела меня в свою палатку, которая казалась большой снаружи, но внутри была очень скромной.
        Свои вещи Соня свалила в тамбуре, а внутри был спальный мешок и электронная книга. Она была единственной девчонкой на весь лагерь и сказала, что в подобных палатках живут по двое, но ей повезло. Я ужаснулась, как здесь можно поместиться вдвоём.
        - В общем, я хотела спросить…
        - Ты из-за Оливера злишься? - сразу смекнула я и пожалела сестрёнку.
        - А что не так с этой звездой на палочке?
        - Ну, из-за его отъезда…
        - Вот козёл, - она ругнулась, как типичный мужик. - И куда он поехал?
        - Вернулся в Лондон.
        - Ублюдок.
        - Хочешь, я поговорю с ним?
        - Оу, и что ты скажешь? Мне он на хрен не сдался, какахи кусок. Пусть тухнет себе дальше, падаль. В моей жизни нет места этому гуано, - смутить её было невозможно.
        - А о чём же ты тогда хотела спросить?
        - Попросить, - поправила она меня. - У меня дни эти начинаются, а я тампошки оставила дома. Сгоняй по-сестрински, а?
        Я пообещала привезти необходимое и потянулась к книге. Сама такую хотела купить, но не могла выбрать.
        - А ты где книгу взяла? - она назвала известный сайт перекупа. - Так девайс бэушный - пользованный?
        - Со своим Шериком что ли перепутала?
        - Ты о чём? - не поняла я намёка.
        - Так это он у тебя юзаный. Гвардией девиц, - недобро ухмыльнулась сестра.
        Она как бы и проявляла заботу, предупреждая меня о том, каким нехорошим являлся Шер, и в то же время смеялась над моей неопытностью в выборе мужчины.
        - Это в прошлом, - заверила я сестру, пусть не переживает из-за меня.
        - Ага, прошлое пусть остаётся в прошлом, - согласилась Соня.
        Я решила, что точно созвонюсь со своим ДСЧ и напомню, что мы в ответе за тех, кого приручили. Пусть он когда-то отбил девушку Егора, все делают ошибки и учатся на них. Соня чахла на глазах, а всё из-за несчастной любви к Оливеру. Должно быть, тяжело любить звезду. Как же мне повезло с Артёмом.
        Вечером он вернул меня в родные пенаты, нехотя покидая парней. Лично я сбегала с удовольствием: на меня кидались комары, которые игнорируя межвидовое различие, пытались доминировать. В городе этих насекомых не было. В остальном всё было терпимо, нас даже вкусно накормили едой, приготовленной на костре, и я, о ужас, облизывала пальцы, до чего же было вкусно.
        На лавочке вечерами (а муж мой вёл себя крайне прилично и каждый вечер приводил к родителям, «сдавал на руки» шутковал Макс), нас привычно поджидал самозваный совет двора которых мой шутливый муженёк называл моими подружками-пенсионерками.
        Артёма они и раньше недолюбливали, а теперь считали, что я бросила Фео ради таксиста. «В перспективе, будущего врача,» - поправляла Сера и подмигивала ему так активно, будто её прошиб нервный тик.
        Мне пришлось рассказать ему, не вдаваясь в подробности, что Грипп мечтает и видит, что женит на мне своего внука. И даже сватать приходила. Он долго смеялся, затем пообещал «начистить табло» её несчастному внуку, попадись тот на его пути.
        - Мой бедный искалеченный внучек, - кричала она во всё горло и потрясала иссушенными, но сильными кулачками. - Совсем отощал, и убёг! Кто теперь будет нам помогать?
        Такого поворота сюжета я не ожидала. Только вернулся, а уже сбежал. Не мудрено, конечно. Если только ему Шер, как и обещал, не помог. Хотя мы всё время вместе, он бы не успел.
        - Я бы сам от неё сбежал, - шепнул мне на ухо Тёма.
        - Бесстыдники, прямо перед носом милуетесь, - закипела она и сунула между моим ухом и его щекой кулак.
        Я уже давно вернула ей те деньги, что она выдала мне на такси. Но Грипп теперь требовала с меня компенсацию за моральный ущерб.
        - И петуха верните, - вклинилась затесавшаяся среди них Афанасьевна.
        Она выделялась своими чёрными смоляными глазами. Смоляными я считала их не только из-за блестящего отблеска, но также и потому, что посмотрев в её глаза раз, ты не мог оторвать взгляд без усилия. Кто-то считал ведьмой мою бабулю, а я считала таковой эту необычную старушку.
        - Вашего внука у нас нет, - стала ей ответом очередная шутка моего мужа, я глупо хихикнула.
        - Петуха! - проорала Грипп, ей показалось, что мы не расслышали.
        - Да нет у нас ничего вашего, - устало стала отнекиваться я.
        Они терроризировали нас ежедневно, даже святой Будда растерял бы хвалёное терпение. Своего петуха они требовали так рьяно, что Артём предложил купить им нового. Но они отказались и требовали своего. Я даже не помнила, как он выглядит. Бедный птиц пропал в день сватовства, подозреваю ушлые соседи прибрали глупую птицу на бульон.
        Но как это бывало в духе моей сумасшедшей семьи, петух тайно жил у нас. Чуткий до странностей дяди Макса его родной брат, мой папа, в виду временного переезда к нам родителей его будущей снохи, частенько оставался ночевать в офисе, и поэтому спрятанную в комнате «безумного Макса» птицу проглядел. Но именно там он и жил всё это время. Как дядя умудрился прятать петуха, не вызвав подозрений, оставалось загадкой. Но видимо ему не особо нравилось новое место обитания, и в день нашей поездки в лагерь дерзкий петух решился совершить побег из курятника. Комнату Макса папа раньше называл не иначе как свалка, но с этого дня закрепилось новое название - курятник.
        Когда мы отворили дверь, вся квартира стояла вверх дном. Николай Велимирович с женой сидели, забрав ноги к ушам и вжавшись в самый угол дивана. Леся стояла посреди зала, забравшись на журнальный столик и орала во всё горло, уже охрипшая. Двойняшки болтались на люстре и улюлюкали. Егор бегал наперегонки с Максом, пытаясь поймать прыткого петушка. Но тот не давался, стремительно носился по комнате, меняя траекторию по одному ему ведомому маршруту, ниспосланному богом пернатых, которому петух молился еженощно, кукуя запертым в покоях Максима. Местами он хлопал крыльями и перелетал невысокие преграды в виде мебели или людей. Сеня радостно мчал за погонщиками. Даже Стас выполз из геймерской берлоги, не в силах пропустить новый семейный концерт, и стоял, прислонившись к косяку, в дверном проёме.
        Мы пристроились рядом, наблюдая за творящимся бедламом.
        - Что, тоже на ОБЖ ходили? - хмуро поинтересовался братик, теснясь.
        - Естественно, - не стал спорить перманентно уверенный в себе Артём. - Мир летит к чертям, но стой в дверном проёме - там безопаснее.
        Похоже, я уроки безопасной жизнедеятельности пропускала, иначе зная эту истину, поселилась бы здесь вместо двери.
        - Кхм, - раздалось позади наших спин.
        Оказалось, что заинтригованные происходящими событиями, мы не заперли дверь, и в неё проскользнул услышавший крики Пирожкович. Шум стоял знатный, как только воинственные старушки ещё не сбежались?
        Он подвинул нас своей тростью, и присел с вытянутой ладонью, полной семян.
        - Ко-ко-ко, - стал приговаривать он, подзывая птицу, которая не заставила себя долго ждать.
        Тут-то он её ловко и перехватил, засунув подмышку.
        Впечатлённые зрители хлопали с дивана и благодарили своего спасителя. Макс хотел забрать своего питомца обратно, но ему не позволили и сказали, что если ему нужен петух, то пусть живёт с ним на улице. Пришлось возвращать его старухам.
        Концерт закончился и все разошлись, мы посмотрели с Артёмом кино с ноутбука, хвалёное аниме «Твоё имя» понравилось нам обоим, но если Шеру нравилось, что герои забыли произошедшие с ними события и начали с чистого листа, то мне казалось важным помнить всё и учиться на ошибках. Я ставила во главу опыт, а он - порывы. Мы были такими разными, но дрейфовали на одном куске оторванной льдины в форме корабля в бескрайнем океане жизни вместе, греясь в объятиях друг друга и синтезируя движущее наше транспортное средство топливо - любовь.
        44
        - А я знаю, какой ты будешь в старости, - шепнул он мне перед уходом.
        - Ты что, любитель бабулек и представляешь меня постарше?
        Артём расхохотался:
        - Да нет, конечно, глупышка. Просто я же видел твою бабушку, так что могу представить, какая будешь ты и какая старость нас с тобой ждёт.
        - Моя бабушка одиночка, - буркнула я. - Заведу себе кошку, как она и уеду жить туда, где людей нет? Ты так это себе нарисовал?
        - Ты уже завела меня, - продолжал он пакостно шутить, и я не могла понять в каком значении слово «завела» он использовал: то ли что он теперь у меня есть, то ли я повысила уровень его скачущих как у тинейджера гормонов. - Зачем тебе ещё и кошка? И убивать меня не надо, чтобы стать одиночкой.
        - Ты дурак?
        Он клюнул меня в нос лёгким поцелуем:
        - Ещё какой.
        Мы снова целовались. Каждый вечер между лестничными пролётами моего и нижнего этажей мы уединялись, рядом источал ароматы мусоропровод, я сидела на обшарпанном подоконнике, или Шер сидел, а я на его коленях. Мы обнимались, наблюдая в окне за светом в окнах соседней многоэтажки, за выходящими на балкон немногочисленными курильщиками, за въезжающими и выезжающими со двора машинами, и утопали друг в друге каждый раз, как в последний.
        Нас всё ещё ждала наша квартира в элитном районе города, но я не была готова уединиться в ней, и понимающий мои страхи Артём не спешил. Не знаю, насколько сильно ему нравилась эта игра, но он стоически терпел. Я знала, что он стал больше тренироваться, чтобы вложить имеющуюся энергию, и тренировал оставшихся в городе юнцов, которых строгие родители не пустили в лагерь. Многие из них подозревали отсутствие санитарных норм, и я была на их стороне - своих детей я бы в лагерь тоже не пустила.
        Остальное свободное время, когда был не со мной, он отсыпался в своей огромной комнате в огромной кровати один. Его мама стала изображать сердечный приступ гораздо реалистичнее, и Артёму пришлось вернулся жить к родителям. Он всё-таки был хорошим сыном, бунтующим иногда, но подросткам это простительно.
        Лёжа дома в своей скромной комнате я часто представляла, как одиноко ему жилось в огромном особняке. У него была собака и брат, покинувший его, уехав туда, где туманы подавали на завтрак, обед и ужин. Он рос один, а его подругой стала музыка, научившая чувствовать своё тело и облекать громкие эмоции в танец. Он огрубел и стал таким, какой предстал передо мной, нехотя снимая с себя скорлупу за скорлупой, обличая мне себя настоящего.
        - Не хочу уходить, - поведал он мне свои мысли, словно доверяя великую тайну.
        - Не хочу, чтобы ты уходил, - призналась я в ответ.
        Мы не говорили слов любви, пряча их между строками, ловя их призраки, выпущенные очередным выдохом, губами и смакуя послевкусие на языке. Мы договорились, что расскажем всем правду о том, что мы уже женаты, сразу после свадьбы Егора, которая была уже на носу. И еле оторвавшись от меня, он проследил, чтобы я заперла дверь, а затем уехал на лифте вниз.
        - К своим родственничкам в Тартар укатил, - похихикала Леська, наблюдая как я, приложив ухо к двери, слушаю уезжающий лифт. Воздушное вишнёвое платье всколыхнулось, напомнив своим цветом об одном из желаний Артёма.
        - А ты умеешь пироги печь? - огорошила я подругу внезапным вопросом.
        - Зачем мне? - подивилась она, пожав красивыми точеными плечами. - Егорка отлично готовит.
        - Тоже хочу научиться.
        - Ой, хочешь отравить своего тигрулю? - о моих кулинарных талантах она была давно наслышана. - Хочешь, пургена отсыплю? - поняв, что сболтнула лишнее, она быстро сориентировалась: - К сожалению, яд гадюки уже закончился.
        - Откуда он у тебя был?
        - Так нацеди, - выполз из своей берлоги наш компьютерный гений и схлопотал по шее и обозвав нас нехорошими словами, ретировался.
        - Шучу, - улыбнулась она, подмигнув, и совершенно не разубедив меня в том, что не яд, так пурген точно у неё за пазухой имелся, и даже был в деле.
        - Так зачем решила Мусор травить? Просто сдай на переработку. Мы тут на днях на выставку ходили ресайклинговую, так прикинь, чего только из мусора не делают! - удивить Лесю казалось невозможным, но Егору удавалось. Он таскал её по всевозможным арт-объектам, современным выставкам и водил в театр современного искусства. - Из твоего тоже можно, всяко полезнее будет сумка, чем он сам.
        Не получив помощи, я исследовала сайты с рецептами. Сбегала в круглосуточный магазин за сладкой черешней, замесила тесто строго по видео ролику. Моим подспорьем стал Сеня, который снимал и подсказывал. Советы он давал дельные. И тем не менее первая попытка подгорела. Вытекший сквозь неаккуратную решётку из теста, которой я накрыла начинку, сок забурлил и залил всю духовку, мерзко прикипев к поверхности. Сеня нашёл в интернете, как можно было быстро её очистить при помощи лимонов.
        Пока духовка остывала мы решили рискнуть и испробовать подгоревший «первый блин». На запах прибежал дядя Коля с ручными исчадиями ада, которые увидев моё творение стали изображать рвотные позывы и называть мой пирог коровьей лепёшкой. Услышав последнее, их папе стало дурно, он вспомнил как впечатался в такую перед отбытием из деревни. Благодаря ему всю дорогу в салоне пахло так, будто мы везли за собой прицеп с навозом. Обычно несчастья случались со мной, но дядя Ник, кажется, перетянул себе мою кривую удачу.
        Беспринципный Максим не испугался попробовать, и чуть не сломал зуб, а затем стал объяснять, что косточки надо было вынуть и даже научил меня. В результате часа два я старательно извлекала косточки из крупных черешен, половину съев, а остальной половиной забрызгав стены и даже потолок. Сеня помогал подъедать ягоды, называя нас отличной командой.
        Я соорудила ещё один пирог, и строго выставив таймер по рецепту, пошла в душ. Время пролетело незаметно, а к моменту, когда я вышла из душа, из кухни шёл дым и горелый смрад. Оказалось, что выставлять градусы на максимум двести двадцать не стоило, пирог так скорее бы не испёкся. О чём мне сообщил вездесущий дядя. Он услышал пиканье таймера и пошёл проверить, не угоститься ли куском пирога (который готовился вообще не для него), пока я намывалась в душе. А набрёл на мечту пожарного. Чёрный блин не рискнул пробовать никто.
        Я ужасно расстроилась, но дядя пообещал, что поможет мне справиться с готовкой с утра. Мои ученические позывы его радовали и грели душу, он мечтал, что станет разрушителем чар нашей семьи, где женщины не умели кашеварить. Кроме бабули Рады. Она умела всё.
        Он не обманул, и мы с утра закинули пирог в духовку.
        - Бог любит троицу, - была уверена я.
        - Бог любит меня, - был уверен Максим.
        Вновь выставив таймер и верную температуру, я решила почитать, и достала с полки начатый роман, в котором обнаружила засушенный некогда цветок. Я сохранила его как воспоминание о первой встрече с Оливером - с тем, в ком подозревала будущую большую любовь. Но он ею не оказался, а вынутый только что цветок символично рассыпался в мелкую труху, и развеял свой прах на моих коленях.
        Вслед я получила сообщение от Оливера. Он писал, что был «на безмолвном ретрите», а теперь готов вернуться к людям и хочет поговорить со мной.
        Мы созвонились по «Скайп».
        Я успела рассказать ему о наших с Артёмом приключениях, но он так ржал над нами, будто я травила лучшие в мире анекдоты.
        - Эх, будь я чуть проворнее, - деланно вздохнул как всегда красивый Оливер с экрана монитора. Он сидел в кожаном компьютерном кресле, а позади я видела уходящую вглубь гостиную, и сквозь остеклённую стену - зелень заднего двора. - Ты бы сидела сейчас на моих коленках, а не комариные укусы лечила.
        - Ты что, запал на меня? - я шутливо округлила глаза и приложила ладони к щекам, которые покраснели, хотя я знала, что это шутка.
        - Но Тёмочка оказался быстрее и утянул тебя в бездну своими поцелуями. Опытный засранец. Умеет кружить головы.
        Это он умеет, точно.
        А потом Оливер сделался серьёзным и поведал мне историю о той, которую никогда не любил, и даже не замечал. Но заметил тогда, когда стало поздно. Далось ему это нелегко, но словно грешный прихожанин, он говорил сбивчиво, много, обдуманно. Я в роли пастора оказалась благодарным слушателем, молчала и не перебивала, у меня просто не было толковых слов. В какие-то моменты волоски на затылке вставали дыбом, и моментами я удивлялась - тот ли самый это человек, который ездил в больницу к детям, любил собак и ратовал за доброту и порядочность?
        Я обещала себе и ему не рубить с плеча, и заворожённо слушала, почему он переехал в Лондон, как стал музыкантом и как из-за него погиб человек. Я не могла сдержать слёз, и мы хлюпали носами на пару. Хоть и не мне это решать, я пыталась убедить, что его вины в этом нет. Каждый сам выбирает свою судьбу. Та девушка выбрала вечность, к которой подвёл её Оливер, но выбор был не за ним. Он так раскаивался, что это трогало меня до глубины души.
        Слёзы не скоро высохли. А я теперь понимала, почему он не рассказывал раньше - таким тяжело делиться даже с близкими. Но почему-то ему хотелось, чтобы я знала.
        - Почему ты мне всё это рассказываешь?
        - Хотел быть честным. Я ведь чуть не увёл тебя у Тёмки.
        Если бы я была персонажем мультфильма, мои глаза бы вылезли на лоб, а волосы встали дыбом.
        - Ты сейчас серьёзно говоришь?
        - Сейчас я понимаю, что не совладал со своим эгом, - он понурил голову. Мы пересеклись тогда с тобой в парке, и ты мне понравилась, показалась прикольной. Но я же парень, мы с девчонками не дружим, а потом я встретил тебя с Артёмом и заревновал. Мне так хотелось иметь рядом кого-то чистого, чтобы наполнять и себя светом, что я просто… - он замолчал, подбирая слово.
        - Ум за разум зашёл, - подсказала я.
        - Угу. И я хотел с тобой дружить. Честно, мне даже в голову не приходило тебя целовать, или тянуть в кровать, - он протестующе поднял ладони, откидываясь на спинку стула, я увидела, что во дворе у него росли тисовые деревья. Он быстро начал исправляться: - То есть ты красивая, это правда. Ты как ангел.
        - Я далеко не ангел, - ещё один увидел во мне мать Терезу. А я обычный человек.
        - Я хочу объяснить, но сложно подобрать слова. Может ты и не поймёшь, но я думал, что окунувшись в чистую воду смою с себя грязь. Но не учёл, что вода от этого станет грязной.
        Я и правда не понимала. Он меня с чистой водой сравнивал? Более глупой чуши я ещё не слышала.
        - Ты умыться что ли хотел?
        - Искупаться в слезах ангела, - пробурчал оставшийся непонятым парень. - Короче, я думал о себе. А страдали ты и Шерри. И поэтому прошу прощения.
        - Я ничего не поняла, но я тебя прощаю, - заверила я говорливого сегодня Олли.
        - Ты же останешься моей ДСС?
        - Конечно.
        - Круто! - обрадовался он.
        - Потому что я ценю твою искренность. Мы и с Артёмом договорились говорить друг другу только правду, если любишь, то ведь нечего скрывать?
        - И даже простить можно что угодно? - он заговорщицки поднял бровь.
        - Ну, да. Его поведение раньше оставляло желать лучшего. Но сейчас он понял, и перестал противиться чувствам, - боже, это так высокопарно звучало, но при этом я верила своим словам.
        - Влюбись ты в меня, ты бы меня простила, - уверенно сказал он.
        - Я бы не простила ложь. Ложь - это гнилой кирпичик в фундаменте крепкого с виду дома, но постепенно из-за него всё разрушится.
        - Ты классная, - заверил он меня, и щёки зарделись. - Я вот не смог, или не захотел продолжать отношения с Саннетт. Смотрю на неё, и думаю о том, как они там с Артёмом, - Оливер в этот момент отвёл глаза и рассматривал что-то в углу комнаты, поэтому моих глаз размером с два яйца он не замечал, и продолжал, - ну, что там между ними было, до какой базы они дошли, - он рассмеялся, - а спрашивать Шеррика - это как поджечь напалм. Слушай, а ты не… - тут он поднял глаза и встретился с моими: - Э-э-э, я что-то не то сказал, кажется.
        Я хлопала глазами как заводная игрушечная кукла:
        - Что ты хочешь сказать?
        - Ничего, - друг стушевался. - Забудь, я сам не знаю, что несу.
        Он покаянно склонил голову, и прижимал ладони в просительном жесте к груди, я же требовала рассказать правду. Оливер очевидно жалел о сказанном. Я ругала себя, что лезу к нему с расспросами, и продолжала лезть. Но он больше ничего не сказал, и посоветовал пообщаться с тем, кто обещал мне «говорить только правду».
        Напоследок, прежде, чем скинуть звонок, я услышала, как себе под нос, но получилось, что для меня в микрофон, он прошептал:
        - Этот псих меня убьёт.
        Таймер запищал на кухне, разнося противный звук по квартире. Боже, я пекла ему пирог, а он мне врал. Бессовестный. Бесчеловечный. Бессердечный.
        45
        Они ходили в одну группу в детском саду, в первый класс тоже пошли вместе, учителя весело над ними подшучивали, называя «мы с Тамарой ходим парой». Глупые одноклассники запомнили и повторяли, за это и за многие другие обиды взрывной Артём частенько бегал «чистить разум и табло» юных идиотов. Так что дети скоро уяснили, что с ним шутки плохи, и даже тихоню со странным именем Оливер Басов быстро перестали дразнить, ведь на его защиту всегда вставал брат.
        Если Оливер был прилежным, любил учиться и ненавидел выделяться, то Артём наоборот привлекал всеобщее внимание и, кажется, гордился этим. На фоне брата он казался петардой, которая может взорваться в любую секунду, но даже будучи сорванцом, учился сносно. Он быстро схватывал материал, а благодаря природной харизме все учителя его обожали. А также обожали его отца, которого часто вызывали в школу, благо поводов юный Охренчик давал много. Однажды даже набрав ведро снега, он ворвался в соседний класс и прицельно обстрелял всех тех, кто прознав его фамилию, необдуманно хотел посмеяться. В школе он неимоверно быстро заслужил авторитет в своей параллели, и даже задиравшие носы второклашки и третьеклашки предпочитали обходить его стороной.
        Оливер гордился братом, пусть тот и был и двоюродным, он его всегда считал родным. И даже не обижался на Ольку - девчоночье прозвище, которым тот его величал единолично. Жуткий собственник Артём остальным такой радости не позволял. В тени брата Олли жилось уютно. Под надёжной защитой он даже мог мелко пакостить, его репутация оставалась чистой. А пакостить его научил самый первый и верный враг, которого он обрёл в первом классе. Случилось это благодаря Виктории - родной сестре Оливера.
        Самым любимым делом у братиков было дразнить Вику. Она была младше их на год, и вне сада бегала за мальчишками хвостиком. Дерзкий кузен стал её первой любовью, а она - его. Только в те годы они мало что понимали в чувствах, Тёмка отбирал у неё конфеты, дёргал за длинные косы, и даже отрезал одну случайно, вместе с тем отрезав и всю её детскую любовь. А она обратила внимание на Егора, который ходил в её группу, и точно так же, как Артём защищал Оливера, защищал свою сестрёнку, и выглядел в разы порядочнее, настоящим рыцарем. И когда она пришла после праздников в группу с новой стрижкой под мальчишку, только он один не смеялся, а наоборот подрался с теми, кто задирал девчонку.
        Ух, и как же сильно обозлился Артём, когда Вика «бросила» его при всех во дворе детсада, куда они с Олли пробрались после уроков. С мальчишеской стрижкой, не похожая больше на Мальвину, она уже не так бередила его формирующиеся гормоны, но её слова прозвучали очень обидно, и он вытащил из столпившихся вокруг них гурьбой детей тощую блондинку с большими серыми глазами и огромными на полголовы бантами, и сказал, что она его будущая жена, а Вика может хоть со всем садом встречаться, он сам её бросает. Поцеловал новую подружку в зардевшуюся щёку, за что схлопотал от её братика-двойняшки, и тут на защиту новой пары неожиданно для себя встал Оливер, и вот они вдвоём катались клубком в песочнице. Тёму блондинка не пустила, от ужаса крепко вцепившись в его руку, а с нею прыгать в кучу-малу он не стал. Прибежавшая на крики воспитательница разняла дерущихся, а братиков выгнала, пристыдив «такие взрослые первоклассники, а ведёте себя как младшая группа детсада».
        В этот день между Оливером и Егором зародилась нешуточная война. Они без устали подставляли друг друга перед взрослыми, периодически дрались, делали шуточные звонки родителям домой, или в дверь и убегали, рассказывали общим друзьям о недостатках друг друга, - столько всего, что повзрослев и не вспомнить. Но ни сёстрам, ни затычке в каждой бочке Артёму, влезать в свою войну они не разрешали.
        В конце второй четверти второго класса в дом Басовых пришла беда. Всегда сильный спортивный отец семейства словил бронхит, который долго не проходил. Месяц или два он бегал по больницам, причину найти всё не удавалось, а взрослый чихающий мужчина с постоянно текущим носом готов был на любые обследования, которые ему старались организовать старший брат Сандал и его жена Фрося. Увы, найденная опухоль оказалась злокачественной, и за каких-то полгода пышущий здоровьем и оптимизмом молодой мужчина поник, усох и к концу учебного года, оставил в душах близких лишь степь и ветер.
        Жизнь поделилась на до и после.
        Последние недели они всей семьёй дневали и ночевали в больнице, что сказалось и на оценках детей, и на общем настроении. Дети не слушались, капризничали. Воспоминания давили нестерпимо. Мама Оливия решила тотально сменить обстановку и увезти детей в Туманный Альбион.
        Если дочь отнеслась к переезду довольно сносно, то сын не хотел уезжать из любимого города ни в какую. Он отчаянно цеплялся за Артёма, за родную квартиру, за ребят, с которыми познакомил его брат, за странную музыку - так подходящую его настроению последних месяцев - рэп. Казалось, что в его возрасте такое слушают только для понтов, но он действительно чувствовал себя взрослее, а жанр музыки, жалящие биты, хрипота исполнителей словно царапали нарывы на душе, одаривая сладкой болью. Брат тоже чувствовал его настроение и писал грустные стихи, а Оливер, на манер исполнителей, звучащих из музыкального центра, который отец подарил ему за хорошие оценки на последний день рождения, пытался читать их. Артём говорил, что получается неплохо, а он врать бы не стал. Он всегда говорил правду в лоб, ему всегда нечего было стесняться.
        Мать была непреклонна в своём решении. Оливер учил язык, прорываясь через трудные месяцы отчуждения, проведённые в одиночестве, где единственным развлечением было писать длинные письма от руки Артёму и читать его фантастичные ответы.
        Брат не мог сидеть на месте, он рассказывал, что они решили сколотить танцевальную команду. То есть это старшие пацаны решили, а Артём услышал, увидел их в деле, и теперь тоже хочет. А его брать не хотят, он братишке одного из команды тарелку супа на голову надел.
        Он хвастался, что та блондинка, уже второклашка, которую он когда-то чмокнул в щёку, подарила ему открытку-валентинку. Брат возгордился, и попытался поцеловать её уже по-взрослому, а она врезала ему портфелем по голове, дура.
        А он с сентября стал общаться с другими девчонками, осознав после быстро пролетевшего лета, что вымахал, окреп в плечах. Всё благодаря тренировкам, уверял он Оливера, и настоятельно советовал и тому начать. К слову, в команду его взяли - упорства своенравному парню было не занимать, и называть его из-за этого стали Шерханом, как печально известного вожака джунглей, который больше рычал и бился лбом, конкурируя в этих качествах с ишаком ходжи Насретдина. Но Артём думал, что из-за его дьявольской тигриной харизмы. Она тоже никуда не испарилась.
