Держи меня крепче Рида Сукре
        Ван Лав #1
        КТО-ТО НАЗВАЛ БЫ ЭТО ФАТУМОМ, КТО-ТО БРЕДОМ БОЛЬНОЙ ФАНТАЗИИ ТЁТУШКИ СУДЬБЫ, А КТО-ТО ЦИРКОМ, НО ВКУПЕ С КРАСИВЫМ ТАТУ НА ЗАПЯСТЬЕ, МНЕ СТАЛО ИЗВЕСТНО ПРОРОЧЕСТВО ОТНОСИТЕЛЬНО БУДУЩЕГО. КОТОРОЕ НЕОЖИДАННО НАСТАЛО, И Я ВСТРЕТИЛА СВОЮ ВТОРУЮ ПОЛОВИНУ, НО ОНА КАК НАЗЛО СКРЫЛА СЕБЯ ЗА МАСКОЙ. ТЕПЕРЬ МНЕ ПРЕДСТОЯЛО РАЗГАДАТЬ, БЫЛ ЛИ ЭТОЙ ПОЛОВИНОЙ МОЙ ДРУЖОК ИЗ САМОГО АДА - ЗАНОСЧИВЫЙ "ТАНЦУЮЩИЙ БОГ", ИЛИ ЕГО ПОЛНАЯ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ - ДОБРОДУШНЫЙ И ПОРЯДОЧНЫЙ, БЕСПОДОБНЫЙ РЭП-ИДОЛ МИЛЛИОНОВ. РАЗГАДАТЬ И НИКОГДА ЕГО НЕ ОТПУСКАТЬ.
        В ТЕКСТЕ ЕСТЬ: РОМАНТИКА, ЮМОР, ПРЕДСКАЗАНИЕ ЛЮБВИ, ТАНЦЫ И МУЗЫКА
        ДЕРЖИ МЕНЯ КРЕПЧЕ
        РИДА СУКРЕ
        ПРОЛОГ
        ПОД ЛУНОЮ И ПРИ ЛУНЕ Я С ТОБОЮ ТАНЦУЮ,
        СЛОВНО В МОРЕ НА КОРАБЛЕ
        ПОПАЛИ В КАЧКУ НЕБОЛЬШУЮ[1]
        При виде его бесчисленных татуировок руками хотелось обхватить голову и качать ею в такт своему стремительно развивающемуся в его обществе безумию. От лишённых какого-либо здравого смысла тату в интимных местах ладонь сама прижималась к алеющему стыдливым румянцем лицу в известном жесте «рукалицо». Он до неприличия прилично пугал меня, выводил из себя и просто издевался. Когда он открывал рот, оттуда рекой лились отборные ругательства вперемешку со словами, значения которых я не знала, а узнав приходила в недоумение, поражаясь, зачем портить великий и могучий язык глупыми переделками и заимствованиями. Если только, чтобы составить новый секретный язык, чтобы цивилизованные люди не могли понять его с друзьями, и спасти от деградации. Его брюки, свисавшие на половину пятой точки, не скрывающие нижнего белья, наличие которого не могло не радовать, хотелось подтянуть и закрепить ремнём, предварительно отшлёпав по мягкому месту. А в его широкие футболки можно было кутаться ночами вместо одеяла.
        А ещё он был чутким и в океане его нежности можно было захлебнуться, но он бы никогда не позволил утонуть. Его голос был пропитан бархатом, а запах потом, но не таким, который ударяет в нос, и можно потерять сознание от интоксикации, а слабо-приятным, кружащим голову. Этот человек всегда был в движении, но и душ принимать любил, поэтому к естественному запаху тела вкупе шёл аромат терпкого мужского геля для душа. Его широкие плечи и крепкие руки со сбитыми костяшками умело обнимали, заставляя представлять себя в безопасном коконе, защищённой от мирской суеты. Он умело подбирал слова и складывал их в строки, выражая так свои чувства.
        Этот человек стал моим райским даром и проклятием. Моим искушением, которое как райский плод не следовало кусать, но я, последовав по проторенной дорожке первых земных обывателей, сделала самую большую в своей жизни глупость и испробовала плод. А плод, в свою очередь, съел весь мой мозг.
        Я подозревала, что встрече нашей предшествовало событие, случившееся на первом курсе. Кто-то бы назвал это фатумом, а кто-то бредом больной фантазии тётки Судьбы. Но одно точно было правдой - позже я встретила свою половину, но она скрывалась под маской, а мне предстояло разгадать, был ли этой половиной мой дружок из самого ада - заносчивый "танцующий бог", или его полная противоположность - добродушный и порядочный, бесподобный рэп-идол миллионов. Разгадать и никогда его не отпускать.
        1
        Это был первый курс, начало года, и меня чудом угораздило согласиться на уговоры человека, которого я и неделю не знала. Молодо-зелено, что уж там.
        Студентка-хорошистка первого курса Архитектурной Академии, с самыми обычными именем и фамилией Елена Матвеева была замечена очаровательной одногруппницей, которая была само красивой на курсе, а может во всём университете. Я видела её на первом собрании, и знала по вмиг распространившимся слухам, что мальчишки у её ног штабелями укладывались. За что мне выпала честь стать её подругой, я и не знала. «Божья кара, - хмыкал мой внутренний голос, но тут же исправлялся: - провидение».
        Мы были разными от слова «совсем». Я на её фоне словно «Окушка» рядом с «Порше», хотя не совсем так, скорее, как если сравнить корзину для мусора с корзиной из элитного супермаркета, но это уже перебор. Так что поменяем «Оку» на маленькую, невзрачную «Дэу-Матиз» (никогда мне она не нравилась). Не слишком красивая, не слишком умная, не слишком габаритная, сплошное «не слишком». Что машинка, что я. Когда подруга - идеальна: и фигура точеная, и всё при ней.
        Тёмные волосы длиною до середины лопаток, большие кукольные глаза цвета горячего шоколада, упругие безупречные формы, стройный стан, красивые руки, не знающие труда, загорелая бархатная кожа - вот и весь её образ, к тому же стоит добавить к этому туфли на высоких каблуках, откровенные наряды обязательно дизайнерского производства и прочие аксессуары.
        В первый же день учёбы она, войдя в аудиторию, окинула группу удручённым взглядом, пропустив мимо ушей восхищённые вздохи парней и презрительно сморщенные лица девушек, а затем уверенной походкой направилась к моей парте. Это было не единственное свободное место в помещении, но она сама его выбрала. Запретить ей садиться рядом с собой я не могла, да и не хотела, даже была немного счастлива, что рядом с моей тушкой паркуется нечто превосходное.
        - Я Леся Радуга, - протянула она мне ладошку, открыто улыбаясь.
        - Лена Матвеева, - я пожала ей руку и улыбнулась в ответ, удивляясь, как быстро она сменила маску брезгливого равнодушия.
        Леся села за парту, повернулась ко мне всем корпусом и с тем же сияющим выражением на лице предложила:
        - Давай дружить!
        Её слова покорили моё бедное сердечко, которое никогда не имело подруги. Подруги, которая верный друг и сестра, которая хоть и не рада твоему звонку в три часа ночи или пять утра, всё равно выслушает и поможет, которая может наговорить кучу гадостей, но без задних мыслей, а лишь в меру своего болтливого языка и то для поднятия духа, которая рассказывает тебе свои секреты, а ты делишься с ней своими. Именно такой подругой и стала впоследствии Леся. На тот момент я её ещё не знала, и в дружбе тоже не нуждалась, но отталкивать её не хотелось, да и что таить, её фраза «Давай дружить!» крутилась в моей голове как на повторе. Как я узнала позже, у Леси тоже подруг не было. Лишь окружение, которое за глаза косточки перемывало, а её от таких личностей тошнит.
        - Давай.
        Словно в садике два ребёнка. Будешь со мной дружить? Буду! И всё - навеки друзья. Не могу предугадать, как долго продлится наша дружба, но вариант вечность меня устраивает.
        Мы сдружились, и почти везде таскались вместе, разве что, когда я шла в библиотеку, Леся предпочитала провести время в кафе с поклонником. Иногда она и меня уговаривала пойти с ней «поесть на халяву». К этими многочисленными поклонниками у неё разговор был короткий.
        На правах моей лучшей подруги она считала своим священным долгом учить меня уму разуму. В собственном понимании. Она утверждала, что одеваюсь я плохо, говорю тихо, волосы мои покоятся с миром, морщусь всегда не к месту и так далее, и тому подобное. Своими нелестными замечаниями она желала мне только добра.
        - Опять ты волосы в крысиный хвостик собрала. Дохленький, фу, - скривила она рожицу.
        - Так удобно, - моя невозмутимость не знает границ.
        - Удобно - не значит красиво. Ты видела мои самые любимые туфли?
        Я кивнула.
        - А знаешь, почему они любимые? - продолжила Леся. - Потому что высота каблука четырнадцать сантиметров. Думаешь, это удобно? Нет! Они жутко жмут и пальцы после них как после мясорубки. Но мои ноги в них великолепны…
        Чтобы я лично удостоверилась в этом, она вытащила из глубины шкафа эти легендарные шпильки и примерила их. Действительно, смотрятся потрясающе. Она прошлась вдоль комнаты, как знаменитый крейсер «Аврора» - упорно вперёд и, покачиваясь на волнах, то есть плавно вихляя бёдрами, словно по подиуму, до двери и обратно.
        - Супер, - выдала я ей комплимент. - Ты звезда!
        Она любит, когда все вокруг восхищаются ею, а я люблю говорить правду.
        - Вот видишь!
        - Что вижу?
        Если она хотела своим примером заставить меня надеть шпильки, то зря старается. Спасибо, нет. Я навернусь на них при первом шаге, а если очень повезёт, то на втором. Я немного неуклюжа, а переломов конечностей мне не нужно.
        - И что мне с тобой прикажешь делать?! - искренне вздохнула кареглазая подруга, выпучив глаза. - Не видит она ничего. А все остальные видят! И знаешь, что? Нет, конечно же, не знаешь. А они, могучие зрячие человеки, видят… достоинства! Их надо подчёркивать. Например, мои ноги. В сущности - ничего особенного, - она изящно вытянула передо мной одну из своих «самых обыкновенных» ног от ушей, - у миллионов девушек есть такие же. Но! Не каждая из этих лохундр сможет их продемонстрировать так же восхитительно, как я. Реклама - двигатель прогресса!
        - Вроде, торговля… - поправила я.
        - Что ты там бурчишь? Лучше помолчи и послушай умного и красивого человека. Я плохого не посоветую. Вставай! - она тряхнула копной шелковистых тёмных волос, рассыпавшихся по её плечам, потянув меня за руку, подняла с кровати и поволокла к зеркалу. - Милое личико, правда?
        Она улыбнулась, резко подёрнув сияющие блеском губы, от этой улыбки мороз по коже пробирал. Я слабо кивнула, не решившись подать голос, и правильно, что молчала. Улыбка перешла в злобный оскал:
        - И зачем, скажи мне, ты его таким образом демонстрируешь?! У тебя тут штамп на лбу стоит «Я дурочка с переулочка». Все твои мысли считать в две секунды можно. Хочешь, озвучу их? Так слушай: «Пису пис! Сгинь, война! Давайте, я помогу!» Мать Тереза, блин. А о себе, - тут она ткнула мне наманикюренным пальцем в лоб, - кто подумает? Ты для них живёшь? Если так, то и одевайся соответственно. А если бы жила для себя, хотя для тебя это нереал полнейший, то тоже одеваться нужно прилично. И макияж, и причёска… А ты, как деревня… Волосы у тебя шикарные. Давай, распустим.
        Она сдёрнула с моих волос резинку, взяла расчёску и прошлась по светлой гриве. Затем развернула меня к себе, сделала пробор.
        - Теперь всегда так ходи. Простушка с «правильной» причёской - это отстой. Селянка из Мухосрыщинска, и та бы выглядела увереннее.
        - Волосы лезут в лицо, - я нахмурилась.
        - Так и задумано! Красота требует жертв в виде наших хладных тел, измученных, истерзанных и покоцанных. Но результат, - она провела руками по волосам, легонько взбив их снизу, - того стоит.
        - Это же не-у-доб-но.
        - Неудобно лысой быть, могу устроить, - ой, нет, я воздержусь.
        Мы бы так ещё и около часа препирались, но в Леське такое бывает, что в мозгу что-то щёлкает и переключает её мысли, заставляя течь в ином направлении. Сейчас она вспомнила о том, что девчонка из соседней группы, по совместительству, её бывшая одноклассница и самый злейший враг, всем демонстрировала своё тату. Красивая миленькая мультяшная татуировка. Леся бы и внимания не обратила на другую девушку, а с этой у неё что-то типа соперничества. Они соревнуются во всём: одежда, парни, учёба. Об этом мне сама Радуга рассказала, скрасив подробности, но я самостоятельно додумалась до истины. В её интерпретации звучало, что «идиотка Кулик постоянно её копирует, но ей всё равно до Леськи как до Джомолунгмы», хотя сомневаюсь, что Леська в курсе, что такое сия таинственная Джомолунгма есть. Если у одной появляется нечто шикарное, то у другой в кратчайшие сроки появляется вещь ещё более шикарная и часто более дорогая.
        - А ты видела, что себе Яна Куликова из 322-й группы наколола? Джинн, вылетающий из кувшина. Нет, ну ты прикинь? Она совсем дура или прикидывается, как думаешь? Дура, определённо. Я посмотрела в интернете, что это значит. Короче, она наркоша. Угу, не надо смотреть на меня, будто я твоего кота задушила, а потом трупик, завёрнутый в подарочную упаковку, тебе подарила…
        Я лишь молча благодарила Бога, что котов у меня сроду не было.
        - Да нет, она не наркоманка, - сложно в такое поверить. - Тем более, она не стала бы такое афишировать.
        - Откуда тебе знать? Это ты с ней десять лет в одном классе проучилась? Почему ты её выгораживаешь? Всё, прекрати! У меня есть одна суперская идея, - тут она состряпала очень хитрую мордочку. - Одевайся, выбегаем.
        Как я ни пыталась выведать, куда мы спешим, она не раскололась, партизанка. Вызвала такси, и мы поехали в центр города. Сама Леся жила в коттеджном посёлке в частном доме, на окраине города. Всю дорогу она загадочно молчала, храня тайну, изредка бросая на меня оживлённые взгляды. Смирившись, что раньше положенного всё равно ничего не узнаю, я уставилась в окно на проносящийся мимо пейзаж. Я люблю смотреть на движущуюся природу, как убегает дорога, плывут облака, деревья сменяют друг друга. В такие моменты голова наполняется всякими разными мыслями, о которых в тягучей повседневности думать не получается, а сейчас в самый раз.
        Например, о недавно прочитанном на досуге произведении с романтичным хэппи-эндом. В книге главной героиней являлась одна несуразная Мэри-Сью, которая к своему «счастью» получала все шишки, летевшие на неё с намёком фатализма, да таким обречённым, что сам Лермонтов бы обзавидовался. Тот же самый рок неким чудесным образом связал её брачными узами с одним хамоватым типом. Как так вышло, а главное, зачем и почему, она, будучи овцой в десятитысячном поколении, разумеется, и сама не поняла. Факт брака им пришлось скрывать долго и упорно, потому что у каждого из них уже было по парню и девушке. Но ненавидели оба «счастливчика» друг друга люто. Американский ситком какой-то или комедия-однодневка. Конечно же, всё у них закончилось хорошо, так гласил последний абзац истории, которую лично я даже до середины не осилила, просто заглянула в конец и всё. Лично мне было искренне жаль героиню, а ещё я в тайне радовалась, что в жизни такого отборного «бразильского мыла» в принципе не бывает.
        Но вот мы уже в городе. Люди снуют туда-сюда, мы останавливаемся чуть ли не на каждом светофоре, наше движение ощутимо застопорилось, что нервировало подругу. Это выражалось в хаотичном ёрзании на сидении, беспечных звонках-разговорах с кавалерами. Ей не терпелось оказаться в заветном месте. Но трафик в стенах города отличается от «застенного». Пережив все перекрёстки, «зебры», знаки «стоп», сонных постовых, медлительных пешеходов, мы всё же достигли указанной цели.
        Расплатившись с таксистом напополам, не люблю, когда за меня платят другие, хотя Леся настаивала, мы вышли из машины и оказались у начала центральной улицы. Эта улица, так и называющаяся Центральной, представляет собой, длиною около трёх километров, торговый центр под открытым небом. Сама улица выложена брусчаткой и является пешеходной, транспорту сюда заезжать нельзя. А по её бокам расположено несусветное количество магазинов, салонов, центров самого широкого профиля, различных площадей и высот. По центру улицы расположены фонтаны и всевозможные статуи, чарующие глаз. Впервые оказавшись на Центральной, я шествовала по ней с широко раскрытыми ртом и глазами, а сейчас уже настолько привыкла, что не замечаю всей её красоты. Леся же вообще не имеет привычки чем-то восторгаться, кроме своего отображения в зеркале.
        Она вцепилась в мою руку и сквозь толпу туристов, ринулась куда-то вглубь улицы. Мне оставалось лишь извиняться перед заграничными гостями, потому что подруга этого делать явно не собиралась. Кому-то мы отдавили ногу (и даже не одному), кому-то «зазвездили» в лоб (совершенно случайно, я всего лишь пыталась отмахнуться от мухи), а кому-то заехали по почкам (активно двигали локтями), но изувеченная толпа вскоре осталась позади, а Леся, не останавливаясь, вломилась в полуподвальное помещение, таща и меня за собой. Никаких табличек на дверях не было, а может я просто не заметила. И неудивительно, в таком-то режиме активного марш-броска.
        Атмосфера в помещении стояла угнетающая. Тёмная комната, освещённая свечами, посреди которой стоит стол, покрытый тряпичной алой скатертью. Будто мы попали к сектантам. А вдруг они занимаются чем-нибудь ритуальным, и им как раз двух девушек не хватает для жертвоприношения? Аккуратно высвободившись из хватки Леси, я уже развернулась, чтобы убежать и покинуть опасное место, как подруга шёпотом заорала (она так умеет):
        - Стоять! Ты хочешь меня здесь одну оставить?
        - Зачем мы здесь? - тихо прошептала я.
        - Это нечто покруче, чем тату Куликовой. Тут работают настоящие мастера. Я как раз записалась.
        Так вот чего она захотела - переплюнуть Яну. Но ведь существуют и нормальные цивильные тату-салоны, а у этих даже квиточка из санэпидстанции не висит на стене, о чём я не преминула её спросить.
        - Я в интернете нашла, самые настоящие татушки делают именно здесь! - у подруги был маниакальный взгляд.
        - А в других салонах, наверное, ненастоящие? - попыталась съехидничать я.
        - В других - отстой, - она перевернула кулак с торчащим вниз большим пальцем, - здесь - клёво! - теперь палец «смотрел» вверх. Она ещё раз повторила движения с пальцем, укрепив материал: - Отстой. Клёво. Отстой. Клёво.
        - Я поняла, - обречённо выдохнула я, сообразив, что отговорить её вряд ли получится.
        Дверь позади стола отворилась и в комнату вплыла, не вошла, а именно вплыла, женщина. Лицо её было скрыто под вуалью, а поверх худого тела надет чёрный плащ с капюшоном, имеющий кружевную накидку. Настоящая Чёрная Вдова: величественная и безжизненная. То, что она величественная, было заметно визуально, а её безжизненность была доказана холодным мёртвым голосом:
        - Вас ждёт мастер, пройдите в дверь справа.
        Она не смотрела на кого-то конкретно из нас, её голова не повернулась ни на градус. И даже несмотря на то, что ей не было известно кто из нас собирается портить тело письменами, стало сразу ясно, что она обращается к Лесе. Мы обе повернули головы в указанном направлении и обнаружили справа дверь, хотя изначально казалось, что в помещение ведёт лишь один вход, с улицы, откуда мы пришли.
        Леся, пробормотав «спасибо» и спросив, не пойду ли я с ней, убежала по указанному направлению. Я с нею не пошла, хотя оставаться в комнате наедине с Чёрной Вдовой было страшновато, но смотреть, как будут колоть тело Леси, было ещё страшнее. Я побоялась, что мой желудок не выдержит таких мучений и осталась на свой страх и риск. Вдова не сводила с меня взгляда. Видно его не было, всё же у человека вуаль на лице, но он был тяжёлым и складывалось ощущение сканирования рентген-аппаратом. Неприятно. Не люблю больницы и то, что их напоминает.
        Я хотела выйти на улицу и дожидаться Лесю там. То есть я решила и уже почти развернулась, вернее, я подумала об этом, но не могла сдвинуться с места - мгновенный паралич. Со мной такого никогда не было.
        Чёрная Вдова подплыла ко мне и потянула за собой, сказав:
        - Пойдём.
        Не было ни сил, ни желания сопротивляться. Будто мною овладел иной разум, а я кукла-марионетка, которую дёргают за нити и в результате она способна передвигаться. Женщина повела меня за ту самую дверь, из которой появилась. Новая комната ничуть не отличалась от предыдущей, разве что свечей было меньше, а ещё тем, что не было стола, даже стульев.
        Вдова откуда-то из темноты достала чашу и дала мне отпить из неё. Терпкий винный вкус с нотками вишни. Но что это за напиток я определить не смогла. До боли знакомый он оставался неизвестным.
        Затем она забрала чашку и прикоснулась к моей правой руке. Она медленно водила по запястью своими холодными пальцами, иногда вызывая лёгкие покалывания. Не знаю, сколько времени это продолжалось, минуты текли, кружась в медленном танце, а я стояла, наслаждаясь блаженным моментом, как вдруг меня пробудил её голос:
        - То, что ты ищешь - найдётся, как только лоза засверкает под луной. Не упусти, не обменяй, не предай.
        Слова словно тонкой иглой впечатывались в моё сознание. Буква за буквой. Слово за словом.
        Не упусти, не обменяй, не предай…
        Неумолимо захотелось спать и я, поддавшись порыву, закрыла глаза. Мозг продолжал повторять слова Вдовы.
        Постепенно его сменил шум гомонящей толпы, реплики, крики, звуки музыки. Открыв глаза, я обнаружила себя стоящей на улице перед входом в тот самый странный тату-салон и в эту секунду оттуда вылетела окрылённая Леся. Причём окрылённая буквально.
        Она в радостном экстазе принялась рассказывать мне какую татуировку ей сделали, куда именно и принялась показывать это место, приподняв наложенную повязку. Это оказался маленький извергающий огонь дракончик на щиколотке, с расправленными крыльями. Я даже отметила про себя, что характер и темперамент этого китайского дракончика под стать его хозяйке. Несмотря на общеизвестную природу этих существ, смотрелся он действительно очень мило.
        Подруга была вне себя от счастья и потащила меня покупать новый наряд, который позволил бы ей продемонстрировать свои щиколотки. Как только повязку можно будет снять, разумеется.
        Я всё думала над словами пугающей женщины, сейчас мне всё казалось сном, и я не могла вспомнить, что именно она сказала. Но её голос надолго запечатлелся в моём мозгу и заставлял дрожать коленки. Лоза, луна… Бред полнейший.
        От размышлений меня оторвала Леся, завопившая на весь магазин:
        - Ты тоже сделала тату?! Вот уж от кого не ожидала… А, знаешь, красиво, - она вертела мою правую руку во все стороны, тщательно разглядывая рисунок. - Вот не зря говорят, что в тихом омуте скелеты надёжно припрятаны. Ленка… Вау! Мне очень нра!..
        Я с изумлением уставилась на запястье, на котором явно проступал белый узор. Небольшой, с завитушками рисунок притягивал взгляд. Как я могла его не заметить, ведь и руку щипало. Вот же я глупая. Выходит, пока я была одурманена напитком Чёрной Вдовы, она сделала мне татушку. Я ничего не заметила и даже не почувствовала. Надо же быть такой невнимательной. Но узор красивый, похож на виноградную лозу. Чёрная Вдова как раз что-то про лозу несла. А у меня всё мимо ушей пролетело. И мимо глаз. Наверное, она мне рассказывала, что делает мне тату в виде лозы, а я всё в голове своей болезненной переиначила. Интересно, это лечится?
        - Я не разрешала делать, - сказала я Лесе.
        - Как так? Тебя же заставить не могли. Не мели ерунды. Ты её теперь стесняться будешь? Не позволю!
        - Это правда, - мне очень хотелось рассказать ей, что со мною произошло, но она не давала, перебивая.
        - Не ври. Я знаю тебя! - а вот это ложь, тогда мы были знакомы всего ничего. - Фиг бы ты ей позволила татушку тебе наколоть, если б не хотела. Ну, признайся, ты давно о ней мечтала?
        - Нет! Никогда не мечтала. Это вульгарно.
        - О, какие мы слова знаем!.. Окей, не хочешь, не рассказывай. Но учти, подруги так не поступают!
        - Я ведь и пытаюсь рассказать!
        - Замечательно. Пошли, перекусим. Здесь кафешку открыли, закачаешься от ассортимента. И как раз выложишь мне всю правду.
        Покалывание в руке ощущалось, но никакой стерильной повязки наложено не было. Может это просто рисунок, успокаивала я себя.
        Подумать об этом мне не давала подруга, которая снова схватила меня за локоть и повела к еде. Она терпеть не может мою нерасторопность, когда сама она всегда передвигается так, словно опаздывает, причём масштабно. Я люблю медленно бродить по городу, пребывая в постоянных размышлениях и мечтах. «Фантазёрка» называют меня добрые родственники, вороной называют недобрые. Лесе приходилось изощряться, таская меня за собой, держать за руку, иначе была вероятность потерять меня.
        Новая кафешка «Лагуна» находилась прямо за углом любимого магазина Леси. Мы быстро добрались, заняли кабинку в углу. Интерьер помещения напоминал пляжный ресторанчик на Гавайях. Потолок выполнен из тростника, стены также, а пол застлан линолеумом цвета и текстуры песка. Столики круглые, из дерева, как и стулья. Каждый столик находится в импровизированной кабинке, огороженной от общего зала лишь золотистыми бамбуковыми шторами. На окне у того столика, что мы выбрали, мозаика, изображающая Посейдона с неизменным трезубцем. Красивое местечко и со вкусом. Называть его кафешкой, по моему авторитетному мнению дочери известного дизайнера-архитектора, несколько кощунственно.
        Меню, действительно, было разнообразным. Есть хотелось безумно, казалось, что съем слона. Подивившись названию, я заказала «Атлантический фахитос» с креветками, а подруга, вечно сидящая на диетах, ограничилась лёгким Греческим салатом, замаскированным под названием «Штормовое предупреждение». На деле, фахитос оказался аналогом шаурмы, приготовленной более сложным образом, и в качестве ингредиента, вместо мяса, включающий креветки. Я наелась, не съев и половины. Всё то время, что я пыталась тщательно пережёвывать пищу, Леся вытягивала из меня подробности обретения мною татуировки.
        - Я и не знала, что Леди Га подрабатывает в тату-салоне, - по окончании моего рассказа наигранно вздохнула Леся, медленно водя вилкой по тарелке, гоняя несчастные оливки.
        - Леди Гага? - как-то я её не заметила.
        - Не Гага, - усмехнулась Леся. - Леди Га. Та женщина в вуали. Она слепая, кстати. - Подруга мне не верила.
        - Ты её знаешь? Кто она? - у меня были только вопросы.
        - Её все знают. Это провидица. Всё, что она говорит, сбывается. А что она тебе сказала?
        Внезапно, слова возникли перед глазами, зазвенев в ушах: «То, что ты ищешь - найдётся, как только лоза засверкает под луной. Не упусти, не обменяй, не предай». Сразу сделалось жутко.
        Я пересказала подруге, хотя меня холод пробирал по коже, я явственно это ощущала, хотя, возможно, это лишь эффект от кондиционера. Глаза Леси загорелись.
        - Она тебе сделала предсказание! Невозможно! Она обычно предсказывает беды и несчастья, люди боятся ходить к ней на приёмы. Кстати, записаться к ней очень дорого стоит. И когда я говорю «дорого» - это означает нереально дорого, - она округлила глаза. - Но люди всё равно ходят к ней, потому что она всегда говорит правду. Все её слова сбываются. Представляешь?
        Если подругу взволновало предсказание, то меня после её слов о заоблачных ценах за услуги леди Га внезапно начало волновать моё финансовое состояние. Я не помнила, как платила, и стала шарить в сумке в поисках кошелька. К моему счастью, он нашёлся, ни копейки не пропало. Я получила бесплатное тату и предсказание. Как известно, бесплатный сыр только в мышеловке.
        Леся искрилась от возбуждения, я наоборот, пыталась понять, за что мне эта кара. Я не разделяла её веселья относительно предсказания, так как, во-первых, в оккультизм не верю, а во-вторых, даже если на сотую долю секунды предположить, что всё-таки существуют высшие силы, то по словам Леси, цитирую: «она обычно предсказывает беды и несчастья». Подруга, наконец, обратила внимание на моё мрачное лицо и видимо, осмыслив свои последние слова, решила поднять мне настроение, растормошить:
        - Ты расстроилась? Ой, да ну тебя… Не принимай близко к сердцу. Кстати «обычно» не значит всегда. Может она только за деньги гадости предсказывает, а бесплатно, что-нибудь хорошее, - её лицо в секунду сменилось с жалостливо-участливого на огорчённое. - Блин, надо было и мне попросить погадать… Вот видишь, ты везунчик, а я осталась на обочине.
        Кажется, она действительно расстроилась. Было бы из-за чего. Будь я на её месте, а она на моём, вряд ли она сейчас бы переживала. То есть переживала бы, конечно, но о другом. Например, как бы не быть на моём месте. А всё же, может и правда предсказание хорошее. Просто не буду делать ничего плохого, авось прокатит. Нам принесли напитки.
        - Думаешь, она мне не плохие вещи предсказала?
        - Может, и нет. Но я не думаю, что уж больно плохое. Всё же звучит не совсем ясно. Отцовский знакомый несколько лет назад ходил к ней узнать о будущем. Она ему напророчила: ого-го! Сказала, что фирму свою он развалит, потому что бездарь, что жена от него уйдёт, квартира сгорит. И всё прямым текстом. А он всего лишь хотел узнать стоит ли ему скупать дело одного прогоревшего конкурента. Прикинь, мужику «счастья» навалило бонусом. Уж он её материл. Сама не слышала, папаня рассказывал, хотя откуда сведения - не признался. Вряд ли бы осчастливленный признался, бухали они, наверное, вместе, он и проболтался…
        - Как ты можешь так говорить о родном отце? - пикнула я, едва не захлебнувшись горячим чаем со вкусом ванили, в результате обожгла губу.
        Да, жара на дворе, но моя любовь к чаю до неприличного бесконечна. Обожаю его, особенно в горячем виде, когда тёплый дымок поднимается от поверхности только заваренного чая; вдыхать его, наклонившись, согревая руки о бока чашки.
        - Эй, мисс Скромность, а тебе медальку не подарить? - непрошибаемая Леська протянула мне салфетку.
        - Нет. Но согласись, это нехорошо, - я закусила губу, выдыхая на неё воздух, в то же время вытирая расплескавшийся по столу чай.
        - Бухать - нехорошо. А говорить об этом - не нехорошо. Глупости такие говоришь, что я тебе порой поражаюсь. Ладно, это мы потом обсудим, - опять резко сменила тему Леся. - Я же недорассказала о том придурке. Короче, он решил ей не верить. А зря. Всё произошло именно так, как она сказала. А сейчас он знаешь, чем занимается?
        - И чем?
        - Уехал куда-то в глубинку, в глухую Тьмутаракань и женился по новой, счастлив и горд своими детишками. Папа специально человека нанял, чтобы тот разведал обстановку. Он боялся, будто тот залёг на дно, готовя ответный удар миру бизнесменов. И как тебе?
        - Но ведь всё хорошо закончилось, - семья, дети, счастье - мечта любого нормального человека.
        - Это в твоей голове называется хорошо? Он живёт на отшибе Вселенной! У него нет ни денег, ни положения. Специально, наверное, говорит, что не переживает, думает, что обманул всех. Я не верю! Это полная чушь! - не заметив, она переломила трубочку для сока. - Официант, замените мне, пожалуйста.
        К нашему столику подбежал светловолосый юноша, Леся тут же принялась строить ему глазки, забыв про меня. Это несмотря на то, что у неё есть любимый парень Лёня, и они с ним встречаются ещё со школы. Поняв, что ответ мой она слушать не будет, я вновь принялась осматривать запястье. Так красиво. Витиеватый узор в форме ветви. Я не знала, что он означает, чем нанесён, или стирается ли вообще.
        - Ничего себе так мальчик. Но официант. Стрёмно. И типаж какой-то бабский…
        С ней всегда так. Любому, даже самому некрасивому парню она до последнего будет улыбаться, заигрывать. Но ни одному не оставит своего номера телефона (настоящего то есть, вполне в её духе будет оставить номер участкового, например), а за спиной все недостатки перечислит и даже парочку добавит. Ей сложно угодить. Практически невозможно. Она думает, что видит всех насквозь. Может позволить себе устроить парочку свиданий, при условии, что ухажёр красавчик, состоятельный, и с ним не стыдно появиться в обществе. Конкретно, перед Яной Куликовой или её свитой. Всё-таки, молва - великая вещь. Но ничего большего она парням не позволяет, ведь девушка она занятая, а встречаться с другим за спиной своего молодого человека считает априори неприемлемым.
        - Будем считать, что пророчество благоприятное. Она же не сказала ничего конкретно. А значит, есть варианты, - оторвавшись от созерцания официанта, она вернулась на землю.
        - Мне непонятно всё же, как она сделала мне «тату». Тем более, ты говоришь, она слепая…
        Леська закатила глаза.
        - Чучундра, ещё скажи, что это магия, - всё ещё не верила в мои слова подруга. - Тебе просто стыдно признаться, что ты это захотела сделать. Неожиданно для всех. Но в этом нет ничего зазорного. Я не заставляю тебя ни в чём признаваться. Не рассказывай. С меня было достаточно рассказа о пророчестве Леди Га, чтобы увериться.
        Сама ты чучундра, хотелось сказать мне. Обидно, когда тебе отказываются верить. И даже правду мою выбирают. В предсказание она верит, а в то, что я не знаю, как мне сделали тату, - нет. Это для меня оставалось величайшей загадкой века. Я хоть и наивная, со слов окружающих, но в волшебство не верю.
        Это случилось несколько лет назад, но помнила я всё прекрасно, да и тату с руки не стёрлась. Осталась живым напоминаем о глупом пророчестве глупой Леди Гаги.
        2
        ИЮЛЬ. НАШЕ ВРЕМЯ
        Кто сказал, что пять часов в автобусе в неподвижном сидячем положении - это адское времяпровождение? Ах, да! Это же я, каюсь, грешна. Но против фактов не попрёшь, как сказала бы Радуга. Большой, просторный «Хёндай» с кондиционером, с регулирующимися сидениями - очевидные плюсы, которые были нагло сведены в минусы количеством пассажиров, этой оравой студентов, понатыкавшимися как кильки в бочку, норовящую лопнуть, которым, как и мне родимой, понадобилось ехать домой в другой город именно сейчас, после полного завершения сессии. Здесь ключевое слово «полного», то есть окончательнейшего. Да, домой едут обычно после её завершения, всё правильно. Но я, к примеру, как истинный студент (горжусь собой, хотя, собственно, нечем, да и вообще к слову сказано, ведь раньше со мною такого не было), осталась на допку, благополучно не сдав с первого раза самый ужасный предмет на свете - философию. Не скажу, что я ботаник, даже быть таковым никогда не стремилась, но обычно до депрессии дело не доходило, всё-таки я уважаю свою свободу и тратить свободное время на учёбу не в числе моих правил.
        Хотя у меня ведь даже и правил, как таковых, нет - просто живу моментом, балансирую на пике своей студенческой беспечности. Вот и добалансировала… А стоило-то просто взять себя в руки и сказать «нет», жёсткое-прежёсткое «нет» самой себе, которое пресекло бы мои ночные посиделки с книжками у светильника (недостойная замена камина), возможно, даже заставило бы вставать в субботу к восьми утра и приходить на злосчастную практику, дабы мозолить глаза преподавателю своим сонным лицом. А ещё я вполне могла бы сдавать вовремя рефераты, и не опоздать на контрольное тестирование и получить автомат. Ах, если бы, ах, если бы, не жизнь была б, а песня бы… Слишком много «если» и «бы». Стоило быть более ответственной, вот и всё. Именно это я и пообещала себе сразу, как только окончательно пришла в себя после казуса на экзамене.
        В то утро, проснувшись от ароматного запаха кофе (есть небольшая слабость к оному), сладко потянувшись, в голове на тот момент было лишь одно желание, схватить кружку. Приоткрыв глаза до узких щёлок и узрев манящий объект, я вцепилась в приятно обжигающие бока кружки обеими руками и подтянула к лицу, чтобы насладиться ароматом в полной мере, сделать глоток. Но стоило мне окончательно раскрыть глаза, нехотя отрываясь от состояния сладкой дрёмы, я обнаружила, что моё помятое (явно красное от того, что лежало на сложенных локтях - а как ещё спят в аудитории?) личико лицезреет философ, Анатолий Максимович Полипов, а в руках он держит ту самую чашку кофе. Нахмурившись, я продолжила телодвижения в сторону живительного эликсира и мне даже сложно представить, что увидел Анатолий Максимович в моём взгляде, но отшатнувшись, он вылил всё содержимое чашки себе на белоснежную рубашку.
        Я признаю свою вину, но он сам не далёкого ума оказался. Ладно я просто уснула, а вот он-то чего свой кофе под нос нерадивой студентке подсунуть решил? Как же безопасность, и всё такое? Как метод пробуждения любимой девушки после сладкой ночи, проведённой вместе, - это шикарный ход. У нас немного другая история, от слова «совсем». К тому же, утро - не моё время суток. Считаю, было несколько опрометчиво со стороны деканата, назначать экзамен в такую рань. Лично я зомби напоминаю с утречка. Меня может разбудить только контрастный душ, и то, если прямо в постель. Дорогой преподаватель об этом не знал, могу добавить в его оправдание. Но как человек с высшим образованием, мог сделать выводы, ведь целый семестр терпел постоянные опоздания и прогулы, чаще, конечно, второе, но это сути не меняет. Утро - оно на то и утро, чтобы спать, видеть сладкие сны, сопеть в две дырочки от наслаждения, а не для мучительных умственных кульбитов.
        Конечно же, он, мой дорогой облитый старший товарищ, этого даже не подозревал, потому как на его серьёзном, подёрнутом слащавой ироничной улыбке лице стало вырисовываться очень даже яростное выражение. Говорить «стало вырисовываться» - несколько неправильно в этой ситуации, на самом деле, оно нарисовалось в одно мгновение, но для меня всё ещё пребывающей в состоянии «вот приснится же такое», всё происходило именно так. За яростным выражением последовал откровенный стриптиз, сопровождающийся расстёгиванием пуговиц на рубашке (видимо кофе был обжигающе горяч), в моём мозгу даже мелодия всплыла, медленная, вполне для этого подходящая, которая оборвалась благим матом из уст интеллигентного Анатолия Максимовича:
        - Ах, ты ж @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ зар… - оборвался крик негодующего.
        Кажется, он сам был в шоке от того, что его статус а-ля «я строг, но адекватен», который он поддерживал в течение своей вот уже десятилетней практики, пошатнулся. Так он и стоял, держа в правой руке рубашку, обнажив торс, где перекатывались мышцы, в подтверждение ещё не испарившейся злости на меня и на ситуацию в целом, так как в его планах было лишь разбудить обалдевшую студентку, заснувшую после прошедших пятнадцати минут с начала экзамена, выманив её из страны грёз ароматом кофе, а затем всеобще пристыдить. И у него получилось, первый пункт точно.
        Правда, пробудилось лишь тело, а вот мозг всё ещё оставался в глухой несознанке. А девушка я, сказать к слову, с богатой фантазией - даёт о себе знать многолетний опыт чтения романов. Бывало пару раз, что я приходила на его пары в субботу, но это не спасало меня от того, что глаза слипались под бархатный баритон философа, и последнее, что обычно я наблюдала - это его фигура, вполне недурная, очень даже в моём вкусе, вот и сны мне снились соответствующие, включающие его соблазнительную фигуру, сопровождаемую восхитительным голосом.
        А дальше всё просто - меня будил тычок в бок от моей подружки Леси. Поэтому я ни разу не доходила до момента, где мои руки касаются манящее тело. Сейчас Леськи под боком не было, её препод усадил за тысячу парт назад, далеко от меня и вообще ото всех, так как она признанный, известный по всему универу ботаник, как считали абсолютно все. Я единственная знала тайну, покрытую мраком, под «мраком» подразумеваются тонны шпор, километры кабелей от коммутирующих устройств, гигабайты флэш-памяти.
        Всё верно, моя подруга - это кладезь, которая в мозгу имеет три извилины: шмотки, парни и невероятное шпионское чутьё. Оно и помогало ей сдавать все экзамены с первого раза и на отличные отметки. Хотя может это и не так называется, но я именовала её ловкость, находчивость, выкручиваемость именно так, придумав ей прозвище, словно она агент 007, на англоязычный манер «Spy», звучащее по-русски Спай.
        Возможно, если бы и я была длинноногой загорелой девушкой с фигурой модели, с волосами шелковистыми цвета тёмный каштан, умела бы строить глазки, умильно улыбаться и хлопать длиннющими ресничками томно вздыхая, а также одеваться всегда изысканно - в меру транслируя свои прелести, да, возможно тогда у меня была бы некоторая вероятность, что…
        Да кого я обманываю? Я в принципе не способна шпору из кармана достать. Даже не то, чтобы достать, я не способна с листа, который мне в руки подсунут, что-либо списать. У меня начинается дикий мандраж, в голове начинает пульсировать одна мысль «я сейчас спалюсь». Плюс если я приду со шпорой, и просто продержу её в кармане, не доставая, то по закону подлости, у меня её обязательно изымут. Это была какая-то чертовщин, но она служила отличным мотиватором к тому, что экзамены я учу, а на само «торжество» заваливаюсь одна из первых, стоять и трястись с остальными одногруппниками, выслушивая их переживания по поводу невыученного материала - это не моё. Не потому что мне не интересно, а мне на самом деле не интересно, главная причина в том, что я с ними не приятельствую. Могу перекинуться парой ничего не значащих фраз, и всё.
        Не смотря на всё моё беспутство в области учёбы, я абсолютно не такая, чтобы вешаться на парней или прилюдно выражать свои чувства, дальше бурной фантазии они не распространяются. Отчасти благодаря Леське, отчасти благодаря тому, что я умею держать себя в руках. А вообще, я человек стеснительный. Но как выяснилось, этих факторов оказалось недостаточно, чтобы оградить меня от последующего после оголения торса Толика, так мысленно я стала его называть во сне, моего касания священного тела. И ладно бы я просто прикоснулась, нет ведь, дурочка озабоченная, я прильнула к нему, медленно провела тыльной стороной ладони по накачанному плечу и, надув губки бантиком, произнеся:
        - Не ругайся, Толик, - запечатлела на его губах поцелуй.
        Божечки, мне сотню раз стыдно, тысячу раз обидно, миллион раз я готова закопать себя на кладбище вживую, и это каждый раз, когда вспоминаю ситуацию. Но нет, тогда я не сразу поняла, что делаю. В аудитории стояла гробовая тишина, философ был в шоке, но на мой поцелуй он ответил взаимностью, по крайней мере, в течение секунд десяти, видимо, пребывая в состоянии аффекта, не больше (как мне авторитетно доложила потом Леська), показавшихся мне вечностью.
        Анатолий Максимович всё же опомнился, оттолкнул меня, лицо его при этом опять сменило выражение. Если при поцелуе оно было блаженным, я так предполагаю, ведь я-то в порыве экстаза глаза прикрыла, так что говорить со всей точностью не могу, но не мог же его взгляд и дальше метать молнии, то после обмена бактериями его последовавшее за блаженством недоумение, а за ним вернувшаяся ярость вернули меня на землю. В моих фантазиях и мысли не допускалось, чтобы он меня оттолкнул. Такое могло происходить лишь в реале. Одна мысль сменилась другой, теперь шок почувствовала я. Сначала меня заполнила обида. Причём сильно. Недолго думая, а если честно, не думая вообще (ну что поделать, не в приоритете у меня такие напряжные действия) я отвесила Толику пощёчину. Его брови взметнулись вверх со скоростью света.
        - Да что вы себе позволяете? - выкрикнули я и философ одновременно, оба в полнейшем недоумении.
        Я в ещё большем недоумении вдруг неожиданно для себя осознала, что я делаю. Ага, именно. ЧТО Я ДЕЛАЮ?!
        - Про…простите, - вымолвила заплетающимся от нервного перенапряжения языком я, при этом мне почему-то показалось, что так как вина обнажения Анатолия Максимовича лежит на мне, значит и вернуть рубашку на него должна я. Для совершения этого благого жеста я выхватила из его ослабевшей руки запачканную ткань, которую теперь можно было спокойно назвать тряпкой, не пытаясь, и, слава богу, вдеть ему руки в рукава, я просто прикрыла оголённую грудь, накинув рубашку спереди, затем схватила с парты телефон и помчалась к выходу. Сердце при этом бешено колотилось, намереваясь вырваться из груди. Всё же у самой двери, я обернулась к стоящему в той же позе философу и нервно пролепетала:
        - Я случайно… Извините…
        Больше не в силах сказать что-либо ещё я унеслась прочь, распугав сидящих под дверью студентов, которых и так била нервная дрожь из-за экзамена, а тут ещё я выбегаю в чувствах. Разумеется, они решили, будто Анатолий Максимович меня довёл. Хотели остановить и успокоить, хотя я больше склоняюсь ко мнению, что им хотелось узнать, почему интеллигентный мужчинка свирепствует, раньше за ним такого не наблюдалось. Но объяснять, кто кого довёл было выше моих сил.
        Так я и убегала, снеся по пути стенд, врезавшись в ректора, непонятно зачем заблудшего на самую дальнюю кафедру факультета. Извинившись, а на вопрос: «Откуда?», ответив: «Из двести седьмой», я побежала дальше, предполагая, видимо, что философ гонится за мной, и даже представляя зачем. Увы, в этот раз в моём воспалённом сознании возникали самые изощрённые способы казни.
        Хотя стоило остановиться и подумать, что, кому и зачем я говорю. Но повторюсь: думать - уж вы это как-то без меня. И зря.
        Ректор, в отличие от меня, был человек занятой, но именно в тот день, именно в этот час ему выдалось свободное время, а он, как истинный руководитель, пошёл проверить всё ли в порядке во вверенном ему учреждении. Ведь как говорится, «доверяй, но проверяй». Вот он и решил проверить, а правду ли ему заведующие кафедрами рассказывают. Услышав, что я впопыхах, вся раскрасневшаяся убегаю из двести седьмой аудитории, он как раз туда и направил свои лакированные ботиночки. И не случайно его фамилия Носов. Суёт свой нос куда надо и не надо. А именно в кабинет, где всё ещё продолжал стоять столбом с глупым видом Анатолий Максимович.
        - Полипов! Что это вы развели? Что за бордель? - увидев философа в накинутой рубашке на голый торс, выкрикнул ректор, даже с некоторой степенью ревности, сам-то он был низенький с круглым пузом, ещё и лысина намечалась. Короче, вид совсем непрезентабельный.
        - Я… Вы всё не так поняли, Лев Семёнович! - изначально не справился с голосом преподаватель философии, но в продолжение фразы его голос всё же окреп.
        - А что тут понимать? - зло возмутился Носов.
        - Это всего лишь… - Анатолий Максимович запнулся.
        - Эксперимент! - радостно воскликнул с парты, находившейся недалеко от двери местный разгильдяй Серёжа Иванов, которому рассчитывать на положительную оценку не приходилось, зато за помощь препод мог и экзамен проставить.
        - Какой такой эксперимент? - брови ректора недоуменно поползли вверх, образуя на лбу глубокие морщинки.
        - А мы его на сайте вычитали. Ещё на прошлой неделе, но занятия закончились, поэтому решили проверить сейчас, на экзамене, - нашёлся Серёжа.
        - И в чём он заключается? - поинтересовался ректор, всё ещё не понимая то ли его дурят, то ли на самом деле эксперимент.
        - А тут всё просто. Называется «Воздействие на женские гормоны».
        - Что? Такое в нашем почтенном учебном заведении не преподают! - гневно возопил Носов.
        - Это новый виток в науке, оксфордские учёные, между прочим, обнаружили, - перебил уважаемого ректора надеющийся на халяву умник, - что если воздействовать на женское сознание мотивирующим фактором, сами понимаете на что, то в их памяти всплывают самые неожиданные вещи! Представляете! Это же нонсенс! Можно вспомнить даже глубокое детство. Вот мы и решили, что на экзамене вторым вопросом у девушек будет именно записать воспоминание, - всё это он проговорил практически скороговоркой, выделив, как наиболее важное, последнюю часть. И неудивительно, такую чушь городит, сам бы он никогда не повёлся.
        - А у юношей? - хитро прищурил глаз ректор, правильно расслышав последнюю, самую «важную» часть пламенной речи студента.
        - А у нас просто два вопроса. Вы же понимаете - это ради науки. Вот если бы была преподаватель женщина… Думаю, она бы не отказала в этой чести, чтобы продвинуть науку на ещё один шаг вперёд!
        Все сидящие в аудитории студенты стали активно кивать головами, как китайские болванчики. Ещё бы им не кивать - на самом деле билет содержал по четыре вопроса.
        - Как-то оно всё звучит странно… - всё ещё не мог поверить ректор, мысленно уже представляя себе обнажённую преподавательницу.
        - Лев Семёнович, - укоризненно воскликнул философ, включившись в затею с «экспериментом», - вы, как умный человек, - на эту фразу Лев Семёнович кивнул, выражая полное согласие, - должны понимать, что мы, научные рабы. Ничего для себя - всё ради открытий и будущего благолепия.
        Ректор снова кивнул, скорее по инерции, а затем резко вскинул глаза на преподавателя.
        - А что же тогда от вас студенты бегают, Анатолий Максимович?
        - То есть? - сделав вид, что не понял, он выпучил глаза.
        - Что есть, то и говорю! - припечатал Лев Семёнович. - Сам видел, как выбегала, растрёпанная, испуганная… Что вы на это скажете?
        - А она просто экзамен провалила, вот и расстроилась. Я же не могу оценками направо и налево раскидываться. В нашем учреждении так не принято, - назидательно вынес вердикт моей якобы совершеннейшей тупости философ.
        Лев Семёнович снова принялся кивать, а затем со словами, что не будет мешать процессу, побрёл прочь из аудитории. Эксперимент ему показался неимоверной глупостью, но спорить с британскими учёными мужьями язык не поворачивался.
        Анатолий Максимович, вздохнул облегчённо и направился к своему столу, дабы привести себя в чувство, а в это время Серёжа собрал зачётки присутствующих студентов и сунул ему на подпись. Объяснять что-либо было излишним - а как же, иначе ведь с работой попрощаться несложно. Так что, в порыве благодарности, он нарисовал в каждой зачётке «отлично», зато отыгрался на следующей партии студентов, среди которых получить хотя бы тройку было чуть ли не мечтой.
        Какого же было моё удивление, когда я, сгорая от стыда, пряталась в комнате в общаге, а пришедшая после экзамена Леська вручила мне мою зачётку с оценкой. Да ещё и отличной. Я язык проглотила, но моя подруга этим не страдала.
        - Ты даже не представляешь, что было дальше, - воскликнула она.
        Лично мне и слушать не хотелось, что там было дальше, но разве её заставишь замолчать. Даже если изловчиться и засунуть ей в рот кляп, думаю, она его проглотит и не подавится нисколечко. То, что моё неизменное чувство юмора меня не покинуло, было хорошим знаком, вот всё остальное напрягало.
        - Мне так стыдно, ты даже не представляешь! - я готова была разреветься.
        - Подумаешь! Да тебе все зрители, благодарные, между прочим, прямо сейчас в порыве чувств хотят памятник воздвигнуть, - пыталась развеять мои страхи Леська, при этом она вцепилась мне в плечи и немного встряхнула.
        Не скажу, что я слабачка, но по сравнению с ней, рослой и посещающей спортзал чуть ли не каждый день, именно таковой я, наверное, и выглядела. Ощущение моей ничтожности стало заполнять меня. Видимо, и взгляд стал потухать, поэтому подруга повторно встряхнула моё тельце. Вот, привязалась.
        Я скорчила рожу, которая при наличии слёз могла бы выглядеть жалобной, но я не плачу. Вообще. Никогда. Даже сама с собой. Единственное железное правило, приколоченное в моём мозгу алмазными гвоздиками. Дело не в том, что я его придерживалась целенаправленно, с этим, то есть с целями, у меня вообще не сложилось как-то. Просто я не могла выудить из своей безжалостной душонки ни одной слезинки. Когда-то я действительно запрещала себе плакать, а теперь, когда этого хотелось, когда было необходимо облегчить душу и всё, что в ней скопилось, я элементарно не могла этого делать. Поэтому приходилось просто отвлекаться от самобичевания на вещи более приземлённые.
        Вот и сейчас я собрала всю скопившуюся за утро стыдобу, скатала в трубочку и сожгла. Пепел - всё, что осталось. Это было легко? Нет. Совсем нет. Ни капли. Но я вышколила себя, как бы нереально это не звучало. Да, я буду переживать. Когда-нибудь, надеюсь, что в старости. Как раз то время, когда необходимо вспоминать ошибки и горевать. А сейчас молодость - ошибки надо делать. Лучше, конечно, не делать, правда, никто от них не застрахован. А в тот момент, я забыла, какую злую шутку сыграло со мной моё подсознание. Выдернув себя из самобичевания, я вспомнила о зачётке.
        - Прикинь, - начала свою речь подруга и поведала мне о приходе ректора, а я, в свою очередь, безудержно хохотала. - А потом Иванов собрал зачётки и сунул ему под нос, вот и твоя затесалась, а он на фамилии не смотрел. Ха! Он даже пререкаться не стал. Ты представляешь? Чтобы философ так поступил, я и мечтать не могла, что нужно его поцеловать при всех, а для начала заставить раздеться!
        Она сдвинула красивые брови в вопросительном жесте, мол, давай, колись, что на тебя нашло. Молчать я не стала - теперь она хохотала надо мной. И я вместе с ней. Вот такая лошадиная доза позитива прямо с утречка.
        В продолжение дня, разумеется, об этом «незначительном» (о, как же я молилась, чтобы он оказался таковым) инциденте знал уже весь университет, каждый студент считал священным долгом постучаться в нашу общую с Леськой комнату и попросить соли, сахару, хлеба и всего остального, что только в голову могло прийти, дабы хоть мельком глянуть на меня, вспомнить, как выглядит новоявленная возмутительница общественного порядка, смутившая душку-философа, а при удачном стечении обстоятельств - отмочить шуточку в мой адрес.
        Честно говоря, я никогда не была общеизвестным лицом, но сейчас настал пик моей популярности. Всем и каждому хотелось знать на кого якобы запал наш препод. Особенно это интересовало девушек, да и что греха таить - мужчина он хоть куда. Увиденное их шокировало - вид мой далёк от идеала, я не выделяюсь яркой внешностью, единственное, чему мне многие за глаза завидуют - это натуральные пшеничные волосы и серые глаза. А ещё россыпь веснушек, небрежно рассыпанная по всему телу. Их немного, и они не бросаются в глаза, но на солнце блестят. На фоне Леси, я ощущаю себя скромной серой мышкой, и меня это нисколько не коробит. Я не ношу соблазнительную одежду, я предпочитаю футболки, джинсы, кроссовки, а на занятия хожу в юбке миди, блузке, туфельках без каблуков, которые в каталоги модных журналов никогда не войдут. Сколько со мной не бьётся подруга, но до сих пор не смогла добиться, чтобы я сменила их на более современную обувку.
        В общем, я самая обычная, но сколько же произошло за эти годы с поступления в университет со мной несчастий - не счесть. Случай с философом - конфетка, по сравнению с тем, что со мной происходило по воле глупых случайностей.
        Я периодически застревала в лифте, один раз даже на всю ночь. Однажды ошиблась этажом и вломилась в чужую комнату, прерывая грешивших прелюбодеяниями соседку и её парня (сами виноваты, дверь закрывать надо), а потом мне прилетело дверью в нос. Оказалось, что другой наш соседушка тоже решил заглянуть к парочке на огонёк, но я опередила.
        Полтора года назад на свой день рождения, перед самым Новым годом я знатно приложилась затылком на катке, куда и идти-то не хотела, но меня потащили любимые родственники. Я заработала сильное сотрясение и тридцать первого числа вместо того, чтобы мешаться под ногами нарезающим салатам родителям, я ехала с папой в Москву в институт Склифосовского на обследование, мы должны были обязательно успеть до начала праздников, иначе единственная дочь рисковала стать дурочкой. Мы не успели, и пришлось мне куковать в нашей больнице все две недели, а потом ещё и лечиться под чутким контролем вышедшего на работу специалиста месяц.
        После этого я зареклась кататься на коньках, но в прошлую зиму меня уболтали кататься на лыжах. Я повелась лишь потому что ко мне подошёл одногруппник, который был мне симпатичен, и мне казалось, я ему тоже. После того, как меня научили на них держаться, а я ни разу не упала на фоне остальных, которые только и делали, что были неваляшками, я почувствовала себя готовой к спуску. К слову, люди на моём пути к этому готовы не были. Я хотела покрасоваться перед Никиткой, а в итоге протаранила его, и ещё человек пятнадцать, и мы эпично летели с горы большим снежным комом, а потом этот ком вместе везли на нескольких скорых в травматологию. Меня там узнали, как частого гостя. А моя студенческая любовь канула в лету. Бог отвёл, шутковала Леся.
        Подруга вообще меня всячески «поддерживала» и даже обзывала «Лемони Сникет: 33 несчастья» и хохотала как безумная. Разумеется, с таким добром встречаться никто бы и не подумал. Люди верили, что у меня плохая карма, а один из одногруппников даже предложил однажды прочистить чакры. Когда Леська смеялась над этим предложением, она свалилась с лавки под парту, но орава её фанатов достала пыхтящую подругу.
        Подведя итог, предположить, будто Анатолий Максимович или любой другой красивый парень мною заинтересуются, - это из области фантастики. Только если он сумасшедший. И тем не менее, подобные слухи взволновали весь студгородок, с каждым разом разрастаясь.
        Когда вечером раздался очередной стук в дверь, я почти готова была накинуться на пришедшего и по совету Леси, которая наблюдала за моими страданиями, голыми руками вырвать ему язык - настолько надоедливыми стали пересуды. В комнате я была одна, так как Радуга ушла в душ, находящийся на первом этаже. Я же, в свою очередь, сходила с ума в одиночестве, прячась от надоевших соседей, не открывая дверь никому.
        Постучат-постучат и уйдут, наивно предполагала я и на эту барабанную дробь (ещё бы ногами попинали, чего долго ждать не пришлось) старалась не обращать внимания. Решив посчитать до десяти, говорят, это успокаивает, я мерно вдыхала и выдыхала воздух, но бешеный гость не прекращал своих потуг. Я разозлилась, сжала ладони в кулаки, намереваясь съездить по мерзкой наглой физиономии очередного приколиста, и со словами:
        - Как вы меня все достали! - обнаружила за дверью своего брата Егора.
        Это был единственный человек, после Леси, которого я хотела бы видеть в данный момент. Самый родной и близкий, который знает меня лучше всех, переживает мои беды как свои, а я, со своей стороны, полностью разделяю его чувства. Мы же с ним двойняшки. А вот по внешности не скажешь. Егор - высокий, статный, очаровательнейший парень, девушки по нему толпами сохнут. Мой внешний вид не выдерживает никакого сравнения с ним. Видя нас рядом, ни один знакомый и предположить не мог, что мы родственники. Единственная схожесть - это большие серые глаза, наследственная черта от мамы.
        - Ты не рада меня видеть? - братец опешил.
        - Рада! Конечно, рада! - я бросилась ему на шею, крепко сжимая в объятиях. - Не ожидала тебя увидеть. Как ты здесь?
        На смену искреннему восторгу пришло недоумение, ведь сейчас ему полагалось быть за тысячи километров от меня и от дома, он учился в Лондоне. Мы с ним даже интеллектом отличаемся. По окончании школы Егор получил грант на обучение в Оксфорде. Эта весть была одним из наилучших подарков, хотя трудно было расстаться со своей половинкой, но мы преодолели этот барьер и вот уже два года общались лишь по сети. За это время я смогла привыкнуть к жизни без брата, который для меня всегда был и остаётся старшим, несмотря на наш одинаковый возраст.
        - Пустишь? - вот я дурочка, держу его на входе, будто и не родной человек пришёл.
        Еле высвободившись от объятий, всё ещё не конца веря в то, что братец материален, а не очередная моя фантазия, я затащила его в комнату со словами:
        - Конечно-конечно! Заползай.
        Не отпуская его руки, усадила на кровать и не могла отвести взгляд, не могла найти слов, чтобы выразить все свои чувства. Егор, как всегда, великолепен. Короткий тёмно-русый ёжик на голове, мягкая улыбка на лице, стильная одежда. Как же я по нему скучала!
        - Я так скучал, сестрёнка! - воскликнул брат и прижал меня к груди.
        Вот всегда так, у меня в голове, а у него на языке или наоборот. Между нами в принципе секретов быть не может.
        - Я то-о-оже, - протягивая гласную «о» произнесла я.
        Так мы и сидели, прижавшись друг к другу, не произнеся больше ничего, пока дверь не распахнулась и в комнату не вломилась Леся, обёрнутая лишь в полотенце, с тюрбаном на голове.
        - Оп-паньки! Уже второй за сегодня. Подруга, ты такими темпами меня обгонишь, - плюхнувшись на свою койку, произнесла веселящаяся подруга.
        Я, не отрываясь, от брата, усмехнулась:
        - Это Егор, дурочка!
        - Ещё кто дурочка! То на преподавателе виснешь, а потом избиваешь, то на этом качке, поглотителе анаболиков, - припечатала Леся.
        Она знала, что у меня есть брат, правда, не видела его никогда, поэтому оскорбления были вполне уместны. Держать язык за зубами, сдерживая себя в выражениях, Леся не умеет. Одно дело, если бы этот парень был не со мной, совсем другое, что мы обнимаемся. Кавалеров у подруг уводить она никогда бы не стала, так что Егор для неё, как потенциальная жертва, потерян. Я глубоко оскорбилась.
        - Он не пьёт анаболики! Он вообще за здоровый образ жизни, - вскочила я.
        Одновременно со мною решил возмутиться Егор:
        - Ты на ком висла? - брат был ошарашен этим заявлением.
        - Ни на ком. Ну, то есть, было дело, но это не то, о чём ты думаешь! Ситуация, вообще, комичная… - развернувшись к нему лицом, я пыталась объясниться, выходили лишь жалкие попытки.
        - А ты ей кто? Муж ревнивый? - Леся смекнув, что испортила мне начинающий формироваться роман, решила вывернуть ситуацию, ведь лучшая защита - нападение.
        - Какой ещё муж? У тебя муж есть? И давно? - брат пришёл в ещё большее состояние ужаса от того, кем стала его сестрица без его тщательного присмотра.
        Я выставила перед его глазами ладони тыльной стороной, чтобы показать, что кольца на руке нет.
        - Нет! Неужели я бы тебе не сказала? Ты так плохо про меня думаешь? - я кричала и трясла ладонями, не отпуская их.
        Тогда Егор мягко схватил меня за них и медленно отпустил.
        - Прости, солнышко, - примирительно сказал брат и снова обхватил меня своими руками и прижал к груди. - Я бы никогда не стал про тебя плохо думать. Ты же знаешь, сестрёнка.
        - Сестрёнка? - оживилась Леся, прозрев. - Так ты её брат из туманного Альбиона? О боже! А я тут такого навыдумывала. Меня, кстати, Леся зовут, - на её лице в мгновение ока возникла улыбка из разряда самых потрясающих.
        Егор тоже в ответ выдавил улыбку и скосил глаза на меня:
        - Ну, так что на счёт препода?
        И мой стыд вернулся. Правда, на мгновение. А затем я рассмеялась.
        - Знаешь, на самом деле, всё было до жути смешно и нелепо.
        А далее последовал наш совместный с Лесей рассказ. Егора он тоже заставил улыбаться до ушей. Я смотрела на его лицо и не могла перестать улыбаться ему в ответ.
        - Да, весело ты время проводишь, Ленок, - подмигнул мне брат по окончании рассказа.
        Я вдруг поняла, что так и не знаю причину его неожиданного приезда, о чём незамедлительно ему сообщила.
        - Я решил сделать тебе сюрприз, систер, - вот нахватался же заморских слов.
        - С чего вдруг, бро? - ехидно поинтересовалась я, усмехнувшись
        - У меня каникулы, - невозмутимо продолжил Егор, легонько толкнув в плечо, как бы подтверждая наше «братанство». - А каникулы лучше всего проводить дома!
        - Знаю! - не могу перестать улыбаться и смыть со своего лица блаженное выражение. - А в прошлом году ты не приехал…
        - Если бы я только мог!.. - неподдельно вздохнул мой брат.
        Так мы и провели весь вечер и ночь до утра. Я рассказывала о себе, а он травил байки о своей жизни в Лондоне. Между делом ему строила глазки Леся, а Егор при сестре в такие игры не играет, но в моменты, когда я отворачивалась, уверена, они перекидывались более чем многозначительными взглядами. Что тут сказать, эти двое друг друга стоили. Оба привлекательны и пользуются успехом у особ противоположного пола. Из них бы вышла изумительная в эстетическом плане пара. Да и мне на радость, если два моих самых любимых человека сойдутся, чтобы состариться вместе.
        Но я всё ещё прекрасно помню, что у Леськи есть Лёня, а у Лёни Леся, но во-первых, я его ни разу не видела, ведь у него нет ни времени, ни лишних денег, чтобы кататься туда-сюда, а он у нас юноша из небогатой семьи, что приводит к пункту «во-вторых», а именно: каким образом он сумел её подцепить?! Хотя, учитывая, что он умён, а в начальных классах так вообще был вундеркиндом, становится ясным, что всё началось с элементарного списывания у отличника, а закончилось вечной благодарностью в виде «любящей» девушки. Как бы то ни было, у моей подруги был парень, периодически я называла его воображаемым, отчего мы смеялись. Но если бы кто-то спросил моё мнение, я бы проголосовала за то, чтобы оставить умника в прошлом (или в мечтах), переключившись на моего братца. Хотя это просто пустые мысли.
        А ведь было время, когда я готова была поклясться чем угодно, что Лёня существует лишь в её фантазиях, если бы не продемонстрированная мне совместная фотография моей красавицы подружки и примитивного лоха в толстенных лупах в громоздкой оправе, по-хозяйски обнимающего её за осиную талию. Поверить, что это чудо в перьях и есть её Лёнечка, оказалось не так просто, почти невозможно, но сопоставив факты, а именно её констанционно-нелестные обращения в его адрес, а также постоянные звонки и долгие ссоры-разговоры по мобильнику, я пришла к выводу, что ботаник, грызущий гранит науки в главном столичном государственном университете и есть любовь всей её жизни. Хотя Леся в любовь не верит, по её лживым насквозь (я это точно знаю) словам, но с упоением смотрим мелодрамы, а я, наивная душа, как характеризует меня подруга, верю.
        Верю, что где-то по земле ходит-бродит человек, который создан для меня. Даже не так. Давным-давно мне попало в руки старинное предание, которое описал Платон. Оно гласит, что некогда люди, населявшие землю, были совершенны, они имели по две пары рук, по две пары ног, по два лица. Эти люди были очень сильны и могущественны. Однажды они возгордились и решили сбросить богов с небес, заняв их места, чтобы править. На что боги разгневались, и Зевс, верховный правитель, наказал провинившихся, разделив их надвое, а половинки, словно игральные кости, раскидал по всему свету. А люди и по сей день люди ищут свою потерянную часть, чтобы дополнить себя и быть счастливыми, стать единым, монолитным, целым союзом, жить в гармонии. Теория показалась мне очень разумной. И я поверила в это, даже несмотря на то, что у меня одна половинка-близняшка есть (хотя это совсем другое). Да, в теории есть некоторые неточности, но она мне нравится. И Егору тоже понравилась, когда я ему рассказала.
        Брат специально приехал первым делом ко мне, чтобы поехать домой вместе. Мне нужно было лишь сдать зачётку в деканат. Собралась я быстро. Запихала в один небольшой чемодан весь свой стратегически важный скарб, незначительную косметику (тушь и пудру), технику (святой нетбук и зарядники) и была готова. Что не помешало моим планам осуществиться.
        Оказывается, проставив оценку в зачётку, в ведомость Анатолий Максимович мне её не поставил, и наметилась пересдача. От этой новости меня чуть наизнанку не вывернуло. Я не могла и не хотела представлять себе, как смогу показаться ему на глаза ещё раз. Если перед другими людьми пройти, гордо задрав голову к верху, была не проблема, то показаться ему на глаза представлялось не иначе как катастрофой. Но времени для моральной подготовки духа было предостаточно, ведь пересдача через полторы недели. Ехать домой не сдав экзамен, желания не было.
        Вследствие чего Егор уехал один, а я осталась куковать в общаге наедине со своими страхами и учебником по философии. Лесе из общаги пришлось съехать на лето. Она бы и так съехала, потому что её папа решил ознаменовать сдачу сессии старшей дочери семейной поездкой на острова. А вообще, она сама родом из этого города, что не помешало ей поселиться в общежитии.
        Первый год обучения, она жила с родителями, которые вопрос о переезде на отдельную жилплощадь сводили на нет. Поэтому подружившись, мы ходили друг к другу в гости. Она - ко мне в общагу, а я тогда ещё жила в комнате, рассчитанной на четверых, но фактически там проживало пять девушек, условия, разумеется, отвратительные. Но Леся с удовольствием приходила ко мне и мечтала, что тоже сможет жить отдельно от папы и мамы. Я же приходила в гости к ней, познакомилась с семейством Радуги, степенным мужчиной, отцом семейства, Николаем Велимировичем, матерью, Ниной Павловной, братишкой и сестрёнкой, Костей и Таней, реактивными погодками пост-младенческого периода. Обычно я оказываю на людей благоприятное воздействие, и на них тоже. Так что к концу первого курса дядя Коля позволил дочери переехать в общежитие, но с условием, что жить мы с ней будем в одной комнате вдвоём, для этого лично переговорил с комендантом. И благодаря благополучному заселению Леси Радуги теперь у общаги есть навороченный тренажёрный зал. Глупый дядя Коля будто и не был никогда молодым, и не ведал, что если и есть на земле обитель
порока, то это общежитие. Чего только не творилось в стенах нашего временного места жительства. Если бы он знал, то никогда бы не отпустил дочь жить сюда.
        Пообещав приехать ко мне на каникулах, Леся отправилась купаться в океане, загорать на диких пляжах и получать удовольствие от жизни.
        До сих пор не могу понять, почему в итоге, после сдачи экзамена Анатолий Максимович не стал исправлять мою оценку в зачётке на «удовл», хоть я и рассказала свой билет на отлично, всё же нервы я ему потрепала изрядно. А он всё равно поставил оценку по уму. Ещё и смотрел на меня так пронзительно, будто дырку взглядом просверлить хотел. Я сгорала от стыда под этим взглядом. Радовало то, что он не был из того типа мужчин, которые меня интересовали. Хотя Идеал Идеалычей в своей голове я никогда не создавала. Философ был из категории «очень симпатичный», а поцелуй - всего лишь шалость, не больше. Слова были излишни, мы оба это понимали. Анатолий Максимович протянул мне зачётку, а промямлила: «Спасибо,» - и пожелала себе больше не встречать его на своём пути. Благо, курс его лекций в этом году и заканчивался.
        В этот же день пересдачи я поехала на автовокзал. В городе уже который день стояла жара, я мечтала загрузить своё плавящееся тельце в кондиционируемый салон и уехать поскорее домой. Поначалу всё было неплохо, учитывая то, что в салон я забралась, села у окошка в середине автобуса. Кондиционер работать отказывался, это не было основной проблемой. В конце концов, окошки открываются, а встречный ветер приятно обдувает тело. Я воткнула в уши наушники, расслабилась, пытаясь отойти в сон, что поначалу удавалось. А затем мы остановились на выезде из города, подбирая пассажиров. Это и стало переломным моментом поездки.
        Весь автобус заполнился гомонящей толпой, которая быстро заполнила пустые места, а остальные разбрелись по салону, причём автобус стал напоминать маршрутку в час пик. Ко мне на свободное место плюхнулась бодрая бабуля-одуванчик с котомкой всевозможного барахла и ведром, в котором она, наверное, кирпичи таскала, могла я судить по его очевидной тяжести. Но почему-то старушки любят усердствовать в таскании всего подряд с собой, куда бы ни двинули.
        Одета она достаточно тепло для подобной температуры воздуха, ещё и платок на голове, но этого ей показалось мало. Она что-то произнесла, вынув из ушей наушники, я попросила её повторить.
        - Деточка, окошко прикрой, продует, - елейным голоском пролопотала она. Я начала обдумывать, что бы ей такое ответить, чтобы не обидеть, но в то же время и не страдать потом от жары, а старушка в это время руку к окну протянула и сама его закрыла, одарив меня улыбкой. Мне оставалось лишь глазами хлопать и молча злиться. Не зря говорят «жар костей не ломит», у старушенций точно.
        На середине пути водитель устроил перевал, чтобы пассажиры смогли подышать свежим воздухом. Мне тоже очень хотелось этого, но я знала, что если встану, то место точно займут, и придётся мне ехать дальше стоя. Впрочем, так посчитали все сидящие пассажиры. Так что по прибытию в родной город я чувствовала себя протухшим куском мяса, который не может сдвинуться с места - настолько тело затекло.
        Выгрузившись из транспорта, я подняла голову к небу, прикрыв глаза и наслаждаясь воздухом, спёртым, разгорячённым, без единого намёка на ветерок. Но мне и этого было достаточно. Из этого эйфорического состояния меня извлёк брат, который подбежал ко мне, поднял на руки и закружил.
        - О! Ты приехала! А я думал, что не дождусь.
        - И я так думала, - мрачно заявила я.
        Брат лишь рассмеялся моему выражению лица, которое выражало всё моё отношение к транспортным средствам передвижения.
        - Поехали домой, тебя ждёт сюрприз, - потащил меня к отцовской машине брат.
        Сюрприз? О, я ненавижу сюрпризы. Особенно те, о которых заявляют с такой проникновенной интонацией.
        - Ну что ты мордочки строишь? Жизнь прекрасна!
        - Я поверю, если прямо сейчас разразится гром, и мы промокнем до нитки, - прозвучало моё категоричное заявление.
        Это я таким образом хотела донести до Егора, что последняя фраза звучит весьма сомнительно. Но откуда мне было знать, божье провидение какое-то, что как раз в три часа дня площадка автобусной станции обливается из пожарного гидранта. Ушлый дядька забрался на крышу станции и, изобразив на своём широком лице улыбку от уха до уха, вместо вверенного ему асфальта, стал прицельно метить в находящихся внизу людей. Первыми под прицелом оказались я и Егорка. Это было неожиданно, но так освежало, что я стала кружиться под сильной струёй водного потока. До меня донеслись слова брата:
        - …ведь прекрасна!
        - Прекрасна! - вторила ему я, продолжая кружиться. - Поразительно прекрасна!
        Я стянула с волос резинку и чувствовала себя заново рождённой. Усталость как рукой сняло. Закончив метить в меня, дядечка, ища новую цель для обстрела, случайно задел ту самую «милую» старушку, опасавшуюся простыть в сорокоградусную жару, которая до этого бодро семенила в сторону здания автобусной станции и ворчала, поглядывая на меня с братом, костеря балаган, который мы развели. Метить в неё специально никому адекватному бы и в голову не пришло, что представляет из себя полумиллионный народ «старушки» любому известно. Мне заранее стало искренне жаль обливателя.
        - Да как ты посмел! - гневно завопила бабуля-одуванчик, на поверку всё же оказавшейся обычной зловредной кикиморой. - Глаза разуй, убогий! А ну, быстро спустился, я тебе руки буду отрывать!
        - Бабуль, да я ж случайно! - начал оправдываться дяденька.
        - Случайно?! У тебя, недоумок, все конечности не оттуда растут! Я старая, немощная, болезненная женщина, еле передвигаюсь, разогнуться не могу, а он случайно меня обливает? - разошлась старушка.
        - Что же вы обзываетесь, а сами уже в почтенном возрасте! - покачал головой «снайпер».
        - Вот именно - я в почтенном возрасте! А где уважение к ветеранам? Нет у вас, молодёжи, ни капли уважения ни к другим, ни к себе. Вот ты, - старушка кивнула в мою сторону, - ведёшь себя как девка гулящая. Где это видано, чтобы орать в публичном месте и в подобном виде разгуливать?
        Я недоуменно стояла, медленно моргала, не зная, что ответить почтенному раритету. Нагрубить старшему я бы никогда не посмела. Если только в мыслях. Но, как говорится, не пойман - не вор. Егор тоже грубить бабуле не собирался, ему пришло в голову разрулить ситуацию мирно:
        - Ну что вы такое говорите? Она очень порядочная девушка.
        - Порядочная? - хмыкнула в ответ бабуля. - Знаю я таких… порядочных. Сам, небось, тоже считаешь себя безгрешным? А что же милуешься с ней у всего честного народа на виду?
        - Все совсем не так! Это моя сестра, мы с ней знаете, как давно не вид… - попытался убедить старушку Егор.
        - И знать не хочу! А тебе, деточка, - снова обратилась ко мне она, - я бы посоветовала, лапшу с ушей снять. Дурят вам, малолеткам контуженным, головы, а вы и рады. Смотреть тошно! - сплюнула ветеранка.
        Если бы Леся была здесь, она бы молчать не стала. Облила бы её с ног до головы отборным матом и ушла довольная. Иногда я завидовала её подвешенному языку. Например, сейчас.
        Егор, поняв, что интеллигентно от бабули ничего не добьётся, если она его и слушать не хочет, решил пошутить:
        - Да, бабуль, вы правы. Пойду, отведу её, помогу макароны собрать.
        - Ополоумел совсем? - мне показалось, что бабка на нас с кулаками накинется, потому что она засеменила в нашу сторону с нехорошим выражением сморщенного гневного лица. Дальнейшие её действия оказались для меня, как, впрочем, и для всех случайных свидетелей нашей перепалки, неожиданными. Потому что «старая, немощная, болезненная женщина» схватила меня за локоть и спрятала за свою «могучую» спину как можно дальше от Егора. - Портить жизнь молодым курочкам - вот твой удел! А чего добился в жизни? Да ничего - вижу по слащавому лицу! Хоть одну да сберегу от тебя, маньяка недоделанного!
        В этот момент «слащавое» лицо «маньяка» выражало крайнюю степень недоумения. Моё, кстати, тоже. Я и представить не могла, что в кои-то веки найдётся человек, который захочет защитить меня от моего собственного брата. Это звучало так абсурдно, что как только эта мысль пришла мне в голову, я сразу же взглянула в глаза Егору. Даже и упоминать не стоит, что и его посетила подобная мысль. Наши взгляды пересеклись и мы, как по щелчку, расхохотались, да так сильно, что устоять на месте было нереально. Выгибаясь от хохота, посматривая на удивлённо таращащуюся то на одного, то на другого старушку, смех немного затухал, чтобы возникнуть с новой силой, ещё громче и заразительнее. В конце концов, бабуля махнула рукой:
        - Олухи. Ржут как кони. Тоже мне - поколение новое. Поколение придурков безмозглых, - ворчала она, удаляясь с площадки.
        А мы все не могли остановить смехотворящие спазмы. Тогда дядечка с гидрантом, воодушевившись, как он явно полагал, общей победой, решил нас отблагодарить, повторно облив водичкой. Постепенно смех стих. Мы, всё ещё всхлипывая время от времени, направились к машине.
        3
        Дома меня действительно ждал сюрприз. Я себе такого и вообразить не могла, хотя с фантазией у меня всё окей. Этот сюрприз включал в себя папиного брата дядю Макса и трёх его чад, двойняшек, как и я с Егором, Соню и Стаса, и ещё одно милое создание по имени Арсений, которого все зовут Сеней. У нас семья, вообще, очень интересная в плане генетики. С папиной стороны рождаются лишь двойняшки: брат и сестра, причём через поколение. То есть мама папы, бабушка Рада, имела двойняшку по имени Родион, который до столь достопочтенных лет не дожил, я его не видела никогда, но о существовании знала. Зато ни мой папочка, ни дядя Макс сестрёнок-двойняшек не имеют, родившись интервалом в несколько лет. А вот их дети, мы, очень даже имеем. Зато наши детишки будут одиночками.
        Есть ещё одна генетическая предрасположенность. На этот раз касающаяся лишь мужской линии. Наших пап, дедушек, прадедушек, пра-прадедушек и т. д. и т. п., всех, короче, бросают жены, оставляя детей на их шее. Так что наши папы - они одновременно и мамы. Сколь бы каждый из них не верил в то, что именно ему суждено разрушить древнее проклятие (а что это может быть, как не проклятие?), пока это не удавалось никому. Наша мама умерла при родах, вызвавших осложнения, а папа так и не женился вновь. Дядю Макса жена бросила, когда Соне и Стасу было по шесть лет. Мамы они не помнят.
        Нам с Егором тогда было по восемь лет, когда дядя Максим со скорбным выражением лица, которого до этого ни разу не видел не один из нас, считая дядю самым позитивным человеком на планете, приехал к нам с сонными детишками на руках. Они с отцом тихо переговорили на кухне, пока мы укладывали малышек спать в свои кровати. На следующий день с утра папа заявил, что они переезжают к нам. Вопросов «А почему? Надолго?» с нашей стороны не последовало, за что оба были благодарны, так как объяснять таким мелюзгам, как мы, о превратностях судьбы им было не с руки.
        Тогда у нас была крохотная двухкомнатная квартира - для трёх человек в самый раз, но для шести-персонажной семьи она была скромновата. Поэтому дядя Максим продал свою квартиру и выкупил трёхкомнатную у наших соседей. Объединив обе квартиры, получилась огромная, как футбольное поле, пятикомнатная квартира. Папа всё перестроил, объединив оба туалета в один и также обе ванные комнаты. Я жила в комнате с Соней, а Егор со Стасом. Родители заняли каждый по комнате. Ещё оставался шикарный зал, получившийся смешением зала из трёхкомнатной квартиры и одной из кухонь, - нейтральная территория, и малюсенькая кухня, которая, несмотря на свои крохотные размеры, была и остаётся любимым местом сборища всего семейства.
        Правда, долго жить совместно нам не пришлось. Дядя Макс снова женился, переехал с детьми, затем развёлся, опять заселился к нам. Женился в третий раз, а вот на днях его опять оставила жена. А значит, он вернулся. Дядя Макс так и не вынес никаких выводов из своих браков-разводов, продолжая оступаться и делать ошибки. Хотя Сеню, подарок от второй жены, убежавшей за границу, ошибкой никто не считал. И неважно, что Максим не является ему биологическим отцом, он его признал как собственного сына, а остальное не имеет значения. А фамилия у него теперь двойная Старинов-Матвеев. И с тех пор в нашей семье появился рыжий бесёнок, тоже имевший веснушки, как и я, но мои веснушки, по сравнению с его, - жалкий плагиат. Настолько он ослепляет, а когда улыбнётся, кажется, что само солнце заглянуло в открытые окна.
        Когда мы были детьми, то любили нянчиться с детишками дяди, играли с ними. Постепенно, взрослея, начали ссориться из-за всяких пустяков, типа включённого ночью компьютера, пользования интернета, музыкальных предпочтений, уборки…
        Если я спокойно могла сказать Егору, когда он слушал свой любимый рэп «Фу, не песни, а сплошной гонор, как это можно слушать?», он лишь спокойно ухмылялся, не воспринимая мои слова как личное оскорбление. Такой же заядлой любительницей хип-хопа Сонечке подобная фраза воспринималась только в штыки, и даже была поводом повысить звук в колонках. Брошенные вскользь замечания Егора Стасу по поводу разбросанных по комнате шмоток, расклеенных по стенам распечаток с жизненно-важными паролями к всевозможным компьютерным играм и всеобщего беспорядка воспринимались им так же, как и мои Соней. Зато между мной и Стасом, а также между Егором и Соней соблюдался негласный нейтралитет. Возможно, дело в том, что мы сожительствовали с ними, а сожитель сожителю враг. Хотя с Леськой таких проблем нет. С ней вообще проблем нет. Вечерами она гуляет с парнями, ночами торчит в клубах, а я либо вместе с ней отсутствую, либо присутствую одна. Одним словом, идиллия.
        У нас, среди детей, мир восстанавливался после того, как оппоненты съезжали. Тогда они приходили в гости, либо мы приходили к ним и были самыми лучшими друзьями на свете. Съезжаясь обратно, мы переходили к военным действиям. Обстановку обычно разряжал Сеня, бегая повсюду за нами, пытаясь влиться в семью, хотя его сразу приняли как родного. Что такое, когда мама исчезает из твоей жизни, знает каждый из нас. Даже ссорились, кто будет читать ему сказку на ночь. В конце концов, так и не решив, кто будет счастливчиком, мы всей оравой заваливались в комнату к мальчишкам (в ней установили дополнительную кровать) и перебивая друг друга, смешивая сказки Андерсена со сказками братьев Гримм, «Тысячей и одной ночью», Айболитом, Бармалеем и Тараканищем из сказок Чуковского, а в довершении всего приправляя полученное русским народным фольклором в виде сказок, басен и частушек, устраивали ему представление в лицах. Обычно, к полуночи в наши апартаменты вваливался дядя Макс и выпроваживал всех к себе по комнатам, а благодарный Сеня наконец-то мог заснуть.
        К слову о наших меж-брато-сестринских баталиях, сейчас я считала себя взрослым человеком, намученным небольшим жизненным опытом. А как иначе? Два года в общаге - это вам не хухры-мухры. В любом конфликте можно прийти к компромиссу. Это стало моим жизненным кредо. И появился отличный повод для закалки характера, проверки его на прочность.
        Настроение было позитивным. Выветрить его не удалось даже такому «милому» подарочку. В коридоре собрались все, кроме папы, работает, наверно. Сеня активно тыкал в меня камерой, которую ему подарили на Новый Год. Всю необдуманность данного подарка мы поняли уже в следующие два дня, когда реактивный ребёнок, успев заснять поющую в душе Соню, лазающего по сайтам для взрослых Стасика, моего папулю, навернувшегося со стремянки при неудачной попытке сменить лампочку в подъезде, дядю Макса, зычно храпящего после праздничной бухаловки под столиком на полу рядом с диваном в обнимку с одним из своих «высоко-эстетичных» друзей, меня, спящую в кровати в лёгкой сорочке, выкладывал всё это в интернет, озаглавив «7Я». Повезло только Егору, пребывавшему тогда в Лондоне. Видео-блог девятилетнего шкета стал популярным сразу, количество просмотров росло на глазах. Но отобрать камеру у ребёнка нашим демократичным папашам, поддерживающим свободное мышление и полёт фантазии, показалось жестоким. Так что пришлось Стасику изучить науку взлома общественных сетей, чтобы удалить его компрометирующий блог и удалять любое
выложенное им видео мгновенно. К слову сказать, именно тогда он и стал интернет-зависимым, а мы стали опять спать спокойно.
        - А я снова холостякую, - развёл руками дядя.
        - Я ведь знаю решение проблемы, Макс! - вкрадчивым голосом возвестил Егор.
        Он с самого окончания школы, решив, что уже достаточно взрослый, объявил дяде, что будет обращаться к нему без всяких лишних слов, дабы подчеркнуть, что он вырос. Дядя Максим возражать не стал.
        - И какое же? - заинтересовался разведенец.
        - А не надо жениться! К чему лишние штампы в паспорте? Надо жить просто, не заглядывая в будущее и не бояться завтрашнего дня. А все мужчины Матвеевы забыли об этом, - камера при этом скользила от одного лица к другому.
        - Вот поживёшь с моё, потом и поговорим, балагур, - усмехнулся дядя. - Ленка, красавица моя, давно я тебя не видел! С Нового года. А ты похорошела…
        И начал осыпать меня комплиментами. Я же знала, что врёт, нагло и беспощадно. Знаю я, какая красавица, особенно после уличного душа. Но у него же опыт есть в обращении с женщинами, знает, кому и что сказать, вечно из него комплименты сыплются. Правда, обычно сомнительного характера.
        Обижаться на него невозможно. Он у нас творческая личность, писатель. Слово - его оружие. Когда он только начинал творить, никто и читать не хотел бред, льющийся из-под его пера на бумагу. Бабушка его ругала, упрекала, просила заняться чем-то, достойным мужчины, но не помогло. Читать его опусы она отказывалась. Тогда он отдавал их на прочтение моему отцу, который тоже их не читал, как он недавно проболтался, аргументируя тем, что роман под названием «Атака стальных оков мозга глазами цвета пицунда» одним названием пугает. Зато заверял брата, что тот является неимоверным талантом. Лично я, да и ни один член семьи, не прочли даже страницы творчества дяди Макса, ограничившись аннотациями. Например, этот роман, первый в серии произведений о психологических отношениях между мужчиной и женщиной, отчаявшихся найти свои вторые половинки. А по названию и не скажешь, и не догадаешься даже.
        К тому моменту, когда за его плечами были горы исписанных листов бумаги, а наш дядя писал только от руки, отвергая любую технику, хотя на это были и другие причины, он написал роман «Битые черепа: инструкция садо-мазохиста», который стал мировым бестселлером. Это произведение о его первом разводе, его полюбили и женщины, и мужчины. Книга стала бестселлером в кратчайшие сроки, возглавляя пятёрку лучших в течение нескольких месяцев.
        Наслушавшись положительных откликов, а также прослушав интервью писателя на ТВ, я воодушевилась тем, что наверняка что-то стоящее написал, и попросила у него авторский экземпляр, что невероятно обрадовало его, но даже первую страницу не смогла прочесть. То есть я её прочла, но абсолютно ничего не поняла. Хотя там и понимать было нечего. Видимо, весь смысл спрятался между строк. Я же зареклась открывать даренные им экземпляры, но, посчитав меня ярой своей поклонницей, дядя презентовал мне каждый свой роман, а, когда я жила в общаге, и меня не было, чтобы вручить книгу лично, он обязательно посылал мне их по временному месту жительства бандеролью.
        - Ой, ну скажешь тоже, - улыбнулась я дяде.
        - А у меня новый романчик назревает. Так, лёгкое чтиво перед сном для детей. Конечно, я раньше для детей не написал, но меня посетила муза. Есть рабочее название, просто шикарное - «Казнь Бугимена». Правда, звучит? - Боже, он радовался как ребёнок. Не завидую я тем детям, которым родители рискнут прочесть новый шедевр дяди.
        - Уверен, он будет так же поразителен, как и остальные творения! - заверил его Егор.
        Соня, стоявшая позади Макса, скривила рожу. Я была с ней солидарна. Стас стоял пофигистично прислонившись к косяку, ему не терпелось покинуть нас, чтобы вернуться к себе в комнату для продолжения игры в какую-нибудь супер-модную в просторах интернета онлайн игрушку.
        А между тем, дядя потащил мальчишек на кухню. Была ещё одна генетическая особенность - в семье Матвеевых готовят только мужчины. Ни одна особь женского пола в нашем семействе даже бутерброд толковый не приготовит. Тоже проклятие? Никогда не задумывалась об этом. Да и зачем, когда мы живём с мужчинами. Хотя последние два года я питалась только в столовке или же в ресторанчиках с Лесей. А ещё чаще мы заказывали еду домой. Жаль, в России не разработаны проекты по заказу еды через интернет. Думаю, это было бы популярным. Не пришлось бы тратить драгоценное время на готовку. Ммм… Мечтать не вредно. Вряд ли в ближайшую пятилетку такое введут, не то, что заграницей. Но я ошибалась, через несколько лет это стало легкодоступным.
        - Wazzup*, систер? - поинтересовалась у меня Соня.
        В её возрасте большинство подростков подвержено влиянию всяких течений. И её стороной не обошло. Подростковая любовь к музыке чёрных кварталов переросла в нечто большее.
        - Я замечательно, ты как? - мы вошли в комнату.
        - Лучше всех! - медленно повела кулаком в мою сторону сестрёнка. Я стояла, хлопая глазами, не понимая, почему она пытается меня ударить, а с другой стороны, почему так медленно. - Ну, ты чего уж? Дай мне фист.
        - Ээ… Что? - недоуменно воззрилась я на Соню.
        - Да ты ваще тёмная. Это приветствие такое. Повторяй за мной.
        Пришлось тоже сжать руку в кулак и повторить её движение, это и было «дать фист». Получилось лёгкое соприкосновение. Смысл сего жеста оставался мне непонятным. Но раз он так радует мелкую, почему бы и нет.
        - Как учёба?
        Банальные вопросы для поддержания разговора, между тем я села на кровать. А ведь на ней никто не спал за всё время моего отсутствия. Вот только Соня одежды своей накидала.
        - Сейчас каникулы. А вообще, немного осталось, - широко улыбнулась сестрёнка в предвкушении. Она садиться не собиралась, подойдя к окну, осматривала двор. - Ещё год, и я улечу отсюда, как вольная птица. Вот скажи, тебе же там лучше?
        - Не знаю. Мне везде хорошо.
        Если честно, вопрос поставил меня в тупик. Дома жилось превосходно. Папа никогда не ругался, не ставил временных ограничений на гулянки, ничего не запрещал. Если совсем на чистоту, то он постоянно в командировках. Так что мы и раньше виделись с ним редко. И дядя, когда жил с нами, тоже тиранией не страдал ни над нами, ни над своими детьми. Не жизнь, а кайф. Желания уехать подальше из семейного гнёздышка у меня не возникало. Пока я не узнала, что Егор сваливает в Англию. Тогда я, решив, что родные стены будут напоминать мне о брате, поступила в университет в другом городе. Папа не ругался, он отлично понял, как мне это было необходимо, поставив как условие лишь то, чтобы на праздники я приезжала домой. Ощутить свободу, будучи свободной, нельзя.
        - Где-то же нравится больше? - не унималась сестра, отвернувшись от окна.
        - Это правда. Я не знаю, где лучше.
        - Ты скучная, как папины книги. Нет, даже они веселее, - с мрачным выражением лица заявила мелкая.
        - Тебе представится отличный шанс проверить. Если поступишь, конечно, - это для неё была больная тема.
        Соня далеко не самая умная девочка. Даже наоборот. Если бы не помощь Стасика, так бы и сидела в одном и том же классе вечность.
        Заприметив в глазах Сони хищный блеск, свидетельствующий о том, что у неё появилось желание накостылять кому-то, я быстро вскочила с кровати и выбежала в коридор. Спасаясь от будущей перепалки, хотела свернуть на кухню, но прямо на пороге двери в комнату сидел Сеня с неизменной камерой в руках, снимавший наш разговор с сестрёнкой, об которого я, конечно же, споткнулась и пролетела вперёд примерно два метра. Малолетний режиссёр и этот момент сумел заснять. Представляю, что там за кадры, я ведь по пути снесла четырёхэтажную полку для обуви, в результате чего оказалась погребённой под ней, под обувью, хотя и под полкой тоже.
        - О! Леночка! Ты изумительно смотришься в объективе. Анжелина Джоли отдыхает… Куда ей до тебя со своими расхищениями гробниц? - ехидничал братишка.
        Ага, согласна. Куда ей до такого искусного мастера по паркуру, как я. Тут же в коридор выбежала Соня, увидев меня, растянувшуюся на полу, она жутко обрадовалась:
        - Месть свершилась! Будешь знать, как гадости про меня говорить, погрозила она мне пальчиком.
        Кое-как я выбралась из-под завала, сестра при этом скрестила руки на груди и молча наблюдала с торжественным взглядом, а Сеня, не выпуская из рук камеру, комментировал и давал мне «ценные» указания, как лучше смотреться в кадре, в каком месте невинно улыбнуться, а в каком состроить расстроенную мордашку. «Я тебя удавлю, постановщик хренов, а затем раскрошу череп!» - именно такие мысли должны были глодать мой рассудок, а я должна была нещадно душить в себе невесть откуда появившиеся злые намерения, укоряя себя за подобные мысли. Но злости не было, ведь ничего страшного не случилось. Так, упала маленько, чуть шею не свернула (но не свернула же!), синяков набила с десяток… И всё равно злиться на родных не хотелось, виновата была я сама.
        - Пойдёмте на кухню, - чересчур слащаво предложила я мелким.
        Пусть думают, что я на самом деле злая, а то совсем оборзели. Творят, что хотят.
        - Тебя чуть не грохнули, а ты рада, - от Сони доброго слова не дождёшься. Но я требовать не буду.
        - Но ведь я жива, - я попыталась изобразить мрачную физиономию, похоже, не получилось.
        - Вот и не корчи рож.
        Я же хочу, как лучше. Хочу быть воспринимаемой людьми, а не тряпкой, об которую и ноги вытереть не грех. Это обидно и некрасиво. А ругаться я не хочу. У меня это не получается. И вообще я пацифистка, будем считать.
        Так пререкаясь, мы вошли на кухню, где текла работа. Стас чистил картошку, Егор разбирался с луком, дядя контролировал процесс, приготовив для них ещё работы в виде перца, помидор, моркови. Видимо, сегодня в меню овощное рагу.
        - Девчонки! Решили помочь? - возликовал, увидев меня и маячившую за спиной Соню, дядя Макс. - Это чудесно. Вот. С этим даже пятилетний ребёнок справится, - сказал дядя, протягивая доску с ножом. Он хотел, чтобы я накрошила картошку. - Сонечка, а ты тоже давай присоединяйся, вот и тебе доска с ножичком.
        Стасиком с Егором переглянулись в предвкушении, Сеня тоже уловил настроение и камеру выключать не спешил. Он уже давно просёк, что если Матвеевы собрались вместе в группу более чем один человек, то получится очень интересное видео. Мы с Соней, с тяжёлыми вздохами, сели за стол.
        Ведь взрослый человек, за его плечами три брака (это, конечно, не в пользу его благоразумия), мы росли на его глазах… И всё равно дядя так облажался, потому что, взяв в руки по первой картофелине, и даже не знаю кто первый, но мы обе умудрились порезаться. Причём кровь хлестала очень мощно, а мы вопили в унисон не умолкая.
        - Папа! До чего ты довёл! - кричала Соня.
        - У-у-у! Больно! - пыталась перекричать её я.
        Дядя носился от одной жертвы кулинарии к другой с ужасом в глазах, в то время как мальчишки притащили аптечку и стали нас латать. А затем, навешав подзатыльников, отправили в свою комнату и наказали до обеда не появляться в святой обители Её Величества Плиты и мужа сей венценосной особы - Его Величества Холодильника.
        А окрылённого новой записью Сеню, также стремившегося на выход вслед за нами, Егор схватил за ворот рубашки и развернул.
        - Так что с картошкой?
        - А что с ней? - сделал удивлённое личико Рыжик, так мы между собой называли Арсения.
        - Хочет, чтобы ты её накрошил, - уточнил Егор.
        - А ты уверен, что она способна чувствовать, тем более картошка-мазохист - звучит пугающе… О! Папа, как тебя нравится это название для нового романа? - Сеня умеет менять тему.
        - Сынок, для романа нужна идея! А название, это мелочи, - пустился в объяснения дядя Максим.
        Не перебивая Макса, невозмутимый Егор, всё так же держа братишку за шкирку, усадил его за стол и придвинул принадлежности для садистского расчленения картофеля. Да, менять тему он умеет, но не он один просекает это и отслеживает все нюансы.
        Для Сени Егор - скрытый идеал. Сам он в этом не признаётся, но старается копировать его во многих вещах, причём даже непроизвольно. Даже Стасиком он так не радеет. Хотя Егор и для меня всегда был и остаётся идеалом.
        4
        Наша квартира представляет собой огромную жилплощадь в целом, но каждая комната в отдельности довольно мала. В комнате, на двери которой висит табличка, загадочно гласящая: «Welcome! И тогда тебя тут ждёт долгая и мучительная смерть…», жили я и сестрёнка, обладающая чёрным юмором. Но входить в нашу комнату всё равно опасно, рискуешь наткнуться на озверевшего подростка, пребывающего в переходном возрасте, который продолжается у неё уже с пятого класса, в виде моей младшей сестрёнки, а не меня, конечно же.
        Но вообще, комната довольно милая, стильная. По бокам вдоль обеих стен стоят кровати, дверь расположена посередине комнаты, напротив неё - окно, летом всегда распахнутое настежь, свежий воздух люблю и я, и Соня. Обои в нашей комнате светло-розового цвета.
        Это была папина задумка, он дизайнер интерьера. У него есть прорва поклонниц, что и неудивительно, ведь папа - эталон красоты. И имя у него очень красивое - Родион, в честь бабулиного брата. Своё полное имя он не очень любит, поэтому все зовут его Род, но уменьшительно-ласкательное Родя ненавидит ещё больше полного. Он высокий, темноволосый. Телосложение спортивное, занимается в тренажёрном зале, любит совершать пробежки по утрам. Его тёмного цвета глаза обрамлены густыми длинными чёрными ресницами, любая девушка обзавидуется. А когда мы гуляем по улице, что бывает раз в тысячу лет, он собирает все восхищённые взгляды, я же ловлю остальные, презрительные и завистливые. Эти курицы и не догадываются, что он - мой папа. Вот она и причина нечастых прогулок.
        А ещё, папа очень много времени проводит в командировках. Он разъезжает по городам и фонтанирует дизайнерскими заморочками, а между делом, здорово проводит время в клубах с дамами. Нам, детям, об этом знать не полагалось. Но его дамы об этом не знали, поэтому после отъезда любимого звонили ему домой или даже приходили в гости. А увидев целую семью, узнав, что Род является отцом огромного семейства, к которому, в порыве избавления от дамы сердца и отчасти стыда перед нами приписывал и Соню со Стасом, а также «бедняжку бывшего бомжару-дегенерата» дядю Максима, которого он, якобы усыновил.
        Бедные женщины падали в обмороки, более крепкие духом, обещались позвонить в психушку, а некоторые молча покидали нашу квартиру. Но ни одна не вернулась. Папа страдал. Но героически слёз не показывал и был всегда весел духом, а через несколько дней уезжал в новую командировку, и история повторялась. Прежними оставалась лишь мы. Не то, чтобы кто-то из нас нуждался в постоянном отцовском контроле, просто хотелось быть для него большим, чем просто ожидающие дома детишки. Нет, он ни разу не грубил детям и не был с нами суров. Он во всех отношениях идеальный, грешит только длинными обстоятельными монологами, «занудством» сказал бы Макс. И всё же мы выросли «под контролем» дяди Максима, как он считает. Хотя, если сравнивать с папой, дядя Макс всегда был рядом, он отводил нас в первый класс, отвозил в больницу Егора после его первой драки, забирал нас нетрезвых домой после выпускного, делая это неуклюже и даже по-детски. Папа же оставался сторонним наблюдателем. И всё же признавать, что как отец он не состоялся, папочка отрицал.
        У папы был вкус на женщин, и вкус вообще. Поэтому он не стал спрашивать нашего мнения, когда решил, что девочки будут в диком восторге от размаха, а по-моему буйства, его фантазии. Мы и были. В диком…но нет, не восторге. Сначала было лёгкое состояние шока от увиденного, но не прошло и доли секунды, как сестрёнка завопила от негодования.
        Я её с радостью поддержала, потому что я ненавижу розовый цвет. Но папочка этого запомнить никак не может. С самых пелёнок, покупая мне оные, он наивно предполагал, что все девчонки в восторге от одежды розового цвета. Все игрушки детства имели что-то розовое в своём исполнении, например, кукла Барби была розововолосая, а игрушечная качалка пони имела ярко розовый поводок; в первом классе, когда все девочки пошли на первую в жизни линейку с белыми бантами, мой папуля подарил мне нежно-розовые, ещё и с полчаса крутился вокруг меня цепляя их, а затем всучил в руки розовый портфель, предварительно запихнув туда пенал, тетради, «Букварь». Всё, кроме последнего, было того самого злополучного цвета. Вся одежда, которую покупал папа, тоже была розового цвета. Я предполагала, что он меня преследует. В смысле, розовый цвет. Но тогда я была малышкой и мало что понимала. Сейчас, когда выросла, можно же было элементарно спросить моего мнения. Хотя иначе сюрприз бы не получился.
        Хоть папа и начудил в нашей комнате, остальные комнаты были сделаны по высшему классу, но больше всего поражал зал: как размерами, так и обстоятельностью. Двери раскрывались как створки шкафа, а затем шли ступени вверх где-то на метр, благо, потолки в доме высокие. Ступени выполнены из темного дерева, как и весь пол. В центре комнаты папа устроил водоём. Бассейном его не назовешь - его дно застлано камнями, песком, там посажены водоросли, плавают рыбки, улитки. По краям стен выложена земля и высажены растения - карликовые деревья, цветы. Окна теперь находились почти на уровне пола, но подоконники оставались такими же широкими.
        Выход на балкон представлял собой некое подобие пещеры, но внутри он был оформлен очень по-цветочному. Папа хотел превратить его в очередной шедевр, но местный совет ветеранов словесной войны под кодовым названием «Сплетня» не поленился и собрал нужное количество подписей от жителей всего двора, утверждая, что эксцентричный балкон будет портить вид района. Так что обошлись без изысков: балкон решили не остеклять, а летом на эту открытую веранду выставляли огромные вазоны с цветами и неизменное кресло-качалку. Уже осенью все цветы расставлялись в зале, а пустующий балкон покрывали занесенные ветром редкие листочки различных окрасок, зимой же - слой пушистого снега. Макс, конечно, вечно жаловался и просил застеклить балкон, мотивирую это тем, что ему негде хранить некоторую часть своих рукописей, но папа был твёрд в своём решении, к тому же у дяди в комнате был свой, а то, что он решил использовать его под «мусор», так это проблемы самого Максима.
        Наш дядя писатель. Максимус Знающий - это дядин псевдоним. Звучит просто умопомрачающе. Наша семейка, узнав о его псевдониме, чуть с ума не сошла. От смеха. Сонька попросила, а если быть вернее, пригрозила, что если хоть одна живая душа в школе прознает, что её папа величает себя Знающим, она сбежит и никогда-никогда не вернется обратно. Папа и Егор восприняли новость о псевдониме, как шутку, а убедившись, что это не так, стали подбирать ему другие, более подходящие ники. Среди которых: Всеведающий, Смотрящий на мир и видящий, Проникающий в сознание. Каждое предложение сопровождалось взрывом хохота. Стасу все это было фиолетово. Я же, дипломатично, не влезала, но это не мешало мне угорать с остальными. Дядя, обидевшись на всех оптом сказал, что амёбам не понять высшего разума, и объяснил, почему он себя назвал таким образом: «Просто я ЗНАЮ, о чём пишу».
        Возвращаясь к залу, после небольшого тура по квартире папа скромно стоял в сторонке, пока семья пыталась придумать слова восхищения, а все реально онемели от неожиданности и пребывали в ступоре. Один из широких подоконников впоследствии стал моим излюбленным местом в квартире. Из этого окна открывается замечательный вид на зелёный сквер, а окна из моей комнаты выходят во двор. Находиться под пристальным вниманием соседей, сидя на моём подоконнике - то ещё удовольствие. Всё время уши краснеют и щёки, наверняка местный совет пенсионеров-лавочников, увидев меня с нетбуком, поглощённую пользованием интернета, косточки мне перемывает. Они это любят. А здесь тишь и благодать.
        И сейчас, не испытывая желания вновь пререкаться в комнате с Соней, сунув под мышку нетбук, я направилась к своему любимому подоконнику, который брат в шутку называл моим троном. Интересно, чьей королевой он меня считает? Если только гоблинов каких-нибудь, их не жалко. А вот остальным я могу только смуту своим правлением навести.
        Я настроила сеть и подключилась к «Скайпу». Думала, Леся будет в сети, но её нет. Интересно, когда она приедет. Я соскучилась по её постоянным нравоучениям, даже смешно. Каждый раз, выходя во всемирную паутину, запускаю свой любимый браузер и открываю с экспресс-панели первые две вкладки. Почта и сайт для скачивания электронных книг. Этим мои интересы не ограничиваются, но являются основными. Прозвучал характерный звук принятия нового сообщения. Мне пришло письмо от неизвестного адресата. Никогда не было привычки отправлять подобные письма в корзину «Сомнительные», хотя в нём ведь могло быть что угодно, вплоть до вируса. Имя отправителя «FunkJazzyBand@*****.com». Звучало знакомо, но не сильно. Двойной клик по тачпэду и оно открылось:
        «Уважаем(ый/ая) КтоБыТыНеБыл!
        Рады сообщить тебе, что, НАКОНЕЦ, свершилась мечта, родившаяся в голове одного замечательного человека - VANILLA WAVE (троекратное ура ему: Ура! Ура! Ура!!!), а затем обретшая жизнь и в наших головах участников команды би-боев FUNK JAZZY BAND. Мечта устроить бал-маскарад мирового масштаба. С масштабами у нас пока не очень сложилось:(НО бал-маскарад будет! И ты приглашен(а)! С нас - концертная программа, с тебя - костюм, соответствующий параметру «маскарадный». Ещё одно условие. Как ты верно подметил(а), это бал. Соответственно, и маскарадный костюм должен быть бальным.
        *будут танцы* *будет веселье*
        Место ДОМ КУЛЬТУРЫ ИМЕНИ ПУСТОВСКОГО
        День 10 ИЮЛЯ
        Начало в 21:00
        Не забудь, лицо должна прикрывать маска!
        Всем жителям нашего драгоценнейшего милого городочка посвящается эта вечеринка! Ждём всех, от самых маленьких до самых старенькихO
        P.S.: Если ты би-бой, то приглашаем поучаствовать в батле. Твоя команда против нашей. Записаться можно, прислав письмо на этот e-mail.
        Приложение (для девушек)
        : пышное платье до пола (декольте приветствуется)
        Приложение (для парней)
        : пиджак, фрак (только классика)
        В остальном - никаких ограничений!
        С уважением, FUNK JAZZY BAND»
        Меня пригласили на вечеринку. Удобно придумали - массовая рассылка. Бал-маскарад - это что-то новенькое. Но я взрослый человек, которому подобные гулянки кажутся запредельно глупым времяпровождением. Мне легче прогуляться по аллее, спуститься к берегу и покидать камушки в реку, или почитать книжку (чаще не несущие глубокого смысла романы для захламления мозга, но приятно), и делать всё это я предпочитаю в одиночестве. Человеческое общество порою бывает слишком жестоким к себе подобным индивидам, считая их находящимися по социальной лестнице ниже, чем они сами. Я не считаю это поводом для пересудов и драк, а ими обычно и заканчивается. Мне со своей посредственной внешностью, в их понимании, место как раз у подножия. Доказывать, что я стою больше, чем рисует их больное воображение, я не намерена. Меня это нисколько не волнует.
        Поэтому, с чувством выполненного долга, а именно - прочтением письма, я его отправила в корзину. Так бы и забыла о нём, если бы не оголтелый визг из глубины квартиры, возвещавший о супер-пупер-мега вечеринке в исполнении Сони, который поддержал Егор. Правда, вскоре в его исполнении присутствовала желчь.
        - Фанк Джаззи Бэнд? Могли и сменить название, между прочим, - до моего окна донеслось его приглушённое возмущение.
        - А что такое? - вроде Соня.
        - Да так, ничего особенного.
        - Ой, да ладно тебе врать-то! У тебя вид а-ля «сожгу взглядом». Эй, не надо рвать моё приглашение!.. Хотя, я себе новое распечатаю. А эту можешь скотчем склеить и тоже пойти!
        - Я? Туда? Мелкая, с твоим брэйном все в порядке?
        - В поряде, будь спок! А вот с твоим нервусом, по ходу, нет.
        - Я не нервный. Просто считаю…
        - Ты завидуешь, а не считаешь!
        - Не перебивай, это раз. Не завидую, это два. И третье… Да они ещё и батл устроить хотят? Их любой порвёт.
        - Может ты тоже?
        - Не может, а точно. У них, конечно, есть парочка терпимых брэйкеров, но есть и те, кто портит картину подчистую.
        - У FJB есть команда!
        - Думаешь, у меня нет?
        - А ты рассчитываешь найти её за два дня? Не будь столь самоуверенным. Просто смирись, что люди чего-то добились упорно трудясь. И ещё, в отличие от тебя, они умеют танцевать. Не вальсы и не танго…
        - Возможно, я сейчас тебя немного удивлю, но что такое брэйк-данс я знаю не понаслышке.
        - Я знаю, что ты телевизор смотришь.
        - Рад за тебя. Держи мусор и пойди распечатай мне приличное приглашение.
        - Значит, идёшь?
        - Встретимся там. Вот теперь можешь готовиться к шумной пати, ведь там буду я.
        Братик решил вспомнить школьные годы? Помню, когда мы учились в школе, папа записал нас на бальные танцы, упомянутые Сонечкой. Как один из его пунктиков - «это должен уметь каждый». Мне нравилось, брату тоже. Но что самое удивительное, у меня получалось. Хотя, не отходив и года, пришлось бросить, потому что Егор занялся другими танцами. То, что он сменил направление, мы никому не рассказывали. Просто я уделяла ещё больше свободного времени себе, а он своим новым друзьям и интересам. Обоих это устраивало. Но в какой-то момент, Егор сообщил, что и с этим покончено. Конечно, было интересно знать почему, но я посчитала, что он сам расскажет, если ему будет нужно. Оказалось, не нужно. И вскоре забылось. А сейчас всплыло вновь.
        Понятно, почему название звучит знакомо, это же то ли его старая команда, с которой когда-то он был с ними не разлучен, то ли их соперники. Фанк Джаззи Бэнд… Он любил рассказывать о своей команде, о новых движениях с этими их сложными названиями, о предстоящих соревнованиях. Но никогда не переходил на личности, видимо, считая своих друзей не подходящей для меня компанией. Я даже рада была этому, ведь иначе мне пришлось бы слушать их нескончаемый трёп об удавшихся или нет эйртвистах, хандглайдах, флэрах, короче, умирать со скуки. С тех пор, как Егор вычеркнул из своей жизни брэйк, его лучшими друзьями продолжали оставаться двое - Алексей Сомов и Леонид Верхов. Вроде они тоже были подвержены в то время вездесущему духу хип-хопа.
        За братом захлопнулась дверь, скорее всего он побежал возвещать друзей о своих глобальных планах. Я же провела этот вечер в уборке одной комнаты за другой, и спать легла рано.
        Несмотря на это, просыпаться в глухую темень от трезвонящего мобильника было нелегко. Где-то с третьей попытки я попала по нужной кнопочке и услышала чьё-то недовольное бурчание в трубку:
        - Сон - бесполезная трата времени!
        Я промычала в ответ нечто невразумительное.
        - Матвеева! Приём! Приём!
        Ох, зачем же орать так?
        - Я тут ей утра доброго пожелать хочу, а она мне в трубку храпит?
        Вот уж неправда! Я не храплю.
        - Проснись и пой, твой друг с тобой!
        Какой ещё друг среди ночи? Мой единственный друг улетел жарить попку на солнце. И судя по всему пожарил заодно ещё и мозги - на другом конце невидимой телефонной связи была Леся.
        - Леся? - я тут же устыдилась своего «милого» со сна голосочка, а подруга подавилась пламенной речью.
        И кажется, моя подружка тоже удивилась хрипу, которым я ей ответила:
        - Ты что, празднуешь «две недели без Леси»? Новый праздник? - продолжила она возмущаться.
        - С чего это? - ну в самом деле, она меня разбудила для чего - чтобы обидеться?
        - А с того, что твой пропитый бас звучит компрометирующе!
        - У тебя солнечный удар? - да чтобы я и пила?!
        - Это у тебя сейчас будет… - угрожающе прошипела она в трубку.
        Я уже открыла рот для новой порции вопросов, как в меня полетела подушка со стороны кровати Сони, выбив из руки телефон, совсем забыла, что сплю не одна в комнате. Вместе с нею прилетел следом крик:
        - Три часа ночи! Я спать легла полчаса назад! Может, позволишь?
        Конечно, сестрёночка, спи, сколько влезет. Я только телефончик найду и по-тихому перекочую в зал. По-тихому не получилось. Так как мой телефон, выскальзывая из рук, чудесным образом включил громкую связь.
        - Три ночи? Пипец. А у нас тут полдень. Неудивительно, что я сделала подобные выводы. Я о голосе. В обед подобное было бы непростительно! - с укором продолжала во весь голос словоизлияния подруга.
        - Ты не могла бы тише? - шёпотом пыталась я вразумить Лесю, нервно пытаясь понять в какую кнопочку нужно ткнуть, чтобы отключить функцию мегафона.
        - Если хочешь быть услышанной, добавь децибелов голосу-у-у и повтори! - она претворяется или и вправду не слышит?
        - Потише говори, - возвестил её мой громкий шёпот.
        - Тише? С чего это? Ты меня стыдишься что ли?!
        О, боги!
        - Зачем мне тебя стыдиться? Я наоборот считаю, - я уже не пыталась понизить голос, отчаявшись найти нужную кнопку.
        - Что ещё за наоборот? С ума сошла совсем?
        - Не сошла!
        - А мне так не кажется!
        - А мне кажется, что вы обе дуры из психушки! - вызверилась Соня, у которой сна уже ни в одном глазу.
        - Сама такая! - не осталась в долгу, пребывая в самых оскорблённых чувствах, моя подруга.
        - Это я что ли звоню перед рассветом и бужу мирных жителей? - согласна, сестрёнка, только ты ещё не знаешь, с кем связалась.
        - Это я звоню и бужу, если считаю это нужным!
        - Я заметила! А о существовании совести ты, наверное, и не знаешь? - конечно, не знает, даже слово впервые слышит.
        - А ты слышала что-нибудь об уважении? - Леська почти визжала от негодования.
        Несложно её понять. Обычно люди предпочитают с ней не связываться. Особенно после нескольких показательных выступлений, в ходе которых она вырвала одной из оппоненток больше половины волос с головы, другую отправила считать лестницы носом, а третью окунула головой в унитаз. Так что благоразумные люди с нею не ссорятся и обходят стороной, натянув обходительные улыбки. Соне об этом неведомо. А жаль…
        - К кому? К тебе хочешь сказать? - Соня позиций не сдавала.
        - Я говорю, улавливаешь разницу? А ещё и требую!
        - Королевична, утрись, здесь твоих подданных нет, - распалялась мелкая.
        - О, не будь настолько уверена! В зеркало взгляни, рабыня по жизни!
        - Каждый день смотрюсь, и знаю, кого вижу в нём!
        - Зарвавшегося суслика, стало быть? - ехидству подруги можно было позавидовать.
        - Да нет, в моём зеркале тебя не показывают! - Соня взбесилась и пыталась вырвать телефон из моих рук, но я держала крепко, просто схватила и не отпускала.
        - Конечно, там же круглосуточная трансляция дебилок! - Леся пребывала в ярости, о чём я судила по пугающим ноткам вибрации в её голосе, я же пребывала в состоянии крайней прострации, так как, с одной стороны, была счастлива, что подруги нет в комнате, а с другой стороны, мысленно посыпала голову пеплом - это же я виновата в ссоре.
        Я продолжала молча заниматься самобичеванием, когда дверь в комнату самым наглым образом, без стука, распахнулась. От неожиданности, мобильник вылетел из наших рук и, проскочив в щель между матрасом и стенкой, завалился за мою кровать. На пороге, в халате цвета «апельсиновый взрыв» стоял дядя. Повязка, которую он обычно во время сна цеплял на глаза, пребывала на лбу, глаза при этом всё ещё закрытые, пытались медленно разлепиться. Поначалу безрезультатно. Всё же еле раскрыв очи, Максим изъяснил, зачем он пожаловал на огонёк. Оказывается, чтобы перетянуть между враждующими нами белый флаг, потому что наша потасовка обрела неожиданно глобальные масштабы в виде звонков пенсионеров-соседей с их чутким сном, а стены в нашем доме были тонкими. Соседи грозились вызвать милицию, ОМОН, а также до кучи МЧС, чтоб неповадно было.
        - А ещё я президенту звонить побегу! - прыгала за спиной дяди реактивная Агриппина Федоровна, которая умудрилась проскочить в квартиру, когда сонный Макс открыл дверь. За глаза её величают Гриппом, хотя в пору электро-веником.
        Рядом с ней с камерой носился, пытаясь быть незаметным, Сеня. Ему это не удавалось. По правде, такое рядом с Гриппом ни у кого не получалось, у неё в глаза встроен рентген-детектор.
        - Главное, не забудьте доктору позвонить! - не умолкала трубка, будучи погребённой среди хлама, который при уборке я затолкала глубоко под кровать.
        - А это ещё зачем? - мнительно поинтересовалась пенсионерка, переводя прищуренный взгляд с меня на Соню, пытаясь вычислить, кто из нас посмел вякнуть.
        - Чтоб когда вас собаки омоновские покусают, - начала Соня.
        - …а милиционеры ласково дубинками пару раз для проформы оприходуют, - продолжила Леся.
        - …не нужно было вас в больничку везти, - закончили обе хором.
        - Душегубцы! - картинно схватившись за сердце, закатила глаза Грипп.
        Дядя Максим принял сей жест за правду и побежал звонить в «скорую». Агриппина это усекла и ломанулась за дядей, по дороге стеная и охая, чем вызывала ещё большее недовольство соседей, которые в меру своей любознательности, не стесняясь, входили в открытые двери и делились жизненно-необходимыми советами, как привести к жизни главную активистку комплекса. Не то, чтобы они не мечтали от неё избавиться, сплавив на неделю-другую в лечебный центр, как раз наоборот, просто, как люди, алчущие спокойствия, соседи выбирали меньшее из зол. Да, она уедет, отдохнет, поднакопит сил, а мы в это время вздохнем спокойно и будем семечки лузгать у подъезда на скамейке, мусорить на площадке, загадим лифт, забьём мусоропровод, но в то же время будем совершенно счастливы, зная, что можно спать спокойно и за брошенный сигаретный бычок не придётся созывать экстренное собрание всего подъезда. Так что в итоге, к тому моменту, как приехала «скорая», то есть через два часа, уже светало. Ожившая Грипп осушила уже пятую чашку травяного чая, налегая на конфеты, остальные соседи разбрелись по квартирам.
        Врачи скорой помощи, приехав на вызов, были немного расстроены. Хотя нет, не так. Казалось, врач, высокий худой лысоватый мужчина, с поразительно красивыми руками, с длинными пальцами, как у пианиста (мой взгляд оценил в нём только пальцы), и медсестра, маленькая пухлая женщина с цветной головой, отросшие волосы были цвета «баклажан», а корни когда-то коричневатые, но точно не скажешь, и чересчур ярким макияжем, вместо того, чтобы выполнить профессиональный долг, оказать помощь «умирающей» старушке, жаждут отвезти старую знакомую в морг. Хотя она и вправду умирала. Почти. Ведь упившись чаю можно лопнуть. По крайней мере, это я, заядлая чаеманка, слышу постоянно. А если слышать что-то слишком часто, то не поверить в это невозможно.
        Как оказалось, наша соседушка любительница похворать. Но если обычно люди стараются поскорее свою болезнь перележать и вылечиться, то она, наоборот, свои хвори холит и лелеет, также выдумывает новые и неизвестные науке, а ночами названивает в неотложку и требует специалистов. Сначала это срабатывало, и они приезжали, раз двадцать, но со временем ложные вывозы сработали против неё, так как медицинские работники решили эту проблему через суд, чьё постановление гласило «либо ложиться в больницу, либо в тюрьму». Грипп не будь дурой, выбрала верный вариант, мгновенно вылечившись от всех своих болячек. Так что, приехав на ложный вызов, помощники были вне себя от «радости». А зря их не смутило, что адрес почти её, только номер квартиры на одну цифру отличается. Будет им уроком.
        Таким образом, часам к шести, квартира ко всеобщей радости непосредственных её обитателей опустела. Шесть утра. Кошмар. Не могу поверить, что я в такое время на ногах и не пребываю в прострации.
        5
        Ложиться обратно в постель уже не хотелось. Сомневаюсь, что я усну после такой перенасыщенной ночи. Или даже утра, ведь летом в это время уже светает. Я решила пройтись по парку, покормить уточек, конечно, если они не спят и будут голодны. В это время суток, всё живое по определению (моему собственному) должно спать. Так что, даже если не найду их, хотя бы свежим воздухом подышу, может он выветрит из моей головы остатки сумасбродства соседей. Да, соседи у нас именно что сумасшедшие, уровень их шариков, заехавших за ролики, даже больше, чем у моей родни.
        Так что взяв денег на хлеб для уточек, я отправилась на прогулку. Сквер находился не очень далеко от дома, в получасе ходьбы. Сколько себя помню, он всегда был в городе - неудивительно, что в нём росли высокие деревья, преимущественно берёзы и липы, хотя встречались и ели, тополя, также кустарники. За все эти годы парк был неизменен - главная асфальтированная дорожка по центру, ведущая к пруду, также круговая, более узкая, вдоль внешней его ограды. Несмотря на наличие данных дорожек, по всей территории проложено несметное количество тропок, это всё - человеческий фактор, желание сократить путь у нас, вечно спешащих, в крови. Но я люблю именно эти тропинки, прохаживаясь по ним, ощущаешь себя словно в лесу. Конечно, сравнивать парк и лес глупо и даже нереально, но закрыв глаза, вдохнув аромат деревьев, заставив сознание отключиться от отдалённых шумов, глухо проникающих вглубь сквера, я начинала фантазировать, представляя себя в другом месте, где не слышно автомобильных клаксонов.
        Дойдя до парка, настало самое время удивиться произошедшим переменам. Наш город никогда не был маленьким, но всё же здесь, в парке, народу обычно было раза в четыре меньше. Хотя я ведь никогда не бывала здесь в такую рань. Ещё бы рассвет пришла сюда встречать. Но нет, раньше на территории парка не стояли тележки с горячими сосисками, пирожками, чаем, водой, мороженным, что в принципе, не так удивляет, как то, что они работают в эту несусветную рань. Раньше здесь не бегали толпами любители утренних пробежек. Раньше велосипедисты выбирали иное время для наворачивания кругов, да и их количество было в значительной мере меньше. Ума не приложу, откуда вдруг проснулась общественная любовь к паркам. Раньше здесь не гуляли несметные полчища собаководов. Несметные. Именно это прилагательное меня напугало, собак я побаивалась, то есть до ужаса боялась.
        Обычно, завидев впереди оную, я на другую улицу перебегала, лишь бы не наткнуться на «злобно скалящую пасть» животину. Стыдно признаться, но собак я представляю именно такими. Даже самых малюсеньких пекинесов. Но размер не показатель, например, тявкающий пекинес способен всю душу из меня вытрясти, в то время как молча поедающий меня глазами ротвейлер по сравнению с ним кажется милым. То есть терпимым.
        И кто меня за язык тянул? Говорят, помяни чёрта всуе, и он появится. Перед моим взором тут же предстал обозначенный ранее, а именно молча поедающий меня глазами ротвейлер. Без намордника и не на поводке!
        Рядом стоящий с растерянным видом хозяин, негромко удивлялся, как это его Пушистик отвязался. Хватило же ума назвать так сильно короткошёрстое исчадие ада, я думала, такое только девушке может в голову прийти, но не взрослому дяде, чей возраст уже близок к порогу пенсионерства, о чём свидетельствует зарождающаяся лысина и лупы советских времён.
        Лично я не думала, что пёс «отвязался», я подозревала, он просто на просто перегрыз поводок. С таким-то зубищами. Клыкастенький. Не осознавая того, я лишь нагнетала на себя страху. А если бы понимала, то с удовольствием взяла свои слова обратно и даже с радостью бы их проглотила.
        Скалящееся существо казалось опасным мне, но не добродушного вида мужчине в очочках, неуклюже вертящемуся вокруг своей оси в поисках ошейника, адская псина скинула с себя ошейник, о Боже. Иначе стал бы он укорять в моих глазах Годзиллу, а в своих домашнего кролика, словами типа «охламон», «растеряша» и «пупсичек»?
        Самое время падать в обморок. Я чувствовала, адское создание, сбежавшее из царства Аида, готово на меня наброситься. Если зажмуриться, то появится шанс разорвать зрительный контакт, который мгновенно наладился между нами и всё не прекращался. Но я не могла отвести глаз, читая мысли животного, живо представляя картины того, как клыкастое создание вгрызётся мне в шею, прокусит жизненно-необходимые артерии и, войдя во вкус, выпотрошит меня! Собака поморщилась (я и не знала, что они умеют, но выглядит ещё более устрашающе, тем более на фоне рваного уха, вероятно, он драчун), но тёмно-карие глаза продолжали меня гипнотизировать.
        И тут я решила убежать. Не дожидаясь дальнейших намёков от оппонента, я развернулась и со всей дури бросилась наутёк, не разбирая дороги, я понеслась сквозь городскую лесопосадку, мечтая лишь об одном - выбраться оттуда и спастись. Ветки били по лицу, под ноги попадались различные преграды, даже не знаю, что конкретно, то ли корни, то ли пустые банки из-под напитков или упаковки от чипсов, нещадно разбросанные местной молодёжью. Меня это не особо волновало, потому что следом, а я уверена в этом на все сто, даже двести или, что уж мелочиться, миллиард процентов, за мною неслась разъярённая псина. Очень хочется верить, что это не я виновна в её паршивом настроении, но почему-то отдуваться приходиться как раз моей тушке, которая в жизни не пробежала больше километра, увы, в школьной программе пробежек на более длинные дистанции не предусмотрено. И вот он - тот самый счастливый день, о котором много раз упоминал наш физрук, когда я жалею об этом. Но это не поможет исправить ситуацию, в которую я вляпалась не по своей вине. Дёрнуло меня вообще побежать, и чем дальше, тем сложнее, дыхание уже
затруднилось, и в боку начинало колоть.
        Держась за бок, сгибаясь от боли, я выбежала, а если точнее, выкатилась на узкую круговую дорогу. Но ладно бы я просто выкатилась, со мной такого «просто» не бывает. Я сшибла перебегавшего мне дорогу (наоборот, конечно же) гражданина. Он куда-то спешил, я спешила. И мы столкнулись в нашей ставшей общей спешке. Я не успела разглядеть пострадавшего из-за меня человека, но это не помешало мне, извернувшись, спрятаться за его спиной, извинившись.
        Бедняга и не ведал, ЧТО за мною гонится. Я же, заняв более-менее безопасное место, рискнула выглянуть из-за плеча, проверяя своего преследователя. В глубине душе я хотела, чтобы пёс остался с хозяином, оставив неудачную жертву в покое. Тогда я могла бы посмеяться над своими глупыми фантазиями. Но я увидела, как Пушистик несётся прямо на меня, то есть уже на нас. Причём в лучших традициях хоррора - со злобно раскрытой пастью, с белыми точёными клыками и тёмно-алыми дёснами. Мощное гибкое тело, готовящееся к нападению и вот, он уже в прыжке.
        Я зажмурилась, сжалась и мысленно, и физически, насколько смогла, но следующие ощущения были пока из ряда ощущаемых мною прежде, по сравнению с сомкнувшейся пастью на шее, - меня подмяли под себя, причём подмял кто-то довольно тяжёлый. Кажется, человек, за которым я пряталась не настолько габаритен. Хотя если адское создание вгрызлось в его шею вместо моей, то, следовательно, он умер, а значит потяжелел. О чём же я думаю, глупая женщина.
        - Пушистик, лапочка, не надо! Прекрати меня слюнявить, дружок.
        У меня уже галлюцинации? Пушистик загрыз человека, а его за это называют «лапочкой»? С этим определённо нужно разобраться, если необходимо, буду судиться, конечно, в том случае, если он и меня не укусит смертельно. Я решительно открыла глаза и буквально подавилась своими словами. Я лежу на асфальте, на мне всё ещё лежит «труп», весело отпихивающий псину, чей мокрый язык то и дело скользит по лицу моего «окопа».
        Мне жутко не хотелось быть раздавленной, а по-видимому, дело шло именно у этому, но с другой стороны, ещё больше не хотелось привлекать внимание «собачки». Так что, оказавшись в затруднительном положении, мозг отключился сам по себе и за свои действия, по причине его временной недееспособности, я ответственности не несу, то есть не хочу нести. В виду последних событий, мой голос сам себя проявил:
        - Кхм… - но мой хрип оказался не услышанным, ведь кому какое до меня дело?
        Я решила повторить попытку:
        - Кхххм!.. - на этот раз прозвучало даже громче, чем планировалось, и это несколько удивительно, потому что максимум, на что я рассчитывала, это не выдохнуть последний воздух из лёгких, без него дышать стало бы невозможно, таким образом, должен был получиться свистящий хрип.
        Как бы то ни было, подействовало! На меня обратили внимание, собрав с меня свои «бренные останки» и вперив оба взгляда. Сшибленный мною «шкаф», на деле казавшийся не таким тяжёлым, и адское создание… Секунду назад я была близка к тому, чтобы расхвалить себя и вручить медальку «за храбрость», сейчас готова отдать её первому встречному, даже если он боится мышей. Мой мозг снова вернулся из отпуска, не забыв прихватить с собою в чемодане мои страхи. Точнее, страх к собакам. Почему от одного её грозного вида я окаменела словно статуя на распродаже садовых скульптур из мрамора? Я могла бы сидеть так вечность. Меня настигло то самое чувство - ни жива, ни мертва. Даже вздохнуть страшно.
        - Девушка, девушка! - бегун решил оживить меня, похлопывая по плечу. - С вами всё в порядке? Вы не ушиблись?
        О, я, кажется, ушиблась, причём на всю свою больную голову. Странно, что способность слышать всё ещё при мне.
        Не решаясь отвести взгляда от своего недавнего преследователя, я раздумывала, стоит ли мне ответить, ведь тогда псина снова услышит мой голос и возможно примет его как сигнал к лишению меня моей какой-нибудь неотъемлемой (да, я может и собственница жуткая, но мне кажется, что недостатков в моём теле, от которых стоит избавиться, нет) части, или мне стоит промолчать, лишь покачав головой, якобы всё в порядке, хотя ведь не в порядке, а значит, отрицательно помотать ею и промычать нечто невразумительное, как австралопитек. Мне бы ещё дубинку держать в руках наперевес и не мыться с месяцок, а волосы не мыть и не расчёсывать последние лет пять, или хотя бы год, и можно отправлять прямым рейсом VIP-класса прицельно в древнекаменный век, скажем, в эпоху раннего палеолита.
        - Посмотрите на меня! Девушка, очнитесь, я здесь, - мой неожиданный спаситель щёлкнул пальцами перед моими глазами. - Де-вуш-ка! Вы меня слышите? У вас шок? Эй, ну конечно, вы молчите, у вас точно шок. Нужно «скорую» вызывать, - он потрепал меня по щеке, вернее, ему казалось, что он меня легонько треплет, приводя в чувства, на деле - мою кожу жгло оплеухами, что весьма действенно сказалось на том, что я нехотя, с опаской перевела взгляд, и тот для нервного шиканья в его адрес.
        Ага, мне до сих пор кажется, что он своими криками спугнёт притаившееся животное. А кому, как не мне, заядлой собакофобке, знать, на что способны эти хитрые зверюги. Причём, фразы о «скорой» я как-то не услышала. Есть же проблемы важнее, поэтому не зациклилась на том моменте, когда он собирался вызвать карету скорой помощи пострадавшей.
        Возможно я бы разразилась гневной тирадой, если была бы хоть немного, на одну десятую часть, Лесей или Соней. А не поперхнулась, не закашлялась бы от горечи своих резких слов, которые начали зреть в моей голове. Парень, мой спасительный «шкаф» оказался именно молодым симпатичным представителем мужского рода, излучал всем своим видом желание помочь, а в тёплых, цвета промёрзшей реки глазах, я-то всегда предполагала, что этот цвет холоден, это же лёд, плескалось истинное переживание и даже сострадание. Наверное, именно это сопереживание растопило холод льда этой реки. Я чересчур впечатлительна. Резко захотелось утешить бедного человека, чтобы он перестал меня жалеть… и бить.
        - Очнулась! - удары прекратились, уступив место широкой улыбке. - Как ты? Тебя Пушистик напугал? Согласен, он немного впечатляюще выглядит, но он самый добрый и милый пёс на планете. Могу поклясться.
        А сам «добряга» продолжал пялиться в мою сторону из-за плеча парня. Слова были сказаны с должной интонацией, внушающей доверие, а может всё дело в его приятном голосе, который, я сказала бы, пропитан бархатом временами, но в целом он просто сильный, горько-сладкий, если можно так выразиться, с небольшой лёгкой хрипотцой. Такой индивидуальный. Обычно парням его возраста, на вид он мой ровесник, плюс-минус (явно не минус) пять лет, присущи совсем другие голоса. Более детские что ли. Говоря обычно, я подразумеваю лиц мужского пола из своего окружения. А голос этого молодого человека больше похож на взрослый, умудрённый жизненным опытом.
        Пока я пыталась придумать вразумительный ответ, дабы не показаться партизанкой в состоянии «я сама себе язык отрезала, бе-бе-бе», из-за кустов выскочил будущий пенсионер, хозяин беглеца, который на ходу рвал глотку, громко крича на всю округу:
        - Пушистик! Пушистик! Стой! Фуххх….. - наконец-то он был обнаружен.
        Я дико обрадовалась, что его наконец-то уберут от меня подальше, или я сама уберусь, но, главное, не под его грозным взглядом. На моём перекошенном лице нарисовалась счастливая нервная улыбка, хотя предполагаю, она появилась ещё раньше, неосознанно, в ответ на радостную улыбку спасителя от того, что я всё же жива.
        - Вениамин Аристархович! Как же вы его упустили? - парень укоризненно уставился на хозяина пёсика, отвлёкшись от меня и почёсывая за ухом у пса.
        - Да я ж… Случайно всё… Не заметил… А он… Отвязался и убежал, - путанно стал оправдываться Вениамин Аристархович.
        - Девушку напугал, - обвиняюще, но беззлобно заметил спаситель.
        Бросая свои укоризненные замечания, которые не звучали как обвинения, скорее советы, если это вообще считается нормальным давать советы старшим, парень обернулся ко мне и ободряюще улыбнулся, взяв за руку. Моя ладошка утонула в его тёплой большой ладони, по телу приятно разлилось чувство защищённости.
        - Право, случайно. Совсем… неожиданно… Простите!.. Я буду внимательнее.
        - Конечно. А сейчас, вы нас простите, нужно отвести её в больницу, - он встал, аккуратно потянув меня за руку, я подтянулась за ведущим движением, словно тряпичная кукла.
        - Давайте я отвезу, - не унимался лысеющий экземпляр, который, казалось, лопнет от переполнявшего его чувства вины, теребя в руках поводок.
        - Нет, я сам. А вы уж с Пушистиком разберитесь. Прочтите ему лекцию о манерах, - явно шутковал парень.
        - Обязательно! Прямо сейчас начну. Простите… - Вениамин Аристархович попытался зацепить поводок на ошейнике пса.
        Ошейник очень изящный, выполнен под цвет шерсти, так что не заметен на её чёрном фоне. Не удивительно, что и я не углядела его сразу, решив, будто Пушистик его скинул каким-то невообразимым способом. Но пёс не давался в его руки, аккуратно изворачиваясь. У него это выходило очень неплохо, пока он не попал в цепкие руки спасшего меня бегуна. Тот ловким движением вкупе с парой ласковых слов, зацепил поводок, предварительно забрав его из дрожащих рук хозяина пёсика.
        - Вот и всё, - передал он пса Вениамину Аристарховичу.
        - Простите, - продолжал лебезить дяденька.
        - До свидания, Вениамин Аристархович. Пока, Пушистик.
        - До свидания, простите… Ах, Пушистик, Пушистик… Разве можно так себя вести? - начал он читать лекцию, видимо, восприняв слова моего спасителя всерьёз, уводя его прочь.
        Парень подхватил меня под руку и повёл по дороге в обратную сторону.
        - Как ты? Можешь говорить? - обеспокоенно прозвучало над ухом.
        Да, теперь, вдали от исчадия моих страхов я пришла в норму.
        - Да, - прозвучало хрипло, но прочистив горло, я повторила уже чётко. - Да. Всё хорошо.
        - Правда? - он развернул меня к себе, чтобы заглянуть в лицо. - Ты уверена? Я всё же склоняюсь к тому, что необходимо посетить больничку…
        - Нет! - слишком резко перебила я. - Никаких больниц.
        - Тоже не любишь эти пропахнувшие лекарствами стены?
        - Ненавижу, вообще-то.
        - Понятно. Есть причины?
        - Нет, это врождённое наверно. А у тебя есть?
        Он неспешно отвернулся от меня, провёл рукой по ёжику коротких светлых волос и побрёл вперёд. Я двинулась следом, незаметно для себя залюбовавшись его широкой спиной. Он долго молчал, видимо, решив не удостаивать меня ответом, так что либо я сейчас что-нибудь говорю, либо…
        - То же самое, - выдохнул он, вновь вперив в меня взгляд. - Я, кстати, Артём, - он протянул мне свою мягкую ладонь, не преминув воспользоваться этим, я вцепилась в неё, и он галантно чмокнул тыльную сторону ладони.
        - А я Лена. И, кажется, мне стоит извиниться…
        - Точно не стоит. С меня хватило извинений Вениамина Аристарховича, - усмехнулся Артём.
        - В своё оправдание скажу одно. Мне жаль, что я отправила ва… - ой, кажется мы уже на «ты». - Тебя, отправила тебя в нокдаун.
        - Если тебе станет легче - я тебя прощаю. Но учти, что я не успел даже рассердиться, - он легко рассмеялся. - Так ты значит любительница бокса?
        Артём одарил меня лёгким прищуром глаз, при этом правая бровь воспарила в высоком выгибе так, что на лбу проступили морщинки. Не те, которые говорят о старости, а присущие любому человеку. Никогда не видела, чтобы брови двигались так чётко. Определённо, меня это завораживало.
        - Нет. Но пару раундов на своём веку посмотрела. По-моему, бокс слишком жесток, - я скривила лицо, вспомнив тот самый бой - первый и последний смотренный мною.
        Лицо чемпиона было, словно пропущено через мясорубку и прилеплено на место как пластилин неумелыми руками детсадовца. Незабываемое ужасающее зрелище.
        - Я рад, нет, правда, рад, - начал он оправдываться на мой недоверчивый взгляд, вопрошающий «чему?» - Рад, что больше ты не интересуешься боксом. Иначе мне было бы реально страшно рядом с тобою. Знаешь, меня ещё никто не укладывал на лопатки. Считай, это твоя первая победа над чемпионом. Поздравляю!
        Артём шуточно пожал мою ладонь, схватив обеими руками, а затем, стремительно выпустив её, метнулся к клумбе, сорвал цветочек, и вручил его мне с торжественным видом.
        - Спасибо.
        - Обещаю не претендовать на чемпионский пояс, - продолжил он паясничать.
        - Возьму на заметку.
        А он вроде хороший парень. Весёлый. Интересный. Симпатичный.
        Мы молча шли, медленно ступая по тропинке. Солнце, отрываясь от горизонта, начинало свой ежедневный бесконечный путь по орбите. Его не было видно, зато утренние лучики, весело прорывались сквозь листву, играли на наших лицах.
        - Значит, Пушистик тебя напугал? - прервал Артём наше молчание.
        Я вздрогнула, вспомнив его скалящуюся пасть. Мой сопроводитель обратил на это внимание и уставился на меня выжидающе.
        - Да. То есть, нет. Я сама. В общем, я немного побаиваюсь. Собак. Они… Они такие устрашающие, - бросилась я в путанные объяснения.
        - Собаки? - не веря моим словам переспросил он.
        - Ну да. У них клыки. И ещё они рычат, - я решила перечислить самые шокирующие качества животных.
        - На самом деле они добрые. А весь этот арсенал - для самозащиты.
        - Считаешь их беззащитными пушистыми цыплятами в душе?
        - Да. Поверь, они никогда не бросаются на людей ради забавы.
        - То есть это я сама его на себя натравила? - я типа психопатка и дразнила агрессивную псину, заранее зная о её способностях лишить меня жизни в считанные секунды?!
        - Нет, конечно. Он не хотел наброситься. Мне кажется, он просто почувствовал твой страх и хотел лишь показать, что тебе нечего бояться. Он не стал бы кусать.
        - Знаешь, как-то с трудом верится.
        - Зря. Конечно, я не могу тебя убедить в его добрых помыслах. Но я уверен в своих словах.
        - И мне бы твоей уверенности, - вяло вздохнула я. - Ты о нём так говоришь, будто он твой.
        Артём поумерил свой пыл в оправдании собаки и вновь замолчал.
        - Не мой, - ответил он после небольшого молчания. - Вениамин Аристархович мой, хм, сосед. Я знаю Пушистика, можно сказать, «с пелёнок».
        - Ясно.
        А что я хотела услышать? Да, это мой пёсик, а ты его оскорбляешь, обвиняешь во всех грехах. Что ему это неприятно и отвратительно с моей стороны. Что ж, ему всё ещё неприятно. Но собачка не его. Мне показалось, или ему от этой мысли грустно? А вот мне всего лишь стало обидно, что в этой истории виновница всех бед я. И это даже не чьё-то личное мнение. Общественное. Я сама это знаю. И стыжусь, что позволила своим глупым страхам взять верх над разумом. Сейчас, когда пара чёрных глаз не сверлит меня, признаться в этом стало значительно легче.
        - Эй, ты обиделась что ли? - выдернул меня Артём из активного самобичевания.
        - Нет. Это я виновата.
        - Тут никто не виноват. Это нормально бояться чего-то. Пусть собак. Да хоть тараканов, - я поёжилась, а он метко вспомнил ещё один мой давний страх. - Я знаю, как устрашающе выглядит Пушистик. Все эти прибамбасы типа мощных лап, острых клыков, они ведь являются вроде как антуражем для его чуткой натуры, - это сейчас парень говорит? - Не удивляйся моим высокопарным словам. Знаю, звучит, особенно из моих уст, слишком фальшиво. Или же неуместно. Но я от своих слов не отступаюсь. Собака - друг человека. Если бы ты позволила им войти в твоё сердце…
        Не знаю, что он там увидел на моем лице, и на сколько оттенков оно побелело, но он резко оборвал оду собакам. А я всего лишь очень ярко представила себе, как собака пробирается к моему сердцу. Естественно, физически.
        - Возможно… - вымолвила я. - Но когда-нибудь потом.
        - Теперь мой черед извиняться. Не в моих правилах навязывать людям свои собственные мысли. Я делился.
        - Я поняла…
        - Но возможно, - уцепился он за моё колебание, которым, однако, я пыталась отгородиться. - Ты бы захотела…
        Его речь оборвала незнакомая мелодия. Громкая и ритмичная, привлекающая к себе внимание. Артём вытащил из кармана широких джинс телефон, посмотрел на экран, скривил лицо, мол, звонка от этого абонента ему меньше всего ожидал, бровь его снова взметнулась вверх, изогнувшись в задумчивости отвечать или нет, затем на меня, изобразив «прости, но родина-мать зовёт», и, извинившись вслух, снял трубку.
        - Да, брат. Привет-привет, - радушно поприветствовал он абонента. - Узнал, конечно. В городе? Давно приехал? Я тоже. В парке. Да. Тоже прислал? Почему не удивлён? Ещё как. Но это, в принципе, ожидаемо. Ты не хочешь включать его или кто-то из ребят? Я бы на твоём месте не кипешился. Пусть. Или тебя устраивают бэйбики? Вот-вот. Соглашайся. Всё, давай. А сколько времени сейчас? Да ладно? Сейчас буду. Конец связи.
        Ой, а я и не заметила, как мы добрели до пруда. Ну вот, а я хлеб в погоне посеяла. Бедные уточки, простите, но сегодня завтрак придётся добывать самим или же подождите других своих сердобольных фанов.
        Артём договорил, а значит, сейчас начнутся новые нападки на меня, предложения как бы побороть мой страх. Почему парню нельзя быть просто милым и хорошим, без всяких бзиков. Не спорю, это здорово, если бы я перестала бояться клыкастых, но чувствую, что в предложении в продолжении «возможно, ты бы захотела…» будет нечто из ряда «потихонечку к ним приспособиться».
        - Так, о чём мы говорили? - вернулся к разговору Артём.
        Супер, кажется, мне подфартило, и он забыл то, что собирался мне присоветовать. Психотерапевт в его лице мне не нужен. Надо срочно сменить тему или просто сделать вид, что я и сама не помню.
        - О чём? А, не важно… Значит, ты каждое утро бегаешь? - я попыталась состряпать благостное выражение лица.
        - Да. Бегаю. Это полезно. Слушай, Лена… Лена же? - я кивнула, он даже имя моё толком не запомнил.
        А я уже немножко размечталась, что интересна ему, что он хочет меня спасти от моих страхов… Как прохожему, ему вряд ли захотелось бы этого. А он таковым и является. Так что могла бы и не раскатывать губу.
        - Да, Лена.
        - Прости. Мне бежать надо. Я с тобой совсем о времени забыл.
        - Это мне стоит сказать тебе спасибо, что спас от Пушистика, - звучит, конечно, по-геройски.
        - Мне серьёзно неудобно, что я тебя покидаю, хотя обещал отвести в больницу, - кажется, он серьёзен и ему действительно жаль, но с моих губ уже слетело:
        - Ничего страшного, мы ведь уже определили, что больницы - не моя стихия, Антон, - назвала я его специально другим именем. Знаю, по-свински, но ведь он сам моё имя не запомнил.
        Артём стушевался, не ожидая от меня подвоха. Но в момент сориентировался, так как с моего лица можно читать без всяких дешифраторов. Как бы я не хотела скрыть ухмылку, мой виноватый взгляд сам себя выдал.
        - Артём, - улыбнулся он с прищуром, который как он уже давно понял, поразил моё сердце.
        А я рассчитывала его смутить и раскаяться в рассеянном склерозе.
        - Прости, - я тоже улыбнулась, задумывалось смущённо, но вышло бесконечно-виновато.
        - Ничего страшного, - вернул он мне мою реплику. - Мы, кстати, не о беге говорили.
        Я замолчала, не зная, что на это ответить. Мысленно захотелось зажмуриться и стукнуть себя по голове. Возвращаться к разговору о собаках не хотелось.
        - Да? - всё, на что меня хватило.
        - Да, - он многозначительно кивнул, - может, дашь мне свой номер, и мы как-нибудь встретимся? - а вот это было неожиданно. Вообще.
        - Мы точно об этом говорили? - сказала и закусила губу, ой, дура, надо номер давать, а не откапывать нелицеприятную правду.
        - Стопроцентно. Вообще-то, я к этому и шёл. Меня лишь прервал звонок.
        - А… Так вот оно что, - а я, как обычно, в своём репертуаре понимаю людей неверно.
        И почему я втемяшила себе ложные мысли, будто он станет пропагандировать любовь к животным? Потому что были предпосылки. Надо учиться правильно их расшифровывать. Но, боже мой, он попросил мой номер?! Правда ли это? Предположить, что я ему интересна в общении, кажется совсем из класса нереального. Наверное, ему не хватает друзей. Тоже странное предположение. Ему же только что «брат» звонил.
        - Так как? Обещаю, собак не будет, - спешно добавил он.
        - Здорово! - представляю, какая глупая улыбка сейчас плавает на моем лице.
        - Значит, номер?
        - Да, сейчас, - я полезла в сумку за ручкой.
        Всегда ношу с собою чёрную гелевую ручку, считаю её самой удобной для нательных записей. Есть у меня небольшой бзик. Делаю пометки на своих запястьях и локтях, когда на запястьях места не остаётся. Поэтому моя левая рука всегда исписана датами, списками покупок, именами, номерами, адресами, любимыми цитатами, короче, всем тем, что обычные люди записывают в блокнот или записную книжку. Но книжки я всегда теряю. И информацию искать долго. Одним словом, неудобно. Поэтому, привычка, зародившаяся ещё в глубоком детстве, пустила во мне свои корни и сейчас находится на вершине своей эволюции, но я не против.
        Вот и сейчас, в порыве записать номер, я схватила Артёма за руку, притянув к себе, и задрала длинный рукав футболки, оголив локоть. Но здесь уже была надпись. Правда, она сделана не ручкой, а чернилами. Латиница, я сразу узнала одну из своих любимых фраз: «Ignoscas aliis multa,nihil tibi». «Другим прощай многое, себе - ничего». И выполнена очень интересно. Мелким каллиграфическим шрифтом так, что можно взглянуть самому, чтобы напомнить себе в нужный момент сию истину.
        - Красиво, - вымолвила я.
        - Спасибо.
        Артём снова смотрит на меня, щурясь. И не знает, как вежливо сообщить, что я мёртвой хваткой вцепилась зачем-то в его руку и не спешу отпускать. Это до меня не сразу дошло. В момент, когда я аккуратно под надписью приписала свой номер и подписала имя, а по окончании всего заметила в его руке телефон. Тогда меня и осенило, что я делаю странные вещи. И если он до сих пор относил моё поведение к разряду немного шокированной недавним инцидентом, то теперь явно позвонит людям в белых халатах, чтобы они забрали меня в жёлтый дом.
        - Ты же… не считаешь странным, что я сейчас… написала… Мне просто как-то это привычно. Глупо, да?
        - Норма. Я руки мыть не буду! - положа руку на сердце, возвестил он. - А теперь, я побежал. Мне, правда, надо. Опаздываю! Пока!
        - Пока!
        Он сорвался с места и побежал в противоположное от пруда направление. Я же ещё некоторое время посидела, разговаривая с уточками. Интересуясь у них, как у настоящих свидетелей нашего знакомства, что они думают по поводу того, что он попросил мой номер. Для меня это в новинку. Но уточки не отвечали и обиженно одна за другой уплыли на другой конец пруда, конечно, я же их не покормила. Я вскоре тоже ушла домой.
        6
        Первым делом на повестке дня - завтрак. Но перед тем как двинуть на кухню я зашла к себе, чтобы вложить цветочек в книжку. Будет обидно, если он завянет, а поставив в вазу, я обеспечу ему именно такую нереспектабельную будущность. Мне приятно было бы сохранить его. И, конечно же, я буду ждать звонка Артёма. Очень буду…
        Поразительно, но мальчишки соизволили появиться на кухне лишь ближе к обеду, вместе со мною. Когда мы втроём пытались сдерживать натиск напирающих соседушек, а также вызволить вон Агриппину, они мирно дрыхли в своих кроватях и в ус не дули. Нет, ну надо же.
        - Проснулись, неужели? - Соня беспардонна, впрочем, как обычно.
        - И хотели бы услышать «доброе утро», - Егор в своём обыкновении пытлся быть милым.
        - Доброе утро! - мрачно возвестил свой приход Стас, сверкая очками.
        Интересно, а чем он всю ночь занимался? Вероятно, не спал, вон глазища какие красные. Опять всю ночь рубился во «что-то там». И скорее всего в наушниках, а значит, не слышал ночного гомона. Егор помахал ему. Я пожелала доброго утра в ответ.
        - Кажется, наш красавчик-братик не ночевал дома! - озвучила свои догадки Соня.
        - Я ночевал! - искреннее возмущение в голосе Стасика вызвало улыбки, ведь она обращалась к Егору.
        - А я нет, - не стал он отпираться.
        - Почему? - робко спросила я.
        Не то чтобы я была против его гулянок и возвращений под утро. Я никогда его не осуждала и всячески поддерживала, и всё же как-то не по себе от осознания того, что ему гораздо интереснее проводить время вне дома со своими друзьями и подругами. Егор не заметил того, что я расстроена этим фактом.
        - Секрет, - хитро и чересчур бодрым голосом ответил он, делая себе кофе.
        Больно надо было. Не хочется - и не рассказывай! Но вот от домашних обязанностей вам, братишки, не убежать.
        - А нам кушать хочется… - протянула Соня.
        - Не кушать, а есть, - поправил её Стас.
        - Все равно хочется… - продолжила атаку сестрёнка, прицельно ткнув меня локтем, мол, давай, помогай.
        - Кхм, и я бы не отказалась перекусить.
        - Девчонки, а может на диету сядете? - рискованное предложение, Егорка.
        - Считаешь, нам пора худеть? - мгновенно вскинулась мелкая.
        - Нет, что ты! Просто разгрузочный день, кефирчик или минералка, я читал, это полезно.
        - Оу, ну тогда понятно. Ничего страшного, - тон её голоса стал «слишком» приторным. - Устроим разгрузочный день для всей семьи.
        Вредная девчонка вскочила, ловко выхватила из рук оторопевшего Егора чашку свежеприготовленный кофе и вылила содержимое в раковину. Брат не успел возмутиться. Он решил сменить тактику, предлагая варианты от противного. Мелкая месть.
        - Я подумал. Хорошо подумал. И решил, - пауза, - что кефир - это слишком брутально. Обойдёмся яичницей.
        - Мы и так каждый день этим питаемся. Уже две недели, как ты приехал.
        Так мне ещё повезло, что меня все это время не было здесь. Две недели яичницы звучит намного страшнее суток кефира. Я не люблю эту пищу. Она совершенно не усваивается моим организмом.
        - Окей, тогда альтернативный вариант - макароны! - как бы он не пытался произнести фразу с запалом, никого не впечатлило.
        - Макароны я и сама отварить смогу, - вклинилась я в разговор. - А что тут сложного? Набрать в кастрюлю воды, добавить макарошек и варить. Ах, да, ещё посолить нужно не забыть.
        Троица переглянулась и, не сговариваясь, состряпала на лицах выразительное сомнение.
        - Полагаю, мне стоит выразить своё мнение, - начал вступительную речь Стас. - Например, лично я бы предпочёл день на кефире. - А слаженный хор его поддержал, выражая всю нелюбовь к моим кулинарным навыкам:
        - И я.
        - И я.
        - И я, - Сеня тоже нарисовался здесь. У него дар папарацци. Чувствую, в скором времени в сети ожидается новое видео под названием «моя семейка чудит по новой», хотя никаких предпосылок не наблюдалось в данный момент.
        Троекратное «и я» прозвучало с извиняющимися интонациями, но сути не меняло.
        - Понимаешь, сестрёнка, твои кулинарные шедевры - это что-то с чем-то. Ты вспомни, что получилось в прошлый раз, - Егор начал рыться в ящиках в поисках кастрюли.
        Видимо решил, что лучше всего задобрить меня едой. Ему ли не знать мои слабые стороны. Зная себя, с уверенностью могу сообщить, что ему это удастся. Хотя напоминать мне о собственных неудачах очень некрасиво с его стороны. В моей памяти прекрасно сохранились воспоминания о пересоленной каше весьма сомнительного вида и отвратительной на вкус. И не только в моей памяти. Такое не забывается. Открою секрет, изначально задумывалась не каша. Но слипшиеся в последней инстанции макаронные изделия, которые после неудачного кипячения превратились в комок склеенной массы, щедро залитые маслом, получилось загримировать только под неё. Не знаю, в чём был мой промах. Возможно, необходимо было дождаться, когда вода закипит, и только затем добавлять макароны, а возможно три ложки соли с горкой - это немного многовато или же варить надо было менее часа. Не знаю, но определённо - готовка, это не моё.
        Спасая меня от дальнейших словоизлияний, сестрёнка потащила меня на выход, оставляя кухню снова за мальчиками.
        - Молодец! Мастерски действуешь на жалость, - заговорщицки подмигнула мне она.
        Подобное мною не планировалось и даже то, что мои действия приведут к этому результату, также оказалось для меня сюрпризом. Хотя дело сделано. Об остальном пусть пишут в комментариях сердобольные фаны интернет-роликов на сайте, посвящённом нашей семье.
        Услышать одобрение от Сони - вещь нереальная. Не помню, чтобы слышала от неё что-то, кроме ворчания и язвительных замечаний. Не только в свой адрес, но также и относительно остальных людей. Не кого-то конкретно, а вообще людей в целом.
        - …так что тебе надо позвонить той девчонке, - к тому моменту, как мы пересекли коридор и оказались в нашей комнате, я поняла, что прослушала речь сестры.
        - Ээ… Ты о чём?
        - В смысле, о чём? Я уже минут пять не умолкаю. Какую часть конкретно ты упустила? - она меняет свои настроения как переключатель: щёлк - «вкл», щёлк - «выкл».
        - Я слышала про «позвонить», - звучит робко, но тут главное не перегнуть.
        - Это всё?
        - И про девочку.
        - Какую ещё девочку? - она прикалывается что ли?
        - Которой позвонить нужно. Ты же сказала «надо позвонить той девочке».
        Сестра мгновенно уцепилась, вернее, вцепилась руками и ногами, а также зубами и когтями, в мою лёгкую попытку ответного удара:
        - Эта твоя, которую ты пытаешься назвать девочкой, уже сто лет не девочка. А разница межу девочкой, как ляпнула ты, и девчонкой, как говорю я, существенна. Девочка - это малявка, школьница, не приспособленное, пока или вообще, к жизни существо. Вот… ты, например. А девчонка, это та же девушка. Повзрослевшая, выросшая из игр и нормальная. Как я. И вообще, я сказала не «надо позвонить», а «тебе надо позвонить». Чувствуешь? Тебе надо ей позвонить. Этой девчонке. Созвонитесь, пообщаетесь о том, о сём, - тараторила Соня.
        Перебить такой трёп невозможно, и не нужно. Пусть говорит, я никакой существенной разницы между этими словами не вижу. И что за «тебе». Она моя знакомая? На самом деле, о ком она распинается? Конечно, лучше не знать и сберечь свой покой, но всё-таки зацепило. Мне стало до жути интересно кому и зачем надо звонить, что представляет собой эта взрослая мадам.
        - Так что за девчонка? - я сделала ударение на последнем слове.
        - Я уже сто раз повторила, - манера сестры деланно уставать от разговора всегда меня раздражала. - Это твоя одноклассница. Бывшая. Оля.
        - Ковалёва? - кажется, правильно сказала.
        - Не знаю. Её мама в театре работает. Драматическом. У неё волосы кудрявые, причёска «взрыв на макаронной фабрике». Цвет волос рыжий. Она похожа на Пеппи-длинный-чулок. Вспомнила? - перечисляла Соня и с каждым новым предложением более жадно вглядывалась в моё лицо, пытаясь считать с него, вспомнила ли я Олю.
        А я вспомнила. Причём сразу. Просто с фамилией сложнее. У меня плохая память на них. Но таких ярких людей сложно забыть. Даже несмотря на то, что в школе она всегда представляла собою посредственность, что даже я выгодно на её фоне выделялась, но благодаря своей внешности она надолго останется в памяти людей. Фу, как-то заупокойно сейчас это прозвучало.
        Я кивнула Соне.
        - И зачем мне ей звонить?
        - Потому что её мама работает в театре, - вымученно улыбнулась сестрёнка.
        - И что? - я всё ещё не улавливала связь.
        - Ты меня убиваешь. Буквально, - припечатала Соня. - Здесь вывод даже пятилетний киндер сделает. Она может достать нам платья!
        - Какие платья? Ты хочешь постановку организовать? - правда до меня пока не доходила, предпочитая обходной путь.
        - Нам. Нужны. Платья. Для. Бала-маскарада. Understand*?
        - Я не иду на маскарад, - кажется, чья-то крыша распрощалась с хозяином надолго, она думает, что я пойду?
        - Мы идём, - сестрёнка решила не уступать.
        - Нет, - я встретила её атаку в лоб.
        - Идём.
        - Не идём.
        - Я сказала, идём.
        - А я не хочу.
        - Не волнует.
        - Меня волнует.
        - Выпей пустырника.
        - Сама пей.
        - Я спокойна. Пока, - если будем продолжать в том же темпе, то ненадолго.
        - Я не пойду!
        - Ещё как пойдёшь, - Соня стала нервно подпрыгивать на пяточках.
        - Ты меня заставишь?
        - Если понадобится.
        - О! Звучит многообещающе, - попытка закатить глаза на манер скептической особы не удалась.
        - Не дерзи. Тебе это не идёт, - осадила меня сестра, одновременно сняв напряжение с себя.
        Она расслабилась, вероятно, решив, что дело в шляпе.
        - Зачем я тебе там? - не припомню, чтобы мы становились подругами не разлей вода.
        - А зачем тебе просиживать дома, когда есть шанс повеселиться?
        - Я не люблю подобные сборища.
        - Сама ты сборище. Там будет клёво. Тебе понравится, - вот уж твердолобая, решила, что притащит меня туда, и теперь старается изо всех сил.
        - Я сомневаюсь в этом.
        - Не бзди! Я обещала, что ты согласишься. Так что у тебя нет другого выхода.
        - Кому?
        - Что кому? - она сейчас вопрос не поняла или всё же краткость - это не сестра таланта, а его дальняя-пре-дальняя родня?
        - Кому обещала привести меня?
        - Я не обещала привести, я обещала уломать тебя пойти. Ты уже согласилась, - я состряпала удивлённую мордашку. - И не корчи рож, ты идёшь. Точка. Обсуждению не подлежит, - она заткнула меня одним взмахом руки. - Пеппи даст нам платья, ты её попросишь, она точно не откажет. Такой с виду ущербной, как ты, милостыню в метро подавать к ряду. Так что, этот вопрос решён. А Леся решит всё с макияжем, маникюром-педикюром…
        - Леся? - так вот кто организатор массового сумасшествия, тогда всё понятно, непонятно только одно. - Вы же вроде как поубивать друг друга собирались.
        - Мы? Ты что, систер, это же ради забавы. Она клёвая. Я клёвая. Какие могут быть разногласия?
        Даже не знаю. Может быть, бешеный ор друг на друга посреди ночи?
        - Полагаю, правильный ответ: никаких?
        - Ты просто умнеешь на глазах! - просияла сестрёнка. - Короче, план тебе ясен.
        Дав мне указания, Соня покинула комнату. Я была этому несказанно счастлива и решила обдумать свой план по экстренному исчезновению. Как назло, в голову ничего путного не лезло. Я бы могла проигнорировать сестрёнку, но Леся не отступится. Если она действительно хочет идти туда со мной, то она сделает это, даже если ей придётся выкрасть меня из кровати и притащить прямо в пижаме. Так что лучше с ней не спорить и выставить себя в нормальном виде, а не бомжиком с вокзала.
        - Ты сейчас будешь прыгать в диком восторге! - огорошила меня шоколадно-загорелая Леся, едва успев втащить в квартиру свои пять (!) чемоданов.
        Она приехала в тот же вечер, как узнала от моей любимой сестрёнки о предстоящей вечеринке. Такое событие подруга пропустить не могла. И даже несмотря на то, что две удивительно короткие недели бдения на берегу моря в поисках смазливых мальчиков-спасателей можно было продлить на более длительный срок, остаток лета она решила провести в моей «адски-скучной» (это её слова) компании.
        Хотя изначально я склонялась ко мнению, что её гораздо сильнее прельщала перспектива совместного проживания под одной крышей с моим ненаглядным братиком, но в этом я разубедилась достаточно быстро, так как их холодные приветствия и отсутствующие взгляды в отношении друг друга всё сами за себя сказали. Честно, неожиданно, ведь в прошлый раз они чуть глаза не поломали строя глазки, а теперь такое разительное изменение. Если бы знала, что они общаются, могла бы сделать вывод о ссоре, но это исключено. Егор был здесь, она за тысячи километров от него. Значит, они просто охладели друг к другу, посчитав лёгкой, то есть незначительной, добычей. Стало быть, он безынтересен ей, а она ему. Мне казалось, они могли бы стать достойной парой. Говоря достойной, я имею в виду, что они подходят один к одному. Не только внешне или по характеру, а чувствами. Как близняшка Егора, я знаю его палитру чувств, она сходна с моей в некоторых «пунктах», но в целом отлична. Это о многом говорит. Например, мы не станем восхищаться одними и теми же вещами, и восторг мы выражаем различными способами. Зато эти способы выражения
у Егора и Леси исключительно идентичны, они бурные и глубоко-эмоционально-открытые, когда предметы зашкаливающей эйфории также различны. И этот последний факт совершенно не важен, ведь они живут на одной эмоциональной волне. Так что мне действительно очень жаль, что всё между ними закончилось, не успев начаться. И я даже не хочу вспоминать о Лёне, стоит учитывать, что ботаник свалил на всё лето на полевые раскопки со своим обожаемым геологическим факультетом, а не поехал ни на курорт с Лесей, ни даже не приехал к ней перед отъездом. Почему-то этот киношный экземпляр считает, что это она должна приезжать к нему. Мне за подругу элементарно обидно.
        - Ура! - ответила я наигранно тихим и весёлым дурашливым голосом, картинно сжала кулачки и хитро улыбнулась.
        - Эй, не переусердствуй! Тут главная ехидна я! - подруга никогда не прощает мне сарказма, что ж, она права, искромётность и острый ум не являются качествами моего списка характеристик.
        - Охотно верю.
        - Смотри! Сейчас-сейчас! Пару… се-екунд… Па-да-ж-ди… немного подрастёшь и ты… Не то. Не то… Так, не это. И снова нет… - она принялась спешно рыться в одной из своих поразительно вместительных сумок.
        На мою кровать полетела разнообразная яркая одежда. Юбочки, в большинстве своём, мини, но встретилась и макси, правда, она оказалась полупрозрачной, а вот моих любимых средней длины Леся отродясь не носила и носить не собирается, считая их пережитком коммунизма, кофточки с глубоким вырезом, на пуговицах, оголяющие живот, топики без бретелек, парео, купальники, говоря короче, весь пляжный гардероб. Подруга даже не заехала домой, чтобы перепаковать чемоданы, решив, что нужное она сможет купить на месте, только не учла, что наш город не славится наличием шопинг-центров, это ей ещё предстоит узнать и огорчиться, главное, чтобы молнии не метала в порыве бурных переживаний по данному поводу. Хотя рядом с мэрией построили крутую высотку, и сначала я думала, что это развлекательный центр. Может пошутить над подругой и отправить её туда шопиться, а когда она приедет, встретить со словами «сюрприз», только боюсь, мне тогда не жить. Был ещё один новый комплекс, но ценник там подозрительно зашкаливал.
        В конце концов, с облегчённым вздохом «наконец-то…» она вручила мне извлечённую с самого дна чемодана золотистую прямоугольную коробку. При этом её взгляд выражал крайнее возбуждение, а глаза были настолько широко распахнуты, что могло показаться, будто она на кнопку села, если бы не застывшее в них ожидание бурного всплеска эмоций с моей стороны по поводу подарка. Мне действительно хотелось его организовать - человек постарался, купил мне что-то, и судя по маниакальному взгляду, выбирал тщательно, а сейчас пребывает в диком восторге от своей покупки, так что я попыталась. Моя ложь была выявлена мгновенно. Подруга ткнула ладонью в надпись поперёк коробки, выразительно изогнула брови:
        - Ну?.. Ты совсем, да? Это лабутены. Нет, я понимаю, что ты упаковку не узнала, всё же не каждый день тебе такие подарки делают, но… У меня даже слов нет! Лабутены… Это туфли. Дизайнерские. Кристиан Лабутен… Каждая девушка мечтает хотя бы примерить их… Да кому я это рассказываю?.. Знаешь, я иногда подозреваю, что ты засланка из другой галактики, - запричитала Леся, распаковывая мой подарок за меня.
