Этот дождь решает всё Валерия Андреевна Савельева
        В романе «Этот дождь решает все» Ангелина переезжает на юг, где ее не радует ни море, ни соленый воздух, ведь она потерялась. Нет, не в городе. В чувствах. Кажется, Ангелина осталась одна - и навсегда. А еще этот Соломинцев… Почему он такой мерзкий?
        «Моя причина любить снег» - это короткая история о Софии, которая не испытывала ничего, кроме боли и отчаяния, с тех пор как в ее жизни появился красавчик Коля. Ведь ему не нужна любовь, ему нужна идеальная девушка: тихая и покладистая,  - для настоящего парня. Погибая в этих отношениях, однажды Софи понимает: хватит, она станет сильной!
        Когда разочарование рвет душу, когда кажется, что все кончено, замри: скоро в твою дверь постучится настоящая любовь.
        Валерия Савельева
        Этот дождь решает всё
        , 2019

* * *
        Ты открываешь книгу в надежде найти в ней друга.
        В надежде увидеть себя.
        В надежде понять: твою боль - кажется, невыносимую,  - понимает кто-то ещё.
        Здесь есть и настоящая любовь, здесь есть настоящие друзья. И все твои ошибки - ты знаешь это точно - будут прощены, ведь все мы люди, все мы их совершаем и все мы хотим, чтобы нас простили.
        Знаешь, такое бывает не только в книгах.
        Посмотри вокруг: разве все эти истории - не из настоящей жизни?
        Возле тебя есть хорошие люди. Нужно только присмотреться.
        Даже если так кажется, знай: ты не одинок.

    Редактор
        Этот дождь решает все
        Глава 1
        - Знаешь, а я с детства любила эту книгу…
        Голос звучал мечтательно, а на губах играла улыбка. Она никому об этом не рассказывала, но середина ночи, тихий стук дождя по стеклу и смех подруги, раздающийся в наушниках, почему-то располагали к откровенности.
        - Порой так хочется, как и Ассоль, найти принца, который ради тебя приплывет на корабле с алыми парусами. Своего Грэя.
        - И так же, как она, согласиться уплыть с ним далеко-далеко? Ты ведь понимаешь, что это не самая добрая, легкая и наивная сказка?
        - И что? Почему бы и нет?  - Она обняла колени руками.  - Каждый имеет право на сказку.
        Уже в середине осени на черноморском побережье наступает затишье. По окончании «бархатного сезона» некоторые города становятся призраками. Безлюдные улицы; закрытые, иногда даже по старинке заколоченные двери пустых магазинов и кафе; пронизывающий бриз… Есть в этом что-то зловещее, но в то же время непреодолимо привлекательное. Словно одинокий вымерший город - твой собственный мир, где нечего бояться и не о чем переживать. Ни несправедливости, ни косых взглядов, ни предательств. Можно раскинуть руки в спокойствии тяжелого, плотного воздуха и просто расслабиться. Здесь ты сама себе хозяйка!
        - Эй!  - крикнула я, и голос разнесся по улице, возвращаясь эхом: «Эй… эй…»
        Город всецело твой. Особенно здесь, на самой окраине, откуда местные, когда курортный сезон подходит к концу, стремятся поскорее перебраться в центр, поближе к рабочим местам. Вместе с осенью к людям приходит лень, обволакивает нас теплым пледом, ласково гладит по голове и шепчет на ухо: «Нет, остановись. Замри в мгновении, застынь, словно насекомое в янтаре». И мы соглашаемся, сдаемся, лежим в постели «еще минуточку» и отказываемся от завтрака ради лишних мгновений сна.
        Однако я в этом году впервые не чувствую на своих плечах цепкие лапки лени так остро, как раньше. Меня покорило море, маленький городок на побережье и его осенняя спячка. Зато лето-ом… вот когда была смерть! Мне, сибирячке, едва хватило сил его пережить. К такой удушающей, давящей и потихоньку убивающей жаре я никогда не смогу привыкнуть. Пока солнце нещадно палило, я не высовывала носа из комнаты, отсиживаясь под кондиционером, а любимая бабуля скакала вокруг, словно кузнечик, принося то мороженое, то прохладный компот/напиток/чай (нужное подчеркнуть).
        Страшные дни. Не то что дома!
        Мы с родителями ни за что не переехали бы из родной - суровой, холодной, но любимой - Сибири, если бы не обстоятельства. Отец до недавних пор носил гордое звание «бизнесмен»: у него была достаточно крупная фирма, занимающаяся шахтовым оборудованием. Но с заместителем и компаньоном нашему выдающемуся папе-директору не повезло. Сам сглупил, конечно. Пока мы всей семьей зимой летали в Тай, этот гад ползучий - а по совместительству «лучший друг» отца Виталя - затянул фирму в серьезные неприятности. Он неплохо скрывал, что подсел на азартные игры, но и на старуху бывает проруха. В наше отсутствие Виталя проигрался и растранжирил почти все деньги фирмы, а свою долю вообще заложил какому-то мужику. Думаю, дальнейшее развитие событий вполне ожидаемо? Пока мерзкий «соучредитель» где-то отсиживался, исчезнув со всех радаров, мы не только обанкротились, но и влезли в долги. Папа не оставлял попыток отыскать Виталия, чтобы повесить все на него, но получалось плохо.
        Тогда-то на помощь и пришел дед. Любимому сыну он вправил мозг и заставил выручить за остатки компании хоть какие-то копейки, заложить квартиру, чтобы покрыть часть долга, а потом… потом недоученный программист в моем лице, оставшийся без средств к существованию, с трудом выбил академический год в институте и с семьей перебрался сюда, на черноморское побережье. В душе все еще жива надежда как-нибудь наскрести денег на съемную комнатушку и обучение в родном сибирском городке. Конечно, можно было бы заведомо попытаться устроиться на работу и не уезжать - студентов нашего института охотно брали в достаточно престижные компании,  - но пришлось отмести такой план как невыполнимый. На частичной занятости нужной суммы я бы все равно не заработала, а на полный рабочий день устроиться было нельзя. Спасибо вузу! В нем заочки по нашей специальности не существовало.
        Ничего, что-нибудь придумаю. Возможно, за год смогу накопить хоть немного. Еще в конце лета дед щедро подкинул мне работу в своей фирме. У него не самая большая, зато успешная студия по разработке компьютерных игр, художники всегда нужны. Оплата зависит от работоспособности, так что если не буду отвлекаться…
        Я толкнула дверь небольшого кафе, и в нос сразу ударили приятные запахи кофе и свежей выпечки, уносящие из головы все плохие мысли. О проблемах я вспомню потом, когда вновь выйду на улицу. А пока можно расслабиться, насладиться теплом, спокойствием и восхитительными ароматами.
        - Мариночка!  - крикнула я, когда колокольчик над дверью затих.  - Это Ангелина. Я за заказом, забрать можно?
        Сначала послышался грохот посуды с кухни, а потом в дверях появилась и сама радушная хозяйка с большой тарелкой печенья в руках. Марина Васильева - владелица самого прекрасного кафе-пекарни в городе, которое не делало перерыв даже на зиму, радуя местных вкуснейшими сладостями,  - по совместительству считалась лучшей подругой моей бабушки, хоть и была младше лет на пятнадцать. Пышная черноглазая брюнетка с армянскими корнями посвятила кулинарии всю свою жизнь… и стала погибелью для моей фигуры.
        - Привет, зайка,  - улыбнулась она, опуская тарелку на витрину и расцеловывая меня в обе щеки.  - Булочки для Степы готовы, сейчас принесу. Что-нибудь для тебя?
        Я усмехнулась, прикидывая, сколько еще мое бренное тельце выживет в нормальной форме без спорта и с таким количеством сладкого, но все же ответила:
        - Как обычно, Марин. Латте без сахара и вишневую слойку. Найдутся?
        - Пару минут, Ангелок.
        Довольно кивнув, я приземлилась на ближайший барный стул и принялась постукивать пальцами по стойке. Несмотря на совершенно неангельский характер, Ангелком меня зовет почти вся семья, лишь папа, выбравший когда-то для дочери имя Ангелина, продолжает величать меня так. Наверное, из вредности. Потому что знает, насколько я не люблю свое имя.
        Геля… в младших классах одноклассники вечно обзывали меня Девочкой-гелием и пародировали тоненькими голосами мультяшных бурундуков. Но время шло, вкусы менялись, и вместо Девочки-гелия я стала Энжел, ангелком с дьявольской сущностью…
        В сумочке запищал мобильник, и я торопливо достала его, проверяя сообщение.
        SIMON
        Энжи, как ты там? Пятый день молчишь.
        16:47
        Не открывая уведомление, я раза три внимательно пробежалась глазами по вопросу, в конце концов остановив взгляд на фотографии, большую часть которой занимал ярко-красный зонт. Саймон говорит ответить, но Энжи плохо играет в эту игру, а потому молчит. Сейчас заберу заказ, дойду до набережной и там разберусь со всеми сообщениями.
        Я приняла из рук Марины два бумажных пакета и картонный стаканчик с кофе, получила на прощание крепкие объятия хозяйки и вышла из кафе. Прохладный ветер мгновенно подхватил волосы, проник под расстегнутую куртку. Я вдохнула полной грудью, в очередной раз наслаждаясь свежестью, свободой и тишиной города, и направилась в сторону набережной. Главное, не забыть по пути закинуть домой пакет булочек для деда, а потом уже можно будет смаковать горячий латте и портить фигуру.
        Вскоре с чувством выполненного долга я упала на лавочку, поворачиваясь лицом к морю и наблюдая за ровным биением волн. С кофе и Марининой выпечкой я привыкла приходить именно сюда, особенно если «ВКонтакте» висела парочка неотвеченных сообщений от Саймона или от Катюши. Это вызывало приятную ностальгию, словно вернулся один из тех первых летних ливней, в которые я поняла, что все не так уж плохо…
        В тот день я не плакала - рыдала. Сидела под зонтом на лавке на самом краю набережной, смотрела на неистово бьющиеся почти у самых ног волны, давилась кофе и рыдала. Ванильная, киношная и чертовски глупая сцена. Но это была первая наша неделя после переезда, я умирала от адской жарищи и убивалась из-за мыслей об институте. Дед еще даже не помышлял позвать меня в свою фирму, и казалось, что жизнь просто кончена - оборвалась где-то на отметке между «позавчера» и «сейчас». Пограничное состояние длиною в вечность, которое должно было закончиться всего через год - оставались только пятый курс и диплом специалиста,  - а перешло в новую, усовершенствованную стадию.
        Я не представляла, что делать дальше. Мама с папой постоянно мотались по бесконечным горным серпантинам, с легкой подачи и помощью деда планируя открыть ателье в Сочи и всю неделю, кроме выходных, жить там. Бабушка готовила небольшую гостиницу к новому сезону, дед руководил созданием десятка новых проектов, а я… я повисла в пустоте. Без образования, без планов на будущее.
        - Это же надо с такой скоростью хомячить!  - раздался за спиной мужской голос.
        От неожиданности я выронила из рук пакет с вишневыми слойками прямо на асфальт. Капли теплого ливня, от которых частично спасал лишь потрепанный бабушкин зонт, мгновенно вцепились в выпечку, словно только этого и ждали. Две слойки за считаные секунды разбухли, превращаясь в неаппетитную кашу. Еще одна уже угнездилась в желудке, быстро, неведомый комментатор не соврал, но… но… еще две…
        Вместо того чтобы накричать на виновника случившегося или хотя бы огрызнуться в ответ, я разревелась пуще прежнего, размазывая по щекам слезы вперемешку с дождем и задыхаясь при каждой попытке что-либо сказать.
        - Я… не хомячу…  - Выдавить это получилось с трудом.  - Я ем.
        Незнакомец за спиной хмыкнул, чиркнула зажигалка, и сквозь пелену дождя потянуло сигаретным дымом. Вновь шмыгнув носом, я закашлялась и наконец повернула голову. Недалеко от лавки на каменном парапете сидел парень - или молодой мужчина, если судить по одежде. В пальцах тлела сигарета, а лицо почти полностью скрывал огромный ярко-красный зонт. Только подбородок виднелся и приподнятый в ухмылке левый уголок губ.
        - Можно не курить поблизости? Неужели места мало?  - возмутилась я.
        Сигаретный дым настолько выбил из колеи, что я даже плакать перестала. Сидела, хлопая глазами и глядя на парня. В серости окружающего мира алое пятно зонта казалось ядовитым, кровавым.
        - А что не так?  - Уголок губ приподнялся еще выше.
        - Это некрасиво. И для здоровья не полезно,  - выдала я.
        Подобное я каждый раз повторяю папе, пытаясь отучить его от сигарет. У мамы аллергия на табачный дым, поэтому я с детства привыкла ругаться с курильщиками. Иногда даже забываю, что сама не аллергик.
        - Так уж некрасиво?
        - На все сто.
        Сигарета скрылась под зонтом, и в воздух вырвалась очередная струйка дыма. Но на этом все. Тлеющий кончик опустился на влажный камень парапета, а потом потушенный окурок полетел в ближайшую урну.
        - Так лучше?  - Казалось, парень улыбается.
        Я кивнула, сама нехотя улыбаясь, и сделала глоток остывающего латте. Слезы почти закончились, зато резко заболели глаза. Убитые дождем слойки стало жаль в несколько раз сильнее.
        - И почему такая красивая девушка плачет в одиночестве?  - Парень явно не собирался молчать.
        - А что, плакать нужно в компании?  - фыркнула я, но тут же пожала плечами, добавляя: - Это не самая интересная история.
        - Трагичная любовь?
        - О нет, любовь относится к интересным историям,  - я усмехнулась.  - Просто я потерялась.
        Сбоку послышался плеск. Я скосила глаза. Оказалось, молодой человек удобней устроился на парапете, в итоге окончательно закрываясь зонтом.
        - В городе?  - Словно ему на самом деле было интересно.
        - В жизни.  - Я покачала головой.  - А теперь еще и слойки потеряла,  - проворчала, указывая на кашеобразное нечто в луже, и сделала очередной глоток кофе. Зонт едва не вылетел из рук, но напрочь промокшей мне это было и не страшно.
        - Но в жизни, как и в городе, легко можно найтись. Нужно просто выбрать правильный маяк. Или проводника.
        - Маяк?  - спросила я спустя несколько секунд раздумий.
        - Именно. Маяк. Проводника. Место, событие или человека, которые удерживают тебя, ведут вперед. Которые дают свет.
        С этими словами парень поднялся, порылся в рюкзаке и пошел прочь. Когда он проходил мимо моей лавки, я ощутила какое-то движение - быстрое, почти молниеносное. Когда я очнулась, парень уже заворачивал за угол, а рядом с кофейным стаканчиком лежал пакетик с точно такой же слойкой, какую недавно ела я. И слойка была еще теплой.
        После того случая я искренне задумалась о «маяках-проводниках», которые удерживают меня в этом городе. Их оказалось три: дед, бабушка и Катюша - семья и подруга, которым важно, что я здесь. Моя команда.
        А еще через пару недель «ВКонтакте» ко мне добавился некий Simon Crow, которого Катя сразу окрестила «парнем с зонтиком». На фотографии профиля были огромный красный зонт и улыбающиеся губы, на остальных - молодой человек с пристальным взглядом карих глаз.
        Я не узнала его имени, ни разу не заговаривала о той встрече под дождем… но общаться стала. Потому что если он тот человек, то спасибо ему за совет.
        Глава 2
        - Девочки, девочки, к нам Стасик идет!
        - Что-о? Лапочка Соломинцев? Срочно прибираемся!
        Сидела я следующим утром на работе, никого не трогала, перерисовывала уже третий по счету набросок главной героини игры, скромной брюнетки лет двадцати, а тут «это». Плановое сумасшествие в честь редкостного идиота! Впрочем, идиота этого обожают все дамы отдела - и, думается мне, не только нашего - от мала до велика, включая Зинаиду Ивановну, которой этот самый «лапочка Соломинцев» в сыновья годится. Если не во внуки.
        Теперь девочки носились между столами, стремясь перед приходом обожаемого «лапочки» привести всё хотя бы в относительный порядок. С тем бардаком, что обычно у нас царит, миссия была практически невыполнима. Здесь и спецагенты не помогут; я даже не уверена, что творческий бардак на столах художников сможет разобрать профессиональная клининговая служба. Наброски поверх планшета, бумаги поверх папок - и все это приправлено парой кружек с недопитым чаем. Так и живем!
        Я не обращала внимания на метания коллег, но всецело сосредоточилась на пиликнувшем телефоне, открывая WhatsApp. Ответить подруге было гораздо важнее, чем попытаться убрать неубираемое ради какого-то там Соломинцева. За художниками дед не следит, пока они не проваливают сроки. Желаете весь рабочий день маяться фигней? Прошу. Только к утру, пожалуйста, отчитайтесь о выполнении дневного лимита - и плевать, если придется для этого пахать всю ночь.
        - Энжи, ну чего уселась? Разве не слышала, мальчики идут? Помоги хоть немного,  - рыкнул кто-то за спиной.
        Я и ухом не повела. Коллега, повторив вопрос еще несколько раз, дождалась от меня лишь хмурого взгляда и наконец-то отстала, оставив наедине с мобильным и подругой. Та-ак, что там Катюша писала?
        KATRIN
        Солнце, как сегодня настрой?
        Не желаешь прогуляться после работы?
        12:55
        Я честно задумалась, прикидывая, успею ли доделать необходимые наброски до утра. Вечером, после моего вчерашнего налета ностальгии, дед попросил пока отложить предыдущий проект и взяться за новый. Сценарист-криэйтор, с которой я вкалывала над старым заданием, предложила интересную идею, и предстояло разработать для нее часть концепта. Ничего особенного, лишь игра на поиск предметов, но в них от художников зависит многое.
        DEVIL
        Очень желаю, милая. Но дед подсунул новый проект. Если согласишься разглядывать наброски и выбирать лучший вариант, то я с радостью тебя загружу этим вечерком.
        12:59
        Кто здесь Ангелок с демонической сущностью? Именно: в сети я злой и пугающий Дьявол! Это дело привычки, старый сетевой ник вначале прошелся по любимым форумам, а теперь перекочевал и в Вотсап.
        KATRIN
        Новые наброски? *__* я всегда с радостью! К тому же, помнишь? «Что бы ни случилось, раз теперь мы рядом, чаще будем встречаться»?
        13:00
        Я просияла. Катюша цитировала мои собственные слова. Мы так долго жили в разных уголках России, разделенные всего пятичасовым, но чертовски дорогим перелетом, что теперь решили наверстать упущенное. Пока что словам успешно удавалось следовать.
        Только я собиралась ответить, как по офису разнесся дружный гул, а потом все мигом затихли. Ну вот, Ста-асик явился! Я раздраженно скрипнула зубами и, игнорируя болтовню и предложения попить чайку, набрала подруге подобие ответа.
        DEVIL
        =)
        13:02
        KATRIN
        Ясно. Во сколько?
        13:02
        Именно в этот момент я заметила знакомую тень, упавшую на рабочий стол, и торопливо капитулировала, чтобы незваный гость не успел подсмотреть сообщения.
        DEVIL
        Можно в восемь. А пока убегаю, тут Местный Монстр пришел(
        13:03
        Ответа я уже не видела, хотя телефон призывно пиликнул, прося обратить на него внимание. Вместо этого я покосилась на стоящего над душой парня. Он окинул меня многозначительным взглядом и поинтересовался:
        - Здравствуй, не у тебя ли опять проблемы?
        Хм, на удивление адекватен на этот раз.
        - Кажется, кое-кто позабыл: если бы что-то случилось с моим компьютером, тебя бы не позвали. Со всеми проблемами могу разобраться сама,  - ответила я, выдавив подобие улыбки.
        - Удивительно. Точно, позабыл…  - протянул Соломинцев, на зависть всем дамам слишком долго задерживая взгляд на моей персоне.  - Пока шел сюда, все думал: не та ли пигалица, случаем, вновь в системнике что-то умудрилась спалить?
        Я поджала губы, внутренне рыча на коллегу из другого цеха и готовясь впиться ему ногтями в лицо, если продолжит в том же духе. Гад. Бесит!
        Увы, всеобщего любимца Стаса Соломинцева я совершенно не уважала, а уж не обожала тем более. Взаимная - по крайней мере, по моему мнению - неприязнь у нас возникла с первой встречи, случившейся неделю назад. В офисе я работаю два месяца, с конца августа - поначалу из-за непривычного климата была лишь внештатником и рисовала дома,  - но удивительное везение: полтора из них Стаса я знала лишь по рассказам. Как только этого парня ни называли: умелец, чудо, гений, красавец, но чаще всего, конечно,  - «лапочка Соломинцев».
        Он был одним из программистов фирмы, тех, кто брался и за сбор маленьких игрушек, похожих на мои проекты, и за работу в команде над полноценными 3D-играми, которые позже, возможно, станут известными если не на весь мир, то хотя бы на всю Россию. Начинал как техник-компьютерщик… Собственно, потому наши дамы при каждом удобном случае зовут именно его, а не кого-то из рабочей команды.
        Когда я слушала многочисленные восторги по поводу этого парня, он казался сущим гением, чертовски хотелось с ним познакомиться и пообщаться. О работе здесь, о железе, о софте… Зря, как же зря я этого жаждала, не знала же, какая он бесконечная язва! Увы, пусть не в первые дни, но шанс представился…
        Одним прекрасным или, скорее, ужасным осенним утром я пришла на работу, щелкнула кнопку абсолютно адекватного и рабочего системного блока, а он… просто-напросто не включился. Я - как человек, у которого целых четыре курса деканом был маньяк, помешанный на железе и собирающий шикарные компьютеры из смеси хлама и дорогущих деталей,  - сразу полезла разбирать системник, чтобы удостовериться в своих догадках. Час еще был ранний, техники на работу приходили заметно поздней нас, да и не хотелось их напрягать ради пустяка… в общем, я решила собственноручно все отремонтировать.
        Но предательницы в лице девочек-коллег, конечно же, сделать этого не дали. Что вы, как можно? Ведь представился прекрасный шанс понаблюдать за работой Стасика! Потому, пока я копалась в железе, соображая, как разобраться с поломкой, эти дурынды вызвонили своего «лапочку» и попросили быть побыстрее. Он и прибыл в мгновение ока, ни капли не задерживаясь.
        Сижу, значит, я на полу, решая, стоит ли пытаться перепаивать сгоревшую материнскую плату старого образца,  - судя по виду, основательно так и бесповоротно сгоревшую,  - или лучше заставить деда приобрести новый, более мощный системник. И тут дверь распахивается и на пороге нашего отдела появляется он. Молодой человек, не подозревающий о существовании хоть какого-то дресс-кода. И плевать, что в нашей компании в принципе нет никаких требований к одежде, это ведь не означает, что можно являться сюда в совершенно любом - даже самом безумном - виде.
        У молодого человека он был особенно дикий - ядреная помесь анимешника с автомехаником. Итак, высоченный парень - под метр девяносто точно, если не больше,  - лет двадцати - двадцати пяти, обряженный в сине-серебристый комбинезон; на голове какая-то белая тканевая повязка, от которой не особо короткие волосы торчат и кажутся встрепанными. Цвета они были странного, серо-коричневого, словно по некогда каштановым прядям пролегла седина, зато идеально сочетались с глазами, тоже темно-серыми. Вид у молодого человека был располагающий - не врали коллеги, симпатичным оказался, зараза,  - но вместе с тем нагловатый. Последнее более чем доказывали широченная ухмылка, самодовольный прищур и вальяжная походка, будто ему здесь дозволено все.
        Впрочем, судя по восторгам наших дам, так оно и было. Дозволено все.
        - Стас, хочешь чая с конфетками?  - Это Ленка, ей двадцать пять, и она самый ярый фанат Соломинцева.  - Чай ты такой точно еще не пробовал, только начали привозить в нашу чайную, аромат невероятный…  - с придыханием закончила она.
        Я усмехнулась, не отрываясь от важных размышлений насчет материнской платы. Несмотря на одержимость мужиками, коллегой Ленка была хорошей - отзывчивой, не привыкшей сплетничать. И конфетами всегда делилась…
        - С радостью, спасибо, Леночка,  - послышался ответ Соломинцева.
        Ленка едва не расплылась от радости и кинулась ставить электрочайник; пока он закипал, девушка активно сгребала со своего стола наброски, чтобы освободить хоть немного места для чаепития. Скудная мужская часть коллектива проводила ее скептичными взглядами - для наших мужчин метания Лены были абсолютно нелогичны. Соломинцев, к счастью, не интересовал их ни в каком плане.
        - И что же у вас случилось?  - поинтересовался молодой человек, оглядывая помещение и останавливаясь на мне как на единственной подозрительной личности.  - О, новенькая!  - Он прищурился.  - Это у тебя поломка?
        В первые минуты знакомства Стас показался вполне нормальным и интересным парнем, несколько показушником, но милым. Симпатичная мордашка сделала свое дело, я даже почти поняла, почему все носятся с ним как с писаной торбой. В этом своем дурацком костюме Соломинцев был таким располагающим и очаровательным, даже меня проняло.
        - Д-да, у меня…  - немного стушевавшись, отозвалась я.
        - Надо же, новенькая, а уже сумела комп спалить. Находчивая, однако!  - перебил Стас.
        Услышав это заявление, я аж вскочила и буквально задохнулась от возмущения. Даже с ответом не сразу нашлась.
        - Да тут…  - выдавила я наконец.  - Да я-то и не виновата, это компьютеры уже древней поповой собаки! Сгорела материнка, а она старого образца, сколько лет назад такие выпускались? Десять? Такую точно не купить, ее или в утиль или перепаива…
        Соломинцев оборвал меня резким взмахом руки, подошел почти вплотную, кинул взгляд на снятую с системного блока крышку и открывшиеся «внутренности». Потом поднял глаза на меня и вдруг заржал в голос.
        - О-ой, насмешила,  - некоторое время спустя, отсмеявшись, сообщил парень.  - Ты лучше занимайся своими делами и даже не переживай из-за этого. Не стоит дилетанту, подучившемуся на паре домашних компьютеров, лезть к сложным задачам, оставь это профессионалу!
        Д-дилетант? Это я-то?
        Стас присел рядом с системником, поставил крышку на место, а потом, отсоединив провода, легко заграбастал эту махину под мышку и пошел к выходу. Остановился в дверях, обернулся и бросил напоследок:
        - Ленок, сейчас эту рухлядь утащу и вернусь попить чайку.  - Затем он взглянул на меня, добавляя: - Не парься, новенькая, все будет решено в лучшем виде.  - Он постоял на пороге еще немного, не сводя с меня глаз.  - Слушай, а какой у тебя рост? Низенькая такая по сравнению со всеми, забавная. Малышка, кнопка… Пигалица! Точно, буду звать тебя Пигалицей!
        И Стас смылся с довольной улыбкой, оставив меня в бешенстве сжимать кулаки и мечтать со всей силы пройтись по его наглой морде. Очарование как рукой сняло. Вот же… засранец. Он ведь даже слушать не захотел, хотя я дельные вещи говорила! Поиздевался, обозвал, и все это - за пять минут! Пигалица? Дилетантка… это я-то? Да я у декана лучшей была в потоке, любимицей, единственной девчонкой, с которой он соглашался в «Контру» играть…
        Ну, Соломинцев, ну скотина! И вообще, у меня средний для девушки рост - метр шестьдесят пять. Та же Ленка всего на пару сантиметров выше, но «забавной» кличкой не разжилась. А я за какие заслуги получила такую честь? И вообще, это не я маленькая, а сам Стас излишне вымахал. Кто просил становиться настоящей ходячей телевышкой, а потом оценивать всех и вся с высоты своего роста?
        Прозвище в голове парня, вернувшегося всего через пару минут, укоренилось и стало незыблемым. Он махнул рукой пышущей злобой мне, сидящей за запасным компьютером, и направился распивать чаи с Леной и остальными девочками. Я к ним, несмотря на уговоры, не присоединилась - понимала, что сейчас приближаться к Соломинцеву нельзя, а то действительно вопьюсь когтями в лицо. Ничего, Ста-асик, знай, я злопамятная! Вернее, память-то у меня плохая, девичья, но такие пакости помню.
        К счастью, та неоднозначная встреча была единственной. Слышала я о Стасе часто - Лена постоянно бегала подкармливать программистов сладостями и салатиками и приносила свежие новости,  - но больше я его не видела. До сегодняшнего дня.
        И вот теперь «лапочка Соломинцев» стоял рядом и все так же нагло ухмылялся от уха до уха. Надо отдать ему должное - на этот раз хоть не казался психом, сбежавшим с автомонтажки, а подался в «солдаты», напялил обтягивающую черную майку и камуфляжные штаны с кучей ремней. Не назовешь официальной одеждой, но уже лучше. Повязка с головы тоже исчезла, зато появилась тонкая черная резиночка, стягивающая волосы на макушке в забавный хвостик.
        - В прошлый раз я ничего не палила, материнка сгорела от старости,  - флегматично ответила я, рассматривая маникюр, чтобы как-то скрыть злость.
        Однако ногти тоже не радовали. Маникюром я всегда занималась сама, но уже четвертый день о нем не вспоминала. В итоге насыщенный бордовый лак местами облупился, а на одном из ногтей образовался скол. Красотка, ничего не скажешь.
        - А кто тебя знает?  - Стас усмехнулся и присел на свободный стул рядом со мной, ставя чашку чая прямо поверх старых рисунков.
        - Не поверишь, Соломинцев. Я себя знаю,  - проворчала я, переводя взгляд обратно на набросок и проводя очередную небрежную карандашную линию. Волосы штриховать было не обязательно, даже не стоило, потому что так я потом дико путаюсь с контурами, но раздражение брало свое.
        - Дааа…  - неизвестно из-за чего заржал он.  - А ты забавная! Кстати, что мы как неродные? Можешь звать меня Ста-асом!
        Протянув это, он подпер щеку ладонью и подался вперед, практически ложась на стол.
        - По фамилии как-то… неласково.  - Улыбался он как-то подозрительно.
        Вот-вот, именно «Ста-асом» я тебя звать и буду, а еще лучше «Ста-асиком», так звучит ехиднее. А еще со вторым вариантом рифмуется столько приятных ругательств, которыми можно осыпать тебя мысленно. Ах, просто рай!
        К слову, он ведь не может не замечать, как дико меня бесит. Зачем тогда лезет? Лишний раз позлить? Неужели нельзя просто не трогать спокойно работающую девушку? Прошел бы мимо, попил чайку с девочками, готовыми скакать вокруг, как кузнечики, и вернулся бы в свой отдел, не тревожа мой покой.
        - А нужно ласково?  - ощетинилась я.
        - Хотелось бы, Пигалица. Никогда не думала, что ты слишком ядовитая?
        Когда я уже хотела огрызнуться, что это Стас - наглая дылда, а не я - ядовитая пигалица, одновременно случились две вещи: телефон на столе призывно пиликнул, оповещая о сообщении, и от дверей послышалось ехидное:
        - Эй, лапуся Соломинцев.
        Мгновенно позабыв обо мне, Стас вскинулся и обернулся.
        - Ты тут прозябаешь вместо того, чтобы работать?  - продолжал голос.
        Я тоже подрастеряла запал, с любопытством рассматривая молодого человека, так непочтительно обращающегося с «лапочкой Соломинцевым». Сперва в дверях торчала лишь встрепанная блондинистая голова, потом появился и ее обладатель, окидывая Стаса веселым взглядом поверх очков.
        - Здесь я, Ромыч, здесь. Чаи гоняю.  - Соломинцев покивал, подхватил с моего стола чашку и направился к молодому человеку. Оказавшись рядом, Стас легонько потрепал того по макушке. Блондин зашипел, словно разгневанный кот.
        - Они милашки, правда?  - схватилась за меня Светка, еще одна поклонница Стаса, но не такая бешеная.
        - Ну, так…  - пробормотала я, не желая обижать коллегу.  - Это кто?
        Света округлила глаза, недоверчиво качая головой. Я скептически поджала губы.
        - Невежда ты наша, совсем в работе потерялась,  - наконец сочувственно вздохнула она.  - Не зря внучка шефа. Это Рома Марков, лучший друг Стаса, они раньше всегда вместе заходили.
        - Еще один «лапочка»?  - подколола я, но Света ехидства не заметила.
        - Именно. Видишь, даже ты заметила!
        Да-а, даже я. Получается, вот этот блондин - его лучший друг? А ведь паренек выше меня сантиметров на пять максимум. И он не малыш, а я - пигалица? В душе неприятно заскреблась какая-то сверхъестественная обида. А Роман в это время как раз принялся отбиваться от Стаса. Мне пришлось максимально сосредоточиться, чтобы расслышать их перепалку.
        - Руки не распускай, извращенец!  - рыкнул он.  - А то чуб вместе с резинкой повыдеру.
        - Не дотянешься.  - Соломинцев едва ли устрашился, но ладонь с макушки друга все же убрал.  - Чего пришел-то?
        - Тебя позвать,  - отозвался Роман, складывая руки на груди.  - Обед давно закончился, ребята с ума сходят, хотят протестировать скрипты…
        - А без меня?
        Рома многозначительно кашлянул и возвел глаза к потолку. Ясно. Кем бы Соломинцев ни был среди них, без него не справиться никак. Ну и слава богу! Чем меньше он будет находиться в нашем офисе, тем лучше. Но разговор у них конечно, чудесный получился. Содержательный такой, интересный.
        - Черт, вы идете или как?  - в дверь просунулась очередная голова, на этот раз темноволосая и коротко стриженная.  - Грей, у меня слов нет, ты чего застрял? Сегодня первый полноценный тест, а он в малиннике сидит…
        Малочисленные мужчины нашего коллектива хмуро переглянулись при слове «малинник». Соломинцев поморщился, видимо, признавая правоту брюнета.
        - Да идем мы, идем,  - хмуро отозвался Рома, в мгновение ока ухватил Стаса за майку и утащил прочь.
        Выглядело комично: Марков макушкой едва доставал до плеча Стаса, но тащил его с уверенностью тарана, а Соломинцев понуро брел следом, что-то виновато возвещая коллегам. Я даже специально вскочила, чтобы подольше понаблюдать: сделала вид, что собираюсь закрыть дверь, и только когда три программиста скрылись за углом, поняла, что упустила нечто важное…
        - Секундочку, Светка, а кого это он Греем назвал?  - подозрительно поинтересовалась я у соседки.
        Та в ответ уставилась на меня, как на идиотку.
        - Да, Энжи, ты точно заработалась. Ты чем нас слушала? Грей - кличка Стасика,  - поняв, что я не отступлю, отозвалась Света.
        А у меня перед глазами сразу встал любимый с детства кадр: спокойное море, рассвет, одинокая девушка на пляже и корабль с алыми парусами. Я всегда хотела сказки, как у Ассоль.
        «В той бухте, где отважный Грей нашел свою Ассоль,
        В той бухте, где Ассоль дождалась Грея…»
        Нет-нет-нет, Соломинцев не мог украсть имя моего любимого сказочного персонажа! Это неправильно! Только не он…
        - Какого черта? С чего вдруг?  - Стиснув зубы, я стукнула кулаком по столу.
        - Как в пятидесяти оттенках…  - мечтательно выдала Светка.  - Grey - серый, а у Стаса серые глаза и волосы.
        М-да, приехали… Ангелина, милая, солнышко, забудь об этом, забудь. Совсем не сексуальный Грей из «Пятидесяти оттенков…» точно не может осквернить имя любимого персонажа. Настоящий Грей приплывет под алыми парусами…
        Я разблокировала телефон, читая всплывшее сообщение.
        SIMON
        Саймон говорит: сегодня ты обязана хорошо провести день.
        13:48
        …или, в крайнем случае, спрячется под алым зонтом.
        Глава 3
        С детства мне нравилась сказка «Алые паруса» - немного жестокая, капельку нелогичная, как и все остальные сказки, но такая притягательная. Правда, когда мне было лет пять и дочь соседки, так называемая старшая подруга, читала эту историю вслух, сказка вовсе не казалась жестокой. Малышка Ангелина влюбилась в прекрасного Грея, который ради Ассоль приплыл на корабле с алыми парусами. Я даже решила, что и сама дождусь принца… Но в Сибири корабля не найти.
        Я все равно верила в сказки и мечтала найти своего Грея, чтобы он увез меня далеко-далеко, а после мы жили долго и счастливо. Маленькая девочка рисовала тайком под одеялом корабли, отчего потом все простыни были заляпаны красным маркером. Но постепенно детские мечты подзабылись. Взрослая Энжи просто вздыхает и любуется на море, смотрит вдаль, наслаждается неистовством волн… и в такие моменты этот город кажется лучшим местом на свете. Что бы ни случилось, желание попасть в сказку не отпускает меня, хоть и борется с пониманием: чудес не бывает.
        Я почти никому не рассказывала об этих мечтах, кроме Катюши.
        - Нравится хоть что-нибудь из набросков?  - уныло протянула я, пялясь на центральный фонтан, который еще не выключили, хотя курортный сезон закончился.
        Сегодня у меня не было настроения мечтать, и мы пошли на площадь, а не на набережную. А все почему? Где-то в глубине души я все равно ждала Грея… а этот болван Стас отбросил тень на такую прекрасную сказку! Даже здесь «лапочка» подложил мне свинью.
        - Из героинь вот эта получилась очень милой.  - Подруга ткнула пальцем в последний, тот самый штрихованный набросок, что я мучила в присутствии Стаса.  - А если о сценах… По-моему, третий вариант бардака на первой локации выглядит симпатичней.
        - Тьфу ты, да там же в принципе расположение и прорисовка разная,  - я покачала головой.  - И действия в итоге будут другими.
        - Я и говорю, здесь она симпатичней.  - Катюша рассмеялась, кидая на меня быстрый взгляд.  - Так… Энжи, милая, ты какая-то слишком грустная.
        - Все-то ты видишь. Не то чтобы грустная, просто… тупость такая на работе происходит.  - Я закрыла лицо руками.  - Меня из колеи выбивает.
        Катя молчала, ожидая, когда я продолжу. Она знала, что словоизлияние обязательно будет, нужно только дать время. Из нас двоих я единственная, кто всегда любил изливать душу.
        Еще тогда, в начале лета, после разговора с «парнем с зонтом», в голове четко уложилось одно: Катюша - тот самый маяк, солнышко, ради которого я решилась все-таки переехать и не цеплялась руками и ногами за дверные косяки заложенной квартиры. Сколько лет мы с Катей общались в сети? Десять? Двенадцать? Всю жизнь? Казалось, очень долго, но на самом деле в этом году будет шесть. Не мало, но и не бесконечность. Мы прикипели, привязались. Шесть лет почти без встреч, лишь в редкие поездки к дедушке с бабушкой нам удавалось пересечься. Я всегда хотела, чтобы подруга была рядом, а получилось это только после огромной жизненной неурядицы. Зато теперь моя красотка-Катюша сидела рядом на лавке и разглядывала наброски.
        Подруга на несколько лет меня старше, она давно закончила институт и теперь работает экономистом в небольшой фирме. И несмотря на разные профессии, мы очень похожи внутренне. Мы словно сестры - прекрасно понимаем друг друга. Кровь, конечно, не водица, но в нашем случае и вода может объединить на века. Когда расстояние стало меньше, мы успокоились, я перестала иногда расстраиваться, что не нужна ей. Как не нужна? Вот ведь, сидит! Специально находим друг для друга время по вечерам, хотя дел невпроворот. Потому что иначе - никак, потому что дружба тоже требует сил и вложений.
        Тонкая рука ободряюще легла на плечо. Я улыбнулась, принимая этот спокойный жест.
        - Ничего серьезного, правда,  - продолжила я наконец.  - Просто среди программистов есть один «прекрасный» молодой человек, с которым мы сразу не поладили…
        - Это тот, что «дылда»?
        - Он самый,  - кивнула я.  - Когда мы познакомились, он смог меня выбесить всего за пять минут. А сегодня с утра вновь объявился, расфуфыренный такой, самый крутой типа.
        - Опять что-то ляпнул?  - Это прозвучало сочувственно, хотя непонятно, кому Катюша больше соболезновала, мне или Соломинцеву.
        - Если бы…  - я досадливо поморщилась.  - Ляпнул он все то же. Дискриминация по росту и специальности, ничего нового. Зато он сказку испортил, буквально мечту сломал…
        Подруга многозначительно молчала, я же делала паузу для трагизма - где-то в душе явно умирала актриса, испуская последний ультразвуковой писк.
        - Он - Грей!  - ляпнула я и только потом поняла, как преподнесла информацию.
        Катя смотрела ошеломленно, по-совиному хлопая большими карими глазами. Я мгновенно замахала руками, зачастив:
        - Нет-нет-нет, не в том смысле! Не так выразилась!
        - А что ты тогда имела в виду?  - сурово и даже как-то излишне серьезно поинтересовалась Катюша. Она действительно решила, будто в Соломинцеве я нашла своего принца? Ну уж нет!
        - Эй,  - рассмеялась я,  - ни о каких кораблях не может быть и речи. Стас гад, и это уже не исправишь. К тому же, кроме тебя, никто не знает о моей маленькой старинной мечте.
        - Так уж и никто,  - протянула подруга, задумчиво возведя глазки к небу.  - А помнишь, у тебя где-то на Дайри было упоминание?
        - Ага, конечно. На сайте, где я не появлялась уже года два, в открытом только для избранных посте?  - Я поджала губы.  - Это тайна, и ее я не разглашаю!
        Увы, такие глупости в принципе разглашать не положено. Если на работе узнают, что я до сих пор втайне верю в сказки, засмеют. У нас девочки хоть и мечтательные, но живут всецело в реальном мире.
        - А может, он и есть избранный?  - усмехнулась Катюша.
        - Размечталась…  - фыркнула я, представив, что Стас вдруг затесался среди моих постоянных читателей на сайте. Фу, какая нелепость.
        - Так почему тогда Грей?  - после непродолжительного молчания вернулась к теме разговора подруга.
        - Потому что… потому что…  - Я не могла подобрать слов.  - Он сказку испортил!
        Катя уныло взирала на меня, ожидая продолжения. Понимаю, она пока не увидела никакой трагедии, а лишь терпеливо принимала мое помешательство.
        - Все зовут его Грей,  - добавила я, разъясняя, наконец, причину страданий.  - Никаких параллелей со сказкой, просто глаза у него серые и волосы…
        Я перевела взгляд на Катюшу, которая едва держалась, чтоб не захохотать, и раздраженно махнула рукой, разрешая не мучиться. По безлюдной улице сразу разнеся звонкий смех, а мне… мне почему-то было обидно.
        - Здравствуй, «больной ублюдок»?  - Катя мгновенно поняла ассоциации моих коллег.  - Да ладно тебе, Энж, что такого плохого сделал этот «сексуальный самец», заслуживший звание главного киноизвращенца мира?  - поинтересовалась она, отсмеявшись.  - Он же не виноват, что лично для тебя имя Грей ассоциируется со сказкой, а не с… ну…
        Я еще сильнее оскорбилась, поджимая губы, и возмущенно выдала:
        - Ты просто не представляешь, какой он монстр!
        - Если прикинуть, сколько ты в прошлый раз распалялась, называя его местным монстром… представляю. Уже составила примерный портрет.
        - Не-не, я тебе его нарисую,  - пообещала я, предвкушая скорое развлечение.
        Однако на самом деле приступить к запланированному получилось не так уж и быстро: ближе к ночи, вернувшись домой, я заперлась в комнате и вновь занялась набросками, а все утро проторчала в кабинете деда вместе с автором истории, новой творческой звездой легких игр компании - Ниной Афанасьевой. Она действительно была гением захватывающих историй. Скромная хрупкая брюнетка лет тридцати с пронизывающим взглядом синих глаз, казалось, видит тебя насквозь и во время разговора успевает разложить на составляющие для будущего персонажа,  - если, конечно, ты окажешься достаточно интересным. Иначе взята будет только часть составляющих, остальное отправится в утиль. Не самая приятная перспектива.
        Так что чистый лист для «великого портрета» Соломинцева я достала лишь в обеденный перерыв. Разложила перед собой запасенные в тумбочке цветные карандаши, а потом, подумав, добавила маркеры и пару простых карандашей - а то как же, сразу в цвете, без наброска? А вдруг обделю Стаса, обидится еще.
        Что ж, начнем!
        Первым делом я нарисовала большое вытянутое лицо, добавила два идеально круглых выпученных глаза, над ними расположила брови и торчащие волосы. Прикрыла глаза, вспоминая, чем же примечательно лицо Соломинцева, представляя перед внутренним взором не уже наполовину готовую карикатуру, а оригинал. Волосы есть, глаза получились большеваты… Точно! Идеально прямой нос Стаса на рисунке вышел слишком длинным и острым, но все равно узнаваемым, а передние зубы слегка выступали. Ладно, не страшно, я ведь не на конкурс это отправлять собираюсь, для души рисую. Закончив с наброском, я взялась за маркеры - добавила серого в глаза и волосы, потом немного коричневого, чтобы любой точно смог узнать в «красавце» с портрета Стаса…
        В итоге Соломинцев у меня получился одновременно смешным и пугающим. Катя, которой я послала отсканированное изображение, сразу же перезвонила и почти полчаса довольно хихикала, комментируя особо привлекательные черты нарисованного Стасика и утверждая, что таким его и представляла. А я, чем дольше смотрела на рисунок, тем отчетливей понимала: даже на карикатуре Соломинцев симпатичный. Что за дела?
        Когда Катюша отключилась, я, немного подумав, на чистом участке бумаги подписала: «Разыскивается! Мужчина в возрасте 20 -25 лет. Высокого роста. Волосы: серо-каштановые. Глаза: темно-серые. Кожа: смуглая. Характер: мерзкий. Увидевшим просьба сообщить художникам, 2-й этаж, последняя дверь налево».
