Принц для неудачницы Анастасия Соловьева
        # Ксения Костромина считала, что живут они с мужем Владимиром вполне прилично для пары за тридцать: квартира, дети, хорошая работа. Однако Владимир решил стать бизнесменом, но семья недолго наслаждалась достатком. Неудачливый бизнесмен прогорел и умудрился заложить квартиру жены, подделав ее подпись. Когда женщину охватило полное отчаяние, на горизонте, как в сказке, появился Иван, добрый, сильный, надежный…
        Анастасия Соловьева
        Принц для неудачницы
        В начале было Слово…
        То есть много завораживающих, сверкающих слов, из которых, как из сна, поднимались манящие очертания будущего.
        Первым делом они срочно должны сменить место жительства. Ну в самом деле, сколько же можно им вчетвером кантоваться в двухкомнатной квартирке блочной девятиэтажки у метро «Тимирязевская»?! Что, они хуже всех, что ли? Хуже даже этого придурка, как бишь его?.. Владлена?
        - Владилена.
        Ксения выразительно вздохнула и, оторвавшись от дороги, посмотрела на мужа с наигранным осуждением. Так добрые училки глядят на провинившихся первоклассников.
        - Не будь жлобом, дорогой. Поел, попил, а теперь чихвостишь хозяев? Какими бы они ни были…
        - Черт! Да с какого пива этот Владлен…
        - Да с такого, с такого!.. Человек вовремя сориентировался, ушел в бизнес, сколотил капитал…
        - Да!.. Умеют же жить люди!.. А мы…
        - А что мы? Ты писал диссертацию, - напомнила Ксения, уже тяготясь разговором. - Хорошая диссертация получилась, помнишь? Все хвалили. Твой научный руководитель… И вообще, диссертации ты обязан своей карьерой в институте.
        - А, мура это. - Муж нетрезво помотал головой, как будто хотел сбросить остатки тяжкого сна. - Карьера, институт… Все в прошлом. Теперь начнется жизнь совсем другая!
        Лучше молчать, уговаривала себя Ксения. Стоит произнести одну, даже самую невинную, фразу раздражение непременно вырвется наружу, и воскресный вечер полетит псу под хвост.

«Молчи, молчи», - твердила она себе, нервозно сжимая потертый руль «хендая».
        Муж же, наоборот, говорил не останавливаясь, как будто строчил из пулемета.
        Как она отнесется к тому, что для начала они переберутся в коттеджный поселок? Где-нибудь километров тридцать по Новой Риге, а?.. «Гринвуд»… Он вчера рекламу видел по телевизору.
        Сделав над собой нечеловеческое усилие, Ксения опять промолчала. Да, она тоже видела эту рекламу. Ее, кстати сказать, целый месяц уже показывают. Некто высокий, стройный, загорелый пружинящей походкой следовал через вереницу суперсовременных комнат: холл, гостиная, бассейн, зимний сад. Никель, стекло, пластик и хром, хром, хром. Память - неизвестно для чего - отчетливо запечатлела холодный хромовый блеск новомодного жилища.
        Иногда в голову забредали дурацкие мысли, вроде того, что и она неплохо смотрелась бы в таком ролике. Проходя через кухню, налила бы в высокий узкий стакан свежевыжатого сока и потом, стоя на террасе в окружении химически зеленых растений в кадках или спускаясь по ступенькам в сад, потягивала бы его через соломинку. И делала бы это не менее грациозно, чем та неимоверно высокая, задрапированная в белые одежды девица. У нее, Ксении, тоже рост и каштановые волосы до лопаток. И тряпки белые в шкафу найдутся не хуже, надо только внимательно поискать.
        Боже мой, ну какие же глупости!.. Идиотские фантазии, навеянные не менее идиотской телевизионной рекламой. И с какой это стати она - замужняя женщина за тридцать, литературный редактор уважаемого издательства и, наконец, мамаша двойняшек-тинейджеров - станет дефелировать по ступенькам дурацкого дома?
        - Так что же, молчание - знак согласия? - Муж поощрительно усмехнулся. - Согласна, стало быть? Будешь хозяйкой такого коттеджа? Участок полгектара, бассейн, сауна, гостевой дом…
        Ей вдруг стало так вселенски, космически одиноко. Как будто она не в своей машине возвращалась с мужем домой из гостей, а где-то на дальнем перегоне в пустой поздней электричке выслушивала назойливого пьяного попутчика. Володя показался таким ненужным, далеким и одновременно беспомощным, что даже и раздражения уже не вызывал. Его было жаль. Но себя было жаль сильнее. До слез.
        - …А кого мы пригласим в гостевой домик?.. Не догадываешься?.. То-то и оно! Владилена!
        - Господи, да зачем? - не выдержала Ксения. - У нас же есть друзья. Дубровины, Кублицкие… Лучше уж Ленку мою позовем, чем этого…
        - А пусть он видит!
        - Что видит?
        - Что мы не хуже… Мы тоже можем…
        - Да он и так все видит! Слушал, открывши рот, как ты рассказывал про свои технологии…
        - Технологии? - Муж саркастически хмыкнул. - Технологии пошли теперь на хрен.
        - Вот как?.. А… что ты будешь делать?
        - А я… А вот как Владилен.
        - Он, кажется, стройматериалами торгует… Или я что-то путаю?
        - Всем понемногу. Стройматериалами, продуктами, цветами и технологиями, в которых ни черта не смыслит!
        - То есть ты решил променять свою работу на торговлю, в которой ни черта не смыслишь?
        - Да, если это выгоднее…
        - Какой ты, в сущности, еще ребенок! - засмеялась Ксения. - Попал под скромное обаяние буржуазии. На четвертом десятке, не стыдно, а?
        - Это тебе будет стыдно, - горячо начал Володя, и ей уже не казалось, что он так сильно пьян. - Ты просто не веришь в меня. А скажи тебе: переезжай в «Гринвуд» или отправляйся в отпуск в Южную Америку…
        Тут он заговорил спокойнее, углубившись в пересказ одного из сюжетов Travell chanel, который они от нечего делать смотрели на даче в прошлом году. Кажется, сюжет назывался «Дикая природа Венесуэллы».
        - И ты думаешь, стоит только захотеть?
        - Не только. Но захотеть - необходимое условие. - Последняя фраза прозвучала абсолютно трезво и, как это ни странно, убедительно.

* * *
        Наутро все было позабыто: Владилен, пафосное застолье в его доме-дворце и нелепый разговор по дороге домой.
        Двойняшки сонно протестовали против того, что вставать нужно в такую рань. Хотя на самом деле была никакая не рань, а уже, слава богу, четверть восьмого и до начала школьных занятий оставался час с небольшим.
        Окончательно проснувшись, дети подрались за право первым воспользоваться ванной. Из кухни Ксения хорошо расслышала, что инициатором драки на этот раз была Вероника. Кирюшка пытался сдержать натиск сестры, но потерпел поражение.

«Женщины - сильный пол». Ксения тихонечко усмехнулась. Если честно, она не верила в этот постулат ни одной минуты. Просто некоторых жизнь заставляет быть сильными. А современным девочкам неизвестно зачем усердно втолковывают: будь сильной. Вот ее наивная дочка все время и упражняется в демонстрации силы. Физической и интеллектуальной. Сначала лупит брата, а потом дает ему списывать алгебру. Кирилл в шутку зовет ее ГДЗ (готовые домашние задания).
        Муж хмуро пил кофе и по обыкновению пролистывал какие-то бумаги. Ксения знала: на днях в их институте открывается ежегодная отраслевая конференция. Володя, как обычно, будет выступать. Не успевает, волнуется. Всматриваясь в правильное, сосредоточенное лицо мужа, Ксения почти усомнилась в реальности их вчерашнего разговора.
        С одной стороны, все, что он говорил, ерунда. С другой - он прав. Конечно, двухкомнатную квартиру им давно пора обменять на трехкомнатную. Двойняшкам уже по тринадцать, а они до сих пор спят в одной комнате. А кроме спален, в порядочном доме должна быть гостиная, а в идеале еще и кабинет… Машину тоже неплохо бы сменить. Не говоря уж о том, что и ей пора обзавестись своей собственной машиной.
        Да, все так. Но хорошо бы это сделать в рамках привычного образа жизни. Так сказать, без оперативного вмешательства. Чтобы не превратиться по ходу дела во Владилена.
        - О чем задумались, Ксения Дмитриевна?
        Ксения подняла глаза - Володя глядел на нее с добродушной насмешкой. Да бог с ней, с квартирой. Лишь бы все оставалось как есть: детские крики у двери в ванную, выражение насмешливой нежности на Володином лице, утренняя суета, легкий холодок при мысли, что опаздываешь на работу… Без большой квартиры она обойдется, а вот без этого всего - вряд ли.
        - Да так… В пятницу меня Анна Викторовна зачем-то зайти просила. Я поднялась к ней, а у нее совещание. Верочка сказала, надолго. Пришлось идти домой… Интересно, чего она хочет?
        - А чего обычно хочет начальник? Нагрузить подчиненного!
        - Необязательно.
        - А чего еще?
        - Отчитать, похвалить, предупредить…
        - Положим, отчитывать ей тебя не за что. Ты грамотный редактор и ответственный человек…
        - Да ладно тебе, Володь…
        - Подожди, я еще не закончил. Хвалить - это в наше время неактуально. Лучше пусть поощряет рублем. А предупреждать… - Он задумался. - О чем таком она может тебя предупредить?
        - Вот об этом-то я и думаю.
        - Да что у вас там может произойти! - резюмировал Володя, отодвигая недопитую чашку кофе и поднимаясь из-за стола.
        - Я забыла, что все мало-мальски значительные события происходят исключительно в твоем НИИ печатных процессов, - рассмеялась Ксения.
        - А ты не забывай!
        Муж наклонился и чмокнул ее в макушку. Через несколько минут за ним захлопнулась входная дверь, а на кухню уже вваливались двойняшки.
        - Не тяни руки! Это мне мама покупает ванильный пудинг!
        - А плохо тебе не будет?
        - Не боись!
        - Кирилл! - потребовала Ксения. - Девочкам нужно уступать.
        - Зачем? - удивился сын.
        - Ну потому что так… Так надо. Так принято…
        - Где это принято? Может, у дебилов!
        - Подавись ты своими пудингами! - Ника бросила на брата недобрый взгляд.
        - Как ты разговариваешь, Вероника? Разве можно говорить такие вещи родному брату?! Шоколадный пудинг возьми, он не хуже.
        - Ага, не хуже! Кофейная гуща с сахаром! Я буду ванильный пудинг, а шоколадный пусть жрет этот урод!
        - Сама уродка!
        - Скажи ему!
        - Сказать? Ладно! Пудинги я заберу с собой на работу и съем в обеденный перерыв.
        - Что - все?
        - Лену угощу. Она меня все время подкармливает.
        - Она просто подлизывается к тебе!
        - Подлизываться ко мне ей нет никакого смысла! А вы ешьте бутерброды, и еще в сковородке осталась мексиканская смесь.
        - Фу! Овощи с рисом!..
        - Фу!.. Нельзя так говорить о еде!
        - Мам, может, нас хватит воспитывать, а? - невинно поинтересовалась Вероника. - Лучше подкинь денег.
        - Классная у вас дочурка, мам, - не остался в долгу Кирилл, - быстро усвоила: не учи меня жить - лучше помоги материально.
        - Я помогу, - согласилась Ксения. - А вы помойте посуду.
        - Мне в художку сегодня, - заныла Вероника. - Пусть он моет.
        - Что?! Я должен мыть?! В доме две женщины…
        - А не две посудомоечные машины!
        - Сами договаривайтесь. Но чтобы посуда вечером была чистой. Идет?
        - Идет… - буркнул Кирилл.
        - Пока, мамулик.
        Ксения положила руки на головы двойняшек, ощутив под пальцами правой жесткие прямые волосы дочери, а под левой - шелковистые кудряшки сына, - словно зарядилась их энергией на весь предстоящий день. Промурлыкала что-то ободряющее и помчалась на работу.

* * *
        - Ксюш, здесь рядом кофточки интересные такие, посмотрим, а?
        Это Лена Перелыгина. Она недавно в издательстве и в Москве. Осваивается быстро, как все провинциалки, демонстрируя чудеса цепкости и понятливости, но в то же время еще опасается сесть в лужу. В Ксении Лена видит проводника по тернистым столичным тропам, поэтому держится слегка искательно. В чем, в чем, а в наблюдательности двойняшкам не откажешь.
        - Какие кофточки?
        Ксения ошалелыми глазами глядит в монитор. Уже пять часов она глядит в него не отрываясь. Анна Викторовна удружила: срочная работа, кроме вас, Ксения Дмитриевна, никто не справится. Вы же у нас профи высшей пробы!
        - Прикинь, она сверху - голубая джинсовая, - основательно рассказывает Ленка, - а от кокетки отрезная черная в крупный белый горох. Очень миленько!
        - Зачем она тебе?
        - Носить. Например, летом с голубыми джинсами. Прикольно!
        - Так летом и купишь. Летом больше выбор.
        - Летом цены другие. А сейчас распродажа - все по дешевке.
        - Я тебе уже говорила: не стоит одеваться на распродажах.
        - Ну пойдем посмотрим хотя бы… - канючит Ленка. - Там и на тебя кое-что есть. Клетчатые рубахи с широким черным ремнем, есть черные с белым, черные с красным, черные с зеленым…
        - Пойду прикуплю черную с зеленым.
        - Я серьезно, Ксень…
        - Ладно, сходим. Уговорила. Чайку только попьем давай. Я пудинги принесла, ванильные и шоколадные. Выбирай.
        - Мне все равно. Ты какой больше любишь?
        Ленка уверена, что проявляет таким образом деликатность.
        - Ванильный.
        - Вот и ешь!.. О, у тебя телефон. А мы и не слышим, чайник старый - очень шумный.
        Звонка мужа она не ждала. Да и голос у него какой-то напряженный, взволнованный.
        - Что случилось, Володя?
        - Да ничего не случилось! - раздражается он на ровном месте. - Я только спросить хотел, где у нас лежит свидетельство о собственности на квартиру.
        - Что? Свидетельство о собственности? Зачем тебе?
        - Нужно.
        - Для чего нужно?
        - Для получения кредита.
        - Какого кредита? Володя! Ты вообще где?
        - Не кричи. Я звоню из банка.
        - Господи!
        - Под наш бизнес-план можно получить кредит, но только под залог собственности.
        - Какой бизнес-план? Какой собственности?
        - Ну… например, квартиры.
        - Да, но квартира пока еще моя собственность. Ты прописан у матери в Беляеве, так что…
        - Вот именно! Там только часть моей собственности, а квартира на «Тимирязевской» целиком твоя.
        - Подожди-ка!.. Слушай, я не хочу остаться без квартиры.
        - Ну и зря! - совсем близко в трубке Ксения услышала шум проезжающей машины - значит, муж вышел из банка на улицу. - Без такой квартиры, как у нас, любой нормальный человек мечтал бы остаться. Если в обмен ему предложат, к примеру, домик в «Гринвуде».
        - Ах, ты опять об этом!.. Нашел подходящее время! У тебя же конференция. Доклад. И потом…
        - Где документы? - резко перебил муж.
        Она опешила.
        - Документы в компьютерном столе, но…
        - Если что, оформишь на меня доверенность. Я с нотариусом подъеду. Ну все, давай. - И в трубке раздались короткие гудки в трубке.
        - Хочешь печенья? Я забыла, мне Мишка утром в сумку положил, когда я на работу уходила.
        Мишка, то бишь Михаил Чабан, - Ленин муж. Тридцатипятилетний боевой офицер, ветеран Чеченской кампании, потерявший на полях сражений кисть правой руки. Он младше Ленки на три года, поэтому Ленка с утра до ночи объясняет ему, как надо жить и что нужно делать. Например, за продуктами нужно ездить в крупные супермаркеты. Час в один конец - ну да не беда, зато там дешевле. Однако в этих гигантах торговой индустрии легко напороться на некачественный или просто на несвежий товар - смотреть надо внимательно. К приезду из деревни Ленкиных родственников нужно резать салаты. Мебель в доме надо собирать своими руками, а если сломался унитаз, правильно будет его починить самому, потому что наемные сантехники делают все черт-те как и дерут при этом три шкуры. В случае чего нужно уметь установить новый. Чего тут сложного? Съезди на рынок, выбери унитаз подешевле и получше. Установка - ерунда, часа два работы.
        В академии, где обучался израненный на фронтах воин, учиться нужно на одни пятерки. Иначе, не дай бог, сошлют черт-те куда, в какую-нибудь тмутаракань, а Ленкина цель - остаться в Москве.
        Про печенье Ксения не знала в точности. Ленка ли его научила, или он сам догадался, что жена на работе захочет есть.
        - Ой, «Берлинское»! Мое любимое. Сто лет не покупала!
        - Ешь на здоровье!
        Лена водрузила пакет с печеньем на стол. Ей очень шло хлопотать у чайного стола - у нее были натуральные белокурые волосы и полные руки молочного цвета с нежно-розовым лаком на ноготках. Кажется, сядешь с такой женщиной чай пить, и произойдет с тобой что-то необыкновенное. В сказку попадешь! Вот Мишка и купился.
        - Задумали чего, - начала Ленка, распечатывая стаканчик с пудингом. - Я тут послушала, ты уж извини… твой что, собирается брать кредит?
        - Не знаю, чего он собирается.
        Ксения махнула рукой. Не хотела она верить во всю эту чепуху с кредитом, не хотела касаться подробностей, пока еще не ясных ей самой. Да и признаться Ленке, что она не очень в курсе финансовых планов супруга, тоже казалось стыдным. Ленкин муж, понятное дело, все деньги до копеечки отдавал жене и ни о какой финансовой самостоятельности не помышлял. Максимум, на что он мог рассчитывать, была выпивка с товарищами по академии.
        - Ты это… поосторожнее…
        - Да я понимаю.
        - У нас вот Сугоняка, сосед по общаге, связался тоже… Так Танька до сих пор выплачивает проценты. Прикинь! Они даже развелись с ним, потому что алименты на детей не облагаются налогом. Так выгоднее.
        - На что он кредит брал? - спросила Ксения.
        - Торговлю стройматериалами хотел открыть. Ой, - Ленка исступленно затрясла розовыми пальчиками, - там такая конкуренция! Что ты! Не сунься! Его чуть не пришили. Хотя этот Сугоняка - дядя такой, два на два… А твой чего надумал?
        - Мой вроде тоже стройматериалами, - сказала Ксения, проклиная Ленкину назойливость и свою мягкотелость.
        - Запрети, - посоветовала Ленка строго.
        - Да надо бы, - вздохнула Ксения. - Хотя мне трудно… Мне трудно будет ему запретить.
        - Как это - трудно?
        Ленка быстро и зло глянула на свою собеседницу, как будто выстрелила небольшими карими глазками. Не порохом, конечно, стреляла - какой-то смесью, состоящей из раздражения, презрения и насмешки. Ксении почему-то вспомнился Мишка - наверное, овладевая Ленкиной наукой, он тоже чувствовал на себе такие вот неприятные взгляды.
        - Ну, он так хочет… Строит грандиозные планы…
        Она отлично понимала, что говорит глупости, что на кон поставлено благополучие всей семьи, ее собственное и двойняшек, что Володины планы нужно душить в зародыше одним грозным окриком, а лучше одним взглядом, наподобие того, который только что продемонстрировала ей Ленка. Но она не хотела ломать ему крылья. Пошлое слово
«мечта» до сих пор было сопряжено в ее сознании с чем-то высоким и прекрасным… Мешали, одним словом, предрассудки.
        Другое дело, что признаваться Ленке в своем увлечении предрассудками тоже никоим образом не следовало.
        - Ксень, ты обалдела?! Я те о чем говорю?! Пойми, фигня все это и никаких стройматериалов! Знаешь, чем все кончится? Он сейчас уволится с работы, через пару месяцев прогорит его бизнес. Он с горя начнет пить, а ты будешь платить по кредитам, брать домой редактуру, работать по ночам, ругаться с ним до посинения… Охота тебе?
        - Неохота.
        - Ну а тогда в чем дело?
        - Да ни в чем. Конечно, я скажу ему… Там все не так просто. Нужен кредит под залог квартиры, моей квартиры. Стоит мне отказать - и все.
        - Ну и правильно! Откажи! - Ленка удовлетворенно облизала крышечку пудинга. - Идем в магазин, померишь рубаху. Черную с красным - тебе пойдет.
        - А по-моему, черная с белым лучше.
        - Спорить с тобой не буду. Ты девушка столичная, у тебя вкус, - мягко проговорила, почти пропела, Ленка, собирая со стола чайную посуду.
        Домой Ксения вернулась в той самой рубахе - черной в красную клетку. Примерила и не захотела снимать в магазине. Ленка бегала вокруг, суетилась:
        - Вау, как классно! Супер какой! Села - прямо по фигуре. А расцветка - просто отпад! Если с черными узкими джинсами…
        Но Ксения находила, что с черными джинсами-трубочками рубаха будет смотреться вычурно, а вот с офисными темно-серыми брюками, которые в данный момент и были на ней надеты, - в самый раз. Эффектно, но без пафоса. На том и порешили.
        Новая вещь не то чтобы успокоила Ксению - скорее радость от покупки потеснила гнездившуюся в сердце тревогу, загнала ее глубже вовнутрь. Но когда, отпирая дверь, она услышала незнакомые шаги в прихожей, тревога вмиг подняла голову.
        - Ну здравствуй, Ксюха, дорогая! Сколько лет, сколько зим!
        - Привет, Апельсинцев!
        Она удивилась без меры, увидев Лешку Осинцева - старого Володиного приятеля, непринужденно расхаживающего по ее дому.
        С Лешкой ее муж учился в институте, Лешка был свидетелем на Володиной и Ксюшиной свадьбе. Вскоре он тоже женился. Потом развелся. После развода подался в Арабские Эмираты - на заре демократической эпохи это считалось верхом крутизны.
        Лет через пять вдруг пришло известие: Осинцев руководит разработкой нефтяного месторождения где-то в Сибири. Наконец, полгода назад ей позвонила Соша Прудникова, жена их третьего приятеля Витьки, и сообщила, что Осинцев теперь - коммерческий директор сети гинекологических клиник. Откуда она узнала? Да очень просто - тесен мир! Поехала с младшей сестрой подписывать контракт на ведение беременности, и кто, ты думаешь, меня встретил? Он самый, Осинцев-Апельсинцев. Как известно, от осинки не родятся апельсинки, поэтому в студенческие годы Леша любил повторять, что намерен переименоваться в Апельсинцева. Редкая вечеринка в те времена не обходилась без подобных заверений.
        - Ну что, фамилию сменил, наконец?
        - Увы-увы! - Лешка уставился на Ксению с ясной улыбкой, предоставляя ей таким образом возможность рассмотреть себя - сорокалетнего красавца мужчину. - Грехи мои тяжкие! А ты, Ксюха, все хорошеешь!
        Лешка находился в состоянии легкого подпития, ему хотелось красиво говорить и делать комплименты.
        - Давненько тебя не было видно… А можно узнать, чем обязана?
        - Ну, дорогая, ты даешь! Гостеприимная хозяйка!
        - Неужто заскучал, вспомнил старых друзей? - Недоверчиво улыбнувшись, Ксения прошла в комнату и тут снова замерла в удивлении.
        Пока она до боли в глазах выполняла неотложное поручение Анны Викторовны и шлялась с Ленкой по магазинам, в ее жилище произошли существенные перемены.
        Обеденный стол-книжка, пылившийся в углу за платяным шкафом, был извлечен из небытия, водворен в центр, застелен голубоватой льняной скатертью и хаотично заставлен блюдами со всевозможными закусками. В центре стола, на почетном месте, Ксения заметила икру и белую рыбу.
        Надо всем этим изобилием восседал ее муж Володя. Последним штрихом жанровой сценки была початая коньячная бутылка, стоявшая в непосредственной близости от благоверного.
        - Ну? И по какому случаю пьянствуем? - спросила Ксения.
        Одного беглого взгляда ей было достаточно, чтобы определить: опьянение у Володи качественно иное, нежели у Лешки. Апельсинцев, судя по всему, выпил на радостях, а Володя выглядел растерянным, даже мрачным, казалось, он пьет, чтоб забыть о чем-то тяжелом и неприятном.
        - По поводу того… В общем, о чем мы с тобой вчера говорили.
        - Что говорили?
        - Не прикидывайся! - Муж неожиданно вспылил. - Вчера мы решили, что пора начинать новую жизнь.
        - Новую жизнь? В каком смысле?
        - Сменить работу, дом, среду… Все, одним словом! - Он даже стукнул кулаком по столу, но при этом чувствовалось, что он чем-то сильно обеспокоен, смущен.
        - А сейчас ты обмываешь это оригинальное решение? Осинцева где-то выкопал…
        Лешка будто ждал, чтоб о нем вспомнили. Вернулся в комнату, уселся за стол, затараторил:
        - Что ты, Ксюха, честно слово, как не родная? Садись с нами, выпей. Грандиозный ведь проект намечается!
        - Какой проект?
        - Наш с Владимиром коммерческий проект! - объяснил Осинцев напыщенным тоном.
        - Тот самый, на который вам понадобились деньги?
        Ксения догадалась: беседа входит в переломную фазу. Сейчас она остудит их пыл - спокойно объяснит, что не собирается поддерживать сомнительное предприятие. Конечно, муж огорчится, будет ее упрекать, попробует разжечь воображение сценами из красивой жизни: вилла, яхта, лучшие курорты. Но она не даст себя уговорить - последует Ленкиным советам. Зато потом Володя первый скажет ей спасибо.
        Но, как это ни странно, дело приняло другой оборот.
        - Я только что узнал, что вопрос с деньгами разрешен благополучно, - продолжал Осинцев тоном конферансье.
        - Как? - не поверила Ксения.
        - Банк «Форс-мажор» готов финансировать наши начинания. Причем они предлагают вполне терпимый процент.
        - А вы?.. Что вы предлагаете им взамен?..
        - Безукоризненную репутацию коммерсанта! - ответил Осинцев гордо, наливая ей коньяка в неизвестно откуда появившуюся рюмку.
        - Не густо.
        - Такие вещи особенно ценны в деловых кругах, Ксенечка. Ты просто не в курсе.
        Ксения внимательно посмотрела на друга юности, и он уже не показался ей таким вальяжным и респектабельным, как в прихожей. Годы неустроенности, скитаний оставили на нем свой отпечаток, и эта потрепанность плохо вязалась с безупречной репутацией.
        - Ну хорошо. А в чем, собственно, заключается ваш проект? Что вы собираетесь делать?
        - Мы собираемся осуществлять коммерческую деятельность, - декларировал Осинцев, как будто он представлял в ООН интересы маленького, но гордого государства.
        - То есть, попросту говоря, займетесь торговлей.
        - Не только. Коммерческая деятельность - это и посреднические, и информационные услуги.
        - Я знаю. Когда регистрируют предприятие, в устав стараются запихнуть все подряд. Но что вы собираетесь делать конкретно?
        - Ну чего ты пристала, как прокурор? - мягко возмутился Лешка. - Лучше выпей за наши успехи. Вот так-то!.. Пойми же, наконец, для кого он, - Осинцев кивнул на Владимира, - ввязывается в это!.. Чудачка! Для тебя! Чтоб ты в этом своем издательстве не кисла! Чтоб жила, как заслуживаешь того…
        - Интересно… - Ксения растерянным взглядом обвела хорошо знакомую комнату, задержалась на Лешкином и Володином лицах - после мирного трудового дня рюмка коньяка окрасила мир вокруг мягкими, нежными красками. - Интересно, а какой жизни, по-вашему, я заслуживаю?
        - И ты еще спрашиваешь? - Лешка восхищенно глянул на нее, разливая коньяк. - Сегодня вошла - я сразу понял: идет королева.
        - А как живут королевы?
        - Сама узнаешь скоро. Ну - за тебя!
        Жизнь королевы так и осталась для нее тайной за семью печатями. Другое дело - жизнь бизнесменши средней руки. (Бизнесменша - это жена бизнесмена. Женщина, занимающаяся бизнесом, - бизнесвумен.)
        Очень скоро, а именно в конце лета, из родной двушки на «Тимирязевской» Ксения переехала в упоминавшийся уже поселок «Гринвуд». Новый дом стоил восемь с половиной миллионов. На первый взгляд, он был именно таким, как обещала реклама: с ванной, гостиной, фонтаном и садом.
        Но вскоре выяснилось, что в доме много недоработок и недоделок. Вот тогда-то впервые и встал вопрос о том, что ходить в издательство Ксении больше незачем.
        - Сиди дома, занимайся детьми, - распорядился муж по обыкновению хмуро, он вообще в последнее время все больше и больше хмурился.
        - Детьми или строительными недоделками?
        - Заодно и дом приведи в порядок. Видишь, мне некогда, я работаю.
        - Я тоже работаю.
        - А зачем? Давно хотел спросить: для чего ты ходишь на работу? Чего тебе не хватает?
        - Работы как раз-то и не хватает. Общения, новых рукописей… Не знаю, еще чего.
        - То-то и оно, что не знаешь. А дом в порядок Пушкин будет приводить?
        - Лермонтов!.. Ну хочешь, я отпуск возьму.
        - Только не отпуск! В отпуск мы с тобой в Мексику отправимся.
        Кончились эти разговоры тем, что она стала работать на полставки. Анна Викторовна не одобряла таких перемен:
        - Ксения Дмитриевна, кто работать-то будет вместо вас? На кого вы нас оставляете?
        Ленка, казалось, искренне радовалась Ксениному счастью.
        - Деньги у тебя есть, отдыхай, живи в свое удовольствие! Только совсем увольняться не спеши, мало ли как у него там бизнес повернется. Да и вообще…
        Злые языки утверждали, что часть Ксениной работы Анна Викторовна отдает теперь Ленке и радуется Ленка своему растущему благополучию, а вовсе не позитивным переменам в жизни коллеги.
        Но какая разница? Важно, что вместо любимой и хорошо знакомой редакторской работы Ксения занималась теперь напором воды в ванной, состоянием электропроводки и подбором тротуарной плитки.
        Только не подумайте, что все это Ксения делала своими руками! У нее был помощник по хозяйству - молдаванин Семен. Жена Семена - красивая Каролина - убиралась в доме и присматривала за детьми.
        В свободное от ремонтных работ время Ксения пробовала свои силы на кухне. При прежнем режиме на кулинарные изыски не хватало времени и сил, зато теперь кулинарные книги, вырезки и просто наскоро записанные от руки рецепты оказались весьма кстати.
        Ей нравилось готовить. А еще ей хотелось поддержать мужа. В последнее время он часто был чем-то расстроен, на вопросы отвечал односложно, иногда невпопад. Точно не слышал, о чем она его спрашивает. Поэтому спрашивать Ксения старалась поменьше - что толку раздражать человека. Больших неприятностей он не сможет от нее скрыть, а мелкие… Что ж, Володя заботится о ней, не хочет огорчать. Это очень мило, тем более в теперешнем - непростом, по всей видимости, положении.
        В новых хлопотах незаметно пробежал год.
        В тот день Володя должен был приехать как обычно - в семь вечера. Ксения особенно расстаралась. На первое мужа ждали щи с парной говядиной, на второе - котлеты по-киевски с картофелем фри. На десерт - фрукты и любимое Володино кьянти.
        Но время шло, а Володя все не появлялся. Да мало ли какие дела могли вдруг возникнуть, успокаивала себя Ксения, бизнес - дело непредсказуемое. Такое уже случалось не раз. Однако когда стрелка часов перевалила за девять, Ксения растерянно присела к столу и набрала Володин номер. После томительной паузы она услышала:

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны доступа сети…»
        - Ничего-ничего, - вслух произнесла Ксения, - сейчас придет, и мы будем ужинать.
        Но предчувствие настойчиво твердило ей что-то недоброе. Да нет же, нарочито громко, словно протестуя, вздохнула она.
        Ей припомнилось сегодняшнее утро. Володя уже на пороге в дорогом костюме с лаковым портфелем прощался с ней.
        - Во сколько тебя ждать? - зачем-то спросила Ксения. - Как обычно, в семь?
        - Как всегда, - улыбнулся супруг, зазвенел ключами от машины, чмокнул ее в щеку и исчез за дверями.
        Сейчас Ксения поняла, что ее с утра не покидает тревожное чувство.
        А вдруг… вдруг Володя попал в аварию?! - мелькнуло в голове. Ксения взяла телефон, собираясь куда-то звонить, но тут же подумала: тогда бы они сами позвонили. Да кто они? Врачи… милиция…
        И тут телефон в ее руках затрезвонил. В первый момент Ксения остолбенела. Но, справившись с собой, она поднесла трубку к уху.
        - Да?.. Я вас слушаю… - непослушными губами произнесла она.
        - Ксения, ты слышишь меня? Это я, - сказал Володя.
        - Да, я тебя слушаю, - как из тумана подтвердила Ксения.
        - Я буду говорить кратко.
        - Что-то случилось, Володя?
        - Случилось, но это теперь уже не важно, - сказал муж странно глухим голосом. - Слушай меня внимательно.
        - Скоро приедешь?
        - Нет, не скоро. Ты слушай и не перебивай.
        У Ксении застучало сердце и зазвенело в ушах.
        - Не скоро?
        - Я вообще не приеду. Мне сейчас нужно срочно исчезнуть. Меня уже ищут. Естественно, заявятся к тебе. Ты скажешь им: ушел в контору утром и не вернулся. А где он теперь - не знаю.
        - Но я вправду не знаю… и не понимаю ничего.
        - Не перебивай меня! У меня крайне мало времени. Сейчас я скажу тебе, где я предположительно буду и когда. Запоминай с первого раза и не переспрашивай. Через пять дней буду ждать тебя в том самом кафе… Поняла, нет? Ну, в котором тебе понравилось еще тогда…
        - Это в каком?.. - вконец растерялась Ксения. - «У трех застав»? Там? Нет?
        - Ай, ё-моё! За каким ты произнесла его наз-ва-ние?! Нас же прослушивают! Ну и ну! . Неужели ты ничего не поняла до сих пор?!
        - Поняла, - чуть слышно пролепетала Ксения.
        - Тогда вот что, встретимся через семь дней в фойе ресторана, в котором мы были с тобой, когда вернулись из Мексики.
        - Из Мексики?
        - Именно, из нее, - раздраженно подтвердил муж. - И в то же самое время!.. Или нет - на два часа позже. Усекла? Все, время мое вышло…
        - Володя, подожди!..
        Но в ответ Ксения услышала короткие гудки.
        Поначалу Ксения ждала мужа. Ей казалось, Володя обязательно вернется домой. Однако минула неделя, а он так и не объявился. Даже не перезвонил. Детям решила пока ничего не говорить, отец, мол, срочно отбыл в командировку.
        Встреча была назначена на шесть часов вечера, но Ксения начала собираться с самого утра. Она волновалась. Тревога, не покидавшая ее последние дни, разрослась до чудовищных размеров.
        Она судорожно перерывала гардероб в поисках того самого платья. Ей казалось, что нужно одеться непременно так, как она была одета тогда, в день их возвращения из Мексики.
        Наконец, Ксения нашла его. Она выволокла на свет невесомое платьице на бретельках. И тут же нервически расхохоталась. Из Латинской Америки они прилетели ровно полгода назад. И тогда было лето. Зной Гвадалахары сменился московской духотой. А сейчас поздняя осень, почти зима.
        Когда за окнами завечерело и комнату начали наполнять сумерки, ждать стало невыносимо. Ксения поехала на встречу.
        Заветный ресторан находился в центре Москвы, в переулках возле Покровского бульвара.
        Она оставила машину в двух кварталах от ресторана.
        Ксения сама не знала для чего, но чувствовала: сейчас нужно действовать именно так - конспиративно.
        До встречи с Володей оставалось сорок три минуты.
        Она осмотрелась. Темные переулки были пусты. На оледенелые мостовые моросил мелкий дождь. Тускло горели фонари да редкие окна. Как ни странно, такая картина ее ободрила. «Сейчас я увижу Володю, - вдруг подумала Ксения, - и мои треволнения останутся в прошлом. Он, как всегда в безупречном костюме и благоухающий дорогим парфюмом, на все ее вопросы лишь небрежно улыбнется, махнет рукой и скажет:
        - Бизнес - штука непредсказуемая. За это я и люблю его… И тебя, - прибавит он».
        Из ресторана они уедут домой вместе. А тяжелые переживания последней недели забудутся как страшный сон.

«Наверняка Володя уже там и ждет меня» - эта мысль заставила Ксению поторопиться, и она ускорила шаг.
        За поворотом показался ресторан. Сквозь дождевую мглу он мерцал всеми окнами первого и второго этажей. Около ресторана было припарковано несколько чужих машин. Володиного «бентли» среди них не было. На Ксению вновь накатил страх.

«Еще очень рано, - успокоила она себя, - до назначенного времени целых двадцать три минуты. Но скорей всего, Володя уже ждет меня, просто шофер его отъехал по каким-нибудь срочным делам».
        Ксения открыла тяжелую дверь и очутилась в полутемном холле. Гардеробщик поклонился ей и бережно принял ее шубку. Ксения остановилась перед зеркалом поправить прическу и не узнала себя. Из темноты на нее смотрело жалкое перепуганное личико.
        Боже мой, охнула она и начала торопливо подниматься по ступенькам.
        В зале ресторана сидело несколько человек. Столик у окна - тот самый, за которым они с Володей ужинали в день приезда из Мексики, - был пуст.
        Близоруко сощурившись, Ксения торопливо оглядела присутствующих. Володи среди них не было. Рядом с ней замерла официантка. Ксения обреченно раскрыла кожаную папку меню.

«А вдруг Володя сегодня не придет?! - мелькнуло у нее в голове. - Нет-нет, такого быть не может».
        Однако мысленно она пересчитала деньги в своем кошельке. Сто с чем-то рублей.
        - Мне, пожалуйста, салат с брынзой и оливками. И чашечку кофе.
        Официантка не уходила.
        - Пока все, - уткнувшись в меню, уточнила Ксения.
        Она с детства ненавидела брынзу, но брынзовый салат здесь стоил, кажется, меньше всех других блюд.
        Официантка удалилась за салатом.
        Посреди зала наперебой щебетали, по временам возбужденно вскрикивая, две подружки. Они никого не ждут, ни за что не волнуются и не замечают никого кругом - встретились, чтобы поболтать в спокойной обстановке.
        В самом углу сидели двое молодых мужчин. Они вполголоса спорили, приводя веские аргументы, о достоинствах чьей-то крейсерской яхты. Одеты они были в мягкие свитера, под которыми чувствовались мощные торсы и накачанные бицепсы.
        Ксения украдкой глянула на часы. Уже начало седьмого. А Володи все нет!
        Вернулась официантка с брынзой и кофе.
        Наискосок от Ксениного столика сидел, наверное, репортер. Она так решила по его чудаческому виду: отросшие желто-пегие кудри падали на лоб, не менее странно вы глядели усы такой же окраски. На репортере был клетчатый пиджак не первой свежести. Низко склонившись над тарелкой, репортер хлебал суп.
        Ксения заставила себя прожевать кусочек ненавистной брынзы и сразу запила ее кофе. Уже почти половина седьмого. Где же Володя? Может быть, попал в пробку. Сейчас дверь распахнется и… все разрешится.
        Между тем репортер доел суп и принялся бросать на нее откровенные взгляды.

