Его должница Олли Серж
        Она - сотрудница колл-центра, которая в первый же день обнаруживает, что попала на работу к телефонным мошенникам.
        Он - влиятельный мужчина, которому она когда-то отказала в отношениях.
        Теперь ей нужны деньги, чтобы спастись от преступников, а ему по прежнему нужна она.
        - Пожалуйста, помогите мне, - от унижения слезы подкатывают к горлу. - Они мне угрожают.
        - Ты же говорила, что никогда ко мне не придешь, - Алексей окидывает меня тяжелым взглядом и ухмыляется. - И чтобы я засунул свои деньги… Напомни мне куда?
        - Пожалуйста, - шепчу упрямо. - Я очень боюсь за родных.
        - Ты знаешь условия, на которых я согласен помочь, - этот гад откидывается на спинку стула. - Ты готова стать моей собственностью?
        Сердце в панике сжимается.
        - Я готова…
        Глава 1. Бывший.
        АНЯ
        - Никита… - выхожу на кухню, держа в руках телефон и чувствуя, как замирают все внутренние органы, - Они опять мне звонят! Что говорить? Мне страшно!
        - Дура, - парень делает глубокую затяжку и выкидывает в открытое окно бычок сигареты. - Трубку просто не бери. Симку новую куплю.
        - А вдруг они меня найдут? - продолжаю я истерить. - Ты можешь сегодня не уходить на работу и побыть со мной? Пожалуйста! Почему ты так часто работаешь по ночам?
        - Ну хватит, Аня! - он рявкает на меня. - Я уже говорил, что по ночам тариф выше, пробок меньше, поэтому я работаю так! И не я тебя заставлял корчить из себя правильную! Ты нафига к ментам побежала? Думала они тебя по головке погладят? Премию выпишут? Да они все куплены!
        Я падаю на табуретку и обхватываю себя крест на крест руками.
        - Что ты говоришь, Никит… - мотаю головой. - Они же матерей обманывали. Стариков. Деньги последние отбирали! А если у кого-то сердце слабое?
        - Если тебя кто-то обманул, - фыркает Никита, - значит ты это заслужил.
        - Да? - я даже подскакиваю на ноги. Внутри все просто клокочет от обиды, что мой самый близкий человек может говорить подобные вещи. - А вот представь просто на секундочку! У тебя разрядился телефон, меня рядом нет, Галине Степановне на телефон приходит сообщение, что ты попал в аварию и нужно перевести триста тысяч вот поэтому номеру и тогда тебя отпустят! Как ты думаешь? - повышаю я голос, - Отправит твоя мама деньги или нет?
        - У моей матери нет таких денег, - раздраженно жмёт плечами Никита. - И мне кажется, что уже все давно научились на подобные тексты не реагировать.
        - Да там же разные суммы и разные тексты… - пытаюсь я до него достучаться. - Это же просто страшно! А люди, которые там работают. Они же вечером собираю вещи и идут к своим семьям! Домой! Я не понимаю, как они спят!
        - Пока что, - Никита достаёт из кармана телефон и сбрасывает какой-то звонок. - Пока что я, точно такой же непонятный работник обеспечиваю нам с тобой эту хату и продукты в холодильнике. А ты, цаца с высшим экономическим образованием смогла заинтересовать только телефонных мошенников! Вот люди там и работают, потому что жрать хотят.
        - Да лучше буду голодать! - взрыват меня.
        - Ну вот ты тут поголодай, - хмыкает парень, - а я пока пойду баранку крутить. Много тебе твой диплом дал.
        - Я всего две недели как защитилась. А ты сам ушёл из института, - говорю, внутренне дрожа от подкатывающего желания надавать Никите по щекам. Когда? Когда он успел стать таким? Где я это пропустила? - Ты просто спишь целыми днями на пролёт, а ночью зависаешь непонятно где, - отвечаю ему зло.
        - Не нравится что-то? - оскаливается Никита, - Так вали назад к своей бабке и сестре сопли подтирай!
        Он резко разворачивается и уходит в прихожую.
        - Что? - задохнувшись, срываюсь следом. - Ведь это ты уговорил меня жить вместе! Или ты считаешь, что мне очень не хватало стирки твоих грязных носков и потных футболок!
        - Да не стирай, - он отвечает агрессивно, поднимая на меня глаза и всовывая ноги в кроссовки. - От тебя проблем выше крыши! А в койке ты не на столько хороша, чтобы это терпеть!
        Я отшатываюсь от него, будто от удара. Слёзы просыхают, оставляя только горькое послевкусие.
        - То есть, - усмехаюсь. - Мы живем вместе только ради постели? А как же вот это… Я люблю тебя, Анечка! Мы поженимся и Ксюшу заберём…
        - Мля… - закатывает он глаза. - Ну что ты хочешь меня? Ты задолбала! То месячные, то утренники, то диплом.
        - Ничего, - закусывая губу, мотаю головой. - Ничего больше не хочу…
        - Тогда можно, - он с наездом выделяет последнее слово. - Я уже на работу пойду?
        - Да, - киваю, смаргивая набежавшие слёзы.
        Дверь с грохотом прикладывается об косяк.
        Я стою посреди коридора старой хрущёвки оглушенная и раздавленная сегодняшним днём.
        Хочется повыть, но в горле застыл огромный ком. Мне страшно и до тошноты обидно, что я так ошиблась в Никите.
        В груди начинает болезненно скрежетать от понимания, что это конец наших отношений. После услышанного, я никогда больше не смогу ему доверять.
        Да, возможно, он прав, и я сама виновата в своих проблемах.
        Но это был порыв! Когда нужно что-то делать, просто хоть как-то остановить беспредельное зло!
        И что мне делать сейчас? Идти и собирать вещи? Домой?
        На кухонном столе снова начинает вибрировать телефон.
        Господи…
        Ноги прирастают к полу и отказываются идти. Но… надо хотя бы посмотреть, кто звонит…
        Заставляю себя сделать несколько шагов на одеревеневших ногах и заглянуть на экран.
        Бабушка.
        Выдыхаю.
        - Алле! - отвечаю на звонок, стараясь, чтобы голос звучал, как можно бодрее. - Привет, бабуль!
        - Анечка! - отзывается трубка родным голосом. - Как у тебя дела?
        - Хорошо, - вдохновенно вру. - Вот посуду мою. Только что с Никитой поужинали. Как у вас дела? Как у Ксю садик?
        - Хвалили ее сегодня, - отзывается бабушка. - Рисует, говорят, красиво. В школу определить советуют.
        - Здорово, - отвечаю. - Вот сейчас с работой определюсь и обязательно определим ее в школу.
        - О! - спохватывается бабушка. - Я ж чего звоню. Из института тебе звонили. Говорят, трубку ты не берёшь. Сам декан звонил…
        Я слышу в ее голосе гордость, а сама леденею от страха. Моя декан - женщина.
        - Просили передать, - продолжает бабушка, - сейчас очки одену и прочитаю дословно, - в трубке слышится шелест. - Ты слушаешь?
        - Да… - отзываюсь тихо.
        - Что если ты хочешь продолжить обучение в институте на социальном факультете, то тебе срочно нужно оплатить обучение. А иначе твоё место сгорит, - заканчивает бабушка. - Ты не говорила, что поступила на второе высшее.
        - Они ошиблись, - шепчу сдавленно. - Извини, бабуль, суп убегает.
        - Суп? - несётся мне в трубку. - Какой суп?
        Сбрасываю звонок и оседаю на пол.
        Сволочи! Сволочи! Сволочи!
        Меня начинает колотить.
        Открываю последние сообщения с неизвестных номеров и не могу причитать на экране ни буквы, кроме совершенно невозможной для меня суммы с шестью нулями.
        Мир глохнет.
        Где я ее найду?
        Но ведь варианта «не найти» просто нету…
        Открываю телефонную книгу и веду пальцем по экрану.
        Все не то. Одногруппники, знакомые, преподаватели…
        Взгляд неожиданно залипает на экране.
        «Баринов Алексей Егорович».
        У этого человека есть даже больше, но…
        Пролистываю ниже.
        Никита… Сердце сжимается.
        С ним все понятно.
        Дохожу до конца алфавита и понимаю, что вру сама себе. Вариантов кроме Баринова у меня нет.
        Возвращаюсь к его контакту и тупо несколько секунд смотрю на экран.
        Такие, как Баринов, ничего не делают просто так. И… я до сих пор помню его агрессивное неравнодушие ко мне.
        Но уж луче быть должной ему, чем людям, которые осмелились позвонить бабушке и передать через неё мне сообщение с угрозой.
        От страха и нервов начинает кружиться голова.
        Я буквально молюсь, чтобы номер Баринова оказался действующим.
        Нажимаю дозвон. Жду длинные гудки.
        - Алло… - раздаётся в динамике.
        Он.
        Ладони покрываются потом.
        - Алексей Егорович, - говорю робко. - Извините, пожалуйста, за беспокойство. Это Аня…
        Глава 2. Хороший дяденька.
        БАРИН
        Кондиционеры не спасают. В кабинете на столько душно, что виски сдавливает, и постоянно хочется пить.
        Сейчас бы в душ…
        Но надо проверить сметы и уже дать добро на строительство первого этажа нового торгового центра на Шаболовке.
        Нам нужно больше! Больше торговых центров! Потому что людям так нравится тратить бабло и слоняться по этажам.
        В дверь кабинета раздаётся робкий стук.
        - Да? - оборачиваюсь и смотрю на часы. Восемь тридцать. Я думал, что в офисе остался один.
        - Алексей Егорович, можно? - в дверях появляется новая девочка с ресепшн и держит в руках поднос с кофе и куском торта.
        Так… Очень интересно.
        Я оглядываю ее с первого взгляда приличный офисный вид, но вот детальки… пуговицы на блузке расстёгнуты явно для лучшего обзора женской прелести. Помада на губках смазана пошленько. Волосы растрёпанны, юбочка поддёрнута так, что при ходьбе видна полоска чулок. Без белья? Закрадывается у меня в голову логичная мысль.
        Что ж вы все одинаковые то такие. Никакой фантазии. Лучше бы работали головой, ей Богу.
        Наш Цербер. В смысле, Вербер Карина Ашотовна - начальник отдела кадров, дур за километр чует.
        Значит, нормальными приходят. Что потом с ними случается? Чего из юбок прыгают?
        Не понятно.
        - У меня сегодня день рождения был… - виляя бёдрами, девушка подходит ко мне ближе. - Я хотела бы вас тортиком угостить. А то времени уже много, - закусывает свою губку и стреляет в меня глазами, - а вы ещё на работе… Домой не спешите… - добавляет двусмысленно и хлопает ресницами.
        «Что? Вот так прям сразу?» - начинает забавлять меня ситуация.
        Я даже имени ее не помню.
        Делаю шаг к девушке, окончательно сокращая расстояние.
        - Значит, будем тебя поздравлять, - говорю, глядя ей прямо в глаза.
        Окунаю указательный палец в крем на торте и даю облизать ей.
        Горячий язычок старательно вылизывает мой палец. Взгляд девушки плывёт. Венка на шее колотится.
        - Сама готовила? - спрашиваю ее.
        Кивает.
        Ещё и врушка. Усмехаюсь.
        Серёгина Соня этот торт месяц назад по штуке в день молола. Кондитерская просто озолотилась. Даже на первом этаже вторую точку у нас открыли.
        Скармливаю девушке таким же образом ещё один кусочек торта, забираю из рук поднос и ставлю его на стол.
        - Алексей Егорович… - понимая, что все происходит слишком быстро, она начинает внутренне метаться, - может, кофе?
        - Я устал, - отрицательно качаю головой. - Ты вовремя пришла. Расслабишь меня? - снова сминаю ее ее губы пальцами и проникаю в рот.
        Кивает, прикрывая глаза.
        - Замок закрой, - киваю ей на дверь кабинета, давая последний шанс смыться.
        Возвращаюсь за стол и падаю на кресло.
        Но девушка не уходит. Поворачивает ручку и возвращается ко мне, замирая перед столом.
        - Раздевайся, - говорю ей жестким голосом и давлю взглядом.
        Вспыхивает, но ручки покорно тянет к блузке.
        Отвожу от девушки глаза и пишу в чат с отделом кадров найти новую сотрудницу, пока не забыл.
        Телефон на столе начинает вибрировать.
        Моментально забывая о том, что у меня в кабинете в режиме онлайн происходит эротическое шоу, впиваюсь глазами в экран и чувствую, как давление подлетает. Вечер перестаёт быть томным.
        - Алло, - поднимаю трубку, отвечая безразличным тоном.
        Взгляд скользит по кабинету и натыкается на голую и совершенно растерянную работницу с ресепшн.
        Разглядываю.
        В штанах напрягается. Но не от того, что я вижу. А от того, что трубка возле моего уха звучит умоляющим голосом одной гордой заразы. Которая стала полноправной участницей моих эротических фантазий. И не отпускает. Никак. Красивая сучка.
        - Алексей Егорович, извините за беспокойство, - лепечет она. - Это Аня. Помните меня?
        - Допустим… - сдержано киваю, будто она может видеть.
        - Мне очень нужно с вами встретиться. Пожалуйста! - истеричность в ее голосе смывает с меня эйфорию возбуждения, и я начинаю соображать здраво.
        Если эта девчонка мне позвонила сама, значит у неё действительно случилось что-то из ряда вон выходящее. Другой вопрос, какое мне до этого дело?
        Но дело есть. Раз я превращаюсь в радар и пытаюсь уловить ее состояние на расстоянии.
        - Я в офисе, - отвечаю сдержано. - Сама сможешь приехать?
        - Да! - вскрикивает почти радостно. - Спасибо вам большое!
        Сбрасываю вызов и, постукивая телефоном, смотрю на девушку с ресепшн, которая, видимо, за время моего разговора набралась смелости и теперь медленно приближается ко мне, прикрывая ладошками грудь.
        - Как тебя зовут? - торможу ее жестом.
        - Инна… - отвечает, готовясь заплакать.
        - Вот что, Инна, - качаю я головой. - За стриптиз - твёрдая четвёрка. За исполнение трудового договора - двойка. Зарплату получишь завтра в отделе кадров за весь месяц и… свободна… - развожу руками.
        - Но вы же сами сказали, - мямлит она. - Как вам отказать… Вы же начальник.
        «Как мне отказать?» - Мысленно усмехаюсь.
        Вот только что звонившая девушка точно знает, как это сделать. С фантазией.
        Встаю с кресла. Огибаю расстроенную Инну и сгребаю со стола ее вещи.
        - Давай, детка, на выход, - всовываю ей в руки тряпки. - Считай, что это самый главный твой рабочий опыт под моим руководством.
        - Можно мне одеться? - упирается она каблуками.
        Я чувствую рукой, как ее колотит мелкой дрожью.
        Ладно, живи.
        - Можно, - киваю.
        Возвращаюсь за стол и сажусь в кресло, отворачиваясь лицом к окну.
        В голову не лезет ни одной рабочей мысли, кроме одной: «Что у этой девчонки случилось?»
        Глава 3. Знакомство (Флешбек)
        АНЯ
        Этот лифт, поднимающий меня на административный этаж торгового центра, прямо создан для того, чтобы в нем умереть.
        От стыда, страха и расставания с последними крупицами гордости.
        Сарафан прилип к потной спине, но я не чувствую жары. Меня морозит.
        А перед глазами очень… ОЧЕНЬ ярко вспыхивают фрагменты наших с Бариновым столкновений.
        И какой бы он не был действительно талантливый руководитель и бизнесмен, для меня он хам и пошляк. От его скабрёзностей, да даже совершенно невинных жестов, кожа моментально покрывается мурашками, а низ живота тяжелеет. Но чтобы я в этом призналась?
        Ну нет! Я себя уважаю. Я не оголодавшая девка и вообще, у меня есть парень. Точнее был. До сегодняшнего вечера.
        ФЛЕШБЕК (ЗНАКОМСТВО)
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        Чувство самосохранения вопит мне о том, что не нужно смотреть на этого Алексея, поэтому я просто киваю.
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        Глава 4. Первый… (Флешбек 2.ч)
        БАРИН
        Долго… Сигарета тлеет в пальцах, и я не понимаю, почему не еду домой. Завтра с утра важная встреча в комитете архитектуры…
        Время - пять утра. Больница оплачена в полном фарше на двое суток…
        И я давно уже не пацан, у которого гормоны срабатывают быстрее головы, но эту девочку Анечку хочется так, что аж зубы сводит. Горяча. Я, млять, в этом разбираюсь. Потому что найти в женщинах что-то вкусное становится все сложнее. Чтобы самочку. Когда чувствуешь только запах, природный страх перед мужчиной и мозги нахрен слетают.
        Вот такую хочу. Эту хочу.
        По позвоночнику проходится судорога возбуждения от мысли, что девчонка будет сидеть в моей машине.
        Может же и не согласиться? Может.
        Но я только что отпустил ее такси.
        Подло? Ну конечно. А что делать!
        Дверь клиники открывается.
        На крыльцо выходит Анечка (мне очень нравится называть ее именно так) и натягивает на голову капюшон, оглядываясь по сторонам в поиске такси.
        - Ну чего там? - я выхожу из темноты на освещенную площадку.
        Девушка вздрагивает от моего неожиданного появления.
        - О Господи! Я думала, что вы уехали, - делает два несмелых шага ближе ко мне. - Милу до обеда оставили, пока острая реакция не спадёт. Спасибо, что вы позаботились о ней сами, а не просто вызвали скорую…
        - Да мы просто испугались, - жму плечами, отвечая честно. - Подруга твоя резко пятнами покрываться начала. Испуганная, укуренная, пьяная. Двух слов связать не может. Куда ее в скорую было? Это ещё хорошо, что на баре в аптечке супрастин был, и отёк дальше не пошёл.
        - Да, вы правы, - Аня нервно выдыхает. - Ещё раз спасибо.
        - Родителям ее позвонила? - хмурюсь.
        - Да, - киваю. - Она сама позвонила, а я подтвердила, что в кафе мы были…
        - В кафе значит, - усмехаюсь я.
        - А ваш друг…? - интересуется Аня.
        - Уехал сразу почти. Драка в клубе с поножовщиной.
        - Ужас, - девчонка ведёт плечами. - Что-то такси мое не едет, - нервно поглядывает на дорогу и водит пальчиком по экрану телефона, видимо открывая приложение. - Заказ отменён. - поднимает на меня растерянный взгляд. - Как так…
        - Да брось, - касаюсь рукой ее рукава. - Я довезу.
        - Нет, спасибо, - она, прикусывая губку, мотает головой и снова пытается вызвать такси. - Машин нет. Да что ж такое!
        - Поехали, - говорю строже. - Или сдам твою подружку ее маме. Особенно то, как она умеет взрослых дедечек соблазнять.
        - Она не такая, - горячо отрицает лично для меня очевидную вещь Аня.
        - Такая, такая, - киваю ей и утягиваю за собой в строну машины. - Я тебе больше скажу… - открываю дверь и практически запихиваю в салон своей машины Аню.
        Обхожу капот и сажусь за руль, блокируя двери.
        Девушка вздрагивает на этот звук.
        - Что вы мне скажите? - переспрашивает с сомнением.
        - Что твоя подруга была не против побыть плохой девочкой сразу для двух мужчин.
        - Что? - вспыхивает Аня, подпрыгивая на сиденьи. - Да как вы… - задыхаясь, от возмущения, пытается отщелкнуть ручку машины. - Откройте дверь!
        - Спокойно, - киваю ей, улыбаясь. - Уж если ей ничего не сделали, то тебе и подавно. Хотя, лично я не против, - жму плечами и завожу машину.
        - Я надеюсь, что мы с вами никогда больше не увидимся, - отрицательно мотает головой Аня.
        - А я надеюсь, что ты под меня ляжешь и будешь благодарно стонать, - отвечаю ей в тон. - Жаль, что наши желания не совпадают.
        Градус в машине моментально подскакивает, заставляя меня шире развести колени от напряжения в штанах.
        - Вы просто зарвавшийся пошляк и хам, - выносит она мне диагноз. - Вами, наверное, нормальные женщины не интересуются, потому что кроме пафоса и денег вам нечего им предложить!
        - А ты, значит, ненормальная, - рычу ей в ответ.
        Умыла. Злючка.
        - А я вами не интересуюсь! - выпуливает.
        Меня накрывает. Опыт кричит, что равнодушные девушки вот так не откусываются, они становятся восковыми и отмораживаются.
        Я включаю аварийку и резко бью по тормозам. Вот сейчас и проверим взаимность.
        - Что вы делаете? - Аня округляет глаза, видя, что я приближаюсь. - Не смейте меня трогать!
        Я ловлю ее за талию. Фиксирую голову прихватывая за волосы и блокирую за спиной непослушные ручки, которые пытаются со мной драться.
        Слетая от ощущения ее адреналина, я моментально становлюсь снова пьяным вдрызг и слепо нахожу ее губы.
        Да, да, да! Пухлые, нежные, с едва уловимым вкусом детской жвачки…
        Ее острые зубки больно впиваются в мою нижнюю губу. Я слышу женский, неосознанный стон. Самочка.
        Мне зверски хочется сожрать эту девочку прямо сейчас, на сиденье автомобиля. Поставить одну ножку на торпеду, вторую на руль, и пофигу на каблуки, пусть будут. Разодрать колготки и… Ах ты ж сучка!
        Мне ощутимо прилетает коленом в пах. Как только извернулась?
        - Зараза, - щиплю ей в ушко и впиваюсь в шею, оставляя засос.
        Отпускаю.
        - Зачем! - она бьет кулачками мне в грудь и начинает рыдать, закрывая лицо руками. - Зачем вы это сделали! У меня парень есть, - она трёт место, где кожа наливается красным. - Я хочу домой. Я не буду с вами спать. Пожалуйста!
        Я на мгновение чувствую себя паршиво.
        «Нет, не может такого быть», - тут же переубеждаю себя. - «Ей понравилось. Она отвечала. Она подчинялась. Она голодная девочка! Просто здравый смысл оказался сильнее.»
        - Окей, - я кладу руки на руль. - Я больше не буду. Но только если ты признаешь, что тебе понравилось.
        - Нет, конечно! - вскрикивает возмущённо.
        - Я повторю… - говорю угрожающие и снова разворачиваюсь в ее сторону.
        - Ладно! - вскидывает она ладошки и съезжает по спинке кресла виз, прячась в куртку. - Мне понравилось. Мне очень стыдно. Только больше никогда меня не трогайте! И отвезите домой…
        - Какой у тебя адрес? - Спрашиваю ее сдержано.
        Отвечает, и остальной остаток дороги мы едем молча.
        Заезжаю во двор и останавливаюсь.
        - Прошу, - отщелкиваю центральный замок.
        Аня медлннно ко мне разворачивается. Шевелит губами, будто хочет что-то сказать, а потом просто резко распахивает дверь и сбегает от меня в темноту двора.
        Я жду, когда она зайдёт в подъезд и тру лицо руками.
        Идиот. Хрен ты теперь ее найдёшь. Особенно если парень реально есть.
        Но не попробовать эту девочку - было выше моих сил.
        Психуя, дергаю машину с места и еду в сторону дома.
        У меня остался всего час на поспать.
        Глава 5. Я согласна
        АНЯ
        Долгий сигнал лифта оповещает меня о том, что я уже на месте.
        - Здравствуйте! - тихонько здороваюсь с охранником за стойкой.
        - Вы куда? - он подрывается на ноги. - Нет уже никого.
        - Меня Алексей Егорович ждёт, - говорю робко.
        - Точно ждёт? - прищуривается мужик.
        Киваю.
        - Ну проходи, - взмахивает рукой, возвращаясь к игре в планшет.
        Каблучки босоножек стучат по кафелю практически в такт моему сердцебиению. Там уже точно за сотню перевалило.
        Перед дверью кабинета Баринова я замираю и кромешно подумываю, что зря сюда пришла. Нужно убегать, пока есть возможность. От этого человека можно ожидать чего угодно!
        Но телефон, вздрагивающий новым сообщением в сумочке, заставляет меня вцепиться в дверную ручку и нажать ее вниз.
        «Я не постучала…» - проносится в голове вихрем, когда я делаю первый шаг за порог кабинета.
        Открываю рот, чтобы извиниться и поздороваться, но Баринов, сидящий в кресле за столом, меня опережает.
        - Что же так скромно? - дергается его бровь. - Даже не с ноги…
        - Извините, - выдыхаю, сжимаясь. - Я переволновалась.
        - Проходи, - он кивает мне с царственным видом. - Кайся.
        Делаю несколько шагов вглубь кабинета и присаживаюсь на самый дальний от Баринова стул.
        Мои глаза просто не поднимаются и не смеют посмотреть выше уровня мужского волевого подбородка.
        - Ну… - давит интонацией Алексей.
        - Я две недели назад институт закончила… - говорю, не зная с чего начать.
        - Мои поздравления, - хмыкает он.
        - И начала активно работу искать, - продолжаю, сминая пальцами край сарафана. - Ходила на собеседования разные почти неделю. Где-то, где поприличнее, просили рекомендации от предыдущего работодателя. А я после вас только в кафе быстрого питания работала. В общем, у вас просить неудобно, а в кафе - бессмысленно. Ну вот… Три дня назад мне позвонила девушка и пригласила на собеседование в колл-центр. Мол, звонки по базам, рассылка сообщений. Конечно, это не то, что бы хотела, но все равно обрадовалась.
        - Давай к сути, - хмурится Алексей Егорович.
        - Они оказались мошенниками, - передергивает от отвращения мои плечи. - Я написала на них заявление в полицию. Они как-то откупились, потому что на следующий день снова работали. А меня теперь шантажируют большой суммой денег и угрожают.
        - Так! - повышает голос Баринов. Придвигается к столу и, хмурясь, нависает над ним. - А вот теперь со всеми подробностями. Почему ты решила, что они мошенники? Тебя что? Сразу посадили работать? Человека с улицы? Или ты им похвасталась бесценным опытом, - ухмыляется, припоминая мне один наш с ним некрасивый эпизод.
        - Я же извинилась за это уже много раз, - отзываюсь, опуская глаза к столешнице. Вы мне теперь всегда будете это припоминать?
        - И это, - качает головой Баринов, - И твою опухшую подружку, и несколько миллионов, которые украли по твоей дурости. Ты незабываема… - разводит руками он.
        - Я же говорила, что не могла предположить, что так выйдет. Да, я виновата, что оставила коллегу одну в магазине, а сама отлучилась на пересдачу экзамена, но раньше то все было в порядке… Я наверное, зря пришла… - шепчу, чувствуя, как слёзы подкатывают и останавливаются в горле. - Извините, Алексей Егорович, - быстро вскакиваю на ноги, - я пойду…
        - Села! - рявкает он, тормозя мою истерику, - Дальше говори!
        Я, ничего не понимая, поднимаю на него глаза. Он действительно ждёт и больше не шутит.
        - Меня посадили за соседние компьютеры с девушкой типо куратора, - решаюсь говорить дальше. - Сначала она дала задание обзвонить базу номеров с различными предложениями об акциях и скидках. Примерно на десятом номере, я поняла закономерность и начала копаться в фильтрах таблиц. Нашла скрытые столбцы с перечнем покупок бытовой техники за последний год. Количество, марки, общую стоимость, способ оплаты, наличие кредитной истории, я не говорю уже о возрасте и поле…
        - Лихо, - щёлкает языком Алексей, мрачнея ещё сильнее.
        Я снова ощущаю себя полной идиоткой, как тогда, в нашу последнюю с ним встречу после ограбления его ювелирного магазина, когда он с особой тщательностью злословия прошёлся по моим интеллектуальным и профессиональным качествам, а потом с треском уволил. Но проглатываю эти совершенно сейчас не нужные воспоминания и заставляю себя говорить дальше.
        - Ну вот людям, явно недавно обставившим кухню, я предлагала страховку от потопа и пожара. Купившим телефоны в рассрочку, предлагала кредитные банковские карты с лимитом… С людьми за сорок пять я проводила анкетирование из пяти вопросов. Ничем не примечательных на первый взгляд, но на второй - дающих полноценную информацию о материальном положении и составе семьи… - перевожу дыхание.
        - Это действительно странно, - качает головой Баринов, - но пока не вижу ничего криминально, потому что мы знаем о держателях карт нашего торгового центра все. От имени-фамилии до наличия любовниц, количества детей, достатке, и заканчивая тем, что они ели на ужин.
        - Да, я понимаю, - киваю ему в ответ. - Поэтому когда моя куратор вышла покурить, я залезла в ее компьютер. Там была открыта база похожая на мою, только с теми людьми, которые хоть раз в жизни покупали на почте лотерейный билет или участвовали в розыгрыше. Она отсылала им сообщения с текстом о крупном выигрыше. А после обеда меня посадили на рассылку текста: «проверь своего мужа на измену». Вот только не по замужним женщинам, а по тем, кто выкладывал фото в социальные сети с определенным хештегом. Я даже сделала скриншоты и переслала себе на телефон.
        - Показывай, - Алексей протягивает мне открытую ладонь.
        Я открываю фото, отдаю телефон, и в этот же самый момент он начинает звонить в руках Баринова.
        - Тебя хочет «любимый» - брезгливо, словно что-то противное, Алексей возвращает мне телефон.
        Мне неудобно отвечать при нем на звонок Никиты, поэтому я сбрасываю вызов.
        - Вот, - подаю телефон назад.
        - Почему ты не ответила на звонок? - ехидно интересуется Алексей Егорович.
        - Потом перезвоню, - отвечаю уклончиво.
        Баринов несколько минут смотрит фото, потом пересылает их себе на телефон и, видимо, кому-то ещё.
        - Вы мне верите? - я перевожу дыхание и чувствую, что от волнения в горле совсем пересохло.
        Ищу глазами кулер.
        - Верю. Попей, - кивает Алексей, ловя мой взгляд.
        - Спасибо, - встаю со стула и иду в дальний угол возле окна.
        Снимаю стаканчик, наливаю воду и жадно глотаю.
        Возвращаюсь на место и умоляюще смотрю на Алексея, чувствуя, что больше не могу ждать его ответа. Мне нужна определенность. Обещание, что мне и моей семье ничего не угрожает.
        - Пожалуйста, помогите мне, - шепчу, глотая текущие по горлу слёзы.
        Алексей окидывает меня тяжёлым, задумчивым взглядом и откидывается на спинку кресла.
        - Ты же говорила, что никогда ко мне не придёшь. И чтобы я засунул свои деньги… Напомни мне куда? - заканчивает ехидно.
        - Пожалуйста, - шепчу упрямо. - Они даже звонили бабушке… Я не понимаю до конца, на что они способны, но очень боюсь за родных.
        Баринов снова молча на меня смотрит.
        Мое сердце просто захлёбывается кровью и тихонько умоляет его сказать «да.»
        - Сколько они хотят денег? - он неожиданно задаёт вопрос.
        - Там во входящих есть сообщение… - киваю я на свой телефон.
        Баринов листает мои переписки.
        Долго листает, не стесняясь того, что уже давно зашёл дальше в личные диалоги.
        Я вспоминаю, что недавно мы с Никитой ругались, а потом, чтобы помирится, я отправляла ему несколько фото в белье. Прикрываю от стыда глаза. Господи, просто пусть это унижение этого стоит.
        - Скажи мне, Аня, - Алексей возвращает мне телефон. - Какой мне смысл тебе помогать? Денег ты не вернёшь в ближайшем будущем, на работу я тебя взять не могу и вычитать из зарплаты, значит, остаётся только один выход…
        - Какой? - Спрашиваю эхом.
        - Помочь тебе, как своей женщине, - выносит мне вердикт он.
        Сердце замирает и падает с эхом в желудок.
        - Что? - переспрашиваю.
        Впиваюсь взглядом в лицо Баринова и по сжатым губам понимаю, что он не шутит.
        - Ты готова стать моей женщиной, Аня? - спрашивает он тяжёлым тоном. - Дать мне право распоряжаться в твоей жизни? Стать моей собственностью?
        Несколько раз шокировано открываю и закрываю рот.
        Я ожидала чего угодно. Работы уборщицей, промоутером, ростовой куклой, да даже вечного рабства на разделке в рыбном цеху, но такого…
        Телефон на столе вздрагивает новым сообщением с незнакомого номера:
        «Здравствуйте! Это бабушка Сипунова Саши. Скажите, пожалуйста, ваша сестра здорова? Нам кажется, что наш мальчик сегодня отравился в детском саду…»
        Саша… Я перечитываю сообщение ещё раз и поднимаю на Алексея безумные глаза.
        - Вслух читай, - требует он.
        Я читаю.
        - Так это же ерунда, - выдыхает Алексей.
        - В группе у сестры не ребёнка по имени Саша, - качаю я головой и падаю лицом в ладони. - Это снова они. Я согласна. Я на все согласна…
        Глава 6. Волшебник.
        БАРИН
        - К подъезду охрану поставь, номера на прослушку и пока не разберёмся с этими клоунами, бабку с ребёнком из вида не выпускать. Сад охранять снаружи, - говорю Глебу, подглядывая на спящую Аню. Она лежит, свернувшись калачиком на моем кожаном диване и сладко подложив обе ладошки под щеку.
        - Все будет нормально, Леш, пацаны работают. Я полкану нашему ситуацию описал, он радовался, как ребёнок. Забрал дело под свой контроль. Так что уже завтра утром гастролёров возьмут под белы рученьки и упекут за все грехи.
        - А сообщники? - переспрашиваю обеспокоено. - Важно, чтобы девчонка жить потом могла спокойно.
        - Я думаю, что кроме тех троих, которых она видела, нет никого. Понимаешь, мошенники… хм… Это психологические террористы. Чаще всего слабые физически и очень мобильные. Им выгоднее сбежать и зарабатывать дальше, чем конфликтовать в открытую с законом. Поэтому, дальше угроз заходят крайне редко.
        - Это я все понимаю, - киваю Глебу. - Но пока их не посадили, охрану не снимать.
        - Мрази… - в который раз кривится начальник безопасности. - Я бы их сам лучше… - сверкает глазами.
        - Отставить, - шикаю на него. - Ни к чему марать руки там, где можно навести порядок чужими, к тому же более заинтересованными.
        - Все понял…
        Жмём с Глебом друг другу руки, и он выходит за дверь кабинета.
        Я возвращаюсь к дивану, на котором сопит Аня.
        Присаживаюсь на корточки возле изголовья и несколько минут просто рассматриваю нежное девичье личико.
        Хочется трогать. Так сильно, что аж руки чешутся. Прядку волос со щёчки убрать, по нежной скуле погладить, по плечику, с которого так эротично упала вниз лямка сарафана… Острые ключицы, тонкие запястья… Распухшие от слез губки.
        Прикрываю глаза, отрезая от себя совершенную картинку.
        В груди начинает слишком сильно пульсировать, и я хмурюсь. Потому что мне совершенно не нравятся те оттенки эмоций, которые я испытываю к спящей под моим пиджаком молодой женщине.
        Беспокойство, нежность, восхищение какими-то мелочами… И если последнее можно было бы списать на мой извращённый фетишизм, то что делать со всем остальным?
        Это необычно, непонятно и очень хреново…
        Смотрю на часы, и понимаю, что если хочу сегодня выспаться хотя бы немного, нужно будить Аню и ехать домой.
        Домой… с ней.
        Сердце делает ещё одно сильное биение, перекачивая кровь из головы в пах с такой интенсивностью, что первая начинает кружиться.
        Идея просто жесть какая гиблая. Это обман. А я нихрена не герой, а подонок, манипулятор и сволочь. Девочка не должна мне ни копейки. Но я не могу отпустить ее, не попробовав. Хочется. Ещё сильнее, чем год назад.
        Потому что терпеть дальше долбанные сны с ее участием, а потом чувствовать привкус разочарования, пытаясь воплотить их с другой женщиной, чтобы хоть немного отпустило - вот это настоящее извращение. И в нем я уже достаточно далеко зашёл.
        Это как незакрытый гештальт…
        - Просыпайся… - я разрешаю себе дотронуться до оголенного плеча и тут же отдёргиваю руку.
        Потому что место контакта с ее кожей пульсирует, как ожог.
        - Я заснула… - она открывает глаза и виновато хлопает ресницами. Резко подскакивает в положение сидя и косится на мой пиджак, который укрывает ее ноги.
        - Поехали домой, Аня, - говорю ей строгим голосом.
        - Домой? - переспрашивает недоверчиво и явно недопонимая, что я имею ввиду.
        - Да, - киваю, забирая свой пиджак. - Ко мне домой. Ты теперь моя собственность. Забыла?
        Ее щёчки вспыхивают алым.
        - А что вы решили с деньгами? - спрашивает вибрирующим голосом. - Все… получилось?
        - Вопрос решает служба безопасности. Твоих родных будут несколько дней охранять, а ты просто посидишь дома. Я думаю, что максимум дней пять.
        - У вас дома? - сглатывает. - И спать? - уточняет с опаской.
        - И есть, - киваю, - и пить, и убирать. У меня большой новый дом. Надеюсь, ты станешь выгодным для него приобретением.
        - Я… - Аня обхватывает себя за плечи руками, - Я бы хотела сразу понять, что должна буду делать и на какой срок. Мне же нужно где-то работать, чтобы помогать бабушке…
        - Быть мой женщиной, - я рявкаю, прерывая ее моральные метания. - Это значит делать то, что я скажу. Вести себя так, чтобы мне было приятно, вкусно и комфортно. Уровень жизни у тебя будет соответствующий, ты сможешь помогать родным больше, чем когда-либо.
        - Наверное, - она говорит тихо и неуверенно, - спасибо…
        По-хорошему ещё стоило бы прояснить момент с тем обстоятельством, которое в ее телефоне подписано как «любимый», но мне не хочется.
        Потому что даже если она кого-то там и любит, то пусть засунет себе эти трепетные чувства подальше в воспоминания.
        Аня накидывает на плечо сумочку. Я замечаю, как дрожат ее руки в тот момент, когда она застегивает замочек.
        Отпустить?
        Да, млять, как? Если аж в голове звенит от того, что она рядом!
        - Ты готова? - хмурясь, спрашиваю ее.
        - Мне же, наверное, вещи нужны… - говорит растеряно.
        - Хм… - напрягаюсь, вспоминая фотографии из ее телефона.
        Этот маршрут нам сейчас не подходит. Девочка не переживёт моих методов устранения «нежелательных обстоятельств» в виде бывших сожителей по квартире.
        Я думаю, как бы правильно поступить… И вдруг решение приходит ко мне в голову совершенно шальной идеей. Такой простой и яркой, что я едва сдерживаю губы, чтобы не начать улыбаться.
        Будем немного размораживать девочку. А очки в карму мне не повредят, ведь в конечном итоге на них и расчёт.
        - Пойдём, - я подхожу к сейфу, открываю его и достаю большую связку ключей.
        - Куда? - Аня смотрит на меня с опаской.
        - За вещами, - нарочито спокойно жму плечами. - Торговый центр в твоём распоряжении.
        Глава 7. Проясним для ясности.
        АНЯ
        В совершенно пустом торговом центре я чувствую себя, как в огромном аквариуме. Стук каблучков гулко разносится в тишине этажей.
        Наверное, при других обстоятельствах, я бы даже испытала удовольствие от подобного приключения, но сейчас не могу. Мои положительные эмоции впали в анабиоз и ждут, когда нервную систему перестанет так сильно коротить. Хочется попросту помыться и выспаться.
        - Открыть получится только те магазины, которые принадлежат лично мне, - Алексей подходит к блоку управления и поднимает рольставни, прикладывая ключ. - Но раз энтузиазма у тебя нет, то думаю, что и этого одного будет достаточно.
        В павильоне зажигается свет.
        Все ещё не веря, что происходящее реально, стою и глупо моргаю.
        Я знаю этот магазин одежды.
        Это крыло вообще самое проходимое в торговом центре, потому что в конце этажа находится женский туалет. И я столько раз, пробегая мимо ярких витрин, зависала глазами на одетых дизайнером манекенах, что точно знаю, какая вещь из какой коллекции и сколько стоит. Но даже на распродаже сделать здесь покупку у меня не получалось. Слишком дорого.
        - Может быть, - начинаю я тихо, - я все-таки свои вещи возьму? Не хотелось бы быть вам должной ещё больше, чем есть…
        - Так, - Вздыхает Алексей. - Говорю сейчас и на будущее. Самое ценное для меня - это время и сон. А ты пытаешься отобрать время моего сна.
        - Я поняла, - решая больше не спорить, прохожу мимо блоков антикражной системы.
        Пальцы скользят по вешалкам. Я чувствую взгляд Баринова на своей спине.
        Нервничаю. Мне не хочется его задерживать или уж тем более злить. Я видела его в ярости - это то ещё удовольствие.
        Быстро двигаясь между манекенов и полок, беру две футболки, платье, джинсы, спортивный костюм, ночнушку и пижаму с шортиками. Взгляд скользит по нижнему белью…
        Мысль, которая неожиданно врывается в голову, заставляет меня замереть напротив стенда и испытать самую отборную гамму стыда. От потеющих рук, до горящих щёк.
        Мне придётся спать с Алексеем в одной постели? Нет, ладно, наверное, я это поняла сразу, просто от шока осознала только сейчас.
        Это случится уже сегодня? Или он даст мне время? Крупная нервная дрожь прокатывается по позвоночнику, и я осторожно оглядываюсь на Баринова.
        Он негромко, но достаточно жестко с кем-то говорит по телефону. Я прислушиваюсь, но разобрать слов не могу.
        Мозг совершенно несвоевременно начинает перетасовывать варианты решения моих проблем без участия Алексея и не находит ни одного объективно такого же надежного и быстрого. Я ведь не считаю себя дурой. Если бы этот вариант был изначально, я бы сейчас здесь не стояла.
        Но, как говорится, от тюрьмы, сумы и постели собственного, пусть и бывшего, начальника не зарекайся.
        Грустно усмехаюсь. Вот и все принципы твои, Анечка.
        Но как он мог поставить меня в эти условия? Разве это вообще по-мужски? Хотя, если в его мире для женщин норма расплачиваться своим телом за более простые вещи типо телефона или машины, от которых не зависит спокойствие и безопасность родных, то что уж говорить обо мне.
        Беру со стенда три комплекта белья и вместе со всей этой охапкой одежды, возвращаюсь к Алексею, даже не примеряя.
        Он оборачивается, услышав стук моих каблуков.
        - Я закончила, - опускаю глаза.
        - Хм… - он окидывает взглядом мой улов. - Скромненько. Но ладно, захочешь - придёшь ещё. Пойдём.
        - А оплатить? - я растеряно стою на месте.
        Алексей подходит к кассовой зоне, достаёт самый большой шоп-пакет и открывает его передо мной.
        - Спишут потом, как разносорт или брак. Клади вещи.
        Вот так все просто решается в мире, когда у тебя есть связи и деньги.
        И ты уже больше не трясёшься от страха, твоих обидчиков ищет полиция, близкие под охраной, а ещё на заднем сидении лежит ворох новой брендовой одежды общей стоимостью в месячную зарплату.
        Что у тебя просят взамен? Все лишь быть благосклонной к красивому, богатому мужчине на соседнем сиденьи автомобиля.
        Прислушиваюсь к своим ощущениям от этого факта и признаюсь сама себе, что не испытываю отвращения. Скорее, лёгкий страх неизвестности.
        К тому же… я уже целовалась с Алексеем и не один раз.
        Пульс подскакивает от воспоминаний. А первый раз мы делали это прямо здесь, в машине.
        - Аня, - тишину салона нарушает обволакивающий голос Баринова, - ты меня боишься? Я даже на расстоянии чувствую, как ты дрожишь.
        Поворачиваюсь от окна к нему и смотрю прямо в глаза, в которых, отражаясь, вспыхивают огни билбордов.
        Не просто красивый мужчина. А очень-очень красивый мужчина, и ровно на столько же сволочь.
        - Честно говоря, - жму плечами. - Я не знаю, что чувствую. С одной стороны - доверяю вам, иначе, наверное, не пришла бы. Очень благодарна за то, что вы согласились помочь, и думаю, что какое-то время моей благодарности будет достаточно, чтобы исполнять наш с вами договор без отвращения к самой себе.
        - Хм… - ухмыляется Алексей. - Какой честный ответ. Ты надеешься, значит, мне быстро надоесть?
        - Я почти в этом уверена, - тушуюсь и говорю тише под его давящим взглядом. - Вы же предложили мне этот вариант, просто чтобы получить то, что никаким другим образом не смогли. А я, признаться, никакими талантами не наделена в постельных вопросах.
        - Нам определенно не будет скучно, - его ухмылка становится шире. - Я сцежу весь твой яд, Анечка, и научу делать мне хорошо.
        - А можно задать вам вопрос? - вдруг решаюсь я, сама от себя не ожидая.
        - Попробуй, - кивает, стискивая руль.
        - Почему у вас нету постоянной женщины? Мне кажется, выстроилась бы очередь и совершенно бесплатно…
        - Если это комплимент, то я оценил, - он хитро прищуривается. - А женщина у меня есть, Аня. Но тебя этот вопрос не касается.
        - Тогда зачем вам я? - вскрикиваю, совершенно переставая понимать логику происходящего.
        - Для удовольствия, - на полном серьезе отвечает Алексей.. - И ты права. Я всегда получаю то, что хочу.
        Я захлопываю рот и, очень жалея, что вообще его открывала, снова отворачиваюсь к окну.
        - Месяц, Аня, - догоняет меня тяжёлый голос Баринова. - Если кому-то из нас не понравится, через месяц я отпущу тебя и сам найду работу.
        Глава 8. Его дом. Его правила.
        АНЯ
        Красиво подсвеченные фонариками каменные дорожки, шикарный «бархатный» газон, многоуровневое освещение, фонтанчики, какие-то дизайнерские растения и, конечно, бассейн с рядом шезлонгов… Дом Алексея оказывается совершенно не похожим на место, где хочется расслабиться после тяжёлого трудового дня, скорее, он больше напоминает мне декорации к какому-нибудь модному сериалу, где принято вести разгульный образ жизни и собирать огромные вечеринки.
        Стеклянные входные двери, сверкающая белая мраморная плитка на полу, стены цвета «мокрый асфальт», бесчисленное количество техники и дизайнерских предметов интерьера.
        Все это великолепие расположено, как и полагается, за глухим двухметровым бетонным забором и подключено к круглосуточному видеонаблюдению и охранной системе закрытого посёлка.
        Даже если сильно захочешь - не сбежишь.
        Ставлю пакеты со своими покупками на пол в прихожей и скидываю с ног босоножки.
        Прохожу чуть глубже в дом и останавливаюсь возле белого кожаного дивана. Да уж… И жить мне здесь придётся месяц, а завыть от скуки и серости хочется уже прямо с порога.
        - Не нравится? - хмыкает Алексей, видя, как я скептически осматриваю территорию.
        - Здесь красиво, - выдаю с заминкой.
        - Но… - подсказывает он.
        - Но совсем неуютно, - жму плечами, не скрывая ощущений. Сам спросил. - Как на картинке журнала. Безлико, музейно и холодно.
        - Во как, - прищёлкивает языком хозяин дома. - Значит, мои барские хоромы тебе не по вкусу.
        - Я этого не говорила, - качаю головой. - Я всего лишь имела ввиду, что в этом доме не хочется съесть яблоко и оставить его на столе. Почитать книгу под пледом и бросить их на диване. Не хочется завести детей…
        - А чего хочется? - хмурится Алексей.
        - Пить, приходить ночевать, приводить женщин, и чтобы их чёрное кружевное белье красиво лежало на белом полу, прокладывая дорожку до спальни. Устраивать бизнес - встречи в стиле духлесс…
        - Я разрешаю тебе здесь все поменять, - перебивает меня Алексей. - От ремонта до мебели.
        - Нет, спасибо, - отрицательно качаю головой. - Это ваш дом, и видение мужского уюта вполне может не совпадать с женским.
        - Тогда пойдём дальше, - ухмыляется Алексей. - Оценишь ещё нашу спальню.
        Нашу… Сердце гулко ухает вниз живота.
        Я, как осторожный зверёк, следую за Бариновым по лестнице. Коленки трясутся, но назад то уже не отмотаешь.
        - Почему ты не раскидываешь белье, - хозяин дома резко оборачивается на площадке второго этажа, и я, не ожидая такого манёвра, врезаюсь в его грудь.
        Чувствуя, что падаю, пытаюсь ухватиться за перила, но у меня не получается. Я начинаю заваливаться назад.
        - Осторожнее… - меня бережно подхватывают сильнее мужские руки и притягивают к себе.
        Шею обдаёт горячим дыханием.
        - Извините, - я пытаюсь выкрутиться, но меня никто не собирается отпускать.
        Алексей крепко сжимает талию.
        - Алексей Егорович, - начинаю нервничать, - я сегодня не смогу быть вам полезна. Я очень сильно устала. Пожалуйста… - выдыхаю, потому что дальше аргументы никак не подбираются.
        - У меня не выходит твоя идея из головы, - гладит пальцами по моей спине Алексей. - Хочу трусики. Твои. На полу. Анечка.
        Я вспыхиваю, прикусывая язык. Вот кто меня за него тянул. Зачем была нужна эта провокация, хоть и ненамеренная…
        - Они не чёрные, - брякаю, судорожно вспоминая, какие на мне сейчас действительно.
        Оооо… Смущение вспыхивает с новой силой. Они белые с лисичкой на самом интересном месте.
        - Сними их, - властно тяжелеет голос Алексея, - брось вниз, и я клянусь, что не прикоснусь к тебе больше сегодня.
        - Но… - от понимания, что Алексей говорит сейчас на полном серьезе, я начинаю метаться.
        Не готова. Я совсем к подобному не готова. Это слишком. Слишком! Лично. Пошло. С места в карьер!
        - Предложение очень выгодное, Аня, - додавливает мою волю он. - И безопасное. Под сарафаном все равно ничего не видно.
        Он чуть приподнимает меня и переставляет в то место, откуда мне больше не грозит падение.
        Скользит по мне жадным, оценивающим взглядом, от которого я даже отступаю на пару шагов назад, ощущая, будто трогает меня Алексей на самом деле физически.
        Я замечаю, как вздуваются вены на его шее и руках. Ходит ходуном от глубокого дыхания грудная клетка.
        Он будто голодный и возбужденный зверь, и что самое во всем этом ужасное - мое тело реагирует на него самым острым образом, заставляя тяжелеть низ живота и покрываться мурашками.
        - Я заберу их сам, - севшим голосом предупреждает Баринов.
        И я верю, что заберёт! Сволочь!
        - Вы ведёте себя недостойно, - делаю последнюю попытку воззвать к его воспитанию.
        - А я тебе и не обещал - быть джентельменом, - хмыкает мне в ответ он. - Но обещаю, что тебе понравится играть со мной именно так.
        Чувствуя себя самой желанной, но последней женщиной на букву «б», я тяну вверх подол сарафана.
        - В глаза мне смотри, Аня, - приказывает хрипло Баринов.
        Пересиливая горящее на щеках смущение, подчиняюсь и поднимаю голову.
        Карие глаза Алексея кажутся мне сейчас бездонными чёрными омутами. Подчиняющими, вытесняющими остальные смыслы. Я в них тону, невольно подстраиваясь под их хозяина.
        Что я делаю? Зачем? Почему? Потому что ЕМУ так нравится.
        Запускаю пальчики под платье и стягиваю трусики вниз по бёдрам, тут же отдёргивая сарафан вниз. Мое дыхание панически рвётся.
        Глаза Алексея захлопываются. Он делает глубокий вдох.
        - Брось их вниз и убегай. Вторая дверь справа по коридору, - утробно рычит Баринов.
        Я сминаю кусочек хлопковой ткани в кулак и, запрещая себе дальше думать и анализировать происходящее, оборачиваюсь к ограждению этажа и бросаю трусики вниз.
        И тут же, пьяная от стыда, срываюсь мимо Алексея вглубь этажа.
        Сердце колотится, оглушая уши.
        Вторая дверь справа. Вот!
        Кажется, вот она.
        Жму ручку, залетаю внутрь комнаты и прислоняюсь спиной к двери, будто за мной гонятся.
        Жадно глотаю воздух, пытаясь успокоиться, и обвожу глазами спальню.
        Сволочь! Алексей Егорович, вы - настоящая сволочь! Закрываю лицо ладошками и начинаю тихо смеяться.
        Здесь нет ни одного признака проживания мужчины. Комната абсолютно пуста, как номер отеля.