        Любовно разглаженный лист был водружен на самое почетное место доски объявлений - в центре. Как раз под ним висела сложенная в несколько раз, чисто отстиранная половая тряпка с дурацкой надписью на ней желтым маркером: «ТряПочкА =)». Лесенкой, чтоб ее. Кто до сих пор помнит, как и зачем писать лесенкой? Судя по рассказам девочек, настолько застрял в прошлом именно Соломинцев. Тряпка долго валялась где-то за столами, пока парень случайно ее не нашел, не отстирал и не пристроил вот таким образом.
        Я немного постояла перед творением рук своих, наслаждаясь прекрасным видом, потом кое-как смогла отлепиться от стенда и направилась к своему месту. Но не тут-то было… девочки ожили почти мгновенно, стоило им завидеть рисунок.
        - Энжи, кого это ты там изобразила?  - приторно сладко протянула Светка.
        Я мысленно прикинула, убьют ли обожающие Стасика коллеги за честный ответ или оставят жить, и все же решила сдаться с поличным.
        - Соломинцева,  - выдохнула я.  - Но он сам напросился.
        Ответ встретили задумчивой тишиной и подозрительными взглядами на художество. Светка подскочила к доске, чтобы поближе изучить рисунок; Лена ахнула, прикрывая рот ладошками, и покачала головой. А потом…
        - Блин, а похож ведь,  - захихикала Света.
        - Похож, не то слово похож!  - поддакнул кто-то из старшего поколения.  - Ха-ха, вот же…
        Даже Лена встала с места, помялась немного у стенда и вздохнула, соглашаясь.
        - Не отрицаю, Стасик… как есть.
        В итоге смеялись все. Хотя для наших девочек Стасик непоколебимо оставался «лапочкой Соломинцевым», такой легкий стеб над ним восприняли на ура. Карикатуру, тихонько посмеиваясь, обсуждали почти весь день, а мужская часть коллектива даже знакомых из других отделов приводила, чтобы продемонстрировать творческий полет моей фантазии. От такого внимания даже работалось как-то легче и воодушевленней, так что к вечеру мне удалось добиться от Нины согласия окончательно выбрать нескольких локаций.
        Рисунок спокойно провисел на стенде пару-тройку дней, радуя своим видом и новоприбывших, и постоянных жильцов. А потом на пороге нашего отдела появился Стасик Соломинцев собственной персоной с Ромой на прицепе…
        Мальчики охотно согласились попить чая со сладким - то ли с конфетами, то ли с шоколадкой, то ли со всем сразу, я не слышала, что там им предложили,  - болтали без умолку, развлекая наших дам и нервируя мужчин. В общем, наслаждались посещением отдела художников. Я старалась уйти в рисование с головой, не обращая внимания на Стаса с дружком и на активные попытки Соломинцева «привлечь внимание Пигалицы», но все же то и дело проверяла, что они там делают. Как оказалось, не зря. В один прекрасный момент Марков принялся бродить по помещению, разглядывая украшающие стены рисунки - думаю, в любых дизайнерских или художественных конторах такая практика не редкость, многие развешивают наброски, чтобы получше их оценить и заметить ошибки. Только у нас обычные арты висят на стенах, а самое важное всегда попадает на доску объявлений. К ней-то медленно, но верно и приближался Роман.
        - О, а это что за красавец?  - ехидно протянул он, внимательно изучив карикатуру.
        По выражению лица ясно было, что Марков сообразил, кто же этот «красавец», и пожелал привлечь внимание друга. Статик купился почти мгновенно, подошел, подозрительно посмотрел на рисунок. Интересно, а он себя узнал или настолько слеп и невнимателен, насколько я предполагаю?
        - А это у нас Стаса нарисовали,  - довольно отозвался кто-то из мужского коллектива, и все девочки сразу же испуганно повернули к нему головы.
        Соломинцев не повел и бровью. Не повернулся, не попытался что-то возразить. Он продолжал молча сверлить взглядом лист бумаги. На несколько секунд в помещении воцарилась тишина, но ее разрушил звонкий хохот Ромки:
        - Блин, Соломинцев, а ведь ты! А ведь похож! Ах-хах, краса-авец…
        - Ну, чем-то похож,  - согласился он.  - А кто автор?  - Это уже было обращение ко всем.
        Стас казался невозмутимым, но я-то видела вокруг него черную ауру! Она протягивала щупальца, окутывала нас, проверяла, ища жертву, чтобы задушить в своих мрачных объятиях… я зажмурилась в ожидании худшего. Девочки, милые, не говорите ему, не говорите! Шкуру же живьем спустит…
        - Прохорова вроде бы,  - все же послышалось робкое восклицание одной из самых юных и явно надеющихся на взаимность поклонниц лапочки Соломинцева.
        - Да, она,  - добавили с другой стороны более уверенно.
        Та-ак, спасибо, дорогие! Оставалось надеяться, что Стасик не знает, как зовут директора фирмы и то, что я его внучка. Мало ли, разные бывают в жизни совпадения, а пальцем-то на меня, надеюсь, не покажут.
        - Ага, это точно Энжи…  - виновато прозвучало совсем рядом.
        Я приоткрыла глаза, кидая недовольный взгляд на Светку. Сдала, зараза, и ведь на самом деле пальцем показала! Ну, Светка, от тебя не ожидала. Что за люди у нас водятся, я же с благими намерениями рисовала, посмешить хотела… Ладно, не с благими, а мстя Соломинцеву, но ведь рисунок в этом не виноват, он всем понравился, да и сходство налицо.
        Света смотрела в ответ взглядом несчастного котика и разводила руками, словно говоря: «Прости, но это ведь лапочка Соломинцев. Как я могла промолчать?»
        - Ааа, так это ты, Пигалица!  - прозвучало как-то удивительно довольно и даже оживленно, я отвлеклась от Светки и шокированно воззрилась на Стаса.  - А чего молчишь? Как неродная, честное слово. И нарисовала так, будто вообще меня не знаешь.
        А я и не знаю тебя, Стасик. Знаю лишь то, что за две - уже три - встречи ты выбесил меня до зубовного скрежета и зачем-то продолжаешь это делать. Не все обязаны тебя любить, понимаешь? Так оставь в покое человека и не трогай лишний раз его… и его карикатуру на тебя.
        Но Соломинцев широченно улыбнулся и стащил с соседнего стола тонкий серый фломастер.
        - С кулоном я никогда не расстаюсь.
        И прямо на моей прекрасной карикатуре он подрисовал цепочку с небольшой подвеской в виде кобры, задумчиво присмотрелся к результату и, взяв теперь зеленую гелевую ручку с другого стола, добавил змеюке глазки.
        - Вот теперь прекрасно!
        Я сидела молча, не зная, что сказать. Эмоций не было никаких: ни удивления, ни клокочущей ярости. Лишь пустота и ярко-зеленые глаза змеи, нарисованные на листе ручкой с блестками, заглядывающие куда-то в душу. Стоило ли возмутиться или лучше не бесить Соломинцева, раз он так прекрасно принял мою работу? Но вместо меня, разряжая обстановку, голос подал Марков.
        - Слушай, лапуся Соломинцев, а это чье творение?  - Ромка ткнул пальцем в тряпку.
        - Мое,  - признался Стас.  - Она тут валялась-валялась, а я подобрал, выстирал, подписал любовно… Видишь, даже повесили.
        - Ну это они хорошо повесили. Ровненько, близко,  - усмехнулся Марков.  - Прям про тебя.
        За этими словами последовал взрыв безудержного хохота. Сначала Стас просто хлопал глазами, смотря на друга, потом на лице начало проступать понимание: его только что оскорбили.
        - Чего?  - Теперь голос Соломинцева звучал хмуро.  - Я - тряпка?
        - Ну не зна-аю… Поспоришь?
        Марков веселился, но был в его взгляде вроде бы… вызов? Я окончательно перестала что-либо понимать. Что случилось? Почему низенький Рома выглядит сейчас большим боссом, а на лице Стаса читается досада и даже обида…
        - Давай-ка поговорим?  - пробормотал он. Я не слышала слов, но словно прочитала их по губам.
        Соломинцев не злился, не пытался схватить друга за кофту, как в прошлый раз делал сам Рома,  - он лишь легко взял Маркова за запястье, утягивая в коридор. У меня почему-то кольнуло сердце, сразу захотелось написать Катюше. Стас вел себя так мягко, относился так бережно, как делает только настоящий друг, который, даже когда ты виноват, не кинется бить морду.
        Я улыбнулась, отворачиваясь, а парень, стащивший имя у моего любимого персонажа, внезапно стал казаться чуточку привлекательней. Интересно, кто в их с Ромой компании больше дорожит дружбой?
        Глава 4
        Теперь Соломинцев повадился приходить к нам практически каждый день. Он подолгу стоял у рисунка и глотал горячий чай из маленькой прозрачной чашки. Предыдущий стакан, предназначенный специально для Соломинцева, случайно кто-то разбил, а в запасе имелся только вот этот красивый, но чертовски неудобный набор для гостей. И пока Стас любовался моим творением, я порой разглядывала его, подмечая отсутствующие на карикатуре детали: пару родинок у виска, хмурую складку меж бровей… а еще переписывалась в это время с Катюшей и рассуждала о дружбе.
        Вот вроде бы Стас гад - разве хорошие парни выдумывают клички малознакомым девушкам?  - а другом дорожит, видно невооруженным глазом. И я это не по одному-единственному поступку поняла, просто… стоит Соломинцев, рассматривает пародию на самого себя, а я ведь понимаю, что не из-за автора рисунка любуется, а потому, что Рома карикатуру оценил. Или его так задело сравнение с тряпкой?
        Я, как порядочный человек, его не трогала, до-олго не трогала, подавала пример хорошего поведения. Но в один ужасный день почти неделю спустя Стас сам решил «потрогать» меня.
        - Эй, Пигалица, а тебе самой-то рисунок нравится?  - поинтересовался он, подходя к моему столу и присаживаясь на соседний стул.
        В руках была неизменная чашка. Такими темпами скоро при мысли о Соломинцеве я буду вспоминать об очередном Леночкином экзотическом чае. Волосы Стас вновь собрал в хвостик, зато оделся почти нормально: черная рубаха и голубые джинсы. Правда, вид расхристанный. Рукава рубахи закатаны до локтя, несколько верхних пуговиц расстегнуто, а дыры на джинсах огромные. Но к этому я почти привыкла…
        Прежде чем ответить, я долго всматривалась в лицо Стаса, стараясь понять, ухмыляется он или улыбается. Так и не придя к выводам, но внутренне кипя от очередной «пигалицы» в свой адрес, я не особо дружелюбно заявила:
        - Нравится, неплохая работа вышла. Но теперь понимаю, что не самая похожая.
        - Почему это?  - Теперь Соломинцев точно улыбнулся. А потом протянул руку и потрепал меня по макушке, испортив и так еле держащуюся укладку.
        Я глубоко вздохнула. Не злись, Энжи, не злись. Все нормально. Омм… Но никакой аутотренинг не помогал. Нет, не нормально, он ведет себя со мной, как с питомцем. То пигалица, то… Соломинцев, ты нарываешься или как? Доконал!
        - Сейчас покажу!
        - Даже так? Хорошо, как скажешь.
        Я хмуро покивала в ответ, залезла в ящик стола и долго копалась там в поисках красного маркера, а потом направилась прямиком к доске объявлений. Стас проследовал за мной, с каким-то наигранным любопытством наблюдая за каждым действием. Невольно я усмехнулась. Ничего, сейчас твое любопытство, Стасик, перерастет в искреннее удивление. Узнаешь, как наивным - и не особо - верящим в чудеса девочкам сказку портить! И настроение.
        Я стянула с маркера крышку и, примерившись, подрисовала и так жуткому портрету рога, как у черта. Сразу же оглянулась, ожидая реакции Соломинцева, но удивления не было. Он лишь покачал головой, бормоча что-то себе под нос, а потом вновь потрепал меня по макушке. Я что, домашний любимец?! На меня будто ушат ледяной воды вылили. С-секундочку, что это за?..
        Я нервно ощерилась, отстраняясь. В висках глухо стучало.
        - И все же не похож. Даже так,  - пожал плечами Соломинцев.
        - Почему это?  - я нахмурилась.  - Как по мне, очень даже.
        Господи, почему так хочется съязвить побольнее? Это неправильно, мне не за что так уж ненавидеть Соломинцева. Обычный парень, довольно мирный. Стоит просто жить спокойно, но…
        - Ну ты и наглющая!  - рассмеялся Стас, и раздражение вновь заклокотало в груди.  - Есть желтый маркер или карандаш?
        Я поджала губы, поддаваясь недовольству и делая заметку, что этому паршивцу нужно будет еще отомстить за порчу прически. Может, подпрыгнуть и отчикать ножницами чуб? Я изучающее поглядела на Стаса, прикидывая, смогу ли дотянуться - раз, зачем ему желтый - два. Так и не решив ни один из вопросов, я все же предоставила Стасу маркер из личных запасов - правда, пришлось вновь обшарить весь стол, но это уже детали. Соломинцев вцепился в маркер, как голодающий в кусок хлеба - крепко и двумя руками, будто показывая, что никому не отдаст. Не страшно, у меня еще есть.
        Все девочки-коллеги с завистью наблюдали за нами, Лена со Светкой чуть локти не кусали, готовые в любую минуту кинуться на подмогу. Не мне, Стасику. Вдруг злая, страшная и ужасная я его съем? Или что похуже? Я же внучка директора и владельца компании Прохорова Степана Аркадьевича, которого многие боятся как огня. Нужен мне их Стас… Пусть не переживают, на этого великана я не претендую.
        Тем временем Соломинцев замер у доски. Так он постоял немного, потом задумчиво взъерошил волосы, обретая прекрасное сходство с портретом, и подрисовал смявшийся нимб, застрявший между рогами. Я шокированно уставилась на творение.
        - Ну как? Теперь гораздо большее сходство, что скажешь?  - Он весело стрельнул глазами в мою сторону.
        Я промолчала: не представляла, что можно ответить. Если честно, шутка Стаса меня порадовала, я даже прониклась, вспомнив, что коллеги частенько повторяли, будто у лапочки Соломинцева отличное чувство юмора. Согласна, отличное. Тоже демонический ангелок нашелся, с меня пример берет?
        - Ну, чем-то похоже, хотя не знаю…  - Я улыбнулась, не в силах сдержаться.
        - Не знаешь?  - Стас просиял, ближе подходя ко мне, и мгновенно испортил впечатление: - Хм, конечно. Настоящий ведь гораздо лучше?
        Я закашлялась. Оу, полегче, герой. Самоуверенность так и прет!
        - Думаешь?
        - Не думаю, знаю.  - Соломинцев навис надо мной, пользуясь замешательством, и добавил шепотом: - И, кажется, знаю, что одна маленькая девочка взялась рисовать карикатуры именно потому, что это заметила.
        Он слегка наклонился, вручил мне желтый маркер и самодовольно ухмыльнулся. А я, как назло, слишком запоздало поняла сказанное. «Это» заметила? В смысле, то, что настоящий Стас лучше рисованного? Он имеет в виду, что я…
        - Соломинцев, ты наивно полагаешь, что я пала пред твоим очарованием?  - выдавила я в ответ. Голос дрожал, выдавая недовольство.
        Успокойся, Энж! Он всего лишь хамоватый Местный Монстр, на которого не стоит обращать внимание. Он настолько неуверен в себе, что пытается выкрутиться за чужой счет. Ты ведь понимаешь это, правда? На Соломинцева нельзя злиться просто потому, что он шут. Он не оскорблял тебя ничем, кроме глупой клички.
        Но Стас нагло ухмыльнулся, наклоняясь к самому моему лицу, и… тихонько дунул мне на нос.
        - Я уверен в этом.
        И я взорвалась.
        - Если ты, Ста-асик,  - протянула я, еле сдерживаясь,  - не можешь отличить симпатию от раздражения, мне тебя жаль. Так вот запомни, ты у меня вызываешь исключительно раздражение. Возможно, со временем оно превратится в ненависть. А все остальное достается моему парню.
        Ляпнула и тут же прикусила язык. Ой, ду-ура. Парню, да? Это какому же? Надо же так завраться. Надеюсь, коллеги этой тирады не слышали. Я обернулась. Взгляды всех девочек устремились на нас, уши-локаторы ловили любой шорох.
        - Неужели он есть? У Пигалицы?  - Соломинцев смотрел хмуро.
        Ступив на сцену, играй роль до конца. Я решительно поджала губы.
        - Есть!
        Он отступил. Оправил рубашку, еще раз изучающе посмотрел на карикатуру, словно ища у нее ответа. Ангело-демонический Соломинцев молчал - он помочь своему оригиналу ничем не мог. Но когда я уже собиралась уходить, гордо унося свою маленькую ложь, Стас положил ладонь мне на макушку, вновь ероша волосы, и поинтересовался:
        - А что это меняет?
        Он махнул всем на прощание и сбежал, только дверь едва слышно щелкнула, закрываясь. Я еще какое-то время хмуро сверлила ее взглядом, слушая заинтересованные шепотки девочек. Странный он, этот Соломинцев. Иногда вполне терпимый, иногда - я потрогала растрепанные волосы, превратившиеся в воронье гнездо - невыносимый. Что он имел в виду? Не меняет чего? Того, что он меня раздражает? Или того, что я, по мнению самого Стаса, «покорена его очарованием»? Подозреваю, именно второе.
        Невеселые мысли не отпускали еще несколько часов. По привычке я ожидала, что после «обострения» на пару дней опять воцарится тишина. Так случалось после каждого очередного приступа разговорчивости Соломинцева: он показывал себя во всей красе и пропадал. Но, увы, надежды мои не оправдались…

* * *
        Рабочий день подошел к концу, но я заметно задержалась, дорисовывая первую локацию,  - не хотелось отрываться, чтобы потом не ловить вновь необходимый настрой. Да и немного увлеклась коротким разговором с Саймоном. Длинных у нас не бывало, потому что иногда говорить было не о чем. Я лишь ставила ему лайки и периодически отказывалась встретиться вживую, зато порой любила пожаловаться в паре строк и получить в ответ очередное задание в форме «Саймон говорит». Наверное, будь это кто другой, я бы давно перестала общаться, но он… я не знала его настоящего имени, не спрашивала, он ли был тем «парнем с зонтом», но почему-то верила, что он. Ведь тот же зонт, тот же изгиб губ. А спросить боялась.
        Так что я задержалась и из офиса вышла часов в восемь. Окна нашего отдела смотрели на небольшой парк, который до сих пор был удивительно прекрасен - моя сибирская душонка так и не привыкла, что здесь деревья не теряют листву к середине сентября. А против главного входа растянулась набережная - выложенная светлой плиткой, чудесная даже в самый пасмурный день.
        Полной грудью вдохнув прохладный вечерний воздух с солоноватым морским привкусом, я подошла к белым каменным перилам на самом краю набережной и устремила взгляд на волны. Сегодня слегка штормит, красиво…
        Было хорошо, спокойно, можно сказать - умиротворенно. Лишь редкие капли дождя нарушали идеальный покой. Я прикрыла глаза, слушая музыку прибоя: шуршание трущихся друг о друга камней и ракушек; легкий шелест стеклянных осколков, которые со временем обтачиваются, теряя острые края; крики чаек - их сегодня почти не слышно, но если быть очень внимательным, то обязательно заметишь. А еще иногда - если крепко зажмуриться и позволить мечтам заполнить тебя до краев - услышишь, как трепещут паруса на сильном ветру.
        Жаль только, что перелив чудесной музыки моря оборвал мужской голос, пропитанный вечными наигранно-задорными интонациями:
        - Эй, Пигалица, а чего это ты тут так поздно?
        - Соломинцев, ты решил сегодня меня преследовать?  - безнадежно поинтересовалась я, даже не поворачивая головы.
        - Не-е, я не решал, оно как-то спонтанно получается!  - рассмеялся Стас.
        Краем глаза я заметила движение - он подошел к перилам и тоже облокотился на них. Однако если я стояла почти прямо, этой дылде пришлось здорово нагнуться. Я улыбнулась, замечая, что поза у Стаса получилась комичная, как раз для шута. Хотя многие поклонницы «лапочки Соломинцева», наверное, смогли бы найти в ней что-то соблазнительное. Филейную часть?
        Пока я размышляла о том, насколько могут разниться мнения об одном и том же человеке, к запаху моря добавился легкий аромат дыма. Я резко повернулась, сверля злобным взглядом Стаса, в пальцах которого была зажата сигарета. Соломинцев поднес ее к губам, медленно затягиваясь, и, чуть запрокинув голову, выпустил изо рта дым.
        - Выброси эту гадость.  - Возмущение прозвучало как-то нерешительно, хотя пару секунд назад я мечтала разорвать гада в клочья лишь за то, что он посмел достать рядом со мной сигарету.
        Дело в том, что вид курящего Соломинцева почему-то завораживал. Несмотря на искреннее неодобрение, на аромат дыма, щекочущий ноздри, я загляделась на Стаса. Словно не было сегодня нашей перепалки, словно не было лжи о парне, а солгала я в одном - что не очарована им. Потому что сейчас залипла. Эти нежные, но в то же время такие резкие и мужественные движения; прикрытые глаза, дрожащие темные ресницы. Серо-синий фон темнеющего моря и вечернего неба, серые волосы и глаза - привлекательно, будто кадр из фильма, почти нуар, когда одинокий детектив грустит, из-за очередного дела упустив любимую девушку… в такие моменты он обязательно должен достать сигарету и выпустить дым изо рта. Эх, Соломинцев, почему я сегодня все больше подмечаю деталей, за которые дамы тебя обожают?
        - Ммм?  - Стас вопросительно глянул в мою сторону. Наверное, не услышал требование. Неужели так тихо сказала?
        - Дрянь, говорю, эту выброси!  - Нахмурившись, я покосилась на сигарету.
        - Так они же легкие, почти бабские.  - Соломинцев пожал плечами, будто слово «легкие» оправдывало все.
        - Но гадость все равно. Слушай, это для здоровья плохо и в принципе некрасиво.
        Соломинцев покачал головой, с легкой улыбкой гладя на меня, потом посмотрел на сигарету… и вдруг рассмеялся, как-то так довольно, от души. А я просто стояла и наблюдала за тлеющим кончиком, выписывающим в воздухе дымные узоры. Что такого забавного Стас нашел в моих словах?
        Глава 5
        Тусклый свет фонарей рассеивал вечерний сумрак. А они стояли друг напротив друга и спорили о каких-то пустяках. Во многом разные, но все же бесконечно похожие - настоящие, но упорно скрывающие истинные эмоции…
        Стас открыто улыбался, но не сомневался, что на осунувшемся лице видна печать усталости: ввалившиеся глаза, впалые щеки. А держащие сигарету пальцы подрагивали. Как же хотелось просто отдохнуть… Хотя Ангелина, наверное, этого и не замечала. Оно и к лучшему, пусть возмущается, хмурится… и заглядывается. Девочка, у которой «есть парень».
        Соломинцев рассмеялся - натянуто, срывая связки, стараясь спрятать усталость. Вновь поднес сигарету к губам, затягиваясь. Ему действительно было смешно, он искренне забавлялся… но в какой-то момент почему-то почувствовал: несмотря ни на что, эта мелкая девчонка все равно видит его состояние. И на душе от этого стало чуточку теплей.
        - Разве так уж некрасиво?  - отсмеявшись, поинтересовался Стас и устремил на меня пристальный взгляд.
        Внезапно стало неуютно, как-то… странно. Но Соломинцев уже вновь затянулся, отводя глаза. Дым он выпустил в противоположную от меня сторону, будто понял намек. Кончик сигареты медленно тлел, в воздухе вился серый дымок. Серый. Такой же, как его волосы и глаза, идеальное дополнение к кинокадру, замершему в моей голове. Ответить не получилось, язык прилип к небу. Некрасиво? Нет, он выглядит сейчас просто потрясающе, не поспоришь. Но неправильно.
        Соломинцев, казалось, ответа и не ждал. Он вновь облокотился о перила, затушил огонек и бросил окурок в ближайшую урну.
        - Так лучше?  - многозначительно спросил он. Я кивнула, а Стас, тяжело вздохнув, добавил: - Я на самом деле редко, до сегодняшнего дня последний раз сигарету в руки брал летом.  - Взгляд устремился вдаль, на тёмное волнующееся море.  - Коллеги вообще уверены, что я давно завязал. Просто день выдался паршивый. Устал безумно.
        Стас рассеянно запустил пальцы в волосы. Я продолжала завороженно наблюдать за его движениями, только сейчас заметив, что на Соломинцеве больше нет дурацкой резиночки. Море и вечер - они путают мысли.
        - Что-то на работе?
        Сама не поняла, зачем спросила. Мне вроде бы не интересно, но в то же время так хочется знать. Не из-за нашей же ссоры Стас настолько переживает, есть что-то еще. Возможно, и меня он сегодня задирал именно поэтому? Ведь у каждого поступка есть определенные причины. Конечно, это прерогатива Лены или Светки - выспрашивать все о Соломинцеве. Но я не могла остановиться. Вот смотришь на него так… и уходить не хочется, зато продолжить разговор - с удовольствием. К тому же Стас казался на удивление адекватным, не ехидничал, как днем.
        Думала, он не ответит - не мне, с которой ругается при каждой встрече. Разве не я возмущалась, что эта дылда двухметровая сказку испортила, а что теперь? Пытаюсь разговаривать по душам? Но этим вечером Стас явно превратился в какую-то мегаобаятельную и нереальную версию самого себя: даже не огрызнулся. Он улыбнулся и, скосив на меня взгляд, пожаловался:
        - Да, в основном на работе… Мы проект делаем, глобальный, для компании не первый, но для нас почти решающий, а в команде народа мало, всего шесть человек, плюс несколько художников. Сами сглупили когда-то, сказали, что не хотим никого новенького, так справимся. Но людей мало, а требования-то те же. Теперь Прохоров высасывает из нас все соки, вернее даже из меня как из главного в команде.  - Соломинцев досадливо скривился и крепче сжал бортик.  - Проблема в том, что Степан Аркадьевич предпочитает собственноручно все проверять, прикапывается к малейшей неточности. Вот я и просидел у него сегодня часа четыре, выслушивал ругань, будто в игре куча багов, мы нифига не работаем и далее по списку. Даже пообещал такими темпами отстранить меня от управления и перебросить всю нашу команду вместе с проектом другим ребятам.  - Стас раздраженно побарабанил пальцами по камню, оттянул и так расстегнутый ворот.  - Черт, это нечестно. Но мы пашем, как волы, и днем и ночью, а действительно не успеваем - народу мало.  - Он вдруг повернулся ко мне.  - Тебе неинтересно, да?
        - Интересно. Правда.  - Я улыбнулась, стараясь как-то подбодрить Стаса. Я? Подбодрить Соломинцева? Господи, куда катится мир?  - Ты прав, и нечестно ваш труд передавать другим будет. Но дед действительно любит сам контролировать проекты. Недавно несколько часов сидела у него в кабинете, пока обсуждался концепт игры. Думала, умру.
        Приободрить не получилось. Реакция Стаса оказалась неожиданной: он закашлялся и впился в меня взглядом. Что случилось-то? Я что-то не то сказала или Соломинцеву снова отказала адекватность?
        - Дед?  - очень громко уточнил он.  - Так ты внучка Прохорова?
        - А ты разве не знал?  - удивленно поинтересовалась я.
        Об этом ведь знает каждый, догадывается, стоит услышать фамилию. Мы с дедом внешне чем-то похожи, а люди - такие существа, которые иногда могут очень быстро провести соответствующие параллели. Или, как оказалось, наоборот, не провести… Соломинцев смотрел на меня с таким недоумением и бесконечной обидой, словно от него скрыли важную тайну. Словно я в день нашего не самого приятного знакомства должна была носиться по компании с криками: «Ребята, я Прохорова! Та самая Прохорова, дед которой - ваш многоуважаемый директор!» Идиотизм. Все догадливые крутили бы пальцем у виска, зато Стас был бы рад.
        Но вот во взгляде промелькнуло понимание, а потом он хищно прищурил глаза и сжал губы. Перемена была такой внезапной, что я даже не успела отреагировать. Соломинцев мгновенно оказался рядом, схватил меня за запястье и зло выдохнул в лицо:
        - А я-то думал… Так вот в чем дело. Дед. Тебя по блату устроили, да, мелкая?
        Я вздрогнула и подняла взгляд. В его глазах плескалось море, лил бесконечный дождь, в голове завывал ветер. Штормовое предупреждение пришло слишком поздно. И из-за чего? Что случилось?
        - Я…
        - Правда глаза колет?
        Капли настоящего дождя начинали барабанить по плечам и оседать на волосах. Пальцы стискивали запястье - не больно, но крепко. А у меня на глаза наворачивались непрошеные слезы. Не умеешь ты быть нормальным, Соломинцев. Ты… ты… да за что только тебя Греем назвали, урод? Точно не из сказки явился, а из «Оттенков…»
        - Иди к черту, придурок!  - закричала я, со всей силы сжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладони.  - Я хорошо рисую, у меня художка за спиной. И никакой я не дилетант в технике, а настоящий программист, просто еще без корочек. Если хотел оскорбить, не получилось!
        О, еще как получилось. Разве не потому я все это выпалила? Разве не потому стояла, кусая губы, чтобы позорно не разреветься? Соломинцев попал по больному. И уже не в первый раз. Дилетант, пигалица, блат… Каждый новый удар больнее предыдущего.
        - Ненавижу тебя, сволочь!  - рявкнула я, наконец вырывая руку.
        И я кинулась прочь, вытирая рукавом выступившие слезы. Бегством делу не поможешь, нужно встречать врага лицом к лицу. Но враг точно не испугается, если кинешься на него с кулаками, заливаясь при этом слезами. Лучше успокоиться. Успокоиться, пережить, попросить деда все же помочь с деньгами и закончить институт. А потом вернуться и доказать Соломинцеву, что я чего-то стою!
        Я резко остановилась, шокированная собственными мыслями. Вернуться? Ради глупой мести, которую, возможно, никто и не заметит? Чтобы просто потешить собственное самолюбие?
        Что ты делаешь со мной, Ста-асик? Что ты со мной делаешь?
        Соломинцев долго смотрел на аллею, где скрылась Энжи. Ловил призрачные тени, завихрения света. Сигареты в его пальцах тлели одна за другой, а вкус никотина уже почти въелся в губы. Порочный, неправильный вкус… но Стас не мог остановиться.
        Он вспылил. Решил внезапно, что все проблемы, свалившиеся на команду, из-за того, что эта девчонка - внучка Прохорова. Из-за нее шеф заставил их переделывать практически половину проекта. Вдруг Энжи обиделась на подколы и?.. Соломинцев покачал головой. Глупые мысли. Да, она обижалась, злилась. Но с чего вдруг должна была жаловаться деду? Бред.
        Очередной окурок полетел в урну. Последний на сегодня. И Стас надеялся, что еще на очень, очень долгое время.
        РАЗГОВОР 1
        DEVIL
        Привет. Мне срочно нужна порция позитива, меня сегодня обидели.
        22:12
        SIMON
        Кто?
        22:12
        DEVIL
        Один коллега. Ему не понравилось, что я прихожусь родственницей шефу компании.
        22:12
        SIMON
        Но это действительно нехорошо.
        22:12
        DEVIL
        И ты туда же? Ты же видел мои рисунки, разве я плоха?
        22:13
        SIMON
        Хороша.
        22:13
        DEVIL
        В том и дело! То, что я родственница шефа, не означает, что я плоха в рисовании. Сначала нужно проверять, а потом злиться, согласен?
        22:13
        SIMON
        Саймон говорит: улыбнись.
        22:14
        DEVIL
        Ох, а что согласен, не сказал! Но всяко спасибо, ты умеешь поднять настроение =)
        22:14
        Глава 6
        Внутри все кипело. День, три, неделю спустя ничего не поменялось. Я продолжала злиться при виде Стаса, бесилась, слыша его голос, психовала, ощущая малейший аромат одеколона с легкой горчинкой и кедровыми нотками. Было сложно до боли и зубовного скрежета - пытаться спокойно работать, чувствуя за спиной присутствие этой сволочи.
        Когда Стас не пришел в наш отдел на следующий день после памятной ссоры, хотя раньше торчал тут постоянно, я была рада. Видеть его не хотелось. Страшно было даже не то, что Соломинцев может вновь оскорбить меня и на этот раз прилюдно, а то, что я в порыве ярости реально могу ему что-нибудь сделать. Сомневаюсь, что «пигалицу» успеют поймать, прежде чем она воткнет ножницы ему в ляжку, расцарапает морду или хотя бы влепит пощечину. Честно, никогда не испытывала подобной злости и искренне не могла понять, почему она обуяла меня именно сейчас. Катюша предположила, что все просто навалилось, как снежный ком. Предательство папиного партнера, переезд, невозможность закончить институт уже в этом году… глупые подколы и оскорбления Стаса стали точкой кипения.
        Соломинцев не заявлялся больше недели, и это радовало, но успокоение никак не приходило. Зато в голове поселилась мысль: «А вдруг и правда блат?» У меня всего лишь курсы дизайна, художественная школа и много практики. Разве может это сравниться с профессиональным образованием? На помощь вновь пришла Катя, активно прочистившая мне мозг. «Ты паникуешь из-за образования лишь потому, что не можешь сейчас закончить свое. А сравниться может. Оглядись, посмотри на рисунки соседки… и расслабься».
        Художества Светки действительно немного успокоили. У нее был очень детский наивный стиль, подходящий только для мобильных приложений, но ведь это не означало, что она хуже кого-то? Такой же замечательный профессионал.
        Вторым успокоением стал небольшой акт вандализма. Специально задержавшись на работе допоздна, чтобы никто не стал свидетелем преступления, на единственном чистом клочке листа с карикатурой я подписала «КОЗЕЛ». Стало намного легче. Потом, конечно, многие подозрительно косились на стенд и ярко выделяющуюся надпись, но я стоически молчала.
        Кстати, в запале я все же попросила у деда денег на учебу. Честно призналась, что хотела бы вернуться сейчас, но «академ» этого не позволяет, и что не уверена, смогу ли накопить нужную сумму до следующего года, поэтому придется добавить. Оказалось, сказать стоило раньше, я зря держала все беспокойства в себе. Мама с папой были настолько убиты произошедшим с фирмой, что мои проблемы не обсуждали, а дед… он бы помог решить. Но нет, как сложилось, так сложилось. Работа в сфере игр - моя мечта. Нельзя было упустить шанс попробовать.
        Таким образом прошло полторы относительно спокойных недели. Полторы недели - и предынфарктное состояние, когда в отделе вдруг послышался голос Стаса. Во рту пересохло, сердце заколотилось, а пальцы нервно и сильно, до треска, сжали несчастный стилус. Первыми явились странное предвкушение и страх, липкий, плотный, обволакивающий. Потом пришли раздражение и злость.
        Теперь с начала безобразия уже минуло двадцать минут. Стас трещал без умолку, как экзотическая птичка, а девочки собрались кружком и слушали его, раскрыв рты. Меня Соломинцев, к счастью, не трогал, будто даже не представлял, кто такая и зачем существую. Но я все равно позорно сбежала в коридор, чтобы не слышать его голоса и восторженного курлыканья коллег. Отдышалась, прислонившись лбом к двери. Вот же… персональное чудовище, извращенец, который каким-то образом перебрался в совершенно другую сказку и зовется именем любимого персонажа. Ты скотина, Соломинцев, знаешь это?
        - Привет,  - послышалось за спиной.  - Что-то случилось?
        Этот теплый голос странным образом успокаивал. Хотелось лечь поудобней, закрыть глаза и слушать его, пока не провалишься в безмятежный сон. Но вместо того чтобы свернуться на полу калачиком, я подняла голову, посмотрела на подошедшего и узнала светловолосого друга Стаса.
        - Привет,  - нерешительно отозвалась я.  - Нет, не то чтобы…
        - А что тогда? Вид у тебя унылый.  - Он улыбнулся.  - Это ведь ты Соломинцеву «чудесный» портрет нарисовала? Я Рома Марков, работаю в его команде.  - Он протянул ладонь для рукопожатия.
        - Да, это я была. Ангелина Прохорова.  - Я невольно рассмеялась, подавая руку в ответ и крепко пожимая ладонь парня.  - Можно Энжи. Рада познакомиться.
        Рома оказался всего на три-пять сантиметров выше меня, но голос и улыбка… за них можно было простить все. Я с ходу влюбилась в эту улыбку! Боже, какая нежная и согревающая. Как только человечек, создающий вокруг себя такую удивительную атмосферу, может быть другом наглеца Соломинцева?
        - Взаимно.  - Роман кивнул.  - Замечу, Стаса ты тогда круто уделала, он долго не мог отойти.
        - Он первый начал,  - поябедничала я.
        - Он умеет,  - усмехнулся Марков.  - Слушай, может, в столовую зайдем, посидим спокойно? Все равно обеденный перерыв. Я хотел Стаса позвать, но он, кажется, занят…
        Я искренне хотела отказаться, чтобы не становиться заменой Соломинцева. Да и странно это, «заходить» куда-либо с малознакомыми молодыми людьми. Но довольный смех Стасика, послышавшийся из-за двери, и понимающая улыбка Маркова сделали свое дело. Я кивнула.
        - Идем. Хоть развеюсь.
        Поначалу мы шли в полной тишине. Я пыталась выкинуть из головы голос Стаса, Рома задумчиво смотрел под ноги, а потом вдруг спросил:
        - Так ты, значит, внучка директора?
        Я вздохнула. Он в десять раз наблюдательней Соломинцева и спокойно заметил фамилию или же это Стас успел рассказать?
        - Ага…
        - Давно подозревал. Еще когда увидел, подумал,  - довольно заметил он и добавил: - Вы похожи. Кстати, Степан Аркадьевич рассказывал, что ты очень хорошо рисуешь.
        - Рассказывал?  - удивилась я. Дед, конечно, человек разговорчивый, но не настолько, чтобы каждому встречному без повода говорить о внучке.
        - Мы неделю назад всей командой получали у него по первое число, а Грей посреди тирады Прохорова вдруг взял и спросил его о внучке, которая якобы у нас работает. У нас половина ребят Стаса тогда чуть не прибила. Степан Аркадьевич одарил таким взглядом, что все, пиши пропало, сейчас пошлет всех куда подальше и с проектом, и с работой. Кинет недоделанную игру, как кость, какой-нибудь другой команде, более профессиональной. А нет, вдруг повеселел и начал охотно делиться успехами внучки. Судя по его словам, ты просто умница.
        Рома улыбался и внимательно смотрел на меня, заставляя краснеть. Нашла их сходство с Соломинцевым: никогда не исчезающая с лица улыбка.
        - Он слишком хорошего мнения обо мне,  - неловко отмахнулась я, хотя слышать похвалу было приятно.
        - Ну не знаю… Степан Аркадьевич слов на ветер не бросает.  - Рома окинул взглядом столовую, выискивая, где бы приземлиться.  - Я бы с удовольствием глянул рисунки.  - Он замер, повернувшись ко мне, и настороженно поинтересовался: - Или это личное?
        Я улыбнулась в ответ и уверила:
        - Нет, не личное. Всегда рада, только в офис нужно вернуться. Наброски порой кривоваты, но…
        - Не, в офис пока не надо,  - категорично отрезал Марков,  - я только-только место нам отыскал, во-он там.  - Рома поднялся на носочки и ткнул пальцем куда-то глубину столовой, где в углу у стены, видимо, пустовал стол.
        Я с трудом смогла скрыть смех. Боже, какая картина. И это друг Соломинцева? Наглого дылды, который дискриминирует меня по росту? А его лучший друг едва ли не подпрыгивает, чтобы разглядеть что-либо за головами более высокого народа. Я наблюдала за суетящимся Марковым и все больше задавалась вопросом: почему все наши девочки сходят с ума по Соломинцеву, а Рому практически не замечают? Он такой чертовски милый и симпатичный, а еще очки… мой личный фетиш.
        - Купить тебе что-нибудь?  - предложил Рома, когда мы присели. Едва ли он подозревал, что размышляю я сейчас именно о нем.
        - Нет-нет, не стоит, я просто посижу.  - Я помотала головой, вспоминая легкий салатик, который успела съесть до прихода Стаса. Салат был из капусты, не самый вкусный, зато полезный. И бесплатный. Кто, если не я, решил экономить каждую копейку, откладывая в фонд учебы?
        Ромка ушел занимать очередь у буфета, а я продолжила за ним наблюдать, вновь утопая в мыслях о Маркове и Стасе. Друзья, друзья… а стоит ли мне тогда так непринужденно болтать с Ромкой, если они друзья? Вдруг он решил помочь другу и нагадить мне, снова ранить побольней, раз Соломинцев меня за что-то невзлюбил? Катя бы мне во всем помогла, уверена. Она даже вымучивала со мной мои курсовые, когда я затягивала со сроками и рыдала в ночь перед сдачей. А что еще сближает так же сильно, как гребаные курсовые?
        Я окинула Маркова очередным взглядом от светлой макушки с парой торчащих прядей до голубых джинсов и носков белых ботинок. Надеюсь, что нет. Каким бы козлом ни был Соломинцев, не стоит такой же ярлык вешать на его друга. Мне Рома показался уютным. Словно старый друг, общаться с которым не мешают и долгие годы разлуки.
        - Держи, я не могу оставить девушку без презента.  - Сияющий Рома вернулся минут через пять, неся поднос с едой.
        Передо мной расположились чашка чая и тарелочка с маленькой корзиночкой. Джем и апельсиновое желе. Мил даже в выборе десертов, не схватил тошнотворное пирожное с бесконечным количеством взбитых сливок. Сам Ромка уселся напротив, подвигая к себе поднос с пловом, чаем и булкой - полноценный обед.
        - Это подкуп?  - шутливо уточнила я.  - Выглядит красиво, но перед дедом всяко словечко не замолвлю.
        - Ни в коем случае,  - уже активно жуя, отозвался Ромка.  - Да и с Прохоровым такое не прокатит, он за «поручительства» только сильнее шкуру сдирать начнет.
        - Да, есть такое.  - Я кивнула, радуясь, что парень понял шутку, и задала мучающий вопрос: - А как ты узнал, что я внучка директора?
        Все же догадливый или Стас сказал?
        - Знаешь ли,  - усмехнулся Марков,  - у нас тут идиотов мало - это раз; Прохоровых мало - это два. Тяжело не догадаться с ходу.
        Ну как же тяжело? Друг твой не догадался. Зато полторы недели назад из-за этого активно меня оскорблял. Секундочку, Марков сказал, что у деда они были неделю назад. Зачем Стас обо мне спрашивал?
        - Но, честно говоря, я удивился.  - Рома подпер голову рукой и подался вперед, едва не ложась на стол. Прямо как Соломинцев.
        Сходство выбило меня из колеи, заставляя ненадолго забыть о неприятных мыслях. Какая же давняя у этих двоих дружба, если они успели нахвататься друг от друга жестов и привычек? И какой же сильной она должна быть. Болезненная для меня тема, заставляющая постоянно думать и тревожиться. Я тяжело сходилась с людьми в школе, не менее сложно - в институте. Возможно, и скорее всего, сама была не сахар. Слишком разбалованная, слишком нетерпимая. Но нашла человечка, которого безумно боюсь потерять,  - Катюшу. До сих пор иногда переживаю, что все рухнет. А Соломинцев и Марков… все-таки кто из них больше дорожит дружбой? И можно ли вообще дорожить «больше»? Если Стас козел, это ведь не означает, что он такой для всех.
        - Удивился?  - кратко поинтересовалась я. После унылого салатика корзиночка оказалась слишком вкусной, и отрываться от нее не хотелось.
        - Я подозревал тебя сразу. Но дело в том, что Стас так заинтересовался внучкой директора, как-то маниакально даже…  - Рома поднял бровь.  - Я было подумал, что он втюрился.
        Я закашлялась, давясь пирожным. То ли жадность сгубила, то ли предположение Ромы оказалось слишком абсурдным. Откашлявшись, я кровожадно воткнула вилку в корзиночку, звякая зубцами о тарелку, и выдавила:
        - Очень сомневаюсь. Он скорее ищет способ, как лучше оскорбить.
        - Думаешь?
        - Знаю. Поверь, я не поклонница вашего Соломинцева, это пусть все мои коллеги скачут вокруг своего местного идола, поят чайком и угощают сладостями. Я рисую карикатуры не из большой любви!
        Ромка подпер подбородок уже двумя руками и лукаво уставился на меня. Сразу стало неуютно. Глаза у Ромы оказались голубыми, ясными, кристально чистыми, но смотрели так пристально, что было не по себе. Словно Марков видел меня насквозь и мог выудить из памяти даже тот вечер перед ссорой, когда Соломинцев казался ожившим кадром фильма, вынуждая собой любоваться.
        - Забавно!  - выдал он наконец, ставя диагноз.  - Однако интересно. Девушки всегда любили Стаса.
        - Значит, я избранная,  - напыщенно фыркнула я, вновь ловя ощущение кадра из фильма, только теперь не черно-белого детектива, а подростковой антиутопии, вместе с Избранными, приключениями и обязательным хеппи-эндом.  - А вообще, глупости это, с избранностью. Соломинцев сам виноват, честно.
        - А что он такого сделал?
        Я вскинулась, всматриваясь в лицо Маркова. Участие, даже волнение… за Стаса. Даже зависть немного пробрала. Они такие разные, и дружбу проявляют по-разному, по-особенному: резковатый Соломинцев - мягкостью, а солнечный Марков - затаенным беспокойством.
        - С начала перечислять?  - Я насупилась.  - Он… ничего особенного, просто обидно…
        Ромка что-то промычал, внимательно и ободряюще. Он случаем не психолог, который какого-то черта забыл в команде программистов? Или, может, Маркова для того и держат, чтоб успокаивал коллег после встреч с директором?