«Вот еще! - Ксения мгновенно сделала строгое лицо. - За кого он меня принимает? Сижу одна в ресторане, вечером, да? Но ничего, сейчас придет Володя, и все встанет на свои места».
        Ксения старалась не смотреть в сторону репортера, однако краем глаза она видела, как этот мерзкий тип придвинул к себе стакан чаю, шумно отпил из него и принялся подавать Ксении какие-то неприличные знаки.
        Ну это уж слишком! Она гневно повернулась к репортеру, желая таким образом остудить похотливый репортерский пыл… И остолбенела.
        В сальном типе она неожиданно узнала Володю. Ксения раскрыла рот, чтобы позвать его, но «репортер» вдруг сделал жуткое лицо. Это было похоже на страшную сказку.
        Она не замечала, как молодые мужчины в углу прекратили спор про яхты и очень внимательно смотрели на нее. «Репортер»-Володя продолжал подавать непонятные знаки выпученными глазами. Ксения не выдержала и заплакала:
        - Володенька, что с тобой?!
        Молодые люди как по команде поднялись и шагнули к ее мужу. Рука того безжизненно упала в карман пиджака.
        И тут случилось невообразимое.
        Володя вдруг вскочил и прерывающимся голосом выкрикнул:
        - Ни с места!.. Стоять!
        В руке его блеснула вороненая сталь пистолета. Он медленно пятился к выходу, держа под прицелом двух молодых мужчин. Те замерли, напряженно глядя в пистолетное дуло. Внезапно он споткнулся. Официантка выронила поднос с едой, загрохотавший африканским гонгом.
        - На пол всем, я сказал! - Голос Володи дрожал, рука с пистолетом бешено плясала. - Я сказал - на пол!
        Молодые люди стали медленно оседать.
        Володя допятился до лестницы.
        - Три минуты лежать! - просипел он и опрометью бросился вниз по ступенькам.
        Молодые люди разом вскочили и кинулись вдогонку.
        Внизу хлопнул выстрел… потом еще… Что-то упало. Стукнула входная дверь, и все стихло.
        Всхлипывая, официантка собирала битую посуду.
        Ксения поднялась и направилась к выходу. Волнение и страх сменило тупое безразличие ко всему.
        Она беспрепятственно покинула ресторан и побрела к своей машине.
        - Ника, собери вещи. Мы завтра уезжаем.
        Вероника сидела за письменным столом и рисовала мультяшные рожицы. На подростковом наречии они назывались непонятным Ксении словом «аниме». От прилежания дочь даже язык высунула. А казалось бы, чего тут сложного? Ведь все одно и то же, на один манер. Круглые, словно в удивлении раскрытые глаза, резко очерченные пряди волос, мини-юбочка и ботинки почему-то высокие на шнурках, подчеркивающие ноги-тростинки.
        Сначала Ника до посинения вырисовывает этих куколок, потом так же старательно воплощает свои художества в жизнь.
        - Уезжаем? Мам, что за ерунда?..
        Ксения молчала, соображая, как лучше растолковать дочке, какая ерунда приключилась в их семействе, а Ника продолжала болтать, изображая складки на мини-юбке очередной анимешки:
        - Слышала, в «Подземном городе» распродажа… Платье-баллон всего одиннадцать тысяч, а было шестнадцать с копейками…
        - У тебя уже есть платье-баллон.
        - Белое! Я в нем как невеста! Как дура!..
        - Если как дура, нечего было покупать.
        - Это сейчас я как дура, а летом белое - самое то…Ты, кстати, куда хочешь ехать? В Египет? В Тунис?
        - Ты не поняла, Вероника. Мы переезжаем. На старую квартиру.
        - Отстой, мам! - Ника отшвырнула карандаш и резко обернулась к матери. - Чего мы там забыли?
        - Я бы не так ставила вопрос.
        - Мам, ну пожалуйста! Ты можешь по-человечески говорить?
        - Что тебя не устраивает? Ты уже большая - шестнадцатый год. Представляешь, наверно, что жить в «Гринвуде» дорого.
        - Зато прикольно! - Ника схватила с кушетки громадную желтую подушку, сшитую в форме сердца, и подбросила ее вверх. - У меня здесь собственная комната. И гардеробная. И бассейн. А в старой квартире у нас шкаф был один на двоих и Кирка вечно запихивал куда попало мои вещи… нет уж, мамочка, никуда я не поеду.
        - Ну послушай, девочка моя, - вздохнула Ксения виновато. - Если бы все в этой жизни зависело от наших желаний…
        - Да? Значит, от наших желаний ничего не зависит? - Ника пересела на кушетку рядом с матерью и строго заглянула ей в глаза. - От моего желания? От Киркиного? Так?..
        - Ну в данной ситуации так.
        - Значит, все зависит от твоего желания?
        - Почему от моего, Ника?
        - Потому что ты решила бросить папу и прихватить нас с собой, как бессловесных животных! Так учти: никуда мы не поедем! Нам и здесь хорошо.
        Ксения горько усмехнулась:
        - Дело совсем не в этом, дочь.
        - А в чем же тогда?
        - Знаешь пословицу такую: по одежке протягивай ножки? Это о нас. Мы больше не можем оплачивать жизнь в «Гринвуде». Платить за землю, за охрану, за коммунальные услуги, помощникам по хозяйству… Ну я не знаю, на это уходят тонны денег - целое состояние!
        - Странно!.. - произнесла Ника не спеша. - И с чего это ты стала рассуждать про деньги? Сама же говорила недавно: всем, что у нас есть, мы обязаны папиному бизнесу, а ты в своем издательстве…
        - Вот именно! Я в своем издательстве зарабатываю копейки, и поэтому нам придется переехать на старое место.
        - Подожди-ка! Но ведь этот коттедж наш все равно! Живем мы в нем или нет - платить рано или поздно придется.
        - Ты права, - вздохнула Ксения. - Коттедж - папина собственность, и когда-нибудь он за него заплатит.
        - Папа? - осторожно уточнила притихшая вдруг Вероника. - А мы тут, значит, ни при чем?
        - У папы, - Ксения запнулась, - у папы сейчас кое-какие проблемы…
        - Не парь мне мозги! - рассердилась девочка. - Говоря по-нормальному, папа бросил нас?
        - Ника, нет в русском языке такого слова - «по-нормальному».
        - Это мне по барабану!.. Ты не ответила на мой вопрос.
        - Дурочка ты у меня, дурочка! - Как ни горько было у нее на сердце, Ксения все-таки рассмеялась и поцеловала дочь. - Насмотрелась глупеньких сериалов. То я ухожу к другому, то папа решил бросить нас!..
        - Значит, он поедет с нами на «Тимирязевскую»?
        - Может быть.
        - А может и не быть?.. - Ксения молчала. - Ой, да не хочешь говорить - не надо. Я сейчас сама папе позвоню… Ну вот, опять недоступен! Мам, что случилось? Ты можешь объяснить без понтов?!
        - При чем здесь понты? Я скоро перестану понимать твой русский… У папы проблемы с бизнесом. С деньгами. Ему пришлось уехать…
        - И бросить нас без гроша! - закончила дочка. - Поздравляю!
        - Во-первых, - сказала Ксения строго, - запомни: папа нас не бросал. Повсюду только и говорят про кризис. А у них молодое предприятие… нераскрученное… - Она не знала, что еще сказать в оправдание мужа. - Все так неудачно совпало… В общем, папа оказался в очень неприятной ситуации… И не говори, что он бросил нас!
        - Ну допустим, с папой все ясно! Бизнес не катит, фишка не прет… А дядя Леша? - не унималась Вероника.
        Боже, как же ей не пришло в голову позвонить Апельсинцеву?! Он-то наверняка знает что-то.
        - Дядя Леша сейчас в такой же ситуации, как твой отец!
        - Уж не знаю, что ты называешь такой же ситуацией, только Герка написал мне «В контакте», что отец покупает им с матерью хибару на Рублевке.
        Гера был сыном Апельсинцева от первого, распавшегося брака. Второго брака как такового не существовало, поэтому прежнюю семью Лешка не только поддерживал материально, но и предпочитал держать в поле зрения. В свое время он купил для них домик в «Гринвуде», по соседству с собой. Теперь вот на Рублевку решил переселить. Значит, и сам туда переедет вскоре.
        Ксения остолбенела.
        - Алло! Леш, привет. Это Ксения.
        - А я не Леша!.. Вы ошиблись, девушка.
        - Извините… Но у меня этот номер закодирован как телефон Алексея Осинцева. И я уже звонила по нему несколько раз…
        - Да вы хоть по голосу понимаете, что я не Леша?!
        - Ой… конечно, извините.
        - Ничего, - смилостивились в трубке. Голос принадлежал молодой, уверенной в себе женщине.
        - Значит, теперь этот номер ваш?
        - Нет, это по-прежнему номер Осинцева. Он улетел на несколько дней в Европу, оставил дома этот аппарат. Если будет что-то важное, просил переадресовывать. Вы можете передать информацию для него.
        - Я хотела наоборот… Не передать.
        - А что же?
        - Получить… Получить информацию. Я жена его компаньона, Владимира Костромина, и мне нужно спросить…
        - Никогда у Алексея Сергеевича не было такого компаньона, - спокойно перебила невидимая собеседница.
        - Как это не было?!
        - Очень просто! Мы вместе два года, и я в курсе его дел.
        - Значит, вы не в курсе!
        - Не надо нервничать, девушка! Я сейчас перезвоню Алексею Сергеевичу, если что-то узнаю, сообщу вам. Номер определился.
        - Да, пожалуйста, перезвоните.
        - До свидания.
        И сразу стало ясно, что она не перезвонит. Осинцев найдет себе дело поинтереснее и поважнее, чем успокоение жен всяких там неудачников. Ксения уже не сомневалась, что в бизнесе ее мужу фатально не везло. Так же фатально, как везло в науке.
        Тогда почему же он так легко бросил науку? Серьезно прельстился жизнью в
«Гринвуде» и путешествиями в Мексику?.. Не может быть!
        Недавно он обмолвился, правда, что подался в бизнес не без влияния Апельсинцева. Оказывается, Лешка давно писал Володе в «Одноклассники», предлагал реальные коммерческие проекты, один соблазнительнее другого. А тут еще этот Владилен поспособствовал личным примером… И вот теперь неизвестно, что ждет их впереди.
        Да что же ждет их, наконец? Разорение, утрата бизнеса, не дай бог - долги… До сих пор Ксения боялась думать об этом. Только видно никуда от этих мыслей не денешься…
        Итак, они вернутся в старую квартиру. Двойняшки - в пятнадцатиметровую комнату, на двухъярусную кровать. Ника забьет шкаф платьями от Киры Пластининой - они покупались в расчете на гардеробную, шкаф не выдержит такого богатства.
        - Ерунда, - сказала она вслух. - Думать сейчас надо не об этом. Шкафы, кровати - не в этом ведь жизнь.
        Да, жизнь в другом… Надо идти работать. То есть явиться к Анне Викторовне на поклон и объяснить все от печки. Анна Викторовна не бросит, конечно. Но ведь и она не всесильна. Анна Викторовна - не Господь Бог, а только добрый, сердечный человек. К тому же со связями в издательском мире. Может, халтурку какую подкинет… В общем, проживем как-нибудь.
        Значит, все как раньше? Утренняя суета: двойняшки - в школу, она - в издательство. Споры о том, кто первым пойдет в ванную и кому сегодня посуду мыть… Стоп, а Володя?
        Ксения уже плохо помнила, как ей жилось без Володи или, точнее, до Володи.
        До Володи она была худенькой девочкой: глазки-вишенки, щечки-клубнички и смех - несмолкающий серебряный колокольчик.
        Однажды поздним вечером это девятнадцатилетнее чудо природы ехало на эскалаторе и по обыкновению заливалось смехом. И вдруг смех прекратился - Ксения почувствовала на себе незнакомый взгляд.
        На нее часто смотрели с умилением, или с восторгом, или с просто с повышенным вниманием. А тут… Это был взгляд хищного зверя, выбравшего себе жертву.
        И этот зверь - тщедушный мужчина в поношенном, но аккуратном костюмчике и такой же белой рубашке - типичный маньяк со стенда «Их разыскивает милиция», проследовал за ней по метрополитену и, что уж совсем ужасно, запрыгнул в ее троллейбус у метро.
        К родной остановке Ксения подъезжала, как к Голгофе. Сейчас она выйдет из троллейбуса - в абсолютное безлюдье и темноту, а опрятный коротышка вновь последует за ней… Дальше воображение отказывалось работать. Просто из самой глубины существа зловеще полз вверх арктический холод. Она в смятении поднимала глаза, неизменно сталкивалась с ледяным взглядом коротышки, и ей становилось еще холоднее.
        Выходя из троллейбуса, Ксения не чувствовала под ногами земли. И вдруг совсем близко от остановки она увидела Человека. Он быстро шел наперерез ей в направлении шоссе… Только ее не интересовало, в каком он идет направлении! Он, этот Человек, был для нее последней соломинкой, за которую она не могла не уцепиться!
        - Проводи меня, - попросила Ксения непослушным от страха языком.
        В ответ он не сказал ей ни слова - лишь изменил направление движения, довел ее до дома, до подъезда… Она давно забыла про опрятного маньяка, который не отважился больше следовать за ней ввиду атлетической фигуры сопровождающего ее Человека.
        Кстати, Человек этот оказался не только атлетически сложен, он был еще и хорош собой. По крайней мере, Ксении тогда показалось так. Крупные черты лица, мягкие вьющиеся волосы, спокойствие и некоторая индифферентность.
        Индифферентность не то чтобы обидела, но как-то раззадорила Ксению. От воздыхателей отбоя нет, только и спрашивают: адресок, телефончик… А этот вообще ни слова, да еще при таких пикантных обстоятельствах.
        - Наверное, он решил, что никто за мной не гнался. Что я просто так - приключений ищу, - сказала Ксения подруге.
        - И ему это очень не понравилось?
        - Может быть. Он такой серьезный. Про таких еще говорят: «положительный».
        - А вдруг это был твой ангел-хранитель? - предположила весело подруга. - Зачем ему твой телефон? Он и так все знает о тебе, надо будет - позвонит.
        Они по обыкновению посмеялись и понемногу стали забывать серьезного молодого человека. А когда забыли окончательно, он объявился сам.
        Стоял конец августа. Погода была пасмурной и дождливой, но в середине дня вдруг начался дикий солнцепек. Ксения ездила за учебниками в университет. Отстояла двухчасовую очередь, потом тащилась с сумками по метро, с трудом влезла в троллейбус и кое-как преодолела путь от остановки… Шла вспотевшая, растрепанная, и вдруг у подъезда кто-то окликнул ее:
        - Это вы?
        Она не обратила внимания - прошла мимо. Не до сантиментов ей было с этими проклятыми учебниками!
        - Подождите! - Он подошел и слегка коснулся ее руки. - Это же вы! Я вас провожал тогда до дома… в июле… Вам еще казалось, что за вами кто-то гонится.
        - А мне не казалось! - Красная от смущения и жары Ксения поставила сумки на асфальт и поправила выбившуюся из прически прядку. - Просто он вас испугался и дальше поехал на троллейбусе. Знаете, страшный какой?
        - А меня вы не испугались?
        - В каком смысле?
        - Могли ведь от волка на медведя попасть.
        - Ой, правда!.. А я об этом и не думала. Знаете, как мне было страшно? Я думать вообще не могла.
        - Я видел. Кстати, меня зовут Володя.
        - А я Ксения… - И засмеялась: - Как ты долго шел ко мне, Володя!..
        - Так получилось. На следующий день я уехал в горы. А потом несколько раз заходил, тебя не было.
        - Ты, наверно, живешь неподалеку?
        - В Беляеве. Сюда час добираться плюс-минус десять минут.
        - Значит… ты хотел увидеть меня еще раз? - уточнила Ксения, растаяв.
        - Вообще-то у меня друг на Дмитровке живет. Но тебя мне тоже видеть хотелось.
        - Вот как?.. Ну что ж, тогда пойдем ко мне пить чай. Мама варенье абрикосовое сварила. Заодно и учебники поможешь донести.
        Через два года они поженились. За это время она успела так привязаться к Володе, что жизни своей не мыслила без него. Он был лучшим в мире собеседником, самым эрудированным и остроумным, дарил смешные и милые подарки, сладости и восхитительные букеты. С ним она впервые поехала в горы, сходила на концерт группы
«Кино», заглянула в монитор компьютера… Много чего она в первый раз проделала вместе с ним.
        Завершилась эта цепь первооткрывательств красивой свадьбой и путешествием в Юрмалу.
        После возвращения из Юрмалы они поселились в квартире Ксении. Мама, чтобы не мешать счастью молодых, переехала к сестре в подмосковный Дмитров.
        Отсюда, из разоренной сборами спальни, та молодая жизнь вдвоем представилась ей тихой и радостной. Иногда к ним приходили гости. Друзей у Володи было немного, но это были настоящие друзья, а не случайные приятели. И все у них тогда было настоящее: и дело, и дружба, и любовь.
        В те годы ее муж был страстно, беспредельно увлечен наукой. На все остальное: житейские мелочи, бытовые неурядицы - он попросту не обращал внимания, и все в конце концов улаживалось само собой.
        Даже рождение двойняшек по большому счету несильно изменило их привычный уклад. Дети подрастали, даря родителям новые радости и заботы. Но это она так воспринимала их тогдашнюю жизнь. А муж?
        Возможно, все происходящее с ними он видел по-другому. Или же его взгляд на их жизнь постепенно менялся… Когда это случилось? Когда он объявил о намерении заняться бизнесом? Или раньше, когда решение еще вызревало в недрах его существа?
        Свои планы он скрывал до последнего - и вдруг сказал, что уходит в бизнес, как говорят о свершившемся факте. Не посоветовался, не спросил… Как змея, сбросившая шкуру, Володя в один прекрасный день предстал перед ней совершенно другим человеком. Но качественные изменения, как известно, подготавливаются исподволь. Выходит, в его организме шли скрытые от ее глаз, таинственные процессы. А она, Ксения, о них даже и не догадывалась.

«Да что ж это я? - сказала она себе в следующую секунду. - Осуждаю его, что ли? Ему сейчас и так плохо. Хуже, чем мне».
        В русском языке есть устойчивое выражение: победителей не судят. Но, может, правильнее было бы не судить побежденных? Боль, позор, поражение и есть наказание само по себе.