        Провести по грани и отпустить - я начинаю узнавать в этом последовательность и стиль Баринова. Извращенец! Хам!
        Но… почему мне тоже от этого так шокирующее горячо? Почему он при этом такой красивый, что моя самооценка не падает вниз, как после унижения. А наоборот - взлетает вверх, давая ощущение своей эксклюзивности.
        Я знаю своего бывшего начальника. Он действительно всегда выбирает себе только лучшее.
        Стекаю по двери на пол, становясь от пережитых эмоций жидкой. Что бы я себе не врала, быть желанной Бариновым - это приятно. Любой женщине было бы приятно!
        Только как теперь забрать вещи?
        Глава 9. Откуда ты на мою голову?
        БАРИН
        Возбуждение не отпускает.
        Пульс шкалит, по телу с периодичностью в пару минут пробегаются судороги. Ладони, пиджак, рубашка - все пахнет ее духами.
        Речь о том, чтобы пойти спать, просто не идёт.
        Я пытаюсь взять себя в руки и немного отвлечься на просмотр смет, но перед глазами снова и снова возникает игривая мордочка лисички.
        Вот это я попал… Мне хочется поржать над собой в голос.
        Дожить почти до тридцати шести и неожиданно осознать, что самое яркое сексуальное переживание у меня теперь будет связано с рыжей мордой. Чуйка меня не обманула.
        Анечка, эта приличная девочка на самом деле настоящий пожар!
        И как бы странно сейчас это не прозвучало, больше всего мне вставляет именно то, что она при всех моих вольностях и пошлостях в свой адрес продолжает оставаться для меня недоступной.
        Уж не знаю, что думает обо мне сама Анечка, и какими последними словами называет за закрытой дверью своей комнаты, но я не планирую делать с девочкой ничего плохого.
        Я хочу, чтобы она сама захотела меня. Сама отдалась. Очень опасное желание, по факту даже хуже, чем отношения без обязательств. Потому что понятия влюблённости и сексуального влечения у хороших девочек это слова синонимы.
        Так выходит, я хочу Анечкиных чувств к себе? Очень интересный вывод.
        И что я буду с ними делать?
        «Вот это меня заносит!» - тру лицо руками и ершу волосы на голове. Неудовлетворение творит с мозгами мужиков совершенно дикие штуки.
        Как легко можно стать готовым на все, лишь бы получить женщину.
        Разбавить ее? Да, пожалуй. Идея отстойная, но рабочая. Иначе - я загрызу эту лисичку.
        Откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза.
        Откуда ты вообще взялась на мою голову, женщина? Я же два раза тебя отпустил.
        
        
        
        
        
        
        -
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        
        -
        Открываю глаза и захлопываю крышку ноутбука. Надо было избавиться от этой мелкой заразы ещё тогда, пока я мог. Пока не смотрел за ней по камерам, не приходил, как придурок по любому поводу в магазин, чтобы увидеть. И так почти год.
        Но тогда Северов встал на ее защиту и запретил увольнять «ценный кадр». Кстати, тут не поспоришь. Красивая, умная…
        Спать! Рявкаю сам на себя, запрещая думать о девчонке. Поднимаюсь к себе в спальню и… не могу о ней не думать. Особенно в душе, особенно потому, что между нашими комнатами всего одна открытая дверь…
        Глава 10. Утро.
        АНЯ
        Утро лупит обухом по голове. Я с трудом открываю глаза.
        Десять пропущенных звонков от Никиты. Пара психованых и оскорбительных сообщений от него же, которые сегодня меня уже абсолютно не трогают, вызывая эмоции чем-то похожие на брезгливость. И…
        Воспоминания о событиях прошедшего дня, от которых хочется слиться цветом с простынью.
        Как я до этого докатилась? Как вообще додумалась пойти на такое соглашение с Бариновым? А самое главное-почему я сейчас лежу и в теории признаю наличие у него на себя прав.
        Каких это таких прав?
        Но с другой стороны, Алексей же может и не помогать мне? Какой действительно его интерес?
        Мои одногруппники были правы. Как только я сталкиваюсь с вещью, которая очень комфортна, но выбивает в сомнения мораль, я зависаю, не в состоянии это переварить.
        Ну что поделать. Строгое воспитание бабушки-завуча оно такое.
        Стаскиваю с головы одеяло. Совершенно не помню, как вчера уснула. Помню, что собиралась забрать снизу пакеты и сходить в душ, прилегла на кровать… а дальше - пустота. Ну как-то же я укрылась одеялом.
        Это нервное.
        Нужно привести себя в порядок, перестать заниматься самокопанием и обсудить с Алексеем правила, по которым мы с ним будем существовать в ближайший месяц.
        Спускаю с кровати ноги, скольжу по своей комнате взглядом при свете дня и вдруг чувствую, как воздух на секунду застревает в легких.
        Пакеты… с покупками. Стоят возле двери. А дверь я закрывала на замок… У Баринова есть ключ?
        Ну конечно! Как глупо закрывать дверь от хозяина дома!
        Значит… это Алексей меня вчера укрыл одеялом.
        От этой мысли мне становится жарко и стыдно.
        Я ведь сплю в совершенно немыслимых позах, и если вдруг сарафан задрался повыше, Алексей мог видеть меня без белья…
        Ладно! Нужно взять себя в руки. Он же все равно рано или поздно увидит…
        Ой, Анечка, ой!
        То есть я уже сама собираюсь в постель к Баринову?
        Нет! Я этого не имела ввиду!
        Продолжая вести внутренние переговоры со своей совестью, я принимаю душ и надеваю новый домашний костюм.
        Смотрю на часы. Десять.
        Интересно, Алексей уже на работе?
        И существуют ли в этом доме продукты?
        Открываю дверь спальни и выскальзываю в коридор.
        Спускаясь по лестнице на первый этаж, стараюсь не вспоминать вчерашнюю сцену со своим раздеванием. Но мысль о том, что мое нижнее белье находится у Алексея будоражит.
        В чем фетиш? Не понимаю.
        Так, кажется, справа здесь была кухня.
        Захожу в арку и первое, что я вижу, это огромное окно в пол, у которого приоткрыта створка. На нем красиво, как в фильмах, в свете утреннего солнышка колышется от ветра занавеска.
        Я даже немного зависаю, рассматривая эту картинку.
        Может быть, зря я вчера сказала Алексею, что его дом неуютный. Вполне себе.
        - Время десять десять, - раздаётся строгий голос у меня за спиной.
        Оборачиваюсь. За стеклянным столом сидит Баринов. Уже в костюме. Строгий. Перед ним планшет и белоснежная чашка с кофе.
        - Доброе утро, - смущённо выдыхаю, разглядывая его и напрочь забывая, что хотела сказать.
        «Он - главная деталь этого дома,» - осознаю я. - «И смотрится в нем идеально. Лаконично, стильно… а я…», - опускаю глаза и смотрю на свои штаны с розовыми пионами. - «Как клумба посреди асфальта».
        - Мое утро начинается каждый день в семь пятнадцать с тренировки, - бесстрастно говорит он, - в восемь пятнадцать я хочу видеть на этой кухне завтрак и тебя, - он делает выразительную паузу, - за этим столом. Ужин в восемь. Два раза в неделю приходит клининг. Твоя задача поддерживать чистоту в остальное время. В мой кабинет заходить запрещено. Остальной дом в твоём полном распоряжении. Бассейн в том числе. Как только вопрос по телефонным мошенникам решится, ты сможешь свободно передвигаться по городу в рамках моего расписания. Все понятно?
        - Мне… ооо, - я реально торможу от такого количества информации.
        - И ещё, - Алексей допивает свой кофе в один глоток. - Мне не нравится, как ухаживает за одеждой моя старая химчистка. Поэтому, с сегодняшнего дня костюмы, рубашки и ботинки находятся в зоне твоей ответственности. Реши, как сможешь содержать их в порядке.
        И словно показывая мне, что наш разговор окончен, Алексей опускает глаза в планшет.
        - А носки? - совершенно не к месту и с ноткой издевки спрашиваю я.
        Меня начинает забавлять список обязанностей. То есть, я буду делать все тоже самое, что с Никитой, только не по любви. Которая все равно потом, оказывается, в этих самых носках и тонет.
        - Что? - его взгляд возвращается.
        - Носки… - немного с вызовом повторяю.
        - Я не ношу носки второй раз, - ухмыляется Баринов. - Их присылают раз в месяц по подписке целой коробкой.
        - Как почту? - почему-то это кажется мне забавным и я хихикаю.
        - Именно, - кивает он без тени улыбки. - И, предвосхищая твой вопрос, трусы я стираю сам. Могу ещё и твои.
        От накатившей волны смущения я даже прикрываю глаза и вжимаюсь поясницей в столешницу гарнитура. Хам!
        - Не нужно, - мотаю головой.
        Господи, что со мной? Почему я так теряюсь перед Бариновым?
        Чувствую себя глупой и даже неуклюжей.
        - Все понятно? - дергает бровью Алексей.
        - Нет, - стараюсь звучать уверенно. - Я бы хотела спросить про интимную сторону…
        - Спрашивай, - издевательски кивает Алексей, не собираясь спасать мой рот от неприличных слов.
        - Как часто вам нужно это? - мнусь я.
        - Это - в смысле секс, - хмыкает этот пошляк. - Часто и много. Там и где я захочу.
        Сердце разгоняется от его ответа. В низу живота тяжелеет. Дыхание перехватывает.
        Да что со мной такое?
        - А если не захочу я? - срывается протест из моего рта.
        Алексей встаёт со стула и кидает на меня тяжёлый взгляд.
        - Ты захочешь, Аня.
        От его бескомпромиссного тона по моей спине прокатывается горячая волна.
        Баринов забирает со стола планшет и просто, не прощаясь, выходит из кухни.
        Я слежу глазами за его спиной, пока она не скрывается за поворотом, а потом почему-то срываюсь следом.
        Смотрю, как Алексей обувается в прихожей и вдруг понимаю, что не хочу оставаться одна. Не хочу, чтобы он уходил! Мне снова страшно.
        - Ничего и никого не бойся, - неожиданно оборачиваясь, говорит Баринов. - дом под надёжной охраной. На телефон не реагируй. Трубку бери только от меня и от бабушки.
        - Как вы поняли, что мне страшно? - спрашиваю тихо.
        - Ты вышла меня провожать. И явно не для того, чтобы поцеловать и пожелать удачного дня.
        - Удачного вам дня, - говорю как можно проникновеннее.
        - А поцелуй? - он дергает бровью.
        Я ошарашено торможу и пытаюсь как-то на это настроиться. Выдыхаю. А после подхожу к Алексею, становлюсь на носочки и прижимаюсь губами к его подбородку.
        Нос щекочет запах его одеколона. Я его узнаю. Я оказывается его помню!
        - Умница, - говорит Баринов почему-то хрипло и отступает назад, разрывая контакт наших тел. - До вечера. Звони, если что.
        Глава 11. Хозяйка.
        АНЯ
        Первый час своего одиночества в доме я посвящаю изучению содержимого холодильника. Сразу становится понятно, что Баринов дома только завтракает и очень редко ужинает. Все расфасовано в вакуумные упаковки разовыми порциями. Салатные смеси, сыры, нарезки, мясные и рыбные порционные стейки. Молочные продукты длительного хранения, консервированные морские гады и даже хлеб со сроком годности три месяца.
        Нет, так не пойдёт. Сказано готовить еду, значит, будет вам, господин Баринов, еда.
        В тумбочках я нахожу крупы, соль, сахар, панировки и даже муку. Все запечатанное.
        Да и вообще, из всего многообразия не самой дешевой кухонной техники регулярно работающими выглядят только чайник, тостер, гриль, кофемашина и… посудомойка.
        Ооо… Кайф! Эта вещь была моей несбыточной мечтой из рекламы.
        Быстро готовлю себе завтрак, загружаю посуду в мойку и иду исследовать территорию, раз уж разрешили.
        Ну и интересно мне, не без этого.
        На первом этаже у Баринова располагаются прихожая, огромная гостиная с мини-баром, домашним кинотеатром и игровой консолью. Кухня со столовой зоной, гостевая комната с душем и туалетом, небольшой спортзал, хозяйственная комната и «святая святых», куда вход мне особым барским распоряжением закрыт.
        Второй этаж меня очень удивляет.
        Обставленными из четырёх комнат оказываются только три. Моя, Алексея и… я даже не успеваю даже должным образом возмутиться тому факту, что они оказываются соседними, да ещё и с общей дверью. Потому что третья спальня очевидно принадлежит женщине!
        Я замираю на ее пороге, как оглушенная.
        Нет, она не выглядит жилой. Но она помечена мелочами.
        Забытыми расчёской и флакончиком духов, маской для сна, небрежно надетой на изголовье кровати…
        Я не чувствую себя в праве что-то трогать в этой комнате и вылетаю оттуда как ошпаренная.
        В голове крутятся слова Алексея о том, что у него есть постоянная женщина. Получается, это правда? Но тогда почему она спит не с ним, а отдельно? И, вообще, где она сейчас? И почему я здесь? Фраза про месяц была сказана не случайно?
        Настроение, и так не слишком приподнятое с утра, скатывается в ноль. Это отвратительно, когда мужчины изменяют!
        Я почти автоматически захожу в спальню Баринова и пытаюсь оценить масштаб своих задач.
        Забитая под завязку корзина грязного белья, несколько небрежно сброшенных на стул белых рубашек и пара костюмов под ними.
        Ну и что Баринов хочет, чтобы я с ними сделала? В шкаф провесила? Это я могу.
        Открываю шкаф, чтобы достать вешалки, и тут же мне на глаза попадается чехол с биркой и квитанцией из химчистки.
        Читаю описание пятен и мстительно хмыкаю. А нечего, господин Баринов обниматься с женщинами, у которых на лице такое количество тонального крема, тогда и ваши пиджаки будут в порядке и химчистка не будет разочаровывать.
        В нижней секции шкафа я нахожу липкие стики, щётки, губки и коробки для обуви.
        Ну ладно, Алексей Егорович, по крайней мере вы этого труда однозначно стоите.
        Спустя два часа я развешиваю выстиранные вещи на сушке и искренне считаю свою миссию выполненной.
        Есть не хочется. Дневная летняя жара берет своё, и бассейн во дворе начинает просто нереально манить.
        Подглядывая на него в открытое окно своей спальни и раскладывая немногочисленные вещи, искренне жалею о том, что у меня нет купальника.
        А может… просто лифчик и трусики сойдут? Все равно за таким забором меня никто не увидит.
        Надеваю ещё влажное после стирки белье и оборачиваюсь в большое махровое полотенце.
        Оглядываю себя в зеркало. Ну и ничего. Вполне себе прилично.
        Спускаюсь к бассейну. Скидываю полотенце на шезлонг и пробую ногой воду. Ммм… Прохладная! Кайф!
        Несколько раз пружиню на носочках и ныряю в самую глубокую часть бассейна прямо с борта.
        Как настоящая утка плескаюсь в воде, пока зубы не начинают стучать друг об друга и вылезаю на нагретый солнышком шезлонг.
        Хорошо… Прикрываю глаза и почти засыпаю, когда чувствую очень странное движение районе своих пяток.
        Шевелю пальчиками, не желая просыпаться, но ощущение не проходит.
        Лениво открываю глаза. Сердце ухает в желудок, и я с оглушающим криком вскакиваю с лежака.
        По полотенцу ползёт достаточно большая змейка. Упитанная и сантиметров сорок в длинну.
        - Ааааааа! - Из горла вырывается новый крик. - Уйди, уйди, - я пытаюсь стряхнуть ее с полотенца, но она не уползает.
        Бью несколько раз шезлонгом о кафель, но от этих действий падает только полотенце и накрывает ползучее чудовище.
        Я оступаюсь о соседний шезлонг и подворачиваю ногу. Практически не чувствуя боли на адреналине, забегаю в дом и закрываю двери и все панорамные окна.
        Сердце колотится, как бешеное. Меня трясёт то ли от прохлады, то ли от пережитого нервного потрясения. А главное - я совершенно не представляю, что делать дальше! Кого вызывать? А если она заползёт в дом? Да я тогда перестану спать!
        На подставке возле входной двери начинает мигать красной лампочкой и пиликать блок сигнализации.
        Я подбегаю к нему и как-то догадываюсь нажать зелёную кнопку.
        - Участок номер двенадцать, - раздаётся в динамике приятный мужской голос, - у вас все в порядке? Соседи слышали крик.
        - Нет, - Выдыхаю в динамик, логично соображая, что со мной говорит охрана. - Не в порядке. У меня на участке змея.
        - Я прошу вас не волноваться, - раздаётся в динамике. - Это Маруся. Снова сбежала у Поповых. Сейчас кто-нибудь из парней к вам подойдёт.
        Глава 12. Ревность.
        БАРИН
        - В общем, полкан в восторге, - плюхает Глеб передо мной подарочную коробку коньяка. - Упаковали ребятишек оптом, даже не разбираясь. Так ещё и погоны сняли с начальника отдела полиции.
        - Отлично, - киваю ему. - Нужно проследить, чтобы все по максимуму получили.
        - Получат. Все сделаем.
        - Молодцы, - киваю ему.
        На моем столе оживает переговорное.
        - Алексей Егорович, к вам из банка.
        - Пропускай, - отвечаю секретарю.
        - Ладно, тогда я поехал. Если что, сегодня уже у Саида, - поднимается со стула Глеб.
        - Понял, давай.
        Жмём руки.
        Дверь открывается, и в кабинет скромно входит молодой парнишка в костюме.
        - Здравствуйте, - его взгляд блуждает от меня к Глебу, пытаясь понять, кто заказчик. - Я по поводу выпуска новой карты.
        - Присаживайтесь, - жестом приглашаю за стол.
        Быстро подписываю документы, и через каких-то пятнадцать минут получаю конверт с картой для Ани.
        Не хочу, чтобы она просила деньги. Просто пополнять ее счёт будет гораздо проще.
        Я навалил на девочку столько домашних обязанностей, дав отпуск экономке, что Анечка должна думать обо мне каждую секунду. Можно даже тихим матом.
        Женщины очень быстро начинают симпатизировать тому мужчине, к которому испытывают чувство благодарности, как бы жёсток он с ними не был.
        Но я не собираюсь обижать Анечку. Наоборот - хочу даже баловать, благо - с ней это просто, а после забрать тёплую девочку к себе в постель.
        Тело тянется от этой мысли и хочет прямо сразу. С разгона. Где-нибудь в прихожей возле стенки. Без вот этих всех прелюдий.
        «Уххх!» - сокращаясь от волны возбуждения по телу и, отталкиваясь ногами, делаю на кресле оборот вокруг своей оси. - «Вот это меня тащит!»
        Встаю из-за стола и подхожу к кулеру, чтобы налить себе холодной воды.
        Пью большими глотками, оперевшись рукой на стекло.
        Как же это хреново, что с Аней нельзя действовать привычными сценариями. Это как вызов.
        Ты смотришь на женщину и капаешь слюной. Пытаешься забрать себе, а рылом не вышел. И она совершенно не обламывается тебе об этом говорить, даже находясь в положении снизу.
        То есть, сука, это чмо, с которым она жила в халупе вышел! А я нет. Вот как понять этих баб!
        Подхожу к столу и беру распечатки переписок из аккаунта ее бывшего.
        Аникин Никита Романович.
        Двадцать четыре года, отчислен из института, бегает от армии. Работает таксистом, а свободное время переписывается с девками. Да и ещё сомнительной чистоты девками, судя по фоткам.
        Идиот.
        Мне хочется ткнуть Аню носом в эти переписки. Вырвать из нее чёртову привязанность с корнем. Но не сегодня…
        Не хочу добивать ее таким подлым образом. И так выгляжу сволочью.
        А вот врачу показать Аню стоит, чтобы анализы сдала на всякий случай.
        Я загружаю себя и подчиненных делами по самые уши, оставляя всех даже без обеда, но в пять часов все равно не выдерживаю.
        Оставляю секретарше небольшой список задач, переношу совещание с отделом закупок и уезжаю домой.
        Мысль о том, что там меня ждёт желанная женщина, заставляет сердце биться быстрее. Да и ещё никак не выходят из головы эти ее испуганные глаза и поцелуй утренний. Робкий, благодарный, бережный. Так целовать умеют только молочные девочки, которых так охренительно портить.
        Я сам не замечаю, как разгоняю машину до ста шестидесяти километров в час.
        Радар писком оповещает, что если сейчас не скину, то попаду под камеры.
        Открываю окно и глубоко дышу, чтобы к тому времени, как доеду до дома, на моем лице снова отпечаталось безразличное выражение лица.
        Открываю шлагбаум и заезжаю на территорию посёлка. Приходится прижаться к обочине и пропустить скорую помощь, которая выезжает мне навстречу.
        Из своего вагончика выглядывают охранники.
        - К кому, - киваю я в след медицинской карете.
        - Так на двенадцатый, - переглядываются мужики. - К вам вызывали. У девушки с ногой там что-то.
        - В смысле с ногой? - окатывает меня горячей волной. Закрываю окно и газую с места.
        Чувствуя сердце где-то в горле, долетаю до участка и паркуюсь возле забора, даже не заезжая в гараж.
        Выхожу из машины и, мысленно перебирая варианты, что могло случиться, а главное - почему Аня мне не позвонила, залетаю на участок.
        Захожу в дом и замираю в дверях, слыша звонкий женских смех из гостиной и возбужденный мужской голос.
        Волнение в одно мгновение сменяется жгучей злостью. Мои зубы сжимается до скрежета.
        Я ещё понятия не имею, что произошло, но одно знаю точно: в моем доме моя женщина может ТАК смеяться только со мной.
        Дохожу до комнаты и понимаю, что только силой воли сдерживаю себя, чтобы не раскрошить голову молодому пареньку из охраны, который с особым вниманием и заботой гладит ножку Анечке.
        - Здесь больно? - поднимает на неё восхищенные телячьи глаза.
        - Нет, - она мотает головой. - Да не нужен мне рентген. Точно тебе говорю.
        - Все-таки зря ты ехать в больницу отказалась…
        - Добрый вечер, - перебиваю я его тихим, вкрадчивым голосом.
        Парень вздрагивает. Аня оборачивается на меня и распахивает глазищи. Хлоп-хлоп ресницами. Сейчас взлетит.
        - Здравствуйте, Алексей Егорович, - тараторит охранник.
        - Ты здесь ещё нужен? - стискиваю брелок в кулаке с такой силой, что он издаёт подозрительный писк.
        - Нет, - парень мотает головой, вжимая ее в плечи.
        «Правильно, бойся.» - Я давлю его взглядом. - «Или вообще исчезни.»
        - Свободен! - рявкаю на него.
        - Алексей Егорович, - Аня вскакивает мне на встречу, хромая. - Вы не то подумали. У нас тут Маруся беременна. Она поплавать приползла, а я испугалась и ногу подвернула. А Ваня поймал Марусю и отдал хозяину.
        От ее способа подачи информации у меня начинает звенеть в затылке.
        - Кто беременный? Почему посторонние плавают в моем бассейне?
        Аня успевает дохромать до меня и облокотиться на спинку дивана.
        - Ну ужик Маруся, - говорит совершенно невинным тоном. - Ваня сказал, что в прошлом году ее тоже на вашем участке нашли. Она плавать любит.
        - И почему ты голая? - накрывает меня, когда я вижу голые ноги и бёдра Ани.
        - Я в футболке, - протестует она.
        - Разрешите! - влезает в разговор охранник. - Я объясню. Аня ни в чем не виновата!
        Шумно выдыхаю… Ну совсем охренели! Это я решу в своём доме, кто прав, а кто виноват!
        - Говори, - рычу на Ивана. - У тебя минута.
        - Алексей Егорович! - чуть не плачет Аня. - Почему вы кричите?
        - Села! - рявкаю на неё и оглядываю с мокрой взъерошенный головы до ног, одна из которых забинтована.
        Призываю какие-то высшие силы, чтобы не сорваться и никого не покалечить сейчас. Потому что футболка, которая надета на Анечке промокла и теперь совершенно ничего не скрывает, прилипнув к манкому девичьему телу.
        С трудом отвожу от него голодный взгляд.
        - Ну! - тороплю охранника, желая, чтобы он скорее свалил.
        Он нервно ведёт плечами и начинает говорить…
        Глава 13. Совсем не пошло.
        АНЯ
        Входная дверь хлопает, оставляя меня с Алексеем наедине.
        Я чувствую, что Баринов не просто зол. Он в ярости. Воздух между нами звенит от напряжения и становится тяжёлым. Мне абсурдно хочется извиняться. Но за что?
        - Ты мне просто объясни, как ты умудряешься? - выразительно разводит он руками. - Как ты вообще дожила до своего возраста с такой тягой к приключениям!
        - Нормально дожила, - бурчу и веду плечами, потому что в мокрой футболке становится зябко.
        - Почему ты не позвонила мне? - продолжает свой допрос Алексей.
        Вот только лампы, направленной мне в лицо не хватает.
        - Потому что охрана среагировала быстро. Иван все решил. А вас волновать мне показалось неудобным. - вздыхаю.
        - Аня… - он подходит ко мне вплотную и наклоняется, ставя руки по обе стороны на диван. Я вижу, что он себя сдерживает. Старается быть вменяемым, но его глаза просто полыхают и грозят сжечь заживо. - Я хочу всегда быть в курсе того, что происходит в моем доме. В том числе и с тобой. Это понятно?
        Это «понятно» прокатывается по моей спине холодной волной.
        Мое сердце начинает трепетать, как пойманый в клетку воробышек. Нос щекочет запах туалетной воды Баринова, волосы на руках встают дыбом.
        - Понятно… - выдавливаю из себя, больше всего желая, чтобы Алексей сделал шаг назад.
        Потому что мне самой бежать некуда, да и есть ли у меня на это право?
        - Ты дрожишь, - констатирует Алексей.
        Подхватывает край футболки и тянет ее вверх, снимая с меня через голову.
        Мокрые волосы распадаются по голым плечам холодными сосульками.
        Я замираю, как кролик перед удавом и превращаюсь в напряженный радар, который пытается уловить опасность.
        Горячие ладони Алексея ложатся на мои плечи и убирают с них волосы.
        - Только я могу тебя трогать, - вибрирует его голос на обертоне. Он отдаётся где-то внизу моего живота и приносит странные ощущения между бёдер.
        Пальцы Баринова скользят по шее и обхватывают ее сзади. Жестко. Заставляют меня поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
        Ой, мамочки… Новая порция мурашек рассыпается по телу.
        Я не выдерживаю его подавляющего взгляда и захлопываю веки.
        И в следующее мгновение, совершенно не давая мне одуматься, требовательные губы Алексея накрывают мои испуганные и неопределившиеся.
        Где-то на переферии сознания в голове проносится мысль, что именно так и должен целовать мужчина. Чтобы хотелось рухнуть к его ногам с трясущимися коленками и подставлять губы, чтобы он делал это ещё и снова. А самое страшное, что я безбожно совру, если скажу, что мне неприятно.
        Мне удивительно! Потому что до этого самого момента я понятия не имела, что обычный поцелуй может выразить так много мужских эмоций. Без слов. Но так доходчиво, будто информацию тебе доносят непосредственно в спинной и головной мозг одновременно.
        Наказание за собственное волнение, ревность, восхищение, желание продолжения прямо здесь и сейчас, но понимания, что его не будет. Бережность.
        Меня оглушает этим откровением, и я отвечаю Алексею, постепенно открываясь. Мне тоже хочется сказать. Что я благодарна, что признаю его место в своей жизни, но пока боюсь. И вообще, все это для меня слишком!
        Голова кружится от недостатка кислорода. Я хватаюсь руками за плечи Баринова, потому что устойчивость у меня так себе и на больную ногу я стать не могу.
        Алексей также неожиданно, как и начал, разрывает поцелуй, подхватывая меня на руки.
        Я смотрю на него шокировано распахнув рот и глаза. Он же не? Или все случится прямо сейчас?
        - Нет, не бойся, - он качает головой, - я не трону. Просто отнесу в душ.
        «А ведь он мог бы!» - колотится мысль в моей голове. - «Мог бы потребовать и взять.»
        - Спасибо… - шепчу вжимаясь губами в его плечо и немножко расслабляюсь, ощущая себя в состоянии парения.
        Меня никогда не носил на руках мужчина.
        Несмотря на то, что грудная клетка Алексея ходит ходуном, держит он меня очень уверенно.
        Почти не напрягаясь, поднимается на второй этаж и заносит меня сначала в спальню, а потом в ванную, и ставит ногами в душевую кабину.
        - Держись за стенку на всякий случай, - кивает мне, закатывая по локоть рукава рубашки.
        - Спасибо, я сама дальше… - смотрю на его подготовку к участию в моем мытье и снова начинаю паниковать.
        - Нет… - качает он головой. - Я помогу.
        Протягивает руку и обрушивает мне на голову тропический ливень.
        Я отфыркиваюсь от воды, захлёбываюсь, и когда открываю глаза, вижу что Алексей выдавливает на губку жидкое мыло.
        - Не бойся… - говорит уверенно.
        Мне хочется поистерить ему в ответ. Легко сказать «не бойся», когда стоишь почти голой перед мужчиной, от которого во всем зависишь.
        Одним легким движением он отстегивает крепление между чашечек лифчика и тянет с моих плеч бретели вниз.
        Господи! Щеки вспыхивают горячим. И я снова, как последняя трусиха, прикрываю глаза. Это сколько же женщин нужно в своей жизни раздеть, чтобы с первого раза догадаться, где застежка.
        Напрягаюсь, ожидая каких то пошлых или наглых прикосновений, но ничего такого не происходит. Губка в мягкой пене скользит по шее, потом по ключицам медленно и попадает в какие-то такие точки, что в моем затылке начинают вспыхивать фейерверки.
        Что этот мужчина со мной делает? Зачем? И даже не убирает мою руку, которой я, защищаясь, прикрываю грудь.
        Мочалка опускается ниже по моему животу, и когда она касается кромки трусиков, я не выдерживаю. Распахиваю глаза, сразу врезаясь взглядом в стеклянные глаза Алексея.
        - Постучи… - он хрипло прокашливается, - как закончишь. Я помогу выйти.
        Всовывает губку мне в руки и очень быстро выходит из ванной комнаты.
        Я закрываю дверцу душевой кабины и с колотящимся сердцем стекаю по стеклянной стенке на дно.
        Вода лупит по спине. Я падаю лицом в ладони и совершенно неожиданно понимаю, что мне немножечко жалко, что Алексей остановился. Потому что это было… красиво и… горячо. Совершенно не грязно, и не идёт даже в сравнение с теми впечатлениями, что случались в моей жизни ранее.
        Именно с Никитой было пошло. Ему и никогда не были интересны мои эмоции. А Баринов… он достаёт их из меня и наслаждается. Как деликатесом.
        Глава 14. Терпеливый зверь.
        БАРИН
        Скидываю вещи прямо на пол посреди своей спальни и захожу в ванную.
        Душ. Мне срочно нужен холодный душ, или я за себя не отвечаю.
        Закрываю створку кабины, поворачиваю кран и практически минуту стою под ледяной водой, пока болезненное напряжение в паху не начинает ослабевать.
        Голова немного кружится от таких резких толчков давления вниз, а потом в вверх.
        Как сейчас к ней возвращаться?
        К нежной, распаренной, голой… Да там только хватать и тащить в ближайшую постель. Но я обещал не трогать.
        Какого хрена я ей это обещал?
        Заворачиваюсь в полотенце и выхожу. Быстро натягиваю футболку и спортивные штаны на голое тело и возвращаюсь в Анину спальню.
        В ее ванной ещё шумит вода. И мое воображение снова обостряется.
        Красивая. Не смог отказать себе в удовольствии посмотреть.
        Меряю шагами комнату от окна до двери ванной. Черт! Даже на месте стоять нереально!
        К моему облегчению в стену раздаётся стук.
        Я чуть не срываю дверь с петель, когда залетаю в ванную. Мы сталкиваемся с Аней взглядами и синхронно выдыхаем.
        Она крепче сжимает пальчиками на груди полотенце.
        - Я старалась не мочить, - виновато звучит ее голос. - Но бинт все равно намок. Там внизу ещё оставили мне.
        Говорить не могу. Киваю. Подхожу и снова подхватываю девочку на руки.
        Она такая тёплая и напряженная, что меня накрывает странным чувством нежности. Хочется ее успокоить. Сердце начинает гулко «ухать», и я, повинуясь порыву, прижимаюсь губами к Аниным. Без продолжения. Просто длинное касание.
        Вкусная. Кровь снова отливает от мозга вниз.
        - Мне нужно одеться, - нервничает Аня.
        - Идём, - киваю.
        Выношу ее из ванной, сажаю на кровать и опускаюсь на корточки к ноге.
        - Покажи, что тут у тебя.
        Разрываю мокрую марлевую завязку и, успокаивающе поглаживая пальцами нежную ножку, раскручиваю бинт.
        Отёк от щиколотки до пальцев. Растяжение.
        - Болит? - поднимаю на неё глаза, осторожно поворачивая ногу в разные стороны.
        - Да, - я вижу, как она морщится. - Вы не только в финансах, но и в травмах разбираетесь? - спрашивает сдавлено, явно намекая на то, какого хрена я ее трогаю?
        - Мастер спорта по кикбоксингу. Травмы ног, считай, как дополнительная специализация.
        - Вау, - скользит оценивающим взглядом по моим плечам и мышцам.
        Я прячу улыбку и поднимаюсь на ноги.
        - Что тебе дать из одежды?
        - Белье в ванной на батарее, - краснеет Аня, - и мой сарафан в шкафу.
        Исполняю ее просьбу.
        Оглядываю полки с одеждой и отмечаю, что для девушки на них неприлично пусто. Нужно дать задание продавцам собрать Ане гардероб.
        - Выйдете, пожалуйста, - просит она, тиская в руках белье.
        - Я отвернусь.
        Отхожу к окну и слушаю быстрое шуршание.
        Мне хочется поржать над собой.
        «Дожился… Женщина, которую ты хочешь,
        в твоей постели
        А должно быть с точностью наоборот -
        и
        .»
        - Я готова, - шелестит Аня.
        Оборачиваюсь. Подхожу.
        - Пойдём поужинаем вниз? - предлагаю ей.
        Она начинает кусать губы.
        - Извините, Алексей Егорович, я ваши вещи разобрала, а ужин приготовить не успела…
        О Господи…
        - За шею меня обними, - спокойно перебиваю ее, испытывая на языке металический стремный привкус от ее извинений.
        Неужели я, действительно, кажусь девушке такой сволочью?
        Наклоняюсь. Аня покорно обвивает меня руками.
        - У тебя есть предпочтения в еде? - спрашиваю ее, подхватывая под попочку.
        - Почти никаких, - отзывается.
        - Это хорошо.
        Мы снова спускаемся в столовую. Я усаживаю Аню на стул.
        - Где бинты?
        - На диване… Вы только принесите. Я сама сделаю.
        Игнорируя ее самостоятельность, приношу все необходимое для перевязки, разрываю упаковку и осторожно фиксирую травмированную часть ноги. Аня терпит, затаив дыхание.
        - Больно? - притягиваю завязки посильнее.
        Резко выдохнув, кивает головой.
        - Сейчас таблетку дам.
        Достаю из шкафа обезболивающее и наливаю стакан воды.
        - Спасибо большое, - Аня забирает их из моих рук, а я сбегаю от ее уязвимого взгляда к холодильнику.
        Веду плечами. Черт, как пробирает этот взгляд.
        Открываю дверцу и оглядываю полки.
        - Печёный картофель и цезарь? - оборачиваясь, предлагаю вариант ужина.
        - Годится, - кивает, смотря на меня с интересом. - А что мне делать?
        - Украшать собой кухню, - ворчу, отворачиваясь обратно и доставая продукты. - И постараться не упасть со стула и не вызвать землетрясение.
        - Почему именно землетрясение? - уточняет обижено.
        - Потому что вероятность встретить змею была примерно такая же, - хмыкаю я.
        Сто лет уже не готовил. И вообще думал, что это будет зона ответственности Анечки. Но она за несколько часов умудрилась перевернуть все с ног на голову. Талантливая…
        Вот. Стою, мою картофель. Что дальше? По всей видимости, завтрак.
        - Как прошёл ваш день? - доносится робкое за спиной.
        Замираю.
        Это попытка вежливого диалога? Я должен поддержать?
        - Хорошо, - киваю. - Зови меня на «ты» ладно?
        Бросаю на Аню взгляд.
        - Я постараюсь, - тушуется. - Очень непривычно к начальнику.
        - Ты считаешь, что наши отношения похожи на деловые? - иронично дергаю бровью.
        - Нет, но…
        - У тебя на правой груди есть родинка, - посмеиваясь, перебиваю ее.
        - Ооо… - выдыхает. - Я поняла. Не надо дальше… Алексей.
        Мы молчим.
        Нож скользит по сырой куриной грудке. Дорезаю, высыпаю на сковородку. Заворачиваю картофель в фольгу и засовываю в духовку. Засыпаю салатную смесь в большую тарелку.
        - Алексей, - Аня снова окликает меня. - А тех людей… их уже арестовали? - вибрирует ее голос от волнения.
        - Да, - киваю. - Суд будет быстрый. Уже после завтра.
        - Спасибо, - с облегчением. - Я за Ксюшу и бабушку очень переживала.
        - А где твои родители, Аня?
        Этот вопрос меня прямо мучает с сегодняшнего утра. Ребята ничего не смогли накапать. Пусть немного бесцеремонно я врываюсь в ее личное, ну а чего жаться? Имею право.
        - С моим папой мама на раскопках познакомилась на первом курсе. Вернулась беременной. Бабушка была категорически против его переселения в Москву и в нашу квартиру. В целом, оказалась права. Со мной он увидеться не пожелал, хотя знал о рождении. В итоге - спустя десять лет где-то спился. Мама «ушла», когда Ксюха родилась… - гаснет ее голос.
        - А ее отец, - добиваю я этот вопрос.
        - Бабушка так и не добилась, кто и как так вышло… - жмёт плечами. Странная история там.
        - Понял, извини.
        - Да все хорошо… А у тебя? Есть кто-то из родных? - спрашивает звенящим, нарочито бодрым тоном. - Зачем одному такой большой дом?
        Вопрос заставляет напрячься. В шейном отделе позвоночника начинает ныть. Не стоит пока юным девушкам ходить в эту сторону моей жизни.
        - Вот ты мне и родишь, - подмигиваю Ане, переводя вопрос в шутку. - Двоих - троих?
        - Я… - вижу, как распахиваются ее глаза, становясь блюдцами. - Не шутите так, - просит напряжённо.
        Мгновенно и необъяснимо вскипаю. А почему, собственно, нет? Снова не подхожу? Да я, если решу, спрашивать тебя не буду… Зараза!
        - Успокойся, - цежу. - Это вообще не моя тема.
        Глава 15. Качели.
        АНЯ
        - Ты не любишь детей? - не понимаю я его резкой реакции.
        - А что в них хорошего? - Алексей жмет плечами. - Шум, грязь, беспорядок…
        - Ясно, - отзываюсь, поджимая губы.
        Я, конечно, не собираюсь рассказывать Баринову про то, что дети - это прекрасно, но за Ксюху обидно. Она у меня классная.
        - Что тебе ясно, - язвит он. - Презервативы не зря придумали…
        - Наверное, - перебиваю его. - Таким, как вы, они действительно нужны… - выпуливаю фразу и осекаюсь, понимая ее двусмысленность.
        Грохот посуды подтверждает мое предположение.
        Баринов оборачивается и начинает надвигаться «тайфуном вместе с песчаной бурей одновременно» в мою сторону.
        Губы сжаты, ноздри подрагивают, глаза прищурены… Я теряюсь.
        - Повтори, - шипит он. - что там мне нужно?
        Первой мыслью хочу убежать, но опустив ноги на пол, тут же ощущаю резкую боль. Черт!
        Алексей заставляет меня больно врезаться затылком в стену и смотреть ему в глаза.
        - Своему бывшему чмошнику будешь такие советы давать! - повышает он на меня голос. - Ты поняла?
        Я вжимая голову в плечи.
        - Извините, - лепечу. - Я не это имела ввиду. И Никита он…
        - Мне плевать, что ты там имела ввиду, - шипит Баринов. - Прежде чем пустить тебя в свою постель, я тебя проверю, как уличную кошку. Анализы, гениколог, стоматолог…
        - Я здрова, - отвечаю сдавлено и чувствую, как горло начинает сводить от обиды. - У меня в жизни только один мужчина был…
        - И этот «мужчина» чуть ли не каждую неделю заводил себе новую девку! Хреновые рекомендации для тебя, не находишь? Неужели действительно на столько плоха?
        Я задыхаюсь от несправедливой обиды. Мне мерзко и противно. За что? Что вообще он знает про Никиту? Почему так говорит?
        Рука рефлекторно размахивается и прижигает Алексею по щеке.
        Баринов с силой прижимает меня к себе, перехватывая руки за спиной. Целует. Властно, больно. Безжалостно вкручивает свой язык мне в рот и терзает губы.
        Отпусти меня! Не надо! Мне страшно!
        Слёзы брезгают из глаз. Я ощущаю их привкус во рту.
        Поцелуи тормозят…
        - Капец… - выдыхает Алексей, отстраняясь.
        Я чувствую, как тяжело он дышит.
        Отпускает меня.
        - Что же вы меня вылизываете тогда? - истерично шепчу, снова переходя на «вы». - Вдруг я заразная?
        Он трёт лицо ладонями и молчит.
        - Извини… - выдавливает из себя.
        Я снова предпринимаю попытку соскользнуть со стула на здоровую ногу.
        - Села на место! - рявкает Баринов. - Ждёшь ужин!
        - У вас курица горит, - ведя носом по запаху, ехидно докладываю Алексею.
        Он кидается к сковороде.
        Прикрываю глаза, пытаясь остановить слёзы. Обидно. Почему мужчины считают, что имеют право обижать?
        Мы молчим.
        Я гоняю в голове все моменты, когда мне справедливо казалось, что Никита изменяет. Но я ни разу так и не поймала его.
        Почему вообще я так долго была с Никитой, если Алексей умудрился стереть все переживания о нашем разрыве за сутки?
        Наверное - это привязанность, первые чувства, природная верность, а ещё… страх. За Ксюшу. Я так надеялась, что мы сможем ее забрать себе от бабушки. И будем ей, как мама и папа…
        Ах, тогда зачем все это было? Я же не дурочка. Отношения начинались нормально. Никита ухаживал за мной. Когда все сломалось?
        Баринов не стал бы говорить, если бы не знал о изменах наверняка. Мерзко.
        Выходит, анализы действительно было бы неплохо сдать. И поставить точку в этих отношениях…
        На стол передо мной приземляется тарелка с печёным картофелем и салатом.
        Игнорирую ее.
        Алексей ставит себе точно такую же и садится на стул.
        - Приятного аппетита, Аня, - давя интонацией, кивает на тарелку. - Ешь.
        - Я не голодна, - отзываюсь упрямо.
        - Значит, я сейчас накормлю тебя силой, - угрожает Баринов, - хмурясь.
        Голодный желудок сдаёт меня урчанием «с потрохами.»
        Баринов дергает бровью.
        - Я слышу.
        Краснея, беру вилку и начинаю вяло ковыряться в тарелке.
        Нет, так жить целый месяц я не выдержу. Это просто беспросветное унижение.
        - Аня… - выдыхает Алексей. - Моя служба безопасности вскрыла переписки твоего молодого человека. Так было нужно. И я бы действительно хотел отвезти тебя завтра в клинику. Воспринимай это как заботу. И ещё… Я разрешаю тебе сделать только один звонок в это прошлое и попрощаться. Попроси его собрать вещи. Их вывезут мои люди.
        Я кладу вилку на край тарелки.
        - Хорошо. Поняла, - отвечаю, не поднимая глаз. - Можно я пойду в комнату?
        Что воля, что неволя? Нет. Просто потерпеть один месяц.
        - Доешь и я помогу, - напряженно отвечает Алексей.
        - Не могу есть, - жму плечами. - Пожалуйста, можно мне уйти?
        - Иди, - цедит он.
        Я с трудом, осторожно ступая на больную ногу, поднимаюсь по лестнице. Дохожу до постели и падаю на неё практически без сил. Даже икры окаменели.
        Дотягиваюсь до телефона на тумбочке и первым делом набираю бабушку.
        - Алло, - слышу родной голос в трубке и закусываю губу, чтобы не разрыдаться.
        - Привет, бабуль! Как ваши дела? - Спрашиваю бодро.
        - Вот в магазин зашли, - отвечает она. - Ксюша, нет, - добавляет грозным голосом, - я же сказала, киндера не будет! У тебя как с работой? Нашла что-то? - снова переключается на меня.
        - Да, бабуль, нашла, - вру я. - Помнишь, я в ювелирном магазине работала? Вот бывший начальник экономистом взял.
        - О, это же замечательно! - теплеет голос бабушки. - Какая зарплата? Что обещают?
        - Пока испытательный, - мнусь я. - Учусь. Все, конечно, намного сложнее, чем теория в институте…
        Господи, что я несу…!
        - Ксюша, стой, там помыто! - слышу вскрик в трубке и следом же рёв сестры. - Шлепнусь, зараза! Все, давай пока.
        - Пока, бабуль, - вздыхаю я.
        Мне противно и горько от того, что я не могу сейчас помочь им. И дело даже не в деньгах. Просто физически. Бабушка не старая, но и уже не девочка. Шестьдесят три дают о себе знать. Она, конечно, не жалуется. Даёт мне устроить свою жизнь, а я все понимаю, но пока не выходит.
        Так… Фух.
        А теперь самое сложное.
        Открываю сообщения от Никиты. Первое отправлено в семь утра. С отвращением читаю сначала его стенания на тему отсутствия чистых полотенец в ванной. Ему пришлось после душа идти за ними в комнату. Потом ещё более резкие аргументы на тему отсутствия готового завтрака. И только третьим идёт вопрос: «где я?»
        Я почти два года потратила на человека, который, оставив меня дома в абсолютно убитом состоянии, так ещё и один на один с угрозами преступников, как ни в чем не бывало утром требует своих благ. А вдруг меня уже нету в живых вообще?
        Набираю его номер и, не дыша, жду ответа.
        - Ну ты совсем охренела? - рявкает он мне в трубку. - Когда дома будешь? Я целый день голодный был. Яичницу пришлось жарить.
        - Привет, - Выдыхаю. - Мы расстаёмся, Никита, собери, пожалуйста, мои вещи. Завтра их заберут.
        - Не понял… - борзеет его голос. - Это куда ты собралась?
        - У меня другой мужчина, - говорю специально. Даже с налётом вызова.
        - Ты охренела? - орет он. - А как же замуж, с родаками хочу познакомиться и прочая канитель?
        - Извини. Прощай, - я просто трусливо сбрасываю звонок.
        Телефон вибрирует. Звонки, сообщения сыпятся, обличая меня во всех грехах.
        Закидываю его под подушку, залезаю под одеяло и прикрываю глаза.
        Как же я устала. Особенно разочаровываться.
        Проваливаюсь в беспокойный сон и просыпаюсь от какого-то кошмара, когда за окном становится уже совсем темно.
        Пытаюсь продолжить спать, перевернувшись на другой бок, но голод не даёт.
        Желудок сосет и режет. Аж до тошноты.
        Осторожно ковыляю до двери, отмечая, что после покоя боль в ноге стала однозначно меньше, и выглядываю в коридор.
        В доме тишина. Пыхтя, как груженый листвой ёжик, спускаюсь сама по лестнице и дохожу до столовой.
        И первое, что я вижу в свете ночной подсветки шкафчиков, это знакомый силуэт бумажного пакета для еды с буквой «эм».
        Поперхнувшись слюной, заглядываю в него и нахожу внутри обычный чизбургер и упаковку наггетсов.
        Это мне? Ну очевидно же…
        Плюхаюсь на стул, и с тихим стоном откусываю кусок от булки. Господи, какая же эта гадость вкусная с голодухи.
        От удовольствия подлетает настроение, и я улыбаюсь, дожевывая котлету.
        Самое странное, что несмотря на все отвратительные слова, сказанные Алексеем в мой адрес, он остаётся единственным мужчиной в моей жизни, от которого я не ловлю безразличия. На фоне этого даже обида замыслилась и почти не чувствуется.
        Неудобоваримый осадок, конечно, есть, но он сейчас замечательно заедается ароматным фастфудом с привкусом мужской заботы.
        Ничего не понимаю… Как мне себя вести? Что чувствовать? Как не обмануться?
        Выпиваю стакан воды и совершаю обратный ковыляющий путь в спальню.
        Завожу себе будильник на семь, чтобы приготовить местному Барину завтрак, обнимаю одеяло и проваливаюсь в бархатный полноценный сон.
        - Доброе утро, Аня, - раздаётся бесстрастное над моей головой. - Пора вставать.
        Сквозь сон улыбаюсь видению. Какой Алексей строгий, красивый даже без своего костюма. И пахнет… хочется, как кошке, потрепать этот запах на меховушке.
        Я сладко тянусь.
        Чувствую, как по ноге скользит что-то горячее. Оно задирает край моего сарафана и сжимает бедро.
        Слишком реально, ощутимо так сжимает для сновидения.
        Подлетаю. Сажусь на постели и во все глаза смотрю Баринова.
        Он сам меня будит? Я снова проспала? Блин…
        - Давай, Аня, - он смотрит на часы. - Быстро приводи себя в порядок.
        - Зачем? - хлопаю глазами. - Мы куда-то едем?
        - В больницу, - жмёт он плечами. - Я вчера говорил.
        - Ясно… - шепчу, проглатывая обиду. - Дайте мне десять минут.
        - Тебе не нужна помощь? - дергает он бровью.
        - Нет, - сжимая губы, вздёргиваю подбородок. - Большое спасибо за предложение.
        Значит, все-таки так… Алексей Егорович.
        Глава 16. Компромисс.
        БАРИН
        Вот как ей это удаётся?
        Отрываю взгляд от дороги и смотрю в зеркало заднего вида на Аню.
        Ну оскорбленная английская королева! Не меньше.
        Спина ровная, напряженная, волосы в косу затянуты и перекинуты через плечо. Ни взгляда в мою сторону, губы поджаты в линию…
        Бесит!
        Добавляю скорости, чтобы побыстрее покончить с этим неприятным делом.
        Наверное, я действительно не прав в том, что сорвался и вывалил на девушку всю информацию в куче, да ещё и в грубой форме. Но не сдержался. Рот ей заткнуть хотелось. Если не чего-то пожёстче…
        Сама того не зная, Аня попала прицельным в самое больное.
        Этого не понять обычному человеку. Потому что… страшно даже говорить и вспоминать. Принять - не возможно…
        Меня обгоняет какая-то борзая спортивная тачка, и я, уходя от столкновения, резко дергаю руль вправо.
        - Ай… - с заднего сиденья раздаётся сдавленное хныкание.
        - Ударилась?
        - Да… - я вижу, как Аня трёт голову.
        - Нужно было пристегнуться, - говорю ей назидательно.
        Она показательно вытягивает ремень и щёлкает креплением.
        Вот и пообщались.
        Заворачиваю на территорию большой частной клиники и паркуюсь. В лобовое стекло вижу, что к машине уже спешат ребята Глеба.
        - Доброе утро, - открываю дверь. - Все проверили, предупредили?
        - Алексей Егорович, доброе утро! - отвечают вразнобой. - До девяти пятнадцати правое крыло в вашем распоряжении.
        - Спасибо, - киваю ребятам. - Готова? - поворачиваюсь к Ане.
        - Разве к этому можно подготовиться? - с сомнением качает головой.
        На ресепшн медсестра выдаёт нам бахилы, пеленки, личные карточки и стикеры для пробирок.
        Аня с удивлением косится на меня.
        - Вы тоже будете сдавать анализы?
        - А что в этом такого? - жму плечами. - Взрослые люди, когда вступают в отношения, кажется, именно так и поступают.
        - А у нас с вами отношения? - уточняет.
        - Увидим, - отзываюсь неопределённо. - Вдруг тебе понравится?
        - Не переживайте, - отвечает гордо. - Ровно через месяц сможете найти себе новое развлечение.
        Стискиваю зубы, ощутимо прихватываю девчонку за локоть и тащу к лаборатории.
        - Здравствуйте, - заглядываю в кабинет и зашвыриваю в него Аню.