        - Вы же друзья?  - наконец поинтересовалась я. Марков стушевался.
        - Ну… да,  - протянул он через несколько мгновений.  - Конечно. Мы даже больше… Мы как братья.
        Как приторно и опять немного завидно. Чудесный парень. Надеюсь, Соломинцев это знает и ценит.
        - И тебе все равно интересно знать, что такого плохого он мне сделал?
        Марков прыснул, а потом в голос рассмеялся. Успокоиться он не мог долго. Каждый раз, когда поднимал на меня взгляд, вновь скрючивался от приступа хохота. В чем дело? Что такого я сказала? Но я молчала и ждала, пока Рома успокоится. На его «почти брата» точно обиделась бы за такую сцену, а на этого - просто невозможно!
        - Ух, очень интересно,  - выдавил Марков, отсмеявшись.  - Настоящий друг должен быть в курсе.  - И добавил более уверенно: - Даже - и особенно - если Стас не прав. Честно, я не расскажу ему об этом разговоре, но раз уж так сложилось…
        - Это не секрет,  - перебила я.  - Не стоит оправдываться.
        Я помялась немного, собираясь с мыслями и стоически выдерживая пристальный взгляд допивающего чай Маркова. С чего бы начать?
        - На самом деле Соломинцев, наверное, ничего плохого не сделал, просто…  - все же попробовала рассказать я.  - Знакомство наше прошло дерьмово, остальные встречи тоже не назвать прекрасными и уютными. Откуда взяться хорошему мнению друг о друге?
        - Имеешь в виду, что всего лишь из-за пары плохих ситуаций у тебя сложилось плохое мнение о Стасе?  - Ромка уже доел все купленное и, отставив поднос, почти лежал на столе.  - Он на самом деле чудесный и отзывчивый человек. Инфа сто процентов.
        - Для тебя, возможно, он и чудесный, мне же немного не повезло. Понимаешь, со мной он ведет себя как полный ублюдок. Обзывает, издевается, а полторы недели назад вообще взъелся и наорал из-за сущего пустяка. Я тоже не сахар, нарисовала эту карикатуру дурацкую, но… блин…
        - Обзывает? Наорал?  - Марков сел ровно, задумчиво хмурясь.
        - Именно.  - Я кивнула.  - И знаешь, самое обидное, что он бьет по больному. Первым ударом было «дилетантка». Я четыре курса отучилась на программиста, в железе хорошо разбираюсь - зуб даю! В день нашего знакомства у моего компьютера сгорела материнка, а Стаса позвали только потому, что девочки видеть хотели своего «лапочку Соломинцева». Я бы сама справилась! Но тут заявляется он и с порога заявляет, что «дилетантам лучше не лезть». О да, спасибо, профессионал.
        Ромка немного успокоился и сидел теперь, с трудом скрывая улыбку.
        - Не смешно,  - проворчала я.  - Это лишь первая часть. Следующей ступенькой к пику моего терпения стала гребаная дискриминация по росту. Эта дылда зовет меня Пигалицей. Ни разу, ни разу не назвал по имени. Но даже это я стерпела, пережила, практически простила, и полторы недели назад мы вполне сносно вечером пообщались.  - Я сделала многозначительную паузу и закончила: - И в тот же вечер абсолютно не догадливый Соломинцев узнает, что я внучка директора, и с криками накидывается, будто на работу меня взяли по блату. Это разве честно? С чего он решил, что…
        Ромка подавился воздухом, закашлялся… и заржал как безумный, колотя ладонью по столу. Веселясь, он постепенно сползал на пол, а я смотрела на это чудо света и не знала, как поступить. Может, водички принести? Холодной, чтобы точно голову остудить.
        - Пфф… Когда-нибудь вы поладите, обещаю!  - выдал наконец Марков.
        - Почему это?  - возмутилась я в ответ, едва не давясь чаем.
        - Просто поладите.  - Рома пожал плечами, вставая.  - Считай, что я подванговываю, но когда-нибудь Соломинцев поставит мозг на место и все расскажет. Сам. И мне, и тебе, и всем остальным. С него станется.
        Я ни черта не поняла, но на всякий случай кивнула. Маркова такой ответ удовлетворил, он протянул мне руку, помогая подняться.
        - Идем? А то обеденный перерыв заканчивается, самому Стасу закон не писан, а вот меня он по головке не погладит за опоздание.
        Я проследовала за ним, оставляя на столе недопитый чай. С Марковым мы шли еще довольно долго - столовая обосновалась на первом этаже, программисты расположились на четвертом, а мы - на третьем. Все соединяла одна-единственная широкая лестница, так что разминуться не удалось. Но главное, все время пути Марков упорно пытался втолковать мне, что «Стас не такой уж и плохой, он просто порой бывает слишком дерганым». Я делала вид, что слушаю и даже соглашаюсь, но мысленно задавалась вопросом: «Это каким же дерганым нужно быть, чтобы сорваться на меня за то, что я внучка босса?»
        У третьего этажа Марков остановился, отставая. Я махнула рукой на прощание и зашагала к дальней двери, в конец коридора. На середине пути меня окликнули:
        - Эй, Ангелин, может, пообедаем вместе еще разок? Поболтаем.
        - О Стасе?
        - Почему сразу о нем?  - Рома театрально нахмурился.  - Есть еще чудесная моя кандидатура, которую можно обсуждать сколько душе угодно.
        - В таком случае я с радостью. Как-нибудь потом?  - Я обернулась, опять помахала ему рукой и снова двинулась по коридору.
        - Ага,  - послышалось вслед.  - И это, ты правда не злись на Стаса, он в такие периоды, как сейчас, психует. Но он исправится и сам прибежит извиняться, веришь?
        Я лишь обернулась и вновь улыбнулась, скрываясь в офисе. Что Стас решит извиниться, я не верила, а вот что Ромке за него стыдно - охотно. Хороший он все же парень. С таким бы, возможно, я могла сдружиться когда-нибудь. Только, боюсь, Соломинцева совсем это не порадует.
        Глава 7
        Вечерние посиделки с Катей стали традицией. Конечно, они и были традицией - раньше мы подолгу засиживались в сети, обсуждая все на свете,  - но теперь превратились в настоящие встречи раз в два дня, а порой и каждый день. Мы бродили по городу, болтая без умолку, и иногда заходили в ее однокамнатную квартирку попить чая, но излюбленным местом был центральный парк. Здесь по-прежнему шумел фонтан, а зелень укрывала, казалось, от целого мира. В одиночестве же… девочку, мечтающую заполучить кусочек истории Ассоль, тянуло к морю.
        - Энжи,  - недовольно протянула подруга,  - я уже начинаю за тебя переживать. Что это за бесконечная грусть на лице?
        - Все по-прежнему: Соломинцев.  - Я нахохлилась, сложив руки на груди и исподлобья взирая на подругу.  - Я рассказывала.
        - Это было полторы недели назад, солнц.  - Катя скептически прищурилась.  - Все еще бесишься?
        - Я… просто не могу успокоиться.
        Мы вновь помолчали. Катюша присела на бортик фонтана и задумчиво поболтала пальцами в воде. Нежный голубой маникюр поблескивал, напоминая снежинки, которые в этом году получится увидеть, наверное, только по телевизору.
        - Это ненормально,  - наконец выдала она. Я вопросительно приподняла брови.  - То, что тебя настолько колышет этот парень.
        - Чем же?
        - Энжи, ты уже взрослая девочка и должна понимать, что я имею в виду.  - Катюша закатила глаза. Но я действительно не понимала. Подруга глубоко вздохнула и пояснила: - Черт, я имею в виду: он точно тебе не нравится?
        Я потеряла дар речи. Мне? Соломинцев? Нет, не спорю, он действительно симпатичный, но из-за того, что человек нравится, обычно не бесятся. Это по-другому работает.
        - Мы только и делаем, что ругаемся, Кать.
        - И что?  - Я ее не убедила.  - Правило детского садика иногда действует и на взрослых. Это раз. А два: от ненависти до любви, как говорится…
        Я поджала губы, но на всякий случай еще раз попыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Ожидала ли я от встречи с Соломинцевым чего-либо особенного? Наверное, да. Девочки так восторгались им, что мысленный портрет рисовался идеальный. Казалось, к нам в офис должен прийти настоящий принц - прекрасный, солнечный, запоминающийся и галантный. Всепрощающий и понимающий. А вместо этого явился… дракон! Местный Монстр. Это разочаровало, определенно. Еще и тот факт, что Монстра величают именем моего любимого персонажа, совсем не порадовал. Может, я злюсь не от великой любви или ненависти, а от разрушенных надежд?
        Тут же вспомнилось искаженное злостью лицо Стаса в тот вечер, когда он орал на меня. Нет, дело в другом. Но и не в симпатии в том числе.
        - Нет, Катюш. Он мне точно не нравится. Возможно, я и ожидала встретить принца, когда слушала рассказы коллег, но теперь - нет.
        Подруга хотела сказать что-то еще, видимо, в очередной раз смутить меня странным предположением - она редко останавливается, если в голову приходит интересная идея,  - но я постаралась быстро и безболезненно перевести тему.
        - Кстати, а я сегодня неплохо пообщалась с другом Стаса, с Ромой Марковым. Помнишь, я рассказывала, низенький такой, белобрысый. Поболтали в обеденный перерыв, оказался обаятельным парнем…
        - А может, он для Соломинцева старался, расспрашивал?  - Катя не отступала, не позволяя увести себя с выбранного курса. Все очарование воспоминаний о Маркове было мгновенно уничтожено.
        Я печально призналась:
        - Тоже об этом думала. Но Марков… он такой…
        - Ну, может, ты хоть в него влюбилась?
        Поджав губы, я посмотрела на подругу. Она развела руками: ничего не могу поделать, отрицаешь заинтересованность одним парнем - подумай о другом. Иногда Катюша бывала упрямой, как таран, но за это я любила ее в тысячу раз больше. Мы были бы не мы без маленьких компромиссов. Так что пришлось задуматься и над этим вопросом. Нравится ли мне Ромка? Вот так, просто, с первого взгляда: да или нет? Он теплый, добрый. Я могу представить его рядом… но не с собой.
        Я кинула взгляд на Катю. Крошечная, гораздо ниже меня, фигуристая, с выразительными карими глазами. Сидит на бортике, скрестив руки на груди и надув пухлые губки, и ждет. Длинные ресницы, темные волосы. Прекрасна, как есть.
        Да, не с собой, а с ней.
        - Нет, не влюбилась,  - уверила ее я, едва сдерживая улыбку.  - Но после первой и единственной беседы с ним могу тебя заверить, что Рома светлый и солнечный. Даже если он разузнает что-то для Стаса, то точно не во зло мне.
        - Ты в своем репертуаре, Энж,  - укорила меня подруга.  - Опять безоговорочно веришь незнакомцам. Как этому своему «парню с зонтиком», к примеру.
        Какая есть, какая есть… Но, пожалуй, общение с Марковым действительно стоит свести на нет. Чтобы не провоцировать Соломинцева.

* * *
        Сказано - и ни черта не сделано. На следующий день в обеденный перерыв мы с Ромкой вновь сидели в столовой. На этот раз я взяла себе полноценный обед и впервые за многие недели наслаждалась в середине дня нормальной едой, а не унылыми недодиетическими салатиками, собираемыми бабушкой.
        Да, я собиралась не нарываться лишний раз. Но когда над столом навис Марков и, сияя, предложил вновь прогуляться до столовой, все мысли просто вылетели из головы. К тому же оказалось, что «не нарываться» - это одно, а «позлить Ста-асика» - другое. Соломинцев, который опять примчался даже до начала перерыва, провожал нас таким ошалелым взглядом… Бальзам на сердце!
        И ведь я могла остановиться, потому что заметила реакцию Стаса сразу, еще когда Ромка только склонился над моим столом… но не стала. Тогда удивление Соломинцева сменилось раздражением. Взгляд его, до этого рассеянно изучавший помещение, будто приклеился к нам. А Марков улыбался и продолжал увлеченно уговаривать меня сходить пообедать: то ли не замечал недовольства друга, то ли, наоборот, наслаждался тем, что злит его.
        - О чем задумалась?  - Марков отложил вилку и помахал ладонью перед моим лицом.
        - Так, ни о чем.  - Я покачала головой, умиленно разглядывая кусок торта, лежащий на подносе Ромы. Еще и сладкоежка! Точно не может быть плохим человеком.  - Слушай, Ром… наверное, ты бы лучше не со мной сейчас сидел, а со Стасом. Кажется, его не особо радует наше общение.
        Марков нахмурился, пожевал губу и отвел взгляд; пальцы нервно забарабанили по столу. Тема его явно не радовала.
        - Забудь, Энжи. Он сам себя не понимает.  - Рома раздраженно взмахнул рукой.  - Ты интересная девушка, приятная в общении, разве я не имею права хорошо провести время по собственному усмотрению?
        - Вы поругались?  - Как бы сильна ни была моя неприязнь к Соломинцеву, от мысли, что друзья могли поругаться, у меня сердце упало.
        - Нет же.  - Марков вздохнул, помешивая ложечкой компот.  - Просто я имею право сам выбирать, что делать и когда, не переживай. А Стас все равно вечно убегает.
        Убегает к нам. Иных вариантов нет. А это означает, что теперь Соломинцев нагло кидает Маркова в обеденный перерыв и мне повезло занять его место.
        - Он больше не ходит в столовую, да?  - предположила я.
        - Он и раньше редко ходил, но можно сказать и так,  - неохотно согласился Рома.  - Нынче у Стаса, кажется, появились другие, более важные дела.  - Марков усмехнулся каким-то своим мыслям.  - Но наш лапуся Соломинцев не признается, каковы причины этих дел.
        - Какие-какие, погонять чаи с нашими дамами,  - проворчала я.  - Ладно, не лезу, сам смотри, но я не хотела бы послужить причиной вашей ссоры. Я, конечно, друга твоего не люблю, но зато дружбу уважаю.
        Ромка кивнул, помолчал немного, допивая компот, и перевел тему. С ним было легко: общаться, смеяться, дурачиться. Когда возвращались из столовой на этот раз, я ожидала, что мы опять разойдемся на лестнице, но Марков глянул на часы, задумался на пару секунд и пошагал следом. Предлог был прост: я обещала ему показать рисунки. Так вперед - показывать.
        Соломинцев за время нашего отсутствия никуда не делся, так и заседал за Ленкиным столом, окруженный стайкой поклонниц, и попивал чай из крошечной прозрачной чашечки. Интересно, он не лопнет? Судя по довольной физиономии и крошечным глоткам, очевидно, нет. Я сердито принялась рыться в столе в поисках папки, где хранились рабочие рисунки. Еще одна лежала на виду, но она была слишком личной. Портреты друзей и родных, зарисовки запомнившихся моментов из снов, книжных героев… а еще море и алые паруса. Не то, что стоит показывать другим, пока не впустишь их в круг самых близких.
        - Что ищешь?  - Ромка внимательно наблюдал за моими метаниями, кидая порой заинтересованные взгляды на «личную» папку.
        - Рисунки, конечно…
        Я широко улыбнулась, отвлекая его внимание, и водрузила на стол толстенную папку с рабочими рисунками. Вторую я молниеносно закинула в один из ящиков.
        - Вот они.
        - А там что?  - спросил Рома.
        - Тоже рисунки. Но смотреть лучше эти. Или уже готовые, на компьютере,  - заверила я, вспоминая последний набросок идеи из сна: нагую девушку среди звезд. Нет, смотреть лучше рабочие, это точно.
        - Да-а?  - подозрительно протянул Ромка, но допрос закончил и согласился довольствоваться тем, что предлагают.
        Я села и раскрыла папку. Марков, проигнорировав стул, который сам же принес в начале обеденного перерыва, продолжал стоять. Устроился он удобно - навис надо мной, опершись руками о стол, и практически положил подбородок на плечо. Неуютно не было, было неловко. Не из-за позы, а из-за взгляда Соломинцева с другого конца комнаты. Он прожигал до костей.
        Набросков было много, поэтому подолгу я ни на одном не задерживалась, быстро пролистывая и позволяя мельком глянуть на каждый. Надо же, даже не думала, что тут уже столько накопилось!
        - Можно?  - вдруг спросил Рома. Дождавшись кивка, он протянул руку и разворошил кучу рисунков, доставая из нее один.  - И это только наброски…  - пробормотал Марков.  - Степан Аркадьевич был прав, ты красиво рисуешь. Тебя бы к нам в проект, с персонажами поработать. Стас хотел добавить немного мультяшности, получилось бы просто идеально.
        - О нет-нет-нет. Я лишь по мелким играм, на большее навыков не хватит.  - Я замахала руками и добавила: - К тому же с Соломинцевым мы бы ни за что не сработались.
        Я повернула голову чуть в сторону, чтобы видеть лицо Маркова, и столкнулась с ним носами. Забыла, что он наклонился так близко. Впрочем, отстраняться он не собирался.
        - Не наговаривай на себя,  - шепнул Ромка, щекоча дыханием мою щеку.  - Это замечательно, Стасу бы понравилось. Кстати, из какого проекта? Я честно буду ждать выхода и даже обязательно пройду.
        - А пройти стоит! Это новая история Нины Афанасьевой, названия еще нет, но подобие сценария давно у меня лежит.
        - О, Нина. Слышал о ней. Должно быть, получится что-то…
        - Ромыч-Ромыч, с Пигалецей обнимаешься?  - раздался над нами раздраженный голос.
        Я едва не подпрыгнула: Соломинцев подкрался незаметно, по крайней мере, для меня. Для Ромы, кажется, его появление не было такой уж неожиданностью. Скосив глаза, я подметила: удивленным Марков не выглядит - скорее искренне довольным. Я тихонько вздохнула, радуясь, что хоть у кого-то все под контролем, и тут же почувствовала, как руки Ромы сомкнулись на моей талии.
        - О, Стас. До твоего прихода не обнимался, но ты подкинул прекрасную идею.  - Руки сжались крепче.  - На самом деле Энжи всего лишь любезно согласилась похвастаться своими рисунками.  - Марков слегка наклонил голову, ложась щекой мне на плечо.
        - Нет, мы в принципе не…  - попробовала возразить я.
        Меня ущипнули за бок. Поняв намек, я просто натянуто улыбнулась, одновременно радуясь, что общение Ромки со мной настолько злит Соломинцева, и переживая, что вот-вот попаду в разряд «не жильцов». Стас прибьет и меня, и дружка своего. Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
        Но божечки, как же приятно видеть недовольство на лице Соломинцева и его напряженные пальцы, сжимающие пояс светлых джинсов. Я ведь его даже карикатурой довести не смогла, а теперь раз - и бесится. Ради такого стоит пережить несколько дней «военного положения».
        - Было бы чем хвастаться,  - проворчал Соломинцев, отводя взгляд и отступая на пару шагов.
        Обиделся? Ревнует друга? У Стаса был такой потерянный вид, что внезапно захотелось послать все конфликты к черту, кинуться за ним и пожалеть. Тоже чаем напоить, например, как делают девочки. Накормить конфетками. И даже поделиться вишневой слойкой из Марининой пекарни - а это, между прочим, для меня самый великий подвиг. Я же не хочу рассорить Соломинцева и Рому, как бы Стас со мной ни обращался. Если они поругаются из-за того, что один относится ко мне нормально, а другой - ненавидит, я буду корить себя, пока не помирю этих двоих.
        - Ром, хватит,  - пробормотала я, пытаясь освободиться,  - иди за Стасом, извинись. Он же расстроился, разве не видишь? Не стоило со мной общаться, я же говорила!
        - Не думай об этом,  - хохотнул Рома, крепче сжимая руки, и протянул вслед уходящему другу: - Ста-ас!  - В комнате повисла неловкая тишина.  - Похвастаться есть чем, сам посмотри. Если позволят.
        Соломинцев не ответил, одарил нас яростным взглядом и громко хлопнул дверью. А у меня слезы выступили от досады: глупая ситуация, дурак Стас! Я же знаю, ты нужен Роме. Зачем обижаться? Просто Марков сегодня немного не в себе.
        - Ты зачем это сделал?  - рявкнула я на весь офис.
        Марков хмыкнул, разжал, наконец, пальцы и осторожно чмокнул меня в щеку.
        - Не переживай, все прекрасно,  - заверил он.  - Стас потом еще спасибо скажет, считай это «мужской солидарностью».
        - Солидарностью? В чем? Чтобы он не просто меня ненавидел, а прибил за то, что увожу друга?
        Не переживать не получалось. Я же знала, я же понимала, насколько Соломинцев взбесился. С этим не сравнится даже наша ссора насчет блата.
        - Не для этого, Энжи. Я же сказал, я знаю, что делаю,  - уверил Рома.  - Соломинцев сейчас в раздумьях, ему нужен небольшой толчок, чтобы мозг заработал и тянул команду дальше. Дадим пару дней. Всего хорошего, до завтра.
        - Так… это ради работы?  - окончательно запуталась я.
        Не ответив, Ромка отсалютовал рукой на прощание и скрылся в коридоре. Я тупо уставилась на закрытую дверь.
        Никогда, никогда, никогда мне не будет под силу понять парней! Зачем ради стимулирования мозга устраивать подобные представления? Или Рома решил подставить меня? Я уронила голову на стол, ощутимо приложившись лбом о деревянную - или опилочную?  - поверхность. Какая же дурацкая ситуация.
        Глава 8
        Некоторые желания никогда не сбываются. И это я не о своем «хочу сказку, как у Ассоль»: даже такое куда более выполнимо, чем глупая мечта как можно реже сталкиваться с Соломинцевым. На следующий день Рома мне так и не повстречался, даже в столовой, куда я впервые решилась сходить в одиночестве, а вот Стас…
        Еще один раз - и вечерние встречи с ним станут традицией. Как и вечерние ссоры.
        Держа под мышкой папку с рисунками, а другой рукой сжимая в кармане флешку с незавершенным рисунком, который собиралась пилить вечером, я брела прочь с работы. Рядом с нашим офисом есть небольшой магазинчик, такой, из выродышей сетевых супермаркетов: вроде бы и с лейблом, а места как в кладовке. Узенькие проходы, несколько холодильников и только самые нужные продукты. Невероятный ассортимент напитков, видимо, входил в товары первой необходимости. Из-за него я и решила зайти, все равно до дома еще полчаса ползти пешком по темнеющим улицам. Когда в руках бутылка, которой можно долбануть маньяка, становится не так страшно.
        Поздоровавшись со знакомой девочкой-продавцом, я направилась вглубь прохода, придирчиво разглядывая бутылки. Так, чего ты хочешь сегодня, Энж, и как долго собираешься сидеть с рисунком? Молочный коктейль, клубничный мохито или энергетик, чтобы не отключиться прямо на графическом планшете? Не в силах выбрать просто так, я решила подчиниться великому рандому, прикрыла глаза и зашептала считалочку. А что? Считалочка всегда помогает в самых сложных жизненных ситуациях.
        - Травишься всякой дрянью, Пигалица?  - раздалось над головой в тот самый момент, когда я потянулась за выбранным напитком.
        Я вздрогнула, отшатнулась и выронила кошелек. Отделение с мелочью расстегнулось от удара, и монетки весело поскакали по плиткам пола. Но это еще не все: протянутой рукой я умудрилась задеть одну из бутылок… и вся выстройка товаров с верхней полки посыпалась на меня. Из-под удара спас сам нарушитель спокойствия, дернув меня назад за шкирку и едва не задушив.
        - Соломинцев, чтоб тебя!  - рыкнула я, стараясь откашляться.  - Издеваешься? Зачем со спины подкрался?
        Я наклонилась, первым делом решив собрать раскатившиеся десятки. Как назло, именно сегодня я надела высокие каблуки и узкую юбку-карандаш. В таком наряде было лишь два варианта действий: или изображать неуклюжую курицу-наседку, клюющую зерно, или выставить напоказ плотно обтянутую тканью филейную точку. Первый вариант отметался сразу, поэтому, наплевав на все условности, я опустилась на четвереньки. Стас присел рядом, с легкостью собрал все монеты, выудив даже последнюю, из-под полки, и вручил кошелек мне.
        - Держи, растеряша.  - Он поднялся.  - И вставай, сейчас все уберем. А то еще немного поползаешь по полу, и я точно решу, что ты пытаешься меня соблазнить.
        - Чем это?  - пробурчала я, все же вставая и отряхивая колени. Подобрала с пола несколько бутылок, приподнялась на носочки, чтобы поставить их на самую верхнюю полку.
        - Вот так ползать перед мужчиной в юбке, которой практически не существует, нечестно.
        Я опустила голову, разглядывая юбку. Вполне нормальная: плотная ткань, до колена, с небольшим разрезом сзади. Ничего лишнего, разве что обтягивает сильно. Я в школу когда-то ходила в «юбке серой школьной в клетку». Честно, так значилось на этикетке. В итоге оказалась адски короткая юбчонка, которая выбивала из колеи всех учителей старой закалки. Сейчас бы я такую не надела.
        - Чем это?  - повторила я как попугай и вскинула на Стаса непонимающий взгляд.
        Почему-то он подействовал как катализатор: Соломинцев внезапно переменился в лице и зловеще усмехнулся. Я нахмурилась, поднимая еще несколько бутылок.
        - А что об этом подумает твой парень?  - приторно сладко поинтересовался Стас.
        Приехали. Один раз солгала, теперь не отверчусь до конца жизни. Скоро, как в американских ситкомах, начну по ночам фотошопить себе совместные фотографии с каким-нибудь сетевым красавчиком и хвастаться перед всем отделом. Программистов. Потому что половина наших девочек прекрасно знает, что я одинока.
        - Если «соблазниться» пытаешься ты, какая разница, что подумает он?  - нашлась я с ответом.  - Он мне доверяет.
        - А зря,  - выплюнул Соломинцев.  - Ромку ты замечательно за нос водишь.
        - Что? При чем тут Рома?  - опешила я.
        Стаса это разозлило еще сильнее: его губы сжались, глаза сузились. Он сделал шаг ко мне, заставляя отступить и прижаться спиной к полкам. Ну как Соломинцев за несколько секунд из вполне адекватного молодого человека может превратиться в монстра? Нет, я понимала, что у вчерашней сцены обязательно будут последствия, но надеялась успеть объясниться.
        - Занятая девочка обжимается с другим мальчиком у всех на виду. Как это прекрасно и невинно,  - фыркнул он.
        - Все не так!
        - А как?  - рявкнул Стас. В проходе показалась мордашка продавщицы, но я активно замотала головой, умоляя не подходить.
        - Соломинцев, послушай, я не сделала ничего плохого,  - попробовала оправдаться я.  - Рома сам вчера начал, и это было по-дружески, ничего лишнего.
        - Неужели?
        Он фыркнул, ударяя кулаком о подвернувшуюся полку. Бутылки пошатнулись, но не упали - и то слава богу. Конечно, со стороны вчерашняя ситуация смотрелась странно, но так злиться…
        - Правда, не ревнуй!  - выдала я и тут же прикусила язык, понимая, что прозвучало это довольно двусмысленно.
        Соломинцев замер, шокированно глядя на меня, потом сжал кулаки до побелевших костяшек и выпалил:
        - Я. Не. Ревную.  - Для убедительности он еще раз ударил ни в чем не повинную полку, чем вызвал недовольный окрик продавца: «Эй, охрану вызову!» Но Стасу на охрану было плевать.  - Я не могу ревновать девочку, попавшую в компанию по блату. Я стою выше. А ты порыдала перед дедулей и вымолила место? «О, дедушка, я такая несчастная, я такая безработная…»
        Я стояла, тяжело дыша и потеряв дар речи. Внутри поднималась ярость - горячая, клокочущая, сметающая все на пути. Последней трезвой мыслью было то, что ревность я поняла неправильно. Не меня ревнует - Рому ко мне.
        А потом ярость подступила к горлу.
        - Кто бы говорил!  - рыкнула я на Соломинцева и, вынырнув из-под его руки, метнулась прочь из магазина. Какой, к черту, энергетик, когда в груди все кипит?
        Стас бросился за мной, рванул дверь магазина так дико, словно собирался ее сломать, но я все равно успела выскочить на улицу. Вдохнула прохладный вечерний воздух, тряхнула волосами, ощущая, как пряди тяжело ложатся на спину. Господи, дай успокоиться.
        - Кто бы говорил?  - рявкнул Стас.
        В то же мгновение он прижал меня к стене, сдавил мои предплечья, не позволяя вырваться. Оставить вопрос без ответа было невозможно.
        - Именно. Если я попала по блату, то ты держишься тут через постель! О да, Стасик… да, красавчик…  - простонала я, пародируя восхищенную Леночку.  - Держишься не благодаря мозгам, а потому, что женский коллектив слишком тебя любит. Думаешь, это не заметно?
        - Замолчи!  - крикнул Соломинцев, придвигаясь еще ближе.
        - А то что? Сам заткнешь мне рот? Спасибо, и так обездвижил! Ромка-то твой адекватный, все понимает. А ты кто, Соломинцев? Монстр?
        Оказавшись припертой к стенке - в прямом смысле,  - я трепыхалась, как мышка, загнанная в угол. Злилась и кусала побольней, словно хотела нанести хоть парочку ран заведомо выигравшему хищнику. Только зря. Потому что я была совсем не мышью, а Соломинцев - не уличным котом. Он бы всяко отпустил, если бы с ним удалось поговорить по-человечески. Но вместо этого случилось то, что случилось.
        Стас не ответил, не закрыл мне рот ладонью. Он просто резко наклонился и, клацнув зубами, впился мне в основание шеи. Мгновенно, немного болезненно и…
        Я всхлипнула, пытаясь вырваться, но вырываться уже было не нужно. Соломинцев разжал руки и отошел. Нахмурился, словно до сих пор злился и одновременно… стыдился? Брезговал?
        - Иди-ка ты к своему парню. И попробуй оправдаться,  - выплюнул он.  - И запомни: хочешь общаться с Ромкой - общайся, но не больше. Он мой друг.
        Друг. Друг! Да он ведет себя, как чертов гей… я зажала ноющую шею ладонью и кинулась прочь. Первый раз в жизни темнота не страшила, а обещала укрытие. Сбежать, сейчас же, быстрее! Но у последнего перед аллеей фонаря я обернулась и заметила Соломинцева там же, где оставила. Он стоял сгорбившись и пристально смотрел на меня. Глаза поблескивали в полутьме. Такой разбитый, словно наша ругань вытянула из него все силы.
        Что же я делаю?
        - Стас,  - крикнула я, потихоньку пятясь к аллее.  - Мне действительно просто нравится общаться с Марковым. Не глупи. И извини, если это так важно. Я не хочу рушить вашу дружбу.
        И я юркнула в темноту, больше не оборачиваясь. Да, я расклеилась. Бывает. Возможно, виной всему стресс; возможно, извиняться не стоило. Но теперь на душе почему-то стало легче.
        Зато настроение упало. Вместо короткой прогулки до дома по парку я в итоге выбрала длинный маршрут через пляж. На небольшой лесенке к побережью скинула туфли, чтобы не развалились ненароком, и ступила босыми ногами на мелкую гальку. Достав плеер, глубоко вздохнула, врубила одну из любимых песен и перевела взгляд на спокойное море. Вот бы мне хоть капельку его сил…
        Долой паршивое настроение. Волны и алые паруса - вот что мне нужно сегодня! Не выдуманные парни, не Греи-извращенцы, а настоящая сказка. А мечтать лучше всего под музыку. А еще можно пожаловаться, написав несколько сообщений Катюше или Саймону - после этого точно станет легче.
        Стас еще долго стоял на крыльце. На этот раз не курил - во-первых, сигарет с собой не было; во-вторых, пообещал себе снова завязать,  - но тянуло невероятно. Кое-как успокоившись, он вернулся в магазин и вновь подошел к полкам с напитками. Всё уже успели поставить на место, даже выровнять, но пара бутылочек все равно выбивалась из общей картины. Стас достал одну из них, покрутил в руках, рассматривая этикетку. Клубничный мохито. Что ж…
        - Вы простите за то, что было,  - улыбнулся он продавщице, протягивая бутылку.  - Просто немного повздорили.
        - Милые бранятся…  - Она, казалось, не сердилась.  - Только в следующий раз не пытайтесь громить магазин.
        Милые… Да, в следующий раз они разгромят половину отдела, если он будет продолжать так же беситься. А она - так его злить.
        Глава 9
        Ромка объявился следующим утром - именно утром, а не в обеденный перерыв. Когда я в несусветную рань подходила к дверям отдела, он уже стоял там, подпирая плечом стенку. А ведь я пришла одной из первых, потому что всю ночь совершенно не могла спать. Со «своим парнем», конечно, объясняться не пришлось, но след от укуса Стаса остался заметный и болезненный, почти как засос. Его пришлось прятать от бабули, замазывая тоналкой и засыпая пудрой.
        Так что с утра я была хмурая и сонная, зато Марков лучился счастьем.
        - Привет!  - Он замахал рукой еще издалека.  - Виноват, что вчера не пришел, проспал, опоздал минут на десять, и Стас, гад мой родной, запретил куда-либо шастать во время перерыва. Даже сам принес еду прямо в отдел. Сама заботливость.
        - Да, сама заботливость,  - мрачно отозвалась я.
        Кроме укуса покоя вчера вечером не давали мысли. Я сидела на берегу, слушала плеер и перебирала их, как жемчужины, пытаясь нанизать правильное ожерелье. Вот если бы Соломинцеву, например, понравилась Катюша, я б ее ревновала к этому скоту? Наверное, нет. А если добавить парочку деталей? Что, если бы у Стаса была девушка, выдуманная, конечно, но мы бы об этом не знали? Тогда я переживала бы за подругу? Да, определенно. И точно пыталась бы всячески отгородить ее, не позволяя обжечься.
        Пока я шла к своему рабочему месту, Рома шагал следом. Даже галантно предложил папочку донести, словно пытался выслужиться, словно знал о нашем со Стасом вчерашнем разговоре.
        - Ром, слушай,  - грустно начала я, врубая компьютер,  - давай не будем. Иди к себе и спокойно занимайся своими делами.
        - С чего вдруг?  - нагло поинтересовался он, плюхаясь на соседний стул.
        - Мы же не друзья.  - Я пожала плечами.  - Да, уже стали хорошими приятелями, нам весело вместе, но это еще не дружба. Так, зародыш.
        Марков резонно заметил:
        - Если любую дружбу, ненависть и любовь убивать еще в зародыше, то на свете даже людей не останется.
        - Понимаю, но с Соломинцевым вы друзья, а меня он недолюбливает. Думаю, лучше его не бесить.
        - О да, недолюбливает…  - Марков не дал продолжить, заржал, как идиот, сползая потихоньку под стол.  - Энжи, я же просил, успокойся. Я знаю Стаса, а сейчас вот начал кое-что окончательно понимать. Это мужская дружба, здесь всякое бывает.
        - Всякое?  - вспылила я, не удержавшись, и потянула за ворот водолазки.  - Он вчера психанул и меня покусал! Это ты называешь «всякое»?
        Я честно не хотела жаловаться, но обида не отпускала, а поведение Стаса пугало. Но Марков, вместо того чтобы ужаснуться, увидев синяк на шее, вновь рассмеялся.
        - Что? Это он вообще-то тебя так ревнует,  - возмутилась я в ответ.
        Ромка только сильнее заржал, колотя ладонью об стол.
        - Сказал, чтобы я теперь попробовала оправдаться перед своим парнем, раз тебя пытаюсь соблазнить за его спиной.
        - И как, оправдалась?  - выдавил сквозь смех Марков.
        - К счастью, не перед кем. Парня нет.  - Я развела руками.  - Но факта того, что Соломинцев меня нагло покусал, это не отменяет.
        Рома все-таки успокоился и сел ровно, побарабанил пальцами по столу, словно раздумывая над последними моими словами.
        - А почему Стас считает, что есть?  - наконец спросил он.
        - Сам делал дурацкие намеки, когда я карикатуру нарисовала. Вот и ляпнула.
        - Ясно.  - Марков вновь искренне развеселился. А я внезапно сообразила, что он спокойно может проболтаться об этом Соломинцеву.
        - Эй! Только другу не говори, а то с него станется,  - торопливо предупредила я.
        - Не переживай, не скажу,  - кивнул он.  - Так даже интересней.
        Почему так «интересней», расспросить Рому не удалось. Время перевалило за без двадцати девять, и офис постепенно начали наводнять наши девочки.

* * *
        В итоге Рома от меня не отстал. Зато Стас больше не считал своим долгом заявлять, будто я морочу Маркову голову. Он предоставил другу самому решать, с кем и зачем общаться. Однако Соломинцев каждый перерыв заявлялся в наш отдел и недовольно косился на меня и Рому, стоило нам оказаться вместе. Игнорировать его не получалось - от взглядов пробирал озноб.
        К пятнице Стас немного утомился и дал нам передохнуть, так что я приободрилась. Денек выдался не то чтобы погожий, но именно такой, как я люблю: море опять штормило, небо затянуло низкими тучами, зато удивительно потеплело - красота! Сбежав с рабочего места пораньше, я направилась на пляж, отдыхать после напряженной - не из-за рисунков, а из-за осуждающих взглядов - недели и наслаждаться жизнью. Присела на прохладную гальку, сняла туфли, поставив их рядом, и обняла колени. Море я любила всегда, особенно штормовое. Это так успокаивает: сидеть на берегу, когда стихия беснуется, и ощущать себя частью чего-то большего, частью целой Вселенной. Слушать шум ветра, шелест волн…
        На пляже рядом с домом дедушки и бабушки есть деревянный навес. Летом под ним стоят шезлонги для самых не загорающих - ростовчан, москвичей и иных «европейцев»; мы же, сибиряки, всегда уезжаем равномерно золотистые, как курочки. Осенью этот навес неплохо защищает от дождя. Я часто в плохом настроении беру одеялко и иду туда рисовать: на свежем воздухе вдохновение ловится легче. Конечно, пляж рядом с офисом намного менее уютный, здесь даже у воздуха вкус другой, но порой… порой я прихожу и сюда. Чтобы расслабиться. Чтобы вдохнуть полной грудью и забыть обо всем, кроме новой игры: нужных сцен, сюжета, полного тайн, головоломок и задач.
        Названия у творения Нины все еще не было, зато были уже замок у самого моря и сказочное королевство. Прекрасные закаты, волны, достигающие вершин самых высоких башен. Я самозабвенно рисовала; крепнущий ветер трепал мои волосы, стремясь вытянуть наушники из ушей. И было прекрасно, просто превосходно!
        А потом я подняла взгляд и недалеко, метрах в ста, увидела его.
        Соломинцев сидел почти у самой воды, и порой брызги волн касались его голых ступней. Такой счастливый и в то же время хмурый, он будто сам не мог понять, каким хочет сейчас быть. Почти так же, как я, он положил подбородок на согнутые колени, обнимая их. Любовался природой. Забавно, но сейчас, когда Стас был далеко, не злился, не кричал, не пытался меня в чем-то обвинить, я даже чувствовала с ним единение - то, которое всегда появляется, когда понимаешь, что твою любовь к чему-либо так же трепетно разделяют.
        Стас грустно улыбался, перебирая пальцами камни, и совсем не напоминал себя обычного. Проснулось нелогичное желание подойти, присесть рядом, сказать что-то… теплое, чтобы навсегда замирить дурацкие ссоры. Но я стиснула зубы и одернула себя. После скандала в магазине? О нет, Энжи, не рыпайся, а то этот спокойный парень опять превратится в монстра. Любуйся издалека, ведь есть в Стасе что-то, за что все зовут его «лапочкой Соломинцевым».
        Так что я просто смотрела. Приглушила музыку, долбящую из наушников, сменила композицию… Что-нибудь инструментальное. Да, фортепиано! Тихая пронзительная мелодия клавишных. Вот что ему подходит. Когда молчит, конечно.
        Соломинцев подвернул джинсы почти до колен, поднялся, прошелся вдоль берега - лишь на пару метров, не дальше, можно было не волноваться, что заметит меня. А потом он вдруг шагнул в набегающую волну и рассмеялся, раскинул руки и устремив взгляд вверх. Свистел ветер, лилась фортепианная музыка, кричали чайки - и Стас, словно чайка, рвался в небо.
        Я ничего не смогла поделать: восхищенно покачала головой. Было в Стасе какое-то очарование. Было. Настолько явное и сильное, что я, достав чистые листы, принялась быстро делать новые наброски. Море, высокие волны и он, смотрящий в небо. Второй лист - наклонился, ловя ладонями соленые брызги. Третий - сидит на камнях, положив подбородок на колени. Надо будет использовать как основу, но изменить пропорции, чтобы никто не узнал в герое Стаса, или… или просто отложить картинки в личную папку, где никто и никогда их не увидит.
        Молодой человек на наброске «менять пропорции» не желал, даже прическа не хотела становиться другой. Соломинцев везде оставался самим собой, но рисовать его было приятно. Не кричащего и кусающегося монстра, а вот такого Стаса, молча и искренне наслаждающегося морем. Почему я познакомилась именно со злобной его версией, а не с этой?
        Я не сразу заметила, что Соломинцев смотрит на меня, слишком увлеклась набросками. Очнулась, только когда Стас начал быстро приближаться. Я торопливо бросила карандаш на камни и испуганно спрятала рисунки за спину, туда, где лежали чистые листы. Ста-ас, ну какого лешего ты очнулся? Так хорошо позировал!
        - Здра-авствуй,  - протянула я.  - Надеюсь, сегодня ты на меня орать не собираешься?
        Стас замер и удивленно вскинул брови, нависнув надо мной, словно коршун. Лицо было усталым. Надеюсь, у меня получилось запечатлеть это на набросках.
        - Ну, привет, Пигалица,  - отозвался Соломинцев.  - Не собирался, пока не предложила.
        - Ой ли…  - проворчала я, незаметно пряча изрисованные листы в общую кучу бумаги. Даже извечное «пигалица» не напрягало: на кону стояло более важное дело.
        - Считай, что я немного успокоился и не стану пока убивать тебя за друга,  - добавил он. Так и хотелось возмутиться: «Не станешь? А почему тогда сверлил меня взглядом всю неделю?», но с трудом удалось промолчать.  - Что ты тут делаешь?
        - Рисую.
        А что еще сказать? «Пока ты, Стас, хоть немного адекватен, я стремлюсь запечатлеть тебя на память, чтобы потом любоваться и показывать потомкам»? Нет. Просто все красивое приятно сохранить на бумаге, а Стас, увы, довольно красив.
        - И что же?  - Соломинцев скосил многозначительный взгляд на разбросанную бумагу.
        Я похолодела. Неужели заметил? Нет, вряд ли: наброски со счастливым не-монстром Стасом, наслаждающимся морем, я надежно погребла под толщей чистых листов. Фух, получилось. Удачно спрятала, мастерски.
        - Наброски новых игровых локаций,  - ответила я с облегченным вздохом, который, надеюсь, показался Стасу недовольным.
        - Покажешь?  - Он улыбнулся.
        Я чуть воздухом не подавилась. Что. Это. Только что. Было?
        - Соломинцев, я сейчас с тобой разговариваю или с твоим добрым клоном? Что стряслось? Где наш местный монстр?  - ошалело вопросила я.
        - Не язви,  - проворчал он, грохаясь на камни рядом и обнимая колени, почти так же, как всего пару минут назад у воды. Потом он вновь посмотрел в мою сторону.  - Все зависит от того, как ты сама меня воспринимаешь.
        Неужели? Так и хотелось задать вопрос вслух, но зачем рушить воцарившуюся мирную атмосферу? Честно, я чертовски устала и портить морские воспоминания себе не хочу. Готова ругаться с ним хоть где, но не у самой кромки воды. Так что если уж Соломинцев решил немного побыть хорошим монстриком, я ему разрешаю.
        - А с рисунками просто интересно, Ромку же с удовольствием просветила,  - добавил он.
        - Боже, Соломинцев, надеюсь, это не очередной камень в мой огород за общение с Ромой?
        - Я не боже, я только учусь.
        И тут он опять внезапно улыбнулся: не изобразил ту дьявольскую ухмылку, что всегда предназначалась мне, а действительно улыбнулся. Я зависла, не зная, как реагировать. Улыбка Стаса оказалась очаровательной, почти как у Ромки - а еще от нее на правой щеке появлялась забавная, совсем мальчишеская ямочка. Здравствуй, лапочка Соломинцев, вот мы с тобой наконец и познакомились?
        - Соломинцев, я о другом,  - наконец выдавила я.
        - Я тоже всегда о другом, но в ответ на каждую фразу ты злишься.
        - Я злюсь?  - Я закашлялась от такой наглости. То есть на набережной, когда призналась, что Прохорова, злилась я. И в магазине, наверное, тоже?
        - Именно, и меня следом утягиваешь. Ты на ежа похожа.
        - А ты на нахала.
        Стас легонько потрепал меня по волосам, задумчиво посмотрел на ладонь и вновь положил ее на мою макушку. Я дернулась, но безрезультатно - Соломинцев продолжал улыбаться и портить мне прическу. Наконец, все же скинув руку Стаса, я отползла подальше,  - чтобы в следующий раз не дотянулся.
        - Иголок вроде бы нет,  - в конце концов подозрительно протянул он,  - но уверен, что-то такое есть!
        - Идиот,  - обреченно протянула я, возведя глаза к небу.  - Не монстр, так идиот.
        Меня обуревала странная смесь эмоций. Вот так спокойно сидеть со Стасом было… нормально, гораздо лучше, чем грызться. Но чего-то не хватало, и я постоянно пыталась найти в происходящем подвох. В это же время я старательно расчесывала пальцами пряди, стремясь привести в порядок получившееся на голове воронье гнездо. Волосы у меня за лето прилично отросли и теперь были почти до задницы, да еще слегка вились. В итоге безобидный поступок Соломинцева имел огромные последствия - моя каштановая грива перепуталась по всей длине.
        - Ну, какой есть.