        Вскоре они перешли на компьютерную переписку и могли даже отправлять друг другу фотографии. Оливер к тому времени на почве любви к рэпу обзавёлся новыми друзьями,
        А на следующее лето Оливия отпустила сына в гости к Охренчикам. Он очень туда рвался. Не только к брату, но и к Пушистику - невероятных размеров ротвейлеру. Этот пёс тоже был подарком отца, и как следствие - мать не захотела забирать его с собой при переезде. Но и для Тёмы пёс был как родной, родители его не стали возражать, оставили у себя.
        Оба парня повзрослели, возмужали. Артём привёл Оливера на любимые тренировки, позвал тренить с ними. Его друзья, которых Олли из писем брата знал словно был знаком с ними несколько лет, были не против пластичного парня, им импонировало, что он приехал из-за границы и сразу же завоевал сердца ребят из FJB.
        - Какого чёрта, козёл, ты забыл тут? - наорал на него пришедший на следующий день Егор, который тоже оказался членом команды.
        - Оп-пачки, какая встреча, unexpected piece of shit, - развёл руками Оливер.
        Егор с английским очень дружил, а вот фанкиманы не очень. Поэтому после того, как Матв зарядил натренированным кулаком по щеке не ожидавшего столь бурного физического «выражения радости» от длительной разлуки Оливера, виноватым оказался именно он. Слишком много времени прошло, в них можно было и не признать парочку, которая мутузила друг друга в песочнице. Они уже и сами позабыли, что война между ними тогда и родилась, но взаимная нелюбовь никуда не делась. Егора из команды выгнали за безобразное поведение, а временно тусующего с ними Оливера оставили.
        Он приезжал и следующим летом, а параллельно стал работать над музыкой. Записывал какие-то тексты, выкладывал в сети, находил единомышленников. Матери его увлечение не сильно нравилось, но Оливер был послушным сыном. Он продолжал приносить «отлично» из колледжа, преподаватели его хвалил наперебой, он занимался баскетболом, а свободное время посвящал музыке. Ругать его было не за что, запрещать рука не поднималась - она до сих пор чувствовала вину за то, что проглядела болезнь мужа, и считала себя виноватой в том, что дети растут без отца.
        К тому моменту, когда студент факультета Свободных искусств и наук Оливер Басов встретил учащегося на параллельном факультете Егора Матвеева, он уже выпустил несколько альбомов и был знаменит. В университете ему не давали прохода поклонники и поклонницы, окружая плотной толпой. Шанса встретиться лицом к лицу у парней не выдавалось, чтобы высказать гадостей, как они делали эти на протяжении последних лет, пересекаясь в те нечастые, которые удавалось совершить Оливеру, поездки в родной город.
        Теперь они ненавидели друг друга издалека.
        Кто-то из антифанатов прислал ему дохлую мышь, делая отсылку к одному из последних синглов, но Олли уверил себя, что мышь ему прислал Егорушка. В ответ он, помня о горячей «любви» Матвеева к серии книг о юном волшебнике, выслал ему сотню экземпляров писем о поступлении в школу магии и волшебства «Хогварц». Злой Егор в отместку позвонил в деканат и намекнул, что звезда молодёжи наркоман, что доставило немало проблем Бассу, пришлось сдавать кучу анализов, но как бонус - выслушивать извинения от самого ректора. Оливер недолго думал, чем крыть, и приметив возле Егора хорошенькую девчонку, отбил её, что не составило труда, - она оказалась его пламенной фанаткой. С Егором девушка дружила, прознав, что он тоже из России, и даже близко знаком с её кумиром. Матв лишь хихикал ему в лицо, наблюдая на следующий день, как они с Салли, той самой девушкой, пришли в обнимку в главный корпус университета, а также попросил братишку Стаса взломать сайт звезды и опубликовать смешные фривольные карикатуры. Вдвойне обиженная звезда решила выждать и ударить по-крупному.
        В голове созрел дурной план, по ходу которого он собирался выставить Матвеева сумасшедшим (что в понимании Оливера было чистой правдой). Он хотел крупно подставить Егора и в этом деле ему нужна была помощь Салли, а она, как верная собачка, делавшая любую глупость, пришедшую ему в голову, согласилась уговорить себя помочь.
        Он редко дарил ей поцелуи, а сейчас целовал пальчик за пальчиком и заискивающе смотрел в глаза:
        - Солнышко, ты же сделаешь это? - поцелуй мизинца. - Нам будет даже приятно в процессе, - поцелуй безымянного. - Я ничего тебе не сделаю такого, о чём ты будешь жалеть, - поцелуй среднего. - Из вредного будет только грим, но мы же его смоем потом, - поцелуй указательного. - И ты скажешь, что этот псих наговаривает, - он обхватил губами большой палец, девушка не могла оторвать от него зачарованного взгляда. Что он делает с нею, зачем так кружит голову, зачем подбивает делать гадости вполне неплохому парню?
        Оливер закрывает глаза, словно в истоме, и словно нет ничего вкуснее её пальчиков. Она хихикает:
        - Но как же - ничего такого? Насилие - это серьёзно, здесь в Англии это жестоко карается.
        - Но я же не стану тебя насиловать, Салли, детка, - он поднимает правую бровь, девушку всегда восхищала его игра бровями. - Я не сделаю ничего такого, чего тебе самой не захочется, - приблизил губы к уху и жарко прошептал: - Мы просто разыграем это перед ним, а благородный дурак примет всё за чистую монету и пойдёт в полицию. И опозорится.
        Он стал хищно улыбаться, что немного пугало девушку. Сердцем чувствовала, что делает что-то неправильно, но не могла ему перечить. Ей нравилось, как он уговаривает, и он не подвёл.
        Через неделю она позвонила Егору, и заплаканным голосом стала просить прийти на помощь. Сказала, что ей страшно. Что она боится за свою жизнь. Срывающимся голосом она сказала, что прячется в ванной в своей квартире, но он пытается выломать дверь, и в этот момент, коротко вскрикнув, она оборвала звонок. Егор пытался дозвониться до неё, но всё без толку.
        Матвеев и правда был джентльменом, которого в нём разглядела детсадовка Виктория. Она встретила его вновь через столько лет, и не стесняясь сама позвала на свидание. Вновь вспомнила, какой он великолепный человек.
        А ведь она из-за него ревела в подушку, когда они переехали из Лондона. Её считали чёрствой, лаконичной, скупой на эмоции, даже на похоронах отца она не проронила ни слезинки. Но наедине с собой девушка позволяла дать волю чувствам. Девушка взрослела, забывая детские нежные чувства, а вот встретила, и вновь вспомнила, как нежно относилась к нему и как пульсировала на его шее жилка, когда на его глазах творились беспорядки.
        Он сидел напротив, когда ему позвонили, и по ходу разговора, жилка набухала и начала пульсировать, глаза налились праведным гневом, кулаки сжимались.
        - Что случилось? - она мягко пустила ладонь на его кулак, привлекая внимание. - Егор?
        - Твой бр… - он не стал говорить дальше, вмиг осознавая, что о подобном сестре знать не стоит. К тому же не факт, что речь шла об Оливере. Но с кем ещё фанатичка-Салли стала бы связываться? - Нет, просто подруга, просит помощи, я должен, должен помочь.
        Его голос срывался. Он набирал и набирал её номер, безуспешно. Потом вскочил, и не считая бросив купюры на стол, стал прощаться с Викой, извиняясь за свой неожиданный уход.
        - Ты на машине? - перебила его она. Он хотел сказать, что закажет такси, она не стала слушать: - Я отвезу. Не отказывайся. Когда-то в детстве ты спасал меня, а сейчас я могу помочь тебе. Поехали. Говори адрес.
        Он не стал противиться, представив, как сложно будет найти свободное такси в пятницу вечером. Они домчали очень быстро.
        Егор взбежал по ступеням, игнорируя медленный лифт, он ворвался в незапертую квартиру Салли, где на диване его глазам предстала шокирующая картина, как девушка в разорванной одежде отчаянно жмурит глаза в подтёках туши, слёзы текут по щекам, и её длинные соломенные волосы намотаны на кулак зло обернувшегося на нежданного гостя Оливера.
        Следом за ним вбежала ещё более нежданная гостья.
        Удивлены были все. Даже сдержанная в выражении эмоций Виктория стояла словно громом поражённая. В глазах Егора гнев плясал кострами, он кинулся на своего кровного врага. Салли поспешила спрятаться за диван. Завязалась нешуточная драка, и рядом не валявшаяся с теми «лобызанями» в песочнице.
        Изначально казавшаяся идеальной идея потеряла всякую привлекательность. Подставляться перед сестрой в планы Оливера не входило.
        Очнувшись от шока, Вика умудрилась разнять парней, правда ей оцарапали руку - никто не вышел без потерь.
        - Вы думаете, что творите? Мы вызовем полицию, и они всех посадят, всех. Знаете, они не сильно любят разбираться, кто виноват, а лица у вас обоих один не лучше другого. Сядьте, и мы всё обсудим, но сначала, Салли, - девушка вздрогнула, ей хотелось остаться незамеченной, - тебя ведь так зовут? Я видела тебя в кампусе, пойдём, надо привести тебя в порядок.
        Словно загнанная овца, пострадавшая посмотрела на Оливера, спрашивая разрешения, тот нервно кивнул, ему было не до девушки. Чёртов Матвеев прожигал в нём дыры взглядом и считал себя правым, не зная, что это просто спектакль. Вика увела «жертву».
        - Я всегда знал, что ты полное дно, - выплюнул ему в лицо рыцарь. - Но такого, - он покачал головой, будто не веря, - такого - нет. Такого я не мог себе представить.
        Оливер усмехнулся и сплюнул кровь на светлый ковёр:
        - Думаешь, ты до фига умный, и всё знаешь, но нет.
        - Я тебя урою, урод. Ты землю жрать будешь.
        - Только если землю из твоей могилы, но сначала станцую на ней.
        - Смотри, не лопни, землица из ушей пойдёт.
        - Что ж, будет повод начать новый челлендж, - Олли находил ответы на все уколы оппонента.
        - Мразь, - процедил Егор уже не в первый раз за вечер.
        Они ненавидели друг друга, но не кидались вновь, прислушиваясь к звукам воды из ванной комнаты. Разговор девушек был приглушен.
        Виктория была предельно осторожна, опасаясь дотронутся до синяков, слишком заметных на белой коже. Но Салли отпихнула её, скинула одежду на пол и скрылась за створками душа. Она ощущала себя грязной навозной кучей. И даже то, как неохотно до неё дотрагивалась сестра его любимого, лишь усиляло это чувство. Салли - грязная. Она с силой тёрла кожу губкой, обливалась гелем для душа, шампунем, пока бутылки не опустели, а затем смыла всё и раскрыла створки:
        - Смотри на меня, - с вызовом сказала она переживающей девушке, в глазах той она разглядела удивление.
        - Что это значит?
        Кожа была белой, фарфоровой словно с полотен великих художников. Ни одного синяка, ни царапины. Она была красноватой после душа, но это всё.
        - Это неправда. Это мы подстроили. Сами. Чтобы разыграть Егора. Его надо было… наказать, - выразилась Салли словами Олли.
        У самой Вики кровоточила рука, и облив её перекисью, она аккуратно налепила пластырь. Саднящая царапина перестала её волновать. Вика заметно расслабилась, как только до неё дошёл смысл сказанного. Её брат не монстр. Как же хорошо, что верная принципу не рубить с плеча, прежде чем делать выводы, она решила поговорить со всеми. Её брат не монстр. Правда пришла к ней даже раньше. Её брат не монстр. Сердце, скованное в комок, расслабилось. Её брат не монстр.
        Оставив её в душевой, Виктория взяла за руку Егора и потянула себя, призывая подняться с кресла:
        - Пошли, нам здесь делать нечего.
        - Ты что? Спелась с ними? - взъерепенился парень, отцепляя её руку от себя.
        Девушка в лёгком красном платье без рукавов вздрогнула, словно на неё направили кондиционер, она слегка приобняла себя за плечи. Вскочивший на ноги Олли заорал:
        - Клешни убрал от сестры!
        - Это какой-то дурдом, вы все больные!
        - Больная здесь только я, - раздался резкий голос Салли, вышедшей в одном халате. - Я болею Оливером. А он если и болеет, то вашими дурными приколами, и захотел тебе подкозлить. Убирайтесь все, - зло процедила она напоследок.
        История не получила широкой огласки, Егор не стал распространяться, но самые ярые фанаты Оливера что-то где-то услышали, кому-то пересказали, а на выходе, никто не зная, что было на самом деле, выставили виноватой Салли и решили отомстить ей за клевету.
        За дело они взялись рьяно. Донимали девушку звонками, писали сообщения с пожеланиями подохнуть мучительной смертью, кидали под дверь какашки. Она держалась. Психика была расшатана в край, но она старалась не раскисать. И при этом корила себя, что выгнала в ту злополучную ночь Олли. И с тех пор он словно забыл о ней.
        Она помнила, с какой нежностью он целовал её, какие слова говорил, и сердце подсказывало: «Он тебя любит».
        Родители и брат никак не могли понять, что происходит. Девушка то смеялась ни с того ни с сего, то хмурилась. Садилась за стол, обнимая мягкую игрушку в виде своего кумира Оливера Басса, и никому не позволяла его трогать. Брат над ней похихикивал:
        - Совсем с ума сошла, игрушки обнимаешь. Таскаешь за стол и в кровать. Смотри, опозорит и не женится, - он считал свои шутки очень смешными.
        Салли его слова за шутки не считала. Она нашла в мамином шкафу белое подвенечное платье, обрядилась в него и пришла к своему любимому. Позвонила в видеофон, и он впустил.
        Подойдя к развалившемуся на белом диване и рубящемуся в приставку парню, она сказала:
        - Выходи за меня.
        Её глаза горели больным блеском, но он даже не поднял своего взгляда, таких предложений ему поступало миллион.
        - Солнце, ты что-то путаешь, я не обещал жениться, - усмехнулся Оливер, не ставя игру на паузу. Ему было неудобно признаваться в этом даже самому себе, но Салли ему сразу стала противна после той ночи, и он старался с нею не пересекаться.
        Он и понятия не имел, как тяжела стала её жизнь после.
        - Обесчестил и бросаешь? - звонко поинтересовалась она.
        - Давай начистоту, ты сама меня хотела. Считай, ты особенная фанатка, которая получила звёздный бонус.
        По-прежнему, действо на экране было ему интереснее.
        Она подошла и лёгким движением руки опрокинула огромный экран - осколки разлетелись по всему полу.
        - Ты дура?! - наконец-то она смогла обратить на себя его взгляд. Он подскочил к ней, схватил за тонкие плечи.
        - Я люблю тебя, - она смотрела в его глаза, в них серо-голубое холодное море топило Титаник.
        - Я тебя нет, - просто ответил он. - Спасибо, что помогла тогда. Думаю, на этом мы закончим, - он отодвинул её от себя, стал искать на столе сигареты, захотелось курить.
        После той инсценировки, которая пошла не по плану, он пытался успокоить нервы различными способами, сигареты не оказались действенным, но, пристрастившись раз, было довольно сложно остановиться. Она смотрела как под большой белой футболкой вздымается грудь, когда он вдыхал. Так дышать человек, которому всё равно, не может, считала она.
        - Я не верю.
        «Вот же зараза приставучая, упорная».
        - Слушай, - в его руках появилась зажигалка, он стал ею нервно играть. - Ты для меня столько делала, я благодарен. Спасибо. Я бы тебе заплатил, но ты и так мой телек расфигачила, сама понимаешь - недешёвый. Сочтём его за плату твоих услуг, - он панибратски похлопал её по плечу, развернулся и пошёл на балкон. - Уходи.
        Не замечая панорамных окон и чудесного вида, которые они открывали на спящий город в его тёплых огнях, она прошла мимо, следуя за ним по пятам. Уходить она не хотела. В груди разгорался огонь безумия.
        - Нет, я не уйду, я с тобой.
        - Я не женюсь на тебе, ты реально что ли ку-ку? Или приняла чего-то? - он заглянул в её глаза, в них был лихорадочный блеск, но зрачки не были расширены.
        - Ты - мой наркотик.
        - Ты идиотка.
        Оливер зажёг сигарету, она подошла к нему, он потребовал не приближаться, и отошёл к другому краю балкона. И тут Салли вскочила на перила:
        - Я прыгну.
        - Ты дура? - он не верил, что молодая девушка станет себя убивать. Разве что пальцем у виска не крутил.
        - Я прыгну, если ты не женишься на мне.
        «Грёбаные шантажисты. Дай им что просят, и свесят ножки,» - считал Оливер. Он покачал головой:
        - Слезай. Так ты ничего не добьёшься.
        - А как добьюсь?
        Оливер не боялся, что она прыгнет. Его самого такие мысли никогда не посещали, хотя он рос трудным подростком. Не таким трудным как Шер, но всё же. Он не верил, что перед ним самоубийца. И ответил, пожав плечами, не думая о последствиях:
        - Никак. Ты меня бесишь.
        Салли закрыла глаза и что-то прошептала себе под нос, но Олли не расслышал. До сих пор он вспоминает этот момент, прокручивая его в голове и пытаясь понять, что же она сказала? Призналась в любви? Прокляла? Просила передать привет родителям? А потом откинулась назад. Миг - и её нет на его балконе. Говорила, что не уйдёт, а ушла. Женщины очень противоречивы.
        Он бросился к перилам, посмотреть, а вдруг она пошутила, договорилась с Егором, спрыгнула, а сама сейчас висит, держась кончиками пальцев за выступы, она же занималась скалолазанием, и вроде была неплохим альпинистом. Но предательские фантазии испустили дух, стоило ему перекинуться через перила, и увидеть с высоты своего небоскрёба маленькую распластавшуюся фигурку.
        Оливер даже не думал, кому позвонить, автоматом набрал Артёма и сказал всего два слова: «Помоги мне». Брат никогда не подводил, он помог и в этот раз, примчавшись в течение суток.
        Агентство тогда хорошо сработало - любая информация, по случайности просочившаяся в сеть, была мигом извлечена и пресечена,
        Беззаботная жизнь Оливера во второй раз разделилась на до и после. Но теперь это выглядело как «до-последо-после». Именно так он и назвал свой самый сильный альбом, написанный в этот период времени. Когда его спасала лишь музыка, и он мог не появляться дома днями, ночуя в студии. И съехал из той квартиры, предпочтя шикарной квартире в пентхаусе огороженную забором и напичканную камерами по периметру виллу в элитном районе города.
        46
        - А меня ты спасти не хочешь? - искреннее отчаяние в голосе и блеснувшие в глазах слёзы, видимо, давно просившиеся на волю, не могли оставить меня равнодушной, и я держалась изо всех сил.
        Этот крутой мачо плачет?
        И я бы расплакалась, наплевав с высокой колокольни на свой макияж. Зачем только накрасилась? Хотела утереть ему нос. Или окунуть его лицом в пирог, который встал бы комом любому, кто рискнул его съесть. Хотел пирог? На - жри.
        Я кинула его Артёму под ноги.
        И резко проснулась.
        Видимо, сказалось нервное перенапряжение и бессонная ночь у духовки. Какая же я дура - хотела угодить этому лжецу. Он ведь сказал о Соне: «Между нами не было ничего серьёзного», и я не прочла скрытый смысл. Даже не подумала. «Мы будем говорить только правду». Наивная. Глаза наполнились слезами.
        Я взяла в руки телефон и только сильнее стала злиться, пришло несколько сообщений от Шера, бессмысленных и переполненных романтичными стикерами. Я читала их на автомате, но не отвечала.
        Нашла номер Сони, она подняла не сразу:
        - Что случилось?
        - А должно было? - поинтересовалась я сухим тоном, представляя, как они с ним хихикали, обманывая меня.
        - Ну, звонишь ты мне… дай-ка подумать, никогда?
        Я усмехнулась.
        - Да, обычно не за чем. А сейчас есть что спросить. Расскажи о себе и Артёме, - повисла пауза. - Язык проглотила? Отвечай мне, - настаивала я довольно резко, но не могла контролировать свой тон.
        - Мне нечего рассказать. Что было, то в прошлом.
        - Расскажи, что было в прошлом.
        - Он может и задница, Лен, - проникновенно затянула она. - Но он тебя вроде как любит.
        - Ты его в прошлый раз бэушным назвала. Ты имела в виду, что пользовалась им сама?
        - Блин, ты вообще слышишь себя? - возмутилась сестра. - Это он всеми пользуется.
        - Так он пользовался тобой?
        Я не знаю, как объяснить, что на меня нашло, но я как робот выдавала фразы и внимательно слушала ответы, пытаясь сложить пазл в одну картину.
        - Все в этом мире друг другом пользуются, - процедила она. - Но если ты о том, было ли между нами что-то, то какое-то я время я считала, что была в него влюблена. И да, у нас были отношения. Но в них влезла ты и всё разрушила. Легче стало?
        Не стало.
        - А Оливер?
        - Он тут вообще не причём.
        - Ты обманывала его?
        - Повторяю для глухих: все мы друг другом пользуемся.
        - По-твоему, я увела у тебя Артёма?
        - Считай, я сама его тебе отдала.
        - Прости меня, я не знала.
        - Это уже не важно, забирай его себе.
        - Мне не нужны твои подачки.
        - А раньше не вякала и знаешь, что? Идите вы оба.
        Она скинула звонок, а я осталась сидеть, прижимая к уху смартфон, из которого слышались короткие гудки.
        Соня считала, что я увела у неё парня. Какой же я должна быть мразью в её глазах. Немудрено, что она меня ненавидела. Я сама себя ненавидела. Это ужасное чувство. Оно рождалось новым витком на месте, где экзотический цветок презрения, притворяющийся чахнущим, тайно подпитывался распускающимся вместо него цветком любви и надежды, пышущим утренней свежестью и полнящимся утоляющим свирепую жажду нектаром. Набрав силу, он раскрыл свою истинную сущность - зубастого хищника, и проглотил неосторожно расцветшего слишком близко к нему глупого цветка любви вместе с колибри, так и не успевшего вылететь. Теперь колибри отчаянно бился изнутри о стенки, чувствуя, что жить ему осталось недолго - цветок жевал тщательно, и самоуничтожился, воспылав коротким испепеляющим пламенем.
        Я понял, что должна сделать и решила, сейчас или никогда - откладывать нелепо. И написала сообщение Артёму о том, что хочу встретиться для разговора. Он будто держал телефон в руках, ответил быстро. Я назвала местом встречи ДК, пусть всё закончится там, где и началось.
        Ровно в два часа дня я ждала его под жарким июльским солнцем на ступенях у входа в дом культуры. Увидев меня его лицо озарила счастливая улыбка, и он был безумно красив в этот момент, что у меня защемило в груди. Артём припустил ко мне вприпрыжку, махая букетом из огромных ромашек, а я держала в руках злосчастный пирог и старалась изо всех сил не плакать. Макияж был отличным этому пособником.
        Я стояла напротив него и удивлялась, как он смеет смотреть мне в глаза. Как смеет улыбаться и тянуться за поцелуем. Я отвернулась, подставив холодную щёку. Он непонимающе скользнул по моей скуле горячими губами. И удивлённо замер на ступеньке ниже.
        Как и во сне, я была восхитительно одета - Леся дала мне красное платье-футляр с открытыми плечами, волосы забраны в аккуратную причёску, накрашена не броско, но привлекательно, на ногах те cамые убийцы-каблуки, подаренные щедрой подругой. Это будто была и не я. Но я чувствовала, что приди сюда обычная Лена, она не справится.
        - Всё хорошо? - нахмурился он моему нетипичному поведению. - Ты очень красивая сегодня.
        - А вчера была не очень? - вскинула я бровь, тон мой был холоднее стали.
        - Ты каждый день красивая, но сегодня особенно. У нас сегодня какая-то дата, и я пропустил? - он стал считать на пальцах, но числа в красивые даты не складывались. - Блин, давай, колись, малышка.
        Он потянулся ко мне руками в желании обнять, я всучила ему в руки пирог. Ромашки полетели на ступени.
        - Это тебе. Прощальный подарок. Сегодня день нашего расставания.
        - Что? - он прекрасно расслышал, но не поверил.
        Он не верил, что я могу поставить точку в наших отношениях. Что я посмею сказать ему «нет». Но в платье цвета свежей крови (от сравнения мимолётно закружилась голова, но я с этим справилась) я ощущала себя воинственно, словно валькирия, идущая в свой последний бой.
        - Ты слышал, - слова давались тяжело.
        - Что на тебя нашло? - он начинал осознавать, что я не шучу.
        - Всё давно к этому шло, - пожала я плечами. - Ты же сам понимаешь, мы не пара.
        - Я думал, мы хотим попробовать быть вместе.
        - Попробовали - не получилось.
        - Всё же было хорошо!
        - Может это тебе было хорошо?
        Сначала мне было сложно изображать безразличие, но холод рождался из пепла, из чёрной воронки, которую оставил после себя цветок-убийца. Он заполнил мою голову и тело, заставив его одеревенеть и не чувствовать собственных конечностей.
        Артём поставил свой подарок на ступени и схватил меня за локти. Я будто не чувствовала тепла его ладоней, и отвечала на автомате колкости, предназначенные меня защитить, я уверенно смотрела ему в глаза, замораживая оттаявшие ледники. Я не была никакой Эльзой, обладающей магией холода, но сейчас его во мне было много.
        - Нам было хорошо. Нам! - он контролировал силу, с которой сжимал локти, но голосом совладать не мог. - Это нам было хорошо. Что ты делаешь?
        - Нас не существует, пойми. Мне не нужен рядом ненадёжный человек, - каждая фраза попадала в цель, он недовольно морщился. - Как я могу доверять бабнику? Твой удел - фейковая любовь, - вспомнились мне слова бабули. - Ты даже не понимаешь, что такое искренность.
        - Это я не понимаю? Как ты смеешь так говорить? И я не бегаю за другими девками.
        - А девки были бы рады. Кобель, - выплюнула я ему в лицо.
        - Ну, так пойду найду себе суку, - холод в словах был одной температуры с холодом глаз, а руки сжались сильнее, причиняя слабую боль.
        - Отпусти меня.
        - Больно? - в голос скользнула забота, он ослабил хватку, и я отряхнула локти.
        - Противно.
        - То есть ты хочешь сказать, что я тебе противен? - он опустился на ступень ниже.
        - Именно.
        Шер сжимал руки в кулаки, играл мускулами, и со всей дури пнул несчастный пирог, тот разлетелся по ступеням бордовыми пятнами, поверх которых улеглись полетевшие следом за ним белые цветы. Как смешно, что раньше я боялась его в гневе. Тигр в гневе, умора. Он максимум - котёнок, который пытается снискать внимания каждого, но сам при этом шкодит, роняет ёлки, ходит мимо лотка и растаскивает еду по квартире. Такой котёнок может вырасти только в самовлюблённого кота. Хозяева своих котов любят, а вот гости не очень.
        - Это из-за твоего соседа, того уголовника? - вспомнил Шер моего неудавшегося жениха.
        - Фео?
        - Да хоть Финист Ясный Сокол, - он чуть не захлёбывался взыгравшей ревностью, которая отважными пингвинами штурмовала ледники его холодящих глаз. - Что у тебя с ним?
        - Да хоть бы и так? - я не планировала ни соглашаться, ни отрицать. - Тебя это не касается.
        Самая лучшая ложь - это та, которую ты придумал себе сам. Тёма допустил себе, что я расстаюсь с ним из-за Феоклиста - пожалуйста. Я ведь тоже поверила в то, что сама себе придумала, что Артём мне не врёт. Может мне и правда стоило приглядеться к соседу. В нём хотя бы было постоянство: «украл, выпил, в тюрьму», как говаривали в кино. И он не врал.
        - Ты сошла с ума? - вены мужа вздувались, лоб покрылся испариной.
        - С тобою сложно не сойти, - я натянула фальшивую сухую улыбку на лицо, презрительно щуря глаза, и это взбесило его ещё сильнее.
        - Ты пожалеешь, - я заметила в его глазах стальной блеск. Был ли он зарождающимися слезами, или сталью клинка, которым Шерхан хотел меня покорить, я не узнала - он развернулся и ушёл, бросив мне под ноги плевком: - Режь, шрамы украшают нас. Мне уже ни капли не больно.23
        - Просто держись от меня подальше, - сказала я ему в спину.