        - Здравствуйте, - скучающе отзывается медсестра. - Договоры ко мне на стол. Кто первый сдаёт анализы - на кресло.
        - Вперёд, - подталкиваю Аню.
        Она, как шарнирная кукла, неуверенно подходит к широкой кушетке и садится.
        - Мирная, - проверяет пробирки женщина. - Кулачком работаем пока, - надевает перчатки и трогает Анины вены на сгибе руки. - Не завтракали? - уточняет.
        - Нет… - Аня мотает головой и провожает взглядом каждое действие медсестры.
        - Кулачок сжали, - она ловко перетягивает руку жгутом и прокалывает вену. - А теперь постепенно разжимаем, - подставляет под набегающую кровь пробирки.
        - Зачем так много? - шепчет Аня.
        - Так у вас все, что только можно заказано, - качает головой женщина и перевязывает ей руку. - Не тошнит? Голова не кружится?
        - Нет…
        - Тогда вот сюда пересаживаемся, - указывает ей рукой на офисный стул возле стола. - А вы проходите, - кивает мне.
        Спустя пять минут мы с Аней выходим из лаборатории и съедаем по небольшой плитке горького шоколада.
        - Вот это сервис, - она облизывает от шоколада губы. - Не знала, что такое бывает.
        - За деньги ты вполне можешь купить себе подобный комфорт, - отвечаю. - Теперь тебе сюда, - разворачиваю ее лицом к кабинету гинеколога, а сам сажусь на стул возле двери. - Я здесь тебя подожду.
        Аня кидает на меня презрительный взгляд. Шумно выдохнув, стучит и заходит кабинет.
        - Здравствуйте, можно?
        - Входите… - отзывается голос.
        Открываю на планшете почту и погружаюсь в отчеты. Стройка, стройка… в глазах уже от неё рябит. Просматриваю новые предложения дизайнера и вздрагиваю от «сухого» голоса над ухом.
        - У вас здесь ошибка.
        Поднимаю глаза на Аню. Не слышал, как вышла.
        Она стоит, неуверенно обхватив себя руками за плечи.
        - Где? - разворачиваю к ней экран.
        - Вот, - она увеличивает двумя пальцами таблицу. - Цифра слишком маленькая. Видимо, расчёты материалов выполнены только на площадь комнаты. Длинна на ширину. А стены то четыре. И высоту не учли…
        Быстро пробегаю глазами цифры, подставляя в банальные формулы. Похоже, что права…
        - Спасибо, - смотрю внимательно и чувствую новую волну интереса к женщине. - Как увидела?
        - Бабушка - учитель математики, - вздыхает она в ответ. - Мечтала, чтобы я пошла в институт ядерной физики. И часами заставляла умножать в уме. Но я ее глобально разочаровала и по-тихому поступила на обычный эконом.
        - Понял, - хмыкаю. - Ладно, поехали, домой тебя отвезу.
        Поднимаюсь со стула и делаю шаг к Ане.
        - Ты как? - Спрашиваю как можно тише и мягче.
        - Неприятно, - дергает плечами.
        - Что тебе сказали?
        - Что, скорее всего, я абсолютно здорова…
        Мы выходим из здания больницы под недовольными взглядами небольшой толпы женщин. Ребята Глеба просто не подпускают никого пересечь коридор дальше ресепшн.
        Мне нравится, что Аня постоянно вынуждена держаться за мою руку, чтобы не напрягать больную ногу.
        - Зачем такие сложности? - она стреляет глазами на скопившуюся очередь.
        - Для твоей безопасности, - отвечаю на полном серьезе и распахиваю перед ней дверь машины.
        - Скажите, - она резко разворачивается ко мне лицом. - Я хотела бы съездить к бабушке. Дать ей отдохнуть. Побыть с сестрой…
        - После завтра, - обещаю ей. - После суда… - и, не удержавшись, заправляю за ушко выбившуюся из косы прядь волос.
        Она едва заметно подаётся щекой к моей руке и прикрывает глаза.
        Чтоб тебя, Анечка! Где тебя такую красивую сделали?
        - Спасибо, - как будто расслабляется от моего ответа. - И спасибо, что тоже кровь со мной сдали, - добавляет, смущённо.
        - Пожалуйста… - срывается мой голос на хрипотцу.
        Перехватываю ее подбородок пальцами и на несколько секунд впиваюсь поцелуем в губки.
        Мне тоже хочется сказать ей что-то приятное. Не извинения, конечно, но…
        - Я знаю, что ты - хорошая девочка. Иначе помогать бы не стал.
        Аня вспыхивает. И, коротко кивнув, прячется от меня в салоне автомобиля.
        В кармане джинс звонит телефон.
        Достаю и несколько секунд напряжённо смотрю на экран. Ничего хорошего обычно за этим звонком не следует.
        - Алло, - отвечаю обречённо.
        - Здравствуйте, Алексей Егорович, - начинает заискивающе звучать в трубке голос.
        - Давайте ближе к делу, - рявкаю я.
        - Она сбежала.
        Глава 17. Встреча.
        АНЯ
        Я испытываю облегчение от того, что Алексей, ссылаясь на срочные дела, не смог отвезти меня домой сам.
        Хочется побыть одной. Подумать.
        Как-то расставить по полочкам все свои мысли и эмоции. Навалилось…
        Итак, начнём с главного.
        Сегодня у меня был второй в жизни визит к гинекологу. И теперь я чувствую себя побитой и изнасилованной. Чужие равнодушные пальцы, прикосновения… они как будто до сих пор копошатся во мне. Давят, растягивают, уточняют ни где ли мне не больно…
        «Ну вот до того, как вы надавили, было не больно, а теперь больно везде!» - хотелось поистерить в ответ тетке. Но я, сцепив зубы, только мотала головой или кивала.
        Конечно, в целом, ничего криминально не произошло, и миллионы женщин регулярно испытывают подобное, но все равно противно.
        Даже мой страх крови перед этими сказочными впечатлениями померк.
        Я сжимаю бёдра крепче от зудящих
        неприятных ощущений. Нужно просто на что-то переключиться и они пройдут. Да, должны…
        Итак, второе… Алексей совершенно выбил меня из колеи своим решением сдать анализы на равных. Как, спрашивается, теперь его ненавидеть? После помощи, заботы, ночной еды, после всех ласк и поцелуев, которые между нами уже случились?
        Я поплыла… Опасно. С таким мужчиной испытывать чувства вообще настоящее самоубийство!
        А мне уже очень хочется побыть для него хорошей… даже порадовать.
        Кручу в голове вариации продуктов из холодильника, решая, что приготовить на ужин. Собственно, пока больше ничего другого сделать для Алексея мне и не под силу. Кроме… ну… нет, к
        я не готова.
        Наверное, мне бы было даже проще в этом вопросе, если бы Баринов сорвался и все взял сам. Наплевав на мое мнение… Но он играет в какую-непонятную мне игру, и вот уже несколько раз тормозил на том моменте близости, когда я готова была сама просить продолжения, а язык не поворачивался.
        Девочки не просят мужчин о таком!
        Ах, как же сложно… Сложно быть честной с самой собой!
        Третье… Я понимаю, что за сутки Никита передал меня трижды, но чувствую по этому поводу только фантомные отголоски грусти. И даже испытываю удовольствие от того, что мои вещи будут вывезены из квартиры серьезными парнями в чёрных футболках и джинсах. Получается… я тоже предательница? Да Никита просто обделается, увидев их на пороге!
        - Приехали! - выводит меня из мстительных размышлений голос водителя. - Вас проводить?
        Он оборачивается и смотрит вниз, имея в виду мою ногу.
        - Нет, спасибо, - качаю я головой.
        Достаю из кармана карточку-ключ, которую дал Алексей и выхожу из машины.
        Дойдя до калитки, прикладываю ключ к домофону.
        Баринов сказал, что при открытии будет неприятный писк, но я ничего не слышу. Может, не сработал?
        Дергаю ручку, и она открывается. Это хорошо.
        Захожу на участок и с опаской смотрю в сторону бассейна. Не знаю, сколько ещё пройдёт времени, прежде чем я захочу поплавать в нем снова. Нога настойчиво напоминает болью о вчерашнем приключении.
        Открываю двери дома, захожу в прихожую и настороженно замираю.
        В доме навязчиво пахнет женскими духами. Дорогими. И это не квартира, просто так он не может здесь взяться!
        С опаской продвигаюсь вглубь коридора и прислушиваюсь. Тишина.
        На всякий случай беру по пути в руки какую-то дизайнерскую фарфоровую кошку в египетском стиле и на столько быстро, на сколько позволяет больная нога обхожу первый этаж.
        Никого.
        Возвращаюсь на кухню и снова принюхиваюсь. Открываю окна.
        Да, вроде, и не пахнет уже ничем. Может быть, мне просто что-то показалось, или сработала фантазия.
        К такому большому дому тяжело привыкнуть за сутки.
        Как вообще Алексей здесь жил один?
        Окончательно успокоив себя тем, что пульт охраны всегда находится рядом, я вытаскиваю из холодильника стейки и замороженные овощи.
        Достаю большой сотейник, раскладываю мясо на досточке и пытаюсь найти большой нож из набора над столешницей. Его место, очевидно, пустует.
        Странно… Заглядывю даже в посудомойку, но в итоге просто беру нож поменьше.
        Режу стейки на маленькие кусочки и отправляю их обжариваться.
        Готовить на всем новом - это настоящее удовольствие.
        Начиная жить с Никитой, я очень надеялась, что мы будем потихоньку обустраиваться и даже по-началу покупала разные красивые кухонные штучки. Но бывший парень категорично высказался о том, что создавать в съемной квартире уют он не видит смысла.
        Теперь я понимаю почему. Он просто прикрывался мной, как удобным перед родителями щитом, чтобы ничего не делать. Не учиться, не работать… Это так грустно.
        Добавляю в сотейник овощи, специи и закрываю его крышкой.
        Надеюсь, что Алексею понравится.
        Делаю себе чай с бутербродом. Присаживаюсь на стул, расслабляю завязки бинта, снимаю повязку с больной ноги и залезаю в социальные сети.
        Листаю, лайкаю фото бывших одногруппников и вспоминаю о том, что клятвенно обещала встретиться Миле.
        Ну, а почему, собственно, и нет? Алексей же сказал, что я смогу свободно передвигаться по городу.
        Через пол часа открываю крышку сотейника, пробую мясо на готовность и выключаю плиту.
        Уже собираюсь заняться грязной посудой, как слышу за спиной шорох.
        Сердце ухает, заставляя резко обернуться.
        В кухонной арке я обнаруживаю женщину в джинсах и футболке. Достаточно ухоженную, с немного «поплывшей» красотой и выжженными белыми волосами.
        - Ты кто такая? - она смотрит на меня с враждебностью.
        Я мысленно пытаюсь как-то легализовать ее статус. Уж слишком уверенно себя ведёт.
        На любовницу Алексея не подходит по возрасту. Значит, домработница или… мать? Озаряет меня.
        - Здравствуйте, - говорю благодушно и пытыюсь сгладить неловкость, - мы с Алексеем живем вместе. Меня зовут Аня. А как я могу обращаться к вам?
        - Здесь пахнет мясом, - раздраженно говорит женщина, игнорируя мой вопрос.
        - Да, - снова пытаюсь я выйти на контакт, - овощное рагу со свининой очень вкусное получилось. Попробуете?
        - Ты же понимаешь, что когда кладёшь в рот кусок мяса, - распахивается глаза женщины, - ты тоже становишься убийцей!
        Так… Выдыхаю про себя. Приехали.
        - Извините, - говорю в слух, - но я не знала, что здесь нельзя кушать мясо. Оно было в холодильнике, и Алексей вчера жарил курицу…
        - Ничего страшного, - вдруг резко начинает улыбаться женщина. - Это, действительно, дом моего сына. Я здесь редкий гость.
        Фуух… Расслабляет меня.
        - Вы - мама Алексея? - уточняю я.
        - Да, - она, чуть замешкавшись в дверях, проходит на кухню.
        Я пытаюсь угадать ее возраст. Лет пятьдесят пять, худая. Наверное, со спины можно подумать, что она моложе, но лицо выдаёт.
        Такое… нездоровое лицо…
        На самом деле, я ей рада, как новогоднему подарку.
        Потому что это очень важно, что у Алексея есть мама. Вчера мне показалось, что он очень одинок, потому так крепко и дружит с Северовым и Саидом.
        Ну и ещё мама - это не другая женщина, с которой Алексей мне бы изменял. Ой, точнее, ей со мной.
        Господи, я запуталась…
        - Ты учишься, Аня? - она останавливается, облокотившись на холодильник.
        - Закончила совсем недавно, - смущаясь, своего статуса в жизни Алексея, облизываю губы и чуть-чуть вру. - Сейчас ищу работу.
        - Понятно, - отзывается женщина, - а что у тебя с рукой? - стреляет глазами на повязку.
        - А, - не зная, что соврать, говорю правду. - Мы с Алексеем сдавали анализы.
        - Ты болеешь? - она прищуриваются. - Я ненавижу уколы, - добавляет решительно.
        - Нет, нет, - мотаю головой. - Я здорова. Просто гинеколог…
        - А… гинеколог, - оскаливается она. - Понятно…
        - Нет… - вспыхиваю я, но тут же осекаюсь, остро ощущая изменившуюся в воздухе эмоцию безопасности.
        Откуда берётся это ощущение, я не понимаю, но инстинктивно начинаю отступать назад.
        «Какая странная у Алексея мама,» - проносится в моей голове. - «И, похоже, что мне совсем не рада. Надо срочно набрать Баринова.»
        - Я могу приготовить что-нибудь для вас без мяса! - вылетает из меня.
        - В этом нет никакого смысла, - качает головой женщина. - Твои руки все равно в крови.
        - Где? - я оглядываю повязку на сгибе. - Да нету, вроде, ничего. Но не переживайте. Я руки помою…
        Сердце срывается в галоп, потому что мать Алексея берет в руки нож, которым я только что резала свинину. Мне совсем не нравится, как она его держит, как при этом переводит взгляд с моего лица на живот.
        - А давайте позвоним вашему сыну, - собираюсь я с духом и выдаю последнее, балансирующее на грани паники, предложение.
        - Позвоним, - елейно тянет женщина. - Обязательно позвоним…
        А дальше она с рыком срывается и сносит меня всем весом к столешнице, прижимая нож к животу.
        - Решили родить ублюдка? - шипит она. - Род Бариновых не продолжится. Я так решила.
        Я сглатываю, сглатываю, стараясь не закричать, но страх заставляет трястись коленки.
        - Нету никакого ребёнка, - хриплю в ответ. - Вы ошиблись.
        Господи! Это какой-то страшный сон! Разве так бывает?
        - Сейчас ты позвонишь ему и скажешь, чтобы забрал мои документы из больницы. Тогда ты будешь жить, - она сдавленно усмехается. - Какое-то время.
        «Да она сумасшедшая!» - доходит до меня.
        А значит, говорить тут и взывать бесполезно. Нужно просто со всем соглашаться. И срочно! Срочно звать охрану!
        Вот так домик у вас, господин Баринов, что не день, то новый день рождения.
        - Хорошо, - киваю, убедительно глядя ей в глаза. - Я позвоню. Только телефон со стола возьму.
        - Иди… - она хватает меня за предплечье и подставляет нож между рёбер.
        Пот течёт по спине. Дыхание рвётся. Глаза мечутся по пространству кухни, пытаясь придумать способ к побегу, к заминке, отвлекающему маневру… Да уже хоть что-нибудь!
        Я слышу, как часто дышит женщина.
        «Думай, Аня думай!» - мысленно кричу на себя. - «Конкретно ты ей была не нужна, пока она вдруг не решила, что в твоём животе ребёнок Алексея.»
        За что она так ненавидит сына?
        А главный затык в моей голове в том, что Баринов, похоже, испытывает к матери противоположные чувства, раз оставил ей комнату…
        Лезвие ножа вдавливаемся в бок ощутимее, и я чувствую, как под его кончиком критично натягивается кожа.
        Что делать? Что мне делать?
        Взгляд падает на фарфоровую кошку, которую я так и не вернула на место. Она стоит на столешнице, как раз по левую руку от меня.
        Если постараться, можно хорошенько приложить ею по голове. А потом сбежать. Главное - вырваться и выбежать на улицу.
        Я даю про себя обратный отсчёт: три, два, один…
        Молниеносно выкидываю руку, хватая кошку. Приседаю, подставляя под нож плечо, чувствую, как лезвие входит в кожу и бью со всей дури мать Алексея по голове статуэткой.
        - Аааааа!
        Из легких вырывается неконтролируемый крик. Женщина падает навзничь. По ее виску течёт алая струйка крови. Убила? Или нет?
        Подойти не решаюсь.
        Меня трясёт. Позвонить охране? А если убила? Это менты. Меня посадят.
        Я хватаю с кухонного стола телефон, совершенно забывая о боли в ноге, выбегаю на улицу и сползаю по закрытой двери прямо на бетонные порожки.
        Слёзы подкатывают в нос и горло. Господи, пусть она будет жива. Рука пульсирует свежей раной. Неглубокой, слава Богу, она не успела… Кровь… сегодня очень много крови.
        Набираю номер Алексея и задерживаю дыхание, чтобы не сорваться раньше времени и успеть хоть что-то связно рассказать.
        - Алло, - он раздраженно берет трубку. - Аня, я сейчас безумно занят…
        - Я, кажется, ее убила… - шепчу ему.
        - Кого, Аня? - переспрашивает он.
        - Маму… - выдыхаю, - твою…
        Глава 18. Его чувства.
        БАРИН
        Санитары, бригада скорой… От количества белых халатов за один день рябит в глазах.
        А сердце… оно, кажется, вообще перестало биться в тот момент, когда Аня сказала, что мать пыталась ее убить. Как когда-то меня… В тот момент я перестал бояться чего-либо в принципе.
        - Алексей Егорович, нужно подписать, - качает головой старый врач. - Поверьте моему опыту психиатрии. Дальше - только хуже. А терапия сделает ее безэмоциональной, но вполне безопасной.
        - Какой кошмар… - тру шею и затылок ладонью.
        Ручка дрожит между пальцев.
        Она подумала, что Аня беременна. Хотела убить мою женщину и моего ребёнка…
        Это сложно. Но нужно как-то признать, что моя мать - это не эта женщина. Моя уехала или умерла… да, кажется, именно так обычно говорят детям, чтобы не пугать фактом ухода близких. И я говорю своему внутреннему ребёнку так же.
        Резко выдохнув, ставлю подпись на согласии и отшвыриваю документ от себя. Ручка скатывается на пол.
        - Вы все сделали правильно, - врач легко похлопывает меня по руке и выходит из кабинета.
        Я отрешенно смотрю ему в спину. Наверное, правильно будет проводить…
        Встаю и иду за ним следом.
        - До свидания…
        Закрываю дверь.
        Со второго этажа спускается Тимофей Тимофеевич. Хозяин той самой клиники, в которой мы с Аней сегодня были. Никому больше не смог доверить осмотр своей женщины. Выдернул человека прямо со дня рождения внука.
        - Как она? - Спрашиваю его хриплым голосом.
        - Отдыхает, - отзывается он, снимая с шеи фонендоскоп. - Это был обычный обморок. Нервный. Мы обработали руку и укололи успокоительное. Сейчас девушка спит.
        - Спасибо, - отвечаю ему с вымученной улыбкой. - Жду ваших супругу и дочь на «прогулку».
        Подаю руку. Он хмыкает.
        - Не болейте, - отвечает на рукопожатие, - а то они вас разорят своими покупками. В этот раз придут к отпуску закупаться. Всего доброго.
        Он отвешивает вежливый кивок головой, забирает свой пиджак и выходит на улицу.
        Я наконец-то остаюсь один.
        Пишу Саиду и Глебу сообщение, чтобы снимали охрану и сами отправлялись спать. Их тачки под забором напрягают. Никого не хочу видеть.
        Все закончилось.
        Завтра придёт клининговая и отдраит все до блеска, а пока я хожу по дому прямо как герой американского фильма, в ботинках. В них же заваливаюсь на диван в столовой и несколько минут лежу, стараясь расслабиться.
        Не получается. У моей психики тихая истерика, и по телу каждые пять минут пробегает судорога.
        Я иду на кухню и достаю из холодильника бутылку вискаря. Откупориваю. Пью, задыхаясь, несколько глотков прямо из горла.
        Алкоголь течёт по подбородку на воротник поло. Срывая пуговицы на горловине, скидываю его с себя на пол.
        Окидываю кухню невидящим взглядом и пытаюсь представить в деталях, что здесь происходило.
        Жесть.
        Это просто чудо, что Аня не пострадала. Психически больные в момент аффекта становятся в два раза сильнее, чем обычный человек их веса и пола. Фактически… соотношение такое же, как если бы вместо матери, был я.
        Делаю ещё несколько глотков из бутылки и чувствую долгожданный лёгкий туман в голове.
        Ещё несколько глотков обжигают пищевод.
        Ставлю бутылку на столешницу.
        Оставаясь внешне совершенно спокойным, иду в подсобку. Нахожу в инструментах лом и возвращаюсь с ним на кухню.
        - Аааааа! - срывает меня.
        Одним точным движением сбиваю со стены держатель ножей и ещё по инерции несколько секунд сношу все, что попадается мне под руку.
        Несколько кружек, тарелки, чайник, тостер… пофигу…
        Взгляд падает на сотейник, стоящий на плите. Открываю крышку. Еда…
        Моя девочка приготовила ужин, и он снова у нас сорвался.
        Ком застревает в горле.
        Это же неправильно! Я должен попробовать.
        Будто совершая принципиальный акт медитации, достаю чистую тарелку, накладываю себе, как оказывается, овощное рагу с мясом и сажусь с ним за стол.
        Отправляю вилку в рот и жую. Вкусно… Очень.
        От этого становится ещё больнее.
        Я забираю бутылку вискаря шлифую съеденное, выпивая бутылку почти наполовину.
        Забираю лом и поднимаюсь на второй этаж.
        Здесь у меня есть одно очень важное дело…
        Дохожу до конца коридора и открываю дверь. Делаю шаг за порог и чувствую, как меня накрывает злой истерикой.
        Здесь везде запах матери. Она брызгалась своими любимым духами. Это я ей их подарил. В восьмом классе. Пол года работал грузчиком после школы.
        Я оставил этот запах специально, как якорь, надеясь, что когда-нибудь матери станет легче, и она приедет жить в эту комнату.
        Мозг отключается. Я плыву. Меня кидает и шатает в разные стороны.
        Уходи! Слышишь?! Я не жду тебя больше!
        Звон разбитого зеркала оглушает, но не останавливает. Я продолжаю крушить все, что попадается под лом.
        Щепки летят в лицо…
        - Лёша… - за моей спиной раздаётся тихое и испуганное. Оно, как выстрел.
        Я - долбанный эгоист. Конечно, я ее разбудил.
        Оборачиваюсь и смотрю на Анечку, которая босая стоит в дверях спальни и хлопает шокированными глазами.
        - Я думала что-то случилось, - качает она головой, оглядывая меня.
        - Ты пришла меня спасать? - ухмыляюсь, разжимая ладонь, в которой был зажат лом.
        Он с тяжёлым звоном летит на пол.
        - Я не знаю, - шепчет она. - Просто пришла… Здесь везде осколки.
        Тихо стекаю на пол возле кровати и закрываю лицо.
        Я пьяный и слабый. Вот такой.
        - Иди к себе, - говорю ей резко. - Уходи!
        Слышу тишину, а потом звук шагов… И то, как Аня садится рядом со мной на пол.
        Горячие пальчики скользят по моему затылку и плечам. Нежно, успокаивающе…
        - Расскажи мне, - просит Аня. - Что случилось? Почему она заболела?
        Я резко открываю глаза и ловлю ее руки.
        Она осторожно дотягивается пальчиками до моего лица и снова гладит. Щеки, скулы, губы.
        «Я мог бы ее сегодня потерять!» - бьется в моей голове.
        - Аня, - дергаю за запястья и прижимаю девочку к себе максимально крепко.
        Впиваюсь в губы. Заваливаю на пол…
        - Алексей… - охает она. - Постой…
        - Не могу… - рычу в ответ.
        Как обезумевший, зацеловываю ее лицо, шею, плечи… Это же мое! Все мое!
        - Анечка… - дергаю вниз лямки топика, под тихие девичьи попискивания съедаю вкусную, аккуратную горячую… охренеть просто можно!
        Аня впивается ноготками в мой затылок и вся напрягается, как струна.
        - Тише, тише, - шепчу ей, возвращаясь к шейке и ушку. - Расслабься. Все будет хорошо. Просто не нежно. Ты такая красивая. Я так тебя хочу. Давай, поцелуй меня сама…
        Мои губы в миллиметре от ее губ.
        Тело рвётся поскорее присвоить женщину и удостовериться, что она реальна. Что ее у меня никто не заберёт.
        Я даже не знаю от чего больше пьян. От этой близости или от алкоголя.
        - Мне страшно, - хрипит Аня. - Пожалуйста… не надо…
        Она прикрывает глаза, отдавая мне право решения.
        Глава 19. Спи
        АНЯ
        «К черту! Сделай уже это! И я тебя возненавижу! Так у меня не будет никакого шанса иметь тех неправильных чувств, которые по-неволе зарождаются. Особенно сейчас. Когда ты такой взорваный, пронзительный и открытый!»
        Я пьянею от вкуса его губ и языка у себя во рту. Это на столько вкусно, что когда Алексей смещает губы на мою шею, мне хочется пососать свой язык.
        Я сумасшедшая!
        Кругом хаос, осколки, в попу впивается железное ребро лома, и под повязкой зверски чешется рука, обработанная антибиотиком.
        В какой-то момент мне кажется, что Баринов не остановится. Нас разделяет только тонкий перешеек моих шортиков и его штаны. Мне безумно стыдно, потому что стоит только Алексею меня потрогать в «правильном» месте, он поймёт, что я к нему неравнодушна.
        Он медлит, а я боюсь открыть глаза.
        - Мать твою! - стонет Баринов с мукой в голосе и… Я перестаю чувствовать тяжесть его тела на своём.
        Открываю глаза и резко сажусь, немного отползая от Алексея в сторону.
        - Правильно, - зло усмехается он. - Убегай и ненавидь меня. Вот видишь, какой я! - повышает голос. - Даже родная мать считает, что я и мое потомство должны сдохнуть. Потому что принесём в этот мир только разрушение. Я иногда думаю, - он переводит на меня глаза. - Может, это не она, а я сумасшедший?
        - Зачем ты так говоришь? - шепчу потрясённого. - Ты - очень красивый, умный, умеешь быть нежным… - осекаюсь, прикусывая язык. Что я вообще говорю? - Пойдём спать…
        Протягиваю руку и осторожно касаюсь его плеча.
        - И пьяный. Убегай, - качает он головой. - Иди спать, Аня. Я тоже скоро лягу.
        Я встаю с пола и ухожу из комнаты, постоянно оглядываясь.
        Ощущение, что я что-то делаю неправильно не отпускает. Залезаю в постель и накрываюсь одеялом с головой.
        Сон, конечно, не идёт. Я ворочаюсь, жмурю глаза и в какой-то момент просто понимаю, что переживаю за Баринова. На столько сильно, что забываю учитывать в этой ситуации себя, как пострадавшую строну.
        Слышу, как хлопает дверь его спальни, а через некоторое время включается вода.
        Мне кажется, что я должна быть сегодня с ним. Да, он очень опасный, особенно когда близко, но…
        Вода выключается. Я слышу шорох его шагов по комнате.
        Принимая тот факт, что нарываюсь и, придя к нему в постель, уже не буду иметь морального права отказать в сексе, встаю с постели и иду к двери, которая разделяет наши комнаты.
        Жму ручку, и она действительно оказывается открытой. Пульс подскакивает, в животе начинает крутить от волнения.
        Алексей уже лежит под одеялом и что-то делает в телефоне. Из комнатного освещения горит только прикроватный ночник.
        Услышав меня, Баринов поднимает от экрана глаза и вопросительно дергает бровью.
        - Я бы хотела сегодня спать с тобой, - выпуливаю, чувствуя дрожь по позвоночнику, жду ответа.
        - Иди ко мне, - проседает его голос на властные ноты. От них у меня по коже бегут мурашки, а внизу живота сжимается.
        Я иду. Не самой эротичной походкой, потому что на ногу полноценно пока не становлюсь, и немного медля, потому что выигрываю секунды девичьего страха перед властью мужчины.
        Алексей откидывает край одеяла, сжигая меня взглядом.
        «Голый!» - доходит до меня. Абсолютно голый!
        - Ну, смелее, - хмыкает он.
        Я осторожно ложусь на край, и тут же сильные руки сгребают меня в объятия и притягивают к себе. И… все. За ними дальше ничего не следует. Только горячее дыхание в шею.
        - Я хотела сказать, - начинаю дрожащим голосом, - что если тебе нужен секс, то я не буду отказывать…
        - Я понял, - перебивает он меня с плохо скрываемой страстью в голосе, - оценил. Но хотела бы ты поговорить. Я прав?
        - Да… - отзываюсь тихо и поворачиваюсь к нему лицом.
        Баринов порывисто встречает мои губы поцелуем.
        Я вспыхиваю от него, как спичка. И отвечаю Алексею так открыто, что он стискивает мои бёдра в руках и вжимает в свой пах, где все уже очень и очень красноречиво желает продолжения.
        - Если хочешь разговоров, - шепчет Алексей, - то не предлагай себя. Потому что я уже почти сошёл по тебе с ума.
        Я отстраняюсь и внимательно вглядываюсь в его глаза. Он не врет. Там так много эмоций, что у меня начинает кружиться голова.
        - Поворачивайся, как лежала, - велит он, медленно моргая и глубоко дыша.
        Я подчиняюсь и сама прижимаюсь спиной к его груди.
        Руки Алексея гладят мой живот сквозь ткань топика.
        - Я сожалею, что так вышло, - говорит он искренне. - Даже представить не мог, что моя мать придёт домой. Я усилил охрану, искал ее, ждал какой-то жести, но вышло ещё ужаснее, чем в моих предположениях.
        - Она давно болеет? - спрашиваю осторожно.
        - С того времени, как на месте торгового центра, где мы работаем, был ещё фундамент, - отзывается Алексей спустя паузу. - Да, ты, наверное, имеешь право знать. В общем, ты же понимаешь, что большие деньги и земля в центре города никому просто так не достаются.
        - Да, наверное, - качаю головой.
        - Ну вот на том месте, где сейчас стоит торговый центр, был большой рынок. У моей мамы бил бизнес. Несколько торговых павильонов с одеждой. Женская, мужская детская. В летнее время на улице она ставила новые палатки и увеличивала количество торговых точек.
        - Да, я помню такое, правда, ещё в школе училась.
        Алексей хмыкает у меня за спиной.
        - Это хорошо, - почему-то целует меня в плечо и продолжает говорить, - Отец Саида и ещё двое человек владели этой территорией. Потом эти двое фактически пропили свои доли. Их выкупил отец Саида по какой-то мизерной цене, и тех накрыло. Они решили, что старый партнёр должен вернуть им их доли. В общем, пока мы с парнями были в армии здесь начался полный беспредел, и вернулись мы уже на похороны отца Саида.
        - Какой ужас, - говорю тихо.
        - Моя мать не пережила психологического давления и способов завоевания территории. Они приезжали на строительной технике и сносили палатки прямо с людьми. Один раз ее избили до потери сознания. После этого мы с мужиками устроили локальные боевые действия. Но мама в норму уже не пришла. Начала пить и просить меня все отдать нуждающимся. Я не смог. Столько воевать и отказаться… для двадцатилетнего парня это невозможно. Ну вот и она сначала полностью отказалась от мяса, потом продала свою квартиру и отдала деньги в приют для животных, а потом попыталась меня убить. Ночью… - я чувствую, как по рукам Алексея начинает бежать дрожь. - Понимаешь, ты просыпаешься, а над тобой стоит твой самый родной человек и держит тесак… - ломается его голос.
        Я понимаю, что Алексей беззвучно плачет.
        Разворачиваюсь к нему и сама прижимаюсь. Что говорят в таких случаях? Я не знаю. Мне так жалко его, этого хорошего парня, которому пришлось резко повзрослеть, и стыдно за то, что я считала его обычным, наглым мажором, что к глазам подступают слёзы.
        - Это страшно, - шепчу, чувствуя, как они стекают в горло. - Но у тебя обязательно ещё будет семья. Ты будешь любим, у тебя будут дети. На самом деле мама будет за тебя радоваться, просто та, которая не болеет…
        - Она уже не будет ничему радоваться, Аня, - отвечает жестко Алексей. - Я подписал согласие на терапию, которая полностью отключает эмоциональный центр. Тихо! - прерывает он мою попытку снова его пожалеть. - Просто сейчас обними меня и спи.
        - Да, как скажешь, - киваю и прижимаюсь губами к его груди.
        Чувствую пальцы Алексея в своих волосах. Он играет синими, перебирая, будто я - его кошка. Меня расслабляет. Мне хорошо в этих руках.
        И я на удивление легко и быстро вырубаюсь.
        Глава 20. Странное утро.
        Открываю глаза только тогда, когда солнце начинает бить прямыми лучами в окно.
        Баринов ещё спит, крепко и собственнически прижимая меня своей лапищей к себе. Я осторожно разворачиваюсь, собираясь выскользнуть из постели и все-таки приготовить Алексею завтрак, но в самый последний момент меня резким движением возвращают на место.
        - Поспи со мной ещё, - мурлычет он, оплетая меня руками крепче.
        Я понимаю, что не о сне Баринов сейчас ведёт речь, но при свете дня я уже не такая смелая, как вчера ночью и непроизвольно замираю, когда ласки Алексея становятся откровеннее и требовательнее.
        - Иди, - отпускает он меня. - Я хочу омлет. Ты умеешь делать омлет? - спрашивает даже, не открывая глаз.
        Я понимаю, что ответ ему не нужен. Ему нужен омлет или кое-что погорячее. Хотя… я уже и с омлетом до конца не уверена, если наложить пошленькую мужскую интерпретацию.
        Сбегаю от Алексея в свою спальню, быстро принимаю душ и привожу себя в порядок. Руку решаю не завязывать и просто засыпаю антибиотиком.
        Спускаюсь на кухню и шокировано застываю в арке, рассматривая погром.
        То есть не только комната вчера пострадала.
        На секунду прикрываю глаза, ловя в воздухе свои вчерашние ощущения ужаса и сразу же вспоминаю о том, что рассказал Алексей.
        На автомате, лишь бы что-то делать, начинаю собирать приборы и уцелевшую посуду с пола.
        Тот случай, когда не знаешь, что лучше. Моей мамы просто нет, но я точно знаю, что она меня любила. А у Баринова она есть, и она не может любить. Наверное, с этим сложно смириться.
        Почему-то этот факт заставляет меня простить Алексею все беспределы в свой адрес. И вообще, я начинаю допускать мысль, что чего-то не понимаю в отношении Алексея ко мне и оно гораздо глубже, чем просто желание.
        Да ну, хватит бредить и идеализировать, Аня. От одного страдальца избавилась, теперь нового себе нашла. Молодец! Настоящая русская женщина.
        Уже без всяких душевных метаний, подметаю осколки, достаю из холодильника все для омлета и взбиваю его в глубокой тарелке. Пока помешиваю его лопаткой, замечаю, что рагу так и осталось стоять на плите.
        Ну теперь его только выкинуть.
        Дожариваю яйца, выключаю газ и снимаю с плиты сотейник, чтобы выбросить вчерашний никому не пригодившийся ужин. Открываю крышку и понимаю, что все-таки Алексей его ел.
        Это приятно, но выбросить все равно придётся.
        Ставлю грязную посуду в раковину и оборачиваюсь на звук шагов за спиной.
        Алексей заходит в кухню таким, каким я привыкла его видеть. В костюме, с легкой щетинной и умопомрачительно пахнущий одеколоном.
        - Доброе утро, - он смело подходит ко мне и, ловя одной рукой за талию, а второй за затылок, целует.
        И снова делает это так, что я допускаю все и сразу прямо на этой кухне.
        Все. Я попала. Попала в эмоциональную зависимость от мужчины.
        - Доброе утро, - шепчу ему в губы, будто мы действительно пара, и вместе. - Твой омлет готов.
        Алексей весело хмыкает. А с меня слетает все очарование утреннего момента. Этот гад намекал мне на… ооо!
        Баринов, с интересом рассматривая, как красноречиво меняет оттенок до красного мое лицо, начинает совершенно искренне и открыто хохотать.
        - Ну дооолго до тебя доходило, - констатирует. - Я уже вообще начинаю сомневаться, что ты - взрослая девочка.
        - А разве это показатель «взрослости»? - обижено вздёргиваю подбородок и смотрю в глаза Алексею.
        Он задумчиво ведёт пальцем по моим губам и шее вниз.
        - Не показатель, - соглашается, становясь серьезным. - Давай, корми меня, хозяйка.
        Разворачивается и идёт за стол.
        Я, пытаясь перестать трястись от эмоций, который неизбежно накатывают рядом с Бариновым, накладываю ему завтрак. Украшаю яйца ветчиной и помидорами. Зачем?
        Ставлю тарелку перед Алексеем на стол.
        - А ты? - берет он в руки вилку.
        - Я потом, - мотаю головой.
        - Нет, - давит он интонацией. - Давай со мной.
        Подчиняюсь. Наполняю себе тарелку и сажусь напротив Баринова.
        - Сегодня приедет клининговая компания, - говорит он и смотрит на часы. - Думаю, что около двенадцати. Примешь работу у них работу и зайди на сайт того магазина, в котором мы тебя одевали ночью. Сформируй корзину и оставь без оплаты. К вечеру их доставят. И я постараюсь вернуться пораньше, - теплеет его голос.
        - Хорошо, - отвечаю, специально засовывая в рот побольше еды, чтобы не улыбаться. Потому что мне и правда хорошо!
        Мы доедаем завтрак, почти как семейная пара, и потом пьём кофе. Я, смотря в окно, а Алексей, что-то читая в телефоне.
        - Хорошего тебе дня, - шепчу обнимая его за шею, будто делаю это не втрой раз, а всю жизнь, и целую.
        - Постарайся сегодня без приключений, - усмехается Алексей.
        Мы нервно смеёмся, и я закрываю за Бариновым дверь.
        Составляю посуду в раковину и слышу звонок телефона.
        Вытирая мокрые руки о футболку, беру его со столешницы и сжимаюсь от имени, горящего на экране. Мне звонит мама Никиты.
        - Алло, - с опаской отвечаю на звонок.
        - Дрянь, - раздаётся в телефоне. - Продажная девка. Мальчик так тебя неблагодарную любил. Ну ушла ты к мужику, но человека то бить зачем? Зачем подсылать?
        - Кого бить? - не понимаю я, холодея. - Я никого не подсылала.
        Глава 21. Точки понимания.
        - Да? - не унимается несостоявшаяся свекровь. - Тогда почему у моего сына трещина в ребре и сломан нос?
        - Понятия не имею, Галина Степановна! - повышаю я голос, а сама начинаю нервно ходить по кухне.
        Нет, я, конечно, хотела небольшой сатисфакции от Никиты за отношение к себе, но не до такой же степени.
        - Но ты знай, - угрожает женщина. - Я обязательно заявление в полицию напишу и тебя, как заказчицу укажу!
        - Галина Степановна, да вы с сыном поговорите! - ловлю я новую волну нервозности и чувствую, как потеют ладони. - Это вообще-то он меня бросил! Какой мне смысл кого-то подсылать?
        - Жди участкового, - отрезает она и бросает трубку.
        «Да что ж такое!» - Топаю я от досады ногой, забывая о растяжении, и тут же падаю на попу на ближайший стул. Боль простреливает аж до игры. Слёзы брызгают из глаз. Я растираю их по щекам тыльной стороной руки.
        Звонить Алексею и задавать вопросы неудобно. Если он посчитал правильным применить к Никите силу, значит, тот сам нарвался или заслужил. Я знаю, каким бывший парень может быть несдержанным на язык. Да и с заявлением, наверняка, мать Никиты просто блефовала, чтобы меня попугать, но… что хочу сказать? У неё получилось.
        Снова сижу, трясусь и не знаю, как дожить до вечера.
        Может быть, позвонить Никите? И что я скажу? Извинюсь?
        Нет, нет и нет! Отмахиваюсь от идеи. Его моя безопасность не волновала, и меня не должна.
        Радует одно - сегодня состоится суд, а значит, завтра вечером я уже смогу увидеть бабушку и сестру.
        Кое-как успокоив себя, решаю заняться приятным делом сегодняшнего дня. Захожу на сайт магазина одежды и пропадаю на нем почти на полтора часа. В этот раз мои совесть и независимость помалкивают в тряпочку, потому что я больше не ощущаю Алексея для себя чужим мужчиной. Своим, правда, тоже не считаю, но мы сблизились очень сильно, и это - факт. Я даже жалею, что мы вошли с ним в наши отношения таким некрасивым образом… Может быть, случись все как-то иначе, у нас был бы шанс?
        Отправляю заказ, закрываю страничку сайта и обхватываю себя руками за плечи, зависая глазами в одной точке.
        Не сходится. В моей голове живет будто два Алексея Баринова, и я не могу понять, какой из них настоящий, а какой нарисован воображением. Но наверное, самое главное то, что в обоих этих мужчинах есть одна общая черта: с ними спокойно даже если глобальный трындец происходит по их вине. Поэтому, я до сих пор нахожусь здесь, в этом доме.
        Пытаюсь поймать в своих рассуждениях ещё одну важную, как мне кажется, но постоянно ускользающую мысль, но не успеваю, потому что в прихожей раздаётся звонок домофона.
        Сотрудники клининговой компании заполняют дом, как саранча. Улыбчивые женщины лет сорока умело работают тряпками и распространяют вокруг себя запах моющих средств.
        Мне остаётся только объяснить, что в кабинет Алексея входить строго запрещено и спрятаться на диване в гостиной перед большой плазмой.
        Так и не разобравшись с пультом, я погружаюсь в телефон и, как заправская домохозяйка, просматриваю кулинарные сайты и брожу по акциям детских магазинов. У Ксюхи летняя одежда - это расходный материал. Нужно бы прикупить ещё.
        Интересно, когда будет удобно поговорить с Бариновым о деньгах? У меня пока кое-что есть, но хватит совсем не на долго…
        Деньги! Пробирает меня мыслью. Если этих мошенников сегодня посадят в тюрьму, значит Алексей должен вернуть свои деньги назад? Получается, что я больше ему ничего не должна? Или… это ничего не значит?
        - Извините, - скромно стучит по дверному косяку работница клининга, - мы все закончили. Примите, пожалуйста, работу.
        Отрешенно киваю и, снова оторванная от своих мыслей, иду осматривать дом.
        Провожаю женщин, начинаю заниматься ужином и неожиданно для себя осознаю простую и понятную вещь. Если сегодня мы с Алексеем нормально не поговорим, то меня поджидает нервный срыв.
        Об этом говорит все. Постоянные опустошающие сознание мысли, внутренний тремор, желание исчезнуть и посидеть под столом, пока это все не закончится. Усталость, отсутсвие аппетита. Я даже не кусочничаю, пока нарезаю сыр для салата…
        Заканчиваю с ужином, встречаю курьера с вещами и, не разбирая пакеты, отношу их в комнату. Открываю в доме окна и выхожу к бассейну, потому что очень хочется свежего воздуха.
        Сажусь на шезлонг и обнимаю себя за колени.
        Рука болит, болит нога… Делаю судорожный вдох и выдох. Так крупно попасть могла только я.
        Возле дорожек зажигается светочувствительная подсветка, и начинает отражаться бликами в воде.
        Я почему-то думаю о том, что сестре понравилось бы жить в таком большом доме с бассейном. Она невероятно любит воду и просится на море…
        - Эй, что у нас снова случилось? - низкий ласкающий голос запускает по рукам мурашки.
        Я вздрагиваю, поднимаю голову и во все глаза таращусь на неожиданно появившегося Алексея.
        - Как ты? - дирижирую пальцами, пытаясь объясниться. - Я что? Не услышала машину?
        - Нет, - он подходит ближе и опускается на соседний шезлонг. Я замечаю, что справа от себя на траву он ставит большой бумажный пакет. - Просто мы с мужиками выпили, и меня привёз водитель.
        - Поняла, - отвечаю и сбиваюсь с дыхания, потому что пальцы Алексея тянутся к моей щеке и поглаживают ее.
        - Как прошёл день? - он внимательно смотрит мне в глаза.
        Облизываю губы.
        Я должна что-то сделать? Он же пришёл домой. Поцеловать? Покормить?
        Но вместо всего этого я задаю вопрос, который меня волнует больше всего.
        - Их посадили?
        - Да, - кивает Алексей. - На десять лет. Мы именно это и отмечали.
        - Спасибо, - говорю искренне и не нахожу ничего лучше, как прижаться губами к его ладони, которая застыла возле моего лица. Тут же смущаюсь этого порыва и задаю другой вопрос. - Кушать хочешь?
        Алексей хмыкает и шутливо щёлкает меня по носу.
        - Не хочу. Я привёз нам кое-что вкусное, - переводит взгляд на пакет. - Разберись с этим, а я пока переоденусь. Запарился в костюме.
        - Хорошо, - я спускаю ноги вниз и хочу взяться за ручки пакета, но Баринов подхватывает его первым.
        - Я помогу…
        Он уходит в сторону дома первым, а я по характерному бутылочному звону понимаю, что меня сегодня собрались напоить.
        Ну и хорошо, так даже проще будет разговаривать.
        На кухне достаю из пакета вино и разные контейнеры с мелкой закуской. Выглядит все очень дорого и красиво. Явно упаковывали в ресторане. Раскладываю все это великолепие на большие тарелки и достаю из шкафчика бокалы.
        Волнуюсь.
        Мою фрукты и режу их на кусочки. Нож соскакивает с кожуры яблока и проходится по коже.
        - Черт! - отдёргиваю руку и осматриваю ранение. Не смертельно. Даже крови нет.
        - Аня, что с тобой?
        Алексей снова застаёт меня появлением врасплох.
        Я оборачиваюсь и упираюсь руками в столешницу.
        - Извини, - закусываю губу и мотаю головой. - Ты прав. Я не в себе.
        - Рассказывай, - тяжелеет голос Баринова.
        Алексей складывает руки на груди и прислоняется плечом к холодильнику.
        Я не не могу не заметить, что в домашней футболке и джинсах он выглядит ничуть не хуже чем в костюме.
        Мой взгляд непроизвольно задерживается на мышцах груди и рук.
        Да, силы в нем однозначно немеряно. Интересно, он тоже бил Никиту? Или это задача не его полёта?
        Все восхищение Бариновым моментально испаряется, и я делаю глубокий вдох, чтобы задать вопрос.
        - Скажи, а какая необходимость была применять к Никите силу?
        - Не понял? - каменеет Алексей, а его глаза недобро вспыхивают.
        - Мне звонила его мама, - тушуясь, начинаю я тараторить. - И сказала, что Никиту избили какие-то люди. Обещала написать заявление…
        - Мои люди у него не были, - хмурится Баринов. - Сегодня всем было чем заняться. А избить этого идиота мог кто угодно. У него одних долгов только выше крыши.
        - Каких долгов? - охаю я.
        - На самом деле по-мелочи и в основном по обслуживанию тачки, - спокойно говорит Алексей. - Но я могу и чего-то не знать.
        - Да, точно, ты же читал переписки, - вспоминаю я. - Тогда почему он сказал матери, что это из-за меня? - Спрашиваю, не понимая, кому верить.
        - Чтобы пожалели, - усмехается Баринов. - Это же логично.
        - Значит, мои вещи сегодня оттуда никто не забирал? - переспрашиваю.
        - Нет, - он качает головой. - Даже ключи у тебя не брали.
        - Точно… - становится легче мне, и я даже пытаюсь улыбнуться. - Извини? - говорю неуверенно.
        - Отработаешь, - хмыкает Алексей и подходит к столу, забирая с него вино и бокалы. - Если это все вопросы, то бери тарелки и пошли обратно к бассейну.
        - Пошли, - соглашаюсь с ним.
        Вопросы, конечно, у меня не все, но задавать то их тоже нужно, не борзея…
        Глава 22. Точка кипения.
        БАРИН
        Разомлевшая от вина Аня болтает всякую ерунду.
        В потоке этой информации я узнаю, что та самая подруга Мила, которую мы с Саидом откачивали после клуба, нашла себе папика и неделю назад вернулась из Парижа. Ксюше нужно купить новые футболки и определить в школу рисования. А сама Аня обожает конфеты «птичье молоко» и всегда хотела иметь домашнее животное, но ей не разрешали, объясняя тем, что у бабушки аллергия на животных.
        - Знаешь, - она с рассудительным видом склоняет голову к плечу и смачно хрустит орешком, - мне вообще кажется, что никакой аллергии никогда не было. Просто бабушка была не готова к шерсти и беспорядку.
        - А кого бы ты хотела? - задаю вопрос, поедая взглядом ее распухшие от капсаицина губы.
        Я то точно знаю, кого и чего хочу. Ротик вот этой девочки. Но пока в него попадает только сыр и острое канапе с пепперони.
        - Собаку, - тянет мечтательно. - Лабрадора или спаниеля.
        - В квартире? - хмыкаю я.
        - Ну там бы я и на кошечку согласилась, - грустно вздыхает она и допивает свой бокал.
        Я подливаю ей ещё. Давай, болтай дальше, Анечка, я хочу знать о тебе все.
        - А у тебя были животные? - спрашивает меня.
        - Нет, - закидываю себе в рот шарик сыра. - Мама всегда на работе была, а я ей помогал или в секции зависал. Не до заботы о братьях меньших как-то было.
        - А твой папа? - спрашивает осторожно. - Где был он?
        Я задумчиво кручу в руках бокал, решая, нужна девочке эта правда или нет.
        Даже я сам предпочёл бы не знать, что один из тех людей, кто участвовал в разгроме рынка, управляя спецтехникой, и попал под наши карательные меры первым, и был моим отцом.
        Мать это добило.
        Аню может сильно напугать.
        - Никогда его не видел, - вру, пожимая плечами, и резко встаю с шезлонга. - Не хочешь искупаться?
        - Нет… - мотает она головой и округляет глаза, - Мне теперь везде змеи мерещатся.
        - Ну перестань, - уговариваю. - Я буду рядом.
        - Рука, - находит она новый аргумент.
        - Ладно, - отстаю и стягиваю с себя футболку.
        Ощущаю на своём животе горячий и любопытный взгляд.
        - Нравится? - провоцируя Анино смущение, поигрываю мышцами.
        - Очень, - краснея, выдыхает она. - Ты - как ходячее пособие по анатомии.
        Усмехаясь сомнительному комплименту, замечаю, как блестят ее глаза и сбивается дыхание.
        Детка, да ты пьяная! Один бокал!
        Подхожу и подаю руку.
        Неуверенно вкладывает мне в ладонь пальцы и преданно смотрит в глаза.
        Я даже на мгновение теряюсь от ее взгляда. Мурашки расползаются по рукам и позвоночнику, ударяя прицельными в копчик и пах.
        Дергаю девушку вверх и размещаю ее руки у себя на груди.
        Мое сердце колотится прямо в маленькую ладошку.
        Забирай его, маленькая, видишь, как просится.
        - Потрогай меня, - хриплю, ласкаясь губами о шейку и кромку ушка. - Смелее… Я весь твой. Ты же хочешь…
        А как я то хочу!
        Едва сдерживаю стон, когда ласковые пальчики несмело начинают обрисовывать рельеф мышц и спускаются по животу вниз.
        - Очень красивый, - мурлычет Аня, - Твёрдый… - хулиганя, бьет кулачком мне в пресс, - как камень.
        Ах, детка, знала бы ты, где я на самом деле «твёрдый, как камень», что сейчас просто разорву тебя!
        Срываясь, на эмоциях глубоко и немного грубо целую ее губки и стискиваю в руках талию.
        Что мне с тобой делать? С мягкой и пьяной? Разложить прямо здесь или унести в дом?
        Оглядываюсь на всякий случай по сторонам. Никогда ещё не оценивал свой двор со стороны интимности. Но через трёхметровый забор вряд ли можно что-то увидеть. Да и сумерки уже очень плотные.
        Нащупываю на женской спине замочек и дергаю его вниз. Рву ткань с плеч, и платье падает к нашим ногам.