«Нет-нет, я буду ждать его, буду молиться за него. И когда все образуется, я больше не пущу его ни в какой бизнес. С нас и этого вполне достаточно».
        Тут, как и любой человек, попавший в трудные обстоятельства, Ксения вспомнила о Боге. Как лучше обратиться к Богу, она точно не знала - просто прочла единственную известную ей молитву, «Отче наш».
        Что там подходящего к ее ситуации? Оставь нам долги наши. Лучше не скажешь. Прости нам наши долги. И пусть те, кому мы задолжали, тоже простят нам.
        Но особенно вот что: избавь нас от лукавого. От новой змеиной сущности избавь, и мы опять будем жить как жили.
        - Ксения Дмитриевна, я все понимаю. Не надо отчаиваться. Такая у нас жизнь - все неустойчиво, шатко. А особенно с приходом этого кризиса… Будь он неладен! - Анна Викторовна тяжело вздохнула. - Пока ничего значительного для вас у меня нет. Никакой серьезной работы. Честно скажу, дела наши все хуже день ото дня. И поверьте, не у нас одних. Везде та же самая песня. Приходится отказываться от запланированных изданий, сокращать тиражи… Особенно что касается вашей ниши - исторических и художественных книг. В отделе маркетинга, например, уверены, что в условиях кризиса будущее принадлежит покетам.
        - Мне все равно. Пусть будут покеты. Лишь бы работа…
        Анна Викторовна веско помолчала.
        - Еще раз прошу вас: не отчаивайтесь! Жизнь - она ведь полосатая, как известно. Ваши полставки я как-нибудь сохраню, а там будет видно.
        Вот такой у них получился разговор - неутешительный и беспредметный. Зря только надеялась.
        Работы по-прежнему было мало. Оставленные Володей деньги таяли с каждым днем. Зато свободного времени образовался вдруг целый вагон. Но драгоценное для большинства людей свободное время воспринималось Ксенией как тягостное безделье.
        Впервые в жизни она не знала, куда себя деть и чем занять. Попробовала навести порядок в доме.
        Но теснота и убожество родной квартиры действовали на нервы, выводили из себя. К тому же двойняшки категорически отказались спать на двухъярусной кровати и вообще уживаться в одной комнате. Ника без лишних слов со всеми своими платьями, картинами, фотографиями в рамках, мягкими игрушками, замысловатыми коробочками и прочими девичьими прибамбасами перебралась к матери. Компьютер она установила на мамином туалетном столике, мольберт в углу - на месте кресла. Кресло же при пособничестве братца Кирилла выставила в коридор, после чего там стало ни пройти ни проехать.
        В комнату сына Ксения вообще предпочитала не заходить. Достаточно сказать, что, зайдя туда, она неизменно обнаруживала роликовые коньки, валяющиеся посередине. Тетради и учебники на письменном столе соседствовали с огрызками яблок, апельсиновой кожурой, кружками с недопитым чаем и даже тарелками с застывшим на них кетчупом. Так же хаотично на столе валялись диски, флешки и еще какие-то компьютерные причиндалы, о которых Ксения понятия не имела.
        - А где же ты занимаешься? - спросила она сына.
        - На полу. Папа, когда был маленький, точно так же делал уроки.
        - Послушай, Кирилл, но ты-то уже не маленький.
        - А я так привык!
        И чтобы убедить Ксению в преимуществе своего способа приготовления уроков, Кирилл схватил со стола первый попавшийся учебник и растянулся с ним на полу, отпихнув в сторону роликовые коньки.
        Ксения порывалась навести порядок в комнате сына. Но он ее порыв в два счета остановил. А она не чувствовала в себе сил противостоять его напору.
        Получалось, что в собственном доме ей голову некуда приклонить. Можно, конечно, пойти на кухню, включить телевизор и под сериал «Кармелита» сварить суп-пюре с куриным окорочком. Картошка и морковь варятся отдельно, потом все ингредиенты, включая куриное мясо, мелко перетираются и заправляются куриным бульоном. Кстати, в бульон для пикантности можно кинуть кубик «Галины Бланки» или концентрат
«Горячей кружки».
        Ника почти всегда отказывалась от такого угощения, а Кирилл съедал по две тарелки, не очень разбирая, что ест.
        В целом же дети довольно равнодушно восприняли переход в новое материальное измерение. Они скучали по отцу, иногда ностальгически вспоминали житье-бытье в
«Гринвуде», но не капризничали и не клянчили денег. Спокойно довольствовались малым.
        С одной стороны, такое поведение называется деликатным. С другой… Ксения не обольщалась. Было ясно, что за блочными стенками их скудного, неуютного дома у ее детей нарождается что-то собственное, касающееся только их и не имеющее никакого отношения ни к папе, ни к маме.
        - Займись чем-нибудь интересным! - советовала Ленка. - Ты - молодая женщина, чего сидеть киснуть в четырех стенах?!
        - Ну что мне, в музыкальную школу записаться? - спрашивала с усмешкой Ксения.
        - В музыкальную школу - не знаю, а вот на фитнес - вполне подходяще.
        - Ты хочешь сказать, что я растолстела?
        - Я хочу сказать, что занятия в фитнес-клубах тонизируют и настроение поднимают.
        - Что значит «тонизируют», я не понимаю. И зачем искусственно настроение поднимать - честно говоря, тоже. У меня все плохо, а я буду ходить с приподнятым настроением. Как какая-то идиотка.
        - Ну давай пройдемся по магазинам. Помнишь, как раньше?
        - Чего там делать без копейки? Мне даже на метро зря тратить не хочется.
        - Ну я не знаю… Ну познакомься хотя бы с кем-нибудь.
        - С кем? - не поняла Ксения. - А… Зачем?
        - Для тонуса. Глядишь, появится цель в жизни.
        - И что это за цель?
        - Любить и быть любимой! - Ленка звонко расхохоталась. - Только не говори, что ты продолжаешь любить мужа. Я все равно в это не поверю.
        - Это почему?
        - От мужика что должно быть? - спросила Ленка учительским тоном. - Толк!.. Польза должна быть от мужика. Вот что! А от твоего Володечки толк какой? Одни убытки.
        - Странно ты рассуждаешь, Лен. Мы с тобой что, содержанки, что ли?
        - При чем здесь содержанки?! - завелась Ленка. - Вот представь себе, живут двое - муж с женой, так?
        - Ну и что?
        - И жена не делает ничего: ни стирает, ни убирает, ни готовит.
        - Бывает. Попадаются такие женщины.
        - Попадаются!.. Вот видишь, ты же первая осуждаешь таких! А теперь представь: другая пара. Он и она одинаково ходят на работу и зарабатывают примерно одинаково, плюс она стирает, убирает, готовит, рожает детей, де лает с ними уроки и ходит на родительские собрания, а он на досуге ездит на охоту и смотрит телевизор.
        - В основном так у всех.
        - А ты знаешь, как это называется? Несправедливость! Понятно?
        - Почему несправедливость? Так сложилось исторически. Ты что хочешь, чтоб муж у тебя посуду мыл?
        - Мы вообще-то посудомоечную машину недавно купили, - заметила Ленка между прочим, - а до этого времени он мыл!.. А что еще с него взять? Денег сумасшедших он не зарабатывает. Так, с голоду не сдохнуть чтоб. Ну, сережки подарит на Восьмое марта… А так-то что? А я должна и на кухне, и в магазин, и с детьми!..
        - А сам по себе он, что же, не представляет никакой ценности?
        Ленка задумалась.
        - Хрен его знает… Иногда с ним прикольно, чего-нибудь вкусного притащит, накроет поляну… А вообще мне давно хочется чего-то такого… - Ленкины серые глазки подернулись таинственной поволокой. - И тебе хочется…
        - С чего ты взяла? - перебила Ксения.
        - С того!.. Твой - он сейчас где? В бегах? У бабы какой-нибудь задницу греет. - Ленку не смутило, что Ксения попыталась протестовать. - Точно тебе говорю! Он, может, и не любит ее, а отсидеться-то ему надо где-то. А ты что же - не человек?
        Ленка была уже не той двухгодичной давности робкой Ленкой. Она ощутила почву под ногами - несмотря ни на что, сумела вписаться в Москве. Чопорные коллеги-редактрисы постепенно признали ее своей. С нелепыми блузками в крупный горох было раз и навсегда покончено. Наставляемый мудрой женой, Мишка тоже не терял времени даром. За отличную учебу в академии, а также за прошлые боевые заслуги страна наградила его трехкомнатной квартирой у станции метро «Бунинская аллея». Так что Ленка была теперь настоящей москвичкой и на равных разговаривала с москвичками. А если эти москвички оказывались ей неравными, то есть, попросту говоря, не догоняли элементарных вещей, она была готова им все объяснить не стесняясь, в простых доступных выражениях.
        - Кстати, - вспомнила Ленка, - мне в квартиру надо кое-что посмотреть. Может, в выходные скатаешь со мной в «Вегу»?
        - «Вега» эта твоя черт-те где, - апатично заметила Ксения.
        Ей не хотелось тащиться в гипермаркет, но и воскресный день в обществе двойняшек, с их болтовней по телефону, музыкой, непрерывными словесными стычками, которые иногда завершались настоящими потасовками, представлялся жутью кошмарной.
        - Ну плиз, - попросила вкрадчиво Ленка. - там бесплатный автобус от метро. По обедаем в ресторане. Я угощаю! Ну что, согласна?
        - Поехали.
        - Мам, ты уходишь? - бормотала Ника наполовину сквозь сон. - Почему так рано?
        - Так надо. - Ксения аккуратно прикрывала дверцу платяного шкафа, стараясь окончательно не разбудить дочь.
        Ника сладко зевнула в ответ и натянула одеяло повыше. А как еще нормальный человек может отреагировать на вскакивание чуть свет воскресным февральским утром?! И чего это ей не спится?
        - Мам, а сколько сейчас время?
        - Который час, - машинально поправила Ксения. - Без пятнадцати десять.
        - А ты куда?
        - В магазин.
        - Мы же вчера вроде все купили.
        - Я в другой магазин. Не за продуктами.
        - А какой?
        - В «Вегу».
        - Да?! - Ника окончательно проснулась и села на кровати. - Там сейчас распродажа… А помнишь я тебе говорила про платье-баллон?
        - Ты говорила, что платье - в «Подземном городе».
        - Ну так заедешь по дороге.
        - Это не по дороге, Ника. И денег на платье у меня сейчас нет.
        Ника прыснула обиженным смешком.
        - На мое платье, значит, денег нет, а сама на целый день едешь в «Вегу»?
        - Почему ты думаешь, что на целый?
        - Ты бы не стала вскакивать ни свет ни заря! Ты же любишь поспать, понежиться утром. Правда, мамочка?
        - Ну допустим, правда. - Ксения улыбнулась. - Но я туда еду не одна. Лена попросила съездить с ней - сделать для новой квартиры кое-какие покупки.
        - Опять эта Лена, деревенская зануда?! Ну-ну - флаг тебе в руки!.. А можно, пока тебя не будет, я девочек к себе приглашу?
        - Господи, Ника, ну куда у нас приглашать? В этой комнате все заставлено, как в магазине. На кухне тесно, у Кирилла - самая настоящая помойка.
        - Да, кстати! Насчет Кирилла - просто суперидея!
        Вероника спрыгнула с кровати и с криком понеслась к брату в комнату:
        - Кирка, вставай! Сколько можно дрыхнуть? Соня! Весь в мать пошел! Короче, так…
        Далее послышалось нечто бессвязное - спросонья Кирилл не мог понять, о чем толкует ему сестра. Впрочем, разошелся он быстро:
        - Что? Комнату вам для вечеринки освободить? А шнурки тебе не погладить?
        - Ты можешь в это время посидеть на кухне и физикой позаниматься! О, пардон. Я хотела сказать - полежать. Ты же у нас любишь лежать на полу, как большой домашний пес. Овчарочка или такой лабрадорчик.
        - Знаешь чего, Ник? Давай, пока мамы нет, я с друзьями посижу у себя в комнате, а тебе, так и быть, организую ванну. Забыла? Ты же у нас черепашка!
        - Мама, он обзывается! - заныла Ника. - Я хотела девочек пригласить, устроить вечеринку…
        - А я хотел мальчиков, - подтянул Кирилл, передразнивая сестру, - а она ради родного брата не может какие-то жалкие три часа в ванной посидеть.
        - Ну так в чем проблема? Кирилл пусть позовет мальчиков, а ты, Ника, - девочек. И будет все как у людей. Вечер! Пати! Танцы парами!
        - Мамочка, я тебя умоляю! Кто захочет танцевать с его крокодилами?
        - А с ее каракатицами? У нее теперь новая подруга по фамилии Блинцовская. Фамилия одна чего стоит! А? Скажи?! Туша такая килограмм на восемьдесят со здоровой башкой и маленькими ногами.
        - Короткими, - поправила Ксения.
        - Каракатица!
        - На себя бы посмотрел!
        Ника размахнулась, чтоб ударить Кирилла, но он предупредил ее удар и, больно сжимая руку, продолжал:
        - А еще, мам, прикинь! Эта каракатица, чтобы казаться повыше, свои три волосинки поднимает наверх, и башка у нее от этого становится еще больше!
        - Пусти, придурок! - Вероника попыталась выдернуть руку. - У самого башка как пивной котел.
        - Утухни, черепашка!
        - Комнату уберите! - Ксения собиралась извлечь из вечеринки максимум эгоистической пользы. - И можете организовать скромный фуршет, только, пожалуйста, не выворачивайте наизнанку весь холодильник - нам этих продуктов должно хватить на неделю.
        - Ну вот еще, - фыркнула Ника. - Наша хата, а жрачку пусть гости несут с собой.
        - Не жрачку, а еду! Какая ты грубая, Ника… Для вечеринки больше подходит слово
«закуска».
        - Ага! Закуска… Значит, ты, мамочка, допускаешь, что будет и выпивка?
        - Я реалистка! Только, пожалуйста, не до поросячьего визга.
        - Ты слишком демократична, мам. Слишком много свободы даешь своим детям. Услышала бы тебя В. Г. - мало бы нам всем тут не показалось.
        - Кто это В. Г.?
        - Да классуха наша новая, историчка. Веселый Гоблин! - Кирилл заржал.
        - За что же вы ее так?
        - На самом деле ее зовут Виктория Георгиевна, - примерным тоном сообщила Ника. - Она очень строгий и принципиальный учитель.
        - Так у вас классная руководительница поменялась?
        Ксения была неприятно удивлена. Что она, в самом деле? Детей забросила! Завтра же надо пойти в школу, познакомиться с Веселым Гоблином, то есть Викторией Георгиевной, конечно, и переписать из журнала текущие оценки, как она это делала в прежней жизни. В школе ее наверняка поджидают «приятные» сюрпризы!..
        - Да ты не парься, мам, - доверительно посоветовал Кирилл, - новая ничем не отличается от старой. А старая - от той, которая была до нее. От нашей Ники все без ума. А я иду в комплекте.
        Это была коронная фраза сына. И Ксения, и Володя без устали твердили ему, что по жизни у него не будет такой возможности - идти в комплекте с сестрой. Никто из этих соображений не возьмет его на работу, никто не будет платить зарплату. Но до сих пор внушения эти не возымели желаемого действия. Поэтому на этот раз Ксения решила воздержаться от внушений.
        На прощание строго оглядела двойняшек и, не найдя подходящих слов, погрозила им пальцем.
        - Пока-пока, - засмеялись дети ей вслед.
        Мамы бояться не стоило - в этом, одном из немногих пунктов, двойняшки были единодушны полностью.
        Ленка ждала ее у метро в условленном месте.
        - Я здесь уже двенадцать минут, - сообщила она вместо приветствия. - Меня снежком припорашивать начало.
        - А я с детьми разбиралась. Извини, пришлось задержаться. Ты ведь еще не знаешь, что такое большие дети!
        - Ну что они у тебя натворили? - спросила Ленка таким пренебрежительным тоном, что всякая охота рассказывать про двойняшек пропала у Ксении сама собой.
        Ведь в самом деле, не говорить же Ленке, что она уже несколько месяцев не заглядывала к детям в дневники, не ходила в школу, про бардак в комнате Кирилла и про вечеринку со спиртными напитками, организуемую с ее собственного благословения? Кто знает, что это будут за напитки - «Отвертка», сухое вино или водка? Недавно Кирилл обмолвился между прочим, что прошлым летом на даче у школьного приятеля Борьки Фомина они пили ром и один мальчик хватил лишку. Бедняжку рвало так сильно, что ребята уже думали вызывать скорую. А какая-то девица вспомнила про несчастную любовь и хотела порезать вены.
        Один Бог знает, что застанет она, вернувшись домой после шопинга.
        Но жаловаться на жизнь Ксении не хотелось. Надоевшие ей самой разговоры про собственное малодушие, лень, одиночество и полное отсутствие жизненных стимулов Ленка пресечет суровой нотацией. Чтобы не слышать таких нотаций, Ленкин муж Мишка готов превозмочь собственные возможности.
        - Ты замечательно выглядишь, - заметила Ксения вместо ответа. - И… я не поняла сначала, у тебя новая шубка?
        - В прошлом году купила. На Черкизоне, с отпускных.
        - В прошлом году?.. И ни разу не пришла на работу?
        - А зачем? - выразительно спросила Ленка. - На работу я хожу в пуховике.
        Понятно. На работе она продолжает сохранять образ несчастной, задавленной жизнью жены инвалида Чеченской кампании, на проблемы которого государству глубоко наплевать. Чтобы компенсировать эмоциональное равнодушие государства к семье инвалида, Анна Викторовна даже в кризисные времена обеспечивает Ленку работой на полторы ставки. Сердобольные коллеги сумками несут вещи для Ленкиных детишек. Люди они деликатные, поэтому устаревшее и чересчур заношенное предлагать стесняются. Так что проблема с детской одеждой решается в их семье сама собой. Муж по понятным причинам ходит в казенном, поэтому отпускные Ленка с чистой совестью может потратить на норковую шубку.
        - У меня ведь сегодня праздник, Ксень.
        - Поздравляю. А какой?
        - О, тут целая история! - Ленка мечтательно улыбнулась. - Ты знаешь, я когда вышла за Мишку… ну что нам было: ему двадцать два, мне двадцать пять… Гоняли нас с места на место, то в одну дыру пошлют, то в другую. А уж когда родился Максим - это вообще. Мы жили под Горьким - то есть под Нижним Новгородом - в таком общежитии, где кроме нас - одни мужики. Кухня, ванная, туалет - общие. Макс был маленький, хилый, я его недоношенным родила. Детская врачиха, видно, пожалела меня и сказала, что поможет оформить ребенку инвалидность.
        - А чем он болел?
        - Как тебе сказать?.. Всем понемногу. Но инвалидность мы стали оформлять по поводу астмы.
        - Значит, у него астма?.. Ты не рассказывала.
        - Да какая там астма! - Ленка раздосадованно махнула рукой. - Бронхит был, как у всех детей. Но врачиха сказала, вам инвалидность пригодится. Во-первых, от армии откосить. Мишка тогда развонялся: мужик-солдат-защитник!.. Ну, я послушала его, послушала и все сделала по-тихому. Теперь зато армия нам не светит. А еще за инвалидность пособие полагалось. Копейки, конечно, но я открыла книжку, и денежка начала мне капать. Я про эту книжку никому не рассказывала. Вот, думала, будет у меня когда-нибудь свой дом и все я в нем устрою, как захочу.
        - Так скажи Мишке, он и так все, что ты захочешь, сделает.
        Ксения уже знала, что последним Мишкиным достижением был реечный потолок со встроенным электрическим освещением. Все эти чудеса Мишка творил в буквальном смысле одной левой.
        - Нет, - Ленка вздохнула, - всего, что я захочу, Мишка сделать не может. - Вот, например, я недавно проходила мимо одного магазинчика - называется «Итальянская сантехника». Знаешь, что я там видела?.. Стеклянную раковину! Золотистая такая… чаша, что ли, так правильнее сказать, с неровными краями, как будто лепестки у цветка… Разве Мишка может такое сделать?.. Или хотя бы оплатить?
        - Оплатить сможет, наверно, если постарается.
        - Ни хрена он не может, твой Мишка! И вот тут-то мне и пригодится моя книжечка! Я знаешь как мечтала, - продолжала Ленка, воодушевляясь, - что я пойду… не по рынкам грязным-гребаным, а по приличным магазинам с хорошей приятельницей. Красиво оденусь… Понятно?
        - Да… - Ксения вздохнула, понимая, что в камелотовских ботинках, выношенных голубых джинсах и виды видавшей темно-синей куртке далеко не соответствует Ленкиным мечтам об изящном шопинге. - Ты бы предупредила заранее.
        - Ничего! - Ленка весело махнула рукой. - Так даже лучше. Мы хорошо оттеняем друг друга: у тебя стиль спортивный, у меня - женственный.
        - Оттеняем-то перед кем?
        - Сама не знаю точно. Просто я думала: в моей жизни однажды будет такой вот красивый день… Давай, пожалуйста, зайдем вот сюда. Мне нужно покрывало для спальни посмотреть. И шторы.
        Шопинг удался.
        В океане товаров торгового гиганта Ленка не спеша и с удовольствием искала нужные вещи и находила те, которые не то что нравились - пронимали до костей, до самого сердца. Денег на осуществление мечты она не жалела, но и не швыряла их по-купечески бездумно. Нет! В своей новой квартире Ленка знала каждый уголок, длину окна, ширину простенка, высоту алькова. И если приглянувшаяся вещь не подходила по размеру - хотя бы чуть-чуть, или подходила, но Ленке казалось, что она загромоздит комнату или просто не впишется в ее пространство, Ленка, не скрывая тяжелого вздоха, отказывалась от этой вещи. Было ясно, что она любит свое жилище горячей, но осмысленной любовью.
        Несколько раз напряженный поиск приостанавливался - подруги заходили в ресторанчики то выпить капучино с французскими пирожными, то полакомиться роллами, а то подкрепиться «Цезарем» и бараниной барбекю. Ленка не скупилась и в ресторанах, вжившись в роль щедрой хозяйки веселого, на славу удавшегося праздника. И Ксения тоже вдруг почувствовала себя на празднике: забыла про страх за детей, попранное достоинство и ставшее привычным самоедство.
        Что с того, что муж скрылся в неизвестном направлении и не все гладко на работе, а сын, воспользовавшись бесконтрольностью с ее стороны, нахватал двоек? От этого еще никто не умирал. И вот она сидит в ресторане, пьет пиво, жует мясо… И вон тот мужик у окна, между прочим, не сводит с нее глаз. Конечно, мужик этот ей без надобности. Но ведь приятно! Приятно, черт возьми…
        И в высшей степени разумная Ленка по-прежнему дорожит ее мнением.
        И дети ее любят, что там ни говори. А серьезно к школьным оценкам могут относиться только люди ограниченные и скучные. В общем, жизнь продолжается!..
        И она смеялась как ни в чем не бывало и, непринужденно болтая с Ленкой, переходила из секции в секцию.
        Ленка, как и намеревалась, купила шторы и покрывало в спальню, пледы в детскую, чайный сервиз, торшер, игрушечную пантеру, по размерам приближающуюся к настоящей, изящный кованый стеллаж с плетеными полочками и вдруг остолбенела, увидев в витрине одного из магазинов гипермаркета стеклянную золотистую чашу-раковину. Раковина как сестра-близнец походила на экземпляр из витрины «Итальянской сантехники», но при этом была изготовлена в Китае и стоила… Ленка задумалась… в семь, нет, в шесть с половиной раз дешевле!
        - Китайская копия с итальянского оригинала, - пошутила Ксения. - Знаешь, в Музее изобразительных искусств много скульптур с подписью «Римская копия с греческого оригинала». А в современных гипермаркетах продаются китайские копии с римских.
        - Интересно, настанут ли такие времена, когда начнут цениться копии с русских оригиналов? Как думаешь, а? Или, на худой конец, сами оригиналы?
        - Не знаю. Раньше говорили, все дело в несовершенстве советской экономической модели. Дескать, при капитализме все заинтересованы в том, чтоб их товар покупали. А при социализме - гони план.
        - Ты такое купишь? - Ленка ткнула розовым ноготком в голубую раковину-тюльпан с ярлыком «Сделано в России». - Причем за эту сумму?
        - Да она стоит почти столько же, сколько твой шедевр!
        - Больше! Мне еще скидку обещали сделать. Раковина последняя, и к тому же выставочный экземпляр.
        - Слушай, - спохватилась вдруг Ксения. - А как же ты свои покупки будешь вывозить?
        - Хм, - хмыкнула Ленка в ответ. - Да ничего нет проще! Мишка завтра приедет с солдатами и все заберет.
        - Мишка? И он увидит, сколько все это стоит.
        - А что плохого?
        - Тебе придется раскрыть ему тайну сберкнижки.
        - Не буду я ему ничего раскрывать!
        - Но он же спросит у тебя: откуда дровишки?
        - От верблюда!.. Скажу, вот ты отдаешь мне зарплату и правильно делаешь. Я твои ломаные гроши всю жизнь экономила, чулок лишних не купила!.. Чтобы только у нас красивый дом был. Хотя… - Ленка вдруг замолчала, как будто прикидывая что-то. - Скажу ему, спасибо тебе, милый, что ты все это заработал для нас! Иногда мужику надо почувствовать себя мужиком. Добытчиком! Он заработал, а я ему за это ужин с шампанским и ночь любви.
        - Может, купишь ему подарок какой-нибудь? - предложила Ксения.
        - Можно… Из одежды что-нибудь. Сейчас везде распродажи зимних шмоток… Я бы взяла ему свитер.
        В результате был куплен шотландский свитер, мягкий, чистошерстяной, с красивым зеленовато-бежевым рисунком. Глядя на него, верилось, что это подарок нежной, любящей и заботливой жены.
        Она действительно любит мужа, думала Ксения, сидя в вагоне метро. Несмотря на довольно поздний час, народа в подземке было много - ей с трудом удалось занять место между подгулявшим гастарбайтером и принаряженной, подкрашенной старушкой, возвращающейся из театра или с концерта.
        Ленка постоянно думает о своем Михаиле. Намечает цели и отслеживает их осуществление. Важно еще, что Ленка - мудрая реалистка. Она не хочет, чтобы ее муж изобретал вечный двигатель, открывал новые земли или получал Нобелевскую премию в области компьютерных технологий. Она трезво оценивает его силы. Не перегружает, но расслабиться не дает, а всегда держит в тонусе.
        Если с достижением целей возникает заминка, Ленка пускает в ход нотации или холодность. Уйдет к подруге, ни слова не говоря, или спать заляжет в десять часов, оставляя обескураженного Мишку посидеть и подумать о причинах такого ее поведения.
        А если цель достигнута, Ленка, не скупясь, поощряет своего мужа. В ход идут разные средства: лесть, ужин со свечами, ночь любви.
        С одной стороны, все это тянет на манипуляторство, с другой - Мишка вслед за Ленкой осмысленно движется по жизни. Благодаря мудрой жене у него и подполковничий чин, и комфортабельная квартира в столице, и дети хорошие подрастают.
        А по большому счету в жизни важен только результат…
        Теперь давайте сравним результаты Ленкиного Мишки и Ксениного Володи.
        Володя - находящийся в бегах горе-бизнесмен, скрывающийся у случайной женщины. Ленка это ей доказала как дважды два. Женщина эта, по меткому наблюдению Ленки, может наградить его неизвестно какой болезнью. А почему? Все из-за нее, из-за Ксении!
        Она не ставила перед ним никаких целей, ничего не требовала, ни к чему не склоняла. Ей казалось, муж и так все знает без нее. Она изначально видела в нем лидера. И в этом заключалась ее главная стратегическая ошибка.
        Рано или поздно жить без целей Володе стало скучно. Но он не смог самостоятельно выбрать цель, что в общем тоже естественно, как утверждает всезнающая Ленка. Неверно избранная цель закономерно обернулась плачевными результатами.
        И выходило, что во всех бедах, и Володиных, и своих собственных, виновата исключительно Ксения. Надо было не абстрактно мечтать о трехкомнатной квартире, а поставить перед мужем задачу. Не коттедж из двадцати комнат нам нужен, а простая трешка с просторной кухней. Здесь же, на «Тимирязевской», чтобы детям до школы недалеко. Вот чего бы потребовала в ее ситуации Ленка.
        Но как она могла требовать чего-то? В ее арсенале не было таких хитроумных средств, как ужин при свечах, ночь любви или неприступная холодность. Если она и обижалась на мужа, то вела себя искренне, как ребенок: плакала, говорила резкости, а потом первая же бежала мириться.
        А к ужину при свечах, допустим, ее муж отнесся бы скептически… Все-таки в ее оправдание нужно сказать, что Володя был более сложной субстанцией, нежели Ленкин Мишка, и управлять им, как автомобилем, с помощью трех педалей: сцепление, газ, тормоз - вряд ли бы получилось.
        В общем, этими туманными гипотезами, заключила Ксения, выходя из троллейбуса на остановке, где она некогда столкнулась с Володей, делу не поможешь.
        Одно было ясно: в психологии семейной жизни она полный профан. Если бы с такими знаниями о правилах дорожного движения она пошла бы гулять по городу, лежать ей под колесами первого попавшегося автомобиля. А с мужем она прожила семнадцать лет. И даже была счастлива, что уж совсем удивительно.
        Музыка громыхала на весь подъезд.
        Подумать только! Уже одиннадцатый час, а эта зарвавшаяся молодежь и не собирается расходиться! Вечеринка у них в разгаре - дым коромыслом!
        Ксения в сердцах хлопнула дверью подъезда и принялась энергично взбираться на свой шестой этаж, ибо лифт был сломан или отключен из соображений экономии. Кризис - ясное дело.
        Еще в середине пути она заметила, что на площадке их этажа стоит мужчина, и почему-то сразу догадалась, что это к ней. Сосед пришел из-за музыки поругаться? Дети обнаглели, конечно. Но почему он в шапке и в пальто?.. Нет, он не похож на соседа!
        Значит, он от Володи? Слава богу, муж прислал весточку! Не все еще потеряно, и не такая она лохушка… Ксения улыбнулась молодому человеку, благодарно и радостно, тем более что выглядел он прилично, даже интеллигентно.
        Но молодой человек, судя по всему, намеревался пообщаться с Ксенией в другом формате.
        - Женщина, вы из квартиры 171? - полувопросительно-полуутвердительно начал он. - Костромина Ксения Дмитриевна?
        - Да… - Ксения почувствовала, что улыбка стекает с ее лица, как весной стекает с улиц грязный, растаявший снег.
        - Антон Бондаренко. Представляю банк «Форс-мажор».
        - Вы кредит предлагаете?.. Спасибо, меня не интересует.
        Ксения устремилась мимо молодого человека к своей двери, раздосадованная и разочарованная, но он неожиданно преградил ей дорогу.
        - Угадали! - Молодой человек иронически усмехнулся. - Я пришел поговорить о кредите. Платежи не поступали от вас более десяти месяцев.
        - Что?.. Как вы сказали? Платежи по кредиту?..
        - Именно! - Антон Бондаренко смотрел на нее в упор, холодно поблескивая очками. - Второго ноября 2007 года вы обратились в банк «Форс-мажор» с просьбой предоставить вам кредит в сумме… - Бондаренко раскрыл бежевую кожаную папку и, к вящему удивлению Ксении, назвал семизначную цифру. - Кредит на осуществление коммерческой деятельности…
        - Это недоразумение, молодой человек! Я никуда не обращалась и никаких кредитов не брала. Я редактор издательства «Иероглиф»…
        - И вам в этом кредите было отказано, - продолжал Бондаренко, листая папку и не обращая внимания на ее отчаянный протест, - так как ваш бизнес-план выглядел… одним словом, неубедительно…
        - Господи, какой бизнес-план?! Сроду никаких планов не составляла! Я вообще их в глаза не видела! И потом…
        - Тогда вы высказали просьбу взять в нашем банке кредит под залог…
        - Да что вы говорите?! Вас послушать, в ноябре 2007 года я прямо не вылезала из вашего банка! А на самом деле я каждый день ходила на работу в издательство. Больничных и отгулов не брала. И у меня на это есть свидетели!
        - Дорогая моя, мы с вами живем не в каменном веке! Действительно, вы никуда не ходили - вся ваша переписка с банком осуществлялась по электронной почте. Что касается вашего первого визита в банк… второго ноября 2007 года, то его нанес некто Владимир Костромин - ваше доверенное лицо.
        - Это мой муж.. - прошептала Ксения побелевшими губами.
        - Он предоставил нам генеральную доверенность, выданную ему вами первого ноября
2007 года сроком на два года и заверенную… минуточку… И заверенную нотариусом Никоэлян Джульеттой Саркисовной. Да вот, собственно, эта доверенность!
        И Бондаренко извлек из бежевой папочки копию злосчастного документа. Ксения изо всех сил пыталась вчитаться в него, но буквы прыгали у нее перед глазами.
        - В дальнейшем Владимир Костромин представлял в банке ваши интересы. В итоге двадцать шестого ноября консенсус по вопросу упомянутого мною кредита был достигнут. Через десять банковских дней после одобрения вы получили желаемую сумму на руки.
        - Я? Получила эти миллионы?!! Вы с ума сошли?..
        - Не будьте формалисткой, Ксения Дмитриевна. Деньги вручены вашему доверенному лицу, но это никак не меняет ни сути дела, ни вашей кредитной истории. Равно как не снимает с вас обязанности по погашению кредита… Вы слышите меня?!
        - Да-да… Слышу…
        - Итак, за последние десять месяцев вы задолжали банку… Плюс проценты… Вам понятно?
        - Понятно… - Ксения почувствовала вдруг такую страшную усталость, что едва смогла разомкнуть губы.
        - Вы должны погасить задолженность. В самый короткий срок. Ну? Что скажете?
        Она молчала.
        Бондаренко уже начинал паниковать. Странная на этот раз ему попалась клиентка. Люди обычно спорят или клянутся, что выплатят долг со дня на день, на худой конец рассказывают, как тяжело им приходится. А эта глядит как в афишу коза и не пойми о чем думает. Ему даже страшно стало. Вот сейчас возьмет да вынет из кармана пистолет и выстрелит. И судить ее за это не будут, потому что она справку принесет из психняка, что больна на всю голову. А небось и правда…
        И придется пропадать ему, Антону Бондаренко, ни за грош. Зря он шесть лет корячился в универе и, чтобы платить за учебу, мотался вечерами по всей Москве, развозил суши, пиццу, алкоголь. Даже проституток по клиентам возил - было дело. И все ради чего?
        Полгода как белый человек поработал экспертом в кредитном отделе банка. И - здрасте приехали. Кризис. Сокращение штатов. Хитрое руководство предложило на выбор: или увольнение с выходным пособием, или - должность специалиста по работе с должниками. Он сдуру и согласился. Лучше бы взял пособие и сидел загорал.
        А так вперед, по адресам, мотайся по городу туда-сюда без оглядки.
        Курьерам вообще клиенты охотно дают на чай. Спасибо, молодой человек. Сдачи не надо!.. Но тут денег, ясный пень, никто не предлагает. Смотрят косо. А один мужик из Бибирева недавно мытарем обозвал. Сам он мытарь! Урод паскудный. Сказал, что не он виноват в кризисе. Кризис - это форс-мажор. А на форс-мажорные обстоятельства действие договора не распространяется.
        Хорош гусь! Он, Антон Бондаренко, между прочим, так себе на жизнь зарабатывает. Погасит мужик задолженность - Антону процент. Оклад у него теперь - три копейки. А если все должники так рассуждать начнут?..
        Ну, все-то не начнут, положим. Люди совковой закалки уважают крепкую руку. Главное, быть с ними построже - и дело в шляпе.
        - Слышь, ты ваще цепляешь, о чем базар? - спросил Бондаренко, окончательно теряя контроль над собой, над ситуацией и над странной теткой. - Гони бабло!
        - А?.. Да-да…
        - Иначе тебя на хрен погонят из квартиры! Бомжихой будешь. На помойке жить!
        - Почему это на помойке?
        - Потому что квартира твоя заложена! Усекла наконец?
        - Заложена моя квартира?
        - Твою мать! А я о чем?! Сама читай, раз не веришь!
        - «Настоящий кредитный договор заключен между банком «Форс-мажор» и Костроминой Ксенией Дмитриевной, именуемой в дальнейшем…» Сказал бы я, как именуемой… Вот, нашел. «Залогом выступает квартира по адресу: улица Милашенкова, дом… корпус… квартира, находящаяся в собственности заемщика. Залоговая стоимость квартиры составляет…»
        - Покажите! - услышав собственный адрес, Ксения вдруг очнулась и выхватила у Антона договор. - Вы хотите сказать, что моя квартира…
        - Перейдет в собственность банка, если ты не будешь платить!
        - Значит, моя квартира уже не моя?
        - Прямо в яблочко! Гони бабло и подавись своей поганой квартирой! Кому она на хрен нужна? Халупа галимая! Заплатишь - будешь жить. Но если платить не будешь - быть тебе на улице вместе с детишками. И кстати, о детишках! - добавил, все больше распаляясь, Антон. - Смотри, чтобы с ними не случилось чего! А то не ровен час…
        Он рассчитывал, что упоминание о детях так же эффективно простимулирует мыслительную деятельность странной клиентки, как адрес ее квартиры. Но получилось наоборот. Пролепетав что-то вроде «А мои дети тут ни при чем. Они у вас кредита не брали», противная баба опять впала в ступор.
        - Вот! Почитаешь на досуге! Может, в башке чего прояснится. - Бондаренко сунул Ксении кредитный договор и с этим пошел вниз по лестнице.
        Следуя совету Бондаренко, она прямо здесь, у двери в квартиру, попыталась вчитаться в договор, но от этого занятия ее отвлек мобильный.
        - Ксюшка, ну как, ты дома? - Ленкин голос звенел всеми оттенками радости. - Как доехала, нормально?.. Мои гаврики, когда увидели покупки, опупели, честно говоря. Улька, естественно, вцепилась в пантеру. Хочу, говорит, чтоб лежала у меня на кровати. Обойдешься, говорю, дорогая. Это в гостиную. Она: тогда купи мне такую же! Нахалка…
        - Слушай, Лен, - перебила Ксения, - у меня тут такие дела… Я пришла домой…
        - А твои детки спьяну…
        - Нет, я еще не видела деток.
        - А чего?
        - А у дверей меня дожидается один…
        - Мужчинка интересный?
        - Угу, интересный! Из банка… - Ксения запнулась. - Он говорит, что моя квартира заложена. Муж заложил от моего имени, чтобы деньги на раскрутку бизнеса раздобыть.
        - Что?! Как заложил?! Твою квартиру?.. Он просто говорит?.. А документы?..
        - Документы есть… Договоры залога и кредитный.
        - Улет!.. Занимал он, а отдавать должна ты?.. Доигрались. Вспомни, я же тебе что говорила?! Будь осторожна! Не позволяй ему никуда ввязываться!
        - Да меня он особо не спрашивал! Какие-то деньги у него, наверное, были…
        - Сколько денег?
        - Откуда я знаю?
        - Ну ты даешь!
        - Но квартиру закладывать я не собиралась. Он меня обманул… Получилось так, что с мужем вошел в долю один приятель…
        - Вот видишь! - завела привычную песню Ленка. - А все почему? Потому что он бесконтрольный у тебя! - И вдруг добавила, сменив тон: - Слушай! А может, они с приятелем еще где денег назанимали, так теперь к тебе весь город за долгами потянется!
        - Да нет. Володя не такой, чтобы…
        - Не такой?! - Ленка зло рассмеялась. - По-моему, моя дорогая, пришло время скинуть розовые очки. Сволочь твой Володя первостатейная! Чем такой - лучше никакого! Я тебе советую: выкинь лучше его из головы! Подай на развод!!
        Ксения начала всхлипывать, ладони покрылись липким потом.
        - А с кредитом этим не так все просто… - добавила Ленка, немного успокоившись. Но именно эта фраза окончательно выбила у Ксении почву из-под ног - она уныло молчала. - Ладно, - неожиданно смилостивилась подруга, - не вешай нос! Не бывает в жизни безвыходных ситуаций. Что-нибудь да придумаешь! Ну все, давай. Целую!
        - Мам, мы уже все!.. Закончили и разбегаемся. - Ника, разрумянившаяся от возбуждения (или от спиртных напитков?), выскочила в прихожую. - Музыку выключите! - крикнула она, обернувшись к кому-то в комнате, и Ксения непроизвольно отметила, что интонации у ее дочки лидерские и командирские. - Мамочка, ты хочешь покушать? У нас тут осталось кое-чего. Хочешь чайку с тортиком?
        - Нет, Ника. Спасибо.
        - А грейпфрутовый сок?
        - Я устала. Вообще уже спать пора.
        - Ну… все равно пойдем посидим на кухне. Я тебе сейчас такое расскажу!..
        Ксения догадалась, что гости не хотят оказаться с ней лицом к лицу в узенькой прихожей. Стесняются взрослой тети или боятся получить за орущий на весь подъезд музон? Так или иначе Никино приглашение пройти на кухню - это всего лишь отвлекающий маневр.
        Было любопытно узнать, кого ее отпрыски при первой возможности позвали в гости, но она решила не портить им праздника. Прошла на кухню и села за стол в самый угол углового диванчика. В прихожей тотчас же послышалась возня, голоса и сдержанный смех, а Ника-партизанка заговорила громко и настырно:
        - Прикинь, мам, Дашка оказалась такая деловая!
        - Какая Дашка?
        - Блинцовская.
        - Твоя новая подруга? - вспомнила Ксения. - Ты где с ней с познакомилась?
        - В школе, блин! Она учится в параллельном классе. В один прекрасный день она подкатила ко мне, типа она без ума от моих рисунков и уже показывала их главному редактору одного крутого журнала (он типа ее родственник). И типа уже есть проект поместить в этом журнале комикс - рисунки мои, текст ее.
        - Какие же в комиксе тексты?
        - Короткие! А длинные она и не сможет!.. И вот сегодня выясняется, что никакого родственника-редактора у нее нет, мои анимешки ей по барабану, комикс сочинить - ее ломает, а вся фишка… угадай в чем?
        - Не знаю.
        - В нашем Кирке! Прикинь?
        - При чем же тут Кирилл? Он не любит рисовать и к сочинительству тоже не склонен, по-моему.
        - Зато Дашка как склонна! Целый комикс сочинила, чтобы подъехать к Кирке.
        - А… Ты это имеешь в виду… - Голоса в прихожей, начавшие понемногу стихать, опять зазвучали громче. Русалочно рассмеялась девушка. - Иди скажи, чтоб гости шли домой. Уже поздно.
        - Так все ушли уже. Осталась одна Дашка. - Ника с вызовом взглянула на мать. - Целуется в прихожей с Кириллом.
        - Почему ты думаешь, что целуется?
        - Потому что до этого они целовались в нашей комнате, а еще раньше - на кухне…
        - Скажи своей Дашке, пусть немедленно чешет домой!
        - Ну, мам, сама понимаешь, неудобно же так выставлять человека. Сейчас они пойдут.
        - Кто они?
        - Дашка с Кириллом.
        - Что? С Кириллом?!
        - Конечно! Кирка же настоящий муж чина, он должен свою девушку проводить. Заодно еще потискать ее в подъезде, - прибавила Ника саркастически.
        - Никуда он не пойдет!
        - Мам, это неприлично! Вечно ты делаешь из нас идиотов!
        - Ника, я его отпустить не могу! Сейчас такая жизнь…
        - Значит, девушку одну можно выпроваживать из дома на ночь глядя…
        - Она сама, эта девушка… задержалась допоздна в гостях у подружки… А ему нельзя идти на улицу… я вообще не знаю теперь… - бормотала Ксения, чувствуя, что весь ужас, внушенный ей встречей с Бондаренко, постепенно прорывается наружу.
        - Ща, мам, подожди минутку!
        Ника вдруг метнулась из кухни, что-то быстро проговорила - и через секунду до Ксении донесся хлопок входной двери. Когда, сообразив, в чем дело, она выбежала на лестницу, там было пусто. Мерно гудели лампы дневного света, где-то на верхних этажах напряженно двигался лифт.
        Ей показалось, что в последние часы она пережила ядерный взрыв и гибель всего человечества. И теперь до конца жизни она обречена стоять в одиночестве и слушать этот механический гул. Ксения закрыла лицо руками и зарыдала.
        Ночь ушла на выяснение отношений. С Володей, с этим миром, с собой.
        К утру было ясно, что мужа у нее больше нет, ибо человек, обокравший семью и сбежавший, мужем считаться не может. Ленка права, как всегда.
        Нет также квартиры, потому что расплатиться с банком она не в состоянии.
        Это чего нет.
        А что есть? Угроза жизни. Молодой человек из банка непрозрачно намекнул под конец, что неплатежи могут закончиться плохо. Не только для нее, но и для детей. Нужно быть осторожнее. Но как это объяснишь детям?
        Она не могла сказать им правду, потому что сама почувствовала только что, как больно ранит предательство. Но ведь детей невозможно запереть на замок или водить повсюду за ручку! Они же самостоятельные, взрослые… По крайней мере мнят себя таковыми!
        Ксения решила действовать без объяснений.
        - Сегодня поедем к бабушке в Дмитров, - сообщила она за утренним чаем и, пропустив мимо ушей привычные обвинения в том, что крыша у нее в пути и что она с дуба рухнула, продолжала: - Возьмите с собой необходимые вещи. Возможно, в Дмитрове придется остаться на несколько дней.
        Над столом повисла странная тишина, которую не сразу нарушил Кирилл:
        - Мам, это из-за папы?
        - Что из-за папы?
        - Надо уезжать из-за папы? Его ищут?
        - С чего ты взял?
        - Просто… Ну… я так думаю. Ты же сама говорила, что ему лучше скрыться на время, что так безопаснее.
        - В общем, да. Но вы не думайте, ничего страшного не случилось. - Ксения фальшиво улыбнулась, но, устыдившись собственной фальши, добавила более естественно: - А вообще-то, пожалуйста, будьте осторожны.
        - Ты можешь объяснить нам, наконец, что происходит?! - потребовала Ника капризным голоском, но Кирилл молча поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен.
        Ника надула губы, но промолчала. Чувствовалось, что ей хочется поругаться, отношения повыяснять. Кириллу же было явно не до разборок. Может, он знает больше, чем говорит? Может, вчера в подъезде этот хмырь угрожал и ему?
        Ксения хотела спросить и не решалась. Ее сын - пятнадцатилетний мальчик - показался ей вдруг таким взрослым и мужественным. А психологи еще утверждают, будто девочки взрослеют раньше…
        - Спускайтесь, я жду вас в машине, - сказала она, покидая кухню.
        - Может, лучше на электричке? - предложил Кирилл.
        - Вот еще! - фыркнула Ника. - Всю жизнь мечтала по электричкам тусоваться со всяким быдлом!
        - Сейчас пробки везде. Прикинь ты, утро понедельника! А потом иногда на трассе… - начал он наступательно и вдруг сам перебил себя: - Короче, едем на электричке. Так проще, без напрягов.
        Ксения посмотрела на сына со смесью любопытства и ужаса, но он казался невозмутимым.
        Дом в Дмитрове принадлежал маминой сестре тете Кире. Теткин муж Роман был, как он сам выражался, коренным дмитровчанином и патриотом родного городка. На теткины просьбы и даже мольбы переехать в Москву Роман отвечал решительным отказом, и тете Кире ничего не осталось в конце концов, как осесть на родине мужа и тоже заделаться дмитровчанкой.
        Со стороны тетки это была немалая жертва. В Москве она служила в академическом институте, занималась исследованиями чего-то ядерного, увлеченно общалась с коллегами, при этом получала очень хорошую зарплату.
        Кататься же в институт из Дмитрова, имея семью и двух маленьких сыновей, было невозможно. Пришлось смириться. Тетка в тоске бродила по ненавистному городку, как сама она впоследствии вспоминала, из «Детского мира» в детский сад, и однажды набрела на интересное объявление. Детской (опять же!) творческой студии требовался преподаватель.
        Никаким преподавателем тетя Кира, естественно, не была, но живописью увлекалась одно время страстно. В новой работе ее привлек сначала авантюрный момент. Примут - не примут. Получится - не получится. Ведь одно дело - рисовать самой, и совсем другое - учить этому ребятишек. Но все вроде бы сложилось, а потом и совсем стало ясно, что получилось. Работа ее ученицы завоевала серебряную медаль на межреспубликанской выставке юных дарований. Вот так!
        Тетка возвращалась домой как на крыльях. А когда вернулась… Господи, бывают же в жизни такие совпадения!.. Узнала, что Роман трагически и совершенно нелепо погиб. Утром вышел из дома покурить и по рассеянности остановился возле баллона с газом…
        После похорон можно было перебираться в Москву, но уже жаль было бросить художественную студию, учеников, уютный домик, в котором они душа в душу прожили с несчастным Романом. Да и сыновья Макс и Валерка слушать не хотели ни о какой Москве. Они, как и отец, считали Дмитров своей малой родиной.
        Теперь их родина - за океаном. Оба теткиных сына закончили Физико-технический институт в подмосковном городке Долгопрудном и проживают в США. Они многократно звали тетю Киру к себе, но она хранит верность Дмитрову. Завершила карьеру педагога живописи, иногда пишет что-нибудь для местного художественного салона. Ее работы охотно покупают владельцы окрестных коттеджей и загородных домов. Она у них, можно сказать, пользуется популярностью. Только эта популярность не пошла ей на пользу. Тетка, что называется, зазвездилась. Стала взбалмошной и капризной.
        Каждый раз, возвращаясь из Дмитрова, Ксения мучилась сознанием вины перед мамой, которая, по неписаному правилу, должна была беспрекословно исполнять прихоти сестры.
        - Ирочка, - произносит тетя Кира медовым голоском, - у нас завтра ожидаются гости. Хорошо бы приготовить слоеные пирожки с курицей.
        - Ну так… - разводит руками мама, - слоеное тесто готовится два дня… Сегодня уже поздно, не успею я.
        - Это разве поздно? - недоумевает тетя Кира. - Одиннадцатый час! Я, дорогая моя, ночи напролет работаю!..
        И маме приходится - ночь-полночь - засучив рукава, месить тесто на кухне. Да и не только тесто. И это при ее плохом сердце и давлении!
        Материально мама зависит от сестры. У нее только пенсия. А тетке и за картины платят сносные деньги, и сыновья помогают из-за океана.
        Но тетя Кира и сама по части финансов не промах!
        Несколько лет назад ей в голову пришла одна сверхидея. У нее же двенадцать соток - большой участок. В наше меркантильное время ничего не должно простаивать даром. Соседки по старинке возделывают огород, сажают цветы, но тетя Кира решила пойти другим путем. При входе на участок она выстроила длинный одноэтажный дом из бруса, обложила его кирпичом, провела туда свет, воду и отопление.
        Тетка гордо именовала эту постройку гостевым домом или флигелем, но Ксения с мамой окрестили его бараком. Каждая комната в бараке имела собственный выход на улицу. Для чего? Вот тут-то и зарыта собака!
        Тетка занялась бизнесом - решила сдавать комнаты внаем. Но из-за мелочности и амбиций она плохо ладила с клиентами. Сестры постоянно оказывались втянутыми в орбиту каких-то скандальных разборок. Тетя Кира кричала, топала ногами, картинно указывала постояльцам на дверь и тут же мчалась в редакцию местной газеты дать объявление о сдаче комнаты в аренду. Если на это объявление долго не было откликов, тетя Кира делалась сама не своя: теряла аппетит, дулась, не разговаривала с мамой.
        Похоже, нечто подобное происходило с теткой и в этот раз.
        - Все-таки, Кир, так нельзя, - говорила мама, ставя на стол блюдо с румяными сырниками. - Ты поешь. На еду-то чего обижаться?
        Кира отвернулась от сырников и пригубила кофе.
        - Ну съешь! - не отставала мама. - Я старалась, готовила… Возьми сметану, или давай я сгущенку открою.
        - Пусть они поедят. Молодые, аппетит хороший. - Тетка с укоризной взглянула на гостей, как будто Ксения и двойняшки были виновны в своей молодости и хорошем аппетите. - Проголодались с дороги.
        - Оттого что ты не ешь, дело-то не поправится, - сказала мама. И Ксении показалось, что она вовсе не рада их внезапному появлению, но полностью поглощена таинственным «делом».
        - Опять жильцов не можешь найти, тетя Кир?
        Тетка надулась еще сильнее.
        - Зачем кого-то искать? - Мама грустно махнула рукой. - Я не понимаю! Живет нормальная женщина. Тихая, скромная, платит регулярно.
        - А что же не так?
        - Ты скажи мне, что так?! - встрепенулась вдруг тетя Кира. - То, что она тихая, еще не дает ей права тащить в мою комнату кого ни попадя! Да еще за здорово живешь!..
        - Она замуж вышла, - догадалась Ксения.
        - Да кто ее возьмет? Тетеху такую!
        - Нормальная она! - не соглашалась мама - Обычная женщина. Замуж - такого у нее в мыслях нет.
        - А что случилось-то?
        Сестры переглянулись и промолчали.
        - Внучку ей привезли из Мордовии, - заговорщицким тоном сообщила, наконец, мама.
        - Внучку привезли? Ну и что?
        - А она за нее платить не хочет! - рявкнула тетя Кира. - Хочет, чтоб мы бесплатно ее держали.
        - Внучка-то большая?
        - Четыре года.
        - Да пусть бы жила…
        - Пусть бы жила?! - ужаснулась тетка. - Сегодня она внучку бесплатно поселит, завтра внука… Послезавтра дочь с зятем заявятся.
        - Да не заявится никто! Дочь с мужем развелась, - напомнила мама.
        - С этим развелась - найдет другого! У молодых это теперь быстро.
        - Ну, Кира, ты же будешь жалеть! Сейчас кризис, спрос на квартиры падает. Комната будет простаивать - тебе убыток.
        - Мне убыток?! Я думала - нам!
        - Для чего ты к словам цепляешься? Уступи ей и успокойся. Она ничего не требует сверх того, что есть. Спать они будут на одной кровати. Девочка спокойная… Чего тебе надо?
        - Ничего не надо. - Тетка гордо встала из-за стола. - Пойду прилягу, у меня голова болит.
        Едва за теткой закрылась дверь, мать вполголоса, торопливо и сбивчиво, принялась рассказывать историю упрямой жилички. Зовут ее Зина. Она приехала из Мордовии работать на Дмитровском молочном заводе. Все, что зарабатывала, Зина отсылала домой, самым дорогим своим людям: дочке и маленькой внучке.
        Дочка у Зины инвалид детства - ДЦП. На мордашку симпатичная, умненькая, а ходит как - не приведи господи. Это она так говорит - сама Зина… Но девочка есть девочка. Всем хочется любви, счастья. И эта дэцэпэшная влюбилась, как на грех, в красивого, здорового парня. Зина фотографии приносила - парень очень даже ничего. Ну туда-сюда, она беременная… Он сначала ни в какую, а потом все-таки женился. Вот тогда-то Зина и рванула на заработки.
        Только недавно дочь позвонила ей вся в слезах. Муж подал на развод. Не нужна она ему стала - калека несчастная, он себе другую, нормальную, нашел. А на ней женился лишь потому, что за ограбление квартиры попал под суд и ему статья до восьми лет грозила. А маленький ребенок, жена-инвалид - это все смягчающие обстоятельства. Учитывая их, ему и дали два года условно.
        Раньше с ребенком сидела дочкина свекровь, а теперь все, до свидания. У новой жены скоро родится свой ребенок.
        Зине пришлось забрать девочку к себе, но дочери по-прежнему надо высылать деньги, потому что она совсем беспомощная и еще учится в институте на платном…
        - А у внучки тоже ДЦП? - спросила Ксения.
        - Нет, ходит она нормально. У нее энурез… Кира сначала хотела взять в залог стоимость матраса… - сообщила мама и вдруг словно спохватилась: - Ксюша! Ну что мы с тобой говорим все про какую-то ерунду?! Ты-то как?
        - Да ничего.
        После того, что она наблюдала сегодня утром, сказать правду матери у нее не поворачивался язык.
        - Про Володю что слышно?
        - Ничего, мам.
        - А чего сорвались вдруг среди недели?
        - Мам, я хотела спросить… Нельзя ли, чтобы дети остались пока у вас?..
        - Ксюша… - Мама мгновенно все поняла. - Скажи мне честно, у вас дела серьезные?
        - Да нет, - Ксения поборола мимолетный соблазн рассказать маме о визите Антона Бондаренко, - просто у меня работы невпроворот. К Кириллу привязалась какая-то девица, лучше подальше от таких. А Ника… стала слишком нервной, слишком раздражительной. Пусть они поживут тут у вас… в тишине.
        - Да уж у нас тут тишина! - иронически заметила мать. - Ничего не скажешь!.. Со школой-то чего делать?
        - Школу придется пропустить, - затараторила Ксения, понимая, как пафосно мать относится к занятиям в школе. - Я считаю, что здоровое окружение, нормальный микроклимат важнее уроков и учебников.
        - Я с соседкой поговорю. Она завуч в местной школе. Может, им в Дмитрове можно будет учиться…
        - А тетя Кира?.. Она ничего? Не против?
        - Кира? - Мать рассмеялась. - Да ты что?! Кира - она же очень добрая и детей обожает. Свои-то далеко. - Мама глубоко вздохнула; она сочувствовала сестре, хотя и тяготилась ее выходками. - И сама в последнее время как маленькая стала, - добавила она с усмешкой. - Капризничает, вредничает. Хуже ребенка! А вот - помяни мое слово - привяжется к этой девочке. Еще будет ее учить рисовать!
        В прихожей запиликал домофон. Ксения непроизвольно вздрогнула, и ее беспричинный испуг опять не укрылся от маминых глаз.
        - Это к Кире заказчик. Пойду открою.
        После ухода заказчика тетя Кира изменилась до неузнаваемости. Поминутно улыбаясь, она рассказывала им с мамой о том, какие приятные люди ее клиенты. В прошлом году одна семья купила у нее две небольшие вещи. А вчера вечером позвонили их соседи. Замечательные… Интеллигентные… И как удивительно тонко чувствуют искусство!
        К обеду тетя Кира сама накрывала стол, не скупясь, выставляла всякие диковинные вкусности. Варенье абрикосовое и яблочное с грецкими орехами, окорок собственного копчения и, конечно, сливовую наливку. За обедом разговор неизбежно сбился на Володю. Услышав, что он по-прежнему в бегах, тетя Кира принялась настойчиво заверять Ксению, что все в конце концов образуется, муж вернется, а белая полоса обязательно сменит черную.
        И странное дело: то ли нехитрые теткины слова, то ли упоительные виды заснеженного старинного города со множеством церквей, колоколен и частных домиков с милыми палисадничками как-то само собой вселили в Ксению веру в возможность скорого нормального будущего.
        Тетка проводила Ксению на вокзал и посадила в электричку. Всю дорогу она, взяв племянницу под ручку, доверительным шепотом рассказывала захватывающие истории из жизни дмитровских обывателей. Под конец Ксения абсолютно искренне дивилась и от души смеялась вместе с теткой.
        В вагоне электрички с Ксенией ехала ватага студентов. Они наперебой травили байки и анекдоты, дружно взрываясь хохотом. Ксения невольно вслушивалась и тоже тихонько смеялась.
        Уже в метро студенческие байки нечаянно всплывали в памяти, и Ксения не могла сдержать приливы смеха, вспоминая услышанное.
        Такое вот, например. Родители приехали навестить своего сына-студента, живущего в общежитии, нашли нужную комнату, постучались. Из-за двери спрашивают:
        - Кого там опять черт принес?
        Родители:
        - Будьте добры, скажите, здесь живет студент Сидоров?
        - Здесь… Да вы бросьте его у двери, а я сейчас оденусь и занесу…
        Хмурые попутчики косились на нее и вдруг тоже начинали улыбаться.
        Когда она выходила из троллейбуса на своей остановке, было уже довольно поздно. К ночи подморозило, шел мягкий снежок. Ксения безмятежно вдохнула полной грудью морозный воздух и вдруг словно обожглась, увидев у своего подъезда черный тонированный автомобиль с перегонными номерами. Ксения не понимала, почему этот автомобиль внушал ей тревогу.
        Она остановилась, потом быстро пошла, чтобы поскорее миновать его и спрятаться в подъезде. Она старалась не смотреть на зловещий автомобиль, но, когда поравнялась с ним, не выдержала - обернулась…
        Водительское окно было приоткрыто, а за ним… За ним - она запомнила его до мельчайших подробностей - сидел молодой накачанный мужчина. Мужчина глядел на Ксению в упор и улыбался. Наверное, так смотрит кот на пойманную мышку. Ксения поспешно отвела глаза и юркнула в подъезд. Как в мышеловку.
        Дома, не включая света, Ксения первым делом бросилась на кухню - ее окна выходили во двор. Машина с перегонными номерами отъезжала.

