Театр мыльных пузырей Лина Сайфер
        Когда стоишь на пороге неминуемого, так или иначе начинаешь прикидывать в голове варианты дальнейшего развития событий.
        Думаю, стоит выделить несколько стадий отношения к происходящему:
        Первая - недоверие. Ты не можешь трезво оценивать ситуацию и глупо считаешь, что все обойдётся.
        Вторая - осознание. Наступает спустя пару часов, дней, недель - у всех по-разному. Голова обрабатывает поступившую информацию, и приходит конечное ощущение неотвратимости.
        Третья - действие. Здесь человек решает, что будет делать дальше: станет лежать в постели, накачивая себя лекарствами, слушая плач обезумевших от горя родственников, или убежит, окунувшись на время в новую, но куда более насыщенную и интересную жизнь.
        Четвёртая - смерть.
        Меня зовут Руби Барлоу. И, дойдя до третьей стадии, я выбрала побег.
        Лина Сайфер
        Театр мыльных пузырей
        Посвящается дому, до которого еще предстоит добраться
        Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
        
        От автора
        Все события, персонажи и прочие детали повествования являются лишь плодом моего воображения. Ни один образ не был взят из чьей бы то ни было биографии, любое совпадение является чистой случайностью.
        Данное произведение не является пропагандой наркотиков, суицида, гомосексуализма и прочих проблем, затронутых в тексте.
        I
        Пусть будет песнь твоя дика.
        Как мой венец,
        Мне тягостны веселья звуки!
        Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
        Иль разорвется грудь от муки.
        Страданьями была упитана она,
        Томилась долго и безмолвно;
        И грозный час настал - теперь она полна,
        Как кубок смерти яда полный.
        Лорд Д. Г. Байрон
        Наверное, каждый человек хотя бы раз задумывался о смерти. Только начиная познавать суровые законы жизни, мы уже задаемся вопросом: «А что же дальше?», «Что будет после?»
        Вот оно, это томящее и пугающее «после». Вы замечали, что человек больше волнуется не о самом событии, а о том, что следует за ним? И ведь это касается всего, не только смерти.
        Когда стоишь на пороге неминуемого, которое приближается к тебе с чёртовой скоростью звука, начинаешь прикидывать варианты дальнейшего развития событий.
        Думаю, стоит выделить несколько стадий:
        Первая - недоверие. Самое начало, когда ты не можешь трезво оценивать ситуацию и думаешь, что все обойдётся.
        Вторая - осознание. Приходит спустя пару часов, дней, недель - у всех по-разному. Когда, наконец, голова начинает обрабатывать поступившую информацию и приходит ощущение полнейшей безысходности.
        Третья - действие. Самое интересное. Именно на этой стадии человек решает, что будет делать дальше: лежать в постели, накачивая себя лекарствами, глядя, как жизнь и стремление к ней медленно покидают тело, слушая плач обезумевших от горя родственников, или убежит от всего произошедшего, окунувшись на короткий срок в новую, но куда более насыщенную и интересную жизнь.
        Четвёртая - смерть. Конечно, порой «хеппи-энд» стучится в дверь, и ты впускаешь его с распростертыми объятиями, но это случается крайне редко.
        Жизнь безжалостна. Это было ясно с самого начала.
        Меня зовут Руби Барлоу. И, дойдя до третьей стадии, я выбрала побег.
        Глава 1
        Худые пальцы с обкусанными ногтями нервно стучали по лакированной столешнице. Врач, сидевший напротив, старался не смотреть на девушку и сопровождавшую ее женщину, которая без конца теребила край кофты. За столько лет он таки не смог привыкнуть к этому взгляду, который только что был живым и трепещущим, а в следующую секунду стал пустым и отрешенным.
        Самой девушке было грустно осознавать, что её семнадцатая весна принесла с собой такое открытие. Без сомнения, все подростки жаждут приключений, стараясь познать как можно больше, ведь юность и молодость - лучшее время. Которое истекало, забирая с собой жизнь малышки Руби.
        Девушку с тёмными, слегка вьющимися волосами била дрожь. Фаза осознания пришла к ней раньше, чем к добрым семидесяти процентам жертв онкологии. Она медленно моргала, будто пыталась прогрузить информацию, но на деле разговаривала с Богом, как и раньше в тяжелые моменты, обращаясь к нему, как к старому другу.
        «Предатель. Чем я тебе так не угодила?» - злобно прошипела брюнетка, обращаясь ко всевышнему. Мама учила, что ничего не бывает просто так.
        Бог не ответил. Он отвернулся. Он не признавал детей, которым нравятся страдания.
        Мужчина, чьи виски уже подернулись сединой, а на щеках красовалась недельная щетина, слегка кашлянул, привлекая к себе внимание. «Весьма прозаический образ», - пронеслось в голове у девушки, и она выжидающе посмотрела на маму. Та тихо роняла слезы на потрёпанные джинсы и никого не замечала. Из нее не доносилось ни единого всхлипа, и на первый взгляд могло показаться, что в кабинете сидит статуя, выточенная из мрамора рукой великого мастера, и лишь падающие капли выдавали в ней человека. Человека, который уже заранее представил, как теряет дочь, жизнь, смысл.
        Руби прикоснулась к руке матери, худощавой, слегка морщинистой, отчего та вздрогнула. Взгляд женщины был столь отстраненным, будто смерть уже стояла рядышком, окутывая её мягкой вуалью и забирая с собой. Наверное, она хотела бы принести в жертву себя, оставив дочь доживать свой непокорный век.
        Удивительно, как пара фраз может состарить человека на несколько лет - вокруг глаз появляются морщинки, бледная кожа начинает обвисать или же впадают щеки, проявляя острые скулы, губы тут же поджимаются и начинают нервно трястись, будто от того, насколько крепко они стиснуты, зависит нечто необычайно важное.
        - Простите, закон обязывает нас доносить подобную информацию в первую очередь до самого пациента. Вы вовремя обратились в больницу, хотя, я уверен, что вы и подумать не могли на онкологию. Рак мозга одна из тех разновидностей, которая прогрессирует и разрастается довольно быстро. - Мужчина почесал отрастающую бороду и, не дождавшись ответа матери, продолжавшей смотреть в пустоту, обратился к самой девочке. - Мне очень жаль, милая. Правда.
        Руби на секунду задумалась, сколько раз ему уже пришлось произносить это «жаль» и что он чувствовал на самом деле? Профессия врача не позволяет человеку быть слишком сентиментальным - можно превратиться в ходячий мешок скорби.
        - Я не боюсь смерти, - ответила девушка, стараясь сохранить самообладание. Конечно, она врала. Подростки - да и не только они - никогда не боятся смерти, пока та не приблизится вплотную.
        - Хорошо, - легко согласился врач и вздохнул. - Головная боль, головокружение будут усиливаться, как и рвотные позывы. С этим пока мы, увы, ничего не сможем поделать. Нужно будет провести еще пару-тройку анализов, чтобы выяснить, насколько сильно разрослась опухоль и операбельна ли она вообще.
        - Вариантов у меня немного, так ведь? - спросила Руби, посмотрев мужчине прямо в глаза.
        - Два.
        - Умирать быстро или медленно? - ухмыльнулась девушка, отчаянно уговаривая слезы подождать еще пару минут и не показываться.
        Врач ничего не ответил, лишь склонил голову и запустил пальцы в коротко стриженные волосы, стоящие торчком.
        - Не стоит так быстро сдаваться, - устало произнес он.
        - Не вам решать, - рискнула поспорить Руби. Нервы не выдерживали.
        - Новообразование стремительно увеличивается и распространяется на близко и далеко находящиеся ткани вашего мозга, - врач вновь обратился к девушке. - Опухоль, имеющая доброкачественный характер, не метастазирует в другие органы, а располагается только в мозговых тканях.
        - Медицинские термины - моя страсть.
        - Я говорю о том, - упрямо продолжил мужчина, - что, если опухоль доброкачественная, есть возможность сделать операцию и спокойно жить дальше!
        - А если недоброкачественная? - парировала Руби и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Тогда я умру либо на больничной койке, окруженная жужжащими машинами, напичканная таблетками и с головой, похожей на шар для боулинга, либо… либо как-то по-другому, но все равно умру!
        - Вы слишком много себе позволяете, - врач повысил голос.
        - Вы не можете меня в этом винить, потому что, скорее всего, я умру в семнадцать, - тихо ответила девушка.
        Мужчина вновь опустил голову, соглашаясь с горькой правдой. В кабинете повисло молчание, а Руби, пытаясь успокоиться, начала глубоко и размеренно дышать, разглядывая маленький кабинет, больше походивший на последнее пристанище. Именно в этой каморке, где стены выкрашены в светло-зеленый, и умирали люди. Не в больничной палате, не в домашней койке - именно здесь.
        Вокруг громоздкого письменного стола с ноутбуком и кипами бумаг располагались шкафчики со стеклянными дверцами, в которых покоились многочисленные папки. Несмотря на карикатуры, украшавшие стены, кабинет все равно нагонял тоску и уныние. Скорее всего, эти картинки были развешены для поднятия настроения совсем маленьких пациентов, которые мало что понимали в словах доктора, касающихся их будущей жизни. Вернее, их будущей смерти.
        При мысли о том, что рак может поразить даже детей, Руби пришлось сильнее сжать губы. Внутри начинала угасать искра той силы и выдержки, которую она взращивала в себе последние годы.
        Слеза капнула на запястье, но девушка тут же смахнула её широким растянутым рукавом свитера. Несмотря на остекленевший взгляд, от мамы это непроизвольное действие не укрылось. Матери могут не замечать ничего, кроме боли собственных детей. Увы, бывает и наоборот.
        Эта роковая капля будто прорвала незримую плотину внутри женщины, вывела её из оцепенения. Будто яростная тигрица, всегда готовая защитить своё дитя, она кинулась к дочери, сжала её в крепких объятиях и гневно взглянула на доктора, словно это он был виноват в случившемся.
        Руби тут же почувствовала внезапный приступ тошноты и нехватки воздуха и довольно жёстко высвободилась из материнских пут. Она плакала. Не от осознания близкого конца или скорби по собственной жизни, а от злости, которая долгими месяцами захватывала её в свои сети. Беспочвенная злость и глупая обида на весь мир, отдающая глухими ударами в висках.
        Люди - странные существа, они начинают ценить вещи лишь на пороге их невозврата, но Руби Барлоу, так страстно желавшая выделяться среди прочей посредственности, решила для себя, что это не конец, а новое начало. Новая маленькая жизнь. Прошлая прервалась с вынесением окончательного вердикта о заболевании, но новая началась тогда же.
        Во взгляде девушки появилась некоторая искорка гнева и дикости, доктор, сидящий напротив неё, с легкостью сравнил бы его с взглядом разъяренного льва, накинувшегося на добычу. Жестокость читалась в нервных движениях Руби, когда та скинула руку убитой горем матери со своего плеча и резко поднялась. Жестокость читалась в её движениях, когда она рывком открыла кран с ледяной водой и наклонилась над раковиной, стоящей возле входной двери.
        Через висящее над раковиной зеркало Руби взглянула на худую женщину, у которой начиналась истерика, и крепкого доктора, который подскочил и принялся успокаивать ее.
        Удивительные люди эти доктора. На его месте сейчас мог сидеть такой, который бы еще и голос повысил на и без того ошарашенную женщину, но этот вел себя как истинный джентльмен и тщательно пытался уговорить мать пациентки не лить слезы. Наверное, и он начал выходить из себя, подобно Руби, но держался из последних сил, стараясь сохранять профессиональную выдержку. От прошлого оптимизма не осталось и следа.
        Девушку передёрнуло от развернувшейся перед ней сцены. На Руби нахлынула волна горького раздражения, оттого, что фраза «Слезами делу не поможешь» отлично бы подошла этой ситуации. Не озвучила она её лишь потому, что пожалела чувства матери. Удивительно, как известие о скорой смерти может изменить человека. Тот уже не боится быть с кем-то жестоким или наглым, хотя, впрочем, следовало бы как раз не бояться быть чувствительным. Чуткость Барлоу таяла на глазах, на ее место приходили злость и раздражение. В первую очередь на себя.
        - Скажите ей правду, - произнесла девушка, не оборачиваясь. - И не жалейте её. Может, она всё это заслужила. Может, она была плохой матерью.
        Пытаясь не обращать внимание на мгновенно воцарившуюся тишину, связанную с ошеломлением, а после - на вновь режущие слух рыдания женщины, Руби вышла из кабинета, нарочито громко хлопнув дверью.
        Она прислонилась спиной к ледяной стене, пытаясь устоять на трясущихся ногах. Сохранять самообладание всегда было трудно, а сейчас в особенности. Время не для глупых воплей и скитаний по длинным коридорам разбитой души.
        «Всё равно ты размазня», - пронеслось в голове, и Барлоу резко тряхнула головой так, что та закружилась, и сжала дрожащие руки в кулаки.
        Девушка быстро спустилась на лифте на первый этаж, взяла из гардероба куртку и, накинув её на плечи, вышла на улицу, в прохладу поздней зимы. Легкие тут же приняли свежий, чуть морозный воздух, смешавшийся с еле ощутимым запахом бензина только что промчавшейся мимо машины «Скорой помощи». Кажется, смерть забрала еще одну жизнь.
        На улице начинало темнеть, и в воздухе кружились мелкие крупинки снега, мягко опускаясь на землю. Стоял самый конец февраля, снег в Лоуренсе выпадал довольно редко, но этот год решил порадовать жителей поздними осадками. Легко сравнивать человека с каплями дождя или снежинками: либо прямой и неотвратимый путь к концу, либо виляющая траектория до пункта назначения. Исход один, различны лишь пути, ведущие к нему. Земля же, в свою очередь, приберет к рукам всех страждущих найти вечный покой, становясь последним пристанищем.
        Руби Барлоу, стоявшая на крыльце госпиталя, отчаянно боролась с мыслью кинуться под машину, закричать что есть мочи или вскрыть вены любым осколком, испачкав только выпавший снег красными пятнами. Но вместо всего этого она лишь прикрыла глаза, подняла голову к небу и прошептала:
        - Ты чёртов засранец.
        Девушка знала, что её слова дойдут до адресата.
        Глубоко вдохнув через нос и медленно выдохнув через рот, она сошла со ступенек. Ярость хотелось вытеснить из тела, заместив ее легким блаженством.
        Впереди несколько недель, месяцев, лет, кто знает? Достаточно времени, чтобы создать целый мир, пусть и в своей голове, чтобы свыкнуться с ним, совершить что-то невероятное, съездить в чёртов Голливуд, прыгнуть с парашютом, набить пару татуировок или прочитать кучу новых книг. Достаточно времени, чтобы пожить, ничего не откладывая на потом, наслаждаясь каждой минутой. Достаточно времени, чтобы не бегать в суматохе по больницам, проходя десятки процедур и упуская самое важное.
        Занесённый снегом город принял одинокую Руби Барлоу в свои чарующие объятия.
        Глава 2
        Снег неторопливо укрывал улицы, на которые уже опускался вечерний мрак. Завывающий ветер срывал капюшоны с прохожих, те нервно поправляли их и продолжали свой путь.
        Руби сжимала в покрасневших от холода пальцах сигарету и продолжала идти вперед - больше по инерции, чем с какой-то определенной целью. По исхудавшему за последние месяцы лицу неторопливо сбегали слезы, оставляя тонкие мокрые дорожки, которые в ту же секунду высыхали и резко обжигали щеки холодом. Тёмные волосы были покрыты снежинками и слегка намокли, в кармане покоился мобильник, который без остановки вибрировал, сообщая о том, что мама снова и снова пытается дозвониться до неё.
        Девушке хотелось бы сбежать, исчезнуть, раствориться, запереться в собственной голове, отдавшись пустым мечтам, ныне совершенно неисполнимым.
        Когда ты узнаешь, что жить осталось не так уж и много, первое, о чём задумываешься - что великого ты можешь совершить за этот короткий срок? Какой след, хотя бы самый мизерный и невзрачный, ты в силах оставить?
        Руби Барлоу не знала ответа на этот вопрос. Мечты о съёмках в фильмах теперь казались пустой тратой времени, совершенно бессмысленным занятием.
        У девушки будто отбирали опору, выбивали землю из-под ног, а когда она начинала падать в пустоту, земля возвращалась вновь. Она пыталась уцепиться за малейшую позитивную мысль, за воспоминания или слова, но тут же всё место в голове занимали мысли о приближающейся смерти. И тогда она вновь падала. Стремление к жизни, к цели, к такому манящему и неизвестному будущему, которое не могло не пугать, бесследно растворялось, оставляя после себя лишь кровавые разводы.
        Лишь пугающе правдивая строчка из песни порой залетала в голову и кружилась там, будто стая надоедливых мотыльков.
        Забываю все фразы счастливые,
        Забываю все взгляды любимых и
        Утопаю…
        Она и правда забывала. Руби по природе своей привыкла запоминать только плохое. Девушка жила с уверенностью в том, что только боль делает человека сильнее, что только благодаря боли человек может чувствовать себя живым и настоящим. Рак принёс с собой порцию новой боли, как моральной, так и физической. Жизнь будто делала подарок, вручала и говорила: «Вот, держи, ты же так хотела этого! Почувствуй себя живой перед смертью!»
        Руби казалось, что она задыхается - к горлу подступал ком, дыхание становилось прерывистым, страх всё усиливался, проникая в самые отдаленные уголки сознания. Девушка сжимала губы, стараясь не закричать от накопившихся внутри эмоций, которые становились невероятной силой, и сила эта способна была раздавить её, как давит бедного муравья нога прохожего.
        Барлоу по привычке взглянула на правую руку, до сих пор сжимающую почти истлевшую сигарету - костяшки пальцев были фиолетовыми, в то время как на левой руке цвет не менялся. Чтобы не срываться на людей, девушка срывалась на стены. Она знала, что правая кисть больше никогда не приобретет нормальный оттенок на холоде или в горячей воде, но ей это даже нравилось. Она гордилась разбитыми десятки раз костяшками, которые напоминали ей о том, что она сражается. В первую очередь, с собой.
        Голова вновь закружилась, ноги стали подкашиваться, а пальцы затряслись. Руби сделала последнюю затяжку и выкинула окурок в ближайший сугроб, в котором тот потонул. Может быть, всё это последствие холода, а может, Рак подступал. Болезненным для девушки стало осознание того, что за все семнадцать лет она болела от силы раз пять, имела хороший иммунитет, все показатели были в норме, и тут внезапно… Рак не подкрадывается незаметно. Он селится в организмах тех, кто бредит смертью, и начинает нещадно их разрушать. И даже если человек начинает понимать, как ошибался, романтизируя этот самый «конец», изменить ничего уже не получится. Это последний урок от жестокого существа, которое заключает тебя в свои объятия, утаскивая в пустоту.
        Бредя по пустынной улице, отворачиваясь от бликов фонарей в окнах домов или на витринах, Руби думала о том, что Рак - всего лишь фикция, которую она сама себе придумала, и, если она перестанет обращать на него внимание, Рак отступит. Может, его и нет там, и всё дело в психосоматике?.. Конечно, самообманом она злоупотребляла, попросту обожала это занятие, ибо оно всегда несло за собой огромное разочарование, ставшее верным спутником девушки.
        Смерть - это красиво. Красиво закрывать глаза и вспоминать все счастливые события, постепенно спускаясь по ступенькам во мрак. Красиво прощаться. Красиво держать руку любимого человека и произносить избитые фразы трясущимися от боли губами. Красиво прыгать с крыши или выходить из окна, оставляя на столе душещипательную записку. Красиво лежать в ванне, наполненной горячей водой, и глядеть на располосованные ножом руки, из которых вытекает кровь, оставляя на водной глади кошмарные узоры. Красиво накидывать петлю на шею и делать последний рывок. Смерть - это красиво.
        Поэтому Рак выбрал её. Все говорят, что болезнь приходит к отчаявшимся людям, как мотивация, как показатель неминуемого, чтобы человек вновь начал бороться. Руби Барлоу считала, что Рак выбрал её, потому что знал, что нужен ей. Рак мог сподвигнуть девушку сделать нечто безумное, невероятное, потрясающее. Рак мог спасти её, но всё же дать умереть.
        «Сколько человек будет плакать, когда ты умрёшь?» - пронеслось в голове.
        «Насколько фальшивыми будут их слова, их слёзы?»
        «Как быстро они забудут?»
        «Повесят ли в школе плакаты о том, что стоит ценить свою жизнь?»
        Руби засмеялась и вытащила онемевшими пальцами новую сигарету. Пламя зажигалки лизнуло кончик, и в воздух поднялось серое облачко дыма. В замёрзшие легкие резко ударил воздух, пропитанный ментолом.
        Бездыханное маленькое тело запихивают в деревянный ящик. Обычно в такие дни небо плачет, поливая своими слезами прохожих и кучку людей, столпившихся у свежевскопанной могилы. Бездыханное маленькое тело в последние дни своего физического существования должно проводить в клетке под толщей земли. Вся жизнь в клетке. Вся жизнь, насыщенная мгновениями радости или её фикцией, жизнь, в которой все стремятся познать то, что в принципе познать невозможно. Тело в клетке, мысли в клетке, душа в клетке, и всё умирает!
        …Визг колёс на сыром асфальте и звук клаксона, разрезающий, будто острым ножом, тишину. Руби, не оборачиваясь, чтобы не наткнуться на свирепый взгляд водителя, рванула вперёд, преодолевая оставшуюся часть дороги, которую чуть освещал красный сигнал светофора.
        Девушка вскочила на тротуар и, не сдержавшись, широко улыбнулась самой себе, краем глаза поймав удивленные взгляды прохожих. Наверняка фантазии тех хватило лишь на мысль о том, что девушка решила броситься под колёса или была не в себе. Зачастую людей, которые не дорожат своей жизнью, называют безумцами, но истина в том, что настоящие безумцы те, кто чересчур зациклен на собственной безопасности, и Руби начала осознавать это еще в раннем возрасте.
        Девушка, продолжавшая стоять на месте, выглядела куда более дико и пугающе, чем могла вообразить. Темные круги под глазами, безумная улыбка на тонких искусанных губах, легкая корочка льда от слёз на острых скулах, сигарета, зажатая между средним и указательным пальцами, и звонкий смех, поднимающийся откуда-то из глубины.
        Люди, проходившие мимо, ускорялись, пытались не оборачиваться, но не могли удержаться от манящей возможности взглянуть на странную девушку издалека. А Руби смеялась лишь сильнее, уже не различая, что на самом деле забавно, а что жутко.
        Смех, переходивший в вопли от боли. Смех на грани опустошающего отчаяния.
        Мимо прошел молодой мужчина в кожаной куртке на меху. Она не была застегнута, под ней виднелся черный свитер и легкий шарф на шее. Замшевые ботинки мужчины ступили по асфальту рядом с Барлоу, и та успела заглянуть ему в лицо. Карие глаза с золотистыми крапинками, коротко стриженные волосы, ровная щетина, чуть пухлые губы и широкие брови, слегка выгибающиеся в верхней точке. Он выглядел ухоженно, богато и даже аристократично, и Руби была полна уверенности, что и манеры его столь же хороши, как и внешний вид. Наверняка этот мужчина пользовался большим успехом у женщин.
        Внезапно в голове девушки возникла мысль, которая в ту же секунду превратилась в острую стрелу и с неимоверной болью вонзилась в сердце.
        «Интересно, отец был таким же?»
        Молния сверкнула среди темного неба, но через мгновение тучи разошлись, уступая место простому сероватому полотну. В душе девушки всё вновь вернулось на свои места.
        Она ругала себя за то, что так неосторожно ведет себя на улице. Лоуренс был слишком мал, многие люди знали друг друга в лицо, и кто угодно мог бы счесть её совершенно неадекватной.
        «Держи подобные истерики на замке! Улица - не место для эмоций. Чувствовать будешь дома, где ты предоставлена себе и стенам!» - ругала себя девушка.
        Никто не должен был видеть её слёз. Никто не должен был думать, что она не в порядке. Никто не должен был подозревать, что у неё всерьёз есть какие-либо проблемы.
        «Им не важны твои чувства, они скорее зароют тебя заживо в сырую землю, чем протянут руку. Для них заразиться какой-либо ерундой куда страшнее, чем вымереть всем разом…» - шептала Руби самой себе, не отрывая взгляда от носков потрепанных ботинок.
        Снег перестал валить с неба, тёмные улицы стали наполняться людьми, выбегающими из бутиков, ресторанов или офисов. Весна подступала медленно и неотвратимо, как Рак, меняющий жизнь и восприятие Руби Барлоу.
        Единственным местом во всём доме, привлекающим девушку, был балкон на втором этаже, с которого открывался вид на соседние крыши и располагающиеся неподалеку невысокие здания. Именно с этого балкона она наблюдала за самыми красивыми закатами, описывала их в линованном блокноте, после составляла рифмованные строчки и накладывала их на музыку. Именно здесь, на этом балконе, рождалось ее искусство.
        Руби сжимала в руках очередную сигарету, медленно тлеющую на ветру. Курить она стала чаще, и порой этот факт начинал её волновать, но она вовремя одергивала себя, понимая, насколько бесполезны эти мысли.
        На перила сел голубь и, чуть наклонив голову, уставился своими маленькими глазками на девушку.
        - У меня ничего нет для тебя, - произнесла Руби и сделала новую затяжку.
        «Да и для себя тоже ничего нет…»
        Голубь издал странный горловой звук, резко спикировал с перил вниз, почти к самой земле, но в ту же минуту взмыл высоко в воздух и упорхнул на соседний участок. Если бы было так легко махнуть крыльями и сбежать от всего происходящего…
        - Я бы сбежала, если бы была возможность, - тихо сказала она, обращаясь к пустоте. Та давно стала её лучшей подругой. Пустота умела слушать. В пустоте было куда больше живого и настоящего, чем в любом знакомом ей человеке. Она умела сочувствовать, немо выслушивать переживания, гладить по спине и заключать в объятия. Она умела лечить, не прилагая усилий и не говоря громких, но совершенно напрасных слов.
        Руби положила окурок в маленькую пепельницу и вышла с балкона как раз в тот момент, когда внизу во входной двери щелкнул ключ. Мама дома.
        Девушка тихо прошла в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Внутри вновь начало разрастаться странное чувство тяжести, колени затряслись, и как бы сильно она ни сжимала их, те не хотели останавливаться. Девушка постаралась собраться с мыслями, представить, будто её сознание - стол в офисе, являющийся складом для тонны ненужных документов и бесполезных бумаг, которые давно стоило собрать и выбросить. Легче от этого не стало, но Руби улыбнулась своей фантазии и возможности так четко представить всю картину.
        Взглянув на отражение в зеркале, девушка по привычке достала из косметички тушь и начала подкрашивать ресницы, мягко проводя по ним тонкой щеточкой, стараясь сделать их длиннее и объёмнее.
        Приступ случился внезапно. Внутри будто сидел маленький демон, посылающий в сознание импульсы в самый неподходящий момент. Отчаянно пытаясь привести себя в порядок, Руби внезапно остановилась, чувствуя, как начинают дрожать руки и ярость охватывает её с головой.
        В ту же минуту тушь вместе с остальными принадлежностями полетела прочь с полки. Барлоу схватилась за голову, запуская пальцы в волосы, отчаянно цепляясь за них, будто то был край отвесной скалы. Она сжимала руки в кулаки и била по полу, стоя на коленях посреди воцарившегося хаоса. Ненависть к себе захлестнула её с головой, в ушах стоял звон, из глаз лились слёзы, мешая дышать.
        - Почему ты такая убогая?! - послышался гневный крик, словно со стороны, словно исходящий не от самой Руби, а от другого человека, разъярённого и невменяемого. Девушка в гневе ударила раковину ногой, и тут же поморщилась от резкой боли, пронзившей колено. От такой глупости и неспособности контролировать собственные эмоции она разозлилась еще сильнее, но, вконец обессилев, села на пол.
        Учащённый пульс, нервно подергивающаяся мышца лица, руки, сжимающиеся в кулаки, и нервно вздымающаяся грудь. Приступ дикой ярости закончился так же внезапно, как и начался, сменившись пустотой и жалостью к себе.
        - Почему ты такая убогая? - вновь раздался вопрос, на этот раз тихий, сопровождающийся всхлипами и грустью с примесью усталости.
        Этот сгусток эмоций, сменяющих друг друга с неимоверной скоростью, выматывал девушку почти каждый день, но сейчас подобного рода «приступы» заканчивались куда быстрее и были менее продолжительными, чем раньше.
        Именно поэтому её «наградили» онкологическим заболеванием. За эту глухую и непроглядную ненависть к себе, к своим действиям, своей внешности, своей сути. Бог решил, что раз его творение не признаёт себя, ему не место в этом мире.
        Никто не хочет умереть всерьёз. Никто, что бы они ни говорили, не знает, чем является смерть на самом деле. Все боятся неизвестности, а значит, и конца. Наверное, даже не самой смерти, а того, что грядет за ней. Может, люди становятся частью той самой пустоты?..
        Никто не хочет умереть всерьёз. И Руби Барлоу не хотела. Она хотела оставить в мире след, чтобы будущие поколения знали, помнили, что она была здесь, что она совершила нечто великое или внесла неоценимый вклад в жизнь людей. И как бы она ни кричала по ночам о том, что смерть - это выход, она не хотела умирать на самом деле. Она не хотела переставать чувствовать на ладонях тающий снег, не хотела переставать ощущать горячую воду, струящуюся по телу, ощущать прикосновения дорогих людей, сигарету, зажатую в зубах, плотные страницы хороших книг, не хотела переставать слышать музыку или пение птиц за окном в знойное летнее утро. Руби Барлоу не хотела умирать в семнадцать, почти ничего не узнав, кроме того, как порой несправедлива бывает к людям жизнь.
        Она рассыпалась, разваливалась на части. И если раньше она тешила себя мыслями о том, что впереди её ждет долгая жизнь, за которую она успеет совершить нечто великое, то сейчас её надежды разбились о скалу настоящего, такую твёрдую и непоколебимую. Осознание скорого конца не подталкивает человека к действиям, оно обездвиживает. Но всё же частичка Руби Барлоу отчаянно хотела вернуться и продолжить дистанцию.
        Она представляла себя зеркалом, разбившимся от удара на тысячи осколков, которые не в силах склеиться вместе без посторонней помощи. Да что там склеиться… Не в силах даже собраться.
        Девушка встала с пола, тяжело помотала головой, будто стараясь пробудиться от глубокого сна, затем включила ледяную воду и подставила лицо под нее. Через несколько секунд все звуки для неё исчезли. Сосредоточенность на шуме воды и стуке собственного сердца помогли Руби успокоиться, начать дышать ровнее и хоть на ненадолго абстрагироваться от внешней суеты.
        Вода бежала по лицу, и девушка начала улыбаться. Маленькие ручейки стекали по тонкому, чуть длинноватому носу с небольшой ямочкой на кончике, по скулам, которые совсем недавно стали выделяться, затекали в уши и шумели там, подобно океану.
        Постепенно приходило понимание. Оно было и раньше, но куда более размытое, будто пятно неизвестного происхождения на чистом окне, когда еще не понятно, где грязь - со стороны улицы или дома. Приходило именно понимание, что сейчас всё перевернулось, что теперь, с этого самого момента, всё должно быть абсолютно по-другому, всё должно быть таким, каковым планировалось лишь в мечтах, казавшихся ранее абсурдной фантазией. Пришла пора стать тем человеком, каким так давно хотелось. Самоотверженным, искренним, но с толикой жестокости, при этом открытым и настоящим.
        Девушка легко тряхнула головой, приложила махровое полотенце к лицу, а после перекинула через плечо и направилась к выходу из ванной комнаты, как вдруг в заражённый мозг поступил сигнал, что, пожалуй, можно устроить короткую вечеринку. Где-то глубоко в голове будто что-то задребезжало, голова резко закружилась, и Руби ощутила сильную пульсирующую боль в висках и невероятной силы распирающую боль по периметру всей головы. Тут же начало подниматься знакомое чувство тошноты, а глазам в это же время поступил сигнал лишить свою хозяйку зрения, пустив чудесные узоры из разноцветных кругов, сквозь которые смутно мелькали отдельные предметы. Девушка по инерции схватилась руками за голову, но, потеряв равновесие, тут же свалилась на пол.
        - Какого чёрта? - устало прошептала она, то зажмуривая глаза, то тяжело моргая. Совершенно измождённая и разочарованная, она откинулась на спину, задрав голову и стараясь дышать размеренно, считая вдохи и выдохи. Это помогало сфокусироваться на другом, не обращать внимания на боль, которая постепенно проходила, оставляя после себя некую тяжесть в голове. Руби знала, что тошнить её будет еще около часа, но ничего не могла с этим поделать - Рак подбирался всё ближе.
        Так продолжалось уже больше месяца.
        Сначала внезапно появившиеся головные боли настораживали, но девушка списывала всё на стресс и истощённость организма. После боли стали усиливаться, но ощущались иначе - будто на голову давят изнутри. Приступы стали учащаться, голова болела до безумия сильно во время спортивных нагрузок, резких движений, во время сильного наклона головы. Потом появилась тошнота, которая лишь усугубляла ситуацию. Руби не говорила об этом маме на протяжении нескольких недель, пока, наконец, та сама не заметила. Барлоу знала, что мать будет таскать ее по больницам, водить на обследования и всяческими способами пытаться уберечь своё сокровище от возможной беды. А девушка только хотела, чтобы её оставили в покое.
        Руби закрыла глаза, стараясь подавить новый поток слёз. Она была вымотана, физически и эмоционально, ей нужен был полноценный отдых и покой. Постепенно, так, сидя на полу, она задремала, представляя в голове такую привычную, знакомую картину.
        Вот она, вся в порезах и не затягивающихся до конца шрамах стоит перед другой девушкой - чистой, невинной, живой и улыбающейся, мечтающей о волшебной жизни, успехе и славе. Она протягивает руку, будто приглашая своё умирающее, растерзанное отражение, но малейшее прикосновение рушит его. Улыбка сходит с губ счастливой Руби Барлоу, та бросается к самой себе, только что рассыпавшейся на части, будто стекло от нечаянно прилетевшего мяча. Она отчаянно пытается собрать кусочки вместе, вернуть прошлую себя, такую родную и привычную, и неожиданно легко у неё получается! Вот в руках последний кусочек мозаики, который непременно должен встать на место, но, как только он соприкасается с другими, картинка рушится вновь, рассыпаясь на еще более мелкие осколки. Затаив дыхание, Руби Барлоу вновь начинает собирать, отчаянно стараясь вернуть всё на свои места. Она с тем же упорством собирает прошлое по частям, и каждый раз, когда почти достигает финала, картина, готовая вот-вот вновь стать цельной, рассыпается, заставляя девушку опускать руки. В последний раз, собирая себя по крупинке, до Руби Барлоу начинает
доходить смысл того, как нелепо бегать за прошлым, которое на самом деле превращается в подобие пыли на ветру, унося с собой отголоски минувших событий, отголоски человека. На месте личности сейчас лишь пустота, необъятная, страждущая найти покой пустота.
        Руби дёрнулась во сне и очнулась, тяжело дыша и чувствуя, как кожа покрылась мурашками, а на лбу выступили капельки холодного пота. Слишком живая картинка всплыла в её воображении, принеся с собой новую порцию отчаяния, которое сейчас перерастало лишь в усталость.
        Глава 3
        Выйти из ванной на разговор с мамой всё же придётся, так что Руби решила не откладывать это на потом.
        Девушка прошла по коридору навстречу матери и, кивнув ей, свернула на кухню за бутылкой кока-колы. Закрывая дверцу холодильника, она вновь встретилась с взглядом, в котором читалась немая боль. Боль и жалость.
        - Не нужно этого, - слегка пренебрежительно сказала девушка, почувствовав, как что-то кольнуло в груди.
        - Поговорим? - предложила женщина, снимая с шеи тонкий шарф и нервно перебирая ткань между пальцами.
        Руби лишь пожала плечами.
        Мама вытащила из сумки небольшую брошюрку, чуть помявшуюся по краям, и дрожащими руками протянула дочери. Та приняла её, чувствуя, как все внутри стягивается в узел. Руби знала, что последует за новостью о её болезни. Лекарства, химия, стопки книг о Раке, психологические тексты, лекции о том, что нужно любить жизнь, и так далее. Карла Барлоу всеми силами будет пытаться вернуть дочери веру в счастливый финал. Ей следовало давно опустить руки. Особенно после того, что случилось полгода назад.
        - Доктор посоветовал тебе прочесть это, - тихо сказала женщина, будто боясь спугнуть ее. - Это будет полезно для того, чтобы ты лучше узнала свою… свой диагноз.
        - Мою болезнь? - хмыкнула девушка, но тут же наткнулась на отчаяние в глазах матери и нахмурилась. - Хорошо, я прочитаю.
        Руби понимала, что выкинет брошюру в мусорку сразу, как представится возможность, но сейчас всё же посмотрела на обложку. На заднем плане была изображена женщина, которая держалась за свою голову, внутри которой сидел «демон», убивающий её, а на переднем врач с шикарной шевелюрой, показывающий руками крест. Крест, который каждый мог расценить по-разному. Смерть, вера, могила, Бог, просьба остановиться, просьба не останавливаться…
        - Тебе придётся реже ходить в школу, - донесся до Руби голос матери. Девушка подняла глаза от брошюры, которая вовсе не внушала доверие и только больше раздражала. В ту же минуту буклет полетел на стол, а девушка подняла глаза на маму. Руби никогда не видела её в столь разбитом состоянии.
        - Хорошо, буду ходить через день, - кивнула Барлоу, стиснув зубы, но отлично понимая, что матери тоже приходится несладко.
        - Ты не сможешь посещать занятия, - еще тише, но тверже сказала женщина, опуская глаза.
        - Нет, я смогу. - Внутри начало подниматься раздражение и беспричинное волнение - она не могла запретить ей видеться с друзьями или ходить на уроки! - Сделай мне так называемый «раковый бонус». Я не хочу упускать оставшееся время.
        - Не говори так! - внезапно сорвалась женщина. - У тебя будет очень много времени всё наверстать, когда ты поправишься.
        - Я буду ходить в школу, - упрямо повторила девушка.
        - Руби, - с мольбой в глазах посмотрела Карла на дочь. - Я знаю, тебе нравится учиться, там Лили и…
        - Мама. Я буду ходить в школу.
        - Но у тебя не будет времени! Ты будешь ходить на процедуры, посещать курсы облучения, химиотерапию, принимать таблетки…
        Женщина не успела договорить - бутылка с колой полетела на пол и разбилась, оставив на плитке медленно растекающуюся во все стороны лужицу и множество осколков. Карла вскрикнула и отступила, не отрывая взгляда от дочери.
        - Почему ты мне врёшь? - жестко спросила Руби.
        - О чём ты? - выдохнула женщина, и по её щеке скатилась первая слеза. Она отчаянно старалась держаться. Она отчаянно старалась показать дочери, что всё ещё может наладиться, что не всё потеряно. Она должна быть сильной ради неё, должна подарить ей веру.
        - Опухоль неоперабельна, так ведь? - уже спокойнее произнесла Руби.
        - Нет-нет-нет, солнышко… - Карла двинулась было навстречу, но девушка предостерегающе подняла руку.
        - Опухоль неоперабельна, - утвердительно сказала она.
        Напряжение между ними, казалось, мерцает, до него можно дотронуться, его можно разорвать, в него можно окунуться, будто в мягкий дым.
        - Как ты узнала? - прошептала Карла.
        - Ты выглядишь не особо обнадеживающе, - прямо ответила Руби. - Я не дура.
        - Я не… прости меня. Я просто… я просто хотела, чтобы ты верила. Верила, что можно жить дальше… - Карла прижала руку ко рту, но сквозь нее все равно вырывались всхлипы. - Мне так жаль, солнышко.
        Мать вновь потянулась к дочери в надежде обнять её, но та вновь отошла и облокотилась на столешницу.
        - Никогда мне больше не ври, - попросила Руби и тут же добавила: - Хотя это будет очень короткое «никогда».
        - Руби, доктор сказал, что надежда на выздоровление всё равно есть. Он специалист, на его практике было немало случаев, когда даже самые обречённые выбирались! Если мы попробуем…
        - «Хуже не станет», - закончила за маму девушка. - Но я не хочу. Всё равно ведь умру.
        - Не говори так, - прошептала Карла. По впалым щекам струились ручейки слёз. - Не поступай так со мной.
        Она была совершенно разбита. Куда сильнее, чем дочь, до сознания которой, наверное, еще не дошёл весь смысл. Куда сильнее, чем дочь, которая, так или иначе, хотела покончить со всем этим.
        Женщина тяжело опустилась на стул и закрыла лицо руками. Её тело сотрясалось в беззвучном плаче, а Руби всё так же стояла на месте, роняя крупные капли слёз.
        - Это мой остаток жизни, - хриплым голосом отозвалась девушка. - Мой остаток жизни, который больше никому не принадлежит. Отдай его мне полностью, я имею на это право. И я проведу его так, как захочу.
        Руби Барлоу приблизилась к матери и опустила руку на её плечо, не решаясь обнять. Она не выносила нежности, да и с мамой они никогда не были так близки, так что ей стоил больших усилий даже этот банальный жест.
        - Я свихнусь без Лили. Ты же знаешь. Я свихнусь без прогулок ранним утром. Я свихнусь от постоянного общения с врачами и их наставлениями о том, что я должна любить жизнь.
        - Хорошо, хорошо… - Наконец согласно закивала Карла, хватая руку дочери и прижимая её к губам.
        - Я буду пить таблетки. Просто чтобы ты знала, что я их пью, ясно? Но никаких процедур, - посуровевшим голосом произнесла Руби, пытаясь заглянуть матери в глаза.
        - Хорошо, - вновь всхлипывая, кивнула та.
        - И мы не будем делать операцию, - уже тише добавила девушка и сразу продолжила, увидев шокированный взгляд мамы: - Я знаю, сколько это стоит, и я не хочу, чтобы ты тратила все свои сбережения на дело, которое заранее обречено.
        - Но речь идет о твоей жизни! - Карла вскочила со стула и отчаянно схватила дочь за запястье. На мгновение девушке показалось, что в глазах матери сверкнуло безумие.
        - Вот именно! - Руби отдёрнула руку. - О моей жизни! Я не хочу, чтобы после моей смерти ты побиралась на улице, потому что отдала все деньги за человека, который всё равно скоро исчезнет!
        - Замолчи! Слышишь, хватит! Ты не понимаешь, ты никогда не поймёшь! Ты не можешь… не смеешь так говорить!
        Женщина вновь осела и закрыла лицо руками, уже совершенно мокрыми от слёз.
        Руби запустила пальцы в спутанные волосы. Голову переполняли тысячи мыслей, а от отчаянных попыток сдержать слёзы начала болеть голова. Происходящее начинало ей надоедать, ибо она знала, что этого можно было избежать, если бы мама просто согласилась с ней. Но та лишь тряслась в беззвучной истерике и чувствовала, как выстроенный ею мир рушится, как её ребенок буквально отказывается от жизни. Руби отчасти понимала мать, но всё равно считала, что куда лучше дать свободу человеку, который скоро потеряет саму жизнь. Разве можно было назвать это неправильным?
        И разве можно назвать неправильными чувства женщины, каждый день наблюдающей за своим совершенно отчаявшимся ребёнком, который засыпает со слезами на глазах и просыпается с желанием исчезнуть? Разве можно судить женщину, осознавшую, что единственный лучик света в её жизни скоро потухнет, забирая с собой всё тепло и надежду?
        Разве можно судить девушку, сдерживающую слёзы ради желания казаться сильной и стойкой? Разве можно обвинять в желании умереть девушку, унёсшую с собой несколько жизней?..
        «Когда ты умрёшь, закончится не только твоя жизнь, Руби Барлоу. И не только ты сегодня больна…» - сказала себе девушка, вытирая сбежавшую из уголка глаза слезу.
        - Я смирилась с тем, что Рак занял место в моём мозгу. Теперь только он решает, сколько мне еще ходить по земле, и, увы, с ним не договориться. Я смирилась, - тихо произнесла Руби и направилась к себе в комнату.
        - Ты хотела этого, - внезапно громко и с ноткой злобы отозвалась Карла. - Ты так давно жаждала уйти, но ты никогда не думала обо мне!
        - Знаешь, что действительно хреново, мам? То, что я даже уйти спокойно не могу, потому что моя чёртова жизнь не принадлежит чёртовой мне! Я никогда не боялась всё закончить, никогда, но каждый раз я останавливалась у самого края, потому что знала, что ты будешь чувствовать! Я знала, что ты ожидала большего от меня, и мне правда жаль, что я стала для тебя такой большой проблемой. Мне правда жаль, что я перестала думать о себе, и каждый раз на пороге невозврата думаю лишь о том, что скажут люди, что будешь чувствовать ты, что будет происходить в душах тех, кто меня любил! Прости, что я стала ошибкой, которая любит уничтожать себя и кричать в подушку по ночам! Прости, что я стала ошибкой, которая разбивает руки о стены и оставляет порезы на ногах! Прости, что я стала ошибкой, которую ты не заслужила! Ошибкой, которая хочет как лучше, а вместо этого убивает людей!
        Кухня погрузилась в напряженное молчание. Карла перестала всхлипывать и полными ужаса глазами глядела на дочь, лицо которой застилали слёзы, руки которой были так сильно сжаты в кулаки, что побелели разбитые костяшки. В покрасневших глазах которой плескалась ненависть. К себе.
        - Ты… ты не виновата, милая, - лёгкий испуг и оцепенение женщины сменились безграничным сочувствием.
        - Не нужно меня жалеть! - закричала девушка, взмахнув рукой. - Я убила их! Они были детьми, просто детьми, которые еще даже жить не начали, но они мертвы, из-за меня мертвы!
        - Руби…
        - Нет, молчи! Я пыталась сделать нечто стоящее, я просто хотела, чтобы меня понимали, но не резали вены под мои песни! Я просто хотела быть любимой, слышишь?! Я хотела быть знаменитой, нужной и значимой! Я хотела, чтобы меня чувствовали!
        - Эти дети… они не так всё поняли… - начала успокаивать дочь Карла, медленно, шаг за шагом, приближаясь к ней. Разговор зашел о самой болезненной теме для обеих.
        - Не так всё поняли?! Как можно «не так понять» смерть?!
        - Милая…
        - Каково это - знать, что твоя дочь убийца?
        Девушка не просто резко сменила тон. Только что беспорядочно машущие руки повисли вдоль исхудавшего тела, на лице отразилась печаль, будто она в одну секунду перестала верить в частичку света, до сих пор остававшуюся в её душе. Из Руби словно вытащили стержень.
        Карла ничего не ответила.
        - Каково смотреть на свою дочь и знать, что она своим творчеством загубила четыре жизни? Только начавшиеся жизни.
        - Я никогда не перестану говорить тебе, что ты не виновата.
        - Я заслужила смерть. Я должна понять, что они испытывали, как они боялись, когда делали последний вдох, когда видели свет, закрывали глаза. Я должна чувствовать всё это, потому что я заслужила.
        - Руби… - в который раз начала Карла, но уже сама не смогла закончить. Она понимала, что никакие слова не в силах сейчас переубедить дочь, так отчаянно обвиняющую себя в смерти глупых, потерявшихся в жизни подростков.
        - Почему это происходит со мной? - в отчаянии прошептала девушка, в глазах которой зияли бездонные пропасти. - Я заслужила это? Чем? Что я сделала не так?
        Карла не могла ответить на эти вопросы. Она молча смотрела на своего ребёнка, который рассыпался на глазах.
        В голове Руби мелькнула мысль, что все события в её жизни, каждая, пусть даже мимолётная, идея о возможном исходе вела именно к этому моменту. Человек - всего лишь маленькая крупица эволюции, которая представляет собой побочный эффект общего вымирания. Жизнь сейчас казалась гонкой, дистанцией, являющейся замкнутым, огромных размеров кругом, по которому колесить придётся не один десяток лет. И Руби Барлоу уже почти сошла с нее. Казалось, жизнь - всего лишь побочный эффект смерти, а больные раком дети в ней - неудачная мутация, толкающая человечество вперёд, поднимая на новые уровни.
        - Ты не должна действовать опрометчиво, - произнесла наконец Карла, ухватив дочь за руку. Та снова вырвалась и зло посмотрела на мать. В её взгляде читалось негодование, поэтому женщина сама отдёрнула руку и сделала шаг в сторону. Она не знала, чего можно ожидать от Руби, и была порядком напугана.
        - Действовать опрометчиво? Как ты, когда доверилась первому встречному и осталась с ребенком на руках в девятнадцать лет? Это называется «действовать опрометчиво»? Или то, что ты собираешься влачить существование с тряпичной куклой на руках, чей мозг постепенно подыхает?
        Карла сделала еще пару шагов назад, открыла рот, но ничего не сказала, лишь болезненно усмехнулась. Руби опустила голову и сжала губы, понимая, какую ошибку только что совершила.
        - Ты не заслужила такого отношения к себе, прости, - сказала она, стараясь не смотреть в глаза матери. - Я не это имела в виду, я просто…
        - Ты имела в виду как раз это, - грустно отозвалась женщина.
        - Мам… - девушка подалась вперёд, но на этот раз пришёл черед Карлы отступать.
        - Я и не заметила, как ты повзрослела, - в непонимании пробормотала она. - Будто я упустила всё самое важное… Когда это случилось?
        - Давно.
        Карла Барлоу не могла понять, что чувствует. Перед ней стояла юная женщина с голубыми глазами, в которых плескалась безысходность, с отпечатком боли на худом лице, руками, которые были покрыты многочисленными шрамами, мозгом, который умирал. Карла не могла узнать в этом человеке свою дочь. Она не могла узнать маленькую девочку, проводящую часы за чтением, играющую с соседскими животными. Она не могла узнать ту, которая так желала стать известной, покорять сцены, показать всем, на что она способна. А чего она желает сейчас? Умереть? Перед ней стояла лишь размытая тень человека, который наверняка мог стать великим.
        - Ты не можешь отказаться от операции, - вновь начала женщина после недолгой паузы.
        - Операции, которая, скорее всего, не принесёт никаких результатов? Нет, могу, еще как могу. Потом всё будет просто, мам.
        - Потом - это когда? - воскликнула она, подавшись вперёд.
        - Когда я умру, - спокойно ответила Руби, глядя в красные глаза матери. - Когда я исчезну из твоей жизни. Никто больше не назовет тебя мамой, никто не скачает музыку в машину, и никто не посоветует не тратить деньги на то кошмарное пальто. Никого, похожего на меня, больше не будет в этом доме, и тебе придётся с этим смириться, рано или поздно. Я заслужила, ясно? Может, и ты заслужила. Может, ты была плохой матерью, откуда мне знать? - Девушка замолчала, думая, продолжать или нет. - Знаешь, говорят, родители с самого рождения ребёнка учат его тому, что отлично умеют делать сами. Знаешь, чему меня научил он? Бросать тех, кого на самом деле любишь. Так что, если тебе нужно винить кого-то в моей смерти, вини его, судьбу, жизнь, случай, всех и всё, что угодно, но только не себя. Я умираю, и мне это нравится. Кажется, я выросла неправильной. Кажется, я выросла чудовищем.
        Руби замолчала и развернулась, чтобы выйти из кухни. Но уже у двери она внезапно остановилась и, не оборачиваясь, произнесла:
        - Я буду пить таблетки, посещать эти чёртовы курсы, где говорят о прелестях жизни, выучу все о своей болезни, но, пожалуйста, позволь мне исчезнуть. - Девушка обернулась. - Умоляю, мам…
        - Хорошо, - прозвучал чуть слышный ответ развалившейся на куски Карлы Барлоу. - Хорошо.
        По щеке Руби побежала слеза.
        Её отпустили.
        Пусть пока лишь на словах, но ей дали разрешение покинуть этот мир. Теперь только она вправе определять свою судьбу.
        - Я люблю тебя, мам.
        Девушка быстро выбежала с кухни и направилась к лестнице на второй этаж, чувствуя знакомую распирающую боль в голове.
        Смерть - побочный эффект Рака.
        Рак - лучший друг Смерти.
        Глава 4
        Серый портфель то и дело соскальзывал с плеча, норовя упасть. Руби шла по тротуару, радуясь тому, что на улице пока еще довольно темно и никто не будет обращать на неё внимания. Руби Барлоу любила быть невидимкой, не притягивать к себе взгляды, опускать глаза в пол, когда мимо проходит знакомый, чтобы не произносить обыденные, совершенно приевшиеся фразы.