        - Я не пришелец.
        - Все пришельцы так говорят. Это же очевидно. У них, то есть у вас, у всех одно на уме - узнать о нас, землянах, как можно больше информации. Изучить наши повадки, забрать некоторых на опыты… Ужасно… - подруга достала из коробки одну из туфель. - Но самое главное - не спалиться. Поэтому ты - не одинокая спецагент межгалактический разведки, никудышная, конечно, да и что уж греха таить - совсем ни к чёрту, а семейный человек - дитя, сестра. Хотя знаешь, впервые оказавшись у вас в гостях, я и начала подозревать, что ВЫ оттуда, - она многозначительно ткнула открытым носком туфли в потолок, продемонстрировав мне её красную подошву.
        - Фу, ну и мысли тебе лезут в голову, Леся! - это красноречивое «вы» прозвучало достаточно обидно. - Ты ещё меня гостьей из будущего назови.
        - Скорее из прошлого. Причём, древнейшего, - ухмыльнулась она.
        - Ты с ума сошла, - я оценила взглядом каблук.
        - Может быть, - хитро улыбнулась мне Леська.
        - Ты думаешь, я это надену? Я даже по комнате на такой высоте не пройдусь.
        - Ещё как пройдёшься. Если понадобится, пойдём тренироваться на перильцах того мостика, что при въезде в город, и поверь мне - ты будешь чувствовать себя в них, как в тапочках.
        - Белых… - мрачно известила я, тотчас представив, как я падаю с моста, едва забравшись на опору, а затем моё бренное тело вылавливают аквалангисты-спасатели. - Брр…
        - Откуда пессимизм? Ты без меня совсем «ку-ку» стала? - присвистнула Леся. - Одевай туфельки.
        - Только человек с таким ужасным чувством юмора может назвать эти убийственные каблуки туфельками, - пробурчала я, мысленно добавив, что следуя подобной грамматической конструкции я сейчас натяну на туфли шапку и шарфик - одену их.
        - Опять бормочешь себе под нос? Если хочешь сказать что-то - говори внятно. Если не хочешь, чтобы услышали - молчи. Когда ты усвоишь правила хороших манер? Я уже устала тебя учить, - профессорским тоном заявила подруга.
        - Не учи, - я взяла туфли.
        А они очень даже миленькие. Правда-правда. Белые, по бокам красивые цветочные узоры, чёрно-золотая оборка, славная розочка из леопардового материала, открытый носок. Замечательные. Если бы не одно «но», уж куда без них - экстремальная высота каблука. Это для Леси - пустяк, в таких она ощущает себя удобнее всего. Несмотря на постоянные жалобы, что красота требует жертв, вот и приходится носить лишь подобное, она уже давно полюбила высоченные каблуки и другую обувь старательно игнорирует. Может позволить себе лишь аккуратные спортивные балетки, вместо кроссовок, и то ради тренажёрного зала.
        - А я буду. Может, это моё призвание? Научить тебя, неумеху космического масштаба, уму-разуму, а в конце моего жизненного пути, - её наманикюренный указательный пальчик взвился вверх в назидательном тоне. - Сам президент Галактики вручит мне медаль и пожизненный памятник воздвигнет в своём саду около фонтана, но который выходят окна его покоев…
        - Звучит слишком патетично, - надевая туфли, пробормотала я.
        - Не в том суть, подруга, - вздохнула Леся. - Оу, а эти четырнадцать сэ-мэ, определённо, сделали тебя выше.
        - Я чувствую себя некомфортно, - я попробовала ступить вперёд, медленный шаг удался, я всё ещё «на высоте».
        - Практика. Это всё, что тебе нужно.
        В течение следующего получаса Леся, вцепившись в меня стальной хваткой бульдога, указывала, как передвигать ноги, садиться, вставать, приседать на корточки. Поразительно, но я ни разу не упала, чем вызвала комплимент от Леси. Хотя ходить в них было сложновато. Скажи мне любой человек, что в этих туфлях ноге удобно, я бы не поверила, но это чистейшая правда - на моих ногах они сидели как влитые. Как раз мой подъём, но я постоянно ощущала себя на грани самоубийства, боялась упасть и сломать шею. Я привыкла к куда более низким высотам, намного более низким. Экстрим далеко не по мне.
        - Ладно, с туфельками разобрались вроде. Пойдёшь в них, - Леся по-хозяйски рассовывала свои вещи в шкаф, беспардонно тесня мои.
        - Куда пойду?
        Этот вопрос - чистейшая формальность. Я помню, куда меня собираются вести, и уверена, что этого не избежать. Бал является мероприятием обязательным для меня, ведь этого хочет Леся, и всё же я надеялась на счастливую случайность, которая обеспечила бы мне свободный вечер. Но судьба неумолима.
        - На бал. Не прикидывайся, что тебе неохота идти. Это глупо. И вообще, все хотят там быть. Тем более, организаторы - милашки, - она одарила меня шикарной улыбкой, разумеется, она слышала о FJB, даже более, все о них слышали, хоть я и не сведуща в этой теме, но мелкая ещё утром просветила меня. - Кстати, что с платьями? Саннетт сказала, ты достанешь.
        - Саннетт? Это ещё кто? - впервые слышу.
        - Систер твоя.
        - Её Соня зовут, - поправила я подругу.
        - А друзья называют именно так.
        - Ясно, - мне не обидно, что Соня не считает меня своим другом, ведь это правда, но вот что Лесю, которую она знает от силы сутки, она просит называть себя так, как зовут друзья - это немного удручает.
        - Так что с платьями?
        Оп-па… Платья…
        - Я позвонила. Мы мило поболтали, но оказывается…
        - Ты постеснялась попросить? - нагло перебила меня Леся.
        - Нет, спросила, как у неё дела, расспросила о всяком…
        - Короче, светская беседа затянулась. Дальше.
        - Завела разговор о бале…
        - А она? - нетерпеливо оборвала подруга.
        - А она сказала, что её мама благодаря этому балу сейчас крайне популярна. Все платья из театра растаскали и просят её подогнать по фигуре, - осторожно закончила я.
        - То есть, наш славный вариант полетел к чертям собачьим?.. - прозвучало то ли гневно, то ли удручённо, то ли всё вместе.
        - Ну да…
        - Всегда остаются магазины, - не унывала подружка.
        - Только не в нашем городе.
        - Значит, съездим в близлежащий.
        - Боюсь, столь глобальное мероприятие затронуло всё в радиусе пятисот километров.
        - А-а-а! - Леська такая эмоциональная, я мечтаю о берушах.
        На её отчаянный вопль выдал себя, стукнувшись макушкой о перекладину, прятавшийся до сего момента под Сониной кроватью Сеня с неизменной камерой в руках. Такое ощущение, что она является продолжением его руки, эдакая клешня, считывающая информацию из окружающего мира.
        - Ой! - схватился он за намечающуюся шишку, всё ещё пребывая в своём укрытии.
        - Эй, мы тебя видим! Теперь. Так что быстро признавайся, зачем тебе запись моих офигительных лодыжек? - мгновенно переключилась Леся с отчаяния на гневное порицание.
        - Ну, они же офигительные! - мигом нашёлся Сеня. - Невероятные, я оторваться не мог, до сих пор не могу, - его взгляд опустился к её босым ногам.
        - И правда, - захихикала она, сыграв застенчивое смущение. - Хорошо, я разрешаю тебе снимать меня, - и она начала вертеться перед камерой, настоящая актриса.
        - А я тогда пойду, не буду вам мешать, - сидеть и смотреть спектакль в мои планы не входило, я надумала сбежать, неважно куда, да хотя бы к бабуле.
        - Стоять! - вновь обратила на меня внимание Леся. - А как же платья? Мы не можем пойти просто в вечерних платьях. Там же в приглашении написано - бальное. Можно сшить, но два дня всего! Почему мне сообщили так поздно? Да кому вообще в голову пришло, что за такой срок можно создать себе подходящий туалет? - на этом слове Сенька заржал. - Я в шоке! Это неслыханная наглость, да пусть у них шнурки обвяжутся на сцене во время их брейкинга, а на покрытие пусть Аннушка масло прольёт. Чтоб они себе всё переломали на фиг! Козлы эгоистичные!
        Какая же она молодец, про Аннушку запомнила, это я месяца два назад пересказывала ей сюжет одного из своих любимых произведений Булгакова.
        - Не желай другому то, что не хочешь, чтобы произошло с тобой, - озвучила я прописную истину, не ожидая раскаяния, скорее, по привычке.
        - Типа, земля квадратная, за углом встретимся?
        - Типа… - я невинно ткнула пальцем в мигающую красным лампочку на камере Сени, намекая на готовый компромат.
        - Шпана малолетняя, быстро стёр последнюю запись! Ничего компрометирующего. Да я тебя закопаю. Живьём. И ещё спляшу на твоей могиле! А потом откопаю, воскрешу и снова убью, на этот раз медленно, растягивая удовольствие.
        Шкета как ветром сдуло, Леську, помчавшуюся за ним следом, тоже. Репутация - единственное, что её волнует больше шмоток и парней, но стоит учитывать, что это взаимосвязано и каждое новое является следствием, вытекающим из предыдущего пункта, бесконечная циркуляция. Спасать мелкого от взбесившейся фурии я не стала, рассудив, что данный урок будет ему полезен.
        7
        Наконец-то оказавшись одна в комнате, я облегчённо выдохнула и принялась искать вместительную сумку, чтобы сбежать на некоторое время из дома. Перспектива поехать к бабушке, не самая радужная, хотя я и люблю её до безумия, дорожу ею, но её общество частенько оказывается слишком настырным в плане властного отношения к детям и внукам. Есть у неё один бзик, как и у любой особы подобного возраста, - маниакальная озабоченность здоровьем. Ладно бы своим, но стоит приехать к ней в гости, как она начинает усиленно тебя лечить от всевозможных болячек, в большинстве своём, несуществующих, укладывает в постель, делает отвары, компрессы. Одно радует, к ней народ валом валит. Она у нас знахарка, хорошая. Всегда вылечивает, её любят и местные, и приезжие. Никому не отказывает, работая за бесплатно, для души. Бывает обеспокоена любым случаем, даже незначительно больным человеком. Если не её увлечённость работой всей жизни, сейчас я бы была сильно счастлива в предвкушении нашей встречи. Но мне хватало и того, что моё волнение достигло пика взбудораженности по поводу побега. Не найдя в шкафу ничего отдалённо
напоминающего сумку, мой взгляд упал на кровать Сони, где покоился коричневый рюкзак с голубыми вставками. Вывалив его содержимое на кровать, я понапихала в него кое-какую одежду, деньги, телефон и выскочила в коридор, нацелившись прямиком в прихожую. Из комнаты мальчишек доносились приглушенные дверью звуки: звонкий, срывающийся альт, периодически прерываемый устрашающим шипением, Леська поймала свою жертву.
        Я на цыпочках проскочила мимо и попала в царящий полумрак прихожей. Естественно, не без приключений. Я отбила себе правую ногу, стукнувшись о злосчастную полку с обувью, и пока прыгала на другой ноге, пытаясь не шуметь больше, чем уже успела, отдавила чью-то мягкую конечность, а после чужого болезненного вскрика оказалась облитой вязкой тёплой жидкостью со сладким запахом. И кому пришло в голову шастать по коридору, патрулируя без мигалок и сирен? Я бы поняла, если человек надумал сбежать, это весомая причина, нельзя быть замеченным, но ходить в темноте с полной чашкой противного отвара. Гадко и нечестно по отношению ко мне. Я завалилась на бок, и никто не знает, что бы ещё снесла на своём пути, но сильные руки схватили меня за плечи. Яркий свет, оборвав возмущение «блин, опять кисель заваривать», вспыхнул неожиданно, ослепил уже привыкшие к темноте глаза, которые выцепили силуэт, оказавшийся шипящим Стасиком, который держал в руках чашку таких необъятных размеров, что мне сначала показалось, это тарелка для супа, если бы не ручка сбоку.
        - А, дядя Род, здассте, - возмущённое шипение Стаса сменилось на приветствие.
        - Привет, ребят. А вы что в темноте, а, Ленок?
        Оказалось, что папа, воюя с выключателем, снимал обувь, в это время с чашкой по коридору шествовал мой кузен, и тут появилась я, разбавив компанию. Как знать, чашка могла оказаться на голове папы, но удар на себя приняла я.
        Ко мне уже вернулось зрение, а вместе с ним и радость - я давно не видела папу, ужасно соскучилась по нему и кинулась на шею. Бедняга, он пришёл чистенький, красивый, а тут я в киселе, мокрая и неопрятная, использую его в качестве полотенца. Как обычно, это пришло в мою голову через тысячу световых лет, когда было уже поздно о чём-нибудь жалеть. Но отец бы меня никогда не оттолкнул, пусть даже бы у меня выросла вторая голова. Отвратительное было бы зрелище.
        - Как дела? Собралась куда? - покосился папа на возвышающийся за моей спиной рюкзак.
        - Я? Да нет…
        - Это же Сонин, - отметил любитель киселя Стас.
        - Сонин. Да, так и есть. Она попросила меня принести ей, - пустилась я в путаную ложь.
        Мне не хотелось признаваться в своём неоправданном и неудавшемся побеге, глупом воровстве, выглядело это позорно. Меня бы обсмеяли, а Леська бы к батарее наручниками прицепила, с неё станется, в порядке профилактики, чтобы больше мне подобные идеи в голову не лезли, даже говорить не буду, откуда у неё наручники, но не сомневаюсь, что она не забыла их взять с собою. А как бы мне отомстила сестрёнка за пользование её бесценного имущества и вовсе представить страшно.
        Стас указал в направлении ванной комнаты, где пребывала сейчас сестра:
        - Интересно, зачем он ей в душе? Наверное, постирать хочет, - съехидничал братишка.
        - Точно, постирать, - вот и мой прокол - я не знала, что Соня сейчас в ванной комнате.
        О её «любви» к стирке знают все. Чтобы она хотя бы носок замочила? Вот уж враки, любой подтвердит. У неё аллергия на стиральный порошок и хозяйственное мыло, а про отбеливатель я молчу. Лучше бы правду сказала, или хотя бы то, что она мне его одолжила. Но это тоже фантастично. Как впрочем и то, что я бы его ей отнесла. В плане взаимопомощи - мы ноль. Я не против изменить ситуацию, даже пыталась наладить мир между нашими враждующими войсками, вот только все попытки терпят крах ещё на подлёте своих белых крыльев мира, дружбы и жвачки. Попытки канули в лету, и я сейчас пребывала в крайне идиотском положении, пытаясь придумать отговорки. Я продолжила нести чушь:
        - Или не стирать, и не знаю я зачем. Может у неё там бельё нижнее лежит-хранится, - я пожала плечами, Стас хрюкнул:
        - Трусики или лифчики?
        - Всё! - оборвала резко я, заглянула в глаза папе, прося помощи, не в состоянии самой придумать достойный ответ. Он прочёл в них нужное и спас положение:
        - А да ну его, этот рюкзак. Я ужинать хочу! Я всю неделю питался бич-пакетами.
        - Ты? Даже я их не ем, пап.
        - На самом деле, дядь, что-то вы привираете, по-моему, - включился Стас.
        Он так и не выжил из себя манеру обращаться к моему папе на «вы», когда мы, по отношению к его отцу таких традиций не соблюдали. И Сонька также.
        - Ничего я не вру! Пластиковый пакет, как в рекламе показывают. А внутри лапша быстрого приготовления, за пять минут заваривается, - начал делиться диковинными познаниями папа, старательно округляя глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами.
        - Мы знаем, как это выглядит…
        - И каково оно на вкус…
        - Тошниловка!
        Мы сморщили носы, но папуля стойко перенёс наши уколы.
        - Вполне съедобно, правда, живот крутило, но это мелочи. А сейчас я хочу приличную пищу. Как в лучших домах Европы.
        Спрашивать, в чём причина недельной бэпэ-диеты, показалось не самым лучшим решением. Явно не по доброй воле, и не в порядке шутки, иначе он бы сразу рассказал, но раз скрыл, были причины, а мне, после того, как он меня спас от собственных объяснений, совсем не с руки было его подставлять, ставя в неудобное положение. Вопрос исчерпал себя, но папе всегда есть что рассказать. Чувствуя, что сейчас пойдут монологи о том, почему линолеум изжил себя и что лучше - паркет из дуба или ясеня, или другое о своей любимой работе, включая интересные (читай «занудные») факты, я поспешила скрыться снова в своей комнате, а папа потащил Стаса на кухню, начав делиться о своём последнем проекте.
        На входе в комнату меня поймала вышедшая из ванной Соня, вырвала рюкзак из рук и не церемонясь, вытряхнула всё на пол.
        - Не интересно, что ты с ним делала и зачем взяла, - отрезала мои ещё даже не начавшие формироваться попытки защиты, - оставь при себе отмазки.
        - Даже не будешь ругаться и сотрясать воздух? - я так удивилась, что высказалась, не задумываясь.
        - Нет, мне по фигу, - она быстрыми движениями положила в него свои вещи, которые до этого я извлекла, а затем принялась сушить голову полотенцем.
        Кто ты и что сделала с моей сестрёнкой?
        - Точно?
        - Угу. Мне не до тебя. У меня другие планы. Я тороплюсь.
        - Куда?
        - Туда, - передразнила она мой тон.
        Скинув халат, она влезла в широченные джинсы, висящие на попе так, что видно нижнее белье, а сверху надела белую майку, длинную настолько, что она, хвала небесам, прикрывала это безобразие. Подошла к зеркалу и подвела глаза чёрным карандашом, на оба запястья намотала эластичные бинты голубого цвета, запрыгнула в удобные высокие белые кроссовки, достав их с полки бокового шкафа, которого раньше здесь определённо не было. Но в интерьер комнаты он вписывается настолько органично, что я его бы и не заметила, если бы не наблюдала за Соней. А содержимое полок шкафа впечатлило мой неискушённый взгляд. Восемь полок кроссовок и кед. Судя по эмблемам, фирменных.
        - Ничего себе, куда тебе столько? - не смогла я сдержать вопроса.
        - Носить, - посмотрела на меня, как на умалишённую, сестрёнка. Разве что у виска пальцем не покрутила.
        - Каждый день новые?
        - Эй, - стукнула она ладошкой по моей потянувшейся к серебристой паре кроссовок руке. - Я тебе простила рюкзак, но это, - она обвела полки рукой. - Это неприкосновенно! Ясно? Не дай бог, хоть шнурок пропадут. Короче, я тебя предупредила. И вообще, ты себя в зеркале видела? Пахнешь ты сладко, но выглядишь… гадко! - накинув на плечо рюкзак, с не обсушенной до конца головой, она выскочила в коридор, спеша куда-то на ночь глядя.
        Она ушла, а я обтёрлась от киселя её полотенцем, тогда вернулась Леся с загадочным видом и блаженной улыбкой на губах. Она медленно вплыла в комнату, грациозно уселась на краешек кровати и наконец-то очнулась, увидев моё недоуменное лицо, ответив на немой вопрос:
        - Я только что встретила мужчину своей мечты.
        - И когда ты только успела? Я не слышала, чтобы входная дверь открывалась или закрывалась. В интернете?
        - А?.. Нет, я не выходила. Он сам пришёл. Он такой, такой идеальный. А какой у него голос… Просто сказка…
        - Постой, - перебила я, смекнув, кого она увидела. - Ты сейчас не о моём папе, да?
        - Папе? Почему папе? Нет. Хотя он папа. Но не твой. Это твой дядя. Он чудесен. А как он говорит… Я таю от его голоса…
        Дядя Макс идеал? Конечно, возможно такое предположить, но я всегда считала, что лишь в искажённой реальности, в зазеркальном мире нелепостей. Я никогда ранее не слышала таких восторженных вздохов и реплик с её стороны хоть об одном парне или мужчине. Разумеется, я имею в виду из тех, какими она делится со мною. Ведь за глаза они все - «чмошники», «козлы позорные», «лохи на мопеде», да кто угодно, но мало кто из них удостаивался хотя бы незначительного - «красавчик», «милашка», «симпатяга». Подобные комментарии предназначены лишь тем, кого можно идеализировать, например, Джуд Лоу или Брэд Питт, ведь никогда не узнаешь какие они в жизни, их можно представлять какими угодно, приписывая им самые неожиданные качества. В лицо же им она скажет то, что они хотят услышать. О том, что она говорит о своём парне, вообще лучше промолчать, комментарии настолько предвзяты и тенденциозны, что по ним можно написать книжку ругательств. А сейчас я слышу нечто невероятное, она хвалит мне мужчину. Это серьёзно. Или очередная шутка? Максим совсем не урод, но и далеко не красавец. Его красота - ум, как пишут его фанаты
в своих многочисленных письмах. И голос у него самый обычный. А может, это я его прибедняю, относясь к нему, как к дяде, и ни разу не взглянув как на мужчину? Но если бы я смотрела на него с такой позиции - вот это было бы странно.
        - Дядя?
        - Да… - в её голосе разлито тепло горячего шоколада, видимо, всё плохо.
        Я прикрыла глаза, попытавшись переварить информацию.
        - У тебя же есть парень.
        - Брошу.
        - Ты разве его не любишь больше?
        - Я дядю больше люблю.
        - Любишь?
        - Люблю.
        - Дядю?
        - Дядю.
        - А тебя не смущает, что дядя уже не молод? - попыталась я зайти с другой стороны.
        - Опытен.
        - Он постоянно на работе.
        - Талантлив.
        - У него есть дети.
        - Заботлив.
        - И он их не бросит!
        - Верен.
        - Но тебе и двадцати нет!
        - Но я женщина. И он меня возбуждает.
        - Лесь, избавь меня от подробностей!
        - Прости, он круче, чем… Прости, я знаю, тебе неприятно, он же тебя вырастил, но я чуть не утонула в его глазах, - заметалась она по комнате. - И мне не нужно, чтобы он бросал своих несмышлёнышей. Пока не нужно. Я буду просто созерцать его истинную красоту со стороны, или… Нет, не смогу так. Я его хочу.
        - Я же тебя просила!
        - Извини, не я виновна в твоей бурной фантазии, что ты всё себе представляешь, что ни скажи.
        Она замолкла, окунувшись в океан мечты, а я поражённая продолжала сидеть на кровати, боясь шелохнуться и очнуться, обнаружив, что это правда, а не моя разыгравшаяся больная фантазия, и не прикол. Но правда в том, что Леся влюбилась в дядю Макса. Если ей что в голову втемяшится, то это оттуда так просто не выбьешь. Вернее, вообще не выбьешь. Ей надо им переболеть. Надеюсь, она не станет прилюдно на него вешаться. Сомневаюсь, что дядя оценит её потуги. Он же взрослый, самодостаточный… мужчина. Боже, он мужчина, а они думают не мозгом, тем более если она сама хочет отношений. Как он сможет ей уступить?
        Это просто кошмар.
        - Пожалуйста, прекрати. Любуйся со стороны. Но не более. Вы не пара. Он не тот, кто тебе нужен. По крайне мере, сейчас, - жёстко озвучила я слова, которые сами собой пришли мне в голову.
        Она не ожидала от меня чего-то подобного. Или иным тоном. Просящим, молящим, любым, но не холодным и стальным. Это резко меняло ситуацию, поднимая её на максимальную двенадцатую ступень шкалы МШК - «сильная катастрофа». Она не ответила мне, но сделала единственное, что было необходимо нам обеим - сменила тему.
        - Я знаю, где достать платье, - воскликнула она весело, и было непонятно наиграно или нет.
        - Где же? - мне справиться с голосом было труднее.
        - Одевайся! Вот, надень это, - она кинула мне чёрную водолазку. - И чёрные джинсы. А у тебя чулки есть?
        - Под джинсы надеть? - усмехнулась я.
        Что ни говори, а моя подружка готова соблазнять кого угодно и где угодно. Даже если ей в киоск сбегать надо, она выходит только при полном параде. И от меня требует того же. Бельё на ней всегда самое утончённое, ажурное. Пусть его не видно. Оно ей придаёт уверенности.
        - Под джинсы их не надевают. А вот на голову…
        - Зачем?
        Она собралась грабануть кого-то и хочет меня приписать в соучастники? Нет, я так не согласна.
        - Пойдём доставать себе платья.
        - Ой, ну, конечно. Раз других вариантов не осталось, значит надо заняться грабежами?.. Ты серьёзно?
        В дверь, постучав, вошёл Сеня. На моей памяти, это впервые, когда он пробирается в комнату подобным образом, его метод - проскользнуть невидимым ужом, в засаде он может сидеть хоть целый день для стоящего сюжета, как однажды просидел всю ночь в засаде, выжидая поедателя конфет. Это было ещё тогда, когда я училась в школе. У нас в квартире объявился неизвестный, съедавший по ночам весь запас шоколада. Поначалу мы пытались выявить его, выискивая диатезную морду, да и шутка ли съедать по килограмму конфет в день, но таковых не оказалось. А дядя Максим ежедневно продолжал покупать конфеты, пряча их в самые разные места на кухне, но с утра их там не было, как не было и ни в одном уголке квартиры. Просто мистика. Тогда Сеня решил взять дело в свои руки, разумеется, не предупредив никого, он вооружился камерой и, благодаря своим незначительным габаритам, спрятался, уместившись на высоком холодильнике. Естественно, ворюга подобного кощунства не ожидал и попался в объектив, а с утра, вместо завтрака, нам было предложено просмотреть запись вероломного посягательства на общественные сладости. Для всех стало
немалым сюрпризом обнаружить в качестве грабителя самого дядю Максима. Шесть пар глаз приклеились к нему, а пойманный на месте преступления отец сообразительного чада запричитал о фотомонтаже:
        - Быть такого не может. Да если бы я захотел - так взял. Оно мне надо ночью марш-броски на кухню устраивать?
        - Папа, вот видео. Всё доказано.
        - Это клевета!
        На что было предложено обследовать комнату нашего неудачного грабителя. Под его кроватью обнаружилась гора нетронутого шоколада, а сам дядя стоял, пребывая в тихом шоке, его уверенность в собственной невиновности неминуемо испарялась. Актёр из него никудышный, что не являлось секретом, так что предположений о его вранье, что он не помнит, как совершил всё это, не поступило. Зато таким образом был выявлен появившийся у него лунатизм, проявляющийся лишь во время осеннего листопада. Вот такой поэтичный у нас дядя, хотя до сих пор непонятно, почему объектом его краж является шоколад.
        - Готовы? - заговорщицки подмигнул нам Сеня.
        - Пару секунд, иди, подожди нас в коридоре. И камеру может оставишь?
        - Мы неразлучны, - он любовно прижал её к груди.
        - Хорошо, бери. Но учти, всё должно пройти без эксцессов, - её брови угрожающе взметнулись вверх.
        - Так точно, мэм, - шуточно приставил руку к голове братишка и выбежал из комнаты.
        - Ты точно сумасшедшая. Тебе говорили об этом? Нет, правда, говорили?
        - Ты каждый день, - улыбнулась Леся.
        - Видимо мало, раз ты не прочувствовала. Нужно ежесекундно. И кого мы будем грабить?
        - Пока не знаю. Там решим. Все, не ной, - отрезала подруга. - Одевайся. Плохо, что чулок нет. Ладно, постараемся не светить фейсом.
        С каких пор моя жизнь - одно сплошное приключение? И почему бы мне просто не отказаться от её явно дурной затеи? Ах, конечно, тогда она обвинит меня в нерасторопности, что это я не успела отхватить нам нарядов, и теперь виновата. А кто ещё? Вечный козёл отпущения - я. Окружающие меня психи все друг друга стоят. Как только я в их компанию затесалась?
        Таким образом, предаваясь весь путь вопрошаниям риторических вопросов, я следовала за двумя тёмными фигурами, стараясь не отставать. Людей на улице было мало, в полночь особо не гуляют, а говорят, что темнота - друг молодёжи. Фи. Каблучки Леси выстукивали по тротуару незатейливый бойкий ритм, рядом с нею как воздушный шарик прыгал Сеня, нахохлившись как воробышек, лишь я одна плелась сзади, шарахаясь от каждого звука и боясь быть уличённой в постыдных делах. Меня не успокаивало даже раздражённо-отмахивающееся Лесино «да вернём мы!» Конечно, вернём. Ещё не хватало вешать себе на шею такой груз, боюсь он мне не по силам.
        Внезапно они остановились перед одноэтажным деревянным зданием, ко входу к которому вела узкая асфальтированная дорожка, и стали о чём-то шушукаться. Я сразу узнала музей восковых фигур, старый и обшарпанный. Я не была внутри ни разу, потому что эти неживые подобия людей кажутся мне страшными и пугающими. И даже не мечтала о перспективе оказаться здесь глухой ночью, не кстати перед глазами промелькнули кадры из ужастика под идентичным названием. Мои трясущиеся руки и коленки, подгибающиеся ноги и дребезжащие челюсти - зуб на зуб не попадал, оказывается, такое бывает не только от холода - стали неприятным бонусом.
        Я подошла к ребятам, хотя идея затеряться по пути, тянула меня вернуться домой. Но как бы шедевральна она не была, а всё же платья доставать надо. Я тоже включилась в обсуждение плана взлома. Он был до гениального прост. Всего-то взломать окно и пролезть в него. Здесь нет системы сигнализации и камер слежения, что упрощало нашу задачу. Надо лишь найти сторожа. За этим дело не встало, так как в одном из окон отсвечивало голубым, от телевизора, а значит он там. Действительно, заглянув в окно, мы убедились в верности своих суждений. Пожилой сторож крепко дрых, громко храпя на разные лады. Выбрав окно подальше от комнаты мерно спящего охранника, мы по одному пролезли внутрь.
        - Тсс!.. Не шуми, Лен, ты своими дребезжанием всех перебудишь! - прошипела мне в лицо Леся, светя фонариком прямо в глаза.
        - Они же неживые! - так же шёпотом возвестила я, прикрываясь от яркого света рукой.
        - Не их, дурында! Вот проснётся сторож - посмотрю я, как ты кросс бегаешь, а бежать придётся далеко.
        - Девчонки, тихо!
        - Всё, молчим, а ты мне, мелкий, не шикай! - нашла себе новую жертву подруга.
        - Не шикаю, а интеллигентно прошу захлопнуть хавалку, - ух, где только понахватался жаргонизмов?
        - Слышь, ты, интеллигент, ещё одно неуместное замечание с твоей стороны и даже просить не буду, - пригрозила она, осветив своё лицо снизу, чтобы он прочувствовал исходящую от неё угрозу. Смотрелось страшно.
        - Окей, - сдался Сеня поняв, что с такими как она спорить бесполезно.
        А в это время я, спотыкаясь, следовала за ними, углубляющимися в полутьму старого здания со скрипящими деревянными полами. Наконец, мы добрались в зал к манекенам. Подруга высвечивала одного за другим, комментируя каждого нелицеприятными выражениями:
        - Хай, Петь, что серьёзный такой? Скольких ты повесил, скольких перевесил, скольким снёс башку острым мечом, - шёпотом пропела она Петру Первому, переделав на свой лад известный мотив из шансона. - А теперь сам сдох. Неприятно, да? Бывает… Ой, Пэрис, и ты здесь. Слушай, а у тебя ничё такой прикидик. Я бы одолжила его у тебя, но коротковат. Так что, извини… Энджи, всё обнимаешься с Брэдом. А кто за детьми присмотрит, мамаша? Ганди, и вы тут. Не скажу, что неожиданно, но согласитесь, компания умом не блещет… Скучно вам с ними, должно быть. И ты, Гарри Поттер! Не тычь в меня палочкой, ты же не хочешь превратить меня в жабу? Это будет твоё предсмертное колдовство!.. Екатерина, мать моя женщина, раздевайся!
        Она кинулась к Екатерине Второй, найдя себе платье. А я всё ещё оглядывала поле действия, когда меня подозвал Сеня. Я остановилась у невысокой женщины в чёрном платье, сверху оно выполнено в виде майки, а низ представляет собой пышную юбку из прозрачного материала в несколько слоёв. Очень простенькое и в то же время притягивающее взгляд своей необычностью.
        - Кто это?
        - Тут написано, что это Чёрная Лебедь, - ткнул в табличку брат.
        - Так и написано? Интересно, может, героиня какого-нибудь произведения. Красивое платье.
        - Угу, балетного. Берёшь? - покосился на меня Сеня.
        - Д-да, - я продолжала стоять столбом, не спеша выполнить обещанное.
        Тогда Сеня сам снял с неё платье и вручил мне трофей. Я прижала его к себе скомкав, и мы поспешили выбраться наружу, когда вспомнили, что нужно ещё одно платье для Сони. Леся не могла оторвать взгляд от своего наряда, а я вообще с места сдвинуться от ужаса содеянного, так что Сенька сам всё устроил, оголив ещё одну красавицу.
        Удивительно, что сторож не проснулся и не обнаружил нас. Какая удача, аж не верится. Домой мы почти бежали, пребывая в возбуждённом состоянии. Леся криво поглядывала на то, что держала в руках я, но бережно прижимала в груди своё платье, к тому же предусмотрительно стянула с императрицы и её бутафорские украшения. Братишка тяжело дышал, таща нечто бледно-зелёного цвета. Добравшись домой, мы завалились спать, но перед сном я вспомнила о встрече в парке с Артёмом, прокрутила её в голове, и с улыбкой на лице погрузилась в царство Морфея.
        8
        Проснулись бы лишь к обеду, если бы не бал. Так что вставать пришлось рано под крики моей буйной подруги:
        - Рота, подъём! Сегодня важный день! Хватит дрыхнуть, - она пнула лежащую на полу, на матрасе, Соню и стянула меня с кровати на пол. - Я сказала, утро настало. Спать надо было ночью!
        - Когда спать? Ты же меня по музеям таскала, - начало было я возмущаться, но Леся не дала закончить.
        - Цыц! Музеи - это искусство, а жаловаться, что я тебя к нему приобщаю - позор! Это недостойно порядочной девушки.
        - Почему ещё, - зевала я, а Леся, схватив меня за одну руку, а Соню за другую, поволокла в направлении ванны.
        - Ммм… Я ещё хочу спать! - возмущалась сестрёнка.
        - Саннетт, в твоём возрасте спать вредно. Всю малину проспишь! И в твоём, Ленок, тоже!
        Надо же, силачка, дотащила две сопротивляющиеся тушки до ванны и теперь настырно впихивала нас туда. Причём не просто в саму комнату, а конкретно в ванную. Вот если бы я с утра соображала резче, сейчас бы не оказалась вопящей на пару с Соней под сильной струёй холодной воды.
        - А-а-а, психопатка! Я тебя убью! - голосила сестра.
        - Холодно, перестань, я не сплю уже! - пыталась перекричать её я.
        - Так вам и надо, будете мне ещё перечить! Вы вообще соображаете, когда мы всё успеем? Учитываете, что во всех салонах очереди! Всё расписано по минутам… Я уже обзвонила всех. Это просто пипец! И учти, Лен, я буду ругаться! Нефиг на меня смотреть так. Мы в пролёте, курицы.
        Она в бессилии уселась на холодный кафель и прикрыла лицо руками, а во мне мгновенно проснулось чувство стыда, что я веду себя с нею так нехорошо. Ведь она же желает мне лишь добра, а я так неблагодарна. Моя злость по поводу холодного душа испарилась, и я соскользнула к подруге, чтобы обнять её и уверить в том, что мне крайне важно всё, что она делает для меня, как бы то ни было мне не нужно, главное, что это важно для неё. А я что, не могу подарить ей один свой вечер? Чушь какая, я только с радостью.
        - Лесь, всё получится. Мы всё сможем. А ты нам поможешь, ведь поможешь? - подбадривала я подругу,
        - То есть помогу? Да я сама всё сделаю, а то испортите, неформалка и… ты, - не знала, как обозвать меня Леся, ведь, по существу, у меня нет своего стиля. - Придумаю тебе образ, будешь королевой.
        - Да, у тебя получится, я уверена.
        - Ага, талантище, спасибо за бесплатную помывку, - выбралась из ванной недовольная Соня и, придерживая в руке невесть как в ней оказавшуюся головку душа, направила струю на нас, мстя.
        Уборка ванной заняла около часа нашего драгоценного времени. По существу, моего, ведь убирала я одна, а девчонки сидели рядом. Одна на стиральной машине, другая на полу в коридоре и смотрели музыкальные клипы по ноутбуку, который притащила Сонька. Неустанно наперебой комментируя каждую мелочь, вскоре они переключились с попсы на рок, упоминали начавшиеся карнавалы, на любимых Соней хип-хоп исполнителей. Ритмы сменились, пение превратилось в читку. Соня переключилась на аханье-оханье, Леся вслед за ней тоже. Сидят и влюблённо пялятся в монитор.
        - А в этом клипе, кстати, танцуют «Фанк Джаззи Бэнд». Смотри, какие очумительные мальчики, - выдохнула сестрёнка.
        - Ага, очень даже ничего, особенно тот, в красной кепке, - цепко вычислила самого красивого парня из команды подруга.
        - А этот занят, - пресекла мечтания Леськи Соня.
        - Меня устроит и тот, что в зелёной футболке…
        - Могу познакомить, - подмигнула Соня.
        - Ты их знаешь? - вмиг ухватилась Леся.
        - Знаю, пересекаемся. Частенько.
        - Значит, ты тоже танцуешь? - смекнула подруга.
        Как ей это удаётся? Я и понятия не имела об этом. Не мудрено, что до меня новости доходят, лишь облетев весь свет, причём не единожды.
        - Так, балуюсь. Скажем, грань моего хобби.
        - И что за хобби?
        - Музыка.
        - Ты в музыкалку ходишь?
        - Нет. Тут другое. Впрочем, неважно. Классно он читает, скажи же.
        - А он мне даже больше зелёненького нравится. Его ты тоже знаешь? Погоди-ка!.. Это же Оливер Басс! - узнала Леся в исполнителе известного рэпера.
        О нём даже я слышала. Его мама русская, а папа англичанин. Поэтому и имя у него заграничное, хотя по-русски он говорит великолепно, мама научила. Но рос он за границей. Ещё в подростковые годы увлёкся хип-хопом, сочинял и музыку, и тексты. Талантливого парня быстро нашёл ушлый продюсер. Сочинял песни парнишка как на языке Пушкина и Достоевского, считая его насыщенным и многогранным, так и на английском. Поэтому очень популярен в нашей стране, являясь звездой мирового масштаба. Он настолько знаменит, что его песни, верные традициям неугасаемого андеграунда, хоть и не ставят в ротацию на центральных телевизионных каналах или радио эфирах, но есть в каждом плеере и чуть ли не каждый второй телефон разрывается от рингтона его мелодии. Даже я видела парочку его клипов - всегда кепка на глаза или платок так, что половину лица не видно и в остальном - как обычно и бывает в музыкальных клипах - минимум сюжета, максимум девушек. Типичный такой бабник, не в моём вкусе.
        - Он… Мы не пересекались, - расстроенно поведала Соня. - Этот крутой тип на недосягаемой высоте. Олли крут.
        - Но он знаком с твоими би-боями! Они же снялись в его клипе. Его, по любому, пригласят на бал.
        - И ты думаешь, он придёт? - опустила её на землю Соня. - Парень, у которого свой лэйбл заграницей.
        Ах, да, у него ещё есть собственная звукозаписывающая компания. И при этом он твердит о том, что он андеграунд. Или я чего-то не понимаю, или это так теперь называется? Сомневаюсь, что он сам на неё заработал, наверное, папа с мамой на праздник одарили.
        - Если они друзья, то придёт, - не хотела угомониться подруга, в глазах которой зажигались перспективы. И надеюсь, меркли мечты о моём дядюшке.
        - А если нет? - передёрнула Соня. - И вообще, все будут в масках. И в приглашении бы написали, что он приглашён, звезда же!
        - В приглашении, которое разослали за пару дней до бала?! Не смеши мою диафрагму.
        - За пару дней они отсылали приглашения повторно, чтобы напомнить, что бал состоится.
        - Что? А почему ты раньше не сказала и не готовилась? - удивилась Леська.
        Конечно, ведь если бы она за месяц узнала о предстоящем бале, она бы весь месяц готовилась к нему.
        - Я похожа на умалишённую? Мне хватило и пары дней. А то эти долбанные приготовления уже достали! Скорее бы он прошёл…
        - В смысле, приготовления?
        - А ты думаешь, кто готовит ДК к празднику?
        - Творческая группа, - высказала очевидное подруга.
        - Как бы не так. Всё делаем мы. Наш клан.
        - Клан? Ты сектантка? И давно? Лен, ты в курсе, что спишь в одной комнате с тем, кто может в любую секунду тебя в жертву принести?
        Соня взглянула на меня, мол, бойся, и не такое сотворю, и перевела взгляд на Лесю:
        - Ты, вероятно, ошибочно считаешь, что «Фанк Джаззи Бэнд» - это всего шесть парней, шикарно двигающихся под нужный саунд, - завела она нудную лекцию. - Огорчу тебя. Когда-то они начинали малышами, притаскивали единичные записи движений, просматривали их на стареньком телевизоре в тиши по-вечернему пустого спортзала школы, и репетировали до одури. Постепенно состав команды менялся. Кто-то уходил, кто-то приходил, принося с собою новые движения или просто желание танцевать. И уже через несколько лет сформировался окончательно. Это Ванилла Вэйв (Vanilla Wave), Фотограф (PhotoГраф), Малик, Джава Мэн (JavaMan), Стэплер (STEPлер) и ШерХан. Теперь они выросли и учат новое поколение, создав клан FJB. У нас даже эмблемка есть.
        - Ясно. Значит, ты достаточно близко знакома с организаторами, - хитро улыбнулась Леся, ставлю сто баксов на то, что у неё уже созрел план.
        - Близко.
        - А почему ты так радовалась, получив приглашение? - вклинилась я в разговор, уцепившись за неувязочку.
        - Потому что первое приглашение на мою почту не дошло. Видимо, сервер повис. А вот второе меня порадовало, - расплылась в улыбке сестрёнка. - Ой, смотри, как Малик на голове крутится. Он так минут пять может, представляешь? У меня бы мозги выкрутились.
        - Ничего себе. Лен, смотри что вытворяет.
        Смотреть не хотелось, я не любитель, так что я просто кивнула, не отрываясь от дела:
        - Ага. Супер. Я бы так не смогла.
        - Му-а-ха-ха! Конечно, не смогла бы, - покатилась со смеху Соня, видимо, представив, как я выполняю тот трюк, которому они хором умиляются.
        - А она права, - слишком сильно разулыбалась Леся, представив то же самое.
        Совсем недавно вздыхала, что ничего не успеваем, но никто не торопится. Не мне же их подгонять. А эти кумушки сейчас ждут меня. Стоит мне закончить, как начнётся ад земной.
        И действительно, всё оказалось в точности, как я предполагала: бешеный ор, столпотворение, безумная спешка, крики Сони, когда она имела счастье лицезреть своё платье «цвета отрыжки», чаяния Леси в плане укорачивания своего платья, мои вопли по поводу того, что платье чёрной лебеди, оказывается, больше открывает, чем скрывает. Его верх выполнен из ажурной ткани, лишь в зоне лифа предусмотрена цельная тканевая вставка, а длина пышной юбки оказалась такой, что открывала мои лодыжки. Но как только я его надела, девчонки застыли от моего неожиданного перевоплощения.
        Леся к тому моменту уже закончила со своим макияжем и приступила к моему, намазала на моё лицо тональный крем с эффектом мерцания, щедро обвела глаза чёрным карандашом и накрасила ресницы тушью с эффектом объёма и удлинения. На губы нанесла тёмную помаду, на ногти телесного цвета лак. А затем приступила к волосам, которые просто завила и распустила. Потом она очень долго рылась в нераспакованных чемоданах и наконец, извлекла чулки телесного цвета, которые вручила мне с торжественным видом.
        - Жарко же, зачем чулки?
        - Просто надень, - процедила подруга, не начиная свою в пламенную речь под кодовым названием «красота требует жертв».
        И я надела. А ещё туфли. Те самые лабутены, которые она привезла мне в подарок. Благо, она научила меня в них ходить. И браслет, представляющий собой множество колец, на левую руку, предварительно оттерев её от многочисленных надписей. А на правую она нанесла белую краску, обведя татуировку, чтобы та стала виднее.
        - Превосходно. Просто замечательно. Я творец красоты. Посмотри в зеркало.
        Я не узнала в этой ухоженной незнакомке себя.
        - Лесь, ты такая молодчинка, сотворила такое чудо со мной. У меня нет слов! - Я рассыпалась в благодарностях, когда меня перебил её нервный окрик.
        - Ты что сделала, дура?
        Я аж подавилась своими добрыми словами, перебирая в голове, что же я сделала не так или сказала. И почему это я сразу дура? Но оказалось, что подруга надрывается не по поводу меня, а нового цвета шевелюры Сони. Я не упоминала, что до этого её украшал ядрёный розовый цвет, нет? Так вот, украшал. И это не образное ехидное выражение, а факт. Он действительно очень шёл её смуглой коже. Но теперешний цвет апельсина казался ещё выгоднее и динамичнее, под стать её встроенному в пятой точке перпетуум-мобиле.
        - Я же не могу слиться с толпой! - выпучила она глаза на нелестное высказывание Леси.
        - А я думала, что выделяться должна императрица!
        - Мы с тобою в разных жанрах! А к моему белому платью этот цвет как нельзя кстати.
        - Бедная девочка сошла с ума и теперь страдает дальтонизмом?
        - Дальтониками бывают только мужчины, - не смогла промолчать я о столь вопиющем факте анатомической безграмотности.
        - Заткнись, - хором осадили они меня и поворчав друг на друга ещё недолго, успокоились, прекратив бесполезную перепалку.
        Сонечка поведала нам историю о чудесном превращении её «тошнотворного цвета мешка» в белоснежный наряд невесты. Как это обычно делают - плита, железное ведро, вода, отбеливатель, огонь на максимум… И конечно же тот, кто, поддавшись на уговоры, согласился ей в этом помочь - та-дам! - Стасик. Даже не представляю, чем она выманила его из мира онлайн игр и что наобещала взамен. Но он сотворил чудо! То, что изначально показалось нам бледно-зелёным, оказалось грязным и замызганным, и требовало тщательнейшей чистки. И экспресс сушки феном. Теперь она стояла перед нами в белом подвенечном платье, а это, без сомнения, оно, с апельсиновым цветом распущенных волос, ярким макияжем, держа наперевес рюкзак за одну из лямок. Чего-то ей определённо не хватало… Я поделилась сомнением с Лесей, а она хлопнула себя по лбу:
        - Маска… Мы, идиотки. Балбески. Дубины, - она постучала по деревянному столу. - Если уж у вас найти платье - проблема века, то найти маску… Нет!..
        - У нас есть маски, - решительно прекратила я новую истерику Леси.
        - Есть? Откуда ещё? - скептично отозвалась сестрёнка.
        - Дядя же каждый раз на Новый Год притаскивает.
        - Ты их собираешь что ли? - изумилась Соня.
        - А ты выкидываешь?
        - Вообще-то, да. Я мусор не собираю. А ты уж, как всегда, в своём репертуаре - хоть пушинку заспиртуешь, которая имела неосторожность тебе на нос приземлиться, на память.
        - Зато я сейчас спасаю ситуацию, - я с долей здорового самодовольства перебила её нападки.
        - Новогодними масками?! - мрачным тоном поинтересовалась у меня Леся. - Я буду медведем, а ты волком?.. А Саннет кем? Зайцем? Поставим ёлочку и будем круги наворачивать, репетируя «В лесу родилась»?
        - Да не такие маски…
        - Они приличные, - вновь перебила меня Соня. - В прошлом году, например, он принёс мне изящную чёрную масочку, прикрывающую лишь глаза, с серебристым узором.
        - Такая бы подошла моему образу… Неси! - вмиг прекратила истерить подруга.
        - Лен, что стоишь столбом? Говорят же, неси! - перевела на меня стрелки сестра.
        - Ага, сейчас.
        Я убежала в комнату и перерыла её сверху до низу, прежде чем нашла нужную коробку с аксессуарами, которая, лежала у самого входа. Верно, кто-то уже в ней рылся. Точно, масок мальчишек нет на месте, стало быть, Егор, помня о моих привычках, нашёл в ней маски для себя и Стаса, не думала, что последнему интересны подобные мероприятия. Но как бы то ни было, сейчас не об этом нужно думать, а готовиться и наряжаться к балу, время уже перевалило за девять вечера, а началось мероприятие ещё полчаса назад. Но мы же дамы гламурные, а значит можем, то есть должны, позволить себе опоздания. Полчаса - это только цветочки. Два последних предложения из вводного курса лекций Радуги «Я - Королева», оба слова с большой буквы, вообще, все с большой.
        Не став рыскать в коробке, отбирая лучшую, Леся сразу вытащила ту маску, о которой говорила Соня и примерила её. Настоящая императрица. Не из-за маски, а вообще - она продумала свой образ до мелочей. Даже платье сама ушила, подогнав по фигуре, пришила стразы, немного на уровне декольте, чтобы подчеркнуть его, приделала атласный пояс, который подвязала в огромный бант на талии. На руки натянула длинные ажурные перчатки, поверх них драгоценности, и это не смотрелось вульгарно, как на какой-нибудь уличной девке, а наоборот - богато и изысканно, подчёркивая непорочность и строгую избирательность, а маска, скрывающая её выразительные глаза, наводила на Лесю ореол таинственности. Неподражаемая… Мне быть хоть долю её безупречности.
        Хотя зря я завидую, получилось вроде ничего, по крайней мере, такой меня транслирует зеркало. К своему чёрному платью я подобрала единственную подходящую - серебристую маску, которая не скрывает лишь мои губы и кончик носа. Сама она сделана из переплетений неизвестного мне материала таким образом, что в ней получилось огромное количество небольших отверстий, щелей, через которые нельзя получить полную картину моего лица, но видна мерцающая от тонального крема кожа.
        А Соня взяла белую маску в тон к своему платью. И не прогадала.
        9
        Мы бы ещё долго вертелись перед зеркалом, оценивая себя и отшучиваясь о внешности друг друга, но пришло сообщение, возвещающее о приезде такси «Форд-Мондео, чёрного цвета, с номерами 346». Мы могли бы поехать и на авто Леси, у неё оно есть, ей папа подарил по окончании третьего семестра. Бордовая «Мазда» седьмой модели с кожаным салоном. У неё и стаж вождения полгода. Но ехать на вечеринку на своих колёсах нерационально, если совсем на чистоту, садиться к ней в машину я опасаюсь. Если бы она показала мне свои права на экстремальное вождение, тогда, возможно, мне было бы спокойнее садиться к ней в автомобиль. Может быть. И тогда мне бы не приходилось нервно озираться или краем глаза поглядывать в боковое зеркальце, проносясь мимо обгоняемых нами машин, вписываясь в самые невписываемые повороты. Но машина подруги всё равно осталась в её родном городе, не оставляя нам выбора.
        «Форд» быстро домчал наше трио до узорчатых массивных ворот, намекающих на атмосферу Ренессанса. Войдя в огромный двор, мы сделали пару шагов по дорожке, по краям которой тянулась кавалькада фонарных столбов, в сторону входа, где столпилось множество людей, не прошедших фейс- или дресс-код. Не хотелось бы мне оказаться в их числе. Ой, давно ли я стала так думать? Ведь ещё только днём я всем сердцем мечтала не попасть сюда и пыталась сбежать. И уже успела изменить своё мнение на прямо противоположное. Или я всё ещё не хочу?
        Позади хлопнула дверца, раздался визг колёс, треск рвущегося материала и прозаичное:
        - Вот блин, чёрт! - прорезалось, перекрикивая болтовню и радостный гомон. - Козёл косорукий, кто тебе разрешение на таксование дал вообще, мудозвон!
        Мы с Лесей мигом обернулись, обнаружив по ту сторону ворот, покинувшую салон последней, и злобно глядящую вслед уносящейся прочь машине Соню, потрясающую в воздухе кулачками, в бессильном осознании того, что ругательства до него дойдут, только если кричать в рупор, рупора под рукой нет, так что и надрываться более не стоит. Она оказалась лишённой неуклюжим водителем подола платья, который прекрасно прикрывал её ноги, обутые в кроссы.
        - Ну, это просто… кошмар… - вяло, но злобно выдохнула она.
        - Да уж, точно кошмар, - не стала ободрять её Леся. - А может, вам с Ленком масками поменяться? Серебристая маска и серебристые кроссы - неплохое сочетание. Только, тогда нещадно испортится твой образ, Лен… Не вариант, значит. А ты-то, Сонь, неужели нельзя было туфли надеть?
        - Сначала спроси есть ли они у меня! - никогда не видела её на каблуках.
        - У тебя нет ни одной пары? - не поверила подруга. - Шутишь. Нет?.. Ха, не верю. Даже у этой чучундры есть… Благодаря мне, конечно… Стоп. Меня посетила гениальная идея. И сейчас она, наверное, прозвучит шибко гениально, так что вы не сразу осознаете всю её превосходность, так что просто снимайте обувь. Обе! Быстро!
        - Зачем ещё? - возмутились мы хором.
        - Да вы у нас на одной волне поселились, сестрёнки? Замечательно, - её лицо растянулось в хищной улыбке. - Значит, снимайте и меняйтесь. Твоё чёрное платье довольно неформально для бала в принципе, так что кроссы лишь подчеркнут твою индивидуальность, - пояснила она мне, а затем и Соне. - А твоё, невеста, не терпит отступлений от классики, тем более ты его уже подпортила, и продолжать не надо, просто надень Ленкины лабутены и наслаждайся их удобством. Правда, я талант?
        - Угу, - снова хором промычали мы, спешно переобуваясь.
        Я - с долей удовольствия от ожидающего мои лапки комфорта, ведь в кроссах я чувствую себя в сотни раз увереннее. Соня - с недовольством, но доверяя словам стильной Радуги. Она не стала спорить, хотя в прошлый раз запрещала мне дышать в сторону её драгоценной коллекции кроссов. Я радовалась, Соня пыхтела, ей повезло меньше меня, у неё даже не было практики хождения «по мукам», вспомнила я свои учения-мучения с Лесей. Несмотря на это, сидели туфли на Соньке как на кукле Барби, и ни одно движение не было скованным или боязненным, в отличие от учёной старшей сестры.
        - Всё, теперь, пожалуйста, без эксцессов, девочки, - схватила она нас под руки с обеих сторон и спешно поплыла к входу в здание с колоннами, украшенными золотистыми гирляндами.
        По его верхушке, в районе второго этажа была повешена перетяжка «FunkJazzyBand presents» на манер тех, что обычно встречаются в американских молодёжных комедиях во время вечеринок. Но в отличие от забугорных собратьев, наш плакат отличался своим ярким принтом, сделанным не от руки, а на специальном печатном станке. Я видела такие в передаче, когда футбольные фанаты печатали флаги и плакаты с речёвками для поддержания командного духа, что-то типа «Вперёд, Россия!», «Наша команда непобедима!» и так далее. Зрелище, конечно, впечатляющее.
        Наша процессия наконец-то достигла секьюрити в костюме и с бабочкой, как и все здесь, в маске.
        - Приглашения, - прохрипел его насквозь прокуренный бас.
        Первой вырвалась Соня:
        - Вот, - впихнула она ему в руки все три экземпляра.
        Он осмотрел её с ног до головы, заглянул в рюкзак и одобрительно кивнув, впустил. Она не заставила себя ждать и проскочила внутрь, отправив нам воздушный поцелуй.
        Следующей к нему подошла Леся, очаровательно улыбаясь во всю ширь своей необъятной души, что он даже не стал ощупывать её, пропустил без лишних слов. Леся скрылась за спинами гостей. Надеюсь, далеко не убежит, а даже если и так, то в кроссовках я быстро её догоню.
        Настала моя очередь. Я тоже улыбнулась секьюрити. Стало ли это моей роковой ошибкой, из-за которой я изначально не понравилась охраннику? Она ли послужила отправным пунктом к его дальнейшим придиркам ко мне - я не уверена, но получила отказ:
        - Вы не проходите, - заявил он с каменным выражением лица.
        - Как это? - я сильно удивилась неожиданному вердикту.
        - Так это, - передразнил меня амбал.
        - Вы серьёзно?
        - Серьёзно. И не топчись тут.
        - И чем я не подошла? - не хотела я отступать, но шкафоподобный мужчина героически молчал, не желая тратить на меня свой драгоценный в виду своего минимализма словарный запас, и лишь резким коротким движением подбородка указал на мою обувь.
        Я так старалась, наряжалась, потратила столько времени и истрепала себе изрядно увесистый пучок нервов. А мне говорят, что я не подхожу, что не прохожу их дресс-код. Из-за дурных кроссовок, к которым Соня недавно притронуться не позволяла. Вот почему она не стала спорить, когда Леся придумала нам поменяться обувью. Поняла, что могут не пустить, а попасть она хотела очень сильно. Хитрая лиса.
        Я зажмурила глаза, досчитала до десяти, развернулась и искренне пожелала себе счастливого пути из этого теперь так ненавистного мне места. Но у меня же просто по определению не может быть просто. По всем канонам, я была обязана врезаться в кого-нибудь, и неважно кто это, пусть даже представитель мужского населения планеты с упругой грудью, от которой идёт терпкий лёгкий запах обалденного одеколона, или геля для душа, не могла понять я.
        - Извините, - процедила я через силу, всё ещё будучи обиженной на амбала и немного на Соню.
        - Ничего страшного, - раздался знакомый баритон, или у меня глюки? - вы уже покидаете нас?
        - Я… Нет, то есть, да…
        - Только не говорите, что вас не пустили, - догадался высокий широкоплечий парень в маске под стать моей - того же цвета и с теми же узорами, будто половинки одного комплекта.
        - Нет, вы меня опередили, вообще-то, - призналась я, а что скрывать-то?
        - Не может быть.
        - Может, - я ткнула в район моих конечностей, на которых красовались кроссовки сестры, чтобы у него не было сомнений в правдивости моих слов.
        - Классные «найки», - забыл о галантных речах парень, - он из-за них что-ли?.. Верх идиотизма. Пошли, - схватил меня за руку незнакомец, одарив белоснежной улыбкой.
        Он прошептал что-то на ухо охраннику и тот кивнув, пустил нас внутрь.
        Кто-то пять минут назад клял жизнь и ругал на все лады судьбу? Это была я? Точно я? Надо дать себе зарок, чтобы больше такими вещами не страдать, ведь всё хорошо, замечательно.
        Узнать в переполненном здании местный Дом Культуры казалось невозможным. Не из-за сменившегося, украшенного всевозможными декорациями, интерьера и даже не из-за насыщенной иллюминации, сколько из-за изрядного, точнее изряднейшего, количества людской массы. Такое ощущение, что я попала на концерт в «Олимпийский» какой-нибудь мега известнейшей популярной группы, а не на бал местного кружка самодеятельности, хотя учитывая, что приглашён весь город, плюс окрестные поселения в радиусе буйной фантазии, можно в качестве суммы гостей вывести подразумеваемые сами собой риторические числа, которые непременно, если и имеют окончание, то оно поджидает их лишь в районе бесконечности. Проще говоря, тьма тьмущая народу. Не вдохнуть, не выдохнуть.
        Даже не представляю, как мой герой, с лёгкостью лавируя в подобном столпотворении, сумел протащить меня к более-менее насыщенному кислородом местечку. И неудивительно, что Леська с Соней меня не подождали. Не то, чтобы я ждала подобного от мелкой, но немного, хотя нет, вру, очень много, то есть, сильно, рассчитывала, что Леся не оставит меня среди расцветшего всеми красками радуги балагана. А тут есть чему подивиться. Наряды, хотелось бы разглядеть лучше. Если парни все, как один, одеты в пиджаки, правда разной расцветки и отличающиеся кроем, а снизу у каждого джинсы либо брюки, преимущественно широкие, как-никак вечеринку организовали брейкеры, и кроссы, также впечатляющие своим разнообразием, редко кто из них в ботиночках, то девушки превзошли себя. Широкие юбки до пола, корсеты, словно я вновь попала на выпускной.
        Да, на моем выпускном, приуроченном к окончанию школы, все девушки, как на подбор, были в подобных платьях, я тоже. Это на уровне генетической памяти российских промов, одевать самое шедевральное, чтобы тебя запомнили. Сейчас я понимаю, что, надев наряд иного кроя, например, короткое платьишко, я бы выделялась на их фоне гораздо выгоднее, несмотря на то, что за глаза меня бы нарекали нелицеприятными эпитетами. Но мне суждено было пополнить их ряды, скудоумных блюстителей старомодных традиций.
        Но я всё равно сумела выделиться и щегольнуть, потому что мой дорогой любимый дядя сам лично (эта комбинация сам+лично уже загодя настораживает и приводит в нервный трепет) заказал мне платье на пошив у одного своего знакомого дизайнера, который также пополняет армию любителей его творчества. Этот человек, Серхио Соланж, разумеется, это его творческий псевдоним, а настоящее имя никто из нас не знает, хотя мы знакомы лично, пошёл дальше, чем обычный фанат. Он стал писать стихи к его произведениям, уж не знаю, каким образом он открыл свои чакры (а он утверждает, что именно это и сработало, но не скрывает, что отправным пинком под мягкое место послужила книга «Гильотина в домашних условиях. Пособие по сборке», которая вопреки своему названию, а Серхио, пребывавший в тот момент в атмосфере новой линии одежды стиля милитари, только на него и купился, на самом деле оказалась руководством для супружеских пар, как надо и как не надо поступать, когда ваша вторая половинка задерживается на работе; для Серхио книга стала настольным экземпляром налаживания отношений со своим партнёром, манекенщиком Норфилдом)
и настроил свои умственные течения таким образом, что теперь его мыслительные процессы рождают рифмы. По его словам, именно эта книга открыла его талант и благодаря ей они с Норфи уже два года как счастливы.
        Собственно, не помешает признаться, что его второе увлечение является действительно призванием от бога. Его стихотворения наполнены светом и тьмой, теплом и холодом, добротой и злостью, сладостью и горечью, можно перечислять бесконечно, но наиболее важным является то, что чувства обозначают себя и схватываются мгновенно с первой строчки и не отпускают даже после окончания чтения. Как истинный любитель поэзии я не могу этого не оценить.
        Его первое призвание - дизайн, однако, в нём не блещет. Вернее, не блистал, поэтому он бросил его и полностью отдался в руки своей музы, в его случае муза. Но это произошло с ним позже, ещё до того, как он разрывался меж двух вещей, которые любит на свете больше всего. Серхио даже к психологу ходил, чтобы решить свою проблему, советов дяди Максима и любимого Норфилда ему показалось мало. Впрочем, советовали все одно и то же, как люди благоразумные, все же его коллекции носили явный отпечаток новомодного словечка «аццтой», хотя в подобных качествах, иже благоразумии, я бы засомневалась, ведь один из них безумный гений, а другой и вовсе модель голубого розлива, видимо, этот не внушающий доверия замес смутил и начинающего поэта.
        Впрочем, платье мне сшил именно он. Восхитительного насыщенного тёмно-фиолетового цвета, с длинной немного разлетающейся к низу, но облегающей бёдра юбкой, аккуратными оборками, длинными шелковыми перчатками. Сказка. Но, с одним незначительным но, без коих ничего не бывает в принципе. Ни у него, ни у кого другого, но у него в самой катастрофической мере. Пугающе катастрофической. Всего-то лишь один маленький нюансик - на мой почти нулевой размер женской гордости откровенное его оголение глубочайшим декольте до самого пупка. И полностью открытая спина. Мне платье показалось изначально шикарным, даже столь откровенное декольте смущало лишь тем моментом, что предстояло платье носить мне, а не кому-то другому с более подходящими габаритами и формами, но ровно до того момента, как я увидела его сзади. Я чувствовала, что должно быть что-то, подчеркивающее несостоятельность дизайнера одежды. Самое оно обнаружилось сзади в ядовито-жёлтом шлейфе, который, дабы я не подметала им полы, был повязан в огромный бант, болтавшийся на честном слове у подола моего платья. Понятию не имею, как дядя с Серхио
согласовали этот крой. Ума не приложу. И что самое убийственное, посыльный из офиса «Solang S.» принёс его мне лишь к самому началу бала, перед самым отбытием на вручение аттестата, потому что «Мистер Соланж приносит извинения, но ему только с утра пришла в голову невероятная идея с шлейфом, и он до самого этого момента возился с ним, чтобы вы выглядели в нём великолепно и затмили любую девушку на вечере». Свои слова он приукрасил извиняющейся полуулыбкой, которая, вероятно, должна была, по его хитроумному плану, меня утешить. Думаю, именно из-за того, что делался шлейф в спешке, он и держался на соплях, но это оказалось обманчивым, потому что отодрать его оказалось невозможно. Так что мне пришлось позаимствовать пиджак Егора и проходить в нём весь вечер и ночь. По окончании вечера я попросила брата убрать платье с глаз моих долой, чтобы больше мне не попадалось. И он исполнил мою просьбу, кардинальным решением выкинув его в мусоропровод. Лучше бы он выкинул его в мусоропровод дома соседнего района, потому что кое-кто из соседей, грешил выуживанием из мусорного контейнера полезного барахла. Таким
образом, вредная бабулька с первого этажа, Серафима Игнатьевна, славившаяся на всю округу своим длинным носом, а также, как оказалось, не в меру загребущими руками-лопатами, обогатилась фиолетовым «добротным материалом, чавой только не выкинут богачи», который приспособила под шторки на кухню, и по сей день висящие там, «радуя» меня воспоминаниями.
        Мы продвигались, точнее, продвигался тянувший меня за руку субъект, а я лишь пыталась не сильно врезаться в толпу, потому что не врезаться совсем не получалось, лавируя между веселящейся и гомонящей массой парней и девушек, прячущих свои лица под масками, ошеломляющими своим многообразием, различные вариации коих то и дело бросались в глаза, перемежаясь друг с другом. Здесь встречались и маски, скрывающие лицо полностью (встретился кто-то в маске Анонимуса), и такие, что скрывают половину лица - верхнюю или правую-левую, как в «Призраке оперы», и также те, которые тонкой полоской с вырезами для обзора прикрывают лишь область глаз, напоминая Зорро, или Черепашек Ниндзя. В исполнении, в большинстве своём маски обладали незабываемым шиком, выполненные в узорах, драгоценных камнях, но были и попроще, без узоров или витиеватых надписей, а один юморист вообще не парился над выбором маски одев на голову шапку с прорезями для глаз и рта, что вызывало невольную улыбку при взгляде на него в шапке в сочетании с пиджаком.
        Меня тащили вперёд, а я сзади могла лишь наблюдать за мощной спиной, протискивающегося парня, обтянутой белоснежным пиджаком, с красующейся на нём неизменной для этого места надписью и эмблемой, которая, честное слово, ночами мне будет сниться, «FunkJazzyBand», а также за эмблемкой, красовавшейся на кепке, надетой на нём задом наперёд, козырьком ко мне, видимо, по-иному надеть маска не позволяет.
        Либо тут не только каждая вещица помечена их логотипом, но и каждый человек, либо мне повезло подвернуться под хорошее настроение одного из участников коллектива виновников торжества. Второе, конечно, жутко круто и Леся обзавидуется, когда я ей расскажу. Может даже автограф попрошу, и сестра станет меня боготворить. Загнула я, хорошо, относиться добрее. Хотя что тут такого? Сонька наша с ними и так знакома. И теперь я тоже познакомлюсь. Ух!..
        Наконец, мы добрались до барной стойки. Артём, а мне показалось, что это именно он, хотя я и не была уверена на все сто процентов, несмотря на то, что моему взору представлялась большая часть его тела, исключая, самую главную, самую узнаваемую мною, глаза и брови, а также учитывая, что память на лица у меня наихудчайшая, я была почти уверена, даже без почти, что это именно он, подвинул группу ребят словами «Позвольте», а они без вопросов уступили место в уголке, куда он галантно усадил меня, а сам пристроился рядом, шикарно улыбнувшись. Но даже, если представить и если поверить, что это именно он, а сердечко каждый раз стукает при мысли об этом, словно в подтверждение моей интуиции, то вряд ли он меня узнал, ведь моё обличие там, в парке, и здесь, на балу, разительно отличаются. Да так сильно, что я сама себя не признала бы в зеркале.
        Значит, он просто клеит очередную девушку, пополняя их количество в своём списке. Интересно, а он ведёт список? И какой он длины? Надо будет обязательно узнать, как только он спросит мой номер телефона, а я ему такая «Ошибочка вышла, бабник!» и спрошу о списке. Но какой же он всё-таки милый. Милый гад, даже не позвонил. Нет, я не замахиваюсь на то, чтобы он пригласил меня куда-нибудь, да хотя бы на бал, но это я так, к слову, но он мог элементарно поинтересоваться о моём самочувствии, всё-таки, это собака его соседа представляла меня вчера шашлычком. А я как мороженное таю от его улыбки. Чёрт побери, как взять себя в руки? Видимо, не сейчас и не сегодня, потому что стереть блаженную улыбку со своего лица я просто не в состоянии.
        - Что будешь пить? - громко поинтересовался он, в попытке перекричать звуки музыки, доносившейся, кажется отовсюду.
        Не удивлюсь, если динамики размещены даже в стенах. За месяц подготовки, Соня вроде говорила именно об этом периоде, думаю, можно было добиться и не такого. То, что получилось, действительно впечатляло.
        - Не знаю, - пожала я плечами. - На твой выбор.
        Опыта в распитии напитков в клубах у меня нет. Максимум на что хватает моей фантазии, ограниченной мирскими желаниями, - коктейль… молочный. Только тогда Артём решит, что я ребёнок, и убежит клеить другую мадемуазель, а я так и не узнаю о списке. Нет. Не буду себя обманывать, список меня волнует мало, а вот то, что он рядом со мною и предлагает мне выпить, а потом мы весело проведём время, и он проводит меня домой, а может даже украдёт нежный поцелуй под фонарным столбом, и позвонит мне на следующий день, чтобы пригласить на свидание, а потом… Стоп! Надо бы ограничить свои фантазии тем, что он, в первую очередь, бабник.
        - Может мартини?
        - Фу, как банально, - невольно, чисто на автомате, вырвалась у меня фраза, которую относительно мартини всегда произносит Леся, она предпочитает мохито.
        - Что? - не расслышал Артём.
        Слава богу, а то я уже покраснела. Хорошо спасала маска, и он не видит помидорного оттенка моего лица.
        - Мохито, - удачно вспомнила я о Леськином пристрастии, сама его сегодня испробую.
        - Окей, - мне показалось, или под маской что-то дёрнулось, будто он мне подмигнул, мол, одобряю твой выбор? - Один мохито и минералки газированной, - заказал он бармену.
        Не ожидала, что этот брутальный мачо будет пить минералку. Или это он для меня, чтобы не мучало похмелье. Какое сейчас похмелье? Это утренний недуг. Надо было не чудить и просить коктейль.
        - Почему такая красавица и без эскорта? - облокотился он на стойку левым локтем таким образом, что моему взору предстала чёрная футболка, судя по тому, как она на нём болтается, размера XXL, на которой изображён мультяшный персонаж одного из глав семейства Флинстоунов, не помню имени.
        Я потупила глазки, больше из-за того, что мне действительно хотелось ответить, почему я без сопровождения, только подобная правда, к тому же ревниво-обиженная, сразу же его от меня отвадит, нужно было как-то снять напряжение, хотя бы прикрыв глаза. Но он решил, что я скромная. А я ведь и правда, скромная. Молчу себе в тряпочку, никого не трогаю.
        - И всё же, малыш, может, я смогу составить тебе компанию? - осторожно вставил он фразу в моё глубокое молчание.
        Забыв, что я скромно туплю глазами, созерцая мерцающий от встроенных в некоторые его части лампочек пол, я вскинула на него взгляд, при этом в мою обычно не обременённую думами головушку сразу вдруг дошло, что под маской мой спектакль всё равно был не особо заметен. Честно, прозвучало весьма неожиданно, хотя и воспринято не без моего самодовольства.
        - Даже не знаю, стоит ли тебе доверить себя, - где я только понабралась фраз для флирта? Чудодейственная маска придавала уверенности.
        - Так давай проверим.
        Я только за! Даже готова руку поднять в порыве и головой кивать, но нужно держать себя в руках.
        - Хорошо, я согласна… послушать твои доводы, - ух, я сама себя удивляю.
        Артём усмехнулся, как-то хищно что ли. Совсем не по-артёмовски. Наверное, это его ипостась бабника открывается мне в полной мере. Бармен подал нам напитки.
        - Во-первых, я красивый, - начал он перечислять свои плюсы, старательно загибая пальцы.
        - Под маской всё равно не видно, - свела я первый плюс на минус, заставив привести указательный пальчик вновь в не согнутое состояние.
        - Я бы снял, но сама понимаешь - таинственность будет нарушена.
        - Понимаю, - поддержала я его серьёзный тон.
        - Хорошо, я умный, - нашёл он новый довод в свою пользу.
        - Нарисуй мне формулу динитрил адипиновой кислоты, - удачно вспомнила я одно из заучиваемых мною соединений по органической химии, каменно впечатавшееся в мою память после того, как попалось мне на экзамене в вопросе о восстановлении нитрилов при каталитическом гидрировании.
        Если честно, в химии я не сильна. Скорее даже наоборот, так что если человек отвечает без вопросов на любой химический вопрос, то он автоматически включается мною в графу умников. Почему же у нас, архитекторов, был курс химии, оставалось для меня загадкой.
        - Я с удовольствием, - пухлые губы Артёма расплылись в улыбке, а затем он развёл руки в стороны. - Но нечем, - уголки подёрнулись вниз в сожалении.
        Я механически потянулась к сумке, но вместо привычной вместительной котомки, которая обычно забита всяким барахлом, включая ручки и карандаши, обнаружила маленький чёрный клатч, покрытый блестками. Леська сунула его мне в руки перед выходом, а вот вырвать рюкзак из рук Сони ей не удалось.
        - Да, нечем, увы…
        - Я добрый и не жадный, - продолжил он.
        - Заметила, - я подняла стакан с мохито, как бы транслируя ему его щедрость, он поднял стакан с минералкой в намерении чокнуться со мной. Ха, чокнуться. Со мной на самом деле можно чокнуться, Соня и Леся подтвердят. - За красоту, ум, доброту и щедрость!
        - А также за ответственность, преданность, надёжность, честность! - дополнил Артём свой чек-лист положительных качеств.
        Бокалы чокнулись, звон стекла утонул в грохочущей музыке, как и наши улыбки. Надо сказать, довольно интересный вкус у мохито. Надеюсь, меня от него не развезёт.
        К моему, каковым я уже стала его считать, кавалеру подскочил одетый точно как он маленький попрыгунчик. Его реально никак иначе не назовёшь, он в буквальном смысле разрезал толпу своим неожиданным появлением, вернее, скачком из самой её гущи. Сам невысокого роста, находящийся в постоянном движении под ритмы качающей музыки, он вероятно, был ещё одним членом их команды. Об этом я судила по его одежде - такой же пиджак, футболка, на которой изображён один из детишек Флинстоунов, идентичные артёминым джинсы и кеды, отличие составляет лишь кепка, то есть её отсутствие. Наклонившись к Артёму, он принялся что-то ему втолковывать. Поначалу парень отмахивался, но победу одержал попрыгунчик, тогда Артём вновь обратился ко мне с сожалением в голосе:
        - Извини, малыш, мне надо бежать…
        Опять бежать. Он всегда от меня сбегает. Совсем не удивлюсь, если в прошлый раз ему звонил именно этот шкет. Ну вот, я даже расстроилась немного.
        Нет, он того не стоит.
        Ведь не стоит же?..
        Или стоит…
        Ромашку бы в руки и погадать «стоит-не стоит, стоит-не стоит…»
        Артём, мягко пожал мою руку, наградив выразительным взглядом, а коротышка кинул короткий (какая смешная тавтология) кивок, представился:
        - Ваззап! Я Малик, - затем вытянул мою ладошку из рук Артёма и легонько пожал. - Приятно познакомиться, - на что мой новоявленный кавалер отвесил ему подзатыльник.
        - Peace*, найсовая honey*! - выкрикнул напоследок Малик, и они скрылись в толпе.
        Медленно попивая мохито, я предавалась свойственному мне анализу своих действий, слов и поведения, при этом на моем лице блуждала довольная улыбка сытого кота, переевшего сметаны, в моём случае - комплиментов, обычно даже один для меня является огромным успехом. А между тем, музыка прервалась, и раздались оглушительные крики в микрофон.
        10
        - Здравствуйте-здравствуйте-здравствуйте! От имени нашего скромного коллектива объявляю бал открытым! Йе! Е-е-еее! Для начала, конечно же, я представляю вашему вниманию нашего любимого спонсора - баскетбольную команду «Выше Неба»! Аплодисменты им, хэй!
        Зал, вернее даже, здание утонуло в истошных рукоплесканиях, свистах и улюлюканьях, предназначенных для любимой команды баскетболистов. Не скажу, что они лучшие или побеждают везде и всегда, но это местная команда, которую поддерживают власти, весь город, в сущности, весь округ.
        Мне из своего уголка совсем не видно было кто так истошно вопит в усилитель, но народ потянулся куда-то влево, и я решила не отставать, взяв курс следом. Очень медленно, то и дело отдавливая мне ноги, пихая меня со всех сторон, притесняя и вытесняя, к моему удивлению, толпа продвинула меня, вышвырнув прямо к круглой сцене, находящейся на уровне с полом, но огороженной цепью, а также брутального вида охранниками, которые стояли по всему диаметру круга на расстоянии двух метров друг от друга. Меня же, как самую везучую, вышвырнуло прямо к могучему, словно айсберг, телу одного из секьюрити, таким образом, обзор центра сцены стал для меня недоступен. Но это не помешало мне разглядеть скачущего по всему её периметру высоченного парня с микрофоном, зажигающего толпу, для меня он оказался третьим человеком на вечере, одетым идентично Артёму.
        - Да! Именно такими аплодисментами приветствуют победителей! Это наши ребята прыгают выше неба и забивают точно в кольцо! Кому как не мне знать? Это говорю вам я, ваш верный слуга господин Ванильный! Йе-а! Как вы знаете, я сам в команде уже сколько лет. Также хочется отметить особой благодарностью мэра города Светова Валентина Владимировича. Спасибо! Спасибо за предоставленное здание ДК! Наши фэнксы бесконечны! Поверьте, - он прижал руку к сердцу. - Мы очень вам благодарны. Говоря мы, я подразумеваю ВСЕХ нас! Ведь, правда? Мы благодарны мэру?
        - Да! - раздался неровный, но громкий и режущий слух крик, кажется, каждый решил поддакнуть.
        - Скажем мэру спасибо?
        - Скажем!
        - Спа-си-бо! - проорал он и повернул микрофон к залу, обойдя сцену по кругу, люди выкладывались в крик благодарности по полной, пока я изо всех сил пыталась не оглохнуть.
        Кричали все, будто мэр собственной персоной присутствовал в зале, что вызывало мои сомнения. Такому достопочтенному человеку, как наш любимый мэр, подобная вечеринка лишь трата времени.
        - Такое спасибо - мёд для ушей! А теперь самая важная часть! Организаторы! Воплотители! Идеалисты! - выделил он каждый эпитет. - И просто красавцы, живущие ради жизни, а наша жизнь - это танец! Наша крю - «Фанк Джаззи Бэнд»! В доску свои маны! Танцующие боги, на сцену!
        На импровизированную сцену по появившимся из-под потолка канатам спустились остальные пятеро участников проекта FJB. Одинаковая одежда, ловкость и гибкость. Это всё, что я смогла углядеть, пока не была осаждена стоящей передо мною неподвижной каменной глыбой, которая старательно пресекала любые мои попытки заглянуть за спину оной. Таким образом, мне оставалось лишь слушать грохочущую музыку и догадываться о том, что творится на сцене, а судя по радостным физиономиям соседей и одобряющим окрикам, а также по надрывно комментирующему заводиле вечера, сейчас шло активное представление участников бэнда с их выступлениями.
        Так что, нервно подпрыгивая на носочках, я, краем глаза ухватывая фигуру очередного представляемого, двигающегося в такт музыке, парня пыталась определить кто же их них мой знакомый незнакомец. Что совсем не удавалось по причине их одинаковой одежды и неотъемлемых частей маскарада - серебристых масок, кстати, тоже одинаковых, что свело на нет моё предположение о масках-родственницах. Не беда, придумаю себе новую теорию потом. Все выступающие показались мне одинаковыми по росту, хотя вряд ли это так. Но с моего козырного места разглядеть лучше не удалось.
        - Первым представлю человека, который стоял у истоков вместе со мною, это Фотограф! Поприветствуем его бурными рукоплесканиями!
        Фотограф исполнил невероятные, судя по одобряющему гулу, па, заставив людей взбудораженно хлопать, в конце своих шикарных выкрутасов выкинул кепку в зал, я это заметила лишь потому, что она пролетела прямо над моей головой, приземлившись в чьи-то цепкие руки, из которых была немедленно вырвана другими ещё более цепкими и загребущими руками, но на этом потасовка себя не исчерпала, и кепка кочевала всё дальше и дальше от сцены, скрываясь из зоны видимости.
        - Шерхан! Этот ман также стоял у истоков! Грациозный и суровый как тигр. Аплодируем, пиплы, аплодируем!
        Снова прыжки по сцене, оставшиеся недоступными моему взору, томные девчачьи вздохи и совсем уж детские выкрики относительно своих глубоких чувств к герою.
        - Джава Мэн! Строго индивидуален во всём! А также утончённый ценитель кофе!
        Ещё одно выступление, сопровождаемое неизменными подбадривающими криками.
        - С радостью представляю, нет, не скрепку, и не скоросшиватель, и даже не стикер, а Степлера, от слова step - шаг! Давай, брат, делай свой шаг вперёд.
        Шоумен представил следующего танцующего бога, со смешным именем, который также кувыркался на сцене, собрав оглушающие вопли, на смену ему вышел пятый собрат по команде, представленный знакомым мне именем.
        - Малик! Несмотря на свой юный возраст, в нашей команде уже давно! Удивительное чувство ритма.
        Каким образом Малик транслировал своё чувство ритма я тоже не видела.
        Тут раздался другой голос:
        - А теперь я представлю вашему невероятно терпеливому вниманию того, без кого этот вечер просто бы не был организован, того, кто вложил всю свою душу, практически не спал последний месяц, разрываясь между осуществлением мечты и баскетом! Да, вы верно подметили, - ответил он на нестройные выкрики из зала имени последнего героя. - Это Ванилла Вэйв! Встречаем, друзья!
        Ага, тот, который Ванильный, и есть Ванилла Вэйв. Его имя пришлось мне по вкусу, как название моего любимого вида чая. Хотя я и не поняла, что это за баскет, но зато об осуществлении мечты мысль сформировалась достаточно чётко, что-то проскальзывало в приглашении. А все эти ники я слышала, когда мои девчонки крутили видео сегодня, обсуждая.
        Жаль, я не увидела ни одного соло выступления. Зато моему взору предстала другая картина. Если из-за барьера я не видела сцену и то, что на ней творилось, то всё остальное было как на ладони. Я приметила в зале ещё с десяток человек, одетых как FJB. Наверное, это парни из их клана, тоже мне клан Сопрано, ещё бы вместо своих кепочек фирменных шляпы надели, чтоб сходство с мафиозными элементами обозначить. Мне лично непонятна причина идентичности их одежды. Это же всех перепутать можно и не узнать нужного.
        - Спасибо за внимание! От всех нас! Спасибо, - после оглушительного перфоманса Ванильный вновь захватил микрофон в своё владение и теперь, хоть и орал с тем же энтузиазмом, но уже немного запыхавшись. - Фанк Джаззи Бэнд! А теперь настало время напомнить тем, кто записался на батл. Вы видели нас. Мы победители крупнейшего всероссийского конкурса по брэйк-дансу «Бабл Джэм» («Bubble Jam»), мы ежегодные призеры мероприятия по поддержке урбан стайла «Сникерс-Урбания», а также хип-хоп феста «Кофемолка», мы те, кто занял первое место в конкурсе «Алло, мы ищем танцоров!» в рамках первого музыкального канала, мы организаторы ежегодного общероссийского летнего сбора «Фанки Бас» («Funky Bus») по обмену навыками и умениями, и это всего лишь краткий список наших достижений. Если ты всё ещё не нассал в штаны, как типичный бастард, и уже зарегистрировался, предоставив высланный тебе заранее купон, получил свой номер, то милости просим на эту сцену ровно через полчаса, хоуми! А сейчас, ЭмСи, музыку! Кстати, наш ди-джей на сегодня - известнейший ЭмСи Томас Сойер (MC Tomas Soyer)!..
        Ещё один бурный шквал аплодисментов растворил дальнейшую фразу заводилы. Видимо, этот ЭмСи действительно известен не только на словах. Затем парни каким-то образом покинули сцену, смешавшись с толпой. А мне только сейчас стало понятно, зачем им нужны были такие костюмы. Конечно же, чтобы на них не кидались бешеные фанаты (а у них, оказывается, есть фанаты!), под маской мог оказаться обычный член клана. Никогда не предполагала, что би-боинг настолько популярен среди молодёжи. Кстати, не только молодёжи, так как я уже успела приметить несколько морщинистых подбородков в толпе.
        Всё та же подвижная толпа вынесла моё бренное безвольное тельце к стене. Удержаться на ногах оказалось сложным, потому что то, что я посчитала стеной, на самом деле представило собой открывшуюся от моего напористого рвения упереться во что-то недвижимое дверцу со ступенями, ведущими на настоящую сцену. Ту, которая была здесь до вмешательства группы ценителей уличного танца, которая была построена ещё в далёкие советские времена и с тех пор не реконструировалась.
        Недолго думая, а вернее не думая вообще, я поднялась с колен и забралась вверх по ступеням, моим вниманием завладела высокая, до самого потолка, стеклянная стена, точнее, прекрасный вид на зал, который открывался за ней. Наконец-то, представилась возможность разглядеть и оценить убранство зала, блиставшего своим великолепием и буйной фантазией дизайнера. На что я не обратила своего внимания, как попала на бал - все посадочные места были сняты. Как-то слишком невероятно и, думаю, организатором это вышло совсем недёшево. Неужели на брейке можно «зашибать бабло», как говорит Леся? Но спонсоры не поскупились. Яркая подсветка на стенах, потолке и даже поле, сейчас пола не видно, но на полу у барной стойки была, а значит и здесь также. Если отключить верхние лампы, то вполне можно решить, что я оказалась в ночном клубе, где грохочет музыка, люди трутся телами друг о друга от недостатка пространства на танцполе, витают пары дыма, которые впитываются глубоко в каждую клеточку тела, у барных стоек распивают увеселительные напитки, а в VIP-кабинках раскуривают кальян. Вот такие они, клубы. Может быть
поэтому я их не люблю. Стоять за стеклом и любоваться всем со стороны, совсем другое дело. Тем более, сегодняшняя вечеринка тематическая, а значит гораздо интереснее обычных.
        Благодаря тому, что зал освещался тысячей огней, я приметила в толпе ярко-рыжую макушку в белом платье. В голове вмиг нарисовался план догнать и вцепиться мёртвой хваткой в какую-нибудь живую часть туловища, к которому сия макушка крепится шеей, или любых конечностей, пусть даже ноги, и пусть бы она потом волочила меня за собой по полу, ругаясь на чём свет стоит, всё равно это лучше, чем быть одной среди толпы неизвестных людей, и я бы упросила её не оставлять меня. Эта мысль быстро сгинула вместе с Соней, которая в считанные секунды юркнула в самую гущу и пропала из виду. Я же мысленно похвалила себя за то, что не сдала позиций, поддавшись искушению заведомо ложного предположения, что она меня не оставит, «ложного» в виду её безмерно зашкаливающей вредности, а осталась на своём месте, припарковав попу на полу, сев в позу лотоса перед огромным стеклянным экраном, транслирующим реалити-шоу, предварительно исследовав остальную часть сцены.
        Здесь обнаружилось впечатляющее число музыкальной аппаратуры и следящий за всем её количеством один единственный человек, совершающий короткие перебежки от установки с множеством цветных кнопочек и крутящимися пластинками к одному дисплею, подключённому к какой-то установке, либо к другому дисплею, синхронизируемому с синтезатором, инструментом, который я узнала, даже не повернувший головы в мою сторону при появлении и далее при бесцеремонном освоении мною обиталища аборигена. Кажется, это единственный человек, не имеющий в своём прикиде даже намёка на эмблемку организаторов. Эдакий попугай - жёлтая кепка с прямым козырьком и чёрными буквами NY по боку, скрывающая водопад пышных золотых кудрей, погребённая под объёмными наушниками, плотно прикрывающими одно ухо, но демонстрирующими второе, мочка которого полностью усыпана маленькими серебряными кольцами-серьгами, взмокшая синяя футболка со знаком Супермена, напульсники тех же ярких цветов, скрывающие элементы рисунков полностью татуированных рук. Во что облачены его ноги было не видно, но уверена, что цветовая гамма соблюдена в своей строгой
фривольной форме.
        Придя к выводу, что данный субъект меня не заинтересовал, мой взгляд наткнулся на тележку с едой и охлаждённой бутылкой бордового цвета жидкостью, вином. К нему же прилагался высокий круглый фужер на ножке. Поесть мне сегодня за весь день так и не дали, а единственным употреблённым мною продуктом был лишь стакан мохито. Так что при виде уже давно остывшего большого куска прожаренного бифштекса и прилагающегося к нему гарнира, жареной картошки, у меня заурчало в желудке. Воровать еду у взмыленного оператора ниже моего достоинства, даже несмотря на то, что у меня есть опыт в подобных, то есть в воровстве, вещах (прошлой ночью набралась). Поэтому осмотрев содержимое тележки, а именно вторую полочку, спрятанную под скатертью, видимо, благодаря своему ярко-выраженному шестому чувству, я обнаружила среди салфеток, запасных ложек, вилок и ножей, запечатанную пачку чипсов, которую тут же присвоила. Решив, что это грабительством не назовёшь, так, мелкое хулиганство, а если смотреть в глобальных масштабах относительно данного индивида, спасение бедного забегавшегося, исхудавшего типчика от канцерогенов и
холестерина, которыми сия пища кишмя кишит. Так что пусть мне спасибо скажет, что я забочусь о его предполагаемом гастрите или даже язве. Так сказать, жертвую своим здоровьем ради него.
        Попугай на самом деле меня заметил, и махнул рукой, типа угощайся, и я стала обладательницей полного бокала вина и уже вскрытой мною упаковкой чипсов. Я устроилась удобнее перед «экраном» в предвкушении просмотра времяпровождения местного бомонда, представители которого прилично потратились на шикарнейшие наряды, которые, к их разочарованию, оказались измяты от прессующего количества народу.
        Мои любимые сырные чипсы уминались быстро, а вот вино, изначально кислющее на вкус, пилось с трудом, по крайней мере, первые глотки, в дальнейшем же мои вкусовые рецепторы приноровились к кислинке, что позволило не торопясь и пребывая в состоянии наслаждения обнаружить, что бокал, как и упаковка чипсов, пуст. Странно, я выпила целый, нет, не так, ЦЕЛЫЙ бокал алкоголя, пусть и не слишком крепкого, хотя кто знает, может оно настоявшееся, и не опьянеть! Вообразив себя крепким орешком, стойким к алкоголю, я решилась на ещё один бокал. Мне казалось, я могла бы на спор в баре пить алкоголь и выигрывать пари!.. Ой, размечталась. Какой алкоголь? Он же вреден. И вообще, употреблять спиртные напитки не достойно девушки. Вот выпью последний бокальчик, и всё. Введу табу на вредный алкоголь. Я как в воду глядела - после этой ночи я зареклась пить.
        А между тем в районе круга дивиниловой сцены снова появились участники FJB. Мне были видны лишь их макушки, но это определённо были они, в своих неизменных кепках. Вновь микрофон схватил Ванильный, которого я уже стала узнавать по голосу. Обычно у меня с этим плохо. В смысле, с запоминанием. Не то, чтобы память совсем никакая, хотя тенденция к этому отклонению имеется, причём существенная, ведь я никогда не запоминаю лиц с первого взгляда. Та же история с голосами, стихами, текстами. Список можно продолжить, но суть в другом. Здесь главное слово «обычно». Ведь встречаются и исключения, приятные, запоминающиеся, милые сердцу или же вызывающие агрессию и негативные чувства, но в любом случае отпечатывающиеся в памяти недемонтируемым оттиском, разбавляющим монументальность до посредственности. Голос заводилы ни под какую из вышеперечисленных категорий не подходил, будучи особенным благодаря своему слогу, что и повлияло на его дальнейшую узнаваемость мною.
        Он что-то орал в микрофон, толпа радостно гудела, свистела и хлопала в ладоши, общий смысл сказанного им ускользал от меня, создавая ощущение, будто я гоняюсь за ним, смыслом, словно за своим хвостом, так как в это время я предавалась мыслям, витающим в моей голове, но время от времени ловила отдельные его выражения, пыталась их понять, но снова переключалась на себя, и так бесконечно.
        Общая идея, устав наворачивать круги вокруг моего отрешённого сознания, всё же соизволила устроить визит в мою голову с новостями о том, что батл начался. Всё, что я могла видеть со своего места - либо макушки, либо сверкающие чистотой подошвы.
        Пребывавший со мною в одном помещении музыкальный ассистент ловко подстраивал музыку под участников танцевальной битвы, меняя и миксуя её на все лады. Мне определённо начинает нравиться эта музыка! Тело начало отвлекаться на особо ритмичные аккорды, и голова с руками пустились в оживлённое движение под жаркие мотивы, правда пока медленно и вяло. Но это только начало!
        Меня отвлёк скачущий в припадке тахикардии клатч, в котором обнаружился только что отключившийся от активной вибрации мобильник с десятком пропущенных звонков от Егора и коротких сообщений, общий смысл которых сводится к «срочно свяжись со мною!» Как же я могла про него забыть? Хожу тут одна, пью в одиночку. Так и спиться недолго. Картина нелицеприятная. Даже отвратительная. Всего-то надо было набрать брата, вот уж кто составил бы мне компанию. Не в распивании алкоголя конечно, а просто составил компанию. Разве возможно просить об этом Соню или Лесю? С сестрой всё понятно, с подругой, в прочем, тоже. Наверное, охмуряет какого-нибудь бедолагу, который будет потом неделями по ней сохнуть, а она ему даже не расскажет о том, что у неё есть парень. Она очень хороший человек, хоть и наводит весь этот антураж лишь для того, чтобы закрыться от посторонних. Зачем она поступает так с парнями мне всё равно непонятно (и пусть она сколько угодно утверждает, что «козлы они рогатые все, надо же кому-то их проучить»). Её откровенный эгоизм нередко берёт верх над остальными чертами характера, но это происходит без
присущей настоящим злодеям осмысленности, относя её в иную категорию, просто по воле единственного ребёнка в семье, пока не родились младшие представители семейства Радуги, что, конечно же, оставило свой жирный след на страницах истории её жизни.
        Я быстро набрала сообщение брату, правда несколько раз промазав по кнопкам телефона: «Что случилось?»
        Его ответ не заставил себя долго ждать.
        Е: «ты где?»
        Л: «на балу»
        Е: «конкретнее! ты мне нужна. срочно!»
        Ему нужна моя помощь? Он так редко просит меня. Определённо, сегодня я звезда!
        Л: «можешь на меня рассчитывать. я за стеклом»
        Е: «???»
        Л: «рад, что помогу? =)»
        Е: «=) рад. за каким ещё стеклом?!»
        Стеклянным, ха, вот умора.
        Л: «где сцена. старая»
        Е: «в ди-джейской?»
        Так вот что это за комната, стоило догадаться. Не зря парень тут скачет между аппаратурой и, как теперь мне стало ясно, ди-джейским пультом. Странно, что по задумке толпа его не видит. Хотя на взмыленную фигуру и потную рожу ЭмСи Тома Сойера смотреть не особо кому захочется. Я и не думала, что быть диск жокеем так сложно. А тут на тебе - прямое противоречие моим знаниям. Оказывается, живя бок о бок, исключая последние два года, с представителем урбан культуры, и думая, что знаю о них всё, на самом деле я не знала и малой толики. Сейчас наверстаю, поглощая большой объём информации скопом.
        Л: «видимо, да, тут блондинка прыгает, музыку ставит»
        Л: «то есть попугай»
        Ждать пришлось недолго. Егор пришёл почти сразу, испугав меня своим неожиданным появлением сзади, когда я, прислонив ладошки и лицо к стеклу, выглядывала его в зале. На моё причинное удивление последовал его не менее причинный взгляд на пустой бокал, лежащий рядом со мною на полу, уже третий по счёту, и судить о времени моего здесь пребывания я могла приблизительно.
        Егор был одет под стать урбан стайлу: кеды, широкие спортивные штаны, майка баскетбольной команды «Lakers» под номером 32. Мне пришло в голову, что даже если бы он надел на себя тысячу разных вещей, как капуста, но оставил на виду какую-нибудь часть тела, любую-любую, я бы его узнала. Маска, скрывающая часть лица, а также одежда, совсем не присущая ему, не может сбить меня с втолку, введя в заблуждение и мешая его узнать.
        - Это уже лежало тут, - отчего-то соврала я, тоже кинув взгляд на опустевший бокал.
        Нет, я не боюсь признаться брату, что употребляла что-то крепче кофе, он в любом случае поймёт меня и ругать не будет, максимум наградит парой предложений для назидательной, но лишь для видимости, острастки. А ещё в шутку поинтересуется, почему без него. Так что я понятия не имею, что на меня нашло скрывать.
        - Охотно верю, - ответил брат с лицом, выражавшим прямо противоположное. - От кого прячешься?
        Я пожала плечами, и что-то промычала, не придумав вразумительного ответа.
        - А у тебя глазки бегают.
        - Ничего не бегают, - вмиг возразила я, зажмурившись несколько раз.
        - Бегают-бегают. И лицо красное, - мои руки тут же принялись тщательно тереть щёки, что делало его ещё краснее. - Ты либо прячешься от кого-то, либо пьёшь в однёху.
        - Не прячусь я, - вымолвила, и тут до меня дошло, что брат добился своего, прекрасно зная мою реакцию, что отрицать я буду то, что ложь, таким образом, правда и выскочит наружу. - Не пью, то есть.
        - Эх, сопьёшься же ты у меня, - сделал верный вывод Егор, угорая. - Как я буду тебя людям представлять? Знакомьтесь, это моя сестра-алкоголичка, и тут выходишь ты вся такая беззубая, а тот остаток зубов, что есть, гнилой, плюс смердящий запах изо рта и протянутая рука с жалобной просьбой «Подайте на старость и на алкоголь!»
        Я мгновенно вообразила себе эту тщедушную картину и сморщилась, ассоциировав на периферии сознания ложный выдох старушенции гнилостью прямо мне в лицо.
        - Не сопьюсь.
        - А зачем тогда отнекивалась? Стыдно? И правильно - пить - стыдно! - с улыбкой назидательно пригрозив мне указательным пальцем, изрёк братец, но сразу сменил тему, прекратив меня третировать. - Да что ты стесняешься, бокал вина ещё никому н вредил. Греки каждый день пьют, цветут и пахнут. Ты же не пьяна, нет? На ногах держишься? Супер, пошли.
        Он поднял меня за шкирку и поставил на ноги, а потом потянул за собою в район закулисья, откуда до этого феерично появился.
        11
        Коридоры закулисья меж тем вовсю кишели жизнью. Здесь группками собрались парни и девушки, бурно обсуждая битву и то, как они выступили, что получилось хорошо, а что не получилось, на какие элементы стоит обратить внимание, одновременно показывая движения. Некоторые стояли красные и злые после проигрыша, кто-то тихо, мирно стоял в сторонке, сосредотачиваясь мысленно или просто с долей пофигизма в характере. Кто-то из этой толпы хлопал Егора по плечу, выражая чувства фразами: «респектоз», «молодчага, братан», «отличный локинг», а кто-то при его приближении отворачивался, скрывая недовольную гримасу.
        Коридоры вели к залу своим особым, длинным, но более удобным путём, до сцены было добраться намного легче и быстрее, чем, если пересекать весь зал по тому пути, которым я добралась до ди-джейской. Оставалось лишь поинтересоваться у Егора, зачем он тащит меня к сцене. Хочет приобщить к культуре би-боинга, чтобы я всё увидела своими глазами? Вряд ли. Он прекрасно осведомлён о моих пристрастиях, к которым сия сфера никоим образом не относится. Хотя он говорил что-то о помощи.
        Мы пробрались к сцене, посторонив сидящих вокруг неё ребят, недавних участников битвы, среди которых я вновь приметила рыжую макушку и наивно дёрнулась к ней, но брат меня не отпускал, протаранив пару стоящих перед ним парней, вышел к противоположному от стоящих на другом конце ребят из FJB краю сцены. Нас стало четверо. Другими двоими оказались Лёха и Леон, друзья Егора, с которыми я очень хорошо знакома. И если Леона, в паспорте Леонида, я была искренне рада видеть, то на счёт Алексея такого не наблюдалось. Скорее, чувства к нему были строго противоположны настолько, что первым позывом было развернуться и уйти. Но я осталась. Брат выпустил меня из рук, и я оказалась в свободном парении, с радостью ребёнка осознавая, что на мне кроссовки, а не те экстремальные туфли, с которых я бы точно навернулась.
        В голове от резкой остановки появилась куча мыслей, при этом она стала лёгкой-прелёгкой, норовящей улететь к небесам, как воздушный шарик, наполненный аргоном. Знакомое ощущение. Его я уже испытывала однажды. Всё на том же злосчастном выпускном, который запомнился мне, как самый идиотский день на планете. Во-первых, из-за платья, которое больше открывало, чем скрывало, а во-вторых из-за того, что меня, пока не видел Егор, споили два его лучших друга, те же Лёша и Леон, неразлучная и по сей день парочка. Обычно они проказничали втроём, но иногда сговаривались и творили «безобидные», как им казалось, шалости против третьего.
        В те дни они пребывали в состоянии депрессии по поводу того, что на днях пришло письмо из Оксфорда с новостью о том, что Егора принимают в один из старейших университетов, и решили его подбодрить, хотя подбодрить они решили скорее себя, чем его, развеселив видом наклюкавшейся сестрёнки, известной своим благоразумием. Вооружившись своим дебильным планом, они, заговаривая мне зубы, опаивали любимым мною апельсиновым соком, с разбавленным в нём алкоголем, причём с каждой порцией сока алкоголя было всё больше и больше, а я так и не заметила, что сок был разбавлен.
        Что не дано мне, было дано Егору, и он обнаружил меня в компании в хлам пьяных друзей, разглагольствующей о поэзии и декламирующей письмо Татьяны к Онегину, ругающей ведущего жизнь заправского повесы Лёшу. На словах «и в мыслях молвила - вот он» появился брат и принялся выяснять, как посмели и кому первому дать в рожу для профилактики. Затем решив, что оставлять здесь парней, пребывающих в состоянии недержания на ногах, было кощунственным поступком, он потащил их к машине, в которую уже успел загрузить меня, с приехавшим в ней дядей Максом, которому Егорка предусмотрительно позвонил, потому что и сам был нетрезв, а денег на такси взять не удосужился.
        И всё это я знаю не по рассказам, я помнила отчётливо каждую деталь, каждое сказанное мною слово, а на следующий день ходила по дому на цыпочках с красным лицом, испытывая жуткое чувство стыда, словно накрывшее меня с головы до ног одеялом. Но ходить тихо и незаметно я начала только под вечер, а до этого я и нос сунуть боялась из-под настоящего одеяла, под которое забурилась сразу же после контрастного душа. Около моей кровати устроили семейный патруль с тазиком, который, к счастью, не пригодился. И всем семейством жарко обсуждали, кто как первый раз напился. А дети жадно слушали, старательно запоминая информацию, собирая компромат на родителей, мало ли когда пригодится. Сеня сидел с невинным видом на краю кровати без камеры в руках, видимо, что и послужило страховкой к откровениям наших пап. Сеня выглядел безобидно, но никто бы не удивился, узнав, что камера надёжно припрятана в комнате и ведёт свой скрытый шпионский сбор информации.
        - Твоя задача - улыбайся, подтанцовывай, заводи толпу. Сможешь? - дал мне задание братик.
        - Легко! - выдохнула я ему в лицо парами настоявшегося виноградного напитка.
        На что брат подозрительно уставился в мои глаза, как бы налаживая контакт с учреждением моих дум, коих на данный момент в нём не водилось, что не укрылось от его внимательного взгляда.
        - Точно? - переспросил он.
        Я утвердительно кивнула, старательно наставляя себя «Только бы не упасть, только бы не упасть!»
        - Прости, что втягиваю. Но они, - Егор кивнул в сторону стоявшей напротив команды. - Выдвинули условие относительно состава команды - от четырёх человек, а у нас острая нехватка. Так что ты, солнышко, наша спасительница!
        Я определённо звездень вечера. Так что главное - не упасть!
        - I`ll do my best, - заверила я братца фразой на английском, которым владела довольно хорошо, обещая, что сделаю всё, что в моих силах.
        Его это вроде как утешило, по крайней мере, он прекратил свои нравоучения и после слов, что финалисты «Funk Jazzy Band» и «The Leaders Crew» вступают в последнюю решающую схватку. Стоп. Если это уже финал, то каким образом они втроём дошли до него, ведь условие поставили, о чём я незамедлительно поинтересовалась у Леона.
        - А у нас был четвёртый. Только он ногу подвернул, причём сильно, его на «скорой» увезли. Так что ты нам необходима, - его широкое лицо расплылось в улыбке.
        - Я значит, запасной аэродром?
        - Да уж скажешь тоже. Нам нужен человек, который умеет танцевать. Ты прекрасная кандидатура.
        - Но не в этих танцах, - я специализировалась когда-то на бальных.
        - Да ладно тебе, просто помоги брату, - вклинился в наш разговор Лёша.
        Я бы его отшила, сказав пару ласковых, но не при Егоре, который считает, что я всего лишь плохо переношу наши с ним разладившиеся отношения. Возможно, когда-нибудь я расскажу брату всю правду, что произошла почти четыре года назад, но за это время пока он ничего не узнал ни от меня, ни от друга. Даже больше - никто ничего не знает, кроме меня и Лёши. А если узнает, то вряд ли они смогут дружить дальше, или это просто моя фантазия, что подобная правда может внести разлад в их дружбу. Как бы то ни было, наша тайна остаётся погребённой на глубину земного радиуса и спрятана за семью печатями.
        - Окей, - вымолвила я и перевела внимание на команду противников, которые уже начали по одному двигаться в такт с отобранной специально для битвы музыкой и выделывать ошеломляющие финты.
        Они наконец-то сняли свои пиджаки и кепки, оставшись в футболках с неизменными «Флинстоунами», у каждого свой персонаж. А ведь один из этих парней мой недавний знакомый Артём, осенило меня. Кто же у него был нарисован? Кажется, один из глав семейств. То ли черноволосый, то ли рыжий. Может и ни один из них. На сцене есть оба папаши, мамаши, девчушка, мальчишка, динозаврик. Получается, семь. У них тоже прибавление в команде? Как мне идентифицировать Артёма среди всех?..
        Первым из них вылез Малик, я его узнала по невысокому росту и невероятной подвижности. Он задал ритм, исполнив прыгающие движения, при этом вся остальная часть тела не оставалась в стороне, плечи, руки и даже пальцы передвигались в ведомом лишь им маршруте, к которому торс отдавал импульсы, зарождающиеся где-то в глубине души. Невероятное зрелище. Я видела танцы, я танцевала танцы, но такого, да ещё и в живую, не видела.
        В ответку ему с нашей стороны вышел Лёша в одинаковой майке с Егором и Леоном. Сразу видно - команда, только я не вписываюсь со своим пышным платьишком. А Лёха, оказывается, тоже умеет танцевать и собирать аплодисменты, совсем не хуже Малика. Ростом он его выше и на лицо в меру симпатичен, хотя сердец не разбивает. Обычно.
        Теперь их очередь, и выходит некто с динозавриком, очень высокого роста, с россыпью чёрных кудрей на голове. Не ошибусь, если предположу, что это тот, который из «Выше Неба», хоть убей, не помню имени. А всё алкоголь. Его движения были ещё насыщеннее движений предыдущих танцоров. Сначала он тоже выделывал движения телом, стоя на ногах, а затем приземлился на пол на корточки и, просунув руку за ногу, упёр её об пол, затем начал крутиться, вытягивая нижние конечности, обе его руки к тому моменту уже упирались о твёрдую поверхность, но вот повороты закончились, он поднялся на ноги и, собирая овации, поплыл к своей части круга.
        От нас покорять зал отправился Леон. Вернее, как сказать отправился - покатился. Он - человек необъятных размеров, весом со слона и добродушием кота Леопольда. Как он танцует я не видела никогда, так что это представляло для меня немалый интерес. В том, что он танцует, я уже не сомневалась - они ведь как-то достигли финала. Лидеры. Сейчас оценим. Покатиться-то он покатился, но как он катился. Грациозно и с чувством ритма, чувствуя музыку, дыша музыкой, живя ею, выделывая перескоки ногами и волновые движения руками, телом, направляя себя вперёд, назад или пускаясь в кручения вокруг своей оси. Удивительно, что он так может. Всё же танец - великая вещь. Зал выпал.
        Следом за ним вышел следующий участник FJB - русоволосый парень с косичками на всю голову. На его футболке изображена черноволосая жена одного из героев мультсериала. Он также начал с выполнения движений стоя, транслируя свою танцевальную походку, а затем перешёл к исполнению движений на полу, опёршись руками, он при этом поджал ноги, парящие в воздухе, и стал вертеться по часовой стрелке, изменяя амплитуду вращения время от времени. Ух, как у него только голова не закружилась? Следующим прыжком он перевернулся вокруг себя со спины, приземлился на полусогнутые ноги, расставленные на ширину плеч, и не остановился на этом, присев, выполнил вращение, выбросив вперёд левую ногу, снова поднялся на ноги, перепрыгнул с одной ноги на другую, поддерживая левую ногу правой рукой, чтобы затем выбросить её, вытащив со спины и прокрутившись, приземлиться на руку, сделать несколько раз выбрасывающие движения ногами, далее он подключил к первой руке вторую и увеличил частоту выбрасывания ног; неожиданно замер, согнув одну ногу, выпрямив другую, выслушал порцию безудержных рукоплесканий, снова встал на ноги и
освободил поле для Егора.
        Егор меня тоже удивил. Разминочная походка наскоро сменилась вращательными махами вокруг своей оси с попеременной опорой то на правую, то на левую, то на обе руки вместе, или плечо. Нескончаемая вертушка, настолько быстрая, что я даже не успевала следить за сменой рук, и вот он замер, стоя на одной руке, с согнутыми после выполнения последнего движения ногами, собирая обрушившийся на него шквал аплодисментов, крики, свисты.
        Теперь со стороны противников вышло три би-боя. Один по центру, двое по боку от него на шаг позади. Тот, что спереди вполне мог оказаться Артёмом, вроде и по росту подходит, и по телосложению. Хотя не факт. Тот парень, что ещё не танцевал, седьмой участник, ждущий своей очереди, по габаритам тоже мог им оказаться. Так что из всей толпы я отметила их двоих. Первый парень, не буду называть его Артёмом, пока не удостоверюсь, начал с выполнения несложных движений, волнообразных чётко фиксированных вращений шеей, плечами, руками, туловищем, бёдрами, ногами, которых и придерживался всё выступление. А те парни, что по бокам, один с рваной причёской чёрных как смоль волос, другой блондин с хвостиком, выполняли идентичные кручения на согнутых руках, с подобранными конечностями, затем с раскинутыми, снова подобранными, у меня аж в глазах зарябило от их быстроты.
        Снова наша очередь, интересно, кто из парней следующий.
        Увы, узнать мне это было не суждено, потому что впередистоящий, который возможно Артём, подскочил к ничего не подозревающей мне и, галантно опустившись на колени, пригласил прошествовать на середину сцены. Не собираясь принимать активное участие в танцах, но в глубине души радуясь, что мэйби-Артём меня заметил, узнал, делает частью своего выступления (ничего, что я в другой команде, товарищ?), я кинула умоляющий взгляд на брата, который смотрел на меня не менее умоляющим взглядом, мол, давай, сестрёнка, не подведи, плиз. Как я могу ему отказать? Собрав всю волю в кулак, я последовала за пригласившим меня парнем, зал ободряюще хлопал нам, и отдельные личности выкрикивали лестные комплименты мне. Но дойти до середины без приключений, конечно же, не удалось. Сделав пару шагов, зал померк во тьме, полностью отключилась вся подсветка и музыка, в ДК вырубилось электричество, и ничего не понимающие гости так же все разом замолкли.
        Одновременно с этим на моём телефоне, предвосхищая и перекрывая ропот удивлённой толпы, находившийся в висящем на плече клатче, затрезвонил телефон, разливаясь в тишине помещения трелью лиричной песни «Never Say Never»[2 - The Fray «Never Say Never»], и запястье руки, которую держал в своей ладони «Артём», засияло фосфоресцирующим составом, которым подведена моя татуировка. Я поняла зачем и чем Леся так тщательно мою руку обрабатывала. Так волшебно смотрится, что глаз не отвести. И мелодия, полная романтики, и тёплая мужская ладонь. Честное слово, если бы он не развернулся, привлекая меня к медленному танцу, я бы сама это сделала. Так приятно ощущать себя ведомой в ритме неожиданного объятья, который сплетает не только тела, но и чувства. Мне бесконечно нравится ощущать его руку на своей талии, тёплое дыхание, от согнутой к моему уху головы, заставляющее волосы на затылке встать дыбом. Не возражаю, если бы танец длился вечно, но мелодия смолкла, а разлившееся вокруг нас поле продолжало отдавать электрическими импульсами. Но и они закончились, вытесненные криками возмущённой толпы. Я отодвинулась
от партнёра, сделав шаг назад, споткнулась об кого-то, кувыркнулась пару раз и приземлилась на кое-кого мягкого и большого, сразу же сообщив, что этот подарок, снёсший его с ног, есть я, Лена.
        - Ленин, можно встать уже, - отозвался Леон, имеющий манеру называть меня, как ему заблагорассудится.
        - Угу, спасибо, прости.
        Со всех сторон люди вытаскивали мобильники, подсвечивая себе путь, у кого-то была функция фонарика, на них и возложили миссию по выводу людей на волю.
        Меня схватили за руку и поставили на ноги, а затем, поинтересовались, как я упустила своего кавалера, чьи качества отбирала с особым рвением, напомнив о разговоре у барной стойки. В голове в момент щёлкнуло, всё сопоставилось, и я радостно известила:
        - Это ты должен за мной бегать!
        От подобной наглости я и сама опешила, но что сказано, то сказано, а вот он, кажется, привык к девушкам, умеющим набивать себе цену, потому что тут же парировал огорчённым тоном:
        - Я бегал, искал, по всем уголкам проверил, а обнаружил, - тут тон сменился. - Только на сцене! Думаю, нас устроит ничья с вашей командой…
        - Да мы бы вас под орех разделали, - я возмутилась чисто из сестринских чувств к Егору, в чьей победе сомневаться нельзя.
        - У нас тоже свои фичи есть, - похвастался мой кавалер.
        - Что? - не поняла я новое для себя слово.
        - Фишки. Мы тоже не промах, - говорил он, крепко держа меня за руку, чтобы не потерять в толпе, второго случая найти друг друга, боюсь, не представится.
        - Не сомневаюсь! - мы подобрались к барной стойке и «Артём» опустошил бар на две бутылочки пива, а затем, держа их левой рукой, а меня правой, продолжил наше шествие в неизвестность.
        Неизвестностью оказалась площадка крыши ДК, где кроме нас никого больше не было. Здесь он расстелил прихваченный пиджак, ух, какой он хозяйственный, и предложил мне сесть, а сам пристроился скромненько рядом. Вот уж точно чудесный вечер, точнее ночь - звёздное небо, пустая голова, правда, было бы лучше, если все люди смолкли. Он сунул мне в руки пиво, предварительно откупорив, другое открыл для себя, а я думала, он трезвенник, но он объяснил, что никогда не позволяет себе даже глотка алкоголя перед танцем, а вот после можно. Я пиво никогда не любила, и мой галантный кавалер обещал научить пить.
        - Знаешь, я так рад, что мы с тобою познакомились, - перевёл он тему.
        - Я тоже, - обрадовала его я своим снисходительным ответом.
        - Я Шерхан, - представился он, потянувшись к лицу, чтобы снять маску.
        - Дурачок, мы же только вчера виделись в парке, - хотелось сказать мне, но, слава богу, заплетающийся язык не успел рассекретить эту информацию перед снявшим маску молодым человеком, лицо которого осветил свет от мобильного телефона, а я поняла, что никакой он не Артём, которого знаю я, а Шерхан, которого я вижу впервые.
        В мозг мгновенно поступил сигнал, мигающий красным, что ведь и голос у него совершенно другой, да разве в оглушающем пространстве расслышишь? Я на автомате осушила полбутылки, и последнее, что помню - это:
        - А я Лена.
        Всё. Дальше - тьма.
        12
        - Ты бы ещё час около телефона круги понаворачивал! - возмутилась в прекратившую мучить её длительными гудками трубку Соня на резонное «алло».
        - Ещё час? Тогда звони через час, - отозвался шёпотом приятный, даже в своём оправданном утреннем недовольстве мужской баритон по ту сторону «провода», однако не спешивший сбрасывать.
        Девушка набрала в грудь воздуха до отказа, выдохнула, сосчитав до пяти, вместо положенных десяти (а то ведь этот и скинет, зараза), и продолжила уже более спокойным тоном, пропитанным сладким ядом, сочившимся сквозь каждый звук.
        - Дорогой, - медленно проговорила она. - Где ты? Я тебя со вчерашнего вечера не видела.
        Уже десять утра. «Надо бы и меру знать в гулянках. А не пропадать в неизвестном направлении в неизвестной компании,» - думала Соня.
        - Я дома, - быстро отозвался парень.
        - Ты что, спать ушёл сразу, как отключили энергию? - тут же недоверчиво произнесла девушка, забыв, что она спокойна как удав.
        - Не… А какая разница? Даже если и так? Я не должен был? Может отметиться нужно было, с… - в штыки воспринял её выпад баритон, в конце своей речи все же прервав обращение срывающимся шёпотом, так и оставив девушку в неведении то ли он хотел назвать её солнцем, то ли стервой.
        Любой из этих «комплиментов», как положительный, так и отрицательный, мог прозвучать с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, так что ответила она не сразу, обдумывая, как и почему он не договорил. Учитывая вспыльчивость её молодого человека, а также их постоянную грызню не из-за чего, просто в меру мега-термоядерных характеров обоих, это было в порядке вещей.
        - Договаривай, - с угрозой в голосе выдохнула Саннетт.
        - У тебя дел других нет? - неожиданно громко проорала трубка.
        - Не надо тему менять!
        - Слушай, если ты не занята, это ещё не значит, что и я тоже.
        - И чем ты занят в выходной день с утра? - ехидно продолжила атаку Соня. - Охренчик, хорош мне по ушам ездить!
        Да, у её молодого человека есть имя и даже прозвище, но она предпочитает величать его по фамилии, считая её безумно смешной, иррациональной и выделяющей из толпы, также считая, что он дико обижается на неё за эту невинную шалость, а выводить его из себя её любимое занятие, хлебом не корми - дай гадость сказать в его адрес.
        - Это кто ездит? Ты, считай, на своём бронепоезде мне уже все мой вестибулярно-слуховой орган отдавила, - блеснул знаниями в области анатомии парень, не зря он просиживает пары и штаны в медицинском университете.
        - Жаль, что не мозги. Ой, стало тебя ещё больше жаль - в твоей безмозглой консервной банке вместо башки даже ветер не гуляет.
        - Я бы тебе сказал, что и где у тебя гуляет, - злобно выдавил баритон, особенно выделив местоимение.
        - У меня всё в норме, понял? Всё отлично! Супер!
        - И какого @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ чёрта тогда ты сцены устраиваешь? - не выдержав напора, перешёл на мат Охренчик.
        - Да дебил ты потому что!
        - А ты идиотка!
        - Придурок деревенский! - на счёт деревенского - ложь, он вырос в городе, но, так или иначе, звучит обидно.
        - Тебе с утра пораньше докопаться что ли не до кого?
        - А ты на что?
        - Значит, я тебе только ради этого нужен?
        - Да ты мне вообще не нужен!
        - Ты меня бросаешь? - ухватился Охренчик за неожиданный намёк.
        - Ну, если хочешь, можешь рассказать дружкам, что это ты меня бросил, - смилостивилась над ним Сонечка.
        - Окей. Значит всё. Мы разрываем… Подожди секунду, - парень прервал свою быструю речь, расставляющую точки над «i», чтобы произнести кому-то в сторону «сейчас, брат, пару секунд, договорю». - Короче, мы разрываем наши отношения. Точка. Ты больше не моя девушка, я больше не твой парень. Расходимся мирно, без эксцессов. Друзья?
        Всё это было произнесено быстро, без запинок, с придыханием и дикой верой, что всё это реально, а не сон. Соня опешила от его тона и лёгкости, с которой он произнёс ненавистные теперь ей слова. Она ведь надеялась всего лишь его припугнуть, поставить ультиматум, нагрубить, опустить ниже плинтуса, вытереть ноги об его изничтоженное ею самолюбие, а дальше бесконечно наслаждаться эффектом. Но этот хренчик, как любила она его называть, всегда был крепким орешком, с которым справиться сложно и практически невозможно приручить, да что уж там, без «практически».
        И ссоры… Они всё время ссорились, каждый божий день. Ссорятся, бурно мирятся, снова ссорятся, снова мирятся. И ей всегда казалось, что их обоих устраивает данный расклад, ведь жизнь без разлада, с одними лишь сюсюканьями, слюнями и постоянными признаниями в любви (да какая любовь? Она в это понятие и не верит вовсе) - это не для них, не для прогрессивных, вышедших на новый уровень сознания и поведения, вырвавшись из рамок укоренившихся устоев, людей. Но оказывается, ему это не нужно.
        Соня считала, что расстаться для них - нечто за пределами фантазии, на деле - обыденная вещь. Он так просто согласился, что ей стало обидно поначалу, но с каждой секундой, с каждым новым сказанным им словом она всё больше осознавала, что ей не хочется расставаться с ним, не хочется терять того, в кого влюблена почти год, а для неё, страдающей непостоянством девушки, это срок немалый. И что страннее всего - заныло сердце, глухо отдавая удары. Что это? Неужели любовь? Это так выглядит? Неудивительно, что она отвергала это чувство и даже не заметила, когда оно её достигло. Сказать ему? Нет, конечно, не нужно.
        Она зажмурилась, выслушивая последнее предложение о дружбе. Друзья… Ещё вчера она бы не поверила, скажи ей кто-нибудь о том, что будет так сложно выслушивать этот бред. Полный бред. В голове возникли строчки одного из её любимых исполнителей:
        Ни одна любовь не умерла
        своей смертью…
        убивали…
        убивают…
        и будут убивать…[3 - Руставелли «Необходимое одиночество»]
        И что с того, что она поздно поняла о своих чувствах? Ведь поняла, осознала. И так сложно вымолвить хоть что-то вразумительное, когда горло сдавлено, а наружу рвётся лишь только крик.
        - Так друзья? - переспросил не знавший о неожиданно нагрянувших в сердце девушки чувствах парень.
        Соня сглотнула и, кивнув, произнесла:
        - Угу, - совершенно безжизненным утробным голосом, в котором не осталось и доли былого ехидства.
        - Хорошо. Я рад, что мы пришли к этому решению обоюдно. Наши отношения уже давно отношениями не назовёшь. Правда? Ты же взрослая девочка, мне пора снять с себя обязанность опёки над малышкой Соней.
        - Угу, - на автомате подтвердила она.
        - Вот и я так думаю. Лан, давай, подруга, у меня дела.
        Он скинул, а по щекам Сони предательски пробежали одна за другой горячие крупинки, солёные и горькие, заставив её осмыслить его слова. Он предложил остаться друзьями. Сказал, что их отношения никакие вовсе не отношения, и уже давно. А сколько, интересно? Может c того момента, когда он сам её поцеловал? После этого он не то, чтобы начал проявлять чувства, скорее застеснялся их, как посчитала молодая неискушённая девушка, но Соня поняла, что чувства есть. Их характеры подстать. Интересы совпадают.
        А сейчас он просто козёл рогатый, парнокопытное несчастное, хрыч эгоистичный! Его бы на мангал и поджарить его хитрую жопу, которой он думает! А потом голову ему отрубить, насадить её на кол и пусть смотрит, как Соня собственноручно ему каждую татуировочку на теле прижигать будет, неспешно и с энтузиазмом юного натуралиста-садиста, каждую надпись, выбитую на идеальных кубиках пресса, каждый рисунок, которыми испещрены накачанные мышцы, каждую живую клеточку его великолепного тела, чьим главным фанатом является сам Охренчик. Придурь несчастная!
        У девушки зла не хватало, чтобы выплеснуть всё, что накипело.
        Она снова прикрыла глаза, уже просушенные гневом, и попыталась прийти в норму. Не удалось. Единственное, что могло помочь успокоиться сейчас, это наведаться к брату. Она не ждёт от него широких объятий или слов утешений. Вернее, не позволит ему осуществить сии сумасшедшие деяния в её отношении, дабы не терять свой моральный облик перед общественностью, да и вообще в своих глазах. Она просто войдёт, присядет на его кровать и будет молча сидеть в присутствии Стасика, играющего в какую-нибудь очередную муть, а ей будет легче. И не дай бог ему прекратить это делать и обратить на неё внимание. Всё! Тогда момент будет упущен, и он спугнет её, как маленького оленёнка в чаще леса пугает неожиданный шорох. Телячьи нежности Соня презирает, от обнимашек её тошнит, даже сочувственное похлопывание по плечу скорее вызовет в ней бурю, несущую смерть и разруху на своём пути, нежели всхлипывания и исповедальную речь.
        Воодушевившись скорым выздоровлением от болезни по имени «ля мур», она с грохотом ворвалась в святая святых - в комнату мальчишек, куда без особого допуска не пропускают. Это введение появилось относительно недавно - после того, как Максим дорвался до предмета идолопоклонства и коленопреклонства Стасика - его друга и соратника, товарища, напарника, хранителя его тайн, лучшего из лучших на планете Земля и за пределами нашей галактики - компьютера. Причём остаётся неизвестным, каким «попутным» ветром его занесло в эти дебри, учитывая тот факт, что он даже не знает, как комп включать.
        Ветерок оказался попутным - это жизненная реалия. Ведь Максим изловчился открыть именно папку под кодовым названием «ЭТ НЕ МОЁ. ТОЧНО НЕ МОЁ. НЕЕЕЕЕЕЕ!», содержащую в себе около двадцати гигов отборного видео для взрослых. Почему отборного? А там так и было написано, что оно отборное, лучшее, качественное и вообще самое крутое. У Макса аж глаза на лоб полезли, когда он просматривал его файл за файлом, за этим занятием его и застал сынок, вернувшийся со школы, который не ожидал подобного от папы. Он вполне предполагал, что отец позволяет себе прибегать к просмотру подобных фильмов, он же взрослый, самодостаточный, сам решает, что и как ему делать или смотреть и делать, короче, яйца курицу не учат, но он никак не мог принять, что папуля роется в его компе, да ещё с таким усердием на лице, которое на деле оказалось ошарашенностью и постепенным осознанием того, что сынок-то вырос уже.
        Стасик с ходу атаковал отца, застав его за нелицеприятным делом. Максим тоже не промах - в ответ застыдил сына, спросив, зачем ему такое количество порнушки, имея в виду не объём памяти, а количество фильмов, зашкаливающее в районе сорока, хотя судить с точностью он не брался.
        - Я их не смотрю даже! - искренне возмутился Стас.
        - Значит, собираешься смотреть? - сделал вывод Максим. - В твоём возрасте надо с девушками встречаться в реальности, а не в виртуальном мире!
        - Я и не собираюсь их смотреть! - продолжал гнуть своё сын.
        - Зачем тогда хранишь? - шёл в атаку отец.
        - Я раздаю.
        - Что? Что ты там раздаёшь? В промоутеры записался? Денег не хватает? Боже! Я понял… - схватился он за сердце и медленно продолжил. - Ты распространяешь записи с актами насилия и разврата… Докатились… Родной сын спекулирует половыми актами греховных отродий.
        - Пап, твоя муза питается твоим мозгом, не так ли? Она окончательно его съела, у-у-у, термитка. Ничего я не спекулирую.
        - Понятно. Конечно, сейчас это иначе называется. Ты, типа, менеджер по промоушингу или как там… Но сути не меняет. Какой позор!
        Стас заметался по комнате, пытаясь привести в порядок своё огорошенное сознание. Куда же подевалась его флегматичность, ранее не оставлявшая хозяина ни на секунду?
        - Папа! Я не спекулянт, не менеджер по промоушингу, я не занимаюсь подобными вещами! Мне даже представить такое страшно неприлично, а тут ты меня обвиняешь… - Собрал свои разбегающиеся, как муравьи на солнце, мысли Стасик.
        - Сынок, ты же сам сказал, что людям отдаёшь. За бесплатно что ли?
        - Ну да, в принципе, так оно и выходит…
        - Благотворительностью занимаешься? - Максим медленно, якобы осознав суть бытия, произнёс: - благотворительное порно.
        - Стоп. Ты всё не так понял. Я в интернете раздаю. Через торрент-трекер. Специально скачал, чтобы раздавать и рейтинг повышать. Поверь, я такими видео не интересуюсь! - наконец-то всплыла правда от юного хакера.
        - Теперь я вообще ничего не понимаю. Как ты им отдаёшь? Как можно из одного ящичка, - Максим ткнул в плоский монитор, - переложить в другой, не выходя их комнаты? Вот как почта работает понятно…
        - Так тут та же система, - перебил его сын.
        - Погоди, значит приходит почтальон, забирает письмо и отправляет по адресу?
        - Какой ещё почтальон? Я думал ты про e-mail. Блин, пап, ты же в современном мире живёшь, а такую банальщину не знаешь!
        - Что значит банальщина? Вот ты мне объясни человеческим языком, зачем людям компьютеры? Зачем делают будущих роботов? Ты ведь осознаёшь, к чему катится мир? Скоро мы, люди, исчезнем как вид! А наши места займут эти думающие машинки! - Потряс согнутым указательным пальцем в сторону «собрата» Стасика отец.
        - Э… Ты сошёл с ума, да? У тебя типа шарики… за ролики… Да? - умирающим голосом вопрошал сын, не надеясь на ответ.
        Но отец его не слушал, а самозабвенно приступил к чтению лекции на тему полного выноса мозга у своего несчастного чада, которое бессильно примостилось на кровати и пыталось изо всех сил отключиться от внешних звуков, включающих зудящий, переполненный решимости, голос, предпринявший очередную попытку воспитания.
        Именно в течение его двухчасового монолога, Стасу и пришла идея отгородиться от внешнего вмешательства в его личную жизнь, всяких неожиданных персонажей. Он составил список лиц, которым разрешён доступ в комнату, и ежедневно скидывал пароль на ящик в интернете. Так что, прежде чем идти к нему, нужно было проверить почту, узнать пароль, постучать, сказать его, и только тогда входить.
        Соня подобное надругательство над нею в частности считала полным фетишем, впрочем, и финишем его сумасшествия, и не страдала тем, чтобы вломиться без пароля, открывая дверь с ноги, пиная её со всей дури так сильно, что не то, чтобы замок сам по себе открывался, но и сама дверь норовила соскочить с петель.
        И сейчас она, верная своим решительным принципам, вломилась к брату, ворвавшись в комнату, которая была освещена лишь экраном монитора, не выключаемого не днём, ни ночью. Окна были зашторены плотным чёрным материалом, не пропускающим в комнату солнечных лучей. Идея подобных занавесок принадлежала Сене, который обнаружил в себе ещё одну страсть кроме любви к съёмке - печати фотографий, и соорудил в их общей комнате нечто вроде фотостудии.
        Света от монитора вполне хватило, чтобы обнаружить, что её любимый братец, не в пример своему обычному посту у предмета обожания, всё ещё нежится в кровати, укрывшись с головой простыней. Соне подобное поведение показалось кощунственным, и она поспешила исправить положение, раздвинув шторы и выудив его, малахольного, из объятий Морфея сорвав с него простынку.
        - Пипец! Картина маслом - «Не ждали»! Я от вас тащусь! - проорала Сонька, увидев представшую её очам картину.
        Огласивший комнату вопль выудил бы из состояния беспробудного сна даже покойника, так что парочка, до вмешательства Сони мирно сопевшая и нежащаяся в объятиях друг друга, подскочила и стала нервно озираться по сторонам, с трудом продирая глаза сквозь разомлевшие веки, ещё не до конца осознав, что ночь отдала свои права утру, а утро уже успело раскланяться и передать контрольный пакет акций по управлению сутками дню. В конце концов, глаза обоих застуканных распахнулись, явив миру сокрытое в них удивление, ошарашенность неожиданным местоположением и соседством.
        - Ты меня в постель затащил, сволочь! - вместо пожелания доброго утра возопила Леся, всё ещё одетая в свой императорский костюм, изрядно потрепавшийся и порванный местами, не подлежащий восстановлению.
        Её причёска также истрепалась, волосы выбились из-под королевской диадемы, образовав на голове воронье гнездо, ажурные перчатки были безвозвратно утеряны, но макияж оставался безупречен, почти каким был перед балом, хотя подведи её к зеркалу, Леся не поскупилась бы на анти-комплименты для собственной многострадальной персоны. На скуле оставался отчётливый след чьих-то неаккуратных рук или кулачков.
        - Я? Тебя? - в удивлении переспросил Егор, а именно его обнаружила вместо Стаса Соня, с трудом вспоминая, каким образом это чудо оказалось в его кровати и сейчас делит с ним ложе.
        - Ты меня домогался! - кинула в него новым обвинением возмущённая и чувствующая себя принятой за девушку лёгкого поведения. Этот статус был ей в новинку, и совсем не понравился.
        - Ты в своём уме? Да я пальцем щёлкну - вокруг меня табун таких как ты соберётся! - отбил её атаку не менее возмущённый Егор, со своей стороны считающий, что домогалась до него как раз Леся, и в постель затащила тоже она, вот уж бабье отродье.
        Ещё большей уверенности в этом добавляло отсутствие на нём футболки и полное обнажение торса, хотя штаны и кроссы оставались на пране. Что вводило его в ступор, ведь снимать обувь в прихожей - что-то вроде ритуала, к которому его приучили в детстве, и которому он следовал даже в Лондоне, где вся общественность поголовно отказывалась снимать обувку дома.
        - Это ты с ума сошёл, как только увидел меня! С того самого дня меня так и преследуют твои маслянистые похотливые глазки!
        - У тебя мания величия, женщина! - искренне удивился обладатель благородных выразительных серых глаз.
        - Ты ещё меня оскорблять будешь, извращенец!
        С гневным криком она схватила подушку и начала методично огревать по лицу не ожидавшего подобного подвоха Егора, который изловчился отобрать у неё безобидную подушку, превратившуюся в её руках в безжалостное орудие убийства.
        - Психи, - сказала Сонька и убежала на кухню за шоколадом, прокручивая в голове, что в её жизни всё намного лучше, чем у этих душевнобольных недоразвитых калек, хромающих на одну единственную на двоих извилину.
        13
        А тем временем «психи» уже катались по полу в попытке одержать верх и доказать друг другу, что «я прав, а ты виновен!» Способ детский, но выверенный временем, традиции его не устареют никогда.
        - Гад! Обесчестил меня и радуется, тупоголовое животное! - надрывалась Леся.
        - Сама дура больная на голову, нимфоманка хренова! - не оставался в долгу Егор.
        - Я тебе череп размозжу и докажу, что там мозгов и на ложку не наберётся!
        - И кто после этого извращенец?
        - Ты! - без доли сомнения в голосе выплюнула Леська.
        - Заткнись! - не выдержал парень и выверенным движением сжал её руки, задрав их выше головы, а сам примостился на неё сверху, сжимая коленями трепыхающееся тело, другой рукой зажал ей рот и всем своим видом доказал превосходство мужского начала над женским, сильный пол и всё такое.
        - Давай успокоимся и воспроизведём вчерашнюю ночь, - тоном ведущего переговоры с забравшимся на высокий карниз самоубийцей предложил Егор.
        На что Леся в согласии медленно моргнула и с наслаждением впилась своими острыми зубками в его ладонь, наглядно транслируя, как с ней поступать не рекомендуется. Парень взвыл и схватился за укушенное место, попутно вскочив на ноги и пятясь от «машины убийства», коей она перед ним предстала, сдвинув к переносице в злобном порыве брови, устремив на него пылающие немилосердным гневом глаза, поджав пухлые губы в тонкую линию и раздувая ноздри, как бык на корриде. Её руки были в состоянии изготовки, чтобы расцарапать лицо и отомстить за всё.
        - Тихо-тихо… Тсс… - приступил к попыткам успокоения гневной фурии Егор.
        - «Тсс»???
        - Тихо, красавица, успокойся…
        - Я спокойна, - проорала ему в лицо Леся. - Сам успокаивайся!
        - Мы оба должны успокоиться, Лесенька, солнышко, милая моя девочка…
        - Не твоя! И не милая! Ещё «лестницей» меня обзови! - продолжала ор вселившаяся в чудо-девочку фурия.
        - Не моя. Но солнышко… Красавица…
        - Всё! Хорош! Прекрати этот психологический трёп! Я не идиотка, понял? Кретин! - Расколола его потуги девушка, и изловчилась плюнуть в лицо.
        - Ты меня достала! - взорвался пытавшийся прийти к консенсусу парень, наконец-то осознавший бесплодность своих попыток.
        - Успокойся! Ты же не стабилен! Тебе слово не скажи - мгновенно вулкан взрывается, рыгает магмой в ни в чём не повинных граждан!
        - Это в тебя что ли, неженка?
        - Допустим!
        - Такую чёрствую, лишённую банальной простоты ведьму ничем не прошибёшь. Легче кирпич себе на голову раскрошить, чем понять тебя.
        - Ты меня сейчас ведьмой назвал?! - выудила самое обидное для себя из его пламенной речи Леся.
        - Да, ведьма! - выкрикнул он ей в лицо и удалился из комнаты, громко хлопнув дверью, пресекая дальнейший спор ни о чём.
        Так они и разбрелись - каждый по своим углам, Егор на кухню отбирать шоколад у сестрёнки, а Леся отмокать в ванной, одновременно вспоминая каким образом судьба-злодейка затащила их обоих в одну койку. Тем более после их первой ссоры, когда они осознали, что терпеть не могут друг друга.
        Было это во время Лесиных каникул на островах, точнее, перед самым отлётом. В аэропорт ворвался Егор с огромным букетом любимых Лесиных алых роз и, безошибочно найдя её в толпе отъезжающих, точнее отлетающих, остановился прямо перед ней, прикрыв букетом лицо, ожидая, что она его сразу признает и упадёт к его ногам в безвольном обмороке от счастья, как делали до неё тысячи других девчонок.
        Оказалось, ситуацию он слишком идеализировал, не учтя малюсенького, в глобальных масштабах, но архи-решающего факта - Леся сама по натуре хищница, а не лёгкая добыча, способная сгореть в диком экстазе лишь от одного факта, что такой мачо, как Егор Матвеев собственной персоной, удостоивший её своим драгоценнейшим вниманием, час которого в расценке его фанаток, стоит, как минимум, миллион наличными, увы, не рубликов, расщедрился ей на букетик.
        Также он не учёл того, что она не признает его, скрывшего значительную часть верха своего туловища, включая лицо, за пышным букетом.
        А она не признала. Зато как не признала!
        Леся решила, что прикрываясь «тщедушным веником» пришёл Лёня мириться и молить прощения за то, что собирается уезжать в геологическую экспедицию, а не вместе с ней греться на солнышке, подрумянивая тельце как курочки-гриль, поворачиваясь то одним, то другом боком. Так что её речь составляла примерно следующее:
        - Я так и знала, что ты вернёшься! Осознаешь и вернёшься! А как иначе? И не надо мне пихать в руки общипанный кустик, прекрасно знаешь, что я терпеть не могу розы, - заявила она, любящая их всей душой. - И цвет красный. Цвет крови! Убить что ли меня хочешь? Молчишь? Молчи! Правильно делаешь. В кои-то веки обойдёмся без твоего бубнежа. А знаешь, какой цвет любви? Уж точно не красный. Он белый! Чистый, святой, нежный. Но откуда тебе это знать, ты же сухарь в душе, хоть один комплимент бы от тебя услышать! За всё наше прошлое, за этот десяток лет, что мы вместе! И я тебе ни разу не изменила. Но тебе плевать! Ты верен лишь своим идеям, которые представляют собой чушь! Ты изменяешь мне каждый день, а я, как верная жена декабриста, терплю, скрепя сердцем, холю его, лелею, прощаю изо дня в день!!! Пока ты, - она, оторвавшись от нервной ходьбы от впереди стоящего в очереди пассажира до позади стоящего, ткнула в него пальцем. - Прохлаждаешься со своими книжульками! Как можно променять меня на книги? Это вообще в голове не вяжется. Я или книги? Тебе они важнее? Ну да, конечно, они тебе важнее, именно
поэтому ты спишь в обнимку с ними, а не со мной! Именно поэтому ты изменяешь мне с грёбанной наукой! А меня это бесит, Лёнь… Я тебя люблю. И эти слова пустой звук для тебя, верно? Но для меня нет!
        Она вырвала несчастный букет из рук облитого помоями, по ощущениям, Егора и мгновенно прикусила язык.
        - Я так понимаю, посылая своё сообщение, ты ошиблась номером? - язвительно поинтересовался он.
        Егор сразу понял, что Леся всего лишь хотела развести его на встречу и потом бы забыла, а его уязвлённое самолюбие требовало мести, хотя бы словесной. Обидно получить сообщения, полные симпатии, заигрываний, а потом узнать, что ты всего лишь игрушка на время, пока она не помирится со своим бойфрендом, которого, ко всему прочему, любит. Это не просто обидно. Чувства схожи с… Даже не сравнить ни с чем!
        - Я никогда не ошибаюсь, - Леся решила довести атаку до конца.
        Не зря она втихую выписала из телефонного справочника подруги номер её братца, было бы нечестно по отношению к себе любимой не охомутать такого красавчика, или зря?
        - Всё бывает впервые.
        - Не у меня, - не сдавала позиций девушка.
        - Ну, вот случилось, - на лицо Егора набежала тучка сквозь огромные стеклянные стены, полностью соответствуя его мрачному тону.
        - Свободен! - прошипела она идентичным его интонации тоном, даже не заметив, как парень, секунду назад нравившийся ей, вдруг превратился в самого отвратительного на свете.
        В этот момент к ним подбежали два несносных ураганчика, сметающих на своём пути всё - багаж, людей, организуя за собою хаос и разруху. За ними следом неслась высокая худая женщина в шляпе с большими полами, постоянно извиняясь и пытаясь поправить упавшее, за которой, спотыкаясь на каждом шагу, останавливаясь, чтобы отдышаться, мчался на всех парах невысокий мужчина с начинающим вырисовываться пузом с красным лицом в яркой летней рубашке, шортах и сланцах. Леся не успела сообразить отослать Егора подальше от себя, дабы его не приметил папа и не стал прочищать мозг, требуя объяснить, что около неё делает этот молодой человек и не пытается ли завязать отношения. Ведь, ограждённый от подобных рискованных знаний, способных довести бедного папулю до инфаркта, они с мамой утаили от него и то, что она встречается с Лёней. Он думает, что Лёнечка её хороший друг и даже в своём самом страшном кошмаре не может вообразить, что его маленькая дочурка встречается с живущем в своём мире неотёсанным зазнайкой. А если бы узнал… Нет! Лучше пусть не знает.
        Таким образом нельзя было давать повода папе для пересудов и мучительных монологов, со скрупулёзно подобранными им словами, которые, как он считает, меняют человека в корне, действуя облагораживающе, а на деле просто выносят мозг и колбасят его на ультрачастотах.
        Таня и Костя, пятилетние сорванцы, подскочив к выясняющей отношения парочке, вырвали из рук старшей сестры букет и стали с остервенением его ощипывать, усыпая пол лепестками, при этом приговаривая «Любит-не любит». Внезапно галдёж сменился диким ором, Таня уколола пальчик о шип, а Костя, чисто из солидарности к сестрёнке, решил поддержать, и вот уже два безудержно голосящих малявки разрывают голосовые связки, чьи голоса уносятся под высокий потолок и эхом разливаются по всему залу. Из соседней очереди их подхватывают ещё четверо солидарных детишек, и так по цепочке, больше и больше, сильнее и громче, насыщеннее и ярче разрывают они свои глотки. Родители обречённо бросаются к детям, пытаясь их успокоить, мама Леси, Нина Павловна, не отстаёт от остальных и, догнав детишек, приседает около них и вручает каждому по «Чупа-чупсу», изображая на лице довольную, побуждающую к доверию улыбку. Детишки переглянулись, забыв о том, что недавно они плакали, и с радостью выхватили леденцы, всхлипывая по инерции. Постепенно вся очередь замолкла, а Егор упустил удачный для побега момент и столкнулся лицом к лицу с
отцом семейства Радуги Николаем Велимировичем, который догнал жену и стоял, справляясь с одышкой, кидая злобные взгляды на Егора.
        - Так-с, молодой человек. Что вы хотите от моей дочери? - суровый вопрос в адрес парня тут же сменился участливым вопрошанием к дочери. - Он к тебе приставал, Лисёнок?
        - Ничего!
        - Нет, пап!
        Одновременно отозвались парень и девушка.
        - Что-то вы темните… - переводя взгляд с одного на другого, с хитрым прищуром буравя каждого, произнёс Николай Велимирович.
        - Папулечка, это мой одногруппник. Мы случайно пересеклись, - принялась вдохновенно сочинять Леся.
        - Это правда? - спросил её отец у Егора.
        Егору врать не хотелось. Но желание маленькой мести было живо, так что ответ заставил Леську пожелать ему скорой кончины в самых мучительных конвульсиях.
        - Нет, - помотал он головой.
        - Моя дочь врёт? Ты это хочешь сказать? - сдвинул брови Николай Велимирович и Егор, тут же признав в его лице черты родной дочери, кивнул.
        Леся была готова вгрызться ему в глотку, а затем свернуть шею аккуратным движением руки, как в любимых боевиках с Чаком Норрисом, Ван Даммом, Брюсом Уиллисом. Сдержать себя в руках оказалось сложно, но на ходу придумывая сценарий своего спасения, она кинулась к нему, а Егор даже не успел выставить блок, не ожидая подобной прыти от бешеной (ах, точно, она же бешеная) девки, которая хоть и кинулась к нему первоначально в намерении придушить, но по пути сдавшись доводам разума, и трансформировав объятия смерти в объятия любви. Она сильно стиснула его шею, перекрывая доступ к кислороду, и жарко прошептала на ухо: «Подыграй мне!», а затем посмотрела ему прямо в глаза взглядом раненной лани, а она была неплохой актрисой, и чмокнула в щёку, сообщив отцу:
        - Мы встречаемся! Я люблю его, он любит меня. Мы думали пожениться в августе. Было бы здорово обвенчаться в той церкви, что вы с мамой венчались.
        Буквально у всех отвисли челюсти, кроме мелких сорванцов, услышавших новое слово «венчались», которое они стали повторять на разные лады, раскаляя обстановку и вызывая смешки у стоящих в очереди пассажиров, являвшихся свидетелями всей истории целиком.
        Леся больно ткнула локтем его под дых, стиснула ещё сильнее и сквозь зубы, не отводя взгляда от красного лица папы, произнесла: «Ну же!»
        - Ах, да. Мы встречаемся. Нижайше прошу руки вашей дочери! - нашёлся Егор, забывший, что совсем недавно собирался ей мстить.
        - Пап, не молчи!
        - Да, папа, позвольте мне вас так называть, - включился в игру Егор, которая стала ему даже нравиться. - Не молчите!
        Отец закряхтел от подобной наглости, покрываясь пятнами, Нина Павловна подошла сзади и расстегнула ему верхние пуговицы на гавайской рубашке, чтобы ему легче дышалось, а сама не могла взять в толк каким образом Лесёнок так быстро сменила одного кавалера на другого и рвётся в церковь.
        - Не позволю! - прогремел его грозный рык.
        Мать испугалась и чуть не грохнулась в обморок, Леся с Егором, стоящие в обнимку, также ощутили волну гнева, пассажиры стёрли улыбки с лиц, а Танька с Костиком сперва затихнув, заголосили с ещё большим, чем в прошлый раз, энтузиазмом. Отца семейства отрезвили вопли деток, и он заспешил успокоить их, опустившись рядом с ними на колени. Конфет у него не было, были лишь добрые слова, но они не шли ни в какое сравнение со сладостями, тем более после того, как он напугал их, а теперь, пытаясь успокоить, добивался прямо-противоположного эффекта. Терпение его было на исходе, нервное возбуждение зашкаливало, появилась резкая необходимость в перекуре. Обычно он не курил, только в экстренных ситуациях, считая, что сигарета может успокоить.
        - Повторяю первый и последний раз: ещё раз увижу около моей дочери - тебе хана. Точка. Чтоб тебя здесь не было, когда я приду.
        Николай Велимирович, высказав свою угрозу, развернулся и отошёл в зону курения, а Леся потащила Егора, покрикивая на него: «Давай резче передвигай копытами,» - уводя от вопящих братишки и сестрёнки, и успокаивающей их мамы подальше, к выходу.
        - Ты папу слышал. Спасибо, за содействие. Надеюсь, больше наши пути не пересекутся. Давай, пока. Хотя, погоди, - она залезла в кошелёк и достала новёхонькую купюру номиналом в тысячу рублей, и аккуратно пальчиками попыталась пропихнуть ему в карман брюк. - Вот тебе, за помощь.
        Таким образом она пыталась отомстить ему за причинённый моральный ущерб, прекрасно зная, что его выведет из себя её идиотский поступок. Зато последнее слово останется за ней, а он будет знать, как это - грубить королевской особе.
        - Стерва, - выдавил он, стиснув зубы, развернулся и ушёл прочь, оставив её стоять с купюрой, которую, не мешкая, вырвал из протянутой руки один из местных бомжей и поспешил скрыться.
        Так между ними родилась вражда. Всеобъемлющая и всепоглощающая.
        Настолько сильная, что при новой встрече им не хотелось и слова друг другу сказать, придумывая планы отмщения и уравнивая с грязью оппонента.
        И казалось, что не будет ни единого момента, когда один из них отступится от выбранного пути. Но женские слёзы творят чудеса. Именно благодаря им спираль их отношений обрела новый виток, приведя тела в строго горизонтальное положение.
        Попав на бал, Леська блуждала там, собирая восхищённые взгляды и комплименты, она чётко знала, что ей нужно, кто ей нужен. Оливер Басс. Ни больше, не меньше. Её не покидала слепая уверенность того, что он присутствует на балу. А значит, сезон охоты открыт, тем более она в ссоре с Лёней и свободна как ветер.
        Императрицу, вместо Оливера нашла закадычная врагиня - Яна Куликова, приехавшая в чужой город «ради самого ожидаемого события в России», как пафосно заявила она. «Подруги» пересеклись на втором этаже, у зала хореографии, с большими во всю стену зеркалами, который на этот вечер также был превращён в комнату для отдыха и расслабления - чайную-кальянную. Пол здесь усыпан мягкими подушками, на потолке включена подсветка, и если прикрыть дверь, то можно различить, как из стен доносятся лёгкие мотивы рэгги. Успокаивающая обстановка на подруг не подействовала должным образом, скорее даже наоборот, заставив обеих вновь рассориться по пустяку, и завершить вечер дракой.
        Но зато какой дракой! Окружившая их толпа делала ставки, гомонила, улюлюкала, поддерживала то одну, то другую. В результате потери на стороне Кулика - фингал величиной с кулак на левой «рабочей» стороне лица, разорванная кофта, сломанные каблуки, выбитый зуб (не зря Леся боевики смотрит); на стороне Леськи - никуда не годное больше платье, саднящая скула, синяк на попе и осознание того, что в таком виде ей не светит никакой Оливер Басс. Да вообще никто не светит.
        Дурацкий вечер.
        Если бы не радостная толпа, получившая заряд адреналина от дерущихся в неистовстве девчонок, потащившая после драки их обеих раскуривать кальян на чём-то крайне крепком, отдающим в мозг расслабляющими импульсам, она бы отправилась домой, первоначально найдя Ленку и весь остаток времени до утра изливала бы ей душу.
        Кулик вырубилась сразу, а вот Леся дошла до кондиции, когда из глаз рекой полился водопад слёз, предательские мысли в голове стали сменять одна другую, появилось желание извиниться перед каждым обиженным ею щеночком, а стоило начать, как ей показалось, с брата лучшей подруги. Он же её семья. Надо дружить семьями. Не думая о последствиях, Леся набрала его номер и нарвалась на грубое «Алло!» Время уже перевалило за полночь, свет, отключённый во всём городе в результате перебоев на ТЭЦ ещё не был дан, но она об этих мелочах не знала ровным счётом ничего, как и все в зале хореографии, пребывая в другом мире, мире дыма и расслабления, а Егор, находящийся в возбуждённом состоянии после обрыва поединка, никак не ожидал звонка от ненавистной стервозной штучки. Он подумал немного перед тем, как снять трубку, и решив, что ничего плохого не случится, ответил.
        В трубке раздались всхлипывания.
        - Ты меня ненавидишь, - жалобно протянула Леся каким-то неестественно жалостливым голосом, совершенно ей не характерным.
        - Ммм… Нет, - неожиданно для себя изрёк он, женские всхлипывания обезоруживали.
        - Ненавидишь. Я зн… знаю, - срывающимся голосом повторила девушка.
        - Нет. Не… Где ты? Давай я подойду, мы поговорим.
        - Я просто хотела… просто… просто извиниться. Прости.
        - Эй! Что за упаднические настроения? Давай мыслить позитивно! Где ты? Что делаешь?
        Егор прекрасно помнил, что из себя она представляет. И то, что она умеет только гадить окружающим, говорить нелестные комментарии, быть неверной своему любимому и прочее - это определяет её как первоклассную стерву. Но этот тон, даже если она играла. Чёрт, она бы была великолепной актрисой. Он, как истинный джентльмен, не мог позволить ей горевать. И если всё звучит настолько реалистично, может ей и правда плохо?
        - Курю… - она затянулась.
        - На крыше?
        - Нет.
        - В курилке?
        - Нет.
        - На улице?
        - Нет.
        - А где?
        - Не скажу, - капризно возвестила девушка.
        - Лучше скажи, - в его голосе промелькнула нотка угрозы, успокаивать человека, которому, мягко говоря, ты не совсем веришь, дело нелёгкое, но Леся ощутила.
        - Вот. Не-на-ви-дишь. Ненавидишь, - она снова перешла на рёв. - А вдруг ты меня убьёшь? Я же сейчас беззащитна, как маленький пушистый кролик… Ты маньяк? А мне иногда хочется убить тебя. А вдруг тебе меня… меня… убить хочется…
        Леся сглотнула и замолкла, вцепившись в трубку мобильного телефона обеими руками и затаилась, ожидая ответ.
        - Ты серьёзно? - прозвучал его ответ.
        Она выдохнула, прекрасно осознавая, что если бы он стал разуверять её, тогда стоило волноваться и переживать. Но реакция себя оправдала. Так что ему можно сказать, где она скрывается. И извиниться по-настоящему. Чтобы слёзы дурацкие перестали заливать платье, хорошо хоть тушь стойкая.
        - Ну, тут кальян, люди, чай, - шёпотом доверила она Егору тайну своего местонахождения.
        - На втором этаже? - мигом смекнул Егор, которому Лёха сегодня говорил об этой комнате, собираясь там оттянуться после выступления, и звал с собой друга.
        - Угу.
        - Сейчас буду, - и он отключился.
        А потом была длинная ночь, кальян, разговоры ни о чём, обоюдное признание в симпатиях, клятвы в дружбе навек, дорога домой и сон в объятиях друг друга.
        Затем настало утро, стерев краски былой дружбы и симпатии, окрасив их отношения в тёмные тона. Леська тихо материлась, булькая в ванной, Егор давился шоколадом, и мысли их пребывали в удивительном унисоне, осуждая своё бестолковое поведение. Но ни у одного из них не хватало благоразумия побороть гордость и извиниться.
        14
        Раз, два, три, четыре, пять…
        Пять часов утра…
        Ненавижу это время суток.
        Каждый удар - сплошное: БОМ! БОМ! БОМ! БОМ! БОМ!
        И почему часы так громко бьют? Такое ощущение, что шаман неизвестного племени абу-дабу, или амунаки-маки, или ещё какой-нибудь идиотский вариант (упс, я что, ругаюсь и ворчу, как бабка на базаре? Фу, как низко, мрак, больше не буду!) Говоря проще, такое ощущение, что он остервенело бьёт в там-там, вызывая проливные осадки. А в качестве там-тама у него моя голова, которую словно опилками набили.
        В голове моей опилки - не беда. Ой, нет, беда!
        Эти бабулины часы со встроенным барабаном - самый ужасный предмет в доме! И кто только додумался ей подарить их? Общеизвестный факт - нельзя дарить часы! Примета плохая. Вот мне и стало плохо. Ох, как же мне не-хо-ро-шо.
        Кровать совсем не жёсткая. Странно. У бабули таких кроватей в принципе нет. Она же знахарка-целительница со стажем, так что знает, что спать надо на ровной жёсткой поверхности. Например, на полу. Или на досках. С тонюсеньким матрасиком. Я после её «кровати», хотя ложа в её доме таким высоким словом не назовёшь, только если в порыве лести - они у неё преимущественно лежанки, обычно весь день разогнуться не могу. Да что там разогнуться, я с постели встаю с трудом или не встаю вообще. Удивительно, как она не додумалась прикупить кровать в виде дикобраза, как истинные йоги любят. Или, что более вероятно для неё - самой смастерить.
        А здесь мягко. Я прямо чувствую, как моя спина наслаждается ортопедическим матрасом. Или ортопедические бывают жёстче, этот матрас в самый раз. Как будто меня качает на волнах. Боже, как приятно. Только пить захотелось. И голова гудит после импровизированного «будильника».
        Мне бы не помешал душ. Но вставать неохота.
        Лучше понежусь в кровати. Хотя во рту очень гадко. А вон тот оазис, что мелькает вдалеке, именно то, что мне нужно. Вода… Или сон? Сон. Мне снится сон, в котором я путешествию по пустыне. И поэтому мне хочется пить. Всё гениальное просто.
        Ну вот. Я почти проснулась, а чувство жажды так и не прошло.
        Но встать в пять утра - это вообще финиш. Я же не старушка, которой надо с утра пораньше успеть на электричку, чтобы поворчав на спешащую куда-нибудь молодёжь, обсудив все новости на хуторе, особенно, перемыв косточки Матрёне Фёдоровне, к которой зачастил глава местного садоводческого участка «Тихая гавань» пенсионер со стажем Филипыч, навестить свои цветочки на даче. И не петух кажется. Кричать «Кукареку!» мне не заказывали, так что я буду дальше спать и нежиться в объятиях мягкой, тёплой кровати. А ещё очень приятно ощущать на внутренней стороне обнажённого бедра тёплую ладонь. И дышать, уткнувшись в крепкое мужское плечо. Ну и пусть, что во рту, словно кошки нагад… Пи…
        Плечо…
        Ладонь…
        Кровать!.. Чужая…
        Ох ты ж!..
        Я зажмурилась, пытаясь отвести наваждение, но в результате голова стала более глухой, совсем чугунной. Живот прихватило, и мой организм потребовал живо выбираться из койки. Фу, койка… Я так себя уважать перестану. А если задуматься - за что вообще меня можно уважать? Как типичная ш… тьфу, то есть ша…, то есть… девушка лёгкого поведения, обнаруживаю себя в именно что койке!.. Чужой!.. В обнимку с неизвестным мужчиной!..
        Моя голова сейчас разорвётся на тысячу осколков с громким звуком бьющегося стекла, как в комедийных сериалах показывают и озвучивают рухнувшие надежды, только в моём случае - с плеч слетит стеклянная голова, полная опилок, упадёт на пол и вот тогда раздастся этот звон. И я даже не знаю, что является главнейшим тому толчком: то ли осознание себя развратной девицей, тогда это станет символом моих рухнувших надежд на рай, то ли потому что перебрала вчера немного, что станет свидетельством моего окончательного идиотизма и алкоголизма.
        Но ведь точно! Вино в диджейской. Я больше не пью! Ни капелюшечки! Даже на Новый Год буду поднимать не традиционный бокал с шампанским, а лимонад-шипучку. И пусть даже не пытаются подсунуть мне что покрепче.
        Обладатель удобного, приятно пахнущего плеча, хотя, наверное, пахло не конкретно от плеча, но мой нос уткнулся именно в него, и большой, тёплой ладони, видимо, повернул ко мне своё лицо, потому что меня «освежило» выдыхаемым воздухом вместе с невнятной сонной речью:
        - Ммм… Ты кто?..
        Уж не знаю, что было на моём зажмуренном лице такого, что чувства были разгаданы этим типом мгновенно, и со словами «Чёрт!» его превосходная реакция вмиг вытащила меня из кровати и вихрем донесла до белоснежной раковины с золотистого цвета краном, из которого текла ледяная вода. Глаза я открыла только там, а это было первым, что встретили мой краснющий от недосыпа взгляд.
        Разумеется, я тут же подставила левую ладонь, набрала в неё воды и принялась омывать лицо, тщательно полоща рот, промывая глаза, даже волосы и шею. Мне бы в душ. И мысли привести в порядок, а это возможно только если мой неожиданный дружок расскажет что да как, потому что я… ну, в общем, я НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ!!!.. После неопределённого момента.
        Я выключила воду, опустив ручку крана. Всё, мне уже лучше физически, но душевно - нет! Я развернулась к взгромоздившемуся на стиральную машинку и болтающему ногами парню, чьё лицо мне казалось смутно знакомым. Где же я его видела?.. Вот я ду-у-у-у-у-у-ра…
        Я не помню того, с кем провела всю ночь в одной кровати.
        Капец просто. Нереальный.
        Я предполагала, что подобные ситуации в принципе возможны. Но не со мной же! Я же вроде как порядочная.
        - Ну, давай познакомимся что ли? - предложил типчик. - Я Шерхан.
        - Царь зверей? - единственный ответ, пришедший мне в голову.
        Фу, сколько же надо пафоса иметь в пятой точке, чтобы называть так себя. Эгоцентричный. У него это на лице написано. Полагает, что если он такой обаяшка, то ему можно звездиться. Я бы ему зазвездила. Ой, нет, это не из моего репертуара. Просто чувства так обострены, что я невольно начинаю ругаться. Как Леся. Или Соня. Или адская смесь Солес - Соня плюс Леся.
        - Типа того… - многозначительно протянул он.
        - Ясно, - божечки, мы даже не знакомы. - Что было ночью? - перешла я в наступление.
        Даже не знаю, хочу ли я знать правду. Так страшно, но, кажется, он единственный, кто может рассказать.
        - Я думал, ты мне расскажешь, красотка.
        Ага, знаю я, какая я красотка в пять утра после неведомой бурной ночи. Стоп. Он сказал, что не знает?
        - А я думала, ты мне расскажешь, красавец, - копируя его тон, выдавила я, в уме подмечая, а ведь и правда красавец.
        Милое лицо, серьёзное и в недоумении, наверное, моё лицо выражает то же самое. Какой у него торс, и бицепсы крутые, вот бы потрогать, когда он их напрягает, атласная кожа, испещрённая сетью татушек, вздувается - под нею бугры мышц. Хотя труселя смешные - с большими красными сердечками. Я думала, что взрослые крутые парни, тем более носящие такое грозное имя, как Шерхан, никогда в жизни такие не наденут. Ржачные, сказала бы Соня. Интересно, что за сумасбродная девица в порыве дикой страсти подарила ему их. И я захохотала. Как полоумная гиена… Громко, в голос, захлёбываясь от собственной шутки, и с наметившимися по уголкам глаз слезами.
        Наверное, он посчитал меня сумасшедшей, сбежавшей из клиники, но мне стало очень смешно. Его недоуменный взгляд, чуть обозлившийся от моего внезапного смеха, проследил за моим. Видимо, он решил, будто я обсмеиваю его мужское достоинство, а наткнулся на очаровательные трусы, отчего лицо сделалось очень смешным, я сильнее разошлась в хохоте, что мышцы пресса перенапряглись, и стало покалывать в области живота. Я притянула правую руку к животу, а если точнее - попыталась притянуть, но получилось не очень. Зато обнаружился гипс. И моё веселье вмиг унесло вместе с приходом нового последствия гулянки. Не зря я не хотела туда идти.
        Как я сразу гипс не заметила? Я же правша. А теперь как я буду существовать? Хорошо, что сейчас лето, и не надо на учебу, лекции чужие по ночам после снятия гипса переписывать не придётся. Но откуда он взялся? Кажется, сегодня утро вопросов. И что же мне ответит мой новоявленный принц в красных труселях?
        - Понятия не имею, откуда гипс. Я тебя вижу впервые. И вот это, - он ткнул в объект своего нижнего белья, - тоже.
        - Могу тебе сказать то же самое, - тихо выдавил мой обозлённый разум.
        Он уставился на меня, буравя глазами, сделалось как-то неуютно.
        - Ты ничего вообще не помнишь? Или есть малейшие проблески? - не сдавался Шерхан.
        Мне как-то жутко не нравится называть его по прозвищу. Как собаку. Но он же сам так представляется. Я бы укоротила его до Хана, но много чести будет, если величать его по-королевски. Обойдётся. Пусть будет Шером, как западная певичка в мужском обличии.
        - Ни-че-го. Хотя твоё лицо мне смутно знакомо…
        - Я известная личность, - мгновенно засверкал белоснежной улыбкой голливудской звездульки парень.
        Ага, молодец. Поздравляю, извини, что без цветов. Ох, во мне умерла ехидная сволочь. Но меня сейчас интересует куда более важный вопрос:
        - А между нами было… что-то… этой ночью?.. - чувствую, как краска залило моё лицо, но не могу не спросить.
        Шерхан тупо рассмеялся. Надо мной же смеётся, значит тупо.
        - А ты бы хотела?
        Я сморщила лицо, предвосхищая свой отрицательный ответ.
        - Не…
        - Ой, как жаль, что не отмотать всё назад, правда? - с деланным сочувствием произнёс, а потом снова по-идиотски заржал этот придурок.
        Я начинала его ненавидеть.
        - Что ты хочешь сказать?.. - шёпотом, не веря интересуюсь у веселящегося хозяина квартиры.
        Неужели я так низко пала? Полнейшее безобразие.
        - Киска, не парься. Ты в одежде. Я в одежде. Секс - это процесс соития обнажённых тел, - заставил меня раскраснеться ещё больше его ответ, но гораздо сильнее подействовало дружеское похлопывание по плечу.
        - Это… то есть ничего не было? Да?..
        - Поверь, ты бы запомнила, - проникновенно уставился мне в глаза развратный тип.
        - Ясно… - я скинула с плеча его руку.
        Но разве он в одежде? Трусы - это же нижнее бельё. А я в чём? Опустив взгляд обнаруживаю себя лишь в лифчике и ажурных трусиках, вот уж Леська! Заставила меня их надеть, а они же просвечивают! И лиф тоже просвечивает, выставляя на обозрение все мои прелести. Прикрыться нечем, только руки, то есть одна рука в волнении нервно двигается от груди к низу живота, туда и обратно, пытаясь прикрыть непотребство.
        Ухмыляющийся «мой враг номер один», пожалев, протянул мне белоснежный халат, стянув его со стены. В ванной комнате, всё белоснежное. Сверкает так, что не остаётся сомнений, здесь на славу поработали тётя Ася и мистер Пропер. И ещё она такая огромная. Размером с две мои комнаты. А сколько здесь зеркал - на стенах, даже на потолке, а пол выложен мраморным кафелем. У правой стены блистает чистотой унитаз, а напротив него - огромная посудина в качестве самой ванны. Наверное, это джакузи. Около неё и около раковины висят полотенца: большое, поменьше и самое маленькое, как в дорогущем отеле. Я в таком никогда не была, но из фильмов знаю, что бывает именно так. А ещё потому, что дядя после своих автограф-туров и пресс-конференций обычно привозит целый мешок того, что успел надыбать из отеля - полотенца, пакетики или тюбики с шампунем, бальзамом для волос, миниатюрные запечатанные кусочки мыла, короче, всё, что криво лежит. Из одного отеля он даже тапочки махровые привёз. Не то, чтобы он страдал бедностью, скорее у него в попе сидит небольшой кусочек авантюризма, вот он и отрывается на пятизвездочных
гостиницах. Или же он возомнил себя звездой известного комедийного сериала.
        - Накинь.
        - Спасибо.
        Одна рука влезла в рукав, другая так и осталась болтаться подвешенной на подвязке. Но мне стало на порядок уютнее. Почти так же, как до момента, когда я узнала, что стою перед новым знакомым практически голая.
        Шерхан отодвинул меня от раковины, умылся сам и двинул в комнату, я засеменила за ним следом, разглядывая выбритую на затылке эмблему FJB. В голове стали шевелиться извилины, собирая по кусочкам неведомое «вчера». Это парень из «Funk Jazzy Band» замерцало в моей голове транспарантами.
        - Слушай, может кофе сварганишь? - извлекая меня из страны воспоминаний, предложил мне он.
        - Я вроде кухаркой не нанималась.
        Что ещё за новости? Кофе ему свари, завтрак тоже приготовить? А массажик не сделать? Вот борзота.
        - А как же каноны гостеприимства?
        - В смысле?
        - Знаешь, иногда одни человек навещает другого. Это называется «ходить в гости» и ведёт к некоторым неудобствам для хозяина.
        - Ага, поняла, - я нетерпеливо перебила распалявшегося Шера. - Тебе неохота самому, ты хочешь заставить меня. Поспешу расстроить…
        - Не поняла, - в свою очередь перебил меня хамоватый тип. - Я всего лишь хочу напомнить тебе о твоих обязанностях.
        - Каких обязанностях?
        - Как гостеприимной хозяйки…
        - Чего? Ты что такое говоришь? Это же твоя квартира!
        Он выпучил глаза в недоумении, мол, совсем у девочки крыша упорхала в далёкие края, не оставив обратного адреса.
        - Я думал, это твои апартаменты, - наконец изрёк ошеломлённый не менее меня, парень.
        - А a думала - твои!
        - Вот @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@! - не стал он сдерживать чувств.
        - То есть, мы сейчас неизвестно у кого… Так?
        - Выходит так, хотя почему неизвестно? - его взгляд зацепился за журнальный столик со стеклянной крышкой, на котором что-то пестрело всеми цветами радуги, наверное, проспектик местечка, где мы оказались.