«Боже мой, Ленка оказалась права!.. Как в воду смотрела!.. Вчера был из банка, сегодня пришли из банды, и неудивительно, если завтра придут третьи - бог знает откуда. И всей этой толпе народа задолжал мой бывший муж… - напряженно думала она, глядя машине вслед. - Чего они хотели? Посмотреть? Убедиться, что я на месте? Чтобы прийти завтра, а может, прислать других. Специалистов по выколачиванию долга?!
        Одна радость, что завтра на работу! Они же не знают, где я работаю. А хоть бы и знали - в издательство они наверняка сунуться не рискнут. Испугаются при свидетелях…»
        С утра она себя даже неплохо чувствовала. До той минуты, пока в середине рабочего дня в их с Ленкой комнату не явилась Анна Викторовна, а за ней…
        Ксения обомлела - за сутулой спиной главной редакторши маячила высокая мужская фигура.
        Она успела заметить, что мужчина был в темно-сером костюме, в крахмальной белой сорочке и синем галстуке. Все на нем было с иголочки. Ясное дело - человек из банка. «Наверно, далеко не мелкая сошка, - судорожно соображала Ксения. - Плохи, стало быть, мои дела.
        Но он запросто может оказаться и бандитом. Банкиры, бандиты - чем они, в сущности, различаются?
        Значит, они уже прознали про место моей работы… А на свидетелей им плевать».
        Анна Викторовна подошла к столу Ксении и сгрузила стопку бумаги, что-то сказала… Ксения не поняла, не расслышала, она загипнотизированно смотрела на незнакомца.
        - Вы только не затягивайте, ладно? - повторяла начальница. - Нужно скорей. Недельки за полторы. А лучше за недельку. Управитесь?
        - Хорошо. - Ксения машинально кивнула.
        - А я побежала, - продолжала Анна Викторовна. - Меня человек ждет.
        Начальница ушла - незнакомец остался.
        Ксения ждала продолжения вчерашнего. Или позавчерашнего. Требований, угроз, леденящих душу взглядов.
        Но незнакомец лишь чуть заметно улыбнулся, и, кажется, у него была спокойная, приветливая улыбка.
        Наслаждается произведенным эффектом, подумала Ксения и решительно, насколько позволил ослабевший голос, выпалила:
        - Мне нечего вам сказать!
        - Так сразу и нечего? - поднял бровь незнакомец.
        - Я вам все сказала!
        - Простите, я не расслышал.
        - Вы все прекрасно расслышали! - гневно заявила Ксения. - И больше мне нечего добавить!
        - Странный какой-то разговор у нас с вами получается… - нахмурился кредитор. - Анна Викторовна меня заверила, что вы, Ксения…
        - А при чем тут Анна Викторовна?!. Вы через нее собираетесь теперь действовать?!
        - А что тут предосудительного? - удивился незнакомец. - Она ваша начальница. Через кого же мне еще действовать? Через охрану?
        - С вас станется, господа! Но только зачем же вплетать посторонних людей, а?!
        - Что значит вплетать? - Кредитор поставил портфель и начальственно прошелся по кабинету.
        Он больше похож на банкира, чем на бандита, решила Ксения.
        - Вы работаете в редакции, - продолжал он. - Так?
        - То-то и оно! В редакции! А не в банке! И не в казино!
        - Я это вижу, - согласился банкир.
        - А раз видите… Тогда на что вы рассчитываете?! Платят здесь гроши, между прочим!.
        - Ах, вот оно что! Теперь я все понял! - кивнул банкир и полез во внутренний карман пиджака. - Вопросов больше не имею!
        Что он собирается делать, пронеслось в Ксениной голове. Банкир вытащил что-то увесистое.
        - Сколько?.. - спросил он. - Сколько вы хотите?
        Ксения молча следила за ним. Наконец выдавила едко:
        - Хотите сказать, что вам денег не хватает? И поэтому вы явились сюда. К чему этот концерт, уважаемый? Даже не солидно в вашем положении.
        Но тут дверь за спиной банкира распахнулась. Он поспешно закрыл портмоне. В дверях появилась Анна Викторовна.
        - Я вижу, вы уже познакомились, - игриво заметила она, поправляя прическу. - На мой взгляд, Иван Алексеевич очень и очень интересный автор.
        - Автор?!. - изумленно переспросила Ксения. - Как автор?
        - А вы, Ксения Дмитриевна, хотите сказать, - напряглась Анна Викторовна, - что Иван Алексеевич совсем не автор? Не дотягивает?
        - Мы с Ксенией Дмитриевной как раз решали этот трудный вопрос, - заметил незнакомец и убрал портмоне.
        - Ну так решайте поскорей. Время не ждет. - Анна Викторовна удалилась, на прощание улыбнувшись незнакомцу.
        После ее ухода он вновь полез во внутренний карман.
        - Уберите, - не глядя на него, буркнула Ксения. - Садитесь. И рассказывайте, что вы такое написали.
        - Я написал книгу о довольно известном рок-певце. - Он присел по другую сторону стола.
        - Вы?.. - вырвалось у Ксении. - И про рок-звезду?
        - Ну да. Вас это удивляет?
        Ксения все никак не могла отвязаться от образа банкира-бандита. Однако она уже входила в роль редактора, беседующего всего лишь с начинающим автором.
        - Представьте себе, удивляет.
        Ксении было неприятно, что она предстала перед автором в таком идиотском виде. Этот Иван Алексеевич решил уж само собой, будто она деньги у него вымогала. И лишь появление начальницы остудило ее неуемные аппетиты.
        Как глупо получилось, думала она, и ей хотелось в отместку как-нибудь уязвить автора.
        - Но почему вы решили написать именно про рок? Вы что, большой специалист в этом вопросе?
        Ксения представила этого солидного господина, сидящего в своем офисном кабинете и строчащего книгу про рок. Забавно.
        - Не вяжется с моим обликом? - догадался автор.
        - Признаться, не очень.
        - А что бы мне больше подошло написать? - улыбнулся он.
        - Комические рассказы!
        Автор весело рассмеялся:
        - А это идея! Я обязательно последую вашему совету! И напишу серию прикольнейших историй. Я знаю их массу! И непременно принесу вам!
        Ксенина ирония действовала на него с точностью до наоборот.
        - Вы не ответили, - сказала она строго. - Почему вы обратились именно к року? Вы большой знаток в этой области?
        Глядя на Ксению, автор мягко улыбнулся.
        - Еще Бестужев-Марлинский заметил, - продолжала она, - что русским авторам свойственно писать о том, о чем они знают лишь понаслышке.
        - Ксения, естественно, правы вы. И Бестужев-Марлинский. Но в свое оправдание замечу, что написал я книгу не про русский рок вообще. А только про одного русского рок-певца и поэта.
        - Тем более! Вы что, его хорошо знаете? Вы его брат? Или сват?
        - Я его хорошо знал, - признался автор.
        - И кто же это такой?
        - Валя Ус. То есть Валентин Усовский. Группа «Колесо». Слыхали такого?
        - Усовский?! - удивилась Ксения. - Вы знали Усовского?
        - Мы с ним всю школу за одной партой просидели. Потом вместе начинали петь. Мне первому он показал свои стихи. Вообще дружили всю жизнь.
        - Вот как! Но он умер, кажется, в прошлом году, да?
        - Валя трагически погиб, разбился на мотоцикле, когда возвращался из Твери, с фестиваля.
        - Да-да, очень его жалко. - Ксения забыла про иронию. - Мне нравились его некоторые песни. Но особенно одна.
        - Это которая?
        - Э-э, как это… - припомнила Ксения. - «А мне достала-ась трасса Е девяносто пять».
        - Увы. - Он покачал головой. - Это не Валина песня.
        - Ах, точно, - согласилась Ксения. - Это же группа «Алиса», Кинчев.
        - Ого! - порадовался он. - Стало быть, вы тоже разбираетесь! Как и я!
        - Да. А его песня такая… «Дороги расходились веером…»
        - Точно! Но подумать только!.. Это и моя любимая песня из Валькиного репертуара! Вообще я не стал бы ничего писать. Но было жалко Вальку. Эти постоянные обвинения его во всех смертных грехах. И сектант он, и наркоман, и тантрист…
        - Да-да. Об этом я тоже наслышана. Но это все неправда? А говорят: нет дыма без огня.
        - Вот! То-то и оно. - Он грустно покачал головой.
        - И вы заступились за товарища.
        - Пожалуй что так, - кивнул он. - А кто, как не я. Ведь у нас не было друг от друга секретов.
        - Ну что ж, тогда почитаем, - улыбнулась Ксения.
        - А я не буду вам мешать. - Он поднялся. - Я позвоню вам. Хорошо?
        - Позвоните, - вздохнула Ксения, возвращаясь к своим невеселым мыслям.
        Был конец рабочего дня. Ксения устала, очень хотелось домой. «А что мой дом? - грустно подумалось ей. - И вообще, что ждет меня впереди?..»
        На углу стола лежали мемуары о рок-музыканте Усовском. Со вторника Ксения пыталась работать с текстом, заставляла себя открыть рукопись, да так и не смогла.
        А вот мы сейчас и узнаем. Итак… Она придвинула к себе стопку листов, раскрыла ее наугад и углубилась в чтение.

«Помню, мы шли с Валей по набережной Невы, стояло лето, но в воздухе уже отчетливо пахло осенью. Смеркалось, в темной воде змеились миллионы огней вечернего Питера. Вдруг Валентин остановился, буквально застыл как вкопанный. Я продолжал ему что-то говорить, но он меня уже не слышал. Поэт глядел куда-то вдаль. Я тоже встал, вглядываясь в темнеющий воздух, пытаясь понять, что так взволновало его…
        И наконец увидел. На самой середине Невы, низко над водой летела одинокая чайка. Неподвижно раскинув крылья, казалось, она плыла, наслаждаясь ширью реки, красивым погожим вечером, малиновым закатом. Но вот чайка чуть заметно взмахнула крыльями и, ударив ими о воду, молниеносно нырнула… И тут же в клюве ее затрепыхалась, заблестела рыбка.
        - Вот часто и мы так же, - вздохнул Валя. - Думаем о человеке высоко. А на деле, брат, оказывается совсем-совсем иначе. Один корыстный интерес.
        - А я уверен, чайка совмещает в себе и корыстный интерес, ведь кушать всем нужно, и чувство этого прекрасного вечера, - вступился я за красивую птицу.
        - Ты это о чем? - непонимающе уставился на меня Валя. - Какая такая чайка?!
        - Так ведь вон она, - удивился в свою очередь я и указал на середину реки, но чайки там уже не было. Но зато я только сейчас понял, что приковало взгляд барда. Это был мост. Точнее - черный силуэт моста с черными же фигурами людей на фоне еще голубого неба. Мы словно попали в театр теней. Люди непрерывно двигались двумя встречными вереницами. - Это похоже на изящное философское действо, - сказал я Валентину. - Одни торопятся перейти мост и достичь левого берега, а другие - правого берега. Кто же прав? Ведь истина, как известно, посередине. Но середина - это река.
        - Я опять не понял тебя, - странно посмотрел на меня бард. - Мост? Ты о чем?!
        - А ты о чем? - смутился я под пристальным взглядом поэта. - Ты же смотрел на мост?
        - Какой мост?! - усмехнулся Валентин. - Я на закат смотрел. И удивлялся красоте заката…»
        Ксения невольно расхохоталась. Тревога за собственную будущность незаметно отступила. Читать воспоминания о поэте было забавно, но больше ее начинала интересовать личность автора воспоминаний. Как там его?..
        Она вернулась к началу рукописи. На первой странице, вверху, прочитала имя. Автора звали Иван Рахманов.
        В канун Восьмого марта Ксения просидела в издательстве до позднего вечера. Нужно было закончить работу над рукописью про Валю Уса. Анна Викторовна специально попросила ее не тянуть.
        Из издательства в тот день Ксения вышла последней. На улице стемнело. Валил мокрый снег с дождем, но повсюду чувствовался наступающий праздник.
        Нарядно горели витрины магазинов и рекламные щиты, предлагая «феерию всевозможных подарков для любимых».
        Подняв воротник, Ксения шла в шумной толпе среди счастливых женщин с букетами цветов и веселых мужчин с красиво упакованными заманчивыми коробочками.
        Многие женщины принимали поздравления на ходу, по мобильнику. Лишь у Ксении телефон молчал как рыба. «Да и кто мне может позвонить? - печально размышляла она. - Разве что кредиторы из банка? Или бандиты? Но им тоже сегодня не до меня - поздравляют своих любимых».
        И вдруг ее телефон разразился нетерпеливой трелью. Номер был незнакомым и зловещим: три единицы, тройка и далее опять единицы.
        Болезненно морщась, Ксения спрятала телефон поглубже в сумку. Он смолк, но тотчас затрезвонил опять.

«Как я могла подумать, что обо мне забыли?» - обреченно вздыхала она под настырный трезвон. Сегодня же седьмое марта - день, который ее недруги назначили «последним днем расплаты по векселям». А иначе… ей будет очень худо.
        Ксения плакала и отчаянно молила хотя бы об отсрочке Володиных долгов. Но они были неумолимы:

«Ты же вместе с ним тратила наши деньги. Поэтому плати! Не знаешь, где твой муж? Тогда седьмое - крайний тебе срок. А потом начнутся жесткие меры. Рассказать какие? Или сама догадаешься?..»
        Под несмолкаемую трель Ксения свернула за угол, вошла в свой двор и… застыла как вкопанная.
        У ее подъезда дежурила черная тонированная машина с перегонными номерами. Поодаль, нетерпеливо озираясь, прохаживались два парня.
        Ксения отпрянула, попятилась за угол. Кажется, успела. Бандиты не заметили ее.
        Но путь к дому был отрезан.
        Телефон в сумке, наконец, смолк. Хотя теперь ей уже было все равно. Словно издеваясь над ней, колючий снег царапал лицо, проникал за шиворот.
        Хотелось бежать. Только куда?..
        В горле встал упругий комок. Но разрыдаться не получалось. Внутри все точно замерло, окаменело.
        И тут Ксения почувствовала на плече чью-то руку. Кто-то негромко окликнул ее.
        Она не обернулась. Не отозвалась. Подумала только: вот и все… Не закричала, не позвала на помощь, не бросилась бежать. От них не убежишь! Она обреченно ждала.
        - Ксения Дмитриевна… - вновь позвал ее голос. Странно, в голосе совсем не чувствовалось угрозы. Даже наоборот. - Ксения Дмитриевна, а я вот приехал. К вам…
        Она подняла голову.
        - Вы?!
        - Я… - Перед ней стоял Иван Рахманов, автор книги о рок-звезде Вале Усе, и улыбался. - Решил вот без звонка. Сразу при ехать. Тем более телефон редакции я потерял.
        - А почему тогда вы не явились в редакцию? - Она с трудом приходила в себя.
        - К сожалению, адрес редакции я тоже забыл. - Улыбка сползла с губ Ивана, а он серьезно смотрел на Ксению. - Поэтому явился сразу к вам. И кажется, вовремя.
        - Что вы имеете в виду?
        Рахманов промолчал.
        - Во-первых, вы меня очень сильно напугали, - продолжала Ксения. - А во-вторых, вы правы. Ваш роман я прочла час тому назад. Мне понравилось. Нет, правда. Честно сказать, даже не ожидала. Правка там совсем небольшая. Однако вы напрасно приехали ко мне. Ваш роман я отдала главреду. Так что поезжайте лучше к ней. Только сейчас уже поздно и предпраздничный день…
        В глазах Рахманова вновь заиграли веселые огоньки.
        - Ксения, - сказал он. - Я приехал к вам еще и по другому делу.
        - Разве у нас с вами остались какие-то дела?
        - Ксения Дмитриевна, - Рахманов перешел на выспренний тон, - завтра великий праздник. Который вся наша огромная страна начнет отмечать уже сегодня. И мне страстно хотелось поздравить вас с наступающим праздником. Это раз. И пригласить вас куда-нибудь его отметить.
        - За поздравление спасибо, конечно, - устало отозвалась Ксения. - А от приглашения вашего я воздержусь.
        - Почему?
        - Меня ждут дома… неотложные дела. И вообще мне не до праздников сейчас.
        - Ах, как жаль! - в сердцах признался Рахманов. - Верите, первый раз в жизни мне жаль, что я не бабник! И не ловелас! Не могу как следует пригласить женщину в ресторан! О, позор!
        Ксения невольно улыбнулась:
        - Вы так неожиданно явились. Буквально из-за угла…
        - Вот именно! - продолжал самобичевание Рахманов. - Как самый настоящий гопник! Я и говорю, нет никакого навыка. Поверите ли, со времен беззаботной юности ни за кем не ухаживал! Вы абсолютно правы, нужно было вначале позвонить.
        - Хотя бы, - согласилась Ксения. - А не пугать неожиданным появлением.
        - Правда, я вам звонил, - вдруг признался он. - Только вы трубку не брали. Видимо, не слышали.
        - Так это вы мне так настойчиво трезвонили?! - вырвалось у нее.
        - Я, я, - подтвердил Рахманов. - А прекратил трезвон, когда увидел вас воочию, идущей к своему подъезду.
        - И откуда же вы взяли мой номер?
        - Ищущий да обрящет, - скромно заметил Рахманов.
        - Ну вот что, Иван. Еще раз спасибо за приглашение и поздравление. Но мне пора.
        - Может быть, все-таки ненадолго, а? Сходим, посидим, поговорим немного? Совсем чуть-чуть!..
        - Нет и нет! - категорично мотнула головой Ксения и вышла из-за угла.
        - Эх, болван я последний! - с горечью сказал он. - Не могу толком позвать в ресторан понравившуюся женщину…
        У подъезда по-прежнему стояла черная тонированная машина. Около нее хмуро топтались бандиты. Время от времени они задирали головы, разглядывая темные окна Ксениной квартиры.
        Ксения испуганно юркнула за угол, к Рахманову.
        - А знаете что, - сказала она Рахманову. - Я, пожалуй, приму ваше предложение. В конце концов, дела не волки, в лес не убегут. А завтра праздник.
        - Вот это славно! Прошу, пожалуйста, в машину! - возликовал Рахманов и широким жестом распахнул перед Ксенией дверь бежевой «ауди».
        Ксения торопливо уселась на переднее сиденье и захлопнула за собою дверь.
        - Я знаю одно прекрасное местечко в старой Москве, - говорил Рахманов, выезжая со двора. - Уютный романтический подвальчик! Отличная кухня. А какая карта вин! Туда-то мы с вами и направимся!
        Рахманов включил зажигание, и Ксения случайно заметила, что его взгляд задержался на черной тонированной машине.
        Наверное, догадался, подумала она, покидая ненавистный двор.
        - Сказать по правде, еще по дороге в Москву я долго ломал голову над вопросом, куда бы вас пригласить, - говорил Рахманов, спускаясь по крутым ступеням в подвальчик. - Перебрал кучу разных мест. И все казалось что-то не то. И даже стоя около вашего дома, я все никак не мог сделать выбор.
        - Вы не москвич?
        - Я питерский.
        - Выходит, вместо того, чтобы просто позвонить мне, вы приехали аж из самого Питера?
        - Мне кажется, это не очень далеко. Но если быть точным, то я приехал из северного предместья Питера. Небольшой городок на границе Финляндии и России. Мне подолгу приходится жить там - это связано с моим бизнесом. Не бывали у нас?
        - Нет.
        - Городок, скажу вам, преотличный. Построен в одиннадцатом веке шведскими рыцарями. Вот если бы вы съездили туда, прогулялись по старой части города… Я бы вам показал все самое интересное! Но я понимаю, - вздохнул он, - мои фантазии далеко оторвались от границ реальности…
        - И что же тут такого необычного? - спросила Ксения, оглядывая низкие каменные своды, кованые светильники на стенах и массивную дубовую мебель.
        - О, кроме кухни, о которой я уже упомянул, здесь интересна сама атмосфера. Этот ресторанчик состоит не из зала, как обычно, а из множества разнообразных таинственных закутков в форме глубоких ниш. Они расположены в самых неожиданных местах. Находясь в такой нише, чувствуешь себя полностью изолированным от всего остального мира. Удивительное чувство! Поэтому мне и захотелось побыть с вами, Ксения, именно тут! А не в каком-нибудь шумном зале, где придется перекрикивать грохот оркестра.
        - Да, местечко оригинальное, - признала Ксения. - Но малость мрачновато.
        - Если не нравится, мы сейчас же уйдем отсюда, - всполошился Рахманов. - У меня на примете есть еще два достойных…
        - Нет-нет, - остановила его Ксения. - Тут неплохо. Останемся тут.
        - У этого ресторанчика есть еще один важный плюс. - Он сделал таинственное лицо. - Его хозяин - мой старый добрый приятель. Поэтому за качество обслуживания стыдно мне не будет.
        Рахманов усадил Ксению в массивное кресло, обитое черной кожей, в самом дальнем закутке-нише. В закутке царил полумрак. Здесь не было верхнего света, лишь мозаичные фонарики интимно светили из стен.
        - А теперь я на секунду вас оставлю, - сказал Рахманов с видом фокусника и исчез.
        Вскоре он появился в сопровождении хозяина заведения. Ксения сразу узнала его. Это был популярный певец советско-перестроечной поп-сцены. Как он располнел с тех пор, мельком подумала Ксения.
        Бывший кумир танцполов отрастил усы и бородку и стал разительно похож на художников позднего Возрождения.
        Хозяин заведения многозначительно посмотрел на Ксению и хлопнул себя по животу:
        - Что сегодня будем есть-пить, ребята?
        - А что ты нам сегодня предложишь, Серега?
        - Вано, для вас все самое лучшее. Настоятельно рекомендую утку моего собственного приготовления. Я запеку ее с яблоками и брусникой.
        - Мы голодны, как шакалы! - взвыл Рахманов. - А ты только собираешься запекать?!
        - Только спокойно, это недолго. А пока первое блюдо - рыбная солянка с каперсами! Мое фирменное! И ты это знаешь!
        - Вот это по-нашему! Тащи ее скорей!
        - Стоп, Вано. Мы забыли про закусоны, выпивку, фрукты и десерт.
        - На твое мудрое усмотрение. Но только сам понимаешь, Серег… - Рахманов осторожно скосил глаза на Ксению.
        - Стало быть, вы бизнесмен? - поинтересовалась Ксения, когда они остались одни.
        - И бизнесмен тоже. Это вас удивляет?
        - Просто из вашей книги мне показалось, вы человек творческий. Да и друзья ваши все музыканты. А не бизнесмены…
        - Ах-ха! - рассмеялся от души Рахманов. - Спасибо на добром слове. Но я думаю, что настоящий бизнес и творчество - неразделимые понятия. Мы говорим «бизнес» - подразумеваем творчество. Мы говорим «творчество» - подразумеваем…
        - Разве? - усомнилась Ксения, вспоминая Володин бизнес.
        - А как же?! Вот, например, Серега. У него чудесный ресторан. Он настоящий бизнесмен-ресторатор. Но кулинария для него творчество. Он сам готовит. Творит! Это для него творческий акт!
        - У вас тоже ресторан? - догадалась Ксения. - Теперь понятно.
        - Ксения, вовсе нет! - умилился Рахманов.
        - А что же?
        - А угадайте. В качестве подсказки скажу: мой бизнес связан с рок-музыкой. Но только отчасти. Бьюсь об заклад - не отгадаете!
        - Вы… - задумалась Ксения. - Как же это называется… Продюсер?
        - Можно, конечно, и так сказать, - нехотя согласился Рахманов. - Но очень приблизительно.
        Пришел Сергей. Прислушиваясь к разговору и хитро улыбаясь, он расставил перед гостями тарелочки с салатами и бутылки вина.
        - А можно я подскажу? - мучительно простонал ресторатор. - Только намекну?! Это будет считаться звонком другу. Вано у нас…
        - Ни в коем случае! - запротестовал Рахманов. - Никаких звонков! И никаких друзей я не потерплю!
        - Тогда удаляюсь за уткой.
        - Иди-иди. Ну, Ксения, как?
        - Вы… исполнитель подпольных песен.
        - Ух, мать честная, как сильно сказано! - восхитился Рахманов. - Бывает, Ксеня, бывает и такое. Это точно. Но только не в рамках бизнеса.
        - Тогда вы… - Она внимательно всмотрелась в Рахманова. - Вы хорошо говорите. У вас правильная и даже изысканная речь. И приятный поставленный голос. Стало быть, вам приходится много говорить. И говорить на публику. Возможно, вы деятель или телевидения, или журналистики. Или радио.
        - Так-так, - изумленно поддакнул Рахманов.
        - Но журналистика сразу отпадает, - продолжала она. - Потому что вы сами признались, что книга - ваш первый опыт в литературе. Хотя, не скрою, очень удачный.
        - Верно-верно. Я новичок в литературе.
        - Однако телевидение тоже отметаем. Мы все смотрим телевизор. Я бы вас знала в лицо.
        - Фантастиш!
        - Остается радио, - заключила Ксения.
        - Я потрясен! - признался Рахманов. - Я просто не ожидал! Я был уверен, что вы никогда и ни за что… Ксения, я преклоняюсь перед вами!
        - Значит, я угадала?
        - Ксения, у меня нет слов! Вы не только красивая и безумно обаятельная женщина! Вы еще и сказочно умная женщина. А такое сочетание - большущая редкость.
        - И какое же это радио? Может быть, «Наше»? Я иногда слушаю его в пробке.
        - Ксения, я робею перед вашей прозорливостью! Но только мое радио не в Москве. А в том самом шведско-финском городке. Называется оно «Наш выбор. FM». Вначале, когда мы только открылись, так оно и было. Мы крутили исключительно русский рок. Репертуарно очень похоже на «Наше радио». Но потом…
        - …вы перешли на попсу, - улыбнулась Ксения, - как в том чеховском рассказе.
        - Не припоминаю что-то, - серьезно признался Рахманов.
        - В провинциальном городке один человек решил открыть книжный магазин для просвещения местных жителей. К нему часто заходили, но спрашивали то спички, то крупу. Он стал расширять ассортимент бакалейными товарами, огородным инвентарем. А книги пылились без надобности в самом дальнем углу магазина. В конце концов он продал их оптом на вес.
        - Очень грустная история, - вздохнул Рахманов.
        - У вас не так?
        - И так и не так. Понимаете, Ксения, Москва огромна. И радиостанций в ней пруд пруди. Поэтому каждое радио может позволить себе узкую специализацию. А в нашем городе мы - единственные и неповторимые. Поэтому мы и рок, и поп, и политобозреватели тоже.
        Явился хозяин со скворчащей уткой, расточавшей головокружительный аромат.
        - У-у! - застонал Рахманов. - А вы, Ксения, сомневались, что кулинария - это искусство! Еще какое искусство!
        Сергей сам отрезал и положил в тарелку сначала Ксении, потом Рахманову
«правильные» кусочки.
        - Под нее я бы рекомендовал французское каберне, а не русскую водочку. - Загадочно улыбнувшись, хозяин заведения удалился.
        За время бизнесменствования Володи Ксения побывала во многих ресторанах. Но такой роскошной трапезы она не пробовала никогда. К тому же нервное напряжение послед него месяца требовало от нее огромного расхода энергии. В общем, ела Ксения с волчьим аппетитом. И Рахманов, радуясь, что Ксении нравится в ресторане, счастливо заключил:
        - Скажу банальность. Но талантливый человек во всяком деле талантлив. Молодец Серега!
        - Молодец! - подтвердила Ксения, принимаясь за второй кусок утки.
        За беззаботными разговорами, изысканной кухней и тонким вином Ксения почти забыла о своем горе.
        Когда после ресторана Рахманов вез ее домой, она радостно смеялась его милым остротам.
        - Признаюсь, Ксения, - говорил Рахманов, - мне с вами трудно будет расставаться.
        - Однако же придется. - Она кокетливо улыбнулась в ответ.
        - Я понимаю, - вздохнул он. - А может быть, давайте сделаем так. Я улажу свои дела на радио и снова приеду к вам. И мы опять сходим куда-нибудь. Если вам понравился сегодняшний вечер - можно еще раз навестить Серегу.
        - Не могу ничего обещать, Иван. У меня тоже ужасно много дел.
        - Понятно, понятно. Мне так вас будет недоставать… Не хочу быть навязчивым… - Рахманов замялся, но, словно решившись, продолжал: - А вот если бы вам чуть-чуть отдохнуть от дел и… и приехать к нам. Хоть денька на два - на три…
        - О-о, куда хватили! - усмехнулась Ксения.
        - А я бы вам устроил лучший номер в лучшей гостинице. Ну как?.. Идет?
        - Нет, конечно.
        - Я буду очень скучать. А вам меня не жалко? Совсем не жалко? Совсем-совсем?..
        - Иван, прекратите. Вы же прекрасно понимаете, что никуда я не поеду! И не будем говорить об этом.
        - Ксения, а если я вас не выпущу? Просто не смогу отпустить? Я честно говорю. Просто не смогу, и все! Тогда что нам делать?
        - Ничего. Отп?стите как миленький.
        - Ксения, но я хочу, чтобы вы были со мной.
        - Иван, мне очень не нравится этот разговор. Давайте его прекратим!
        - Хорошо, давайте. И сценарий такой. Мы, минуя ваш дом, едем сразу ко мне. О, это будет романтическое путешествие! Ночное шоссе, одинокий автомобиль. А в нем только вы и я.
        - Иван, вы сейчас довезете меня до моего дома, - раздельно и строго проговорила она. - Мы с вами распрощаемся. И вы благополучно уедете в свой шведско-финский городок. Других вариантов сценария я не рассматриваю!
        - Ксень, посмотрите на меня, - раздосадованно заговорил Рахманов.
        - Я вас уже видела! - Она демонстративно отвернулась. - И ничего нового не увижу.
        - Ксения, выслушай меня, пожалуйста. Я не мальчик какой-нибудь. Не пьяный. В ясном уме! Я взрослый мужчина и отвечаю за свои слова и поступки! И если я говорю, что не могу и не хочу жить без тебя, - значит, так оно и есть.
        - А разве мы уже на «ты»?
        - Согласен, я не умею объясняться в любви. Навыка нет! Зато я говорю от сердца. А ведь это важнее всего. Или я не прав?
        Ксения ничего не ответила. Отвернувшись к окну, она незаметно улыбнулась. Ей конечно же были приятны его слова. И его напор.
        - И я требую, чтобы ты была со мной! И ты будешь со мной! И баста!
        - Как интересно! - Ксения сделала вид, что крайне возмущена. - Даже так - «будешь» и «баста»?! Ты даже не поинтересовался, есть ли у меня муж. Хочу ли я быть с тобой. Или не хочу. Да мало ли какие у меня обстоятельства!
        Машина въехала во двор Ксениного дома.
        - Меня это мало заботит, - буркнул Рахманов. - А сейчас ты просто обязана пригласить меня на чашку чая.
        - А если дома муж?
        - Да какая разница?!
        Ксения собралась произнести какую-то колкость в ответ, но вдруг осеклась.
        У ее подъезда по-прежнему дежурила черная тонированная машина с перегонными номерами. Только теперь около нее маячило уже четыре молодчика. Один из них отрывисто говорил по армейской рации. Двое других озирались кругом. Четвертый, задрав голову, напряженно следил за окнами Ксениной квартиры.
        Рахманов обнял Ксению и привлек ее к себе. Она не вырывалась, не могла сопротивляться. Молодчики разом отняли у нее жизненные силы, превратив в безвольную ватную куклу.
        Рахманов целовал ее в губы долгими поцелуями. Потом взял обеими руками ее голову и страстно прижал к себе.
        - Я тебя хочу… - шептал он.
        Ксения ткнулась лицом в его грудь, неожиданно разрыдалась. Конвульсивно сотрясаясь всем телом, она рыдала безудержно.
        - Что? - Рахманов мучительно всмотрелся в ее глаза. - Что, родная моя? Что случилось?!
        - Они… - словно дитя, жаловалась Ксения. - Вон же… они…
        - Только не надо так плакать… - принялся утешать ее Рахманов. - А кто они такие? Ну, не надо… Ну, пожалуйста… И чего они тут стоят?
        - Ждут… меня ждут…
        Молодчики тоже заметили бежевую «ауди» Рахманова. Они напряженно всматривались в ее лобовое стекло, но видели за ним лишь одинокий мужской силуэт.
        - И зачем же они тебя ждут?
        - Сегодня последний день… - всхлипывала Ксения, - день расчета…
        - Деньги?! - удивился он. - Ты им задолжала крупную сумму?! И теперь вот…
        - Да, да…
        - Я не верю! Не могу поверить, - категорически заявил Рахманов, - чтобы ты, радость моя, связалась с такой шпаной. Нет, просто в голове не укладывается. Ты и они… Тут что-то не так.
        - Не я… Мой муж.
        - Тогда что же твой муж не выходит к ним на беседу?
        - Он исчез… Уже давно… И они теперь… ко мне…
        - Ага, вот теперь мне все ясно!
        Ксения попыталась поднять голову. Рахманов ее не пустил. Ксения зарыдала пуще прежнего.
        - И теперь я не могу… домой к себе…
        - Мы разберемся с ними! - жестко сказал Рахманов. - Это я тебе обещаю. Но пока тебе опасно тут появляться. Мало ли что у них на уме.
        - Ооочень ооопасно… - призналась Ксения.
        Поглядывая на машину Рахманова, молодчики начали приближаться.
        - До выяснения личностей этих братанов, - он нежно погладил ее волосы, - и реальных обстоятельств дела предлагаю вам, Ксения, временное прибежище.
        Ксения лишь слабо кивнула.
        Молодчики были уже близко. Рахманов резко развернулся, и бежевая «ауди» покинула негостеприимный Ксенин двор.
        - Телефон! - коротко бросил он ей, неотрывно глядя на дорогу.
        - Что телефон?
        - Вытащите сим-карту из аппарата. В противном случае они всегда будут в курсе вашего местонахождения.
        Неверными руками Ксения расстегнула «молнию» на сумке. Телефон валялся на самом дне.

* * *
        Машина летела в ночи. Мимо проносились редкие огни спящих деревень.
        Рахманов напряженно глядел вперед и молчал. Ксения немного успокоилась. Она сидела закутавшись в плед и бросала незаметные взгляды на Рахманова.

«Не успели мы отъехать от дома, он так переменился, - размышляла она. - О любви больше - ни гугу. Снова перешел на «вы». И вообще все больше молчит».
        Ксения не могла понять этого молчания. Оно казалось странным. Даже подозрительным.
        - Иван, - сказала Ксения, чтобы нарушить напряженное молчание. - А почему вы назвали свою книгу «Ты не отражался в зеркалах»?
        - Я слегка переделал слова Валькиной песни из альбома «Неотражение». Песня так и начиналась: «Я не отражаюсь в зеркалах»…
        Рахманов слегка улыбнулся, не отрываясь от дороги, и смолк.
        - Да, но говорят, - продолжала Ксения, - что в зеркалах не отражаются… вампиры… вурдалаки. И прочая потусторонняя нечисть.
        Рахманов хмыкнул:
        - Говорят.
        - Так что ж тогда? - допытывалась Ксения. - А?
        - Я вообще-то написал об этом, - не сразу отозвался он.
        - Вы написали, - торопливо припомнила Ксения, - что Валентина часто обвиняли в наркомании. И еще в пьянстве.
        - Да. Но он не был подвержен ни тому ни другому.
        - Я это прекрасно помню, - согласилась она. - Но он что… правда не отражался в зеркалах?
        Рахманов странно глянул на Ксению:
        - Правда. Никогда не отражался.
        - То есть как? - спросила она, чувствуя странное неприятное удивление. Они проскочили какой-то населенный пункт, и теперь по обеим сторонам шоссе тянулся черный лес. - А почему? - решилась все-таки поинтересоваться на всякий случай.
        Рахманов молчал.
        - Почему же он в зеркалах-то не отражался? - настаивала Ксения. - С чем это связано, а?
        - С чем связано-то? - эхом повторил Рахманов.
        - Вот именно! С чем? Мне всегда казалось… я думала… что это народные поверья. Басни! Про вампиров.
        Рахманов вздохнул, покачал головой.
        - Ну что вы, Ксения?! Просто бедного Вальку критики обвиняли и до сих пор обвиняют во всех смертных грехах. Поэтому я и решился написать о нем книгу.
        - А про зеркала?
        - И про зеркала тоже. Они неутомимо приводят его собственные слова «Я не отражаюсь в зеркалах». И на этом основании заключают, что он вампир.
        - Иван, а на самом деле?
        - А на самом деле я привел эту песню в эпиграфе ко всей книге.
        - Как-то не обратила внимания на эпиграф, - созналась Ксения.
        - Эти, с позволения сказать, критики даже не удосуживаются прослушать песню до конца. А слова там такие:
        Я не отражаюсь в зеркалах дорогих ресторанов,
        Потому что меня там нет.
        Я не отражаюсь в стеклах дорогих лимузинов,
        Потому что я не езжу там, где ездят они…
        И так далее. И скажите на милость, при чем здесь какой-то вампиризм?
        Ксения рассмеялась. Рахманов замолчал и вновь хмуро уставился на дорогу.
        Ксения успокоилась, но на душе остался нехороший осадок.
        Она покрепче завернулась в плед и почувствовала, что начинает засыпать. Но все-таки странно, как Рахманов резко переменился, подумала она сквозь дремоту. И что он за человек, неизвестно.
        Когда Ксения открыла глаза, было уже светло. Из низкого неба крапал мелкий дождь.
        - Далеко еще до Питера? - зевнула она.
        - Питер давно проехали, - буркнул Рахманов.
        В это время машина остановилась перед глухим забором. Кругом шумел вековой хвойный лес.
        Проснувшись утром, она каждый раз с трудом вспоминала, где находится. Как она оказалась в этой огромной комнате, где все напитано запахами хвои и сухих трав, а за стеной тяжело и монотонно ухает море?!
        Словно не доверяя себе, она выбегала на лоджию и, к своему удивлению, видела мощные сосновые кроны, темную полоску пляжа и серые, беспокойные воды Финского залива. Штормы и сильные ветры - примета марта на Карельском перешейке.
        Завороженная первозданным пейзажем, она подолгу стояла на лоджии и, лишь окончательно замерзнув, возвращалась в спальню, вставала под теплый душ, стряхивала последние остатки сна.
        Душевая кабина была устроена в дальнем углу спальни. Рядом с ней - велотренажер.
        Прежний хозяин дома был минималистом на особый лад. Вел здоровый образ жизни, ценил большие пространства, свежий воздух, будто принципиально не делал лишних перегородок и терпеть не мог мишуры.

«Хоть бы зеркальце маленькое повесил где-нибудь, - вздыхала Ксения, выходя из душа. - Чтобы сделать маску, наложить крем…»
        Приходилось спускаться в цоколь, в громадную синюю ванную. И здесь, подойдя к зеркалу, она забывала про маски и лосьоны и подолгу смотрела на собственное лицо.
        - Что он мог увидеть во мне? - произносила она наконец. - Ведь ничего нет особенного…
        Правда, жизнь на природе вернула ей яркий румянец, но глаза оставались по-прежнему грустными, а у губ застыла, не желая разглаживаться, жесткая складка - память о ее последних московских месяцах.
        Да и смешно было рассчитывать, подойдя к зеркалу в один прекрасный день, увидеть в нем ту хорошенькую, смешливую девочку, в которую некогда с первого взгляда влюбился Володя.