        Школа ждала её, издалека освещая путь огнями больших окон. В наушниках играли минорные мотивы, сигарета тлела в пальцах с обкусанными ногтями, на которых неровным слоем красовался черный лак. Она любила выглядеть небрежно, будто выражая протест ухоженности, подавляя женственность, которая уже давно перестала пытаться вырваться наружу. Вьющиеся пряди темных волос впитали в себя тяжелый запах сигаретного дыма, который сохранялся еще добрых пару дней. Запах сигарет и ванильных духов, которые стали такими родными спутниками. Человек состоит из таких мелочей, почти незаметных для других, но таких важных для самого обладателя.
        Руби забросила окурок в ближайшую урну и закинула в рот пластинку жвачки.
        Школьный коридор встретил её громкими криками подростков - радующихся встрече, обнимающихся, списывающих домашнее задание, смеющихся и толковавших о своих проблемах друзьям. Девушка подошла к своему шкафчику, закинула туда вещи и по привычке скользнула взглядом по тексту песни, ставшей довольно известной за короткий срок. Известной, благодаря ужасным обстоятельствам… Руби захлопнула шкафчик и кинула ключ на дно портфеля, в котором царил полнейший беспорядок.
        Она ждала её с замиранием сердца, каждый раз повторяя в голове выученный наизусть текст и каждый раз находя фразу, которая звучит слишком резко или пафосно. Ни в чём не было совершенства, каждое слово казалось Руби неправильным и неподходящим, но она понимала, что это покажется пустяком, когда она посмотрит в глаза Лили.
        В толпе мелькнула рыжая копна волос. Девушка вскочила с места, где сидела уже минут десять, дожидаясь подругу, и тут же устремилась к ней.
        - Лил?
        - Руби Барлоу пришла в школу? - весело и якобы удивлённо отозвалась та. Руби попыталась выдавить из себя подобие улыбки, но получилось плохо. Ноги тут же задрожали, внутри начало расти волнение.
        - Я тебя ждала. Нужно поговорить, - только и смогла выговорить она, лихорадочно пытаясь вспомнить заготовленные фразы.
        - Всё в порядке? - осторожно спросила Лили, поправляя волосы и внимательно глядя на подругу.
        - Нет, - прошептала Барлоу, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.
        - Пошли в туалет, - пробормотала рыжая, увлекая подругу за собой.
        Девушки захлопнули дверь, Лили закрыла её на защёлку, чтобы никто не мог их потревожить, и обеспокоенно посмотрела на Руби, которая уже подошла к раковине и подставила лицо под ледяную воду.
        - Что случилось?
        - Мне очень страшно, Лил, - прошептала девушка и красными глазами посмотрела через зеркало на подругу. - Я не знаю, что делать.
        - Руби, - слегка устало, но сочувственно произнесла Лили, - в том, что произошло, нет твоей вины. Ты должна отпустить эту ситуацию и понять, что не несёшь ответственности за чужие жизни! Ты не пропагандировала суицид, это неправда, и то, что говорят о тебе, - ложь. Если бы люди только узнали, что это на самом деле твоя песня, они бы тут же забрали свои слова обратно. Убери из своего шкафчика текст и прошу, приведи себя в норму!
        - Как я докатилась до такого, Лил? - спросила Руби, облокотившись на раковину.
        - Тормоза сломались, - грустно улыбнулась девушка, приблизившись к подруге и кладя руку ей на плечо. - Ты не железная. И ты должна перестать себя уничтожать.
        - Я срослась с этим состоянием, - отрицательно мотнула головой брюнетка.
        - Руби, ты начинаешь пугать людей, - Лили сжала плечо девушки сильнее, - и мне иногда кажется, что тебе это нравится.
        - Нет. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.
        - Тебя давно оставили в покое.
        По щеками Барлоу побежали слёзы, но она, закусив губу, всё же засунула руку в портфель и извлекла оттуда небольшую брошюру, чтобы затем протянуть подруге. Та взяла её с некоторым недоверием и, прочитав заголовок, легко усмехнулась.
        - Что ты опять себе нафантазировала?
        - Читай, - тихо произнесла Руби, глядя, как Лили переворачивает страницу и пробегает глазами по тексту.
        - «Опухоль мозга сильно отличается от других видов новообразований и составляет примерно два процента от всех случаев раковых болезней. Из-за неудобства расположения симптомы заболевания трудно поддаются действенному диагностированию и удалению, что осложняет возможность их лечения…» - прочитала вслух девушка и подняла глаза на подругу. - Что это?
        Руби молчала. Она наблюдала за тем, как меняется взгляд Лили.
        - Что это?! - закричала Лили, подавшись вперёд и схватив подругу за руку. - Что за чёрт?!
        Барлоу лишь молча кивнула. По щекам продолжали течь слёзы.
        - Мама призналась, что моя опухоль неоперабельная. Я подозревала это. Она не знает, сколько у меня времени, никто не знает. Рак нельзя контролировать, он будто чёртов хомячок, который сожрёт все тогда, когда ему вздумается. И разрешения убить меня он не спросит.
        - Хватит. - Лили отошла от подруги. - Это жестокая шутка, Руби Барлоу.
        - Говорю же, я будто в коконе. Я срослась с этим состоянием, и вот что получилось.
        - Так вот, что порождает ненависть к себе, - усмехнулась рыжеволосая. В зелёных глазах стояли слёзы. - Когда вы ходили в больницу?
        - Два дня назад. Вечером.
        - Почему ты сразу мне всё не рассказала?
        - Ты веришь мне? - тихо спросила Руби, проигнорировав вопрос.
        - А у меня есть выбор? Если ты умрешь, я потом буду очень жалеть, что не поверила.
        - Мне страшно, - призналась девушка, сжимая трясущиеся губы. - Я не знаю, что делать. Я не хочу, чтобы кто-то видел, как я превращаюсь в овощ.
        - Замолчи, - прошептала Лили, но всё же не смогла совладать с эмоциями и сорвалась на крик: - Замолчи наконец! Вот до чего ты довела себя, вот во что ты превратилась! Неужели ты так хочешь сдохнуть?! Неужели тебе всё это так нравится?! Это не красиво, Руби Барлоу, это не романтично и не увлекательно! Умирать - не увлекательно, ты слышишь?! Ты добилась этого сама!
        Руби осела на пол, цепляясь за раковину, и впервые за долгие два дня закричала в голос. Она кричала и била руками по кафелю, разрываясь на тысячи кусков, понимая, что Лили права, понимая, что у неё больше нет выбора. Теперь только один путь, и он ведет к концу.
        - Я боюсь! Мне страшно, Лил, мне ужасно страшно! Я хочу обратно, ты слышишь, я хочу обратно, я хочу начать всё заново! Я ведь… просто хотела, чтобы меня любили.
        Лили, чьё лицо было залито слезами, резко приблизилась к подруге и влепила ей пощечину.
        - Я бы сама тебя убила! Тебя полюбят, Руби Барлоу! Ты хотела, чтобы тебя любили, и ты этого добилась! Когда ты умрёшь, я буду выслушивать от десятков людей, как они любили тебя, хотя на деле даже не знали, что ты за человек! Когда ты сдохнешь, все тебя полюбят!
        - Лил, мне страшно! - продолжала кричать девушка, задыхаясь от слёз. - Я не знаю, что мне делать!
        - Ничего, - ответила Лили, рывком поднимая подругу на ноги. - Вытереть слёзы и снова показывать всем, что ты в порядке. А потом ты уедешь, ясно? Поедешь к морю или в горы и умрёшь в одиночестве, чтобы я не прощалась с тобой. Ты не имеешь права заставлять меня говорить громкие фразы о моей вечной любви к тебе. Ты не имеешь права умирать у меня на глазах, ясно? Поэтому думай, куда ты поедешь, но уезжай, не оглядываясь, как бы больно ни было. Забирай с собой всё то дерьмо, что окружало тебя долгие месяцы. Забирай и проваливай. Я никогда не могла ненавидеть тебя, Барлоу, но сейчас очень хочу.
        - Лили…
        - Захлопнись и приведи себя в порядок! - Хрупкая на первый взгляд девушка сильно тряхнула подругу за плечи и заставила её вновь склониться над раковиной. - Умывайся.
        Холодная вода заструилась по лицам обеих девушек, смывая слезы, но не в силах смыть красноту со щек и чувство обреченности.
        - Я не буду говорить прощальную речь, - сказала Лили, тяжело выдыхая и поправляя волосы. - Не имеет смысла. Никто не знает тебя так, как я, и мои слова покажутся им ложью. И я не хочу, чтобы кто-то узнавал тебя, я не хочу тебя с кем-то делить, ясно?
        - Ясно, - тихо ответила Руби.
        - Тем более не хочу делить со смертью.
        Серый «Шевроле» остановился у старого здания, которое скорее походило на заброшенное, чем на ныне действующее. Карла Барлоу припарковала машину и нерешительно взглянула на дочь.
        - Скажи название еще раз. Я хочу, чтобы ты это произнесла, - попросила Руби, не глядя на мать.
        - Центр реабилитации для людей, потерявших надежду, - тихо произнесла женщина, вцепившись пальцами в руль.
        - Ты обещала успокоиться, - напомнила Руби.
        - Не сразу, - уклончиво ответила Карла и добавила, взглянув, наконец, на дочь: - Я же мама.
        - Это старая церковь? - спросила девушка после паузы, глядя на некое подобие куполов, ранее наверняка искрящихся золотом на солнце, но сейчас совсем обветшалых и убогих. Казалось, крыша вот-вот обвалится.
        - Что-то вроде того, - ответила женщина и прикоснулась к руке дочери. - Найди там повод жить.
        - Не романтизируй.
        - Я серьёзно, Руби.
        Девушка рывком отстегнула ремень безопасности, открыла дверь и покинула тёплый, пропахший нежным ароматом цветочных духов салон автомобиля, бросив на прощание:
        - Меня не переубедить.
        Одинокие капли мерно падали с неба на землю. Скоро начнется ливень.
        - Буду через час! - послышался голос мамы. Он вновь дрожал.
        Холодные струйки проникали сквозь одежду Руби, но она всё еще стояла перед входом, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Она отчаянно хотела сбежать прямо сейчас, но знала, что мама смотрит на неё, желая убедиться, что дочь не обманула, пообещав сходить на пару занятий. Погода соответствовала расположению духа девушки, старая церковь приглашала в свои убогие владения убогую душу.
        Дождь усилился, шум ударяющихся об асфальт капель смешивался с сердцебиением, к которому прислушивалась девушка. Подождав еще несколько секунд, она вошла в здание.
        В нос тут же ударил странноватый, слегка затхлый запах, слышался аромат сотни выгоревших свечек, но Руби быстро к нему привыкла. В полумраке Руби чувствовала какую-то странную торжественность, отчего по рукам побежали мурашки.
        Свет горел только в небольшой каморке, где сидела пожилая женщина, листающая дешёвый романчик.
        - Извините… - начала было девушка, подойдя к маленькому оконцу, старушка тут же подняла голову и широко улыбнулась, обнажая ряд не самых ровных зубов.
        - Ты в группу поддержки, милая? - не переставая улыбаться, спросила она, и по коже Руби вновь побежали мурашки.
        - В центр реабилитации для людей, потерявших надежду, - поправила Руби.
        - Надежду нельзя потерять, - покачала головой женщина, - она либо греет сердце, либо ее вовсе не осталось в человеке. Надежду нужно вернуть или поселить, а это не так-то просто. Люди, работающие по этой специальности, каждый день пытаются спасти отчаявшиеся души, а это очень тяжкий труд.
        - Обещаю относиться к их труду уважительно, - произнесла Руби.
        - Тебе прямо по коридору, а потом направо - там будет знак и небольшая дверка.
        - Спасибо.
        С каждым пройденным шагом желание развернуться и уйти возрастало. Руби была здесь лишь потому, что дала обещание, а их она привыкла держать, независимо от ситуации. Барлоу больше сочувствовала маме, нежели себе, понимая, что ей приходится куда хуже, и согласилась прийти сюда, чтобы хоть немного её успокоить, подбодрить. Сейчас же девушка молилась о том, чтобы время пролетело как можно быстрее. Никто не любит слушать нравоучения, каждый человек хочет жить по своим правилам и доходить до жизненных истин самостоятельно, основываясь на собственном опыте. У Руби опыт был только в самоистязании, так что рассказы о том, как найти свой «свет», становились для неё пыткой.
        Сводчатые потолки замерли над головой девушки. Украшенные яркими фресками и гравюрами, пусть и находившимися сейчас под слоем пыли и копоти, они не могли не вызывать восхищение. В некоторых местах краска отслоилась, и сейчас неровным слоем лежала на грязном полу. Кажется, здесь когда-то случился пожар, ибо стены были не просто грязными, а черными, как дрова в догорающем костре.
        Каждый шаг, каждый взгляд нёс в себе немой вопрос - сколько же рождений и смертей видели эти стены? Скольких погибших отпевали в этих залах, скольких детей приводили для крещения? Скольким молитвам внимали эти иконы? Сколько слёз падало на отполированный пол? Сколько умерших людей ещё живы в памяти близких или друзей, с горечью вспоминавших прошедшие дни? Ответа не было, и это, наверное, к лучшему. Цифры наверняка порядочные.
        Руби, слушаясь указателя, свернула направо и оказалась у массивной черной двери с позолоченной ручкой. Дверь эта совсем не внушала доверия. Девушка выдохнула, чувствуя подступающую к горлу тошноту и зарождающуюся головную боль. «Рак, я не сопротивляюсь. Я просто пытаюсь сдержать обещание», - обратилась она к очагу заражения в своём мозгу, уговаривая голову не болеть ближайший час.
        Руби три раза постучала и, не дожидаясь приглашения, распахнула дверь, на деле оказавшуюся достаточно лёгкой. В ту же секунду ей показалось, что её сейчас вырвет. Она тяжело моргнула и обвела взглядом собравшихся людей, смотрящих на неё с любопытством, словно она была новым экспонатом.
        В центре небольшого зала, более походившего на старый кабинет для совещаний, были расставлены стулья, на которых сидели люди разных возрастов. Девушка с содроганием отметила, что некоторые из них имели при себе странные трубки или баллоны.
        - Здравствуй, - поприветствовала её милая афроамериканка, поднимаясь со своего места. - Проходи, присаживайся на свободное место. Можешь не волноваться, это не секта и допроса с пристрастием не будет, - улыбнулась женщина. - Меня зовут Найла. Найла Коулман.
        - Спасибо, - пробормотала Руби. Ей казалось, что она попала в комнату, где сидели живые трупы, истерзанные жизнью и собственными мыслями. Сейчас все взгляды были обращены к ней, и девушка еле сдержалась, чтобы не сказать: «Я здесь из-за матери, ясно? Я не такая, как вы, я не нуждаюсь в мотивации!» Она отчаянно не хотела, чтобы кто-то думал, будто она сломалась, будто растратила силы и пришла сюда, потому что запуталась. Она хотела показать, что она сильная и умеет справляться. Она всегда пыталась это доказать, но люди не обращали внимания.
        - Мы начнём с привычного всем ритуала приветствия, - улыбнулась женщина и тут же обратилась к Руби: - Сегодня можешь не участвовать, просто послушать.
        - Хорошо, - облегчённо выдохнула она, чуть расслабившись и облокотившись на деревянную спинку.
        С места поднялся парень лет четырнадцати со впалыми щеками и очень бледной, тонкой кожей.
        - Привет, я Коул. Мне пятнадцать, и мой диагноз - острая лейкемия.
        - Как ты чувствуешь себя? - спросила Найла.
        - Подобающе, - ответил парень, и Руби усмехнулась. Если бы он чувствовал себя «подобающе», то не находился бы здесь.
        - Почему ты пришёл к нам, Коул?
        - Чтобы… чтобы знать, что в моей жизни всё не так уж и плохо, - пожал плечами он, и по залу разнеслись лёгкие смешки.
        - Очень хорошо, - с улыбкой произнесла женщина.
        Когда Коул сел, с места поднялась крупная девушка. Она не смотрела на собравшихся, только на свои руки.
        - Меня зовут Денни, и мне двадцать три. У меня нервная булимия.
        - Расскажи нам о своих переживаниях, - попросила ведущая.
        - Я… меня раздражает, что я не хочу есть, но ем, постоянно, а потом выслушиваю насмешки на работе или в магазине, когда не могу влезть в самый большой размер джинсов. Я устала заедать всё, что чувствую, но я не могу остановиться! - Девушка торопливо закончила и села обратно. Она нервно теребила край кофты, боясь поднять глаза.
        - Ты понимаешь, что ты делаешь, Денни? Ты подавляешь свои эмоции едой, пытаешься их заблокировать таким способом, а потом сама же ругаешь себя за свои действия. Это неправильно, ты должна понять, что чувствовать - не плохо.
        - Плохо, когда чувствуешь так много, - тихо произнесла девушка.
        - Хорошо, мы к этому еще вернёмся. Кто следующий?
        С места поднялся молодой парень в темной куртке и серой шапке.
        - Давайте я.
        - Здравствуй, Барри. Как ты себя чувствуешь?
        - Лучше, - нерешительно ответил он, пытаясь выдавить из себя улыбку.
        - Ты врёшь, - спокойно сказала Найла.
        - Да, - честно ответил парень. - Сегодня я проснулся и не понял, где реальность, а где сон. Снова не понял. Я слишком запутался в своих фантазиях. Желание уйти туда становится всё сильнее и сильнее.
        - Но они не реальны.
        - Для меня реальны! Я устал, - достаточно резко ответил парень и опустился на стул.
        - Мы обсудим это, Барри. Следующий?
        - Меня зовут Сара. У меня зависимость от наркотиков, и я даже точно не помню, сколько мне лет, - произнесла девушка лет двадцати пяти, поднимаясь со стула. Такое же худое тело, как у самой Руби, такие же бегающие глаза в поисках вещи, за которую можно было бы ухватиться. - Я устала быть одна. Я понимаю, что если не брошу наркотики, то когда-нибудь умру от передоза. И я не знаю, чего хочу больше: умереть или остаться жить в чертовой халупе, которую вынуждена называть домом.
        - А что для тебя истинный дом, Сара?
        - Истинный дом - в моей голове. Я до него еще не дошла, но там меня определённо будет ждать настоящая семья, - ответила девушка и вернулась на место.
        Барлоу дёрнулась, почувствовав, как на глаза наворачиваются слёзы. Только что эта незнакомая Сара, которая убивала себя своей наркотической зависимостью, созданной ею же самой, озвучила то, что всегда держала в голове сама Руби. Дом, до которого еще стоит дойти, но который определенно станет искуплением. Дом, в котором ждут те, кто полюбит тебя настоящей. Дом, которого на самом деле не существует.
        Девушка подняла слезящиеся глаза на потолок, выкрашенный в тёмно-синюю краску и отдалённо напоминавший пасмурное небо. Ангелов на нём не было.
        - Арья, может, ты хочешь высказаться? Ты молчишь уже третье занятие, - теперь Найла Коулман обратилась к худой девушке, сидящей через несколько стульев от Руби. Та ухмыльнулась и кивнула. Честно признаться, она не была особо красива, но взгляды к себе притягивала. Черные волосы, стянутые в небрежный пучок, худое лицо с сильно выделяющимися скулами, карие глаза, обрамленные густыми ресницами, и тонкие губы. Темные синяки под глазами, скорее всего от недосыпа, почему-то только украшали её, придавая образу некую таинственность, изюминку и романтичность.
        Девушка не стала вставать с места, лишь сложила руки на груди и обвела собравшихся слегка надменным взглядом.
        - Арья Говард, - раздался звонкий голос. - Двадцать. Анорексия. Анорексия, которая мне нравится и нисколько меня не смущает.
        Некоторые ребята зашептались, недовольно глядя на девушку. Та лишь ухмыльнулась.
        - Арья, почему ты ходишь к нам? - спросила у нее ведущая.
        - Потому что я хочу обрести веру в жизнь и поверить в то, что каждый человек имеет право на искупление, - внезапно грустно и проникновенно произнесла Арья Говард, на что женщина лишь разочарованно покачала головой.
        - Я серьёзно, Арья.
        Та вновь улыбнулась, очень едко и крайне пренебрежительно.
        - Я пообещала брату, что буду продолжать бороться.
        - Ты не хочешь, чтобы твой брат страдал.
        - Конечно, нет, - удивлённо вскинула бровь девушка.
        - Значит, еще не всё в твоей жизни потеряно, - нравоучительным тоном произнесла Найла, но неприступная Арья лишь усмехнулась и покачала головой.
        - Продолжайте своё занятие, будто меня здесь нет.
        - Как скажешь. Но перестань думать, что ты невидимка. Человек ощущает себя частью мира, лишь когда взаимодействует с обществом, а ты сбегаешь, укрываешься. Это плохо закончится.
        - Зато закончится, - с тонких губ не сходила улыбка, а ведущая начала раздражаться, но всё же сумела сдержать себя и продолжила занятие.
        Все вставали со своих мест, говорили о своих проблемах, остальные внимательно слушали и старались подбодрить.
        Типичные люди - пытаются спасти от забвения других, хотя сами в нём утопают.
        Руби задумалась о том, какие планы у Жизни на каждого человека в отдельности? Она забирает детей, подростков, чтобы те познали в сравнении существование на грани и истину бытия. Она будто даёт шанс перед самым уходом, говоря: «На, побалуйся напоследок, пойми, сколько всего невероятного можно обрести на пороге невозврата!» Вдруг открывается дверь к упущенным возможностям, несбывшимся мечтам, ты дотягиваешься до них, заключаешь в объятия и наконец-то начинаешь понимать, что всё не так уж плохо, что на самом деле всё чудесно, но в ту же секунду осознаешь, что это последние мгновения жизни, последние минуты истинного счастья на земле. А потом? Рай? Ад?
        Не существует рая, где все летают по ясному небу на розовых конях, ходят в светлых одеяниях и попивают эль из золотых чаш. Это не вечный покой. Рай - это миллионы мест для каждого человека в отдельности, воспоминания, которые прокручиваются будто старый фильм, историю которого переживаешь вновь. Рай - это люди, которые при жизни могли и не существовать, но после смерти определенно встретят тебя дома. Дома, там, куда ты так стремился.
        - Руби, может, ты? - донёсся до задумавшейся девушки голос.
        Она моргнула, будто пробуждаясь от легкого сна, ругнулась сквозь зубы, но всё же встала.
        - Меня зовут Руби Барлоу, - медленно начала она. - Мне семнадцать, неделю назад у меня диагностировали рак мозга.
        Девушка не стала говорить о том, что опухоль бесполезно оперировать, и она всё равно умрёт, чтобы не слышать заезженного «Боже, нам так жаль!».
        - Мы сочувствуем тебе, Руби, - послышалось со всех сторон, и внутри девушки что-то дрогнуло. Вот, опять это не нужное никому сочувствие.
        - Не стоит, - тихо сказала она, но это не укрылось от внимания ведущей.
        - Ты уже начала лечение?
        - Я не буду лечиться, - девушка опустила глаза, но тут же одёрнула себя. «У тебя нет причин стесняться этого, Барлоу. Это твоя жизнь и твой выбор. Смотри им в глаза - пусть видят, что ты сильная!»
        По толпе пробежал удивлённый шепоток, и только Арья Говард засмеялась и хлопнула в ладоши.
        - Почему? - спокойно спросила афроамериканка, которая наверняка уже сталкивалась с подобными случаями.
        - Потому что не вижу в этом смысла. Я не хочу лежать в больничной палате, напичканная таблетками, с выпадающими волосами и мыслями о том, что могла бы прожить нормальную, полноценную жизнь, пусть и за такой короткий срок.
        - Ты находишь все это романтичным?
        - Увлекательным, - поправила Руби. - Все когда-нибудь умрут. Я не хочу цепляться за жизнь, которая этого недостойна.
        - Ты еще ребенок. И мыслишь как ребенок. Будь ты старше, ты смотрела бы на вещи по-другому, - грустно покачала головой женщина.
        - Но сейчас я вижу их такими, - ответила Барлоу и села на место.
        - Ты совершенно отчаялась, не так ли? - раздался в воцарившейся тишине голос Найлы.
        - Рак не так уж и плох. Он многому может научить.
        - Не говори мне, что ты в считаные дни стала той, кто называет диагноз своим лучшим другом. Неправильно быть тем, кто досрочно превратился из нормального человека в свою болезнь, ибо Рак - поглотитель душ, исчадие ада, убивающее невинных.
        - Невинные так не умирают. Невинные засыпают и не просыпаются, а такую смерть нужно заслужить. Рак забирает худших.
        - Тебе семнадцать, а ты так отчаянно ненавидишь себя. Почему? - В глазах женщины читалась жалость, которая бесила Руби.
        - Потому что есть люди, которые недостойны жизни. Недостойны того дома, который у них есть, недостойны людей, которые находятся рядом. Я из их числа.
        - Честно сказать, у нас тут можно открывать отдельную группу «недостойных». Вы совершенно потерялись, но еще в силах найти свой свет, дорогу к счастью.
        - Чего ради? - подала голос Арья.
        - Например, ради близких.
        - Некоторые близкие этого недостойны, - отрезала девушка и отвернулась.
        - Ты ещё полюбишь жизнь, Руби Барлоу, - произнесла Найла, повернувшись к Руби. - Только смотри, чтобы не было поздно.
        После этих слов ведущая продолжила расспрашивать остальных об их трудностях и рассказывать истории о людях, которыми все должны восхищаться. Руби больше не слушала. Она ушла в себя, пытаясь представить, что будет делать дальше. Нужно было составить список предсмертных «бонусов», которыми она сама себя обеспечит.
        - А вы знаете, чего больше всего боялись римляне? - услышала она вдруг голос ведущей. - Нет? Они боялись быть забытыми. После смерти, разумеется. Куда хуже, когда ты не можешь отставить след на земле, который будет приносить хоть какую-то пользу потомкам.
        - Создатели презервативов неплохо постарались для человечества! - выкрикнул кто-то, и все засмеялись.
        - Это точно! - улыбнулась афроамериканка.
        - Почему вы так часто употребляете слово «смерть»? - спросила вдруг девушка, страдающая от булимии.
        - А почему нет? Пусть это место и предназначено для избавления от мыслей о грядущем, и всё же этого слова бессмысленно бояться. Оно не причинит тебе вреда, если будет лишь словом. А вот мысли, направленные на осуществление, - другое дело!
        Все согласно закивали. Найла Коулман продолжила:
        - Вам кто-нибудь говорил, почему на подобных терапиях ваш проводник - в данном случае я - сидит не перед вами, а в круге, подобно вам? - Ответом была тишина. - Неужели вы не догадываетесь? Мы ведь так похожи! Я одна из вас, потому и нахожусь наравне с вами, в этом круге, не стараюсь отделиться от цельной системы.
        - Одна из нас? - послышался смешок. - Только вы не умрете через пару месяцев, как, возможно, половина из нас. Тут, с вами, мы просто теряем время. Смерть неминуема. Лучше бы фильм посмотрела, чем тут торчать, - больше пользы.
        - Арья! - воскликнула женщина, с укоризной глядя на девушку. В глазах той сияли озорные искорки.
        Руби думала лишь о том, как хорошо было бы сейчас бросить всё к чертям и уехать к океану, беснующимся волнам, сильным, неудержимым, свободным и вечным. Уехать к мокрому песку, завывающему ветру, не важно, холодному или тёплому, большим камням и чайкам. Чувствовать, как весь мир, вся цивилизация ушли на дно, и не осталось ничего, кроме неё самой и бушующей стихии времени. Она уходила к океану слишком часто, пусть и не видела вживую столь огромных глубин, но каждый раз стояла на берегу во время грусти и скорби, когда сводило горло, становилось трудно дышать от подавляющего чувства ничтожности. Удивительно, как много людей из бессчетного множества вариантов спасти себя выбирают океан. Может, оттого, что он может быть мягким и тёплым или отрезвляюще-ледяным, шумным и тихим, будто лёгкий сон, в нём можно утонуть, задохнувшись под толщей воды, или уплыть в собственную бесконечность. Где всё так, как должно быть, где всё на самом деле настоящее и значимое, где дом, люди, которые дорожат тобой, события, наполненные незабываемым чувством свободы и счастья, где есть возможность быть реальной. Жизнь в
бесконечном вымысле прекрасна, если не учитывать то, что это лишь плод воображения. Чем чаще уходишь, тем реже хочется возвращаться, и в итоге остаешься в том месте навсегда. В месте, которого на самом деле нет.
        До Руби донёсся голос ведущей, что-то рассказывающей о смерти и выборе. Будто она сама умирала, будто сама осознавала, что её вечность подходит к концу, осознавала, что в скором времени превратится в куклу из мяса, которую запихают в деревянную коробку и предадут земле, будто она лишь удобрение для мира.
        Человек умирает не для себя. Для других. Человек исчезает, растворяясь в пыль, чтобы по нему лили слёзы, чтобы его жалели, чтобы родственники чувствовали себя нужными в этом окружении сочувствующих людей. Это самый глупый и банальный исход человеческой жизни, которую только могла придумать Вселенная.
        Но в смерти нет чести, славы, достоинства, если ты умер тихо.
        Руби Барлоу начинала понимать, что ей не хватает её собственной «Вселенной». Ей не хватает её будущего.
        Девушка вышла из церкви и с сожалением отметила, что дождь закончился. Небо походило на однотонный светло-серый холст, но это не смущало бегущих по своим делам прохожих. Час собрания закончился, но «Шевроле» еще не было у церкви, потому Руби нервно теребила в кармане пачку сигарет. Мама была не против её курения, но все же девушка не хотела, чтобы её застали за этим занятием.
        Недалеко стояла Арья Говард, она разговаривала с кем-то по телефону. Её звонкий голос отдавал хрипотой, прибавляя образу девушки изюминку. Она была одета в широкий свитер и свободные брюки, наверное, чтобы скрыть худобу. На плечи накинута кожаная куртка на пару размеров больше, но так подходившая всему образу, что Руби лишь молча позавидовала. Арья была обладательницей таких же обкусанных ногтей, покрытых черным лаком, но всё в ней удивительным образом сочеталось - анорексия, темные круги под глазами, слегка растрёпанные, почти черные волосы, объёмная одежда и ботинки, больше походившие на мужские, очень массивные и, наверное, тяжелые.
        Арья договорила, бросила трубку, пробурчала что-то себе под нос и направилась к новой знакомой, которую приметила еще в начале телефонного разговора.
        - Хей, - окликнула она Руби и протянула руку. - Нам с тобой представилась возможность познакомиться заочно, но я такое не уважаю.
        - Привет, - девушка пожала руку, стараясь не давить на неё слишком сильно, но Арья только улыбнулась и сдавила её кисть так, что у Барлоу захрустели пальцы.
        - Боишься сломать? - ухмыльнулась Арья. - Я крепче, чем ты думаешь.
        Руби пришлось согласиться. Несмотря на внешнюю хрупкость, девушка обладала впечатляющей силой.
        - Как тебе этот «Центр реабилитации для людей, потерявших надежду»? - с издевкой спросила Говард.
        - По сравнению с этим, Рак - настоящий подарок, - честно ответила девушка.
        - Это точно. Меня брат заставляет ходить, надеется, что я начну есть.
        - Снова начать есть не так сложно, - пожала плечами Руби и взглянула на девушку. Та опустила голову и улыбнулась.
        - Есть - да. Снова полюбить себя - труднее. Там ты показалась мне смышленой, но сейчас я начала сомневаться.
        - Я думала, тут одни онкологические, - перевела тему Барлоу, оглядываясь на дорогу.
        - Тут все, кто готов сдохнуть, - пожала плечами Арья. Она вытащила пачку синего «Бонда» и предложила сигарету. Руби отказалась.
        - Ой, брось. От тебя пахнет табаком и ванилью - знакомый запах, - улыбнулась девушка, тут же зажав сигарету между зубами и нервно прикурив. - Ненавижу зажигалки с колёсиком.
        Барлоу усмехнулась и подняла глаза к небу. Арья Говард была не из тех, кто болезненно отреагировал на вопросы о своём диагнозе, потому Руби решила рискнуть.
        - У тебя большие проблемы? - тихо спросила она у девушки, которая медленно выпускала дым через приоткрытые губы.
        - Да. В меня пытаются впихнуть специальную трубку, через которую будет поступать раствор.
        Руби удивлённо взглянула на новую знакомую.
        - Я отказываюсь жевать, - озорно улыбнулась та. - Мой брат бьётся в истерике и старается найти способы меня переубедить, но я стою на своем. Мы, к слову, близнецы.
        - Наверное, здорово, когда рядом с тобой есть человек, готовый пойти ради тебя на крайности, - пробормотала Руби.
        - Это хреново, - честно ответила Арья, вновь затягиваясь. - Потому что ты ради него готов пойти на то же.
        - Тебе повезло.
        - А тебе? - девушка повернулась к собеседнице.
        - Я одна.
        - Совсем?
        - Так, с мечтами.
        - Значит, уже не одна. Я реалистка, но таких, как ты, не проклинаю. Не будь у меня Лео, от этого реализма не осталось бы и следа.
        Наступила пауза, воздух вокруг девушек наполнился едким, но таким привычным для обеих дымом.
        - Пробуй новое, Руби Барлоу. Мне двадцать, а я в своей жизни вряд ли сделала больше, чем ты. Не старайся оставить след на земле, не будь римлянином, ты и так оставишь, я в этом уверена. Живи. Чувствуй. Тебе нечего терять.
        Последняя фраза сработала как резкий тормоз. Тормоз для всей прошлой жизни. Руби вздрогнула, будто от легкого разряда током, по телу побежали мурашки. Эти слова были схожи с ударом в солнечное сплетение - сбили с ног, разрушили сформировавшиеся за годы устои, зародили нечто новое.
        Арья кинула докуренную сигарету на асфальт, прижав фильтр ногой, и улыбнулась.
        - Еще увидимся.
        - Не думаю, - мотнула головой девушка.
        - Время покажет, - ухмыльнулась девушка и направилась в противоположную от Руби сторону.
        Арья Говард будто с другой планеты. Но в одном она была права - терять нечего.
        Руби вытащила из пачки сигарету, закурила и сделала большую затяжку, стараясь пропустить сквозь лёгкие как можно больше дыма. Потом она взяла телефон и набрала маму.
        - Я скоро буду, милая, извини, задержалась, - послышалось после пары гудков.
        - Я доеду на автобусе.
        - Уверена?
        - Да, мам. Пока.
        Руби смотрела на своё отражение в стекле автобуса и не видела там человека. Она видела смерть.
        Глава 5
        «Я хочу домой» - такой была единственная мысль, постоянно обитающая в голове Руби Барлоу, независимо от того, где она находилась - в школе, на улице, в своей комнате. До дома было еще очень далеко. И мысль о том, что она так и не сможет добраться туда до смерти, убивала её. Там ждали люди с искренними улыбками, распростертыми объятиями, которые могли понять её, которые могли выдержать её слёзы, которые бы держали её за руки и говорили, что всё будет хорошо. Где-то там, за гранью невозможного, нереального, её ждала семья. Семья, которой не существовало.
        Сначала она чувствовала себя подавленно, затем начались истерики. Ненависть - к людям, животным, предметам, фразам - заглушала всё в тлеющей душе. Ненависть заглушала осознание того, что все исходит изнутри. Ненависть заглушала осознание того, что, так как она находится в этой среде, значит, внутренне ей тут комфортно. А если она эту среду ненавидит, значит, ненавидит и себя саму.
        Руби не могла контролировать накатывающие эмоции, не могла сосредоточиться на происходящем из-за тупой боли в голове, которая становилась все сильнее. Рак разрастался, заставляя её всё чаще сгибаться над унитазом, содрогаясь от рвотных позывов, и кричать от ощущения, что голова вот-вот взорвётся. Таблетки летели в урну, пока мама не видела, выкидывались в окно или просто смывались в туалет.
        Прошло два месяца, а Руби Барлоу так и не могла найти ниточку, за которую смогла бы уцепиться. Любой шорох раздражал, тишина давила и бесила, не оставалось сил видеть красные от слёз мамины глаза и Лили, неустанно повторяющую, что Руби, умирая, её предаёт. Остались сигареты и темнота, которые стали лучшими друзьями, которые терпели её и молчали. Идеальные слушатели. Идеальные спутники.
        Девушка просыпалась в холодном поту от кошмаров. Фантазии, ранее бывшие такими родными, приобретали кровавый оттенок и пахли пеплом, смешанным с запахом металла. Руби вздрагивала каждый раз, когда слышала в квартире непонятный шорох - казалось, это смерть пришла забрать её, и девушка знала, что с ней договориться не получится.
        «Ты не хочешь умирать…» - шептал голос в голове. Рак представлялся ей живым существом, склизкой змеёй, поселившейся в мозгу и тихо нашёптывающей в уши. «Ты врёшь самой себе. Тебе страшно…» - змеиный шелест.
        Барлоу сходила с ума.
        Школьные будни разбавлялись курением в туалете, которое было строго запрещено, и неоднократными вызовами к директору по поводу нарушения дисциплины и падения успеваемости.
        - Что происходит? - упрямо спрашивал строгий женский голос раз за разом. - От вас шарахаются в коридоре, мистер Сайл до сих пор не отошёл от шока после того внезапного удара. Мне иногда кажется, мисс Барлоу, что вас кто-то заставляет делать всё это.
        - Только если голоса в моей голове, - отвечала Руби, слыша, как Рак смеётся.
        «Хорошо, милая моя. Просто прекрасно!» - шептал он.
        Девушка скинула почти пустой рюкзак в прихожей и накинула на плечи куртку полегче. Холода давно отступили, снег сошел, начало мая выдалось куда более тёплым, чем в прошлом году. Все вокруг радовались, а Руби думала лишь о том, что, возможно, это последний май в её жизни.
        Она закинула в карман пачку сигарет с зажигалкой, взяла десятку долларов и вышла на улицу. Последние дни она проводила в одиночестве: садилась на первый же автобус и выходила на какой вздумается остановке, шагая затем в неизвестном направлении. Музыка, дым и мысли, улетающие к местам, в которых она так и не побывала.
        Автобус привез её в один из самых мрачных районов Лоуренса. Такие наверняка есть в каждом городе мира - пустые, замусоренные, затхлые, где тёмные переулки забиты толпами молодых людей, употребляющих всякую дрянь отнюдь не от счастливой жизни.
        Девушка поёжилась, но решила не изменять принципам и просто пошла вперед по тротуару, собственно, даже не понимая, куда ей идти. Она убегала. И для неё было совершенно неважно, куда ведёт её дорога - главное шагать, не останавливаясь. И дорога, несомненно, приведет её к дому.
        В голове вертелись мысли о «моментах славы», которые могут случиться в оставшиеся месяцы, число которых не было неизвестно никому. Есть ли смысл стремиться к чему-то великому, если ты стоишь на краю? Все награды и успехи нужны только тебе самому, а если нет тебя, куда они денутся? Канут в Лету.
        Еще недавно она была бы счастлива узнать, что её песня вошла в топ-100 лучших песен месяца или увидеть отсылку к ней на каком-либо сайте. Она молилась об этом, больше всего на свете желала, чтобы её творчество наконец-то начали ценить, чтобы люди узнали о нём. И люди узнали. Говорят, стоит быть осторожней с мечтами, но никто не верит, пока не убедится на собственном опыте. Зачастую горьком.
        Руби содрогнулась от болезненных воспоминаний. Никто, кроме мамы и Лили, не знал, что авторство принадлежало ей - она использовала псевдоним. Песня, которую пятеро подростков поняли неправильно. Они вскрыли себе вены, сидя тесным кружком и наслаждаясь песней, которую исполнила неизвестная им певица. Удивительно, что весь город не вышел на улицы, требуя правосудия в отношении человека, виновного в смерти их детей. Руби, услышав название песни, под которую они лишились жизни, поняла, что совершила непоправимое. Это событие стало напоминанием о том, что желание быть великим способно привести к трагедии. Вечным напоминанием.
        Девушка завернула за угол и тут же услышала крик. Достаточно громкий крик. Она вытащила наушники и вгляделась в переулок. Оттуда не доносилось никаких звуков, и Барлоу вновь надела наушники, решив, что ей показалось, когда крик раздался вновь. Она убрала плеер в карман и медленно, чувствуя, как сильно колотится сердце, стала пробираться вперёд, стараясь не наступать на осколки бутылок и не издавать лишнего шума.
        «Решила помереть раньше срока?» - прошипела в ухо змея, но Руби лишь дёрнула головой. «Заткнись», - тихо ответила она, скользя вдоль по стене, приближаясь к повороту. За углом здания раздался гогот нескольких низких голосов и очередной болезненный вскрик.
        Руби прижалась спиной к стене, закрыла глаза и лихорадочно думала, как поступить. Сначала она решила, что лучше будет вызвать полицию, но тут же отбросила эту идею - дело могло того не стоить. Ей стоило бежать сломя голову от этого места, но что-то не давало ей уйти, не убедившись, что неизвестному человеку не угрожает опасность. Руби не могла позволить кому-либо отнять жизнь. Еще одну жизнь. Она знала, как страшно умирать. Она надеялась, что живет не просто так и в силах сделать что-то значимое. К горлу подступил ком. Все нуждаются в помощи, и если ей самой никто не в силах помочь, то, может быть, она должна сделать это по отношению к другому человеку?
        Смех и обрывки колких фраз послышались вновь, за ними последовал яростный вопль и удар. Звуки доносились с расстояния нескольких метров, а девушка всё стояла, не в силах шелохнуться, пытаясь подавить нарастающий страх.
        «У тебя что, совсем нет инстинкта самосохранения?!» - прошипела в самое ухо змея. Руби поёжилась. «Не знаю, может, ты его сожрал?» - мысленно съязвила она, тяжело выдыхая и делая еще несколько шагов.
        Сейчас она стояла у самого края стены и пыталась вспомнить слова хоть одной молитвы. Руби чуть высунулась из-за угла, быстро оценила ситуацию и тут же спряталась обратно, надеясь, что её никто не увидел.
        Группа достаточно взрослых парней окружила двух подростков. Мало что было видно, лишь одиноко висящий фонарь отбрасывал тусклый свет на происходящее. Но Руби успела увидеть, как один парень держал другого за горло, прижимая к стене и, судя по всему, что-то ему говорил. На лицах собравшихся можно было различить одобрительные ухмылки.
        Руби вздрогнула и решила выглянуть еще раз, чтобы рассмотреть получше. Явно требовалось вмешательство со стороны, желательно полиции, но что-то не давало ей нажать пару кнопок и сообщить о нарушении порядка.
        Затаив дыхание, Руби высунулась из-за угла и вдруг поняла, что ей нечего бояться быть замеченной, - собравшиеся были сосредоточены на избиении. Нет, даже не драки. Один из парней, долговязый и поджарый, наносил точные и довольно сильные удары в живот второму, прижатому к стене. Тот был уже не в силах сопротивляться, потому просто обмяк и постанывал. Из его носа струйкой стекала кровь, бровь была разбита, глаза будто закатились.
        - Макс, давай сильнее! - крикнул кто-то из «зрителей», и по толпе, состоявшей примерно из десяти человек, разнеслись одобрительные возгласы.
        Руби вновь спряталась, ее трясло. Она нащупала в кармане телефон и, дрожащими пальцами набирая номер вызова полиции, начала медленно отступать, чтобы до шайки не долетел её голос.
        - Кончай с ним, Макс! - внезапно прозвучал приказ, и сердце девушки ушло в пятки. Сжимая в руке телефон, она вновь приблизилась к тому месту, где стояла раньше, и аккуратно, сжав от напряжения губы, выглянула.
        Долговязый, избивавший парня, отпустил его, и тот без движения лежал на земле, держась здоровой рукой за грудь. Тот, кого звали Максом, отошёл от своей жертвы, вытирая руки от крови о край куртки, нервно морщась каждый раз, когда ткань прикасалась к разбитым костяшкам.
        - Вставай! - раздражённо крикнул он парню, лежащему на земле. - Моя пятилетняя сестра дерется лучше, чем ты. - Ответа не последовало. - Вставай, я сказал!
        - Макс, - вновь раздался тот голос, - я сказал, хватит.
        Долговязый растерянно обернулся.
        - Мы так не договаривались, Чича, - запротестовал он, но тут же осекся. Парень, который раньше был скрыт от глаз Руби, вышел на освещенный участок и приблизился к Максу. Здоровяк, больше похожий на питбуля с вытянутым лицом, походившим на лошадиное, явно имел репутацию среди «банды», измываясь над теми, кто не мог за себя постоять. Но что-то подсказывало, что, на первый взгляд совершенно тупоголовый, он умел манипулировать людьми.
        По компании прошел гогот.
        - Тебе пушки нужны? Нужны, - слащавым голосом начал он. - А я их тебе не дам, если этот, - он кивнул на избитого парня, - останется в живых. Нам, дружок, проблемы не нужны. А ты сейчас пытаешься нас ими обеспечить.
        - Я понял, Чича, - дрогнувшим голосом ответил Макс.
        Руби показалось, что он не ожидал подобного развития событий, потому ломался и нервно заламывал пальцы, но в итоге приблизился к лежащему на земле парню, продолжавшему тихо стонать. Он взял его за шиворот и прижал его лицо к своему, при этом что-то горячо шепча на ухо.
        - Хватит с ним лизаться! - донеслось из толпы. Послышались довольные смешки, а Макс нервно сжал кулаки. Он запустил руку в карман и выудил предмет, больше похожий на кусок металла, но спустя мгновение в воздухе сверкнуло лезвие, и Барлоу узнала нож-бабочку. Лежащий парень закричал, пытаясь отползти дальше по стене, но долговязый крепко ухватил его за ворот, не переставая смотреть ему прямо в глаза. Руби на мгновение показалось, что в них блеснули слёзы.
        Она зажала рот рукой, пытаясь не закричать, когда Макс отвёл руку назад и закрыл глаза, а избитый попытался ухватить здоровой рукой запястье нападавшего.
        Руби среагировала молниеносно. Она кинулась вперёд и резко налетела на парня, сбив его с ног. Они откатились в сторону, и Руби вскрикнула, почувствовав острую боль в предплечье, и тут же попыталась встать, когда парень навалился на неё сверху, прижав к земле. Ярость и желание остаться в живых взяли верх, в ушах пульсировало, адреналин выплеснулся в кровь, и девушка начала сопротивляться, извиваясь всем телом, нанося непроизвольные удары и, наконец, попросту царапаясь. Она не чувствовала боли в раненой руке, отчаянно колотя противника, который нервно сжимал зубы, но не бил в ответ. Долговязый парень, не успевший толком опомниться, пытался поймать мелькавшие в воздухе руки незнакомки и прижать их к земле.
        - Отпусти меня! - орала Руби, продолжая неистово бить соперника. В голове была только одна мысль: «Хоть бы он не дотянулся до ножа…»
        - Заткнись! Успокойся! - кричал, в свою очередь, Макс, не в силах удержать разбушевавшуюся девчонку.
        Наконец, он смог прижать её ноги к земле своими, а руки завёл за голову.
        - Ты всё испортила, идиотка! - горячо зашептал он на ухо Руби.
        - Ты хотел убить его! - тяжело дыша, ответила она, выкручиваясь и пытаясь развернуться.
        - Замолчи, я сказал! - шикнул Макс, отпустив Барлоу и поднимаясь с земли. - Стой на месте!
        Он отошёл, а Руби тут же вскочила на ноги и развернула руку к свету, разглядывая повисшую лоскутом ткань ветровки, разрезанной ножом. Она прижала ладонь к небольшой ране - на пальцах осталась кровь.
        - Чича! - закричал долговязый, глядя, как похожий на питбуля парень в окружении своей свиты удаляется. - Стой!
        - Тебя даже девчонка может сбить с толку, - ухмыльнулся тот, чуть обернувшись. - Ты нам не нужен. И пушки достань где-нибудь в другом месте.
        - Какого чёрта?! - заорал Макс, вскинув руки.
        - Иди домой, котёнок, - улыбнулся парень, шедший последним.
        - Твою ж… - пробормотал он, поворачиваясь к Руби, отряхивающейся от дорожной пыли. - Чего тебе на месте не сиделось?! Стояла бы дальше за углом!
        - Ты меня видел? - удивилась она, выпрямляясь и чувствуя давящую боль в ноге.
        - Еще бы! Но я же не знал, что ты на меня бросишься! - схватился за голову Макс, но быстро успокоился, как будто не он только что собирался зарезать человека.
        - Захлопнись, Иден, - простонал парень, продолжавший сидеть возле стены. Макс подошёл к нему и протянул руку, помогая встать. Руби казалось, что она попала в кривое зеркало, где всё совершенно неправильно. - Ты перестарался.
        - Извини, - развел руками Макс и принялся отряхивать куртку.
        - Какого чёрта? - шокированно выдохнула Барлоу, переводя взгляд с одного на другого. Всё походило на глупую шутку, и она бы так и подумала, если бы на лицах незнакомцев не читалась предельная серьёзность.
        - Это показуха, - пожал плечами «пострадавший» и тут же поморщился от боли. Он развернулся к Максу: - Иди за ними. Скажи, что это непредвиденная ситуация. Ты же знаешь, что нам понадобится оружие, а его больше нигде не найти.
        - Они меня вышвырнут. Из-за неё! - Долговязый кивнул в сторону Руби.
        - Эй! - не выдержала та.
        - Иден, а если бы она не пришла? Тебе бы всё равно пришлось как-то выкручиваться, - произнес парень, вытирая кровь, сочащуюся из разбитого носа.
        Макс скрылся в темноте, а через минуту вернулся с рюкзаком. Вынул оттуда бутылку воды и полил на руки второму парню, чтобы тот мог смыть кровь с лица. Красноватая вода растекалась по асфальту, парень морщился, стараясь не шевелить раненой рукой. Светло-русые, почти белые, волосы падали вьющимися прядями на лоб, закрывая рассечённую бровь и часть подбитого глаза. Нос чуть распух, но на тонких губах почему-то сияла победная ухмылка.
        - Иди за ними, - повторил блондин, вытирая руки о тёмные джинсы.
        - Я не ожидал такого от Чичи, - растерянно пробормотал Макс.
        - Но нож ты всё же прихватил!
        - Я же не думал, что ему хватит мозгов заставить меня убить тебя!
        - Он же напрочь больной! - воскликнул парень, взмахнув раненой рукой и тут же вскрикнув от боли. - Еще ныть пришлось так, будто я школьница!
        - Ты хороший актёр.
        - Какого чёрта?! - рявкнула Руби, в упор глядя на парней.
        - Это показуха, ясно? - ответил Макс, будто то было само собой разумеющееся. - Мы друзья. Все - сплошной театр.
        - Вы идиоты? - в сердцах воскликнула Барлоу, на что ребята только усмехнулись.
        - Нам нечего терять, - уже вполне серьёзно ответил избитый, и девушка вздрогнула. - Макс, не раздражай меня.
        - Всё, иду, - сдался тот и легонько хлопнул друга по спине, а затем повернулся к Руби. - А ты, раз здесь, присмотри за ним. Кажется, я сломал ему руку, да и тебя поранил. Вам стоит прогуляться до больницы.
        Руби, которая еще не в состоянии была адекватно реагировать на происходящее, лишь кивнула, растерянно глядя на двух парней, создавших всю постановку ради… Ради чего?
        - А ты не из робкого десятка, - улыбнулся Макс, уже уходя. - И извини. - Он кивнул на плечо и тут же побежал трусцой прочь.
        - Зараза… - злясь, прошептала Руби, всё еще не до конца осознавая произошедшее.
        - Забавно… - пробормотал блондин, ухмыляясь. - Ты хотела меня спасти, да? Геройски погибнуть, спасая жизнь неизвестному.
        - Заткнись, - бросила девушка, развернулась и направилась к остановке, на которой сошла.
        - Эй, стой! - крикнул парень, пытаясь догнать её. Он прихрамывал на одну ногу. - Ты же влезла во всё это, верно? Так доведи дело до конца. Ты не можешь бросить меня одного.
        Руби продолжала идти вперед, стараясь не обращать внимания на парня, хотя понимала, что каждое движение причиняет ему боль.
        - Неужели ты испугался? - съязвила девушка, но все же остановилась, когда его рука опустилась ей на плечо.
        - Слушай… Спасибо, - наконец произнес парень, и его лицо озарилось искренней улыбкой. - Если бы ты не подоспела, не знаю, чем бы всё закончилось. Чича среди отморозков в почёте, его боятся и потому слушают. Максу бы всё равно пришлось действовать, а если бы он остановился, Чича заподозрил бы неладное. Ты можешь считать себя героем.
        - Ага, - пробурчала Руби, разворачиваясь. - Идем. Нам нужно в больницу.