        А мой взгляд зацепился за кровать, стоявшую, точнее подвешенную посреди просторной комнаты. Это где я провинилась? Или наоборот, отличилась? Бог ты мой! Огромная, белоснежная, усыпанная лепестками роз кровать в форме сердца. Сверху по канатикам, которые держат её на весу, свисает балдахин из полупрозрачного шифона нежно-розового оттенка. Гамак-трансформер, обозначило красоту моё не давече проснувшееся и бодрствующее ехидство. На расстоянии полутора метров по бокам стоят две круглые тумбы, в вазах пестреют два гигантских букета кроваво-алых роз. Обои в комнате под стать цветом балдахину. У стены стоит огромное зеркало в золочёной раме. Фу, меня уже тошнит от обстановки.
        - «Grace Plaza Hotel», - произнёс название самого дорогущего в городе отеля Шерхан и присвистнул.
        Я зашлёпала босыми пятками по мягкому белоснежному ковру в направлении Шера, чтобы бесцеремонно выдернуть из его рук проспект и самой убедиться в том, что это правда. Неутешительный текст ввёл меня в ступор. Надо же. Отель «Grace Plaza». Я столько раз проходила мимо него, борясь с искушением просто заглянуть в холл. А теперь сама здесь - ещё и в таком шикарном номере.
        - Давай попытаемся воспроизвести вечер, - решительным тоном предложил Шерхан, усаживая свой превосходный зад танцующего бога в кресло, стоявшее у зеркала.
        - Давай.
        - Ты с какого момента не помнишь?
        - Ничего не помню.
        - Хорошо, а что последнее из того, что помнишь?..
        Я задумалась. Помню, что собирались на вечер; меня не хотел впускать грозный секьюрити, некто неизвестный меня провёл; я пила мохито у барной стойки, без конца чокаясь со своим спасителем; прорвалась к сцене и пыталась любоваться на группу организаторов бала, не получилось, опять же охранник вредный передо мной вырос; меня унесло толпой в диджейскую, где я распила одна целую (ой, мамочки!) бутылку вина; я снова оказалась у сцены, даже на сцене, меня же Егор туда волоком тащил; выключили свет, я танцевала с тем же парнем, который и начал меня опаивать, а потом он вытащил меня на крышу и всунул в руку пиво (точно-точно, он во всём виноват, гад!) и снял маску, представившись… Шерхан. Вот почему его лицо мне знакомо!
        - Ты меня опоил! - тут же выступила я с обвинительными фразами.
        - Я тебя вижу впервые! - выпучил он глаза.
        - Ничего не впервые!
        - Пять минут назад ты обратное утверждала!
        - Да ты вчера весь вечер за мною бегал!
        - Я? За тобой? Да ты попутала! - искренне возмутился Шер.
        - А кто меня коктейлем угощал, а потом на крыше пиво пить учил? А?
        Он замялся, перебирая мысли в голове. Cложно вот так с ходу всё вспомнить.
        - Тебя? По-моему, это была другая девушка… - почёсывая многострадальный затылок, который явно был повреждён при рождении, пытался образумить меня Шер.
        - Это была я. Но в маске же, поэтому ты не помнишь. И вообще, пить надо меньше.
        - Кто бы говорил…
        А ты прав, собрат по алкоголизму.
        Я тоже пристроила свою попу, но на кровати. Тут мило. Постель болтается как качели. Надо будет предложить папе в качестве ноу-хау.
        - Значит, это ты была в чёрном платье и кроссах блестящих?
        - Угу.
        - Там у двери вроде белое валяется.
        - Что валяется?
        - Платье.
        Я стремглав бросилась смотреть на то, что там валяется у двери и обнаружила брошенное в кучу странно-знакомое белое платье. А где же моё? Рядом лежат в беспорядке пиджак, футболка, джинсы Шерхана, но моего платья не наблюдается.
        - Это не моё.
        - Ну ладно, мы с тобою сидели на крыше, - продолжил парень воспроизводить вслух свои воспоминания, - пили пивас, а потом пошли в супермаркет, потому что бар закрыли, и взяли целую тележку ещё чего-то крепкого?..
        - А вот с этого момента подробнее можно?
        - Что мы конкретно взяли? Чек должен сохраниться. Сейчас, у меня в кармане брюк, - он флегматично направился к брошенным на полу джинсам и принялся обыскивать карманы в поисках чека. - Та-дам! Пиво, шесть бутылок, вискарь, коньяк, по одной…
        Затем он распустил список, и он раскрылся полностью, его длина меня неприятно удивила - около метра. Ужасный список. И зачем он его мне читает? Меня не эти подробности интересуют.
        - Я о другом просила. О чём мы говорили? Что было после супермаркета?
        - Детка, таких подробностей я не помню. Хм, что это?
        Он привлёк моё внимание, его рука потянулась к порогу, под дверь был просунут чистый конверт. За дверью раздался топот срывающихся со всей дури ног, но Шер совсем не промах. Он быстро раскрыл дверь и за шиворот втянул в номер неудавшегося приколиста, коим, к моему несказанному удивлению и стыду, сверкнув ярко-рыжей макушкой, оказался мой самый младший братишка.
        - Сеня? - не поверила я своим глазам, а пацан лишь утвердительно кивнул. - Что ты здесь делаешь?
        Сеня молчал, Шер посмотрел на меня, потом на него, снова на меня и решил взять ситуацию под свой контроль.
        - Это что? - ткнул Сеньке в лицо конверт Шерхан.
        - Письмо, - не растерялся он.
        - Кому?
        - Новобрачным, - не моргнув глазом изрёк братишка.
        - Попутал двери, бэйбик.
        - Не-а, - улыбнулся сорванец и весело мне подмигнул.
        Мой котелок сейчас не очень хорошо варит, но намёки я всё ещё понимаю. А он намекает, я и этот тип, что мы… женаты?! Это шутка. Точно, шутка. Стопроцентная. Быть такого не может, что я вот так сразу на ровном месте возьму и распишусь с человеком, которого знаю меньше суток. Я со скорбным выражением лица сползла по стенке и чуть не завыла, честное слово. А непоколебимый Шерхан вскрыл конверт и извлёк письмо, составленное из букв, вырезанных из газет и журналов. Кажется, Сене захотелось поиграть в шпиона.
        Текст письма был следующим:
        «ДОБРАЕ УТРО!
        Я ЗНАЮ ШТО ВЫ ДЕЛОЛИ ПРОШЛОЙ НОЧЬЙУ!»
        - Значит, решил поиграть? - угрожающе спросил он моего брата.
        На него этот тон не подействовал, и он участливо, но тем не менее, зашкаливающе-позитивно кивнул.
        - И конечно, о новобрачных ты пошутил?
        Брат отрицательно замотал головой.
        - Я бываю экспрессивен в выражении чувств, поэтому прошу принять это к сведению, особенно на суде, - оскалился Шер, трансформируя ладони в кулаки, заставив меня ощутить, как стремительно галопом моя душа ускакала в пятки и забаррикадировалась там.
        - Я вру? Я не вру, - принялся оправдываться Сеня и кивнул в сторону правой руки моего якобы «мужа».
        Мы оба синхронно проследили за его взглядом и имели счастье лицезреть пластмассовое игрушечное кольцо на безымянном пальце с инкрустированной (как бы глупо это не звучало относительно розового куска пластмассы) половинкой сердца. Надо полагать, на моей руке вторая половина. Я оказала права. Это точно розыгрыш, причём самый идиотский на свете. Я не верю! Я в порыве жгучей ненависти к Шерхану хотела стянуть своё кольцо с пальца, краем глаза заметив, что он делает то же самое, но не получилось, оно сидело как приваренное. У Шера тоже.
        Отчаявшись в попытке снять кольцо, «муж» вновь стал коситься на моего братишку в намерении броситься на него, мелкого, с кулаками. Разумеется, во мне проснулся дух защитника слабых, и я заслонила его телом от неуравновешенного психа.
        - Ты в своём уме? Это же ребёнок. И он шутит. Неудачно просто…
        - Не шучу, - вылез из-за моей спины бесстрашный любитель правды.
        - Шутишь, - настоятельно произнесла я.
        - Нет. И могу доказать.
        А это весьма неожиданно. Как доказать? Он что, фотки сделал во время торжества? Да и какое торжество? Ночью? Ой, не смешите меня. Это всё нереально. Может ещё и со свечкой стоял над нами во время первой брачной ночи?.. Ха-ха. Просто ему стало скучно, и он решил подшутить надо мной.
        Но брат полез за спину, чтобы достать из рюкзака свою камеру. Да, интересно, что он там наснимал. Аллилуйя! Правда восторжествует!
        - Я ещё не успел на комп скинуть, поэтому не отредактировано. Хотел вам на болванку переписать, чтобы на память осталось…
        Какую память, он шантажировать нас хотел.
        - Малой, не гони пургу. Оно нам нах… сдалось? - вновь влез этот нелицеприятный тип.
        Ему определённо нужны уроки великого и могучего, тогда он бы забыл о своих жаргонизмах.
        - Ну как же? Свадьба всё-таки…
        Шерхан заржал, будто услышал нереально смешную шутку, а Сеня - первый на районе юморист. Псих в семейках.
        - Всё, хорош уже над нами стебаться, - отсмеявшись, изрёк он.
        - А я и не начинал. Пока, - и повесил улыбку от уха до уха.
        Зловещую. Шер снова начал закипать и, видимо, в нём, как и во мне, проснулась идея стереть широкую улыбку с лица Сени, потому что он всем корпусом навалился к брату, а я, в свою очередь, вновь избрала линию защиты и влезла между ними. Где это видано маленьких бить? Он в своём уме? Идиот недоделанный. Но так как я влезла в последний момент, а Шер не успел остановить себя, то он по инерции продолжил свой стремительный путь, но уже к полу, подминая меня под себя. А я заваливалась на Сеню, который вообще пребывал в диком шоке от надвигающейся пирамиды и не успел распрощаться с камерой, которая пала неминуемой жертвой в бою между ней и моей загипсованной конечностью. Сеня взвыл, скорее из-за утраты, услышав характерный звук треснувшего аппарата, чем из-за того, что оказался погребённым под тяжестью двух тел. Я тоже взвыла, потому что осколки камеры впились мне в бок, а живот придавил локоть Шерхана. Только Шерхан в своей обычной манере проматерился и встал, дав мне возможность вновь дышать, я перевернулась на другой бок, чтобы высвободить мелкого. Этот шкет бросился собирать обломки своей священной
фигни чуть не плача.
        - Запись, значит, ты не сохранил нигде? - обречённо изрёк «муж».
        Какой же он бездушный. У мальчика горе, а ему только запись важна. Безусловно, мне тоже интересно, что случилось, но надо же и совесть иметь, в конце концов.
        - Тогда расскажи нам, что произошло, ты же не зря прислал письмо? - Шерхан покрутил у лица братишки конвертом, Сеня судорожно собирал осколки, всхлипывая через раз, и не спешил отвечать на вопрос. - Я тебе новую камеру куплю. Лучше этой в сто раз.
        Шер приступил к торгам.
        - Мне эта нравилась, - жалобно срывающимся голосом выдавил мелкий.
        - Новая будет удобнее, с кучей всяких прибамбасов. С супер-пупер-мега-зумом, - продолжал он рекламировать камеру.
        На самом деле Шер сказал не «супер-пупер-мега-зумом», а перечислил навороченные характеристики, которые мне, глубокому гуманитарию, показались скучными для запоминания.
        Сеня задумался. Новую камеру ему папа вряд ли купит. Тем более после того, как увидел, что он наснимал. Выбор перед ним стоял небольшой. Или убиваться по старой, или принять предложение и получить новую.
        - Хорошо. Тогда есть парочка условий. Во-первых, камеру хочу прямо сегодня, - Шер кивнул. - А во-вторых, не перебивайте меня. Верите-не верите обсудите потом.
        Теперь мы оба кивнули. Я к тому моменту уже поднялась с пола и пристроилась на кровати. Шерхан тоже улёгся на кровать по другую сторону от меня, а Сеня, последовав нашему примеру, взгромоздился на ложе и устроился посередине. Он прочистил горло и приступил к рассказу.
        Я, конечно, разного ожидала, но точно не подобного. Я была ошеломлена, нет, тут нужен эпитет позначительней, - у меня произошёл вынос мозга.
        Не обошлось без наших с Шером замечаний по поводу и без, наплевавших на второе условие, но на каждое напоминание об этом Шерхан припоминал братишке, что может и забыть о выполнении первого со своей стороны.
        15
        Оказалось, что две маски, исчезнувшие из коробки ранее, нашли в качестве своих хозяев не Егора и Стаса, как посчитала Лена, а Сеню с его другом Роллом.
        На бал по приглашению обещали провести кого угодно, от мала до велика, с входом проблем у малышей не оказалось бы, но имелось кое-что из запретного, а именно камера, с нею бы не пустили, поэтому мальчишки прокрались в ДК ещё днём и засели в каморке, спрятавшись до начала торжества. Ожидание было мучительно долгим, поэтому оба школьника развлекали себя анекдотами и шутками с одного известного сайта в интернете, куда залез со своего сенсорного коммуникатора Ролл, схожий по комплекции с Сеней, его одноклассник. Если бы они надели кепки, со спины их было не отличить.
        Сеня, находящийся в постоянной погоне за сенсацией, и его дружок, помощник оператора, выползли только, когда дом культуры заполнили люди, и они смогли затеряться в толпе с запретной камерой. То, что в залах есть и свои операторы их нисколько не смущало, поэтому мальчишки, находя самые непримечательные места, снимали людей, оставаясь незамеченными.
        Таким образом, Сеня стал на тот момент единственным обладателем записи драки Леси с Куликом. И очень гордился тем, что вовремя оказался на втором этаже. Также он снимал батлы, самые ключевые моменты; например, как четвёртый в команде Егора «The Leaders Crew» сломал ногу, даже то, как его на улице увозили на карете скорой помощи; снял болтовню некого известного, как он сам утверждал, режиссёра, снявшего тот известный клип Оливера Басса, в котором приняли участие FJB.
        А ещё очень много всего, о чём Сеня умолчал, припомнив лишь наиболее яркие моменты. Особенно он вдохновился, рассказывая с уточнениями с того мгновения, как потеряв Ролла, увязался за парочкой ставшей дурно себя вести старшей сестры и её кавалера, приметив их в парке на лавочке у ДК, опустошающих годовой запас продуктов и питья из тележки, с которой те ранее покинули территорию супермаркета, нагло стащив её. Не шутка ли - утащить полную и даже с горкой тележку продуктов? Сене это понравилось.
        На вдохновенный пьяный разговор Сенька не успел, только на его концовку, когда Шер целовал его сестру, или она его целовала. Стыдно никому не было, скорее даже хорошо, показалось Сене. Святая невинность Лены была сломлена, и Шер возжелал утащить её к себе домой. Сеня раскрыл себя и сказал, что не хочет сидеть в кустах, как папарацци, а будет бегать за ними следом и снимать видео для потомков. Решив, что если для потомков, то это благое дело, парочка согласилась, оператор не отставал ни на шаг, что и позволило ему стать ценным информационным носителем.
        - Я сейчас позвоню в такси, и оно домчит нас за пять, - трясущиеся пальцы болтались перед глазами Лены, изображая цифру пять, - секунд… нас домчит.
        - Окей, - заплетающимся языком дала она согласие.
        Шерхан достал из кармана мобильник и принялся тыкать на кнопки, то и дело ошибаясь, сбиваясь и начиная заново.
        - Алло! Эт такси? Как нет? А куда я попал? К тебе шоль, Толян? Ха, - персональный принц Сенькиной сестры заржал. - Вот я @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@! Ну, как жизнь?.. Не, я не пьян, немного вым…вымп…выпивши я. У меня тож всё гуд. Номер такси не подскажешь? Два-сорок-сорок. Спасибо, кланяюсь челом об пол. Ха! Пис, братан.
        - Прикинь, - это уже Лене, - я с чуваком год как не общался. А тут набрал и на него вышел. Ща, в такси позвоним.
        Он снова стал тыкаться в телефоне, на этот раз номер был набран верно, но он для уверенности переспросил сто раз «действительно его братан назвал номер два-сорок-сорок или он чё-то путает». Такси вызвали, прибыло оно очень быстро, в считанные секунды.
        Оставив продукты в аллее, порадовав на следующий день местных людей без определённого места жительства, Лена с Шером забрались на заднее сидение в обнимку. Она закинула ноги ему на колени, а Сенька сел вперёд к водителю, чтобы оба героя его новой ленты хорошо попадали в объектив камеры. Ехать долго не пришлось, как и обещал парень, потому что его дом находился на соседней улице - шикарный двухэтажный особняк с балконами, огромными окнами, выступающими чёрными дырами на персиковом фоне каркаса самого особняка. Дом находился за оградой и закрытыми воротами. Но Шер ввёл нужный код и пропустил всех внутрь. Брусчатая дорожка извивалась по всей территории, и незамысловато привела ко входу в дом.
        Два спотыкающихся тела, громящие всё на своём пути, поковыляли вверх по лестнице на второй этаж, то и дело норовя скатиться с неё. Шер чертыхался, Лена шептала благодарности ангелу, который их спас, не дав навернуться с лестницы, Сеня разве что у виска пальцем не крутил, зажимая рот ладонями от рвущихся смешков - два нетрезвых взрослых смотрелись вместе потешно.
        - Это моя комната, - упёрся спиной в дверь Шерхан, и открыл её рукой, которую предварительно поставил на ручку, потянув вниз.
        Дверь открылась, а Шер, не удержавшись на ногах по инерции провалился спиной в проём двери, другой рукой он держал Лену, и она ввалилась следом за ним, с виду удобно умостившись на его широкой груди. Сенька тоже чуть не растянулся, споткнувшись о раскинутые ноги хозяина дома, но вовремя спохватился и остался держаться на ногах, перешагнув через конструкцию «бутерброд», оказался в комнате, ища выключатель. Он его нашёл довольно быстро, но воспользоваться не смог, потому что электричества не было, освещением послужил лишь маленький фонарик, приделанный к камере.
        И вот - этот слабый фонарик осветил силуэт грозной фурии, вооружённой дубиной, выскочившей из глубины коридора. Её волосы торчали во все стороны, словно после воздействия электрошокера, что было более вероятно, чем предположить, что у неё непропорционально большая голова на плечах, как у гуманоида с другой планеты, а злобный оскал наводил на всех священный ужас.
        - Мама! - заорала Лена в унисон с Шерханом.
        - Порву всех, грабители чёртовы! - громогласно изрекло чудище и замахнулось оружием.
        Крик сдержал только Сеня из-за ладоней, которыми пытался сдерживать смешки. А потом похвалил себя за стойкость, не каждый оператор мог гордиться подобной выдержкой.
        Внезапно дали электричество, дело было в том, что он «запал» после небольшой аварии на электростанции, которую профессионалы довольно скоро свели на нет, обеспечив район светом. Все зажмурились, а открыв глаза обнаружили, что «чёртовы грабители» - всего лишь младший хозяин дома с друзьями, чудище - худющая женщина-хозяйка, а дубина - на самом деле скалка.
        - Тёмочка-сынок, ты вернулся уже? - тут же елейным голоском поинтересовалось чудище, оказавшееся его мамой.
        - Ага, - изрёк сын, прижимая к себе Лену.
        Не будь она пьяна или хотя бы не настолько пьяна, её лицо бы залила краска смущения, а сама бы она тут же вскочила и убежала на другой угол комнаты, подальше от Шера. Вот только ситуация была иная, Лена не спешила отлипать от своего парня, Сеня спешно переводил камеру с одного лица на другое, жалея, что у него не четыре руки.
        - А это что за профурсетка? - вернулся к маме её грозный тон.
        - Это… моя принцесса, - нежно представил Лену Шерхан, она расплылась в улыбке, доброе слово и козе приятно.
        Абсолютно счастливая Лена чмокнула своего принца в щёку и поднялась, чтобы со словами «мамулечка» растопить сердце женщины и заключить её в крепкие объятия. Но изворотливая женщина увернулась и надменно заявила:
        - Для вас, мадемуазель, я - Ефросинья Эразмовна.
        Прозвучало это смешно. Лена не удержалась и захихикала в кулачок, обозвав даму в голове Снежной Королевой: высоченной, даже без каблуков, а в элегантных домашних тапочках, до чёртиков худой, с выступающими скулами и поджатыми тонкой линией губами, истощающей холод.
        - Мама, - обиженно надулся лежащий на полу сынок. - Это же моя девушка! Я может люблю её и жениться хочу?!.
        Мать изобразила на лице кривую усмешку.
        - Жениться? Возьми и женись для начала. А уж потом домой приводи, - тоном тирана-королевы произнесла женщина.
        - Секундочку! - возвестил присутствующих Тёмочка, и убежал куда-то вдоль коридора, по пути снеся вазу с икебаной, картину с красивым пейзажем Парижа, который обожает его мать, также разгромив что-то в комнате, в которой скрылся, но очень скоро вернулся и резко затормозил, припарковавшись на колени у ног Лены. - Будь моей женой! - Осчастливил он всех своим признанием, вручив девушке обручальное колечко, а мамулю ввёл в состояние ступора, узкие щёлочки глаз которой превратились в пятирублёвые монеты, явив миру коричневую радужку глаз.
        - Ты с ума сошёл! - возопила она отмерев, и перебивая девушкино ответное «да», которое та почти произнесла с горящими глазами, и тянулась руками к кольцу, разве что не говоря «моя прелессть».
        - Ответь мне «да», умоляю, я готов ползать перед тобой на коленях сколько угодно, всю жизнь, если потребуется, даже если ты не готова… - не стал слушать Ефросинью Эразмовну сын.
        Но Лена его перебила, решив, что сказано достаточно для счастливого брака:
        - Я готова. Я согласна. Да.
        Мама схватилась за сердце, предварительно выдернув из рук Лены кольцо, а сама она была заключена в медвежьи объятия своего принца, который был искренне рад, словно маленький ребёнок, получивший обслюнявленную шоколадку. Лена тоже радовалась, мыслей «бежать от этой семейки!» ей тогда не приходило, как в будущем.
        - Дебилы, - любовно так, по-родственному окрестила их союз мамуля и, понадеявшись, что цирк так и останется цирком, развернулась и ушла в свою комнату.
        А зря.
        Тёма снова позвонил в такси и попросил доставить в ЗАГС. На уверения таксиста о том, что данный орган сейчас не работает, внимания не обратили, и ещё с полчаса после прибытия на место ломились в двери. Разумеется, никто не открыл. Разве что охранник обещал вызвать наряд милиции, а ребята снаружи только хихикали, что нет уже давно никакой милиции, есть полиция.
        Шер предположил монументальную вещь:
        - Я знаю, почему не открывают! На тебе же платье не повенечо… тьфу, подвенечное.
        - Точно, - схватилась Лена за голову и сделала глаза по-лемурьи большими.
        - Надо платье купить.
        - А в супермаркетах продают?
        - Пошли, спросим, - схватил невесту за руку будущий муж
        - Стойте, - решил вмешаться Сеня, чего до сего момента не делал.
        Могло показаться, что братику очень хотелось выдать старшую сестру замуж. Ему хотелось, но скорее с профессиональной стороны начинающего папарацци, чем из братской любви. От Сени последовало дельное предложение связаться со знакомыми в администрации, которые наверняка должны были быть у будущего мужа.
        Парень задумчиво почесал бритый затылок, перебирая многочисленных знакомых.
        - Толян же. Помните, сегодня попали на него один раз. Его отец мэр города. Да я и сам его знаю. Он же спонсор бала, помог нам, ништяковый мужик.
        - Надо ему позвонить, попросить устроить церемонию прямо сейчас.
        - А это тема.
        - Позвони ему, - повисла на руке Тёмы Лена.
        Она и не предполагала, что так сильно хочет замуж, порой алкоголь творит дурные шутки.
        - Алло, - с третьей попытки набрал номер Толяна Ленин принц. - Эт снова я, Шерхан. Ага, на этот раз к тебе. Спал что-ли? А-а-а… С вечерухи нашей зад свой домой приволок? Похвально-похвально, что сам. Слушай, друг, у меня просьба. Вели-и-и-кая. Да, к тебе. Только ты можешь нас спасти. Понимаешь, хочу жениться. Да, я. Звучит небе…ве…невероятно, короче, это да. Мочи нет. Прямо щас хочу, а нам не открывают. Прикинь, да, сволочи. Я уж и так, и эдак. Да ваще капец. Слухай, братан, переговори с отцом. Разбуди, объясни что к чему, я тебе век благодарен буду. Не спит? Кто-то скандалил по поводу электричества и ему не дали спать? Всё по канонам «спать не могу, когда народ страдает, душа у меня за народ болит» - заржал Шер, пародируя героев известного юмористического шоу. - Для меня это судьба…
        Лену переклинило. Судьба. Ей стало неожиданно ясно, почему она подсознательно на всё с Шером согласна. Она вспомнила пророчество странной тётки, о котором давно позабыла. Даже её имя затёрлось в памяти, Лена казалось, что та представлялась леди из Гагр. Впрочем, имя казалось неважным, татушка светилась - это знак. Может и фосфором, которым её обвела Леся, главное, что сверкала ночью. Практически под луной. «Нельзя обмануть, нельзя предать, и ещё чего-то нельзя,» - пыталась нашарить в памяти Лена, небезуспешно: «Нельзя отпускать. Я его не отпущу. Да ни за что. Мне нужно платье!»
        Светловолосая девушка заметалась, прикидывая, где сейчас найти свадебное платье, но в голову, как назло, ничего толкового не шло. Тогда Сеня спас ситуацию, или усугубил, как посмотреть:
        - Может, с Соней поменяетесь, вроде на ней как раз подвенечный наряд?
        - Ты гений! - чуть было не кинулась сестра ему на шею, чтобы расцеловать, но по пути вспомнила, что понятия не имеет, где сестрёнку черти носят.
        - Я ей сейчас позвоню, узнаю, где она.
        Лена бешено закивала головой, а её братишка после переговоров с сестрой, перед тем, как озвучить её местонахождение, посоветовал по пути купить подарок для будущего мужа, на свадьбу, так сказать. Вооружившись наставлениями, решительно настроенная Лена кинулась снова в здание ДК, где в туалете совершила обмен платьями с Сонечкой, не объяснив ей толком, что к чему, но получив вдогонку кучу ругательств и нецензурных выражений, а также спотыкаясь на ходу от непривычно высоких лабутенов, от которых Соня была счастлива избавиться, что и послужило толчком к тому, чтобы снова поменяться нарядами с бестолковой сестрой.
        К тому времени она устала и от каблуков, и от сорвавшейся вечеринки. Электричество дали немногим позже. Рыжеволосая девушка слышала, что ради этого пришлось будить самого мэра, который хоть и был главным спонсором сегодняшнего вечера, носу не показал. Зато его представитель, совсем юный недавно выпустившийся из университета высокий парень с прозрачной кожей и аккуратно уложенной золотой копной волос Владимир, присутствовал с самого начала мероприятия. Многие ребята знали парня, относились к нему несерьёзно, панибратски, что молодого человека крайне бесило. Он желал уважения, а получал хлопки по плечам или спине. Хотел чтобы его называли по имени-отчеству Владимиром Владимировичем, или коротко Владом, а может и Владыкой, порой разрешал он очередной девушке, но слышал только Вова, Володька, и совсем обидное Вовка. Мечтал быть представителем мэра в театре, опере или на балете, на выставках, быть правой рукой на встречах высшего ранга, если приехал сам президент, его тёзка, например, а приходилось бегать по домам культуры, утренникам, встречам ветеранов. Не такого он ожидал, устраиваясь в молодёжный
отдел при Министерстве Культуры города. Тем более музыка в стиле хип-хоп парню очень не нравилась. Он предпочитал классику, не зря выпустился из музыкальной школы круглым отличником, уважал оперу, а в последнее время сходил с ума от рок-оперы.
        Он был зол, и злость копилась в нём не первый день. Эта вечеринка стала пределом. Владимир, которого казалось легко можно смять, скомкав как бумажку, настолько он был тонок и прозрачен, собирал взгляды девушек, выглядя на своих тонких ножках с острыми коленками словно принц норвежского королевства. К нему подходили знакомиться, благо в масках девушки не стеснялись, оставаясь инкогнито. Увы, настроение парня девушки поднять не могли, он продолжал злиться, толпа качала его из стороны в сторону, и вот он нашёл себя прижатым чьей-то спиной к стене, недовольный, что ему как представителю органов высшей власти города, не предоставили собственного места. Понятно, почему сам господин мэр назначил представлять себя молодёжному отделу, а руководитель Владимира перепоручил это самому молодому и подающему большие надежды молодому человеку, который в отделе всем нравился, был угодлив, белоснежно улыбался, смеялся общим шуткам, в общем был всеобщим любимчиком, умудряясь мастерски скрывать скверный характер.
        В снежно-голубых глазах горели холодные колючие огни, и Влад мысленно обругал своё начальство, возжелав напакостить. Скорый на расправу, он придумал позвонить самому мэру, разбудить и наговорить гадостей. У него даже был его личный номер, найденный на одном из запароленных серверов. Эти пароли не являлись секретом для любимчика отдела Влада, и оставалось лишь найти телефон, с которого предстояло произвести шкодливую операцию. Просить телефон и подставлять себя он не стал, разумно полагая, что впоследствии вычислить откуда и кто звонил не составит труда, а его нынешнее положение позволяло, протянув руку, без особого труда вытащить небрежно торчащий из заднего кармана впереди стоящего парня телефон. Всё шло как по маслу, простачок даже не поставил пароль, Влад ликовал и печатал: «Доброй ночи, спите?» Ответа не последовало, либо глава города спал, либо игнорировал, Владимира это не устраивало. «Правда, спите что ли?» отправил он следующее сообщение.
        Мэр Светлов Валентин Владимирович действительно спал, счастливый, ему выдался свободный вечер, ведь удалось откреститься от молодёжного мероприятия, прикрываясь другими делами, сейчас он обнимал подушку, мирно посапывая. На другой половине с повязкой на глазах спала его жена. Обычно он отключал звуки на телефоне перед сном, на рабочем номере, но на личном никогда. Впрочем, его личный номер был известен исключительному кругу лиц, и звонками на него хозяина современного смартфона с сенсорным экраном не обременяли. Пронзительный писк выудил похрапывающего мужчину из грёз страны морфея, нарушив тишину ночи. Валентин Владимирович даже не успел понять, что его разбудило, как раздался второй идентичный первому резкий звук. Он потянулся к телефону, чтобы обнаружить глупые сообщения, и вместо того, чтобы отключить телефон и продолжить сон, как и собирался, получил ещё одно: «А нам всем не спится!», - и стал звонить обратно, чтобы поставить наглеца на место.
        Влад звонка не ожидал. Испугавшись, он закинул вибрирующий телефон обратно в карман, радуясь про себя, что стирал отправленные сообщения сразу после отправки.
        В этот момент отключили свет, а стоящий впереди Владимира парень почувствовал, как в заднем кармане висящих на одном честном слове джинс вибрирует телефон. Пожав на неизвестный номер плечами, ему частенько звонили с них, записываясь на кружки в доме культуры, которые периодически вёл парень, помогая знакомым из FJB, он принял звонок.
        - Алло, - тут же ответил он, мгновенно опустившаяся на зал тишина позволила прекрасно слышать недовольного абонента. Голос его был властен и красив.
        - Не спится вам? Ага, а мне спится вот, спалось!
        - Ну, я рад, - хмыкнул парень, толпа начинала роптать, а в центре зала как будто было оживление, там играла песня с телефона, и парочка танцевала медляк. Ему хотелось поглядеть, кто из его знакомых такой шустрый, было досадно находиться далеко от сцены.
        - Рад чему? - взревела трубка. - Я тебя найду, и спать не сможешь больше.
        - Эй, мужик, ты чё? - он искренне не понимал, что за тролль на том конце пытается его развести. - Рамсы попутал?
        - Что я попутал? Да ты вообще знаешь, кому звонишь?
        - Ой, ну, мэру города, конечно, - юморнул парнишка, сам того не зная, он попал в яблочко.
        - И зачем? - орал мэр.
        - Электричества в городе нет, вот и звоню, - нашёлся парень. - Вот, решайте.
        Танцы, только начавшиеся в середине зала уже прекратились, все успели осознать, что случилось происшествие, кто-то запаниковал, кто-то распространял панику. Парню надоел тролль, он скинул и закинул того в чёрный список, присоединившись к тем, кто распространял панику, ему это показалось «по приколу».
        Звонок оборвался и мэр заволновался сильнее. Стал звонить снова и снова, а механический голос оповещал, что соединение не установлено. Тогда он стал звонить своему помощнику и узнал, что электричество на самом деле пропало, и принял меры.
        Сам того не подозревая, взбалмошный Владимир, разбудив важного человека, дал отмашку на старт событий, которые сплелись в клубок, и распутать его было делом нелёгким.
        К этому моменту большинство ребят разбежалось. Молодой человек Сони, с которым произошла ссора, тоже испарился. Она представляла себе, как мистер Охренчик увидит её в красивом платье, упадёт в обморок от любви и будет молить её вернуться к нему, а она благодушно разрешит, не зря же целый год строила ему глазки. А вместо этого сидела на унитазе в кабинке и менялась одеждой с сестрой. Та редко сестрёнку о чём-то просила, к тому же настолько упорно, что расстроенной Соне просто захотелось той помочь. Пусть хоть кому-то этой ночью счастье обломится, решила она великодушно.
        В то время как Лена задерживалась, выбирая подарок любимому, Тёма уже обо всем договорился, и со счастливой улыбкой блаженного идиота встречал процессию, состоящую из хмурой тётеньки, регистрирующей браки, и очень молодого представителя мэра, настроенного не более благожелательно, чем тётенька. Шеру тот был смутно знаком, и улыбка его казалось глупой, но он и сам глупо улыбался, пытаясь поднять настроение женщине, она была недовольна, вытянутая из тёплой кровати, она пришла, отперла двери, впустила брачующегося, с недоумением поглядывая на жениха, который ждал невесту. Грубить ему было нельзя, ведь тот и мэру мог жалобу накатать, а терять «ради прихоти блатных» нагретое местечко не хотелось, так что она стоически ждала невесту вместе с Тёмой и представителем, а может и самим помощником мэра, сонная она не сразу поняла, кем он представился, переспрашивать посчитала нелепым. Лена очень торопилась, ждать пришлось совсем недолго.
        - Музыку включить не сможем, - чопорно изрекла сонная и недовольная регистраторша.
        - Почему? - невинно хлопая глазками, спросила Лена.
        - Потому… Потому что… - на лице тёти забродили морщины, свидетельствующие своим движением о напряжённой мыслительной работе.
        - Потому что комната с пультом управления от музыкального центра закрыта, - продолжил за неё представитель, сверкнув белым воротничком из-под небрежно застёгнутого официального костюма.
        - Ничего страшного, я сейчас в инете скачаю, - нашёлся маленький сводник.
        Сделал он это быстро, так что меньше, чем через пять минут, тишину Дворца Бракосочетаний разорвало от марша Мендельсона. Пара медленно прошла по ковровой дорожке и остановилась у стола.
        - Паспорта давайте, - попросила тётенька с мрачной миной на лице.
        Шер вытащил из заднего кармана брюк бумажник и паспорт, убрал первый на место, а второй протянул регистраторше. У Лены паспорта с собой не оказалось. Но вновь Сеня спас положение, который не ездил домой, но созвонился со старшим братом Стасом и попросил того забрать паспорт сестрички из секретного ящичка с документами, в то время, когда она бегала обмениваться платьями с Соней. Стас согласился на сомнительную авантюру лишь уговорившись с мелким шкодником, что тот не будет снимать его на камеру шесть месяцев (лучшее, что он смог выторговать). Полгода спокойного существования в собственной квартире без опаски щеголяя хоть в чём мать родила, будучи уверенным, что это не попадёт в мировую сеть, стоило получасовой ночной поездки. Он даже спрашивать не стал, зачем нужен паспорт, и что мелкий делает в позднюю ночь не дома. К тому же его ждала новая РПГ, это свято.
        Тётя медлительно внесла в регистрационный журнал идентификационные данные брачующихся и отдала паспорт златовласому представителю, который сказал, что вернёт их завтра вечером обоим уже со штампами, а паспорт Лены поменяет и выдаст ей новый, с фамилией мужа.
        - Согласны ли вы, Матвеева Елена Родионовна, взять в мужья этого мужчину…?
        - Фу, как банально звучит. Хочу красивую фразу. Из Библии. Послание к Коринфянам, - тут же перебила женщину, известив делегацию и будущего мужа о своём желании Лена.
        - Я тоже хочу не банальщину, - поддержал её Тёмочка. Два сапога - пара.
        Тётя стала носиться по помещению в поисках Библии, представитель стоял на прежнем месте, и виду не казал как его раздражает вся ситуация, когда на него натыкался чей-то взгляд, он лишь улыбался и разводил руками. Тётенька бегала безрезультатно, зато всех, как это вошло уже у него в привычку, спас Сенька. Послание к Коринфянам нашлось всё в том же интернете, а тётка с телефоном в руках, вместо привычной красивой официозной папки или на худой конец книги, смотрелась весьма потешно. Неэмоциональным сухим голосом она начала:
        - Так, Первое Послание к Коринфянам. Святого Апостола Павла. Глава первая. Павел приветствует церк…
        - Стоп, вы всё читать собираетесь? - округлила глаза Лена, Артём широко зевнул, не потрудившись прикрыть рот ладонью. Казалось, представитель мэра тоже хочет зевнуть, и сдерживается из последних сил.
        - Сами же просили, - тем же безликим голосом возразила регистраторша.
        - Сейчас я вам найду с какого момента читать, - вновь выступил в роли Супермена братишка невесты и кинулся к немолодой женщине, совсем не разбирающейся ни в церковной литературе, ни в телефонах. - Вот отсюда, с четвёртого пункта по девятый. Девятый уже читать не надо.
        Тётенька кивнула и продолжила:
        - Пункт четыре. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится. Пункт пять. Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Пункт шесть. Не радуется неправде, а сорадуется истине. Пункт семь. Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Пункт восемь. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Всё. А теперь продолжим. Согласны ли вы, Матвеева Елена Родионовна, взять в мужья этого мужчину и любить его, пока смерть не разлучит вас?
        - А можно без «пункт»? - после небольшой паузы заявила Лена тоненьким голоском.
        У тёти-регистратора чуть пар из ушей не повалил, насколько она стала зла. Лицо краснело, помидоры на августовских грядках молча завидовали этому густому насыщенному цвету. Ей стоило больших усилий взять себя в руки, и прочитать по просьбе невесты.
        Та снова выдержала эффектную паузу, действуя на нервы регистраторше, не готовой читать клятву ещё раз, и дала свой громкий положительный ответ:
        - Да.
        - Согласны ли вы, Охренчик Артём Сандалович, взять в жёны эту женщину и любить её, пока смерть не разлучит вас?
        Жених вообще не думая ответил «да» и счастливо уставился на Лену.
        Представитель чуть не заржал как конь, а до невесты не дошло, что после свадьбы официально начнёт значиться как Охренчик Елена Родионовна. Сия сногшибательная новость поразила её только утром, при пересказе Сени, а не в ЗАГСе.
        «Охренеть можно, - наутро думала она, нервно хихикая, - не постесняюсь я этого выражения. А чего уж там стесняться, я теперь вполне официально могу охреневать сколько мне вздумается. Хоть по сто раз на дню. Я теперь по жизни охреневшая хреновина. Вот гадство. Хотя мне ведь ещё больше повезло, чем, скажем, его маме. Охренчик Ефросинья Эразмовна. Вот это полный трындец. Бу-га-га!»
        - А теперь распишитесь в книге учёта регистрации актов бракосочетания.
        Они по очереди наследили ручками, оставив автографы, затем обменялись розовыми пластмассками в качестве колец, и Артём запечатлел на губах своей новоиспечённой жены страстный поцелуй.
        - Объявляю вас мужем и женой, - запоздало окрестила их тётя-регистратор.
        После торжества представитель мэра, а именно им и оказался неудачник Владимир (видимо, в эту ночь планеты выстроились для него в крайне несчастливый ряд), которого вызвонил личный помощник Валентина Владимировича, раскупорил бутылку шампанского и разлил по бокалам. Его лицо сияло счастьем за молодых, но на душе было мерзко-радостно за Артёма, с которым тот был шапочно знаком, точнее из-за того, что он, услышав фамилию, которую и ранее знал, хихикал, как будущей жене его не повезёт с фамилией. Тревога его почти покинула, ведь когда ему позвонило высшее начальство, душа в пятки убежала, он решил его вычислили. Всё оказалось прозаичнее, Влада отправили на поиски работников ЗАГСа, которых тому пришлось уговаривать ехать с ним, а также осуществлять любую требуемую помощь молодым.
        Владимир, спеша избавиться от неприятных обязанностей, да и устав улыбаться как дурачок, предложил отвезти пару на крутой тачке в гостиницу, где уже, выполняя поручение мэра города Светова, заказал специально для них номер-люкс для новобрачных. Все поспешили к машине, но по пути Лена всё же навернулась на высоченных каблуках и очень неудачно приземлилась на локоть. Вокруг пострадавшей тут же собралась маленькая делегация, и начали поступать предложения по поводу немедленной эвакуации в направлении госпиталя. Она вопила от боли, тётя затыкала себе руками уши, Тёма пытался её успокоить и клятвенно обещал научить группироваться при падении, Владимир настойчиво пытался дозвониться до больнички, а Сеня участия в бедламе не принимал, молча наблюдая и мысленно угорая со стороны.
        В конце концов, Владимиру пришла гениальная мысль самому отвезти девушку в больницу, в отделение неотложной помощи, и они помчались туда, напрочь игнорируя светофоры, за что пришло бы несколько штрафов, но государственные номера автомобиля были бесплатным проездным билетом. Девушке наложили гипс. Ещё одна тайна была разгадана.
        Не обошлось без эксцессов, но всё же благополучно врач, вызванный из приёмного покоя, которому не принятый изначально серьёзно Влад раздуваясь от важности огласил, что по приказу мэра необходимо излечить больную девочку, конкретно - вставить на место кость и наложить гипс, справился с доверенной ему Леной, и процессия отбыла в свой номер-люкс.
        Тёзка президента из вредности решил растрепать общим знакомым о свадьбе, словно в утешение проклятой ночи. Тётя-регистратор решила ограничиться простым наведением порчи на мэра на и всю шайку, благо у неё была знакомая ведунья.
        В предвкушении первой брачной ночи Лена чуть не забыла о своём подарке, но вовремя спохватилась и вручила мужу. Тот замялся, извинился, сказал, что свой подарок для неё, кольцо, переходящее по женской линии в его семье, он заберёт у матери и отдаст жене завтра. Ничего страшного, заверила его любимая и отправила надевать свой подарочек, сама тем временем стянула с себя платье и осталась лишь в красивом в нижнем белье. Комплект достался ей от лучшей подруги, и неодёванный до сих пор лежал в шкафу. «Вот срамота,» - думала о себе девушка, слушая рассказ братишки.
        Её муж вывалился из ванной комнаты, в которой переодевался, в тех самых труселях с огромными красными сердечками. И стало ясно, кто тот «полоумный страстный романтик», подаривший ему самый необходимый предмет гардероба. Его жёнушка - сумасбродная, душевнобольная, ненормальная, умалишённая психопатка. А какая нормальная девушка вышла бы за человека с подобной фамилией и ещё подарила бы ему настолько пылающие любовной лихорадкой трусы?! Только психичка. Почему умные мысли посещают департамент её дум спустя сутки?.. Подобные мысли волновали обоих супругов.
        По словам Сени, оба к тому моменту, а за окном уже распалялся рассвет, «были совсем никакие, и после тухлого поцелуйчика завалились на боковую», почувствовав под собой удобное ложе для сна. Что его бесконечно расстроило, ведь он реально рассчитывал свечку подержать при их первой брачной ночи. В одной руке свечку, в другой камеру.
        16
        - Чё-ё-ё-ё-ё-рт! - в сердцах воскликнул муж (боже, я так легко произношу про себя это слово «муж», но на деле я о нём так совсем не думала) и схватился обеими руками за голову, как будто она у него без этого движения отвалится и закатится куда-нибудь под кровать, откуда достать её, тем более без зрения, будет ой-как сложно. - Матвеева, значит?..
        Больше нет, благодаря тебе, милый.
        А потом с его стороны кровати начали раздаваться всхлипы. Он что, плачет?.. Ревёт? Если только белугой. А нет, оказывается хохочет. Причём весьма истерично. Это я должна сейчас биться в истерике!
        Шерхан согнулся пополам и во весь голос загоготал. Какая же слабая у парня психика. И неустойчивая. Хотя неудивительно - с таким-то темпераментом. Внезапно он свалился с кровати в объятия мягкого ворса ковра, что его не остановило, истерия продолжилась даже на полу. Я, ловко проскочив через Сеню, сидящего посередине, заглянула под кровать, мерно качающуюся на волнах от недавнего ускорения, которое было дано ей упавшим телом накачанного парня, и невольно залюбовалась своим принцем. Именно сейчас на принца он был похож менее всего. Скорее, на психа, чей мозг уже давно в отключке. Вот псих психом, а такой красавчик. За ним наверно толпы девчонок ходят, выстраиваясь в строй.
        И всё равно он убожище! Обманул меня и женил на себе. Это недостойно джентльмена. Но судя по реакции, для него наша свадьба такая же новость, как и для меня. Я в шоке. Только я от шока становлюсь безвольной рыбой, а он, наоборот, чересчур активным зайцем из рекламы батареек «Энерджайзер». И это моя судьба? Нет, серьёзно? Судьба? По-моему, это чья-то шутка. Злая-презлая.
        - Твой муж похоже немного того… - многозначительно повертел пальцем у виска братишка.
        - Похоже, - подтвердила я общеизвестный факт.
        - Я может пойду? - тут же вновь предложил брат, какой уже раз по счёту, но сейчас я согласна была его отпустить - всё, что было, он нам рассказал. Надеюсь, всё.
        Я кивнула.
        - Окей, пока. Фотик. Сегодня, - вслед за мной перекинулся через край кровати Сеня и ткнул пальцем в хохочущего медведя, напомнив о сделке.
        Медведь мигом трансформировался из заливающегося истерикой в грозного и устрашающего и схватил Сеньку за шкирку, вперив в него немигающий взгляд ярко-голубых глаз. Такой нереальный, но по-своему красивый и завораживающий, цвет лазурного моря. Тёплого, прогретого нещадным солнцем, и даже в гневе не знающего льдов. А сейчас он был очень зол. Чуть ли не искры из глаз летят.
        - Ты сейчас наврал, да? У тебя фантазия шибко активная, да? - прошипел он ему в лицо.
        Сеня стушевался, но виду не подал. А с весьма достойным видом отрицал, резко мотая головой из стороны в сторону.
        - Уверен?
        Теперь он стал кивать китайским болванчиком.
        - @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@! - не стал сдерживать бурных эмоций Шер.
        Да что ж такое? Что ни слово мат. Мат на мате и матом погоняет. При девушке, при ребёнке. И не совестно ему? Кажется, не совестно. Лишь бы братика мне не покалечил, эгоцентричный, нахальный гад. Судьба моя. Он - моя судьба? Эта провидица, Леди Га, теперь я вспомнила её имя, сказала, что когда засверкает лоза, я найду то, что искала, но, главное, не упустить, не обменять, не предать. Лоза - это моя татушка, совершенно точно. Она зафосфоресцировала, то есть засверкала. Но что я искала? Замужество? Я не искала, но, верно, где-то на подсознательном уровне всегда хотела любви. Может это и засчитывается в пользу «искала»? Наверное, так. А вот то, что я его не упустила - точняк! Схватила и привязала самыми крепкими узами - узами брака. Значит, нельзя его предавать и обменивать, ха! Я бы с удовольствием обменяла. На версию без мата. И с чувствами ко мне. Но я к нему любовью не пылаю, или пылаю, но интуитивно? Как понять?
        - Ты не рад? - не нашла ничего лучше я, как спросить.
        Моё сердце бухнуло в предсмертных конвульсиях, потому что его взгляд, буравящий дыры величиной с пушечное ядро, с мелкого был переведён на меня. Меня, жуткую трусиху, это повергло в состояние эпилептической трясучки. Надо как-то разрядить обстановку, но как это сделать оставалось для меня тайной. Может анекдот рассказать? Колобок повесился. Ха-ха. Убойная шутка. Убийственная просто. Он меня после неё точно убьёт, повесит. А я разве виновата? Да, я виновата в том, что перебрала с алкоголем, что ведусь на все предложения, тем более идиотские, что я такая лопушинка, как называл меня ласково Егор. Эх, нет во мне железного стержня.
        Артём отпустил Сеню и одарил меня хищным оскалом и приторным, как бочка мёда, голосом произнёс:
        - Рад. До жути.
        Это мне сейчас до жути. До жути страшно!
        Неуравновешенный, беспокойный, мятежный - краткий список его характеристик. Самое первое, конечно, что он псих, а дальше остальные красочные эпитеты. Мне оправданно страшно. А что мне ждать от него? Что он будет счастлив обручиться с неизвестной девушкой и будет на руках её, то есть меня, таскать? Нереал. Бесподобнейшая чушь. Скорее, он меня убьёт, одним взмахом обрушит на мою бедную хрупкую головушку свой железный кулак - и всё, нет человека. Он же неадекватен. Он меня точно убьёт. А труп закопает. Сначала изрежет на мелкие кусочки.
        Я зажмурилась, всхлипывая от ожидаемой скорой кончины, и уже даже ощутила, как его стальные оковы берут меня в крепкий захват, чтобы задушить, но на деле - для того, чтобы разрядить атмосферу, им же, кстати, и нагнетённую, обняв и прижав к сердцу.
        Умильно, конечно, прижать к сердцу, как маленькую крошку, обижаемую в детском садике детьми-садюгами. Это если не брать в расчёт, что он и дети-садюги, и дружеское плечо в одном лице. Только почему моё лицо насильно уткнуто в его мощное плечо и у меня нет способа дышать? Типа, заткнись, женщина, без тебя тошно? Мне самой тошно! А ещё моя рука. Эй, мистер, она в гипсе и ей не очень приятно обжиматься!
        - Слушай, детка, - тем же приторным голосом, но с успокаивающими нотками, продолжил муж (а я думала, у него ко мне чувства сочувствия…), - ты ведь не плачешь, нет?
        Оказывается, этого гада интересует, плачу я или нет. Он решил, что я сейчас разревусь. Им совсем не движет сострадание и милосердие, а хитрый расчёт, чтобы потом не пришлось успокаивать разбушевавшуюся мятежницу. Значит, он из тех, кто на дух женские слёзы не переносит. В кои-то веки я может быть и отступила от правил, поиздевалась над ним, не ему же одному это делать, но плакать не умею. Какая жалость!
        Я сказала «нет», но и сама не поняла, что пробубнила в грудь Шерхану, потому что он отнимать мою в его фантазиях обливающуюся слезами голову от груди не спешил. Тогда я попыталась высморкаться. Ух ты, хвалёная реакция вновь проявила себя. Я снова одна на кровати, а Шер стоит рядом и старательно вглядывается в моё лицо.
        - Я не плачу, - гордо известила я его.
        - Супер.
        - Пупер.
        - Ну, и чего ты такая мрачная? Я, кстати, крутая шишка…
        - Крутышка ты, - соединила я два слова в одно, сарказм типа.
        - Да, это в точку, - не оценил он, принимая слова за чистую монету.
        Дорогой, ты просто не знаешь, что я про тебя говорю молча.
        Мне надо влюбить в себя этого зазнайку, неожиданно пришла в мою больную голову идея. Надо это сделать, потому что пророчество именно об этом. Но у меня же совсем нет опыта. У Леськи что ли помощи попросить? Нет, я не смогу ей рассказать, что случилось. Мне стыдно!
        Мысли скачут в совершенном беспорядке.
        - Значит, мы женаты… - у тебя у самого тон мрачный, а ещё на меня клевещешь, морда уголовная.
        С подобным количеством нательных росписей - точно уголовная. На локтях непонятные надписи, на плече проволока колючая, на другом - змеёныш, обвивающий до самого горла, пламя огня, воющий волк, солнечная система под ухом. На груди снова надписи и дракон, выдыхающий струю огненного пламени, на кубиках пресса опять загогулины какие-то, ноги также вытатуированы причудливыми узорами, аккуратно огибающими мышечную массу, обтянутую загорелой кожей. Не тело, а арт-книга. И к чему так коверкать себя? Состаришься, а твои рисунки сморщатся вместе с тобою, и будешь смотреться совсем не айс. Я считаю, природная естественность в тысячу раз лучше этой уголовной живописи.
        - Ага, видимо, - подтвердила я его предложение.
        - Как смотришь на развод?
        С удовольствием! Хотя ты же моя судьба. Неважно! Был бы настоящей судьбой, не предлагал бы развод. Я согласно закивала, не смея произнести рвущиеся наружу слова, дабы не спугнуть момент искреннего облегчения. Наверное, это жуткая ошибка. Судьбоносный принц оказался совсем не принцем, и это к счастью! Мне не придётся его в себя влюблять.
        - Надеюсь, ты не будешь претендовать на моё имущество? - пошутил супруг и с пафосом произнёс: - Предлагаю отметить нашу скорую размолвку!
        - С ума сошёл?
        Он точно чокнутый и стукнутый в детстве диваном по голове. Мы только что по пьяни поженились. Кто знает, что мы ещё можем натворить в идентичном состоянии? Нет, я пас. Тем более, я себя закодировала. Ни капли. О чём сообщила парню.
        - А, точно, - наконец-то до него дошло.
        Шерхан плюхнулся попой на кровать, сдвинув меня, а потом разлёгся полностью, лишь ноги болтались на весу.
        - Пить, значит, нельзя. Я такой дурак бываю, когда выпью, - разоткровенничался мой благоверный.
        Будь я смелее, сказала бы по большому секрету, ты по жизни дурак. А я может и злобный гоблин, с неимоверной жестокостью молча комментирующий каждое его движение и любой изданный звук, и на душе не самые приятные ощущения от этого, но ведь и правда - мы не пара. Потому что, хоть он и, я искренне верю, очень хороший в душе, порядочный и маму любит, но жизнь загнала нас в такой идиотский тупик; потому что такой поворот событий слишком неожиданный; потому что мы разные, мы любим разные вещи, разную музыку слушаем, говорим на разных языках (его сленг - что-то с чем-то!); потому что судьба и пророчество - глупости. Или не глупости? Ненавижу решать и делать выводы, выбирать, во что стоит верить, а что полный бред без должной информации. Вела я себя тоже дурно, стоить отметить.
        - Да, я тоже не подарок бываю, оказалось, - тихо поддержала я беседу.
        - Хотя мы здорово отожгли! Я, конечно, них… ничего не помню, вообще ничего из того, что прострел этот рассказал…
        - И я…
        Звучит так обречённо.
        - Но было кульно. Стопудово. Гы-гы… - он рассмеялся, как неразумное животное, а потом, вспомнив к чему вся веселуха привела, поникшим тоном продолжил: - Я теперь женатый чел…
        - Ненадолго.
        - Угу. Ща созвонюсь с нужными людьми… А где твой родственничек? - неожиданно вскочил на ноги Артём и принялся рыскать по номеру в поисках братишки. - Убежал что ли?
        Я тоже подключилась, но его нигде не было. Мелкий уже смылся, причём бесшумно и не привлекая внимания. Мастер. Я даже забыла, что сама ему позволила идти.
        - А, ну и @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ с ним! - вновь не стал стесняться в выражениях Шерхан.
        - Э… Может быть стоит немного подкорректировать свою речь? - осторожно предложила я, ей-богу, уши режет от нецензурщины.
        - Чего? - не понял моих потуг парень.
        То ли остатки алкоголя в крови делают его таким тупым, то ли дело совсем плохо.
        - Ты материшься через слово.
        Честность - лучшая политика. Так что лучше сказать всё прямо и в лоб, и не заумными словами, а то придётся в качестве энциклопедии поработать в виду скудоумия моего товарища по несчастью.
        - Матерюсь? Ну да, матерюсь. И что? Все так делают, - он назидательно ткнул в меня пальцем.
        Типа, я тоже? А вот и нет!
        - Я? Я никогда. Это же… это… это некультурно, - нашла я подходящее слово. - порядочные люди не матерятся…
        Он перебил меня:
        - Ты считаешь себя порядочной? - и заставил меня замолчать.
        Не то чтобы, но я не безнадёжна, как некоторые экземпляры. Я не супер-мега порядочна, не безгрешна во всём, но я пытаюсь держать себя в рамках. Не для того, чтобы люди смотрели на меня и думали «ай, какая девочка-умничка», я не для них стараюсь, а для себя. Человек - это звучит гордо. Но для поддержания своего статуса нужно быть добрее, светлее, милосерднее. Это же в каждом есть, я знаю, я верю. Просто люди стесняются помогать, стесняются принимать помощь. В глубине каждого спрятана отзывчивая чуткая душа, но никто не хочет вытаскивать её наружу.
        Хотя не стоит, наверное, говорить всего этого ему. Лучше поберегу его психику. А то ещё решит, что я сама того.
        - Простые правила приличия, - повела я плечами.
        - Ясно. Ну, я тебе скажу кое-что, мась. Этикет - это не ко мне. К моему брату. Если хочешь - познакомлю. Но я этим не страдаю. Так что в эти пять минут нашего «райского наслаждения» в браке не стоит изображать из себя жёнушку и пилить меня почём зря. Окей?
        Захотелось звездануть ему по кумполу гипсом. Как низко я пала.
        - Я и не пыталась создавать счастливой ячейки общества, - недовольно буркнуло моё обиженное я.
        - Я тоже. Брак - это последнее в моих планах на жизнь, - очень авторитетно заявил бездельник и прожигатель жизни.
        - И у меня не на первом месте.
        - Я понял. Слушай, надо бы нам выбираться отсюда…
        - Согласна, - я кивнула и кинулась к одежде, мой взгляд наткнулся на подвенечное платье.
        Мне в нём идти?!
        - Придётся тебе снова упаковать себя невестой, - гоготнул Шерхан, ответив на моё немое восклицание.
        Вся его речь - издёвки и шутки над окружающими, а ещё угрожающе-маниакальные кулаки и свирепый взгляд. Я без малого (то бишь амнезийной ночи) знаю его всего одно утро, а он уже успел выставить себя полным кретином в моих глазах. Я не считаю, что всё человечество белые пушистые овечки, но на фоне Шера оно определённо ведёт в счёте!
        - Угу, - полный мрак в голосе, на лицо - грустный смайл.
        Я взяла платье и утопала в ванную, вслед мне Шер кинул что-то непечатное, общий смысл сводился к тому, что я стесняюсь собственного супруга, ну и не больная ли я после этого на всю голову курица, а потом был снова хохот своему невероятно «стебовому», по его собственному мнению, юмору.
        Повезло же с муженьком. Одно радует - скорый развод, если бы не предсказание. Нет, не верю я в оккультизм.
        Я быстро, учитывая загипсованную правую конечность, влезла в платье и, не рискнув влезать в каблуки, просто взяла их левой рукой, на лицо натянула свою маску, которую нашла на кафеле в ванной комнате, чтобы не раскрыть себя перед возможными знакомыми, а затем с победным «я готова!», ворвалась в общую комнату. Шер уже оделся и сейчас старательно завязывал шнурки, снова ругаясь и кляня того, кто додумался их развязать. Он, видите ли, никогда их не развязывает. Может он ещё и носки не стирает?
        Я вспомнила, что у меня был клатч. О чём и сообщила Шеру, не найдя его в зоне видимости.
        - Что где? - переспросил он.
        - Клатч.
        - Что?
        - Сумочка маленькая женская. Моя сумочка чёрного цвета. Там телефон, ключи.
        Точно! Телефон в ней. А в нём симка, на которую должен позвонить нормальный парень. Нормальный Артём. Из парка который. Культурный, просвещённый, который не станет переспрашивать элементарные вещи. Конечно, с ним я смогу начать общение только после развода, статус гулящей жены меня не прельщал, но самое главное, что возможность есть.
        Свой мобильный наличествующий Артём тоже не нашёл, и мы принялись обшаривать каждый уголок номера, но так и не нашли, придя ко мнению, что я забыла клатч у него дома, и скорее всего оба телефона в нём, а значит сейчас мы едем в резиденцию Охренчиков. Идея не фонтан, но у него я переоденусь в более подходящую одежду. Появляться в подобном виде перед домашними слишком бредово.
        Когда со всеми делами было покончено, мы покинули комнату, я со вздохом, потому что так и не привелось искупаться в джакузи, Артём с радостью, что как только мы доберёмся до дома, он тут же созвонится «с кем надо и всё будет супер».
        Дорога до его дома оказалась весьма непредсказуемой.
        Пререкаясь, мы вышли в коридор.
        - Ты что, в первый раз в приличное место попала? - придирчиво поинтересовался Шер с неудовлетворением, которого у него относительно меня, разглядывающей в немом восторге всё вокруг себя, было целых десять вагонов и ещё один поезд следом.
        Ворчливый, как старый дед. Но даже тот не так ворчлив, так что меняю деда на бабуську - торгашку семечками на базаре. Вот уж кто точно трепло последнее. На его месте, я может бы тоже возмущалась, или один раз возмутилась, или цокнула бы ради приличия.
        Но это же невероятно! Нельзя не оценить убранства отеля «Grace Plaza», которое меня поразило до глубины души. Вполне возможно, это сказываются гены папули-дизайнера, тем не менее, здесь так волшебно! Никакой я не ценитель культуры, я не впадаю в дикий экстаз от дизайна и не исторгаю во все стороны вопли типа «какие милые статуэтки, олицетворяющие героев камасутры», «ва-а-у! шторки цвета детской неожиданности - отпад», «диван из шкуры зебры - это нечто, а стулья, обитые шкурой жирафа - белиссимо» и тому подобные. Но здесь, в коридоре отеля, всё бесподобно и впечатляет мой неискушённый в дизайнерском деле ум и взгляд своей изящной простотой. Здесь нет вычурных вещичек, кричащих о том, что помещение, в котором мы решили переночевать, совсем не какой-нибудь затхлый мотельчик на берегу вселенной, а престижный пятизвёздочный отель. Всё - гардины, ручки дверей, рамки картин, канделябры, потолочные бордюры - позолочены и сверкают чистотой, в углах стоят шикарные вазоны с душистыми цветами, пол покрыт ворсистым ковром, одним словом - красота. Шик и блеск!
        Когда мы вторглись в лифт, полностью отделанный изнутри зеркалами, из меня невольно вырвался вздох. На что Шерхан состроил недовольную мордашку, закатил глаза и на удивление не продолжил свою неумолимую пикировку, уничижающую меня, ограничившись ёмким:
        - Оу!..
        Лучше не обращать на него внимания. Иначе он занимает всё пространство, как физическое, так и информационное, а мне совсем неохота думать о нём каждую секунду. Лучше увлечь себя чем-нибудь иным. Например, лифт тренькает очень потешно. Ух ты, а мы, оказывается, были на двадцатом! Ничего себе, самый верхний этаж. Так, на что ещё стоит обратить внимание? Зеркало на стене, на второй стене, и на двух оставшихся, на потолке тоже, даже на полу, а что самое отвратительное - это отражение. И моё, глупое в подвенечном платье, подол которого остался Сонечкой в такси, что сверкают мои необутые голые лодыжки, и его, одетого наспех, со сползшими ниже уровня попы штанами, в кроссах, шнуровка которых весьма необычна. И это существо мой муж? А может это чья-то глупая шутка?
        Снова тренькнул лифт, извещая, что мы приехали.
        Дверки лифта, словно ощущая, что за ними нас не ждёт ничего хорошего, открывались плавно, выдерживая паузу, а мы с Шерханом в унисон хотели скорее выбраться наружу. Это естественное желание - избавиться от проблемы в кратчайшие сроки. Но если твоя проблема, которая совсем даже не твоя лично, а ваша, охватывает зону вокруг тебя в глобальных масштабах - это не есть гуд, и ко всему прочему чревато последствиями. Вот и наша недавняя свадьба, являющаяся нашей общей проблемой номер один, конкретно сейчас начала отстреливаться последствиями как гранатами с выдернутыми чеками, только успевай обратно их отшвыривать.
        Таким образом, как только дверцы окончательно открылись, а мы, сделав пару шагов, оказались на верху лестницы, у подножия которой скопилась кучка журналистов, их я распознала по микрофонам в руках, операторов, туристов, гостей отеля, а также просто любопытной толпы, ищущей если не хлеба, то зрелищ, мне захотелось развернуться и убежать куда подальше. Чую (совсем не сердцем), что супруг со мною был солидарен, но виду не показал, наоборот, схватил меня за руку крепче и умильно улыбнулся толпе, раздражённо бросив мне сквозь зубы:
        - Подыграй!
        - С чего это?
        На самом деле, зачем?
        - Узнаешь.
        Как грубо. И сдалось оно мне?
        Я сморщила лицо, хотя ему под маской всё равно не видно.
        - Сначала объясни.
        Шерхан обречённо изрыгнул горячий воздух (у него так ноздри раздуваются, когда он зол, страшно, конечно, но я держусь, что его вид в этот момент вызывает в моём мозгу ассоциации с драконом, так что он именно «изрыгает горячий воздух», а вот после него невольно ждёшь струю опаляющего пламени) и… удостоил меня ответом.
        - Не хочу портить отношений с мэром.
        - Я думала, у тебя с его сыном отношения, - высказалась я, не задумываясь, в общем, что говорю и кому.
        А говорю я это психу со стажем. И такую чушь, а ведь я имела в виду, что он дружит с сыном мэра, не с самим мэром, а смысл изменился. Но поняла, что сказала что-то не то, не сразу. Зато Шер всё понял вовремя. А именно сжал мне предплечье крепкой хваткой дзюдоиста-тхэквондоиста, занимающегося по вечерам кунг-фу. Я чуть не вскрикнула от боли, но чудесным образом сдержала крик.
        - Что ты думала? - так же сквозь зубы пропел парень, закипающий быстрее любого чайника на плите.
        - Ничего, - блеяла я, стушевавшись под грозным взглядом. - Дружишь типа с сыном. Его. Мэра.
        Странно, что журналисты не замечают, что конкретно сейчас меня надо спасать, вызволять из лап опасного бандита, покушающегося на мою жизнь. Эти олухи умиляются тому, что мой новообретенный муженёк не отпускает меня ни на шаг, вцепившись своими клешнями.
        - Вот это всё устроил один сумасшедший прыткий козёл, которому уже сто лет как пора на пенсию. Романтик он, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, похоже, в душе.
        - Кто это? - настороженно поинтересовалась я, живо представив себе старого козла с хитрющей мордой, жующего травку, и одновременно в дымке облачка над его головой, в лучших традициях комиксов, яркая прорисовка продуманных им козней для нас с Шером.
        - А кто нам свадьбу устроил?
        - Ты о мэре? - догадалась я.
        - Угу, - прозвучало как «убью». - Кому ещё в голову придёт собирать делегацию?
        Ну ладно, в первый и последний раз.
        - Маску не сниму, - тут же предупредила его я.
        Хочет показать, что женат? Я не хочу. А свои эгоистичные замашки пусть оставит для себя. Так что светить лицом не буду.
        Шер усмехнулся, но позволительно кивнул. Самому не хотелось меня показывать.
        Но по мере нашего «снисхождения с Олимпа» нас не облепили жадно интересующиеся последней новостью сезона - свадьбой самого Шерхана! А я-то думала, что сия делегация собралась встречать нас. И нет бы мне облегчённо вздохнуть, я разочаровываюсь, уподобляясь мужу, который готов локти кусать от того, что в центре внимания не его персона.
        Собственно, чего он ожидал? И чего ожидала я? Что нас окружит орда на все голоса вопрошающая о том, каким образом так вышло, что мы объединили наши сердца узами брака в столь юном возрасте? Или кто сия таинственная незнакомка, на фоне его величества Шерхана? А может того, что нас попросили бы рассказать о нашей великой любви? Вот мы два идиота! Радоваться надо, ликовать, кричать, разрывая голосовые связки, что они не по наши души приволоклись сюда. Хотя и бросили парочку заинтересованных взглядов, смотрелись мы весьма колоритно, кто-то даже щёлкнул нас на камеру, бросив замечание, что мы прекрасно дополняем друг друга своим непревзойдённым стилем уличных бездомных.
        Не было никакого желания возмущаться нелестному комментарию сомнительного вида дядьки, чьи волосы, кажется, не были мыты уже несколько лет, хотя он же человек творчества, наверное, у него нет времени на душ. Зато на дурацкие замечания есть.
        Тем не менее, журналисты ждали кого-то иного, Шер бесновался, хотя и старался изо всех сил держать себя в руках, я осознала, что тайна нашего брака так и останется тайной, по крайней мере, на время, поэтому старательно выдавливала из себя радость.
        Мы продвигались к выходу, мне хотелось поддеть мужа, он же это относительно меня часто проделывает, хотя мы и недолго знакомы, но я, углядев стойку ресепшена, вспомнила о том, что когда съезжаешь из отеля, надо выписаться.
        - Надо ключи сдать, - дёрнула я за футболку припустившего к выходу Шера.
        Он обернулся на ходу, усмехнулся и ехидно спросил:
        - А они у тебя есть?
        - Эээ… Нет. Но так же неправильно. Надо выписаться.
        - Чёрт, и откуда ты такая правильная взялась на мою голову?.. - он, наконец, остановил свой стремительный бег к свободе и, проникновенно уставившись в мои серые глаза, которые были видны в прорези маски, продолжил. - Слышь, малыш, я чекаутиться не собираюсь. У нас нет на это времени. Хотя это @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@. Есть более важный аргумент: оно мне ни на @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ не упало. Окей?
        Я поморщилась от вновь проскользнувшего в его нецензурной речи мата, но кивнула. Всё равно осталась при своём мнении, что наш поступок крайне нехороший.
        Двери автоматически открылись перед нами, и мы поспешили перешагнуть за порог, до моих ушей донёсся дикий гвалт, который начали создавать своими бесконечными, заглушающими друг друга вопросами акулы пера, а также щелчки десятка фотоаппаратов. Не знаю, кто та самая знаменитость, которой посчастливилось переночевать этой ночью с нами под одной крышей, но мне его/её, ослеплённого вспышками и оглушённого галдежом, искренне жаль. Хотелось, оглянуться и, подняв кулачок в жесте «я с тобой, чувак», поддержать несчастного человека, но Шер проявил инициативу и, схватив меня за плечо, чтобы я не плелась, как «мопс на прогулке» (его слова), чуть не вывернул его, так что я вскрикнула от боли, впервые обругав вслух:
        - Псих! Моя рука. Больно же, садист!
        - О! Детка, ты бесконечно права! Я возбуждаюсь, делая больно девушкам… - томным голосом проворковал муженёк, неожиданно остановившись как вкопанный и склонившись над моей супер-мега-чувствительной мочкой уха, в результате чего по всему телу промаршировали стройные ряды мурашек-пехотинцев, а лицо залила краска.
        Я мигом забыла о том, что мне больно, хотя мою руку он так и не отпустил. Сознание возвращалось урывками. Да как он может? Мне? Предлагать такое? Это же сейчас был открытый намёк на половой контакт. Блин, мне даже в мыслях заменить термин «половой контакт» на всемирно используемое «секс» стыдно. Вот такая я старомодная, практически архаичная натура. Что уж говорить о том, чтобы обсуждать подобные вопросы в открытую? Нет, ну каков нахал? Возьми себя в руки, тряпка, приказала я себе. Соберись! Ещё не хватало расплавиться, как шоколадка на батарее, от его чувственного дыхания. Хотя, я же себе давала установку влюбиться в него, но потом мы решили, что надо развестись. Развод. Он хочет развестись. Я тоже. Точно, обоюдное желание! У нас есть план. Надо его придерживаться и не уклоняться ни на градус ни в лево, в право.
        - Э… - я слишком часто стала общаться междометиями под его пагубным влиянием.
        - Что, малышка? - вызвал новую толпу мурашей его приятный баритон.
        Нет, я так точно с ума сойду. Нельзя же так поступать. У меня уже коленки подгибаются. Всё, подогнулись, и я начала накреняться, рискуя сломать и другую руку, потому что Шерхан продолжал крепко держать меня за плечо, а я изворачивалась в немыслимой асане, загогулиной, которая к тому же и протяжно завывает первую букву алфавита, но он не дал мне упасть, схватив за гипс. Теперь я с сомнением пыталась понять, что хуже. Сломать другую руку или доломать первую?
        - Ау! Оу! Эй! Отпусти меня! - со слезами на глазах, вмиг забыв про всякую романтику, недавно переполнявшую, кричала я с глазами, норовящими выпрыгнуть из орбит и разорваться со звонким чпоком.
        Шер не отпускал, искренне не понимая, что делает мне больно, и гоготал над моей реакцией по поводу его попыток соблазнения. О его умственных способностях молчать не получается. Он же верзила, перебравший анаболиков, шкаф-трюмо, слон с маленьким мозгом. Откуда у такого гиппопотама мозг вообще? Я на его фоне словно Моська рядом со Слоном. Даже нет, храбрый муравьишка, которого сейчас, если он хоть немного усилит захват, не станет. Я исчезну, издав предсмертный хлопок, как проткнутый воздушный шарик.
        Но, слава Богу, сему случиться было не суждено, потому что в нашу компанию влился новый герой - швейцар, хотя его функции ведь открывание дверей, а в отеле двери автоматические, так что, скорее всего, это что-то типа хостесс, встречающий-провожающий гостей. Хотя все эти мелочи и не важны. Главнее то, что он решил спасти меня бедную и несчастную от злобного хулигана. Ура, смерть бандитам!
        - Молодой человек, Вы что себе позволяете? - грозно поинтересовался античный Аполлон, чьи габариты не уступали артёмовским.
        Он резким движением развернул его к себе, Шер подобного не ожидал и, опешив, разжал руки, тем самым подарив мне свободу. Я хоть и требовала её немедленно, оказалась к ней не готова, так что тут же рухнула на мягкий коврик, жутко радуясь, что мы не успели пока дойти до асфальтированной дороги. А сама приготовилась наблюдать развернувшийся перед моими глазами концерт по заявкам. И, что в порядке вещей, вокруг нас сразу образовалась кучка любопытных, держащих наизготовку мобильники, чтобы придя домой порадовать онлайн пространство новым видео.
        - Ща блондин получит от Васьки, - заворожённо прошелестел один паренёк, по виду заядлый рокер, или гот, кто их разберёт, одетый во всё чёрное, с проколотой губой и тупой улыбкой, перекашивающей лицо.
        - Угу, Васян ему вдарит… - откликнулся его друг в штанах цвета хаки, громадной военной обуви, странной футболке, с копной иссиня-чёрных волос, уложенных гелем и блестящих на солнце, в огромных наушниках, которые сейчас покоились на его худых плечах; истинно анимешный герой.
        Кто из двоих Вася я поняла сразу, методом исключения. А значит «вдарят» сейчас моему полоумному супругу, который не умеет себя вести. Это плохо. Нам нужно разводиться. А если ему настучат по кумполу, он же может и в больничку загреметь, а мне потом развод устроить будет сложновато. Да и смогу ли я бросить бедного, умалишённого даунито? Обидно осознавать, но нет. Надо спасать.
        Гиганты жалили друг друга взглядами, напряжённые, готовые в любую секунду броситься на противника и свернуть шею с хищным оскалом и жадным блеском в глазах. Нереально страшно вклиниваться и разрушать данный симбиоз, но другого выхода нет. Так что, не поминайте лихом!
        - Мальчики!.. Не ссорьтесь, - неокрепшим голосом прогундосила я.
        Насморка у меня не было, но как-то странно щипало в глазах. Оба шкафа лишь отмахнулись от меня органичным:
        - Заткнись!
        - Кхм! - попробовала я вторую попытку, не надеясь на положительный эффект, лишь молясь, чтобы не было отрицательного. - Правда, не стоит драться. Кулаками проблемы не решают.
        - Я тебе сейчас докажу, что решают, - рыкнул на меня Артём, кивнув злобный взгляд, под которым моё внутреннее я сжалось и захотело собрать чемоданы, чтобы улепётывать на другой конец света.
        Это он на ком собрался доказывать?
        - Хоть пальцем к ней прикоснёшься - я тебя урою, - очень тихо, а потому в сто крат пугающе произнёс Васян.
        - Ты? Меня? - вновь перекинул своё внимание с меня на соперника Шер.
        На что тот кивнул, опасно перекатив под футболкой вздувшиеся до невероятных размеров бугры мышц, защитничек, блин.
        Я отчаянно перетаскивала взгляд с одного на другого, и с каждым разом мне становилось хуже, потому что в голове уже поселился прыткий червь, истерично орущий в рупор: «Рвём когти!» Но я же не могу бросить Артёма одного? Кто же потом ему «скорую» будет вызывать?.. Надо взять себя в руки и ещё раз рискнуть.
        - Парни, я же живая, здоровая. Он меня не бил, Василий!
        Я понимаю, опасно в дальнейшем оставаться наедине с Шером, на людях-то ещё вот спасти рвутся, а когда мы будем вдвоём, спасителей не найдёшь. Разве звонить 911. Но это не причина не спасать его тушку сейчас.
        Василий обернулся на меня и риторически произнёс:
        - Молчи уж, знаем мы таких, как ты. Терпеть побои сейчас… - он сокрушённо покачал головой. - А что потом? Выйдешь за него замуж, а он напьётся и убьёт тебя.
        Неэтично разглагольствовать о моей скорой кончине. Мы уже женаты, так что, по его теории, при следующей пьянке я стану жертвой, получившей особо тяжкие в бытовых условиях.
        А Шерхан лишь заржал как дикий койот. Удивительно, что он способен так быстро менять своё настроение. За считанные секунды.
        - Опоздал, мудила, - возвестил он Васю, продемонстрировав тому свое кольцо. - Мы уже того… женаты.
        И продолжил хохотать.
        Однако верзила-хостесс не спешил менять свой тон, чувствуя себя моим защитника.
        - И ты думаешь тебе всё можно?
        - Ага, - продолжал ржать муж.
        Вася дёрнулся в сторону Шера, я прыгнула и отчаянно повисла на руке хостесс, но неожиданно получила по макушке чем-то деревянным и жутко тяжёлым, чуть погодя, перед тем как отправиться в бессознательное турне по снам, я осознала, что это был кулак Шерхана, реагирующего со скоростью света, но не успевшего сменить траекторию своего полёта после моего неожиданного вторжения. Так что по кумполу получила я. Непредвиденно. И теперь Шеру придётся привязать себя к моей кровати. Интересно, он из чувства солидарности, ну или хотя бы жалости, способен на подобный шаг? Даже звучит глупо. Конечно, нет. Хорошо, если додумается «скорую» вызвать.
        А потом я отключилась. Уже в который раз за прошедшие длинные сутки.
        17
        Моё пробуждение было весьма фееричным, в плане мыслей и воспоминаний о минувшей ночи и утре, с напором Ниагарского водопада хлынувших в мой мозг. Пока я пребывала в счастливом неведении, посторонние шумы всё же пытались пробиться сквозь толстую оболочку глухой несознанки, выставленную моим мозгом, хоть и неосознанно, какой каламбур, но им это не удавалось и не удалось, в конце концов. Они были на уровне фонового шума, и я не припоминала ничего из этого, помнила только последнюю мысль, которая пришла в голову, что-то про «скорую». А ещё то, что я жуткая неудачница, раз уже второй раз за сутки пострадала.
        По моему лицу, приводя меня в чувства, елозила мокрая тряпка, от чего становилось как-то не очень приятно, скорее противно. Но освежало. А вот глаза с первого раза открыть не удалось - настырная тряпка не позволяла мне этого сделать с упорством барана, пытавшегося протаранить ворота, в моём случае - с упорством железной щётки для посуды, норовящей отскоблить сковороду до блеска или же, в случае переусердствования, ограничиться соскабливавнием защитного слоя. Такого на лице не хотелось, я попыталась ещё раз, более старательно, приправив усердие голосом:
        - Кхм!
        Тряпка соскользнула с лица, явив моему пока затуманенному взору лицо Шерхана, сияющее облегчением.
        - О! Ты очнулась! Давно пора, - он соскочил с кровати и потянул меня следом. - Вставай, соня…
        Сказал и закрыл рот, будто вспомнил что-то неприятное. Улыбка с лица мигом испарилась, он нахмурился, сдвинув брови домиком и поджав губы.
        Я уже выучила, у него есть два настроения - хорошее и плохое. Первое терпимо, но это, конечно, на фоне второго. Когда его настроение хорошее, он меня всего лишь выбешивает, а именно ржёт как ненормальный, прикалывается, одним словом, ведёт себя как ребёнок малый, и заставляет задуматься о его недоразвитости, неполноценности и скудоумии, но когда его настроение плохое - это хуже в тысячу раз. Потому что тогда я его побаиваюсь. При первом настроении он нормально ненормальный (если такое понятие вообще существует, а если нет, надо запатентовать), при втором - ненормальный на полную катушку! И я даже понятия не имею, что у него на уме - он же псих и не адекватен, а вдруг он мне снова по многострадальной голове зарядит? Хотя почему по голове? У меня же ещё ноги целые.
        Надо отвлечься, а то это попахивает паранойей - то, что я считаю, будто он может меня убить или покалечить. Только он и правда может, и даже преуспел в последнем.
        Стоп. А почему в комнате темно? Не то, чтобы ночь, но похоже, что уже скоро закат - смеркается, заметила я, посмотрев в окно, шторы которого не были задёрнуты.
        - Сколько времени? - спросила я Артёма, мигом забыв, что его настроение сейчас плохое.
        Но интересно, каким образом ему удаётся так быстро их менять? Только что было замечательное, улыбка во все выбеленных тридцать два, наверное, к стоматологу каждую неделю наведывается, и через пару секунд - отвратное. Стоило ему меня увидеть и испортилось. Значит, это я катализатор плохого настроения Шерхана? Звучит обидно. Или гордо. Но, если подумать, какие хорошие счастливые воспоминания нас объединяют? Свадьба? О, нет. Как вспомнила - у самой упало ниже плинтуса.
        - Вечер, - откликнулся жёстким тоном Шер, думая о чём-то своём.
        - Я что, целый день спала?
        - Не парься, киса, гораздо хуже было бы, если б уже понедельник настал.
        Тут он прав, проснуться на следующий день вечером, проспав сутки, было куда хуже.
        - Не просветишь, как день прошёл?..
        Глупо было надеяться, что это чудовище, именующее себя моим мужем, удостоит ответом, но я придерживалась позитивных мыслей. Попытка не пытка.
        Шер проткнул меня немигающим страшным взглядом, а потом, потом просто расхохотался, заставив меня вновь задуматься о его психическом состоянии. Какой же он странный!
        - Ты опять… ничего… не помнишь? - еле отдышавшись, выдавил сквозь смех Артём.
        Помню. Имя твоё помню, дуралей. Я покачала головой, отвечать не хотелось. Хотя почему бы и не ответить?
        - Как я могу что-то помнить, если я была без сознания?
        - Ещё бы, - снова дикий хохот. - После такой-то дозы наркоза.
        - Какого наркоза?
        - Анестизионного…
        - А зачем мне делали анестезию?
        Ответ услышать страшно, но я должна знать.
        - Васян настоял, а я поддержал, я же доктор! - гордо выпятил грудь мой принц без коня, наконец, перестав гоготать.
        Васян настоял? Он доктор? Зачем анестезия? Мысли перепутались в голове, я в ступоре не могла понять на какой конкретно вопрос хочу получить ответ.
        - Васян? - наконец озвучила я вопрос, поняв, что на весы их не поставить, а продолжая молчать, я лишь упрочняю в нём видение меня как ненормальной девицы, страдающей тормознутостью, так что просто пошла по порядку.
        - Ну да, - кивнул Шер.
        Я выпучила глаза с немым вопросом «Ну? И что дальше?» Он не оценил, поэтому пришлось озвучить.
        - Васян - это который из отеля?
        - Ага.
        - А как же то, что вы с ним махались и грызлись как две собаки, не поделившие территорию?
        - Детка, ты умеешь произносить длинные предложения. Я восхищён, - с придыханием возвестил парень и сложил руки в молитвенном жесте, очаровательно подмигнув мне.
        Боже, дай мне сил вытерпеть эту клоунаду!
        - Боюсь, ты слишком ограничен в знаниях о блондинках, - фыркнула я.
        - Вот это точно! Ты блонди, однако, развела меня на женитьбу, это раз, - он начал загибать пальцы. - Причём никакого секса, это два! И хрен теперь с тобой разведёшься, это три.
        - Что?.. Что значит «хрен разведёшься»?
        Я опешила от последней новости, предварительно покраснев от второго пункта, и плюхнулась на кровать - новость меня буквально подкосила и снесла с ног.
        - То и значит, что развод ещё не скоро, - пожал плечами муж.
        И почему он так спокоен? Или у него крепкая выдержка? Вот бы и мне такую.
        - Почему не скоро?
        - Почемучка! Что? Почему? Зачем? Не надоело @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ меня? - вспылил парень. - Прими как должное и успокойся. Тебе вообще волноваться вредно, как врач говорю, - продолжил он спокойным тоном практикующего психолога.
        Надеюсь, психология - не та область, в которой он будет защищать свой диплом. Боюсь, если когда-нибудь из него получится психолог или психотерапевт (что для меня одно и то же), он может и убить особо душевнобольного пациента, он ведь и сам не далеко от него ушёл.
        - Врач? А почему вредно?
        - Не цепляйся к словам, мась. Получу диплом и буду. Мелочи…
        - Понятно. Но мне нужно знать, - я, насколько это было возможно, умоляюще округлила глаза, как у кота из «Шрека», по крайней мере, мне казалось, что похоже.
        Конечно же, он не купился. Ничто не пробьёт броню этого толстокожего бегемота. Даже если я разревусь. Мне неожиданно вспомнилось, что наш герой боится женских слез. Но есть неувязочка, я не умею их из себя выдавливать. Надо научиться плакать. Никогда не думала, что это может стать необходимостью. Чёрт. Ещё я ругаюсь, как сапожник. И за всё это спасибо Артёму Охренчику.
        - Что знать? - вкрадчиво поинтересовался он.
        Будто я не конкретизировала. Я только и делаю, что сыплю вопросами, как дырявый мешок или сито. Хорошо, заходим на повторный круг, надеюсь, финальный, ещё одного забега я не выдержу, превратившись в нервную злобную особу, лихорадочно курящую в сторонке.
        Я встала с кровати, громко выдохнула и понеслось:
        - Мы отправились к тебе домой, но по пути ты, - я ткнула его пальцем в грудь, - завязал драку с Василием…
        - Ничего я не завязывал… - начал оправдываться муж, но я его тут же заткнула:
        - Не важно! Вы подрались, а досталось мне.
        - Нефиг лезть, когда мужики разговаривают, - развёл руками парень.
        - Разговаривают языками, а не кулаками!
        - Смени пол и тогда узнаешь, как разговаривают настоящие мужики.
        - Бегу спотыкаюсь, - мы медленно продвигались по кругу, и теперь поменялись местами - я стояла на его месте, а он на моём, спиной к кровати.
        - Не дерзи, детка.
        - Я тебе не детка, - я снова ткнула его в грудь, на это раз всей ладонью.
        Получилось слишком неожиданно для него и для меня, потому что тычок был лёгоньким, а он полетел на кровать, не забыв прихватить и меня, вцепившись в левую руку, слава богу, не в гипс, он бы раскрошился от такого напора. Но в это раз, в кои-то веки, я приземлилась удачно - гипсом прямо ему в шею. И не смогла сдержать улыбку от маленькой, ничего не значащей победы.
        Говорить он не мог, только кряхтел, и я сжалилась над убогим, перевернувшись на спину рядом с ним.
        - Кхм, кхм!.. Детка, ты динозавр. Чуть не убила меня, - начал причитать Шер, массируя свою шею.
        Это замечание я пропустила мимо ушей, вскочила на ноги и продолжила речь, богатую вопросами, а Шер сел на кровати и начал следить за тем, как я топчусь перед ним, делая по паре шагов то вправо, то влево.
        - Хорошо, пусть будет, как говоришь, вы разговаривали, - согласилась я, решив, что умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт, то есть спорить такой умняшке, как я, с твердолобым, самовлюблённым эгоистом, не признающим свою неправду, глупо и бесполезно. - Но потом всё же прилетело мне, и я отключилась.
        - Ага, тебе прилетело, - просиял Шерхан, гоготнув, нездоровый сарказм в нём перебивает любой намёк на нормальность напрочь.
        - Это смешно? - не выдержала я.
        - Нет-нет, ну что ты, - выдвинул он вперёд ладони в жесте отрицания, состроив удивлённую серьёзную мордашку.
        - Так, - не буду обращать внимание на эту шутовскую бездарность. - Что я хочу знать? Вообще, конечно, всё, но по порядку.
        Шер кивнул:
        - Давай попробуем, малышка, - я скривила лицо, но отвечать не стала.
        Он же специально нарывается. Ему нравится меня нервировать и затем хохотать над моей реакцией. А значит не стоит поддаваться и вестись на поводу у психа.
        - Я потеряла сознание от твоего дубового кулака, - эта придурь гордо хмыкнула, - и ты вызвал «скорую» помощь?
        - Не-а.
        - А что тогда? - мои брови взметнулись вверх.
        О боже, он решил меня сам вылечить что ли, врач недоделанный?
        - Ну, Васёк вскипешился, испугался, что ты того, отправилась в мир иной, но я-то тебя знаю, и объяснил ему популярно, что ты живучая, как крыса.
        - Я не крыса!
        - Как. Я же сказал как, - успокаивающе оборонился Шер.
        - Как, - передёрнула я. - И не как. И не крыса. Понял?
        - Понял. Ты не крыса. И не как крыса. Но живучая, зараза.
        - Прекрати меня оскорблять, - всполошилось моё достоинство.
        - Поверь, детка, я ещё не начинал…
        И что он зарядил: детка, малышка, киса, мася? Что вообще за слово такое «мася»? Блин, если спрошу, опять ржать надо мной будет. Но его словарный запас меня совсем не впечатлил.
        - И не стоит. Дальше.
        - Короче, он, чёртов Робин Гуд, решил поиграть в супергероя и потащил тебя в больницу.
        - А позвонить и вызвать «скорую» нельзя было?
        - Я же телефон посеял, думал всё, потерял, оказалось, что он вчера ночью из кармана выскочил и на полу комнаты остался. Если б С… - на лицо набежали тучи и он отвёл грозный взгляд в пустоту. Наверное, снова хотел сказать нехорошее слово, но сдержался. - Если б не позвонили, так и не нашёл бы.
        Что за детские отмазки. У Васи же телефона не было с собой. И в самом отеле телефон отключили, скажем, за неуплату. Или им детишки кабель отрезали. А у толпы, собравшейся вокруг, наверное, ни у кого денег на счету не оказалось, а то камера работает, а позвонить никак. Се ля ви.
        - Я рада, что твой мобильный нашёлся, и ты не обвиняешь более меня, что я его украла, спрятав в своей сумочке. Ясно-понятно, но вернёмся к разговору. Меня Вася на руках понёс, да? - я улыбнулась, выудив из истории приятный момент.
        - Нет, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, на плечо закинул, как мешок картошки, - огрызнулся Шер, - и потащил.
        Я нахмурилась, Шерхан подошёл к окну и уселся на высокий подоконник. Достаточно интересная у него комната. Про такие принято говорить «своеобразная». Это когда хорошего сказать нечего, а плохое - язык не поворачивается, жаль обидеть. Мне Шера не жаль, но у меня что-то типа врождённых английских манер. Не чопорность и сухость, а этикет.
        Вещи раскиданы, где только возможно - на полу; на чёрном кожаном диванчике; на люстре, совершенно не вписывающейся в данную обстановку в виду своей античности, зато на её острые концы очень удобно вешать футболки в прыжке; на огромной «плазме», стоящей напротив дивана; на мониторе и системном блоке компьютера, запрятанных в угол на полу, и на рядом поставленной в несколько стопок подборке дисков и пластинок; а также на широкой кровати, слишком большой для него одного, а кто сказал, что он проводит ночи в одиночестве, мачо, блин. Даже перед тем как сесть на подоконник, он смахнул оттуда груду шмотья. Ужасный неряха.
        Заметив мой оценивающий взгляд, он поинтересовался:
        - Ну как тебе моя берлога?
        - Мило…
        Он хмыкнул, не поверив моему «восторгу» (не умею я врать), и сложил руки на груди, мол, комментариев не потерплю. А я не продолжала. Меня сейчас интересует другое.
        - Что дальше? Вы дошли до больницы?
        - Что значит «вы»? Думаешь, я пошёл?
        Вот же гад! Я умирала по его вине, а он даже не позаботился обо мне.
        - Ты не пошёл?
        - Я, по-твоему, что только что сказал? Ты слушаешь вообще? Сколько можно переспрашивать?..
        - Просто удивлена, - очень тихо пробормотала я.
        Не знаю, услышал ли он меня, но переспрашивать не стал, выдержав паузу, он продолжил:
        - То есть я идти не хотел… но Васян меня уломал, - вот Василий - настоящий герой, не то, что этот шизанутый дебилоид, ещё и в окно уставился, как будто не со мной говорит. - Короче, мы пришли в больницу, тебя перевязали, обнаружив лёгкое сотрясение, и отправили домой. Потом ты проснулась, истерила, теперь я всё рассказал. Точка.
        - Подожди-подожди, а как же наркоз?
        - Какой наркоз? - включил непонятки муж.
        - Эй, не надо меня держать за дурочку…
        - Я тебя не держу. Вот, - он показал мне свои руки, - видишь? Никого не держу.
        Клоун.
        - Рассказывай, - я напустила в голос серьёзности, насколько была способна, сомневаюсь, что у меня хоть на сотую долю вышло, как надо.
        Шер развёл руками.
        - Хорошо, сдаюсь. Доктор тебе ещё и наркоз поставил…
        - И зачем интересно?
        - Слушай, я тебе говорил, что ты задаёшь слишком много вопросов? Точно. Ведь говорил. Ты какой момент не прочувствовала?
        - Говори зачем.
        - Зачем-зачем. За надом!
        - Прекрати уже. Ты не в цирке.
        - О! Ты ошибаешься. Ещё в каком цирке… И ты, кстати, тоже.
        - Из меня плохая циркачка, - что за чушь, он совсем тронулся? - Какой цирк?
        - Русский. Цирк отечественных психопатов.
        - Ясно.
        Я села на пол, прислонившись спиной к стене и зажав голову руками, то есть фактически одной рукой. Как можно с ним разговаривать? Он не может толком ни на один вопрос ответить. Дерзит, грубит, фривольничает, ругается. И как меня угораздило с ним связаться? Да я лох по жизни.
        - Эй, - Шер легонько пнул меня носком по плечу. - С тобой всё в порядке?
        Ему бы ещё каплю сочувствия в голос, и я может быть поверила, что он беспокоится. Я молчала, не отвечая. А что я могу ответить? Соврать и сказать, что всё хорошо? Да, могу. Но зачем? Или сказать правду, что всё - полный капец? Он и сам это знает. Или ему ситуация нравится? Он типа экстремал, тащится от непонятных действ и все такое? Как глупо.
        - Да, всё фигово… - выдохнул он, так и не дождавшись ответа от меня. - Хреново, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@… Бестолковая ситуация. Как мы так, а? - он снова одарил меня лёгким пинком. - И развестись сейчас нельзя.
        Я вновь ожила и подняла на него свой скорбный взгляд, вопрошавший «Почему?» Как бы это не прозвучало странно, но Шер меня понял и даже ответил:
        - Месяц-два надо потерпеть. Мы ведь через мэра женились, идиоты… Удалю номер Толяна нафиг из телефонной книжки! Так вот, он нам квартиру задарил…
        - Кто?
        - Ну, не Толян же. Мэр, папашка его. Так что придётся для него немного поиграть…
        - Давай просто скажем, что случайно получилось, мы не хотели и извиняемся, вернём квартиру.
        - Ты совсем крэйзи, детка?.. Сказал уже. И мне, конечно, глубоко накласть на него и на его мнение, но у меня уговор, - он спрыгнул с подоконника и подошёл к шкафу, из которого выволок футболку, обнюхал её, сморщил нос, достал другую, обнюхал, потом третью, четвёртую, но остановился на пятой, затем снял старую и нацепил новую, которая прошла тест его обонянием, при этом он продолжал вещать, - который нельзя нарушать никоим образом. Андерстенд?
        Я кивнула по инерции, засмотревшись на то, как он выбирает одежду и переодевается, а ещё на его татуированную, как и всё тело, спину, мол, да, я андерстуд, точнее нет, конечно же, я не поняла!
        - Что ещё за уговор?
        - О молчании.
        - Хорошо, с кем и о чём надо молчать, а главное, кому?
        - Молчать надо всем. Нужно молчать об одном неприятном казусе - о том, что мы расписаны, чтобы никто не узнал. Даже по секрету нельзя говорить. Уяснила?
        - Ага, а зачем?
        - Это же очевидно - чтобы никто не узнал, - тоном, как для маленькой, сказал Шер.
        - И почему никто не должен знать? Не легче ли просто развестись и забыть, как страшный сон?
        - Поверь, я тоже этого хочу, но тогда один человечек проболтается обо всём всем. Ты ведь не хочешь, чтобы твои родители узнали?
        - Нет, а ты не хочешь, чтобы узнали твои… - догадалась я.
        - Эй, не надо так демонстрировать свой зашкаливающий ай-кью, - шутливо возопил супруг, заставив и меня улыбнуться.
        Но всё же, кто этот нехороший человек, ставящий условия? Мэр? Своё предположение я тут же выдвинула Шерхану, он подтвердил, сказав: «Два месяца быстро пролетят, так почему бы нам не порадовать старого пердуна?»
        - Значит, мы строим из себя счастливую ячейку общества, но только для мэра. Но я всё равно никак не возьму в толк, зачем ему это надо.
        - Не строим. Просто существуем, желательно, на расстоянии. Докажем ему, что мы не пара. Я пришёл к нему, объяснил, что к чему, а он, трухлявый романтик, решил, что это судьба, - Шер протянул руки к потолку в вопрошающем жесте. - Ты прикинь, судьба?
        Я задумалась. Судьба. Я и сама все на неё списывала, но потом здравый смысл занял своё место, и я отказалась от наиглупейшей идеи про судьбу. И что теперь? Она снова всплыла? Ой, нет, верните всё как было!
        - Я не верю в судьбу, - скорее для себя, чем для него, произнесла я громко.
        - И я тоже. Кстати, твой паспорт, - он отдал мне мой обновлённый документ, достав его из заднего кармана джинс.
        Елена Родионовна Охренчик. Какой ужас!
        - Ну как же так? - видимо, его впечатлил мой полный скорби крик, потому что он тут же ободряюще вставил:
        - О, поверь, не ты одна на жертвы пошла. Я тоже кое-кого лишился.
        Да, мне интересно кого и почему, но я не буду спрашивать. Вряд ли этот сухарь ответит.
        - Осталось доказать старпёру несостоятельность нашего брака и всё будет тип-топ. Ты живёшь своей жизнью, я своей, он вскоре догадается, что мы друг другу не подходим, и тихо нас разженит.
        - Это мне подходит, - я кивнула.
        - Ну, всё тогда.
        - Подожди, а что на счёт квартиры? - Шер дал мне руку, чтобы я поднялась, чем я не преминула воспользоваться.
        - А что с ней станет. Вот ключи. Два экземпляра. Я там жить не буду, мне и здесь неплохо, если хочешь - живи, - он протянул мне один ключ.
        Жить я там не буду, даже ключ брать не хотелось, но я взяла.
        - Мне надо идти.
        - Угу, - поддержал Шерхан.
        Я вспомнила, что у меня был клатч. Шер его тут же предоставил, в который я спрятала паспорт, и пожаловался, чтобы я сменила рингтон, который насилует его уши целый день. Оказывается, меня искали. Леся звонила, оставив сорок шесть пропущенных, ещё была пара звонков от Егора, и я даже зачем-то понадобилась Соне и Сеньке, а ещё неизвестному номеру. Наверное, это Леся решила попробовать позвонить с другого телефона. Отзвониться я решила в такси, которое вызвала сразу же, после того как просмотрела журнал пропущенных вызовов, но сначала попросила одежду у муженька, не могла же я идти в этом дебильном свадебном платье, которую тот скрепя сердцем оторвал от себя. Видимо, жалко ему что ли свои нестиранные тряпки. Я же верну. И даже в чистом виде. Такая мини-прачечная в моём лице. На его месте я бы одела меня, как капусту. Надо же пользоваться случаем! Но он о выгоде не догадывался, так что выделил мне, наверное, самую старую футболку из всех имеющихся и, как ни странно, самые нормальные спортивные штаны, узкие, остальные у него только широкие, но ими он делиться не хотел. Жмот.
        Я, взяв одежду, толкнула створчатые двери, но они не раскрылись, тогда я открыла их на себя и очутилась в небольшой комнате с полками, сверху донизу заполненными кроссовками. Где-то я уже видела подобное. В своей комнате, у Сони, но, оказывается, то, что у неё - ещё цветочки. А вот здесь - настоящий дурдом. Куча обуви, аккуратно разложенной по полочкам, есть новые, старые, дряхлые, никуда не годные. И на кой ему сдались эти рваные кеды? Понимаю, вон те, новенькие, но вот эти, разваливающиеся на глазах? Шер вломился следом за мной и вырвал из моих рук допотопный экземпляр, заявив: «Руки прочь от священных сникеров!», наверное, первой пары кед на планете, иначе, зачем он её хранит? Наверное, она жутко дорогая, вот он и не выкидывает, помня о чёрном дне. Но позже я узнала, что всё до банального просто - это его первая пара кед. Меня не впечатлило, а он с безумным видом вытолкал меня сначала в комнату. И что за сникерсы?.. Шоколадок я там не приметила.
        Я пошла переодеваться в ванную, потому что из комнаты Шер выходить боялся, наверное, переживал, что я сопру у него что-нибудь из тряпья, а может кроссовок, шнурок или какой-нибудь диск. Так что я, пройдя по коридору вперёд, мимо картин и закрытых дверей, вошла в ванную комнату, скрывающуюся за закрытой дверью со специальной табличкой на ней. Обычная ванная для аристократов. Меня она, после ванной в отеле, совсем не удивила. Я взглянула в зеркало и обомлела. Ой, нет, удивившись тогда тому, почему Артём ржёт, я ошиблась. На этот раз у моего сумасшедшего благоверного был повод поугорать надо мной. Увидь я такое чудо - тоже не сдержалась бы. Вся в бинтах, мумия египетского фараона Рамзеса Третьего отдыхает на моём фоне. Рука загипсована, голова обмотана бинтами не первой свежести. По каким подворотням он таскал моё еле дышащее тело? И всё ещё в своём подвенечном платье, то есть в Сонькином. Хорошо, хоть оно не её личная собственность, она бы меня убила за то, что платье больше не платье, а истерзанная, измочаленная тряпка. Но оно и не моё, и вернуть надо.
        Я скинула с себя платье и мечтала принять душ, времени не было, хотелось скорее покинуть этот дом, чтобы быть дальше от Шерхана и вообще не видеть его в течение двух месяцев. И только я потянулась к футболке, как в приоткрытую (и я сразу обругала себя за то, что сама не закрыла) дверь просунулся нос, а за ней чёрная мордашка и остальная часть тела громадной собаки. Меня передёрнуло. Адский пёс преследовал меня, словно знамение из детской саги про мальчика со шрамом на лбу. Или как напоминание от Люцифера, но я не заключала контрактов с дьяволом. Или же уговор с мэром считается за него? Какой ужас. Я замерла в надежде, что псина примет меня за статую и уйдёт по своим делам, но, к моему ужасу, она покидать комнату не собиралась, по-хозяйски обнюхивая территорию, и не сводя с меня заинтересованного немигающего взгляда.
        В момент, когда я стала прикидывать, не стоит ли мне начать молиться Богу, чтобы он отвадил от меня адскую гончую, я вспомнила, что с псом мы недавно встречались. И если он не копия того, и не знамение смерти, его зовут Пушистик. В тот раз меня не покусали, там был спаситель. А здесь нет. И Шер не догадается, что мне нужна помощь. А если я заору, то мне горло перегрызут скорее, чем Артём успеет добежать. Да оно ему и на руку будет, если я отправлюсь к праотцам. Не нужно будет ждать двух месяцев, чтобы развестись.
        Пёсик уже был около меня, и я рискнула позвать его ласково по имени, у Артёма из парка это хорошо выходило.
        - Пушистик, малыш… - произнесла я умирающим голосом, псу понравилось, он воодушевился и принялся лизать мою ладонь, которую я не в силах была убрать, мне казалось, что сделай я резкое движение, его челюсти сомкнутся на мне.
        Как же страшно. Каждая клеточка меня горит, и сердце отбивает слишком быстрые удары, отплясывая в ритме чечётки, но в сотню раз быстрее. Я онемела, и в глазах начало темнеть. Ноги стали не мои, от лица отлила кровь - я это так прекрасно чувствую, осознавая, что это верные признаки обморока. Снова обморок?
        Нет, не хочу, держись, Ленка.
        Елена, возьми себя в руки!
        Давай, медленно раскачивайся.
        Ещё чуть-чуть…
        Темнота в глазах стала отступать - моё самолечение подействовало. Я даже забыла о том, что руку лижет чудище, это прогресс!
        Может быть я целую вечность так стояла, если бы дверь не распахнулась, и на пороге не обнаружился… Артём. Не тот, который муж, а тот, который из парка. Одетый как и в прошлый раз. Кажется, я всё же в обмороке, а он моё видение. Неудивительно, я же его вспоминала только что. И я бы продолжала так стоять и пялиться на него, а он на меня с расширенными от удивления глазами, но Пушистик от меня отстал и стал ластиться к парню, а я, почувствовав уверенность (я же во сне!), сделала шаг назад и споткнулась, проломив себе череп (по крайней мере, ощущения были именно такими). Но благодаря бинтам, которыми не жалея обмотали мою многострадальную голову, я не почувствовала боли, зато поняла, что не сплю, а Артём реален, как и я.
        Кто первый неудачник, бегущий впереди планеты всей? Это Лена Матв… Охренчик, распластавшаяся в исподнем перед парнем своей мечты, с которым ей ничего не светит, потому что у неё судьба прислучилась!.. Слов нет.
        - Лена? - изумлённо выгнул свои бесподобные брови парень.
        - Артём? - да-да, я помню, как тебя зовут, не удивляйся.
        Он потянулся ко мне, на ходу отправив пса за дверь, а меня усадил на моё же платье, которое я скинула на пол, но оно прекрасно укрывало участок пола от холодного кафеля, а я раздетая, покрытая гусиной кожей, даже не знаю, отчего именно: то ли от того, что холодно, то ли от того, что раздетая и только что пребывала на его руках, нуждалась в тепле.
        - Позволь спросить, что с тобой произошло? Ты попала в аварию? - обратил внимание на мой внешний вид парень, обеспокоенно.
        - Нет, просто в жизни неудачная полоса. Будто весь мир против меня.
        Артём хмыкнул, непонятно было то ли он не то верит, то ли жалеет.
        - Всё будет пучком, Лен, главное держать хвост пистолетом, - он протянул одежду, которая была выделена Шером, и отвернулся.
        Каков джентльмен. Я быстро оделась и попыталась почесать голову, но не удалось - бинты.
        - А как ты здесь оказалась? - хитро прищурился он, я замялась. Он очаровательной мне улыбнулся. - Ой, да ладно, я сразу понял, что ты меня раскусила.
        - Раскусила?
        - Не притворяйся. Я, кстати, звонил тебе сегодня. Ты специально трубку не берёшь? Я такой же человек, как и все.
        - Э-э-э… Ты о чём?
        - Звонил, говорю.
        - Зачем?
        - Ну, хотел пригласить на чашечку кофе и пиццу с грибами и двойным чизом.
        Моя любимая.
        - Если только кофе фраппучино, - мигом возомнила я себя королевой мира, потому что он хочет пригласить меня на свидание! - можешь повернуться, я оделась.
        - Я другой, тем более в такую жару, сам не приемлю.
        Оу, за что мне это счастье, которое любит ту же еду, что и я. А может у нас с ним совпадают предпочтения ещё в чём-нибудь, или это перебор?
        Но тут я вдруг вспомнила, что мне совсем непонятно, что он тут делает.
        - А что ты делаешь в этом доме?
        - Живу, - я округлила глаза, на что он рассмеялся и продолжил секретным полушёпотом. - Шутка! Я сюда прихожу убираться раз в неделю, по секрету, хозяева - жуткие психи.
        - Ага, хозяйка странная мегера, но чего стоит его сынок, он шизик, наверное, ты ещё не добрался до его комнаты, там полный бардак.
        Артём расхохотался. Век бы слушала его смех. Он совсем не такой, как у Шерхана, хотя между ними наблюдается некоторое сходство, но только в плане пропорций. Но этот Артём грациозен, как лев, тот - неуклюж, как медведь. И гогочет тот как стая гусей, а этот весело и задиристо, совсем не обидно, заразительно.
        - Туда меня не допускают, это запретная территория. А ты туда как попала?
        Я почти решилась рассказать о своих злоключениях, как вспомнила об уговоре.
        - Это секретная информация… Прости.
        - И если ты мне расскажешь, то придётся меня убить?
        Я кивнула, грустно улыбнувшись.
        - Я обязательно расскажу тебе, потом. Но сейчас не могу.
        - В этом нет ничего страшного, что ты встречаешься с Артёмом, - ободряюще заявил, как это глупо не звучит, Артём.
        Вот кого он имеет в виду: себя или его? Спрошу, пожалуй.
        - Ты кого имеешь в виду?
        - Артёма. Он что, даже не представился? Тот, который ночью был Шерханом, - Артём, - возвестил парень доверительным тоном.
        - Я знаю, что Шерхан - это Артём.
        - Так вы не встречаетесь?..
        - Нет, - ответила я с брезгливым отвращением.
        - В смысле, перепихон на ночь? Я думал, ты не из тех, кого это устраивает…
        Он зачем мне сейчас это говорит и что про меня думает вообще? Я может и сама о себе не лучшего мнения, но уж он-то меня совсем не знает.
        - Что? - настроение вмиг упало. - Ты вообще всё не так понял. Я - пострадавшая сторона.
        - Так он воспользовался тобой, такой доверчивой, и на утро сказал: «Прощай, детка»? - схватил меня за плечи Артём и заглянул в глаза, которые я старательно отводила - стыдно мне.
        - Сейчас уже давно не утро.
        Я лишь констатировала факт, а он принял это за ответ «Да» и с резвостью вломил в челюсть ворвавшемуся в «нужный момент» в ванную комнату Шерхану, как же он ровно подгадал время для того, чтобы осчастливить нас своей расквашенной физиономией. Счастливчик.
        - Ты оборзел, брат? На тебя что нашло? - заорал Шер, целующийся с кафелем. - Тебя покусала психованная?
        - Не бей его, Артём, всё не так! - одновременно с ним заорала я.
        Оба Артёма воззрились на меня:
        - А как? - Артём из парка. - Ты боишься признаться или тебе его жалко?
        - Я вообще мирный воин, - с пола пробухтел муж.
        Уже во второй раз Шера заподозрили в рукоприкладстве, мне стоило задуматься. Вместо этого вырвалось:
        - Мы… вместе.
        В выборе кем быть в глазах понравившегося молодого человека: гулящей девкой или порядочной девушкой, выиграл второй вариант. Я не была гулящей, и не знала, как не раскрывая событий прошлой ночи, о которых нужно было молчать, мне объяснить сложившуюся ситуацию парню, который мне искренне симпатичен. К тому же через два месяца нас больше ничего не станет связывать, а пока мы «вместе».
        Зато Шер, не торопящийся отомстить за себя, аккуратно облизывал с губ кровь, он округлил глаза, и они норовили вырваться из орбит. Артём, который из парка, обернулся к Шерхану, чтобы услышать ответ от него, а я принялась старательно кивать ему и подмигивать, надеюсь, он не принял мои пантомимы и комбинации на лице за нервный тик. Или решил сыграть в свою игру.
        - Да, мы встречаемся… Но у нас свободные отношения. И вообще, никто о наших отношениях не знает, - я мысленно благодарила за то, что он решил мне подыграть.
        Гениально! Шер, я б тебя расцеловала!
        - И мы можем встречаться, с кем хотим, - тут же радостно вставила я.
        - Ой, да ни хрена, - перебил моё радостное состояние вредный муж. - Мы можем только делать вид, что встречаемся с кем-то, но не встречаться на самом деле.
        - И на кой оно вам надо? - не хотел верить нам Артём.
        Не знаю, что ответить.
        - Мама против наших отношений… - Шер был очень находчивый.
        Это реально. Его мать меня ненавидит. И Артёма ответ удовлетворил.
        - Короче, детка, такси приехало, так что, у…уезжай. Тебя же родители заждались, - Шерхан схватил меня за руку и поволок прочь, но я всё же успела схватить своё платье и улыбнуться извиняющейся улыбкой Артёму.
        - На созвоне, окей? - приложив руку к уху, выгнув пальцы в форме телефонной трубки, подмигнул мне красавчик из глубины ванной комнаты, на что Шер озлобился.
        - Оля, руки прочь от моей девушки.
        Это ещё что за прихватизаторство? И почему Оля? Это его прозвище?
        - Я и не покушаюсь, - задрал свои верхние конечности вверх Оля, показывая, что сдаётся и не претендует на меня. Ничего, всего два месяца, и тогда я буду свободна. Всё ему расскажу.
        - И не надо.
        - Мы просто друзья. Тем более у меня есть девушка…
        Она такая…
        Самая родная,
        Красивая и кричаще милая.
        Не замечаю
        Никого. И я не я,
        Когда она рядом и меня обнимает…
        Парень закрыл глаза и очень красиво нараспев прочёл стихотворение, наверное, собственного сочинения. Как красиво. А мне такого никто и никогда не говорил. О боже, я ей завидую! И откуда она взялась? Родная и кричаще милая. Стоп. У него есть девушка, а ко мне он зачем клеился? Одно ясно - все мужчины страшные ловеласы. Сразу расхотелось что-то ему вообще рассказывать, зачем только было обещать.
        - Поэтище, Олли, ты меня понял, - пригрозил Шерхан.
        - Конечно. Мы просто друзья. Да ведь, солнц? - вновь подмигнул мне Артём, который Оля-Олли.
        Я, ничего не понимая, кивнула, а Шерхан, всучив мне в руки плюсом к платью клатч и туфли, на ноги выдал шлёпки, потащил меня в машине, но дороги из-за платья, слишком объёмного, я не видела, лишь почувствовала, как он, открыв дверцу машины, запихнул меня в неё, и попрощавшись убежал прочь.
        Было непросто проскочить мимо притихшей сидящей на лавочке коллегии местного бабсовета, которые до приезда моего такси активно перемалывали косточки кому-то из соседей, но всё же я это сделала. Тем более гора тряпья в моих руках, прикрывавшая от них лицо сделала своё дело, оставив им лишь догадки, то есть тему для болтовни на весь вечер, а возможно ещё и на следующий.
        18
        Я нервно нажимала на кнопку вызова лифта, но он как обычно глючил, зато соседка с первого этажа Серафима Игнатьевна, караулящая у дверного звонка в режиме нон-стоп, вмиг вычислила во мне потенциально-опасную личность и ворвалась в коридор, вооружённая настоящей бейсбольной битой, которую я разглядела лишь краем глаза, с безумным воплем:
        - Руки вверх!
        Одновременно с этим зажёгся свет, осветив мрак подъезда (у нас на каждом этаже установлены датчики звука), а я сразу поняла, надо бежать. Правда, обычно у меня «поняла» и «сделала» расходятся в противоположные стороны с нездоровым энтузиазмом, да ещё и вприпрыжку. Вот сейчас так же. Так что я осталась на месте и задрала лапки к верху, как нашкодивший подросток, выловленный строгим родителем за сигарету в зубах, мой немудрёный скарб полетел на кафельный пол, причём туфли, как самые тяжёлые, опередили в полёте всё остальное и, приземлившись, издали жуткий то ли грохот, то ли скрежет, разлетевшийся в тишине подъезда, и в целом напомнивший выстрел из пистолета. И не только мне, потому что неожиданный звук напугал до чёртиков Серу, как называют соседку вся моя семья с лёгкой подачи острой на язык Соньки, заставив вредную, но сознательную в плане гражданской ответственности старушку выронить биту и с криками: «Помогите! Спасите! Убивают!» - спрятаться за своей дверью и, судя по звукам, начав баррикадироваться, названивать в соответствующие органы.
        Доносящееся из-за двери приглашённое:
        - Алё! Алё! Милиция? Грабют! И убивают! Срочно, срочно приезжа… - которое не было времени слушать, пробудило мой спящий доселе разум и пинком швырнуло к лестнице.
        Долетев почти до второго этажа, я вспомнила, что забыла вещи, пришлось в темпе возвращаться за ними и снова бежать вверх, в темноте бесшумно топоча босыми пятками, которые жгло от холода бетонной лестницы, ведь тапки Шера я растеряла. Он не удосужился поделиться со мной нормальной обувью. Хотя если он той дырявой, истерзанной кедой дорожит, как самой драгоценной вещью в мире, то маразм, который в его случае цветёт и пахнет, неизлечим. И вообще, почему я снова о нём вспомнила? Мало мне было всю дорогу в такси поносить его на все лады?.. Ладно, не на все, матом я его не крыла, но со злостью перематывала в голове наши с ним разговоры и его заскоки, идиотские выражения, которыми пестрит полная жаргонизмов речь, и я снова думаю о нём. Я уже на пятом этаже, или только на пятом? Не суть важно, главнее то, что мне ещё предстоит преодолеть четыре этажа и лучше бы набрать скорости, потому что оказаться схваченной стражами порядка в мои планы не входило. Мало мне приключений на пятую точку за последние сутки? Эх, накрыла чёрная полоса. Но зато есть плюсы, ведь за чёрной планомерно следует белая. Хорошо бы
добраться до квартиры, и чтобы меня накрыло белой полосой. Или мечтать всё-таки вредно? Пятый… шестой… седьмой… восьмой… восьмой с половиной… дорогой, родной, сердечный, замечательный, милый, радужный, восхитительный, прекрасный, долгожданный девятый этаж!.. Ура! Я почти дома. Ключей у меня нет, но я наделась, дома кто-нибудь есть. Даже если учесть, что всё семейство свалило по делам, в любом случае, Стасик не шарахается по вечернему городу - у него есть более важные дела - «мочить мобов», так что рано или поздно он мне откроет, играть под беспрестанно тренькающий звонок - такое себе удовольствие. Будем надеяться, менты будут действовать медленнее моих домочадцев, если вообще примут звонок больной старухи всерьёз и приедут.
        Устало привалившись к двери, я даже на звонок нажать не успела, как она раскрылась, а я, к своей немыслимой удаче, умудрившаяся целой рукой ухватиться за дверной косяк, не ввалилась беспорядочным образом в квартиру, всего лишь заехала гипсом кому-то звонко голосящему под дых.
        - А-а-а! Больно же, идиотка! - закричала потерпевшая, в которой я признала сестрёнку.
        Ну, что сказать? Не твой день сегодня, Сонечка. И не мой, видимо.
        - Прости, - прошептала я усталым голосом, потому что на ссоры меня уже не осталось.
        - Что? Простить? Да ты же чуть не проткнула меня своим… - изумлённое лицо, - гипсом? Откуда гипс? И где ты шлялась весь день? Мы тебя, как дебилы, ищем, а она заявляется под ночь, как ни в чём не бывало и гипсом своим тыкает… Не борзота ли?..
        - Э… Вы меня искали?
        - А что, не заметно было по пропущенным звонкам? Или ты телефон прое… короче, потеряла? А? - резко выдвинув шею вперёд на манер гопников, задала очередной вопрос Соня.
        - Я видела звонки, - я в такси перезвонить хотела и, как обычно, это вылетело из головы, зато вспомнила другое, - но… прости, но мне же Леська названивала. А ты всего один раз.
        - И что? А Лесе ты перезвонить не хотела?
        - Хотела, - поспешно вставила я, угнетённая под давящим напором сестры.
        Вот такая она. Серьёзная и суровая, хотя на самом деле ребёнок, но своего не упустит, тем более, если есть реальная возможность отругать меня - ругаться она любит больше всего на свете. А кого ещё дома ругать? Можно дядю Макса или Стасика, но они даже не слушают, когда им говорят. Они живут в своих мирах, нередко так выходит, что сказав дяде о родительском собрании в школе, он не услышит, пребывая в туманном мире героев своих опусов, и не пойдёт, потом будет неделю сокрушаться, что его не предупредили, видите ли, он всегда в диком восторге от собраний, при этом остаётся глух к тому, что Сонька со Стасиком недели за две до события чуть ли не с транспарантами вокруг него вертятся. А Стаса и за уши от компа не оттащишь, поэтому, когда он в игре, то всё постороннее ему чуждо. Есть ещё Сенька, но его для начала надо найти или поймать, потому что ему не до общения с «примитивными личностями, которым нечего сказать в камеру для потомков». Мой папа, как и Егор, в плане ругательств и нравоучительных наставлений вообще не рассматриваются. Так что остаюсь только я - самое слабое звено, как сказала бы суровая
женщина из известной телевизионной передачи.
        - Если бы хотела - позвонила. Всего-то - кнопочку нажать. Зелёненькая такая. На ней ещё трубка прорисована, - Соня достала из кармана свой телефон и продемонстрировала, каким именно образом я должна была позвонить, а главное, на какую конкретно кнопочку нужно нажать, чтобы добиться результата.
        - Спасибо, Сонь, я без тебя, как без рук…
        Ей-богу, сарказм вышел как-то сам собой. Наверное, сказывается влияние одной небезызвестной личности, имя которой лучше не припоминать всуе. Сестрёнка резко перевела на меня изучающий взгляд, в момент спрятала телефон в карман и, поджав губы, выскочила за дверь, громко ею хлопнув, бурча что-то про хамок. Прогресс, обрадовалась я, ведь раньше она дверь вообще не закрывала, напрочь игнорируя замечание «ты что, в берлоге живёшь?»
        Я её разозлила. Хотя и не хотела, но так получилось, что же теперь? Придёт, извинюсь за свою бестактность, иначе меня совесть съест. Если не съест раньше за то, что не созвонилась с Леськой. Человек за меня переживал.
        Исследовав комнату за комнатой, а также вожделенную душевую, я не обнаружила подруги. Но что впечатлило меня больше всего, так это то, что в моей комнате стало просторнее, а именно - исчезли чемоданы подруги, впрочем, как и все её вещи из шкафа. Кажется, она уехала, даже не предупредив меня, но как бы она это сделала? Она же звонила мне, с полсотни пропущенных вызовов оставила, надо будет установить функцию автоответчика. Я набрала её номер, но теперь подруга не брала трубку. Либо она делает это в отместку мне, либо и правда не слышит. Оставив это на потом, решила расспросить Стаса, может быть братик знает больше.
        Пришлось мучаться с паролем для входа. Я сделала запрос на почту, но на мой электронный почтовый ящик братишка ничего не высылал. Я стучала в дверь, оповещая его, а он чертыхался о багах, которые «надо будет тестить», для меня это пустой звук. Брат заставил написать ему сообщение в чате для запроса пароля, с которым теперь я должна была к нему подойти, ибо «протокол должен быть соблюдён». Маразм крепчал, но чем бы дитя не тешилось, как говорится.
        Братишка, пустив меня, в своей обычной манере, снова уткнулся в экран монитора.
        - Привет, как дела? - я начала разговор.
        - Привет. Хорошо, - отвечал он на автомате, при этом маниакальный взгляд гипнотизировал монитор. - Умри, умри! - и отчаянные щелчки мышкой и клавишами клавиатуры, как только она держится, бедная, под таким натиском?
        - У меня тоже… Ты не в курсе, где все?
        - Не-а.
        - А Леся?
        - Не знаю.
        - Егор?
        - Не знаю. Сдох-х-хни… Ушёл.
        - Куда?
        - Не знаю.
        - А Соня куда пошла?
        - Не знаю.
        - А папы где?
        - Как обычно.
        - Это где?
        - Не знаю.
        - Сеня?
        - Не знаю.
        Ангельское терпение, раз он все свои ответы пролопотал одним ровным безэмоциональным тоном, чувства в голосе прорезались лишь при угрозах монстрикам.
        Поняв, что никакой новой информации от него добиться, я ушла мыться, а после часового отмокания в ванной (загипсованную руку пришлось ложить на бортик, чтобы не мочить), высушила волосы (новый квест) и легла в кровать, мечтая о том, чтобы новый день принёс мне долгожданную белую полосу.
        Настанет новый день, стерев все краски прошлого,
        Настанет новый день, желаю всем хорошего,
        Безоблачно-чистого и солнечно-ясного,
        Полного свежести и прекрасного
        Утра нового дня, начала новой жизни,
        Для кого-то, возможно, примитивно
        И заунывно
        Противной…
        Но для кого-то яркой и позитивной!
        Разводы тёмные от неудач каскадов
        Пускай сотрутся ластиком лучей. И кладов
        Желаю вам найти немерено,
        А новый день прожить размеренно.
        Строчки сами собой сложились в голове в по-детски наивный стишок, я улыбнулась и уснула.
        Судя по кромешной тьме, за окном была глухая ночь, и до рассвета ещё далеко, когда настырный звонок домашнего телефона выдернул меня из состояния крепкого сна. Казалось, я спать легла пять секунд назад, но стоило мне заснуть, как сразу же разбудили. Пришлось искать телефон по квартире по звуку, мозг спал:
        - Алло.
        - Привет! - в трубке раздалось быстрое бодро-возбуждённое командное: - Спишь?..
        - Ну да…
        - Тогда просыпайся! Срочно нужна твоя помощь.
        - Э…
        - Лен, не мычи! - нетерпеливо прервали меня. - Повторяю: мне нужна твоя помощь! Слушай, когда такое было вообще? Быстро одевайся и дуй в наше отделение милиции! Только никому ни слова! Ясно? Или я тебя придушу. Окей?
        Кажется, я начинаю просыпаться. Особенно после слова «милиция»… Или после «придушу»?
        - Э… милиции или полиции?
        - О, Боже! Один фиг. И хватит «экать». Ты ненормальная, да? - проорала трубка. - Я же по-человечески говорю: дуй сюда! В каком месте непонятно?
        В каком месте «по-человечески», хотелось возразить мне.
        - Понятно. Это ты, Соня?.. - если она, то почему звонит не на сотовый, а на домашний.
        - Нет! Что ты! - истерично возопила собеседница, не оставляя сомнений в том, что она и есть моя младшая сестрёнка. - Это Людвиг Ван Бетховен. Конечно я. Кому ты ещё можешь понадобиться?
        - Ты почему в полиции? - сестрёнку арестовали, не могла поверить я.
        Это шутка такая? Вроде, она серьёзно.
        - Быстро сюда, и всё узнаешь.
        - Всё, поняла. Выхожу.
        - Никому ни слова, - напомнила Соня.
        - Ага.
        Она повесила трубку, я тоже. Её арестовали - что за чушь, или новая глупая шутка? Хотя ей незачем прикалываться надо мной, тем более в такое время. Это слишком даже для вреднючей Соньки. У неё хоть и нет головы на плечах, всё равно она не жестока, а вся её напускная грубость, твёрдость - лишь форма самозащиты.
        Часы подсказали, что время близится к часу ночи, у меня входит в привычку гулять в подобное время, а не мирно сопеть в обе дырочки в кроватке или уткнуться в свеженький роман про ля-мур. Вместо этого я спешу спасать сестрёнку от лап правосудия. Это точно я? Самой не верится.
        Я быстро оделась, нашла сотовый, который оказался разряженным, что совсем немудрено, давно его не заряжала. У меня даже тамагочи в своё время долго не прожил, я элементарно забывала менять батарейки. Вот и причина почему Соня позвонила именно на домашний. Интересно, если бы трубку снял кто-то из старших, она бы зажала нос и гундося, просила бы позвать меня? Это мысль меня повеселила.
        Оставив телефон кормиться энергией, я проверила наличие денег в кошельке (в моей голове активно транслировалась картина дачи взятки органам правосудия, хотя коленки при этом жутко тряслись) и побрела в коридор, по пути остановившись в нерешительности у двери комнаты братика, одной идти в отделение страшно, а с другой стороны, Соня слова на ветер не бросает, так что последний аргумент возымел своё тёплое местечко на Олимпе моих мыслей, и я пошла одна. Благо, местное отделение сотрудников правопорядка совсем недалеко от нашего места жительства, а именно через восемь домов. Что радует, так это наличие освещения на улице, иначе я бы споткнулась и сломала себе ко всему прочему и ногу из-за нервного перевозбуждения.
        К счастью, дошла я без приключений. Что тоже ново для меня, ведь последние дни были весьма насыщенными для всевозможных авантюр и неудачных стечений обстоятельств, может быть дело в магнитных бурях. Или я просто пытаюсь найти причину своим неудачам.
        С такими мыслями я дошла до отделения. Дежурные части всех подразделений работают круглосуточно, так что я беспрепятственно попала в здание и сразу же устремилась к сонному дежурному, сидящему за стеклом в немного помятом ото сна обмундировании, подпирая подбородок левой рукой. Я нерешительно постучала в прозрачную перегородку, дежурный, немолодой дядька где-то за тридцать, встрепенулся и вперил в меня осоловелый взгляд голубых прозрачных глаз, в нём проскальзывало удивление.
        - Здравствуйте, - промямлила я, ожидая, что он тут же поймёт кто я, зачем пришла и что тут забыла, ведь Соня звонила мне по ощущениям вот только-только. Но не тут-то было.
        - Здравствуйте, - пробухтел он, раздражённый, что я мешаю ему бдить.
        - Меня зовут Елена Матвеева.
        - Ясно. Нате, пишите, - он протянул мне лист и, наткнувшись на недоумение в моём взгляде, кивнул в сторону ручки, привязанной верёвочкой вместо оторванной пружинки к некогда её креплению, которое тоже было сломано. Моё ехидство обдумывало стоит ли полюбопытствовать есть ли в этой ручке паста.
        - Простите, э… Зачем бумага? - всё же он жутко странный.
        Видимо, он хотел от меня заявления с просьбой забрать сестру. Она же несовершеннолетняя. В милиции мне бывать не доводилось, но по телеку, когда приходят кого-нибудь вызволять из-за решётки, ограничиваются словами и обещаниями больше так не делать. В американских сериалах.
        - Заявление писать, - с видом «ты чё, дебилка?» и почесав минимализм растительности под кепкой, произнёс служивый.
        - Ну, хорошо, давайте.
        - Паспорт, - потребовал дежурный, я без задних мыслей отдала его, он принялся листать мой новенький документ.
        Новенький, красивый, не то, что старый, который я сто раз роняла в лужу, застирывала с вещами, да чего с ним только не было! Зато этот само очарование, его даже приятно нюхать - настолько он хорош, источает аромат новизны. Мужчина в погонах нашёл страничку с фотографией, смерил меня сканирующим взглядом, сравнив с моим цифровым отображением, снова уткнулся в паспорт, на меня, в паспорт, на меня, выпучил глаза, прочистил горло, громко хмыкнул и требовательно выдавил:
        - Врать изволите? - потом подумал немного и продолжил жалостливым, даже участливым тоном: - гражданка Охренчик? - сложно было не заржать, уважаю его выдержку.
        У меня же сердце бухнуло с оглушительным ударом, словно мешок картошки упал с пятого этажа, и в пятки ушло. Из головы вылетела причина, почему у меня теперь новый паспорт. Не бывает чудес и подарков задарма. За всё надо платить. В моём случае эксклюзив: я заплатила своей бесценной фамилией, своей гордостью, которую не собиралась менять даже при замужестве. Теперь я Охренчик. Конечно, стражу порядка меня жалко, мне саму себя жалко, но я ещё и с наглой рожей заявляю, что я Матвеева. Да ещё и товарищу милиционеру, который может меня арестовать. Хотя за враньё ведь не арестовывают, тем более я замужем-то меньше суток.
        - Ой, простите, мы вчера только расписались, - виноватым тоном выдавила я. - Ещё не привыкла.
        Это не было ложью. Слова дались легко.
        Дежурный хлопнул глазами, кивнул, мол, принято, и проверив печать о браке, протянул мне паспорт и вновь приказал:
        - Пишите.
        - А что писать? - решила рискнуть и спросить я, заранее прикидывая как осуществить это левой рукой.
        - Заявление, - как для полоумной вновь повторил он.
        - Какое заявление?
        И кто из нас не дружит с головой? Сложно ему ответить на вопрос, почему надо выпытывать, можно подумать все граждане юридически подкованные и сразу знают, что писать. Эти голубые глаза, вновь сверлящие меня, содержат долю тупизма не в меньшей мере, чем валенки, где-то девяносто к десяти процентам здравого рассудка (могла бы предположить, что все сто, но ведь не зря ему телефон доверили, он не безнадежён).
        - О на-па-де-ни-и, - по слогам произнёс страж порядка.
        - Каком нападении? - с осевшим от переизбытка чувств голосом выговорила я.
        На Сонечку напали? Какой кошмар! Бедная девочка… Обязательно переговорю с дядей, чтобы не пускал её гулять, как стемнеет, и пусть она меня за это станет ненавидеть ещё больше. Безопасность дороже. А я думала, она что-то натворила. Надо быть добрее к людям, а не предполагать их вину. Позор мне.
        Дежурный ткнул в район над моей головой, я обернулась, чтобы посмотреть, на что он пытается мне указать, ничего не обнаружив, вновь уставилась на него, полная вопросов и переживаний о Соне, но он продолжал тыкать в том же направлении, и тут до меня дошло, что мужчина тычет чуть ниже, чем «над моей головой», то есть прямо мне в лоб, подняла руку и наткнулась на щедро обмотанную бинтом голову, именно тогда в моей голове прояснилось, зачем он дал мне бумагу: для того, чтобы я написала заявление на того, кто якобы напал на меня. Конечно, видок у меня ещё тот: рука и голова в плачевном состоянии. Пришла в глухую ночь, как будто сразу после перевязки из больницы, чтобы не терять времени, и поиски напавшего на меня маньяка начались мгновенно.
        Он бы удивился ещё больше, если бы я на Охренчика, своего законного супруга, заявление накатала, который, кстати, этими увечьями меня и наградил. Не специально, но факт. Кажется, мой рот расплылся в предательской улыбке, потому что милиционер поднялся с насиженного места и, набычившись, грозно поинтересовался:
        - Так, я не понял, заяву писать будем или нет?
        - Нет, вы не поняли, - я стёрла улыбку и начала быстро оправдываться, пока он не придумал себе ничего лишнего. - У меня сестру арестовали. Она мне позвонила, сказала. Я хотела бы её забрать.
        - Все хотят, - хмыкнул страж порядка.
        - Ну, да. В тюрьме неприятно сидеть…
        - Здесь не тюрьма, деточка. Здесь отделение полиции. Есть КПЗ…
        - Вот! Туда мне и надо! - просияла я.
        - Надо? Сейчас закроем, - в ответ мне просиял мент.
        - Ой, нет, - вновь пустилась я в оправдания. - В смысле, мне не надо туда. А надо оттуда забрать.
        - Кого забрать?
        - Сестру.
        - Ты ей кто? Мама? Папа?
        - Сестра. У неё нет мамы. Я растила её.
        - Да ты себя в зеркало видела, ребёнок? Сама ещё не выросла, и не надо тут сопли распускать.
        - Но она же позвонила мне. Сказала, чтобы я пришла и забрала её, - растерянно пролопотала я.
        - Пусть приходит отец и забирает. А ты, малолетка, здесь ничего решить не можешь.
        - Я не малолетка! У меня же паспорт есть! И вообще, малолетки замужем не бывают…
        - Бывают. И даже рожают. И по улицам шляются, бабочки ночные. А мы вас ловим и сажаем за решётку для прочистки мозгов. А потом родителям на руки передаём.
        - Нет, ну вы что, серьёзно? Скажите хотя бы, что она сделала? - срывающимся голосом попросила я твердолобого дежурного.
        - Серьёзно. Марш отсюда, - он указал на дверь, где, одиноко подпирая стену, стоял молоденький мальчишка в форме.
        - Но я так не могу. Мне надо знать! Скажите, пожалуйста, - насколько возможно жалобно попросила я.
        Дежурный сжалился.
        - Хорошо. Скажу. А потом, чтоб духу твоего здесь не было. Сестра, значит. Что ж, сестра, - он принялся листать свой журнал, в котором и записей-то было немного, скорее, для виду, чтобы создать вокруг своей персоны ореол значительности, что выглядело бы смешно, если бы не серьёзность ситуации. - Тут нет Охренчиков.
        - А она не Охренчик. Она Матвеева! Я же сменила фамилию.
        Он вновь поднял на меня голубые глаза, в которых так и сквозило «вот ты дура!». Да уж, знаю. Сама себе подписала приговор на вечные насмешки. Но это только на два месяца, а потом мы разведёмся, так что без паники.
        - Да, есть тут одна Матвеева. Обвинятеся… хм… В нападении, - произнёс страж.
        - В нападении? - переспросила я, не поверив, если бы не было стекла, я, наверное, вырвала бы из его рук журнал и сама прочла.
        - Да. В нападении, - твёрдо продолжил он.
        - И на кого она напала? - поражённая небылицей продолжила я свой допрос.
        - На Ложеуст Серафиму Игнатьевну. Угрожала ей пистолетом и даже стреляла, но не попала, - захлопнул он журнал, громко хлопнув.
        Я потрясённо хлопала ресницами, а в моей голове прояснилась ситуация, выстраиваясь в геометрическую прогрессию, которая прив5ла к этим последствиям. Боже, это же я должна быть за решёткой, а не Сонечка. Это из-за меня Сера вызвала отряд милиции, а они схватили ту, которая как раз спускалась. Эта вредная бабуля всё время нас путает, даже несмотря на разительно отличающиеся цвета волос, вот она и обвинила сестрёнку в преступлении, которого та не совершала. Но я тоже его не совершала, просто у бабульки разыгралась фантазия на старости лет, она и радует себя, как только может. Какой пистолет? Его же не было.
        - Но ведь пистолета не было. Так ведь?
        - Не было. Потому что Матвеева его спрятала к приезду наряда. А вы откуда знаете? - изменившимся тоном продолжил дежурный отделения, медленно продвигаясь к боковой двери и переглядываясь с молоденьким парнишкой, стоящим за моей спиной, рука его при этом тянулась к кобуре, в которой, несомненно, лежит пистолет. - Соучастница? Хотели ограбить бедную старушку, а награбленное поделить поровну?
        Мужчина выскочил из своей кабинки и направил на меня пистолет, а парень сзади нерешительно заломил мою целую руку. Даже несмотря на то, что сделал он это так слабо, будто боясь сломать мне и её, я бы не вырвалась, сумка полетела на пол.
        - Нет, я не соучастница! Просто я там была. А она нет! Я расскажу всё! - очень громко и очень нервно возопила я, мечтая лишь об одном - скорее бы этот кошмар закончился.
        Это сон, просто надо ущипнуть себя и все пройдёт! Ущипнуть оказалось невозможным, но я прикусила губу, было больно до искр из глаз, но не прошло, зато дёрганный дежурный подпрыгнул от неожиданности, чуть не спустив курок, когда я содрогнулась от боли.
        - Стоять! Ни с места! Наручники на неё, Мальцев. Чё застыл, как истукан?
        Мальцев же боялся меня отпустить, вдруг я начну попытки вырваться. Он пересилил свой страх и достал одной рукой наручники, а затем трясущимися руками попытался нацепить их мне на запястья, но столкнулся с одной проблемой, о которой заранее не подумал - о гипсе на одной и рук.
        - Товарищ лейтенант, а как? Как нацепить?
        Товарищ лейтенант составил ему пару, задумавшись над «неразрешимой» задачей. Вдруг его нахмуренный, заплывший богатырскими морщинами, свидетельствующими о бороздящей просторы мозга глубокой мысли, лоб прояснился, явив нам решение проблемы:
        - А ты её одной рукой к решётке цепляй. Давай, веди в обезьянник.
        - Подождите, - попыталась я воззвать к голосу здравого рассудка, если у него такой вообще есть. - Меня нельзя в обезьянник. Зачем?
        - Точно, а зачем тебе там наручники? Так запихнём. Мальцев, прибавь ходу.
        - Так точно, товарищ лейтенант.
        - Товарищ лейтенант, - продолжила я попытки, - это же клевета!
        - Это мы потом разберёмся, - отмахнулся от меня пистолетом, как бы не выстрелил на радостях, что к нему матёрый преступник сам заявился, а он не стушевался и схватил его.
        Они притащили меня, некто Прохоров по приказу лейтенанта открыл камеру, а затем меня бесцеремонно впихнули в объятия сестрёнки, которая сидела на лавке, подоткнув ноги в позе медитирующего йога. Также в камере сидело ещё пять девушек сомнительно вида, тех самых бабочек, о которых и предупреждал дежурный. Каждая сидела в отдалении от других, брезгливо оглядывая новую заключённую, то есть меня.
        - Ты что тут делаешь, идиотка? - заорала Сонька, увидев, мою испуганную мордашку. - Я тебя просила вытащить меня отсюда, а не садиться самой!
        - Я и не хотела…
        - Матвеевы! Молчать обе! - повысил голос дежурный. - Обе соучастницы вместе, - он в предвкушении новой звезды на погонах потёр руки.
        - Мы не соучастницы, - хором возмутились мы.
        19
        Улыбка с его лица сошла, оставив озадаченную мордаху. Подозреваемые не хотели колоться.
        Разнарядка на рыжего среднего роста и возраста преступника, который обманывал пенсионеров, уже пять случаев зарегистрировано, поступила давно. Он под видом волонтёра втирался в доверие покинутых стариков, а затем самым бесстыдным образом лишал копеечной зарплаты, обычно успевая сделать ноги до обнаружения пропажи.
        Когда поступил звонок от очередной пенсионерки, сотрудники не сразу смекнули, что раскроют дело, которое висело уже не первую неделю. Но удача была их стороне, и они поймали рыжую девчонку, которую идентифицировали как ту самую преступницу. Она была рыжей пацанкой, никто не сомневался, что она и есть тот самый преступник из разнарядки. Ранее преступница действовала тихо, но прокололась с пистолетом, может хотела припугнуть, а может правда использовать по назначению, тут дежурный сомневался.
        Сейчас они нашли помощницу, которая сама пришла. Думала, сможет провести их вокруг пальца, но полицейские не наивные пенсионеры.
        - Кто стрелял в старушку? - спросил он.
        - Никто, - вновь хором ответили мы с сестрой.
        - Сговорились, да?
        - Нет! - опять в унисон прозвучал наш ответ.
        - Точно, сговорились… - сделал вывод страж порядка.
        - Да я вообще не знаю о чём вы! - заорала Соня.
        - Не было там никакого пистолета! - одновременно с ней выкрикнула я.
        - Так-так, - уцепился лейтенант, а вместе с ним и Соня стала сверлить меня своим бронепробивающим взглядом. - Ты, - он ткнул в меня пистолетом, который так и не убрал в кобуру, - знаешь про оружие. Значит, это была ты.
        - Точно! - воодушевилась Соня. - Ну, ты и стерва. Подставила меня. Захотела убить эту ненормальную выскочку Серу, но у тебя не вышло, ты повесила обвинение на меня. Вот ты сучка!
        Я в недоумении открыла рот, поражённая тем, что Соня так легко поверила в то, что я могла отправить её за решётку, тем более вместо себя. Даже если бы она была тысячу раз виновата, я скорее взяла бы её вину на себя, чем позволила забрать её. Я хлопала глазами, не в силах что-то сказать, сражённая наповал недоверием сестры, отключившаяся от звуков, издаваемых ею и лейтенантом, окунувшись во временной континуум, который, кажется, застрял, прокручивая её хлёсткие фразы снова и снова, с каждым разом делая мне больнее, а немигающий взгляд провожал её фигурку, покидающую камеру, под прыгающих ночных бабочек, которые требовали выпустить их под шумок.
        Не знаю, сколько я так сидела, но меня пробудил шлепок по голове одной из бабочек, красноволосой красавицы в экстремально-короткой юбке, меховой накидке на голое тело, в узорчатых колготках, туфлях на высоченном каблуке и высокой платформе, и с ярким макияжем. Такую невозможно не заметить. Такая красивая, почему она подалась в продажу собственным телом?
        - Эй, очнись, психованная, - хриплым прокуренным голосом возвращала меня к жизни красноволосая.
        - Очнулась…
        - Тогда глянь туда, - она кивнула за решётку, где сидел лейтенант, выжидательно уставившись на меня.
        - У меня есть к тебе пара вопросов, - тут же принялся за дело дежурный.
        - Где Соня? - спросила его я.
        Это сон, дурной сон. Она же не могла просто взять и обвинить меня. А потом бросить здесь одну. Ведь нет?
        - Отпустили. Она же не причём, - повёл плечами милиционер.
        Пока я пребывала в трансе, который был вызван тем, что ослабленный недавним наркозом и таблетками организм, после шокирующих заявлений сестры включил режим самозащиты, Соня каким-то образом доказала сотрудникам свою невиновность. О разнарядке мы обе ничего не знали, но хорошо подвешенный язык позволил несовершеннолетнему подростку обелить своё имя.
        - Да, она не причём.
        - Итак, начнём. Как вас зовут?
        Я всё ещё пребывала в прострации, уставилась на свои опустившиеся руки, то есть руку, ведь вторая была подвязана. Отвечать не хотелось. У него есть мои документы, пусть там бы прочёл. Боже, меня обвиняют в причинении вреда живому человеку. В том, что я хотела преднамеренно совершить убийство, и совершила бы, если бы не невиданная прыть реактивной старушенции. Меня пустят по этапам. Родные станут чураться и будут отказываться ходить на свиданки. Или придут, но будут смотреть осуждающе и качать головой, а Сеня снимет кино о неудачливой сестре. Даже сейчас слёз не было. Я слышала много историй о том, как невинные люди оказывались за решёткой на года.
        - Как вас зовут? - повторил лейтенант.
        - Матвеева Елена Родионовна.
        - Врёте.
        Снов я забыла, что у меня теперь новая фамилия.
        - Охренчик Елена Родионовна.
        - Возраст?
        - Двадцать… Подождите, - начал проясняться мой рассудок, углядев на плече жирно выведенные чёрным несмываемым маркером цифры. Лёжа в ванной и пытаясь оттереть их, я не могла понять, что они значат, но сейчас, подставив мысленно впереди восьмёрку, я ясно поняла, что это телефонный номер. - У меня есть право на звонок!
        Звонить по неизвестному номеру не лучший вариант, но звонить родным гораздо хуже. Даже Соня отказалась рассказывать им, понимая, что это плохая идея. А этот неизвестный человек поймёт меня. Это может и не номер даже. Или номер бармена с того вечера. В кино такое было, что бармены писали свой номер на руке перепивших клиентов, на экстренный случай. Но неважно, просто позвоню ему или ей. И будь что будет.
        - Да, есть, но сначала ответьте на вопросы.
        - Сначала звонок.
        - Вопросы.
        - Звонок. Или я не буду отвечать на вопросы, - поставила я ультиматум, зная, что нечего терять, и припечатала другой фразой из кино: - Без своего адвоката.
        - Хорошо, - процедил дежурный, возомнивший себя великим следователем.
        Меня вытащили из камеры, теперь двое, Мальцев и Прохоров, держа с обеих сторон под руки, и повели к видавшему многое и пережившему не одного владельца за свой долгий срок службы телефонному аппарату. Я еле набрала номер, было неудобно из-за того, что надпись на рабочей руке, но я справилась и приготовилась к… Не знаю, к чему. Просто приготовилась. Долгие гудки сменило раздражённое:
        - Алло, - я сразу узнала голос того, кого слышать хотелось меньше всего.
        Этот человек не способен на жалость, в его владении лишь острый язык, которым он жалит без промаха, оставляя глубокие раны. Это был Шерхан собственной персоной. Почему у меня на руке его номер? Я ведь не собиралась видеть его как минимум пару долгих месяцев, а о том, чтобы слышать и речи не было.
        - Алло, - я прочистила горло, а на том конце замолчали, видимо, узнав и меня, и, наверное, пребывая в раздумьях, а не повесить ли трубку. - Это твоя жена.
        - Я тебя узнал, - медленно выговорил Артём, по-настоящему удивлённый моему звонку.
        Я пребываю в не меньшем удивлении, поверь.
        - Откуда у меня твой номер?
        - Ты у меня спрашиваешь? - изумился муж.
        Знаю, глупо звучит, но факт.
        - Ладно, проехали. Мне нужна твоя помощь, - вторя Соне, когда та звонила мне, произнесла я. - Меня арестовали.
        Повисло молчание. Потом хихиканье. Потом вопрос:
        - Шутка типа? Оценил. Смешно.
        - Нет. Правда. Меня арестовали, - мне совсем не до шуток, а у этого клоуна только приколы на уме.
        Молчание продолжилось, а мне в голову пришла безумная мысль. Если Соня так спокойно вызвала меня к себе, пригрозив, то почему бы и мне не опробовать её действенный способ.
        - Вытащи меня отсюда, и тогда я обещаю, что не расскажу о нашем браке твоей маме, - зуб даю, его мамочка будет против брака с арестанткой.
        - Шантаж? Ты меня шантажируешь? - поразился Шер.
        - Да, - вымученно выдавила я. - Приезжай, я в пятом отделении полиции.
        И повесила трубку, ни на что не надеясь. Он же бестолковый. Я не собиралась ничего рассказывать его маме. Не потому что не представится случая, ведь я теперь заключённая особа, а потому что просто не смогу сдать его ей, зная, что ему от этого будет плохо. Да и что он сможет сделать? Освободит меня? Да, он устроил нашу свадьбу, но будем считать, ему просто повезло, тем более хреново повезло, ведь теперь мы расхлёбываем ту кашу, что вместе заварили. Но вот в органах у него вряд ли знакомые есть. Да и не важно это, он не обязан меня спасать.
        С такими мыслями я была препровождена в камеру и под неусыпным контролем стражей порядка отвечала на вопросы, сыплющиеся градом на меня и записывающиеся ими с остервенением. Я жалела, что не позвонила Егору.
        А потом лейтенант ушёл печатать заполненную анкету на компьютере, чтобы с раннего утра предоставить начальству. Прошло около часа или даже больше, я потеряла счёт времени, устав надеяться на что-то, вернее, на кого-то. И вот в тот самый момент, когда я уже в десятый раз мысленно прокляла идею набрать неизвестный номер, появился он - мой рыцарь в сияющих кроссовках, а рядом с ним, лебезя и звеня ключами, бежал лейтенант с бледным лицом, спеша открыть камеру, чтобы освободить меня на волю.
        Слишком нереально для того, чтобы быть правдой.
        Слишком невероятно и фантастично.
        Он пришёл, чтобы вызволить меня?
        Да, только для того, чтобы я ничего не рассказала его матери, но ведь пришёл. А я не верила в то, что он это сделает. Я в нём сомневалась, за что отругала себя.
        Девушки, завидев симпатичного парня, принялись щебетать на все лады и строить ему глазки, а он был только рад вниманию, отвешивая щедро похабные комплименты направо и налево.
        Наконец, меня извлекли (это самое подходящее слово, потому что сама я идти была не в состоянии, сказывалось внутреннее опустошение) из камеры и передали на руки Артёму, который, схватив меня под здоровую руку, потащил на выход.
        - До свидания, господин Охренчик. До свидания, госпожа Охренчик, - попрощался с нами лейтенант, чьё лицо начало немного розоветь.
        Артём помахал ему рукой, крикнул: «Арривидерчи!», открыл дверь и повёл меня к большой чёрной машине, припаркованной у входа, наплевав на запрещающие знаки. Усадив на соседнее рядом с водительским сиденье и застегнув на мне ремень безопасности, он закрыл дверь, а затем сел рядом и молча ворвался в темноту ночного города, прорезаемую фарами. Через две минуты он резко притормозил у моего подъезда, развернулся ко мне всем корпусом и вопросительно уставился в моё лицо.
        - Ну, что скажешь, - разрезал тишину его голос.
        - Спасибо, - промямлила я.
        Он усмехнулся, мол, не за что, пара пустяков.
        - Я про пистолет и стрельбу в подъезде.
        - Все было не так, - выставила я вперёд упрямый подбородок.
        - А как?
        Я рассказала всё в подробностях, упустив тот факт, что меня схватили потом, что я ходила вызволять Соню, оформив это так, будто стражи порядка сразу схватили меня, и, как и предполагалось, мой благоверный ржал надо мной заливисто и заразительно, как будто смешинку проглотил, что я, не удержавшись, поддалась его примеру. И мы, два идиота, сидели и смеялись не в силах остановиться. Такая вот разрядочка после нервной ночи. Есть за что сказать Шеру спасибо.
        - И всё же… Как тебе удалось вытащить меня? - свернула я на интересующий меня вопрос.
        - Я же крутой, - не стал таиться муж. - А также открою тебе маленький секрет деньги творят чудеса.
        Я ведь тоже брала деньги, но забыла ими воспользоваться. Хотя моих копеек явно бы не хватило, да и какие деньги - так просто обвинения не снять. Ох уж этот шутник.
        - Ясно. А если честно?
        - Есть у меня один номерок…
        - Чей? - тут же поинтересовалась я.
        - Нашего крёстного папочки, - с желчью выдавил Шер. - Мэра, который пригласил нас на ужин.
        - Какой такой ужин?
        - Обязательный.
        - Обязательно идти? - настроение сразу улетучилось.
        - Да, я же только что это сказал, - и не только у меня, судя по голосу Шерхана. - Мой черёд задавать вопрос, - сменил он тему. - Откуда у тебя мой номер?
        - Понятия не имею, - пожала я плечами, вытянув руку в демонстрации ему надписи с номером. - Вот нашла. Но не помню, как появился.
        - Вот я идиот! - хлопнул он себя по лбу. - Я это тебе на крыше тогда написал, чтобы ты меня нашла. Помнишь?
        Я покачала головой, не припоминая. Да и какая теперь разница? Просто слепая удача. Или судьба?.. Есть над чем подумать.
        - Слушай, - вернула я его внимание к другому свербящему меня вопросу. - А как ты кольцо снял?
        Я сразу заметила, что на его пальце розовая пластмасска больше не красуется, я свою снять никак не могла, казалось, она приросла ко мне мёртвой хваткой в предсмертной агонии.
        - Очень просто, - подмигнул мне Артём и достал из бардачка плоскогубцы: - Пассатижи, как и деньги, тоже творят чудеса.
        О, я и не сомневаюсь. Но смотреть на его маниакальный взгляд, с которым он поглядывал на мою руку, я не смогла и зажмурилась, а он, с минуту прицениваясь, чудом не выкорчевав мне палец, снял злополучное кольцо.
        Я его поблагодарила, заторопилась домой, попрощалась с Шером и ушла. Машина, не заставляя ждать моего шествия до подъезда, как сделал бы любой влюблённый обеспокоенный безопасностью девушки кавалер-водитель, взвизгнув от соприкосновения шинами с асфальтом, умчалась прочь.
        Я озадачилась вопросом, откуда горе-мужу известно, где я живу, и с этими мыслями, потопала домой. Попав в квартиру, первым делом побежала на кухню, дверь которой была нараспашку, оттуда лился тёплый свет. Почти что утро, но кому-то не спится так же, как и мне. Я влетела в кухню, всем сердцем надеясь застать там Егора, чтобы рассказать о том, что я жуткая неудачница и спросить совета, как избегать неудач в дальнейшем. А может, просто для того, чтобы прижаться к нему и молча слушая успокаивающий размеренный стук сердца, забыть обо всех невзгодах, осознавая, что родные всегда рядом и помогут, если что случится. А для чего ещё нужна семья?.. Глупо тогда вышло, когда я, представив свой дальнейший арест, решила, что они от меня отвернутся. Да ни за что на свете. Егор так никогда не поступил бы!
        Войдя в кухню, я обнаружила там только начинающий остывать чайник и чашку недопитого кофе на подоконнике у открытого окна, всё ещё горячего, разбрызгавшегося на белую поверхность, просыпанный пепел и не выветрившийся запах сигаретного дыма. И кто это у нас дома закурил? Ни один член нашего огромного семейства этой пагубной привычкой не страдал.
        Помню, сто лет назад, когда мы с братом учились ещё то ли в пятом, то ли в шестом классе, во всех мальчишках-одноклассниках проснулась поголовная, кроме заядлых ботаников, страсть к сигаретам. Мой братишка не стал исключением, испробовав эту гадость он пришёл к выводу, что подобная дрянь не для него. Радует, что это он понял сам, без всяких подсказок, хотя на счёт этого есть некоторые сомнения. Потому что в тот день, придя после уроков со школы, нас встречал дядя (он всегда появляется в «нужный» момент, у него талант), которого неделю дома не было, а предыдущую до этого неделю он отсиживался в своей комнате, яростно увлечённый написанием новой книги «Крысоловка для Мышиного Короля. Сто одна хитрость извлечь халявный сыр», получив вдохновение после трёхчасового балета «Щелкунчик». Максим тут же учуял запах никотинового смрада и влепил лёгкий подзатыльник тому, кто посмел его распространять, то есть Егору, а далее разразился длинной лекцией о вреде курения, которая разрасталась на глазах, принимая невероятные объёмы и включая в качестве материала информацию о том, что вредно не только курить, то
есть вредно курить не только сигареты, но и травку, наркотики; также вредно наркотики нюхать и колоть; вредно распространять всю эту мерзость и так далее. На лекцию собралась вся семья, и после неё каждый зарёкся не то, чтобы курить, но даже стоять рядом с курящим, чтобы, не дай бог, пропитаться идущим от его тлеющей белой трубочки смерти дымом, опасаясь новой лекции Максима.
        Я кинула чашку в мойку, смахнула с подоконника пепел, протёрла подоконник от капель кофе, помахала немного тряпкой, чтобы выветрить запах и, удовлетворившись результатом и вскипятив повторно чайник, потому что люблю обжигающе горячий чай, заварила себе в огромную кружку местного аналога мате, затем пристроилась на диванчике у стола, рассчитывая попить его в одиночестве и поразмышлять о своей судьбе.
        Обычно я пью горький чай, без сахара, потому что так вкус насыщеннее, но сейчас мне хотелось как-то подсластить горькую пилюлю, которая закисляет мою жизнь в последнее время особенно сильно, поэтому я бухнула в чай две ложки сахара с горкой, размешала и наслаждалась ароматом, поднимающимся от поверхности горячего напитка.
        Но не успела я сделать и глотка, как в кухню вразвалочку ввалился дядя Максим в своём неизменном оранжевом халате с закрытыми и глазами и, открыв дверку шкафчика, стал набирать себе в карманы конфет и сахарных печенек. Я кашлянула, понимая, что он не обратит на меня внимания, просто у него снова прорезался сомнамбулизм. Правда, не знаю зачем кашляла. Естественно, я не привлекла его внимания, а вот вошедший вслед за дядей Егор увидел меня и беззвучно жестами поинтересовался что это у меня голове и откуда гипс на руке, я показала ему знак «окей», и стала открывать рот, чтобы уверить брата о своём окейном состоянии.
        А Егор сделал грозные глаза, пригрозил мне пальцем, который затем подставил к сомкнутым губам, и произнёс красноречивое: «Тсс!» Далее он на цыпочках подошёл к дяде сзади и заорал ему в ухо, очень громко, оглушительно, даже я подскочила на месте, расплескав полкружки чая на стол:
        - Воровство - это порок!
        Что и следовало ожидать, Макс подпрыгнул, сладости разлетелись и печенье раскрошилось во все стороны, усыпав пол крошками, сам он приземлился на пятую точку, придавив ею с десяток конфет, ох, наверное, ему жутко больно. Если бы Егор провернул этот фокус на мне, я бы заикой на всю жизнь осталась. Может и дядя останется?
        Он разлепил веки и осоловело пялился то на меня, то на моего брата, прикидывая в уме как он здесь оказался, в его мозгу было только одно предположение - он спит, а сны ему снятся странные и лишённые смысла.
        - Доброе утро, - робко произнесла я, в надежде, что его рассудок прояснится.
        - Доброе, - кивнул Максим сомневающимся тоном.
        Я тоже сомневаюсь в том, что утро вообще само по себе может быть добрым. Это нечто из области фантастики. Также сомневаюсь в том, что сейчас утро. Хотя, судя по просветляющемуся небу, виднеющемуся в окошко, вроде скоро рассвет.
        - Эй, Макс, хорош полы попой подметать, вставай, - хохотнул Егор и протянул ещё не втыкающему до конца дяде руку.
        Тот позволил конвоировать себя на диван. С огорошенным выражением лица, по-видимому, не осознавая окружающую реальность. Теперь ясно в кого я такая засоня. Родственнички.
        Потом он стал охать и ахать, разглядывая египетскую мумию, которую я вполне неплохо пародировала, опутанная бинтами. Дядя Максим не отставал, предлагал вызвать докторов. Я объясняла, что стала заложницей неудачных обстоятельств, не внося конкретику.
        - Лен, ты почему одна тут? На рассвете! - брат наконец сменил тему, забавно округлив глаза, он прекрасно знал, что я не ранняя пташка, а его руки, между тем, доставали две чашки: для себя и Максима.
        - Я… - вначале замялась, решая стоит ли посвящать его и дядю в свои настоящие злоключения, но затем слишком бодро заявила: - Не спится!..
        Конечно, он не поверил, и у него хватило такта промолчать, он просто снисходительно пожал плечами, мол, меня это не касается. Как же мне с ним просто. Были бы все люди на планете такими понимающими, как мой любимый брат.
        - А ты почему? - спросила я его в ответку.
        - Не спится, - тут же нашёлся он, произнеся это как само собой разумеющееся.
        - Ясно.
        Он заварил себе чай, дяде - кофе, интересный факт, но я, Егор и папа предпочитаем кофе чай, а вот дядя Макс и оба его чада, Соня и Стас, предпочитают чаю кофе, но Сеня, в отличие ото всех нас, больше всего любит какао, может пить чашку за чашку, не боясь лопнуть.
        Максим сделал глоток, Егорка пристроился на стульчик напротив меня и стал сверлить глазами, в которых играли озорные искорки:
        - Ну, систер, что нового?
        - Всё новое, - вымолвила я, не соврав.
        - Да? - поднял брови и вместе с этим жестом чашку брат, в призыве чокнуться. - Выпьем за это?
        - Конечно, - я подняла чашку следом и, наконец-то, пригубила напиток, половина которого уже была разлита на столе, но хозяюшка-брат протёр стол.
        Впрочем, после моего глотка, остатки чая также оказалась на столе, так как я тут же выплюнула то, что только что чуть не отправила в свой желудок. Похоже, вместо того, чтобы подсахарить чай, я его посолила. К тому же он горячий, я ошпарила язык. Фу, двойная гадость.
        - Тьфу, тьфу, - стала отплёвываться я «отравой», а брат к тому моменту уже вскочил на ноги, вовремя спасшись от водопада, то есть чаепада, а вот дядя подобной реакцией похвастаться не мог, так что оказался под обстрелом и отхватил прицельный плевок прямо в лицо, но я этого не заметила.
        Я вообще ненаблюдательная. И несообразительная. Нужно было хватать ноги в руки и прыгать в окно, которое кто-то добрый забыл закрыть, но я же была с головой поглощена тем, что корчила рожи, морщила лоб и вообще вытащила язык наружу, пытаясь очистить его от странного неприятного привкуса, а также остудить, не замечая, что дядя мой плевок воспринял близко к сердцу и сейчас в его голове зрел план мести, а именно: он, не найдя под рукой ничего более подходящего (не кофе же, в самом деле, себя лишать), опустошил на мою макушку сахарницу, которая была наполнена неким шутником солью. Теперь я была вся покрыта солью, которая своими наждачными крупинками затесалась в моих волосах, залезла под одежду, бинты, а также свою очередную порцию «белой смерти» получил мой язык, который ещё от первой-то не оправился. Ощущения не из приятных. И это сделал дядя, разумный взрослый человек, отец троих детей?
        Егор, еле сдерживая смех, стоял в сторонке, а дядя с довольным видом и чувством выполненного долга покинул помещение, отправившись досматривать сны, при этом его лицо озарила широкая ухмылка.
        - Доброе утро, дети, - помахал он нам на прощание.
        Даже ответить нечего.
        Брат, переборов себя, проводил меня к раковине, чтобы я промыла язык, по пути смахнув с меня крупицы соли прямо на пол к конфетам и печенюшкам. При этом он молчал, будто боясь, что если раскроет рот, то смешинки так и посыплются из него, засыпав меня с ног до головы.
        - Давай… давай я тебе новый чай сделаю, - предложил он спустя некоторое время.
        Я была не против.
        - А почему ты не спрашиваешь, чем меня предыдущий чай не устроил?
        - Ты же не умеешь чай заваривать, - напомнил братец.
        - Точно, - и как я могла об этом забыть?
        - А ещё я отличаю солонку от сахарницы, - не преминул хохотнуть Егор.
        - И это точно. Я совсем ни на что не годная, да?..
        Произнесено это было жалобно и с некоторой мольбой в голосе, будто он может меня излечить от недуга, смотреть в глаза ему не хотелось, поэтому отвернулась и отошла к окну, чтобы вдохнуть свежий воздух.
        - Ты что? Крыша поехала? - мгновенно развернул меня к себе брат и заставил заглянуть в глаза.
        - Не знаю. Возможно, у меня её уже давно нет.
        - Эй, что за чушь? Я вижу - ты чем-то расстроена. Расскажи, - требовательно предложил он.
        Так только он умеет. Вроде бы попросил, но в то же время, не рассказать невозможно. Но тогда, когда я не видела его, мне и правда хотелось рассказать, поделиться несчастьями, теперь же желание пропало. Или просто уступило место стыду?
        - Я не расстроена. Просто в сказках - ложь, а в жизни всё совсем иначе.
        - Знаю, - пожал он плечами. - Так задумано. Сказки для того, чтобы мы не унывали и верили в лучшее, и ты правильно делаешь, что любишь сказки! Но не нужно путать мир выдумок и действительности. Реальность порою жестока.
        - Жестока…
        - Кто тебя обидел?
        - Нет, - я отрицательно покачала головой и отвела глаза, зная, что если он захочет, он легко прочтёт в них правду, лучше сконцентрироваться на том, что меня ведь никто не обижал на самом деле, кроме меня самой. - Никто не обижал.
        - Ты себя видела в зеркало?
        - Конечно, - фыркнула я.
        - Окей, тогда откуда это? - он снова ткнул в мои повязки.
        - Споткнулась, упала, очнулась - гипс, - глупо хихикнула я.
        - Fuck off, - мрачно возвестил Егор. - Значит, я просто дурак, раз весь день тебя разыскивал и пол ночи. Клинический идиот, который распереживался, как чувствительный старый пень. Поднял на уши весь город в поисках тебя!
        - Ты искал меня? - моему удивлению не было предела. Я думала, меня только Леська потеряла. Оказывается, и он тоже. Хотя ведь тогда, когда я пришла, Соня сказала, что они меня ищут всей семьёй. Я дурашка.
        - Искал.
        - А почему не позвонил? Я бы перезвонила, если знала, что ты меня потерял.
        - А тебе кроме меня никто не звонил? - намекнул братик.
        - Леся. Почти пятьдесят пропущенных. Вы меня вместе искали? - умилилась я.
        Егор скривил лицо:
        - Ага. Ведьма на телефоне была.
        - А где она? Где её вещи?
        - Уехала. Не знаю. Не спрашивал. Слушай, не делай так больше, - начал свою проникновенную речь брат. - Хорошо, что мелкая отзвонилась, как нашла тебя, - Соня нашла меня? А я думала, что это я её нашла. - Если не хочешь рассказывать, где была - не надо. Не это важно. Для меня значительнее то, что ты жива. Не совсем здорова и покалечена, но жива. Я за тебя всегда переживаю, поверь. Это не пустые слова. Впредь будь осторожнее.
        Он чмокнул меня в лоб и прижал к себе, как я и мечтала. За этим нас и застал папа, ворвавшийся в кухню с тортиком в руках, переполненный счастьем, а также растроганный тем, что его детки живут в мире. И тоже кинулся нас обнимать со словами: «Ох, вы мои малыши!»
        Ну да, точно, малыши. Один - бугай, почти с него ростом и размахом плеч не уступает, а я может малыш по размерам. Но по внутреннему миру уже достаточно взрослая.
        - Пап, - хрипло выдавил сдавленный в папиных медвежьих объятиях Егор, - ты нас задушить хочешь? Ладно я, но вот Ленин, мне кажется, коньки сейчас отбросит.
        Я прокряхтела нечто невразумительное, пытаясь поддакнуть, и в то же время напомнить, что Ленин лежит в мавзолее. Папа разжал объятия и принялся тискать мои впалые щёчки:
        - Ух, ты моя доченька, как же я соскучился, - принялся он со мной сюсюкаться.
        В голову стали заползать нехорошие идеи о подмене папы неким инопланетным существом, натянувшим его кожу.
        - Мы же виделись вчера. Или позавчера… На днях, пап, - попыталась я напомнить ему.
        - Да! Виделись, но я так рад вас видеть вновь, детки! - вымолвил папуля и свою порцию тисканий получил и Егор, до этого с иронией поглядывая на то, как мучилась я.
        - Пап! Я ж не маленький, - попытался он увернуться от отца.
        - Я тоже! И не стесняюсь выражать чувства! Скоро все будет так хорошо! - Поделился с нами секретом папа, вероятно вновь влюбившийся.
        - У нас всё хорошо, - хором заверили мы отца.
        - У тебя, дочка, вижу, что нехорошо, - он потрепал меня по макушке. - Я пока обувь снимал, всё услышал. «Споткнулась, упала, очнулась - гипс», да? С кем не бывает.
        Вот он! Тот самый человек, который без всяких отступлений поверил в причину моего гипса. Но не суть важно, главное, основная причина моих переломов ему известна. А вот Егорка не поверил. Он, конечно, тоже прав. Наверное, это чутьё близняшки. И всё же до папули ему далеко.
        - Ребятки, вы тоже встали уже, - кинулся папа обниматься к Стасу и следующей за ним Соне, которые имели неосторожность выползти на кухню.
        - О, дядя Род, вы прямо излучаете радость, - брезгливо выплюнула Соня, завидев его радостную физиономию, и поспешила обойти его стороной, ретировавшись к окну, сдвинув от него меня.
        - Да, я счастлив! Стасик, как жизнь? - он крепко обнял племянника, тот испустил какой-то протяжный умирающий кряк, у меня даже мелькнула мысль, а не придушил его папуля?
        Обошлось, папа его отпустил, а бледное лицо Стаса очень медленно стало наливаться обратно краской, сам же он еле держался на ногах, буквально, как выжатый лимон.
        - Где мой кофе?! Кто его вылил? - разрывающе-перепонки громко и гневно раздалось прямо у меня над ухом.