        Вау! Вау! Какая неженка!
        Оглаживаю руки, грудь, талию, бёдра…
        - Теперь почти честно, - прижимаю Анечку к своей груди крепче и снова требовательно впиваюсь поцелуем в ее ротик.
        - Леша… - упирается она ладошками мне в плечи. - Подожди…
        Тяжело дыша ей в губы, останавливаюсь.
        Лёша… Это уже хорошо. Мне нравится, как звучит эта форма моего имени в ее исполнении.
        - Что не так?
        - Я купаться хочу, - говорит, сжимаясь и нервно облизывая губы.
        Дергаю бровью. Серьезно? Снова задняя? Такая отзывчивая и вдруг такая нерешительная. Почему?
        - Тебя обижали? - спрашиваю, хмурясь.
        - Нет… - мотает головой. - Просто… Я не знаю, как сказать. Мне никогда не было хорошо. Точнее, снова не так…
        - А как? - давлю интонацией.
        - С тобой целоваться… это гораздо приятнее, чем те ощущения, которые я испытывала от основного процесса раньше. А сейчас сердце заходится, и вот здесь, - она берет мою руку и кладёт себе на низ живота. - Пульсирует и сжимается, как будто ёжики бегают, - хихикает.
        Я со стоном прикладываюсь лбом к ее макушке.
        Нет, пьяную ее трогать нельзя. Она даже несёт абсолютную чушь. Потом пожалеет. Мне нужны ее доверие, чувства, а не отходняки…
        Все это очки перед тем, как придётся признаться в том, что никаких денег она мне не должна. Даже если записать на ее счёт работы нескольких ребят из охраны и пары юристов. Все равно эта сумма почти в десять раз меньше.
        - Да, - киваю. - Пошли купаться.
        Отпускаю Аню из объятий, стягиваю джинсы и ныряю в воду первым прямо с борта.
        Прохладная вода, покалывая, расслабляет разгоряченную от возбуждения кожу.
        Всплываю на поверхность и подплываю к Ане, которая уже сидит на краю бассейна и болтает в воде пальчиками.
        - Как водичка? - улыбается.
        - Холодная, - веду плечами. - Иди грей меня скорее, - толкаю ладонями воду в ее сторону, окатывая волной до самых трусиков.
        - Ай! Ты что творишь! - взвизгивает и задирает ноги обратно на бортик.
        Господи, какие красивые у неё ноги. Не хватает только длинных шпилек и… я бы между ними умер от восхищения.
        Ее бёдра манят меня магнитом. Прихватываю ножки под коленями и развожу их в стороны, прижимаясь губами к гладкой коже.
        - Алексей, - она впивается ноготками мне в макушку и пытается оттянуть от себя. - Не надо… - напряжённо и нервно.
        - Не могу, - продолжая зацеловать и снова теряя голову, подбираюсь губами к ее самым сладким местечкам. - Не могу остановиться. Ты так хочешь, так пахнешь… Иди ко мне…
        Дергаю Аню вниз и роняю рядом с собой в воду, тут же прижимая к кафельной стенке.
        - Лёша… - шепчет иступлено и дрожит.
        - Поцелуй меня, - рычу на неё, психуя от долбаного воздержания. - Быстро!
        Вспыхивает и, подчиняясь, впивается в мою верхнюю губу зубками. Язык, губы, стоны, шёпот… через мгновение я уже не понимаю, где чьи…
        В голове пульсирует единственная мысль, что через несколько секунд эта девочка станет полностью моей. На эту ночь и на все последующие.
        - Скажи, - вдруг шепчет Аня, - Если этих мошенников посадили, то ты вернул свои деньги? Или нет?
        - Что? - оглушенный замираю губами на ее шейке.
        Самой вкусной шейке в моей жизни, так одурманивающие пахнущей моим собственным гелем для душа.
        С усилием отстраняюсь и смотрю Ане в глаза.
        - Я хотела спросить, - дрожит ее голос. - Должна ли я тебе по прежнему деньги или нет?
        Злость заливает мозги с такой силой, что я сжимаю зубы и прикрываю веки. Сука!
        - Мне показалось, что ты хочешь меня, - отвечаю совершенно не тот вопрос, который был задан и взрываюсь от попадания на больную тему. - Как тебя ещё понимать, когда ты стонешь мне в рот!
        - Я тоже… - шепчет она. - Хочу понимать. Хочу тебя или продаю себя.
        Жесть! Агонизируя, глубоко дышу.
        - Раз не понимаешь, - отвечаю опасно и вкрадчиво. - Тогда пошла отсюда! - повышаю голос. - Нахрен!
        Отпускаю ее и, чтобы не светить свои взорванные чувства, которые сто процентов написаны на лице, ухожу под воду.
        Проплываю до противоположного борта и только там выныриваю. Слышу за спиной всхлип и сдерживаю порыв обернуться.
        Я себя пока ещё уважаю, чтобы брать женщину, которая не хочет!
        Кто-то очень адекватный на границе сознания нашёптывает мне, что девочка имеет все права так думать и рассуждать. И что именно я сам загнал нас в эту ловушку чувств и понятий, но я не готов сейчас это воспринимать. Не готов разгребать, не готов отпускать!
        Я пьян и до предела взвинчен тем, что моя девочка, оказывается, не моя… Что нет у меня на неё права, кроме как взять силой. А может и надо так?
        Всхлипы постепенно стихают, и окончательно заглушаются хлопком двери. Он звучит как кода сегодняшнего вечера.
        Я переплываю бассейн обратно.
        Вылезаю на траву, вытираюсь футболкой и допиваю бутылку вина прямо из горла.
        Как же задолбало это «сложно». Устал.
        Достаю из джинс телефон и набираю Саида.
        - Алло… - раздаётся чуть удивленное в трубке.
        - Ты в клубе? - спрашиваю без вступлений.
        - Да.
        - Пришли за мной кого-нибудь.
        Глава 23. Косяк…
        БАРИН
        - Девочки, чего стали? - чуть надменно повышает голос Саид. - Видите, дяденьке плохо, - кивает в мою сторону. - Нужен срочный непрямой массаж сердца.
        Пошло ржёт этот придурок.
        Девушки из сопровождения, хихикая, рассаживаются по нашему дивану.
        - Слышь, - отмахиваясь от их рук, наезжаю на Саида. - Я же сказал, что не надо этого!
        - Да расслабься ты, - делает он глоток из стакана. - Не узнает она ничего… А впредь будет думать, чтобы не страдать ночь, нужно спать со своим мужиком, - заканчивает он философски.
        И я с ним полностью согласен, вот только сомневаюсь, что с Аней сработает формат дрессировки.
        Точнее не так. Он сработает с любой женщиной, если цель - сломать и подчинить. А я хочу оставить Анечку полноценным партнёром. Вставляют мне ее принципиальность и искренность.
        Женские руки нагло скользят змеями по моим груди и плечам.
        - Такой серьёзный, - мурлычет мне в ушко блондинка в красном мини. - Давай я тебе массажик сделаю…
        - Черт с тобой, - чуть спускаюсь ниже и прикрываю глаза. - Делай. Лапать только плечи.
        Она профессионально попадает в какие-то правильные точки, и я немного расслабляюсь.
        Брюнетка слева, понимая, что от меня ей ничего не обломится, ретируется к Саиду на колени.
        - О, здорова, мужики! - мой релакс прерывают уже ровно через пару минут.
        Макар. Заказываем у него мебель. Нормальный мужик.
        Приподнимаясь с дивана, приветливо подаю ему руку
        - Здорова…
        - Ты с феей? - хмыкает Саид.
        Я ловлю в этом вопросе нотку издевки и скольжу глазами в свет прожекторов.
        Да ну нахрен! Меня окатывает ледяным душем, и я только силой воли приказываю себе не дергаться, как застуканный на горячем юнец.
        Подружка, мать ее, Анечки собственной персоной. Стоит и мнётся за спиной Арсеньева. Это сколько у них разница в возрасте? Пятнадцать точно есть.
        - Здравствуйте, - говорит она, как хорошая девочка.
        Ай, ай, ай… От моего пристального взгляда ее щеки вспыхивают. Значит, не прожжённая пока.
        «Черт с тобой, живи,» - едва заметно киваю, чтобы расслабилась.
        Вот только мне то что делать? Не просить же ее не рассказывать Ане о том, что она здесь видела? Ну это совсем зашквар. Я - взрослый мужик. Имею право. Да и не было ничего критичного.
        Но расскажет же по-любому при случае. Косяк…
        Саид с Макаром обсуждают какой-то срочный заказ диванов.
        Я чувствую, что моя массажистка-блондинка начинает наглеть и спускается ладошками по прессу к ширинке.
        Ткань под ее пальцами предательски и неудовлетворённо натягивается. Перед моими глазами вспыхивают яркие круги. Хочется. Просто жесть как!
        - Какой горячий, большой мальчик, - шепчет она мне в ухо. - Давай расслаблю.
        - Руки вернула на место, - рычу в ответ, - или сейчас вон пойдёшь. Поняла?
        - Да… - выдыхает слегка разочарованно.
        Мила, старается не смотреть в мою сторону. Ей неловко видеть женские пошлые заигрывания со стороны.
        - Где же ты нашёл «свою прелесть»? - слегка стебясь и воспитывая девочку, спрашивает Саид.
        Мила кусает губы, мысленно готовясь к любому исходу встречи.
        - На стажировку бухгалтером пришла ко мне, - улыбается Макар. - Не сдержался, - показательно кладёт руку ей на колено и сжимает, присваивая. - Ладно, мужики. Мы к бару шли. По коктейльчику и домой.
        - Давайте, - прощаемся с ними и переглядываемся с Саидом.
        - Не, не топи ее, - качаю отрицательно головой.
        - Я и не собирался, - жмёт плечами Саид. - Макару нравится, да и хрен с ним. Дурочка только, но это воспитает.
        - Согласен…
        - Как мать? - хмурится Саид.
        - По плану, - отвечаю агрессивно и одним глотком допиваю свой стакан. - Считай, что нет у меня больше никого.
        - Сочувствую, брат, - он понимающе вздыхает. - Давай за Севера, - разливает нам бутылку виски до конца. - Пусть хорошо все хоть у них будет.
        Беру стакан и согласно салютую. Да, пока из нас троих семейное счастье одолело только Серегу. Теперь по ночам он спит, днём готовится к свадьбе и делает ремонт в доме. Соне осенью рожать.
        За следующий час, снимая напряжение, мы догоняемая с Саидом так, что я перестаю себя контролировать. И в какой-то момент упорная массажистка оказывается на мне верхом. А черт с ней…
        За столиком мы вдвоём. Саид отошёл организовать нам трансфер по домам, а остальные девочки слились по клиентам, и вполне можно было бы нескромно и прямо у всех на виду натянуть блондиночку, но… Анечка. Черт!
        - Слезла, - хриплю, прикусывая чужой язык у себя во рту.
        Скидываю с себя девушку и встаю с дивана.
        Она обижено сопит.
        - Побалуешь себя, - киваю ей, оставляя на столике несколько крупных купюр.
        - Так ничего же не было, - отзывается растеряно и с вызовом.
        - Это за массаж, - отвечаю ей и, больше не оборачиваясь, ухожу искать Саида.
        Растекшись на заднем сиденье автомобиля, не могу думать больше ни о чем, кроме того, что сегодняшняя вылазка выйдет мне боком.
        Сейчас, когда злые куражи улеглись, я понимаю, какой идиот.
        - Кончай грузиться, - бьет меня в бок кулаком Саид. - Бабы они все прощают.
        Усмехаюсь.
        Я, кажется, первый раз в жизни рад, что меня заставляют заморачиваться и не прощают ничего.
        Дом встречает ночной подсветкой на первом этаже и тишиной.
        Чувствую очередной укол совести. Очевидно, что Аня боялась ложиться спать одна в большом доме, который всего за пару дней уже успел принести ей столько неприятных сюрпризов. Поэтому не нажала на пульте кнопку, когда ушла в спальню.
        Скидываю вещи в корзину для белья и становлюсь под душ, ловя в голове пьяные виражи.
        Пора с такими объемами алкоголя завязывать. Даже если есть повод и очень хочется.
        Обернувшись полотенцем, выхожу в комнату и падаю на кровать прямо поверх покрывала.
        Глаза мгновенно закрываются, погружая сознание в похмельную дрему. И это очень хорошо. Потому что был бы я чуть трезвее, Анечка бы не отбилась.
        Вибрация будильника врывается в утренний сон безжалостно. Кажется, что только лёг, но это только кажется.
        Семь утра. И мое личное правило к самому себе - рабочий день не должен страдать от того, что накануне я решил разрешить себе неправильный образ жизни.
        Со стоном отрываю голову от подушки и спускаю ноги с кровати.
        Ну хоть тошноты нет.
        Кое-как привожу себя в порядок, и единственное, в чем позволяю себе выйти из графика - это пропускаю тренировку.
        Спускаюсь на первый этаж но, услышав с кухни звуки жизнедеятельности, замедляю шаг.
        Стремно, да.
        Телефон снова вибрирует в кармане. Достаю и просматриваю сообщение из клиники по нашим с Аней анализам. Все нормально. Этот факт немного расслабляет и даёт законный повод начать с Аней разговор.
        - Доброе утро, - в кухню я захожу уже уверенно.
        - И вам, - она бросает через плечо холодно.
        Наливает стакан воды, кидает туда два шипучие таблетки и молча подает мне.
        - Спасибо, - говорю с искренней благодарностью в голосе и слежу глазами за тем, как Аня немного нервно забирает с кухонного гарнитура тарелку с овсянкой и фруктами и ставит ее передо мной.
        - Приятного аппетита, - поджимает губы и приносит себе чашку чая.
        Садится напротив и с отсутствующим выражением лица размешивает сахар ложечкой.
        Ясно, понятно… Я не прощен пока.
        - Пришли наши анализы из клиники, - пытаюсь я вовлечь девушку в диалог. - Ты здорова.
        - Я знаю, - кивает. - Но все равно спасибо, - вежливо и лаконично.
        - Про меня не спросишь? - начиная закипать, дергаю бровью.
        - Не вижу в этом смысла… - почти безразлично отвечает она и поднимает на меня свои блестящие глазищи. - Потому что даже сомневаюсь, что вы помните имена тех женщин, с которыми провели сегодняшнюю ночь. И никаких претензий у меня к вам на этот счёт нет. Спасибо, что развеяли иллюзии.
        Глава 24. Алло…
        АНЯ
        Делаю глоток чая, приказывая себе держать лицо.
        Надеюсь, что слой пудры хорошо скрывает следы моих ночных слез. Не хочу, чтобы Алексей их разглядел.
        Я не помню сколько раз по кругу посмотрела историю в социальной сети Милы. Десять? Двадцать?
        Это было просто отвратительно, но я не могла остановиться. Как дозу облучения, принимала пока не затошнит. Чтобы больше никогда и ничего не шевелилось в груди к этому человеку.
        Лицемерному. Извращенному. Циничному…
        Мне потом ещё пол ночи снилось, как Алексея удовлетворяет та блондинка.
        А если он говорил ей все тоже самое, что и мне?
        Хочется, конечно, верить, что нет, но лапал не менее жадно.
        - Этой ночью я не был с женщиной, - говорит Алексей на столько серьезно, что я тут же бы ему поверила, если бы не видела своими глазами.
        - Ложь, - я веду бровью и делаю глубокий вдох. - Это недостойно даже для вас. Поэтому, не нужно ничего говорить. Уж тем более пытаться оправдаться.
        - Да я клянусь тебе! - хлопает кулаком по столу Баринов и, сверкая глазами, вскакивает с места. - И не нужно так со мной разговаривать! А своей не в меру трепливой подружке можешь передать, что Макар никогда не будет с бабой, которую трогал кто-то из его знакомых или партнёров. Пусть теперь боится!
        - Мила мне ничего не рассказывала! Не нужно ее трогать! - повышаю я голос ему в тон. - Но вы правильно поняли источник информации. Вот! - достаю из кармана шорт телефон, отрываю соцсеть и кладу перед Алексеем на стол. - Любуйся! - в порыве эмоции снова перехожу с ним на «ты» и отворачиваюсь, не в силах видеть это снова.
        - Мля… - слышу тихое и сказанное «с чувством» за спиной. - Короче, Ань… - он подходит и крепко обнимает меня сзади за плечи, обжигая горячим дыханием шею. - Можешь не верить, но дальше того, что ты видела не было ничего.
        - Мне это неинтересно, - отвечаю, сжимаясь, чтобы не зарыдать. - Идите, вы опоздаете на работу…
        - Ань, - от впечатывает мою спину себе в грудь, - не надо так. Я первый раз в жизни прошу прощения у женщины за секс, которого не было.
        - Так у вас опыт, - едко хмыкаю ему в ответ. - Конечно, пора разнообразить.
        - Нет, - опасно понижает он голос. - У меня всегда было много женщин. И только с тобой я ощущаю эту чёртову потребность в верности. Не было никого. После тебя… - его губы жадно припадают к венке на моей шее и останавливаются, метя кожу. Жадно.
        Какая же вы сволочь, Алексей Егорович!
        Я закусываю губу до боли, чтобы даже не вздумать отвечать взаимностью на ласки Алексея. Если бы это было вежливо, то вообще закрыла бы уши, глаза и убежала, но сейчас я не в том положении.
        - Хорошо, - киваю, чувствуя, что мои колени против воли становятся «мягкими», а дыхание сбивается, - я вам верю. Только отпустите меня сейчас, пожалуйста… - последнее слово вылетает из меня почти с отчаянием.
        «Иначе,» - договариваю про себя, - «если я сейчас начну целовать в ответ, то просто перестану себя уважать.»
        - Да, конечно… - Баринов действительно разжимает пальцы и отходит от меня. - Ты хотела к родным съездить… - покупает он меня на запрещённый приём, но я ведусь.
        Разворачиваюсь и, не скрывая того, что он попал в то, что меня волнует, отвечаю.
        - Да. Я очень сильно хочу!
        Алексей кладёт в рот ложку каши и что-то делает в своём телефоне.
        Мой вздрагивает сообщением.
        - Я прислал тебе номер Глеба. Он отвечает за безопасность. В том числе и твою. Поэтому, как договоришься с бабушкой, напиши ему время, он пришлёт машину.
        - Спасибо, - говорю с чувством.
        - И ещё, - он доедает завтрак и отставляет от себя тарелку. - Я оставлю тебе карточку. На ней будет сумма для ежемесячных расходов. Можешь не экономить. Об особенно крупных покупках будем говорить отдельно.
        - Это каких? - не понимаю я.
        - Шубы, украшения, косметические процедуры… - жмёт плечами Алексей и встаёт из-за стола. - Что там у вас женщин бывает…
        - Мне ничего этого не нужно, - качаю отрицательно головой и иду за ним.
        Перед тем как надеть обувь он подаёт мне конверт с картой
        - Разберёшься?
        - Да, - отзываюсь, - спасибо.
        Опускаю глаза в пол и боюсь, что Алексей попросит поцелуй. Но ещё больше боюсь, что не попросит… Господи! Да что со мной?!
        Дверь хлопает.
        Я вздрагиваю от этого звука и обхватываю себя за плечи, потому что становится зябко.
        Возвращаюсь на кухню, запихиваю в себя несколько ложек каши, убираю посуду и начинаю заниматься домашни делами.
        Бабушке до большой перемены звонить нет никакого смысла, поэтому я переглаживаю все рубашки и футболки Алексея, привожу в порядок и раскладываю свои новые вещи, а потом прихватываю из сумки помаду и иду в спальню Баринова.
        Разбираю его корзину с грязным бельём, по запаху женских духов определяю вчерашнюю рубашку из клуба и смачно разрисовываю ее помадой.
        Пока я вершу возмездие, мне становится легче. Я даже практически прощаю Алексея, но эйфория торжества проходит, и через секунду я уже смотрю на своё творение с ужасом.
        Он меня убьёт, если узнает.
        Ну а чего он узнает? Забираю рубашку и уношу с остальными вещами в стирку. Машинка все отстирает.
        Но через час я обнаруживаю, что мои художества, достойные своей экспрессией по меньшей мере Третьяковки, никуда не делись. И судорожно лезу в интернет, чтобы найти способ избавления от пятен.
        Первым в списке идёт моющее средство для посуды. Я оказываюсь практически по самые локти в пене, пока пытаюсь вымыть его из ткани, но пятна так и остаются на месте.
        Ну вот кто меня за руки тянул? Даже не хочу знать, сколько стоит эта рубашка!
        Следующими в перечне «всесильных средств» идут нашатырный спирт и скипидар. Второго, конечно, у Баринова в доме не имеется, а вот первое я легко нахожу в аптечке.
        К моему великому облегчению, пятна действительно блёкнут и начинают уходить. Фух! Глаза и нос жжёт резким запахом, и я стараюсь почти не дышать. Счастливая от того, что следы преступления удалены, закидываю рубашку снова в стиральную машину и слышу, как на кухне звонит мой телефон.
        Сгребаю кусочки ваты в кулак, намереваясь заодно выкинуть их в ведро, забегаю на кухню и хватаю телефон.
        - Алло! - отвечаю и только после соображаю, что номер звонящего мне не знаком.
        - Аня, здравствуйте! - говорит в трубке отдалённо знакомый женский голос. - Это тебя Вера Дмитриевна беспокоит. Директор школы.
        - Слушаю вас, - напрягаюсь, превращаясь в слух. Просто так в обход бабушки ей нет никакого смысла мне звонить.
        - Твою бабушку забрала скорая. Говорят, что сердце. Отвезли в третью городскую.
        - Что… - я опускаюсь на стул и несколько раз сглатываю слюну, потому что горло сжалось, пересохло и не даёт говорить. - Как так?
        - Ей кто-то в приёмную позвонил, сказали, что из детского сада. Секретарь ее пригласила. Она «алло» ответила, несколько секунд в трубку помолчала, послушала и по стеночке стекла…
        Только зажатый в кулаке запах нашатырного спирта не даёт мне повторить бабушкин манёвр.
        - Я сейчас вам перезвоню, - хриплю в трубку, скидываю звонок и набираю номер Ксюшиной воспитательницы.
        Глава 25. Новый житель.
        БАРИН
        В моей голове звенит Анина истерика. В ожидании новостей я меряю шагами тротуар возле забора детского сада и курю почти одну за одной сигареты, отжатые у кого-то из парней.
        Голова уже кружится от дыма.
        Самое страшное то, что отчасти в произошедшем виноват я сам. Из-за дурацкой ревности не придал значения Аниному вчерашнему рассказу про наезд на парня. Не проверил. А оказалось, что зря.
        Хату их съёмную прилично разворотили, видимо, искали чем можно на Аню надавить, а когда ничего не вышло, решили действовать грязно и по-старинке через самое слабое место - ребёнка.
        Разобравшись, что все сотовые на контроле, а объекты под охраной, опустились до обычной мелкой пакости - позвонили на школьный городской просто припугнуть старушку. Удачно припугнули… Слава Богу, девочка в это время спокойно готовилась к тихому часу. Ей ничего не угрожало, и охрана клянётся, что даже никаких странных действий на периметре не было.
        Это они правильно. Потому что за детей на зоне нагибают так, что задница не выдержит.
        Кто ж, сука, такой верткий и бесстрашный? Чтобы действовать в обход моих людей, это нужно иметь стальные яйца.
        Получается, закрыли мы вчера не всех?
        В кармане начинает звонить телефон, явно желая ответить на мои вопросы.
        - Мы нашли их, Алексей, - без предисловий отчитывается Глеб. - Мрази одной с зоны бизнес порушили, но сам бы добраться за забор он не смог. Руки коротки. С вертухаем в доле был. Жадный, сука, жил бы, раз спалился, да не высовывался, но прикипело у мужика. Решил с девчонкой разобраться. Срочников послал морду бить пацану этому Никите. Они его уже сдали.
        - Скоты… - тихо рычу в трубку.
        - Что делать будем, Леха? Твоего слова серьёзные люди ждут. Всех на уши поставить пришлось…
        - У того, что чалится сердечко проверьте. Вдруг прихватит, - говорю без всякого сожаления. - А вторую жадную скотину под суд. И по полной, все, что его и не его.
        - Понял, - я слышу по интонации, что Глеб моим решением удовлетворён.
        - Мы сейчас заберём из сада ребёнка, и отсюда охрану пока можно будет снять. А вот больницу усилить, пока все хвосты не дочистите.
        Видя, как из калитки выходят Аня с маленькой девочкой, отключаю звонок, отбрасываю в сторону сигарету и напрягаюсь.
        Потому что передо мной, мать его, ребёнок! Живой! Маленький! На тоненьких ножках, в розовом платье, панамке и рюкзачком со стразиками. И сейчас он поедет ко мне в дом.
        А точно нужно? Я вообще готов к таким вещам или ну его к черту… Помочь девчонке чисто по-человечески и закончить весь этот фарс с игрой в чувства?!
        Потому что изначальную циничную версию я не вывожу. Улетел и захлебнулся в ванили, перестав думать головой.
        На самом деле, сейчас будет гораздо проще посадить эти двух дамочек в машину и отвезти домой, обеспечив охрану. Но вот только в моей голове почему-то это классифицируется как малодушие (читай - предательство).
        Я ловлю Анин испуганный взгляд и понимаю, что не могу от них избавиться. Это теперь мое. Пусть на месяц или пока все не закончится, но я буду рядом.
        - Привет, - когда они подходят к машине, опускаюсь на корточки перед девчушкой так сильно похожей на Аню. - Меня Лёша зовут. А как тебя?
        Ребёнок прячется за подол сарафана старшей сестры и жмётся к ноге.
        - Нам, - дрожит Анин голос. - Наверное, нужно к бабушке съездить. Чтобы она удостоверилась, что все хорошо… - нервно вытирает ладони о сарафан. - Или, я не знаю, как лучше…
        - Сейчас, - я беру себя в руки и пытаюсь улыбнуться. - Мы поедем покупать разные вкусности, игрушки и посылать бабушке фотографии. Ты мне покажешь, где продают самое вкусное мороженое? - заглядываю в глаза к малышке, которая немного осмелев, крутит головой, разглядывая кортеж внедорожников охраны и периодически меня самого.
        - Покажу, - отвечает осторожно. - А в сад мы сегодня больше не вернёмся? - спрашивает с затаенной надеждой.
        - И завтра тоже, - киваю уверенно. - Понимаешь, тут такое дело. Ваша бабушка уехала на несколько дней в командировку, и попросила меня за вами присмотреть. Ты не против?
        - Алексей, - с несогласием в голосе окликает меня Аня.
        Я поднимаю на неё голову и выпрямляюсь, подходя ближе.
        - Так будет лучше, - говорю шёпотом. - Доверяй мне.
        Она судорожно выдыхает.
        - Господи, - шепчет, - если бы знала, что так будет. Я бы не стала лезть… - заканчивает с отчаянием.
        - Ты - умница, - бережно сжимаю ее голое плечико. - Мало кто бы решился. Ничего не бойся… Все хорошо.
        - Ты уже это говорил, - грустно фыркает.
        И это как серпом по я. мужскому самолюбию. Да, я налажал.
        - Теперь - точно, - хмурюсь, чуть давя интонацией. Сейчас я уверен, потому что город подняли на уши, и любое поползновение будет жестко караться старшими.
        - Нют, - дергает ее за руку сестра, - я мороженое хочу, - робко. - Поехали…
        «Нюта?» - я удивлённо дергаю бровью, - «Вот как тебя дома называют?»
        - Ах, ладно, - соглашается Аня. - Все равно я практически не соображаю.
        Усаживаю их на заднее сидение машины, отмечая, что нужно будет купить ещё и детское кресло. И, удостоверившись, что они обе хорошо пристёгнуты, двигаюсь в сторону торгового центра.
        Ей Богу, я никогда так осторожно не водил машину и не соблюдал все правила.
        Расслабляюсь только на парковке и помогаю девочкам выйти из машины. Неожиданно, на меня запоздало накрывает адреналином страха за Аню, и я на секунду впечатываю ее в свою грудь.
        - Нюта… - говорю ей в ушко и замолкаю, не зная, как выразить накрывшие меня эмоции.
        - Спасибо тебе, - она утыкается носиком в мое плечо. - И за бабушку отдельно.
        - Не дергайся, расслабься, - понижаю голос, - а то твоя сестрица ушами водит. Услышит что-то не то, зачем вопросы и детские страхи.
        - Ты прав, спасибо… - встряхивает Аня волосами. - Ну пошли? - помогает выйти из машины сестре.
        Они идут чуть впереди меня, а я замедляю шаг, невольно задумываясь о том, как изменилась Аня, когда рядом с ней появился ребёнок.
        Повзрослела года на три точно. Ощетинилась, напряглась, вцепилась в маленькую ладошку сестры и вот уже за пол часа так ни разу и не отпустила. Поправить шапочку, вытереть ладошки салфеткой, достать из рюкзачка воду, дать попить. Дать попить жирафику, который висит на рюкзачке, облиться. И это все происходит за несколько минут, которые мы идём по парковке.
        Я точно к этому готов? А какой выбор?
        - Предлагаю сначала пообедать, - говорю Ане, когда мы заходим в лифт. - А уже потом покупки и за вещами домой.
        - Ты обещал мороженое, - напоминает о себе Ксюша. - Я люблю с пингвинами.
        - Это какое? - не понимаю я сразу.
        - Это которое шариками накладывают, - поясняет мне Аня. - Только сначала ты поешь, - говорит сестре строго. - Воспитательница сказала, что ты снова накидала в тарелку хлеба, а потом не стала есть.
        - Там перловка плавала, - кривится девочка. - И огурец.
        Я не сдерживаюсь и громко усмехаюсь.
        - Это, вообще-то, не смешно, - грозно зыркает на меня Аня. - С едой, а особенно с хлебом, не играют.
        - Твоя старшая права, - развожу руками перед девочкой. - Но и с тобой я согласен. Рассольник с перловкой - это редкостная гадость. Меня тоже им кормили.
        - А ты тоже ходил в сад? - обиженно шмыгает носом девчушка.
        - Ходил, - киваю. - Куда было деваться.
        Двери лифта разъезжаются, и мы выходим на этаж с фуд-кортом.
        Я чувствую на себе внимательный взгляд и оборачиваюсь вправо, натыкаясь на Аню.
        - Что такое? - спрашиваю ее.
        - Сложно представить, что ты когда-то ходил в садик, как обычный человек, - говорит с легкой улыбкой.
        - Я, вообще, самый обычный, - подмигиваю ей.
        Ксюша, окончательно освоившись в моей компании, оказывается очень любознательной и шкодной пятилеткой. И несмотря на всю сложность, столкнувшей нас ситуации, я остаюсь вынужден признать, что мне с ними хорошо и спокойно, как в детстве.
        За пластиковым столом, со стаканами колы и кусочками пиццы в картоне.
        - Ксюша, дядя Алексей пошутил! - в детском магазине Аня уверенно возвращает игрушки и сладости на полки. - Ты не можешь брать все, что на тебя смотрит! Это очень дорого!
        - У тебя нет столько денежек? - закусывает девица губку, глядя на меня своими искренними глазищами.
        - Есть, - киваю. - Все бери. Но так, чтобы сама могла из магазина унести.
        - Ура! - хлопает она в ладоши и убегает за стеллаж с говорящими роботами - собаками.
        - Алексей, зачем ты это делаешь? - Нервничает Аня. - Это неправильно. Ты нам и так очень помогаешь. Совершенно необязательно быть феей-крестной.
        - Ню-та… - растягиваю ее имя и притягиваю за локоть к себе. - Свой рабочий день я уже сегодня просрал по всем фронтам. Дай мне отдохнуть. Когда я вот ещё вертолётном поуправляю, - закидываю в корзину очередную коробку и направлюсь в сторону детских автомобильных кресел.
        Аня с сомнением в глазах качает головой.
        После магазина Ксюша выпрашивает себе ещё карусели и игровую зону.
        Я оставляю девочек с охраной, а сам поднимаюсь в кабинет, чтобы закрыть кое-какие рабочие моменты и поговорить с Северовым, который вернулся из области от тёщи и «чуть не поседел» от моих приключений.
        Хотя, по моему мнению он должен быть уже, невозмутимым как удав. Его будущая жена умеет подкинуть проблем таких, что начинают шевелиться волосы на пятках.
        Когда, собрав все пробки вечерней Москвы, мы подъезжаем к скромной девятиэтажке, Ксюша оказывается сладко посапывающей в своём новом кресле.
        - Устала, - любовно смотрит на неё Аня и осторожно снимает с головы панамку, чтобы не мешала. - Жалко будить.
        - Не буди, - предлагаю. - Я с ней посижу, а с тобой ребята поднимутся.
        - Так неловко, - она опускает глаза и теребит ткань платья. - За нами сегодня две машины людей целый день ездит и просто ждёт, когда мы устанем гулять и пойдём спать.
        - Это их работа, - жму плечами. - Бабушке отправила фотографии?
        - Да, - Аня неловко мнётся, подбирая слова. - Она конечно же, уже завалила тебя благодарностями. Говорит, что чувствует себя хорошо. И хочет с тобой познакомиться.
        - Познакомиться… - отзываюсь задумчиво. - Ну посмотрим к ее выписке.
        - Да, конечно, - спохватывается Аня. - Она просто думает, что ты мне как работодатель помогаешь, поэтому, никакой моральной нагрузки.
        Хмыкаю. Работодатель, значит.
        - Иди, давай, за вещами. Я тоже устал.
        Глава 26. Правильные ценности.
        АНЯ
        Зайдя в квартиру, я понимаю, как сильно соскучилась по дому. По бабушкиной еде, по запаху лаванды из шкафа в прихожей, по перманентному звуку мультиков из комнаты сестры и вообще…
        Забираюсь с ногами на диван в зале и обнимаю большого плюшевого зайца. Домой хочется…
        В носу начинает щипать, но плакать нельзя. В прихожей и снаружи квартиры меня караулят два охранника, и нужно побыстрее делать дела. Потому что если любопытные соседки выглянут в глазок, то их хватит инфаркт. Подумают, что грабители.
        С тяжёлым вздохом встаю с дивана и беру небольшой чемодан. В него закидываю вещи сестры и некоторые свои: косметичку, белье, крема, шампунь и другие женские мелочи.
        На кухне складываю в пакет бабушкины пирожки с противня и забираю их с собой. Иначе - пропадут.
        Да и к тому же, мы то сегодня ужинали, а вот ребята из охраны - нет. И кто его знает, сколько им ещё придётся голодать. Когда у них смена заканчивается…
        Закрываю квартиру, отдаю чемодан одному из охранников, и мы спускаемся вниз.
        - Ребят, - я трогаю того, кто идёт рядом. - Тут в пакете пирожки, - смущаясь протягиваю. - Бабушка пекла. С луком и яйцом…
        - Нам не положено, - качает он головой и беспомощно смотрит на второго, у которого как раз громко-громко начинает урчать желудок.
        - На работе имеем права перерывы только по нужде, - поддакивает он со вздохом и открывает мне дверь машины. - Но пахнет - просто супер.
        - Я сейчас это решу, - говорю уверенно. - Алексей, - говорю тихо, садясь в машину. - У меня есть пирожки для твоих работников. Они же целый день голодные. Можно им перекусить?
        - Нет, нельзя, - спокойно и уверенно говорит Баринов.
        А я прямо теряю дар речи от возмущения.
        - П-почему?
        - У них есть инструкции, - терпеливо отзывается Алексей. - Первый пункт которых гласит о том, что у них должны быть всегда свободные руки, а внимание сконцентрированно на объекте охраны.
        - Но… - беспомощно оглядываюсь на парней. - Можно хотя бы отдать? Они потом съедят?
        - Костя, возьми пакет, - разрешает Баринов.
        - Спасибо, - трогает меня за плечо парень и незаметно подмигивает.
        Алексей, все-таки спалив этот жест, хмурится.
        - Дверь закрой, - рявкает на него.
        Ксюша на кресле начинает ворочаться и открывает глаза.
        - Нюта…
        - Ну вот, - подкатывает Алексей глаза, будто не сам повысил голос секунду назад. - Ребёнка разбудила из-за еды. Поехали уже домой.
        Он заводит машину и выезжает со двора.
        - А куда мы едем? - смотря в окно, шепчет сестра.
        Я придвигаюсь к ней ближе и обнимаю.
        - Дядя Алексей пригласил нас пожить у себя. У него очень большой и красивый дом, - стараюсь говорить с воодушевлением. - С бассейном, лужайкой и двумя этажами…
        - Он миллионер? - делает Ксюша голос ещё тише и распахивает глаза. - Или бандит?
        - Ну… - мнусь я, слыша смешок Алексея с переднего сиденья. - Он просто очень много работал и заработал. Мы с тобой сегодня гуляли по его торговому центру.
        - И тот магазин красивый с украшениями тоже его? - уточняет.
        - Его, - киваю.
        - Он, наверное, крутой, как дяди в бабушкиных сериалах, - рассуждает восторженно. - А вот Никита совсем не крутой. И жадный, - заключает Ксюша.
        - Ты знаешь, - говорит Баринов с улыбкой в голосе. - Логика твоей младшей мне нравится больше, чем твоя.
        - Ксюша, - говорю назидательно. - Нельзя сравнивать людей по их достатку.
        - А я не сравниваю по достатку, - насупливает она нос. - Алексей мне сегодня свой кусок пиццы отдал, хотя он большой и должен много кушать, а Никита забирал и говорил, что я мелкая.
        - Ну точно, - ржет Баринов. - Я, похоже, выбрал не ту сестру.
        Мне хочется фыркнуть с текстом, что я и не просила себя выбирать, но вместо этого подсаживаюсь ближе к водительскому сиденью и прижимаюсь щекой к плечу Алексея. Маслено благодарю его, а в слух не могу. Мне кажется, что слова лишние.
        - Принимается, - свободной от руля рукой он, как кошку, чешет меня по подбородку.
        Мое сердце начинает колотиться от интимности и властности этого жеста. А ещё от запаха мужского парфюма и сигарет.
        - Приходи ночью, - говорит Баринов, ловя мой взгляд в зеркале заднего вида, и добавляет, понижая голос, - если хочешь…
        Я хочу? Я не знаю.
        Закрываю глаза и отворачиваюсь, утыкаюсь носом в обивку сиденья.
        На самом деле очень хочу. И, после того, что он сегодня сделал для моей семьи, его предложение более чем справедливо.
        Я приняла эти условия и должна решиться.
        Ооо… по спине прокатываются нервные мурашки. Соблазнительница из меня, мягко говоря, так себе, поэтому я совершенно не представляю, какого это - прийти к мужчине с целью интимной близости.
        Что говорить? Как одеваться?
        Щеки начинают гореть, будто я - девственница. Почему-то рядом с Алексеем я себя таковой и ощущаю.
        Погружённая в мысли, даже радуюсь тому, что сестра прекращает свои бурные диалоги и снова начинает дремать.
        Отсутствие дневного сна сказывается.
        Ксюша даже вяло реагирует на рассказы Алексея о том, что завтра он надует лебедей, и мы с ней будем плавать в бассейне.
        Наспех разобрав вещи и приняв душ, мою сестру, разрешая недолго поиграться с разными способами подачи воды в кабине. Надеваю Ксюхе пижаму, и она, пересыщенная сегодняшним днём, отключается просто обняв мою руку, даже без традиционной сказки, стремительно приближая момент, когда мне придётся сдаться на милость мужчины в соседней комнате.
        Ещё некоторое время, пока за стенкой шумит вода, я лежу рядом с сестрой на кровати и рефлексирую. Разглаживаю детские шелковые кудряшки, и меня заполняет чувство бесконечной благодарности к Алексею за то, что мои близкие спокойно спят.
        Осторожно выбираюсь из-под одеяла и, прихватив с собой комплект нового нижнего белья с халатиком, закрываюсь в ванной.
        Замираю перед зеркалом и смотрю на свое отражение, пытаясь не нервничать и объяснить самой себе, что я не сплю с мужчиной за деньги. Я просто даю ему нечто не менее ценное, чем его помощь для меня. А если капнуть ещё глубже, то в масштабах жизни здоровье и близкие - это бесценно, а сколько нелепых половых связей происходит ежеминутно несосчитать.
        Получается, что ценность интимной близости лежит совсем не там, где я ее придумала, а только в моем желании. Сделать приятно красивому и очень-очень желанному мной мужчине.
        Я распускаю волосы и трогаю губы помадой, аккуратно растушёвывая ее пальцами. Надеваю белье и, выдохнув, покидаю свое убежище.
        На цыпочках пробегаю мимо спящей сестры в коридор и подхожу к двери Алексея.
        Вдох - выдох. Колени становятся мягкими. Заношу руку и несколько раз стучу.
        - Входи, - слышу и нажимаю ручку.
        Баринов стоит в одном полотенце, повязанном на бёдрах возле открытой двери балкона и держит в руке зажженную сигарету.
        Такой невероятный, с чётким рельефом мышц и капельками воды на груди, что я даже сглатываю слюну, чтобы промочить пересохшее горло.
        - Я пришла, - говорю, теряя от волнения голос.
        Он смотрит на меня так жадно, так восхищенно и многообещающе, что в некоторых местах начинает покалывать кожу.
        О, Боже… тягучая пружина начинает закручиваться внизу моего живота только от одного его взгляда.
        Баринов выбрасывает сигарету и закрывает балконную дверь.
        - Сними халат, Аня, - велит он своим бархатным голосом, от которого я получаю новую горячую волну по телу. - Рядом со мной одежда тебе не понадобится.
        Глава 27. Принадлежать.
        АНЯ
        Я послушно дергаю пояс и опускаю руки, позволяя халатику соскользнуть с моих плеч на пол.
        Баринов, не отводя горящего похотью взгляда, вальяжно, как будто находясь в своём исключительном праве, приближается ко мне.
        - Какая ты красивая, - Алексей останавливается рядом и протягивает руку к моему лицу, заставляя меня замереть и шумно втянуть носом воздух. - Тише, тише… Хорошая девочка.
        Гладит костяшками скулу, щечку, губы… Немного играет с последними, проникая пальцами мне в рот и нашёптывает разные горячие вещи о том, как долго он ждал этого момента, как долго я ему снилась.
        Со мной такого никто никогда не делал! Так не говорил!
        И вообще, я уже думаю о том, что до Алексея у меня действительно никого не было. Моя сексуальная реальность началась с него. С этого властного, непредсказуемого, жесткого, а иногда удивительно нежного и чуткого мужчины.
        Дыхание окончательно сбивается, когда рука Алексея доходит по шее до ключиц и ложбинки груди.
        Ну почему это так приятно? Почему мне самой хочется потереться об его руку ещё, а желательно о две сразу и окончательно сойти с ума.
        Но он держит меня на эмоциональной грани, облизывая, как хищник редкую добычу, и растягивая удовольствие. Заставляет меня прочувствовать каждую ласку и довольно усмехается, когда я не могу сдержать стон или прикрываю глаза.
        Поддевает пальцем лямку моего белья и спускает ее с плеча.
        Резко убирает руки и отходит на два шага назад. Я ощущаю это как потерю и даже делаю неуверенный шаг следом, боясь, что он передумал, и ничего между нами не будет.
        - Сними, - приказывает таким тоном, что если бы он приказал сунуть руку в кипяток, я бы не раздумывая это сделала. - Я хочу на тебя посмотреть.
        Он хочет посмотреть! А я почти теряю сознание от смущения. И от того, что Баринов действительно смотрит.
        Мне даже кажется, я иногда чувствую фантомные прикосновения его нетерпеливых губ в самых интимных местах.
        Я выполняю его просьбу и инстинктивно прикрываюсь рукой.
        - Руки! - рявкает. - Не мешай мне. Теперь будет по-взрослому. Ты уверена, что хочешь? - он снова сокращает между нами расстояние и, зафиксировав мою голову, впивается в мои губы поцелуем, не позволяя сразу ответить. Это время на раздумье?
        От касания губ сердце падает в желудок, а мозг превращается в жидкую субстанцию.
        Мне хочется хныкать от его сладкой медлительности. Что за игры? Я же пришла…
        - Хочешь? - Баринов, тяжело дыша, отстраняется и агрессивно, уже явно слабо себя контролируя, сжимает волосы на моем затылке и заставляет посмотреть себе в глаза.
        - Да, - отвечаю, прикрывая веки, иначе его взгляд спалит меня заживо.
        - Выбирай где… - он отвлекает меня разговорами, пока его наглые ладони добираются до моего тела по-полной.
        Они везде. Плечи, грудь, живот и ниже… Гладят, сжимают, тискают.
        - О, Боже, - прикусываю губы, сдерживая стоны, и вцепляюсь в плечи Алексея, когда его губы припадают к моей шее за ушком, руки подхватывают и несут на кровать. Вот и весь выбор.
        - Ты вся моя, - рычит мне в шею Алексей и клеймит неосторожными поцелуями, от которых я попискиваю, но совершенно не желаю останавливать.
        Мне начинает нравится ТАК. Пошло, с напором, без права моего выбора. Я не знаю, как правильно, как нужно, а он знает точно и играет с моим телом, не ошибаясь. Горячие волны накатывают в самые чувствительные места и требуют немедленных ласк Алексея.
        Где-то между поцелуями я умоляю его не останавливаться. Прошу взять меня, а он вливает в мои уши просто тонну пошлостей про то, как он это сделает.
        - Кошечка моя, - жадно хрипит он. - Горячая, нежная, шёлковая…
        - Да, - выдыхаю, подставляя губы под новую порцию поцелуев. - Пожалуйста…
        - Мы предохраняемся? - неожиданно отрывается от моих губ и спрашивает совершенно серьезно.
        - Я не пью таблетки, - отвечаю ему, слыша, как дрожит голос. - И да, я бы хотела.
        - Понял, - кивает он. - Не бойся меня, - понижая голос, переходит на жаркий шёпот, - я никогда и ни одну женщину не хотел, как тебя. Не мечтал, не сходил с ума…
        До меня с трудом доходит смысл его слов, потому что от тембра, я впадаю почти в транс и мечтаю только о том, чтобы, наконец, между нами все случилось.
        Получаю отрезвляющий укус за нижнюю губу и слышу только вопрос, который по интонации Алексея ощущается мной, как архиважный. От него мое сердце ускоряется так сильно, что кажется, желает покинуть тело через уши.
        - Ты моя?
        - Да, только твоя, - отвечаю со стоном, потому что в этот самый момент он присваивает меня. Жестко, в своём стиле, выбивая из меня душу и оставляя ее себе в качестве трофея.
        - У тебя больше никогда не будет другого мужика, - агрессивно рычит он мне в ушко и прикусывает мочку, заставляя тело покрыться мурашками. - Я убью любого, кто просто посмотрит.
        Перехватывает мои руки и заводит за голову на подушку, полностью меня обездвиживая и подчиняя.
        Адреналин от его обещаний даёт мне новый виток возбуждения, и окружающий мир окончательно глохнет, оставляя только безумные глаза Алексея.
        - Да, да… - я иступлено шепчу ему в ответ и кусаю губы, готовая сейчас согласиться на что угодно, лишь бы он не останавливался.
        Глава 28. Утро доброе…
        БАРИН
        Утром, едва проснувшись после бурной ночи любви, беру свою страстную девочку ещё раз, совершенно не реагируя на ее слабые протесты и взывания к совести.
        Губы… о какие у неё прекрасные распухшие от поцелуев губки, я снова терзаю их, пока Анечка дрожит в моих руках.
        Мне нравится в ней все. Как смущенно падают ресницы вниз, когда рушится очередной ее предел «нельзя». Как она на пике удовольствия выдыхает мое имя и не просит, а властно требует, чтобы я не вздумал останавливаться. Как проявляет инициативу и ласкает мое тело своими горячими ладошками. Как клянётся, что только моя и подчиняется безропотно, полностью отдавая мне контроль. Вот последнее - это самое охренительное!
        Я вжимаюсь губами в ее макушку и дышу, боясь, что через несколько минут уже придётся отпустить. Рабочий день, что б его!
        - Лёша, Лёша, - вдруг беспокойно взвивается Аня в моих руках. - Блин!
        - Тихо, - вжимаю ее в свою грудь. - Что случилось? Ты чего пылишь?
        - Мы сейчас не… - она с досадой лупит кулачками мне по плечам. - Как тебе доверять вообще!
        - Черт, прости, - я резко перебиваю ее стенания. Хотя, прислушавшись на мгновение к себе, понимаю, что не испытываю сожаления. - Опасные дни?
        - Вроде - нет, - она напряжённо дышит, видимо, подсчитывая. - Через пять - шесть дней узнаем.
        - Эй, - поднимаю ее лицо к себе и коротко целую мягкие губки, просто потому что не могу этого не делать. - Я похож на мудака?
        - Нет, - коротко мотает головой.
        - Так вот, я не творю ничего опасного с женщинами, от которых категорически не хочу детей.
        - А много было тех, с кем хотел? - спрашивает Анечка с обидой в голосе.
        - По-молодости была одна, - отвечаю честно. - И ты. Вечером, если очень хочешь, я привезу тебе экстренную контрацепцию, - говорю это и чувствую, как каменеют мышцы, а челюсть сжимается.
        Не хочу, чтобы она пила эту дрянь. Но я действительно обещал, что не буду создавать опасных моментов. И тут утро, мать его, и тело ее тёплое, желанное… Одурел.
        - Да, привези, - просит Аня, а я, матерясь про себя, прикрываю глаза и перекатываюсь на спину.
        С добрым утром, Леха, млять!
        Смотрю на часы. Семь тридцать. Пора вставать.
        - Леш… - Аня привстает на локте и обеспокоено вглядывается мне в глаза. - Что не так?
        - Все так, - отрывисто бросаю ей. - Просто пора вставать.
        - Понятно, - сникает она, натягивая на себя сильнее одеяло. Будто я чего-то там не видел.
        Да я запомнил каждую родинку на ее заднице!
        - Я в тренажёрный, - уверенно освобождаясь от одеяла, встаю с кровати.
        Надеваю трусы, спортивные штаны и чувствую на своей спине пристальный взгляд. Обидно тебе?
        Мне тоже так себе. Вот поживи с этим до вечера, а там поговорим.
        - Лёша, - я слышу шорох белья и мягкую поступь по ламинату. - Мне… - она нерешительно замирает, - что ты будешь на завтрак?
        Я чувствую, что спросить Анечка хотела совершенно другое: «Приходить ли ей следующей ночью».
        - Мне не принципиально, - отвечаю также двусмысленно. - Как хочешь… - веду плечами и быстро выхожу из спальни.
        Кажется, что со щелчком замка, я слышу женский всхлип.
        Но усилием воли заставляю себя не оборачиваться и ускорить шаг.
        Кардио, интервальный кач, беговая дорожка и контрастный душ. Этот комплекс восстанавливает мою нервную систему и заставляет взглянуть на позицию Ани уже с другой стороны. Женской и уязвимой.
        Нет мужа, нет работы, на плечах престарелая бабушка и малолетняя девочка. Ещё один малыш от мужика, с которым провела одну ночь, так себе идея. Это справедливо.
        И тем не менее. Должна же она понимать, что своего ребёнка я никогда не брошу. Неужели сожрав с ней вместе столько говна за последние дни, я так и не заслужил доверия?
        Прислоняюсь лбом к стенке душевой кабины и думаю о маленькой девочке, которая сейчас спит в комнате, которая специально задумывалась смежной с моей, как детская.
        Вот осознавая, что сегодня мы могли сделать вот такую прелесть, как ее младшая сестра, неужели Аня сможет выпить таблетки?
        Я не знаю, почему мне это так важно и принципиально. Любой другой женщине, я бы залил их в рот самостоятельно, а тут агонизирую, прикрываясь моралью, которая испарится, как только я сяду в рабочее кресло.
        Или просто дело в том, что у меня к Анечке чувства, которые уже пора бы перестать отрицать.
        Я люблю ее? Вот черт!
        Включаю ледяной тропик и даже под ним признаюсь себе, что безумно влюблён в девчонку. Просто свет на ней сошёлся.
        Выхожу из душа и слышу в соседней комнате сдавленные рыдания.
        - Аня, бабушка… - горько зовёт и рыдает малявка.
        Я быстро натягиваю на себя одежду и залетаю к ней в комнату.
        - Ксюша, что случилось? - оглядываю ее, сидящую на огромной кровати и выдыхаю, не найдя никакой объективной причины для слез. Не упала, ничего не разбила…
        - Ааааа! - округляются глаза девчушки при виде меня.