        Она слышала, как парень хмыкнул, но все же поплёлся следом, стараясь держать руку согнутой в локте и прижатой к груди.
        Часть пути, который пролегал через тёмные неприветливые улочки, они проделали в молчании, но, выйдя к главной дороге, блондин вдруг заговорил:
        - С ума сойти, меня в больницу ведёт девчонка, - усмехнулся и поправил закрывавшую глаза челку.
        - А ты что, женоненавистник? - не осталась в долгу Руби.
        - А ты что, феминистка? - улыбнулся парень. Он шёл довольно быстро, несмотря на то, что прихрамывал, так что Руби пришлось даже догонять его после небольшого оцепенения от вопроса, заданного невпопад.
        - Я Кейн. Кейн Барнс, - представился, наконец, парень. - Руку пожимать не буду.
        - Барнс? - усмехнулась Руби. - Ты серьёзно?
        - Это псевдоним, - закатил глаза Кейн Барнс. - Настоящую фамилию не скажу. Не называл ее никому уже лет пять.
        - Я Руби Барлоу. И у меня, позволь заметить, фамилия настоящая.
        Кейн многозначительно хмыкнул, затем почесал нос.
        - Не повезло тебе, - ухмыльнулся он.
        - Псевдоним - это маска, - сказала девушка. - Ты боишься быть собой. Но фамилия не меняет тебя, не создаёт укрытия. Всё фикция.
        Кейн смерил Руби слегка раздражённым взглядом, в котором всё же на мгновение промелькнула заинтересованность.
        - Ты не открыла мне глаза. Я знаю о том, что жалок. Моя жизнь убога, я убогий. Но, честно признаться, мало кто сказал бы подобное в лицо. Знаешь, кто обычно так делает?
        Руби вскинула бровь, ожидая ответа. Но его не последовало.
        - Ну? - нетерпеливо спросила она.
        - Либо заклятые хамы, либо… - Кейн на мгновение замолчал и продолжил, специально растягивая слова: - Либо те, кому ничего не страшно по причине обречённости.
        Внутри Руби начало просыпаться знакомое чувство жалости к себе.
        - Пойдем. Я не собираюсь шляться с тобой по улицам часами, - нервно бросила она.
        Кейн, прихрамывая, пошёл рядом, периодически морщась, когда ступал на больную ногу, или улыбаясь самому себе по неизвестным Руби причинам. Он прикрывал глаза и поднимал голову к небу, иногда странновато двигал челюстью, стискивая зубы, и вновь ухмылялся. Если бы Руби встретила его на улице, она посчитала бы его безумцем, психически неуравновешенным, шизофреником и для себя придумала бы целую историю его болезни, но после короткого разговора что-то подсказывало ей, что за внешней стойкостью и выдержкой скрывается ранимая душа. Многие люди закрываются, натягивают на себя маску дерзости или грубости, нападают первыми, не желая попасть под удар.
        Девушка заметила у Кейна маленький светлый шрам прямо под нижней губой, который слегка натягивался, когда тот улыбался. Она заметила легкое движение рукой, которым он откидывал нависшую светлую чёлку - движение, явно привычное для него. Она заметила, как он щурит тёмно-зелёные глаза, когда задумывается о чём-то. И самой Барлоу совершенно не нравилось то, что она подмечала эти мелочи. На пороге смерти начинаешь обращать внимание на самые незначительные детали и понимать, что именно на этих деталях всё и держится.
        - До больницы метров сто, дальше я сам, - произнёс Кейн, останавливаясь.
        - Что ты им скажешь?
        - Что меня сбила машина, но виноват сам - выскочил под колёса.
        - Тебе не поверят, - девушка мотнула головой.
        - Макс говорит, я хороший актёр, - ухмыльнулся Барнс, и шрам под губой вновь растянулся.
        - Твой Макс - полный идиот, - раздраженно ответила Руби, глядя на парня в упор.
        - Он всем нравится, - ответил тот, не переставая ухмыляться. - У тебя звучное имя. Такое редко где встретишь.
        - Тебе ведь оно не понравилось, - вскинула бровь девушка, улыбнувшись одними уголками губ.
        - С чего ты взяла?
        Кейн развернулся и направился в сторону больницы, а Руби так и осталась стоять на месте, не веря своим глазам.
        - Эй! И это всё? - закричала она в спину парню.
        - Тебе номерок оставить? - наигранно улыбнулся Кейн, обернувшись, но тут же стал серьёзен. - Знаешь, Руби Барлоу с настоящей фамилией, если судьба позволит, мы еще встретимся.
        - Судьба - сволочь.
        - Не для всех, - Кейн качнул головой. - Задумайся.
        - Будешь читать мне нотации?
        - Нет. Спасибо. Правда, это искренне, и, думаю, ты это понимаешь. Может быть, даже хорошо, что сделка с Чичей сорвалась. Кто знает, как он мог нас подставить. А ты говоришь, судьба - сволочь. Да она мудрее всех.
        - Ты не думал стать проповедником? - съязвила девушка.
        - Когда-нибудь за свои колкости ты получишь по заднице, - усмехнулся парень. - А если тебе интересно, что тут вообще происходит, приходи послезавтра в закусочную на пересечении Нью-Хэмпшир-стрит и Седьмой восточной. «Джава Брейк», знаешь? Часиков так в пять.
        - Приглашаешь на свидание? - девушка изобразила удивление.
        - Если и да, то не я. Макс.
        - Макс?
        - Это операция по спасению, Руби Барлоу.
        - По спасению кого?
        - Всех нас, - отрезал Кейн и, махнув здоровой рукой, поспешил прочь.
        Глава 6
        Сказать, что Руби заинтересовало произошедшее, означает упустить главную деталь - у неё появилась надежда.
        Неизвестная «операция по спасению» Макса и Кейна стала для неё поводом для размышлений, загадкой, которую Барлоу хотела разгадать. Единственное, на что она надеялась - не обознаться в своих образах, создав их куда более радужными, чем они могли быть на самом деле.
        Встреча с Максом предвещала некий масштабный переворот, полную смену «власти» у штурвала управлением личностью девушки, и это не могло не пугать. Но еще больше пугало то, что всё могло оказаться лишь глупой фантазией, и встреча с парнем ничего за собой не понесёт.
        Направляясь утром в школу, просиживая часы на уроках и вполуха слушая разговор Лили, девушка лихорадочно соображала, какой ей лучше предстать сегодня вечером. Надеть маску беззаботности? Или лучше дерзости? Ни в коем случае нельзя показывать свой страх и заинтересованность.
        «Глупая девчонка!» - прошипел на ухо змей.
        - Заткнись! - зло прошептала Руби, откинув голову.
        - А, что? - переспросила Лили, накидывавшая на плечи лёгкую джинсовую куртку.
        - Нет, ничего, я сама с собой, - с напускной беззаботностью ответила девушка, поправляя капюшон толстовки.
        Подруга продолжала лепетать, а Барлоу отчаянно пыталась заставить Рак заткнуться.
        Каждый раз она уверяла себя, что стоит быть настоящей, не строить из себя кого-то другого. Стоит быть собой, но как это сделать, когда не можешь найти ни себя, ни дом, ни занятие, которое бы не портило жизнь? Девушка отчаянно пыталась обнаружить истинную суть, запертую глубоко в душе. Среди береговой линии, среди старых зданий или магазинов, пестревших витринами, на улице, в зной или холод, когда ветер заглядывал под рёбра. Людям не нравится, когда рядом с ними разносторонне развитый человек. Они боятся выглядеть на его фоне хуже. Все боятся быть хуже других, и все являются.
        Искать себя не должно быть запретным плодом.
        Стоя на заднем дворе школы, Руби достала сигарету. Маленький огонек коснулся её кончика, и в легкие тут же просочился знакомый ментоловый дым. Барлоу зажала сигарету между пальцами и наблюдала, как огонь прожигает тонкую бумагу и табак изнутри. Сигарета за сигаретой сгорали, давая девушке возможность отравлять себя никотином. Можно ли было полагать, что сигареты отдают свою жизнь за неё, тем самым открывая ей второе дыхание?
        С кончика упала первая крупица пепла, Руби выдохнула большие клубы дыма, который тут же развеялся в тёплом воздухе мая.
        - Ты опять? Сколько можно? - внезапно донеслось до девушки, и та резко вынырнула из раздумий.
        - Что? - удивлённо переспросила Руби у подруги, которая пристально смотрела на неё. - Что?
        - Ты куришь. - Во взгляде Лили читался гнев.
        - Я думала, ты давно перестала упрекать меня за это, - улыбнулась Руби, затягиваясь.
        - Но я не думала, что ты делаешь это даже сейчас.
        - В смысле, когда умираю? - Девушка вскинула бровь, с насмешкой глядя на рыжеволосую подругу.
        - Ты идиотка, Барлоу, - в сердцах ответила та. - Ты просто не понимаешь, скольких людей заберёшь с собой, умерев.
        - Тебя. Маму. Всё, - с расстановкой произнесла Руби.
        - Для тебя это мало?
        - Рак будет рад, если к нему прибавится ещё один собрат, только уже из лёгких.
        - Ты говоришь о нём, как о живом существе.
        Руби подняла бровь и усмехнулась.
        - Она звонила мне. Твоя мама, - тихо произнесла Лили будто между прочим.
        - Зачем?
        - Попросила присмотреть за тобой. Чтобы ты… ну, знаешь… не наделала глупостей.
        - Ты не особо-то за мной присматриваешь, - улыбнулась Руби.
        - А я имею право вторгаться в твою жизнь? Ты же меня ко всем чертям пошлёшь.
        - Не пошлю, - заявила девушка.
        - Тебе так только кажется. Найдётся кто-то более интересный, более значимый. Постоянство невыносимо, ты сломаешься.
        - Посмотри на меня, Лил. Куда мне ломаться?
        - Не существует пределов.
        - Она кормит меня таблетками, которые не помогают. Смотрит, чтобы я выпила их, чтобы проглотила, а не смыла в унитаз. Лучше не становится. Я пытаюсь доказать ей, что всё это бессмысленно.
        - Ты жестокая! - В глазах Лили заблестели слёзы. - Она тратила себя, умирала на работе, чтобы дать тебе шанс на хорошее будущее. Ты её ребенок, чёрт возьми, ты должна быть благодарна.
        - Я создавала себя сама, - жестко ответила Руби.
        - Будь умнее. Пей таблетки и веди себя нормально, потому что она не заслужила такого кошмарного отношения к себе. И ты не заслужила смерти.
        - Жизнь не просто так преподнесла мне этот «подарок», - мотнула головой Руби, отрицая слова подруги.
        - Тебя ведь не переубедить? - разочарованно спросила та.
        - Нет.
        - До завтра, Руби Барлоу, - махнула рукой рыжая, перехватывая поудобнее сумку. - Надеюсь, ты доживешь до завтра.
        - Пока, Лил, - тихо произнесла девушка, притаптывая истлевшую сигарету ботинком.
        - Твой дом в другой стороне, - напомнила подруга.
        - У меня есть дела, - бросила через плечо Руби, делая акцент на том, что её ждет важное дело, не нуждающееся в комментариях.
        - Тебе придётся рассказать мне! - крикнула та.
        - Если доживу до завтра.
        Руби добралась до «Джава Брейк» за полтора часа, но заходить не стала. Закурила у входа. До встречи с Максом оставалось примерно четверть часа. Девушку стали посещать мысли, что Кейн мог и соврать, просто чтобы посмотреть на наивную глупышку, прибежавшую по первому зову.
        Выкинув истлевшую сигарету в специальную урну, она зашла в кафе. Над тяжело открывающейся дверью лязгнул колокольчик, но никто не обратил на девушку внимание, за исключением официанта, бросившего на девушку усталый взгляд.
        Руби в «Джава Брейк» была всего пару раз, с Лили, потому решила занять то место, куда они садились в прошлый раз, но в последний момент передумала и решительно отправилась в противоположный конец зала, к столику в углу.
        Играла тихая, успокаивающая музыка, универсальная, расслабляющая посетителей. Диваны и пуфики были обиты мягкой тканью орехового или тёмно-коричневого цвета, сами столешницы натёрты до блеска. Кухня находилась за специальной дверкой, но в зал всё равно долетали запахи мяса и запеченного картофеля. Над столиком легко покачивалась продолговатая тусклая лампа в абажуре, за барной стойкой разливали кофе или мешали алкоголь для коктейлей.
        Руби заказала большую чашку горячего шоколада со взбитыми сливками и стала смотреть на дверь. Что-то внутри неё страстно желало встать и уйти, что-то отчаянно боялось неизвестности, но девушка продолжала сидеть, нервно заламывая пальцы и покусывая губу.
        Шоколад принесли через пару минут - почти все официанты были свободны, людей в «Джава Брейк» оказалось довольно мало: одиноко сидящая в другом углу зала женщина, читающая книгу, мужчина, поедающий мясной пирог и строчивший что-то в блокноте, и тихо ругающаяся пара.
        Колокольчик у двери снова звякнул, и в закусочную вошёл высокий парень в темной толстовке. На каштановые волосы был накинут капюшон, передние пряди свисали, закрывая глаза, тонкие губы плотно сжаты, взгляд сосредоточенный. На одном плече висел черный рюкзак. Парень без труда нашел Руби, сел рядом и, сняв капюшон, взъерошил волосы.
        - Привет. Надеюсь, тебе не пришлось долго меня ждать, принцесса.
        - Не пришлось, - тихо ответила она.
        - О, ты уже заказала? - парень вскинул брови и рукой подозвал свободного официанта. - Мне то же самое. - Он кивнул на горячий шоколад, и официант тут же удалился.
        - Кейн сказал, что ты хотел что-то обсудить, - начала Руби, немного исказив слова блондина. - Это насчет той потасовки?
        - Нет, - тут же отмахнулся долговязый. - С этим всё в порядке, можешь не волноваться.
        - А что тогда?
        - Забавно, что он назвался Кейном, - усмехнулся Макс, проигнорировав вопрос.
        - Это не его имя? Он сказал, что только фамилия выдуманная.
        - Вовсе нет. Он очень давно не использует своё имя, и знаю его только я, наверное. Ладно. Пусть будет Кейн, хотя мне придётся привыкнуть.
        - Зачем мы здесь? - устало спросила Руби, глядя, как официант ставит на стол новую чашку горячего напитка с горкой взбитых сливок.
        - Ты не скроешь от меня своё волнение, - мягко улыбнулся парень, поедая сливки, обильно политые шоколадным сиропом. - Я учился читать людей.
        - И, наверное, гордишься этим? - хмыкнула Барлоу, делая небольшой глоток. По телу тут же разлилось тепло и стало чуть комфортнее.
        - Иногда, - серьезно ответил Макс.
        - Слушай… - вновь начала девушка, но парень ее перебил:
        - Погоди, я всё объясню. - Вынул из кармана пачку сигарет. - Тут можно курить?
        - Вроде бы, - с сомнением в голосе ответила Руби, но к ним уже спешил официант, неся в руке маленькую стеклянную пепельницу.
        - Спасибо, - кивнул Макс, протянул сигарету девушке и закурил сам. Руби приняла ее, и парень ухмыльнулся. - Покрепче чем твои, с ментолом.
        - Запах? - догадалась она.
        - Угу.
        Макс медленно делал затяжки, не сводя взгляда с лица новой знакомой, выдыхая тонкими губами струйки едкого дыма. Сигареты и впрямь были в несколько раз тяжелее тех, к которым привыкла Руби, но она старалась не подавать виду. Парень продолжал смотреть, и диван, на котором уместилась девушка, вдруг показался ей ужасно неудобным. Лишь через несколько мгновений до Барлоу дошло, что парень задумался - взгляд его был отстранённым, слегка пустым, но при этом сосредоточенным на чём-то, что для самой Руби было недосягаемо.
        - Макс? - тихо окликнула она. Тот тряхнул головой и взглянул на неё. Карие глаза с золотистыми крапинками сфокусировались на ее лице, и он слегка улыбнулся.
        - Я всегда думаю, когда курю. Не люблю курить и разговаривать. - Он потушил сигарету о край пепельницы. - Извини за руку. Когда ты налетела на меня, я не успел откинуть нож.
        - Ничего, - слегка обиженно, но смело ответила девушка, дотрагиваясь до предплечья. - Просто небольшая царапина, уже почти затянулась.
        - Я мог тебя убить, - серьёзно сказал Макс, прищурив глаза.
        - Ты же сам сказал, что всё - лишь показуха, - Руби пожала плечами.
        - Верно. Но ты этого не знала и всё равно пришла на помощь парню, которого видела впервые. О чём ты думала в тот момент?
        - Я не думала, - честно призналась Руби.
        - Не удивлён, - парень засмеялся и сделал очередной глоток шоколада. - Даже не знаю, какой тебя назвать - смелой или глупой?
        - Больной, - иронично ответила Барлоу, усмехаясь и понимая, что до парня вряд ли дойдёт истинный смысл её слов. - Как Кейн?
        - Сильно потянул руку, - сказал Макс, виновато опуская глаза. - Мы знакомы сотню лет, многое вместе пережили, сама понимаешь, но другого варианта не было. Чича мне доверял. Раньше, конечно, а Кейна даже не видел никогда, так что роли нападавшего и жертвы распределились сами собой. Чтобы доказать свою преданность Чиче, нужно пойти на нечто ужасное, но я никогда бы не подумал, что всё может так закончиться.
        - Его наверняка избивали в школе, - сделала предположение Руби.
        - У него было кошмарное детство, - кивнул парень. - Он подавлял ярость годами, и сейчас она выливается во всё это.
        - Не думаю, что его можно винить.
        - Да вообще никого винить нельзя, не будучи на его месте.
        Руби удивлённо взглянула на Макса, но тот уже снова задумался и молча смотрел в пустоту.
        - Спасибо, - наконец произнёс он. - Мне тяжело даются такие слова, но ты правда нам помогла. Оружия нам теперь не видать, но Кейн остался жив и относительно невредим. Всё могло закончиться куда хуже, если бы Чича нас раскрыл.
        - Обращайся, - усмехнулась Руби. - Я и не думала, что в Лоуренсе есть подобные «группировки».
        - Они есть в каждом городе, мне кажется, - пожал плечами Иден. - Я удивлён, что ты не интересуешься оружием, которое нам понадобилось.
        - А у меня есть право? Нет, это все, конечно, интригует, но я не хочу лезть в чужую жизнь.
        - Потому что остальные слишком часто лезут в твою? - улыбаясь, спросил Макс, но Барлоу оставила этот вопрос без ответа, так что парень продолжил: - Как раз относительно оружия я и хотел с тобой поговорить.
        Девушка дернулась и тяжело сглотнула, но Макс только улыбнулся.
        - Мы не террористы, не волнуйся. Это лишь для перестраховки. Кейн уже сказал тебе всё, что следовало, пусть истинный смысл пока тебе непонятен.
        В голове девушки сразу всплыла фраза, брошенная Кейном на прощание: «Это операция по спасению всех нас». Некоторое время она думала над значением этих слов, но в голову не приходили дельные мысли, лишь глупые догадки, которые она тут же откидывала.
        - Операция по спасению, - тихо проговорила Барлоу.
        - Мы пытаемся спастись. Сейчас нас шестеро, и мы готовы бежать. - Парень внимательно следил за реакцией Руби.
        - Из города?
        - Прочь от всего, что удерживает нас здесь. Прочь от воспоминаний, любимых нами когда-то людей, которые вычеркнули нас из своих жизней, прочь от чужого мнения. Мы хотим новой жизни. Свободной, стоящей.
        К глазам девушки почему-то подступили слёзы, а в горле образовался ком. Они хотят быть значимыми, настоящими и в полной мере живыми. Как, впрочем, и многие на этой земле, не решающиеся оставить прошлое в прошлом и отправиться навстречу дому, который их уже заждался.
        - Мы хотим уехать. Я, Кейн и еще четверо. У нас есть нужное количество денег, большой фургон и старый «Форд». Мы можем исчезнуть, раствориться.
        - Звучит так, будто ты начитался дешевых романов, - тихо ответила Руби, осмысливая каждое слово Макса.
        - Жизнь и так дешевый роман, - пренебрежительно кинул тот. - Что плохого в том, что человек хочет летать? Что плохого в том, что человек хочет полюбить жизнь?
        - Вы сказали, что вам нечего терять, - припомнила девушка.
        - Да. Наши жизни - хаос из табака, неоправданных ожиданий и мыслей о суициде. Нас ничего не держит здесь, кроме глупого страха остаться одному. Но мы больше не будем одни.
        - Зачем ты мне все это рассказываешь? - наконец отважилась спросить девушка.
        - Нам нужен седьмой человек. Не попутчик, а член семьи.
        - Я подхожу под описание? - едко ухмыльнулась Барлоу.
        - Ты просто нам подходишь, - уклончиво ответил парень.
        - Зачем вам седьмой?
        - Говорят, это счастливое число, - улыбнулся Макс.
        - Куда вы отправитесь?
        - Ты заинтересовалась, - победно хмыкнул Иден, но, встретившись с серьезным взглядом серо-голубых глаз, ответил: - К океану. Кармел-бич, пара сотен километров к югу от Сан-Франциско. Там точка отправления к новому. Мне почти двадцать, а я даже жизнь ценить не умею. Конечно, во всём виноват я сам, и, куда бы я ни переехал, я в первую очередь возьму себя, но я хочу получить этот шанс. Мы будем гнать куда глаза глядят, ночевать в дешёвых мотелях, скитаться по стране и ужинать в забегаловках, но то будет настоящая жизнь. То будет свобода. Каждому из нас отведено определённое количество лет, это никак не изменить. Жизнь каждый день тебе шепчет: «Вперёд!» - а ты лишь сильнее давишь на тормоз. Она кричит: «Давай!» - а ты боязливо оглядываешься по сторонам в поиске осуждающих взглядов. Жизнь орёт тебе в ухо: «Лети!» - и ты уже разгоняешься, готовый к полёту, но тут же останавливаешься, ведомый глупыми, но такими частыми мыслями: «А вдруг не выйдет?» И ты вновь встаешь на четвереньки, устало, уже по привычке ползёшь вперед, по протоптанной многими дорожке, которая всегда приводит к одному и тому же -
разочарованию и смерти. А ведь проходят годы, десятилетия, всё меняется, а в мире всё та же фикция счастливых людей, когда-то испугавшихся рискнуть. В таком покорном смирении человек должен прожить отведённый ему срок, и уже на самом пороге неизбежного он вдруг понимает, что его главной ошибкой был тот шаг назад. Но на смертном одре ты всё равно будешь благодарить жизнь - просто потому, что так принято! Возможно, всё это лишь взгляд со стороны накуренного подростка, который романтизирует приключения и побег из дома, может, спустя годы я взгляну на всё это иначе, но я точно знаю, что не буду жалеть. Потому что я взлечу. Этот шанс я не упущу.
        Макс замолчал, а Руби не нашла что ответить. Он был не просто убедителен, он озвучил её собственные мысли. Вот её возможность! Возможность, которая никогда раньше не представлялась, которая была так далека от реальности, существовала лишь в мечтах. Бросить всё, оставить здесь себя старую, уехать с такими же потерявшимися к океану, почувствовать жизнь! Но при этом оставить здесь маму, Лили, всё столь привычное… Привычное, но такое пустое. Лили говорила о том, что Руби не имеет права заканчивать свою жизнь здесь, держа за руку умирающую вместе с ней маму, глядя в ее глаза, полные слез. Она не имела права допустить, чтобы любящие её люди видели конец. Что будет больнее для матери? Узнать, что её бросили вновь, или видеть больничную палату и закрывающиеся навеки глаза?
        Макс не знал о болезни девушки, не знал о её прошлом, боли и страданиях, суицидальных мыслях, посещавших её с завидной частотой, он видел её такой, какой она всегда хотела предстать для других. Он видел её стоящим человеком, он видел эту обволакивающую пустоту внутри, он знал, что ей нужно спасение.
        Слова давались Руби с большим трудом - девушка понимала, что после сказать «Погоди, я передумала!» уже не получится. И всё же она спросила:
        - Вы возьмёте меня с собой?
        Карты легли как нужно. Страх оставить в этом городе своё ненайденное «я» куда-то канул, растворился, точный ответ тут же возник перед ней. Если бы она отказалась от этой наивной на первый взгляд затеи, то винила бы себя до конца своих дней. Жизнь не подкидывает таких возможностей человеку, который в них не нуждается. Слишком многое уже было упущено, и просто оставить всё как есть не представлялось возможным. На пороге смерти начинаешь действовать, идти к лучшей жизни, а когда, наконец, добираешься, понимаешь, что конец уже настал. Никто не хочет умирать в руинах. Умирать хочется с мыслью, что всё было не зря.
        - Вы возьмёте меня с собой? - повторила девушка уже более решительным тоном, глядя на Макса, который, в свою очередь, не сводил с нее глаз.
        - Да, - ответил он, улыбаясь. - Тебе… тебе хватит недели, чтобы привести дела в порядок?
        - Хватит пары дней.
        - Тогда послезавтра. В восемь утра здесь, у «Джава Брейк». Бери самое необходимое - деньги, если есть, одежду. Идёт?
        - Идёт. Какие условия?
        - Условия? - парень усмехнулся, постукивая пальцами по пустой чашке. - Не передумать.
        Руби утвердительно кивнула.
        - Почему ты так сразу согласилась? Почему ты мне поверила?
        - Мне нечего терять, - ответила просто Барлоу. - Но что, если с нами в дороге что-то случится?
        - Весь смысл в том, что если и случится, то в пути. Мы будем двигаться к своей цели, а не стоять на месте, словно тупые животные, повинующиеся зову пастуха. А вообще, я не боюсь смерти.
        Но Макс Иден врал.
        Все боятся смерти.
        Глава 7
        - Ты слишком мягкая сегодня, Руби Барлоу, - протянула Лили, доедая свой салат.
        - Разве? - Руби сделала удивлённый вид.
        - Ты не звала меня в кафе лет двадцать! - Подруга сделала маленький глоток своего коктейля с кучей разноцветных зонтиков и выжидающе глянула на Руби.
        - Ой, брось. Я просто хочу расслабиться, выкинуть все мысли о Раке из головы, - уверенно ответила девушка. Половина её слов была чистой правдой, но всё было далеко не так просто. Лили не должна знать, что это прощание.
        - Ты вчера куда-то ходила, - начала издалека подруга, невинно улыбаясь. - А сегодня ты сидишь тут, вся такая счастливая, прогоняя прочь мысли о раке. С кем ты познакомилась?
        - Ты всё о своём, - улыбнулась Руби, отрезая кусок пиццы с ананасами и кладя его на тарелку.
        - Ты обещала мне рассказать! - Лили состроила недовольную гримасу.
        - Да, мы просто пили кофе, - опустила глаза Руби, смущаясь. - Его зовут Джек, ему двадцать. Собирается поступать в Стэнфорд на юриста.
        - Какой серьёзный молодой человек, - протянула Лили.
        - Одобряешь?
        - Вполне, - кивнула девушка. - Ладно, больше ничего спрашивать не буду, захочешь - сама расскажешь. Но смотри у меня, Барлоу, не нарывайся на неприятности!
        Девушки засмеялись, но Руби стоило больших усилий держать себя в руках. Нельзя было называть имя Макса. Когда она уедет, мама поставит на уши абсолютно всех, Лили тоже будет принимать участие в поисках и точно вспомнит, что пару дней назад её подруга уходила куда-то с неизвестным парнем, которого зовут Джек. Это может ненадолго сбить их со следа.
        Лили поймёт. Будет кричать, биться в истерике и ненавидеть её, но в итоге поймёт. Лили - умная девушка, она хорошо знает тараканов, обитающих в голове Барлоу.
        Стоит написать письмо, как бы банально это ни звучало. Наверное, Лил начнет волноваться только завтра вечером, когда Руби перестанет отвечать на смс и даже не позвонит. Но к тому времени они будут уже далеко. Почти в другой жизни.
        - Завтра придёшь в школу? - спросила Лили, поправляя волосы.
        - Да, - соврала Руби. - Завтра контрольная по истории?
        - Точно. Эта старуха весь мозг из меня высосала, как, впрочем, и желание учиться. Жаль, прогулять нельзя, мне же экзамен сдавать. Вот знаешь, Бетси Файн в прошлом году прогуливала историю, а потом чуть ли не на панель пошла…
        Лили продолжала говорить о своих проблемах, Руби кивала и иногда вставляла пару ничего не значащих, но подходящих ситуации фраз, но всё равно оставалась погруженной в свои мысли.
        Нужно оставить маме и подруге записки, в которых хоть немного прояснит ситуацию. Они не должны думать, что она бежала от них. Не стоит подавать виду, не стоит прощаться.
        «Вести себя как всегда… - повторяла про себя девушка, вполуха слушая щебетание Лили. - Как всегда. Ничем себя не выдавать…»
        Вернувшись домой, Руби продолжала чувствовать некую отрешенность от всего мира. Ощущение пустоты внутри, будто из горячей ванны внезапно слили всю воду. Смесь запаха ванильных духов и табака разнеслась по всему дому, оповещая тишину о пришедшей хозяйке, тут же направившейся в свою комнату. Несмотря на давящую мглу внутри, постепенно там загорались маленькие огоньки надежды и легкого волнения перед неизвестным, ликование и настороженность. Коктейль из эмоций и чувств был готов вот-вот выплеснуться, превратившись в реку слёз.
        Последняя ночь дома. Последняя ночь, лёжа на подушке, пропитанной горькими солёными слезами, подушке, летавшей в твёрдую стену, подушке, приглушавшей крики отчаяния.
        Когда-то в этой комнате были сделаны ее первые шаги, сказаны первые слова. Когда-то в углу стояла гитара, впоследствии разбитая о стол в очередном приступе ненависти. Когда-то красивые цветы завяли, на их месте теперь стояли книги или пепельницы. Некогда яркие шторы потускнели.
        Как много могут хранить в себе вещи. Они все видят, впитывают, чувствуют - своего владельца, атмосферу, ауру, висящую в воздухе и заполняющую всё вокруг. Как много в себе таят простые статуэтки или картинные рамы, книги, которые заботливо перелистывали тонкие пальцы. И вещи молчат. Вещи молчат, сохраняя тайну о своём хозяине.
        Комната видела всё - страх, улыбки, смятение, подавленность, ярость, творчество. Комната видела всё и молчала, впитывая в свои стены эмоции такой непостоянной Руби Барлоу, которая строила себя сама, в этой бетонной коробке, в её собственной клетке, выбирая свой путь, не обращаясь за советом к другим. В этой комнате развивалась её личность, выходила из зародыша, разрасталась, шла дорогой становления. Именно это маленькое помещение с тусклым светом и большим подоконником девушка больше всего не хотела покидать.
        Она включила музыку - сегодня это был «Kodaline» - и вытащила из-под кровати большую спортивную сумку. С яркими звуками сразу пришла энергия, по телу разлилось тепло, девушка улыбнулась и, пританцовывая, открыла шкаф, размышляя, что взять с собой. Несмотря на всю суматоху, сборы она любила. Они с мамой часто ездили в жаркие страны, отправлялись в недолгие дорожные путешествия, потому Руби привыкла собирать вещи и выбирать только самое необходимое, но сейчас ситуация была иной. Она начинает новую жизнь, и для новой жизни выбрать вещи куда сложнее.
        В голове разрастались страхи, душу тревожили ожидания, но Руби продолжала улыбаться. Впереди ждало нечто чудесное, незабываемое. Банда подростков отправляется искать себя на край света.
        В сумку полетело бельё с парой маек, огромные футболки тёмных оттенков, свитер и пара толстовок. Руби вытащила из нижнего ящика тёмные джинсы и кинула их поверх прочей одежды. По краям разместились средства гигиены и небольшое количество косметики, плеер с наушниками, зарядка для телефона и прочая ерунда. Последним в сумку отправился кошелёк с несколькими сотнями - некогда накопленными на будущую учёбу - долларов.
        Осталось лишь дождаться нового дня.
        Девушка проснулась раньше будильника. Она резко открыла глаза и села в кровати. Она не помнила, что именно ей приснилось, но лёгкий страх и ожидание нового дня, несущего за собой нечто незабываемое, переполняли девушку, заставляя глупо улыбаться.
        Руби приступила к своим привычным утренним делам, чтобы мама, если вдруг проснется, знала, что это лишь очередной день, ничем не отличающийся от других. Самым сложным было пройти мимо её комнаты в ванную с четким пониманием того, что это последнее утро, последний взгляд на неё спящую, такую спокойную, хоть на пару часов забывшую о тоннах навалившихся проблем. Хрупкая женщина, укрытая теплым одеялом, с узким носом и чётко очерченным ртом, ясными глазами и бровями «домиком». Накануне Руби хотела подойти к ней, крепко обнять и всё объяснить, но понимала, что это будет ошибкой. Следует держать себя в руках. Еще будет время выплеснуть эмоции.
        Руби приняла душ, стянула волосы в хвост и улыбнулась своему отражению, которому раньше говорила лишь о своей ненависти.
        - Скоро всё будет хорошо, - прошептала она, будто пытаясь убедить саму себя в этом. - Всё будет хорошо.
        Чашка горячего шоколада и пара тостов были съедены с трудом, аппетита не было, но девушка понимала, что организму потребуется энергия, потому упрямо жевала, запивая чуть горьковатой от обилия сахара жидкостью.
        Когда с привычными утренними делами было покончено, Руби села за стол и положила перед собой два чистых листа и ручку. Нужно было писать, но в голову не шли красивые фразы, лишь правда и мысли о том, как все это воспримут два самых близких человека.
        Первое письмо было для Лили.
        Уверена, ты не осудишь меня. Сначала будешь ненавидеть, ругаться и плакать, а потом поймёшь. Ты мудрее всех, кого я знаю, и, наверное, буду знать в этом мире. Не плачь, Лил, я в порядке.
        Я обещала тебе, что никогда не брошу, но я хреново держу обещания, ты же знаешь, так что да - я оставила тебя. Прости.
        Вчерашний вечер был прощанием. Прощанием с нашими традициями, твоими огненными волосами и грязными шуточками, которые только ты умеешь произносить с милейшей невинностью. Прощание с нами и с тем, кем мы были столько лет. Мы ведь другие теперь, согласна? Может, поэтому тебе была дана такая подруга - чтобы пройти через всё это дерьмо и стать сильнее?
        Я люблю тебя. Боже, я так сильно тебя люблю… Единственный по-настоящему стоящий подарок судьбы. Спасали не фантазии, а ты. Твоя порой жестокая манера ставить меня на ноги и силком вытаскивать из ямы, размазывая мои слёзы по моим же щекам. Это спасало. Твоя сила и уверенность во мне.
        Ты не права была, Лил. Никакая я не сильная, не стойкая, и я не могу справиться. Потому и ухожу. Чтобы не было так больно потом смотреть на вас. В последний раз. Это слабость, я согласна. Сбегаю от проблем, как последняя трусиха.
        Я хочу, чтобы ты плакала. Хочу. Потому что тогда буду знать, что всё это было настоящим.
        Я ужасная подруга - оставляю тебя здесь справляться с хаосом, который я же и сотворила.
        Я не вернусь. Скажи - если кто-нибудь заметит моё отсутствие, конечно, - что я была храброй, была как сталь, даже прочнее. Скажи, что я была счастливой. Соври хоть раз.
        Ведь ты, как никто, знаешь - я больше всего боюсь, что меня забудут.
        С самой сильнейшей любовью
        твоя Руби
        Щёки были мокрыми, страница усеяна маленькими влажными пятнышками, а девушка всё сильнее сжимала зубы, изредка закусывая губу.
        Запрокинув голову и подавив очередной всхлип, Руби сложила лист вчетверо, вывела на нём трясущимися руками «Для Лили» и положила на край записки первую попавшуюся под руку книгу. Ей оказалась «Лавка древностей» Диккенса, и воспоминания, связанные с этим произведением и рыжеволосой девушкой, принесли с собой новую порцию слёз. Кожу начало жечь из-за соли, губы, которые Руби закусывала в процессе написания, кровоточили, но девушка не переставала снимать с них верхний слой зубами, каждый раз зажмуриваясь и чувствуя привкус железа во рту, - кровь мешалась со слезами.
        Новый лист лёг перед ней. Рука дрожала, буквы выходили корявыми и под разным наклоном, а в голове вновь начало разбухать что-то смертоносное, давя на череп.
        «Потерпи немного!» - обратилась Руби к Раку, хохотавшему ей в ухо.
        Второе письмо было адресовано маме, спящей в соседней комнате.
        Полагаю, ты представляла себе все иначе. Не думай, что хорошо знаешь меня, мои вкусы, повадки и привычки. Ты всегда видела лишь то, что я показывала тебе. Это не упрек - констатация факта.
        Я создавала себя сама. Так что спасибо за свободу и право выбирать принадлежность этому миру. Знаешь, что грустно? Я так и не определилась, несмотря на сотню возможностей, которые у меня были. Я так и не решила, кем я являюсь для себя и для окружающих. По мне плачет психушка. По мне плачет лечебница, потому что в голове моей не банальный подростковый сумбур, а десятки миров, заменяющих реальность, спасающих от нее. И порой я уже не понимаю, где действительность, а где мой же вымысел. Это вечный наркотик, зависимость от которого не вылечить. Мне нет места в этом мире. Я родилась не в той вселенной. Но никто не заберет меня отсюда, кроме меня самой и людей, живущих только в моей голове. Я умираю, мам. И я смирилась. Быстро смирилась, почти сразу же, ибо заслуживаю этого. Я не должна занимать чужое место, не должна играть чужую роль. Пора освобождать пространство, и я не удивлена, что Бог выбрал для смерти именно меня. Бог выбирает тех, кому не нравится жизнь, кто не достоин находиться в этом мире. Знаешь, почему он изгнал Люцифера в ад? Потому что тот любил своего отца, не признавал людей и не мог
отречься от своих ценностей. Порой мне кажется, что Бог - идиот, а Люцифер вовсе не истинное зло, каким его представляют. Но кто знает, как все было на самом деле, верно? Так же как ты никогда не узнаешь, что было и будет на самом деле со мной. Каждый человек хочет быть счастливым. И каждый человек должен быть верным себе. Я верна. Может, меня ждет что-то чудесное? Пусть не белые ходоки, Багровое око и кольцо, пусть не платяной шкаф с волшебной страной внутри, пусть не школа волшебства и не внезапно полученная суперсила, но точно что-то стоящее, способное изменить последние мгновения. Не стоит относиться к моему финалу как к концу всего. Может быть, для тебя это только начало. Мам, не вини себя. Ты этого не заслужила. Ты меня не заслужила, ты достойна большего. Я справлюсь. Когда-нибудь тебе все равно пришлось бы меня отпустить, и я предоставляю тебе эту возможность. Поверь в меня, наконец, потому что, честно признаться, даже я до конца в себя не верю. Неправильно родителям хоронить детей. Неправильно видеть тело того, кого еще вчера называл дочерью. Жизнь - дерьмо. Вот мой вывод. Прости, что стала
проблемой. Твоей главной проблемой. Всё, что я когда-либо делала, было обоснованным. Я просто хотела, чтобы меня помнили. Чтобы меня любили, чтобы мной восхищались. А что получила? Пять матерей, проклинающих меня за смерть своих детей. А ведь они даже не знают, что это была я. Они ходят по улицам, видят тебя и не знают, что ты вырастила чудовище. Но ведь ты ничего не могла изменить. Ты ведь не знала. Не ищи меня. Если будешь искать, я тебя возненавижу, а я отчаянно этого не хочу. Не ищи. И я не вернусь. Всё закончится твоим неведением, так лучше. Так спокойнее. Я люблю тебя. Ты должна знать.
        Дочь, которая всегда будет любить и будет любима
        Ручка выпала из трясущихся рук и покатилась по столу, девушка успела поймать её в последний момент, крепко зажав в бледных пальцах. Глаза устали быть красными, потому просто закрылись. Слова, которые так давно рвались наружу, которые так давно готовы были слететь с языка и обрушиться своей неожиданностью на головы двух самых дорогих в этом мире людей, сейчас украшали бумажный лист.
        Всё было сказано, сделано.
        Руби выдохнула с облегчением, понимая, что не придется говорить всё это в глаза - бумага донесёт лучше, потому что бумага всегда лжет. Когда ты говоришь, ты не можешь зачеркнуть всё и начать сначала, а у бумаги есть сотни попыток для того, чтобы подобрать нужные слова. Человек, подбирающий нужные слова, лжёт. Никто не любит говорить в лицо то, что хранит глубоко в душе, потому что придется смотреть в глаза, видеть в них страх, разочарование или такую знакомую обречённость, а значит, чувствовать вину. А кто любит чувствовать вину?
        Руби сложила листок вчетверо и аккуратно положила в карман джинсов. Она прошла в ванную, подставив лицо тонким струям холодной воды, чтобы смыть красноту со щек. На черных бровях осели маленькие капельки, подпалённые табачным дымом и огнем зажигалки ресницы чуть подрагивали, но губы были плотно сжаты.
        Самое сложное ждало впереди.
        Чуть слышно отворив дверь, девушка зашла в мамину комнату и аккуратно положила записку на туалетный столик. Барлоу подошла к кровати матери, заглядывая в её спокойное, умиротворённое лицо, которому в скором предстояло пролить огромное количество слёз. Женщина лежала, закутавшись в одеяло с головой - в комнату через приоткрытое окно залетали вихри прохладного утреннего ветра.
        - Я надеюсь, что твои сны прекрасны, - прошептала Руби на ухо Карле Барлоу, чуть поправив одеяло. - Я люблю тебя.
        Больше не произнося ни слова и ступая как можно тише, девушка направилась к себе в комнату.
        Пути назад не было. Слёзы лить бесполезно.
        Руби надела старую чёрную куртку, потрёпанную и затёртую, но ставшую за пару лет бронёй, будто второй кожей. Проверив карманы и убедившись, что две новые пачки ментоловых сигарет на месте, она накинула дорожную сумку на плечо, предварительно затолкав школьный рюкзак под кровать.
        Мама, проснувшись с утра, по обыкновению сразу пойдет в душ, но предварительно заглянет в комнату дочери. Она не сразу увидит записку, но заметит отсутствие портфеля, так что подумает, что Руби в школе. Удивительно, как человеческий глаз реагирует на вещи, кажущиеся совершенно неважными, зачастую упуская детали, которые способны рассказать обо всём.
        Руби Барлоу, любившая вещи больше людей, покидала свою комнату с разрывающими душу воплями, совершенно неслышимыми для других, но режущих её собственный слух. Книги, плакаты, шкаф, доверху наполненный широкими футболками, статуэтки - всё было столь обыденным, но совершенно меняющим восприятие реальности при отказе от них. Она состояла из этих вещей, как любой человек состоит из дорогих ему мелочей. И сейчас девушка оставляла здесь прошлую себя без надежды на воскрешение. Та Руби Барлоу пыталась кричать, лежа на кровати, и протягивала руки, похожие на сухие ветки. Та Руби Барлоу умирала.
        Девушка быстро сбежала по лестнице на первый этаж, провела рукой по лакированным перилам, в некоторых местах потрескавшимся, окинула взглядом ниши и шкафчики в кухне и выскочила на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь.
        Всё внутри кричало: «Обернись!», даже Рак привычно шептал на ухо, умоляя в последний раз окинуть родное гнездо взглядом, но она не оглянулась. Она уверенно шагала по дорожке прочь от пристанища себя былой, погибшей и разорванной в клочья внутренними демонами.
        Как бы девушка ни хотела избавить дом и близких от созерцания её смерти, ей так и не удалось добиться желаемого. Мертвая, она лежала в родной комнате, улыбаясь возможности наконец успокоиться и сгорая от нетерпения попасть туда, куда так стремилась.
        Домой.
        Стены видели её смерть. Стены видели, как она бросила саму себя на растерзание вечности, закрывая дверь. Мать сквозь сон слышала её слова и чувствовала, что пришло время прощаться со своим ребенком. Мир прощался с девушкой, которая считала, что не заслуживает всего того, что имеет.
        Руби шагала быстро, порой поглядывая в телефон, контролируя время. Сейчас она не надела наушники по своей привычке, не отстранилась от просыпающегося Лоуренса, не закрылась от него, погрузившись в себя, потому что сейчас «себя» у неё не было. Всё осталось там, в пыльной комнатке на втором этаже дома.
        Отойдя на приличное расстояние, девушка остановилась, сжимая в руке ключи от дома. Стиснув зубы, она замахнулась и выпустила их. С глухим звуком они упали в ближайшие кусты и пропали из виду.
        Девушка улыбнулась самой себе.
        Руби Барлоу просыпалась с тенью страха на лице. Страха за собственное будущее. Теперь бояться не было смысла - будущее уже наступило.
        Глава 8
        Каждый шаг отдавался глухим ударом в висках. Девушка шла узкими улочками, то и дело наступая на кусочки стекла от разбитых бутылок, которые крошились под напором толстой подошвы тяжелых ботинок. Она шла прямо, не отклоняясь и на пару сантиметров, чтобы обойти мусор, говоря себе, что любой шаг в сторону может заставить её свернуть с намеченного пути. Метафоры, одни сплошные метафоры посещали сознание, готовое вот-вот расплавиться. Глаза нещадно жгло, а в черепе вновь набухал очаг поражения, из-за чего создавалось впечатление, будто в голове девушки рождается сверхновая.
        Руби Барлоу шла прямиком к «Джава Брейк», поправляя сумку на плече и с силой наступая на стёкла, как наступает ребёнок на раскиданные по полу и уже такие неважные игрушки.
        Она замечала немногочисленные машины, похожие на ползущих куда-то жуков, слышала лёгкое пение птиц и дышала полной грудью, почему-то улыбаясь.
        Пара кварталов, десяток поворотов направо и налево, и девушка оказалась на месте. Она взглянула на телефонные часы, остановилась, так и не перейдя дорогу ко входу в закусочную. Это было подобно походу по канату над пропастью, когда человек замирает в паре шагов от начала верёвки и пытается сосредоточиться на противоположном «берегу», а не на том, что падать будет очень высоко. И можно ли на середине пути просто повернуть назад?
        Руби глянула по сторонам и перебежала дорогу. Канат её не подвёл.
        Всё кажется таким простым на словах, но никакие слова не могут описать истинные чувства, замирания души, ее трепет и порывы взлететь. Ничто не в силах заставить человека следовать своим словам, а не просто пускать их, подобно стае голубей, если он сам того не желает.
        Руби на мгновение почудилось, будто она абсолютно всё делает неправильно, ошибается на каждом шагу и в желании исправить совершенные ошибки падает еще бессчетное количество раз. Она тут же отмахнулась от этих мыслей. Руби чувствовала, что поступает так, как следует, ибо именно к этому рвётся душа. Душа рвётся быть настоящей, без прикрас, масок и ширм. Душа Руби хотела, умирая, знать, что совершила нечто значимое, пусть даже для самой себя.
        В кармане завибрировал телефон. Девушка вздрогнула, с волнением запуская руку и вытаскивая его, опасаясь, что мама уже проснулась. Как бы глупо всё это было - не успела опомниться, а уже снова дома, из которого нет выхода.
        К счастью, это оказалась эсэмэска от Лили, которая звала подругу прогуляться до школы вместе. Увы, милая, не сегодня. И никогда больше.
        «Извини, сегодня не приду. С утра что-то совсем нехорошо. Заскочи ко мне после школы, иначе я умру от скуки».
        Наверное, это был лучший способ свести подругу с матерью. Они будут нужны друг другу, ведь ничто так не объединяет людей, как общая потеря.
        Телефон вновь опустился в глубокий карман куртки, пальцы сжали пачку сигарет, начали теребить её края и вытаскивать из обертки. Руки снова не слушались, веки чуть подрагивали, как у человека, сон которого - кошмар. Девушка устало вздохнула и встала прямо перед входом в «Джава Брейк», который вот-вот должен был распахнуть свои двери перед ранними посетителями.
        - Барлоу! - послышался окрик. Она обернулась в направлении звука и увидела Макса, идущего навстречу. - Пришла всё-таки.
        - Ты сомневался? - вскинула бровь девушка.
        - Не я. Другие.
        Парень махнул рукой, предлагая отойти в сторону. Они прошли пару метров, свернули за угол, обогнули здание и оказались на маленьком заднем дворе. Там уже стоял фургон - больших размеров дом на колёсах - и видавшая виды легковушка. Тёмно-серый фургон походил на настоящее жилище, дверь была распахнута, и можно было увидеть небольшую кухню с навесными шкафчиками, маленькой плитой на две конфорки, крошечным холодильником и полками. Серебристый «Форд» выглядел весьма ухоженным, чистым, с удобным салоном, но всё же говорил о своём долголетии слегка потускневшей краской и парой царапин под левой фарой.
        Макс легко положил руку на плечо Руби и развернул девушку к себе.
        - Только не злись, - он мягко и чуть виновато улыбнулся. У Руби тут же затряслись колени, она почувствовала подступающее волнение.
        «Сейчас всё это окажется глупой шуткой», - пронеслось в голове, но девушка лишь выжидающе смотрела на парня.
        - Руби Барлоу! - послышался хрипловатый женский голос.
        - Чёрт возьми, - прошептала девушка, глядя на Арью Говард, выпрыгивающую из фургона и направляющуюся в её сторону. Волосы девушки были собраны в длинный высокий хвост, который раскачивался во время ходьбы. Широкая кожаная куртка, тяжелые черные ботинки и твёрдая, уверенная поступь почему-то заставляли Руби нервничать и чувствовать себя некомфортно.
        - Рада видеть тебя, - улыбнулась Арья, приобняв Руби за плечи.
        - И я… - нерешительно пробормотала та, в непонимании переводя взгляд с Макса на Арью и обратно.
        - Всё самое неожиданное зачастую является самым лучшим, - произнес парень, всё это время стоявший поодаль, облокотившись на бок «Форда». Сейчас он приблизился к ребятам, положил одну руку на плечо Арьи, а другую протянул Руби. Та пожала её, все ещё ощущая лёгкую скованность. - Леопольд Говард, - представился он, кивнув и мягко улыбнувшись.
        Тёмные волосы, торчащие во все стороны, но при этом выглядящие весьма эффектно, узкие черты лица, карие глаза с золотистыми крапинками, в которых можно заметить задорные искры и такие же темные круги под глазами, как у сестры.
        Безумно похожие друг на друга, близнецы тем не менее излучали совершенно разную энергию. В присутствии Арьи Руби чувствовала себя подавленной, какой-то жалкой, но в то же время защищённой, будто её спрятали за неприступной стеной, сочтя неспособной защититься самой, а вот рядом с Лео ощущалось тепло, разливающееся по всем жилам, согревающее, способное заставить улыбаться.
        - Всё это злая шутка? - очнулась, наконец, Барлоу, окидывая собравшихся растерянным взглядом. К ним успели подойти еще парень и девушка-блондинка, которая также с любопытством разглядывала остальных. Они пришли с противоположного конца дворика.
        Кейн Барнс ухмылялся, девушка рядом с ним выглядела взволнованной.
        - Злая шутка? Только если самой Судьбы, Руби Барлоу с настоящей фамилией, - задорно ответил он, похлопав девушку по спине. - Я же говорил, что еще встретимся. Всё это заслуга Арьи, - он кивнул в сторону усмехающейся брюнетки, скрестившей руки на груди. - Весь «план по спасению» - её задумка, которую мы сейчас и пытаемся исполнить. Она собирала людей почти год, они с Лео нашли нас всех. Под конец, буквально два месяца назад, она предложила твою кандидатуру. Честно признаться, - Кейн состроил виноватую рожицу, - мы подумали, что она ошиблась. Думали, ты не сможешь, не придёшь, испугаешься, и вообще… Арья описала тебя так, что ты показалась нам не больно-то правдоподобной.
        - Вы думали - всё это театр, - подытожила Руби.
        - Театр мыльных пузырей, - кинул Леопольд, усмехнувшись. - Арья не устает говорить об этом. Словно мы чертовы мыльные пузыри, разыгрывающие драматичную сцену, витающие в пространстве в поисках последнего пристанища.
        - Это красиво, - согласилась Барлоу, взглянув на девушку.
        - Я говорила - она чудо, - засмеялась та, и в её глазах мелькнула теплота, на первый взгляд казавшаяся абсурдом.
        - Ты говорила, - кивнул Макс, - без остановки все два месяца. Мы в итоге решили отправиться таким составом, без тебя, спланировали добычу оружия - это было завершающим этапом, а там ты. Вылетаешь из-за угла и всё ломаешь.
        - Ты до сих пор злишься, что она тебе вмазала, - засмеялся Кейн и тут же ойкнул, когда Макс, шутя, ударил его по руке. Той самой руке, которая ещё несколько дней назад болталась, словно тряпка.