        Вот кто сидел у окна до моего прихода. Соня была уверена на все сто процентов в том, что это я вылила кофе. Кому бы ещё это могло прийти в голову? Она жалила меня полным яда взглядом, будто ненавидела всем сердцем. Чем я это заслужила? Мне лишь хотелось спросить у неё, почему она оставила меня в отделении. Хотя я знала, я верила, что лишь для того, чтобы привести подмогу. Ведь семья не предаёт. Для неё же понятие семья - значит так же много, как и для меня, верно? Я не верю, что она тогда имела в виду то, что сказала! Это было состояние аффекта. Она перенервничала. Я тоже нервная была.
        - Сонь, прости. Давай поговорим, - предложила я ей, намекая поговорить наедине, чтобы обсудить последние события.
        - Поговорить хочешь? - желчно выплюнула она мне в лицо.
        - Хочу.
        Почему она так жестока со мной? Потому что она думает, что я её якобы подставила? Возможно, но она с такой ненавистью прожигает во мне дыры, что как-то зябко под её пристальным взглядом.
        Она усмехнулась, услышав моё короткое «хочу» и, сильно задев моё плечо своим, направилась на выход из кухни.
        Если бы я только знала, что творится в её душе!
        20
        А творилось там много чего, повлиявшего на Сонино совсем никакое сегодняшнее настроение. Неожиданный арест благодаря полоумной, каковой ту небезосновательно считала, сестричке был только началом, как подготовка, когда думаешь, что хуже уже быть не может, но вот миг - и ты узнаёшь, что была не права, потому что ещё как может и ещё как есть. Она как дурная, торопилась, словно на пожар, пыталась дозвониться своим немногочисленным влиятельным знакомым, чтобы высвободить сестру. Чёрт бы ту побрал! Нацепила маску милашки и думает, что её двуличной рожи никто не заметит, считала девушка. Но Соня заметила. И теперь, держись, Лена, сестрёнка будет вскрывать свои козыри медленно, но с размахом, так что берегись!
        Она не собиралась пользоваться тем номером, который дал ей знакомый, не оставшийся ею неузнанным под маской на балу, но планы менялись. Тогда глупо со стороны выглядело, по крайней мере, для Сони, ведь она была в отношениях с Хренчиком Она действительно старалась не рассмеяться, не раскрывая свою личность легко узнанному парню, чтобы потом вместе похохотать над ситуацией.
        Дело обстояло так. Сразу же после того, как она поменялась платьями с сестрой, к ней подвалил один персонаж в футболке с «Флинстоунами», и она сразу узнала по знаменитым белым Эйр Форсам, которые тот ценил больше всего на свете. Конечно, таких, как он, в форсах, на балу было много, но сочетание футболки, в которых сегодня выступают лидеры Фанк Джаззи Бэнда, с этим видом сникеров навело на правильную мысль, что это ни в коем случае не Ванилла Вэйв и не Малик, а также не один из оставшихся членов команды: Джава Мэн, Степлер или Фотограф, и уж тем более не Шерхан, которого она бы узнала в любом виде, хотя пропорции любителя Эйр Форсов, такие как ширина плеч, активная мускулатура и рост совпадали с шеровскими, её это не смущало и она признала в парне Оливера Басса, того самого знаменитого рэпера, кузена Охренчика, сегодня танцевавшего с парнями в составе FJB. Соня с ним не то, чтобы была знакома, так, здоровались, иногда перекидывались парой фраз. Возможно, они бы общались теснее, если бы он знал, что Соня встречается с его братом, но о том, что они встречаются, парочка скрывала, маскируя под внешнюю
неприязнь друг к другу, как этого хотел Шер. Соня была рада и такому раскладу. Главное, он с ней.
        Оливер её не узнал, а что интереснее, принял за её сестричку Лену, которая нагло утащила её белое платье, зато в ответ, наградив своим чёрным, также вернула любимые найки. Когда только эта тихоня успела познакомиться с Олли, недоумевала рыжеволосая.
        - Приветик, вот мы снова встретились, - очаровательно улыбнулся ей Оливер, прислонив руку к стене в позе кота, почти поймавшего мышь.
        Но Соня не Лена, такие фокусы с ней не пройдут. А, впрочем, почему бы и нет? Почему бы не примерить на себя образ дурочки с переулочка?
        - Привет, - она смущённо улыбнулась в ответ.
        - Я тебя искал. Как в толпе увидел, сразу побежал… И вот мы снова встретились…
        Расклад начинал складываться в более ясную картину: он увидел в толпе Ленку и до туалета преследовал, а потом выжидал, когда она, то есть уже Соня выйдет. Маньяк. А это уже диагноз, не скупилась на комплименты добрая девочка.
        - Как хорошо, что нашёл… - промямлила она, а сама подумала, что он реально шизик, раз не заметил, что у неё другой цвет волос.
        - Ага, - кивнул Олли и взял её за руку, приглашая прогуляться.
        Это в её планы не входило. Нужно было найти Хренчика и вставить ему по первое число, чтоб не забывал, что у него есть девушка, хоть и секретная. Тем более на сегодня у них были планы. Точнее планы были у него, её план заключался в том, чтобы преследовать парня верным хвостиком.
        - Извини, нет времени на медленные танцы, - пожала она плечами и вырвала руку, но тот не хотел отпускать её, отчаянно держась за кончики пальцев.
        - Подожди, не уходи.
        - Надо, - она, наконец, вырвала руку и развернулась, но железная клешня впилась в плечо.
        - Дай свой номер! Пожалуйста! - отчаянный вопль.
        Она хотела продиктовать ему цифры, но вместо этого записала его номер, здраво рассудив, что безобидно пошутить над звездой не каждому шанс выпадает. Пообещав позвонить, и с чувством выполненного долга отправилась искать Шера.
        Но нашла только утром, и то по звонку, в ходе которого они расстались. Как будто в шутку, словно это лишь очередной его заскок, помноженный на её заскок. Она весь день ждала звонка, чтобы услышать что-то типа обычного: «Сегодня не могу, завтра, или на выходных», чаще всего он звонил чтобы именно отменить встречу, или перенести, она ждала простого: «Привет», ну, хоть чего-то! Но он не звонил. Она и сама не пыталась позвонить ему. Просто депрессовала, пока подруга сестры Леся собирала свои вещи, обещая больше не появляться в «этом тупом городе».
        Вечером Сонька решила прогуляться, чтобы развеяться. Поругавшись с сестрой, она не очень неудачно угодила в руки прибывшего наряда милиции, которые без разъяснений, после дикого визга Серы: «Вон она - убивица!» нацепили на неё наручники, создавая впечатление, что старуха их капитанша. Не обращая внимания на Сонькины заверения, что её с кем-то попутали, и угрозы, что они об этом пожалеют, девушку доставили в местное отделение милиции, заставили заполнить форму и кинули за решётку к уже сидящим там девушкам лёгкого поведения, но шустрая девица вытребовала звонок и очень надеялась, что сестрёнка не подведёт и вытащит её из железо-бетонной клетки. К тому же, она так и не поняла до конца, в чём её обвиняют.
        Соня решила позвонить человеку, который мог помочь. Она ругала себя, зачем сразу ему не позвонила, а вызвала сестру. Как особа довольно самоуверенная, она не могла заставить себя позвонить ему и попросить о помощи. Хотя они же теперь друзья, он сам сказал. Но всё равно пальцы не послушались и упрямо тыкали в кнопки, набирая номер домашнего телефона.
        Она готова была убить Лену, когда увидела, что ту сажают к ней. Надежды на освобождение рухнули, а через несколько фраз вновь воспарили к небу, потому что, как она поняла из разговора, на Серафиму напала именно Лена, просто их как обычно перепутали и взяли не ту сестру. Соня обвинила сестру в измене, но это просто её дурной язык. Она знала, что Ленка не способна даже муху обидеть, куда уж там стрелять в старуху, тем более такую древнюю, та сама скоро окочурится без помощников. Дело нечистое, но девушка не стала ничего выяснять у сестры, которая была в бинтах и пребывала в состоянии шока, контуженная, верно.
        Саннетт с трудом перевела все стрелки на неё (пусть посидит немного с местным сбродом, ничего с ней не случится) с мыслями о том, что пора звонить Шеру. Надо только смелости набраться, и дело в шляпе. Вот только когда она начинает думать о том, что он возьмёт трубку и прозвучит его недовольное «алло», он всегда недовольным тоном отвечает, когда звонит она, её ладони начинают предательски потеть, а сердце ритмично стучать.
        Она шла вперёд, не задумываясь, куда идёт, просто переступая шаг за шагом, и незаметно для себя подошла к своему дому, в нерешительности топчась у входа в подъезд, как девятиклассник на первом свидании переминается с ноги на ногу у подъезда подружки боясь зайти и не понравиться её родителям.
        Соня купила пачку сигарет, прекрасно помня, что курить табу, тем более дома, но жуткая ситуация делала своё дело весьма умело, так что она сунула деньги сонной продавщице ларька напротив дома и получила вместе со сдачей аккуратную коробочку тонких сигарет, обещавших, судя по этикетке, вкус вишни. Она поднялась домой и теребила в руках мобильник. То открывала, то закрывала раскладушку. Ходила по своей комнате взад-вперёд. Содрогнулась от хлопнувшей двери - это пришёл папа и сразу же отправился спать. Просматривала телефонный справочник, останавливаясь на номере Охренчика. Снова наворачивала круги. А между тем стрелки неумолимо двигались в своём бесконечном беге друг за другом, стремительно несясь вперёд, чтобы первыми засвидетельствовать начало нового дня. Нужно прекратить лихорадочное состояние. И позвонить ему.
        Её всегда успокаивал кофе. Так что она, вскипятив чайник, заварила крепкий растворимый, по вкусу уступающий раз в двадцать настоящему кофе из кофеварки, но тот закончился, и она ограничилась этим. Затем забралась с ногами на подоконник и открыла пачку сигарет, достав из неё одну штучку, а саму пачку припрятав в карман джинс. Щёлкнула зажигалка, она прикурила. В первый раз. До этого она видела, как прикуривают лишь в кино или у одноклассника Сергея, курильщика со стажем, который хоть и курит уже с третьего класса, каждый раз зажигает сигаретку чуть ли не с любовью. Соня попыталась скопировать его движения. Вроде, получилось неплохо. Затянулась. Закашлялась. Повторила. Закашлялась. Всё-таки сигареты - нереальная гадость, сделала она вывод, так и не почувствовал вкуса вишни. Она выкинула недокуренную сигарету в окно и схватилась за бока горячей чашки и чуть не обожгла руки, но стоически вытерпела и даже глотнула.
        В этот момент во двор на бешеной скорости, впрочем, как и всегда, въехал до боли знакомый чёрный внедорожник, который Шеру на день рождения подарили родители, а он был на седьмом небе от счастья от подарка. И вспомнился тот вечер, проведённый с ним наедине в уютном салоне под тихую музыку джаза, после которого Соня поняла, что они встречаются. Пальцы, перебирающие прядки волос. Нежные слова, ласкающие шёпотом уши, и мурашки, расползающиеся от шеи по всему телу.
        Она тряхнула головой, отбрасывая нахлынувшие воспоминания, обозвав себя старушкой в маразме, и её губы растянулись в невольной улыбке, потому что он приехал, конечно же, для того, чтобы помириться.
        Но что совсем неожиданно, так это выловленная её цепким взглядом фигурка сестрёнки, покидающей машину. А затем тачка дала резкий старт и скрылась за поворотом. Так же стремительно, как и появилась.
        Соня бухнула чашку на ровную поверхность подоконника, расплескав содержимое, и покинула комнату, не в силах смотреть в окно. Да и чего, собственно, там ждать? Что он развернётся и приедет к ней? Надо быть полной идиоткой, чтобы верить в чудеса. Надо быть дурой конченной, чтобы верить двуличной стерве-сестре, справившейся и без её помощи, а также нагло умыкнувшей чужого парня. Это с ней он провёл прошлую ночь, пришло запоздалое прозрение. Выбрал сестру, а Соню отшил, как надоевшую игрушку. Всё из-за неё.
        Она же всегда Лену почитала, как самую правильную и положительную личность. Не показывала в открытую, но молча восхищалась тем, что она верна своим принципам и честно блюдёт семь заповедей, она не помнила каких точно, только число, и свято верила, что сестра никогда ни одну из них не нарушила. Да, это скучно - жить, как Ленка, но всё же вызывало восхищение. Перевоплощение матери Терезы.
        А она взяла и предала.
        Соня этого так не оставит. Она отомстит Лене. И Шеру. Которые решили посмеяться над ней.
        Даже слов ругательств не подобрать, чтобы обозначить этих двух ползучих гадов.
        Соня решила, что обязательно позвонит Оливеру и никогда не расскажет, что на самом деле он должен был познакомиться с её сестрой. Ничего, переживёт, змеюка подколодная. Баш на баш. Она увела её парня. Так что теперь лишится своего потенциального. Это маленькая, по сути, ничего пока не значащая месть. А может стоит подговорить Олли и заставить его помочь разбить новую пару? Тоже вариант, но вот согласится ли он сделать это ради Лены? Просто понравилась - это одно, а вот влюбиться - совсем другое. Нужно будет прощупать почву и составлять дальнейший план мести.
        Она обдумывала дальнейшее поведение, когда в комнату заглянул Стас и позвал пить чай, потому что он «краем уха услышал, что кое-кто принёс тортик». Желания идти не было. А вот желание поесть торт было. Так что она поплелась следом за братишкой. Вспомнив, что у неё заварен кофе и он вероятно остыл, Соня не стала бы пить холодный, но не обнаружила его. Весь внутренний самоконтроль, над которым она тщательно работала после входа на кухню, чтобы не прыгнуть и не свернуть шею Лене, стоящей у окна с глупым выражением лица, актриска, смело шквалом урагана, помощнее, чем ураган Катрина. И она не сдержалась, наорала, а потом взбесилась ещё больше от лживых слов Лены и направилась на выход.
        - Ой, да не парься, Сонька, я сейчас всем по новой заварю, - принялся утешать уходящую с горящими от гнева глазами Соньку Егор, но она даже не обернулась.
        - Я сам заварю! - возопил папуля. - С тортиком вместе попьём. Вся семья в сборе, - мечтательно протянул он. - Только Максика не хватает. Пойду, разбужу.
        - Не надо! - прервал его наш с Егором стройный симбиоз.
        - Ему нужно поспать, а то он всю ночь творил, - вставил отмазку брат, чтобы папа не усердствовал.
        - Ааа, ну, ладно тогда. Пусть отдыхает. А вы, молодёжь, молодцы! Встали пораньше. На пробежку, да? - мы нестройно кивнули, как ему такой бред в голову только пришёл. - А может вместе побежим?
        О! Его воодушевлению, кажется, нет конца. Да вытащите уже из него батарейки!
        - Да нет, дядь, мы как-то сами, - внёс свою лепту доселе молчавший Стас, видимо, тоже углядевший в нашем папе подвох.
        - Не буду заставлять. Давайте, чаю.
        А потом он с нескрываемым удивлением узрел всю комнату, точнее то, что мы с ней натворили. Удивительно, что он сразу не обратил внимания на бардак, разведённый мной и дядей. Все засуетились, сначала в уборке кухни, а затем доставая чашки, ложки, разрезая торт и занимая места за столом.
        Как же мне не хватало моей сумасшедшей семейки.
        Только Сени не хватает. И Сони. Да дяди Макса. Последний спит, первый, стопроцентно, прячется в засаде, снимая нас на камеру, а вот вторая, не знаю, что за бешеная корова её укусила, но мне так гадко на душе, что из-за меня её чуть на каторгу не отправили. Простит ли она меня когда-нибудь?
        21
        Неделя выходных без всяких форс-мажоров - это просто сказка. Сладкая истома, дарованная мне свыше. За то, что я такая хорошая.
        Оказалось, у меня неплохо получается мечтать. Жаль только, что мечты нематериальны. Видимо, я всё же нехорошая, и не гожусь для таких подарков. Он был бы мне наградой, как пряник в детском рассказе. Не помню, кто написал, не помню названия, помню лишь сюжет. Двое балбесов - брат с сестрой - пубертатного периода, и их дружок, который, несмотря на свой возраст, очень изощрённо умел ругаться, вероятно, от отца научился или от дядьки какого-нибудь, впрочем, в деревеньке за многими мужиками можно с ручкой и блокнотиком бегать, дабы увековечить их словоизрыгания; короче говоря, братия этих шалопаев отправилась в лес собирать ягоды, чтобы потом принести корзинку деду с бабкой, которые как раз собирались на ярмарку. То ли собирать им было лень, то ли ягоды с гораздо большей скоростью радовали пищеварительный тракт, нежели лоно корзинки, но собрали они до безобразия мало земляничек. Что огорчило и девочку, и братика, но не их друга, который ко всем прочим своим талантам был жутко сообразительным. Он предложил напихать на полкорзины травы, а сверху усыпать ягодами, что они и сделали, правда, до последнего
силясь со своими совестливыми позывами. Корзинку затем отдали, а после того, как предки вернулись, получили обещанный тульский пряник - самое долгожданное лакомство ярмарки. Но радости от него не получили ровно нисколько. Потому что совесть не молчала.
        Моя тоже не молчит. Эту кашу я сама заварила, а теперь хочу быстренько смыть её в канализацию посредством белого фарфорового друга, вдобавок хочу сладкой жизни. Может быть, я немного и утрирую ситуацию, но это не отговорка. Допустим, кашку я смою. Но оттирать кастрюлю буду очень долго. Или же дам ей настояться в воде, чтобы потом только ополоснуть. В любом случае - требуется уйма времени, которого у меня нет. Потому что ни день, то новый замес (как говорит Соня), что ни час, то очередной звонок, за которым следует очередной замес. Пусть это тавтология. Но опасаясь новых бед, я даже трубку не хотела снимать. Отключив телефон, я могла пропустить важный звонок. Поэтому поставила на вибро режим и обнаружила позже пропущенные звонки, вслед которых приходили сообщения с характерными отправителям текстами: «ты издохла? =) @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, надо теперь венок заказывать… =(» или «если не снимешь трубку, считай - мы больше не подруги!!!»
        В основном писали двое - Шер и Леся. Шера я игнорировала с видом заправской динамщицы. А с Леськой пыталась связаться, но меня почему-то постоянно переадресовывали непонятно куда. В первый раз - к глуховатой даме, которая спутала меня со своей великовозрастной дочерью, во второй - к малолетнему панку, пытавшемуся назначить мне свидание и не отстававшему даже тогда, когда я сказала, что замужем, в третий - к солдату-дембелю во Владивосток, посчитавшему, что ему звонит некая зазноба из интернет-знакомств. После последнего звонка с моего счета сняли остатки денежных средств, а свои попытки я свела к нулю. Но это, к сожалению, не помешало принимать от моего «горячо любимого» мужа новые сообщения с откровенно раздражающими текстами, которые я порывалась удалить не читая, но каждый раз после смолкшей мелодии из лязга стали в моём безграничном воображении одерживала верх любопытная Варвара с непропорционально длинным носом (уж лучше бы у неё ноги длинными были…), и я нажимала «Прочитать». Снова и снова.
        «Возьми трубку!»
        «Надо переговорить, деткоу»
        «Эй, тебя не достало слушать противное нэвэ сэй нэвэ?» помнил он мой рингтон.
        «Ты потеряла телефон?»
        «Ты потеряла голову?»
        «Ты потеряла… руки?! О_о»
        «Понял! ты не можешь печатать левой рукой?»
        «=))))))))) ты балбесинка!»
        «Ну, попроси что ль кого….»
        «Ответь мне»
        «Хотя бы пустое смс»
        «@НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, ты меня @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!!!!!!!!»
        «А @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ такой раскладик получается. Ты где-то с кем-то мне изменяешь, а я нутром чую!»
        «Хорошо. Не изменяешь»
        «Ты же пай-девочка»
        «Возьми трубку, пай-девочка»
        «Мы же поклялись - вместе до гроба… м?»
        «Для тебя клятвы ничего не значат?????????»
        Я с каждым сообщением чуть не срывалась, чтобы ответить, но всякий раз вовремя одёргивала себя. И все мои ответы, зарождаясь сразу погибали, даже не раскрыв крыльев моей неумолимой фантазии.
        Неожиданно я осознала одну умную вещь и отругала себя за то, что не додумалась накатать Лесе сообщение пока у меня были деньги, хотя то, чего нельзя сделать по телефону - всегда можно сделать в сети. Вооружившись новым планом, как пехотинец автоматом, я отправилась ловить подругу в просторах электронной сети, закинув мобильник подальше от глаз, чтобы сообщения Шера не мозолили глаза и не раздражали и без того раздражённую меня.
        Понедельник. Стрелки часов, насытив желудки, едва перевалили во вторую половину дня, но до вечера далеко. Никого нет дома. Это уже аксиома. Хотя нет, аксиома то, что вечером у нас затишье, а мёртвые души, коими являемся мы - я и Стасик - безликими тенями передвигаемся из комнаты в комнату. Хотя это тоже неверно. Передвигаюсь из комнаты в комнату только я, а братишка - только из своей осадной крепости до холодильника и обратно, в промежутке забредая в туалет.
        Соня умотала гулять, даже и слова мне не сказав. Она со мною не разговаривала, я пыталась, на что недовольная сестрёнка демонстративно надела наушники и стала делать вид, что меня нет. Меня это расстраивало, но я верила в лучшее. Когда-нибудь она меня простит. Я же не специально её подставила. Она поймёт. Просто ей нужно время. Говорят, оно лечит. Не знаю, насколько это выражение верно, лечит оно или нет, но для меня время - это, прежде всего, шанс подзабыть что-нибудь. Или даже не шанс и не повод, а просто констатация. Моё время всегда играет со мною так, как ему хочется. Но иногда мне это на руку. Потому что забыть, что ты обижена, а главное почему - это подарок. Возможно, кто-то не согласится. Но мне нравится, что я подзабываю плохое. Зато помню хорошее, вернее напоминаю себе, что нужно помнить, а злые вещи задвигаю в дальний ящик.
        Папа ушёл на работу где-то в пять утра, сразу же, как допил свою чашку-бадью чая. У него чашка мега размера. Из неё можно суп хлебать, причём вчетвером. Как только в него вмещается столько? Наверное, всё дело в том, что его желудок, по словам моего брата Егорки, чёрная дыра. Впрочем, братишка не скрывает и того, что его собственный желудок является точной копией папиного.
        Дядя так и не покидал своей комнаты. А может я ошибаюсь. Но проверить я не рискнула.
        Сеня… За ним никогда не уследишь. Так что его место пребывания - тайна.
        Егор тоже куда-то ушёл, но перед уходом в обед заглянул ко мне и чмокнул в лоб.
        - Какие планы на сегодня, мисс Бриллиантовая рука? - поинтересовался он у меня, удобно устраиваясь рядом на кровати, оттеснив меня на самый край.
        - Вроде никаких. Никак до Леси не дозвонюсь… - пожаловалась я брату.
        - Она телефон что ли отключила? - скривил лицо Егор.
        - Не знаю. Может быть.
        - Расстроилась?
        - Немного. Просто она же меня искала, хотела встретиться, поговорить, а потом сама сорвалась ни с того, ни с сего и исчезла.
        - Да забей, - махнул рукой брат. - У неё никогда не угадаешь что в голове. То ли ветер гуляет, то ли всё от урагана вымерло…
        - Эй, она же моя подруга! - тут же кинулась я на её защиту. - Не надо про неё плохо говорить. Она умная. В меру…
        - В меру, - хохотнул братишка. - Систер, пить можно в меру, деньги можно мерить, ещё длину пальцев рук, - он приложил свою ладонь к моей, изображая каким именно образом измеряют длину пальчиков, его пальцы оказались длиннее и более аккуратными, нежели мои - короткие, с подстриженными как у мальчишек под корень ногтями и прокрашенные уже облупившимся прозрачным лаком, - также можно высоту дома измерить, например, если прыгать и если надо насмерть, то это, по-любому, не с пятиэтажки. Короче, я хочу сказать, что ум не меряют. Есть всякие АйКью тесты - не спорю. Но их обойти - проще простого! Так что… - его взгляд встретился с моим, убитым и жалостливым, так что Егорка в протесте поднял руки: - Молчу, молчу! Больше ни слова о сообразительности некоторых особей женского пола.
        Он сомкнул рот, пантомимой закрыл его на «замок», запер «ключом», который затем спрятал в карман, вызвав у меня улыбку.
        - Ты самый настоящий клоун.
        - Ты же не любишь клоунов, тем более цирк. Помнишь, когда ты маленькая была, - ох, опять он начал «когда ты маленькая была», а ничего, что мы одного возраста? Ну, вот есть у него один бзик, что он считает себя старше меня, причём годков эдак на пять, - мы страшилку смотрели одну. В ней главный герой, он же кровавый маньяк, был клоун… - зловеще почти прошипел мне в лицо Егор.
        Я передёрнулась, вспомнив лицо того клоуна - улыбка до ушей, размалёванное лицо с красным носом, у него был жуткий смех. Мне кино смотреть не разрешили, но я всё равно просочилась в комнату, спрятавшись за креслом, а потом горько жалела, что царь в моей голове улепетал на параплане в ближайшую деревушку, бросив нас, меня и мозг, друг другу на растерзание. Так что я без царя в голове. А тут ещё мой детский страх возродился вновь.
        - Фу, не надо меня пугать…
        - Прости, - сквозь смех выдавил мой двойняшка. - Просто, когда ты пугаешься, то такое лицо уморительное делаешь…
        Он сложил свои безупречные запястья в молебном жесте и жалостно округлил глаза, я не могла не простить его.
        - Хорошо, - мой назидательный тон, как у учительницы в школе, вызвал ещё один смешок с его стороны. - Ты куда-то идёшь? - поинтересовалась я, углядев, что он одет не по-домашнему, а ещё хотелось сменить тему.
        - Ага, - кивнул брат, внезапно уставившись в стену с плакатом неизвестного мне коротко стриженного молодого человека, одного из кумиров Сони. - С Лёхой встречусь…
        С Лёхой. Как он с ним дружит? Да, мой братишка не знает его так, как знаю я. А я знаю его грязный секрет. Но рассказать не могу.
        - Э-э-э, - хотелось сказать что-то умное, типа «Хорошо повеселитесь» или «Передавай ему привет», или вообще что-нибудь, но слова не лезли из горла, застряв там слишком прочно, потому что враньём сыт не будешь. Так что я молчала, то есть разрывала тишину эканьем и мэканьем, но никак не связной речью. Казалось, брата мои потуги не волнуют.
        - Мы с ним много общаемся в последнее время, - «перебил» меня Егор, заставив замолчать и глубоко задуматься. Это плохо, очень плохо.
        - Я сегодня у него заночую, - продолжил в установившейся тишине Егорка.
        - Зачем? - с очень глупым и в то же время ошеломлённым видом поинтересовалась я.
        - Да так, буду в его части города. Там встретимся с друзьями, может выпьем… Не хочу такси брать. Тем более он один живёт…
        Если скажу, что я против, он не станет на меня как на идиотку смотреть? Типа home sweet home и всё такое. Конечно, станет. Нечестно с моей стороны молчать, но и сказать невозможно. Дурацкая ситуация. Это же его друг. И в первую очередь, Егор видит в Лёше своего лучшего друга. Я смотрю глубже и знаю чуточку больше.
        В его кармане затрепыхался мобильник. Зазвучали знакомые слова: «Ещё один день…»[4 - Ю.Г. «Ещё один день»] кого-то из любимых исполнителей брата, и он, мельком взглянув на дисплей мобильного аппарата, наскоро помахал мне ручкой и выскочил за дверь, а я так и осталась сидеть с открытым ртом в порыве остановить его и держать подальше от Лёхи. Лучше приду ночью к ним, когда они вернутся со своей встречи, и заберу брата. И даже объяснять ничего не буду. А если им эти объяснения понадобятся, то пусть Алексей включает всё своё обаяние и рассказывает так, как есть. Но сам. Это будет честно.
        Я включила комп, перебравшись на свой любимый подоконник, вышла во всемирную паутину и стала дожидаться момента, когда моя подруга тоже выйдет в сеть. Иногда так бывает, что она включает режим невидимки и никто не видит того, что она онлайн. А потом берёт и огорошивает сообщением. Как же я люблю такие моменты! И вот сейчас один из них.
        SPY: овца ты бестооооолковаяяяяяяяя!!!!!!!!!!
        SPY: дуриЩа безмозглаяяяяяяяяяяя!!!!!!!!!
        *** Идет звонок от Helen ***
        *** Звонок закончен ***
        SPY: у меня не работает микро. и камера тож. так что не парь звонками
        HELEN: я не овца
        HELEN: и не дурааааа
        SPY: конечно, ты же гарпия!
        HELEN: поломала? как?
        HELEN: я гарпия?????? О_о
        SPY: само поломалось. я блин гарпия!!!! *angry*
        HELEN: ты почему меня ругаешь?
        SPY: ругают, значит любят=)=)
        HELEN: с чего вдруг телячьи нежности проснулись?
        SPY: чего проснулось? телята? считай, я стерла слово
        нежность
        во мне кипит огонь ругательств!!!!!!!!!!!!!!!
        SPY: держись!!!!!
        HELEN: за что?
        SPY: ты меня бросила на этом чертовом балу!!!
        SPY: держись за стул хотя бы!!!!!
        HELEN: я тебя не бросала!
        HELEN: зачем держаться за стул? думаешь, упаду?
        SPY: бросила. одну. в компании которую и вругу не пожелаешь!
        SPY: а
        SPY: в смысле врАгу
        SPY: дурында…
        SPY: как ты могла??????!!!!!!
        HELEN: я имела в виду не за что держаться, а почему? все, поняла. но я тебя не бросала, а просто не нашла!
        SPY: *wonder*
        SPY: МЕНЯ НЕ НАШЛА???
        HELEN: да
        SPY: врешь
        HELEN: правда
        HELEN: клянусь!
        SPY: верю…….. но ты всё равно дурашка редкостная
        SPY: как хоть вечер провела? повеселилась?
        HELEN: типа того….
        SPY: расскажь!..
        HELEN: да нечего рассказывать. пришла, ушла
        HELEN: а ты где? почему уехала и не предупредила?
        SPY: а между пришла и ушла так и ничего не было? ммм?…
        SPY: потому что так надо. папа просил вернуться
        HELEN: замуж вышла между тем и тем
        HELEN: зачем?
        SPY: *rofl*
        SPY: МУ-А-ХА-ХА!!!!!!
        SPY: и как первая брачная ночь?
        HELEN: супер
        SPY: пока не знаю. ещё не доехала. а он уже раз двести звонил и каждый раз требует «быстро домой!» я чисто из принципа не тороплюсь
        SPY: юмористка блин. мадам петросян задорновна степаненко!))))))))))))))
        HELEN: а может что-то случилось?
        SPY: максимум - забыл на каком канале сериал про ментов крутят)))))
        HELEN:))))))))))))
        HELEN: и всё-таки…
        SPY: *wall*
        SPY: мать тереза, захлопнись!
        HELEN: как скажешь, но…
        SPY: заткнись! умножь слово на тысячу децибелов и повтори себе в ухо.
        HELEN: почему до тебя не дозвониться?
        SPY: все дозваниваются. кроме тебя. между прочим я тебе стопицот раз звонила!!!!! ты коза безрогая! я тебе рога пообломаю! трубку нельзя снять?
        HELEN: у безрогой козы нет рогов.
        SPY: я найду!
        HELEN: извини, я не слышала твоих звонков…
        SPY: с ушами проблемы?
        SPY: а будут ещё и с руками, ногами, головой!!!!!!!!!
        HELEN: мне хватает того, что есть
        SPY: потом разберемся. я поехала. пока. из дома позвоню. только рискни проигнорить… устрою тебе секир башка!
        SPY: пока. вырубаю
        HELEN: пока
        Секир башка… Это ещё что такое? Ссылка номер один.
        САНИЯ ВАГНЕР Вопрос: Что такое секир-башка?
        СТАСЯ Ответ № 1: пипец голове))))
        АНТОН АНТОНЫЧ Ответ № 2: от слова секира и голова. голова с плеч
        CRAZY Ответ № 3: ГИЛЬОТИН@!!
        САНЯ Ответ № 4: полный трындец через усекновение думающей части тела, расположенной на хрупкой шейке
        СЕРГЕЙ ОСОКИН Ответ № 5: срубить голову
        АЛЬХАМ Ответ № 6: Не многие знают, что в основу выражения заложено не слово «секира», а слово «сикер». Дословно «прыгай». Второе же слово «башка» - правильнее называть «баш» - «голова». Таким образом, мы можем прийти к вполне ожидаемому выводу, что данное выражение означает «прыгающая голова».
        ХАЛЯ-МАЛЯ Ответ № 7: пипец номер 6 загнул. кароч, это башня, которая пустилась вскачь)))) гыгыгы ток её сначала снесли))))) СЕКИРОЙ!!!!!!!!!
        САНИЯ ВАГНЕРОтвет № 8: всем спасибо!
        Вопрос закрыт.
        Звучит пугающе. Так что лучше телефон держать ближе к телу, чтоб, не дай бог, не пропустить звонок. Она же реально может мне устроить пляски вслед за отрубленной головой, я решила найти телефон.
        На кровати что-то завибрировало, сигнализируя, что кому-то жуть как не терпится со мною пообщаться. Снова Шерхан. Скидываю. Ох, ты ж ёжик (выражение из арсенала моей любимой Лесечки). Память почты переполнена. Хотелось удалить, но не читая стало как-то жалко.
        «Ты же хорошая девочка»
        «Но сама не знаешь, что творишь»
        «Зря ты меня динамишь…»
        «Я сейчас приеду!!
        «Буду кофе и пирожные»
        «Или пироги с земляникой)))))))))»
        «Ты готовить-то умеешь? А?»
        «И я серьёзно. уже гружусь в мою малышку»
        «Да сними ты трубку!»
        «Но лучше спустись к мужу)))))))))»
        «Я тут уже полчаса дежурю»
        «У тебя свет в комнате горит!»
        «@НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!»
        «Мась, я скучаю тут»
        «Согрей меня. кондик заморозил салон»
        «ууууууууууууууууууу»
        Телефон снова зазвонил, я даже половины присланных этим полудурком сообщений не прочла. Я вообще сейчас в шоке, что он заявился ко мне. Чисто на автомате нажала «Принять вызов».
        - Привет, - прорезался его приятный, но раздражённый баритон.
        - Привет.
        - Ты @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@. Мне может тут палаточный лагерь у тебя во дворе устроить?
        - Ты у меня во дворе? - я побежала высматривать его в ближайшем окне.
        - Да, - приторно-сладко произнёс Шер, аж мураши по коже прогалопировали. - Уже извёлся в ожидании своей дражайшей половины.
        - Что тебе нужно?
        Его чёрная машина была припаркована между серебристой легковушкой и красным «Жигулёнком». В марках зарубежных автомобилей я совсем не разбиралась. Знала только, что у Леськи Мазда седьмой модели. И то, потому что она сама всё время свою «малютку» нахваливает. А вот «Жигули» везде узнаю! Отечественный автопром, как-никак.
        - Хороший вопрос, - подметил парень тем же тоном. - Во-первых, хочу прослушать последний альбом Айс Кьюба. Представляешь, скачал в сети, а он не хочет разархивироваться. Жесть. Во-вторых, хочу, чтобы в сутках было на пять часов больше. В-третьих, хочу не спать никогда. Но и не уставать…
        Надо было купить альбом, а не по-пиратски скачивать в сети, хотелось мне его научить, но стоит ли тратить время, ведь мои слова для парня как о стенку горох.
        - Стоп-стоп…
        - Что «стоп»?
        - Ты же меня понял, - не до шуток мне сейчас.
        - Ты такая ску-у-у-у-учная, - протянул Артём.
        - Я не скучная. Я серьёзная.
        - Знаешь, спустись. Поболтаем. Там и решим, какая ты ягода… Малина - горячая, клубничка - сексуальная…
        - Эй, перестань, я уже иду! Только давай без ягод обойдёмся!
        Шер хохотнул, явно добившись того, чего ожидал от меня, без конца смущающейся от всяких откровений.
        - Жду, - и сбросил.
        Не обременяя себя проблемами «что надеть», «как выгодно подправить макияж» и «как уложить волосы», я выскочила на улицу. В отношении первого вопроса, меня устраивал вариант джинсы с футболкой, в отношении второго - «а я и без мэйк-апа королева», в отношении третьего - тугой хвостик, собранный в шишку, прекрасно стягивает волосы, в результате - они не лезут в лицо, главное, в глаза, что меня удовлетворяет на все сто процентов. Самое главное - это комфорт, а все остальное неважно!
        Я интеллигентно постучала в дверцу его крутой машины, он открыл дверь и повертел пальцем у виска, насвистывая незамысловатый мотив, свидетельствующий о его пофигизме относительно моих манер, а также моих умственных способностей.
        - Привет, - я всегда пыталась быть вежливой.
        - Здоровались, - и уставился на меня проникновенным прищуром голубых глаз. - Почему так долго?
        - Ничего не долго, - да я быстрее ветра бежала, даже до сих пор отдышаться не могу.
        - Долго, - утвердительно кивнул парень с замашками осла в десятом поколении.
        И как с таким спорить?
        Он отстукивал какую-то футбольную речёвку (ни на что иное то, что выдавал задорный ритм из-под его пальцев, это похоже не было) по чёрному рулю, отделанному под кожу и таранил меня взглядом. Спрашивается: зачем так смотреть? Я же смущаюсь. И краснею.
        - Что случилось? - решила я перебить выбиваемый ритм, время - золото.
        Вроде говорят по-другому. Время - это деньги, а золото - это о молчании. Перефразирую. То время, когда я молчу - золото. Тогда получается, что мне надо продолжать молчать. Лучше так: в то время, когда я молчу, золото течёт из моих рук в чужие. В шеровские, например. Конечно, мутновато звучит, зато правдоподобно.
        - Почему сразу случилось? - округлил глаза Артём.
        - А зачем тогда ты приехал?
        Типа, очевидное-невероятное что ли? А вот и нет. Очень даже неочевидное, но вероятное, зато какое.
        - Соскучился может, киска? - надул губы Шерхан и потянулся ко мне в намерении поцеловать, но я отшатнулась, стукнулась затылком о стекло и тут же пожалела, что с утра стянула с головы бинты. Для этого была весомая причина - голова вся чесалась. У меня и рука чешется постоянно, но гипс так просто не снять. Пришлось ограничиться только головой. Оказалось, бинты были не нужны, там царапина, но сейчас смягчили бы удар.
        А Шер рассмеялся, вернее, заржал как дикий конь, видите ли, смешно ему.
        - Слушай, - мгновенно утух муж, вспомнив некую важную вещь. - Хотя нет…
        И махнул на меня рукой. Разжёг моё любопытство и лишил возможности его удовлетворить!
        - Скажи, - потребовала я.
        - Да нет. Не скажу. Не к тебе вопрос, - отмазался Шер.
        - Как хочешь, - сказала, а сама подумала: «Идиотская привычка сказать А и не говорить Б!»
        - Как хочу, - пожал он плечами.
        В промежутке между моим домом и соседским прогрохотало нечто громкое и как бы без глушителя, привлекая наше внимание. На новеньком, поблескивающем на солнце мотоцикле во двор въехала парочка, оставляя за своими спинами клубы дыма: один человек в красной каске, другой - в синей, почти голубой. Припарковавшись у моего подъезда, парень, сидевший сзади слез с мотоцикла и снял каску. Я его сразу узнала - Егор. А другой парень - Алексей, его придурочный друг. Ничего не могу с собою поделать - не люблю его и все. Даже не так. Не уважаю. Потому что я не знаю, за что его можно уважать, и стоит ли. И считаю, что им дружить не стоит.
        - О! Голубки приехали, - возликовал с соседнего сидения Шер и тут же отхватил лёгкую затрещину.
        Неожиданно. Не только для него, но и для меня. Я никогда не поднимала руки на человека. А тут взяла и психанула. Не терплю, если моего брата обвиняют в чём-то, тем более без доказательств, а лишь потому, что это смешно звучит. И что с того, что они вместе приехали? Сразу голубой уголок?
        И всё равно я сразу после атакующих действий стушевалась. А Шерхан своё удивление от моего поведения поборол быстро и тут же набычился:
        - Эй, ты какого @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ руки распускаешь?
        Обычно, я сразу начинаю извиняться, но сейчас видимо, что-то в моей голове переклинило.
        - А ты какого не следишь за своим языком?
        Меня порядком достало слушать его выпендрёжные речи и мат.
        - Да я, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, ещё очень даже слежу, - он выпучил на меня глаза, как типичный гопник в подворотне, который требует отдать телефон и кошелёк, а потом лишить чести.
        Всё моё былое мужество как ветром сдуло. Я скуксилась и промычала:
        - Следит он… - но Шер не услышал.
        Зато продолжал пялиться в сторону Егора и Лёши.
        - Смотри! Да ты посмотри, как они идут! - он ткнул в них пальцем.
        - И как они идут? - вот хоть убей, ничего предосудительно в беседе двух молодых людей я не видела - просто два друга, просто идут, что за страсти бразильские он там углядел.
        - Да как геи типичные!
        - Мой брат не гей! - причём слово «гей» я произнесла тихо и как бы это не я сказала, потому что оно из ряда оскорбительных, то есть не каждому было бы приятно услышать его в свой адрес, а я такие слова не говорю.
        - Зато его дружбан - стопроцентный!
        - Да сам ты…
        - Что я? Я гей? Записала меня в ряды пидоров? Думаешь, ты сейчас умную мысль загнула? - накинулся на меня стервятником Шерхан.
        Хотя это была моя роль. Это он сейчас моего брата унижает, а я играю в защите.
        - Он не голубой!
        - Ага, - сказал Артём таким тоном, что сразу ясно - его «ага» - это скрытое «да ни фига!»
        - Не говори так про Егора.
        - Глаза разуй, детка. Перед тобою два пидорка, а ты не видишь…
        - Нет! Егор не такой, - я продолжала защищать братишку с упорством бронетанка.
        - А его друг такой. Нет, ну ты посмотри, как он на него смотрит… Вот если б они не гомосеки были, умилился бы романтике, - с неприятным оттенком на слове «гомосеки» и далее разлившимся в голосе теплом проворковал муж.
        - Прекрати уже! Ты же специально так говоришь…
        - И зачем мне это?
        - А я знаю?
        Он заржал, чётко уловив момент, что я, наконец, поняла - он шутит, и продолжать угорать надо мною уже не получится. Я закатила глаза. Вечно я ведусь на всякие глупые замечания. Лучше бы промолчала, когда он брата компрометировать начал. Ясно же, как день, что он у меня нормальный. Девчонок меняет, как перчатки, даже чаще. А у Шера просто есть одна дебильная привычка - издеваться надо мной, а потом ловить с этого ха-ха.
        - И всё-таки, зачем ты здесь? - прервала я его ржач.
        То есть намеревалась прервать, но не получилось, пришлось подождать, пока его пронесёт. У него хорошо получается: сам шутит, сам над своими шутками гогочет, как псих ненормальный. С кем я связалась?
        Я чувствовала себя неуютно рядом с ним. Что ни скажи - либо он надо мной потешается, либо прикалывается, что, в принципе, одно и то же.
        Решив, что надо разрядить своё натянутое благодаря моему супругу настроение, я обнаружила кнопку «On» на середине приборной доски, принадлежащей автомагнитоле, и нажала, не спрашивая разрешения у хозяина машины, он сейчас другим занят. Салон заполнился воплями известной группы, поющей весёлую песенку об известной американской актрисе. Обычно я подпеваю под такие песенки, но только в кругу семьи или в одиночестве. Петь при Шерхане я бы не рискнула, просто стала покачивать головой в такт, песня же и взаправду мелодичная.
        Я не заметила, как соседнее сиденье перестало содрогаться от хохота, и его обладатель вперил в меня удивлённые очи, мол, девушка совсем того. А потом протянул руку и выключил радио. За чем последовало моё неудовлетворённое:
        - Хорошая же песня. Добрая, а главное, смешная.
        - Смешная? - переспросил муж, перекосив лицо. - Это смешная?
        - Ну, да…
        - Смешная, - ухмыльнулся он. - Я тебе сейчас поставлю стебовую песню. Вот она точно смешная. Слушаю и всегда угораю. Вот она нереально комичная, не то, что «я так люблю тебя, Вова!»[5 - Uma2rman «Я так ждала тебя, Вова»] - очень смешно передразнил группу Артём, переврав слова, тем временем подключая необъятных размеров плеед к магнитоле и роясь в списке песен.
        Наконец, он нашёл нужную и с чувством выполненного долга расправил плечи, аккуратно привалился к спинке сидения, подмигнул мне и настроился слушать свою «нереально комичную» песню и знакомить меня, непросвещённую клушу, с почитаемым им искусством. Салон заполнил звук, а затем начался и сам текст: нечто сумбурное и малоприятное о притонах и борделях в квартальчике красных фонарей, где счастье улыбается каждому «от принца до Франкенштейна»[6 - P.R. feat Дуня «Бордель»], но лишь при наличии достойных капиталовложений. Сам исполнитель, вероятно, причислял себя к первой категории, принцу: жутко богатому (а-ля Карлос Слим Элу, Билл Гейтс и Уоррен Баффет в одном лице) и красивому (а-ля мистер Вселенная), в общем, самооценка у парня неприлично зашкаливала.
        - О! Сейчас начнётся классная часть, - доверительно прошептал в мою сторону Шер.
        Певец продолжал играть словами, а именно со словом «разводить», все значения которого уместил в несколько строк. Это было забавно, но жутко неприлично. Я краснела.
        - Поняла? - затормошил оцепеневшую меня улыбающийся Артём, попутно нажав на паузу.
        - Что? - еле выдавила я.
        - В смысле «что»? Ты вообще слушала?
        - Ага, - зря я, что ли такая смущённо-красная? Он более пошлой песни поставить не мог?
        - Тут прикол был, если что. Игра со словом «разводить», - решил пояснить мне парень, считая, что раз я не смеюсь, не поняла. - Правда, угарно? Я не могу, надо же придумать! - он делился впечатлениями, тихо постанывал от смеха, не замечая, что я далека от того, чтобы поддакивать.
        - Пошлятина… - поделилась-таки я.
        - Отборная, - гордо выпятил Шер, будто сам сочинял. - Прям на репите.
        Я покачала головой, не соглашаясь с тем, что такие песни вообще существуют, а тем более с тем, что их любят и ставят на повтор.
        - Я пойду, наверно, - я потянулась к ручке, но была нагло перехвачена за здоровую руку.
        - Постой, мы же не договорились!
        - О чём?
        - О следующей встрече, - отчаянно подмигивая мне, томным голосом возвестил муженёк.
        - Зачем ещё? - почти выкрикнула я.
        О нет! Ещё и следующая встреча будет?..
        - Я же говорил тебе. Мэр пригласил нас на вечер. Надо пойти. Обязательно. Безвариантно. Без отмаз. Ясно?
        Я кивнула.
        - А когда?
        - Я позвоню. Так что прекращай строить из себя мисс Динамо. Окей? - он потрепал меня по голове, как маленького ребёнка.
        Я отдёрнула голову. Ещё не хватало. Себя пусть треплет. Или собаку свою. Бешеную.
        - Хорошо. Я пошла тогда, - я потянулась к ручке, но в вдруг в голове мелькнуло: - Ты только ради этого меня весь день терроризировал?
        Мой персональный принц гоготнул в своём неизменном репертуаре и кивнул с диким энтузиазмом:
        - Надо же было убедиться, что ты поняла, - его рука снова потянулась ко мне, но уже к щеке.
        Так обычно малышам щёчки пухлые щипают. Правда, к ним обычно обе руки тянут и потом в обе стороны щёки разводят. Дикие люди. Это же неприятно. Сама я так никогда никому не сделаю. Больше. Оказывается, это больно. И вообще антипатично.
        Я отдёрнула голову и выскочила из машины, выговорив скороговоркой «пока» и помчалась ко входу в подъезд. Вслед мне из приспущенного окна водителем был отправлен воздушный поцелуй, затем окно поднялось и машину тут же стартанула вперёд, нетерпение в его крови так и бурлило. Мой путь преградил тот самый мотоцикл Лёши, припаркованный рядом с лавочкой, на которой не было никого, что было весьма странно. Видимо, бабсовет уехал разруливать проблемы в огородах. Это радует.
        Раздражало лишь то, что Лёха сейчас в нашей квартире. Пересекаться с ним не хотелось, я решила прогуляться в парке, навестить уточек. Хорошо, что в заднем кармане джинс заначка. Хлеба им куплю.
        22
        Не успела я пройти и двух шагов в сторону парка, как в другом кармане затрепыхался мобильник извечным «some things we don`t talk about better do without…» Снова Шерхан. И что ему на этот раз надо? Отчитаться, что он такой молодец и уже до дома добрался?..
        Не глядя на дисплей телефона, я приняла звонок.
        - Алло. Что случилось? Уже скучаешь и жить без меня не можешь? - съязвила я, чувствуя себя чересчур смелой.
        - Ха, - на том конце раздался весёлый и безгранично позитивный смешок, но не Шера. - Ты медиум? Не знал… - а это прозвучало уже восхищённо, и главное, голос такой знакомый.
        - Эм…
        - Медитируешь? Не стесняйся, медитируй, я подожду. Мы люди не гордые, - снова прорезался бархатный баритон с небольшой хрипотцой, откровенно смеющийся надо мной, но как-то необидно. - А мне можешь что-нибудь предсказать?
        - Э… Нет.
        - А почему? - прозвучало искреннее расстройство.
        - Я не предсказываю. Я не ведьма же…
        - Ну, ведьмы колдуют на крысячьих хвостиках всяких, черепах младенцев, внутренностях лягушек, а вот медиумы как раз делают пророчества.
        Сразу вспомнилось липовое пророчество леди Га. Не верю я в такие штуки.
        - Да нет. Я ни то, ни другое.
        - Точно?
        - Ага.
        - А жаль, - вздохнул обладатель баритона.
        - А мне нет.
        - А почему, Лен?
        Он знает моё имя. Значит звонок точно мне, а не номером ошиблись. Остаётся вычислить звонящего. Звонок мне - это раз, номер в трубке не сохранён - это два, значит кто-то из новых знакомых. А таких у меня, по существу, всего два - Шер и Артём из парка. Шер отметается.
        Я прямо Шерлок в юбке.
        Голос на артёмовский похож. Но хотелось убедиться, чтобы не попасть впросак. Проведу следственный эксперимент, назвав по имени, а дальше будь что будет.
        - Не верю в оккультизм, Артём.
        Короткий смешок.
        - Лен, я думал, мы обсудили эту тему… - протянул парень.
        - Какую?
        - Ты меня теперь всю жизнь подкалывать будешь?
        - Я же не делаю этого, - когда это я прикалывалась над ним?
        - Слушай, ну, хорош, - попросил он с такой мольбой в голосе, что захотелось сразу же прекратить.
        Одна проблема - я не знаю, что прекращать. Видимо, разговоры про оккультизм.
        Но всё равно обещаю, что не буду:
        - Хорошо.
        - Замечательно! - возликовал парень. - А ты сейчас занята?
        - Не очень…
        - Супер! Значит давай через полчаса в центре у «Мака». Ты ведь можешь? - и не дожидаясь моего ответа: - Значит, договорились. Жду. До встречи.
        В трубке раздались короткие гудки. Я немного растерялась. С одной стороны - мне жутко хотелось встретиться с нормальным человеком, пообщаться, не выслушивая одни лишь гадкие приколы в свой адрес, а с другой - неужели нельзя было спросить хочу ли я идти в «Мак»? И совсем не важно, что хочу, вообще, фастфуды - моя слабость, но ему это неведомо. И желудок заурчал, вспомнив меню. Да ну эти раздумья! Пойду. И точка.
        Сначала я подумала о такси, но идти недалеко, добраться можно за тридцать минут. Хотя жарковато, вернее, духотища. Зато загорю немного. Но у меня кожа такая белая, с трудом загорает, больше сгорает. Если не наносить солнцезащитный кремом с ног до головы пятисантиметровым слоем - ничто не спасёт. До того, как папины дела пошли в гору, и он стал жутко популярен в мире дизайна, мы летом часто ездили всей семьёй на местный курорт на берегу озера Солнечного. Обычно такие каникулы продолжались с неделю, в течение которой мы жарились на солнце, принимали грязевые ванны, отмокали в солёном озере, в общем, радовались жизни. Все, кроме меня и Стасика, чей кожный покров идентичен моему. Он, как и я, в первый день во всю досконально принимал солнечные ванны, а на следующий день с трудом мог надеть на себя одежду, потому что кожа горела. Папе приходилось сидеть с нами и через каждые пять секунд вымазывать в сметане наши тела вместо того, чтобы клеить барышень, чем грешил, с головой окунаясь в атмосферу курортного романа, в то время как на дядю, напротив, нападал муз и принимался остервенело клевать ему
макушку, принуждая писать. Зато Егор с Сонькой отдыхали на ура. А мы приходили в норму аккурат к концу отдыха и неудовлетворённые ехали домой. Эх, славные были времена.
        Я уже почти подошла, когда вновь зазвонил мобильник и бодрый жующий голос поинтересовался:
        - Щэво ты там копофыфься?
        - Я уже пришла.
        - Таф зафоди! - прожевал, проглотил. - Я на втором этаже в дальнем левом углу.
        - Иду.
        Я сбросила и отправилась протискиваться, рискуя оказаться раздавленной всмятку, меж толпы, которой в этом заведении всегда было достаточно. Можно подумать, что никто в городе не готовит, а ест фастфуды и все счастливы. А что там у касс творится. На одного кассира с десяток желающих еды, перекрикивающих друг друга, ссорящихся из-за того, кто первым заказ сделает. Жуть какая. Я не взяла себе ничего, понадеявшись, что Артём, как истинный джентльмен, прорвётся сквозь блокаду очереди и спасёт меня от того, чтобы это пришлось делать мне. Или же я просто посижу, ничего не заказывая, потому что я бы не отважилась оказаться сейчас между той длинноногой блондинкой и маленьким пухлым мальчиком в ярко-жёлтой футболке, которому от силы лет двенадцать, а вот блонди, наверное, выпускница вуза. Изначально он ущипнул её за ягодицу к всеобщей радости двух его друзей: худого акселерата с прилизанными сальными волосами и типичного меломана в огромных наушниках поверх кепочки с прямым козырьком. Оба они показывали ему поднятые вверх большие пальцы и отважно подмигивали, мол, молодец, чувак.
        - Малявка, за руками следи! - тут же вспыхнула девушка.
        На что мальчишка пожал плечами и нагло потребовал у неё телефончик. Девица раскраснелась пуще прежнего, но не от смущения, а от злости.
        - Да я тебе дам сейчас телефончик! Ноль-два! Или ноль-три, но это если ты от меня сейчас не отстанешь! - распалялась блондинка, в то время как длинный прошмыгнул вперёд неё, но был сразу же схвачен за плечо.
        - Ты, тощий, куда прёшь? - во всю глотку вопила красотка, сильно хмуря идеальные брови.
        - Сама куда, лярва белобрысая? - не остался в долгу школяр.
        - Ты как меня назвал? Страх имей, глиста на палочке!
        - О да, от твоего вида коленки трясутся! Сама-то как в обморок перед зеркалом не падаешь? - пришёл на защиту находящемуся в плену когтистых лап другу пухлячок.
        Тощий был освобождён, зато теперь девушка переключилась на его друга, протягивая к нему наманикюренные ручки, дабы задушить, о чём свидетельствовал её плотоядно-хищный оскал лица. Их друг в наушниках так и стоял, не принимая участия в потасовке, держа руки в карманах и откровенно угорая над приятелями и над ситуацией в целом, хотя сомневаюсь, что он слышал что-то из-за своих наушников.
        Опасаясь оказаться ненароком вовлечённой в разборку, я прошмыгнула мимо, так и не досмотрев спектакль до конца, и поднялась на второй этаж, где стоящего народу не было, только те, кто сидел за столиками. Пустых столиков тоже не было. Я быстро сориентировалась на местности и пробралась к тому месту, где обещал сидеть Артём. Он и был там - не по сезону в толстовке и кепке, надвинутой на самые глаза. Рядом с ним на стуле покоился рюкзак. На столе перед ним громоздилась на двух подносах целая гора из бургеров, курочки, жареной картошки.
        Как только я подошла, парень вскочил с места, изобразил на лице счастливую улыбку от уха до уха и, отложив в сторону недоеденный бургер, сжал меня в объятиях, будто не видел тысячу лет и успел соскучиться. Так обычно друзей обнимают. Как-то я пропустила тот момент, когда мы успели стать такими хорошими друзьями.
        - Привет-привет, Ленчик!
        - Кхм… - едва не оказавшись придушенной, я тоже его поприветствовала. - Привет!
        - Как дела? Айда, садись. Я ещё заказать ничего не успел, а мне уже еды подогнали, - он подмигнул девушке в форме местного заведения, протиравшей опустевший недалеко от нас столик, которая тут же зарделась и чуть не грохнулась в обморок от счастья.
        - У тебя тут друзья работают? - присвистнула я, немного позавидовав тому, что у него такие щедрые друзья.
        - Да нет, вообще-то. Хотя они везде есть.
        - А вот это всё, - я обвела пальцем еду, - от кого тогда?
        - От хозяев заведения, - пожал плечами Артём. - Да со мной всегда так. Но ты не подумай, я всё равно оплачу заказ.
        Он многозначительно поднял бровь, прищурив глаз.
        - А, ясно, - я сделала вид, что поняла, хотя на самом деле ничего не поняла.
        - Да ты садись, садись, - на моё плечо опустилась тяжеленная лапища, против моей воли заставляя меня присесть под её тяжестью.
        Мой собеседник плюхнулся напротив меня спиной к залу.
        - Ой, столько всего. Ты не лопнешь? - я вновь обратила свой взор к еде.
        - Ну, ты же мне поможешь? Что тебе хочется?
        - Пить, - честно призналась я.
        - Точно! - хлопнул себя по лбу Артём и тут же подозвал ту самую девушку, с чрезмерным усердием протиравшую крышку стола. - Светочка, - разглядел он имя на её бэйджике и проникновенно хлопал длиннющими ресницами, в то время как сама Светочка ловила каждое его слово, с готовностью кивая головой и вместе с тем приглаживая топорщившиеся во все стороны сто раз крашеные волосы, от чего они выглядели неживыми, - вы не могли бы принести нам… Лен, - он переключил своё внимание на меня, Света ощетинилась, - а ты что пить будешь?
        - Молочный коктейль… - тут же назвала я свой любимый напиток.
        - Какой конкретно? - перебила меня девушка слишком резким тоном, отвлекая моё внимание от Артёма. - У нас есть ванильный, шоколадный, клубничный и сезонный тропический.
        - Шоколадный, - одарила я её улыбкой.
        Света поморщилась и вновь уткнулась восхищённым взглядом в лицо сидящего напротив меня парня, готовая вторить каждому его слову.
        - Принеси нам, пожалуйста, два шоколадных милкшейка, - попросил Артём, суя в руку крупную купюру. - Макси размера? - спросил он у меня, я кивнула. - Макси. Спасибо, Светик.
        Он вновь состроил ей глазки, а девушка, пролепетав, что «всегда рада угодить», спотыкаясь, побежала исполнять просьбу своего кумира (а может она просто с детства его знает и ровно столько же в него влюблена) чуть не снеся на своём пути компанию тех самых трёх мальчишек, взбудораживших очередь, сейчас направлявшихся к опустевшему столу, в котором она недавно намеревалась протереть дыру. Видимо, парни всё-таки отстояли свою очередь и остались живы, хотя на лице у толстячка красовалась глубокая царапина, без последствий не обошлось.
        Артём принялся перерывать бумажные пакеты с пищей, предлагая мне то одно, то другое, в результате я остановила свой выбор на картошке по-деревенски с сырным соусом и чизбургером. Голодные глаза и желудок просили выбрать ещё чего-нибудь, но я-то знаю, что это мой лимит, иначе я просто лопну от переедания. Ещё я начала ёжиться от холода, потому что прямо надо мной был установлен кондиционер, работающий на полную мощность, но, как самый настоящий рыцарь со страниц исторического романа, Артём отдал мне свою толстовку, в которую я, не мешкая, закуталась и вдохнула, нос заполнил его запах. Сам он остался в широкой футболке, поперёк которой алела непонятная замысловатая надпись.
        Прибежала Светочка, которая успела подвести губы и глаза более яркими тонами, наспех всучила мне в руки стакан с коктейлем, чуть не расплескав мне его на одежду, чего не произошло благодаря крышке, а затем переключилась на Артёма, аккуратно ставя перед ним стакан, при этом активно улыбаясь и томно подмигивая. У неё нервный тик что ли?
        - Спасибо, Светочка, ты очень любезна, - протянул парень, пожав её локоток, от чего она зарделась, ей оставалось только хвостиком повилять, как примерной собачке.
        - Если я ещё понадоблюсь, то я тут, недалеко, - выдохнула она ему в лицо.
        - Окей, Светик, если что, я позову, - он убрал от неё руку, давая понять, что разговор окончен, но девушка не расстроилась, а, кажется, наоборот, одухотворилась тем, что может и правда ему понадобиться.
        Гордо подняв голову, она отправилась работать, но по пути была перехвачена покорёженной блондинкой троицей, которые тут же стали её о чём-то допрашивать, не в меру часто косясь в нашу сторону.
        - А ты не боишься есть такую калорийную пищу? - кивнул в сторону разворачиваемого мною бутерброда Артём.
        - Не-а, - помотала я головой, вгрызаясь в бургер.
        - А то некоторые, хотя - что там, почти все девушки боятся потолстеть. Ничего не едят, истощают себя, а потом гремят костями, - загнул философскую мысль собеседник, потягивая коктейль.
        - Угу.
        - А ты не такая, - он широко улыбнулся, а я чуть не подавилась, дивясь, почему это я не такая. Он меня не знает вообще. Я может и не ограничиваю себя диетами, но в остальном я тоже девушка, самая обычная и без выкрутасов.
        - Пощэму? - спросила я с набитым ртом.
        Артём принялся загибать пальцы:
        - Во-первых, ты не стала вешаться мне на шею при первом знакомстве…
        Я спешно проглотила не до конца пережёванный кусок и мгновенно возразила:
        - Да я накинулась на тебя и по асфальту катала.
        - Тоже верно, - усмехнулся он. - Но я не об этом. Тебе просто не важно, кто я, тебе важно, какой я, - он вопросительно выгнул брови, требуя подтверждения своей мысли.
        - Д-да, - вымолвила я, поражённая тем, что он меня читает как книгу.
        - Вот видишь, я сразу понял. Так, продолжим. Во-вторых, ты не напрягала меня тем, что я представился не своим именем, хотя прекрасно знала, кто я такой.
        Стоп. Как это не своим? И как я могла знать его настоящее имя? Или он прикалывается?
        - Кхм, то есть?
        - То есть ты клёвая и простая. Не запариваешь попусту и не напрягаешь. Не пытаешься замутить со мной, а просто общаешься. Мне такие девушки ещё ни разу не попадались. Моя знаменитость тебе вообще по боку. И это реально круто.
        О чём это он? Какая знаменитость?
        - Ты знаменитость? - переспросила я последнюю часть, хотя хотелось задать гораздо больше вопросов.
        - Вот опять прикалываешься надо мной, - он надул губы, но тут же наградил меня своей белоснежной улыбкой. - И знаешь, мне это даже нравится. Такой милый дружеский сарказм. Ты прикольная, - доверительно шепнул он мне прямо в лицо, перегнувшись через весь столик.
        Я хлопала ресницами, отчаянно пытаясь разобраться в его словах, когда к нам подошёл паренёк, тот, который в огромных наушниках, на этот раз опущенных на плечи, в руке он держал блокнот и ручку. С соседнего стола нам махали его друзья, толстый и тонкий, я усмехнулась возникшему в голове каламбуру, а Артём помахал им в ответ.
        - Здравствуйте, - пролопотал мальчишка. - А вы ведь Оливер Басс, да? - и дождавшись кивка моего собеседника, продолжил, - я только вас и слушаю.
        - Здорово, - широко улыбнулся ему… Оливер? Как неожиданно. - И здорово, что тебе нравится.
        - Меня Мика зовут, - представился он, теребя в руках предметы, а потом протянул ладонь, которую незамедлительно пожали.
        - Это настоящее имя? - поинтересовался Лже-Артём.
        - Вообще, Михаил, но так же скучно и не круто. А Мика - круто. А у Вас настоящее имя?
        - Ага, - кивнул его кумир. - Родители особо не мудрили. Назвали в честь деда.
        - Су-у-упер, - протянул фанат.
        - Не жалуюсь.
        - Подпишите мне, пожалуйста, - Мика подал блокнот с ручкой.
        Тот поставил широкую роспись и подписал «Мике». Мальчишка, получив блокнот обратно, полюбовавшись на подпись с секунду, прижал её к сердцу, как священную реликвию, а затем, прошептав «спасибо», вернулся к своим друзьям и, судя по его счастливой улыбке, и доносящимся от стола звукам, стал в красках рассказывать им о том какой его герой «клёвый и суперский».
        - Вот, например, он. Видела ведь, как он себя повёл. И девушки обычно так же. А ты совсем иначе, - как будто ничего особенного сейчас не случилось, спокойно продолжал Лже-Артём.
        Выходит, около него толпы фанатов постоянно пасутся. У него такие моменты тысячами каждый день происходят. Если, конечно, он всё-таки и есть Оливер Басс, во что я минут пять назад с трудом бы поверила, а сейчас у меня вроде как выбора нет. А ведь и правда, у него такое имя. Тогда, в ванной у Шера, тот назвал парня Олей, сокращённо от Оливера. Ох уж этот искромётный юмор Шера. Похоже, я и есть глупышка, не зря меня так Леська называет.
        - Эй, - перед моим задумавшимся лицом раздался громкий щелчок пальцев, я встрепенулась, - ты уснула?
        - Я? Нет.
        - У тебя такое лицо, - ухмыльнулся Олли, так звучало куда приятнее, чем шеровское Оля.
        - Какое?
        - Смешное.
        - Между прочим, я думаю, - серьёзным тоном вставила я, намереваясь спросить глобально-важную, на мой взгляд, вещь.
        - О чём?
        - О том, что ты знаменит, а лицо прикрыть тогда, в парке, не удосужился!
        Вот это очень странно! Если его все собаки окрестные и вообще по всей стране знают, то почему он светит физиономией, не страшась быть обнаруженным? Но мой вопрос нисколько не смутил парня.
        - Ага, точно. Я просто подумал, что в такую рань люди не особо гулять любят, - спокойно пожал плечами Оливер.
        - Да ладно. Такое ощущение, что там весь город в это время собирается.
        Олли хохотнул и кивнул:
        - Это-то да, вот только молодёжи практически не было. Меня же, в основном, только они и слушают. А бегать, укутавшись в слои одежды, я бы не рискнул.
        - Ясно.
        - Вопросы закончились?
        - Да… То есть нет. То есть…
        - Смелее, зайка, - подбодрил меня парень.
        - А почему ты представился Артёмом?
        - Не знаю. Первое, что на ум пришло. Имя брата - ничего сверхъестественного, - развёл руками Оливер.
        - Твоего брата зовут Артём? - удивилась я тому, как много Артёмов живёт в нашем городе.
        - Ну да, хотя тебе он больше известен как Шерхан, не так ли? - он вновь улыбнулся мне.
        - А, ну да, - непроизвольно подтвердила я, теперь удивляясь тому, что они братья. - Ты там живёшь что ли? - спросила я, подразумевая дом семейства Охренчиков.
        - Ага, временно. Пока я здесь. У меня типа отпуск, если так можно сказать. Творческий.
        Значит тогда, сказав, что работает там, он прикольнулся. А я поверила. Вот глупая.
        - Интересно. Целыми днями сочиняешь?
        - Не целыми. То есть не днями, а ночами. Практически всё время торчу на студии, занимаюсь… Чем только не занимаюсь! Например, мастерингом, записи свожу. Текста зато пишу постоянно, как только нахлынет. Или, если не в студии, то с ребятами фанки-джаз-манами тусуюсь. Дома редко бываю.
        - Ты ещё и танцуешь? - Оливер кивнул, я продолжала осыпать его вопросами. - А твоя фамилия тоже Охренчик?
        Теперь он заржал, уподобляясь своему братцу. Фамильная черта у них то ли? И всё равно они разительно отличаются друг от друга.
        - А-а-а! У меня, слава богу, нормальная фамилия! - давясь смехом, сказал парень. - Мы же с ним не родные. Двоюродные.
        - А твои родители не против, что ты поёшь?
        - Не-а, - как-то сдулся Оливер. - Мама смирилась, а папа уже на небесах. Rest in peace*, - Олли легонько поцеловал кончики пальцев и отсалютовал в небо.
        - Ой, прости, - мне сразу стало неловко. - Я такая нетактичная…
        - Ты же не знала. Это нормально.
        Между нами образовалась неуютная тишина, которую хотелось разбавить. Я рискнула.
        - Все так лебезят перед тобой. Не раздражает?
        - Да не особо. Бывает, конечно. Но вот ты же нет. Хотя ты девушка и вроде должна по мне с ума сходить, - он озорно мне подмигнул, - но ты не сходишь, полностью доказывая свою нормальность. Это клёво. Но ты всё равно девушка, а значит, можешь помочь мне понять логику девушки, которая мне нравится. Да ведь?..
        На меня уткнулся умоляющий взгляд с расширенными зрачками, обрамлёнными тёплой морской радужкой, который я не смогла проигнорировать.
        - А у тебя проблемы?
        - Есть немного. Я от неё без ума. Даже несмотря на то, что она в парике ходит, - начал свою речь Олли, но я его перебила.
        - В парике?
        - Ага, прикинь, - я прикинула и посмеялась с ним на пару. - Тебе повезло больше. Наш маленький ханчик в парике не ходит.
        - В смысле Шер?
        - Ага.
        - Это радует.
        - В точку, - согласилась я с Олли.
        - А вообще вот в чём дело. Я оставил ей свой номер, а она вроде как тоже ко мне неравнодушна, но так и не позвонила. Зато с утра сегодня отзвонилась и назначила встречу… Где бы ты думаешь?
        - Не знаю. Где?
        - В морге! - выгнул брови Оливер, кажется, мои глаза повыскакивали из орбит.
        - Она некрофилка? - спросило моё любопытство.
        - Понятия не имею. Вроде нормальная с виду. Импульсивная немного, но это ей идёт.
        - Да уж…
        - Вот-вот. Думал, может, ты мне поможешь…
        - Вряд ли. Знаешь, я немного далека от подобных… штучек.
        - Жаль…
        - Жаль… Но всё равно хорошо, что встретились. Я никогда так с девушками не общался! Ты мой первый друг с сиськами! - радостно возопил он, я стушевалась и вспыхнула.
        - Эмм… Может, я буду друг женского пола? Так безобиднее звучит…
        - Ну, хорошо, - легко согласился он. - Но можно тогда я тебя сокращённо буду звать ДСС?
        - Так вроде тоже безобидно… Ну, ладно. Только не расшифровывай на людях.
        - Договорились! А ты можешь называть меня ДСЧ! - ещё радостнее возопил он.
        Я аж поперхнулась коктейлем, вмиг расшифровав аббревиатуру, с анатомией женского и мужского пола я была ознакомлена ещё в школе. Я была всего лишь красная? Теперь я пожар!!!
        - Классно я придумал? - радовался сидящий напротив парень.
        - Ага. Только давай я тебя просто друг буду называть.
        - Да ладно тебе! Мне не обидно, если ДСЧ. Можно, конечно, ДСБЧ… Но я не настаиваю, - он посмотрел на меня, в его глазах плескался задорный огонёк. - Тебе как больше нравится?
        - Лучше первый вариант! Пусть так, только не расшифровывай вслух! - отчаянно попросила я.
        - Хорошо. Твоё слово для меня закон, ДСС.
        - Ладно, ДСЧ …
        - Вот видишь, как здорово! - он посмотрел на часы. - Слушай, уже свидание скоро, надо бежать и усыпать морг цветами. Кстати, девушки какие цветы любят?
        - Разные девушки разные, - многозначительно ответила я.
        - А ты какие любишь?
        - Я люблю ромашки…
        - Здорово! Лан, я побежал. Не скучай, - перебил меня Олли и, чмокнув в висок, убежал, не расшаркиваясь на прощания.
        - …но не факт, что твоя любовь тоже их предпочитает, - скорее по инерции, чем для того, чтобы быть услышанной, договорила я.
        Надо же, я только что общалась со звездой. Что я должна испытывать как обычный человек? Неловкость? Смущение? Замирание сердца? Всё мимо. Ничего такого. Просто обыденное общение, как с любым другим человеком. И совсем он не звезданутый, как многие про них думают. Обаятельный для всех не только со сцены, но и в жизни. Простой, открытый, общительный. А во мне ему понравилось то, что при первой встрече я сделала вид, что узнала его, но не стала портить его маскарад, не стала говорить, чтобы он не мучился. Хотя на самом деле я просто его не узнала. Как я только сама в своих мыслях разбираюсь? Если упростить - он подумал одно, я другое, но в итоге всё вышло неплохо. Правда, изначально я прочила его себе в парни, но это, конечно, было наивно, ведь у него, оказывается, есть любимый человек. А у меня и того хуже - муж. Не любимый. Но муж. А это уже накладывает на меня некую ответственность. Зато с Олли я могу общаться спокойно, зная, что мы друзья.
        - Извините, а вы его девушка, да? - вырвал меня из глубоких раздумий звонкий голос того паренька в наушниках, Мики, который стоял около моего стола.
        - Э… Вообще-то… - я как раз собиралась опровергнуть его слова, когда он перебил меня.
        - А вы хорошо смотритесь. Вы мне нравитесь.
        - Спасибо, только…
        - Мне кажется, Оливер сделал хороший выбор.
        - Но…
        - Я сразу понял. Он бы не смог прогадать. А можно я вас сфотаю?
        Я честно хотела отказаться и даже рот открыла, но он очень быстро достал из складок широких штанов телефон и сделал снимок. Я даже среагировать не успела, а прыткий малый уже во всю благодарил меня, тряся за руку:
        - Спасибо! Вы такая фотогеничная! А можно ещё один снимок? Вместе.
        - Нет, - тут же вырвалось у меня. - Я думаю, хватит.
        - Хорошо, - чуть расстроился Мика. - А вас как зовут?
        - Лена, но…
        - Спасибо Лена! Ну, я пойду?
        Я кивнула и попрощалась с ним. Я, наверное, жутко обескураженная на снимке вышла. Вообще никогда нормально не получаюсь. Но кому он этот снимок покажет? Максимум - своим дружкам, хотя им что до Оливера, что до меня - глубоко фиолетово.
        Решив, что лучше мне уйти из «Мака» пока меня не растерзали его случайные фаны, я отправилась домой надеясь, что мотоцикла уже не будет, так оно и оказалось. Только на улице я обнаружила, что так и иду в толстовке Оливера. Сняла её и понесла в руках, а дома аккуратно сложив, убрала на верхнюю полку своего шкафа.
        23
        Не зная, чем себя занять на остаток дня, я лазила в сети, пыталась начать читать книжку про путешествие одной разведённой дамы, которая поехала есть в Италию, молиться в Индию и любить в Индонезию, но книга меня только разморила, и я задремала, проспав до самых сумерек, а потом меня разбудил дядя, счастливо тыкая в плечо указательным пальцем и во всю глотку вопил:
        - Лена! Елена Родионовна! Ты почему спишь? Детское же время!
        Как-то захотелось прихлопнуть его подвернувшейся под руку книгой, как надоедливый будильник, звонящий всегда не вовремя, но я отмела эту идею в сторону, посчитав её чересчур вульгарной.
        - А? Что-то случилось?
        - Случилось! - убедившись, что я открыла глаза, он начал кружить по комнате, с подушкой, которую нагло вытащил из-под моей головы.
        - А что случилось?
        - Я дописал книгу!
        Тоже мне новость! Он уже сто тысяч книг написал. А я думала, что что-то серьёзное произошло.
        - И что?
        - Как что? - недоуменно уставился на меня Максим. - Она же уникальная! Она у меня юбилейная! Ровно пятидесятая, представляешь?
        - Ух ты, - впечатлилась я цифрой, а ещё тем, каким же надо быть талантищем, чтобы такую чушь пятьдесят раз издать. - Поздравляю!
        Хотя мои поздравления действительно искренние. Дядя расцвёл и кинулся душить меня в объятиях.
        - А знаешь, как называется? Очень символично! «Сакраментальные изыскания души плотской иль страстей»
        В каком месте символично?..
        - А я думала, ты про Бугимена пишешь, - вдруг вспомнила я наш разговор по приезду.
        - Так то давно было, - отмахнулся дядя Максим. - Её я уже написал. Она в печати.
        - Это замечательно, дядя. Ещё раз поздравляю!
        - Ой, да чего уж там, - раскраснелся он. - Это всё душа требует творить. Зато сейчас у меня пока есть иные планы…
        Он, скосив на меня хитрый взгляд, потёр ручки и подмигнул.
        - Какие планы? - не оставила я незамеченными его потуги в выражении намёков.
        - Ещё один сюрприз! Готова к нему?
        Боюсь, что нет, но…
        - Да, конечно! Говори быстрее, что за сюрприз, - зная дядю, вполне могу предположить, что это что-то из ряда запрещённого или ядовитого.
        Как его подарок на моё с Егором шестнадцатилетние. Любой нормальный родитель, как наш папа, например, подарил бы нужную вещь. Конечно, «нужную» в его понимании. Таким образом, Егору он подарил коллекцию книг про Гарри Поттера, а мне, как любимой дочери, шикарную дорогущую сумку из последней коллекции жутко известного в мире дизайнера, до которого мне было до лампочки, для меня было важно лишь то, что она ненавистного розового цвета. Подарки отца, какими бы они идиотскими не были, по сравнению с подарком дяди Макса нервно курят в сторонке, завидуя его необдуманности, глупости, экстравагантности и бог весть каким ещё его отрицательным качествам. А подарил он нам нечто весьма и весьма впечатляющее! Просто принёс это в коробке и так и вручил, сказал, сами раскройте. Хорошо мы гостей не звали праздновать, ограничившись кругом семьи. Это было незабываемо.
        - Там что-то шевелится, - сказала я, кинув взгляд на дно коробки.
        - Да это шарик какой-то, - уверенно заявил Егор и вознамерился вытащить его из коробки голыми руками.
        Но чёрный «шарик» не дался, вытащив лапки и перебежав в другой угол. Меня это изрядно испугало, и я выронила коробку из рук, в результате чего она перевернулась, дав волю существу, которое тут же спряталось под кухонным диваном. Все переполошились.
        - Это что ты принёс, папа? - выкрикнула Соня.
        - Паучка, - сознался дядя. - Очень даже милый, по-моему.
        - Милый?.. - выдавила я.
        - Милый! - широко улыбнулся дядя. - Мне друг сказал, что дети любят таких зверюшек.
        - Это не зверюшка! - расстроил его папа.
        - А какой это вид? - спросил Егор, пытавшийся высмотреть паука под диваном.
        - Та… Тарантино что ли…
        - Тарантул?! - догадались Стас и папа одновременно, в свою очередь занявшие позицию на диване, не оставляя места другим.
        - Да, точно, - утвердительно кивнул Максим.
        - Он же ядовитый, - стал вразумлять отца сын. - Таких нельзя просто так выпускать!
        - Ядовитый? А мне не сказали…
        - Ты где его купил? - набросилась на него Соня.
        - Не скажу, - ушёл в несознанку Максим.
        - Тогда мне тоже такого купи! - тут же потребовала она. - Почему у них есть тарантул, который сочит ядом, а у меня нет?
        - Тут фонариком надо посветить, - донеслось с пола от Егора. - Дайте телефон.
        Кто-то протянул ему свою трубку, братишка посветил, а потом резко отпрыгнул, приложившись макушкой о крышку стола, но выполз наружу, пропуская вперёд тарантула, который теперь надвигался на меня. С впечатляющими криками я тоже отпрыгнула в сторону, а «паучок» без препятствий покинул кухню и отправился штурмовать просторы нашей квартиры. Возможно, это немного преисполнено слепых страхов, но мы, не покидая кухню, вызвали спасателей, которые сначала долго ржали над нами, потом сказали, что это не относится к разряду чрезвычайных ситуаций, а затем за умеренную плату поймали несчастное насекомое и забрали его с собой ко всеобщей радости.
        Надеюсь, новый сюрприз дяди не столь впечатляет своей экстравагантностью.
        - Я купил дачу! - выкрикнул запредельно счастливый Максим.
        - О! - неужели что-то приличное? - Так классно! А когда?
        - Сегодня, - гордо выпятил он грудь. - Но документы будут только к выходным готовы. И поехать туда мы сможем только в субботу, - виновато сообщил он мне.
        - Ну и что? Всё равно здорово!
        У нас раньше не было дачи. А теперь есть! И какая разница, что надо немного подождать?
        - Правда? Отлично. Тогда пойду сообщать остальным. Кстати, не знаешь, где они? - я неопределённо пожала плечами. - Ну, ладно, пойду, обзвоню своих из литературного кружка.
        Как раз в этот момент затрещал мобильник. Я вдруг отчётливо осознала, что мне надоела эта песня. Сквозь небольшие шумы прозвучала леськина требовательная просьба:
        - Срочно на мосту!
        - На к-каком, - растерялась я немного.
        - На въезде.
        Она захлопнула крышку своей гламурной дорогущей раскладушки, этого я не видела и даже не слышала, но представила так реально, будто Леся стоит сейчас прямо передо мной. Судя по голосу, у неё не всё в порядке, то есть по такому безжизненному пустому лишённому эмоций тону вообще ничего подумать нельзя, а раз так, то я предполагала наихудшее, и я даже спросить не успела, так ли оно. А теперь кляла себя в этом, спешно набирая номер такси и заказывая машину.
        Такси приехало неожиданно быстро, обычно мне с ними не везёт. Всё время у водителя, которого агентство меня забрать отправит, либо колесо спустит, либо ему в зад кто-нибудь въедет особенно чайниковатый, либо пробки в городе образуются именно к подъезду к моему дому. Так что я была немного ошарашена, но в целом рада.
        Водитель всю дорогу пытался выпытать у меня «зачем мне надо ехать в глухую ночь на мост», «не собралась ли я с него бросаться» и если да, то «можно ли посмотреть и заснять на видео». На что я категорически качала головой, мотая ею, словно у меня нервный тик конечной стадии с прогрессирующей шизофренией на пару, потому что я без конца пялилась на дорогу, нетерпеливо пытаясь углядеть впереди карету скорой помощи и милицейские машины с мигалками и завываниями сирены. Вернее, всё это я мечтала видеть лишь в своём воображении, но никак не в реальности. Но на сидении ёрзала достаточно драматично для того, чтобы таксист начал меня жалеть и сказал, что не возьмёт с «бедного больного дитя» плату. А я начинала сомневаться в том, что он таксист… Неужели мне повезло встретить маньяка, не зря он приехал быстро, и авто у него без «шашечек», и вид у него достаточно впечатляющий воображение молодой девушки на предмет параноидального бреда.
        - Дэвушка, ты нэ бэспокойса! Сичас мы тибя довэзом…
        Куда он меня собрался отвозить?
        Я вжалась в кресло, пытаясь казаться незаметной и с чувством переживая новый страх. Оказаться убитой сегодня в мои планы не входило. Тем более, если жизни я лишусь сейчас, то на моей скромной могилке будет красоваться новая обалденная фамилия «Охренчик», а не родная приличная «Матвеева». Уверена, на похоронах мне даже отпевальщики завидовать будут! В обратном смысле, конечно. Но это если отпевальщики будут. Да и если сами похороны будут. Мало ли что на уме у Чикатило носатого - убьёт, надругается и тело закопает. Фиг потом найдёшь.
        Так что умирать сейчас вот никак нельзя! Ни при каких обстоятельствах.
        Водитель сидел рядом, без конца поправляя наползающую на глаза кепку из старинной протёртой кожи, и хмыкал своим носом-грушей вселенских размеров:
        - Ну, ты щэво, красавыца? Успээм мы к твой мост.
        - А может я пешком? - пролопотал некто внутри меня, подозреваю, что это была та часть души, которую обычно запрятывают в самый дальний чердак, где она крышует на пару с летучими мышами.
        - Зачэм пэшком, когда я ест? Ты не боысь! В момэнт домчу куда нада! А тэбэ куда нада? На мост. Сичас там будэм. Ты только нэ прыгай. Такой красавыца… - он поцокал языком и выразительно покачал головой, что мне стало ещё страшнее, хотя куда ещё больше.
        - А скоро мост? - со своими переживаниями я немного дезориентировалась во времени.
        - Скора, скора! Сичас толька в ларок заедэм и сразу на мост! - подмигнул мне обозначенный мною Джек Потрошитель, аж сердце подпрыгнуло и отозвалось тысячей ударов в минуту.
        Он тормознул у вывески «24 часа» и направился покупать, наверное, верёвки, нож и… что там ещё нужно любому уважающему себя маньяку? Я не стала дожидаться его возвращения и убеждаться в правоте своих суждений, а просто выпрыгнула из машины, как только он склонился к отворившемуся окошку, чтобы осуществить покупку. Сомневаюсь, что он найдёт там весь нужный инвентарь. Ха! Пусть меня сначала найдёт.
        Я быстро засеменила по обочине вперёд и только вперёд, почти задыхаясь от бега и осознавая, что за мной никто не гонится. Даже обидно как-то… А потом мне вдруг стало дико смешно, так что я стала корчиться в судорогах, не в силах остановиться. Да какой из этого одуванчика маньяк Генри Холмс вообще? Если только начинающий. А я больной на голову человек. Те маньяки, что в кино, вообще другие и совсем не похожи на озабоченных большеклювых орлов. Леська бы меня обсмеяла.
        Вспомнив о подруге, вспомнилось и что она меня ждёт. Я припустила из последних сил, пытаясь дать себе ускорение, и даже успела ощутить что-то типа открывшегося второго дыхания, в существование которого до сих пор категорически не верила, когда добежала до середины моста и резко остановилась прямо около перильцы, на которой пристроилась попка очаровательно-грустной подруги. Её глаза старательно следили за яркой иллюминацией проплывающей под мостом баржи, лоб был разглажен, что свидетельствовало о спокойствии, но аура Леси лучилась отборным негативом, как это обычно бывает с телевизором - ты его выключил, но остаточное статическое электричество заставляет экран голубиться, правда, ненадолго. Но с моей подругой «ненадолго» категорически не прокатывает. Если уж разбрызгивать эмоции, то без ограничений.
        Я подошла к ней и осторожно тронула за плечо. Я сразу не подумала об этом, мысль пришла уже по ходу дела, но вот если бы ко мне так сзади подошли, то сейчас бы мы с этим неудачливым кем-то уже бултыхались в тёплой, нагретой за последние дни духоты дни водице. Но у Леси моё появление ни особого удивления, ни восторга не вызвало. Просто констатация:
        - Спасибо, что пришла, - её изящная ладонь накрыла мою, шершавую и немного покоцанную, потому что в последние дни все действия мне приходилось делать ею, вторая же недееспособна.
        - Не за что, Лесь. Мы же подруги, - сказала я очевидную вещь.
        Просто не знала, что ещё можно сказать. Очень хотелось спросить, что же случилось, но я не настолько нетактична, чтобы поджигать напалм её скачущего настроения. Не знаю, чего тут было больше: то ли врождённой интеллигенции, то ли мотивов самосохранения, но я молча гладила её по плечу, как бы говоря, что я рядом, что всё будет хорошо.
        Она силилась сказать хоть что-то, но не могла. Ей казалось, что любой исторгнутый звук перейдёт в гулкие рыдания. Она молчала, будто старательно пытаясь проглотить ком, но ничего не выходило.
        Я неведомым мне чутьём понимала, что с Лесей происходит, что её горло словно оковано цепями, и сложно сказать что-либо, но она справилась, и пусть дались её хриплые слова с трудом, но после длительного молчания она сухо выплюнула:
        - Я теперь беспризорница.
        - Беспризорница? - спросила я.
        Подруга молчала, потом кивнула. На её щеке предательски блеснула слеза. Я обняла её настолько крепко, насколько могла позволить моя нерабочая рука, висящая на шее мёртвым грузом, и только ползающие под гипсом мураши, распространяющие в тесном пространстве чесотку, не давали мне похоронить ту в своём ярком воображении.
        - Ты меня раздавишь, - прокряхтела Леся, она явно оживала, не привыкшая показывать слабость другим. Высвободилась немного из моей хватки, но не отпустила моей руки.
        - Прости…
        - Спой мне, - попросила она после ещё минутного молчания сразу же, как только баржа, показав нам корму, скрылась в ночи.
        - Э… - я немного растерялась, не ожидая подобной просьбы.
        - Помнишь, на вечере перваков… - начала она напоминать мне, но я и сама прекрасно помнила.
        Это было моё первое и единственное выступление под гитарный аккомпанемент Витьки с девятого этажа. Первоначально задумывалось, что петь и играть он будет в одиночестве, как обычно из года в год делал это четверокурсник Виталий, но в этом году моя лучшая подруга, желая закрепиться в университете и стать своей в доску, при этом не допуская излишней фамильярности с их стороны, записалась в студенческий театр эстрадной миниатюры, а в народе просто стэм, и меня тоже записала, чтобы «я не скучала».
        Таким образом, я была приписана к Вите в качестве подпевки, а Леся участвовала в постановке танца. Я жутко переживала и тряслась от страха, но всё же спела заранее отрепетированную песенку из репертуара депрессивной на мой взгляд певицы. Все аплодировали, но больше с микрофоном я не экспериментировала. Слишком много энергии отобрала тогда сцена, коленки тряслись, хотя петь мне понравилось. Но в какой-то момент я чувствовала себя её частью, некоторые студенты подпевали, и это было волшебно.
        - …ты спела так красиво тогда. Душу пробрало. Спой, пожалуйста, - в её голосе прорезались упрашивающие нотки, которых раньше я за ней не замечала.
        - Мне не сложно, но она вроде… такая… - я не могла подобрать слово.
        - Жалобная? - подруга усмехнулась. - Или суицидальная?
        - Ага, - в точку, та песня была именно суицидальная. А мне не нравилось, что подруга пришла в одиночестве на мост, погруженная в тёмные мысли, и сейчас просила ту песню.
        - Знаю. Но ты просто спой и всё.
        - И что «всё»? - немного панически поинтересовалась я, отчаянно раздумывая, не преисполнена ли моя драгоценная подружка тех же идей, что преследуются в песне.
        - Закроем тему. То есть ты споёшь, я расскажу тебе грустную историю. И закроем тему.
        - А может просто закроем?
        - Спой. Тебе же ничего не стоит, - начала закипать Леся.
        - Х-хорошо, - кивнула я, укрепив свою хватку на её предплечье, чтобы, не дай бог, она не сделала никаких лишний движений, проникшись идеей песни.
        - Успокойся, я не дура же. Мне просто надо услышать что-то успокаивающее, окей, - потрепала она меня по щеке, прочитав мысли.
        Её губ коснулась лёгкая, едва заметная улыбка, но так же стремительно, как появилась, она затерялась в маске, словно высеченной из мрамора, на который упала тень, что, впрочем, не мешало проступать бледности благородного камня.
        Мне хотелось, чтобы сейчас рядом оказался Витька, услышав аккорды его гитары, во мне проснулась бы та певица, что в тот вечер выступала рядом с ним на сцене. Но его не было, музыки не было, были лишь проносящиеся мимо нас в свистящем потоке на сверхзвуковой скорости машины.
        С постепенно крепнущим голосом и верой в лучшее я тихо запела, но немного сорвалась на шёпот на четвёртой строчке.
        Подруга внимательно слушала, её глаза увлажнились, зрачки расширились. Мои глаза проследили за её взглядом и уткнулись в черноту ночной реки, манящей своим редким жемчужным блеском и плеском качающихся на слабых волнах чаек. С беспросветной мыслью «лишь бы не сиганула!» я продолжала. Текст песни, тем не менее противоречил моим мыслям, и я пела о том, что дождь просит прыгать вниз.
        По щекам Леси Ниагарским водопадом текли жгучие слёзы, но подруга ни разу не покачнулась в сторону глубины, что меня успокоило и давало возможность петь дальше без содрогания.
        В том, изначальном варианте, который я исполняла в составе СТЭМа, песня на этом куплете обрывалась, срывая дикие аплодисменты студентов, но я знала продолжение, позитивное, которое как раз сейчас и нужно было моей Леське, о том, что нужно продолжать жить, потому что «твоя жизнь достойна всего»[7 - Янка Дягилева «Прыгай вниз»].
        Я замолкла, из глаз Леси слёзы больше не катились, она смахнула остаток влаги на лице и искренне прошептала: «Спасибо». Я лишь похлопала её по спине в знак принятия благодарности.
        На душе было мерзко и противно, потому что, в общем-то, я ей помочь избавиться от боли не могла, даже не представляла, чем конкретно она вызвана, и почему она утверждает, что теперь беспризорница. Но ответы лежали на поверхности тяжёлым массивным булыжником придавливая сердечную жилку Леси. Ей надо было лишь отодвинуть его немного в сторону и рассказать мне, в чём причина, а я постаралась бы ей помочь. Но подруга упорно молчала, прикрыв глаза, от чего создавалось впечатление, что она решила подремать сидя.
        Я кусала локти от своей безысходности, между тем Леся прервала молчание и посветила меня в свои злоключения.
        Началось всё с того, что её начал пытать папа своими бесконечными звонками и требованиями вернуться домой. Домой ей ехать не хотелось в виду различных причин. Лена причислила к этим причинам нелепую любовь к дяде. Сама Леся к дяде никакой любви на деле не питала, ей тогда показалось смешным разыграть подругу, что они и сделала. Потешное выражение лица Ленки стало ей наградой.
        Пришлось ехать к отцу, дорогу до дома она растягивала, как могла, но оказалось, что зря, потому что там ждал один незабываемый сюрприз.
        Начиная с самого звонка в дверь, сопровождаемого словами грозного вида папы: «Явилась, не запылилась», - и продолжения в виде схваченной и протащенной нахмурившим брови им же в зал за шкирку дочери, её не покидало ощущение чего-то нехорошего. Впрочем, оно не заставило себя ждать, «осчастливив» приехавшим из своего путешествия по горам, по долам любимого парня Лёнечки, с которым они вроде как расстались.
        - Олеся, дорогая, я так рад тебя видеть! - кинулся к ней очкастый студент, искусанный комарами, казалось, в каждую частичку лица.
        «Неженка» с пренебрежением мелькнуло в голове девушки. В её понимании кожу настоящего мужчины комару не прокусить.
        Студенту добраться до своей дражайшей половинки было не суждено, потому что подлая подножка от Николая Велимировича - дело обычное, но непредсказуемое для начитанного ботаника, в его книгах о науке «как бы нагадить, да чтобы наверняка» и слова нет.
        - Так-так… - покачал головой глава семейства Радуга, переводя взгляд с ошарашенной дочери на не менее ошарашенного парня, который уже целый день чувствует себя как на допросе, благо умению вести оные дядя Коля научился благодаря многочисленным криминальным сериалам и считал себя асом в этом деле. - Значит, молодой человек, вы по-прежнему утверждаете, что состоит в отношениях с моей дочерью?
        - Д-да, - проблеял, зажатый в угол между полом и диваном, Лёня.
        - А что на подобное заявление ответит моя дочь? - прогрохотал его голос, обращённый теперь к Лесе.
        Леся не знала, что ответить. Упорно молчала, часто порхая ресницами, а глазки-буравчики сверлили в ней две симметричные дырки, зато грустные глаза из района пола заставляли сердце обливаться кровью, потому что оба этих человека были ей каждый по-своему дорог, чтобы эгоистично выбирать то, что лучше для неё самой.
        24
        Всех этих нюансов, а именно «обливающегося кровью сердца», «эгоистичности» моя подруга не осознавала. И в рассказе своём была лаконична как сапог:
        - Я пришла, увидела этого хмыря, ползающего у моих ног и всё рассказала папе, конечно же, понимая, что он ложь не примет. Да и надоело всё. Нафиг надо? Короче, я очконавта повторно бросила и сказала, чтобы валил в свои пещеры и жрал соль, накопившуюся на её стенах, как лось. Потому что он лось и есть. Олень. И чтобы больше мне не звонил. А козлина, знаешь, что сделал? На колено встал и предложил мне руку и сердце. Я сначала подумала, что он с ума сошёл, а потом придурь протянула мне коробочку деревянную. Деревянную! Я в шоке. Ну, я её открыла, чтобы убедиться в его полоумности, хотя у него и так всё на лице написано, а там, представь себе, железка лежит - крышка от жестяной банки от «колы», когда он пил которую ему пришло озарение, что нам надо жениться! Вот идиот! Гадёныш! Долбанный ботаник… Меня папа за его слова чуть не убил. Прикинь, по всем комнатам бегал за мной, а я от него, а потом раз - и за дверь. Затем в тачку запрыгнула и уехала. Не вернусь. У меня больше нет семьи. Что вообще за семья, если они даже понять не могут? Целомудрие типа? Да кому оно сдалось? А этот охреневший
Лёньчик-грёбанный пончик ещё получит… Я ему такое устрою, мало не покажется. Молиться будет, чтобы обратно в свою тайгу смотаться.
        Я понятия не имела, что на такое ответить. Но уйти из дома - это сильно. О чём я тут же сообщила подруге.
        - Я не уходила из дома! - завопила Леся. - Меня выгнали! Я же только что рассказала. Ты вообще слушала, нет?
        - Слушала, - только мне непонятно то ли она действительно считает, что её выгнали, то ли просто не хочет признавать, что сама себе в колёса палок понатыкала, а теперь не знает, как выбраться из выгребной ямы, в которой все колеса разом застряли. - Но…
        - Меня выгнали. Они меня не любят. Я им не нужна. Не понимают и не хотят понять, - причитала подруга, опасно раскачиваясь на перилах.
        - Я тебя люблю.
        - Ты? - её взгляд уткнулся в мой, она устало прикрыла глаза. - Но больше никто.
        - Звучит обречённо, Лесь, - попыталась я её подбодрить. - Может, позвоним твоей маме?
        Подруга отшатнулась от меня, спрыгнув на тротуар.
        - Ты вообще думаешь? - накинулась она на меня. - Какие нафиг звонки? Они от меня отказались. Я им не нужна. Уяснила? - грозно произнесла Леся, но её голос сорвался на всхлип: - Они меня ненавидят!..
        - Нет, они тебя любят.
        - Лучше молчи, - пригрозила Леська, а я благоразумно замолчала. - Знаешь, что? Я буду вести дорожный образ жизни. Переезжать из города в город, ночевать в машине…
        - Ты сошла с ума? - округлила я глаза, норовящие покинуть оправы своих орбит.
        - Сама ты с ума сошла, - отмахнулась подруга. - Это же романтика…
        - А давай ты лучше у меня жить будешь…
        - Нет, - мгновенно перебила она меня, а я сразу вспомнила, что она неравнодушна к моему дяде, и боится, видимо, нарушить своё обещание, данное мне.
        - Но тогда…
        - Я буду жить в машине!
        - Ты рехнулась!
        - Нет. Ни фига. Только есть одна просьба… - она жалобно заглянула в мои серые глаза. - Ты поедешь со мной?..
        Я опешила.
        Вернее, заступорила.
        Ещё вернее, лишилась дара речи.
        Короче, стала наглядным памятником человеку, огорошенному дурной вестью.
        - Ты что меня просишь сделать? - не веря переспросила я, надеясь, что послышалось.
        - Поедем вместе! Будет здорово!
        - А деньги где мы будем брать? Вроде денежных дождей синоптики ещё не прогнозировали… - попыталась я съехидничать.
        - Ха-ха. Смешно. Слушай, не упорствуй. Деньги мы можем зарабатывать песнями. Ты вон споёшь как сейчас, и всё - миллионы нам обеспечены, - глаза подруги разгорелись.
        Кажется, ей самой начинает нравиться эта глупая эксцентричная идея.
        - Ага, а мыться где мы будем, а вещи свои в багажнике будешь хранить?
        - Так ещё и заднее сиденье есть, - уверенно отмела моё замечание Леся. - Мыться будем во время дождя! - тут она безбожно утрировала, я знала, что подруга нуждается в ежедневных ванных процедурах.
        - Ты точно свихнулась. И я вместе с тобой…
        - Ура! - она почему-то накинулась на меня, сжимая в объятиях. - Я знала, знала, что ты согласишься!
        Стоп, когда это я согласилась? Последняя моя фраза относилась к тому, что нам в психушку прямая дорога, а не в лягушки-путешественницы. Но я очень кстати вспомнила, что недавно стала не совсем счастливой, но обладательницей собственной (пятьдесят процентов, но мои) жилплощади.
        - Подожди-подожди! А если я найду тебе пустую квартиру?..
        - То есть? Снимать хату? Ты знаешь вообще, сколько за неё платить надо? Я бы в общаге пожила, но туда летом не пускают. Они там ремонт замутили.
        - Нет, я не об этом, - начала я свою пламенную речь на ходу вспоминая, куда припрятала ключи. - Платить надо будет только квартплату.
        - Только квартплату?.. Звучит мутновато, - насторожилась Леська. - Там что, прописано десять евреев, пятнадцать узбеков и пятьдесят наивных чукотских дурочек типа меня? Э, не, подруга. Такая катавасия меня не интересует.
        - Там просто… мне одна знакомая ключи оставила, чтобы я цветы поливала, пока она не приедет. А она приедет только в конце августа - у нас как раз заселение будет! Так что можешь пожить пока. Временно, - я пустилась в хлипкие объяснения, в которые и сама бы не поверила, но говорить, что эта квартира является частично моей, хотелось ещё меньше, но чудом подругу устроили мои путанные объяснения и она поинтересовалась расположением квартиры.
        Этот вопрос застал меня, мягко говоря, врасплох, но я быстро скооперировалась и отзвонилась Шеру с просьбой помочь в этом важном деле. Он как обычно проигнорировал мой вопрос, задал кучу своих, причём требовал на каждый из них развёрнутый ответ, воображая себя не менее чем важной училкой, а меня нерадивой двоечницей, и получив всё, что хотел, скинул, вежливо пожелав доброй ночи. Только после того, как в трубке раздалась партия коротких гудков, я поняла, что, во-первых, сейчас глубоко за полночь, а во-вторых, ответа я так и не получила. Пришлось перезвонить.
        Мы съездили за ключами и отправились в сторону мэрии, около которой и находился «наш» дом. Самый верхний этаж. Безупречно работающий лифт. Чистый подъезд. Собственное парковочное место. Сказка…
        Тот подъезд, где мы с родителями живём, тоже всегда чист и опрятен, но то, что построен дом был в сталинские времена, даёт о себе знать, хотя в свои младенческие годы наша высотка считалась шикарной новостройкой, где могли позволить себе поселиться лишь буржуи или уважаемые учёные НИИ. Спустя годы, шик, лоск и блеск здание растеряло, тем не менее факт, что построено оно было «на века», и по сей день даёт о себе знать.
        При всех скромных достоинствах моего родного жилища, я не могла не оценить нескромного великолепия представшей картины.
        Среди прочих новостроек, расположенных вокруг мэрии, теперь уже моя выделялась своими выдающимися габаритами и монолитностью - казалось, что здание высечено из той самой ледяной глыбы, айсберга, который выбрал иной путь и был выловлен строителями и использован по назначению, а не по банальному стечению обстоятельств сыграл непосредственное участие в крушении «Титаника». Эта высоченная сверкающая на солнце при свете дня блеском начищенных стёкол, а ночью переливающаяся кавалькадой мерцающих огней, сменяющих друг друга в известном лишь им одним порядке, махина являла собой не только новый шикарный гостиничный торгово-развлекательный комплекс, а являлась тем самым домом, где добрый дядя мэр выделил мне и Шеру квартиру.
        Роняя на подходе ко входу челюсти и с глазами навыкате мы прошли мимо швейцара, любезно распахнувшего дверь «двум очаровательнейшим дамам», и уже почти начали своё безмолвное торжественное шествие к лифту, когда на нашем пути вырос крепкий бритый детина с милым оскалом на лице и ошалелым видом начал вращать глазными яблоками с меня на Леську и обратно с немым вопросом «чёт я вас здесь раньше не видел!» Мне подумалось, что ж ему не спится в три утра. Нормальные русские люди во время ночных дежурств сворачиваются на раскладушках калачиком и тут же начинают сопеть в обе дырочки, кто бесшумно, а кто в сопровождении оркестра, лично солирующего средневековыми руладами, их даже царь-колоколом не разбудишь. Таких можно отвлечь ото сна только сказав, что смена закончилась, а вахтовый автобус через пять минут отбывает. Видимо, этот перец не из таких. Или просто не проникся духом великого русского народа, потому что он иностранец, например, попыталась защитить я детину.
        - Здравствуйте, девушки, - тут же порушил мои защитные идеи качок неожиданно бархатным голосом на чистом русском языке.
        Леся в мгновение ока подобралась, животик втянула, хотя он у неё и так плоский, но теперь казалось, что к позвоночнику прилип, провела рукой по волосам и отбросила их через плечо в лёгкой небрежности. Ещё один момент - моя подруга забыла, что полтора часа назад с энтузиазмом, достойным лучшего применения, размазывала тушь по щекам. Сейчас её лицо выглядело в стиле «воскрешение ведьмы из потустороннего мира», но я же не самоубийца, чтобы говорить ей об этом.
        - Здравствуйте, - сладко проворковала она, кокетливо подрагивая нелепо обсохшими слипшимися ресницами и томно прищуривая глаза.
        Надо отдать должное выдержке парня, вернее мужчины - он казался немногим младше дяди, что навело меня на мысль, Лесе нравятся мужчины постарше, чего раньше за влюблённостью к Лёне я не замечала - он даже не отшатнулся. Многое повидал на своём веку.
        - Позвольте узнать, что вы здесь делаете? - его голос тёплым благоухающим коконом стал обволакивать меня.
        - А мы пришли цветочки полить, - продолжила игривым тоном Леся.
        - Мы - жильцы, - сказала я, пихнув в бок подругу и подмигнув ей. Надеюсь, новый знакомый, который пока не представился, не сочтёт это за нервный тик. Хотя могу вообразить, какое потешное зрелище мы представляем: одна - калека с дёргающимся глазом, другая - сбежавшая из вытрезвителя ведьма.
        - Да, жильцы мы, - вмиг согласилась она, поняв мои намёки.
        - И в какую же квартиру? - не меняя интонации, изрёк гипер-спокойный обладатель тёплого бархата.
        - В… - подруга скосила глаза на меня и с очаровательной улыбкой, будто посаженной на суперклей, шикнула, - Ленк, номер какой?
        - Э… Я не помню, - развела я руками, уже начиная мысленно клясть себя и огорчаясь, что придётся ещё раз звонить благоверному, который уже сотый сон видит или развлекается в компании малолетних профурсеток и «Кристала», дорогого игристого вина, которым своих малявок поит, извращенец.
        - Как не помнишь? - округлила глаза Леся, но улыбку стереть не могла, всё же - суперклей, на его тюбике так и написано: «Склеивает в момент и навсегда!» - нельзя не поверить такому лозунгу, тем более после предоставления неопровержимых доказательств.
        - А ключи у вас есть? - обратился ко мне тот, кого увидев впервые я совсем не оценила, но поддавшись магии его голоса, с жадностью пыталась запомнить в нём всё.
        - Есть, - вымолвила я, чуть ли не растёкшись лужей на мраморном (мне казалось, что пол в таком здании может быть только мраморный, словам дочери известного дизайнера можно доверять) полу и вытащила из кармана связку в паре ключ и брелок.
        Амбал подавился фразой, которую хотел произнести, но виду не подал, лишь что-то на дне его умопомрачительно шоколадных глаз шевельнулось в недоумении.
        - Да, вот наши ключики, - вырвав из моих ослабленных рук связку, Леся помахала ею перед носом импозантного мужчины.
        Такие щеглы вообще не в моём скромном вкусе. Трёхметровый качок с мозгом величиной с горошину, квадратным подбородком, не раз сломанным носом, с размахом плеч, как у шифоньера в нашей с Леськой комнате в общаге, где она хранит своё шмотьё, проще говоря, исполинский атлет с великолепно сложенной фигурой, сдобренной комплексом «анаболики на завтрак-обед-ужин». В дополнение ко всему очевидные плюсы: чувственные губы и волшебный голос. Который и заставил приглядеться к его обладателю, словно опоил приворотным зельем. Такого мужчину гораздо привычнее было бы видеть в спортивном костюме: шортах по колено и обтягивающей весь гарнизон рельефных мускулов майке, тогда его смело можно было бы величать парнишей, а не в шикарном костюме с белой рубашкой навыпуск и остроконечных туфлях. Но именно этот костюм в комплекте с чарующим голосом и делает его в моих глазах импозантным, а ещё то, что он бесконечно вежлив. Этого не хватало моему мужу.
        Амбал тоже нам улыбнулся слегка, насколько позволила кожа на лице, натянутая на череп бесконечными пластическими операциями, иначе что могло сделать его писаным красавцем? Идеальные черты лица можно встретить на обложках модных леськиных журналов, а в жизни это явление нечастое, и скорее всего не натуральное.
        За этими мыслями запоздало пришла опаска, ведь любитель пластических хирургов мог заподозрить нас в том, что ключи мы где-то «скоммуниздили», как сказала бы моя сестрёнка, и сейчас пытаемся нагло прорвать его оборону.
        - Можно взглянуть? - пропел он.
        - Конечно, - томно проворковала подруга и протянула ему ключи.
        - Действительно, ключи жителей нашего дома, - одобрительно кивнул древнегреческий Аполлон. - А хотите, - он подмигнул нам, играя в какую-то свою игру, потому что я его решительно не понимала, не сомневаюсь, что Леся была бы со мной солидарна, если осознала, что он с ней не заигрывает, - я покажу вам один фокус?
        Разумеется, обе наши головки китайскими болванчиками отечественного производства взметнулись вверх и вниз в жесте согласия, а подруга успела сказать:
        - Хотим.
        - Хорошо, - его пальцы чудесным волшебным образом заправского фокусника-иллюзиониста нажали на какую-то пипочку на поверхности прямоугольного брелочка, в результате чего он раскрылся, явив миру, а в частности двум клушам своё содержимое в виде выгравированных изнутри брелка золотистых букв, сложенных в слово «VIP 1».
        Теперь его, амбала, недоумение выплеснулось наружу округлёнными глазами и совсем неуместным восклицанием:
        - Фигасе!
        А я уже решила, что он не такой, как все остальные почитатели тренажёрных залов. Эдакий небожитель среди качков, каких я много успела повидать, потому что Леся меня по тренажёркам иногда с собой таскает. Я никогда не была в восторге от подобных экскурсий. Да и ладно они просто экскурсиями оставались, но мне тоже приходилось под её чутким руководством корячиться на тренажёрах в разных неестественных позах, пытаясь крутить педали, поднимать туловище, подтягиваться, отжиматься, но даже тренажёры все вместе взятые ничто по сравнению с йогой.
        Странные позы, называемые асанами, должны были отозваться в моём теле волной тепла и умиротворения, а медитации обязаны были поднять меня на более высокий уровень вибраций сознания, открыть чакры и наполнить каждую клеточку тела энергией, по словам мастера по йоге. Полный бред.
        Но йога была цветочками по сравнению с фитнесом! Бешеная тётка в возрасте сорока лет, о чём она нам сама без конца твердила, мол «только благодаря фитнесу я так хорошо сохранилась, будто заморозила себя в семнадцать, а разморозила пять минут назад, правда?», скачущая под ритмы «I like to move it, move it!», одновременно с этим выполняющая совершенно неповторяемые движения; взмахи влево, вправо, вперёд, назад, под углом, с носком вытянутым или «на себя»; шпагатами; к тому же всё это надо было вытворять с правильным дыханием: на выдохе напряжение, снятие напряжения на вдохе.
        Так что, спортзалы я ненавижу сильнее, чем…. даже не знаю, что я ненавижу сильнее тренажёрных залов. К тому же там всегда толпами от тренажёра к тренажёру бродят фанаты своего тела, питающиеся стероидами и старательно игнорирующие список ВАДА - Всемирного антидопингового агентства. Они ходят, красуются перед остальными, украдкой поглядывают на свои зеркальные отражения, а открыв рты, сыплют в мир глупость.
        Так что наш мужчинка, маскирующийся под интеллигента, только что провалил камуфляж, нечаянно раскрывшись. Спецагент из него никакой. Зачем оно ему надо: строить из себя того, кем ему на лбу написано не быть?
        - А что такое? - мигом всполошилась подруга, тесня меня в порыве разглядеть, чего же такого особенного углядел качок, и восхитилась работой изобретателей брелока: - Так клёво!
        А потом повернулась ко мне и незаметно для него повертела, вернее, хотела повертеть, но в виду обстоятельств, а именно того, что «фокусник» находится напротив нас, просто почесала пальцем у виска, типа «это что ли фокус? Вот он тупо-о-ой!»
        - Кхм, - прочистил он горло и уставился на меня, - значит, вы… - тут я сообразила, что человек хочет озвучить не более, не менее, а мою новую фамилию.
        Но перебила его беспринципная Леся:
        - Ага, мы пришли заселиться!
        - В смысле, вы… - он пытался продолжить предложение, обращаясь его мне, но она не дала ему это сделать.
        - Да-да, - вновь подтвердила моя подруга.
        - То есть…
        - То есть, - взревновав, она задвинула меня за свою спину, видя, что его внимание полностью обращено на меня, - мы бы хотели, чтобы вы проводили нас в наши апартаменты.
        - Но…
        - Какие могут быть «но»? - категорично продолжала вещать подруга, как бы не замечая его потуг воспрепятствовать нашему вторжению, но я-то знала, что ещё чуть-чуть и она полновластно закипит. Не перед ним, а потом, когда или если мы всё же попадём в квартиру.
        - Конечно, так вы и есть миссис Охренчик? - всё же удалось ему вставить свою ёмкую обличающую фразу.
        Я мгновенно кивнула, и возопила:
        - Да-да! - предупреждая его дальнейшие слова.
        Мне было не с руки было, что он меня только что раскрыл перед подругой, которая тут же повернулась ко мне, вопросительно подняв брови и живая мимика свидетельствовала о том, что она очень старается сдержать рвущиеся наружу эмоции. Моя душа ушла в пятки и затерялась на обратном пути. Сердце ёкнуло и заткнулось. Самое время падать в обморок. И почему же обмороки никогда не настигают меня тогда, когда так нужны?
        - А как же ваш муж? - угодливо вызывая нам лифт, принялся расспрашивать амбал.
        - А он…
        - Объелся груш, кхм, в больнице муж её, - тут же нашлась Леська, к моему изумлению, игриво мне подмигнув, и отвернувшись к качку, вновь завладела его вниманием.
        - Что же случилось? - чуть ли не ахнул мужчина, на его лице так и разлилось искреннее сочувствие.
        - Секрет, - выдала подруга. - Меня зовут Леся. Это Лена, жена ковбоя, который сейчас лежит на белой кровати в белой комнате и готовится надеть белые тапочки… Эх… Жалко парня. А её ещё больше, - громко шепнула ему Леська, видимо, чтобы я не услышала, но потом снова включила игривый тон: - а Вас как зовут?
        Он немного поколебался в нерешительности, желая спросить, почему мой муж на грани жизни и смерти, а я тем временем стукнула три раза незаметно для всех по деревянному каркасу лифта (я всегда была суеверна, за что надо сказать спасибо бабуле), но он воздержался и поддержал знакомство учтивым поклоном:
        - Очень приятно познакомиться, молодые леди. Я Мартин, консьерж.
        Леся немного сдулась, услышав его должность, но попыток охмурить брутального красавчика не бросила:
        - Мартин, какое у Вас красивое имя… - сладко протянула она.
        - Спасибо, - ничуть не смутился от комплимента Мартин. - Ваши имена, Елена и Олесия, тоже мне по вкусу.
        По выражению глаз Леси стало ясно, что ей безумно хотелось скривить мордочку сунуть пальцы в рот в жесте, что её сейчас вырвет, и попросить его выражаться по-человечески, а мне наоборот понравилось. Очень редко кто из людей называл меня полным именем. Обычно этим страдали только учителя и преподаватели, а ещё паспортистка. На этом всё.
        Лифт медленно поднимал нас на неведомую высоту, потом тренькнул, напомнив тот отельный, в котором я путешествовала с Шером, и мы вышли на площадку, украшенную горшками с цветами. Длинный коридор уходил влево и вправо, финишируя стеклянными окнами от пола до потолка. Мартин прошёл к одной из дверей, открыв, щёлкнул выключателем и пустил нас внутрь:
        - Добро пожаловать, милые леди! Чувствуйте себя, как дома! - и покинул нас.
        Квартира меня впечатлила. Прихожая плавно переходила в комнату для гостей, выполненную в форме круга и имеющую два прохода: в спальню и двухстворчатый проход посередине, который был заперт на замок. Сколько мы около него не возились со шпилькой, он так и не поддался. Но Леське было, впрочем, наплевать, потому что она уже и так была в диком восторге от спальни, что всё остальное её не сильно волновало.
        Жилище было выполнено в стиле хай-тек, подчёркивающем минимализм мебели, максимализм простоты и современности: на потолке были установлены в большом количестве маленькие светильники с энергосберегающими лампочками; на стенах, окрашенных в бело-серо-чёрные тона в двух-трёх местах были повешены картины в стиле Пикассо; стеклянные окна от пола до потолка в каждой комнате обволакивали жалюзи.
        Комната для гостей имела низкий круглый столик, огромный кожаный диван на всю семью и два кресла, с виду простейшие, но функциональные. На стене чернела прямоугольная панель огромного телевизора. Думаю, дюймов в ней столько же, сколько лет моей бабушке.
        Кухня была отделена от гостиной лишь барной стойкой, у которой выстроились в ряд верными солдатиками высокие стулья-табуретки с круглым сидением и короткой спинкой, выполненной из железных прутьев. Также кухня могла порадовать любого кулинара обилием техники: мощный холодильник, микроволновка, духовой шкаф, соковыжималка, кофемашина, в раковине функционировал измельчитель мусора, над плитой - вытяжка.
        В спальне стояла обычная односпальная кровать, в стену встроен вместительный шкаф-гардероб, также там была неприметная дверь, ведущая в комнату для личной гигиены.
        Одним словом, наши челюсти так и остались валяться где-то на первом этаже, не вернувшись на место, а мы о них даже не вспомнили.
        Когда осмотр был закончен, Леся завела со мной разговор, которого я боялась больше всего.
        - Значит, Охренчик? - она хохотнула. - Ты фамилию сменила, типа своя уже не катит?
        - Э… - я спешно пыталась выдумать достойный ответ, стесняясь рассказать глупую правду, пока моя подруга надрывала живот, захлёбываясь рыданием от смеха.
        - Я… поняла! - еле выговорила она, а я ужаснулась. - Тебе мало… экстрима… в жизни, да?
        - Совсем нет, - возмутилась я.
        - А нафиг… тогда чужим именем… представляться?
        - Не чужим, - набычилась я, готовая к расправе, как смертник перед прыжком в петлю.
        - Ну, конечно, не чужим!.. - Леся чуть ли не по полу каталась. - Капец у твоей подруги… фамилия! Охренчик!.. О! Хренчик! - хихикала она, понося фамилию на все лады.
        - В смысле?
        - Эй, я не дура же. Я сразу смекнула, что к чему.
        - И что ты там смекнула?..
        Я заранее приготовилась слушать ругательства по поводу моей безответственности и набожности излишней, что я не умею оценивать ситуацию взглядом взрослого человека и безнадёжно впала в детство. Но такого поворота сюжета я не ожидала.
        - Твоя подруга вышла замуж и стала мадам Охренчик, - подруга вновь хохотнула, но взяла себя в руки, а моя нижняя челюсть транспортировалась на место, смачно клацнув о верхнюю, и снова улетела в тартарары. - Вот дура-то… А муж презентовал ей эту скромную обитель в качестве подарка на свадьбу. Но сейчас у них медовый месяц, так что они свалили нежиться на золотистом песочке под лучами жаркого солнца и вернутся как раз в конце августа. А она попросила тебя приглядеть за квартиркой. Консьерж её ещё ни разу не видел, они же даже въехать не успели - здесь ни одной их вещички нет, только мебель. Всё же ясно. Вопрос только в том, кто эта твоя загадочная подруга и почему я её не знаю? - она обиженно сдвинула брови, ожидая моего ответа.
        - А мы с ней в школе учились, - ляпнула я первое, что на ум пришло, поражаясь дикой фантазии подруги.
        - Ну, ладно, - взглянув на меня с подозрением, сказала она. - Но квартплату я точно не потяну…
        - А знаешь, и не надо, - махнула я рукой.
        - Как не надо? Я, конечно, только «за»…
        - Так муж у неё богатый. Просто вышлем потом счета этому Охренчику. И мы не скажем, что ты тут жила.
        - Ты предлагаешь соврать? - поддельно ужаснулась Леся.
        - Ну, да…
        - Девочка моя, ты растёшь прямо на глазах!.. - умилилась она и похлопала меня по плечу. - Горжусь тобой. А теперь всё, давай дуй домой. Поздно уже, а я гостей ночью не принимаю, так что сваливай, Ленка…
        Она вытолкала меня за дверь, пребывающую в небольшом шоке, но привыкшую к выходкам подруги. Я взяла себя в руки и спустилась, где с озабоченным видом передо мной вырос Мартин:
        - Уже уходите, прекрасная Елена? Вам не понравилось у нас? Вы продадите квартиру? - в его глазах плескался ужас, но я его успокоила.
        - Нет, что Вы! Мне в больницу надо, к мужу…
        - Ах, к мужу. Бедный, бедный мистер Охренчик… - он покачал головой, воображая себе, что мой благоверный лежит на одре смерти, покрытый ядовитыми фурункулами на последнем издыхании и ждёт свою жёнушку.
        Не став влезать в его думы со своими предложениями по поводу возможной кончины Шерхана, просто попрощалась и ушла. По пути снова постучала о деревянную стойку.
        25
        Я уже шла домой пешком, когда вспомнила, что хотела забрать Егора от Лёши. В моих мечтах всё ещё присутствовало огромное желание рухнуть в кровать без задних ног, чтобы меня никто не трогал, по крайней мере, ещё добрую тысячу лет и дали выспаться, я всё же помнила, что брат важнее, чем сон и отдых, так что я вызвала такси и попросила доставить меня по адресу его бессменного друга.
        Где жил Алексей я хорошо помнила ещё со школы. Как раз в тот год, когда у нас ним развивались отношения, это сейчас кажется мерзким, и я вспоминаю об этом с содроганием, в тот год родители подарили ему двушку на окраине города. Я там была не раз. Кирпичное здание с облупившейся побелкой в подъезде, исписанными матом и всяким бредом страдающих переизбытком гормонов подростками стенами, громыхающим лифтом, перебитыми лампочками и противным смрадным запахом - всё это навевало неприятные воспоминания. Хотелось закрыться от них руками, ногами, выставить алмазный щит и не пропускающую звуки магическую сферу.
        Пытаясь, по возможности, не обращать на всё это, облепившее мою ауру со всех сторон, внимания, я поднялась на седьмой этаж и позвонила в одну из четырёх наличествующих дверь. В пустой квартире оглушительно раздался отчаянный вопль типичного для всех владельцев квартир звонка, которые, не отличаясь буйной фантазией, ограничивают себя стандартной трелью, не расщедриваясь на «Лунную Сонату» Бетховена или «Времена Года» Вивальди, как делают это некоторые юмористы. Например, Леон, другой друг Егора. У него вместо звонка стоит «Похоронный Марш» и он бывает дико рад, когда услышав из-за двери пронзившую квартиру трель марша гости со скорбным выражением лица начинали выражать свои соболезнования, потому что думали, что в семье горе. Признаться, я и сама попалась на эту глупую уловку, обняв Леонида со словами «Крепись, всё будет хорошо, главное, верить!» Но была оборвана смехом клинического дауна. Такой смех в арсенале каждого уважающего себя парня есть. Тогда я немного посокрушалась, ругая его, но звонок он оставил прежним. По-моему, это идиотизм, но мальчишек очень веселит.
        За дверью стояла всё та же тишина. Я позвонила второй раз, третий… На четвёртый в глубине квартиры послышались шорохи сбрасываемого с кровати на пол тела с криками: «Открой что ли, дверь-то?» Из-за двери сложно было понять, кто это говорит и совсем не ясно кому, потому что первому человеку не ответили, но вскоре по линолеуму зашаркали голые пятки и сонный голос поинтересовался:
        - Кто?
        Алексей, а судя по приближенному голосу, это именно он и был, зажёг в прихожей свет и, видимо, пытался разглядеть меня в глазок, но в кромешной тьме подъезда меня видно не было, и я, не знаю почему, просто взяла и соврала.
        - Это соседи под вами. Вы нас затапливаете, - старательно «состарив» голос, прокряхтела я.
        За дверью послышалось усиленное копошение в плане отдёргивания цепочки и открывания замка, затем дверь распахнулась, явив ему, стоявшему завёрнутым в простыню, меня, а мне, совершенно смущённой, его. Он тоже смутился. Всё-таки я ему уже сто лет как бывшая, а он стоит передо мной чуть ли не в костюме Адама, сверкая мослами. Я так и застыла, переступив лишь одной ногой порог.
        - Привет, прости, я обманула. Думала, ты мне не откроешь, - шёпотом известила его я.
        - Я бы не открыл, - прочистив осушенное горло, поведал в тон мне тоже шёпотом Алексей.
        - Значит, я правильно сделала, - заключила я для себя. - Но всё равно прости. Ложь неприемлема.
        Он кивнул и кинул недолгий взгляд в сторону одной из комнат. Я проследила за его взглядом.
        - Зачем ты здесь? - отвлёк он моё внимание от двери.
        - Пришла за Егором.
        - Его здесь нет, - спешно сказал Лёша.
        - Как нет? - немного опешила я.
        Я же точно помню - брат говорил мне, что сегодня ночует у Лёхи. Или он говорил это в другой день?.. Вчера? Или просто уже ушёл? Хотя зачем ему уходить на ночь глядя?.. А может… Нет!.. Наверное, я просто перепутала.
        - Так нет. С чего ты решила, что он у меня ночует?
        - Он сам сказал…
        - Ты путаешь. Сегодня у меня другие планы, - короткий кивок в сторону одной из дверей.
        - А… - я мгновенно поняла, что у него кто-то есть. - То есть, ты не один. У тебя п…
        - Да, - быстро ответил Лёша, отметая дальнейшие расспросы.
        - Значит, я ошиблась… Извини, я хотела забрать…
        - Я понял, - проявил явную работу мозга Алексей, ему не терпелось выставить меня за дверь.
        - Я просто подумала, что он у тебя и что…
        - Я понял, - повторил он с нажимом. - Ты мне прекрасно объяснила ещё тогда, - обронил Лёша, отведя от меня глаза, в глубинах которых засела мальчишеская обида на вредную соседку по парте, хотя всё намного глубже.
        Я потянулась к выходу, так и не пройдя вглубь квартиры, а застряв на пороге распахнутой двери, обернулась с вопросом.
        - Ты злишься на меня? - спросила я.
        Наверное, хотела услышать тот самый положительный ответ, который и ждала. Он с минуту поразмышлял.
        - Нет, - и всё равно я не была удивлена. - А ты на меня?
        - Не знаю, - ответ был немного лукав.
        Потому что я знала. Порою я всем сердцем ненавидела его, а после этих вспышек жалела, ведь знала, что его вины в этом нет. Что природа такая штука, на которую обижаться глупо, хотя это именно её вина.
        Пока я стояла в дверях размышляя о том какая же природа стервозная женщина, из комнаты донеслось громкое:
        - Лёх, кто там припёрся? - очень знакомым голосом.
        Я так и примёрзла к порогу.
        - Никто. Соседи, - крикнул в ответ хозяин квартиры и попытался вытолкнуть меня за дверь, чтобы потом её захлопнуть перед моим носом, но я не дала, с силой оттолкнув его.
        Как выяснилось, силу я не рассчитала, потому что Алексей кувыркнулся по скользкому полу, лишённому ковра или какого-нибудь захудалого паласа, и с грохотом врезался спиной в дверной косяк, по пути снеся с тумбочки мотоциклетные шлемы. Я кинулась к нему, чтобы поднять, а сзади возник некто и, оттолкнув меня, ринулся поднимать потерпевшего нежным обеспокоенным тоном со словами: «Лёшенька! Ты как? Живой?» Это был совершенно голый человек с совершенно знакомым голосом и совершенно знакомым телом. Я вжалась в стену, я хотела провалиться сквозь блочные плиты пола в само Чистилище, чтобы меня кипятили в горячем масле в огромном чане снова и снова, но чтобы я не видела того, что вижу.
        Да, я знала о недостатке Леши. Вернее, как сказать - недостатке, скорее, отклонении. И даже это не верно.
        Мы начали с ним встречаться в начале десятого класса. Это Егор сказал мне, что Алекс на меня запал, а мне он тоже нравился, ведь парень чертовски красив, тем более для такой неискушённой в любовных делах натуры, как моя. Я безумно мечтала влюбиться, появился парень, который вполне подходил на данную роль, брат был руками и ногами «за», проще говоря, всё говорило о том, что мы должны быть вместе.
        Позже я узнала, что на самом деле всё было немного по-другому. На самом деле, это Леон изъявил желание встречаться с сестрой друга. Он несколько месяцев готовил речь, потея, репетировал её перед зеркалом, но в тот момент, когда начал говорить её Егору, переволновался и сказал, что это Лёша безумно влюблён в его сестры, и что надо помочь парнишке. А ещё добавил, что, по его мнению, я тоже симпатизирую Алексею. Егор воодушевился, что два дорогих человека могут обрести счастье и помог. На мою беду.
        И мы шаг за шагом постигали азы влюблённой парочки, точнее, постигла я, а Лёша меня направлял, я у него не была первой девушкой. Будь я на месте Егора, то не доверила бы такому ловеласу, как Алекс, свою любимую сестрёнку. Но, кажется, у брата вместо головы в то время произрастал букет полевых васильков.
        Провстречались мы недолго, но все четыре месяца девушки из моего класса мне завидовали и даже пытались его увести, а я, наивная овечка, ничего кроме своей большой как дирижабль любви не замечала, и не знала тогда, что наша любовь на самом деле есть воздушный шар дирижабля - может быстро спустить, если прорезать ткань. И она спустила, больно заставив меня тормозить прямо чувствительным лицом о твёрдую землю.
        Всегда учтивый Лёша был для меня мини-копией брата. Я считала его если не идеалом, то весьма близким к нему. И я была счастлива, что он не домогается, как рассказывали другие девушки в классе про своих парней. Судя по их рассказам, родители им сами средства защиты выдают с деньгами на завтрак в целях пропаганды безопасной интимной близости, от которых современную молодёжь не оградить. Я же, по всеобщему школьному мнению, была воспитана пуританами, когда мой брат, скорее всего, подкидыш и не имеет к Матвеевым никакого отношения.
        Я считала его джентльменом, и гордилась, что мы вместе. Я и представить не могла, что он не любит меня, не любит девушек вообще, предпочитая парней. И тем не менее, это так. И уже давно, как оказалось он безбожно влюблён в моего брата. Егор парень видный, от него даже геи без ума. Но гордости от этого я не испытываю.
        Мне бы никогда и в голову не пришло, что причина целибата Алексея кроется не в джентльменстве. Ни тогда, когда я нашла фотографию Егорки в его рюкзаке, списав это на то, что брат сам подарил ему свою фотку, они же с детства дружат, наверное, и у него есть фотка Лёхи. И даже ни тогда, когда он случайно меня именем брата называл, мало ли с кем не бывает, я сама часто вместо Соньки могу Стасика назвать и наоборот. А тогда, когда случайно обнаружила его письмо. Честно, если бы я знала, что оно адресовано моему брутальному братцу, я бы ни за что не открыла! Я бы передала его ему в руки и забыла. Но нет же, на том конверте, по неосторожности оставленном на столике в прихожей была надпись «Тебе…» и я не удержалась, по дурости решив, что конверт предназначается мне. И меня даже не смутила первая строчка: «Дорогой мой!» Ясно как день, что не девушке, но я бестолково продолжила чтение.
        «Дорогой мой!
        Прости, что делаю это посредством письма. Прости, что вообще делаю это. Прости за всё, но я не могу больше скрывать. Я устал… Я так давно окрылён чувствами, что это уже похоже на патологию. Хотя, с грустью понимаю, что это она и есть.
        Скорее всего, тебе текст письма будет неприятен, когда ты поймёшь, в чём заключается суть моего послания, во что я желаю тебя посвятить, но не обессудь, мой друг. Пойми и ты меня, врать тяжело, а на мне тяжкий груз лжи висит уже давно и тянет меня вглубь вод океана Атлантик. Я не могу сопротивляться и всё же… пытаюсь.
        Я ничего не могу поделать с тем, что влюблён в тебя. Это сильнее меня. Это как удавка на шее - она затягивает с каждой секундой всё сильнее и сильнее, гораздо хуже, чем когда из-под ног выбивают табурет и отправляют в свободное парение. В этом случае мучаешься какую-то тысячную долю секунды. И я уже вставал один раз так на стул под люстру, но люстра рухнула следом за мной. Ты, вероятно, помнишь. Тебе я сказал, что соседи затеяли ремонт и, войдя в азарт, не заметили, как просверлили в моём потолке дыру… Глупо прозвучало, но ты поверил. Я помню твой тревожный взгляд, разглядывающий полосу на моей шее, но ты не стал укорять или ругать. Но стал относиться ко мне бережнее, даже не предполагая, что пригрел у себя на груди змею. Что я чувствовал себя самым гнусным человеком на Земле, который втайне рад твоему присутствию, хотя сам безумно хочет раздеть тебя, снимая одежду постепенно, одну за другой, любуясь твоим телом, целуя везде под сонное горение свеч и медленные мотивы фортепиано, и звуки саксофона, перемежающиеся с бьющими по стеклу каплями осеннего ливня…»
        Я не успела прочесть дальше, впечатлившись и половиной письма, как передо мной возник Лёша и буквально вырвал его из рук. А затем начал методично уничтожать, разрывая на куски и поджигая прямо на столике у зеркала, отодвинув в сторону пачку сигарет, нервно щёлкая зажигалкой.
        Но я успела уцепить краешком взгляда: «Егору от Лёши».
        Сказать, что я была в шоке, значит не сказать ни-че-го. Я была раздавлена гигантским прессом для заготовки деталей. Я была утоплена в самом солёном море. Я была выпущена в открытый Космос, и меня там разорвало на части. Я была обращена в пепел от выпущенной в меня драконом струи кипящего пламени.
        Я не жила…
        Я стояла, открыв рот с укором в глазах, и ждала объяснений. И мне было глубоко неважно, что я влезла на частную территорию чужой личной жизни и топчу всё, что взращено на ней с любовью, пусть неумелой, немного жестокой, неприятной, непринятой, несколько отвратной, безутешной, полной разочарования и наивной надежды. И делаю это с ожесточением, достойным Чёрного Властелина, стремящегося завоевать мир и очернить чистые сердца людей, пылающие светлым чувством.
        Алексей поднял на меня глаза. В его глазах плескался целый океан невысказанных и невыплаканных слёз, а мне стало бесконечно жаль его.
        Мы молча таранили друг друга взглядами. Я ненавидела его, но себя ещё больше. Кляла, что прочла письмо. Яростно сжимала кулаки и вновь разжимала, зная, что никогда не ударю человека. Набирала в грудь воздуха, чтобы оглушить его гневной тирадой, и с шумом выдыхала. Задерживала дыхание, но не могла держаться долго и снова вдыхала.
        - Ты знаешь, - сказал он.
        Ни спросил, ни даже не сделал вид, что это вопрос. Простое утверждение. Да, по моему лицу всё и так понятно.
        Но ещё минуту назад я твёрдо знала, что люблю его, а он меня. Как же так?
        - Знаю, - ответила я с большим трудом. Язык меня не слушал.
        - Ты не должна была прочесть.
        Я кивнула, подтверждая. Можно подумать, я хотела этого.
        - Не должна.
        - Ну, зачем? - он вскрикнул, сцепил руки на затылке и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
        Поза человека, которому некуда деваться, который не знает выхода из сложившейся ситуации и просто стоит в тупике.
        - Значит, это правда? - спросила я.
        Да, я поверила во всё сразу, но спросить не мешало. Ведь эта дружная троица чтит приколы гораздо выше этики и морали. В глубине души я мечтала, он скажет, что это была шутка. Но Алекс не обнадёжил меня, подтвердив, что всё правда:
        - Я люблю Егора, - прыгающими пальцами он достал сигарету, закурил, предложил и мне, но я отказалась.
        - И я его люблю, - сказала я ему. - И поэтому я не хочу, чтобы он попал в такую же ситуацию, как и я. Не надо говорить ему. Он не поймёт. Он не примет этого. Прости, но я тоже не могу принять. Это чертовски сложно! - я всплеснула руками, хлопнув ими с размаху о колени. - Я - нет. Я не понимаю. Как так можно? Нет!.. Это противоестественно. Это… грех…
        Воздух в лёгких закончился, я замолчала, подкинув Лёхе пищу для размышлений.
        - Не говори никому, - попросил он.
        - Конечно, - неужели он думает, что мой мозг жаден до сплетен?
        - Я уже сотню таких писем написал. Но ни одно не дошло до него… - глухо рассмеялся Алексей, выпуская дым. - Я не смог…
        - И хорошо. Не нужно посвящать его. Это добром не кончится…
        - Никогда не знаешь… - сказал он мне тогда.
        Но я-то знала, что Егор не такой. Мне лишь не хотелось, чтобы брат, узнав правду, отверг друга. Он бы так и сделал. Он бы не вынес безответно влюблённого в него друга нетрадиционной ориентации, это разбило бы Егору сердце.
        Но мало ли что мог сделать с собой этот псих. В петлю Лёха уже прыгал, судя по письму. Дурной.
        Мы с Лёшей тогда договорились, что он будет молчать о своих чувствах, а я скажу, что мы расстались с ним по моему желанию. Чтобы мой брат не вздумал бить морду другу за моё разбитое сердце. Я тоже обещала молчать.
        Я нашла ему тысячу отговорок, и в сердце моём он был прощён, ведь что плохого в том, что он любит парней, а не девушек, как обычные люди? Он сам страдает. Какое право имею я судить его? Главное, пусть не суётся к моему брату. Это единственное условие.
        Но именно оно и не было выполнено.
        И я, сидя у стены на холодном полу, наблюдала ту картину, которую не смогла бы представить даже в самом страшном кошмаре.
        Такое просто не может быть правдой.
        Это шутка. Шутка… Шутка? Нет, это реально. Всё реально. Я закусила запястье с внешней стороны, чтобы не закричать.
        Широко распахнутыми глазами я наблюдала, как Егор уложил Лёшу на кровать и, взяв с прикроватной тумбочки воды, набрал её в рот и обрызгал того, как их пульверизатора. Хотя тот не потерял сознания. Алекс тоже был в шоке, как и я. Только Егор ещё не вступил в наши тесные ряды, задушенных в крепких объятиях троюродной тётушки Шизы.
        Лёха что-то прошептал на ухо моему брату, и тот медленно повернул голову в мою сторону. Потом накинул на себя джинсы, валявшиеся под ногами, и подбежал ко мне в попытке обнять, но я чисто машинально увернулась.
        - Ленк, Леночка, Ленок, прошу, не молчи… Я… Я переживаю за тебя… - крутился около меня Егор, слова не клеились в речь.
        Я стоически молчала, наблюдая, как из его глаз тонкими струйками текут слезы в две извилистые тропинки. Мне бы тоже хоть капельку слёз.
        Из комнаты на меня таращился Лёша, а со стены напротив с картины сознательный мужчина говорил нет рюмке с содержимым, прокачанным градусами, утверждая, что без закуски не пьёт. То ли Егор проследил за моим взглядом, и его озарила эта «замечательная» идея, то ли сам он шибко умный, и как ему только черепная коробка на мозги жмёт, но он убежал куда-то, а вернулся через пару секунд с бутылкой чего-то коричневато-янтарного на вид и по вкусу - обжигающему горло, но выводящего из состояния ступора на ура.
        - Эй, фу, я же закодировалась на выходных, - тут же сплюнула я на пол то, что противно жгло язык.
        - Извини, - прошептал Егор после того, как тоже опрокинул в себя стакан.
        - Что это?
        - «Джек Дэниэлс», - и что мне даёт это название?
        Я кивнула, типа поняла, хотя сама ничего не поняла.
        Егор налил ещё один стакан и отнёс его Алексу. Тот опустошил его, и взялся за сигарету. Егор же вернулся ко мне и сел напротив, сложив ноги в позе лотуса.
        - Спрашивай, - развёл руками брат, давая мне волю.
        И… мне многое хотелось узнать. Спросить ещё больше. Я не знала с чего начать, а с другой стороны - должна ли я знать? Но любопытство победило.
        - Так ты… значит… любишь его? - я указала в сторону смолящего сигареты Лёши.
        - Да, - безэмоционально подтвердил брат.
        - Это… шутка, да? Вы решили прикольнуться?.. - прозвучало это со слабой надеждой, но ведь надежда умирает последней.
        - Нет, - отметая всякие сомнения и убивая надежду, поделился правдой брат.
        Три хороших девочки: Люба, Надя, Верочка.
        Все мертвы, их убили, мы при этом были…
        Люба - любовь уже давно похоронена. Она умерла, едва зародившись. И эта любовь была в одни ворота. И всё же была. Но тот, кого я любила, умертвил её одним росчерком пера - тем письмом. И я присутствовала при этом. И молчала. И молчу.
        Надя - надежда тоже получила бесплатный билет в крематорий. Только что её лишили жизни одним метким выстрелом прямо на моих глазах. А я опять стою в бездействии, наблюдая со стороны.
        Осталась Верочка - вера, но её жизнь настолько хрупка и невероятна, что и она будет уничтожена, а я даже не попытаюсь её спасти.
        Да и имею ли я право вторгаться в чужой монастырь со своими порядками? Могу ли навязывать своё мнение? Я и сама не без греха.
        - Я не понимаю, Егор… Как так?
        Он вновь протянул ко мне свои медвежьи объятия, в этот раз я не стала отодвигаться. Не важно кого он любит, важно, что я люблю его.
        - Я не знаю, - прошептал он мне на ухо. - Я сам не знал в себе этого. Даже мысли не допускал. Просто сейчас мы вместе. Мне с ним хорошо. А ему со мной. Любовь находит нас там, где мы совсем не ждём.
        - А откуда ты знаешь, что это и есть любовь?
        - Чувствую, - Егор, не разжимая объятий, подтянул мою руку к своему сердцу. - Слышишь, оно бьется? А раньше оно не билось.
        - Нет, оно билось с рождения! - возразила я.
        - Билось, но не так.
        - Как так? - не поняла я.
        - Так, как сейчас бьётся твоё. Ведь ты тоже чувствуешь это? Я знаю, я тебя чувствую, сестрёнка.
        Но я этого не чувствую. Что он выдумал? Лёша выел мозг моему братцу-акробату и сделал его таким же летящим, как он сам?
        - Я думала, ты без ума от Леси…
        - Может, она от меня? - усмехнулся брат. - Нет, я был в поисках. Я искал единственную везде. Плохо быть одному и хорошо, когда есть человек, который тебя понимает и принимает.
        - Я тебя принимаю… То есть, я пока не готова до конца. Я готова принять что угодно. Но я не понимаю…
        - Я и сам ничего не понимаю.
        - Давно… вы вместе?
        - С моего приезда. Я… сразу…
        - Не рассказывай, - перебила я его. Слушать правду сейчас не хотелось вообще. - Расскажешь в другой раз, пожалуйста, когда я буду готова.
        - Конечно, - он чмокнул меня в лоб.
        Я засобиралась домой, Егор предложил проводить, но я отказалась, мотивируя тем, что хочу всё обдумать и ушла одна. До дома я добралась пешком далеко после рассвета, но за это время успела обдумать всё по тысяче раз и не пришла ровно ни к каким выводам. Я рухнула в кровать и сразу же уснула. Сны в эту ночь мне не снились.
        26
        - Прекрати дымить в квартире - и так не продохнуть, - выкрикнул Егор своему другу.
        - Да, конечно, как скажешь, - тут же угодливо донеслось из комнаты.
        Кровать скрипнула, босые пятки застучали по липкому из-за немного вспотевших ног линолеуму. Лёша остановился около Егора, подпиравшего спиной дверь, с немым укором вперив свой взгляд в зеркало, в котором отражался его голый торс и жёсткое выражение лица с поджатым подбородком. Лёха мысленно отметил, что предмет его обожания не зря им является и вот уже несколько лет не сходит с первых позиций его мечтаний.
        - Послушай…
        - Не говори ничего, - перебил Егор Лёшу, заранее зная, что тот хочет сказать.
        - Хорошо… Но… всё же это нечестно…
        - Нечестно? - переспросил он, но, не дожидаясь ответа, сам себе кивнул: - Да, нечестно. Я просто козёл.
        - Нет, - принялся утешать свою единственную любовь Алексей. - Не козёл, но нечестный, - в желании подбодрить друга, он протянул ладонь к его плечу, чтобы похлопать.
        Момент зарождения этого движения был Егором упущен, но как только ладонь коснулась его тела, словно электрический импульс прошёлся сквозь него, так что парень отпрыгнул как можно дальше от «опасности».
        - Пожалуйста, - выцедил он, - не надо… меня… трогать…
        Егор передёрнулся и стал поглаживать место соприкосновения. Ему было стыдно за то, как он себя ведёт, и за то, что чувствует отвращение от чувств друга, но ничего не мог с этим поделать. Ему до сих пор было неприятно от того, что ему пришлось нести полуголое тело друга после удара об косяк. Друг… В любом случае - они остаются друзьями. Несмотря на все эти голубичные штучки.
        - Прости, я… не хотел, - извинился Лёша, чувствуя себя ужаснейшим человеком на планете.
        - Знаю, но мне всё равно как-то не по себе, - обнимая себя, произнёс Егор, который отдал бы почку за рубашку.
        Как на зло, в поле видимости рубашек не наблюдалось, а заходить в спальню он опасался. Не боялся. Но считал это слишком интимным местом, куда его, нормального парня, может занести только со сногсшибательной блондинкой, брюнеткой, рыженькой - не важно, пусть даже она будет самой уродливой, кривоногой, с бородавкой на носу размером с монету номиналом пять рублей, пусть она будет деревенской дояркой или прыщавой школьницей с диатезом на всё лицо, пусть будет хоть сорокалетней заводчанкой с кругами под глазами и приплодом в десять карапузов - всё по боку - главное, пусть она будет той, о ком можно говорить «она», но никак не «он»!
        - И что дальше? - решил сменить тему Лёша, который вообще-то её никак не сменил.
        - А что? Будем делать вид, - пожал плечами Егор.
        - Это же не про тебя, - возразил ему друг, относящийся к нему с некоторой щепетильностью, что Егора крайне выводило из себя. - Притворяться кем-то не похоже на тебя, Егор.
        - Давай не будем сейчас решать, что для меня, а что нет. К тому же - всё уже сделано. Назад дороги нет. Это была моя задумка, но я же не знал… Ааа… Я… - руки Егора были напряжены, пальцы с яростью пытались задушить воздух, а в голове проносился гадливые образы того, как совсем недавно он сидел сзади Лёши на мотоцикле и даже приобнимал его! Эти воспоминания заставили его вновь передёрнуться.
        - Я понял. Правда, мне очень жаль. Да я бы никогда не сказал…
        - А надо было. И давно уже надо было! Почему ты молчал? Ну да, знаю почему. Но это же… Такая хрень всё это! Ты пошутил может?.. А?
        - Нет, - покачнулся из стороны в сторону нордический профиль Алексея.
        - Чёрт!
        Повисла неловкая тишина, которую в итоге прервал Егор, заключив, что лучше ему идти домой. Не ночевать же в самом деле в этот «адском месте»? Получив свою одежду, он быстро оделся.
        - Так каков план действий? - спросил его на выходе Лёша.
        - Она поверила, значит и этот козёл вонючий тоже поверит, - пробурчал себе в ноги Егор.
        - По-моему, дурацкий план.
        - А по-моему, дурацко, что у тебя на меня стоит, - немного грубо отозвался Егор, впрочем, он тут же извинился, потому что гнобить хорошего человека из-за его пристрастий глупо.
        Тем более у него и в Лондоне есть друзья нетрадиционной ориентации, он их нормально терпит и даже принимал прямое участие в одном из парадных шествий в пользу цветных отношений. Делал он это из чисто дружеских соображений, просто для поддержки тех, кого «гуманное» общество принимать отказывается. И сейчас оказался среди тех, кто отказывается. Это было очень странно.
        - Ладно, проехали, - отозвался на извинения друга Лёха. - Значит, упорно делаем вид?
        - Ага. Ну, тебе будет нетрудно…
        - А как же ты? А как Вики? - распереживался «голубец», как его мысленно прозвал Егор, но тут же отругал себя за злую иронию и попытался уверовать, что только что всего лишь симулировал сарказм.
        - У нас времени ещё целый поезд, перевозящий сотню «Хаммеров» и полсотни «Эскалейдов», до её приезда.
        - Мне кажется, зря мы так над твоей сестрой… - продолжал гнуть своё Лёша.
        - А как иначе? Она просто наивная немного, в облаках летает и ни хрена не видит, - распалялся Егор, - что вокруг неё творится. Она не может распознать человека, считая всех, каждую букашку-таракашку, добрым существом, заслуживающим тепла и ласки. Я обязан её защитить! Ленка ведь вообще никак не осознаёт, что сейчас глупой мухой влетела в прочные паучьи сети людоеда с неуёмным аппетитом.
        - И ты думаешь, если её парень узнает, что родной брат нетрадиционной ориентации, он её бросит?.. Это же такая муть!
        - Я его знаю давно. Он репутацией своей дорожит и вообще весь свет ненавидит, - излишне уверенно утверждал Егор. - Он же нереальный козлина. Ты сам знаешь! Совести - ноль. Он людей ни во что не ставит, играет как в доминошки, сволочь.
        - Так давай Лене объясним и всё! - пытался образумить друга Лёша.
        Ему была приятна мысль, что Егор будет его парнем, пусть даже липовым. Но ситуация с Леной не нравилась вообще. Заслуживает ли бедная чукотская девочка подобных переживаний? Нет. Она и так из-за него настрадалась в своё время. Не шутка ли - первая настоящая любовь оказалась голубой.
        - Он не поверит, пока сама не убедится. Она же ослица…
        - Прямо как её брат, - себе под нос прокомментировал Лёша.
        Егор его не услышал и продолжал:
        - Меня не устраивает вариант растоптанных чувств моей генетической половинки. Меня не устраивает её парень - мерзкая скотина. Меня не устраивает… ты. То есть, нет, будь кем хочешь, просто мне неудобно от мысли, что ты вроде как испытываешь что-то ко мне… а я никогда не смогу ответить взаимностью… За это прости… - он коротко кивнул застывшему Лёхе, отметив, что «как же, блин, я раньше не замечал?» - И да, это жуть как хреново, что я вру Лене, но иначе никак…
        Да уж, совсем никак, думал Лёша. Сказать проще. Но почему-то Егорка решил, что если притворится геем, то тот, кто бередит душевные струны его сестры, обязательно её бросит в виду того, что гомосексуально-настроенных парней и парнями-то не воспринимает, считая это мерзким, и иметь отношение к ним не захочет в любом случае. Так считал Егор.
        К тому же Лёха клял интернет со множеством его дебильных сайтов, на котором Егор и нашёл информацию о том, что у Лены появился парень. Он сразу же прибежал к Лёше с кучей идей, как бы разорвать отношения между ними, но при этом остаться как бы ни при чём. Одной из его безумных идеек было как раз притвориться «аватаром», а не понявший его сразу Алексей неожиданно для себя выдал свой архисекретный секрет, который знала только Лена. И после всего услышанного, нет бы Егору, находящемуся в неглубоком трансе, придумать новый гениальный план. Нет, он решил развить идею этого. И по барабану, что все будут думать. Ведь для него главное, спасти сестрёнку из лап доморощенного маньяка.
        Лёше план казался провальным, но спорить с Егором не получалось и вразумить казалось вообще нереальным.
        - Неужели тебе нет дела до того, что будут думать люди? - не отчаивался он.
        - Мне есть дело, - Егор вздёрнул вверх указательный палец, мол, не путай. - Но Лена только своему козлу скажет и будет хранить секрет до скончания веков. А ему скажет, потому что любит. Если он начнёт растрезвонивать, я тут же замучу с какой-нибудь цыпой и всё будет тип-топ. Но к тому времени они расстанутся. Или я его урою!
        Егор развернулся, прекращая разговор, так как следовало наладить слежку за Леной, для этого надо подключать Сеню с его видеокамерой. Ещё можно Соньку, но у той постоянно времени на семью нет, она же дико занята. А Стаса просить - не допросишься. Все вопросы в его адрес, словно в чёрную дыру улетают - ответа можно хоть три тысячи эр прождать, всё равно не дождёшься, а о том, чтобы поднять отодрать его зад от стула и оторвать лик от монитора, даже заикаться не стоит.
        Парни попрощались, дверь Лёша закрыл на все замки и отправился на кухню откупоривать бутылочку пятизвёздочного, чтобы устаканить расшалившиеся нервишки. Другом была задумана нереально глупая игра, шитая белыми нитками. Но сильнее волновало то, что Алексей не оказался отвергнутым после раскаяния, а находился всё так же в фаланге лучших друзей Егора, во френд-зоне. Это одновременно огорчало и радовало. Чувства сливались, объединяясь в коктейль Молотова, не иначе. А сейчас в этот крепкий коктейль потихоньку вливалась ещё и горькая пятизвёздочная жидкость, обжигающая горло.
        27
        На следующий день, проснувшись к обеду, я запретила себе думать о событиях прошлой ночи, но это было лишним, потому что мне просто было некогда думать о ком-либо, когда передо мной маячили все, кому не лень. Звонят по тысяче пятьсот раз в час и требуют личной аудиенции. Хорошо ещё я телефон временами забывала зарядить, так что он часто бывал разряженным. И я в это время была недоступна. Счастливые часы.
        Но и они заканчивались, а мой телефон вновь разрывался действующей на нервы мелодией. Неужели я когда-то считала её романтичной?
        - Алло! Приветик, ДСС! Ты вся такая недоступная сегодня, - раздалось радостное восклицание моего нового друга.
        - Оливер! - мгновенно догадалась я. Хотя этому частично посодействовало то, что номер был сохранён в телефонной книжке моего телефона.
        - Как дела, зай? Занята?
        - Вообще-то, да, - медленно и нехотя протянула я, зажав телефон между ухом и плечом, а другой рукой, между тем, выжимала тряпку - до его звонка я протирала пыль.
        - И чем же? Если не секрет…
        - Не секрет. Пыль протираю.
        - Ого! - бурно прореагировал Олли. Он помнил о гипсе: - Неужели одной рукой? Хозяйственная значит, - я мысленно представила, как его лицо озарила широкая тёплая улыбка. - Тёмке повезло с женой…
        - С кем? - я незамедлительно ужаснулась, представив, что он знает правду.
        - …будущей. - как ни в чём не бывало закончил парень. - Ну, когда вы поженитесь, вы будете муж и жена.
        Супер, что он не знает, но мысли, бродящие в его сознании, мне совсем не нравятся. Сам пусть женится на Тёмочке, раз такой умный.
        - Я не уверена, что…
        - Ой, да ладно. Будешь моей невесткой.
        Требовалось быстро убедить Оливера в возможности того, что мы с Шером не можем быть женаты.
        - Не думаю, что Артём такой дурак, чтобы связывать себя брачными узами, - мне самой понравилось, как сказала.
        - Ага, он не дурак. А знаешь народную мудрость? - и, не дожидаясь моего согласия, просветил меня: - Только дураки женятся, умные выходят замуж!
        - Ты прав, - рассмеялась я шутке, но разум вопил, что нужно сворачивать со скользкой дорожки, то есть темы. - А что ты хотел?
        - Я надеялся, что если ты не занята, конечно, и если у тебя есть немного времени, ты потратишь часть его на меня… - с частично напускной робостью, долей интеллигентности и придыханием сообщил мне Оливер.
        - Мне ведь в больницу надо ещё успеть, - я хотела сделать перевязку. Моя рука чесалась до невозможности, так что попасть в больницу надо было в любом случае.
        - Хорошо, заскочим и туда, а потом гулять!
        - Я даже не знаю…
        - Соглашайся, будет весело, - пообещал парень.
        - А как же твоя девушка? Да и Шер, думаю, будет против.
        - Да, Шер - знатный ревнивец. Но мы же ему не скажем. И, вообще, это же не свидание. Просто два друга решили вместе посидеть, поболтать… И подружке моей не скажем… Кстати, хочу посоветоваться на её счёт.
        На мнение Шерхана мне было наплевать с высоты Эйфелевой башни и Останкинской, поставленных друг на друга, но я не могла сказать об этом Оливеру. У нас ведь вроде как конспирация задумана. Я всего лишь хотела убедиться, что он нашу встречу не принимает за нечто большее, а то мало ли что в голове у этих переполненных гормонами взрослеющих парней.
        Убедившись, что это не свидание, я дала согласие на встречу, и мы договорились на полтретьего часа дня в сквере именитого прозаика позапрошлого столетия Чехова, чтобы оттуда пойти вместе в больницу. Ему идти со мной было необязательно, но Олли настоял, я не стала возражать.
        До этого времени я успела навести дома относительный порядок и ринулась к шкафу переодеваться, когда обнаружила, что в мой шкаф из чемоданов подруги переехал один «замечательный» зверёк по имени Нечего Надеть. Я всё в шкафу перерыла в поисках чего поприличнее, хотя раньше такими вопросами никогда не заморачивалась, а сейчас почему-то мне не нравилось абсолютно ничего из своих вещей. Я без конца примеряла одну вещь за другой, чертыхалась сквозь зубы, вертелась перед зеркалом, в итоге спящая в комнате Соня проснулась и бросила на меня яростный взгляд:
        - Сколько можно копошиться? - тихо и в то же время злобно прошипела она.
        - Прости, не знаю, что выбрать… - пожала я плечами.
        - Если бы у тебя на вешалках была одежда, из неё можно было бы выбирать, - с видом известнейшего дизайнера модной одежды перебив меня, сказала сестрёнка.
        - У меня есть одежда. Просто она не подходит.
        - Куда не подходит? На свидание? - почти просвистела она.
        - Нет! - тут же отмела я неправильный вариант. - Просто встреча.
        - На «просто встречу» даже твой отстой подойдёт, - махнула на меня рукой Сонька. - Хоть мешок надень - твоим друзьям пофиг. У них же вывих черепно-мозговых аппаратов пожизненный, как и у тебя.
        - Не надо так о людях говорить, тем более о тех, которых не знаешь… - встала я на защиту своих немногих знакомых, которых люто ненавидела сестра.
        Да, я часто дружу с теми, с кем другие общаться отказываются. Вернее, я с ними здороваюсь, интересуюсь, как у них дела и что нового в жизни произошло. Мне не сложно, а им приятно. И я считаю их друзьями, но понятие «друг» в их случае не имеет приставки «лучший». Своих лучших друзей я по пальцам пересчитать могу. Тех, за которых готова рискнуть жизнью. Хотя не уверена, что не рискну и ради других людей. Не знаю, как поведу себя в экстремальной ситуации, но своей жизни без Леси или Егора не представляю как таковой. И без своей семьи. А вот те друзья, которые из категории «обычных», по словам Леси и Сони «ущербных», действительно не переживают по поводу того как я одеваюсь, накрашена ли, имею ли дорогостоящие гаджеты. Они просто рады мне такой, какая я есть. И этим они милы моему сердцу.
        Сейчас Сонька путала. Она не знала, что мой новый друг совсем даже не ущербный. И всё равно она не права, говоря плохо о них.
        - Ой, избавь меня от сегодняшней проповеди, мать Тереза! - закрыв руки ушами, заорала сестрёнка громче любого мегафона.
        - Хорошо, хорошо, - сдаваясь, я подняла здоровую руку вверх.
        Увидев мой жест, Сонька убрала руки от ушей и на мгновение задумалась о чём-то, а потом, к моей неожиданности, предложила следующее:
        - А давай ты наденешь что-нибудь из моего гардероба.
        Я опешила, онемела, чуть не грохнулась на пятую точку, но в итоге согласилась на эту рискованную задумку. Понятия не имею, с чего она раздобрела, но была этому несказанно рада. Вероятно, она поняла, что наша последняя ссора была ошибкой и решила таким образом загладить вину. Я понятия не имела о коварных замыслах моей любимой младшей сестры, затаившей в глубине души на меня смертельную обиду, и пытавшейся уничтожить меня в глазах моего парня, коим она считала Шерхана.
        Но я этого не знала. И к лучшему.
        Между тем, планы Сони имели грандиозную основу и цели глобального масштаба. Первый шаг - стать девушкой Оливера Басса, был с успехом преодолён накануне. Хотя с каждой секундой он нравился ей всё меньше и меньше. Она почти ненавидела этого интеллигентного, милого, доброго юношу, который помогал старушкам дорогу перейти. Тимуровец хренов! Откуда только такие берутся?
        Соня и сама не знала, почему назначила ему встречу в морге. Просто ляпнула не думая, но поздно поняла, что он вряд ли захочет устраивать первое свидание среди трупов. Отменять было глупо, она решила прийти во всеоружии, нарядившись примерной, но чересчур сексуальной девочкой. Такой она даже для Шерхана не была. Но дело того стоило. Вообще, месть - это такая штука, ради которой готов на многое, разум в её угоду становится холодным расчётливым оружием. Ты уже не ты. Но Соня этого не понимала, она действовала по наитию.
        В указанный час она заявилась в морг в облегающем красном платье с вырезом по правой ноге почти до основания бедра, на тонких экстремальных шпильках в традициях супермоделей с ядовито-красной помадой на губах. Все пункты того, что она считала женственным, были соблюдены. Ею был упущен лишь тот факт, что у такого парня, как Оливер Басс, подобных девушек тысячи, и они толпами под его окнами серенады хором распевают.
        Переодеться в морговой подсобке оказалось тем ещё квестом, но показаться в подобном платье перед родственниками она не могла - ни один из многочисленных мужчин Матвеевых не выпустил бы младшую дочь семьи из дома. И в указанный час Соня пришла туда, где сама назначила встречу, а попала в совершенно неузнаваемую обстановку.
        Ей с ним было безумно скучно, но она держала маску и свято верила, что её план сработает.
        Каждый из этих двух интриганов преследовал свои цели. Оливер мечтаю о счастливой жизни с представшей перед ним чудесным чёрным ангелом на маскараде, в котором узнавал Лену, своей наивной добротой она покорила его в первую встречу. Соня мечтала о мести своей чукотской сестре и нахалу экс-бойфренду. Желания не совпадали, но каждый из них верил в свои убеждения и старательно пытался кто терпеть, а кто искать положительные стороны в другом.
        - Видимо, устроить местным труповодам вечерние курсы патологоанатомов плёвое дело, раз Олька-полька избавил помещение от живых и украсил всё глупыми ромашками… Где вообще нашёл поле диких сорняков?.. Придурок… - тихо бурчала себе под нос Сонька, пытаясь не так сильно цокать каблуками.
        На одной из каталок для трупов посреди прохладного помещения в ведёрке со льдом стояла бутылка шампанского - «стрёмная банальщина», два бокала - «что ж не пластиковые стаканчики?», свечи - «вот опрокину парочку и морг обратится в крематорий», тихая музыка - «концерт по заявкам, блин» - романтичная обстановка, которую Соня в виду своего немереного эгоизма не заметила и вовсе.
        Она комментировала каждую мелочь с особым ожесточением, кляня себя за то, что ввязалась в заведомо гиблое дело, что с «этим чурбаном дебильноватым» каши не сваришь, что её всё бесит и если через пять секунд он не появится, она разворачивается и уходит домой. Она досчитала и развернулась, но уткнулась носом в белоснежную улыбку. Ей тут же захотелось проредить ряд ровных зубов своим хорошо поставленным хуком с правой.
        - Здравствуй, моя принцесса, - распространяя ментоловый аромат пробаритонил парень.
        - Ну, здравствуй-здравствуй. Я не опоздала? - поддельно оживилась она, еле сдерживая себя в руках.
        - Что ты, солнце моё! Я бы смог ждать тебя целую вечность…
        От его слов Соньке хотелось показать жест, сунув два пальца в рот, или закрыть ладонью лицо.
        - Правда-правда? - ошалело-милым голосочком пропищала девушка. - Целую вечность?
        - Однозначно! - подтвердил Олли.
        - Всё это ради меня? - она обвела рукой простор железной коробки, от стен которой веяло могильным холодом, усеянный ромашками. - Знаешь, я сражена. Не наповал, но на пол…
        Оливер просиял, отметил про себя, что у этой принцесски есть чувство юмора и, подхватив даму сердца под локоток, подвёл её к «столу»:
        - Прошу, красавица, отведай этого священного напитка, дарованного нам богами.
        Пить как, впрочем, и принимать что-то внутрь своего желудка среди почивших было даже не противно - мерзко. Но, казалось, Оливеру на всякие подобные мелочи было плевать, потому что он вовсю разливал «шампунь» по фужерам и уже протягивал ей один из них, чтобы выпить на брудершафт. Соне план нравился всё меньше и меньше.
        - Давай пригубим бурлящий в наших бокалах поток, - томно глядя в её глаза произнёс юноша.
        - Кхм… не всё так быстро… драгоценный мой, - процедила последние два слова Соня, ставя бокал на импровизированный стол. - Или ты хочешь меня споить?
        - Нет, ни в коем разе, принцесса! - возмутился Оливер.
        - Тогда держи себя в руках, - она пригрозила ему пальцем и одарила улыбкой с виду милой, но для тех, кто знает её достаточно близко, эта улыбка была сродни оскалу.
        Он решил, что она с ним заигрывает. А она, хоть и не задумывала подобного, обрадовалась эффекту.
        - Ты выглядишь великолепно, - запоздало сообщил Оливер.
        На что Соня смущённо подавилась смешком и небрежно махнула рукой:
        - Да, я выгляжу неплохо, но не часто…
        - Нет, - тут же принялся переубеждать её истинный кавалер, рыцарь в сверкающей модным лейблом поперёк груди толстовке. - Ты самая красивая на свете! Самая лучшая, самая-самая! Я без ума от твоей улыбки, твои глаза - совершенство!..
        Он приблизился к ней, чтобы перейти на более тесный контакт. Соня путалась в способах его отшить, зная только самые действенные. Среди них: скалкой в лоб, коленкой в пах, локтем в «солнышко» - солнечное сплетение, или если брать лишь подручные средства, то бутылкой по макушке или с силой ухватив за затылок приземлить его лбом об «стол».
        Но к счастью, вмешался Его Величество Случай, пробудив ото сна лежащий неподалёку от сладкой парочки, как оказалось, мнимый труп, или зомби. Кому как больше нравится. Сонечке, например, показалось, что это именно зомби, мечтающий поживиться её мозгом.
        Она мелко затряслась, вытаращила глаза и начала путь отступления к выходу, когда Олли, прижав ко рту палец и бросив на девушку выразительный взгляд, наоборот, решил проверить того, кто решил вернуться с того света. Он на цыпочках приблизился к телу, подавшему признаки жизни, и уже потянулся к нему, чтобы откинуть простыню, как этот некто, лежащий под белым покрывалом, сладко потянулся, зловеще прокряхтел и перевалился на бок, свесив волосатую ногу.
        Оливер дёрнулся, и грохнулся на спину, снеся своим телом одну из звенящих гулким каскадным эхом в железном пространстве каталок с бледнющим мертвяком, у которого даже кровь с лица не смыли ещё.
        Это было апофеозом.
        Соня завопила высоким альтом и кинулась прочь из проклятого места, по пути ругая всех и вся. Со стороны смотрелось весьма потешно, как она бежит, высоко заказывая коленки. Бегать в туфлях и врагу не пожелаешь.
        Метров через десять её догнал Оливер, вернее его крики:
        - Постой, Сонечка! Ты испугалась что ли? Стой, принцесса, это же… Я просто подумал, что неплохо было бы тебя разыграть… Это живые люди… на самом деле…
        Сонька резко тормознула. Не ожидавший этого, но бежавший прямо за Соней Оливер, врезался ей в спину, и они вдвоём кувырком покатились по склону парка, в котором успели оказаться сами того не ожидая, ведь Сонька бежала не разбирая дороги. Полёт оказался недолгим - вскоре они приземлились в захудалую лужицу, которая некогда, до небывалой жары, величалась озером. Ощущения не из приятных. Соня кипела изнутри похлеще любого чайника, Оливер чувствовал вину и безумно хотел её загладить.
        - Ты!.. - прошипела она, ткнув в него пальцем. - У тебя вообще есть чем думать?
        - Да, я думал, что есть… - растерялся Оливер от «нового» тона Сони.
        Она схватилась за голову и желала, чтобы рядом была стена, тогда можно было бы смело биться об неё.
        - Прости, милая моя, я думал, так будет весело… - он протянул руку к её плечу и хотел провести в успокаивающем жесте, но девушка сбросила конечность, как нечто неприятное. - Я актёров нанял. Вот и всё. Пошутил типа…
        - Угу, я поняла, - она вскочила на ноги, Олли за ней. - А ты сиди, - взглядом она усадила его обратно в лужу, - сиди и думай над своими поступками. А я, я пойду домой. И чтобы больше ты мне на глаза не попадался.
        Всё это было сказано тихим усталым голосом без должных ноток раздражения и грубости, так что Олли вновь уверился в том, что девушка вполне адекватна, но слишком зла, чтобы терпеть его присутствие, и ровно столько же тактична, чтобы высказывать ему претензии. Соня сама того не понимая открывала путь к своему сердцу этого мальчишки, у которого «в попе детство играет на барабанах, а младенчество подыгрывает на бас гитаре». Она решила, что всё потеряно, что с Оливером Бассом план не выгорит, а скорее пойдёт ко дну, чем созреет первый плод на древе мести.
        Оставив его мокнуть, она ушла на сломанных каблуках и всю дорогу пыталась уверить в себя, что всё ещё можно исправить, что если двоюродный брат Хренчика и не является оружием её мести, то этим оружием станет. Тут идеи обрывались, напрочь асфальтируя фантазию жестокой реалией безысходности.
        Так она и провела время до утра, уснув лишь за несколько часов до рассвета, а проснулась от назойливого шуршания, ахов и охов, владельца которых она уже мысленно отправила на дыбу. Оказалось, что это объект мести пытается прилично одеться. В мыслях сразу сработал отбойный молоток, выдолбив новый план действий. А именно: одеть сестру на свидание к своему бывшему парню в Сонькины же шмотки. Шер не сможет не узнать одежду своей экс, потому что понты в одежде он чтит почище правды. Вот тогда, когда он увидит, что его новая игрушка одевается с плеча сестрёнки, он начнёт её стыдиться и бросит. Возможно, план и не совсем идеален, но он есть.