        - Не кричи, - теряясь от реакции, присаживаюсь возле кровати на корточки. - Я - Алексей. Ты у меня в гостях вместе с Аней. Она внизу готовит завтрак.
        - С Аней, - не перестаёт рыдать Ксюша. - К бабушке хочуу…
        - Что случилось? - в спальню залетает перепуганная Аня и кидается к сестре. - Ушиблась, упала…
        - Походу, - делаю я вывод, - просто испугалась.
        - Ну иди скорее ко мне, - она сгребает сестру в объятия и что-то шепчет ей на ушко про кошечек, собачек и радугу.
        Чувствуя себя третим лишним, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз.
        Захожу на кухню и заглядываю на плиту.
        «Да лааадно, - начинаю тихо посмеивается. - Вот манной каши в моей жизни на завтрак уже лет десять не было. Где она вообще ее в доме нашла?»
        Глава 29. Карусели.
        АНЯ
        - У тебя болит? - разглядывает затянувшуюся на руке рану Ксюша.
        - Уже почти нет, - отвечаю ей, заплетая косу, - не крутись, пожалуйста!
        - А у Алексея детки есть? - продолжает донимать меня вопросами выспавшаяся сестра.
        Утренняя истерика всего за пять минут трансформировалась в дикий восторг от осознания того, что вместо сада сегодня ее ждёт целый день со мной.
        - Хмм, - после утренних событий ощущаю ее вопрос, как удар под дых, мнусь и отвечаю обтекаемо. - Я не знаю. Но твоего возраста точно нет.
        - Жалко, - вздыхает она. - Я бы с ними играла.
        - Так, хватит болтать! - завязываю кончик косы резинкой и убираю расческу. - Давай быстро завтракать!
        Ксюша смело сбегает по лестнице на первый этаж, но возле входа в кухню тормозит.
        - Нют, дай ручку…
        - Трусишка-зайчишка, - шучу над ней и вкладываю ладошку в свою, - пройдём.
        Мы делаем несколько шагов, заворачиваем за холодильник, и я шокировано замираю, а Ксюха взвизгивает, не сдержав эмоций и хлопает в ладоши.
        Прямо посреди кухни на полу стоят два огромных надувных розовых фламинго и лебедь.
        - О, не плачешь больше? - подмигивает Ксюше Алексей.
        - Нет, - смущается она.
        - Молодец, - хвалит он. - Иди проверь на прочность матрас, - подманивает сестру к себе рукой, объясняя, куда нужно залезть, и как правильно держаться на надувных монстрах.
        - Здорово! - смеется Ксюша, утопая между крыльями.
        Я перевожу взгляд на стол и вижу на нем пустую тарелку со следами манной каши, недопитую чашечку чёрного кофе и вторую чашку, явно со сливками, полную.
        Алексей сварил ее для меня?
        Господи, у этого мужчины точно раздвоение личности!
        Сначала всю ночь он заставляет меня умирать в своих руках, забирается под кожу, в мысли, чувства в каждую клетку так глубоко, что кажется ты сейчас не выдержишь и признаешься ему в любви. А потом наступает утро, и он отмораживается, будто между вами ничего не было.
        И ты, как полная дура, рыдаешь в душе. Глотаешь слёзы, не смея ничего высказать, потому что с другой стороны Баринов идеален. Вот, пожалуйста, надул игрушки для бассейна, ни слова не сказал на тему манной каши, сваренной, конечно, не ему на зло, но и не для него. Пытается найти с Ксюшей общий язык, не возражает против ее присутствия в доме.
        Я запуталась.
        Незаметно смахиваю из уголка глаза слезинку и прохожу к плите.
        - Садись за стол, Ксюша, - говорю строго.
        - Ань, ну посмотри какие они прыгучие, - скачет сестра по матрасам попой.
        Алексей улыбается. А мне хочется порыдать.
        Дурдом какой-то.
        - Алексей, ты хочешь что-нибудь ещё? - интересуюсь у него холодно.
        Он поднимает на меня глаза и смотрит долгим внимательным взглядом.
        - Пойдём, Ксюш, - кивает моей сестре. - Запустим наших птичек в бассейн.
        Они уносят матрасы через кухонные панорамные двери веранды.
        Я накладываю Ксюхе кашу и ставлю тарелку на стол.
        - А когда ты вернёшься? - заискивающе заглядывает в глаза Алексею сестра, когда они снова появляются в дверях.
        - Вечером, - уверенно отвечает он и треплет по голове пятерней. - Все, иди кушай, слушайся старшую свою, а мне пора на работу. Проводишь? - спрашивает меня с такой интонацией, которой не отказывают.
        - Конечно, - согласно киваю, обмываю руки и выхожу за Алексеем в прихожую.
        - Папку со стеклянного стола мне принеси и почисти ботинки, - говорит он, небрежно взмахивая рукой, и опуская взгляд в телефон.
        Я дергаю бровью и складываю руки на груди, но Алексей игнорирует мой недовольный жест. Хам и самодур!
        Фыркая, приношу из комнаты документы и сажусь на пуфик с силиконовой губкой.
        Баринов что-то смотрит в документах и параллельно стучит пальцами по экрану телефона.
        Ставлю ботинки прямо ему под ноги и убираю губку в шкаф.
        - Чего ещё изволите, Барин? Может, водочки? - начинает лезть из меня язвительность, и я театрально кланяюсь для эффектности.
        Нет, мне не сложно подать и почистить! Но есть слова «спасибо» и «пожалуйста»! Не нужно относиться ко мне, как к вещи! Сделала дело и пошла вон.
        Алексей откладывает папку с телефоном на пуфик и делает шаг ко мне.
        По спине неожиданно начинают суетливо разбегаться мурашки. Кажется, я доигралась… Глаза Баринова вспыхивают.
        - Никогда больше не вздумай так шутить, - рычит он неожиданно агрессивно. - Особенно при посторонних.
        Подхватывает меня за скулы и прижимает телом к стене.
        Целует… жестко, властно, с привкусом крови. Указывая мне место.
        Я задыхаясь, пытаюсь увернуться и толкаю ладонями его в плечи.
        - Больно… - начинаю хныкать.
        - Это так не работает, Аня, - отрываясь от моих губ, качает головой Алексей. - Мой авторитет для тебя должен быть абсолютен и неприкасаем. Поэтому, за то, что наказал твой рот, извиняться не буду. Ты нахамила не меньше меня. И прими, как факт. Если у меня начался рабочий день, то я могу экономить своё время на словах «вежливости». Тебя же это покоробило?
        - Да, - затравлено моргаю.
        - Я могу быть резок. Скажи мне об этом нормально вечером! Я извинюсь. Только избавь меня от демонстраций.
        - Извини, - шепчу. - И спасибо тебе за птиц надувных. Я просто… - судорожно перевожу дыхание. - Немного странно себя чувствую, после того, что было у нас. Неуверенно и…
        - Об этом тоже поговорим вечером, - строго говорит Алексей. - К пяти в больницу поедет водитель. Созвонись до этого времени с бабушкой и узнай, что нужно привезти.
        - Хорошо, - киваю.
        Телефон Баринова начинает снова вибрировать и вспыхивать экраном.
        Он кидает на него взгляд и возвращает его ко мне, сближая наши лица.
        Целует меня, на этот раз нежно, всасывая в рот, мою пострадавшую нижнюю губу. Это больно и удивительно приятно.
        Низ моего живота простреливает чем-то томным и сладким.
        Я отвечаю Алексею на поцелуи и сама прижимаюсь ближе, желая быть зажатой между стеной и его телом плотнее.
        - Если бы не твоя сестра на кухне, - несдержанно шепчет мне Баринов и запускает руки мне под платье и лаская именно там, где мне больше всего сейчас хочется ощущать его руки, - я бы сейчас наказал не только твой рот.
        С моих губ срывается непроизвольный разочарованный стон. Я однозначно не против наказания! А что делать надо, чтобы наказали?
        - Все, все, - он несколько раз запечатывает мои губы останавливающими поцелуями и выпускает из рук. - До вечера.
        - Да… - отзываюсь тихо и смотрю, как он, не оборачиваясь, выходит за дверь.
        Здравый смысл, постепенно возвращаясь, спрашивает меня: «Что это было? И кто из нас двоих был прав?»
        Кажется, кто-то из философов говорил, что женщины удивительно быстро принимают идеи и мысли мужчины, с котором спят.
        Я, по-моему, слишком даже быстро.
        - Ань, я все съела, - в коридор выходит сестра и хитро прищуривает глаза. - А Алексей он теперь вместо Никиты?
        - Типо того, - вздыхаю я, подходя к сестре. - Тебе он нравится?
        - Да, - расплывается она в улыбке, - а ещё Алексей сказал, что подарок нам привезёт, и чтобы я тебе об этом не говорила… ой… - прикрывает рот ладошкой. - Сказала, - добавляет расстроено.
        - А что за подарок то? - интересуюсь я.
        - Не знаю, - жмёт сестра плечами.
        - Все ясно с тобой, - улыбаясь, иду к чайнику и наливаю ей чай.
        Чувствую себя так, будто меня покатали на эмоциональной карусели. Даже голова кружится. Так ещё теперь и подарок из головы не выходит. Интересно, что это?
        - Нют, у меня чай соленый, - ноет сестра.
        Я отвлекаюсь от своих мыслей и делаю глоток из ее кружки.
        - Фу, - возвращаю жидкость в чашку и отплевываюсь. - Как так?
        Оглядывпюсь на столешницу и понимаю, что перепутала банки сахара и соли.
        Переделываю сестре чай, даю конфеты и ухожу из кухни, чтобы позвонить бабушке. Мне очень не хватает сейчас ее мудрости. Жалко, что нельзя рассказать правду.
        Глава 30. Сюрприз и прочие неприятности.
        БАРИН
        - Хорош чертяга, - Северов поднимает перед собой щенка и осматривает его со всех сторон. - Мужик. Как ремонт в доме закончат, тоже своим куплю.
        А у меня не факт, что «своим». Но другого повода купить собаку в моей жизни не будет. Так хоть… будет кому хвостом вилять…
        И нет, я не заделался феем. Просто хочу, чтобы мелкая Анина сестрица рыдала белугой, когда будет съезжать обратно к бабуле. Хочу, приручить это «оружее массового поражения» и сделать своим союзником в тылу «врага». Ну… и копошится у меня где-то на подкорке рассказ Ани о детской мечте. Хочется ее порадовать.
        - Переноску купили? - спрашивает заводчик.
        - Да вот стоит, - показываю ему жестом на пол. - И в тачке ещё целый пакет из зоомагазина. Северов, хорош пса тискать, поехали. Дел ещё полно.
        - А у меня сегодня ещё репетиция свадебного танца, - жалуется Сергей, пока продавец собаки пересчитывает деньги.
        - Хочу это видеть, - тихо угораю. - Это ты так к свадьбе ещё и запоёшь.
        - Ты то сам далеко от меня ушёл? - разводит руками Северов, напоминая, что ради щенка лабрадора мы объездили весь город.
        Получаем от хозяина собаки рекомендации по уходу, документы и оставляем свой номер телефона, чтобы заводчик в любой момент мог проверить условия жизни своего бывшего питомца.
        - Все-таки Анечка тебя сделала, - ржёт Сергей, разваливаясь на заднем сидении автомобиля. - Надо было забиваться с Саидом. Он ставил на то, что ты ее разок оприходуешь и спровадишь. А я в неё верил.
        - В следующий раз, - перебиваю угрожающе. - Начищу вам рожи за то, что обсуждаете в таком контексте мою личную жизнь.
        Щенок в переноске начинает беспокойно скулить и скрести пластмассу.
        - Тише ты, - шикая, издевается Северов. - У нас тут теперь везде беременные, животные и дети. Нужно фильтровать базар.
        - Да уж… - напрягаюсь я, вспоминая об обещаных Ане таблетках. - Давай нас обоих сначала в торговый центр, - говорю водителю, - и будешь свободен. Мы на своих по домам.
        Свалить из офиса сразу, как собирался, не получается.
        Меня ждут отдел маркетинга, закупок и бухгалтерия. Все кричат, спорят и жалуются друг на друга. Приходится вникнуть в вопрос и лишить всех одного субботнего выходного, чтобы резче думали и экономили мое время.
        Девочки с ресепшн кормят и развлекают щенка, восторженно умиляясь и шушукаясь о начальстве.
        В шесть заглядывает Глеб и отчитывается о состоянии здоровья Аниной бабушки. Ее обещают выписать, как только перестанет подскакивать давление.
        - И ещё, - он хмурится. - Тебе этот расклад не понравится, но за того вертухая неожиданно вступилось начальство зоны. Хотят с тобой перетереть.
        - Набирай, - киваю.
        Трубка от напряжения просто плавится в моих руках, пока я слушаю душещипательную историю о том, что честнейшего сотрудника преступники заставили сотрудничать угрозами. Что на свободе у него остались беременная жена и мать…
        - Ну достаточно! - рявкаю, перебивая. - Вы там все что-то курите или просто охренели? - ору, не беспокоясь о том, что меня может кто-то услышать. - То есть его баб вам жалко. А остальных? Матерей, тоже чьих-то жён? А вдруг выкидыш на нервной почве или инфаркт? Не раскатаете, - угрожаю в открытую. - Лично дожму. Только уже с вами, как с соучастниками.
        Бросаю трубку и дышу. Очень опасно в принципиальных вопросах выбирать не мою сторону. Я подобных вещей не прощаю.
        - Нагибай их сразу, - говорю Глебу. - Ждать не будем. Пусть продолжается у нас звездопад. Остальным будет наука.
        - Опасно, Алексей, - возражает начальник охраны.
        - Вот именно поэтому, - припечатываю кулаком по столу, - нужно вычистить всех.
        Отпускаю Глеба и делаю глоток остывшего кофе.
        Мне нужен выходной. Срочно. Выспаться и немного привести в порядок нервы, а то начну мочить всех.
        Забираю спящего щенка у девчонок и пакую его в переноску. Предупреждаю, что завтра меня, скорее всего, на месте не будет и, наконец-то, еду домой.
        По дороге заезжаю в аптеку и покупаю обещанные таблетки. Упаковка жжёт мне пальцы.
        Хочется выкинуть ее в ближайшую урну.
        Я надеюсь, что она также будет жечься для Ани, и она не сможет выпить таблетку.
        Да, блин! Вина в моей несдержанности, безусловно, есть! Но если допустить этот залёт, то в нем же ничего плохого нет!
        Хоть и отец из меня, конечно, так себе, зато мама из Нюты выйдет прекрасная!
        Заезжаю на территорию коттеджа и уже отсюда чувствую в воздухе запах какой-то выпечки.
        Возле бассейна возня и смех.
        Меня накрывает чувством эйфории, а под ложечкой начинает «сосать».
        Вот именно таким я себе представлял дом, когда его строил.
        Оставляю переноску со спящим щенком на траве возле дорожники, а сам подхожу к девочкам.
        - Привет! - присаживаюсь на лежак рядом с Аней, жадно скользя глазами по ее телу в купальнике.
        Меня моментально обдаёт жаром. Ноги эти ее… сейчас бы забросить себе на плечи и… Ночью будет много, детка! Я тебе обещаю.
        Веду костяшками пальцев по ее бедру вверх, наблюдая, как нежная кожа покрывается мурашками.
        - Привет…. - Аня неловко подается ко мне, прикрывая глаза и подставляя губы.
        Ах, как мне их хочется! Всего и сразу.
        Но я делаю вид, что не замечаю ее порыва и оглядываюсь на плеск воды за спиной.
        Ксюша, стуча зубами и оставляя после себя лужи, топает к нам от бассейна.
        - А где сюрприз? - спрашивает хитренько и без обиняков.
        - Ксюша! - осуждающе восклицает старшая и набрасывает на плечи своей младшей полотенце, тщательно вытирая.
        Я посмеиваюсь от того, как девчонка тушуется.
        - Нормально все, - подмигиваю ей. - Ты хорошо себя вела?
        - Хорошо, - кивает с готовностью. - Фломастеры со столешницы оттерла, только от чёрненького пятнышко осталось. Картошку съела, а рубашка твоя так и не отстиралась, - выпуливает она тирадой.
        - Какая рубашка? - перевожу взгляд на Аню, которая стремительно начинает краснеть.
        - Я потом тебе объясню, - лепечет и стреляет в сестру гневным взглядом. - Быстро иди в комнату и оденься. Купальник оставь в раковине!
        - Идите вместе в дом, - говорю девочкам. - Сейчас будет вам сюрприз.
        Глава 31. Не наше.
        АНЯ
        Как только Алексей заносит на кухню клетку-переноску, мое сердце ускоряет темп. Губы самовольно растягиваются в улыбке, и я практически физически ощущаю эту секунду до восторга. Которая, как на качелях, когда ты уже оттолкнулся, но душа ещё не замерла.
        - Кто там? Кто там? - в отличие от меня сестре можно радоваться и переживать открыто.
        - Ну путешественник, - Баринов достаёт из переноски маленького и до умиления упитанного щенка лабрадора, - добро пожаловать домой.
        Он подаёт пса в руки Ксюхе. Малыш поскуливает и сучит лапами в воздухе, пытаясь найти опору.
        Сестра растеряно смотрит на животное, держа его на вытянутых руках, и просто улыбается, онемев от счастья.
        - Ну ка дай его мне, - я не выдерживаю и забираю щенка из рук сестры. - Привет, мой сладкий, - баюкаю его на руках и нюхаю загривочек, ласкаясь об него щекой. - Мой хороший, мой шелковый…
        Алексей улыбается, глядя на нас.
        - Как назовём? - спрашивает у сестры.
        - Бакс, - кивает Ксюха.
        - Почему так? - удивляется Алексей.
        - Потому что он золотой, как денежка, - объясняет свою логику она.
        - Так баксы же зелёные, - не догоняет Баринов…
        Ксюша хлопает на него глазами, не понимая, чего он от неё хочет.
        - Не пытайся понять, - шепчу я Алексею. - Просто прими. Он - Бакс.
        - Ну дай, дай поддержать, - начинает крутиться вокруг меня сестра.
        - Так под лапы задние держи и не бойся, - отдаю ей его, - Вы с Алексеем идите приготовьте собаке место в гостиной, и можешь рядом с ним посидеть посмотреть, чтобы никуда не залез, а Алексею нужно поужинать.
        - Пойдём, - уводит сестру Баринов. - Заберём из машины вещи Бакса.
        Я опираюсь руками на столешницу и прикрываю глаза, продолжая улыбаться.
        Он это сделал для меня? Как глупо… Я же не смогу забрать животное с собой. А его самого постоянно нету дома. Щенок же, это как ребёнок. Как они будут жить?
        Накладываю Алексею ужин и разогреваю.
        Баринов возвращается минут через десять.
        - Спасибо тебе, - говорю, ставя на стол тарелку. - Это - просто невероятный подарок. Я буду о нем заботиться, пока не уйду…
        - Я тебя ещё никуда не отпускал, - хмурясь, отвечает мне Алексей.
        - Хорошо, хорошо, - киваю. - Садись кушай.
        - А чем сладким пахнет? - интересуется он, отодвигая себе стул.
        - Это кексы, - отвечаю скромно. - Ксюха тоже помогала.
        - Я понял, - он улыбается. - Поблагодарим повара.
        - Как у нас дела? - интересуюсь осторожно.
        - Все на контроле, - отвечает Алексей. - Но пока вам не стоит куда-то ходить без охраны. Гуляйте на территории дома.
        - Да, сестре у тебя очень понравилось, - говорю ему абсолютную правду. Ксюха переполнена эмоциями. - Только, она навела полнейший бардак…
        - Это тот, который создаёт уют? - иронично дёргается его бровь. - Не смей убирать.
        Я прячу улыбку. Да, это тот самый.
        Делаю вид, что мне очень срочно нужно помыть сковородку с протвинем и отворачиваюсь к посудомойке.
        Двигаю баночки, расставляю посуду по местам.
        - Аня… - дыхание Алексея касается моих подволосков, выпавших из хвоста по шее. - А тебе здесь теперь нравится?
        Я замираю.
        Руки Алексея собственнически сжимают мою талию, а губы скользят по плечу.
        Мне хочется замурлыкать от его ласк. Соскучилась. Я доверчиво ложусь спиной на его грудь.
        - Да, хорошо, - отвечаю ему наконец-то.
        Он резко разворачивает меня. Кладёт одну руку на затылок, вторую на поясницу и целует, стискивая меня в объятиях.
        Ещё через секунду я сижу попой на краю столешницы с бесстыже раздвинутыми ногами, а между ними стоит Алексей, терзая мой рот и наглаживая заголенные бёдра.
        - Ксюша может зайти, - останавливаю его.
        - Ещё чуть-чуть, - просит он и снова целует, прогибая меня и добираясь до груди в вырезе одежды.
        Мое тело горит в тех местах, где его касаются губы Алексея.
        - Леша… - шепчу ему, просто потому что очень хочется назвать сейчас его по имени.
        Он отвечает мне глубоким дыханием и шёпотом о том, какая я красивая. Что он целый день думал обо мне.
        Слышу топот пяток по паркету и резко спрыгиваю на пол, отталкивая от себя Алексея.
        - Ксюша идёт…
        - Чееерт, - с сожалением тянет Баринов.
        Сестра залетает на кухню с собачей миской.
        - Баксу нужно водички налить, - говорит, а сама хитро разглядывает нас.
        Особенно мое смущённое лицо.
        - Давай миску, - говорит Алексей и помимо неё берет с собой ещё стакан.
        Подходит к фильтру, наливает в них воды и протягивает стакан сестре.
        - Подай, Ане, пожалуйста, - просит ее.
        Ксюша, ничего не понимая, разворачивается и делает шаг, высовывая мне в руки стакан.
        - На…
        - Спасибо, - сглатываю я, пытаясь разгадать, что стоит за этим жестом Алексея.
        Зачем мне вода? И почему бы не подать самому?
        Сестра уносит миску воды собаке.
        Баринов ждёт, пока из гостиной начнут доноситься уговоры «вот, ну вот же мисочка, попей водички» и подходит ко мне, доставая из кармана коробочку.
        - Пей, - открывает упаковку таблеток и подаёт мне блистер.
        Стакан воды в моей руке начинает дрожать.
        - Зачем ты так со мной? - спрашиваю его, теперь уже до конца понимая, почему именно сестру Алексей попросил подать мне воду. - Это жестоко.
        - Не хочешь, не пей, - жмёт плечами Алексей. - Я ведь от ответственности не отказываюсь.
        - Это… - делаю глубокий вдох и, усмехаясь, отвечаю на выдохе, - немного не то, что должна слышать и чувствовать женщина в такой момент.
        - Согласен, - кивает Баринов. - Но это может стать началом чего-то хорошего.
        - Знаешь… - я мотаю головой. - Ты просто не представляешь себе, что такое ребёнок. Что для меня это ещё минус три-четыре года жизни. Пока все сверстники гуляли, встречались, ходили в кино, я качала сестру. Мерила температуру, мазала дёсны, меняла памперсы, массировала колики… «Для себя» мне уже не нужно рожать. Нет такой иллюзии. У Ксюхи скоро кружки и школа. У бабушки - пенсия. Мне нужно работать, как-то расти, - закусывая губу, я нервно улыбаюсь и жму плечами. - А ты мне предлагаешь ещё раз это пройти, просто потому, что «так вышло?»
        - Ань… - он пытается тронуть меня за плечо, но я уклоняюсь. - Не надо… И не нужно меня осуждать!
        - Я не осуждаю, - он делает глубокий вдох с моей шеи. - Это иррациональное непринятие.
        - Извини, - толкаю его плечом в грудь и, резко выворачиваясь, засовываю в рот таблетку.
        Слышу, как он, грубо выражаясь, быстро выходит из кухни и с треском всаживает кулак в дверной косяк.
        «Ааааа!» - что-то срывается во мне и блокирует горло.
        Я набираю в рот воды, но не могу ее проглотить вместе с таблеткой.
        - Сволочь! - выплёвываю все в раковину и смываю водой.
        Дышу, дышу, стараясь не зарыдать.
        Почему с Бариновым так каждый раз глубоко и больно?
        Почему с Никитой мне хватало слез, а сейчас хочется сделать что-то неадекватное.
        Пойти вцепиться Алексею в волосы или разбить к чертям всю посуду на этой кухне. Той многострадальной рубашке ещё очень повезло!
        Ещё несколько минут я борюсь с подступающими слезами, а потом, взяв себя в руки, иду в гостиную к сестре и щенку.
        Ксюша сидит на полу рядом с лежанкой гладит засыпающего щенка по спинке.
        Я опускаюсь на пол рядом с ними и обнимаю сестру.
        - Вы поругались да? - явно переживая, оборачивается на меня она.
        - Немного… - отвечаю ей, целуя в макушку.
        - Мы теперь уедем? - прижимается ко мне расстроено.
        - Нет, мы с Алексеем обязательно помиримся, - отвечаю сестре, выдавливая из себя улыбку. - Пойдём, искупаемся и переоденемся наконец-то.
        - Пойдём, - вздыхает Ксюша. - Жалко просто, что это не наш дом и не наша собака.
        Глава 32. Сделать приятно.
        БАРИН
        Делаю глоток алкоголя из стакана и прислушиваюсь к тихим шагам в коридоре. Попробует зайти или нет?
        Я дал ей такой шанс уснуть вместе с сестрой, и только черт знает, чего мне стоил этот договор с моим голодным телом.
        Я все ещё злюсь на неё? Немного. Но гораздо больше на себя и на то, что все так коряво.
        Робкий стук в дверь подкидывает пульс сразу на несколько делений вверх. Стискиваю стакан в пальцах и залпом допиваю его содержимое.
        - Можно? - говорит Аня, приоткрывая дверь.
        - Входи, - разрешаю ей.
        Делает несколько шагов и останавливается посреди моего кабинета, озираясь по сторонам.
        Такая нежная и домашняя в своих маечке и шортиках, что хочется ее схватить, усадить себе на колени и тискать, ласкать, целовать, пока не заботят губы.
        - У тебя здесь мило, - улыбается уголками губ.
        - Ты что-то хотела? - спрашиваю ее, немного давя интонацией.
        - Ксюшу уложила, - говорит она, вспыхивая щечками. - И… решила узнать есть ли у тебя на меня планы.
        - Ты имеешь ввиду, - я с удовольствием топлю ее ушки в пошлости. - Хочу ли я сегодня заняться с тобой сексом?
        - Да, - кивает она, закусывая губку.
        - Хм… - смеряю ее задумчивым взглядом. - Даже не знаю… Покрутись вокруг себя медленно…
        - Зачем? - не понимает она, но послушно поворачивается.
        Да, да, да! Чувак, с которым я договорился час назад о воздержании разрывает мои штаны.
        - Стоп, - хрипло командую, когда она оказывается ко мне спиной, - а теперь нагнись и достань руками до пола.
        Наклоняется…
        По моему телу проходятся неконтролируемые вспышки возбуждения. Попочка, ноги, перешеек шортиков…. ммм… просто одуреть можно.
        - Ты извращенец да? - резко поднимается и оборачивается на меня Аня. Слегка возмущённая и до крайности смущенная. Класс! Глазки блестят, грудь натягивает маечку. Я пьян? Немного… Но этого достаточно, чтобы по-мужски хулиганить.
        - Ты угадала, - лениво киваю ей. - Ещё какой. Иди ко мне…
        Отталкиваюсь и отъезжаю от стола.
        - Хмм, - она подходит и мнётся, не понимая, что делать дальше.
        - Садись, - киваю ей на стол.
        - Точно, - фыркает она, - извращенец же.
        Присаживается на край стола и подтягивается на руках, забираясь выше.
        Я подкатываюсь обратно, ловя ее босые ножки и ставя себе одну в пах, а вторую упирая в плечо.
        - Ты знаешь, что я на самом деле запал на твои ноги, - удерживая ее стопу, чтобы не дёргалась, прижимаюсь к щиколотке губами и скольжу ими по бархатной коже вверх. Меня так лихорадит эмоциями от того, что я делаю, что последний поцелуй под коленом получается слишком жестким.
        - Ай! - вскрикивает Аня, запуская пальцы мне в волосы,
        - Вот так хотел сделать, - горячо шепчу, - когда первый раз домой тебя подвозил.
        - Ты много выпил? - вдруг замораживается она. - От тебя очень сильно пахнет.
        - Хм, - хмурюсь, - достаточно, но я в адеквате. А в чем дело?
        - Не люблю пьяных, - говорит строго.
        - Таак, - я усмехаюсь и опускаю ее ножку с плеча, ставя ко второй. - Полиция нравов?
        - Не совсем, - кладёт она мне руки на плечи и смотрит в глаза. - Это плохо, когда человек хочет отключиться от реальности или не знает другого способа расслабиться.
        - Каждый мужик знает другой способ расслабиться, - хмыкаю поглаживая пальцами ее щечку и губки. - Сделаешь?
        Она делает глубокий вдох, на секунду прикрывая веки, и кивает.
        - Сделаю, только не то, что ты имеешь ввиду, - говорит уверенно.
        - Ты уверена, что мне понравится? - посмеиваюсь с интересом.
        - Ещё никто не жаловался, - она перекидывает ноги, чтобы спрыгнуть со стола, а меня вдруг накрывает удушающей волной ревности.
        Я перехватываю ее за руку и дергаю на себя.
        - Что бы это не было, с этой секунды это только мое…
        Фиксирую ее затылок второй рукой и впиваюсь поцелуем в губы.
        - Пусти, - сбегает она, чуть толкая меня в плечи, и заходит за спинку кресла. - Опусти, пожалуйста, сиденье и расслабься.
        Я нажимаю рычажок «газового лифта» и максимально снимаю жесткость спинки.
        - Закрой глаза, - велит Аня.
        Подчиняюсь.
        Она уверенно запускает пальчики в мои волосы и начинает массировать голову.
        - Вот черт, ммм, - покрываюсь я мурашками и утекаю от этих ощущений.
        Ее пальцы выдавливаются в какие-то супер приятные и правильные точки, напрочь отключая мои пьяные мозги.
        - Признай, - шепчет эта зараза, осознавая свою власть. - То, что ты просил может сделать любая, а массаж - нет.
        - Мммм, - единственное, что могут ответить мои губы.
        Аня хихикает, продолжая исследовать меня пальцами.
        - Да, ты все правильно хочешь сделать, - говорит она. - Положи руки на стол и упрись в них лбом.
        В затылке приятно покалывает, трапециевидная правая мышца неожиданно перестаёт ныть, я чувствую, что начинаю отключаться.
        - Не спать, - гладит меня Аня. - Здесь нельзя. Давай, давай, - растирает мне руками уши, - приходи в себя.
        - Что это было? - трясу я головой, прогоняя туман. - Ты где научилась?
        - На курсах, - опирается поясницей на столешницу и смотрит на меня. - Ксюхе массаж нужен был и гимнастика после рождения. Год ей делала, на мяче гимнастическом катала, а после малышей взрослых уже не страшно трогать. Увлеклась. Даже сертификат на общий получила.
        - И ты думаешь, - я веду костяшками пальцев по ее бедру вверх и смотрю Ане в глаза, - что я отпущу тебя теперь?
        - Не знаю, - она ведёт плечами. - Пойдём спать, - переводит тему.
        - Иди, - на мгновение прижимаюсь губами к тонкой полоске открытой кожи ее живота и вдыхаю возбуждающий запах женского тела. - Жди меня в постели.
        - Хорошо, - Аня сбегает, пару раз настороженно обернувшись.
        Я захожу на сайт банка и открываю на ее имя вклад дополнительно к карте. Перевожу на него крупную сумму денег, которой Ане с семьей хватит лет на пять. Просто на всякий случай. Хочу, чтобы деньги больше никогда не были ее мотивом делать то, что она не хочет. Подтверждаю сотруднику банка перевод и поднимаюсь в свою спальню.
        Ложусь в кровать и притягиваю к себе свою женщину, зарываясь носом в запах на ее шее. Мне хорошо.
        - Ты хочешь? - шепчет она сонно.
        - Спи, детка, - целую ее в плечо и, чувствуя, как она потихоньку расслабляется в моих руках, засыпаю сам.
        Глава 33. Предугадывать.
        АНЯ
        - Мне пора вставать, - я выскальзываю из рук Алексея, пока мы не пошли на новый заход в утреннем секс-марафоне.
        - Вернись и поцелуй меня, - требует он с ленивой и сытой улыбкой.
        - Ты же меня не отпустишь, - я отрицательно качаю головой. - А у меня начальник строгий. В семь утра завтрак требует, - говорю это в шутку, поэтому не сразу замечаю, как лицо Баринова мрачнеет.
        - Подойди ко мне, Аня, - велит он властным тоном. - Обещаю, что тебя не трону.
        Я осекаюсь. Возвращаюсь к кровати и сажусь на край. Противный холодок пробегается по позвоночнику.
        - Почему я чувствую потребность извиниться? - задаю ему вопрос, сжимаясь от повисшего в воздухе напряжения.
        - Тебе не нравится готовить? - Алексей приближается ко мне и поправляет бретельку топа, спавшую с моего плеча. - Ты можешь этого не делать…
        - Нет, - поворачиваю я к нему лицо. - Мне не сложно. Даже приятно. У тебя куча техники, лучшие продукты… Просто…
        - Что просто? - невесело хмыкает Алексей. - Хочешь сказать, чтобы тебе было проще готовить мне, не будь между нами денег?
        - Не совсем, - отвечаю, опустив глаза на свои руки. - Было бы проще, если бы у тебя в моей жизни был какой-то статус. Начальник, любовник, друг…
        - Ты была невнимательна, Аня, - отвечает Алексей, понижая тон до опасного. Такого, который проходится вибрацией по нервным окончаниям. - Я сказал, что ты - моя женщина. Это значит, что я - твой мужчина. Я не бросаю слов на ветер. Остальное время обозначено лишь для того, чтобы подтвердить или опровергнуть этот факт для тебя. Мне это время не нужно.
        - Если ты для себя что-то уже решил, - начинаю я нервничать. - То я буду рада это услышать. Поделись. Зачем ждать ещё почти половину срока?
        - Для чистоты эксперимента, - ухмыляется он. - И, кстати, время почти восемь.
        - Как? - распахиваю я глаза. - Сегодня же рабочий день!
        - У меня сегодня выходной, - откидывается Алексей обратно на подушки и прикрывает глаза. - И если честно, я бы ещё немного повалялся. Лет пять этого уже не делал.
        - Конечно, отдыхай, - соглашаюсь с ним.
        Встаю с кровати на ноги и уже хочу выйти из спальни, как что-то внутри меня щёлкает, затапливая чувствами к Алексею с такой силой, что я возвращаюсь и прижимаюсь поцелуем к его губам.
        Пальцы скользят по его щекам и подбородку с утренней щетиной, очерчивая контур. Спазм в груди от густо намешанных, совершенно полярных чувств мешает ровно дышать.
        Я не хочу, чтобы наши отношения заканчивались. Мне страшно от мысли, что я когда-то я проснусь в своей девичьей спальне, и тело не будет сладко тянуть от ночных ласк этого мужчины.
        Поэтому я целую его ещё… и ещё.
        - Анечка, - выдыхает он мне в рот и, обхватив за шею, углубляет поцелуй.
        Я взрываюсь. Не понимаю, как снова оказываюсь под одеялом и разрешаю Алексею взять себя третий раз за утро.
        И чувствуя, как он движется, как ласкает, как опаляет дыханием мою шею и грудь, впиваясь и оставляя на них собственнические метки, я закусываю губы, чтобы слова признания в любви снова остались при мне.
        Мне кажется, что я так больше не могу.
        - Ты… - шепчу ему, вкладывая совершенно другой смысл, - самый лучший мужчина.
        - Это потому, что тебе сейчас было очень хорошо, - с улыбкой в голосе интересуется он.
        - И поэтому тоже, - признаюсь.
        Тяжёло дыша, мы замираем в объятиях друг друга. Минута, две, три…
        Возня в соседней комнате заставляет меня, как ужаленной, слететь с Алексея и начать метаться по комнате.
        - Где мои шорты? Где трусы? - в панике оглядываюсь по углам. - Ксюха сейчас проснётся! Блин!
        Куда он их мог зашвырнуть?
        Оборачиваюсь на короткое присвистывание и вижу свою одежду в руках Алексея.
        - Держи, - он кидает мне только шорты. - А? - я вопросительно смотрю на трусики в его кулаке.
        - Это мое, - он отрицательно качает головой.
        - Извращенец, - фыркаю я, и понимаю, что мне придётся готовить завтрак без нижнего белья.
        Если зайду к сестре сейчас и полезу в шкаф - точно разбужу.
        Спустившись на первый этаж первым делом проверяю щенка. Он сладко спит на своей лежанке и дергает задними лапами, будто бежит. Насыпаю ему еды и ухожу на кухню.
        Быстро жарю яичницу, бекон, тосты и завариваю чай.
        Открываю дверь на веранду, впускаю утренний воздух в дом и ловлю себя на том, что улыбаюсь. Наверное, так начинается обычно день счастливой женщины. Любимый мужчина, собака, красивая кухня и… ребёнок.
        - Нюта, доброе утро! - сестра залетает на кухню шумным вихрем и врезается мне в ноги. - А мы с Алексеем уже почистили зубы. Он сказал, что мы сегодня будем делать то, что я захочу. Я попросила зоопарк. Нют, мы же пойдём? - смотрит она на меня с затаенной надеждой, боясь, что я откажу.
        - Ты точно все правильно поняла? - задаю ей вопрос, а сама поднимаю глаза на Баринова.
        - Точно, - улыбается он и подходит ближе ко мне, понижая голос. - Мы с Ксюшей погуляем, а тебя Глеб отвезёт к бабушке. Мне показалось, что ты хочешь ее увидеть…
        - Спасибо, - говорю одними губами, глядя ему в глаза.
        Мне действительно очень нужно ее увидеть.
        Забота Баринова… она всегда такая неожиданная, но такая точная и абсолютная в моменте, что передо мной даже не встаёт вопрос о том, могу ли я доверить ему сестру. Но я волнуюсь, как воспримет мое отсутствие сама Ксюша, поэтому когда мы садимся за стол стараюсь подготовить почву.
        - Зайка, а ты будешь не против немного погулять с Алексеем вдвоём? Мне нужно отлучиться к зубному
        Сестра ненавидит врачей.
        - У тебя болит зубик? - интересуется она с сочувствием.
        - Нет, - отвечаю уклончиво. - Просто нужно показать. Но я могу, если ты хочешь, взять тебя с собой…
        - Нет, - морщит носик она. - Я буду с Алексеем в зоопарке.
        Баринов прячет ухмылку за чашкой чая.
        - Так, вы доедайте, - я встаю из-за стола. - А мне нужно в душ.
        - У тебя пол часа, - говорит Алексей и обжигает меня взглядом, который красноречиво даёт понять, что если бы не Ксюха, мне бы однозначно составили компанию.
        Глава 34. Важное.
        АНЯ
        - Я разговаривала с женщиной из соседней палаты, - понижает бабушка голос и почему-то оглядывается. - У неё сын какой-то банкир. Ты знаешь, сколько стоит пребывание здесь за сутки?
        - Бабуль, разве это важно… - стараюсь ее успокоить, а сама замираю, готовясь услышать сумму.
        - Пятьдесят тысяч в день, - сообщает мне бабушка. - Мы на эти деньги раньше втроём месяц жили. Я буду просить, чтобы меня перевели в палату попроще или выписали, как можно скорее.
        - Бабуль, успокойся, пожалуйста, - я пересаживаюсь со стула к ней на кровать и кладу голову на плечо. - Алексей все равно не позволит. А врачи сделают, как он скажет.
        - Анна, - ее голос становится профессионально-патетичным, - не нужно мне врать. Мужчины не тратят подобные суммы денег «на коллег». У вас отношения?
        - Ба, - я вздыхаю. - Ты права. У нас отношения. Непростые. И Ксюша сейчас не с Милой. Она с Алексеем в зоопарке. Я тебя обманула.
        - Какой кошмар, - качает она головой. - А как же Никита? - отстраняется и строго на меня смотрит. - Сколько Алексею лет?
        - Тридцать шесть… - отзываюсь, краснея под ее осуждающим взглядом, и игнорирую первый вопрос.
        - Это настоящая пропасть, Аня! - всплескивает она руками. - Тринадцать лет… Я не знаю, что тебе сказать. В моей молодости это называлось «пойти по рукам».
        - Бабушка! - совершенно не ожидая таких определений, я подскакиваю на ноги.
        - Я думала, что хотя бы ты меня не разочаруешь, как твоя мать! Двое детей и ни одного мужа! Господи! Да я со стыда сгорала, пока она тобой беременная ходила! - повышая голос бабушка осекается, а браслет на ее запястье начинает мигать красным экраном.
        - Приляг, - проглотив обиду, я бросаюсь к ней и помогаю поставить подушку. - Пожалуйста, не переживай за меня, - присаживаюсь на корточки возле кровати и жду, пока бабушка повернёт на меня голову.
        - Если со мной что-то случится, на тебе сестра будет, - выдаёт она обвиняющим тоном.
        - Ты мне это говоришь каждый день последние шесть лет, - вздыхаю я. - Нет смысла повторять. А Алексей… он очень сильно нам помогает. Он обязательно найдёт тех, кто звонил тебе.
        - Я уверена, что это школьники, - отмахивается она. - Последнее время совсем потеряли страх.
        Мы синхронно поворачиваем головы на звук открывающейся двери.
        - Так, - в палату уверенно заходит немолодой мужчина в белом халате. - И почему же вы снова нервничаете? - строго смотрит на бабушку. - У нас компьютер показывает пульс сто десять. Давайте заканчиваете посещение. Медсестра принесёт укольчик. Не будем пока рисковать.
        Эта встреча оказывается для меня морально слишком тяжелой, поэтому я с облегчением обнимаю свою родную женщину за плечи, обещаю скоро прийти ещё и спасаюсь бегством от ее неудобных вопросов.
        На первом этаже больницы в аптеке покупаю два теста на беременность и прячу их поглубже в сумочку.
        Слёзы подкатывают и жгут глаза.
        Господи, я действительно идиотка. И бабушкины нравоучения вполне справедливы, вот только совершенно бессмысленны.
        А ещё это безумно обидно. Допуская пусть даже маленький шанс беременности, слышать от самого близкого человека, «перспективы» своего положения. И я не осуждаю бабушку. Ни одна женщина, вырастившая в одиночку ребёнка, не пожелает своей дочери повторить этот непростой путь. Когда вот так банально даже страшно заболеть.
        В голову закрадывается следующая мысль, от которой меня начинает потряхивать.
        А если с Бариновым что-то случится? У человека с такой властью, охраной и количеством денег, обязательно должны быть враги.
        Все душевные терзания по поводу потенциальной беременности меркнут перед желанием поскорее увидеть Алексея и сестру.
        Я понимаю, что это все больница. После них всегда впадаешь в меланхоличные размышления, поэтому всю дорогу до зоопарка для борюсь с приступами подступающих слез и вылетаю из машины, едва она останавливается.
        - С вами все хорошо? - заботливо интересуется мой водитель.
        - Да, - киваю ему, - спасибо. Все хорошо. А вы можете узнать, где сейчас Алексей?
        - Конечно, - отвечает мужчина и общается с кем-то по переговорному. - Центральная аллея, - отвечает мне. - Лавочка возле аптечного пункта.
        - Спасибо, - киваю я ему и разгоняюсь в сторону входа в зоопарк.
        - Эй, - с улыбкой окликает меня водитель. - Билет забыли, - машет им в воздухе.
        Я возвращаюсь к машине.
        - Спасибо, - киваю мужчине. - Забыла.
        Пройдя основную часть аллеи и завернув за центральный фонтан, я становлюсь свиделось совершено фантастической картины: Баринов сам обрабатывает коленку Ксюше и дует на ранку, когда моя сестрица начинает верещать.
        Утреннее чувство счастья снова возвращается, заполняя меня эйфорией и глупой надеждой, что ради женщины, с которой просто спят, не будут любить ее родных. Особенно за глаза, не зная, что она видит.
        - Привет, - я подхожу к сладкой парочке и сажусь рядом на лавку. - Ты даже полетать успела? - треплю сестру по голове.
        - Я споткнулась, - обижено тянет она.
        Смотрю на Баринова, как тот театрально подкатывает глаза и закрывает баночку с антибиотиком.
        - Понятия не имею, как справляются женщины, - понижает он голос. - Лично я за два часа выжат, как лимон.
        - А представь, - хихикаю я. - Если их двое или трое?
        - Чур меня, - фыркает Алексей. - Ну что, - спрашивает Ксюшу. - Теперь в кафе?
        - Да! - соглашается она и вдруг неожиданно резко бледнеет. - Нюта… - шепчет испугано. - Меня, кажется, тошнит…
        Нагибается за лавочку и издаёт булькающие звуки.
        - Что вы ели? - я достаю из сумки влажные салфетки и наклоняюсь к сестре.
        - Вату, молочный коктейль, - сдвигает на переносице брови Баринов, - Да больше и ничего…
        Я вытираю губы притихшей Ксюхе и, проведя пальцами по ее щеке, понимаю, что она горячая.
        - Лёша, - испуганно смотрю на него. - У неё температура. Нужно срочно ехать домой. Кажется, вы отравились.
        Глава 35. Прошлое.
        АНЯ
        - Я тебя сейчас выпорю, - рычит Алексей, подхватывая меня за шкирку и выводя из спальни сестры.
        Он заспанный. В одних домашних штанах. Растрёпанный, тёплый и сердитый.
        - Я звоню врачу, мне это надоело, - выносит он вердикт. - Сегодняшняя ночь - уже третья с температурой. И ты мне будешь ещё что-то говорить про то, что я был несправедлив, когда закрыл к чертовой матери весь общепит на территории зоопарка! - повышает он голос.
        - Тише, - прошу его подавлено. - Ксюша только уснула. И нет, не буду ничего говорить… - качаю головой и делаю шаг к Алексею, прижимаясь щекой к его голой груди. - У неё вообще температура сложно сбивается. Но такое - первый раз, - всхлипываю от собственного бессилия. - Спать хочется…
        - Какая сейчас? - строго спрашивает Баринов.
        - До тридцати семи и пяти упала.
        - Оденься, - он успокаивающе гладит меня по спине. - И возьми себя в руки. Я позвоню Тимофею Тимофеевичу.
        Баринов уходит в свою комнату, а я продолжаю стоять на этаже, ожидая его возвращения. Мне кажется, что я действительно зря столько времени занималась самодеятельностью. Хотя и бабушка меня поддерживала в этом решении. Дети постоянно что-то хватают, особенно в садике.
        - Черт, - психуя, Алексей выходит ко мне. - У него сейчас экстренная операция. Обещал прислать хорошую бригаду скорой с педиатром.
        - Спасибо, - киваю. - Пусть так.
        - Пойдём выпьем кофе, - тяжело вздыхает Алексей и трёт глаза. - Нету от вас покоя…
        - Я сейчас спущусь, - отвечаю ему.
        Тихонько захожу в свою спальню, забираю со стула платье и ещё раз касаюсь рукой Ксюхиного лба.
        Даже под парацетамолом горячая.
        Мы с Алексеем успеваем сделать только по глотку кофе, как на участок в сопровождении охраны посёлка заезжает машина скорой помощи.
        Баринов выходит их встречать, а я поднимаюсь на второй этаж, чтобы разбудить Ксюшу.
        - Зайка, - тормошу ее. - К тебе врач приехал. Надо проснуться.
        Сестра хлопает на меня осоловелыми глазами.
        - Ню-та…
        - Что-нибудь болит? - спрашиваю ее, - Тошнит?
        - Нет, - отвечает она мне уже в который раз. - Только головка.
        - Это от температуры, - глажу сестру по руке и расфокусированно смотрю на узор обоев.
        Почему так долго они поднимаются? Неужели Алексей с охраной досматривает врачей? Это же уже совсем бред!
        Не справляясь с нервозностью, подхватываюсь на ноги и подхожу к двери. Уже делаю шаг за порог, но, услышав разговор в коридоре, резко останавливаюсь.
        - И давно у тебя появились дети, Баринов? - спрашивает с претензией женский голос. - Больше не боишься, что грохнут? Или этих не жалко?
        - Делай свою работу, Вика, - ледяным тоном отвечает ей Алексей. - И не трепи языком.
        - Ну что ты! - саркастически хмыкает голос ему в ответ. - А то ещё закапаешь или работы лишишь.
        - Не провоцируй, я сказал… - тихо стервенеет он.
        Я перестаю дышать, понимая, что женщина, с которой сейчас говорит Баринов, ему близко знакома. И более того, даже дорога. Потому что на ее выпады он реагирует архитерпеливо, как будто, признавая ее право на них.
        Чувствуя, что уже заранее ненавижу это «прошлое» Алексея, отбегаю от двери и делаю вид что поправляю на окне шторы.
        - Здравствуйте, - слышу у себя за спиной тот самый голос и оборачиваюсь, смеряя молодую женщину в синей медицинской униформе взглядом.
        Она делает тоже самое со мной.
        Красивая, высокая, фигуристая. Уголок ее губы чуть брезгливо ползёт вверх, говоря мне о том, что его хозяйка обо мне абсолютно противоположного мнения, нежели я о ней.
        Да, третья ночь без сна даётся мне с трудом.
        - Здравствуйте… - нахожу в себе силы ответить и подойти к кровати сестры.
        - Краткую картину болезни, расскажите, - говорит она совершенно беспристрастным тоном. - Паспорт родителя, полис ребёнка, - делает жест медсестре, чтобы взяла документы. - Лида, запиши.
        - Сейчас… - я срываюсь к сумочке.
        Пока отвечаю на ее вопросы, медсестра заполняет анамнез, Алексей периодически дополняет мои ответы.
        Баринов стоит возле входа в спальню и держится достаточно отстранённо.
        А мне эгоистично хочется, чтобы он подошёл и показал этой женщине, что мы с ним вместе. Что мы с сестрой в его доме не просто так и…
        Да кто она такая вообще? Почему смотрит на меня с пренебрежением? Или это мне только кажется, и я просто схожу с ума от ревности?
        - Хочу вам сказать, - заключает врач, - что это не отравление. Это розеола. Вирусное заболевание. Очень редко встречается в возрасте пяти лет, но вы где-то умудрились. В целом, нет ничего страшного. Посмотрите, поднимает Ксюшину руку и демонстрирует нам сгиб локтя. - Уже пошла сыпь. Это значит, что завтра температура спадёт сама.
        - И чем лечить? - с нажимом спрашивает Алексей.
        - Ничем, - встаёт его знакомая с кровати и перекидывает через шею фонендоскоп. - Само пройдёт. Сейчас укол сделаем жаропонижающий. Ребенок проспит на нем до утра. Ещё вопросы? - переводит она взгляд сначала на меня, а потом на Алексея.
        - Нету вопросов, - качает он головой. - Аня, спрашивай, не стесняйся, - кивает мне.
        - А когда нужно показаться врачу? - подаю я свой севший от переживаний голос. - И, вообще, что на счёт купания, прогулок, заразности?
        - Инкубационный около недели, - терпеливо отвечает женщина. - В детский сад сообщит эпидокружение. Справку возьмёте в своей поликлинике. Для взрослых болезнь не опасна, особое внимание уделяется только людям с иммунодефицитом и беременным на ранних сроках.
        - Беременным, - сглатываю я, - а чем опасно для них?
        - Нарушением в развитии плода, - прищуриваются и темнеют ее глаза. - В некоторых случаях показан медицинский аборт.
        - Ясно, - выдавливаю из себя, чувствуя, как начинает кружиться голова.
        - Помогите мне, пожалуйста, - просит медсестра, потому что Ксюша отказывается поворачиваться на живот и прячет попу.
        - Не надо укол, - начинает она хныкать, - я таблеточку выпью. Не надо…
        Уставшая, сонная, испуганная большим количеством посторонних людей. Мое сердце сжимается, когда я прижимаю сестру к себе.
        - Заинька, - уговариваю ее, пытаясь повернуть. - Сразу легче станет. Пожалуйста, давай сделаем укольчик. Это не больно. Я обещаю.
        - Нет… - упирается Ксюха.
        - Держите ее, - теряет терпение медсестра и сдергивает одеяло. - Нас люди ждут.
        Сестра рыдает и прячется за подушку.