        - Порядок? - поинтересовалась Руби, кивая на руку.
        - Отделался синяками, ушибами и лёгким растяжением, - пожал плечами Кейн. - Этот засранец здорово меня отходил.
        - Как это вообще возможно? - вновь вернулась к расспросам девушка, мотая головой из стороны в сторону и не понимая, на ком остановить взгляд, кто поможет разобраться.
        - Я нашла твою старую страницу на Facebook, - объяснила Арья. - Изначально была уверена в тебе, но эти олухи меня не слушали. Думаю, они запомнили твоё милое личико и, когда ты кинулась на Макса, поняли, чего ты стоишь на самом деле.
        - Потому ты попросил меня отвести Кейна в больницу, - догадалась Барлоу.
        - Нам нужно было твоё имя, - подтвердил долговязый брюнет.
        - А я подумал, что ты всё же нам подходишь и заранее назвал тебе место, - добавил Кейн, задорно улыбаясь.
        - Так не бывает, - наконец сказала Руби, глядя на Арью. - Наша встреча была случайной, мой Рак - случайность, то, что я оказалась в тот момент в переулке, - случайность.
        - Случайности, которые неустанно вели тебя сюда, - серьёзно ответила девушка. - Может, всё случившееся когда-либо было лишь дорогой, которая вела тебя к нам?
        - Так не бывает, - продолжала настаивать Руби.
        - Знаешь, один человек сказал мне, что судьба - та ещё сволочь, - сказал, улыбнувшись, Кейн, - а я ответил, что далеко не для всех. Хорошим людям судьба даёт десятки шансов, которые они зачастую не видят. И что же? Ты сделала выводы из того, что я сказал тебе?
        - Я не хороший человек, - помотала головой Руби.
        - Среди нас вообще нет хороших людей, - усмехнулась Арья Говард и стиснула тонкими пальцами плечо Барлоу. - Идем, подруга. Нам пора отправляться в путь.
        - Разве нас не должно быть семеро?
        - Должно, - кивнул Макс. - Именно потому сначала мы отправимся в Бисмарк за последним участником экспедиции. Давайте, по коням, нам давно пора стартовать!
        Руби облегчённо выдохнула.
        Почти каждый из этой странной компании незнакомых ей людей пытался её поддержать, пусть и простыми прикосновениями. Им не было плевать на её самочувствие, на её переживания.
        Руби улыбнулась.
        Они знали о её болезни скорее всего от Арьи, но никто из них не сказал, что им жаль. Никто. Потому что умирающие - совершенно неважно, от паразита в мозгу или душе - люди знают, что слова сочувствия ничем не помогают, лишь подпитывают сухими ветками пламя злобы.
        Она была среди своих. Она чувствовала, что лишь сейчас пришла туда, где и должна находиться.
        Может быть, дом не так далеко, как казалось сначала?..
        Руби разместилась в фургоне рядом с Арьей - ощущение лёгкого беспокойства и смущения не отпускало её. С ними был Макс - он сидел рядом с девушкой, обладательницей красивых светлых волос. Кейн вёл старенький «Форд», открыв окна и включив музыку так громко, что было слышно даже из фургона.
        Дом на колесах на удивление ровно катил по дороге Лоуренса, к выезду на трассу, мягко поворачивая и так же осторожно притормаживая на светофорах.
        Лео Говард сидел за рулём и кивал головой в такт музыке, сочившейся из динамиков. Лёгкий рок расслаблял и помогал чувствовать себя комфортнее.
        К девушкам подсела высокая блондинка и протянула руку Руби.
        - Аннетт Бейли, приятно познакомиться. Прости, что не подошла раньше, вы были так увлечены разговором, - прощебетала она, улыбаясь. Она была очень красива, стройна и аккуратна, будто сошла с обложки молодёжного журнала. Мягкая кожа, большие голубые глаза, обрамлённые длинными ресницами, и розоватый румянец, украшавший мраморную кожу.
        - Руби Барлоу, - пожала протянутую руку девушка и постаралась улыбнуться. Что-то внутри неё упало при виде фигуристой красотки.
        «Не сравнивай себя с ней. Тебе можно быть хуже - ты умираешь…» - прошипел в самое ухо змей, но Руби проигнорировала его слова, хоть те и были правдивы.
        - Ты очень красивая, - смогла выдавить из себя Руби.
        - Спасибо, милая, - искренне ответила Аннетт, склонив голову набок. - Я пойду к Лео, ему нужно помочь с картой.
        Блондинка удалилась, оставив Арью и Руби наедине.
        - Барби, - пренебрежительно хмыкнула Говард, проводив удаляющуюся девушку взглядом.
        - Она тебе не нравится, - констатировала Руби.
        - Не особенно. Она здесь только из-за Макса, - ответила Арья, но, наткнувшись на непонимающий взгляд Барлоу, вынуждена была пояснить: - Аннетт его девушка. Они около года вместе. Но, знаешь, не будь она с ним, мы бы ни за что её не взяли. Слишком мягкотелая и ненастоящая, на мой взгляд.
        - Я плохо разбираюсь в людях, - неуверенно начала Руби, - но мне показалось, что для Аннетт всё это на самом деле театр, в прямом смысле слова. Она будто чувствует себя… героиней сериала.
        - Она не понимает, что всё это серьёзно. Думает, мы погоняем по трассе, переночуем в мотеле, потусим в клубах и вернёмся домой. Макс пытался ей объяснить, но она лишь пожимает своими аккуратными плечиками и глупо улыбается.
        - Она совсем не кажется глупой, - мотнула головой Барлоу.
        - Это, конечно, нет, но мне всё же кажется, что она не в силах оценить всю серьёзность ситуации и того, что грядет. Она сдастся.
        - Она очень красива.
        - Не отрицаю. Но она шаблонна. Типичная куколка, милая, добродушная, любит расчесывать свои волосы и напевать - таких в Диснее рисуют.
        - Угу, - пробормотала Руби, глядя, как Аннетт тычет аккуратным пальчиком в развёрнутую карту и что-то говорит Лео.
        - Не сравнивай себя с ней, - гораздо тише проговорила Арья. - Никогда не сравнивай. Я всегда занималась этим, и, скажу тебе честно, - это дерьмовое хобби. Я довела себя до анорексии, пытаясь полюбить себя, пока не поняла, что начинка моя не изменится. Можно менять тело, лицо, духовно развиваться, совершенствоваться, но то, чем ты напичкана от рождения, то, что появилось в процессе взросления, не исчезнет. Я хотела изменить себя, но силы воли хватило лишь на отказ от еды. В обратную сторону билет не купить.
        - Несложно вновь начать есть, - повторила Руби слова, сказанные ею два месяца назад у церкви.
        - Но вновь полюбить себя гораздо сложнее, - с болезненной улыбкой ответила Арья. - У нас единственный уговор - не сравнивать проблемы. Не стоит играть в игру «У кого болит сильнее?», до добра это не доведёт.
        - Эй! - За спинами внезапно раздался голос Макса. Девушки синхронно повернули головы, и тогда парень сделал снимок, щёлкнув затвором камеры. Арья покачала головой, а вот Руби неожиданно для других опустила голову и прикрыла лицо руками.
        - Ты чего? - обиженно спросил парень.
        - Не фотографируй, пожалуйста, - попросила девушка.
        - Брось, ты красивая, - ответил Иден, и Барлоу, подняв глаза, увидела, как Арья закивала, подтверждая его слова.
        - Макс увлекается фотографией, - объяснила Говард.
        - Я считаю, что это лучший способ запечатлеть момент, - подтвердил Иден. - Так что фотографировать я буду часто.
        - Не люблю фото, - призналась Руби.
        - Почему? - удивился парень.
        - На фото лишь фрагмент истории. Маленький фрагмент, отражающий оболочку, а не внутреннюю составляющую. На фото всё более грязно и невзрачно.
        - Потому что это камера, - пожал плечами Макс. - Она делает снимок, запечатлевает картинку, а глаз видит всю суть. Человек смотрит на мир сквозь душу, а не заляпанный объектив. Но это единственное, что мы сможем после себя оставить - фото, кадры нашего нового начала. В конце будет приятно взглянуть на точку отправления и оценить весь проделанный путь, верно?
        - В конце? - переспросила девушка.
        - У самого океана.
        «Дожить бы до этого конца…» - пронеслось в голове у Руби.
        Первую остановку ребята совершили через три часа после отправления. Припарковались вблизи привлекательной вафельной, расположившейся чуть в стороне от главной трассы.
        Спустя десять минут на большой круглый стол, за которым уместилось шестеро подростков, были поставлены тарелки с горячими круглыми вафлями, обильно политыми сиропом, и стаканы с лимонадом.
        - Скажи мне, что ты любишь читать, - обратился Лео к Руби, заталкивая в рот очередной кусочек вафли.
        - Люблю, - кивнула та.
        - Наконец-то! - победно воскликнул парень. - С Арьей невозможно обсуждать книги, она всегда забегает вперёд или уходит от темы! Норовит уместить в свой коротенький монолог как можно больше событий. - Леопольд подмигнул собравшимся и тут же вскрикнул, получив хороший удар под рёбра от сестры.
        - А ты одну книгу можешь читать полвека! - усмехнулась Арья, откидывая выбившуюся из хвоста короткую прядь.
        - А вы? - рискнула спросить Руби, оборачиваясь к остальным.
        - Я не читаю вообще, - пожал плечами Макс.
        - Я тоже, - сделав виноватое лицо, кивнула Аннетт, на что Арья лишь улыбнулась, опустив голову.
        - А я больше люблю поэзию, чем прозу, - тихо отозвался Кейн, не поднимая глаз от своей тарелки.
        - Ну, прям-таки не парень, а конфетка, - хохотнула Говард, дружески хлопнув парня по плечу. Тот закатил глаза.
        - Та еще, скажу я вам. Ты любишь стихи? - спросил Кейн у Руби.
        - Не особо. Я люблю большое количество текста, где подробно расписана каждая деталь, пусть даже несущественная - так образ складывается лучше. А в стихах лишь пара строк…
        - Зато они более меткие, эти самые строки.
        - С этим не поспоришь, - согласилась Руби, отламывая кусочек хрустящей вафли, политой кленовым сиропом. - Какое твое любимое стихотворение?
        - «Нет врагов». Чарлз Маккей.
        Девушка попыталась вспомнить что-то подобное из малого перечня прочитанных ею стихотворений, но на ум ничего не пришло, и она лишь разочарованно помотала головой.
        - Не знаю, к сожалению.
        - Или к счастью, - влез Макс.
        - Ну, давай, Кейн, читай, - бросила Арья, махнув рукой, будто позволяя парню действовать.
        Барнс ухмыльнулся, напоказ размял пальцы и сложил руки перед собой.
        Нет у тебя врагов, мой друг?
        Увы! Хвалиться нечем тут;
        Те, кто не покладая рук
        За честь и долг борьбу ведут,
        Не могут быть угодны всем.
        Бездельник ты, иль слеп, иль нем,
        Коль недругов нажить не смог.
        Предателя не бил ты в бок,
        Ты кубок сладкого вина
        Злодею дал допить до дна,
        Ты в правду ложь не обратил,
        Труслив и робок в драке был…
        Кейн отрывисто выдохнул и сделал жадный глоток колы из своего стаканчика, а затем победно, но весьма интеллигентно улыбнулся.
        Послышались насмешливые аплодисменты, на которые парень лишь удовлетворённо кивал, приложив руку к груди, выражая свою признательность.
        - Потрясающе, - с явным притворством прошептала Руби.
        - Плёвое дело, - махнул рукой Барнс. В ответ раздались восхищённые возгласы.
        - Я же говорила - театр, - засмеялась Арья, обращаясь к Руби и поднимая стаканчик колы. - За нас, господа!
        - А знаете, - сказал вдруг Макс, - я горжусь нами!
        На мгновение воцарилась тишина, но тут же стол взорвался победными восклицаниями. Даже всегда сдержанная в эмоциях Руби не смогла удержаться от заразительных криков, на которые обернулись все посетители закусочной.
        Шесть стаканов взметнулись в воздух и встретились у центра стола. Довольные подростки, улыбаясь, продолжили пить свою газировку, смеясь и подкалывая друг друга.
        Когда настало время вновь отправляться в путь и ребята поднялись со своих мест, Руби бросила взгляд на тарелку Арьи, где вафли, политые шоколадом, остались не тронуты. Девушка вздрогнула, почувствовав неприятный осадок внутри, но тут же обратила внимание на кое-что еще: Макс кивнул Лео, и вместе они, никого не предупредив, подбежали к официанту и сделали заказ, на который тот лишь удивлённо кивнул.
        Спустя пару минут ребята вернулись, неся за специальные ручки ящик, наполненный маленькими бутылочками с колой. Коричневый шипучий напиток бился о стеклянные стенки ёмкостей.
        - Сработало, - довольно улыбнулся Макс, когда ящик был аккуратно поставлен в багажник «Форда».
        - Что сработало? - не поняла Руби.
        - Мы еще не тестировали ворованные кредитки за пределами города, - шепнул Лео на ухо девушке, - но, как видишь, всё прошло весьма удачно. А теперь пора сматываться.
        Брат и сестра Говард заняли передние сиденья фургона и о чём-то горячо спорили, Кейн забрался на узкую спальную полку прямо над водительскими сиденьями, прихватив с собой упаковку чипсов из кухонного комода и книгу в тёмном переплёте.
        Макс и Аннетт ехали в «Форде» перед фургоном, показывая дорогу.
        - Тебе понравился стих? - внезапно спросил Кейн, не поворачивая головы.
        - Не знаю, - честно ответила Руби. - Я не ценитель поэзии, но мне кажется, что я нашла свой смысл. То есть не тот, который хотел донести автор.
        - Каждый оценивает любое произведение искусства по-своему. Будь то картина, стихотворение, роман или же песня. Для каждого смысл свой, и каждый фокусирует свое внимание на наиболее близких ему вещах, - ответил Кейн, откладывая книгу и чуть свешиваясь с полки, чтобы видеть лицо собеседницы.
        Руби нервно поморщилась - вновь нахлынули болезненные воспоминания. И правда, каждый видит в чьём-то творчестве лишь проблемы, отозвавшиеся в его собственной душе. Будь то песня…
        - Вот как ты поняла его? - продолжал Кейн Барнс. - Не бойся, если твоё мнение не совпадает с задумкой автора, - так только интересней.
        - Я… На мой взгляд, Маккей пытался донести до людей мысль о том, что наш главный враг зачастую является и самым близким другом. Как, знаешь, говорят: «Нет худа без добра», - так и наоборот. Отсутствие врагов - не повод для гордости, а скорее повод задуматься над тем, всё ли ты делаешь правильно в этой жизни.
        - Согласен, - кивнул Кейн. - Он говорил о смысле присутствия недоброжелателей. Они насыщают, создают моменты, коренным образом меняющие нашу жизнь, и, будучи человеком настоящим, живым, ты не можешь не иметь врагов.
        - Это не плохо, - подтвердила Руби, чуть улыбнувшись.
        - Макс думал, ты глупая, - вдруг резко сказал блондин, соскакивая с полки и пытаясь не опираться на левую руку. - Думал, ты сбежишь через пару часов, потому что не понимаешь истинного смысла. Но иногда мне кажется, что ты понимаешь этот самый «истинный смысл» куда лучше, чем он сам.
        - Смысл… Он в поиске дома вдали от родного гнезда, - ответила Барлоу, глядя в зелёные глаза, такие серьёзные.
        - Иден просто бежит от себя и проблем, в которые вляпался по собственной воле, - пожал плечами Кейн, садясь рядом с девушкой и закидывая ноги на маленький потрепанный пуфик. - Его можно лишь пожалеть. Ему страшно, он пытается согреться и укрыться за спинами других. За спиной человека, который вовсе ему не подходит.
        - Мало кто тут любит Аннетт, я права?
        - Она пустая. Бейли - актрисулька, переборщившая с притворством.
        - Ты ошибаешься, - качнула головой Руби.
        - Верно. Я наговариваю на неё, - кивнул парень, усмехнувшись. - Она мне не нравится. Она пытается спасти Макса, стать его героем - это её главная цель. Только она плохой спасатель. Аннетт себя-то еще не нашла, а уже пытается помочь другим. Бейли нужно быть божеством, спустившимся с небес и дарящим добро и свет, протягивающим руку, отдающим пламя своей незатухающей души. Только она сгорит. Сама же себя изнутри выжжет.
        Руби почувствовала горечь и лёгкую обиду. «Нет ничего плохого в желании помочь людям!» - подумала она, но сказала совершенно другое.
        - Не думала, что ты можешь быть настолько жесток, - резко ответила Руби, глядя на Кейна, в глазах которого замелькали искры негодования. - Ты показался совершенно другим человеком. И вообще, мы не так хорошо знаем Аннетт, чтобы делать выводы. Раз она с нами, значит, так надо.
        - А ты, похоже, веришь в неисповедимые пути Господни, - усмехнулся парень, косо взглянув на собеседницу.
        - Верю в то, что всё не зря, - твёрдо сказала Руби и, поднявшись, направилась к близнецам Говард, оставив Кейна Барнса наедине со своими мыслями и разрастающейся ненавистью.
        Ненавистью к самому себе.
        Глава 9
        Вторая остановка случилась через четыре часа, когда плей-лист на диске Макса в «Форде» заиграл с самого начала в пятый раз.
        Лео просигналил гнавшим впереди ребятам, Иден сбросил скорость и съехал на обочину.
        - В чём дело? - высунулся из машины Макс, когда Лео подбежал к ним.
        - Через два километра будет развилка. По правую руку недалеко заправка и классная сэндвичная. Заскочим?
        - Лео, мы недавно ели, - запротестовала подошедшая Арья и кинула взгляд на Руби, прося её поддержать.
        - Точно, не так много времени прошло, - кивнула девушка.
        - Ну и что? А я «за»! - проголосовал, потягиваясь, Кейн, проспавший почти всё время поездки.
        - Там же заправка, - напомнил Лео. - А у тебя как раз кончается бензин.
        Руби видела, как Арья раздражённо закатила глаза и скрестила руки на груди, а брат, напротив, просиял, увидев смятение на лице Макса.
        - Прости, младшая Говард, большинство голосов «за», - ответил Иден, разведя руками.
        - Младшая? - опешив, переспросила девушка. - Лео старше на десять минут!
        - Но старше ведь, - пожал плечами парень, проскакивая мимо сестры, которой всё же удалось взлохматить его и без того непослушные волосы.
        - Ладно, - с притворным раздражением согласилась девушка, - погнали. Там вроде рядом есть магазинчик, заскочим.
        - Идёт.
        Спустя четверть часа ребята разделились на три группы и отправились по своим делам. Макс с Аннетт вызвались заправить машину и фургон, купить сигарет, батончиков и всякой мелочи. Лео с Кейном отправились в сэндвичную набивать животы, а Арья с Руби изучали ассортимент в «Мини-маркете», расположившемся неподалеку.
        - Лео сделал это специально, - сказала вдруг Арья.
        - О чём ты? - переспросила Барлоу, рассматривавшая этикетку имбирного пива.
        - Насчет закусочной, - пояснила девушка, отнимая у подруги бутылку и ставя в тележку целый ящик. - Он устроил мне выговор за то, что я ничего не съела утром. Сильно разозлился. Он постоянно ест у меня на глазах, чтобы я видела, как ему нравится еда, и снова начала её… употреблять.
        - Так почему бы не начать? Это же просто - засовываешь в рот и жуёшь.
        - Это всё в подсознании. Последний раз, когда я поела как нормальный человек, у меня случилась истерика, и я выблевала всю еду. Организм уже не хочет, а если и хочет, то не справляется.
        - Сколько ты уже в таком состоянии? - аккуратно поинтересовалась Руби.
        - Я сама довела себя до анорексии, - призналась Арья и пожала плечами. - Два года назад. Я настолько сильно хотела умереть и настолько сильно боялась, что заставила себя отказаться от еды. Я заставила себя заработать истощение и умирать медленно.
        - Почему?
        - Ты когда-нибудь чувствовала, что не заслуживаешь жизни? Что ты испортила всё, что только могла, сломала жизнь людям?
        Руби нервно вздрогнула и отвернулась. Невыносимо слышать свои мысли со стороны.
        - Ты сделала что-то плохое?
        - Да, - хищно улыбнулась Говард. - Думаю, парни обрадуются, если мы возьмём энергетики. Не думаю, что останавливаться в мотелях слишком часто - хорошая идея, хотя ради нормального душа можно. А еще нужно захватить футболок, я слышала, тут есть отдел со шмотками.
        Арья слишком быстро перевела тему, потому Руби лишь молча последовала за ней в глубь магазина, стараясь выкинуть разговор из головы. С языка готовы были сорваться десятки вопросов, но девушка заставляла себя молчать.
        - Ты тоже умеешь водить? - спросила Руби.
        - Ага. Меня Лео научил. Он получил права и сутками не вылезал из машины, гоняя по городу. Правда, «Форд» он купил подержанный, но мощный. Нам нравится.
        - А откуда фургон? Он наверняка стоит уйму денег… - прикинула Руби, на что Арья лишь усмехнулась.
        - Фургон был угнан из неизвестного города мистером Кейном Барнсом.
        - И его не нашли? - изумилась девушка.
        - Нет, не нашли. Ни Кейна, ни фургон, - Говард хохотнула и схватила со стеллажа со средствами по уходу за собой большой флакон с гелем для душа. - Нравится такой аромат? - Руби кивнула, а девушка продолжала: - Знаешь, он вообще тип мутный, но добрый, как плюшевый медведь, пусть порой и прячет это за иронией и сарказмом. История у него грустная, детство тяжелое.
        - Это очевидно - он же с нами, - протянула Барлоу, прихватив пару упаковок чипсов с беконом.
        - Точно. Не думаю, что он будет против, если я расскажу тебе его историю, - пожала плечами Арья, продолжая оглядывать содержимое полок. - Кейн много лет провёл на улице - он сбежал из приюта, когда ему было четырнадцать. Родители бросили его сразу, как только он родился, так что парень о своей семье вообще ничего не знает. У него нет ни настоящего имени, ни семьи, ни веры в светлое будущее. Детей в том приюте били, он не выдержал и дал дёру. В каком городе это происходило, до сих пор не говорит. Он стёр ту часть своей жизни, забыл как страшный сон, и я не хочу, чтобы он вновь погружался в воспоминания. Кейна растила улица. Он вор, мошенник и стал бы хорошим манипулятором, если бы захотел. Научился драться, пусть и до жути нечестно, вскрывать простые замки, воровать, терпеть любую боль, увы, кроме душевной. Он научился выживать. Скитался по всем городам, на одном месте никогда долго не задерживался, пока не добрался до Лоуренса. Мы с Лео его нашли - он подрался на улице за сигареты. Для него это было чем-то вроде хобби, которое прокачивает навыки. Мы забрали его.
        - Забрали? - переспросила Руби, нахмурив брови.
        - Предложили жить с нами, - пояснила Арья, кидая в корзину цилиндр сыра. - Мы с Лео тогда остались одни, предоставлены самим себе и огромному дому, в котором задыхались. Кейн прожил с нами чуть больше года, и именно с его появлением у меня возникла идея организовать банду беглецов, создать «операцию по спасению».
        - Он тебе как брат? - поинтересовалась Барлоу, заметив, с какой теплотой Говард говорит о парне.
        - Да. Мне не о ком было заботиться, Лео считал своим долгом оберегать меня, потому Кейн стал кем-то вроде младшего братишки. Только он почти сразу вырвался из-под опеки и показал, что сам может разобраться со своими проблемами. Вот только способы у него не самые… лучшие.
        - Знаешь, если бы вы тогда не нашли Кейна, нас бы тут сейчас, возможно, не было, - заметила Руби, забирая с полки шоколадки.
        - Ты любишь представлять ходы судьбы, верно? - ухмыльнулась Арья.
        - Это как шахматы - играть не умеешь, но за ходом игры следить интересно. Интересно оценивать каждый шаг, совершённый игроком. Всё это - игра огромных масштабов, в которой мы всего лишь пешки, которых сталкивают друг с другом игроки.
        - Некоторым бы такое сравнение не понравилось, - заметила девушка, закусив губу.
        - Я же в хорошем смысле, - добавила Руби, улыбаясь.
        Очередь на единственной работающей кассе состояла из молодого парня, пожилой женщины и семейной пары, спорящей о плюсах и минусах жевательной резинки.
        Арья вывалила на ленту непонятную кучу продуктов и отшвырнула корзину. Продавец пробил весь товар, который состоял из упаковок чипсов, пары пакетиков с арахисом, геля для душа с запахом пиона, куска сыра, десятка яблок, больших литровых бутылок с питьевой водой, стопки молочных шоколадок, ящика имбирного пива и прочей ерунды. Арье назвали цену, она махнула перед лицом продавца картой и, прислонив её к специальному аппарату, оплатила покупку.
        Продукты опускались в большие пакеты, а Руби исподлобья смотрела на улыбающуюся девушку.
        - Я думала, не сработает, - прошептала Арья. - Все карты, которые у нас есть, украл Кейн в разных уголках Лоуренса. Пару вообще из других городов, так что чудо, что владельцы еще не заблокировали их. Мне иногда кажется, что Вселенная на нашей стороне.
        Девушки, сгибаясь под тяжестью пакетов, вышли из продуктового и остановились у небольшого прилавка с футболками. Большинство было однотонными, некоторые украшали яркие принты.
        - Для вас - каждая за семь долларов, красотки, - заулыбался парень за стойкой, омерзительно чавкая жвачкой.
        - Отлично, мы возьмем семь штук, - довольно ответила Арья, доставая из заднего кармана джинсов зелёные бумажки и пересчитывая их. - Нам пять черных, размер побольше, и две вон те, с верхней полки, - брюнетка указала рукой на футболки с рисунками.
        - Вот эти? - ухмыльнулся продавец, протягивая одну светлую футболку с розовой надписью «Животные - мои друзья!» и другую, с рисунком улыбающейся акулы в наушниках.
        - Да, именно эти, - спокойно отозвалась Арья. Руби с трудом удалось удержаться от улыбки.
        Девушки вышли из магазина и направились к Максу и Аннетт, которые ждали остальных у транспорта.
        - Где парни? - спросила Арья у Идена, забравшего пакеты.
        - Сейчас придут. Они решили заказать пиццу, чтобы больше не останавливаться на перекусы до самого Бисмарка.
        - Мы немного отстали от графика, - добавила Аннетт, - но мы предупредили Дэнни, что будем позже. Бедный парень как на иголках.
        - Дэниел Кроуфорд - последний участник экспедиции, - пояснила Арья. - Мы познакомились в интернете. В Сеть выложили очень красочное видео с его избиением. Мы с ним связались и предложили присоединиться к нам. В Бисмарке его ничего не держит, парень хочет сбежать, потому сразу согласился.
        - Почему с ним так жестоко обошлись? - спросила Руби, открывая бутылку с водой.
        - Ну… - смутился Макс и отвел глаза. - Он этот… Его знакомые узнали, что он из этих…
        - Он гей, - закатив глаза, закончила мысль Арья, окинув парня недоброжелательным взглядом. - Сама понимаешь, многие люди считают это веской причиной для издевательств.
        - Это ужасно, - покачала головой Руби.
        Позади раздался окрик, и ребята оглянулись. К ним спешили Кейн и Лео, в руках они несли три коробки с пиццей.
        - Одна с курицей и ананасами, другая с колбасками пеперони, а третья… - начал перечислять Говард, но запнулся. - А с чем третья?
        - Да чёрт его знает, - пожал плечами Кейн, закидывая коробки на столик в фургоне и вновь выходя на улицу к остальным.
        - У меня тоже подарочки, - задорно улыбнулась Арья, протягивая каждому по футболке. Руби признательно улыбнулась подруге и попыталась сдержать смех, когда вегетарианская футболка досталась Лео, а футболка с акулой Кейну.
        - Они идеально вам подходят, - заключил Макс, глядя, как парни прикладывают их поверх своей одежды. - Просто потрясающе.
        - Ты издеваешься? - прошептал Лео, переводя взгляд с розовой надписи на сестру. - Что за чёрт?!
        - Наденешь её завтра! - крикнула Арья, запрыгивая в фургон. - И пиццу ты теперь не ешь!
        - До Бисмарка осталось три часа пути, леди и джентльмены! - воскликнул Лео, ведущий машину по неровной, ухабистой дороге. Они уже проехали пару платных участков, где Говард отдал около семи долларов, потому немного свернули с пути, огибая прочие платные дороги. Асфальт тут был весь в трещинах и ямках, но парень ловко объезжал препятствия, сохраняя скорость и ведя за собой Макса, продолжавшего сидеть за рулём «Форда».
        - Думаю, Дэнни уже заждался, - сказала Арья, подсаживаясь к брату, чуть потеснив Руби.
        - Где ты научился так водить? - поинтересовалась девушка, обращаясь к Лео.
        - О, это длинная история, - улыбнулся парень, проводя одной рукой по лохматым волосам, откидывая их назад. Непослушные пряди вновь встали торчком. - Сначала я гонял на автодроме, потом на пустыре, где никто не видел, потом сдал на права и начал ездить законно. Знаешь, меня никогда не интересовали машины, вернее то, что у них внутри, но вот сам процесс вождения завораживал!
        - Мне иногда кажется, что ты можешь вести этот фургон сутками, - улыбнулась Руби.
        - Точно! - воскликнул Лео и резко вильнул в сторону.
        - Не стоит его отвлекать, - усмехнулась Арья, поманив Руби за собой.
        На так называемой кухне девушка протянула Барлоу бутылку имбирного пива и пачку сигарет.
        - Твои очень лёгкие, почти не чувствуются, - произнесла она, раскуривая сигарету фирмы «Честерфилд» и протягивая зажигалку подруге.
        - Не думаю, что у меня зависимость, - ответила Руби, прикуривая крепкую сигарету, несмотря на то, что в кармане куртки покоились две новые пачки ментоловых.
        - Не существует зависимости, всё в голове, - протянула девушка, усмехаясь. - Я курю, потому что нравится. Потому что выглядит красиво, потому что люблю наблюдать за дымом, который вылетает из полураскрытых губ. А еще потому, что, когда куришь, почти не хочется есть.
        - У тебя все сводится к еде, - нахмурилась Барлоу, пропуская в лёгкие порцию густого, тяжелого дыма. Голова тут же закружилась, она почувствовала острую нехватку воздуха. - Непривычно.
        - Еще бы, - засмеялась Арья, открывая бутылку пива. - Пришла пора развлекаться. Я ждала этого. Так долго строила планы, так долго добивала себя мыслями, что всё это полная чушь, ломалась, собиралась снова, а потом вдруг подумала - ну да, может, и чушь, может, во всём этом побеге и вовсе нет смысла. Так и пусть. Неужели в каждом действии человека непременно должен быть глубокий смысл? Просто небольшое приключение людей, которым всё осточертело, просто поездка к Тихому океану, от которого можно отправиться куда угодно, просто новые знакомства, новые идеи, новые взгляды…
        - Звучит романтично, - улыбнулась Руби.
        - Наверное, - кивнула Арья, делая глоток. - Нет тут никакой морали, никаких уроков и поучений. Мы все сбежали от проблем, других людей, самих себя. Мы все решили, что сможем начать новую жизнь и стать другими, найти себя и свой дом.
        - Что плохого в том, что мы хотим быть значимыми? Настоящими? - прошептала Руби.
        - Ничего. Взрослые называют это подростковым максимализмом, бегством от реальности. Наше поколение меняет традиции и пересматривает приоритеты - это никому не нравится, кроме нас самих. Мы можем изменить жизнь, перейти на новый уровень, и это не может не пугать. И пускай проявляется всё это в мелочах, смысл остаётся тем же - мы двигаемся вперёд, мы ищем, тратим свою жизнь не на работу, как привыкли другие, а на открытия. Мы идём, и это не перестаёт бесить тех, кто стоит на месте. Они привыкли идти по проторённой дорожке, по тому пути, который был изведан ранее. Они считают, что незачем двигаться, раз на месте неплохо стоится.
        - Тебя осуждали за что-то? - не могла не поинтересоваться Руби.
        - Осуждали, - кивнула Арья.
        - За что?
        - За то, что пыталась убить себя, - девушка улыбнулась, а у Барлоу внутри все застыло. - А ведь это тоже опыт. Я не стояла на месте, шла вперёд. Но это никому не нравилось.
        - Ты перебарщиваешь, - тихо ответила Руби, опуская глаза. Знала, что Говард ухмыляется и смотрит на неё. - Больно осознавать, что ты не в силах сама себя спасти.
        - Следует научиться извлекать выгоду из всего.
        Руби не до конца поняла слова Арьи, но всё же задумалась. В жизни Арьи совершенно точно случилось нечто страшное. Человек не ломается просто так, по собственному желанию.
        В кармане куртки завибрировал телефон. Девушка вздрогнула, поставила бутылку на столик и трясущимися пальцами вытащила мобильный.
        Лили.
        - Чёрт, - выругалась Руби, закрывая глаза и крепко сжимая телефон.
        - Возьми трубку, - спокойно сказала Арья, затушив истлевшую сигарету о днище стеклянной пепельницы.
        - Я не смогу, - ответила девушка, подавляя подступающие к глазам слёзы и пытаясь унять дрожь в ногах.
        - Сможешь, - твёрдо сказала Говард, в упор глядя на Руби. - Сможешь.
        Руби тяжело выдохнула и ответила на вызов.
        - Где ты, чёрт возьми?! - закричала в трубку подруга. - Я прихожу к тебе, а там грёбаные письма! Ты бы видела, в каком состоянии твоя мать! Не веди себя как ребёнок, сейчас же возвращайся домой, Руби Барлоу!
        - Нет, - чётко произнесла девушка, вцепившись в телефон так сильно, что побелели костяшки.
        - Что? - в изнеможении спросила Лили.
        - Ты прочла то, что я написала? Я не вернусь, Лил.
        - В твоём побеге нет никакого смысла! - закричала девушка.
        - Ты права, - с болезненной улыбкой ответила Руби, глянув на Арью, чьё лицо оставалось спокойным на протяжении всего разговора. - Но уговаривать меня бесполезно, я не вернусь. Не ищи меня, и маме передай, чтобы не искала. Ты должна понять.
        - Я понимаю, - тихо произнесла Лили. - Но что я буду делать без тебя? Кого мне теперь поднимать с колен?
        - Прости, что забрала у тебя цель. Ты должна найти другую, более значимую.
        - Более значимую? - на выдохе спросила девушка, всхлипывая. - Более значимую?!
        - Прости, Лил. Поддержи маму, ей это нужно. И тебе, - сказала Руби, надеясь этим поставить точку в разговоре.
        - Я ненавижу тебя, Руби Барлоу, - с горькой обидой произнесла Лили. - Теперь я тебя ненавижу.
        И бросила трубку.
        Арья, прищурившись, смотрела на слёзы, стекающие по щекам девушки.
        - Мне жаль, - спокойно сказала она, глядя на зажмурившуюся Руби, сжимающую в руках телефон.
        - Никогда не говори, что тебе жаль, - раздражённо ответила та, не открывая глаз.
        - Но мне правда жаль. С прошлым расставаться непросто.
        - Я не хочу возвращаться. Прошёл всего день, а я уже не хочу возвращаться.
        - Значит, ты жила неправильно, не так, как хотела, как должна была жить. Это нормально. - Говард положила руку на плечо Руби.
        Та резко вскочила, открыла окно и с силой запустила телефон. Не произнося ни слова, вернулась на место, взяла бутылку пива и рывком открыла её.
        Арья взяла свою, с довольной ухмылкой протянула руку, чокнулась с Руби и сделала глоток.
        - Мы поможем, если ты будешь в этом нуждаться, - произнесла Говард, улыбаясь и глядя точно в глаза. Почти чёрные, со светлыми бликами, они напоминали тёмный омут, в который попала капля света.
        - Давай допьём это чёртово пиво, Арья, - усмехнулась Руби, вытирая рукавом кофты слезы на щеках.
        - За новую жизнь, Барлоу. За новое начало.
        Три часа спустя пассажиры фургона вышли на свежий воздух и подошли к серебристому «Форду».
        - Бисмарк рад приветствовать нас, - усмехнулся Макс, поднимая глаза к ясному небу и щурясь от лучей солнца. Руби сняла черную куртку, в которой стало жарко, и кинула её на заднее сиденье машины.
        - Что теперь? Звонил Дэнни, сказал, что встретиться получится только завтра, - произнёс Лео, потягиваясь и широко зевая. - Он снял нам два номера в отеле, можно отлично отдохнуть.
        - Отдохнуть? - усмехнулась Аннетт. - Просто валяясь на кровати?
        - А что вы предлагаете?
        - Парк аттракционов? - пожала плечами Арья.
        - Какой кошмар… - закатил глаза «старший» Говард.
        Спустя полчаса компания стояла посреди толпы радостно кричащих детей, напуганных родителей, прилавков с игрушками, лотков с сахарной ватой и мороженым.
        - Как я на это подписался?.. - угрюмо пробормотал Лео.
        - Тебе нужно куда-то выплеснуть свою энергию, братишка, - похлопала его по спине Арья.
        - Ну и как я это сделаю? - недовольно буркнул тот.
        - Кричи, - отчетливо произнесла сестра ему на ухо.
        Руби оглядывалась по сторонам, улыбалась и завороженно наблюдала за медленным движением огромного колеса обозрения с раскачивающимися кабинками.
        - Ну что, первым делом туда? - спросила Арья у Барлоу, заглядывая той в глаза.
        - Я… нет, я не особо хочу, честно говоря, - невнятно ответила Руби.
        - Только не говори мне, что ты боишься высоты! - воскликнула девушка, подпрыгнув на месте и схватив подругу за плечи. - Теперь ты просто обязана там побывать.
        - Позвольте, я вмешаюсь? - раздался из-за спины голос Кейна. - Рискну спасти мисс Барлоу от твоего нападения, Говард.
        - Какая честь! - притворно воскликнула Руби, переводя взгляд на Арью.
        - Не поняла, - честно призналась та.
        - А тебе и не нужно. У меня на неё свои планы, - усмехнулся Кейн, протягивая руку Руби.
        - Только попробуй её обидеть! - пригрозила пальцем Арья, смерив друга предупреждающим взглядом. Тот театрально вскинул руки.
        - Пойдём, Руби Барлоу с настоящей фамилией, - усмехнулся он, мотнув головой в сторону.
        Они отошли на приличное расстояние, обогнули почти весь парк, и лишь тогда Кейн остановился.
        - И что всё это значит? - девушка была слегка напугана, но пыталась сохранить самообладание.
        - Мисс Говард сообщила мне о звонке из прошлой жизни, - издалека начал парень, опустив голову и засунув руки в карманы брюк. Казалось, ему было не особо уютно, что можно было сказать и о самой Руби. Она нервно сглотнула, вспомнив разговор с Лили и её последние слова.
        - Было дело, - кивнула Барлоу.
        - Я это не к тому, что поздно отказываться от всей затеи. Просто, раз ты, как и все мы, начала новую жизнь, нужно и научиться чему-то новому.
        Руби непонимающе посмотрела на него.
        - Оглянись, - предложил Кейн, улыбаясь.
        Девушка послушно повернула голову и обнаружила, что в паре метров от них расположился огромный автодром.
        - Ты же не умеешь водить машину, правильно? - уточнил парень.
        - Мне недавно исполнилось семнадцать, конечно, не умею, - ответила девушка с ноткой притворного раздражения в голосе.
        - И что? - насмешливо спросил Кейн. - Я в пятнадцать умел водить!
        - Ну, это ты, - многозначительно произнесла Руби.
        - Арья рассказала, - кивнул он и будто бы не придал этому совершенно никакого значения. - Не в этом суть. Ты просто обязана научиться водить.
        - Зачем? - смущенно засмеялась девушка, глядя на парня.
        - Как зачем? Мало ли что!
        - Не аргумент.
        - Ладно, сейчас придумаю, - пробормотал Кейн и сделал вид, что всерьёз задумался. - Ну, например, понадобится нам помощь в ведении машины, а ты и с места двинуться не сможешь. Или вдруг нам придётся убегать, что ты будешь делать? А вообще, в жизни уметь водить машину всегда пригодится.
        - Кейн, - прервала его Руби. - Ты правда думаешь, что мне это пригодится?
        Парень замолчал и опустил голову.
        - Арья говорила, - тихо произнес Кейн. - Не зацикливайся. Давай просто весело проведём время?
        - Хорошо, - легко согласилась девушка и улыбнулась.
        Они подошли к карту, взяли шлемы по размеру. Руби положила глаз на ярко-жёлтую машину без крыши, на дверцах которой были широкие чёрные полосы. Кейн заплатил за обучение, но отказался от услуг инструктора, заверив, что у него есть права и он отлично водит.
        - Мы просто развлекаемся, - улыбнулся он, забирая шлемы и кидая один из них Руби. - Выбрала машину?
        - Да, вон ту, - она указала рукой.
        - Отлично, залезай.
        Машина в самом деле предназначалась только для гонок на автодроме, и то шуточных - салон был узким, они с трудом поместились.
        - Она, конечно, не идеальна, но устройство то же, - заверил девушку Кейн, усаживаясь поудобнее. - Итак, смотри. Тут коробка передач автоматическая, за рычаг постоянно дёргать не придется. Запомнить надо только три буквы: «Р» - это паркинг, используешь только во время парковки; «R» - задний ход, так что не вздумай ехать на этом режиме вперёд, двигатель просто не запустится; «D» - движение вперед, в основном ездишь именно на этом режиме. Не буду учить тебя, как настраивать сиденье, салонное зеркало заднего вида, с этим разберешься по ходу. Сейчас машины в основном «автоматы», так что педали две, запомнить не сложно, но управляешь ими только одной ногой, которая нажимает или на газ, или на тормоз.
        Руби слушала внимательно, стараясь не упустить даже самые мелкие детали.
        - На практике всё будет понятнее, - сказал Кейн и передал девушке ключ. - Смотри. Вставляешь ключ в замок зажигания, - парень взял руку Руби в свою, управляя её действиями. Та вздрогнула, но виду не подала - пальцы были очень холодными. - Вставила ключ и выжала педаль тормоза, поняла?
        - Да.
        - Отлично, но пока подожди. Лучше послушай. Обрати внимание, чтобы рычаг стоял либо на «паркинге», либо на «нейтрали». - Девушка кивнула. - Не отпуская педаль тормоза, поворачиваешь ключ в положение «Запуск двигателя».
        - Это дико, - пробормотала Руби себе под нос, на что Кейн лишь усмехнулся.
        - Расслабься, на словах всегда сложнее. Давай попробуем.
        Девушка выдохнула, вытащила ключ, затем вновь вставила его в замок зажигания, переставила рычаг переключения передач на «N», нажала на тормоз и провернула ключ на нужное положение. Машина завелась, Руби от неожиданности вскрикнула и тут же засмеялась.
        - Получилось!
        Кейн улыбнулся и похлопал в ладоши. Девушка заметила, как светлый шрамик под его нижней губой растянулся, превращаясь в неровную белую полоску.
        - Я же говорил, Барлоу! А теперь давай погоняем. Тут вообще всё просто - давишь на газ и поворачиваешь руль в нужном направлении.
        - А поворотники? - смутившись, спросила девушка. - Мне кажется, я запутаюсь.
        - Поворотники двигаются вверх и вниз, так что переводишь их за поворотом самого руля. Если поворачиваешь направо, поворотники вверх, если налево - вниз.
        - Поняла, - кивнула Руби.
        - Поехали?
        - Поехали.
        Кейн снял ручник, девушка перешла в режим «драйв», отпустила педаль и легонько нажала на газ. Автомобиль медленно пополз вперёд. Машин на автодроме почти не было, но Руби всё равно с силой вцепилась в руль, ей казалось, что чем сильнее удерживает его, тем быстрее сможет расслабиться на дороге. Она вытянула руки и полностью вжалась в кресло, сосредоточенно глядя на пустую дорогу и чуть сильнее нажимая на педаль газа.
        - Такими темпами на другой стороне мы будем часа через три, - не смог удержаться от комментария Кейн, развалившийся в своём кресле.
        Девушка прищурилась, вдавила педаль и резко повернула руль.
        - Барлоу, чёрт возьми! - испуганно воскликнул парень, вцепившись в сиденье.
        - Что ты там сказал? - спросила девушка, выруливая на трассу и продолжая ехать прямо.
        - Ничего, - выдохнул Кейн с усмешкой. - Что-то мне подсказывает, что ты себя еще покажешь.
        - Думаю, возможность представится, - усмехнулась девушка. - А вот что ты за фрукт, я пока не поняла.
        - Мы сутки знакомы, Барлоу, естественно, ты не поняла.
        - И всё же меня мучают догадки и сомнения, - сказала Руби, то сбрасывая скорость, то вновь разгоняясь.
        - Ты любишь спойлеры? - спросил Кейн, повернувшись к девушке. Та мельком глянула на него, но тут же вернулась к дороге.
        - Спойлеры? - переспросила она.
        - Ну, например, когда смотришь фильм или читаешь книгу.
        - Конечно, нет!
        - Ну так зачем же тебе сейчас узнавать меня? - ухмыльнулся парень, вновь откидываясь на пассажирском кресле.
        Девушка молчала, глядя на дорогу и играя со скоростью автомобиля, несущего их по круговой трассе.
        Дня не прошло, как она почувствовала себя невероятно свободной и настоящей, в самом деле настоящей. Больше не существовало никаких фикций и притворства. Было поздно откладывать что-то на потом, поздно сомневаться. Плыть по течению и достраивать разваливающийся плот на ходу Руби больше не могла - она поступала так слишком часто. Это последний поход к цели, неизвестной ей самой, который уже не прерывался на длительные остановки.
        Наверное, не стоит отказываться от смертельной болезни, ибо, когда она отступит, человек более никогда не будет чувствовать себя столь живым, как во время её пребывания внутри. Может быть, с болезнью нужно примириться и встретить как долгожданного гостя, подарившего что-то новое.
        Спустя час Руби и Кейн, довольные проведённым временем, вновь присоединились к друзьям, кружившим вокруг лотка со сладкой ватой.
        Макс расталкивал детей, пытаясь пробраться сквозь длинную очередь, не обращая внимания на гневные восклицания мамаш.
        - Смотрите, кто явился! - воскликнул Лео, заметив Руби и Кейна.
        - Как аттракционы? - поинтересовался Кейн.
        - Чудесно! - воскликнул тот. - Меня несколько раз чуть не вырвало.
        - Очень мило, - улыбаясь, ответил парень.
        Лео перевёл взгляд на Руби, которая кивала, подняв большие пальцы вверх.
        - Я думала, он тебя украл, - шепнула на ухо подруге подошедшая Арья.
        - Да брось, ты правда обо мне настолько плохого мнения? - с наигранным разочарованием спросил Кейн.
        - Ты же знаешь, что нет, - улыбнулась та, похлопав парня по плечу. - И всё же, где вы были?
        - Спойлеры, - только и сказала улыбающаяся Руби.
        - Два ведёрка сырного и четыре карамельного, пожалуйста. - Руби протянула женщине за кассой купюры. Та высчитала сдачу и передала пару зеленых бумажек обратно.
        За спиной у Руби ребята спорили о наиболее популярных и интересных жанрах кино.
        - Фэнтези - лучшее, что случалось с людьми, - доказывал Лео. - Там и приключения, и бои, и романтика, и наука - переплетаются почти все жанры!
        - Смысл можно найти только в исторических фильмах, - парировал Кейн.
        - Смысл можно найти везде, - вмешалась Арья. - Я люблю биографические фильмы. Пусть они и не всегда основаны на реальных событиях.
        - Триллер всё равно самый популярный жанр, - спокойно произнёс Макс.
        - А я люблю фильмы про зомби, - вклинилась Аннетт. Все взгляды тут же обратились к ней. - А что? Люди готовы сожрать друг друга ради собственной выгоды. Разве не жизненно?
        - Ну… - протянул Лео, закусив губу.
        - Эй, только не деритесь! - воскликнула Руби, пытаясь дотащить до стола шесть ведёрок с попкорном. - Разбирайте, у меня сейчас руки отвалятся.
        - Боже, это все, о чём я мечтал последнюю неделю, - простонал Лео, закинув в рот горсточку сырного попкорна. - Лучше не бывает.
        - Как ты это ешь, - поморщилась Арья и тут же перевела взгляд на Барлоу, которая так же уплетала лакомство. - Вот чёрт, и ты туда же.
        - Они слишком многое упускают, подруга, - хлопнул «старший» Говард по плечу Руби, победно ухмыляясь. - Кстати! Какой жанр, по-твоему, лучше?
        - Что ни говори, для меня - фэнтези, - ответила девушка, закидываясь попкорном и довольно морщась. - И я дико ненавижу фильмы про подростков.
        - Почему? - изумилась Аннетт. - Нам только их и смотреть.
        - Их снимают взрослые, - просто ответила Руби, - а они совершенно нас не понимают. Видят лишь избалованных и до безумия ранимых детей.
        - Вот тут я соглашусь, - поднял руку Макс.
        - Тут, думаю, все согласятся, - кивнула Арья и направилась к нужному залу.
        - И всё же, напомните мне, почему мы купили билеты на фильм про динозавров?
        - Потому что ничего стоящего больше не идёт, - развел руками Кейн. - Или хочешь посмотреть мультик? Или дешёвый ужастик, где из страшного лишь пугающая музыка и внезапно выскакивающие из-за угла уроды?
        - Но ведь ты всегда смотришь ужастики с закрытыми глазами, - усмехнулась Арья.
        - Потому что хочется спать, - не особо правдоподобно ответил парень и направился за остальными в зал.
        «Мир Юрского периода», который был новинкой кинопроката, заинтересовал их с первых минут. Ребята соглашались, что многие события были весьма ожидаемы, но всё равно закусывали губы на каждой напряжённой сцене, которых в фильме было несчётное множество.
        - Чёрт, у неё кожаные штаны! - воскликнула в какой-то момент Руби, присмотревшись к главной героине.
        - И что? - шепнул на ухо сидящий рядом Кейн. Она наклонилась к нему.
        - Ненавижу, когда в фильмах у девушек кожаные штаны. Они же дико неудобные, в них даже повернуться толком нельзя. А еще они мерзко скрипят.
        - И что? - вновь повторил парень, смеясь.
        - Это же жутко неправдоподобно! - изумилась Руби.
        - Ты безумна, - подытожил Кейн, не переставая улыбаться.
        Отель «Radisson Hotel Bismarck» принял своих посетителей около часа ночи. В холле царил полумрак, половина шикарных люстр была уже погашена, оставшиеся роняли тусклый мягкий свет на просторный зал и небольшой бар в углу. За стойкой регистрации сонный служащий наблюдал за парой неугомонных посетителей, ожидающих такси, к которым изредка подбегал официант из маленького лобби-бара, предлагая напитки.
        - Доброй ночи, - обратилась Арья к администратору, - у нас забронированы два номера.
        - Ваша фамилия, пожалуйста, - устало пробормотал мужчина, натянув на лицо приветливую улыбку.
        - На фамилию Кроуфорд.
        - Сейчас, минутку… - администратор застучал по клавиатуре. - Да, Дэниел Кроуфорд забронировал два номера для шестерых молодых людей. Мне всё же придется проверить паспорт на фамилию, которую он тут указал. Мисс Говард?
        - Это я, - лучисто улыбнулась Арья, протягивая свой паспорт. Портье мимолетно глянул в него и выдал два ключа.
        - Ваши номера находятся на втором этаже в левом крыле.
        - Благодарю, - кивнула девушка, принимая ключи.
        - Почему именно Арья? - тихо спросила Руби у Макса, стоявшего рядом.
        - Потому что только они с Лео совершеннолетние, у которых есть при себе документы, - прошептал долговязый на ухо Руби.
        - Мы в дерьме, - спокойно отметила Барлоу.
        Вся группа направилась через холл к лифту, пытаясь не нарушать царившую в отеле тишину. С лёгким писком лифт объявил о своём прибытии на первый этаж и распахнул двери. После приглушенного света в холле лампы, которыми была снабжена передвигающаяся коробка, показались им слишком яркими, так что пришлось чуть прищурить глаза.
        - Ваш номер «27», - протянула брату ключ Арья. - Девочки с девочками, мальчики с мальчиками.
        На втором этаже створки лифта распахнулись, и перед ними предстал длинный коридор с множеством дверей и мягким ковролином на полу.