        Всё это время я пыталась ему соответствовать, надевала одежду, в которой чувствовала себя неуютно, пыталась слушать его любимый рэп, и делала всё это подсознательно. Я даже стала допускать в своих мыслях не свойственные мне выражения. Я мечтала нравиться ему всеми способами, на манер школьницы, влюбившейся в первого сорванца школы. Но очень поздно поняла, что была для него очередной игрушкой, которую он заметил лишь от того, что её захотел его брат.
        Мне стоило огромных сил выстоять, пока его широкая спина не скрылась из вида, и только тогда я позволила себе рухнуть на ступени. Слёзы сами полились из глаз, горячими дорожками прокладывая путь к шее, и утекали в ложбинку на груди. Руки хватались за раскиданные полевые ромашки. Волосы вывалились из высокого элегантного пучка. Я представляла собой жалкое зрелище.
        Он должен почувствовать то же, что и я, повторяла я себе как заведённая. Я хотела отомстить за себя и за Соню, пострадавшую ненароком, искренне полагая, что тогда мне станет легче. Но напротив, стало ещё больнее.
        Ведущие наблюдение из тонированной машины агенты в недоумении медленно ехали следом за убегающим парнем. Они стали свидетелями того, как объект А и объект Л разругались в пух и прах, а продолжая слежку докладывали обстановку поверенному руководительницы - агенту ВВ.
        - Ну, вы и тупицы, как можно было позволить им разосраться? - он был в гневе, но полевые агенты его ничуть не боялись.
        - Надо было влезть между ними и сказать, что нельзя?
        - Только попробуйте светануть мордами!
        - Давай потише, Барбина подружка, - не следили они за словами. Это раньше они его побаивались, думая, что как протеже мэра и его жены, он на особом положении.
        - Ты как меня назвал, быдло огородное?
        - Объект А похоже собирается поставить мировой рекорд по бегу, - не обращал водитель внимания и на оскорбления.
        - Будет бегать дольше девятисот шести часов? - проявил знания Влад о рекордсменах в беге на длинные дистанции.
        Водитель задумался:
        - И нам все девяносто шесть часов за ним ездить?
        - Если понадобится, - важно отвечал Влад, вернувший статус, всё же он находился дома, а они на задании. - А кто следит за объектом Л?
        - Ты.
        - Ну, вы капец просто. У меня выходной, и вообще я умер.
        - Хорошо, сейчас позвоню боссу.
        - Хорошо, я сам ею займусь, ленивцы, - недовольство снова возросло до невероятных размеров, надулось воздушным шаром и норовило паром пойти из ушей.
        «Бараны,» - пробурчал он после того, как сбросил звонок.
        «Баран,» - будто эхом повторили они, когда в трубке раздались короткие гудки.
        Они продолжили слежку, а Шер бежал. Он мчался, расстроенный и злой. Логично было сесть в машину и уехать куда глаза глядят, но пелена ярости застлала глаза.
        Он бежал изо всех сил и не мог остановиться. Артём привык выкладываться по максимуму во всё, что делал. Если любил, то всем своим существом, если ненавидел, то отдавался чувству полностью, без остатка. И гнева своего он никогда не стеснялся показать - если злился, то взрывался атомной бомбой, после чего на место взрыва лучше не соваться, разве что через несколько сотен лет.
        Всё же было хорошо. Всё наладилось: братик отступил и Шер, бесконечно отвергавший Лену, придумывая для этого слабые отговорки, что он её не достоин или что он должен пожертвовать своей любовью ради спасения брата, получил зелёный.
        Дыхалка у Артёма была хорошо поставлена, и он не сбивался с заданного ритма. Он, не задумываясь, сделал целью забега выдуть созданным своей скоростью встречным ветром мысли о девушке, чьи веснушки золотились на солнце, а губки-бантиком манили съесть как самый вкусный на свете десерт. Но она никак не выходила из головы.
        Изредка на него кидали взгляды случайные прохожие, а продавщица фруктов, коробку с апельсинами которой Артём задел и перевернул, кинула ему в спину тухлым помидором и проклятием, но не попала ни тем, ни другим. Если бы и попала, он не заметил, анализируя события.
        Их первая встреча и нечаянная свадьба стали прологом. Антагонистские страдания - экспозицией. Идеальное свидание стало завязкой их романтических отношений. Медовый месяц и последующие дни были лучшим развитием сюжета. А сегодняшняя встреча должна была стать потрясающей кульминацией - он хотел сказать ей, что любит. Из потрясающей она трансформировалась в идиотскую. И на носу была единственно-возможная развязка - развод. С постпозицией в виде судебных разбирательств и деления имущества, он решил, что отсудит всё, что можно. А вот эпилога у них не будет. Это удел историй со счастливым концом.
        Он сам не понял, как вбежал в её двор и остановился только тогда, когда внезапно осознал, что добежал до её подъезда. Это разозлило его ещё сильнее. И не помня себя, он устало побрёл куда глаза глядят. Он не чувствовал усталости от бега, тело было словно чужое, только сердце кололо дикобразом обиды.
        Проходя мимо мусорки, он вывернул карманы и скомкав бросил туда исписанные ровным забористым почерком листы. Он снова писал ей стихи и хотел подарить вместе с признанием новый, ужасно переживая, что ей может не понравиться.
        Ради тебя убью, если попросишь.
        Любую вещь украду, только скажи, что хочешь.
        Твои желанья - мои, твои приказы - мне!
        Малышка, я горю, сгораю в полумгле
        Один, совсем один, как бухенвальдский узник.
        Теперь мой флаг - белый, мой флайер - кукурузник.
        Вооружённым Клайдом обчищу банков уйму,
        На космолёт нам достану евро, доллары, фунты.
        По млечному пути сквозь тернии к планете
        Вдвоём с тобой махнём, где нет ни тех, ни этих.
        И мы как дети… Но большего не нужно -
        Ты рядом дышишь. Я счастлив, как идиот контуженный…
        Этому тексту не суждено стать ни подельником в искреннем признании, ни хитом с очередной пластинки Оливера Басса.
        Выкидывая стихи, Шер отказывался от чувств той, которая оказалась обычной двуличной стервой. Как она могла? Притворилась ангелом, а сама не хуже своей сестрёнки. Они обе друг друга стоили. «А что, если?.. Не может быть…» - он остановился как вкопанный, шаря в карманах в поисках телефона.
        Всё утро ему звонила Соня, но он не хотел с ней разговаривать. Они давно всё обсудили и поставили точки над «i». Он попросил прощения, и она тоже, повинившись, что хотела ему отомстить, маленькая вредина, а потом передумала и «подарила» его (подумать только, она его подарила!) своей глупышке-сестре. Дальнейшее общение с шальной девчонкой, которая меняла свои решения в зависимости от настроения, он старался исключить, поэтому и не отвечал, не перезванивал.
        А сейчас понял, что зря. Соня не стала бы унижаться и названивать, предлагая себя ему вновь. Она ясно дала понять, что её былые чувства прошли «как страшный сон», и она поняла, что это была не любовь, а скорее обожание учителя.
        - Часто мы встречаем людей, которые умеют делать то, что хотел бы уметь и ты, и они настолько совершенны в своём деле, не лишённые таланта - лучшего подспорья, что ты просто теряешь голову и маньячно начинаешь повторять, стремиться к совершенству, возводишь своего кумира в идолы и думаешь, что это любовь, - сказала она рассудительно. - Возможно, это определённый тип любви, и он хорош до тех пор, пока ты не начинаешь забывать о себе. Но как только забыл - тебя нет, любви нет, и всё вокруг - театр абсурда.
        Может он забыл о себе, растворяясь в Лене, и их любви не стало? Нет, их чувства имели другой характер, более глубокий. Совершенно иной уровень. Так считал он, а что считала Лена? И о чём хотела поговорить Саннетт?
        Телефон не находился. Его не было в широких карманах. Вроде и в мусорный бак он его с листами не выкинул, случайно зацепив. Пришлось отложить разговор до вечера, но вместо этого его отменил случай - взвинченный Артём не глядя выскочил на дорогу, и попал под машину.
        Чёрный джип с блатными номерами взвизгнул колёсами и пугливо скрылся с места наезда.
        47
        ДЕКАБРЬ. ПОЛГОДА СПУСТЯ. НЬЮ-ЙОРК
        Фил спал на животе. Я всегда удивлялась, как это может быть удобно, и почему у него изо рта не вытекает желудочный сок? Максимум, слюней на подушку накапает. И выглядит при этом как звезда с обложки журнала про мужчин, но там его ещё не печатали.
        Моему взору предстала его не умудрённая одеждой спина, на левом боку которой мирно пасся, сверкая чёрным золотом, персонаж из аниме, возможно, неведомый мне покемон. Его хвост, длинный и шипастый, развернулся у поясницы, а голова умещалась в районе лопатки, органично подчёркивая мускулы. Он стал активно работать над своим телом после того, как его пригласили на хорошую роль в Голливуд. Известный режиссёр снимал блокбастер, действия которого разворачивались в Нью-Йорке. Это было удобно для нас обоих, и мы без проблем могли жить вместе.
        После расставания с одним обманщиком связывать свою жизнь с другим, к тому же делающим это за деньги, было не самым умным решением, но жили мы с Филом душа в душу. То он мне, то я ему, как пошутила бы бабуля Рада.
        Тот день, когда я решила последовать за ним частенько всплывал в моей памяти. Зарёванная, в испачканном алом платье с открытыми плечами, еле передвигающая обутые в каблуки ослабевшие ноги, я, чуть не попав под колёса резво выруливающей с нашего двора скорой машины, встретила его - Фила, сияющего белоснежной улыбкой на лавочке перед подъездом. Не узнать звезду, плакат которой Леська повесила на двери общего туалета в общаге, было нереально. Он не был самым популярным, чтобы кидаться ему на шею. Честно сказать, я и фильмов его не видела, а позже узнала, что пока он штурмовал лишь театральные подмостки и был моделью. Но я была удивлена, что он окликнул меня по имени, смахнув со лба волосы знакомым движением, а они соблазнительно упали обратно.
        - Тебя хотели убить? - весело поинтересовался он голосом обычного парня, живущего по соседству.
        Он сидел закинув ногу на ногу, и короткие бежевые брюки оголяли щиколотки. Носков под мокасинами, если я верно определила фасон обуви, я не заметила. Верхние пуговицы однотонной рубашки были обольстительно расстёгнуты, рукава закатаны. На запястье сверкали дорогие часы. И сам он выглядел богато. Никак не сочетался ни со скамейкой, ни с этим двором.
        - Нет, - подумав, ответила я. Не сразу поняла, что он обращался ко мне. - А может и хотели. Я не умею читать мысли.
        - Чёрт, я тоже, - он хлопнул себя по колену с недовольством. - Но тебя всё же обидели? Этот бешеный, да? Вечно у Шеррика крышу сносит, он того, - парень постучал пальцем по виску, - болезный малость.
        - Ты его знаешь? - я вновь удивилась.
        Хотя чему удивляться. Мой друг звезда хип-хопа. И я познакомилась с ним на улице, случайно. Вероятность познакомиться с другой звездой невзначай была такая же. Они обычные люди, такие же, как и мы. Просто красивее и талантливее.
        Фил усадил меня на скамейку рядом с собой и вручил платок:
        - Я здесь вырос, - он обвёл взглядом наш двор, но я подозревала, что он имеет в виду наш город. Если бы такой парень рос моим соседом, я бы точно в него влюбилась, а если не я, то Соня - наши вкусы на парней оказались рискованно похожими.
        - И я тоже.
        - Я знаю, Лена.
        Боже, он и имя моё знает. Я вылупила на него свои глаза, в растёкшейся и запёкшейся туши, вопрошая, а он рассмеялся мне в лицо:
        - Не, ну, умора же. Ты меня вообще не узнаёшь?
        - Я узнала, ты Фил Смит, у нас твой плакат в туа… в смысле на туалетных духах подруги вас… тебя постоянно вижу.
        - На каких ещё туалетных духах? - задумался он, почёсывая шею. - Вроде таких рекламных контрактов у меня не было.
        - Не суть, - перебила я. - Я знаю тебя, а откуда ты знаешь меня?
        - Мы знакомы, дай-ка подумать, - он приподнял острый подбородок и закатил глаза, вспоминая, - да в детства. Я помню, ты мне в песочнице ведро на голову надела, разумеется, полное песка. А я гонял тебя по территории детсада. Помнишь?
        Очевидно, я не помнила. И покачала головой. Он продолжал веселиться, напоминая другие моменты из глубокого детства. И его голос был знакомым. Я чувствовала, это витает в воздухе, очень близко.
        - А петуха-то помнишь? - он вздохнул, даже и не зная, что ещё мне припомнить.
        - В детском саду у нас кажется не было животных.
        - Не было, - согласился он, - но бабка моя принесла одного, когда сватать приходила на днях.
        Он проникновенно уставился в мои глаза, и снова убрал чёлку, я смотрела и теперь видела, что человек напротив - это Фео. Не было никаких наколок, и лицо без единого изъяна, а у Фео были мелкие неприметные шрамы, он сидел ровно и не делал попыток развязно полапать мои колени, не матерился, но всё совпадало: комплекция, волосы, глаза.
        - Фео? - неверяще спросила я, удивлённая, что даже забыла о своих печалях. - Как так?
        - Вот так, - он лучился.
        - Фео… Фил… да ты Феофил.
        - Мне нравится Фил, - остановил парень мою неуёмную фантазию.
        - А твоя ба, ну, Грипп, то есть Агриппина Фёдоровна сказала, ты уехал.
        - Уехал и вернулся за тобой.
        - Что?
        - Понял, что жить без тебя не могу. В душу ты мне запала ещё со школы.
        - Мы же не учились вместе, - это было правдой.
        - Учились, но потом тебя за безобразия перевели, ох, как я страдал, - он делано хлюпнул носом.
        Это да, в первый класс я ходила в одну школу, но там случился неприятный инцидент с учащимся старшего класса. Не помню подробностей, но я зарядила этому хулигану ранцем по голове, а потом пряталась в туалете, чтобы не поймал. Мамаша его страшно обозлилась и сделала всё возможное, чтобы криминальный элемент в моём лице исключили из школы, пришлось нас с Егором переводить в другую.
        Мой братишка тоже дисциплиной не отличался, вернее отличался её отсутствием и всё время воевал с другим мальчиком из класса старше. Тот оказался племянником злой тётки. «Двойное комбо!» - хихикал над нами Максим, а Род прятал лицо в ладонях от стыда. Директриса жест оценила, но пойти против весомого семейства не могла.
        - Давай без шуток, - страдал он, конечно.
        - Я не шучу, - тон был серьёзным, - я приехал за тобой.
        - И куда ты хочешь меня забрать?
        - Узнаешь, - он пытался очаровать меня улыбкой и харизмой. - У тебя же есть загранник?
        Паспорт у меня был. И Фил рассказал мне свою историю, чтобы уговорить уехать с ним.
        Он с детства имел актёрское дарование. Ещё в школе учитель литературы признал в нём талант и насильно заставил ходить в театральный кружок. Одноклассники хихикали над ним, а соседка по парте сказала, что душу бы отдала, чтобы попасть в этот кружок, но проваливала уже десятые пробы. И Фил, которого тогда звали вообще не Филом, понял, что он особенный.
        Он еле доучился до девятого класса, нехотя сдавая экзамены, в школе уделяя должное внимание только иностранным языкам, но возможности выбраться из оков маленького бесперспективного города не было. Единственным приемлемым вариантом было уйти в местное театральное училище, но душа вольной птицей рвалась покорять мир. Фил участвовал во всех конкурсах, посылал свои видео, и его никто не замечал - он был песчинкой в бескрайней пустыне талантов.
        И если бы жарким летом по окончании девятого класса ему не повезло пересечься с Оливером, жизнь его пошла бы по иному сценарию. Но парень схватил птицу удачи за хвост, и держал крепко.
        Фил, по паспорту Феоклист, терпеть не мог своё имя, поэтому первым делом в Англии взял сценический псевдоним. Бабуля бы не поняла, как можно отказаться от собственного имени. Она и увлечения его театром не принимала. В последней перед отъездом постановке театрального кружка он играл узника замка Иф, гордился ролью, а бабуля Агриппа не разделяла восторгов внука:
        - Что ж ты позоришь меня, ирод, - воздевала она руки к потолку. - Все внуки как внуки, а этому в кине надо играть.
        - Бабуль, я же главный герой, это успех!
        Его глаза горели, а на руках голубились татуировки, которые нарисовали ему перманентным синим маркером перед представлением - у них была вольная интерпретация знаменитого Дюма отца.
        - Ты на уголовника похож!
        - Да я им сейчас и стану! - орал в ответ внук. - Убью старушку топором.
        Они всегда так переругивались, экспрессия лилась через край, всё же разлитое из одного сосуда праотцов вещество Шпренгеля текло в жилах обоих: настоявшееся ядрёное у пожившей своё старухи, и свежее только намешанное аккуратно в склянке внука. Но тут на огонёк заглянул сосед Максим из квартиры напротив, который услышал споры и решил поинтересоваться, не нужна ли помощь.
        - Ага, труп выносить, - скверно пошутил Фео.
        Грипп нашла в Максиме своего спасителя, и ополчилась с ним вместе на внука. Загнанный в угол внук, убежал из дома, а когда периодически появлялся до своего отъезда в Англию, то сверкал «зековскими наколками», и слухи родились, что внучок у Агриппины уголовничек со стажем. Когда о них узнал сам Феоклист, то вместо ожидаемого гнева развеселился недалёкости ума идиотов-соседей, и в будущем решил эти слухи лишь подкреплять, он же актёр. Игра - его хлеб.
        - Да я когда убежал из дома перед тем как отчалить в Лондон, кубышку бабкину умыкнул. Вот она меня матами крыла - я непрестанно икал первые месяцы. Врачи говорили, что изменение климата, но я-то знаю, то бабуленция моя ведьма. Она ещё и слухи распустила, что я в тюрьму отчалил. Но это было даже прикольно.
        - Да ладно? Ты же родной внук, - который утащил последние старческие копейки.
        - Ты не смотри на меня волком, я ей обещал, что верну всё десятикратно. К тому же даже представить не можешь, сколько у неё заначек в квартире. А старая ведьма меня на счётчик поставила, прикинь.
        - Мою бабулю тоже ведьмой называют, - вклинилась я с ценной ремаркой.
        - Знаешь, я таких денег в глаза не видел, сколько должен ей стал, вот она и изгаляется. Решила меня женить. Она реально выжила из ума. Помоги мне.
        - Как ты уехал, - я решила рассказать ему о своей «измене» нашей разорванной помолвке, - я стала встречаться с этим, как ты сказал, «бешеным». Твоей бабушке это не понравилось.
        - Значит, ей понравится, что вы расстались, - я нахмурилась, - и ты решила вернуться ко мне.
        - Мы и не встречались по-настоящему же.
        - Это всё неважно, - махнул он рукой. - Просто скажем, что сейчас всё ок.
        Вид у меня был уже более-менее приличный, по ходу его рассказа я успела подтереть лицо, и нос перестал шмыгать. Но никуда идти я не желала. Я всё ещё переживала свою драму, сердце кололо, нехорошее чувство не покидало. А он всё не унимался, уговаривал меня, заговаривал зубы, и отчего-то я согласилась, о чём совершенно не пожалела.
        Начать с чистого листа не сложно, сложно изменить почерк, говорил кто-то умный. И я была с ним согласна. Но тренировки письма давали о себе знать, я вливалась в новую жизнь быстро и уверенно.
        Я переехала в другую страну, воспользовавшись неожиданной случайной счастливой возможностью. Прямиком в город небоскрёбов. Папа отпустил меня вопросов, когда я сказала, что хочу учиться музыке, и буду счастливее, учась там. Остальная семья спорить с моим решением тоже не стала, но рыдающий в аэропорту Максим покорил моё и без того изношенное сердце, и мы с ним рыдали на пару, а также малявки Таня с Костиком.
        Я взяла академ в универе, но точно знала, что не буду заканчивать его. И в течение недели мы уехали в Москву за визой. По приезде с сентября я поступила в Манхэттенскую музыкальную школу по направлению «Вокал», стоимость обучения была баснословной, но мне была назначена стипендия по результатам собеседования, и я даже получила премию. Мне помог Фил с мотивационным письмом, а Оливер обеспечил рекомендательное, и даже отправил в приёмную комиссию видео с нашего выступления. Оказывается, оно стало популярно в сети и даже без прочей документации меня решительно собирались принять.
        Этим же сентябрём со мной связался профессор философии Анатолий Максимович решив, что я ушла из-за инцидента во время сессии, когда я по неосторожности его поцеловала. Я долго заверяла его, что к нему это не имеет никакого отношения, но казалось, преподаватель мне не верил. Но после пары десятков сообщений всё же отстал.
        Мне импонировало, что в музыкальной школе никому не важен был мой возраст. Только Фил бесконечно нудел под ухом, что иные в мои года карьеру уже завершают, а я только начинаю карабкаться на свой Олимп. Я спорила, что начала в самый раз, потому что я решила стать учительницей пения, работать с малышами. А учитель чем старше, тем ему больше доверия.
        Тогда он начинал говорить про опыт, но тут ему самому похвастать было нечем. Работа в голливудском экшн-фильме была его первой глобальной пробой. Режиссёр и съёмочная группа его хвалили, и когда мы появлялись на съёмках вместе, я приходила иногда его поддержать, они высказывали мне, какой мой парень молодец-удалец. Я была за него рада, хотя он был той ещё занозой в заднице.
        Особенно по утрам. Встать рано для него было катастрофой, он игнорировал любые будильники, и просил меня разбудить его. Мои занятия начинались обычно спозаранку, и я убегала ни свет, ни заря на распевки. А перед этим тешила себя попытками растолкать великого засоню. Так что по утрам мы воевали и ненавидели друг друга: я тихо, а он громко.
        Я созерцала его тело, поджарое, сейчас оно не рождало в голове желания потрогать или прижаться. Смотреть на обнажённую звезду без должного вожделения - безумие в глазах его фанатов. А вот облить его холодной водой, остудить струящегося по спине зверя - очень меня привлекало. Но последствия, которые рисовал разум, в виде шипящей и извергающей проклятья во все стороны звезды, не прельщали.
        И пожалев вернувшегося под утро актёра, я попросила взяться за неблагодарное дело его менеджера - коротконогого рыжебородого активиста. Он всё делал быстро, и говорил тоже бегло с ирландским акцентом, иногда я не понимала его, его вообще редко кто понимал. Взвалив на него пробуждение звезды, я убежала в школу.
        Новый год я впервые собиралась праздновать вдали от дома, на противоположном континенте, в компании своего парня, и скорее всего в клубе, так как мы были приглашены на какую-то крутую вечеринку.
        Свою семью я не видела с самого отъезда. Мы были на связи, но общение через провода и радиосигналы не компенсировало живого, искажая картинку и исключая физическое проявление чувств.
        К тому же я была в опале, сбежав до девичника и свадьбы подруги и брата. Её девичник, к слову, стал притчей во языцех, и она обвиняла меня в том, что я спихнула всё на ненормальную Лизу. Оказалось, эти две девчонки сцепились ранее, наверняка из-за какой-то глупости, и Лизка, когда ей подвернулась такая возможность, воспользовалась ею, разыграв свой расклад более чем удачно. Причём она оказалась хитра настолько, что не показывалась Леське вплоть до самого события, и потерявшая голову в подготовке к свадьбе подруга отвлеклась только однажды на то, чтобы поддержать меня и моё решение бросить «мусор».
        Не знаю, была ли в том моя вина, но захваченная своими, как я тогда полагала настоящими отношениями, я спихнула всё на неё, и почувствовав, что в рукаве у неё карт-бланш, Лиза мастерски подготовилась. Она проработала каждую мелочь, и видео с девичника, которым поделился Сенька, мы с Феофилом смотрели очень увлечённо.
        Как и было решено на нашем первом и единственном собрании по подготовке к девичнику, всем дамам пришлось облачаться в наряды персонажей из «Мортал Комбат». Фил так ржал, когда узнал, что это допущение было одобрено с моей стороны, что чуть не захлебнулся колой. Пришлось стучать ему по спине.
        Приглашены были Соня, Леся и сама Лиза. Стас нацепил блондинистый парик и делал вид, что он - это я: он сыпал пословицами и поговорками невпопад, спотыкался, а потом ещё и спел песню для невесты - от экого кадра даже мне стало смешно. По задумке Лизы, этот персонаж должен был разозлить Лесю, но она не знала о том, что чувство юмора у моей подруги супер-странное, и ей ход понравился. Зато Стас был не в восторге, ведь большую часть вечера Леся таскала его за собой вместо меня и вела себя так же отвратно, как обычно.
        Лиза расстаралась с конкурсами. Особенно всех впечатлил первый, когда сидя в ВИП-комнате караоке бара к ним въехал торт. Невеста ждала жаркий мужской стриптиз, но вместо красавца в леопардовых стрингах из торта вылетели воздушные шарики. В каждом лежало предсказание, и нужно было ловить их и лопать. Лизка не была б собой, если не написала на бумажках сплошные гадости, так что в замужестве мою подругу ждало десять детей, плюс пятьдесят кило после третьих родов, расшатанная нервная система и три седые волосинки. Невеста негодовала, но знала, что месть лучше подавать холодной, и не спешила лишать себя хотя бы и такого девичника.
        Далее миниатюрная Лиза нацепила на голову платок и стала изображать из себя гадалку, просила выбрать из колоды три карты, чтобы определить характер будущего мужа. Естественно, все они были под стать предыдущему конкурсу, Егору предполагалось раскрыть в браке свои худшие черты: ленивый чесоточный бабник.
        Угадывание специй закончилось тем, что все, включая и резвую ведущую, обчихались, а когда кормили друг друга с закрытыми глазами - выворачивало желудки. Сначала пробовали васаби, а потом Лиза достала полученный по связям натто - ферментированные японские бобы, один запах которых отбивал всякое желание есть надолго, и после этого к её конкурсам настороженно стала относиться не только невеста, ведь страдали все.
        Таким образом пирожки, которые были подготовлены по итальянским поверьям с посланиями внутри кусать никто не стал, но разломили, и читали по очереди:
        - Муж будет…
        - Пить, курить и веселиться
        - Дети будут…
        - Изменять.
        Получалась полная чепуха, но даже когда читали в другом порядке, предсказание ничего хорошего не сулило.
        В конкурсе мужских отмазок ведущая и невеста, идя нога в ногу, они обе были настоящими знатоками самых нелепых, частых и смешных отмазок мужчин по любому поводу, и даже Стас дал им фору. Признать себя проигравшей ни одна не желала, и Соня со Стасом, уставшие ждать их, перешли к следующему конкурсу, в котором надо было делать задания, доставая их из коробки.
        «Поцеловать незнакомца» достала задание Соня и стала бунтовать, что никого целовать не будет, но по итогу клюнула в щёку смущающегося официанта, и следующим задние доставал Стас. «Взять номер телефона у трёх парней». Снимать наряды девичника было нельзя, поэтому попытки парня, с париком на голове и наряженного в костюм Лю Кан с оголённым торсом, с перетянутой через грудь лентой «Подружка невесты», собрали взгляды многих, и слава Богам, были восприняты шуточно и парни смеясь помогали своему, а заодно и заставили соревнующихся невесту с ведущей забыть о споре. Лиза достала «Почесать коленку незнакомцу», и не стесняясь выбрала самого красивого в зале и осуществила задание, он даже стал выспрашивать её номер. А невесте досталось «Спеть серенаду под окном любимого».
        Для воплощения этого в жизнь они пошли в наш двор. Леся петь отказывалась, и Стасу, как подруге невесты, пришлось выручать. В результате ведро воды добрые понимающие соседи осушили на его голову, а Леська спасла и макияж, и причёску, и достоинство. Однако, жениха впечатлить им не удалось, тот был на мальчишнике. Лиза считать задание выполненным отказывалась, если написано спеть жениху - надо спеть жениху, иначе пусть поёт на свадьбе. Новая перспектива была хуже прежней, и они отправились портить мальчишник.
        Перед этим они сыграли в «Выпей, если…». Если сказать коротко, то на все признаки, по которым стоило поднимать бокал Леське, у неё присутствовали, и когда все дошли до кондиции делать переводное тату, она не сопротивлялась, и даже сама тянула руку, в результате чего ей перевели на локти и плечи золотистые надписи, гласившие: «Если нашли меня в луже, прошу вернуть по адресу…» и далее был написан адрес нашей квартиры, или «позвонить по номеру…» и давался номер дяди Коли. Она ужаснулась, обнаружив их с утра на теле, но тату быстро сошли под тёплой водой. И под венец она пошла настоящей красавицей. А вот несчастный дядя Коля запомнился всем тем, что сел в свадебный торт.