        - Вышли все! - рявкает Баринов. - Я сам. Аня, проводи врачей. - Отбирает у медсестры шприц и распахивает шире двери спальни. - На выход все!
        - Виктория Львовна, - теряется медсестра и поджимает губы, - Не положено же.
        - Пойдём, - подхватывает знакомая Баринова свой чемодан. - Он умеет. Я ручаюсь.
        Я окончательно перестаю что-либо понимать и глупо смотрю, как напуганная агрессивностью медсестры Ксюша, рыдает на груди у Алексея.
        Почему-то чувствую себя предательницей.
        - Аня, они сами не выйдут, - выводит меня из транса Баринов.
        - Да, конечно… - киваю.
        Слышу, что бригада скорой уже начинает стучать каблуками по лестнице, и бегу за ними.
        - Большое вам спасибо, - стараясь
        игнорировать свои женские неуместные чувства, говорю почти искренне.
        - Это наша работа, - тормозит мой порыв любезный та самая «Виктория» и выходит за дверь.
        - До свидания, - в тон ей, видимо, из солидарности, а может из вредности говорит медсестра.
        - До свидания, - шепчу.
        Блокирую замок и ложусь спиной на стену.
        Кажется, я только что познакомилась с бывшей женщиной Алексея…
        И пусть ситуация встречи явно говорит о том, что они не общаются, я все равно чувствую себя не в своей тарелке. Что значил их странный разговор в коридоре?
        Как на отходняке, руки начинают трястись, а горло пересыхает.
        Сейчас главное совершенно другое. Дождаться утра и убедиться, что Ксюше действительно станет лучше.
        И поэтому я гоню от себя прочь все остальные мысли. Потом.
        Отталкиваюсь спиной от стены, открываю глаза и вижу перед собой Баринова.
        - Ты сделал укол? - спрашиваю его.
        - Сделал, - складывает он на груди руки и не отводит от меня тяжёлого, пристального взгляда. - Она сразу обняла подушку, затихла и уснула.
        - Что-то не так? - осторожно интересуюсь, и передергиваю от напряжения плечами.
        - Это я у тебя хочу спросить, Аня… - говорит он. - Что значат твои странные вопросы?
        Глава 36. Все так, как хотел.
        БАРИН
        - Я клянусь, мне ничего от тебя не нужно, - соленые дорожки слез текут по ее щекам, и Аня слизывает их с губ языком. - Я просто не смогла. И я… - всхлипывает, - я вообще не понимаю уже ничего… - замирает и смотрит мне в глаза. - Мне вообще кажется, что я тебя люблю… - выдыхает и, со стоном бьется затылком о стену. - Я, наверное, не первая… кто тебе это говорит. - горько.
        - Млять! - Выдыхаю тихо.
        Подхватываю Аню на руки, потому что идти сама она явно не может. Трясётся вся.
        Усаживаю на диван в гостиной и иду на кухню. Наливаю стакан воды, высыпаю на ладонь снотворное, и тут же сбрасываю его в ведро. Черт! А вдруг и правда беременна. Нельзя.
        Возвращаюсь просто с водой и присаживаюсь перед Аней на корточки.
        - Давай, мелкими глотками.
        Послушно исполняет, клацая зубами о стекло.
        Я разглядываю ее снизу. Расстроенная, уязвимая, красивая. Волосы легкими волнами на плечах, пальчики на стакане тоненькие, перепад от груди к талии такой нереальный, что слюной захлебнуться можно… Я, блин, умею выбирать!
        В голове гул. И какого черта молчу? Я ведь именно этого хотел?
        Да.
        Только теперь проглотить это признание ее у меня не получается. Ну не мудак же я конченый, в конце концов!
        - Поцелуй меня… - звенит отчаянием ее голос. - Пожалуйста…
        Сажусь рядом и просто прижимаю девочку к себе. Снова всхлипывает. Ладошки робко и недвусмысленно скользят по моим ширинке и прессу.
        - Лёша…
        - Тебе не нужно это сейчас, - перехватываю ее руки и успокаиваю девочку, путая пальцы в шелковых волосах, - Ты запуталась. Благодарность - это не любовь.
        - Нет! - вскрикивая, резко отстраняется, упершись мне в плечи кулачками. - Ты не понимаешь. Я тебя жду. Я думаю. Я хочу…
        - Это страх, - строго прерываю ее. - Тебе не нужно испытывать ко мне чувств, чтобы получить защиту. Ты получишь все самое лучшее по праву моей женщины.
        Ухмыляется, прикрывая глаза.
        - Я поняла… - с вызовом.
        Выскальзывает из моих рук и отсаживается на другой край дивана.
        - Ты прав! Как всегда, - растягивает губы в болезненной улыбке. - У меня ведь просто не было ни одного шанса остаться к тебе равнодушной. Ты - Бог. Идеальный во всем. Сильный, обеспеченный, красивый, заботливый, невероятный в постели. У меня от твоего голоса трясутся коленки…
        Я откидываюсь на спинку дивана и прикрываю глаза. В груди жжется так сильно, что сбивается дыхание.
        Давай, млять, Баринов! Вот сейчас самое время признаться, что она тебе ничего не должна, и дать честный выбор остаться или уйти. Тогда не будет повода агонизировать об искренности ее чувств.
        Готов? Когда в ней, возможно, твой ребёнок… Когда вот она. Сидит и говорит, что ты для неё все… Целый мир.
        Последнюю сволочь по ее делу с мошенниками посадили вчера. Держать возле себя девочек больше не имеет смысла.
        Капец я загнался!
        А иначе не получается. Потому что теперь сам люблю. И знаю, что наши с Аней чувства разные. Она права. Шанса их не испытать у неё не было.
        И мне хочется сделать теперь все по-нормальному. Переиграть. Как там это у здоровых людей происходит? Или нам уже поздно?
        Сука Вика… Ее неожиданное появление только усугубляет ощущение вины перед Аней. Как так вышло, что при внешней идеальности, я оказываюсь уже второй раз в жизни самым главным гавнюком в жизни дорогой мне женщины?
        - Иди поспи, Аня, - говорю как можно мягче. - Я уже не буду ложиться.
        - Это все, что ты мне можешь сказать? - с надрывом, но уже без слез спрашивает она.
        - Сейчас - да, - провожу ладонями по волосам и киваю, открывая глаза. - Я предлагаю успокоиться, отдохнуть и говорить об отношениях в спокойной обстановке. Мы никуда не спешим.
        - А если я беременна и заболею от Ксюши? - гаснет ее голос.
        Черт! Мыслено убиваю Вику за то, что решила отыграться своими эмоциями на девчонке, которая по сравнению с ней молочный котёнок. Нафига было бить тем, что не в ее компетенции.
        - Пока что оба этих факта существуют только в твоих фантазиях, - беру себя в руки и говорю почти отстранённо, - Их нет. Как и нет смысла заранее переживать. Но если так случится, у тебя будет самый лучший врач, который сделает все, чтобы ситуация разрешилась благополучно.
        - Ситуация… - хмыкает Аня и встаёт на ноги. - Спасибо большое тебе, Алексей. Я пойду…
        - Иди… - соглашаюсь с ней.
        Она медленно, будто ожидая, что остановлю, идёт к выходу из комнаты.
        - А можно последний вопрос? - вдруг резко оборачивается в арке.
        - Конечно, - разрешаю.
        - Кто эта женщина? Врач скорой, что приезжала…
        - С чего ты решила, что мы знакомы? - напрягаюсь я.
        Что-то слышала?
        - Не важно, - мотает она головой. - Просто почувствовала.
        - Вика - моя бывшая женщина. И предвосхищая твой вопрос, да. Она мне была дорога.
        - Ясно… - выдыхает Аня и срывается по коридору.
        Ничерта тебе не ясно!
        Со злостью всаживаю кулак в стеклянный стол, и по нему разбегается тонкая трещина на месте удара.
        Черт! Снова матерюсь про себя.
        Подхожу к бару и наливаю себе сотку вискаря. Алкоголь обжигает голодный желудок.
        «Так будет правильно,» - успокаиваю я себя. - «И не касаться больше. По крайней мере временно…»
        Ухожу в кабинет и разбираю накопившиеся дела, пока тупо не вырубаюсь прямо за столом.
        Из сна меня выдёргивает звонок телефона.
        - Здорова, Серега, - мычу в трубку, увидев на экране номер Северова.
        - Ты сегодня когда планировал быть в офисе? - спрашивает он, по звукам явно находясь за рулём.
        Смотрю на часы - семь.
        - Через часа полтора примерно, - отвечаю, растирая глаза.
        - Нужно через минут сорок, - говорит Сергей. - Короче дело есть. Давай, подтягивайся.
        - Что-то случилось? - Спрашиваю уже заранее напрягаясь.
        - Нет, нет, - отвечает он. - Я выкупил ночью редкую коллекцию камней аукционе. Стоимость такая, что никто без сопровождающего не хочет страховать и заниматься транспортировкой. А сегодня прилетает мать. Сам уехать категорически не могу.
        - Понял, - расслабляюсь, понимая, что вопрос чисто рабочий. - Скоро буду.
        Выхожу на кухню и готовлю себе кофе.
        Сам. В абсолютно тихом доме. Как и раньше.
        Обжигаю горячим паром из кофемашины пальцы и разбиваю о край столешницы чашку.
        Скидываю осколки в мусорку, чувствуя себя примерно так же, как кофейная лужа на полу, которую собираю тряпкой.
        Нужно поскорее уезжать, пока девочки не проснулись. К встрече с ними сегодня я не готов.
        Глава 37. Право выбора.
        БАРИН
        - Сергей Валентинович, Алексей Егорович, прошу прощения, - в дверном проёме появляется голова руководителя отдела кадров. - Разрешите на минутку зайти. Вас двоих застать - это просто настоящая удача.
        - Входите, Карина Ашотовна, - разрешаю ей и делаю глоток кофе из третьей по счету чашки.
        Башка гудит от недосыпа.
        - Здравствуйте, - она уверенно стучит каблуками и присаживается за стол перед Серегой.
        - Здравствуйте, - отвечает он ей. - Чем порадуете? - стреляет глазами на пачку файлов в ее руках.
        - Я вам уже неделю шлю анкеты на должность менеджера ресепшн, вы ни одно письмо не посмотрели. Вот, - кладёт на стол файлы, - взяла на себя ответственность отобрать десять анкет соискательниц. Буквально пять минут просмотрите, пожалуйста, и отберите по две. Нужно закрыть вакансию.
        Разделяет между нами с Сергеем файлы пополам и выжидательно смотрит поверх очков.
        - Я не понял, - смотрит на бумаги Сергей, - а куда уже новенькая то делась?
        - Я ее уволил, - говорю задумчиво и пробегаюсь глазами по строчкам.
        Высшее экономическое, уровень английского В2, высшая школа этикета… Очень хорошо. Двадцать три года, незамужем, нет детей… Мирная Анна Вячеславовна…
        - Это что, я не понял? - поднимаю глаза на свою сотрудницу.
        - Извините, Алексей Егорович, - краснеет она и начинает тараторить, - Я знаю, что Анну вы уволили после того ограбления, но девочка же хорошая. Умненькая… Может быть, дадим шанс?
        Я перевожу взгляд на Серегу, который стягивает у меня из-под носа бланк резюме и с ухмылкой читает.
        - Действительно же, - с едва уловимым сарказмом подтверждает слова Карины Ашотовны. - Даже жалко не взять…
        - Так… - забираю у него резюме обратно. - Это не возможно. Выбери двух других.
        Машинально сравниваю анкеты остальных четырёх девочек и методом банального исключения выбираю двух.
        - Вот эти, - подаю бумаги сотруднице отдела кадров, а остальные сбрасываю в мусор.
        - Спасибо большое, - немного напряжённо отвечает она. - Спасибо, - кивает Сергею и забирает его анкеты, - Я пойду?
        А теперь Аня… Сам не верю, что это делаю.
        - Карина Ашотовна, - говорю, внимательно глядя ей в глаза. - Раз уж наша бывшая сотрудница так сильно вам приглянулась… Найдите ей работу. С женским графиком, хорошей зарплатой, возможно, на пол дня…
        - Это ваша личная просьба? - моментально сечет женщина и прижимает уголки рта, сдерживая улыбку.
        - Это ваше большое личное поручение, Карина Ашотовна, - отвечаю ей на вопрос.
        - Я все поняла, - кивает она. - Спасибо, могу идти?
        - Идите, - разрешает Северов.
        Ждёт, когда за ней захлопнется дверь и смотрит на меня, разводя руками.
        - Объяснись… Я так и не понял, нахрена ты тормознуть решил? Столько времени пускал слюни, забрал, и что дальше? Без сопротивления не вставляет?
        - Нет, все не так, - откидываюсь на спинку кресла и долго выдыхаю. - Ситуация вышла из-под контроля. У девчонки была неделя жизни в бесконечном стрессе. И так получилось, что единственным, кто мог ей помочь, был я. Меня бы вполне устроили ее искренняя благодарность и восхищение, если бы я хотел сделать из неё постоянную любовницу. На которую можно было бы забивать, ничего не объяснять, периодически откармливая эмоциями и бабками, когда сойдёт эффект новизны. И именно этот формат я собирался оставить изначально! Но меня накрыло, чтоб их, чувствами! Хочу семью, детей… Ее хочу видеть, не зашуганной мышью или вылизанной постельной и домашней принадлежностью, а человеком.
        - Так чем проблема то? - не понимает Сергей. - Позови замуж, ляльку сделай… Какая баба откажется?
        - Проблема в том, что нормальные отношения из сложившейся точки не построить. К разговорам и принятиям решений Анина психика не готова. Потому что ее позиция уязвима. Нет своих денег, нет работы, привычная жизнь круто изменилась, и я вместо неё появилась клетка, из которой страшно выходить. И с хозяином клетки ругаться страшно. А вдруг бросит? У неё даже уши, как у щенка, воздух стерегут, когда она меня видит. Пытается уловить настроение и подстроиться! И дело не в моей офигенности. На этом месте мог быть любой другой. Мне не нужно, чтобы моя жена любила ощущение комфорта и безопасности рядом со мной. Мне нужно, чтобы она именно меня любила. Потому что хрен его знает, что будет завтра!
        - Хм… - хмурится Сергей. - У меня с Соней были похожие мысли. Но так глубоко зарыться не было повода. Потому что пока мы Веллера гасили, у неё были все шансы послать меня к чертовой матери. Но она терпела. И семью очень хочет, и домом занимается. Потому что не было этого никогда. Я, конечно, понимаю, что Соня меня ещё удивит. Лет через пять. Нужно будет к этому времени ей какую-то студию детскую открыть… Отвлечь. Но пока мне эгоистично нравится быть центром ее вселенной.
        - Знаешь, что мне сегодня ночью Анина сестрица мелкая сказала? - ухмыляюсь, ставя локти а стол.
        - Что? - внимательно смотрит Сергей.
        - Что жалко, что я не её папа… - растягиваю губы в болезненной улыбке и развожу руками. - Вот так! А проблема в том, что мне тоже жалко! Если они уйдут. Продам дом этот к чертовой матери!
        - То есть ты боишься, что Аня уйдёт, но собираешься организовать ей свободу? - с сомнением заключает Северов.
        - Свободу выбора, да. Но это не значит, что я ее брошу или откажусь. Я минимизирую свое присутствие, чтобы она начала смотреть по сторонам. Тогда она будет готова говорить о наших отношениях.
        - Ты идиот, - качает головой Сергей. - А если она выберет не тебя?
        - Тогда это будет честно, - пожимаю плечами. - Но я все-таки надеюсь, что меня.
        - Это ты классно придумал, - говорит Северов, - а теперь представь, какого ей сейчас. Девочка не в курсе твоих благородных порывов. Думает, что она тебе нафиг не нужна. Первый этаж слезами затопила…
        - Да, - киваю. - Представляю. Это отличная эмоция, чтобы посмотреть на своё положение без отсылки на меня.
        - Ну тогда поехали… - он поднимается из кресла. - Отвезу в аэропорт. А то если мы ещё пять минут поговорим, мне будет стремно просить тебя куда-то лететь. Домой заезжать будешь?
        - Нет, здесь чемодан есть. А Ане лучше уже из аэропорта позвоню… Глеба к ней организуй, пока меня не будет. Ну и тоже руку на пульсе держи…
        - На свадьбу то к нам с ней придёшь? - распахивает Сергей дверь кабинета и пропускает меня вперёд.
        - Посмотрим… Но планирую с ней.
        Глава 38. Бунт.
        АНЯ
        - А он не заболеет? - Ксюша замирает рукой над спинкой щенка. - Мне можно его погладить?
        - Можно, - киваю, выдавливая из себя улыбку. - Собаки не болеют человеческими болезнями.
        Ксюша подхватывает щенка и прижимает к себе.
        - Такой хороший, - зажмуривается, пока щенок маленьким язычком лижет ее щеку.
        - Так, давай садись кушать, - прерываю я их нежности. - Овсянка с шоколадом и бананом.
        - Урра! - хлопает в ладоши сестра.
        Я чувствую, как в груди разливается тепло.
        Нет ничего прекраснее, когда маленький ребёнок утром открывает глаза, и у него ничего не болит. За это можно отдать что угодно.
        - А Алексей на работе? - причмокивает сестрица, вылавливая из тарелки кусочки шоколада и облизывая пальцы.
        - Да, наверное, - отзываюсь на ее вопрос и резко отворачиваюсь к окну.
        Потому что на глаза неконтролируемо накатывают слёзы.
        Господи, как же стыдно! Признаваться мужчине в любви, цепляться за него, предлагать себя… Зачем я ему?
        Ведь это я же себе что-то придумала! Он ничего не обещал мне кроме качественного секса и решения проблем. С обеими задачами он справился на отлично. И даже больше.
        А как я спускалась утром со второго этажа… как самая настоящая воровка и трусиха, боясь встретиться с Алексеем и посмотреть ему в глаза. Хорошо, что он уже уехал.
        Как мне теперь быть? Что делать с этим чувством, которое заставляет чувствовать себя раздавленной? А главное - как дождаться вердикта Алексея? Или срок месяц больше не в силе, и Баринов прямо сегодня выставит меня с сестрой домой?
        - Аня, а можно я песок распакую? - дергает меня за футболку сестра. - Я все поела.
        - Да, конечно… - разрешаю. - Только не на коврах и мебели.
        Неопределённость сводит с ума. Чтобы отвлечься, я долго разговариваю с бабушкой, зачем-то рассказывая, как Алексей сам сегодня ночью сделал Ксюше укол. И что подарил щенка. Бабушка строго предупреждает, что в квартиру жить его не возьмёт. Мне становится от ее категоричности ещё хуже, чем было. Перевожу тему на ее выписку и быстро прощаюсь. Бабушка - это не подружка. Ей так просто душу не откроешь.
        Убираю кухню, разбираю и стираю белье.
        Собираюсь сменить постель Алексея, но останавливаюсь, уткнувшись носом а подушку.
        Она пахнет нами.
        Моими стонами и его пошлыми шутками. Переплетёнными пальцами, синяками на моих бёдрах, мурашками и удовольствием.
        Я плюхаюсь попой на кровать и ложусь на бок, обнимая подушку.
        Как у мужчин получается разделять любовь и постель? Как у других женщин получается выбирать из этого идеального комбо только постель?
        У меня не получилось.
        Телефон на тумбочке начинает вибрировать.
        Я беру его в руки и пропускаю вдох.
        На экране горит номер Алексея.
        Подлетаю на кровати и, чувствуя, как сердце начинает набивать себе гематомы о грудную клетку, нажимаю кнопку «ответить».
        - Алло, - говорю и мысленно готовлюсь услышать все, что угодно. Алексей мне никогда сам посреди дня ещё не звонил.
        - Аня, здравствуй, - раздаётся в трубке его ровный голос. Он звучит так, как будто ночь мне приснилась! - Как Ксюша?
        - Х… хорошо, - отвечаю ему. - Поела, играет со щенком.
        - Я рад, - смягчается голос Алексея. - Аня, мне нужно улететь по делам на пару дней.
        - О… - выдыхаю я, прикрывая глаза и чувствуя новый виток обиды.
        - По всем вопросам обращайся к Глебу. Не стесняйся. И ещё, - он понижает голос. - Аня, я хочу тебя попросить не делать тест на беременность до моего возвращения. Обещаешь?
        - Да, - просто жму плечами. Даже если и нет, ты все равно не узнаешь…
        - И второе… - он шумно переводит дыхание, - ты по прежнему моя женщина, Аня. И ты мне дорога.
        - Я ничего не понимаю, - тихо признаюсь ему в трубку и слышу, как на фоне звучит механический голос, объявляющий посадку на самолёт.
        - Мне пора, - быстро говорит Алексей. - Если что, звони Глебу.
        Напоминает и отключается.
        Я смотрю на потухший экран телефона и не могу отделаться от ощущения, что Баринов специально отдаляется. И что в этой поездке, вполне возможно, могут быть другие женщины.
        Меня всю передергивает от этой мысли, и к горлу подступает тошнота.
        А что будет, если просто соберу вещи, Ксюшу и съеду? Баринов вернёт меня силой?
        Это вряд ли. За все время моего пребывания в доме, он ни разу меня ни к чему не принудил.
        И тест как раз можно будет сделать через три дня…
        Выходит, что побегом я накажу только себя, лишив возможности быть рядом с Алексеем.
        Я слабачка. Жду, когда меня окончательно прогонят.
        Собираю себя по кусочкам и стараюсь максимально провести этот день с сестрой, ни на что не отвлекаясь. Потом готовлю обед, укладываю сестру спать, а сама залезаю в интернет, решая обновить своё резюме.
        И только я захожу на почту, как вижу новое уведомление об отклике о работе.
        Открываю. «Бизнес - фуд.» Помощник бухгалтера.» Откликнуться на предложенную вакансию?
        Палец зависает над ссылкой. Алексей запретил мне работать. Но я знаю эту компанию. Они поставляют продукты почти во все рестораны города. Жалко отказываться…
        «А почему бы и нет?» - на меня накатывает приступ злости.
        Завтра Баринов решит, что я ему не нужна, а второго такого предложения у меня не будет.
        Решительно подтверждаю приглашение на собеседование и блокирую экран. Вот так.
        Глава 39. Шаг навстречу.
        БАРИН
        В сотый раз набираю ей сообщение и стираю. Как, мать вашу, это делается вообще?
        Я не знаю, как подступиться к женщине, которая живет в моем доме, спит в моей постели, кормит мою собаку и… Черт!
        Блокирую экран телефона и выхожу на балкон гостиничного номера.
        Ветер доносит до меня запах сигаретного дыма, и я поворачиваю на него голову. Очень хочется.
        - Сигареты не будет? - повышаю голос в сторону молодого парня, который вышел покурить явно после качественного «спринтерского марафона.»
        - Держи, - он лёгким движением подаёт мне пачку через перегородку и чиркает зажигалкой, второй рукой продолжая набирать какую-то ванильную чушь в сообщении социальной сети.
        Аватарка с изображением капризной девочки присылает ему в ответ смущение смайлы.
        - Ванечка? - за спиной парня появляется девушка в одном полотенце. - Ну я тебя жду… - игриво. - Сколько можно курить?
        Не могу сдержаться и хмыкаю. Красавчик.
        - Спасибо, - киваю парню.
        Он выбрасывает окурок и, бестыже тиская, утаскивает хихикающую подружку в номер.
        Я почему-то чувствую от этого странное раздражение. Может быть потому, что тем, как искренне девочка прижалась к спине своего личного мудака, она напомнила мне Аню?
        Задумчиво смотрю на телефон.
        Это же несерьёзно, то что я сейчас собираюсь сделать?
        Но судя по тому, что пальцы сами заходят на страничку социальной сети и жмут ссылку «зарегистрироваться», я серьёзен, как никогда прежде.
        Мирная Анна. Ее профиль нахожу за пол минуты. Ещё минут пять залипаю на фотографиях особенно на тех, что с выпускного. Красивая. В руках моей девочки, конечно, красный диплом. Который никогда ей не пригодится, но я точно знаю, что он заработан честно.
        В отличие от моего собственного.
        Все то время, пока я брожу по ее страничке, возле аватарки горит статус «онлайн». И теперь я до зубного скрежета жалею, что вместе со страницей ее чертова бывшего парня не взломал и Анину.
        Потому что тогда сейчас бы точно знал, с кем она общается и что говорит… Почему не спит в двенадцать ночи.
        Вспышка ревности прокатывается по позвоночнику. Я, млять, убью любого, кто к ней приблизится!
        Достаточно того, что эта зараза уже успела откликнуться на вакансию, которую ей прислала моя сотрудница отдела кадров. Да, я хотел, чтобы так было! Но я же запретил работать!
        И в этом сложно признаться, но мне нравится, что Аня снова бунтует. Невинно, но тем не менее…
        Открываю диалог и пишу ей:
        «Привет»
        Добавить в друзья. Сообщение прочитано.
        Пауза.
        Карандашик бегает по экрану, замирает, снова бегает… Я даже на расстоянии чувствую Анину панику и растерянность.
        В итоге мне в ответ приходит честное:
        «Привет. Меньше всего я ждала, что ты напишешь здесь.»
        Да я и сам не ожидал!
        Докуриваю сигарету и жалею, что не попросил две. Нервы, знаете ли…
        «Как Ксюша?» - пишу второй очевидный вопрос. И получаю сразу же ответ.
        Аня:
        «Все хорошо. Даже сыпь почти прошла.»
        Окей. Что дальше?
        Пишу. Стираю. А черт с ним!
        Алексей:
        «Скинь три песни, которые тебе нравятся…»
        Черт, черт!
        Аня:
        «Алексей Егорович… Это точно вы? Скажите то, что знаете только вы…»
        Алексей:
        «У тебя родинка на правой груди.»
        Штаны натягиваются только от одной этой мысли!
        Аня:
        «Это знаете не только вы…»
        Алексей:
        «Список! Я убью всех, кто знает.»
        И я сейчас, конкретно в эту секунду, действительно так думаю!
        Аня:
        «Теперь верю! Не нужно никого убивать. Я пошутила…»
        И следом же мне падают три музыкальные композиции.
        Скорпы, Би-2, Даррен Хейз…
        Улыбаюсь.
        Алексей:
        «Первые две - нормально. Третья - перебор…»
        Аня:
        «Ты ещё и гомофоб!»
        Алексей:
        «А кто я ещё? Продолжай.»
        Аня:
        «Это флирт или мне кажется?»
        Очень похоже на флирт, да. Корявый, но вполне себе. И на сегодня хватит.
        Алексей:
        «Спокойной ночи, Аня.»
        Аня:
        «Спокойной ночи…»
        На балкон соседнего номера выходит парень из моей охраны.
        - Алексей Егорович, не стойте так долго на балконе. Не положено.
        - Все нормально, - отвечаю ему, но всё-таки ухожу в комнату и плотно закрываю за собой балконную дверь.
        На туалетном столике среди ключей и документов стоят две бархатные коробочки.
        Увидел и не удержался.
        В одной - маленькие серьги-бабочки для Ксюши. В другой - набор для Ани. Отдам перед свадьбой Сергея.
        Я знаю, что она сможет оценить примерную стоимость подарков, но вот такие у меня взрослые ущербные подкаты.
        Падаю на постель и понимаю, что мне до ломоты в паху не хватает Ани под боком. Но глаза закрываются. Сказываются почти двое суток без сна.
        А утром я делаю то, чего не делал уже лет десять: удовлетворяю сам себя, стоя под ледяным отрезвляющим душем.
        В добавок растираю полотенцем тело и только сажусь за стол с завтраком, как получаю сообщение от Глеба.
        Глеб:
        «Анна просит разрешить ей выезд в город для встречи с подругой в парке и прогулки с сестрой. Какие распоряжения?»
        Алексей:
        «Пусть едет. Находись рядом и наблюдай.»
        Ах ты ж маленькая врушка! Как, интересно, ты мне об этом расскажешь?
        Через несколько часов, уже находясь в офисе страховой компании, я получаю от Глеба новое сообщение.
        Глеб:
        Анна оставила сестру и подругу в кафе, а сама вышла через задний вход и села в такси. Доехала до офиса «Бизнес - Фуд» и зашла внутрь. Перехватить?»
        Алексей:
        «Да, и отвезти домой.»
        Глава 40. Новое «дано».
        АНЯ
        От бесконечных диалогов в голове ломит виски. Мне стыдно, страшно и плохо от того, что я нарушила условие Алексея об отсутствии работы, да ещё и соврала.
        Я ненавижу себя за то, что ещё ослабленная после болезни сестра вырубается около девяти вечера, а я этому радуюсь!
        Радуюсь тому, что можно сосредоточиться на своей истерике и не пугать ребёнка.
        Ещё в обед, не выдержав, я позвонила Алексею, чтобы все объяснить и извиниться. Но он, конечно же, не взял трубку.
        Сухо ответил сообщением: «Занят.» И спасибо хоть на этом.
        Чувствуя, что мне нужно срочно с кем-то поговорить, я пишу Миле.
        Аня:
        «Мил, мне так страшно, что я все испортила. Он говорил мне, что авторитет для него - это очень важно, а сегодня мой позор видела целая машина охраны!»
        Мила:
        «Я сейчас тебя сильно удивлю, но помнишь, тот день, когда я с Макаром в клубе была? Ну вот. Мы встретили там Саида и Алексея. Я не спала почти двое суток - боялась, что они расскажут Маку про тот случай с моим отравлением. В итоге дошло до того, что Мак вызвал мне врача. А после того, как врач уехал, я сама все рассказала. Он страшно злился. Не разговаривал со мной сутки, но в итоге, простил. И знаешь, я не думаю, что твой косяк глобальнее моего. А если не простит твой мужик, шли его к черту!»
        Я вчитываюсь в строчки сообщения подруги, и чувствую, что внутри меня начинает зарождаться новая эмоция. Злости! Аж клокотать начинает.
        А ведь Мила права. Не нужно усложнять.
        И если уж совсем переводить наши отношения в плоскость договора, то он давно требует дополнительных соглашений.
        Между прочим, помощь моей бабушке можно вполне прировнять к моему фееричному знакомству с матерью Баринова. А за помощь я имею право вернуть деньги работа - это отличная альтернатива месяцу отношений!
        От возбуждения даже выхожу из кухни на улицу и глубоко вдыхаю ночной воздух.
        Если не нужны вам мои чувства, Алексей Егорович, то идите к черту!
        Забираю с собой в постель бутерброды с томатным соком, вставляю наушники в уши и включаю фильм.
        После пропущенных обеда и ужина мой скромный перекус кажется мне нереально вкусным.
        Под конец фильма я начинаю клевать носом, и на титрах уже сладко засыпаю в обнимку с тарелкой, которую отнести было лень.
        Странное ощущение, которое пробивается даже сквозь сладкий утренний сон, заставляет открыть глаза.
        Я несколько раз моргаю, думая, что сидящий на кресле возле кровати Баринов, мой мираж. Я же ждала его толь завтра!
        Небрежно расстегнутая на груди рубашка, растрёпанные волосы, ухмылка… нет, он более чем реален!
        Резко подхватываюсь в положение сидя и натягиваю повыше одеяло. Нечего на меня смотреть!
        - Для работающего человека ты слишком долго спишь, - с издевкой констатирует он и смотрит на часы, - восемь тридцать. Отсюда до станции метро, если не на машине, то около тридцати минут.
        - Первый рабочий день после завтра, - бурчу в ответ. - Сегодня должны скинуть устав компании и другие материалы для знакомства.
        - Так значит тебя приняли? - дергается вверх его бровь.
        - Да, представьте, - говорю с вызовом.
        Потому что лучшая защита - это нападение, а этот чертов манипулятор, я почти уверена, что специально решил застать меня в постели.
        В положении, когда я открыта и уязвима.
        - И судя по прекрасному аппетиту, - он стреляет взглядом по посуде. - Совесть тебя по этому поводу не мучает.
        - Меня мучила, - киваю, скрещивая свой взгляд с его. - Но представьте, нашлись люди, которые считают, что мой предел это не только греть мужскую постель и заниматься домом. Более того. Мне предложили очень хорошую зарплату, и я не смогла отказаться. Не потому что хотела уязвить ваше, Алексей Егорович, мужское самолюбие, а потому что мне просто не понятно мое будущее! - перевожу дыхание, видя, как темнеют и прищуриваются глаза Алексея. - Простите меня, - говорю искренне. - Я сожалею, что пришлось соврать. Просто была такая мизерная вероятность, что меня примут. Что не было смысла говорить! И вас отвлекать… - затухает мой голос.
        Алексей медленно поднимается с кресла и отворачивается от меня, отходя к окну.
        «То есть теперь,» - волны паники и обиды в груди сменяют друг друга. - «Я должна говорить с его спиной! Или он просто не хочет меня видеть? Господи!»
        Но отступать поздно! Я уже столько всего наговорила!
        Подхватываюсь и на коленях подползаю к краю кровати, садясь на пятки.
        - Алексей Егорович, скажите, - дрожит мой голос. - Что должен делать человек, когда ему страшно? И он не понимает, что с этим делать.
        Алексей отвечает, спустя длинную паузу.
        - Действовать, я полагаю. Так, как считает правильным на данный момент, - делает задумчивую паузу. - Взвесив все «за» и «против».
        - Именно так и было, - говорю тихо.
        - Тебе стало понятнее твоё будущее? - вдруг разворачивается он и складывает на груди руки.
        - Я не знаю… - говорю честно и подавлено. - Мне не хватает исходных данных. Может быть вы мне их предоставите? - замираю, глядя на него с надеждой.
        Сердце колотится.
        Ну пожалуйста! Просто подойди и обними меня! Я же чувствую, что тебе не все равно. Иначе ты бы не писал мне и сейчас не пришёл!
        - Думаю, что да, - он достаёт из кармана штанов тест на беременность и протягивает мне. - Начнём с этого.
        Глава 41. Приятно познакомиться…
        АНЯ
        Полоска одна. Я не беременна, и испытываю от этого облегчение.
        Мою руки, чищу зубы и выхожу из ванной комнаты к Алексею в спальню.
        Он снова стоит возле окна только теперь уже без рубашки. Услышав меня, оборачивается.
        На долю секунды я торможу, разглядывая его красивое тело. Хочется провести по груди и прессу руками, почувствовать, как напрягутся мышцы, как Алексей рвано выдохнет и… стоп! Вжимаю ногти в ладони, прогоняя наваждение.
        - Я не беременна, - говорю на выдохе.
        - Ясно, - кивает он и окидывает меня долгим, внимательным взглядом. - Аня… - делает паузу. Волосы на моем затылке начинают шевелиться, как в ожидании вердикта.
        - Что? - сглатываю.
        - Хочу, чтобы ты понимала. Я - не самый хороший человек, но ради тебя готов на многое. И не скрою, что наличие ребёнка одновременно усложнило и упростило некоторые вопросы между нами. Вопреки тому, что тебе сейчас кажется, я очень дорожу твоими чувствами. Ближе тебя у меня нету никого…
        Почему-то от этой фразы у меня начинает гореть между лопатками, а солнечное сплетение напрягается, как после удара.
        Это не признание в любви. Это что-то другое. Мне кажется, что я ещё не знаю этого чувства. Оно такое глубокое, что больно.
        - И не нужно меня в этом жалеть, - чуть агрессивно продолжает Баринов. - Я сам виноват в своём одиночестве. И исправлять это не хотел. Так проще. Так у меня развязаны руки. Поверь, именно со мной твоя жизнь станет максимально непредсказуемой. В один день я могу потерять бизнес, или меня могут убить. Да, я позволил себе тебя. Но те отношения, которые я предполагал изначально, это совершенно иная степень значимости человека, нежели на которую претендуешь ты…
        Он делает несколько быстрых шагов ко мне и стискивает в руках мою талию.
        - Аня… - выдыхает.
        Я, моментально пьянея от того, что он рядом, обнимаю его шею и повисаю на ней, как обезьянка. Слёзы набегают на глаза. Это так странно, но теперь мне кажется, что по сравнению с чувствами Алексея ко мне, мои - просто детский восторженный лепет.
        А ещё я снова могу его трогать и им дышать!
        - Не спеши… - горячее дыхание шевелит мои волосы.
        - Зачем ты мне все это говоришь, - мотаю я головой и шепчу в запале эмоций, - Зачем пытаешься переубедить, что я к тебе ничего не чувствую?
        - Потому что ты бы влюбилась в любого другого нормального мужика, который бы помог тебе… Это психология. Это так работает. А для меня ты была, как вызов. На столько долго, что я использовал очень низкий ход, чтобы тебя получить…
        - Хватит! - не выдерживаю я и, отстраняясь, бью его кулачками по плечам. - Какая разница, как мы оказались в этой точке! Важно, что будет дальше! А будет так, как мы сдаем! - говорю запальчиво.
        - Давай проживём наш месяц, Аня… - он протягивает руку и стирает с моей щёчки слезу. - Я не против того, что ты будешь работать. Ты, действительно, умница. Я хочу, чтобы ты ни в чем не сомневалась. И ты мне ничего не должна…
        - А ты не сомневаешься? - с вызовом смотрю на него. - Тебе не страшно, что я подумаю и уйду! Потому что я не вижу, что нужна!
        - Ты нужна, - качает головой Алексей. - И мне страшно, что кто-то узнает на сколько.
        - Тогда поцелуй меня, - прошу громким шёпотом.
        - Аня… Ты не желаешь меня слышать… - он берет мое лицо в ладони и едва касается своими губами моих.
        Прикосновение - как ожог. Я чувствую, как между нами кипит, но Алексей тормозит.
        Со злостью отбиваюсь от его рук и стягиваю с себя футболку. Грудь обдаёт воздухом от открытого окна.
        - Смотри! - шиплю с вызовом, - И сомневайся дальше!
        Он смотрит.
        Секунда, две, три… Взрывается!
        - Млять! - рычит и силой веса, подхватывая руками под бёдра, сносит меня к двери ванной комнаты.
        Шорты слетают на пол вместе с бельём. Позвоночник моментально начинает саднить от удара, но сейчас мне на это наплевать. Я вся дрожу от смеси нашего общего адреналина. Хочется впиться зубами в ключицу Алексея и сделать больно!
        - Возьми… - «меня» тонет в стоне, смешанном с грубым поцелуем.
        На языке смешивается вкус сигарет и мяты. Он снова курил… Безжалостные губы смещаются на мою шею. Скорее всего, будут синяки…
        Баринов резко отстраняется и плотоядно оскаливается.
        - Тогда, давай знакомиться, - вибрирует его голос, а зрачки в глазах начинают догонять по размеру радужку. - По-настоящему…
        Глава 42. Старые знакомые.
        АНЯ
        Я постоянно улыбаюсь и вспыхиваю, вспыхиваю, вспыхиваю… вспоминая то, что делал со мной Алексей.
        - Нюта! - в кухню залетает сестра и суёт мне в руки бархатную коробочку. - Посмотри, что мне Алексей подарил!
        - Ну-ка! - я отвлекаюсь от омлета и беру в руки подарок. Открываю крышечку и разглядываю маленькие аккуратные серьги.
        - А у меня ушки не проколоты, - начинает ныть Ксюша. - Как я буду их носить?
        Прикидываю в голове их цену. Если камни в них фианиты, то ещё ничего. А если бриллианты… Смотрю на свет. Ну конечно это бриллианты. Глупо было даже подумать иное.
        Опускаю коробочку и встречаюсь глазами с Алексеем, который, уже переодетый в джинсы и чёрное поло, вальяжно опускается на барный стул.
        - Ань, отдай, - напрягается Ксюша. - Это мне подарили.
        - Она же ещё маленькая, - качаю головой. - Зачем? Потеряет…
        - Я, кажется, не спрашивал, что ты думаешь по этому поводу, - ведёт бровью Баринов.
        - Ань, а когда мы уши проколем? - нудит сестра. - Ань…
        - Ещё хотя бы пару дней после болезни нужно подождать, - со вздохом отвечаю ей. - К тому же, сегодня вечером бабушка приезжает. Или ты забыла?
        - Не забыла, - мотает она головой.
        - Аня, омлет, - напоминает мне Алексей.
        - Блин! - спохватываюсь я и быстро переставляю сковороду на соседнюю холодную конфорку.
        - Тебе обязательно, - раздаётся у меня за спиной ехидный голос Баринова, - нужно больше практиковаться в омлетах, - заканчивает свою мысль этот пошлый человек, выделяя последнее слов. - Подача слабовата. Думаю, мы введем его в регулярное меню.
        - Нет, - встревает Ксюша, морща носик, - Я не люблю омлет.
        - Алексей Егорович… - предупреждающе шиплю и задыхаюсь от возмущения. При ребенке! Совсем с ума сошёл!
        - Не переживай, - угорает Баринов, обращаясь к Ксюхе, - Нюта будет готовить его только мне.
        Фыркнув, отворачиваюсь.
        Да, утренний вариант «омлета» со мной сегодня случился первый раз, и это не повод для шуток! Мне до сих пор стыдно!
        И между прочим! В процессе никто не жаловался на подачу!
        Стараясь оставаться невозмутимой, достаю тарелки, кормлю всех завтраком и с легкой грустью смотрю на то, как сестра без умолку разговаривает с Алексеем, а тот ее на самом деле слушает и даже задаёт вопросы.
        После еды Баринов с сестрой уходят кормить и выгуливать щенка, а я поднимаюсь в спальню, чтобы собрать Ксюшины вещи. Хорошо, что дети на столько наивны, что не всегда выстраивают простые логические цепочки.
        Бабушка ни за что не потерпит, чтобы сестра оставалась жить в доме моего «любовника», как она называет Алексея. Совесть не даёт ей позволить себе более резкие формулировки.
        Поэтому, Ксюша сегодня вечером едет домой.
        - Аня, - я оборачиваюсь на звук открывающейся двери и смотрю, как Алексей проходит в комнату. - Я уехал на работу. Щенок разыгрался и начал кусаться. Я запретил пока Ксюше к нему подходить.
        - Поняла, - киваю и через паузу добавляю, - не знаю, как Ксюхе сказать, - скидываю кофточку в сумку и сажусь на кровать. - Она расстроится.
        - Ксюша сможет приезжать, - спокойно говорит Алексей. - Сегодня в садике я сменю охранника на моего человека. По периметру установят камеры. Ваша заведующая в полном восторге, а ты сможешь быть спокойной за сестру.
        - Спасибо, - говорю Алексею уже в сотый раз за время нашей совместной жизни.
        - И ещё, - добавляет Баринов. - Твою бабушку выпишут в три. Глеб заберёт ее из больницы и доставит домой. Она успеет прийти в себя и освоиться до нашего приезда. Я постараюсь закончить сегодня в шесть. Твоя задача обеспечить ужин. Можешь заказать в любом ресторане, который находится на территории торгового центра. Я заберу.
        - Бабушка не согласится, - развожу я руками. - Мне проще приготовить самой…
        - Я сам ей позвоню, - говорит Алексей. - Она не сможет отказать. До вечера… - резко развернувшись, выходит из комнаты.
        Я смотрю ему в след. Это правда, некая благоговейность перед сильным у «людей системы» в крови. И бабушка не исключение, но это не означает, что она это мне не припомнит.
        В пять тридцать за нами с Ксюшей приезжает водитель.
        Сестра, рыдая, прощается со щенком, и никакие уговоры здесь не помогают.
        - А почему Алексей на тебе не женится? - хлюпает она носом, а я неловко оглядываюсь на незнакомого мне парня за рулём. Точнее, я видела его в охране раньше, но имени не знаю.
        Я не хочу, чтобы о нас с Бариновым среди его людей ходили слухи, поэтому понижаю голос.
        - Потому что пожениться - это не просто. Людям нужно понять, что они готовы любить друг друга в богатстве и бедности, в здравии и в болезни… - рассуждаю я и неожиданно вспоминаю слова Алексея о том, что именно с ним моя жизнь станет максимально непредсказуемой.
        Смотрю на Ксюшу и мне становится не по себе. Ради неё я стремлюсь к стабильности и больше приключений мне не хочется.
        Но сейчас не время для этих рассуждений. Мне никто ничего не обещал и не предлагал, поэтому, я гоню их, не желая окончательно портить себе настроение.
        - Алексей уколы делает не больно, - отвечает мне сестра, - а если он подарки дарить не будет, так это не страшно же… Бабушка тоже редко что-то дарит.
        - Не страшно, - прижимаю ее к себе с улыбкой. - Любовь она вообще не выражается в подарках. Ты же не сомневаешься, что мы с бабушкой тебя любим?
        - Нет, - доверчиво вздыхает Ксюша. - Но у Алексея все равно классно. Как у блогеров в интернете. Я бы видео снимала, если бы ты мне телефончик подарила… - заискивающе и мечтательно.
        - Может быть, - обещаю ей я и целую в макушку.
        Машина Баринова уже стоит во дворе прямо под бельевыми веревками. На неё недобро косятся бабульки, сидящие возле подъезда.
        - Здравствуйте, - без энтузиазма здороваюсь с ними, выходя из машины и помогая вылезти сестре.
        - Здрасте, - отвечают они почти синхронно и, как кошки, за куском колбасы переводят взгляд сначала на нашего водителя, который достаёт чемодан из багажника, а затем на Баринова, который подходит к нам, держа в руках большой букет селективных пионов и большой бумажный пакет с логотипом ресторана.
        - Привет… - он немного хмурится.
        - Вау, - выдыхаю, восторженно глядя на цветы. - Ты же не сам покупал?
        - Секретарша, - кивает.
        - Дай, дай понюхать! - подлетает к нему сестра.
        - Ну пошли, - тороплю их я, потому что мне неловко быть участником представления. - Бабушка уже звонила.
        - Идём, - соглашается Алексей. - Захар, - кивает водителю, - по периметру пару человек организуй и смотри за машинами.
        - Спасибо, - трогаю руку Баринова и говорю шёпотом, - я не ожидала, что ты захочешь знакомиться с бабушкой. Если тебе не хочется…
        - Я ради этого приехал раньше на день, - обрывает меня он. - Но это не значит, что я буду ездить к ней с тобой «на блины». Разовая акция.
        - Как скажешь, - соглашаюсь и достаю из сумочки ключи.
        Пока вожусь с молнией и перехватываю удобнее ручку чемодана, до меня доносятся отдельные фразы из тихого разговора соседок.
        - Финтифлюшка… Вся в мать. За месяц уже второй мужик. Только ноги раздвигать умеют…
        Моя спина напрягается, а пальцы начинают дрожать.
        - Пойдём, Аня, - властно звучит голос Алексея.
        Его ладонь успокаивающе ложится между моих лопаток и подталкивает меня к дверям подъезда.
        - А ты будешь теперь у нас ужинать? - бесхитростно интересуется у Баринова сестра.
        - Буду, - дергает ее за косичку. Та хихикает.
        - А жить? - прищуривается.
        - Нет, жить я буду с Баксом и Аней, - серьезно отвечает ей он. - У вас мне негде спать, и у бабушки твоей аллергия на животных. Ты забыла?
        - Ну да… - вздыхает Ксюха. - Жалко.
        Мы выходим из лифта и звоним в квартиру. Я благодарна Алексею за то, что он сейчас со мной. И избавил меня от очередного приступа морализма в исполнении бабушки на тему: «свободные отношений с мужчинами».
        Дверь распахивается.
        - Бабуля! - взвизгивает Ксюша и кидается на неё первой.
        Бабушка целует ее в макушку и крепко сжимает.
        - Моя хорошая, схуднула. Ничего не болит? - обеспокоенно.
        - Нет, ничего, - мотает головой сестра и выскальзывает из ее объятий, начиная снимать обувь.
        - Привет, - улыбаюсь я и завожу в квартиру чемодан. - Я так рада, что ты дома.
        Тянусь, чтобы ее обнять, но бабушка, скользит по мне взглядом и устремляет его за мою спину.
        - Здравствуйте, - Алексей подаёт ей цветы.
        Она молча их принимает и, даже не понюхав, кладёт на полочку возле зеркала.
        - Здравствуйте, Алексей…
        - Я очень рад вас видеть, Маргарита Николаевна, - ухмыляется он с налётом грусти. - Видите, и я вам сгодился.
        - Ксюшенька, детка, - гладит сестру бабушка по макушке. - Сходи - ка помой ручки и найди вазу для нашего букета.
        От ее елейного учительского тона мое волнение подлетает до небес и отзывается тошнотой.
        - Вы знакомы? - спрашиваю севшим голосом.
        - Твоя бабушка была моим классным руководителем до девятого класса, - отвечает Алексей.
        - О, - выдыхаю я с облегчением и стараюсь перевести гнетущую паузу в шутку. - Главное, что она не сейчас твой классный руководитель. - Скидываю босоножки и тяну Алексея за руку. - Давай пакет, а сам проходи в комнату.
        Глава 43. Поцелуи и скелеты.
        АНЯ
        - Он очень здорово ладит с Ксюшей, - говорю с улыбкой, заходя на кухню. - Сейчас она его лечит. Достала свою «больничку» и надела халат… - Провожаю взглядом бабушкины резкие движения и осекаюсь. - Чем помочь?
        - Вот эти тарелки отнеси в комнату, - велит она раздраженно.
        Я берусь за края посуды и все-таки взрываюсь.
        - Тебе не кажется, что ты ведёшь себя немного некрасиво по отношению к Алексею? Он обеспечил нашу безопасность, твоё лечение, разобрался с идиотами, которые решили над тобой пошутить… - развожу руками, не находя слов. - Какая разница, как он учился? Прошло больше двадцати лет!
        Бабушка с грохотом опускает нож на столешницу и впивается в меня взглядом.
        - А ты знаешь, почему именно, только до девятого я была у него учителем?
        - Нет… - мотаю головой.
        - Потому что на него чуть не завели дело о распространении наркотиков. Его мать так плакала у меня в кабинете, что я пообещала ей помочь. В итоге его просто отчислили, а меня уволили, за то, что мое мнение отличалось от позиции директора, - надрывным шёпотом говорит бабушка.
        Я прижимаю пальцы к губам.
        - Я помню… Как так… Алексей совсем не похож на наркомана… - теряюсь, но по уже через мгновение ко мне возвращается способность рассуждать. - Погоди… Ты же никогда не стала бы защищать виновного. Это значит, что ты была уверена в обратном?
        - Его взяли с большим объемом какой-то химии перед соревнованиями дзюдо или чем-то он там занимался, - отмахивается она рукой.
        - А знаешь, - неожиданно для себя отвечаю ей. - Буквально двадцать минут назад наши соседки назвали меня проституткой. И они тоже видели своими глазами, как я общаюсь с разными мужчинами! Так что же? Теперь нужно им верить?! - несёт меня, и я повышаю голос.
        - Хорошо! - хлопает она по столу ладонью. - Допустим, на наркомана он действительно не похож. Но что ты скажешь на то, что он проходил обвиняемым по убийству отца? - врезается она тяжёлым взглядом в мои глаза.
        - Откуда ты знаешь? - оглядываюсь я на коридор, боясь, что Баринов услышит наш разговор. Поворачиваюсь обратно к бабушке и чувствую, как внутри меня вскипает горечь несправедливости. - Зачем ты повторяешь мерзкие слухи?
        - Я писала ему характеристику для психдиспансера, - бабушка поправляет кусочки мяса на тарелке подрагивающими пальцами.
        - Но раз он на свободе, - делаю я логичную попытку оправдать своего любимого мужчину. - Значит, он не виновен… - заканчиваю неуверенно.
        Голова начинает кружиться. По нервным окончаниям разливается паника. Алексей говорил мне, что не знал отца… Почему соврал?
        - Может и так, - соглашается бабушка, - вот только у моего ученика фамилия была Верещагин. А «Баринов» - это фамилия матери Алексея… Занятное совпадение. Не находишь?
        Настенные часы тикают секунды слишком громко.
        Мы молчим. Я очень хочу доказать бабушке, что она не права. И что фамилию матери он, скорее всего, взял по причине ее болезни, но… что-то подсказывает мне, что все эти события звенья одной цепи.
        - Мы кушать то будем? - вылетает с нетерпеливым вопросом в коридор сестра.
        - Да, конечно, - растеряно подхватываю тарелки и несу их в комнату.
        Захожу в дверной проем и встречаюсь с прямым взглядом Алексея.
        Не выдерживаю его и отвожу глаза.
        - Пообщались, значит, - хмыкает Баринов. - Ну, скорее, ожидаемо.
        - О чем ты? - я ставлю на стол тарелки, старательно делая вид, что ничего не случилось. Просто… мне нужно подумать. Пережить новые обстоятельства биографии Алексея в одиночестве.