        - Спокойной ночи, малыши, - помахала парням Арья и направилась к номеру девушек. Все пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по своим комнатам. Руби заходила последняя и всё же не удержалась, чтобы не кинуть взгляд на дверь в комнату мальчиков. Там задержался Макс, он улыбнулся девушке, и, махнув рукой, тоже зашёл внутрь.
        Барлоу опустила голову, почувствовав, как по телу разливается тепло.
        - Я первая в душ, - тут же вызвалась Аннетт и заперлась в ванной.
        - Без проблем, - махнула рукой Арья, которая уже лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
        Руби заняла кровать у стены и оглядела помещение. Старенький, но работающий телевизор, мягкие кровати с чистым бельём, туалетный столик с широким зеркалом, шкаф для одежды и маленькая морозильная камера в углу, стоящая на тумбочке. Неплохо.
        - Как ты себя чувствуешь? - тихо спросила Арья.
        - Нормально, - пожала плечами Руби, садясь на кровати по-турецки и разминая шею.
        - Как твоя… голова?
        - Пока не разорвалась, - усмехнулась девушка. - Знаешь, приступов не было с самого утра. Как только я вышла из дома, они прекратились. Может, это хоть что-нибудь значит?
        - Думаю, это значит очень многое. Может быть, стоило отказаться от прошлого и просто принять неизбежность, чтобы боль отступила? - спросила Говард, приподнимаясь на локтях.
        - Не знаю. Честно, я уже не хочу думать. Раньше только и делала, что думала, ковыряла, пыталась добраться до истины, а сейчас не хочу. Хочу жить и ценить каждое мгновение.
        - А что мешает? - Арья вскинула бровь.
        - Непривычно, - пожала плечами Руби. - Странно и немного даже пугает.
        - Хорошо, что ты это хотя бы признаёшь, - улыбнулась девушка. - Я рассказала остальным о твоём Раке. Даже не буду называть это проблемой, болезнью, жизненным препятствием… Не стоит бояться истинных названий вещей - сами вещи от этого менее страшными не станут. Надеюсь, ты не против.
        - Думаю, они должны знать, - кивнула Руби.
        - Они не жалеют тебя, Барлоу. Они гордятся тобой.
        - Спасибо, - искренне произнесла девушка, глядя на подругу. - Спасибо вам всем. За этот шанс.
        - Шанс тебе дали не мы, отнюдь. Может быть, стоит поблагодарить Рак хотя бы за это? - усмехнулась Арья.
        - Я передам ему, - кивнула Руби. - Я с вами всего день, но уже чувствую себя на своем месте. Разве можно так сильно привязаться за сутки?
        - Когда встречаются родственные души, время не имеет ни границ, ни значения, - ответила девушка. - Иди в душ после Аннетт, я схожу утром. Я уже засыпаю. Спи и не бойся, завтра ты не проснёшься там, где просыпалась с самого рождения. Завтра ты проснёшься дома.
        Руби сидела в ванной, подставив спину струям чистой воды. Руби проводила по телу намыленной мочалкой, чувствуя, как очищает себя от всех ненужных мыслей, переживаний и страхов. Она снимала ту кожу, с которой успела срастись в бессмысленных попытках найти смысл в своём существовании. А нужно ли было вообще искать этот смысл? Почему обязательно во всём должен быть смысл?!
        «Ты меня не слушаешь!» - прошипел в ухо змей.
        «За день я успела от тебя отвыкнуть…» - усмехнулась Руби про себя.
        «Ты никогда от меня не отвыкнешь».
        «Пускай так. Я давно смирилась».
        «Скажи спасибо, что я тебя сегодня не трогал!» - шипел паразит.
        - Спасибо, - тихо произнесла Барлоу, улыбаясь. - Завтра я проснусь дома…
        Глава 10
        Утро выдалось далеко не самым приятным для всех ребят. Выпитый алкоголь, лихорадочность действий и необдуманное поведение сказались как на внешнем виде, так и на внутреннем состоянии.
        Круги под глазами Арьи, казалось, стали еще темнее, волосы Аннетт спутались до такой степени, что той пришлось забрать их в пышный хвост после четверти часа вычёсывания.
        - Кошмар, - ворчала Руби, умываясь утром и поглядывая через зеркало на курящую рядом Арью.
        - Думаю, парни чувствуют не лучше, - ухмыльнулась она.
        - Во сколько мы должны встретиться с Дэниелом? - невнятно спросила Руби, начищая зубы.
        - В пять вечера он заскочит за нами в отель.
        - А что будем делать до этого? - устало спросила Аннетт, выглядывая из комнаты.
        - А чёрт его знает, - пожала плечами Говард, затушив сигарету о края пепельницы.
        - Я бы поела, - призналась Руби, обращаясь к девочкам, и тут же почувствовала лёгкий приступ вины.
        - Нужно заскочить за остальными, - кивнула Арья, накидывая на майку кожаную куртку. - Тут недалеко есть «Макдоналдс», думаю, отлично подойдёт.
        Обе девушки согласились.
        Спустя десять минут они уже стояли перед номером парней.
        - Какого чёрта? - выругалась Говард, в пятый раз стуча в дверь. Наконец послышались шаги и на пороге возник Лео. Мокрые волосы, вегетарианская футболка, недовольное лицо.
        - Мы слышим. Одеться позволите?
        - Давайте быстрее, - попросила Аннетт.
        - Время-то ещё… - протянул Кейн, выходя из ванной в одном полотенце и лениво шаркая по полу ногами в отельных тапочках.
        - Два часа дня, идиоты! - в сердцах крикнула Арья, облокотившаяся на дверной косяк.
        - Да ладно, - раздался недоверчивый голос Макса откуда-то из комнаты.
        - Пять минут мы ждём внизу, потом уходим.
        Лео кивнул и театрально захлопнул дверь перед лицом сестры.
        - Иногда он меня дико бесит, - бросила та и, развернувшись, направилась к лифту.
        Ледяная кола и горячий фастфуд обладали невероятным умением бодрить.
        Компания с наслаждением уплетала бургеры, картофель фри и наггетсы, обмакивая их в сырный соус. Лишь Арья не притронулась к еде, она пила черный кофе и обводила остальных тяжелым взглядом, в котором явственно читалась обида.
        Время текло на удивление медленно, как всегда бывает в ожидании. Измотанные вчерашним днём и долгим сном, ребята выглядели помятыми и несобранными. Не было сил даже говорить, поэтому вся компания молча заставляла себя двигать челюстями в такт дурацкой музыке, расползающейся по закусочной.
        Немногие посетители кидали недовольные взгляды на кучку подростков, сидящую прямо посередине, за большим овальным столом. Наверняка гадали, кто перед ними - малолетние преступники, наркоманы или беглецы. Особенно забавно выглядел Лео, увлечённо поедающий куриную котлетку, в футболке, говорящей о несколько иных жизненных принципах.
        Внезапно Руби вскочила с места, схватилась за голову и поморщилась. Её движения были столь стремительными, что никто из собравшихся не успел опомниться, как она уже выбежала на улицу, а рядом лежал поваленный стул.
        - Я проверю её, - бросил на ходу Макс, устремляясь за девушкой.
        Руби выбежала на улицу и, отойдя на пару метров, прислонилась к стене. Чудовищная боль в голове, казалось, могла разорвать её на части, забрызгав прохожих мозгами. Голова будто с каждой секундой разрасталась, становилась больше, и это ощущение сопровождалось адским пульсированием и щелчками где-то под коркой. Тошнота поднималась к горлу, но девушка отчаянно сдерживала себя, пытаясь дышать как можно ровнее.
        «Ну, как тебе?» - насмешливо прошипел Рак в ухо, обвивая мозг своими скользкими змеиными кольцами.
        - Иди к чёрту, - тихо ответила Барлоу, схватившись за горло и зажмурив глаза.
        - Руби! - воскликнул Макс, подбегая к девушке и аккуратно поворачивая её к себе.
        - Я в норме, - прошептала та, чувствуя, как подкашиваются ноги.
        - Не верю, - ответил парень, обнимая девушку за плечи.
        Руби начала медленно сползать по стене, но Макс успел подхватить её и присел рядом на корточки.
        - Что сделать, чтобы тебе стало легче? - тихо спросил он, придерживая Руби.
        - Ничего нельзя сделать, - ответила та, - само пройдёт.
        Спустя несколько минут девушка почувствовала, как боль начала отступать. Осталась лишь тяжесть, сковавшая разум, мешающая думать.
        - Всё хорошо, - бормотала Руби, поднимаясь с земли и отряхивая джинсы. - Нужно покурить.
        - У меня уже дыхалка ни к черту, - усмехнулся Макс, но все же протянул сигарету девушке и закурил свою. - Часто такое бывает?
        - Почти каждый день, - пожала плечами та.
        - А вчера?
        - Вчера не было. Я сильно удивилась, понадеялась, что ещё не скоро придется снова с этим столкнуться. Я ошибалась.
        - Ты справишься, - уверенно произнес Макс.
        - С Раком нельзя справиться, Иден. Он тебя либо убьёт… - девушка на мгновение замолчала. - Либо ты сам убьёшь себя, чтобы не мучиться.
        - И что выбрала ты?
        - Я еще не выбрала.
        - Меня не проведёшь, Руби. Я же говорил, что умею читать людей.
        - Может быть, только ты так и думаешь? - усмехнулась девушка.
        - Не злись на меня из-за того, что тебе плохо, ладно? - В голосе парня чувствовалось раздражение.
        - Извини, - опустила голову девушка. - Знаешь, когда кто-то говорит правду в лицо, все почему-то списывают это на влияние алкоголя или злость.
        - Потому что привыкли к этому, - пожал плечами Макс. - Людям пора перестать так много думать. Они полагают, что вся суть в мысли.
        - А ты? - спросила Руби, склонив голову.
        - Что я? Люблю ли мыслить? - Девушка утвердительно кивнула. - Не люблю. Я люблю ловить себя на мысли, замечать, как утопаю в ней, как одна переходит в другую, как вьются эти сети, как создаются сюжеты. Каждая секунда - новый сюжет, твой собственный, неповторимый.
        - У меня сейчас ощущение, будто я разговариваю с Кейном, - заметила девушка, усмехаясь.
        - Мы много времени провели вместе, - согласно кивнул Макс. - Я становлюсь такой же размазнёй, как он. Слезливым мальчишкой.
        - Он не такой, - помотала головой Руби.
        - Брось, ты не знаешь его, - засмеялся Иден. - Ты вообще ничего не знаешь. Видишь лишь то, что он позволяет видеть.
        - А ты бежишь от себя, - парировала девушка. - Прячешься за спинами, кричишь о том, как хорошо знаешь жизнь, как чудесно умеешь читать людей, но всё это лишь слова, сказанные для защиты. Все боятся получить нож в спину, особенно если уже получали, - Руби говорила спокойно, не поворачивая головы в сторону своего собеседника. - Знаешь, что я вижу в тебе? Ребёнка, который прикрывается громкими фразами. Ребёнка, который просто хочет любви и нуждается в поддержке.
        Макс Иден, не произнеся ни слова, бросил сигарету на асфальт, затушил её подошвой ботинка и вернулся в закусочную.
        Руби осталась на улице, продолжая курить и с ненавистью смотреть на окружающих. Она не находила объяснений своей резкости, а может, просто не хотела признаваться самой себе.
        - Мисс, тут нельзя курить, - окликнул её работник.
        - Пошёл к чёрту, - кинула она, отворачиваясь.
        Дэниел Кроуфорд оказался миловидным худощавым парнем с рыжинкой в волосах и орехового цвета глазами. Знакомясь с ребятами, он смущённо улыбался, смотрел в пол и лишь на пару секунд заглядывал в лицо.
        - Привет, Дэнни, - поприветствовал его Лео и крепко обнял, отчего бедный парень залился краской.
        Компания тепло его приняла. Не имела значения ни его ориентация, ни внешняя зажатость. Он был своим. Лишь Аннетт выделилась, сказав, что первое время стоит быть с ним осторожнее.
        - Мало ли что можно ждать от голубого, - аргументировала она свои подозрения, на что Арья гневно фыркнула.
        - Если скажешь это при нём, я ударю тебя, - с улыбкой предупредила Говард.
        Руби опустила глаза, заметив, как напрягся Макс, так и не решивший заступиться за свою девушку.
        Время близилось к вечеру, номера в отеле были сняты на двое суток, включая ночь, потому ребята после недолгих посиделок в баре решили переодеться и наведаться в одно из подпольных казино Бисмарка, которое вскользь упомянул Дэнни.
        - Только там еще не знают о моей… - он запнулся, - кхм, проблеме.
        - Не проблеме, - тактично заметил Лео, кинув на Аннетт слегка сердитый взгляд.
        - Так чего же мы ждём? - усмехнулся Кейн, обменявшись взглядом с Максом.
        - У нас тут настоящее сборище мошенников и воров, - довольно заметила Арья, обращаясь к Дэнни.
        - Может, это сыграет нам на руку? Если, конечно, действовать будем аккуратно, - пожал плечами парень.
        Руби взглянула на Кейна, который сидел чуть ссутулившись и прищурив глаза. Она еще в первую встречу заметила - он так думает. Смотрит в одну точку.
        - Так что? - обратился Макс к остальным. - Действуем?
        - Я не умею играть, - честно ответила Руби.
        - От нас и не требуется, - ухмыльнулась Арья.
        - Вы так уже делали, - догадалась девушка.
        - Много раз. Всё, что нам надо делать - стоять в сторонке, пить дешёвый мартини из бокала и внимательно следить, чтобы проделки мальчиков никто не заметил.
        - Я в прошлый раз отказалась в этом участвовать и сейчас совсем не «за», - недовольно бросила Аннетт.
        - А деньги ты откуда возьмёшь на дальнейшую жизнь, милая? - раздраженно спросил ее Макс, нахмурившись. - До сих пор кража кредиток, мошенничество и воровство нам помогало.
        - Не мне, - отрезала она.
        - Да, тебе помогали деньги родителей, - как бы невзначай заметил Кейн.
        Аннетт состроила недовольную гримасу, отвернулась, но спустя минуту все же кивнула, понимая, что другого выхода не найти - деньги будут нужны, и лучше добыть их сейчас и в больших объемах.
        - Казино далеко не первого сорта, - сказал Дэнни, переводя взгляд с одного на другого. - Одежда простая, как всегда. Там прохладно, так что захватите куртки. И, Лео, - парень усмехнулся, опуская глаза, - футболку лучше сменить.
        Девушки вошли в казино через двадцать минут после парней. Аннетт держалась весьма уверенно, что сильно удивило Руби, и, как знакомый с обычаями казино человек, сразу направилась к игральным столам.
        Барлоу чувствовала, как от волнения трясутся коленки и учащается сердцебиение, но постаралась взять себя в руки. Успокоилась она лишь после глотка дешевого виски, обжигающего горло, и выкуренной ментоловой сигареты.
        - Меня раздражает этот запах, - поморщилась Арья.
        - Почему? - вскинула бровь Руби.
        - Не знаю. Привыкла к аромату нормального табака, смешанного с ванилью.
        Говард сделала пару глотков из своего стакана, хмыкнула и кивнула в сторону Макса, который увлечённо следил за игрой своих противников, оценивая каждый ход.
        - Его учила мухлевать сестра. Иден - неплохой игрок, с ним можно хорошо подзаработать. Было бы вообще идеально, если бы он знал меру. Макс умеет контролировать свои эмоции, может долго сдерживать их, но он не каменный - они все равно берут верх.
        - У тебя на каждого есть характеристика? - не удержалась Руби.
        - Я хочу помочь.
        - Помочь и причинить добро - разные вещи, - покачала головой Руби. - Я могу разобраться сама.
        - Сердце разбивается быстро и безвозвратно, - многозначительно и нараспев сказала Арья.
        - Моё сердце никто не сможет разбить, - уверенно ответила девушка.
        - Все так говорят, Барлоу.
        Говард осушила содержимое своего стакана, поморщилась и встала с места.
        - Вернусь через пять минут, - сказала она, - оставайся тут.
        Арья взмахнула волосами, натянула на лицо улыбку и достала из кармана телефон. Она прислонила его к уху, делая вид, что разговаривает, что-то пробормотала, стоя на месте, а после направилась к противоположному углу зала, где располагался женский туалет.
        Внезапно дверь распахнулась, из туалета вышла женщина средних лет, что-то лихорадочно ища в своей сумочке. Арья резко развернулась, продолжая делать вид, что говорит по телефону, и с размаху налетела на ничего не подозревающую особу. Телефон выпал из рук, содержимое сумочки разлетелось по полу, пара охранников обернулась в сторону шума.
        - О, боже мой, простите, - запричитала Говард, помогая женщине собрать её вещи. - Ради бога, разговорилась с подружкой, сами понимаете, как девочки начнут обсуждать парней, так не успокоятся. Иду и не замечаю никого вокруг.
        - Ничего, всё в порядке, - заверила дама, улыбнувшись. - Еще как понимаю! Мой муж постоянно ругается, что я провожу с подругами куда больше времени, чем с ним. Хотя, честно признаться, я даже мороженое и пончики с шоколадной глазурью люблю больше, чем его.
        Арья мило усмехнулась, поднялась с пола и протянула руку незнакомке.
        - Простите еще раз.
        - Всё в порядке, - заверила её женщина, собираясь уходить.
        - О, вы забыли помаду! - воскликнула Говард.
        - Нашлась! - обрадовалась та, забирая вещицу. - Благодарю.
        Женщина направилась к выходу из казино, а Арья зашла в женский туалет, будто именно туда и направлялась.
        Руби заметила, как охранники со скучающими видом отвернулись и о чём-то заговорили.
        Через несколько минут Арья вернулась и села рядом с подругой.
        - Ну и что это было? - с интересом посмотрела на неё Руби.
        - А это, Руби Барлоу, был мастер-класс по выживанию в экстремальных условиях, - довольно ответила девушка, показывая тыльную сторону ладони, где из-под рукава куртки виднелась небольшая карта.
        - Ты серьёзно? - засмеялась Руби, прикрывая рот рукой.
        - Веди себя естественно, малышка. Скоро нужно будет сматываться. Кто-нибудь заметил Кейна или Макса и их фишки?
        - Вроде никто не проявлял особого интереса. Скажи потом Аннетт, что для фанатки казино она слишком слабо радуется.
        - Она всегда с недовольной миной, - пожала плечами Арья, глядя, как Дэнни с победным воплем вскакивает с места и пожимает руки побеждённым соперникам.
        Барлоу заметила, как Кейн кинул предупреждающий взгляд на Макса и еле заметно кивнул Лео, который сновал между рядами, контролируя ход игры.
        - Что это значит? - спросила она у Арьи, которая исподлобья следила за происходящим.
        - Это значит, что Максу пора закругляться, - с серьёзным лицом ответила девушка, наигранно улыбнувшись и глянув на Дэнни, находившегося в замешательстве. Тот понял, что время пришло, и удовлетворенно стал что-то говорить остальным игрокам.
        - Он назначает им встречу завтра, чтобы дать шанс отыграться. Эти здоровые лбы никогда не верят, что подростки могут их обойти. Запрет на мухлёж в казино - миф. Тут именно этим и занимаются - под видом честной игры делятся друг с другом разными способами, как надуть остальных.
        - Давно вы этим промышляете?
        - Около года. В первый раз было так страшно, что я готова была бежать как можно быстрее и как можно дальше.
        - Пронесло?
        - Вроде да. Не помню. Честно говоря, я в тот день так напилась, что ничего не помнила, кроме своего тупого страха, - усмехнулась Арья, кидая на стойку пару зелёных купюр, которые тут же забрал бармен.
        - Без сдачи.
        Мужчина средних лет признательно кивнул, убрал деньги в бренчащую кассу и продолжил натирать бокал.
        - Уходим, - шепнула Арья, откинула волосы на спину и посильнее запахнула куртку. - Тут и правда прохладно.
        - Думаю, если они сейчас не закончат, станет даже слишком жарко, - тихо ответила Руби, кивая в сторону стола, за которым Макс завершал игру.
        Спустя четверть часа вся компания была в сборе. Они встретились в переулке неподалеку.
        - Ну что? - нетерпеливо спросил Лео.
        - У меня семьдесят баксов, - недовольно пожал плечами Макс. - Остались бы дольше - получили бы больше в несколько раз.
        - Ты начал перебарщивать, - строго заметил Кейн. - У меня сто пять.
        - У меня сорок с чем-то, - добавил Дэнни.
        - А у меня вот это, - усмехнулась Арья, помахав в воздухе пластиковой картой. - Молитесь, чтобы у той мадам было побольше сбережений.
        - Какие мы всё-таки ужасные! - воскликнул Лео.
        - Просто до невозможности, - подхватил Кейн.
        - Куда теперь? - посмотрела на друзей Арья. - Это наш последний день в Бисмарке, так что стоит взять отсюда всё. Да и Дэнни, думаю, хотел бы попрощаться с родным городом.
        - Надеюсь, он сгорит ко всем чертям, - сказал парень, опуская глаза.
        - В клуб? - рискнула предложить Руби, обводя остальных взглядом.
        - Я всегда «за», - вскинул руку Макс.
        - Тогда в клуб! - довольно объявила Арья.
        - Я поеду в отель, - раздался голос Аннетт. - Чувствую себя не очень хорошо. Повеселитесь за меня, ладно?
        - Уже поздно, - Лео указал на наручные часы. - Давно за полночь.
        - Я возьму такси, - блондинка виновато улыбнулась и помахала мобильником в знак подтверждения своих слов. - Удачи. Не пейте много!
        - У вас всё хорошо? - аккуратно поинтересовалась Арья у Макса, когда девушка села в белый автомобиль.
        - Вполне.
        Тон парня показался Руби каким-то странным, в нем сквозили нотки разочарования. Девушка посмотрела на подругу, но та лишь пожала плечами.
        - В клуб, друзья мои! В клуб как можно быстрее! - закричал, не выдержав, Лео и устремился в темноту улиц.
        Громкие биты отскакивали от стен, отдаваясь в ушах вибрацией. Подростки забежали в клуб, переполненные энергией и желанием оторваться.
        Арья тут же направилась к бару и залпом выпила рюмку текилы, закусив долькой лимона. К ней тут же присоединились остальные. Они много кричали, смеялись и делились забавными историями.
        Руби и Дэнни молчали больше остальных и сначала пытались пить медленно, но потом плюнули и решили оторваться в этот день по полной.
        - …Так что никогда не пейте с мисс Говард на спор! - донёсся до Барлоу голос Макса и дикий смех Лео.
        - Это был один из самых смешных моментов в моей жизни! - кричал тот, держась рукой за живот.
        - А вот я сейчас припомню, как ты убегал от ветра, - усмехнулась Арья, хлопая по спине брата, который сразу встрепенулся.
        - Но я же был ребёнком! - запротестовал он, глядя на смеющуюся сестру.
        - Я всегда знала, что весь интеллект достался мне, милый, - хохотала она. - А вот вы чего боитесь? - обратилась Арья к остальным.
        - Так сразу и не скажешь, - задумался Кейн и закурил.
        - Я боюсь стремянок, - призналась Руби, опуская глаза.
        На минуту воцарилась полная тишина, после которой компания зашлась в оглушительном смехе.
        - Эй, это вовсе не смешно! - воскликнула Барлоу, начиная улыбаться.
        - Прости, это очень странно, - ответил Макс, откидывая чёлку с глаз. - Но ведь ты сама смеёшься!
        - Ладно, - переключил на себя внимание Дэнни, - я боюсь цветов. У меня на них дикая аллергия!
        - Буду иметь в виду, - сделал вид, что запомнил, Лео, почёсывая подбородок.
        - Спасибо, милый! - театрально воскликнул Дэнни, хватаясь за сердце и благодарно склоняя голову.
        - Ой, я не могу, - простонала Арья, допивая мартини, - у меня уже скулы свело от смеха.
        - Когда мы уже пойдём танцевать? - спросил Лео, поднимая руки и направляясь к танцполу. - Итак? Кто сегодня герои? Мы герои!
        - Он совершенно пьян, - подвела итог Арья, глядя на брата.
        - Не он один, я думаю, - улыбнулась Руби, забирая у Кейна сигарету и делая пару затяжек. - И всё же я с ним согласна.
        Она двинулась к Говарду, который уже был на танцполе и отстукивал бит ногой.
        - Этот танцевальный режим называется «энергосберегающий»! - закричал он на ухо подошедшей девушке, пытаясь перекрыть голосом музыку.
        - Ты совершенно неадекватный! - закричала в ответ она, смеясь.
        - Я знаю! И мне это нравится!
        Вскоре уже вся компания танцевала посреди зала, подпевая знакомым хитам, переделанным диджеем под клубную музыку. Руки взлетали, тело не в силах было сопротивляться струящимся из колонок битам, которые с каждой секундой наполняли тело всё большей энергией.
        Руби видела, насколько свободной ощущает себя Арья, прыгающая с поднятыми руками и вторящая словам песен. Поначалу скромный и скованный Дэнни полностью расслабился, почувствовав себя в полной мере «своим». Кейн смеялся, глядя на дёргающегося Лео, чуть приобняв за плечи Руби, которая расслабленно крутила головой, запуская пальцы в свои длинные волосы, танцуя и чувствуя себя как никогда прекрасно.
        Никто не заметил, в какой момент пропал Макс.
        - Схожу проветрюсь, - сказала Арья запыхавшимся ребятам, сошедшим с танцевальной площадки. - Здесь ужасно жарко.
        - Давай, - кивнул Лео.
        - Где Иден? - недовольно спросил Кейн, оглядываясь по сторонам.
        - Черт его знает, я даже не заметил, как он ушёл, - ответил Говард и заказал у бармена мохито со льдом.
        - Думаете, он уже в отеле? - спросил Дэнни, вытирая капли пота со лба.
        - Скорее всего, - пожал плечами Кейн, вглядываясь в толпу.
        - Я пойду посмотрю, может, он еще здесь, - сказал парень и исчез среди хаотично двигающихся тел.
        - Какой-то он странный в последнее время, - нахмурившись, сказал Кейн.
        - Идена вообще не поймёшь, - пожал плечами Лео. - У них с Аннетт что-то неладно, как я понял. Я, конечно, в их дела не вмешиваюсь, но всем давно понятно, что они такие же разные, как палка и Эверест.
        - Лео, - усмехаясь, протянул Кейн, - как некультурно.
        - По делу ведь говорю, - развел руками тот.
        Внезапно толпа танцующих начала колебаться, будто кто-то отчаянно пытался выбраться. Руби часто заморгала, чувствуя, как вдруг стало тяжело дышать, словно грудную клетку сдавили.
        - Что-то не так, - тихо прошептала она, напрягшись. - Что-то не так.
        Внезапно к ребятам выскочил Дэнни. Он тяжело дышал, шарил глазами по толпе и казался очень напуганным.
        - Эй, эй! - к нему сразу подбежал Лео. - В чём дело?
        - Я нашёл Макса, - тихо ответил тот, вздрагивая. Его лицо было совершенно белым, он нервно трясся и озирался по сторонам. Затем резко схватил Говарда за руку и склонился к самому уху, что-то прошептав. Глаза Лео округлились.
        - Что происходит?! - не выдержала Руби, схватила Кейна за руку и подтянула к остальным.
        - Он взял пистолет. Макс взял с собой пистолет и теперь ходит по рядам пьющих.
        Хмель как рукой сняло. Больше всех напрягся Барнс, он сразу сжал руки в кулаки.
        - Он сорвётся, - произнес Кейн, и Лео сразу всё понял. - Он знал, что сорвётся. Он знал, что мы уедем из города, и решил провернуть это здесь.
        - Что провернуть?! - в отчаянии закричала Руби, переводя взгляд с одного парня на другого. - Я не понимаю.
        - У Макса большие проблемы с подавлением эмоций, - объяснил Лео. Остальное Барлоу поняла без слов. Ярости нужен был выход, стена, которая её сдерживала, должна была рухнуть. Девушка знала, потому что всегда делала так же. Но она никогда не бралась за пистолет.
        - Почему мы ещё стоим здесь? - воскликнула Руби, глядя на Дэнни, который тут же ринулся в толпу, пытаясь провести через разгорячённую толпу друзей.
        - Расступитесь! - кричали ребята, пытаясь увернуться от острых локтей.
        Где-то впереди послышались женские крики вперемешку с яростной руганью. Подростки на мгновение остановились, переглянувшись, а после с еще большим рвением кинулись вперед, расталкивая людей.
        Картина, представшая перед ними, когда они достигли противоположного конца танцпола, повергла Руби в шок - Макс катался по полу, отчаянно размахивая кулаками, вцепившись в лицо какому-то парню, кричавшему и извивающемуся. В ту же секунду к ним присоединилась еще пара человек - они накинулись на Идена со спины и принялись колотить его по голове и пинать под рёбра.
        - Твою ж… - ругнулся стоящий рядом Кейн и бросился к дерущимся, пытаясь вытащить друга.
        - Стой! - крикнул Лео и постарался ухватить Барнса, но парень смог вырваться.
        - Лео, не нужно… - начала было Руби, но было поздно.
        Толпа застыла, глядя на месиво, девушки кричали, пытаясь позвать охранников, кто-то предлагал вызвать полицию.
        Барлоу удалось разглядеть Макса. Парень не обращал внимание на остальных участников драки. Он наносил точные и резкие удары своему противнику в лицо, не останавливаясь, не думая, не чувствуя собственной боли.
        Руби казалось, что она под водой и сквозь прозрачную толщу смотрит на разворачивающуюся трагедию. Это не могло быть правдой. Ноги приросли к полу, слёзы бежали по щекам, выдавая её страх и горечь. Необъяснимые страх и горечь.
        Раздался крик, заставивший её вздрогнуть.
        Раздался выстрел, заставивший закричать почти всех в зале.
        Дерущиеся тут же отпустили друг друга и неплотным кольцом обступили Макса. Парень держал в руках пистолет, дулом направленный вверх.
        - Хватит, - раздался отчётливый голос. В полной тишине Руби слышала лишь стук собственного сердца и шипящий смех довольного паразита.
        Иден опустил руку и направил пистолет на одного из участников драки.
        - Ты знаешь, что нападать со спины нехорошо? - ухмыляясь, спросил он. - Даже самые конченые преступники не нападают со спины.
        - Макс, - раздался твёрдый и уверенный голос Лео, который медленно протянул руку к другу. - Опусти пистолет.
        - Их нужно наказать, - будто в трансе ответил тот.
        - Макс, пушку вниз, - вновь произнес Говард. Его голос посуровел, стал более низким и отчетливым. Руби показалось, что даже плечи парня стали гораздо шире.
        Кто-то коснулся плеча девушки. Та резко обернулась, вздрогнув и пытаясь освободиться, но рука сжала плечо сильнее. Она не видела лица, но почувствовала знакомый запах - табак и ваниль.
        - Что он вытворяет? - со злобой в голосе шептала Арья, стоя за спиной подруги.
        - Я не знаю, - с плохо скрываемым страхом ответила та.
        - Он же совсем немного выпил, - негодуя, пробормотала девушка, подавшись вперёд.
        - Стой, - Руби схватила её за руку. - Не суйся. Ты же видишь, он не в себе.
        - Я знаю, что делать, - раздраженно ответила Арья, выдернув руку и направившись к остальным. - Иден! - крикнула она, уверенной походкой приближаясь к парню. - Оружие в ножны. Нам пора домой.
        - Что? - дернулся тот, будто выходя из транса. Он по-прежнему сжимал пистолет.
        - Нам. Пора. Домой. - С расстановкой повторила брюнетка, вперившись в друга взглядом. Тот моргнул, чуть дёрнул головой и осмотрелся по сторонам, будто не понимая, что произошло. Его рука задрожала, пистолет начал медленно опускаться. Тут же подскочил Лео, забрал оружие и засунул его за ремень, пряча под куртку.
        Кейн уже стоял около Руби, держа её за руку.
        - Сейчас нагрянет охрана, нам нужно разделиться. Не отпускай руку, иначе потеряешься в толпе.
        Холодные пальцы сжали ладонь девушки, она чуть вздрогнула, но не отдёрнула руку, следуя за Кейном, уверенно ведущим её сквозь толпу.
        Спустя некоторое время, показавшееся Руби не то вечностью, не то мигом, они выбрались на улицу, слушая громкие восклицания в толпе и нервный шепоток.
        - Ты в порядке? - спросила Барлоу, заглядывая в лицо Кейну.
        - Сойдет, - ответил тот, ухмыляясь, но тут же поморщился.
        Не произнеся больше ни слова, парень направился к припаркованной машине с включенными фарами. Он махнул Руби, стоящей поодаль, подзывая её к себе.
        - Нас подвезут.
        Ребята сели в машину, уместившись на мягких сиденьях, которые Барлоу сейчас казались сотней иголок, впивающихся в спину. Её руки дрожали, ноги казались ватными, а из глаз не переставали течь слёзы.
        - Тебе страшно? - спросил Кейн, наблюдавший за девушкой.
        - Я не хотела видеть, как жестоки бывают люди, - честно ответила она.
        - Это недоразумение.
        - Он хотел выстрелить в него, - срывающимся голосом ответила девушка. - Он всерьёз хотел выстрелить в него!
        Больше Кейн не сказал ничего до самого прибытия в отель.
        Девушка видела, как он морщился каждый раз, когда машина подскакивала на лежачих полицейских или попадала в яму. Нельзя было сказать, что он сильно пострадал - разбитая бровь и ссадина на левой скуле. Руби отметила про себя, что парень был в куда худшем состоянии после «постановочной» драки с Максом.
        Остальные уже ждали их в номере парней. В воздухе повисла напряжённая тишина, все ждали, когда кто-нибудь рискнёт начать диалог.
        Барлоу осталась стоять в стороне, пыталась не замечать того состояния, в котором был Иден. Разбитый нос, залитый уже засохшей кровью, фиолетовый синяк, украшавший подбородок, и рана ближе к виску, куда прилетел кулак противника. Лео, к счастью, отделался лишь лёгким вывихом руки, которую сейчас прижимал к телу, и подбитой губой.
        Лицо Макса казалось сосредоточенным и вместе с тем потерянным и виноватым, хотя заливающая его кровь скрывала многое.
        - Простите, - прошептал, наконец, он, не решаясь взглянуть кому-либо в глаза.
        - Сколько ты выпил? - спросила Арья, в упор глядя на друга.
        - Немного. Как все.
        - Тогда почему? - тихо спросила Аннетт, сидящая в другом конце комнаты в кресле. - Почему?
        - Он начал приставать к девушке. Он позволил себе вещи, которые не должен был, - не совсем уверенно ответил парень, по-прежнему не поднимая глаз.
        - Это тебя не касается! - внезапно закричала блондинка, вскакивая с места. - Ты всегда так делаешь, Макс! Всегда! Тебе совершенно плевать, что кто-то из нас может пострадать, вступившись за тебя! Ты не думаешь, просто делаешь! Мне страшно находиться рядом с тобой. Мне просто страшно.
        Аннетт стояла и смотрела на человека, который был ей небезразличен. Затем не выдержала и выбежала из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.
        - Никто не пойдёт её успокаивать? - подала голос Руби, ощущая, как внутри поднимается ярость по отношению к Идену.
        В ответ лишь тишина. Девушка встала со своего места и направилась к выходу из номера.
        - Она того не стоит, - пробормотал Макс.
        Руби остановилась, смотря точно перед собой, чувствуя, как рука непроизвольно сжимается в кулак. Она резко развернулась, пересекла комнату и влепила парню жёсткую пощёчину. Барлоу чувствовала неприятную колющую боль в ладони, чувствовала, как яростно колотится её сердце, чувствовала желание наброситься на Идена и бить его, пока не устанет, но она лишь плотно сжала зубы.
        - Пошёл к чёрту, - прошептала девушка, наклонившись к самому уху, и быстро вышла из номера.
        Аннетт стояла на террасе, облокотившись на перила и вглядываясь в шумный город внизу. По дороге изредка сновали машины, неоновые вывески освещали тротуары куда лучше тусклых фонарей, бросающих холодный свет на редких прохожих.
        Руби подошла к девушке и встала рядом. Та лишь мельком глянула на нее.
        Барлоу тихо достала две сигареты из пачки, закурила одну, а другую протянула Аннетт. Та подумала несколько секунд, но всё же приняла её.
        - Не знала, что ты куришь, - сказала Руби, затягиваясь.
        - Почти никогда, - честно призналась Аннетт, выпуская облачко дыма. - Зачем ты пришла?
        - Думала, ты захочешь поговорить.
        - Мы не особо ладим.
        - И что? - пожала плечами девушка. - Мне жаль.
        - Почему?
        - Потому что тебе больно.
        - Я совершила ошибку, Руби, - горько усмехнулась Аннетт. - Ты думаешь, я не знаю о том, что они говорят? Я для вас «белая ворона», которая совершенно не вписывается в ваши рамки.
        - У нас нет рамок, - нахмурилась Барлоу.
        - Это вы так думаете. Мне тут не место, я сама это чувствую.
        - Ты здесь из-за него, - кивнула Руби.
        - Да. Несмотря на все эти всплески ярости, Макс хороший человек. Ему нужен этот выброс, чтобы не срываться на близких, но он совершенно не знает меры. Ни в чём.
        Руби молчала, слушая девушку, по щекам которой катились слёзы.
        - Я просто хотела помочь ему. Что в этом плохого? - спросила Аннетт, взглянув на Руби. Губы девушки сильно покраснели и дрожали.
        - Ничего плохого, - честно ответила девушка.
        - Я так боюсь, что не получится, - обречённо вздохнула блондинка. - В последнее время это стало моей главной целью - его спасение.
        - Спасение от чего?
        - От падения, - сказала Аннетт так, будто это являлось само собой разумеющимся.
        - Ты уверена, что падает он? - тихо спросила Руби. - Уверена, что его нужно спасать? Все так называемые «спасатели» мечтают о человеке, который сможет поднять их со дна. Ты мучаешься здесь, тебе некомфортно и плохо, ты бросила семью. Так и поступают люди - отдают себя другим, забывая о собственной жизни. Но потом будет уже поздно что-то менять. Потом ты будешь оборачиваться назад и гадать, что же сделала неправильно. Да всё. Ты всё сделала неправильно, посвятив свою жизнь человеку, который, скорее всего, даже не хочет быть спасённым. Люди называют это добродетелью - забывать о себе во имя кого-то, но…
        - Ты считаешь это неправильным? - перебила ее Аннетт.
        - Считаю. Но, знаешь, будь я на твоём месте, вряд ли бы послушала свой же совет.
        - Ты говоришь так, будто была в моей шкуре, - нахмурилась блондинка.
        - Нет, я была в шкуре Макса, - грустно улыбнулась Руби. - Я бросила человека, каждый день отдававшего мне всего себя. Она хотела спасти меня. Я была мишенью, в которую пускались стрелы добра. Она долго не могла попасть в «яблочко», хотя была так близко… А потом мишень развалилась на сотни кусочков, а затем и вовсе исчезла, забрав с собой все потраченные силы.
        - Не считай себя чудовищем, - сказала Аннетт и положила руку на плечо девушки.
        - Будь ты на моём месте, ты поступила бы так же, - усмехнулась Барлоу.
        Фургон трясся на неровной дороге. Место за рулём занял Лео. Его лицо было крайне сосредоточенным, а в глазах читалось разочарование. Улыбающийся парень с заразительным смехом превратился в напряжённого юношу, контролирующего ситуацию.
        Они выехали из Бисмарка чуть больше четверти часа назад, когда часы показывали почти четыре утра. Мало кто из ребят помнил, сколько времени они провели в казино, клубе или в отеле, пытаясь собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Сошлись в одном - стоило валить и как можно быстрее. Больше всех эту идею поддерживал Дэнни.
        Аннетт, которая пыталась держать себя в руках, всё же присоединилась к Кейну, ведущему «Форд», удобно разместившись на заднем сиденье с плеером. Арья сидела в маленькой кухне дома на колёсах, сжимая в руках бутылку пива и поглядывая на Макса, сидящего напротив и изучающего свои руки.
        - Когда ты прекратишь? - наконец спросила она совершенно спокойно, без осуждения.
        Парень не ответил. Девушка встала и направилась к брату, тяжело опустившись рядом и положив голову ему на плечо.
        Руби осталась наедине с Иденом, который сейчас вызывал лишь жалость. Она не знала, стоит ли начинать разговор и есть ли вообще в этом смысл, потому просто сидела, пытаясь как можно скорее прикончить бутылку колы.
        - Зачем ты взял пистолет?
        - Я знал, что сорвусь, - пожал плечами Макс.
        - Ты находишь это забавным? - стиснула зубы девушка.
        - Не знаю, - честно признался парень.
        - Тебе как будто нравится пугать людей, заставлять их думать о тебе, выяснять, что ты такое.
        - Ты считаешь?
        - Ты надеешься, что они обнаружат что-то в тебе. Что они поймут, какой ты, и скажут, потому что сам ты ничего не знаешь. Ты не знаешь, что ты за человек. Тебе нужно услышать хоть что-нибудь.
        - Ты думаешь, что видишь людей насквозь, Руби Барлоу, - засмеялся Макс, не поднимая головы.
        - Нет, это ты так думаешь.
        Воцарилась тишина, нарушаемая лишь спокойной тихой музыкой, разносившейся по салону фургона, и шумом колёс.
        - А если бы ты убил его?
        - И что тогда случилось бы? - с безразличием в голосе спросил Иден.
        - «И что»?! Чёрт, ты серьёзно?! - сорвалась Руби.
        - В чём проблема? Убил бы, какая разница?
        - Тебя ведь совершенно не волнует, что у этого парня могли быть родственники, которые его любят, да? Неужели ты никого не любил по-настоящему? Неужели ты не знаешь, как разрывается сердце, когда теряешь близкого человека? Один выстрел, одно необдуманное действие - и ты сломал жизнь людям, которые этим человеком дорожили.
        - Это судьба ломает жизни. Ни я, ни кто-либо другой. Только судьба, - произнёс Макс, поднимая, наконец, голову. Его глаза были красными от слёз, соль размывала запёкшуюся кровь на лице, создавая чудовищные узоры.
        - Это слова маньяка, - устало прошептала девушка.
        - Отстань, Барлоу. Ты ничего не понимаешь.
        - Я прекрасно понимаю, что такими темпами ты превратишься в чудовище, - ответила она, проходя мимо парня.
        Руби оперлась одной ногой о перекладину, заскочила на полку, располагающуюся прямо над водительским сиденьем, где обычно лежал Кейн, и положила голову на подушку.
        «Пусть остается наедине со своими эмоциями. Когда-нибудь они его разорвут…»
        «Знакомо, не правда ли?» - прошипел в ухо паразит.
        «Иди к чёрту!»
        «Может быть, именно поэтому ты так хочешь разобраться, помочь? Потому что сталкивалась с подобным не раз. Вдруг, помогая ему, ты найдешь исцеление и для себя?» - издевательски продолжал змей.
        Руби закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на мерном шуме колёс, укутавшись тонким пледом и отвернувшись к стенке.
        Подушка пахла одеколоном Кейна.
        Глава 11
        Утро выдалось прохладным.
        Макс сменил Лео примерно в восемь утра, перенёс Арью на кровать и тихо закурил, думая о прошедших днях и о людях, которые сейчас были рядом.
        Мечтающая жить счастливо, но умирающая девчонка и та, у которой всё есть и всегда было, сейчас стояли по разные стороны от него, тревожа сознание. Сознание человека, который прячется, который бежит и отчаянно ищет, но никак не может отыскать смысл среди всего этого безумия. Смысл, который вовсе и не нужен.
        Макс отодвинул стекло и высунул руку, желая почувствовать ветер.
        Они направлялись в сторону Сан-Франциско, где океан, прозванный Тихим, где можно отдаться стремительным волнам, песку и крику чаек. Где их ждало новое начало.
        Солнце уже встало, освещая приветливыми лучами дорогу. На верхней полке спала Руби, укутавшись в плед, на кровати сладко сопела Арья, а рядом с ней на мягком пуфике уместился Лео, изредка вздрагивающий. Даже во сне его лицо оставалось серьёзным, напряженным.
        Говарды умели найти подход к припадкам. Говарды знали, как себя вести и что говорить. Особенно Арья. Всегда такая спокойная, с нотками власти в голосе, она возвращала его в сознание одной фразой. И гнев отступал.
        Макс достал сигарету, зажал её в зубах и прикурил. Тяжелый дым наполнил лёгкие, парень выдохнул его тонкой струйкой в окно.
        Арья была права. Мыльные пузыри хотят найти своё последнее пристанище.
        Руби проснулась от адской головной боли. Фургон больше не катил по дороге, на электронных часах значилось два часа дня. Девушка почувствовала знакомый приступ и резко соскочила с полки, пытаясь успеть добежать до туалета. Голова тут же закружилась, перед глазами зависла чёрная пелена, но Барлоу всё равно шла, пробираясь на ощупь.
        Пульсирующая боль, переходящая в такую привычную, но болезненную распирающую, будто кто-то давил на череп изнутри, заставляла инерционно напрягаться, хотя Руби знала, что, если расслабиться, отпустит быстрее.
        Сильная рвота сотрясла тело, девушка закашлялась, отчаянно умоляя Рак отступить, позволить ей прекратить, но тот лишь злобно смеялся в самое ухо. С каждой секундой из неё вместе с мерзкой желчью выходила жизнь.
        Почувствовав, что всё, что могло выйти из неё, вышло, Руби поднялась с колен, нажала на кнопку, после включила кран с холодной водой и по привычке полностью засунула лицо под маленькие струйки.
        Она вышла на улицу через десять минут, приведя себя в порядок и натянув улыбку на лицо. Стоянка расположилась у небольшой придорожной кафешки, на крыльце которой стояли Макс и Арья, о чём-то увлеченно разговаривая.
        - Доброе утро.
        - Добрый день, - поправила её Говард. - Как ты?
        - Нормально, - уверенно ответила Руби, но, заметив, как внимательно смотрит на неё девушка, чуть напряглась. Арья точно знала, что она врёт.
        - Как голова? - осторожно спросила она.
        - Шалит немного, - усмехнулась Барлоу, но ребята оставались весьма серьёзными. - Эй! Я в порядке. Когда почувствую, что умираю, обязательно скажу.
        Арья затушила докуренную сигарету и тут же зашла в закусочную, оставив Макса на улице.
        - Она волнуется за тебя больше, чем за себя, - пробормотал он, глядя на девушку, которая стояла к нему почти спиной. - Ты была права. Во всём. - Парень нервно откинул челку. - То, что было вчера… я хотел бы забыть.
        Руби подумала с минуту, а потом развернулась.
        - А что было вчера? - неправдоподобно нахмурилась она.
        Иден усмехнулся, одобрительно кивая, но после вновь посерьёзнел.
        - Опять приступ?
        - Мне становится хуже, - помолчав немного, ответила девушка, забирая у него сигарету, - с каждым днём я на шаг ближе к смерти. Пропасть, казавшаяся раньше невыносимо далекой, почти у моих ног. Я на краю обрыва, Макс.
        Парень молча смотрел на девушку.
        - Я не хочу умирать, - честно призналась Руби, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. На этот раз она не стала их сдерживать. - Я не хочу умирать, Макс. Не теперь. Не будучи здесь, с вами. Прошло всего три дня, но я уже счастлива, как не была никогда! Я будто, наконец, добралась до семьи, родного дома, который ждал. Кто сказал, что дом обязательно должен стоять на месте? Дом в людях. Мой дом, мне кажется, в вас.
        По щекам девушки бежали неровные дорожки слёз, но она улыбалась.
        - Я просто хочу остаться здесь.
        - Руби… - начал было Иден, но девушка перебила его:
        - Не говори ничего. Знаешь же, что слова о сожалении никогда не помогают.
        - Знаю.
        - Поэтому не говори. И никому не говори, Макс. Не хочу, чтобы они знали.
        - Хорошо, - кивнул он. - Иди сюда. - Он протянул руки, приглашая Руби в свои объятия.
        Девушка, не раздумывая, уткнулась ему в плечо, вцепившись в куртку парня так, будто только он и мог спасти её.
        Каждые пять минут уютное кафе встречало новых посетителей. То ли из-за блаженной миролюбивой атмосферы, царившей в помещении, слегка окутанном табачным дымом, то ли из-за невысокой сцены в центре. Через час на нее должны были выйти музыканты.
        Лео увидел объявление в газете, попавшейся ему на глаза на заправке, и уговорил остальных посетить заведение. Почти все тут же согласились, правда, Руби долго ломалась и говорила, что лучше останется в фургоне - старую рану вскрывать не хотелось. Музыка, конечно, сопровождала ребят на протяжении всего путешествия, но здесь, сидя в отдалении и глядя на гитару, девушка вспоминала свои шаги к мнимой вершине, оказавшейся пропастью. В голове прокручивались события, неустанно ведущие к одному, все выученные песни, все разы, когда она намеревалась опустить руки, все неоправданные ожидания, слёзы, трясущиеся от усилий и продолжительных репетиций пальцы.
        Кафе наполнял чарующий запах свежего кофе, легкие переливы мелодии витали над головами людей, рассевшихся за столиками, - те мирно болтали, смеялись и просто наслаждались моментом.
        Подростки заняли большой круглый стол, рассевшись так, чтобы всем была видна сцена.
        - Эта певица не так уж популярна, - сказала Арья, изучив листовку, кипы которых лежали у входа.
        - Но это же акустика! - возмутился Лео.
        Напряжение, в котором находились ребята последний день, почти бесследно исчезло, лишь Аннетт держалась несколько скованно, изредка поглядывая на Руби, пока та не видела. Так же и Макс с Кейном периодически кидали взгляд на девушку, попивающую латте.
        Честно сказать, и Говарды не обделяли подругу вниманием, замечая, что той становится хуже, и поражаясь самим себе - порой самые близкие люди не вызывают в тебе стольких эмоций и переживаний, как те, с которыми знаком меньше недели.
        Дэниел Кроуфорд после произошедшего вчера казался подавленным и слишком напуганным, мало разговаривал и прислушивался к любым шорохам, возможно, опасаясь, что за ребятами устроили погоню.
        Неизвестно, как тем удалось скрыться незамеченными после выходки Макса, но всё же тяжелый осадок в душе оставался.
        - Что-нибудь желаете? - спросила подошедшая официантка.
        - «Цезарь» с курицей, - ответила Аннетт, успевшая изучить меню.
        - Стейк из сёмги, - кивнул Кейн.
        - А мы возьмём шарлотку, - решил Лео, посмотрев на Макса, который лишь утвердительно кивнул. Парень покосился на сестру, которая разглядывала перечень блюд.
        - Грибной крем-суп и чесночные гренки, - сказала та, захлопывая меню и откидываясь на спинку стула.
        Официантка записала заказы и молча удалилась.
        Все взгляды обратились к девушке.
        - Что? - вскинув брови, спросила она.
        - Это сейчас… - ошеломлённо начал Кейн. - Это что сейчас было?!
        - Заказала поесть, - недовольно хмыкнула Арья.
        - Ты? Поесть? - засмеялся Макс, глядя на подругу.
        - Я пересмотрела свои взгляды, - серьёзно ответила та.
        - Потрясающе, - прошептал Дэнни, искренне улыбаясь Говард.
        - Это точно, - поддержала Аннетт.
        Ничего не сказали лишь Лео и Руби. Через несколько минут первый поднялся и, не произнеся ни слова, вышел из-за стола.
        Барлоу посмотрела на Арью и кивнула ей в знак того, что понимает, насколько важным является для неё это событие и как трудно дался этот шаг.
        За столом повисла тишина. Стало неуютно.
        Руби, допив свой кофе, поднялась и направилась за Лео, который вышел на улицу. Тот стоял под тканевым навесом, глядя вдаль, и дрожал.
        - Эй, - прошептала девушка, легко касаясь его плеча. - Как ты?
        Парень усмехнулся, но головы не повернул.
        - Сойдёт, - ответил тот.
        - Лео, посмотри на меня, - попросила Руби, сильнее сжав плечо парня. - Посмотри на меня.
        Тот резко развернулся, в упор уставившись на Руби. Та отвела глаза. По щекам парня бежали крупные слёзы, глаза покраснели, но челюсти были по-прежнему плотно сжаты.
        - Лео… - прошептала Руби, закусывая губу.
        - Она никогда так не делала, - сказал парень. - Два года прошло, и за всё это время она нормально ни разу не ела. Ты понимаешь? Я так долго пытался привести её в норму, дать ей стимул, но она ничего не делала.
        - Ты сожалеешь, что не смог помочь ей?
        - Мне больно оттого, что ты смогла.
        Девушка вздрогнула, будто от неожиданного прикосновения, и непонимающе посмотрела на Говарда.