        - Тебе пойдут мои джинсы, - отыскивая из груды тряпья свои самые классные джинсы Соня старалась не думать, что откладывала на них из карманных денег почти три месяца. - И вот эта розовая маечка всплеснёт гламуром, - она достала нечто крохотных размеров с надписью «Roca Wear» поперёк груди. - Ремешок… И… самое главное, - она чуть не всхлипнула, - мои Конверс Пинат Баттер Вулфы…
        28
        Я определённо оценила её готовность поделиться со мной одеждой и не могла ей отказать, хотя меня смущало решительно всё. И розовая майка, которая не скрывает пупок, и странные кеды с мордой хитрого лиса на боку, и безразмерные джинсы, в которые десяток таких, как я влезет.
        Но я без вопросов влезла в данные мне доброй сестрёнкой обновки и ушла на встречу, постоянно одёргивая майку вниз. Я собрала, казалось, все взгляды, пока добрела до парка, как осуждающие, так и восхищённые. Одна бабуля, по всей видимости бывшая «НКВДшница», настолько впечатлилась моим внешним видом, что пристроилась за мной следом и вела до самого парка, читая нравоучительные лекции касательно того, что порядочные девушки в подобном виде на улицу и носу не кажут, что таких замуж не берут, что они рожают в подворотнях, а потом там и гибнут. На что я даже возмутиться не успевала, как она мне выдавала новую тираду с видом безумной теледикторши, которую перебить может только короткое замыкание.
        Так что дорога была весьма занимательной и познавательной.
        - Ого, да ты рульная чика! - восхитился Олли моему обновлённому виду, когда я отбилась от старушенции и дошла до места встречи.
        Сам же он был в футболке с длинными рукавами, на голове он завязал платок, как делают это арабские шейхи, на глаза нацепил большие солнцезащитные очки.
        - Не обращай внимания, - махнула я рукой. - Это всего лишь эксперимент…
        - Эксперимент? - тут же ухватился друг. - А с этого момента поподробнее.
        - Ну, не совсем эксперимент… Просто так вышло, - не знала я как соврать, но рассказывать о нашей истории с правоохранительными органами совсем не хотелось. А это была причина обиды на меня Сони. И причина того, почему я согласилась на её одежду - она протягивала мне руку дружбы. Чтобы объяснить все хитросплетения, нужно рассказать всё. Оливер бы решил, что я уголовница.
        - Не хочешь, не рассказывай, - пожал он плечами. - Я всё равно всё понял сам.
        - Что ты понял?
        Неужели ему Шер рассказал, что я в ментуре ночевала? С него станется похвастать тем, что он меня спас. Никакой он не тигр. Скунс вонючий.
        - Ты просто хочешь выглядеть под стать своей лебединой любви, - протянул он с видом героя романа Достоевского, в честь которого прозаично и назван сам роман - «Идиот».
        - Да с чего ты взял? - взбрыкнула я.
        - Потому что вы встречаетесь, и вам перепадают привычки друг друга, - с видом знатока отношений заявил Оливер, хотя мне помнится, ему самому с девушкой помощь нужна. - Так бывает. Люди общаются, познают друг друга, живут друг другом и вскоре уже становится непонятно, где кончается один и начинается другой, потому что они начинают существовать единым целым.
        - Бред…
        - А ни фига. Зная Тёму, скажу тебе, что он не стал бы официально называть тебя своей девушкой, если бы не был влюблён так сильно, как кошка тащится от валерьянки, а собака от кошки.
        - Чушь…
        - Я его сто лет знаю. Уж поверь мне на слово. Скоро он предложит тебе руку и сердце. Ты ведь скажешь?
        - Что?.. У тебя в голове каша какая-то.
        Какое такое «влюблён»? Артём в себя, влюблён по уши, больше ему никого не надо. Сам бы на себе и женился. Я вообще сомневаюсь, что эта льдина, именуемая себя Шерханом, может любить кого-то. Это бессмыслица.
        - Эй, у меня всё чётко. Вот только когда через два, да, даю вам ровно два месяца, он придёт к тебе и скажет то, что я тебе пророчу, а ты скажешь да, вот тогда ты воспримешь мои слова всерьёз, - назидательным тоном, как ни в чём не бывало, продолжил Олли.
        - Белиберда!..
        - Ни фига!
        - Спорим?
        - На что? Хотя вообще-то я не спорю!
        - На желание! - подмигнув мне, выставил условие Оливер.
        Я не могла устоять, тем более, что знала, что победа у меня в кармане. Да, это слегка нечестно по отношению к нему, но он ведь сам пари предложил, а я честно пыталась отговорить. Была не была, спорим.
        Я пожала его крепкую ладонь, потом мы подбежали к сидящей на лавочке парочке, которые до этого с энтузиазмом наблюдали за нашей «ссорой» и активно голосовали за то, кто из нас одержит победу. Высокий худощавый парень был за Олли, который так и остался неузнанным благодаря камуфляжу, а сидящая рядом с ним и поедающая клубничный рожок миловидная девушка с маленьким ротиком, маленьким носиком и большущими глазами, с копной вьющихся волос, болела за меня. Прежде чем разбивать, они поинтересовались причиной спора.
        - Я уверен на все сто процентов, что через два месяца, ровно через два месяца, эта девушка, - он кивнул в мою сторону, не отпуская руки, - получит предложение, от которого не сможет отказаться, и станет замужней дамой, - посвятил в наш разговор незнакомцев Олли.
        Девушка ахнула и отвесила своему парню подзатыльник со словами:
        - Вот видишь, как надо ухаживать!
        Парень сглотнул и замер в ожидании скорой расправы за несообразительность и меча глазами то на меня, то на Оливера, ожидая от нас помощи.
        Но наш спор был уже разбит, и мы торопились в сторону районной больницы, где мне и наложили гипс дня три назад.
        А сзади послышались звуки зарождающейся ссоры:
        - Сравни себя и его! Где романтика? Где желание создать семью со мной? - взвизгнула девушка.
        - Послушай, дорогая, но загс - это всего лишь способ уведомить государство о том, что мы спим вместе, не более…
        Эта его фраза была генеральной ошибкой. Как если соревноваться в закидывании спичек в нос спящему троллю, ведь тролль-то скоро проснётся, а спринтерский забег на длинные дистанции, увы, выиграл другой парень из команды красно-синих.
        - Ах так! - взревела в худосочной кудряшке раненая белуга. - Да ты…
        Что там у них было дальше я не знаю. А мы дошли до больнички.
        На входе сидела суровая рыжеволосая тётка, на лбу которой, словно на бронзовой статуе, были выбиты условия новой акции, а именно: «Рискните пройти без бахил и получите направление к стоматологу без очереди!» мы рисковать не стали, а натянули предоставленные ответственным Оливером «одноразовые носочки для обуви» и застряли на регистрации. То есть я застряла на регистрации, а Оливер отпросился от стояния в очереди со мной, чтобы сбегать по-быстрому в магазин, ему что-то срочно понадобилось. Я его задерживать не стала, да и не с руки мне было светить перед ним паспортом, так что я отстояла очередь и хотела записаться на приём, когда медсестра заявила, что помнит меня (разумеется, я её не помнила) и широко-широко улыбнулась.
        - Здравствуйте, Елена Родионовна, а мы Вас жда-а-али, - с деревенским говорком проговорила она, выдав в себе простушку, какой на вид она не являлась.
        - Здравствуйте, ждали, значит? А зачем?
        - Ну, как зачем? Чтобы гипс снять! - чистосердечно выпалила девушка, не умеющая врать.
        - Так быстро? - удивилась я.
        - Конечно, у вас же рука здоровая, - хохотнула медсестричка, снова улыбнувшись, в результате чего её пухлые щёчки образовали по углам маленькие добрые ямочки.
        - Как здоровая? - вылила я, но не сразу, потому что сочетание того, какой она была располагающей к себе, и того, что она говорила, немного дезориентировало.
        - Ну, так вот. Вывих у Вас был, но доктор Владлен Митрофанович сразу вправил! А Ваш муж настоял, чтобы гипс наложили. Переживал… - она вздохнула, умиляясь чрезмерной опёке моего муженька-дебила.
        А ведь он будущий доктор. Да к такому доктору никто на приём не придёт. А всех, кто придёт, я под дверью просвещу в плане его знаний и умений. Я столько дней с этим глупым гипсом хожу, а он липовый! Может мне туда и драгоценностей вшили для полного соответствия с бриллиантовой рукой?
        - Переживал он… - пробурчала я.
        - Да, сразу видно, что любит…
        Снова старая заезженная пластинка про любовь. Много они в любви понимают.
        - Ага, видно. Девушка, а проводите меня, пожалуйста к врачу, чтобы снять гипс.
        - Конечно-конечно, - залебезила деревенская простушка, поставила, невзирая на оживлённый злобный гул очереди, в окошке табличку «Приду через 5 минут» (но мне было впервые всё равно) и побежала по лабиринтам здания куда-то вперёд, а я за ней. Вскоре мы остановились перед большой обитой кожей дверью, на которой иголочками был прикреплён листочек с часами работы, над которым красовалась табличка, именующая врача Пичугина Владлена Митрофановича травматологом.
        Он меня помнил. Мне было интересно, почему такой знатный ас в своей области дежурил ночью в больнице, когда сюда поступила я, но я постеснялась спросить, зато он нисколько не стеснялся болтать со мной на отвлечённые темы, поржал с меня, снял гипс и отпустил восвояси. Я заевшей в магнитофоне кассетой повторяла «спасибо», а он без конца отвечал, что «не за что».
        На выходе от врача меня подловил Олли, удивлёнными глазами таращась на руку с отсутствующим гипсом, и с завистью в голосе спросил:
        - Ух ты, а на тебе, как на собаке заживает, да?
        - Ага, я супердевочка, - я ответила ему не менее удивлённым взглядом, с интересом созерцая кипу пакетов в руках: - Что за пакеты?
        - О, - широкая улыбка осветила его лицо, - сейчас узнаешь. Пошли за мной.
        Мы снова двинули по коридорам больницы, но теперь на улицу через чёрный ход и оттуда прошествовали в соседнее здание. Без эксцессов поднявшись на второй этаж, Оливер остановился на пороге одного из отделений стационара и, загадочно мне подмигнув, отправился к дежурной медсестре, с упоением зачитывающейся бульварным романчиком. Не понимая, что мы здесь делаем, я хлопала глазами. Подойдя к медсестре, он снял очки, и эта курица (мне все его поклонницы кажутся курицами, которые кудахчут вокруг, пытаясь обратить внимание) его сразу узнала и принялась строить глазки. Он о чём-то с ней пошептался и махнул мне рукой, чтобы подошла. Что же задумал этот неугомонный сорванец с червями в том месте, где у других геморрой?
        Лицо парня озаряла улыбка клинического идиота, а моя мысль прочно застряла на том, что он всё-таки ослепительно совершенен. Эта мысль изредка замещалась другой мыслью, более насущной - неужели у него кто-то из родственников или друзей в больнице лежит? Если из родственников, то это вполне может быть мой муж Артём, которому я тут же голову штопором отвинчу за то, что у него ни мозгов, ни фантазии (то есть фантазия-то есть, но такая убогая), а если друг или подруга, то просто за дверью постою, подожду. Я выразила Оливеру своё нежелание посещать неизвестных мне персон, на что он, ничуть не обидевшись, схватил за руку и потащил за собой, предварительно напялив на меня халат необъятных размеров. Себе он взял нормальный, по фигуре. Думаю, дело в медсестричке - это она меня к своему идолу взревновала и поэтому выделила жуткий бесформенный мешок, решив, если она сама в мини, а я в мешке, то будет на моём фоне выгодно выделяться. Маразм крепчал. Она и так выделяется своим ярким макияжем: красными губами и сильно подведёнными и накрашенными тонной туши глазами, - боевой раскрас индейцев. А ещё своим
супер-томным голоском и висением на правой руке моего друга в довесок к его пакетам, ещё бы на спину запрыгнула, а то скачет на своих шпильках как коза во время землетрясения.
        Так что с одной стороны Олли висела авангард современной медицины, с другой - я и пакеты, пакеты, пакеты. Я решила помочь другу, и взяла часть пакетов, он взглянул на меня с благодарностью.
        Мы вломились в мрачное отделение интенсивной терапии с давящими голубоватого оттенка стенами и разлитым в воздухе противным запахом лекарственных препаратов, где с трёх до четырёх часов, судя по табличке, был тихий час. На жутких стенах там и сям были изображены герои советских мультов - Пятачок с Винни-Пухом; кот Леопольд и два его друга-мышонка; Матроскин, Шарик, почтальон Печкин и компания; Волк и Заяц из «Ну, погоди!» и другие вперемешку с зарисовками природных явлений. Исполнено очень красиво и ярко, но то ли сама больничная обстановка угнетала, то ли ещё что - не знаю - но в этих стенах я чувствовала себя неуютно, но не настолько неуютно, как если бы я была голой, например, но всё равно довольно неуютно. Отсюда хотелось поскорее убежать, но Оливер продолжал уверенно продвигаться вперёд, куда-то вглубь коридора мимо диванчика с креслами и допотопным телевизором. Я думала, он тоже не фанат больниц, помнится, он сам мне об этом говорил в тот день, когда мы познакомились. Хотя какой уж тут фанат, если кто-то близкий отчаянно борется за жизнь в этой угрюмой обстановке?
        - Улыбнись, - заглянув в моё созерцающее округу лицо, попросил парень.
        На его лице плясала улыбка, так что улыбнуться в ответ не составило особого труда.
        - Хорошо, а ты мне расскажешь к кому мы пришли?
        - Конечно! Сначала мы зайдём к Валерке и Никите, - начал он загибать пальцы на каждом имени, - потом к Светочке, Танюшке, Азальке, Толяну…
        На последнем имени медсестра покачала головой, потупив взгляд куда-то в район плинтуса. Оливер взгрустнул и тяжко вздохнул, коротко спросив: «Когда?» На что индеец ответила: «Уж месяц как…»
        Я тоже прониклась их прегрустными интонациями и даже, мне кажется, поняла, о чём речь, но посчитала некорректным интересоваться, так что просто горько вздохнула в такт двум страдальцам.
        - Вот чёрт! - всё же выругался Оливер.
        - Это жизнь, - повела плечами дежурная и даже сумела удивить меня мудрым изречением, а я-то думала у неё не голова, а тыква с Хэллоуина, у которой вместо мякоти и семечек внутри свечка плавится: - бывает, что ты её, но чаще - наоборот…
        - Дети - не могут сражаться. И вообще - жизнь не должна быть для них войной, - пакеты уже были раскиданы вокруг нас, а его кулак с силой впечатался в пасть крокодила из сказки об Айболите, «повредив» ему зуб.
        - Се ля ви, - вновь блеснула крупицами интеллекта медсестричка.
        В этот момент из приёмной, где находился её пост, раздалось треньканье стационарного телефона, и она поспешила нас покинуть.
        Оливер с шумом выдохнул, коротко взглянул в мои глаза, но быстро отвёл взгляд, а я всё же успела заметить, что теплившаяся в его глазах ещё минуту назад доброта, была безжалостно сменена холодом Арктики, только пингвинов (или кто там живёт - белые медведи?) не хватало, чтобы они стремительно один за другим скатывались по «заледенелой» радужке прямиком в воды Северно-Ледовитого океана. Это был взгляд Шера, и сейчас я отчётливо видела схожесть.
        Я погладила его по плечу, не зная, что сказать, потому что, видимо, мне блистать было нечем, не то, что этой девице с зашкаливающим Ай-Кью, Олли сморгнул и вновь воззрился на меня оттаявшим взглядом. Вот что значит - работник сцены! Да он прирождённый актёр.
        - Кого я первыми по списку называл, Ленк? - спросил он меня.
        - Валеру и Никиту? - неуверенно предложила я вариант, который казался мне верным, хотя моей памяти доверять не стоит.
        - Точно! - указал в мою сторону двумя указательными пальцами Оливер.
        Я заметила, он любит жестикулировать. Иногда просто ладонью, иногда в дело входят пальцы, но руки постоянно в движении. Любой его рассказ или даже просто заданный вопрос сразу обретает объёмы и границы, появляется абстрактная картинка. Это здорово.
        Оливер двинулся в сторону одной из закрытых дверей, похватав с пола разбросанные вещички. Я приметила, что из одного пакета выглядывал плюшевый медведь, и теперь только до меня окончательно дошло, что мой друг не просто так заглянул на огонёк, а с важной миссией - подарить радость больным детям. Я с каждой секундой умилялась всё больше и больше им и его поступками.
        - Привет, детвора! - с ходу заорал Оливер, побудив делавших вид, что спят мальчишек к активности.
        - Олли! Олли! Ты снова пришёл! - наперебой заорали два пацана, бледные с лица, но жутко радостные, разбудив действительно спящую на кушетке уставшую женщину с синими кругами под глазами.
        - Ой, простите, Галина Петровна, а я Вас и не приметил, - тут же принялся извиняться мой дружище, подбегая к умаявшейся женщине. - Я бы вас не будил…
        - Ну, что ты, Олличка, мы тебе всегда рады, правда ведь, детишки? - очень тихо произнесла Галина Петровна, чуть ли не умирающим голосом, кутаясь сильнее в аляповатый халат и пожимая ладонь моего спутника.
        Детишки снова загалдели, что рады.
        - Ага, малышня, я тоже вам рад, - он запрыгнул на кровать к мальчишкам, где они успели скооперироваться, и потрепал обоих сорванцов по лысым головам, они жмурились от удовольствия приятных объятий, которые детям, лежащим в раковом корпусе (а это был именно он, что я поняла, взглянув на лежащую около мамы одного из детей брошюрку) перепадают не слишком часто.
        - А кого ты с собой привёл? - спросил тот малыш, что с левой койки, на вид они оба для меня были одинаковые, но мне так казалось только из-за обезволосенных макушек.
        - А это мой друг. Её зовут Лена.
        - Меня зовут Валера, - кинулся жать мне руку один из детей.
        - Я Никитка, но можно Ник, - подбежал второй и, не последовав примеру друга, обнял мои колени, уткнувшись мне в живот. Я немного растерялась, но поддалась объятиям и, чуть наклонившись, тоже приобняла его.
        Валерке, кажется, тоже хотелось присоединиться к нам, но он меня немного чурался, так что интеллигентно стоял в сторонке, а потом вновь убежал к своему кумиру.
        - И она принесла вам подарки! - подмигнул мне Оливер, а я всё стояла деревенским столбом.
        Но тут Никита не выдержал и уставился на меня жалобным взглядом, что я как-то сразу оттаяла и схватилась за первый попавший мне в руки пакет и со словами: «А что тут у нас?» извлекла из него коробку с конструктором «Лего» и вручила Нику, а Валерке достался конструкторский набор «Самолёт» на пятьсот деталей.
        Дети чуть не лопнули от радости и тут же кинулись открывать коробки, мама благодарила «Олличку» за то, что он такой замечательный и положительный, поздравила его с прекрасным выбором девушки, то есть меня (хотя мы вполне красноречиво убеждали её, что это не так, она всё равно не поверила). Затем Валера и Никита заставили и нас принять участие в сборке самолёта, а после и ангара из второго конструктора, с чем мы (то есть всеобщий любимец Оливер) с успехом справились и, выслушав наставления тёти Гали, как она настоятельно просила её величать, отправились штурмовать остальные палаты.
        Второй по счёту была палата девочек - Светы, Азалии и Тани. Светой оказалась четырёхлетняя малышка, пребывающая здесь с мамой, которая как раз убежала на процедуры, потому что тоже чем-то болела; Азалией - высокая истощённая десятиклассница; а Таней - одногодка Валеры и Никиты, которая тоже лежала здесь не одна.
        Как только мы дружно вломились к ним, Света тут же оккупировала шею Оливера, оседлав его, а Азалька не отставала от неё, скача рядом как перебравшая кофеин белка в одном мультфильме. Таня же вытребовала подарок и начала сюсюкаться с новой игрушкой - большим плюшевым медведем. Она усадила его за маленький столик и принялась поить чаем, но её мама, хрупкая крашенная блондинка, которую я бы за мать и вовсе не приняла - настолько молодо она выглядит - если бы Танька без конца не называла её мамой, отругала и объяснила, что у них гости, а значит чаем поить надо всех. Дочка суть уловила, притащила, притянув за халат, Оливера и меня на чаепитие, но мама Снежана предложила в итоге нам настоящий чай. Я отказалась, а вот мой друг с удовольствием согласился и сказал, чтобы мне тоже заварили, а то я стесняюсь сама спросить. Я накуксилась.
        - Дуешься? - спросил он, я промолчала. - Хорошо, зайка, я куплю тебе тромбон. Вижу - у тебя талант! - и рассмеялся, хотя я больше склоняюсь к варианту «заржал», очень напомнив своего кузена. Тот тоже любит ржать как конь.
        Зазвенев весёлым колокольчиком, его смех поддержала Снежана, с которой я умудрилась немного разговориться, пока Олли старательно остужал чай, смешно надувая щёки, отчего мелкая Светка ухохатывалась и едва не грохнулась со стула, а Азалька чуть глаза не сломала, строя их обаятельному красавцу и изредка косясь на меня чёрной завистью, потому что, как и все в больничке, ошибочно полагала, что между мной и моим звёздным другом нечто большее, чем просто дружба. Мне её детские взгляды были по барабану, потому что относилась я к детским влюблённостям со смехом. И на подобные взгляды у меня иммунитет. У меня дома есть один, даже два идеала женских эротических (о, боже, это я сказала???) снов, с которыми я иногда появляюсь на улице, а прохожие девушки и даже взрослые тёти, не зная, что это мой папа и брат, смотрят на меня гораздо злобнее, так что я привыкшая.
        Перед уходом мы и двум оставшимся девушкам вручили по презенту. «Косоглазую» Азальку Оливер осчастливил новеньким ярко-жёлтого плеером из последней коллекции, а мелкую Светку я одарила куклой-ребёнком, которая умеет плакать, кушать, какать, что наводило на мысли - надо быстрее рвать когти, пока не вернулась её мама и не надела нам эту «замечательную» куколку нам на шеи вместо бесполезных полных опилок голов.
        Потом мы наведались в ещё одну палату, с обитателем которой Олли раньше знаком не был, но сам больной прекрасно знал, кто к нему пришёл. Матвей, ученик восьмого класса, лежал в отдельной палате, потому что у него была опухоль головного мозга на начальной стадии. Головные боли пока ещё не стали постоянными, но вот музыку сутки на пролёт, как делал раньше, он слушать уже не мог и, это его ужасно огорчало, потому что он сам учился в музыкальной школе и собирался посвятить ей свою жизнь. Но судьба распорядилась иначе.
        Зато оба парня нашли общую тему, между делом и меня оценив. «Рульная тёлка», - сказал школьничек, а Оливер возразил, что я не тёлка, а его «личный ДСС». Потом они долго ржали над расшифровкой, мальчишки. Я краснела и смущалась, а эти любители глупых шуток гоготали ещё громче. В итоге в палату прибежал охранник и попросил вести себя тише, а узнав Оливера, рванул искать чистый лист, чтобы для «своих обалдуев» взять автограф звезды. А в довершении щёлкнул его в обнимку со мной и Матвеем на телефон. Затем мы презентовали последнему какую-то навороченную игрушку (типа музыкального тетриса, но круче), а парень чуть не скончался от счастья с восхищённым: «Вот привалило-то…», а я лишь поражалась, как Оливер так умело подобрал всем деткам подарки.
        Так мы обошли все оставшиеся палаты, везде нас встречали улыбками и добрыми сердцами, не хотели отпускать. От вида некоторых детишек меня бросало в дрожь, сердце разрывалось, но я следовала примеру Оливера и улыбалась им, вселяя в них надежду, что всё будет хорошо. И даже шутила, припоминая им, что дальтоники всё-таки правы, говоря, что жизнь - это радуга, то белая полоса, то чёрная. Но сдаётся мне, эти малыши были куда сильнее меня.
        В конце концов, пациенты закончились, но в пакете осталась одна игрушка - белоснежный единорог с золотым рогом в компактном исполнении.
        - Он для тебя, - протянув мне пушистого зверька, сказал Олли.
        - Правда? А ты уверен, что хочешь подарить его мне? - всё же он покупал это детям, а я по паспорту уже не в этой возрастной категории.
        - Хочу, - он улыбнулся, брови заиграли, ух, я могла бы вечно созерцать его лицо. - По-моему, ты будешь ему хорошей хозяйкой, хоть и не любишь животных.
        - Я люблю, - возразила я. - Просто на расстоянии…
        - Хитро, - ухмыльнулся парень. - А как ты его назовёшь?
        - Не знаю. Пусть будет просто единорожек… Зачем ему имя?
        - Хорошо, пусть единорожек, - дал добро Оливер. - Ладно, с именем для питомца решили. Тебе ещё куда-нибудь надо?
        - Вроде нет, - пожала плечами, припоминая, чем собиралась заниматься вечером.
        - Тогда побежали! - он дёрнул меня за руку, и мы резво побежали в неизвестном направлении.
        Может он и джентльмен, но не догадался поднять мою тушку на руки и тащить, думалось мне после первых десяти метров бега, начиная немного задыхаться.
        И неожиданно сразу же после моего мысленного комментария Оливер притормозил и с ходу, предварительно щёлкнув кнопкой сигнализации, раскрыл передо мной дверцу машины, в которую я сначала чуть не впечаталась лбом и залезать внутрь не торопилась, но он буквально втолкнул меня в салон, то есть аккуратно усадил на пассажирское сидение. Возмущаться подобному акту преломления своей воли я не стала, окунувшись в прохладу затемнённого салона.
        Но поинтересовалась, зачем мы спешили, как на пожар, если авто за углом припарковано. На что мой друг ответил, что «светить на улице фейсом» в его расписание не входило, а так как весь его камуфляж растаскал медперсонал на сувениры, то желания оказаться распиленным на те же сувениры ему не улыбается.
        - Ну что, зай, рвём когти? - весело подмигнув мне и усевшись на водительское кресло, Оливер завёл бесшумный мотор и мягко покатил своего, вероятно, жутко дорогого железного друга.
        Не то, чтобы я в дорогих машинах не каталась, например буквально вчера, кое-кто из категории «муж» устроил мне целое собрание в своём джипе, но в отличие от него, мой нынешний водитель вёл машину куда покладистее, соблюдая правила дорожного движения и даже уступая дорогу немногочисленным прохожим, которые от неожиданности, что хоть кто-то их заметил и приостановил движение, чуть ли не в обмороки бухались, а потом бегом пересекали «зебру», озираясь каждые пять секунд, словно не веря, что существуют люди, старающиеся не преступать черту закона, что это не шутка и, как только они окажутся на середине дороги, их судьбой не будет стать наклейкой для бампера.
        - Куда рвём? - заинтересовалась я.
        - Вперёд и только вперёд! - выезжая на основную городскую трассу и вдавливая педаль газа в пол чуть сильнее, полуобернувшись ко мне, ответил Олли.
        - И что же нас ждёт впереди?
        - Новые свершения, победы, поражения… Будет всё, нужно только своё отхватить.
        - Да уж, жизнь, она коварная, - ляпнула я, припоминая события последней недели.
        - Нет, не согласен в корне! - громогласно заявил Оливер. - Жизнь - штука прекрасная и замечательная! Конечно, если правильно подобрать антидепрессанты…
        Прозвучало неожиданно смешно.
        - Ну, вообще-то, мой вопрос имел менее глобальный характер…
        - Ого! - подпрыгнул на сидении Олли и замотал головой. - Ты такие понятия знаешь?.. А я думал, что все блондинки… - вместо должного эпитета он постучал по своей голове и заржал.
        Его смех не звучал обидно, как если бы надо мной пошутил Егорка. Но я всё равно посчитала своим священным долгом перед всеми блондинками мира встать своей хилой грудью на нашу защиту (и ничего размер не имеет значения, главное - отвага).
        - А ты себя в зеркале видел? - невинно поинтересовалась я, наивно хлопая глазками. Ржач оборвался и на меня метнулся заинтересованный изучающий взгляд.
        - Видел.
        - И ни разу не замечал, что сам тоже… того?.. - настал мой черёд стучать по его черепушке, что я и сделала с резонным: - Тук, тук, кто там?..
        - Никого нет дома, - продолжил мою, как я считала, безумно патетическую речь Олли.
        - А кто тогда отвечает?
        - Автоответчик. Оставьте своё сообщение после сигнала. Пи-и-ип!
        - Кто же на дверь автоответчик ставит? - с долей философских идей поинтересовался во мне не кто иной, как Ницше. Хорошо, что Фрейд просыпается крайне редко.
        - Верно… - согласился, не отрывая взгляд от дороги, водитель. - И всё же, что в моей внешности говорит о том, что я непроходимый даунито? - тут он кинул на меня короткий взгляд ярко-голубых глаз, зафиксировав моё выражение лица в своей памяти, и вновь вернулся к созерцанию дороги.
        - Ты сам блондин, - ткнула я ему в коротко стриженную шевелюру своим указательным пальцем.
        Некультурный жест и так делают только дети, но его обзываться тоже никто не за язык не тянул, а как общеизвестно, кто обзывается, тот сам и называется.
        Оливер ехидно улыбнулся:
        - А может я крашенный?
        Я посчитала, что прежде чем верить, надо проверить, так что тут же потянула свои ручки к ухмыляющейся голове и выдрала пару волосинок, не обращая внимания на крик потерпевшего: «Ауч!» - который совсем не ожидал от меня подобной прыти. Признаться, я и сама не ожидала, но с ним мне так легко общаться, как с братом. Мысль пришла в голову неожиданно, и я стала её обдумывать, словно разжёвывая жвачку трёхнедельной давности, которую нашла приклеенной к подоконнику и сразу засунула во всеядную пасть, пытаясь определить какого же вкуса она раньше была. Я так никогда не делаю, но кто-нибудь непременно страдает подобным фетишизмом. Уверена, что этот таинственный Кто-нибудь смакует свою древнюю жвачку точно так же, как и я свою новую мысль.
        Но мысль додумать мне не дали, потому что я зависла, соображая и, как оказалось, подошло время высказывать свой вердикт, а я продолжала думать с пространным выражением лица, так что Оливер ткнул меня в бок, заставив вскрикнуть и поделиться визгом.
        - Ты как поросёнок визжишь, - тут же заулыбался во все тридцать два парень.
        - Эй, то я… - я с силой постучала по приборной панели для наглядности, и для пущей определённости добавила: - дундук, то свинья. Мне может обидно?..
        - Я таких слов не говорил, - принялся оправдываться Оливер, но я на него та-а-ак взглянула, что он, на секунду подняв руки вверх, пролопотал: - Прости, зайка, - он уставился на меня с жалостливым и бесконечно умильным выражением лица.
        Я почти растаяла, но вовремя взяла себя в руки, правда, случайно выпустив при этом из рук шерсть моего друга. Я просто забыла, что когда держишь что-то в руках, тем более микроскопическое, разжимать пальцы нежелательно.
        - Я подумаю, только сначала надо сделать так, чтобы правда восторжествовала! - и с хищным блеском в глазах я кинулась на парня, дабы изъять из его волосяного покрова ещё немного опытного материала.
        Но парень оказался не промах и своевременно просёк, что сейчас будет совершён акт вандализма над ним, так что дёрнулся в сторону, но при этом умудрялся вести машину ровно. Он супер-грациозен, а я в противовес - мега-неуклюжа, как корова на льду. Таким образом, я чудом отхватила ещё немного волосинок из головы блондина и нарвалась на руль, почти вырвав его из рук ошеломлённого парня, вывернула его в сторону, но Олли оперативно отстранил меня от совершения ещё больших разрух, и мы благополучно съехали на обочину, напоследок громко взвизгнув тормозами.
        Я даже не успела начать умирать от стыда, когда мою щёку припечатала подушка безопасности, раскрывшаяся в оправдание комплектации дорогого авто в виду своей полезности. Левым глазом, потому что правый был немного недоступен в данный момент, я приметила, что на меня зыркает ошарашенный глазище Оливера (его голова была повёрнута ко мне и так же приплюснута подушкой), в котором я нашла отражение своего, равно как и у него практически вылезшего из орбиты, словно у больных при базедовой болезни.
        Затем он дотянулся до какой-то кнопки, а может просто проткнул вздувшиеся подушки, и я смогла хлебнуть воздуха и расслабить глаза.
        - Ну, ты гонщик… - протянул парень, зачарованно глядя на меня, не спускающей глаз со своего трофея.
        На этот раз я его из рук не выпустила и начала усиленно делать вид, что жутко заинтересована структурой волосков цвета льна, но краем глаза следя за Оливером. Мне было немного стыдно за свой детский поступок, то есть очень стыдно. И глаза поднять на него тоже было страшно.
        - Кажется, настоящие, - тихо сказала я, возвращая владельцу его собственность.
        - А то ж, - тут же выдвинул грудь вперёд Олли, но забирать своё отказался. - Натуральный блондин.
        - Ага! - встрепенулась я. - Натуральный, а не крашеный.
        - А-а-а!.. - глухо простонал Оливер, подзабывший, что он недавно пытался убедить меня в обратном.
        - Да-да, - пожала я плечами и разулыбалась. - Так что там с теорией о блондинах?
        - По-моему, я единственный, кто идёт против системы… - деланным тоном сделал вывод парень.
        - Что?
        - Да-да, - передразнил меня он, завёл мотор, и мы продолжили путь.
        - Исключение из правил типа?
        - Должен же кто-то составлять этот нищий процент иных.
        Я надулась, он рассмеялся и попросил меня не кукситься. Это странно, но обижаться на него не получалось при всём желании. Дольше секунды никак не получалось, так что моё лицо тоже озарила улыбка, вернее, я надеюсь, что озарила, потому что в реальности вполне могло оказаться, что перекосила.
        Так мы и доехали до блочного здания школы, в которой, я когда-то училась в начальных классах. Школа находилась недалеко от моего дома. Я недоумевала, зачем мы сюда приехали, я в школу ехать не собиралась. Никогда не пылала к её стенам ни особой любовью, ни ненавистью. Но как ни странно, я тут.
        - Пошли, ты же всё пропустишь! - растормошил меня Оливер.
        - А? Зачем мы здесь?
        Знаю, я кладезь вопросов.
        - Узнаешь, - подмигнул мне парень, вновь поиграв своими мега-подвижными бровями.
        И как только это у него получается? Хотя не он один такой уникум. Некоторые, например, умеют ушами двигать.
        29
        Школа встретила нас непривычной тишиной и встрёпанным охранником, который взглянул на нас одним глазом, еле приоткрыв его, махнул рукой в жесте «проходите» и вновь вернулся к караульному бдению. Ни имени не спросил, ни цели визита. Даже о второй обуви не заикнулся. Та ли это школа, где я получала начальное образование? В моё время, на входе сидела грозная тётка вахтёрша и сурово вопрошала о форме одежды и соблюдении остальных пунктов, сканируя рентгеновским взглядом. Обойти её было сложно. Чаще она отправляла домой переодеваться. А вот вечером на вахту заступал охранник, которого обойти никак не представлялось возможным.
        Сейчас всё оказалось проще некуда. Что может быть в школе интересного, тем более в конце дня, тем более на каникулах? Даже мыши, наверное, сбегают отсюда, столовая же не работает. А мы вот пришли.
        Где-то в глубине коридора, в сторону которого упорно тащил меня Оливер, со стороны спортзала (в котором физрук пытался убить наш класс первогодок, каждое занятие изнуряя до смерти), насколько я помнила, он находился рядом со столовой (в которой бедных первашей все повара хором пытались отравить - это чистая правда!), раздавались звуки музыки, усиленные эхом, отходящим от высоких стен зала. Там дискотека что ли? Олли привёл меня на школьную дискотеку? Да я даже школьницей на них не ходила.
        Обмякнув, я повисла на сильной конечности друга и попыталась скопировать жалобный взгляд, который так хорошо получался у него.
        - Эй, я тебя не на заклание же веду, - упёрся в меня его ясный взгляд.
        - А куда тогда? И зачем?
        - Сюрприз!
        - Да ну, я не люблю сюрпризы…
        - Все любят сюрпризы.
        - Но только хорошие.
        - Обещаю, это очень хороший сюрприз.
        Я поверила. Шестое чувство настойчиво шептало на ухо, что сюрпризы редко бывают приятными, но я, точно блондинка с проветриваемым чердаком, решила его проигнорировать. Я порою наивная, как стадо монашек.
        Хотя оно свербело, и я снова активировала жалобный взгляд, пытаясь придумать достойную причину, почему не хочу идти на дискотеку:
        - А я… я…
        - Ты хочешь в ту… то есть дамскую комнату? - почему-то решил он.
        Я изображала жалобный вид, а не измученный несварением желудка! Как такое можно не заметить? Если из меня и актриса, то только погорелого театра. Но идея мне понравилась, я вообразила, как вылезу в окно и сбегу, словно героиня молодёжной комедии, так что я часто-часто закивала головой:
        - Ага.
        - Тогда тебе надо… - он хотел объяснить мне куда идти, но я не нуждалась в объяснениях.
        - Я знаю куда идти.
        - Но…
        - Я в этой школе когда-то училась, - вставила я весьма довольная собой.
        - Правда?
        - Правда.
        - А я раньше тоже здесь учился, пока не уехал с мамой заграницу…
        - Серьёзно? Я тебя не помню.
        - Да я сам себя в те годы не помню, - он грустно улыбнулся.
        - Амнезия? - я предположила единственное, что пришло в мою голову.
        - Нет, - усмехнулся он. - Просто я такой балбес был малолетний, о некоторых вещах даже вспоминать не хочется.
        - Если тебе захочется поговорить…
        - То я всегда могу обратиться к тебе. Окей, я понял, - перебил он, подмигнув.
        - Хорошо, - я почувствовала себя неловко, что практически пыталась выпытать у него тайны, так что поспешила ретироваться. - Я тогда пойду в ту… то есть дамскую комнату.
        - Погоди, там…
        - Я знаю, что и где! - теперь перебила его я.
        Ещё чего не хватало - дорогу к белому другу мне указывать. И пусть мне не по нужде туда надо, а просто спрятаться и по возможности сбежать, но ведь именно из-за этого Олли и станет помехой. Как я сбегу, если он будет стоять за дверью? Серьёзно что ли в окно лезть? Это не кино, в наших суровых российских школах на окнах всегда стояли решётки, вряд ли их сняли с тех пор, как я выпустилась.
        Я быстро убежала в сторону первого попавшегося мне женского туалета, но там было закрыто. На двух следующих этажах тоже было закрыто. Так вот о чём пытался предупредить меня Оливер. Наверное, надо было попросить охранника дать ключ. А ещё, наверное, они там сейчас вдвоём стоят и смеются надо мной, ждут, когда я приду за ключом. Фигушки вам, не приду.
        Я помнила, что здесь есть и младший блок, так что его пошла исследовать на наличие открытых туалетов. Но вновь с третьего по первый этаж все они оказались закрытыми, кроме мужского на том же первом этаже. Нерешительно потоптавшись, я всё же вошла. А войдя вспомнила, что мне в туалет не надо было, это была моя отмазка, чтобы сбежать. Но я настолько заинтересовалась поисками, что без стука вломилась в мужской. А теперь грех не спрятаться в кабинке, потому что за дверью послышались приближающиеся шаги.
        Представляя, что это Олли меня выследил, и не желая становиться причиной его смешков, я спряталась в кабинке, миновав череду писсуаров. Я впервые забрела в мужской туалет.
        Кто-то, шаркая ногами, зашёл и, с шумом выдохнув, отправился искать пустую кабинку. Я же притаилась, усиленно пытаясь не дышать и не выступать ни с какими резкими неожиданными звуками. Мой нос почти упирался в стенку, которая, как это и бывает в местах общественного пользования, была исписана разными фразами, ругательствами, обзывательствами по типу «Иван Петрович - мудак» или «Светлана Игоревна - жирная корова», рядом с именами красовались не менее впечатляющие рисунки-карикатуры. Кто такие Иван Петрович и Светлана Игоревна я прекрасно знала. А ещё знала то, что каждый раз в конце учебного года директор Иван Петрович под предводительством завуча Светланы Игоревны делали рейды по туалетам и заставляли учащихся оттирать «деяния своего вандализма». Ничего в отношении к «любимым учителям» не изменилось, эти двое так и продолжают волновать сердца школьников.
        Но меня больше заинтриговала другая надпись, которая гласила: «Танечка, я тебя люблю. Твой Миша». Ниже было написано следующее: «Миша, ты тупой? Танечка ходит в другой туалет!» Это могло бы быть смешно, если бы я сейчас не служила прямым опровержением тому, что Танечка вполне себе могла бы наведаться в мужской туалет.
        Долго на эту раздумывать не пришлось, потому моё внимание было привлечено ещё одной присутствующей на стене весьма интересной табличкой, знаменующей:
        «Кристка С. - 2
        Сонька М.
        Саннетт - *стёрто*
        Камилла - 0
        Ленка М. - 5»
        Я осознаю, что это не обо мне. Надписи каждый год обновляются, да и кто бы стал оценить попу первоклашки? Только извращенец. Да и кто бы додумался мне пять поставить? Но не читая дальше остальных имён и их оценок, я позволила себе немного порадоваться и сжала правую руку в кулачок с сорвавшимся с губ: «Йес!» Именно в этот момент дверь в мою кабинку распахнулась, явив моему взору очень недовольную удивлённую гримасу со смесью отвращения и ноткой обречённости. Но человек быстро взял себя в руки и, проследив за мои пальцем, уткнувшимся в надпись с порадовавшей меня оценкой, посчитал своим долгом обломать меня:
        - Не обольщайся, это десятибалльная шкала.
        Даже если бы я не видела его лица, то по одному голосу сразу поняла, кто тут умничает. А если бы он вдруг каким-нибудь чудесным образом сменил голос (пропил, например, или прокурил, что было вполне вероятно и совсем неудивительно), то топорные интонации в любом случае не оставили бы мне повода сомневаться в том, кто передо мной стоит и морщит лоб.
        Если кто-то сомневался, что этот человек может говорить гадости, я бы такого юмориста в тот же миг на гневный костёр инквизиции сослала. В лексиконе Артёма Охренчика нет добрых слов и комплиментов. Откуда им там взяться? Ведь это же совсем не круто говорить людям приятное. Гораздо прикольнее портить настроение окружающим и всячески гадить свеженьким помётом на лбы добропорядочных граждан, взмыв в небо щегольским голубем. Угораздило же меня с подобным типом связаться!
        Я неуверенно помахала ему кистью, в глубине души, в самой-самой дальней её задворки надеясь, что он лишь моё больное воображение. Я часто падала в последние дни, мозг мог повредиться и наградить меня воображаемым другом-хамом. Странно такое говорить, но последний вариант был в сотни раз предпочтительнее Шерхана во плоти.
        - Ты меня преследуешь, да? - несколько обречённо скосил на меня взгляд глаз-ледышек Шер, оборвав надежды и вызвав небольшую бурю эмоций.
        - Я? Ты с дуба рухнул что ли? Помнится, в прошлый раз, это ты меня вызванивал целый день! - в порыве своей правоты я чуть не угодила ногой в унитаз, позорно рухнув, но в последний момент меня спасла чудо-реакция выделенного мне государством в лице милосердного мэра города личного супермена.
        - Допустим, - хмыкнул он. - Но что за выражение «с дуба рухнул», - пискляво передразнил он меня (я вообще не пищу, как полудохлая мышь), вытащив из кабинки и поставив на гулкий кафель. - Ты с детсада, детка? Пора взрослеть, - он принялся тискать меня за щёчки.
        Нравится же ему надругаться над моими щеками. Самого бы так мучали.
        - Я не маленькая девочка, - отвернулась я от него в надежде, что это спасёт меня.
        - Тебе ещё рано гулять одной, тем более так поздно, - продолжал издеваться Артём, цепляясь за моё плечо и разворачивая к себе лицом.
        Я давно заметила, что он любит говорить свои гадости прямо в лицо собеседника. Но методы привлечения к себе внимания у него страдали.
        - Ничего не рано и не поздно! - с упорством непослушной девочки морщила я лоб.
        - Ути-пути, - надул он губы и смешно скосил глаза.
        Это было правда потешно, но рассмеяться себе я не позволила. Тогда он будет думать, что мне нравится, когда он издевается надо мной, а мне это совершенно не нравится. Просто момент получился смешной. И всё.
        Я нахмурила лоб сильнее и закусила губу. Было бы неплохо вновь развернуться на сто восемьдесят градусов, но боюсь, данные инсинуации будут пресечены им в корне, лишь бы он меня гвоздями к кафелю не прибил, дабы я не вертелась, как бараний шашлык на шампуре, то есть овечий.
        - Перестань, я же не кролик, чтобы со мной сюсюкаться.
        - Кролик? Да ну нафиг! Какой из тебя кролик? Ты не видела что ль их никогда? - принялся увещевать мой муж (муж… о Боги! За что мне это наказание?) - Они же милые и сидят себе тихо по клеткам и шуршат, генерируя потомство… Я вообще сомневаюсь, что ты в этом, - на последнем слове он мне загадочно подмигнул, томно закатив глаза, - деле имеешь хоть какой-то мало-мальский опыт.
        Пошляк!
        Надо же, из сотен тысяч свойств, присущих крольчатам, этим маленьким пушистым существам, он выбрал самый непристойный. Они совсем не такие, они милашки. Но теперь кролики у меня всегда будут вызывать эту неприличную ассоциацию.
        Я чертыхнулась, на что Шерхан меня обругал, типа не ожидал, что я умею выражать недовольство. Я прочувствовала резкую необходимость смены темы и даже сразу придумала.
        - Что ты здесь делаешь? - спросила я о том, что мучило меня подсознательно с того самого момента, как Шер меня обнаружил.
        - Знаешь, дико неудобно объяснять тебе такие вещи, обычно это в более раннем возрасте пытаются втемяшить, но раз уж такой балаган, то войдя в твоё положение… Я попытаюсь, - он один за другим объединил подушечки пальцев, начиная с мизинца, у подбородка и с видом пре-скучно-заумного препода продолжил: - В организме человека есть один орган, называемый мочевой пузырь, имеющий свойство наполняться при…
        - Прекрати кривляться и паясничать, - недовольно буркнула я, прерывая «лекцию».
        - Но ты же сама спросила, а я всего лишь пытаюсь просветить твой недалёкий ум.
        - Сам ты недалёкий! - моему возмущению уже не будет предела, вот же зараза.
        - Эй, прошу не оскорблять меня! - ткнул он в меня пальцем, потом обратил внимание в то место куда ткнул, подрыгал пальчиком оценивая, затем состряпал на лице неудовлетворение и сделал жутко необходимый совет купить ваты и напихать в «сиськин дом», так как в следующей кабинке тоже есть шкала с оценками, и «было бы неплохо хотя бы там не оплошать».
        Я даже отвечать ему не стала, хотя меня подмывало сказать ему тоже какую-нибудь гадость, типа в женском туалете тоже есть довольно интересная табличка, и ты в ней далеко не на первом месте, но во-первых, никакой таблички там не было, я бы соврала, во-вторых, он бы скорее всего дверь в женский туалет выломал, чтобы посмотреть и убедиться, а не обнаружив ничего, опять бы ржал надо мной. Есть ещё и в-третьих. А именно: я стесняюсь такое говорить. Но в любом случае, он - овец, фаршированный маленькими злыми гремлинами.
        Мне захотелось взглянуть на шкалу с балловым эквивалентом «буферов» (опять же словечко из лексикона Шера), но я всё же являюсь благородным представителем цивилизации, так что опускаться до его первобытного уровня не стала.
        - А ты здесь зачем? - теперь интересовался Артём.
        - Природа вызвала, - огрызнулась я.
        - Как нехорошо, - неожиданно зацокал Шер, - берёшь с меня пример и грубишь… Ты же хорошая девочка. Ай-яй-яй, - он сокрушённо помотал головой, ещё бы схватился за неё и оторвал случайно.
        - Неважно. В любом случае я сейчас ухожу.
        - Ага, ясно. Спалилась на слежке за мной и теперь валишь!
        - Не спалилась!
        - Вот ты и призналась!
        - Не спалилась, потому что не следила! Зачем мне это?
        - Ну, может ты моя тайная фанатка и поэтому охомутала, то есть окольцевала, а теперь ходишь за мной по пятам! Даже одежду куплю прикупила, чтобы не смотреться рядом со мной убого! - с видом безумного фанатика, перечитавшего детективов Артура Конан Дойля, вещал Шер.
        - Ты псих. И шизофреник, - озвучила я свой нелицеприятный вердикт.
        Шерхан лишь гордо выпятил грудь и для пущей убедительности ткнул в неё большим пальцем, поджав остальные. При этом на его лице сияла голливудская улыбка, не оставляя сомнений в моём мозгу, что мои выводы были невероятно верны и дополнительных справок от психотерапевтов не требовали.
        - А ещё я попрошу тебя называть меня «О, мой Господин» или «Повелитель», хотя ты так примитивна, что пожалуй, тебе я разрешу называть меня по-особому, по-домашнему так: «Хозяин».
        Я чуть не поперхнулась.
        - Эгоцентричный дурак.
        Ой, я это вслух сказала, и он сейчас убьёт меня.
        К моему удивлению, Шер промолчал и оставил без внимания колкую фразу. Я заметила, что он находился в прострации, явно представляя себя властелином мира. К его позе сейчас не хватало только розового облачка над головой пририсовать, как это делают в манге.
        Не дожидаясь, когда это состояние пройдёт, я направилась к выходу, но мой муж снова ожил, и в нём каким-то невероятным мистическим образом проснулась забота:
        - Провожу тебя давай, заблудишься ещё.
        - Ничего не заблужусь! - гордо вставила я и, тряхнув «крысиным хвостиком», в чём меня бесконечно убеждала Леся, да так рьяно, что я кажется и сама поверила, покинула помещение, кишащее отвратительными запахами и, отойдя на приличное расстояние, вдохнула свежего воздуха.
        Из туалета донеслось сдавленное шипение, я понадеялась, что это Шер споткнулся и угодил своим напыщенным лицом прямо в унитаз. Потом обругала себя за то, что думаю плохие вещи и отправилась искать выход. Разумеется, иного выхода, чем через основной вход, здесь не имелось, только через спортзал. Это я помнила точно, в противоположном конце спортивного зала установлена железная дверь, закрываемая изнутри, для быстрого перемещения класса на уличную площадку весной и осенью. Идти через вахтёра было страшно, ведь рядом с ним меня ждал Олли и желал протащить на дискотеку. Этот вариант не котировался вообще никак, и я решила разведать спортзальную дискотеку сама, дабы в одиночку прошмыгнуть через тот выход, о котором уже минут пять грезила.
        По мере приближения, звуки музыки становились громче и громче, и не мудрено, в зале замечательная акустика. Не думая ни о чём хорошем, как и о плохом, я вошла в зал и была удивлена представившемся видом.
        30
        Оказалось, что никакой дискотеки, которую рисовала моя фантазия, тут не предполагалось. Просто кучка парней и несколько девочек в неформальной бесформенной одёжке, подобно моей, то есть Сониной, старательно разучивала странные сложные движения, которые в результате должны были объединить в танец. Некоторые из ребят занимались растяжкой, некоторые просто сидели на покрытом вековой пылью полу и качали головами в такт музыке. В дальнем углу припарковалась уйма косолапых оболтусов возраста Сени, а то и меньше и, наблюдая за старшими товарищами, пыталась запомнить и выучить некоторые движения.
        Я почувствовала себя не в своей тарелке, прекрасно осознавая, что сюда забрела действительно случайно и подозревая, что Шер здесь занимался, а я весьма неудачно с подачи Оливера снова с ним пересеклась. Неужели он решил взяться за наше счастье, намеренно столкнув со своим кузеном? Безусловно, Олли хороший и добропорядочный парень, но для того, чтобы ощутить себя в роли Купидона пусть сначала купит лук со специальными стрелами. А то пока не очень складно получается.
        Развернувшись, я почти переступила порог, но была нагло перехвачена за плечо сильной цепкой рукой.
        - Эй, ты на занятие? Опоздала малёхо, но ладно. В первый раз прощаю, - выдохнул мне в лицо сверху вниз высоченный курчавый парень, голос которого показался знакомым, но лицо его я вспомнить не могла, как ни напрягала свою единственную извилину.
        - Э… не… - с моих губ почти сорвалось «нет», но он меня перебил.
        - Не стесняйся, ребёнок, - по-отечески отозвался шланг, таща меня вглубь зала. - В первый раз всегда страшно. Помню, когда я сам начинал, танцоров, как мы, не было в городе. Прикинь, как это было - нарядиться в «мешок» и так ходить по улицам, считая себя крутым перцем. Но сейчас-то чего уж… Так что если нравится - молодец, что пришла! Огромный тебе респектище от всех представителей культуры урбана.
        Из-за моей одежды он принял меня за своего нового ученика. Было неловко, и тем не менее учиться танцевать я не хотела.
        - Вообще-то… я случайно…
        - Ага, согласен, все мы случайно столкнулись с этим стайлом, а теперь живём и дышим только им. Добро пожаловать в наши ряды!
        Кажется, этот длинноватый и чудаковатый тип был дико рад новому члену экстремальной культуры (ну, или околоэкстремальной, но мне первый вариант казался более подходящим), так неудобно его расстраивать.
        - Спасибо, - выдавила я.
        - Да ладно тебе благодарить! Просто если начинаешь - это теперь твоя жизнь! Согласна на такие условия? - я как-то неуверенно пожала плечами, а чернявый парень приобнял меня за плечи и отмочил: - по глазам вижу, что согласна!
        Мы зависли под баскетбольным кольцом и, наконец-то, в его недалёкую головушку мигающей лампочкой пришла идея представиться:
        - Как ты уже поняла, я Ванилла Вэйв, но Дэн в кругу нашей команды, вообще, конечно, Данила. Но звучит скучно. Поэтому Дэн. Я считаю, не дело по кличкам друг к другу обращаться, да? - он глянул мне в глаза, я кивнула, медленно осознавая, что чудом забрела в обитель легендарных «Фанки Джаз Бэнд», а распинающийся передо мной тип и есть тот самый скачущий по сцене с микрофоном Ванильный. Как тесен мир. - Хотя не все фанки-джаз-маны согласны с этим. Но я всё равно скажу, как их зовут. Ты же теперь тоже станешь фанки-джаз-гёл. Так что слушай и запоминай имена и внешность своих сенсеев.
        - В смысле сенсеев? - кто такие эти сенсеи, я помнила, что такими словами именовали некоторых индивидов в стасовских любимых аниме.
        - Учителей, в смысле, - вразумил меня Ванильный. - Мы все теперь твои учителя. Ты же не думала, что тебя только я буду учить?
        Я не рассчитывала на то, что и он меня будет учить, но уверила парня, что даже мыслей подобных не допускала и буду счастлива обучатся мастерству у профессионалов. Мысленно. На деле я только кивнула.
        - Видишь, бегает с фотиком, - Дэн попытался ткнуть пальцем в двигающегося, как метеор, высокого парня со смешным блондинистым хвостиком, который без конца сверкал вспышкой то из одного, то из другого конца зала. Я уверила его, что поняла, кого он пытается показать, и Дэн представил мне его: - Это Илюха - Фотограф. Ну, прозвище у него такое. Банальное, конечно, но я этого фрукта без фотика вообще никогда не видел, - знаем мы эти психические отклонения, мой братик Сенька тоже влюблённо смотрит на мир через объектив, - хотя мы с ним уж лет десять друг друга знаем.
        - Ого, это вы с ним на пару начали вносить культуру в жизнь нашего города? - припомнила я чьи-то рассказы, вполне возможно, об этом сам Дэн на сцене рассказывал.
        - Да, - расплылся в улыбке мой «гид». - Мы вдвоём, - его голосе наполнился таким количеством гордости, что я сама загордилась им.
        - Молодцы, - и это правдивые слова, пусть я не разделяю идей непонятного мне движения, но сам факт успеха мальчишек впечатлял, ведь они всего добились сами.
        - Да ладно, я могу слушать комплименты вечно, но продолжим. Так-так… - его взгляд и палец вновь выловили из толпы ещё одного представителя их группы - высокого парня, чьи волосы были заплетены в косички; он пытался что-то доказать другому парню с короткой рваной стрижкой чёрных как смоль волос. Они стояли, покрикивая друг на друга, и с пеной у рта и активной жестикуляцией пытались вразумить оппонента. - Это Джава Мэн, а рядом с ним Степлер. Сергей и Вова. Первый откликается на Джаву, а второй строго на Владимира. Своей кликухи вообще не терпит. Я бы тоже не терпел. Но это его Тёмыч наделил от щедроты своей душевной, там по случаю пришлось, так и прижилось. Так что Степлер он только на сцене. Кстати, Тёмыча не видно… Да и бог с ним, там вон Малик, - Дэн указал на невысокого парня, которого я сразу узнала, с ним мы в клубе познакомились. Его черты лица представляли некоторый интерес - тёмное смуглое лицо, большие глаза с тёмно-коричневой радужкой, длинные чёрные ресницы, все говорило о том, что он представитель иной национальности. - Кстати, единственный, кто безникнеймовый.
        - А он не русский, да? - решилась я спросить.
        - Ага, он татарин, вообще, весёлый парень и танцор от Бога. Не знай, чего там у этих татар в крови, - хохотнул Дэн.
        Я заметила, что со скамейки с него не сводит взгляд красивая девушка, сверкая выразительными чёрными очами, закутанная в лёгкий летний платок. И сам Малик постоянно отправлял в её сторону воздушные поцелуи. Наверное, это его девушка.
        - А теперь твоя очередь представиться, - хлопнул он меня по плечу. - Как тебя зовут?
        Ответить я не успела, потому что в тот же миг меня, как детскую игрушечную куклу прибрал к рукам другой человек:
        - А её не зовут, она сама приходит. Правда, малышка? - пронеслось горячим дыханием у меня над ухом, что полчища мурашек, побросав костыли, осознали, что могут ходить, бегать и даже скакать, «осчастливив» своей реактивностью бедную меня, да так, что ноги подкосились.
        Хорошо ещё, Шер меня крепко держал, и не позволил упасть. Хоть какая-то от него польза.
        - А вот и ты, Тёмыч! Прекрати клеиться к девушке! - отобрал меня из рук Шерхана Дэн. - Она у нас новенькая, не надо её пугать.
        - Ага, я вообще ухожу, - скосив взгляд на мужа, пролопотала я.
        - Куда? Ты же только пришла! - выразил недоуменное возмущение Ванильный.
        - Точно, ты же только что пришла! - с взглядом маньяка поддержал друга Шерхан, вероятно, задумав внеочередную гадость. - Пошли в мою группу. У меня как раз малыши.
        - Да, думаю первое занятие можно и с бэйбиками, - не стал спорить с Артёмом Дэн, - но я буду наблюдать, чтобы ты, Артём, не посягал на нашу новенькую, - с лёгким пренебрежением пригрозил он пальцем в мою защиту.
        Артём пообещал, что будет «примерным мальчиком» и потащил меня к оголтелым карапузам, которые при нашем приближении захлопнули рты и встали в круг. Центральное место в круге занял Шер, а я направилась к скамейке, заявив, что «первое занятие надо смотреть». После долгих препирательств он сдался, но я осталась уверена, что этот генерал-командир уже готовит план мести.
        Теперь я, как и загадочная восточная красавица на соседней лавке, сидела и пялилась во все глаза на своего кавалера. Разумеется, Шера так можно назвать с сильной-пресильной натяжкой. И мой взгляд, в отличие от взгляда соседки, не затуманен и не восторжен, скорее удивлён и шокирован.
        - Так, придурки недозрелые, - покрикивал на малышей Артём, - это же так легко. Я вам же дал задание, чтобы дома выучили. А вы проигнорировали, так что упали-отжались по десять раз… для начала.
        Армию развёл, а ему никто и слова не скажет. Наоборот, мальчишки с удовольствием бухнулись на свои хилые конечности в попытке выжать отжим, получалось у единиц. Но и те, кто отжался, вставать не торопились, видите ли, команды от начальства не поступало.
        - Ой, не могу, вот идиоты! Вы только по улицам шнырять можете да тырить деньги родителей на сигареты и бухло, пиявки болотные. Вас, скелетонов, можно в криминальных хрониках будет скоро показывать, потому что из таких, как вы, только гопари и вырастают, которые потом щемят нормальных пацанов и тёлочек по тёмным подворотням и отнимают кошельки и невинность. Так что, начинающие извращенцы, ворюги и насильники…
        Я была крайне возмущена его отношением к детям, не могла молчать, поэтому вскочила со скамьи и подскочила к нему:
        - Ты почему так с детьми разговариваешь? По-моему, это именно ты их развращаешь своими нелицеприятными словами!
        - Детка, - устало, словно уже в сотый раз повторяет одно и то же, выдохнул Шерхан, - говори по-человечески, ты же не училка этики. Это раз. А во-вторых, они уже и так развращены до невозможности. Я только открываю им глаза на самих себя.
        - Ты больной! Так нельзя с детьми! - не могла я успокоиться и поэтому прыгала вокруг него, как коза во время землетрясения.
        - Утихни, - неожиданно приблизил своё лицо к моему Шерхан. - Читай, что написано в моих глазах?
        - Куплю место в сумасшедшем доме? - съехидничала я, а кто-то совсем рядом тихо заржал.
        Мы оба обернулись на смех, хозяин смешка, Джава по имени Сергей, подавился им, а мы с немым удивлением обнаружили, что музыку отключили и все с нарастающим интересом прислушиваются к нашему разговору. Кажется, никто не верил, что кто-то будет спорить с этим непрошибаемым осликом Иа, вернее Ослом Ослевичем, кронпринцем семейства ишаков в стране Осляндии. А я первая самоубийца нашлась.
        - Эй, голубки, я конечно, понимаю любовь-морковь и всё такое, но нельзя же постоянно тереться друг у друга и друг об друга! - вклинился в наступившую тишину звонким баритоном Оливер, который наблюдал наши препирания в первых рядах.
        - Вы чё все столпились тут? - зычно быдловато прикрикнул на всех мой интеллигентный муженёк и для виду поиграл мускулами, которые изящно вздулись на его мощных руках, что прекрасно просматривалось и мною, и остальными, ведь Шер был только в майке. Я даже перехватила восхищённые взгляды тех немногих девиц, что были в зале.
        Мелкота тут же попряталась за спинами старших, а коллеги по основному составу группы напряглись. Кажется, у моего принца реально проблемы с психикой, раз его гневный вид сразу же заставляет напрячься друзей.
        - Эй, эй! Расслабьтесь! Вы же драться не собираетесь? Мы же команда! - миролюбиво возопил Олли, заставив меня умилиться его благоразумию. Не то, что стадо тупоголовых валенков, которые сами те ещё гопари под предводительством бесменного Осла Ослевича.
        - Никто драться не собирается, - чуть ли не по слогам очень грозно почти что выплюнул ему в лицо Шерхан.
        - Да-да, никто драться не собирается, - поддержала его я, повиснув на плече Артёма, типа, если что, я его остановлю.
        - Не пищи, - шикнул на меня муж так, что никто не услышал.
        - Я не пищу! - возразила я одними губами.
        - Ты пискля!
        - Сам такой!
        - Ну вот, опять они в любви друг другу признаются… - сложив ладони, принялся умиляться мой ДСЧ, приняв наши беззвучные для них ругания за романтичные словоизлияния. - Кстати, ребята! Познакомьтесь, это девушка Тёмы!
        Не знаю, кто из нас был больше зол и хотел первым отправить на тот свет Оливера, но наш общий друг слишком поздно вспомнил, что это был секрет. А значит месть ему полагалась в любом случае. Ещё и друг называется. А кому-то даже брат. Они живут в одном доме, его Шер ночью подушкой задушит.
        Смертник Олли, осознав, что сболтнул лишнего, стоял, неуверенно пожимая плечами и молитвенно собрав брови домиком, словно мысленно вымаливал прощения. Сейчас было откровенно не до его умелого позёрства, то есть актёрства.
        Раз мы решили играть в свои дурные игры, надо идти до конца. Если сказать Оливеру, что мы не встречаемся, он начнёт подозревать неладное и вполне себе может докопаться до правды, всё же у него определённое положение в обществе, есть должные связи. А если он узнает, что мы женаты, то… Я даже не знаю. Вообще-то, ничего особенного не будет, кроме того, что его язык-помело растреплет это всему городу
        К моей неожиданности, Шер времени не терял и приобнял, сжав так сильно, что у меня появились подозрения, а не выжмет ли он меня, как зубную пасту из тюбика? Но его объятия не настолько впечатляли, как вспотевшее тело. Когда я висела на руке, это было не так заметно. А теперь, когда мой нос уткнулся ему в широкую грудь, сладковатый запах пота заставил меня чихать. На что все хором пожелали мне быть здоровой, только Шер съязвил, мол, нечего покрывать его микробами. Я тоже молчать не стала и сказала, что сама пребываю в надежде не заразиться от него каким-нибудь заболеванием, потому что мыться чаще надо.
        Теперь умилялись все, до сих пор не верившие, что это правда. Они снова приняли наши препирания за любовный трёп. Где муженёк откопал таких друзей-даунов?
        - А я думал, они с… - заговорил Джава, но, получив тычок от высокомерного с виду Владимира, тут же заткнулся.
        - Блин, и давно вы встречаетесь? - поинтересовался Малик, забавно округлив глаза.
        - Для меня каждый день вместе, как вечность, - выдал Артём, заставив всех пораскрывать рты, а заботливый Илья даже подбежал, чтобы якобы проверить температуру друга.
        Я знала, что он подразумевает под вечностью ад, а не рай. А они не знали.
        - Вроде не заболел… - недоуменно сказал Фотограф и отошёл на место.
        - Так, значит, вы точно встречаетесь? - посчитал своим долгом переспросить Джава.
        - Нет, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@, мы поженились! - нервно выкрикнул Шер.
        Конечно, никто в такую чушь не поверил. Действительно - скажи людям правду, они не захотят её услышать.
        - Ха-ха, - сделал попытку рассмеяться доселе молчавший Дэн. - Что же ты прятал её от нас? И не выражайся при даме.
        - Чтобы не увели, знаю я вас - вам только покажи девушку - тут же планы строите, как схапать её, - отозвался Шер, пропустив мимо ушей наставление, с которым я была солидарна.
        - Мы же друзья, танчик Шеридан, что за бред, - возмутился Илюха, настраивая фотоаппарат, но Артём, заметив это, запретил делать фотки.
        Ого, у моей типа любви есть ещё одно прозвище. Танчик Шеридан. Интересно, почему танчик? Для меня Шеридан - это видный деятель Ирландии, автор знаменитой сатирической комедии «Школа злословия». В ней главные герои просто с ума сходили, перемывая друг другу кости - чуть ли не горло готовы были перегрызть за то, чтобы оказаться в первых рядах и исполнить собственное соло в «прачечной сплетен» - салоне светской интриганки леди Снируэл. Здесь, кажется, нечто по подобию её салона - собрались сплетники и уже с удовольствием, галдя, перешёптываясь и фыркая, жадно впитывая и переваривая своими умами эту сногсшибательную новость.
        - Слушайте, все уже узнали, что хотели. Мы встречаемся. У меня есть девушка!
        - Ого! Вот это новость всё-таки! У тебя роман с девушкой! И уже несколько дней. Так сколько, не подскажешь? - выпытывал Джава.
        - Не подскажу! - огрызнулся Артём.
        - Уже три дня, - ответил вместо него Оливер.
        - Офигеть! Так это же на два дня и несколько часов больше, чем любой твой самый длинный роман!
        - Так это же та, с бала! - вспомнил меня Малик. - Которая найсовая! Не, реально ты крутяцкая чика!
        - Ты что, не встречался с девушками до меня? - округлила я глаза Шеру, до этого одобрительно улыбнувшись Малику.
        - Официально ты моя первая девушка, - донеслось до меня крайне недовольное шеровское бурчание.
        - А раньше ты тащился по мальчикам, да? - съехидничала, не смогла удержаться.
        Шер посоветовал мне заткнуться.
        - Хватит уже шушукаться! - вклинился в разговор Владимир. - Ты бы представил её. Мы хотим знать имя.
        Наверное, мне показалось. Нет, мне точно показалось, будто у моего благоверного забегали глазки. Чепуха. У него если что и бегает, то в строго определённом порядке под известные одному ему ноты марша сумасшествия. У меня явно глюки.
        - Это моя прелесть, моё солнышко, моя утренняя радость…
        - Ты же ненавидишь рассвет! - внёс и свою лепту в разговор Малик, но под взглядом Артёма Грозного стушевался и поспешил спрятаться за чьей-то спиной.
        - Моя Королева Весны…
        - Твоё нелюбимое время года, - озвучил мелькнувшую мысль Джава.
        Шер и на него взглянул уничтожающе, но продолжил:
        - Моя любовь!
        Он громогласно закончил и обвёл всех взглядом, будто ожидал аплодисментов. Если совсем откровенно, мне было крайне приятно слышать эти слова, которые ничуть не являлись правдой. Но я буквально таяла, слушая тёплые слова и представляя, что они предназначены мне тем, кто и вправду так чувствует. Мозг протестовал, а сердце плавилось, и даже омерзительный запах пота уже не казался таким противным.
        В этот момент нас ослепила вспышка фотоаппарата, а разъярившийся Шер, наконец-то выпустив меня из объятий, погнался за Ильёй, чтобы хоть кому-то дать в морду. Псих, одним словом.
        Пока они носились, парни из группы задали мне парочку вопросов о том, как меня угораздило связаться с «этим придурком», а я ответила, что «любовь зла», вызвав на их лицах усмешки и похвалы, мол, всё у меня в порядке с чувством юмора, значит в коллектив я вписываюсь. Тогда они ещё что-то бормотали, что я теперь шеровская ван лав вместо танцев, но в итоге пришли к выводу, что у него будет две лав. Мне было всё равно, честно говоря, я просто кивала головой, соглашаясь.
        Девушки, присутствовавшие здесь в количестве трёх штук, с вызовом оглядывали меня с ног до головы и обсуждали за глаза. Но мне и до них не было дела, хотелось уже покинуть чужую территорию.
        Шера носило где-то по школе, на него подействовала школьная атмосфера, или в пятой точке не переставало играть детство, зато Оливер аккуратно взял меня под руку и увёл от возбуждённых фанки-джаз-манов.
        - Слушай, прости меня, плиз, я сам не заметил, как выдал вас…
        - Да что уж там, всё позади, - махнула я рукой.
        Все равно его Артём убивать будет. А два убийства одного человека будет многовато даже для такой яркой звезды как Олли.
        Мы пошли прочь из спортзала.
        - Мне так неудобно.
        - Забыли уже.
        - Нет, правда, жутко себя чувствую. Как предатель…
        - Ты не предатель. Всего лишь жертва своего языка.
        - Я расколовшийся шпион. Фиговый из меня шпион, - опустил голову мой друг.
        - Проехали.
        - Извини…
        - Ничего страшного, - заверила я его, уже простив.
        Не могу я долго дуться и быть обиженной. Так уж заложено в моей природе.
        Мы шли немного молча, но я видела, что Оливеру хочется что-то сказать, и поэтому он без конца закусывает нижнюю губу.
        - Говори, - расщедрилась я, с прискорбием ожидая услышать новую порцию извинений.
        - Ну, сегодня, помнишь, я говорил про сюрприз.
        Моё внутреннее я, сделав парочку кульбитов, воспарило над разумом в ожидании сюрприза. Наверно, это что-то клёвое, подсказывало мне сердце, потому что всё дурное, что могло произойти сегодня, уже произошло. И я была не прочь получить презент за адские муки.
        - Да! - улыбнулась я ему.
        - Мне нужен твой совет, - направляя мне к лестнице, ведущей на второй этаж к актовому залу, признался Олли.
        Я запуталась. Секунду назад он говорит о сюрпризе, а сейчас о совете. Мой совет для него сюрприз что ли?
        - В каком вопросе?
        Мы поднялись наверх и, остановившись на верхних ступеньках, присели. Олли попросил меня вытянуть ладонь и опустил в неё красивую серебряную цепочку. В этот момент, оторвав меня от созерцания неимоверной красоты, на подножии ступенек нарисовался мой самый младший брат с неизменной камерой в руках. Его появлению я была удивлена даже больше, чем тому факту, что оказалась обладательницей шикарной цепочки с кулончиком в виде скрипичного ключа.
        Помаячив у подножия секунд пять, он развернулся и убежал, оставив меня с раскрытым ртом, а Олли, кажется, вообще внимания не обратил на несуразного малыша. Ну, бегает и бегает. Главное, чтобы не приставал.
        - Как тебе? - спросил Оливер.
        - Красивая подвеска, - честно ответила я, постаравшись выбросить из головы недавнее появление Сеньки. Тем более ощущало себя глупо, что даже не сказала ему ни привет, ни пока.
        - Значит, ей она просто обязана понравиться, - заключил друг, аккуратно высвобождая цепочку из моих рук.
        Я почувствовала себя дурочкой. С какого перепугу я решила, что этот подарок может быть для меня. Тем более от Олли. Мы друзья, и поводов для подарков я ему не давала, в смысле праздников никаких у нас по календарю не задумано, день рождения у меня не сегодня, - вообще глупо было такое предполагать. Разумеется, это подарок для его девушки, которую он любит до бесконечности.
        - Да, ей понравится, - я робко улыбнулась Оливеру.
        - Хочу подарить ей. Мы сегодня идём в ресторан. Я решил не экспериментировать с неожиданными местами для свиданий.
        Далее последовал его душещипательный рассказ, названный им «тёмной сагой», о самом неудачном свидании в его жизни в морге, но в то же время и самом нелепом, даже диком. Хотя закончилось оно обломно, надежды он не терял и вновь вызвонил девушку своей мечты на очередное рандеву, а теперь готовился. Я дала ему ценные советы по поводу того, что девушки любят, а что ненавидят, Олли даже законспектировал одну из тем о значении цветов роз. А потом, в своём обыкновении, резко сорвался, осознав, что опаздывает на свидание. Всё как обычно.
        Он вёл себя очень дружелюбно, я не понимала тогда, почему он предпочитает проводить время со мной вместо своих друзей, но как наивная я жалела бедную звезду, у которой по закону жанра, видимо, их не было. По крайней мере, в фильмах так и бывало. Я тогда не знала, что у парня куча приятелей. Позднее же узнала, что у него была и горстка друзей, заботливой рукой Боженьки-садовода рассеянная по всему миру. А самый лучший друг вообще жил в этом же городе, и был мне трагически знаком.
        Но перед этим он попросил меня вновь наведаться в спортзал, прямо-таки умолял, заставив пообещать пойти. Нарушать свои обещания я не любила.
        31
        Я ещё немного посидела, раздумывая над ситуацией, в которой оказалась благодаря двум странным разным братикам, и уже хотела подняться, чтобы отправиться домой, игнорируя просьбу одного из них, как увидела, что в зал вбежал Джава, с большой коробкой в руках, перевязанной красной лентой. Смотрелся он крайне загадочно, и мне до жути стало интересно, что же он в ней притащил. Вероятно, у кого-то из клана день рождения, а они хотят устроить ему сюрприз. Я решила принять участие. Надо было поднять себе настроение. А радость на лице любого человека, если эта радость искренняя, передастся и мне, как по волшебству. Так что я последовала за ним.
        Ребята скучковались в середине зала. Я пыталась разглядеть среди них своего мужа, но упорно не замечала. Либо он уже смылся, либо в схватке с Ильёй победа оказалась не на его стороне. Так ему и надо, не будет выпендриваться.
        - Я думал, ты уже свалила, - задумчиво раздалось из-за спины из комнаты для переодевания.
        - А я думала, тебя огрели скамейкой по лбу…
        - Не смешно, - пожал плечами Шер.
        - Зато жизненно.
        - Много знаешь о жизни? - прищурился Артём.
        Ответить было нечего. Настроение закатилось куда-то под плинтус или даже в район фундамента. Я направилась прочь.
        - Эй, Королева Весны, стой! - донеслось из зала, я обернулась.
        - Ребята, - начал торжественную речь Джава, то и дело подпрыгивая на месте. - Мы бы хотели вас поздравить…
        Всё встало на свои места. Этот подарок, их загадочное кучкование и просьба Оливера. Кажется, его други дико рады, что Шерхан нашёл постоянную девушку, успокоил требующие разнообразия гормоны и перестал гулять, как мартовский кот. Облом, это неправда, но они пока этого не знают. Они надвигались на меня, я спиной надвигалась на развалившегося на скамейке Шера, потом я споткнулась и удачно приземлилась ему на колени. Выражать своё недовольство при друзьях мой муженёк не рискнул, но заикнулся о коровах, а я задумалась о кастрации.
        Между тем, путь к отступлению через дверь оказался прикрыт живой стеной отчаянно радующихся парней и недовольных девушек, видимо, рассчитывавших ранее в своих мечтах на вакантное доселе место девушки Артёма Охренчика. Думаю, самое притягательное в нём, это его необыкновенная фамилия. Точно, именно из-за неё они и завидовали мне, ведь теперь в их глазах я главная претендентка на неё.
        - С тем, что вы обрели друг друга! Мы даже не надеялись, что у нашего кобелюги, - за это слово Джава получил тычок в район межрёберья и вместо него речь продолжил Владимир.
        - Что у нашего охренительного друга появится постоянная девушка, которую он искренне полюбит и будет лелеять, боясь выпустить из рук, - на этих словах он обвёл нас контурно руками, мол сами взгляните, я не вру.
        - Ага, мы в шоке, - подтвердил Малик, держа за руку ту самую восточную красавицу.
        - В ауте практически, - добавил Илья, пытаясь поймать нас в кадр.
        - Мы не можем быть в ауте, это не футбол, - возразил Джава.
        - Ещё как можем. Образно. Мозги напряги, - посоветовал педантичный Владимир.
        - Их слишком много, чтобы напрягать, - отмахнулся парень с косичками по всей голове и достал из-за спины огромную картонную коробку.
        - В связи с этим, - теперь слова произносил Дэн, - мы бы хотели вручить вам этот подарок, чтобы вы запомнили этот день, когда в наш коллектив влился новый человек, ты - Королева Весны. И мы надеемся, что ваша любовь будет такой же вечной, как наш презент.
        Джава отдал мне коробку, улыбаясь как котяра, объевшийся сметаны. Я приняла и тут же развязала бант с нетерпением спешащего на пожар спасателя. Но содержимое немного охладило мой пыл. Зато у Шера вызвало шальную радость:
        - О! Кондомы! Темно, парни! Респектоз! - возопил Артём, запуская руки в коробку. - Клубничные, банановые, малиновые. Прикольно. Рифлёные… И размерчик мой! Не, бразы, вы просто гениальны!
        - Что там? - схватился за голову Дэн. - Ты, придурь, мы что договаривались купить? - накинулся он на Джаву.
        - Ой, да ладно, это ж мазовая тема! Шеру понравилось же!
        - Не, ты ваще безумен, - покачал головой Владимир. - У тебя же в голове постоянные сквозняки. Вот и надуло.
        - Да ладно, парни, моей малышке тоже нравится, правда, киска? - вновь обжигая своим дыханием моё ухо, «продышал» в него он последнее обращение.
        Такие моменты не могут не нравиться, когда оживлённые огненным дыханием мураши совершают перебежку от ушей к основанию шеи, даже волосяные луковицы пробудились, приятно щекоча. Я сразу устыдилась своей слабости и постаралась взять себя в руки. Нельзя постоянно попадаться на его издёвки. Я неопределённо пожала плечами и покраснела.
        Тупой подарок. Только идиоту он придётся по душе.
        - Всё, мы сейчас уезжаем, чтобы использовать это, - Шер обвёл правой рукой содержимое коробки, - по назначению.
        - Ты что говоришь, хам! - возопила я.
        - Ой, да ты не обращай внимания, - принялся защищать друга Илья, - он у нас слегка ущербный. Этот грубиян постоянно путает хамство с остроумием.
        - Я заметила.
        Шер одарил разговорчивого друга экранизацией своего внушительного кулака, затем схватил коробку в одну руку, меня в другую и, попрощавшись, принялся прорываться сквозь толпу.
        - Ты давай не теряйся, заруливай к нам чаще! - обращались ко мне его друзья. - Мы тут каждый день на базе, так что ждём! Красотка, бросай на хрен этого кобеля и будь моей девушкой!
        Шеру тоже досталась порция нравоучений и наставлений:
        - Смотри, не обижай малышку! И как же она на тебя, неполноценного, запала? Ты её приворожил что ли?
        В итоге мы все же прорвались к выходу, но около сторожа нас догнал один из малышей из группы Шера. Он остановился около моего благоверного, набрал в грудь воздуха, собрался с духом и произнёс:
        - Вы - мой герой! Я хочу Вам подражать!
        Боже, что за идеалы у ребёнка. Бедняга.
        Артёмка сразу возгордился. Он любил ставить себя выше других, отмороженный у него мозг. Я думала, он сейчас этому шкету автограф свой даст с персональной фотографией. Но он удивил не только меня, но и своего малолетнего обожателя, суровым тоном и рвущимся наружу хохотом, который старался удержать из последних сил, разрешив:
        - Ну, подрожи, подрожи!
        Малыш надулся, но обиду решил не выказывать, просто скуксился, молча развернулся и ушёл. Я не удержалась и высказала свою точку зрения:
        - Ты придурок.
        - А ты не боишься разговаривать со мной! Чудеса да и только!
        - Я и раньше не боялась, - возразила я.
        - Боялась. До дрожи в коленках боялась сказать мне лишнее слово, потому что опасалась моей реакции.
        - Не-а.
        - Да-а!
        - Нет, конечно, что за чушь.
        - Правда жизни…
        Так, препираясь, мы и дошли до машины Оливера. Только сев в неё, я поняла, что что-то не так и спросила об этом Шера.
        - Он взял мою тачку, так что придётся прокатиться на его драндулете.
        - А почему?
        - Много будешь знать, твой мозг не выдержит наплыва инфы и лопнет! Придётся вызывать клининг-сервис, чтобы салон очистить. Непредвиденные траты и всё такое. Время, опять же потратится… Оно мне надо? Лучше музыку послушай.
        Он нажал на кнопку включения автомагнитолы, выбрал в плейлисте альбом неизвестного мне фанк-исполнителя и завёл машину. Ехали молча, думал каждый о своём всю дорогу до моего дома.
        - Ты же помнишь, о чём я тебе говорил в нашу прошлую встречу? - спросил меня не забывающий ни о чём якобы важном Шер перед тем как притормозил перед моим подъездом.
        Я подумала-подумала и не вспомнила ничего архиважного, но на всякий случай кивнула.
        - Конечно, помню!
        - Серьёзно? - удивился Шер, выгнув свои идеально очерченные брови. - Ну и что же я сказал тогда?
        - Ну… Ты…
        - Да, - серьёзным тоном подтвердил Артём, - такие слова я говорил.
        Вот дуралей.
        - Говорил. Я помню - видишь? - спросила я его, одновременно протягивая руку к двери, чтобы открыть её, а затем выскользнуть, сбежав от Шерхана.
        Но прыткий тип перехватил мою руку, перегнувшись через моё тело, что мне осталось только вжаться в сидение. Его лицо притормозило в опасной близости (именно так пишут в любовных романах, только здесь у нас не любовь, но сплошная опасность) от моего, и я ощутила на щеке горячее дыхание немного взбешённого парня.
        - А конкретнее?
        - Что конкретнее? - косила я под дурочку, но во взгляде танчика Шеридана читалось, что он меня считал совсем даже не как-бы дурочкой, а самой настоящей дурой.
        - Всё конкретнее, - выдохнул он мне в лицо, продолжая буравить глазами.
        Я стоически не шевелилась, поджала губы, зажмурилась и очень старалась вспомнить.
        - Я… - немного разлепив глаза, я попыталась подсмотреть, правильные ли слова я говорю.
        Шер удовлетворённо кивнул:
        - Ты делаешь успехи, крошка! Это я тоже говорил. Я тут подумал, ты ведь можешь меня цитировать!
        - Ага, клёвая идея, - захлопала я ресничками, и даже вклинила между нашими лицами поднятый вверх большой палец.
        - Фу, что ты мне руки свои под нос суёшь? - наконец-то, брезгливо отодвинулся от меня Охренчик. - А вдруг они у тебя немытые?
        У меня немытые?!
        - Это ты немытый и потный, а я слежу за гигиеной!
        - Очень надеюсь, что следишь!
        - Очень надеюсь, что ты тоже начнёшь это делать в ближайшем будущем! - ух, я сегодня такая гадливая, прямо дух захватывает - говорю одни мерзости и даже удовольствие получаю.
        - Всегда знал, что тихий омут он на то и тихий, что в него блевать ходят и потому водится в нём всякая хрень, но ты убеждаешь меня в этом с каждым разом всё больше и больше, детка.
        - Кажется, ты плохо влияешь на меня… - пробурчала я себе под нос, но он услышал.
        - Влияю? Мась, я тебя программирую, вытаскивая наружу то, что ты, прикидываясь белой и пушистой овечкой, пытаешься скрыть.
        - Но я ничего не скрываю. Только наш секрет. Но это же общее дело, - возразила я.
        - Ты хорошая девочка. Я не верю в таких. В любом самом добром и порядочном человеке кроется его извращенская мерзкая сущность.
        - Ты книжек дурных обчитался.
        - Ты, видимо, тоже. Психологических. И теперь нацепила на себя маску сестры милосердия, думая, что никто не догадается и все будут тебя любить.
        Откровенно неприятно было слышать его грубые слова. За что он меня ненавидит? Почему так резко отзывается и что я ему сделала плохого?
        Мне было неведомо, что является причиной его негативного ко мне отношения. Я видела лишь то, что Шерхан был зол, как бык, увидевший красную тряпку, ему кольцо в нос вставить - полная копия. Думала, он меня физически ненавидит - один миг - и задушил, но держит себя в руках, а я, безмозглая чокнутая курица, упорно продолжаю делать вид, что этого не замечаю. Сидя рядом с ним в машине, я мнила, что он считает меня самой большой в его жизни проблемой, порушившей всё вокруг, как разрушительный ураган. Сама сравнить себя с ураганом никогда не догадалась бы, а вот Охренчик, сжимая руль обеими руками до побеления пальцев, судя по его шибко нахмуренному лобешнику, тщательно мысленно перебирает для меня подходящие сравнения и очень старается не наорать.
        Фактически же, ситуация накладывала иной отпечаток: он ненавидел всё то, что произошло за последнее время с ним из-за неё, а не её конкретно. Она всё делала неправильно: появилась в его жизни, надела кольцо на лапу. И всё равно он относился к ситуации с юмором, по своему обыкновению чёрным. Но после того, как она пришла на тренировку, из-за чего пришлось притворяться парой перед его друзьями, он смекнул, что обвинив её козлом отпущения, ему станет легче. И мысленно он прекрасно осознавал, что девушка лишь тупо жертва обстоятельств, как и он сам, но желание выставить виноватого превозмогало.
        Я понятия не имела, что в голове у Шера, и переживала, что ненавистна. Поэтому мой разум заполнила обида и всякие дурные идейки по типу «он бы ещё куклу Вуду слепил по моему подобию и проводил над ней шаманские проклятия». Я несла всякую безобидную чушь, стараясь не нарываться, но язык мой - враг мой, и после каждого обидного комментария Артёма, я хотела сказать что-то более обидное в ответ. И тихо ликовала, если что-то из моих слов попадало в цель со всей дури.
        - Ты мне ещё сутану подари и крестик - в монастырь уйду, - гордо бунтовало моё достоинство, которое вытаптывал Артём.
        - Отличная идея. Давай я тебе денег дам, а ты сама купишь, - просиял бычара.
        Я косо улыбнулась, изобразив на лице скепсис:
        - Спасибо за содействие, я за тебя помолюсь!
        - Ого, ты ещё и молитвы знаешь? Какую молитву мне приготовила?
        - Заупокойную!
        Шер поперхнулся и сделал вывод:
        - Детка, говорю же - ты двуликая сволочь!
        - А ты… ты… ты просто козёл!
        - Ты слишком часто начала меня ругать, малышка, осторожнее с этим - рискуешь слиться с остальной серой массой, - не давая мне времени подумать, стоит ли мне сейчас возрадоваться, что я пока к «серой массе» не отношусь, он продолжал: - которые смысл жизни видят в том, чтобы соревноваться со мной в остроумии, но, увы и ах, терпят крах, - неестественно лживо расстроился за своё окружение неудачников Шер.
        - Ты совсем никого не любишь? Никому не веришь? - продолжала удивляться я, хотя это уже давно было пора осознать.
        - За что любить? Кому верить? Все врут!
        Тоже мне Доктор Хаус нашёлся. Комплексы, юноша, у вас совсем не детские. Могу поспорить на что угодно, что когда остальные мальчишки в детстве мечтали стать космонавтами и бороздить просторы нашей необъятной Галактики на огромном шаттле, у этого эгоцентричного субъекта мечтой было стать президентом этой самой Галактики и всех соседних Галактик тоже.
        - Не все и не всегда. Как сказал Линкольн, некоторых можно обманывать всё время или всех, но время от времени, а всех и всё время - непостижимая задача! - вспомнила я мудрое изречение дядюшки Авраама.
        - Я не верю типам с еврейскими именами, - колко заметил Артём.
        - И всё равно, ложь - это грех! - не унималась я. - Не все люди грешат. Есть те, кто безгрешен.
        - Младенцы что ли?
        - И младенцы тоже.
        - Вот ты говоришь - грех. Перечисли мне семь смертных грехов, - попросил Шер, а в его глазах заплясали озорные чёртики.
        Грехи я помнила очень хорошо, потому что совсем недавно, как раз в последнем семестре, писала реферат, как опоздавшая на субботнюю философию. Со мной такое, то есть опоздание на философию, частенько случалось, рефератов по этому предмету написано мной немерено.
        - Гордыня, зависть, гнев, леность, алчность, чревоугодие, сладострастие, - перечислила я ни разу не запнувшись.
        - Ну, и? - выдвинув вперёд свой волевой подбородок, поинтересовался он.
        - Что «и»? - не поняла я, к чему он ведёт.
        - Ложь, - спокойно отозвался он. - Ты назвала семь смертных грехов, но лжи среди них нет.
        Я призадумалась, и правда нет.
        Ликуя, мой муженёк зарядил ещё одну глубокую мысль:
        - Согласись, отсутствие лжи среди смертных грехов ставит под сомнение всё их существование. Так что то, что я горд, вызываю зависть у людей, часто бываю в гневе, с удовольствием мщу, алчен, люблю секс, плотские удовольствия (куда без них?) и до дикости люблю поесть (а кто не любит?) - это всё - пуф! - он изобразил пальцами мини-взрыв. - И ты такая же. Но не признаёшься, прикрываясь лживой верой. Во что? Во что ты веришь?
        - Это неважно. Верю и всё. А ты только и пытаешься убить веру в остальных.
        - Я правдив с ними. А ты лжива.
        - Ты невозможен!
        - Возможен, - вставил он таким тоном, что возразить не получалось. - А ты пиявка!
        «Сам ты клещ энцефалитный!» не осталось в долгу моё внутреннее я, благоразумно промолчав.
        Требовалось в срочном порядке сменить больную тему.
        - Твои друзья, - «идиоты» мысленно добавила я, - теперь всей округе растреплют о наших, - я изобразила руками воздушные кавычки, - «отношениях».
        - Лишь бы о большем не трепались…
        - В смысле, кто-то из них знает больше?
        - Нет, конечно, - прекратил мою начинающуюся истерику муженёк. - Я похож на дурака, который язык за зубами держать не может? - он явно намекал на Олли.
        Да, на дурака ты, Артём, похож, хотя…
        - Нет, что ты. Дурак из тебя никакой! - и про себя закончила: «А вот идиот знатный».
        Кажется, на моём лице нарисовалась гадючная ухмылочка, и Шер её сразу заметил:
        - И чё ты ржёшь, - быдло и на Чукотке быдлом останется. - Думаешь, будет прикольно, если все узнают, что ты теперь моя личная кухарка, домработница, секс-рабыня?.. - начал он загибать пальцы, перечисляя эквиваленты слову «жена» в своём глюченном понимании слова.
        - И персональная скалка, - хмуро вставила я.
        Шер опалил меня взглядом ледяных глаз (как бы нелепо это не звучало, но я явственно ощущала, как в его глазах плескается жидкий азот).
        - Молчи, женщина!
        Я в своё оправдание подняла руки вверх, типа «молчу-молчу».
        В этот момент в кармане необъятных брюк затрепыхался мобильник, я отметила в уме, что забыла сменить надоевшую мелодию и сделаю это сразу же, как только приду домой. Звонил Егор.
        - Привет, Ленк, где шляешься? - невозмутимо вещал он в трубу.
        - Приветик, а я уже почти дома.
        - Это я дома. На дворе глухая ночь, а тебя нет, - он решил в папочку поиграть?
        - Сейчас-сейчас. Уже почти в подъезде, - заверила я его.
        - Ну-ну, - прозвучало чересчур скептично.
        Я скинула и сообщила Артёму, что меня дома заждались и даже потеряли, так что «Прощай-гудбай».
        - А, это твой брат-гей? - мгновенно выдал Шер.
        Я сконфузилась, припоминая, что у этого парня не глаза, а рентген. И всех он видит насквозь, кроме меня. Вот и тогда, увидев парней вместе, он быстро понял, что к чему. Но не могу же я сдать Егора. Это совсем не по-сестрински, так что придётся соврать.
        - Сам ты… - на моём рту очутилась его ладонь, не дав закончить предложение.
        - Только попробуй так меня назвать! - громкие яростные слова плюс мечущие молнии глаза а-ля «сейчас прольётся чья-то кровь» выглядели более чем убедительно.
        Я собрала всю волю в кулак и прямо в руку ему пробубнила:
        - Опфусти.
        Он мою просьбу выполнил.
        Не сразу, конечно. Для начала ещё с минуту меня глазами пепелил, а потом отстранился и глухо напомнил, что «пати у мэра будет в субботу» и чтобы я «оделась прилично, а не как бомжара с вокзала».
        Мы попрощались, я покинула машину и задержалась немного, глядя вслед удаляющемуся на реактивной скорости внедорожнику. Мне почему-то стало очень жаль его. Не Шерхана, не танчика Шеридана, не Артёма, не Тёмыча, не Охренчика, а маленького мальчика Тёмочку, скрывающегося под слоем этих личин, наложенных друг на друга аккуратными добротными слоями художника-авангардиста, решившего изначально изобразить на холсте хрупкого ребёнка, но посчитав свою работу банальной и скучной, он наложил поверх маленького человека людскую зависть, ведь малыш был очень красив и невинен, изучая окружающую действительность своими голубыми, как небесный свод, глазками-озёрцами; зависть породила гордыню, что художник не оставил без внимания - щедро нанеся новый слой, сделав малыша несусветным гордецом, плюющим на всех и смотрящим сверху вниз на лобызающих у его ног скрюченных тел льстивых «убожеств», коими он стал их считать, ведь в нём проснулся адский гнев на них, также изображённый всевидящей кистью художника; вместе с гневом появилась потребность удовлетворять его местью или плотскими утехами, что дарило ему радость, но
ненадолго; или же набиванием желудка пищей, которой он ни в коем разе не посмел бы поделиться с нуждающимися, ведь той же кистью стал до непотребства жаден и алчен; но в целом всё это было крайне скучно для получившегося чудовища, так что следующим слоем была лень - всеобъёмлющая и делающая его вальяжным. Последним штрихом в устрашающей картине была чёрная краска, скрывающая в себе море лжи - прямой и скрытой, колючей и мягкой, разрывающей сердце и дарующей успокоение. Мальчуган, некогда светлый ангел, купался во лжи и уплывал всё дальше от берега, где воды были глубже и глубже.
        К слову, он довольно успешно скрывался. Но я его раскрыла, даже сама того не заметив. Толчком навстречу неожиданному открытию стало его напоминание о злосчастных грехах, и теперь его душа была у меня как на ладони. Мысли накрыли меня, и я стояла в ступоре довольно долго, пока меня не вывела из состояния транса пришедшее от нарушителя моего спокойствия Артёма сообщение: «можешь спокойно пенсионерить до субботы».
        Что-о-о? Я не пенсионерка. Пальцы быстро набрали пакостный ответ, но тут же стёрли, устыдившись. Я ещё немного попыхтела над пустым полем для ввода букв, спустила пар и пошла домой, оставив гадёныша без ответа. Иногда это даже обиднее, чем получить ответ.
        32
        В то время, когда Лена предавалась общению с другом, сидя на ступеньках, Сеня, запыхавшись, ворвался в салон серебристого авто, припаркованного у здания средней общеобразовательной, и неистово завопил, что спалился, благо, успел убежать не схваченным.
        - Да что, что случилось? - пытаясь перекричать взбудораженного братика, вопил Егор с водительского кресла.
        - Вот, - Сеня вручил запись, на которой Лена принимала подарок от Оливера.
        Просмотрев её раз десять, Егор сильнее сжал кулаки и челюсти.
        - Значит, она ему не сказала ещё… - заключил он. - Вот дерьмо.
        - А может она и не скажет? - отозвался сидящий рядом Лёша.
        - Да нет, скажет. Ей же надо с кем-то поделиться.
        - Что скажет? - отозвался с заднего сидения неугомонный Сеня, который уже отошёл от шока, что его раскрыли.
        - Не твоё дело, мелкий, будешь продолжать бегать за Ленкой с камерой, - дал указания Егор.
        - Оно мне надо? - огрызнулся братик.
        - Ты же любишь сенсации, - загадочно протянул брат, заводя машину.
        Сенька покивал, мол, да, люблю, а Лёха лишь покачал головой.
        - Я придумаю новый план. А сегодня палиться не будем, - поделился идеями Егор, и они уехали со двора.
        И вот Егор, стоя у припудренного тюлем кухонного окна, опирался обеими руками о подоконник. На его шее вздувались вены, а мысли чётко разрабатывали план действий по спасению сестрёнки. Как назло - умные мысли обходили его стороной, уступая дорогу своим братьям Иванам-дуракам - идиотским коллегам, которые только и рады были заселиться в недалёкой черепушке, активно мигая вегасовскими транспарантами с дебильными идейками. Егор был недоволен и теперь бессильно клял свой последний план - прикинуться геем. Всю идиотичность идеи он осознал только сейчас - после звонка лондонской знакомой по имени Виктория, ему она представлялась чуть ли не внучкой самой королевы, настолько безупречны были её манеры и чуткое сердце, как у самой настоящей повелительницы. Шоколадные волосы и фарфоровая кожа оттеняли мягкие, но контрастные черты лица, она была очень красива. Подобная красота часто оборачивается проклятием для хозяйки.
        Эта девушка знала кое-что об Оливере Бассе, что скомпрометировало бы его в глазах всех поклонников, но главное, в глазах Лены. Егор долго решался позвонить и попросить её приехать, рассказав о сестрёнке и своих переживаниях. Она же попросила оставить прошлое в прошлом. Но вот Вики позвонила и вежливо предупредила о том, что решила помочь, купила билеты и прилетит завтра. Сейчас он ругал себя за то, что поспешил с водворением в жизнь идеи о своей якобы гомосексуальной наклонности, особо не веря в приезд девушки, считая, что шансы спасти сестрёнку крайне низки.
        Вики могла отказаться принимать участие в акции против Оливера, узнав, что доброе имя Егора Матвеева опорочено. Она бы не потерпела в партнёрах парня нетрадиционной ориентации, будучи весьма чопорной английской леди, считал он.
        Но рассказанная ею правда о всеобщем любимце Олли - верный способ смести его в общественную корзину с мусором.
        Ситуация казалось ему тупиковой, а единственный выход - схватиться за голову и убиться об стену. Но тогда выход будет представлять собой вынос тела ногами вперёд. Вариант не вариант.
        В это время его взгляд привлёк знакомый тёмный «Кадиллак Эскалейд», который въехав во двор, осветил его светом своих фар.
        - Значит, козёл Оливер Твист всё-таки удосужился привезти её домой, - прошипел он колыхающейся тюли. - Ну, давай, сестрёнка, выходи. Или ты там ночевать останешься? Ну да, салон вместительный, но ты же благоразумная! Систер! Вылезай, кому говорю!
        - Ты с кем болтаешь? Сам с собой? - вклинился в его яростный шёпот бодрый голос дяди Макса, невесть зачем вылезшего из своей берлоги в полночь, раздавшийся прямо над ухом, а в стекле отразилась его довольная мордаха.
        - Нет, - отмахнулся Егор от дяди.
        - А я вот часто сам с собой веду беседы, - заметил ему Максим, не обращая внимания на недовольный тон племянника. - Приятно поговорить с умным человеком, знаешь ли.
        - Не, Макс, я этим не страдаю.
        - И я не страдаю! Я наслаждаюсь! - возвестил он с видом клинического идиота.
        Макс присел на диванчик, возложил одну ногу на другую и всем своим видом давал понять, что сейчас был бы крайне счастлив предаться беседе со своим племянничком.
        Егор нехотя отклеился от окна и предложил дяде чаю, чтобы и самому немного остыть. Тот согласился, а по ходу того, как племянник заваривал чай, Макс давал свои ценные указания, будто Егор не просто чай заваривал, а устраивал целую чайную церемонию в провинции Китая Фуцзянь, заваривая не обычный индийский байховый чёрный чай, а Тегуаньинь. Егор старался быстрее расправиться с возложенной на себя самим собой миссией и обрывал попытки прорваться к окну, останавливая себя, что там и без него всё обойдётся.
        Дядя, наконец-то, получил свою пузатую чашку, вдохнул аромат, пригубил и сморщился.
        - Гадость, зачем ты мне чай сделал? Я же не пью чай!
        Опешивший племянник сам чуть чашку из рук не выронил, ведь Макс же только что сам его заваривать учил не кофе, а чай. Свои оправдания он тут же выдал дяде, но тот имел свою точку зрения:
        - Ты себе должен был заварить чай, а мне кофе. Неужели так сложно запомнить? Ты хоть раз видел, чтобы я давился этой дрянью?
        Егор, отнюдь не считавший сей прелестный напиток дрянью, всё же прекрасно помнил о предпочтениях немного избалованного своим положением известного писателя дяди. Но также он прекрасно знал, что он предлагал сделать чай, а никак не кофе. Летающий в облаках дядя согласился, а сам Егор был занят другими мыслями, чтобы дивиться предпочтениям взбалмошного Максима. Он не обратил на это должного внимания. Но Максу хватило, чтобы обидеться и перед тем, как покинуть кухню, гордо возвестить, что на этих выходных Егорка на дачу не приглашён.
        Не сказать, чтобы последний обиделся или расстроился, но лёгкий осадок остался.
        Но потом его внимание было вновь привлечено «Эскалейдом», призывно светящим дальним светом.
        «Они там что, целуются?» мелькнула мысль у шпионящего у окна брата, в голове возник образ высасывающего из сестрёнки душу дементора, роль которого была отведена Оливеру Бассу.
        Егор тут же вызвонил сестру и постарался вразумить её идти домой.
        Покинув машину, она долго смотрела вслед своему кретину-кавалеру, будто страдала, что их свидание было прервано злым братом, что даже вызвало в душе Егора укол совести, но он в одно мгновение взял себя в руки и напомнил себе, что Оливер Басс - та ещё скотина, просто Ленке об этом пока неизвестно, а когда станет известно, будет поздно. Так что его долг, как правильного брата, защитить наивную сестрёнку.
        В коридоре, когда Егор спешил открыть дверь Лене, он наткнулся на не находящего себе места Стаса, которому было отчего-то очень плохо. Он носился туда-сюда, заламывал руки, закатывал глаза, - вёл себя, как беспокойный таракан перед кораблекрушением. Особой причины подобного поведения не наблюдалось, но и легче ему не становилось, он не температурил (что отметало версию о подхваченном ОРЗ), тогда общими усилиями Егора и Лены, они выпросили у Максима успокоительных таблеток и накачали им братишку, который после львиной дозы успокоительных вырубился и продрых до вечера следующего дня, а встав, удостоил всю родню нелицеприятных ругательств, что теперь его войска в какой-то там онлайн игре беспардонно взяты в плен, а он не смог с этим ничего поделать, потому что его «нагло усыпили». Братишка решил, что вся семья в сговоре с его врагами и объявил всем бойкот.
        На самом деле, причиной его «болезни» явилась сестра-двойняшка, которая в то время как Лена вела продуктивную беседу в машине своего мужа, а Егор готовил им козни, в центре города в известном боулинг-клубе «Counter Strike» вливала в себя уже девятый, если не десятый по счёту коктейль и изливала душу учтивому бармену с прилизанными чёрными волосами, покрытыми лаком.
        Обычно брат и сестра чувства не разделяли, как это часто рассказывают о двойняшках, но в их случае выпивка служила мощным катализатором, и тогда трезвый чувствовал, как плохо другому. Учитывая, что Стас ни разу в жизни не напивался и в виду более скромных интересов, алкоголь распробовать не успел (его друзья не тусили вечерами по подъездам), то чаще страдать приходилось именно ему. Сестрёнка тоже не слыла алкоголиком. И доставила неприятностей братику всего пару разиков. Но о своей чудо-способности они и понятия не имели.
        Знай она об этой генетической шутке, может и не тянулась бы за следующим коктейлем. На другом конце барной стойки сидели Лиза и Оливер, без конца бросавшие на неё умоляющие взгляды, но девушка в своём выборе была сурова и подсаживаться к себе им не разрешала. Парочка ждала, когда же стойкого оловянного солдатика Соню срубит очередной алкогольный микс, и они смогут отвезти её домой. Или в больничку под капельницу, но это уже как расклад ляжет.
        Оливер бесил её до невозможности, но терять его было «нельзя, или весь план к чертям собачьим рухнет» - это она помнила чётко. И всё равно испортила ему вечер, в который тот привёл девушку в шикарнейший в городе ресторан «Сальери».
        Интерьер заведения поражал до глубины души даже такого далёкого от искусства, практически редкостного лоха в понимании интеллигенции, человека - Соню. Золочёная вывеска с витиеватыми буквами, сложенными в имя известного композитора, зазывно приглашала войти внутрь, и уже заранее предупреждала своей отделкой о диких кусачих ценах и стильном до рвоты бомонде в качестве посетителей. Да и само здание издалека обдавало шиком и лоском начищенных до блеска стёкол, сияющих в громадных витражных окнах с изображением в каждом из них одной из вечных опер Антонио Сальери, трагично известного как убийца Моцарта. Таким образом, на фасаде здания можно было ознакомиться со своеобразным представлением опер Сальери, таких как «Образованные женщины», «Венецианская ярмарка», «Школа ревнивых» и «Иисус в чистилище», одного из известных в будущности, как ему пророчили все преподаватели наперебой, художников современности, по совместительству хорошим знакомым Оливера и сокурсником с факультета Художественного Изобразительного Искусства, начинающим художником Ксандром (сокращение от Александр) Ветровым. Это Олли
посоветовал хозяину заведения, отцу Артёма, Сандалу Евгеньевичу Охренчику, перспективного художника, расхвалив его, как только мог. В племяннике Сандал Евгеньевич души не чаял, поэтому поверил на слово и был дико рад, что благодаря ему новое в городе заведение ещё быстрее обретёт клиентуру, восхищая великолепными витражами.
        Сам Оливер был здесь впервые, поэтому заведение было для него также ново и интересно, как и для Соньки.
        Имея цепкую память, Соня знала о том, кто такой Сальери, слышала его оперы, хотя их класс и ознакомили с ними ещё в начальной школе, она хорошо помнила названия. В довершение полной картины, прекрасно знала, что Сальери, числящийся главным подозреваемым в смерти Моцарта, был оправдан, правда, лет через двести, но клеймо убийцы продолжало висеть на нём и по сей день достаточно прочно, не каждый мог похвастать тем, что знает эту тёмную историю. Но Соня знала в опровержение тому, что все считали её недалёкой и полным нулём в учёбе. Она сама выбрала для себя путь неуча, считая, что таким образом будет выделяться из толпы, и все будут кричать ей вслед: «Крутоболл!», а не: «Ботаник!» О своих достижениях в учёбе она стойко молчала, все контрольные специально заваливала, вызывая на головах учителей реактивное поседение, а у некоторых даже сезонную миграцию волос в сторону силы притяжения Земли.
        Она упорно делала вид заслушавшейся кулёмы, с обожанием глядя на рыцаря из сказки Оливера, когда он рассказывал ей о Сальери, мысленно сотню раз обозвав его выпендрёжным клоуном, кичащимся своими глубокими познаниями.
        - Моя принцесса, а ты знаешь, кто был учителем этого великого композитора? - распинался перед ней Оливер.
        Соня знала и чуть не заржала в голос, подготовив по случаю имени учителя жутко смешной прикол, но вовремя себя остановила, дав фору своему «принцу».
        - Его звали Глюк, - Олли расплылся в улыбке.
        - Серьёзно? - округлила глаза его спутница. - Невероятно… Так и звали?
        Сколько в её тоне наигранности, она и сама не смогла бы высчитать, может вёдер десять, а может и больше. Олли же принимал всё за чистую монету.
        - Представляешь? - открывая перед ней резную дверь и пропуская даму сердца, вещал Оливер. - Так и звали…
        - Это так интересно, узнавать что-то новое об известных людях, - с придыханием вымолвила Соня, поражаясь своей учтивости.
        Внутри было ещё круче, чем снаружи, так что Сонька искренне вымолвила восхищённое: «Отпад…», а затем, углядев себя в огромном зеркале в громоздкой раме, немного застыдилась, что не оделась прилично, придя на свидание в своей обычной одежде. Но и Оливер сам в атмосферу заведения своим неформальным прикидом не вписывался.
        Их встретил менеджер «Сальери» и проводил к заказанному столику.
        По пути Соня чуть не споткнулась, снеся на своём пути пузатого дядечку, активно дегустирующего лобстеров, со стула, но её вовремя спас Олли, а она даже не подумала обругать себя за то, что засмотрелась на изображённое на куполообразном потолке действо из вошедших в раж музыкантов дирижируемого самим Антонио Сальери оркестра во время исполнения некой явно зажигательной оперы, потому что агония на лицах музыкантов от исходящей от их инструментов волны питала их неимоверно сильно, что тела отдавались музыке. Или же художник настолько хорош, что смог всё это передать. В любом случае - есть на что посмотреть.
        Сам столик, находящийся в отдельной комнате, отделённой от общего зала полупрозрачной шторой, тоже впечатлял. С этого места хорошо просматривался и сам зал, и сцена, на которой мучили инструменты операми того же Сальери небольшой оркестр из восьми человек. Этого композитора было так много в ресторане, что он стал порядком надоедать вспыльчивой Соне. Она и сама не заметила, как всучила свой букет с белыми лилиями, который подарил ей молодой человек, в руки менеджера, а заботливый интеллигент Оливер попросил того поставить цветы в воду.
        Соня стала закипать.
        - Дорогая, что бы ты хотела заказать? - спросил Олли безмерно внимательным тоном.
        - Яду, - пробурчала себе под нос раздражённая девушка, но для кавалера предназначался другой ответ: - Вина.
        - А из еды? - не унимался учтивый ухажёр.
        - Лобстеров, - поразмышляв с минуту, ноупорно не открывая «Меню», призывно лежащего прямо перед её носом, решила Соня, припомнив дядьку, которого почти смела по пути, за что его жена зыркнула на неё, поправляя на носу золотое пенсне, взглядом профессионального коршуна на ужа, удумавшего совершить марш-бросок через поле.
        - А может…
        - А давай, - не дослушав его, махнула в разрешающем жесте девушка. - Валяй. Заказывай, что хочешь. Удиви меня…
        В этот момент около них возник очень невысокий официант, сверкая белозубой улыбкой и курчавой макушкой. Парень сразу же напомнил парочке о хоббитах и их предводителе - Фродо. Хотя на золочёном бейдже обслуги и чернела надпись «Фелицио». Это был псевдоним парня в ресторане, потому что хозяин решил поддержать дух Италии, наградив каждого официанта благозвучным для представителей страны пиццы и пасты именем.
        Обоим и Соне, и Оливеру сразу с идентичным азартом захотелось пробежаться и просмотреть остальные бейджи, но они в этом друг другу не признались, осторожно подвывая в кулачок и находясь каждый на своей волне, они не подозревали, что их волны резонируют на одной частоте.
        - Вы готовы сделать заказ? - учтиво поинтересовался Фродо, не обращая внимания на то, что эти двое неожиданно синхронно «подавились».
        - Да, - откашлявшись, кивнул ему Оливер.
        Фродо отметил его, как наиболее адекватного. К тому же он сразу его узнал - это лицо мелькает по телевизору чаще физиономии президента. К любителям рэпа официант себя не относил, а вот идея взять автограф для сестрёнки прочно засела в его мозгу.
        - Мы хотели бы бутылку коллекционного вина. На ваше усмотрение. Если в вашем, Фелицио, - голос Оливера немного сорвался, а Соня вновь «подавилась», - понимании самое лучшее - самое дорогое, пусть так. Я доверяю вашему вкусу. Далее из еды. Мы будем… всё!
        - Ага, мы будем всё, - поддержала Сонька.
        Фродо подивился щедрости «полубога рифм и словей, героя молодых людей», как он переиначил в голове слова из известного мультфильма. Приняв заказ, он чуть ли не вприпрыжку убежал на кухню «радовать» шеф-повара, а перехвативший его по пути менеджер, что-то нашептал опешившему официанту на ухо, что тот начал бесконечно коситься в сторону ожидающей своего заказа парочки.
        Вдруг девушка отчего-то набычилась и ненавистно уставилась на своего кавалера.
        - Ты, кобель! Прекрати строить глазки этим профурсеткам, - возопила она, тыча в стильных девушек, махающих и томно подмигивающих её ухажёру.
        Девчонки на профурсеток не обиделись, хотя прекрасно всё услышали. Вообще, все рядом стоящие столы всё прекрасно слышали и поэтому, побросав столовые приборы, жадно ловили электрические колебания, разлившиеся в воздухе вокруг начинающей быть жутко интересной парочки.
        - Я только на тебя смотрю, милая зайка, - сердечным тоном возразил парень, который даже не заметил, что кто-то ему машет.
        - Оставь свои сюсюканья для малолеток-восьмиклассниц, юбочник! Ты такой же, как остальные мужчины!
        Ей давно хотелось устроить скандал - и вот он случай, который она уже устала ждать. Ура! Всё шло по плану, и теперь она собиралась выставить его виноватым, этим подняв свои шансы на закрепление его чувств к ней. Можно было просто подарить ему поцелуй и дать надежду на продолжение, но где гарантии, что осознав свою победу, звездулька не охладит свой пыл и не подрастеряет интерес к своей «принцессе»? Приходилось идти сложным путём. Но, безусловно, верным.
        - Да я… да никогда!
        - Как я могу тебе доверять? - чуть не плача выла Соня. - Ты же кобелюга-а-а!..
        Она старательно размазывала слёзы на лице и отвергала салфетки, протягиваемые Оливером, который совсем не знал, как ему себя вести. Он растерялся. Раньше подобное за ним не наблюдалось. Но женские слёзы и не на такое способны. Это самое верное и самое разрушительное женское оружие.
        - Не, я не такой, Сонечка…
        - И не называй меня так своим грязным ртом, которым сосёшься с этими… швабрами!
        - Ни с кем я не со… не целуюсь! У меня только ты на пьедестале!
        - На пьедестале однодневных достижений?
        - Нет, конечно, как ты могла такое подумать?
        - Ты меня дурой считаешь?
        - Да нет, конечно!
        - Так «да», «нет» или «конечно»?
        - Нет…
        - Как-то неуверенно звучит. Правильно про тебя в интернете писали, что ты непостоянен в романтических отношениях…
        - Я постоянен.
        - Врёшь ты постоянно. Вот!
        - Нет!
        - Да!
        - Я люблю лишь тебя!
        - Не говори этих высокопарных слов, пока не разберёшься со своими шлюшками!
        - Не говори так, Сонечка!
        - Что я тебе сказала? Не произноси моего имени! Как ты мог вообще? Я же тебе поверила, а ты… ты…
        - Но я не изменял тебе, солнце моё.
        - Но ты хотел!
        - Не-а!
        - По глазам вижу, что хотел!
        Соня вновь не рассчитала масштабов агрессии, поэтому вышла за рамки, но осознала и посчитала, что нужно вернуться в пределы безобидного бытового скандала.
        - Нет, ну что ты говоришь такое…
        - «Нет» твоё любимое слово?
        - Моё любимое слово - это Соня, а любимая мелодия - это мелодия твоего голоса, - вновь романтично пресёк дальнейшие инсинуации взрывной подруги Оливер, хотя любой другой парень на его месте давно бы пересел за столик к «профурсеткам», оставив свою спутницу источать ядовитую злобу в пустоту, а любая другая девушка на месте Сонечки обязательно растаяла бы и стала представлять из себя липкую шоколадную массу.
        - Ты меня очень расстроил, - наконец-то выдавила из себя она, решив сбавить обороты.
        - Принцесса моя, прости…
        - Я… я не могу так… мне надо сменить обстановку, а то эта атмосфера, - Соня обвела рукой помещение, зацепив и людей, которые пялились на них во все глаза, веселящиеся бесплатному концерту, но сразу стали отворачиваться, делая вид, что разглядывают кто стены, кто потолок, кто оркестр, - угнетает.
        - Конечно! Куда бы ты хотела пойти?
        - Вызови такси. Я назову место, - соблаговолила ответить девушка, отмечая про себя, что её гениальность не знает границ в пределах открытого Космоса, так что она постепенно покоряет и его закрытую часть.
        Соня ещё днём, сразу после душещипательного звонка с извинениями о неудачном первом свидании, согласившись после долгих уговоров на второе, составила план проведения вечера. Задумка её была проста до банального - отшивать, унижать, оскорблять Оливера, показать ему, что она далека от любых идеалов, но самое главное, не переступить черты, когда он бы решил её бросить. В её понимании все эти антигуманные действия с её стороны должны лишь сильнее привязать к себе брутального красавчика, который вниманием девушек и так слишком избалован. Ей нужно было, чтобы он втрескался в неё по уши.
        Таким образом, сразу же после звонка Олли она встретилась со своим хорошим другом Лизой, с которой общалась очень редко. Просто их интересы существовали немного на разных орбитах, да и случая пересечься не представлялось давно, но лучшего советчика в плане охмурения парней Сонька не знала. Ей могла составить конкуренцию разве что подружка сестры Леська, только по воле случая её телефон был недоступен. К удаче это или нет, Соня задумываться не стала, а просто пришла к Лизе, осчастливив ту своим неожиданным визитом. В последний раз они виделись на Новый год, потому что Лизу после девятого класса родители сослали учиться в какую-то именитую военно-морскую академию, так как это у них семейное - погоны на плечах из поколения в поколение. Только бедные родители и подумать даже не могли, что их чаду в военизированном учебном заведении будет очень уютно. Не потому что дитё хочет продолжить традицию и пополнить ряды вооружённых сил страны, добавив и своё имя в список желающих стать генералом. У дитятка была своя тайна, которую знал очень ограниченный круг лиц. Соня в этот круг входила и тайну берегла, хотя
всё было просто и даже несколько глупо - чадо было рождено мальчиком, но отчаянно хотело быть девочкой. Строгие папа-мама этого бы не приняли, если узнали, и Артур-Лиза с удовольствием окунулся в среду академии, куда принимали только парней, и получал тонну эстетического удовольствия от их созерцания.
        Сам маленький, хрупкий, лёгкий и воздушный пацан с виду очень походил на девушку, поэтому иногда позволял себе быть ею, отдаваясь образу Лизы и ведя двойную жизнь. С Соней тоже всегда была и дружила Лиза, и она никогда не задумывалась над тем, чтобы называть её Артуром. Лизе это нравилось в подруге, и она была счастлива, что отпуск в академии совпал на июль. Так что операция по вылавливанию в сети амура Оливера теперь состояла из группы в два человека.
        Девушки вновь окунулись в атмосферу школьных лет, когда они были не разлей вода и всё свободное время тусили вместе, влюблялись вместе, горевали вместе, почти всё делали вместе. С отъезда Лизы Соня так ни с кем и не подружилась настолько сильно, как дружила с ней.
        Встретившись в парке, подруги для начала поделились кратким обзором своих жизней в виде килобайтовых аннотаций, а затем, как только пыл встречи был умерен, Соня перешла к делу. По мере выкладки плана подругой и рассказа о прошлом свидании с «самим Оливером Бассом», Лиза качала головой, делала страшные глаза, хватала себя за длинные русые локоны, как у куклы Барби, очень ладно сидящего на ней парика, и чуть ли не дар речи потеряла.
        - Ты сумасшедшая! - выдала она свой вердикт Соне.
        - Знаю. Скажи что-нибудь новое! - болтая ногами, свешенными с чересчур высокой скамейки, соглашалась рыжеголовая девушка.
        - О боже! Дай мне номер психушки. Я позвоню и попрошу, чтоб тебя забрали…
        - Я у них постоянный клиент. Они уже устали от меня, поэтому больше не принимают.
        - Ты убога. Тебя даже там, - Лиза указала маленьким пальчиком вниз, имея в виду «славный» Тартар, - не ждут.
        - Поэтому я буду гадить здесь, - радостно возопила Соня, крайне счастливая, что она является исключением из правил.
        - Как голубь на достояния культуры - памятники.
        - Кому нужны эти памятники? Я буду гадить на людей, с радостным кличем низвергаясь с небес. Берегись!
        - Уже страшно, - хмыкнула Лиза.
        - А то.
        - Чокнутая…
        - Ага, и мне нужна твоя помощь!
        Лизины ресницы-пушинки дрогнули, и лицо озарила мягкая улыбка. Несмотря на гендерное предопределение, её лицо было очень женственным. Это выражалось в простоте и открытости, в каждой небрежной, но в то же время аккуратной, чёрточке, лёгком макияже, излучаемой добродушности. Её можно было принять за потерянную принцессу, но никак не за парня.
        - Помощь?
        - Угу, - кивнула Соня, напрягая лоб, что его заполнили морщинки.
        Лиза, увидев это, ахнула и дала наставление:
        - Не морщись! Ты так раньше времени состаришься - никакая подтяжка не поможет, а уж про крем-лифтинги я просто молчу.
        - Твои кремы-лифчики мне по барабану, - махнула на неё рукой Соня, не имеющая ни малейшего представления о подобных кремах, её молодая кожа пока ухода не требовала.
        - Лифчики? - рассмеялась Лиз.
        - Ну, или что там ты говорила? - повела плечами Сонька. - Кремы-лифты?.. Неважно.
        Лиза рассмеялась ещё сильнее, а проходящий мимо них парень в громадных наушниках, задержал на ней взгляд и даже звук в своих колонках поубавил, дабы насладиться звонким смехом. Она подмигнула ему, но парень подойти и познакомиться постеснялся. Видимо, его от трансвеститов сама судьба оберегала.
        - Ты жжёшь, подруга, - отсмеявшись, заключила Лиза.
        - Я типа разрядила атмосферу, - отозвалась Соня. - Чувствуешь?
        - Чувствую.
        - Короче, продолжим. План такой. Я сорву свидание в ресторане. Наверняка этот лох притащит меня в какой-нибудь пафосный ресторанчик…
        - Это же так ми-и-ило… - собрав руки в замок принялась восторгаться Лиз.
        - Ага, будет мило испортить ему вечер! - согласилась Соня.
        - В смысле ресторан - это мило, а испортить романтику - дурацкая идея!
        - Ты сама дурацкая и фантазия у тебя хромает! - возразила подруга.
        - Прекрати вонять тупостью.
        - Я не воняю тупостью - я фонтанирую глубокими мыслями, - философски изрекла взбалмошная девица.
        - Ты идиотинка, как и твой бывший мудак.
        - Заткнись. О нём ни слова, - пригрозила пальцем Соня.
        - Как скажешь, - пожала плечами Лиз. - Но он редкий хам.
        - Всё, всё. Ни слова о нём. Значит, план. Я расстрою свиданку и приведу придурка в бар.
        - Какой бар? - зацепилась псевдо-русая девушка.
        - Ну, не знаю. Может тот, где продают выпивку? - съязвила её подруга.
        - Тогда надо либо в «Полуночник», либо в «Counter Strike». Там у меня бармены знакомые. Они без вопросов алкоголь нам толкнут, - начала перечислять варианты Лиза, воспринявшая Сонин ответ серьёзно, хотя та просто вспылила, она была уверена, что несмотря на возраст, ей алкоголь где угодно продадут, потому что это её город и она тут всех и каждого знает. - Но «Контра» - это боулинг-клуб, так что…
        - Отличная идея! Я его сделаю в боулинг, закреплю своё превосходство, а потом ты придёшь и станешь на нём виснуть. Этот вежливый кретин отшить тебя не посмеет, он же жутко вежливый, - ничуть не напрягаясь по поводу сказанной тавтологии, Соня продолжила: - а я устрою ему адский сабантуйчик. Посмотрим, насколько крепки его нервы, - Сонька злобно захихикала, явно представив себе последствия, и потирая ладошки как злобный гоблин.
        - Послушай, а ты действительно считаешь, что встречаться с братом бывшего парня хорошая идея? - озвучила давно мучавший её вопрос Лиза.
        - Безусловно! Он же ревнивый, как Отелло.
        - Но твои методы влюбить в себя его… Они какие-то…
        - Они гениальные. И не спорь со мной. Лучше готовься встречать нас в «Контре». В общем, я гений.
        - Ага, ты - гений. Гений туалетных заведений! - подколола Лиз Соньку.
        Последняя на шутку внимания не обратила, оставшись при своём мнении на счёт методов и планов, и, договорившись с Лизой, как и задумала, претворяла коварный план в жизнь, подчистую руша свидание. Она подпортила настроение своему кавалеру и вытребовала такси, чтобы уехать из «бесячего ресторана». Спорить с девушкой Оливер не стал, а вызвал машину, в то время как Соня строчила сообщение подруге, что все идёт по намеченному плану и они скоро подъедут.
        Но уйти из злополучного «Сальери» сразу не получилось, потому что в зал вплыл бесконечно усатый дяденька, лицо которого Соне показалось смутно знакомым. Этот мужчина, облачённый в шикарный костюм с иголочки и лакированные ботинки с загнутыми носами - последний писк моды - поспешил к их кабинке с непередаваемым мажором на лице. Он весь светился от счастья и попыхивал кубинской сигарой, дым которой, поплутав в объёмных усах, устремлялся к потолку. Этот джентльмен кивал во все стороны подряд, получал ответные кивки, отвесил поклон оркестру и вскоре добрался до столика Сони и Олли.
        Оливер вскочил на ноги и пожал руку хозяину ресторана, как верно сделала вывод Соня, и полез обниматься.
        - Здравствуй, дядя, восхитительное местечко! - пустился в комплименты народный любимец.
        33
        Его девушка, услышав слово «дядя», мгновенно смекнула, что раз он дядя Оливеру, то Хренчику он в этом случае должен приходиться отцом. С его родителями Соня знакома не была и желанием особым никогда не горела. Слышала, правда, о матери, но эти рассказы описывали холодную, как сосулька в февральские морозы, женщину с чрезмерно высоко задранным носом. Видеться с ней, разумеется, не хотелось. Но отца своего экс-парня она рассматривала с большим интересом. Именно поэтому он и показался ей знакомым - потому что он родственник бездушного чурбана, который разорвал их отношения. Фамильные черты лица - губы и нос - совершенно одинаковые, что у Артёма, что у Олли, что у отца Охренчика.
        - Здравствуй, племянничек! Пришёл, да? И с девушкой.
        - Да, я хотел бы вас познакомить.
        Оливер заранее предупредил родственника, что приведёт сегодня особенную для него девушку.
        - Вот значит, какая твоя любовь… - усатый дядя скосил взгляд на притихшую девицу с яркой шевелюрой цвета сочного новогоднего мандарина. - Здравствуйте, милая леди, меня зовут Сандал Евгеньевич. Я хозяин всего этого благолепия и дядя этого шебутного сорванца.
        Девушка вскочила на ноги, ощущая исходящую от мужчины ауру спокойствия и даже в некоторой мере власти, что всякое желание прикольнуться по поводу его имени, забавно перефразировав его в «скандал», смело попутным ветром, и она протянула ему руку тыльной стороной ладони, которую тот легонько поцеловал. «Ух, какой манерный» промелькнуло в голове Сони, и она представилась этому человеку, который ей понравился:
        - Меня зовут Соня.
        - Очень-очень приятно, - ответил высокий усатый мужчина, отметив про себя, что «девушка-то странноватая».
        Он не был бы удивлён, увидев девчонку-подростка около своего беспутного сыночка, который всегда выделялся весьма своеобразными подружками. А Оливер, хоть и был звездой, не опускался до уровня брата, выбирая девушек утончённых, изысканных, тех девушек, которые похожи на девушек, а не на пубертатного возраста девчонок, страдающих чуть ли не манией величия, выражающейся в отпечатанной на лбу надписи «я - пуп земли».
        - И мне приятно. Заведение… просто слов нет, чтобы описать, - попыталась сделать комплимент и Соня, в попытке понравиться папе своего любимого человека.
        - Спасибо! Мы старались, - учтиво поклонился он в ответ, распространяя вокруг сладковатый аромат своей сигары.
        - И у вас получилось!
        - Рад! Безмерно рад, дорогая!
        - Да, дядя, шик несусветный. Я и не предполагал, что из той дыры, может получиться что-то путное, - встрял Оливер.
        - Не предполагал, - вскинул бровь, ну, совсем как это делал сам Олли, дядюшка Сандал и хитро прищурился, - но посоветовал мне своего Ветрова?
        - Что ты! - сдаваясь, располагающе улыбнулся племянник. - В Ксандре я ни капли не сомневался, он же художник от Бога.
        - Согласен. Я и сам, признаться, не верил, - разоткровенничался дядя. - Но Фрося не верила в меня ещё больше, - хохотнул он, - так что пришлось постараться, чтобы утереть нос моей личной циркулярной пиле.
        - Дядь, ну что ты такое говоришь? Наша тётя Фрося, то есть Ефросинья, - исправился Олли, припомнив, что за «Фросю» можно попасть в чёрный список тётушки, из которого живыми не выбираются, - очень даже… милая.
        Это было сказано таким тоном, что вызывало сомнение даже у не знакомой с ней Соней.
        - Милая… милая… - распробовал Сандал Евгеньевич на вкус новый эпитет, - милая… Когда спит, а её вставная челюсть мирно покоится на туалетном столике.
        «О, чувство юмора у них тоже семейная черта» мелькнула мысль в голове жадно прислушивающейся девушки.
        В этот момент на телефон Оливера пришло уведомление о подъехавшем такси. Племянник объяснил дорогому родственнику, что им пора, хотя Соня приняла, что была бы не прочь остаться. Но такси уже приехало, объяснения и слова прощания произнесены, оставалось только покинуть помещение и следовать дальнейшему следованию плану.
        - Много не пей, не приставай к своей зазнобе и приводи её к нам домой! - напутствовал дядя своего любимца.
        - Конечно, обязательно приведу, - распинался перед ним племянник.
        - А я с удовольствием приду, - хохотнула Соня и поймала себя на попытке хлопнуть Сандала Евгеньевича по плечу.
        «У него, наверно, одеколон с ферромонами» колко подметила она про себя, этим объясняя свою к нему симпатию.
        Настроение девушки после «смертельно скучного «Сальери» было приподнято последней встречей, и желание гадить было перенесено на задний план, но не убито в корне. Поэтому, сев в машину, она вновь скорчила недовольную гримасу, типа «я всё ещё помню, что ты жуткий бабник». А Оливер, после радостной встречи с дядей решил, что пронесло, но капризная девушка разуверила его.
        Они приехали в клуб, стилизованный под всемирно известную стрелялку «Counter Strike». Идея создания подобного клуба пришла в голову владельцу как сопутствующая тому, что в подвальном помещении заведения уже несколько лет существовал компьютерный клуб, куда постоянно приходили мальчишки всех возрастов и рубились по сетке в «Контру». Года два назад здание выкупили, но компьютерный клуб оставили, скреативив на верхних этажах развлекательный центр, включающий такие народные забавы, как боулинг, бильярд, настольный хоккей, пинг-понг, игровые автоматы, что сделало это местечко любимым пунктом встреч молодёжи города.
        Разумеется, светить лицом здесь было опасно, поэтому Оливер ещё при входе натянул капюшон, а голову старался держать в пол. Но два шкафа-секьюрити, стоящих на входе, несмотря на свой недалёкий вид (непропорциональные пропорции тела и чрезмерно глупое выражение лица), быстро его разоблачили, вместе с тем одарив его и его девушку бесплатным пользованием всех «аттракционов» на всё время пребывания в заведении. «Оголтелая» по замечанию Сони менеджер, девица в короткой юбчонке, скакала вокруг них словно пасхальный кролик, постоянно интересуясь, у Оливера, и игнорируя Соню (ведь та своим презрительным тоном сразу дала ей понять, что менеджер «Мария», как гласил её бейдж, ей не нравится и вообще вызывает рвотную реакцию), удобно ли им, по душе ли заведение и ещё кучу вопросов, на которые Олли старался отвечать из-за своей врождённой вежливости. Англичанин. Его патологическая вежливость вновь начала вызывать в Соне желание воплощения в жизнь плана, и выследив в зале взглядом Лизу, она ей подмигнула, тем самым обозначив, что всё в силе.
        - Ты с виду порядочный парень, - говорила Соня своему кавалеру, выбирая «четырнадцатый» шар, - но из-за своей знаменитости слишком зазнаёшься.
        Она швырнула шар, но он избрал свой маршрут, не слушая руки девушки, и в результате Соня выбила к своему неудовольствию сплит, когда сбитые кегли находятся в разных сторонах. Она чертыхнулась и ответа красавчика Олли не расслышала. Повторить его она не просила, потому что вторым броском не сбила вообще ничего, что ей совсем не понравилось.
        Зато Оливер в своём фрейме тут же выбил страйк и разулыбался как крошка Енот из советского мультика. Его улыбка была милой и сердечной, по-детски радостной и душевной. Такой улыбкой можно топить сердца. С такой улыбкой можно вести за собой толпы. Сонечка и сама ощутила на себе влияние этой безупречной улыбки, на её лице тоже расплылся предательский смайл. И на секунду показалось, что всё хорошо, что всё что случается, оно к лучшему. Всего лишь на секунду она впустила в своё сердце добродушного красавца, питающего к ней чувства. Всего лишь на секунду, потому что в этой жизни всегда найдётся тот, кто с радостью напомнит о плохом.
        А именно, Лиза, действуя по плану, начала клеиться к её парню. Оливер не спешил отшивать ошалелую девицу, которая якобы его узнала и требовала дать автограф, а ещё сделать фотку на память и запечатлеть поцелуй на щеке.
        Отогнав от себя тёплые мысли, возникшие в отношении Оливера, Соня тряхнула головой и, поглощая крепкий коктейль «Куба Либрэ», стала наблюдать за развёртывающимся перед ней спектаклем.
        - Ах, вы же Оливер Басс, - с придыханием, поджимая руки к груди и округляя глаза, произнесла Лиза, стерев с лица парня енотскую улыбку.
        - Вы, верно, перепутали, - попробовал он соврать, пялясь на свою подружку. Та презрительно сощурила глаза, хотя больше всего ей хотелось заржать в голос. Но Соня держала себя в руках, помня о плане.
        - Нет, это точно вы! Я не могу перепутать! Ваш голос я сразу узнала. Эти слова: «А я мужчина брутальный, слова официальные. Стенографируй, я добрый, клише оригинальные…», - Лиза, подражая оригинальному исполнению, продемонстрировала знание его творчества. - Я вас за них больше всего люблю! Они меня и покорили…
        - Ээ… Спасибо, но я…
        - Вы, вы. Знаю, что вы! Я Лиза, кстати. Дайте автограф! Пожалуйста, - Лиз вновь прижала руки к груди в мольбе.
        - Хорошо, - еле согласился Оливер, переживающий, как бы его огнедышащая зазноба не прибила за фанатскую любовь.
        - Вот здесь, пожалуйста, - Лиза протянула ему какую-то хлипкую салфетку, недавно стыренную из бара.
        Оливер старательно вывел свою подпись, пока девушка-фанатка трещала о своей к нему любви.
        - Ой, спасибочки! Я её на стену повешу…
        - В рамочку, - язвительно добавила Соня, но Лиз сделала вид, что не услышала слов подруги.
        - А ещё, ещё фотографию с вами сделать можно? Где я и вы… вместе. Пожалуйста?
        Олли вновь умоляюще взглянул на свою подругу, но та отвернулась от него и заказала себе второй коктейль, типа «делай что хочешь, мне всё это фиолетово». Скрепя сердце, он согласился на фото, а ушлая Лиза, состроив глупую милую мордаху, обратилась к Соне:
        - Девушка, сфотографируйте нас, пожалуйста! Всё равно без дела сидите…
        Соня прожгла её уничижительным взглядом, под воздействием которого Лиз не стёрлась с лица Земли только потому, что взгляд носил радиоактивный характер, дарующий мутацию. А мутация, как известно, дело, водворяющееся в жизнь со временем. «Так что у неё ещё всё впереди, и зубы раскрошатся, и волосы все выпадут годков через пять или, на крайняк, десять» мысленно подсчитывал Оливер, а Соня в душе ликовала, что её подруга ещё не потеряна для общества, раз очень удачно создаёт поводы для «якобы злости».
        - Конечно, давайте мне фотоаппарат, - премилым голосочком, который не сулил ничего хорошего, отозвалась Сонька
        - Спасибо, вы шибко любезны, - вручая аппарат в руки подруги, произнесла Лиза, а шёпотом добавила: «Не дай бог, угробишь фотик, я угроблю тебя!»
        «Спасибо за совет!» отозвалась Сонька с мстительной улыбкой.
        - Что за кислые мины? - давала напутствия она. - Ты её раздавишь в своих объятиях. А ты залижешь его до смерти, если снова присосёшься, - кивнула Соня с зарождающимся чувством настоящей ревности на невинный поцелуй в щёчку.
        О том, что чувство вполне настоящее, она не знала, просто мысль мелькнула, что вызвало в ней волну непонятного раздражения. Соня совершенно точно знала, что Оливер ей не нравится как мужчина, как исполнитель он - огонь, но любит она Хренчика, а Оливер является лишь средством достижения поставленных целей, но почему-то ей действительно не нравилось, что «около него вечно крутятся всякие прошмандовки, ещё и облобызать его стараются». И даже осознание того факта, что в данном случае с ним тискается Лиза, и даже не тискается, а играет роль фанатки, всё равно не успокаивало её. Соня грохнула фотоаппарат на столик, назвала Оливера «мерзавцем» и сказала, чтобы он за ней не ходил. Потому что ей надо было всё обдумать. А заодно сделать вид, что он опять её расстроил, так что пусть сидит теперь и гадать в чём его вина.
        Именно поэтому Соня сидела у барной стойки и трескала один за другим алкогольные коктейли, упустив момент, когда она из стадии лёгкого опьянения уплыла в море бессознательного поведения.
        - Ты такой прилизанный и гладкий, - рука Сони потянулась к лакированной причёске бармена, - как кегля… Большая…
        Она заржала, заставив бармена смутиться. Лиза заметила, что Соня черту переступила, и горько выдохнула:
        - Вот овца крашенная, не умеет же пить…
        - В смысле не умеет пить? Так говоришь, как будто ты её знаешь… Ты что, её знаешь? - уцепился Олли за выскользнувшую из уст «фанатки» фразу.
        - Нет, конечно! - резко покачала головой лже-девушка, наскоро придумывая отмазку. - Ты посмотри на неё - это же невооружённым глазом видно - она пьяна. Причём в хлам.
        - Думаешь?..
        - Вижу.
        - А почему крашенная? Вообще-то… - он с секунду подумал говорить или нет, а потом махнул на это рукой, ведь они уже с Лиз час как треплются, и шёпотом возвестил: - у неё парик!
        - Ха! Парик? - рассмеялась ему в лицо девушка. - Это у меня па… - Лиза затихла, вовремя себя остановив, чтобы не выдать секретную тайну, что это у неё парик. - У меня, говорю, па… подруга есть одна, она тоже, как и эта твоя девушка, любит волосы во всякие экстремальные цвета красить.
        - Зачем?
        - Дура потому что, - искренне ответила Лиза.
        - Ясно. А моя, значит, тоже крашенная?
        - Угу… И готовенькая…
        Оливер подскочил к Соне, которая оторвавшись от дёрганья ушей бедного бармена и прервав сольное исполнение «Happy Birthday To You», осоловело уставилась на своего принца и повисла на его шее:
        - Ми-и-илый, где ты был?
        - Здесь, сидел и ждал, когда же ты обратишь на меня внимание, - честно признался Оливер, немного радуясь, что алкоголь подействовал на неё благоприятно, сделав из Сони любезную особу.
        - Вот ты козёл! - внезапно разъярилась она. - Я тут сижу одна, жду его, а он… он сидит и делает видит, что меня тут нет! А скалкой в лоб?
        - Тише-тише, красавица…
        - Молчи, чудовище! Хотя какое ты чудовище? - внезапная вспышка гнева сменилась ласковым замечанием: - Ты симпатичный. Даже красивый. Ты принц. Только без коня… Где же твой конь, заморский принц?
        - Мой конь остался… за морем.
        - Ты оставил его одного? - округлила глаза Соня.
        - Нет, там для него есть специальный конюх. Он смотрит за ним. Кормит, выгуливает.
        - Но ведь твой коняшка скуча-а-ает… - со слезами на глазах поведала готовая разреветься в голос девушка.
        - И я скучаю…
        - А как его зовут?..
        - Его зовут… Вулкан, - пришло на ум Оливеру название в тот момент, когда взгляд коснулся ярких прядей Сони, напоминавших извергающуюся магму из жерла вулкана, впрочем, её характер также соответствовал.
        - Значит так. Езжай за ним, - решительно наказала пребывающая в состоянии неадеквата девушка. - Привези его сюда и только потом сможешь показаться мне на глаза. Потому что нельзя оставлять Вулканчика одного. Ты понял?
        - Послушай, Сонечка, но…
        - Никаких «но».
        - Знаешь… Мы и так с ним каждый день созваниваемся. Делимся впечатлениями. Так что мы можем жить в разлуке, - нёс полный бред Олли, а Соня его очень серьёзно воспринимала, зато стоящая за спиной парня Лиза покатывалась со смеху.
        Кто-то из посетителей активно снимал действо на мобильник, а недавно натерпевшийся от рук Сони бармен, знавший что «этот чувак в капюшоне» является знаменитым артистом, порывался позвонить на телевидение, но почему-то не звонил. Видимо дело было в том, что он не знал номера телевидения. А может в том, что первого умельца Соня с видом главного на районе гопаря, допрашивала на наличие телефона со свежей видеозаписью, а получив (с трудом), скорая на расправу девушка сразу утопила в подвернувшемся под руку стакане с коктейлем, высказав при этом наигранно-удивлённое: «Упс…»
        Эта выходка сошла ей с рук, потому что вовремя подоспевшая менеджер Мария сразу после инцидента отвела потерпевшего в тёмный угол много чего ему наобещала. Судя по горящим глазам неудачного любителя съёмки, ему пообещали не менее, чем золотые горы.
        - За конём. Марш! А я подожду, - вновь вернувшись к своему кавалеру, строго сказала Соня.
        Оливер развернулся, захватил за собой Лизу для разработки плана по выдворению Сони из клуба. Среди вариантов Оливера было купить белого коня и выдать его за Вулкана, а среди вариантов Лизы - дождаться, когда хмель выветрится. Или же напоить ещё коктейлями, которые «вырубили бы её нафиг».
        Пока они активно решали, что делать, Соня подсела к узкоглазому иностранцу, студенту по обмену из Китая, который по-русски говорил очень смешно, потому что знал его не очень хорошо и говорил на ломаном с акцентом, но учил старательно. Соня приняла китайца за корейца, добродушно полагая, что это одно и то же и, вспомнив смотренный ею пару лет назад азиатский сериальчик, решила поприветствовать азиата известными ей словами, причём она не знала на каком они языке: корейском, китайском или японском, но мысленно ассоциировала парня с героями шестнадцатичасовой дорамы, которую её заставила смотреть Лиз. Причём все серии подряд. Без перерыва. Подобные сериалы Лиза очень любила и мечтала подсадить на них и Соню, но той хватило и одного, да настолько сильно, что любое узкоглазое лицо ассоциировалось у неё теперь лишь с этим сериалом.
        - Хаджме! Аригато! - она сложила ладони и поклонилась, подражая главной героине.
        Китаец немного опешил, но, впрочем, был привыкшим к «безумным русским», поэтому улыбнулся и ответил:
        - Страствите! Страствите!
        - Страстный ты, говоришь? - не поняла его Соня. - А по тебе не скажешь…
        - А? - переспросил не разобравший её слов желтолицый.
        Соня схватила за ножку его бокал, стукнула им по лбу опешившего китайца и проорала ему в ухо:
        - Кампай! - тот её понял, огляделся, но чем ответить девушке не нашёл, а она тем временем продолжала: - Ну, давай, до дна, мой друг-цыплёнок!
        - Мне нет пить, - обречённо пожал он плечами.
        - Йэ! - имея в виду «да», кивнула она и бокал ему не вернула, но приставила его к губам ещё более огорошенного азиата и стала поить, приговаривая: - Пей, не лопни, телепузик. Йэ, йэ!
        В голове тут же возник образ маленькой черноволосой девчонки, которая в течение всего сериала, кажется, только эту фразу и повторяла, что бесконечно выбешивало неуравновешенную Соньку, рождая в ней желание треснуть по телеку антикварной вазочкой, так мило пристроившейся на тумбочке.
        - Лин Гу Сажё, - представился учтивый иностранец.
        - Какие ещё гуси? И гуси тоже страстные? По-моему, ты извращенец…
        - Вяс как савут? - спросил он, никак не унимаясь и поддерживая беседу.
        - Васька пастух? А… Вязки зовут? Ты, типа… нарик?.. Опачки. Тебя надо в ментуру тогда… Только если я сдам тебя, то буду стукачом. А я не хочу быть стукачом… Слушай, хён ним или… оппа…. Блин, - она почесала лоб, раздумывая как правильнее обратиться, ведь в сериале девушка была то парнем, то девушкой, поэтому всегда обращалась по-разному, и Соня уже не помнит к кому как, - короче, аньён! - она вдруг вспомнила слова приветствия и выставила вперёд ладошку в жесте «Хайль, Гитлер!»
        Китаец тоже выставил ладошку. Даже две, решив, что Соня собралась играть с ним в ладошки. Он хлопнул ими и выставил вперёд, ожидая ответного действия от неё.
        - Ладёсски! Фесело! - прокомментировал он.
        Сонечке тоже показалось весёлой игра в «Ладушки», и она даже размахнулась, чтобы тоже хлопнуть, но в этот момент её руки были перехвачены подоспевшими Оливером и Лизой, которые решили, что в опьяневшей девушке проснулся боец «Мортал Комбат», скрещённый с нацистскими скинхедами, и поэтому она пытается побить невинного азиата.
        Китаец пролопотал что-то на своём родном, поклонился и убежал от барной стойки, где до этого парковался. Он очень тонко прочувствовал, что рядом с Соней быть опасно.
        - Милая моя девочка, успокойся! Это я, давай попробуем досчитать до десяти и спустить пар… - запричитал чрезмерно заботливым голосом Олли.
        - Зачем? - очень спокойно, пытаясь собрать глаза в кучку, спросила Соня.
        - Чтобы… Я думал, ты хочешь… - «его ударить» потонуло топориком на дно, вместо этого он решил сменить тему: - Давай я отвезу тебя домой, принцесса!
        - На коне?
        - На каком коне?
        Они с Лизой решили избрать другой путь, а именно: притвориться, что ни о каком коне и речи не велось.
        - На твоём коне.
        - Но у меня нет коня.
        - Как это?
        - Никогда не было.
        - Был.
        - Не был.
        - Вулкан же был.
        - Нет, ты что-то путаешь.
        - Как так?
        - Не знаю, но коня у меня нет.
        - Нет, говоришь?.. Значит, надо купить!
        - А зачем мне конь?
        - Ты же принц!
        - Я не принц.
        - А я принцесса?
        - Принцесса.
        - Значит тебе надо стать принцем. Вот купишь белого коня и сразу принцем станешь.
        - Но я не хочу быть принцем…
        - Но ты же выглядишь как принц. Красивый… Лапочка… - её руки потянулись к его лицу и мягко провели по гладко выбритой щеке. - Нежный…
        - Спасибо.
        - Тебе нужен конь и ты будешь принц.
        - Думаешь?
        - Да! Милаха, тебе нужен принц… то есть конь.
        - Хорошо, давай завтра купим мне коня.
        - Завтра? Надо сегодня. Сейчас!
        - Но ночью коней не продают…
        - Точно… Придётся ждать до завтра… - Соня расстроилась, но через секунду её лицо озарилось: - А давай поедем на Ипподром, и будем ждать там утра, чтобы первыми коняшку купить…
        - Ты считаешь это хорошей идеей?
        Сонька счастливо закивала.
        Но том они и распрощались с Лизой, которая в начале вечера имела некоторые виды на Оливера, но после того, как имела честь созерцать кидаемые им на Сонечку взгляды, после того, как поговорила с ним, после того, как услышала, как он со своей принцесской разговаривает, она поняла, что этот парень попал. И решила дальше им не мешать.
        Олли, вызвав новое такси, отправился вместе с Соней на дежурство к Ипподрому.
        Салон заливала приятная мелодия ночного радио, немного ухабистая дорога не давала разогнаться как следует, поэтому машина «плыла» по ночному городу, укачивая захмелевшую девушку. Постепенно её глаза закрылись.
        Первой мыслью было отвезти её домой. Но он прекрасно знал, что её родители, если увидят, в каком виде Оливер привёл домой девушку, убьют его совместно, а труп закопают на детской площадке, припорошив песочком. Судьбы несчастного неопознанного трупа ему не хотелось, но и везти девушку к себе домой представлялось невозможным. Если дядя всё воспримет, как творящееся в порядке вещей, то тётя Фрося придушит их обоих. Или заморозит взглядом. Снова встреча с патологоанатомами. Снова не вариант. Можно снять номер в отеле, но опять-таки, с утра его укокошат. Ведь Соня девушка буйная, а её реакцию на совместную ночёвку в одном номере сложно предугадать. Оставлось одно, созвониться с Лизой и попросить её доставить тельце его подруги домой. Такую милаху родители точно не поколотят.
        34
        Фатум или злой рок? Я мысленно положила оба понятия на ладони и попыталась прикинуть, какое всё же перевешивает? Но они оба чересчур подозрительно висли на одной высоте, а белая стрелка, находящаяся посередине имитируемых весов, была неподвижна, обозначая равновесие. Моя судьба вдруг невзлюбила меня. Стоп. Судьба. Судьба? Так это же в корне меняет дело! Всё началось как раз с этого слова - судьба. Та гадалка сделала мне татуировку и напророчила всякую чушь. А как сказала Леся, Леди Га пророчит только мерзкие вещи. То есть вот оно - провидица, скорее всего, и не провидица вовсе, а злая ведьма, которая целью своей жизни поставила искалечить жизни хорошим людям. Выходит, нанеся татушку, она прокляла меня! Это же очевидно. Надо вывести лозу в тату салоне, и всё пройдёт.
        Чтобы не забыть сию гениальную мысль, выскочив из кровати, я записала на руке: «Свести лозу», а затем накинув на себя первую подвернувшуюся одежду, побежала вниз, чтобы забрать свою, как сказала Лиза, невменяемую сестрёнку домой. Подруга привезла её на такси и объяснила, что они «ходили в боулинг, познакомились с классными ребятами и сами не заметили, как опьянели». В отличие от Сони, Лиза вполне сносно держалась на ногах, достоинства в моих глазах ей это не прибавило, но благодарности моей она удостоилась, а затем пьяненько поорав: «Карету мне, карету!», была усажена мною на заднее сидение, стоящего позади неё такси.
        Уехать домой было её решением, я предлагала Лизе остаться. У нас места в квартире много, уместились бы как-нибудь на одной кровати. Но заставлять не стала. Так что тащить на себе бездыханное тело мелкой пришлось лично. Не Егора же звать - он потом своих сестричек-алконавтов точно в наркодиспансер сдаст или запишет на курсы анонимных алкоголиков. Я слышала, такие и у нас начинают набирать большую популярность. Западные течения и всё такое. Бред.
        Представляю себе, как это будет:
        «- Здравствуйте, меня зовут Лена, и я алкоголик.
        - Какой у вас стаж, Лена?
        - Я напивалась два раза: на выпускном, два года назад, и вот совсем недавно. То есть, стаж два года…
        - Да, Лена, у вас крайне сложная ситуация. Вы заметили? У вас наблюдается тенденция к употреблению спиртных напитков.
        - Боже, что же мне делать?
        - Обратиться к вере, как вариант, может помочь. Но ваша ситуация пугает. Вы пристрастились к алкоголю и теперь только о бутылке и грезите.
        - Я не хочу грезить о бутылке!
        - Поэтому надо вышколить себя на неупотребление. Придётся лечь в клинику, подлечить свою нервную систему, ведь вы знаете - все проблемы от нервов.
        - Знаю…
        - Так что вам надо начинать прямо сейчас. Прекратите возводить эти гидроксипроизводные углеводородов на пьедестал.
        - Да-да.
        - Перестаньте мечтать об этих алканолах.
        - А о чём же мне тогда мечтать?
        - Или о ком? Неужели вам не о ком мечтать?..
        - Мне… Не знаю… Есть…
        - И о ком же Вы хотите мечтать?
        - У меня есть муж. И есть друг.
        - Так кого вы выбираете?
        - Кого?.. Нужно выбрать?
        - Иначе нельзя! Или ваш мозг вновь будет затуманен парами этанола…»
        Тьфу ты, ну и фантазия. Задумавшись, я пристроилась на ступеньках около сестрёнки и мысленно пыталась решить, кто из двух не моих парней лучше. Надо учитывать, что мне ни один не светит. Да и разве хотелось мне с кем-то из них встречаться? Этот вопрос и надо было задать сначала тупой тётке из моей фантазии Общества анонимных алкоголиков, а не подливать масла в огонь своими химическими терминами. Она меня совсем запутала. А ведь я, которая реальная я, прекрасно знала, что никогда не стала бы встречаться с Оливером, потому что у него есть девушка, а с Артёмом не стала бы встречаться, потому что он меня не уважает.
        - Вот и всё, Сонька, так что я одна, как перст. А у тебя есть любовь?.. Странно, я никогда не интересовалась, есть ли у тебя кто-то, кого ты любишь, кто любит тебя. У Егора есть любовь, знаешь? Нет, конечно, не знаешь, это же, - я снизила голос до свистящего шёпота, - глобальный секрет. Никому нельзя рассказывать, - Соня продолжала сопеть, не обращая внимания не то, что на мою речь, но даже и на то, как безжалостно я её впихивала в лифт, к нашему счастью не сломанный. - Поэтому я молчу. Пока не знаю, одобряю или нет, но молчу. Ведь, главное, что его сердце колотится с чьим-то в одном ритме… Это здорово, правда, Сонь?
        Соня моё мнение если и разделяла, то решила сойти за интеллигенцию и не открывать рот, заполняя закрытое пространство запахом свежего алкоголя, которому предстояло обратиться на утро в перегар. Она продолжала молча сопеть, привалившись к двери кабинки. Я прикидывала в уме, её к двери тащить лучше за ноги или за руки.
        Решив, что за руки гуманнее, я выполнила обязанность старшей умной и заботливой сестры и, дотащив безвольное тело до нашей комнаты, свалила его около сонькиной кровати. З - значит забота. Устроить ей приятную ночлежку на постели моих тщедушных силёнок не хватило, так что пусть с утра ей будет стыдно, а сама отправилась спать, предварительно назидательно попросив её больше много не пить и пожелав спокойной ночи.
        Тем утром почему-то стыдно было мне, то есть не стыдно, а жаль стонущую на все лады сестричку.
        - Ах, как мне плохо, - театрально завывала она, ломая руки. Но плохо ей было по-настоящему. - Дай мне аспирину! Воды принеси. Нет, тазик!.. Фу, как противно…
        Я для проформы назвала её пару раз «скулящей собачкой» и «старой бабкой», но она меня за это чуть волос на голове не лишила, и я решила больше не экспериментировать, а молча бегала вокруг неё, выполняя все просьбы. В конце концов, она болеет, ей плохо, а я ей как мама, выбора у меня нет. Что же, спасу молодое поколение, помолюсь, чтобы её от алкоголя как чертей, вампиров и прочую нежить от святой воды воротило.
        Свой трезвонящий с самого утра мобильник, без перебоя повторяющий, что даже если все россияне скинулись бы по рублю и закинули эту сумму ему на телефон, он бы звонящему не перезвонил никогда[8 - Noize MC «Бэктон#»], она очень удачно метнула в стену, в результате он естественным образом треснул, и испустил дух. Этот рингтон будто написали специально для момента, когда мне бы позвонил Шер.
        К вечеру Сонечке стало лучше, вместе с этим возникла острая необходимость звонить, желательно всем и сразу. Её мобильный телефон пал смертью бравых и нуждался в срочном ремонте, пришлось мне отдать ей свой, который был в своём обыкновении разряжен. Одолжить мне его было не жалко. Не то, чтобы он был супер-мега-крутой (самый непритязательный, поддерживающий полифонию, впрочем, на этом все его чудо-свойства обрывались, явно обозначая, что мой телефон - лох), чтобы его жалеть, но он моя частичка. И всё же я отдала телефон Соне, мы обменялись симками, сестрёнка убежала секретничать с Лизкой, а мне в качестве презента досталась сестрёнкина раздолбайка, которую я на следующий же день отнесла в ремонт.
        Отсутствие телефона весьма спасительно на меня повлияло, ведь молчащая сумка, молчащие карманы дарованных мне Соней джинс необыкновенно радовали. Единственное, хотелось связаться с Лесей, я даже пробовала через интернет, но попытки оказались безуспешными. Видимо, она ушла в загул и шифровалась от меня, как карающей силы. Не именно карающей, скорее, пристыжающей. Я могла наведаться к ней в новое место обитания, и даже была бы рада вновь встретиться с Мартином (ведь парень - нереальное эстетическое удовольствие), но мне хотелось держаться от этого места как можно дальше. Соседство нашей брачной квартиры с мэрией меня слегка пугало.
        Отдав телефон в ремонт, я пошла в тату-салон, которыми кишмя кишел центр города. Выбрав первый попавшийся, называемый «Чёрная Лилия», я попала в атмосферу альтернативной реальности, где чрезмерно облитые тёмной краской и неформально одетые люди с рваными причёсками определяли контингент данного заведения. У стойки, призывно лопая пузыри арбузной жвачки, устало облокотившись на крышку стойки и покачивая головой под такты громких, разрывающих звуков мелодий, стояла чересчур бледная девушка с тонной макияжа на лице и в кожаном топе. На голове её было сооружено что-то типа вороньего гнезда, со впутанными в него разноцветными ленточками, которые очень прикольно колыхались, будто от лёгкого бриза. И тем не менее вид у неё был как у чокнутой Беллатрис, правой руки злого волшебника Волан-де-Морта, только глаза не такие безумные, но в целом некое сходство имелось.
        Немного сжавшись изнутри, я прошла мимо покачивающегося военного ботинка сорок пятого размера, принадлежащего сидящему в кресле бугаю-неформалу с ирокезом на голове, окрашенным в розовый с вкраплениями белого цвета. Парень мне ободряюще улыбнулся, как казалось только ему, лично я чуть не грохнулась в обморок, когда он оскалил пасть, обнажив клыки, меня натурально бросило в дрожь, и я перескочила через его ногу со скоростью шквального порыва ветра, вместе с этим снеся папки с предлагаемым ассортиментом татуировок с журнального столика, выполненного в виде черепа со стеклянной крышкой сверху. Эти рисунки были повсюду: не только на столике, но и стены тоже были обклеены вариантами всевозможных осквернений тела.
        - Ну, осторожнее, девочка, - рыкнул на меня розововолосый неформал с серьгой в ухе, носу и брови и принялся собирать следы моей разрухи.
        Инстинкт самосохранения частенько меня подводит, нужно было развернуться и скакать прочь, но я вежливая, мне же больше всех надо. Я присела рядом с ним, помогая. Иначе моя совесть не дала бы покоя.
        - Простите, - пискнула я.
        - Да ладно, чего там, - поднял он на меня взгляд своих жёлтых глаз.
        О, Боже мой, он тоже из числа этих, которые ведьмы, как Леди Га. Ведьмак!.. Вот я влипла. Обычно я очень много раз извиняюсь, чувствуя свою вину, но сейчас будто все слова высыпались из головы, и помнила я лишь о злом роке.
        - Эй, красотка, а ты что тут забыла? - поинтересовался ведьмак у вросшей в плиточный пол меня.
        - Я… - я честно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но как-то не получалось.
        - Эй, воды принеси, кажется у девчонки солнечный удар… - забеспокоился парень.
        - Какой удар? Дебил ты. Она же не на солнце, - отозвалась «добрая» девушка с местного ресепшена. Голос её оказался весьма милым и вполне человеческим. Услышав её по телефону, я могла бы представить девушку своего возраста, возможно свою сокурсницу: типичную студентку, которая любит потрещать с подружками в столовке, прошвырнуться на перерыве по два круга вокруг универа, которая не ходит в туалет одна - только в сопровождении (кто-то же должен держать сумочку), и которая любит поумничать на паре перед преподавателем; но не эдакую любительницу «ночной» жизни.
        - Наверное, это удар отсроченного действия, - попытавшись соорудить на лице умное выражение, произнёс неформал, но на его подругу не подействовало, и она покрутила пальцем у виска.
        - Дебилоид ты. Ещё пойди диссертацию защити на новую неизученную тему.
        - И защищу! - гордо выпятил он грудь колесом. - Санни, я профессором стану, - подмигнув ей, сказал он.
        Санни? Они что, прикалываются? Назвать ведьму Солнечной очень смешно. Вот юмористы. Я подавилась смешком. Парень взглянул на меня сочувственно и решил, что неплохо было бы постучать по спине. Добрый спаситель заехал мне по позвоночнику со всей дури. Сразу захотелось жить и говорить.
        - А, ты что творишь? Не надо меня убивать!
        Парень изобразил на лице глубокую задумчивость, что сделало его похожим на врача, нашедшем у больного новые симптомы. Но если на физиономии врача хранилась некая интрига, то по лицу «дебилоида» сразу становилось ясно, что он выводов пока не знает.
        - И кто тебя убивает? Зелёные человечки? - съязвила смелая девушка, которая ведьмака не боялась ни капли.
        - Ну, если вы себя считаете зелёными человечками, прилетевшими с другой планеты… - неожиданно осмелела и я, равняясь на положительный пример.
        - Скорее, из другого, параллельного мира, - подмигнула она мне, окончательно уверив в своей сверхъестественной натуре.
        - Какого ещё параллельного мира? - не въехал её шибко умный друг.
        - О! За что ты на мою голову, Манки? - воскликнула она и для наглядности схватилась за голову, транслируя нам свои розовые, под цвет шевелюре парня, ногти.
        Манки?.. У них там в их параллельном мире совсем шизоиды живут. Да, он похож на обезьяну (большую, гориллоподобную), но давать такое имя человеку - издевательство! И в то же время обалденный прикол. Я снова начала давиться смешками.
        Парочка инопланетян уставилась на меня во все глаза. Парень пытался по новой замахнуться, желая спасти меня «от икоты», а девушка в самый последний момент сумела повиснуть, спасая от неминуемой смерти, на его татуированных конечностях, напоминающих мне шеровские. У него тоже много всяких странных наколок на теле, не так много, как у Манки, но достаточно для того, чтобы записать его в уголовники.
        - Идиот совсем? Себя по роже кулаком поколупай! - прикрикнула она на огорошенного парня, совсем не понимающего что к чему.
        - Зачем? - выдал он гениальный вопрос.
        Она отвечать не стала, но протянула мне руку, чтобы я не сидела на холодном полу. Мне было не холодно. Джинсы плотные, да и поверх майки я толстовку надела. На улице жара нещадная, но в одной маечке щеголять мне совсем некомфортно. Ко мне и так сегодня на остановке пристал один бомж, источающий крышесносный запах, от которого прохожие в обмороки хлопались. Он требовал, чтобы я ему свой телефончик оставила. Я от шока не сразу отошла. Обычно ведь беспризорные люди, тем более в таком дырявом и грязном камзоле на голое тело, потёртых трениках, плаще вековой давности, просящих каши ботинках и шерстяной вязаной шапке (единственной новой вещью в гардеробе, но зачем она ему летом) просят еды или денег, а этот совсем сумасшедший - телефончик. Хотя ещё вопрос от чего я отходила: от шока или от неповторимого аромата? Но как только обрела состояние говорить, умно заключила:
        - Познакомиться хотите?
        - Нет, ограбить, - ответил бич и «порадовал» очаровательной улыбкой в пять зубов. Я посчитала!
        Телефона у меня не было, пришлось бомжику ограничиться бумажкой номиналом в пятьдесят рублей.
        Так что толстовка - это необходимый атрибут моего гардероба. К данному стилю я не особо благоволю, но спорить с безумной сестрёнкой, решившей делиться, гораздо хуже.
        - Вставай, куколка, - поднимая меня, добродушно сказала ведьмочка.
        - А что вам от меня надо? - срывающимся голосом решилась спросить я.
        Она переглянулась со своим напарником, потом проверила, не температурю ли я, усадила на кресло, где до этого нагрел место Манки.
        - Ты откуда сбежала? - медовым голосом спросила она.
        - Ниоткуда, - честно призналась я.
        - Трясущиеся руки, несвязная речь, странные смешки аккомпанируют собственным шуточкам, шуганные глаза… Деточка, я мигом определила в тебе, - я сглотнула, ожидая услышать суровую правду, - параноидально-настроенную личность.
        - Я параноик? - удивлению моему нет предела.
        - Да, я врач по специальности.
        - Да ни фига ты не врач пока. Диплом защити сначала, - влез Манки.
        - Уже. Почти. Защитила, - чётко с расстановкой выговорила ему Санни.
        - А я, пожалуй, пойду… - тихо возвестила я, вставая с кресла.
        Жёсткая лапища парня вдавила меня обратно в кресло. Не стоит забывать - они хотят надо мной поколдовать. А может перевернуть ногой столик, они обернутся на звук, а я быстренько проскочу между ними и буду на свободе. Я попробовала дотянуться до него, но моя нога оказалась слишком короткой для подобных манипуляций. Зато руки Санни настолько холодными, что даже сквозь плотную джинсовую ткань меня мороз по коже пробрал.
        - Сиди пока. Сейчас Манки принесёт чаю.
        - Что? - взревел татуированный парень. - Я те чё, официант что ли?
        - А кем ты год назад работал? Напомнить?
        Манки стушевался, сгорбился и пошёл заваривать чай.
        Значит, в их планы входит меня сначала задобрить, а потом уже… Боже, а ведь та чертовка провидица тоже меня чем-то опаивала сначала. И я впала в транс.
        - Слышь, куколка, ну чего ты напрягаешься? Никто же тебя не убивает, в психушку твою не возвращает, мы добры к тебе. Эй, ты меня слышишь? - Санни пощёлкала пальцами перед моими глазами.
        - А зачем тогда вы меня держите?
        - Держим? Да вали, если хочешь! - она отодвинулась от меня, открывая путь к выходу.
        Я почувствовала неладное, а может, просто реально оценила ситуацию, но не встала, потому что моё шестое чувство вторило, чтобы я не рыпалась и сидела себе дальше. А дальше Манки принёс чай, потом слово за слово, мы разговорились, я сообщила неформалам, что меня преследует злой рок и поэтому я несу окружающим всякие неприятности, что приняла их за оккульто-манов, они, после того как проржались, заявили, что не прочь были бы иметь сверхъестественные способности, чтобы спасти меня от несчастий. Даже эти бамбуки заметили, что я неудачлива, как прыщавый первоклашка, приглашающий на свидание первую красавицу начальной школы - златокудрую третьеклассницу.
        Они оказались прикольными ребятами со своими тараканами. Например, жёлтые глаза Манки - это дань моде, цветные линзы. С ними я поделилась идеей о сведении тату, но каким-то божественным образом ребята убедили меня её не сводить, потому что «она такая очаровательная» и «прикольная хрень, Санни, я такую же хочу». Я решила, что месяца два ещё похожу с ней, а там и развод, и новый учебный год.
        В конце концов, я от них ушла, пообещав захаживать.
        35
        Так и прошла неделя, а в первый выходной день недели дядя Макс, разбудив всю семью в пять утра, покидал нам в руки собранные с вечера поклажи, включающие ненужный дома хлам и запас продовольствия на целую вечность, сказал в напутствие пламенную речь (при этом он выстроил нашу дружную, особенно в этот рассветный час, семейку и вальяжно прохаживаясь, гремел связкой ключей, как священнослужитель), отправил рассаживаться в заказанный на выходные «Баргузин». Папа очень долго материл его взглядом, а Соня вслух. Я же находилась в жёсткой прострации, не замечая, что камера главного мелкого хулигана в большинстве своём пялится в мою сторону. Стасик тоже пребывал в состоянии заморозки, но его причиной было расставание с компьютером, он не представлял, как сможет такое пережить. Егора, как недостойного, дядя несколько дней назад на него смертельно обиделся, даже будить не стали, чтобы попрощаться.
        Дорога до дачи заняла добрых два часа подскакиваний нашего танка на всех подряд ухабах и ямках. Вёл машину, сверяясь с картой, дядя лично, жестоко накричав на папу, когда тот пытался вырвать у него руль и повести самому, потому что ещё одной шишки на лбу он бы просто не перенёс, и так уже поставил одну размером с яйцо. Но Максим позиций не сдавал, лишь коротко добавил, что «кому не нравится, пусть пешком идёт». На это наш маленький состав возопил: «Пешком!», но дядя машину не остановил, лишь газу подбавил, ехидно зыркая на нас в зеркальце заднего вида.
        Обычно, в таких длительных поездках я предпочитаю поспать, но прыгая, как на американских горках, это совсем не удалось. Оставалось лишь отчаянно сражаться за жизнь, вцепившись в поручень, и, присоединяясь к Сониным рычаниям, бессильно чертыхаться, потому что «находящаяся у чёрта на куличках дача никому и нафиг не нужна».
        Оказалось, самое страшное нас ждало впереди.
        Просто иногда, подписывая исписанные мелким шрифтом договора, бывает неплохо почитать, что же написано в пункте о состоянии участка и домика.
        Вероятно, многим выпадала честь каким-нибудь чудесным образом оказаться в садовом обществе. Там, где стройные ряды бабулек и дедулек с раннего утра слаженными шеренгами проникают на свои участки, ворчат, треплются о помидорах и огурчиках, ругают воришек, проникших ночью на крышу и утащивших невесть зачем заныканные там серебряные ложки. Некоторым «везёт» иметь там и свой участок, огороженный хлипким соседским забором, на который навалилась вишня, но всё руки не доходят убрать, да и соседи больше для виду ругаются, ведь сами потом часть урожая тырят, бессовестно утверждая, что это на их участке. Есть те, кто уверены, что дачи придумал дьявол, как региональные филиалы ада. Некоторые ездили сюда на шашлыки с одногруппниками, топтать грядки и свои, и соседские, сожрать все яблоки, малину и клубнику в радиусе десяти огородиков (по всем направлениям), а затем с чувством выполненного долга покинуть территорию с мыслью, что свой огород за городом не такая уж и плохая идея.