        Краем глаза я заметила, как Стас вновь придвинулся ближе. А потом мои руки осторожно перехватили за запястья, и волос опять коснулись пальцы Соломинцева. Только на этот раз они были гораздо нежней и аккуратней.
        - Ровно сиди, будто не девчонка, честное слово! Выдерешь, а мне отсюда видней,  - пояснил он, заметив мое возмущение.  - С высоты роста.
        - Ты сидишь, так что не нужно никакой дискриминации.
        Не огрызаясь, Стас лишь пожал плечами и перевел тему.
        - Кстати, что с рисунками? Покажешь?
        - Зачем? Ты же уверен, что я попала в компанию по блату.
        Пальцы умело распутывали длинные локоны. Самого Соломинцева я не видела, и это одновременно и пугало, давая Стасу возможность в любой момент всадить мне нож под ребра - с него станется после укуса,  - и умиляло. Он что, парикмахер?
        - А ты уверена, что я там задержался через постель.  - Пальцы практически коснулись поджившего синяка, вызывая чертовы мурашки, но Соломинцев ничего не сказал ни о «парне», ни об укусе.  - Так давай разубедим друг друга.  - Он усмехнулся, я возмущенно фыркнула, складывая руки на груди.  - Готово! Хотя и до этого было вполне симпатично. Но я испугался, что ты скальп себе снимешь.
        - O май гад. Что я слышу? Сам Соломинцев сказал мне нечто, напоминающее комплимент?  - притворно удивилась я, ощупала голову и, не удержавшись, съязвила: - Я теперь должна записаться в ряды твоих фанаток?
        - Было бы неплохо,  - протянул Стас.  - Но лучше просто покажи рисунки. Чем Ромка лучше?
        - Он общаться умеет?  - предположила я.
        Сейчас, когда мы мирно разговаривали, решившись на крошечный компромисс, с Соломинцевым было даже весело. Я уже привыкла считать, что он Грей из фильма, который «держится через постель», а не из сказки. В итоге прозвище перестало раздражать. В остальном же в Стасе что-то было. Еще парочка таких спокойных вечеров - и я даже перестану язвить.
        - А я нет?  - искренне возмутился Стас.
        - Не всегда…  - отозвалась я и все же сдалась.  - Держи, это рабочее, с последнего проекта.
        Я сунула Соломинцеву объемную папку, а чистые листы, среди которых покоилась пара набросков с ним в главных ролях, постаралась отодвинуть подальше. Стас моих манипуляций не заметил, просиял и быстренько загреб папку в свои лапки. Секунда - и он уже открыл ее и внимательно, с каким-то затаенным довольством принялся разглядывать рисунки.
        Я в свою очередь наблюдала за ним, находя в открывшейся картине нечто завораживающее - как тогда, на набережной, когда представляла Стаса суровым, но романтичным детективом. Сейчас с лица Соломинцева словно слетела вся усталость. Рядом со мной сидел настоящий мальчишка, дорвавшийся до долгожданного подарка. Восторг и искреннее счастье.
        - Хорошо, в своей части ты меня разуверила. Не по блату. Правда, очень красиво,  - протянул Стас, проводя кончиками пальцев по рисунку с макушками деревьев и закатным небом в лилово-красных тонах.
        Рисунок несколько лет пролежал в личной папке, я никому его не показывала, пока Нина не начала причитать, что хочет вставить в игру «безумно красивое небо». При этом она многозначительно поглядывала на меня, словно зная: такая картинка обязательно найдется. Нашлась. Я вспомнила о сокровенном памятном «снимке», который набросала, когда мы с отцом ездили в лес, и вытащила рисунок на белый свет. Афанасьева мгновенно сообразила, что художница отдает работу неохотно, потому сразу за него схватилась. И вот в новой игре уже есть кадр с этим небом. Хитрая лисица!
        - Спасибо, Стас.  - Я улыбнулась, переводя взгляд с рисунка на Соломинцева.
        Тот внимательно присматривался ко мне. Соображал, как лучше разделать, чтобы сварить вкусный суп? Никак. Из одних частей получится слишком жирно, из других - совсем не наваристо.
        - Стас?  - Он опустил голову.  - Не ожидал услышать свое имя из твоих уст.
        Я прикусила губу, понимая, что так и есть. Памятное событие, блин. Впервые назвала Соломинцева вслух по имени лично, а не рассказывая что-то Роме.
        Говорить мы начали хором:
        - Я…
        - Слушай, ты извини, что я…
        Но возможные откровения прервала мелодия мобильного, надрывно зазвучавшая из сумки. Я подскочила и принялась рыться среди кармашков. Звонила Катя, а раз прямо-таки звонила, дело было определенно срочное.
        - Да, Катюш. Я? Практически на работе сижу, а что?
        Стас укоризненно вздохнул и покачал головой, продолжая листать папку. Да, знаем, дорогой монстр, ты не любишь, когда к твоей персоне относятся так небрежно. Но так же, как ты ценишь Рому, я ценю свою дорогую Катюшу.
        - Что случилось? У нас? Катюш, солнце мое, буду через… в общем, скоро буду, жди меня! Стукни, в конце концов, бабуля чаем напоит. Я бегом, честно.
        Отключаясь уже на бегу, я запихнула мобильный обратно в сумку и повернулась к Соломинцеву.
        - Слушай, в следующий раз. У меня у подруги какие-то проблемы, нужно бежать.  - Я вырвала из рук ошалевшего от такой резвости Стаса папку с рисунками и засунула туда все остальные листы.  - Что-то хотел сказать?
        - Нет,  - замотал он головой.  - Нет, ты права, в следующий раз.
        - Ну, тогда отлично. Я убежала.  - И я торопливо кинулась в сторону лестницы.
        - Пока, Пигалица!  - донесся следом голос Стаса.
        - Достал уже, болван,  - крикнула я в ответ, но невольно улыбнулась. После такого легкого и уютного разговора, как сегодня, это его «пигалица» даже веселило.
        Темнота уже охватила город, а Стас так и сидел на безлюдном пляже, разглядывая рисунок закатного неба. Ангелина слишком торопилась, убегая, и не заметила, что лист выпал из папки, когда она мчалась по лестнице. А Стас его нашел, разгладил - и оставил себе. Пусть будет, раз его внезапные извинения даже не захотели дослушать.
        Стасу правда хотелось как-то все исправить. Он ведь прекрасно понимал, что Прохоров не возьмет в фирму человека, не умеющего работать. Ни Ангелину по блату, ни его самого «через постель». Вот же. Придумала!
        В голове постоянно крутилась брошенная сегодня утром фраза Ромыча: «А помнишь, я когда-то точно так же решил, что тебя взяли только из-за должности матери?..»
        Глава 10
        «В следующий раз»,  - согласился Соломинцев. И исчез, чтобы «следующего раза» точно никогда и ни за что не случилось. Ромка продолжал заскакивать каждый день, рассказывать новости об их игре, водить в столовую или просто приносить вкусняшки в офис, предлагая попить чай там, а вот Стас как в воду канул, и это почему-то дико раздражало. Только я начала немного проникаться им, только перестала считать совсем уж монстром, как БАЦ - и он исчез. Идеальный фокус.
        Не спорю, я сама волшебным образом сбежала от него в наш последний разговор, но никуда не пропадала. У меня были важные дела по спасению потопленной подруги: у Катюши прорвало трубу. Утром. Но заметила она это, только когда вернулась домой и с порога ступила в лужу по щиколотку. Соседи пришли ругаться, сантехники наскоро залатали трубу, пообещав вернуться в неопределённое время утром («Ждите с восьми до двух»,  - посоветовали они, уходя), а мы полночи пытались избавиться от заполнившей квартиру воды. В итоге ковры, ножки мебели, а самое обидное, паркет были безнадежно испорчены. Катя рвала и метала, представляя, сколько денег предстоит угробить на ремонт - и немного отвлекая от пропажи Стаса.
        Марков старался о друге со мной не разговаривать: даже когда беседа касалась Соломинцева, старательно переводил тему. Словно успел о чем-то поговорить со Стасом, и это «что-то» накрепко зашило ему рот. Даже когда мы решили прогуляться, и я, оказавшись на набережной, вспомнила о ссоре с Соломинцевым, Рома предложил мне «просто забыть». Легко сказать, сложнее сделать.
        К концу второго дня я поняла, что - внезапно - волнуюсь за Стаса. К концу пятого начала злиться. Катя закатывала глаза и уверяла, что так психовать - ненормально. Я и сама это понимала, но упорно продолжала закипать. Даже Саймону перестала отвечать - сообщения, которые всегда смешили и дарили ощущение теплого пледа на плечах, теперь казались плоскими и глупыми. Извини, парень с зонтиком, ты потерял сноровку. Сейчас я хочу одного: чтобы чертов Соломинцев явился, наконец, и договорил то, что хотел сказать на пляже!
        Иначе никак.
        А тем временем приближался корпоратив в честь дня рождения фирмы. По поводу ее основания у деда имелась целая трогательная история: о любви к играм, молодежи и, конечно, бабуле, которая была первым бета-тестером любого нового проекта. Бабуля у меня вообще продвинутая, благо, хоть в летсплееры не подалась, хотя году в 2014 яростно боролась за право создать канал на YouTube.
        Если проще и не вдаваясь в подробности бурной жизни бабушки, день рождения компании дед всегда праздновал пышно и со вкусом, гораздо интересней, чем Новый год.
        На мои сборы, увы, повлияло недовольство из-за пропажи Соломинцева. Но я не понимала этого, пока не пришел день Х.
        Праздновали мы в пятницу - дед устроил внеочередной выходной,  - и собираться я начала с самого утра. Позвонила Катюше, чтобы проверить, точно ли она пойдет со мной: уговорить ее оказалось сложно, Катя никак не желала брать отгул на работе. Затем я отправилась отмокать в ванной. А вот когда я вышла из душа, кутаясь в халат и вытирая волосы полотенцем,  - словно пришла в себя. Почему? Потому что на туалетном столике стояли лаки всех оттенков голубого и синего («Ногти должны быть идеальны, цвета моря»); рядом валялась стопка тканевых масок и всевозможных кремов («У Соломинцева кожа прекрасная, девушка не может быть хуже»); у порога ждали своего часа туфли на высоченной шпильке («Нельзя ведь даже на корпоративе быть Пигалицей!»), а на кровати лежало прекраснейшее платье сапфирового цвета, облегающее фигуру именно в тех местах, в которых необходимо, с глубоким декольте и изящным разрезом по ноге («Соломинцев просто упадет, скотина! Узнает, как обзываться и пропадать!»).
        Все. Каждая деталь, каждый крем, каждый кусочек ткани, который я выбрала, были так или иначе связаны со Стасом. Это напоминало помешательство. Плановое безумие. Заговор! А главным заговорщиком выступало на этот раз подсознание.
        - Что, предатель?  - спросила я у собственного отражения, присаживаясь за туалетный столик и намазывая лицо кремом.  - Наслаждаешься? А фиг тебе. Маски я делать не буду, обойдется Стас. И что, если у него кожа окажется лучше моей? Кто станет сравнивать?
        Подсознание не отвечало, спрятавшись подальше. Зато маски сиротливо лежали на столе, умоляя ими воспользоваться. Я лишь поджала губы и отодвинула в сторону еще и лаки - синие, голубые, серые и фиолетовые. Всех переливов, как море. Нет, и прозрачный подойдет.
        Когда в комнату вошла бабуля, я уже наскоро расчесала волосы, решив не делать даже укладку, и пыталась объявить бойкот наряду, выбранному, чтобы сразить Соломинцева наповал. Я вывалила из гардероба все шмотки, написала Катюше, что ситуация критическая, и закинула сапфировое платье в дальний угол кровати.
        - Что делаешь?  - лукаво протянула бабушка, заправляя прядь волос в неряшливый пучок.
        Владислава Прохорова, моя бабушка, как я уже говорила,  - продвинутая особа. К своим почти семидесяти годам она не растеряла стати и красоты; она неизменно следила за модой, красила седые волосы в шикарный каштановый цвет и, не спорю, действительно могла бы собрать несколько миллионов подписчиков на летсплейном канале. Не только потому, что играла в любой шутер или слешер похлеще увлеченного подростка, но и благодаря внешности шикарной дамы. Которая не брезгует приложить противника крепким словцом.
        В жизни же бабуля всегда была истинной леди. И сейчас точно заметила и нетронутые маски, и рассыпавшиеся по столу лаки…
        - Баб, мне срочно нужно другое платье,  - в панике выдала я.  - Что это за секси-шмекси? Почему ты меня не остановила?  - Я махнула рукой в сторону кровати, где сиротливо валялось выбранное для вечеринки платье.  - Это же декольте! Каблуки! Не мой стиль!
        Бабушка глубоко вздохнула, покрутила золотой браслет на руке и прошла в комнату, осторожно закрыв за собой дверь. Подняла парочку валяющихся на полу маек, ловко их свернула, сложила на стул и присела на краешек кровати.
        - Но оно шикарно сидит на тебе, зайка. Как можно спорить, если внучка сама внезапно одумалась и выбрала что-то потрясающее?
        - Но каблуки,  - заныла я.  - Это ходули. Я же и пары шагов нормально сделать не смогу. Кто только выбрал такую шпильку?
        - Ты?
        Я застонала, признавая поражение. Да, она права. Но, проклятье, это было помутнение сознания. Я настолько хотела утереть нос Стасу, что не отдавала отчет в собственных действиях.
        - Ладно, я выбрала! Но теперь я одумалась заново. И хочу другое платье.
        - За четыре часа до мероприятия?  - Бабушка вопросительно вздернула бровь.
        - Да!
        Она не стала спорить - просто поднялась и вышла, а через десять минут вернулась с целой охапкой разнообразных платьев, свалив их на пол со словами «Мало ли, вдруг что подойдет?»
        Когда еще минут через десять прибежала Катюша, мы со всеми вещами перебрались в зал, устроив там настоящее дефиле. Бабушкины платья оказались настоящим кладом. Столько тряпок всевозможных стилей и фасонов в моем шкафу отыскать было невозможно. И откуда они у нее?
        - Ах, я просто всегда была стройна и гибка, как ива,  - пропела бабуля, набрасывая на плечи пышное розовое боа из лебяжьего пуха.  - Мне идет?
        - Определенно, теть Влада,  - улыбнулась Катя, которая успела напялить простое черное платье в стиле Шанель из бабушкиных запасов.
        Я меняла наряды со скоростью света. Сначала все мои родные платья и юбки - они отбраковывались взмахом руки бабули, сморщенным носиком Катюши, а также комментариями: слишком наивно, слишком закрыто, слишком открыто, по-рабочему, старомодно. Черт, у меня даже нашлось платье, которое, по мнению бабули, было «как у шлюхи». Потом в ход пошли бабушкины варианты. Кружева, готика, двадцатые года, шестидесятые, яркие платья в стиле рок-н-ролл. В последнем бабуля заставила меня покружиться, придирчиво разглядывая.
        - Вроде бы и неплохо, но так и вижу, как Степа, подвыпив, заставит включить «Rock Around The Clock» и отправит тебя на сцену,  - наконец выдала она.  - Посмотрись, в целом, неплохо.
        Я в который раз подошла к зеркалу и устало глянула на свое отражение. Ярко-зеленое платье сидело потрясающе, но… «Эй, так не получится сразить наповал!» - пискнуло подсознание. Заткнись, предатель! Не до тебя сейчас.
        - А может, все же снова померишь синее?  - предложила Катя, протягивая его мне. Она смотрела, как змей-искуситель. Ну же, попробуй, давай…
        - Нет. Это слишком. Как я проведу вечер на таких ходулях? Ты, что ли, будешь в роли телохранителя, который защитит от чужих взглядов и не даст упасть?  - проворчала я в ответ.
        Подруга пожала плечами.
        - А почему бы нет? Мерь.
        Увы, пришлось согласиться, что первоначальный выбор был лучшим. Я даже залюбовалась собственным отражением, но сразу же взяла себя в руки и нахмурилась «на публику». Но, думаю, две интриганки - бабуля и Катя - все прекрасно поняли. Меня быстро накрасили, всунули в туфли и, оставив на попечение деда, разбежались - тоже готовиться.

* * *
        Рядом со зданием компании было оживленно. Из-за моей попытки подыскать более подходящий наряд мы задержались, и теперь на забитой парковке не нашлось места. Дед поворчал, но, высадив нас у ступенек парадного входа, покатил искать возможную парковку неподалеку от парка. Бабуля поцеловала меня и Катюшу в щеки и отправилась проверять степень готовности и трезвости тамады. Мы с подругой остались одни.
        Гордо отказавшись от помощи подруги в качестве костыля и опоры, я прошествовала по ступенькам, но у самых дверей запнулась и едва не грохнулась на Ромку. Марков еле успел подхватить меня за плечи и поставить на ноги.
        - Энжи?  - удивленно протянул он.
        Нет, матушка твоя, не узнал? Я искренне хотела выдать нечто такое, но, подняв голову, замерла, не в силах отвести взгляд. Это… не он! Честное слово, настолько презентабельный парень никак не может быть тем лохматым и веселым Марковым, с которым я знакома. Где извечные клетчатые рубахи и джинсы разнообразных цветов? Где гордый ковбой, забывший своего коня - как вариант, Соломинцева - на побережье? Сегодня Ромка был в сером костюме. Светлые волосы зачесаны назад, но несколько прядей челки, выбиваясь, падают на лицо, верхние пуговицы белой рубашки небрежно расстегнуты - официально, но в то же время свободно.
        - Привет, Ром,  - улыбнулась я в ответ.  - Тебя идет костюм.
        Я ни капли не приврала, Рома выглядел удивительно солидно и обаятельно. Это уже не встрепанный очкарик, а мужчина, которого на место главы компании сажать не стыдно. В крайнем случае, заместителя директора - мой дедуля не скоро ещё покинет пост.
        - Ты… тоже прекрасно выглядишь.  - Марков окинул меня взглядом, задержавшись на декольте.  - Решила довести парней до инфаркта?
        Одного-единственного парня, но это детали. Он все равно пуленепробиваемый.
        - Просто немного ошиблась с выбором,  - проворчала я.  - Но бабушка с подругой убедили от него не отказываться.
        Катюша кивнула. Она, таинственно посмеиваясь, наблюдала за нами с нижних ступеней. Ромка, конечно, ее не заметил, зато меня оч-чень предвкушающая мордашка подруги напрягала.
        Марков несколько секунд не мог понять смысл сказанного, но потом усмехнулся. Обошел меня по дуге, рассматривая платье, и одобрительно покивал.
        - Хорошо убедили, качественно. Его сердечный приступ хватит!
        - Кого?  - подозрительно протянула я, хотя втайне надеялась, что именно того, о ком думаю.
        - А?  - Ромка задумчиво поднял взгляд.  - Да мой мозг…
        Катюша, явно слышавшая весь разговор, тихонько захихикала в кулак, рисуя другой рукой в воздухе сердечки. Она тоже прекрасно поняла, что Рома говорил совсем не о «мозге».
        - Полагаю, конкуренции нет и не будет. Все мужчины фирмы сегодня у твоих ног, включая меня.  - Ромка галантно предложил мне руку.  - Пройдем внутрь, сударыня?
        О, спасибо, сударь, вы так галантны. Только мне не нужны ВСЕ мужчины фирмы, мне даже одного не нужно. Максимум - под ногами.
        - Сперва сударыня вас кое с кем познакомит. Эй, Катя, хватит там прикалываться в сторонке, иди сюда.  - Я поманила подругу пальчиком.
        Катюша подходила опасливо, знала, что смеяться надо мной - не лучшая идея, так и по макушке схлопотать можно. Подруга была ниже меня сантиметров на пять и спокойно могла попасть под горячую руку.
        Сегодня Катя была как никогда шикарна, словно и не просидела целых два часа, помогая мне определиться с платьем. Вот уж у чьих ног парни должны падать штабелями. Темные волосы забраны в изящную прическу, но несколько прядок змейками, завиваясь, падают на плечи; большие темно-карие глаза мечтательно смотрят вдаль… На ногах аккуратные туфли-лодочки на небольшом каблучке; коричневое, в тон к глазам, прямое платье в пол подчеркивает миниатюрную фигурку. В ушах покачиваются длинные серьги. Хрупкая красавица. Только вот на самом деле ничего хрупкого в Катюше не было. И горе тому, кто не успел раскусить это вовремя. Глаза смотрели не «мечтательно», а предостерегающе, а сама Катя могла спокойно врезать обидчику в глаз. Даже тому же Соломинцеву. Да, в прыжке. Да, с ноги. Но факт остается фактом - любая воинственная девушка внешне может казаться ангелом, если сама того пожелает.
        - Рома, знакомься, это моя подруга Екатерина. Катя - это Роман Марков, мой коллега,  - представила я их друг другу.
        Катюша снисходительно улыбнулась, протягивая руку; Ромка сначала осторожно ее пожал, а потом галантно наклонился, касаясь губами тыльной стороны ладони. Катя дернулась, вырываясь. Уверена, такого она не ожидала. Зато удалось убедиться: вместе они смотрятся замечательно. Я даже залюбовалась: в сравнении с Катей Марков казался вполне высоким, а она - миниатюрной и женственной. Может быть, когда-нибудь?.. Ох, мечты-мечты!
        То, что в итоге оказалось сумасшедшим вечерком, началось вполне невинно. Пару минут спустя Марков, распрощавшись с нами, побежал искать Стаса, а мы с Катюшей наконец-то прошли внутрь здания. Бабуля успела занять нам места с хорошим видом на импровизированную сцену. Катя, пока никто не видел, потихоньку таскала со стола канапе, а я слушала музыку и, уныло подперев щеку рукой, наблюдала за все прибывающими гостями. Вон прошла секретарша дедули - симпатичная женщина лет тридцати, она набирает текст со скоростью света и хорошо разбирается в экономических отчетах. Вот его зам, будто военный, чеканя шаг, прошествовал к своему месту за главным столом. А вот и сам дедуля. Статный, как юноша, идеальный, как модель. Клюнул свою королеву бала в щеку и, подцепив ее под ручку, увел в сторону - решать вопросы по организации. Красота-а!
        А потом сердце пропустило удар, но мгновенно опомнилось и восстановило ритм, словно оправдываясь.
        «Хозяйка, извини, я не специально, просто с реакцией напутало».
        Я заметила Соломинцева.
        Глава 11
        Соломинцев остался… в своем репертуаре. Никакого официоза - конечно, откуда ему взяться у Стасика? Светлые драные джинсы, белая рубаха с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, в открывшемся вырезе виднеется цепочка с тем самым кулоном в виде кобры. Правда, стоит отдать Стасу должное, галстук у него был. Рыже-красный a la Гарри Поттер, завязанный на обычный узел где-то под вырезом. Истинный раздолбай.
        В нашу сторону Стас не смотрел. Я никак не могла понять, радует это меня или печалит. Соломинцев мгновенно отыскал в толпе Ромку, пробился к нему, как ледокол, и принялся что-то упорно втолковывать. Марков лишь хохотал, отмахиваясь,  - идиллия!
        Тамада оказалась совсем молоденькой - возможно, даже младше меня, лет восемнадцати-девятнадцати на вид. Но публику она разогревала замечательно: веселились все. Кроме меня. Как бы замечательно ни смотрелось платье, в нем было неловко. Я не решалась даже просто пойти потанцевать, хоть и обожала вечеринки только из-за возможности оказаться на танцполе.
        Катюша пару раз успела поучаствовать в конкурсах, дед вообще поддерживал любые начинания, бабуля попивала шампанское и лишь качала головой на все предложения тамады. Соломинцев радовался жизни: и девок на руках таскал, и пил, и переодевался в сказочных героев. Мушкетером ему было даже миленько, стоит заметить. Петь только отказался, видимо, не умеет.
        Мне повезло в одном: тамада, поддавшись моим умоляющим взглядам, не потащила бедную девочку в конкурсы. Вначале не потащила…
        - А следующий танцевальный конку-урс…  - часа через три после начала корпоратива протянула ведущая.  - Для него мне нужны четыре девушки. Та-ак, давайте вы, и вы тоже.  - Она носилась между столами, вытаскивая будущих участниц.  - И… вы?  - взгляд вопросительно остановился на мне.
        Я решительно сказала «нет» и для пущего эффекта замахала руками, стремясь отвязаться от сомнительного счастья в виде танцевального конкурса в таком платье. Но тамада не отставала:
        - Дорогие друзья, поддержите меня, эта милая дама отказывается участвовать. Так весь вечер затворницей и сидит!
        Отовсюду послышались голоса подвыпившей публики. Дед аплодировал, Ромка кричал, сложив руки рупором, что энтузиазма особо не прибавило. Зато Стас на удивление молчал. И в мою сторону даже не смотрел.
        - Ну давайте, как вас зовут?  - Ведущая подскочила ближе и вцепилась в спинку стула, готовая, видимо, выдвинуть его вместе со мной и объявить участником.
        - Энжи,  - машинально отозвалась я, но мгновенно опомнилась: - Стоп, я…
        А потом я посмотрела в сторону главного стола и поймала жалобный, почти щенячий взгляд деда. Да, для него это мероприятие важно… Эх, была не была?
        - Хорошо, я участвую,  - с видом великомученицы сообщила я в микрофон и вышла на середину сцены к другим девушкам.
        Без заинтересованных взглядов мужчин на достаточно глубокое декольте и прекрасно обтянутую пятую точку не обошлось; даже Ромка смотрел куда-то ниже моей спины. Похабник! Зато Соломинцев барабанил пальцами по столу и любовался видами из окошка. Ворон считал? Или чаек? Ворон вроде бы здесь не водится.
        Конечно же, зачем Стасу какая-то Энжи, которая всю чертову неделю выбирала все и вся, чтобы утереть ему нос? Монстр.
        - Первый тур специально для вас, дамы и господа. Будет играть различная музыка, а наши красавицы должны будут исполнить наиболее подходящий под нее танец,  - с улыбкой на пол-лица возвестила тамада.
        Я старалась улыбаться в ответ, хотя на самом деле мне было по-прежнему не весело. Выбрать одно дело, использовать - другое. Как я буду танцевать в этом платье - раз, на таких каблуках - два? Какой черт дернул выбрать такое? Я кинула взгляд на Стаса, но он продолжал игнорировать сцену. Вот он, тот самый «черт».
        Однако двигаться я как-то смогла и, судя по аплодисментам, даже выиграла первый тур. Вроде бы старалась, но не выкладывалась на полную. Чтобы это кому-то понравилось… полагаю, стоило сказать спасибо платью.
        - И, раз в первом туре одна из наших участниц подвернула ногу, игру придется закончить вторым, финальным. В нем мы из двух финалисток выберем лучшую!  - затараторила ведущая, хватая меня за руку, вероятно, чтоб не сбежала.  - Итак, что исполнят наши участницы?
        Крики заглушили даже усиленный колонками голос тамады. Оказалось, большая часть наших мужчин считала, что станцевать мы должны обязательно стриптиз или тверк.
        - О нет, не стриптиз,  - проворковала тамада, к счастью, отпуская мою руку.  - Но в чем-то вы правы… и чтобы порадовать мужскую половину коллектива вашей дружной компании, наши дамы исполнят… эротический танец!
        Слова утонули в свисте и аплодисментах. Изрядно пьяный народ хотел зрелищ и хлеба. Именно в таком порядке. И, как назло, зрелищем предстояло стать нам.
        Я отступила вглубь сцены. Нет-нет-нет, ни за что! Только не на глазах у всех. Я не боялась опозориться - с детства занималась танцами, в более осознанном возрасте попала в их число и стрип-пластика… Но я боялась реакции: пьяных взглядов, липких рук, шуточек, которые обязательно будут утром. Сбегу, как есть сбегу!
        Мысли о побеге вылетели из головы, когда Ромка, приложив руки рупором ко рту, заорал на весь зал: «Энж, ты лучшая, порви ее!» Соломинцев презрительно скривил губы, впервые за вечер кидая на меня взгляд. В горле пересохло. Значит, вот так? Что ж, радуйся, подсознание, ты получишь свое. Радуйся, Ромка, я порву эту девку из экономического. И покажу твоему скотскому другу, что нечего так смотреть на девушку с неплохой фигурой, одетую в такое платье! Пусть давится слюнями и подбирает челюсть с полу. Я. Обязана. Победить.
        - Вы готовы, девушки?  - ведущая направила микрофон в нашу сторону. Я усмехнулась, едва не рявкнув: «Да, капитан».  - Тогда начали!
        И вновь крик потонул в аплодисментах. Заиграла музыка, медленная и пронзительная, все затихли, предвкушая зрелище… Поехали?
        Я вздохнула, забывая и про платье, и про комплексы. В голове пульсировали только две мысли: цель и мелодия. Шаг, наклон назад, пальцы раскрытые, руки мягкие, медленно опускаются по телу… Круг головой, от которого волосы взметнулись в воздух, и сразу же наклон вперед упасть, почти касаясь кончиками пальцев пола. Спина прямая, в движениях динамика. Присела, поворот, скрестный шаг, выгиб… Больше движения, больше. И даже каблуки не мешают. А разве есть они? Ведь осталась только музыка. Ведь это танцы, детка.
        Когда мелодия резко оборвалась, я сначала не поняла, что происходит. Замерла, стараясь отдышаться и окидывая сцену затуманенным взором. Второй девушки нигде не было, я осталась одна. Ведущая стояла рядом с диджеем.
        Я огляделась, вспоминая о второй главной мысли. Ну что, подавился, гад? Только вот Соломинцева в зале не оказалось, зато Ромка ошалело глядел на меня, хлопая огромными глазищами, которые не уменьшали даже минусовые стекла очков. Я бы разозлилась, но после танца ярость свернулась клубочком и, не желая выползать, нашептывала: «Стас проявил неуважение, Стас все равно поплатится».
        Поплатится. Обязательно.
        За неимением соперницы - она сбежала еще в начале, сославшись на тошноту, но осталась незамеченной - победу завоевала я. Свой приз - огромный чупа-чупс - я сразу спрятала в сумочку. Какой говорящий эротический трофей! Катюша, поздравляя, лишь одобрительно похлопала меня по плечу, она-то знала, что художница и программер до мозга костей давно занималась танцами. А вот Марков…
        - Энжи, офигеть!  - восторженно возвестил Рома, вытаскивая меня на медленный танец.  - Ты просто находка. Готов прямо сейчас признаться тебе в любви.
        - Что мешает?  - подколола я.
        - Дружба?  - Ромка заглянул мне в глаза.
        - Дружба,  - согласилась я, обняла его за шею и положила голову на плечо.
        В другой ситуации и с другим человеком это было бы обидно, но не с Марковым. Потому что у нас действительно дружба - окрепшая из хрупкого зародыша, согретая разговорами и шутками, проверенная на прочность Соломинцевым. А вместе Рома гораздо лучше смотрится с Катей. Дам им… месяц! Если нет - пусть боятся.
        Еще пара танцев с Ромкой, долгие разговоры с Катей - в основном, о Маркове, потому что мне безумно хотелась посеять в эту прелестную головку нужные мысли. Время утекало, минуты сменяли друг друга. Дед сбежал домой, объявив, что на всю ночь помещение достается молодежи,  - но предупредил, что повсюду камеры, так что если что-то будет «испорчено» тем или иным образом, коллектив ждет круговая порука. Тамада развлекала желающих, но скоро и она должна была отчалить.
        Было около одиннадцати - прошло всего пять часов, но те, кто заведомо желал упиться, уже повстречались с белым другом в уборной. Все шло своим чередом.
        Соломинцев как в воду канул. Пропал без вести. О том, куда он делся, знал, наверное, только Ромка, потому что совершенно не волновался: танцевал, жевал бутерброды, запивал соком. Наслаждался вечеринкой. На Стаса ему было наплевать. И тебе, Энжи, тоже наплевать - запомни!
        А потом, когда уровень опьянения достиг максимума, а здравомыслие - минимума, по залу поползли шепотки, передаваясь всем, до кого могли дотянуться зачинщики. Когда мы с Катюшей спокойно сидели и поедали очередной салатик, собираясь вскоре отправляться домой, рядом оказалась та самая обожающая Соломинцева Леночка. Она протягивала шапку, внутри которой виднелись маленькие белые клочки.
        - Вытяни бумажку?
        Я, чтобы поскорей отвязаться от нее, даже не подумала и, протянув руку, достала первый попавшийся обрывок. Взглянула на него - крестик. Посмотрела более осмысленно, соображая, что дело нечисто. Что это значит?
        - Это… что?  - в последний момент успела остановить я Лену.
        - Как что? Традиция!  - Она похлопала глазами.  - Я тоже тянула, но не повезло.  - И продемонстрировала пустую бумажку.
        - И в чем же заключается «традиция»?  - подбодрила ее я.
        Ленка охнула, падая на ближайший стул, и окинула нас с Катей удивленным взглядом. Мы ответили скептическими. Я для полноты эффекта выложила на стол бумажку с крестиком.
        - Так свидания же…  - пробормотала Лена.  - Участвуют все одинокие до тридцати пяти лет. Вдруг повезет?
        С горем пополам из нее удалась вытрясти все подробности «молодежной забавы», проводимой на каждом мероприятии компании после ухода шефа. Все подозревали, что дед о ней знал, но не ругался, а значит, поощрял продолжать.
        Итак, в офисе имелось четыре комнаты отдыха: по одной на каждом этаже. Ближе к полуночи - они что, оборотни?  - из закромов вытаскивались две шапки со жребием. В каждой множество белых листков и всего четыре меченых. Счастливая случайность отбирала восемь участников, среди которых потом устраивались пресловутые свидания вслепую. Совсем вслепую. Участникам завязывали глаза, выбирали секундантов и отправляли с ними в комнаты. Повязки не разрешалось снимать, пока не угадаешь, кто сидит перед тобой.
        Абсолютная. Бесповоротная. Бесконечная. Тупость!
        Я честно собиралась отказаться, сбежать к чертовой матушке, чтобы провести ближайшее время дома, в тишине и спокойствии. Но Кате идея понравилась. А если подруга что-то решила, отвертеться сложно.
        - Нет-нет-нет, я никуда не уйду. Ты участвуешь, я - секундант. Будет весело!  - затараторила она, когда Лена убежала раздавать жребий остальным.
        - Чем же? Меня засунут в комнату с незнакомцем, с которым еще придется поддерживать беседу.
        - Вас же не целоваться заставляют, а разговаривать. Я буду рядом, или в комнате, или за дверью. К тому же, сама знаешь, у меня легкая рука. Вытяну тебе самого красавчика.
        Сопротивляться не было смысла, поэтому я грустно кивнула. Ничего, поговорю немножко и уйду. А у Катюши рука действительно легкая, ни разу не подводила.
        Сбегая от расстроенной подруги подышать свежим воздухом, Катя никак не ожидала, что ее мгновенно перехватят за запястье чьи-то цепкие пальцы.
        - Екатерина?  - поинтересовался тот самый Роман, о котором Энжи говорила половину вечера. С намеками говорила, но и сама Катюша не лыком шита.
        - Да?  - задумчиво прищурившись, протянула она.
        - Энжи ведь участвует в игре? Я, кажется, заметил…
        - Тоже участвуешь?  - Прозвучало лукаво. Катя с самого начала вечера подозревала, что парень что-то скрывает.
        - Я?  - на лице Романа отразился шок, потом понимание.  - О не-ет.
        - Тогда… есть какие-то «другие» планы?  - Катя прикусила губу, ловя догадку за самый хвост. Интересная идея.
        - Именно,  - довольно отозвался парень.  - Наслышана?
        - О да.
        - Мы вторые. Выбирают женские секунданты, будет предложено просто сказать любой номер от одного до четырех. Вы вытянули первые, я заметил. Так что первые и будете выбирать.
        - Предлагаешь выбрать вас?
        - Да.
        - Я подумаю.
        Катя легко высвободила руку у Маркова и вернулась в зал. Ромка предвкушающе ухмылялся, глядя ей вслед.
        Он не сомневался, что подумает Катя качественно. И в его пользу.
        Глава 12
        Не представляя, какого черта ввязалась в эту авантюру, я сидела за столом и уныло колупала вилкой бутерброд. Правило «не съем, так надкусаю» прекрасно действует на всех праздниках, поднимая настроение. Минутка вечериночного вандализма: когда хочешь кого-то убить (например, Соломинцева или Леночку), можно по крайней мере поиздеваться над колбасой, выковыривая острым металлическим зубцом кусочки жира. Представлять в этот момент ничего не нужно, просто сосредоточиться на процессе. Хотя, конечно, если колбаса - это Стас…
        Одиночество мое длилось недолго, вернулась Катюша. Она зябко куталась в кофту, которую, в отличие от меня, додумалась взять, и была невероятно задумчива.
        - Кать, что случилось?  - поинтересовалась я, отрываясь от расчленения злейшего врага в виде колбасы.
        - Ммм?  - витающая в облаках подруга снизошла до того, чтоб обратить на меня внимание.  - Ничего. Просто небо сегодня красивое.
        - На улице пасмурно и темно,  - нахмурилась я.  - Какое небо?
        - Красоту нужно уметь видеть,  - загадочно заявила Катя.  - Иногда она таится в мгновениях.
        Возможно. Но для меня сейчас в мгновениях таилось только нежелание никуда идти. Я понимала, что, возможно, будет весело, что кусаться никто не станет (не Соломинцев же), но нет. «Эй, я хотело всего лишь растоптать Стаса, а не какого-то непонятного левого мужика»,  - молило подсознание.
        - Идем?  - предложила Катюша, не получив ответа.
        - Может, не стоит?  - вяло заупрямилась я.  - Для тебя это «будет весело», а у меня какое-то дерьмовое предчувствие.
        Катя нахмурилась, мгновенно меняясь в лице. Скрестила руки на груди, поджала губы.
        - У меня предчувствие отличное, Энж. Сейчас же вставай и пошли. Пока ты на каблуках доковыляешь до холла, как раз время подойдет.
        - Спасибо за понимание, мамочка,  - проворчала я в ответ, но все же отодвинула бутерброд в сторону и поднялась. Ладно, попробуем, сегодня вечер странностей.  - И, к слову, не так уж погано я на каблуках хожу…
        В холл, где собирались участницы для какого-то там суперпоследнего жребия, мы явились первыми. Катя сразу же кинулась к выступавшей в роли импровизированной ведущей Леночке, пошепталась с ней и забрала плотную тканевую повязку. Не шарф, в котором сквозь дырочки в пряже можно что-то подсмотреть, а дурацкую ни капли не просвечивающую повязку. Катенька, милая, а можно завязывать не плотно?
        Моим мысленным мольбам Катюша не вняла, туго затянула повязку, полностью отрезая возможность хоть как-то сжульничать, а потом, осторожно придерживая меня за локоток, направилась к будущей «камере заключения».
        - Ну что там? Хоть какой парень попался?  - нервно посмеиваясь, спросила я подругу.  - Я смогу проговорить с ним полчаса?
        Та легонько шибанула меня ладонью по макушке.
        - Так я тебе и выдала тайну. Симпатичный, это главное. У вас тут полно свободных мужиков, а ты одна сидишь. Правильно девочки устраивают, хоть немного разрядить атмосферу,  - проворчала Катюша.  - А проболтать ты сможешь хоть с кем и хоть сколько, если просто расслабишься и решишь получать удовольствие.
        - Так говорит любой маньяк, прежде чем вспороть жертве кишки.
        - Чувствую, нужно убрать из твоих закладок все ужастики!
        Я вздохнула. Возможно, немного пересмотрела, но не фильмов, а летсплея по дедулиным играм. У нас это как воскресное кино, на всю семью, на большом экране и со вкусом. Ужастики наша студия тоже выпускает - и довольно качественные.
        - Хоть расскажи, как парень выглядит.
        - Это против правил.  - Настроение подруги с каждым шагом все улучшалось.
        - Дались они тебе.
        Оставшийся путь я молчала, считая пролеты и ступеньки. Кажется, нам досталась комната отдыха на четвертом этаже… что за парень такой, если ему настолько привилегированное место отдали? Говорят, ту комнату на собственные средства оформляли программисты, они любят комфорт: мягкие диваны под кожу, небольшие столики, на полу ковры - красота. Логично, что у нас такая одна.
        Катюша завела меня внутрь, посадила на диван, сунула в руки вилку. Предлагает пытаться съесть что-то на ощупь? Спасибо, воздержусь. Не голодна.
        Случайный партнер запоздал всего на минуту; только от меня отошла подруга, оставляя в кромешной темноте, как дверь тихонько щелкнула. Судя по шорохам, молодого человека, с которым придется провести ближайшее время, усадили напротив, разделив нас столом, потом послышались удаляющиеся шаги его «секунданта». Началось… Интересно, а моему партнеру тоже в руки вилку сунули, предполагая, что он запасенную для такого события еду на ощупь кушать будет?
        Начинать разговор никто не хотел. Мы молчали, выдерживая то ли таинственную, то ли торжественную, то ли абсолютно идиотскую паузу. Еще раз, зачем я в это ввязалась? Как истинный визуал, когда я ничего не вижу, то не могу и думать. Если у нормальных людей должны обостряться слух и обоняние, то у меня все вокруг окутывает плотная дымка. Я будто тону, слова путаются, теряются…
        Тишина становится давящей, происходящее - нереальным.
        Парень сильно закашлялся, и этот звук немного вытянул меня из туманной пелены. Бронхит? Воспаление легких? Кашель ужасный. Понимаю, что с таким шефом, как мой дед, и весь в гипсе на праздник приползешь. Пропустить день рождения компании - серьезное преступление. И все же в таком состоянии я бы лучше осталась дома.
        - Болеешь?  - неловко вырвалось у меня.
        - Болею,  - хрипло и тихо прозвучало в ответ. Похоже, у несчастного парня и голос почти пропал.  - Не бойся, не заразный.
        - Да, это слышно…  - съехидничала я. От нервов всегда просыпалось нездоровое желание шутить.
        - Правда, последствия простуды на ногах.
        Мы опять замолчали. Кажется, неуютно было обоим. Значит, перенес простуду «на ногах»? Нехорошо. Я даже пожалела невидимого собеседника. Иммунитет ослабленный, всякое случиться может…
        - Хоть лечишься?  - спросила я, вновь нарушив тишину.
        Внезапно я остро осознала, что сейчас в комнате сидим не только мы с неизвестным парнем, но и Катюша с его столь же неизвестным другом. И им-то как раз прекрасно видно нас со стороны. Комедийное шоу в самом разгаре! Эти двое словно услышали мои мысли. Послышались тихие шаги, щелкнула дверь - и кто-то из них вышел. Ну, остаться под присмотром одного человека лучше, чем устраивать шоу перед двумя. Сразу стало заметно легче.
        - Относительно. Раньше - нет, теперь - да. Как в таком состоянии не лечиться?  - просипел молодой человек.  - Уже все горло болит из-за кашля.
        Да, веселейшая тема. Но она странным образом дала подходящий толчок - и мы разговорились. Вначале сухо, скомканно, потом разговор стал куда менее дурацким: перешли на обсуждение работы, затронули любимого деда, вернее, шефа. Чтобы не напрягать горло, собеседник шептал, и голос этот все глубже погружал меня в подобие транса. Он успокаивал, был располагающим. И я открывалась, словно забыв о том, в какой ситуации мы находимся.
        - Вкусно пахнет,  - пробормотала я в какой-то момент.  - Я вроде бы наелась, но запах ошеломляющий. Рыба? Зачем только нам это все принесли? Все давно уже остыло, а на ощупь не поедим.
        - Для полноты картины? Вдруг узнаешь собеседника?
        Я прикусила губу. Точно, Лена что-то говорила об этом, но я в тот момент воспринимала слова как полный бред и не собиралась в него ввязываться. Кажется, для этого и нужны «секунданты»: если ты узнал человека, можешь подозвать своего и написать или сказать, с кем разговариваешь. И вуаля! Повязка снята.
        - Да, мы такими темпами просидим здесь до победного, так ни к чему и не притронувшись.
        Парень в ответ лишь хмыкнул. Пару секунд спустя что-то звякнуло, потом звучно грохнулось на пол. Вероятно, мой собеседник задел что-то из столовых приборов, и это упало не на мягкий ковер, а на выложенный плиткой пол.
        - Вот и притронулись!
        Я не смогла удержаться и тоже весело фыркнула. Да уж, так и есть.
        - А хорошо директор с этой вечеринкой потрудился,  - внезапно вырвалось у меня. От гордости за деда распирало.
        - Шеф - это шеф, мы его уважаем. Но в последнее время он словно с ума сходит, всех загрузил!  - прозвучало громче и более хрипло, чем прежде, так эмоционально, что на мои губы наползла улыбка.
        - Да, понимаю, тоже упорно рисую проект,  - сообщила я в ответ.
        - А мы с ребятами сидим день и ночь. Команда воет от количества работы!
        - Команда? Программисты?  - Я покачала головой, радуясь хоть какой-то догадке. Впрочем, она не поможет, я никого не знаю.
        - Да. А ты художница?  - По тону показалось, что он тоже улыбается.
        - Как ты?..
        - Только они могут сказать «рисую». Логично?
        Логично. Еще как логично.
        Они сидели друг напротив друга за небольшим столиком. Еда, свечи, цветы - оформляющие комнату дамы не поскупились. Ангелина смущенно комкала в пальцах салфетку, уже превратившуюся в месиво. Соломинцев выглядел осунувшимся, но широко улыбался. У обоих секундантов, наблюдающих за ним (Ангелина ошиблась, предположив, что кто-то ушел, Рома всего лишь плотнее закрыл дверь) даже создавалось ощущение, что повязка парню не мешает - он внимательно изучает взглядом собеседницу.
        Когда Стас поднял руку и поманил пальцем своего секунданта, бедный Марков даже зажмурился, представляя, какой нагоняй сейчас получит за подстроенное. Он не сомневался, что друг поймет: без участия одной светлой макушки тут не обошлось. Однако он поднялся и, взяв ручку и лист бумаги, подошел к столу. Положил все перед Соломинцевым, предоставляя тому возможность самому искать письменные принадлежности. Стас не растерялся, легко нащупал ручку, листок и коряво подписал: «Пигалица. И вилку подай. Новую».