        - Ты думаешь, мы не замечаем? - тихо начал тот. - Тебе с каждым днём хуже, Руби. Ты забываешь некоторые слова, путаешься во времени. Твои приступы не участились - они теперь постоянные. Ты ведь даже голову спокойно наклонить не можешь.
        - Откуда ты знаешь? - занервничала Руби.
        - Я не слепой. И остальные тоже.
        - Макс рассказал, - болезненно усмехнулась девушка.
        - Ничего он не рассказывал, - отмахнулся Лео, - да это и не нужно. Руби, ты морщишься и сильно сжимаешь челюсти, когда крутишь головой. Иногда ты очень часто моргаешь, не в силах сфокусировать взгляд на каком-то предмете, ты…
        - Стоп, - подняла руку девушка. - Я поняла тебя. Головная боль и правда теперь постоянная, так что я почти её не замечаю - уже привыкла.
        - Но приступы…
        - Они есть, да. Боль усиливается при резком действии, сильном наклоне головы, развороте. На стенки черепа будто давят изнутри, будто пытаются их проломить, но я смирилась с тем, что это не пройдет. Уже ничего нельзя изменить, Лео. Мне еще повезло, у многих бывает куда хуже - эпилептические припадки, тремор, умственное расстройство… Я должна быть благодарна, что умираю красиво. Но я не хочу, чтобы на этом акцентировали внимание, ясно? Не хочу, чтобы вы демонстрировали свою излишнюю озабоченность.
        - Почему?
        - Потому что не хочу становиться для вас проблемой, - твёрдо ответила Руби.
        - Ты сошла с ума? - прошептал Лео. - Проблемой? Так ты это видишь?
        - Я никак не хочу это видеть. Хочу просто жить здесь, с вами и чувствовать себя свободно, не вспоминая каждую минуту о том, что скоро умру. Это непросто.
        Парень в отчаянии запустил руки в волосы. Он выглядел слишком подавленным, беспомощным, как маленький ребёнок, потерявшийся на незнакомых улицах.
        - Лео, - позвала Руби.
        - Ты вытянула её. Я пытался годами, а ты пришла, и через три дня она уже вместо кофе заказывает нормальную еду, - говорил парень, заламывая пальцы на руках.
        - Ты ненавидишь меня? - тихо спросила девушка.
        - Что? Боже, конечно, нет. Хотя, наверное, мог бы. Я благодарен тебе.
        - И всё равно чувствуешь вину, - покачала головой Руби.
        - Чувствую, - признался Лео, опуская глаза.
        - Ты не должен, - сказала Барлоу, подходя ближе к другу и обнимая его за плечи. - Ты молодец. Арья бы ни за что не справилась без тебя, ты же прекрасно понимаешь это и сам. Кто знает, что случилось бы, не будь рядом с ней такого дурака, как ты, - парень усмехнулся, но обнял подругу. - Будь тем Лео, которого я успела узнать. Не ломайся, прошу тебя, ты единственный из всех нас, кто до сих пор держался. Так не опускай руки. Я понимаю, что внутри у тебя чёртов фейерверк, но ты должен гордиться и собой, и сестрой.
        - Это так важно для неё, - пробормотал парень.
        - Знаю, - мягко ответила девушка. - А еще для неё важно видеть своего счастливого брата, который наслаждается жизнью, пускай даже та похожа на дерьмо.
        Лео хмыкнул и посмотрел на подругу, которая тепло улыбалась. Она заслуживала жизни.
        Спустя три часа мелодичных переборов, множества песен, благодарностей и рукоплесканий, малоизвестная девушка удалилась со сцены. Руби с сожалением заметила, что не знала ни одной песни, которая была исполнена этим вечером, но, честно признаться, слушала их без особого восторга. Её внимание было приковано к Арье, которая с большим трудом заталкивала в себя пищу, и Лео, который кидал удовлетворённые взгляды на сестру и улыбался, делая вид, что слушает музыку.
        Арья ела, наконец-то ела, понимая, что без этого может умереть. Она смотрела на подругу, стоящую у края пропасти, и заставляла себя жевать.
        Руби думала, что, может быть, именно это было её предназначением - вытащить девушку из жуткого состояния, в котором та пребывала долгие годы и которое медленно уничтожало её.
        На протяжении всего вечера Макс несколько раз доставал фотоаппарат и делал снимки.
        - Если вы не сделаете нормальные лица, я буду снимать, пока не умру, - улыбался парень, нажимая на кнопку. - А вообще, я обязан запечатлеть этот момент, - сказал он, снимая, как Арья медленно жует гренок, запивая имбирным чаем. - Вот это я понимаю!
        Ребята оплатили счет и стали собираться, накидывая на плечи куртки, задвигая стулья и выходя из кафе, ведомые такой же толпой, увлечённо болтающей и обсуждающей итоги вечера. Компания подошла к фургону и машине, которые были припаркованы в тёмном закоулке по настоянию Дэниела.
        - Куда теперь? - поинтересовался парень.
        - А чёрт его знает, - пожал плечами Кейн, облокачиваясь на дверцу и скрещивая руки на груди.
        - Просто будем гнать вперёд, пока не захочется где-то остановиться, - предложила Арья.
        - Ребята, - подала голос Аннетт, оглядываясь по сторонам, - а где Лео?
        - Только что был здесь… - неуверенно ответил Макс.
        Внезапно послышался топот, и из-за поворота вылетел Говард, держа в руках странный предмет.
        - По коням, живо! - кричал он, приближаясь к друзьям. Те в непонимании уставились на него, но в следующую же секунду рванули к фургону.
        Кейн единственный кинулся к «Форду», завел его и в ту же секунду вырулил из переулка на дорогу.
        Макс уже сидел за рулем фургона, собираясь дать газу, когда из-за поворота вслед за Лео выбежали два охранника, машущие руками и пытающиеся догнать подростка.
        - Газуй! - орал Говард. - Газуй!
        - Чёрт! - выругался Макс, с силой выжимая педаль газа и срываясь с места так, что остальные чудом удержались на ногах.
        Арья распахнула дверь фургона и придерживала её одной рукой, второй держась за маленький поручень, чтобы не выпасть.
        Иден, выворачивая руль, сбавил скорость, чтобы Лео успел заскочить в открытую дверь.
        Сзади слышались крики охранников, поливающих подростков отборной руганью, когда парень, пригнувшись и ухватившись за руку сестры, залетел внутрь.
        - Что ты творишь?! - в сердцах заорал Макс, выруливая на дорогу и пытаясь нагнать Кейна, умчавшего далеко вперёд.
        Лео громко смеялся, растянувшись на полу фургона рядом с сестрой, которая тяжело дышала. Рядом лежал предмет в чёрном чехле, ради которого Говард и устроил весь шум.
        - Всё это из-за гитары?! - не поверил своим глазам Дэнни.
        - Мой брат - идиот, - хохотнула Арья.
        - Она просто потрясная, - отмахнулся задыхающийся Лео, расстёгивая чехол и показывая друзьям черную гитару с белым кантом по корпусу.
        - У нас же есть деньги, чтобы купить точно такую же! - воскликнула Аннетт, взмахнув руками.
        - Да бросьте, покупать же не весело, - засмеялся Лео. - То ли дело украсть…
        - Я окружен самыми лучшими идиотами! - воскликнул Макс, зажимая клаксон и смеясь.
        Ребята остановились только спустя час, съехав с назначенного пути и чуть свернув в сторону, оказавшись на пустой узкой дороге среди деревьев.
        - Я устал, - сказал Макс, освобождая водительское сиденье и лениво потягиваясь.
        - Это было круто, - усмехнулся Кейн, которому Иден уже успел рассказать о последних событиях по телефону. - Ты настолько заскучал, Лео?
        - Бросьте, среди нас даже никто на гитаре играть не умеет, - махнула рукой Аннетт.
        Руби закусила губу. Все внутри отчаянно рвалось вновь прижать к себе инструмент, прикрыть глаза и взять знакомые, родные сердцу аккорды.
        «Пора учиться жить заново, Барлоу!» - сказала девушка самой себе, зажмурившись и мотнув головой. Она так и не смогла до конца расстаться с музыкой, напевала мотивы песен, намертво застрявших в сознании.
        Ничто не случается просто так. И явно не просто так Лео взбрело в голову стащить инструмент. Судьба даёт очередной шанс.
        - Я умею, - тихо сказала девушка. Все взгляды обратились к ней.
        - Серьёзно? - изумился Говард, недоверчиво глядя на подругу.
        - Немного, - пожала плечами та.
        Она ловко вытащила гитару из плотного черного чехла, развернула к себе и оглядела металлические струны. После удобно уместилась на пуфике, закинув ногу на ногу и привычно пристроив инструмент на коленях. Левая рука, как и раньше, пробежалась по грифу, перебирая лады, и тут же встала в позицию, взяв первый аккорд.
        - Я могу спеть, если хотите, - предложила Руби.
        - Давай, - тут же ответил Макс, усаживаясь на пол по-турецки. Остальные закивали.
        Барлоу выдохнула и начала проигрыш, прокручивая мотив любимой песни в голове. Девушка молилась лишь о том, чтобы голос не подвёл её.
        Первый аккорд плавно сменялся вторым, пальцы скользили по грифу, правая рука мягко перебирала струны, пуская в полёт нежные переливы мелодии.
        Я не хочу ничего более,
        Кроме как знать, что ты вновь у моей двери,
        в поисках встречи.
        Ибо, если я смогу увидеть твой лик вновь,
        Я уверен, что погибну счастливейшим человеком…
        Руби пела, не поднимая глаз, зажмурившись от наслаждения и все сильнее погружаясь в песню.
        Когда ты в последний раз прошептала «прощай»,
        Внутри я погиб со следующим ударом сердца.
        Я никак не мог унять ту боль,
        Что с приходом ночи заняла
        на холодных простынях твоё место…
        Мелодия насыщала лёгкие девушки, которая пела, чуть подавшись вперёд, и улыбалась самой себе. Она была в своей среде, чувствовала себя как никогда свободной и взмывала вверх с каждым новым звуком.
        Сыграв последний аккорд, Руби открыла глаза и пару секунд смотрела лишь себе под ноги, боясь взглянуть на остальных, но в следующее же мгновение фургон взорвался громкими аплодисментами.
        Девушка подняла голову, искренне, но смущенно улыбаясь и чувствуя, как по телу разливается тепло.
        - Это потрясающе! - восхищенно воскликнул Лео, не переставая хлопать.
        - Спасибо, - тихо ответила Руби, стараясь подавить улыбку.
        - Почему ты раньше не говорила, что поёшь? - спросил Кейн, зачарованно глядя на девушку.
        - Я только для себя, - пробормотала она, ощущая, как внутри поднимается знакомое чувство лёгкого волнения. - Но это всё неважно, - поспешно сказала она, поднимаясь с места и протягивая Лео гитару.
        Барлоу заметила, как руки начинают привычно дрожать - девушка ругала себя за неосторожное решение продемонстрировать друзьям свой талант, на самом деле желая, чтобы ею восторгались.
        - Знаете, мне этот голос показался знакомым, - задумчиво протянул Макс.
        - Ерунда, - поспешно оборвала его Руби.
        Ноги предательски затряслись.
        «Идиотка! Нужно было сидеть на месте и не высовываться! Они не должны узнать, что это была ты!» - корила она себя.
        - Всё хорошо? - обеспокоенно спросила Арья.
        - Да, отлично. Просто немного закружилась голова, - соврала Барлоу, чуть улыбнувшись.
        - Может, лучше полежать? - предложил Кейн, поднимаясь с места. - Ты мало ела сегодня.
        - Да, перекусить бы не помешало, - кивнула Руби, припоминая единственную чашку кофе за сегодня.
        Ребята тронулись в путь, и спустя четверть часа к девушке, удобно разместившейся на кухне и погруженной в свои мысли, пришел Дэниел.
        - Не отвлекаю? - спросил он.
        - Нет, конечно, - улыбнулась Руби и подвинулась. - Будешь пиццу? Она, конечно, не фонтан, но очень даже ничего.
        - Давай, - кивнул парень, вытаскивая из коробки треугольный кусочек. - Ты очень красиво поёшь.
        Руби признательно кивнула, но несложно было заметить некоторую отстраненность на её лице.
        - Почему ты грустишь? - спросил Дэнни, в упор глядя на девушку.
        - Я совершила ошибку, - пожала плечами та. - Не стоило этого делать.
        - Почему? - удивился он, открывая бутылку пива.
        - Я когда-то поклялась себе, что больше не возьму в руки гитару. Сейчас я, считай, предала саму себя.
        - Но это ведь не основная причина, верно?
        Руби кивнула.
        - Не основная. Знаешь, я вспомнила репетиции в комнате, когда дома никого не было, приглушённый свет, поиск вдохновения… Эти моменты дороги моему сердцу, что бы ни случилось потом. И мне не нравится то, что я хочу вернуться туда, в то время.
        - А что случилось?
        - Трагедия, - болезненно усмехнулась Барлоу.
        - Ты не хочешь говорить об этом, верно? - спросил Дэнни.
        Девушка опустила глаза и некоторое время молчала.
        - Я написала песню и выложила её под псевдонимом. Она стала чем-то вроде местного хита, я так гордилась собой… А потом под эту песню пятеро подростков вскрыли вены. Мать одного из них пришла с работы, а дома пять трупов и видеокамера. И песня на повторе. Моя песня. Они говорили, что я права - стоит сложить крылья, когда начнешь падать. Говорили, что им всё надоело, что им не нравится так жить, что раз в песнях поют о смерти, то это неплохо, - голос Руби дрожал, на глазах выступали слезы. - Никто в городе не знал, что автор этой песни - я. Они до сих пор не знают, я думаю. Но все так ненавидели девушку, написавшую её. В школах висели плакаты о том, что суицид - не выход. На улицах раздавали листовки и предлагали подписать документ, который запретил бы пропускать на радио подобные треки, чтобы родители контролировали песни, которые слушают их дети. Знаешь, почти все в городе возненавидели меня, и даже не подозревали этого, не подозревали, что это была я. Звучит забавно…
        - Это ужасно, - Дэниел был потрясен.
        - Ты единственный не сказал, что я не виновата, - усмехнулась девушка.
        - А смысл? Ты себя не любишь, какой толк в моих словах? Думаю, тебе говорили это, и не раз.
        - Говорили, - кивнула Руби.
        - Ты топишь себя в водах вины. Ты будто опускаешься на самое дно водоёма, садишься там, скрестив ноги, открываешь глаза и улыбаешься. Ты привыкла жить с чувством вины. Ты привыкла ненавидеть себя.
        - Уже не могу представить себя без этого.
        - Это никогда не будет выходом - убивать себя.
        - Куда проще убить себя самому, чем умирать благодаря кому-то. Когда сам - не так больно.
        Дэнни промолчал. Руби чувствовала, что у него не находится слов, чтобы переубедить ее, ощущала, как он постепенно соглашается с каждым её словом.
        - И что теперь? - спросил парень после паузы. - Ты боишься, что остальные узнают?
        - Именно. Я не хочу, чтобы меня считали чудовищем, - тихо ответила Руби.
        - Никто не видит в тебе чудовища, кроме тебя самой, - произнёс парень, мотнув головой. - Знаешь, я пишу стихи. Пишу, но никому не показываю, потому что в них вложено так много чувств, так много переживаний… Я боюсь, что люди не поймут их. Это ужасно, когда твои проблемы кажутся другим людям пустяком.
        - Согласна, - кивнула Барлоу. - А мне покажешь? Я так не поступлю, ты знаешь.
        - Ну… - замялся парень. - Ладно.
        Он вытащил из заднего кармана джинсов листок, слегка затёртый, сложенный в несколько раз, на котором аккуратным почерком были выведены строчки.
        - Только не читай вслух, - попросил Дэнни и протянул листок девушке. Та только кивнула.
        Что мешает тебе, моё солнце,
        Наконец-то открыть глаза?
        Выпить чашку горячего кофе,
        Так, чтоб не скатилась слеза?
        Ты сам, лишь ты сам,
        Словно бедный бродяга,
        Бессильной рукою
        Мешаешь зажечь небеса
        Для самого же себя.
        Хватит думать о людях,
        Коим лень моргнуть глазом,
        Чтоб хоть каплю тебя защитить.
        Уже поздно. Домой опоздал ты.
        Как же хочется всё прекратить!
        Разрывая все буквы, все цифры,
        Отпустить. Наконец, отпустить.
        Руби вновь пробежалась взглядом по строчкам, пытаясь вникнуть в смысл отдельных фраз, а не в стих в целом. Она знала эту манеру написания - общая картина зачастую значила куда меньше, чем слова по отдельности.
        - Дэнни, - позвала девушка.
        - М? - слегка настороженно отозвался парень.
        - Не нужно всё прекращать, - тихо произнесла она, складывая листок. - И ты вовсе не опоздал домой.
        Дэниел нервно дёрнулся.
        - Оставь себе, - сказал он, кивнув на стих.
        - Спасибо, - прошептала девушка, крепко держа в руках листок.
        - Уже поздно, - произнес юноша, подняв голову и уставившись в потолок. Ореховые глаза были полны печали. - Не хочу я открывать глаза, Руби. Хочу навсегда их закрыть.
        - Ты не раздавлен, - помотала головой девушка. - Ты не сломался.
        - Сломался, - кивнул Дэниел, - давно сломался. И я хочу сделать это.
        - Дэнни…
        - Не говори ничего, просто представь. Представь себя на моём месте. Ты сбежала от семьи. Сбежала из города, последние полгода в котором были сущим адом с ежеминутными насмешками лишь потому, что ты любил. Любил человека того же пола. Именно этой детали придают большее значение, чем той, что ты был полон самого волшебного чувства на земле. Люди всё искажают, подстраивают под себя и издеваются над тем, что ты просто хотел быть счастливым. Представь, что ты на моём месте. Не сломалась бы?
        - Сломалась.
        - Вот и я. А будь ты на моем месте, вынашивая план и готовясь к концу так долго, хотела бы ты, чтобы тебя останавливали?
        - Не знаю, - прошептала Руби, часто заморгав.
        - А я знаю - я не хотел бы. Не говори им, ладно? Я знал, что ты поймёшь лучше остальных.
        - Почему?
        - Потому что ты умираешь. Ты чувствуешь всё куда более остро и ясно. Я знаю это.
        - Дэнни… - пробормотала Руби, всхлипывая, но парень прервал её:
        - Ты любила когда-нибудь?
        - Никогда, - честно призналась девушка.
        - Хорошо, - усмехнулся парень. - Это совсем не так, как в фильмах. Любовь странная, скомканная и нелепая. А еще доставляет кучу переживаний и метаний, совершенно не обоснованных. Знаешь, любовь называют самым волшебным чувством, прекрасным, дающим возможность взлететь. Да, она наполняет, но не только розовым светом. Она душит. Мне она не понравилась, а значит, я неправильный. И мне не стоит…
        - Не говори так, - умоляюще просила Руби, на что Дэниел лишь улыбнулся.
        - Мне не нравится то, что я чувствую, - признался он, и видно было, что слова эти даются ему с трудом. - Я будто, находясь у финиша, вернулся к самому началу. Вроде и жизнь словно заново началась, а вроде и там же остался, будто к земле прирос.
        Девушка начала догадываться об истинном смысле его слов.
        - Лео? - на выдохе спросила она, закусив губу.
        Дэнни кивнул и болезненно усмехнулся.
        - Странно, да? Мне показалось, что он ко мне тянулся, но это был лишь жест доброты. Хотя правду мы никогда не узнаем.
        - Если бы ты сказал ему, если бы вы поговорили… - начала Руби.
        - Не хочу, Руби. Просто не хочу всё это снова переживать.
        - Но ведь будет по-другому.
        - Будет. И неизвестно, лучше или хуже. Да даже если и лучше, то мысли и эмоции все те же. А я говорил - они мне не нравятся.
        - Ты уже всё решил? - спросила она, сжимая листок в трясущихся пальцах.
        - Решил, - кивнул юноша. - Пообещай, что не станешь отговаривать ни при каких обстоятельствах. И пообещай, что не скажешь другим.
        - Обещаю.
        Глава 12
        Руби протерла глаза и соскочила с полки, которую в последнее время занимала чаще остальных. Тут же резкая, но такая привычная боль дала о себе знать, распирая череп.
        Только бы не стошнило…
        Руби не высыпалась, и дело было вовсе не в дороге. Она не высыпалась от мыслей, которые лезли в голову подобно стае тараканов, не высыпалась от давящей боли и ощущения покоя. Девушка с удивлением осознавала, что ей совершенно не хватало экстрима.
        Она вышла из ванной комнаты, протирая мягким полотенцем лицо - на ночь они останавливались в мотеле, чтобы перекусить, принять душ и просто расслабиться на мягких кроватях, но через несколько часов вновь тронулись в путь.
        Руби заметила, что фургон вновь припаркован, но на этот раз небрежно, будто останавливались второпях.
        Девушка вышла из дома на колёсах и обнаружила, что они находятся среди деревьев, но не глубоко в лесу - сквозь стволы просматривалась главная и единственная здесь дорога.
        - Руби! - К ней подбежал Кейн и схватил за руку. - Не ходи туда!
        - В чём дело? - спросила Барлоу, чувствуя, как внутри начинает подниматься волнение, а во рту становится сухо.
        - Я попросил их не будить тебя, - пролепетал Барнс, опуская глаза, - ты и так плохо спишь, я знаю…
        - Кейн! - прикрикнула девушка, вырывая руку. - В чём дело?!
        - Арья… - сказал тот, кивая в глубь леса.
        Не сказав больше ни слова, Руби рванула в сторону, куда указал парень.
        Обогнув припаркованный наспех «Форд», она вылетела на небольшую поляну, где собрались остальные.
        Ребята выглядели взволнованными, дрожали и нервно потирали руки. На земле сидела Арья, подтянув колени к себе, рядом был Лео - он прижимал сестру к груди. В глазах его читалась ярость, смешанная с разочарованием и тоской.
        - В чём дело?! - воскликнула Руби, подбегая к друзьям.
        - Барлоу! - воскликнула девушка, резко вскочила и засмеялась. А потом вдруг снова опустилась на землю и продолжила плакать.
        - Какого чёрта? - ошеломленно спросила Руби, приблизилась к подруге и… резко отшатнулась, увидев её неестественно широкие зрачки. - Она что…
        Лео злобно стрельнул на неё глазами, но потом всё же кивнул.
        - У Арьи проблемы с наркотиками, - тихо сказал подошедший Кейн. - Она уже три часа так сидит.
        - Три часа?! - вскричала девушка, резко развернувшись к собравшимся. - То есть пока я сладко спала, она мучилась?
        - Она не мучилась, - подал голос Лео. По коже тут же побежали мурашки - такой жуткой интонации Руби не слышала никогда. - Ты бы ничем не смогла помочь. Никто не может.
        Барлоу мягко прикоснулась пальцами к щеке подруги и тут же отдернула руку - кожа была невероятно горячей. Круги под глазами девушки стали еще больше, волосы чуть свалялись, Арья обводила друзей непонимающим взглядом и иногда щурилась, будто никак не могла сфокусироваться.
        - Вас тут нет, - прошептала она. - Вы лишь моя иллюзия.
        - Что это? - тихо спросила Руби, наблюдая за тем, как Арья водит горячими пальцами по её ладони.
        - ЛСД, - ответил Лео, запрокидывая голову и глядя в светлое небо. - Она купила их в клубе, когда ненадолго отлучилась. Приняла почти сразу, как выехали из мотеля. Нарушение координации, тремор, головокружение, повышенная температура тела и огромные зрачки, а потом еще и перепады настроения. Знакомая картина.
        Руби ничего не сказала. Её постепенно захлестывала ярость, разочарование и отвращение ко всему произошедшему.
        - Она долго держалась, - произнёс Кейн, присаживаясь рядом с Арьей и кладя руку ей на плечо.
        - Почему сейчас? - мрачно спросила девушка.
        - Да чёрт её знает, Барлоу, - кинул парень. - Не понимаю я, что творится в голове у мисс Говард, да и вряд ли хоть кто-то понимает.
        - Все из-за еды, - тихо проговорил Лео, изнурённо потирая лоб. - Это удар для неё. Она изменила своим принципам, с которыми шла рука об руку почти два года. Это никогда не даётся просто, а тут еще зависимость дала о себе знать.
        - Она когда-то уже бросала. Как? - поинтересовалась Руби, приподнимая лицо Арьи, обхватывая его ладонями. Со лба девушки катились крупные капли пота, она начинала дрожать.
        - Я сказал, что уйду, если она не перестанет, - отозвался Лео. - Видимо, теперь она поняла, что я никуда не смогу уйти, и взялась за старое.
        - Чёрт, Лео, она сорвалась! - закричал Кейн, поднимаясь с земли. - Это не проходит бесследно!
        - Ты-то знаешь не понаслышке! - заорал в ответ Говард.
        - Заткнитесь оба! - не выдержала Руби, пытаясь забыть последние сказанные Лео слова. - Заткнитесь.
        - Погасите свет, - будто в трансе шептала Арья, раскачиваясь из стороны в сторону. - Пожалуйста, погасите свет…
        - Эй, тише, - Барлоу придвинулась ближе к подруге и обняла, спрятав её лицо. - Закрой глаза.
        - Очень яркий свет, - всхлипывая, шептала девушка, запуская трясущиеся руки в волосы. - Я не могу видеть.
        - Закрой глаза, милая, - повторила Руби, прижав подругу к груди и положив голову ей на макушку, крепко обнимая за плечи. - Всё будет хорошо. Скоро всё будет хорошо.
        Спустя полчаса Арья Говард стала приходить в норму. Сначала она кричала, била кулаками землю, рыдала и вырывалась из объятий любого, кто прикасался к ней, поэтому Кейну и Лео пришлось держать её вдвоём, пока Руби била её по щекам, заставляя очнуться.
        - Простите, - шептала Арья, когда её, придерживая, заводили в фургон. - Лео… - Она потянулась к брату, но тот лишь прошёл мимо, отмахнувшись.
        - Я стану нормальной! - вопила Арья, глаза которой были красными от слёз. Она вырывалась, пытаясь добраться до брата, брыкалась в сильных руках Кейна, который поднял её в воздух, обхватив за талию. Голос девушки охрип, слёзы застилали щеки, но она продолжала кричать. - Я исправлюсь, Лео! Я клянусь тебе, я смогу стать нормальной. Пожалуйста, не уходи, я прошу тебя! Лео! Лео я стану хорошим человеком! Лео!
        Эта душераздирающая сцена застала врасплох всех. Аннетт отвернулась, уткнувшись в кофту Макса лицом, всхлипывая. Тот, в свою очередь, запрокинул голову и сильно сжал челюсти, но всё равно не смог сдержать подступающих слёз. Дэнни сидел в углу с безучастным видом, молча роняя слезы на светлую футболку, иногда болезненно поджимая губы, и Барлоу боялась даже представить, что творилось у него на душе и какие мысли приходили в голову.
        А девушка всё продолжала кричать и звать брата. Но Говард не оборачивался. Он сел за руль «Форда», взяв с собой в попутчицы Аннетт, и выехал на дорогу.
        Кейн и Руби насильно усадили девушку на специальный поддон, к которому был протянут душевой шланг, сняв всю лишнюю одежду. Арья сидела с босыми ногами, в джинсах, белье и тонкой майке, которая обнажала ужасно худые плечи с выпирающими костями, обтянутыми тонкой кожей. Говард сильно дрожала, пока Барлоу и Барнс поливали её ледяной водой, чтобы привести в чувство. Девушка плакала, тяжело моргая красными усталыми глазами, парень мерно лил воду, а Руби проводила по сырым, тяжелым волосам рукой.
        - Простите меня, - заикаясь, шептала Арья, вздрагивая.
        - Всё хорошо, - ласково ответил Кейн, положив руку на щеку подруги. Та прильнула к ней, не желая отпускать.
        Руби чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.
        Арья вздрагивала во сне, лёжа на не самой удобной кровати. Её веки подрагивали, иногда губы что-то шептали, но на лице все равно оставалась печать вины.
        - Она справится, - прошептал Кейн, гладя девушку по голове. Он уместился на пуфике, освободив место в кресле для Руби. - Она очень сильная.
        - Я восхищаюсь ей, - тихо сказала девушка. - С первой встречи восхищалась. Её смелости, стойкости. Она парадокс - хрупкая, но прочная, как сталь.
        - Она спасла меня, - сказал Кейн. - Она мне как старшая сестра, которую я никогда не перестану любить.
        - Она тоже любит тебя, - прошептала Руби, положив руку ему на плечо. Парень печально улыбнулся и прикрыл её своей ладонью.
        - Я совершал много ужасных поступков. Я просто жалкий преступник, который боится остаться один.
        - Разве это плохо? - спросила девушка, заглядывая в зеленые глаза.
        - Я не знаю, Барлоу. Я ничего не знаю. - Парень замолчал на некоторое время, а после вновь обратился к Руби: - Лео сказал правду.
        - Про наркотики? - спокойно поинтересовалась девушка, убирая свою руку из-под руки Кейна и поправляя плед, которым была накрыта Арья.
        - Да. Я знаю о зависимости не понаслышке - у меня были с этим проблемы. Большие, - сказал парень, опустив глаза.
        - Пускай, - пожала плечами девушка.
        - Пускай? - ошеломлённо спросил Барнс.
        - У всех свой способ сбежать от реальности, - пояснила Руби. - В мире столько дерьма, а ничего лучше наркотиков, помогающих заглушить эту тупую боль и ничтожность внутри, не придумали.
        - Куда только смотрит эта наука, - улыбнулся Кейн, качая головой.
        Руби резко пошатнулась и прикрыла глаза.
        - Барлоу? - взволнованно позвал парень, когда девушка внезапно тряхнула головой. - Барлоу!
        - Тише, - прошептала она, тяжело моргая. - Присмотри за ней. Я отойду.
        Руби шла, чуть покачиваясь на ходу и мотая головой из стороны в сторону так, будто только что проснулась и не может нормально открыть глаза, сфокусироваться.
        Кейн устало закрыл лицо руками, шумно выдыхая и пытаясь привести сердцебиение в норму.
        Ей хуже. С каждой минутой, с каждым шагом ей всё хуже.
        Парень пересел в кресло и откинулся на спинку. Он достал пачку и, выудив оттуда одну сигарету, неслышно закурил.
        Внезапно он ощутил прилив какого-то незнакомого чувства, которое в следующую же секунду растворилось. Кейн вздрогнул и проморгался, будто пробуждаясь ото сна.
        Арья развернулась во сне, влажные волосы упали на лицо, но парень поправил их.
        - Вот знаешь, - шепотом начал он, - приходит к тебе мысль, что ты, например, свободен. На долю секунды ты погружается в это ощущение с головой и ощущаешь себя счастливым как никогда, а потом начинаешь цепляться, отчаянно, лихорадочно, но эта «свобода» тут же утекает сквозь пальцы. И вот ты уже ничего не чувствуешь. Только пустоту и гнев. Гнев на самого себя за то, что не поймал, не смог, упустил. Да и в целом-то - нет возможности этот миг поймать. Ни у кого. Бессмысленно себя ругать, совершенно бессмысленно. Правда, именно в этом и есть настоящая суть людей - ненавидеть себя за то, что не смог бы никто.
        Девушка во сне лишь тяжело вздохнула.
        - Как думаешь, меня бы смог кто-нибудь полюбить? По-настоящему, зная про все мои ошибки, зная все неосторожные шаги и мерзкие подробности. Наверное, нет. Да, точно, никто не смог бы, - Кейн беспомощно засмеялся, выпуская новое облако дыма. - Я на мгновение подумал, что Руби сможет. Что у неё получится, что она хотела бы любить. Я часто думаю о ней, представляешь. Она чем-то напоминает тебя и в то же время не напоминает никого, будто бы она с другой планеты сошла. Мыслит по-другому, отрицает то, что отрицать нельзя, и любит то, что не следовало бы. Это и отталкивает, и притягивает одновременно. Я сейчас, наверное, говорю, как совершено на ней повёрнутый, - парень улыбнулся. - Но я всё равно каждый раз вспоминаю, что она умрет, Арья. Каждый раз мои мысли о ней заканчиваются смертью. Я не хочу это видеть.
        Кейн потушил сигарету о дно стеклянной пепельницы и усмехнулся.
        - Помнишь, я стащил её из кафешки близ дома? Нашего дома. Ты называла его всего лишь картонной коробкой, но то был дом. Почему люди всегда так отчаянно ищут то, что на самом деле находится у них под носом?
        Кейн склонился над подругой и мягко поцеловал её в лоб.
        - Спи спокойно, Арья Говард. И никогда не умирай у меня на глазах.
        Спустя несколько часов ребята прибыли в Туин-Фолс, штат Айдахо. Солнце уже начинало клониться к земле, когда ребята вышли из фургона.
        Лео встал как можно дальше от сестры, не поднимая на неё глаз, с легкой улыбкой на губах, пусть и совершенно ненатуральной, в то время как Арья еще дрожала, накинув на плечи плед. Она расчесала волосы и перекинула их на одно плечо. Прятала за ними глаза.
        Все с содроганием вспоминали утреннюю сцену, но пытались не подавать виду, спокойно разговаривали и шутили. И тем не менее атмосфера оставалась напряженной, давила со всех сторон.
        - Я как всегда хочу есть, - подал голос Макс, - так что первым делом предлагаю зайти в кафе.
        - Я бы съел стейк, - протянул Кейн.
        - Ты только ими и питаешься, - усмехнулась Аннетт.
        - Ну, знаешь, воину нужно мясо! - возмутился парень. Все засмеялись.
        - Значит, в кафе? - Руби обвела всех взглядом. Она старалась казаться оживлённой, но новые приступы, шедшие друг за другом с перерывом в десять минут, и сильная головная боль мешали адекватно мыслить. Девушке хотелось лечь на мягкую кровать и уснуть, глубоко, так, чтобы быть уверенной, - когда она проснётся, всё будет хорошо. Но что, если она и вовсе не проснется?
        - Давайте, - пожал плечами Лео. - Тут недалеко есть ресторанчик под названием «Стейк-хаус», представляете? - парень насмешливо глянул на Кейна, который лишь удовлетворенно ухмылялся. - И потом, через пару кварталов есть игровой центр. Боулинг, бильярд, коктейли и музыка.
        - А это идея, - подал голос Дэнни, наигранно улыбаясь. В глазах парня сияла все та же тоска, красные прожилки выдавали то, что он много пил и мало спал за эти сутки. Руби смотрела на юношу и чуть прищурилась, когда сумела поймать его взгляд. Дэнни печально улыбнулся, и в этот момент внутри у девушки все оборвалось. Вот она, улыбка обречённого.
        Макс припарковал фургон и «Форд» на небольшой стоянке около универмага - ребята решили отправиться пешком - и вытащил из багажника ящик, больше похожий на небольшую морозильную камеру. Он достал оттуда семь бутылок пива и махнул друзьям, стоявшим в стороне.
        - Нам пора расслабиться.
        - Скажи мне, что ты не взял пистолет, - не удержался Кейн.
        - Это секрет, - ответил долговязый, подмигнув остальным.
        - Идиоты, - усмехнулась Аннетт, выхватывая у Макса бутылку пива. - Почему всегда имбирное?
        - Это символ, - улыбнулся Лео, открывая свою и делая небольшой глоток. Он подождал, пока все разберут пиво, а после поднял руку с бутылкой вверх. - Что бы ни произошло, дамы и господа, хочу сказать, что я горжусь нами!
        Послышались довольные выкрики, семь бутылок столкнулись стеклянными боками, первые капли пива взметнулись в воздух.
        - Только не до дна, прошу! - состроила Руби страдальческое выражение лица, при этом улыбаясь.
        Через четверть часа подростки уже сидели в не самом дорогом ресторанчике и уплетали стейки и салаты. Арья вновь привлекла внимание друзей, заказав салат «Цезарь» с курицей и облепиховый чай.
        Остальные ребята наслаждались вкусной едой, болтали и смеялись, но девушка выглядела слишком подавленной и лишь изредка кивала остальным.
        Арья Говард, которая притягивала к себе взгляды, которая восхищала и всегда побеждала в борьбе аргументов, угасала. Ярко пылающий огонь превратился в тлеющую искру.
        Руби кидала на неё беспокойные взгляды, заметив, с каким усердием она пережевывает пищу и заставляет себя глотать.
        - Ну, вот кто выше короля? - подал вдруг голос Кейн.
        - Да никто, - ответил Лео, засовывая в рот кусок стейка из лосося. - Чертовски вкусная вещь!
        - Неправильно, - ухмыльнулся парень.
        - Не может такого быть, - нахмурилась Аннетт. - Выше короля нет никого.
        - Туз, - пожала плечами Руби, отхлебывая горячий чай.
        - Умница, Барлоу, - улыбнулся Кейн. - Видите!
        - Этому не учат в школах, - пробормотал Лео.
        - Этому учат на улицах, друзья мои, - захохотал парень, откидываясь на спинку стула.
        Он взглянул на Руби, которая, увы, смотрела совершенно в другую сторону.
        Спустя полтора часа компания перебралась в боулинг-клуб.
        Красно-чёрные полосатые тапочки на шнуровке с логотипом, многочисленные дорожки, которые подсвечивались неоном, танцевальная музыка, коктейли с зонтиками, уютные столики с мягкими диванчиками, небольшой бар.
        Ребята расселись на черных креслах, вытянули ноги и наслаждались потрясающей атмосферой.
        - Знаете, что мне нравится? - сказал Лео. - Гонишь себе, куда захочешь, покупаешь, что захочешь. Ночуй в мотелях, ешь дешевые батончики с заправок, встречай рассвет из окна машины. Почему именно побег от всего называется свободой?
        - Не называется, - ответил Кейн, положив руки за голову. - Это люди так решили.
        - Да у нас тут просто сборище философов, - усмехнулась Руби, подходя к столику с подносом коктейлей.
        - Мне тот, в котором больше зонтиков! - спохватился Лео, забирая с подноса большой продолговатый бокал.
        - Знаешь, это говорит о многом, - многозначительно повел глазами Макс, кидая беглый взгляд с Говарда на Дэнни. Барлоу напряглась, но Кроуфорд лишь засмеялся со всеми вместе.
        Девушка заметила, что парень ведёт себя как-то странно, слишком ненатурально улыбается, шутит, рассказывает что-то забавное и просто много говорит. Дэнни многое хранил в себе, но сейчас словно стал раскрываться. Внутри Руби поднималась тревога. С содроганием девушка подумала, что, возможно, всё это является частью прощания. Своеобразного прощания с людьми, которые были рядом в последние минуты.
        Барлоу взяла коктейль, в котором было больше всего алкоголя, и осушила почти половину сразу. Её друзья развлекались, спокойно дышали и даже не подозревали, что творится в душах остальных. И почему именно ей выпала «честь» узнавать о внутренних терзаниях всех без исключения, почему именно она должна следить за действиями своих друзей, гадая, что те могут с собой сотворить? Почему она взяла на себя роль никчёмного спасителя, желающего всех укрыть от бед? Она ведь так хотела дышать свободно…
        - Руби! - позвал Макс, щёлкнув пальцами. Девушка резко обернулась.
        - Да?
        - О чём задумалась?
        - О том, какие прекрасные люди меня окружают, - улыбнулась Барлоу, садясь между Кейном и Арьей. Она взглянула на подругу, ободряюще кивнула ей, чуть сжав её руку в своих пальцах, и залпом допила коктейль.
        - Ужас какой, - сморщился Дэнни.
        - Что? - покосилась на него Руби.
        - Не думал, что ты так пьешь, - усмехнулся парень.
        - У меня есть привилегии, - подняла брови девушка, улыбаясь, и достала из пачки ментоловую сигарету.
        - Опять, - закатил глаза Макс.
        - От ваших меня уже тошнит, - сморщила нос девушка.
        - Мы пойдём играть или нет? - вскочил с места Лео.
        - Нужно поделиться на команды.
        - К чёрту команды, считаем, у кого больше «страйков».
        - И какой приз выигравшему? - заинтересованно спросил Кейн.
        - Азартный вы человек, мистер Барнс!
        Ребята заняли две дорожки и по очереди отправляли шары на столкновение с кеглями. Лео всегда доставались шары синих и голубых оттенков, которые ему иронично подкидывал Кейн.
        Вскоре после того, как Макс одержал победу, забив пять страйков, все коктейли были испробованы, сделаны десятки кадров на фотоаппарат и рассказаны все анекдоты, ребята стали собираться.
        - Мы должны проводить так каждый день! - воскликнул Лео, взмахнув руками.
        - Ты всегда так много пьешь? - хохотнула Руби, которая ощущала легкое, приятное головокружение.
        - Я бы сейчас с радостью поехал в клуб, - произнёс Макс, потягиваясь.
        - О, не сегодня, дружище, - улыбнулась Арья, похлопав парня по плечу, - не сегодня.
        - Так значит, мы едем в мотель? - спросил Дэнни, чуть покачиваясь.
        - Может, в мотель лучше с утра? - предложила Аннетт. - Там и позавтракать можно.
        - А мы сможем всю ночь гнать? - зевнул Лео, разминая руки.
        - Будем периодически меняться, - предложил Кейн, пожимая плечами.
        - Я отойду на пару минут, - подал голос Дэнни и удалился в сторону туалета.
        - Подождём на улице, - решил Лео, - иначе я прям тут усну.
        Ребята накинули куртки, сдали тапочки для боулинга и вышли из помещения, вдыхая прохладный вечерний воздух.
        - Вот это я понимаю, - улыбнулась Аннетт, подставляя лицо лёгкому ветерку.
        Арья расстегнула маленькую сумку, которая висела на плече, и зажала в зубах сигарету. Прикурив, она прикрыла глаза и сильно затянулась, поддерживая согнутую в локте руку другой. Сейчас девушка выглядела умиротворенной, наслаждающейся происходящим, дышащей полной грудью.
        Через несколько минут из клуба вышел Дэнни, резко забрал у Арьи почти докуренную сигарету и сделал пару затяжек.
        Руби его поведение показалось еще более странным - парень почти никогда не курил, но сейчас с упоением втягивал дым. Его глаза бегали из стороны в сторону, руки немного дрожали, а эмоции сменялись на лице с невероятной скоростью.
        - Всё хорошо, Дэнни? - осторожно спросила девушка.
        - Всё отлично, - улыбнулся он, кивая. - Всё просто замечательно.
        Улицы были удивительно пустынны, лишь где-то вдали маячила пара силуэтов людей, спешащих по своим делам в вечерний час.
        Ребята уже подошли к фургону, когда Кроуфорд внезапно остановился.
        Все взоры обратились к нему - бледное лицо, крупные капли пота на лбу, трясущиеся губы, которые расплылись в безумной улыбке.
        - Нет, - прошептала Руби, прижимая ладонь ко рту, чувствуя, как к глазам подкатываются слёзы. Она сразу все поняла.
        - В чём дело? - встрепенулся Лео, подбегая к другу и обхватывая его лицо руками.
        Дэнни тут же обмяк и чуть не упал, но подбежавшая Арья помогла брату уложить парня на небольшой островок травы, аккуратно поместив его голову на колени Говарда.
        - Что происходит? - в страхе спросила Аннетт, прильнув к Максу.
        - Я не знаю… - прошептал тот. - Это похоже на…
        - Передоз, - закончил за него Кейн, в упор глядя на Арью. Та резко подтянула к себе сумку и судорожно начала рыться в ней, вытряхивая содержимое на асфальт. После она резко откинулась, зажала рот рукой и закрыла глаза.
        - Что ты натворил? - тихо спросила она, и по щекам ее заструились слёзы. - Дэнни, что ты натворил?!
        - Ты не виновата, - охрипшим и слабым голосом ответил тот, пытаясь приподняться, но тут же падая обратно на колени Лео. Его трясло, ноги беспорядочно дёргались, а лицо становилось бледнее с каждой секундой. - Я вытащил их у тебя из сумки.
        - Ты принял их в туалете, - констатировал Кейн, подходя к Дэнни и присаживаясь рядом на колени, склоняясь к грудной клетке.
        - Чёрт… - прошептал он, закрывая глаза ладонью.
        - Не говори этого, - говорил Лео, проводя рукой по волосам Дэниела. - Не говори этого! - внезапно громко закричал он.
        Арья вскочила с места и отошла в сторону, дрожа всем телом, у нее начиналась истерика. Девушка зажимала рот рукой, чтобы не закричать, смотрела на произошедшее, не в силах что-либо исправить или хотя бы просто взять себя в руки.
        Макс резко отстранился от Аннетт, подошел к подруге и крепко обнял её за плечи, та сразу же осела на асфальт, спрятав лицо за широкой грудью Идена.
        Руби медленно приблизилась к Дэнни и присела рядом на колени, мягко проводя по его лицу пальцами. Он улыбнулся, но улыбка вышла больше похожей на гримасу.
        Слеза капнула на его щеку, и Дэнни чуть вздрогнул.
        - Ты обещала мне, Руби, - прошептал он. - Помнишь, ты обещала?
        - Я помню, - ответила девушка. - Я помню, Дэнни. Не волнуйся, никто не осудит тебя.
        - Как думаешь, я попаду в ад? - со слезами на глазах спросил он. Его колотило.
        - Нет, конечно, нет, - сказала Руби, глядя на бледное лицо с подрагивающими веками, на которых начали выступать вены. - Ты попадёшь в место, о котором всегда мечтал. У каждого человека свой рай, и ты будешь счастлив там. Ты наконец-то будешь дома.
        - Я дома… - прошептал Дэнни, пытаясь обвести всех взглядом, а после поднял глаза на Лео. - Арья не виновата. Это только мой выбор. Уважайте его.
        Говард ничего не ответил, отрешенно всматриваясь в лицо умирающего друга.
        - Что для тебя сделать? - отчаянно сдерживая слезы, спросил Кейн, сильно сжав руку Дэниела в своей ладони.
        - Принеси мне пистолет, - совершенно серьёзно ответил он. - Принеси мне пистолет, а потом садитесь в машины и уезжайте.
        - Что ты несёшь? - будто вышел из транса Лео, нервно вздрогнув. - Что ты такое говоришь?!
        - Дайте мне пистолет и уходите, - уверенно сказал юноша, крепче сжимая руку Кейна и переводя взгляд с одного на другого. - Я всё продумал. Здесь рядом есть полицейский пост. Они услышат выстрел.
        - Дэнни, - прошептала Руби, вытирая бегущие по щекам друга слёзы.
        - Я не хочу умирать так! - хрипло воскликнул он, дрожа. - Я не хочу умирать так, слышишь!
        - Тогда зачем всё это? - спросил Кейн, осторожно поворачивая лицо Дэниела к себе.
        - Чтобы не было пути назад, - сказал он, глядя на друга остекленевшим взглядом. - Я не хочу возвращаться.
        Барнс кивнул, понимая, о чём говорит юноша, нерешительно поднялся и направился к «Форду». Он вытащил из багажника деревянный ящик, открыл его и вынул пистолет. Изъял из кобуры пули, оставив там только одну, и, приблизившись, вложил оружие в руку Дэнни.
        - Спасибо, - прошептал тот, силясь улыбнуться. - А теперь уезжайте.
        - Нет! - раздался крик Арьи. - Нет, хватит! Перестаньте! Хватит!
        Макс завел ей руки за спину и потащил в сторону фургона, не произнося ни слова. Девушка продолжала вопить, пытаясь вырваться из силков.
        - Спасибо за последние дни на земле, друзья, - в отчаянии прошептал Дэниел. - Я… я горжусь нами.
        Он крепче сжал пистолет и положил его себе на грудь.
        - Я никуда не уйду, - дрожащим голосом сказал Лео, но Кейн силой поднял друга, прежде аккуратно положив голову Дэнни на землю.
        - Пойдем, - надорванно произнёс Барнс, оттаскивая друга к «Форду». - Пойдем!
        Рядом с лежащим на земле и трясущимся в агонии юношей осталась лишь Руби.
        - Это страшно? - спросила она.
        - Умирать? - усмехнулся друг. - Не знаю. Я не умираю, Барлоу. Я ухожу на покой. - Он тяжело вздохнул и закашлялся. - Знаешь, это больно только потому, что приходится прощаться. А я ненавижу прощаться.
        - Я буду ненавидеть себя, - прошептала Руби, понимая, что футболка уже насквозь промокла от слёз.
        - Ещё сильнее? - спросил Дэнни. - Не нужно. Ты всё сделала правильно. А теперь залезай в фургон и уезжай отсюда к чёртовой матери.
        Руби склонилась над юношей и поцеловала его в горячий лоб.
        - Ты умираешь любимым, - прошептала она.
        - Встретимся на той стороне. Надеюсь, нескоро.
        Девушка поднялась с земли и направилась к остальным, пытаясь не оборачиваться на парня, лежавшего на земле, из последних сил сжимающего пистолет.
        Кейн уже завел мотор «Форда» и продолжал удерживать возле себя Лео, чтобы тот не смог в последний момент выбежать.
        Барлоу заскочила в фургон и закрыла за собой дверь. Место водителя заняла Аннетт, трясущимися руками девушка сжимала руль.
        - Поехали, - твёрдо сказала Руби.
        Фургон не сдвинулся с места.
        - Поехали! - закричала она.
        Блондинка нажала на газ, выруливая на главную дорогу, ведущую прочь из города, в противоположном направлении от Дэнни. Впереди маячил «Форд».
        Через минуту в открытые окна влетел острый звук выстрела.
        Все вздрогнули.
        Даже в городе можно было услышать, как в отчаянии закричала Арья.
        Подростки ехали молча, даже не пытаясь унять дрожь в коленках или слёзы, безостановочно катящиеся по красным щекам.
        Аннетт всё еще вела фургон, углубляясь в лесную чащу. Им стоило пересидеть хотя бы пару часов в тени, не высовываясь и не мелькая на дорогах - произошедшее могли увидеть на камерах, принадлежавших близлежащим магазинам, и с лёгкостью вычислить машины, а это означало провал операции. К тому же, ошеломлённым и сломленным, им требовался привал, ночь под открытым небом и холодный отрезвляющий воздух.
        Макс до сих пор обнимал Арью за плечи. Девушка сидела рядом с другом и смотрела пустым взглядом в стену.
        Руби знала, что она будет винить себя в произошедшем, знала, что не сможет справиться, если брата не окажется рядом. Вот она, правда жизни - вокруг могут быть десятки человек, подставляющих тебе плечо, но никто из них не в силах будет вытащить тебя, кроме единственного человека, спрятавшегося за кулисами.
        Спустя час скитаний по лесу, тряске на ухабистой дороге и ругательств, Аннетт вырулила на большую опушку, сокрытую от всех деревьями - островок зелени, покоя и возможности погрузиться в мысли, утопая взглядом в несчетном количестве звезд.
        Ребята вышли из автомобилей и обменялись взглядами, чуть улыбнувшись друг другу. На большую поддержку ни у кого не хватало сил и смелости.
        Посреди поляны пестрело большое пятно из углей и пепла, где можно было разжечь костёр. Не произнеся ни слова, парни отправились за дровами, а девушки вынесли на улицу пару складных стульев, покоящихся в багажнике «Форда», пледы и подушки и разложили их на некотором расстоянии от будущего костра.
        Кейн вытащил из багажника ящик с пивом и демонстративно поставил его у всех на виду. Рядом оказались пачки чипсов и соевых батончиков.
        - Ты правда думаешь, что сейчас время для этого? - негодующе спросила Аннетт, указывая на припасы.
        - Почтим память Дэнни, - ответил Барнс, который всё это время оставался на вид самым спокойным.
        Наибольший удар смерть друга принесла Говардам, которые даже не смотрели друг на друга, уйдя куда-то глубоко в себя.
        Руби нервно курила сигарету за сигаретой, стоя в стороне.
        Спустя время к ней подошёл Макс и приобнял за плечи, проигнорировав гневный взгляд Аннетт.
        - Как ты, Барлоу? - тихо спросил он.
        - Порядок, - ответила девушка. - Ты специально это делаешь?
        - Делаю что? - не понял парень и отстранился.
        - Злишь её, - Руби кивнула в сторону блондинки. - Нашёл время.
        - С чего ты взяла? - удивлённо вскинул брови Иден.
        - Хватит, - прошептала девушка, чувствуя отвращение и обиду.
        Она кинула недокуренную сигарету на землю и быстрыми шагами удалилась, присев рядом с Кейном. Тот мельком глянул на неё и передал бутылку пива.
        Иден подошёл через минуту, что-то шепнул на ухо Аннетт и достал еще два пива из ящика. Когда все взяли по бутылке, Кейн тихо произнес:
        - За Дэниела Кроуфорда.