        Говоря о тату, я своё уже свела. Пять сеансов лазера сделали своё дело умело, и даже следа не осталось, а кожа на месте бывшей татуировки была гладкая, как у младенца. Тату я стёрла, а воспоминания стереть не удавалось. Кольцо своё я сняла сразу, как только последние бумаги о разводе были подписаны.
        Знакомый адвокат у меня был только один - Толя, и тот свою практику ещё не начал, и выпытав у меня в качестве гонорара номер чопорной Вики, он помог развестись, хотя Артём пытался вставлять палки в колёса. То не пришёл в суд, якобы лежал в больнице, но даже и представителя не отправил вместо себя, затем требовал оставить всё нажитое имущество, которого у нас не было (квартиру нам следовало вернуть семье мэра, ибо двух месяцев вместе мы не протянули), и в итоге судья разбесился от его шуточек и развёл нас без дальнейших эксцессов. Мы постарались по максимуму не привлекать прессу, лишняя огласка могла навредить Филу.
        А вот раскрытие наших отношений наоборот сыграло на руку - все умилялись рассказанной истории, как после долгих лет он вернулся в родной город и встретил свою первую любовь - меня, и приглашали в разные передачи на каналах модных блогеров, радио и даже телевидение. Фил перед камерами цвёл, я тушевалась, мы отлично друг друга дополняли, и вели себя скромно: держались за руки, редко обнимались и поцелуи позволяли себе на людях только в щёчку, что в рамках развращённого американского общества было нонсенсом, но будоражило кровь ожиданием от нас чего-то большего.
        Всё своё время я проводила либо с ним, либо в школе. Думать о прошлом времени не было. Но оно нет-нет, да и давало о себе знать. Артём, тень из прошлого, не пытался со мной связаться, но то и дело мне попадались на глаза упоминания о нём.
        Приуроченный к концу года, вышел новый альбом Олли, и он презентовал мне коллекционный экземпляр с автографом. Такой можно было «дорого загнать» посоветовал мне вездесущий Фил. Это был первый диск Оливера, который попал мне в руки, ведь я никогда не была рьяным ценителем музыки, предпочитая слушать её через ноут с интернета или в наушниках с плеера, куда можно было закидывать треки в электронном формате. Но после переезда моя жизнь начала меняться и отношение к музыке изменилось, и Оливер был своеобразным этому пособником, он советовал мне исполнителей и иногда давал эксклюзивные уроки по старой дружбе, а параллельно рассказывал обо всём на свете. Единственное, мы не обсуждали его брата, хотя периодически из его уст что-то и проскальзывало.
        На этой пластинке была запись той песни, которую мы вместе исполняли в клубе. Припев, который он решил оставить на русском, а куплеты перевёл на английский, записывали со мной, он специально приезжал ради этого в Нью-Йорк, и целую неделю мы торчали в одной из студий, принадлежащих его лейблу. Ценой пары дюжин яиц я испекла для него торт «Слёзы ангела», напомнив, что он хотел в них искупаться, ох, как он хохотал.
        Я познакомилась с артистами, которые там записывались, и мы сделали совместно несколько коллобораций.
        Ожидая увидеть собственное имя на обороте, где были подписаны авторы песен, я нашла автора текста Sherkhan. Я вспомнила, как после нашей размолвки, я увидела, как он выкидывает что-то в мусорный бак. Боясь оказаться замеченной им, я сбежала и вернулась не сразу, но перед тем, как зайти в подъезд, не тревожась о том, что соседи начнут называть побирушкой, достала мятые листы, исписанные стихами, и сохранила их. Так я узнала, что он пишет стихи. Или писал. Возможно, посвящая их мне. Но это не факт. И я не ожидала, что и эту песню написал он.
        А как узнала, он снова вернулся в мои мысли. Неспешно, шаг за шагом. Я перечитывала строки, написанные жестоким с виду парнем, лгуном, и былые чувства вспыхивали с новой силой.
        …большего не нужно -
        Ты рядом дышишь. Я счастлив, как идиот контуженный…
        Мне стало жизненно-необходимо узнать, как поживает этот «контуженный идиот», и я начала жалеть, что запретила Оливеру говорить мне что-либо о нём. И я продолжала думать, много думать о наших прошлых отношениях. Простила ли я Артёма? Да. Злости на то, что он встречался с Соней не было, было разочарование. И даже больше, разочарована я была собой. Что не видела чувств сестры, что не читала его поведения, и не понимала причин общения со мной Олли. И что позволила себе поверить в те слова, они постоянно крутились в моей голове: «У меня не было серьёзных отношений с твоей сестрой». Он не соврал на словах, но прекрасно понимал, как я расшифрую сказанное им, и получалось, что соврал косвенно. Но поверить ему я решила сама.
        Стоило ли дать ему шанс? Я выбрала другой путь. Другую жизнь. Я отрезала все пути, по которым мы могли вернуться друг к другу. А сейчас сомневалась и ругала себя за то, что не выслушала его. И во мне вновь посадила своё сорняковое семя ревность, а вдруг они снова вместе, и теперь уже серьёзно?
        48
        До нового года оставалась пара недель, когда я узнала, что на католическое Рождество вся команда танцоров FJB собиралась приехать в Нью-Йорк - ежегодные мировые соревнования по брейк-дансу, куда они прорвались, побеждая в состязаниях по стране, покорив наш регион, а затем отличившись в столичном.
        Я нашла аккаунт Шера в популярной молодёжной сети, куда он постил видео со всех соревнований, иногда смешные фотки, и не могла оторваться, разглядывая их и учитываясь короткими надписями под ними. Под одним, где он стоял на голове, без поддержки с прижатыми по бокам как у солдата руками, пойманный талантливым фотографом в момент кручения, стояла лаконичная подпись: «Когда запутался - смотри на мир под новым углом». Не задумываясь, я случайно поставила сердечко, а поняв, с дуру удалила приложение с телефона и спрятала его под подушку.
        К вечеру я расспросила у единственного человека, который тоже пользовался отечественной соцсетью, увидит ли пользователь моё сердечко, если удалить приложение. Как он ржал… весь тридцать третий этаж, на котором располагаясь наша квартира, сотрясалась. А потом он взял мой телефон, и восстановил всё как было.
        - Что? - возмутился он ревностно. - Ты поставила лайк этому шизику, вы общаетесь?
        - Нет, конечно, просто сёрфила и наткнулась на фото. И вот, случайно лайкнула.
        - Мне начинать ревновать? - он улыбался, но в глазах затаился огонёк.
        - Нет, конечно. Выкинь из головы вообще. Удалил?
        - Удалил я твой лайк, - он вернул телефон, - но это не гарантия, что он его не заметил.
        - То есть? Блин, ну, как так? - я вжалась в кресло, сидя в нём с задранными ногами. - И что теперь?
        - Ну, - он стоял напротив меня, задумчиво разглядывая, - теперь он решит, что ты его любишь и хочешь вернуть, - он расхохотался, читая мою реакцию тотального удивления. - Дурочка, ничего он не подумает. У него в сети торчать и времени нет. Я полистал ленту, у него жизнь бьёт ключом. Уж и забыл о тебе. Эй, не кисни, - непроизвольно уголки губ у меня опустились, Фил это сразу заметил, и отвлекая меня, защекотал шею словно ласкал кошку, заставляя поднять подбородок, - у тебя же есть я.
        - Да, ты прав. Лучше тебя никого нет, но вот её, - я кинула ему в лицо диванную подушку, - ты любишь больше.
        - Ты ревнуешь, что я держал её в своих объятиях всё утро, пока ты пыталась меня разбудить? - Фил смеялся. - Так запрыгнула бы и вытеснила её из кровати и заняла местечко.
        - Дурак, - в него полетела вторая подушка.
        - Кстати, что на дэрэшку хочешь? - перевёл он тему.
        Мне с Егором папа всегда говорил, нас не аист принёс, а под ёлочкой нашли. Наш день рождения приходится на тридцать первое декабря. Он уже маячил на горизонте, а я даже не придумала, чем порадовать братишку.
        - Что же подарить Егору на день рождения? - вместо ответа спрашивала я совета у Фила.
        Я хотела отправить посылку в Англию, куда на Новый год должна была прилететь Леся. Родители не позволили ей брать академку или бросать университет, и учёба Егора тоже ещё не закончилась, так что они жили на расстоянии, но прилетали друг к другу на каждый праздник. А один раз получилось вообще смешно: на празднуемый за рубежом День Благодарения Леся прилетела к нему, сдав досрочно необходимые зачёты, а он, получив выходные, приехал к ней. Подруга звонила мне и вопрошала, почему мой брат такой идиот, я смеялась, но это казалось и грустным в то же самое время.
        - И правда, что дарить человеку, у которого жена гарпия? Валерьянки может? Или пустырника капли…
        Третья подушка достигла своей цели.
        Мы частенько дурачились с ним, как малые дети. Ругались, мирились, чаще в шутку, но неизменно ужинали вместе, стараясь для этого выбираться в свет, его агентство требовало подобных совместных вылазок. И одеваться мы оба должны были прилично, отдавая предпочтение рекламируемым брендам, мой гардероб вообще сильно изменился - я должна была всегда быть на высоте. Меня уже можно было назвать стильной.
        Я проводила время с Филом, но мои мысли были далеко. Я ждала приезда танцоров, хотя и не собиралась идти на соревнования.
        Шер не приехал вместе с командой.
        Зато приехала Соня, привычно-рыжая, и наглым образом заявила, что поживёт у нас. Фил был рад гостье, пока не узнал, что она собиралась остаться на все свои новогодние каникулы, так как дядя Макс нашёл себе новую подружку и проводит всё время с нею. «Чумачечая Арина» уже порывалась учить их со Стасом уму-разуму, но бойкому рыжеволосому пальцы в рот лучше было не совать, а Стас нарыл на неё какой-то компромат в сети и шантажировал. Так что выяснять, кто из них сумасшедший, оставалось на суд отцу семейства.
        Я же переживала за Артёма. Соня, ясно давшая понять, что они не вместе, рассказала, что он покалечился прямо перед поездкой в Штаты, и приехали все, кроме него.
        Как только узнала, что он в больнице, я мигом растеряла былой боевой настрой, которым дышала последние полгода, мне стало очень страшно. Я всё же мониторила его появления в сети, и он там больше не появлялся. Я попросила Соню позвонить ему, но Шер не брал трубку, не отвечал на сообщения, и ребятам тоже не отвечал. Они меня не игнорировали и коротко отвечали, что всё окей, и что сравнивая с последним наездом на него машины, это вообще цветочки. «Какой наезд?» - пыталась я узнать у них, а они порядком удивлённые тому, что я не знала, сказали, что и рассказывать нечего, на нём как на собаке зажило.
        Сходя с ума от неведения, я попросила папу проверить, как он, и папа тоже отчитался, что Артём в порядке, но было такое ощущение, что он что-то не договаривает. Может я придумывала это себе сама, но мне это не нравилось, в сердце закралось сомнение, которое ужом пыталось обвиться вокруг тельца умершей когда-то, но возрождающейся колибри. Я решила бежать за билетами, чтобы сидеть рядом с его кроватью верной бывшей женой. А может даже отправлять его в последний путь.
        Наскоро собрав чемодан, и отправив извиняющееся сообщение Филу, я умчала в аэропорт, где купила билет на ближайший рейс, сняв денег из неприкосновенного запаса на путешествия. Это было не то путешествие, на которое я копила, да и разумом я понимала, что скорее всего - это глупость, и с ним всё в порядке, о чём я молилась всем богам, но сердце изнылось до того, что я позволила себе эту глупость.
        Утром тридцать первого я прилетела в Москву, и к вечеру уже была в родном городе. Я тащила за собой маленький чемодан на колёсиках и готовила себя ко встрече. Я хотела просто убедиться, что всё в порядке, и уехать обратно. В чём и убеждала Фила, который пытался дозвониться до меня с того самого момента, как я села в самолёт и связь оборвалась. Конечно, я чувствовала, что не права и виновата перед ним.
        - Ты дура совсем? Ну, зачем ты поехала?
        - Прости. Я не могла иначе, Фео, ты же понимаешь.
        - Нет, ты меня подставила, - обвинял он меня за дело. - Знаешь, у нас столько всего из-за тебя накроется сейчас. Я зол.
        - Я понимаю. Но я не могла иначе. Не могла, - мои переживания управляли мною, не голова. - А вдруг…
        - Человек просто подвернул ногу, с кем не бывает, - злился он на моё беспутство. - А у нас контракт.
        Это слово я ненавидела больше всего. Мы должны были столько всего им, друг другу - контракты стали нашим путеводителем по жизни.
        - Так давай расторгнем?
        - Это не так просто, - отрезал он. - Короче, сделаем объявление, что у тебя пневмония.
        - Не надо накликать беду, - была я против такой лжи. Неужели он не понимает, что нельзя такие вещи произносить? Врать про болезни - хуже не придумаешь.
        - Ты первая стала играть против правил. Не светись особо. И помни, я жду тебя.
        Он сбросил, оставив меня наедине с чувством вины и целым аэропортом. Я не стала заказывать такси, а поехала с одним из тех, что парковались у входа. Выглядела я и правда круто, хоть и уставшая после длинной дороги, перелёт в десять часов особенно изматывал. И таксист, разглядев бирки на моём чемоданчике, сам для себя решил, что я американка, решившая посетить их захолустье.
        - I’m Vasya, - представился он ломаном английском, а я не стала его мучить.
        - Лена.
        Может и зря, ведь всю дорогу он стал выспрашивать меня про жизнь заграницей, особенно, как туда уехать на ПМЖ. Посоветовать я мало что могла, а когда сказала, что учусь там петь, то растеряла всякий авторитет. Но был и плюс от наших разговоров, за ними я не заметила, как мы домчали до больницы сквозь новогодние пробки, адрес которой мне скинул папа. Город пах мандаринами, ёлкой и счастьем. Я была очень счастлива здесь, эти воспоминания, задвинутые в недолгосрочный ящик, вновь всплыли, смешиваясь со снегопадом.
        Наверное, наш город настолько мал, что я снова встретила Пичугина Владлена Митрофановича, того травматолога, который снимал мне фальш-гипс. Он был дежурным врачом в эту волшебную ночь и пожаловался, что ни минуты покоя.
        - Ого, полгода как ни царапины на ней, - удивился старый знакомый, признав изменившуюся меня без проблем. Мне бы такую память на лица.
        - Я в этот раз к Охренчику Артёму, что с ним?
        - Муж твой, помню-помню. Лежит у нас, хотели привязывать к кровати, - седовласый врач выглядел устало, и изматывали его именно такие пациенты.
        - Он… в порядке? Зачем его привязывать? - фантазия рисовала страшные картины.
        - Чтобы не убежал, - попытался успокоить меня врач, угощая мандарином, - буйный больно.
        - Буйно-помешанный, - прошептала я под нос, а Владлен Митрофанович утвердительно кивнул.
        - Но жив пока.
        - Как… пока… - сердце забыло, что ему надо стучать, а лёгкие о том, чтобы дышать. Мир остановился.
        - Ой, иди-ка ты сама к нему, - зевнул он, и оставил меня у двери в палату - тяжелобольных он встречал десятками на дню и переживать из-за каждого не мог себе позволить. - Авось и не помрёт. Мы своё дело сделали. А сейчас у нас Новый год. С Новым годом, с новым счастьем!
        Приёмный покой был щедро украшен мишурой и серебристыми дождиками. Имелась даже ель в разноцветных гирляндах. Но атмосфера праздника меня не захватила, лишь всколыхнув детские воспоминания, когда праздник был настоящим.
        Моя рука зависла над дверью для стука, но я осознала, что стучать бессмысленно, и с замершим сердцем вошла в палату, которая была рассчитана на одного. Он лежал на кушетке, стоявшей посреди комнаты, рядом стояла система. Артём был бледен как бумага, что было хорошо заметно в прикроватном свете. Перебинтованная нога была подвешена. Он спал, и я кинулась его будить, сжимая руку:
        - Артём, Тёма, я здесь. Как ты? - трясла его я, но он не просыпался. - Тёма, твою мать…
        В комнату на шум вошла медсестра:
        - Мы его таблетками накачали, чтобы не буянил, до утра не проснётся.
        Она мне рассказала, что этот клоун всего-то потянул связки.
        Я всегда ругала Егора, что кроссовки - это летняя обувь, он не слушал, считая, что в моде я не смыслю, и считая себя сверхчеловеком, всю зиму ходил без шапки, без тёплых штанов под джинсами и в лёгких кедах, а Артём считал точно так же, как и мой брат. Может я и не разбиралась в моде, что было правдой, мне и сейчас гардероб подбирают, зато я смыслила в том, как быть здоровым. Напялил свои дурацкие кроссовки, вот и поскользнулся в тёмном переулке. В результате вывих стопы и сильное растяжение. А ещё голым затылком об лёд приложился, получив лёгкое сотрясение.
        Но ему не хотелось валяться в постели, и он решил сбежать на соревнования, только далеко не убежал, поскользнулся на мокром полу, и ногу окончательно сломал. Постельный режим на две недели. Обычно травматологи так не зверствуют, но зная какая Артёмка юла, для него условия были специальными.
        Поблагодарив медсестру за обстоятельный рассказ, я успокоилась, и придвинув кресло, долго сидела рядом с ним, рассказывала спящему парню, как мне живётся, чем я занимаюсь, как скучаю иногда по нему. Я разглядывала его красивое лицо, которое ничуть не изменилось за полгода, разве что морщинка на лбу стала отчётливее, но это была такая мелочь, которая играла в его пользу - она добавляла его профилю мужественности.
        Зная, что он под действием успокоительного, я без страха трогала лицо подёрнутое лёгкой небритостью. Гладила его костяшками пальцев по щекам и не могла отвести взгляда от длинных подрагивающих ресниц. Если бы он был котом, то мурлыкал. Если бы я была кошкой, то свернулась рогаликом на его мерно поднимающейся и опускающейся груди.
        За окном валил крупными хлопьями снег, укрывая город пуховым одеялом. Люди сходили с ума, взрывали петарды и пускали в небо салюты, водили хороводы вокруг нарядной ёлки и загадывали желания под бой курантов.
        А потом я уснула, удобно пристроив голову на его ладони, и не видя, как стрелки перевалили за полночь, знаменуя начало нового года. Я планировала уйти до того, как он проснётся, потому что не знала, что сказать проснувшемуся Артёму. Но уставшая, я очнулась лишь когда медперсонал пришёл на осмотр и обнаружил меня пускающую слюни на их пациента.
        - С новым годом! - орали они, но крепкий лоб накачанного успокоительным парня, было не пробудить.
        Он крепко спал, а я спряталась за шторой и попросила их не выдавать, когда он очнётся. Они увезли его на каталке на процедуры. Я загляделась на телефон, который полнился от входящих сообщений. Вчера меня поздравляли с днём рождения, сегодня с Новым годом. Я по глупости открыла некоторые и всегда обязательная, стала отвечать, потеряв счёт времени, я упустила момент, когда они привезли его обратно. К счастью, он всё ещё спал. Хотя это странно. Какие процедуры делают спящим?
        Они вышли, повесив его загипсованную конечность обратно, за чем я проследила, и задержав свой взгляд на его лице напоследок, я поправила выбившееся одеяло, пожелала шёпотом ему счастья в новом и во всех дальнейших годах, и последовала следом.
        - Погоди, - донеслось из-за спины. - Ты просто так уйдёшь после ночи, проведённой вместе?
        Если бы существовал топ тупых фраз, сказанных девушке на утро, эта была бы на верхней строчке. Если бы имелся топ шикарнейших мужских голосов, этот был бы победителем. Я обомлела, но не хотела показать вида. Сердце готово было выскочить из груди.
        - Здравствуй, с Новым годом, - обернулась я и поймала изучающий взгляд голубых глаз. - Я пойду.
        Низкое зимнее солнце первого в этом году рассвета тёплым оранжевым пледом стелилось по стенам и мебели, отогревая в своих несмелых лучах замёрзшие сердца.
        - Нет, - это было не отчаяние в голосе, но просьба. - Останься.
        - У меня другая жизнь, Артём. Я лишь пришла тебя проведать.
        - В свой день рождения? - проявил он знание. - В новогоднюю ночь?
        - Признаюсь, я переживала, - не стала я таить правду. - А потом уснула.
        - Ты с другого континента прилетела, Лена.
        - К родителям, встречать праздник вместе, - тут же соврала я, считая, что ему не стоить знать всего. Раньше он врал мне, а сейчас я ему. Какая ирония.
        Даже в больничной пижаме он смотрелся красиво. А уж пребывая в эмоциях, ещё сильнее притягивал взгляды.
        - Я знаю, что с Филом, - сказал, глядя мне в глаза, и только я собиралась ответить «хорошо», он закончил фразу: - у вас не по-настоящему.
        - Как… ты узнал?
        Это было тайной. Мы подписали контракт и различные бумаги о неразглашении. Абсолютно никто не знал, кроме нас. Моя семья, его бабушка - никто не догадывался, даже в агентстве это было известно только нотариусу, заверявшему договор. Я бы не подписывала его, но Фил меня перехитрил - на том договоре, который мы с ним подписали, что не претендуем на становление мужем и женой, ушлый актёр дописал свои условия, благо места было предостаточно. Я могла оспорить это в суде, но не стала даже пытаться, а ухватилась за возможность уехать и начать новую жизнь.
        - Ты рассказала.
        - Когда? Я не могла, это же противоречит… - и тут меня осенило: - ты не спал?
        - Как можно? Ты же пришла, - и звучало это искренне, с надломом в голосе, с этой новой морщинкой меж бровей, которую я уже успела полюбить.
        Оказалось, в эту ночь он не спал. Ему дали успокоительное, чтобы он не бушевал, но лукавый парень его выплюнул, и планировал сбежать праздновать Новый год. Неожиданно, пришла я, и он притворился, что погружён в царство Морфея. Даже похрапывал периодически, чтобы я не сомневалась.
        - Зачем ты притворялся?
        - Не хотел, чтобы ты уходила, - был честен он со мной. - Я слишком долго ждал твоего возвращения, чтобы отпускать.
        - Я же просила держаться от меня подальше.
        Нелогичность моих слов и действий не осталась незамеченной:
        - И сама же пришла, - он комкал одеяло, сжимая кулаки.
        - Артём, - я так и стояла у входа, то ли боясь подойти близко, то ли на низком старте, - я ведь до сих пор не готова тебя простить.
        - Но ты всё равно прости.
        - Легко сказать, - позволила я себе усталую улыбку, - ты меня обманул.
        - А ты обманываешь всех тем, что встречаешься с Филом. И я тоже обманулся. Я реально в это поверил, понимаешь, - он повысил голос, негодуя. Он был прав. Я ничем не лучше. - Я только из-за этого согласился развестись.
        - Мы бы всё равно развелись, Артём.
        - Нет. И теперь я тебя не отпущу.
        Его тон был решительным, чтобы спорить. А я очень хотела, чтобы он сказал что-то такое. От чего ум зайдёт за разум. И он, читая мои мысли, говорил.
        И я этого боялась в то же время, поэтому схватилась за ручку двери, уверяя себя, что главное, решительно её открыть, шагнуть и потом можно убегать.
        - Пока, - сказала я, помня о вежливости, но шагнуть в проход не привелось.
        С криком «не уходи!» Шер потянулся ко мне, скинул руками ногу с подвязки пытаясь и попытался спрыгнуть с кровати. Я успела перехватить его до прыжка и крепко обняла:
        - Ты совсем того? Головка бо-бо? - причитала я сквозь слёзы. Пробив однажды слёзный проток, они текли не останавливаясь. - Или тебе последнюю извилину удалили, чтобы не чувствовал боли, когда ногу лечили? Совсем из ума выжил? От сумасшедших гусей сумасшедшие шкварки.
        Он мелко затрясся. Я думала, что от боли, оказалось - от смеха:
        - Ты что, на самом деле еврей? - хохотал он, признав народную мудрость народа Авраама. - Лена, разве я гусь?
        - Ещё какой, - бурчала я, и не хотела отпускать его тёплое, сильное тело из рук.
        Мне часто приходилось обнимать Фила под атакой вспышек, но его суховатое подтянутое тело представляло для меня такой же интерес, как тело Стаса или Егора. Если сравнить по комплекции, то оно было смутно схоже с первым. И заключая в объятия, мне казалось, я обнимаю братика.
        С Шером всё было по-другому. Он будто полководцем призывал толпы мурашей маршировать под своё горячее дыхание, и они стройно носились по загривку, щекоча кожу. Его запах забивался в нос, замутняя сознание. Широкие ладони медленно и аккуратно гуляли по спине, легонько похлопывали, успокаивая. Мои глаза сами собой закрывались от сладкой истомы. Приходило осознание, что всё хорошо. Он меня ждал.
        Но ждал ли на самом деле?
        Я неожиданно поняла, что моё недоверие никуда не испарилось. Я высвободилась из родных объятий, пояснив, что всё ещё не могу ему доверять. Он понурил голову, но рук моих не выпускал.
        - Ты обязательно станешь доверять мне снова, - уверял он, сжав на долю секунды мои холодные ладони.
        - Доверие не дело пяти минут, его так просто не заработать.
        Говоря о доверии, я не ждала от него поступков: прыгать со скалы или рисковать собой в любом ином ключе - это не то, чего я ожидала, но при этом не знала, как можно доказать что-то столь призрачное, как придать этому твёрдую форму, облечь словно пар в лёд.
        - Ты увидишь, - как всегда самоуверенности в нём было через край. - Теперь я точно знаю, что ты меня любишь.
        Я ошарашенно хлопала глазами:
        - Я такого не говорила, - так как он прочёл мои мысли?
        - Не зря же ты за мной в сети следишь и сердечки ставишь, - вытащил он козырь.
        - Это была случайность!
        Так и знала, не стоило доверять пройдохе Филу, наверняка вместо помощи, ещё и остальные фото отлайкал.
        - Я знаю, - примирительно произнёс Артём. - Сегодня ночью ты рассказала много всего такого, - он прищурил глаза и ласкающе запустил ладони вверх под широкие рукава толстовки к локтям, а я судорожно пыталась вспомнить, что именно говорила, - разного, что не оставило во мне сомнений, - он пристально смотрел в мои глаза, у ледников снова пришла весна. - Я знаю, что конкретно облажался. Хотел получить всё без проблем и без работы над ошибками, был слеп и глух к твоим ожиданиям…
        - Сейчас прозрел? - горько поинтересовалась я, впечатлённая, но не желавшая этого показать.
        - Угу, - он кивнул и притянул меня к себе снова, обнимая через рукава мои предплечья, он прикоснулся губами к моему лбу. - Ты горячая, заболела? - в голосе плескалось волнение, и единственным желанием было растаять в его руках, раствориться в его заботе.
        Нет, с такими мыслями, когда я не могу сохранить своё агрегатное состояние, как можно ждать, что Артём придаст обещанному доверию упорядоченность структуры? У нас тут правит балом сублимация.
        Я нехотя высвободилась и проверила ладошками лицо, оно горело.
        - Всё нормально, - сказала я противоречиво, чтобы унять его и себя. - У меня самолёт, надо возвращаться.
        Никакого билета на самолёт у меня не было. Раз я здесь, то планировала навестить родственников. А теперь поняла, что заболела. Не мудрено, было одинаково снежно, но температура в этом климате отличалась от нью-йоркской своей суровостью, и мои тонкие колготки под короткой юбкой не защищали, предназначенные больше для красоты. А я-то думала, мои глаза воспалены от переполнявших эмоций, но оказалось, из-за болезни.
        - Какой самолёт в таком состоянии? - не унимался Артём. - Ты вся горишь, - он тоже трогал моё лицо, щёки. И его руки не казались больше горячими, как обычно. Сейчас горячей стала я. - Тебя надо лечить, позовём врача.
        Он изловчился и нажал на кнопку за своей кроватью - для вызова дежурной медсестры.
        Она влетела к нам, обеспокоенная, но увидев, что ни один из нас не при смерти, расслабилась, пожурила за срочный вызов и посмеялась, что раз мы встретили Новый год вместе, то так его и проведём. Я была настроена скептично, а мой бывший обрадовался, и заставил меня отправиться с медсестрой, которая собиралась измерить температуру и назначить лекарство. Он так переживал, что требовал катить его с нами, но не поддававшаяся на провокации сестра пригрозила ему новой порцией успокоительного, и он присмирел.