        Марков побледнел и в поисках поддержки перевел убитый взгляд на сидящую на дальнем диванчике Катю. Но девушка лишь усмехнулась, пожала плечами и постучала ребром ладони по шее. Да-а, что Энжи не узнает хрипящего Стаса, Рома догадался, а вот что друг спокойно раскусит девушку по голосу, как-то не подумал. У всех гениальных планов есть свои недочеты!
        Плотную повязку с глаз Соломинцева он снимал с опаской…
        Мы замолчали. Послышались шорохи, шаги, потом снова все затихло. Что там происходит? Я точно слышала, как кто-то выходил, но заходил ли обратно? А шаги вроде бы те же, что и удалялись. Чертова повязка!
        - Предлагаю поговорить о жизни,  - излишне бодро предложил собеседник.
        Голос его чуть выровнялся, но все равно подводил, и последнее слово практически потонуло в хрипе. Парень закашлялся. Господи, бедняга, зачем он пошел на корпоратив? Ладно бы корпоратив, но зачем он сунулся сюда? Понимаю увлеченность дам, одиноких у нас много, но что толкает парня?
        - Тебе бы домой,  - сочувственно вздохнула я,  - выпить горячего чая и соблюдать постельный режим. Мне бабушка даже сейчас повторяет, что в таких случаях обязательно нужно звонить родителям. Чтобы мама прибежала и забрала всю болезнь.  - Я грустно улыбнулась собственным мыслям.
        Мамуля в последнее время была невероятно занята, с открытием ателье она успела управиться за месяц. С тех пор мы постоянно созваниваемся, хоть и видимся редко. Но уверена, если бы я заболела, даже сейчас, как раньше, она оставила бы дела на отца - и примчалась. Чтобы позаботиться, чтобы показать, что наши родственные узы не разорвать ничем.
        - Или в крайнем случае нужна просто женская рука,  - добавила я. И внезапно осознала, как пошло это звучит. Черт, Энжи, о чем ты думаешь?
        - Постельный режим уже никак, выписали и отправили на работу. А остальное… дома так и сделаю.  - Пошлости молодой человек не заметил, зато голос его прозвучал сдавленно. Из-за болезни?
        - Надеюсь. Честно, моя бы маман, услышав такой кашель, моментально примчалась.  - Я улыбнулась, стараясь замять тему.
        Собеседник промолчал. Снова звякнула вилка, послышалось шуршание ткани. С каждой проходящей секундой мне становилось все более неловко.
        - Поговорим о жизни?  - наконец повторил он.
        - Да, да, давай,  - схватилась я за возможность прервать тишину.
        О жизни - это о чем? Дико захотелось стянуть повязку сейчас же и узнать, кто передо мной, но я, как правильная детсадовская девочка, не делала попыток нагло наплевать на правила. Да и, честно говоря, затея со «свиданием вслепую» уже не казалась такой дурацкой. Зачем ввязалась? А почему бы и нет? Почему бы не попробовать хорошо провести вечер и поболтать с незнакомым парнем? Ведь теперь он определенно станет знакомым.
        - Предлагаю по очереди говорить по одному факту,  - правильно восприняв мое молчание, предложил собеседник.  - Рассказывая что-то о себе. К примеру, я ненавижу овощи, но обожаю рыбу. И скоро упаду в голодный обморок, потому что здесь ей потрясающе пахнет.
        - Разве ты не ел?
        - Почти. Когда все настолько заложено, есть не всегда хочется.  - Он кашлянул для полноты эффекта и продолжил хрипеть дальше: - Фрукты люблю.
        - А сладкое?  - не удержалась я от вопроса.
        - Тоже.  - Парень рассмеялся.
        Разговор перешел в другое русло. Мы… просто болтали. Словно не было повязки, не было темноты. Или наоборот, именно она позволяла расслабиться и… Как там выразилась Катюша? Получать удовольствие? Я ограничивалась фактами о еде (сладости? Мясо? Рыба?), напитках (мохито, сто процентов), любимом цвете и любимой музыке. Собеседник рассказывал о себе гораздо больше: об интересах, об игре, над которой сейчас работает с командой. Не жалел горла, а когда я спросила, не сложно ли говорить, насмешливо фыркнул, возвращаясь к предыдущей теме. И я с каждой минутой, с каждым словом понимала, что хочу встретиться вновь, потому что… потому…
        - Можно, я скажу кое-что?  - спросила я, когда вновь повисла тишина, на этот раз уютная.  - Откровенное.
        Я передернула плечами. В комнате было прохладно, особенно в моем-то легком платье. А еще стало как-то стыдно за идею «открыться». Но мне внезапно остро захотелось сказать парню что-то приятное. Сколько мы уже сидим? Час? Два? Пусть это слышат и Катя, и его секундант. Не страшно. Потому что правда.
        Собеседник не ответил на мой вопрос, вместо этого задал свой:
        - Холодно?
        - Д-да, немного…  - в замешательстве пробормотала я.  - Но как?..
        - Голос дрожит,  - перебил парень.  - Вот, держи.
        Послышались шаги - видимо, секундант собеседника решил помочь,  - и на плечи мне легла теплая кофта, приятно пахнущая одеколоном. Кисловатые лимонные нотки, смешанные с тонкими лесными. То ли наложение более нового аромата на старый, то ли такая композиция. Я плотнее закуталась в кофту и зарылась носом в мохнатый ворот. Нужно спросить, что за одеколон, и купить такой дедуле в подарок. Или папе. Секундочку. Я вскинула голову, прислушиваясь. Мне кажется или кто-то усмехался? Я точно слышала какое-то фырканье.
        - Спасибо.
        - А что-то откровенное,  - хрипло прошептал собеседник,  - мне приятно было бы услышать.
        - Просто хочу сделать комплимент. С тобой очень спокойно. Голос больной, но даже так звучит располагающе. Не знаю, встречались ли мы когда-либо в коридорах компании или в столовой, но с тобой приятно общаться. И голос. Уверена, когда ты здоров, он звучит потрясающе.
        Парень закашлялся, то ли от удивления, то ли в очередном приступе. Я улыбнулась, мысленно повторяя сказанное и понимая, что ни одно слово не было лишним. Все именно так.
        - Спасибо,  - отдышавшись, ответил собеседник.  - Было очень приятно. Не ожидал…
        - Я… это было честно.  - Я знала, что он меня не видит, но все же опустила пылающее лицо. Черт, щеки-то как горят. Мне ответили с нервным смешком:
        - Верю. Красиво сказано. Спасибо, ты меня даже смутила.
        Мы замолчали. Надолго. Я думала, что еще сказать, парень… Кто же знал, что он делает? Но вскоре в комнате началось движение. Ножки стула собеседника стукнули о плитку, на меня дохнуло легким ветерком. Я зябко поежилась, и тут же чьи-то руки заботливо поправили кофту на моих плечах.
        Что?
        - Не мерзни.  - В голосе угадывалась улыбка, на столе зазвенела посуда.  - Хочешь клубнику?
        Я подавилась воздухом, резко отстраняясь и вжимаясь в мягкую обивку дивана. Что все это значит? Он видит и спокойно передвигается? То есть…
        - Как ты меня узнал?  - выдавила я, осознав, что случилось.
        - Тебя сложно не узнать.
        Снова движение. А потом прохладные пальцы коснулись моей щеки и остановились на подбородке. По спине пробежал холодок.
        - Стоп-стоп-стоп!  - Я попыталась подняться и едва не упала. Меня удержали за плечи, но я тут же оттолкнула чужие руки.  - Я же ни с кем не знакома! Из программистов только Ромка и… и…
        Холодок со спины перебрался под кожу, сковывая все внутри. Торопливо и неуклюже содрав с головы повязку, я отскочила и с силой сжала плотную ткань в кулаке, дивясь собственной дурости. Сколько времени прошло? Час! Два!
        - ТЫ!
        Соломинцев покачал головой. Серые волосы, серые глаза, серая толстовка у меня на плечах… Он давно узнал. Он успел поесть! И сидел, глумился? А я? Я же честно сделала ему комплимент! Что из сказанного вообще было правдой?
        - Энжи?  - напряженно спросил он, делая шаг навстречу.
        Напряженно? О нет, даже не думай, Ангелина. Соломинцев - хитрый лис, увидевший очередную добычу и решивший над ней поиздеваться. Как иначе мы оказались в одной комнате? Лапочка Соломинцев…
        Я шарахнулась от его протянутой руки. Посмотрела на дверь, потом на Ромку и Катю, виновато сжавшихся на диванчике, снова на Стаса… Ноги начали подкашиваться, каблуки не желали держать. Дрожа, я сделала еще шаг назад и уперлась спиной в стену. Соломинцев подходил ближе, молча и угрюмо за мной наблюдая. В памяти ожил вдруг тот вечер у магазина. Стена, он близко-близко, наши крики. Нет! Единственное, что пришло в голову сейчас,  - сорвать с плеч толстовку и швырнуть Стасу в лицо.
        - Уходи!  - выдавила я, сжимая кулаки.  - Хватит издеваться, Соломинцев.
        Стас вздохнул и сделал последний шаг. Я зажмурилась, замерла, но ничего не происходило. Когда я все же приоткрыла один глаз, Стас взял меня за руки, отвел от стены и накинул на обнаженные плечи свою кофту. А потом, ничего не сказав, вышел за дверь - так быстро, я даже не успела отреагировать.
        Секунда - и в комнате никого не осталось. Только Катюша сидела на диване и тяжело вздыхала. Я подошла и упала рядом с ней, утыкаясь носом в колени подруги.
        - Кать… ты знала.
        Не вопрос - утверждение. Она действительно знала и зачем-то пошла на это. Что хотела узнать? Может ли Стас быть хорошим? Как оказалось, может.
        - Знала.
        - И что теперь?
        - Решай сама, солнышко. Из меня будет плохой советчик. Просто потому что я к нему прониклась,  - прошептала Катя.
        - Я тоже, Катюш… я тоже…  - Я всхлипнула, стараясь подавить слезы. Господи, что за детский сад?  - Но это же Соломинцев! Мы невзлюбили друг друга в первую встречу и…
        - И сейчас все было спокойно.
        - А где гарантия, что он не издевался? Разве она есть?
        Катя погладила меня по волосам. Сказать ей было нечего.
        РАЗГОВОР 2
        DEVIL
        Привет. Свободен?
        01:45
        SIMON
        Смотря для чего.
        01:45
        DEVIL
        Послушать очередные жалобы и немного подбодрить? ^^"
        01:45
        SIMON
        Саймон говорит: срочно развеселись.
        01:45
        DEVIL
        Ахаха, как мило =) Но не поможет.
        01:47
        SIMON
        …
        01:47
        DEVIL
        Знаешь, я сегодня усомнилась в одном человеке. В хорошем смысле усомнилась. Всегда считала полным козлом, а тут словно увидела с другой стороны. И задумалась, что может толкнуть человека на тот или иной поступок. Почему с одними людьми он ведет себя отлично, а с другими - козел?
        01:48
        SIMON
        Бывает…
        01:48
        DEVIL
        Нет, честно. Как бы я ни размышляла, как бы ни мучилась, вывод один - обстоятельства. То есть тот, с кем ведут себя по-козлиному, должен был что-то сделать, так?
        01:49
        SIMON
        Наверное.
        01:50
        DEVIL
        Я с ума сойду с этими мыслями.
        01:51
        Глава 13
        Мне было стыдно. Некомфортно. В голове роились мысли, от которых не получалось отвязаться. О Соломинцеве, о нашей непонятной ссоре по поводу Ромки - честно, словно какую-то вещь делим. Я думала, почему злюсь на него, почему он злится на меня. И самое главное: если наш разговор на «свидании вслепую» был искренним, если Стас действительно умеет быть таким, почему со мной он совсем другой? Почему с первого дня со всеми Соломинцев заливается, как соловей, а меня обзывает и обвиняет?
        На работу в понедельник идти было страшно. Я боялась повстречаться с Ромкой, понимала, что они со Стасом подстроили это свидание с какой-то определенной целью, но какой? Марков не мог так посмеяться надо мной. Мы друзья. Я верила в это еще в пятницу. Ведь мы… друзья?
        Чтобы немного успокоиться и побороть хандру, я решила с головой уйти в наброски и, пока погода позволяла,  - хотя, по словам деда, позволяет она всегда,  - отправилась на море. Оказавшись под родным навесом, я кинула на холодные камни одеяло, включила музыку, надела огромные наушники и достала все для рисования. Посмотрела на пакет с кистями и акварелью… Нет, сегодня только карандаши!
        Пролистывая незавершенные работы, я вдруг наткнулась на три листа, оставшиеся после того памятного дня, после первого нашего нормального - без ссор - разговора со Стасом. Соломинцев… Будто сейчас вижу: ветер, треплющий волосы, взгляд вдаль, где море сходится с горизонтом, а на губах - легкая улыбка. Лицо усталое… Он, конечно, не Грей, но почему так же влюблен в море?
        Как ни пыталась, я не смогла взяться за другие рисунки, постоянно возвращалась к этим наброскам. И постепенно Стас все больше и больше напоминал себя настоящего: загорелая кожа, серые волосы и глаза, белая рубашка… Почему я помнила все в мельчайших деталях? Почему Соломинцев получился таким красивым, что замирало сердце? Возможно, я просто так прекрасно рисую, но отметем этот вариант, чтобы не тешить эго.
        Закончив с первым наброском, я по школьной привычке перевернула его лицевой стороной вниз, положила на камни и потянулась за остальными. Переворачивать рисунки когда-то приходилось из-за лишнего внимания одноклассников,  - чтобы никто не видел. И сегодня глупая привычка меня спасла.
        В ушах громыхала музыка, но я физически почувствовала, что рядом кто-то приземлился. Моментально обернулась, закрывая папкой с остальными работами свежий рисунок, и сдернула с головы наушники. Сердце бешено застучало, когда я сообразила, кто пришел. Как, откуда? Что за ирония судьбы?
        - Соломинцев! Ты меня преследуешь?  - воскликнула я, возмущенно уставившись на незваного гостя.
        Стас пожал плечами, глубоко вздохнул и прохрипел:
        - А может быть, ты меня? Каждый раз, когда я оказываюсь на пляже, где-то рядом ты.  - Он улыбнулся, а потом уступил: - Я живу неподалеку.
        - Что?
        Живет неподалеку? То есть мы практически соседи. Но я ни разу не видела Соломинцева на улице. Где тогда он расположился? Определенно выше, чем мы. Если бы Стас жил где-то в коттеджах, я обязательно столкнулась бы с ним еще летом. А если он ближе к горам… Точно, «свечки»! Те тринадцатиэтажки, парочку которых какой-то безумный проектировщик влепил на самой окраине города.
        - Я здесь живу,  - повторил Стас.  - А вот ты…
        - Соломинцев, неужели тебе неизвестно, что дом директора всего в паре сотен метров отсюда?  - Я закатила глаза. Хотелось отползти от Стаса, но желание с трудом удалось перебороть. Незачем.
        - Известно. Но это не означает, что ты живешь с ним.  - Стас достал сигарету и закурил.
        - Нет, мы, обанкротившись, конечно же, сразу приобрели тут дом и земельный участок,  - едко отозвалась я.
        По удивленному взгляду Соломинцева я поняла, что он этого не знал. Смешно, но первое время мне было дико стыдно; казалось, о случившемся с отцом в курсе все - каждый прохожий, турист, продавец в магазине. На самом деле никто даже не подозревал. У людей множество своих проблем, чужие их интересуют только в случае, если чем-то перекликаются. К примеру, если бы о моей истории узнала успешная женщина, которая сама недавно потеряла бизнес и осталась без копейки, она бы немного успокоилась. Самую малость. Потому что такое случилось не с ней одной, потому что теперь можно поджать губы и сказать: «Вот мне сложно, а ей… пфф… у нее еще все впереди, ноет почем зря».
        - Да, мы обанкротились. Поэтому приехали сюда,  - подтвердила я.
        - Соболезную,  - подумав, выдал Стас и сделал очередную затяжку.
        Я скривилась.
        - Черт, Соломинцев, затуши эту дрянь сейчас же! У меня аллергия,  - выпалила я, а потом поправилась: - Ну, подобие.
        Сначала Стас замер, изучая меня взглядом; сигарета в его пальцах продолжала тихонько тлеть. Но спустя пару секунд Стас все же затушил ее о камни.
        - Извини, я не знал.  - Он отвернулся, грустно уставившись на море.  - И за корпоратив тоже… извини. Глупо поступил.
        - Чем же?  - насторожилась я.
        - Я почти сразу догадался, что это ты, по голосу, но молчал.
        - Стас, не нужно.  - Стало не по себе. Я почувствовала, как начинает пылать лицо, и поскорее наклонила голову, утыкаясь лбом в согнутые колени.
        - Почему?
        - Неприятно, когда люди притворяются.
        - Но я вообще-то не при…
        Не успев договорить, Соломинцев дико закашлялся и согнулся пополам. Он задыхался, хватался за горло, стремясь остановиться, но просто не мог. Плечи содрогались, губы побелели. Я настолько испугалась, что в мгновение ока оказалась рядом. И замерла, не зная, что делать.
        - Ты в порядке?  - только и смогла спросить я, осторожно касаясь плеча.
        Соломинцев вымученно кивнул. Я сглотнула. Это плохо. Очень плохо. Такой кашель вообще не может предвещать ничего хорошего, а когда с каждым днем ухудшается… Сегодня воскресенье, в пятницу Стасу явно было лучше. Коря себя за внезапный порыв заботы, я осторожно отодвинула рисунки, чтобы ни в коем случае не запалить последний, и развернула сложенный вчетверо плед.
        - Садись!  - недовольно рыкнула я, затаскивая Соломинцева на одеяло.  - С таким бронхитищей нужно дома валяться и терпеливо глотать таблетки, а не рассиживаться на холодных камнях. Ну что за дурной…
        - Я лечусь,  - попробовал оправдаться Стас.
        - О да, Соломинцев, я вижу, как ты лечишься, шляясь по вечеринкам и пляжам.
        - Оно уже проходит.
        - Сколько?
        Было тревожно. Я понимала, что не должна волноваться за Стаса, для этого у него есть целый вагон и маленькая тележка поклонниц, но не могла заставить себя остановиться. Ведь это я сижу сейчас рядом и слушаю жуткий кашель, а не они. И сегодня мне точно под силу вправить этой дылде мозг.
        - Что сколько?  - просипел он.
        - Сколько уже болеешь?  - требовательно поинтересовалась я.  - Стас, это не шутки. В пятницу у тебя кашель был гораздо мягче. А вдруг воспаление легких? Ты снимки делал?
        - Пфф…  - послышался смешок.  - Да хватит тебе, Пигалица, неужели волнуешься?
        В точку, Соломинцев. Я резко повернулась, собираясь высказать все, что думаю, и чуть не столкнулась с ним носами. Пока я распалялась, Стас придвинулся ближе, и теперь его серые глаза были всего в паре сантиметров от моих.
        - Не мечтай, Соломинцев, я просто злюсь. И кстати, еще раз назовешь меня Пигалицей…  - процедила я сквозь зубы, даже не пытаясь отодвинуться.
        - Ммм? Что ты сделаешь?  - вкрадчиво прошептал он. По коже пробежали мурашки, но я не вздрогнула, лишь сильней прищурилась и выпалила:
        - Язык вырву!
        - А может, лучше откусишь?
        Он подался еще ближе; ресницы дрогнули, прикрывая глаза. Казалось, еще совсем чуть-чуть и… Я фыркнула и заржала, утыкаясь лбом в коленки. Мне представилась варварская картинка: как Стас лежит на столе, высунув язык, а я с ножом и вилкой примериваюсь, как бы получше его «откусить». Бли-ин.
        - А ты забавный,  - выдавила, наконец, я, отсмеявшись.
        - Ты тоже… забавная,  - пробормотал Стас задумчиво.
        Когда я выпрямилась, он уже отодвинулся и сидел, сверля взглядом море - спокойное и тихое, как мгновение, которое всего минуту назад было между нами. Близко, слишком близко. Нет, Стас не мог пытаться меня поцеловать, это абсурд. Я кинула на него настороженный взгляд. Абсурд?
        - Я болею вторую неделю,  - внезапно прервал мои размышления Соломинцев.  - Снимки не делал.
        - Кашель ужасный…
        - Согласен.
        Я примерно подсчитала в голове даты. Именно столько Стаса не было, когда он исчез после нашей мирной встречи на пляже. Я злилась, кипела, пыталась что-то узнать у Маркова, а Стас… болел? Неужели все было так просто?
        - Соломинцев, а почему я?  - Вопрос вырвался сам и прозвучал кривовато.
        - В смысле?
        - Ты можешь быть прекрасным человеком, мы убедились в этом позавчера. Интересным, разговорчивым, привлекательным. Ведь за что-то тебя любят все девочки моего отдела.
        - За врожденное обаяние?  - с усмешкой предположил он.
        - Пусть даже за него,  - отмахнулась я, не желая спорить.  - Но почему со мной ты все время ведешь себя, как скотина? Ведь должна быть какая-то причина!
        - К чему эти вопросы? Сейчас я веду себя не как скотина.  - Стас нахмурился.
        Больше ничего не сказав, он взвесил на ладони камешек и запульнул в подступающую волну. Всплеск слился с шорохом гальки.
        - Я единственный раз тебя спросила. В чем причина? Чем я провинилась?
        Я прикусила губу. От ответа зависело многое: мое поведение, мнение, отношение к нему. Если Стас сейчас признается, что разозлился, посчитал, что я действительно работаю по блату… если он скажет хоть что-нибудь, я еще подумаю.
        Но Соломинцев молчал. А потом пожал плечами, отзываясь:
        - Ни в чем.
        - Не бывает поступков без причины!
        - Иногда бывают.
        Я глубоко вздохнула и поднялась. Подхватила папку, быстро спрятав в нее рисунок, хотела забрать и одеяло, но не смогла ничего сказать. Горло сдавило, к глазам подступали слезы. Получается, он издевался надо мной просто так? Просто так? Не бывает поступков без причины!
        Понимая, что не успокоюсь, я рванула прочь. Плевать, пусть оставит плед себе.
        - Энжи! Стой же!  - то ли крикнул, то ли каркнул мне вслед Соломинцев.  - Это не то…
        Это то. Ответ я получила. Спасибо, Стас.
        - Иногда бывают…  - вновь пробормотал Стас, когда Ангелина ушла.
        Хотелось провалиться под землю: во-первых, за то, что не подобрал правильных слов, хотя всегда славился умением выкрутиться из любой ситуации; во-вторых, за причину. В чем она провинилась? Возможно, в том, что казалась слишком маленькой и хрупкой. В том, что была слишком мила, когда злилась. Что это платье на вечеринке настолько привлекало чужие взгляды, что хотелось…
        Нет, Энжи была виновата в одном - в том, что заставляет его вести себя как школьник. А признаться в этом он просто боялся.
        Стас зло взъерошил себе волосы и упал на плед, от которого пахло морской солью и легко, неуловимо - какими-то сладостями. Стас запомнил, Энжи - та еще сладкоежка.
        Глава 14
        Настроение было ни к черту, работать совершенно не получалось - все выходило криво, линии приходилось раза по четыре перерисовывать. Руки дрожали. Под столом прямо у ног стоял пакет, куда я еще в пятницу ночью запихала кофту Соломинцева. Этот пакет я периодически попинывала - в основном, когда вспоминала Стаса. И в тысячный раз не могла понять, как - как?  - не узнала Соломинцева еще по запаху. Это был все тот же одеколон, что и всегда. Издалека лимонные нотки практически не чувствовались: их перебивали хвойные. А вблизи было наоборот.
        Впрочем, стоит признать, что толстовка мне пригодилась. Если бы не она, к кашляющему Соломинцеву добавилась бы еще и я, слегшая с простудой. Ночью, когда мы с Катюшей возвращались домой, на улице был настоящий дубак - не та погода, в которую приятно щеголять в легком платье. Конечно, в конце октября осень должна чувствоваться даже здесь, мы же не в тропиках.
        - Энжи, как настроение?
        Когда над головой прозвучал голос Ромки, я в ужасе подскочила: настолько задумалась, что не заметила, как Марков подошел. А вот же он - тут как тут!
        - Я… нормально,  - выдавила я в ответ, носком туфли заталкивая пакет поглубже под стол.
        Марков смотрел честными-пречестными глазами - все как раньше, ни намека на пятничный вечер. Улыбался он так тепло, словно насквозь меня видел: и размышления о Соломинцеве, и искреннее наслаждение ароматом его одеколона, и вчерашний разговор, закончившийся на этот раз не ссорой, но моим окончательным поражением.
        - Уверена?  - Он изогнул бровь, но я держалась стойко.  - Энж, я пришел, только чтобы задать один вопрос. Это правда? То, что ты сказала Стасу в пятницу?
        Ромка оседлал стоящий рядом стул и положил подбородок на его спинку. Взгляд, направленный на меня, был выжидающим, как у кота, караулящего кусочек рыбы, который, возможно, упадет со стола.
        - Ром, не нужно. Я тогда многое сказала - и о многом жалею.
        - Энжи, мне нужен ответ. Это правда?  - Теперь вопрос прозвучал с напором.  - Если отсечь все, что было. Стас располагает? С ним приятно общаться?
        Марков чем-то напоминал мне меня саму вчера вечером - напряженную, надеющуюся, что сейчас Соломинцев все же скажет правду. Я правду получила. Так пусть теперь ее получит и Рома.
        - Честно? Да. Да, каждое слово было правдой, а я их на ветер не бросаю. Но это уже не важно. Твой дружок глумился надо мной.  - Я крепче сжала кулаки.  - Ром, пожалуйста, я не хочу ругаться с тобой. Иди. Пока что иди. И вот, забери его кофту.  - Я сунула в руки Маркову пакет, грязноватый от постоянных встреч с моими ногами.
        Рома сначала не двигался - просто смотрел на меня, словно пытаясь что-то понять. Потом он все же поднялся, забрал пакет и шепнул:
        - Извини. Мне просто надо было знать. Ты же все равно мой друг?
        - Друг,  - улыбнулась я.
        Марков кивнул и покорно ушёл, а я вновь повернулась к уныло мерцающему экрану компьютера. Ноги под столом вместо мягкого пакета встречали пустоту, и от этого почему-то становилось тошно. Желание работать так и не появилось, после разговора с Ромой стало только хуже. Я не знала, что думать, не знала, как себя вести,  - и от этого сердце неприятно сжималось.

* * *
        Казалось, Соломинцев идет на поправку. Когда через два дня он явился в офис, то выглядел уже заметно бодрей да и кашлял не так яростно. Я тоже немного успокоилась и больше не собиралась ни ругаться, ни вообще замечать Стаса.
        Столовую прикрыли на время - там что-то сломалось, и решили провести внеплановый ремонт,  - потому обедать приходилось в офисе. Теперь бабушкины диетические салаты ели мы вдвоем с Ромычем, закусывая их прекрасными вишневыми слойками из пекарни Марины. В итоге не замечать Стаса было невероятно сложно: он каждый перерыв располагался всего через пару столов от нас, гоняя чаи с моими коллегами. В принципе, у нас установилось шаткое перемирие: мы не трогали его, он - нас. Даже плед - аккуратно сложенный и выстиранный - мне передал Марков, а не сам Стас.
        И все было прекрасно. Пока наш дорогой Соломинцев не выздоровел окончательно и не приобрел себе обновку в гардероб.
        Мы с Марковым с наслаждением попивали сок и обсуждали, куда пойдем вечером. Я коварно хотела лучше познакомить его с Катюшей, потому предложила прогуляться втроем. А тут Стас - внезапный, как всегда. Довольный такой, уверенный, в темном мажорном пиджачке на двух пуговицах и в драных джинсах. В общем, вид был привычно долбанутый, но Соломинцеву такое идет. Вернее, шло, пока Стас не решил продемонстрировать обновку - красную майку с яркой желтой надписью. Когда жалкая пара пуговиц пиджака была застегнута, все казалось вполне нормальным. Всего-то: «Я ж…» Мы с Ромкой заметили, похихикали и успокоились. В том, что Соломинцев - Ж, после воскресного разговора я даже не сомневалась.
        Но когда Стас расстегнул пиджак, стало печально. Девчонки хихикали и кивали, соглашаясь, что выглядит прикольно, а мы с Марковым сошлись на мнении, что застегнутый вариант был куда лучше.
        - Ром, он и с утра уже успел этим похвалиться?  - шепотом, чтобы Соломинцев не услышал, спросила я.
        - Не успел еще, сейчас первый раз,  - так же тихо ответил Марков.
        Соломинцев оглядел комнату и в конце концов направился к нам, прерывая негласный мир. Под расстегнутым пиджаком красовалась желтая надпись «Я тоже!», увидев которую я лишь покачала головой.
        - Эй, ну как? Ну ведь классно!  - ухмыльнулся Стас, останавливаясь рядом.
        - Тебе сказать честно, Соломинцев?  - не удержалась я.
        Он закатил глаза и ушел радовать своей компанией Светку и Ленку. Наши скептичные рожи явно к разговору не располагали.
        - Представь,  - предложил Марков, когда Стас удалился на достаточное расстояние,  - теперь ему на все можно отвечать: «Ты тоже!»
        - Нужно взять на вооружение. Пусть только попробует меня обозвать.
        Марков усмехнулся.
        - Интересно, когда Стас поймет, что майка тупая?
        Увы, скорее всего, никогда. Потому что к концу недели Соломинцев опять щеголял в ней. Ладно, пусть Рома решает, что с ним делать. Теперь Стас - не моя проблема. Окончательно и бесповоротно.
        С такими мыслями я и отправилась после работы на пляж. Закинула домой сумку, взяла папку с набросками, а когда уже у самого побережья ступила на лестницу, то замерла, глядя вдаль. Гроза… Темное небо и море. Они сливались на горизонте в единое целое, в бесконечное; шторм бушевал на земле и в облаках. Соленые брызги разбивающихся о берег волн оседали на коже.
        Холодное, неистовое волшебство.
        Волны подползали все ближе и ближе, но до облюбованного мной навеса еще не добрались. Я надеялась, что и не доберутся, по крайней мере, сегодня. Позволят спокойно закончить рабочую неделю. Я сбежала вниз по ступеням и расстелила плед на холодных камнях. Предгрозовое небо обещало вскоре разразиться дождем, и стало даже обидно, что перед походом сюда я не задумалась о зонте. Стоило бы взять; как домой пойду, если ливень начнется? Хотя я обожаю дожди, особенно здесь. Осенью они не столь прекрасны, как летом, но даже сейчас приятно сидеть под навесом, наслаждаться каплями, тарабанящими по крыше, и мечтать. Обо всем на свете и, возможно, о корабле с алыми парусами, о парне, том единственном, с которым захочу провести всю жизнь. О сказочном принце с глазами цвета дождя.
        Я достала чистые листы и краски. У меня много таких рисунков, но будет еще один. Штормовое море неистовствует, и там, среди волн,  - корабль. Ветер бросает его, как ненужную игрушку, треплет паруса. Стоило бы их убрать, но… вдруг она именно сейчас заметит? И где-то на палубе Грей отдает приказы, борясь с непогодой.
        Сколько я так просидела? Не знаю, я словно потерялась во времени. Это как наваждение: разнящиеся атмосферой и настроением рисунки, но все - связаны со сказкой. Последний мазок кисти - алый росчерк парусов,  - и я отложила рисунок, растянулась на одеяле, любуясь результатом.
        Люблю рисовать море: спокойное, штормовое, на рассвете и на закате… Когда мы переехали, я приходила сюда ранним-ранним утром, часов в пять или шесть, чтобы сидеть в одиночестве, а не с толпой отдыхающих. Мама и бабуля были в шоке, что ненавидящая утренние пробуждения я, когда они только-только просыпались, уже мчалась на побережье.
        Я осторожно сложила законченный рисунок в папку. Краски высохли, испортить не должна. Издалека донесся раскат грома, на горизонте сверкнула молния. Красиво! Первые капли дождя застучали по крыше навеса, успокаивая и даря странное ощущение уюта. Однако вместе с дождем явилась и прохлада - пришлось укрыться одним краем пледа, а другим укутать папку, чтобы не намокла.
        Как же я люблю ливни…
        Стас заметил Энжи, когда та спешила по переулку в сторону моря. Он всего лишь в очередной раз провалил попытку завязать и после работы вышел покурить на балкон, а тут такое… везение ли? Или просто совпадение? Стас усмехнулся, затягиваясь,  - наверное, все же везение, потому что иначе бы он долго еще не взглянул в окно. В гостиной у него висели плотные шторы, и, уходя, он по летней привычке обязательно их задергивал.
        Теперь он невольно следил за Ангелиной: раздвинул шторы и раз в несколько минут обязательно кидал взгляд на пролегающую далеко внизу дорогу, по которой та должна была возвращаться домой. Никого. Когда начался ливень, Стас все-таки не выдержал и, подхватив зонт, направился на улицу.
        Энжи нашлась там, где и должна была,  - на пляже: так никуда и не уходила. Свернувшись клубком и укутавшись в плед, она лежала под навесом, к счастью, пока еще неплохо защищавшим от непогоды. Одной рукой Ангелина придерживала толстую папку, словно боялась, что ее украдут. Стас улыбнулся - открывшаяся картина его умиляла.
        Энжи нахмурилась и укуталась поплотнее. Одета она была легко и зябко ежилась, если плед сбивался. Стас присел рядом на камни. Подумав, он стянул с плеч пиджак, и накрыл им девушку. Не зимняя куртка, но все же хоть какая-то помощь тонкому пледу. Когда лицо Ангелины разгладилось, Соломинцев улыбнулся еще шире. Какая же она милая и уютная, когда спит!
        Стас осторожно, невесомо провел рукой по скуле Энжи, убирая с лица темную прядь. Его собственный пульс дико стучал в висках, бился, казалось, в самых кончиках пальцев. Стас фыркнул собственным мыслям, еще сильнее напоминая себе мальчишку-школьника, но… почему бы и нет? Он откинулся на камни, оказываясь с Энжи практически лицом к лицу, глубоко вздохнул… и вновь сел. Нет. Просто нет.
        Стас запрокинул голову и сжал пальцами переносицу. С этим нужно что-то делать. Он ведет себя неправильно, нездорово. И увы, это никак не связано с едва успокоившейся простудой или невероятными стрессами на работе.
        Стас еще раз кинул взгляд на Энжи и пересел, пристраиваясь у нее под боком и подгребая ее ближе к себе - чтобы точно не замерзла. Она казалась такой хрупкой, особенно сейчас, когда не пыталась язвить в ответ. Да и на самом деле… может, это судьба? Когда-то Ромка сказал Соломинцеву, что его «взяли по блату», и они стали лучшими друзьями. Теперь сам Стас обвинил Ангелину…
        Он зацепился взглядом за папку, лежащую рядом с Энжи. Рисунки. Возможно, она не будет против? Он ведь просто их пролистает, пока ждет. Стас аккуратно вытащил папку из-под руки девушки, положил себе на колени, раскрыл. Алые паруса и шторм, штиль и девушка на берегу, смотрящая вдаль. Море, море, море и…
        - Я?
        Глава 15
        Так тепло и хорошо… Но почему-то неудобно.
        Я потянулась, ощущая, как впиваются в тело острые камни. Ох, черт! Как можно было отрубиться на пляже? Я прислушалась к ощущениям: дождь все еще стучит по навесу, правая рука онемела из-за твердой гальки под тонким пледом, левая кисть замерзла - ею я сжимала папку с рисунками. Зато плечам, спине и поджатым к груди ногам вполне тепло. И голова лежит на чем-то мягком.
        Открыв глаза, я заметила пиджак, которым меня укрыли. И чье это? Знакомый одеколон, слишком знакомый… я чуть повернула голову - и носом уткнулась в коленки, обтянутые голубыми драными джинсами.
        - Проснулась?  - раздалось сквозь шум дождя.
        Я вскинулась, моментально принимая вертикальное положение, и осоловело уставилась на сидящего рядом Соломинцева. Так, значит, это его колени были тем самым «мягким» под моей головой? Я постаралась как можно незаметней расчесать волосы пальцами, чтобы не являть собой заспанную ненакрашенную кикимору. Но Соломинцев ничего не добавил, лишь улыбнулся, не ехидно, а как-то удивительно тепло.
        - Ч-что ты здесь делаешь?  - пролепетала я, голос после сна слушался плохо.
        Пиджак, который странным образом не свалился, когда я подскочила, начал медленно съезжать с плеч. Я машинально подтянула его повыше, спасаясь от холода, чем вызвала очередную улыбку. Какой-то Стас сегодня подозрительно довольный! Я нахмурилась, отворачиваясь и закутываясь плотней: сам отдал - сам виноват.
        - Решил прогуляться по пляжу,  - невинно ответил Соломинцев.
        - В дождь?  - Я скептично изогнула бровь.
        - А почему нет?  - удивился Стас.  - Смотри, какое море красивое!
        Я вздохнула, переводя взгляд на море, которое действительно было потрясающим. Села поудобнее, подтянула поближе папку с рисунками. Не зря я вцепилась в нее во сне мертвой хваткой, знала, что опасность поблизости. Попади она в руки Соломинцеву, и он не улыбался бы сейчас, а откровенно ржал. Я искоса посмотрела на безмятежного Стаса. Почему всегда подозреваю его в худшем? Ах да. Обвинения в блате и унижения нисколько не способствуют нормальному общению.
        - Ну да, красивое…  - протянула я в ответ.
        Стас подвинулся ближе и устроился на краю одеяла, касаясь меня плечом. Только тогда я заметила, что сам он сидит нахохлившись, как воробей. Пиджак его у меня, а у самого Соломинцева осталась лишь та красная майка с надписью. Кажется, он не переодевался после работы.
        - А это у тебя что? Очередные рисунки?  - Папка, лежащая рядом со мной, быстро перекочевала в загребущие ручонки Стаса. Эй, стоп, я не хотела сглазить! Верни папку, идиот, там личное.
        - Отдай, какая разница, что там?  - выпалила я.  - Это только мое.
        Я подалась вперед, но Стас, проворно встав, отступил. Я тоже вскочила, даже про пиджак забыла, и сразу же почувствовала грозовую свежесть и прохладу.
        - Та-ак, что тут у нас?  - весело протянул Соломинцев.
        Но открыть папку Стасу не удалось. Я бросилась к нему, и единственное, что он успел,  - задрать руку над головой, не позволяя мне добраться до заветных рисунков. Дылда чертова! Как бы я ни прыгала, как бы ни старалась - впустую.
        - Отдай!  - прошипела я возмущенно.
        - Попробуй отними, Пигалица,  - рассмеялся Соломинцев, делая еще шаг назад и не опуская руку.
        - Помнится, я обещала вырвать тебе за это язык,  - проворчала я, наступая.
        - Помнится, ты обещала его откусить,  - не остался в долгу Стас.
        Я нахохлилась и в очередной раз подпрыгнула, надеясь достать папку. Какого черта он такой огромный вымахал? Нет, поставим вопрос по-другому: кто таких мутантов рожает, что даже я, девушка среднего роста, для него пигалица? А потом взгляд зацепился на желтую надпись на майке…
        - Секундочку. Это я-то пигалица?  - Я замерла, ухмыльнувшись.  - Ты тоже!
        - Чего?  - Соломинцев недоуменно замер. Вот-вот, а что я говорила? Тупая майка.
        - Раз я пигалица, то ты тоже!  - Я обвиняющее ткнула пальцем ему в грудь, где красовалась огромная надпись «Я тоже». К счастью, дотуда я доставала.  - И не отпирайся.
        - А? Ха…  - Соломинцев опустил взгляд, оттянул майку и, наконец врубившись, в голос заржал.  - Блин, молодец, уела.
        - Нет, уел бы тебя Ромка, если бы провернул желаемое. Если часто будешь появляться в этой майке, Марков заявит, что «он гей», и тогда ты автоматически станешь им «тоже»,  - проворчала я в ответ.  - Честное слово, тупа-ая майка!
        - Ромка так и сказал?  - обиженно фыркнул Стас.  - Чем тупая? Классная.
        - А я говорю, что тупая!
        Снова я высоко подпрыгнула, использовав в качестве опоры плечо своего обидчика. Стас тут же подхватил меня чуть ниже талии свободной рукой и приподнял.
        - Классная,  - шепнул он мне на ухо.
        Руку с папкой Соломинцев отвел чуть назад, и я все никак не могла заполучить свою собственность обратно. А еще Стас, похоже, не собирался меня отпускать: крепко-крепко прижимал к себе и ухмылялся. Дыхание щекотало щеку, от дурацкой красной майки пахло хвоей и лимоном. И было чертовски, просто обволакивающе тепло. Настолько, что я, забывшись, на секунду успокоилась, прижимаясь к его груди. Горячий, настоящая грелка!
        - Тупая,  - упорно протянула я в ответ, все же отстраняясь.
        Вспомнился странный воскресный разговор и все, что было до этого. В один день мы вдрызг ругаемся, а в другой я млею у сильной мужской груди? Кажется, это по Фрейду.
        - А у тебя может быть температура?  - перевела я тему, понимая, что человек-грелка - это немножко неправильно.
        - В смысле?  - Стас с легкостью отвлекся от обсуждения майки.
        - Лично мне кажется, что она есть.  - Я протянула руку, коснувшись ладонью его лба. То ли у меня пальцы были холодные, то ли Соломинцев действительно горел.  - Ты кипишь.
        Ага, а сейчас психанет и начнет закипать, медленно, но верно. Черт меня дернут такое ляпнуть? Но все-таки Соломинцев болел недавно… Что мешает в такую погоду заново подхватить простуду? И да, я волнуюсь. Вопреки всякой логике.
        - Я не киплю, я подгораю,  - пробормотал Стас.  - Но температуры быть не должно.
        Впрочем, разговоры о болезни бдительность его не усыпили. Одной рукой Стас продолжал прижимать к себе меня, а другую держал под немыслимым углом, чтобы папка оставалась вне зоны досягаемости. Кажется, у него шикарная растяжка.
        - Я просто предположила.  - Я предпочла пропустить мимо ушей комментарий про подгорание.  - Соломинцев, есть предложение. Опусти меня на землю.
        - Мне и так неплохо.  - Он посмотрел на меня.  - Хотя ты тяжелая. Зато теплая.
        За «тяжелую» он получил кулаком по плечу, за «теплую» - ворчание:
        - Так забирай свою одежду. Вон лежит.
        - Не, у меня есть другой план.  - Кажется, Соломинцев сегодня был в идеальном расположении духа.
        Меня вновь посадили на плед и заботливо укутали в пиджак. Стас устроился рядышком и, раскрыв папку, принялся ее листать. Все произошло так быстро, что я не успела и слова сказать, только шокированно уставилась на довольного Стаса, водящего кончиками пальцев по росчерку алых парусов на одном из рисунков.
        - Стой, отдай!  - опомнилась я наконец, но поздно. Наглая скотина Соломинцев долистал до рисунка, который не предназначался для его глаз.
        Сначала было удивление - оно читалось по взгляду и по складочке меж бровей. Потом складочка расправилась, уступая место самоуверенному прищуру и какой-то предвкушающей улыбке. Не находя себе места, я закрыла пылающее лицо ладонями. Накаркала-а. Вот что теперь делать? Стас успел добраться до трех рисунков с ним родимым. А я сижу как дурочка и не знаю, что сказать. «В чем я провинилась?» Может, в том, что тайком его рисую? А вообще, Стас же симпатичный. Думаю, он прекрасно это осознает, сам должен понимать, что хороший художник такую модель не пропустит. Если спросит, так и скажу. Я отняла руки от лица и увидела неимоверно довольную физиономию. Или не скажу…
        - Хм, а это что такое?  - поинтересовался Стас, выжидающе смотря на меня.
        - Рисунок.  - Будем прикидываться кирпичом, кирпичи не ломаются.
        - А почему на нем я?  - Губы еще шире растянулись в улыбке, и Стас медленно-медленно пододвинулся ближе.
        - Просто красивый был,  - ответила я почему-то вполне честно.
        - Понравилось?  - Я не смогла понять, с какой интонацией он спрашивал, только видела глаза, сверкающие всего в паре сантиметров от моего лица.
        Дождь громко стучал по навесу, и даже плед начал промокать от капающей воды. Ливень набирал силу, а глаза Стаса будто бы сливались с ним. Серый дождь и серые глаза. Цвета ливня и штормового моря. Люблю дождь…
        Я тряхнула головой, прогоняя наваждение. Дождь, но никак не Соломинцева!
        - И что?  - Я пожала плечами.  - Порой ты чем-то привлекателен. За что-то же тебя половина моих коллег обожает.
        - А ты?  - голос его прозвучал завораживающе.
        - А что я?  - Я с силой прикусила губу. Кто обещал себе, что не подастся в фан-клуб Соломинцева?  - Я замерзла!  - И я вырвала-таки любимую папочку из рук этого нахала.
        - За… замерзла?  - он обескураженно захлопал ресницами.  - А…
        - Так что я домой.
        Я поднялась, подхватила с камней плед, выдернув его из-под Соломинцева, а Стасу обратно перебросила пиджак. Хочешь отвязаться - делай это кардинально. Если сейчас еще раз спросит о рисунках, убью на месте.
        - Не-не-не, Энжи, подожди!  - Он вскочил, и теплая ткань пиджака легла мне на плечи уже в который раз.  - Ливень жуткий, а у меня зонт есть… Проводить?
        - И сама дойду,  - решительно отказалась я.
        - А я настаиваю!  - Стас улыбнулся, притягивая меня к себе за талию и раскрывая над нами зонтик.