        И вот сейчас, стоя перед входом на наш участок и думая обо всём этом, я прикидывала, что у нас всё не так уж и плохо. Потому что для начала, это не садовое общество, а вполне себе практически коттеджный посёлок, правда, сюда пока не провели электричество, и вода бывает только с четырёх до шести вечера, и та не питьевая, но с другой стороны, тут до речки совсем недалеко, всего час ходьбы. Зато тут воришек нет, потому что по периметру ведётся круглосуточное наблюдение охранной фирмы «Ахиллес». Название меня вселяло в меня уверенность, в нём проскальзывала мощь и доверие, присущие истинному греческому герою Ахиллесу, но сами охранники, два расхлябанных беззубых старичка, забавно скалящих рты в приветствии, чувства особой защищённости не вызывали.
        - Стой, кто идёт? - выставляя на наш приостановившийся у шлагбаума «лимузин» двуствольное ружьё картаво поинтересовался один из них.
        - Не идёт, а едет, старый ты пень, очи протри! - отвесил ему оплеуху второй охранник.
        - Очки я не ношу!
        - Очи! Очи я имел в виду.
        - Я в самом расцвете сил, - возмутился первый. - Это ты старикашка, - и тоже попытался повторить манёвр второго, но у него не получилось, видимо, физподготовка первого на уровень ниже, а то на и на три.
        - Ох-ох, - раскряхтелся второй, его прихватила боль в пояснице, а первый, опираясь на грозное ружьё, к нему присоединился.
        - Мы здесь купили коттедж, - высунулся из окна Максим и потряс договором перед двумя скрюченными от внезапной боли «Ахиллесами».
        - Ну-ка, ну-ка, - разогнулся тот из, них, что более прыткий и крепкий, и вырвал договор из рук дяди, - ничего не видно, - заключил он, устав щурить глаза.
        - Давайте я вам прочитаю, - расщедрился на благие чувства дядя.
        Мы сидели в кабине тихо, как мыши, утащившие с кухни огромный кусман сыра. То есть я, папа и Стас молча созерцали представившеюся нашему взору картину, Сеня с видом откомандированного в горячую точку (в его случае - несусветную глушь) репортёра, тыкал свою драгоценность нам в лица и интересовался о наших ощущениях, мы лишь отмахивались, а Соня с мрачным видом могильщика пыталась поймать сеть, но как назло, здесь не ловило, а она чертыхалась сквозь зубы, приговаривая что-то типа «лучше бы я с этой скотиной встретилась, уж лучше убить вечер на него, чем выходные на @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@».
        - Не надоть нам читать, сыночек, - вновь расхрабрился первый, как только и его отпустило. - Знаем мы, как вы читать будете.
        - Вот-вот, правильно, Архипыч, говоришь. Мы и сами с усами, - он взял листок и пошёл в сторону сторожевой будки.
        Архипыч припустил за ним, но грозный взгляд старика заставил того вернуться и вновь уставить на нас ружьё.
        - Какие у него усы? Вот у меня - усы, - поглаживая седые концы своих длинных усов, спрашивал «старый пень» Архипыч у Максима.
        Его походный костюм вызывал у старика чувство зависти. Понятия не имею, где дядя его нарыл, возможно, кто-то из фанатов прислал, но выглядел он внушительно. Новенький костюм цвета хаки. Сторожи всегда тайно о таких мечтают. Я так думаю.
        - Да, усы у вас знатные, - поддакнул дядя, не зная, что ещё можно сказать.
        - Ты ещё и бороду похвали, - мрачно подсказала ему напутственная дочка.
        - Ах, да, - кивнул Макс. - И борода у Вас шикарная, - он поднял большой палец вверх.
        Дед зарделся, ружьё опустил. И тоже комплиментом ответил:
        - Бакенбарды - супер! Как у Пушкина.
        Максим накуксился. Свою внешнюю схожесть с великим поэтом он почти ненавидел. Правда, вся их схожесть ограничивалась лишь кудрявой головой и баками, но почему-то именно это все и пытались выставить на общее обозрение, то есть обсудить. Люди выдвигали разные теории, вплоть до того, что дядя его потомок. А дядя бесился, причисляя свою гениальность не к генам, а к своему особенному складу ума. Короче, маразм полнейший.
        - Спасибо, - коротко ответил дядя, причисляя дедульку к своим врагам.
        - Кстати, я - Архипыч, - он протянул свою сухую длань для рукопожатия.
        - А я Максим, - после некоторых колебаний ответил он, пожав ладонь, и представил остальной состав: - Это мой брат Родион, его дочь Елена и мои дети - Соня и Арсений.
        - Приятно познакомиться, - порадовал нас своей желтозубой улыбкой Архипыч. - А мой коллега, этот старый пердун, его зовут Сан Саныч.
        - Да, точно! - громко донеслось от будки. Это Сан Саныч, не расслышав, что он «старый пердун», всё же прочёл посредством лупы, или сделал вид, что прочёл, что Максим Матвеев теперь является владельцем замечательного участка под номером тринадцать по Берёзовой улице. - Пропускай, Архипыч!
        - Океюшки, Саныч! - по-молодёжному отозвался дедок, нажимая на кнопки для поднятия шлагбаума.
        Он был немного ржавым, поэтому за то время, что поднимался, Сан Саныч успел доковылять до нашего семейного транспорта и вернуть договор, пожелав всего хорошего и сказав: «с Богом!»
        В душу закрались первые сомнения. Но я отогнала их прочь и, помахав двум незадачливым сторожам, наша процессия двинулась вглубь посёлка. Дома по пути попадались разные: и красивые, и не очень. Даже особняк в готическом стиле был. Но наш дом потрясал более остальных. Хотя что уж тут - обычный домик средних размеров, с обшарпанной штукатуркой, грязными пыльными стёклами и поколупавшейся крышей. Хибара, судя по ошарашенным лицам, не понравилась никому, кроме Сени, вошедшему в дом первым в поисках привидений.
        Лично я всем своим нутром пыталась найти положительные стороны в нашем пребывании на свежем воздухе. Пусть дом полон пыли, пусть огород представляет собой джунгли (но Сонька нашла где-то погребённую под зарослями сорняка клубничную грядку с перезрелыми ягодами), пусть солнце печёт нещадно, а наши продукты нуждаются в холодильнике (которого здесь не то, чтобы нет, но даже если и был, подключить его всё равно некуда), пусть здесь не проведено электричества (телек дядя Макс зря прихватил), пусть душ не удастся принять (как сказала добренькая тётя Глаша, выглядящая настоящей Бабой Ягой, соседствующая через дорогу, речка совсем недалеко). Зато это целых дня свободы! Меня не сможет найти никто из друзей, новых родственников или незнакомцев и начать скрыто снимать на мобильник (а так делали, буквально вчера). И дозвониться до меня тоже никто не сможет (хотя и так не могли, ведь телефон я отдала сестрёнке, а её аппарат ещё не скоро починят). Я решила, надо наслаждаться жизнью. Только найду местный санузел и буду наслаждаться.
        Поиски увенчались успехом. Правда, в доме таковой не был предусмотрен, зато в дальнем углу участка сиротливо источала запахи зоны экологической катастрофы малюсенькая пристройка в виде четырёхстенной деревянной прямоугольной коробки. На дверце очень удачно была проделана дырка на уровне глаз в форме сердечка. Я почувствовала себя в гостях у бабушки.
        Впрочем, посетить сиё благое место я не могла в виду того, что дверь оказалась заколоченной. К тому моменту, когда дядя чуть дважды не откочевряжил себе палец гвоздодёром, а затем папа, как истинный ариец, проделал новую дыру уже совсем на другом уровне дверцы туалета, природные позывы меня отпустили с миром.
        - Родители, вы раздербанили наш туалет, - констатировала факт Соня.
        - Да ничего мы не… как ты сказала? - начал отнекиваться Максим.
        - Не важно, папань. А мы тут надолго? А то у меня мочевой пузырь не резиновый…
        - Сходи в кустики, - посоветовал мой папа.
        - Дядя Род, не будь… - Сонька чуть не сказала в рифму «урод», но остановила себя. Дядю она уважала, хотя и он частенько, под стать своему брату, впадал в детство. - Короче, дядя. Какие нафиг кустики? Это вам, мужикам, легко. К стеночке отвернулся и всё тип-топ.
        - А вам что плохо? Вон за дом присядь, там заросли глухие. Никто не увидит, - нашёлся мой папа, помахивая панамкой. Он был одет по-пляжному. Белые дизайнерские шорты, лёгкая облегающая майка, шлёпки на босу ногу. Думаю, именно из-за него тётя Глаша около своей изгороди тёрлась, словно в нервном тике подёргивая своими утопающими в густых бровях глазами.
        - Точно! Дядь, в точку, - согласился Сеня, и далее себе под нос пробормотал: - Там как раз уж в попу может вгрызться комар, будет отличный кадр.
        - А я горшок видел под кроватью в зале. Фарфоровый, - голосом первоклассного соблазнителя-искусителя сообщил Стас.
        - У нас семья шизиков, - повертев пальцем у виска, сделала вывод Соня.
        - Дочь, не будь букой, - положил ей на плечо свою руку Максим. - Что естественно, то не безобразно. Но, - тут его тон сделался грозным, - гадить на участке не разрешаю!
        - Пап, ты вообще за кого меня держишь? - возопила Сонька, сбрасывая его руку.
        - Эй, эй, - постаралась я привлечь общее внимание, отвлекая всех от ссоры, - а как мы спать будем? По-моему, в этом доме вообще находиться невозможно. Прости, дядя Макс.
        - Ну да, немного невозможно… - согласился он. - Но это можно исправить! Тем более до ночи ещё столько времени!
        - А может, мы до ночи домой доберёмся? - кинула на него жалостливый взгляд Соня. Все поддержали.
        - А может, не будем ныть и радостно примемся за работу? - со счастливой миной на лице предложил наперекор всем Макс.
        Чувствуется, ему здесь нравится, даже несмотря на то, что здесь так ужасно и совершенно никаких условий для пребывания. Говоря, что дядя купил дачу, разумеется, он поселил в наших головах картину умиротворённого милого двухэтажного домика на берегу лесного озера. Он и сам, безусловно, думал, что купил нечто из этой серии. Двухэтажный мог варьироваться и до одноэтажного, а лесное озеро - до речки. Но не в таких же масштабах.
        Придя к обеду, в конце концов, к консенсусу, мы разделили между собой обязанности. Мужчинам полагалось вырыть что-то типа погреба для еды. А девушкам вычистить дом, чтобы он стал пригоден для житья. Истребив перед трудоёмким процессом некоторое количество еды, часам к двум дня мы приступили к работе.
        Правда, вначале Сонька вновь подняла небольшой бунт.
        - Раз вы говорите, что дом должны убирать девочки, пусть девочка и убирает, - сказала она, вздернув носик и некультурно ткнув в меня указательным пальцем.
        - А ты у нас не девочка что ли, а мужик? - глумливо изумился Максим, а папочка хмыкнул.
        - Я - женщина, - вымолвила с достоинством Сонька, а у обоих родителей челюсти попадали, как у мультяшных героев.
        - Что?! - первым отмер её родной папаша. - Ты что сказала?
        - Оу, сестрёнка, какие откровения, - одновременно с ним вульгарно хохотнул Стасик, пряча за собой Сеню с камерой.
        Соня под напором взглядов стушевалась:
        - Я типа пошутила… - нашлась она. - Чтобы разрядить атмосферу. А то вы чёт такие кислые, - сказала она, хотя сама первое среди нас заняла бы при сравнении мордашек в конкурсе «Угадайте, кто съел ведро лаймов».
        - Пошутила? - переспросил Макс, немного подумал и расслабился - такой вариант ему нравился гораздо больше, чем если бы пришлось читать деточке лекцию о безопасных половых актах и прочих штучках. - Смешно. Ха-ха. Ну, раз теперь всем весело, приступим к работе, - бодро закончил он.
        Все разбрелись по точкам отбытия своих трудовых повинностей, а ушлая сестрёнка перехватив юного любителя съёмки стереть последнюю запись или «я тебя так твою камеру раздолбаю, что обратно не соберёшь, а обломки в зад запихаю, так что сидеть больше не сможешь никогда». Братишка тут же исполнил то, о чём его вежливо попросили. Мне бы он так не сделал. Пришлось бы покупать эти действия, на вроде того, как Шер ему камеру покупал, дабы мелкий рассказал ночную водевиль, случившуюся с нами. Фу, снова я его вспомнила. Везде пролезает в мои мысли. Даже здесь, когда я так далеко спряталась.
        Охая, ругаясь, костеря огород вместе со всеми его постройками по чём свет стоит, мой папа схватился за лопату. А дядя со Стасом ему помогали. Первый, прежде всего, советами, второй работал в качестве личного опахала, размахивая найденной им плоской широкой дощечкой.
        Мы с Сонькой стали осматривать вверенную нам вотчину. Результаты осмотра ужасали. Невысокий одноэтажный дом был весь в паутине. Прихожая, начинающаяся сразу после летней веранды, где сиротливо раскачивался от сквозняка стул-качалка, включала один треснутый стол, две деревянные табуретки и длинную лавку. Широкое окно было занавешено изъеденными временем занавесками. Далее из прихожей можно было попасть в так называемый зал. Лоскутные половицы, скрипящие под ногами, полные трупиков мух, пчёл, комаров и ос подоконники, одинокий огарок свечки в углу, две железные кровати с протухшими и зловонными матрасами. Была ещё одна комната. Там атмосфера была не лучше, даже если не хуже. Здесь тоже было две кровати, а ещё из щели в полу, наслаждаясь падающим из окна светом солнца, произрастало молодое деревце. Из прихожей можно было попасть на чердак. Он своим видом не радовал: пыльный, захламлённый, тёмный, ко всему прочему в дальнем углу висело осиное гнездо.
        Фронт работ нам предстал немалый, так что мы с Соней потащились на речку за водой. Вообще, она работать отказывалась, но согласилась, что ведро воды, так уж и быть, приволочёт, чтобы я потом не говорила, что она ничего не делала. Её и так раздражало, что одежда изрядно испачкалась, пока она делала осмотр дома. Что я могу сказать? Нечего было наряжаться, как на свидание. Тем более кто бы за ней на даче следил? Тоже мне, звезда.
        Ухмыляясь, сама-то я была одета в спортивные штаны и серую футболку, я шла, размахивая ведром, пока ещё и не подозревая, что оно дырявое, а Соня своё ведро чуть ли не на голову себе нахлобучила, ей пекло голову. Неожиданно раздалось успевшее мне надоесть «Never Say Never». Я по привычке начала шарить по карманам, когда мелодия вдруг оборвалась, и я услышала радостное сонькино:
        - Алло! Привет, котик… А что не так? Вот и я думаю, что всё так. Знаешь, я тут подумала, было бы неплохо сегодня встретиться… Да, супер! Тогда тебе придётся меня забрать, мой принц. Что?! Ну да, на такси. Я тебе адрес сообщением скину.
        И всё в этих её милых фразах сквозило наигранностью.
        Соня скинула звонок и уставилась на меня. Сначала счастливо, а потом угрожающе:
        - Только никому ни слова. Как уеду, можешь хоть всему посёлку рассказать. А пока молчи. Ясно?
        - Ясно, - ответила я, ничуть не расстроившись, что сестра собралась сбежать. Будь у меня возможность, я бы тоже сбежала.
        Я могла попросить у неё телефон, чтобы сделать звонок. Только звонить некому. Артёму? И он, верно, прилетит за мной на голубом вертолёте и подарит пятьсот эскимо? Ха, ха и ещё раз ха. Я ему нужна, как корове седло, как любит говаривать бабуля.
        - Короче, мы друг друга поняли, - погрозила она мне пальцем.
        Потом она убежала рыться в бардачке «Баргузина» в поисках карты и обозначенного на ней красным цветом маршрута, а затем вновь прибежала в зону покрытия сети, где её поджидала я со своими пустыми вёдрами.
        - С ума сошла? Хочешь, чтобы мой план провалился? - накинулась на меня маленьким ураганом сестрёнка.
        - С чего бы? - удивилась я. Ни с того, ни с сего забрасывает меня обвинениями, а я даже подумать не успела о том, чтобы она не смогла уехать.
        - А чего тогда с пустыми вёдрами мне попадаешься?
        - Это же детские суеверия!
        Соня презрительно сощурила глаза:
        - Ты… ты… ты просто дура.
        - Я просто не верю во всякую чушь, - тряхнула я головой. На самом деле я верила в более глобальные мистические знамения. - А вот если тебе чёрная кошка дорогу перебежит, ты что, схватишься за пуговицу, закроешь глаза и только тогда пойдёшь? - я ехидно скользнула по её лицу глазами. Сестрёнка потупила взгляд, давая мне понять, что именно так она и поступит.
        - Знаешь, тебе бы следовало основательнее относиться к таким серьёзным вещам, - выдала сестрёнка, напечатала сообщение и исчезла с моих глаз. В этот день я её больше не видела.
        Но у меня и без неё дел было предостаточно. Для начала, найти какую-нибудь массу типа пластилина, чтобы залепить ведро. Затем ещё весь дом перемыть и выкинуть мусор, то есть выгрести из дому всё, что там сейчас есть, провести дезинфекцию, и только тогда появится возможность занести хоть что-нибудь туда.
        Часа через три, когда я, походив по окрестностям, нашла свалку, семья обнаружила, что Сонька пропала. Дядя порывался устроить массовые поиски и начал с охранничков, которые заявили, что «приехала крутая машина, она туда села и уехала». Архипыч даже своим ружьём потряс, что если б не соль в патронах, обязательно бы замочил гадов. Сначала драматичный Макс, схватившись за голову, бегал по территории, потом порывался сесть за руль и уехать спасать дочку, ведь «злобные маньяки» украли его «родную дщерь», а затем мне удалось объяснить ему, что никого не крали, а это приехали друзья Сонечки и забрали её в город.
        - Что? - возмутился родитель, организатор нашей славной поездочки. - Как такое могло произойти? Нам же всем здесь так весело!
        - Кому весело? - себе под нос пробубнил папа так тихо, что его только я и услышала.
        - Мне весело! - проорал Сеня.
        - О, сын, ты всегда поддержишь отца! - похлопал он его по плечу, а потом чуть ли не раздавил в своих объятиях. - Не то, что эти… - он окинул нас презрительным взглядом.
        - Пап, мне ве…се…ло… но… - попытался что-то сказать сын.
        - Что, сынок? - наконец, выпустил его Максим.
        - Но убивать меня за это не стоит, - прочистив горло досказал Сеня.
        Стасик по безумному рассмеялся, на нём сказывалось отсутствие интернета. Но после сурового взгляда папочки ему захотелось запихнуть свой смешок обратно и прикинуться немым и глухим.
        - Так, значит, вы все несчастны? - поднял дядя глобально важную для всех присутствующих тему.
        Наш нестройный ряд сразу как-то потупил взгляд и повисла неестественная тишина, нарушаемая лишь капанием слюны со стороны тёти Глаши, которая приклеилась к забору, музычкой радио «Шансон» с батареечного радио службы вневедомственной охраны, да летающей мошкарой, ну и звуками с соседних участков: чьими-то переругиваниями, спорами, простым трёпом, короче говоря, было отнюдь не тихо, но сё семейство разом замолчало, и тишина получилась неестественная.
        Нарушил её папа:
        - Брат, ты всё очень здорово придумал - дачу купил, нас всех за город вывез… Молодец. Только ты не учёл условий…
        - А что, вам уже и условия негодны? - обиженно надулся Максим.
        - Знаешь, мы ожидали чего-то более…
        - Более модного и красивого? А вот фиг вам!
        - Виг вамы - это у индейцев, - осторожно заметил Стасик.
        - «Фиг вам» - это ваша совесть! Делаешь для них что-то, стараешься, зарабатываешь, покупаешь, а они… они даже не могут порадоваться! Говорят, что оно и нафиг им не нужно. А потом звонят друзьям и уезжают в город! - он потряс кулаком в сторону калитки, адресуя всю его мощь своей бестолковой дочке.
        - Но мы же тут и никуда не уезжаем, - фыркнул папуля, ему определённо не нравилось, что младший брат начинал заводить надоевшую всем пластинку «вы меня не любите». - Так что хватит сопли по огороду размазывать! Вперёд, за работу!
        - Я и сопли вещи несовместимые, - важно изрёк дядя и ухватился за черенок лопаты.
        - Вот и правильно, вот и молодец, - поддержал его папа.
        - А что, скандала не будет? - печально похлопал глазами самый мелкий. - Бли-и-ин, такие съёмки мне запарываете, - возмутился он совсем как взрослый дядя-режиссёр, что всем стало жутко смешно.
        Мы так и стояли, надрывая животы ещё минут пять, когда со стороны калитки донеслось знакомое:
        - Здрассти!
        У меня аж сердце как-то залихватски подскочило в ритме безумного балерона. А обернуться ноги не позволили, нагло приклеившись к земле.
        36
        - Здравствуйте, молодой человек, - мгновенно нашёлся дядя, осматривая пришедшего.
        - Здравствуйте, - подхватили нестройно мои родственники и соседка тётя Глаша в их числе. Настырная бабуля, совсем ей скучно живётся, раз от нашего цирка оторваться не может.
        Помнится, Сенька в более юном возрасте очень просился в цирк. Но ни у кого не было времени его туда сводить. У папы, как обычно, были заказы, у дяди - новая книга, у меня и Егора - экзамены на носу, у Стаса патологическая боязнь клоунов (тут я с ним была солидарна), а у Сони тупо не было желания, и кто-то из членов семьи ему брякнул «зачем куда-то там переться, когда у нас у самих дома есть цирк, тем более бесплатно». На что мелкий, не будь дураком, в тот же вечер привёл своего друга Ролла, сказав, что его близкие тоже отвести никак не могут, а «так как у нас бесплатно, то на халяву можно и домашним цирком ограничиться».
        Да, мы пользуемся успехом. На наш цирк из самого города звёзды танцев приезжают вот.
        - Я тут одну девушку ищу… Но, кажется уже нашёл. Можно войти? - обаятельно улыбнувшись, начал он своё шествие к нашей кучке.
        - Ко… конечно, - не стали препятствовать немного опешившие родители.
        - Малышка, а я тебя обыскался, - проворковал мой противный муженёк прямо над ухом, ехиднейшим голосочком, что всё внутри сворачивалось как цитоплазма на воздухе. - Обзвонился…
        - Племяшка, это твой парень? - мигом нашёлся дядя, предположив самый неверный вариант из всех возможных.
        - Нет, конечно, - взбрыкнулась я и повернулась к Артёму лицом. Каков гад. Сумеет испортить семейные посиделки.
        На меня смотрели язвительные голубые глаза, которые отчего-то смеялись, о чём можно было судить по собранным вокруг глаз тонким морщинкам. Губы тоже были в усмешке, но немного сердитой. Хотя думаю, тут главным образом играли глаза. То, что я в них читала, мне нравилось. Это не было злым или агрессивным, как обычно. Не знаю. Может, мне просто казалось, но что-то доброе в его взгляде было. Нет, мне точно показалось. У меня же глаза вообще не на месте растут. Как и руки, и ноги, и всё остальное. Приколист, создававший моё тело, всё напутал. Иначе почему мои колени подогнулись, и Шеру пришлось меня ловить, шепча на ухо, что я «редкий вид пингвина», у них тоже координация движений нарушена. Мне стало обидно, и я вырвалась, неуклюже шлёпнувшись на попу.
        Папа тоже не смолчал, но в отличие от моего корректного супруга, он сказал вслух:
        - Ох, ну ты и пингвинёнок.
        - Правда, дитё, на ровном месте падаешь, - покачал головой Максим.
        - Я споткнулась, - попыталась я найти себе оправдание. Прозвучало не очень убедительно.
        - Угу, а я аист, - отозвался вновь дядя.
        Лучше бы встать помогли, чурбаны.
        - Меня зовут Артём, - представился моему семейству супруг.
        - Очень приятно, молодой человек, - протянул ему руку Макс, пока я, кряхтя, поднималась с земли, заработав ещё один укоризненный взгляд танчика Шеридана, шепнувшего что-то о древних старухах. Уточнять я не стала. - А меня зовут Максим.
        - А я вас знаю, - широко улыбнулся ему Артём. - Вы писатель.
        - Да, точно, это я. А вы, стало быть, поклонник моего творчества?
        - Есть немного, - чуть смутился (смутился?!) муж. Вот же хорошо он играет, ему на сцену надо к брату, театралы.
        - А у меня есть в салоне книги. Я сейчас подпишу и принесу тебе именной экземпляр последнего бестселлера, - зажглись глаза у дяди, и он ускакал к машине.
        Тем временем, вниманием «моего парня» завладел папа, осматривая Артёма с ног до головы и подмечая такие нюансы, как есть ли чувство вкуса у моего молчела. Лучше бы заинтересовался, есть ли у него мозги? Особенно после того, как он лично признался, что ему нравятся произведения моего немного по-своему безумного дядюшки. Я сама задумалась.
        Наконец, папа что-то для себя решил и протянул ему крепкую ладонь, представившись:
        - Я Род, отец этой прекрасной девушки.
        - А я Артём, её… друг, друг этой прекрасной девушки.
        - Друг? Это так у вас называется?.. - схватив свой подбородок в задумчивой позе, протянул папа.
        - Ну, да, - отозвался Артём, не замечая подвоха. Ему до мнения моих родителей было ровно так же всё равно, как до проблемы голода в Африке, он же толстокожий бамбук.
        - Папа, друг значит просто друг. Знакомый, если хочешь. Окей? - влезла я в разговор, внося ясность, потому что идея того, что они тоже будут участвовать в спектакле, где мы с Шером в главных ролях пара, не казалась мне радужной. Скорее, мрачноватой.
        - Окей, - спокойно отозвался родитель, пожимая плечами. - Называйте, как хотите, только можно было и раньше с нами познакомить.
        - Зачем знакомить просто знакомых?
        - Чтобы мы знали, что у тебя теперь есть такой знакомый.
        - Пап, я же говорю, он просто знакомый.
        - Да, я просто знакомый, - подхватил Шер после того, как я ему на ногу наступила.
        - А я и не спорю, - закатил он глаза и поднял руки в отрицательном жесте.
        - Папа!
        Как он может так просто приписать мне в парни эту пиявку? Он не видит разве, что он мне не подходит? Мы же с ним как с разных планет. Причём он с планеты Дуралеев!
        - Доченька, - успокаивающим тоном завёл пластинку папа, медленно подбираясь ко мне и поглаживая меня по макушке, - мы уважаем твоё решение. Конечно, немного обидно, что не сразу нас познакомила, - опять двадцать пять, - но мы не злимся…
        Тут прибежал дядя Макс со своим коллекционным экземпляром и торжественно вручил его Шеру. А Шер, в свою очередь, очень натурально изобразил на лице безграничное счастье:
        - Спасибо большое! Это лучший подарок за последний год.
        - Рад угодить, - растянул свою мордочку в улыбке Чеширского кота дядя.
        - И даже подписали, нет, правда, спасибо! - он пожал его ладонь вновь. Как будто ему при встрече не хватило. Ещё бы облобызал. Подлиза.
        - Для парня племяшки всё, что угодно! - расщедрился Максим. Уверена, теперь он будет присылать мне по два экземпляра своих несгораемых рукописей, и второй экземпляр будет предназначаться «моему парню».
        У меня слов нет, одни эмоции. Я сейчас взорвусь!
        А ещё и Стасик подозрительно с деревом обнимается. Ржёт, наверное, зараза. Зато Арсений времени зря не теряет. Тоже мне семья, все как один подлецы, и никто спасти не пытается.
        - Вообще-то… - ой, мне послышалось или Артём решил объяснить всю идиотичность ситуации?
        - Не надо благодарить, сынок, - со всей дури хлопнул его по плечу мой дядя.
        - Кхм, - откашлялся Шер, потом нашёл мой взгляд, что-то задумал, саркастически подмигнул мне и ответил Максу: - А я хотел её у вас украсть.
        - Зачем? - не замечая подвоха спросил дядя.
        Папа вообще молчал. Хотя это его дочурку сейчас собираются беспардонно увезти и не дать поработать в кругу семьи. Да ещё таким хамским образом.
        - Мы назначили встречу на сегодня… На обед. А она не явилась. Я забеспокоился. А потом вспомнил, что она что-то про дачу говорила. Потом пробил по своим связям, простите за нескромность, адрес и приехал проведать её. Видимо, она забыла о нашем свидании, вы же знаете, какая она забывчивая…
        - Я не… - я попыталась возразить, что ничегошеньки ему не говорила и что с памятью у меня всё в порядке, но он меня оборвал.
        - Да, детка, я жить без тебя не могу. Вот и приехал. И рот закрой, муха залетит, - его пальчик аккуратно вернул мою челюсть на место.
        - Да уж, наша девочка забывчивая, - подтвердил папа. - Ну, как ты могла забыть о свидании? Вот опилки у тебя в голове что ли?..
        - Нет, конечно, у меня в голове мозги, - фыркнула я. Уж мой папа о своих свиданиях никогда не забывает.
        - Желейная масса, - шепнул мне на ухо Артём.
        - Что?
        - Не мозги, а желе, говорю у тебя в голове, - повторил он, мерзко ухмыльнувшись.
        Возмутившись, я отпихнула его от себя для приличия, стукнув кулачком в плечо, что не укрылось от родителей.
        - Дочь, ты ведёшь себя агрессивно, - голосом первоклассного психолога затянул папа. - Знаешь, у меня есть одна хорошая знакомая, которая обучает су-джок терапии. Думаю, тебе стоит взять у неё пару уроков, чтобы умерить пыл. Раньше ты не была такой нервной.
        - Ну, пап, знаешь, раньше у меня не было парня, - съязвила я.
        - Не боись, детка, - выпятил грудь колесом муженёк, - я тебя не брошу, - и потрепал меня по щеке. Ненавижу это движение.
        - Спасибо, милый. А то я так переживала на этот счёт!
        - Что ты, солнце, наша любовь навечно.
        И этот гад протянул мне мизинец, чтобы как бы закрепить нашу вечную любовь. Лучше так, чем поцелуем. Но я бы ему точно палец сломала, если бы на нас не пялились окружившие нас родственнички. А ведь он тоже стал моим родственником, какого и врагу не пожелаешь. Пришлось пожать ему мизинец своим, более коротким и тонким, даже хрупким на фоне его лапищи. Мы с ним засмотрелись на наши сцепленные мизинцы, затем он улыбнулся мне, я тоже, и мы отцепили их друг от друга.
        - Значит, вы позволяете мне её забрать? Я обещал ей сегодня превосходный вечер.
        Он молитвенно вытаращился на обоих родителей сразу. Те переглянулись и:
        - А… забирай, - хором отозвались они.
        Стасик жалобно уставился на меня и беззвучно прошептал одними губами:
        - А я?..
        А я? А меня кто-нибудь спросит? А вдруг он меня на кладбище потащит? Некоторым и в морге восхитительно бывает, слышала я.
        - Хотя, - оживился вдруг Максим, видимо, осознал свою ошибку, - мы ведь собирались шашлычок зажарить. Я специально баранины прикупил.
        - Отказывайся и сваливай отсюда. Без меня. Есть баранину в твоём случае - каннибализм, - зашептала я Шеру.
        - Ну, раз ты меня так уговариваешь, солнышко, - специально громко проворковал Артём, - то я обязательно останусь на шашлык, - и шёпотом добавил: - Но потом мы сваливаем на одно мероприятие.
        - Ура! - заорал Максим.
        - А я и не знал, что у нас в планах шашлык, - удивился папа.
        - Зато у меня есть кое-какие обязанности. Иначе в этом доме спать никто не сможет, - слишком резко вставила я и утопала в направлении дома.
        - Дочь, ты что, потом закончишь…
        - И правда, племяшка, надо до вашего свидания шашлычок приготовить…
        Я лишь махнула на них рукой, скрываясь в прохладе запылённого дома. Ситуация, в которую меня целенаправленно подставил Шерхан мне ой-как не нравилась. Зато этот типчик очень понравился родителям. Невезуха. Я села на лавку и приготовилась жалеть себя любимую, как за мною следом в дом ворвался Артём, загадочно улыбаясь и в то же время морща нос от неряшливой обстановки.
        - Фу, вы где этот антикварный сарай нарыли? - махая перед носом рукой поинтересовался он у меня.
        - Спроси у моего дяди. Уверена, тебе он больше расскажет. Ты же его любимчик, - с желчью в голосе отозвалась я.
        - Детка, ты ревнуешь?
        Он присел на корточки напротив меня.
        - Отвали. Не ревную. Просто зачем так делать?
        - Как делать?
        - Приехал сюда. Ещё нашёл меня как-то… Кстати, как ты меня нашёл?
        - Очень просто. Ты же сказала, что сюда собралась. Я просто сложил все детали в единый пазл и - вуаля! - очень легко соврал он.
        - Ты врёшь!
        - Я? Вру? Ну, может если только чуть-чуть для общего дела… - понурил он взгляд в пол, немытый целую эру.
        - Какого ещё общего дела? Ты псих. И ты невыносим.
        - Да нет, я выносим. Но ты меня точно не поднимешь, - он усмехнулся.
        - Так как ты меня нашёл?
        - Секрет…
        - А как же - «общее дело»? - передразнила я его. - Отказываешься от своих слов?
        - Не-а. Просто не скажу.
        - Это нечестно.
        - Честно.
        - Нет.
        - Да.
        Я помотала головой, отрицая, а он в ответ закивал. Паяц.
        - Как хочешь, - сдалась я.
        - И как я хочу?
        - Молча, - у меня прямо грудная клетка клокотала. То есть сердце в ней клокотало и отдавало эффектом. Хочешь молчать - молчи. Переживу без подробностей.
        - Устраивает, - ответил он и стал стягивать с себя футболку, обнажая татуированный торс. Я опешила.
        - Эй, ты что делаешь? - пыталась я возвратить футболку на место, а гадёныш лишь ехидно ухмылялся. - Прекрати!
        - Ты же сама сказала, что согласна молча, - вперил он в меня свой пристальный взгляд.
        - Что молча? - ёкнуло моё сердце.
        - Что хочешь меня молча…
        - Извращенец! - кинулась я на него с кулаками, а он заржал.
        Что за тупые манеры пещерного человека? Издевается и радуется, когда моё лицо вытягивается. Сволочь! Мой внутренний голос снесло с катушек.
        Мы ещё несколько минут посоревновались, то есть я пыталась лягнуть его хоть какой-нибудь своей частью тела, а он пытался меня усмирить, крепко вжав всем телом в стену. Разумеется, у меня ничего не вышло.
        - Эй, эй, успокойся. Фурия.
        - Я спокойна.
        - Тогда прекрати руками дрыгать, а то я устал уже тебя держать.
        - Тогда отпусти.
        - А ты мне потом лицо расцарапаешь?
        - У меня даже ногтей нет. И я, правда, успокоилась…
        - Честно? Ну-ка, посмотри мне в глаза.
        Вот дуралей, а я куда последние полчаса таращусь?
        - Ну?
        - Хорошо, отпускаю.
        Он разжал руки, и я смогла вдохнуть крупицу воздуха. Проверила свои плечи.
        - У меня из-за тебя теперь синяки останутся, - надула я губы.
        - Скажешь, что твой парень хорош в постели, - спокойно отозвался он.
        Вот же козёл!
        - Ты вообще в своём уме?
        - Вроде да. Красть чужие умы пока мне неподвластно… - с долей сожаления в голосе ответил Артём.
        - А если бы мог, то крал. Ты клептоман.
        - Ой-ой. У тебя что не диагноз, то целый букет. Вообще знаешь, клептомания - это всего лишь способность приобрести что-то раньше, чем кто-то успел потерять.
        Услышав слово «диагноз» я сразу вспомнила о мнимом переломе. Захотелось придушить его ещё сильнее. Почему я в прошлую встречу не вспомнила об этом? Ах, тогда надо было спасать свою тушку, зато сейчас у меня есть целая семья, которая пусть и без ума от волка в овечьей шкуре, всё равно меня спасёт, если он решит прибить.
        - Ты… Ты… - я бессильно сжимала руки, зная, что если прикоснусь к его драгоценному тело, то он меня опять об стенку шмякнет. Убить не убьёт, но покалечит. Всё-таки есть у меня в этих делах опыт… - Ты ничего не заметил? - высоко подняв бровь, спросила у него я.
        - Что я должен был заметить?
        - Ну, не знаю… - я закатила глаза к потолку и зацепила глазами то, что помешало закончить мне фразу, заорав дурным голосом: «Может быть это?!» ткнуть ему в лицо свою руку, на которую этот умелец некогда посоветовал наложить гипс, а именно: мои глаза зацепили затемнённый угол, где сиротливо пристроилась самая настоящая… летучая мышь. - А!!!
        Я кинулась прочь, но споткнувшись об Артёма, кубарем скатилась со скамейки, потащив его за собой и собрав одеждой всю пыль и песок. Он назвал меня «сумасшедшей», а также добавил, чтобы я прекратила вопить, потому что «ультразвук слышат только собаки», я ему «значит ты собака, раз слышишь» и сказала, что надо валить. Вскоре мы вырвались на свободу. Тут же около нас собралось семейство. Подозрительно не хватало только младшенького. Наверняка ведёт скрытую съёмку из дома. Ну, попадись он мне в руки.
        - Что случилось?
        - Что произошло?
        Заозирались оба родителя нам за спину и решительно ничего страшного там не увидели.
        - Он к тебе приставал? - вдруг блеснул интуицией папа.
        Мне до жути хотелось выкрикнуть «да!», но я сдержала себя в руках и решительно покачала головой.
        - И мне бы тоже хотелось узнать, что случилось, - задал свой вопрос и отряхивающийся Артём.
        Все четыре пары глаз уставились на меня.
        - Там… летучая мышь, - возвестила я шёпотом, сделав страшные глаза.
        - Летучая мышь? - переспросил муж.
        - Ты уверена? Она вас не покусала, дети? - ехидно спросил дядя.
        - Слушай, ты меня так в могилу сведёшь! - заржал Шер, а вся мужская братия его поддержала. Лучше бы его братья по Адаму, хором его ненавидели. И вообще, как они, то есть мужское население, могут существовать в мире и согласии? Ведь в детстве они отбирают друг у друга игрушки, подростками бьют друг другу морды, а повзрослев, начинают уводить друг у друга девушек и жён. Загадка века.
        - Сведу и не приду к тебе на похороны, - после того, как они оторжались, гордо сказала я.
        - А я к тебе обязательно приду, - мигом отозвался ехидный шёпот у моего уха.
        Я чертыхнулась. Папы вновь меня обругали. А ведь умеет, хитрец, составить о себе благоприятное впечатление и подставить невиновного. Вон как все его уже почти любят. А гадости и колкости он мне на ухо сообщает. Я чувствовала, что настолько зла не была вообще никогда. Он поднимал во мне низменные чувства. Это не есть хорошо.
        - Дети, идите, погуляйте что ли, - отправил нас Максим. - А то с её способностями к уборке и готовке, думаю, пищевое отравление - это самый лёгкий диагноз, который нам грозит.
        Шер посмеялся его шутке, поднимая уровень своих очков ещё на порядок.
        Стасик тоже порывался свалить, но отец его не пустил, а тётя Глаша продолжала держать свой пост, забавно тараща глаза. Нельзя забывать, что она Баба Яга. Лучше не буду про неё гадости думать. А то ещё наведьмачит мне новых неприятностей.
        Папа тоже благодушно отнёсся к тому, что мы отправимся на прогулку. Это же отличная возможность водички с речки принести. А то ведь до подачи воды ещё час. Он пренебрегал фактом, что вода не питьевая.
        Заставив взять себя под руку, Шер вывел меня за пределы нашего участка.
        - Значит, ты решила сбежать из города, чтобы проигнорировать меня?
        - Я о тебе вообще не думала, чтобы игнорировать…
        - А как же вечер? Ужин у мэра? - спросило он, щурясь от солнца.
        Я схватилась за голову.
        - Точно! В субботу же… А я забыла…
        - Не мудрено.
        - Сам ты немудрёный.
        - Не мудрено - в смысле неудивительно, что забыла. У тебя же память куриная.
        - А ты всё равно дурак, - тоном обиженного ребёнка возвестила я.
        - А ты всегда обзываешься. Заметила?
        - Нет, не заметила. Ты зато говоришь не на русском языке, как нормальные люди, а на его производном - русском-сантехническом!
        - Намекаешь, что мне надо было идти в сантехники?
        - Кстати, да! Сантехником чинить краны лучше, чем делать людям фальшивые гипсы! Они, краны, по крайней мере, боли не чувствуют.
        Мы отошли достаточно далеко, чтобы я смогла повысить голос.
        - А сейчас ты на что намекаешь? - отозвался парень. Очень непривычно было видеть его таким спокойным и не порывающимся кинуться на мою шею в попытке придушить. Хотя его врождённого специфического юмора эта его ипостась не отключала, всё равно такое состояние было намного лучше, чем разъярённый буйвол, прущий напролом.
        - Ты прикалываешься, да? Ты же мне гипс на руку заставил доктора поставить, хотя никакого перелома не было!
        - Я? Это в ту ночь что ли? - уточнил он. - Я же был в неадеквате, нашла, за что меня гнобить, - он хохотнул.
        - Я же страдала с этим дурацким гипсом…
        - Детка, ты меня из-за этого так люто ненавидишь? - спросил он, старательно разглядывая образовавшиеся на моём лбу складки. Знаю, что образовались. У меня всегда так, когда глаза на лоб лезут.
        - С чего ты решил, что я тебя ненавижу? Ничего не путаешь? Это же ты ненавидишь меня всем своим сердцем.
        - Я тебя?
        - Да.
        - Знаешь, ты странная, - оставил он меня без ответа.
        - Это ещё почему?
        Он неопределённо пожал плечами, потом сдул с моего плеча паутинку. И кто после этого странный? Нет, его мозг точно перекочевал в неизвестном направлении.
        - Не знаю. Углублённый курс психоанализа мне ещё предстоит. В следующем семестре.
        - У меня такое ощущение, что тебе никакой психоанализ не поможет… - вздохнула я.
        - Ну вот, ты опять мне нагрубила. Я бы мог считать все твои колкости.
        - Лучше бы за своей речью следил! - вновь вспылила я.
        - Слушай, - таинственным тоном, заправив выскочившую на моё лицо прядь за ухо, привлёк он моё внимание, - ты такая пылкая становишься, когда бесишься. Ты меня заводишь, - его руки поползли к моим плечам, я тут же их стряхнула.
        - Что? Да ты псих озабоченный! У тебя все мысли только об одном!
        - И о чём же? - дурашливо спросил он.
        - О том!
        - Ты так забавна и трогательна в этой своей неопытности… - глядя мне в глаза задумчиво произнёс он, верно определив мою невинность.
        Общаясь с ним, я точно осатанею.
        - Прекрати так делать? - очень медленно, выговаривая каждое слово произнесла я.
        - Как?
        - Каком кверху!
        - Опять бабулины выражения? - хмыкнул он.
        Ну да, бабулины, но это к делу не относится.
        - В прошлый раз ты меня отчитывал, что я демон, прикидывающийся ангелом. Сейчас ты говоришь, что я ангел, отчаянно пытающийся стать демоном, но у меня фигово получается. Знаешь, это немного напрягает. Твои скачки настроения. Они просто убивают. Пожалуйста, объясни мне. А то мой мозг сейчас взорвётся. Нам же придётся сосуществовать ещё минимум, как два месяца…
        - Э-эй, не каркай, - перебил он меня. - Два и ни днём больше. Вот сегодня засветимся перед этим старпёром, и дальше будет легче.
        - А я сомневаюсь в этом. Тем более, ты не хочешь мне объяснять.
        - Я бы хотел, - печально вздохнул Артём. - Но, боюсь, информация, поступив в твою голову, станет безнадёжно искать мозги и затеряется в лабиринте. Заметь, здесь главное слово «безнадёжно».
        - Ты невыносим.
        - Ты говорила.
        - И ещё сто раз повторю. Так ты скажешь мне, в чём причина скачков твоего настроения? - вновь вернула я его к интересующей меня теме. Вообще-то, мне все темы были интересны, но не на все мои вопросы он хотел отвечать. Да и бог его знает, когда ещё у него будет такое же благостное расположение духа. Надо ловить момент.
        - Нет никакой причины, - пожал он плечами, я поморщилась. После некоторой паузы он продолжил: - Просто я проверял тебя. Тест ты выдержала. Так что можешь расслабиться - самый сложный экзамен сдан. Его в жизни очень малый процент моих знакомых сдали.
        Я не знала, как отреагировать. Тест. Он меня проверял на что?
        - Я же не набиваюсь к тебе в друзья, меня зачем надо проверять?
        - Ты моя жена. Это необходимость. К тому же я тут прикинул, мы оба виноваты в равной степени.
        - И кто тебе это объяснил?
        - Неважно. Вообще, всё это эфемерно и неважно.
        - Ты что, под кайфом?
        - Я не употребляю наркоту, одуванчик.
        Моя новая кличка? Интересно, в честь чего? Кстати, здесь так много этих милых цветков, напоминающих сладкую вату. Я люблю её. Шер проследил за моим взглядом и тоже уткнулся в море одуванчиков. Даже сорвал один.
        - Загадай желание, - принялась я его наставлять.
        - Зачем?
        - Ты действительно хочешь, чтобы я ответила?
        - Ой, нет, лучше не надо, - рассмеялся он, вспомнив мою дурацкую привычку вспоминать древние поговорки. Я тоже рассмеялась.
        - Загадал, - спустя несколько секунд сказал Артём и доверительно посмотрел в моё лицо.
        - А теперь дуй изо всей силы.
        Он выполнил, но на ножке всё же осталось буквально три пушинки.
        - И что теперь?
        - Теперь всё. Твоё желание не сбудется, - печально констатировала я.
        - Это из-за этих трёх?
        Я кивнула. Шер выдрал оставшиеся три пушинки и, положив их на свою ладонь, тоже сдул вслед остальным.
        - Не печалься, - почему-то пожалела я его.
        - Да ну нафиг, - махнул он рукой. - Может так и к лучшему? Кто знает?
        Уж точно не пушинки. Обычно не одно из загаданных мною желаний не сбывается. Печально, но факт. А может, просто мало веры?
        Так мы дошли до реки, и только тогда я вспомнила, что вёдра остались в огороде. О чём я сообщила Шерхану. Он вновь заржал.
        - И ты продолжаешь утверждать, что с твоей памятью всё нормально?
        - Между прочим, ты как мужчина должен был взять вёдра.
        - А я сюда не за вёдрами приехал.
        - Конечно, не за вёдрами, а чтобы меня позлить.
        - На самом деле, для того, чтобы наш план не провалился. Ведь ты свалила из города, а скоро час Икс. И нам надо там быть, кровь из носу.
        - Фу, давай без крови, - поморщилась я.
        - Ты крови боишься? - загадочно усмехаясь, переспросил он.
        - Есть немного, - не стала вдаваться я в подробности.
        Настоящим ответом было слово из двух букв - «да». Я ужасно боюсь крови. Меня от неё мутит, тошнит, выворачивает наизнанку. Для этого достаточно одной единственной капельки. Но Шеру лучше об этом не знать. Были уже любопытствующие и неверующие Фомы. В универе на одной из вечеринок, куда меня Леська протащила. Это была вечеринка в общаге студентов-микробиологов. Был конкурс, когда нужно было рассказать о своём самом страшном страхе, не ожидая подвоха, я и ляпнула, что очень крови боюсь. Фатальная ошибка. Потом один из парней, вихрастый веснушчатый паренёк подошёл ко мне, когда увидел, что Леся от меня далеко, и сказал: «Смотри», а сам выставил передо мной пальчик и проткнул его иглой. На пальчике образовалась маленькая капелюшечка. Я тут же отправилась в бессознательное состояние. Через некоторое время я очнулась, а этот псих вновь повторил свой фокус. Я вновь отправилась в обморок. Очнувшись, я уже была готова и к третьему обмороку, но на горизонте нарисовалась моя бойкая подруга, а паренёк-экспериментатор, завидев её, скрылся в неизвестном направлении.
        - Слушай, а давай искупнёмся! - посетила вдруг идиотская идея моего муженька.
        Боже, даруй ему мозг! Никто в здравом уме не купается в реактивной речке. Я уверена, что в нашей полосе, ни одного незагрязнённого водоёма уже не осталось.
        - Ты больной? Заразу подцепить хочешь?
        - Одну уже подцепил, - хихикнул парень, и пока я не успела начать возмущаться: - Это ты слишком щепетильно относишься к своему организму, - ответил он, скидывая одежду и оставаясь в одних трусах. На этот раз они были приличными, а не те, что я ему подарила. - Иногда нужно просто взять и сделать. Тем более в такую жару. Да грех не искупнуться.
        - Спасибо, я тут подожду, - сухо отозвалась я.
        А этот стукнутый по голове с боевым кличем:
        - Это Спарта-а-а-а! - кинулся в воду, расплёскивая её во все стороны настолько сильно, что и меня облил.
        - Осторожнее, гиппопотам, не в луже плескаешься, - шмыгнула я.
        Признаться, мне тоже хотелось искупнуться. Но говорить об этом Шеру казалось ошибкой. Опять будет гоготать и придумывать новые приколы надо мной.
        - Айда сюда!
        - Нет, мне и тут неплохо.
        - А тут намного лучше. Тут кайф!
        - Вот и кайфуй.
        - Ты не знаешь, от чего отказываешься!
        - Поверь, знаю. Зато мне не придётся шляться по больницам и совершать мучительные процедуры.
        - Ой, да прекрати болтать, как библиотекарша на выгуле.
        - Хам.
        - А ты скучная!
        - Сам такой.
        - Если сама в воду не нырнёшь, я тебя силой заставлю.
        - Псих. Ты не можешь посягать на мою волю.
        - Опять ты мне грубишь.
        - Отстань и вылезь давай из воды. Вдруг заболеешь?
        - О, ты заботишься обо мне?
        - Конечно, мне же, как жене, в случае чего придётся оплачивать твои похороны за свой счёт.
        - Расчётливая.
        - Экономная. Так что лучше тебе пока не дохнуть.
        - Скажу больше - мне лучше вообще не дохнуть. И я сейчас пойду за тобой.
        Он не шутил, и на самом деле начал вылезать из воды. Есть два варианта: либо он набультыхался и теперь мы пойдём домой, либо теперь мне надо брать ноги в руки и уматывать скорее. Второй вариант казался более вероятным, я подскочила с места и, не разбирая дороги, ринулась куда глаза глядят, боясь обернуться. Но могла и не стараться. Гепард настиг жертву в три прыжка и потащил брыкающуюся меня окунуться.
        - Малышка, я сильнее, - проговорил он мне в шею, и только сейчас я вдруг с особой ясностью поняла, что на нём почти ничего нет.
        Это откровение и пугало, и напрягало одновременно. «Поскорее бы погрузиться в воду» завыли сирены в моей голове. Благо, идти было недалеко.
        Зато с каким удовольствием плюхнул меня в реку Шер, просто разжав руки. Я чуть не захлебнулась и потом ещё очень долго его костерила. Почти весь час, что мы плавали.
        Дорога обратно до дачного участка заняла меньше времени. Я чувствовала себя ужасно в мокрой одежде. А вот Артёму было хорошо, он же одежду заранее снял, предусмотрительный.
        Я всё продолжала на него злиться, больше по привычке, но в общем-то, мне было с ним весело. Мы даже могли бы подружиться, мелькнуло в моей голове. Но с таким другом и никаких врагов не надо и лучше держать дистанцию. Тем более его постоянные извращенские подколы выводили меня из себя. А его заставляли смеяться. Ему до одури нравилось смотреть на мою реакцию, когда он пытался сделать что-то из списка антигуманных вещей. Сумасшедший. Чокнутый. Клинический идиот.
        Легче про него не думать, чем думать и путаться в догадках, какой же он на самом деле. Что значит его злоба и что значит доброта? Может он шизофреник? Самый настоящий, с раздвоением личности. Эх, училась бы я на доктора, чтобы поставить верный диагноз. Хотя он сам учился. И должен бы знать синдром «доктора Джекила и мистера Хайда». А если знал, то в курсе как лечиться. Но как мы вывели эмпирически, врач из него совсем никакой.
        В дороге мне вновь пришло в голову поинтересоваться, как он меня нашёл. К моему удивлению, он предложил мне «баш на баш».
        - Я бы мог сказать, но это же секрет.
        - У тебя всё секрет. Можно подумать, что ты не обычный парень, а Джеймс Бонд, - фыркнула я.
        - Я необычный парень, ты права, - хохотнул он.
        - Да знаю…
        - Эй, ты что, обиделась?
        - На дураков не обижаются, - озвучила я известную истину.
        - Ну не рамси, малышка. Я тебе скажу. Только это ведь большой секрет, ценная информация, а значит стоит больших денег.
        - Ты думаешь, я тебе заплачу? - посмотрела я на него фирменным взглядом Сони «как на дебила».
        - Я не о деньгах.
        - А о чём? Опять что ли пошлые мысли? Знаешь, я о тебе была более высокого мнения… Хотя… нет, не была.
        - Эти непристойные мысли сейчас тебе в голову залезли, заметь. А я ещё ничего не сказал.
        - Ну, хорошо, - немного покраснела я. - И что ты хочешь взамен?
        - Желание.
        - В смысле?
        - Ничего непристойного или пошлого. Никаких сальных или скабрезных мыслишек. Просто желание.
        - Просто желание? - предложение было вроде без подвоха, да и узнать правду мне казалось, было необходимо.
        - Ага, - кивнул он, подтверждая.
        - Даже не знаю…
        - Я не заставляю. Это же тебе надо знать. Я бы мог не идти на контакт вообще. Но я как-то подозрительно добр сегодня…
        - Я заметила и даже решила, что тебя подменили, - поделилась я с ним своими опасениями. - Ты его брат-близнец, нет?
        - Спасибо, что не убила монстра с соседней планеты, который позаимствовал мою кожу, - шуточно отвесил мне поклон Шер. Я грозно посмотрела на него, а он поспешил исправиться: - Шучу-шучу. Не с соседней планеты.
        Он вновь захохотал. А я его перебила.
        - Так как ты меня нашёл?
        - Сначала пообещай, что выполнишь желание, - оборвав смех, серьёзно попросил он.
        - Обещаю.
        - Хорошо. Запомни это.
        - Рассказывай уже, - легонько толкнула я его в плечо.
        - В общем, не дозвонившись до тебя, я попросил одного шибко умного друга отследить твою симку через телефон. Но ты оказалась совсем неактивна. Ты что, телефон утопила?
        - Нет, просто пришлось его отдать.
        - Что, гопари не дремлют?
        - Да нет. Всё по-другому было. И вообще, сейчас ты рассказываешь, так что не отвлекайся.
        - Окей. Тогда другой мой друг проверил по базе твою семью и, отследив мобильник отца и его брата, мы определили место сбора. Здесь были все, кроме твоего брата, Я предположил, что ты с ними и оказался прав. А дальше всё вообще просто. GPS-навигатор, руль и неплохой альбомчик.
        - А нельзя было просто домой ко мне съездить и спросить у брата, где я?
        - Так скучно, - протянул Артём.
        - Ты, можно подумать, такой весёлый.
        - По крайней мере, я не дремлю, пока мэр не сдал нас нашим семьям с потрохами, - с укором взглянул он на меня.
        - Я же не специально. С кем не бывает?
        - Со мной не бывает, - привёл жёсткий аргумент мой принц.
        - Везунчик, - мрачно отозвалась я. - А вот скажи, зачем надо было перед родителями спектакль устраивать?
        - Ты же перед моими друзьями устроила. Знаешь, мне тоже не кайфово было.
        - Но я же не специально! Просто так получилось. Это вообще от меня не зависело.
        - Зависело - не зависело. Какая теперь разница? Ты мне подпортила настроение в тот день. Я тебе сегодня. Сладкая месть, - его рот вновь расплылся в улыбке, напоминая мне, что его хозяин не такой добрячок, каким кажется.
        - Злопамятный…
        - Ага, - кивнул он. - Кстати, - он посмотрел на меня, а затем наступил на ногу.
        - За что?
        Вот ей-богу, такого ответа я не ожидала услышать.
        Просто не ожидала и всё.
        Пять букв, которые составляли это слово.
        - Люблю…
        - Что? - тут же отозвалась я. В голове запрыгала целая куча всяких сумасшедших идеек, которые я отгоняла прочь, а сама пребывала в шоке. - Ты… меня?..
        Но состояние шока быстро было развеяно:
        - Наступать, - коротко ответил он, ухмыляясь. - А вообще, это тоже была месть. Ты мне тоже недавно ногу отдавила.
        - Ты такой дурной, - слабо вымолвила я и открыла калитку.
        Запах костра уже давно щекотал нос, а также запах свежеприготовленного мяса заставлял желудок совершать немыслимые кульбиты. После этой прогулки и купания есть хотелось неумолимо. Особо не церемонясь, болтая о всякой всячине, под общий одобрительный «звон» пластиковой посуды и приборов, мы приступили к еде. А после, извинившись, мы с Артёмом уехали. Стасик тоже умолял его взять с собой, но его мольбы утонули в разгорячённой напутственной речи Максима, плавно перешедшей в речь папы.
        Мы, наконец-то, уехали, оставив за собой одно счастливое лицо и два горестных.
        37
        Сеня тоже был среди них, глядя нам в след через объектив. Перед самым отъездом его подловил мой супруг и что-то втолковывал минут десять, потом они спорили, потом пришли к консенсусу. Мне было жутко интересно, о чём они говорят, но ни один не раскололся. Я поспешила об этом забыть. У меня было много других забот, например, покупка платья.
        - О Боже, у тебя даже платья нет?! - округлил глаза Шер, когда я ему сообщила «радостную» весть.
        - Конечно, есть. Лёгкий летний сарафанчик, строгое серое платье для конференций… - начала перечислять я свой скудный запас тех вещей из гардероба, которые делают меня женственной. Может и не в глазах других, но в моих собственных.
        - Для чего? - резко перебил он.
        - Для конференций. Ну, знаешь, один человек делает доклад, другие его слушают, потом следующий…
        - Я понял это. Я не понял, ты-то там чего забыла? - он мерзко хохотнул.
        - Как что? Принимала активное участие, - мой подбородок гордо взвеял вверх.
        - Уверена?
        - Уверена.
        - Ни за что не поверю, что ты способна хоть пару слов связать на публике. Тем более твой голос страдает от недостатка децибелов, - авторитетно заявил он, выруливая на асфальтированную дорогу. Мы ехали уже час, а он успел меня так достать, как никто и никогда до него не мог. - Малышка, у кого ты учишься врать?
        - Врать? Я теперь лгунья? И почему? С чего вдруг ты так решил?.. - взорвалась я, но неожиданно его правая рука оказалась на моём рту, надёжно перекрывая издаваемые мной звуки. Я пыхтела, но снять руку не удавалось. Сильный, зараза.
        - Эй, успокойся. Ненавижу, когда пищат. Ауч! - героически извернувшись, я умудрилась укусить его ладонь.
        Следующим моим действием было вжаться как можно глубже в сидение и притвориться невидимой мышкой. Машина резко остановилась, а водитель начал исходить пятнами. Багровыми. Меня начало колотить от мелкой дрожи от предстоящей казни.
        Я попыталась подёргать дверцу машины, но Артём каким-то суперменовским движением незаметно нажал на кнопку на приборной панели и все двери заблокировались.
        А потом очень медленно повернул ко мне своё лицо…
        - Зубки прорезались? - растягивая слоги, поинтересовался он с желчью в голосе тоном заправского Дьявола, появившегося секунду назад из развергнутого под сидением адского пламени.
        Я кивнула, потом помотала головой.
        - Н-нет.
        - Голодная?
        - Н-нет.
        - Плоти моей вкусить захотелось?
        - Нет…
        - Тогда я тебя убью.
        Его клешни потянулись к моей голове в попытке оторвать её и запульнуть в сердце Китая. Моё тельце дёрнулось и приросло к двери, почувствовав себя мелкой букашкой. Я подтянула ноги к себе и прикрывала лицо руками, а также верещала, как резанный свин, создавая звуковой эффект.
        - Ты больная? - кое-как донеслось до меня его недоуменное замечание, заставив заткнуться. - Головка бо-бо?
        Сквозь щёлочки между пальцами я попыталась посмотреть на своего мужа, внезапно сменившего тактику убийцы на тактику психотерапевта со стажем.
        - А? - единственное, до чего смог додуматься мой мозг, пребывающий на данный момент в офлайн режиме.
        - Я спрашиваю, твой мозг взял отпуск бессрочный, да? Наверное, он отправился кочевать по пустыне, прячась от такой непутёвой хозяйки, как ты.
        - Ты о чём?
        - Неправильно поставлен вопрос. Стоит спросить, чем ты, мась, думаешь?
        - Головой, - мои руки сползли с лица, а глаза пытались сосредоточиться на выражении его физиономии. Секунду назад злость, а сейчас будто разочарование. Либо я полный бамбук в чтении настроений. Второй вариант вероятней.
        - Незаметно. А может у тебя в детстве серое вещество откачали?
        - Ты грубиян! - осмелела я. - Почему ты постоянно меня отчитываешь?
        - Могу отпеть, - легко отозвался он с лёгкой полуулыбкой.
        - Спасибо, обойдусь, - недовольно буркнула я.
        - Пожалуйста. Зря тупишь и отказываешься, я бы с тебя, как недалёкой, много не взял…
        - Нахал! И хам! Прекрати меня обзывать. «Тупишь», «недалёкой», - передразнила я его, - это нагло.
        - Запрещаешь? - переспросил он, взметнув брови, а затем наигранно скуксился: - Ну вот, совсем свободы воли лишаешь…
        - Чурбан.
        - Что ещё скажешь? - продолжал он ехидничать.
        - Ты пи…пиписька, - буркнула я.
        - Кто я? - захохотал Шер. - Пи…пи…писька? А! Так только… ты могла… сказать. Чудо… Детский сад номер девять… у вас ребёнок… сбе…жал!..
        Он ещё минут пять на все лады повторял новое для него слово, извиваясь на сидении и уползая под руль. Я даже начала себя ругать и наставлять, чтобы впредь ограничивалась нормальными выражениями и ругательствами. А это понятия не имею, как только в голову пришло.
        - Слушай, а ещё чего-нибудь отмочишь? - наконец-то, оторжавшись поинтересовался он.
        - Нет.
        - Ну, пожалуйста, - он молитвенно сложил руки и состроил глазки, как у голодного щеночка.
        - Отстань, гад.
        - Знаешь, малыш, - задумчиво произнёс Артём, - ты ругаться не умеешь, хотя смотреть на то, как ты пыжишься, довольно интересно, - он растянул своё лицо в улыбке.
        - Думаю, после общения с таким… как ты, я научусь.
        - Мечтай-мечтай, - ухмыльнулся он, - тебе до меня, как до…
        - И правильно, - перебила его я. - Мы с тобой никогда на одной ступеньке стоять не будем. Тебе ещё эволюционировать и эволюционировать. Чтобы хоть капельку интеллигентности заработать. А я тебе так скажу: время над тобой не властно.
        - Это ты так изощрённо завуалировала «как был дураком, так им и останешься»?
        Я подавилась. Какой умный, понял.
        А я ведь даже думать начала, что этот типчик не так уж и плох. Нет, ему веры нет. Любые хорошие контакты испоганит и ещё поржёт, что так слаженно всё развалил. Как я вообще могла подумать, что он может быть хорошим? Он специально добрячком прикидывался, чтобы моим родителям понравиться. Расчётливый. Теперь он у них в фаворе, а я в отстое.
        Я отвернулась к окну и замолчала. Он тоже попыток к разговору не предпринимал. Лишь завёл машину и включил Луиса Армстронга. Неожиданно. Думала, у него совсем вкуса нет. Тогда я не знала, что у него есть специальный плейлист для девочек, которым он частенько устраивал свидания прямо в машине, ленясь ходить на нормальные свидания, покупать цветы и подарки. Если бы знала, то могла подумать, что он пытается меня соблазнить, песни соответствовали подобному настрою. Но этого исполнителя Шер слушал, когда нужно было подумать, настроиться. Армстронг позволял его уму расслабиться и спасал в сложные моменты.
        Мелодия и хрипловатый голос певца сразу охватили меня, погрузив в иной мир, мир звуков и красок. Всегда любила джаз и звук хриплого саксофона. Так успокаивает и ободряет одновременно.
        - Give me your lips for just a moment, and my imagination will make that moment live[9 - Louise Armstrong «A Kiss To Build A Dream On»], - вполне недурно начал мурлыкать себе под нос Артём, привлекая моё внимание.
        Боже, он даже не даст мне насладиться музыкой.
        Зачем я только с ним связалась?
        Так, проклиная себя и судьбу в течение остатка дороги и слушая подвывания Шера, мы добрались до города.
        - Значит, нарядного платья у тебя нет? - очнувшись от своего музыкального транса, спросил он. Я кивнула.
        Он с минуту помолчал, размышляя какую бы ещё мне сказать гадость, затем его посетила гениальная идея купить платье, и он повёз меня в тот самый единственный в городе дорогущий торговый центр «Голден Сити Лайф». Честно признаться, я там была всего один раз, во время открытия. Поглядев на цены нарядов от модных кутюрье, я уяснила для себя, что это место не для меня и больше здесь не показывалась. Зато мой папуля тут бывал частенько. Он любит приодеться.
        Торговый центр состоит из четырёх этажей. На первом этаже «Голден Сити Лайф» находится развлекательный центр - это ночной клуб, боулинг, бильярд, сувенирные лавки, спортивный клуб, кафе. Следующие два этажа - одежда. А четвёртый этаж отдан под кинотеатр. Выполнено и само здание, и помещения внутри него в одном стиле - дорогие понты.
        Шер, припарковавшись, потащил меня внутрь. Покупать здесь что-либо мои финансы не позволяли, и я отбрыкивалась, как могла. На что он схватил меня и закинул на плечо.
        - У меня же всё равно нет денег, - стукала я его по плечу, потому что во мне проснулся дух бунтарки.
        - Я куплю, - у меня отвисла челюсть.
        Нет, не потому что я удивлена его богатству, просто мне ещё никогда парни не делали подарков.
        - Но… это же дорого…
        - И что? Я должен с мымрой болотной идти? - огрызнулся он.
        - Я отдам тебе деньги, - решительно заявила я, затихнув.
        - Не надо, обойдусь.
        - Ну, уж нет.
        - Хорошо, отработаешь?
        - Что? - мои глаза поползли вверх, а этот гад премерзко загоготал.
        - Что слышала.
        - Ты маньяк.
        Мы как раз проходили магнитные ворота. Пингвин-охранник очень внимательно оглядел нас с ног до головы, но приставать не стал.
        - На нас из-за тебя косятся, - шикнул на меня Шер.
        - Из-за тебя.
        - Ну, да. В принципе, ты права. Из нас двоих красавчик я.
        Я злобно сжала кулачки и уже приготовилась поколотить его мощную спину с рельефными мышцами, так призывно выпирающими под тонкой материей футболки, что хотелось их потрогать, как он наконец-то, скинул меня с плеча, остановившись около прозрачной витрины.
        Я и не заметила, как мы сюда добрались.
        Артём открыл передо мной дверь и сделал приглашающий жест рукой. Я хмуро посмотрела на него, решив убить в другой день и вошла. К нам тут же подбежала курносая девочка-продавец на высоченных шпильках и с милой улыбкой на устах, которая сменилась брезгливостью, едва её взгляд коснулся меня. Вроде бы и не настолько ужасно выгляжу. Просто снова сработал инстинкт, заставляющий ненавидеть скромную «счастливицу», с которой пришёл супер-мачо.
        - Здравствуйте, - пролопотала она. - Чем я могу вам помочь?
        Судя по её тону, она была уверена на все сто процентов, что мне помочь может только салон красоты, но к Шеру эта овечка отнеслась весьма благосклонно.
        - Елена, - сладко пропел он, я обернулась, наивно предполагая, что он зовёт меня. Его рука потянулась к кукольному личику консультантки, хлопающей глазами и ловящей каждое его слово. - Вы же поможете нам?
        Его взгляд тёплой волной касался её волос, глаз, губ.
        Ох, ничего себе! Он может быть таким… таким… обаятельным. Я аж на пуфик плюхнулась, но не рассчитав траектории падения, промазала и проехалась по полированному полу на своей пятой точке.
        На меня воззрились две пары глаз. Одна насмешливо, другая недоуменно. Сразу захотелось провалиться сквозь пол.
        - Вам плохо? - склонилась ко мне девушка, поборов свою брезгливость.
        - Нет, всё нормально, - заверила её я.
        Посчитав своим долгом выразить обеспокоенность, с другой стороны склонился Шерхан:
        - Как ты, малыш?
        - Нормально, - фыркнула я, прочувствовав в его голосе фальшь, и вскочила на ноги.
        - Супер, - он вновь переключил внимание на девушку, теперь сидящую рядом с ним на корточках: - Так как, вы поможете?
        - Да, с огромным удовольствием я помогу вам и вашей… - она скосила взгляд на меня, но не углядев во мне соперницу, добавила: - спутнице.
        - Спасибо, - у меня было ощущение, что он сейчас её взглядом поглотит.
        - В чём же заключается ваша просьба?
        Теперь он склонился прямо к её уху и начал что-то горячо шептать, а она вздрагивала, улыбалась и кивала.
        Вот хам, при живой жене клеит девицу. Прямо на её невинных глазах. На деле я ему никто, но всё равно казалось отвратительным.
        Достав из кармана карту, он вложил её в руки растаявшей консультантки.
        - Всё будет исполнено, - произнесла девушка, а Артём встал с корточек, кивнул мне и сказал, чтобы я её слушалась. Сам он направился к выходу.
        - Эй, а ты куда? - тут же принялась я возмущаться.
        - Подожду тебя внизу. Ненавижу шоппинг, - он изобразил рукой жест, рубящий голову, помахал на прощание и счастливый ушёл, оставив меня в компании мнимо-дружелюбной продавщицы.
        - Девушка, пойдёмте выбирать платье, - она схватила меня за руку и потянула вслед за собой, как куклу.
        Проходя мимо зеркала, я поняла, чем вызвано её недовольство мной. Я не подумала сменить дачную одежду на городскую. Поэтому я в трениках и футболке, да ещё вся в пыли, будто ночь на мусорке провела, и с паутиной в волосах.
        - А он ваш парень? - невинно поинтересовалась консультантка.
        На что я добродушно её заверила:
        - Нет, что вы, боже упаси! - затем, решив, что этого недостаточно, я ей доверительно шепнула: - Он, знаете, вообще не по этим делам…
        - Каким делам? - повелась девица.
        - Ну… он на самом деле девушками не интересуется…
        - Да ладно? - махнула она рукой, не веря.
        - Это всё только для виду.
        - Правда?
        - Да, - я печально вздохнула.
        - Серьёзно?
        - Абсолютно.
        - Вот так дела…
        У Елены отвисла челюсть и забегали глазки. Правда, отношение ко мне резко изменилась, почему-то она стала меня жалеть, решив, что я безнадёжно влюблена в Шера, а он «не по этим делам». В ней проснулась дикая сплетница-болтушка. И часа через два, когда я с её помощью подобрала бельё, платье, туфли, сумочку, а затем в салоне напротив по наставлению всё той же Елены сделала макияж и причёску, узрев себя в зеркале, даже не узнала. Всё на мне было выдержано в коричневых тонах, делая элегантной и немного возвышенной. Облегающее платье, струящееся по телу лёгким шёлком, босоножки со стразами. Увидь на улицу такую девушку, можно было решить, что она модель. Из гадкого утёнка может получиться лебедь. Правда, только на один вечер.
        Я спустилась вниз и поискала глазами своего спутника. Его нигде не было. Зато я собирала взгляды. Что казалось нереальным. К тому моменту, когда я решила, что Артём бросил меня здесь одну, а один настойчивый паренёк умолял дать ему мой номер телефона и не верил, когда я говорила, что телефона у меня нет, на моё плечо опустилась тяжёлая рука, обозначая своё право владения. Руку тут же захотелось скинуть и сломать. Но что может слабая девушка против орангутана?
        - Эй, парень, если сейчас же не отстанешь от девушки, то можешь завещать свои органы больнице, - пригрозил Шер, не отпуская меня, отчаянно рвавшемуся познакомится со мной парнишке.
        - Свои завещай, - не хотел он сдаваться, но голос подводил. - Кто она тебе?
        - Жена, - мрачно возвестил Артём и повёл меня в сторону выхода, оставив паренька хлопать глазками.
        - Ты зачем нас рассекретил? - шикнула я на него, глядя сверху вниз на его непроницаемую рожицу.
        Так и не взглянув на меня, он хмыкнул:
        - Лучше ответь мне, почему ты вся, как какашка?
        - Что?! - признаться, я тайно грезила покорить его своим видом.
        - Вся в коричневом, - его равнодушный взгляд скользнул по моему телу. - Придёшь и настроение всем испоганишь.
        Охренчик заржал, привлекая внимание окружающих. Одна светского вида бабулька недовольно цокнула и покачала головой, пригрозив своему внучку пальцем:
        - Вот, смотри, каким ты вырастешь, если не будешь слушаться.
        Я пронзила своего мужа взглядом а-ля «вот видишь, с тебя даже пример никто не возьмёт». Но ему это было по барабану. Он продолжал ржать в том же духе и успокоился, только сев в машину.
        Маленького комплимента и того от него не дождёшься.
        За дорогой я не следила, потому что расстроенная, была погружена с головой в мысли о том, что можно было уделить моему внешнему виду чуточку внимания, ведь так я ещё никогда не выглядела. Да и сомневалась, что это намалёванное, наштукатуренное существо, представшее передо мной в зеркале после нескольких часов кропотливой работы специалистов, является мной. Но вид действительно ошеломлял, что он требовал заинтересованности, а не недовольно завёрнутого в пиджак поверх светлой неформальной рубашки с закатанными рукавами и широкие джинсы Шера, с остервенением крутящего руль машинки своего братца.
        Если бы я не знала, что мой персональный чудик умеет водить, также, если бы он не предоставил мне доказательства в виде своих водительских прав с наличествующими категориями чуть ли не всех букв латинского алфавита и не сказал, что это далеко не всё, что ему дозволено, я бы имела некоторый страх перед тем, как погрузиться в машину, потому что его езда в этот раз была намного быстрее и напряжённее. Это было заметно по зашкаливающей стрелке на спидометре, смазанному природному пейзажу за стеклом, неожиданно дерзких поворотах (казалось, он не замечает их изначально, а обращает внимание лишь в последнюю секунду, что не мешало ему вписаться в них, визжа покрышками и оставляя на асфальте чёрные следы). Если совсем начистоту, то в момент визжания тормозов мне и самой хотелось вторить им бесконечным эхом, но я чудесным образом держалась.
        Именно поэтому мой взгляд был сконцентрирован на лице водителя. Если бы я смотрела на дорогу, чувствую, недавно съеденный шашлык бы имел возможность «осчастливить» салон своим неожиданным визитом.
        Видимо, выражение моего лица было обиженно-накуксенным, так как по приезду в коттеджный посёлок, где наш мэр имел счастье проживать, подъехав вплотную к каменному крыльцу, украшенному в лучших традициях средневековья, и отдав ключи в руки подбежавшего мальчика-гарсона, Артём уделил мне внимание.
        - Кто обидел мою малышку? - непривычно милым голосочком поинтересовался он достаточно громко, чтобы стоящая неподалёку группа молодых людей услышала, и схватил моё лицо одной рукой, точнее лапой, приблизив к себе и вглядываясь, будто искал изъяна.
        - Никто, - поспешно вырвалась из его хватки.
        - А почему надулась? - он тоже потешно надул щёки.
        Я бы даже улыбнулась, настолько это смотрелось мило и по-детски, а главное, забавно, но я всё ещё была обижена и немного зла, и позитивные чувства пришлось из себя выдавливать, как чёрные точки на носу.
        - Я не надулась, - мои щёки вмиг «сдулись». Это было моей инициативой, но мега-скоростной Шер успел подставить два указательных пальца к ним, таким образом, выглядело так, будто это он своими оглоблями сдул мои надутые щёки. Молодые люди тоже заметили, и с их стороны раздались смешки. Я по инерции вновь раздулась.
        - Хомячок, твоя позиция отрицания говорит мне об обратном, - с видом знатока вынес вердикт Шерхан, уже не стараясь быть громким.
        - А твоя позиция ид… - я чуть было не сказала «идиота», но вовремя себя остановила, к счастью вспомнив, что все его фразы ко мне - это попытки вывести из себя и наблюдать за реакцией. Ещё бы на камеру снял и отправил в «Сам себе режиссёр», стопроцентно выиграл бы первый приз. Мерзкий.
        - Что ты говоришь? - переспросил он елейным голоском, догадываясь, о чём я сейчас думаю.
        Весь его вид об этом говорил. Всю дорогу сидел и притворялся, что рядом с ним едет, как минимум, мумия фараона, как максимум, аллигатор, а сейчас вдруг заметил, что это была его «обожаемая» всеми фибрами души жёнушка, и что давненько он уже не говорил ей пакости, уже целый час. Как же так? Надо исправляться. Вот и догоняется.
        - Я? Говорю? Ах, да, иди, говорю, глянь как здесь красиво, - я решила сменить тему и заодно осмотреться. Так как было на что.
        Признаться, я видела это здание раньше. На фотографиях в журнале. Когда этот замок решили отреставрировать, папа притащил домой вырванные страницы из журнала со статьёй (наверно, в магазине выдрал, чтобы не покупать, мой папа не любит раскошеливаться на «всякую ахинею», поэтому даже пару раз влипал в не очень приятные истории), восхищался и заикался, что не прочь заняться этим домишко. Ему даже предложили контракт на замок мэра, но он отказался, так как в то время заказов было и так слишком много, отказывать тем, с кем сделка заключена не в его правилах, поэтому он сделал выбор отказаться от мечты. Ох, и сколько же раз он потом жалел! И говорил, что сделал бы в тысячу раз лучше. В это я верю легко, но и то, что получилось у другого дизайнера, не могло не нравиться.
        Основной задачей было поставлено возвращение замку, стоящему на данной территории более сотни лет, его первозданного вида. Изначально здание замком не было, насколько я знаю. Сначала это был просто каменный сарай, который впоследствии оброс дополнительными комнатами, этажами, балкончиками, затем у него появился литой фасад - каменная стена. В результате того, что комплекс строился годами несуразно, вышло так, что в некоторых местах фасад находился далековато от стены, пришлось сделать толстую стену (местами толщина её доходила до метра, минимальной же была около сорока сантиметров). Остальные стены имели идентичный вид.
        Трёхэтажный особняк был увит вьюнками и разными неизвестными мне голубыми и белыми цветочками, крыша его была не ровной, как это присуще прямоугольным зданиям, а с невысокой башенкой посреди нескольких десятков шпилей, к которым были приделаны флаги разных стран, с представителями которых наш мэр, Валентин Светлов, поддерживал дружеские отношения и успешно вёл дела. Вокруг самого замка воображение сразу же рисовало ров, как это и бывало в далёкие средние века, но в наше время ограничились зелёной лужайкой и маленькими фонтанчиками для полива травы. Ко входу от резных стальных ворот вела асфальтированная ровная дорога, кружащая вокруг разбитой посреди переднего двора клумбы, в центре которой в хороводе диковинных цветов сиротливо торчала высокая голубая ель, терпеливо ожидающая снега, морозов и вьюг, а также перемигивающихся всеми цветами радуги фонариков и снежинок.
        - Красиво? - изумился моему замечанию Шер. - Как-то не замечал…
        - Ну да, - решила я согласиться с ним, но только по причине сарказма, - ничего особенного. Не то, что твой особняк…
        Ирония не осталась не замеченной, ответ последовал незамедлительно:
        - Так вот почему ты опоила меня и женила на себе. Ты захотела себе мой дом.
        - Ничего подобного!
        - Опять отрицаешь, - повёл он плечами и направился ко входу, где гостей встречал дворецкий, блистая фальшивой голливудской улыбкой.
        - Ты, да ты… - я чуть не задохнулась от вопиющего хамства Артёма, но успокоила себя тем, что кричать ему вслед гадости - это лепет малого ребёнка, а не взрослого самодостаточного человека.
        От группы молодых людей я краем уха отхватила: «Угарные такие, особенно его леди, на японскую школьницу из аниме похожа, когда бесится…»
        «Леди» порадовала, зато «японская школьница» расстроила. Поэтому пришлось выдохнуть, разжать сжимающиеся кулачки, попыхтеть немного для проформы и досчитать до десяти, чтобы перестали принимать меня за аниме персонажа.
        - Эй, ты идёшь, нет? - обернулся Артём, перебив меня на счёте «пять». Если бы он сбил меня на «десятке», я бы за себя не отвечала, а так вполне себе успокоилась уже.
        - Иду-иду, - скрипнула я зубами и последовала за его сверкающими белизной кедами.
        В голове тут же возник образ его брата. До меня только что дошло, что Шерчик оделся в лучших традициях Оливера. И рубашка в его стиле, и кеды. О чём я не преминула сообщить Шеру. А что? Гнусности ему говорить у меня язык не поворачивается, а вот намекнуть, что он копирует кого-то - это всегда пожалуйста и с особым удовольствием.
        После того, как его указательный палец покрутился у виска, а губы сложившись трубочкой громко просвистели «ну и не дура ли ты, детка?», Артём решил всё же спуститься с небес и объяснить мне то, что я якобы по его предвзятому мнению не поняла:
        - Вот скажи, на кой черт я буду покупать одежду как у своего брата, когда имею свободный доступ к его комнате и даже к шкафу? Правильно мыслишь, мась, никакого! Так что остальное, надеюсь, ты сама как-нибудь докумекаешь? Кстати, - указательный палец взметнулся поучительно вверх, - заметила, я специально говорю с тобой на твоём языке.
        Он мерзко хохотнул, поддел мою руку к своему предплечью и потащил вперёд.
        «Докумекаешь» - это на моём языке что ли? По-деревенски это. Я разве деревенщина?
        Я пыхтела, бухтела, висела беспомощно на его мощной руке, а он старательно делал вид, что не замечает меня. Укусить может? Хотя в прошлый раз он мне совсем даже непрозрачно намекнул, что подобные действия не приветствуются. Но я опасалась, что он меня потом убьёт.
        Интересно, что у него за болезнь, раз так резко меняются настроения? Ведь не давеча, чем (божечки, я действительно болтаю, как бабулька, или как самая настоящая деревенская доярка), в общем всего несколько часиков назад он был мил и любезен, даже поделился со мной секретом, правда, затребовал за него желание, но - факт - он разговаривал, был мил, а не грубил, хамил и огрызался, как сейчас. Я его совсем не понимала. Но если бы знала, чем лечить, то подсовывала бы таблетки в еду.
        Пытавшуюся всем своим видом выразить недовольство меня Артём протащил через прохладный длинный коридор, залу, ещё один коридор на задний дворик, где были накрыты столы под лёгкими брезентовыми навесами, которые были призваны защищать от слепящего солнца. Людей здесь была тьма, поменьше чем на балу-маскараде, да и одеты все были официально, со вкусом присущим интеллигенции, люди собирались в кучки и потягивая искрящееся в лучах закатного солнца шампанское что-то обсуждали, то закатывая глаза, то морщась, то кивая головой (но в основном их лица ничего не выражали и были скучны), и задействована была только мимика, а всё тело оставалось недвижимым, лишь рука с бокалом время от времени поднималась к губам. Никогда не думала, что светский раут - это скука и тоска смертная. А может и думала, но никогда раньше лично не убеждалась. Всё бывает в первый раз.
        Шер разбавлял атмосферу высшего света своим костюмом. Как и парочка парней, которые в беседах участия не принимали, а скрывались, сидя за столом, и совсем не по-светски уминая канапе, бутерброды с икрой, курицу и остальные яства. Ели они презабавно - будто еды, как минимум, год не видели. И сами выглядели тоже интересно - один в красной кепке и футболке, а другой в жёлтой кепке и футболке. Как конфеты «MM`s» из рекламы. Заприметив моего красавца-мужа, они стали усердно махать в нашу сторону, он тоже им помахал. Красный ткнул в мою сторону пальцем, затем поднял большой палец вверх. Я расплылась в улыбке и помахала ему на манер девушек на конкурсе «Мисс мира». Жёлтый повторил жест друга обеими руками. Шер хмуро посмотрел на меня и задвинул за спину. Красный пихнул жёлтого, тот набычился и, видимо, заметив, что руки красного были не совсем чисты из-за еды, чуть было не отправил того в нокаут за испорченную футболку.
        Всё это так же быстро прекратилось, как и началось. А парни вновь обратили на нас внимание и что-то вспомнив, переглянулись, пошушукались, а затем один из них ткнул пальцем в группу интеллигентов, которые увлечённо что-то обсуждали. Сразу их заметно не было, так как стояли они немного отстранённо, но тем не менее, эта компания действительно отличалась от остальных, потому что в ней был один очень позитивный усатый дядька, жестикулировавший очень активно. Его компания бесконечно улыбалась, а некоторые женщины даже молитвенно руки сложили, наслаждаясь то ли его речами, то ли им самим, потому что посмотреть было на что.
        Артём послушно повернул голову в указанную сторону, а в следующий момент стремительно подорвался обратно в дом, чертыхаясь, утащив меня следом. И даже не поинтересовался, не хочу ли я есть.
        - Эй, стой, - после нескольких минут забега и безуспешных попыток найти свободный диванчик или стульчик в зале, взбрыкнулась я.
        Шер послушался и обернулся, выжидательно вперив свой взгляд в моё лицо:
        - И? - произнесено было весьма устрашающе, будто он меня за моё «эй» сейчас будет казнить, если я не оправдаюсь.
        В зале, по сравнению с задним двориком, была одна молодёжь, усердно прятавшаяся от солнца. Многие знали Артёма, он их тоже знал, некоторым махал приветливо, на некоторых скрипел зубами, но все они также подмечали и меня, догадываясь, что я его новая пассия. Он не отрицал, лишь обречённо кивал, приобнимал, но не представлял по именам, а сразу после того, как называл меня своей девушкой, подрывался убежать в другой конец зала, мотивируя это тем, что якобы здесь негде присесть, а там обязательно будет. В конце концов, мне надоело, так что «эй» было уместно.
        - Может, хватит бегать?
        - Может, уйдём? - в тон мне ответил Шер.
        Я вдохнула, выдохнула. У каждого человека есть свой лимит терпения. И, кажется, мой сейчас исчерпает себя.
        - Да, я не хотела идти сюда изначально. Да, я хочу уйти. Но у нас же есть цель! Зачем мне надо было надевать на себя это платье? Я чувствую себя в нём мега-некомфортно, но виду не подаю. Я ни единой души на этой вечеринке не знаю. Я ненавижу эти дурные туфли. И тебя тоже…
        Всё это я прошипела на одном дыхании ему в лицо, для этого пришлось встать на цыпочки, рискуя сорваться и грохнуться на каменный пол, лишь частично покрытый ковром. Произнеся последнее, я замолчала и задумалась, что никогда раньше не испытывала чувства ненависти. Ненависть. Неужели я вправду ненавижу? Мне очень хотелось стукнуть его своей маленькой сумочкой и добавить потом кулаками, ногами, стулом.
        - Я тоже не в восторге от тебя, двуличная ты моя, - пропел мне на ухо Шер.
        Я отпрыгнула от неожиданности, обнаружив себя в пустом коридоре. Я даже не заметила, как мы сюда добрались, точнее, как Артём приволок меня сюда, подальше от чужих взглядов. А нет, помню. Со словами: «Дорогая, если тебе так плохо, и ты хочешь в туалет, надо было сразу сказать. Пойдём, я тебя провожу» он потащил меня на второй этаж, где мы теперь наедине. И никто не помешает ему меня лишить жизни. Тем более все гости считают, что у меня проблемы с желудком и метаболизмы. Хотя о чём я думаю, первое гораздо хуже!
        Я мысленно сжалась и приготовилась умирать.
        38
        Шер надвигался. Его клешни медленно тянулись к моей шее.
        Я отступала, натягивая за собой ковёр, не специально, просто туфли были не самые удобные.
        Неожиданно Артём споткнулся о натянутый бугорок ковра, и полетел прямо на меня. Верно, божественная милость снизошла на меня, и я успела увернуться. Артём приземлился на пол в одиночестве, сгруппировавшись в последнюю секунду.
        Теперь на меня с пола смотрел совсем остервенелый взгляд.
        Не думая нисколечки, я побежала вперёд, дёргая все двери подряд. К сожалению, они оказались закрыты, видимо, дядя мэр учёл, что гости бывают разные, поэтому предусмотрительно распорядился всё запереть. Он бы ещё охранников побольше поставил, например, здесь в коридоре, где кроме нас ни души, тогда меня бы сейчас спасли.
        Боясь оглядываться, я продолжала дёргать двери, хотя на удачу уже особо и не рассчитывала. Разве что откуда-нибудь выглянет добрый человек, желательно каратист с чёрным поясом и десятью годами практики спаррингов. И хорошо, если он будет недобрым. Так даже лучше. Ему не будет жаль Шера.
        А может, стоит с ним договориться? Я всегда считала, что лучшее средство - разговор, но с Шером - это вряд ли. Разговоры Тёмочка не приемлет.
        Или может самой мне в роли каратиста выступить? Сейчас развернусь к нему, сострою гримасу пострашнее, кулаки к груди прижму и заору что-нибудь типа: «Банзай!» а он меня спросит: «Ты чего?» А я ему: «Ты не знаешь, с кем связался. Я занимаюсь карате уже десять лет. У меня чёрный пояс». А он испугается и убежит. В такое он не поверит. В реальности, если я вдруг сейчас обернусь, я скорее рискую примерить себя в роли боксёрской груши.
        Неожиданно одна из дверей отворилась, явив моему взору ванную комнату. Немедля я вошла (ввалилась) внутрь и задвинула защёлку, а через долю секунды на дверь обрушился десятипудовый кулак медведя-Шера. Будь это обычный дом, не сомневаюсь, дверь бы тут же обрушилась, но здесь что стены - каменные, что двери - мощные деревянные в стальных обручах. Дверка не пострадала.
        За дверью раздались какие-то шипящие звуки, Шер был недоволен и ругнулся. Наверное, опять мат-перемат, но хорошо, что мне плохо слышно. А вылезать ещё страшнее. Может я могла бы тут весь день просидеть? И ведь даже телефона нет, чтобы вызвать подмогу. Вот что значит чёрная полоса.
        - Открой, или хуже будет, - донёсся доверительный, но пугающий голос Артёма прямо из щёлки для ключа.
        - Сомневаюсь, - проблеяла я в ответ, не имея никакого желания сдаваться.
        - Зря, - шикнул он.
        Отвечать на это было нечего. Вся колода была в его руках, а я, подобно мышке, оказалась загнана в угол. Теперь лишь дело времени, когда его вальяжности настанет конец, и он решит меня сцапать. Сейчас между нами дверь, но не думаю, что для него это такая уж великая помеха.
        - Что надумала? - через некоторое время моего поста под дверью, спросил он.
        - И не думала, - буркнула я.
        - Не удивительно, - злобно усмехнулся муж.
        Судя по искажению голоса, он сейчас подпирал спиной дверь. Наверное, ещё руки величественно сложил на груди. Со своими топорщащимися мышцами. И громадными кулаками. Ой, мамочки.
        Мне стоило охладиться. К счастью, я попала в ванную комнату, здесь есть раковины. И даже вода, если вдруг захочется пить, и туалет в случае обратных нужд. Мои осадные условия не так уж и плохи.
        Пытаясь настроить свои мысли в позитивное русло, я побрела к раковине в намерении открыть воду и ополоснуть лицо. Но тут мой взгляд задержался на чудесной картине, что предстала мне из зеркала. До сих пор не могу поверить, что это я. Идеальный макияж и всё остальное. Будто девушка сошла с полотна известного художника. А я ещё хотела лицо водой ополоснуть, зря. Я же сотру шедевр и вновь превращусь в себя обычную. Пусть хотя бы в судный день останусь красоткой.
        С этими мыслями я решила, что будет достаточно просто подержать руки в холодной воде. Также я знала, что вода уносит отрицательную энергию. Я начала открывать кран, и в этот момент железная ручка-регулятор выскочила со своего места и ударила мне прямо в глаз, следом за ней из открывшейся трубы прямо мне в лицо бесконечным потоком вырвалась струя холодной воды, облив меня с ног до головы. Я заверещала и завизжала, пытаясь прикрыть открытое место руками, но не получалось. Потом я пыталась найти ручку и поставить её на место, но эта попытка тоже не увенчалась успехом. В итоге, я как обычно пропустила важный момент, когда дверь в комнату была взломана и сильные руки утащили меня подальше от бушующего крана в туалетную кабинку.
        Меня усадили на опущенное сидение, а саму дверцу предусмотрительно защёлкнули.
        Поднимать глаза на спасителя было страшно. А ещё было холодно. И неуютно.
        Со стороны моего персонального принца донёсся откровенный ржач, разряжающий обстановку. Я решилась поднять глаза и узрела ухмыляющуюся рожу, тыкающую в меня пальцем:
        - Вот так нормально. Так узнаю, - не унимался он и постанывал от счастья, что я снова урод.
        - И что смешного? - буркнула я, надув щёки вновь.
        - Ты, - вытаращил глаза Шер.
        - Потому что я мокрая, как курица?
        - Тебе говорили, что ты умна? - ответил он вопросом на вопрос.
        Комплименты я люблю. Сама того не заметив, я расплылась в улыбке:
        - Ты не будешь первым, - с гордостью ответила я.
        - Вообще не буду, - упёр руки в стенки кабинки он и прищурился.
        Я даже расстроиться не успела, что комплимент сошёл на «нет», потому что вновь приготовилась умирать. Хотя, умереть можно и позже, а вот кран надо починить.
        - Я думаю, стоит посмотреть, что с краном, - решительно возвестила я его, пытаясь встать, но одним движением руки усадил меня на место.
        - Ты на сантехника не похожа.
        - Зато я его сломала.
        - И как, позволь узнать? Ногой ударила или голову хотела расшибить, а вместо этого кран снесла?
        - Нет, конечно. Я просто хотела его открыть…
        - Вот именно. Это неудачное стечение обстоятельств? Или всё дело в том, что ты неудачница? - задумчиво протянул он.
        - Ничего я не неудачница. Со всяким может случиться.
        - Лузер…
        Я сложила руки на груди и, насколько это было возможно, отвернулась от него и теперь смотрела в стену, которая, в отличие от школьного туалета, надписями загажена не была.
        - Сам такой…
        - Не-а.
        - Да.
        - Нет, говорю. И прекрати вести себя как малявка. Как будто во дворе бублик не поделили. Малыш, надо уже повзрослеть.
        - С чего вдруг нравоучительные речи? - я скосила на него взгляд.
        - Я же всё прекрасно понимаю, ты пытаешься своими словами заставить меня починить кран. Я не дурак.
        - Что? - я округлила глаза. Это как это он вдруг сделал такие выводы?
        - Хочешь поспорить? - с вызовом посмотрел он на меня.
        Я тут же закивала китайским болванчиком:
        - Хочу!
        - Да ты ваще страх потеряла!
        - Почему это? - пискнула я.
        - Обзываешь меня и думаешь, что тебя не постигнет кара?
        - Обзываю? Кара?..
        - А ты меня не обзываешь?
        - Вроде нет…
        - А дураком кто меня выставить пытается? Неудачно, смею заметить, - прозвучало слишком зловеще, будто сейчас я общаюсь не с душой би-бойской команды, а с Чёрным Властителем Мира.
        - Я же не пыталась, - возмутилась я.
        На самом деле, я даже «идиота» ранее не высказала, а он мне тут предъявляет такое. Совсем паранойя замучила.
        На меня уставились ещё более злобные глаза. Ой, кажется, последняя фраза про паранойю была высказана вслух. Я не имею никаких способностей к выживанию, а при естественном отборе, я бы самоисключилась самой первой.
        Но неожиданно его взгляд сменился на задумчивый и ностальгирующий.
        - А знаешь, ты права. Совсем она меня замучила. А мои таблетки от паранойи больше напоминают сахарные подушечки. Думаю, это плацебо, потому что ни @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ оно не действует.
        Мне его даже жалко стало, захотелось похлопать по плечу и пообещать, что куплю ему настоящие таблетки. Дотянулась я только до бедра, так что похлопала лишь его. Я не заметила, как за секунду до этого на его лице расползлась довольная улыбка чеширского кота, обозначая, что он вновь прикалывается.
        - Эй, ты меня домогаешься? - его глаза зажглись бесовским огнём. Я тут же отшатнулась и вжалась в свой «стул».
        - Нет, конечно.
        - Жаль, - расстроился Артём.
        Под его ногами расползалась лужа, которая поднималась всё выше. Мои же ноги были подтянуты к животу. Хорошо, что платье достаточно длинное, и стратегические места скрыты от похотливых глаз. Плохо, что оно мокрое.
        - А мне нет, - фыркнула я и спрятала голову в коленях.
        - А зачем тогда накрасилась и нарядилась?
        - Уж точно не ради тебя.
        - Тогда ради кого?
        - Никого, - пропыхтела я в колени, а потом добавила вещь, явно ложную, но для его самолюбия, безусловно, обидную: - Против других девушек.
        Он оценил, но промолчал.
        Самодельный фонтан продолжал журчать. Хоть бы кто догадался воду перекрыть. Например, это можем сделать мы сами.
        - Надо воду перекрыть! - возопила я, вскочив на ноги и попытавшись отпихнуть в сторону грузную тушку, перегородившую проход. Не получилось.
        Его рука накрыла мой рот, а другая развернула вокруг моей оси и прижала к его телу спиной, одновременно с этим он произнёс: «Тссс!», руку даю на отсечение, что ещё и палец приложил к губам. У него активная жестикуляция.
        - Прекрати ходить за мной следом! - довольно громко кричала девушка знакомым голоском.
        - Но… зайка… - пытался вразумить её парень, голос которого тоже казался знакомым?
        Может мне сейчас все кажутся знакомыми? Я ведь в плену и ищу спасителей. Шанс, что знакомый заступится, на порядок выше. Но если дёрнусь, надзиратель мне легко шею свернёт. Я даже на помощь позвать не смогу.
        - Затк… Чёрт! Что за?.. - видимо, парочка наткнулась на последствия моего пребывания.
        - Солнышко, подожди, я сейчас починю!
        - Ты придурок! Нафиг оно тебе?
        - Чтобы ты смогла войти.
        - Чтобы я потом в местном бассейне поплавала?
        - Но ты же хотела в ванную комнату, - извиняющимся тоном произнёс юноша.
        - Вот именно! А не в озеро!
        - Но починить всё равно надо.
        Судя по звукам, парень уже ползал в поисках задвижки.
        - Тоже мне сантехник!
        - Их же затопит… Тем более у меня золотые руки.
        - Ага! Растут они у тебя из золотой жопы, - припечатала девушка.
        - Это удобно, можно самому себе спину почесать, - философски заметил парень, легко рассмеявшись.
        Девушка, топнув ногой, убежала прочь, а парень, пробурчав, что «сейчас догонит», принялся чинить, напевая себе под нос некий мотив.
        Мы с Артёмом пребывали в том же положении, застывшие, словно две античные статуи. Вернее, он - как Аполлон в фимиаме, а я, особенно после «душа», - как экспонат Кунсткамеры, замаринованный в формалине.
        Несмотря на всю непрозаичность ситуации, я прекрасно слышала, как моё сердце колотится быстро-быстро. Я списывала это на опасность момента. Спиной сквозь мокрое платье я чувствовала, что сердце Тёмы тоже бьётся слишком быстро, и это мне казалось странным. Ведь это я должна опасаться его, а не он должен бояться, что нас найдут.
        Но с другой стороны, объятия сквозь тонкое влажное платье. Кажется, лишь от одной мысли, я покраснела до корней волос, а по телу пробежался холодок. Шер заметил, что моё тело покрылось гусиной кожей, ведь рукавов на платье не было, и шёпотом на ухо ровным голосом поинтересовался:
        - Тебе холодно?
        От этого я вздрогнула, сердце забилось сильнее, но я стоически покачала головой.
        Руку с моего рта он убирать не собирался. И правильно, я бы сразу затребовала команду спасателей.
        - Ты дрожишь, - продолжил он в том же духе.
        Нет, к этому привыкнуть нельзя. Тёплое дыхание в области уха - это сильное оружие. И что самое ужасное - он прекрасно осведомлён об этом.
        - Так будет теплее, - вновь дрожь.
        Теперь он, распахнув пиджак одной рукой, прижал меня к своей груди, а затем эту руку положил на мой живот.
        Сердце, наверное, сейчас выскочит из грудной клетки и убежит выступать в цирк акробатов.
        А у него тёплая рука, но сердце холодное.
        Ни за что не поверю, что он воспылал ко мне чувствами. Скорее, в нём проснулись гормоны. А это не то, что хотелось мне в нём пробудить, если и стоило вообще что-либо в нём пробуждать. Тем более вторая рука так же недоверчиво закрывала мой рот. В этом всё и дело - он мне не верил. Но… Разум не слишком активно боролся с физиологией. Ведь у меня же нет к нему чувств? Нет ведь? У него ко мне точно нет. А может спросить?
        Неожиданно посетившая мой мозг идея дала мне невероятный толчок и побудила к действиям волшебным пенделем заставив развернуться к нему передом, таким образом, теперь его руки покоились на моей пояснице и на затылке.
        - Как ты ко мне относишься? - я даже дыхание затаила от своей храбрости.
        Мои глаза смотрели снизу-вверх в его, и я пыталась понять, что означает определение «затуманенный взгляд»? Знаю, что среди влюблённых такое практикуется. На меня он смотрел не так, как на ту девчонку-продавщицу, или как на любую из тех, что вызывала у него интерес. Расширенные зрачки в тонком ободке льдинок внимательно смотрели в мои, и я видела в них отражение самой себя - перепуганной, дрожащей, с вытаращенными глазищами, прилизанными волосами. Неужели я выгляжу так кошмарно? Как выдра после длительного купания.
        Я сморгнула, а после этого имела честь созерцать ехидное выражение лица с бесенятами во взгляде:
        - С терпением, детка. С великим терпением.
        Вот так взял и убил на корню всю романтику. Хотя не было никакой. Тем более с ним. С ним проще на кладбище сходить и вандализмом заниматься, чем сидеть в обнимку и мечтать под полной луной с шоколадом во рту.
        Терпит он меня, понятно.
        Его руки уже лежали на моих плечах, за которые он меня встряхнул, как ни в чём не бывало, усмехнулся и, толкнув дверь плечом, покинул кабинку, накинув мне на плечи свой пиджак.
        Того парня, починившего кран, в комнате уже не было, вода перестала течь.
        В зеркале отражалась та же девушка, что и в его глазах, просто ещё более реальная, а также платье оказалось не таким простым, потому что после импровизированного душа оно стало просвечивать. Спасибо, Шер, за пиджак.
        - Ты идёшь? - недовольно проворчал Артём от двери, выжидающе смотря мне в лицо, не опуская взгляд ниже.
        - Куда?
        - К гостям.
        - Ты что? - ощетинилась, складывая руки на груди в замок.
        Совсем с ума сошёл. «А король-то голый!» - кричали мои глаза, намекая, что платье открывает больше, чем скрывает. Так позорить своё доброе имя я не могла.
        - Это ты что? Переодеваться, конечно, - потянул он меня за руку, вытаскивая прочь из комнаты.
        В коридоре оказалось прохладнее, а моя челюсть начала выбивать нестройные мотивы.
        - У тебя есть… з… запасное платье?
        - Нет, конечно. Что за тупость?
        - А во что… перео… одеваться?
        - Сейчас узнаешь, - хитро подмигнул мне он и потащил дальше.
        Чувствовать себя ведомой - это уже так привычно для меня. За последнее время меня только и делали, что таскали из одного угла в другой, причём, не спрашивая моего мнения и как я к этому отношусь. Словно я плюшевая игрушка, которой можно и руку оторвать, и пнуть под пятую точку, и волочить за собой следом, вываливая мимоходом в пыли.
        Чаще всего за собой следом таскал меня Артём. Как он только умудрился ужом проникнуть в мою размеренную жизнь? Уникум. Мало того, что подмял под себя мой защитный купол, так ещё и внутри всё методично рушит.
        Когда я впечаталась лбом в дверной косяк (конечно же, совершенно случайно), я оказалась на мягком полу, утопая в ворсистом ковре, и тёрла ушибленное место, пытаясь понять, за что мне всё это? Особой связи между новым повреждением и карой найти было сложно, но я начала потихоньку уверяться, что этим дело не ограничится. Словно Шер стал моим личным амулетом, притягивающим неприятности.
        - Ты бы смотрела, куда движешься, - огрызнулся самозваный Сусанин.
        - Как можно смотреть, когда я даже телом управлять не могу - ты же меня не отпускаешь.
        - Ой, неженка, - присвистнул он, перерывая шкафы.
        - Больно…
        - На, приложи, - в лоб уткнулась холодная бутылка шампанского, найденная Шером в холодильнике для напитков в комнате.
        - Спасибо.
        Артём осмотрел моё лицо, вздёрнув бровь, прикидывая ущерб, нанесённый моей «визитной карточке»:
        - Сюда тоже, - ещё одна бутылка теперь покоилась на правой стороне лица.
        Обе непочатые бутылки держать было тяжеловато, поэтому я улеглась на спину и поставила их сверху, придерживая. Надеюсь, на моем лице они не отпечатаются.
        - Спасибо, - ещё раз поблагодарила я.
        Пусть я его ненавижу. Хотя нет, я погорячилась, говоря такие экспрессивные слова. Даже несмотря на всю его ограниченность, не такой уж он и плохой. Не идеальный человек, и вредный, и язвительный, всё равно он не безнадёжен. Злюсь я на него часто, временами ловлю себя на мысли, что хочу нанести ему лёгкое увечье, временами тяжёлое, часто ругаюсь на него мысленно. Всё равно он не плохой человек. Ухаживает за мной.
        - Эй, ты сдохла? - аккуратно пнув меня носком кроссовка в бок заботливо поинтересовался Шер.
        - Пока нет… - с трудом проговорила я. Вся гамма чувств, которую я испытывала, была не из приятных.
        - А собираешься? - прозвучало с надеждой.
        - Собираюсь. Как-нибудь на днях, думаю, меня настигнет фатальный исход…
        Это как бы шутка. Чёрная и плоская, как раз в его стиле. Но Шер вроде воспринял серьёзно, потому что следующий его вопрос прозвучал именно так - серьёзно:
        - Ты веришь в судьбу?
        - Нет, - не думая ни секунды сообщила я. - Хотя, сейчас меня посещают странные мысли… - я говорила странные вещи странным голосом, немудрено, что муж засомневался в моей адекватности и, выдрав одну из бутылок из моих рук, откупорил её, отправив пробку затеряться в районе железной люстры (хорошо, что она железная, иначе под действием немифических обстоятельств она грохнулась бы на меня, ускорив процесс фатального исхода), и влил в мой говорящий рот немного булькающей жидкости.
        - Пей, пей, алкоголь снимает боль, - приговаривал он и продолжал в том же духе, при этом его стальная хватка не давала моему рту закрыться.
        Рискуя захлебнуться, я чудом вырвалась, резко перевернувшись на бок, и поползла в сторону деревянной кровати размером на половину моей комнаты в намерении спрятаться под ней; с неё и балдахин свисал достаточно хорошо - по самый пол. Артём ждать, когда я выберусь из своего убежища, не стал, а отправился следом, передвигаясь также ползком, ворвавшись в моё личное пространство со своей бутылкой и безумным взглядом пришельца-исследователя, ставящего опыты на бедных гражданах планеты Земля. Думаю, у этого парня есть на своего ангела-хранителя нехилый компромат, раз тот работает так усердно, не покладая рук. Ведь он вовремя отправил своего подопечного под защитный навес кровати, потому что в следующую секунду в комнату ворвались два охранника - люди в чёрном в крутых очочках, с переговорными устройствами, прикреплёнными к ушам и с пистолетами в руках - и стали подозрительно озираться вокруг, шаря глазами по периметру. Мы с Артёмом синхронно сжались и стали притворяться скелетами дохлых безобидных мышек.
        Мы имели честь любоваться их начищенными до блеска ботинками. Тряслись немного, то есть я тряслась, а Шер держал меня, чтобы я прекратила и не выдала нас с потрохами. Мне было страшно прятаться за практически прозрачным тюлем. По законам физики мы со своей позиции их видеть можем, а им нас не видно, но что мешает одному из них заглянуть под кровать? Именно, что ничего, поэтому стоящий ближе к нам нагнулся, его рука потянулась к балдахину, а нога случайно напоролась за оставшуюся валяться по моему недосмотру бутылку, и ему не оставалось ничего лучше, как растянуться на полу, подмяв под себя бутыль, от чего падение было неимоверно переведено в разряд неудачных.
        - Эй, ты чего? - тут же побежал к нему напарник.
        - Нормально. Чёрт! Вечно у этого мел…
        - За базаром следи! Работа лишней стала? - предостерегающе округлил глаза мэн-ин-блэк.
        - Молчу-молчу, - заверил его пострадавший. - Но бутылки-то чего раскидывать?..
        - Ладно, тихо ты. В Афгане тебя, значит, изжить не смогли, а тут такая мелочь…
        - Всё уже. Сказал же, нормально я.
        Я сразу прониклась к потерпевшему уважением. Он вскочил на ноги, отвергнув помощь в виде руки напарника, и сообщил в микрофон:
        - Чисто. Ложная тревога.
        Второй почесал намечавшуюся залысину и направился на выход, пряча оружие под полы пиджака. Его друг подрыгал спиной, и направился следом. Замок в двери щёлкнул, а мы ни живы, ни мертвы, наконец-то, выдохнули. То есть выдыхала я одна, а Артём приложился к бутылке. Оторвавшись от неё, он передал мне алкоголь, но я отказалась:
        - Это плохо заканчивается.
        Шер задумался, кивнул и отложил бутыль.
        - Я думал, ты сейчас родишь от страха, - улыбнулся он.
        - Я на беременную похожа? - я и не замечала, что у меня есть животик. Гляди, и на диету посадит меня сейчас.
        - На беременную? - заинтересовался муженёк.
        Его рука опустилась мой живот, я её сразу же скинула и выскочила из-под кровати, пробурчав себе под нос:
        - Извращенец, - чего Шер не услышал, надеюсь.
        - Даже обследовать до конца не дала, - огорчился он, выползая следом.
        - Держи свои руки от меня подальше, - вот сама не знаю, с чего вдруг я такая смелая стала.
        - Ты кажется, хорошо головкой приложилась, - преследующая меня рука теперь покоилась на моём исстрадавшемся лбу, - вот и не помнишь, что я - это будущее медицины. Могу диагноз поставить на раз-два-три.
        Я лишь устало закатила глаза. Знаем мы его диагнозы. Проходили. Стряхнув руку со лба, я встала и отошла подальше от устрашающего субъекта.
        - Не надо. Как-нибудь перебьюсь без осмотра такого светила отечественной медицины, как ты.
        Для пущего эффекта я сложила руки на груди и состроила суровое выражение лица (насколько мне это удалось - нахмурила брови, поджала губы, раздула ноздри и сощурила глаза), чем вызвала у Артёма бульканье. Он поднял на меня взгляд, всё ещё лёжа и утопая в ковре, но увидев моё лицо, тут же свернулся в позу младенца и стал подвывать.
        - Что смешного?
        - Ни…ни…чего…
        - Весьма сомнительно.
        - Угум… - не унимался он, поглядывая на меня.
        - Перестань!
        - Ага…
        Решив, что общаться с неадекватным человеком бесполезно, я направилась на выход. Сбегу с вечеринки и сам пусть разбирается со всеми проблемами.
        Но сбежать не удалось. Не потому что Артёмка, в лучших традициях заботливых мальчиков, решил меня остановить и не дать мне уйти, а просто дверь оказалась запертой. Причём на ключ. Это охранники закрыли, только сейчас вспомнила я.
        Я недовольно попинала дверь под звуки, издаваемые корчащимся выпендрёжником, и, расстроившись, стекла по дверке на пол. Теперь мы в ловушке. Кто же нас выпустит? А может через окно? Я метнулась к нему, но оказалось, что мы находимся на третьем этаже. Как только добрались сюда? Опять я пропустила этот момент, потому что в то время, как он меня тащил мокрую из ванной, я занималась поиском ответов на риторические вопросы и не замечала ничего вокруг.
        Стена снаружи прямая, без всяких пожарных лестниц и намёков на выступы, так что спуститься отсюда не получится. Даже если и была вероятность, всё равно окно выходит на задний двор, где сейчас толпа гостей. Незамеченными проскользнуть по стене человеком-пауком не получилось бы в любом случае. В общем, тупик. И телефона нет. А так я могла бы позвонить Егору и попросить спасти свою беспечную сестрёнку.
        Перевалившись через окно, я решила прикинуть, сколько метров до земли. Прыгать я не собиралась, но, мало ли, а вдруг удастся уговорить склонить к подобным действиям Шера, он же тренированный, авось не расшибёт себе ничего, сгруппируется там, а если на макушку приземлится, то всё равно не страшно, своим мозгом он и так не пользуется. Если он у него есть вообще. Его отсутствие Шер активно доказывает с завидным постоянством. Например, прямо сейчас. Он подскочил ко мне и отволок на середину комнаты.
        - Ты дура? Это же третий этаж.
        - Я в курсе.
        - И всё равно хотела прыгать? - он смотрел на меня, как на умалишённую, хотя кто из нас двоих тут такой, сомнений не вызывает.
        - Нет, конечно!
        - Не надо делать слишком честные глаза, это тебя выдаёт с потрохами, - уверенно заявляет он и в придачу ещё и головой кивает.
        - Но я, правда…
        - Молчи уж лучше, врушка. Знаешь, суицид - не выход, даже если ты теперь и… - он сочувствующе оглядел меня.
        - Что я? - пришлось переспросить, потому что договаривать он не собирался.
        - Ну, ты… Жаль, конечно, но, между прочим, некоторые даже будучи инвалидами живут и даже радуются жизни! - он назидательно поднял вверх указательный палец, старательно отводя глаза.
        - В смысле… инвалидов? Я… инвалид?.. - обморок был бы сейчас кстати.
        - Нет! Поэтому надо радоваться! - на лице моего принца появилась дебильная извиняющаяся (извиняющаяся?) улыбка.
        - Чему радоваться?
        Я его сейчас сама из окна выброшу, если он и дальше будет увиливать.
        - Ну вот… - он дал мне в руки складное зеркальце в пластмассовом футляре.
        Мне было не совсем до того, но стоило удивиться, откуда у этого брутального мачо собственное зеркальце с собой. Сейчас на первый план вышли вещи куда более волнительные. Например, моя перекошенная синяя мордаха. И говоря синяя, я имею в виду именно синяя, с фиолетовым отливом на правой стороне лица и лиловым на лбу. Чудище из зеркальца пялилось на меня, медленно осознавая, что мы есть одно целое, фактически «я-мы-фингал». Сбоку зудел Шер, стараясь подражать известному телеведущему Малахову, потому что как иначе объяснить скорость потока его слов и непонятый мною смысл всего сказанного? Увлечённая созерцанием лилового чудища, мне было не до него.
        Поняв, что я не слышу его, Артём решил привлечь моё внимание, потеребив меня по плечу:
        - Эй, детка, ну, ты пореви что ли…
        - Лучше бы я прыгнула.
        Я сказала это несерьёзно, а просто чтобы подчеркнуть для самой себя, что моя ситуация сейчас запредельно ахтунговая, ведь с таким лицом на люди выходить не то, чтобы не рекомендуется, - противопоказано. И лучше смерть. Так бы сказала Леська, окажись она на моём месте, хотя сомневаюсь, что она бы оказалась на нём. Я же никогда не была особой, страшащейся оказаться увиденной в неподобающем виде, мой внешний вид никогда меня не волновал, но то, что я видела сейчас - это даже не вид вовсе, а издевательство. Маску бы сейчас на лицо. Я бы убежала домой, забаррикадировалась в своей комнате и выходила бы только поздно ночью, когда все спят, чтобы не пугать мою чувствительную семейку. Иначе они жалели бы меня, ну, в течение двух часов точно, а потом устав меня жалеть, хором придумали бы мне кучу новых кличек и ржали бы, не переставая, над тем, какая я неудачница.
        - Слушай, правда, не выход это, - с самым серьёзным видом «лечил» меня Тёма. - Что с того, что тебя теперь все за гопника принимать будут? Будешь намекать им, обидчикам своим, на своих быдло-друзей, мол, морг по вам уже плачет, ждите гостей. И хитро так улыбайся - сразу отвянут.
        39
        - Ты о чём сейчас? - медленно и с расстановкой поинтересовалась я.
        - Не переживай, говорю, - пудовая ладонь вновь опустилась на плечо.
        - Я и не переживаю, - всё-таки есть у меня гордость. ещё не хватало, чтобы он меня жалел. Себя пусть, убогого, пожалеет.
        - Да? - теперь на его лице нарисовалась улыбка. - Значит, я могу дальше издеваться? Круть!
        Нут, ей-богу, как конфетку получил ребёнок. Эмоции один в один.
        - Не можешь, конечно!
        - Лан, не ссы, увечная. Сейчас подберём тебе шмотки. Потом покажемся мэру и свободна, - спокойно произнёс это, как нечто обычное, не имеющее особого значения и стал рыться в шкафах, раскидывая одежду как попало.
        - Как я покажусь перед ним с таким лицом? - для наглядности, я провела рукой около лица снизу-вверх. Но он даже не смотрел на меня.
        - Ты же сказала, что не переживаешь по этому поводу…
        - Я имела в виду, что не убиваюсь. Но, конечно же, переживаю.
        - Не убиваешься… Ну-ну…
        - Что значит «ну-ну»?
        - Что же ты у окна тёрлась? - он повернулся ко мне с обличающим видом.
        - Я просто прикидывала, как нам выбраться из этой комнаты.
        - Есть проблемы? Я думал, дверь - неплохой вариант.
        - Она заперта, - тоном «как для идиота» заметила я.
        - Правда? Ну, тогда я позвоню другу, он нам откроет.
        - Ох, конечно, как я могла не учесть твоих друзей-взломщиков?.. - с небольшим ехидством в голосе я упёрла руки в бока.
        Шер посмотрел на меня, потом не выдержал, заржал, отвернулся, успокоился и добавил:
        - Блин, не могу на тебя смотреть. Тебя надо в «Кривом зеркале показывать».
        Надо же, и «друзей-взломщиков» мне спустил. Неужели у меня настолько потешный вид? Я думала, что выгляжу жалко, ущербно, плачевно, ничтожно, но не смешно же!
        - Ты смотришь «Кривое зеркало»? - тут же уцепилась я.
        - Нет! - резко заотрицал он. - Но я же не тёмный. Общаюсь с теми, кто смотрит, - плечи его больше не тряслись.
        - С пенсионерками? - теперь уже улыбка блуждала на моём лице. Именно что блуждала, так как из-за боли, я не могла её зафиксировать. Она то расширялась, то уменьшалась и кривилась, будто мне кислое яблоко на язык попало.
        - Не важно, - сказал, как отрезал. Улыбаться расхотелось. Неожиданно он развернулся ко мне и повесил на нос чёрные очки, которые откопал в одном из ящиков. На его лицо вернулась ехидная усмешка: - Вот, нашёл тебе подарок. Пол лица прикрывают. Где же твоё «спасибо, ми-и-илый!»?
        - Как ты можешь шариться по чужим шкафам и ещё вор… - не рискнула я сказать «воровать», так как его поползшие наверх брови и взгляд меня устрашили, - забирать без спроса? Это же стыдно!
        - Кому стыдно? Мне нравится.
        - Это неправильно!
        - Всё правильно. Я ж не чужое, а друга, - он продолжил мародёрствовать. А как ещё это назвать? Вроде территорию мы отвоевали (вернее, отлежали) у охранников, так что теперь это поле боя за нами.
        - Ты не говорил, что у тебя здесь друг.
        - Говорил. Помнишь, Толян. Тот, который помог нам узаконить наши отношения…
        - А… помню. Так это его комната? - такой расклад совсем другое дело, вот только… - А почему мы тогда прятались от охранников?
        - Всего лишь предусмотрительно спас тебя от тюряги. С твоим нынешним видом, знаешь, тебе только туда и дорога.
        - То есть?
        - Они бы, как только тебя увидели, сразу же отправили по месту назначения, гопница ты моя, - Артём потрепал меня по здоровой щеке, больно стиснув её. Ещё не хватало мне и с этой стороны фингала.
        Я вырвалась, Шер продолжил рыться.
        - Это смешно. Они бы поговорили с нами, - попыталась я быть разумной.
        - Мой дом охраняют люди той же охранной фирмы. Поверь, я с их методами прекрасно ознакомлен, - загадочно возвестил он.
        - Расскажи, - попросила я, учуяв, что могу упустить нечто увлекательное. Даже руки друг о дружку произвольно зачесались, что не осталось без внимания Артёма.
        - А тебе реально интересно, - сделал он правильный вывод. - Ладно, малышка, - он вновь отвернулся, будто не хотел, чтобы я видела его лицо. - Когда мне было десять, я решил продать семейный телевизор. Согласись, вещь бесполезная. Особенно по сравнению со скейтбордом, которого вообще ни у кого не было, и десятком кассет, которые я мог бы купить, а они тогда были в жёстком дефиците. Я договорился с шайкой местных быдлоганов-нариков, сделку было назначено совершить ночью. Так вот, я еле вытолкал телек за ограду, а он был мощным, тяжёлым, туда, где меня уже ждали, когда неожиданно нас накрыли охраннички. В общем, они всех нас повязали. И меня тоже, это десятилетнего ребёнка. Увезли в ментовку. Родители тоже подъехали туда, как только стали в курсе. Хотя они и дома были… Но наша охранная фирма справляется с нарушителями строго по своему кодексу. Так что больше я ничего не толкал из домашнего барахла…
        - Да… Поучительно они с тобой разобрались.
        - Теперь понятно, почему мы прятались?
        Я закивала, уверяя, что таких охранников вообще никому не пожелаешь. Мысленно отмечая, что уголовные замашки у него с детства, такое искоренить надо постараться.
        - А почему тогда эти суровые дяденьки не пришли нас убивать, когда я поломала кран в туалете?
        - На втором этаже нет охраны. Там хозяйских спален нет.
        - Но все двери закрыты.
        - А ты бы оставила открытыми, зная, что придёт толпа неизвестных и будет шнырять где попало?
        - Нет. Но как тогда мы мимо охраны сюда пробрались?
        - Пост пустовал, поэтому прошли. А если бы дверь за собой закрыли, то они нас и не спалили бы.
        - Ясно.
        - Так нам повезло сюда попасть?
        - О, ты видишь в этом сокрытый сакральный смысл? - подмигнул он мне.
        - Нет! Просто это необычно. Нам часто везёт, но вслед за этим сразу следует мщение. Думаешь, это всё связано?
        - Ты о теории бумеранга? - втянулся в разговор Шер.
        - Какой ещё теории?
        - Что всё, что мы делаем плохого, возвращается нам. Только тогда у нас выходит необычная теория. Мы получаем что-то хорошее, а вслед за этим в довесок ещё и что-то плохое…
        - Вообще-то, на тебе твоя теория бумеранга работает очень хорошо…
        - Лучше не умничай, - вмиг потерял он интерес к нашему разговору, поставив точку одной фразой.
        Меня куда больше интересовал момент нашего освобождения:
        - Значит, ты позвонишь Толе, и он нас выпустит? Мне нравится такой план, - я неуверенно улыбнулась. - И вещи мы вернём.
        - Да ты хоть знаешь, сколько у него этого шмотья? Вряд ли он захочет ношенное тобой обратно забирать, - возразил Шер.
        - Что же делать? Может тогда деньгами возместить?
        - Ты с головой дружишь? По-моему, вы ещё даже не знакомы… Погоди сейчас представлю вас друг другу, - он подошёл ко мне, прислонившейся к стене, с каким-то шёлковым цветастым халатом в руках. - Голова, это моя малышка. Малышка, это твоя голова.
        - Не смешно, - буркнула я в ответ на его широкую улыбку.
        - Смешно, - не согласился он. - Кстати, нашёл, что тебе надеть. Вот, - теперь халат был у меня в руках.
        - Я не надену такое.
        - А что такое? Хочешь в своём платье ходить?
        - Оно уже почти высохло…
        - Не тупи. Надень это.
        - И я как кто буду выглядеть? Как гейша? Ты в своём уме?
        - Ага, - он доверительно закивал. - Лучше, как гейша. Да одень просто сверху. И пиджак мой давай обратно. Вот, - стянул он с меня пиджак и начал натягивать халат, - видишь, нормально. Это тебе не какая-нибудь рыночная тряпка, вещь достойная.
        - Дорогая?
        - Да подарили, наверно. Стал бы он себе покупать бабский халат. Кому эта тряпка вообще нужна? Можешь оставить потом себе, чтобы пол мыть, - раздобрел Шер.
        - Не пойдёт. Такой материал не подходит для мытья пола, - покачала я головой, - только грязь по полу развозить.
        - Да? Не знал. Слушай, а ты поломойкой подрабатываешь по вечерам, да? - издевался он.
        - Нет. Это все знают.
        - Я не знал, - тряхнул он плечами.
        - Теперь знаешь, - хотелось по его же методе, тоже потрепать его по плечу, но мне стало боязно, поэтому я просто потуже завязала пояс халата и приготовилась слушать, как он будет звонить. - Ну, Артём, звони своему другу.
        Он замер, легонько улыбнулся про себя, то есть себе, и начал шарить по карманам.
        Вот уже минут десять, наверное, шарит и растерянно обшныривает комнату уже в сотой попытке, а я сижу на кровати и стараюсь не накалять обстановку, поэтому молчу и не комментирую.
        - @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@! Я его посеял, пока мы с тобой тут в кошки-мышки играли, - недовольно заявил муж.
        - Ясно, - выдохнула я.
        Почему-то язвить сил уже не было. Да и обвинять не особо хотелось.
        - Это ты виновата, - ткнул в меня Шер.
        - Ага, - я кивнула, соглашаясь.
        - Даже отрицать не будешь?
        - Не-а.
        - Так скучно, - расстроился он.
        - Ничего, скоро нас обнаружат, и… всем будет весело… - обречённо сказала я.
        - Мы сейчас выйдем. Я открою дверь! - возбудился Артём.
        - Да, конечно. Я в тебя верю. Йу-ху, - произнесено было совершенно безжизненным тоном.
        - Не веришь, но это ничего. Сейчас будешь благодарить меня.
        - Ага…
        Он без спроса, выдрал из моих волос шпильку, которая и так никакой функциональности не несла - причёска уже давно порушилась - и стал ковыряться в замке. Ну, что ж, удачи тебе, ворюга недоделанный.
        - Оп-@НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@! - матерно срифмовал взломщик, как только защёлка клацнула, и повернул ко мне свой радостный оскал. - Мы свободны!
        В его мечтах, наверное, я должна была исторгнуть радостный клич индейцев племени Тумбы-Юмбы с традиционными плясками и прыжками через костёр, а также одарить его комплиментами по поводу его уникальнейших способностей и воистину драгоценных рук, но я всего лишь без энтузиазма сказала:
        - Супер…
        - Чё так хило? - тут же набычился обнадёженный Шер.
        Я лишь поморщилась от этого его плебейско-шелупоньского «чё». Он обратил на это своё внимание, сверкнув глазищами и вздёрнув нос к потолку, а затем высунул его за дверь. Со скоростью полёта тапка за тараканом его очаровательный орган обоняния вернулся в пределы территории комнаты, а дверь оказалась надёжно захлопнута, и для большей надёжности ещё и озамочена удачно подвернувшейся под руки палкой, на поверку оказавшейся зонтом-тростью, который прекрасно обустроился на ручках-скобах, несколько примитивных для местной обстановки и атмосферы каменных замков, рыцарей, прекрасных дам.
        Ах, о чём это я? Если я и дама, то увы и ах, боле не прекрасная. А вот мой рыцарь, в сверкающем брендовом одеянии сейчас мало был озабочен неподходящими дверными ручками.
        - Кто поверг тебя в шок? - спросила я, не очень надеясь на ответ.
        Это и понятно. Мои попытки к сарказму воспринимались людьми неадекватно. Обычно они считали, что я слишком серьёзна для подобных шуток и поэтому обижались, принимая мои изречения как стремление обидеть и угнетать. Якобы у каждого бывает плохое настроение, и нечего его так активно демонстрировать. Да и сейчас настроение было препаршивым, честно говоря. Но невероятным образом мой суженный-ряженный воспринял меня если не серьёзно, то полусерьёзно. А если совсем на чистоту, то в его глазах плескалось нечто похожее, как мне казалось, на страх.
        - Это не шок. А искреннее желание самосохраниться, чтобы попасть на следующий левел. Сечёшь? - я не секла, хотя он был убедителен. И эти глаза с холодом Арктики, и насупленные брови, и даже набухшая мускулатура, которая явно проступала сквозь пиджак и гипнотизировала своей окаменелостью - все говорило о его обстоятельном тоне. Мой припадочный мертвецкий настрой унесло вместе с кочующей стаей диких куропаток, бешено и целенаправленно улепётывающих от стрельбы браконьеров, куда-то за горизонт.
        - Само…сох…раниться?.. - отчего-то медленно и с придыханием переспросила я. Мне попросту стало страшно. Не то, чтобы я это осознавала мозгом, скорее только телом, которое заразилось от излучающего вокруг себя в диаметре метра на два ауру бессознательной тряски поджилок Шера.
        Мой брутальное чмо, то есть мачо, внутренне содрогался от перспективы выползти в коридор. А я из чувства солидарности содрогалась с ним на пару. В его голосе не было и намёка на боязнь, но я её чувствовала. Неужто во мне проснулся спящий доселе великий эмпат? Либо такое возможно, либо я опять впала в состоянии фантазирования. Но его чувства сейчас были для меня как на ладони, что было так ново. Ощущение симбиоза чувств, то есть страхов. Ново и странно, и страхово. Каламбур какой-то.
        Артём напряжённо кивнул и низким голосом добавил:
        - Там охрана. Так что дверь - не вариант.
        Он это сказал и всё рассеялось. Будто и не было никакого симбиоза. Всего лишь моя шальная мечтательная натура, которая придумала себе загадку.
        Сейчас я могла решить, что он боится охраны, которая так надругалась над ним в нежном лоллипопном периоде, что тот случай оставил в его душе глубокий след, и правильно бы решила. Ведь так оно и было на самом деле. Но я этого не поняла в меру того, что вижу лишь вещи, лежащие на поверхности, а не то, что глубоко внутри. И я и представить себе не могла, что эту пикантную историю с охранниками он никогда никому не рассказывал, а я у него вызывала некое странное и непонятное чувство доверия, как это бывает с самыми близкими людьми. Но, во-первых, он и сам этого не осознавал, а во-вторых, эти фантазии были слишком невероятны, чтобы мой интеллект был способен в них поверить.
        Я разбушевалась, неверно истолковав его чувства и свои чувства, сплюсовав их, помножив и, в конце концов, поделив. Мне хотелось устроить истерику в масштабе крупной ядерной катастрофы с летальным исходом своего оппонента. А как иначе? Весь концерт лишь для него родимого.
        - Что значит не вариант? - взревела во мне раненая белуга. Не знаю, что это за «фрукт», но слышала, что при ранениях ревут они истошно. Цепляться к Тёме с дверью я тоже не хотела. Меня больше расстроил факт того, что я сглупила со своими поспешными выводами по поводу его душевного равновесия. Мне стало жутко жаль себя, как покалеченную белугу, я же тоже ранена - в лоб и в глаз. А вдруг мой глаз не выдержит таких издевательств и покинет меня, радостно укатившись рубиться с братанами в бильярд? Мне же останется ограничиться протезом, а единственным развлечением станет тщательная полировка его вечерами… - Ты вообще думаешь, о чём говоришь? Я не собираюсь сидеть тут с тобой ни секунды! Выпусти меня отсюда.
        Я уже перестала думать к тому моменту. Потому что мерзкие охраннички уступили вакантное место в моей голове истерике и волнениям.
        - Ты о чём? В ментуру хочешь? Понравилось там? А знаешь, легко. Вот дверь, - он стал поспешно вытаскивать зонт, - иди. Только я останусь тут. А ты иди, иди…
        - Ты идёшь со мной, - нахально заявила я, потянув его за рукав.
        Мой принц затолкал зонт на место, отскочил от меня и сурово заявил:
        - Я никуда не иду. И это не обсуждается.
        Разумеется, обсуждать сразу расхотелось. А вот возмущаться и ругаться нет.
        - Да как ты смеешь держать меня в заложниках? - понятия не имею, где набралась такого, чувствую, сожительство с Леськой не прошло мне даром.
        - В заложниках, это когда есть пистолет, наручники, ну, или верёвка, на худой конец, - безапелляционно ответил он, пресекая мои неудачные попытки скопировать гневную фурию в исполнении моей верной неуравновешенной подружки. - Что из этого есть у нас?
        - Мрак! - уж совсем по-эллочкину ругнулась я, изящно махнув рукой.
        Секунды три Артёмка фокусировал на мне глазки, то есть глазища, а затем расхохотался. Вернее, заржал как зритель на концерте Задорнова громкостью, как минимум, в двадцать зрителей хором. Боюсь, мои барабанные перепонки этого насилия не выдержат и лопнут. Что же смешного на этот раз? Я в курсе, что «изящно махнув рукой» - это литературный термин как оксюморон, потому что «я» и «изящность» вещи уму непостижимые, как живые мертвецы (хотя вот зомби это активно отрицают и даже устраивают пикеты на кладбище), но вот он-то чего заливается? Ух, треснуть бы ему сейчас…
        От этой роковой оплошности (почему роковой или почему оплошности? Просто вряд ли бы я имела возможность существовать, если бы хоть мизинец на драгоценном теле этого самоуверенного парня был мною покорёжен) меня спас он сам, перестав хохотать и рванув вновь к шкафам. Что могло говорить лишь об одном - его посетила гениальная идея.
        Из ящичка комода он вынул нечто удивительное и даже имел попытку нацепить это на меня. Весьма удачную попытку. Но после того, как я смела лицезреть себя в зеркале, спазмы хохота скрутили и меня. Давно я так не смеялась. Да ещё и на пару с этим контуженным идиотом. Хотя я и сама не лучше.
        Отсмеявшись, я рискнула спросить, зачем наряжать меня в «это», а он лишь сунул мне в руки фотографию, сметённую с тумбочки. На ней красовалась женщина. Очень экстравагантная особа. В розовом боа (том самом, что нацепил мне на шею Артём, которое вкупе с остальными вещичками - халатом гейши и солнцезащитными очками - смотрелось просто сногсшибательно, я бы сказала смехо-сногсшибательно) и ещё черт знает в чём. У неё со вкусом были явные проблемы, даже я, человек не знакомый с фэшн-стайлом, это осознаю, но держа эту фотографию в руках, я отчаянно пыталась понять, что у неё было от Эллочки и, почему гадёныш проассоциировал нас троих как единое целое, но шеровский гениальный план, а судя по его хитрющему взгляду, он у него был именно таким, но что больше угнетало - он у него был, мне заранее не импонировал.
        Я решительно не находила ничего общего между собой и женщиной на фотографии - ни единой черты, кроме вопиющей экстравагантности, но Шер, скачущий около меня с маньячным пугающим меня видом, очень даже находил и, безумно тараща глаза, верещал:
        - О, да! Идеально! Я гениален до безумия! Все, падите ниц передо мной и лобызайте мои немытые конечности.
        К числу «всех» я себя причислять категорически отказалась, а больше в комнате ни единой души не наблюдалось, так что пришлось ему замолчать и даже самую малость расстроиться, состроив уморительную мордаху скуксившегося ребёнка. Удивительно, что я в своём незавидном положении умилялась его «настроениям». На моём лице это не отображалось, а вот в мыслях активно шли дебаты, где громче всех орал в рупор Разум и даже соорудил плакатик, нарисовав гуашью на ватмане: «Фуу!.. Очнись! Нафиг его!»
        - Нафиг… нафиг… - задумавшись, тихо себе под нос шептала я, не замечая, что тем самым привлекала его, шеровское, драгоценное внимание.
        - Перегрелась? - участливо поинтересовался он, плюхая на мой покалеченный лоб свою широкую длань, которую я немедля сбросила, окрысившись - ещё бы, у меня там разве что шишак не вылез, а тут он своими руками-палками раскидывается.
        - Аккуратнее, у меня лоб один, - огрызнулась я.
        - Такова физиология человека, - печально развёл руки мой муж, сочувствуя больше анатомическому факту, чем бедной мне.
        - Вау. Вот новость, - саркастично отозвалась я. Видимо, мне в голову стукнули пузырики шампанского, которые, побродив, всё-таки нашли дорогу к моему надёжно спрятанному мозгу.
        - Смотрите, кто заговорил! - комментировать чужие фразы Артём любил всегда и делал это с особым изощрением.
        - Ага, физиология, - кивнула я, мысленно поставив себе галочку. - Человеческая.
        - Тебя же, детка, можно использовать в качестве наглядной пособии на уроках анатомии. Манекен - прошлый век.
        - Почему меня? - спросила я, наивно ожидая дифирамбы в свою честь.
        - Я слишком идеален для подобных «посиделок», - на последнем слове он изобразил руками кавычки. - Дети будут смотреть на меня и завидовать, осознавая свою собственную юродивость. А вот глядя на тебя в их юных разумах будет лишь одна мысль: «Oh, my Goddess! Я всегда верил, что может быть нечто хуже изображения в моём зеркале, но чтобы настолько хуже!» В общем, ты будешь дарить людям радость.
        Надо было видеть его лицо во время этой пламенной речи - кошара, окунувшийся в чан с валерьянкой и тот менее сияет. Не зацикливаясь на своей победе, если не считать не сползающей с лица широкой улыбки баллотирующегося на ближайших сельских выборах депутата, Артём подошёл ко мне, поправил свисающее боа, запахнул потуже мой, условно мой, шёлковый китайский халат с вышитыми на полах дракончиках, путающихся в причудливой мозаике иероглифов, на воронье гнездо (в которое превратились мои некогда чудные локоны) он установил широкополую шляпу, далее его оценивающий взгляд упал к моим ногам и стал неимоверно скептическим. Дело в том, что босоножки, в которых я пришла, то есть доковыляла, теперь представляли собой «нечто». «Нечто» имело потрёпанный вид: лямки порваны, а их изглоданные концы непрезентабельно по-бомжатски торчали во все стороны, покоцаные каблуки держались на соплях, целы были лишь заклёпки и подошва.
        - Слушай, ты… просто… нет слов, - не нашёлся, как обозвать меня Шерхан, опустившись передо мной на колени.
        Он расстегнул эту ненавистную обувь, высвободив мои измученные конечности, а вместо них предложил два огромных тапка один в форме очаровательного щенка, другой форме не менее очаровательного котёнка. Смотрелись они прилично, но не с данным моим видом, да и не в паре. Хотя это не самое страшное. Оказалось, что при хождении, тапок-щенок тявкал, а тапок-котёнок мяукал, вместе они создавали идиллическую какофонию: «Гав! Мяу! Гав! Мяу!»
        Артём лишь тихо хихикал, то и дело прыскал в кулак, а в перерывах между этим учил меня жизненно-необходимым моему новому образу словам:
        - Скажи «мрак» - я изумлённо уставилась на него, а он не признавал своей фанатичности, вдохновенно продолжая меня учить, видимо, принимал меня за попугая: - Точно, «мрак» ты знаешь. Скажи: «но-но!»
        - Скажу: «Ты псих!»
        - Почему?
        - Скажи «мрак», скажи «но-но!» - передразнила я его. - Ты совсем «того»? Решил навек распрощаться со своим… - я многозначительно уставилась ему в лоб, совершенно точно зная, что где-то там должен находиться мозг.
        - Ничего я не «того», - нахально перебил Артём. - Ты спасения хочешь? Супермен в лице меня гарантирует тебе это.
        В его сверх способности верилось мало, то есть не верилось вообще. Хотя, если рассуждать логически, то они у него всё же были. Например, влипать в неприятности, калечить моё тело, издеваться надо мной, то есть сплошняком минусовые способности. Даже если бы он обладал какой-нибудь типичной сверхспособностью, типа человек-огонь, от него и то была б польза. Но опасаюсь, что с такой способностью он сжёг бы меня дотла, превратив в пепел, и развеял над планетой в слоях атмосферы. О его спасительных способностях не приходилось и мечтать.
        - Окей, выкладывай план.
        Предложение далось мне с трудом. Это мне - ярой пацифистке без криминального прошлого! В душе мне хотелось ругаться, орать, кричать, обвинять, обзываться. И это далеко не полный список. Мы уже, будто сотню лет сидели в этой комнате, а ему лишь бы развлекаться. Я была непривычно зла. Артём об этом даже не догадывался, хотя кому, как не ему, быть в курсе своего воздействия на робких впечатлительных барышень с куриными мозгами и напрочь отсутствующей в них женственностью. Но он решил соблаговолить и снизойти до ответа:
        - На этой фотографии, - он ткнул мне под нос небезызвестное изображение в строгой деревянной рамке, - ты имеешь честь наблюдать Арину Родионовну, няню…
        - Пушкина! - блеснула я интеллектом.
        Шерхан и ухом не повёл, и глазом не моргнул, а тем же учительским тоном продолжил:
        - … Анатолия Светова, сына мэра.
        - У него есть няня? - не удержалась я от вопроса.
        - Прикинь! - правая бровь взмыла вверх в причудливом изгибе.
        - Но… я думала…
        - Ты в последнее время частенько этим занимаешься. Это все моё влияние, - самодовольно заключил Артём. И вновь вернулся к менторскому тону: - Няня Толика большая фанатка сама понимаешь кого и употребляет в своей речи словечки из речи своего идола, одевается всегда как попугай, с другими общается надменно. Вижу твой дикий взгляд а-ля «а на хера её тут держат?» Понимаешь, она растила их сына, стала членом семьи, так как это где-то на уровне их личной шизы.
        - Значит, я должна выдать себя за неё?
        - Ага, верно мыслишь, малышка!
        - Нет! Я не могу так. А вдруг она появится? И вообще это же враньё!
        - Где твой нимб, детка? Потеряла? Или в ломбард заложила, чтобы достать денег для сиротского приюта?
        - Как ты можешь говорить подобные вещи?
        Наши голоса сорвались на крик.
        - Да ты ведёшь себя, будто святая. А сколько её в тебе, этой святости?
        - А сколько в тебе святотатства?
        - Достаточно, чтобы…
        Договорить он не успел, потому что зонт на двери предсмертно хрустнул, и в комнату вломились два античных шкафа в чёрных костюмах. Меня мгновенно посетил ступор, лишь глаза забегали, а затем остановились на Артёме. В его взгляде была мольба, отчаяние, что меня переполнила жалость, которая чуть ли из ушей не полилась. Я отмерла и погрозила пальцем охранникам:
        - Но-но! - затем повернула лицо к Шеру и поманила его указательным пальчиком: - Парниша!
        Парниша ждать себя не заставил, поддел мои руки и повёл на выход. Мои тапки истошно гавкали и мяукали, а обоим людям в чёрном передался мой недавний ступор. Теперь они вдвоём раззявили рты, распахнули глаза.
        - Прошу вас, Арина Родионовна, - учтиво открыл мне дверь мой кавалер, а оба охранника, вмиг оценив ситуацию, метнулись ко входу и встали по обе стороны в стойку «смирно».
        Я вздёрнула нос и не глядя на них, выплюнула на входе:
        - Мрак! - и гордо, насколько позволяли тапки, продолжила с величавым видом свой путь.
        Рядом беззвучно трясся Шер. Я висела на его руке и тоже тряслась. Сначала импульсивно - просто потому что мне передавались движения мужа. А к тому моменту, когда мы достигли второго этажа, меня пробрало, и я расхохоталась. Артёмка тоже перестал себя сдерживать и заржал во всю мощь своих вместительных лёгких. Благо, людей здесь не было, и мы не привлекали ненужного внимания.
        Вот оно - сумасшествие. Ржу как ненормальная по пустякам. Или, наоборот, страдаю. Не жизнь, а мороженое вприкуску с солёными огурчиками.
        Мы еле успокоились, и я задала ему мучивший меня вопрос:
        - А почему они выбрали такую… интересную женщину для воспитания единственного сына? - и начала скидывать тапки и разматывать боа.
        - Её зовут Арина Родионовна, - с видом «ну и что тут непонятного?» откликнулся Шер.
        - И что?
        - Родители решили, что если у него будет няня с таким историческим именем, то сынок вырастет гением, - нехотя поведал Артём.
        - Чушь…
        - Каждый сходит с ума по своему. Твоих-то тараканов никто не тревожит.
        Я вздрогнула от мысли об этих маленьких коричневых противных пронырливых усатых гадах, скинула в довершении к остальным вещам огромную шляпу и была готова спуститься вниз, к людям, не всеобщее обозрение.
        - Артём, не напоминай мне больше о… тараканах, пожалуйста, - попросила я его.
        В моих глазах плескалась обречённость. Не из-за прытких усатиков, а потому что это было страшно - идти в народ в подобном непрезентабельном виде. Шерхан просто крепко взял меня за руку и потянул за собой вниз.
        Я ожидала осуждающих взглядов, смешков, тыканий пальцем, но, как это обычно бывало в компании Шера, всё внимание было устремлено к нему, а не на мою скромную персону. По мне лишь скользили взглядом. Сначала заинтересовано, что это она делает рядом с таким красавчиком, затем удивлённо, что это она делает рядом с таким красавчиком, а затем и вовсе взгляд терял всякий интерес и приобретал некое отвращение, которое при возвращении на моего спутника тотчас пропадало и вновь приобретало одухотворённое желание.
        Не так уж и глубоко в зал мы забрели, когда на нашем пути выросла богиня. Высокая, возвышенная, величественная. Темные волосы воздушными локонами ниспадали ей на плечи, обрамляя аккуратное лицо с идеальными чертами лица; в меру большие тёмно-карие, почти шоколадные, глаза, аристократичный нос, ровные губы без излишних выпуклостей; на шее золотой антикварный медальон. По её телу струилось лёгкое атласное платье длиною чуть ниже колен и без присущего всем дамам на этой вечеринке декольте, даже плечи не были обнажены - их покрывала узорчатая накидка. В руках леди держала брендовую сумочку, а её ноги были обуты в туфли на высоком каблуке, тоже брендовые и, чует моё сердце, невероятно дорогие.
        Эта девушка впечатлила меня. В ней чувствовался уровень. Ей хотелось подражать.
        Не из-за одежды. Или из-за того, что она так красива, не в пример мне. Было нечто иное. От неё исходило неприкрытое величие, заставляя окружающих испытывать к ней уважение и благоговение.
        Не задержись мы с Шером на лестнице, выплёскивая свои эмоции, то имели бы возможность познакомиться с её кавалером, который мгновение назад убежал за напитками. И, если бы это случилось, всё пошло бы по другому сценарию. Но жизнь полна случайностей и поворотных моментов, которые так и норовят наполнить жизни людей своим присутствием. Сия судьбоносная встреча обошла меня стороной - тайными тропками по болотистым местам, где и полегла смертью храбрых.
        Артём поприветствовал свою знакомую (теперь стало очевидно, что они знакомы). Она его тоже. Никаких «деток» и «малышек», язвительных замечаний и пошлых шуток. Лишь тёплая улыбка и добрый взгляд. Так встречают людей, которые тебе дороги и близки сердцу, от вида которых на душе тепло, светло и цветут ромашки. Людей, которых ты никогда не обидишь, которых боишься разочаровать. Мне кажется, или я ревную его?
        «Если парень относится к девушке как к принцессе, значит, его воспитала королева», - вспомнилась мне фраза, прочитанная в статусе одной знакомой. Шер относился к своей знакомой именно как к принцессе, даже облобызал поданную ему аккуратную ручку. Но его мама, насколько я помню из рассказа Сени, под категорию королев не подходила. Только если «снежных», но это не тот формат. Да и королевское отношение у этого парня не ко всем дамам, в отличие от его братика Оливера - вот уж кто ведёт себя как самая настоящая королевская особа. Олли с незнакомкой были даже похожи в этом, хотя внешне между ними не наблюдалось абсолютно ничего общего.
        Тут до меня и дошло. Дело ведь не в манерах Артёма, а в самой девушке. Это она заставляет его вести себя так по-мужски, как я его заставить не могу. И всё-таки, я точно ревную.
        Пока я предавалась новому для себя чувству, принцесса, глядя на меня, спросила у моего Шеридана:
        - Решил заняться благотворительностью?
        Ни тебе «А это кто с тобой?» «Это твоя подруга?» «Меня зовут так-то. А тебя?»
        Все её великолепие померкло в моих глазах вместе с заданным ею вопросом. Открытый намёк на мою убогость. Я и так не фонтан, а со своим новым имиджем ещё краше, но королевские особы так не говорят!
        Я страшно разочаровалась, расстроилась. Это плюсом к моей ревности. И не прислушиваясь больше к их разговору, бросила Артёму:
        - Сама доберусь до дома, - оставила его с фальшивой принцессой и ушла.
        Далеко уйти, увы, не получилось.
        Только я пересекла широкую залу и попала в один из бесконечных глухих прохладных коридоров, ведущих к выходу, как твердила моя память, моё бедное тельце неожиданно схватили за плечо и, прижав к стене, стали стягивать с него одежду.
        - Насилуют! - истошно завопила я. - Спасите! Насилуют!
        40
        Юный маньяк-насильник, а судя по невесомым золотистым кудряшкам, большим невинным лавандовым глазам, белёсым ресницам и россыпи почти невидимых веснушек, проступивших лишь из-за чрезмерного возбуждения парня, я могла бы причислить его к числу тру-ботанов, откинул меня к снова стене, я ойкнула и сползла по стенке на пол, сам отскочил к противоположной стене и поднял руки:
        - Нет, я не насилую! - голосок у тру-ботана не был взрослым и надломанным, это был голос самого обычного взрослеющего подростка.
        Освобождённая, я смогла приподняться, пробурчала себе под нос: «Спасибо, что прекратили меня насиловать», - и оценила остальной его облик. Огромный шкафоподобный детина с ухоженным видом: одежда с иголочки, руки наманикюрены. Его одежда была вполне обычной: стильные остроносые ботиночки, белые летние брюки, подчёркивающие мускулатуру владельца, светло-голубая рубашка. Но в предстающей передо мной общей картине безошибочно угадывался типичный метросексуал.
        - Зачем тогда вы на меня напали? - рискнула я вывести его на чистую воду.
        - Вы меня обворовали! - заявил взволнованный златовласый парень, поглядывая то в один, то в другой рукав коридора.
        - Я? Нет! - честно округлила я глаза. И когда бы я его обкрадывала - я вижу его в первый раз!
        - Но вы - воровка! - с истеричными нотками в голосе провопил обладатель очаровательных кудряшек, делавших его похожим на купидона. - На вас… мои очки… и…
        Я быстро стянула очки, чтобы отдать маньяку, полагая, что таким образом он скорее от меня отстанет. Его глаза расширились до невероятных размеров, а последними словами своего предложения он просто подавился:
        - Что… это? Кто вас избил? - спросил потрясённый увиденным парень.
        - Ой… - я совсем забыла о своём непредставительном виде и напялила очки обратно на нос. - Это… Простите.
        - Что простить? - очухался экс-насильник. - Скажите, что с вами произошло? - в его голосе плескалось и даже принимало водные процедуры искреннее сочувствие.
        - Да так… об косяк я… случайно, - сказала я ему правду.
        - Ну-ну. А если серьёзно? Девушка, поймите! Если это вас ваш парень бьёт, то обязательно будут прецеденты! С этим нужно бороться сейчас! Я вам как будущий адвокат говорю.
        Странно, я его представляла стилистом или дизайнером модной одежды. Но адвокатом?
        - Хорошо, - я покивала головой.
        - Так говорите. Кто, когда и с какой целью? - готовый к записи моих показаний он даже блокнот с ручкой достал из кармана брюк, хотя понятия не имею, как они могли до сих пор лежать там незамеченными, когда его брюки настолько облегающие?
        Возвращаясь к даче показаний, целенаправленно меня никто не избивал. Лишь сама по собственной неуклюжести - вот правда. Только новоявленный адвокат мне всё равно не поверит. А адвокат ли он вообще? Сначала изнасиловать меня пытался, потом принялся обвинять с особым пристрастием, чепуху всякую нёс. А теперь говорит, что он встанет на защиту моих интересов. Интересненнько. Прикалывается, по-моему. А я вот возьму и тоже прикольнусь.
        - Это мой муж, - печально поникли мои плечи, а из гортани раздался утробный скорбный вздох («как будто кто-то здесь издох» мысленно дебильно срифмовала я, но делиться стихами не стала).
        - Муж? - ничуть не удивился блондин. - Да, в наше время сей прискорбный факт имеет место быть. Не стану обременять вас цифрами, скажу лишь, что подобные случаи учащаются.
        - Боже, и как мне теперь с этим жить? - начала я вживаться в роль униженной и оскорблённой, а ещё покалеченной и, вообще, «с приветом».
        - Да, это ужасно. Примите мои сопереживания. Я помогу.
        - Спасибо. Мы женаты всего ничего, а он уже рукоприкладствует вовсю, - ложь, но в конце концов, расскажи этот парень кому мою историю - я буду отрицать. А если эта ложь дойдёт до Шера, то мы с ним вместе поржём и скажем, что не женаты.
        Это лишь безобидный прикол. Некоторые, вообще, насилием помышляют, а потом пытаются выдать себя за адвокатов. Может я тоже хочу веселья?
        - Вот только… - извиняющимся тоном вклинился в мои стенания парень.
        - Что?
        - Халат… Вы где его взяли? Я опрометчиво поступил изначально, набросившись на вас. За это прошу принять мои извинения. Поверьте, они исходят из глубины сердца.
        Обычно говорят «из глубины души», да и принять он просил меня свои «сопереживания», когда вся страна требует принять «соболезнования». В общем, какой-то мутный он парень, со странным лексиконом.
        - Верю, - я старательно таращила глаза, но в очках этого ему всё равно не было заметно, и выдумывала, как бы ещё нагадить Артёму, и даже придумала: - А это мой муж спёр халат. Он ведь ещё и клептоман. Спионерил и говорит, чтобы надела. Я не хотела. Честно. Но он меня заставил, даже в лоб зазвездил, - я потёрла больное место, всхлипнув, и даже начала жалеть, что мой спектакль только для одного зрителя, и что он останется тайной для моего драгоценного мужа. Вот уж кто оценил бы его в полной мере. Хотя ему сейчас не до меня. У него же принцесса.
        - Теперь всё стало на свои места, - неожиданно сам себе закивал «адвокат».
        - Что это значит?
        - Всё ясно. Это мой халат. Ваш муж украл его у меня. А увидев его на вас, я его узнал и подумал, что это вы его украли, - он раскаянно сложил ладони вместе и опустил голову: - Простите!
        - Погодите… погодите, - начало медленно до меня доходить. - Это ваше? - я указала на халат.
        - Да, - кивнул парень.
        - Так Вы Анатолий? - пришла я к выводу путём мыслительных манипуляций.
        - Да! Я Анатолий. А откуда Вы меня знаете?
        - Ну, Вы личность известная… В журнале ваше фото видела, - соврала я.
        Анатолий поверил, кивнул и добавил:
        - Конечно, я частенько появляюсь в СМИ.
        Обсуждать с ним его знаменитость не особенно хотелось, поэтому я пошла ва-банк:
        - А можно я вам чуть позже вещи верну? Я точно верну! - лучше всего сейчас было линять. Всё же то, что этот «адвокат» окажется другом Шера, никак мною не ожидалось.
        А кстати, что Шер на счёт своего дружка говорил? «У Толяна куча шмотья. Он даже не заметит…» Угу, вообще не заметил. Это даже не его халат, а нянин. Или его? Странные у человека предпочтения.
        - Простите, девушка. Давайте, я дам вам кое-что другое из одежды. А этот халат… Он ручной работы. Из Китая. Он мне… дорог, - виновато произнёс Толя.
        - Да? - мои глаза, как в диснеевских мультяшках, выскочили из орбит и подпрыгнули над макушкой на метр, потряслись, позвенели и вернулись на место.
        Значит с этим человеком дружит мой благоверный? Я ничего не путаю? Какой у него разнообразный круг знакомых. Неожиданно, что халат оказался не обычной тряпкой, хотя помнится, у меня дома среди древнего шмотья есть точно такой же, только его привезли не из самого Китая. Но производители, наверняка, желтолицые азиаты высокой популяции, оккупировавшие бесхозный подвальчик одной их старинных пятиэтажек. А вот куплен он был пятилетку назад моей любимой бабулей в сельском бутике в качестве подарка мне на день рождения. Восторга у меня сиё произведение искусства не вызвало, да и с размером бабуля не угадала, решив взять на вырост (причём размера на три больше моего), так что ему была заказана прямая дорога на один из балконов, где он с гордостью занимал своё место в мешке из-под сахара (ага, мы Матвеевы и такие мешки собираем, семейное хобби).
        Каким таким чудесным образом папа позволил случиться тому, что после шикарного ремонта один из наших балконов всё же превратился в свалку? До глупого просто. Он не учёл зажиточность своего братца, дяди Макса, которому было жаль выкинуть хоть что-то из этого, даже не своё - чужое, он любое барахло продолжал настойчиво складировать на балконе и не разрешал выкидывать на мусорку. Даже когда я вклинилась со своими супер-идеями, а именно: отдать вещи в детский приют, ведь на нашей «квартирной свалке» хранилось очень много детских вещичек, которые уже вышли из моды (хотя существует ли понятие «детская мода», если детям идёт всё?) и истрепались, так что Сеня «такое» носить категорически отказывался; мне дали отворот поворот. Моё предложение казалось мне идеальным, и вся семья разделяла это мнение, вся, кроме дяди:
        - Припадочные родственники! Это память! - вещал он, вставая грудью на защиту барахлишка. Он тряс объёмной шевелюрой и подвернувшимся под руку ползунком, застревая Брестской крепостью в дверном проёме, ведущем к «домашней свалке». Брестской, потому что мы (его противники aka «припадочные родственники») не теряли надежды, что она падёт, то есть он сдастся.
        Надежда умирает последней, но мы не унывали и вступали в семейные баталии, стоически терпя поражения:
        - Ты ещё первый обкаканный подгузник сохранил бы, - восклицал папа.
        - И сохранил бы, но в те времена у нас не было ни подгузников, ни достаточных средств, как тебе известно, мой обделённый чувством заботы о ближних непутёвый младший брат!
        - Кто ещё тут обделённый, ты - барахольщик!
        - Не барахольщик, а коллекционер…
        - Жлоб! - только и искала повода для оскорблений Соня.
        - Дочь! Немедленно возьми свои слова назад, - вопил Максим, злясь, размахивая кулаками и топая.
        - И жмот! - поддерживал племяшку мой папа. - Жадный и беспринципный.
        - Бедные дети ждут одёжек… - тихо пищала я, но меня, по обыкновению, никто не слышал, только Егор, который брал на себя честь озвучить мои мысли:
        - Макс! Сделай доброе дело и тебе воздастся. Пожертвуй сиротам. Они тебе «спасибо» скажут.
        - Что их «спасибо»? Я и так жертвую… деньги. И мне никто из них не сказал «спасибо». А ведь сколько они смогли на эти деньги купить одежды… Вагоны, - его руки жестикуляцией изображали размеры вагонов, как рыбаки хвастаются своим уловом. - Да что там вагоны… Поезда одежды! А ты советуешь мне отдать им этот хилый балкончик нашего добра?
        - Да! Да! Да! - не выдерживал папа. - Он тебе советует! Я тебе советую! Они тебе советуют! - он попеременно тыкал во всех нас, а дядя лишь морщился и хмурился.
        В другом конце комнаты морщился Стас, дублируя мимику отца, хотя глаза его при восклицании моего папы «да!» разве что не мигали, выражая «+1» или даже «+стопицот». В отличие от своего отца, мой братишка имел персональное мнение, что всё надо вышвырнуть, хотя в целом ему было барабану, храниться что-то на балконе или нет. Но семейство имело привычку действовать скопом, так что отсидеться в своей комнате у него не получилось, а теперь он, стараясь поскорее отвязаться от этого, мысленно готовил речь, что даже в «Готике», в которую он сейчас рубится, действует принцип «бросить старое при нахождении нового»:
        - Пап, правда! Как только ты находишь новый инвентарь: снаряжение, аксессуары, броню, оружие, - гуманист-Макс вздрагивал, - ты оставляешь первоначальный, старый, в прошлом, потому что он уже не катит для продолжения квеста…
        - Чего? - хмурился Максим ещё сильнее и приседал в проходе, позволяя пребывающему в самой гуще событий самозваному репортёру, корреспонденту собственного назначения, который до этого бегал между нами и тыкал камерой в лицо говорившего, проскочить на балкон и заснять эксклюзивчик. Дело в том, что на этот балкон прорваться вообще нереально - обычно на двери висел амбарный замок сложной модификации, ключ от которого дядя таскал на шее.
        Однажды, на одной из автограф-сессии ярая фанатка нашего графомана, лидерша фан-клуба «Эм Зи», как они по-современному сократили дядин псевдоним - Максимус Знающий, цитирующая моего дядю направо и налево, трепеща перед своим кумиром, на свой страх и риск спросила, что символизирует висящий на его шее кулон в форме ключа. Максим лишь благодушно усмехнулся и заявил, что это ключ к памяти поколений, к мемориалу канувших в Лету воспоминаний. Фанатка ответом впечатлилась и после очередного собрания в ФК дяди создала и там «мемориал воспоминаний», который пропиарила по-крупному. В общем, о мемориале с утра до вечера вещали практически все службы масс-медиа, так что и мы были в курсе событий. А папа ещё долго припоминал Максиму его шедевральный ответ.
        - Говорю, для продол… - пытался объяснить братишка.
        - Какое ещё оружие? - перебивал его собственный папаша, ужасаясь, когда и как сын дошёл до бандитской жизни.
        - Максим, - вновь брал нить разговора в свои руки мой харизматичный братец Егор, - Стасик всего лишь пытается объяснить, что хранить старое нецелесообразно.
        - Что значит нецелесообразно? - начинал реветь дядя, вмиг забыв о гангста-наклонностях сына. - Я логичен до опупения!
        - Вот-вот, - хмыкал папа. - Только ты не логичен, а просто опупел.
        На это папино заявление Соня гадливо ржала и хлопала себя по коленке, как будто услышала невероятно смешной прикол. Мой благоразумный папуля самодовольно хмыкал и заливался краской от гордости от осознания и признания факта, что он величайший приколист тысячелетия.
        - Сами вы опупели, - обижался дядя, запирая балкон, предварительно за шкирку выволакивая оттуда сидящего на корточках Сеню, методично роющегося в мешках (камера при этом зажата между его коленей, чтобы не упустить ничего) и складирующего под футболку трофеи - особенно уродливые вещички, которые являются безусловным эксклюзивом, а надежде выгодно толкнуть их в интернете.
        Кажется, мой доисторический халатик всё ещё покоился на балконе, хотя не факт, что мелкий деляга-фарцовщик не сбыл его выгодно в мировой сети.
        - Из Китая говорите? - чем чёрт не шутит. Лучше спрошу и буду уверена на сто процентов, что этот великолепно сидящий на мне китайский раритет не является на самом деле обычным китайским ширпотребом. - А Вы его лично купили? У китайцев?
        Анатолий моему вопросу не удивился, но заметно замялся:
        - Ну-у-у… Я в интернете заказал, - промямлил он, а затем гордо продолжил: - И вообще, там бирка есть: «Hand maid in China», - показал он её и продемонстрировал мне. - Знаете, что это означает? - он уставился на меня, замерев в позе античной статуи: одна нога выдвинута вперёд, левая рука покоится на основании бедра, а на указательный палец правой руки он мечтательно нанизывал кудряшку.
        Как и любой ценитель прекрасного, поклонник эстетической красоты, я была впечатлена. И даже не знаю, чем больше: то ли его красотой, то ли «хэнд мэйдом». С одной стороны, хотелось рассмеяться ему в лицо (но я бы так никогда не сделала), это ведь надо же говорить такую откровенную чушь, да ещё и с самым серьёзным выражением лица. Я далеко не грамотей, но даже со своими скромными знаниями в инглише загадочное в данном контексте «maid» вызывало у меня бурю эмоций, а уж приписка «hand» и вовсе поражала моё и так буйное воображение.
        А с другой стороны, хотелось потискать Толика за щёчки, потому что вся его шкафоподобность, хоть и была мила моему взору, не являлась преградой для ассоциирования лица владельца с детско-купидоньим. Но меня немного пробирало на смех, то есть на истеричные всхлипывания. За них и принял мои потуги сдержать смех Анатолий и принялся суетиться о моем душевном состоянии. Зная, что от меня ответа сейчас не дождаться, и благоразумно не спрашивая моего разрешения, он повёл меня многочисленными коридорами вглубь замка. Самостоятельно дорогу обратно я точно не найду, так что запомнить путь даже не старалась, лишь шлёпала босыми пятками, стараясь не спотыкаться. Хорошо, что здесь везде постелены ковры.
        Толян привёл меня в большую комнату, по всей видимости, являющуюся конференц-залом: посреди стоял длиннющий стол с удобными высокими стульями по бокам, венцом ему служил антикварный красавец письменный стол-бюро Викторианской эпохи (если я не ошибалась) из красного дерева. Выполнен он в виде двух тумб с крышкой, рабочая поверхность которой покрыта кожей. Этот стол хранил в себе память столетий и отдавал мощью. А может быть дело банально в его громоздкости. На стенах присутствовали картины современных художников, окна прикрывали делового стиля жалюзи. Растений в комнате не наблюдалось, зато был огромный книжный шкаф, выполненный в стиле раритетного стола, в котором среди книг по кодексам и законам и прочей политико-юридической литературе, я приметила знакомые корешки с вопиющими таинственными названиями: «Кость в горле голодной Моськи», «Река Забвения. 2251 способ окунуться без последствий», «Кровавое солнце. Лимонные слёзы» и другие. Какой же популярный у меня дядя, я даже немного возгордилась, и грудь колесом выкатила.
        - Проходите, - девушка. Не стесняйтесь. Присаживайтесь, - он выдвинул мне один из стульев и, пообещав скоро вернуться, выбежал за дверь.
        Мою голову стали посещать гадливые идейки взять руки в ноги и сбежать. Но, во-первых, я в этом замке скорее заблужусь и помру (и найдут потомки лишь мои бренные останки), чем отыщу выход, а во-вторых, на мне чужой халат (то есть мой, скорее всего мой, когда-то мой), уйти в нём я не могла, и снять его тоже не могла. Тупиковая ситуация.
        Решив, что лучше ждать просвещаясь, я вскочила со стула и приступила к изучению висящих на стене картин. Думаю, хозяин просто очень любит современные течения искусства и тщательно следит за всякими тенденциями, а иначе, зачем бы ему так уродовать комнату? Я слышала о самых разнообразных модернистских изощрениях и даже целый курс лекций посвящённых этой теме с профессором-фанатиком, по совместительству непризнанным гением с причёской а-ля «я каждый день, вместо контрастного душа, начинаю с двух пальцев в розетку», отсидела, но процесс понимания мною этих картин запаздывал, как паровозик из Ромашково, предпочитая любоваться действительно очаровательными вещами, чем странными картинами.
        Я остановилась напротив одной из них. Меня не покидал вопрос: «Чем думал художник, создавая сей шедевр?»
        Понять этого я не могла, как и не могла понять сакрального смысла картины под названием «Да будет свет!» В центре облачённой в громоздкую деревянную раму картины был изображён громадный деревянный корабль, в котором теснятся звери (каждой твари по паре) и бородатый мужик в балахоне - Ной. Ноев ковчег покоился на верхушке Эйфелевой башни, которая отстроена не в Париже, а в джунглях, конструкция наполовину обвита лианами. Апофеозом картины являелась летящая в ковчег сверкающая молния (это я заключила из названия), которую запустил не кто иной, как Зевс собственной персоной. Причём этот древнегреческий житель Олимпа изображён не суровым брутальным дядькой со сдвинутыми бровями, а издевательски хохочущим, но тем не менее, брутальным (да, есть в нём жестокость). Я поняла, что молния здесь символизирует свет.
        Остальные картины были того же характера что и первая. От них кружилась голова, и подкашивались ноги, их бессмысленность рисковала свести меня с ума. И судя по картинной мини-галерее, это был не замок, а дурдом.
        На самом деле всё не настолько прискорбно, всего лишь небольшая гипербола с моей стороны, но тем не менее, эти произведения искусства меня пугали, так что я стояла перед очередным шедевром и раскачивалась из одной стороны в другую, как в трансе. За этим меня и настиг приятный баритон, как в рекламе шикарных автомобилей.
        - Интересуетесь современным искусством?
        Этот голос не принадлежал ни Толику, ни Шеру, я подскочила, как ошпаренная курица, и вспомнив, что выгляжу я вообще как общипанная курица, плюхнулась на стул.
        После этого я рискнула посмотреть на говорившего. И немного обомлела.
        В дверях стоял Железный Арни. Нет, не собственной персоной, а его местный двойник в лице мэра города Валентина Светова. Двойником его можно было назвать с натяжкой, но общей схожести никто не отрицал. У мэра даже кличка была похожая - Железный Валли. В плане своего «царствования» наш Валли был куда лучше Терминатора, которого население Калифорнии поругивало, да и уходить со своего поста он пока не собирался, в отличие от заокеанского коллеги. Также наш горячо любимый глава города не был засвечен в кинематографе, что отличало его от Арнольда.
        Раньше я видела нашего главу только в газетах и по телевизору, а ещё напротив моего дома, прикрывая окна соседней девятиэтажки, красовался агитационный плакат с призывом о сдаче крови, с которого мэр счастливо улыбался с воткнутой в руку иглой. Даже я прониклась и жутко боясь вида крови, пошла в больницу и поделилась своей редкой кровушкой (для этого мне на глаза нацепили повязку). Что уж там я, даже Соня сходила. Хотя мнится мне, она это сделала не от желания помочь, а только из-за денег, ведь когда она вернулась после сдачи крови домой, то очень гневно трясла зажатыми в кулаке тремя сотнями и полтинником, и в тот же вечер случайно вывела из строя всю сантехнику в доме.
        Донорство - это не единственная его положительная черта, за которую его любит народ. И дело не во врождённой харизме или хорошо поставленной речи. А в том, что он всё делает для людей: реставрирует памятники архитектуры; совершает частые визиты в дома престарелых, детские приюты, приюты для бездомных животных; борется за права жителей; принимает активное участие в спортивном, культурном и духовном развитии города и так далее, и тому подобное. Возвращаясь к теме о людях со сверхспособностями, наш Железный Валли их не имел, но если бы кто-то додумался написать письмо о присвоении ему статуса «Супермен», я бы с удовольствием его подписала.