        Волновался он не зря - покинув его палату, я уже не вернулась. Я навестила родных, они ругали, что я не приехала на сам праздник, но стала им новогодним подарочком, и были дико рады. Особенно Стас, который встречал Новый год втроём с Максом, его новой подругой Ариной (в ней я узнала ту самую няню, халатик которой некогда умыкнула). Папочка убежал на празднование тусить то ли с коллегами, то ли с клиентами (женского пола), а Сеня - к Роллу, его семья уехала загород, и они взяли наше рыжее солнышко с собой. Боюсь представить, что он там наснимал.
        Удивительно, но на утро праздника все запасы съестного были закончены, и страдальца Стаса было решено снарядить добывать провиант. Я думала, используя такие речи, они шутят, но оказалось, нет. Папа, накинув на плечи мохнатый плед, а на голову кастрюлю, прижимал к груди сковороду и вещал голосом старца:
        - О, юный путник, у меня есть для тебя задание! Пойди в лавку торговца съестным, принеси мне пять вещей и пополни наши запасы провианта. Условие квеста: принести хлеб, молоко, сыр, торт и яблок. Награда: пять очков опыта, по одному за каждый предмет.
        Иногда я не понимала, шутят они или правда такие оригиналы. Стас обиделся не на шутку, и хотел забуриться в своей комнате, но ему не дали.
        - Ты в своей игрушке тридцать раз умрёшь, и заново начинаешь с ещё большим азартом. А в жизни попросишь хлеба принести - уже сдался, - вредным голосом вещал Макс, и Арина его поддерживала, мне казалось, даже науськивала.
        Стало жаль Стасика, на которого накинулась вся семья, и я вызвалась сходить в магазин сама, но в виду болезни меня уложили в постель, напоили горячим чаем с лимоном и имбирём, и малиновым вареньем, которого в Штатах не было. А потом вернулся Стас и возвестив: «Гоу разбирать провиант, я сделал,» - мои родственники наконец-то оставили меня в покое, умчавшись кушать на кухню, а я проспала весь день.
        Вечером нас навестил Лёшка, который несколько лет назад взял за моду поздравлять нас первого января, но в этом году Егор праздновал не с нами, а Лёшка всё равно пришёл, верный устоявшимся традициям, к тому же Лёша сдружился со Стасом, что сначала меня немного испугало. Лёша принёс вкусный торт, который испёк сам, и рассказал, что в последнее время увлекается ведением виде-блога о готовке. Торт был очень вкусным, что забывший о диете папа, съел почти половину в один присест, другую половину схомячила заглянувшая на огонёк Грипп - она всячески выказывала недовольство моим визитом и атаковала в лоб вопросами о том, когда мы с Феоклистом поженимся. Оказалось, братик помогал Лёше с видеороликами. Наш Стасик всерьёз увлёкся видео монтажом, он собирался стать видеографом.
        Мои детские обиды на него давно прошли. Человек волен любить кого хочет. А после того, как он рассказал, что нашёл себе подружку (подружку, Карл!) мне даже показалось, что болезнь отступила от счастья за него: наконец-то он вернулся в норму и начал интересоваться девчонками. Я не могла не порадоваться за своего первого парня и за его избранницу Лизу, всё же она была настоящей девчонкой, которая смогла вскружить голову такому парню.
        Я отключила телефон до самого возвращения в Нью-Йорк, куда улетела на следующий день, несмотря на температуру и общее слабое состояние. На рейс меня пускать отказывались, мотивируя это тем, что вирусы всякие бывают, вдруг я у них на рейсе отправлюсь на облака. При этом офицер, ляпнувший подобное, заржал своей шутке, я оскорбилась, и в итоге, чтобы загладить вину (самовлюблённые демократы боялись, что я подам в суд), американская авиакомпания расщедрилась и меня перевели в первый класс без доплат, и весь полёт я болела в своё удовольствие.
        Но на борт поднималась грустная, кажется я глупо верила, что мой бывший муж одумается и решит меня остановить. Если бы он захотел, никакие оковы в виде больничных уставов не стали бы помехой, он ведь прёт как танк. Танчик Шеридан, как называли его друзья. Осёл Ослевич, как называла его я. Он не появился, не выбежал на взлётную полосу, как в кино, не позвонил в компанию рассказать о заложенной бомбе, наш рейс не развернули в небе, и я отчаялась его ждать, но в лихорадке мне чудилось, что один из сценариев сработал.
        А вот аэропорт прилёта под вспышки камер встретил меня огромным букетом алых роз, за которым прятался Фил. Он очаровательно улыбался и взволнованно ругал, ведь я заболела.
        - Это ты виноват, я же говорила, что накликаешь, - обвинила я его с недовольством в голосе и улыбкой на устах - контракт никто не отменял.
        - С тобой, - похлопал он меня по голове неприятно, но стороны это выглядело мило, - случается только то, во что ты веришь.
        Уел, засранец. Я сама ему всегда говорила, что важно то, во что веришь сам. Его антифанаты, а такие имелись, периодически давали о себе знать и делали на него смешные шаржи, или писали нехорошие фанфики, выводящие звезду из себя, но я всегда напоминала, что пока он не стал в это верить - это неправда.
        49
        Всю первую неделю января я провалялась в кровати в страданиях, соплях и в обнимку с новеньким смартфоном, включив который обнаружила, что два дня подряд Артём написывал мне сообщения на него, отправил мне запрос в друзья в соцсети, и даже оставил несколько пропущенных. Писал он мне всякую чушь:
        «Я хочу встречать вместе рассветы.»
        «Буду печь тебе блинчики по утрам.»
        «Давай будем пенсионерить вместе.»
        А я читала и читала, словно нашедшая хороший роман, не могла оторваться от него. Но и отвечать не спешила, пытаясь понять свои чувства, а отвечая была малословна.
        Мы начали эсэмэситься и общались шатко-валко уже месяц.
        Писали друг другу какие-то обыденные вещи, посылали случайные кадры того, что нас окружало. Так, впервые за полгода оказавшись на Таймс сквер, самом сердце Театрального квартала, одна я ощутила себя песчинкой на перепутье, и подобно другим туристам, запечатлела представшую передо мной картину со всеми афишами и яркой иллюминацией. Один из билбордов анонсировал мюзикл «Кошки», но я никогда не была фанаткой мюзиклов, а Шер заприметил его на фото и уговорил меня купить билет и сходить.
        К слову, в музыкальной школе тоже очень рекомендовали ходить на мюзиклы. Но я считала это американским стереотипом и принципиально не шла, заведомо уверенная, что мне не понравится, кривляющиеся танцующие клоуны - вот что я себе представляла. Спасибо большое Артёму, что развеял мои предрассудки. С тех пор мы с Фео выбирались пару раз на бродвейские представления. Для него они были не в новинку, и всё, что касалось театральных подмостков, было его стихией. Зачастую он сам тащил меня на очередное шоу, куда мы попадали, скрывая лица за очками и шарфами, чтобы не привлекать лишнего внимания.
        Иногда мы с Артёмом созванивались, обсуждая всё на свете.
        Он присылал мне мемы и видео из всемирной паутины. Некоторые я не понимала, а от некоторых я была в диком восторге, например, танцующие под бессмертный сингл «Ты меня любишь?»[14 - The Contours «Do You Love Me?»] заводные роботы влюбили меня в себя тут же, правда я не понимала, был ли здесь подтекст.
        Часто присылал фотки Пушистика, иногда селфи, которым я радовалась как ненормальная и сохраняла их быстрее на телефоне, делая бэкап. Меня этому научил Фил после того, как я уронила один раз телефон и всё-всё, что там было восстановить не удалось. Пришлось нам обновлять наши парные смартфоны на новые с хорошей камерой, и всё равно принимать звонки по видео я какое-то время отказывалась. Тот же Феофил утверждал, что Шерри начнёт просить показать ему всякие непристойности, я отвечала, что Тёма не такой, но он был именно таким, и это не пугало. Хотя за всё время он не давал поводов в себе сомневаться. Он даже больше не матерился при мне, а один раз, когда случайно так получилось, извинился. Мне это очень понравилось, человек растёт, подумала я.
        Я его поддерживала, но просила всё же не забывать об учёбе. Он учился на последнем курсе, оканчивая магистратуру. На носу был диплом, и вроде даже красный, но казалось, его это не сильно заботило. Тем не менее под моим надзором он ходил в библиотеку за материалом, звонил мне оттуда и шёпотом зачитывал какие-то смешные названия болезней. Как только его библиотекарь не выгнал, уму не постижимо.
        Подготовка к государственному экзамену в медицинском вузе, который состоял из трёх этапов: теория, практика и собеседование, занимала много времени. Меня бы это свело с ума, но Шер ничего так, держался.
        Если первый экзамен можно было легко вызубрить, или списать, то второй, который называется «экзамен у постели больного», был сложнее. К каждому пациенту, которым было наказано держать свои заранее известные диагнозы в секрете, назначался студент. Он проводил осмотр, опрашивал своего пациента под надзором комиссии, а затем на основании полученной информации делал заключение и назначал соответствующее лечение.
        Этот этап несколько перемежался с заключительным собеседованием, когда перед студентом стояли три ситуационные задачи, и снова перед комиссией следовалось поставить диагноз и назначить лечение, и ещё два вопроса: по трактовке анализа и оказанию неотложной помощи.
        Однако он долго не признавался в выбранной специальности, и я искренне полагала, он хочет стать гинекологом, или маммологом. Но когда раскололся, что он будущий педиатр, я сначала не поверила и просила доказательства.
        Я спросила, почему он выбрал педиатрию, а Артём отболтался, что после окончания медвуза без ординатуры можно работать только врачом общей практики, педиатром или амбулаторным стоматологом, и он пошёл по лёгкой тропе. Но я подозревала, что выбор, который меня умилял и пугал одновременно, был не случаен. Но он оказался прилежным интерном - отличился в интернатуре, в местном отделении педиатрии все дети были от него без ума. Об этом мне рассказал по видеосвязи Максим, которому привелось вести Сеньку к зубному, но как это обычно бывает - через педиатра. Сидящий за врачом Артём в белом халате его очень впечатлил. И он сказал мне по секрету, что врач в семье нужнее актёра.
        Слышавший мои разговоры с семьёй Фил, пока я ничего не подозревая принимала ванные процедуры, стянул телефон и стал переписываться с Артёмом от моего имени. Тот писал нежнятину, что соскучился, а Фил от моего имени спросил:
        «Кто это?»
        «Ты же знаешь, малышка,» - включался, как ему казалось, в игру со мной Тёма.
        «?» «Понятия не имею», - летели короткие ответы с моего номера.
        «Мы были женаты!»
        «Дьявол?»
        «Могу быть им, если хочешь» - не поддавался Артём на провокации. «Я соскучился»
        «Я сегодня как раз думала, что устала от одиночества».
        «Как вовремя я написал» - восторгался Артём.
        Злобный Филли отвечал: «Ты написал, и я сразу поняла, что не устала».
        «Что с тобой сегодня?» - начинал подозревать неладное Шер.
        «Чувствую себя странно…»
        «Знаешь, и у меня странные чувства. Я вспоминал, как хорошо нам было вместе, твои губы. Ты мне даже снилась»
        «Я не об этом». «Пицца с морепродуктами, блюю на торчке». «Даже не знаю, от чего сильнее: пицца или твои тупые сообщения».
        После этого мой бывший смекнул, что чатится не со мной, но снова попался. В этот раз Фил писал, позволяя себе жуткие фривольности. Я сгорала от стыда, читая потом их переписку, а Артём просто пообещал, что убьёт его, если снова встретит. Нежилец наоборот, радовался как ребёнок удавшейся шалости и просил себе номер Шера, чтобы и дальше общаться, ему, видите ли, понравилось.
        Иногда я бунтовала, и решала за двоих, что не хочу ничего продолжать. Хотела ли я прекратить общение? Может быть, но не со своей подачи. Я хотела, чтобы это он сказал мне. Что мы друг другу больше никто. Но он так не говорил. И я брала инициативу в свои руки и отправляла сообщение: «Давай больше не будем общаться».
        Ответ поступал незамедлительно. Он звонил, я не брала трубку, потом писал, писал, писал. Слова прощения и прочую лабуду. Говорил, что приедет, тут я выплывала их безмолвия и корила, что пока не получит свой диплом, пусть и носу передо мной не кажет. А он успокаивался и усмехался, что с ним общаюсь только из-за диплома, он ведь станет видным медицинским светилом. А такого человека в родственниках все хотят. Я хмыкала, что некоторые от таких светил бегут сломя голову на другой континент. Начиналась ничего не значащая перепалка, и я забывала, что хотела заставить перестать со мной общаться. На самом деле я очень ждала, что Артём не позволит этому случится, но очень боялась даже самой себе в этом признаться.
        Нога его зажила быстро, и он снова рвался штурмовать танцпол. Мальчишки-танцоры шутили, что ему надо куда-то девать энергию, а то в одиночестве, когда любимая девушка далеко, верному своей любви парню приходится не сладко.
        А уж если любимая девушка встречается с другим, пусть и фиктивным парнем, - это вообще «тушите свет». Но как и полагалось, Артём никому не рассказал, лишь третировал Фила, даже ко мне со своей ревностью особо не приставая. Я ему сказала однажды, что если сам не доверяет, то пусть не ждёт, что я буду. Это его приструнило, он спрятал от меня свою ревность, но эмоции выплеснуть было необходимо. Поэтому он много танцевал.
        Я стала задумываться о расторжении контракта. Фил пугал меня огромной неустойкой, но я подумывала, что так долго продолжаться не может. К концу января я утвердилась во мнении, что мне ужасно хотелось под крылышко к Артёму, может я и не готова была к этому буквально, но мысленно была с ним, и показушные отношения со звездой меня тяготили.
        И перед премьерой накануне четырнадцатого февраля, я решилась. Это была романтическая комедия о музыке, снятая по нашумевшему бестселлеру, одним из спонсоров был Оливер, а в главной роли мой старый знакомый Крис (по секрету Олли рассказал, что он скоро повторно дебютирует в новой группе «Carnival Begins», но «это большой-большой секрет»), и куда мы с Филом были приглашены не просто как восходящая звезда и его большая любовь, а как восходящая звезда, снявшаяся в этом фильме, и его большая любовь. Роль у него была эпизодическая, а энтузиазма от собственного достоинства - через край. Я знала и сюжет, и все его реплики, и даже имела ощущение, что уже видела сам фильм. Но премьера фильма - это маленькое волшебство для того, кто к нему причастен. Я хотела отложить разговор, только и делая что откладывая его в долгий ящик, поэтому решившись, отвлекла его от сборов.
        - Фео, нам надо расторгнуть договор.
        - О как мы заговорили. «Забери меня, мне тошно от него!» - талантливо спародировал он мои слова, которые я действительно когда-то говорила, в пылу гнева и обиды, мечтавшая оказаться подальше любыми способами. - А сейчас: «Я устала, я хочу обратно».
        - Пойми, мы всё равно не сможем притворяться долго.
        - Пока всё только на пользу, - перебил он, поправляя перед зеркалом идеальную причёску. - Мои рейтинги растут, и тобой интересуются, - он подмигнул мне в отражении. - Те записи у Оливера пользуются успехом.
        - Я не планировала быть знаменитой.
        - Я планировал! - возмутился он, вскинув руки вверх, и модный пиджак задрался. - Мы же решили, что ты станешь известной и утрёшь ему нос, а он прибежит к тебе как побитая собака.
        - Не нужна мне побитая собака, и здоровая тоже не нужна, - он аж глаза вылупил, показушничая театральными жестами.
        - Всем нужна собака!
        - Вот и заведи себе суку, - не долго я думала над ответом, просто слышала, что собаки женского пола лучше себя ведут.
        - Зачем мне сука? Я хорошую хочу.
        - Что? Они хорошие. Это пол собаки.
        - Полсобаки кому вообще понравится? Не подозревал в тебе этих маньячных ноток.
        - Сам ты маньяк. Не хочешь собаку, тогда утешься котом.
        На самом деле котов он не то, чтобы не любил, но был аллергиком.
        - Хочешь меня убить? Оу, мне стоит нанять человека, который будет пробовать мою еду, - этот паяц никак не унимался, и указал в меня пальцем. - Или зачем, ты будешь пробовать мою еду.
        - Если мы расторгаем договор, то так и быть, я согласна пробовать то, что ты ешь, - с горем пополам согласилась я.
        - Фу! - заорал он, изображая, что его выворачивает наизнанку. - Джоуи не делится своей едой!
        О чём он говорил, я вообще не поняла, не зная кто этот Джоуи, что можно было понять по морщащемуся лицо.
        - Ты не знаешь, кто это? - и эта реакция была искренней. - Мы срочно должны посмотреть «Друзей».
        Даже не слушая мой комментарий, что у него и друзей-то нет, он потащил меня к широкому дивану, стоявшему в гостиной, перед которым был установлен экран.
        Моё платье под кожу, соприкасаясь с кожаным диваном, противно скрипело. Фил спешно тыкал в пульт, загружая приложение для просмотра фильмов. И через полчаса мы, забыв о премьере, хохотали, сидя на диване и принявшись уже за вторую серию.
        В какой-то момент я осознала, что наша квартира имеет неуловимое сходство с квартирой Моники, но за исключением, что она в два раза больше, с панорамными окнами и открытой верандой. У нас даже фиолетовая рамочка на глазке двери была, хотя сам интерьер отличался: там, где у них была кухня - у нас был бар, но с такой же стойкой, переходящий в общий зал, где современная мебель копировала только расстановку, и комнат было больше. Я вспомнила его кружки с надписью сериала, и прочий фан-стафф, на который раньше не обращала внимания, И тогда поняла, что Фил на самом деле был отчаянным фанатом «Друзей», особенно героини этой Моники, даже ходил к ней на фан-встречу когда-то давно. Лично мне актриса своей чопорностью и принципиальностью напоминала Викторию, сестру братиков-блондинов, и не особо впечатляла.
        - Не могу поверить, что ты этого не видела! - удивлялся Фео и восторженно добавлял: - Как же я тебе завидую.
        Мы и так долго наряжались, красились: Фил в своей обычной манере вызвал специалистов на дом, и они очень долго над нами работали, делая конфеток. Я была в бежевом кожаном платье с буфами и шипами на талии, чёрными узорчатыми колготками, в агли-шузах, с дерзким макияжем и распущенными волосами. Фила облачили в чёрную рубашку, верхние пуговицы которой были расстёгнуты (этот образ ему шёл, и он активно им пользовался), дополняли образ обтягивающие кожаные брюки, словно он был корейской поп-звездой. Чёрные волосы загеленные и залакированные лежали в творческом беспорядке, закрывая одну сторону лица, как у аниме-персонажа. Мне многие девчонки завидовали. Но я собиралась это прекратить.
        Оторвал нас от просмотра сериала менеджер, который испереживался, ожидая нас внизу в микроавтобусе. Мы катастрофически опаздывали на премьеру фильма, где у Фила была хоть и не главная роль, но очень достойная (а словами профессионалов - эпизодическая). Он мне миллион раз пересказывал сюжет, повторял свои реплики, и кажется я знала фильм наизусть. Но я ещё никогда не была на премьере. Нас обещали пустить по красной дорожке, это было крышесносно. Но я всё равно опасалась, будучи уверенной, что обязательно зацеплюсь обувкой за что угодно, за любую знаменитость, и тогда сама стану печально знаменитой звездой Ютуба.
        Я согласилась на контракт с Фео, сделав ошибку. Но наказала не столько себя, сколько Артёма. Все полгода он верил, что мы с Филом пара, и я бросила Артёма ради него. Наверное, я достаточно отомстила своему бывшему. Мне стоило остановиться и принимать отныне верные решения.
        Поэтому я осмелилась на разговор и поэтому мы сидели в машине оба, словно воды в рот набравшие. Зато менеджер костерил нас обоих, а водитель мчал так, будто его дедушкой был Молния Маккуин.
        Я прожигала его взглядом, он не смущался:
        - Точно решила?
        Англоговорящий менеджер нас не понимал и переводить никто не собирался. Это было очень удобно, мы часто обсуждали что-то между собой на родном языке, и никто вокруг ни слова не понимал - как будто ты на другой планете. Очень прикольное ощущение.
        Я кивнула.
        - Интересно, - сказал он себе под нос. - Клубок потянули за ниточку - и он покатился.
        - О чём ты?
        - Я сказал это вслух? - он сделал безразличный вид, будто сказав что-то для меня, но при этом будто и не говорил. - Забудь, - равнодушно пожал он плечами.
        - Ты специально нагнетаешь? - я начинала злиться. - Интригу наводишь? Просто скажи, согласен или нет.
        Быть терпеливым с Фео не получалось ни у кого. Именно из-за него его бабуля и страдала нервным расстройством - это он её до седин довёл. И говоря о Гриппе:
        - А что мы скажем твоей бабушке?
        - Что ты меня снова отбрила, - не стал он далеко идти. - Разбила моё сердечко.
        - Совсем уже? Она же будет волноваться, - я сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что против.
        Мы сидели друг напротив друга и в наши гляделки никто не лез, даже менеджер, удостоверившись, что скорость достаточно быстрая, и мы можем успеть, успокоился и, развалившись в соседнем кресле, лазил в интернете, похихикивая от всяких шуточек.
        - Что за жизнь у стариков, когда и поволноваться не о чём, - бестолково заметил Фео.
        - С тобой вся жизнь - сплошное беспокойство.
        Парень одарил меня улыбкой чеширского кота, гордый непонятно чему. Лично я считала, что гордиться таким глупо.
        - А с тобой - мёд. С чего бы мне хотелось тебя отпускать?
        - Ты же не медведь.
        - Отнюдь, меня в прошлогоднем интервью назвали русским медвежонком.
        Точно, как же я могла забыть? Он гулял всю ночь, вернулся под утро, а на десять было назначено интервью для знаменитого журнала. Для этого репортёр, красивая брюнетка, явно положившая глаз на него, и суетливый оператор пришли к нам в гости и стали свидетелями того, как я его будила. Обычно я не сильно жалела парня и могла орать ему в ухо всякие дикости, стаскивать одеяло или даже обрызгать водой, которую набирала в рот.
        В этот раз на людях, к тому же ожидавших от нас нежностей, мне пришлось поработать на публику: я дула ему в ухо, и делая вид, что шепчу ласковую ерунду, проклинала на чём свет стоит - ему было хоть бы хны, он спал и был очень мил, а потом обнял меня вместо подушки и мне осталось изображать счастливую дуру.
        Репортёрша завистливо делала пометки, оператор снимал священные кадры: такой близости между нами экраны ещё не видали - эксклюзив.
        - Настоящий русский медвежонок в спячке не расстаётся со своей крынкой мёда, - прокомментировала это я.
        - Я думала, что ты - его медведица, - подколола девушка, делая записи, и в целом ведя себя профессионально.
        - Медведи любят мёд больше медведиц, - с видом знатока пояснила я.
        Но положа руку на сердце скажу, единственная прослеживающаяся между косолапым и нашей знаменитостью аналогия, - это созвездие Большой или Малой медведицы, звездой которой он мог быть, и только. Ну, и что он спал как берложник в зимней спячке.
        Так что это его сравнение себя с хозяином леса у меня вызывало больше смех.
        - Вечно ты ведёшь себя как бог на душу положит, - наша машина неслась, обгоняя рассыпанные по асфальту крупными жёлтыми пятнами, бегущими как капли дождя по стеклу, но мы не обращали внимания.
        - Это как? - заинтересовался красавчик, возможно рассчитывая, что я его приписываю к богам.
        - Безалаберный, - не стала я тешить его самолюбие.
        - Вот видишь, - ничуть не расстроился Фил, - тебе нельзя уходить, иначе кто будет учить меня древним изречениям?
        - Это все знают, - я же не виновата, что он не доучился в школе.
        - И я благодаря тебе тоже, - отправил он мне воздушный поцелуй.
        Мы всю дорогу пререкались, он не сдавался и ловко менял темы. На самом подъезде наш менеджер ожил:
        - Oh my Lord! Holy crap! What the fucking shit is it? (О Всевышний! Срань господня! Что за грёбаное дерьмо?) - ирландец Куки повторил «факин» и «шит» раз десять во всевозможных комбинациях - язык их и правда был небогат, приходилось выкручиваться.
        Он вскоре сунул телефон под нос Филу и стал коситься на меня оценивающе, пытаясь разглядеть, будто я сказала, что подстриглась, подровняв кончики, а он в упор не замечал разницы, но старался её найти.
        Фил не стал шокированно пучить глаза и хвататься за сердце, хотя был тем ещё позёром. Он лаконично кивнул и заверил, что это правда.
        - Что правда? - потянула руки и я, заинтригованная, ведь если это касалось его, то и меня в девяносто девяти случаях. А Фил, шикнув, шлёпнул меня по рукам, негодяй.
        - Естественно, это правда. Но конечно, - он поморщился, - мы не хотели, чтобы так быстро стало известно.
        - А меня вы предупредить собирались? - орал взбешённый Куки.
        - А ты что, свечку хотел подержать?
        - Я вам эти свечи сейчас обоим в задние отверстия засуну, - на самом деле он сказал кое-что более грубое, но повторить я не смела. - Нет, ну, понимаю, ты идиот, - Куки распалялся, и тут переключился на меня: - но ты-то зачем? Ты же такая молодая, и вся карьера впереди!
        - Не надо мне карьеру, я буду учительницей, - возразила я.
        - Теперь-то будешь, - недовольно сказал он, - будешь учить своего ребёнка.
        - У меня нет детей.
        - Пока нет, но, - он потянул руку к моему животу, - вы же только ожидаете.
        50
        Фил перехватил его руки, не позволяя прикоснуться ко мне. Это было табу. Он всегда был на защите моей чести и не разрешал распускать руки, ведь для всех я была его девушкой.
        - Это наше дело, - строго сказал Фил, сигнализируя мне глазами. Я не понимала, чего он хочет. - Мы не хотели это афишировать, но теперь кажется поздно.
        Этот псих решил подыграть некой очередной газетной утке и тянул меня за собой.
        - Это неправда! - заголосила я, а он, извернувшись, накрыл мой рот ладонью.
        - Детка, милая, они всё узнали, и весь интернет уже в курсе, что ты ждёшь нашего ребёночка, - он приблизил лицо очень близко и пытался передать глазами свои мысли через большие, с шоколадной крошкой в радужках, янтарные глаза.
        Это взгляд сводил многих с ума, но не меня. Я укусила его за руку. Он завопил, что ему больно.
        - Так тебе и надо, - торжествовала я.
        - О, эти сумасшедшие русские, - «умирал» Куки на соседнем сидении.
        Тут машина остановилась и с переднего кресла нам сообщили:
        - На месте, сейчас очередь выстоим, недолго, думаю. И будете на красной дорожке.
        Это всех отрезвило. Фил принялся собираться, смотреться в зеркало, приглаживать волосы, хотя и так выглядел отлично. Удовлетворённый своим видом, он стал скептично оглядывать меня, и между делом поучал, снова перейдя на русский:
        - Мы можем Шеррика заставить ревновать, - он подмигнул, - ты же хотела отомстить?
        - Уже давно не хочу, - я не врала.
        - А я хочу.
        - Отомстить за меня? - удивительно, неужели он настолько вошёл в образ, что начал верить в то, что было игрой?
        - И за тебя тоже, - он щёлкнул меня по носу, я чихнула.
        - Фу, ну рот закрывай, обслюнявила меня, - стал он вытираться о пиджак. О красный пиджак менеджера. Тот злился, но многое терпел.
        А я извинилась. И попросила Артёму такого не рассказывать.
        Фил снова копошился, вытираясь салфетками, и показал мне статью с фото, где я выбирала ползунки и лучилась счастьем, они писали, что тихушники Фил и Хэлен, самая романтичная пара года, ожидают чудо.
        Я сразу вспомнила, где и когда меня поймали, и разумеется, никакое чудо мы не ждали. Просто я созванивалась с подругой, и жаловалась, что нас пригласили на премьеру, а Леська меня ругала по телефону, обзывала дурой и завидовала, аж зубы скрипели, что меня как-то по-доброму веселило. Она и сама бы приехала, чтобы составить нам компанию (не беда, что пригласительный на двоих), но её состояние в последнее время оставляло желать лучшего. Её часто тошнило и настроение скакало хуже прежнего, бедный Егор. Я подозревала, что она беременна. Подруга этого не подтверждала, но и не отрицала. Я лелеяла надежды стать скоро тётей. Хотя быть тётей на расстоянии не сильно меня вдохновляло, я подумывала об имени для ребёнка, на кого он будет похож, и прочее.