        Руки чуть поднялись в воздух, а после пиво было залпом выпито.
        Они сидели вокруг полыхающего костра, укутавшись в одеяла. В их глазах отражались блики, словно внутри обрядно танцевали тени не известных никому людей.
        Никто не разговаривал.
        Руби подвинулась ближе к Кейну, чувствуя, как глаза вновь начинают наполняться слезами.
        - Тише, - мягко прошептал парень, почти в самое ухо, когда девушка опустила голову ему на плечо.
        - Ты можешь мне кое-что пообещать? - спросила Руби, глядя на горящие в костре поленья.
        - Что именно?
        - Что ты больше никогда не будешь употреблять наркотики, - тихо ответила Руби, стараясь подавить всхлип. - Это меня сломает.
        - Обещаю, Барлоу, - не задумываясь, ответил Кейн, обнимая подругу за плечи.
        Некоторое время они сидели молча. А потом девушка поднялась с места и, не произнося ни слова, зашла в фургон. Вышла оттуда через минуту со сложенным листком бумаги, зажатым в трясущихся пальцах.
        Руби приблизилась к огню, присела на корточки и протянула творение Дэнни бушующей стихии. Огонь принял рифмованные строчки, обволакивая бумагу и медленно прожигая её с уголков, сходясь к середине.
        - Отпустить. Наконец, отпустить… - прошептала девушка. - Это принадлежит лишь тебе, Кроуфорд.
        - Я не знаю, как относиться к этому, - грустно пробормотал Кейн.
        - Это был его выбор, - ответила Руби. - Лишь ты, ты сам полноправный хозяин своей жизни. Никто не вправе решать за тебя, приказывать, отговаривать. Никто не запрещает давать советы, но люди почему-то отчаянно желают учить других, как жить. Никто не вправе был решать за Дэнни. Я знала о его намерениях свести счёты с жизнью, но пообещала молчать, не отговаривать и не осуждать. Но я не думала, что все случится так скоро.
        - Мы должны были заметить, что он собрался сделать это, - подал голос Лео. - Мы должны были заметить, что что-то не так. - Парень повернулся к сестре: - А ты не должна была таскать наркоту в сумке и раскидывать свои шмотки где попало!
        Арья медленно подняла голову и посмотрела слезящимися глазами на брата.
        - Заткнись! - внезапно яростно воскликнул Кейн. - Заткнись и не смей винить её! Вспомни, что она видит каждый раз, глядя в зеркало, вспомни, что было с ней раньше, вспомни, как тяжело ей всё это дается!
        Лео замолчал, а Арья лишь неслышно плакала. Блики костра отражались в больших каплях, скользящих по бледным щекам, создавалось ощущение, будто кровь вытекает из глаз девушки, унося с собой жизнь и надежду.
        - Мы не должны были останавливать его, - подала голос Руби. - У нас на это нет совершенно никаких прав. Он мог прервать эту боль, страдания и метания по свету, и мы не имели права вмешиваться. Мы не имели права делать ему еще хуже, уговаривая продолжать жить. Он бы терпел лишь ради нас, терпел и мучился.
        - Смерть - не выход, - прошептал Лео, поднимая глаза, наполненные слезами и отчаянием.
        - Разве? - пожала плечами Барлоу. - Смерть не выход, если это смерть. А когда уходишь на покой от постоянных поисков неизвестного, сбегаешь от разрывающего чувства внутри - это не смерть. Это свобода.
        - Ты это пыталась донести в песне? - спросила вдруг Аннетт, в упор глядя на Руби.
        Та вздрогнула.
        - Что? - прошептала она.
        - Я сразу узнала твой голос, - пожала плечами та. - Одним из тех подростков был брат моей одноклассницы. Ты знаешь, что она пыталась покончить с собой? Она вскрыла себе вены кухонным ножом. Но её спасли.
        Руки почему-то стали сжиматься в кулаки, сердце громко билось в груди, готовое вырваться.
        Все взгляды были обращены на двух девушек.
        - Помните эту нашумевшую песню? «Когда будешь падать, сложи крылья». Руби Барлоу могла бы прославиться благодаря своему умению убивать людей, забирать у матерей их детей, разрушать семьи и человеческие жизни. Ты, наверное, жалеешь, что взяла псевдоним? Весь город гудел, твоё имя произносилось бы на каждом углу.
        Аннетт хотела сказать что-то еще, но не успела.
        Руби метнулась к ней, снесла с ног и прижала к земле. Она приподняла лицо напуганной девушки над землёй и заглянула в охваченные страхом голубые глаза.
        - Ты самый мерзкий, двуличный и глупый человек, которого я когда-либо встречала, - прошептала девушка в воцарившейся тишине. - Ты и представить себе не можешь, что чувствует человек, вкладывающий душу в своё творение. Ты и представить не можешь, что он чувствует, когда его творение становится известным большой аудитории. И уж точно ты не в силах понять, каково это - стать знаменитой из-за смерти детей. Глупых детей, которые даже не поняли смысл. Я не из тех людей, кто на каждом шагу кричит о своих принципах и взглядах на жизнь, Аннетт. Я не тот человек, который считает суицид лучшим решением, и уж явно не тот человек, который призывает к нему. Суицид - это ужасно. А я всегда говорила лишь о том, что, если более нет сил, если ты уже у самого дна глубокой пропасти, нет смысла раскрывать крылья - уже поздно. Но ты своим крошечным мозгом не смогла понять это.
        - Нужно лучше подбирать слова, - хрипло произнесла Аннетт.
        Девушка сжала руку на горле блондинки еще сильнее, чувствуя прилив ярости, и та широко раскрыла глаза, но даже не подумала попробовать высвободиться, чувствуя над собой явное превосходство.
        - Не смей учить меня, - прошипела Барлоу, отталкивая девушку и поднимаясь с земли.
        Она не могла смотреть им в глаза и медленно побрела прочь, углубляясь в лес. По щекам бежали горькие слёзы. Руби закусывала губу до крови, чувствуя во рту солоноватый привкус металла, пытаясь сдержать всхлипы. Хотелось бежать всё дальше и быстрее, не оборачиваясь, выплеснуть всю свою злость и обиду, переходящую в сухую ярость, выкинуть всё это, освободиться, устать до такой степени, чтобы уже не слышать посторонние звуки.
        Барлоу резко остановилась, глядя в тёмную чащу многовековых деревьев, ветви которых подрагивали на ветру. Она тряслась всем телом, эмоции переполняли её, словно неведомые существа, рвались наружу, желали высвободиться, сотрясая её хрупкое тело.
        Руби закричала. Отчаянно, от безнадёжности, горечи и поглощающей её усталости.
        С веток спорхнули стайки птиц, разбуженных резким звуком. Ветер налетел с ещё большей силой, ударив девушку в живот и заставив упасть на землю.
        Она кричала, била твёрдую почву кулаками, пытаясь не чувствовать боли, пытаясь заглушить разрывающее чувство собственного ничтожества.
        «Я же говорил - придёт время, когда ты настолько устанешь, что возжелаешь смерти…» - усмехнулся змей, сильнее стягивая мозг девушки своими скользкими кольцами.
        Руби сбежала, оставив остальных наедине с мыслями и размышлениями о том, что они только что услышали.
        Аннетт, кашляя, поднялась с земли и, не произнося ни слова, ушла в фургон, нарочито сильно хлопнув за собой дверью. Макс остался сидеть на траве, спокойно докуривая сигарету, погрузившись в свои мысли.
        Ребята пару раз переглянулись между собой, но никто не решился идти в лес за девушкой.
        Внезапно тишину, которую нарушал лишь мерный треск дров в костре, прорезал дикий крик.
        Кейн вскочил на ноги.
        - Не ходи за ней, - сказала Арья, сильнее кутаясь в плед, но парень не послушал.
        Он шел, не разбирая дороги, надеясь найти девушку, которая не должна была далеко уйти. Путь освещала лишь луна, ронявшая тусклый свет через кроны деревьев.
        Он шел за девушкой, чувствуя, как отчаянно колотится его сердце. Шёл за девушкой, которая не видела зла, зная, что у каждого человека есть причины, которая чувствовала всех вокруг себя и всегда подбирала нужные слова, которая не стеснялась морщиться, выпивая стакан виски, которая любила сигареты с ментолом и засматривалась на людей. Он шёл за девушкой, которой предстояло умереть, с которой предстояло прощаться и благодарить за время. Он шёл за девушкой, которая породила что-то новое в его душе, что пугало и заставляло чувствовать больше, сильнее, чётче.
        Руби лежала на земле. Её рука еле двигалась, но девушка всё равно продолжала наносить удары земле.
        Кейн поднял её с земли и прижал к себе.
        - Я не хочу столько чувствовать, - шептала девушка, всхлипывая. - Я не заслуживаю быть здесь. Я должна быть на месте тех детей, я должна быть на месте Дэниела.
        - Замолчи, Барлоу, - проговорил юноша, гладя девушку по голове, всё крепче сжимая её в своих объятиях. - Перестань нести этот бред.
        - Я не хочу умирать, Кейн! - закричала Руби, упираясь в грудь парня. - Я не хочу умирать!
        Барнс лишь молчал, чувствуя два бьющихся сердца. Бьющихся с разной частотой. Он ощущал пустоту внутри, понимал, как не хочет отпускать её, чувствовал, как слёзы подкатывают к глазам, как ломается стержень внутри.
        Он не знал, что ответить, не знал, как поддержать и вновь зажечь угасающее пламя веры.
        - Пожалуйста, не уходи, - прошептала девушка. - Я не хочу, чтобы ты уходил.
        - Не уйду, Барлоу. Обещаю, что не уйду.
        - Поклянись, - сказала она, подняв голову и прожигая Кейна взглядом серо-голубых глаз.
        - Клянусь, - прошептал Кейн, запуская руку в волосы девушки и крепче обнимая её, чтобы не видеть этих наполненных горечью пропастей, в которых будто плескались волны океана, ждущего их где-то вдали.
        Он не мог позволить себе видеть её смерть.
        Глава 13
        Руби сидела в фургоне, положив гитару на колени, и лениво перебирала струны, вспоминая песню, но тут же себя одёргивала, а после начиная вновь.
        Было раннее утро, солнечный свет проникал в автомобиль через небольшие окна, расположенные под самым потолком, освещая дешёвую мебель, привинченную к полу. Пыльные кресла, столики, небольшие статуэтки, которые невозможно было сдвинуть с места, плакаты рок-групп, известных личностей и прочая ерунда, создающая атмосферу полноценной квартиры.
        В лучах солнца можно было увидеть сотни и тысячи маленьких пылинок, замерших в невесомости.
        В солнечном свете всё кажется красивее? Отнюдь. Всё кажется куда грязнее - предметы, мебель… слова, люди.
        Барлоу вспоминала слова песни, так сильно всё изменившей. Кто знает эти неустойчивые законы Вселенной? Может, именно написание этой песни и привело девушку к тому месту, где она сейчас? Может, все слёзы, порезы на руках, незаживающие неделями, крики и панические атаки вели к людям, которые готовы обнимать её, чтобы не слышать всхлипов и не видеть боли в глазах.
        Девушка развернула левую руку и взглянула на светлые полоски кожи. Это была первая попытка суицида - сама простая, такая банальная. Она сидела в ванной, наполненной тёплой водой, и тряслась от страха, прижимая лезвие к руке, не в силах сделать надрез.
        Первый был куда более болезненным, чем все последующие. Причинять боль себе как наркотик - вызывает зависимость, порождает новые «увлечения», ты начинаешь наносить себе травмы постоянно, совершив даже самую малейшую глупость, например нечаянно уронив ручку или помяв листок. После ты начинаешь казаться себе грязным, неправильным, каким-то убогим.
        Тогда её вытащила мама - она вошла в ванную комнату, увидела море красной воды и дочь, еще бывшую в сознании, которая морщилась от боли в изуродованных руках.
        Руби очнулась уже в палате, с тяжёлой головой, литром потерянной крови и осознанием, что её жестоко вырвали из её собственной реальности, которая уже приняла девушку в свои ласковые объятия. Она даже сейчас просыпалась ночью от собственных криков, вырвавшихся наружу тогда, в больнице: «Верните меня обратно! Просто верните меня домой!»
        Рубцы так и не зажили до конца, остались напоминанием о том времени и о глупых попытках умереть. Напоминанием о времени, когда девушка ещё была уверена, что это единственный выход.
        После же она, противореча самой себе, решила, что даже смерти, то есть покоя, она не достойна.
        Люди делают себе больно, не думая об истинных причинах своих поступков, не вкладывая туда смысл. Всё становится неважным. Есть безумцы, любящие видеть своё тело в ранах, зарубцевавшихся, затянувшихся или же совсем свежих, открытых, истекающих кровью. Почему? Такими ранами всегда обладали воины, а те были сильны, по-настоящему сильны. Каждый человек хочет чувствовать себя сильным.
        Так почему люди считают, что причинять боль себе - это плохо? Неужели куда лучше причинять её другим?
        Раздался стук, в фургон вошёл Макс.
        - Мы забронировали номера, Барлоу. Идешь?
        - Минуту, - откликнулась Руби, не поднимая покрасневших глаз.
        Всё это путешествие стало казаться ей слишком переоценённым. Но кто сказал, что дорога к новой жизни будет простой? Как жаль, что новой жизни только для других. Как жаль, что её не будет с ними в этой новой жизни. Но, честно признаться, иногда стоит сделать ремонт и избавиться от лишнего хлама, которым и считала себя девушка.
        Несмотря на то что сняты были два номера, все ребята собрались в одном и нервно поглядывали друг на друга. Говарды, Макс и Кейн неслышно спорили, решая, кому лучше начать диалог.
        - Хватит! - раздражённо прикрикнула Руби, сидевшая на уголке стола. - В чём дело?
        - Мы… ну… - промямлил Кейн, закусывая губу.
        - Ты должна извиниться передо мной, - ответила Аннетт, скрестив руки на груди. - Ты не имела права меня трогать.
        - Что? - насмешливо вскинула брови девушка.
        - Было бы лучше, если бы ты просто попросила прощения, - заметил Лео.
        - Не буду, - Руби покачала головой.
        - В конце концов, я не виновата, - сказала девушка, выходя вперёд и вставая прямо перед Руби. - Я просто констатировала факты.
        - Если ты сейчас от меня не отойдёшь, я тебе врежу, - спокойно ответила та, чувствуя, как внутри поднимается ярость. Она понимала Макса, так долго сдерживающего свои эмоции, а после выплёскивающего их на чужих людей, - он терпел, не желая причинить вред близким, терпел из последних сил, а потом переходил все границы…
        - Тише, Барлоу, не горячись, - заволновался Кейн, подходя к подруге и вставая рядом с ней, готовый в любой момент её остановить.
        - Да какого чёрта?! - вскричала Аннетт и повернулась к остальным. - Вам что, вообще плевать?! Макс? - она выжидающе посмотрела на своего парня, который окинул её пренебрежительным взглядом.
        - Успокойся, - ответил он.
        - Издеваешься? - ошарашенно прошептала девушка. - Ты серьёзно?!
        - Я сказал, замолчи, - устало повторил Иден.
        - Я поняла, - истерично засмеялась блондинка, - я всё поняла. Это поблажка, да? Ей всё можно - закатывать истерики, оскорблять других. Ей всё можно, она ведь скоро на тот свет отойдёт.
        Руби будто иглу всадили в сердце. В горле встал ком, а глаза предательски защипало. Она видела, как Кейн закрыл лицо руками.
        - Конечно, такой «раковый бонус»! - продолжала тем временем Аннетт. - Можно скрывать от нас правду, что-то умалчивать, а потом срываться на невиновных. Можно вести себя как последняя тварь, а что такого, если ещё максимум месяц проживёшь, да?! Вы просто прячете больную малышку Барлоу за своими спинами, жалеете её, тискаете, а она пользуется этим - бери, не хочу!
        - Закрой рот, - хрипло, но вполне спокойно сказала Арья. - Ты здесь только потому, что Макс попросил. Это тебя жалеют, идиотка, терпят твои выходки и грязные шутки ради человека, который нам по-настоящему дорог. Ты здесь лишь место занимаешь.
        Девушка отвернулась, тяжело вздохнув, пытаясь не смотреть на блондинку, которую никогда не выносила.
        - С меня хватит, - яростно прошептала Аннетт. - Вы всего лишь кучка самонадеянных подростков, которых недолюбили в детстве. Мир не так плох, как вы кричите на каждом углу, мечтая о романтичной смерти на берегу чёртового океана. Вы всего лишь сборище позёров, считающих себя изгоями лишь потому, что это сейчас принято считать «модным». Думаете, у вас большие проблемы в жизни?! Да только если с психикой! Гоняйте дальше на своих старых тачках, спите в дешёвых мотелях и питайтесь в придорожных забегаловках, думая, что свободны, что настоящие и живёте так, как вам нравится. Вы живёте так, как принято считать красивым, убиваете себя ради любви и сбегаете от реальности в мир грёз, хотя не нуждаетесь в этом на самом деле. Вы говорите только ради того, чтобы сказать, чтобы показать свою внутреннюю составляющую, которая на самом деле бесполезна. Ваши громкие слова совершенно бессмысленны. Вы пустые, шаблонные, глупые дети, которые считают себя вольными птицами. Я знала, что когда-нибудь вы все добегаетесь - один умер, другая подсела на наркоту, третий игнорирует человека, который его любит!
        - Все мы знаем, что тебе нужно от Макса, Аннетт. Тебе не быть спасителем - ты тянешь его за собой к земле, - разочарованно покачал головой Лео. - Можешь думать что хочешь. Мы сразу знали, что тебе здесь не место. Человеку, который ничего не терял и никогда не любил, не понять тех, кто готов отдать жизнь за друга. Ты всегда брала то, что хотела, имела всё, что могла только пожелать, но так хотела быть спасённой, что сама записалась в спасатели.
        Последние слова Говарда стальной стрелой впились в сердце Руби.
        - Да, вы были правы, - презрительно усмехнулась Аннетт, обводя взглядом собравшихся. - Вы были правы в самом начале, назвав всё это лишь театром. Театром мыльных пузырей. Пустых, бессмысленных, летящих вверх только потому, что так принято, так надо. Вы всего лишь заигравшиеся в жизнь фальшивки.
        Блондинка договорила и посмотрела на Макса.
        - Я ухожу. Ты со мной?
        Парень усмехнулся и ничего не сказал.
        - Так что? - нетерпеливо спросила она. - Выберешь их или меня?
        - Я выберу семью, - пожал плечами парень.
        - Серьёзно? - возмутилась Аннетт. - Ты на самом деле выбираешь их?
        - Я всегда их выбирал, - ответил Иден, подходя к Арье и кладя руки ей на плечи. - А теперь уходи. Стоило давно сказать тебе.
        - Ты пожалеешь, - процедила девушка, и красивое лицо исказилось гримасой ненависти. Она пробежалась яростным взглядом по остальным. - Жалкие идиоты.
        Девушка схватила с тумбочки ключи от фургона и направилась к двери.
        - Заберу свои вещи и доеду обратно на автобусе. Омерзительно даже воздухом одним с вами дышать. А ты, - она взглянула на Макса, уже стоя в дверях, - когда-нибудь прибежишь ко мне с извинениями. Тебя никто больше не полюбит. И никого из вас.
        - Аннетт! - окликнул парень. Блондинка обернулась и выжидающе уставилась на Идена. Тот мягко улыбнулся. - Дверь за собой закрой, ладно?
        Девушка пулей вылетела из номера.
        Иден выдохнул и засмеялся. Теперь он свободен.
        Руби зашла в номер, который теперь принадлежал лишь им с Арьей.
        Мыльных пузырей в закулисье становилось всё меньше, но не все потери были болезненными.
        Барлоу сжимала в руках бутылку имбирного пива, того самого символа, который преследовал их на протяжении всего пути. Прошла всего неделя, но стоило признаться, что за эту неделю девушка пережила событий больше, чем за всю свою жизнь. Она, наконец, ощущала себя живым человеком - со всеми шрамами, слезами, переживаниями, подавленной злостью и искренним смехом.
        - Кто сказал, что нельзя прожить всю жизнь всего за одну неделю? - усмехнулась девушка.
        Она допила пиво, выкинула пустую бутылку в урну у входной двери и направилась в ванную, будучи уверенной, что Арьи нет в номере. Парни в это время сидели в баре и пили коктейль за коктейлем - за Дэнни, за освобождение Макса, за прекрасную жизнь и правильные решения.
        - О Господи, - прошептала Руби, открыв дверь ванной комнаты.
        Арья Говард, вечно стойкая и смелая Арья Говард, сидела на полу в окружении коробок и флаконов с таблетками неизвестного назначения, держа в трясущейся руке стакан воды. Заметив вошедшую подругу, она попыталась затолкать в рот всё содержимое, которое лежало в её ладони, но тут же начала давиться.
        - Выплюнь это сейчас же! Арья, выплюнь это! - закричала Барлоу, ударив девушку по руке так, что оставшиеся лекарства упали на пол.
        Девушка брыкалась и махала руками, пытаясь вырваться из крепкой хватки подруги, пытаясь оттолкнуть её, проглотить как можно больше пилюль. Руби насильно наклонила её вперёд, взялась за нижнюю челюсть, чтобы открыть рот и освободить от таблеток, которые еще не попали в желудок. Арья начала кашлять, задыхаться, не в силах сглотнуть. Барлоу с силой ударила её по спине, заставляя выплюнуть таблетки, которые, не переставая, сыпались на пол, склизкие и раздавленные.
        - Идиотка! - воскликнула Руби, отталкивая ногой стакан воды, который с оглушительным треском разбился, разлив содержимое на коврик. - Что ты творишь?! С ума сошла?!
        Руби яростно трясла подругу за плечи, вглядываясь в бледное лицо, красные глаза, словно пыталась вытрясти из девушки все ужасные мысли.
        - Отпусти меня! - кричала Арья, пытаясь вырваться из жестоких объятий подруги, извиваясь всем телом. Её лицо было залито слезами, которые капали с подбородка, оставляя мокрые пятна на светлой майке.
        - Закрой рот! - заорала Руби, отвесив девушке звонкую пощёчину. - Посмотри на меня! Я сказала, посмотри на меня!
        - Руби, отпусти, - умоляла Арья, обмякнув в руках подруги. Та рывком развернула её к себе.
        - Нет, смотри на меня! - кричала Руби. - Смотри на меня! Ты совсем с ума сошла?! Нам уже хватило Дэнни! Решила пойти за ним?!
        - Мне кажется, я никогда так сильно не ненавидела себя, - плакала Арья, глядя сквозь Руби.
        - О чём ты говоришь?! - воскликнула девушка.
        - Я убийца. Все думают, что я хороший человек, но я убийца, - шептала Говард, будто в трансе.
        Руби разрывалась между желанием отшатнуться от обезумевшей девушки или же обнять убитую горем подругу, прямо сейчас разваливающуюся на кусочки.
        - Объясни мне. Слышишь, объясни мне, - наконец, взяв себя в руки, прошептала Руби, усаживая Арью поближе к ванне, чтобы та смогла облокотиться. Она продолжала придерживать её, привлекая внимание, щёлкая пальцами перед лицом - казалось, девушка под влиянием каких-то сил. Пустой взгляд чёрных глаз, который был направлен не на что-то, а куда-то, будто в другую точку времени и пространства. - Объясни мне.
        - Я убила её. Лео говорит, что это не так, но это я виновата. А потом ещё и Дэнни. Может, если бы я не оставила наркотики в сумке, он был бы жив. Их смерть на моей совести. Особенно её… - шептала Говард, раскачиваясь из стороны в сторону.
        - Чья смерть? - осторожно спросила Руби.
        Внезапно Арья остановилась, повернула голову и заглянула в глаза подруги, наполненные глухой злостью и страхом.
        - Мамина.
        - Арья… - зажмурив глаза, произнесла Руби, чувствуя, как внутри её что-то рухнуло. Она не знала. Ни Лео, ни его сестра никогда не рассказывали, как остались одни, но девушка и подумать не могла, что их история столь трагична.
        Барлоу было страшно. Страшно открывать глаза и смотреть на девушку, раздавленную чувством вины. Страшно видеть безумный взгляд, наполненный яростью. Страшно понимать, что она уже не в силах что-то изменить.
        - Ты не виновата, - прошептала Руби, прекрасно понимая, что ситуацию это не исправит. Она не знала всех подробностей, не знала роли самой Арьи в этой истории, не знала, что произошло.
        - Ты не понимаешь! - внезапно громко закричала Арья Говард, будто очнувшись ото сна. - Ты не понимаешь, чёрт возьми! Я виновата, Руби, я виновата в том, что мы остались одни, что Лео остался без матери! Я виновата в этой аварии! Я звонила ей, я звонила и кричала в трубку, я кричала на неё, потому что была обижена! Руби, она была так сосредоточена на ссоре со мной, что не увидела грузовик, она просто не увидела! Её тело выскребали из машины, и в этом виновата я! Я убила её!
        Барлоу закусила нижнюю губу, пытаясь удержаться от крика. Она зажмурила глаза, чувствуя, как щёки обжигают горячие слёзы.
        - Тебе не понять, - прошептала Арья. - Тебе не понять, Барлоу, я знаю. Никто не в силах этого понять. Я убивала себя с того самого момента, потому что я не заслуживала жизни, я не заслуживала дышать, расти, питаться. Я заслуживала лишь гнить, умирать от истощения. Я должна была сдохнуть сразу, но я боялась сделать это, боялась резануть лезвием или шагнуть с крыши дома, боялась. Лео всегда называл анорексию изощрённым способом убить себя, и он прав. Я ужасная сестра, я всегда была ужасной сестрой. Я так хотела стать настоящим человеком, которым Лео бы гордился, которым мог бы восхищаться, а стала лишь тряпкой, прячущей весь этот ужас за маской надменности. Я чудовище, чёртово чудовище, уничтожающее людей. Но никто не в силах понять это, Барлоу. Никто, потому что…
        Внезапно Арья затихла, оглушённая звонкой пощёчиной. Девушка ошарашенно схватилась за лицо и смотрела на Руби огромными от страха глазами.
        - Никто не в силах? - спокойно начала Руби, но резко сорвалась на крик. - Я разрушила жизни десятков людей просто потому, что хотела быть известной! Мои мечты меня погубили, они всегда губят! Мечты должны оставаться лишь мечтами, не выбираться наружу, иначе ты сам себя сожрёшь от раздирающего внутренности отчаяния, ведь то, о чем ты мечтал, на деле оказалось сущим кошмаром! Всё так прекрасно, романтично и мило, пока не произойдет на самом деле!
        Арья оцепенела, сидя на полу перед Барлоу, которая больше не могла молчать.
        - Это ты не понимаешь, каково умирать в семнадцать, не добившись ничего, кроме убийства пятерых детей и морального истощения их родителей! Я просто хотела стать великой, а весь город проклинал меня, даже не зная, что это я! Они считали, что я монстр, что я нарочно, но я просто хотела быть значимой, ты понимаешь это? Я хотела быть живой, хотела видеть радующихся людей, сопереживать им, понимать их, показать, что я тоже чувствую! А что в итоге? Моя мечта стала реальностью: аплодисменты, тысячи прослушиваний, а потом тишина в комнате, где пятеро глупых подростков вскрыли себе вены! Они думали, что я призываю к суициду! Они думали, что суицид - это нормально, раз я об этом пою! Они не знали, что я просто хотела быть спасённой!
        - Руби… - попыталась заговорить Арья, но Барлоу лишь махнула рукой.
        - Не говори мне, что я не понимаю. Можно сидеть тут сутками и выяснять, у кого болит больше, кому хуже пришлось в этой жизни. Мы можем тягаться ненавистью к себе вечно, приводя сотни аргументов, доказательств, находя всё новые причины для самоуничтожения, но это бессмысленно, потому что мы опустились на дно. Мы опустились на дно, Арья, в первый раз вздумав лишить себя жизни. Это ведь так просто - сбежать. Одно движение, и ты мёртв, повешен, сбит машиной, расплющен об асфальт. Мы просто боимся чувствовать, Арья Говард, поэтому мы делаем это, - Руби выдохнула. - Мы ведь могли винить в случившемся кого угодно, - прошептала она. - Водителя грузовика, оператора на местном радио, в конце концов, судьбу или саму жизнь, так почему, скажи мне, почему? Почему нам легче ненавидеть себя, чем кого-то?
        - Потому что только так мы чувствуем себя настоящими, - прошептала девушка, беря подругу за руку и крепко сжимая её.
        - Не уходи, не бросай меня, - просила Руби, глядя в чёрные омуты, наполненные слезами. - Ты не должна умереть раньше меня, Арья Говард. Я не вынесу этого.
        - А я? Ты думаешь, я вынесу?
        - Нет. Ты будешь вытирать мне слёзы и говорить, что я была хорошим человеком. Что я не попаду в ад.
        - Ты не попадёшь в ад, Руби Барлоу. Ни за что не попадёшь. Ни один подросток, умирающий в семнадцать, не окажется там. Иначе Бог - полный ублюдок.
        Кейн сидел за рулём фургона, Макс в полном одиночестве вёл «Форд». Арья, завернувшись в тёплый плед, с которым теперь не расставалась ни на минуту, грустно поглядывала на брата, болтающего с Барнсом.
        Руби, проследив за взглядом подруги, приблизилась к парням, села между ними и сделала вид, что смотрит на дорогу, почти пустую в вечерний час.
        - Арья сломалась, - тихо сказала она, чтобы девушка не услышала.
        Лео непонимающе посмотрел на Руби.
        - Она чуть не наглоталась таблеток в ванной нашего номера, - объяснила Руби. - Кричала, что плохая сестра, которая заслуживает лишь смерти, вспоминала маму, говорила о том, что считает себя убийцей. Она перестала есть, вернулась к наркотикам и попыталась себя убить. Ей нужно, чтобы ты посмотрел на неё, Лео. Можешь говорить, что она тебя не ценит, не воспринимает всерьёз, но вы всё, что осталось друг у друга, и никто не сможет полюбить вас так сильно, как вы сами. Так что соберись и иди к ней.
        Руби поднялась с места, оставив Лео и Кейна размышлять над сказанным. Она прекрасно видела, как несладко приходится Говарду, но почему-то чувствовала свою ответственность за сохранение связи между братом и сестрой. Девушка вернулась к подруге и присела рядом.
        - Всё в порядке? - тихо спросила она.
        Арья помотала головой.
        - Мне кажется, Лео никогда меня не простит, - прошептала она.
        - Слушай, мне нужна та Арья Говард, которой я восхищалась с самой первой встречи в этом чёртовом центре людей, потерявших надежду, - твёрдо заявила Руби. - Мне нужна девушка, которая всегда высказывала своё мнение, смеялась в лицо смерти, меняла интонацию со скоростью звука и… отказывалась жевать.
        Девушки усмехнулись.
        - Помнишь нашу первую встречу? - тихо спросила Арья, глядя на Руби. Та кивнула. - Ты казалась такой раздавленной и одинокой, но всё равно сильной. Я тогда подумала, что ты стала бы идеальным дополнением нашей команды.
        - Идеальным мыльным пузырём? - ухмыльнулась Барлоу.
        - Да, - улыбнулась Говард. - И ты стала, между прочим.
        - Только благодаря тебе. Ты сделала великолепную вещь, Арья. Ты собрала вместе самых чувственных и безумных людей, готовых броситься друг за друга в огонь. Я знаю вас всего неделю, но да, чёрт возьми, я готова. За этот короткий срок вы стали ближе, чем люди, находившиеся рядом со мной почти всю жизнь. Разве это не потрясающе? Ты должна гордиться.
        - Чем же? - вскинула брови девушка.
        - Тем, что подарила умирающей девчонке шанс. Тем, что помогала ей улыбаться, хотя за два года морального и физического истощения она забыла, что это значит. Тем, что поднимала её с колен одной фразой, даже не подозревая об этом. Тем, что привела её в семью и дала возможность прочувствовать жизнь в полной мере. Ты должна гордиться хотя бы тем, что я всё еще сижу здесь, а не свисаю с дерева с петлёй на шее, накинутой от безысходности и страха.
        - Руби… - прошептала Арья.
        - Нет, - оборвала её Барлоу, - нет, ты не должна больше плакать. Ты Арья Говард, чёрт возьми. Ты хрупкое существо, внутри которого стержень. И сколько бы раз ты ни ломалась, ты должна подниматься, буду я рядом или нет. И если я ещё раз увижу, как ты пытаешься свести счёты с жизнью, я тебе клянусь - я заявлюсь с того света и надаю тебе подзатыльников.
        Девушка засмеялась и положила голову на плечо подруги.
        - А ты, Руби, должна гордиться тем, что я до сих пор стою на ногах. Пусть пошатываясь, но все же стою, - с ехидными нотками в голосе сказала Арья.
        - Узнаю этот тон, - довольно ухмыльнулась Руби.
        Фургон остановился, парни поменялись местами, и за руль сел Лео, плавно выводя машину на соседнюю полосу. Кейн прошёл мимо, запрыгнул на просторную полку над водительским сиденьем и взялся за томик стихов.
        - А насчёт брата не волнуйся, - заверила девушка подругу, - он любит тебя. Он всё поймёт. Думаю, уже давно понял, просто боится тебе в этом признаться.
        - Очень на это надеюсь, - грустно пробормотала девушка.
        - Арья, вдохни полной грудью. Хотя бы ради меня, - попросила Руби, отстраняясь.
        «Думаю, что скоро ты будешь мне очень нужна…» - добавила она про себя, направляясь к Кейну.
        - Подвинься, - попросила она, желая залезть на полку.
        - Эй, Барлоу, - недовольно поморщился парень, - я, конечно, джентльмен, но сейчас своё место уступить тебе не готов.
        - А я и не прошу уступать. Тут много места, просто подвинься.
        Парень придвинулся к стене, давая возможность девушке залезть и лечь рядом.
        - Просто рай для интроверта, - улыбнулась она и широко зевнула.
        - Точно, - улыбнулся Кейн, глядя на сонную подругу. - Ты стала очень много спать.
        - Брось, я не позволю себе умереть во сне, на этот счёт можешь не волноваться, - усмехнулась Руби.
        - Это жестоко по отношению к нам, - смерил её Барнс разочарованным взглядом. - Я не намерен смотреть на твой труп, который только что был живым человеком. Это нечестно.
        - Я знаю. Поэтому я сбежала от матери и подруги, - печально протянула девушка. - Я и представить не могла, каково им будет прощаться.
        - Но о нас ты не подумала…
        - Кейн, разве я могла подумать, что за неделю вы станете мне семьёй?
        - И правда, - грустно улыбнулся парень, захлопывая книгу и откидывая её. - Ты угасаешь.
        - Я чувствую, - призналась девушка, кивнув. - Я чувствую, как Рак сжимает мой мозг в своих змеиных кольцах всё сильнее. Я ощущаю это, Кейн, и мне очень страшно. Я всегда думала, что умирать будет просто, что я не буду жалеть, но сейчас всё изменилось. Не будь вас, я бы свихнулась и умерла куда быстрее, чем должна.
        - Ты вообще не должна умирать, - произнес блондин, дёрнув плечом. - Всё это несправедливо.
        - Я смирилась в первый же день, в первые же десять минут, - усмехнулась девушка, искоса глядя на парня.
        - Как же сильно ты себя ненавидела, - хмыкнул тот, переворачиваясь со спины на бок.
        - Сейчас всё не так…
        - Правда?
        - Несмотря ни на что, внутри осталось гложущее чувство вины или стыда, но всё будто переменилось, словно я поднялась на новую ступень. Уже нет ощущения, что я чудовище, не имеющее права даже на смерть. Чёрт знает, с чем это связано, - может, я сижу среди вас и понимаю, что в моей жизни всё было не так уж и плохо.
        - Отлично, - усмехнулся Кейн, глядя на задорно улыбающуюся девушку.
        - Мне иногда кажется, что жизнь - всего лишь череда моментов, которые дороги сердцу, а всё остальное - ненужные добавки, идущие в комплекте. Ну, как акция «три по цене одного» - вроде и не нужно, но ведь как завлекает!
        - Ты совершенно безумна, Барлоу, - улыбнулся парень.
        Руби повернула голову и заглянула в его тёмные зелёные глаза. Всегда такие серьёзные, сосредоточенные, сейчас их взгляд был устремлён лишь в одну точку - на карие островки посреди бледного лица девушки. Островки, которые всё чаще были окружены солёной водой, вытекающей из берегов и струящейся речушками по мраморным скалам.
        - Я не хочу, чтобы ты умирала, Барлоу, - прошептал парень.
        - Я знаю, Барнс. Я знаю, - тихо ответила девушка, подвинувшись ближе к Кейну, утыкаясь лицом в грудь и закрывая глаза.
        «Но тебе придётся совсем скоро…» - прошипел в ухо змей, стягивая кольца.
        Глава 14
        Пицца была обжигающе горячей и таяла во рту. Пятеро подростков сидели за небольшим столиком у придорожной закусочной, уплетая фастфуд и подставив лица тёплым солнечным лучам.
        - Нам осталось совсем немного до Сан-Франциско, - напомнил Макс. - А ведь именно это было нашей основной целью, разве нет? Тихий океан, спокойные волны, крики чаек… - парень закинул голову и прикрыл глаза. - Ну разве не потрясающе? Мне кажется, я уже слышу плеск волн.
        Лео потряс стаканчиком с колой у самого уха друга.
        - Дурак, - буркнул Макс, открыв глаза.
        - От Лоуренса до Сан-Франциско день пути, - хмыкнул Кейн. - Неплохо так мы задержались.
        - Столько всего успело произойти, - протянула Руби, припоминая несколько мотелей, десятки одинаковых заправок и соевых батончиков, кучи кафешек и задорный смех тех, кого уже не было рядом с ними. Происшествие в клубе, где главной звездой оказался Иден, сейчас казалось лишь мелкой неприятностью.
        - Я отойду ненадолго, - поднялась Арья и направилась к фургону. - Забыла сигареты.
        Лео кивнул, проводив сестру взглядом.
        - Мне кажется, ей лучше, - сказал Кейн.
        - Вы помирились? - спросила Руби у Говарда, который утвердительно кивнул.
        - У неё были поводы поступать так, как она поступала. И, Руби, - девушка заинтересованно сфокусировала взгляд на друге, пусть это и давалось с трудом, - спасибо, что зашла вчера в ванную. Если бы ты не нашла её, не знаю, что было бы сейчас…
        - Лео, - подняла вверх руку девушка, - тише. Что было, то было.
        Парень кивнул.
        - Я пойду покурю с Арьей, - добавила девушка, поднимаясь со своего места и вытирая пальцы салфеткой. - Через пару минут будем. А вы пока посекретничайте тут. - Барлоу задорно подмигнула парням, но тут же стала серьёзной, как только отвернулась.
        Она точно помнила, что Говард брала с собой сигареты.
        Уповая на благоразумие подруги, Руби заскочила в фургон. Девушки нигде не было, но из туалета доносились знакомые звуки. Девушка почувствовала колющий приступ разочарования и лёгкой обиды.
        Через пару минут послышался звук смыва.
        Арья вышла из туалета, тихо прикрыв за собой дверь, но тут же столкнулась с Руби, стоящей напротив. Руки сложены на груди, в глазах досада и негодование.
        - Так вот оно что, - болезненно усмехнулась она.
        - Я не могу по-другому, Руби, - тихо проговорила Арья, глядя на подругу. - Я уже не в силах это исправить.
        Руби, сжав челюсти, вновь открыла дверь в туалет и грубо затолкала туда Арью. На двери щёлкнул замок.
        - Давай, - спокойно сказала девушка, указав на унитаз. - Выблёвывай всё без остатка, вперёд.
        - Хватит, Барлоу, - отвернулась Арья и направилась было к двери, как Руби схватила её за руку и развернула к себе.
        - Нет. Давай!
        - Хватит…
        - Давай, я сказала! Давай!
        - Руби, прекрати! - со слезами на глазах закричала Арья.
        - Почему я должна прекращать?! Почему?! Ты всё это время врала! Ты видела, как был рад Лео, сделавший всё, чтобы вернуть тебя к нормальной жизни, ты видела его ободряющие улыбки, чувствовала поддержку, ела, а потом… а потом просто шла сюда.
        - Руби, я не могу! - в отчаянии кричала Арья, вырывая руки. - Я не могу, слышишь?! Не могу я спокойно это жевать, не могу, чтобы это находилось во мне! У меня серьёзные проблемы, я знаю!
        - Ты даже не пытаешься их исправить, - отрезала Барлоу.
        - Я пыталась! Я правда пыталась! Я давилась, плакала, но жевала и проглатывала, но я больше не могу смотреть на еду нормально! Ты думаешь, я купила наркотик в клубе просто так? Я была готова к этому, я была готова начать есть, но заранее знала, что это принесёт с собой! Я не могу так просто принимать всё это, засовывать в себя! Еда делает меня грязной, мерзкой! Она делает меня ужасной!
        - Еще более ужасной, чем ты являешься на самом деле? - спокойно спросила девушка, глядя на Арью.
        Та в непонимании уставилась на неё, но в следующую секунду на её лице отразилась неподдельная маска боли и страдания. Слёзы побежали по щекам еще с большей силой.
        - Я ненавижу себя, - прошептала девушка, опускаясь на пол и закусывая нижнюю губу, пытаясь подавить всхлипы. - Я ненавижу себя.
        - Я знаю, - ответила Руби. - Но, заметь, только ты. Никто больше.
        - Я ужасная, - совсем тихо сказала Арья.
        - Ты никогда не заставишь меня в это поверить, Говард, - произнесла Руби, выходя из туалета и прикрывая за собой дверь.
        Она вернулась к парням, присела на своё место и натянула на лицо улыбку, хоть внутри и была совершенно подавлена. Она только начала замечать, что подруга пришла в норму, восстановилась после срыва, смерти Дэнни, помирилась с братом… Но, как выяснилось, всё было совсем иначе. Арья сорвалась не из-за того, что стала нормально питаться, а из-за того, что так и не научилась этому.
        - Какую сигарету подряд курит моя сестра? - пошутил Лео, но Барлоу сказала лишь, что они с Говард заговорились.
        Через мгновение к ним подсела Арья, улыбнулась, пытаясь скрыть волосами красноту на щеках, и отправила большой кусок пиццы себе в рот, в упор глядя на Руби.
        - Почему ты не пошла в клуб с остальными? - спросил Кейн, садясь в кресло напротив девушки.
        - Последний поход в клуб закончился не очень весело, - ухмыльнулась брюнетка, поднимая над головой почти пустую бутылку пива. - Это, между прочим, уже третья.
        - Какой кошмар, - протянул парень, сжимая в руках стакан виски. - А у меня пятый.
        - Почему ты здесь? - спросила Руби, развалившись на мягком диване в тихом холле дешёвого мотеля.
        - Ты против?
        - Я этого не сказала.
        - Я не знаю, - признался парень, пожимая плечами. - Я не заметил, как пролетел день.
        - Я просто спала, смотрела, как Лео ведёт фургон, и подыскивала в справочнике мотель, - усмехнулась девушка.
        - Я хотел почитать сейчас, но увидел, что ты здесь.
        - Решил составить компанию бедняжке?
        - Та еще бедняжка, - ухмыльнулся Кейн, делая глоток.
        - Как думаешь, есть смысл читать, зная, что скоро умрёшь? - задумчиво протянула Руби.
        Улыбка сошла с лица парня.
        - Почему ты так любишь об этом напоминать?
        - Чтобы вы примирились с этой мыслью, - вполне серьёзно ответила девушка, проводя рукой по волосам и откидывая их назад. - Вы должны свыкнуться с мыслью, что это неизбежно, и чем раньше, тем лучше.
        - Просто ты сама еще не примирилась, - многозначительно двинул бровями Барнс, а затем залпом допил содержимое стакана.
        - Мне почему-то кажется, что ты совсем в себе запутался, - прошептала Руби.
        - Ты, даже когда пьяная, можешь разумно мыслить? - удивился парень.
        - А чёрт его знает, - вяло махнула рукой девушка. - Сейчас расскажу тебе историю.
        Кейн улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
        - Знаешь, когда я была маленькой, - начала Руби, - мы с мамой часто ездили на такси. И вот однажды я насмотрелась передач, где в такси задают вопросы и можно выиграть большие деньги. Мы ехали в машине час, и весь час я слышала непонятный голос, который что-то говорил водителю по рации. По старой такой рации, специально для таксистов. И я ведь отвечала. Несла какую-то несусветную хрень, но мнила себя величайшим мудрецом. Целый час, представляешь? И когда мы, наконец, приехали, водитель протянул мне шоколадку. Я подумала, что выиграла приз, потому что правильно отвечала на вопросы, но, наверное, он просто счел меня дауном.
        - Руби…
        - Даже будучи ребенком, я хотела стать хорошим человеком, настоящей личностью, сделать что-то необычайно великое, чтобы мной гордились, восхищались. Но все считали меня дауном.
        Девушка допила пиво и поставила пустую бутылку на низкий журнальный столик.
        - Так к чему я это? Чем больше стараешься, тем хуже выходит. Правду говорят - дуракам везёт. Они никуда не спешат, не гонятся за счастьем, не суетятся, и всё нужное просто падает им в руки. Почему так не работает с хорошими людьми, Кейн?
        - Я не знаю, - пожал плечами он.
        - Может, в этом главный закон мироздания? В том, что благодаря боли рождается счастье, несправедливость ведёт к справедливости? Ведь где-то должно быть начало этого всего, - задумалась Руби.
        Барнс смотрел на неё не отрываясь.
        - Мне всегда казалось, что едва ли найдется в мире человек, настолько противоречивый внутри. Человек, желающий умереть и понимающий, что не достоин смерти. Человек, желающий быть не в порядке и плачущий от душевной боли. Раздирающий лезвием свои руки и ненавидящий себя за шрамы. Я думала, что, если бы отчаяние стало разновидностью искусства, я точно стала бы знаменитой. Как и миллионы людей по всему свету. - Девушка ненадолго замолчала. - Я всегда была так напугана и озадачена в моменты абсолютного счастья. Редкие, но такие яркие. Я постоянно добивала себя мыслью: какую цену мне в итоге за это счастье придётся заплатить? Как будто за счастье нужно что-то отдавать. Кто приучает нас к мысли, что в мире ничего не бывает просто так?
        Кейн молчал, продолжая в упор смотреть на девушку.
        - Я немного напугана, - протянула та, подождав несколько минут в полной тишине, не сводя глаз с друга. Она подалась вперёд и наклонила голову. Могло показаться, что парень спит, если бы не изредка подрагивающие веки.
        Внезапно он резко сфокусировал взгляд на Руби.
        - Мне кажется, я люблю тебя, Барлоу.
        - Я знаю, - тихо ответила девушка. - И я думаю, что это твоя главная ошибка, Кейн Барнс.
        Руби поднялась с дивана и, мягко проведя холодной рукой по волосам парня, удалилась в свой номер с тяжёлым сердцем, думая над словами парня и виня во всем алкоголь. Заставляя себя винить алкоголь.
        - Сколько ты уже не спала? - спросила Руби, подсаживаясь к подруге, вернувшейся с шумной вечеринки.
        - Я спала, - пожала плечами та.
        - Ладно, задам вопрос по-другому: сколько дней ты не спала полноценно?
        - После того, как вы с Кейном уложили меня, - созналась Говард, понимая, что отнекиваться и врать бесполезно.
        - Почему? - Барлоу вскинула брови.
        - Они мне снятся, - призналась девушка, опуская глаза. - Мама, Дэнни. Я не могу избавиться от мысли, что их кровь на моих руках. И если Кроуфорд просто яростно смотрит на меня, то глаза мамы полны любви и боли одновременно. Они, как омуты, большие, глубокие. Только при жизни эти омуты были озёрами, а сейчас лишь трясина. Меня засасывает, Руби. Страшно каждый раз, как закрою глаза. А потом еще и Лео, смотрящий на меня сверху вниз. И он не просто недоволен, он разочарован во мне. Я не оправдала его ожидания.
        - А это самое худшее для тебя, верно? - осторожно уточнила девушка.
        - Верно, - кивнула она. - Руби, вокруг меня столько трупов…
        - Кажется, скоро добавится ещё один, - едко усмехнулась Барлоу.
        - Просто еще одна смерть. Еще один призрак, преследующий меня… - прошептала девушка, откидываясь на кровать и глядя пустым взором в потолок.
        - Так ты никогда не будешь одна, - произнесла брюнетка, придвигаясь к подруге. - Сегодня ты поспишь?
        - Не уверена, что смогу, - опустила глаза Арья.
        - Хочешь, я посторожу твой сон? - предложила Руби.
        - Да… - прошептала Говард. - Я так устала… Я так хочу стать нормальной, Барлоу. Спокойно смотреть и говорить про наркотики, сидеть за рулём, не боясь, что тот же грузовик настигнет и меня, правильно питаться, не чувствуя, что с каждым съеденным кусочком становлюсь лишь хуже.
        - Ты сможешь, - твердо сказала Руби. - Я уверена в тебе на все сто. И Лео, и Кейн, и даже Макс. Мы уверены в Арье Говард.
        - Я боюсь, что не справлюсь, - в изнеможении пробормотала Арья.
        - Только если будешь думать об этом постоянно. Да и пусть не справишься - ты имеешь на это право. Ты имеешь право быть не в порядке, Арья, и никто не посмеет осудить тебя.
        - Все люди становятся мудрыми на пороге смерти? - осторожно спросила девушка.
        Руби задорно улыбнулась.
        - Я не мудрая. Просто пытаюсь чувствовать людей. Я не вижу зло - лишь причины. У всех есть поводы быть теми, кем они являются. Люди не рождаются сломленными, морально раздавленными, и ничего не случается просто так. Всем нужна помощь.
        - А кто поможет тебе самой? - многозначительно вскинула брови Арья.
        - У меня есть я. А значит, всё будет хорошо.
        - Твой жизненный принцип?
        - Точно. - Барлоу широко улыбнулась.
        - Ты смеёшься над своей болью, - тихо проговорила Арья, в упор глядя на подругу.
        - Смеюсь, - кивнула та. - Потому что знаю, что другому человеку мои проблемы могут показаться глупостью, истлевшим брёвнышком в огромном костре. Так проще смириться, что некоторые никогда не будут считать твою боль и твои переживания значимыми.
        - Сколько людей в тебе живёт, Барлоу? - спросила Говард, приближаясь к лицу подруги и пристально вглядываясь в глаза, будто надеясь увидеть людские тени.
        - Мне кажется, что десятки, - тихо произнесла Руби.
        - Не удивлюсь, если ты сначала убьёшь человека, потом пойдешь готовить бутерброды, после надерзишь своим друзьям и уже через пару минут будешь их обнимать, - усмехнулась Арья.
        - Мне так жаль, что они лишь в моей голове, - прошептала девушка, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Она удивилась, что ей еще есть чем плакать. Казалось, что скоро глаза лопнут и вместо слёз по щекам побегут струйки крови.
        - В твоей голове? - переспросила Арья, нахмурившись.
        - Одинокий человек всегда найдет пристанище в своей голове. Одинокий человек всегда сможет создать себе других, которых не придётся ни с кем делить, которые будут слушать и понимать.
        - Ты это и сделала? - тихо спросила Говард, тоскливо глядя на подругу.
        - Да. Я придумывала целые миры, где была семья, дом, приключения и объятия, которые могли скрыть меня от всего в реальности. Почему не придумали средства, чтобы сбежать отсюда? Чтобы просто исчезнуть… Я надеялась, что когда-нибудь наберусь смелости, чтобы убежать прочь от всего, что делало меня ничтожеством. Я не знала, что бежать придётся от себя. Действительность лучше прочего умеет ломать людей. Однажды я вышла из своих фантазий, и тогда погибли люди.
        - Ты никогда не перестанешь винить себя в этом? - спросила Говард, в упор глядя на подругу чёрными глазами-омутами.
        - А ты?
        Арья отрицательно помотала головой.
        - Вот и я, - болезненно усмехнулась Руби. - А теперь ложись и засыпай, ладно? Я буду здесь.
        Арья легла на кровать, Барлоу села рядом, не переставая крепко сжимать руку девушки.
        - Разбуди, когда я начну кричать, хорошо? - попросила Говард, взглянув на подругу. Та утвердительно кивнула.
        Она знала, что никому не даст потревожить сон Арьи.
        Ночь не прошла для него бесследно - вердикт был вынесен. Честно признаться, мысли давно посещали, но цепкие тиски старой подруги сжали его с новой силой именно сейчас, мешая вздохнуть полной грудью.