        И несмотря на явные плюсы, пересыщенные мускулами дяденьки, всё ещё продолжал меня пугать. И Валентин Светов не был исключением. Нет, ну, это надо же нарастить такую гору мышц. Даже Шер на его фоне тот ещё хлюпик. К слову, о Шере, кажется, мы должны были присутствовать здесь вместе. Но Валли вряд ли меня узнает.
        - Современное искусство, - повторил мэр. - Я спрашивал вас о нём, - он показал рукой на висевшие на стенах картины.
        - А, - скосила я под дурочку не зная, чего от него дальше ожидать. - Вы о нём.
        - Да, именно, - Валли шикарно улыбнулся (и совсем не как терминатор)
        - Что ж, я… под впечатлением, - не стала я врать. И так уже с целый бассейн наврала, теперь осталось научиться плавать, чтобы выплыть из своего вранья. Иначе есть риск пойти топориком ко дну.
        - Вы выглядите просто восхитительно, - польстил мне глава ложным комплиментом.
        - Врёте, - не стала я рассыпаться в благодарностях, медленно раскачиваясь на стуле.
        - Ну, скажем так, я… под впечатлением от вашего непревзойдённого имиджа! - вывернулся он. - Я очень впечатлительный.
        - Да, я, кажется, тоже, - я показательно обвела тяжёлым взглядом стены, а мэр улыбнулся моему тонкому, по словам Леси «дебильному», юмору.
        Государственный деятель прошёл в зал и сел напротив, не сводя с меня глаз.
        - Как бы то ни было, рад вас видеть, Елена Родионовна, - оу, он меня помнит! - и где ваш муж?
        41
        Последнюю часть фразы я дослушивала лёжа на полу, так как услышав первую, перевозбудилась, опрокинулась на стуле и грохнулась на пол. Через мгновение около меня суетился Железный Валли, который перепрыгнул через стол, но я пропустила этот фееричный момент, лишь удивляясь, что оказался он рядом со мной очень быстро.
        - Я в порядке, - тут же заверила я обеспокоенного мужчину.
        - Вы уверены? Боже! Что с Вашим лицом? - мои (не мои, а Толины) очки отлетели к стене и очень надеюсь, что это не они предсмертно хрустнули, заявляя таким образом о своей поломке.
        Как показало следствие, хрустнули не очки, и к счастью, не мои кости, а всего лишь подмятый мною стул. Мэр крутился вокруг меня, выражал заботу и усадил в своё личное супер-кресло у супер-стола. Его движения не были суетливыми или паническими, как у его сына Толика. Валентину Владимировичу были присущи движения уверенного в себе человека, который знал, что делать в данной ситуации и как мне помочь, прямым контекстом его действий была отеческая забота (в который раз удивляюсь его внимательности).
        - Холодный компресс прикладывали, да? - спросил он, вертя моё лицо во все стороны.
        Я помотала головой, потом, вспомнив о приложенных к лицу бутылках шампанского, кивнула:
        - Ага.
        - Да, отёк немного спал. Это заметно. Но, если не секрет, Леночка, кстати, перейдём на «ты»?
        - Да, можете обращаться ко мне на «ты».
        - И ты мне «тыкай».
        Так фамильярно?
        - Х…хорошо.
        Сомневаюсь, что хорошо.
        - Окей, Леночка, обо что ты так неудачно приложилась?
        - Об косяк, - смущённо потупив взор, ответила я. Прекрасно знаю, что мне такая правда гораздо сильнее напоминает ложь, и что так обычно отмазываются те, кто не хочет рассказывать, что случилось на самом деле. Железный Валли, в народе просто Валя, видимо, подумал так же, несмотря на мои честнейшие глаза. - А вот в глаз мне ручка крана влетела, - решительно добавить я.
        - Какая интересная интерпретация… - задумчиво почесал он подбородок.
        - Это правда.
        - Допустим, я поверил.
        В этот момент в комнату вломились двое представителей охранной службы, пошушукались с главой города, то и дело косясь в мою сторону (неужели раскрыли мой гениальный маскарад?), а затем кивая в согласии, спешно удалились.
        Из недр стола-бюро мэр извлёк медицинскую аптечку. Из неё он достал тёмный бутылёк с аккуратной наклейкой с названием лекарства, которое я не смогла разглядеть, и начал обрабатывать моё повреждённое лицо.
        За весь сегодняшний день реальную помощь я получила только от него. Прямо идеальный мужчина. Можно даже влюбиться, вот только он не в моем вкусе из-за своей халкоподобности, но его синдром «супермена» меня крайне радовал.
        - Спасибо, - пробормотала я, преисполнившись благодарности. - Что помогаете…
        Закончив с бутыльком, он достал из другого ящичка… косметичку. Я уставилась на него своими огромными пешками, надеясь смутить. Не получилось. Заметив мою бурную реакцию, клон Терминатора лишь развёл руками:
        - Я публичный человек. Я не могу позволить себе крутиться перед камерами с синяками под глазами или прыщом на носу. На меня люди равняются!
        - А… - тоном заправской идиотки протянула я.
        Верно оценив, что умом я особо не блещу и его проблем не разделяю, он с разъяснениями завязал и уже без всяких разговоров, лишь пыхтя себе под нос: «Невероятно! Как можно так запустить? И в косяк? В косяк врезаться? Это что же, вообще без глаз ходить надо?» - принялся приводить мой фасад в порядок. Я же, со своим классическим восприятием мира, безуспешно пыталась понять, как политик может быть большим ребёнком.
        Если не ошибаюсь, это его Артём называл «старпёром»? О, как же он был не прав. Со всеми своими ворчаниями, огрызаниями, непочтительным обращением, злобными шутками мой муженёк сам попадал под категорию старых пердунов и это на своём-то втором (хотя нет, уже третьем) десятке. А я при нём, как маленькая внучка, которой постоянно перепадает по щам. Не завидная должность.
        В конце концов, Валентин Владимирович закончил с моим макияжем (вот уж кадр, а я ещё удивлялась, чего это его сынок имеет… творческие наклонности, дело было в генах) и с гордым видом вручил мне зеркало. Жаль, что мой нынешний вид не имел ничего общего с той изысканной незнакомкой, которая пришла на вечер в сопровождении не менее привлекательного кавалера. Сейчас я была обычной, как в жизни, только без уродливых синяков (их не получилось скрыть совсем, но теперь они не бросались в глаза так активно - могло показаться, что я дико не выспалась, а как следствие - синяки, то есть синяк под глазом, а вот лоб был и как раньше прикрыт волосами), я немного воспрянула духом и вновь поблагодарила мэра.
        Вместо ответных рассыпаний в логичном «всегда пожалуйста», «не за что» или «пустяки», Железный Валли, вновь порыскав в своём раритетном друге, изъял из ящичка шоколад, открыл его, поломал и сунул мне в рот сразу три дольки. Ммм… Тёмный горький - мой самый нелюбимый.
        - Кушай-кушай. Шоколад помогает восстановлению сил и поднимает настроение.
        - Угу, - пробубнила я, с фальшивым наслаждением жуя лакомство. - Это швейцарские учёные установили.
        - Да? Ну, это они ещё водку не пробовали, - мечтательно изрёк мэр и вновь потянулся к своему необъятному столу. Я его тут же остановила, резко проглотив шоколадную массу выкрикнула:
        - Не надо водку!
        Мэр с сожалением воззрился на меня:
        - Почему?
        - Это плохо заканчивается, - краснея, ответила я. - И вообще, лучшее средство для поднятия настроения - это макароны, - я была так рада, что вспомнила некогда просмотренную мною передачу.
        - С чего это ты решила? - заинтересовался Валентин Владимирович.
        - Когда их ешь, они вырабатывают в мозгу гормон счастья…
        Двери распахнулась и в комнату охранники втащили радостно вопящего и, тем не менее, недовольного Шера:
        - Серотонин!
        Мы вдвоём уставились на него недоуменно:
        - А?
        - Гормон счастья - это серотонин, - с видом знатока пояснил Артём, опускаясь на ноги. До этого он болтался, повиснув на руках охранников, как это обычно делают дети, сопровождаемые взрослыми - стоя между обоих родителей они, ленясь самостоятельно передвигать ноги, нахально висели на их согнутых локтях. Вот и Шерхан решил добраться с комфортом.
        Какие молодцы охраннички! Оторвали моего вероломного суженного от той лживой (а какой ещё она могла быть после своего коронного замечания о благотворительности?) принцессы, вернув его в руки верной жены.
        Обратив внимание на подчинённых, которые привели Артёма, мэр переговорил с ними, в то время как мы с Артёмом перекидывались взглядами а-ля «я тебя убью». Во время разговора на лице Валентина Владимировича блуждало дикое удивление, затем он изобразил им жестами «кыш» и его люди испарились, оставив нас втроём.
        - А по-моему гормон счастья - это кокаин, - разулыбался Валентин Владимирович, полностью уверяя меня в своей абсолютной непосредственности.
        - Ха, - оценил шутку Шер, - Ваш вариант мне нравится больше.
        - Ты наркоман? - подала голос я, обнаружив ещё один великий минус эгоцентричного болвана. Скоро в блокнотике список сделаю «Недостатки мужа», думаю столбик «Достоинства» будет пустовать.
        - Ну, в какой-то мере… да! - плюхнулся он на стул вдалеке от меня.
        Наркоша? Божечки! С кем я связалась?
        - Танцевальный наркоман, - потрясая перед моим носом нехилой папкой, извлечённой опять-таки из необъятного стола, поправил глава.
        Я с облегчением вздохнула, а Шер заинтересовался папочкой:
        - А что это у вас в руках?
        - Досье, - не стал скрывать Валентин Владимирович. - На вас, - и, не давая Шеру попыток пофонтанировать на эту тему, типа «Как Вы посмели?», он сменил предмет разговора: - Кстати, с моей дорогой гостьей мы перешли на «ты», так что ты тоже включайся, окей?
        - Класс. А как лучше: просто Валя или… Валечка? - иронизировал Артём со смешинкой в глазах. Подобная фривольность в отношении высшего государственного чиновника и ему была не по душе. Впрочем, думаю, мэр и сам это понимал.
        - А как лучше звать тебя: Тёмочка, как называет мама, - оп-па, в его досье даже такие подробности есть (почитать бы…), - или всё же Тёмушка? - не остался в долгу наш прикидывающийся дурачком мэр. А я ошибочно предполагала, что с придурью у нас только Тёмушка. Они оба друг друга стоят. А вдвоём так вообще - сила!
        И всё равно в моей голове все это не стыковалось. Тут нет логики! А может это клон нашего мэра? Такое же бывает, что видные политические деятели нанимают для собственной безопасности людей-актёров, которые притворяются ими. Хотя наш мэр вроде никому ещё дорогу не переходил, чтобы начинать беспокоиться о собственном здоровом существовании. От него всегда исходит только добро и забота об окружающих. Если только другие политики сохнут от зависти и записываются с нестройные ряды его хейтеров, но в этой ситуации я могла предположить необходимость копии Светова. И всё равно чепуха это.
        Мой принц ощетинился парой сотен выпущенных разом, как у беременного дикобраза в период формирования плода, иголок:
        - Меня лучше не звать. Надо будет - сам приду.
        - Значит, разобрались, - весело подытожил сияющий как медный таз мэр.
        Затем он усадил нас обоих рядышком (каких ему это стоило усилий - и моральных, и физических, что впору было вызывать охранников, чем он нас впоследствии и напугал, так что пришлось покориться воле владыки) и заняв место напротив нашей «счастливой» парочки, устроил нам допрос с пристрастием:
        - Дорогая чета Охренчиков! - на нашей фамилии он «поперхнулся», а вспыльчивый Шер сразу окрысился - так ревностно он относится к своей умопомрачительной фамилии. На его месте я бы родителям, одарившим таким восхитительным подарочком, сказала огромное спасибо и ноги бы лобызала в припадке истерии, который замаскировала бы под буйный экстаз, хотя с такими настроениями, ровно сидя на попе на своём месте, сейчас мне самое время лобызать ступни Артёму, а вот сам Шерхан в своём извращённом фэмили нэйме ничего предосудительного не видел и был уверен, что она имеет своё происхождение от замечательного прилагательного «охренительный». Наивный дурашка.
        Не уделяя должного внимания потугам сидящего около меня парня, чья раскалённая негативная аура чуть ли не жгла мою нежную кожу, Валентин Владимирович продолжил свою речь риторическим вопрошанием:
        - Как же вы докатились до такой жизни?
        - Какой? - хором поинтересовались я и Шер, делая вид, что мы как бы не при делах.
        - Такой, - он объял руками окружающее пространство.
        - Теперь стало значительно яснее, - пробурчал недовольный ворчливый дед Артём.
        - Да ладно вам, ребят, - взглянув на наши кислые мины, продолжил мэр, - не делайте вид, что вам не по душе семейная жизнь. К тому же, я не верю в случайности.
        - Вы о чём? - не поняла я.
        - О том, что вы «случайно», - на этом слове он изобразил руками кавычки, - поженились. Случайности не случайны.
        - Логичности не логичны, - фыркнул Шер.
        - Не знаю, к чему это сейчас было сказано, но вы у нас молодожёны в любом случае. Устройте себе медовый месяц, радуйтесь жизни! А вы летом тухнете в расплавленном городе! Вот уж у кого ни капли логики. Кстати, чего это вы в квартиру не переедете?
        - Сдаём, с финансами, знаете ли, не фонтан, - явно на что-то намекая, набычился Шер.
        Я хотела сползти под стол, чтобы не выдать себя - квартиру мы и правда почти сдаём. Там живёт подруга.
        - Ну, вам виднее. У меня в ваши годы такого жилья не было.
        - Послушайте, но вам-то какая выгода с нашего брака?
        - Солнышко, мы же перешли на «ты», - заботливо напомнил мне глава. - Мне нет никакой выгоды. Всё ради вас. Считайте, я крёстный папочка ваших отношений, - мифических, блин. Мне и моего папочки, который идёт в комплекте с дядей Максом, предостаточно. Валентин Владимирович шутливо погрозил нам пальцем: - И папочка не любит, когда ему «выкают» детишки.
        - Есть, сэр, - приставил руку к голове паясничающий Шерхан.
        - А если честно? Чего вы… этим добиваетесь?
        - Уж если продолжаешь интеллигентничать, то можешь обращаться ко мне «папенька», - я кивнула, но шутке не улыбалась. - Ну, и что вы такие серьёзные?.. Хорошо. Дети, в нашем компактном мегаполисе, - не согласна, у нас настоящий посёлок городского типа, - ужасно скучно, - для наглядности он широко распахнув пасть, зевнул, - А тут вы подвернулись так удачно. Я и на самой свадьбе хотел присутствовать, это так романтично у вас получилось… Я сразу понял, что между вами крепкие чувства! Но, к сожалению, не смог прийти, чтобы разделить с вами радость замужества…
        Какие ещё крепкие чувства? У нас с ним обоюдная ненависть на гумусовой почве.
        - Вы что… - я не закончила предложение, по-умному решив не оскорблять «папеньку», а оставить это гнусное дело Шеру, который не страдал хорошими манерами ни в коей мере. Так что он, ни о чём не догадываясь и без зазрения совести закончил мой вопрос:
        - …псих?
        - Не исключено, - часто-часто закивал Валентин Владимирович, - а вы такие милые вместе. И смотритесь хорошо, и дополняете друг друга на автомате…
        - Мы? - синхронно выпучили мы глаза, переглянувшись.
        - У вас глюки! - поставил диагноз Тёма.
        - Нарываешься, - тихим угрожающим тоном поведал мэр, а потом резко рассмеялся: - Шутка! Смех продлевает жизнь. Но и правда, меня лучше не обзывать. Себе дороже, - совсем доверительно поделился он с нами.
        Да, а он умеет быть разным. С этим человеком лучше не шутить и не спорить. И главное, не перечить ему. По-панибратски с ним общаться тоже не стоит, даже несмотря на то, что он этого сам требует - действительно, «себе дороже» выйдет. Мутный он человек. И вопросы продолжали литься нескончаемым потоком.
        - Вы полагаете, что мы за эти два месяца воспылаем друг к другу недетской страстью буйно-помешанных богомолов? - скептично спросил Артёмка.
        - Богомолов лучше не надо, - сморщился глава, - у них самки после полового акта съедают партнёра.
        Я покраснела. Всякие разговоры о «половых», если только они не ламинатные или ковролиновые, вызывали во мне смущение.
        - Да, согласен, - переключил на меня оценивающий взгляд, типа смогу ли я его сожрать, Артём.
        В роли удава из «Маленького принца» я представляла себя слабо, хотя Шера в роли слона очень даже ярко.
        - Поживём - увидим, - загадочно отозвался «папочка».
        - Мы для Вас как подопытные кролики? - это пискнула я. Откуда только смелость нашла? Кажется, в последнее время, некогда глубоко закопанные клады с этим сильным чувством, к местонахождению которых карта давно была утеряна, начинали выкапываться, найденные саперной лопатой.
        - Нет, конечно! У нас же договорённость. Срок, между прочим, уважаемым Артёмом Сандаловичем лично предложен, - скосил он глаза на моего мужа.
        - Это самый короткий срок, который я смог выбить! - тут же принялся оправдываться Шер, «сдаваясь» (то бишь поднимая руки вверх, как будто я, эдакая фашистка с гранатой в зубах, его, советского разведчика-героя, расстреливать собиралась).
        - Значит, это ещё не заканчивается… - схватилась я за голову, мысленно перебирая все стихийные бедствия, которые в компании Охренчика рисковали нещадно обрушиться на мою голову и на все остальные части тела. Надо срочно вооружиться хоккейным шлемом и прочим облачением.
        - Эй, не удручайся, детка. Я в таком же положении и не истерю, - попытался по-своему успокоить меня непробиваемый Шеридан. Вот он точно, как в бронированном танке. Кулаками бы помахал что ли. Его бы и укокошили тогда мне на радость (тьфу-тьфу-тьфу, типун мне на язык). - Отнесись к этому по-философски. Как сказал один из поэтов современности: «Жизнь - кастинг. Горим и гаснем».10
        - Что-то я не знаю таких стихов, - буркнула я, заядлая любительница поэзии.
        - Да ты вообще мало что знаешь…
        - Детки, я вам не мешаю? - подал признаки своего присутствия мэр. Я тут же проглотила свой вырывающийся наружу гневный восклик.
        - Не-а, можете продолжать в том же духе. В смысле, молчать. У Вас здоровски выходит, - откликнулся добряга Шер и, получив от меня тычок под рёбра, ойкнул и замолчал. Уж не знаю, как ему, а мне быть его женой до скончания веков не претило. Так что лучше нашего «папочку» не злить. Гораздо мудрее будет разузнать о договорённости, а то сомневаюсь, что Артём будет любезен и расскажет.
        - Не нужно молчать. У меня ещё куча вопросов!
        Свои вопросы я задать не успела, так как дверь неожиданно распахнулась, явив нам запыхавшегося Толяна с пакетом в руках. Проехавшись по нам заинтересованным взглядом, он кивнул Шеру:
        - Здравствуй, Артём!
        - Салют!
        Далее его взгляд страдальчески прошёлся по мне, а остановился на Железном Валли:
        - Отец! У нас чрезвычайное происшествие!
        Что за ЧП случилось, я знала превосходно и без его завываний, так как мой мозг принялся старательно искать решение. «Сделай улыбку на лице и всё отрицай!»11 - как любит советовать мне Егорка. Так и сделаю. А то чует моё сердце, кое-кто меня за подобные шуточки убьёт, а если не убьёт, то покалечит. Или же мэр первым прибьёт этого кое-кого, а потом и меня за компанию, свидетелей оставлять рискованно. Всё же у них маньячная семейка. Чего по фамилии - Светловы и не предположишь.
        Я внутренне сжалась и уже сотню раз прокляла себя, пока Анатолий в нон-стоп режиме вещал о моей тяжёлой судьбе, тыкал в меня пальцем для показательности и уверял всех в обязательном участии в качестве свидетелей в суде, о скором осуществлении которого просил Валентина Владимировича. Шерхан во время балабольства то краснел, то бледнел, то подозрительно синел и покрывался пятнами - цветовая гамма его лица находилась в постоянном движении, напоминая северное сияние, которого я лично не видела, но была наслышана об этом чудесном природном явлении. Косился Артём на меня очень косо (такая вот прозаичная туфтология). Удивлённый глава тоже не спускал с меня глаз (ни с Шера - с меня!). Его глаза по степени ошарашенности соперничали с артёмовскими, которые, в свою очередь, по моим грубым подсчётам и прикидкам, были размером с две бабулины оладьи. Сам Толян был невероятно горд, что сумел всех шокировать.
        Наконец, когда он рассказал всё, что знал, он перевёл дух. В комнате воцарилась зыбкая тишина, которую я посчитала своим нелёгким женским долгом разбить:
        - Анатолий шутит…
        - Не шучу! Не отказывайтесь от своих слов! - тут же встрепенулся «адвокат». Вот же стойкий оловянный солдатик!
        - Да я тоже пошутила, вообще-то. Мне, конечно, говорили, что у меня с чувством юмора не очень, но я всегда верила, что они мне завидуют, - предприняла я очередную попытку пошутить. Толя не оценил. Лишь набычился. Так что печальный вывод родился сам собой: - Вижу, у вас, Анатолий, с ним тоже не фонтан.
        Артём истерично хохотнул, прожигая меня взглядом. Толя обратил на него свой хмурый взор. Затем вновь посмотрел на меня. Вновь на него, на меня, на него, на меня. С каждым разом его лицо прояснялось - в голове зрело прозрение. Как только оно окончательно сформировалось, златокудрый амурчик (даже в такие моменты он оставался в моих глазах сыночком Эроса) надломленным голоском огласил результаты своих мыслительных камасутр:
        - Так вы… вы… Артём, ты же меня тогда просил… загс… и ты, то есть вы… девушка… все сходится… вы… женаты?!
        Кажется, кого-то только что накрыл сильнейший шок. Мы с Шером синхронно качнули подбородками.
        - Я, правда, пошутила. Он меня не бил никогда. Так, случайно об косяк ударил, но это я сама виновата, что глаза боялась открыть, когда летела прямо на него! А вообще, у нас типа любовь, - я схватила ладонь мужа, крепко её сжала, подняла над головой и наглядно потрясла нашими сцепленными конечностями.
        - Ага, у нас любовь, Толян, - подтвердил очнувшийся Артём и резко притянул меня к себе, а на ухо шепнул: - Что ты творишь, малышка?
        Честно, Тём, не знаю!
        - Сынок, думаю, тебя дезинформировали, - подал голос мэр.
        Он что, настолько сильно в нас верит, что отрицает саму возможность избиения меня Шером? Это хорошо и спасает ситуацию, но блин, обидно!
        - Отец! Ты сошёл с ума!.. И ты, Артём! Я не ожидал от тебя. Это… отвратительно!
        - Стоп-стоп, сынок.
        - Я девушек не бью! - возмутился Шерхан и добавил мне шёпотом: - Тебя только это и спасает.
        Ничего подобного, меня даже это не спасает.
        - Отец, ты защищаешь его? - мощный палец ткнулся в сторону Шера, а затем неожиданно крепкий захват, выдернул меня из клешней мужа. Последний только качнулся и чуть не свалился со стула. Он не ожидал, что Толя пойдёт чуть ли не в атаку, а то он бы меня точно не отпустил, моё тельце бы разорвалось на две половинки. А это вроде как лёгкая смерть… Таким меня поощрять нельзя.
        - Что ты, Толя! - вскочил на ноги Валентин Владимирович. - Я никого не защищаю, но мой внутренний голос говорит мне, что ты неверно истолковал ситуацию. К тому же, мадам Охренчик - честнейший человек!
        - С чего ты решил?
        - Ну, у меня есть досье на неё… - как бы, между прочим, сказал глава, пошаркивая ножкой. Он достал его и плюхнул на стол рядом с досье на мою вторую половинку. Что удивительно, толщина папок разительно отличалась. Если Тёмина папочка была толщиной в сантиметра два, то моя во все пять! И что там можно было на меня собрать?
        - И что с того? - не успокаивался дотошный сын.
        - Я всё о них знаю, - он обвёл нас хитрым взглядом.
        - Между прочим, это вполне ожидаемо, что в его, - Толя ткнул в Артёма, - присутствии она, - теперь палец смотрел на меня, - боится рассказывать правду. Какой бы правдолюбкой она не была.
        - Да какая @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ правда? - взбунтовался Шер и, резко вскочив со стула, выдрал меня из рук Толика. - Толя, мы с тобой сто лет знакомы, ты хоть раз видел, чтобы я на девушку руку поднял? Хоть раз? Один единственный разочек?
        - Это ничего не меняет, - сухим тоном откликнулся «адвокат». - В тихом омуте, знаешь ли…
        О том, что омут Тёмочки совсем даже не тихий, я благоразумно промолчала.
        - Да я знаю куда больше тебя!
        Его горячая рука обвивала моё тело слишком сильно, будто он боялся меня отпускать. Конечно, боялся. Я на его месте тоже бы боялась. Всё же не каждый день есть возможность подержать в руках своего обвинителя. Его грудь вздымалась, и я сквозь всю одежду (платье и халат) чувствовала, как у него всё внутри клокочет и имеет реальный шанс взорваться.
        - Не вижу ничего, чем можно было бы гордиться, - фыркнул купидончик.
        - Замолчите! - резко выкрикнул мэр, устав слушать наши баталии. Все разом заглохли, превратившись в тихих церковных мышек, и обратили своё внимание на него. - Моё шестое чувство никогда не врёт, сын, - серьёзным тоном продолжил, будто это не он недавно балагурил и журил нас с Шером. Как минимум, в нём проснулся главный спикер Верховной думы: - Ты это прекрасно знаешь. К тому же, останешься после того, как мы закончим, посвящу тебя в курс дела. Теперь вы двое, - он протянул нам карточку, которая оказалась визиткой. - Сегодня же созвонитесь и запишитесь на приём. Я проверю, если не выполните. Всё, можете идти. Наше соглашение по-прежнему в силе. Кстати, за каждый новый синяк или ещё какое увечье на теле твоей жены, - обратился Валентин Владимирович к Артёму, - накидывается по неделе.
        - За что? Это же не я! - не стал сдерживать себя Шерхан.
        - Не важно! - рявкнул мэр. - Ты не уследил - твои проблемы - тебе расхлёбывать. Всё. Свободны. Надеюсь, к следующей нашей встрече, ситуация изменится в лучшую сторону.
        - До свидания, - убито попрощалась я, Шер просто молча вышел и утянул меня следом за собой.
        Дверь он захлопнул со всей дури и теперь мы с упадническими настроениями топали куда-то вперёд. Кажется, он знал выход с вечеринки.
        42
        Как только Валентин Светов объяснился с сыном, тот смог успокоиться. Хотя не верил отцу до последнего. Пришлось предоставить доказательства в виде видеозаписи со скрытой съёмки камер наблюдения, где раззява-девушка разгромила одну из ванных комнат на втором этаже, отхватив себе синяк под глазом, а потом ещё в косяк лбом впечаталась, тоже сама без дополнительной помощи. А ещё и халат анатольевский скоммуниздила.
        Решив, что сынок невероятно расстроен тем, что девушка навешала ему лапшу на уши, так как Толик схватился за голову и методично ею раскачивал, пружиня свои очаровательные кудряшки (материнские гены), он отправил его на заслуженный отдых. Подхватив свой пакет, Толя себя ждать не заставил, лишь попросил номер телефона девушки, чтобы лично извиниться. Отец поразмышлял с секунду, затем решив, что в отношениях третий всегда лишний, продиктовал сыну чужой номер и со спокойной совестью выпроводил его за дверь, передав в руки очень кстати появившейся Арины Родионовны.
        Она всегда появлялась в нужный момент, оправдывая свою гордую и нужную профессию няни. В своём возрасте Анатолий в няне не нуждался, но очень уважал эту женщину, хотя она не в пример своей тёзке, так и не побудила написать своего воспитанника даже маленькую эпиграммку, что уж там говорить о поэмах и трактатах. Так что он со страдальческим выражением лица удалился в её компании, с возбуждением вспоминая о своём халатике. Не то, чтобы он был дорог для него лично, хотя как утверждал продавец с интернет сайта, некий Арсений Старинов (уже одним своим дворянским именем внушая уважение), китайский халатик был дорогим и редким, к тому же ручной работы, Толя купил его, не скупясь, в надежде подарить одной замечательной девушке, с которой познакомился буквально на днях в супермаркете недалеко от мэрии, где Толик в летнее время проходил практику в аппарате правления своего отца.
        Он влюбился в неё с первого взгляда.
        Печальная высокая шатенка модельной внешности, которую совсем не портило отсутствие макияжа и глубокие круги под глазами, скорее даже придавало немного шарма и загадочности, бродила по залу, набирая в корзинку всё, на что падал взгляд. Затем её взгляд падал на что-то иное и она вытаскивала недавно положенную вещь обратно, видимо, прикидывая в уме, что её финансов на все запросы организма просто не хватит. В конце концов, оставив в корзинке лишь брикет мороженого и баночку настоящего кофе в зёрнах, она прошествовала на кассу, а Анатолий увязался за ней, прикидывая в голове какой тактикой знакомства лучше воспользоваться.
        Он от природы был очень робким, поэтому его настольной книгой была «Инструкция настоящего пикапера», и сам он тоже частенько посещал собрания для стеснительных парней, мечтающих закадрить девушку.
        Но как назло, в голову ничего не приходило - все мысли буквально отбило одним ароматом её духов - терпкий цветочный дух витал над ней и вокруг неё, окутывая парня с ног до головы. Он мечтательно пялился ей в затылок, а она с отсутствующим выражением лица даже не чувствовала его пылкого взгляда и выкладывала на транспортную ленту свои покупки, а в руках сжимала изысканный кошелёк.
        - С вас пятьсот шестьдесят девять рублей и сорок копеек, - отчеканила кассирша, пробив товары.
        Девушка открыла кошелёк, с замершим сердцем заглянула внутрь, дрожащей рукой достала оттуда мятую сотку, вопросительно и робко посмотрела на строгую кассиршу, стремительно поджимавшую чересчур накрашенные губы.
        - У меня, кажется, не хватает, - безрадостно проговорила шатенка, дав возможность Толику насладиться её волнующим голосом.
        - Не хватает, значит приходите в другой раз, когда будет хватать! - пробурчала тётка, сидящая на кассе, вернувшись к чавканью жвачкой, при этом её бульдожьи щёки сильно тряслись.
        Всем своим видом тётка показывала своё пренебрежение к красивой девушке, явно дочери олигарха, не знающей меры в трате денег. Внутри же она злобно усмехалась, что у «куколки» появились проблемы, которые, так или иначе, настигли бы её. Ведь богатство на самом деле имеет очень хрупкую грань с бедностью. Имея всё, ты можешь потерять это даже не моргнув глазом - стоимость акций упала, фирму спалили или банк ограбили, в котором ты хранил все сбережения. Также есть возможность бедному стать богачом, например, выиграв лотерею. В любом случае, твоя семья либо тонет, либо выплывает вместе с тобой. Так что сейчас перед лицом суровой женщины, трудящейся на двух работах посменно, стоял балласт, семья которого недавно явно обанкротилась, не оставляя шанса дочери оставаться и дальше богатой и знаменитой. Ну, кто ещё на последние деньги будет брать кофе и мороженое? Да и внешний нездоровый вид девушки удручал; богачку (хотя уже экс-богачку) в ней выдавали дорогие одежды, аксессуары и красивые золотые цацки, в которых кассирша толк знала. Её мужу, ювелиру, частенько приходилось сталкиваться с подобными
украшениями, которые для глаза обычных людей вроде как самые заурядные, а на поверку оказываются антикварными и жутко дорогими.
        - Но может можно что-то придумать? - осторожно вставила девушка.
        За её спиной в позе хищника в засаде застыл Толян, который всей душой рвался оплатить покупку девушки, но присущее ему чувство такта не позволяло ставить девушку в такое неловкое положение. Сам бы он чувствовал себя оплёванным, предложи ему кто заплатить за него.
        - Что придумать? - рявкнула кассирша так громко, что к ним стали оборачиваться с соседней очереди, где на кассе сидел щуплый молоденький паренёк. Девушка только сейчас его заметила и начала внутренне сокрушаться, что не пошла в ту очередь - охмурить этого юнца не составило бы для неё проблемы. С гестапо в юбке вряд ли прокатит.
        - Что-нибудь, - жалобно протянула она, пялясь на тётку жалобным взглядом.
        - Жрать охота? - проявила недюжинный ум кассирша и хитро уставилась на бледную девушку.
        Она стояла боком к Анатолию, и он прекрасно мог видеть её лицо - бледное, жалобное, но гордое. Глаза девушки зажглись, а Толик только сейчас смекнул, что её болезненный вид имеет прямое отношение к тому, что она голодна. Ему захотелось защитить её, обогреть (на улице жара, но внутри у неё будто арктические заледенения).
        Девушка покорно кивнула, еле сдерживая желание закивать с той же силой, как и сувенирные собачки в машинах, которые при движении забавно болтают головами:
        - Да, - едва слышно промолвила она.
        Кассирша ухмыльнулась, протянула руку за мятой соткой, девушка с обречённой покорностью отдала последние деньги (как от сердца отрывала), далее тётка спрятала под кассу мороженое и кофе, отменив их пробивание на кассовом аппарате, а вместо них достала десять квадратных ярких упаковок с лаконичной надписью «Лапша быстрого приготовления».
        - О, травануть решили девку, - прошуршал каркающий голос сухопарной старушки за спиной Толика.
        - Ага, точно. Может, домой беднягу пригласим, Глафира? Накормим? - сердобольно предложил сопровождающий её дед.
        - Ты что, старый, совсем рехнулся? - шикнула на него бабка и даже подзатыльник дала. - Сами-то с хлеба-соли перебиваемся… - проворчала она, усердно пряча корзинку с продуктами за широкую юбку от переключивших своё внимание людей из соседней очереди с наскучившей им девушки на них.
        - Какие такие хлеб-соль? - возмутился дед. - Вчера же только…
        - Молчи! - шикнула бабуля и под смешки толпы огрела его авоськой.
        Дед замолчал, для проформы напоследок прошелестев что-то о всяких «чокнутых древних старухах». Снова получил по лбу авоськой и умолк окончательно.
        Толпа медленно сползала под транспортерную ленту.
        Девушка их не слышала. Сейчас её гораздо больше интересовала покупка.
        Желудок девушки, и так омрачённый прогулкой среди еды, наконец-то, получив оною, пусть и не самую лучшую, а может даже и наоборот, на руки, совершил какой-то невероятный кульбит и сжался в ожидании. Оставалось быстро добежать до дома и заварить лапшичку. Она такую пищу ещё ни разу не ела, но видела, как едят другие. Обычно это зрелище вызывало у неё рвотные позывы, так как она выступала за здоровый образ жизни: салатики, зелень, овощи, фрукты; а различные полуфабрикаты обходила стороной.
        Зато в её новой жизни лапше, называемой в народе «бич-пакет» или просто «б/п», места было предостаточно. Она и себя могла смело назвать бомжом местного розлива. Что и ввело её в последнее время в состояние крайней депрессии и слепого видения окружающего мира.
        Кассирша выбила чек и высыпала сдачу: горстка десятикопеечных монеток. Девушка, не обратив внимания на такую мелочь, схватила в охапку свои бэпэшки и убежала прочь.
        В голове Толика щёлкнуло, что так и можно завязать с ней знакомство: вернуть оставленные деньги. Пусть это мелочь. Но даже мелочи приятны. О том, что он мог предложить оплатить её покупку ранее, Толя даже не подумал.
        Он не принял её за бедную девицу, как верно оценила кассирша, но посчитал, что она просто забыла деньги дома. Бывает такое, он и сам частенько забывал и расплачивался картой, это даже удобнее бумажных денег. А вот про то, почему шатенка не расплатилась картой, он тоже не подумал.
        Под осуждающие взгляды тётки-кассирши и людей из соседней очереди, а также из своей, Толик сгрёб звенящие кругляши в ладонь и поскакал за нею следом:
        - Девушка! Девушка, стойте! Вы сдачу забыли!
        - А? Вы мне? - полуобернулась она на выходе, стоя в проходе между двумя открывающимися автоматически дверями. Прохладный ветер обдувал её розовую футболку с небрежно повязанным на шее платком, а джинсовые шортики красиво облегали загорелые стройные ноги (Толик вспомнил виденные им страницы каталога итальянской компании), на ногах красовались брендовые розовые босоножки на высокой платформе, украшенные очаровательными цветочными букетиками и весьма аппетитно обхватывающих щиколотки девушки, особенно на правой ноге, где симпатично изрыгал пламя крылатый дракончик.
        Анатолий забыл, как говорить, лишь его глаза всё расширялись и расширялись, глядя на «богиню», рискуя вылезти из орбит и выкатиться к её ногам. Может, какое-нибудь семейство тролльих и посчитало бы это романтичным, но вряд ли девушка-мечта пришла бы от подобного в дикий экстаз, так что, собрав волю в кулак, он кивнул и пролопотал:
        - Да, - потом заткнулся.
        Девушка прошлась по нему взглядом, оценила прикид, решила, что парень совсем неплох, к тому же его невинное личико, не вязавшееся с телом орангутана, весьма милое и возможно, как только она выйдет из состояния глубокого депра, она сходит с ним на свидание, если накопит на это денег. Идти за чужой счёт она не могла себе позволить. Тем более сейчас. Это было ниже её достоинства, да и вездесущая гордость орала фальцетом «Нельзя!»
        - Вы что-то хотели? - пропела она.
        - Д…да, - кивнул парень и протянул сжатый кулак.
        - Что это? - вскинула брови девушка, с интересом глядя на смущённого парня.
        - Подставьте ладонь, - девушка послушалась. В руку посыпались монетки, - вы сдачу забыли…
        - А …
        - Вот, а я побежал за вами, чтобы вернуть.
        - Ясно, - она ослепительно улыбнулась и вдруг вспомнила, что не обременяла себя нанесением макияжа. Депр он на то и депр, чтобы пофигистично ко всему относиться. Она немного поругала себя, потом вдруг поняла, что даже без мэйкапа симпатична этому светловолосому юноше, успокоилась и продолжила строить ему глазки.
        От её улыбки Толя поплыл. Он сотню раз присутствовал на разных показах мод в Париже, Милане (да где он только не был!), видел сотни тысяч моделей - сотни тысяч красавиц, к чьим ногам падали самые красивые из мужчин, но ни одна из них не могла затмить эту девушку, все эти роскошные красотки даже рядом с ней не стояли. Он вообще забыл, что слишком часто влюбляется.
        Возможно, он немного идеализировал девушку, но она возымела над ним именно такое действие. Робость, которая так нещадно преследовала его, в этот миг осознания куда-то испарилась, а он не преминул воспользоваться моментом и представился:
        - Анатолий, - он галантно протянул ей руку.
        - Леся, - ответила девушка, убрала мелочь в передний кармашек шорт и подала ему свою руку.
        Толя мягкими губами легонько коснулся бархатистой кожи и вернул конечность владелице.
        Леся не ожидала встретить в магазине элегантного джентльмена и вообще не ожидала, что станет кого-то соблазнять сегодня или завтра, или послезавтра, так что все его действия были несколько неожиданными, но несомненно, приятными и волнительными. Она даже начала подзабывать, что у неё сейчас не самый лучший период в жизни. Но Толик ей симпатизировал и причин отшить его она не видела, кроме денежных.
        - Я могу пригласить Вас на ужин? - пошёл в атаку Толя, который, возомнив себя королём пикапа, решил, что необходимо брать быка за рога.
        Леська задумалась. Вообще-то, ответ уже был известен ей заранее. Но желание продолжить с ним знакомство тоже её не покидало. Так что она тоже пошла ва-банк, мол, была-не была!
        - А почему вы хотите пригласить меня? - смущённо опустив ресницы, спросила она.
        - Потому что я без ума от вас! Вы мне нравитесь! - тут же ответил Толик, а потом задумался, не перегнул ли палку. Чувства эти были правдивы и шли из самого сердца, но захочет ли незнакомая девушка так сразу их принимать? Это как сказать на первом свидании «Я люблю тебя!» Сразу ясно, что второго свидания после такого признания не будет.
        - Правда? - её лицо вновь осветила улыбка, девушка включилась в игру. - Вы серьёзно это говорите?
        - Да, - с жаром произнёс он, не смея оторвать глаз от её лица.
        - А как докажете? - скромно поинтересовалась девушка-тюльпан (тюльпан, потому что обе её щеки заливал лёгкий румянец цвета лепестков весеннего цветка).
        - Как докажет, как докажет, - прошипела молодая мамаша с коляской, стоящая в одной из застывших очередей, - ребёночка тебе заделает, а потом свалит в жаркие страны - вот тебе и всё доказательство.
        - Да нет, он ей серенаду споёт, - мечтательно закатила глаза школьница, заглянувшая в маркет за пачкой сигарет.
        - Ни фига! Он ей руку и сердце предложит, - азартно потирая руки, с видом опытного букмекера изрёк мальчик-кассир, словно собирался принимать ставки на «доказательство».
        - Пра-авда? - протянула девочка и, достав из кармана телефон, принялась записывать на камеру сенсационное предложение. Почему оно сенсационное, она ещё не решила, но мысль, что романтичное признание станет одним из популярнейших видео в интернете, уже приятно грела ей душу.
        - Эй, дед, - вновь треснула бабуля своего супруга авоськой. На этот раз легонько в район некогда упругой попы (дедуля в своё время был знатным солдатом, тренированным): - А помнишь, как ты мне предложение делал?..
        Они оба с любовью уставились друг на друга, ностальгируя, так что теперь девчонка с телефоном наводила камеру то на них, то обратно на красивую пару, стараясь заснять как можно больше материала, и кусая губы от того, что у неё не два телефона.
        До парочки их голоса не долетали, иначе они бы уже давно сменили обстановку. Но они оба были слишком увлечены своими строящимися отношениями, как считал один, и забавной игрой, как считала другая.
        Если бы Анатолий услышал советы толпы, то не преминул бы воспользоваться хоть каким-нибудь из них, потому что в его тело вновь вернулся робкий юноша, мыслительная способность которого была низкой и далёкой от гениальности. Он лишь удручённо выдохнул, и пожал своей косой саженью:
        - Не знаю…
        Леська уже настроилась, что он продолжит клеиться к ней и его ответ, мягко говоря, её не устраивал:
        - Тогда я сама придумаю, как тебе доказать свои слова, - предложила она, а Толик счастливо закивал головой.
        - О, это будет так здорово, - улыбнулся он совершенно по-детски. Такое милое и очаровательное было у него лицо.
        Леся задумалась. Сначала отругала себя за быстрый язык, а потом задумалась, как бы так сделать, чтобы доказательство получилось не сразу, а через, скажем, неделю. Можно попросить его что-то не делать целую неделю или, наоборот, делать, например, всю неделю питаться червяками (фу, конечно, но доказательство чувств это не хухры-мухры!) Или не смыкать глаз в течении семи дней или даже десяти. Хотя это детский лепет.
        Тут её взгляд зацепил приколотую на доске объявлений зазывную рекламку. В ней что-то говорилось о турах в Китай с полноценной экскурсией и всем прочим. В голове один за другим создалась последовательная цепочка: Китай - древность - реликвия - ручная работа - ханьфу (она вспомнила, что давно хотела купить китайский халатик, тем более она у Ленки в комнате мальчишек видела один прикольный, померила и влюбилась в него, вот только ходячий «сам себе режиссёр» спрятал его подальше от Леськи, когда заметил, что она к нему, то есть халатику, неровно дышит). План родил себя сам. Нужно сказать Анатольке, чтобы купил древнее китайское одеяние, причём ручной работы. Найти нужную вещь займёт у него достаточное время, чтобы выйти из депра и найти себе работу.
        Под возмущённые вздохи обеих очередей она высказала ему своё желание, с которым Толик сразу же согласился. Затем они обменялись номерами телефонов, парень подвёз её до дома, а затем исчез из жизни на неопределённое время.
        Окрылённая Леся по приходу домой съела разом сразу три супика, и до вечера мучилась несварением желудка.
        Толик же, сразу принялся обзванивать друзей на наличие китайского барахла, но ни у кого не было. Идея ехать за халатом в Китай его не особо впечатляла. Зато один из друзей посоветовал осуществить продажу через всемирную паутину, даже ссылку кинул. Так что Толик, долго не думая, перевёл баснословную сумму денег на указанный счёт и уже через три дня получил посылку. Его даже не омрачал факт, что в качестве посыльного был какой-то щуплый малолетний шкет. Но держа доказательство своих чувств в руках, он отвесил мальцу щедрые чаевые и спрятал презент в комнате, приняв решение осчастливить свою любовь в воскресенье.
        Откуда ему было знать, что его шебутной дружок вместе со своей чокнутой (а как ещё назвать человека, который вдохновенно врёт просто так, ради прикола) подругой, вернее женой, спионерят его ханьфушку… дважды!
        Причина хвататься за голову была весомая. Его обрадовало, что Леночку никто не бьёт, но халатик вернуть стоило. Получив от отца номер её телефона, он удалился из комнаты, оставив того в гордом одиночестве предаваться воспоминаниям.
        Вспоминать Валентину было что. Пусть он не был стар в свои сорок шесть лет, но прожил достаточно. А жизнь его была бурной и насыщенной событиями.
        Он всегда был энергичным, ещё с пелёнок. На месте не сидел, но и в комсомол не входил, зато активно участвовал в сборищах стиляг и прочих неформалов того времени.
        Со своей женой, хрупкой блондинкой с лавандовыми томными глазами и копной золотых кудряшек на голове, он познакомился случайно на вечеринке, вернее, как в то время говорили, дискотеке. Вечер ретро. Из колонок пела Агузарова.
        В тот вечер он бесконечно грустил о том, что родители сами нашли ему будущую жену: спортсменку, комсомолку и просто… нет, далеко не красавицу. Видел он её перед дискотекой на званом ужине - очень далёкая от красоты девушка, смахивающая шириной плеч на мужика с лесопилки (в папу девица пошла, в полковника). Женитьбой родители пытались вернуть сына на путь истинный, куда сам он сворачивать, пока никак не собирался.
        Пришлось срочно сбегать на танцы и забываться на танцполе, отдаваясь ритмам бодрых мелодий с бесконечно сменяющимися весёлыми партнёршами. Поставили «Старый отель» и он столкнулся с этой изумительной девушкой, маленькой, но изящной, которую хотелось укрыть от всего мира и быть для неё Суперменом. В этот же вечер их гормоны не на шутку разыгрались, так что они не смогли сдержать порывов страсти и уединились в старой коммуналке, сняв комнату (какая же песенка оказалась пророческая), а на утро их обнаружили родители Тани, как звали девушку.
        Путём долгих препирательств, дочь академиков женили на сыне секретаря райкома и актрисы.
        Первый год их жизни был похож на ад, они оба друг друга за всё это чуть ли не ненавидели. Таня, как порядочная девочка, мечтала выйти замуж за солидного человека, умного, надёжного, перспективного, а вот в планы её раздолбая-мужа женитьба вообще не входила, так что он отрывался на ней по полной, обвиняя в том, что она охомутала его.
        Развод им не светил, его папа занимал слишком высокий пост, чтобы рисковать своей репутацией, да и верил, что они созданы друг для друга. Может именно его вера и сыграла главную роль, а может высшие силы, но прожив друг с другом около года, они поняли, что жить друг без друга не могут. Сам Валентин понял это ещё по прошествии трёх месяцев совместного существования, а как призналась потом его блондинистая половинка, она тоже давно неровно к нему дышала.
        Что тут скажешь - романтика. И так не у всех. Но судьба их свела не зря.
        В ту роковую ночь Толик ввалился в родительскую спальню с просьбой поженить его друзей. Валентина Владимировича к тому моменту успели раздраконить дурацкие сообщения и звонки, он кипел как забытый на плите чайник, и в отместку звонил своему личному помощнику, а тот переключил на молодого специалиста Вову, который как раз представлял мэра на хип-хоп вечеринке. Голосом он отвечал испуганным, не подозревая по какому поводу ему звонить высшее начальство. Первой предательской мыслью было «он меня вычислил», сердце ухнуло, и парень стал подумывать о размещении резюме на сайте поиска работы. Влад рискнул поднять. Умирать, так с музыкой.
        - Это не я вам эсэмэсил, - бросился он сразу в атаку.
        - А ты откуда про них знаешь? - спросил его властный и более не сонный голос в трубку. Встречный вопрос вызвал в парне подозрение, что звонок мэра носит другой характер.
        - А это, меня уже попросили начать поиски, проверить по базе, - догадался он выдать ответ. Мужчина именно это и обещал владельцу телефона, с которого звонил шутник. Но Влад ткнул пальцем в небо, и попал.
        - Скорые какие, - удовлетворилось ответом начальство. - Тогда это, Володька, считай на тебе, - у «Володьки» зарделись уши и бросило в жар от негодования. - Найти шутников. И давай уже отчитайся о положении вещей. Давай, пацан, не томи, рассказывай.
        Что рассказать он не знал, вернее, как рассказать. Послать сообщение казалось теперь глупой затеей. Но все так шутят, ничего же криминального, а острые коленки тряслись. Но казалось, господин мэр просит отчёта о самом мероприятии.
        - Ну, вечер начался хорошо, о вас много говорили, благодарили, а номер…
        - Вот так номер, я бы сказал об электричестве. Что там произошло?
        - Отключили, вырубили на хр… то есть совсем, - быстро ухватился за спасительную соломинку парень.
        С этим совсем зелёным молодняком каши не сваришь, думал тем временем Валентин, но наказав тому разобраться в ситуации в кратчайшие сроки, позвонив если это требуется главному электрику города, вместе с этим дав разрешение и допуски, он отвлёкся на вбежашего в комнату сына.
        - Свадьба - это обдуманный шаг, а не сиюминутный порыв, Толя, - стал он поучать сына, при этом любопытный Владимир продолжал висеть на другом конце провода, не скидывая. Его локаторы горели, что было верным признаком, что сейчас он узнает много интересного.
        Разбуженная Танечка напомнила супругу о собственном опыте, их личном «сиюминутном порыве» и после долгих переговоров он решил дать добро, и даже сам незаметно для себя воодушевился - настолько благоприятно действовала на него любимая жена. А когда собрался позвонить, чтобы устроить торжество, обнаружил дышащего в трубку Влада, до сих пор не скинувшего звонок. «На ловца и зверь бежит,» - радовался мэр, отдавая неудачливому молодому человеку новые указания.
        Таня настолько зажглась идеей свадьбы, что придумала подарить на свадьбу - квартиру, хотя муж посчитал идею чересчур затратной, и даже хотела лично посетить торжество любви, но для этого надо было выбираться из кровати, наряжаться, а рядом находился красивый проснувшийся муж, который в одних пижамных штанах привлекал её внимание так же сильно, как и в молодости. Переговоры по поводу подарка обещали пройти успешно. Плод их любви Толя уже ретировался, оставив родителей наедине.
        Вспоминая ту ночь, Валентин Владимирович хитро улыбался своему отражению в бронированном окне и потирая ручки, внутренне ликовал, что удачно убедил их не разводиться и даже поможет сохранить брак ребят.
        43
        Всю дорогу до дома Шер не проронил ни слова. Даже музыку не включил. Это пугало. Его молчание всегда меня пугало, оно выглядело как затишье перед бурей.
        Я ожидала от него выплеска эмоций, зашкаливающего уровня гнева в крови, угроз, издевательств, измывательств, сарказма, в конце концов, иронии. Но ничем этим он меня не «порадовал».
        Я сидела, сжавшись в комок, и мысленно уговаривала его сказать хоть слово, просто хмыкнуть, да Господи, чихнуть! Но ничего не происходило.
        Сама заговорить я боялась до ужаса. У меня язык связался в рыбацкий узел, который развязать сама я не могла. И даже не пыталась. Лишь косилась в его сторону: он не сводил глаз с дороги, педаль газа выжималась им по полной, напряжённые руки держали руль, а волевой подбородок он поджимал к груди. Я представила, как его руки вместо руля сжимают мою хрупкую шею, вздрогнула, пискнула и замолчала, затаившись, ругая себя за чрезмерную фантазию, но водитель даже не обернулся на меня.
        Доехав до моего подъезда, он резко притормозил, я по привычке выставила руки к приборной панели, не могла привыкнуть к его дерзким торможениям, каждый раз казалось, что вылечу в лобовое стекло, хотя и была пристёгнута. Мы посидели немного, помолчав, затем я начала отстёгиваться. В этот момент Шер выдохнул и повернулся ко мне всем корпусом. Его лицо было расслаблено, ни один мускул не кривился, брови не складывались домиком, губы не были поджаты, передо мной сидел как будто другой человек. Я видела его расслабленным раньше, видела радостным, видела одухотворённым, чаще видела обозлённым, но никогда не видела печальным с грустинкой в неожиданно добрых глазах. Почему-то мне казалось, что сейчас он настоящий. Без прикрас и «грима» в виде злобы и прочего антуража.
        Он сам отстегнул мой ремень безопасности и усталым голосом, растягивая слова, спросил:
        - Что же ты сделала, малыш-ш?
        В его тоне не было укора, издёвки, к которым стала привыкать. Всё прозвучало тихо, но в тоже время громко так, что отдавало звоном в моих ушах. Мне даже стало стыдно. Я готова была провалиться сквозь землю и никогда не выползать на поверхность.
        Он мне сделал очень много чего гадкого, то есть сказал много гадкого и непотребного, и вёл себя со мной всегда ужасно, но я не должна была опускаться до его уровня и врать. Тем более говорить такие отвратительные вещи его другу. Якобы он меня бьёт. Наговаривать на человека - это грех. Один из самых постыдных.
        Не знаю, о чём он конкретно думал, но догадывалась, что разочаровала парня.
        Мне и дела не должно было быть до его мнения. Ведь он не гнушается своих плохих поступков, и я не должна. Но отчего-то мне не всё равно. И почему я его ревновала?
        В моей груди клокотал пожар, который срочно нужно было залить. Организм требовал крепкого чая. Этот напиток всегда восстанавливал в моей голове мыслительные процессы и излечивал от наваждений. А эта ревность, эти переживания из-за Артёма - наваждение. Так и есть. На самом деле, мне было глубоко по барабану его отношение ко мне, моё отношение к нему и любые отношения между нами меня не вол-ну-ют!
        Но он разочарован. И мне от этого не по себе.
        Потому что я дура. А он дурак. Замечательная пара.
        Не знаю, до чего бы я ещё додумалась, если бы не покинула машину, прошептав в гулкой тишине салона: «Прости», - и не убежала домой. Не включая свет и не снимая обувь, белые кеды сорок второго размера, которые кинул мне на колени Шер, которые достал из багажника, как только мы сели в машину, я сползла по стенке и опустилась на корточки возле комода.
        В голове эхом отдавались его слова: «Что же ты сделала, малыш-ш?»
        Как же мне было плохо.
        Но я и не догадывалась, что кому-то сейчас намного хуже, чем мне.
        Этот кто-то продолжал сидеть в машине во дворе, выбивая пальцами грустный мотив на руле, не решаясь повернуть ключ зажигания, чтобы покинуть самый нелюбимый двор на свете.
        Нелюбимым он был по множеству причин. И все они находили пересечение в одной точке - на девятом этаже в квартире Матвеевых. Сначала они с братом конфликтовали с Егором, давно, ещё в детстве, потом он «встречался» с Соней, что и назвать таким громким словом язык не поворачивался, сейчас на нём балластом висела их старшая сестрёнка, а он даже имени её имени долго не знал, или не мог запомнить.
        Всё так глупо получилось, расскажи кому - не поверят без доказательств, вот ребята из клана точно на смех поднимут и похвалят за зашкаливающую фантазию.
        Хотя это ведь только началось глупо. Сейчас стало более чем серьёзно. Просто невероятно серьёзно.
        Начало его не пугало. Тогда не пугало. И потом не пугало. Сейчас пугает. Потому что сначала у него всё было под контролем. То есть до свадьбы, этот контроль ненадолго исчезал, но после - сразу вернулся и обещал служить до гроба, только не предупредил, что скончается так быстро.
        Ему нравилось видеться с Соней, он считал её родной душой, к тому же его в ней всё устраивало, кроме возраста, что не позволяло перейти на тот уровень отношений, который хотелось его телу. Соня с первого дня знакомства притягивала взгляд: яркая, весёлая, душа компании. И он знал, что нравится ей. Но школьницы - не его уровень, поэтому чуть ли не год отшивал её всеми правдами и неправдами, а в один вечер, когда тренировал её для сольного выступления, не удержался и повёлся, поцеловав. С того вечера девушка сказала, что они встречаются. И он не мог найти в себе силы отвергнуть её. Они постоянно спорили, избрав споры их фишкой разговора, могли спокойно обозвать друг друга, как это принято среди близких друзей, и если бы не разница в возрасте, она стала бы его подругой во всех смыслах. Понимая, что такие отношения изживут себя достаточно быстро, а предавать принципы и тянуть в постель несовершеннолетнюю девчонку он не собирался, Шер избрал стратегией грубость и игнор. А также хотел «унизить», попросив держать всё в секрете. Подпольные отношения её устроили, за что ему стало стыдно, и улучив момент, он
решился прекратить всякие вообще, так они и расстались.
        Изначально он питал слабые надежды на воссоединение, может через несколько лет, злился и срывался на новой подруге, так некстати оказавшейся под тяжёлой рукой, да ещё и окольцевавшей его, но постепенно они сошли на «нет», а его этот факт даже не расстроил. Ему неплохо жилось без Соньки, он не скучал по ней, обои в квартире не рвал, и понял, что не любил её, но испытывал грусть, словно терял хорошего друга. Это осознание долго блуждало в его голове, и какое-то время он пытался убедить себя в обратном, мотивировал в себе чувства, симулировал их, но понял и принял факт их отсутствия только сейчас.
        Какое может быть воссоединение после женитьбы на её сестре? По иронии судьбы случилось именно так. Или по иронии судьбы Соня тоже жила в этом дворе.
        Для него Соня не стала тем человеком, о котором он думал чуть ли не сутки напролёт. Это вакантное место, сама того не зная, заняла мадам Охренчик. Мася. Детка. Малышка. А ведь он к ней только так обращался. И никогда не думал о том, что у неё есть имя. Даже слушая рассказ её братишки-папарацци, он не попытался прислушаться к моментам, связанным с нею, больше слушал о себе. Ему не было интересно заглянуть в её паспорт. Когда искал её сегодня, не читая скинул фото штампа о регистрации своему другу-хакеру, и тот обнаружил её семью на даче. А потом нагрузил всякой неожиданной информацией, от которой взрывался мозг.
        Как так получилось, что она влезла в его жизнь, а теперь рискует своей? У него всё запущено хуже некуда, но куда она прёт с энтузиазмом барана?
        В ту памятную, вернее сказать беспамятную, ночь они перепили. Совершили глупость. Теперь расхлёбывают вместе. Но что совсем неправильно, так это то, что она с ним. Это неправильно. Хорошие девочки не должны пастись около плохих мальчиков. Его просто невероятно бесило, и казалось она может заразиться от него и стать плохой. С такими он дружбу не водил.
        Сначала он не заметил в ней достойного человека. Просто шутил и прикалывался, как обычно. Злился из-за свадьбы, обвинял её во всех грехах. Затем понял, что она современная реинкарнация Матери Терезы, угадав прозвище данное ей сестрой. Редкий экземпляр доброты и порядочности. Со светлыми мыслями и благими поступками. Одновременно с этим он понял, что его влияние может на ней пагубно сказаться, и решением было задавить её к нему симпатию на корню. Он стал более дерзким, жёстким, грубым. Только ради того, чтобы спасти её от себя. Глупая тактика привела к тому, что своими поступками он, наоборот, стал пробуждать в ней зверя. И вот, когда она опустилась до клеветы, он винил в этом только себя. Своими словами он не хотел говорить о разочаровании в ней, он ругал самого себя за то, что так получилось.
        В конце концов, мотиватором её действий стала фраза о благотворительности, оброненная Викторией, с которой они столкнулись на вечере. Она не имела в виду того, о чём подумала его жёнушка. На самом деле Вики говорила о вечере мэра - вечере благотворительности, но малышка не знала об этом и приняла на свой счёт, а потом убежала. Как вообще Вики умудрилась её обидеть? Она всегда такая утончённая и правильная, а малышка чистая и добросердечная. Они должны были поладить, для Шера это было важно.
        Очень мало в его жизни людей, которыми он дорожил.
        Но очень много тех, кто дорожил им. И в это число малышка не попадала.
        Зато с лёгкостью отхватила себе тёплое местечко в первом ряду.
        Было больно знать, что он её обидел. Что она сидит и злится на него. Ругается. Пусть думает о нём всё, что хочет, но пусть держит марку и не падает в грязь, уподобляясь ему.
        В окнах её квартиры не горел свет, что показалось ему странным, обычно у них дома всегда кто-то есть, хотя бы на кухне. Семейство же уехало на дачу с ночевой, вспомнил он. Значит, она одна дома. Он задумался, дошла ли она до квартиры.
        Проверить это было легко - звонок на домашний (её мобильник сломан) решит все вопросы. К тому же не обязательно что-то говорить. Можно просто дождаться ответа, услышать её полувопросительное «Да» или «Алло» (интересно, по какому принципу она выбирает, когда как ответить?) и сбросить вызов. Даже номер звонящего не определится.
        Длинные гудки не прерывались, вводя Шера в странное состояние отчуждённости. Она бы обязательно взяла трубку, она ответственная.
        Не хотелось верить, что что-то случилось.
        А вдруг она споткнулась и навернулась с лестницы? Или на неё напали маньяки?
        В груди как-то странно ёкнуло и Шер, резво выскочил из тачки.
        44
        Я вздрогнула от звонка телефона, который был совсем недалеко от моего уха. В голове плавали разные дурацкие мысли, а голос слушаться отказывался, так что трубку я снимать не стала. Просто гипнотизировала телефон взглядом, заставляя замолчать, и размышляла, кому мы могли понадобиться в такое время? Идей было море, но все они бились снаружи о стенки моей черепной коробки, внутри же был вакуум.
        Я потянулась рукой к трубке, прямо над ней моя рука и зависла, потому что я задумалась, что ответить. Обычно я говорю либо «Да», либо «Алло», в зависимости от настроения и от постоянно возникающей мысли, а вдруг сейчас решается чья-то судьба? Есть такое поверье на исполнение желания. Нужно загадать его, потом набрать неизвестный номер и, в зависимости от ответа собеседника, снявшего трубку, ты узнаешь сбудется ли оно. Если отвечают «Да», значит сбудется. Если «Алло» или ещё что-нибудь в этом духе, то нет. Если трубку не возьмут, значит, у человека есть равные шансы, как на исполнение, так и на его неосуществимость. Можно всегда отвечать положительно, пусть у всех всё сбывается, но ведь ты никогда не знаешь, а вдруг на том конце провода террорист загадал «Взорву я этот торговый центр в центре города или не взорву?», а ты берёшь и отвечаешь ему «Да». И он такой «Океюшки», а затем ба-бах! Поэтому я всегда думала, что ответить. А сейчас надумала не снимать трубку.
        Я вернула руку поближе к телу, и телефон замолк.
        Обхватив себя руками, я сжалась в комок и спрятала голову в колени, что даже уши не было видно.
        Было бы легче, будь у меня слёзы. Будь у меня прощение за свои тупые действия. Будь у меня силы быть сильнее всего этого. Будь у меня силы запереть свои чувства в клетке.
        А так… так всё очень плохо.
        И я пыталась таким нехитрым способом создать вокруг себя как бы скорлупу.
        Неожиданно на мою макушку приземлилось что-то тёплое, потрепав по волосам, и раздался озабоченный голос:
        - С тобой всё в порядке?
        Медленно, очень медленно я вынула голову из «скорлупы». Мягкий свет от работающей на лестничной площадке лампы, проникая внутрь из-за распахнутой двери, освещавший склонённую ко мне стоявшую в середине прихожей фигуру струясь по короткому ёжику светлых волос, качнулся и погас, погрузив коридор во тьму.
        Я кивнула. Потом сообразила, что в темноте мой кивок виден ровно так же, как виден гот на кладбище в глухую полночь, поэтому пришлось подать голос, прозвучавший сухо и надломлено:
        - Да.
        Но это была неправда. Я не была в порядке. Я была в беспорядке. А ещё больше запутанности в мой и без того порядком спутанный комок из смеси моих разноликих чувств добавляло растворившееся во тьме секунду назад озабоченное лицо.
        Это сначала я решила, что он озабочен моим здоровьем, а сейчас я прикинула и оценила правдоподобность своих чувств. Видимо, стоит сходить проверить зрение, померещится же.
        Зачем он притащился ко мне домой? Артём сошёл с ума? Может он всё-таки решился меня убить? Сидел всю дорогу и размышлял, а сейчас придумал, как это сделать лучше всего и пришёл по мою душу. И заранее скорбит и переживает, вдруг я уже при смерти, ведь тогда его план по моему изощрённому смертоубийству пойдёт насмарку. Это больше похоже на правду, нежели заботливый Артём.
        Надо линять. Можно уползти на кухню и забаррикадироваться там, это самая ближайшая ко мне комната. Хотя перспективнее было свалить в комнату к мальчишкам. Там есть комп и интернет, а значит есть возможность вызвать службу спасения, телефона-то у меня нет, стационарный же я вряд ли смогу с собой умыкнуть. Но в их комнату дорога лежала через стоящего на пути Шера, то есть туда путь был заказан.
        Приняв единственно верное решение по поводу своего спасения, я поползла по стеночке к кухне.
        Максимально аккуратно, стараясь не шуметь, я врезалась головой в комод, уронила себе на голову телефон, предсмертно тренькнувший в пустоту, зацепилась ногой за высокий резиновый сапог (это добро прислали дяде верные фанаты-рыбаки, а прихватизатор-Макс разместил их в коридоре среди обуви, якобы собираясь носить), а в итоге я растянулась на полу, кряхтя как старушка бюстгальтерной модификации. Неожиданно включенный свет ввёл меня в состояние больного куриной слепотой, только наоборот. Моим глазам, адаптировавшимся к темноте, не сразу удалось сменить приоритет в пользу света, так что я сощурилась и тёрла их кулаками, внутренне приготовившись слушать обеспокоенные восклики, типа «Как ты?» и прочее, получить по макушке древним двухкилограммовым раритетом (ещё один подарочек бЭзумных дядиных фанатов), наверное, первым в истории телефоном, сконструированным Александром Беллом, было не самым приятным в моей жизни моментом.
        Со стороны Шера доносились всхлипывания и похрюкивания. Я заподозрила его в слезах, эта мысль ввела меня в ступор. Я даже подзабыла на какой-то момент, что моя черепушка только что чуть не треснула, явив миру мой мозг. Или же его отсутствие. Всё чаще склоняюсь ко мнению, что у меня опилки вместо него. А сама я как плюшевый мишка из любимого диснеевского мульта. Он тоже всегда искал приключения на свою пятую точку, находил, получал тумаков, и всё равно был предельно счастлив. Я вот тоже, несмотря ни на что, старалась возвращаться к позитиву. Хотя это и давалось с трудом, особенно в последнее время.
        А человек, ставший мне мужем, тем временем отвернулся от меня и опирался рукой о стену, его плечи подрагивали в такт всхлипываниям. Я ощутила гулкое чувство вины и вскочила на ноги, но не рассчитав того, что мои ноги запутались в сапогах и прочей обуви, вновь шмякнулась, и теперь лежала на полу спиной, потирая ушибленный затылок (срочно учусь группироваться!)
        Артём оторвался от стены, чтобы посмотреть, что там со мной ещё произошло. На его лице блуждала улыбка. Вот же сволочь. Оказалось, этот злой гоблин не плакал, а обхохатывался.
        Я убиваюсь по нему, переживаю, что расстроила, а он просто ржёт. Чуть ли захлёбывается, гад. Если он реально своей слюной захлебнётся, я ему не помогу. Пусть себе подыхает на здоровье.
        - Знаешь… ты су-у-упер, детка… - сквозь смех выговорил он, присев рядом со мной на корточки. Постепенно его бульканье сходило на «нет».
        - Спасибо за комплимент, - процедила я злая как чёрт и захлопнула ногой входную дверь.
        Ещё не хватало, чтобы соседи, живущие с нами на одной лестничной клетке, рассказывали завтра папе о том, что его дочь та ещё клоунесса с нарушенной координацией движения притащила домой мужика в глухую ночь и теперь осталась с ним наедине в пустой квартире. Надеюсь, все издаваемые нами звуки ещё не успели привлечь их внимание, и они не заняли привилегированное место у дверного глазка. Кстати, они себе установили глазок с обзором на сто восемьдесят градусов, так что от этих чудиков можно ждать чего угодно. И чем их мексиканские сериалы не устраивают, транслируемые по ТВ? Мнится мне, они просекли фишку, что наша семейка похлеще всяких мыльных опер заморского производства.
        - Ты живая вообще? - Шер приставил ладонь с внутренней стороны к моему носу, чтобы проверить дыхание, потому что я уже минуты две как обсуждала с внутренним голосом достоинства своей семьи перед достоинствами бразильского «мыла». Как не странно, моя семейка вела в счёте.
        От наглости мужа, позволившего себе подобную вольность (это после того, как он надо мной ржал), я разозлилась и распахнув глаза, резко села. Опять же, я сначала предприняла попытку резко сесть, а только потом открыла глаза, иначе я бы так не тупила. Я врезалась носом в его руку, которая по своей напряжённости и несдвигаемости больше напоминала стальную зацементированную в стене балку, вскрикнула, приложилась затылком об пол (спасибо, папа, за паркетную доску из дуба), разобиделась и свернулась клубочком, прижимая обе руки к пострадавшему носу.
        - Как можно быть такой неуклюжей? - пыхтел рядом Артём. - Покажи нос. Кровь идёт? - он резко развернул меня на себя, оторвал мои руки от лица и скептично оглядел его.
        - Ты что творишь? - попробовала возмутиться я.
        - Спасаю тебя, - пожал он плечами. - Вставай. Пошли в ванную. Нужно промыть нос.
        - Спасибо, не пойду.
        Я в обиде. Не тронь меня, мужчина, то есть злобный тролль.
        - Пошли, говорю, - нетерпеливо произнёс он и потянул меня за руки. Я вырвала их и прижала к себе.
        - Нет.
        - Как хочешь, - легко согласился он и подхватил мою тушку на руки, будто я была пушинкой. Осёл Ослевич в собственной красе, всегда делает как хочет.
        Я тут же растеклась в его руках тёплой вазелиновой лужицей и даже забыла, что пребывала в обиде. Оказалось приятно, когда тебя таскают на руках, как принцессу из сказки. Гораздо приятнее, когда дорога составляет не восемь шагов, а в случае Шера так вообще пять, а скажем, метров сто. Но меня и это порадовало. Как в детстве радовали «Чупа-чупсы» и круглые цветные жевательные резинки.
        Доставив по пункту назначения и включив мимоходом свет, Артём открыл холодную воду и стал промывать моё лицо. Не знаю, почему я не сопротивлялась. Может потому что он делал это очень аккуратно, обращаясь с моей битой кожей как с вековой хрустальной вазой, которая может разбиться от одного прикосновения, а может потому что мне было приятно, что это он, сам Артём Охренчик, снизошёл до моей скромной персоны и сейчас прыгает вокруг меня чуть ли не Моськой. Но я стоически терпела и исподлобья поглядывала на его хмурое сосредоточенное лицо. Наконец, он закончил, протёр мой лик полотенцем и спросил, нет ли в холодильнике льда.
        С детской непосредственностью я поинтересовалась:
        - Зачем?
        На что получила развёрнутый матерный ответ, что даже мои уши покраснели.
        - Так есть или нет? - не обращая на мою реакцию внимания, переспросил он. Я кивнула и повела наглеца на кухню к холодильнику.
        Получив требуемое, он завернул лёд в захваченное из ванной полотенце и приложил к моему затылку. Снова неожиданный поступок.
        Он меня пугает своей заботой. Это в нём проснулся врач, вероятно.
        Почему нельзя быть всегда одинаковым? Или всегда злым, или всегда хорошим. Тогда мне не пришлось бы менять гамму своих к нему постоянно меняющихся чувств. Можно было бы выбрать что-то одно и холить это чувство, и лелеять.
        Пока я наслаждалась холодным компрессом и пыталась разобраться в своих эмоциях, этот проглот успел вскипятить чайник, опустошить полхолодильника, сожрать стоящие на столе фрукты и теперь косился на любимые дядины «Шоколадные звёздочки», которые тот предпочитал употреблять залитыми молоком в качестве завтрака. Заметив его голодный взгляд, я поспешила припрятать «звёздочки» подальше от него и была награждена званием:
        - Жадина!
        - Да и так всё смёл, что только можно было.
        - Говорю же, жадина.
        - Ладно, я пропущу это оскорбление мимо ушей.
        - Какое оскорбление? - «искренне» удивился голодный троглодит.
        - Никакое. Если хочешь есть, закажи пиццу, - процедила я, уверенная, что Артём откажется от этого и свалит домой. Сказать же ему в лицо, что ему пора, уходи и не оглядывайся, мне не позволяло, простите за жаргон, грёбанное чувство такта.
        - Отличная идея, малыш! - озарился он и ту же достал из кармана мобильник.
        Он сделал заказ, включающий самую большую пиццу с огромным количеством топпингов и апельсиновый сок. Потом посмотрел на меня, задумался и перезвонил, заказав ещё одну такую же пиццу. Робин Бобин Барабек, разве что не толстый. Он похоже думает, что я много ем, и ему не хватит одной «кулебяки», как называет пиццу моя бабуля?
        - Слушай, - сделав заказ, он вновь переключился на меня, - сваргань нам чего-нибудь пожрать, пока ждём, - капризно попросил он.
        - Я?
        - Ну, да. Из нас двоих ты девушка. Кулинария должна быть у тебя в крови.
        - Уверен? - ехидно поинтересовалась я.
        - А то! Все особи женского пола созданы для того, чтобы маячить у плиты и готовить своим драгоценным мужьям еду, - с чувством собственного достоинства отозвался Шер, методично роясь в ящиках, проверяя их на наличие ингредиентов для приготовления пищи. Зря, впрочем. Ещё утром Максим упаковал все крупы и прочие продукты в сумку, чтобы мы не померли от голода на даче. Он был готов ко всяким превратностям судьбы, а вдруг наша машина сломается, и мы не сможем попасть домой, например. Провиант был жизненно необходим, только дядя явно путал эту поездку с вылазкой в тайгу.
        - И что же ты хочешь? - ласково пропела я.
        - Еду, - развернулся он ко мне, поняв всю бесполезность попыток найти хоть что-то в шкафчиках. - А у вас она вообще есть?
        - Была, пока ты не съел.
        - Тогда давай «звёздочки»!
        - Нет!
        - Я умираю. Я хочу есть.
        - Я может тоже хочу…
        - Тогда приготовь.
        - Из чего? Тебе кашу из топора сварить?
        - А ты умеешь?
        - О да, я мастер на все руки.
        - Не ехидничай, тебе не идёт, - отрезал Тёма.
        Я надулась и вдруг вспомнила, что в прихожке около зеркала лежал пакетик с картошкой, которую отбил у папы для себя Сеня. Для каких целей он собирался её использовать, мелкий не сознался, но то, что перед отъездом Максимом ему было выделено целых три картошки, я помнила точно. А так как мы дико торопились, ему пришлось оставить свой трофей прямо там, да и кто бы на него покусился? Он же не предполагал, что к нам в гости нагрянет голодающее Поволжье в лице неформального молодого человека.
        - А ты любишь картошку?
        - О, да! Я люблю картофан! - довольно облизнулся Шер, а я побежала за едой, которую решила приготовить, пусть насладится моим главным оружием - кулинарным талантом. Ну муженёк, ты сам напросился. Сейчас будет тебе первоклассная отрава. Сразу отбросишь свои дьявольские копытца.
        Под скорбный взгляд Артёма, адресованный количеству провианта, я принялась чистить овощи. Дело шло с трудом и под моё активное пыхтение, а в результате я чудом не отрезала себе ни одного пальца, зато картошку искромсала по самое не хочу. Вместе с кожурой в мусорное ведро отправилось ещё около семидесяти процентов продукта. Увидев это, Шер вырвал из моих рук и картошку, и нож, сказав в мой адрес: «Растратчица!», принялся сам срезать кожуру тонкой спиралью. Ажурную кожурку даже выкидывать было жалко.
        Почистив клубни, он с чувством выполненного долга уселся на диван и позволил продолжить мне моё тёмное дело.
        - Как тебе больше нравится: жареная или варёная?
        - Я люблю пюре, - отозвался Артём. А я тоже больше люблю в виде пюре. Только вряд ли мне что-то из приготовленного перепадёт. Да и положа руку на сердце, не рискну есть собственный кулинарный шедевр.
        - Хорошо.
        Я наполнила пятилитровую кастрюлю до краёв водой, закинула в неё три картошечки и поставила на огонь. Шер следил за мной с непередаваемым выражением на лице. С одной стороны, недоумённое удивление, с другой тихий ужас, а с третьей дикое желание хохотать.
        - Не пойму, то ли ты прикалываешься, то ли реально впервые пробуешь себя в роли повара.
        - Не впервые… - возмутилась я. Я и раньше делала попытки. Правда, неудачные, но это не исключает их наличия. - С чего ты взял?
        - Так, делаю выводы, - он покосился на кастрюлю, а я смекнула, что что-то забыла. Что-то очень важное, раз даже Артёмка заметил.
        - А что такого? - возмутилась я, пытаясь вспомнить ингредиенты. Его намёки на мою несостоятельность в пределах кухни меня смущали.
        - Да нет, ничего, - стал он отнекиваться и поскуливать.
        - А! Точно! Я же соль забыла насыпать, - пришло ко мне озарение.
        Шер был в ауте. Он сидел как древнеегипетская мумия, замурованная в саркофаг. Даже забыл, что только что собирался от души похохотать надо мной.
        Затем он как-то быстро отмер, посмотрел на меня, как на самую яркую представительницу сообщества идиоток, и в один прыжок оказался у плиты. Шер изъял из моих рук полную соли поварёшку, при помощи которой я собиралась пускать в воду соль, и спрятал её в один из выдвижных ящичков подальше от меня.
        Сняв кастрюлю с огня, он слил воду (я представила картину, как он кастрюлю мне на голову надевает, причём с водой - дикие люди рождают относительно себя дикие фантазии) и сполоснул её, выложив картошку на стол. Какой хозяйственный! Но такие мужчины не были откровением для меня (мужской пол у плиты - весьма посредственная картина, когда в твоём доме женщины не готовят), гораздо больше впечатлял факт, что это делает Шерхан собственной персоной.
        Далее он вытребовал у меня посудину поменьше, критично осмотрел её, ополоснул, мой комментарий, что у нас дома вся посуда чистая, он пропустил мимо ушей, набрал воды, разрезал картофель на половинки (а-а-а… так вот как это делается), поставил на огонь, посолил, закрыл крышкой и вновь превратился в памятник самому себе, прислушиваясь к шорохам из подъезда. В этот момент в подъезде раздались громкие звуки: приехал громыхающий лифт, его сопровождала возня и галдёж, а в открывшуюся входную дверь раздались одновременно несколько криков, наполнив нашу тихую гавань, то есть квартиру своей «мелодичностью». Во-первых, раздался по-своему звонкий старческий голос, на весь подъезд причитающий (прямо с первого этажа) о «придурочной неблагополучной семейке психов с неугомонными развратными детьми-уголовниками, которой пора вставать на учёт в милицию», а во-вторых, после того как дверь захлопнули, вопящий уже прямо в квартире, только что вошедший в прихожую папин баритон дал нам ценную информацию, оповестив, какое конкретно место на его теле облюбовали кровососы:
        - Чёртовы комары! Посмотрел бы я на их рожи, если бы я их в жопу укусил!
        Я запаниковала, учуяв череду усмешек и приколов со стороны любимых родственников, и с мольбой в глазах уставилась на Артёма. Он мои мысли, как не странно, понял, но ожив, развёл руками и шёпотом, верно, проникшись серьёзностью момента, язвительно поинтересовался:
        - Ты мне предлагаешь переквалифицироваться в ямакаси и выпрыгнуть в окно?
        Кто такие эти загадочные прыгуны я не знала, зато имела представление о другом чудо-человеке, даже человеках, и также шёпотом поведала ему, махнув рукой:
        - Забудь о тымакасях! Представь, что ты - человек-паук! Или Чёрный Плащ.
        - Угу, я - ужас, летящий на крыльях ночи, - прошипел он мне в лицо, потому что я уже прыгала около него на носочках. Дальше он запел: - Чёрный Плащ! Свистни - он появи…
        Я зажала ему рот рукой, а в коридоре, между тем, дядя предлагал укусить в пятую точку его самого и посмотреть на реакцию, но кусать разрешалось только сразу после того, как он примет душ, а то кусать комара, как и немытого Макса, слишком негигиенично.
        Шерхан поцеловал мою ладонь, и я сразу спрятала её за спину, а он продолжил свои завывания, но я грубо осадила его, тем же шёпотом рявкнув:
        - Тихо!
        В прихожей начали догадываться, что квартира не пустует:
        - Эй! Здесь кто-то есть? - заорал зычным голосом папа.
        Разумеется, мы не ответили. Я - потому что не желала показываться с Артёмом, а он - потому что я запихнула ему в раскрытую пасть кухонное полотенце, и он теперь им отплёвывался.
        Тем временем, в прихожей Максим, оценив разгром, а также сопоставив увиденное с тем фактом, что входная дверь была не заперта, побросал свои котомки и схватил одной рукой за шкирку улепётывающего в свою комнату к компьютеру Стаса, а другой рукой - спешащего в ту же сторону Сеню. На Рода он глянул полубезумным взглядом, что у брата сердце ёкнуло и он предпочёл прекратить свои жалобы на кровососов, а сам зловеще прошептал:
        - Тс-с!
        По своему маниакальному виду, бледному цвету лица и бегающим глазам Стасик больше походил на зомби, да и чувства его были идентичны ломке наркомана, так что страх и опасения отца его не трогали (мозг был занят иным), но тем не менее, кричать он не стал, а воздев руки к небу (потолку), довольно тихо, но недовольно вымученно буркнул:
        - Пап, что на этот раз?
        Прозвучало обречённо. Это был уже не первый бзик его отца, которые тот, в своей привычной манере, выдавал чересчур часто. Стасик к новому бзику был готов морально, но заранее чувствовал себя лимоном после соковыжималки. Сеня ко всему относился философски, его лишь немного напрягал факт того, что в правом углу экрана помигивал красным цветом почти опустошённый индикатор заряженности батареи. Но на отцовской клешне он висел умиротворённо, и попыток сбежать не предпринимал, в отличие от брата, - знал, что Максим в состоянии аффекта имеет недюжинную силёнку, и вырваться в любом случае не удастся, а значит не стоит и стараться.
        Только Род, после первого порыва, в результате которого братец его осадил, продолжил попытки к брюзжанию, чем он занимался всю дорогу до дома, начав ворчать с наступлением вечера, когда на охоту выбрались отряды кровопийц. Нежная кожа ухоженного мужчины страдать отказалась, так что после сотни тысяч выдвинутых им Максу доводов, а также после заявления, что «если мы не уедем домой сейчас, я пойду пешком, но на ночлег здесь не останусь!», а также добавленное после этого «и дачу твою спалю перед уходом», тот сдался, и под радостные вопли мальчишек и вселенскую скорбь Макса они собрали манатки и отправились домой.
        - Да что за… - начал высказывать своё возмущение Родион ведущему себя более чем странно младшему брату, но был нагло перебит его громким шёпотом:
        - Заткнись! У нас дома воры! - он округлил глаза в страхе и указал в сторону кухни, откуда доносилось пыхтение, сопение, кряхтение, шубуршание.
        Род покрутил пальцем у виска:
        - Дебил, да? У нас благополучный район.
        - Ты оглянись вокруг, - распалялся Максим. - Всё порушили. Нас точно грабят! Обувь, глянь! - он указал на две пары великанских кед, брошенных Леной и Артёмом. - Не нашенская! Даже телефон мой ценный поломали, - носком указал он на обломки дореволюционного аппарата, - чтобы в случае чего мы милицию не смогли вызвать - видишь, какие предусмотрительные. Чётко работают. Профи…
        - Гра…абители? - с ужасом ухнуло сердце Рода. Впервые доводы брата звучало разумно.
        - Грабители?! - возликовал Сеня.
        - Мой комп! - прижал руки к сердцу Стасик.
        Кое-как призвав мужскую братию к спокойствию, Макс решился на отчаянный поступок, а именно: огорошить неудачливых грабителей, выбравших совсем неправильный день для своего чёрного дела, своим внезапным появлением на кухне. Для этого он вооружился мечом (откуда он у него родственники даже не спрашивали, зная, что фанаты бывают разные; намного занятнее было знать, зачем он потащил меч с собой на дачу - этого он им не сказал), а затем тихо на цыпочках начал совершать поползновения к царству ложек, вилок и сковородок - к кухне.
        45
        Стараясь не шуметь, я еле как уговорила Шера спрятаться, пообещав ему за это… В общем… Я сначала сделала, а потом подумала. А теперь, после того, как он втиснулся под низкий кухонный диванчик (слава его растяжке!), я осознала, что обещание оставить его на ночь в своей квартире несколько опрометчиво. Но видите ли, ему лень ехать домой, а раз он и так уже находится в тёплом вентилируемом помещении, то «можно бросить свои кости здесь». А ещё, подлюка, безапелляционно заявил, что если я не иду на эти условия, то он выйдет к моим папенькам и сам попросит у них выделить ему койку на ночь. Я прошипела, что ему койку в психушке в пору выделять, но согласилась. У меня выхода не было. Теперь я ждала, когда весь люд разбредётся, чтобы этот увалень смог прокрасться в мою комнату незамеченным. Хорошо, что Соньки дома нет. Она бы мне мужика в нашей комнате не простила. Даже того, который бы просто безобидно спал, без всяких камасутр.
        Было интересно, где она ночами гуляет, но радовало, что её нет. И будем надеяться, что она не появится в ночи. Для неё это обычное дело - затусить в клубе или остаться ночевать у подруги. Ночёвка вне стен дома даже для меня начинает входить в норму. Это было всего один раз, но было же, а значит, возможны рецидивы.
        Решившись на невозможное (умеет же Шер уговаривать, то есть ставить ультиматумы), я подзабыла про стоящую на огне кастрюлю и разумеется, проворонила момент, когда вода начала закипать. Огонь был неимоверно сильным, а высота посудинки невысокой, что сослужило мне плохую дружбу, и вода вскипела быстро, крышка стала подпрыгивать. Я стала прыгать вокруг кастрюли под стать крышке и пыталась снять с её с огня. Идея выключить огонь в мою умную головушку не приходила.
        Как вдруг в комнату вломился гиппопотамных размеров бугай с мечом в руке и страшным голосом возопил, что мои барабанные перепонки полопались:
        - Стоять - бояться! Руки вверх, и-ироды!
        Я восприняла его слова очень близко к сердцу, подпрыгнула в последний раз, задела локтем кастрюльку (случайно!), а она, получив ход, по инерции полетела в ненормального с мечом.
        Тот принял летящий в него снаряд героически, не пригнувшись, лишь пискнул напоследок и осел на пол, шипя сквозь зубы всякие злобные ругательства. Приглядевшись к нему, я узнала в нём Максима.
        - Дядя, это ты? - я решила убедиться, а то мало ли, вдруг это очень сильно него похожий фанат прокрался к нам в квартиру, просто мне сложно понять, зачем Максу надо было измазывать всё лицо губной помадой и растаявшим шоколадом.
        - Племяшка? - удивился в свою очередь дядя.
        - А ты к-кого ож-жидал увидеть?
        В моём воображении нарисовалась картина, будто он обнаружил меня с Шером, которые собрались заниматься прелюбодеяниями наедине. Шиза постигла и меня.
        - Грабителей… - честные глаза уставились на меня с укором, будто я этих грабителей себе под юбку спрятала, под халатик. Не стала бы я их туда пихать.
        - Каких ещё?
        - Ну, тех, которые пришли по нашу душу… то есть хату…
        - Макс! Мы идём на помощь! - раздался отчаянный вопль из прихожей и на пороге нарисовался папуля со сгруженными в рубашку огромными картофелинами, три из которых он успел запустить в меня с криком: - Получи, фашист гранату! - пока до него не дошло, в кого он пуляется.
        Рядом с ним по обе стороны стояли Стасик с Сеней: второй, как обычно, в обнимку с камерой, а первый тоже со съедобными снарядами, но в отличие от моего брутального папульки, он не стал отстреливать меня с энтузиазмом снайпера-любителя. То ли постеснялся бить человека, то ли сразу определил, что вместо грабителей у них в меню всего лишь я.
        - Доча? А что ты тут делаешь?.. - невинно захлопал ресницами папа, пока я потирала ушибленное плечо, и благодарила Бога, что другие две «гранаты» полетели «в молоко», не задев меня, они стремительно пронеслись куда-то под диван.
        - Грабительствую… - накуксилась я.
        - Ой! - раздались стоны дяди, которому надоело слушать наши взвизгивания по поводу неожиданной встречи, и он решил привлечь внимание к своей искалеченной персоне. - Ты меня почти убила…
        - Дочь! Что с твоим лицом? - на моего папашу повизгивания младшего братца никакого действия не возымели, зато его очень заинтересовала моя травма.
        - Да так, об косяк приложилась, - отмахнулась я.
        Из-под дивана стали доноситься подозрительные похрюкивания, так что пришлось спасать ситуацию. Чтобы отвлечь внимание, я типа случайно уронила со стола стакан, разбившийся вдребезги, и стала ходить по комнате, громко топая, создавая бурную деятельность по избавлению пола от осколков. Я рылась в ящиках, будто ищу что-то важное, при этом я много шумела, а тем временем, всхлипы Макса стали ещё громче, и я расщедрилась на компресс со льдом, каким совсем недавно облагодетельствовал меня муженёк. Бывает и от него польза.
        Зато папа ласково погладил меня по голове, сказав при этом:
        - Ты такая неумеха и растяпа… Хорошо, что у тебя появился парень. Знаешь, он мне нравится. Думаю, он будет тебе хорошим мужем, надёжным…
        - Папа! - оскорбилась я. А с другой стороны, мне стало стыдно, что я его обманываю. Он был мне не парнем, а уже мужем. - Папа, - уже спокойнее, - давай оставим эту тему.
        - Как скажешь.
        Он ещё немного покружил вокруг брата, а потом отправился открывать дверь нежданному гостю, который остервенело насиловал звонок. Через минуты две он притащил в комнату заказ из пиццерии и поблагодарил меня за проявленную заботу.
        Мой папа решил, что это я для них специально заказала и умилился заботе. Было очень приятно получить похвалу.
        Потом они целый час ели пиццу, запивая апельсиновым соком, а когда не осталось и крошки, разбрелись по комнатам. Первым отчалил Стас, вместе с ним, к моему превеликому облегчению, кухню покинули Максим и папа, пожелав напоследок: «Ты больше не кулинарничай». Сенин след тоже простыл, и то как он ползал по полу с камерой наперевес, осталось мною незамеченным - и хорошо, что так, а то пришлось бы всю ночь стоять над его душой и требовать вернуть запись укомплектованного под диван Тёмы.
        Как только я осталась на кухне одна, условно одна, Шер явил себя миру. На глазах его были слёзы, а руки он подозрительно прижимал к животу:
        - А! Я думал, это ты смешная, а у вас семья - просто ахтунг! У меня от вас живот чуть не надорвался, - доверительно сообщил он мне.
        - Как будто в первый раз их видишь, - проворчала я.
        - Я, наверно, частенько буду у вас зависать… - «обрадовал» меня Шер.
        - Что? Сдурел?
        - Да я тут подумал, пока лежал, что если в неделю хоть раз устраивать себе подобные вылазки в цирк, то можно себе лайф не хило растянуть! - явно намекал он на то, что смех продлевает жизнь.
        - Ты… Ты… ты просто дурной.
        - Правда, я великолепен? - он вздёрнул мой подбородок указательным пальцем, приближая моё лицо к своему. Я резко дёрнулась и вырвалась.
        - Ты отвратительный.
        - Не, - категорично вставил Шер. - Мне моя интерпретация больше нравится. Ладно, веди в свои хоромы.
        Мы на цыпочках прокрались к двери в мою комнату. То есть на цыпочках кралась я, причём с грацией слона в посудной лавке, а Артём ни капли не напрягаясь скользил за мной тенью, при этом не издав ни звука. Мне аж завидно стало. Техника ниндзя поражала.
        Дверь перед ним я раскрыла нехотя. Но всё же я обещала.
        Щёлкнул выключатель.
        - Ого, тут у тебя две стихии? - тут же оценил обстановку Артём.
        - С чего ты взял?..
        - Оглянись.
        Я послушно огляделась. Моя сторона комнаты была обычной. А Сонина впечатляла своей оригинальностью. Я никогда не задумывалась раньше, что мы даже в оформлении половин комнат настолько сильно выражаем себя.
        - Точно… - покачала я головой.
        - Эта сторона скучная, - он ткнул в мою.
        Я тут же надулась и гордо соврала, то есть приврала:
        - Это сторона сестрёнки. Моя эта.
        Он ухмыльнулся, конечно же, не поверил. Но комментировать не стал.
        - Тогда ладно. Буду спать на кровати сестрёнки, чтобы не смущать тебя.
        - Да-а? - округлила я глаза, спать мне хотелось в своей кровати. - А знаешь, моя кровать удобнее… - и с видом продавца подержанных машин принялась нахваливать «товар», - ты как раз себе всё отлежал, наверное, лёжа на деревянном полу, так что, ложись-ка ты на мою кровать!
        - Что ты, что ты! - притворно поднял он руки. - Мне и тут не плохо, - он нахально развалился на моём ложе.
        - У тебя спина же будет болеть…
        - Может, ты мне массажик устроишь?
        - Иди ты… в баню, - отказалась я от попыток его переубедить. А пусть себе спит, где хочет, лишь бы с утра его духа здесь не было.
        - Только если с тобой, - с видом искусителя отозвался Шерхан, приподнявшись на локте и зазывно глядя мне в глаза.
        Я смутилась. Нет, спи уж на моих чистых простынях. Прямо в одежде, в которой только что протирал пол на нашей кухне. Он будто услышал мои мысли.
        - Нет уж, спасибо, - процедила я сквозь зубы, глядя как этот гад раздевается. - Ты что делаешь, извращенец?
        - Ты мне в одежде спать предлагаешь?
        - А чем не вариант?
        - Обычно я сплю голым…
        - Ты точно извращенец!
        - …но сегодня, так и быть, останусь в одних трусах.
        Наблюдать его в одном исподнем я не решилась, так что со скоростью света метнулась к выключателю и вырубила свет.
        - Спокойной ночи, - буркнула я ему, а сама залезла на подоконник. Спать не хотелось.
        - Сладких…
        За окном меня встретил отблёскивающий в темноте сонный город. Я приоткрыла форточку, чтобы вдохнуть свежий воздух и уткнулась лбом в прохладную поверхность стекла. Это умиротворяло. На улице стал накрапывать дождик. Его уже давно не было. Вся земля иссохлась в ожидании дождя. Я вся иссохлась. И так устала.
        Дождь мерно стучал по окну, карнизу, мой мозг стал входить в состояние дрёмы, убаюканный музыкой дождя. Я люблю дождь. Люблю шоколад, клубнику, «Киндер-Сюрприз». И ещё люблю зиму, когда снег хлопьями кружится и ложится. В голове сама собой всплыли строчки песня:
        «Ты любишь зиму, я полюбил бы зиму тоже.
        Я знаю точно: нет ничего невозможного.
        И если у тебя сейчас дрожь по коже,
        Мы сможем быть вместе:
        Всё быть может.»[10 - Своё Мнение «Если бы…»]
        Где-то на закоулках сознания раздалось задумчивое шеровское:
        - Ты любишь зиму? - будто он услышал мои мысли, но я уже спала и приняла фразу за сон. Очень приятный сон, в котором мы с Тёмой резонировали на одних частотах, а наши мысли друг друга дополняли, и мы могли закончить фразу друг за друга. Странный сон. Неправдоподобный, но чертовски приятный и сладкий, как и пожелал Артёмка.
        Мне снились Трус, Балбес и Бывалый, причём тот, который Балбес, разодетый в китайский традиционный халатик, свернувшись клубочком на лавочке в аллее, спал. Мирно себе дрых, никого не трогал и сладко причмокивал губами. Неожиданно на аллее появился Бывалый, распинывая всё, что попадалось на его пути, одним своим чокнутым взглядом повергая людей в шок. Постепенно, расшугав весь прочий люд, кроме притаившегося в сторонке со старинным устройством для фотографирования (то самое, которое имеет чёрную ширму и прилагающуюся вспышку) Труса, Бывалый дошёл до премило спящего Балбеса и скинул его в ворох прошлогодней листвы. Последний от этого не проснулся - лишь расслабленно вздохнул и продолжил в своих снах гнать самогонку. Зато в качестве новых нарушителей его сна на смену предыдущему хулигану прибежали ожившие кошки-копилки и стали стягивать с него халат, который с надеждой пустить на паруса потащили с собой на огромный корабль, пришвартованный на причале, у штурвала стоял царь Салтан в смешных очочках Гарри Поттера. «Паруса» были воздвигнуты в самые кратчайшие сроки и судно вышло в открытое море.
Неведомо как увязавшийся следом Балбес возлежал на надувном матрасе, который был прикреплён к кораблю тросом, так что спящий юморной типчик плыл со всеми удобствами на буксире. Но как и бывает частенько в открытом море - вскоре их настиг шторм - небеса разверзлись, явив команде матросов и прочим пассажирам разъярённого Зевса, который был подозрительно похож на Бывалого: круглые вращающиеся глазки, один из которых подбит, налепленный на щеке крестом лейкопластырь и, в довершение образа, тельняшка, треники и кепарик. Помесь Бога с типичным гопником швыряла молнии, вопя при этом что-то о гранатах и фашистах, затем она заметила Балбеса и начала над ним обхохатываться. Да так сильно, что чуть с небес не свалилась в море и не утонула. Громоподобный смех помеси начал плавно переходить в звук не прекращавшегося всю ночь проливного ливня.
        В этот момент я начала просыпаться. Открывать глаза не торопилась - лишь прислушивалась к настойчиво стучащим по окну и карнизу каплям дождя. Судя по звуку, капли были огромными. Приятные звуки, мои любимые.
        Потянувшись, я скинула одеяло и села на кровати, краем глаза отметив, что на циферблате прикроватного будильника сейчас что-то около семи утра (нереальная рань), а другим краем, что Соня опять усадила своего огроменского медведя со странным именем Хрен Болотный на подоконник. Его ей подарил Максим на день рождения, но сестрёнка посчитала большую плюшевую игрушку недостойным подарком на семнадцатилетние, так что сразу невзлюбила его и частенько использовала в качестве груши или в качестве спасителя от утреннего солнца, которое в начале дня первым своим самым важным делом считало одарить кровать Сонечки тёплыми яркими лучами, выставляя с ночи мишку на подоконник.
        Поболтав ногами, свешенными с кровати и не обнаружив еле приоткрытым левым глазом (правый всё ещё спал) в пределах видимости ни одного тапка, я огорчилась, встала, потянулась и возжелала больше света в комнату, так что сонно обратилась к медвежонку:
        - Хрюша, - по-моему, Хрен Болотный - слишком неподходящее имя для такого милого кареглазого мишки, - опять ты себе всё солнце забрал!
        - Знаешь, дорогая, - вдруг заговорил медведь шеровским голосом, - меня по-всякому называли, но «Хрюшей»?.. Ты серьёзно?
        Я в момент проснулась и воззрилась на расслабленно восседавшего на моём подоконнике Шера, цветущего и благоухающего, будто сейчас не раннее утро, а как минимум, полдень.
        - И сегодня не очень-то солнечно.
        - Ты… что… тут делаешь? - голос меня подводил, но я умудрилась спросить.
        - Я тут сижу, - выделил он каждое слово, издевательски передразнив меня.
        - Это я вижу. Я спрашиваю про то, что ты забыл у меня дома? Как, вообще, пробр… - я осеклась, внезапно вспомнив всё.
        Ответа на этот вопрос мне больше не требовалось, так как перед глазами одна за другой пронеслись картинки вчерашнего вечера.
        - Ну, как, солнц, сама вспомнила или… - тон его сделался вкрадчивым и томным: - некоторые моменты прояснить?
        - Какие такие моменты? - в мгновение ока зацепилась я.
        - Всякие…
        - Что значит «всякие»?
        - То, - Шер прошёлся по мне похотливым взглядом и самодовольно усмехнулся, - и значит.
        Я проследила за его взглядом и обратила на себя внимание. В лучших традициях сериалов, мои руки образовали на груди замок, прикрывая священные женские места, и колени прижались друг к другу как приклеенные. В этот момент мне казалось, что таким образом я становлюсь менее развратной.
        Стою перед парнем в лифчике и трусиках, да ещё и ажурных! Понесла меня нелёгкая на этот дурацкий вечер.
        Постояв так секунд пятнадцать, я решилась на активные действия, а именно: совершить прыжок до кровати, стянуть одеяло и укутаться. Под загадочную улыбку Шера мне это удалось.
        - Чего пялишься, извращенец? Это ты меня раздел? Как ты посмел? - сказала я, замотанная в одеяло как древнеегипетская мумия в погребальные холсты.
        - Я просто не мог позволить тебе спать в такой неудобной одежде, - развёл он руками «гляньте какой я хороший».
        - Ты не имел права!.. И, вообще, что ты там ещё посмел сделать?
        - Я? Да не, я ничего… А вот ты, - тут он вновь загадочно ухмыльнулся.
        - Чего? - мои глаза выкатились из орбит.
        - Эй, малыш, не кипятись и не писай кипятком!
        Своей фразой он напомнил мне о том, что очень хочется в туалет. Но правда важнее.
        Я еле как взяла себя в руки и рассудительно успокаивающим саму себя тоном прошипела:
        - Я не писаю. Окей. Так что, ты говоришь, я сделала?
        - Ха! - продолжал он издеваться. - Ты была великолепна!
        - В чём? - заорала я, не помня себя, позабыв о внутренней установке на спокойствие. Да я тебя, гадёныш, с подоконника сейчас скину в порыве убийства.
        - Во всём, - он утвердительно кивнул и расплылся в довольной улыбке.
        - Чёрт, да неужели ты не можешь нормально сказать? - продолжила я взрываться.
        - Ты назвала меня чёртом?
        - Считай, что это вводное слово. Хотя… нет! Не считай! Не считай! Первое слово съела корова! - вспомнила я детское выражение.
        - Я что, в детсаде?
        - Ты в дурдоме! - какая я самокритичная.
        - Как самокритично…
        Он мои мысли читает? Точно извращенец.
        С глухим стоном я повалилась на кровать и возжелала умереть. Чтобы в моей кончине обвинили Артёма Охренчика и дали ему пожизненный срок. Пусть зэков лучше изводит в тюрьме.
        - Э-эй… - донеслось со стороны окна. - Ты плачешь что ли?
        Вот пристал, мистер клещ. Сначала довёл, а теперь интересуется состоянием. Я не плачу. Вообще никогда не плачу. Но он этого не знает. И не узнает никогда. Потому что ему, по большому счёту, нет до меня дела. Я для него игрушка на ночь. Но он же не «играл» мною, пока я спала? Что случилось ночью, на что он намекает?
        - Ты злишься на меня? - прошептал он мне почти на ухо. Когда только допрыгал так быстро? Фух, уберите от меня этот мешок тестостерона. А то я уже раздумываю истерить.
        - Да, - в подушку буркнула я.
        - Ну, прости, что ли…
        Приятный голос продолжал тёплой волной щекотать особенно чувствительную шею.
        Я зависла.
        Потом отвисла и отпихнула его от себя. От греха подальше.
        - Ты совсем обнаглел. Ночью до меня домогался, и сейчас пытаешься… У тебя, вообще, совесть есть?
        - Наверное, будет сложно поверить в это, но у меня совесть есть.
        - Да ладно? И она тебе не помешала наси… приставать ко мне?
        - Эй, малышка, это ты меня домогалась, вообще-то! - возразил Артём.
        - Чего?! - кажется, мои глаза стали размером с две блинные сковородки, которые норовили съездить Шеру по ехидной мордахе.
        - Могу повторить, - чуть ли не стесняющимся голосом отозвался он, будто девица на выданье. Но следующая фраза прозвучала вкрадчиво: - Ты до меня грязно домогалась.
        - Ты врёшь!
        - Ты меня раскусила, сдаюсь, - он задрал руки вверх. - Я вру, - и, сделав паузу, добавил: - Не грязно.
        - Да ты, вообще, всё придумал!
        - И зачем мне это? - логично. И этот дурацкий спокойный уверенный тон. При… придушила бы.
        - Я бы так никогда не сделала!
        - В моём-то обществе? Я бы не был так уверен, малыш.
        - Точно! Это всё твое гадкое дурное общество.
        - Значит, ты больше не отрицаешь того, что покушалась на мою честь?
        - Отрицаю!
        - Ты та-а-ак противоречива, - протянул он, удобнее устраиваясь на розовом (спасибо, папочка любимый) ковре в середине комнаты в позе йога, подоткнув ноги. В своих руках он вертел единорога, подарок Олли, я вырвала игрушку и спрятала под подушку. Всю неделю только с ним и спала, делилась с единорожиком мыслями перед сном, и казалось, что держа его в руках, Шер сможет узнать мои тайны, хотя если начистоту, какие уж тайны у меня.
        Радует факт, что Шер одет. Или не радует?.. Тьфу! Что за мысли? Он клевещет на меня. И кому? Мне самой!
        - Прекрати переводить тему, - взмолилась я.
        - Как хочешь, - неожиданно согласился Артём, сосредоточив взгляд на моём лице. Как-то не по себе стало. - Было… - он сощурил глаза и, влив в свой голос тонну страсти, продолжил: - жарко!
        Я покраснела, но взяла себя в руки и попыталась отшутиться (то есть съязвить):
        - Жарко? Ты что, шарился в моих вещах и нашёл спички? Спички детям не игрушка.
        - Вечно ты весь кайф обломаешь и момент испортишь, - прискорбно сообщил Шерхан и засмотрелся на потолок, заинтересовавшись мохнатой розовой люстрой (из какого сескшопа папуля притащил эту хрень я постеснялась спросить). - И опять со своими детскими выраженьицами.
        Возражать и говорить, что выражение ни капли не детское, а совсем даже взрослое и актуальное в наше время, я не стала. Тем более не стала объяснять, что это я так удачно завуалировала в нём предназначенное Артёмке оскорбление, что он дитё. Зато я внутренне собой возгордилась и возрадовалась, что хоть один из нас не обделён умом. И этот счастливчик явно не он.
        - Хорошо, - я вновь решила вернуть разговор в прежнее русло. Для большей внушительности даже на ноги вскочила и стала прохаживаться перед Шером замотанная в одеяло на манер персонажей, стоящего на полке с книгами талмуда «Мифы и легенды Древней Эллады». - Продолжай. Что там дальше после… хм… «жарко»?
        - Малышка, а ты прыткая. Сразу с места и в карьер, - задумчиво молвил он, увлечённо разглядывая дефилирующие перед его носом обнажённые щиколотки.
        - Ты о чём? - в душу закрались подозрения, которые мой принц махом подтвердил:
        - Без всяких прелюдий сразу приступила к… действиям…
        - К-каким действиям? - сердце ускакало куда-то в пятки и стало там выбивать ритмы чечётки похлеще чикагских профи.
        Шер оглядел меня, удовлетворился созданным эффектом и вернулся к созерцанию моих ступней. Фетишист чёртов. Вновь переведя голос в режим «Дамский угодник» с тональностью «Пылкий мачо», он продолжил удовлетворять моё любопытство:
        - Ты была такой страстной!
        Но он просто издевался. И сколько бы я не пыталась впоследствии вернуться к разговору и выпытать у него правду - не раскололся.
        46
        «Кажется, эта балбесинка уснула на подоконнике» - понял Шер, не дождавшись её ответа, и, улыбнувшись своим мыслям, встал с кровати, так приятно пахнущей его малышкой, чтобы переложить на кровать.
        Взяв спящую девушку на руки, Шер оглядел тёмную комнату, освещаемую лишь кое-как долетающим до девятого этажа отблеском горящих жёлтым светом уличных фонарей да небольшими световыми вспышками за окном, неимоверно следующими после столкновений двух тучек, и поблагодарив свою наследственность за отличное зрение, позволяющее ориентироваться даже в темноте, потащил ношу к расстеленной кровати, которую уже успел прогреть своим горячим телом. Он отлично понимал, отчего был разгорячён, но рациональный ум отсекал всякие «левые» мысли, заставляя нести свою малышку на вытянутых руках, как особо опасный объект. Но девушке такое положение вещей абсолютно не понравилось, поэтому она скатилась ближе к его телу и обхватила шею руками, сладко повиснув.
        Он прикусил нижнюю губу и отчётливо пожалел, что решил щегольнуть перед ней оголённым торсом. Но стоически выдержал соблазн и уложил её на кровать. Уже и сам хотел улечься на соседнюю койку, как примерный мальчик, но он вдруг вспомнил, что эта роль явно не из его репертуара, так что Артёма посетила мысль отомстить девушке за то, что она недавно прижималась к нему. Он решил, что таким образом малышка надругалась над его физиологическими потребностями и теперь её ждёт страшная кара. Ну, как сказать «кара», скорее дружеский подкол.
        Шер потёр руки в предвкушении и приступил к осуществлению своего коварного плана мести, в который входило раздеть малышку до нижнего белья (она девушка стеснительная - разденешь до конца, а она утром это узрит и коньки отбросит от стыда в лучших традициях жанра «а-ля невинная чика»), а потом упасть в её объятия (или её заключить в свои) и так продрыхнуть до утра. А вот с утречка заценить великолепный спектакль.
        Всё исполнил в лучшем виде: раздел её, лёг рядом, поворочался, разгорячился ещё сильнее, проклял себя за это сто раз, вскочил, проклял себя вторую сотню раз, её проклял и перелёг на другую кровать, успокоив себя тем, что план и без совместных просыпаний довольно неплох. Тем более что он так и не смог сомкнуть глаз в эту ночь. Сначала он не терял надежды: даже овечек считал, но насчитав около четырёхсот семидесяти восьми, он сбился со счёта и расстроился. Потом попробовал считать капли дождя, бьющие в окно. Это оказалось сложнее, так что надежду он подрастерял, встал с кровати, побродил по комнате, оделся.
        За окном забрезжил рассвет, по-сумеречному окрасив комнату сквозь завесу не прекращавшегося всю ночь дождя в играющие серые полутона, мазнул по лицу кутавшейся в одеяло с розовыми барашками, находящимися «in love» с не менее розовыми слонятами, малышки, озарив её милое ушибленное личико. Шерхан невольно залюбовался с грустной усмешкой на губах и, решив словить момент, достал из необъятного кармана широких джинс стильный коммуникатор и запечатлел представшую картину. Повертел телефон в руках, как бы примеряя рамку для фотографии, затем решил, что на фото плохо видно, какая же она всё-таки хорошенькая, и приблизив с помощью зума, щёлкнул ещё раз, взяв в кадр только её умиротворённое лицо. Вся синюшность лица девушки его мало волновала. Даже больше - сильнее умиляла и вызывала не жалость, но сочувствие.
        Смирившись со своим бзиком, Артём уселся на подоконник и, прислонившись к прохладному стеклу, стал ждать пробуждения своей малышки, пообещав и себе, и ей, что оно будет фееричным.
        - Какой я была? - поинтересовался мой рот совместно с голосовыми связками, в то время как все остальные части тела пребывали в шоке.
        - Страстной, - он вновь проскользнул по мне пошлым взглядом. - Я бы сказал «страждущей моей любви»!
        - Псих… - печально констатировала я, не веря ни единому его слову. Хоть бы врал правдоподобнее… У меня, в любом случае шок, но веры его словам нет. Я не контролирую себя в порывах страсти (признаю!), особенно к таким, как этот экземпляр, который вальяжно развалился на полу. Но какая между нами могла быть страсть, когда я сопела в обе дырочки и, благо, не храпела? Лунатичка я, что ли? Вот уж профанация.
        Пока я, застыв, пыталась разобраться в своих тайных пристрастиях, Шер, до этого преданно глядевший безумным заинтересованным взглядом на мои щиколотки и то и дело принюхивающийся к атакующим комнату через дверную щель ароматным запахам, решился удовлетворить своё чрезмерное любопытство и задрал одеяло, в которое я усиленно куталась, до моих побитых колен со словами:
        - Я так и не успел твои ноги нормально заценить! - и провёл по одной из икр тыльной стороной ладони.
        Я шокировалась, но быстро отошла, взбунтовалась и заверещала, как сработавшая в глухую ночь от случайного шороха сигналка стоящего под окнами соседского драндулета:
        - Прекрати меня лапать! Ты - бесстыжее существо! Манья-я-ак!
        Шер довольно заулыбался, смешливые искорки в его глазах заплясали Джигу-Дрыгу.
        Я не успела его пнуть, за дверью раздался быстрый топот несущихся в сторону моей комнаты ног и отчаянный вопль:
        - Дочь! Держись, я уже иду! Не давайся маньяку! Вспомни уроки самообороны!
        С этим криком папа ворвался в комнату, распахнув со всей дури дверь и потрясая во все стороны сковородой, на которой сиротливо возлежал блин, поджаренный, с одной стороны. За его широкой спиной с высунутым от предвкушения бурных событий языком маячил Сенька, маньяча видеокамерой.
        Не знаю, каким образом мне удалось мобилизовать все свои силы, ибо Шер застыл истуканом, заслышав звуки приближения моих родственников - пользы от моего муженька было «ноль», но перед самим Пришествием моего папы, за секунду до его чудесного появления на пороге, я с силой запихнула (точнее запинула) Артёма под кровать Сони, а сама плюхнулась на пол, накрывшись своим неизменным одеялом, с которым не рассталась бы даже под угрозой смерти.
        Иногда люди спят на полу. Это нормально. Даже полезно для спины, осанка появляется, да и классная профилактика сколиоза. Именно это я и собиралась им объяснить, когда бы они меня обнаружили под одеялом.
        Мой папуля в своей типичной для дома одежде: сидящих на бёдрах аккуратных белых спортивных брюках, натянутой на торс в тон им белой футболке, мягких пушистых тапочках, в которых он утопал (единственная вещь его домашнего гардероба, которая выбивалась из рамок его элегантного образа) и в опрятно повязанном криво-косо сшитом фартуке с изображением Капитошки (эксклюзивная вещица, это я его сшила в восьмом классе); оборвав дикий крик, замолк и зафиксировался в весьма эпичной позе, что я углядела из-под опущенных век: в правой руке он держал сковороду, а левой рукой замахивался на невидимого обидчика дочери лопаткой для переворачивания блинчиков, на голове торчал возмущённый «ёжик», а в глазах плескалось безумие, постепенно переходящее в недоумение и даже расстройство, что снова обломали и маньяков не предоставили.
        - Дочь, ты уже труп… или просто спишь? - полушёпотом поинтересовался он с надеждой в голосе (бог ты мой, на что он надеется, хотела бы я знать!)
        - Похожа на трупешник, - авторитетно заявил «добрый» братишка. - Ментов вызываем?
        Я заворочалась, изображая, что верен второй вариант. Папа умилился, расслабился и опустился подтыкать моё одеяло:
        - Эх, солнышко, какая же ты неуклюжая… Неваляшка… С кровати навернулась…
        Под Сониной кроватью раздалось невразумительное шуршание, будто мышь чихала, так что пришлось срочно «просыпаться» и орать:
        - Доброе утро, папа!
        Папа шокировался и на секунду оглох:
        - У-утречка, д-доченька.
        - О! Ты решил меня разбудить и позвать к завтраку? - деланно покосилась я на кулинарный инвентарь в его руках. Блина в сковороде уже не было. Папа проследил за моим взглядом и тоже заметил, что чего-то не хватает. Удивлённо проморгался, снова воззрился на сковородку. Я же, будучи более осведомлённой, прислушалась и оказалась права - из-под сестрёнкиной кровати доносилось подозрительное тихое, но старательное чавканье.
        Загадочное исчезновение завтрака также приметил и Сенька, но в отличие от своего дяди, он оказался куда проницательнее и сообразительнее и, быстро сделав соответствующие выводы, незаметно для меня направил камеру в сторону жующего под кроватью бабуина.
        Мне снова потребовалось отвлечь папу, пока он не раскрыл нас и не уличил во лжи. Я слишком много перетерпела этой ночью, и сейчас не сдамся.
        - Папуль, мне надо переодеться! - решительно заявила я.
        - Зачем? - он всё ещё не мог отойти от таинственной метаморфозы и оглядывался по сторонам в надежде найти пропажу на полу.
        - Чтобы прийти завтракать.
        - Для начала надо умыться.
        - Для начала надо одеться.
        - Ха! - наконец-то забыл он о герое Масленицы. - Раньше, значит, не гнушалась в пижаме по дому щеголять, а сейчас стесняешься?
        - Скинь кавайное одеяло, сестра! Зрители жаждут порно! - возопил Сеня и отхватил лёгкий подзатыльник дяди.
        - Не стесняюсь. И я не голая, - надула я губы и щёки.
        Папа не удержался и, побросав кухонные прибамбасы, сдул мои щёки, ловко выставив оба указательных:
        - Ути-пути, пупсик!
        - Папа!
        - Ладно-ладно, уже ухожу. Пойду, наберу тебе ванну с травами. И ещё крема найду, чтобы твои, - его указательный палец коснулся моего чувствительного носа, скатившись с него словно с горки, а я не удержалась и чихнула, - фингальчики расслабились и сошли. Вот видишь, правду говорю, - намекнул он на мои чихи. - Будь здорова!
        Я прикинула, что переодеться в комнате всё равно не смогу, так что посильнее укуталась в одеялку, схватила полотенце и первую попавшуюся под руку из сваленной в кучу около моей кровати одежду и побежала за ним следом, шикнув Тёме напоследок, чтобы он сидел тихо и не высовывался. Я убедилась, что мелкий любитель видеосъёмки тоже покинул комнату, и хорошенько прикрыла дверь за собой. На моё реактивное бегство папа лишь покрутил лопаткой у виска, решив, что его дочурка, падая с кровати, крепко приложилась головой и теперь немного сумасшедшая. Но потом он подумал, что какой бы она не была, он всё равно будет её любить, и отправился исполнять обещание.
        Наконец, когда ванна была наполнена, и как только папуля под гогот Сени прочёл лекцию об использовании щедро предоставленных им личных коробочек, бутылечков и баночек косметологического назначения, мне было разрешено войти. Глава семейства, избавившись от меня, навострил свои пушистые «лыжи» на кухню доготавливать завтрак и утащил с собой отчаянно вырывающегося племяшку.
        Попав в ванную комнату, первым делом я имела честь лицезреть себя в зеркале и ужаснулась. Я знала, что всё плохо, но не подозревала, что настолько.
        Под правым глазом семафорил всеми оттенками цвета «фазана» результат пламенного поцелуя области глаза с ручкой смесителя, а на лбу красовалось нечто тех же цветов, но немного больших размеров, ко всему этому стоило добавить аристократичную (то бишь мертвенную или вампирскую) бледность - и вот она - изумительная картина моего сногсшибательного я. Шер точно извращенец, раз позарился на это «чудо». Его последующая озабоченность моими кривыми и косолапыми ногами лишь подтверждала мои догадки. Было бы страшно, если он делал попытки любоваться моим личиком. Так что ноги, как альтернатива, вполне себе приличный вариант.
        Последовав совету папы, я обмазалась разными кремами, напутав назначение каждого из них (а вот не надо писать не по-русски), и расслабившись, отмокала в ванной, скрестив пальцы, чтобы моего кавалера никто не обнаружил.
        Всё же горячая ванна - это нереально крутая вещь. Я будто зарядилась энергией ещё на полстолетия вперёд. И вылезать не хотела вообще. Но я помнила о Шере, которому сидеть запертым в моей комнате вряд ли нравилось. Так же у него был встроен моторчик в попе, или это называется «чирь», в медицинской терминологии я не сильна, он вполне мог предпринять попытку покинуть квартиру самостоятельно, вообразив себя ниндзя.
        Так что я собралась духом и вытащила разомлевшее тело из остывающей воды, волосы феном сушить не стала - люблю, когда они сохнут естественно (хотя папуля всё-таки молодец, что выделил ему местечко в нашем косметическом царстве), зато нашла на полке пудру и тоналку, при помощи которых смело замазала уродливые следы моей неуклюжести, или говоря языком папы «неваляшничества». Схваченная мной одежда оказалась тем самым Сониным подарком: хип-хопперские джинсы и розовая (или у меня паранойя, или он меня преследует, я имею в виду этот цвет) майка, которые я, постирав и высушив несколько дней назад, бросила около кровати в надежде когда-нибудь погладить, да так и забыла.
        Вскоре, полностью готовая к труду и обороне, а переводя на язык собственной ситуации - ко лжи и скрытничеству, я отправилась в свою комнату и, зайдя внутрь, шёпотом прошипела:
        - Эй, ты как? - ответа не последовало. Я повторила попытку: - Артём, ты здесь? Ты уснул что ли? - я заглянула под кровать, но оттуда на меня взирала темнота и пустота, обожающие проводить время вместе и частенько зовущие с собой и молодёжь.
        С перемежающимися тихими, но истерическими воплями: «О боже, куда ты подевался?» «Да хоть бы ты провалился!» - я перерыла все укромные уголки комнаты и направилась на всех парах дальше исследовать квартиру на наличие своего гамадрила.
        Мои страхи подтвердились - он пропал, а если его обнаружили родственники? О нет! Я была не готова к тому, чтобы как в известной песенке мой «старик» оторвал ему «башку»[11 - Звери «Дело не в этом»], а после и мне.
        Да… Мой папа способен оторвать башку, только если его назвать стариком. А вот что он сделает с Шериком за то, что тот продрых (хотя и не факт, что только дрых) всю ночь в спальне дочки, я даже не знаю. Ну, может словом дурным обзовёт и за дверь выставит. Он же у меня пацифист.
        Но опасаться стоило. Мало ли, вдруг он срочно решит переквалифицироваться в профессионально ассасина?
        Это всё глупые фантазии, но я всё равно покрылась гусиной кожей.
        Я обшарила зал и коридор, остановившись около кухни, откуда доносилось весёлое шкварчание и добродушный трёп, наверное, папа Сеньке рассказывает про свой первый архитекторский проект, с которым возится уже несколько недель и всё никак не может нарадоваться, что наконец, может заниматься конкретно своей любимой архитектурой, а не дизайнами, которые «любой дурак в компьютере сам может наваять».
        Решив убедиться, что моего горе-мужа нигде нет, ожидая худшего, я влетела на кухню и так и застыла стоя на одной ноге и с раскрытым ртом - моя челюсть упала и потерялась. Увиденное зрелище меня настолько сильно впечатлило, что я чуть не распласталась на полу коровьей лепёшкой.
        Благодаря своему неожиданному появлению я имела возможность заценить супер-финт - крепкая рука повара тряхнула сковородку, блин с неё взметнулся вверх где-то на метр, совершил первый и последний в жизни пируэт (Волочкова отдыхает, а Цискаридзе нервно курит в сторонке ментоловыми «супер слим») и ровнёхонько плюхнулся на место. Крепкой рукой оказалась татуированная рука моего ночного гостя, который вальяжно опёрся бедром о плиту и меня не видел, чувствуя себя суперзвездой на Красной дорожке, так как уже нашёл своего зрителя в лице малолетнего шкета с необычайным блеском в глазах снимавшего того на камеру. Создавалось ощущение, что облачённый в папин фартук Артём пытается строить из себя старшего брата.
        Я хотела умилиться и растечься липкой лужей на паркете, но вовремя спохватилась и вспомнила об оторванных головах и громким шёпотом привлекла всеобщее внимание мужских особей:
        - Артём! - парень вздрогнул от неожиданности и чуть не разлил тесто для блинчиков на плиту. - Я же тебя просила не вылезать! A ты… ты вылез! И, мало того, ты х-хозяйничаешь!
        - Я готовлю… - отозвался новоявленный кулинарный гений, не воодушевившись моим примером и не переходя на шёпот.
        Я шикнула на него, а одновременно со мной:
        - …завтрак любви! - радостно перебил Артёма Сеня.
        Мы с муженьком прожгли приколиста убийственным взглядом, одним на двоих, так как оба наших идентичных взора составили прекрасный тандем. Но братишка ничуть не смутился, лишь залихватски подмигнул и улыбнулся, тряхнув своей рыжей головой. Нет, ну как можно на него сердиться?
        Кажется, это мы с Шером тоже поняли одновременно, потому что моя половинка передумала сердиться синхронно со мной.
        - Я готовлю себе пожрать, - безапелляционно заявил он, завидев с каким голодным взглядом я поглядываю на еду. У меня и желудок заурчал, требуя пищи.
        Стоп. Какая еда? Где все люди, проживающие в этой квартире?!
        Я выбежала из кухни и совершила марш-бросок по всем комнатам, в результате которого выяснила, что папы, Егора и Сони дома не было, дядя Максим храпел попой к верху (кажется, чтобы успокоить нервы после вчерашнего ночного происшествия, он перевозбудился и теперь проспит до ночи), а Стас сидел за компом и маньячно пялился на экран, не слыша звуков из вне.
        - Где все? И почему он всё-таки здесь? - я вернулась в царство Еды и плюхнулась к Сеньке, подвинув того к окну. Тот заявил, что здесь идеальное место для видеосъёмки, свет чудесно заливает помещение, и я сама должна сеть там, куда хочу его усадить. Я решила не спорить зная, что если этому сорванцу и взбредёт что в голову, то это надолго. Кажется, из этих же соображений родители не могли лишить младшего ребёнка камеры. Но возможно, всё намного глубже, ведь у него на каждого из нас имеется обличительный компромат.
        - Спроси у своего… мужа, - ехидно посоветовал мелкий, после того, как репрессии по поводу его переселения к окну были пресечены.
        - Хорошо, - буркнула я и повторила свой вопрос Тёме.
        - Я же сказал, почему я здесь, - устало отозвался он тоном измождённого учителя. - Мне охота есть!
        - Это я уже поняла. Меня интересуют детали! Например, куда все подевались, что ты осмелился вылезти?
        - Все расползлись по норам, как тараканы во время включения света на кухне, - я поморщилась от сравнения и мысленно добавила, что жаль, тараканы в его башне никогда не разбегутся, так как проведение туда электричества запланировано после конца света.
        - Меня интересует конкретика.
        - А меня голые бабы и буфера! Но я же не требую от тебя раздеться! - вспылил повар, разглядывая меня с укором.
        - Озабоченный доморощенный маньяк! И хам!
        - Ха-ха-ха! Я смеюсь тебе в лицо! - возопил Артём, переворачивая блинчик.
        Мой умный братишка философски заметил:
        - Ты смеёшься в «лицо» блину.
        - Так, Сенокос, хавалку захлопни, а то не получишь свою порцию, - отрезал Шерхан, которому факт того, что кто-то осмеливается над ним шутить, не нравился.
        - А почему у него есть порция, а у меня нет? - почти обиделась я.
        - У него её уже почти нет. Но была, потому что он будущий мужик. А нам, мужикам, необходимо есть, чтобы получать энергию, иначе ни в одном батле не продержаться, - изрёк муженёк и даже указательный палец зачем-то вверх задрал, наверное, подумал, что так будет показательнее.
        - Мне тоже нужна энергия, - капризно возразила я. - Я растущий организм.
        - Ты толстеющий организм, - отрезал Шер. - Девушкам вообще нельзя есть, иначе они разбухают, как бочки. Как я потом людям на глаза с тобой покажусь?
        - Я не толстая! И, вообще, не буду я есть твою стряпню. Ты, наверняка, даже готовить не умеешь по-человечески! И в мою порцию можешь даже подсыпать чего-нибудь…
        - Ага, сестра, - вновь подал голос Сенька, - я видел, он уже сыпанул чего-то.
        - Я ничего не сыпал! Клевета! - отозвался Артёмка, потрясая лопаткой.
        - Какие-нибудь анаболики, наверное, добавил, - с видом знатока кивнула я.
        - Ты сама анаболик, причём на всю голову! Я сахар добавлял, - он предоставил нашему судейскому коллективу пустой стакан. И на самом деле - на стенках остались приклеенные крупицы кристалликов сахара, видимо, перед тем как набрать песка, он забыл высушить стакан. Такие мелочи даже я знаю.
        - Заметно… - мрачно констатировала я.
        - Звучит неубедительно, - огрызнулся он и пустился в объяснения. - Вот видишь, - его палец указал на образующуюся полоску между верхней чистой частью полости стакана и нижней - с крупинками, - эта линия свидетельствует о том, что я набрал ровно полстакана сахара…
        - Целых полстакана?! - удивилась я.
        - Ага, а потом подумал и ещё сахара бухнул, уже на глаз.
        - И как их есть?
        - Я люблю сладкие блины.
        - А попа не слипнется?
        - Я себе готовлю! И, вообще, к моей секси-попке ещё ни у кого претензий не было.
        - О! - уцепился Сеня, с мечтой о новых эксклюзивных кадрах. - Покажи свою натренированную попу!
        - Мелкий, ты извращенец, - хором сказали мы с Шером, прекращая на время свои баталии, и покачали головами, переглянувшись.
        - Сами вы… - махнул малыш на нас рукой. - Ничего от вас не дождёшься…
        Путём совместных препирательств, приправленных адресованными друг другу ироничных измывательств, Шер доготовил целую двадцатисантиметровую стопку вкусных, прожаренных блинчиков, которые мы уже почти умяли совместными усилиями за считанные секунды (никто и не вспомнил, что их пересластили), открыв сразу две банки сгущёнки, когда на кухню выбрался зомбированный Стасик. Он оглядел притихшую компашку, вытащил из-под наших носов тарелку с тремя последними блинчиками и ушёл в свою обитель, ничего не говоря.
        Мы лишь с сожалением проводили тарелку взглядом.
        Поев и раздобрев, Артём рассказал, что моему папе позвонил заказчик и тот сломя голову, побросав на кухне всё как есть, поскакал на работу. На мой логичный вопрос, откуда он узнал это, ведь он должен был прятаться под кроватью, Шер ответил, что папа чересчур эмоционально верещал на всю квартиру, так что слышно было везде. Сенька от себя добавил, что папа, ну, очень сильно спешил и поэтому улетел в своих пушистых тапках, опомнился в районе первого этажа, когда словил осуждающий взгляд Серы, невесть как узнавшей, что Род сейчас будет пробегать у её дверей и поджидая его, чтобы сказать очередную отборную гадость, так сказать, отомстить за вчерашнее; и примчался обратно, переодевать обувку, а за это время успел посвятить Сеню в текущее состояние дел.
        Про остальных членов семьи я и так знала ровно столько, сколько и мои собеседники, так что более расширенной версии информации не последовало. И я со спокойной совестью заявила муженьку:
        - Тебе пора домой.
        - Ты меня выгоняешь? - удивился он. - Провела со мной ночь, съела приготовленный мною завтрак, а ты так жестоко хочешь со мной обойтись? - я молча делала вид, что заинтересовалась расцветкой обоев. - Знаешь, молчи. Я всё равно хотел уходить.
        Он поднял свои телеса и двинул в коридор.
        - Эй, ты посуду не помыл, - крикнула я ему вдогонку и получила полотенцем по лбу, которое весьма удачно (для себя, конечно, не для меня) метнул в меня Шер прямо с порога.
        - Вот борзота. И приготовь им, и покорми, и посуду помой… - начал причитать он тоном бабульки с профессиональным стажем ворчания целый век
        - Но это ведь ты её замарал, - пискнула я, а Сеня кивнул, соглашаясь. Ему посуду мыть тоже не хотелось, и он был рад свалить это дело на другого.
        - О-хре-неть, - по слогам вымолвил Шер. - Малышка, тебе ещё и утром по башке приехало? Ты ваще офигела. Сама мой!
        Я хихикнула, вспомнив известный анекдот об одинокой женщине, которая пригласила на ужин мужчину и после удачного его завершения заявила ему: «Ну, теперь ты мой!» Мужчина на это ответил ей: «Сама мой!», ужаснувшись перспективе выступить посудомойкой, неверно истолковав желания хозяйки, и убежал.
        Я на Шера с безумными воплями не набрасывалась, если не считать ночных событий, но это лишь по его словам, которым веры мало, так что это не считается.
        Артём оскорбился моему детскому поведению и утопал в коридор. Я поспешила следом, так как у меня были дела в городе. Нужно было забрать телефон.
        - Эй, малышка, а ты куда? - Тёма обратил внимание на то, что я тоже обувалась. - Решила меня проводить до машины и подарить сладкий поцелуйчик своему мужу?
        - Ага, решила проводить, - саркастично ответила я, не отдавая должного внимания «поцелуйчику». - Чтобы убедиться, что ты уедешь. А не как вчера…
        «Вломился ко мне в квартиру», - не успела закончить я, потому что Шер меня перебил:
        - Не воображай лишнего, мась.
        Я воображать не стала, лишь показала язык его затылку с выбритой эмблемой FJB и надела дождевик.
        Сеня тоже кинулся одеваться:
        - Я с вами!
        - Сиди дома. Сегодня погода не для гулянок. Простудишься ещё, - прочла я ему нравоучения тоном мамочки.
        - Я не хотел этого, - обречённо вздохнул мелкий, - но вы меня сами вынуждаете…
        - Ты о чём, мелочь? - обернулся на него Артём.
        - Я об этом, - братишка ловко покрутил перед изумлёнными нами своей камерой, намекая на имеющиеся видео с провокационными кадрами. Шерхан совершил в его сторону телодвижение в надежде отобрать аппарат, которым сам же откупился ранее, но Сенька спокойным голосом осадил его: - Ты думаешь, самое важное я храню здесь?
        Парень согласился, кивнул. Потом посмотрел на меня и проглотил то, что хотел сказать, воззрившись на меня с неподдельным интересом.
        - Что не так? - испугалась я.
        - Ты, - в меня упёрся его палец. - Ты в… дождевике? - его бровь взметнулась вверх в удивлении.
        - Да, - серьёзно ответила я, не понимая, к чему он ведёт. Нормальный дождевик, качественный. И цвет приятный жёлтый, как миньон из мультфильма.
        - В дождевике? Малышка, ты где его отхватила?
        - А что такого? Это же удобно. И не промокну.
        Шер лишь сам себе улыбнулся, покрутил пальцем у виска, присвистнув, и вышел на лестничную площадку. Я следом за ним. А за мной - мелкий.
        Такой процессией мы выкатились на первый этаж, воспользовавшись лифтом.
        - И куда ты? - обернулся ко мне на выходе из подъезда Артём, накидывая на голову пиджак.
        - Куда надо.
        Отвечать не хотелось. Вот какое ему дело? Сначала изгаляется над моим дождевиком, а потом строит из себя заботливого человечка.
        - Ладно, можешь не говорить. Я тебя подвезу, - упрямо огорошил муженёк.
        - Спасибо, я воздержусь! - решила я проявить характер. Нет, определённо что-то странное со мной происходит. Я такой дерзкой стала, что самой не по себе.
        - Ничего мы не воздержимся, - перебил меня Сеня.
        - Эй, братишка, что ещё за «мы», ты же по своим делам собирался?
        Сеня задрал нос к потолку:
        - Мои дела напрямую связаны с твоими.
        - И что это значит? - усмехнулась я, подивившись бредовому состоянию братика.
        - Это значит, что я еду с тобой.
        - Вот только я никуда не еду, - развела я руками, изображая сожаление.
        - Достали! - коротко высказался Артём и закинув меня к себе на плечо, потащил в машину. Я даже начать сопротивляться не успела, как сидела пристёгнутая на пассажирском сидении рядом с водителем, а Шер уже заводил машину.
        - Это называется похищение, - возмутилась я.
        - Ага, киднеппинг, - вякнул с заднего сидения Сеня, отряхиваясь и разбрызгивая вокруг себя капли дождя.
        47
        Марш-бросок от подъезда до машины составил всего около шести метров, но оба представителя сильного пола промокли до нитки. Сенька по поводу зонта даже не заморачивался, выскочив в толстовке, которая тут же вымокла, как и одна половина пиджака моего муженька, вторая же была сухой - спасибо мне, ведь я на ней висела.
        - Смотри у меня, Сеновал, - пригрозил ему кулаком Шер, стягивая пиджак, - будешь умничать, за мной не заржавеет, - и премерзко ухмыльнулся, прицельно закинув снятую вещь прямо в мелкого.
        Я тоже кряхтя сняла свой дождевик, хотя сделать это пристёгнутой было сложновато, и сложила его в ногах.
        - Окей, договорились, - подмигнул ему глядя в зеркальце заднего вида братишка, скидывая его одежду рядом с собой на сидение, где уже лежала большущая запечатанная коробка, - Шерри…
        Шерри напрягся: лицо его обрело жёсткость, а мускулы налились свинцом, две огромные клешни преобразовались в два пудовых кулака; сузив глаза, он стал медленно поворачиваться к разбалугирившемуся пацанчику с вполне понятными желаниями, среди которых убийство с особой жестокостью и дальнейшее рытьё могилы в моей компании, как соучастницы. Перспектива последнего пункта меня совсем не обрадовала, как, впрочем, и весь план в целом. Я приступила к активным действиям.
        Я вообще не знаю, чем я думала и думала ли вообще. С недавних пор подобными вещами я себя не обременяю. Иногда, это играет на руку, иногда, наоборот, портит всю картину. Но результат всегда получается неожиданным и удивляющим.
        Так что моя правая рука сама потянулась к Шеру, и после того, как я обнаружила, что она покоится на его макушке, мне осталось лишь провести ладонью по его мокрым волосам, задев и ухо. Парень застыл, перевёл на меня изумлённый взгляд, сглотнул, и в этот момент на кончике его носа налилась огромная капля, которая повисла там с две секунды, а затем отчаянно сорвалась вниз, как бешеный экстремал, совершающий прыжок с высокого обрыва на банджи.
        Вылупленные на меня ошарашенные глаза в союзе с висящей каплей вызвали во мне положительные эмоции, улыбку, смех. Именно в этой очерёдности. А на последней стадии стало просто нереально смешно и я, подобно Тёме в его обычной манере ржать, согнувшись пополам, захохотала во весь голос, придерживая его рукой за шею, то есть придерживая себя, чтобы не укатиться под сиденье.
        Опомниться раньше Шерхана я не успела - он меня опередил и мягко, но настойчиво схватил мою правую ладонь, легонько её сжал, призывая меня к порядку и, не дождавшись этого порядка, всё же спросил вкрадчивым голосом:
        - Это ты надо мной сейчас угораешь?
        Его слова возымели должный эффект. Мои дикие подвывания в момент перекрались, будто «пришёл электрик и вырубил все провода». Стало страшновато. Я предсмертно всхлипнула, а Артём продолжать убивать меня пока не спешил, явно смакуя момент.
        Так мы и сидели как два дебила: моя рука на его шее, сверху его клешня и нездоровый блеск в глазах, в моих же - запуганность деревенской овечки, случайно отбившейся от своей отары и набредшей по велению злого рока, а может просто потому что жила под лозунгом «лох - это судьба», в логово волчьей стаи, где в роли их предводителя выступал Шер собственной колоритной персоной.
        Он смотрел на меня кровожадно, как ему и полагалось по сценарию, а я вся сжалась под этим взглядом и собиралась выломать дверь или лобовое стекло, чтобы сбежать поскорее от своей смерти, жаль только, что реально сил на это не хватило бы. Пришлось закусить губу и ждать своей непривлекательной участи, но ждать оказалось слишком волнующе, а сердце было готово вообще вылететь юркой птичкой из грудной клетки, где было сжато словно тисками, далеко и надолго, оставив меня недееспособным трупиком; и я, предполагая, что это будут мои последние слова при жизни, решила сказать ему что-нибудь важное и самоутверждающее, но хватило меня только на хриплое:
        - Артёмка…
        Дальнейшие события воспринимались мной как действия в тумане перед отбытием на причал к лодке Харона.
        Шер, стал медленно наклоняться ко мне (чтобы убить, для чего же ещё?), а я застыла как замороженная курица, лежащая уже неделю на витрине в престижном супермаркете; лишь ладошке, что была в руке парня, стало жарко-прежарко. Создавалось ощущение, что она сейчас растает и растечётся здесь маленькой лужицей, в которую мой муж стопроцентно плюнет (конечно, плюнет, я бы тоже в лужу, оставшуюся от него, плюнула). Но моя рука не растаяла, а всё так же волнительно покоилась на бычьей шее, вены на которой вздулись, и пульсация стала слишком частой. Вторая его рука поползла к моему подбородку и властно взметнула его вверх, чтобы её хозяин смог лучше разглядеть мои глаза, которые от страха стали велики. Он приблизил своё лицо близко. В его расширенных зрачках отражалась я, слабая и беззащитная, а ещё какая-то нереальная. И исходящий от его тела знакомый аромат пронизывал всё тело, заполняя мои лёгкие.
        Дурак, кто же так делает, если собирается убивать? Теперь горела не только рука, но и само лицо, обдаваемое его горячим дыханием. А растечься готова была не только ладошка - всё тело разом.
        Сердце, кажется, уже совсем сошло с ума, и обратилось в клетку для бедной отважной птахи колибри, которая пыталась выклевать сквозь решётку изнутри грудной клетки спасительное «SOS», но уже немного по другим причинам.
        Моя вторая рука впилась в обивку, жаль у меня нет длинных наращенных ногтей, которыми я бы эту обивку проткнула, испортив момент ужасающим скрежетом. Но я лишь сильнее сжала правую ладонь, и наши носы почти соприкоснулись, и всё внутри захлестнуло волной горячего шоколада с корицей - настолько стало хорошо, как никогда раньше не было!
        Я не знаю, что конкретно послужило для этого фактором: может вода, продолжающая медленно стекать по его лицу, капая с волос и попадая на мою грудь, обтянутую футболкой, потому что он немного нависал надо мной, а может моя расшалившаяся фантазия, я не знаю ответа. Знаю лишь, что это был накал страстей, и я, словно ощутив на себе стокгольмский синдром, желала продолжения банкета.
        В этот момент меж наших лиц воткнулась камера, и радостный детский вопль оповестил:
        - О! Поцелуйчики!
        Так братишка ещё никогда не тупил - сунуть камеру прямо в лицо, будто она невидимая. Обычно он это делал аккуратно и незаметно, оставаясь за кадром и не влезая с дурацкими комментариями.
        От его бесцеремонного крика мы, словно ошпаренные или ударенные молнией, тут же отпрянули друг от друга, поумерив пыл.
        Если Артём сделал это аккуратно, точным движением переместив корпус на своё место, словно отработанное действие, как будто его каждый день так с девушками застукивают, то я поддержала свой негласный статус «коровы на льду», «коровы на паркете», «коровы на асфальте», в общем, во всех известных местах, а в данном случае «коровы на сидении машины» и стукнулась затылком о стекло, оно мне показалось бронированным.
        - Ой! - пискнула я, мгновенно забыв о всяких страстях, и принялась тереть покалеченный затылок, который не спасло даже наличие волос.
        Артём же вцепился в руль, чтобы занять свои руки, и посмотрел на меня уже спокойно, даже сочувственно добавил:
        - Что, головка «бо-бо»?
        От звука его хрипловатого голоса, который не потерял былого напряжения, в голове сразу же возникла последняя картина, потому что стало ясно, что его спокойствие - вещь напускная, а сердцем он всё ещё хочет убить меня, что вызывало сомнения, особенно после вопля Сеньки. Мне оставалось только потрясти знаменем с развесёлым воплем: «Йе-е! Меня сегодня убивать не будут!» и свалить по-тихому, пока он не передумал. Но на «убить» смахивало мало, а вот на то, отчего моё лицо сейчас покраснело, очень даже.
        Мои руки прижались к груди в замок. Возможно, потому что на футболку натекло достаточно воды, чтобы теперь, без источника прямого тепла (то есть жара), мне стало прохладно. А возможно и потому что меня посетили фривольные мыслишки, заставляющие сердце вновь биться, а колибри в сердце - клеваться.
        Заметив моё движение, Шер включил печку. Спасибо, обходительный ты мой.
        Потом посмотрел на меня, закатил глаза, посчитал мысленно до десяти, его лицо заметно расслабилось, и голос тоже пришёл в норму, позволив Шеридану вернуться к своему обычному режиму:
        - Эй, я с тобой на твоём же языке общаюсь, а ты молчишь.
        - Вы мне всю съёмку запороли, - печально пролопотал Сенька, не теряя надежды продолжающий тыкать видеокамерой из самых неожиданных мест в нашу парочку и давая мне возможность отмолчаться, иначе, если бы мне пришлось говорить сейчас, со своим срывающимся голоском я бы сдала себя с головой.
        - Я тебя сейчас вообще из тачки выселю! - рявкнул на него супер-мега-недовольный Артём.
        Сеня состроил жалобный взгляд и теперь смотрел на него, пытаясь пробиться сквозь толстую броню недовольства:
        - Но мне же очень надо с вами…
        На взъерошенного пацанёнка Шер глянул лишь мельком и дал по газам.
        От того, что моя и без того пришибленная голова не стукнулась о приборную панель, меня спасало лишь то, что я была предусмотрительно пристёгнута, а вот пренебрёгшего правилами безопасности Сеньку мотало сзади как единственную шпротину в огромной бочке с маслом. Я сделала ему замечание и посоветовала соблюдать правила безопасности.
        Уж не знаю, зачем ему «надо с нами», но меня вдруг накрыло отчётливое понимание того, что это братишка не «тупил», встревая в тот момент между нами, дабы избежать неприятных последствий, а поступил продуманно. Возможно, он просто переживает за свою неразумную сестру или же не готов снимать сцены подобного характера с рейтингом «18 плюс», причины я не знаю, но знаю точно, что он не упустил бы нужного кадра ни за что в жизни. И этот его поступок теперь вызывал во мне даже некоторое уважение, ведь подставиться под гнев безрассудного взрывного быка, сидящего на водительском сидении, - это сильно. Стоило братика поблагодарить.
        Он меня действительно спас. Не знаю, как мы потом с Шером смогли бы продолжать наши отношения, ведь я ничего не значу для него. Даже если он станет для меня кем-то немаловажным в душе и будет занимать особое место в сердце, хотя это он уже сделал и занял в нём свою пока небольшую нишу (колибри подтвердит), я для него вряд ли стану кем-то важным. Я не буду той, ради которой он смог бы переплыть Ла-Манш и подняться на Эверест без страховки. Не потому что мы разные или потому что я недостойна его и мне до него, как пешком до нью-йоркского Чайна-тауна, нет, не поэтому! Факт в том, что ему нужна рядом другая девушка, которую он бы уважал, которая не стеснялась бы ему перечить. Сильная личность, как Леся или Соня, не размазня. А у меня опускаются руки от его силы, направленной против меня.
        Он противостоит мне всей своей мощью, и как бы не хотела я его спасти, чувствую, это будет тем ещё квестом. В его сердце не всё спокойно и ему нужна помощь, чтобы искоренить жестокость и стать добрее к людям, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь ему в этом, возможно смогу стать другом, или же не смогу. Это не важно. Главное, я постараюсь помочь, а что там дальше, я не знаю.
        Знаю лишь, что наши дороги разойдутся.
        Если я дам слабину и поддамся на его жалкие уловки развести меня на ночь, то сколько это продлится? Неделю-две? Может и меньше. Не суть, я не хочу собирать из осколков разбитое сердце, а затем пытаться оживить его. Один раз мне уже было плохо и больно от лёшкиного предательства, я так больше не хочу. Но чувствую, что я на грани окунуться в омут с головой.
        Мы не предназначены друг другу, это точно. И то, что говорила безумная гадалка - чушь! Потому что по действительному положению вещей я постоянно вызываю в нём «левые» эмоции, заставляю его бросаться в крайности и вывожу из себя.
        А то, что было минуту назад, пока не влез Сенечка, было из чужого сценария. Так и хочется возопить, что я так не играю. Это же просто физическое влечение. Ничего больше, и здесь я оставлю ссылку на Фрейда.
        Но я решительно не понимаю, зачем надо будоражить во мне это влечение, если в тебе нет серьёзных чувств, а всего лишь животный инстинкт самца пометить каждое «деревце» в области своего ареала. И последняя мысль меня убивает, как осиновый кол в сердце вампира.
        Пока я предавалась размышлениям, мальчишки повздорили, помирились, потравили друг другу анекдоты. Наконец, Артём обратил на меня внимание:
        - Ну, и куда мы едем?
        - Мы? - эхом переспросила я и, сделав нажим на местоимение, уточнила: - Мы никуда.
        Прозвучало символично, взвеяв красным знаменем с чёрными буквами «НАС нет!»
        - Знаешь, - краем глаза посмотрел он на меня, - ты иногда ведёшь себя странно.
        - Знаю, - буркнула я.
        В кармане что-то натужно затренькало, на поверку оказавшееся маленьким прямоугольным таймером с призывно мигающими красным цветом цифрами «11:00». Каким образом его занесло в мой карман - понятия не имею.
        - О, а это та самая штука, через которую ты связываешься с родной планетой? - булькнул Шер, скалясь своей фирменной ухмылкой.
        - Эта штука называется таймер, - не поддержала я его веселья. Вот ещё. Дурдом у него в башке. И в карманах у меня дурдом.
        - Это моя вещь! - заорал братишка и вырвал из рук таймер.
        - А почему у меня в кармане лежит?
        - Ты просто ничего не теряешь, сестра, поэтому к тебе в карман сунул.
        Приехали. Я им теперь вещевой инкассатор что ли?
        - А зачем он тебе? - все же спросила я, чтобы удостовериться, что не просто так таскала его с собой.
        - Чтобы не пропустить время, - нетерпеливо отозвался брат и переключил внимание на водителя: - Артём, не мог бы ты отвезти нас в «Crazy World»?
        - В каком смысле «нас»? - извернулась я на сидении, чтобы посмотреть малявке в лицо.
        Про «Crazy World» я много слышала, видела кучу плакатов, которым наш город был оклеен по всему периметру, а также рекламных роликов, которые постоянно крутило местное телевидение. Это развлекательный центр для детей. Снаружи он представляет собой замок под стать диснеевскому, такой же большой, яркий, красочный и привлекательный, особенно для детского взора, так что детки тащат туда родителей с невероятной силой для малышей и используют самые разнообразные уловки и ухищрения, если те отказываются исполнять родительский долг.
        Внутри я ещё ни разу не была, так как в моё несчастное детство он ещё не был построен, центр воздвигли года два назад при поддержке нашего любимого мэра, который в каждой дырке затычка; а Сенька никогда раньше и не заикался, что хочет туда пойти. Сомневаюсь вообще, что он рассказал бы об этом желании кому-то из семьи, ведь он старательно поддерживает репутацию взрослого человека, хотя сам всё ещё шпунтик. Но меня иногда посещают мысли, что он видит гораздо больше, чем, например, я. Можно взять в качестве примера его поступок в спасении меня сегодня от неминуемой ошибки. А это, несомненно, была бы ошибка, ведь я из старого класса романтиков, которые уже почти все умерли или состарились, для которых поцелуй - особое таинство, и в идеале первый поцелуй должен быть с любимым человеком. Но свой первый поцелуй я уже и так профукала, а те, что были в неадекватном состоянии с Шером, то бишь нетрезвом, тоже не считаются, потому что я их не помню. Я и так нарушила почти все правила в этом отношении, поставленные самой себе, думаю, заходить ещё дальше не стоит.
        - В том, что ты ведёшь меня туда, - утвердительно, не терпяще возражения отозвался братишка.
        - А я тебе там зачем? - насколько я знаю, этот шкет предпочитает самостоятельность.
        - Туда детей без сопровождения взрослых не пускают, - ответил на мой вопрос Шер.
        - Так ты подбросишь? - вновь спросил он у парня, не сводящего глаз с дороги и визжащего колёсами, словно он герой «Форсажа», а в моей голове прогалопировала безумная мысль, что Шер ведь на самом деле похож на этого героя своей внешностью. А мне герой отчаянно симпатизировал.
        - Должен будешь, - буркнул водитель и помчал нас по названному пункту назначения.
        - Мне, вообще-то, в центр надо, - несмело вставила и я своё пожелание. А то совсем мужики распоясались - не спросят даже, надо ли мне в этот парк развлечений или может я занята?
        - Нам надо в «Crazy World»!
        - Сходи с Артёмом.
        Дальше эти двое принялись спорить, напирая друг на друга, как две гранитные громадины:
        - Со мной? Прибалдела, малышка?
        - Сестра, он назвал тебя балдой!
        - Ты сам балда! Хотя и она тоже. И вся семья у вас…
        - Балдёжная!
        - Балданутая.
        - Я пропущу твоё оскорбление мимо ушей, но только потому, что ты спасаешь наши задницы.
        - Какое оскорбление? Я всего лишь творю добро, чтобы оно мне воздалось!
        - На тот свет собрался?
        - Все там будем. И ты тоже, так что подумай…
        В носу защекотало, отдало в горло, лёгкие наполнились воздухом, и я оглушительно чихнула:
        - Апчхи!
        Оглушительно только для себя, потому что воюющие стороны переглянулись и заржали, сказав перед этим хором:
        - Будь здорова!
        - Не чихай!
        - Спасибо. Я здорова, - ответила я и насупилась. Вот же олухи. Нормально я чихаю. - И что вы ржёте?
        - Да ты себя со стороны слышала? - лыбясь в руль поинтересовался Шерхан.
        Я решила промолчать. Замечаний по поводу того, что я чихаю, как ёж я уже наслышана. Поэтому я вновь постаралась сменить эту неприятную для меня тему и воззвать к их совести или же банально к сочувствию:
        - Мне очень надо в центр.
        - Зачем? - Шер прекратил смеяться как по команде.
        - Надо.
        - Мне тоже надо кое-куда, но я мчу вас в долбанный «Crazy World».
        - Я же не просила тебя нас подвозить, - огрызнулась я.
        - Не будь такой дерзкой, - выдавил сквозь зубы муж, сузив глаза.
        - А тебе-то что с этого? Кто я тебе, чтобы делать что-то помимо моей воли и издеваться, оскорблять?
        - Мне послышалось, или ты сказала @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@? - переспросил Тёма концовку последнего слова, старательно не обращая внимания на то, что я пытаюсь быть серьёзной.
        - Не, я тоже слышал, - встрял братец.
        - Да ты отъявленная матершинница, малыш….
        - До тебя мне далеко, - проворчала я, расстроенная тем, что меня никто не хочет воспринимать должным образом и сводит мои потуги к серьёзности в шутки-прибаутки.
        - Это да, - самодовольно усмехнулся Охренчик, чуть ли не пальцем в себя ткнув.
        Мысли «Прибить бы его» активно перемежались с «Обнять бы его», вводя меня в состояние анабиоза. В голове полный кавардак. Но вот то, что его благодушная ухмылка приятно греет моё сердце, мне совсем не понравилось. Так что я решила сдаться и не спорить, иначе эта его тупая (милая) улыбка не сползёт с его лица никогда:
        - Мне нужно телефон забрать из ремонта.
        - А сразу нельзя было сказать?
        - Так вот говорю.
        - Ясно. Тогда я тебе тоже кое-что скажу, - жёстко выговорил он. - Я позвонил и назначил встречу. На завтра.
        - Какую ещё встречу?
        Он ловко достал из кармана золотистую визитку, придерживая руль одной рукой, и спрятал её, не дав даже посмотреть, что на ней написано.
        - Эту встречу.
        - На сколько?
        - На сколько надо. Так что сиди весь день дома, я за тобой заеду. И будь на связи, малышка.
        - Но это не совсем честно… - попыталась я возразить.
        - А я не часто бываю честным, - проникновенно сказал Шерхан.
        - Да, ты любишь, когда люди играют по твоим правилам.
        - Разве это плохо?
        Настал мой черед усмехнуться. Плохо? Да нет, что ты, дорогой, это просто восхитительно, выше всяких похвал.
        - Чтобы я была на связи, мне нужен телефон, Артём.
        Парень повернул ко мне голову, полностью оставив дорогу без внимания. Его губ коснулась лёгкая улыбка. Какая-то искренняя? Но она очень быстро оказалась стёртой самим же Шером, он тут же вернулся к созерцанию пути.
        - Дело говоришь, детка. Хорошо, тогда сначала едем за телефоном, а потом в ваш «Безумный мир».
        - Только быстро, - пикнул Сеня.
        - Не, ты щас точно договоришься, Сено!
        - Я не сено, но молчу-молчу!
        Так мы добрались до ремонтного салона, а затем в молчании, изредка разбавляемом просьбами пассажира с заднего сиденья ехать быстрее и огрызаниями водителя, что он не таксист, сменили курс на детский развлекательный «Диснейленд» местного разлива.
        Как только я вставила симку в телефон, меня завалило сообщениями о звонивших за последнюю неделю абонентах, которые я даже толком просмотреть не успела - мой телефон (то есть Сонин) заиграл весёленький саундтрек к «Мортал Комабату». Звонил «Дрыщ». Трубку брать не хотелось, тем более что у меня такого контакта не было никогда, да и не стала бы я так человека называть. Шер старательно делая вид, что ему всё равно, время от времени косился, а потом не выдержал и вякнул, чтобы я сняла трубку.
        - ДСС! Что за фигня? Ты где пропадала? - заорал в трубке знакомый голос. К тому же я услышала свою секретную кличку, поставившую точку над великим «i».
        - Э-э… ДСЧ?
        - Да, я! Что, не сразу узнала, зайка?
        - Не-а, - не буду же я ему говорить, что настроена была говорить с «дрыщом».
        - Значит, я буду богат. Хотя я уже богат… Ну и на фига мне столько богатства?.. - философски заметил он.
        - Привет, кстати!
        - А, точно, привет, Ленчик. Так где была целую неделю? Уезжала за границу? Или может специально меня игнорила?
        - Зачем мне это?
        - Не знаю… Кидаю предположения.
        - Завязывай со своими предположениями, друже, мой телефон был в ремонте. Он оказался разбитым.
        - Правда? А у моей девушки тоже телефон разбился и теперь, пока её фон в ремонте, она пользуется неким допотопным экземпляром, - хохотнул он в трубку.
        - Прямо судьба какая-то, что у девушек ломаются телефоны.
        - Карма…
        - Я вроде не делала ничего плохого.
        - Ты постоянно делаешь, - прошипел сквозь зубы Шер.
        Я прикрыла трубку и ответила ему:
        - Ничего я не делаю.
        Парень на это отвечать не стал, лишь повёл плечом, нахмурив бровки домиком.
        В трубке снова заверещал бурным фонтаном эмоций Оливер:
        - Слушай! Надо встретиться. Срочно-срочно!
        - Да, я тоже хотела бы встретиться, но сейчас у меня есть одно неотложное дело.
        - Какое? - тут же заинтересовался известный рэпер.
        - Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! - вновь я вставила в свою речь кое-что из бабушкиного репертуара.
        - Можешь называть меня Варварой, - щедро заявил Олли.
        - Хорошо, Варя, - улыбнулась я широкой улыбкой. - Я братика веду в «Crazy World».
        - Я тоже хочу в «Crazy World»! - капризно заявила трубка. - Возьмите меня с собой!
        - Правда? Это было бы здорово! Мы уже скоро там будем.
        - Я тоже уже выезжаю.
        - Хорошо, тогда встретимся там?
        - Ага, зайка! Целую тебя.
        - До встречи, Варюш.
        Я скинула и начала мысленно радоваться, что, наконец-то, пообщаюсь с нормальным человеком.
        - Кто звонил? - хмуро поинтересовался Артём.
        - Неважно, - отмахнулась я.
        - Подруга?
        - Хм… Почему подруга?
        - Ты назвала её Варей.
        Я заулыбалась:
        - Да, подруга по имени Варвара.
        - У тебя нет подруг с таким именем, - вновь вставил свои пять копеек братишка.
        - Ты не знаешь всех моих подруг.
        - Ты уверена? - он загадочно мне подмигнул, что аж холодок по телу пробежал.
        Шер после слов Сени сидел вновь напряжённо. Будь у него ко мне чувства, могла бы принять его поведение за ревность. Хотя вполне возможно, что он меня и ревнует, ведь я вроде как переходящий трофей и сейчас я нахожусь в его руках, а он ещё не наигрался сам со своей игрушкой, чтобы делиться с кем-то.
        Вскоре мы приехали к парку развлечений и, попрощавшись с Шером, отказавшимся пойти с нами (мы же люди порядочные, пригласили его), покинули его машину. Всю дорогу до входа я чувствовала на спине его обжигающий взгляд, от ощущения которого вновь потели ладони, а в нос предательски забивался запах его кожи. А ещё надо мной кружило дикое желание обернуться и встретиться с ним взглядом, но я стоически терпела.
        48
        На воскресенье команда брэйк-дансеров всенародно известной команды «Funk Jazzy Band» планировала повеселиться и устроить показательное выступление на площади, которое они задумали уже давно, но из-за приготовлений к балу маскараду никак не могли осуществить. За нынешнее лето это должна была быть их первая уличная флэйва, хотя обычно в течение летнего сезона их бесплатные выступления на открытом воздухе бывали делом постоянным и повторяющимся с завидной периодичностью.
        Всё утро субботы во время тренировки, да и после обеда только и было разговоров, что о предстоящей тусе. Даже на вечере мэра, куда в качестве приглашённых пришли Ванильный, Константин и Малик, как дети богатых и знаменитых персон, занимающих особо высокие должностные места, особо не разбредались, что было бы в порядке вещей, ведь у каждого из них здесь было множество своих личных знакомых, которые желали перетереть с ними разные темы за жизнь, а больше держались вместе и вовсю юморили, не в силах сдержать радость от предстоящего выброса адреналина на площади. Своё шоу они проводили не ради денег, не ради того, чтобы подключить на свою волну ещё больше людей, но лишь с целью получить свой заряд радости и позитивного настроя, а также поделиться эмоциями со зрителями.
        Малик пришёл на благотворительный вечер раньше всех в сопровождении своей любимой девушки, восточной красавицы, Эльмиры, носящей платок, который символизировал её принадлежность к религии ислама. Сам Малик был приверженцем той же религии, но все его вероисповедание ограничивалось висящей на шее «луной», отказом от алкоголя и речью без мата (но не без жаргонного сленга), да и в душе он придерживался одной единственной конфессии - танца, о чем Эльмире напрямую говорить было необязательно, да она и сама догадывалась.
        Их отношения были идеальны. Девушка ему скандалов не закатывала, в неправедном образе жизни не обвиняла, парень, в свою очередь, ей не изменял и религиозный настрой, как фанатизм, в укор не ставил - идиллия, одним словом. И сыграть свадьбу они планировали следующей осенью, как только им исполнится по восемнадцать лет, но не регистрировать брак в загсе, а ограничиться скреплением уз на небесах никахом.
        Придя на вечер, эта парочка держалась вместе (они всегда старались быть друг около друга, даже учились в одном классе), не отлипая, но держась за руки, как детсадовские малыши. Смотрелось это умильно. Как и сами ухаживания жениха за своей будущей женой: угодливо предложенный стакан с безалкогольным напитком, периодически кочующая, ловко стаскиваемая со столов, еда из его рук в её, также сооружённый из оборвышей от общипывания букетов, служащих украшением сада, лишённый вкуса новый букетик, в который, в желании одарить свою любимую девушку цветами, Малик напихал самых разных чудес ботаники - от ромашек до кал. И всё это сопровождалось взаимными робкими улыбками, будто они находились на первом свидании, а не были знакомы уже вот сколько лет, полюбив друг друга с первого взгляда и испытывая в отношении своей половинки взаимные нежность и тепло, согревающее души.
        Их будущий брак был предопределён родителями ещё в младенчестве, хотя так и не делают уже в современном мире, но в обычаях их религии это было делом привычным. И они собирались пронести свои чувства до конца, потому что вне зависимости от задумок своих предков и так были без ума друг от друга.
        Взаимные чувства экзотичной пары распространялись вокруг, как запах брошенных в кипяток креветок, заставляя окружающих по-дебильному улыбаться, глядя на них и задумываться о своих отношениях, либо откровенно завидовать.
        Долго оставаться наедине (а будучи в толпе они именно что и были наедине, не замечая ничего вокруг) им не давали, Малик пользовался бешенной популярностью у посетившей благотворительный вечер молодёжи, они его постоянно осаждали, а он с удовольствием поддавался на разговоры и рассказывал о завтрашнем выступлении.
        Вскоре подошли и Дэн с Владимиром, парни сгруппировались и стали обсуждать проблемы насущные. Эльмира в разговор парней старалась не влезать, будучи по природе кроткой.
        - Слышьте, бразы, а давайте прямо с утречка на Осколки! - уже в который раз предлагал парням Малик.
        Осколки - это укороченное название площади, где фанкиманы и фанкигёрлы предпочитали устраивать свои представления. Полным названием популярного для активной молодёжи места было площадь Осколочная, названная так в честь памятника неизвестному солдату, убитому во время Великой Отечественной Войны осколком гранаты прямо в сердце. На самом деле, солдат не был безызвестным, у него были и фамилия, и имя, и отчество, записанные на табличке мелким почерком, но абсолютно никто в городе их не помнил, зато каждый ясно знал о его героической кончине.
        - И пробудем там до обеда? - не поддержал настроений самого младшего члена команды Дэн. - Мы же уже сотню раз перетирали эту темку…
        - Знаю-знаю, - нетерпеливо перебил его Малик, теребя руку Эльмиры чрезмерно ласково, словно это была, как минимум, хрустальная туфелька Золушки, а сам он был принцем из одноименной сказки. - Знаю, что мы вспаримся и долго пробыть не сможем, но днем ведь можно отсидеться где-нибудь…
        - Мал, ты достал уже, - хладнокровно перебил его тот, кого звали Степлером и который это свое прозвище люто ненавидел. - Сказано же - начинаем в четыре. Тем более выспаться можно будет.
        - Ты же настолько приличный, что каждый день встаёшь в то время, когда неприличные люди только до кровати доползают, - и тихо, отведя глаза от своей девушки, добавил: - Если вообще доползают…
        Она услышала слова жениха, но виду не подала и вообще должного внимания этому не уделила, когда на её месте любая другая девушка закатила бы истерику, которую не смогла бы приостановить и цистерна валерьянки, употреблённая внутрь. А Эля (так называл её только будущий супруг) же беспричинно ему доверяла и не утруждала себя контролированием времени прихода домой Малика.
        - Я о тебе и проявляю заботу, малыш, - оскалился Константин, заставив пробегавшего мимо паренька из обслуживающего персонала шарахнуться в сторону и опрокинуть на доблестного майора из службы МЧС содержимое своего подноса.
        Майор своего звания не оправдал и, не удержавшись на косолапых ножках, завалился на сторону, по цепочке сваливая с ног стоящего к нему спиной хлюпенького директора всенародно любимой сети супермаркетов «Саранча». Последний всхрапнул и мысленно попрощался с жизнью, но в самый последний момент, перед тем, как человек в погонах его раздавил с басовитым воплем: «Ох, ты ж ёж!», между ними влез Ванилла Вэйв и героически спас «кормильца» всея Руси, «Саранча» распространена по всей стране, а не только в данном городе.
        Кроме Дэна ни один из парней спасать директора не поспешил. Владимир со скучающим оскалом любовался на последствия своего хищного выражения лица, а Малик под укоризненным взглядом Эльмиры сгибался пополам и даже не пытался сдерживать себя в эмоциях, сквозь всхлипывающий гогот тыча в кучу-малу пальцем:
        - Эль, смотри! Смотри! Вот умора!
        К его ненормальному воодушевленному ржачу присоединились ещё двое парней, до сего момента проникновенно сметавших продовольственные запасы этого вечера, когда все остальные гости продолжали поддерживать свой негласный статус скучных безэмоциональных фигурок из новогоднего дворца королевства Снежной Королевы. Эти люди косились то на развалившегося на полу майора, то переводили холодные взгляды на компашку, состоящую уже из трёх гогочущих парней.
        Бедняга-официант к этому времени уже плюхнулся в обморок, лицом став бледен как Граф Дракула, а сумасшедше-закатившимися глазами - как замученный элитными войсками гитлеровских приспешников труп сына полка армии советского помеса. На него тоже косились, некоторые даже несмело звали врача, который вскоре выскочил из толпы: встрёпанный, в лощёном костюме, сковывающем его движения, с криком:
        - Где пожар?
        Шутку, кроме Малика и компании никто не оценил, лишь осторожно ткнули пальцем в предполагаемый труп.
        Одновременно с любящим пошутить доктором с другой стороны толпа выпустила из своих объятий импозантного мужчину с шикарными усами, орущего не своим голосом:
        - Кто умер? Где? Пропустите, мой сын врач.
        - Сандал Евгеньевич, сын ваш не патологоанатом же. И никто пока не умер, - с готовностью отозвался Ванильный, усаживая обессиленного директора супермаркетов на стульчик.
        - Ну вот, - расстроился обладатель шикарных усов. - А я уже хотел Артёмку набрать. Он врач, - отец гордо выпятил грудь, пряча телефон под полы элегантного пиджака.
        - Учится на врача, - поправил Сандала Евгеньевича Константин.
        - Угу, - подвывал Малик.
        - Мелочи, - отмахнулся гордый папаша.
        Заметив, что «парень в глухом обмороке» без внимания не остался, и к нему подбежала хозяйка дома Татьяна, Сандал Евгеньевич переключил своё внимание на друзей сына.
        - Так вы тоже здесь, малышня?
        - Ага, - хмуро подтвердил ненавистник всяких «дурацких сборищ для клинических идиотов» тот, кому не повезло быть названным Степлером.
        - У, как недовольно прозвучало, - возопил радостный папа семейства Охренчиков. - Здесь же так весело!
        - На этой тусе пипец как весело! - согласился с ним один из присоединившихся к Малику парней по имени Митрофан.
        Своё имя парень любил, считая, что оно выделяет его из толпы, как и яркая одежда, к которой он благоволил, но предпочитал, чтобы его называли Митрофанк. Его неразлучный друг в жёлтой футболке тоже имел необычайное для современного мира имя Фома. В наказание за то, что он его терпеть не мог, все друзья этим пользовались и называли того не иначе как Фомой, частенько добавляя Аквинский или просто Фомичом. По небезызвестным причинам вдвоём эта компашка величалась «эм-энд-эмс».
        В том, что вечеринка нереально крутая и клёвая, жёлтый, который Фомич, был согласен с красным, который Митрофанк:
        - Ага! Нам тут по приколу! - с растаманской улыбкой добавил он.
        - Видишь, Вовчик, - Сандал Евгеньевич с широкой улыбкой похлопал его по спине, - всем нравится. Только ты один куксишься!