«Утомленная женщина между сорока и тридцатью, но ближе к сорока. И ничего более. В общем, все ясно…»
        Она медленно и прилежно накладывала на лицо крем, ни капли не веря в его чудотворное действие. Впереди ее ждал целый длинный, ничем не занятый день - ей предстояло только думать и вспоминать. Грызла тоска по детям, хотя она точно знала, что мама и тетя Кира справляются с внуками уж никак не хуже, чем она.
        После кофе Ксения обычно шла на улицу. Дом был окружен солидной, как и все здесь, территорией. Она прогуливалась по мощеным дорожкам между сосен и берез, смотрела на пожухшую прошлогоднюю траву, прошлогодние листья, островки нестаявшего снега и не видела их. Все думала: почему, для чего, зачем…
        Или вдруг ей вспоминалось, как морозным солнечным утром восьмого марта она впервые переступила порог этого странного дома.
        - Что это? - недоверчиво спросила она Рахманова.
        - Моя дача.
        - Правда?
        Он усмехнулся:
        - Точнее, моя вотчина!
        - Почему же именно вотчина?
        - Это дом моего отца, который он завещал мне, как старшему сыну.
        - Живете строго по Русской правде? Как вся Древняя Русь?
        - Сейчас увидите, что Русь у нас не такая уж древняя. - Он улыбнулся, жестом приглашая ее зайти: - Чувствуйте себя как дома… Или нет. Лучше - будьте хозяйкой.
        Она пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок после дороги. Увидела громадную джакузи, стиральную машину и прочие атрибуты современного жилища и мысленно согласилась с Иваном: в этом доме действительно не пахнет древностью.
        Разве что ностальгией по древности - чуть-чуть. Большую часть первого этажа занимает каминный зал, у камина - медвежья шкура.
        - Охотничий трофей отца, - сообщил Иван не без гордости.
        Они сидели на шкуре у огня, пили красное вино.
        Она сказала:
        - Спасибо. Это самое необычное в моей жизни Восьмое марта.
        - Я рад.
        И все… Дальше - о природе, о крае, об отце. Он был не только директором завода в Петербурге, но завзятым охотником и рыбаком. Рыбачил на озерах, на востоке Ленинградской области.
        - Вы были близки с отцом?
        - Для того чтобы быть близкими, мы с ним были слишком разными. Понимаете, система ценностей, образ жизни и проч. Ему по понятным причинам не нравилось мое увлечение рок-музыкой. А его жизнь мне казалась… как сказать?.. Наверное, скучной.
        - Даже охота и рыбалка?
        - В общем-то да. Я так и не проникся поэзией уничтожения несчастных животных. А вы, Ксения, любите порыбачить?
        - Я как-то не пробовала.
        - Значит, все у вас впереди. Попробуем, если вы захотите. Экипировка у отца была первоклассная. А теперь я покажу вам дом. Собственно, здесь все очень просто. Справа кухня, там, в глубине, кабинет. Ради бога, пользуйтесь компьютером, но осторожнее с Интернетом. Не нужно обозначать себя, заходить на свои странички в социальных сетях. Думаю, ваши недоброжелатели не теряют надежды вас найти… И от мобильной связи, пожалуйста, пока воздержитесь.
        - А от мобильной связи-то почему?
        - Да все по той же причине!
        - Но мне нужно позвонить, - не выдержала она. - Анне Викторовне, детям, маме…
        - Насчет Анны Викторовны - не беспокойтесь. Я так и так буду ей звонить, скажу…
        - Что вы скажете?
        - Что-нибудь убедительное. И маме вашей я могу позвонить в принципе.
        - Вы можете ее напугать! Она всегда ждет самого худшего.
        - Не огорчайтесь, Ксения. Ваш карантин, - Рахманов иронично усмехнулся, - ненадолго. Скоро вы сами позвоните своим близким и все им расскажете. Ну-с, идем дальше. Наверху у нас спальня…
        У нее сладко екнуло сердце. Конечно, спальня - самое подходящее место…
        Когда в машине он начал говорить ей о любви, о своих желаниях, она попросту оскорбилась. Хорош кавалер! Накормил уткой с яблоками, налил стопку водки - и будьте любезны?! Поедем в номера?! Да еще под маской эдакой девственной невинности. Подумать только, он ни за кем не ухаживал со студенческих лет!
        Но потом было совсем другое. Он спас ее - повел себя как настоящий мужчина. Тот абстрактный идеальный мужчина, о котором мечтает каждая нормальная женщина…
        И вот они стоят вдвоем в спальне у распахнутой настежь балконной двери… От выпитого вина, бессонной ночи, дальней дороги она словно отяжелела. Хочется положить руки ему на плечи, голову - на грудь. Или наоборот - поднять голову вверх, подставить губы. «Вот я, твоя Эсмеральда!» - как поется в одной дурацкой песенке, которую она слышала у Ники.
        Он заметил ее закрытые глаза.
        - Здесь, я думаю, вам удобнее всего будет расположиться. Вы очень устали, Ксения?
        И почему он опять говорит ей «вы»?!
        - Нет-нет… - Голос был как будто не ее - хрипловатый, низкий. - Здесь просто очень яркое солнце.
        - Хотите прилечь? Отдохнуть с дороги?
        - Пожалуй.
        Она прилегла на застланную кровать, укрылась курткой. Хотя сразу по приезде Иван включил газовое отопление, перезимовавший без хозяев дом по-прежнему дышал на них стужей.
        Как в старом анекдоте, она старательно укутывалась, демонстрируя изо всех сил, как ей холодно. И все напрасно. Он не прилег, не присел в ногах, наоборот, сразу направился к двери:
        - Я спущусь вниз и тоже посплю. Имейте в виду, нам еще надо позаботиться об ужине.
        Когда она проснулась, яркое мартовское солнце уже склонялось за кроны сосен. В доме не было решительно никаких продуктовых запасов, поэтому было решено идти в ресторан.
        - А неужели тут есть рестораны? - не верила Ксения. - Я думала, тут одни дремучие леса.
        - Как раз наоборот! Это, в сущности, курортное место, здесь много пансионатов, домов отдыха, ну и, конечно, сопутствующих им заведений. Сейчас, естественно, их большая часть закрыта, но один ресторан, я знаю точно, работает.
        - Давайте пойдем пешком. Мне нужно осмотреть окрестности, разузнать, какие тут магазины…
        - Почему это женщины так любят магазины? Куда бы ни приехала, первым делом - в магазин.
        - Но мне надо жить, покупать продукты…
        - Не беспокойтесь, Ксения. Я сам буду привозить вам все необходимое. В сложившейся ситуации вам не стоит уходить далеко.
        - Но я не хочу быть в тягость вам…
        - А мне это и не в тягость.
        - Почему? - задала она провокационный вопрос.
        - Потому что вы - моя гостья.
        И вот он приезжает, как обещал.
        Каким-то непостижимым образом она научилась вычислять дни его приезда. В эти дни она готовит ужин: жареная курица с клюквенным соусом, рыба, запеченная с овощами на решетке, бараньи ребрышки гриль.
        Он ест и хвалит. Но Ксения отлично понимает, что он не тот мужчина, путь к сердцу которого лежит через желудок.
        После ужина они идут гулять к морю. В плохую погоду сидят у камина с красным вином из папиной коллекции.
        Но что бы они ни делали, все чаще в обществе Ивана Ксения чувствует раздражение и даже смутный протест. Ей не нравится его предупредительная вежливость, его умение вести беседу в свободном, непринужденном тоне и даже наперекор ее желанию втягивать ее в разговор. В этом угадывался профессионализм радиоведущего. А ей хочется другого. Отношений - вот чего хочется ей! Но, несмотря на располагающую обстановку, почему-то ничего путного не выходит.
        Она испытывает досаду поражения и начинает вести себя неадекватно.
        - У вас плохое настроение? - любезно интересуется Иван. - Вы расстроены? Устали?
        В ответ на такую трогательную заботу она не смеет сказать, что чувствует себя в его комфортабельном доме как в западне. Ее жизненный ритм полностью сбит. Ее московские дела не движутся с места. Ей нужно день и ночь ломать голову над проблемой поиска денег, а она только гуляет по саду, как царевна Несмеяна. Она пробовала поговорить с ним об этом, для убедительности даже показала кредитный договор с банком.
        Рахманов повертел договор в руках. Спросил, зачем она подписала это. Выяснив, в чем дело, уверил ее, что все эти проблемы - сущая ерунда, не стоят выеденного яйца, и попросил ее не заморачиваться.
        Еще Ксении было крайне неприятно сознавать, что она существует за его счет, и она невыносимо скучала по двойняшкам. Каждый раз, открывая «В контакте» страничку дочери (она каким-то чудом вспомнила Никин пароль), Ксения готова была разрыдаться, глядя на тоненькую, высокомерно улыбающуюся Нику. В графе
«религиозные убеждения» дочь писала: «Верю, что Бобик рано или поздно поставит мне
«пять» по алгебре». Она была такой неисправимой дурочкой, такой сумасбродкой… Что будет с ней, если бандиты доберутся до Дмитрова?
        Лучше не думать!.. Ксения тотчас же отключалась от Интернета, шла в сад и здесь снова возвращалась к своей главной теме.
        Она совсем не интересна Рахманову. Вначале понравилась, а потом - вдруг разочаровала. Когда? В ресторане-подвальчике? По дороге в Питер? Что она сказала? Что сделала не так?
        Почему он не выгонит ее тогда?! Разыгрывает благородство? Это жестоко, наконец! Ведь чем дольше она живет под крышей его дома, чем больше узнает его, тем сильнее привязывается к нему. Сильнее влюбляется.
        Да… И это слово, абсолютно несовместимое с грустным усталым лицом, которое смотрело на нее из зеркала сегодня утром, это слово - единственно верное в ее ситуации.
        Ко всем ее прочим бедам ей не хватает только нечастной любви!..
        Неужели он этого не понимает? Неужели не чувствует? Господи!
        В тот день неожиданно потеплело.
        Блеклое финское солнце пригревало так жарко, что по саду можно было гулять без куртки. Стоя на солнцепеке, Ксения попробовала даже снять свитер, намереваясь оставаться в одной футболке, подставляла солнцу лицо и руки, грелась, нежилась в весенних лучах, что-то мурлыча себе под нос.
        Психологи утверждают: одним из способов привлечь внимание мужчины может стать смена имиджа. Он привык видеть ее грустной, даже угнетенной, но сегодня (Ксения точно знала, что Рахманов появится на даче именно сегодня!) она встретит его беззаботно и радостно.
        Жаль, конечно, что она ограничена в средствах. У нее нет косметики. Нет даже другой одежды, кроме свитера и джинсов.
        Что ж, будем довольствоваться тем, что есть, сказала она себе, изо всех сил стараясь увлечь себя новой затеей, словно интересной игрой.
        Для начала можно подстричь челку. О посещении парикмахерской по причине карантинного режима не могло идти и речи, поэтому Ксения взялась за ножницы, аккуратно отделяя прядку от прядки, укоротила каждую, как ей казалось, не более чем на миллиметр. Но челка все рано получилась косой, какой-то зигзагообразной. И при этом почему-то юношески короткой, что тоже не входило в ее планы.
        Однако это открытие Ксению ничуть не расстроило. Такое случается и после посещения профессиональных мастеров. Вообще ей патологически не везло с парикмахерами, потому-то в конце концов она и остановилась на своей теперешней прическе: челка и длинные, до лопаток, волосы. С такой прической она минимально нуждалась в услугах парикмахера и стилиста.
        Густые длинные волосы сами по себе смотрятся роскошно. И сексуально, как утверждают те же психологи. Да, сексуально!.. Достаточно просто их вымыть и распустить. А то она все время ходит с пучком, как старая библиотекарша. Так любого ухажера отвадить недолго.
        Ксения тихонько смеялась, при помощи фена вытягивая мокрые, блестящие пряди. Этим же феном она уложила несчастную челку кончиками вниз. И, глянув в зеркало, сказала сама себе, что так свежо и молодо не выглядела со времен своего романа с Володей.
        Оказалось, что колдовать над имиджем - чертовски интересное дело. Жаль, до приезда Рахманова остается мало времени, а надо еще приготовить ужин.

…Услышав шум мотора и шелест шин, Ксения бросила стряпню и, как была, в простой белой футболке с разбросанными по плечам волосами, побежала к воротам. Новый имидж определял новую линию поведения. Она была рада его приезду и не собиралась скрывать своей радости.
        - Здравствуйте, Иван!.. Какая погода, прямо лето! Смотрите, какой закат!..
        Ксения протянула руку Рахманову, и он пожал ее, на мгновение задержав дольше положенного в своих руках. Ага! Вот он - первый знак будущего успеха.
        - Здравствуйте, здравствуйте! - Он улыбался. - Приятно видеть вас в хорошем настроении. В последнее время, мне кажется, вы слегка захандрили.
        Она рассмеялась:
        - Разве? Даже не верится, что, живя в этих местах, можно захандрить. Такая красота… А запахи! А вид с балкона какой! Знаете, я каждое утро просыпаюсь, выхожу на балкон и долго-долго смотрю на море.
        - Я понимаю. Для вас, москвичей, море - экзотика. Но даже я, в общем-то местный старожил, когда живу в этом доме, начинаю свой день с балкона.

«Могли бы начинать вместе, - озорно мелькнуло у нее в голове. - Тебе стоит только захотеть!»
        А вслух сказала:
        - Для меня море как наркотик!
        - Мне то же самое говорил Валентин.
        - За это пресса окрестила его наркоманом!
        - Ксения, - начал вдруг Рахманов серьезно, но запнулся и, как ей показалось, покраснел. - Ксения, вы так можете простудиться. Вы легко одеты, а к вечеру стало прохладнее. Кое-где еще лежит снег!
        - А на кухне знаете какая жара?! Я уж и кондиционер включила - все равно!.. Боже мой, я забыла! У меня же на кухне…
        Она стрелой помчалась по мощеной дорожке, а он не спеша следовал за ней и, когда вошел на кухню, увидел ее склонившейся над противнем с почерневшими кусочками чего-то некогда съедобного и даже, может быть, аппетитного. Волнуясь, она теребила кончики длинных шелковистых волос, и это милое движение делало ее похожей на провинившуюся школьницу, которая переживает свой проступок сильнее, чем он заслуживает того.
        - Все сгорело! Нам придется сидеть без ужина.
        - Зачем же такие крайности? Поужинаем в здешнем ресторане. Сейчас на веранде открыли окна. Вы можете любоваться морем прямо из-за столика… Хотите поехать в город?
        - Но вы говорили, в город ехать опасно.
        - Я только сказал однажды, что вам не стоит посещать здешние магазины. Здесь, в пригороде, все знают друг друга. На вас обязательно обратят внимание… Но я говорил об этом вначале, возможно, тогда я переоценивал опасность…
        - Откуда вы знаете, что переоценивали? - Ксения оторвалась от созерцания обуглившегося ужина и посмотрела на Рахманова внимательно и нервно.
        - Судя по тому, что ваши враги никак не проявили себя, они либо не столь могущественны, как это представлялось вначале, либо не настолько заинтересованы, чтобы достать вас из-под земли.
        - А вы сами, Иван, хотите поехать в город со мной?
        - Разумеется! - Он заговорщицки подмигнул ей. - Вам, конечно, надоело сидеть в четырех стенах. А потом, появиться на людях с такой красивой женщиной…
        - Вот уж не думала, что вы тщеславны!
        - Почему тщеславен?
        - Если мы появимся в ресторане вдвоем, ваши друзья… я правильно поняла, мы едем в ресторан к очередному вашему другу?
        Он кивнул.
        - Ваши друзья подумают о нас нечто большее, чем есть на самом деле.
        - Ну… и пусть думают!
        Она засмеялась:
        - А обманывать нехорошо! Тем более друзей. - Но, видя, что он не поддерживает шутку, добавила: - Хотя, конечно, это ваше дело… Поехали! Минуточку, я только надену свитер. - На волне приподнятого настроения она снова чувствовала себя молоденькой девушкой. Пятнадцати лет семейной жизни как не бывало.
        Ксения убежала к себе наверх и вернулась в глухом, под горло, темно-сером свитере. Рахманов встретил ее взглядом грустным и нежным. Взгляд обезоруживал. Она растерялась, вмиг забыла про свое доморощенное имиджмейкерство и тихо спросила:
        - Иван, что-то не так? Почему вы так смотрите на меня?
        - Вы красивая женщина…
        - Да!.. Вы говорили мне об этом однажды, - робко напомнила она, надеясь повернуть разговор в русло того, уже далекого мартовского вечера.
        - И я думаю, вас, наверное, тяготит эта жизнь в четырех стенах…
        - Нет! Что вы?! Я всем довольна! Мне достаточно, что вы навещаете меня иногда. Вы для меня… - бормотала она, все больше смущаясь. - Мне очень хорошо… Я вам благодарна…
        - У вас даже нет нормальной одежды, чтобы пойти в ресторан.
        - То есть я, по-вашему, одета ненормально?
        - По-моему, нормально. Вам идут холодные, строгие тона. Но вам самой, наверное, хочется…
        - Спасибо, но…
        - Вам в свитере будет жарко. В ресторане много народа. Душно, накурено…
        Она вдруг вспомнила о своем новом имидже, улыбнулась как ни в чем не бывало и спросила кокетливо:
        - Вы хотите подарить мне вечернее платье?
        - Да, и платье. И другую одежду. Скоро совсем потеплеет, начнется настоящая весна…
        - Мне неловко было вас об этом просить, но вы правы. Мне действительно необходимо купить кое-что.
        - Тогда в путь. Начните знакомство с нашим городом с визита в пассаж.

* * *
        Неторопливо двигаясь по линиям опустевшего в этот поздний час пассажа, Ксения обдумывала стратегию покупок.
        Было решено, что доминантой ее новой коллекции одежды станет льняной костюм цвета мокрого асфальта. Классический жакет с аккуратными пуговицами светлого металла - вещь поистине феноменальная. Сшит он грамотно и сидит как надо.
        А главное - с помощью такого жакета легко сконструировать любой имидж. С черной водолазкой жакет выглядит спокойно и импозантно. На голое тело - дерзко и сексапильно. Гибкая шея, худые, как у подростка, руки, небрежно засученные рукава - и все это в сочетании с классической строгостью фасона.
        В таком прикидке вы можете творить с мужчиной все, что только вам заблагорассудится! Вам ничего не стоит взволновать, взбудоражить его воображение, но при этом вам так же легко будет сохранить желаемую дистанцию. Так строго блестят пуговицы на вашем жакете! Так сурово смотрят на визави безупречные лацканы.

«Чего же ты хочешь? - не удержавшись, прошептала она своему отражению, которое было слишком красиво, чтобы Ксения в полной мере могла считать его своим. Оно лишь отчасти напоминало ту утомленную, грустную женщину из синей ванной. - Будоражить или держать дистанцию?.. Дистанцию он и так держит, но…»
        Она лишь смутно улыбнулась, вспомнив, как Рахманов запинался и краснел, стоило ей только перейти в наступление.

«А ты уверена, - продолжала она, - что сама хочешь вернуться на несколько дней назад и повести отношения по новому пути, минуя ту непонятную переломную точку?..»
        Ксения опять замолчала, вспоминая, как в тот странный вечер в машине он шептал ей, задыхаясь: я хочу тебя, а она отворачивалась - как ни в чем не бывало. Сейчас не отвернулась бы, наверное…
        Вдруг она опомнилась и принялась порывисто расстегивать пиджак. Щеки горели шальным румянцем, дыхание участилось.
        - Ты сошла с ума! - сказала она себе строго. - Заигралась. Не в твоей ситуации…
        Она уже хотела снять жакет, потом передумала, решила, что будет правильно явиться в нем ресторан. В жакете и голубых джинсах смотреться она будет вполне естественно, потому что ресторан наверняка левый или хотя бы с налетом левизны и никакого дресскода там не предусмотрено.
        А хоть бы и был дресскод!.. После той злополучной невстречи с Володей к вечерним платьям она чувствовала стойкое отвращение. И стоят они дорого. Лишние траты рахмановских денег не входят в ее планы.
        Рахманов дал ей свою кредитку и просил не стесняться, но деньги она расходовала скупо, вещи покупала функциональные и простые. Успокоилась, выкинула из головы разную блажь и в виду имела исключительно тихое житье-бытье на рахмановской даче, а не посещение ресторанов.
        К жакету была куплена юбка в складку, новые джинсы, несколько футболок, светлая ветровка и уютный, цвета топленых сливок кардиган.

«Этими вещами я как-нибудь обойдусь до лета, - думала Ксения, направляясь в секцию белья. Но вдруг вздрогнула: - А что со мной будет летом?.. А после лета?.. Ах, да не надо об этом думать! Сказал же Рахманов: ни о чем не беспокойтесь… А почему должна верить Рахманову?! Как последняя дура, верила собственному мужу и где оказалась?!»
        А где, собственно, она оказалась? В секции дамского белья! И уже несколько минут с преглупым видом стоит перед игривым комплектом пятьдесят четвертого размера, смотрит, как розовые бабочки порхают по необъятным черным кружевным трусам. И продавщица крутится рядом, суетится:
        - Эта модель есть вашего размера.
        - Спасибо, я еще посмотрю.
        Она купила несколько комплектов белья (очень скромных, исключающих саму мысль о призывности), белую шелковую пижаму - единственную вещь, в которой посторонний глаз мог усмотреть потакание ее женской слабости, купальник и теплый махровый халат. Чтобы не дрожать по утрам на лоджии.
        Шурша фирменными пакетами, Ксения непринужденно сбежала по ступенькам пассажа. Летящей походкой дошла до машины Рахманова. Ксения уже чувствовала на себе его внимательный мужской взгляд.
        Она небрежно пощелкала ручкой двери. Вот это странно…
        Машина оказалась закрыта и пуста.
        Ксения оглянулась по сторонам. И быстро отыскала его. Рахманов стоял около другого входа в пассаж. Но не один. С ним была женщина.
        Они оживленно разговаривали. Рахманов игриво смеялся. Напротив них мигала розовая реклама. Но Ксении показалось, что лицо Рахманова от смеха наливается кровью. Женщина, глядя на его лицо, русалочно хохотала.
        Неприятная картина!..
        Женщине лет тридцать. Серые брючки так обтягивали ее попку, что казалось, вот-вот лопнут по шву. Легкая не по сезону курточка была распахнута. А под курточкой… телесного цвета облегающая блузочка!
        Здорово, а?!
        Женщина хохотала, будто ее щекочут. При этом она ловко встряхивала головой, и ее русые волосы эффектно разлетались по плечам.
        Ксения глядела на эту откровенную картину, не в силах отвести взор. А Рахманов каков оказался! Он так увлечен беседой, что не видит ничего вокруг.
        Но вот Рахманов обернулся и заметил Ксению. Но вместо того, чтобы поспешно распрощаться, они вдвоем направились к Ксении.
        Это зачем?
        - Познакомьтесь, Ксения, - без тени смущения сказал Рахманов. - Это Линда… А это Ксения.
        Женщина по-мужски протянула руку.
        - Очень приятно. - Ксения пожала интимно теплую ладонь.
        - Ксения, все купили? - заботливо поинтересовался Рахманов. - Или что-нибудь еще осталось?
        - Купила абсолютно все, что хотела. - Она поспешно закрыла эту тему.
        - Ксения, - сказал он с расстановкой, - мы ведь хотели с вами где-нибудь поужинать? Так?
        Ксения скупо кивнула. В вопросе ей почудился какой-то подвох.
        - Так вот, - продолжал Рахманов. - Линда встретилась мне очень кстати! Она приглашает нас к себе поужинать при свечах!
        Втроем? Вот в чем дело! Его интересуют шведские расклады!.. А Рахманов, словно в подтверждение ее мыслей, пояснил:
        - Интересное имя Линда. Вам не кажется? Просто Линда на четверть шведка. Ее дед был швед.
        - В нашем городке все так перемешано, - прибавила Линда. - Русские, финны, шведы. Такая вот куча-мала.
        - Поэтому едем скорей! - заключил Рахманов, и его лицо вновь стало красным.
        - Нет уж! - категорично заявила Ксения. - Во-первых, я совсем не голодна. А потом, я очень устала…
        - Вот и отдохнем в непринужденной обстановке. - Рахманов незаметно подмигнул Линде, однако Ксения заметила его знак.
        - Нет. И нет! И вообще… не хочу…
        Рахманов опять подмигнул Линде. Та хохотнула.
        - Не хочу, - развивала свою мысль Ксения, - и не поеду. Ни за что не поеду!
        - Ну что ж… - вздохнул Рахманов, - если не хотите…
        - Нет, не хочу! И не…
        - Тогда… Раз-два - взяли!..
        Рахманов вдруг подхватил Ксению справа.
        Линда - слева. Ксения почувствовала, что ноги ее оторвались от земли. И она оказалась на заднем сиденье автомобиля. Рядом с ней плюхнулась запыхавшаяся Линда. Рахманов с силой захлопнул за ними дверь.
        - Продолжим знакомство, - сказал Рахманов, трогаясь с места. - Итак, Линда. Это ведущая на нашем радио.
        - И не только ведущая, - прибавила Линда, - но еще редактор…
        - И еще диджей! Причем все свои обязанности она выполняет блестяще. Вот что значит человек на своих местах!
        - Да ладно тебе, Рахманов, - отмахнулась Линда.
        - Нет не ладно. Работника нужно стимулировать хотя бы словесной похвалой. Теперь Ксения…
        - Про Ксению мы премного наслышаны, - заметила Линда. - Он про вас, Ксюш, рассказывает нам каждый божий день.
        - Правда? - улыбнулась Ксения.
        - А то?! И такая она. И сякая. Даже прям завидно становится. Не женщина, а одно сплошное совершенство. Верно я говорю, Рахманов?
        Рахманов смущенно закашлялся.
        - Ну, спасибо тебе, Линдочка. Вот уж не ожидал, что ты мне такую свинью подложишь. Сейчас я хотел бы сказать немножко о другом. Ксения вместе с тем еще и редактор одного солидного московского издательства. Вот так вот!
        Линда вдруг хлопнула себя по лбу.
        - Слушай, Рахман! Я ж совсем забыла…
        - Линда, - попросил Рахманов. - Не называй меня Рахманом, хотя бы при Ксении.
        - Это что-то новенькое! - Линда изумленно посмотрела на Ксению, потом на Рахманова. - Это почему?
        - Просто не надо, и все… Мне кажется, Рахман - это большой лохматый пес.
        - Офигеть! Вот что с человеком делает…
        - Не ерничай, а!
        - Хорошо, буду звать тебя Иваном. Подходит? Или тоже что-то не то? Иван - лапти - щи.
        - Вот молодежь нынче пошла, - покачал головой Рахманов. - Ты им слово, а они тебе… Ладно, зови как хочешь.
        - У меня совсем из головы выскочило, Рахманов! Как там твоя книжка про Вальку Уса?
        - Вот Ксения прочла и одобрила. Так что спрашивайте в книжных магазинах страны.
        - Ну ты, Рахманов, и жлоб. Такое грандиозное событие пытался зажучить? Вот жучара-то!
        - Каюсь. Я сам забыл. Завертелся, понимаешь.
        - Не каяться нужно, Иван. И не оправдываться. Все равно тебе не оправдаться. А проставляться! Когда?
        - А прям сейчас.
        - Сейчас - это само собой! Но сейчас - штрафное проставление. За забывчивость. Я еще раз спрашиваю тебя. Где? Когда? И во сколько?
        - Вот мы с Ксенией подумаем. - Рахманов хитро глянул на Ксению. - И тогда ответ тебе дадим.
        - Вы только не затягивайте, ребята. А то пени пойдут.
        - Но на самом деле героем торжества должна быть Ксения. Ведь если бы не она читала мои бредни…
        - Стоп, Рахманов. Ты что, совсем?! Ты хочешь сказать, что проставляться должна Ксения, что ль?!
        Рахманов от души рассмеялся:
        - Ну, Линда! Молодец! Вот какие орлы у нас работают! Горжусь!
        Он остановился около супермаркета.
        - Вы поворкуйте. А я сейчас. Поработаю над ошибками.
        - Поработай, Ваня. Но только очень недолго.
        Они стояли на широкой старинной площади, мощенной брусчаткой. Супермаркет, в ко тором скрылся Рахманов, располагался в первом этаже массивного длинного дома, напоминавшего пакгауз. Вдали, в проемах между такими же древними постройками, виднелись мачты кораблей. Правее - изящный мост перекинулся на соседний остров, тесно заставленный островерхими крышами.
        - Красиво, - призналась Ксения. - И таинственно. Похоже на декорации к средневековой сказке.
        - Находите? - улыбнулась Линда. - Я-то местная. Родилась тут. А вот мой муж, москвич, тоже называет наш город сказочным. Правда, вся история его появления здесь и наше с ним знакомство, действительно, напоминает сказку.
        - Расскажете?
        - Конечно. Митька, студентом будучи, возомнил себя великим путешественником. Каждое лето они с друзьями отправлялись в какие-нибудь новые края.
        В то лето прибыли они на Финский залив, в местечко чуть севернее Пенатов. Берега там были пустынные. И даже дикие.
        Поставили палатку. Надули лодку. Разожгли костерок. И сели вокруг праздновать благополучный приезд. А время к ночи.
        Ребята были веселые. Выпили, конечно, на славу. И тут, как водится, вспыхнул жаркий спор. Поспорил Митька, что к утру он наловит ведро угрей.
        Несусветная глупость, конечно. Приятели его залезли в палатку да в спальные мешки. А Митечка наш столкнул хлипкую лодочку в черную воду, прихватил с собой для сугрева бутылочку. И был таков.
        Наутро продрали ребятки глаза. Смотрят - нет Митьки. День прошел до вечера. А Митя так и не появился.
        - И что же с ним случилось?
        - А случилось с ним вот что. Уплыл Митя подальше, закинул удочки. Да и уснул.
        Проснулся он от несусветного холода. Ни удочек, ни мешка с едой в лодке не было. Смотрит кругом, но ничего понять не может. Берегов не видно. Где он? Отвечать некому. Принялся грести. Да не в ту сторону.
        Гребет сердешный, налегает на весла. А берега все нет и нет. Нет и нет. Выбился из сил окончательно. Весло сломал! Что делать дальше - не знает.
        А тут стемнело и начался ливень. Митька лег на дно лодки. И думает: вот он, последний час.
        - И как же?.. Кто его спас?
        - Рыбаки. Они ловили кильку. На берегу коптили ее и закатывали в банки. Получались шпроты. Утром рыбаки доставили полуживого Митеньку в свой рыбацкий поселок на острове. А там случайно оказалась я. В то лето я гостила у своей подружки. Отец ее был рыбаком.
        В дверях супермаркета появился Рахманов.
        - И правда, как в сказке.
        Ксения взволнованно вздохнула. «Но и я здесь оказалась очень похожим образом, - подумала она. - А спаситель мой - Иван».
        - Работа над ошибками завершилась успешно! - Рахманов осторожно сгрузил рядом с собой несколько увесистых пакетов. - А вы тут, слышу, сказочки сказываете?
        - Вспоминаем былое, - вздохнула Линда.
        - А ведь и у меня с этим городом связаны романтические воспоминания.
        - Вот уж не ожидала от тебя, Рахманов! - засмеялась Линда.
        - Давно это было, - начал он, выруливая с площади. - Учился я тогда на втором курсе политеха. Восемнадцать лет прожил в Питере, но никогда в этом пограничном городке не бывал.
        В то время организовались мы в группу. Называлась она ни много ни мало «Насмерть». И вот решили мы дать первый свой, так сказать, выездной концерт. Естественно, подпольный. Нашли глухой ДК на Черной речке. Набралось ползала фанатов. И то много. Все сидят смирно. Чувствуют противозаконность мероприятия.
        Настраиваем свою нехитрую аппаратуру. А сами волнуемся страшно. Но за двадцать минут до начала вдруг появляются сотрудники. И гонят нас! Идите, говорят, куда хотите. А тут никаких концертов не потерпим.
        Как быть? Понуро выходим из ДК. А рядом платформа электрички. Подходит какой-то поезд. Кто-то и крикнул: айда, хлопцы, подальше отсюда.
        Набились мы с фанатами в один вагон. И поехали. Шум, гвалт, всеобщее братание. Напряжение снято, спасибо сотрудникам.
        Ехали-ехали… И оказались на конечной станции.
        - Прибыли в наш милый городок, - догадалась Линда.
        - Точно! И какой концертик мы тут закатили! У самого моря. Скалистый берег, вековые сосны. И ночь. А вдали прямо в море мерцают огни древнего города. Кстати, спасибо рыбакам с коптильного завода - помогли нам с электричеством. Фанаты в восторге. Притащили откуда-то три громадных бидона с пивом. Но главное - баран!
        Представьте только, идет концерт. А рядом со сценой на вертеле жарится целая баранья туша. Я стою - пою о том, как мне все осточертело и смерть - единственное мое избавление. А у самого слюнки так и текут! Ну когда же, когда можно этого барана попробовать!
        Все засмеялись.
        Рахманов заглушил мотор и сказал:
        - Приехали.
        Вслед за Линдой Ксения выбралась из машины. Со всех сторон их обступали невысокие, в несколько этажей, старинные домики. Уютным мягким светом горели фонарики на стенах.
        - Как хорошо тут! - призналась Ксения.
        - Мне очень хотелось, Ксения, - продолжал Рахманов, - чтобы вы начали знакомство с нашим городом именно отсюда.
        - Этот квартал - еще финская застройка, - сказала Линда, ведя компанию в один из домов. - Наш город отошел к России только в 1944 году. Тут все осталось по-старому.
        - Самое интересное - это планировка квартир. Сейчас Ксения сама в этом убедится.
        - Квартира проектирована по принципу старофинского оленеводческого чума, - пояснила Линда.
        И правда. Таких квартир Ксения не видела еще никогда.

* * *
        Пока Рахманов разворачивал свои покупки, Линда-экскурсовод водила Ксению по собственной квартире.
        - Смысловой центр квартиры - зал со множеством дверей и массивной печью, которая в наше время всего лишь декорация. Видишь, окна под потолком, но ни одно из них не выходит на улицу. Угадай, почему?
        - Ой, и правда. А почему? - удивилась Ксения.
        - А потому что зал кольцом опоясывают все остальные помещения, - подсказал Рахманов.
        - Конечно! - согласилась Линда. - Из зала можно попасть куда угодно. Вот дверь в Митин кабинет. Он у нас крупный радиоинженер. Поэтому ему нужен отдельный кабинет. Соседняя дверь в детскую. А рядом - наша с Митей спальня. Потом идет кухня. Далее кладовка…
        Линда весело открывала перед Ксенией двери. Супружеская спальня показалась Ксении несколько мрачноватой, вся мебель была черно-чугунной, витой, а драпировка - белая и ажурная.
        - Оригинальная квартира, - согласилась Ксения. - Без коридора.
        - Комнаты, опоясывая зал кольцом, лишают его дневного света, - говорила Линда. - В оленеводческом чуме вопрос решался просто - отверстием вверху. Как быть тут?
        - Точно так же, - сказал Рахманов. - Дыркой в потолке.
        - Финские архитекторы нашли другой, более подходящий выход.
        - Окна в соседние помещения, - догадалась Ксения.
        - А чтобы в зале не было видно, что делается в комнатах…
        - …и наоборот, - вставил Рахманов.
        - …окна прорублены под самым потолком. Потолок четырехметровый.
        - А если встать на стул? - засмеялся Рахманов и хлопнул в ладоши. - Девушки, прошу к столу!
        Когда они вошли, он резко выключил свет. Ксения с Линдой ахнули.
        - Ты что, Рахман?.. - изумленно произнесла Линда.
        - А что? - самодовольно переспросил Рахманов.
        Длинный стол, застланный белоснежной скатертью, ломился от изобилия салатов, мясных и рыбных ассорти, вазочек с фруктами и пирожными, разнообразных винных бутылок. Но самое удивительное - канделябры с горящими свечами.
        - Ты где взял эти канделябры? - продолжала дивиться Линда.
        - Как где? Все там же, - пожал плечами Рахманов. - В супермаркете.
        - И свечи?! И скатерть?!
        - И скатерть! И что тут странного, не понимаю, - немного смущенно добавил он.
        - Очень даже мило получилось, - улыбнулась Ксения, когда все расселись за столом. - Настоящий романтический ужин.
        - А Ксения оценила! - обрадовался Рахманов. - Итак, с чего начнем? Ксения, можно вам налить муската?
        Рахманов с Ксенией сидели напротив друг друга. Она несколько раз поймала на себе его внимательный и, как ей показалось, восторженный взгляд.
        - Линда, а где твои мужчины? - спросил Рахманов. - Я имею в виду мужа и сына.
        - В тренажерном зале. Сейчас придут.
        - Ага, - кивнул Рахманов, и Ксения снова ощутила на себе его взгляд. Она не спеша подняла глаза - Рахманов тут же сделал вид, что высматривает какой-то салат рядом с ней.
        Некоторое время ели молча. В тишине было слышно, как Рахманов тяжело переводил дух. Приподнявшись, он потянулся за кусочком хлеба и опрокинул бутылку.
        - Ах ты. - Он украдкой взглянул на Ксению.
        По скатерти расплывалось красное пятно.
        - Ничего-ничего, - вскочила Линда. - Сейчас ликвидируем.
        Она убежала на кухню за салфеткой.
        - Можно я вам положу рыбы? - спросил Рахманов.
        - Положите, пожалуйста. - Ксения протянула ему свою тарелку.
        - Неплохая рыба, - сказал он, сгрузив Ксении в тарелку большой кусок, за ним второй и собираясь положить и третий.
        - Спасибо, мне достаточно.
        - Достаточно? - переспросил Рахманов.
        Вернулась Линда.
        - К этой рыбе полагается горчичный соус. Так вкусней. - Рахманов осторожно, чтобы ничего не задеть, взял соусницу и вновь опрокинул ту же самую бутылку.
        - Господи, да что ж такое?! - Линда опять убежала на кухню.
        - Ксения, у меня все валится из рук… - вздохнул Рахманов.
        - Я воспитанный человек и этого не замечаю.
        - …потому что вы очаровательны.
        - Вот как? - Ксения изобразила удивление.
        - О, если б вы сейчас видели себя со стороны! Мне жалко, что я не художник. По обе стороны от вас горят свечи… А фон рембрандтовский - глубокий и таинственный…
        Вернулась Линда.
        - Хорошо, что ты канделябры свои не посшибал, - заметила она, промокая на скатерти вторую лужу.
        - А как фантастически вы смотритесь в этом скромном жакете! - продолжал Рахманов, когда Линда удалилась. - Ксения, вы королева!
        Ей было приятно и неловко одновременно. Неловко еще и оттого, что рахмановские комплименты могла услышать Линда.
        - Напрасно вы думаете, что этот жакет простой, - шутливо заметила она. - Заметили, наверно, как полегчала ваша кредитка?
        Но Рахманов не воспринял шутки.
        - Ксения, я совсем другое имел в виду. Я хотел сказать, что этот жакет вам удивительно к лицу.
        - Иван, давайте обсудим это потом.
        - Давайте. У вас удивительно красивые, такие гибкие руки. Я наблюдал, как вы режете мясо, ломаете хлеб. И не мог оторваться…
        Будто вспомнив о чем-то, Рахманов примолк окончательно.
        В дверь позвонили.
        - Идут мои мужчины. - Линда мелькнула на пороге кухни и сразу убежала открывать.
        - Ксения… - произнес Рахманов. - Ты мне должна ответить на один вопрос… Это касается нас обоих…
        - Я слушаю тебя. Говори.
        - Для меня это крайне важно… Учитывая обстоятельства, в которые ты… То есть в которых мы находимся…
        Рахманов говорил с большим трудом.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Да. Они мешают…
        - Кто они?.. - уточнила Ксения. - О ком ты говоришь, Иван?
        - Понимаешь, Ксения, мы в таком положении сейчас… - начал Рахманов, но договорить ему не удалось. В зале появилась Линда в сопровождении рослого бородача.
        - Прошу любить и жаловать, мой муж Митя. А это Ксения. Она приехала из Москвы.
        - О! - воскликнул Митя, присаживаясь рядом с Рахмановым. - Как там наша матушка-столица?
        - Скучаешь по Москве? - вскинув глаза на мужа, Линда опустилась рядом, положив руку ему на плечо.
        - Отнюдь, - засмеялся Митя. - По чему мне скучать? По вавилонскому столпотворению? Или по километровым пробкам? Нет уж, голубчик! Здесь моя работа, здесь мой дом родной. - Он нежно погладил женину руку и добавил: - И моя женушка.
        - Постойте, я не вижу моего крестника! - воскликнул Рахманов.
        - Твой крестник пошел к Алешке уроки вместе готовить, этажом выше. - Линда показала на потолок.
        - Митя, а где вы жили в Москве? - поинтересовалась Ксения.
        - На улице Гиляровского. Знаете такую?
        - Еще бы. Но вы смотритесь, ни дать ни взять - настоящим шведским рыбаком, - заметила Ксения. - Очень органично!
        Все дружно засмеялись.
        - С волками жить - по-волчьи выть, - развел руками Митя. - Но попал-то я сюда впервые абсолютно случайно. Даже против собственной воли.
        - Ксения уже знает о твоих похождениях. Боже, какой же ты был несчастный тогда! Смотрела я на тебя - и не могла сдержать слез.
        - Ох-хо! - счастливо подхватил Митя. - Все было именно так! Помню, открываю глаза… И ничего не понимаю… Лежу я в какой-то горнице. Чисто кругом, стены белые. В маленьком окошке - серое небо. При этом я совершенно уверен, что нахожусь на том свете. Но меня мучает один вопрос: ад это или рай.
        Поначалу со слабой надеждой решаю, что, наверное, рай. Стоит удивительная тишина. Меня никто не пытает и не жарит на сковородке.
        Но тут до меня долетает запах копченого. И я понимаю, что рай это навряд ли. Кого ж коптят в раю?! Стало быть, как можно скорее отсюда нужно драпать.
        Пытаюсь встать… Но не могу. Тело онемело, руки нестерпимо болят. Вот когда я перепугался окончательно и бесповоротно.
        Вдруг слышу за дверью шаги. Все, думаю, не успел. Каюк!
        Дверь осторожно открывается… Я приготовился к самому страшному. Но вместо чертей появляется… ангел!
        Он тихо подплывает. Наклоняется надо мной и… начинает плакать.
        Разве в аду есть ангелы? - дивлюсь я.
        - А я ему отвечаю, - засмеялась Линда. - Как видите - есть! Я-то думала, у мальчика бред. А он меня на полном серьезе за ангела принял!
        - Хочешь сказать, что я до сих пор брежу? Я и сейчас так думаю. Ты - мой ангел!
        - Прекрасно! - воскликнул Рахманов. - Так и думай! Эх, будь я чуточку помоложе - обязательно написал бы композицию. И клип снял бы в готическом духе.
        - А ты напиши роман, - сказала Ксения. - У тебя это прекрасно получается.
        - А что?! - задумался Рахманов. - И напишу! Если ты мне поможешь. С эдаким романтическим хеппи-эндом.
        - То-то и оно, что без энда, - улыбнулась Ксения.
        - Именно! - подхватил Митя. - Без всякого энда!
        - И Букеровская премия, считайте, у нас в кармане! - заключила Ксения.
        - Во! - вспомнила Линда. - А какую темку я сейчас подкину для вашего следующего романа! Закачаешься.
        - Подожди ты! - замахал на нее руками Рахманов. - С этой бы разобраться. Я уже обдумываю сюжет. Не мешай!
        - Два дня назад, - продолжала Линда, обращаясь к Ксении, - в гостях на нашем радио был сам Фунтов!
        - Это который на заре новой России создал товарную биржу? Был такой… Только он, кажется, давно сошел со сцены. Я даже не знала, жив ли он.
        - Оказывается, жив, цветет и пахнет. За время эфира с ним мы получили рекордное количество звонков и эсэмэсок. Фунтов - умный энергичный человек, предлагает свой выход из финансового кризиса. И его проект оригинален, совсем не похож на все остальные.
        - Слыхали мы эти проекты, - отмахнулся Рахманов.
        - Подожди, Иван. Кризис случился из-за порочной финансовой системы. Так?
        - Ну, так.
        - В результате которой образовалось МММ мирового масштаба. Банки легко кредитовали - раздавали направо и налево нарезанную бумагу, то есть деньги-фантики. И напечатать таких фантиков можно сколько угодно. Но что предложил Фунтов?
        - Раздавать ненарезанную бумагу? - усмехнулся Рахманов.
        - Фунтов предложил золото! Золотую валюту.
        - Такое было в России перед Первой мировой войной, - сказала Ксения. - И в тот небольшой исторический промежуток Россия процветала. Правда, наравне с золотым червонцем ходило множество других денег. В том числе и бумага.
        - А Фунтов считает, что нужно использовать только золото. Золотой запас в мире -
85 тысяч тонн. Золотые деньги - удар по международному финансовому пауку. То есть по всей банковской системе! Сейчас золото стоит девятьсот с чем-то рублей за грамм.
        - Мало.
        - Потому что оно мало кому нужно. Золото же в виде денег станет нужно всем. Цена его возрастет. Деньги станут дорогие. А инфляция невозможной.
        - Но пока золото не стало деньгами - оно будет колебаться в цене, как и любой другой товар. Правильно? - вздохнул Рахманов. - А введение одной лишь золотой валюты ликвидирует существующую банковскую систему. Но этот мировой паук - банковская система - грудью ляжет, чтобы подобное не случилось.
        - Так, - кивнул Митя. - Для банкиров лучше кризис, чем самоуничтожение.
        - Я могу предложить другую валюту, тоже проверенную временем, - продолжал Рахманов. - И кроме шуток.
        - Интересно, что?
        - Спирт, - сказал он серьезно. - И пока не поздно открыть производство чистого медицинского спирта. Сырье - опилки. А лесов у нас предостаточно. Во времена последних войн и смут - спирт всегда был ценнейшей валютой. Разве нет?
        - А это идея! - заметила Ксения. - И главное - не надо никого ни в чем убеждать, ничего ковать и менять. Идея блестящая.
        - Спирт и без кризиса нужен всем, - согласился Митя. - Пищевая промышленность, парфюмерная. В медицине, само собой. В технике. Да и в быту никто не отказался бы.
        - Согласна, - кивнула Линда. - Спирт лучше золота.
        - Свой спиртовой заводик, господа, - это свой монетный двор, - засмеялся Митя.
        - Выходит, что так! - подхватила Линда.
        - Итак, открываем заводик? - спросила Ксения. - Кто за?
        Руки подняли все.
        - Единогласно!
        Пока они пировали в доме Линды, выпал снег, и город превратился в декорацию к волшебной рождественской сказке.
        Ксения и Рахманов шли по безлюдной заснеженной улице, свернули на набережную канала. Тут тоже не было ни души, лишь одиноко горели старинные фонарики. На другой стороне канала темнел силуэт средневековой крепости. В ее стене одиноко светилось окошко.
        - И правда как декорации к таинственной сказке, - сказала тихо Ксения.
        - А мы, стало быть, сказочные персонажи.
        - Пойдем в ту сторону. - Ксения кивнула туда, где вдали виднелись мачты кораблей.
        - Пойдем.
        Они брели по пустынной набережной, оставляя одинокие следы на белой целине. Было светло от снега.
        - А я и не знала, что на свете есть такие прекрасные города.
        - Я тоже этого не знал, - улыбнулся Рахманов.
        Они перешли мостик и оказались под стенами замка. Стены эти были сложены из неотесанных камней, над которыми величественно высилась круглая островерхая башня с флюгером.
        - Мне кажется, действие сегодняшней таинственной сказки должно начаться отсюда, - сказала Ксения.
        - В обычное время здесь располагается музей истории города, но сейчас…
        - …музей уже закрыт, - догадалась она.
        - Закрыт музей. Но… - Рахманов многозначительно замолчал. - Подожди-ка минуточку…
        Он быстро скрылся за углом. Ксения осталась одна.
        Она смотрела, как снег в медленном кружении падал на город, засыпая крыши, узкие улицы и набережные канала.
        - Ксения… - позвал Рахманов. - Ксения… Замок открыт. Идем же…
        Они долго блуждали по гулкому мрачному замку. Шведские рыцари, закованные в латы, благосклонно смотрели на них.
        За решетками узеньких окон-бойниц по-прежнему падал снег на пустынный заснеженный город.
        Потом по высоким ступеням они поднимались на башню. На самом верху ее находилась смотровая площадка. Отсюда далеко был виден залив. И город - как на ладони.
        - Как видишь, город расположен на нескольких островах, - говорил Рахманов. - Вон здание ратуши. А во-он дальше форт. Сейчас там ресторан. Кстати, очень неплохой. Обязательно сходим.
        - А где дом Линды?
        - Мы с тобой шли вдоль канала. Вон там свернули. Наши следы еще видны.
        - Прекрасно вижу!
        - А дальше видишь дом с фонариками? Это ее дом.
        - Точно!
        - А вон домик со шпилем. Левее.
        - Вижу-вижу. Очень миленький домик.
        - Там наша радиостанция.
        Рахманов случайно коснулся ее руки.
        - Ты же замерзла! Что же мы тут стоим?!
        - Я очень замерзла, - призналась Ксения. - Но тут так интересно!
        - Ты можешь простудиться и заболеть в два счета! На сыром-то ветру! Пошли скорее к машине!
        Рахманов почти насильно увлек ее вниз.
        В машине включили печку. Стало даже жарко. Ксения расстегнула куртку, потерла озябшие руки.
        Потом они не спеша ехали по заснеженному шоссе, которое с обеих сторон обступали корабельные сосны.
        Когда машина остановилась у ворот дачи, Рахманов вдруг наклонился к ней, нежно убрал прядку волос с ее лица. Совсем близко Ксения увидела его глаза.
        Они слились в долгом поцелуе.
        - Может быть, лучше подняться в дом? - сказала Ксения.
        - Рад бы в рай, - вздохнул Рахманов, - да грехи не пускают.
        - Грехи?
        - У меня ровно через час и пять минут, - он посмотрел на часы, - выход в эфир. Веду постоянную рубрику. Называется это «Ночной разговор на свободные темы с Иваном Рахмановым». Эх, если бы знать, что все так получится!..
        Так получилось, что утром следующего дня халат, купленный накануне в пассаже, ей не понадобился.
        Проснувшись, Ксения не торопилась подняться, как обычно. Открывающийся с лоджии вид на залив утратил над ней свою магнетическую власть. Куда-то улетучились беспокойство о родных, неразрешимые московские проблемы. Мнилось, что ей снова двадцать лет.
        Она неподвижно лежала с закрытыми глазами и думала о Рахманове.