        И вот на днях я ходила выбирать одежду будущему малышу. Не покупала, но присматривалась, фотографировала милашество и даже спамила этим Шеру, ведь уровень нашего общения стал более тесным, ежедневным, и признаться, я часто брала в руки телефон, чтобы просто проверить, когда он был в последний раз в сети, и если онлайн, то почему до сих пор не ответил. Артём не возражал фоткам из «Детского мира», даже ляпнул, что не прочь, если его сын будет таскать хаки-ползунки. Я тут же зацепилась за слово «сын»:
        - У тебя небось дети по свету растут, - взревновала я, мигом позвонив по интернету. - Что ещё за сын?
        - Наш с тобой, - не повёлся он, но я как-то не ждала подобного ответа. - Как хочешь назвать?
        - Какой у нас сын? Ты мне зубы не заговаривай, словоблуд, - приструнила я наглеца, но ревность прошла, уступив место новому чувству - надежде.
        - Будущий.
        Он думал о будущем, а я застряла в прошлом и к настоящему относилась с пренебрежением, но я могла это исправить. И это было ещё одним кирпичиком в башне моей уверенности, что контракт надо разрывать. Но, если совсем начистоту, идея заставить его ревновать мне импонировала. Особенно после того, как Фил, заговаривая зубы, уломал меня. Ему всегда это удавалось - парень мог уболтать любого, а уж со мной никогда проблем не было, он и в Америку меня увёз, и постоянно склоняет на различные авантюры. Лучше бы девушку себе нашёл, ей-богу. Но ему приносило особое удовольствие измываться именно надо мной.
        Наружу я попала следом за ним, он подал мне галантно руку, а Куки выпихнул из машины, так как взволновавшись, я закопошилась, растерялась, и хотела одного - чтобы меня заперли в багажнике и увезли отсюда на другой край света. Лучше прямо к Артёму. В результате мы почти кубарем, но главное эффектно, выкатились под вспышки камер.
        Судя по поднявшемуся гомону, нас ждали, вероятно раздразнённые недавним заявлением в сети. Каждый считал своим долгом спросить, как я себя чувствую, и правда ли это. Я не комментировала, а вот Фил улыбался во все тридцать два и вмиг уловил настроение толпы, которая окружала.
        Около нас незаметно появились охранники и преодолев небольшое расстояние мы ступили на красную дорожку. Я - совершенно незаслуженно, а мой партнёр угрызений совести не испытывал и знал, что он на своём месте. Даже я его не тяготила. Наоборот, он бережно поддерживал меня под локоть, участливо интересовался, не ушиблась ли я, давал советы улыбаться и махать как пингвин, а сам между делом светил улыбкой всем и каждому, подмигиваю, очаровательно откидывал чёлку с глаз.
        - Вы подтверждаете, что ждёте ребёнка? Вне брака? - долетел до нас крик особо старательного репортёра.
        - С чего вы решили, что мы не состоим в браке? - загадочно выдал Фил, и пошёл дальше.
        - Так вы женаты? - подхватила другая акула пера. - Как давно? Почему в секрете?
        Я сжимала его бицепс похолодевшими пальчиками, щедро увешанными бижутерией, подстать моему образу светлой рок-принцессы. И лицо моё, бледное от специального макияжа, бледное по своей натуре, стало ещё бледнее, я чувствовала, как кровь отливает. Это заметили, но первым - Фил:
        - Ты как? - шепнул он мне в лицо, приблизив своё очень близко. - Но не вздумай грохнуться в обморок на моём первом выходе в высокое общество.
        Назвать этот бомонд высоким обществом у меня бы язык не повернулся, но я знала как это важно для него, и собрав все силы в кулак, я кивнула в обещании. Глядя глаза в глаза, мы мысленно обменялись обещаниями. Он приобнял меня и прижал к груди, словно защищая ото всех. Фил выглядел очень спокойно, но как только моё ухо коснулось его грудной клетки, я поняла, что это не так - сердце в груди билось быстро и оглушительно, как взлетающий вертолёт лопастями. Он мастерски работал на публику и на нас смотрели заворожённо. Здесь были звезды и покруче, но всеобщее внимание было нашим. Как же это меня нервировало.
        - Они такие милые, - раздавались голоса отовсюду. - Такие крошки. Я тоже хочу отношения как у них.
        - Как сохранить отношения? - снова подсунули нам микрофон, и Фил будто нехотя разжал объятия, приобнял меня за талию одной рукой и продолжал придерживаться образа безумно-влюблённого.
        - Во-первых, у нас одно будущее, - с видом гуру психологии стал вещать этот пустослов. - Мы идём туда рука об руку вместе. Во-вторых, мы поддерживаем свободу самовыражения. Если ей хочется попробовать новое, - он мечтательно закатил глаза, - я всегда за! И в-третьих, между нами сильный энергообмен, мы заряжаем друг друга.
        - Вы о тантрическом сексе? - перебил его другой пустозвон, раздалось много смешков, краснея, я спрятала лицо в его пиджаке, и вдыхала аромат искусственной кожи, столь популярной в этом сезоне.
        Мой спутник рассмеялся:
        - Вам стоит тоже попробовать, - он погладил меня по голове, заставив показать лицо, смущённо-алое. - Невероятные ощущения, и ещё мы никогда не ложимся в кровать в ссоре.
        Если исключить факт, что мы по сути никогда по-настоящему не ссоримся, чем не могут похвастать ни одни известные реальные отношения, мы обычно просто бурчим и скоро забываем, чего бухтели, я бы назвала это «уровень отношений Род-Макс», то тут он не соврал. Но скользкие людские взгляды, особенно мужские, посыпавшиеся сальные шуточки лишь смутили меня больше. Где тут разверзается земля? Мне срочно надо спрятаться в трещине, укрывшись адским пламенем - какой же грешной я себя ощущала: и вру, и потворствую скабрезным разговорам.
        Вняв наконец-то моей мысленной мольбе, Фил больше не обращал внимания на поступающие вопросы, и ведя, державшую его под руку, продолжил шествие по желанной тропе, расточая любовь фанатам. Я им гордилась.
        Потом была фотосессия у спонсорской стены, знакомства, тьма тьмущая звёзд, поздравления, небольшой фуршет, где я встретила Олли, и настроение сразу выросло на несколько градусов. А настроение моего ДСЧ было странным, странно-подозрительным, загадочным.
        - Ты беременна? - первый вопрос от него вместо приветствия.
        - Что? Нет, это, - мне хотелось объяснить, что сработал закон подлости, и чтобы помочь мне выпутаться из отношений с Фео, я наоборот увязала в них сильнее, но Оливер тоже ничего не знал, - это недоразумение, случайность.
        В сердцах, я вцепилась в бокал шампанского, который стянула с подноса, пробегавшего мимо официанта, и Олли с реакцией хищника, вырвал его у меня из рук до того, как я поднесла его к губам:
        - Тебе же нельзя! - он состроил страшные глаза, хмуря брови. - Случайность, ну, конечно. Не маленькие же, должны знать, как предохраняться.
        - Олли, - мне было так стыдно.
        - Не начинай. Теперь ты должна себя беречь.
        Из-за его плеча выросла ехидная мордашка красавчика Криса:
        - О, о чём это мы? - начал он соблазнительно-ехидно. - Кто-то скоро станет мамочкой? - он бесцеремонно потянул руки к моему животу, отпихнув Олли, который хотел это предотвратить. - Ой, я только потрогаю.
        - Ну, всё, твоего будущего ребёночка потрогала настоящая звезда, - съязвил Оливер. - А вот сделала его звезда недоношенная.
        - Откуда такая «любовь» к моему парню? - возмутилась я.
        Он мягко потрепал меня по голове и хаки-пиджак в стиле милитари, натянувшись, забренчал прикреплёнными медалями. Мой друг не служил, и поэтому все медали, венчающие грудь, имели надписи околомузыкальные, что было очень оригинально.
        - Давно его знаю, - хмыкнул рэпер.
        - Да, Фил довольно неплох, - согласился Крис. - Что, Хэлл, - это они мне с группой дали такую кличку - «ад» в переводе с языка янки, - когда запишем совместку?
        Он подмигнул и не дожидаясь ответа улетел дальше, знакомые уволокли его, на прощание он паясничал: «О, спасите меня, други!»
        - И что касается детей - это никогда не бывает случайностью, - вернулся к нравоучениям друг.
        - Я знаю, Олли, - говорила я ослабевшим голосом, пока наш «будущий отец» бегал и общался с приглашёнными, - но тут всё очень сложно.
        - Тише, - мой друг приложил свой палец к губам, - я вам помогу. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
        - Спасибо.
        Он посчитал лучшим успокоительным свои объятия, в этот момент «ревнивец» нарисовался рядом, в его ореховых глазах плясали сумасшедше белки, и стал недвусмысленно намекать, что пора и честь знать. Ему не терпелось продолжать общение с коллегами и прочими, а приходилось бдить мою честь, на которую покушались все, кому не лень. Оливер не обижался и не ругался, но вежливо напомнил, чьему агентству тот принадлежит. Ему на самом деле наши отношения с Филом никогда не нравились и сначала он относился к ним подозрительно, удивляясь как быстро я сменила интересы, но он расценил, что я как обезьяна вцепилась в новую ветку, отпустив старую. Держаться за обе и висеть для этих приматов было нереально. А болтаться всё время на одной - от голода можно скончаться.
        Фео всё же исхитрился выпростать меня, и стоял гордый, а освободившийся Олли, с потемневшим взглядом, набирал одной рукой сообщение, пока другой вливал в себя моё шампанское. Какой многозадачный, прямо Цезарь. Нет, не салат.
        Вскоре начинался показ и нам следовало занять места, каждое было закреплено за определённым человеком, и по залу ходили сопровождающие, которые вылавливали нас по списку и рассаживали. Я сидела между Филом и Олли. Следующее кресло за Олли грустно пустовало. Как я поняла, оно было зарезервировано за его подругой, ведь мой бесцеремонный партнёр, глядя на одинокое кресло деланно посочувствовал: «Что, не пришла твоя зазноба?» И похоже он её знал, раз фамильярничал.
        - Обиделась, - пояснил Олли, вертя в руках телефон, будто он был основой всех бед, и оказалось отсылка была как раз к нему, как к средству распространения информации современного мира. - Начиталась новостей, и думает я ей изменяю.
        - Так надо позвонить ей, объяснить, - пылко стала советовать я.
        - Какая фифа, - промурлыкал себе под нос Фил.
        Он ухмыльнулся:
        - Я лучше объясню ей лично. До неё так лучше доходит, - он обвёл нас обоих глазами и в зале эпично потух свет.
        Девушка так и не пришла. И зря. Фильм был классный. Я смеялась и ревела, и стукала по плечу Фео, когда его персонаж появлялся на экране. Он морщился, но жутко собой гордился.
        После показа была длинная пресс-конференция, мне пришлось сидеть в зале и смотреть как команда отвечает на каверзные вопросы. Оливер уже испарился, у него этой ночью был самолёт. На носу День Святого Валентина, и он собирался отпраздновать его с девушкой. Услышав это, Фил наигранно удивился: «Так она существует?» За что схлопотал бы подзатыльник, но сноровисто увернулся. Ей-богу, если бы в каждой бочке была затычка, ею бы стал Феофил. А раньше я ошибочно присваивала этот сомнительного качества статус бывшему мужу.
        Было жаль, что у них не срослось с Соней, но я была рада, что у моего друга жизнь стала налаживаться. Радоваться за других всегда приятно, особенно когда накануне праздника любви твоя любовь о тебе не вспоминает.
        Я часто проверяла телефон, ждала от него сообщение-валентинку, а вместо этого получила: «Хорош отвлекаться, моя девушка должна ловить восхищённо каждое моё слово, а не на часы глядеть и зевать!» от драгоценного фальш-парня, в телефонной книге прозванного Феофилом. Я ему ответила: «Беременным можно» и поставила смайлик с высунутым языком. А он прислал зелёный смайлик, которому плохо. При этом мы переглядывались и зал перешёптывался, что мы милые и всё такое.
        Даже главные актёры, кроме Криса - его не мог затмить никто, которых неувлекающаяся жизнью звёзд я знала больше со слов Фео, чем по их работам в кинематографе, не получали столь много внимания. Естественно, он не хотел терять меня - свою золотую жилу.
        Тогда я не думала, что могу перестать хотеть этих отношений. Сначала они были некоего рода защитой, ведь расставшись с тем, кого считала своей судьбой, дарованной предсказанием, и оказавшейся на деле пустышкой, я была как неживая. Я говорила, смеялась, пела, но не чувствовала полноты жизни. Как бывает мёртв изнутри зеленеющий снаружи стебель, которому не хватало влаги.
        Фил меня спас. Он тыкал меня с разных сторон, окунал в авантюры с головой, скидывал со скал моей тоски прямо в глубокое озеро жизни - и это действовало. Учат их этому или нет, но мой домашний лицедей был замечательным психологом.
        А потом в мою жизнь вихрем ворвался призрак из прошлого. Я сама его впустила, заботливо отперла двери, на которые навешала миллион замков: амбарных, кодовых, биометрических, чтобы надёжнее. Но сама купила билет и разорвала удерживающее нас на расстоянии пространство. Глупо было ожидать, что вскрытые замки удастся закрыть бесследно. Я и не хотела этого больше.
        Кто-то умный сказал, что жизнь слишком коротка, чтобы искать идеалы и обижаться, чтобы не давать вторых шансов и чтобы не прощать. Ах, это же Артём мне и прислал, начитавшись цитат в социальной сети, не иначе. Но в словах проблёскивала здравость. И решимость простить дурака с каждой мыслью только утверждалась во мне.
        После раздачи автографов, запланированной на конец конференции, мы отправились в клуб. Было весело. Наверное, я мысленно готовилась к тому, что совсем скоро Фил даст согласие и отпустит меня. Я не знала, захочет ли он остаться друзьями после этого, или агентство разыграет всё так, что мы после размолвки на дух друга не переносим, поэтому хотела урвать бесценные минуты вместе. Мы танцевали так, будто на завтра запланирован ядерный взрыв нашей планеты. Пели караоке, дурачились, веселились, запостили ему в ленту много бестолковых, но классных снимков, и вернулись домой на Верхний Ист-Сайд под утро усталые и выжатые как лимон.
        Под дверью нас ждал подарок.
        Вернее, ждал он меня.
        Облокотившись спиной к нашей двери, он сидел прямо на полу в широких серых джоггерах, не думая о том, что может их замарать. На голове капюшон, под ним огромные наушники, которые он опустил на плечи, когда мы шумно вывалились из лифта. Не веря своим распахнутым настежь глазам, которыми боялась даже моргать, я спросила Фила, видит ли он его тоже, тот кивнул.
        - Уже хочу развидеть, - скривил он лицо, и уже нашему подарочку: - Что ты как пёс японский сторожишь?
        - Как ночь прошла? - не замечая моего спутника, «Хатико» поднял на меня холодные глаза, и снова я окунулась в море Северного полюса. Его голос был ничуть не теплее: - Хорошо время провели?
        - Очень хорошо! - влез между нами Фил. - Прям шикардос, сам чего не пришёл? Мы и местечко тебе сохранили.
        Так вот чьё это было место. Оливер не подругу ждал, а брата. И что же помешало ему прийти?
        - Рад за вас, - тон его говорил об обратном, как и весь его скованный вид.
        - Артём, когда ты приехал? - поборола волнение я, не понимая его настроений. Вроде бы и приехал, и хотел совместное будущее строить, а сам огрызается.
        - Не суть. Уже уезжаю, - он поднялся на ноги, повесил на плечо рюкзак.
        - А чего припёрся-то? - отпихнул его от двери Фео. - Чаю хоть попей на дорожку.
        - Тебя забыли спросить, Филипп Киркоров.
        - Эй, попрошу, без оскорблений, - вмиг взвинтился в воздух Фил. Сравнение с королём отечественной поп-сцены претило, кому вообще понравится быть Филей Киркоровым?
        - Ты родился на свет как оскорбление миру, - продолжал он колоть моего друга.
        - Меня родило само оскорбление! - заухмылялся актёр и вернулся к попыткам открыть дверь. - Но я добрый и гостеприимный.
        - Мне и тут неплохо.
        - Браза, - пустился в очередное лицедейство наш паяц. - Да ты интровертище, я гляжу. Но знаешь что? Большинство интровертов - это травмированные экстраверты.
        - Ты ща доболтаешься, любимка, - холод с меня перетёк на нашего домашнего психолога.
        - Оу, ты приехал признаться мне в любви? - он прижал руки к груди как слезливая героиня мелодрамы. - Как это романтично…
        Мускулы Шера напряглись, желваки заиграли, и если бы мы были в кино, заиграла бы интригующая музыка, предшествующая хорошей драке. Только Фил вообще не боец, и доводить до избиения не хотелось.
        - Тём, что случилось? - я не могла больше терпеть, и вцепилась ему в предплечье, заставляя обратить на меня внимание. - Ты приехал ко мне?
        Он долго смотрел, прежде чем что-то сказать, а показушно зевающий Фил отпер дверь и сказав, что ставит чайник, покинул наше общество. Америка или нет, а русские исправно пьют чай на кухне.
        - Мне показалось, между нами что-то есть, - медленно произнёс Артём, будто борясь с самим собой.
        - Это стена, - высунул нос Фил.
        В мгновение заведённый Шер бросился за ним, а тот коварно захлопнул дверь и гогоча спрятался в недрах квартиры. Это дало мне время, чтобы прижаться грудью к спине взрывоопасного куска - я поняла, что только так могла успокоить готового к атаке медведя, обнимая. Как же я скучала по этой широкой спине, по дурманящему аромату тела. Моя левая ладонь легла на его выбивающее шальные ритмы сердце, а правая держала плечо. Я приложила ухо к его спине и нежно водила своей правой рукой по его, принуждая расслабиться.
        Дверь приоткрылась буквально на сантиметр, и в щель нас позвали войти:
        - Нет, ну что соседи подумают, давайте уже проходите.
        - Подумают, что твоя девушка свои сиськи не к тому парня приложила, - зло ответил ему Артём, и я отлепилась, устыдившись своего порыва.
        Фил распахнул пригласительно свою крепость, оценив что ситуация уже не настолько критична, но со своим глупым языком ничего поделать не мог:
        - Сисек-то у Ленусика и нет почти, хотя пофиг, что нет. Зато щёчки какие - их тоже можно тискать.
        Что родилось раньше: его бестолковая голова или дурной язык? Возможно, именно это хотел выведать у него Шер, поймав.
        Я полетела следом, наивно полагая, что могу повлиять на ход драки. Запнулась о скинутый рюкзак, и опоздала: они прыгали как две гориллы по разные стороны дивана, кидались колкостями и оскорблениями. И это было бы потешно, если бы не было так печально. Я вспомнила единственный метод, которому научилась у тёти Фроси, - приложила ладонь ко лбу и пролепетав громко: «Ой, что-то мне нехорошо,» - медленно осела на мягкий ковёр. Этот метод мою неудавшуюся свекровь никогда не подводил, и меня тоже.
        Парни тут же забыли друг о друге, подбежав ко мне. Я видела сквозь опущенные ресницы, что Шер оказался первее. Его тёплая ладонь легла под мой затылок, одаривая воспоминаниями, как раньше он после такого жеста меня целовал.
        - Боже, она действительно… того… - прошептал Артём, и Фил подтвердил.
        - Конечно, она того, ты сомневался?
        Вот олухи, человек может умирает, а они мои умственные способности обсуждают. Никаких манер. Нет на них Арины Родионовны.
        Спасатели, вместо того, чтобы делать мне искусственный поцелуй, решали вопрос простым путём:
        - Воды.
        Выкинув красивые розы из стоящей на тумбе вазы, меня облили порцией живительной влаги. Не став дожидаться второй порции, я застонала и открыла глаза.
        - Что случилось? - морща лицо, произнесла я. У меня был хороший учитель под боком, так что немного в игре я мыслила.
        - Ты потеряла сознание, - просто сказал Артём, но это и ежу было понятно.
        - Видимо из-за своего нового статуса, - дополнил его Фил.
        - Что? - я не понимала о чём он.
        - Я читал, такое бывает, - качаясь на носочках, вещал мой сожитель. - В журнале.
        Артём, одарив Фила грозным взглядом, резко поднялся с колен:
        - Мне пора.
        - Подожди, - не могла я его отпустить, кажется полагавшего, что распространившаяся в интернете новость правда. - Мы ещё не поговорили.
        Я хотела рассказать ему о том, что это ложь. А он не хотел слушать.
        - И не надо, я всё понял.
        - Что ты, блин, понял? Только и умеешь, что рубить с плеча, - распалялась я. - Столько просил меня, умолял тебя простить, но как только я начала чувствовать, что готова, ты оказался не готов. К чему все эти сообщения? Ты хотел меня ими покорить? О каком совместном будущем ты говорил? Ты дальше носа своего не видишь.
        - Это я не вижу? - он подскочил ко мне, уже поднявшейся с пола, мокрой и злой. - Это ты говоришь одно, а сама наслаждаешься отношениями со своим, - он поднял пальцы, рисуя в воздухе кавычки, - фейковым парнем.
        - Эй, это секретная инфа, откуда прознал? - возмутился третий лишний.
        - Я рассказала, - не стала я таиться, ведь так и было. - Случайно.
        - За случайно, знаешь, бьют отчаянно, - не понравилось Филу, что мой бывший знал правду. - Я тебя отшлёпаю.
        Мы часто так шутили, и до рукоприкладства никогда не доходило. Артём этого не знал:
        - Себя отшлёпай, маньяк, - грубо посоветовал он ему.
        - О-е, тебе такое нравится? - Фил, определённо, нарывался. - Заводит тебя, сладкий?
        - Меня заводит, а тебя отправит на тот свет.
        Верный своему слову, он проехался кулаком по скуле хозяина квартиры.
        - Прекратите! - заорала я что есть мочи, и как по мановению волшебной палочки, повисла тишина.
        Они синхронно обернулись ко мне, а я стояла как собачка, которой надо было выбрать хозяина. Как-то я смотрела конкурсные выступления породистых собакевичей, и там было такое. Бедной псине нужно было отдать предпочтение куда идти: к своему хозяину, или к искушению в виде вкусняшек, собаки другого пола, и прочего.
        Но здесь выбор был очевиден - ни в чём неповинный Фео, жалобно держался за щёку, хотя всё так же не мог позволить своему рту захлопнуться:
        - Да это вообще зашквар. Вали отсюда, испортил мне лицо!
        Больше наш комедиант не кривлялся, его обидели, может и по заслугам, но я не могла не обратить на это своего милосердного внимания. Ему нужна была помощь.
        - Покажи, что там? - принялась я разглядывать ссадину. - Вроде не так всё плохо.
        - Да у меня челюсть чуть не уехала на ПМЖ в Склиф, - был другого мнения раненный.
        Я повела его на кухню, чтобы приложить лёд и наказала Артёму ждать в зале. Развести парней по разным комнатам - была отличная идея. Что же я раньше не додумалась? Компресс помог снять боль, и выглядело лицо звёздного мальчика не так уж и плохо.
        - Фео, ну зачем ты его раззадорил? - устало отчитывала я его, обрабатывая рану.
        - Сам финофат, - зубы были целы, но моя рука мешала его рту нормально открываться. - Псифопат.
        Сложно было не согласиться, но…
        - Вы друг друга стоите.
        - Я фтою больше, - по привычке возмущался он.
        - Всё, - я очень торопилась закончить с ним скорее. - Пойду посмотрю, как наш боец.
        - Он ушёл, - снова смог говорить больной нормально. - Дверь же хлопнула.
        51
        Я не поверила, побежала проверять. Обежала все комнаты и даже санузлы, а Шера нигде не было. Раве что он спрятался за занавеской, и планировал выпрыгнуть с криком «бу!», но и за шторами его не было.
        Фил прошлёпал в зал за мной:
        - Да не бзди, очухается и придёт мириться. Или не придёт, слишком ты его опустила.
        - Я не опускала, - возразила я. - Если не может верить, то и не нужен он мне.
        - Уверена? - я кивнула, но как-то слабо. - Тогда вопрос.
        - Ну, давай.
        - Ты действительно думаешь, что можно слепо верить любимому на расстоянии?
        Вопрос оказался каверзным, но я знала ответ.
        - Когда любишь, принимаешь человека таким, какой он есть. И его достаточно. Неважно рядом с тобой он, или очень далеко. Когда любишь, ты верен.
        - А если бы сказали, что первый мужчина в мире Шерхан ждёт ребёнка и бабосы как вознаграждение, поверила бы?
        Я рассмеялась, представив это. А Фил не смеялся, он был подозрительно серьёзным, это редкость. Тем более говоря такие глупые вещи.
        - Ну, думаю, даже если бы это было возможно, то к гинекологу в очередь на оплодотворение Шер стоял бы первым с конца, - настал мой черёд разряжать обстановку шуточками, но мой юмор был недостаточно искромётен, как его. - А за деньгами с начала.
        - Стой, я не говорил, что это больничное оплодотворение.
        - Другого просто быть не может.
        - Я понимаю, это фу, - не успокаивался заряженный своей теорией. - Но вот представь, он беременный от кого-то. Так написали в газете. И даже написали от кого.
        Кусочки пазла стали складываться в общую картину. Беременность. Новости в сети. Мой фейковый парень. Олли и место для его «девушки». Ревность Артёма, безрассудность, злость.
        - Он подумал, что я и правда жду ребёночка?
        Фил пожал плечами:
        - Кто знает, что в голове у умалишённого? Он тебе даже сообщения пишет, сокращая слова, наверное, до хера времени остаётся, чтобы заполнить свой вакуум ревностью, - к парню вернулась язвительность.
        - Но зачем ты мне рассказываешь это? - он хотел привязать меня контрактом, и мог не раскрывать глаза на чувства Артёма, но поступал по чести. - Ты же не хотел разрывать контракт.
        - Я и не хочу, - согласился он. - Но и не могу уже смотреть на твою несчастную мордаху.
        - Ты же, - я запнулась, не ожидая, что такое может не то, чтобы случиться, но даже прийти на ум, и вот пришло: - не влюблён в меня?
        Фил задорно рассмеялся, будто я научилась шутить, и покачал головой:
        - Ты, конечно, классная, но я однолюб.
        - Ты любишь кого-то? - моему удивлению не было предела. Сегодня что ни новость - сплошной взрыв.
        - Того парня, - он показал в сторону, я повернула голову и наткнулась взглядом на зеркало: - красавчик из зеркального отражения мой кумир.
        Не такого ответа я ожидала, это заставило меня улыбнуться. Но я снова вспомнила о блондинчике.
        - Куда он пошёл? - спрашивала я, не надеясь на ответ. И Фил не знал. Или не говорил.
        Олли мог знать, и я надеялась, что он ещё не улетел, или уже прилетел, ведь иначе не смогу дозвониться в зону режима «самолёт». Второй вариант оказался верным. Он снял трубку сразу, стальная птица совсем недавно села, и он уже получал багаж.
        - Да, Лена, привет, весь полёт проспал, наконец-то удалось выспаться. Как ты? Голос парня был похож на счастливый.
        - Олли, ты не знаешь, куда мог пойти Артём?
        - Зачем он тебе, Лен? - в его голосе проявилась усталость, я поняла, что счастливый тон был напускным. - Вы мучаете друг друга только. Тем более теперь, когда ты в положении. Разве ты не счастлива с Фешкой?
        - Ты ничего не знаешь, - я вцепилась в трубку обеими руками, - и это неправда, я не беременна.
        - Как это? - подавился новой порцией нравоучений мой друг. - ДСС, ты зачем меня обманула?
        - Это не я, это всё слухи. Тебе ли не знать, как это работает?
        Он прекрасно знал.
        - Как это получилось?
        - Давай я расскажу тебе всё потом, а сейчас мне нужно найти Тёму. Он всё извратно понял.
        - Брательник мой знатный извращенец, есть такое, - согласился, шуткуя, друг.
        - Он ушёл, и я не знаю, как его найти, - моё отчаяние выливалось даже из ушей, просачивалось сквозь поры в клетках тела. - Телефон не отвечает.
        - Здесь у него роуминг, - просветил меня Оливер, далёкую от технологий современности. - А инет только по вай-фай.