        Арья, Лео и Макс пришли глубоко за полночь, принеся с собой много шума, когда Кейн уже лежал в кровати, чувствуя невыносимую боль в животе. Боль, причинённую собственными руками.
        Когда депрессия подобралась в этот раз, парень не сказал даже Арье, которая была в курсе всех «приступов», неизменно ведущих к очередной попытке суицида.
        Сейчас парень стоял на крыше мотеля, чувствуя, как прохладный утренний ветерок играет прядями светлых волос, порой набрасывая их на лицо.
        - Я больше не могу говорить, что со мной всё хорошо, - прошептал юноша трясущимся голосом, но очередной порыв ветра снёс его слова в сторону. - Я больше не могу притворяться. Я безнадёжен. Я ведь не смогу стать лучше, верно?
        Кейн хрипло засмеялся, запрокинув голову к голубому небу с лёгкими сполохами белых облаков. В глазах, где сиял безумный блеск, застыли слёзы, никак не желающие побежать по бледным щекам.
        Юноша, всегда остававшийся сильным, по мнению других, ведущий в бой, подкидывающий идеи и стоящий на поле боя до самого конца, медленно разрушался от бесконечных диалогов с самим собой.
        - Мне кажется, реальность ломает меня. Я, наверное, просто схожу с ума, - с надеждой в голосе прошептал он только взошедшему солнцу. - Надеюсь, я просто схожу с ума. Знаешь, я всегда был уверен, что меня никто не сможет полюбить. Они ведь бросили меня, как только я родился. Может, Бог не признаёт нежеланных детей? Может, Бог отказывается от таких, даруя им лишь страдания, посылая десятки испытаний, желая поскорее свести их с земли? Может, такие, как я, - всего лишь яд, парализующий остальных? Как мне перестать думать, что я всего лишь занимаю место?! Как?!
        Дверь, ведущая на крышу, резко распахнулась.
        - Кейн, - дрожащим голосом позвала Руби, медленно приближаясь к другу, стоящему у самого края парапета. - Пожалуйста, давай поговорим.
        Глава 15
        - Поговорим… - безумно засмеялся парень, поворачиваясь в сторону девушки.
        - Кейн, я прошу тебя, не совершай необдуманных поступков.
        - Ты правда не понимаешь, Барлоу? Всё было решено уже давно. Всё было решено, когда умер Дэнни, когда сломалась девушка, успевшая стать мне сестрой, когда та, в кого я влюбился, оказалась у самого края пропасти. - По щеке Барнса скатилась слеза. - Я не хочу жить дальше с осознанием того, что когда-нибудь все, кого я знал, превратятся лишь в кучку костей и праха. Я не хочу смотреть на ваши трупы и вспоминать. Не хочу сидеть с бутылкой виски в пыльном фургоне, пролистывая фото, сделанные Максом, где мы улыбаемся, понимая, что ничего этого больше не будет, понимая, что семья развалилась на куски, погибла! Ты ведь умрёшь. А мы будем смотреть. Потом вспоминать. Со временем забудем, изменившись, повзрослев. А я не хочу. Не хочу меняться и забывать. Когда вырастаешь, многие вещи становятся менее значимыми. Я не хочу, чтобы ты или Дэнни стали менее значимыми, Руби Барлоу. Я безнадёжное существо, которое копит эмоции в себе, скрывает их, со временем становясь либо жестоким, либо совершенно никчёмным. Я больше не хочу. Я не хочу больше, слышишь? Я не хочу видеть, как ссорятся Арья с Лео, как ты исчезаешь,
превращаясь лишь в навязчивую фантазию, как ты смотришь в пустоту стеклянным взглядом, потому что больше не умеешь дышать, потому что тебя забрали. Я не хочу, Руби Барлоу. Я лучше умру сейчас с хорошими воспоминаниями о семье, чем переживу еще одну смерть, которая в будущем станет не такой уж и значимой.
        - Кейн, - шептала девушка, заливаясь слезами и протягивая ему руку, подзывая к себе, - пожалуйста, пойдём домой.
        - Прости, - тихо ответил парень, качая головой, - я не могу.
        - Ты обещал мне, - сказала Руби, напоминая парню о его словах. - Ты обещал мне, что не уйдёшь. Ты клялся, что не бросишь меня, Кейн! Ты же поклялся!
        Она сорвалась на крик, беспомощно топая ногами, но боясь подойти ближе.
        - Барлоу…
        - Ты мне клялся! Ты клялся!
        - Я плохой человек, Руби! - в изнеможении воскликнул юноша. - Я никчемный, совершенно бесполезный человек! Не хочу взрослеть и осознавать, что уже никогда не буду тем мечтающим изменить мир подростком. Все мои мысли займут навязчивые голоса в голове, кричащие о кредитах, ипотеках, учебе и нормальной жизни, как у всех. Я не хочу становиться таким, как сотни этих людей, бегущих по городу внизу, спешащих на работу в пыльный офис. Я не хочу переставать думать о том, что еще можно сделать нечто особенное, можно прожить интересную жизнь, наслаждаясь каждым моментом. Я не хочу переставать грустить, потому что мне нравится это состояние! Мне нравится, чёрт возьми! Только оно делает меня настоящим! Благодаря боли я еще дышу. И благодаря ей же перестану. Я не хочу вырастать, Барлоу. Я не хочу меняться и не хочу нормальной жизни. Я не хочу отпускать вас, опускать глаза и прощаться еще хоть с кем-то. Не хочу сидеть в старости в кресле перед камином, вспоминая ваши глаза, улыбки, наше безумное путешествие неизвестно куда, лишь бы подальше от обыденности. Я не хочу, Барлоу. Я шагну с крыши, запомнив озорной
блеск в глазах, прикосновения и звонкий смех.
        - Я умоляю тебя… - прошептала брюнетка, упав на колени. - Я умоляю, Кейн…
        - Я могу умереть через секунду. Всё на этом свете столь хрупкое, разве ты не понимаешь? - пробормотал парень, поднимая глаза к небу. - Всё такое хрупкое… Мы же были особенными, Барлоу. Мы были особенными.
        - Кейн, - шептала девушка, не сводя глаз с парня, стоящего на краю крыши. - Ты так нужен мне, Кейн Барнс с ненастоящим именем. Ты так мне нужен…
        - Передай всем и запомни сама. Запомни сама, Барлоу. Я безмерно горжусь нами. Я горжусь нами.
        И сделал шаг в пустоту.
        Руби открыла глаза, понимая, что ничего не слышит. Она лежала на полке фургона, смотря в потолок, пока машина неслась по дороге прочь из города.
        Девушка резко села, сразу почувствовав адскую боль в голове, но проигнорировала её. Все мысли смешались, звуки исчезли, в ушах стоял противный писк, а перед глазами мерцали чёрные всполохи.
        Сложно было разобраться, приснилось ли ей всё или же это ужасающая правда.
        Барлоу в спешке слезла с полки и кинулась к водительскому сиденью, пошатываясь на ногах, которые сводило. «Всё это сон. Всё это страшный сон, это не реальность…» - шептала она, часто моргая и чувствуя, как перед глазами всё вращается. Рядом всплыло лицо Арьи, которая удерживала подругу за плечи. Заплаканные глаза, губы плотно сжаты.
        - Отойди! - рявкнула Руби, отталкивая девушку.
        Она добралась до водительского сиденья, на котором сидел Лео, молча смотревший на бегущую впереди извилистую полосу дороги.
        - Где Кейн? - прошептала Руби, стараясь сфокусироваться. - Где Кейн?!
        Говард не сказал ни слова, но его губы предательски задрожали.
        - Где Кейн, чёрт вас дери?! - заорала Барлоу.
        - Руби, - Арья силой развернула подругу к себе. - Он… он прыгнул.
        - Нет, - улыбнулась девушка, мотая головой. - Нет, это неправда. Это было нереально. Я спала, я помню, что спала.
        - Ты потеряла сознание, - продолжала девушка, обхватив лицо Руби ладонями и заглянув в глаза. - Ты не могла перестать кричать. Ты упала в обморок.
        - Где Кейн? - надломленным голосом повторила девушка, чувствуя, что больше не может держаться на ногах. Над верхней губой почувствовалось что-то влажное, но она знала, что это не слёзы. Барлоу провела рукой под носом и взглянула на пальцы, запачканные кровью. Капли падали на чёрную футболку, впитываясь в ткань. Красные капли, вместе с которыми измученное тело покидала жизнь. Из носа текла струйка, огибая уголок губ и падая с подбородка на подставленную руку.
        Они умерли. Уже двое. А она даже не видела крови!
        - Я не верю тебе, - прошептала Руби, безумно улыбаясь. Перед глазами кружилась комната, возникало и исчезало взволнованное лицо Арьи, которая пыталась вытереть кровь салфеткой, но девушка лишь улыбалась, сидя на полу. - Я тебе не верю.
        - Руби, он мёртв, - прошептала Говард. - Его нет.
        - Ты врёшь! - закричала Барлоу, с силой отталкивая подругу, вскакивая на ноги и тут же падая вновь. - Ты врёшь мне! Он мне клялся, он обещал! Обещал, что будет рядом! Он сказал, что гордится нами!
        - Это было прощание! - крикнула Арья, не выдержав. - Это было прощание! Ты стояла там, ты видела, как он шагнул! Мы забежали на крышу, когда он уже был внизу! Ты просто кричала, глядя в одну точку! Ты кричала так, что закладывало уши, Руби Барлоу, потому что он умер! Он умер, понимаешь! Его больше нет!
        - Это неправда, - отрешенно шептала девушка. Из глаз хлынули слёзы. Вновь. Они создавали кровавую реку, попадающую в рот, оставляющую привкус смерти на языке, реку, стекающую с подбородка, заливая холодные бледные руки. Липкую реку страха, отчаяния и мертвечины.
        - Нам пришлось оставить его там. Хозяин сдал нас полиции, сказал, что мы были вместе. Они поняли, что это самоубийство - были свидетели. Нас ищут, но они не видели фургон, только «Форд», в нём сейчас Макс, он уехал далеко вперёд, - бормотала Арья, пытаясь вытереть лицо подруги.
        Та отшатнулась, оттолкнула руку девушки и резко поднялась с места. Она так и не могла сфокусировать взгляд, находясь будто за гранью реальности, в некоем месте между прошлым и будущим. Она до сих пор видела лицо Кейна, залитое слезами, искажённое гримасой боли, так отчётливо и ясно, но понимала, что находится в фургоне без него, без теплого взгляда зелёных глаз и лёгкой усмешки, от которой растягивался шрам под нижней губой.
        - Он сказал, что гордится нами. Он сказал, что мы все были особенными, - шептала Руби словно в трансе.
        - Я знаю, - всхлипнула Говард, проводя рукой по волосам подруги.
        - Когда всё это прекратится? Когда мы перестанем терять друг друга? - в отчаянии спросила Руби, поднимая пустой взгляд на девушку.
        - Пока не умрём.
        - Тогда я рада, что Рак со мной. Тогда я хочу, чтобы он забрал меня как можно быстрее. Я больше не увижу смерть никого из вас.
        Барлоу по телефону Лео попросила Макса остановиться недалеко от местного клуба города Лавлок в Неваде. До Сан-Франциско оставалось от силы четыре часа, но ребята понимали, что нужно сделать ещё хотя бы одну остановку. Прошло совсем немного времени с прошлой, но все были вымотаны последними событиями, вымотаны собственными эмоциями и переживаниями.
        Они, как всегда, оставили фургон и «Форд» за зданием клуба, чтобы не привлекать внимание на парковке, и зашли в полупустое помещение, где царил полумрак. Оно больше напоминало старый гараж, обустроенный как место общего сбора фриков: разномастные плакаты, пропагандирующие разные религии, взгляды на жизнь, постеры рок- и панк-групп, известных почти всем, потрёпанная мебель и замыленная барная стойка с деревянными высокими табуретами.
        - Самое то, - угрюмо пробормотал Макс, кивнув бармену и заказав четыре рюмки текилы.
        Руби почувствовала, как перехватило дыхание. Из семерых, стремящихся к океану, осталось всего четверо.
        - За семью, - сказал Лео.
        - За Кейна, - прошептала Руби. Ребята залпом осушили свои рюмки и попросили бармена повторить.
        - Что мы будем делать потом? - тихо спросила Арья. - Когда доберёмся до Сан-Франциско?
        - Не стоит планировать, - покачал головой Иден. - Выезжая из Лоуренса, мы и подумать не могли, как сложится наше путешествие.
        - Такого уж точно никто не ожидал, - прошептала Говард.
        Барлоу сидела, облокотившись одной рукой на барную стойку, заканчивая уже четвёртую рюмку и не думая останавливаться, даже несмотря на то, что перед глазами всё вновь поплыло. Алкоголь ударил в голову, разливаясь теплом, смешанным с горечью, по всему телу, наполняя мышцы небывалой силой, воспламеняя ярость, отражавшуюся языками алого пламени в глазах.
        Она, не отрываясь, смотрела на трех парней, стоящих у женского туалета, попивающих пиво из стеклянных бутылок. Бритые головы, огромные ручищи, стреляющие злобой глаза и заливистый мерзкий гогот.
        - Чича, - прошептала Руби с ненавистью, вспоминая здоровяка из Лоуренса, к которому пытался пристроиться Макс и у которого после Кейн выкрал оружие.
        - Что? - встрепенулся сидящий рядом Иден.
        - Чича, - тихо повторила девушка, прожигая взглядом одного из амбалов, похожего на бульдога, с широченными плечами.
        - Его тут нет, Руби, - ответил парень, проследив за взглядом подруги и положив руку ей на плечо.
        Та резко дёрнулась и скинула ладонь.
        - Он заставил тебя избивать его, - гневно шептала девушка, не отрывая взгляда от парней в конце зала. Те заметили и с неподдельной злобой уставились в ответ. Один качнул головой, задавая немой вопрос, но Макс лишь смущённо улыбнулся, показывая, что всё в норме.
        - Руби, хватит, - шепнул он на ухо Барлоу, - нам не нужны неприятности.
        - Это всё Чича, - стояла на своём девушка.
        - Чёрт, прекрати на них смотреть! - прикрикнула Арья.
        Руби начала подниматься с места, но Иден резким движением усадил её обратно.
        - Успокойся! - зашептал он в самое ухо, обжигая шею горячим дыханием. - Ты очень много выпила, хватит.
        Не слушая друга, Руби осушила седьмую рюмку, которую не успел отодвинуть от неё Лео. Семь рюмок. За каждого из них. За каждого члена семьи. Руки сжались в кулаки, сознание заволокло туманом.
        Один из парней, заметив, что его до сих пор прожигают взглядом, направился в сторону подростков.
        - В чём дело, мисс? - басом спросил он, обращаясь к Руби.
        Та едко усмехнулась, заглядывая прямо в узкие тёмные глаза, пылающие недовольством.
        - В чём дело? - раздражённо повторил парень. Чуть поодаль, за его спиной, маячили ещё двое.
        Резко вскочив с места, Барлоу нанесла сильный удар в челюсть. Кулаки сжимались сами собой, нанося тяжёлые удары.
        «За Дэнни. За Кейна. За Арью, которая сломалась. За меня. За всех, кто чувствует себя ничтожным!» - говорила девушка себе, чувствуя, как Лео пытается оттащить её от парня, упавшего от неожиданности на пол, пытающегося прикрыться от яростных нападок незнакомки. Не чувствуя боли, поглощённая яростью и опустошающим ураганом глухой злобы, девушка с силой била в одно и то же место, слыша, как кричит её противник, не успевающий даже прикрыть лицо.
        В голове был полный бардак, одни мысли перекрывали другие, между здравым смыслом и тупой яростью стоял барьер. Руби беспорядочно размахивала конечностями, пытаясь выместить всю накопившуюся злость на парне, так сильно напоминавшем мерзкого Чичу из Лоуренса.
        - Твою ж… Руби! - орал Макс, отмахиваясь от двух парней, стараясь не вступать в неравный бой, лишь уворачиваясь от летающих кулаков, норовивших угодить в цель. - Господи, я прошу тебя, перестань! Барлоу!
        Девушка резко и шумно выдохнула, будто приходя в себя, и позволила Лео оттащить себя от наспех выбранной жертвы. Парень тут же кинулся помогать Идену. Его место заняла Арья, с силой нанёсшая подруге пощёчину, которая должна была привести её в чувство. Девушка ощутила, как щека начала гореть, и с содроганием взглянула на костяшки, на которых с треском лопнула кожа.
        - Мои руки в крови, Арья, - выдохнула брюнетка, разглядывая трясущиеся пальцы, запачканные красной субстанцией. - На моих руках кровь.
        - Возьми же себя в руки, наконец! - воскликнула Говард, тряся подругу за плечи.
        Девушка в страхе обернулась, а с пола уже поднимался противник Руби. Рядом раздавались громкие ругательства и глухие удары - ситуация из заранее обречённой превращалась в просто кошмарную.
        - Что ты натворила? - ошеломлённо прошептала Арья, обращаясь к подруге, но её слова потонули в раздавшемся звуке, до боли знакомом, навсегда отпечатавшимся в памяти.
        - На выход! - заорал Лео, подталкивая девушек к двери, ведущей на улицу, и оборачиваясь на Макса, который держал в руке знакомый всем пистолет.
        - Но ведь его оставили Дэнни… - непонимающе пробормотала Руби, покосившись на Идена, который отступал с оружием наготове, наведя дуло на неприятелей.
        - Ты думаешь, у нас он один? - махнул рукой Лео. - Бегом к фургону, ждите нас там! - крикнул он, кидая ключи сестре.
        - Без тебя не уйду! - закричала Арья.
        - Бегом, я сказал! - рявкнул Лео, рывком распахивая дверь.
        - Арья, прости, - пробормотала брюнетка, до которой, наконец, начал доходить смысл произошедшего.
        - Потом поговорим, Барлоу, - негодующе отмахнулась та, уводя подругу за руку по направлению к фургону.
        Она щёлкнула сигнализацией, открыла дверь, впихнув сначала Руби, а сама села за руль и завела мотор, ожидая появления парней.
        - Да где же они? - бормотала она, нервно дрожа и заламывая пальцы.
        - Идут! - крикнула Руби, глядя на бегущего к машине Лео и отступавшего к «Форду» Макса, который до сих пор держал наготове пистолет, приложив палец к спусковому крючку.
        В какой-то момент один из амбалов, которые появились сразу за парнями, тот самый, только что катавшийся по полу в отчаянных попытках стряхнуть с себя Руби, выудил из-за пояса чёрный предмет и направил его на Идена.
        Раздался выстрел.
        - Нет, - прошептала Барлоу, зажмурившись, но заставив себя открыть глаза в следующую же секунду.
        Лео уже был рядом, придерживал её за плечи, закрывая за собой дверь фургона.
        Через небольшую щелку она увидела Макса, садящегося за руль серебристого автомобиля и одного из парней, лежащего на асфальте.
        Холодная вода тонкими струйками бежала по телу, капая с тяжёлых сырых волос, подбородка и костлявых плеч, заставляя девушку морщиться от боли в руках. Костяшки сильно кровоточили, кожа слезла, раны чесались и зудели при каждом попадании воды.
        Руби подставляла лицо под струи воды, тщательно отмывая его и стараясь не плакать.
        Внутри зрело чувство, вызывающее лишь жалость к самой себе и печаль, тесно переплетённую со страхом - конец близок.
        Бывает такое, что за несколько дней до финала состояние пациентов улучшалось, они начинали хорошо питаться, вставали с кровати, улыбались и смеялись - они наслаждались каждым моментом жизни, понимая, что совсем скоро придётся навсегда закрыть глаза. Это наслаждение последними лучами солнца, впитывание их каждой клеточкой истощенного тела перед закатом, красивым, но таким пугающим, ибо после грядет тьма.
        Сначала Руби обрадовалась, осознав, что адские, разрывающие головные боли отступили, и лишь после догадалась, что это её последние дни на земле.
        Сейчас, сидя в ванной мотеля на окраине Лавлока, она мучила себя единственной мыслью: «Неужели всё это реально, и смерть наступит на самом деле?»
        Людям кажется, что они смирились, свыклись с мыслью о скорой кончине, но где-то там, глубоко в подсознании, они хранят огонёк надежды, который согревает и нашёптывает, что всё это идиотская шутка, что ещё произойдет чудо и жизнь будет длиться вечно. Но чуда не происходит, а человек, чувствуя, как душа начинает покидать тело, думает лишь об одном: это не может быть реальным.
        Где-то в глубине души девушки вновь поднималась ненависть. К себе и табачному дыму, который она привыкла поглощать огромными дозами. Задыхаясь, она кричала внутри себя, но старалась не плакать, хоть и давалось это с трудом.
        И всё же она неумолимо приближалась к финалу. К трагичному исходу, когда десятки людей поймут, наконец, сколько стараний она пережила, чтобы просто быть достойной. Достойной жизни и этого общества, имеющего на всё лишь один ответ и чётко придерживающегося идиотских стандартов. Сколько усилий она приложила, чтобы, идя по улице, не бояться заглянуть в лица прохожих. Сколько стараний приложила, чтобы не забиваться в угол каждый раз, находясь в помещении, наполненном людьми.
        Девушка провела ладонями по лицу, размазывая слёзы, которые тут же смыла вода.
        «Мне осталось совсем немного, верно?»
        «Неужели ты заговорила со мной?» - послышался насмешливый шипящий голос.
        «Мне страшно…» - прошептала Руби, обращаясь к змею.
        «Я знаю, Барлоу. Я знаю…»
        Обращение по фамилии задело девушку, принеся с собой кучу болезненных воспоминаний.
        «Убей меня перед тем, как я увижу ещё чью-нибудь смерть, ладно?»
        «Тогда во всём этом не будет прелести…»
        «Какой прелести?»
        «Прелести жизни, конечно!»
        «Может быть, ты забираешь людей, потому что одинок? Потому что хочешь быть рядом с кем-то, говорить с кем-то, видеть чужими глазами?» - подумала девушка.
        «Когда ты уже снимешь розовые очки и взглянешь на вещи нормально? Ты придумываешь себе столько бесполезных иллюзий, стараясь скрасить то, что поистине ужасающе…»
        «Уже поздно что-то начинать, тебе не кажется?» - усмехнулась брюнетка самой себе.
        «Я всего лишь паразит».
        «Тогда мне тебя жаль…» - пожала плечами девушка.
        По щеке скатилась крупная слеза.
        «Я не хочу умирать!» - отчаянно закричала она внутри.
        «Я знаю… Я знаю, Руби Барлоу… - печально прошипел змей, стягивая свои кольца. - Но этого уже не избежать…»
        Глава 16
        - Ты в предвкушении? - улыбнулась Арья, глядя на подругу, стоящую в коридоре и нервно потирающую руки.
        - Еще несколько часов, и мы на месте. Столько всего было пройдено, и всё благодаря тебе. Так что это ты должна быть в предвкушении. Отличная работа, Говард.
        - Знаешь, я, конечно, рада, но всё это планирование побега кажется теперь далёким сном, будто то было в прошлой жизни. Сейчас я просто хочу ступить ногами на тёплый песок и вдохнуть полной грудью.
        - Мы все устали, - согласно кивнула Руби.
        - Эй, - окликнул их Лео. - Поторопитесь!
        Девушки закрыли номер и спустились вслед за парнями в холл.
        Первый этаж встретил их тишиной - лишь пара человек спокойно попивала кофе, сидя на потрёпанных креслах и увлечённо читая газеты.
        - Номер «207», - сказала Руби, протягивая сонному администратору ключи. - И ещё один, «209».
        - Не могли бы вы оценить работу сервиса по десятибалльной шкале? - невнятно пробурчал администратор, лениво убирая ключи в специальный шкафчик. Девушка окинула взглядом его поношенный пиджак, мятый галстук, недельную щетину и растрёпанные волосы.
        - Конечно же, десять, - кивнула она.
        - Всего хорошего, - пробурчал работник.
        - Это точно, - подняла брови Барлоу.
        Ребята уже направились к выходу, когда на их пути возникло препятствие, которое они никак не ожидали увидеть.
        - Вон они! - прорычал один из тех парней, что участвовал в потасовке в клубе. - Я же говорил, это та машина!
        Подростки начали медленно отходить назад, пытаясь не делать резких движений, будто перед ними стояли не два бритоголовых головореза, а стая хищных зверей, готовых в любой момент наброситься на свою добычу.
        Макс предупреждающе поднял руки вверх.
        - Мы безоружны, - сказал он, хотя Руби точно знала, что на дне дорожной сумки лежит пистолет.
        - А нам плевать! - прорычал второй парень. - Ты кое-кого подстрелил вчера. Расплата пришла. Уж сегодня мы не промажем.
        Здоровяки двинулись на подростков, когда те, словно сговорившись, побежали в разные стороны. Руби успела заметить, что своей первой целью они выбрали Идена, который ринулся к бару и ловко перескочил через стойку, затащив с собой сумку и налетев на бедного бармена, натирающего бокал. Тот рухнул на пол, но решил не ввязываться в разборки.
        Через мгновение раздались первые выстрелы и крики ошарашенных посетителей. Администратор, только что дремавший, встрепенулся и кинулся к телефону, набирая экстренный номер, когда рядом возникла Арья и мягко опустила трубку телефона на место, приложив палец к губам и предложив работнику лечь на пол, под регистрационную стойку.
        Руби, чувствуя, как страх длинными пальцами обхватывает её горло, спряталась за одним из кресел, высматривая пути к отступлению, но дверь была блокирована одним из амбалов, который благоразумно держал наготове пистолет, прижав палец к курку.
        Девушка выглянула из своего укрытия и увидела, как на Макса налетел другой головорез и принялся наносить беспорядочные удары в живот. Парень сгруппировался, собрался с силами и резко выпрямился, целясь противнику в лицо ногами. Удар пришёлся в грудь - нападавший пошатнулся и начал глотать ртом воздух.
        Видя первые признаки поражения, второй кинулся на помощь, в тот же момент Иден перекинул сумку оказавшемуся неподалёку Лео. Тот рывком раскрыл её, вытряхнул содержимое и сжал в руках пистолет как раз в ту секунду, когда на Макса навели дуло.
        Говард снял оружие с предохранителя, щелкнул затвором и направил пистолет на одного из амбалов.
        - Отпусти его, - уверенно сказал Лео, - иначе я стреляю в твоего дружка.
        - А если я выстрелю первый? - нагло ухмыльнулся тот.
        - Тогда я разозлюсь и за секунду убью вас обоих, - пожал плечами Лео.
        - Только если попадёшь, - хохотнул другой, держась за живот. Глаз был подбит, из носа текла тонкая струйка алой крови.
        - О, не волнуйся, я меткий стрелок, - ухмыльнулся Лео, хотя Руби видела, как едва заметно дрожит его рука.
        Девушка начала медленно отступать по примеру Арьи, когда другой парень кивнул в её сторону:
        - Эй, они уходят!
        - Пусть уходят, - ответил тот, что держал пистолет, - они нам не нужны. Только долговязый.
        Он прищурился, ухмыляясь, с явным намерением выстрелить в Идена.
        - Лео, давай! - крикнула Арья, но Говард лишь дёрнулся всем телом.
        На мгновение для Руби пропали все звуки, кроме одного, совершенно оглушающего и парализующего - звука выстрела. Очередного выстрела.
        Барлоу упала навзничь, по инерции зажмурившись, закрыв уши руками, понимая, что пуля вылетела вовсе не из пистолета Лео.
        Через промежуток времени, показавшийся ей вечностью, рядом появилась Арья и попыталась поднять подругу с пола. Она что-то кричала, но Руби видела лишь открывающийся и закрывающийся рот, испуганное выражение лица и руки, на что-то указывающие.
        Раздался новый выстрел, и Руби вновь дёрнулась.
        «Больше ни одной смерти, больше ни одной смерти…» - повторяла она про себя снова и снова.
        Сильные руки рывком подняли её и поставили на ноги.
        Лео и Иден стояли рядом, замыленные, встревоженные, но живые.
        Где-то вдалеке раздавался звук сирены.
        - Чёрт, - прошипела Арья, оглядываясь. - Кто-то вызвал полицию.
        - Нужно уходить, - бросил запыхавшийся Макс, забирая у Лео пистолет.
        - В тебя же стреляли, - бросилась к нему Руби, когда ребята выбежали на улицу.
        - Они попали лишь в неплохую бутылку коньяка, которая стояла на полке в баре, - усмехнулся парень, кидаясь к небольшой парковке у мотеля, где стояли «Форд» и фургон.
        Щёлкнула сигнализация, ребята начали рассаживаться по машинам, когда из отеля выбежал один из нападавших. Он беспорядочно нажимал на курок пистолета, даже не целясь, полагаясь на удачу, на которую, в свою очередь, рассчитывали и подростки.
        - За машину, скорее! - крикнул Лео, прячась за автомобилями. Мимо пролетали пули, отскакивая или застревая в непрочном металле автомобилей, пробивая стёкла. Иден иногда выглядывал из своего укрытия, посылая ответные пули в противника, но особо не прицеливаясь, лишь пытаясь заставить того отступить.
        - Они знают, что у нас «Форд», - прошептал Макс, который был мертвенно-бледным. Через секунду рядом с ними оказалась Арья.
        - Полиция скоро будет здесь, - взволнованно сказала она, осторожно выглядывая из-за ненадёжного укрытия. - Нужно уезжать.
        - Я прикрою, - кивнул Иден и начал подниматься. Тут же он был опущен обратно на асфальт твёрдой рукой Лео.
        - С ума сошёл?! - рявкнул тот, смерив друга тяжёлым взглядом. Макс усмехнулся.
        - Мне нечего терять, - печально проговорил он. На мгновение для ребят стихли все звуки. Лишь фраза звенела в ушах, отдаваясь десятками голосов. Иден медленно поднял вверх запачканную кровью руку.
        Сердце пропустило удар.
        - Нет… - прошептала Арья, глядя на алое пятно на животе парня, украшавшее серую футболку.
        - Уходите сейчас же, я отвлеку его, - серьёзно проговорил Иден, переводя взгляд с одного на другого.
        Барлоу сидела на асфальте, не в силах пошевелиться.
        «Я просила тебя убить меня раньше…» - прошептала она Раку.
        «Не всё получается так, как того хотелось бы, верно?» - прошипел тот, но без привычной издёвки.
        - Руби! - воскликнул Макс, возвращая девушку в реальность. - Бегом!
        - Нет, - тихо ответила она, моментально приняв решение. Всё сейчас казалось ей глупым сном, дешевой драмой, где почти каждый день приходится терять кого-то дорогого. Руби думалось, что всё это - лишь очередная постановка, слишком нелепой была ситуация, слишком спокойно отреагировал Макс. Нужно было принять решение, пусть сложное, но которое смогло бы обеспечить безопасность Говардам, потому что Руби с Максом можно было считать живыми мертвецами. - Нет.
        - Что значит «нет»? - изумился Лео и схватил подругу за руку, но та вырвалась.
        - Моё время подходит к концу, я чувствую это. Моей целью было дойти до нового начала, но никто не говорил, что мне в нём есть место. Я почти угасла, а у вас еще сотни шансов впереди. Берите фургон и уезжайте как можно дальше, гоните день и ночь, не останавливаясь и не оборачиваясь. Мы с Максом возьмём «Форд» и закончим начатое. - Девушка обвела взглядом друзей. - Ради всех нас.
        - Барлоу, - сломленно прошептала Арья.
        Руби подалась вперёд и прижала девушку к себе так сильно, что смогла почувствовать рёбра, неровное сердцебиение, дрожащие руки.
        - Я люблю тебя, Арья Говард. Полюби и ты себя, наконец.
        После она так же обняла Лео, уткнувшись головой ему в плечо.
        - Не дай ей сломаться. И не сломайся сам, понял?
        Парень коротко кивнул, стараясь сдержать слёзы. Руби отстранилась и улыбнулась им.
        - Я запомню вас такими, - сказала она, не обращая внимания на приближающийся звук сирены. - Спасибо за шанс, который вы дали мне. Спасибо за дом, семью, прекрасную жизнь. Она правда прекрасна, если чувствуешь её настоящую, во всех красках.
        Руби поднялась и помогла встать Максу. Медленно они продвигались к автомобилю, уклоняясь от пуль, свистевших рядом, оставляя брата с сестрой в стороне. Иден залез на пассажирское сиденье, тяжело и шумно выдохнув, а Барлоу распахнула дверь водительского сиденья и мысленно поблагодарила Кейна за уроки вождения. Как же давно это было…
        Руби развернулась к Говардам, чтобы в последний раз посмотреть на их заплаканные лица.
        - Спасибо за жизнь, - повторила она, печально улыбаясь. - Не забывайте меня.
        - Никогда, - прошептала Арья.
        - Я горжусь нами.
        Девушка села за руль, завела машину и с силой вдавила педаль газа, срываясь с места, оставляя позади клубы пыли и двух подростков, ставших такими родными.
        - Куда мы направляемся, Барлоу? - окликнул подругу Иден.
        - К океану, конечно.
        - Значит, навстречу новой жизни? - усмехнулся Макс, тяжело откидываясь в кресле и прикрывая глаза.
        Руби не ответила. Она знала, что едут они лишь навстречу смерти.
        Глава 17
        Резина жгла асфальт, унося их всё дальше.
        Каким-то чудом им удалось избежать столкновения с полицией, но девушка знала, что, если тех двух головорезов не поймают, они найдут их вновь - номера «Форда» были им знакомы.
        Руби чувствовала каждой клеточкой тела усиливающуюся боль в голове, раздражающую пульсацию и молилась лишь о том, чтобы успеть доехать до назначенной цели.
        Она оторвалась от пустой в этот час дороги и взглянула на парня.
        - Не закрывай глаза, Макс. Тебе нельзя засыпать.
        - Ты эгоистка, - ухмыльнулся тот. - Ты просто не хочешь видеть мою смерть.
        - Мне уже хватило, - дёрнула плечом Руби, сильнее вцепившись в руль и почувствовав, как натянулась начинающая заживать кожа на костяшках пальцев. - Я не из тех, кто спокойно относится к смерти.
        - Верно. Ты из тех, кто ни к чему не относится спокойно. Кроме собственной гибели.
        - Я не привыкла себя жалеть, - пожала плечами девушка.
        - Ты только этим и занималась всю жизнь.
        - Точно, я совсем забыла, что ты умеешь читать людей, - саркастично отметила Руби.
        - Брось, Барлоу. Ты сбежала не потому, что хотела сбежать, а потому, что не хотела видеть лица родных тебе людей в последний раз. Ты не хотела видеть их слёзы, не хотела, чтобы тебе было больно от этого. Это жалость.
        - Заткнись, Иден, - пробормотала девушка, сильнее вдавливая педаль газа и увеличивая скорость. - Нам может не хватить бензина…
        - Хватит, я всё рассчитал, - тяжело выдохнул юноша, откидывая рукой упавшую на глаза чёлку.
        Он резко вскрикнул и схватился за простреленный живот, а после замер, глядя на свои окровавленные пальцы.
        - Кажется, я умру, - усмехнулся он.
        - Заткнись, - прошептала зло девушка.
        - Да брось, Барлоу. Нам конец, ты ведь понимаешь.
        - Не порти романтику момента, - бросила она.
        - Как скажете, мисс. Сегодня ведёте вы, - парень засмеялся, но тут же поморщился. Он запахнул куртку покрепче, прикрывая рану, заметив, как Руби искоса поглядывает на расползающееся по футболке пятно.
        - Я так почти ничего о тебе не узнал, представляешь. Вернее, я узнал, какой ты человек, но не факты из жизни.
        - Ты узнал всё, что нужно для понимания, твой это персонаж или нет, - спокойно заметила Руби.
        - Верно. Но я хочу поговорить. Расскажи мне о себе.
        - Меня зовут Руби Барлоу, - начала девушка, - мне семнадцать, и я умираю от рака. Я люблю детективные книжки и фильмы жанра фэнтези, где какая-нибудь девчонка совершенно точно напялит на себя кожаные штаны. Люблю вкус зубной пасты и таких ненавистных тебе сигарет с ментолом. Курю, кстати, не потому, что у меня зависимость, а лишь потому, что нравится внешняя составляющая самого действия, - Руби улыбнулась. - Люблю духи с лёгким оттенком ванили, которые теперь будут ассоциироваться лишь с Арьей, люблю минорные песни и атмосферу ресторанов. Восхищаюсь мужскими руками и ключицами.
        - Маньячка, - пробормотал Макс.
        - Не перебивай, - с притворным раздражением сказала девушка. - Ещё люблю пиццу с ананасами, что все считают полнейшим кошмаром, и голливудских актёров из-за их образов на ковровых дорожках. А ещё могу часами торчать в прохладном душе, слушая музыку. Всегда мечтала сняться в подростковом сериале или каком-нибудь триллере, представ воинственной красоткой. Мечтала прославиться и заслужить одобрение окружающих, показать им, что я тоже могу. Сам знаешь, к чему это привело. Машину водить никогда не умела, пока не научил друг, сбросившийся с крыши, которого, кстати, я приобрела благодаря своей мерзкой болезни. Сбежала от родных людей в надежде, что больше никогда не смогу полюбить и не придётся прощаться. Я ошибалась. Я всегда ошибалась. Люди говорят, что я громко мыслю и даю дельные советы, но сама почему-то к ним никогда не прислушиваюсь. Я написала песню, желая быть понятой и услышанной, а привело это к трагичным последствиям и постоянному давлению, исходящему из недр себя. Я словно стала чашей, до краев заполненной чувством вины.
        - Всё так хорошо начиналось… - пробормотал Макс, нахмурившись.
        Руби взглянула на него и усмехнулась.
        - Я смирилась, Иден. Я уже со всем смирилась. Теперь давай ты.
        - Я? - удивился парень.
        - Ты хотел поговорить, а не послушать. Так что вперёд.
        - Макс Иден, восемнадцать лет. Пять лет думал, что нигилист, пока не влюбился, как последний идиот. Пытался манипулировать людьми, но получалось плохо, потому что Арья Говард всегда умела ставить меня на место, а мудрец Лео лишь смеялся мне в лицо, повторяя, что я идиот и в покере мухлюю куда лучше. Думаю, что был бы плохим актёром. До пятнадцати мечтал стать рок-певцом и жить в трейлере, раздавая направо и налево автографы, но стал всего лишь собой.
        - Всего лишь? - засмеялась Руби, взглянув на друга. - Некоторые всю жизнь пытаются к этому прийти.
        - Знаешь, я стал собой - парнем, решившим, что ему нигде нет места, постоянно бегущим от себя и от проблем, погрязшим в наркотиках, потому что реальность никогда не радовала яркими красками. А осознание, что мы сами в силах поменять свою реальность, пришло лишь в тот момент, когда я уже сидел в машине и ехал с полумёртвой девчонкой к волнам океана.
        Руби тяжело выдохнула, почувствовав, как защипало глаза. Она пыталась выдавить из себя хоть слезинку, чтобы режущая боль прошла, но поняла, что после всего произошедшего даже слёз в ней уже не осталось.
        - Мне продолжать?
        - Да, - хрипло ответила девушка.
        - У меня есть старшая сестра, которую я оставил в Лоуренсе. И я не знаю, жива ли она. Мой отец умер, когда ей было девятнадцать, а мне пятнадцать. Мать уехала сразу после моего рождения. Говорила, что, пока я не появился на свет, она была счастлива, медитируя где-то в горах, так что я даже не знаю её имени. Сестра научила меня всему - драться, играть в покер, красть вещи и говорить правду в лицо.
        - Что с ней случилось?
        - Её изнасиловал какой-то ублюдок в подворотне, и она немного… ушла в себя, - Макс тяжело выдохнул и сжал кулаки. - Её закрыли в психушке. Каждый раз, когда я приходил, она кричала. Просто кричала.
        Барлоу нахмурилась. Она и подумать не могла, что у нагловатого парня может быть такая грустная история.
        - Ты поэтому тогда так отреагировал в клубе? Когда к девушке приставали. Поэтому полез в драку?
        - Это всё алкоголь, - отмахнулся Макс.
        - Нет, это всё ассоциации и страх.
        Сейчас, сидя здесь, в машине, и удерживая педаль газа, она вспоминала первую встречу с ним и Кейном, тогда, в тёмном переулке. Драка, неожиданно принятое решение, которое кардинально изменило всю её жизнь, лёгкие усмешки и перепалки ребят, которые из-за незнакомой девчонки запороли всё дело.
        Тогда они оба казались совершенно другими людьми, и всё же Руби не могла отделаться от мысли, что внутри они похожи как две капли воды.
        Та беседа в «Джава Брейк», горячий шоколад, предложение уехать из Лоуренса с такой же кучкой «потеряшек», как она сама, и утвердительный ответ. Парень, который постоянно откидывал волосы с лица и курил, глядя в пустоту, после оказавшийся противоположностью всем ожиданиям.
        Руби вспомнила фотоаппарат, оставшийся в фургоне, хранивший на карте памяти десятки потрясающих снимков улыбающихся ребят - с самого начала. Что будут чувствовать Говарды, обнаружив его у себя, осторожно листая кадры и прокручивая в голове тёплые воспоминания, несущие в себе столько тоски? А они ведь скоро останутся совсем одни…
        Девушка уставилась на серую полоску ровной дороги.
        «Мне так жаль, что тебя сейчас нет рядом…» - подумала она, взглянув на небо и обращаясь к другу со светлыми волосами и пронзительным взглядом тёмно-зелёных глаз.
        - Может, мы были бы абсолютно другими, родись мы в параллельной вселенной. Ты бы прожила до старости в уютном домике, у меня была бы дружная семья, и сам я стал бы отличным человеком, работягой, честным, не азартным, без вредных привычек и дурных мыслей…
        - К чему сейчас думать об этом? - перебила Макса Руби, чувствуя, как сжимается сердце.
        - Потому что только перед концом понимаешь, что переиграть уже ничего нельзя. Не вернуться обратно, не начать сначала. Именно в финале приходит осознание, в голове словно тучи расходятся…
        - Я думала, что у меня так много времени, - прошептала девушка, плавно поворачивая руль в нужном направлении. - Казалось, что несколько месяцев - огромный срок, но они пролетели, подобно урагану, в моих вечных попытках докопаться до смысла, загнать себя в угол. У меня было так мало времени, и я тратила его на глупое самоистязание и скорбь, поражавшую каждую клеточку похлеще всякого Рака.
        - Знаешь, что меня радует? - внезапно засмеялся Макс.
        - Что?
        - Когда Аннетт ушла, я боялся, что действительно побегу за ней и буду молить о прощении. Сейчас я безумно счастлив, что даже если и захочу, то уже никуда не смогу побежать.
        Руби усмехнулась. На какое-то время воцарилась тишина.
        - Барлоу? - окликнул парень.
        - Да? - спросила девушка, не поворачивая головы.
        - Скажи, что любишь меня.
        - Что?
        - Скажи так, будто это правда.
        Руби помедлила, а после перевела взгляд серо-голубых глаз на юношу.
        - Я люблю тебя, Макс Иден.
        Пляж Кармел-бич принял их, когда солнце начало уже клониться к горизонту. Светлый, почти белый песок отливал в лучах лёгким золотом, высокие волны прибоя приносили с собой пену, моментально впитывающуюся в песок. Над океаном пролетали чайки, где-то вдалеке молодая пара кидала летающую тарелку большому ротвейлеру, который возвращался с ней в зубах, радостно виляя хвостом.
        Макс и Руби, поддерживая друг друга, направились к воде и удобно устроились на мягком песке, вытянув ноги, разглядывая искрящуюся воду и неровный след солнца на её поверхности, постоянно колеблющийся. Алые цвета заката, насыщающие небо у самого горизонта, постепенно переходили в более тёмные оттенки и пестрели над головами глубокой синевой с проблесками фиолетовых сполохов.
        - Сказочное место, - прошептал Иден, снимая куртку и откидываясь на спину. Почти вся грудь парня была залита кровью, алой, совсем такой же, как заходящее солнце. - Им бы точно понравилось.
        - Говарды ещё будут стоять на этом берегу, я уверена. Они придут сюда попрощаться, - промолвила Руби, чувствуя слабость во всём теле и внезапно навалившуюся усталость. Глаза постепенно слипались, сознание желало отключиться, навсегда забрав свою хозяйку.
        - Здесь так спокойно, - улыбнулся парень.
        - Макс, - прошептала девушка, - мы добрались. Мы сделали это. Мы сделали это ради всех, кто должен был сейчас сидеть здесь, рядом с нами.
        - Мы сделали это, Барлоу.
        Руби закрыла глаза и с наслаждением отдалась лёгкому ветерку, принёсшему запах волн, лениво треплющему тёмные пряди волос, играющему с ними, переплетая меж собой. Тут же за спиной девушки появились пять теней - худая Арья Говард, сжимающая руку защитника-брата, Кейн Барнс, улыбающийся так, что шрамик под губой слегка растягивался, Дэниел Кроуфорд, который, глядя на ликующие волны, понимал, что жизнь не так уж плоха, и даже Аннетт Бейли, выбравшая другой путь.
        Семеро подростков, операция по спасению которых закончилась удачно, отдавали свою боль океану, который принимал ее, заливая брызгами холодной воды остывающий белоснежный песок. И они чувствовали этот момент каждой клеточкой своих измученных тел, смотрели на чудо, созданное самой природой, постепенно успокаивающее их.
        По щеке Руби скользнула слеза. Все актёры театра мыльных пузырей должны были стоять здесь. Они заслуживали этого как никто другой.
        И, несмотря на всё пережитое, последними лучами озаряющее берег солнце дарило покой и ощущение полной свободы, усыпляющей и такой долгожданной.
        Тишина и облегчение.
        Барлоу зачерпнула рукой горстку песка и смотрела, как крупные песчинки просачиваются сквозь пальцы, пока на ладони не осталась всего одна, еле различимая.
        - Так же и с жизнью, Макс. Мой песок закончился, остался всего один момент. И знаешь, несмотря на всё, через что пришлось пройти всем нам, я могу сказать, что полюбила жизнь. Со всей её несправедливостью, болью и отчаянием. Я полюбила, потому что в ней есть равновесие, хранящее главную тайну. Я довольна всеми моментами. Моими моментами.
        Голос сорвался, и девушка глубоко вдохнула.
        - Я вдруг поняла, что больше не хочу вдыхать сигаретный дым. Только здесь, сидя на берегу и чувствуя лёгкость ветра, я поняла, что я всё это время не могла свободно дышать, заглушая попытки все новыми порциями дыма.
        - Чёрт знает, метафора это или нет, но мне нравится, - хрипло прошептал Макс, резко закашлявшись.
        Руби смотрела на воду, чувствуя, как сжимается сердце и трясутся колени - она не могла заставить себя посмотреть в сторону друга.
        Серая футболка стояла колом от подсохшей крови, которая не переставала вытекать из раны на животе, забирая с собой все шансы юноши на жизнь.
        Его лицо стало ещё бледнее, скулы ещё более острыми и сейчас как-то болезненно пугающе. Ресницы слиплись, бледные губы подрагивали от боли, но в карих с золотыми крапинками глазах всё равно светилось спокойствие и уверенность.
        Макс протянул девушке окровавленную руку, и та крепко сжала её, переплетая пальцы.
        - Я… Я горжусь нами, Барлоу, - из последних сил прошептал парень, а затем обмяк на песке и расслабил руку, тут же безвольно упавшую.
        - Я знаю, - ответила Руби. По её щекам вновь заструились слёзы, но она отчего-то улыбалась, глядя на маленький кусочек светила, выглядывающий из-за линии горизонта, будто провожая двух подростков.
        Она взглянула на руку, где оставался шрам с того самого момента, когда долговязый парень полоснул её ножом в тёмном переулке. Шрам, напоминавший о начале и обо всем тернистом пути. Всё же пройденном пути.
        - Я люблю тебя, Макс Иден, - шепнула она, обратив затуманенный взор уже почти ничего не видящих глаз к юноше. - Ты должен знать, что умер любимым.
        Девушка выпустила руку друга и легла рядом на песок, неотрывно глядя в темнеющее небо. В ней не было былого отчаяния, глупой ноющей боли в сердце, душа перестала рваться на части, и даже ненависть куда-то улетучилась, сменившись облегчением и покоем, укрывшим тело мягким одеялом.
        Умирая на мягком песке, Руби Барлоу чувствовала себя как никогда живой и значимой.
        Именно сюда вели её дороги, чужие судьбы, неизменно переплетающиеся с её собственной. Именно сюда, к океану, который очистил её, отпуская в последнее путешествие, отпуская к тем, кто уже ждал на другой стороне.
        Макс Иден умер от пули. Перед ним погиб Дэниел Кроуфорд - его уничтожили наркотики и преданное сердце, полное любви. Кейна Барнса сгубило чувство собственного ничтожества и нежелание видеть смерть тех, кто ему дорог.
        Их всех сломала жизнь. Жизнь, которую они выбрали сами.
        «Я готова…» - умиротворённо прошептала Руби.
        «И тебе не страшно?» - изумился змей.
        «Я сделала всё, что должна была, всё, что хотела. Я искала то, что, оказывается, всё это время было рядом. Ради этого столько всего нужно было преодолеть… - девушка засмеялась. - А сейчас я готова».
        «И ты даже не будешь сопротивляться?» - недоверчиво прошипело существо.
        «А нужно ли? Я столько лет сопротивлялась…»
        Руби закрыла глаза.
        - Я горжусь нами, - прошептала она с улыбкой на губах, слушая плеск играющих волн.
        II
        Меня зовут Руби Барлоу. Я дошла до четвёртой стадии. Я научилась слушать, пить так, чтобы наутро не болела голова, курить тяжелые сигареты, бить людей по лицу и поддерживать тех, кто на самом деле этого заслуживает.
        Меня зовут Руби Барлоу. Я дошла до четвёртой стадии. И я умерла.
        Конец
        В своё время Дэниел Кроуфорд говорил именно об этом - умирать не страшно, если не умираешь, а уходишь на покой.
        Но все вы, без исключения, должны понять одно - вы так прекрасны. Вы так реальны, красивы и особенны… не теряйтесь.
        И всегда помните:
        Суицид не даст вам свободу.
        Наркотики не избавят вас от гнетущей реальности.
        Побег не спасёт вас от самих себя.
        Любовь не такая, как в фильмах.
        Боль - это далеко не романтично.
        Чувство собственного ничтожества не сделает вас живее.
        Благодарности
        Этот путь действительно был тернист. Огромное количество шагов по неровной дороге, которая вела меня к этому моменту. К моменту, на который я и надеяться не могла, которого я, честно признаться, безумно боялась и так же безумно ждала.
        И сейчас я хочу сказать спасибо. Всем, кто положил основу этой истории, так или иначе влияя на мою жизнь. Всем, кто следил за развитием - моим, персонажей, бегущих вдаль мыслей. Всем, кто стал неотъемлемой частью моего бытия и «Театра мыльных пузырей», который разбил моё собственное сердце.
        Спасибо рыжеволосой Лил, которая стала героем этой книги, которая поднимала меня с колен и дарила искренние улыбки, не обращая внимания на бред, который я несла так часто. Я не знаю, как ты смогла привыкнуть ко мне, а уж тем более полюбить, но я безмерно благодарна за твой свет, озарявший мне путь во мраке. Но ты и сама знаешь, как сильно я люблю тебя, верно?
        Спасибо несравненной Лис, которая была первым читателем «Театра», которая проживала со мной каждый момент и чувствовала персонажей каждой клеточкой. Ты стала отправной точкой и главным стимулом идти вперёд. Ты стала звездой, свалившейся с небес мне прямо на голову, поменявшей моё восприятие и понимание слов «надежда» и «вера». Пусть ты так далеко, но моя безграничная любовь всегда будет стремиться к тебе так же, как и моя душа. Я безмерно благодарна тебе за то, что ты дала мне смачный ментальный подзатыльник однажды и заставила перестать сомневаться в себе.
        Спасибо Яну, который всегда был подле меня. Я не могу сказать о тебе многое, потому что это только наше, личное, совершенно сокровенное. Я люблю тебя. Просто люблю.
        И, конечно, огромнейшее спасибо всей команде редакторов, которые сопровождали меня эти месяцы, а особенно чудесной Марине, однажды сделавшей меня одним из самых счастливых людей на планете и так внезапно исполнившей мою мечту.
        Без вас, всех вас, «Театр» не ожил бы. Не сошли бы со страниц ставшие такими родными Руби, Кейн, Макс, близнецы Говарды, Аннет и Дэниел Кроуфорд. Без всех вас мыльные пузыри никогда не стали бы настоящими, никогда не стали бы воплощением моих страхов, переживаний, боли и бесконечного желания обхватить весь мир.
        Мы совсем скоро доберёмся домой…