        - Соломинцев, не строй из себя джентльмена.  - Я фыркнула, стараясь скинуть его руку.  - Тут недалеко…
        - И по пути,  - уверил он, осторожно выводя меня под дождь.  - Идем?
        - Ладно, идем,  - «великодушно» сдалась я. Зачем отказываться, если так настойчиво предлагают? Хоть раз в жизни должен же Соломинцев повести себя со мной по-хорошему? Так пусть хотя бы не позволит мне вымокнуть до нитки.
        Глава 16
        В понедельник я не увидела ни Стаса, ни Ромку,  - как и в следующие два дня. Последняя встреча с Соломинцевым на пляже кончилась… странно: мы просто дошли до дома деда, вновь в шутку препираясь - даже не помню о чем. Было весело. И совсем не так, как всегда бывает со Стасом. От мира нас отгораживала стена дождя; был только нелепый зеленый зонт и мы. Соломинцев улыбался и не пытался задеть за живое, а я выкинула из головы все лишние мысли.
        Тогда нас словно подменили, но в первый рабочий день все встало на места. И если из-за пропажи Стаса я запретила себе волноваться, то исчезновение Ромки напрягало. Что случилось? Я даже в обеденный перерыв прошлась по четвертому этажу, но, увы, не знала, где можно найти программистов. Честно, утром четверга я и Соломинцеву кинулась бы на шею от радости, если бы он объявился. Даже Катюша уже переживать начала и периодически писала мне сообщения.
        Ромка нашелся внезапно. Когда после работы я выходила на улицу, запыхавшийся Марков нагнал меня на крыльце - выскочил следом и поймал за руку, не давая уйти. Я и не собиралась. Я действительно кинулась ему на шею!
        - Марков, черт побери, где тебя носило?  - воскликнула я, отстраняясь.
        Ромка вымученно улыбнулся и молча протянул мне небольшой пакет. Я удивленно уставилась на предложенную вещь.
        - Да, ты тоже рад меня видеть,  - пробормотала я, немного отходя от шока.  - Это что такое?
        - Ты ведь домой сейчас?  - вопросом на вопрос ответил Марков.
        - Да, а что?
        - Нужно передать посылку. Мы сидим всей командой над игрой, даже из офиса не высовываемся. Прохоров завалил окончательно. Запа-ара.  - Он провел ребром ладони по горлу.  - Еле смылся, чтобы тебя перехватить. А пакетик очень надо занести.
        - Без проблем, если так. Сочувствую с работой. А кому, куда?
        Лучше бы не спрашивала. А главное, не стоило так опрометчиво соглашаться. Потому что ответ Ромки меня совсем не порадовал.
        - Да Стасу. Я разве что к ночи смогу заскочить, а ему сейчас все это нужно.
        Эй, я хотела сказки, но искала прекрасного принца! Я не собиралась выступать в роли рыцаря и идти в логово дракона только потому, что принц из другой сказки обещал передать ему небольшой презент!
        - Нет, Ромка! Нет-нет-нет, даже не проси. Кому-кому, а Соломинцеву я ничего не понесу. Если нужно, пусть прибегает сам. Он давно не ребенок.
        Я усиленно замотала головой, стараясь не купиться на жалобную мордашку Маркова. Он в свою очередь, будто выброшенный на улицу щенок, преданно заглядывал мне в глаза и протягивал злополучный пакет.
        - Энжи, пожалуйста, тебе же по пути. Давай на колени встану.
        - Какие, к черту, колени? Соломинцев таких жертв не стоит. Ром, правда, ты замечательный человек, хороший друг, но… не при смерти же твой Стас, не развалится, подождет до ночи. Все, я домой.
        Я развернулась и направилась прочь от здания компании. К родной аллее, в которой пряталась от гнева Стаса, а теперь еще от мыслей о нем. В логово Местного Монстра я идти не собиралась. Мало ли что может случиться!
        - Энж,  - раздалось вслед.  - Нас с проектом нагрузили уже давно, а Стас… он слишком добрый.
        Да, конечно, так и поверила! Помню, каким «добрым» иногда бывает Соломинцев. А потом память услужливо подкинула последний ливень: то, как я проснулась, лежа у него на коленях, заботливо укрытая пиджаком. Глаза Стаса цвета дождя, его улыбку и нашу безобидную перепалку. Я же обещала откусить… ой, оторвать ему язык, если еще раз посмеет обозвать.
        - Он позволял всем спокойно уходить домой в конце рабочего дня и не напрягаться…  - продолжал Марков.  - Сам как проклятый работал. И вчера утром прямо на пороге нашего кабинета свалился в обморок. Трое суток вообще не спал. Трое, Энж! А ведь после болезни только… Здесь таблетки и чайный сбор. Отдашь прямо на пороге и все. Ладно?
        Я замерла, прикусив губу. Стас для меня оставался загадкой. Монстром. Он мне совершенно не нравится, не… Черт, но волноваться-то это не мешает! Я медленно обернулась и кинула взгляд на замершего на лестнице Рому.
        - Ладно.  - Я капитулировала, принимая собственную слабость.  - Схожу. Какой у него адрес? Домофон есть?
        - Двадцать четвертая квартира в правой «свечке». Домофон есть, но не работает уже несколько дней, так что можно просто проходить.  - Марков вручил мне пакет и крепко обнял.  - Спасибо.
        - Да не за что, не за что…  - пробормотала я, провожая взглядом скрывшегося в дверях друга.
        Ну вот, запрягли. И ведь я сама зачем-то согласилась, дурочка эдакая. Разволновалась, испугалась, что Стасику плохо, тупо спародировала всех обожающих его коллег. Куда катится мир? А катится он, кажется, в сторону симпатии к Соломинцеву… к беспокойству и бесконечным мыслям о нем. Об этих глазах цвета грозы и о монстрах, которые выдают себя за принцев.
        Думая о том, что лучше бы монстры так и оставались монстрами, я дошла до тринадцатиэтажки, в которой жил Соломинцев, и остановилась у подъезда, смотря то на пакет, то на домофон. Что ж, обещания надо выполнять. Сначала хотелось просто набрать номер квартиры на домофоне. Если никто не ответит, то и заходить не придется, ведь правда? А может, Соломинцев, едва услышав мой голос, повесит трубку? Зачем ему пускать в дом блатную пигалицу? Только потом я вспомнила, что Ромка сказал о домофоне, решилась и дернула тяжелую дверь на себя.
        В подъезде меня встретила угрюмая бабушка-вахтерша. Весело. Двойная система безопасности? Чтобы преступники, прорвавшиеся через дверь, точно не миновали местного охранника? Так и вижу, как старушка потрясает клюкой на возмутителя спокойствия и орет: «Ты не пройдешь!»
        - Здравствуйте, я в двадцать четвертую. Можно?  - улыбка получилась максимально искренней.
        Женщина, которая поначалу казалась хмурой и готовой прибить любого подошедшего, заулыбалась в ответ. Я тихонько вздохнула, принимая собственную карму. Все бабули - кроме родной, конечно,  - мгновенно проникаются ко мне доверием, принимая за пай-девочку. Соседки-старушки с детства подкармливали меня сладостями и поили чаем, а ведь ангелом я никогда не была.
        - К Стасу? Конечно, проходи-проходи. Неужели в кои-то веки парень девушку хорошую нашел!  - Бабуся, кряхтя, поднялась и открыла мне зарешеченную внутреннюю дверь.  - А то все ходят, ходят, а нормальных-то нет.
        - Я ему не девушка,  - возмутилась я, замахав руками.  - Просто коллега, пакет пришла занести. А что, много ходят?
        - Много. Но быстро перестают,  - старушка рассмеялась, хрипло и несколько зловеще.
        Что ж, логично. Я не сомневалась, что у Соломинцева воздыхательниц много. Не может такой человек, как Стас, вести затворнический образ жизни, ловя кайф только от игр и работы. Или от игр в качестве работы, что иногда еще хуже. Как часто повторяет бабуля: «Если бы мне пришлось создавать игры, я бы в них ни за что не играла».
        - А ты не куксись, лови, покуда свободен.
        - Да заче…
        - Хороший парень, не спорь!  - рявкнула старушка, а я от неожиданности больно прикусила язык. Вот же попала.  - Девки-то за ним так и бегают, так и бегают. Неприветливые, намалеванные. Тьфу!
        Я натянуто улыбнулась и, заверив вахтершу, что «к Стасу обязательно получше присмотрюсь», проскользнула в открытую дверь. Боже, что это было?
        Поднявшись на один пролет, я похлопала себя по щекам, чтобы привести мысли в порядок, и нажала кнопку вызова лифта. Двадцать четвертая… это восьмой этаж, да? Пока не пришел лифт, я заглянула на площадку, где были двери квартир первого этажа. Ага, три, значит, я правильно рассчитала - Соломинцев, как любой уважающий себя дракон, забрался повыше.
        Стушевалась я, когда уже оказалась перед дверью. Захотелось сбежать. Как в детстве: поставить пакет на порог, нажать на кнопку звонка и со всех ног кинуться вниз по ступенькам, чтобы не успели поймать. С трудом загнав упаднические мысли вглубь сознания, я все-таки позвонила. За дверью раздался противный писк, потом чьи-то ругательства и шаги. Однако хорошо Соломинцев гостей встречает, ласково!
        - Ромыч, неужели не…  - распалялся Стас, открывая дверь, да так и замолк на полуслове.  - Привет?  - Выдавил он через пару секунд.
        Не бывает поступков без причины. Не бывает подвигов без наград. Моей наградой стал ошарашенный Стас. Пользуясь замешательством, я оглядывала его с головы до ног. Посмотрим правде в глаза в очередной раз: Соломинцев симпатичный, даже красивый. А еще сейчас он был таким домашним, что перехватило дыхание. В зубах зажата незакуренная сигарета, дыры на желтовато-голубых джинсах явно не дань стилю, а появились от времени. Джинсы потеряли и ремень и теперь низко висели на бедрах, а через плечо Стаса была переброшена так и не надетая майка. Конечно, зачем, если здесь должен был стоять Ромыч? А серо-каштановые волосы торчали во все стороны. Так забавно. Почему-то в первую очередь Соломинцев вспомнил о волосах и постарался пригладить царящий на голове беспорядок.
        - Привет,  - отозвалась я.
        - Пройдешь?  - справившись с первым шоком, выдавил Стас.
        Он приглашающе распахнул дверь и отступил вглубь квартиры. В прихожей повисла тишина, не гнетущая, но неуютная. Стас хмурился, я не знала, что сказать про «посылку». Стоило бы просто сунуть в руки пакет, сообщить, что он от Ромки, и сбежать с вражеской территории. Но нет, я продолжала стоять как вкопанная, кидая на Стаса беглые взгляды. Я начала понимать Светку с Ленкой, которые едва не облизываются, когда приходит Соломинцев: фигура у него что надо. Наверное, через несколько одиноких лет в ожидании принца и я буду мечтать о таком любовнике хотя бы на пару ночей. Каждая прожженная стерва была когда-то наивной принцесской, пока не поняла, что сказка кончилась. Не лучше ли тогда ненадолго заполучить такого сексуального и страстного…
        Я до боли куснула себя за щеку, сообразив, как в мыслях охарактеризовала Стаса. Сексуального, значит? Хорошо, сексуального, отрицать не стану. По крайней мере, в нынешнем виде я бы с радостью его нарисовала, а для практики - и исключительно искусства ради - лучше б вообще обнаженным. Со спины, ничего лишнего. Тело-то хорошее. Я смущенно опустила голову, стараясь спрятать за волосами вспыхнувшие щеки.
        - Прости, я…  - прервал тишину Соломинцев.  - Я не ждал гостей.
        - Да я так, ненадолго.  - Я покачала головой, крепче сжимая ручку пакета.  - Рома попросил тебе таблетки занести, раз по пути. Очень волнуется. Что случилось? Опять болеешь?
        Почему-то невероятно захотелось услышать вариант истории из уст самого Соломинцева. Любопытство сгубило кошку, оно погубит и меня.
        - Нет, прикалываюсь,  - усмехнулся он.
        - Соло-оминцев, не валяй дурака. Каким образом ты умудрился снова заболеть? Ромка сказал, вас дед мой нагрузил…
        - Не умеет держать язык за зубами,  - пробормотал Стас.
        - Он волнуется.  - Я закатила глаза.  - Выкладывай.
        - Я просто слишком упорно занялся проектом, вот и стало плохо. Бывает.
        Бывает? Я нахмурилась, не зная, куда деть взгляд. Спасибо обнаженному торсу, вежливо смотреть можно было либо в сторону, либо в глаза, иначе я тупо пялилась на пресс Соломинцева. Неплохой, к слову, рельефный. И пресс этот приближался, так как хозяин его сделал ко мне шаг.
        - Увы, сердце слабое, не то чтоб сильно, но после трех дней без сна шалит,  - закончил Стас.
        Я отвела взгляд и сразу же почувствовала прикосновение пальцев ко лбу - такое легкое, словно Стас действительно пытался стереть с него недовольную морщинку. От неожиданности я дернулась, отстраняясь.
        - Раз сердце, значит, тебе нельзя волноваться,  - выдавила я, отгораживаясь от слишком приблизившегося Соломинцева пакетом, и отступила.  - Вот, держи!
        - Я просто не могу не волноваться,  - в ответ прошептал он.  - Сейчас.
        Стас забрал пакет, бросил его на пол и уперся рукой в дверь у меня за спиной.
        - Почему?
        Ситуация казалась двусмысленной. Еще шаг - и он окажется слишком близко, настолько, что аромат одеколона накроет меня с головой и убегать уже будет некуда. Сердце предательски застучало в груди, ноги дрогнули, но разум упорно твердил: «Тебе он не нравится. Ты же сама говорила Кате». Нет, я лишь намекала…
        Намекала? Соломинцев подался вперед, протягивая руку, но я, испугавшись собственных мыслей, шарахнулась от нее как от огня. Пару мгновений мы молчали, а потом Стас с силой шибанул кулаком по двери. Я вздрогнула.
        - Почему?!  - рыкнул он.  - А почему ты так дёргаешься?
        - Я…
        - Дай руку.
        Он перехватил мою ладонь и притянул к себе, прижав к груди. Ощутив под пальцами бешеный стук сердца, я вскинула взгляд, смотря прямо Стасу в глаза. Дождь… или все же в них плещется море? В это мгновение я словно начала тонуть.
        - Вот она - причина.
        Стас опять оперся ладонью о дверь и наклонился почти вплотную к моему лицу. Я ощущала его тяжелое горячее дыхание; собственный пульс бился в ушах, заглушая голос разума. А потом мгновение утонуло во вспышке. Монстр, вредный Соломинцев с глазами цвета грозы, укравший имя моего любимого героя, поцеловал меня - жадно, страстно, до пожара, вспыхнувшего в груди, и шального стука сердца на кончиках пальцев. Его ли сердца, моего? Не знаю, да и не важно все было в те секунды. Я окончательно утонула. Я не могла не ответить, обнимая Стаса, зарываясь пальцами в густые волосы. Просто сейчас были только мы. Просто внезапно пришло понимание, что именно этого мне хотелось. Сколько? С последнего разговора, когда на пляже я сравнила его глаза с грозой? С того укуса, который кроме боли и страха вызвал еще волну возбуждения, промчавшуюся по телу? Или с первой встречи, со вскипевшей в крови ярости?
        Глупая Ангелина все-таки попала под обаяние «лапочки Соломинцева», окунулась с головой в штормящее море. И стук дождя отдавался в голове.
        - Энжи…  - шепнул Стас, отрываясь от меня, хрипло и безумно волнующе.  - Вот причина.
        Я кивнула, потянувшись следом за ним. Ощутила, как покалывает губы от поцелуя, как подкашиваются ноги, как сжимается сердце. Не зря девочки так его любят. Меня вдруг обдало холодом. Боже, Энж, что ты делаешь? Хочешь попасть в армию фанаток Соломинцева и бегать за ним, как дурочка? Предупредила же тебя вахтерша: девушек вокруг него немерено. Хочешь стать одной из них?
        - Стас, тебе не стоит волноваться. Надо отдыхать, с сердцем шутить нельзя,  - выдавила я, пытаясь восстановить дыхание и нащупать за спиной замок. Господи, что я несу?  - Я… пойду, пожалуй?
        Стас замер, дернувшись, как от пощечины. Нет, я выдумываю, он просто отступил. Я сглотнула, но слабыми руками все же открыла дверь. Я не отворачивалась, рассматривала его лицо, каждую черточку, понимая, что хочу запечатлеть в памяти именно таким. После поцелуя. И нарисовать. А потом я молниеносно юркнула в коридор.
        - Энжи!  - Соломинцев отмер, снова открыл дверь.  - Ты же сама спрашивала о причине. Тогда, на пляже.
        Не бывает поступков без причины. Или бывают?
        Тело меня предавало. Руки тряслись, хотелось плакать. Соломинцев устроил разрыв шаблонов! И это - причина поступков? Причина злости, криков и постоянных ссор?
        - Мне нужно подумать,  - выпалила я, развернулась и кинулась вниз по лестнице, оставляя Стаса на пороге.
        О лифте я вспомнила только на первом этаже, когда, преодолев последнюю ступеньку, практически уперлась носом в его двери. Бабуля-вахтерша встретила меня хитрой улыбкой. Уверена, она все заметила: мои побелевшие пальцы, подгибающиеся колени, припухшие губы. Возможно, она даже слышала сумасшедший стук сердца. Я заставила себя остановиться, с трудом улыбнулась в ответ и вежливо попрощалась, заверив, что все прекрасно.
        На самом деле ничего прекрасного не было. Никогда бы не подумала, что я, рисующая на этого гада карикатуры, в один ужасный день буду с наслаждением вспоминать шальной блеск серых глаз.
        Та-ак, Марина работает почти до ночи. Хочу крепкого-крепкого кофе! И чистый лист бумаги - потому что эти невероятные глаза я сегодня обязательно нарисую.
        - М-да, прекрасно…
        Стас все же закрыл дверь и тяжело вздохнул, массируя пальцами переносицу. Впрочем, чего он ожидал? Сам виноват. Пройти бы сперва предложил, а не устраивал признания на пороге. Вот что обмороки и рабочие стрессы с людьми делают, раньше адекватно на все реагировал, а теперь совсем свихнулся.
        Но черт, каждый свободный миг он действительно думал о том их разговоре, вспоминал убитый взгляд Ангелины и вопрос: «Чем я провинилась?» Стас не мог ответить на него словами.
        Он прошел на кухню и кинул принесенный Энжи пакет на стол. Включил чайник, грохаясь на табуретку и гипнотизируя его взглядом, словно вода от этого могла быстрей вскипеть. Нет, кипел сам Стас. Внутренне клокотал и злился на себя. И лишь через пару-тройку минут он вновь потянулся к пакету, проверяя, что там передал Ромка.
        Содержимое полетело на стол. Стас оценивающим взглядом окинул открывшуюся картину. Небольшая бутылочка алкогольного глинтвейна, чтобы только подогреть и готово, пакет с чайным сбором, пара пачек успокоительного…
        - О да-а…  - Стас заржал, сгибаясь пополам и прикладываясь лбом о столешницу.  - Ромка, геро-ой… Круто взял! Я одним поцелуем убил девушку наповал, а он… Интересно, что, по его мнению, нужно «принять» первым?
        Все еще смеясь, Соломинцев побрел искать телефон, чтобы задать вопрос лично другу. А на столе, в стороне от глинтвейна и чая, остались лежать успокоительные и пара квадратиков презервативов.
        РАЗГОВОР 3
        DEVIL
        Скажи, Саймон, а ты когда-нибудь влюблялся?
        03:38
        SIMON
        Возможно.
        03:38
        DEVIL
        И какой она была? Девушкой твоей мечты?
        03:38
        SIMON
        А разница?
        03:38
        DEVIL
        Ты можешь хоть раз ответить прямо? Просто я задумалась, насколько сильно иногда желания разнятся с тем, что цепляет человека в действительности. Вот тебе, к примеру, какая нужна была девушка?
        03:39
        SIMON
        …
        03:39
        DEVIL
        Ладно, плевать. К примеру, тебе всегда нравились яркие блондинки на высоченной шпильке и в обтягивающих красных платьях. Чтобы обязательно грудь третьего размера и голубые глаза, чтобы рост не менее ста семидесяти пяти и ноги от ушей. Это был идеал. А запал ты на коротко стриженную брюнетку с темно-карими глазами, которая не надевает ничего кроме кедов и толстовки и ругается матом. И жить без нее не можешь.
        03:42
        SIMON
        Ты сегодня что-то пила?
        03:42
        DEVIL
        Только много кофеина, но дело не в нем. Разве не понимаешь?
        03:43
        SIMON
        Саймон говорит: успокойся.
        03:44
        DEVIL
        No comments =__=
        03:45
        Глава 17
        Я пила уже вторую чашку крепкого-крепкого кофе и рисовала это лицо. Выводила каждую черточку, врезавшуюся в память, каждую морщинку, изгиб губ и все отчетливей понимала, что сопротивление бесполезно. Я попала на Стаса окончательно и бесповоротно. Здравствуйте, девочки, принимайте в фан-клуб.
        Ночь выдалась бессонной. Я надеялась, что если лягу пораньше, то голова прояснится, но вместо этого проснулась через пару часов и просидела до самого утра, слушая стук капель об оконное стекло. Помешательство было таким, что я могла различить его имя в шуме дождя. Казалось, если прийти сейчас к морю, получится ощутить солоноватый привкус его звучания на губах. Стас, Грей… Да, именно он, теперь я согласна. Человек моря, принц (или все же Монстр?), в которого я влюбилась, сама того не желая. Только вот сказка соврала - он не за мной приплыл, он был здесь всегда, а я нагло вторглась в чужое королевство.
        Господи, я втюрилась в Соломинцева. Что теперь?
        В итоге на работу я пришла выжатой как лимон и едва не засыпала на столе все утро. Слегка взбодрить меня смог только Марков, появившийся в обеденный перерыв с чашкой ароматного кофе. Счастливый Ромка вручил ее мне, похвастался появившейся парой свободных минут и, собственно, приступил к тому, ради чего и пришел,  - к расспросам о вчерашнем. Пришлось снова врать: улыбаться и уверять, что все прошло отлично.
        - Уверена?  - Обмануть Маркова было сложно, он видел меня насквозь.  - Лапуся Соломинцев хорошо принял?
        Интересно, а Ромыч действительно ничего не знает? Сомневаюсь, что друг ему не рассказал. Хотя… это же Соломинцев.
        - Он и не принимал, я с порога вручила пакет и ушла.
        Правильно, не принимал. На этот раз я не солгала, а просто немного недоговорила о поцелуе. И о том, что сама не заметила, как по уши втрескалась. Я одновременно радовалась, что убежала, и корила себя за это. Что Стас собирался сказать? Что он имел в виду? Я могла бы остаться и задать все эти вопросы. Или скорее перевести первый поцелуй в горизонтальную плоскость? Потому что иначе, как побегом, то, что вспыхнуло между нами вчера, нельзя было остановить.
        - Точно? Почему тогда на тебе лица нет?
        Я с трудом заставила себя перестать кусать губы. Черт, Ромка! В кого же ты такой проницательный?
        - Я за вас волнуюсь. На ком лица нет, так это на Соломинцеве. Более осунувшегося человека я в жизни не видала. Вы все заработались.
        Более осунувшегося, сексуального и страстного. Я выдохнула, стараясь унять дрожь в руках и избавиться от соблазнительных картин в голове. Как от одного поцелуя я могла так предательски размякнуть и перейти от вечного недовольства Стасом к мечтам о нем? Не понимаю. Но, видимо, мечты давно прятались где-то в подсознании, просто ожидая момента, чтобы выбраться на поверхность. Не зря я уже столько раз рисовала портреты Стаса.
        - Волнуешься - это хорошо. Мы, правда, заработались… Энжи, солнышко, а могу я тебя еще раз попросить об услуге?  - Ромка умоляюще сложил руки у груди.
        - О какой?  - я подозрительно поджала губы.  - К Соломинцеву больше не побегу.
        - Ну Э-энж, последний раз! Мы будем до ночи сидеть со звукооператорами, записывать озвучку для игровых роликов. А вот это - проект,  - Рома выудил из кармана толстовки серебристую флешку и помахал ей перед моим носом.  - И если он не попадет Стасу сегодня же, тот меня четвертует. Не веришь - спроси своего деда. Энжи, проект же провалим…
        Марков театрально схватился за голову, сбивая очки. Они забавно повисли на самом кончике носа. Я улыбнулась и протянула руку, поправляя их; Рома помощь принял охотно, но понял ее по-своему - как согласие.
        - Значит, сходишь?  - снова спросил меня он.
        - Нет. Ром, дел много.
        Категорически. Я понимала, что по отношению к другу поступаю некрасиво, но ничего не могла поделать. Варианта два: я или избегаю Соломинцева, пока голова не встанет на место, или снова иду к нему, растекаюсь, как мороженое, и закрепляю произведенный эффект. А как иначе? Продолжать строить из себя злюку? Но я с первого дня ругалась со Стасом, только когда он сам начинал. Сдаться? Но тогда я стану одной из тех дам, которые «так и бегают, так и бегают, но быстро перестают».
        - У нас игра срывается!  - Марков сжал кулаки.
        - Ром, неужели некого больше послать? Курьера?  - предположила я.
        - Некого!  - Он гневно воззрился на меня.  - К черту, ты же сама сказала, что все нормально. Почему тогда нет?!
        Он слишком повысил голос, привлекая к нам внимание всего отдела. Замолчав, вскочил и кинул флешку на стол рядом с моей рукой.
        - Держи, блин. На память оставишь. Все равно другие ее перекроят.
        У меня сердце сжалось. Они так долго работают, так стараются, и все это полетит коту под хвост из-за того, что мне не хочется идти к Стасу, потому что я боюсь расклеиться? Нет, Энжи, крепись. Ты сможешь сделать так, как планировала вчера. Всучить Соломинцеву флешку с порога и быстро свалить. Ничего лишнего. Звонишь в дверь, отдаешь и убегаешь, даже не взглянув на хозяина.
        - Марков, успокойся.  - Я схватила его за руку.  - Сядь!  - Он хмуро глянул в мою сторону, но сел.  - Это настолько важно? Ладно, мы вчера со Стасом… не очень хорошо расстались.
        Или очень хорошо. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.
        - Важно, очень,  - тихо отозвался Рома.  - Нехорошо? А подробней?
        Я задумалась. Раз врать не получается, нужно говорить правду, но желательно не всю.
        - Вахтерша порадовала рассказами, какой же ваш Соломинцев бабник,  - сказала я и сжала под столом кулак, напоминая об этом себе.  - Доказательства нашлись.
        - Любой мужик бабник, пока не найдет ту, с которой захочет остаться.  - Ромка пожал плечами.  - Это закон жизни. Который действует и в противоположную сторону. Просто кто-то все же находит своего человека, а кто-то так и продолжает мотаться всю жизнь.  - Он усмехнулся каким-то своим мыслям.
        - Я не мотаюсь.
        - А как же работа? Твоя самая яростная любовница,  - уточнил Рома.  - И не надо на Стаса наговаривать, он в последнее время тоже работе не изменяет. Совершенно одинок…  - Он многозначительно подмигнул, и по лицу было понятно: действительно знает, сколько дам и когда было у друга. Не только девочки не умеют держать язык за зубами.  - Бесповоротно.
        - Значит, найди ему кого-нибудь, чтобы так не мучился,  - фыркнула я. И тут же осознала, что отреагировала слишком нервно для девушки, которой плевать. Рома это тоже понял.
        - А почему тебя это волнует?
        - Ром…
        - Энж, только не говори мне, что…
        - Я ни-че-го не говорю!
        - Черт, ты покраснела!  - восторженно воскликнул он, забывая даже, что недавно злился на меня из-за игры.  - Вот дела! Значит, правда?
        - Ро-ом, я ничего не сказала…  - уныло протянула я, хватаясь за голову.
        - А я ясновидящий.  - Марков показал мне язык, вручая флешку.
        Отказаться, конечно же, не получилось. Как и оправдаться. Потому что чем больше я отнекивалась, тем извращеннее работала фантазия этого мелкого гада. Кажется, я передумала сводить их с Катюшей. Вместе эти двое сведут весь мир с ума.
        Глава 18
        Перед тяжелыми дверьми подъезда Соломинцева я остановилась. Сердце колотилось, в душе царила смута, а на губах снова остро ощущался поцелуй с тонкими нотками мяты и табака… Половину дня я продумывала план действий и остановилась на самом простом, слегка подкорректировав первый вариант: отдаю флешку и ухожу, но веду себя при этом так, словно ничего не случилось. А дальше решаю по ситуации… Дьяволица я, в конце концов, или нет?
        Я глубоко вздохнула и потянула-таки дверь на себя. На вахте сидела все та же старушка, сразу кинувшаяся радушно меня приветствовать. Я уверила ее, что зашла всего лишь занести проект. Курьером подрабатываю, для интернета слишком большой объем.
        Восьмой этаж встретил тишиной и удручающим холодом трех металлических дверей. Я хотела было постучать, но вовремя вспомнила о кнопке звонка и пару раз вдавила ее до упора. Хозяин долго не открывал, и я хотела уже разворачиваться и уходить (стоило испытывать облегчение, но мне почему-то было обидно), когда Соломинцев все-таки появился на пороге.
        Сердце забилось еще сильней, грозя проломить грудную клетку. Стас смотрел так потерянно-удивленно, словно ожидал увидеть кого угодно, но не меня. Все такой же, как и вчера: лохматый, домашний, уютный, только на этот раз одетый. Я невольно залюбовалась, забыв, что собиралась сбежать за две секунды.
        - Энжи?  - Одного моего вида Стасу достаточно не было, понадобилось спросить.
        - Привет, Ромка просил слишком настоятельно, так что я тут. Флешку принесла с вашим проектом.  - Опомнившись, я полезла в сумочку.  - Сейчас, секундочку. Она где-то здесь.
        Даже маленькая женская сумочка представляет собой целую свалку бесполезной фигни. В самый ответственный момент находилось все, хоть старый билетик в кино, но не нужная флешка. Да где же она? Я клала ее в средний карман…
        - Опять Ромка,  - пробормотал Соломинцев, а потом вдруг ухватил меня за запястье и повел в квартиру. Я дернулась, но для больного человека держал Стас крепко.  - Чай будешь? Правда, у меня только успокаивающий сбор, остальное закончилось. Но, думаю, тебе не повредит - нервно выглядишь…  - Он приподнял уголки губ в улыбке, как и вчера приглаживая пальцами волосы.
        Я в последний раз попробовала вырваться, но совсем вяло. Изначальный план уже полетел в тартарары, и я понимала, что все потеряно: за несколько секунд я успела попасть под очарование этого домашнего Соломинцева. Сегодня, миновав порог, убежать я не смогу. Он не шутит? Чай?
        - Чай?  - Я неуверенно повторила последний вопрос вслух.
        - Именно. Вкусный, вчера Рома передал.
        При воспоминаниях о «вчера» у меня запылали щеки. Вести себя как ни в чем не бывало не получалось. Зато Соломинцев был в этом мастер.
        - Только… недолго,  - позорно согласилась я. И если разум упорно бил дурочку Ангелину по лбу за глупость, то сердце восторженно трепыхалось.  - Вот, кстати, нашла. Ромка сказал, что тебе она нужна.
        - Да, да, нужна…
        Стас взял серебристую флешку, на пару секунд задержав мои пальцы в своих. Щеки заполыхали сильней, чай сразу показался отличной идеей, чтобы смочить пересохшее горло. Но Соломинев не торопился. Он покрутил флешку в руках, придирчиво ее разглядывая, а потом небрежно швырнул на тумбочку.
        - Разувайся, я пока чайник поставлю.
        Он указал на обувницу, а сам действительно скрылся на кухне. Послышался шум воды, звон чашек.
        - Тебе с сахаром или без?  - крикнул Соломинцев.
        Я как раз достигла дверей кухни и застала Стаса склонившимся над чашками, с сахарницей в руках. Боже, как это мило. Мы попали в какую-то другую вселенную? Или это у меня после вчерашнего поцелуя сносит голову и все в Соломинцеве кажется замечательным и уютным?
        - Без.  - Я присела на один из стульев, упорно борясь с дурацкой улыбкой.
        - За фигурой следишь?  - Он не поднял взгляда, просто тихонько рассмеялся.
        - За вкусом чая.  - Я пожала плечами, обхватывая ладонями переданную мне чашку.  - С сахаром он не чувствуется.
        - Я в таком случае слежу за нервами.  - Стас хмыкнул и положил себе сразу три ложки сахара, тщательно их перемешав.  - Сладкое их поддерживает.
        Может, он просто чай без сахара пил, когда психовал? Неплохое оправдание. Я с наслаждением глотнула из чашки, наблюдая за Стасом. Красивый, зараза. Он тем временем приземлился на стул напротив меня, отыскал на столе какой-то пузырек, открыл его и высыпал на ладонь пару таблеток. Вздохнул, с ненавистью сверля их взглядом, но все-таки проглотил, запил чаем. Закашлялся, будто пытался подавить рвотный позыв…
        - Так сильно болеешь?  - Беспокойство теперь не казалось таким уж нелогичным. Зато его наличие лишний раз подтверждало, что я влипла.
        - Уже нет.  - Стас прикрыл глаза и запрокинул голову.  - Это успокоительное. У меня бывают проблемы с сердцем, а в такие напряженные периоды, как сейчас, всего лишь случаются панические атаки. От них мне хуже, из-за этого не получается работать в полную силу, и я опять нервничаю. Замкнутый круг, который прерывают только они.  - Он щелкнул ногтем по стеклянному пузырьку.  - Но от них хочется спать.
        Всего лишь. Я поджала губы, чтобы не начать ругаться на этого дуралея.
        - С сердцем не шутят,  - все же воззвала я к благоразумию.  - Нужно лежать и отдыхать, а не тестировать всякие дурацкие игры.
        В душе поднималось раздражение, хотелось прийти домой и высказать деду все, что я думаю о его спартанских методах. Хотя виноват-то не он, виноваты обстоятельства. Ребята сами говорили, что людей в команде мало, а сроки сжатые. Я скрипнула зубами, крепче сжимая чашку.
        - Ты переживаешь за меня.  - Соломинцев расплылся в улыбке.
        - Н-нет.  - Но голос предательски дрогнул, и пришлось сдаться: - Немного. Почему за тобой никто не присматривает?
        - Как никто? А Ромка?  - хмыкнул он.  - Можешь ты попробовать!
        - Я не о том, Соломинцев. Почему с тобой никого нет?
        Но ведь правда, если недавно падал в обморок, нельзя оставаться в полном одиночестве. Кто-то обязательно должен быть рядом. Пусть девушки у него не задерживаются, но кто-нибудь… друзья? Родители?
        - Может, потому что я живу один?
        - Тем более! А вдруг что случится? Мама от меня не вылезала бы, если бы я вдруг начала терять сознание. Ты хоть сообщил своей?  - Я сделала последний глоток и уныло заглянула в чашку. Обидно, было вкусно.
        Соломинцев молчал. Ненадолго повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь стуком срывающихся с плохо закрытого крана капель. Я взволнованно посмотрела на Стаса - он с силой сжимал чашку, понуро опустив голову. Что…
        - Не сообщил, Энж. Ее уже нет,  - наконец проговорил он.
        У меня внутри все похолодело, едва успокоившееся сердце пропустило удар. Тук-тук. Тудум. Тишина. Тук-тук-тук. Тишина. Тишина…
        - Я… извини, пожалуйста,  - пробормотала я, опуская пылающее лицо.
        Звякнула о стол отставленная чашка, ножки стула царапнули по полу. Стас подошел ко мне и остановился напротив, совсем близко. Стало неуютно. Казалось, он сейчас схватит меня за шкирку и выставит за дверь - на этот раз даже сбегать не придется. Однако ничего подобного не происходило, а спустя несколько секунд Соломинцев присел на корточки и оперся руками о мои колени.
        - Эй, Энжи, все нормально.  - Стас заглянул мне в лицо. Провел ладонью по моей щеке, убирая волосы. Больно, но прячет это? Или на самом деле смог отпустить?
        - Я…
        - Честно, все нормально. Я скучаю, но мама бы очень расстроилась, если бы узнала, что из-за нее грустят самые близкие и дорогие люди. Мы должны жить дальше.
        Стало тяжело дышать, глаза жгло от подступающих слез. Господи, вот почему он всегда так непередаваемо и раздражающе весел? Улыбается, смеется, строит из себя шута? Потому что, если ему будет грустно, мама расстроится.
        Я всхлипнула. Стас склонил голову набок, смотря мне прямо в глаза; пальцы коснулись моей ладони, сжали ее - осторожно и нежно. В ответ захотелось крепко-крепко обнять его, потрепать по волосам, как мальчишку. Я сглотнула. И не только как мальчишку. Было бы приятно запутаться пальцами в прядях, чуть потянуть их вниз… я зажмурилась, отгоняя наваждение. О боже, Энжи, нет!
        - А что… случилось?  - Вопрос сам сорвался с губ.
        - Знаешь, я очень люблю море. Точно знаешь, ты же рисовала меня тогда, у воды.  - Я смутилась, а Стас опустил голову еще ниже, практически кладя ее мне на колени, и переплел свои пальцы с моими.  - Это пришло еще в раннем детстве, от мамы… Она всегда приводила меня на море и говорила: там, далеко-далеко, у самого горизонта, остаются все любящие море: мои прабабушка и дед и многие-многие другие… Обещала, что она тоже когда-нибудь будет там, и я буду смотреть на волны и знать: мама по-прежнему со мной, пусть не рядом. Со смехом порой говорила, что жаль, нельзя, когда придет ее время, шагнуть в воду и раствориться морской пеной. А я проникся.
        Красиво - и почему-то болезненно. Главное в рассказе еще впереди, и, боюсь, после такого начала мне он не понравится. Стас покачал головой, я же, не зная, как еще подбодрить, крепче сжала его пальцы. Может, и зря я начала этот разговор? Но жалкая, очарованная Соломинцевым душонка была в восторге, что теперь я знаю о нем гораздо больше, чем все фифы из отдела.
        - Самое забавное, что так и случилось на самом деле,  - продолжил Стас.  - Она работала криэйтером в нашей фирме, писала сюжеты про волшебство, сказки и волны. Была такой нежной, ранимой и романтичной, а ради вдохновения частенько уходила на яхте в открытое море. В основном, одна…
        Стас замолчал всего на пару мгновений, но и этого мне хватило, чтобы заметить боль на его лице. Только говорит, что не больно.
        - Она попала в сильный шторм, мы с отцом всю ночь и пару следующих дней терроризировали береговую службу, но ничего, а потом… обломки нашли, ее - нет.
        - И ты все равно любишь море?  - Я содрогнулась. Если бы такое произошло с моей дорогой мамочкой, я никогда бы больше не смогла видеть воду.
        - Я верю ей.  - Стас тихо, горько рассмеялся.  - Она где-то там, растворилась морской пеной, все еще со мной, пусть и не рядом.
        Я рвано выдохнула и все же протянула свободную руку, запуская пальцы в волосы Стаса, осторожно перебирая пряди. Наши соединенные ладони стискивали друг друга так, что пальцы побелели и дрожали. Тело сковало, тяжелый камень на сердце мешал ему биться. Как больно… я вновь всхлипнула, глаза перестало жечь, потому что слезы все-таки вырвались.
        - Энжи?  - Стас заглянул мне в глаза.  - Не нужно, все в порядке, я же сказал.
        Но я не могла остановиться. Я смотрела на наши переплетенные пальцы и чувствовала, как сильно Стас скучает. Но говорит правду. Все в порядке. Больно, страшно, но в порядке. Его жизнь продолжается, она вся впереди, не стоит ломать ее из-за смерти родного человека. Разумный, давно повзрослевший мальчик. Почему я только сейчас разглядела это? Почему не смогла раньше найти тебя за шутом и монстром?
        - Энж…  - хрипло шепнул Стас.  - Энжи…
        Осторожное прикосновение губ к подбородку - Стас запрокинул голову, чтобы достать до моего лица. Еще один невесомый поцелуй, ближе к уголку губ. Ладонь легла на мою щеку, умоляя приблизиться, и я, завороженная взглядом серых глаз, чуть склонилась, отвечая на поцелуй - нежный и ненавязчивый, дразнящий. Совсем не такой, как прошлый.
        Когда воздуха перестало хватать, я кое-как заставила себя отстраниться и запрокинула голову в надежде отдышаться. Но губы Стаса, изучающие поцелуями мою шею, не оставили никаких надежд на нормальный вдох - я жадно хватала лишь жалкие крупицы воздуха, сердце лихорадочно колотилось. Это не Соломинцеву здесь стоит успокоительное пить, а мне. Стас встал на колени и упирался руками в стену по обе стороны от меня, но сейчас этот плен не пугал. Какая-то моя часть, окончательно позабывшая, что такое разум, наслаждалась им.
        - Энжи.  - Шепот вызывал сотни мурашек по телу, так же, как и губы, едва касающиеся мочки уха.  - Я хочу спросить…
        Именно это время выбрал мой мобильный, чтобы разразиться безумной трелью. Одна из ладоней Стаса соскользнула с гладких кухонных обоев, он попытался удержать равновесие и кое-как ухватился за столешницу, чудом не свалившись на меня. Он аккуратненько сел на пол, обхватив голову руками, и качественно выругался. Я мысленно поддержала его такими же витиеватыми ругательствами. Черт, Энжи, ты что устроила? Совсем котелок не варит? Втюриться - это одно, а расклеиться и растаять - другое. Я, вскочив со стула, кинулась к сумочке. Звонил дед. Наверное, волновался, куда я подевалась, так что пришлось ответить.
        - Да, дедуль? Нет, все отлично, я тут просто задержалась. Ага, с подругой.  - Врать не хотелось, но не могла же я признаться, что только что целовалась с Соломинцевым. Не уверена, что новость вызовет восторг.  - Сейчас буду, на ужин не опоздаю, не ворчи.
        Я отсоединилась и облегченно выдохнула. Стас так и сидел на полу, глядя на меня печальными глазами. Предательское сердце опять екнуло, в душе разлилось тепло, и даже мозг нагло капитулировал. Ты влюбилась, Энжи. Признай это и бери от жизни все, хотя бы временно. Эта сказка о принцах, которые бывают бабниками, пока не найдут свою единственную. Ты не обязательно станешь ей, но попробовать можно? «Лови, покуда свободен»?
        - Ты не ушибся?  - Я протянула Стасу руку, помогая подняться.
        - Нет.  - Он покачал головой.  - Так я «подруга»?
        - Думаешь, вариант «Дедуль, мы тут со Стасом занимаемся не войной» понравился бы ему больше?  - усмехнулась я. Соломинцев закашлялся.  - Вот и я так думаю. Ладно, я побежала, а то дед будет рвать и метать.
        Я выскочила в коридор, надела туфли и открыла дверь, намереваясь уже сбежать. Но тут подоспевший Стас все же перехватил меня за талию и повернул к себе. Я испуганно уставилась в ответ, по старой памяти ожидая худшего, но Соломинцев лишь коротко и невинно прижался губами к моим, улыбнулся и сам же подтолкнул к выходу.
        - Всего хорошего,  - почти неслышно пожелал он.
        Я кивнула и зашагала к лифту. За спиной щелкнул замок. Боже, что случилось с Соломинцевым? Кажется, его подменили. И меня тоже.
        Заперев дверь, Стас устало присел на обувницу. Просил он вчера Ромку больше не подстраивать им встречи, но нет же! И все шло хорошо, просто замечательно, пока он опять не сорвался. Энжи плакала, она близко к сердцу приняла его откровенность и сейчас казалась такой хрупкой, ранимой. Стас просто обязан был её утешить и обнять, а поцелуй вышел спонтанным. Как бы она теперь снова не сбежала… С нее станется!
        Его невероятно тянуло к Ангелине. Нет, не так, в ней было что-то особенное: очаровательное и нужное, только его. И плевать на все прежние перепалки. Стасу она необходима - до боли в сердце, до сведенных мышц и сумасшедших решений. Вроде бы успокоился вчера, все обдумал, пригласил просто попить чай… а вместо этого опять пропал, пропал, как мальчишка.
        Полный дурак. И что теперь с этим делать?
        Глава 19
        Утро встретило меня горячим кофе, тишиной в офисе и Ромкой с большой молочной шоколадкой. Он привычно подтащил к моему столу свободный стул и упал на него, блаженно прищурив глаза.
        - Доброе утро?  - то ли поприветствовала, то ли поинтересовалась я, делая глоток кофе.
        Доброе ли для меня, определить еще не получилось. С одной стороны, заснула я этой ночью спокойно, с другой - во снах были дождь, холодные брызги волн, серые глаза и поцелуи. Так что спокойно выспаться не удалось, хорошенько - тем более, но полутрупом без кофеина я себя уже не чувствовала.
        - Доброе,  - подтвердил Марков.  - Смотри, что у меня есть.  - Он помахал в воздухе шоколадкой.
        - Ммм, наверное, вкусно,  - протянула я.
        Если притащил и так явно хвалится, значит, поделится. Так что можно немного притормозить и не пить кофе, пока Марков не соизволит открыть шоколад. Но он пошел по другому пути.
        - Держи, тебе.  - И плитка оказалась на столе рядом с кофейным стаканчиком.  - Презент.
        - Спасибо.  - Я улыбнулась.  - По какому поводу?
        С чего это Ромке внезапно делать мне «презенты»? Принести к чаю - это запросто, всегда практикуем, но для большего определенно нужна причина.
        - Это от Соломинцева.  - Марков пожал плечами.  - Он хотел найти что-то покруче, но поздно ночью магазины работают дерьмово…
        От Стаса? Сердце дрогнуло, забилось чаще. Ему было плевать, почему и для чего Соломинцев решил сделать подарок, оно просто радовалось. Мозг, разбуженный кофе, пока еще держался, позволяя адекватно отреагировать: шокированно посмотреть на Ромку и поинтересоваться:
        - А с какого перепугу Соломинцев решил подарки мне дарить?