        - Божечки, где же он? - взвизгнула я от отчаяния, шмыгая носом. - Он мог пойти куда угодно!
        - Ты точно не беременна? А то больно эмоциональная, - то ли подколол, то ли действительно сомневался.
        - Сплюнь, мне рано ещё.
        - Честно, не знаю где он сейчас, но билет у него на завтра, утренний рейс, - помог мне друг.
        - Эй, чучело, - услышала я из трубки на фоне приглушенный расстоянием знакомый говорящей звонкий голос, - долго я должна тебя ждать? Чемодан с ленты снять не можешь, помочь может?
        - Прости, подруга, мне пора, удачи, - сухо попрощался он со мной. И уже в сторону, ехидно: - Зайка моя, соскучи…
        Одновременно с ним говорил новый голос, добавив себе обличающей тяжести:
        - С какой ещё подру…
        Связь оборвалась.
        Значит, у меня ещё есть время его найти. Но его катастрофически мало. Я попробовала снова до него дозвониться, но номер не отвечал, будто сгинувший среди радиоволн, возможно зацепившись за одну, запутавшись за другую и потерявший в итоге свой собственный сигнал. Я не была сильна в физике, чтобы распутать клубок волн, и единственное, что могла сделать - это отправить сообщение, понадеявшись, что оно дойдёт, ворвавшись в самый центр переплетения и своим светом ослабит путаницу: «Я люблю тебя». Я признавалась ему и делала это, не стесняясь и не боясь последствий. Толя бы посоветовал не распыляться словами, ибо всё, что сказано, может быть использовано против меня в суде. И я готова отвечать за свои слова.
        Подслушивающий мой разговор с Оливером Фил хотел помочь:
        - Подумай, может есть места, куда он хотел сходить в городе? Он же типичный турист, себя вспомни, когда приехала, - он стал меня передразнивать: - Пойдём в Централ парк кормить уточек. Давай поедим нью-йоркскую пиццу. Айда кататься на пароме. Пошли искупнёмся в Гудзоне.
        - Эй, - последнего я точно не говорила.
        - В общем, подумай. Может, какой-то театр? Этот питекантроп знает вообще, что такое искусство?
        Театр? Точно, такой был. Буквально пару недель назад он рассказывал мне о подъёме музыки чёрных, которая происходила в тридцатых годах в Гарлеме, где жил его любимый Луи Армстронг. Многие из артистов того времени избрали театр «Аполло» площадкой для выступлений, и что показательно, долгое время он был единственным театром в Нью-Йорке, где афроамериканцы могли получить работу. А ещё у них был «палач» с метлой, который сметал исполнителя со сцены, если зрители его не жаловали.
        Судьба театра была неоднозначной, и в какое-то время он был преобразован в кинотеатр, но вновь восстановил статус концертного зала, и именно там каждый май проводили ежегодное джазовое шоу «Великая ночь в Гарлеме».
        Это была слепая догадка, но я схватилась за неё, как утопающий за соломинку.
        - Твоё выражение лица либо сигнализирует о том, что ты поняла, где он может быть, либо о том, что ты осознала всю нелогичность ваших отношений, - оценил Фео, и услышав мою догадку, утвердительно кивнул, словно давая своё согласие.
        Я не стала ни долго думать, ни менять одежду, и поспешила ловить такси. В это ранее время ещё не было пробок: ньюйоркцы любят работать, но спать любят ещё больше.
        Местонахождение театра было мне прекрасно знакомо, моя музыкальная школа находилась в районе, граничащим с Гарлемом, где иногда я прохаживалась после занятий, и оттуда было рукой подать до него.
        Какой раз уже порадовавшись в душе, что мы не живём в молодом в плане возраста проживающего населения, но при этом одном из старейших районов Трайбека, который находился в центре острова. Я слышала, там есть даже детский сад для собак. Здесь жили знаменитые миллениалы, к которым причислял себя Фил, но позволить себе жить в роскошном кондоминиуме мы не могли. А жить не в пентхаусе мой друг считал ниже своего достоинства.
        Но добираться до школы оттуда было не очень удобно, слишком далеко он был расположен. И как подруге звезды, пользоваться метро мне не позволялось, по утрам меня часто подвозил водитель Фео, а вечером я возвращалась на самом популярном транспорте города - такси.
        А из Верхнего Ист-Сайда - благодать, я даже не успела придумать, что скажу ему, когда найду, а меня уже высаживали напротив «Аполло-холл».
        Многие иностранцы и по сей день полагали, что этот район не самый лучший выбор для прогулок, но это раньше он считался одним из самых преступных, после реконструкции здесь всё изменилось и настала эпоха, когда Нью-Йорк называли одним из самых безопасных городов США.
        Гарлем разительно отличался от Среднего Манхэттена. Здесь вместо небоскрёбов стояли в основном невысокие дома, и архитектурный стиль преобладал европейский: соблюдая английские и голландские традиции. И он не был сильно загружен транспортом, что меня, любителя пеших прогулок, радовало.
        Жёлтая мигающая в тёмное время суток красными буквами вывеска выглядела обычно, если не знать истории. И можно было спокойно пройти мимо. Артёма я не видела, крутясь вокруг своей оси как юла.
        Мелькнула мысль, что он внутри, но в это раннее время театр был закрыт. Снег повалил крупными хлопьями. Хотя февраль и считался здесь холодным сезоном, снега никто не ждал. Он ложился на плечи и волосы, укутывая белым пуховым одеялом. Накинувшая на выходе тёплое пальто, я совсем не чувствовала холода, и заставила себя остановиться, осознавшая бесполезность попыток найти Тёму в мегаполисе, потерянную как иголка в стоге сена, в глазах стали накапливаться слёзы.
        Как же это обидно. Нечестно. И… заслуженно.
        Люди обходили меня стороной, застывшую живой скульптурой человеческой тупости, ругающую себя и Артёма за твердолобость. Выходить из тяжёлых отношений в конце прошлого лета было непросто. Я чувствовала себя опустошённой Дементорами. Покалеченной, будто на меня приземлился космический корабль. Я была зла на саму себя и на него. Все вокруг говорили, что дальше будет лучше. Естественно, я этого не чувствовала и понимала, что спасёт меня только реинкарнация. До этого не дошло, меня вернул к жизни личный экзорцист Фил.
        Но в начале года я наступила на те же грабли. И вот снова стою у разбитого корыта по собственной вине. И было неважно, кто виноват. Важно, что мы оба бежим друг от друга. Я чувствовала себя такой бессильной.
        Неожиданно на мои глаза легли тёплые ладони, а затылок прижался к груди.
        - Долго ждала? - спросил мне на ухо самый родной голос на свете.
        - Очень, - ответила я чувственно, уставшая притворяться и жить чужой жизнью.
        Когда, если не сейчас? Секунду назад я хоронила отношения, но рано.
        Я развернулась прямиком в его широкие объятья, и смотрела снизу-вверх, боясь моргнуть, смахнув это видение.
        - Давай я тебя согрею, - он накрыл своими ладонями мои уши. - Это мои наушники. Они стоят миллион.
        - У меня нет таких денег, - лишь слабо улыбнулась я, не отказываясь от драгоценных теплушек. И взамен подарила ему такие же из своих рук.
        - Darling I still love you…[15 - Kids These Days «Darling»] - пропел он.
        Снег всё падал и падал, а мы стояли, не в силах оторвать взгляда друг от друга, не в силах разорвать объятий. В его глазах разлилось согретое моим солнцем море, счастливые пингвины плавали по поверхности, наслаждаясь и резвясь как дети. Была ли я одним из этих пингвинов, или же впадиной, где море разливалось, но точно знала, что своему морю я больше не позволю замёрзнуть.
        Случайные прохожие хлопали Шера по плечу и поздравляли нас с Днём Всех Влюблённых, американцы всегда вели себя просто, как два цента.
        - Лена, мне не важно, от кого у тебя ребёнок, если ты меня любишь, - кажется, он получил моё сообщение, и следом ввёл меня ещё больше в ступор: - то я буду ему отцом.
        - Ты сумасшедший, - мои руки сползли ему на шею, похолодевшие пальцы замерли, а глаза часто моргали, и садящиеся на реснички снежинки разлетались, продолжая своё кружение.
        - Я тебя люблю, - сказал он проникновенно и взял мои руки в свои, грея, прижал их к груди. - Я должен был сказать это первым. И давно. Прости меня, я такой тормоз.
        - Это были слухи. Про меня и Фила, про ребёнка, - сказала я считая, что он должен знать, а недоразумению следовало быть развеянным.
        - Правда? - он подарил мне улыбку, снова сгребая в медвежьих объятиях, и я объяснила ему как родились идиотские слухи. - Боже, я реально дурак.
        - А я не умнее.
        На это он сказал, что я очень умная и красивая, и самая лучшая, и рассказал, что кое-что для меня подготовил, чтобы заслужить моё прощение.
        Божечки, я сделала всё неправильно, нарушила каждое слово из предсказания леди Га: я обманула его, говоря что мы не пара и окуная в своё безразличие, я предала его, выбрав музыку, я изменила, увязавшись за Филом. И Тёма простил мне каждую ошибку. Он доказал даже больше, чем я заслуживала.
        Взяв за руку, Тёма повёл меня в театр, о котором я так много от него слышала. Изнутри он был в бордовых тонах, и в общем, не сильно отличался от любого другу театра, коих у нас на родине вагон и маленькая тележка: билетные кассы, резные двери, ковры цвета красного вина. Но из-за того, что я знала историю, мне казалось, что он пропитан иным духом.
        - В общем, вчера это было шикарнее, - извиняющимся тоном говорил он, пока мы поднимались по лестнице, не удосужившись сдать верхнюю одежду. - А сегодня только я, ты и механик.
        - А зачем нам механик? - недоумевала я.
        - Сейчас узнаешь, - он поцеловал кончики моих пальцев, прежде чем ввести меня в зал.
        Свет был приглушен, а на сцене висело белое полотно. Как в кино. Зал вновь превратился в кинотеатр, как в семидесятых. Мы поднялись на балкон в первый ряд, вид оттуда был шикарным. Я всегда считала, что места на балконе, недооценённо, стоили дешевле.
        Только мы заняли свои места, Артём подал знак рукой к окошку киномеханика, развеяв полезшие в мою голову картинки о механике, обслуживающем насосы и прочее техническое оборудование. Свет полностью погас и за титрами «7Я - Матвеев представляет», последовал фильм. Запустился не сразу, а с попытки номер три. Но такие мелочи не портили момента. Наоборот, немного приземляли, а то я чувствовала, что от переполнявших эмоций могла улететь в небо воздушным шариком, накачанным аргоном.
        Снят фильм он был довольно оригинально, ведь каждая сцена авторства Сени, не зря он бегал за нами с камерой наперевес, с камер наблюдения, была отснята под новым углом, а где-то картинки не было вообще, и только звук. Кто-то талантливый наложил музыку, обрезал, замиксовал видео, и получился полноценный домашний фильм:
        Голос Артёма в трубке: «Короче, мы разрываем наши отношения. Точка. Ты больше не моя девушка, я больше не твой парень. Расходимся мирно, без эксцессов. Друзья?» «Угу,» - отвечает трубка.
        Мрачным голосом регистратор браков произносит: «Согласны ли вы, Охренчик Артём Сандалович, взять в жёны эту женщину и любить её, пока смерть не разлучит вас?»
        Играет музыка, по экрану бегут слова: «никогда не говори никогда», пара под масками танцует, сверкает татуировка на её руке.
        Лена в объятиях Артёма в обнимку на заднем сидении. Она закинула ноги ему на колени, а он не упустил момент их потрогать…
        Та же пара стоит на вершине лестницы в отеле, вид у них потрёпанный. Они смотрят друг на друга ненавистно. «Брак - это последнее в моих планах на жизнь,» - говорит недовольный блондин, почёсывая татуированную руку. «И у меня не на первом месте,» - получает он достойный ответ.
        Снова эта пара, уже в школе. Они старательно делают вид перед его друзьями, что вместе. Брошенные парнем на неё украдкой ревностные взгляды - отдельная песня.
        Вот они на изысканном вечере, Артём водит её за собой, пряча за спину, когда на неё смотрят другие парни.
        Круглый и жёлтый, как майское солнце, блин делает невероятный кульбит и приземляется на сковородку в руках Шера.
        Артём перевалился с водительского сиденья и навис над сжавшейся Леной, глаза распахнуты, мокрые волосы, капля дождя на носу.
        Артём и Оливер на площадке, под проливным дождём, после напряжённой игры они разошлись, перед этим первый отдал листок второму.
        «Люблю тебя вечно…» говорит она Оливеру. У Артёма сносит крышу.
        Его машина в её дворе, резкий старт, она нервно распинывает пакеты с одеждой.
        Пара обнимается в клубе среди беснующейся толпы.
        «К чёрту! Предлагаю расстаться. Навсегда,» - кричит в сердцах Артём. Она держит удар: «Тебе и недели не нужно будет, чтобы вновь решить, что мы должны быть вместе».
        Сцена андеграунд-клуба, Лена на ней, Артём в зале. Она его не видит, а он не сводит с неё глаз.
        Речной порт, столик со свечами, фейерверки, танцы под луной.
        Рассыпанные по лестнице ромашки и отпечаток пирога, Лена плачет на ступенях.
        Бегающий по аэропорту в больничной пижаме Артём требует остановить самолёт, вместо самолёта электрошокер останавливает Артёма.
        Снова первая сцена из ЗАГСа. Молодой парень и девушка смотрят друг другу в глаза и счастливо улыбаясь оба говорят «да».
        Весь показ Артём сидел рядом, пялился на меня, читал реакцию с лица, держал руку, одним словом, переживал. Как только картинка застыла, он присел передо мной на колени и обнял мои, утянутые в модные колготки, уткнувшись в них лбом:
        - Я так тебя ждал, Лена, всю жизнь. Прости меня. Прости, я был слаб и не понимал, как ты мне дорога, - он прятал своё лицо, на самом деле пытаясь скрыть проступившие горячие слёзы, но я их чувствовала сквозь тонкую сетчатую ткань, и вытирала подушечками пальцев. Как сложно быть мужчиной - плакать нельзя, слабым быть нельзя.
        - Это я должна просить прощения, милый, - из моих глаз тоже лились слёзы.
        Я шмыгала, гладила его по голове, мы молчали и ничего не обещали больше. Раньше мы оба кидались обещаниями, как снежками в зимних забавах. В этот моменты любые обещания казались лишними. Я хлопала себя по груди, пытаясь успокоить бешено-колотящееся сердце. Колибри очнулся от зимней спячки, в которую впал наперекор учебникам биологии в канун Нового года, и сидя в гнезде, он ошарашенно зевал, чувствовал зверский голод и требовал открыть клетку-сердце. Или покормить.
        Я чесала удобно устроившегося в моих ногах парня за ухом, как верного пса, он умильно сопел. Идиллия.
        - Тём? - он не отозвался.
        Не сразу поняла причину, но как главные герои театра абсурда, мы продолжали верно играть свои роли. Потому что такое только с нами могло произойти - признающийся в любви Шер, показав романтичный фильм, уснул на моих коленях!
        Наклонившись, я поцеловала его в загривок и улыбнулась, абсолютно счастливая, ведь невозможно забыться сном в компании человека, которому не доверяешь.
        52
        Татьяна, просматривая спешно сделанные снимки из театра «Аполло», аккуратно вытирала проступающие на глазах слёзы платочком, чтобы не испортить макияж. Был поздний вечер, время города, прозванного Большим яблоком, от них отставало на добрых восемь часов.
        Ей позвонил отправленный в командировку Влад и торжественно отчитался, что объекты наконец-то окончательно и бесповоротно помирились.
        - Ты уверен, Вова? - не могла поверить она.
        За каждым тяжело поднятым белым флагом у этих двух индивидов быстро шёл нога в ногу разлад. Так что сомнения Таню не покидали.
        Все остальные пары, с удивительной нежностью созданные Агентством Любви были надёжными. Те же Арина и Максим - как они прекрасно дополнили друг друга! Он - вечный ребёнок, она - потомственная няня. Лучше союза не придумаешь. Или Леся с Егором - у этих скоро обещалось пополнение (не зря же Таня отправила Вову на задание по повреждению имеющихся у пары средств защиты). И это только самые яркие их клиенты, которые даже и не знали, что были клиентами Агентства Любви.
        - Я уверен. Своими глазами вижу, как объект А лобызает коленки своей мадам.
        - Но ведь они не поженились, - Таня задумчиво вертела в руках конфету, стащив её со стола, на котором всё было готово к празднованию дня Святого Валентина, только самого Валентина пока не было. - Он сделал ей предложение?
        - После такого фильма она сама ему должна предложение делать, - хмыкнул Влад, откидываясь в удобном кресле профессионала, которое позаимствовал на один день.
        - Это обязанность мужчины, - твёрдо сказала она.
        Влад стащил с себя наушники и закатил глаза. Целых полгода блондинистая фурия выедала ему мозг, придумывая варианты, как помирить Охренчиков. А они наоборот, лишь отдалялись друг от друга, даже поселились в разных частях света. Влад просился отправить его к янки, чтобы направить объект Л на путь истинный. Таня сопротивлялась и сказала, что там у них есть контрактник, которому обещали хороший гонорар, если он поможет. И он много вкладывался в общее дело, но шёл своим странным путём. Он сказал, что лучший мотиватор - это ревность, и старательно изображал её парня.
        - Фил скорее сам на ней женится, чем этот остолоп.
        - Не женится, ему нужны деньги.
        Таня прекрасно знала, почему он пошёл на сделку - ему действительно нужны были деньги. Влад же в том, что начинающая звезда нуждается, сомневался. Он знал, что тот неплохо зарабатывает, в интернете можно и не такую информацию нарыть. Но он не знал, что в начале карьеры актёру сложно накопить: больше вкладываешься в свой промоушен. А Татьяна знала, кому предложить сделку - Филу нужны были деньги, чтобы выплатить долг бабуле, который рос в геометрической прогрессии. И так получилось, что Татьяна, ранее делившая этаж в общежитии с бабой Агриппиной, знала кому предложить лёгкие деньги.
        Но деньги оказались совсем не лёгкими. Хотя смотря на Фила со стороны, могло показаться именно так: он делал всё играючи, не привязываясь к людям, плюс получал дополнительную тренировку актёрского мастерства.
        - Ой, всё, - прервал разговор порядком уставший Влад.
        Татьяна долго терпела просроченные дедлайны Фила, но даже через полгода ситуация не менялась. Всё будто усугублялось. Они постоянно светились перед камерами, давали обнадёживающие людей и расстраивающие Татьяну интервью. Правда, под Новый год неожиданный визит Лены показался ей забрезжившим рассветом, который, как и в любой зимний день, закатился за горизонт слишком быстро.
        Таня стала строить более действенные планы. Во-первых, заказала фильм их оператору, с которым Влад работал напрямую. По его рассказам, у них была неплохая команда в лице оператора и видеографа, которые несмотря на молодость, уже имели вес в съёмках. Фильм оправдал её надежды, вселив уверенность, что всё получится.
        И зная, что подопечные общаются на расстоянии, она подослала Владимира к Артёму, чтобы своими подсказками он раскрыл глаза упрямому танцору и намекнул «ехать к ней просить прощения, вымаливать любовь», как говорила ему делать решительно настроенная блондинка с лавандовым пламенем в глазах.
        Влад отчитывался, что делает всё как она говорит, но на деле не делал ничего. По её задумке, он стал учеником в классе Артёма, но как учителя невзлюбил его ещё больше. Шер был требовательным, острым на язык и очень злым. Они постоянно были на ножах, златокудрый обижался, но уйти не мог. Какие там советы, шкуру бы свою спасти, ежедневные тренировки, которые требовал учитель, пропускать не допускалось.
        И снова он стал самым несчастным человеком на планете, до него не сразу, но дошло, что прекратить это можно единственным способом: помирить его с Леной и умыть руки, закрыв дело. Задержавшись после очередной тренировки, он пустился в пространные размышления вслух о любви, Шер покрутил пальцем у виска и накинув одежду, попросил его закрыть за собой класс, сдать ключ на вахте.
        - Подожди, ты же взрослый и умный, - решил умаслить его для начала Владимир, мысленно называя «ты тупой идиот», задерживая наедине, - у меня проблема…
        - А я тут причём? - изогнул бровь Артём. - Кривые ноги - это к остеопату, слышал они делают специальные стельки, и потом будто летаешь, - тот искренне вздохнул: - но тебе это не поможет.
        Парень танцевал не то, чтобы плохо - ужасно. Он не чувствовал ритма, не слышал бит, тело его не слушалось. Вопросом что это чудо пытается делать на танцполе задавались все, и даже толерантному Дэну было невдомёк. А он упрямо изо дня в день возвращался. Шер нагружал его больше остальных, наказывал за ошибки и длинный язык, и даже прошлая «дружба», а Артём был благодарен за помощь в проведении идеального свидания, не способствовала принятию вертлявой глисты в качестве члена команды новичков.
        - Я не об этом, - запер на засов стиснутых зубов Влад свои злобу и ненависть, подумать только, ноги у него кривые, да они модельные! Он и костюм тренировочный носил брендовый, красивый, а не то, что остальные - мешки натянут и рады. В этом костюме даже жалко было валяться на матах, выполняя очередной финт, который всё равно не получался. - Мне нужно кое-что узнать.
        - Ну, спроси.
        Шер не собирался задерживаться. Но и уйти не мог. Он прислонился к косяку и смотрел на кривляющееся чудо.
        - В общем, мы встречались, - он стал бестолково выдумывать ложь на ходу, - с девушкой.
        - Рад за тебя.
        - И я посмотрел несколько серий «Игры престолов», - не стал он лишний раз злиться, решив что позже залепит ему ящик жвачкой. Пусть попробует потом ключом открыть. Намеченное злодеяние подняло настроение. - Без неё.
        - Жёстко ты, конечно, - согласился Артём. - Так не признавайся, - он решил, что помог советом достаточно, и стал прощаться.
        - Погоди, это не всё, - Влад судорожно искал подсказки глазами, собеседник списывал это на сумасшествие. - Она узнала, и уехала. В Африку.
        - Ну чё я скажу, езжай в Африку, - пожал тот плечами.
        - Если любишь, то норм же. Ведь так? - Влад просил подтверждения скорее интуитивно, чем действительно считая, что это сработает. Людей читать он так и не научился.
        - Так, - согласился Шер, глаза которого потемнели, неожиданно затуманенные собственными мыслями.
        Он миллион раз порывался купить билет, прилететь к ней и… Что дальше - он не знал. А вдруг она его пошлёт, вдруг он ей больше не нужен? Живущая в телефоне Лена, казалось, тоже его любила. А что с той, настоящей?
        - Вот я и подумал, четырнадцатое на носу, приеду и скажу, что люблю. Запишу ролик про любовь. Норм?
        - Ну норм. Ты для этого что ли учишься танцевать?
        Влад вцепился в подсказку как клещ в безалаберного туриста:
        - Да! Надо же вальс на свадьбе танцевать.
        - Друже, - рассмеялся на это Шер, - тебе в другую школу надо ходить.
        «В школу кулинарии, например, и то полезнее,» - мысленно согласился с ним златовласый.
        Шер заторопился, стал готовить себя мысленно к поездке. А чем чёрт не шутит, может и правда лучше поговорить и всё расставить по местам, чем строить догадки и мечтать о возможно несбыточном.
        Он стал изучать билеты. Обдумывать как всё пройдёт. Что скажет.
        Неожиданно с ним связался Сеня и предложил купить видео.
        Шер и хотел бы подумать, что дело нечисто, но Сеновал загнул высокую цену - ушлый малолетка просил качественного дрона. Если это было подстроено, фильм упал бы ему в руки бесплатно, здраво рассуждал парень. Не привыкший тратить родительские деньги на чепуху (кроссовки к таковой не относились!), Артём повёлся, представляя, как признается Лене после показа фильма, который к его удивлению был очень даже крут, и выплатил откат.
        Билеты взял на рейс, который прибывал в аэропорт Нью-Йорка тринадцатого днём, а вечером Оливер обещал провести его на премьеру, где он должен встретить Лену. И на соседнем кресле к обоюдному удивлению он обнаружил златокудрого жирафа, забавно поджимающего колени к ушам в салоне эконом-класса. Потеснив растерянного парня, Шер занял своё место у окна.
        - Какими судьбами? Ты меня преследуешь? - тут же обвинил он пытающегося собрать с прохода челюсть и упавшую с полки ручную кладь Влад. - Ты вроде в Африку летел, не знал, что рейс через Штаты.
        Юмор по мнению агента ВВ был из разряда «шутки за десять», он закатил глаза, даже забыв, что именно наврал ему неделю назад. Вроде так и сказал, что ему надо лететь к девушке в Африку. Кто бы вообще в это поверил? Только идиот или даун.
        - Ага, типа того.
        - А точнее?
        «О, чёрт, он начал подозревать,» - забеспокоился Влад, резко запихнул чемоданчик, сдунул с покрывшегося испариной лба золотой локон и сел на своё место, выдумывая новую ложь, якобы в качестве подарка хотел захватить для неё особенные печенюшки, которые продают только на Бродвее. Почему на Бродвее? Просто других мест в этом мегаполисе он и не знал, приезжая впервые. А потом сразу в Африку.
        - Ну там, есть место, - замешкался Влад. Никаких мест он не знал.
        - На английском хоть говоришь? - по-доброму усмехнулся сосед.
        - Свободно, - но умолчал, что безграмотно.
        - Молочик.
        Шер заткнул уши большими наушниками и собирался весь полёт проспать, но так и не смог сомкнуть глаз. Сон не позволяла нервозность. Оливер очень ему помог, арендовав театр на сутки. Его личная премьера запланирована ровно в полночь на четырнадцатое. А брат должен был помочь с трансляцией, подготовить полотно, зал. Всё было на мази, но сердце стучало сильнее обычного.
        А вот сосед его, насмотревшийся фильмов на экране, съевший принесённую еду до крошки и потом заказавший всё, что имелось в меню бесплатно, счастливо дрых с повязкой на глазах.
        Ни один из них не знал, что через несколько часов всё поменяется, и влюблённый парень почувствует себя преданным. Да здравствует нервный срыв - его кидало из крайности в крайность.
        Но по итогу, после грустных событий ночи Фил отыскал Влада по телефону.
        - Вовочка, мне доложили, ты приехал, - фамильярно обратился он к тому, с кем лично говорил впервые. - А значит, дуй по адресу, который я тебе скину сейчас. Адиос!
        - Стой, - осадил он звезду, относиться к которой вежливо не было никакого желания.
        В его памяти до сих пор нависал пудовым топором случай в обезьяннике, когда он увёл у него из-под носа Лесю, пусть и ненавистную к тому моменту, а потом и Викторию, с которой Влад и сам понимал, что нет никаких шансов.
        Первая позднее стала женой брата объекта Л. А вторая блистала на подиумах известных модных домов Европы.
        - Чего тебе, где не понял? - лениво протянул актёр.
        - Везде, - неожиданно зло отозвался он.
        Влад взял трёхдневный автобусный тур Hop-on Hop-off с гидом, собираясь покататься в аптауне и даунтауне, Бруклине, посмотреть на статую Свободы, побывать на обзорных площадках и в Центральном парке, взять круиз от Гринвича до Таймс Сквер.
        Заселившись по прилёте в шикарный отель, он отключил телефон, на котором щедрой руководительницей был подключён безлимитный тариф, и проспал до самого утра, а проснувшись первым делом наткнулся на промоутера, который уговорил его на экскурсию.
        И в этот самый момент, сидя на верхнем этаже экскурсионного двухэтажного автобуса его красивые волосы развевались от быстрой езды, и он, ловя снежинки ртом, был крайне недоволен. Ему строили глазки несколько девушек сразу, и он не мог решиться, выбрать блондинку или рыженькую. Звонок избавил его от мук выбора.
        - Я не знал, что ты такой тупой, - ответил Фил, начинающий раздражаться.
        Ему тоже не нравилось то, что приходится помогать. Но сделка есть сделка. Как его угораздило попасться на крючок умеющей быть очаровательной Татьяны? Она как-то хитро всё вывернула, предложила хорошее вознаграждение, подчеркнула его профессионализм, и одурманенный он пошёл на поводу миниатюрной блондинки, которая за собой могла и армию повести. Но чаще предпочитала отправлять на бой с жизнью своего мужа, выбирая для себя полем битвы амурные чертоги.