…Когда сегодня вечером он войдет в дом…

«Нет! - что-то щелкнуло у нее внутри. - Сегодня вечером он не приедет - ему необходим тайм-аут! Он должен все взвесить, чтобы приехать и сказать…»
        Она задумалась, подбирая правильные слова, при помощи которых Рахманов расскажет ей о самом главном.
        Начнет он так:
        - Ксения! Мы знакомы с вами уже две недели…
        - Опять «вы»? Вчера мы, и, заметьте, не в первый раз, перешли на «ты» с вами… то есть с тобой.
        - Ты права. В общем, я знаю тебя уже две недели.
        Она сделает удивленное лицо:
        - Только две недели?.. Мне кажется, я живу в этом доме всю жизнь.
        Он радостно закивает:
        - Да, представь, я чувствую то же самое! Как будто ты здесь давным-давно.
        Не придумав никакого грамотного ответа, Ксения решила, что поощрительно улыбнется.
        - Ты стала для меня своим человеком. Родным, близким… И я бы хотел, чтоб ты жила здесь всегда…
        - Чтоб я всегда жила на этой даче, тайком от посторонних?
        - Вовсе нет! Не тайком! И не на даче… Чтоб ты жила со мной. Всегда.
        Она спросит: где?.. Нет, не то… Об этом не надо спрашивать. Лучше вот так полувопросительным тоном:
        - Ты делаешь мне предложение?
        Он смутится под ее строгим взглядом:
        - Извини, что так неловко…
        Нет, он не смутится! Вчера она весь вечер наблюдала его в компании и не заметила в нем склонности смущаться. Даже при первой их встрече в издательстве он ни капли не растерялся, хотя ситуация сложилась преглупая. А во второй свой приезд он и вовсе вел себя… нагловато. Ну ладно, не нагловато, а наступательно. Как обычно ведут себя мужчины, желающие добиться женщины. Приглашают в ресторан, обнимают в машине, спасают жизнь…
        А вот здесь ситуация выходит за рамки обыкновенной! Поэтому говорить ему ничего не надо. Красноречивее любых слов говорят дела. Нужно лишь сделать последний шаг. Войти и просто протянуть руки… в буквальном и фигуральном смыслах.
        Больше ничего не надо. Ни слов, ни клятв, ни обещаний на всю жизнь. Она только хочет быть с ним, а где, сколько - какая разница?
        Предчувствуя скорую и счастливую развязку, Ксения вскочила с кровати, но тут же рухнула обратно. Перед глазами стояла пелена, в голове ритмично забились тысячи молоточков. Чтобы прекратить навязчивые удары, она сжала ладонями виски и лишь тогда почувствовала, что ладони у нее ледяные, а лоб и щеки пылают неестественным жаром.
        - Температура, - произнесла Ксения. За эти дни, как многие одинокие люди, она незаметно привыкла мыслить вслух. Голос прозвучал сипло, а в горле больно перекатились твердые, упругие шарики.

«Это все мое имиджмейкерство!» Говорить было больно, а молчать почему-то страшно. Ее тело изнемогает от болезненного жара, в глазах мечутся разноцветные пятна… И в этом состоянии ей предстоит провести несколько дней в ожидании объяснения Рахманова?! О черт! О проклятье!
        - Надо встать, - продолжала Ксения шепотом. Ей казалось, что звук собственного голоса поможет справиться с тяжелым недугом. - Только потихоньку, - скомандовала она себе. - Села на кровати, встала аккуратненько, держись за стенку, смотри под ноги на лестнице… Надо вскипятить молока и выпить с медом. Мед стоит в горке в каминном зале… Мед всегда дают больным ангиной… - Если она сейчас замолчит, непременно свалится в пропасть. - Ничего, это все не зря… Если бы я не бегала по саду в одной майке, он не повез бы меня в пассаж… не было бы гостей… Линды… обратной дороги…
        Молоко начало подниматься… Давясь горячим, приторным от переизбытка меда напитком, Ксения судорожно прикидывала, что на поправку здоровья у нее два дня срока. Когда приедет Рахманов, она должна быть во всеоружии.
        Последнюю фразу она опять произнесла вслух, ощутив при этом, что шарики в горле стали мягче и меньше.
        - Ну вот, не так все плохо. И молоточки куда-то делись. Зато теперь тупо болит голова. Наверное, мой несчастный организм отказывается мириться с вертикальным положением. Надо бы лечь…
        Но путь до спальни показался ей путем из варягов в греки. Собравшись с силами, Ксения перебралась из кухни в каминный зал, присела на медвежью шкуру у незатопленного камина и, чувствуя, что слабеет, впадая в полусон-полутранс, укрылась бухарским халатом Рахманова-старшего.

* * *
        Тяжко вползали на песок морские волны, по шоссе мимо железной дороги со свистом проносились автомобили, плыли дальнобойные фуры, порывистый ветер тревожно шумел кронами старых сосен, и шум этот, казалось, не сулил ничего хорошего.
        Но в каминном зале рахмановской дачи мерно стучали часы, было тепло, уютно и как-то сказочно спокойно. Словно располагалась она не в лесах Карельского перешейка, а на берегу волшебной молочно-медовой реки.
        В сумерках Рахманов, сжимая в руках прекрасный белый букет, вошел в дом. Прислушался к заповедной тишине, позвал Ксению. Ему не ответили. Лишь что-то зашуршало, задвигалось у камина. Рахманов нажал кнопку выключателя и нервно вздрогнул.
        Его гостья лежала на полу ничком, подсунув руки под голову. Она почему-то была во всем белом, как будто Белоснежка или Снегурочка, лишь черные пряди волос падали на лицо, делая его восковым, мертвенно-бледным…
        В тупом оцепенении Рахманов продолжал смотреть на нее, и самые разные мысли одновременно проносились в его голове. Среди прочих наиболее отчетливо читалась мысль о том, что он, как козел, как фраер, повел ее вчера вечером по магазинам. Хотел поухаживать за женщиной!.. И этот его идиотский жест стоил ей жизни. Бандиты оказались не так просты! Видно, не гоп-стоп, как уверял Серега. Вчера они вполне грамотно выследили их, а сегодня явились в гости.

…Она слышала, как они подъехали к дому, вошли на территорию… За мгновение он пережил тот ужас и боль, которую испытала она сегодня. И вновь содрогнулся - теперь от мысли, что сам уговорил Ксению отказаться от мобильного телефона.

«Она даже не могла позвонить. А звать на помощь здесь бесполезно… Я запугивал ее: по телефону вас легко могут найти, запеленговать! Я просто не хотел, чтобы она болтала с мужем. Боялся… Ревновал. А теперь ее убили…»
        И вдруг, осознав до конца, что произошло, Рахманов кинулся к Ксении и опустился перед ней на колени.
        Как живая! Даже теплая… Он провел рукой по ее лицу. А вдруг ее еще можно спасти?..
        Так и есть!.. Рахманов наклонился и явственно услышал ее дыхание. Дышала Ксения очень тихо, но все-таки дышала.
        Выходит, еще не поздно? Скорее! Надо звонить, кричать, звать на помощь!.. Но он продолжал сидеть как завороженный, слушая ее тихое дыхание. Он будто впал в ступор.
        До чего же нелепо! Он зачем-то выдерживал дистанцию, не хотел сближения с ней. А теперь осталось только слушать дыхание. И кажется - нет ничего прекраснее на Земле.
        Удивительно, как ровно она дышит! Как ребенок! А ее волосы пахнут медом и молоком. Она была такой нежной, беззащитной. Как смели эти подонки…
        Задумавшись, Рахманов щекой коснулся ее головы. Ксения вдруг резко повернулась, открыла глаза и неузнавающе взглянула на него.
        - Вы… вам… как?.. Как вы себя чувствуете? - пролепетал Рахманов.
        Сыпля дурацкими вопросами, он продолжал стоять перед ней на коленях.
        Ксения медленно поднялась, села, поджав под себя ноги. В голове привычно забились противные молоточки, а перед глазами замелькали огни, похожие на огни трассы Хельсинки - Санкт-Петербург, по которой они мчались с Рахмановым. Да, Рахманов… Вон же он перед ней с чудесным, белым, как вчерашний снег, букетом. Явился неизвестно откуда… Она протянула ему обе руки и сказала, собрав последние силы:
        - Здравствуйте, Иван. Это мне?.. Какой великолепный букет!.. А я тут немного приболела…
        - Что они с вами сделали? Сколько их было?.. Вы их запомнили?
        - Вчера мы вроде решили на «ты», - прошептала Ксения. Еще утром собственный хриплый голос бил по нервам, а шепот звучал нежно и интимно. - Ты вообще о чем?
        - О бандитах! Они были здесь?
        - Нет… никого не было. Почему ты решил?
        - Когда я увидел тебя…
        Ксения рассмеялась:
        - Ты подумал, меня убили?..
        - Но… То есть я действительно… Я не знал, что подумать…
        - У меня ангина. Я простудилась вчера.
        - Я предупреждал тебя, что не надо…
        - Но я не раскаиваюсь. Мне так хотелось весны!
        - Всему свое время!
        - Я устала ждать!
        - Потерпи. Терпение вознаграждается рано или поздно.
        - Я в это не верю… Не во что хорошее не верится! А почему ты шепчешь? Тоже горло болит?
        - Нет! Теперь уже ничего не болит, но когда я вошел…
        - Ну что ты, - она сжала его руки, словно хотела успокоить, - просто у меня голова закружилась, я прилегла на шкуру и уснула.
        - Тебе сейчас же нужно лечь в постель.
        - Да… Проводи меня наверх.
        Не отпуская ее правой руки, левой он обнял ее за талию. Она прижалась к его плечу, но все же остановилась, сделав несколько шагов.
        - Давай чуть-чуть отдохнем, Иван.
        - Конечно, отдыхай!
        Сквозь завесу жара Ксения не поняла, как вдруг оказалась на руках у Рахманова. Только от резкого движения застучали в голове молоточки и поплыли по комнате мерцающие цветные огни. А потом, когда огни понемногу стали таять, Ксения увидела, что одета в пижаму и подумала: «В других обстоятельствах я бы вряд ли вышла к нему в таком виде. Что Бог не делает, все к лучшему».
        - Теперь отдыхай. - Рахманов деликатно положил ее на кровать. - Я сейчас, только сгоняю в аптеку. Какие купить лекарства?
        - Не надо никуда гонять. Лучшее лекарство - молоко с медом. Молоко еще есть в холодильнике… и меда в доме целый бочонок.
        Всю ночь горели окна на рахмановской даче. Внезапно вспыхивала белым электрическим светом кухня. Гостиная, словно эхо, отвечала ей скучным серовато-лиловым. За окнами бесшумно и быстро мелькала тень. Потом все так же внезапно гасло, тень пропадала, и вновь в первом этаже рахмановского дома воцарялась ночь.
        А наверху, в спальне, неутомимо теплился красновато-желтый огонек. Прежний хозяин не любил ночников и торшеров. Читал при настольной лампе без абажура - при помощи алюминиевых винтов она крепилась к ночному столику и скорее напоминала прожектор.
        Ксения накидывала на лампу шаль. Шаль - одна из немногих женских вещей, обнаруженных ею в доме Рахманова. Старая, кое-где тронутая молью… Бывает, что к вещам привязываешься, как к людям. Но вот вещь износилась, а выбросить ее невозможно, и на даче она обретает вторую жизнь.
        По вишневому фону шали бегут узоры, летят сказочные золотые цветы. Не настоящие - выдуманные мастерами Павловского Посада. И сама спальня, подсвеченная вишнево-золотистым светом, с таинственным шепотом двух голосов - женского и мужского, тоже начинает казаться кем-то выдуманной. Или приснившейся, привидевшейся в жару, давно, еще в раннем детстве.
        - Так делала моя бабушка, когда я заболевал. В раннем детстве… Поверить трудно, как это было давно… - Рахманов кивает на импровизированный абажур. Он сидит в кресле, чуть поодаль от Ксениной кровати. Часть его лица освещена мягким золотым светом, часть - скрыта в тени. - Все-таки чудно устроено наше сознание. Увидел платок на лампе и сразу вспомнил такие мелочи: двор-колодец, мятные капли, запах камфоры…
        - Камфора - это серьезно. Ты болел воспалением легких?
        - Не знаю… Не помню. Я был совсем маленький, даже еще не ходил в школу. Родители отправляли меня к бабушке на улицу Зеленина. Они работали, некому было со мной оставаться. Я помню только, как болел, а что было дальше - не помню.
        - Дальше ты выздоравливал, возвращался в обычное состояние, в привычную обстановку, поэтому… - Тяжелый кашель мешает Ксении закончить.
        Рахманов спускается вниз, подогревает молоко. В его отсутствие она снова задает себе те же вопросы. Зачем он делает для нее все это?.. Кто он вообще, кроме того, что владелец радиостанции?.. А вдруг все это снится ей? Чужая спальня, ночь, незнакомый, привлекательный мужчина… Она и раньше изредка видела во сне нечто подобное и каждый раз, проснувшись утром рядом с Володей, испытывала непонятное чувство. Тетя Кира сказала об этом как-то: непрожитая жизнь.
        Рахманов бесшумно возвращается в комнату, спрашивает:
        - Ты спишь?..
        Ксения лежит молча, с закрытыми глазами, пытаясь вообразить свое пробуждение рядом с законным мужем. Лицо у нее напряженное и суровое. Рахманов смотрит недоуменно.
        - Я не сплю, Иван. Спасибо за молоко!..
        Она по-детски дует на дымящуюся кружку.
        Наконец, отхлебывает и глотает с мученической миной. Как маленькая. В ней вообще много детского. Но в сущности, он совсем не знает ее. О чем она думала сейчас и почему ее лицо стало вдруг таким мрачным?
        А вначале ему казалось, что все просто: достаточно приехать в Москву, пригласить в ресторан… Он сразу почувствовал, что она одинока и что они из одного теста. Какие еще преграды могут возникнуть между двумя людьми?.. По-мальчишески не дал себе труда представить, что есть дети, старые родители…
        - Иван, что же ты молчишь?.. Я не сплю. Расскажи, что интересного у вас на работе?
        - Сегодня у меня был эфир. Тема - физическое сопротивление насилию. Позвали в гости психолога (теперь без этого никуда!), ну и сотрудника правоохранительных органов, а слушателей попросили писать истории на эту тему в моем блоге. Народ, я тебе скажу, отрывался! Все-таки очень важно грамотно выбрать тему.
        - Наверное, ужасы всякие писали?
        - Я бы не сказал! Приколы в основном. Например, к одному парню прицепились на дискотеке какие-то, слово за слово, и уже, он говорит, чувствую, накрывают голову курткой, валят на пол, пинают ногами. Он думает, ну все, сейчас до смерти забьют, представил, как последний свой вздох испустит. Жаль ему стало себя так, он, сам того не желая, вдруг тяжко вздохнул и раскинул руки, как покойник.
        - Ну и что?
        - Не поверишь! Удары прекратились, голоса стихли… А у него ни одного синяка.
        - Да… Поучительная история. Правильно говорят, что в тяжелых обстоятельствах срабатывает какой-то особый инстинкт и такое начинаешь делать, до чего сам по себе ни за что бы не додумался. Я это знаю…
        Ксения замолчала, вспомнив свою первую встречу с Володей. В нормальном состоянии она под дулом автомата не подошла бы на улице к незнакомому мужчине. Но - сработал инстинкт. И в результате Володя ее спас. Потом, правда, кинул… Где он сейчас и что с ним? А что будет дальше с ними? С Володей, с Никой, с Кириллом? С ней самой? И чем закончится для нее это лесное отшельничество?
        - Ты не спишь?
        - Нет… А кто еще написал в вашу передачу?
        - Да многие. Спецназовец один. Поведал оригинальную историю, как при штурме квартиры немного ошибся адресом.
        - Неужели бывает такое?
        - Как видишь! Ворвались они, значит, в квартиру с соответствующими звуковыми эффектами: стрельба, взрывы гранат. Кричат: все на пол, лицом вниз и еще что-то очень-очень страшное. В итоге выясняется, что квартира не та и дома никого нет, кроме пацана лет семи-восьми.
        - Господи! Бедный мальчик! И ты считаешь, это прикол?
        - Да он даже не испугался! Здрасте, говорит, дяденьки. Спецназовцы сбегали ему за мороженым.
        - Нет, это кошмар! Дети не должны переживать ничего такого. Ни по ошибке, ни в шутку, ни всерьез!
        Она тут же представила Кирилла на месте того мальчика, и слезы невольно подступили к глазам.
        Рахманов заметил, как подурнело ее лицо, искаженное гримасой беззвучного рыдания. А он хотел ее рассмешить. Но она живет во власти своих московских кошмаров. Страшится за детей, за себя… И в самом деле - ситуация прескверная. И все попытки как-то ее разрулить успеха пока что не имели.
        Что он реально может сделать для нее? Просто обнять, прижать к себе и никогда не разжимать рук? Но разве это решение проблемы?..

* * *
        Три дня Рахманов отпаивал Ксению молоком с медом. Наконец, температура спала, противные шарики в горле лопнули, наполнив рот горько-соленым вкусом болезни.
        Ксения самостоятельно спустилась вниз и из соли, соды и йода приготовила себе полоскание. Рахманов нашел ее на кухне с неестественно запрокинутой головой и пульсирующим в горле фонтанчиком.
        - Доброе утро! Я вижу, сегодня тебе лучше.
        - Да, гораздо лучше. - Ксения благодарно улыбнулась ему. - Ты мой спаситель…
        - Рад стараться!.. Хотя никаких особых стараний. Ты очень неприхотливая пациентка.
        - Конечно! Ты слишком беспокоишься обо мне! Ничего особенного мне не требуется.
        - Так ничего особенного и не было.
        - Неправда! Ты не спал возле меня три ночи.
        - Я спал…
        - Урывками!.. Представляю, как ты измучился!
        - Мне этого достаточно, я привык спать мало. Чего, правда, не могу сказать о еде. Как ты смотришь на идею позавтракать?
        - Диетологи эту идею высоко ценят! Самая правильная и легкая диета: плотно завтракать, нормально обедать и совсем не есть после шести вечера.
        - Признайся, ты всю жизнь на диетах?
        - Ох, если бы! Как раз все наоборот! Завтракать я не очень люблю. Времени обычно жалко перед работой и есть еще не хочется. Другое дело ужин - никуда не спешишь, можно уютно устроиться и хорошо поболтать. В сущности, еда не самое главное.
        - Согласен. Но давай все-таки вернемся к еде. Итак, ты ничего не ела три дня…
        - Потому что я на всю жизнь наелась у Линды!
        - Ты не верблюд и не можешь делать внутренних запасов!
        - Такое ощущение, что могу. Мне иногда кажется, что я - мутант…
        - Прекрати наговаривать на себя! Ты просто красивая женщина. Если не хочешь есть, хотя бы выпей чаю.
        - С удовольствием.
        - А теперь марш в кровать! Я все принесу наверх. Ты же мерзнешь!.. Кстати, какой чай ты предпочитаешь? Черный без ароматизаторов? Видишь, мы совпадаем.
        Сняли с лампы вишневую шаль, саму лампу отодвинули в сторону. На столик водрузили поднос. Из ночного стол превратился в чайный.
        - Иван, тебе, наверное, пора ехать в город?
        - Помнишь, как ты мне сказала: дела не волки?
        - Помню! Но твои дела такие серьезные. - Ксения улыбнулась. - Ты - бизнесмен.
        - Честно говоря, не люблю, когда меня называют так. Ведь многие считают, что бизнесмен почти обязательно коммерсант: купи-продай. А я не так воспринимаю свой род деятельности.
        - Но ты ведь тоже продаешь. Эфирное время, например, или приглашаешь кого-то в студию. Делаешь интервью и скрытую рекламу гостю.
        - Но ведь это не самоцель! Хотя…
        - Короче говоря, тебя ждут дела, я все прекрасно понимаю…
        Рахманов расхохотался:
        - И поэтому ты меня тут больше не задерживаешь, я правильно понял?
        В ответ Ксения не придумала ничего лучше, чем сосредоточенно отглотнуть чая.
        - Ладно я шучу. Сегодня после обеда мне действительно надо смотаться в город, но к ужину я вернусь. Ты рада?
        - Конечно. Хотя мы уже решили, что не стоит из-за меня напрягаться. Я самый неприхотливый в мире пациент!
        После его отъезда Ксения валялась в кровати, скучала, от нечего делать вспоминала утренние диалоги с Рахмановым и находила их забавными. Потом незаметно для себя она заснула и увидела чайный стол, себя и Рахманова. Они пили чай с баранками, висевшими прямо над столом на веревке. Ксения явственно чувствовала во рту приторно-сладкий ванильный вкус. Постепенно этот вкус стал разрастаться, заволок рот, проник в горло - оно противно зачесалось и напряглось.
        Ксения проснулась, задыхаясь от кашля.
        Вернувшись из города, Рахманов заявил, что больше не потерпит в своем доме самоуправства и самолечения. Невзирая на отчаянные Ксенины протесты, на дачу был приглашен доктор - из частного медицинского центра в Питере.
        Доктор долго слушал и простукивал Ксению. И наконец объявил, обращаясь к Рахманову, что пневмонию у его супруги можно исключить. У нее бронхит в тяжелой, запущенной форме. Раньше-то обратиться к врачу они не могли?
        Рахманов пробормотал, что болезнь у его жены недавно. На что доктор раздраженно заметил, что болезнь надо душить в зародыше, а не ждать, когда она возьмет человека за горло - в буквальном смысле. Теперь Ксении нужно принимать кучу лекарств, и строго по часам - под рахмановскую ответственность! А знает ли Рахманов, что хороших лекарств на свете нет?.. Почему?.. Еще не изобрели, поэтому! Все с побочным эффектом - одно лечим, другое калечим! То, что искалечат лекарства, будет на его, рахмановской совести.
        Уходя, доктор пообещал Рахманову навестить его супругу через пару дней. Само собой, что после выздоровления Ксении нужно будет приехать в их медицинский центр, сдать анализ крови, исследовать бронхи и легкие. Потому что в таком климате, как у них, с легкими шутить он не советует.
        Услышав, что Ксения в этом климате живет недавно, доктор пуще прежнего накинулся на Рахманова. У женщины еще процесс акклиматизации не закончен, а он позволяет ей без верхней одежды выходить на улицу! Хорош! Это преступление перед ее здоровьем!
        Рахманов слушал доктора с виноватым видом, а Ксению все время подмывало встать и сказать, что Рахманов тут ни при чем. Что ей и в голову бы не пришло советоваться с ним по поводу одежды! Но слабость и жар притупляли, как-то искажали ее возмущение.
        Она так и не узнала, чем закончилась разборка Рахманова с доктором. Лишь различила сквозь сон хлопок двери, рокот отъезжающей машины, который, впрочем, можно было принять и за рокот волн. Все как-то мешалось и путалось.
        А потом вдруг из этого сумбура выплыл собственной персоной Рахманов и сказал, что пора принимать таблетки, что есть, пить, спать, лечиться она будет теперь строго по часам. Ксения пробовала возмущаться, уверять, что лучшее лекарство для нее - сон. А когда приняла лекарство, поняла, что возмущаться больше не хочет. Все дело в том, что ей прописали антибиотики. Лекарства, направленные против жизни микроорганизмов, вызывающих кашель, но заодно и против ее - Ксениной.
        От этих лекарств она как будто одеревенела. Ни кредиты, ни хрупкость будущего, ни сам Рахманов больше не были интересны ей.
        Однако лекарства сделали свое дело - за неделю кашель прекратился. Питерский доктор разрешил Ксении вставать и даже совершать короткие прогулки по саду.
        Видя, что она пошла на поправку, Рахманов засобирался в город. Забив до отказа холодильник и морозильную камеру, он сообщил гостье, что у него накопилось множество не требующих отлагательства дел и, кроме того, очень возможно, что на несколько дней ему придется съездить в Москву. В заключение своего короткого спича он просил Ксению не скучать и быть умницей во всех смыслах. Это означало не выходить в Сеть, не включать мобильник, принимать витамины, пить клюквенный морс, есть гранаты и не бегать по саду в одной футболке.
        Последнее напоминание было ей особенно неприятно. Ксения почти стыдилась своей выходки. Неужели это она - далеко не юная девица - носилась раздетой по саду, чтобы зажечь страстью сердце этого добродушного бодрячка?
        С довольной улыбкой он изрекал прописные истины, прощаясь с ней на пороге дома - веселый, румяный, в меру упитанный.
        - Всего хорошего, Иван, - сказала Ксения холодно. - Благодарю вас за заботу.
        Со странным прилежанием, как запрограммированная, Ксения исполняла предписания питерского врача, о которых говорил ей Рахманов, уезжая. Понемногу она стала чувствовать себя лучше. В душе уже не было той болезненной сухости, и временами Ксения слегка жалела, что не сказала Рахманову на прощание чего-то простого и важного, как собиралась накануне, не протянула руки или даже обеих рук…
        Порой ей казалось, что она ведет себя как собака на сене. Когда Рахманов не скрывает своих нежных чувств, она, по разным причинам, хочет выглядеть недоступной. Но стоит ему чуть-чуть дистанцироваться, она сгорает от неразделенной любви.
        Но может быть, все проще. Эмоциональные фазы у них не совпадают - Рахманов просто-напросто не ее человек.
        А Володя, выходит, был ее?! Кидалово, как говорили о нем бандиты.
        Еще ей вспоминалось печоринское: «Женщины любят тех, которых не знают». А она почти две недели наблюдала его с чашками, кастрюлями, тарелками, полотенцами, просыпающимся в кресле, возвращающимся с покупками… Он готовил ей морсы, варил бульоны, и неудивительно, что его мужские акции рухнули. Ничего плохого нет в том, что ваш муж готовит обед и моет посуду. Но заметьте, муж! А не романтический возлюбленный…
        Ей смутно было чего-то жаль. Иногда своей несостоявшейся любви, а иногда того, что у них с Рахмановым так ничего и не вышло. Он это почувствовал и уехал. И все, как говорится, к лучшему.
        Сидя в дождливые дни на террасе, Ксения пробовала выразить свои переживания словесно. Выходило, к примеру, такое:
        Как я живу? Не скорбя, не любя.
        Будто во сне - но без сна.
        Написанное она обычно комкала - хороший редактор побеждал в ней плохого поэта.

«И ведь это неправда! - Она почти веселилась. - Я пишу «без сна» в угоду романтическим штампам, а у меня здоровый сон и волчий аппетит!»
        В шутку пообещав себе никогда не сквернить бумагу, Ксения взяла зонт и отправилась на прогулку. Гулять по дачному поселку - он назывался «Удачный берег» - казалось интереснее, чем по городу. В городе, даже в таком, как Москва, дома в основном все одинаковые. Не в арбатских переулках, конечно, и не на Бульварном кольце. У них на
«Тимирязевской» - одни хрущобы. Или классические пятиэтажки, или девятиэтажки - хрущобы с лифтом, или шестнадцати-двадцатидвухэтажные дома; но и те мало чем отличаются от перечисленных выше: бетонный фасад, украшенный четкими линиями прямоугольных окон. Ксения знала, что такая застройка имеет один значительный плюс: никому в общем не обидно.
        А в «Удачном береге» крохотные сарайчики соседствовали с каменными замками и бревенчатыми теремами. Но и сарайчики попадались разные, иногда забавные и трогательные: с цветными стеклышками террас, эркерами, резными балкончиками, потемневшими лестничками, ведущими из сада прямо на второй этаж.
        Ксения засмотрелась на очередной такой домик и не заметила, что к ней подбежала громадная рыже-коричневая собака. У собаки была длинная, волнящаяся на боках шерсть, что придавало ей сходство с каким-то экзотическим травоядным. С горным козлом или туром? Ксения неважно разбиралась в животных.
        - Ты чей, пес? - спросила Ксения у собаки. Еще раз окинула взглядом ее роскошную шерсть и добавила полувопросительно: - Но ты ведь чей-то?..
        Собака махнула хвостом-бубликом. Ну наверное, чей-то, разуй глаза.
        И в это время в конце улицы послышался гул мотора. К ним приближался красный скутер, которым управляла яркая блондинка, одетая в камуфляжный солдатский костюм. Не без иронии Ксения подумала о том, что настоящая женщина видна сразу, хоть в рубище ее наряди, хоть в военную форму.
        Серо-голубоватый цигейковый воротник куртки был поднят и кокетливо облегал шею. Алая губная помада, небесно-голубые глаза, растрепавшийся золотистый локон…
        Ловко затормозив, женщина спрыгнула со скутера. Камуфляжные штаны ее были перешиты по фигуре. Женщина, несомненно, гордилась длинными стройными ногами и не собиралась скрывать их.
        - День добрый, - обратилась она к Ксении. - Ну, Ричи, не прыгай так! Не надо… Он добрый, вы не обращайте внимания. - Ксения опасливо провела рукой по добротной спине пса. - Просто еще маленький, - продолжала красотка. - Одиннадцатый месяц пошел.
        - Маленький, да удаленький! Это какая порода?
        - Это помесь! Кавказская овчарка и чау-чау.
        - Надо же! Помесь, а выглядит лучше, чем чистопородный пес!.. Никогда бы не подумала.
        - Ричи - мой помощник. - Женщина улыбнулась, демонстрируя великолепные зубы. - Мы с ним охраняем дачи. А вы у нас в поселке давно?
        - Почти месяц… А вы на самом деле охранник? Охранница?..
        - Вот именно, - развеселилась блондинка, - не то охранник, не то охранница! Я - председатель дачного кооператива «Удачный берег». Будем знакомы, Бунина Лариса Павловна. Можно просто Лариса. А вы?
        Ксении пришлось назвать себя.
        - Очень приятно, Ксения! Ничего, что без отчеств?
        - Конечно.
        - Вы у нас, стало быть, снимаете? Нет… Ну, я поняла, - дипломатично подсказала блондинка, - гостите у знакомых. На каком участке, можно узнать?
        - Вот там, - Ксения указала в сторону своей улицы, - если идти отсюда третий дом от угла по левой стороне.
        - Сорок второй участок, - без запинки отрапортовала Бунина. - Алексея Петровича Рахманова дом. Вы родственница его?
        - Нет… Я знакомая.
        - Что же вы, знакомая, а не знаете, что Алексей Петрович скончался год назад?
        - Я не знала Алексея Петровича лично. Меня пригласил на дачу его сын.
        - Вот как? - Глаза у Ларисы Павловны засверкали от любопытства. - Который из них?
        - Иван.
        - Забавно, черт возьми!
        - Простите?
        - Я имею в виду, что Ваня - молодец! Добился все-таки своего. Вы ведь в курсе их дачной эпопеи? Может, все у них успокоилось, а может, только поутихло и впереди новые судебные тяжбы… Да!.. Алексей Петрович строил, строил, а наследники его… просто фу, как себя повели!
        - А… как? - спросила Ксения.
        - Судиться стали! Светлана, его вдова, как узнала, что дом теперь принадлежит Ваньке, такой подняла хай! И главное, хитрюга, строит из себя сироту казанскую. Дом, говорит, строился на наши семейные деньги. Мы недоедали-недосыпали, мальчикам ботинок лишнюю пару купить не могли… А мальчикам ее, когда Петрович строил этот дом, слава богу, по тридцатнику уже стукнуло! Она ко мне как-то в правление пришла и говорит: я же Ване предлагаю по-хорошему. Ему полдачи, мне полдачи. Чтоб в жару было где голову приклонить. Представляете?
        - Представляю.
        - А перед судом Ванькины адвокаты выяснили, что своей вдове Петрович завещал коттедж на озерах в Финляндии и сыновьям прикупил по квартире! Суд признал завещание справедливым. У нас в поселке все очень обрадовались. Потому что Светлану тут все терпеть не могут. Мадам Продам! А Ванька - наш человек. И мама у него, тетя Оля, была такая славная. Царство небесное ей. Я ее хорошо помню. Мы же с Ванькой вместе росли!.. Каждое лето в «Удачном береге» проводили. Одно время я даже была влюблена в него… - Бунина ностальгически улыбнулась. - Только без взаимности.
        - Не может быть! - вырвалось у Ксении. Лариса Павловна не вызвала у нее особой симпатии, но, казалось, она способна закружить голову любому мужчине.
        - Может!.. Очень даже!.. Мамка мне говорила: Ларочка, не лезь к нему. Ваня - директорский сынок, тебе не пара. Моя мама у него на заводе кладовщицей работала… А я с ней спорила, говорила, Ванька не такой, чтоб смотреть, кто чей сынок. И правильно говорила! Потом оказалось, что я не в его вкусе, - добавила Лариса Павловна, помолчав. - Ему другие девушки нравились…
        - Интересно, какие?
        - Нечесаные, в косухах и рваных джинсах!.. Я как увидала, чуть в обморок не грохнулась. Ну да бог с ним, сердцу, как говорят, не прикажешь. А значит, на этой даче теперь живете вы… - уточнила Бунина неожиданно строго. - Вы питерская?
        - Я москвичка.
        - Цель приезда?
        - Я в отпуске.
        - Значит, отдых. Во как! А Ванька с вами живет?
        - Нет. Он приезжает иногда.
        - Привет ему от меня передавайте. А я к вам зайду на днях, паспорт проверю. Вы не обижайтесь, просто у меня такая работа.
        Легко и грациозно Лариса Павловна оседлала скутер. На прощание махнула Ксении рукой и помчалась вперед, объезжать свои владения. Ричи стремглав побежал за ней.
        Оглянувшись, Ксения увидела его хвост, загнутый баранкой, и белую надпись «Охрана» на камуфляжной спине Ларисы Павловны..

«Пути Господни неисповедимы», - по чему-то подумалось ей тогда.
        Следующую ночь Ксения спала плохо.
        Прошелестел дождь, становилось душно. Она несколько раз просыпалась и лежала с открытыми глазами. Думала о Рахманове.
        Сквозь раскрытое окно слышалось, как сонно вздыхает море. Под порывами ветра сосны точно стонали.
        Ночью, как известно, думы муторней.
        Рахманов давно не приезжал. Что же, забыл о ней? Она ему наскучила? надоела? А вдруг с ним что-нибудь случилось?! Нет-нет, просто много дел. Ну а если?..

«Он же собирался в Москву. Как обычно, на машине. А дорога опасная… Но тогда я уже бы знала. А почему же он не едет?..»
        За все время пребывания в доме Рахманова Ксении первый раз стало по-настоящему страшно.
        Тревожные думы неожиданно прервало странное позванивание. Словно кто-то тихо-тихо звонил в колокольчик. Непонятные звоночки доносилось с первого этажа. Кажется, из каминного зала.
        Ксения приподнялась на локте, прислушалась. В зале стоит горка с посудой, догадалась она. Если пройти около этой горки, посуда начнет мелодично позванивать.
        Но кто же там ходит?
        Звон не возобновлялся. В доме опять воцарилась мертвая тишина.
        Но тут скрипнула лестница, ведущая на второй этаж.
        - Этого еще не хватало, - окончательно пугаясь, прошептала Ксения.