        Марков нахмурился. Реакция ему не понравилась.
        - Только представь: случайно упал и стукнулся головой,  - проворчал он.  - Энжи, когда ты уже начнешь воспринимать его серьезно?
        «Я втрескалась в него по уши! Куда уже серьезнее?» - хотелось закричать мне. Но об этом Маркову пока что было знать не обязательно. Судя по хмурому взгляду, Стас не просто попросил Рому передать мне шоколадку, а многое рассказал. Интересно, какому демону нужно продать душу, чтобы узнать подробности?
        Видимо, я слишком долго не отвечала, потому что Марков хмыкнул, поджал губы и хотел было уйти. Я едва успела вскочить и ухватить его за руку.
        - Ром…
        Мы замерли. Стояли и молчали, глядя друг другу в глаза. Ромка. Мой друг, друг Стаса. Человек, который может залезть в голову Соломинцева и узнать, о чем тот думает. Человек, который требует «относиться к Стасу серьезно». Знает ли он, чего просит?
        - Ром, я абсолютно серьезна,  - выдавила я, наконец.  - Просто…
        - Уверена, что просто?
        - Хорошо, сложно,  - сдалась я.  - Я боюсь.
        Рома покачал головой, тяжело вздохнул и проворчал:
        - Я не понимаю. Что такого страшного?
        - В чем?
        - В Стасе.
        Мгновение - и я оказалась в крепких Ромкиных объятиях и опустила голову, уткнувшись лбом ему в плечо. Сразу стало тепло и уютно, сердце успокоилось. Что в нем страшного…
        - Ты все знаешь, да?  - спросила я вместо ответа. Дыхание Маркова коснулось моих волос: он рассмеялся.
        - Совсем не все, из Соломинцева информацию вовек не выудить. По крайней мере, полную. Но в общих чертах рассказать я заставил. Я! Не он сам.
        Я покраснела. То есть сам Стас распространяться насчет меня не желал? Это к лучшему или к худшему? Наверное, к лучшему. Между нами лишь десяток ссор, недели взаимной неприязни и пара поцелуев. По идее, говорить и не о чем.
        - Неужели он не в твоем вкусе?  - продолжал Ромка.  - Эй, это же лапуся Соломинцев.
        - Эй, словно есть разница, в моем или нет?  - хмыкнула я в ответ.  - Ты что мне предлагаешь?
        - Предлагаю открыть шоколадку, допить кофе и относиться к Стасу серьезно.  - Марков погладил меня по голове.  - А вообще, хотел рассказать историю. Ты уже знаешь, что мать Соломинцева работала в нашей компании?
        - Да.
        Криэйтер, сказал он. Создательница игр о сказках и волшебных мирах. Интересно, не ею ли Нина Афанасьева вдохновилась на свой новый проект о королевстве над водой, о замке на самом краю моря, о неведомом… Точно! Неведомое королевство! Как я раньше не додумалась? Нужно срочно написать Нине и предложить название.
        - Она была замечательной. Когда ее сын тоже пришел в компанию, никто не сомневался, что он профессионал. Только один мелкий гаденыш, сразу попавший под командование какого-то новичка, отказался с ним работать, заверив, что место Стас получил «по блату». Вскоре они стали лучшими друзьями.  - В голосе Ромки чувствовалась улыбка.  - Угадаешь, кто это был?
        Я неверяще заморгала. Нет, быть такого не может! Я думала, они вместе еще с института, а может, даже со школы. В голове не укладывается.
        - Ты действительно напал на Стаса, когда вы познакомились? И раньше него пришел в компанию?
        - Мне двадцать семь.  - Ромка отстранился и щелкнул меня по носу, а потом театрально выпятил грудь.  - Просто идеально сохранился и выгляжу всегда на восемнадцать. А если без шуток, да, мы дико тогда переругались. Я работал здесь уже два года, когда пришел Стас. А что теперь? Так что подумай хорошенько, может, это судьба? А я со своей стороны обещаю не вмешиваться.  - Он ухмыльнулся.
        - А это хорошо?
        Ромка пару секунд задумчиво рассматривал потолок, покусывая губы, а потом отозвался:
        - О да! Я изобретательный, с меня станется вас на недельку в одной комнате запереть, чтобы все решили. Так что разберитесь, наконец, сами.
        Марков взял меня за плечи, разворачивая в сторону компьютера, и легонько подтолкнул, а сам спокойно зашагал на выход. Правильно, информацию для раздумий мне подкинул, теперь можно и работой заняться. А мне что делать? Я печально потрогала стаканчик с остывшим кофе, посмотрела на шоколадку… и пошла ставить чайник, чтобы добро зря не пропадало.
        От кофе пришлось избавиться, заменив чаем - зеленым и с гораздо меньшей концентрацией кофеина, зато горячим. А когда я принялась разворачивать шоколадку, к ногам упал небольшой листок плотной белой бумаги. С каких это пор в упаковки шоколада стали вкладыши делать? Я подняла листок, и сердце вновь зашлось в бешеном стуке.
        «Если в чае нет сахара, значит, должна быть шоколадка. Надеюсь, Прохоров не ругался на тебя вчера за встречу „с подругой“. А пока у „подружки“ есть к тебе пара вопросов, которые не удалось задать вчера.
        1. Прогуляемся сегодня вечером?
        2. Ощущаю себя школьником. Будешь со мной встречаться?
        P.S. Что ты любишь молочный шоколад, признался Ромка. Так что, если не понравится, винить его.
    Твой Соломинцев».
        Мой Соломинцев… Ну почему я так счастлива? Какая-то маленькая записка, а счастья - целый вагон. Нельзя настолько наслаждаться приглашением прогуляться, которое Стас даже свиданием не осмелился назвать. Но для этого вредного монстра, укравшего имя принца, и такого хватит.
        Эйфорию прервала трель телефона. Я хмуро посмотрела на неизвестный номер, на пару секунд задумалась, стоит ли вообще отвечать, и все же проворчала в трубку:
        - Да?
        - Ромка к тебе сегодня уже заходил?  - донеслось в ответ.
        Представляться Стас не счел нужным. Хотя я могла узнать его голос без представления, от него у меня всегда вспыхивали щеки: раньше - от злости, теперь - от радости и смущения.
        - П-привет,  - почему-то заикаясь, отозвалась я.
        - О, есть контакт.  - Смех Соломинцева звучал нежно и мягко.  - Что там с Ромкой?
        - Ну…  - я замялась.
        - Та-ак…  - протянул Стас.  - Если не заходил, первое: стряси с него сегодня шоколад, а то может и сам все сожрать. А я… я должен спросить…
        Я фыркнула, не в силах сдержать смех. Кажется, Стас нервничает не меньше моего и не меньше моего любит прикрывать нервы дурацкими шуточками.
        - Так вот. Я хотел…
        - Ромка приходил.
        Я тепло улыбнулась, прерывая его и позволяя передохнуть, не повторяя вопросы из записки. Может, прогуляемся сегодня? Всего три слова, но сомневаюсь, что сама смогла бы справиться с ними, если бы решила пригласить парня на свидание. Особенно Стаса.
        - И?  - подбодрил меня Соломинцев.
        - И принес шоколад. Спасибо.
        - И что ты ответишь? Ничего лишнего, можем просто прогуляться и поболтать!  - Стас словно бы оправдывался.  - В смысле, не просто, но… бли-ин, как же я ненавижу важные телефонные разговоры!
        Я мечтательно улыбнулась, вертя в раках чашку чая. Девочки смотрели на филонящую коллегу подозрительно, видимо, чувствовали, что не просто так отдыхаю, а общаюсь с их драгоценным Стасиком. С моим.
        - А он настолько важный?  - довольно протянула я, явно смущая этим Стаса. Правильно, не все же ему в краску меня вводить.
        - Для меня - да,  - помедлив, отозвался Стас.  - Так ты согласна? Прогуляемся, расслабимся. Я отдохну от работы, ты… надеюсь, тоже отдохнешь.
        - Это свидание?
        Повисла тишина. Я почти испугалась, что Стас сейчас кинет телефон и ничего не ответит, но вот он вздохнул и выдавил:
        - Да.  - И добавил уже тверже: - Да, это свидание.
        Все еще держа телефон у уха, я прислонилась щекой к столу: вдруг прохладная поверхность поможет хоть немножко согнать жар? Бесконечная радость делала мое тело почти невесомым, а голову - пустой. Даже если я продолжу вереницу тех самых девочек, которые «быстро перестают» приходить, это того стоит.
        - Согласна?
        - Да.
        Ох, родной мой Грей, ты не приплывал на корабле с алыми парусами, но что ты со мной сделал?
        Глава 20
        Наверное, девушка, которая за двадцать минут до свидания мнется у подъезда своего кавалера, не решаясь войти или хотя бы позвонить, выглядит странно. Но я действительно кое-как уговорила Соломинцева встретиться у его дома, чтобы сохранить тайну перед дедом. Стас упорно отказывался, но я была упорней. А теперь я ходила на крыльце перед металлической дверью подъезда, такая вся безгранично счастливая и нервничающая. Итак, наше первое официальное свидание можно считать начавшимся. И обещаю, что с моей стороны оно пройдет без лишней ругани. Зато с лишними переживаниями. Боже, никогда еще я настолько не волновалась перед свиданием. Всегда считала, что раз молодой человек сам напросился терпеть мой совершенно противоположный «ангельскому» имени характер, то сам и виноват. Но почему-то на этот раз свидание действительно стало Событием. Именно с большой буквы!
        Еще пять минут спустя на крыльцо вывалилась странная компания молодых людей неформального вида, и мне стало совсем неуютно. Пришлось войти. Я потянула дверь, проскальзывая внутрь, и сразу же заметила спину Стаса. Он тоже вышел, не дождавшись моего звонка. Волосы зачесаны назад, в руках - цветы. Где тот парень, который вечно экспериментирует со своим внешним видом? Или это тоже эксперимент?
        Соломинцев, словно почувствовав мое присутствие, обернулся. Сердце екнуло, губы растянулись в счастливой улыбке. Энжи, ты втюрилась, как кошка!
        Стас быстро преодолел разделяющее нас расстояние, вручил мне цветы и замер. Взгляд глаза в глаза, долгий и такой затягивающий. Словно в омут с головой. Я чувствовала, как воздух между нами искрит, и знала, какое обязано у этого быть продолжение. Что ж, поцелуй в начале первого свидания? Пусть будет.
        Соломинцев сделал шаг ближе, руки легли мне на плечи… и развернули на девяносто градусов.
        - Тамар Иванна, скажите, а мы ведь красиво смотримся вместе?
        Я вначале даже не поняла, к кому обращен вопрос, просто глупо хлопала глазами - ослепленная счастьем, не заметила присутствия бабушки-вахтерши. А должна была помнить! В подъезде перед решетчатой дверью сидела та самая старушка, которая упорно предлагала мне хватать Стаса, пока есть возможность. Сообразив это, я невольно отступила, но лишь сильнее вжалась в грудь Соломинцева.
        Она что, без выходных и перерывов сидит?
        - Красиво, маленький мой, красиво! Я же говорила, что прекрасная пара из вас получится, а она все ворчала «зачем мне нужен, зачем нужен?»,  - наябедничала старушка.
        Щеки запылали с новой силой, казалось, скоро и волосы начнут медленно тлеть. Вот это стыдоба-а! Впрочем, чего я боюсь? Стас и так знает, что я не вхожу в ряды его фанаток. Не входила.
        - Тамара Ивановна, а она пока еще и не передумала,  - пожаловался Соломинцев и, склонившись почти к самому моему уху, добавил: - Но даже если я ей не нужен, она мне нужна. Буду исправлять.
        И он быстро, осторожно чмокнул меня в щеку. Я еле сдержала вздох, внезапно понимая, что свидание только началось, а у меня уже ощущение, что я недалека от инфаркта. Кто из нас двоих сердечник, спрашивается? Но Соломинцев нечестно играет - как можно говорить такое?
        - Идем?  - явно заметив мое оцепенение, спросил Стас.
        Я кивнула, позволяя Соломинцеву попрощаться с вахтершей и за руку утянуть меня на улицу. Он нахально растолкал курящих на крыльце молодых людей, даже не пытаясь обойти компанию. Притом зловещего вида парни, которых в темноте я бы приняла за маньяков, лишь посмеялись и проорали вслед моему кавалеру пожелания удачи. Я бы в удачу от них не верила.
        - Куда мы?  - спросила я уверенно идущего вперед Стаса, когда мы немного отдалились от неформалов.
        - Понятия не имею,  - улыбнулся он.  - Наверное, в парк. Пойдет?
        - О, узнаю Соломинцева,  - лукаво хмыкнула я.  - Значит, даже свидания не продумываем?
        - Эй, а кто купил цветы?  - шутливо проворчал Стас.  - И не надо критики, я вообще-то в первый раз девушку на свидание веду.
        Я подавилась, сбиваясь с шага. Что, простите? Если Ромке двадцать семь, то Стасу… ну… не намного меньше. Если он в первый раз устраивает свидание, то я - полярный медведь.
        - Хорошая шутка,  - пробормотала я.
        - Нет, честно.  - Соломинцев остановился и с самым серьезным видом повернулся ко мне.  - Как-то не представилось возможности. Чаще всего свидания проходили иначе…
        Окей, я полярный медведь.
        Продолжать не было необходимости, я понимала и так. Свидания чаще всего начинались не на улице, а заканчивались горизонтально. Удобно, ненавязчиво, без лишних отношений. На этот раз все по-другому, и не факт, что Стасу такая перемена понравится.
        - Ясно,  - кивнув, я отошла от него и присела на ближайшую лавку.
        Стас нахмурился. Опустился рядом на корточки, откинул букет в сторону и обхватил мои ладони. Выдохнул на них, согревая,  - я только тогда заметила, как заледенели пальцы. Правильно, не май месяц. И даже уже не сентябрь.
        - Кажется, ты опять что-то надумала. Ладно, хоть не кричишь.
        - Ты всегда первый начинал,  - фыркнула я.  - Если вы забыли об этом, мистер Монстр, придется напомнить.
        - Стас,  - поправили меня.  - Не Монстр, не Соломинцев.
        Он так и не выпустил моих рук. Медленно поглаживал пальцы, щекоча кожу. Я замерла, наблюдая за его движениями. Осторожно, гипнотически, нежно.
        - Стас,  - послушно повторила я.
        - Уже лучше.
        Он склонил голову и, прикрыв глаза, поцеловал самые кончики моих пальцев. Я сглотнула, ощущая, как от этой простой ласки по телу проносится жар. Ох-х, кажется, я понимаю, почему все свидания у Соломинцева проходили совсем иначе.
        - Ты паришься,  - выдал он, убивая всю романтику момента.  - Окей, я не умею продумывать нормальные свидания, и что с того? Можешь провести мастер-класс, выбрав место самостоятельно, и в следующий раз я исправлюсь.
        - Я не парюсь!
        - Да неужели?
        Меня подхватили на руки и закружили. Я пискнула, крепче хватаясь за Соломинцева, чтобы не упасть, и дико рассмеялась. Стас остановился, но меня не отпустил, подкинул, перехватывая за ноги и вынуждая опираться руками о его плечи.
        - Эй, я тяжелая,  - прошептала я, смотря на него сверху вниз.
        - Эй, ты теперь выше меня,  - так же шепотом ответил Соломинцев.  - И просто обязана выбрать, куда мы пойдем. Потому что я в этом профан.
        - Обязательно.
        Прядка моих волос падала Стасу на лицо, ласково касаясь щеки. Всего несколько сантиметров, чуточку наклонить голову - и можно будет поцеловать его губы. Я, как зачарованная, подалась вперед… и завизжала, ухая вниз, когда удерживающие меня руки разжались. Упасть Соломинцев своей даме не дал, но нервишки потрепал знатно.
        - Никогда. Больше. Так. Не делай!  - рявкнула я, шибанув его кулаком по груди. Стас усмехнулся и, чтобы устранить угрозу в виде ударов, просто крепко прижал меня к себе.
        - Кто обещал не кричать, а, Пигалица?
        - Кто обещал откусить тебе за это язык?  - возмутилась я, запрокидывая голову. Ооо, будет тебе сейчас!
        - Ясно, значит, целовать тебя сегодня нельзя,  - посетовал Стас и по-детски чмокнул меня в нос.  - Куда идем?
        «Компенсировать поцелуй и откусывать язык»,  - подумала я, отстраняясь, но вслух сказала:
        - Направо, вверх по улице. Есть там одно приятное место.

* * *
        Кафе-пекарня встретила нас восхитительными ароматами. Соломинцев сам виноват - увы, мой выбор не пал бы на иное заведение. Впрочем, Стас, казалось, был не против. Он цепко огляделся и удовлетворенно кивнул. Бывал тут или нет? Удивлюсь, если кто-то в этой части города не знает пекарни Марины, но мало ли…
        - Вкусняшки?  - полюбопытствовал Соломинцев.
        - Кофе,  - назидательно ответила я.  - А также шикарные вишневые слойки и круассаны со сливочным сыром и корицей.
        - Тоже без сахара?  - Стас многозначительно посмотрел на меня.
        - Определенно,  - кивнула я и крикнула в глубину зала: - Марин, заказ примешь?
        Краем глаза я заметила удивленное выражение лица Соломинцева. Чего-чего, но этого он не ожидал. Одно дело пойти в кафе с девушкой, другое - с девушкой, которая ведет себя здесь как дома. Я ухватила Стаса за руку и потащила вглубь зала, за самый уютный и любимый столик у окна. Усадила его на диванчик, вручила меню, а сама направилась на поиски Марины - хозяйка не слышала первого крика, так что искать предстояло на кухне.
        Когда я вернулась, Стас небрежно пролистывал меню, рассматривая фотографии.
        - Невежливо бросать своего кавалера так надолго,  - проворчал он, протягивая ко мне руки.  - Ты мне должна моральную компенсацию!
        От улыбки уже болели губы, но я не могла остановиться. Если поцелуй сгодится в качестве моральной компенсации, то я только за. Кое-кто вообще-то обделил меня на улице! Я подошла ближе, позволяя Стасу перехватить себя за талию и прижаться щекой к животу. Зарылась пальцами в его идеально уложенные волосы, создавая на голове привычный беспорядок. Так и никак иначе, Соломинцев. Как же меня бесили твои вихры… как же я люблю их сейчас.
        - Что будешь заказывать?  - поинтересовалась я, перебирая серовато-коричневые пряди.
        - Тебя можно?  - Стас дернул меня вниз, вынуждая сесть ему на колени.
        - Определенно,  - пробормотала я, прижимаясь к его груди.  - Но я бы порекомендовала выпечку и кофе.
        Я чуть повернула голову, собираясь, наконец, поймать губы Стаса и не прекращать поцелуй до самого прихода Марины. Пофиг, все пофиг. Можно я тоже закажу его, пожалуйста? Но в самый неподходящий момент Соломинцев отвернулся, и поцелуй пришелся в щеку. И кажется, он сделал это специально.
        - Раз ты настаиваешь, возьму что-нибудь с вишней. Как насчет слоек?
        Что ж, за вишневые слойки можно его простить.
        В кафе мы продолжили начатую на «свидании вслепую» игру с фактами. Один от меня, один от него. Так удалось узнать, что впервые поцеловался Соломинцев в четырнадцать (я в шестнадцать), полноценно курил всего год, теперь старается бросать с переменным успехом, а первый секс… хм, на факте о нем нас прервали. Принеся заказ, Марина осталась в зале, и об откровенных разговорах пришлось забыть. Впрочем, сидеть в объятиях Стаса, прижимаясь спиной к его груди, было более чем уютно и удобно.
        Домой возвращались ближе к ночи. Сколько я ни предлагала попрощаться на повороте в переулок к дому деда и спокойно разойтись, Соломинцев упорно отказывался и в конце концов все же проводил «беззащитную девушку» до калитки. Там мы остановились. Молча смотрели друг на друга, глаза в глаза. Еще пара секунд, еще немного, Стас склонил голову, я - запрокинула…
        - У тебя красивые глаза,  - прошептал он.  - Просто завораживающие, знаешь?
        Обычные глаза, голубые с золотистой «звездочкой» вокруг зрачка - ядовитое сочетание хромосом. Папины карие и мамины голубые. Но Стасу, наверное, кажется иначе. Не обычные, а красивые. Так же, как я утопаю в его взгляде цвета грозы.
        - Не знаю,  - так же тихо отозвалась я.
        - Теперь знаешь. Спокойной ночи. Звони, если захочешь слышать. Или пиши.
        Он улыбнулся, коснулся моей щеки и собрался уходить. Уходить! Мгновения для меня словно замедлились. Секунда, две… Или решаться, или разойтись до понедельника. Эх, была не была! И я резко подалась вперед, цепляясь за его шею, заставляя нагнуться и целуя. Так тебе, Соломинцев. В следующий раз не будешь весь вечер специально надо мной издеваться.
        Стас тут же ответил - горячо, пылко. Руки обхватили меня за талию, приподняли над землей, прижали к груди. Крепко-крепко, так что стало трудно дышать.
        - А вот теперь иди,  - выдохнула я, когда мы разорвали поцелуй.
        Душераздирающий ор мелодии, установленной на звонках лучшего друга, раздался в три часа ночи. Стас еще не спал, решил сидеть с проектом, раз весь вечер потратил на свидание. Великолепное свидание, стоит заметить! Хмыкнув, Соломинцев поднес трубку к уху.
        - Да, Ромыч, что-то случилось?
        - Привет, надеюсь, не мешаю?  - послышался веселый голос Маркова.
        - Мешаешь.  - Стас усмехнулся.  - Но не с тем, о чем думаешь. Я в своей холостяцкой квартирке в полном одиночестве, сижу над игрой.
        - Трудоголик,  - по-доброму подколол его Рома.  - Как свиданка? Успешно? Давай подробности!
        - Размечтался, сплетник. Я вообще-то и на второе свидание надеюсь, а ты спугнешь мне девушку уже после первого.
        - И вот как после этого верить людям?  - возмутился Марков.  - Я ей мозги вправлял, умолял относиться к тебе серьезно, а ты… наглец.
        - Какой есть, Ромка. Какой есть.
        Глава 21
        Стыдно, но я так и не позвонила Стасу в выходные. Хотелось слышать его до дрожи, однако со всеми этими вечерними встречами я настолько запустила работу, что получила нагоняй от деда и была засажена за планшет и лишена мобильного и интернета. Жестокий человек. Домашний тиран! Единственной отрадой стала примчавшаяся Катюша: она пыталась позвонить мне раз десять, но, так и не получив ответа, решила наведаться. Она же поделилась со мной и мобильным, разрешая проверить сообщения «ВКонтакте». Стас молчал и там. Возможно, опять ждал хода от меня? Поцелуя-то он добился.
        Так что в понедельник я безумно ждала, что Соломинцев, как обычно, явится в обед к нам в отдел. Пусть лучше пьет чай с девочками, но будет рядом. Но его не было. В привычное время пришел только Марков, привычно улыбчивый, но чем-то неуловимо обеспокоенный. О Господи, что-то случилось…
        - Ром, что-то со Стасом, да?  - с ходу накинулась я, стоило Маркову оказаться рядом.
        - О, чуешь.  - Рома поджал губы и резким движением поправил на носу очки.  - Идиот Соломинцев с ним случился! Звонила ему сегодня утром?
        - Нет.  - Я покачала головой, вцепляясь в край стола.
        - Ну и хорошо, все равно бы не ответил.
        - В смысле?  - У меня перехватило дыхание.  - Что с ним? Черт, я же знала, что нужно позвонить ему вчера, но не могла.
        - Успокойся, он живой. Просто опять выставил себя дураком перед шефом. Просидел с игрой с вечера субботы до сегодняшнего утра.  - Ромыч постучал кулаком по столу.  - Короче, никто, конечно, не виноват, но Стас - идиот. Позвонил бы мне и решил все проблемы, вместе бы быстренько со всем справились. Но наш командир - птица гордая, пингвин не летает…
        - То есть? Скажи же по-человечески! Он болеет? Дома? Или в больнице? Сердце?  - Я вскочила, понимая, что если Марков ответит «да», то мгновенно сбегу с работы, наплевав на все, и кинусь к Соломинцеву, где бы он ни был.
        Здравые мысли утопали в волнении. Да какого же черта я нарвалась именно на этого Казанову-сердечника?
        - То есть твой дед пообещал сегодня утром отстранить Стаса от любимого детища-проекта, если такое еще хоть раз повторится. Последнее предупреждение. А пока он насильно отправил Соломинцева отдыхать, впихнув командование проектом мне.
        - Так…
        - Просто хроническая усталость, недосып и очередной обморок. Сердце живее живых. Но над проектом Стас все равно работает даже сейчас, когда Прохоров запретил…
        Я грозно зыркнула на Маркова, по ходу сметая со стола в сумку необходимые вещи. Ромка в ответ пожал плечами, оправдавшись:
        - А иначе бы меня жестоко убили, все равно выдрав игру из лапок. В итоге я просто звоню порой, проверяя, отдыхает ли он.
        - И каков, думаешь, ответ?  - недовольно уточнила я.
        - Конечно, нет, но я-то ему не мамаша. Идиота не переучить,  - хмуро отозвался Ромка.  - Думаешь, первый раз такое? Если бы! Стасик благодаря своему великому рвению к работе уже три раза за этот год в больницу попадал, вот директор и бесится. Соломинцев иногда бывает таким упертым идеалистом…
        Я покивала, отмахиваясь от сказанного, подхватила сумку и кинулась к выходу.
        - Эй, ты куда?  - У Маркова отпала челюсть.
        - Ну, я-то мамаша!  - Я улыбнулась, обернувшись на пороге.  - Следить!
        Уже закрывая дверь, я услышала истеричный ржач Маркова и обещание выключить за «заботливой мамочкой» компьютер. Окей, как скажешь, сам же просил быть серьезной. Теперь я серьезна как никогда.

* * *
        Телефон призывно завибрировал в кармане, когда я уже заканчивала разговор с дедом, выпрашивая отгул и обещая завтра утром принести даже больше рисунков, чем планировала сделать сегодня. Причину я сказать не могла, дед хмурился, но неохотно соглашался… и тут - звонок.
        - Ответишь?  - Дед ухмыльнулся, окидывая меня взглядом. На вид совсем молодой и презентабельный, да еще с молодежными замашками.  - Или любишь наслаждаться вибромассажем? Неплохо, соглашусь, но как-то по-стариковски.
        Я недовольно нахохлилась, но телефон все же достала. Игнорировать бессмысленно. Дед - та еще ехидна, все равно потом успеет поиздеваться. Уверена, с папой, когда тот молодой был, они ссорились только из-за схожести характеров - мы же просто дьявольская семейка!
        Я взглянула на экран. Соломинцев. Хотелось одновременно вздохнуть с облегчением («Ура, жив!») и наорать на него («Какого черта звонит именно сейчас?»). В итоге я долго смотрела на экран, надеясь, что Стас отступится, но тот продолжал трезвонить. Соломинцев был уперт, дед - и того хуже.
        - Да?  - Если не называть собеседника по имени и уменьшить громкость, может сойти за разговор с Катюшей.
        - Привет, рад тебя слышать.  - Теплый-теплый голос, от которого хотелось улыбаться. Нет, нужно держаться и не палиться. Я прикусила щеку, до крови проткнув клыком кожу. Ай!
        - Я тебя тоже…
        - Но ты не звонила.
        - Так получилось, просто не могла. Я хотела.
        - Да, так и поверил,  - фыркнул Стас.  - Не понравилось наше свидание?
        - С чего вдруг?  - Я повысила голос, удивляясь, откуда в голове настолько самоуверенного парня берутся настолько упаднические мысли.  - Я не это имела в виду.
        - А что тогда? Понимаю, я не умею планировать, и это было даже не свидание…
        Я чуть не подавилась и принялась расхаживать по кабинету, забыв, что не одна. Слова никак не складывались в предложения, но без ответа оставлять фразу было нельзя. Какая муха его укусила? Это усталость так на мозги действует?
        - Нет!
        - Ясно. Что ж, раз прошлую встречу ты тоже не считаешь свиданием, может, устроим на этот раз настоящее? Я даже честно сам все спланирую…
        - Соломинцев, ты придурок? Замолчи и слушай. Я не могла позвонить, потому что осталась без телефона. Да, наказали, как школьницу. Но я считаю, что у нас было сви-да-ни-е! Нормальное и полноценное. Доволен?  - рявкнула я, не желая слушать всякую ерунду.  - А сегодня ты, чертов сердечник, весь день будешь лежать дома и отдыхать, и когда я через полчаса появлюсь на пороге, компьютер будет выключен. Ясно?
        Я закончила гневную тираду и постаралась отдышаться. Постепенно я понимала, что случилось. Я наорала на Стаса почти сразу после первого свидания, а потом еще и посмела что-то ему приказывать… и главное, все это - на глазах у деда. Я обернулась, встречаясь с ним взглядом. Дед ухмылялся.
        - Придешь?  - Голос Стаса звучал чертовски довольно. И это после моего выговора?  - Через полчаса?
        - Я…
        - Жду. Комп будет выключен, обещаю.  - И он отсоединился.
        А я так и осталась стоять, тупо пялясь на потускневший экран мобильного.
        - Соломинцев, значит?  - Голос деда подействовал, как ушат ледяной воды. Отрезвляющий и убийственно острый. Я сразу почувствовала себя на допросе.
        - Я…  - пролепетала я, панически размышляя.  - Я просто Ромке пообещала немного помочь, занести кое-что, живем-то близко…
        Да, врать, конечно, ты не умеешь, Ангелина.
        - И для этого ты отпрашиваешься и идешь к одному из программистов домой?
        - Д-да, именно. Я же могу закончить работу и ночью.
        - И это, кажется, ты по телефону назвала свиданием.  - Дед опять то ли улыбался, то ли ухмылялся; в его кабинете окно находилось прямо за спиной, и свет зловеще скрывал выражение лица.
        - Нет, я-аа…  - Я засопела, виновато опуская взгляд.  - Хорошо, ты прав.
        Какой смысл юлить, если спалилась окончательно и бесповоротно? Занести кое-что… так он и поверил. Дед не глухой, все прекрасно слышал: куда я собираюсь, зачем, почему.
        - Никогда бы не подумал, что ты будешь с Соломинцевым…
        Я вскинула взгляд на деда. Он внимательно смотрел на меня, но молчал. Долго молчал, и я тоже не решалась вставить слово.
        - Выросла уже,  - наконец, продолжил дедуля.  - Иди к своему программисту.  - Он махнул рукой, отворачиваясь к окну.  - А я-то думал, чего он о внучке меня расспрашивает. Наглец малолетний! И ладно, пусть работает там, только следи, чтоб без фанатизма, а то действительно плюну на все и отдам проект туда, где умеют распределять обязанности. Знай, я предупредил.
        Дед укоризненно вздохнул, а я, поддавшись вдруг внезапному приступу нежности, кинулась к нему и крепко обняла.
        - Спасибо, спасибо огромное, дедуль!  - Я чмокнула его в щеку.
        - Да полно тебе,  - смущенно пробормотал он, обнимая меня в ответ.  - Иди, гуляй до послезавтра, отучай своего компьютерщика от аппаратуры.
        - До…
        - Даю тебе два дня. Но чтобы все было готово.  - Дед погрозил мне пальцем.  - Нина ждет. И чтоб к ночи была дома! Хотя нет… лучше к завтрашней ночи.
        - Деда!
        - Ну знаю я вас, нынешнюю молодежь. Это в СССР все было строго…
        - Деда-а…
        - Ладно, молчу,  - смилостивился он.  - Беги к Стасу своему, только лицо попроще сделай, а то сразу сообразит, что одна девочка слишком неровно к нему дышит.
        Я еще раз улыбнулась во все тридцать два и выскочила из кабинета, мечтая как можно скорей оказаться у Стаса. Но сперва в магазин. Есть у меня идея, чем порадовать больного.
        Глава 22
        Увы, я опоздала. Ровно через сорок три минуты я стояла у дверей квартиры Стаса, занеся над звонком руку, и собиралась с силами. Сердце стучало где-то в горле, то ли из-за того, что, забыв о существовании лифта, я проскочила восемь этажей по лестнице, то ли просто от волнения. Спустя еще минуту я все же позвонила и чуть отступила.
        Дверь открылась почти сразу, будто Соломинцев, притаившись, сидел в коридоре и ждал меня. От этой мысли на душе потеплело, а уж от вида Стаса… Ох, боже, как я рада, что с ним все в порядке.
        Стас посторонился, пропуская меня, и, склонившись, легко чмокнул в щеку. И ведь опять с голым торсом щеголяет, гаденыш. Интересно, он понимает, как охренительно выглядит, или так торопился, что действительно забыл найти подходящую майку в собственном гардеробе? По самодовольной улыбочке вижу, что понимает!
        - А я ждал,  - протянул Соломинцев, даже не пытаясь лыбиться поменьше.
        - А я пришла, чтобы настучать тебе по голове.  - Я постаралась принять самый что ни на есть невинный вид.
        - Зачем?  - Стас, тоже сама невинность, успешно спародировал меня.
        Я молча поставила пакет на тумбу, разулась и прошла на кухню. Соломинцев послушно шагал следом, с умилением наблюдая за моими действиями. Кажется, ему понравилось, как по-хозяйски я тут себя чувствую. Отлично, значит, сейчас отчитаем и заставим одеться. От греха подальше.
        - И сколько суток ты не спал на этот раз?  - осведомилась я, включая чайник.
        - Ромыч меня заложил?  - Руки Стаса осторожно легли мне на талию, приобнимая и сковывая движения. Интересно, а чего он пакет не отбирает? Не боится, что я апельсинами кидаться начну за вредность?
        - Ромыч на тебя плюнул, сказав, что не мамочка и заботиться не обязан,  - ухмыльнулась я в ответ.
        Я не отстранялась. Хотелось откинуть голову и прижаться спиной к груди Стаса, но я держалась. Нет уж, не заслужил. Нечего тут полуголым щеголять!
        - Он всегда такой вредина, подуется пару дней, а потом сам прибежит, волнуется же,  - пробормотал Стас, вновь легко целуя меня в щеку.
        - Волнуется,  - согласилась я, вспоминая поникшего Ромку.
        Я прошествовала к раковине, собираясь помыть фрукты, но замерла, протянув руку к крану. Секундочку, Стас даже не пытается меня остановить! Будто привык, что какая-то девка хозяйничает у него в квартире. В душе заворочался червячок ревности, подкидывая живописные сцены, в которых высокая стройная блондинка в кружевном белье с утра готовит на этой кухне кофе. Цыц, глупый червь, тебя вообще здесь быть не должно! И высокие стройные блондинки - это… это… я кинула взгляд на Соломинцева. Это ему очень бы пошло.
        - Будешь фруктовый салат?  - спросила я, с трудом овладевая собой. Ему нравится, что здесь хозяйничаешь ты, Энжи. Верь в это.
        - А со сливками?  - поинтересовался Стас, кидая взгляд на пакет, словно маленький мальчишка, ожидающий сладости из магазина.
        - Со сливками.
        - Тогда буду.
        Вымыв фрукты, я вытерла все полотенцем и переложила на стол. Нож и тарелка нашлись в раковине - обычное место для посуды холостяка, даже удивляться нечему. Пришлось вымыть и их. Конечно, можно было бы и по шкафам полазить, но зачем пропадать добру? К тому же мне не сложно.
        - А резать…  - С ножом наперевес я обернулась, но Стас перебил:
        - Только не меня!
        И вновь он осторожно меня обнял, будто чтобы удержать от смертоубийства.
        - Вообще-то я хотела спросить, где доска. Но это тоже неплохая идея. Ты до сих пор не ответил на вопрос.
        - На последний? В шкафу она, сейчас дам.
        Полагаю, Соломинцев решил прикинуться дурачком-склеротиком, чтобы не говорить, сколько в последний раз просидел со своей «любимой женщиной», что опять заработал обморок. Или все гораздо более запущенно и это не «женщина», а «мужчина»? Мало ли какие извращения они успели запихать в игру?
        - О нет, на первый,  - огорчила я Стаса, когда он уже выложил на стол разделочную доску.  - Сколько ты суток на этот раз не спал?
        - Энж, я правда не знаю…  - Соломинцев вздохнул, грохаясь на стоящий рядом со столом табурет.  - Вроде бы чуть меньше двух.
        - Двух?  - возмутилась я, всплеснув руками.
        Стас испуганно шарахнулся, внимательно следя за огромным кухонным ножом, который я держала в руке. Вот, правильно! Бояться меня надо, идиот!
        - Энжи, солнышко, ты прекрасная девушка, но давай лучше я сам готовить буду?  - Соломинцев попытался мягко забрать у меня нож.  - Салатик, да?
        - Успокойся, не зарежу - не буйная.
        Я рассмеялась и склонилась к Стасу, всем своим видом обещая поцелуй. Он довольно прищурился, потянувшись ко мне… и получил легкий щелчок по носу. Ах, месть - такое сладкое слово.
        - Колись, мой милый Монстр, ты хоть теперь выспался?
        - Стас, не Монстр,  - проворчал он, но ответил: - Да, поспал часа четыре.
        - Четыре?  - Я с силой шибанула ножом по доске, чуть не откромсав себе кончик пальца.  - Ты совсем сдурел?
        - А мне больше и не хочется…
        Смотреть мне в глаза Стас избегал. Уверена, есть и другая причина, почему ты не спишь, дорогой мой принц-монстр, и сейчас я ее узнаю.
        - И почему?  - Я начала с простого.
        - Я привык мало спать,  - упрямо заявил Соломинцев, колоться он явно не собирался.
        - Врешь!
        - А пошли в парк? Я сердечник, устал, свежий воздух будет полезен.  - Стас неумело ушел от ответа, запрокидывая голову и умоляюще смотря на меня.  - Конечно, после салата. Со вчерашнего дня ничего не ел.
        Соломинцев протянул руку и подхватил со стола укатившуюся дольку яблока. Отлично, он еще и не ел. Если найдется еще какая-нибудь проблема, я точно его убью.
        - Нет уж, никакого парка,  - проворчала я.  - Ты сейчас же идешь в комнату, одеваешься и пробуешь спать, пока я приготовлю что-нибудь существенное, кроме салата и…
        - Нет,  - упрямо оборвал меня Стас.  - Салат и в парк. Как я вообще засну, если ты рядом…
        Он осекся, затравленно глядя на меня, словно признался в чем-то постыдном. На щеках проступил едва заметный румянец. О боже, Стас смутился. Смутился!
        - Когда я рядом?  - переспросила я, ощущая, как пылают собственные щеки.
        Стас покраснел сильней.
        - Я, наверное, пойду одеваться…  - пробормотал он.  - На улице сейчас холодно, и дождь… промокнем…
        - Стас, ты меня слышал?  - Я откинула нож на стол и успела перехватить Соломинцева на пороге кухни.  - Никакой улицы.
        Высоко-высоко поднявшись на носочки, я ухватилась за его плечи и запечатлела поцелуй там, куда дотянулась,  - на подбородке. Стас опустил голову, пытаясь поймать полноценный поцелуй, но я уже отстранилась.
        - А теперь ты одеваешься, ждешь салат… и мы будем пытаться спать.  - Стас сглотнул. Я поспешила его разочаровать: - Нет, просто спать.
        Где же во мне всю жизнь таилась эта стерва?

* * *
        Во-первых, Соломинцев действительно оделся. Во-вторых, перестал рваться на улицу и сидел, преданно ожидая, когда будет готов салат. Без компьютера и даже без телевизора. Когда я, дорезав фрукты, наконец выглянула за дверь, показалось даже, что Стас спит - так блаженно тихо он развалился в кресле. Но нет.
        - Я ошибался, ты не пигалица, ты - тиранша,  - заявил он, замечая меня на пороге.  - Запретила работать, не пустила гулять, теперь еще кормить откажешься.
        - Почему же?  - Я невинно похлопала глазами, чем вызвала у Стаса нервный смешок.  - Кормить буду.
        Всего через пару минут я поставила на кофейный столик у кресла чашку салата, щедро сдобренного взбитыми сливками. Соломинцев посмотрел на нее, приоткрыв один глаз, и снова откинулся на кресле. Эй, сейчас тиранша гневаться будет.
        - Это бойкот?  - Я остановилась перед Стасом, уперев руки в боки.  - Зачем тогда я отпрашивалась с работы, бежала как бешеная? Чтобы, в итоге, мои труды… Ааа!
        Этот наглец, притворявшийся белым и пушистым, молниеносно наклонился вперед и, сграбастав меня за руку, дернул на себя. Я неловко повалилась к нему на колени, больно ударившись локтем об угол кресла, и тихонько застонала. Соломинцев торопливо принялся извиняться, но отпускать не собирался - крепко обхватил за талию и прижал к себе.
        - Вот это - бойкот,  - усмехнулся он, утыкаясь носом мне в плечо.  - Все, тиранша, ты попала. Твой монстр очень зол и голоден, и ты будешь его кормить. С ложечки.
        Я отнекивалась. Честно, пыталась. Но Стас наотрез отказался вообще что-либо есть, если его не покормлю я. Пришлось «тиранше» подчиняться и кормить своего маленького мальчика. Правда, мальчик всячески ей в этом мешал.
        - Соломинцев,  - возмутилась я, когда он вновь уткнулся носом мне в шею,  - ты достал. Не вру, еще раз посмеешь так щекотно вздохнуть, и я надену миску тебе на голову.
        - Нет, эту тиранию точно надо прекращать.  - Он вырвал салат у меня из рук, отобрал вилку и наколол на нее пару кусочков фруктов.  - Будешь вырываться, покусаю.
        - Это ты умеешь!  - рассмеялась я, покорно съедая все с поднесенной ко рту вилки.
        Я хмыкнула, вспоминая памятную ссору у магазина и то, как долго заживал после нее укус на шее. Стас, словно прочитав мои мысли, отставил миску на столик и коснулся поцелуем того самого места, где красовался синяк. Помнит, гаденыш! Прекрасно помнит.
        - А ты умеешь врать, что с кем-то уже встречаешься,  - проворчал он, осторожно прикусывая кожу.  - Я чуть с ума не сошел.
        Стоп. Что?
        - Ты…  - Я хотела что-то сказать, пыталась правильно выразить мысли. Да что там, хоть как-нибудь их выразить, но вместо этого лишь жестикулировала, удивленно глядя на Соломинцева.
        - Что я?
        Он улыбнулся и, притянув меня к себе, продолжил изучать губами шею - ласково, нежно, осторожно, заставляя таять от каждого прикосновения. Стерва снова спряталась в самую глубину души, помахав настоящей Энжи ручкой. Я запрокинула голову, глубоко дыша, но не вырываясь. Мало ли, действительно покусает? С него станется. А Стас продолжал:
        - Я вел себя, как подобает хорошему мальчику, который приметил себе девочку, а она оказалась «занята». Дергал ее за косички и устраивал пакости.
        - А ты немного не перерос такое поведение, а, мальчик?  - промурлыкала я, не зная, от чего таю больше: от его поцелуев или этого глупого, но такого честного признания. Ведь я, пожалуй, тоже вела себя как та самая девочка, которую дергают за косички. Злилась и мечтала отомстить, когда должна была просто понять, что причина в другом. Love and peace.
        Неужели я понравилась Стасу еще в самом начале? Попробовала представить себя его глазами, с его высоты: упрямая хмурая девчонка, которая может все сделать «сама», а на него смотрит, как на дерьмо. Хм, пожалуй, не только он мне подпортил самооценку в первую встречу.
        - Первые сорок лет в жизни мальчика самые сложные,  - хмыкнул Соломинцев, припоминая заезженную шутку.
        Ла-адно, как скажешь.
        - Значит, я сразу тебе понравилась?
        Я ухватилась за самый важный сейчас вопрос, удобней устраиваясь на коленях Соломинцева и поворачиваясь к нему лицом. Так, отвечай. Хватит пытать меня поцелуями и вызывать из глубин души на смену нормальной Энжи ее далеко не скромную половину. Еще парочка поцелуев и попыток зубами стянуть с плеча широкий ворот свитера - и все, пиши пропало. Перед внутренним взором предстала картина: множество маленьких беснующихся демонических Энжи, которые, зловеще хохоча, разжигают огонь под большим котлом и собираются скинуть туда сопротивляющуюся Энжи-ангелка. Эй, товарищи, не трожь! Она и так всего одна, а вас - сотни.
        - Как может не понравиться девушка с таким взглядом? И такая пигалица.
        Стас запустил пальцы мне в волосы и слегка потянул, вынуждая приблизиться и поцеловать его - на этот раз совсем не легко. Руки его легли мне на спину, прижимая так тесно, что дышать стало тяжело; поцелуй был таким глубоким, таким страстным, что волна жара, прошедшая по моему телу, казалось, может вызвать огонь. Скоро вся квартира будет пылать. Скоро Соломинцев сгорит дотла, потому что посмел так меня соблазнять.
        - Ай!  - Стас резко отстранился, пытаясь отдышаться и забавно высовывая язык.  - Ты чего?
        Я довольно ухмыльнулась, принимая самый невинный вид - что было невозможно после такого поцелуя. Демонические кусочки моей личности, конечно, не сварили заживо Энжи-ангелка, но явно успели выбраться наружу.
        - Я же обещала вырвать язык, если еще раз назовешь «пигалицей». А ты сам просил лучше его откусить. Вот, проверяю возможность на практике,  - прошептала я, вновь подаваясь к его губам.
        - Предлагаю отложить проверку и быть чуточку понежней!
        - Предлагаю отложить поцелуи, доесть салат и спокойно пойти спать,  - отозвалась я.
        Но где уж там? Сказать гораздо легче, чем сделать.