        Баринов встаёт из кресла и подходит ко мне, останавливаясь за спиной.
        Его горячее дыхание щекочет мою шею, посылая по телу мурашки.
        - Наркоман и убийца… Кажется, должна быть такая характеристика. Или я что-то упускаю? Ах, да. Было ещё мелкое воровство из магазинов на спор, вскрытые крыши и жестокая драка с попрошайками в метро.
        - Перестань! - прошу его, понимая, что отчаянно не хочу знать правду. Я едва не зажимаю уши руками. - Ты не в тюрьме, а значит, ты ни в чем не виноват! - говорю запальчиво.
        - Если ты хочешь быть со мной, Аня, - он ведёт костяшками пальцев по моей спине. - Придётся принять и это тоже. Тебя же не смущал мой рассказ о том, как мы отбирали землю.
        - Я… - судорожно выдыхаю. - Просто об этом не думала.
        - Нет, - отвечает Алексей, - это называется феномен «общего числа», когда тебе просто жаль каких-то людей. Масштаб трагедии и драмы это число приобретает, когда ты начинаешь давать каждому порядковому номеру имя…
        - Мне страшно, - передергивает меня. - Ты же знал, кто моя бабушка, когда сюда шёл?
        - Не сразу, но да. Конечно, знал, - отвечает Алексей. - И никогда не просил ее меня защищать. Она ни разу меня не утопила. А в этот раз, - он хмыкает, - черт его знает, глупо надеялся, что обойдётся. Что она оценит, что я пришёл. Но так даже лучше.
        - Кому лучше? - я разворачиваюсь к Алексею лицом.
        - Конечно, тебе, - он нежно убирает мне за ушко прядь волос, и в следующую же секунду, пользуясь тем, что Ксюша на кухне требует у бабушки компот, обхватывает ладонью мою шею сзади и впечатывает свои губы в мои.
        Мое сердце бьется с оттяжечкой, а сознание мечется. Потому что вот он, передо мной мой любимый мужчина. Успешный бизнесмен, прекрасный любовник и друг, который легко может найти общий язык даже с пятилетней девочкой. Моя «широкая спина», за которой мне так хорошо и спокойно последнюю неделю… И у всего этого есть оборотная сторона медали, которую я видела, но не желала принимать. Нет никаких гарантий, что эта тень осталась в прошлом. Какой ее масштаб? Даже наш утренний секс показал, что до сегодняшнего дня со мной нежно церемонились. Видимо, именно так должны были проходить наши ночи с Алексеем, если бы договор остался в первоначальной версии.
        - Ты все правильно сейчас думаешь, - немного зло говорит Алексей. А я понимаю, что застыла и не отвечаю ему на поцелуй.
        - Нет! - я сама прижимаюсь к его губам.
        Давайте, Алексей Егорович, уничтожите уже окончательно мои понятия о «хорошо» и «плохо». Избавьте меня от возможности выбора!
        Но он не собирается…
        - Хихи, - раздаётся со стороны двери, - а у нас в садике после поцелуя мальчик обязан жениться, - говорит она авторитетно и строго хмурит брови. - Вот Вадим женился сначала на Кате, а потом на мне.
        - Я не понял, - чуть мотает головой Алексей, - это по твоей логике он поцеловал сначала Катю, а потом тебя?
        У него на столько стремительный разгон от сурового соблазнителя до заботливого «папочки», что я тихо начинаю хихикать в его плечо, но не вмешиваюсь.
        - Ну да, - как само собой разумеющееся, отвечает сестра. - Катя просто ангиной заболела. Три недели в сад не ходила. Мы с Вадимом в дочки-матери играли, он сказал, что я красивая и поцеловал меня. Теперь, наверное, снова с Катей женится… - вздыхает грустно.
        - Эй! - от негодования Алексей даже выпускает меня из рук. - Ты знаешь, что настоящие мужчины так себя не ведут. Ты понимаешь… найти другую подружку, пока болеет первая, это примерно также, если бы Аня нашла другую сестру, пока ты лежала с температурой!
        - Обидно, - задумываясь, вздыхает Ксюша. - Но Аня никогда так не сделает, - ища поддержки для своей мысли, переводит взгляд на меня.
        - Никогда, - подтверждаю и киваю для убедительности.
        - Вот твой «муж», - подкатывает Баринов глаза, - должен быть таким же надежным…
        - Как ты, - выдаёт свою версию сестра.
        - Ксюша, - строго обрываю ее.
        - Лучше меня, - снова игриво дергает Ксюшу за косичку Алексей. - Не целуй больше этого Вадима. Вообще никого не целуй, пока школу не закончишь. А с мужем потом разберёмся… Может, ему сразу чего-нибудь оторвать? - ворчит почти всерьёз и переводит взгляд на меня.
        - Все дети в это играли, - пожимаю я плечами.
        - Напомни мне помыть твои губы с мылом, - понижает голос он.
        - Тогда что нужно помыть тебе? - не удерживаюсь я от едкости.
        - Это ещё раз подтверждает, что я - «так себе», - ухмыляется он.
        - Ну что же, давайте ужинать, - в дверях комнаты появляется бабушка с салатником и театрально делает взмах рукой, - садитесь за стол.
        Напряжение, которое за время общения с сестрой немного отпустило, возвращается ко мне с новой силой и буквально витает над столом.
        Бабушка даже пытается поддержать вежливую беседу, рассказывая Баринову о его одноклассниках. Алексей отвечает ей ровно в тон. От их неловкой игры у меня начинает чесаться голова.
        - Очередь рад встрече, - Алексей встаёт из-за стола через двадцать минут. - Но на сегодня вынужден вас покинуть. Работы много накопилось.
        - Я тоже рада встрече, Алексей, - говорит бабушка. На мгновение мне даже кажется, что искренне.
        Баринов идёт в коридор, а я ничего не понимая, бегу следом за ним.
        - Подожди, - пытаюсь его остановить. - Мне же нужно помочь бабушке хоть немного убраться. И вещи Ксюши разобрать… Я не могу уехать сразу. Может быть, я приеду позже?
        - Ты можешь остаться на ночь, - спокойно говорит Алексей. - Думаю, что тебе хочется.
        - Хочется, - признаюсь честно, - но мне страшно. Почему у меня такое чувство, что ты возвращаешь меня, как товар по гарантии, - начинаю паниковать я. - Что больше не приедешь? Бабушка тебя расстроила? Я хочу сказать, что да, принять это сложно, но я не осуждаю…
        - Все хорошо, - он обнимает меня одной рукой за талию, и берет лицо в ладонь. - Завтра к вечеру за тобой заедет Глеб. Захочешь приехать раньше, просто позвони, - он легко впивается в мою верхнюю губку поцелуем. - Отдохни.
        - Ты совсем уходишь? - выбегает в прихожую расстроенная Ксюша.
        - Бакс сегодня вечером ещё не кушал и не гулял, - отвечает ей Алексей. - А с тобой сегодня Аня побудет.
        Ксюша подходит ко мне и вжимается в бок.
        - Пока… - говорит тихо и грустно.
        - Давай выздоравливай до конца, и поедем колоть уши, - обещает ей Баринов.
        Я хочу возмутиться, что бабушка будет против. Она боится, что в саду вырвут серьги из ушей… но потом понимаю, как бредово это звучит. И что это не мое мнение. Я ничего не имею против, чтобы проколоть сестре уши.
        - Пока… - робко улыбаюсь Алексею.
        Он ожидаемо выходит из квартиры, а я все равно вздрагиваю от хлопка замка.
        Глава 44. Услышать друг друга.
        АНЯ
        С первого взгляда у нас с Алексеем все хорошо. Оглушающе просто!
        Мы вместе завтракаем, уезжаем и возвращаемся с работы, по ночам занимаемся невероятным сексом, только в процессе которого меня отпускают все мысли и страхи, касающиеся наших отношений, и я люблю своего мужчину, отдавая все чувства и эмоции, которые успеваю накопить за день.
        Я близка к истерике. И совершенно не представляю, как мне прожить ещё условную неделю, а главное - что будет дальше.
        Иногда мне кажется, что Баринов специально возвращает меня к прежней жизни, чтобы с чистой совестью бросить. Или чтобы я бросила его сама.
        Я знаю, мужчины иногда так делают, когда хотят, чтобы решение о финале отношений приняла женщина.
        Бабушка расшатывает мою нервную систему с другой стороны, всячески манипулируя доступными ей рычажками. Особенно сестрой. Требует вернуться домой и забыть Алексея. Показательно глотает валидол.
        Но я не могу. Оба самых близких человека будто договорились свести меня с ума.
        Два раза я специально задерживалась на работе до поздна и рассказывала Алексею про строгого начальника, который на самом деле милая женщина. Но ведь Баринову об этом знать необязательно! Портила завтраки и ужины, изгаляясь с солью, сахаром и перцем. Пыталась засыпать в гостиной, но с этим провалилась. Меня на руках отнесли в кровать.
        Этого «непробиваемого сфинкса» не берет ничего. Хотя я уже и сама не понимаю, зачем это делаю. Просто… будто замерзаю рядом с ним.
        Сволочь! Гад! Трус! Ненавижу!
        Поэтому вчера после работы я написала Баринову смс о том, что ночую у бабушки и отключила телефон.
        Ах, какая я волевая!
        Уложила счастливую сестру спать, позависала перед телевизором под «осуждающим учительским взглядом», а потом, когда «этот взгляд» уснул, нализалась настойки. Иначе не могла расслабиться.
        - Аня, - стучит мне в дверь спальни бабушка. - Время - восемь. Ты на работу собираешься? Мы с Ксюшей ушли.
        - Да, - отвечаю ей и натягиваю подушку на голову.
        Господи… Зачем я это вчера сделала? Как теперь сегодня возвращаться? С каким лицом? Да и надо ли?
        Сердце сжимается, а на подушку скатываются синхронно две слезы.
        Достаю с тумбочки телефон и, надеясь на чудо, включаю его.
        На экран начинают сыпаться уведомления, но среди них нету ни одного о том, что мне звонил Баринов Алексей.
        Тебе все понятно, Аня?
        Нет! Не понятно! Я буду ждать, когда он скажет сам: «пошла вон!» Иначе просто не прощу себе.
        Привожу себя в порядок, запихиваю в рот бабушкин сырник с чаем и вызываю такси, потому что уже катастрофически опаздываю.
        Выбегаю на улицу и ищу машину с опознавательными знаками.
        «Водитель отменил заказ» - Высвечивается у меня на экране.
        Блин! Блин! Блин! В сердцах топаю ногой и пытаюсь вызвать новую машину.
        - Доброе утро, Аня, - произносит голос, от которого я застываю в позе испуганного суриката и медленно разворачиваюсь.
        - Доброе утро, - отвечаю Алексею сиплым голосом и прокашливаюсь.
        - Это тебе - подаёт мне кофе. - Поговорим? - хмурит брови.
        - Да, - киваю я. - Давай вечером поговорим. Сейчас у меня такси и важный клиент…
        Нет! Нет! Пожалуйста, я не хочу серьёзных разговоров! Я не хотела! Я не готова!
        - Твоё такси я отпустил, - невозмутимо говорит Алексей, как и в нашу первую встречу. - И сегодняшний клиент, к которому ты так торопишься, тоже я. Поэтому, прошу, - он делает широкий жест, - в машину.
        Мне ничего не остаётся, как забраться в салон.
        Он садится за руль и блокирует двери.
        - Это зачем? - напрягаюсь я.
        - Ты купила платье на свадьбу Сергея и Сони? - игнорирует он мой вопрос.
        - Нет, - мотаю головой и закусываю губу.
        - Почему? - давяще.
        - Потому что не уверена, что мне там место, - отвечаю честно.
        Алексей разворачивается к заднему сиденью и достаёт оттуда чехол для одежды и обувную коробку.
        - Я предполагал. Поэтому, будь добра быть готовой завтра к пяти вечера. Не приведёшь себя в порядок - поедешь в чем будешь.
        Меня просто взрывает от категоричности постановки вопроса.
        - В качестве кого я туда иду? Почему ты ставишь мне ультиматумы? - начинает меня трясти.
        - В качестве моей женщины, - отвечает упрямо и смотрит в лобовое перед собой. - Я тебя не отпускал, Аня. Пей кофе…
        Я смотрю на стаканчик капучино с карамелью в своих руках.
        - У тебя что? - Спрашиваю тихо. - Раздвоение личности? Я устала, Алексей. Тебе то совершенно плевать, где я и с кем, то ты ставишь ультиматумы, то привозишь мой любимый кофе… - развожу руками.
        - У меня действительно две жизни, Аня, - говорит он мне. - И по факту две личности. Иначе большой бизнес не удержать. В отличие от тебя, я перед тобой открыт. А ты пытаешься манипулировать вместо принятия решений. Сама создаёшь те ситуации, в которых я не оправдываю твоих ожиданий. Я и не буду их оправдывать! Свое слово я сказал. Все станет простым и понятным в тот день, когда ты будешь готова принять принципиальное решение, касаемое своей жизни. Сейчас - не готова. Потому что даже не говоришь при мне с бабушкой по телефону. Разорваться не получится.
        - Ты же мне ничего не предлагаешь, - расстроено возражаю ему я. - Не можешь даже просто сказать: я соскучился, думал о тебе…
        - Я сказал, - Баринов переводит взгляд на мои руки, в которых кучей лежат вещи, а сверху стоит кофе. - Просто ты тоже не всегда слышишь.
        Несколько секунд мы молчим. Я действительно понимаю, что Алексей никогда бы не приехал, если бы хотел завершить отношения.
        - Заберёшь меня сегодня с работы? - спрашиваю его робко. - Я тоже соскучилась…
        - У нас сегодня много работы, - мягко отвечает Баринов. - Я должен отпустить Серегу на неделю отдыха, потому что позже Соне уже будет нельзя летать. Приду поздно. Ты можешь снова побыть у бабушки. А можешь ждать меня дома.
        - Я буду ждать тебя, - говорю смущённо и кладу голову ему на плечо. - Ты сердишься?
        - Нет, Аня, - он целует меня в макушку. - Поехали, я отвезу тебя на работу. Баринов заводит машину и осторожно выезжает из двора.
        Я украдкой поглядываю на него и пью очень вкусный кофе. С каждым глотком мир становится все более цветным. А ещё я не могу не согласиться со словами Алексея.
        Постоянно провоцируя его на принятие решения и выражения чувств, я сама мечусь, как осиновый лист по ветру.
        Да, бабушка тоже умеет убеждать.
        - Кстати, как там твоего сурового начальника - деспота зовут? - отвлекает меня от раздумий Баринов, - А то мне ему документы нужно отдать… - добавляет, и я слышу в его голосе улыбку.
        Поворачиваюсь на него и по насмешливому взгляду, брошенному в ответ, понимаю, что они с моей начальницей знакомы.
        Господи, как стыдно… У меня начинают гореть уши.
        - Кира Юрьевна, - бурчу нехотя. - То есть, ты все знал и не спалил меня?
        - Зачем? - ухмыляется он. - Это было занятно…
        Глава 45. Подслушивать нехорошо.
        АНЯ
        Интересно… Кто выбирал это платье?
        Оно из бордового шёлка. Лаконичное в пол, и только лиф с бретелями немного расшиты прозрачными бусинами и стеклярусом. Они ловят свет и создают эффект блеска. Красиво.
        Я нравлюсь сама себе.
        Алексей ещё не видел меня одетой. Он сегодня целый день работает в кабинете. Отвлекался только чтобы пообедать и пол часа назад заходил за костюмом.
        Надеюсь, что ему понравится.
        В открытое окно слышно, как на участок прибывает охрана. Сегодня их две машины. Наша поедет третьей посередине. Такое военное положение немного нервирует, но если мужчины считают, что лучше перестраховаться, значит они правы. Баринов говорил, что сегодня на свадьбе соберётся вся элита города.
        Интересно, это важно, что он не стесняется меня и берет с собой?
        Провожу по губам помадой и немного поправляю ее пальцами, создавая эффект зацелованности. Надеваю туфли, беру сумочку и, постукивая по ламинату каблучками, выхожу из комнаты.
        Спускаюсь на первый этаж и чувствую, как вся вибрирую внутри от нетерпения. Хочется, чтобы Алексей оценил меня такой. Такой… дорогой и шикарной.
        Подхожу к двери кабинета, заношу руку, чтобы постучать и не стучу… Потому что до меня доносятся звуки телефонного разговора на повышенных тонах.
        - Я устроил их старухе лучшую клинику. Разрулил проблемы по бабкам. Ты считаешь, не до хрена ли я вложился? Чем мне с неё брать это назад? Натурой? Или банками с соленьями?
        Алексей замолкает, а я в этот момент понимаю, что все это время не дышала. С кем это он? О ком?
        - Мне насрать, - резко отвечает Алексей. - Я ей ни чем не обязан. Детские болячки меня не трогают. Через неделю, млять, отправится домой! Если оба родителя у ребёнка - идиоты, то что? Мне теперь ее удочерить?
        Он сново замолкает. Я слышу, за дверью грякает стекло. Прислоняюсь щекой к косяку, чувствуя, что ноги меня подводят.
        «Нужно уйти, Аня,» - уговариваю себя.
        Подсушивание ещё никогда и никого до добра не доводило.
        - Я не понимаю, чего ты от меня хочешь! - повышает голос Баринов и, судя по звукам, пьёт. - Чтобы я ей хату купил? Цацки - это максимум. Все!
        Меня поочередно бросает то в жар, то в холод от разгулявшейся фантазии. Он же не обо мне? Или слишком много совпадений, чтобы не обо мне… Но у нас же всего час назад хорошо было. Алексею мой суп грибной понравился.
        - Нет, - продолжается разговор уже в более спокойном тоне. - Аня сегодня со мной. Будет телок за метр одним взглядом отшивать, - он ржёт. - Да жуть какая ревнивица! Ну там, в целом, все более-менее адекват. Только эта, как ее, что дочь начальника жилищного комитета, сука редкая. Да да, это ты мне ее подсунул, - снова скабрёзно ржёт.
        Я не знаю, что мне делать и как быть? Как сказать Алексею, что я все слышала и попросить объяснений? Сколько «телок» мне предстоит встретить?
        Прислоняюсь спиной к стене и медленно сползаю по ней вниз.
        Я же не трусиха! Почему трясусь?
        Глубоко дышу, чтобы не испортить макияж и не зарыдать.
        Резко встаю в полный рост и решительно стучу в дверь кабинета.
        - Входи! - слышится голос Алексея из-за неё.
        Нажимаю ручку и делаю шаг через порог.
        Взгляд Баринова застывает на мне и удовлетворенно окидывает от макушки до кончиков туфель.
        - Давай, - говорит он машинально в трубку. - До встречи, Саид.
        Отключает вызов и опускает аппарат на стол.
        - Вау! - одобрительно моргает.
        Встаёт из кресла, берет со стола бархатную коробочку и подходит ко мне.
        Цацки…
        - Это тебе, - открывает ее и демонстрирует очень красивое бриллиантовое колье с серёжками в виде веточек. - Позволишь?
        Я отрицательно мотаю головой. Язык не желает говорить.
        - Аня, перестань, - тяжелеет его тон. - Это всего лишь подарок. И к платью подходит.
        Он берет колье и, обойдя меня сзади, застёгивает мне его на шее. Целует в замочек на шейных позвонках.
        Я прикрываю глаза. Это игра или двуличие?
        - Давай, - отдаёт коробочку мне в руки. - Серьги надень сама.
        - Послушай, Алексей! - начинаю уверено. - Я хочу знать, с кем ты сейчас говорил и о ком.
        - Когда сейчас? - хмурится он и сжимает челюсть.
        - Пару минут назад, - уточняю напряжённо. - Я все слышала. Я стояла за дверью, - дрожит мой голос. - Я требую сказать, о ком ты смел говорить в таком уничижительном тоне! - заканчиваю я уже на крике.
        - Прежде всего! - рявкает он, обрывая меня, и добавляет уже тише. - Прежде всего, я хочу спросить тебя в ответ, какого хрена ты подслушивала? Я не обязан оправдываться за то, что у тебя появилась информация, изначально для тебя непредназначенная.
        - И все - таки! - вздёргиваю я подбородок и поджимаю губы.
        - И все-таки… - ухмыляется он. Отходит к сейфу, достаёт оттуда пистолет и засовывает его за ремень, прикрывая пиджаком. - И все-таки, прав Саид, когда говорит, что в женщине надо воспитывать уважение к своему мужчине, - он делает паузу и долго выдыхает. - Я не буду отвечать тебе, Аня. Потому что в твоей голове в положительную сторону это ничего не сдвинет, а вот напугать может основательно.
        - Куда уж сильнее меня пугать! - я обхватываю свои плечи руками.
        - Тебе нечего бояться, Аня, - Баринов подходит ко мне ближе и расстёгивает простенькие колечки-серьги в ушах. - Просто ты снова сама создала ситуацию, в которой даже если я поклянусь, что люблю тебя больше жизни, ты не поверишь. Я уже прикинул в голове примерный текст, который ты слышала.
        - То есть, - я растягиваю губы в болезненной улыбке, - ты хочешь сказать, что мне все показалось?
        - У меня для тебя встречный вопрос, - серьезно говорит Алексей, - Ты тогда готова смириться с тем, что все, что было между нами ранее, тебе тоже показалось?
        Я зажимаю уши руками и мотаю головой.
        - Нет, не готова. Я ни к чему не готова.
        Баринов подходит ко мне и очень нежно ведёт костяшками пальцев по плечу.
        - Ты - очень красивая. И заслуживаешь делать то, что действительно хочешь. Я очень хочу пойти на свадьбу своего лучшего друга с тобой. А ты? Хочешь пойти со мной? Ответь честно.
        - Да, - киваю, снова сбиваясь от его близости.
        - Тогда поехали, - он смотрит на часы. - Ты спустилась вовремя.
        Помогает мне застегнуть серьги и коротко целует в губы.
        Дверь за нашими спинами открывается сразу после стука.
        - Алексей Егорович, - на пороге появляется мой водитель. - Машины проверены, дорога чистая. Мы можем ехать.
        Алексей, бережно держа за талию, ведёт меня к машине. Открывает дверь и помогает сесть.
        Мне, как маленькой девочке, хочется закатить скандал и вытребовать правду. Любым способом. Криком, шантажом, угрозами…
        Но проблема в том, что Баринов снова прав.
        Я не готова услышать оба ответа. Потому что один меня уничтожит на месте, а поверить во второй я не смогу.
        Глава 46. Неприличное поведение.
        БАРИН
        - А Соня знает, что ваш бизнес бывает… хм… опасным? - тихо спрашивает меня Аня, перебирая пальцами цветы из букета невесты, который несколько минут назад упал ей в руки.
        И надо признаться, мое сердце в этот момент замерло. Тут, млять, реально суеверным станешь…
        - В общих чертах - да, - отвечаю ей. - Но Сергей решил, что «в случае чего» просто вывезет ее к матери. Других родных у них нет. И рожать Соня тоже будет не в России.
        - То есть там, «в случае чего», - хмыкает она, - Соню не достанут? Сейчас любой человек может узнать списки пассажиров любого рейса. Вы серьезно?
        - У нас у всех есть несколько паспортов с разными именами и с открытыми визами, - пожимаю плечами. - И никаких привязанностей.
        - Удобно, - усмехается. - И жениться можно бесконечно…
        - Неее, - смеюсь в ответ на ее сарказм. - Мне тебя хватает за глаза. А Сереге - Сони.
        - То есть, - Аня ещё сильнее понижает голос. - Хочешь сказать, что у них все по - настоящему? Не из-за денег, не по залёту…
        - Я тебя умоляю, - улыбаюсь, - мужчину в нашем с Серегой возрасте ничего не может заставить жениться, кроме собственного желания. Открою тебе страшный секрет. Примерно трое, из присутствующих здесь женщин, хотели бы быть на месте Сони и уже всячески «обосрали» невесту в курилке.
        - А сколько хотело бы быть на моем? - прищуривается Аня.
        - Около пяти… - окидываю я взглядом зал.
        - Это отвратительно, - передергивает ее плечи. - Вы что метите все, что движется и имеет грудь?
        - Они сами ложатся и раздвигают ноги, - отвечаю резко, но правду. - Смысл отказываться? Все взрослые люди. В принципиальном запрете только замужние.
        - Допустим, - кивает Аня, - Но зачем звать на свой праздник тех, кто не может пожелать твоей жене счастья? - замечает резонно.
        - Бизнес, - развожу руками. - Соня тут кроме нас и матери Северова вообще никого не знает.
        - Ясно, - заключает Аня и вздыхает, отводя глаза от целующихся молодожёнов.
        - Аня… - я порывисто перехватываю ее пальцы. Они ледяные. - Анечка… - горло сжимается от накативших чувств, я смотрю ей в глаза.
        Не отводит.
        Там обида. Совершенно неприкрытая и с застывшими на глубине слезами.
        Сглатываю. Просто голову отрывает, какая красивая она сегодня!
        - Что? - едва различимо.
        - Я очень…
        - Алексей, - раздаётся раскатистое и пьяное слева от меня.
        Прикрываю глаза, чтобы переключиться и убрать из них все личное. Оборачиваюсь.
        - Здравствуй, Константин Петрович, - киваю старому знакомому. Тихомиров лет на восемь старше меня. Сеть заправок и пара личных скважин на Востоке. - Рад видеть… Как чёрное золото? Качается?
        - Чего ему сделается, - отмахивается он от меня. - И вообще, я не к тебе. Мадам, - подаёт руку Ане и шутливо склоняет голову. - Разрешите пригласить вас на танец?
        - Девушка не танцует, - меня моментально вспенивает. Дыхание становится глубоким и злым. Прежде всего потому, что какого-то хрена он спрашивает разрешения не у меня, а у неё!
        Собственнически кладу руку Ане на голое колено и врезаюсь взглядом в Константина.
        Нехрен на неё так смотреть! Моя девочка!
        - Ладно, ладно, - вскидывает ладони он. - Я ж просто… Красивые они всегда у тебя… Где только берёшь?
        - От чего же не танцую? - нарочито доброжелательно звенит голос Ани. Она скидывает мою руку и встаёт со стула, делая шаг вперёд. - Очень даже танцую! Вы знаете, Константин, Алексей просто вчера потянул икроножную на тренировке и теперь не может составить мне компанию в танце, тщательно отгоняя всех претендентов. Меня, кстати, Анна зовут.
        - Очень приятно, - плотоядно сверкает глазами Тихомиров. - Тогда прошу вас, Анечка, подаёт ей руку.
        Я молча и с силой перехватываю ее за запястье и слегка дёргаю назад. Это сейчас оно хрустнуло или моя сжатая челюсть?
        Аня никак на это не реагирует.
        Что детка? Поиграть со мной решила? Так это уже конкретный перебор. Я тебя предупреждал засунуть себе в задницу свои демонстрации?!
        И меня это бесит. Сводит с ума и сжигает все предохранители. Потому что, чтобы сохранить сейчас лицо, мне нужно ее отпустить. С растяжениям - это она лихо придумала. Но с другой стороны… это всего лишь танец, и этой выходкой Анечка накажет только себя. Пьяный Константин языку не хозяин. Начнёт травить байки погрязнее в ее нежные ушки…
        - Иди, - отпускаю ее руку.
        Аня вспыхивает и начинает дрожать.
        Уже страшно? Быстро ты сдаёшься.
        Оглядывается.
        На ее шее быстро-быстро колотится венка.
        - Обещаю не скучать, - добавляю мстительно.
        Провожаю взглядом ее удаляющуюся спину с чужой мужской рукой между лопаток. Беру бутылку первого попавшегося под руку алкоголя, наливаю и опрокидываю в себя.
        Так продолжаться больше не может…
        Наливаю ещё стопку и отравляю ко второй.
        Джаз-бенд поёт песню из какого-то очень известного фильма, а я никак не могу сообразить из какого. Мозги клинит.
        Потому что руки Константина ползут с Аниной талии вниз, а мое давление стремительно подлетает вверх, запуская злые куражи.
        Только тронь, Костя Петрович, тебе же жопа будет… Словно почувствовав мой взгляд, он возвращает руки на законное место.
        Аня уже красная, как вареный рак. Прикрывается от Тихомирова букетом и порывается уйти. Я бы мог вмешаться, но не стану.
        - Привет… - мне на глаза ложатся женские ладони, а в нос бьет терпкий запах духов. - Узнал? - игриво на ушко.
        - Здравствуй, Света, - отвечаю девушке и небрежно снимаю с лица ее руки.
        Она, пошло хихикая, плюхается на Анин стул.
        - Я так и знала, что ты по мне скучал.
        - Ммм… - приближаюсь к ее ушку и уверенно отвечаю, - нет.
        - Не боишься, что нажалуюсь папочке? - стервозно хмыкает она.
        - Он сгорит со стыда, когда узнает, какая ты б… - проглатываю я окончание и отстраняюсь.
        - Ты сам таких выбираешь, - кривит она напомаженный рот. - Между прочим, та девка с которой ты пришёл, только что вышла из зала следом за Тарасовым. За тебя! - она берет Анин бокал. - Налей, что ли, девушке…
        Глава 47. Женский подряд.
        АНЯ
        Что я только что натворила? Зачем?
        Лицо горит от стыда и обиды.
        Я даже не слушаю то, что заливает мне в уши этот Константин. Мне совершенно плевать на его скважины, миллиарды и попытки пьяного обаяния. Спину и талию жжет в тех местах, где сейчас находятся его руки. Хочется их скинуть. Они чужие.
        - Давайте положим ваш букетик на колонку, - предлагает мне Константин.
        - Ни в коем случае, - делая страшные глаза, мотаю головой. - Плохая примета. Нельзя весь вечер выпускать цветы из рук. И большое спасибо за танец, - я пользуюсь замешательством своего партнёра, подхватываю повыше юбку и сбегаю от него за ту самою колонку.
        Нас разделяют танцующие пары, и я выдыхаю, но буквально на мгновение.
        Потому что уже в следующее забываю, как оно вообще и в принципе «дышится».
        Приказываю себе отвести глаза и не смотреть! Но стою и смотрю. Как дура.
        Стою и позорюсь, потому что на глаза набегают слёзы.
        Да, Баринов никогда не заскучает.
        Алексей что-то говорит красивой блондинке и практически касается губами ее шеи. Девушка томно стреляет на него глазами и смеется в ответ.
        - Вы, Анечка, такая быстрая. Наверное, Алексей потянул вчера ногу, пока бежал за вами, - раздаётся насмешливый голос Константина у меня за спиной.
        - Кто это? - спрашиваю я хриплым голосом, совершенно игнорируя его шутку.
        - Где? - переспрашивает он.
        - Девушка рядом с Алексеем, - поясняю я.
        - А… Это Светлана. Дочка начальника жилищного комитета…
        - Ясно, - киваю, прикусывая изнутри щеку, чтобы не зарыдать, - спасибо за большое, Константин.
        - И вам, Анна, - он обходит меня справа, вежливо берет мою руку и целует пальцы. - Мой вам совет. Не принимайте близко к сердцу… Баринов известный бабник.
        Он отпускает мою руку и направляется к выходу из зала, а я понимаю, что мне срочно нужно куда-то спрятаться и порыдать. Если уж даже пьяный мужчина с сомнительной репутацией меня только что пожалел, то страшно представить, как жалко я сейчас выгляжу.
        Срываюсь к дверям, как будто за мной кто-то гонится, выбегаю в коридор и беспорядочно дергаю ручки всех, попадающихся мне по пути дверей, чтобы найти туалет.
        Да, где же ты, зараза?!
        Коридор заканчивается тупиком.
        Я прислоняюсь к стене спиной и оседаю на корточки, прикрывая лицо букетом, потому что дальше бежать нет смысла.
        Слёзы катятся по щекам, и я даже не хочу их вытирать.
        Что мне сейчас делать? Вызвать такси и уехать к бабушке? Ну нет! Я желаю высказать Баринову все! Как я любила его, и какой он оказался бесчувственный козлина! Как я его ненавижу! Как я рада, что между нами не случилось ничего серьёзного! И люблю я именно его, но теперь он может засунуть себе эту любовь куда поглубже…
        Вот только нужно отрыдаться, а потом смело идти и вершить справедливость.
        Как на зло, сумочка с платочками осталась в зале, и мне даже нечем вытереть лицо.
        - У вас все хорошо? - неожиданно ко мне подходит женщина в синем костюме. Я быстро идентифицирую по нему команду распорядителей свадьбы. - Вот, возьмите, - протягивает она мне бумажный платок.
        - Спасибо, - шмыгаю я ей в ответ носом. - И у меня все нормально.
        - Тогда вставайте и пойдёмте, - властно тянет она меня вверх за локоть.
        - Куда? Зачем? - от неожиданного напора у меня даже просыхают слёзы, и я послушно встаю.
        - Здесь за углом возле туалета есть прекрасная подсобка, - объясняет она мне, утягивая за собой. - Придёте там в себя и вернётесь к гостям. А стены не стоит подпирать.
        Я несколько раз спотыкаюсь на своих каблуках от выбранной администратором скорости, но претензий к ней предъявлять я не спешу. Возвращаться в зал и общаться с Алексеем пока действительно нет сил.
        - Ну вот, смотри, как здесь хорошо… - женщина буквально вталкивает меня в небольшую комнатку со стеллажами и инвентарем и захлопывает за спиной дверь.
        - Горько, горько! - доносится до меня из-за неё.
        На глаза снова возвращаются слёзы.
        Да, я понимаю, что Алексей непростой мужчина, возможно, даже страшный. Понимаю, что при обычных обстоятельствах даже не посмотрела бы в его сторону, и именно это его очень сильно парит. Такое нелепое благородство: спать с женщиной каждую ночь, присваивать ее прилюдно, но ничего не обещать и не давать мечтать об общем будущем. Давая ей шанс уйти. Или оставлять самому себе шанс на отступление… Я не знаю.
        О ком был этот разговор сегодня в кабинете? Почему нельзя было просто все объяснить, не доводя меня до истерики и этого пошлого поступка с Константином? И как быстро он заменил меня на ту, имя которой склонял в разговоре с другом. Лицемер!
        Я забиваюсь в уютный угол и просто сижу там прямо на полу, прокручивая в голове все наши отношения с Бариновым, начиная со дня знакомства.
        Особенно кипятят кровь и раскрашиваются в новые смыслы моменты, когда Алексей был зол.
        До меня неожиданно доходит новая мысль: тогда, в день ограбления ювелирного, когда Баринов меня уволил… он просто меня отпустил. Устранил, чтобы не сорваться. И, наверное, мне не показалось, что он хотел меня поцеловать. Мое тело вибрировало ему в ответ, прижатое к спинке дивана, и отзывалось, правда, я приняла это за страх, но теперь я знаю, что это было ожидание.
        А я, как заведённая, повторяла, что у меня есть парень, и чтобы он не смел ко мне даже прикасаться. Потому что он - отвратительный и, вообще, может повесить на меня хоть всю сумму украденных денег и заставить ее отрабатывать, но обвинять в профнепригодности не имеет права! Господи, какая борзая дура…
        Странно, почему-то тогда Баринов не воспользовался предлогом денежного долга, чтобы затащить меня в постель, зато во второй раз уже не растерялся.
        И… как бы мне не было с ним хорошо, спокойно и сладко… нужно уходить. Нельзя заставить человека тебя полюбить. А того формата отношений с дистанцией, который предлагает Алексей, мне катастрофически мало.
        Из коридора раздаются голоса и возня.
        Дверь открывается, и в неё влетает растрепанная Соня.
        - Стойте! - она она резко прижимается к двери, дергает ручку, - Дверь захлопнулась… - а потом резко разворачивая на меня и испуганно хлопает глазами. - Ань? Чего ты тут делаешь?
        - Цветы нюхаю, - ухмыляюсь и вытираю мокрую щеку рукой.
        Разглядываю румяную и счастливую Сонечку в белом платье, понимая, что завидую ей. Первый раз так остро испытывая это чувство.
        Не по-злому, нет… просто ей повезло, и она выбрала правильного мужчину, а я нет.
        - Ты чего слёзы льёшь? - осторожно приближается ко мне Соня. - Тебя Леша обидел? Ань…
        Я прячу лицо в ее букет и глубоко дышу. Надо успокаиваться.
        - Вот ты мне скажи, - все-таки меня прорывает. - Они все такие гады?
        - Кто? - переспрашивает удивлённо. - Алексей?
        - Мужики… - решаю не уточнять.
        - Да нет… - Соня жмёт плечами. - Я всем более чем довольна. Особенно со второго взгляда.
        - А что делать, если ты со второго взгляда по уши? - истерично усмехаюсь.
        - Ты влюбилась в Алексея, - она проговаривает, будто уточняя мою проблему, - и поэтому рыдаешь над моим букетом?
        - Примерно так… - киваю, не видя смысла скрывать.
        - Я думала, что между вами с Бариновым давно что-то есть, - начинает тараторить она, - но спросить неудобно было. Да и ты после ограбления трубку так и не взяла…
        Мне становится очень стыдно. Ведь я же так хотела подружиться с этой искренней девочкой, как только она переступила порог магазина. Почему я потом вдруг решила, что Соня смогла лечь с Северовым в постель ради денег? А даже если и так? Я тоже легла. Но у меня и близко не было тех исходных, что у Сони. Слава Богу, не сирота. И если ей с Сергеем хорошо хотя бы на десять процентов от того, как хорошо с Алексем мне, то я ее понимаю…
        - Ты прости меня, пожалуйста… - я делаю над собой усилие, выбираясь из своего убежища, и присаживаюсь на край стола. - Я тогда плохо о тебе подумала, что ты с Сергеем Валентиновичем из-за денег начала, а теперь вот… - развожу руками. - Сама в этом положении.
        - Подожди, - Соня мотает головой. - Аня, я ничего не понимаю. Из-за каких денег ты с Бариновым, если рыдаешь в два ручья о неразделенной любви?
        - Он мне помог… - судорожно выдыхаю и, борясь со стыдом, рассказываю Соне нашу историю, не вдаваясь в подробности.
        - Ань… - она растеряно садится рядом со мной. - Я могу поверить в разное про этих мужчин. За пределами дома они не пушистые зайчики. Но с женщинами… Они даже проституток уважают. Я видела. Не могу поверить, что Алексей поступил так… пошло и гадко.
        - Я не знаю… - закусываю губу, понимая на сколько наша с Соней реальность разная. Да и ни к чему девочке в положении знать подробности.
        - Хочешь, я поговорю с мужем, - предлагает неуверенно. - Он вернёт деньги Алексею или часть. А ты сможешь уйти.
        Уйти… В носу снова начинает щипать.
        Уйти красиво, швырнув обратно деньги, и больше никогда не видеть Баринова, потому что он меня не простит.
        Зато так у меня останется хоть немного гордости.
        - Да, - шепчу уверенно, - я не выдержу ещё неделю. Я хочу уйти. Сама. Не дожидаясь, пока он бросит. Лучше буду должна деньги…
        - Но я все равно не верю, - перебивает меня Соня.
        - Спасибо… - пытаюсь ей улыбнуться.
        - Ой! - она резко вскрикивает и морщится.
        - Что такое? - пугаюсь я.
        - Пинается… - улыбается Соня, кладя руку на свой небольшой животик под фатиновой юбкой.
        Я с удовольствием меняю болезненную тему. Болтаю с Соней про малыша и даже глажу ее животик в тех местах, где активничает малыш.
        - Тебе не кажется, - вдруг напрягается Соня и спрыгивает со стола, - что мы как-то слишком долго для одного конкурса здесь сидим?
        - Кажется, - соглашаюсь я. - Пойдём, попробуем открыть.
        Дверь оказывается добротной и с односторонним замком. Я вытаскиваю из причёски Сони шпильки и пытаюсь поддеть язычок, но зазор между дверью и косяком слишком мал. Пытаюсь приподнять ее с петель, и велю Соне бить плечом. Вспотев, уже через пять минут, сдаюсь и признаю, что все бесполезно.
        - Эй! - колотит в дверь Соня. - Откройте, мы здесь! - замолкает и прижимается ухом к двери. - С таким уровнем звука, - говорит обречено, - даже кричать бесполезно. А ты как сюда попала?
        - Сидела рыдала в коридоре, - отвечаю я, холодея от ужаса. - Ко мне подошла ваша распорядитель, что в синем костюме, и предложила сюда спрятаться.
        - И меня она тоже сюда «спрятала», - начинает дрожать голос Сони. - Аня, кажется, нас специально заперли!! Это не было похищение невесты!
        Я закусываю губы, гася в себе панику. Нельзя пугать Соню. Она беременна. Нужно думать, как отсюда срочно выбираться!
        - Может быть, просто забыли, - немного переигрываю я, говоря небрежно. - Скоро откроют…
        - Ты предлагаешь прикинуться, что мы верим в совпадения? - прищуривается Соня.
        - Нет… - мотаю головой и отвечаю честно. - Просто пытаюсь не напугать тебя ещё сильнее, пока ищу выход.
        - И какие у тебя мысли? - нервно обхватывает руками живот Соня.
        - Что раз нас спрятали сюда достаточно вежливо, значит, скорее всего, нам не собираются причинять вред, - рассуждаю я. - По крайней мере, пока.
        - Согласна, - кивает Соня. - шантаж?
        - Очень похоже… - отзываюсь серьезно.
        - Но последнее время, - продолжает мысль Соня, - все было спокойно. А я чувствую, когда Сергей скрывает…
        Я тихо сажусь обратно на стол и прикрываю глаза.
        Было непокойно. Только не у Северова, а у меня… Господи, неужели снова?!
        Сердце начинает ныть, а лёгкие перестают полноценно впускать воздух. Бабушка? Ксюша? Что с Алексеем? При чем здесь Соня?
        Я не переживу, если с кем-то из них что-то случится.
        Пожалуйста, пусть все будет хорошо. Пожалуйста!!!
        - Смотри! - голос Сони выводит меня из внутренней агонии и придумывания молитв. - Здесь есть пожарная сигнализация, и раз она мигает, значит она рабочая.
        - Хорошо, - тупо отзываюсь я. - И что?
        - Ну у нас с интернате, - запальчиво объясняет Соня, - когда такие только поставили, мальчишки в туалет курить пошли. Это уже часов одиннадцать ночи было. И тут как сирена эта, как заорёт!
        - Дым… - понимаю я ее мысль. - Нужен дым, и тогда нас услышит охрана.
        - Да, - кивает возбужденно моя подруга по «счастью и несчастью».
        - Ищи что-нибудь, - подрываюсь я с места и начинаю оглядываться. - Спички, зажигалку, электроподжиг. Это же подсобка. Что-то должно быть!
        Через минуты три из-за стеллажа раздаётся Сонино: «есть!»
        Она отдаёт мне упаковку спичек.
        - Вот только… - начинает она, разводя руками.
        - Ни одной бумажки или газетки, - подтверждаю я ее мысль. - А от этих тряпок с микрофиброй вони будет слишком много и никакого дыма…
        Мы снова оглядываемся по сторонам.
        - Белье… - предлагаю я и, понимая, что раздумывать особенно некогда, стягиваю с себя трусы и кидаю их в металлическое ведро. - Подай спички, - прошу Соню.
        Она хихикает. Мне неожиданно, но становится тоже весело.
        Все будет хорошо…
        Тонкое кружево вспыхивает за секунду и так же быстро прогорает до тла, не давая нужного объема дыма для сигнализации.
        - Черт! - психую я, стоя на столе под потолком и прижимая ведро к датчику. - Нифига не вышло!
        - Держи, - Соня решительно вытаскивает из причёски шпильки, которые крепят фату, и подаёт ее мне.
        - Жги невинность и непорочность беременной женщины, - она снова смеется. - С нашими мужчинами нам понадобятся совершенно другие качества, - подмигивает мне.
        Я ловлю себя на том, что снова смеюсь, хоть коротко и нервно, но все же!
        Кто кого успокаивает - не ясно. Жена Северова только с первого взгляда кажется неженкой, но с ней, однозначно, не пропадёшь.
        - Горит! - оповещаю я Соню, чувствуя, как горячо пальцам.
        - Давай же, - шепчет Соня, глядя на датчик - ори уже, мать твою…
        И спустя секунд десять наши уши закладывает от резкого звука оповещения об эвакуации.
        Глава 48. Самое важное.
        БАРИН
        - Света, повторяю ещё раз, иди отсюда, ПОЖАЛУЙСТА!
        - Объяснись, - шипит она. - То есть я женщина на букву «бэ», а эту молодую суку ты ни в чем не подозреваешь? Между прочим, Костик побогаче тебя будет, - заканчивает ехидненько.
        - Тогда вдвойне не понимаю, почему ты ещё сидишь рядом со мной, а не бежишь за ним, - хмыкаю я и наливаю себе новую стопку алкоголя.
        Я уже сильно нетрезв, и потихоньку начинаю утекать головой, реально допуская, что Аня пойдёт дальше мне назло. И сейчас уже где-то горячо целуется с Тарасовым. Представляю его руки на ее спине, и как сладенько эта девочка выглядит в любой позе, как не поставь…Черт!
        Тогда я их обоих просто убью. Нет, не так… Сначала выдеру при нем эту маленькую дрянь, а потом убью сразу обоих.
        Тяну руку за край пиджака, и повожу пальцами по рукоятке пистолета. Реальность оружейного металла приводит меня в чувства и заставляет встряхнуться.
        Вот это накрыло! Сколько я уже выпил?
        - Накидываться хорош, - тормозит мою руку с очередной порцией алкоголя Сергей. - Мадам, - обращается к Светлане, - не могли бы вы сходить к ведущему и попросить сделать звук немного потише?
        - Конечно, - она обескураженно кивает и встаёт, освобождая для Сергея стул.
        - Я не понял, - Северов ощутимо стискивает мое плечо. - Где твоя женщина, и почему рядом с тобой вместо нее тусуются какие-то б… - проглядывает окончание последнего слова.
        - Это дочь председателя комитета жилищного строительства, - хмыкаю ему в ответ.
        - Ну конечно! - ёрничает Сергей. - Это все объясняет. Ты охренел?
        - Нет, - качаю я головой, глядя в одну точку, - просто замахался. Все мимо, понимаешь. Ты понимаешь, мужик, - истерично и тихо смеюсь, - я не хочу с Аней просто спать…
        Оглядываю друга и поправляю ему платочек в кармане пиджака. Да, я хочу вот также, как расфуфыренный идиот, целовать жену.
        - Ооо, - сочувственно тянет Сергей, вклиниваясь в мои мысли. - Мне, конечно, все уже год понятно. Но я даже боюсь спрашивать, что снова случилось…
        А что случилось то?
        Сам себе задаю вопрос и не могу на него ответить. Все живы, здоровы, какого хрена тогда, мы не вместе сейчас? И пылит эта зараза так, будто правда любит. Глупо, отчаянно и по-женски. Пока я так сильно пьян и убит свадебной эйфорией, самое время упасть к ее ногам. И там уж дальше по ситуации: целовать, чтобы простила, связать, чтобы не убежала или закинуть себе на плечи и доказать, как сильно я от этих ног не в себе.
        - Мужики! - раздаётся из-за наших спин взвинченный голос Саида. Оборачиваемся. По глубокой складке на лбу и тяжелому взгляду я понимаю, что случилось что-то серьёзное. - Выйдем, - выдыхает он коротко. - У нас гости.
        Весь алкоголь из моей крови моментально испаряется. Я подрываюсь на ноги.
        - Что случилось?
        - Только вот сейчас спокойно, мужики, - как-то подозрительно вкрадчиво говорит Саид.
        - Где Соня? - хрипит Сергей.
        - Пошли, - кивает Саид и выводит нас в коридор.
        Мы поднимаемся на второй этаж и останавливаемся в самом конце коридора возле кабинета директора.
        Саид жмёт ручку и открывает дверь.
        - Какая делегация! - на директорском кресле, вальяжно закинув ноги на стол, сидит какой-то мужик чуть старше нас. - Веллер, - он спускает ноги и врезается в нас насмешливым взглядом, - Дмитрий Валентинович Веллер, - хмыкает, - я вижу, вам приятно познакомиться.
        - У этой гниды был сын? - спрашивает Сергей тихо.
        Я молча всматриваюсь в черты лица мужика, и действительно вижу сходство с уродом папашей, которого мы отправили не так давно в лучший мир.
        - Выходит, что так, - рычит Саид. - Даже я был не в курсе.
        Хорошо прятали наследничка.
        - Да, так бывает, - хмыкает мужик.
        Проходим глубже в кабинет и закрываем за собой двери.
        Я чувствую, как Серега слетает на эмоции. В несколько шагов подходит к столу и ставит на него кулаки.
        Двое мужиков по обе стороны от Веллера кладут руки под пиджаки, мы с Саидом делаем тоже самое.
        Очень странно, что нас не обрыскали. Лажаешь, наследничек. Эффектом неожиданности берёшь.
        - Где моя жена? - рявкает Сергей.
        - О как за сучек своих трепыхаются, - издевательски кивает одному из своих охранников Веллер.
        Панический страх за Аню что-то отшибает у меня в голове, и я не в состоянии себя контролировать выхватываю ствол и взвожу курок, направляя дуло в голову гостю.
        - Я сейчас башку тебе размажу! - агрессивно шиплю.
        Охранники мгновенно берут нас на прицел в ответ.
        - Спокойно, - психично мурлычет Веллер. - Девочки немного на машинке покатаются, им ничего не угрожает, если вы будете себя вести хорошо и разумно.
        - Дай нам с ними поговорить, - требует Сергей.
        - Сначала это, - Веллер швыряет на стол папку, - Ознакомтесь, подпишите.
        Мы переглядываемся с Саидом. И так знаем, о чем пойдёт речь… Решил пропитые папашей земли вернуть.
        - Пришёл говно за своим отцом подбирать, - Саид перехватывает папку первым, - я тебя предупреждаю, - понижает он голос, - если с головы женщин упадёт хоть один волос, я лично тебя убью.
        - А машинка может случайно упасть с моста, - играя на наших нервах, эта гнида берет ручку и кидает ее на пол. - Плюх… И нету машинки.
        - Не дергайся, - перехватывает мою руку Саид, - Дыши, млять.
        - Говори расклад, - Сергей забирает у Саида папку и пробегается глазами по тексту.
        - А ты читай, - Кивает ему Веллер. - Подпишете - верну телок целыми.
        Я подхожу к Северову и тоже впиваюсь глазами в текст.
        Кто бы сомневался. Две подписи хочет тварь. На землю и торговый центр. Одна ничего не значит. Мы тоже умеем творить махинации. У нас как раз для таких случаев припасено куча документов о смене собственника, подписанных задним числом. А вот против двух подписей уже не попрешь.
        - Серега, - шепчет Саид. - Тяни время. Мы ищем, далеко не могли уйти.
        - Как так вообще вышло? - перехватываю его за лацканы пиджака и встряхиваю. - Куда смотрели твои шавки?
        Страшно… Так, что «тяни время» воспринимается мной неадекватно.
        - Не гони, Леха, - Саид перехватывает мою руку, - Все парни были на постах. Тачки только гостевые въезжали на территорию. Кто-то помог…
        - Прости… - перебиваю его, хлопая по плечу. Выдвигаю себе стул и сажусь напротив Сергея.
        Мы с ним смотрим друг другу в глаза. Сейчас не важны статусы. Жена, любовница, женщина. Эти девочки - просто самое дорогое, что у нас есть. И это не изменить их решением уйти или остаться с нами. Те, кому надо надавить, виртуозно умеют находить у сильных вот такие «ахиллесовы места».
        Надо подписывать. Прятать девочек, а потом вычищать этот город до блеска.
        - Какие здесь ещё есть выходы, - рявкает Саид на директора ресторана, который все время нашего разговора сидит в углу между шкафов. Только сейчас его заметил!
        - Главный, - подаёт он дрожащий голос, - и погрузочный для поставщиков. Там же запасной.
        Я перехватываю взгляд Сергея и понимаю, что он думает о том же, о чем и я. Девочки, скорее всего в здании. Их никуда не увозили. Иначе - их бы все равно заметила охрана.
        - Я подписываю, - забираю я документы у Северова и ставлю росчерк. - Теперь мы хотим услышать женщин. Мы должны знать, что с ними все в порядке. Или, - угрожающе тяжелеет мой голос, - ты не выйдешь отсюда. Клянусь.