        После долгой весёлой ночи, в которой он прощался с подругой, успевшей стать сестрой за достаточно короткое время, и утреннего шоу с её личным клоуном, Фил чувствовал дикую усталость. Лена убежала искать его в театр, где он собирался покорить её сердце. Идея была на миллион. Но Фил лишь морщил нос. На забытый подругой телефон поступил звонок, и его рука потянулась проверить, уж не великая пропажа ли нашлась. Он оказался не прав - звонил его брат Оливер:
        - Лена! Какие новости?
        - Никаких, - ответил вяло Фил. - Убежала моя Леночка.
        - Куда?
        - Всё тебе скажи. У нас тут ночь страстей, а ты у меня спрашиваешь, куда она делась.
        - Я не просто спрашиваю, - тон Олли был будничным, а смысл слов отличался: - а намекаю, как глава лейбла, на котором почтивший нас своим талантом дорогой моей душе Филли Смит работает. Он настолько светел и щедр, что скоро возжелает отдавать всё заработанное детским домам…
        - А ещё он настолько щедр, - перебил его Фил, почуяв угрозу, - что прямо сейчас скажет, куда отправилась его подруга.
        - Вот и ладненько, - добился своего Оливер.
        - Театр «Аполло», ведь там Шерри собирался транслировать, - он деланно изобразил рвотные позывы, - свои телячьи нежности?
        - А ты откуда знаешь? - Олли насторожился, подобное настоящему парню Лены должно бы очень не понравиться. Реакция Феофила его удивила. - И беременность у вас фейковая. Слушай, а…
        Его перебил стук и громкий голос, приглушенные дверью: «Ты долго там сидеть будешь? У тебя понос?»
        Оливер прикрыл трубку и ответил, что скоро выходит.
        Слух Фила всегда вызывал зависть у вокалистов, с которыми приходилось работать. Он подмечал всё.
        - Сорян, брат, ты на толчке, - включил она в себе комедианта, эта роль была любимой, отчасти потому что в ней он был самим собой.
        Они синхронно послали друг друга подальше, а Фил теперь уверился на все сто процентов, что Шер будет там, где Лена. Оливер это обеспечит. Фео ведь отправил её туда не случайно. Он рискнул: встретятся, так это судьба. А нет, так и не надо. Ему было жаль Лену, которая хваталась за любые упоминания об Артёме. Но и зависть имела место быть, ведь его любимая девушка делала вид, что Фила не существует. Он отвечал ей тем же. Даже зная, что человек, которого она любила с детства уже женат и вроде даже ждёт пополнение, он не пытался подбить к ней клинья или рассказать о чувствах. Вёл себя рядом с ней как шут, но лучше так, чем видеть в её глазах жалость или безразличие.
        Он мог помочь сейчас Лене. Не Шеру. Подставляя себя - факт. Но фальшивые отношения уже и так начинали надоедать. Между ними даже поцелуя настоящего не было. И какой поцелуй с той, кото считаешь почти сестрой? Определённо, это было весело какое-то время. Сейчас хотелось новых ощущений. Фанаткам даже понравится, что он станет холостым и доступным.
        - А я не знал, что ты такой умный, - вывел его из раздумий резкий и крикливый Влад.
        - Повезло тебе, считай. Поговорил с умным человеком и сам стал на грамм ближе к свету, - не растерялся Фил.
        - Ой, что же со мной станет, если я тебя вживую увижу - умру от передоза мудрости?
        - Ну не, если трогать не будешь, то вполне себе можешь пережить этот волнительный момент.
        - Слушай, - быстро уставший от пустого трёпа, который ни капли не веселил, и он его оборвал, - чего ты к Охренчику-то прикипел?
        - С чего ты так решил?
        - Ну, с тобой же говорю - становлюсь мудрее с каждым словом, - не стал пускаться в объяснения златокудрый плагиат Маленького принца на планете Земля, иронизируя.
        - Везёт тебе, - провёл он длинными пальцами по шее, - в общем, я должен был отомстить.
        - За что?
        Злопамятность Фила не пугала Влада, но бесила. Вставляет палки в колёса, потому что ему надо отомстить - слабоумный. Могли ещё полгода назад всё решить, а он увёз объект Л в другу сторону.
        - Он тогда подставил меня. Ну, когда надо было отвлечь от Оливера внимание, чтобы он прошмыгнул незамеченным, - напомнил Владу знакомую сцену Фил. Напомнил и сам окунулся в былые эмоции. Ноздри его вздувались, - он выставил меня представителем сексуальных меньшинств, который предавался любовным утехам, да, не важно, - он махнул рукой. Но ощущения важности не смахнул.
        На самом деле геем в народных устах сделал его сам Владимир, молва подхватила и слух быстро распространился. Кто бы мог подумать - красавчик, похититель женских сердечек Фил Смит пидр! Но Влад не любил долго раздумывать, делал быстро, и чаще всего огребал из-за последствий.
        Как оказалось, в этот раз ему повезло - удар принял на себя неповинный (в кои-то веки) Шер. Влад внутренне сжался. Внешне прижал ладонь ко рту, якобы удивлённый безобразным поступком Шерхана, забывшись, что тот его не видит, зато одна из туристок щёлкнула красавца на фоне статуи Свободы: получился забавный снимок, будто он удивляется именно увиденной своими глазами достопримечательности. Вслух же он добавил в адрес Шерхана несколько нелицеприятных эпитетов, чем максимально угодил актёру.
        - Месть - благородное дело, - кивал Влад.
        И забывшись, согласился пойти в театр на выручку.
        Он слез на следующей остановке, потерялся в городе, еле как через программу-переводчик в телефоне заказал такси и был на месте. Он не наворачивал круги, а сразу пошёл внутрь и дёрнул покорную дверь на себя, думая, что его ждут.
        Шер и правда был внутри. И ждал. Но не совсем Влада.
        После сообщения Оливера, который подтвердил, что Лена беременна, Артём завёлся как ненормальный, и не пришёл на премьеру. А потом он слонялся по городу, истоптал его пешком вдоль и поперёк и в конце концов решил встретиться, поэтому ждал у них дома под дверью, чтобы убедиться лично. И своими недвусмысленными намёками Фил дал ему понять, что это так. Как только они уединились, он ушёл, убежал, не помня себя от злости.
        Взбешённый парень назвал таксисту первое пришедшее на ум - Манхэттенская музыкальная школа. Ему особо некуда было идти, и посчитав это не худшим местом, пошёл в парк Риверсайд. Он решил там погулять, наслышанный о нём от Лены, она часто ходила туда на ланч во время учёбы.
        Набрёл на кофейню, телефон автоматически поймал сеть, и стал вибрировать в кармане, как заводная игрушка, заряд которой выкрутили на максимум. Первым он прочитал сообщение от Лены, признание в любви, и вдруг ясно и чётко осознал, что ему неважно, будет ли у неё ребёнок от кого-то ещё, он заберёт их обоих себе и будет заботиться. Не бывает чужих детей. И возможно, придётся повоевать с актёришкой, но больше он не отпустит ту, которая признаётся в любви тому, кто ставит под сомнение своим недоверием все свои прошлые слова и обещания.
        Шер стал звонить ей обратно, но по глупости она забыла свой мобильный дома. Ему ответил ненавистный Фил и повинился, где она, предварительно ломаясь, как старая дева перед свиданием. Но бонусом поведал, что пришлёт ему подсобного рабочего, который неимоверно хорош в киноискусстве. Не соврал, Влад очень любил кино и ещё больше - критиковать, а это, несомненно, талант.
        - Только не говори, что ты здесь по просьбе Фила, - удивился Артём представшему его глазам парню. - Один раз - это случайность, два - совпадение, три - традиция, а с тобой нас похоже связала судьба.
        Тот отряхивал с волос и с одежды снежинки, фырчал. Такой судьбы и врагу не пожелаешь, считал он. И многие бы согласились.
        - Именно, меня прислал Фил, - недовольство выливалось через уши, оседая на плечах и стелилось за спиной шлейфом. - Последний раз тебе помогаю.
        - Ты такой добрый, - усмехнулся татуированный блондин. - Я ща растаю.
        - Это потом.
        - А как же печеньки? - вспомнил Артём.
        Влад сконфузился, но виду не подал:
        - И печенье потом. Давай показывай, что делать, - он царственным жестом скинул пальто, повесив его на руку.
        Тут они оба поняли, что ни один из них в операторской киномеханика никогда не бывал. Сварливый Фил принимал ванну, но принял звонок от незатейливого Влада, который без прелюдий потребовал объяснить ему «как работает этот чёртов проектор». Дело было нехитрым, а Фил уже немного отмок и расслабился, поэтому подобрел и, шуткуя и распинаясь о важности киноискусства, чем заставлял новоявленного киномеханика брюзжать, а его самого веселиться, проинструктировал неуча. Артём в это время убежал встречать любовь.
        К их совместному с Леной возвращению Владимир научился загружать фильм и ключи, делать регулировку звука, освещения и самого проектора во время сеанса, и по моде советских времён был торжественно провозглашён почётным кинодемонстратором. И всё же запустить получилось кино не с первой попытки, и даже не со второй. Влад разозлился, пнул раму, на которой был установлен проектор, чуть не сломал ногу, а фильм замигал приветственными титрами и опенингом.
        Он был горд собой и после завершения показа, отзвонившись Татьяне, покинул театр. Впереди было несколько дней отпуска. Его ждал экскурсионный тур, новый город и красивые демократично настроенные девушки. Может и его ждёт любовь где-то рядом?
        53
        ФЕВРАЛЬ. ГОД СПУСТЯ. НЬЮ-ЙОРК
        ЭТОТ ГОРОДвсегда умел праздновать день Всех Влюблённых. Мы шагали по улочке, а витрины подмигивали нам. Потом мы собирались пойти посмотреть на подсветку Эмпайр Стейт Билдинг, Артём вычитал в интернете, что она будет в виде сердца. Он даже заказал столик в кафе другого небоскрёба, чтобы мы могли наслаждаться видом в тепле, но я его отругала и потащила гулять по праздничному городу.
        Он то и дело порывался купить одну безделушку за другой, делая вид, что забыл приобрести мне подарок, хотя я знала, что свой подарок он подготовил уже давно, и ждал момента, чтобы вручить.
        - Хватит сорить деньгами, ты не Рокфеллер, - бурчала я сварливо, мне не нравилось, когда чьи-либо финансы тратились на чепуху.
        - Я хочу сделать тебе подарок на день святого Валентина.
        - Просто «валентинки» бы хватило, - скромно отозвалась я, засмотревшись на очередную декорацию.
        - С этим у меня не самые радужные ассоциации, - признался Артём. - Мне мелкому подарили открытку-сердечко, а потом мы подрались, я-то не мог девчонку ударить, а вот мне сильно прилетело ни за что.
        - Значит было за что, - я смахнула с волос снежинки, которые решили порадовать город именно сегодня, как и в прошлом году, снова облачая каменные джунгли в сказочные декорации волшебства.
        - Не было, конечно! Я был одуванчик.
        - Жаль, я не знала тебе в детстве, сейчас могла бы опровергнуть, - упрямилась я.
        - А ты, наверное, каждый год кому-то дарила открытки?
        Я засмущалась:
        - Один раз, в школе ещё, в младших классах. Но мой «Валентин» отнёсся к этому неподобающе, - я стыдилась признаться, но в начальных классах, до перевода в другую школу, я сама вела себя кошмарно, - и пришлось его проучить портфелем по затылку.
        - Что? - удивился он и заставил остановиться.
        - Ну, да. Нечем гордиться, - не сразу поняла я к чему он ведёт.
        - Та девчонка меня тоже ранцем своим огрела, - его глаза горели, надетая наискось по рэперской моде шапка не закрывала ушей, и они краснели от лёгкого морозца. - А он, зараза, тяжёлый, там чуть ли не вся библиотека была.
        - И у меня всегда тяжёлый ранец был. Чтобы все книги под рукой.
        - Ботаник, - прокомментировал Тёма, и вновь вернулся к своей «догадке»: - Всё сходится! Это, по-любому, ты меня оприходовала.
        - Мы вообще в разных школах учились, - не шла я на провокационные заявления. - Докажи сначала.
        Тут ему крыть было нечем. Но Осёл Ослевич если себе что-то втемяшит, то это навсегда. Он решил, что спросит у моего папы. Я лишь хмыкнула зная, что подобное спрашивать у Рода бесполезно. Лучше у Максима. Но подсказывать не стала, настроение было творить мелкие шалости.
        Хотя вряд ли хоть кто-то из них стал бы сейчас напрягать ради этого извилины - у братьев Матвеевых недавно появился внук Роберт, который собирал всё внимание. Щекастый и пухлый, тяжёлый как мешок картошки (это бабуля Рада оценила), он не спал ночами, доводил дядю Ника до белого каления, и поэтому Леся с сыном в первые месяцы решила пожить с опытными родителями. Позже она собиралась перебраться к Егору в Лондон до самого его выпуска. Папа мой, обратившийся в деда немного раньше, чем рассчитывал, был в печали, но внук Роб любил его больше всех и засыпал только на его руках. Новоявленный дед чувствовал ответственность и гордился, Максим завидовал и намекал Стасику и Соне, что жизнь - это бесконечный цикл, и нечего его тормозить, наш писатель хотел собственного внучка.
        Они часто звонили мне и показывали в экране мелкого, я бы тоже его понянчила, хотя к детям относилась настороженно. После годичной давности слухов о беременности моя психика расшалилась, и я решила, что рожать мне пока рано. Я наслаждалась насущным.
        Сегодня наш личный маленький юбилей. У нас их два: десятое июля - день знакомства и свадьбы, четырнадцатое февраля - день реюниона. Шер сделал в честь этих памятных дат тату на спине под лопаткой в виде созвездия Близнецов и Козерога, причём по точкам первого созвездия талантливый арт-мастер изобразил держащуюся за руки пару, а второе рассыпал над ними, и создавалось впечатление, что верхнее тату витает ореолом над нижним.
        За последний год отношений на расстоянии мы ценили минуты вместе как Скрудж Макдак свои сокровища, и если было можно, я бы закрыла Артёма в банковской ячейке и не выпускала. Но уважала его интересы, как и он мои.
        Я училась теперь на втором курсе и мне очень нравилось. Я записывала песни на студии Олли, каверы. Но быть знаменитой не собиралась, делая это для души, особенно после скандала, который разразился из-за нашего разрыва с Филом - оказалось, что полюбившаяся общественности пара приходится друг другу дальними сводными родственниками! Каждый раз вспоминаю, и до дрожи пробирает. Фео не может без разговорчиков вокруг своей особы, вот и придумал причиной размолвки такую неординарную. «Я же не мог сказать, что бросил тебя. Или ещё хуже - ты бросила меня. А тут такая волна хайпа,» - с энтузиазмом поймавшего эту волну сёрфера оправдывался он, не чувствуя при этом никакой вины. А мне из-за нового будоражащего умы слуха, из дому страшно было выходить. И даже непонятно, кто более был озадачен: его фанаты или мой папа, который, о ужас - о смех, поверил и долго пытался выяснить, кто мама Фила. Гриппу пришлось доставать запылившийся семейный альбом, чтобы доказать, что мы с Фео никак не связаны.
        Тем не менее уезжать из Америки я не торопилась, хотела закончить обучение. Как и было задумано изначально, идея стать учителем музыки меня не отпустила. Знакомые подсобили, и я давала благотворительные занятия раз в неделю в детском доме. А Шер поступил в ординатуру, но и танцы не бросил. Правда, времени на соревнования стало значительно меньше, но деток учить он не перестал.
        Как и год назад, небо укрыло город снежным плюшевом пледом, напоминая нам обоим о нашем волшебном воссоединении. Мне всё с того дня казалось сказкой. И я не была Золушкой, или Русалочкой, и уж тем более не Бэлль, ведь я вполне себе обычная, но были индивиды, которые утверждали, что рядом со мной Чудовище превратилось в прекрасного Принца. Мы просто Лена и Артём, отвечала я на это.
        Но у нас был свой хэппи-энд, который знаменовал на самом деле начало, и всё, что было до этого, являлось подготовкой. Как космонавта готовят к полёту, и он проходит тесты, выматывается, штудирует необходимую информацию, но всё это остаётся за кадром, и все видят как ракета взмывает в небо, так и мы оставили предисловие только для себя.
        А сегодня Шер приехал, чтобы отпраздновать год счастья. Так и сказал: «Любовь моя, поздравляю тебя с годом абсолютного счастья». Мою голову уносило в облака каждый раз, когда он огорошивал меня неожиданными проявлениями чувств. И свой приезд он тоже сделал сюрпризом. Поэтому я не подготовила подарок, а в шутку заявила:
        - Я твой подарочек, Тёмочка.
        Как и следовало ожидать, ему это понравилось, и он стал требовать получение подарочка на руки. Я же корила себя, что говорю не думая, и изрекла, что свой подарок он получит только после того, как я свой, так что воодушевлённый парень порывался скупить всё подряд, я воротила нос.
        Среди какой-то барахолки он нашёл переводные татушки, и вдруг спросил:
        - Ты свела тату. Почему?
        - Потому что я его никогда не хотела.
        - Или хотела избавиться от воспоминаний, который были связаны с ним? Ведь там было какое-то предсказание, да? - проявил осведомлённость Шер.
        - И это тоже, - не стала я отпираться. - Оно появилось на моей руке случайно, и говорилось, что будет сиять, когда я встречу свою судьбу, - я горько рассмеялась, - она заблистала тогда, когда мы танцевали, а я решила поверить в те слова, но знаешь, я не намерена строить свою судьбу, следуя словам какой-то сумасшедшей тётки.
        - Согласен, гадалки эти, такая лажа, - кивнул Артём, - но этой я бы поверил.
        Я скосила на него строгий взгляд:
        - Глупости не говори, взрослый же мальчик.
        - Ты говорила, воспоминания важны. Я понял это, но не сразу. Важно помнить всё, важно учиться на своём опыте.
        - Я рада, что ты это понял.
        Вскоре мы забрели в тёплую уютную кофейню, которая встретила нас приятной атмосферной музыкой и теплом. Встретившая официантка, забрала верхнюю одежду и повесив её на вешалку, подвела нас к столику у стеклянной стены, по периметру которой мигала золотая гирлянда. Кафе было забито до отказа, но мы будто поймали удачу за хвост и нам достался единственный пустой, к тому же с шикарным видом на мигающий огнями город. Мы заказали чай-глинтвейн и тематические маффины с сердечками. Вернее, сладкое мне заказал Шер, а я хотела пончик в розовой глазури с посыпкой. Но маффин и правда выглядел романтичнее: красное тесто и наверху шоколадное сердце с зефирками.
        По цвету он гармонировал со мной. Хотя я и перестала быть приманкой для камер, привычка одеваться стильно приклеилась ко мне, и сегодня я надела длинное платье-пиджак в шотландскую клетку, подоткнутое широким ремнём. С волосами я обычно не чудила, но в этот день хотелось быть красивой, и я сделала крупные локоны, которые перекинула через плечо, а сидящий напротив Артём играл с ними, накручивая на палец. Так и не сняв шапку, за что я его пожурила, он кутался в широкую толстовку молочного цвета и счастливо улыбался, хотя со стороны могло показаться, что глупо.
        - Глинтвейн без алкоголя что деньги на ветер, - сварливо бурчал он, прихлёбывая согревающий пряный напиток.
        - Не пей, мне вот понравился, - я потянулась к его чашке. - Могу и твой выпить.
        Он быстро схватил чашку крепче, показав мне язык. И перевёл заинтересованный взгляд на заказанный бисквит.
        - Кекс свой ешь.
        - Я не хочу кушать, - пожертвовала я десертом, хотя отломить кусок хотелось. Но он так жадно на него глядел, что мне совесть не позволила кусать шедевр.
        - Это я для тебя заказал.
        - Как подарок?
        - Ну, да, - вот хитрец, решил провести.
        - Не надо мне кекс в качестве подарка.
        - Ладно, не подарок, а просто угощение, - смилостивился парень, немного подумав.
        - Точно? - с ним лучше десять раз удостовериться, чем верить на слово.
        - Да, - он глубоко кивнул. - Ешь со спокойной совестью. А это что?
        На блюдцах в прозрачных фантиках лежали печенья с предсказаниями. Здесь это было так типично, как принести жвачку с чеком. Я объяснила ему, и он припомнил, что видел такие в кино. Однако раскрывать не спешил, считая их чушью. Я лично не считала.
        - Давай посмотрим, что внутри, - умоляюще засияла я, уверенная в удачном предсказании. Если честно, плохих никогда не попадалось, и я верила, что все пожелания в печеньях только хорошие. - Открывай уже.
        - Сначала ты свою, - заупрямился он.
        - Без проблем, - я тут же хрустнула обёрткой, надломила печенье и вытянула листок: - «Твоя судьба в другом печенье». Что за чепуха? У меня же только одно.
        - Вот, - глядя на моё расстроенное лицо, Шер протянул мне своё печенье. - Там написано, что другая печенька скажет судьбу. Вот она.
        - Логично, только она твоя. А не моя.
        - Потому что у нас одна судьба на двоих, - сказал он так, словно это было аксиомой.
        Я улыбнулась и прочла вслух новое предсказание: «У любви очень много имён, но только брак даёт ей фамилию».
        Глаза Шера блеснули, а моё сердце забилось чаще. Я ведь так и не сменила фамилию - не было времени ни времени, ни желания возиться с документами, и Фил упросил меня оставить это на потом. А потом мы снова с Артёмом обрели друг друга, и снова я не хотела заморачиваться документами.
        - Тебе нравится моя фамилия? - спросил он вдруг, пытаясь разглядеть ответ в моих глазах.
        Ну как ему сказать, что это не восторг?
        - Охрененная, - я вызвала его самодовольную улыбку.
        - Ещё бы. Давай ешь уже свой кекс, пока он не высох.
        - Это маффин, - поправила его чисто из вредности.
        - А я и не повар.
        Он сложил руки на груди и требовательно взглядом указывал на объект своей невиданной щедрости, призывая кушать символ любви и не чавкать.
        Я решила поделить его пополам, и стала резать точно посередине. Эти столовые ножи не предназначались для подобных манёвров, о чём мне сообщил тупой скребущий звук.
        - Ой, я кажется ножик сломала. А у них есть конфликтное меню?
        Серьёзный Артём вмиг растерял напускную солидность рассмеявшись и сказал, что ножи так просто не ломаются. Пришлось проверить руками и тут я обнаружила, что в маффине лежит яйцо из Киндер-сюрприза.
        - Открой, - хрипло попросил Артём, не сводя с меня цепкого тёплого взгляда, искрящегося лёгким беспокойством.
        - Что там? - нелогично спрашивала я, и руки замедлились, но не остановились: - Ой.
        Внутри лежал ещё один листик, но не предсказанием, а с вопросом: «Ты выйдешь за меня?» Глаза защипало.
        - «Ой» - это что значит? - занервничал проситель. - Ты, кстати, помнишь, что желание мне должна? Если что, имей ввиду, отрицательного ответа я не приму.
        Не владея голосом я кивнула.
        - «Да»? Это значит «да»? - требовал ответа Шер.
        - Да, - произнесла я. - И можешь оставить своё желание на потом.
        - Я потом у тебя целую футбольную команду запрошу, - пообещал он многозначительно, и меня это не пугало. - Она сказал «да»! - заорал мой дружок-псих. - She said «yes»!
        Кажется, весь кафетерий знал о происходящем заранее. Они стали кричать в поддержку нашей паре, поздравлять, хлопать Шера по плечу, желать любви и прочего. А мой теперь уже жених вытащил из заднего кармана кольцо, которое не удосужился ни красиво упаковать, ни припрятать. Он взял бережно мою и спросив разрешения, надел его мне на палец. Обычное кольцо с восемнадцатью звёздами-бриллиантами, два из которых больше, символизирующих две яркие звезды Кастор и Поллукс, и в целом составляющими по форме созвездие Близнецов. Я хорошо его помнила по тату Артёма, и в кольце точно так же рисунок сплетался в две фигуры, которые крепко держат друг друга за руки.
        ЭПИЛОГ
        Я проснулась первой и потянулась. Мы спали, утопая в белоснежных простынях, и его рука собственнически лежала на моём животе, грея. Я смотрела на него и не могла поверить, что не разглядела в нём самого лучшего на свете человека при нашей первой встрече. Как я могла быть такой слепой? Как он мог так хорошо маскироваться?
        Мои волосы спутались, а тело затекло, я не привыкла спать не одна и использовать в качестве подушки крепкое плечо. Но как будущая жена я должна привыкать. Взгляд метнулся к безымянному пальцу, на котором красовалось уникальное обручальное кольцо, я вдруг снова обрадовалась и бухнулась на подушку, всколыхнув постель и заставив заворочаться Артёма.
        А он и не спал, притворялся, но как только понял, что и я не сплю, то резко навис надо мной.
        - Доброе утро, красавица, - одарил он меня утренним несвежим дыханием, и слава Богу, не потянулся целовать.
        Но сделал кое-что похуже! Он скинул с меня простынь, и я прикрыла грудь руками, густо покраснев. Тело покрылось мурашками. От парня шёл жар, который напоминал о прошлой ночи. Его негромкий властный голос впитывал в себя мою неуверенность:
        Посмотри на меня -
        Я смущён от твоей наготы.
        Моё сердце взрывается от полноты
        Крепче вина
        Чувств.
        Артём не стал убирать мои руки, поцеловал меня в пупок. По телу прошлась дрожь. Глаза прикрылись от удовольствия, подрагивающего на кончиках ресниц. Он прикусил нежную кожу, и я распахнула глаза, не от боли, но от мысли, что смущённые ведут себя по-другому. А он поймал мой взгляд и прошёлся языком вверх до самой шеи, и я сама убрала руки, осознавая, что ничего нового он не увидит. Моё тело - его тело. Он поцеловал меня в ключицы, запустил руки в волосы:
        Послушай меня -
        Я теряюсь в объятьях твоих.
        Мой голос срывается с прозы на стих
        В попытке сказать
        Вслух.
        Он стал целовать мою шею, мои пальцы легли ему на затылок и стали поощрительно плутать в отросших волосах, сползли на плечи, безумно широкие, крепкие плечи. Правая рука опустилась на лопатку с памятным тату. Теперь я знала все рисунки, которыми он себя покрыл, он рассказал о каждом, а я только удивлялась, как же я раньше могла спутать его с братом - ведь они отличались не только внешне, но даже татуировками. Артём прикусил мочку уха и шептал на ухо:
        Расскажи мне -
        Ты сильно любишь меня?
        Я боюсь твоих слов как клятого огня,
        Но готов ко всему.
        Поверь.
        Его стихи изменились, стали кривее, но честнее, и взрослее вместе с ним. Интересы не менялись, но было заметно, что он вырос. Такой Артём своими словами и поступками вызывал не просто вожделение, но доверие и надёжность. Мой райский дар и проклятие. Моё искушение. Чуткий и нежный. Неприличный. Добрый. Самовлюблённый. Щедрый. Уникальный.
        Он приставил свой лоб к моему и смотрел в глаза, пытаясь прочесть ответ. Я не стала его мучить:
        - Сильнее жизни.
        Тук-тук,
        открой свою дверь.
        Конец
        notes
        Примечания
        1
        7sp, Культурный (Своё Мнение) Смайл311 «Несколько слов»
        2
        Эдмон Ростан «Сирано де Бержерак» (перефразировано)
        3
        орлеанский «сэтчмо» - Луи Дэниел «Сэтчмо» Армстронг (англ. Louis Daniel «Satchmo» Armstrong) - американский джазовый трубач, вокалист и руководитель ансамбля родом из Нового Орлеана. Прозвище «Сэтчмо» - сокращение от английского Satchel Mouth (рот-меха)
        4
        25/17 «Никто не сможет меня остановить»
        5
        ГЕЙМ (АНГЛ. THE GAME - «ИГРА» - НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ ДЖЭЙСОН ТЭЙЛОР) - рэпер с Западного побережья Северной Америки
        6
        Acon «I Wanna Fuck You»
        7
        Quest Pistols «Ты Так Красива»
        8
        Noize MC (feat. Чупак 228) «Моё Море»
        9
        DJ Tiesto «I Don’t Need To Need You»
        10
        Noize MC «Давай приколемся»
        11
        Гидропонка ft. Маська «Держи меня за руку»
        12
        Лесоповал «Я куплю тебе дом»
        13
        BTS «FAKE LOVE»
        14
        The Contours «Do You Love Me?»
        15
        Kids These Days «Darling»