«А что если это вернулся Рахманов? И не хочет меня будить. И поэтому ходит крадучись».
        Лестница заскрипела отчетливей.
        - Кто там?.. - срывающимся голосом крикнула Ксения. - Иван, это ты?..
        Ей никто не ответил. Лестница точно замерла.
        Значит, это не Рахманов. Ксения продолжала вслушиваться в тишину.
        В дом забрались воры? Все может быть. Этого еще не хватало!
        Как можно тише Ксения встала с постели. Не спуская глаз с закрытой двери, она накинула халат. Огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого. На глаза попалась массивная пепельница. Годится.
        Теперь она чувствовала себя вооруженной.
        На лестнице было тихо. Ксения подобралась к самой двери. «Вот сейчас дверь приоткроется… Преступник осторожно сунется сюда, а я ему дам пепельницей по башке, побегу вниз и сразу начну звать на помощь».
        Но дверь оставалась закрытой. Занеся правую руку с пепельницей, Ксения ждала.
        Наверное, вор тоже стоит под дверью и прислушивается.
        И вдруг Ксения явственно услышала шаги. Сомнений больше не было. За дверью кто-то есть!
        Шаги осторожно удалялись. Вот скрипнула ступенька внизу. Потом половица…
        Ксения не выдержала. Распахнула дверь. И, пугаясь собственной смелости, прокричала не своим голосом:
        - А ну!.. - и спокойнее добавила: - Ты откуда здесь взялся?..
        Ксения узнала соседского кота. Она даже слышала его имя - Рыжик.
        - Ты откуда взялся, Рыжик? - повторила она.
        Рыжик справился с минутным замешательством и стремглав бросился наутек. Он вскочил на подоконник, а оттуда на форточку. Блеснув на Ксению зелеными фосфорическими глазами, кот свалился в темноту сада.
        - Вот теперь мне все ясно. - Ксения перевела дух. - Ты влез в открытую форточку.
        Чтобы немного успокоиться, она заварила чай. Непослушными руками намазала бутерброд.
        Уснуть удалось лишь под утро. Но спала она тревожно. Ей снился длинный тяжелый сон.
        Когда Ксения проснулась, она постаралась тут же забыть его.
        Но это была ошибка. Сон оказался пророческим. И сбылся он в тот же самый день.
        Ей снилось, что она находится в своей московской квартире. Вечер, но она боится зажигать свет. Она скрывается от каких-то людей. Пока ничто ей не угрожает, потому что никто не знает, что она тут.
        Но вдруг она обнаруживает, что в квартире есть еще одна входная дверь. И дверь эта хлипкая, словно дачная - старая, дощатая и облупленная.
        А за этой дверью шумят люди. Их много. Они прознали, что Ксения дома. Они ее видят через щели в двери. Щели на глазах превращаются в жуткие дыры.
        Ксения тоже видит этих людей. Некоторые уже просочились в квартиру. Ксения неистово кричит - требует, чтобы они покинули помещение. Но людей в квартире становится все больше…
        Утро выдалось великолепным, было почти по-летнему жарко. На небе - ни единого облачка. По традиции Ксения вышла на балкон и замерла от удивления.
        Море, обычно серое, неспокойное, было сейчас совершенно синим, ласковым и неподвижным.
        Ксения решила погулять у моря. День был такой теплый, солнечный, просто изумительный…
        Она быстро умылась, на скорую руку позавтракала и кинулась наверх переодеваться.
        Спальня, наполненная солнечным светом, казалась янтарной. Ксения сбросила халат, надела белые джинсы и черную футболку. Глянув на себя в зеркало, одобрительно подмигнула своему отражению и побежала вниз.
        Но тут она приостановилась. На улице загудел мотор. Около ее ворот остановилась машина.
        Рахманов приехал? - сладко екнуло сердце.
        За воротами хлопнула дверь, послышался женский голос. Ему ответил баритон. Явно не рахмановский.
        Кто же это мог быть?

«Или это не ко мне», - не успела подумать Ксения, как в ворота осторожно постучали.
        - Хозяева! - позвала незнакомая женщина. - Есть кто живой?
        Ксения затаилась.
        - Видать, нет никого? - пробубнил баритон.
        Женщина постучала решительней.
        - Эй, хозяева!
        - Нету никого, - заключил мужчина. - Ладно, поехали завалим к Толянычу. А сюда тогда позже… Ну чё? Двигаем?
        - Да подожди ты!.. - Она застучала сильней. - Хозяева!.. Хозяева!..
        Ксения не выдержала. Она тихонько поднялась по лестнице на второй этаж, вышла в холл - отсюда было видно пространство перед воротами, и, осторожно отогнув край занавески, встретилась взглядом с этой женщиной.
        Та приветливо помахала ей рукой.
        - Здравствуйте, хозяюшка. Откройте мне, пожалуйста.
        Ксения растворила окно. Спросила:
        - А что вам нужно?
        - Мне нужен… - Она порылась в карманах своей джинсовой куртки. - Нам нужен… Ах, вот же…
        Она развернула листок.
        - Нам нужен… Рах… Рахманов. Это ведь его дом?
        Голос у женщины был крепкий, с очень ясной артикуляцией и немного с хрипотцой.
        - Да. Но его сейчас нет.
        - Ой, а когда же он будет?
        - Неизвестно, - призналась Ксения.
        - Как жалко. А вы его, стало быть, жена?
        - Не-ет… Не жена.
        - Вот и отлично.
        - А что вы хотели?
        - Мне нужно передать ему одно письмецо, - доверительно сообщила женщина и добавила: - Интимного содержания.
        - Вот как?! - Щеки Ксении зарделись, но она справилась с минутной слабостью. - Ничем не могу вам помочь.
        - Понятненько… - задумалась женщина. - Главное, чтобы это письмо не попало в руки его злюки жены.
        - А разве у него есть жена? - нечаянно вырвалось у Ксении.
        Женщина посмотрела на нее долгим взглядом.
        - Есть. Вы что же, не знаете?
        Ксения покачала головой.
        - Тогда давайте поступим так. Я вам отдам это письмо. А вы уж, как он появится, передадите ему… Главное, чтобы его жена ничего не прознала. Даже не догадалась. О’кей?
        Ксения заколебалась. Но ведь читать чужие письма - жуткий моветон.
        - Письмо от вас?
        - Ой, ну что вы! - засмеялась женщина. - Нас просто попросили. Точнее, попросила одна московская дама. А мы здесь лишь проездом.
        - Даже не знаю. - Ксения продолжала колебаться.
        - А к письму прилагается маленькая, но содержательная посылочка, - продолжала интриговать женщина.
        - Давай же скорей! Я запарился уже, - подал недовольный голос мужчина. Он сидел на водительском кресле в красном кабриолете. Вид у него был левоватый: длинный жидкий хвост, клок волос на месте бороды, пестрая рубашка. - Отдавай письмо, и поехали.
        - Господи, сейчас! - прикрикнула женщина, но тут же улыбнулась Ксении. - Мы просто едем из Москвы. Устали очень.
        - Ну ладно, - согласилась, наконец, Ксения. - Хорошо. Я сейчас спущусь.
        Она сбежала вниз. Подошла к воротам. Но что-то словно не пускало, препятствовало ей. Какое-то потаенное чувство твердило: не открывай.
        Ксении хотелось сказать: «Просуньте вашу передачу под ворота. И езжайте себе…» Но она постеснялась.
        - Девушка, вы скоро? - напомнила о себе женщина за воротами.
        - Сейчас-сейчас… - Ксения мучилась сомнениями, но все же сунула ключ в замочную скважину.
        Далее все произошло во мгновение ока.

* * *
        Ксения открыла калитку, встала на по роге:
        - Давайте ваши вещи.
        В руках женщины ничего не было.
        - Я должна знать, кому отдаю письмо и посылку, - сказала женщина уже другим голосом. - Вы кто такая?

«Зря я открыла», - подумала Ксения. Но было уже поздно.
        - Скажите, как вас зовут? - допытывалась женщина.
        - Ксения.
        - Ага! - вдруг возликовала женщина. - Стало быть, не обманули добрые люди!
        - Я вас не понимаю, - произнесла Ксения.
        - Сейчас поймешь, сучка! - Она сильно пихнула Ксению в грудь.
        Пытаясь сохранить равновесие, Ксения попятилась. Женщина вошла на участок и захлопнула за собой калитку.
        - Только давай в темпе вальса, - буркнул ей мужчина из машины.
        - Да заткнись ты! - огрызнулась она, наступая на Ксению.
        Под ненавидящим взглядом женщины Ксения пятилась к дому.
        Женщина была невысокого роста, но сильная и верткая.
        - Вы что?.. - растерянно твердила Ксения. - Вы кто?..
        - Кто я?! - дьявольски улыбнулась женщина и крикнула за ворота: - Игоряш, я кто?
        - Конь в пальто, - нехотя отозвался мужчина.
        - Во! - оскалилась женщина. - Слыхала, сука?!
        Ксения уперлась спиной в шершавую стену дома.
        - Помогите… - прохрипела она, но не услышала себя. - Я сейчас вызову милицию…
        - Милицию?! - заржала женщина. - Вот это будет классно! Зови ее скорей! Милиция! Ну!..
        Ксения неверной рукой вытащила телефон. Раскрыла его.
        - Ну же?! - торопила женщина. - Скорей звони… Что ж ты, а?
        - Сейчас позвоню…
        - И что ты им скажешь, падла? А?! Что к чужому мужу в постель залезла? Да? Но тут появилась законная жена! Ой, умора, блин! А ну, быстро звони!
        - Вы жена Рахманова? - не поверила Ксения, вспомнив, как женщина по слогам читала его фамилию.
        - Ах ты сука! Ты мне еще допрос с пристрастием будешь устраивать?!
        - Эу, скоро там? - подал голос мужчина.
        - Для начала, - прошипела женщина, - я проясню расклад. Смотри, тварь…
        Она вытащила из заднего кармана джинсов паспорт и сунула его в лицо Ксении.
        Ксения разглядела штамп ЗАГСа Выборгского района города Санкт-Петербурга. И еще ФИО - Рахманов Иван Алексеевич.
        - Теперь смотри сюда…
        Женщина нетерпеливо перелистала паспорт. И вновь ткнула его в лицо Ксении. На этот раз Ксения увидела фотографию этой самой женщины.
        - Убедилась?! Милицию звать расхотелось? Тогда звони в ноль-три. - Женщина садистски ухмыльнулась. - Скорая помощь тебе сейчас ох как понадобится.
        Ксения чувствовала, эта женщина в своей злобе способна на все. Но отступать было некуда.
        Резким движением Ксения попыталась отпихнуть соперницу. Но женщина поймала ее руку и впилась в нее стальными когтями.
        - Ах ты шлюха! - неистово зашипела она. - Вот теперь точно - конец тебе пришел.
        - Этого быть не может, - как можно спокойнее произнесла Ксения.
        - Чего не может?
        - Что ты жена Рахманова.
        - А паспорт, значит, - шипела женщина, - тебя не убедил?
        - Нет! Я не верю, что Рахманов связался с такой змеей.
        Выдержанный тон Ксении заметно охладил наступательный порыв женщины.
        - Хм… - усмехнулась она. - Однако же связался!
        - Если связался, то давно осознал свою ошибку. Ты и он - два несовместимых понятия.
        - Это Рахманов так сказал?
        - Нет, не Рахманов. Он про тебя вообще ничего не говорил. Словно тебя нет.
        За воротами нетерпеливо загудел автомобиль.
        - Радка! - взвыл мужик. - Ну, долго мне еще тут париться? Все, кранты! Отваливаю к Толянычу.
        - Отваливай куда хочешь! - прокричала женщина, не выпуская Ксениной руки. - Короче, слушай меня внимательно, - продолжала женщина по имени Радда. - Даю тебе ровно один час времени. И чтобы через час духу твоего здесь не было. Все ясно? Исполняй. Приеду - проверю.
        Она отшвырнула Ксенину руку и решительно направилась к машине.

* * *
        Ну вот и все. На сборы у нее час времени.
        Ксения отодвинула дверцу встроенного шкафа, резким движением закрыла, потом что-то пробормотала и вновь открыла шкаф. Не разбирая, сгребла в большой шелестящий пакет вещи, купленные в городском пассаже.
        Когда-нибудь, когда кончится весь этот кошмар (ведь все рано или поздно имеет свойство заканчиваться!), она, случайно наткнувшись на рахмановские подарки, вспомнит свою фантастическую жизнь у моря, ужины, прогулки, разговоры, его друзей, недосказанности и неловкости.
        Конечно же к лучшему, что между ними не было ничего такого. Рахманов повел себя достойно. Женатый мужчина - ничего лишнего себе не позволял! А она, дурында, нервничала, надеялась… С ума сходила.
        Ну хватит безумствовать! Пора в Москву. Там такая каша заварилась, что сама по себе не рассосется. Надо ехать расхлебывать. Ксения вышла за ворота и, не оглядываясь, зашагала на станцию.
        Тропинка весело бежала среди елей и сосен. В солнечной вышине наперебой щебетали птицы. Дурманяще пахло смолой.
        Ксения шла легким пружинистым шагом. В ее душе не было обиды на Рахманова. И жалости к себе тоже не было. Она даже не ощущала страха перед грядущей встречей с Москвой.
        Определенно она чувствовала лишь бодрость и непонятный прилив сил.
        - Вот и все… - беззаботно напевала она в такт шагам. - Прощай, Рахманов… Вот и все…
        Так она дошагала до станции.
        Перрон был пуст. Интересно, подумала Ксения, а скоро ли поезд. Она прошлась взад-вперед по платформе. Остановилась перед окошком кассы.
        Касса оказалась закрытой.
        - Значит, поедем зайцем, - улыбнулась она своему отражению в окошке.
        Ксения присела на лавочку, но тут же встала и опять двинулась по платформе. Нечаянно она поймала себя на том, что постоянно оглядывается.
        - Словно кого-то жду. А ждать-то мне больше некого, - пробормотала она себе под нос.
        Но вот к платформе подкатили синие «жигули». Сердце Ксении екнуло и забилось сильней. «А вдруг это…» - Она не закончила мысль.
        Из «жигулей» на свет божий вылез дед с рюкзаком. «Жигули» уехали.
        На перроне появились две старушки в штормовках. Видимо, скоро поезд, тревожно подумала Ксения.
        И тут из леса, прыгая на ухабах, выехал бежевый автомобиль. Это он! - ожгло Ксению. Точно он! В боках автомобиля ослепительно сверкало солнце.
        Ксения поспешно отвернулась. Сердце ее было готово выскочить из груди. Все-таки она знала, чувствовала, что Рахманов приедет за ней. Вот и разгадка ее странной бодрости.
        Она ни на секунду не сомневалась в исходе сегодняшнего путешествия. Почему? Тонкое женское чутье осведомило ее, что будет именно так, а не иначе.
        Именно так! Доверяйте своей интуиции и не волнуйтесь по пустякам!
        Бежевый автомобиль, переваливаясь на кочках, остановился у самого края платформы. Мотор заглох.
        Не в силах справиться с собой, Ксения резко повернулась и сделала два шага в сторону машины. На платформе тем временем уже набралось довольно народу. Люди вполголоса переговаривались, курили, на какое-то время толпа заслонила от нее автомобиль.

«Нет, это неправильно, - решила она, - нужно встретить Рахманова во все оружии. Он должен видеть, что я совсем его не жду. И даже наоборот!»
        Ксения круто развернулась и сделала вид, будто неторопливо прохаживается в ожидании поезда.
        Двери автомобиля долго не открывались. «Видимо, высматривает меня в толпе», - догадалась она.
        Наконец, водительская дверь распахнулась. Из машины вылезла девица в розовом костюме и принялась не спеша протирать стекла.
        А вот теперь действительно все, пронеслось у нее в сознании. Конец!
        Вдали послышался грохот электрички. Провода над ее головой отчаянно затряслись. Толпа оживилась, увидев зелено-малиновую морду электровоза. Она со свистом приближалась и росла.
        Ксения беспомощно оглянулась.
        Все… Рахманов не придет.
        Все кончено. По щекам ее потекли слезы.
        Она уезжает в никуда. И оставляет за собой пустоту.
        Двери растворились со змеиным шипением. И, подталкиваемая рюкзаками и корзинками, Ксения очутилась в темноте прокуренного тамбура.
        Она прислушалась к себе. На самой поверхности ее души была обида на Рахманова. Потом шел толстый слой жестокой тоски с крупными вкраплениями отчаяния. Сразу под ним - слой жалости к себе. А далее… Она не бралась точно определить это чувство… Чувство, несомненно, имело отношение к Рахманову. Может, досада? Досада от неосуществившегося желания, а может… Да все равно! Черт с ним!
        Толпа внесла Ксению в вагон. Споткнувшись о чьи-то ноги, она буквально рухнула на свободное место.
        Вагон дернулся. На колени Ксении плюхнулась бабушка в штормовке.
        - В тесноте, да не в обиде! - бойко заметила она.
        А за пыльным окном все быстрей и быстрей уплывала опустевшая платформа.
        Ехали, казалось, целую вечность. Поезд стоял на каждом полустанке, терпеливо собирал дачников, хотя вагоны уже давно были набиты битком. В проходе - плотная людская стена. Где-то навзрыд смеялись, прямо над Ксенией хмельной мужичонка порывался петь. Настойчиво скулила собака.
        Солнце между тем спряталось за лес. Сразу стало темно. В вагоне зажегся свет.
        До рези в глазах Ксения всматривалась в темноту за окном, пытаясь понять, где она едет сейчас. Но кроме смутных очертаний сосен, ничего разобрать не могла.
        - Эх, так и быть! Открою тебе государственную тайну… - На Ксению дыхнул перегаром хитрющий старичок с котомкою на коленях. - Скоро здесь ничего не будет!
        Старичок кивнул за окно.
        - Никогда так не было, чтобы никак не было. - Ксения механически выдала цитату из
«Швейка».
        - То-то и оно! Да-а-а… - моментально озлобился старичок. - Ей говорят: всей этой благодати не будет. А построят тут скоро китайско-автомобильный завод. Вот и будет тогда тебе никак и ничего! Да-а…
        Ксения прикрыла глаза. У нее росло и крепло убеждение, что она медленно, но верно проваливается в тартарары.
        - Китайцы будут хозяйничать!
        - Билетики предъявляем…
        - Во-во, а мы у них в услужении!
        - Нет, этого не допустят…
        - Ваши билетики…
        - Да кто не допустит-то?
        - Правительство. Путин не допустит…
        - Ваш билет…
        - Они и так уже хозяйничают повсюду!
        Ксению кто-то сильно пихнул в плечо.
        - Да не спит она! Претворяется! Она, слышь, что только что сказала: пусть, говорит, хозяйничают на здоровье! Китайцы!
        - Билет, гражданка. - Удар в плечо повторился.
        Ксения открыла глаза. Над ней нависла толстая тетка со стальными щипцами, как показалось Ксении, для вырывания зубов.
        - У меня нет билета, - призналась Ксения.
        - На выход! - резко скомандовала тетка.
        - Арестовали самых умных, - обрадовался старичок с котомкой.
        - Касса была закрыта.
        - А мы, как дураки, билеты покупаем, - вмешался кто-то.
        - Потому и дураки. Во как надо…
        - Гражданка, на выход! - на бис гаркнула тетка. - Подъем! И на выход с вещами!
        Ксения послушно поднялась и начала проталкиваться к выходу.
        За окном по-прежнему летел непроглядный мрак.
        Когда толпа вынесла Ксению на перрон Финляндского вокзала, лил холодный частый дождь.
        Дачники щелкали зонтами и, согнувшись под тяжестью рюкзаков, торопливо шлепали к метро.
        Задувал ветер. Но Ксении не было холодно, она словно одеревенела. Странное ощущение - она видела себя словно со стороны. Вот она идет, не разбирая дороги, прямо по лужам. У нее мокрое лицо. Капли дождя текут по лбу, по щекам.
        Ксении кажется, что она движется по дну громадной темной чаши, по краям которой светятся желтые огни. Видимо, шла она медленно, потому что ее обогнал последний зонт.
        Она осталась одна. И вдруг в этой пустоте ее окликнул знакомый голос:
        - Ксюша! Ты ли это?! - Она удивленно вскинула голову - перед ней, промокшая и растрепанная, стояла Линда. - Привет! Ну и денечек сегодня! Утром солнце, жара, как в тропиках. Митька уговорил меня поехать в Питер на электричке, дескать, в городе пробки, и что ты думаешь? Мой автобус на проспекте Ветеранов застрял в такой пробище - ни боже мой! Пришлось тащиться пешком. В довершение чуда я промокла до нитки. Правильно говорят, если хочешь, чтоб не было дождя, возьми с собой самый громоздкий и неудобный зонт!.. Давай отойдем куда-нибудь, что ли, - предложила Линда, увлекая Ксению в здание вокзала. - Ты сейчас куда?
        - В Москву, - буркнула Ксения.
        - В смысле в Москву?.. Зачем?
        - Домой…
        - Подожди!.. А Ванька был у тебя?
        - Когда?
        - Сегодня! - Линда отвернула рукав курточки и взглянула на часы. - Он сказал, что вернется часиков в двенадцать и сразу к тебе…
        - Может, и был, я не знаю, - сказала Ксения равнодушно.
        - Так узнай! - Линда не сдавалась. - Позвони ему.
        - Потом позвоню.
        - Что значит потом? Ну-ка держи!
        Линда вынула из кармана неказистый, похожий на мыльницу телефон. Ксения безнадежно посмотрела на него, словно сомневаясь, что это примитивное средство способно изменить к лучшему ее дальнейшую жизнь.
        Потеряв терпение, Линда сама раскрыла телефон, нажала на какую-то кнопку. Из телефона послышался механический голос: «Произнесите команду или имя контакта».
        - Рахманов! - сказала Линда, невольно копируя мертвые интонации невидимого собеседника.

«Вы произнесли: Рахманов», - среагировал тот.
        - Произнесла-произнесла. Давай скорее! - прикрикнула Линда на телефон.
        Телефон расстарался, и очень быстро, быстрей, чем обычно, из трубки ответили нормальным человеческим голосом: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны доступа».
        Значит, не судьба. Ксения сникла окончательно.
        - Знаешь что? - не отставала Линда. - Пойдем куда-нибудь пообедаем? Неподалеку есть нормальная пиццерия.
        - Спасибо, я не хочу есть. - Ксения покачала головой. - Скажи лучше, как доехать до Московского вокзала.
        - Дался тебе этот вокзал! Не хочешь есть - сходи со мной за компанию. Мою электричку отменили, следующая через два часа. Я голодна как собака!
        - Ну хорошо. Идем.
        - Поезда на Москву, - болтала дорогой Линда, - уходят каждые сорок пять минут. Но ты мне объясни, что за спешка! Ваньку хватит удар, когда он…
        - Не беспокойся, - перебила Ксения резко, - не хватит.
        - Откуда такая уверенность?
        - Оттуда! - Ксении было досадно оттого, что она не может скрыть своих подлинных чувств и Линда - тертый калач, насквозь ее видит.
        - Извини, но у меня такое ощущение, - они сели за столик, Линда раскрыла меню, но смотрела по-прежнему на Ксению, - такое чувство, что ты недоговариваешь. Вы поссорились?
        - Нет!
        - Значит, произошло что-то еще, - не спросила, а сообщила Линда.
        Ксения испугалась, что сейчас ее снова начнут пытать, но, к счастью, появилась официантка. Линда быстро, не советуясь, продиктовала ей весь заказ и только насчет спиртного засомневалась.
        - Давай по коньячку, а? Я так замерзла, еще голос потеряю, чего доброго.
        - Давай. - Ксении было все равно, пить или не пить, но отказ выпить мог спровоцировать возмущение, поэтому попросила: - Только грамм пятьдесят, не больше.
        - Пятьдесят грамм - деньги на ветер, - парировала Линда. - Принесите девушке сто, а мне - сто пятьдесят… Итак, Ксения, продолжим… Поссориться вы с Рахмановым не могли…
        - Ты права. С ним это невозможно. Он добрый и мягкий человек…
        - Ну это как фишка ляжет, - перебила Линда. - Он может быть очень жестким. Крутым. И в этой жесткости очень последовательным, что тоже немаловажно, - добавила она, - особенно в бизнесе.
        - Тебе виднее… Хотя мне трудно представить его жестким.
        - Да не суть!.. Если он такой замечательный, почему ты уезжаешь в Москву, не сказав ему ни слова?
        - Потому что я москвичка и дома у меня проблемы. Много проблем!.. - Ксения поняла, что ее аргументы не достигли цели, и продолжала вымученно: - А тут я сижу, как фарфоровая кукла, не делаю ничего. Только ем и сплю…
        - Ну и чего? Не прет тебя от такой жизни? - Линда усмехнулась.
        - Нет! А тебя бы, интересно, перло? То есть я хочу сказать, тебе бы понравилось?
        - Пожалуй что нет.
        - Вот именно! Чего же тут еще непонятно?
        - Поругаться с Ванькой вы не могли, - будто не слыша ее, рассуждала Линда, - хотя бы потому, что последнюю неделю он торчал в Москве. Мобилка твоя в ауте… А кстати, ты в курсе, зачем он мотается в Москву?
        - Как я могу быть в курсе, когда он ничего не рассказывает?
        - Ну-ну! - Линда тяжело вздохнула. - У каждого в голове свои тараканы! Да будет тебе известно, что Рахманов судится с банком «Форс-мажор»!
        - С банком «Форс-мажор»? - удивилась Ксения. - Вы что, тоже брали у них кредит?! Ваша радиостанция или сам Рахманов?..
        Линда в ответ колюче рассмеялась.
        - Он что, все тебе рассказал? - заволновалась Ксения.
        - Не переживай! Мы давно работаем в команде, и у нас нет секретов друг от друга. С банком - это, конечно, глубоко личное, - Линда вдруг приняла загадочный вид, - но по давно сложившейся привычке Рахманов посвятил в подробности нас с Митей. Кому же он мог еще довериться, как не нам?! Но заметь, он не говорил нам ничего особенного! Сказал, что некая московская дама задолжала банку «Форс-мажор». - Линда вновь таинственно улыбнулась. - А он на нее конкретно запал…
        - Он что, так и сказал - «московская дама»? - перебила Ксения, вспомнив вдруг, что московской дамой назвала ее сегодня утром Радда - законная супруга Рахманова.
        - Ну что-то вроде того. Я точно не помню. А что?.. Почему эта ерунда вдруг зацепила тебя?
        - Просто… Ну я не знаю.
        - Нет уж, дорогая моя, откровенность за откровенность! Колись!
        - Ну… Просто меня уже сегодня обозвали московской дамой. Вот и все.
        - Почему обозвали?.. Назвали! А кто?
        - Тоже дама. Вероятно, петербургская. - Ксения невольно усмехнулась, вспомнив коренастую фигурку, цепкие руки и хрипловатый голос мадам Рахмановой. Это Радда-то - петербургская дама? Анекдот!
        - Она приезжала к тебе на дачу? Сегодня утром? - уточнила Линда осторожно. - Такая темненькая, со стрижкой?..
        - Ну хватит, Линда! Сегодня утром на дачу приезжала жена Рахманова… Если уж тебе так надо все знать!
        - Ксюш! Ну ты ведь ничего не знаешь, бывшая жена…
        - Это не важно!.. Хотя почему бывшая? У нее в паспорте стоит штамп! А вообще мне все равно. Рахманов никогда не предлагал мне быть его женой. Мы и не говорили об этом ни разу. Ни об этом, ни о чем таком… Пусть живет себе с Раддой - совет да любовь! А я поеду…
        - Прекрати! Они же разбежались.
        - Значит, пусть сбегутся! Сойдутся, я хотела сказать! Она, по-моему, совсем не против!
        - По-твоему!.. Ты хоть понимаешь, что у нее крыша едет?!
        - Но ведь он с ней жил!
        - Пытался. Они сходились и расходились сто раз. Когда Ванька решил организовать бизнес в нашем городе, он надеялся, что расстояние окончательно расстроит их брак! Но сто километров для бешеной кобылки не крюк! Через месяц она примчалась. Создавать ему семейный уют! Как же Ванечка будет без обеда? - проговорила Линда сюсюкающим голосом, пародируя Радду.
        - И дальше пусть создает.
        - Ага, уют!.. Размечталась, глупенькая! Пожила недельку - завыла от скуки. Дальше подвалили ее друзья, рок-музыканты - стаканчик, косячок… Она ведь солистка рок-группы. Слыхала такую группу «В омут головой»?
        - Нет!..
        - Вот! А групехе уже лет пять, между прочим, а поют по огородам, кое-как перебиваются… А ей, солистке доморощенной, нужна слава, фэны, ревущие стадионы! Только воз и ныне там… Она психует, требует, чтобы мы пиарили их. Ванька ей сказал не так давно: аудитория у нас не совсем подходящая. Она швырнула в него напольной вазой. Представляешь?
        - Очень легко.
        - Он кое-как увернуться успел.
        - Но ведь они не расстались и после этого!
        - После этого она умотала в Иваново на очередные гастроли. А Ванька - в Москву, повез в ваше издательство рукопись. Через две недели она вернулась как ни в чем не бывало. Несчастная вся из себя. Понятно, успех обломился в очередной раз. Ванька обычно ее жалел, а тут до свидания, говорит, Рая.
        - Почему Рая? Она же Радда.
        - Радда - это так!.. Псевдоним. А встретился он с ней, когда никаких псевдонимов в помине не было. В юности она была фанаткой Усовского, не пропускала ни одного концерта. Однажды Ванька с Усовским возвращались откуда-то поздно вечером, решили к Усовскому зайти. А Рая сидела в парадном на подоконнике. Автограф, что ли, ей нужен был, не помню…
        Они ее ради смеха позвали пить чай, потом Рахманов потащился ее провожать, в такую даль, чуть ли не в Колпино. Она там снимала квартиру.
        Рахманов показывал мне ее фотки… Она была прелестной. Худенькая, огромные черные глаза с ресницами как у эльфа. И куда только это все делось?..
        - А куда вообще девается все?
        - Когда она вышла за Рахманова, - продолжала Линда, оставив без внимания Ксенин вопрос, - она, конечно, попала!
        - Куда попала?
        - В яблочко! В самое сердце рок-тусовки. Все вокруг творили, и Рая запела, прости господи.
        - Зачем ты рассказываешь мне это, Линда? - спросила Ксения вдруг.
        - Зачем?.. - Линда задумалась на секунду. - Чтоб ты знала!.. Их отношения в последнее время напоминали гордиев узел. Кто-то должен был его разрубить. Этот кто-то - ты.
        - Но я ничего не рубила.
        - Конечно, не рубила, - улыбнулась Линда. - Он просто влюбился в тебя. Вернулся из Москвы и говорит нам с Митькой: ребята, я влюбился. С первого взгляда.
        - Так и сказал?
        - Угу… А Рая в первый раз получила решительное от винта. По-человечески ее понять можно: Ванька по жизни носился с ней как с малым дитем. И вдруг - такой облом! На Раю не стоит обижаться, ее не стоит принимать всерьез. Она не в адеквате…
        - Понятно…
        - Что тебе понятно?
        - У Рахманова проблемы с женой.
        - Точнее, у Рахманова давно уже нет жены. И наконец, он встретил женщину…
        - Но женщина оказалась какой-то странной… Тоже не в адеквате. Бедняге Рахманову на женщин не везет!
        Линда вздохнула, ничего не ответила.
        - Скажи честно, - спросила она после паузы, - он что, совсем не нравится тебе? В прошлый раз мне показалось…
        - Линда, я не знаю! Сама не знаю ничего! Я так устала от проклятой двусмысленности, от неопределенности! Сначала он признается мне в любви, а потом… уже здесь, на даче, его как будто подменили. Дальше - больше, приходит разбираться его жена. Я все ждала, что он скажет мне что-нибудь… или хотя бы намекнет. А он все молчал, улыбался или… предлагал порыбачить на озерах!..
        - Какая чушь! - рассмеялась Линда. - А по-твоему, что он должен был предложить тебе?
        - А что обычно предлагают женщинам?
        - Женщинам? Да все предлагают! В койку предлагают, пол помыть тоже предлагают, белье постирать, обед сварить. Это было?
        - Нет. Мы ужинали или в ресторанах, или…
        - Значит, в рестораны водил. - Линда удовлетворенно загнула палец. - Подарки дарил?
        - Да…
        - Цветы?
        - Один раз.
        - Знаешь, как это все называется?
        - Как?
        - Рахманов за тобой красиво ухаживал! Я бы сказала: ухаживал классически. Обычно такие ухаживания заканчиваются предложением руки и сердца.
        - А вот этого мне точно не надо!
        - То есть как это не надо?! - не поняла Линда. - Почему? Ты не хочешь за него выходить? - Ксении показалось, что ее собеседница в смятении. Они словно поменялись ролями. - А как же он?.. что будет, если ты?..
        - Все будет нормально.
        - Боже мой, что ты говоришь?! Да вы с Рахмановым созданы друг для друга! Идеальная пара. Ему нужна как раз такая, как ты, - тихая, домашняя, интеллигентная…
        - Очень может быть, Линда. - Ксения чувствовала, что обретает спокойствие и долгожданную ясность. - Такие люди нужны всем. Хотя я, может быть, и не вполне такая, как ты думаешь… И у меня сейчас другие планы. Замужество пока не входит в них.
        - Ты не против, если все, что ты сказала сейчас, я сегодня вечером передам Ивану? - пафосно поинтересовалась Линда.
        - Разумеется, передай, если он спросит тебя обо мне. И конечно, скажи ему большое спасибо….
        - Спасибо ты можешь сказать ему лично.
        - Нет, к сожалению, я спешу. Сейчас у меня много дел. А когда все чуть-чуть образуется, я позвоню. Обязательно, непременно!..
        - Позвони, - эхом отозвалась Линда.
        Ксения видела, что Линда всерьез огорчена их разговором. Кофе они пили в гробовом молчании, Линда больше ни о чем не расспрашивала и ни к чему не склоняла. И только покидая ресторан, вполголоса, как будто обращалась к самой себе, проронила:
        - Не буду я ему ни о чем говорить. Не могу вот так просто взять и тюкнуть по башке своего ближнего.
        В Москву Ксения приехала ранним утром. По непроснувшемуся небу ветер гнал свинцовые тучи, но на востоке алела полоска восхода.
        Поеживаясь на апрельском ветру и машинально повторяя про себя какие-то банальности о том, что после долгой разлуки родной город встречает ее не слишком приветливо, Ксения покинула вокзал и зашагала к метро.
        Было холодно, но холод бодрил. В дороге она выспалась и теперь чувствовала себя отдохнувшей и полной энергии. В сущности, все естественно. Она возвращается домой с курорта, и перед ней лежит непаханое поле проблем. И ей, как крестьянину, предстоит пройти по этому полю с плугом.
        Русские крестьяне, как известно, не жаловались, не плакали, не заламывали рук. С достоинством несли они суровую бедность и бремя тяжелого физического труда и не ждали ни от кого помощи.
        Вот оно - возвращение к культурным корням, к здоровым этическим началам! Только мрачно немного получается. Похоже на «Не верь, не бойся, не проси». Крестьяне, допустим, верили в Бога. А ей верить в кого? Или во что?
        Дома, бросив нерешенным вопрос веры, она занялась насущными вопросами. Сначала дети, мама, хотя бы наскоро, подробный разговор позже. Затем наскоро выпить чаю.
        В холодильнике сиротливо мерзли три яйца, йогурт, засохший круассан - все месячной свежести. В свой последний московский месяц, доведенная до отчаяния, она почти не обращала внимания на еду.
        Теперь начнется другая жизнь!
        После чая Ксения отправилась к банкомату и обнаружила на карте значительные денежные поступления. Значительные, конечно, по меркам редактора, а не проштрафившегося бизнесмена. Но она все равно обрадовалась. Вот здорово! Этих денег ей хватит на первое время. И в Дмитров можно кое-что отвезти…
        Ксения вдруг рассеянно улыбнулась, подумав, что ей заплатили в том числе и за книгу Рахманова. И тут же заставила себя забыть. Ей заплатили за работу. Рахманов и его книга - это часть ее работы. Участок, с которым она справилась.
        С честно заработанными деньгами приятно пойти в магазин и купить там простые, здоровые продукты: мясо, сметану, овощи. Поесть немудрящей горячей пищи (не жюльенов с круассанами!) и взяться за домашние дела. Вымыть плиту, кафель на кухне, пропылесосить ковры и протереть пыль в комнатах. В планах у нее значилось освежить люстру, перемыть посуду в горке, разобрать балкон.
        Она займется этим в ближайшие выходные, а сейчас позвонит в издательство, Анне Викторовне.
        - Ксения, как я рада слышать вас! - Впервые в жизни корректная начальница обратилась к ней просто по имени, минуя отчество. И это вовсе не фамильярность, а радостная непринужденность. Ведь они с Анной Викторовной почти ровесницы и знают друг друга тысячу лет. - Рахманов предупредил меня о вашем… - Анна Викторовна запнулась, и Ксения так и не узнала никогда, о чем же предупредил ее Рахманов, - и мы оформили вам очередной отпуск. Лена Перелыгина заявление за вас написала - как раз до понедельника. В понедельник выйдете на работу?
        - Конечно.
        - Ну слава богу! А то у нас то густо, то пусто. Сейчас, как в лучшие времена, с ног сбилась! Не знаю, кого чем озадачивать.
        - Срочная работа?
        - Да не то слово!
        - Я даже сейчас подъехать могу.
        - Отрадно слышать. - Анна Викторовна засмеялась. - Но давайте подождем до понедельника. У меня через полчаса заканчивается рабочий день.
        - Спасибо, Анна Викторовна.
        - Вам спасибо, Ксения! Ждем вас!
        Итак, жизнь налаживалась понемногу. В издательстве ее по-прежнему ценили и ждали. Возможно, ей предложат работу на полную ставку. А если повезет, то и на полторы. При стабильных заработках можно пойти в банк и спокойно говорить о реструктуризации. Это новомодное кризисное слово означает, что сумма ежемесячного платежа по кредиту будет уменьшена, а его срок - продлен. О реструктуризации долгов крупных коммерческих компаний теперь кричат на каждом перекрестке.
        Если денег не будет хватать, она возьмет сверхурочную работу. Или займет у тети Киры. В общем, как-нибудь выкрутится.
        А если около ее подъезда появятся бандиты, она сейчас же вызовет милицию. Она не боится их! Она им ничего не должна…
        Решив так, Ксения вытащила мобильный телефон, вставила сим-карту и набрала номер матери. Она готова ответить на вопросы, пусть даже самые неудобные для нее.
        - Вас ведь не поймешь, - ворчала мать, - то вы в коттеджном поселке, то в Москве, то в Петербурге… Я тебе сейчас на городской позвоню. Хорошо?
        - Звони, конечно. Только зачем? Потом счета за межгород придут… - начала было Ксения, но в ответ услышала короткие гудки. Зато городской телефон на кухне залился трелью.
        - Куда и к кому ты сбежала? - Мама все еще нервничала, но все-таки уже могла поддерживать разговор.
        - Я же говорила - в Питер, к знакомому.
        - Поздравляю! - вздохнула мать. - Никому не сказав ни слова, детей - на произвол судьбы, и - к мужику. До чего ты докатилась?!
        - Тут было опасно оставаться, - объяснила Ксения спокойно.
        - Думаешь, случись что, мужик этот станет защищать тебя? Держи карман! Как же…
        - Я об этом не думаю. Приехала и сама буду защищаться.
        Такой Ксенин настрой не понравился матери еще больше.
        - Совсем обезумела! - причитала она на том конце провода. - У них ножи и пистолеты! Чего ты сможешь против них?
        - Милицию вызову.
        - Как теперь можно на милицию полагаться? Ты посмотри, по телевизору пере дают…
        - Это все сплетни! Нервишки народу пощекотать. А то он живет чересчур хорошо.
        - Где ж хорошо-то? - удивилась мать и тут же добавила: - Ты лучше к нам перебирайся. И детям будет лучше с тобой. И мне спокойнее.
        - Я к вам обязательно приеду. Завтра, в крайнем случае послезавтра. Заберу детей…
        - Не дергай ты их, они только начали привыкать! Дай им год доучиться.
        - Ты права, мам. Пусть учатся. Я денек побуду у вас и вернусь в Москву. Мне надо работать. Ничего страшного, в общем, не произошло, но ситуация достаточно серьезная.
        - Ты хоть намекни, что у вас там случилось?
        - Да все то же!.. Володя не совсем честно вел свой бизнес, и теперь придется расплачиваться…
        - Вот оно что?! Он наворовал, а ты должна отвечать? Ну и мужики пошли нынче!..
        - Это ничего, мама. А справедливость все равно восторжествует рано или поздно.
        - Что-то я этого не замечаю!
        - Еще увидишь.
        - Сам-то он где?
        - Не знаю.
        - Ну как же так?! Его надо найти и заставить платить, чтоб он знал…
        - Где его искать? И кто этим займется? Ты?
        - При чем здесь я?
        - А мне, честно говоря, жалко времени.
        Мать не унималась:
        - Не понимаю, как ты еще вообще можешь смотреть на мужчин после такого подарка?!
        - Мужчины, мам, все разные. Как и женщины.
        - Ты думаешь, тот, из Питера, очень хороший? Что же тогда ты его бросила?
        - Я никого не бросала. Я просто вернулась домой. Мне нужно было передохнуть. А теперь у меня все в норме.
        - Смотри, чтоб он тоже бизнесменом не оказался. - Мама сухо усмехнулась.
        - Он и в самом деле бизнесмен. Впрочем, это не важно… Денег вам надо привезти…
        - Будет кстати! Комнату второй месяц не можем сдать!
        - Да ты не волнуйся, мам! Сдадите.
        - Ты это Кире скажи! Она испереживалась вся. А еще тут приходили из налоговой. Спросили, почему не платим с арендной платы налоги.
        - Неужели налоги надо платить? Две пожилые женщины, чтоб как-то свести концы с концами…
        - А ты говоришь: справедливость!.. А Ника в одном коротеньком халатике выскочила к налоговому инспектору и говорит: это никакая не аренда! Это гости наши. Родственники из Мордовии. Инспектор ей: вы докажите, что они ваши родственники. Тогда она повела его к себе в комнату и показала ему Юлю.
        - Какую Юлю?
        - Помнишь, когда ты была в прошлый раз, мы говорили про жиличку, Зину с молокозавода? У нее внучка Юлия…
        - Ну да.
        - Юля сидит и играет на Никином компьютере. Ника говорит: была б она чужая, я бы ее к себе не пустила. А вы, чиновники, чем у бедных последнее отнимать, лучше бы новые рабочие места создавали! По всей стране работы нет, а если есть - за нее три копейки платят! Стыдно вам должно быть! Так прямо и сказала, представляешь?
        - Вот так Ника!
        - А он ушел и больше не приходил.
        - Ну вот, а ты говоришь, нет справедливости!
        Мать недоверчиво хмыкнула.
        - Небось еще явится - в лучшем виде!.. А между прочим, Ника у тебя очень нервная, даже дерзкая. Боком выходят ей ваши выверты!
        Простившись с матерью, Ксения сказала себе, что трудности делают человека здоровее. Раньше Ника капризничала из-за платьев и изводила брата, а теперь она борется с чиновниками. И она, Ксения, будет бороться. За себя, за своих детей, за их спокойствие и благополучие.
        А когда угрозы исчезнут и неприятности перекочуют в прошлое, она позвонит Рахманову и скажет ему спасибо. Она не рассчитывает ни на что большее, но они увидятся обязательно еще один раз.
        Она покажет ему свой город - дорогие ее сердцу переулки, если их к тому времени еще не сотрут с лица земли согласно новому генеральному плану развития столицы. Еще она купит ему что-нибудь в подарок. Что-нибудь теплое в память о том тепле, которым он ее окружил.