        Я тяну время, да. И верю в этих парней, которых постоянно муштрует Глеб. Если они не справятся, отправлю работать вечными санитарами в больнички с отбитыми почками.
        - Хорошо, - поджимает губы Веллер. - Звонок будет. Ждите.
        Мы переглядываемся с парнями и тяжело дышим. С первого этажа раздаётся музыка и шутки тамады. Люди даже не заметили отсутствия жениха и невесты… классика жанра!
        Я замечаю, что глаза Сергея останавливаются на чем-то слева от нас. Острожно присоединяюсь к нему и вижу небольшой блок с большим количеством маленьких лампочек и тумблеров, очень похожий на дешевую пожарную сигнализацию.
        - Что это? - спрашивает Сергей у директора ресторана.
        - Пожарная сигнализация, - подтверждает он мое предположение.
        И в следующее мгновение нас оглушает резким звуком оповещения об эвакуации.
        - Они там! - рявкает Саид. - Серега на пол!
        Я поднимаю ствол и два раза стреляю. Пять выстрелов звучат почти синхронно. Мой первый попадает точно в лоб одному из охранников, другого снимает Саид. Мой второй выстрел сбивает острая, обжигающая боль в предплечье.
        Я на мгновение перестаю дышать и прикрываю глаза. Задел сука…
        - Какая свадьба без драки, - нарочито-спокойно констатирует Саид.
        Веллер вжимаются в спинку кресла и бледнеет, оказавшись под прицелами двух стволов одновременно.
        Э, нет, гнида. Так легко уже не будет. Жаль, конечно, что промазал. Но теперь ты будешь отвечать за сегодняшний беспредел, а если грохнем, самим придётся.
        Адекватность начинает медленно возвращаться ко мне под аккомпанемент тошноты директора ресторана в углу.
        Какие мы нежные…
        В кабинет с грохотом вваливается наша охрана вместе с Глебом.
        - Что это за помещение? - кивает Сергей в сторону мигающей на пульте лампочки.
        - Подсобка на первом, - отзывается Глеб, - возле котельной.
        Северов срывается из кабинета, и я, под адреналином забывая про боль, следую за ним.
        Лестница, коридор… Рукав пиджака намокает от крови. Ткань, кровь, кожа - все «в мясо», но хорошо, что просто по касательной задело.
        Перед глазами мутнеет.
        - Где, млять, она? - психую я, боясь отключиться.
        Сворачиваем за угол и видим, как в небольшом тупике парни Глеба вскрывают дверь. Подбегаем к ним, распихивая всех кулаками, и врываемся в подсобку первыми.
        - Капец, - опустошенно ложится виском на дверной косяк Северов.
        Как, млять, я его понимаю!
        - Быстро слезла оттуда! - рявкаю на Аню, стоящую на столе в обнимку с дымящимся ведром.
        Отшвыриваю его в сторону и заваливаю отборно ругающую меня девчонку на здоровое плечо.
        Больно, больно, больно! Ааааа! Ноги подкашиваются. Шокированные гости расступаются.
        Сваливалию Аню на ближайший диван в коридоре и опускаюсь к ее ногам, кладя голову на колени. Слышу, как за спиной собираются люди.
        Дышу, дышу. Боль оглушает и становится нестерпимой, как разрастающийся ожог.
        - Лешенька, - слышу над ухом испуганный шёпот и ощущаю ледяные ладошки, бережно пытающиеся приподнять мою голову. - У тебя кровь…
        - Скажи охране, - тяжело выдавливаю из себя. - Пусть вызовут скорую.
        Глава 49. Правильный выбор.
        АНЯ
        В палате тихо. На часах два часа ночи, и меня конкретно вырубает.
        Под потолком беззвучно работает телевизор. Я читаю на экране субтитры репортажей от пронырливых журналистов, которых не успели загрести в обезьянники служба безопасности вместе с полицией.
        Из новостей я теперь знаю, кто такой Веллер и все подробности истории, которая началась так давно, разрушила жизни стольких человек и наконец-то, надеюсь, закончилась. Глеб предупредил меня, что завтра придётся дать показания полиции. Это меня совершенно не пугает.
        Алексей лежит на кровати и отходит от наркоза. К его телу подключена куча датчиков. Большинство - на всякий случай. Врачи говорят, что все будет хорошо. Господи, пожалуйста, пусть все будет хорошо!
        Мое вечернее платье заляпано кровью Баринова. Он потерял ее слишком много, поэтому пришлось делать переливание. Удивительно, но все это время я сидела рядом с ним, совершенно не чувствуя обычных головокружения, страха и тошноты.
        Первый раз Алексей отключился в коридоре ресторана прямо у меня на руках. В этот момент я испытала такой ужас, от которого до сих пор заходится сердце. Я так сильно боюсь его потерять, что сижу рядом почти пять часов и медитирую на монотонный писк пульсометра.
        - Я люблю тебя, слышишь, - шепчу Алексею, касаясь губами руки с катетером в вене, - пожалуйста, возвращайся ко мне быстрее. Мне без тебя плохо и страшно.
        Примерно раз в час мне звонит бабушка, которая тоже смотрит новости и от беспокойства уже выпила в квартире всю валерианку. Ксюша рыдает и просит отвезти ее к Алексею.
        Я пересаживаюсь в небольшое кожаное кресло и прикрываю глаза, уплывая в поверхностный и тревожный сон. Нужно просто дождаться утра.
        Вздрагиваю от звука открывающейся двери и несколько раз моргаю, пытаясь понять сплю или нет.
        В палату входит женщина, которую я точно где-то видела, но никак не могу сообразить где именно.
        - Здравствуйте, Аня, - говорит она шёпотом.
        И в этот самый момент я вспоминаю, кто она.
        - Вика… Здравствуйте, - говорю напряжённо. - Без халата вас не узнала.
        - Я только сдала дежурство и случайно узнала, что Алексея привели к нам ночью, - говорит она виноватым тоном.
        - А сколько время? - я ощупываю руками обивку кресла, пытаясь найти телефон.
        - Шесть утра, - отвечает мне Вика, смотря очень тепло и с сочувствием. Не так, как в первую нашу встречу.
        Я подлетаю на ноги и подхожу к Алексею.
        - Почему он так долго спит? - спрашиваю с отчаянием.
        - Все в пределах нормы, - отвечает Вика. - Я в большей степени из-за тебя сюда пришла. Пойдём в столовую, выпьем кофе. Тебе пора покушать.
        - Я никуда не пойду, - отрицательно качаю головой. - Если он проснётся, а меня не будет?
        - Ещё пару часов он точно будет спать, - мягко настаивает она. - А ты очень бледная. Наверное, упал гемоглобин. Для беременных это совсем нежелательно…
        - Что вам от меня нужно? - спрашиваю воинственно.
        - Прежде всего, - Вика неловко опускает глаза, - я бы хотела извиниться за тот ночной визит. За то, что напугала тебя ответами по поводу беременности. У тебя все будет хорошо.
        - Я не беременна, - отвечаю с вызовом. - Извинения неактуальны.
        Дверь в палату снова открывается, и в неё входит санитарка с тряпками и ведром.
        - Здравствуйте, - окидывает она нас глазами и поправляет шапочку, - Десять минуток погуляйте в коридорчике, пожалуйста, я здесь помою и за мальчиком вашим посмотрю.
        - Пойдём, - зовёт меня Вика. - Тебе же интересно знать, кто я такая?
        Я беру в руки сумочку, смотрю на Алексея и выхожу из палаты, осторожно обходя ведра. Мне интересно? Скорее нет, чем да. Но чуйка подсказывает мне, что эту женщину стоит послушать.
        В столовой мы с Викой покупаем кофе и булочки в автомате. Есть не хочется совершенно, но это помогает снять повисшую между нами неловкость.
        - У меня сегодня второе дежурство только было, - бодро начинает Вика. - Алексей меня Тимофею Тимофеевичу порекомендовал. Просто так сюда не попасть, даже с моим опытом.
        Я рассматриваю женщину, которую когда-то любил Алексей и, стараясь сохранять невозмутимость, сажусь за стол.
        - Я вас поздравляю, - пожимаю плечами. - При чем тут я?
        - Аня, - Вика понижает голос. - Я хочу тебе рассказать. Ничего, что я на «ты»? - спохватывается.
        - Ничего… - хмурюсь я.
        - Мы с Алексеем были вместе как раз в то время, когда началась вся эта история с переделом рынка, - начинает она задумчиво. - Я училась в меде, ждала Баринова из армии. Надеялась, что он вернётся, и мы поженимся. Мой папа был абсолютно против нашего брака, закрывал дома, запрещал видеться. Кончилось все тем, что я пришла к Алексею с вещами и попросила на мне жениться. А он… - она щёлкает языком и делает глоток кофе. - Он попросил меня подождать. Сказал, что сейчас не время и он не имеет права взять такую ответственность. Я восприняла это очень глупо, как предательство. Рассталась с ним, а через месяц вышла замуж за папиного сослуживца.
        - Зачем вы мне все это рассказываете? - сглатываю я ком в горле. - Хотите сделать вывод, что больше ему подходите, чем я?
        - Нет, что ты! - Вика даже давится кофе, повышая голос. - Я замужем второй раз, есть сын. Мой муж не богатый человек, он работает в управлении МЧС, но я очень им горжусь.
        - Тогда в чем дело? - поглядываю я на экран телефона. - Десять минут подходят к концу, я бы хотела вернуться в палату.
        - Да, конечно, - соглашается Вика. - Так вот, Алексей приходил в загс и просил меня не выходить замуж. А я испугалась быть с ним. На него тогда ещё уголовное дело завели и… вообщем, я соврала, что уже беременна от будущего мужа. Наговорила кучу откровенных гадостей и попросила меня забыть, - переводит дыхание. - Аня, я хочу сказать тебе, что тебе сейчас может показаться, что быть рядом с Алексеем страшно. И что он - не самый хороший человек. Возможно, ты даже захочешь уйти, но я тебя уверяю, что ты пожалеешь. Как когда-то я. Лешка - он самый верный и справедливый мужчина, которого я знаю. Если он принимает кардинальное решение, то значит поступить иначе было нельзя.
        Я веду плечами от легкого озноба. Слишком точно эта девушка описывает мои мысли и чувства.
        - Ты сейчас говоришь об его отце? - почему-то спрашиваю тихо.
        - Я… - она прижимает руки к щекам. - Ты знаешь… О Господи, и о нем тоже, да.
        - Спасибо, что поделилась, - накрываю ее руку, лежащую на столе. - Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, но никакого выбора передо мной не стоит. Уже не стоит, - с улыбкой поправляюсь я. - Но ты все равно помогла мне кое-что понять.
        - Я не буду задавать вопросы, - улыбается мне в ответ она. - Роди ему побыстрее.
        - Постараюсь, - с улыбкой опускаю глаза.
        Встаю из-за столика, выхожу в коридор и вижу, как мимо меня провозят на каталке молодого паренька с окровавленными бинтами на руках.
        Желудок резко скручивает рвотным спазмом, а по позвоночнику прокатывается паническая дрожь. Я беспомощно оглядываюсь по сторонам в поиске туалета.
        - Аня, что случилось? - ко мне подбегает Вика.
        Зажимаю рот рукой.
        - Туалет, - хриплю.
        - Туда, - кивает в конец коридора Вика.
        Я почти бегу в его сторону.
        Кабинка оказывается запертой, поэтому мне достаётся раковина.
        Вика залетает в туалет почти следом за мной и собирает на затылке мои волосы, чтобы не мешали.
        Как же мне плохо…
        - Спасибо, - говорю ей, полоская рот водой. - Я очень боюсь крови, - смущённо объясняю.
        - Да? - дёргается вверх бровь девушки. - А по пятнам на платье не скажешь. Ну-ка пошли со мной, - она подхватывает меня за предплечье.
        - Куда? - я упираюсь. - Мне нужно вернуться к Алексею.
        - В лабораторию, - уверенно отвечает она и продолжает тащить меня по коридору мимо палаты Баринова. - Посмотрим гемоглобин и биохимию.
        - Хорошо, - сдаюсь я, совершенно не к месту вспоминая о том, что несмотря на отрицательные тесты на беременность, месячные у меня так и не начались.
        - Какие же вы все молодые непутевые, - ворчит пожилая медсестра, пытаясь взять у меня кровь из вены, которая еле-еле капает в пробирку. - Давление ниже плинтуса, как только ноги таскаете - не понятно.
        Я отвечаю ей что-то невразумительное про бессонную ночь и отсутствие времени, благо, никакой конкретики от меня никто и не ждёт.
        После процедуры меня оставляют на кресле и приносят горячий сладкий чай.
        - Аня, ты как? - подсаживается ко мне Вика.
        - Уже ничего, - отвечаю ей, - сейчас допью и пойду к Алексею.
        - Иди, - говорит она мне. - Медсестра сказала, что он начал просыпаться.
        Я подхватываюсь с места и только в дверях соображаю, что не поблагодарила девушку.
        - Спасибо, - говорю, оборачиваясь. - И как мне можно будет результаты забрать?
        - Как будет готово, сами принесут, - обещает Вика.
        От тошноты и головокружения не остаётся и следа, как только я подхожу к двери палаты. Резко выдыхаю, жму ручку и переступаю через порог.
        Замираю, прислоняясь спиной к косяку.
        Алексей лежит, повернув голову в мою сторону и невидяще моргает.
        - Привет, - я медленно приближаюсь и опускаюсь рядом с ним на кровать.
        Легко касаюсь руки и, не выдерживая нахлынувших чувств, целую его в обнаженную грудь.
        - Аня… Анечка… - шепчет он. - Я ещё посплю.
        - Спи, - киваю я.
        Целую его ещё раз, а после выхожу из палаты, чтобы позвонить бабушке и сообщить врачу, что Алексей пришёл в себя.
        Через пол часа палата начинает напоминать муравейник. Приезжают Саид с Сергеем, судя по их костюмам дома никто из них тоже не был, следом за ними подтягиваются врачи во главе с самим Тимофеем Тимофеевичем. Алексей снова ненадолго приходит в себя и уже даже отвечает на какие-то вопросы. Я, чувствуя себя немного лишней, выскальзываю из палаты и решаю сделать вторую попытку позавтракать.
        На этот раз покупаю кашу в дой-паке и чай. Волнение за Алексея начинает отпускать, и теперь мне хочется сменить грязное платье и надеть белье. Без него очень некомфортно.
        Доедаю свой завтрак и решаю поинтересоваться у врачей, сможет ли кто-то побыть с Алексеем, пока я отъеду домой.
        Возвращаюсь в палату и нахожу в ней уже только Саида и Сергея. Они прерывают тихий разговор и поворачиваются в мою сторону.
        - Анечка, - говорит Северов. - Тебе надо поехать домой. Глеб ждёт. Поспать, переодеться…
        - Спасибо, - соглашаюсь. - Вы побудете здесь? Я вернусь через пару часов.
        - Побудем, - говорит Саид. - сообщишь охране, когда за тобой заехать.
        Глава 50. «Мама.»
        Я прошу Глеба съездить покормить щенка, а сама уезжаю с водителем к бабушке.
        Она встречает меня бесконечными причитаниями и объятиями, спрашивает про Алексея, про его самочувствие, и к моему огромному удивлению разговоров о том, что этот человек испортит мне жизнь больше не заводит.
        Я ухожу в душ, а когда возвращаюсь из него на кухню, застаю картину, которая повергает меня в полный шок.
        - Что это? - смотрю, как бабушка усердно заворачивает в чистое полотенце кружку-термос с куриным бульоном.
        Одетая в сарафан сестра крутится тут же возле стола.
        - Это мы Алексею приготовили, - выдаёт она. - А я ещё шоколадку свою положила, потому что когда кровь заканчивается, нужно кушать шоколад. И крови будет много-много!
        Да уж… Вздыхаю. Мне пока больше не надо.
        - Там же очень хорошо готовят, - пытаюсь я мягко остановить бурную деятельность. - Ну как я это привезу?
        - А ты и не повезёшь, - решительно говорит бабушка. - Я сама повезу. Простую еду этот их шеф-повар француз готовит совершенно отвратительно. Я просила сделать омлет на воде, а он мне сказал, что так не едят!
        - Я не понимаю, - развожу руками. - Ты же неделю уговаривала меня закончить отношения с Алексеем. И все вышло ровно так, как ты предсказывала. Его ранили, чуть не отобрали бизнес… - я вовремя прикусываю язык, потому что про наше с Соней похищение бабушка ничего не знает. - И тут это…
        Руки бабушки начинают дрожать и опускаются.
        - Так у него же никого, кроме тебя нет, как оказалось. И у нас, кроме тебя, - говорит, сминая в руках полотенце, и отворачивается, отходя к окну.
        Я растеряно смотрю ей в спину. Ее плечи начинают мелко дрожать.
        - Бабушка, ты чего? - пугается Ксюша и влетает ей в бок, обнимая руками за талию.
        - Ба… - я тоже подхожу к ней сзади и кладу голову ей на плечо.
        - Жалкие вы, дети, - говорит она голосом с застывшими в нем слезами. - Не должно так быть. Чтобы человеку в больнице посторонний человек готовил. Чтобы некому было одеяло поправить и окно открыть…
        - Я думаю, что Алексей не на столько одинок, как тебе кажется, - отвечаю ей с ноткой ревности. - И наличие денег прекрасно разрешант вопрос комфорта.
        - Это все ерунда, - отмахивается она. - А я не имею права бросить мальчишку второй раз.
        - Ему тридцать шесть, - качаю я головой. - От него зависят несколько сотен человек. Какой же он мальчишка?
        - Тридцать шесть, - соглашается бабушка. - А взгляд не изменился. Мне он несколько лет снился. И сегодня ночью снова.
        - Бабушка, - начинаю я злиться. - Ты чересчур драматизируешь. Алексей пришёл в себя, у него замечательные врачи, влиятельные друзья, с ним все будет хорошо без нас. Но я очень хочу быть с ним, и очень рада, что ты по какой-то причине теперь перестанешь заставлять меня выбирать и разрываться. Отдашь нам Ксюшу…
        - Куда меня отдать? - поднимает сестра внимательную мордочку на меня.
        - И, наконец, отдохнёшь, - заканчиваю я.
        - Я же тогда не только характеристику писала, - вдруг говорит она, пропуская детали, не предназначенные для Ксюхиных ушей. - Я ещё и на суд приходила. Мы столкнулись перед заседанием, и он спросил меня, может ли он мне, в случае, если что-то сегодня пойдёт не по плану, иногда писать? Я растерялась и сказала, что сделать для него больше ничего не смогу. Даже не смогла досидеть до конца суда.
        - Бабушка… - шепчу, прижимая пальцы к губам.
        - Ну вот так, - с вызовом говорит она. - У меня своих проблем было за глаза. Да и испугалась. Только когда домой пришла, поняла, что сделала.
        - Ты, конечно, была со своей стороны тоже права, - стараюсь поддержать я ее, а сама чувствую, что мне срочно прямо сейчас нужно вернуться в больницу. Я не хочу, чтобы Алексей ещё хоть раз в жизни почувствовал себя одиноким в момент слабости или боли. - Но теперь же у него есть мы, - говорю уверенно.
        - И Бакс, - добавляет Ксюша, улавливая эмоцию.
        Бабушка улыбается.
        - С Баксом, это вы всё-таки без меня.
        Я быстро привожу себя в порядок, и водитель отвозит нас больницу.
        Мне стоит больших трудов уговорить Тимофея Тимофеевича пропустить к Алексею сразу всех, да ещё и вместе с домашней едой. В итоге мы сторговываемая до полной стерильной экипировки, десяти минут посещения и пяти ложек бульона, при условии, что у Алексея не будет тошноты.
        - А тебе уколы делали? - осторожно гладит его Ксюша по волосам и все время поддергивает одноразовую медицинскую накидку с рукавами.
        - Что они только со мной не делали, - обреченно отвечает ей Алексей, а сам вопросительно поглядывает на меня.
        Ему тоже кажется необычной такая смена бабушкиного отношения. Но открытых вопросов он не задаёт и послушно проглатывает пять ложек бульона с ложки. Видимо, просто пока нету сил спорить. Да и встреча выходит такой суетливо-тёплой, что портить ее не хочется.
        Их время посещения истекает, и мы с Алексеем, наконец-то остаемся один на один.
        - Хочешь, поспи ещё, - предлагаю ему я, боясь стать навязчивой. - Я посижу здесь в кресле.
        - Аня, присядь ко мне, - просаживается на хрипотцу его голос.
        Я послушно опускаюсь на его кровать и стараюсь не смотреть на перебинтованную руку. Мне за него больно. Рваная рана и разрезанная до плеча одежда до сих пор стоят перед глазами.
        - Ещё там в ресторане хотел тебе сказать, - тихо говорит он и ухмыляется, - И не успел, представляешь? Так бы мог сдохнуть, не сказав тебе…
        - Лёша, не надо, - прерываю его я и стискиваю пальцами здоровую руку, лежащую поверх одеяла на животе. - Мне достаточно того, что ты даёшь. Слова они ничего не решают.
        - Я люблю тебя, Аня, - заканчивает он, игнорируя мою тираду. - И ещё. Этот разговор, что ты подслушала. Теперь уже не имеет смысла скрывать, после того, что случилось. Речь шла о семье человека, который выступал в роли «крыши» всей той организации, на которую ты нарвалась. Мне стоило больших трудов его посадить. На свободе у него осталась семья. Мать слегла с инфарктом, а жена родила раньше срока. Я не буду вдаваться в подробности, но это уже не моя вина. Когда запахло жареным, его «друзья», так называемые, утопили его сами, совершенно не гнушаясь допросами членов семьи. Я помог им, чем смог, но отмаливать чужие грехи, не собираюсь. Ну что ты, дурочка? - он с трудом поднимает здоровую руку и вытирает мне со щеки слёзы. - Все хорошо же…
        - Я тебе верю, - отвечаю искренне. - Только не обижай меня больше, я все равно не уйду, просто переживать очень буду…
        - Так понимаю, - ухмыляется он, - своим болезненным видом, я растрогал даже твою бабушку.
        - Ты ещё об этом пожалеешь, - улыбаясь, уверяю его я. - Ее забота тотальна.
        - Я люблю тебя, - повторяет Баринов, глядя мне в глаза. - И, видимо, с первого взгляда. Никогда бы не отпустил.
        - Это хорошо, - отвечаю шёпотом и тянусь, чтобы буквально на несколько секунд коснуться его сухих губ. - Пить хочешь?
        - Хочу, - кивает он. - Там бутылка, правда, закончилась.
        - Я ещё принесу, - говорю, вставая с кровати. - Только не засни, я быстро, - предупреждаю, видя, как он прикрывает веки.
        - Иди, иди, я чуть-чуть подремлю, - уверяет меня Баринов и прямо под моим взглядом начинает сладко сопеть.
        Я выхожу в коридор, понимая, что особого смысла спешить нет, и оглядываюсь в поиске медсестры. У них на посту стоит в запайках вода.
        - Мирная? Анна? - окликает меня женский голос.
        Оборачиваюсь и вижу женщину, которая с утра брала у меня в лаборатории кровь.
        - Да, это я, - киваю ей.
        - Переоделась, - констатирует она, окидывая меня глазами, - вот я сразу и не признала. Ваши анализы готовы. - Подаёт мне в руки несколько бумажек с печатями и собирается уходить.
        - Постойте, - чуть повышаю я голос, останавливая ее. - Извините, я честно говоря, ничего в этих цифрах не понимаю. Вы можете мне сказать, как там дела?
        - Давай, - соглашается женщина. - Так, - листает, - биохимия, в целом, в норме. Только немного мочевина понижена. Это из-за того, что вы беременные мясо не едите.
        - Что, простите? - переспрашиваю я.
        Медсестра поднимает на меня глаза.
        - Говорю, что кушать хорошо надо. Если от мяса тошнит, то хотя бы масло и творог.
        - Но я не беременна, - говорю неуверенно, - или да? - переспрашиваю, чувствуя, как резко пересыхает во рту.
        - ХГЧ у тебя - сотка, - вздыхает женщина. - Примерно две недели срок. Ооо, - тянет, видя мое потерянное выражение лица. - Давай-ка свыкнись с этой мыслью. Только глупостей не делай, - становится строгим тон.
        - Нет, нет, что вы! - мотаю я головой и сжимаю в руке свои анализы. - Я очень рада… Просто неожиданно.
        - Ну ладно, - с подозрением заключает она и уходит дальше по коридору.
        Я сажусь на стул и глупо улыбаюсь, пытаясь осознать масштаб свалившейся на меня информации.
        У меня будет ребёнок от Алексея. И как теперь об этом ему сказать?
        - Вы меня ждёте? - касается моего плеча медсестра с поста.
        - А, да, - прихожу я в себя. - Можно взять две бутылочки воды?
        Глава 51. Два месяца спустя…
        БАРИН
        - Я не понял, ребёнок, что случилось? - вглядываюсь в лицо Ксюши, которое она упрямо от меня отворачивает, пряча мокрые от слез глаза.
        - Нечего… - мяучит дрожащим голосом. - А где Аня? - оглядывается.
        - К зубному врачу пошла, - отвечаю, пытаясь сообразить, что мне делать. - Сейчас с тобой встречать ее поедем. Эй… - присаживаюсь перед ребёнком на корточки прямо посреди большого холла школы искусств и беру Ксюшины руки в свои. - Ты чего рыдаешь, мелочь? Рисунок не получился? Не похвалили?
        - Нет… - судорожно вздыхает.
        - Что-то болит? - продолжаю ее пытать.
        - Нет, - мотает головой.
        - Так, тогда давай ты меня вот здесь в коридоре возле охраны подождёшь, а я к учителю зайду…
        - Нет, не надо! - вскрикивает Ксюша и поспешно добавляет. - Я с Катариной поругалась. Она меня обозвала словом плохим.
        - Фух, - выдыхаю облегченно. - Ты меня напугала. Ну ты это… Не расстраивайся. Знаешь, сколько меня в детстве обзывали.
        - Тебя? - распахивает удивленно глаза.
        - Ну да, - посмеиваясь, треплю по голове и забираю из рук портфельчик. - Верещалой, Писклей из-за фамилии. Потом «Синим» из-за большого количества синяков. Ты просто скажи ей в следующий раз, что она сама такая. И делов то. Пойдем в машину.
        Я пристегиваю Ксюшу в детском кресле на заднем сидении и сажусь за руль. Периодически поглядывая в зеркало заднего вида, отмечаю, что несмотря на то, что девочка больше не плачет, все равно ведёт себя несвойственно подавленно и тихо. Это заставляет крутить в голове разные мысли и прилично нервирует.
        На кольце съезжаю с маршрута до Аниной клиники и заворачиваю на парковку небольшого супермаркета.
        - Пойдём, - подмигиваю Ксюше, выпуская и машины. - Накупим с тобой самое вредное и вкусное. Будем лечить твое настроение.
        В магазине закидываю в корзину все: от сладкой ваты до новых кукол «Лол» с киндерами на кассе и тушуюсь ещё сильнее, потому что Ксюша не выражает совершенно никакого энтузиазма от покупок. Она даже не просит съесть шоколадку в машине, как обычно!
        Пока ждём возле клиники Аню, я пытаюсь ещё раз разговорить ребёнка: предлагаю съесть пачку чипсов наперегонки или научить делать бомбу из упаковки сока. Я даже рассказываю ей стишки сомнительной морали, которые так любят дети. Ничего не работает.
        - Привет! - старшая из сестёр залезает в машину и плюхается на переднее сиденье. - Как дела? - чмокает меня в щеку и поворачивается к младшей. - Что-то у вас атмосферка напряженная… - замедляя голос, рассматривает внимательно сестру, меня, потом пакеты из супермаркета. - Что случилось?
        - Так не признаётся, - жму я плечами и вздыхаю. - У меня уже глаз дёргается. Пытался развеселить, как мог. Вышла с занятий и рыдает.
        - Это потому что, я тебя привела на рисование и одну оставила? - начинает допытываться Аня у сестры.
        - Нет, - поджимает девчонка губы. - Все хорошо.
        - По бабушке соскучилась?
        - Нет… - упрямо.
        Аня беспомощно смотрит на меня. Мол, что такое то?
        - Говорит, что поругалась с девочкой, - отвечаю шёпотом.
        - Хм… - хмурится Аня, задумчиво берет из подстаканника вскрытую тубу чипсов и отправляет несколько штук в рот.
        - Детка, - я смотрю на неё. - А тебе разве можно есть сразу после лечения зуба?
        Она переводит на меня непонимающий взгляд и тут же спохватывается, ставя чипсы на место.
        - Ой, точно!
        Сглатывает, отворачиваясь к окну.
        Я сосредоточиваю внимание на дороге, ловя себя на мысли, что обе сестрицы меня дурят. В чем - понять не могу, но чуйка меня ещё никогда не подводила в этих вопросах.
        Дома мне приходится почти на час закрыться в кабинете, решая вопросы по строительству нового торгового центра.
        Вообще, сегодня, спустя два месяца после моей выписки, первый день, когда мы с Сергеем взяли себе выходные и решили провести время с близкими.
        Сначала пришлось потратить много сил, чтобы оградить наших женшин от бесконечных судов и допросов по делу Веллера. Адвокаты, взятки, подкуп свидетелей - не самые порядочные методы, поэтому денежнозатратные. Закрыли мы эту гниду в итоге капитально. На пятнадцать лет. Впрочем, я не думаю, что он протянет дольше пяти.
        А теперь, приняв решени о срочном восстановлении денежного запаса, мы пытаемся успеть открыть торговый центр до начала новогоднего покупательского бума. Сметы снятся мне по ночам, а Аня говорит, что позавчера во сне я ругался матом на прораба. Короче, клиника полная и никакой личной жизни.
        По расчётам моей умной девочки прибыль с «предновогодней истерии» должна покрыть почти половину кассового разрыва. Да, с Анной мне очень повезло. Она оказалась не только прекрасной девушкой, но действительно хорошим бухгалтером. Под чутким руководством Карины Ашотовны она плавно уволилась из «Бизнес-Фуд» и вернулась ко мне под бок на административный этаж в отдел закупок.
        По крайней мере, так звучит официальная версия ее приема на работу. На самом же деле, меня стало зверски напрягать огромное количество «коллег» мужского пола у неё в телефоне. Особенно один по имени Матвей, который по совместительству оказался еще и бывшим одногруппником с нежными, пламенными чувствами. Мой энтузиазм поддержки Аниной свободы и индивидуальности был задушен на корню банальной ревностью мужика с послеоперационным болевым синдромом.
        Да и как такое счастье не бояться потерять? Я сам себе до сих пор не верю.
        Выхожу из кабинета в коридор и вдыхаю запах жареной картошки с запечным мясом. Когда только успела?
        Заглядываю в гостиную, где на приличной громкости верещат мультики, а Ксюша сидит вместе со щенком на полу и пытается научить его подавать лапу за лакомство.
        - Ты ужинала? - спрашиваю ее.
        - Нет, не хочется, - вздыхает.
        - А ну ка быстро кушать, - властно повышаю голос. - Аня там старалась.
        Понуро плетётся и даже не пытается спорить.
        За несколько шагов до входа в кухню я слышу Анин тихий голос, видимо, с кем-то говорящий по телефону.
        - Нет не сказала. И не скажу пока что. Нет, врать не собираюсь. Два раза в месяц можно что-то придумать. - Замолкает на некоторое время. - Я уверена, что будет рад, но хочу по-другому…
        Дальше Аня слышит наши шаги и поспешно прощается с собеседником. Как интересно…
        - Очень вкусно пахнет, - захожу на кухню и говорю, внимательно глядя Аня в глаза, - Ты у меня - самая лучшая женщина на свете: красивая, умная, нежная, честная, заботливая…
        Вспыхивает и поспешно отворачивается к тарелкам.
        Тааак… Внутри меня начинает клокотать. Что происходит в моем доме? Я явно что-то упустил…
        Глава 52. Жены и суррогат.
        БАРИН
        - Кушайте, - Аня ставит тарелки и небольшую салатницу с овощами на стол.
        Мы рассаживаемся по местам и молча берёмся за вилки.
        - Анечка, ты ничего мне рассказать не хочешь? - интересуюсь, как бы между прочим.
        - Не-а, - мотает она головой, запихивая в рот побольше еды. - М! Бабушка звонила. Говорит, что теперь совершенно не желает возвращаться на работу. Что как подумает о тетрадках, у неё снова давление поднимается.
        - Я думаю, что мать Сергея будет только рада компании. Почему нет? Пусть остаётся, - пожимаю плечами.
        - Не, это она несерьёзно, - хмыкает Аня. - Уравнения и формулы для неё смысл жизни. Да и не работать для человека ее воспитания - это кошмар. Она мне только на Ксюху деньги тратить разрешала. А твои, чтобы жить на них, никогда не возьмёт и подавно.
        - Потому что она не приживалка? - неожиданно подаёт голос Ксюша, и мы с Аней, не сговариваясь, поворачиваем на неё головы.
        Да уж лексикончик у шестилетки.
        - Какое неожиданное слово, - удивленно говорит Аня. - А где ты его услышала?
        - Нигде, - опускает мелкая глаза в тарелку.
        - Ксюша… - строго повторяет старшая сестра.
        По щекам младшей начинают литься слёзы.
        - Ксюша, тебе так кто-то назвал? - доходит до меня.
        - Катарина, - тихо всхлипывает Ксюша. - Сказала, что ее мама не разрешает ей со мной дружить, потому что у меня нет папы и мамы, и что я - жалкая приживалка… А Тася сказала, что не позовёт меня на день рождения.
        Дальше смысл речи ребёнка понять не представляется возможным, он просто вытекает потоком сознания вместе со слезами.
        Аня, зажав рот ладошкой, смотрит на сестру, а потом на меня. И по ее часто моргающим глазам, я понимаю, что она тоже близка к «порыдать».
        - Родная, - тянет она сестру к себе на колени и вытирает с ее щёк слёзы. - Катарина очень глупая девочка. И мама у неё глупая. Нужно было ей ответить, что зато у тебя есть сестра и бабушка, а это знаешь какая редкость, в отличие от мамы с папой, - нервничая, поднимает на меня обвиняющий взгляд, - нужно было отдать ее в обычную школу. Без причуд.
        - Разберёмся, - тихо рычу я, откладывая в сторону вилку. - Ну-ка иди сюда, - строго, но мягко говорит Ксюше.
        Та, икнув, соскальзывает с Аниных колен.
        Подхватываю и пересаживаю к себе, чуть отодвигаясь от стола.
        - Хочу поговорить с тобой, как со взрослой девочкой, - начинаю, поглаживая мелкую по спине. - У меня тоже нет ни мамы, ни папы, но у меня есть вы. И я безумно этому рад. Я вас очень люблю. Это - большое счастье. Есть дети, у которых имеются в наличии оба родителя, но при этом их не любит ни один из них. Это - большая трагедия. Дело не в наборе родственников, а в их качестве. Понимаешь?
        Ксюша неуверенно кивает в ответ.
        - Фактически «приживалками» и «иждивенцами» являются все дети до совершеннолетия просто потому, что они сами не работают, - продолжаю я. - Свой некрасивый смысл эти слова начинают приобретать, когда их употребляют по отношению ко взрослому человеку типо мамы Катарины. Которые не работают, ничего не делают и…
        - Лёша, - одёргивает меня Аня.
        - Все нормально, - отвечаю я ей и снова обращаюсь к Ксюше. - Ребёнок, скажи… - мое сердце сжимается от волнения, а во рту моментально пересыхает.
        Если кто-то скажет, что волновался, делая женщине предложение, я подниму его на смех. Это все ничто, по сравнению с тем, что ты чувствуешь, делая предложение ребёнку стать его родителем. И «очко» то самое «жим-жим», ага. Потому что если ребёнок откажется, тебе придётся это схавать и жить дальше, признав, что где-то до такого доверия не дотягиваешь.
        Почему-то эта мысль пришла мне неожиданно и только сейчас. Наверное, просто потому, что мужчины не придают этим формальностям значения. Важно же, что я отношусь к Ксюхе, как к дочери. Вообще, нахрен, покрошу за неё.
        - Что сказать? - выводит меня из задумчивости детский голосок.
        - Ксюш, - прокашливаюсь и смотрю в ее глаза, - я бы очень хотел официально стать твоим папой. Ты мне позволишь это сделать?
        - Алексей… - ахает Аня, - ты что? Это же очень сложно…
        - Тихо! - чуть прикрикиваю на неё. - Я пока не тебя спрашиваю, - добавляю мягче.
        - А как это? - таращится на меня ребёнок. - Ты меня заново родишь? - предполагает с сомнением.
        - Нет, - улыбаюсь. - Рожают совсем маленьких деток. А мы с тобой просто договоримся, что хотим стать родными рапой и дочкой, пойдём скажем об этом тете из опеки, и нам дадут документ.
        - Хочу, - осторожно кивает Ксюша. - А как же бабушка?
        - А что бабушка, - отвечаю, слыша, как мой голос вибрирует. - Бабушка она останется бабушкой. Аня станет твоей мамой, но ты сможешь сама выбрать, как тебе ее называть…
        Мы все на несколько секунд зависаем в немой сцене, осознавая произошедшее.
        - Я всем скажу в понедельник, что у меня есть папа, - Ксюша порывисто и совершенно искренне кидается мне на шею, стискивая ее в объятиях.
        Я обнимаю ее в ответ. Аня рыдает, беззвучно открывая рот и подходит, чтобы тоже нас обнять.
        «Спасибо» - шевелятся ее губы.
        - Так, - останавливаю я этот поток сырости. - А теперь все сели, поели и дали мне доделать дела.
        Тарелка Ксюши быстро пустеет, и счастливый ребёнок убегает в комнату к собаке.
        - Леш, - говорит Аня, едва мы остаёмся одни. - Мужчинам вне брака никто не даст удочерить девочку. Ты бы сначала узнал все тонкости, а потом раздавал такие обещания…
        - Аня, - вздыхаю я ей в ответ. - Деньги в нашей стране решают любые вопросы. Но в нашем с тобой браке нет вообще никакой проблемы. Я могу жениться на тебе хоть завтра.
        - Это типо такое предложение? - скептически дергает она бровью. - Мне казалось это делают иначе. Ксюше ты только что делал предложение гораздо торжественнее, - заканчивает с улыбкой.
        Я на мгновение замолкаю и смотрю на Аню. Так. Похоже, что здесь я снова недооценил формальности. Этой женщине тоже совершенно плевать, что я отношусь к ней, как к любимой жене.
        - Все будет, - киваю. - Ты помнишь, детка? Со мной все работает при помощи слов и без демонстраций. Я иногда могу быть невнимательным.
        Закусывает губку и кивает.
        - Спасибо тебе, - проникновенно сжимает мою руку своими пальцами. - Ты снова лучше, чем я могла себе представить. Я очень тебя люблю, Лёша и…
        - Детка, я тоже очень тебя люблю, - поднимаю ее руку к губам и целую пальчики. - А скажи мне, что за Катарина, и какого черта ее мать треплет языком? Я хоть и залит сейчас вашим сиропом, но на самом деле крайне зол и желаю пообщаться с источником слез своей дочери.
        - Катарина - дочка одного ресторатора блатного. Мы с ним по закупкам пересекались. Мама - бывшая модель. Действительно, своебразная барышня.
        - Ясно, - киваю и встаю из-за стола, показывая, что дальнейшая информация меня больше не интересует. - Я отъеду не надолго. Вернусь, как Ксюху спать уложишь.
        - Ты куда? - подхватывается за мной Аня и хмурится.
        - Я быстро, - ловлю ее в объятия и смокаю в нос. - Все.
        - Леша..
        - Все, я сказал. Все хорошо.
        К тому моменту, как я доезжаю до города, в моем телефоне уже есть адрес того самого «ресторатора» или Шпака Георгия Викторовича.
        Очень хочу с ним пообщаться. Особенно с его «давалкой», ах да, конечно, «приживалкой». Такие снобские замашки нужно обязательно лечить.
        Возле дома Шпака меня, конечно, уже поджидает машина парней от Глеба. Хоть я и сказал, что никого присылать не нужно.
        - Алексей Егорович, - ко мне выходит из машины старший смены. - Глеб сказал одного вас никуда не отпускать. Сопровождающий один человек, остальные по периметру и постоянный контакт.
        - Работайте, - обречено отмахиваюсь. После больнички носятся со мной, как с девкой.
        В дом мы попадаем со всеми почестями дорогих гостей и под чуткой охраной крепких парней проходим в столовую, где уже нас встречает сам хозяин.
        - Алексей Егорович, - раскидывает он руки в любезном жесте, - чем обязан? Признаться, несколько взволнован вашим поздним визитом. Пытаюсь вспомнить, но, вроде бы, грехов не имею.
        Я опускаюсь в кресло, а мой охранник остаётся стоять за спиной. рассматриваю Шпака. Нормальный такой, задолбаный работой мужик.
        - Да я и сам бы предпочёл спать, - отвечаю ему. - Вот только дочь моя сегодня оказалась так расстроена после занятий по рисованию, что весь вечер пришлось потратить на то, чтобы ее успокоить.
        - Дети… - нервно улыбается мужик. - Моя дочка тоже часто бывает не в настроении. Это она характером в мать.
        - Кстати, именно о ней, - киваю ему я. - Позовите супругу, Георгий Викторович. Хочу, чтобы она тоже присутствовала при нашем разговоре.
        - Хм… Татьяна! - рявкает мужик, повышая голос. - Спустись немедленно.
        Я осматриваю интерьер дома. Ох уж это «дорого-богато». Лепнина, золото, искусственные цветы в вазах, мебель с вышивкой…
        - Что случилось, Георг, - раздаётся капризное со стороны лестницы, а комната начинает стремительно заполняться сладким запахом духов. Брр!
        - Татьяна, у нас гости, Баринов Алексей Егорович, - представляет меня Шпак. - Он настаивает, что ты доже должна поприсутствовать при нашем разговоре.
        Киваю.
        - А теперь, - говорю Георгию Викторовичу, - сделайте так, чтобы вся охрана оказалась за дверями. Хочу оказать вам услугу, и чтобы о ней случайно никто не услышал.
        - Очередь интересно, - делает взмах пальцами Шпак, удаляя охрану. - И какую?
        Я жду, когда мы останемся одни и достаю из-за пояса пистолет. Он без патронов, поэтому играюсь я с ним достаточно вольно. Как с бутафорией.
        - Это что такое? - испуганно взвивается Георгий Викторович. - Охрана!
        - Спокойно, - осаживаю его.
        Кладу пистолет на стол и смотрю на Татьяну.
        - Вы же знаете, что это такое? - обращаюсь к ней.
        Кивает.
        - А знаете, продолжаю я, что с его помощью можно оставить ребёнка с одной мамой, отцом или вообще сиротой? - говорю ехидно. - За секунду!
        Женщина испуганно пятится и встаёт за спину мужа.
        «Вот она,» - усмехаюсь про себя голосом старого телеведущего детской передачи о животных, - «истиная приживалка в неволе. По повадкам очень сильно напоминает крысу или шакала. Представляет опасность своему потомству.»
        - А моя бы женщина, - серьезно говорю Шпаку, - стала бы передо мной. Ещё попробуй назад задвинь.
        - Чего вы добиваетесь? - не понимает мужчина, психуя.
        - Учу вашу жену прописным истинам баланса силы на земле. А вам открываю глаза. И ещё, Татьяна, - поднимаю глаза на побелевшую женщину. - Это мое единственное предупреждение. Можно даже сказать, что просьба, следить при вашей дочери за своим языком. Потому что сегодня, транслируя ваши мысли на тему родословной моей дочери, Катарина сильно ее обидела перед детьми. Я, не задумываясь, сравняю исходные данные наших девочек, если подобное повторится. Понятно объясняю?
        - Георг! - вцепляется она красными когтями в его плечи и начинает истерить. - Почему ты молчишь? Этот человек нам угрожает! У него пистолет!
        Шпак весь красный и покрытый испариной разглядывает свои руки, даже не думая что-то мне отвечать или уж тем более защищать жену. Видимо, ее язык его подставляет не в первый раз.
        - Сочувствую, - хмыкая, киваю ему. - Мой вам совет. Разведитесь и заберите дочь.
        Подхватываю пистолет со столешницы и убираю обратно за ремень.
        - Ты позволишь ему вот так уйти, Георг, - раздирается Татьяна у меня за спиной. - Георг, поговори со мной! Ты - жирный боров!
        Оооо… самое время выхватить по лицу. Не, пристрелить такое - это слишком гуманно.
        - Пошла вон, дура! - слышу я его крик уже в дверях. - Ты больше не получишь ни рубля! Будешь работать, как все бабы, найдёшь себе и Катарине психолога, или я действительно вышвырну тебя!
        Перепалка набирает обороты, а я, не обращая внимания, просто выхожу со двора дома и сажусь в машину, отпуская охрану.
        Хорошо, что я уже почти женат, а то не поверил бы, что есть нормальные.
        Кстати, о жёнах. Я обещал красивое предложение…
        Глава 53. Признания. Эпилог.
        АНЯ
        Даже зная, что Алексей обрадуется беременности, я все равно нервничаю и не нахожу себе места. Хотя бы потому, что по-любому выхвачу за то, что столько времени молчала.
        Но я не молчала! Меня просто не слышали. Так что, моя совесть чиста. Может быть, не очень настойчиво пыталась сказать, конечно… А потом в какой-то момент мне просто стало важным, чтобы Алексей позвал меня замуж раньше этой новости. Но этот… человек меня все не звал и не звал. Его все устраивало.
        В особенно мстительные моменты после невнимательности Баринова я представляла себе как рожу, ничего ему не сказав, он придёт домой, а там «нате, получите, папа, вашу Лялю». Конечно, я бы так никогда не сделала, но утренний токсикоз - он такой. Заставляет остро ненавидеть «виновника торжества».
        За ужином Алексей снова меня поразил и превзошёл ожидания. Я ведь даже никогда не говорила ему о том, что хотела бы удочерить сестру. На самом деле очень хотела, но обвешивать такой ответственностью Баринова не имела права. И теперь мне страшно стыдно за то, что я снова посмела в нем усомниться.
        Ксюша уложена спать, посуда загружена в посудомойку, кухня убрана, вещи после стирки развешаны. Кстати, это последнее стало для меня уже сложным, почему-то после страшно ломит поясница и тянет живот.
        Я выпиваю таблетку ношпы и ложусь на диван в гостиной, прихватывая с собой Бакса.
        Алексей очень сильно ругается на нас с Ксюшей за то, что мы обращаемся со щенком, как с кошкой. Говорит, что он - серьёзный пёс, а из-за наших нежностей будет плохо поддаваться дрессировке. Но как Бакса не тискать, если он такой прекрасный, плюшевый и пока что маленький.
        - Бакс, фу! - смеюсь получая порцию влажных нежностей в ответ и устраиваю щенка под боком, поглаживая шелковую шерстку.
        Я почти успеваю задремать под какой-то фильм, когда в прихожей открывается дверь.
        Подскакиваю и выбегаю на встречу Алексею. Мне хочется побыстрее его увидеть, потому что подозреваю, что ездил он общаться с родителями той самой Катарины, а люди они на всю голову непростые. Бабушка бы этот шаг одобрила. Она всегда говорит, что семьдесят процентов детского буллинга идёт от родителей и начинается с фраз: «Отсадите этого мальчика, он толстый, и от него воняет потом.» Или: «Не приглашай домой эту девочку, она вещи сестёр донашивает. Ещё чего-нибудь украдёт.»
        Первая мысль, которая залетает в мою голову, когда я вижу Баринова: «Все хорошо.»
        А вторая заставляет улыбаться и краснеть. Кажется, я напросилась на предложение руки и сердца.
        - Так, пошли, - Алексей скидывает кроссовки и берет меня за руку. - Не в коридоре же.
        Я глупо хихикаю и послушно иду за ним в гостиную.
        - Аня, - торжественно-шутливо начинает он, вручая мне в руки букет мелких ромашек. - Возможно, отец-одиночка не самый лучший вариант для замужества молодой девушки, но другого у тебя не будет, поэтому, я ставлю тебя перед фактом, что ты станешь моей женой. И вот… - он достаёт из кармана коробочку. - Чтобы ты понимала, как я давно и безнадёжно в тебя влюблён, - открывает крышечку, демонстрируя мне кольцо из комплекта, который подарил перед свадьбой Сони и Сергея. - Что скажешь?
        Я на мгновение зажмуриваясь, сдерживая слезы счастья.
        - Перед тем, как согласиться, - отвечаю ему в тон, - я тоже должна тебя предупредить, что у меня есть любимый мужчина, и я от него жду ребёнка. Если тебя ничего не смущает…
        - Что? - тихо падает челюсть Баринова.
        Я смотрю на его лицо и понимаю, что он в шоке и явно не дополнял факт своего двойного отцовства.
        - Леш, - говорю я мягко. - Я беременна от тебя. Уже три месяца. Те тесты, что мы делали соврали. Я когда ты в больнице лежал кровь сдавала. Там и узнала.
        Лицо Баринова идёт красными пятнами…
        - Ты… - его накрывает.
        - Прежде чем ты меня покусаешь, - начинаю тараторить. - Я хочу сказать, что пыталась сообщить тебе ещё в первый день после выписки. Помнишь, ты был в кабинете, я принесла тебе завтрак. Так вот! На подносе лежал тест. Ты ел, не отрываясь от планшета, принял его за ложку и помешал чай!
        - Не может быть… - рычит Баринов. - Я пока ещё в своём уме.
        - Ну вспомни, я у тебя тогда ещё эту чашку забрала. Поверь, обалдела не меньше, чем ты сейчас!
        - Допустим… - качает головой Алексей. - А просто словами ты могла сообщить?
        - Не могла, - поджимаю губы. - Мы виделись только по утрам, а по утрам меня тошнит. И я тебя ненавижу. А сам ты не заметил.
        - Два месяца тошноты не заметил, - вопросительно дёргается его бровь вверх.
        - Полтора, - вздыхаю и добавляю, - может быть, ты уже обрадуешься? А то я странно себя чувствую…
        Баринов молча достаёт кольцо из коробочки, берет мою руку и надевает его на палец.
        - Я рад.
        Притягивает меня за талию к себе и, фиксируя голову за затылок, целует. Сначала жестко, долго. Потом бережно, едва касаясь… У меня заканчиваться дыхание, и начинает кружиться голова.
        - Но учти, ещё раз ты где-то «не договоришь», я объявлю тотальный воспитательный контроль, - хрипло говорит он, ненадолго отрываясь от моих губ. - Анька…
        Его руки нежно стискивают мою талию и перебираются на живот.
        - Охренеть… - с улыбкой качает головой. - Правда там внутри?
        - Ну да, - смеюсь я. - Скоро будет УЗИ. Познакомишься…

* * *
        Неделю спустя мы действительно заходим в кабинет УЗИ вместе.
        Баринов страшно напряжен, постоянно задаёт глупые вопросы, и вообще, зверски меня бесит тем, что носится со мной, как с больной. Единственное, за что я действительно ему благодарна, это за нашу вернувшуюся на своё место домработницу Алевтину Романовну. Оказывается, Баринов тоже тот ещё врун, и все три месяца, что я у него живу, платил женщине зарплату, собираясь при случае вернуть на место.
        - Вы уверены, что это самый лучший аппарат, - он временно переключается вопросами на узистку. - У него даже экран черно-белый…
        Женщина терпеливо поясняет ему, принцип работы ультразвука и рассказывает, что с нашим сыном все хорошо.
        - Сыном? - загораются глаза Баринова.
        - Ну да, - улыбается узистка и водит датчиком по моему животу, нажимая одновременно несколько клавиш. - Держите, папа, - подаёт Алексею несколько небольших снимков. - А вы одевайтесь, - разрешает мне.
        После приёма Баринов выглядит оглушённым и постоянно глупо улыбается, держа меня за руку.
        - Можно я кое-что сделаю? - вдруг резко разворачивается прямо посреди парковки и заставляет меня немного врезаться в свою грудь.
        - Ну попробуй, - отвечаю скептически, уже слабо уверенная в его адекватности.
        Он задирает мою футболку, наклоняется и целует живот.
        - Баринов, - ржу я от ощущения щекотки. - Ты чего? А если кто из твоих серьёзных дядечек увидит? Как будешь восстанавливать репутацию?
        - Одно другому не мешает, - чмокает он меня в губы и щёлкает брелком машины. - Хуже Северова мне все равно не стать. Он вчера купил детский магазин.