        Владимир поморщился от «Вовчика». Сильно поморщился. Создавалось впечатление, что его перекосило. По странной тенденции, никто из Владимиров не любил, когда его имя коверкали.
        - А Вы Артёма не видели сегодня? - сменил тему Дэн, пока друга не торкнуло по-крупному и он в порыве неконтролируемой ярости не свернул никому шею.
        - Тёмка тоже здесь? - удивился папа.
        - Да, должен был прийти, - ответил Малик, который уже успокоился, но улыбаться перестать не мог.
        - Мы его видели! - почти хором заорали эм-энд-эмс.
        - Да?
        Парни кивнули.
        - Давно он здесь? - заинтересовался Сандал Евгеньевич.
        На заданный вопрос Митрофанк и Фомич стали отвечать перебивая друг друга, но это получалось у них гармонично и взаимодополняюще:
        - Недавно пришёл.
        - С девушкой.
        - Красивой.
        - Как луна.
        - Как небесная царица.
        - О, да. Она нам помахала!
        - Безупречной фарфоровой ручкой.
        - И улыбнулась.
        - Очаровательно.
        - Она милая.
        - Я влюблён по уши.
        - Почему Шеридану всегда с чиками везёт? - задал популярный вопрос Митрофанк, прозвучавший риторически.
        - Быть может, - влез в очаровательный трёп эм-энд-эмсов Владимир, разбив намёк на риторичность своим обычным остужающим тоном, действующим всегда как ушат ледяной воды, - потому что он не называет их в лицо чиками?
        - А как надо чик называть? - заинтересовался Фома Аквинский.
        - Моему обалдую везёт с жареными курочками, потому что он не называет их в лицо жареными курицами? Да? Вы серьёзно, ребят? - задумчиво подал голос, внимательно прислушивающийся к разговору, усатый мужчина, по наивности сделав перевод слова «chicken», не зная о сленговом выражении. - Позвольте тогда задать насущный вопрос: «В какое место курицы-гриль, у которой, несомненно, отрублена голова, вы говорите, считая это таинственное место лицом?»
        Красный с жёлтым не поняли, о чём балаболит «старичок», Малик понял и заржал, Дэн усмехнулся, лишь одни Владимир и Эльмира сохранили серьёзность лиц, продолжая недоумевать, кто была та девушка, с которой пришел Шерхан, Они прекрасно помнили, что ещё на днях он признавался в вечной любви одной робкой миловидной блондинке, заставив всех поверить, что у них всё серьёзно. А сейчас он пришёл с новой «вечной любовью», видимо, расставшись с предыдущей, так понравившейся всем бесконечно милой и простой девчонкой, имя которой никто не запомнил, кроме Дэна.
        В принципе, это в духе Шера, но не совсем понятно, зачем был нужен тот «концерт» в школе? Возможно, это она его кинула, не выдержав взрывного характера, который любого в могилу сведет.
        - Сандал Евгеньевич, Вы не совсем верно поняли… - рискнул объяснить мужчине что к чему Ванилла Вэйв.
        - Да ну ваших куриц, - отмахнулся тот, - лучше расскажите, что за девушка с ним была!
        Ответа никто не знал. Были лишь предположения и догадки, хотя Фома Аквинский вместе с красным утверждали, что видят эту красотку в первый раз, а они-то всех девушек в городе знают.
        Охренчик-старший сыном возгордился и ушёл довольный восвояси «радовать» жену, что их сынуля переключился на «нормальных» девушек.
        В продолжение вечера компания парней из «Funk Jazzy Band» пересеклась с Шером, но только один раз, и то он носился как угорелый среди людей, даже не обернувшись на окрик. Выяснить правду у него не удалось, да и обговорить завтрашнее выступление тоже. Звонить на телефон ему было без толку, звонки друзей он игнорировал.
        Оставив попытки выловить его на вечере, они сдались и единогласно пришли к выводу, что он не ребёнок, сам разберётся в своих отношениях. Так и оставили его в покое, продолжив радоваться предстоящему уличному шоу.
        Ночью случился проливной дождище, не прекратившийся и утром, обещая омывать бетонный город весь день, враз порушив планы спортивных юношей. Желание придумывать что-то новое не просыпалось. Нагрянула апатия и некоторая депрессия. У каждого фанкимана выдался внеочередной свободный денёк, который теперь предполагалось чем-то занять.
        Илья Разумовский долго не думая схватил своего лучшего друга, в роли которого выступал профессиональный фотоаппарат, и вооружившись цветным радужным зонтиком, отправился гулять по городу в поисках бесценных кадров.
        Летний дождь всегда был чудесным зрелищем. Чего стоят хотя бы забывшие дома зонтики, промокшие насквозь, трясущиеся и стучащие зубами в ожидании своего маршрута люди. А также неожиданно встреченные гуляющие без всякого прикрытия под открытым небом счастливые парочки или шлёпающие в маленьких резиновых сапожках, забрызгивая своих мам и окружающих людей ещё сильнее, чем это делал дождь, радостные малыши.
        Именно такие кадры и ловил Фотограф.
        Сегодня он решил делать фотки в центре, потому что давно там не был и успел соскучиться по замечательной архитектуре купеческих домов, которых там было предостаточно, а также потому что в центре находился один чудесный магазинчик, где можно было приобрести кое-какую гарнитуру для фотика.
        Илья добрался до центра быстро, ещё около часа оставалось до полудня, а он уже вовсю щёлкал вспышкой направо и налево, когда ему в кадр попалась смешная фигура, завёрнутая в жёлтый дождевик. Фигура бодрячком вприпрыжку бежала вперёд к одному из крытых павильончиков, огибая лужи, заваливаясь, чуть не падая, но преисполненная некой одухотворённости. За ней будто шлейф тянулся взгляд из припаркованной недалеко знакомой тачки, принадлежащей Оливеру Бассу. Вот только взгляд принадлежал другому персонажу, его кузену Артёму Охренчику. Самого Илью из машины не было видно, он притаился, выбрав удачное место за неприлично вклиненной на перекрестке центральных улиц статуей-фонтаном писающему мальчику.
        Брэйкер с фотоаппаратом оценил габариты девушки, её «грациозность» сразу смекнул, что эта фигура принадлежит той самой барышне, которую они называют Королевой Весны, а значит Шер её не бросил ради новой пассии и предпочитает играть на два фронта, что совсем не кавайно и даже убого.
        Последняя мысль Илюхе не понравилась, и он отзвонился другим членам команды. Шеровская плохо скрываемая полигамность не понравилась никому и на общем совете по конференц-связи было решено проследить за бабником, чтобы разобраться в ситуации конкретнее.
        Девушка вернулась в машину, которая, взвизгнув тормозами, сорвалась с места. Фотограф в рекордные сроки поймал такси и попросил «ехать за той тачкой».
        - Ты что? Сдурел, малыш? - возмутился водитель, явно намекая, что за преследование надо накинуть бабла.
        Илья жадностью не страдал, и жмотиться не стал, сразу накинул ещё и за скорость, прекрасно зная, как его друг предпочитает ездить. Водила чуть дар речи не потерял от предложенных денег, так что переживать за то, что Артём может потеряться из виду, не пришлось.
        С переднего сидения притормозившего напротив входа в «Crazy World» огромного Эскалейда соскочила фигурка в дождевике, следом за ней с заднего сидения выполз кутающийся в толстовку мальчишка, которого сердобольная девушка великодушно пустила себе под средство спасения от дождя, вернее с силой запихнула, грозно тряся пальцем и приводя какие-то доводы. На паренька её показушная строгость особо не действовала, но стоять и мокнуть под дождём просто так ему тоже не хотелось, так что он воспользовался предложением и залез ей «под крылышко» как цыплёнок. Таким образом, они, норовя споткнуться и пропахать своими носиками все близлежащие лужи, двинули в сторону входа.
        Вся ситуация казалась Илье более, чем странной. Главным образом, он не мог понять, почему Шер и его королева не идут вместе, ведь они же пара. Но это не единственное, что его интересовало. В голове воспитанного интеллигентными родителями-учителями парня никак не укладывалось, как его друг смеет встречаться с двумя девушками сразу. Он и раньше не отличался своей преданностью, меняя девушек с периодичностью ежедневных утренних новостей на центральном канале, но раньше Шер даже и мысли не допускал, чтобы с кем-то из них перейти на новый этап отношений. А с этой милой русоволосой «посредственностью» вовсю разглагольствовал о любви, в которую раньше верил точно так же, как в инопланетный разум.
        Артём выходить из машины не собирался. Но уезжать, видимо, тоже.
        Он лишь упрямо пялился вслед смешной парочке, за это Илья поручиться не мог, так как не видел, всего лишь догадывался и разрывался на части от желания «погнаться за обоими зайцами».
        К тому же водитель, осознав, что его клиент при деньгах, решил борзеть дальше и начал непрозрачно намекать, что за простой тоже неплохо было заплатить, так как «тачка, хоть и железо голимое, но двигатель он не на помойке нашёл». Фотограф, отдав ему всю наличку ещё в начале пути, с жалостью прикидывал спустить ли тому колёса такси, или поцарапать обшивку и содрать краску на капоте, а может просто проломить водиле жадный жбан. Его задумчивое лицо с сузившимися глазами, которое было перекошено оскалом в лучших традициях триллера о маньяке-убийце, свидетельствовало о явной работе мозга и последнему совсем не нравилось.
        Перед самым входом парочку Лены и Сени настиг новый герой дня - прятавшийся под зонтиком-грибочком парень в балахонистых одеждах и белых Эир Форсах, которые ни Илья, ни Шер не могли не узнать. Оба наблюдателя заинтересовались увиденным, потому что на типичное «привет-как дела-норма» это похоже не было.
        «Что шеровская малышка имеет общего с его братом?» - подумалось Илье.
        «Убью на хрен обоих!» - воодушевился Артём.
        Уже кляня себя за излишнюю жадность и заметив, что Эскалейд вновь тронулся, водитель-рвач тоже поддал газу и направился следом, самостоятельно решив за своего пассажира за кем тому продолжать вести слежку.
        Илюха отэсэмэсил парням, чтобы держали курс на «Безумный мир», а сам тоже от него далеко не уехал - Шеридан тормознул за углом. Он деловито покинул тачку и направился следом за своей «любовью».
        49
        Прямо на входе в момент, когда моя нога запнулась на пороге перед автоматическими дверями, а мы с братишкой уже готовы были ухнуть вниз головой, нечто громоздкое и мягкое накинулось на меня со спины и сжало в крепких объятиях. Сеня, оказавшийся между нами, взвыл фальцетом.
        Наша троица шумно вкатилась в холл.
        Уж не знаю почему, но я по великой дурости душевной решила, что этот пытающийся меня раздавить медведь - Шер, решивший всё-таки меня прибить или просто задушить, так что тоже взвыла, всё же инстинкт самосохранения у меня есть, правда, проявляется он крайне редко:
        - Пусти, маньяк! Руки прочь от меня, извращенец!
        Маньяк и извращенец руки прочь не убрал, лишь чмокнул в висок (хотел в лоб, но я удачно извернулась), носом об мою макушку потёрся, словно потерявшийся щенок и заорал мне в ухо:
        - Ну, ты мочишь, Ленка!
        Его голос, после того, как я обрела слух, был идентифицирован мной как не шеровский, во-первых, но как знакомый, во-вторых.
        Следом за слухом вернулось и зрение, так что я имела возможность, наконец-то, созерцать друга, чуть не раздавившего меня как слон таракашку, улыбающегося во все свои невставные тридцать две «радости» стоматолога.
        - Олли? - он радостно закивал, хотя непонятно из каких соображений звучал мой «супер-логичный» вопрос. Ведь то, что это Оливер, и так было ясно. - Нельзя же так кидаться на людей!
        - А я что? - невинно округлил он глаза, подавая мне руку, чтобы я поднялась с пола. - Я же просто сос-ку-чил-ся!
        - Я тоже… скучала. Но я же не кидаюсь на тебя!
        - Кидайся, - широко разомкнул он свои объятия.
        Побоявшись оказаться выдавленной, как тюбик с мясным модификатом из провизии космических пиратов, в распростёртые объятия я не кинулась. А принялась стягивать с себя дождевик, который в тёплом сухом помещении тяготил. Концы длинных рукавов моей футболки подмокли, что тоже не радовало, и я пыталась их выжать по мере своих скудных возможностей.
        - Вы придурки! - констатировал Сенька и покрутил пальцем у виска, чтоб мы реально осознали, что это факт и обсуждению не подлежит.
        - И чё? - ничуть не обиделся Оливер.
        Он по-братски хлопнул меня по плечу, я чуть снова не рухнула на пол. А стоящая рядом семейная пара в числе папы, мамы и трёхлетнего дитятки смотрели на меня с укором. То есть с укором смотрел только глава их семейства, мама же с упоением оглядывая моего ДСЧ, на меня глядела ревниво и с неодобрением, а вот малыш порадовал - он ткнул в Олли пальцем и сказал, что тоже хочет мешок носить. Мамочка на него шикнула, тряхнув копной рыжих волос и, загадочно погладив свои веснушки на щеках, вновь уставилась на предмет своего обожания и расплылась в довольной улыбке. Её муж заметил это, схватил сынулю, отбрыкивающегося всеми правдами и неправдами, и пошёл на выход. Жёнушка бросала взгляды: то гневные в сторону удаляющейся хлипкой спины мужа, которого дома ждала персональная взбучка, то упоительные в сторону всенародного любимца, теребя в руках невесть как оказавшийся там блокнотик с ручкой, видимо хотела взять автограф. Но шумно выдохнув, с отчётливым яростным бубнежом себе под нос: «Ну, скотина, ты сам решил свою судьбу», - она потопала за своей личной грушей.
        Сенька хихикнул и уже серьёзно вставил:
        - Вы точно придурки. Из-за вас скотину пустят на мясобойню.
        - Фу, мы та-а-акие плохие, зай, - хохотнул Оливер, закатив глаза.
        Я в шутку пихнула его под рёбра, он в ответку сделал вид, что ему как бы жутко больно (актёрище!), я поверила и кинулась его спасать, а он оказывается склубковался на полу и ржал себе под нос.
        - Ты как твой дурак-брат, - обиженно заявила я.
        Олли немного поднапрягся и прекратил хохотать, удивленно вперив в меня свои ясные голубые глазки:
        - Почему дурак? То есть, нет, я согласен, что он не блещет интеллектом и вообще…Но у вас же любовь вроде? - одна бровь гибким дождевым червяком из отряда беспозвоночных поползла наверх.
        Понятия не имею, что там было на моём лице, но ситуация, где нас, возможно, могли раскрыть мне не нравилась.
        - Конечно, у нас с Шером любовь, - поспешно опровергла я его крепнувшее подозрение. - Большая и крепкая. С первого взгляда. Я его только увидела, а в голове сразу искры, искры, искры… - начался вдохновенный полёт фантазии: - Мозг улетел сразу, как в рекламе «Ред Булл», раздробившись на маленькие мозгики…
        - Эй, дурашка, мозг в кучку собери! - разулыбался Олличка.
        Я решила играть до конца, хотя обманывать мне и не нравилось, но дело в том, что частично это была правда. По-блондинистому глупая, жестокая немного, пугающая до дрожи в коленках, и какая-то новая что ли. Просто раньше я об этом старалась не думать, а сейчас, пытаясь соврать, я вдруг начинала понимать, что по сути, говорю почти правду. Мне нельзя так много думать! Это чревато последствиями в виде розовых соплей.
        - Ты же хотел услышать про мою… то есть нашу любовь… - сказала я слишком серьёзно. Тихо и серьёзно. Нелепое сочетание, которое сигнализирует о правдивости.
        Нет, я не верила в «нашу» любовь, это абсурд полнейший, но дебильные чувства в области сердца уже начинали плести свои коварные сети. И я отчётливо осознавала, что окажись он сейчас рядом, мне было бы куда комфортнее, чем без него. И я… я… скучаю по нему?
        Где тут стена? Мне надо срочно вправить себе мозг посредством методичных телодвижений.
        - Лена, Лена! Ты куда улетела? В космос? А меня взять с собой? - надрывался рядом Оливер, потому что я незаметно для себя ушла в себя. Как тавтологично…
        - Космос отменяется. У меня любовь на Земле, - печально констатировала я, разумом саму идею любви отвергая.
        - А я думал, у вас любовь внеземная.
        - А я думала, мы пришли в парк развлекаться, - укоризненно перевела я тему. И похвалила себя за находчивость. Даже руку себе мысленно пожала.
        - Точно! Я сейчас билеты куплю, - глаза Олли разгорелись задорным пламенем. - А кто это с тобой? Тот малыш, - он стал вертеться вокруг своей оси в поисках моего малыша, но того и след простыл.
        - Это мой братик.
        Да куда же он запропастился? Видимо, устав нас ждать, Сенька сбежал покорять этот «Биг крэйзи таун» самостоятельно.
        - У тебя есть братик? - неподдельно удивился ДСЧ. - Слушай, кажется, он сбежал от нас…
        Не сказать, чтобы я беспокоилась о мелком сильно, он ведь достаточно независим и не терпит чужую опёку, но всё же он ребёнок, ходит-бродит тут в одиночестве. А вдруг его украдут?
        - А может его украли? - тут же спросила то, о чём подумала, как всегда предполагая худшее.
        - Чтобы на органы продать? - задумчиво заинтересовался Оливер, подходя к кассе, где девица-кассирша активно поправляла макияж перед зеркалом и без конца строила ему большие лупоглазые глазки. - Здравствуйте, Инна, - очаровательно улыбнулся он девушке, разглядев её бейдж.
        - Здравствуйте, - с придыханием вымолвила девушка, накручивая на руку свой конский хвост.
        - Мне бы хотелось купить два билета.
        - Да, конечно!
        - А ещё задать вам вопрос, - он томно привалился к стойке, наклоняясь к девушке.
        Та аж подпрыгнула на сидении и тоже своё лицо приблизила, только не рассчитала и высоким лбом прямо в разделительное стекло въехала:
        - Ой!
        - Вы в порядке? - учтиво поинтересовался мой друг, старательно прикусывая нижнюю губу, чтобы не расхохотаться ей в лицо.
        Меня, честно говоря, тоже немного на смех распирало, но я, беря пример с Оливера, держалась.
        А вот девушка вся покраснела и теперь уже взгляд вовсю отводила:
        - Да, я в порядке. Так чем я могу помочь?
        - Мы потеряли братика, - он сделал такой жалостливый взгляд, что даже мне стало жаль его, бедного.
        - Правда? - девушка забыла о своём конфузе и теперь тоже таращилась на него с жалостью. - А как он выглядит? Я сейчас с охраной свяжусь.
        - Нет, не нужно охраны, - он вновь навалился на стойку, гипнотизируя её взглядом (как это у них с братцем-кроликом получается?), - просто скажите, пожалуйста, Инночка, может вот такого роста рыженький мальчишка билет покупал, пока мы с подругой, - он скосил взгляд в мою сторону, - общались? Он, знаете ли, шутник тот ещё…
        Девушка смерила меня высокомерным взглядом. Вот вечно так. В компании Олли меня девушки не переносят. В компании Шера плюются ядом. В компании папы готовы серной кислотой облить. Лучше одной ходить и не искушать судьбу.
        Она вновь вернулась к созерцанию идеального лица парня, вновь умилилась и забыла обо мне:
        - А ведь такой рыжий только что купил четыре билета.
        - Четыре?
        - Да, точно четыре, - она старательно кивнула.
        - Спасибо за информацию, Инн, и за билеты огромное спасибо, - он расплатился, а на устах девушки запечатлелась дебильная улыбка, и она помахала ему вслед ручкой, типа «адиос, мучачо!»
        - Зачем ему четыре билета? - накинулась я на парня, будто он виновник всех бед на планете.
        Он пожал плечами:
        - Девчонок, наверное, позвал на свидание…
        - Какое свидание? Он малолетка.
        - А ты во сколько лет начала ходить на свидания? - задал свой провокационный вопрос мой друг.
        - Это личное, - отмахнулась от него я. - Пойдём лучше искать Сеню.
        Я немного разволновалась, да и мои мокрые рукава достали меня в конец, я начала нервно натягивать их до локтей, начав с левого.
        - Как скажешь, - угодливо согласился мой спутник.
        - И я сомневаюсь, что он бы стал приглашать трёх девчонок на свидание в одно и то же место, - продолжила я разглагольствовать, натянув и второй рукав.
        - Вот он шустрый… - восхитился Оливер, беря меня под ручку.
        Тут с ним что-то произошло. Он будто впал в ступор и переводил свой взгляд с моей бедной лапки на бедное лицо (бедная я была вся), пытаясь найти связь. Он, кажется, даже дар речи потерял. Провёл подушечками пальцев по тату, похоже, не ожидал, что такая пай-девочка как я имеет татуировку.
        - Тоже хочешь такую? - хохотнула я, намекая на лозу. Я пощёлкала перед его глазами пальцами, он нехотя отмер. - Ты в норме?
        - Пока не знаю… - ответил он, заглядывая в мои глаза, куда-то глубоко-глубоко, будто в омут погружался, его лицо при этом светлело.
        - Чем я могу помочь? - я искренне желала помочь, к тому же вид у него, кроме просветленного, был какой-то потерянный, что ли.
        - Н-нет, - помотал он головой, не сводя с меня глаз.
        - Может, всё-таки…
        - Точно, нет. Просто я… задумался, - нашёлся логичный ответ.
        - О чём?
        Не знаю почему, но мне казалось, что я упускаю что-то важное, а Олли это важное пытается от меня скрыть. Глупая мысль и несвойственная мне в плане её заумности, но она меня начала преследовать достаточно активно, что я не могла сдержать этого вопроса. Вот только Оливер отвечать не торопился.
        - Это неважно. Правда, зай, - он «пибикнул» пальцем в мой нос.
        Ещё бы добавил характерный звук, как это делал папа в моём недавнем глубоком детстве. Хотя и не только в детстве, даже сейчас он мог щегольнуть этим своим любимым финтом. Просто подходил, нажимал на нос, смачненько так нажимал, будто вдавить его в череп пытался, и голосил во всё горло: «Пи-би-и-ип!»
        Так что свой сокровенный нос я берегла, боялась, что он может отвалиться как у одного мировой известности певца прямо на сцене, поэтому жутко не любила никогда, чтобы в него тыкали. Но других это не волновало, и моей бурной реакции никто и никогда не замечал.
        Я её выражала, как пятилетний ребёнок, но ведь выражала!
        Вот и сейчас в своих лучших традициях я сразу накуксилась, губы поджала и укоризненно заглянула в глаза Оливеру. Тот в свою очередь, решил, что я обиделась на то, что он не говорит причины своих заскоков настроений.
        - Эй, не печалься, зайка. Давай в другой раз на эту тему поговорим? Окей? - он потрепал меня по щекам, чего я не переносила ещё больше.
        - Хорош уже меня лапать, - прикрикнула на него я, хотя обычно голос не поднимала, тем более на близких людей, а Оливера я уже смело могла причислить к числу близких, ведь он мой друг.
        Но разозлилась я сильно, вспылила почему-то, а раньше нормальным тоном всегда объясняла, что мне не очень приятно, когда моё лицо тискают. Олли не ожидал от меня буйной реакции.
        - Прости, Леночка, я извиняюсь.
        Расслабься, друг, я тоже не ожидала…
        - Ничего страшного, Олли, я не хотела кричать, сама не знаю, как так… - кинулась я в путанные объяснения-извинения, застыдившись своего дурного поступка. Он никогда не желал мне плохого. А я какая-то бешеная. Наверное, от Шера заразилась, но не помню, чтобы он меня кусал. Интересно, это передаётся воздушно-капельным путём?
        - Стоп-стоп, - он приложил палец к моим губам, призывая к тишине, - это я виноват. Это нормально, что ты разозлилась на меня. Но, правда, я не хочу говорить об этом. Это неважно. Так, момент.
        И тут-то я поняла, что он ведь прав: я разозлилась на него не из-за того, что он пытался выдавить мой нос и оттянуть щёки, а потому что он не хочет говорить мне правду. Звучало несколько патетично, и я понятия не имела, почему вдруг решила, что в его недавнем «зависе» есть некий сакральный смысл, имеющий кодовое название «правда».
        - Хорошо, оставь этот момент себе, - ух, я прямо сама доброта.
        Но я сделала в своей памяти «зарубку», чтобы этот вопрос был рассмотрен более тщательно, но позже, так как сейчас мой друг не станет об этом говорить. Но и обижаться на него не стоило. Вдруг, это действительно неважно?
        - Спасибо, - ответил он и вновь бережно по-джентельменски схватил меня под руку. - Пойдём искать твоего братца?
        - Да, конечно.
        Как попасть в «диснеевский замок», минуя центральный вход, Шер знал преотличненько, чем и не преминул воспользоваться, припарковав машину подальше от входа, чтобы, не дай Бог, не спалиться.
        На самом деле он был здесь раньше, ему приходилось выступать на открытии «Crazy World». Дети были в восторге от их команды, которая пришла в полном составе, исключая Оливера, тот давно стал вольной птицей, и в выступлениях принимал участие лишь изредка. Например, на вечере-маскараде он выступал в составе команды.
        Отдача зала была максимальной - а как ещё могут реагировать малыши? Кстати, многие из них, загоревшихся азартом фанкиманов, потом вступили в клан, и теперь Артём учил их лично. У него занималась самая младшая группа, хотя нередко кто-то из парней подменял его. Почему ему вообще доверили детей, он и сам до конца не понимал, просто так решил Ванильный, а все ребята его поддержали, проголосовав идентично.
        Сначала Шер бесился, ругался, отнекивался, отрывался на детях по полной, но в конце концов, смирился с положением вещей. К тому же сами детки почему-то его полюбили, хотя «почему» он не понимал, но и сам проникся к ним симпатией. Скрытой, загадочной и тайной, как загадка тысячелетия и потопленные сокровища пиратов. Вёл он себя с ними грубо, хлёстко, дерзко. Мечтал, что они все разом возненавидят его и попросят, чтобы им сменили учителя. Но дети стойко терпели и благоговели перед ним, исполняя все-все задания. Это его несколько завораживало, он ощущал себя значимым благодаря младшей группе.
        А благодаря своей малышке сейчас он включил в свою палитру чувств ещё и ревность, хотя списывал её на чрезмерную любознательность, мысленно называл себя Варварой, которой на базаре нос оторвали, а потом вспомнил, что его жёнушка, не так давно болтавшая по телефону, этим именем называла своего собеседника, который на поверку, оказался Оливером, и перестал гнобить себя.
        Здание были трёхэтажным, но все развлечения умещались на первом этаже, на втором же этаже находились различные кафетерии и фастфуды, а вот на третьем располагались офисные кабинеты и прочее для бюрократических личностей. В принципе, возможно было впихнуть в здание гораздо больше различных развлекательных аттракционов, таких как кинотеатр, например, но учредители решили, что лучше забить всю территорию детскими играми. Так что на первом этаже в центре стояла огромная карусель, весело певшая песенки, когда лошадки начинали «скакать» по кругу, а вокруг неё располагалось всё остальное, поражавшее воображение впервые попавшего сюда человека, будь то ребёнок, будь то взрослый, а вот вдоль стены с высоким потолком проходила в воздухе железная дорога, именуемая в народе «американские горки».
        Шер был здесь не впервые. И восторгаться аттракционами он не собирался. У него была цель, правда, он её не наблюдал.
        Вообразив себя героем шпионского боевика, он прокрался сквозь чёрный ход и потайными служебными путями, минуя охрану, ворвался в зал развлечений, заполоненный мелкими шкетами и немногочисленной стайкой их родителей. Причём папаши, которых мамаши не пустили на третий этаж, сгрузились в кучку и о чём-то таинственно шептались, а их половинки носились за своими чадами, болтали без умолку, вовсю создавали ощущение пчелиного улья.
        Растерянно разглядывая зал, Артём видел детей, резво атакующих игровые площадки, бешено носящихся за ними родителей, энергично следящих смотрителей зала, в общем, всех, кроме жёнушки и брата.
        Он немного побродил по залу, встретил знакомых, поболтал, обошёл все аттракционы и, наконец, его взгляд выцепил знакомую фигурку, принадлежащую Арсению, который прятался в импровизированных кустах вместе с друзьями и пытался заснять Шера на камеру.
        Последнему расклад вовсе не понравился, его единственной мыслью было, что малышка и Олли решили уединиться, оставив младшего в компании друзей, среди которых ещё один шкет и две высокие девчушки, усиленно притворявшиеся секретными суперагентами; а сами утопали на свидание. Он разъярился за сотую долю миллисекунд и в рекордные сроки оказался около немного ошалевшего Сени, не ожидавшего, что его «гениальную» засаду засекут.
        Церемониться с мелким нарушителем Охренчик не стал, а грубо схватил его за ухо и выволок из «кустов», вопросительно уставившись в глаза. Жутко хотелось спросить, где малышка и какого чёрта она умотала в компании его кузена, а главное, куда; но в то же время и выдавать себя не хотелось. Поэтому он настойчиво прокусывал внутреннюю стенку под губой, стискивая зубы до невозможности, хмурил лоб и вопрошал взглядом, ожидая, что Сено не дурак и сам догадается, что ему нужно рассказать.
        Сенька и правда был не дурак.
        Он начал дёргаться в стальных оковах, приговаривая что-то о правах человека в современном цивилизованном обществе:
        - Артём, ты мои права нарушаешь!
        - Какие права, ты, прифигевший полудурок? - прошипел ему в лицо разозлённый Шер.
        - Попрошу меня не оскорблять, - напустив на себя важный вид, пролопотал ребёнок. Даже будучи в своём незавидном положении он не выпускал из правой руки моргающую красным индикатором камеру и по мере своих скромных возможностей в удивительном извороте тела пытался поймать в кадр своё неожиданное заключение.
        - Когда это я тебя оскорблял? - искренне возмутился Артём, не замечавший камеру.
        - А «полудурок» - это, что комплимент? Типа мне за счастье так называться?
        Остальная троица с побледневшими лицами и глазами, выскочившими из глазниц и застрявшими в немом трепете на лбу, пыталась слиться с кустами и мысленно взывала к благоразумию своего друга, но безуспешно.
        - Ну, «полу» - это всего лишь половина, - философски изрёк парень, с неприкрытым садизмом немного подкручивая ухо сорванца. - Так что вторую часть можешь сам себе придумать.
        - Больно же!.. Ой-ё-ё-ёй!..
        - Не визжи как девчонка, - прикрикнул на пацанёнка Шер, - а то мне стрёмно рядом с тобой стоять.
        Свой гадский гениальный ответ Сеня озвучить не успел, так как рядом с ними остановилась гора мышц и мускулов в виде самого настоящего ВДВшника, чудесным образом нарисовавшегося в детском центре. Смотрелся он здесь крайне неуместно, как двухлетний малыш на трёхколесном велосипеде на гонках «Париж-Дакар», но чувствовал себя шибко уверенно. Впрочем, а где бы этот брутального вида мужчинка (или «подозрительный типчик», как его окрестил Шеридан) чувствовал себя неуверенно? Если только в гей-клубе, но для проверки теории его сначала туда надо загнать, а его друзья явно склонностью к суициду не страдали. Да и легче себе харакири организовать, чем подвергнуть себя его, ВДВшнической, каре.
        Его лицо было словно высечено из камня - настолько грубые и резкие черты лица, что, казалось, он одним своим ликом способен проламывать стены радиационных бункеров; шрам, пересекающий левое надбровье вписывался органично - внешности не портил, а наоборот, подтверждая всенародно известную мудрость, что «мужчину шрамы украшают», создавал впечатление, что это лицо именно таким и проектировалось Создателем; немой вопрос «а как и кто умудрился рассечь его каменную мордаху?» ни в одной голове, глядя на него, даже не возникал. На штанине, обнимая чрезмерно мускулистую шириной обхвата с молодой дуб ногу, висела маленькая девочка с коряво заплетёнными косичками и истошно вопила:
        - Папочка! Спаси мальчика! Пожалуйста! Смотри, его хотят уби-и-ить!
        «Папочка» немигающим взглядом стал созерцать «убийцу» и «жертву», а его военный костюм, который он поленился переодевать, вырвавшись в увольнительную в город к любимой дочке на несколько часиков, наводил на парней тихий ужас, который те тщательно пытались скрыть.
        - Эй, чё за дела, братаны? - грозно поинтересовался папаша под напором дочки. Не то, чтобы он специально синтезировал свой тон, просто это для него была обычная форма голоса.
        Шер хоть и струхнул, прекрасно зная об «особом строении мозга» данной категории людей, которые зная одну лишь свою правду, готовы напролом (причём в прямом смысле «напролом» - сквозь разбитые своими бездумными кулачищами черепа, свёрнутые шеи, переломленным позвоночники и прочее) идти к ней в попытке доказать, но своего страха не выдал. В конце концов, психологически доказано, что даже если перед боевым ротвейлером, из пасти которого, готового вгрызться тебе в горло, стекает «ядовитая» слюна, показать себя равным противником, то велики шансы остаться не покусанным ни в горло, ни в филейную часть. Но эта информация больше из теории, нежели из практики.
        - Всё тип-топ, - растянул губы в смелой улыбке Шер, отпуская несчастное ухо к радости владельца, но перехватив того через туловище, чтобы не убежал. - Развлекаемся с племянничком, - он потрепал Сеньку по макушке, запустив пятерню ему в волосы и, не удержавшись, дёрнул несильно, волосы остались на своём законном месте, но лицо парнишки скривилось от неожиданного поступка.
        Поступок не был таким уж сюрпризом, это ведь Артём Охренчик, а от него лучше вообще ничего не ждать - всё равно удивит и, благо, если не покалечит. Например, его бедной сестричке, Ленке, вечно от Шерхана перепадает.
        Но всё же у дерзкого действия были позывы - своевольный парень таким образом призывал мелкого к подтверждению своих слов. О своей шкуре малявка беспокоился и умирать раньше времени не торопился. Но проигнорировав своего нового родственника, его приближение к Потустороннему Царству стремилось к стопроцентному осуществлению, так как Тёма обладал тем ещё «золотым» характером, и даже будучи растерзанным сейчас ВДВшником, он бы обязательно воскрес и вернулся из ада только ради того, чтобы совершить акт злодейской мести с особой «любовью». Зная всё это, Сеня спорить не торопился:
        - Да, это мой любимый дядя, - мальчик удачно извернулся, сделав нажим на слове «любимый», чтобы Шер оценил, и перекинул камеру своему другу Роллу, так как следующее обращение могло вызвать неконтролируемый приступ ярости у парня: - Шерри…
        «Любимый дядя» побагровел, сжав сильнее хиленькое тельце племянника, а десантник глубоко задумался, переваривая полученную информацию.
        Если изначально он точно знал кому вломит в бубен, то сейчас в его черепную коробку стали закрадываться сомнения. Напрягать мозг ему не понравилось, так что он решил попросить совета у своей родной кровинушки:
        - Дочурка, вроде никого не убивают?
        Девчонка продолжала жаться к ноге, но уже не всхлипывала, к тому же Сенька ей улыбнулся и подмигнул, отчего она зарделась и спрятала милое личико в папино бедро, легонько кивнув. Отец ответом дочери удовлетворился и стянув с бритой головы берет, надел его девочке на голову, а парням протранслировал свой железный кулак с выбитым на костяшках пальцев именем «ВОВА» и на внешней стороне ладони - рассветным солнцем с надписью жизненного кредо всех его коллег: «ВДВ - СИЛА!» и пробасил:
        - Так, чтоб больше не чудили, мелкота. А ты, Шерри, - он смерил парня оценивающим взглядом и решил, что он годен, - в армию дуй.
        - Ага, - легко согласился Артём, уже давно имеющий военник с нужными записями, и решил немного съязвить: - с осенним призывом первым делом сажусь на поезд и дую служить.
        Сарказма в словах «вроде неплохого парня», как он его мысленно нарёк, серьёзный ВДВшник, не привыкший шутить, не идентифицировал, и протянул к его плечу свою широкую длань, заставив сердце Шеридана ёкнуть от надвигающейся опасности, похлопал его, треснув со всей дури, что Тёма еле на ногах удержался, и по доброте своей душевной посоветовал:
        - Ты к нам, в десантники иди. Нам такие нужны.
        Шер прикинул, что «да, конечно, нужны, надо же кого-то колотить дедушкам», но сам кивнул и даже руку к голове приложил, напрочь забыв о том, что бейсболка осталась в машине:
        - Есть, товарищ майор!
        Вокруг них, оказывается к тому моменту уже набежала малышняковая толпа, которая по примеру Артёмки тоже начала прикладывать руки к головам, пародируя его и вообразив в этом приятном на внешность и харизматичном парне, пришедшего в яркой одежде, героя своих мечтаний.
        Но на эту клоунаду троица внимания не обращала.
        Военнослужащий добродушно ухмыльнулся, отметив, что Шерри прекрасно разбирается в званиях, но посчитал своим долгом пристыдить его, указав на явный недочет:
        - К пустой голове руку не прикладывают, - а затем ещё и блеснул специфичным юмором: - Иначе драить тебе толчок за толчком всё время службы, - и гаденько так обнажил клыки.
        В толпе прошёлся детский шёпоток:
        - А чё такое «толчок»?
        - Ну, это… Когда толкают.
        - Куда толкают?
        - Куда не знаю, но толкают всё время…
        - Ага, особенно, когда голова пустая.
        - Это как?..
        - Ну, ясно же - берут пустую голову и толкают вперёд.
        - Дуг-гачки вы, это когда с пустой головой в футбол иг-гают, - сделала единственно верный вывод девчонка, слегка смахивающая на Пеппи-длинный-чулок, дочка известного вратаря местной футбольной команды, который оставив её развлекаться, сам спасался от детских забав в кафетерии на третьем этаже.
        Заверение девочки прозвучало авторитетно, даже немногочисленные родители прислушались, а одна из мамаш в возрасте, скорее отчаянно молодящаяся бабуля, будучи женщиной средневековых моральных устоев родом из СССР, услыхав разговор, раскраснелась, разъярилась и кинулась меж двух бугаёв, один из которых чуть крупнее, другой средних размеров, если оценивать их габариты по среднестатистической шкале «шкафоподобности», призывая к их совести:
        - Мужчины! Да как вы смеете при детях выражаться?!
        Бессовестные мужчины недоумённо переглянулись и синхронно пришли к выводу, что выражаться они ещё даже не начинали.
        - Бабуль, - не стал мелочиться на комплименты, а также на обыкновенное уважение десантник, без каких-либо намёков угадав её возраст. Тётку накрыло - она чуть в обморок не грохнулась, но слабочувствительный к чужим настроениям мужчина продолжил: - Ты, давай, батон на нас не кроши.
        Она только рот открывала, как рыба, выброшенная на берег. Уже давно подпирающие стену охранники давились от смеха. Скучковавшиеся папаши с раскрасневшимися рожами респектовали ВДВшнику, в то время как что-то в их кучке подозрительно булькало. Мамаши же какими-то неведомыми силами придя к единому решению стали затыкать своим деткам уши, но рук всё равно не хватало, так что детям наказывали затыкать уши самостоятельно. Дети противились, убегали от мам, мамы бегали за ними и кричали на пап, папы со скоростью света прятали в глубокий внутренний карман одного из них бутылку с чуть мутноватой жидкостью домашнего производства и начинали преследовать жён, а отчаявшись нагнать их, обращались к ошалевшим охранникам, которые такой бедлам видели впервые. Они в «сердечных приступах» привалились к стене и пытались собрать глаза в кучку. Получалось с трудом.
        50
        За довольно объёмным по конструкции аттракционом «Космический андроид», который удивительнейшим образом пустовал, хотя обычно к нему чуть ли не километровая очередь выстраивалась, пряталась, отчаянно шифруясь, вся компания фанкиманов, тихо ухохатываясь над тем, как их закадычный друг «разбодяжил» ситуацию.
        - Вот, блин, шпион… Всё внимание на себя собрал, дурачьё… - рецензировал партизанские способности друга Малик, который не взял с собой «на дело» Эльмиру, и теперь скучал по ней.
        - Спалил контору, считай, - кивнул Илья.
        - Деберлиоз, - сконструировал новое слово Владимир, начитавшись Булгакова. Он всегда по утрам рано вставал и читал, а потом весь день крутил в голове моменты из прочитанного, вспоминал героев, их имена и прочее. Например, сегодняшним дождливым утром его дерзко оторвали от любимой книги, на том самом моменте, когда беднягу Берлиоза трамвай разлучил с головой.
        На поэтично-прозаичного друга Малик взглянул с презрением и покачал головой, как бы подчеркивая этим, что его дружище не от мира сего.
        Ванильный с Джавой на своих не смотрели, они следили за Шером и компанией, а потом синхронно переглянулись и покачали в такт головами:
        - Надо спасать!
        - Реально… - отозвался Фотограф, - там же Королева Весны с Оливером, они сейчас войдут. А этот идиот палится. Где он свой мозг посеял? На каком кладбище?
        - Думаю, если на кладбище, то уместнее было употребить слово «похоронил», нежели «посеял», - педантично поправил безграмотного братана, по своему обыкновению, Владимир.
        - А ещё можно сказать «похерил», дружище, - хлопнул его по плечу Джава-Сергей.
        - Нельзя.
        - Можно.
        - Нельзя!
        Парни чуть не сорвались на крик, когда им закрыли рты более наделённые мозгами члены Funk Jazzy Band:
        - Заткнитесь, идиоты. Вы ща сами не круче нашего лучника Шервудского леса.
        - Ну-ну. Дебилы.
        - Совсем крышу сорвало что ль? - стали наперебой читать им нравоучения ребята.
        Владимир с Сергеем свои ошибки осознали и смутились. Вернее, смутился второй, а первый лишь сделал вид, так что как только их отпустили, он вновь набычился и холодно возвестил, глядя Джаве прямо в глаза:
        - Мне претит твоё общество.
        - Чего? - не сразу въехал тот.
        - Претит. Значит бесит. Не нравится. Ты меня раздражаешь своим интеллектом, пардон, его отсутствием, - услужливо объяснил Степлер.
        - Бесит, значит? Не нравится меня видеть, значит? - слишком спокойно поинтересовался Сергей. - Ну, хорошо. Я избавлю тебя от своего губительного общества. - затем он почти вылез из-за баррикады и заорал достаточно громко, чтобы его услышал сам Владимир, но недостаточно, чтобы услышали те, кому он свой крик адресовал (ведь их перепалка, носила личный характер, это неким образом была обычная их игра для разряжения дурного настроения): - Охрана! Здесь террорист! Он выглядит крайне опасно!
        Владимир кинулся на него, зажимая рот:
        - Ты что творишь? А вдруг они поверят?
        Вывернувшись из захвата, Джава расхохотался, словно отмочил самый лучший в своей жизни прикол. Его обиженный друг покрутил пальцем у виска и принялся теперь высматривать охрану. Остальные присоединились к нему.
        Охрана, как и полагалось, ничего из криков Джавы не услышала, их лыжи были навострены к истошно вопящей аки сирена скорой помощи тётки, которая была крайне обозлена, а щеки её пылали как маки на поле радости наркоманов.
        Что привело к этим самым последствиям, парни не знали, так как были увлечены внутриклановой перепалкой, а теперь, вновь заняв оборонные позиции, кусали губы от интереса.
        Случилось следующее.
        В то время, когда всё пошло кувырком, два бугая, два ребёнка, дама, безуспешно, как оказалось, косящая под средние лета, и троица в кустах, не замечая всей суеты вокруг, пытались разобраться в своих непростых отношениях.
        Дама стояла, разинув рот и закатив глаза, вконец испугав десантника, который мысленно дорисовал картину, как из её рта сейчас пойдет пена и она забьётся в конвульсиях, а затем отбросит коньки:
        - Эй, бабушка, ты в поряде?
        - Она умрёт, пап! - всхлипнула его впечатлительная дочурка, всё ещё вися на ноге.
        - Да, кажись, сдохнет старуха, - посчитал своим долгом «разрядить» атмосферу мелкий видеоман. - Не дышит, - он забрал камеру у друга и стал ловить драгоценные кадры, шестым чувством чувствуя, что сейчас что-то будет.
        Шер пощёлкал перед глазами зафиксированной в одном положении женщины, она не отреагировала - её зрачки будто остекленели. Тут в голову авантюриста, пересыщенную атмосферой сказочности (они же в диснеевском дворце!), посетила истинно вундеркиндская идея: разбудить красавицу, то есть старуху, поцелуем. О чём он тут же возвестил свою делегацию, мнущую подошву около «памятника», самолично самой бабулей себе воздвигнутого:
        - Ей срочняцки требуется сделать искусственное дыхание.
        Идея никому по вкусу не пришлась, так что пришлось приводить различные аргументы и существенные доводы:
        - Дорогой товарищ майор, а ведь её смерть будет на вашей совести… - печально огорошил он ВДВшника.
        - Почему? - не сразу въехал тот.
        - Это ведь вы её запугали, - он обречённо покачал головой.
        - Как?
        - А кто попросил хлебобулочное изделие не крошить?
        - Какое? - у Шера сложилось стойкое впечатление, что в башне десантника активно прогрессирует синдром «Даунито-Дебилиссимо».
        - Батон, - глубоко вдохнув, на выдохе произнёс он, удачно вспомнив, что «против лома нет приёма окромя другого лома». Первым ломом его услужливая фантазия нарисовала себя собственной персоной, а другим ломом - грубовато-брутального ВДВшника. Сравнение ему не нравилось, но казалось безумно правдивым, так что вместо тактики «Разящего кулака» он продолжал придерживаться тактики «Удава, подавившегося слоном».
        - Батон… Верняк, Шерри, - покачал тот квадратным подбородком, припоминая.
        - Теперь, мы возлагаем на вас эту честь - разбудить красну девицу ото сна, - с пафосом огорошил его Охренчик, еле сдерживаясь, чтобы не заржать. Он предвкушал свою сладкую месть.
        - Это какую? - вновь не въехал бугай, почёсывая свою репу.
        - Пап, это вон ту! Только она не красная, - проявила зачатки интеллекта его дочка. Шер чуть не возопил на радостях «Хвала Господу!», но вовремя себя остановил.
        - Не, совсем не красная, - согласился её папаша.
        - Так вы её поцелуйте, она и станет красной, - влез Сенька, вставив и свой брик в тетрисе нелепой ситуации. Его компашка, прятавшаяся за кустами, покивала, подтверждая.
        - А почему я?
        Пробубнив себе под нос нецензурную тройную рифму: «Опять @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ двадцать пять», Шерхан стал внутренне себя подготавливать ко второму кругу объяснений, а ещё возликовал в душе, что кирзовые сапоги и попадания осколков от гранат прямо в мозг ему не грозит, а значит похожим на данного экземпляра ему быть не судьба. Но его вновь спасла дочка:
        - Папочка, это же как в «Спящей царевне»! К ней принц пришёл и поцеловал, а она пробудилась… - девочка отчего-то всхлипнула, а папаша поднял малявку на руки и нежно (как только это возможно выразить на каменном лице) пробасил ей в зардевшееся личико:
        - Доченька, хочешь, чтобы она проснулась?
        Та кивнула, зарделась ещё сильнее.
        - А как же мама? Она же будет ругать меня, - стал приводить разумные доводы десантник и очень неуверенно добавил: - Я ведь её принц.
        - Нет, папочка, ты у нас король, - уверенно заявила куколка. - А король - он для всех подходит!
        Десантник чуть ли не в окно выпрыгнул от заверений дочери. Но этаж был первый, так что, в любом случае не сработало бы. Пришлось смириться:
        - Мама меня убьёт, если узнает…
        - А мы ей не расскажем, - пролопотало прелестное создание, хлопая глазками с длинными ресницами.
        Отец умилился, но идти против желаний своего ангелочка не посмел.
        Поставив свою куколку на пол, он приблизился к статуе и, не думая ни секунды, зная, что промедление смерти подобно, раздвинул мощными пальцами её сомкнутые губы и впечатал свой каменный рот в «сахарные уста». Сам при этом скривился, словно делал искусственное дыхание, как минимум, Франкенштейну. И если по сказке предполагалось, что имеющийся в наличии Франкенштейн после сладострастного поцелуя должен ожить, то так оно и произошло.
        Старуха, покраснев от кончиков ногтей до самых корней волос, разразилась истошным воплем, ввергнув спасшего её героя во внеочередную контузию. Решив, что одной контузией лишивший её чести «сволочной обормот» не отделается, она зарядила ему острой костистой коленкой прямо в причинное место. Такого подвоха после совершения доброго поступка ВДВшник никак не ожидал и, упав на пол, стал корчиться от боли, шока, и контузии.
        Его дочка, услышав устрашающий вопль, закрыла себе уши. Троица, прилагавшаяся к Сене, последовала её примеру. Сам юный режиссёр был предельно счастлив и не менее громким, чем у старушенции голосом возопил:
        - Вот видите! Она стала красная! - явно намекая на цвет её налитого кровью лица, а не на красоту.
        Артём тихо постанывал. Но в его голове уже созрело предполагаемое продолжение событий, которое было, мягко говоря, неблагоприятным. Оно включало ожившего десантника и страшную месть от его рук, то есть ручищ. Спасаться нужно было немедленно, иначе риск обратиться в пепел уже маячил на алеющем горизонте.
        Посетители прекратили маленький хаос и стали стекаться к разгневанной бабуле, одним ударом уложившей гору мышц на лопатки. К учредителям нового балагана устремилась и охрана, Шерхан отчётливо осознал, что вот он момент, чтобы рвать когти. Он схватил Сеньку за руку:
        - Валим!
        - У меня свидание, вообще-то, - округлил глазки рыжеволосый бесёнок.
        - Ты точно придурь! Кто на свидании прячется в кустах? - постучал ему Шер по голове. Мелкий оскорбился.
        - Нам было весело, пока ты меня не нашёл.
        Состроив миротворчески-мученическую гримасу, Шер соблаговолил:
        - Ладно, бери своих рейнджеров и шевели уже тапками!
        - Братва, - прикрикнул он своим и позвал их рукой. - Придерживаемся этой широкой спины, - он указал пальцем на оборотную сторону Тёмы, - и шевелим тапками!
        - Ты чё мои фразы пионеришь? - возмутился Артём, не сбавляя темпа продираясь сквозь толпу, в полуобороте прищурив глаза на Сеню.
        - А нефиг жадничать! Надо делиться. А жадным быть нехорошо.
        - Кому нехорошо? Мне нравится!
        - И как только в тебя можно было влюбиться?.. - обречённо выдохнул младшенький Матвеев, когда они, наконец, добрались до более-менее спокойного места - аттракциона «Космический андроид».
        - Ты о чём? - тут же схватил его за отворот ворота футболки Шер.
        - Я? А о чём я?.. - забегали глазки попавшегося Сеньки.
        Тут на плечо Шера опустилась сильная ладонь:
        - Братан, ты решил подавить его своим превосходством? - ехидно поинтересовался хозяин руки, по голосе он сразу узнал Джаву.
        - Ладно, Сеновал, ты, считай, спасён, - прошипел он так, что только он его услышал, - но ты мне всё расскажешь позже.
        Отпустив бедного перепугавшегося паренька на волю, к друзьям, опасливо жавшимся к стенкам аттракциона, Артём перевёл внимание на друга, а затем заметил и остальных участников их танцевального бэнда, принявших фееричную позу: они построились клином и сложили руки на груди.
        - Эй, бразы, вы чего?
        - Мы? - ответил за все Дэн. - Мы ничего. Абсолютно. А вот ты что творишь?
        - Да я же вроде без рукоприкладства… - начал он объясняться. - И вообще, что-то младшую группу вы от меня не спасаете, а этого шпингалета чуть ли не боготворите.
        - Да пофиг на него! - не выдержал Илья. - Твоя любимая девушка сейчас на свидании с твоим братом, а ты здесь трёшься с какими-то подозрительными особами.
        - Я что-то не понял, вы за мной следите что ли?
        - А что, заметно? - иронично вякнул Малик.
        - Нет, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@!
        - Успокойся, Тёмыч, - принялся его успокаивать Дэн, пропустивший ради друга тренировку, на которую собирался пойти вместо отменившейся флэйвы. - Мы же помочь хотим. Это же невооруженным глазом видно, что он к ней свои причиндалы подкатывает.
        - Стоп-стоп. Вы что, сомневаетесь в моей девушке?
        Сказано это было только для них, для друзей, для тех, кого он обманывал, кому не мог рассказать правду. Не потому что они растрезвонили бы всей их «деревне», просто на то были причины, были обстоятельства, которые не давали ему раскрывать этот секрет. Лично сам он прекрасно знал, что малышка вряд ли когда-нибудь воспылает к нему чувствами, хотя последние слова Сени поселили в его душе некоторое трепетное состояние надежды, которое отказывалось подчиняться холодному разуму и вырезаться скальпелем тоже отказывалось.
        - Кстати, вот и наша сладкая парочка, - заметил, наблюдавший за залом Владимир.
        Держась под ручку, в помещение вошли обсуждаемая пара. Они огляделись, поразились творящемуся хаосу, затем заметили корчащегося на полу десантника и подпинывающую его старушенцию, которую целая чёртова дюжина специальных людей из охранной службы не могла оторвать от несчастного тела. Девушка впечатлилась и, что-то сказав парню, кинулась спасать мужчину. Покружив вокруг него и тётки бешеной фурией, делавшей неожиданные нападки на мужское тело, около десяти минут она каким-то чудесным образом смогла привести её к спокойствию, а охранникам открыла доступ к телу, чтобы они смогли доставить его в больницу.
        Шеровская малышка была счастлива, а рядом стоящий и приобнимающий её за талию Оливер, прикрывающий лицо кепкой, был счастлив не менее. Но вдруг девушка будто о чём-то вспомнила и стала высматривать зал. Олли подключился.
        - Кажется, они кого-то ищут, - констатировал Джава.
        Шера озарило:
        - Эй, ПОЛУУМНИК, а не тебя ли?
        - Я не полуумник, - отозвался Сенька.
        - Ну, пусть будет умник, мне пох… по хлебалу не треснуть ли тебе? - выкрутился он, хотя и сам не понял, почему остановил себя и не ругнулся.
        - Не треснуть. И мне тоже пох на твои закидоны, - начал гнуть пальцы Сенька.
        В голове Артёма промчалась вечерним скоростным экспрессом замогильная мыслишка, что он дико развратен, раз учит мелкого материться, а если об этом узнает его малышка, то это её расстроит. Мысль ему не понравилось и вспомнив, что хорошая мысля приходит опосля, эту он задвинул в дальний ящик, но от того, чтобы отвесить шкету смачный подзатыльник даже и не пытался себя удержать.
        - Ай, больно же, - возмутился, потирая место прицельного шлепка, Сеня.
        - Привыкай.
        - Ладно, пусть я буду умником, - решил он согласиться и пояснил почему: - всё равно от тебя большего не дождёшься, но давай обойдемся без физических контактов. Идёт?
        - Ты, типа, анти-тач-пэда что ль? - хохотнул Артём.
        - Я, типа, пекусь о сохранности своей жизни, - съязвил Сеня.
        Шер лишь покачал головой и высказал наболевшее:
        - Ты меня как всегда бесишь.
        - Я стараюсь, братан, - поднял раскрытую ладонь вверх мальчик в споковском приветствии.
        Шер попытался повторить жест, но безымянный палец то и дело прижимался к среднему, а мизинец как-то своевольно тусил на отшибе. Арсений попыткам старшего наставника ухмыльнулся и мысленно вывел счёт: «Один-ноль в пользу Сени Великолепного!»
        - Шеридан, ты лузер, даже я так умею, - хохотнул Малик и повторил жест Спока.
        - А я могу тебе череп проломить, - желчно улыбнулся ему в ответ Шер, который больше всего на свете не любил проигрывать.
        - Ты псих. В психушку тебя определить, может? У меня есть, кстати, знакомый, он как раз работает в подобном заведении… - проявил заботу о друге Джава.
        - И это я псих? - риторично возвёл глаза к «небу» Артём, но вмиг опомнился и продолжил следить за малышкой и Оливером. В своих мыслях он уже поскакал бить морду братику и воровать свою жёнушку.
        - Блин, кажется, они не отступятся… - с тоской пролопотал Сеня.
        - Не-а, придётся сдаваться, - согласился Ролл, подав голос. Все думали, что этот мальчик немой.
        - Накрылось наше свидание…
        - Эй, затупившие, ваши тёлочки уже минут пятнадцать назад смылись, - просветил начавших озираться мальчишек «добрый» Фотограф.
        - Что? И правда, нет, - хором подвели итог Сеня и Ролл.
        - Всё, валите уже. А то у малышки сейчас сердечный приступ случится, - он выпихнул обоих мальчишек, ещё не опомнившихся от неудачного первого свидания из-за баррикады, откуда они тут же прямиком попали в руки искавшей братишку девушки, засветившейся при их виде как маяк для заблудших кораблей.
        Шер залюбовался. Это не осталось незамеченным парнями, которые наперебой стали сыпать комментариями:
        - Да, ты влип по полной…
        - Ппц.
        - Oh my God*, скорее.
        - Oh my fucking God*.
        - Заткнитесь! - Шер неожиданно для себя вякнул. Все чувства, которые фанкиманы, знающие его несколько лет, читали в его движениях, в мимике, в голосе, в поступках - все они не были игрой, под которую он отчаянно пытался всё замаскировать. Но осознание этого факта было для него болезненным.
        Он пытался разобраться, разложить всё по полочкам и следил за парочкой взглядом. Парни, прочувствов настроение друга лишних звуков не выдавали, а присоединились к нему, каждый думая о своём. Они даже забыли, что собирались ругать его из-за новой пассии, с которой он был на вечере мэра.
        Думать о малышке у Шера получалось хреново, не думать о ней - ещё хуже.
        Она с Олли, Сеней и Роллом, в конце концов, набрела на аттракцион «Спой мне!» Жёнушка отнекивалась, отказывалась идти петь, но кузен Шера настоял и всё-таки затащил её туда. Процессия фанкиманов во главе с Охренчиком-младшим проследовала следом и затаилась как можно ближе к аттракциону. Голосов слышно не было, но как только они выбрали песню, и раздались первые аккорды, которые Артём узнал мгновенно, Олли заголосил в микрофон (мальчишки же петь наотрез отказались и бегали совместно по сцене, снимая поющих на камеру и телефон) и это было слышно более чем хорошо:
        You are the sun.
        You are the only one
        Далее его поддержала мадам Охренчик, неуверенно, но безумно мелодично пропев продолжение, с каждой нотой набирая уверенности в голосе:
        My heart is blue.
        My heart is blue for you!
        Затем они вдвоём, взбодрившись вокалом друг друга, и получив небольшой заряд адреналина, достигли припева песни:
        Be my, be my, be my
        Little Rock Roll Queen![12 - The Subways «Rock Roll Queen»]
        «Это мои слова!» - возопил внутренний демон Шера.
        - Be my, be my, be my lil Rock Roll Queen, - прожужжал себе под нос, заразившись мелодичной песенкой вкупе с талантливым исполнением, Малик. Шер сверкнул на него ледяными кристаллами глаз по двадцать четыре карата каждый, аккуратно обрамляющими чёрные впадины суженых потемневших зрачков. Малик захлебнулся на повторе припева и решил от греха подальше, свои врождённые музыкальные способности более не транслировать.
        - Братан, слухай, всё можно понять, но то, что твоя девушка зажигает с другим?.. Ты серьёзно? - никак не мог взять в толк Илья. - Ты типа напускаешь на себя спокойствие. А я бы пошёл и разобрался…
        - Ты вообще не в курсе дела, - грубо перебил его Артём.
        - Так ты просвети нас! - вспылил и Джава, а Владимир его поддержал:
        - Воистину!
        - Дело говорят братья, Тёмыч, - подытожил Дэн, а Малик с Илюхой участливо кивали. Всем хотелось правды.
        - Отстаньте, сектанты! - пробормотал Шер и привалился спиной к стенке аттракциона. - Не раздражайте…
        - Почему это мы сектанты? Сам ты сектант! - разобиделся Малик.
        - Да вы себя со стороны слышали? - Артём устало опустил веки и через секунду вновь открыл. Трансформировав голос под тяжёлый бас, он передразнил друзей: - «Воистину, братья!» - парни обиженно засопели и переглянулись. - Так что, служители Иеговы, лучше отвалите и прекратите обращать меня в свою адскую веру.
        - Хамло, - не остался в долгу самый языкастый из фанкиманов Джава и, как бы «между прочим», добавил: - Ясно теперь почему она с ним, а не с тобой.
        - И что тебе ясно? А? Что? - Шеру будто подожгли напалм, и сейчас заряд был предельно близок к инициированию, чтобы разорвавшись, стереть с лица Земли один из материков.
        - Эй, успокойся. Всего лишь констатация, - заверил друга Илья, похлопав по плечу.
        - Да ну вас нафиг с вашими «констатациями», - махнул Шер рукой. Ему было стыдно, что не может им рассказать правду, хотя секретов между собой у них никогда не было. Он не только свой секрет хранил, но ещё и секрет брата, так что сказать не получалось при всём желании. - У меня для вас нет ответа. А они просто друзья с Олькой-полькой, - сказал он, и это прозвучало так, будто он сказал эти слова скорее для себя, чем для них. - Ничего сверх нормы.
        Парни скептично переглянулись и пришли к единогласному мнению:
        - Мы пойдём бить ему рожу.
        - Никуда вы не пойдете! - перехватил их Шер. - Это наше дело. Мы разберемся. Сами.
        - Я не был бы так уверен… - протянул недовольный Владимир, который никому ничего бить не собирался, тем более другу, а Олли являлся им всем таким же другом, как и Шер, просто их общение было несколько ограниченным из-за места жительства Оливера. Но в свою очередь Степлер также не осознавал того факта, что о битье было сказано для усиления эффекта. Парни обошлись бы и пристыжающим разговором. Но узколобый скептичный темноволосый парень принимал их слова за чистую монету, и доставать свои боксёрские перчатки пока не торопился. - По-моему, мы, - его голос зазвучал обречённо, - настроены решительно… - Он посмотрел вопросительно на остальных участников команды.
        - Всё, закрыли тему, - рявкнул Шерхан и нетерпеливо добавил, скосив взгляд на слаженно поющую парочку. - Когда уже тупая песня закончится? Развылись тут…
        Джава не удержался:
        - Предлагаю обрезать токонесущие провода!
        - Предлагаю, - воспротивился его «дурацкому» предложению вечно противоборствующий ему Владимир, - устроить короткое замыкание недоделанному электротехнику.
        - Бойся меня, гуманитарий, - продолжил перепалку Сергей, - как осуществить твою идея я, хоть и недоделанный, но всё же электротехник, знаю… - он загадочно ухмыльнулся.
        Только Дэн собирался вклиниться между ними, чтобы остановить надвигающуюся по второму кругу перепалку и успел вякнуть: «Брейк!» - как музыка смолкла, а далее окрылённый Оливер сумел ввести в состояние анабиотического гипноза буквально всех фанкиманов: он, проникновенно глядя в глаза шеровской малышке, прямо в микрофон пробаритонил своим мега-очаровывающим голосом, укутанным в нежный бархат:
        - Люблю тебя вечно…
        Девушка, по объективному мнению всей группы парней, одновременно застывших в естественных позах, по всем законам, огорошенная откровением своего спутника, на его признание неожиданно звонко радостно рассмеялась. Ступор в мужских рядах продолжился и обещал задержаться надолго.
        51
        - Люблю тебя вечно… - произнёс Олли, буравя меня глазами.
        Прозвучало проникновенно и даже кружаще голову, а может дело в адреналине, бушующем в моих венах горячим пульсирующим потоком, который я заработала исполнением позитивной песенки. Причин я не ведала, но его слова меня тронули.
        Хотя… если бы на его месте стоял другой человечек и сказал те же самые слова, с той же самой интонацией, но свойственными лишь ему нотками собственного превосходства, смешанного с сарказмом, своеволием, упрямством; моя голова, полная опилок и прочей чепухи, в момент бы устремилась в небо, прорываясь сквозь все слои атмосферы, и полетела бы далее в космос бороздить просторы межзвёздного пространства, пребывая в состоянии невесомости. Я себя за эти мысли корила, но в то же время не могла ничего с собой поделать.
        Тупые чувства всё сильнее протягивали свои осьминожья щупальца с противными присосками к моему бедному сердечку с сидящим внутри него, словно в золотой клетке, покрытой алой простыней, крохотным колибри.
        Слова Олли мне были приятны, хотя он и нарушил правила. К тому же я знала, что именно они значат, так что даже угрызений совести, по поводу того, что я могу разбить ему сердце своей нелюбовью, я не чувствовала. Потому что у него уже есть ван лав всей жизни, единственная, неповторимая, лучшая. А какая ещё? Он ей пишет стихи, искренне переживает из-за неудачных свиданий. Купил ей красивую цепочку, которую я совсем недавно ошибочно приняла как подарок мне, глупышка, я ведь тогда считала, что мы с ним могли бы быть неплохой парой. Смешно. Мои симпатии так быстро сменились, что это даже несколько криминально и не очень-то красиво, то есть некрасиво вообще. Но я отчётливо понимаю, что мы с Олли друзья. А он понял это куда намного раньше меня. Всё же он ко всем своим прочим положительным характеристикам ещё и проницательный.
        - Дурачок ты, - рассмеялась я.
        - Я? - вскинул брови Оливер, напуская на себя серьёзный, даже воинственный вид, но при этом краешки его пухлых губ предательски ползли вверх. - Ни фига.
        Он отключил микрофон и убрал, я последовала его примеру.
        Весь вид Оливера говорил сам за себя. Я всегда отвечаю за свои слова, так что не бзди, детка. Хотя это скорее из репертуара моего муженька. И снова я о нём думаю. Вечно в мои мысли проползает, руша и круша всё на своём пути. У меня так никаких защитных сфер не останется.
        Я встряхнула голову, пытаясь выбросить из головы персону нон грата.
        - Так нечестно! - попыталась я воззвать к совести Олли, которая у такого человека, как Олли, просто обязана была наличествовать, а также цвести и благоухать весенней свежестью.
        - Всё честно!
        - Не-а. Мы о чём договаривались?
        - И о чём же, ДСС? - ехидничал Оливер и улыбался. Ему было крайне весело. Впрочем, мне тоже.
        - О том, что если ты каким-нибудь сверхъестественным чудесным волшебным способом всё же уломаешь меня спеть, то тогда тебе в качестве компенсации придётся признаваться в любви. Прилюдно. Но имелось ведь в виду, что признаваться ты будешь любимой девушке.
        - Кем имелось? - откровенно угорал надо мной парень. - Я вот, например, мечтал выразить свою любовь к другу!
        Точно, редиска, подловил. Надо было уточнять в правилах прежде, чем соглашаться. Но если посудить здраво, то само пари придумал Олли: как часть о том, что я должна спеть, так и часть о том, что Олли в случае моего дебюта признается в любви любимому человеку. Конечно, это же так просто - любимым человеком может быть любой друг. Мне его признания были не нужны, я и так чувствовала свою родную душу, которую по-братски любила, но раз договорились, изволь исполнять свою часть. А он схитрил.
        - И у тебя получилось! Но всё равно ты сжульничал. Ты жулик!
        - О, Оливер, ты жуликоватый тип, - поднял большой палец вверх в одобряющем жесте Сенька, который познакомился с рэп-идолом миллионов около часа назад, но никакой неловкости перед ним не испытывал и дара речи в его присутствии не терял, зато бойко ловил эксклюзивные кадры. Самого Оливера камера не смущала, также он был на сто процентов уверен, что дальше домашнего видео отснятый материал мелкого проныры не пойдёт и в массы не просочится, об этом был уговор.
        - А то ж, - выпятил Олли грудь колесом, будто я ему должна ему туда медальку водрузить или осчастливить её орденом, повесив «Анну» на шею. - Друзей надо любить. Надо дарить свою любовь тем, кто тебе не безразличен, кому ты не безразличен… Так что, Ленка, я тебя люблю, мой драгоценный друг!
        Оливер распоясался и заключил меня, упорно старающуюся состроить строгий вид, в медвежьи объятия и чуть не раздавил, это я преувеличиваю и приукрашиваю, даже нагло вру и не краснею, как варёный рак или измазанная свёклой в качестве румян красна девица из села Кукушкино, что стоит на речке Перетечка. На самом деле его объятия можно было назвать нежными, а второй за сегодня поцелуй, но уже в макушку, ласковым, как обычно родители целуют своё чадо, оставляя его на весь день в адском местечке под названием детсад. Влажные, мягкие губы и мои слабые волосёнки, которые почти не прикрывают чувствительную кожу головы, - это опасная, то есть взрывоопасная смесь. Возможно, я могла бы посчитать этот дружеский поцелуй интимным, даже несколько дразнящим, не страстным, но волнующим. Задержи он губы на моей макушке дольше, или не отпускай он меня из объятий ещё целую вечность.
        Не знаю почему, но эти мысли грозной стремительной стайкой пролетали в моей дурной голове, сменяясь, догоняя и поддавая друг дружке под зад. Хотя умом я отлично понимала, что наши отношения никогда не переступят рамок дружбы. Меня это устраивало. Его тоже, иначе зачем ему проводить время со мной, когда у него есть любимая девушка.
        Наши объятия продолжались от силы секунды три, а затем нас прервал супер-модный диджейский звонок телефона, принадлежащий не мне и настойчиво требующий нажать на зелёную кнопочку. Казалось, моего друга это немного раздражало, хотя виду он старался не показать; он разомкнул руки, вновь выпуская меня на свободу, и отошёл на шаг назад. Вынув из глубоко кармана трубку, он скептически посмотрел на табло телефона, где, как я краем глаза успела заметить, пока он не отвернул от меня дисплей, светилась преинтереснейшая картинка с изображением тигрёнка - очень милого и забавного. Оливер с секунду поразмышлял над тем брать трубку или нет, решил не скидывать, и осчастливил звонящего своим ответом.
        - Я тоже люблю тебя, Олли, - искренне сказала я своему другу, как раз в тот момент, когда он нажал на «принять вызов», но ещё не успел поднести трубку к уху.
        Оливер немного опешил, потом пришёл в себя и очаровательно мне улыбнулся. А я даже не знаю, почему решила сказать это именно в этот момент. Просто душевный каприз. Или порыв. Или не знаю что. Но я должна была ему ответить, что он мне тоже дорог, как друг, конечно, но ведь слова любви как раз и подчёркивают искренность. Я как бы сказала: «Я дорожу тобой, друг!» - но более искренне. И в его взгляде читалось, что он меня отлично понимает.
        - Алло, - произнёс в трубку он.
        - Ого, - одновременно с ним прошептал Сенька, подбежав со своей неизменной камерой на экстремальное расстояние к нам, - признания… - его глаза заворожённо наблюдали за двумя фигурками на маленьком экранчике своей «подружки», которая являлась откупной во имя молчания о наших с Шером официальных отношениях.
        - Сень, ты почему за нами следишь? - я рискнула спросить братишку, не особо надеясь на ответ.
        Из чистейшего любопытства, а может из-за шибко развитого шестого чувства в моей вечно пребывающей в поисках экстремальных приключений и сопутствующих им ощущений пятой точке, я надеялась подслушать разговор Оливера с тигрёнком, но тот быстренько отошёл подальше от нас, так что я переключилась на Сеньку.
        - Потому что это интересно.
        - Интересно? - не поняла прикола.
        Что между нами интересного? Мы же вместе представляем довольно посредственную пару друзей. Я самая обычная, он-то нет, у него куча талантов, и он красив, как модель. Вот за Олликом папарацци ходить не есть смысл. Но за мной?
        - Обещает быть интересным, - поправился Сеня.
        - Это смешно.
        Братишка покивал:
        - Ещё как!
        - Да у тебя совести нет, - возмутилась я, прикидывая чем бы его стукнуть, чтобы без последствий. Вот же жуть какая, я теперь ещё и рукоприкладством страдаю. Мысленным, правда, но от этого не легче. Я устыдилась, а братец из-за чего-то возликовал, видимо, радуясь оттенкам всех цветов радуги, сменяющим моё перекошенное лицо.
        - Нет и не надо. Я обменял такую редкость на диктофон ещё в первом классе, - поделился он со мной откровениями. А я этого не знала. Он уже с первого класса следит за нами что ли? Ой, что-то я слишком доверчиво ко всему сказанному отношусь, как можно обменять нематериальное на материальное?
        - Диктофон? - всё же переспросила я.
        - Ну да, вещичка такая. На магнитную плёнку запись вести можно, после того как на кнопочку нажмёшь, - ехидничал братишка, растягивая слова и разговаривая со мной как с блондинкой из анекдота. - Хотя сейчас каких только нет.
        - Ты как дедок из советских времён, покупающий «Сервелат московский», периодически бубня себе под нос: «Вот в наше время…», - я даже голос под дедка настроила соответствующий.
        Я тоже умею ехидничать, оказывается. Но братик не оценил.
        - Сестра, это не твой монолог, так что окстись и заткнись, - посоветовал мне добрый братик.
        - Ого, да у тебя задатки джентльмена, - решила я продолжить в том же духе.
        К нам подошёл Оливер, автоматически прекращая своим появлением наши распри. На его лице было чётко прописано извинение вкупе с «набежавшей тучкой». Я даже без слов поняла, что он собирается уйти. Видимо, звонок оказался важным.
        - Леночка, зай, прости меня, но…
        - Тебе надо уйти? - блеснула я интуицией, помноженной на прозорливость. Откуда они во мне? Может меня Олька заразил?
        Он кивнул и слабо улыбнулся:
        - Возникли срочные дела…
        - Я понимаю, Оливер. Ничего страшного.
        - Тебя подвезти до дома или ты ещё останешься?
        - Нет, спасибо, - на самом деле мне не хотелось его утруждать, но я собиралась домой. Тем более, что Сенька с Роллом сами себе увеселения находят. И без меня.
        - Уверена? - переспросил он, полагая, что мой ответ за сотую долю миллисекунды изменится.
        - Правда.
        - Ну, тогда, пока?
        Он коснулся моей руки своей, поднёс её к своим губам и галантно поцеловал. Фу-ух, уже третий поцелуй с его стороны за сегодня. Это немного напрягает. Не потому что мне противно, когда мои конечности лобызают с напором подростка, впервые дорвавшегося до женского тела, нет, прикосновения Оливера приятны, нежны, волнующи, но для меня поцелуй представляет нечто большее. Это единение между возлюбленными. А не слюнообмен на каждом шагу. Я знаю, да и многие мои знакомые этим страдают (то есть наслаждаются), что девчонки обычно целуют друг друга в щёчку или в губы на прощание или в качестве приветствия, и это нормально, это в пределах нормы, но в моей жизни такого нет. Лесю я чмокала в щёку, кажется, всего один раз в жизни - на её последнем дне рождения. С папой, дядей, Егоркой или, упаси Боже, с остальными членами нашей семейки я тоже любовью таким образом не обмениваюсь, хотя папочка иногда проявляет чуткость в редких случаях, но у него нежная душа, а это требует особого внимания, на этом все мои телесные контакты и заканчиваются.
        Оливер, казалось, схож с моим папой, потому что его душа такая же светлая и, можно сказать, тепличная. Он очень ласков и не может сдерживать это в себе. Он похож на плюшевого мишку, требующего обнимашек. А мне разве жалко для своего драгоценного ДСЧ? Нет, конечно, пусть подходит, я ему ещё с собой дам!
        В число телесных контактов входит ещё и мой ненаглядный муженёк - Шер. Вот уж кто может заставить кровь в моих жилах загадочным образом теплеть, будто и нет никаких постулатов физики, одна лишь сплошная фрейдовская психология. Это меня бесит и одновременно заставляет задыхаться от смятения. Кто же так поступает с человеком? Может он и не специально, но лучше Шерику прекратить свои нападки на мою психику. Хотя бы сегодня в машине - что это было? Я чуть не отошла в мир иной от инфаркта миокарда, а мои глаза чуть не лопнули от базедовой болезни. Был бы премиленький трупик из меня. А всё он, Шеридан Грозный Гадёныш, виноват.
        Олли ушёл, в проходе послав мне воздушный поцелуй, я помахала ему вслед, а он лишь надвинул капюшон глубже на лицо и крикнув: «Адиос, зай!» - благополучно исчез. Я собиралась последовать его примеру, но для начала надо было избавиться от груза в виде брата и его дружка, или взять его с собой.
        - Сень, Ролл, какие планы?
        Ролл печально понурил плечи:
        - Да никаких…
        - Ещё каких-каких! - перебил его Сеня, не заморачиваясь неверно построенным предложением. - А ты зачем спрашиваешь? - он вновь поймал мой лик в объектив. Я так скоро начну чувствовать себя звездой, ребёнок.
        - Хочу пойти домой, так как я: а) устала, б) устала, в) устала.
        - Мы поняли, ты «устала» в кубе! - понимающе кивнул мне Сеня.
        - Не суть, братик, главное, я хочу уйти.
        - А к-как же мы? - они совместно посмотрели на меня жалобно-жалобно.
        - Вы и без меня можете поиграть, а я действительно подустала. Я, между прочим, сегодня человеку жизнь спасла, - мой указательный палец назидательно взмыл вверх.
        Я и правда помогла сегодня брутального вида мужчинке, отбив его у активной бабули.
        - Ах, точно… А я ведь видел это. Как ты спасала огромного Орка в камуфляже. Стас бы тебе все пароли в «ВОВ» е отдал только за то, чтобы посмотреть на это, - братик таинственно сощурив глазки задумался.
        Я зевнула, в желудке Ролла заурчало, в моём желудке заурчало в ответ, будто наши с ним пищепоглощательные урны настроены на одни и те же частоты съестных радиоволн. Я даже забыла, что мой братишка стал чересчур нахально себя вести и выдвинула предложение подняться на верхний этаж и там поесть, а потом… То, что будет потом, я решила пока не озвучивать: поесть нормально не дадут - будут уламывать на свои «грязные» делишки. Мальчишки приняли предложение на «ура».
        Мы двинули в сторону второго этажа, когда в дверях я, как самая неуклюжая в компании, столкнулась с девушкой, чуть не снеся её с ног и не трансформировав несчастные снесённые останки в не менее несчастные останки в виде желтка на сковородке. От голода мои мысли приобрели исключительно пищевой характер.
        - Ой, простите, девушка, - кинулась я отклеивать от пола хрупкого вида девушку, облачённую в стильный по турецкой моде балдахин и повязавшую на голову платок. Чёрные очи восточного разреза глаз внимательно оглядывали меня, будто вспоминая. Мне лицо девушки тоже казалось знакомым.
        - Ничего страшного, а вы ведь девушка Артёма, да? - задала она провокационный вопрос.
        Это же тайна. Но почему-то все о ней знают. То ли Олли трепло, то ли Funk Jazzy Band, ах, я вспомнила девушку, которую видела на тренировке мальчишек в школе. И как я сразу не узнала её, ведь она выделяется на фоне толпы. Очень колоритно.
        - Да, она самая. А я вас помню. Вы тоже чья-то девушка из этого их танцевального вихря?
        Они кивнула, отводя взгляд. И мило прощебетала:
        - Да, я девушка Малика.
        - Правда? А вы так хорошо смотритесь вместе! - не поскупилась я на правдивый комплимент.
        - И вы с Артёмом смотритесь просто замечательно.
        - Думаешь? - спросила я, желая услышать положительный ответ, и даже не заметила, как перешла на «ты», но девушку это не смутило.
        Она спешно кивнула, я начала улыбаться, как идиотка.
        - Меня, кстати, Эльмира зовут, - представилась она.
        - Меня Лена.
        Меня подёргали за штанину со словами:
        - Ну, скоро ещё? - это был Сеня, который другой рукой тыкал на придерживающего впалый, как у индийского йога, живот Ролла.
        Я сжалилась над беднягой, хотя мне очень сильно, как вообще ничего и никогда, даже сильнее чем подарок на Новый год, хотелось продолжить общение с Эльмирой. Мне до жути хотелось знать, что она думает о нас с Шером, что о нас думают ребята.
        В моей голове щёлкнуло, сигнализируя о том, что была рождена идейка:
        - Мы, с братишками хотели подняться выше, чтобы поесть. Присоединишься?
        - С удовольствием, - растянула она губы в улыбке, обнажая белоснежные зубы.
        - Кстати, как ты здесь оказалась? - детей рядом с ней я не наблюдала, а ходить сюда одной считала глупым.
        - У меня свидание с Маликом здесь через час.
        - А почему ты так рано приехала?
        - Просто меня так подвезли, - она взмахнула чёрными некрашеными ресницами, отводя взгляд. - Я и подумала - ничего страшного, подожду, - она пожала острыми плечиками и вернулась к созерцанию моего лица.
        Её поведение мне не казалось подозрительным, да и что я понимаю в скромных людях. Я и сама та ещё скромняга, но я же не могу следить за собой со стороны, чтобы знать, что означает то или иное движение. Мы пошли занимать столик на втором этаже.
        На лестнице меня догнал неожиданный для этих мест звук саксофона, доносящийся из моего кармана. Определив, что это мой новый телефон, я извлекла его из глубины джинс и уставилась на табло. Звонил неизвестный номер, который я всё равно идентифицировала, так как знала наизусть и могла даже ночью с закрытыми глазами овучить, как таблицу умножения, если бы у кого-нибудь хватило ума его спрашивать.
        Пропустив вперёд Эльмиру и мальчишек, я ответила:
        - Привет, Лесь! Как дела?
        - У меня всё… отстойно! Но ты, подруга, просто охренела! Ты в курсе?
        То, что я теперь Охренчик, я в курсе, так что факт моего охреневания не так уж и впечатляет - это просто бонус к «восхитительной» фамилии.
        - Лесь…
        - Ты почему была вне зоны доступа целую неделю?! - надрывалась моя подруга, пытаясь перекричать всех горлопанов, живущих на Земле, вместе взятых. - Ты думаешь, что так можно делать? Считаешь это крутым - отключить телефон, не выходить на контакт в интернете? Да ты хоть представление имеешь, как я за тебя переживала?
        - Леська, прости меня… - жалобно пролопотала я в трубку.
        - Чё ты там пищишь? - возмутилась подруга, не расслышав моих слов. - Лучше не нервируй меня! Мать моя женщина! - я мысленно представила, как она возводит глаза к потолку. - Что ж ты за человек, вообще, такой, а?
        - Прости…
        - Меня твоё жалобное нытьё не трогает!
        - Ты в порядке?
        Подруга смутилась, на секунду замолчав:
        - Я не в порядке. Это я уже говорила. Но ты же у нас звезда!
        - Я рада тебя слышать, - и эти слова были искренны.
        - Я тоже…рада… что ты меня слышишь, поэтому мне есть что тебе сказать!
        - Так говори, солнце, я послушаю, - заявила я голосом доброй мачехи Золушки.
        В трубке подозрительно засопели. Потом откашлялись.
        - Кхм… Ты… ты сама-то в порядке, Ленчик? - осторожно поинтересовалась Леська, сменив свой тон.
        - Я? Я в порядке, - странно, чего это она.
        - Может, тебя врачу покажем? - мои глаза поползли наверх, и я прислонилась к стене, пропуская мимо себя семейку из пяти человек, которая пресытилась аттракционами, и теперь мечтала набить пузо вкусностями.
        - Зачем это?
        - Что-то ты такая… странная стала…
        - С чего ты взяла? - её осторожность передалась и мне: я каждое слово выговаривала, словно сапёр на минном поле - скажешь неправильно и всё - нет тебя.
        - Ты меня солнцем никогда в жизни не называла…
        Вот же дурашка. Я рассмеялась:
        - Лесь… Скажешь тоже. Считай, я выучила новое словечко!
        - Ты… ты… - к моей подруге вернулась былая мощь, как только она уверилась, что я не сошла с ума и на таблеточках не сижу, а ко всему прочему ещё и смеюсь над ней. - Ты просто ИДИОТКА! - последнее слово она проорала так громко, что спускавшаяся со второго этажа мамаша с дитём шарахнулись в сторону, а дитё чуть вообще за перилку не упало, но мать его героически спасла. А на меня недобро поглядела и о-о-очень громко цокнула.
        - Подожди секунду, - невинно попросила пристыженная я и прикрыла трубку рукой, чтобы поинтересоваться всё ли в порядке с экстремальным чадом. Не могу я так спокойно отнестись к тому, что ребёнок чуть не упал: - Извините, чем я могу помочь?
        - Вы? - вскинула брови мать и сощурила глаза, по мне мураши пробежали, только что вынырнувшие из проруби. - Вы можете испариться, - грозно посоветовала она и схватив своего ребёнка, спустилась вниз, а у подножия обернулась и вновь прожгла меня взглядом, что я начала себя жалеть за малахольность.
        Немного отойдя от шока, в который вверг меня недавний инцидент, я вновь приложила мобильник к уху и тут же поспешно отдёрнула. В трубке надрывно верещали. Не поняв общего смысла, но помня о последнем её заявлении, я рискнула перебить Лесю и спросила:
        - А почему я идиотка?
        Не то, чтобы я не знала ответа, её версию я слышала сто раз. Но я не нашла никакого другого вопроса, чтобы сменить тему.
        Подруга вмиг захлопнулась со своей последней демагогией и огорошила меня:
        - А я тебе что уже полчаса объясняю? Ты же меня совсем не слушала!
        - Я слушала, - попыталась я соврать.
        - И о чём же я говорила?
        - О том, что я идиотка, - уверенная на сто процентов в своём ответе, кивнула я невидимому абоненту.
        - Надеюсь, идиотизм не заразен… - вздохнула Леська.
        Боюсь, подруга, что заразен. Например, я от Шера заразилась. Боже мой, вновь он прокрался в мои мысли. Не человек, а змеёныш-гадёныш - в любую дырку без вазелина влезет. И куда меня несёт, учусь него плохому, а ведь так хотела сама его хорошему научить. Идиотизм заразен, верно говорят. И не только идиотизм.
        - Хотелось бы мне в это верить…
        - Так, чучундра, что ты там сопли разводишь? Я на тебя зла - запомни это!
        - Окей… Слушай, - меня внезапно осенило. - Ты, говоришь, что искала меня, переживала, да?
        - Да.
        - А почему ты просто ко мне домой не пришла? - обличительно заявила я.
        О том, что о моих делах она справилась у Сони, она посчитала не важной для моих ушей информацией. Сейчас звонила, потому что ей пришло сообщение, что абонент в сети. Озвучила лишь то, что посчитала нужным:
        - Я приходила, вообще-то. Вчера. Но у вас никого не было дома! Я, конечно, понимаю, выходные, но ладно ещё не было вас, я это пережила. Но на меня накинулась ваша полоумная соседка с первого этажа! Так мало того, что она за мной с битой бегала, представляешь, с битой - где она её взяла, ума не приложу, так она меня ещё и шалавой назвала! Нет управы на этих чёртовых бешеных пенсионеров, поурезали им пенсии, а они себе развлекуху нашли. И питаются нашими молодыми мозгами. Изверги… Я еле ноги унесла.
        - Ты серьёзно? Она, конечно, взбалмошная бабуля и бита у неё есть. Но обзываться - это просто невероятно! - поддержала я подругу, которая к своей персоне относилась более чем трепетно и никакими плохими словами себя ругать не разрешала. - В ссылку её за такие слова!
        - Ага, - всхлипнула Олеся, - лес валить с каторжниками…
        Меня вновь подвинули на лестнице - на этот раз серьёзный брутальный ВДВшник, которому я ранее спасла жизнь. На руках у него сидел ангелок со смешными корявыми косичками, которые заплетал, вероятно, сам отец, но видимо, из-за этого его дочка и носила их гордо.
        Мужчина меня не узнал, а вот его дочурка - да. Она тут же запрыгала на руках отца и стала вопить, тыкая в меня пальцем:
        - Папочка! Папочка! Эта тётенька - самая лучшая тётенька на свете!
        52
        Папочка шарахнулся от детского вопля и испугался тому, как бы не пришлось ещё одну мадам целовать. К тому же, новая героиня его солнышка была явно несовершеннолетней, а это уже статья. Он и так еле от ментов и «скорой» отделался, хоть и майор, но проблем от этого не меньше.
        Я, в свою очередь, тоже шарахнулась и стала озираться по сторонам - никаких других тётенек рядом не было, да и аккуратный маленький пальчик смотрел в мою сторону, сомнений не оставалось, что обращаются именно ко мне.
        - А почему она лучшая? - рискнул спросить отец.
        - Пап, она же тебя спасла от той принцессы, которая не принцесса! А которая злая ведьма, а просто… ну, наколдовала, что она принцесса, - выпятив пальцы, неумело стала объяснять дочка.
        - Замаскировалась, что ли? - перефразировал для себя папа.
        - Ну да! Которая потом хотела тебя убить!
        - А, эта шоль, которая «спящая красавица»? - наконец-то въехал десантник.
        - Папа, она не красавица была, а колдунья злая… - девочка всхлипнула, в моей трубке тоже подозрительно хлюпало. - Это она красавица, - ангелок вновь ткнул в меня пальцем.
        - Здрас-сте, - прикрыв трубку, я помахала им рукой, внутренне немного содрогаясь. ВДВшник дёрнулся и чуть не навернулся за опасную периллу, но памятуя о недавнем случае с ребёнком, я оказалась куда проворнее и схватила его за руку, которую тот, оказавшись невредимым, поспешно выдрал из моей ладони.
        - Спасибо, - срывающимся голосом прошептал он.
        - Пап, ты должен её отблагодарить! Она тебя уже целых два, - девочка старательно сунула ему два пальца в глаза, чуть не проткнув их, - раза спасла.
        Её папа готов был грохнуться в обморок и мечтал только об одном - поскорее покинуть адский «Диснейленд». Каким образом нужно благодарить бедную меня он уже знал заранее. Только я одна не знала и пока просто пребывала в шоке, втайне гордясь, что спасла видного человека, как верно подметила его дочь, «целых два» раза.
        - Да что вы, меня благодарить не надо, - вещала я, махая телефоном из стороны в сторону, время от времени прикладывая его к уху и убеждаясь, что на том конце бушует Ниагарский водопад и скоро натечёт Тихий океан.
        - Надо! - не унималось неугомонное дитя. - Надо, чтобы папа вас поцеловал.
        Мы с её папой переглянулись, сглотнули и оба начали мотать головами, выпучив глаза по пять рублей каждый.
        - Дочка, а давай мы ей лучше игрушку подарим! - проявил изобретательность папа малышки.
        Той идея показалась скучной, её романтичная натура грезила о принцах и принцессах, о белых конях и рыцарях, скачущих на другой конец света, чтобы спасти свою возлюбленную. Так что девочка была категорически против:
        - Папа, ты забыл, что ты король?
        - Я помню, но…
        - Какие могут быть «но»?! - округлила глаза дочурка, напомнив своей фразой её маму, которая любила поскандалить и показать своему муженьку кто дома хозяин и привести аргументы, что скалка - самый безупречный аргумент.
        - Могут, - пискнула и я, почувствовав себя под взглядом девочки-ангелочка нежелательным объектом на свадьбе, который, как только священник спрашивает о том, есть ли те, кто против церемонии бракосочетания, злобненьким голосочком выкрикивает, вскакивая со своего места: «Я!»
        - Какие? - её васильковые глаза затронули меня до глубины души своей невинностью, а я уже начала себя корить, что так просто беру и обижаю ребёнка.
        Но ни о каких поцелуйчиках с её отцом-верзилой я и не мечтала, так что молчать смысла не имело, и я сказала почти реальную вещь:
        - У меня уже есть свой принц, - исключающим фактом было лишь то, что никаким моим он не был. Он, как кот, сам по себе.
        - Да?
        - Да, - я глубоко и вдумчиво кивнула.
        - А где же он тогда? - не отставала от меня малышка с косичками.
        - А он… он заточен в башню. Его украла злая Баба-Яга и охраняет Змей Горыныч на пару с Кощеем Бессмертным, - принялась я одухотворённо врать, разглядывая стоящую на первом этаже конструкцию: картонный планшет с героями русских народных сказок с вырезанными головами героев для фотографии. К нему была выстроена очередь, каждый мальчишка считал своим долгом сфоткаться за Кощея, а каждая девочка за царевну. Родителям доставались роли Бабы Яги и прочих лесных вредителей: леших, водяных, домовых…
        - Правда? - её глаза умильно округлились. - А так ведь не бывает. Надо, чтобы принцессу украли, а принц её спасал. Это неправильная сказка…
        - Вот так у нас всё неправильно, - я сокрушённо покачала головой. - Но теперь я должна спасти принца, так что я пойду, - я стала красться к вершине лестницы.
        - Нет! Стой! - заорала девочка. - Я знаю, как всё исправить!
        - Мм… И как же? - спросили мы одновременно с её недалёким, по всей видимости, отцом, вероятно, контузило его не раз. Да и последний обморок не оказался без последствий.
        - Надо, чтобы король поцеловал принцессу и тогда всё встанет на свои места! - её глаза загорелись азартом, глаза её папы - безумством, а мои вообще стали косить.
        - Мужики, моя невинность в опасности! - заорал ВДВшник спускающимся из кафешки сверху поддатым папашам, которых жёны обличили в употреблении запрещённого и отправили проветриваться с напутствием «чтоб глаза наши вас не видели!» и вторично за сегодня грохнулся в обморок.
        С секунду решая, что делать: спасать ли его вновь и отхватить своё вознаграждение сполна, или оставить его на поруки троице папаш и наглым образом сбежать; я выбрала второе, стараясь не оглядываться на ангелочка, и уже скоро запряталась в нише в коридоре на втором этаже. Я отдышалась, обнаружила в руках телефон и вновь приложила его к уху, костеря себя за то, что забыла о подруге, она же меня сейчас в порошок сотрёт и с ядом смешает, а потом кого-нибудь этим ядом отравит. А я буду косвенно виновна в смерти этого безызвестного кого-нибудь. Леська знает толк в мести.
        Но слышались лишь всхлипы и завывания.
        - Лесь, ну, чего ты ноешь? - решила я проверить почву.
        - Потому что я не шала-а-ава!
        Неужели она всё это время из-за такого пустяка ревела? Я же так поседею и уж тогда Шер точно со мной разв… Я прикусила язык, помотала головой, выкидывая его из головы уже в который раз, зажмурилась, вновь потрясла своей головой и переключилась на обиженную подругу:
        - Лесь, не стоит из-за этого расстраиваться. Она же ко всем придирается.
        - Она - зло.
        - Очень даже может быть… Знаешь, а я тут вообще в броуновское движение попала.
        - Чего? - как обычно не поняла меня Леська и, чего я и добивалась, забыла о том, что она обижена на Серу, а это была именно она: уж кто это с битой бегает и добрых людей тиранит - любой в нашем дворе знает.
        - Дети снуют туда-сюда, мельтешат…
        - А нормальными словами нельзя было сказать, что ты попала в Ад?
        - Скорее уж в Чистилище.
        - Один фиг…
        - Нет, конечно, это абсолютно разные понятия! Девять кругов Ада, семь витков Чистилища… - пыталась я ей объяснить.
        - Избавь меня от теории, пожалуйста!
        - Ну … как скажешь…
        - О, спасибо тебе, добрый человек, - ехидничала она и вдруг вспомнила важную вещь: - Кстати, мой КМС приехал, - обречённо выдохнула подруга.
        - Кто?
        - Кандидат в мастера спорта, - нетерпеливо пояснила она, удивляясь, отчего ж я такая глупая и даже живу как-то с этим.
        - О, Боже мой! Ты опять себе кого-то нашла?
        - Не нашла! То есть… - она замялась, - нашла, но это неважно! Потому что приехал Лёня…
        - Так к тебе Лёня приехал или кандидат? - подозревать щуплого очкарика в том, что он успешно занимается спортом, никто бы не стал.
        - Лёня.
        - И каким местом он в мастера спорта пытается пролезть?
        - Он шахматист, - припечатала подруга.
        - А, теперь ясно.
        - Так вот, этот дебил шизоидный преследует меня со своим дерьмовым обручальным кольцом, ну, ты помнишь - кольцо от жестяной банки, и требует, чтобы я вышла за него замуж. Он совсем припух что ли? Я вот думаю, чем бы его огреть, да так, чтобы он потом на меня в суд не подал за причинённые увечья, а то он же умный - и закон знает, и вообще… В общем, я в раздумьях и мне требуется твоя помощь, чтобы его отшить, а то у меня тут намечается кое-что… - Леська замурлыкала и, зуб даю, светится от счастья. Опять влюбилась. Жаль только, что её чувства не живут дольше суток.
        - И кто счастливчик?
        - Это просто обалденный парень. Он красивый, мускулистый, не обделён интеллектом, а ещё он та-а-ак похож на ангелочка! - меня от ангелочков уже скоро мутить начнёт…
        - И где же ты его встретила?
        - Неважно! Главное - это моя судьба!
        - Звучит высокопарно… - заметила я.
        - Как звучит? - переспросила Леська, не понявшая слово.
        - Хорошо, говорю, звучит.
        - А … - протянула она и тут раздался оглушительный звонок. У неё, не у меня, но и у меня в ушах заложило.
        - Так, Ленка, короче, завтра встретимся. Я тебе позвоню и скажу когда, а сейчас меня ждёт работа, так что увидимся! - она быстро нажала отбой, я не успела ни «пока» ей сказать, ни поинтересоваться, не послышалось ли мне про работу.
        Не став вдаваться в подробности, я поставила телефон в режим виброзвонка и минуя лестницу, попала в кафетерий.
        Людей здесь было много. В основном, папы, оставившие жён и детей разбираться самим, а сейчас мерно потягивающие кто кофе, кто чай, кто сок или милкшейк, а кто и подпольное питьё, которое тайно протащили сюда в святая святых - в обитель детства, те из них, которые сейчас не помогали брутальному ВДВшнику прийти в себя.
        Своих я нашла сразу - они очень громко болтали и вообще привлекали внимание. Только зашуганная Эльмира сидела тише воды, ниже травы.
        Они выбрали столик у панорамного окна. Выбор этого места имел основания, которые нам, обычному люду, были неведомы, но Сеня просто так ничего не делал, в чём я с каждым днём всё больше и больше убеждалась, так что сомнений, что столик выбран не случайно, у меня не возникало. Присоединившись к заждавшейся меня компании, я обнаружила преимущества: отсюда просматривался и вид из окна - центральный вход в «Crazy World», и зал с флегматично снующими туда-сюда людьми. Это было идеальное место, чтобы следить за всеми - а что ещё нужно для счастья малолетнему перспективному шпиону? Только если контроль над всеми камерами слежения мира. Думаю, это его тайная мечта, которой он грезит ночами.
        Тем не менее, его игры в лазутчика меня несколько пугают. Бегает за мной следом, будто я ему номинант на «Оскар», и снимает меня, снимает, снимает. Я так и в комнаты личной гигиены ходить скоро начну бояться - вдруг и там камера?
        К тому, что он знает о нас с Артёмом я уже привычная, тем более он помог нам восстановить хронологию событий, а тогда это нам требовалось по самое «не хочу». Но вот зачем за мной, когда я с Олли гуляю, бегать. Тем более он обещал ему звёздные кадры в сеть не кидать, чем и получил разрешение на преследование у моего друга. Странный у меня братишка, надеюсь, он ничего себе лишнего не воображает. Надо будет спросить потом.
        Попутно объясняя причину своего опоздания, я заказала бутерброд и мате, когда остальные уже за обе щёки уплетали заказанные бутеры - все умирали с голоду и ждать меня не стали, то есть все, кроме Эльмиры, чей чай уже остыл и которая даже слово лишнее боялась вставить, хотя не казалась настолько скромной. Это её свойство я списала на издержки религии и стала осторожно прощупывать почву, чтобы в конце концов огорошить её своими жизненно-важными вопросами.
        Мне это требовалось, потому что я, кажется, срывалась с небоскрёба в пучины эфирной массы с розовыми слонятами и пушистыми барашками, прямо как моё одеялко, где я была главным бараном, глядящим на новые ворота, которые были старыми, но это дела не меняло. В роли ворот выступал мистер Шеридан собственной персоной. А меня начало активнейшим образом атаковать пророчество. «Не упусти, не обменяй, не предай…»
        Может и правда - Шер мой избранный, а мне нужно лишь не упустить его и не предавать, а также ни на что не обменивать. Последнее - уж точно чушь несусветная. Кому бы в здравом уме хотелось меняться на Шера? Это как из известной присказки про тощую корову, не дающую молока, которую бедный дедок пытается толкнуть на базаре, но никто, конечно же, не желает её покупать. Всё же один из торгашей, оказавшись добрым малым, жалеет дедулю и обучает его основам пиара, а в результате так расхваливает корову, что дед свою бурёнку прячет за спину и вопит что есть мочи: «Такая корова нужна самому!» У меня с Артёмкой примерно так же. Сам он - тощая кляча, от которой проку как с воши, даже с барана, чей прототип я, прок есть - целый клок шерсти, а уж если он начнёт себя пиарить, я не удержусь и подобно дедку стану прятать его за спину.
        Картинки, визуализировав мысли, всплыли в моей голове, сменяясь, как в проекторе. Увиденное мне не понравилось, но охоту к задаванию вопросов не убавило ни на йоту. И я решилась проведать почву, прыгая из места в карьер:
        - Эльмира, а ты и правда, думаешь, что мы неплохо смотримся вместе? - спросила я, вгрызаясь в свою долгожданную еду.
        Она благодушно кивнула. Как только я решилась расспросить её, человека сведущего, побольше о любви, а я собирала информацию, чтобы лучше разобраться в собственных чувствах, и опасливо подозревала, не любовь ли меня настигла, что нужен был совет человека опытного, как в проходе нарисовалась знакомая девичья фигурка в компании другой знакомой девичьей фигурки. Они скользко оглядывали зал, выбирая лучший столик, пока их взгляд не остановился на нашей компашке, жующей бутерброды и наслаждающейся жизнью. Я аж поперхнулась и чуть не захлебнулась своим чаем, и в результате выплюнула всё обратно в чашку, потому что обожгла язык.
        К нам стремительно, подобно урагану в тихую летнюю ночь, приближалась Соня, пылая своей яркой причёской, в компании Лизы. Своим неожиданным появлением они, казалось, переполошили всех и вся.
        - Привет, придурки и Эльмира! - радостно завопило наше домашнее исчадие ада на половине пути и весело помахало рукой. Лиза, сверкая загорелыми коленками из-под короткого шифонового платья молодёжного покроя, тоже помахала, не забыв по пути подмигнуть обратившим на них свой затуманенный взор папашам.
        - Привет, - помахала ей девчонкам, а все остальные промолчали. Видимо, себя они придурками не считали, меня же её слова не трогали. И приветливо улыбнувшуюся ей Эльмиру тоже.
        - Возьмёте нас к себе в компанию? - её странно-весёлое настроение немного настораживало. Я пребывала в надежде, она простила меня за ту ночку в милиции, что не могло не радовать.
        - Ты, как всегда тактична до безумия, - заметил ей Сеня и стал теперь снимать на камеру её. Соня против не была.
        - Расслабься, мелкий, главное, что не до тугодумия, - она ласково потеребила его макушку. - Сегодня такая замечательная погода, - заметила Соня, явно издеваясь.
        - Ага, суперская просто, - ехидно заметил Сеня, они переглянулись с Роллом и заржали на всю кафешку.
        - Лиз, тащи сюда свои чресла, будем сидеть в компании моей семейки-даунов и Эльмиры.
        Ролл, которого тоже приписали к недалёким родственникам, возмущаться не стал, так как эта огненная девушка пугала его. Он и так был немногословен, но в её присутствии вообще забывал, как говорить, по этой причине комментария от него по поводу вступления в семью Матвеевых никто не дождался, но по части движения и верчения на стуле он мог бы поставить рекорд.
        - Я уже тут, - элегантно плюхнулась Лиза на предложенный ей Роллом стул, который был очарован девушкой, а также старался держаться подальше от её подруги.
        Как только Ролл сел на своё место, Сеня что-то прошептал ему на ухо, отчего у парня округлились глаза и попытались покинуть пределы собственного ареала, то есть глазниц. Он чересчур ошарашенно смотрел на Лизу и вжимался в стул. Сеня стал над ним ржать. В общем, этой парочке, как всегда, было хорошо вместе.
        - Привет, Лиза, - улыбнулась я подруге сестрёнки.
        - Приветик, Лен. А ты, Эльмира, да?
        - Да, - подтвердила она и задала мучавший её вопрос: - Вы, Лена и Соня, вы что - сёстры?
        - Да, - хором ответили мы.
        - Правда? А я и не знала, но сейчас вижу некоторые сходства, - она смотрела попеременно то на меня, то на Соньку.
        - Да нет, мы нифига не похожи, - заверила её Сонька, в чём я была с ней солидарна. - Кстати, давно здесь торчите? И вообще, какого здесь забыли?
        Черноокая красавица сморгнула, словно стирая наваждение, и уткнулась в свой чай. Значит, отвечать придётся мне.
        - С полудня где-то.
        - А мы вот только что пришли, - Лиза подозвала официантку и сделала заказ: - Мне, пожалуйста, капучино и клубничный чизкейк.
        - Ну-ну… - прищурила глаза Соня, с присущей ей вредностью листая меню и заставляя официантку ждать. - Я и так всю ночь глаз не сомкнула, а тут ещё ты, Лизка, ноешь и воешь о своих проблемах.
        - Ой, отстань, Сонька, всё же образумилось.
        - Угу, образумилось! Вот только оно и без меня бы образумилось! - глаза сестрёнки метали молнии. Наконец, уделив внимание переминающейся с ноги на ногу официантке, Соня тоже сделала заказ: - Мне пиццу «Маргарита» - целую, потом Тирамиссу - кусочка два, ещё я хочу «Цезарь» и…
        - Эй, кто живёт в твоём желудке? - вскинула изящные брови Лиз, она считала, что девушкам необходимо сидеть на диетах, или питататься воздушной пищей. О том, что в её заказе калорий было не сильно меньше, чем в заказе подруги, за счёт сахара, она и не думала.
        - Кинг-Конг, - не задумываясь, ответила Соня и попросила в качестве напитка апельсиновый сок.
        - Нет, без тебя ничего бы не получилось! - вернулась к предыдущему разговорю Лиза.
        Я силилась понять, о чём это они, но как-то не очень выходило. Взглянув на Эльмиру, я поняла, что и та не понимает, но в отличие от меня, она даже и понять не пытается, а сидит, как на иголках, наверное, ей неуютно в нашей сумасшедшей компании.
        - Слышьте, куры, достали уже, чего произошло-то? - перебил их Сеня, который под стать Соньке тактичностью не страдал, и благодаря этому отхватил оплеуху от своей сестрички. - Эй, лапы прочь от гениального мозга!
        - Гений, бери свой мозг в руки-крюки и двигай давай отсюда, - прикрикнула она на него.
        - Ага, щас, только разбегусь, - она одарила его ещё одной оплеухой. - Хватит меня бить! - взвизгнул братишка, не ожидавший такого подвоха.
        - Я и говорю - вали отсюда туда, где тебя не будут бить… так часто, - она улыбнулась ведьмовской улыбкой, а в это время красивой арабской мелодией зазвонил телефон Эльмиры. Она спешно сняла трубку и пролопотав, что уже идёт, попрощалась с нами. Мне было искренне жаль, что я так и не смогла поговорить с ней.
        Я предложила проводить её до выхода и выразила огорчение, а заодно планировала заглянуть в комнату с санузлом.
        - Пока, Эльмира, мне было очень приятно с тобою познакомиться.
        - До свидания, Лена, - она ярко улыбнулась мне. - Ты удивительная. В тебе есть изюминка, думаю, именно это и ценит в тебе Артём. Но между вами есть тайна. Ведь есть?
        Я сглотнула и подивилась её проницательности:
        - Д-да, но это… это не совсем так, - ведь тайна не между нами, а тайна ото всех, - и это не так уж и важно. Но занимает определённую нишу.
        - Когда встречаешь свою любовь, её лучше не упустить, - дала она мне совет. Моя язвительность напомнила, что о таком совете я мечтала всю свою жизнь, особенно после пророчества, в которое не верила. Или верила. Не знаю.
        - Спасибо… А вдруг… Артём не тот, кто уготован мне судьбой? - задала я вопрос, который меня пугал. Ещё неделю назад я желала всем сердцем, чтобы ответ был положительным, что мой суженый-ряженый на самом деле лишь неприятный этап на пути к нахождению моей настоящей второй половинки. А сейчас, я ждала отрицательного ответа.
        Глупо, конечно, верить словам других, а не своему сердцу, но моё шальное сердечко меня сейчас конкретно подводит. Девушка же в моих глазах была опытной в любви.
        - Не нужно думать об этом. Просто живи и наслаждайся жизнью. Но не делай того, о чём будешь жалеть.
        Легко сказать, но как узнать то, о чём я буду жалеть? Если я это не сделаю, буду жалеть, что не сделала, а если сделаю, то вероятность того, что буду жалеть, приравнивается к половине процентов.
        Но я поблагодарила её за совет и решила принять его к сведению.
        53
        Эльмира ушла, а я, наконец-то, смогла посетить туалетную комнату, чтобы ополоснуть лицо и освежиться.
        Из зеркала на меня смотрела обычная я, только без смытой только что с лица пудрой и здоровенным отёком на пол-лица. Кошмарное зрелище. А Шер его терпел всю ночь и утро, и слова не сказал, что я редкий урод. Он снова появился в моих мыслях.
        Я решила замазать фингал, пудру я прихватила с собой, забросив её в необъятный карман, и попыталась не думать о том, кто своевольно посещал мои мысли с завидным постоянством. И чем больше я пыталась, тем больше не получалось, наоборот, я начинала думать о нём больше.
        Дурацкая пудра потерялась в кармане, зато нашёлся телефон, который сигнализировал о пропущенных звонках и непрочитанных сообщениях. Звонки от контакта «PhotoГраф» и СМС от абонента «Хренец». Я подавилась смешком, когда поняла, что в телефоне сестрёнки таким неказистым образом был записан контакт моего мужа.
        Я радовалась как дитё, узнав новое прозвище мужа, особо не задумываясь над тем, откуда у сестры его номер - не всё ли равно, они в одном танцевальном кружке состоят, это нормально.
        «Этот абонент просит вас перезвонить»
        Да ну его, козёл. Стану я ему звонить? Сам пусть звонит, у меня баланс не на нуле, но пусть денег закинет просит перезвонить, раз ему так нужно. А мне не нужно вот. Точка.
        «Этот абонент просит вас перезвонить»
        Вот же, зараза, неугомонный.
        Ха! Я тоже не глупая, так что, лови, солнышко моё:
        «Этот абонент просит вас пополнить ему счёт»
        Ответа не поступало. Может он осознал и побежал кидать денег на счёт. Сразу бы так. Вот они - воспитательные меры в действии. Я успела вновь подправить макияж, так что вошедшие в туалетную комнату мама с дочкой в меня поражённо пальцами не тыкали, даже внимания не обратили.
        «Этот абонент просит вас перезвонить»
        То ли я такая добрая, то ли просто глупая, не знаю, но я набрала его номер.
        - Алло. Ты почему не перезваниваешь?
        - Это так важно?
        - Вообще-то, да! Если бы это не было экстренно важно, я бы не звонил! - рявкнул Шерхан, по фоновому звуковому сопровождению было ясно, что он за рулём.
        - Говори, что случилось?
        - Где ты? - Шер отвечал вопросом на вопрос.
        - Зачем тебе эта информация?
        - Она что, секретная?
        - Не суть.
        - Не е… парь мне мозг, крошка, - мне показалось, или он действительно сейчас вместо мата употребил цивилизованное слово? Наверное, показалось. Это же Шер, а не ангел Господень. - Быстро говори, где ты. Я ведь тебя всё равно найду - это лишь дело времени.
        - Опять твои шпионские штучки?
        - Где ты? - проигнорировал он мой вопрос.
        - Всё там же.
        - В местном «Диснейленде»? - удивился он. - Я думал, ты уже сто лет, как улетела в небо подобно Мэри Поппинс…
        - Я ассоциируюсь у тебя с этой милой няней?
        - Ты ассоциируешься у меня с их милым дядей, который ещё песенки про коров писал.
        - Ты что, он же был безумен, - возразила я.
        - Да, всё же в вас, безумных, есть некая нотка гениальности… - он противно заржал и вновь поинтересовался: - Так не ушла, значит?
        - Нет, я здесь. Мы сидим в кафешке на втором.
        - Сейчас буду. Никуда не уходи, - он скинул, оставив последнее слово за собой. Разумом мне хотелось уйти. Сердце и колибри, обратившись на этот момент в одно целое, сопротивлялись в унисон.
        Я не ушла, вернулась к ребятам и присоединилась к ним, чтобы услышать историю о том, почему девчонки сейчас вместе с нами в «Crazy World»:
        - …короче, дело было так. Я собиралась сегодня идти на выступление на Осколки, - рассказывала моя сестрёнка.
        - Какое ещё выступление?
        - Обычное. Самая типичная флэйва, Ленин. Что непонятного?
        - О, да. Всё понятно, - язвительно вставила я, но сестрёнка пропустила мимо ушей мои слова.
        - Короче…
        - Длиннее, - перебила её Лиза.
        - Не лезь в мой рассказ.
        - Да ты как гопарь типичный вещаешь. Ещё пальцы выгни и подбородок вперёд вытяни - вообще копия!
        - Заткнись, бесстыжая. И не смей меня перебивать, а то ты рискуешь лишить эти слабые звенья, - она показала пальчиком на нас троих, - великолепного рассказа, приправленного юмором и шутками-прибаутками.
        Лизка лишь рассмеялась, зато Сеня вставил свои традиционные пять копеек:
        - Чёрный юмор гопаря - как это банально… Значит, на это я трачу своё ограниченное время? - он вздохнул, будто на его плечи опустились, как минимум, небеса со всеми прилагающимися слонами и гиппопотамами.
        - Ты сейчас доиграешься, ограниченный, - она пригрозила ему пальцем и очень так не без намёка покосилась на соседний пустующий после ухода Эльмиры стул.
        Сеня намёк понял:
        - Э-э! Я не хочу умирать в самом расцвете сил!
        - Не хочешь умирать - не рождайся! - припечатала она и с гордым видом продолжила рассказ: - Короче, - она обвела нас всех взглядом, - планы мои развалились, так что после того, как эта гарна дивчина, - Соня кивнула в сторону зардевшейся Лизки, - разбудила меня, оторвав от сладкого сна, пришлось бежать в этот реально «Безумный мир» и спасать ситуацию.
        - Какую ситуацию? - стала расспрашивать я интересующие меня подробности.
        - Ну, дети у неё сбежали…
        - Какие ещё дети? - моему удивлению уже не было предела.
        - Я подрабатываю няней, - сжалилась надо мной сама Лиза. - Присматриваю за двумя девчонками. Шалопайки такие - жесть. А сегодня убежали на свидание, даже записки не оставили. Ладно, я умная и знаю, где они свои дневники прячут, так что быстро обнаружила, куда их два чертяги пригласили, которые даже младше их на год! Что за молодёжь пошла? Вот прикольно этим двум моим цыпляткам с малолетками общаться?
        - Они сами малолетки, - вставила Соня, которой внести в любую речь свою лепту казалось жизненно-необходимым.
        - Не суть. Пришлось этих дурочек искать. Вот мы их нашли и теперь можем расслабиться.
        Сеня с Роллом опять подозрительно перекидывались взглядами и начали шептаться.
        - Так они опять сбегут же, - проявила я чудеса смекалки. - Пока вы тут, они возьмут и убегут.
        - Не-а, - помотала головой Лиз, - мы их в «Laser Tack» закрыли на два часа, - она довольно усмехнулась, - а я лишь покачала головой, поражаясь беспутности девушек, когда на входе в кафетерий нарисовался танчик Шеридан, весь мокрый, будто только что принимал водные процедуры, не озадачив себя снятием одежды, оно и понятно - на улице льёт как из ведра. Едва завидев нашу «дружную» компашку, он стал надвигаться к нашему огоньку, словно штормовой тайфун. С нашей утренней встречи он совсем не изменился, разве что его скула была оцарапана, да и одежда, повторюсь, была влажной.
        - Привет всем и пока, - ни на кого особо не глядя, сказал Шер и схватил меня за руку. - Нам пора.
        Глаза Соньки вспыхнули двумя пожарами, она клацнула зубами и всем своим видом выражала, что хочет его придушить. И вроде даже вскочила на ноги. Откуда такая реакция, мне было невдомёк. Лиза чуть не растеклась лужей на полу, с ней всё понятно - симпатичный парень не остался незамеченным. Сеня устремил на нас свою камеру и, кажется, собирался помчаться следом. Ролл же затравленно жевал бутер и старался не обращать внимания на творимый вокруг хаос. Всё это я заметила лишь краем глаза, моим вниманием полновластно завладел Шер.
        - Эй, ты опух? Куда меня тащишь? Ты посягаешь на мою свободу! - пищала я, но он делал вид, что не слышал, или не слушал, что в его случае одно и то же.
        - Охренчик! - окрикнула сестрёнка моего муженька, а он остановился, как вкопанный, так что я чуть по инерции не отлетела на пустующий столик. - Знаешь, я не держу на тебя зла, - она вымученно улыбнулась и приподнялась со стула, Лизка крепко держала её ладонь в своей руке, - иди с миром, друг… - и мрачным тоном закончила: - но в жопу!
        Шер, до этого момента не глядевший на неё, обернулся:
        - Спасибо, Сонь, приму за благословение, - он отсалютовал ей и, схватив меня в охапку, так как на ногах я передвигалась крайне медленно, потащил моё бедное тельце прочь из кафетерия.
        Муженёк выволок меня на улицу, дождь уже прекратился и уступил небосвод солнцу, изо всех сил старающемуся нагреть землю и высушить её, запихнул меня на переднее сидение машины своего братца, на которой ездил уже неделю и, сев за руль, повёз в неведомые дали.
        Пусть звучит глупо и сопливо, но может и мне правда воспользоваться советом Эльмиры и сделать шаг, а уж потом жалеть или не жалеть. Хотя с Шером в любом случае - вариант «жалеть».
        - Почему Соня тебя так ненавидит?
        Шер молчал. Я повторила вопрос. Он нехотя стал отвечать:
        - Недавно упражнение делали сложное, я её страховал. Но облажался, и она себе чуть копчик не расшибла. В общем, my bad. Но теперь, как видишь, она меня простила.
        - Да? А я и не знала… Всё-таки ваши занятия брэйк-дансом опасны для здоровья.
        - Ты реально сейчас об этом думаешь? - подивился он и обернулся ко мне, я вновь увидела, что его лицо оцарапано и потребовала остановить машину. С третьей попытки он меня послушал и вырулил на парковку супермаркета «Саранча».
        - Где аптечка? - командовала я.
        - Зачем?
        - А ты как считаешь?
        - Ну, не знаю, может у тебя ПМС, и ты ищешь таблетки? - предложил свой мега-смешной вариант Шеридан.
        - Артём, мы тут не в игрушки играем. Пожалуйста, скажи, где аптечка.
        Моими словами он не впечатлился, по крайней мере виду не подал, но аптечку тут же выдал. Далее я приказала ему зафиксироваться на сиденье и отцепив ремень, поползла к его лицу, чтобы обработать перекисью для обеззараживания.
        - Лицо ко мне поверни, Тёма, - он повернул и на меня посмотрели голубые-преголубые манящие в неизведанные дали глаза. - Чего ты глазища свои вылупил? Закрой, - отчего-то грубо и с не присущей мне хрипотцой попросила, то есть приказала, я и прокашлялась. Уже и в горле из-за него першит. Или не из-за него - на улице прошёлся дождь, было прохладно и заболеть мог каждый. Голос мой мне не нравился.
        - Аккуратнее, - шикнул он, когда я прикоснулась ваткой к ранению.
        Его по асфальту лицом таскали что ли?
        - Что случилось с твоим лицом?
        - А так не видно? - выдохнул он мне прямо в район горла, где кожа особенно чувствительная, а учитывая ещё и то, что моё лицо было на близком расстоянии, то его губы почти касались моей шеи. Толпы мурашей активизировались и стали трубить о предстоящей войне, бегая по моему телу во всех направлениях. Моя коленка, соскочив с сидения, упёрлась ему в бедро, а вторая вообще полетела в неведомые места подсиденьевого пространства, но долететь туда ей не дали - крепкие руки Артёма перехватили на подлёте и ловко усадили себе на колени, которые облегали мокрые джинсы, и моя одежда в момент промокла.
        - Фу, зачем ты под дождём гулял без зонта, заболеть хочешь?
        Глаза он так и не открыл, но голосом, будто пробежал стометровку, причём по сто раз без передышек, сказал:
        - Ритуальные бои баранов. Слышала о таких?
        Я покачала головой, потом до меня дошло, что он меня не видит, но так и не сжалилась над ним, не разрешая открыть глаз, будто это могло стать побудителем к нежелательным действиям:
        - Нет, не слышала про баранов. То есть про бои. Про баранов я слышала.
        - Бои лоб в лоб, - он боднул меня в лоб своим и хриплым голосом продолжил: - Два барана весом по четыреста килограмм несутся друг на друга со скоростью до двухсот километров в час. А потом - бамс - и лбами: черепуха в черепуху. Но оба живы и здоровы, расходятся…
        - Жестоко, - свой лоб убирать он не торопился, да я и сама не просила, наслаждаясь тем, как его аромат наполняет мои лёгкие, а его губы плавно двигаются, рассказывая совсем неромантичные истории о животных. - Ты «Discovery» насмотрелся?
        - Нет, такое показывают на «Animal Planet»…
        - А разница?
        - Нет никакой разницы. Просто телек.
        - Ага.
        Если ты мне сейчас скажешь, что снег лазурный - я поверю. Не потому что твои глаза цвета лазури, но они сейчас именно такие - я это просто знаю, даже несмотря на то, что они закрыты - а потому что это ты скажешь. И больше ничего не важно.
        Я точно знаю, чего хочу - всего лишь - пара сантиметров и вот осуществление моего желания. Их преодолеть ничего не стоит. Его глаза закрыты, а значит, он беззащитен и доверяет мне, чего я медлю? Он ведь сам этого хочет - не так ли?
        Последняя попытка внять его разуму:
        - Зачем ты так, Артём?
        - Как?
        - Ты заставляешь меня плакать…
        Он вмиг открыл глаза и заглянул в мои, озабоченность и недоумение сменили друг друга:
        - Но в твоих глазах нет слёз.
        - Моё сердце плачет, - я взяла его руку и приложила к стучащему в грудной клетке колибри.
        Шер не сводил с меня глаз.
        Такая тёплая ладонь в области сердца.
        Такое чистое желание.
        - Что же ты делаешь? - глухо поинтересовался свистящим шёпотом. - Я спрошу тебя только одно, - я кивнула, - с Оливером тебя ведь не связывает ничего, кроме дружбы?
        - Ты ревнуешь?
        - Просто ответь: да или нет. Соври. Не важно. Просто ответь правильно. Сейчас.
        Я врать не стала.
        Соня так и осталась стоять, потрясая кулаками вслед стремительно удаляющейся парочке, которые с превеликим удовольствием обрушила бы на своего экс-парня и сестру.
        - Успокойся, Сонь, это нормально, - пыталась успокоить её Лизка.
        Но девушка лишь резко выдрала из её ласковых рук свою и бросила ей грубо:
        - Заткнись!
        - Сонь, - не могла успокоиться подруга, - хорошо, что ты его отпустила…
        Соня перевела на неё презрительный взгляд:
        - Ты дура? Кто его отпускал? Ты о чём вообще? Они ещё получат своё сполна… - она злобно прищурила глаза, прожигая взглядом дырку во лбу Лизы, затем схватила со стола прибор и стала ожесточённо вертеть его в руках: - Я ему эту вилку в глаз воткну. Будет знать, как с девушками обращаться…
        - А к чему тогда те слова? - не поняла светловолосая свою воинственно настроенную подругу. Она сменила парик на наращённые волосы на клипсах, которые можно было надеть и снять, когда удобно, что выглядело ещё натуральнее.
        - Считай, блеф. Он не видит во мне опасности.
        - Ну, если бы ты не договаривала фразу, то тогда могла бы рассчитывать на это, но после посыла «в жопу» он явно всё понял.
        - Ха! Даже ты не поняла, - безапелляционно заявила Саннетт, даром, что в набитую носками грудь Лизке кулаком не заехала, по-пацански выражая свою правоту.
        - А ведь и правда…
        Ролл с Сеней к этому моменту разговора уже хотели бежать от двух ненормальных девиц, чтобы найти своих девчонок, которых сегодня привели в «Crazy World», тем более, после рассказа рыжеволосой сестрички Сени и её подруги-мутанта, пацанята узнали, что эти две девчушки были заперты в «Laser Tack». Оставалось их по-рыцарски вызволить и продолжить свидание. Им было очевидно, что девочки сбежали с их первого рандеву не потому что мальчишки им не понравились, а потому что надо было срочно прятаться от мутанта. Весомая причина, как ни крути.
        Но ни Сеня, ни Ролл никуда не убежали, так как на входе нарисовались встрёпанный Егор с вечно прилизанным Лёшей. Они быстро идентифицировали место привала ребят и двинулись к ним.
        - Где Лена? - с ходу задал интересующий его вопрос Егор и обвёл всех взглядом.
        Соня наморщила лоб и показушно отвела глаза, а Лиза, наоборот, стала строить глазки Лёше, который пытался прятаться за спиной своего друга и чувствовал себя неуютно. Почему Лизу привлёк Алексей, она не задумывалась. Егор тоже был парень хоть куда, его вид не портила даже нервозность и немного мятая футболка, но его спокойный и аккуратный друг казался ей более интересным.
        Ролл, уже устав от семейных потасовок, вновь вернулся к набиванию желудка очередным бутером, который снова проголодавшись умыкнул из чужой тарелки.
        Вставить своё слово желал только Сеня:
        - Брат, я эсэмэсил тебе сто лет назад, а ты только что пришёл. Ты думаешь, она всё время тебя ждала?
        На самом деле образные «сто лет» означали час, который прошёл с прихода Сони и её необычной подруги-трансформера-мутанта.
        - Я не мог раньше, у меня были дела, - отрезал Егор, но надежды не потерял. - И где она сейчас?
        - Она только что ушла в компании своего парня.
        - Серьёзно? Почему ты её не задержал?
        - Потому что я - наблюдатель, - выдал Сенька, Соня недовольно фыркнула.
        - Ты - придурок, - в сердцах воскликнул Егор, не думая, что говорит. Раньше бы он себе такого не позволил, а сейчас настолько сильно переживал за сестрёнку, что за языком уже не следил.
        Он выхватил из кармана телефон и стал названивать сестре, она не брала трубку.
        Двойняшка злился, поджимал губы, перекручивал в голове варианты - да мало ли куда этот козёл мог увезти наивную девчонку!
        - Нужно разделиться и найти её, - вдруг резко решил он, оповещая остальную честную компанию.
        - Ты о ком говоришь, братишка? - ожила Соня.
        - О Ленке. Её надо найти.
        - Я о том, кого ты делить собрался?
        - Нас. Надо спасать сестричку, и не говори, что тебя не волнует её благосостояние. Ты хоть и пытаешься казаться грубой внешне, но в душе так же, как и я, желаешь спасти нашу нерадивую сестрёнку, - уверенно произнёс Егор.
        Спасти Соня её не хотела, но подумывала о том, чтобы убить, хотя дала согласие на поиски.
        - Зачем ты хочешь их разучить, биг бро? - спросила сестрёнка, которая и ведать не ведала о его лютой неприязни к Оливеру, которого Егор наивно считал парнем Ленки. Соня об этом не знала, она пребывала в уверенности, что старший брат знает, кто является нынешним парнем их сестры.
        - Он её не достоин.
        - Это смешно.
        - Неважно. Он нехороший человек, а значит, их надо разлучить.
        - У тебя есть компромат на Иуду? - заинтересовалась Соня.
        - Ты о её парне? Об этом хлыще?
        - О ком ещё? Хотя, она сама…
        - Эй, хватит уже сестру обзывать, - перебил её Егор. - А вот её хахаля можно.
        - Окей, но мы всё равно должны их разлучить.
        - А тебе это зачем? - теперь заинтересовался Егорка, который почти прозрел.
        - Потому что я ненавижу этого козла!
        Слова сестрёнки его убедили, так как сказаны были с небывалым напором; родственники ударили по рукам:
        - В этом я с тобой солидарен.
        Решено было разделиться на две команды: Егор и Соня, Лёша и Лиза, последние относились к своему партнёрству двояко. Лизка была «за», Лёша сотрудничать с кидающей на него томные взгляды девушкой не желал, но согласился под напором друга, тому жизненно-необходимо было быть в команде с сестричкой для того, чтобы расспросить её о последних событиях, и видел в ней реального помощника. От Лёши ему хотелось держаться подальше, что было не менее весомым фактом. Сеня с другом присоединились к Егору, верно оценив, какая из команд приложит усилия по максимуму.
        - Пошли, опросим персонал, - предложил организатор всей этой катавасии.
        - А нам что делать? - поинтересовался у него Лёха.
        - Думаю, вам надо проверить дом, школу, где занимаются Funk Jazzy Band, в общем, все места, где только можно встретить этих двоих.
        Алексей ещё немного попререкался, и они с Лизой покинули территорию вместе. А Егор переключил своё внимание на братишку:
        - Что нарыл, спецагент?
        - Это ценная информация, она стоит денег, - отчеканил мелкий и получил подзатыльник. - Эй, осторожнее, написано же на лбу: «Хрупко»!
        - И что хрупко? - усмехнулась Саннетт.
        - Мой мозг, - важно заявил братец, а она покрутила пальцем у виска.
        - Рассказывай уже, - оборвал их взвинченный Егор. Сеня решил больше его не злить, то есть злить, но в рамках допустимого.
        - В общем, сидели мы тихо, мирно, а потом появился он, как ураган из Преисподней, и утащил Лену к себе в геенну огненную… - патетично констатировал факты любящий паясничать мелкий. За это он получил ещё один лёгкий подзатыльник. - Опять посягают на моё вожделенное тело… - печально возвестил братишка.
        Без конца пререкаясь и шипя друг на друга, они достигли первого этажа, где приступили к выполнению задания под кодовым названием «Капец Иуде». Они только чудом разминулись с гомонящей толпой фанкиманов, которые выслушав рассказ засланного казачка, Эльмиры, о том, что Соня и Лена на самом деле сёстры, и выяснив, что в кафешке никого из интересующей их компании уже нет, поспешили на выход, чтобы на свежем воздухе решить эту глобальную проблему.
        - Они сёстры… - ошеломлённо повторил Владимир, будто эта фраза была волшебной, приземляя свою пятую точку на лавочку, ещё не просохшую до конца.
        - Это вообще нормально, что он встречался сначала с одной, потом с другой? - риторично спросил Джава и приземлился рядом.
        - Не факт, что они с Саннетт встречались, брат, - возразил благоразумный Дэн. - Мы же это всего лишь предполагали, так что не стоит делать поспешных выводов. Но созвониться с Ильей не мешает.
        Малик стоял и тихо недоумевал словам Эли, в его голове подобное просто не укладывалось.
        Ванильный стал названивать Фотографу, ушедшему в компании Шера на встречу с Оливером. Механический голос в трубке вещал, что абонент сейчас недоступен или находится вне зоны действия сети. Идеи, почему Илюха не снимает трубку телефона, варьировались от «он потерял телефон» до «его убили, сплотившись, два дуэлянта, когда он хотел им помешать покалечить друг друга, останки закопали под землю вместе с мобильником, а в андеграундном пространстве сеть недоступна».
        Сейчас вся команда переживала и кляла себя за отсутствие шпионских навыков, они так легко упустили свою цель. Но в кафе следить за Королевой Весны, которую звали весьма прозаично - Лена (хотя не из-за Елены ли началась Троянская война?), было действительно нереально, и Эльмира им очень помогла в этом плане, а вот то, что они их упустили - это действительно было сильным недосмотром.
        Единственным человеком из команды FJB, который хоть что-то знал, оставался Илья Разумовский, ведущий слежку за братьями; но парни опасались, что их друга укокошить бешеные братишки: всё же два дебила - это сила.
        Илья же был очень даже жив и лёжа в неестественной позе, мысленно прокручивал в голове, что же заставило его оказаться в этом незавидном положении.
        Сначала, он начал слежку за Охренчиком и его подружкой в центре, затем в «Безумном мире», далее он вызвался пойти с Артёмом на разборку с братом, который имел наглость клеиться к шеровской малышке. Зачем? Он ответить не мог - просто знал, что если понадобится его помощь, он будет рядом. Оба братика были ему дороги, оба были его друзьями, но их тайной борьбы за одну девушку он не понимал, вернее, не хотел понимать. Он знал лишь то, что Шер её любит, а этого было достаточно для того, чтобы она была с ним.
        Встреча Охренчика и Басса состоялась напряжённо, под дождём, который ни одному из братишек не мешал, а скорее, наоборот, распалял чувства. Илюху Артём попросил подождать в машине, когда сам без зонта выскочил на пришкольную баскетбольную площадку, где Оливер назначил ему встречу. Он уже ждал его, гоняя мяч по заливаемой дождём площадке. Несмотря на льющий стеной дождь, агрессивная борьба один на один между противоборствующими братьями просматривалась из окна машины сносно. Продолжалась она долго, а может, это сказывалось напряжение, разлившееся в радиусе нескольких кварталов, которое нельзя было бы измерить никаким вольтметром - прибор бы просто вышел из строя.
        В течение всего матча парни перекидывались репликами, не долетавшими до Ильи, что его крайне бесило, но даже приспущенное стекло не помогало понять общий смысл сказанного - до него долетали дерзкие обрывки, не носящие никакого смыслового характера, ни ругательств или обзывательств. Их игру даже нельзя было назвать жестокой - ни одного нарушения, ни одной подсечки, ни одного фола, но тем не менее, она содержала в себе «до хрена агрессии», как комментировал он в невидимый микрофон на своём телефоне, на который снимал «матч века», то и дело ругая себя, что в целях безопасности фотоаппарата, он оставил его на хранение ребятам. Можно было сделать много крутых кадров.
        Илья весь извёлся, когда Шер, наконец, резко прекратил игру и, кинув мяч в руки Оливера, покинул площадку.
        Занимать водительское кресло он не спешил, а созерцал пустоту отсутствующим взглядом, в то время как Олли тоже площадку не покидал. Фотограф не хотел торопить Шера, но и ждать больше не мог, поэтому выскочил под дождь к нему и завёл задушевную беседу:
        - Тёмыч, ты в курсе, что любовь на дороге не валяется? - тот молчал. - Ты её нашёл, а я знаю, что нашёл, и теперь у тебя тёрки с братом. Это херово, но знаешь, иногда стоит чем-то поступиться.
        - Ты о чём? - перевёл на него почти чёрный взгляд от нереально расширенных зрачков Артём. Его рубашка урбан-стайла липла к телу, что доставляло немалый дискомфорт. Илья и сам до белья промок.
        - Я о том, что не нужно расставаться со своей второй половинки из-за глупости брата…
        Если бы он не видел своими глазами, как Лена смотрит на Шера в ответ, может и не стал бы петь оды любви и разуму.
        - Заткнись!
        - Ты идиот! - вспылил парень. - Как ты так можешь просто взять и отпустить?
        - Это не твоё дело, - прошипел вызверенный Шер, его руки немного тряслись, но в драку не кидались. Зато Илюха за своим кулаком уследить не смог, так что он съездил аккурат по скуле Шерридана, оставив за собой царапину от печатки.
        - Я не буду извиняться за это! - прикрикнул на скукожившегося друга Фотограф. - Ты слабак!
        - Ты ни @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ не понимаешь…
        - Слушай сюда, бесплатный совет, free advice, так сказать. Встреться с ней и спроси в лицо, кого из вас двоих она выберет. От того и будем плясать.
        - Не интересно, - Шер снова подпирал капот «Эскалейда».
        - Не будь ослом, брат. Твоё упрямство…
        - Илюха, захлопнись! - вновь начал закипать его друг. - что ты вообще знаешь о любви? Ты любил? Ты вообще был в моей ситуации?
        Илья и в ситуации не был, и не любил, но он очень хорошо видел, как начал вести себя Шер, который уже давно надел на себя маску холодного безразличия и ледяного презрения ко всем. После той судьбоносной автокатастрофы, когда родители Оливера отправились на небеса, оба брата изменились, но дружбу сохранили, а сейчас их дружбе наступал медленный, но верный конец, которые Шер оттягивал, даже готов был поступиться своими чувствами ради брата, как считал Разумовский.
        - Дурак, звони ей и просто поговори, - благодушно сказал ему Илья и сел в машину.
        Через некоторое время и Шер занял своё место, он прислушался к другу и пытался связаться со своей малышкой, но не получалось, так что он связывался с другими людьми, которые по идее должны были помочь, а вот позвонить родным фанкиманам, ни он, ни Илюха как-то не догадывались. Так и получилось, что на счету Шера закончились все сбережения, пришлось звонить с номера Ильи и посылать со своего запросы на перезвон, который в конце концов осуществился, а благодаря ему Артём, вырулив на парковку, сейчас сидел на водительском кресле, и держал на коленях свою фею, а Илья лежал под задним сидением, прислушиваясь к их романтичному трёпу, накрытый вымокшей толстовкой в насквозь мокрых одеждах и изо всех сил старался не пыхтеть, не чесаться и не чихать.
        54
        Зачем мне тебе врать, мой пустоголовый муженёк? Ты просишь сказать, что нас связывает с Оливером просто дружба, это правда. Что же нас связывает с тобой, кроме штампа в паспорте?
        Его горячие пальцы коснулись моих холодных губ - обжигающий коктейль:
        - Не молчи, малышка…
        Может нас с Артёмкой связывает страсть? В этот момент будто так и было.
        - Ничего… Нас ничего не связывает с Олли.
        Мои слова послужили катализатором к тому, что он придвинул с бешеной скоростью свои пылающие губы к моим, а я в самый последний момент сумела вставить руку, потому что меня тоже огрел по макушке один «замечательный» вопрос. Я заёрзала на его коленках.
        - Что-то не так, детка? - недовольно спросил Артём.
        - Мне тоже надо кое-что узнать, - я отвела глаза, скинула его руку со своего сердца, так как она почему-то уже ползла выше, игнорируя всякую добропорядочность, и дождавшись его положительного ответа, я вновь устремила свой взор на него: - Та девушка, с которой мы пересеклись на вечере у мэра. Она ведь много для тебя значит, - Шер не менялся в лице, просто внимательно слушал, - скажи, ты её… любишь?
        Я зажмурилась, сказав это слово. Почему-то в его присутствии оно звучало нереально интимно и даже сексуально, но как всегда это бывает, было одно великое «но»: звучало оно не в отношении меня.
        Не знаю, чего я пыталась добиться, зажмурившись, может лучше следовало заткнуть уши, чтобы не слышать его ответа, от которого моё сердце просто на просто разбилось со звоном стекла из серванта, которое было неудачно задето пробегавшим мимо ребёнком:
        - Да, люблю.
        Это было… как ножом по сердцу, как если делать операцию без наркоза или варить в кипящем котле - больно и одновременно с этим неизбежно.
        Надо было тоже попросить его соврать. Он бы сделал это, ведь сам просил меня о том же. Но я не солгала. И он не солгал.
        - Ясно… - прошептал кто-то моим голосом, но точно не я. Кто-то внутри меня, потому что я уже смело причислила себя к числу мёртвых, но слезать с его колен не спешила - меня словно разбил радикулит или огорошил паралич, я не могла и шелохнуться. Лишь мои губы прошептали это безжизненное «ясно». Как глупо, какая же я дура.
        - Ты такая глупая, - словно прочёл мои мысли улыбчивый голос Тёмы. Как голос может улыбаться? Но несомненно, так оно и было. Я даже глаза открыла, чтобы убедиться, что на его губах блуждает улыбка. И - та-дам! Она присутствовала, образуя симпатичные ямочки, которые формировались на его личике, только когда он улыбался от сердца, а не скалился из-за тупых бредовых шуточек, лишённых гуманности. А далее он вновь меня ошарашил: - Вика моя сестра.
        То ли он вновь прочёл мои мысли и решил соврать, то ли это была правда - я не знала. Знала лишь, что хочу верить его словам. И верила. Но не нашла ничего лучше, чем переспросить:
        - Правда? - а на сердце стало так легко-легко, что я готова была улететь в небо накачанным аргоном шариком.
        - Правда, - он доверительно смотрел на меня тающими айсбергами радужек глаз. На свете около трёхсот двадцати тысяч айсбергов, и все они сконцентрированы на Северном и Южном полюсах, но две мои персональные льдины настойчиво преследуют меня в средней полосе, игнорируя любые законы природы.
        Во мне из-за создавшегося момента открылся великий оратор, и я стала быстро болтать всякую чушь, словно мне алкоголь в голову стукнул, я и правда была пьяна Шериданом:
        - А я думала, что у тебя нет сестры, а есть только брат, но это здорово, что у тебя есть сестра, знаешь, у меня тоже много братьев и се…
        Он вновь приложил палец к моим губам, сказав при этом: «Тсс!» Я замолчала. А далее было то, чего я вообще никогда и в жизни себе представить не могла: хриплым до невозможности, возбуждённым и страждущим голосом он пропел мне шёпотом на ухо всего две строчки, но этого мне хватило:
        Пеплом сигаретным я упаду к твоим ногам,
        Стану дымом нежным и прикоснусь к твоим губам…[13 - Big Race «Нирвана»]
        Как гласит «Газпром», мечты сбываются, и моя мечта сбылась.
        Канистра для заправки бензином моторчиков мыслей-автомобилей опустела, став монументом нашему иссякнувшему потоку слов, который был прерван отстроенной, словно по волшебству, плотиной - поцелуем. Его горячие губы накрыли мои, обжигая своим жаром. Я не пыталась вырваться, у меня и в мыслях не было, что что-то не так - нет, всё именно так, как и должно быть, а мои ладошки крепко сжимали его футболку, в области груди, словно я держалась за неё, боясь упасть в омут с головой и прочими конечностями. Я таяла, как самая распоследняя глупышка, закрыв глаза, и наслаждаясь моментом. Наверное, я напоминала девицу из рекламы йогурта, они там все такие расслабленные, пребывающие в эйфории.
        Артём крепко держал в своих руках мои плечи и больше (по крайней мере, пока) не предпринимал попыток опустить их на эрогенную зону. Хотя о чём я - всё моё тело в его руках превратилось в таковую. Он меня держал безобидно за плечи, а учитывая, что сам он весь мокрый от дождя и я, прижимаясь к нему тоже вся промокла, то создавался некий совсем не безгрешный союз.
        Его поцелуй был жёстким и даже властным. Так целовал бы уверенный в себе человек. Хотя я мало понимаю в поцелуях. У меня было-то оно лишь с одним, я не считаю поцелуи с Шером, о которых слышала от братишки - те я не помнила. А те, что помнила, были детскими, как у мультяшных героев, без всяких французских штучек. Шер не наседал и не сдвигал меня с места, просто крепко держал, когда вершил своё тёмное дело, я была податлива, как маргарин. Мои губы под его напором разомкнулись, и он легонько укусил меня за нижнюю, призывая к содействию. Я, жутко стеснительная в жизни, сейчас об этом забыла, и на призыв Артёма ответила с удовольствием.
        И понеслось…
        У меня кружилась голова от его настойчивых, алчущих ответной страсти губ. Его руки, выпустив плечи, стали гладить мой чувствительный затылок, я мурлыкала и даже (о, бог ты мой, в лучших традициях порнофильмов, нет-нет, я их не смотрела, но знаю) постанывала. Но муженёк и сам хорош - он вторил мне и, кажется, летал где-то на частотах нирваны. Я осмелела, сняв руки с его отвердевшего грудного мышечного массива, тоже переместила свои руки: одну на его щёку, другую - на затылок, и стала водить пальцами по выбритым «дорожкам» эмблемки FJB. Это вызвало бурную реакцию. Не только у него, но и у меня, я чувствовала, что желаю большего. Это витало в воздухе, а мокрая одежда помогала ощутить физически.
        Но границы мы не пресекали, держа себя в рамках. Один раз уже нарушили, поженившись, - второй раз, думаю, будет перебор.
        Не знаю, как долго мы целовались, время текло, как песок утекая сквозь пальцы, но останавливаться казалось смерти подобно. Я думала, что если оторвусь от его губ - то этот момент канет в Лету и станет историей, а мне хотелось чувствовать их солоноватый вкус и протянуть поцелуй как можно дольше. Я уже задыхалась, захлёбывалась и не могла остановиться, как ненасытное животное в засуху, нашедшее оазис в пустыне. И продолжала тыкаться в чувственные губы, пока неожиданно для себя, не оторвалась - сама - и не упёрлась щекой ему в плечо. Его сердце, казалось, хотело вырваться на свободу, может у него там тоже живёт колибри? Хотя это не брутально, скорее всего у него в грудной клетке живёт горный козёл, скачущий по горам, по долам на реактивной скорости с пропеллером в попе, работающим на уране, - это больше похоже на правду. Его «широкоформатная» грудь продолжала вздыматься, но он молчал. Ждал, что я первая заговорю?
        - Я загадал, что не влюблюсь в тебя, - неожиданно раздался его запыхавшийся голос, который хозяин силился восстановить и который вверг меня в состояние анабиоза. Я замерла, приклеившись к груди Артёма, и тупо слушала выдаваемые его сердцем хиты. На большее я способна не была, потому что таких откровений уж точно не ожидала и опешила.
        А он продолжал:
        - Желание, на одуванчиках, помнишь? - я не ответила, но потёрлась о его плечо щекой, подрастеряв все слова. Наверное, путём слюнообмена они через рот все укатились ему голову. - Так вот, я загадал, что не влюблюсь… в тебя.
        Я ещё секунд тридцать собирала пазл из его слов, затем меня осенило, и я вдруг снова обрела способность говорить, произнеся свою догадку:
        - Твоё желание ведь не должно сбыться, Тём…
        - Знаю.
        - То есть, методом «от обратного», ты в меня влюб…
        - Детка, - он прижал моё лицо к своей груди так, что я не имела возможности досказать свою обличительную правду. - Ты что, веришь во всякий бред с желаниями? С желаниями на одуванчиках? - это он решил уточнить свой и так понятный вопрос. - Может, ты и гадалкам веришь, и во всякие тупые пророчества?
        Я промычала что-то невразумительное, обслюнявив ему футболку. Он ругнулся и убрал свою культю от моего затылка, а я воодушевилась и решила сказать заново, чтобы быть услышанной:
        - Я не знаю, стоит ли верить в пророчества, но твои слова говорят сами за себя.
        Он хмуро улыбнулся:
        - То есть тебе такой расклад нравится? - его глаза хитро прищурились, но где-то в глубине зрачков, расплёскиваясь на тёплые лазурные радужки светлыми каплями, бултыхалось что-то манящее, притягивающее, родное. Голос же его к этому моменту уже нормализовался, хотя некоторая наэлектризованность оставалась.
        Шер протянул руку и заправил мне за ухо выбившуюся прядь, задержав на секунду руку на ухе. Я чуть снова не растаяла. Думаю, это смотрелось бы мило - вязкая липкая лужица под его ногами. То есть отвратительно, конечно же.
        Фу, ну и мысли в голову приходят. А всё потому что я боюсь, как маленькая девочка. Я уже услышала то, что хотела, но не ожидала услышать, и теперь боялась, что он возьмёт свои слова обратно, скажет, что ошибся, хотя нет, он не из тех, кто скажет: «Я ошибся». Он скажет: «Надо же, как интересно получилось! А у тебя прикольная реакция!» Как же я этого боюсь.
        Меня пробрал озноб от этих мыслей, а Тёма инстинктивно сжал мои плечики в свои тёплые влажные объятия.
        Голова готова была сорваться с плеч и улететь в небо, а свидетели в этот счастливый день орали бы: «О! Дирижабль в виде чьей-то глупой башки проплывает!», и снимали бы на мобильники, а потом выкладывали в сеть.
        - Артём…
        Он сжал мои плечи, призывая посмотреть ему в глаза. Интересно, как я выгляжу со стороны? Наверное, как пришибленное дитя природы. А вот он просто великолепен, что уж скрывать. Понятно, почему он пользуется популярностью у девушек, но какой надо быть дурой, чтобы терпеть все его выходки? Вывод сам собой напрашивается: такой дурой, как я.
        Его внимательный взгляд изучал мои глаза, пытаясь прочитать мысли. Дорогой, ты же не вампир из «Сумеречной саги». Я не удержалась и усмехнулась, теперь он добавил во внимательный взгляд ещё и удивления.
        - Что-то смешное?
        Я покачала головой, боясь, что если вдруг скажу ему о своей глупой ассоциации, он меня из машины прямо через окно выкинет, типа не стоит меня сравнивать с каким-то гееподобным вампирюгой. От этого стало ещё смешнее. Я вновь рассмеялась, чем заработала злобный прищур, но больше я не верила, что он злобный скорее, наигранный. Или же это всё моя фантазия?
        - Ты же не злишься? - я решила проверить догадку. Меня, наверное, невидимый петух в темечко клюнул, вот я малость того, не догоняю временами что, когда и как говорить, а главное, кому.
        Но сейчас не тот случай.
        Артём нарисовал на лице небывалую серьёзность:
        - Сегодня я складываю с себя полномочия палача, и ты останешься жива, так что возрадуйся, смертная, - пафосно изрёк он и широко мне улыбнулся.
        Я тоже робко улыбнулась ему и вдруг ощутила, что мне сильно некомфортно сидеть в мокрой одежде, которая налипла на всё тело, штаны и нижнее бельё - так вообще приклеились, и всё теперь зудит. В попытках почесаться, я начала ёрзать, гримируя это под то, будто я пытаюсь удобнее устроиться на его коленках.
        Шер меня остановил, фиксируя в одном положении и ещё более хриплым, чем до этого (просто мега-хриплым!), голосом и с почерневшими глазами попросил меня не вертеться, потому что:
        - Ты ведь не хочешь, чтобы твой первый раз произошёл в машине?
        Мои глаза раскрылись по самое «не хочу», щёки стали напоминать августовские помидорки, а руки прижались в замок к груди:
        - Эй, маньяк, можно подумать, я до тебя домогаюсь!
        - А нет?
        Он был весь как скала - даже вдохнуть лишний раз боялся. Это я на него так действую? Вот он бабник. Казанова. Его любое женское тело возбудить может, даже моё побитое. Фетишист.
        - Это ты начал до меня домогаться!
        - Я ведь могу продолжить, - он медленно потянулся ко мне с понятными желаниями, которые напугали меня до полусмерти, так что я, взвизгнув, в своих лучших традициях, спрыгнула с него на соседнее сидение и забилась в угол, предусмотрительно выставив вперёд ладошки.
        - Эй, я девочка статейная, так что не советую!
        - Какая ты?
        - Изнасилование. Статья 131 Уголовного Кодекса Российской Федерации, - оттарабанила я, посылая мысленное «спасибо» вредной Инге Георгиевне, на последнем курсе весьма обстоятельно преподававшей нашей группе «Право», которое я с горем пополам сдала в канун Нового года, - от трёх до шести, но там ещё обстоятельства учитываются, так что лучше не рискуй.
        Как только я с него спрыгнула, он заметно расслабился:
        - Ты сведёшь меня с ума… - сказано было многозначительно, так что фраза дала волю моей фантазии: то ли он считал меня комичной, то ли волнующей.
        - Я не преследую свершённых целей, - я тоже «вылезла» из своего уголка и привалилась к спинке сиденья.
        - Чего?
        Я вроде не загадками говорю, милый, сумасшедшего ещё более сумасшедшим не сделать. Говорить вслух не стала, решив не испытывать терпение Артёма.
        - Проехали. Кстати, - всё-таки сегодня я злобная или просто заразилась от него ехидством через слюну, - ты неплохо целуешься, - а возможно мне просто хотелось сделать ему комплимент или намекнуть, что я бы не прочь продолжить.
        Но у Шеридана были иные мыслишки в голове:
        - Есть с кем сравнить? - брови сошлись на переносице, а руки сжимали обивку кожаного сидения.
        - Я же не монашка, - смотреть ему в глаза казалось кощунственным, так что я уставилась на вход супермаркета, где грелись на выступившем на небе после дождя солнышке, раскуривая сигареты, охранники.
        - Кто он?
        - Прекрати, ты не имеешь права…
        - Я твой муж, если ты помнишь!
        Сзади донёсся тихий треск, который благодаря сложившейся тишине в салоне оказался громким, я оглянулась, но ничего кроме сваленной одежды Артёма не обнаружила, сам Артём даже оборачиваться не стал - он буравил меня взглядом и не мог оторваться от этого супер-интересного занятия.
        - Я помню, но всё же…
        - Кто?
        - Ты что, ревнуешь?
        - Не суть.
        - Но ведь это так!
        - Это Оливер? Ты с ним меня сравниваешь?
        - В детстве часто падал?
        - Не так часто, как ты!
        - Я тебе не гулящая девка какая-нибудь.
        - Не какая-нибудь, а какая?
        - Следи за своими словами! - я выкрикнула это, спугнув приземлившегося на капот голубя. Глаза за отсутствием слёз превратились в две огромные пустыни от его недоверия, а на душе стало скверно. Руки потянулись к дверной ручке, чтобы выскочить наружу. Но Шер дверцы предусмотрительно запер.
        - Стой! - он схватил мою руку, резко меняя гнев на милость. - Подожди. Прости, я перегнул. Конечно же, ты не такая, - он вздохнул, вновь прижимая к своей широкой груди, и стал тормошить мою макушку.
        - Эй, ты зачем так активно лапаешь мои волосы?
        - Проверяю нимб.
        - Его там нет.
        - Потеряла? - он нехотя отлепился от меня и вновь занял своё место, схватив мою руку, стал выводить на ней пальцем неведомые узоры.
        - Щекотно… Нет, какой ещё нимб?
        - Круглый.
        - Мм… Не-а, не припомню… Тём, - он вздрогнул и вальяжно улыбнулся, - ты так неприлично нежен, что…
        - Что я? - выдрал он свою руку, забавно округляя глаза, будто я застала за просмотром канала для взрослых в глубокую ночь.
        - Нежен, - повторила я, следя за его реакцией. Оказывается, этого парня можно смутить!
        - Чтобы больше я от тебя таких слов не слышал.
        - Есть, сэр, - хохотнула я, зная, что миссия невыполнима и никакой Том Круз его не спасёт.
        А потом мы ещё полвека препирались, шутили, говорили друг другу всякие глупости и радовались как два идиота. Вот же оно счастье!
        Я не заметила, как стрелки часов доползли до шести вечера, когда телефон Шера стал надрываться, словно собирался рожать прямо здесь и сейчас, впрочем, так оно и было - телефон рожал звонок от его любимой банды.
        - Привет, Дэн. Какие дела? Нет, я со своей девушкой. То есть? У нас всё хорошо, - он окинул меня нежным (сто раз нежным, хоть Артёмка и запретил употреблять это слово в его отношение) взглядом. - Я разобрался. Что вы? - он вдруг резко перешёл на крик. - Вот идиоты! Сейчас буду, только малышку закину.
        Он сбросил, яростно вцепляясь в руль.
        - Что-то случилось?
        - Пристегнись.
        - Артё-ё-ём, - жалобно возопила я, пристегнув ремень. Чего и следовало ожидать, мой благоверный обратил на меня внимание. Я уже давно стала замечать, что его по имени, по сути, никто и не зовёт, только Олли и, наверное, родители, но ему это нравится, хотя он никогда не признается. Но это не важно, пусть делает вид, цепляя свою арлекиновскую маску, но я-то вижу глубже и даже знаю маленькую управу, чтобы задобрить нахохлившегося Шерхана.
        - Что?
        - Случилось что-то серьёзное?
        - Случилось, но не серьёзное. Я справлюсь.
        - Поехать с тобой?
        - И что ты сделаешь?
        - Просто буду рядом…
        - Давай ты просто дома посидишь.
        - Хорошо, я понимаю.
        - Что понимаешь?
        - Неважно.
        Муженёк резко вдарил по тормозам прямо на автостраде, хорошо ещё, что за нами никто не ехал, иначе аварии было бы не избежать:
        - Всё важно! - припечатал он, вобрал в лёгкие воздух и снова выжал газ.
        Резкий тон был очень в тему, но ссориться не хотелось категорически, да и мои глупые слова были некстати, так что я решила прекратить зарождающуюся ссору:
        - Давай завтра обсудим…
        Он неопределённо пожал плечами.
        До моего дома мы добрались в напряжённом молчании.
        - Спасибо, что подвёз, - я отстегнула ремень, вздохнув и вобрав в свой искренний вздох всю горечь тысячелетий.
        - Малыш-ш… - к нему вновь вернулись нежные нотки.
        - М?
        Отвечать он не стал, лишь запечатлел на моём лбу поцелуй, бабушка говорит, что так покойников целуют, но я всё равно была по-идиотски счастлива и летящей походкой направилась из своего рая в реальную жизнь, где меня, как старшую дочь и абсолютно не умеющую готовить личность, ждала генеральная уборка. На полпути до подъезда меня догнал звук клаксона от только что рванувшей в безвестность чёрной машины, которая после сигнала сразу же резко притормозила, взвизгнув тормозами. Шер, перегнулся через сидение и помахал мне рукой. Сам при этом он выглядел огорошенным, будто не верил, что посмел так сделать, а ко мне вновь вернулось благостное состояние, что моя летящая голова стала ввинчиваться штопором в очищенное от тучек небо.
        Как только дверца за воздушной будоражащей кровь девушкой закрылась, Шер выжал педаль газа, спеша к парням, которые, судя по телефонному звонку, схватили Оливера «под интервенционный арест», чтобы вправить тому вывернутую черепную коробку на место. Пока они не натворили дел, было необходимо вмешаться, чтобы расставить все точки над «i». Ехать нужно было быстрее, а он даже не знал, что за карнавал дикой щедрости устроил, решив подвезти малышку до дома. Любой, кто знал его достаточно хорошо, мог с уверенностью подтвердить, что в нём не умер джентльмен, Артём всегда уважительно относится к лицам женского пола, хотя бывали и забавные исключения, но его уважение частенько бывает напускным. Пьяную в хлам девицу, надравшуюся в его компании, он, конечно же, доставит домой и передаст на руки переполошенным родителям, но сделает это только из вежливости, из уважения и памяти к некоторым бередящим душу воспоминаниям, но без желания. А неправильную блондиночку (как её можно назвать правильной, когда она не в пример остальным блонди не гламурна, не грациозна, умна, неудачлива?) именно что хотелось доставить до
дома, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке и что ей не угрожает опасность, а то она и на ровном месте может покалечить если не себя, то окружающих. О ней хотелось заботиться. И поцелуй всё ещё давал о себе знать.
        - Брат, я думал, вы уже давно перешли в горизонтальный режим, - раздалось иронично с заднего сидения, а в зеркальце заднего вида мелькнула довольная мордаха Ильи.
        Шер от неожиданности затормозил и впечатался грудью в руль, который отозвался непроизвольным надрывным визгом клаксона, призывая внимание шеровской малышки, бодро припустившей к своему дому. Она быстро обернулась, не веря, что это адресовано ей, получила порцию приветствий от Артёма, который быстро сориентировался (и правильно не верила, впрочем), потом разулыбалась, как шальная, и вприпрыжку, разбрызгивая лужи, поскакала к подъезду.
        По пути она умудрилась «искупать» своих «любимых» соседок, Серу и Грипп, которые решили «посидеть на форуме», то есть на лавочке, поперемывать косточки соседям, и подышать свежим, переполненным озоном воздухом в ожидании брутальных старичков из соседнего подъезда. Смотреть, чем закончится потасовка между «отцами» и «детьми» времени не было, он, грозно поглядев на довольного Илью в зеркальце, вновь тронулся.
        Хотя стоило остаться, чтобы отвадить от своей девушки, то есть жены, недавно «откинувшегося» внучка Агриппины, который отмотал свой срок и вернулся к бабушке транжирить её пенсию. Феоклист, как звали этого гопника благодаря любви бабули к прекрасному, курил на балконе, когда услышал бешеные вопли своей прародительницы и, не думая ни секунды, рванул ей на помощь. Увидев миловидную девушку, скромно молчащую и насуплено слушающую бабулины тирады, Фео докурил сигарету до бычка, оглядывая девицу, которая ему, определённо, была по вкусу, и пошёл в наступление:
        - Ба, ты, @НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ@ что ли?
        Сера и Грипп умолкли. Они обе немного благоговели перед уголовным пареньком, все своё прошлое, начиная с четырнадцати лет и кончая нынешними двадцати двумя годами, проведшим в колонии, сначала для несовершеннолетних, а потом и в обычных тюрьмах.
        - А мы чего, внучок? Мы ничего.
        Сера тоже затрясла головой, да так сильно, что её вставная челюсть заходила в торжественном клацанье.
        - Ошалелые бабули, чтоб больше её не трогали. Ясно?!
        Обе клушки вытянулись по струнке и разве что только руку к голове не приложили.
        - Э-э… Спасибо, добрый человек, - буркнула Лена и поспешила скрыться в спасительной прохладе и темноте подъезда.
        - Погодь, малая! - заорал Феоклист. Лена остановилась как вкопанная.
        - Д-да?
        - Провожу.
        - Ну, хорошо, - не стала она спорить, ещё раз поглядев на запуганных старушек, которых стало жалко.
        Ехать с ним в лифте она посчитала опасным, а так как путь до девятого этажа предстоял неблизкий, он щедро предложил ей «сыпануть семян», но девушка благородно отказалась, рассудив, что так ему достанется больше.
        По мере того как лифт медленно полз, они успели узнать имена друг друга, похвастать татухами. А ведь нормальным парнем был, ходил в театральный кружок даже, печально отозвалось в памяти его имя. Лена услышала душещипательный рассказ о том, как «малой, с которым Феоклист сокамерничал, на вторые сутки повесился», а Ленка ему, в свою очередь, рассказала, как «происходит таяние арктических льдов», загадочно улыбаясь.
        - Ну чё, нимфетка, когда забиваем встречу? - привалился он к косяку её двери и сунул руки в карманы костюмчика «Адидас», когда они поднялись на девятый, а девушка стала жать на звонок, но как назло, никто к двери вприпрыжку не бежал, снося все препятствия в виде обувной подставки, тумбы, всякого валяющегося после прибытия с дачи в коридоре хлама, который с утра ей было убрать лень, а больше в доме уборкой никто не занимался.
        - Не знаю, - опешила Елена, не привыкшая к мужскому вниманию.
        А Фео, тем временем, стал подкатывать к ней своё возбуждение:
        - Ты чё, целочка, ломаешься?
        - Слова подбирай! - возопила Ленка, потом осознала, что он старше, и добавила: - те!
        Сама она продолжала жать на звонок, надрывно верещавший в квартире и пугающий своей настойчивостью, так что Стас, пробегавший мимо входной двери по естественной нужде, услышал его, распереживался и пошёл отпирать вход со сковородкой наперевес.
        - Озабоченный извращенец! - выкрикнула девушка в момент, когда дверь открылась, врезала гопнику по тем самым «причиндалам», которые он пытался подкатить, и «грациозно» проскользнула под рукавом Стасика, а тормозила уже лбом в комод, ойкая.
        Стас сам по себе внушения не вызывал, но заставив воинственного братишку встать на защиту малахольной Лены, сковородка сделала своё дело: не ожидавший подвоха Феоклист отхватил по физиономии сковородой с пламенным напутствием: «Звезди отсюда, звездолёт!» и совершенно одурманенный двойной атакой направился к спуску.
        Артём Охренчик о том, что его малышка вновь влипнет в историю, не знал, и гнал на полной скорости, выжимая из тачки-танчика всё до последней крохи, с укором поглядывая в зеркало заднего вида и ожидая вопросов от друга, который слышал больше, чем было нужно.
        - Не думал, что ты застрянешь в букетно-цветочном периоде… - задумчиво и ехидно произнёс Фотограф.
        - Даже интересоваться не буду, отчего ты за мной шпионишь, так что спрашивай уже, - недовольно перебил его Шер, который был готов дать ответы. Он помнил, что высадил парня перед тем, как встретиться с ней, и похоже память ему изменяла.
        Илья после последней фразы друга пошёл ва-банк и, не став корить Шера за интимные сцены в салоне, не дававшие покоя чрезмерно чувствительному Илюше, получил исчерпывающий ответ о том, что Шер с малышкой якобы по приколу обменялись клятвами верности у статуи двум белым лебедям на Парке Малолитражных Автомобилей, который был назван так в честь стоявшего здесь долгое время завода, вот и называют друг друга мужем и женой. А сделали они это там, потому что считается, что самые крепкие браки вершатся именно в этом священном месте. Эту городскую легенду, Илья прекрасно знал. Но в то, что и Артём в неё верит, звучало подозрительно. Влюблённые Шер и малышка сами не поняли, как скрепили узы и теперь пытаются разобраться в своей симпатии. Олли в их истории был явно третьим лишним, но на правах брата «муженька» и друга «жёнушки» был посвящён.
        Рассказ, сочинённый за пару секунд, удовлетворил друга, а на просьбу держать историю в секрете тот лишь накуксился, потому уже представлял, как придёт и станет распускать новые сплетни в кругу компашки.
        Так, за разговором, они быстро домчали до домика за городом семьи Владимира, где, по словам Ванильного, фанкиманы держали Оливера, как в дешёвом боевике «made in Bollywood».
        ЭПИЛОГ
        Разгорячённый после игры Оливер, стоял под дождём и следил за братом, не спешащим покинуть территорию, он и сам не торопился грузиться в машину. Но это вскоре ему надоело, и он отвернулся, так и не увидев, как Илья съездил по лицу Охренчика и не проводил взглядом свой чёрный «Эскалейд», как только парни решили уехать.
        Он стоял, держа руку в кармане непромокаемых брюк, где хранил переданный братом листок с текстом новой песни, которую тот только что продекламировал, гоняя по площадке мяч. Артём всегда писал стихи. С самого детства, но никогда не исполнял на публике. Любой текст брата пропитан им самим от каждой стройной буквы до точки, его песни интимны. Не боялся сцены, не имел дурной голос, его манера читки даже нравилась Олли, но Охренчик просто ощущал себя каким-то дешёвым, когда брал в руки микрофон и рассказывал публике о своих чувствах. Эти крамольные мыслишки Оливеру никогда не нравились, лично он жизни без микрофона не видел, но переубедить брата в его таланте он не мог, а получал лишь текста и просьбу исполнить, если тому что-то из этого понравится. Всё же Артёму нравилось, что его стихи обретали жизнь в устах Оливера, которому тексты брата нравились иногда даже больше своих. Его слова, слова родного человека, казалось, имели потустороннюю силу.
        Последний текст заставил его серьёзно задуматься:
        Ты королева на моем престоле, я обычный мальчик,
        Но ты пай-девочка, мой зайчик. Неумело стачиваю
        Захваченные алчно чувства, неудачно прячу,
        И я уверен, что не видно - грим наложен смачно.
        А ты считаешь, я кошу под мачо, мню себя мучачо,
        Детка, я умоляю - это ровно ничего не значит.
        Моя заначена душа слоями треша, но не артачась
        Ты разгребаешь завалы - террорист-захватчик, **я.
        Тебе пох, что кровоточит,
        Я чую - нет подвоха,
        А моё сердце плачет (как не звучало б ржачно…)
        Врачи нарывы криво отчаянно сворачивают,
        Моё искусство собачиться наотмашь отхерачивают,
        Прокачивают сладкими туманами, всучивают мне, мрачному,
        В грудную клетку, с**и, сердца кусок рваный.
        Что ж, забавно…
        Нас связывает нечто большее, чем послание библейское.
        Прими меня таким, как есть, без всяких интерфейсов.
        Я уличный поэт, ловец эмоций урбана.
        С тобою рядом быть готов. Ведь ты мой рай и ад. Безумный…
        Моя блондинка в тачке - я пламенем охвачен.
        Не стерва склочная, не ведьма, но я одурачен,
        Я одурманен, заточён в оковы. Твои клинки заточены,
        Давай, ударь, мой светоч, я обесточен полностью, тобою опорочен.
        Тебе на ухо: «Touch me», но поворот проскочен,
        И в Never Never Land нам не попасть - не этой ночью.
        Чёрт! Не в мочь мне -
        Ты в голове моей, малышка, сидишь прочно!
        Я бит зафигачу - колонки жарят качем,
        Зажгу свечи, приходи без картечи.
        Кричаще-вопиющая скептично озадачена?
        Не поняла, значит.
        Что ж, в следующий раз вновь попытаю удачи.
        И… не проверяй почту,
        Признание порочное
        Я не пришлю. Точка.
        Нас связывает нечто большее, чем послание библейское.
        Прими меня таким, как есть, без всяких интерфейсов.
        Я уличный поэт, ловец эмоций урбана.
        С тобою рядом быть готов. Ведь ты мой рай и ад. Безумный…»
        Оливер скомкал бумажку и убрал в карман. В голове крутился приличный биток для текста брата, хотелось быстрее ехать в студию и записать, пока мотив не выветрился из сознания. Но вместе с тем его преследовало стойкое чувство вины, в то же время злости из-за совершённых глупостей, приведших к почти летальным последствиям. Жестокие игры, что они затеяли на пару с братом, были, мягко говоря, чересчур жестокими.
        Его плечи невольно опустились, и если бы не яркие молодёжные шмотки, он бы напоминал старца в глубокой задумчивости. По крайней мере, следящим за ним из припаркованного вплотную к зданию школы чёрного джипа с тонированными стёклами и красивыми номерами троицы шпионов показалось именно так. Они даже стёкла окуляров бинокля протёрли несколько раз, чтобы убедиться, что это «их парень», а не его подставной двойник, но это был именно он, выглядевший взрослым, броским, без дурашливых ямочек на щеках и без самопальных рингтонов на мобильнике.
        Он зло пнул чёрную покрышку, обволакивающую серебристый диск, сел в предоставленный Тёмой «Икс-Шестой» и вырулил на основную дорогу, в целом, путь не занял много времени: после дождя люди не сновали особо по улицам, предпочитая сидеть в тепле, так что дороги были практически пустынны, а Оливер быстро попал в студию, где его поджидали ушлые фанкиманы и встретив его дружной засадой, с ходу огрели по затылку колонкой, связали, засунули в рот кляп и похитили, удачно обойдя другую, профессиональную, шпионскую засаду, которая в силу различных обстоятельств то и дело теряла объекты из вида. Даже сейчас, оставшегося последним «из Могикан» Оливера Басса они умудрились упустить, хотя сами этого не знали.
        Конец первой части
        notes
        Примечания
        1
        Игорь Иванов «Ну, что тебя так тянет танцевать?!» (автор Давид Тухманов)
        2
        The Fray «Never Say Never»
        3
        Руставелли «Необходимое одиночество»
        4
        Ю.Г. «Ещё один день»
        5
        Uma2rman «Я так ждала тебя, Вова»
        6
        P.R. feat Дуня «Бордель»
        7
        Янка Дягилева «Прыгай вниз»
        8
        Noize MC «Бэктон#»
        9
        Louise Armstrong «A Kiss To Build A Dream On»
        10
        Своё Мнение «Если бы…»
        11
        Звери «Дело не в этом»
        12
        The Subways «Rock Roll Queen»
        13
        Big Race «Нирвана»