«И как знать, - думала она, заваривая к ужину чай, - возможно, эта встреча станет началом чего-то нового для нас обоих. Мы одиноки и правда, наверное, подходим друг другу. Линда была права. Но…»
        Она вдруг заволновалась, ощутив, что в своих рассуждениях дошла до рубежной точки. Если что-то и будет у них с Рахмановым, то по-новому, по-другому. У той разбитой, как выражалась Ленка, размазанной по стенке женщины, которую месяц назад Рахманов поселил у себя на даче, ничего конструктивного быть в принципе не могло.

* * *
        Ее осенило. В том, что у них с Рахмановым ничего не вышло, повинна только она. В ней все дело! В ее упадке, в глупых рефлексиях! Он чувствовал ее напряжение, не мог найти верного тона. Она же олицетворяла вселенскую скорбь!
        У Ксении вырвался короткий смешок, но в следующую секунду ей стало уже не до смеха. В замке входной двери повернули ключ. Дверь поддалась, в коридоре тяжело загромыхали шаги - незваный гость быстро направлялся на кухню.
        Увидев его, Ксения вскрикнула. Но лишь от неожиданности - не от страха.
        - Не ждали? - ухмыльнулся Володя, топоча кирзовыми сапогами. - Или ждали кого другого?
        Одет он был в армейскую куртку с погонами майора танковых войск и фуражку с кокардой. Лицо - небритое и мятое, точно с похмелья. Ксения смотрела на Володю-майора во все глаза, не вполне веря в реальность происходящего.
        - Господи, что с тобой стало! - проговорила, наконец, она.
        Володя деловито озирался по сторонам.
        - Ты сядь, - попросила Ксения. - Поешь. Будешь мясо? Салат, овощи.
        - Нет. - Володя нехотя присел на табурет, продолжая озираться. - Времени мало.
        - Странно, что ты пришел… Я уж думала…
        - Что странного?
        - Я не ожидала… Я думала, ты, как во время войны, без вести пропал. А раз не пропал, то слушай!
        - Как тут, однако, все запущено… - Не обращая внимания на нее, Володя оглядывал кухню.
        Ксения тяжело вздохнула.
        - Я тебе налью сейчас чаю. Нам нужно о многом поговорить… Ты даже не спросишь о детях. Ты знаешь, где они?
        - Стол этот убогий нужно бы куда-то деть, - пробормотал он.
        - Володя!
        - Да знаю я все. Дети в Дмитрове!
        С этими словами он ухватил кухонный столик и выволок его в коридор.
        - Это зачем?! - запротестовала Ксения.
        - Прибраться хочу. - Он нехорошо улыбнулся. - И мебель переставить. Висюльки явно портят вид.
        На стене висели расписные ложки-поварешки и разделочная доска. Володя смахнул их на пол и ногой затолкал под раковину.
        - Вот так… Чего смотришь? Помогай.
        - Володя, ты что?! Что с тобой происходит?!
        - Со мною-то? - усмехнулся он. - Тебя бы так… Посмотрел бы я на тебя!
        Широкими шагами он проследовал в комнату.
        - Ну, постой! - взмолилась Ксения. - Мне тоже было не сладко все это время. Но ты должен понять…
        - Никому я ничего не должен. Кругом одно кидалово! - поморщился Володя, осматривая комнату.
        - Володь, нельзя ожесточаться! Нельзя!
        - Леха Осинцев, уж казалось бы… Друг юности! И тот кинул. Сучок! И все вы такие!
        - Володенька, нужно успокоиться.
        - Успокоиться? Поздно… Книжный шкаф бы выкинуть со всем его содержимым, - бормотал Володя. - Да времени совсем нет. А вот ковер я точно уберу!
        Он принялся выдирать палас из-под платяного шкафа.
        - Володя, не смей! И объясни мне, в конце концов!..
        - Замолчи! - Володя сделал страшные глаза, выдернул палас и выкинул его в коридор. - И эту похабную горку я вышвырну!
        - Не смей ничего трогать!
        - Вот как? Даже не сметь?! Ух, какие мы смелые! А если я спрошу, где ты была весь этот месяц?
        - И спроси! Я тебе отвечу…
        - На помойку ее! - Володя подскочил к горке, распахнул дверцы и принялся выкидывать посуду прямо на пол.
        - Да ты что!.. - Ксения попробовала отпихнуть его.
        Володя зарычал. Глаза его налились кровью.
        - Если ты сейчас не отойдешь!..
        - Зачем ты бьешь посуду?!
        - Плевать на посуду! - Он бросил стопку тарелок под ноги Ксении.
        - Что с тобой?! - заорала она. - Ты болен!
        Володя принялся толкать горку к выходу.
        - Ты с ума сошел! Понимаешь ты это?! - кричала Ксения. - Я вызову скорую!
        Володя гомерически захохотал.
        - Я делаю перестановку. И только!
        - Но зачем?!
        - Ха-ха! Для красоты!
        Ксения встала перед ним.
        - Я запрещаю тебе! Слышишь?! Ну, давай мы это сделаем завтра… А сейчас…
        Он легко отпихнул Ксению:
        - Отошла!
        Ксения опять встала на его пути:
        - Володя, остановись!
        - Хорошо, - вдруг согласился Володя. - Остановлюсь. Но только через час. А пока…
        Хрустя битой посудой, Володя подбежал к окну и сдернул тюлевую занавеску. Вместе с ней на пол полетел и карниз.
        - Володенька!..
        - Я же сказал! - зарычал Володя. - Через час меня здесь не будет! Люстра какая поганая…
        Во входную дверь отрывисто позвонили.
        Володя закрутился волчком:
        - Он идет! Уже идет! Клиент идет!
        - Какой клиент? - не понимала Ксения. - Я никого не жду.
        - Зато я жду! - передернулся Володя. - Собирай быстрей посуду. Ну!
        - Ничего я не буду собирать! Кто это идет?..
        - Собирай же скорей! - тихо завыл он. - Или я сейчас…
        Звонок повторился.
        - Я никого не жду, - с расстановкой повторила Ксения.
        - Блин! Идет покупатель этой квартиры! Тебе ясно? Собирай осколки! А шкаф я поставлю на место.
        - Покупатель квартиры?! - ужаснулась она. - Но я не продаю…
        - Продаю я! Скорее же!..
        - Мою квартиру?!
        - Она уже давно не твоя. Она заложена в банке.
        - Это я знаю. И с банком «Форс-мажор» я попробую переписать контракт…
        - Дура ты! Вот дура! Того и гляди, сюда заявятся судебные приставы. И просто вышвырнут тебя отсюда! Без разговоров!.. Осколки заметай!..
        В дверь позвонили требовательнее.
        - Слушай меня внимательно. - Володя лихорадочно футболил осколки под кровать. - Квартира уже давно собственность банка. Но я договорился с хорошим агентством. Они нашли мне какого-то лохана. Он хочет купить эту квартиру. Его убедили, что квартира принадлежит одному собственнику. Полный чистяк! Хозяин отдает задешево, потому что ему крайне нужны деньги. Но только чтобы быстрей!.. Мы завтра же оформим сделку. Или даже сегодня!..
        В дверь забарабанили кулаком.
        - А меня-то куда? - не удержалась Ксения.
        - Уезжай в Дмитров! Или еще куда-нибудь…
        - Куда?
        - Куда хочешь!.. - Володя кинулся в прихожую. - Уже открываем!..
        В прихожей раздались голоса.
        - Вот коридор, - расшаркивался Володя. - Если выкинуть всю эту рухлядь - тут можно на велосипеде кататься! Прямо перед нами - ванная. А сразу за углом - кухня с туалетом. Очень удачная планировка, между прочим. Все под боком. Не нужно бегать из конца в конец!.. Ванная, я согласен, требует косметики. А вот тут у нас первая комната…
        - И сколько все это удовольствие стоит? - поинтересовался клиент, и его голос показался Ксении знакомым.
        - Как?! А разве в агентстве вам не сообщили?.. Ах, понятно! Вы хотите сказать, что тут не очень-то… убрано? Так ведь та цена, которую назначила хозяйка…
        - Все-таки сколько? - переспросил невидимый клиент.
        - Вы хотите торговаться, что ль?! - пролаял Володя. - Ваше право, но учтите!.. Вам бешено везет! Такое предложение бывает раз в сто лет. Просто расклад такой. Хозяйка срочно уезжает на стажировку в… Мексику. Само собой, нужны деньги. А где их взять? Правильно - продать квартиру.
        - И в чем же она там будет стажироваться? - Интонации клиента стали насмешливыми. - В Мексике?..
        - Гостиничный бизнес… Ну хорошо, у меня очень мало времени. Какая ваша окончательная цена?
        Ксения не выдержала и выглянула в коридор.
        Перед ней стоял Рахманов. Он тоже увидел Ксению. Володя перехватил его взгляд, ничего не понял, но занервничал пуще прежнего.
        - А вот и сама хозяйка, - затараторил он. - Но она спешит к трапу самолета, который увезет ее к солнечным берегам мечты!
        - Что-то не заметно, - нахмурился Рахманов.
        - Не все заметно невооруженному глазу. - Володя исподтишка показал Ксении кулак. - Деньги при вас?
        - А документы на квартиру при вас?
        - Да-да, понятно! Значится, оформляем сделку?! - залебезил Володя. - Я вас оставлю буквально на минуту. Документы у меня в машине. Я мигом!..
        Он еще раз погрозил Ксении кулаком и скрылся. Его сапожищи загрохотали на лестничной площадке. Не дождавшись лифта, Володя ринулся по ступенькам вниз.
        - Я приехал за тобой, - сказал Рахманов.
        - Извини, Иван. Но сейчас мне не до тебя. Позвони мне на днях. А лучше я тебе позвоню сама.
        - Но я не могу уйти просто так.
        - Ты можешь… Пожалуйста, уходи!
        - Объясни хотя бы, что тут происходит? И кто этот придурок? Почему он пытается продать мне твою квартиру? Почему здесь все переломано?
        - Это мой муж. Мы сами разберемся. Иди и не беспокойся ни о чем!
        - А я вот как раз беспокоюсь! Уйти и оставить тебя вот в этом, - Рахманов обвел взглядом прихожую, - я не могу. Пока ты не объяснишь, в чем дело…
        - Он пришел минут пятнадцать назад, - вздохнула Ксения. - Решил сделать перестановку.
        - Зачем?
        - Квартиру продавать хочет. Думал придать ей товарный вид к приходу покупателя.
        - И меня принял за него?! - засмеялся Рахманов. - Вот теперь мне все понятно! Это я вовремя подоспел.
        - Я на все твои вопросы ответила? Теперь иди! Созвонимся.
        - Но я не могу тебя оставить один на один с эти сумасшедшим! Уж не обессудь!
        - Но я…
        Володя возвращался. Грохот нарастал.
        - И никаких но! Решаем проблемы в порядке поступления, - перебил Рахманов. - Первым делом нейтрализуем твоего мужа. Потом поговорим в спокойной обстановке. Хорошо?
        - Нет же!..
        Вернулся запыхавшийся Володя. Подозрительно зыркнув на Ксению, он помахал перед Рахмановым бумажками с печатями.
        - Как видите сами - документы в полном ажуре! Итак, оформляем?!
        - Для начала мне нужно знать, кто вы такой. И какое отношение вы имеете к этой квартире?
        - Согласно генеральной доверенности, - галантно улыбнулся Володя, - самое прямое. И полное!
        - Можно взглянуть?
        - На доверенность? А как же!.. - Володя вытащил из кармана листок, развернул его и продемонстрировал Рахманову. - Но только осторожно. Это подлинник. - Володя нехотя протянул доверенность.
        - Тэк-с, Владимир Олегович… - Рахманов присел за журнальный столик. - Стало быть, доверенность вам выдал некто нотариус Хлопков.
        - Что значит некто? - усмехнулся Володя. - Официальное лицо. Печать, наклейка с голографией. Все на законном основании!
        - И доверенность эта оформлена нотариусом Хлопковым три дня назад в присутствии хозяйки квартиры Ксении Дмитриевны Костроминой. - Рахманов внимательно посмотрел на Володю. - Вот и подпись Ксении Дмитриевны. Так?
        - Ну конечно же! Что за вопрос?! Мы с Ксенией Дмитриевной в минувшую среду были у нотариуса. - Володя дико глянул на Ксению. - Все чин чинарем, как говорится…
        - Отлично. Теперь давайте документики на квартиру.
        - Документики-то вот. - Володя положил перед Рахмановым бумажки с печатями. - Но только время у нас ограничено. Читайте поскорей. Хотя там и так все ясно написано.
        - Тэк-с… - Рахманов углубился в чтение. - Значит, собственник один…
        - Что очень удобно, между прочим! - подхватил Володя. - Один собственник - быстрое оформление. Не надо брать никаких подтверждений от прочих жильцов. Ну, сами знаете! Эх, везет же людям! За такие смешные деньги такую квартиру! И как быстро нашлась!
        Володя завистливо поглядел на Рахманова.
        - Это точно! - Оторвавшись от бумаг, Рахманов мечтательно оглядел стены и потолок.
        - А простите за нескромный вопрос, - не без приятности улыбнулся Володя. - Вы сюда один переезжаете? Или с семьей?
        - Один, - признался Рахманов.
        - И очень правильно! Кто ж в Тулу ездит со своим самоваром! Здесь на этот счет раздолье! На любой вкус! - Володя подмигнул Ксении, мол, во лохан. - Стало быть, вы здесь будете проживать один!
        - Пока один…
        - Пока! Прекрасно сказано! Временно! Денек-другой!
        - А дальше уж…
        - Представляю себе, как вы тут развернетесь. - Володя азартно потер руки и опять мигнул Ксении, мол, с этим дуралеем дело в шляпе. - Тут у вас будет гостиная. Гости, шум, веселье, заздравные тосты! А в дальней комнате - уютная спаленка. Я угадал?
        - Вы словно читаете мои мысли! - восхитился Рахманов. - Только спальню я хотел оборудовать здесь.
        - Тоже верно, дружище! - радостно захохотал Володя. - Я уже вижу ее! Громадная постель. А кругом зеркала, зеркала. На тумбочке кальян. Вы в бордовом халате.
        - Кальян? - нахмурился Рахманов. - А это кто такой?
        - Кальян-то кто? - покатился со смеху Володя. - Не кто, а что! Большая курительная трубка. Сейчас модно. Советую завести! Девушки очень падки.
        - Ах! - смутился Рахманов. - Ну конечно же я слышал про кальян. Запамятовал только.
        - Представляешь, дружище? Ничего, что я на «ты»? Ты сидишь на диванах в халате и с кальяном. Девушки так и вьются вокруг. Исполняют танец живота и все такое. А ты эдак небрежно приказываешь: еще шампанского. А из гостиной слышится веселый гам. Хлопают пробки. А что еще человеку нужно для счастья! Я правильно мыслю?
        Рахманов восторженно развел руками.
        - Я только что подумал об этом!
        - Ты просто обязан пригласить меня на новоселье! Лады, приятель?
        - Тебя в первую очередь. - Рахманов вновь взялся за бумаги.
        - Хватит тебе корпеть над бумажками. Едем подписывать договор! Расплачиваешься, и квартира твоя! Начинается новая жизнь! Столичная жизнь!
        - Да-а, - согласился Рахманов.
        - Я и говорю. Чего там читать?! Собственник один, а значит, все просто и ясно.
        - Один… Все верно… Собственник один… Но только, братан, - доверительно сказал Рахманов, - не могу я взять в толк одну простую вещь.
        - Что же именно тебе не понятно? Валяй, говори, не стесняйся. Тут все свои. Про кальян, что ли?
        - Не совсем.
        - Нет?! - хохотнул Володя. - А что ж еще? Про девочек? Я прав?
        - Опять не совсем, - признался Рахманов.
        - Не кальян, не девочки! - хохотал Володя. - Кажется, все перебрал. Ах, я понял! Тебя волнуют не девочки, а их количество?! Понимаю-понимаю…
        - Снова не угадал, - расстроился Рахманов. - Ты вот говоришь: у квартиры один собственник…
        - Абсолютно! Читать умеешь? Там черным по белому…
        - Вот именно. Это-то меня и смущает. Насколько мне известно, собственник этой квартиры… - Рахманов сделал эффектную паузу, - банк «Форс-мажор».
        - Чего?!. - отпрянул Володя. - Какой еще «Форс-мажор»?! Откуда ты это взял?! Да я вообще не знаю такого! Такого банка нет в природе!
        - И это странно, - сокрушился Рахманов. - Даже, согласись, подозрительно. Ты, Владимир Олегович, на основании выданной тебе доверенности являешься продавцом этой квартиры, но совсем не в курсе, что квартира-то принадлежит банку.
        - Какому банку?! - взвизгнул Володя. - Кто тебе сморозил эту чушь?! Эту… этот бред. Она?! Она сказала?! Эта… И ты ей поверил?! Скажу тебе по секрету: нету такого банка вообще!
        - Нету, говоришь? Жаль. Но я там был.
        - Ха! Врешь! Когда ж ты там был, а?
        - Они мне даже предъявили, - спокойно продолжал Рахманов, - свидетельство о собственности. Вот он, этот документик!.. Парадокс какой-то получается. Объясни мне его, уважаемый. А потом и про кальян расскажешь.
        Володя недоверчиво взял из рук Рахманова листок. Руки его заметно тряслись. Он долго смотрел в него.
        - Блин горелый! - наконец выкрикнул Володя.
        - Вот именно, - вздохнул Рахманов. - А вот с вами, Владимир Олегович, нам придется разобраться детальнее.
        - Я все понял! Засада!!! - проорал Володя и метнулся к выходу. - Гады, сволочи! Я не дамся живым! У меня граната!..
        - А ну стоять, гранатометчик! - усмехнулся Рахманов.
        Володины сапоги грохотали по лестнице.
        Плотно закрыв за собой дверь, она вошла в разоренную кухню. Села у окна, затихла, задумалась.
        Почему так тяжело на душе? Володя… Можно заработать денег и расплатиться с банком. Не получится - купить другую квартиру. В долг, в кредит… Можно найти управу на бандитов. Сейчас она очень хорошо понимала, что можно.
        А вот с Володей случилось что-то непоправимое. С ее мужем. С отцом ее детей. С ним она прожила полжизни. Больше! Она помнила его молодым, одержимым, бесстрашным. И вдруг он превратился в растекшийся по тарелке кисель…
        В ту минуту Ксения не думала о своих обидах, о предательстве, о том, что к мужу у нее крупный счет. Она задыхалась от боли, тоски, сознания хрупкости и конечности жизни.
        Она и не заметила, как на кухню заглянул Рахманов. Но он вошел, сел, взял в ладони ее худую, заледеневшую руку. Какое-то время они сидели молча - каждый сам по себе. Наконец, он сказал:
        - Потерпи. Все проходит… Все скоро пройдет.
        От этих слов она как будто очнулась. Увидела Рахманова и почувствовала: для нее этот человек связан с теплом. Руки у него теплые. И глаза.
        - Хочешь чаю? - продолжал Рахманов.
        - Угу. Я заварила, но он уже остыл.
        - Не беда, сейчас заварим новый.
        Рахманов принес из прихожей кухонный стол. Ксения бросилась хлопотать.
        - Чай потом. Сейчас мы будем ужинать. Ты гнал из Петербурга, представляю, как ты проголодался и устал.
        - А ты у меня замечательная кулинарка, - похвалил Рахманов.
        - Ты еще не знаешь меня. И даже я знаю себя плохо, - ответила она серьезно.
        - Ничего, впереди у нас много времени. Целая жизнь.
        - Ты все уже решил?
        - Давно. Еще в ресторане у Сереги.
        - А что ж ты молчал так долго?
        - Я не молчал. Но там, на даче, ты была моей гостьей, я не хотел тебя неволить.
        - Ты очень хороший человек, Иван. Добрый и благородный. В наше время это редчайшие качества, прямо на вес золота…
        - Ты забыла добавить «у меня».
        - Что «у меня»?
        - «Ты у меня хороший человек».
        - Хороший, но не у меня.
        - Это почему?
        - Потому что я ничего еще не решила.
        Рахманов не ответил.
        - Понимаешь, Иван, мы с тобой встретились… как бы это сказать… не в самую лучшую пору моей жизни.
        - Это я понял, допустим.
        - Что я могу тебе предложить? Видишь, что с квартирой у нас? Сам черт не разберет! Я должна что-то сделать, вернуть квартиру во что бы то ни стало… - Его молчание Ксению не смутило. - У меня двое детей, Иван. Девочка и мальчик. Им негде будет жить. А кроме меня, некому…
        - Но я же говорил тебе…
        - Ты говорил, - перебила она, - что мои проблемы не стоят выеденного яйца.
        - …что я сам как-нибудь разрулю твою ситуацию.
        - Не надо, Иван. Это не нужно… и неправильно.
        - Ты раньше так не считала.
        - Я не думала, что ты будешь…
        - А я вот взял и стал! Стал потихоньку заниматься твоими делами.
        - Да что ты мог поделать?! Что изменить?! Квартира все равно отошла банку
«Форс-мажор». Нужно достать деньги, чтобы выкупить ее, но я сама…
        - Ксения, ничего не нужно!
        - …справлюсь! Возьму кредит, заработаю, одолжу у тетки!..
        - Слушай, а когда ты это все придумала, а?
        - Не знаю… Окончательно сегодня утром. Но впервые я подумала об этом вчера, после ухода твоей жены. Раньше как-то боялась думать, а она странным образом подстегнула меня…
        - Чем?
        - Ну давай попробуем рассуждать логически. Раз у тебя есть жена, ты должен заботиться о ней. А не обо мне. Вот что напрашивается - простая логика.
        - Но ведь ты так не считаешь?
        - Не будем об этом… Знаешь, я ужасно рада, что ты приехал. - Она подошла к нему сзади, обняла за плечи.
        - А ты веришь, что мы давно чужие с женой?
        - Я вообще тебе верю.
        - Она так редко бывала на этой даче. Буквально считаные разы. Отец не мог ее терпеть. Я ждал от нее чего угодно, но что она заявится туда…
        - По большому счету, Иван, ее приезд ничего не изменил.
        - Отлично! Значит, завтра ты уедешь со мной?
        - Нет, я только хотела сказать, что рано или поздно все равно вернулась бы в Москву и занялась бы судьбой квартиры.
        - Ты все об этом! Я же сказал: судьба квартиры уже решена.
        - Ну и пусть! Я так не оставлю. Я буду бороться! Я добьюсь! Квартира все равно достанется мне.
        - Конечно тебе. Это твоя квартира. Ты ее не продавала, не дарила, не проигрывала, не закладывала.
        - Это сделал он… Володя.
        - Ему следовало заложить собственную недвижимость!
        - Собственной недвижимости у него нет! Двушка в Беляеве с мамой напополам. Да и вообще…
        - Но, учитывая чрезвычайные обстоятельства…
        - Иван, ну что ты все фантазируешь? Кто будет учитывать их?
        - Слушай, мы так никогда не дойдем до сути! Давай я расскажу тебе все по порядку. Итак, когда Анна Викторовна вручила мне твою рецензию на мой роман, я заметил, что твоя подпись выглядит совсем по-другому, чем та, что стоит в кредитном договоре. На обороте договора я обнаружил телефон контактного лица. Им оказался некий Антон Бондаренко. Я позвонил ему. Говорю: ошибочка, молодой человек, вышла с договором. Упомянутая в нем гражданка Костромина никаких денег в вашем банке не одалживала. Он мне: это все бред! Детский сад! В банке есть доверенность, заверенная нотариусом, там ясно написано, что это дело она доверяет своему мужу. Вот он за нее и расписался. А нельзя ли, говорю я ему, увидеть эту доверенность? Он заартачился сначала, но потом все же согласился…
        - Ты дал ему денег, Иван, - догадалась Ксения.
        - Деньги - это не суть важно!.. Я схватил копию доверенности и с ней прямиком на экспертизу, подписи сравнить в доверенности и в рецензии. Нет, уверяют меня специалисты, подписи эти - разные. Дама, которая писала рецензию, не оставила в доверенности своего автографа. Мужчина, напротив, расписался дважды - за себя и за жену.
        Я беру письменное заключение экспертизы и - к Бондаренко. Звоню ему, приглашаю к Сереге в ресторан и предлагаю в интимной обстановке побеседовать приватно.
        - Да о чем беседовать с ним? Этот Бондаренко - мелкая сошка, от него там ничего не зависит.
        - И славно, что не зависит! Официальному лицу такое я, может, говорить и не стал бы… - Рахманов интригующе усмехнулся.
        - Ладно тебе, Иван! Не томи… О чем вы с Бондаренко говорили?
        - Я сказал: Антон, я уповаю на ваш здравый смысл. Прочтите заключение экспертов и убедитесь, что вы имеете дело с банальным подлогом. Факт подлога лишает упомянутую даму обязательств по отношению к вашему банку, а вам грозит убытками. Я прав? Ну, он вынужден был признать мою правоту. Но, говорю, убытков вы можете и избежать. Если послушаете моего совета. Он сразу: это не ко мне. А я ему: вы поговорите с власть имущими, а я вам за это… - Рахманов запнулся.
        - Заплачу! - закончила Ксения. - Зачем только ты ему платил, этому гаду?
        - Ты не переживай! Я ему заплатил совсем немного, потому что этот Бондаренко не абсолютный все-таки идиот. Он скоро распознал выгоду моего предложения.
        Заключалось оно вот в чем. Ты денег в банке не брала. Так? Их взял твой муж, о чем нам говорят данные графологической экспертизы. А кто брал, тот должен и возвращать. Логично?..
        Все это можно отдать на откуп суду, приставам и прочее, и прочее, тогда процедура возврата денег затянется на долгие годы. А можно сделать и короче. Пригласить в банк «Форс-мажор» мистера Костромина и заставить его переписать кредитный договор. При этом в качестве залога в договоре должна будет фигурировать недвижимость самого Владимира Андреевича.
        Ксения хотела что-то сказать, но Рахманов сделал упреждающий жест.
        - То есть квартира Галины Владимировны Костроминой, что на улице Миклухо-Маклая… Бондаренко мне: как мы заставим его? Угрозами? Шантажом?.. Руководство банка на это не пойдет!
        Я предложил апеллировать к логике. В случае судебного разбирательства Костромину грозит уголовная ответственность за подлог плюс продажа квартиры. А при моем сценарии уголовной ответственности удастся избежать.
        Прошло два дня. Бондаренко отзвонил мне и сказал, что в банке согласны. Только вот где искать этого Костромина? Я быстрей к Сереге. Он говорит, сделаем. Не проблема. Оказалось, муж твой жил в подмосковном Троицке у бывшей своей одноклассницы. Совладать с ним было совсем несложно. Он даже не сопротивлялся, до того был деморализован. Договор подписывал трясущимися руками…
        - То есть квартира на улице Миклухо-Маклая теперь принадлежит банку? - не поверила услышанному Ксения. - А как же Галина Владимировна?
        - Видишь ли, в чем дело, квартира на Миклухо-Маклая превосходит вашу по качеству и метражу. А банку чужого не надо. Свое они получили сполна, а в счет оставшихся средств обеспечили Галину Владимировну комнатой. В связи с кризисом у них образовался балласт: невыкупленные залоги. Чего там только нет! Квартиры, автомобили, земельные участки, магазины и предприятия. Вот они и подобрали ей комнатенку.
        - А… ему?
        - Свою долю средств Костромин уже израсходовал. Кажется, мать выставила его на улицу.
        - Господи, какое несчастье! Теперь понятно, почему он…
        Рахманов дипломатично не заметил ее реплики.
        - Когда ты убежала с дачи, я ехал к тебе, вез радостную весть. Квартира вновь твоя, беспокоиться тебе не о чем.
        - Спасибо, Иван. - Ксения с нежностью прижалась к нему. - Я все время говорю тебе одно и то же: спасибо да спасибо… Я не знаю, как тебя благодарить!
        - А когда выяснилось, что ты убежала, я подумал, мало ли что… Вдруг он захочет мстить…
        - Мстить?.. Но кому?
        - Тебе! Ты же сыграла с ним эту злую шутку. Он-то во всяком случае так думает… Его приход мог быть в сто раз хуже… В сущности, он ограничился пустяками: пытался незаконно продать твою квартиру и выселить тебя на улицу.
        - Ничего себе пустяки!
        - Могло быть и по-другому…
        - Ты думаешь, он способен?..
        - Не знаю. Тебе видней.
        - Все, Иван! Хватит об этом! А то у нас как в фильме «С легким паром». Женя говорит Наде: мне все время кажется, что нас трое.
        - Нас двое. - Рахманов медленно покрывал ее лицо поцелуями. - Между нами никого больше нет… ничего нет… мы долго к этому шли… Прочувствуй!
        Ксения закрыла глаза, стараясь последовать совету Рахманова.
        Но в это время в прихожей зазвонил ее мобильный телефон. Она вздрогнула.
        - Можно я подойду?
        - Конечно! Чего ты спрашиваешь?
        - Вечно звонят не вовремя… Я просто боюсь, что это мама. Она так беспокоится за меня… Алло…
        - Привет, дорогая! - донесся до нее звонкий Ленкин голосок. - Где пропадаешь-то? Когда выходишь? А у нас про тебя такое говорят…
        - Кто говорит?
        - Да все! Мужика крутого отхватила! У него вилла на берегу моря.
        - Ты никому не верь.
        - А чё? - как будто расстроилась Ленка. - Не так?
        - Не совсем.
        - Ну да уж! Видать, на этой вилле он тебя так хорошо поимел, что ты забыла про родных подруг.
        - Лен, ты заговариваешься.
        - Да брось, все нормально! Твоему-то было не до тебя.
        - Я тебе потом перезвоню, Лена. Мне говорить сейчас неудобно.
        - Понял - не дурак! - хохотнула на прощание Ленка.
        Ксения вернулась на кухню с изменившимся лицом. Ничего особенного не произошло, а все-таки ужасно неприятно. И всегда все было неприятно: лесть, угощение, дельные советы.
        - Это не мама? - спросил Иван.
        - Не мама. Подружка с работы, Лена Перелыгина.
        - Уж не из тех ли она бояр Перелыгиных?..
        - Каких бояр?..
        - Да я пошутил! Просто молодые люди в спортивных костюмах, в тот злосчастный вечер караулившие тебя у подъезда, оказались братьями Перелыгиными.
        - Ты и до этого докопался?! Но как?
        - Серега! Его работа, точнее, его команды. Но ты не волнуйся, им сделаны необходимые внушения. Кстати, ранее молодые люди не были замечены в каком-либо криминале. А тут, понимаешь, кризис, они строители, остались без работы. Ну плюс и грамотная наводка.
        Ксения рассмеялась:
        - Тебя послушать, Иван, не было бы кризиса, мы бы не встретились с тобой. Или бы встретились, но разминулись.
        - Нет, Ксения. Мы бы не разминулись. Никогда, ни при каких условиях я бы не прошел мимо тебя!..
        - Ты уверен?.. Повтори, что ты сказал мне сейчас.
        - Я же предупреждал, что не умею объясняться в любви. - Рахманов смутился.
        - Да нет, я серьезно. Ты говори, а я буду слушать. Мне это очень нужно сейчас…
        Эпилог
        Громче всех возмущалась Ника.
        Вечно мама делает из них дураков! За младенцев считает! Ну она же знала, она сразу поняла, что у мамы появился любовник! Седина в голову - бес в ребро! А сериалы тут ни при чем!
        Бедный папа… Где он? Что теперь будет с ним?
        Ника демонстративно поднялась и вышла с террасы, не забыв посильней хлопнуть дверью.
        Неприятный разговор происходил в Дмитрове, куда Ксения и Рахманов отправились на следующий же день.
        Тетя Кира побежала за Никой, бросилась успокаивать свою любимицу. Мама обняла опечаленную Ксению, бормоча: ничего-ничего, она еще поймет, разберется… А Рахманов, пользуясь общим замешательством, отозвал в сторонку Кирилла. О чем они говорили, так и осталось неизвестным, но только на следующее утро за завтраком Ника громко в присутствии всех членов семьи попросила у матери прощения.
        Старушки были сражены наповал. И сама Ксения едва не заплакала. А Рахманов сказал тогда Нике:
        - Твои извинения принимаются. Ты, чтоб больше не извиняться, вначале разберись.
        Ника тихо кивнула, и на этом инцидент был исчерпан.
        Дети, хотя и без восторга, согласились вместе с мамой переехать в шведско-финский городок. И началась новая полоса хлопот. Продажа московской квартиры, обмен рахмановского жилья на большее и, наконец, обустройство их нового дома. Занимаясь ремонтом, Ксения во всем советовалась с Линдой. Они теперь соседки - живут в одном доме, через подъезд. И Линда, как абориген, посоветовала Ксении много ценного. Потому что их дом хотя и интересный, но очень старый, и Линде, как никому другому, известны все его подводные камни.
        С тех пор, как Ксения с Рахмановым и детьми поселилась на новом месте, минул уже год. Она понемногу врастает в каменистую почву города. На радио «Наш выбор. FM» Ксения ведет собственную рубрику «Дела семейные». А еще у них с Иваном большой литературный проект. Называется он ЖЗР, что означает: «Жизнь звезд российского рока».
        Оказалось, Рахманов знает кучу интересного не только из жизни Вальки Уса, но и многих других талантливых русских музыкантов.
        Ксения сама предложила Ивану издание этой серии. Бесценные сведения не должны пропасть - они часть нашей культуры.
        Рахманов идею Ксении охотно поддержал. И даже обещал писать книгу в четыре месяца. Свое слово пока он держал.
        Времени на ночные прогулки у них теперь нет. В Москве Ксения бывает редко и лишь наездами. Чаще всего по редакционным делам.
        В самом начале осени у нее произошла очень важная встреча, о которой нужно рассказать подробнее.
        Накануне Рахманов пришел домой раньше обычного. Его глаза горели. Он был возбужден, весел и словно под хмельком.
        - Все решено! - прокричал Рахманов с порога. - Долгожданный момент настал!
        - А я и не знаю ничего. - Ксения вышла ему навстречу. - Случилось-то чего?
        - Мы отправляемся в путь! - Он подхватил Ксению и закружил ее по комнате. - Ребята молодцы!
        - А можно поконкретнее?
        - Послезавтра открывается фестиваль нашей музыки. Грандиозное событие!..
        - Где? В Москве? И поставь меня, пожалуйста, на место.
        - В какой там Москве! Фестиваль пройдет на берегу самого Черного моря! Приедут все! Абсолютно все! Даже Санек! И Славка тоже! А Арсений привезет две новые композиции! Но он пока хранит их в глубокой тайне! И это будет нечто!..
        - Прекрасно, Иван. Но у меня уже кружится голова. Отпусти сейчас же!..
        - Не отпущу! Тан-та-тан, - напевал он в такт кружению. - Знай наших! А продлится рок-фестиваль аж… Отгадай сколько?
        - Поставь меня на место! Тогда отгадаю.
        - Ну, сколько? Угадывай! - Он поставил Ксению на ковер.
        - Целых три дня…
        - …и три ночи! Точно!
        - Обедать будешь?
        - Ксюш… Заработались мы с тобой. Ох, заработались. Света белого не видим. И поэтому остро нуждаемся в отдыхе.
        - Естественно, на море?
        - На Черном море - лучшем море из всех морей. Едем!
        - Прям вот так, сразу?
        - Больше двух тысяч километров нам предстоит отмахать. Быстро собираемся. И в путь!
        - Иван, ты непредсказуем…

* * *
        Ранним утром следующего дня они выехали из Питера. Рахманов рассчитывал преодолеть весь путь за сутки.
        - Уже завтра в это самое время ты будешь нежиться в волнах ласкового моря, ловить медуз и кушать копченых моллюсков, - говорил он.
        Однако Рахманов просчитался.
        В конце дня Ксения почувствовала себя плохо. Ее укачало. Пришлось остановить машину.
        Их окружала выжженная степь с чахлой растительностью. Горячий воздух тонко звенел. Над горизонтом пылилось закатное солнце.
        - Мы сейчас находимся… - Рахманов разложил карту на раскаленном капоте, - находимся… где-то тут…
        Вокруг машины роилась злобная мошкара. Она норовила залепить лицо, руки и больно кусалась сквозь одежду.
        - Мухи цеце. - Отмахиваясь, Рахманов изучал карту. - Но через двадцать километров будет городишко. Придется заночевать в нем.
        - Что за городишко? - Ксения с трудом выбралась из машины. Вредные мошки мгновенно воспользовалась появлением нового человека.
        - Городишко-то, стыдно сказать, - размахивал руками Рахманов, - какой-то, извиняюсь, Жупель. Но делать нечего. Ксюш, как мы себя чувствуем?
        - Немножко получше, - призналась Ксения, отгоняя надоедливую мошкару веткой полыни.
        - Дотянем двадцать километров? И там передохнем.
        - Поехали. Все равно стоять здесь нельзя. - Она забралась в машину и захлопнула дверь. - Сожрут ведь с потрохами.
        Вскоре впереди показался город Жупель. Хотя город - это сильно сказано.
        - Все врут календари, - заметил Рахманов.
        Вокруг заброшенного еще в советские времена завода беспорядочно теснились хрущобы.
        Однако гостиница в Жупеле нашлась - длинный одноэтажный барак из белого кирпича. И называлась она «Жупель».
        - Ты посиди тут. - Обвешанный сумками Рахманов осторожно заглянул в гостиничный номер. - А лучше приляг. Я скоро вернусь.
        - Ты куда?
        - Хочу вот разузнать, можно ли здесь где-нибудь сносно поесть. Или хотя бы еды раздобыть.
        Рахманов ушел. С сомнением поглядев на койку у стены, Ксения присела на скрипучий стул. Пахло пылью и гнилыми арбузами.
        От вида засаленных обоев и особенно желтоватой воды в графине ее опять начало мутить. «Лучше выйду на воздух, пройдусь», - решила она.
        Гостиница задами примыкала к бетонной стене, за которой высились руины заводских построек. Идти можно было только вперед - к косогору. На этом косогоре сиротливо стояли две хрущобки, строго друг напротив друга. Между ними на натянутых веревках качалось белье. Серые коробки со струнами напоминали какой-то дьявольский музыкальный инструмент, способный издавать лишь очень тоскливые звуки. Господи, как тут люди живут, вздыхала Ксения. И даже рожают детей. На струнах она приметила детские пеленочки и ползунки.
        И тут из-за дома появилась пара. Они поднимались по косогору и катили перед собой коляску. Она - смазливая девица с сонным лицом, лузгала семечки. А он?
        Ксения вгляделась, но не смогла рассмотреть его лицо. Он шел, низко склонившись, сосредоточенно глядя под ноги.
        Пара приближалась. Ксения стояла и зачем-то всматривалась в мужчину. Когда они были совсем рядом, мужчина вдруг поднял голову и сразу опустил ее… Ксения обомлела.
        Это был Володя…
        Пара прошла мимо. Володя нарочито не замечал Ксении. Когда молодые скрылись за второй хрущобой, Ксения развернулась и быстро зашагала к гостинице.
        Там ее уже поджидал Рахманов. Вид у него был прибитый.
        - Ничего не нашел, - признался он. - Одна столовка. И та закрыта на учет.
        - И прекрасно, - улыбнулась Ксения.
        - Даже так! Тебе, я смотрю, полегчало?
        - Еще как! Поехали?!
        - Но ведь ты…
        - И никаких но! В путь, Рахманов…