        Глава 23
        Самое забавное, что Соломинцеву действительно удалось довольно мирно поспать целых девять часов. И мне вместе с ним. Прикончив миску салата, Стас предложил включить какую-нибудь киношку… и мы мгновенно отрубились, разместившись на диване в зале. А кто-то возмущался, что «не может спать, когда я рядом». Чушь, дрых, как младенец, прижав меня к себе на манер плюшевого мишки.
        Следующим вечером он все-таки вытащил меня в парк, доказывая, что действительно умеет планировать свидания. «Парк» оказался небольшим городским зоопарком и закрывался в шесть вечера. Но разве Соломинцева это останавливало?
        Впрочем, Стас был прав: он умеет планировать, по крайней мере, старается. Несмотря на жалобы, что нельзя проникать на частную территорию вот так, после закрытия; несмотря на мое нежелание лезть через забор и дикие визги, когда нас за этим делом поймал охранник, который оказался дядей Стаса и мог просто пропустить нерадивого племянника - но нет, Соломинцев решил, что нам не хватает адреналина. Я кричала на него, била по плечам, целовала…
        С ним каждый день был лучшим в жизни, и эта зависимость немного пугала. Я мечтала попасть в сказку, но когда сказка пришла сама, она оказалась совсем не такой. Не историей о Грее, Ассоль и алых парусах. Похожая, но все же не та. Эта сказка была полна эйфорической легкости, глаз цвета ливня и самих ливней, которые вечно пытались испортить нам прогулку. Эта сказка была о заколдованном монстре-принце и воинственной принцессе-тиранше. И там, где у всех сказок был финальный штрих «жили долго и счастливо», у нас все только начиналось.
        Я следила, чтобы Соломинцев не перерабатывал, но трудился над проектом. Требовала, чтобы он передал часть работы Роме. Он же в ответ звал меня «принцессой-тираншей» и с удовольствием наблюдал за тем, как я рисую. Вот он, тот самый момент, когда находишь Своего Человека - бесконечно необходимого.
        Но иногда у меня появлялось плохое предчувствие, неясный, необоснованный страх, который съедал изнутри. Все началось к концу второй недели наших встреч…
        Забавно, как быстро все может измениться. Мы откинули ссоры и сошлись всего за четыре дня. Мы окончательно разругались всего за три.

* * *
        Понедельник и четверг были для меня днями Катюши. Что бы ни случилось, встречи с подругой я не отменяла. Посиделки у фонтана - наконец-то отключенного - или в ее квартирке стали за лето и начало осени настолько привычны, что отказаться от них было невозможно. Как от сердца оторвать.
        Но именно после одной из них и начались проблемы. По плану, после встречи с Катей я должна была заскочить к Стасу, а там уже по обстоятельствам: я или оставалась ночевать у него, или Соломинцев провожал свою даму сердца до самой калитки дедова дома. Сообщение пришло, когда я стояла в магазине у дома Стаса, собираясь прикупить что-нибудь вкусное к чаю. Мобильник призывно пиликнул, напомнив, что я забыла выключить сеть. Я просто продолжила покупки, решив, что это очередное сообщение от Саймона, на которые в последнее время я отвечала односложно и редко. «Парень с зонтиком» от этого только распалялся и писал чаще.
        Открыть сообщение удалось в очереди у кассы. Я разблокировала экран, пролистала оповещения… да так и замерла, перечитывая строчку.
        СТАС
        Энж, сегодня не встретимся. Не могу. Увидимся завтра на работе.
        21:15
        Не может? Когда сам с утра упрашивал обязательно забежать после встречи с Катей? Мы с ней даже решили отменить романтическую комедию, раз он так просил. Я печально посмотрела на все ингредиенты для песочного печенья с джемом, валяющиеся в корзине, и набрала сообщение подруге:
        DEVIL
        Кать, скачивай фильмец и готовь муку. В планах печенье и романтические комедии! Соломинцев внезапно слился.
        21:21
        Что ж, вечер с подругой можно считать успешным. Если бы еще Стас успел написать раньше - до того, как я ушла от Катюши,  - было бы вообще замечательно. Мало ли, почему отменил планы. Всякие форс-мажоры бывают.
        Не волновалась я ни на следующий день, когда смогла лишь перекинуться с Соломинцевым парой фраз в коридоре (никаких нежностей на рабочем месте), ни в среду, когда все повторилось. Переживать я начала в четверг, когда Стас даже не заметил меня в фойе. Он уходил с работы раньше, разговаривал с кем-то по телефону и явно торопился. Более того, на нем был ненавистный брючный костюм - единственный в шкафу, темно-синий и очень дорогой, но надеваемый раз в год, по праздникам. И с собеседником он нежно-нежно ворковал.
        Стас промчался всего в метре от меня. Пришлось даже вжаться в стену, чтобы случайно не столкнуться. Я успела услышать всего пару слов, что-то о встрече, но зато интонацию уловила идеально. Ласковый голосок, которым обычно соблазняют девушек.
        Что ж, Энжи, сказка окончилась?
        - Не понимаю!  - жаловалась я этим же вечером, сидя на кухне у Катюши и заедая печаль купленным тортиком.  - Он точно общался с девушкой, иначе быть не может. Но зачем начинать вот так скрытно таскаться по дамам уже через две недели? Так быстро наскучила? Мог бы прямо сказать, что хочет расстаться.
        - Солнце, ты нагнетаешь.  - Катя покачала головой и тоже кинула себе на тарелку огромный кусок торта.
        - Я размышляю вслух,  - возразила я.  - Не понимаю, что происходит. Склоняюсь в сторону измен, хоть это и звучит бредово. Зачем?  - Я не могла успокоиться.  - Мы вместе всего ничего. Можно подойти и сказать: «Извини, милая, ты мне не подходишь». Вот и все, вот и сказочке конец. Или ему хочется острых ощущений? Двух сразу?
        - Энжи…
        - А может, он просто боится меня кинуть? Или встречается с кем-то из офиса? Со Светкой… Точно, она сегодня тоже пораньше отпросилась, явно на свидание. Хорохорилась так.
        - Энжи…
        - Или…
        - Энжи!  - рявкнула Катя, шибанув кулаком по столу.  - Успокойся, влюбленная ты дура! Причины бывают разные. Может, он заболел? Или встречается с сестрой? С тетей? Просто поговори с ним завтра.
        Неубедительно. Во-первых, куда еще болеть, и так кое-как отошел и наконец-то начал работать спокойней. Во-вторых, сестра у Стаса одна - двоюродная, живет в Америке, вряд ли приехала. А теть вообще нет. Но Катюша права, нельзя накручивать себя, не узнав ответ из первых уст. Завтра, все завтра.
        Но по пути домой я все же сделала огромный крюк и дошла до «свечки» Соломинцева. Остановилась, запрокидывая голову и вглядываясь в верхние этажи. Света у Стаса не горело. Ни в зале, ни на кухне, ни даже в комнате, которая чаще использовалась как офис. Его вообще не было дома.
        Сердце неприятно сжалось, напоминая о костюме и воркующем голосе. Нет, Энжи, это ошибка, нужно просто с ним поговорить.

* * *
        В итоге вечером пятницы я стояла у двери квартиры Стаса и мялась, не решаясь позвонить,  - как впервые. Глубоко вздохнула, пройдясь по площадке этажа, проверила сообщения на мобильном: от Соломинцева ни одного, пять подбадриваний от Катюши, два непрочитанных от Саймона. Я пожевала губу и все же занесла руку над кнопкой звонка, когда дверь открылась сама и в дверях появился Стас - полностью одетый, с пакетом в руках.
        Он замер, молча смотря на меня, потом улыбнулся - и порывисто меня обнял. Словно и не был таким отчужденным в последние дни.
        - Куда собрался?  - спросила я, стараясь, чтобы голос не прозвучал излишне зло. При полном параде он, значит?
        - Мусор вынести.  - Стас потряс пакетом.  - Но можно отложить это на завтра. Проходи.
        Затащив меня в квартиру, он тут же накрыл мой рот жадным поцелуем. Прижатая к стене, я невольно ответила; мне и самой хотелось забыться, поверить, что вчерашние подозрения - полная глупость. Стас действительно встречался с каким-нибудь троюродным дедушкой старой закалки, которому уже лет восемьдесят, вот и пришлось надеть единственный костюм.
        - Я соскучилась,  - пробормотала я, когда Соломинцев отстранился.
        - Я тоже.  - Он опять меня обнял. Так привычно, так уютно…
        - Но я пришла поговорить.
        Сказала как отрезала, и на душе стало плохо. С фразы «нам надо поговорить» в нашей семье всегда начиналось самое неприятное. Потому что о хорошем говорят просто так, подходить аккуратней приходится, только если новость не лучшая.
        Стас ехидно приподнял бровь, но почти сразу понял, что я серьезна. Переменился в лице, разомкнул объятья и прошел на кухню.
        - Что-то меня это не радует,  - усмехнулся он, щелкая кнопкой чайника.  - Хорошо, начинай.
        Я колебалась, собираясь с мыслями. Соломинцев молча смотрел на меня, сверля серыми глазами. Сейчас они, как никогда, напоминали штормовое море и ненастные тучи и едва ли не метали молнии.
        - Кажется, ты меня игнорируешь,  - наконец, выдала я.
        - Что?  - Стас рассмеялся, гроза в глазах слегка отступила.  - Нет же, Энжи, ни капельки.
        Он подошел ко мне и ласково погладил по волосам, опустил ладони, начиная массировать плечи. Это должно было расслабить, но я, наоборот, напряглась, натянулась как струна. Нет, никаких массажей, никаких - я вздрогнула, ощутив прикосновение губ к обнаженной шее,  - поцелуев и соблазнений. Сначала он ответит на каждый мой вопрос и все объяснит.
        Я передернула плечами, скидывая руки Стаса, и достала из сумочки телефон, чтобы посмотреть время. Без двадцати семь. Зачем он собрался выносить мусор так поздно? Сам же говорил, что верит в приметы.
        - Уверен?  - Я кинула телефон на стол, снова обращая все внимание на Стаса.  - Ты выгнал меня в понедельник…
        - Я знал, что ты у подруги.  - Он нахмурился.
        - Я должна была прийти к тебе к девяти. Я была в ста метрах от твоего дома, когда прочла сообщение. К Кате пришлось возвращаться.
        Стас пожевал губу, хмуро сверля взглядом собственные руки, словно это они были виноваты в случившемся. Прошелся по кухне, меряя ее шагами.
        - Слегка потерялся во времени,  - пробормотал он.  - Извини.
        - Во вторник и среду мы вежливо поздоровались на работе,  - продолжала я.
        Теперь недовольный взгляд устремился на меня, прожег дыру в груди во всех смыслах этого слова: таким злым я Стаса давно не видела, так что жгло и собственное сердце, и его пылающие глаза. Секунда - и он подлетел ко мне, наклоняясь близко-близко, прошептал в самые губы:
        - Милая, напомнить тебе, кто скрывает на работе, что мы вместе? Никаких поцелуев, никаких объятий, никаких зажиманий в темных углах? Никаких засосов…
        Я промолчала. Да, это я придумала. Никаких отношений перед дедом и фан-клубом «лапочки Соломинцева». А как иначе, если все мои коллеги слюной по нему истекают? Если они увидят нас вместе… не знаю, что случится раньше: я их прибью за сплетни или они меня за то, что соблазнила Стасика.
        - На работе, но не после нее.
        - И кое-кто даже не пытался со мной встретиться,  - тут же возмутился Соломинцев.
        Я нахмурилась, понимая, что он прав. Да, я не переживала, что Стас не обращает на меня внимания, но все же немного обиделась за понедельник и сама не пыталась искать встречи. Не звонила, даже не писала.
        - Ты дал мне понять, что не хочешь этого.
        - Чем же?  - Соломинцев развел руками, вновь принимаясь нервно мерить шагами кухню.  - Тем, что вел себя на работе, как ты просила?
        - Вчера ты пробежал мимо меня, едва не сбив с ног, но даже не заметил. В костюме, при параде, и курлыкал в трубку так ласково, словно общался с девушкой.
        Все. Сейчас он пресечет все возмущения на корню, я извинюсь, и все снова станет нормально. Права была Катюша, я нагнетаю. Слишком сильно влюбилась в него. Но шли секунды, а Стас молчал. Лицо бледное, на щеках розоватые пятна. То ли зол, то ли очень испуган. Нет-нет-нет, только не говорите мне…
        - Это правда, да? Ты с кем-то встречался?
        - Нет, Энж…
        - А зачем тогда костюм? Зачем этот голос? Боже, ты даже со мной так не разговариваешь, когда звонишь.  - Я стояла на месте, нервно сжимая спинку стула.  - Это девушка, да? Кто-то из наших?
        - Я звоню тебе НА РАБОТЕ,  - рявкнул Соломинцев.  - Прости, я не могу «курлыкать», как ты сказала, потому что ТЫ запретила. Вообще не понимаю, какого черта мы скрываемся? От кого? Все в моей команде знают: у Стаса девушка. Типа девушка. Потому что ее просто не существует для всех!
        Я едва не задохнулась от возмущения. Хотела накричать на Стаса, хотела кинуться, но воздуха не хватало. Легкие сдавило, и последние его крупицы уходили на то, чтобы я могла держаться на ногах. А как только удалось собой овладеть…
        …пиликнул мой телефон.
        Распаленный Стас вдруг подлетел к мобильному и провел пальцем по экрану, читая всплывающее сообщение. Фыркавший до этого чайник затих, закипев. В кухне повисла угнетающая тишина. Стас, не отрываясь, смотрел на экран.
        - «Зайка, Саймон говорит, что ты просто обязана с ним встретиться»?  - спустя еще несколько секунд выдавил он.  - Зайка? Встретиться? Что, прости? И это меня без причин обвиняют в том, что я таскаюсь по девушкам?
        Стас открыл наш с Саймоном диалог и стал раздраженно его пролистывать. С каждой новой прочитанной фразой он бесился все сильнее. Разве там не видно, что я последнее время вообще забила на «парня с зонтом»? Что за глупости?
        - Ты когда-нибудь влюблялся? Какой она была? Я сойду с ума от этих мыслей. Только ты можешь меня развеселить, обожаю тебя,  - выплевывал Соломинцев, продвигаясь все дальше в переписке. В какой-то момент он остановился, снова и снова проводя пальцем по экрану, и с гораздо меньшим пылом прочитал: - Знаешь, есть один парень. Он такой редкостный козел. Как же я его ненавижу.
        - Стас, это было давно,  - выпалила я, кидаясь к нему.
        Он выставил навстречу руку с моим мобильным, не позволяя подойти ближе.
        - Но о том, что изменила мнение, ты не писала…
        - Ты дурак?  - возмутилась я.  - А кто тебе это говорил? Кто обзывал тебя монстром?
        Он нахмурился, посмотрел на потухший экран и вернул телефон мне. Решил что-то.
        - Если ревнуешь меня к пустому месту, сама тоже поводов не давай. Удали! В ЧС его.
        - Саймона?!
        Такого я не ожидала. Стас ревнует меня… к Саймону? В черный список? Но мы же совсем невинно общаемся, ничего лишнего, даже личного нет. Он просто «парень с зонтиком». Он помог мне очнуться в начале лета, перестать хандрить. Одно дело - почти не отвечать ему, но окончательно удалить из контактов…
        Стас, видимо, заметил мою нерешительность. Он усмехнулся, покачал головой и, подхватив со стула сумочку, отдал ее мне - практически всучил и даже не попытался подхватить, когда я не смогла удержать ремешок в ослабших пальцах.
        - Стас, но… но он «парень с зонтиком»,  - пролепетала я, словно это что-то объясняло. О не-ет, Соломинцев историю Саймона не знал. Я не рассказывала.
        - А я, блин, без зонтика?  - рявкнул Стас.  - Ревнуешь меня - давай, терпи и мою ревность. Я вечность терпел. Я, черт побери, видел, с какой солнечной улыбкой ты отвечала этому типу… и теперь провинился я, а не ты?
        - Но ты так и не ответил на мой вопрос. Почему я должна отвечать на твой?
        - Потому что твой вопрос был дурацким, Энжи!
        Он ухватил меня за запястье и с силой потащил в коридор. Злобно рванул замок, открывая входную дверь, и указал на нее.
        - Прошу. Можешь удалить его сейчас, остаться и выслушать ответы на любые свои вопросы. Или пойти подумать. Что ты выберешь?
        Я поджала губы, посмотрела на Стаса, потом - на ноющее от боли запястье. Глаза жгло от подступающих слез.
        - Отлично. Я подумаю,  - выплюнула я, выскакивая за дверь и направляясь прямо к лифту. Я не оборачивалась.
        После ухода Энжи прошло уже три часа, а Стас по-прежнему сидел над скриптами, не сделав ничего. Ни-че-го. Драгоценное время утекало. Он всю неделю сбегал от Ангелины, работая по ночам. Несколько часов сна - и снова работа. Иначе никак. Лучше соврать Роме, что просто успел много сделать, чем все завалить. Особенно теперь, когда от этой игры многое зависит.
        Стас вздохнул, массируя пальцами переносицу. От Энжи тоже многое в его жизни зависит, а он вот так… выгнал ее за дверь. Но этот чертов парень, который вечно написывает ЕГО Энжи, сводит с ума. Будто Стасу не удавалось подсмотреть его сообщения раньше. Встретимся, встретимся, встретимся… Что за издевательство? «Парень с зонтиком»? С красным? Соломинцев со всей силы шибанул кулаком по столу. Стеклянная кружка жалобно звякнула, подпрыгивая.
        Отлично, пусть Энжи немного проветрится. Подумает. Сейчас слишком уж злится. А в воскресенье они поговорят - обо всем. И о том, с кем Стас сегодня встречался, и о парне с зонтиком… и удалят, наконец, этого чертова Саймона.
        Глава 24
        Остаток пятницы и всю субботу меня трясло. Катюша прибежать не могла, уехала к родителям, так что я доставала ее слезливыми сообщениями и бесконечными раздумьями. К вечеру немного отпустило - я даже выбралась из комнаты, чтобы поужинать с родными.
        Дед весь ужин внимательно ко мне присматривался. Без сомнений, они с бабулей заметили и красные опухшие глаза, и немытые волосы, собранные в неряшливый пучок, и искусанные губы. Я рыдала долго и с наслаждением, обижаясь на «гада Соломинцева», пока не пришла к выводу, что виновата все-таки сама. От этого стало еще хуже. Тошно и больно.
        Я действительно взревновала Стаса на пустом месте. Но обидней другое. Саймон. Человек-инкогнито, который пообещал назвать свое настоящее имя, только если я с ним встречусь. Я не знаю его рост, город, возраст - ничего. Но главное, я питаю к нему какие-то нежные, ностальгические чувства, хотя сама понятия не имею, он ли это был. Тогда, в начале лета. «Парень с зонтом».
        Может, лучше просто удалить его? Порадовать Стаса, помириться, извиниться? Или сначала в последний раз написать Саймону?
        - Милая, на тебя лица нет. Порядочной девушке не пристало ходить в подобном виде. Есть как птичке можно, это полезно, но доводить себя до такого…  - проворчала наконец бабуля. Мы едва прикончили главное блюдо, к которому я практически не притронулась, и теперь бабушка разливала чай.  - Еще немного, и будешь похожа на старуху.
        - Влада, не ворчи,  - усмехнулся дед.  - У девочки романтика и душевные терзания. Не мешай ей. К тому же ее молодец умом не всегда блещет.
        - Что? Стас умный, ты сам говорил,  - возмутилась я, безбожно краснея.
        - И ты не ворчи.  - Деда переспорить было невозможно.  - Отец тебе сегодня звонил уже?
        - Нет.
        Не только папа не звонил, но даже мама, которая считала своим долгом обязательно проверить меня раз в день. А еще они уже три недели не приезжали из Сочи. Жаль. Я бы хотела сейчас обнять мамочку и нажаловаться на Стаса. Вернее, уже на себя. А Стасу жаловаться некому…
        - Допивай чай, поднимайся к себе и сразу же перезванивай отцу. У него для тебя новости!  - Дед хитро блеснул глазами, бабуля покачала головой, но никак не прокомментировала его слова.
        Ясное дело, после такого я и чай нормально попить не смогла. Новости? Для меня? Даже хандра ненадолго отступила - раз дедушка сам не передал, значит, эти новости важные. Я не представляла, что такого особенного может поведать отец. Но когда услышала его счастливый голос, поняла все.
        - Пап…  - пролепетала я, даже не поздоровавшись.  - Пап, его поймали, да?
        - Да, Ангелин, его нашли,  - подтвердил отец.
        И я разревелась: на этот раз не из-за переживаний насчет Стаса, а от радости - искренней, наполняющей до краев. Господи, спасибо! Этого козла нашли. А значит, теперь папа может продолжать работать так, как он хочет. Без штрафов, без санкций, без…
        - Виталия уже привлекли к ответственности. Милая, все снова наше. Не фирма, конечно, но родная квартира, машина, замороженный счет. Абсолютно все.
        Отец говорил так радостно и гордо, что у меня тоже защемило сердце. Не квартира была для меня главным, а родители. Папа умирал все время, пока мы жили здесь,  - без возможности начать какое-либо дело, подвешенный с бесконечным судебным процессом. Знать, что они с мамой наконец-то счастливы - невероятное чувство, ни с чем не сравнимое.
        - Дочь, ты слушаешь? Я тут сразу кое-куда позвонил…
        - Да, папуль, слушаю,  - всхлипнула я.  - Куда?
        - Квартира снова наша, машина опять твоя,  - начал перечислять отец,  - оставался только институт. Я поговорил с деканом и ректором. Декан замолвил за тебя словечко, и мы смогли договориться. Если готова взять у ребят лекции и учить по ним, послезавтра уже можно лететь обратно. Они помнят ремонт западного крыла и немного нам за это обязаны. Обещали подтасовать документы, но экзамены сдавать тебе самой. Никто ничем не поможет.
        Зря я звонила ему стоя - голова закружилась окончательно, а ноги подкосились. Меня даже затошнило и едва не вывернуло на ковер. Вернуться домой, в родную квартиру, к мебели, покрывшейся за несколько месяцев пылью? В институт? Там, наверное, сейчас уже почти зима. Ноябрь, как-никак, к концу близится. Это здесь ливни, а там снег укрывает крыши домов.
        - Ты подумай хорошенько, но максимум неделю,  - продолжал отец.  - Сама понимаешь, медлить некогда. Учить целый курс, это не шутки.
        Кое-как восстанавливая дыхание, я проглотила слезы и ответила:
        - Я понимаю, пап. Спасибо тебе большое. Вы с мамой у меня самые лучшие.
        - Тоже люблю тебя, дочь,  - правильно понял мои слова папа.
        Вернуться домой и получить диплом. Сейчас. Все, зимой последняя сессия, потом выход на диплом, практика… я сглотнула. Но здесь есть работа на фирме, есть бабушка с дедом, есть… Стас. Я должна все решить. С Саймоном, со Стасом. Потому что теперь я уже не знаю, так ли хочу уехать.
        РАЗГОВОР 4
        DEVIL
        Привет! Извини, не отвечала, просто не могла. Но сейчас мне очень надо задать тебе один вопрос. Можно? Ответишь?
        23:04
        SIMON
        Здравствуй. Что насчет встречи? Попробую.
        23:04
        DEVIL
        Почему ты хочешь со мной встретиться?
        23:04
        SIMON
        Это вопрос?
        23:05
        DEVIL
        Именно. Почему тебе нужно со мной встретиться?
        23:05
        SIMON
        Ты красивая девушка.
        23:05
        DEVIL
        И все? А что-нибудь из воспоминаний?
        23:06
        SIMON
        Хмм…
        23:06
        DEVIL
        Ясно. Саймон, как тебя зовут на самом деле?
        23:06
        SIMON
        Второй.
        23:06
        DEVIL
        Что? О_О
        23:06
        SIMON
        Вопрос.
        23:07
        DEVIL
        Черт, Саймон! Пожалуйста, ответь, мне важно.
        23:07
        SIMON
        Просто Саймон.
        23:07
        Глава 25
        В двенадцать ночи я написала Стасу. Контакт показывал, что он «онлайн», но сообщение так и оставалось непрочитанным и неотвеченным. Прошел час, полтора… Соломинцев все так же оставался в сети и не видел моего послания с просьбой поговорить. Окончательно перенервничав, я написала ему еще раз, потом снова. В три часа ночи, окончательно изведясь, я отправила сообщение с извинениями, обещая обязательно кинуть Саймона в ЧС.
        Когда Стас не прочитал даже его, я начала волноваться. Если бы обижался, то не стал бы игнорировать сообщение, в котором полностью принимаются все его условия, ведь так? А вдруг что-то случилось? Вдруг не только я тут ревела, но и он переживал? И сейчас просто физически не может подойти к компьютеру?
        Итак, что сделает влюбленная девчонка, которая внезапно возомнила, что ее обожаемому и прекрасному стало плохо? Несмотря на дикий страх темноты, отсчитывая шаги матами и слезами, помчится к нему в три гребаных часа ночи. Будет трясти за плечо старушку-вахтершу, умоляя пропустить ее в подъезд. Заскочит на нужный этаж, напрочь забыв о лифте, и будет трезвонить в дверь, пока та, наконец, не откроется.
        - Монстр мой, живой! Слава богу, живой!  - взвизгнула я, когда дверь распахнулась и на пороге предстал Стас.
        Не задумываясь, я кинулась ему на шею, но тут же меня осторожно отстранили. Я заметила черные круги вокруг глаз, грязные волосы и осунувшееся лицо Стаса. На нем была страшненькая рваная майка и трусы. Просто трусы.
        - Стас, что-то случилось?  - сообразила я.  - Это же не из-за меня?
        Если это из-за нашей ссоры… о нет!
        - Ну здравствуй, принцесса-тиранша,  - хрипло отозвался Соломинцев.  - Думаю, из-за тебя. Извиняешься? Серьезно? Психанула, что игнорю тебя, нажаловалась, добилась своего, а теперь извиняешься?
        Секундочку, о чем он? Я никому не жаловалась и ничего не добивалась. Максимум - поговорила с Саймоном, пыталась хоть что-то выяснить о нем, но выяснила лишь одно: если Стас потребует, «парня с зонтом» я удалю из контактов.
        - Не глупи, кину я его в ЧС,  - попыталась я успокоить его.  - Нельзя так ревновать.
        Соломинцев пристально смотрел на меня несколько секунд и вдруг рассмеялся. Согнулся, хватаясь за косяк, не в силах успокоиться. Это была настоящая истерика, в какое-то мгновение он даже икать начал. Я торопливо проскользнула в квартиру, чтобы принести стакан воды, но Стас отмахнулся, выбил его из моих рук. Удержать стакан не удалось, он упал на пол. Зазвенели осколки, вода расплескалась по всей прихожей. Посуда ведь бьется на счастье, правда?
        - Ты… ты думаешь… я ревную…  - выдавил Соломинцев между приступами смеха и икоты.  - Не-ет. Это ты… своей ревностью мне жизнь… рушишь.
        Я непонимающе посмотрела на него, Стас тоже соизволил поднять на меня лихорадочно горящий взгляд.
        - Меня отстранили,  - выплюнул он, внезапно перестав хохотать.  - Дедуля твой. Позвонил несколько часов назад, наорал и отстранил. Даже по почте документ отправил, заранее составленный. О том, что игра вместе с командой переходит в юрисдикцию другой группы.
        - Но я не виновата.
        Меня колотило. Потрясения последних дней накладывались друг на друга, создавая гремучую смесь: новость от отца, страх, что Стасу стало плохо, наша прошлая ссора из-за ревности, а теперь еще и это? Нет. Нет-нет-нет. Я ощутила тошноту. На полу для полноты картины действительно не хватало только содержимого моего желудка.
        - А как тогда он узнал, что я снова работаю один? Ромка хотел доделать эту часть сам, но я понял, что должен успеть.
        - Один?
        Пазл потихоньку начинал складываться. Значит, все вечера, которые мы не проводили вместе, Соломинцев сидел над игрой. Сидел целыми ночами, а потому так дерьмово выглядел и так бесился. Дед как-то об этом узнал и отстранил Стаса от игры. Теперь Соломинцев злится за то, чего я не делала.
        - Не строй из себя дурочку.
        - Дурак здесь один, Соломинцев, и это не я!
        Гордо вздернув подбородок, я достала из ванной швабру и быстро сгребла воду со стеклом в угол коридора, чтобы Стас случайно не поранился. Потом остынет и сам остальное уберет. Черт, почему я не могу на него злиться даже сейчас? Выслушала в свой адрес кучу ругательств, а сама продолжаю заботиться.
        Разобравшись с насущным, я добавила:
        - Позвоним Роме, думаю, он все прояснит. И жду твоих извинений.
        Стас даже не попытался возразить.
        Маркова звонок разбудил почти в четыре часа ночи. В субботу.
        - Да?  - пробормотал он, даже не посмотрев на дисплей, а зря.
        - Тебе сегодня звонил мой дед?  - раздался злющий женский голос.
        - Энжи?  - выдавил Ромка и отодвинул телефон от уха, глянув на время.  - Сейчас десять минут пятого, ты сдурела?
        - Ни капельки!
        Ромка никогда еще не видел - вернее, не слышал - Ангелину такой. Казалось, она готова его убить - и сможет, даже на расстоянии, одной силой мысли. Только вот причину внезапного безумия Рома не знал. Он прислушался к тяжелому дыханию в трубке и нахмурился, окончательно просыпаясь.
        - Ты куда-то идешь?
        - Домой, от Соломинцева.
        - Одна в четыре часа ночи?  - совсем опешил Марков.
        Ангелина испустила еще один вздох и, кажется, остановилась. Последовало несколько секунд тишины, а потом она опять подала голос.
        - Ответь, пожалуйста. Дед звонил?
        - Звонил…  - начал Ромка, но его хмуро прервали:
        - Так я и думала. Что спрашивал? Что ты ему ответил?
        Вопросы были по-деловому сухие и требовательные. Энжи не просто хотела что-то узнать, она явно вела его к конкретным выводам.
        - Он позвонил поздно вечером в субботу и попросил сообщить все о продвижении работы. Я честно сказал, что ничего не знаю, на выходных с игрой работает Соломинцев.  - Рома искренне не понимал, что произошло.
        - Отлично. Поздравляю.  - Прерывисто выдохнула Энжи, вновь куда-то устремляясь. В трубке отдавался звук ее шагов.  - Из-за тебя Соломинцева отстранили. С понедельника будешь батрачить на другого капитана.
        - Что?
        - Замечательная новость, правда?  - ядовито усмехнулась Ангелина.  - А главное, винит он в этом меня: я на днях приревновала его и поругалась. Так что все, Ромка, или ты вправляешь ему мозги и спасаешь как-то эту ситуацию, или Соломинцева больше не будет ни с тобой, ни со мной.
        Ромка не успел ничего ответить - Энжи отсоединилась.
        Заскакивая в дом, я пылала от смешанных чувств: обиды, ярости, недоверия, страха, толики удивления и радости, совсем будоражащих кровь. Они переплетались, сменяли друг друга и окончательно сбивали меня с толку. Кто боится темноты? Энжи! Но это не помешало позвонить Маркову из самого темного переулка, несколько минут торчать в одном месте, а потом внезапно испугаться собственной едва заметной тени.
        Двадцать минут пятого. Стоило бы спать и видеть двадцатый сон, как делали сейчас все. Кроме, разве что, Стаса. Он разбит и винит во всех грехах меня.
        - Дед!  - во все горло заорала я, заскакивая к нему в комнату.
        Бабуля подскочила мгновенно, хватая с тумбочки ночник и принимая грозный вид - спросонья особенно грозный, так как на ночь она наносила на лицо тканевую маску, словно заведомо готовилась к войне, а не ко сну. Дед просыпался медленно: распахнул глаза, посмотрел в потолок и только потом сел. Идеальная пара: солдат и зомби. Впрочем, мне сейчас было не до смеха.
        - Дед, нужно поговорить,  - хмуро продолжала я, ни капли не сбавляя громкость.
        Бабуля выдохнула, опуская лампу. Дед повернулся в мою сторону.
        - Надеюсь, ты не на новости отца так бурно реагируешь,  - пробормотал он и погладил по плечу бабушку: - Владочка, ложись обратно, мы выйдем.
        Не тут-то было. Бабуля посмотрела на явно раскрасневшуюся от недовольства меня, на бледного, со следом подушки на щеке деда и покачала головой.
        - Это точно нет. Твоя внучка выглядит как Терминатор. Все разрушит и еще вернется. Оставайся на случай апокалипсиса.
        Я закатила глаза. Апокалипсис уже случился. По крайней мере, в моей жизни происходит полное крушение старого и возникновение нового. Или возрождение старого и уничтожение нового? Институт есть; Стаса - нет. Но что нужней?
        - Дед, верни ему проект,  - я не стала мяться и медлить.  - Просто верни! Суббота - нерабочий день, ты не имеешь права «вершить судьбы» именно сегодня.
        Дед поднял руку, призывая мне остановиться, но замолчать никак не получалось.
        - Снова нарушил правила? Да и срать! Вот если бы вообще ничего сдать не мог, это да. А так…
        - Ангелок, минутку!  - требовательно воскликнул дед, массируя пальцами виски.  - Итак, получается, ты узнала, что твоего ненаглядного отстранили от работы. А я тебе еще на ужине сказал: не блещет он умом.
        - Но…
        - Не перебивай!  - отрезал дед.  - Он отличный работник, и да, может спокойно сделать эту игру сам, но не должен забывать о команде. Что в итоге? Соломинцев нервничает по пустякам, загоняет себя и совершенно лишает дела всю команду. Ко мне вчера заходили трое из его ребят, не поверишь, но все жаловались на отсутствие работы.
        Я хотела заспорить, заставить деда самого замолчать и выслушать меня, но… в его словах явно была доля правды, не зря же он столько лет успешно ведет дела.
        - Сядь,  - посоветовала бабуля, хлопая ладонью по кровати рядом с собой. Я послушно присела, и тут же ее тонкая рука обняла мои плечи.
        - Так вот, Ангелок мой, последним штрихом стал сегодняшний вечер, когда я позвонил второму по значимости человеку в команде, спросил, как идет процесс, и что услышал? Он понятия не имеет. Не знает, что, где, когда и как будет переделываться. Ему не сказали. Ты считаешь это нормальным в общем проекте?
        Я пожала плечами, не находясь с ответом. Я сама понимала и возмущение деда, и рвение Стаса. Не умею работать в команде, хотя понимаю, что практиковать это придется. Над полноценной студийной игрой редко работает один художник, он просто или не успеет все сделать к окупаемому релизу, или надорвется… как и один программист.
        - Главное в другом. Если бы твой Соломинцев в принципе не мог работать в команде, я бы никогда не поставил его руководителем. Я бы сразу впихнул мальчишку или в подчинение кому-нибудь с сильным характером, чтобы мог задавить, или попросту уволил после первого предупреждения. Логично?
        Я кивнула. Да, еще Ромка сказал, что Стаса сразу поставили командовать. Не мог же дед с его невероятным руководительским стажем с ходу так ошибиться. Значит, причина иная.
        - Он мог. До последнего проекта. Я ошибся в одном: согласился дать большую работу малочисленной команде, которая раньше этим не занималась. Надеялся, что мальчишка, как обычно, поступит правильно: качественно распределит силы и время, не будет паниковать, не пойдет по ложному пути.
        Я вспомнила измученного Стаса с черными кругами под глазами и впалыми щеками. Это точно нельзя назвать «качественным распределением сил». Злость постепенно успокаивалась, но страх и огорчение оставались.
        - А в итоге я получил противоположный эффект и полную, прости, жопу по всем срокам. За последние полгода парень довел себя до пары нервных срывов, постоянно страдает от панических атак, забрал у команды всю работу и день и ночь пытается выполнять ее сам, доводя себя до истощения. За полгода! Я давал ему тысячу шансов, я даже тебя ему отдал.
        - Меня никто не отдавал,  - успела-таки вклиниться я,  - я сама пришла.
        - А кто соглашался на отгулы?  - напомнил дед.  - Ладно, суть в том, что увольнять его было жалко, и я из сентиментальности решил переучить. А лучше бы уволил или сразу снял с проекта. Но нет, к психологу отправлял, на больничный насильно отсылал. Но сегодня была последняя капля. Все, баста. Если я еще раз попытаюсь вытащить задницу твоего ненаглядного из его собственных внутренних проблем, я буду хреновым руководителем. Ему даже любовь мозг не вправила.
        Любовь? Я усмехнулась. Кажется, с ней у Соломинцева так же, как и с последним проектом. Никакой логики, кривая стратегия, а в итоге нервные срывы и панические атаки. Или здесь у него, наоборот, все максимально продумано?
        Убедившись, что больше дед не собирается ничего говорить, я спросила:
        - Дедуль, но тебе же не будет никаких штрафов, если Стас совсем себя загонит и снова попадет в больницу?  - На меня посмотрели таким пламенным взглядом, что стало немножко неловко за собственную «доброту».  - Ну, это же не запишут в качестве производственной травмы, а сам Стас не пожалуется, что именно из-за проекта так себя довел, потому что осознает вину.
        - Хорошо. Да, скорее всего, мне от этого проблем не будет,  - с трудом согласился дед.
        - Отлично,  - пробормотала я.  - Тогда верни игру. Наплюй на все и верни. Пусть изводит себя, измучивается, работает днями и ночами. Пусть хоть помирает там на рабочем месте. Просто отдай, пусть трудится. Я позвоню Маркову, скажу, чтобы следил и вправлял мозги. Возможно, Ромка сумеет что-то сделать. На нет… и суда нет. Попадет в больницу - вообще отстранишь от командования.
        Это была жалкая попытка спасти собственную шкуру. Я хотела помириться, а легче всего это сделать, если заставлю своего мужчину успокоиться.
        - Ангелок, я не могу…
        - Еще как можешь!  - возмутилась уже бабуля. Она крепче прижала меня к себе и чмокнула в макушку.  - Скажешь, что покричал для проформы, в выходные. А официального решения еще не было. Все равно никто этот твой приказ не получил, законно отдыхают.
        Я благодарно посмотрела на бабулю. Спасибо!
        - Дедуль, он меня винит во всем. Мы поругались на днях, вспылили. Теперь Стас уверен, что это я его заложила, отомстить так пытаюсь.
        Дед покачал головой и потер красные, заспанные глаза. Кажется, это у нас семейное.
        - Уверена, что он, такой нервный, тебе вообще нужен?  - наконец выдал дед, но заметив мое выражение лица, хохотнул: - Ясно, нужен. Ладно, верну твоему хлопцу проект. Но только больница - и полетит, как фанера. Вообще из компании.
        Я с писком кинулась деду на шею. Кто там меня в блате обвинял? Теперь, Соломинцев, ты и «по блату», и «через постель». Во всех смыслах, ибо важный вопрос о возвращении Стасу проекта мы сейчас обсуждали именно в кровати.
        Глава 26
        СТАС
        Ты была права. Ты была права. Ты была права. Прости.
        19:35
        Я улыбнулась, еще раз перечитывая эту строчку. Третье извинение за вечер. Первые два были более информативными, но на них я просто не успела ответить. Понедельник принадлежит Катюше, особенно в напряженные дни, когда есть на что ей пожаловаться. Например, на одного высоченного засранца с глазами цвета дождя, который ни за что ни про что ополчился на меня.
        Еще обсудим,  - наконец, ответила я и, подумав, добавила:
        DEVIL
        Буду ждать личных извинений и надеяться, что они будут убедительными.
        19:39
        - Ооо,  - протянула Катя, заглядывая мне через плечо и читая сообщение.  - Как это пошло звучи-ит.
        Я мысленно повторила последнюю строку, но не увидела ничего подозрительного.
        - У моей Катюши пошлость головного мозга?  - подначила я.
        - И другим бы ее пожелала,  - не осталась в долгу подруга.  - Сама подумай: личные извинения, которые должны быть убедительными. И которых ты ждешь. Ощущаешь скрытый смысл? Тонкий намек на то, что парень должен постараться?
        - Да, постараться извиниться.  - Я закатила глаза.
        Тут же в руках вновь завибрировал телефон. Катюша мгновенно вырвала его у меня и вслух прочла новое сообщение:
        - Намек понят. И два смайлика: подмигивающий и целующий.  - Она рассмеялась.  - Кажется, не только я вижу скрытый смысл в твоих совершенно невинных словах.
        Похабники! Но мои чертовски любимые.

* * *
        Встретиться с Соломинцевым оказалось не так-то просто. Во вторник я не нашла его на работе, вечером с трудом смогла дозвониться, но получила от ворот поворот («Прийти? Нет, нужно работать. Последние несколько вечеров!»), а всю среду Стас был чертовски занят.
        Но я не могла, никак не могла ждать! Время утекало, решать нужно было быстрей. Мне представился шанс вернуться в институт, но это означало бросить Соломинцева здесь одного. Восемь месяцев. Восемь. Без возможности прилететь на выходные, встретиться, обнять, поцеловать… и даже без пошлого контекста, который можно исполнить. Кто за это время больше изревнуется, я или Стас? И сможем ли мы вообще столько выдержать?
        Я разрывалась. Хотела остаться, но так же сильно жаждала вернуться. Получить диплом, пожить в родной квартире… и что потом?
        - Энжи, искала меня?  - Рабочий день уже близился к концу, когда у моего стола замер Ромка, усталый, но довольный. Редкий гость теперь в наших краях.
        - Скорее Соломинцева,  - улыбнулась я.  - Но и тебя рада видеть.
        - А у Стаса как раз перерыв, чаю решил выпить,  - как бы невзначай заметил Рома.  - Ненадолго оторвался от обожаемой игры, которую трепетно охраняет от вредоносных посягательств не хуже цепного пса.
        Слова Ромки заставили задуматься. Трепетно охраняет? Но почему? Я прикусила щёку изнутри и побарабанила пальцами по столу.
        - Ром, можно спросить? Я же ничего не знаю о вашем проекте, над чем вы работаете? И почему для Стаса это так важно?
        Стало стыдно. Я бегала к нему домой, готовила салаты, отчитывала за ночные бдения, сидела в кресле, пока он копался в бесконечных папках и исправлял что-то в кодах, и ни разу - ни разу!  - не поинтересовалась об игре. Сама внимательность и отзывчивость. Ромка словно прочитал мои мысли.
        - Я начинаю сомневаться, что в правильные руки отдал друга.  - Он присел на краешек стола, нагло столкнув в мою сторону стопку бумаг.  - Геймплей хоть видела? Карту мира?
        - Мельком,  - печально ответила я.  - Инвентарь, Средневековье… фэнтези?
        - Именно!  - согласился Марков.  - Средневековая RPG с открытым миром. Ничего из ряда вон выходящего,  - он пожал плечами,  - но наш первый крупный проект. Важный проект.
        - Потому что крупный?
        Я с сомнением припомнила всё, что успела заметить, когда Стас включал при мне игру. Домики с не до конца проработанными текстурами, вид от первого лица, огромная карта, не вмещающаяся на экран даже в минимальном масштабе, окно создания персонажа… да, проект должен быть объёмным. Не то что игра на поиск предметов, которой занимаюсь я. Зато моя работа не просто фэнтези, а настоящая морская сказка.
        - Не только,  - Ромка хмыкнул.  - Стас, конечно, тот ещё безумный трудоголик, но сомневаюсь, что он работал бы столько, если бы не этот проект.
        Марков отвлёкся, поудобней устраиваясь на столешнице, покрутил в руках немытый с вечера стакан и поинтересовался:
        - Есть иные предположения, почему Соломинцев в него душу вкладывает?
        - Возможно,  - спустя полминуты отозвалась я.  - Что-то личное, да? Важное?
        - Важное. Большую часть карты к этому проекту сделала его мать. Пять лет назад, не специально для этой игры,  - предупредил Рома чуть не сорвавшийся с губ вопрос.  - Она была глобальным творцом, она создавала целые миры. Карта и несколько набросков городов долго хранились в архивах, пока бывшая помощница мамы Стаса не наткнулась на неё, когда команду думала над новой игрой. И вот…
        Я сглотнула. Соломинцев очень любил мать. Наверное, работа над игрой, которую она когда-то начала, действительно стоит упорного труда. Но сомневаюсь, что его мама порадовалась бы, узнав, что ради игры её сын готов свести себя в могилу.
        - И вот поэтому игру предложили именно вам?  - спросила я.
        - О нет! И поэтому, когда Стас узнал о карте, он едва не перегрыз шефу глотку, убеждая, что мы - лучшие для этого проекта. Вернее, он лучший.  - Ромка потянулся и спрыгнул со стола.  - Ведь он знает весь мир. Зачем лишние мозги, лишние мучения, если каждый городок этой карты, каждое здание в мире и его обитателя Стас знает в идеале?
        Но Соломинцев программист, а не криэйтер. Как он?… И тут до меня дошло.
        - Он тогда ещё не работал здесь, да?
        - Угу. Они вместе создавали мир. Карту мать отдала в архив, а вот все заметки о земле, городах и персонажах остались у Стаса.  - Ромка поправил бумаги на столе.  - Мы воплощаем в жизнь не просто задумку его мамы…
        - Вы увековечиваете душу…  - прошептала я.
        - Уловила.  - Ромка подмигнул мне и осмотрелся.  - К слову, сомневаюсь, что у Стаса уже закончился перерыв. Можешь забежать к нам, если хочешь.
        Я хотела, еще как. Особенно после такого рассказа, после того как я поборола собственную невнимательность и узнала первопричину. К черту, что Соломинцев должен был прийти сам, к чёрту все условности, нам нужно поговорить!
        - Вы, кстати, помирились?  - поинтересовался Рома.
        - Работаем над этим,  - неопределенно отозвалась я, витая в мыслях.  - Слушай, если нужно, можешь располагаться. А я к Соломинцеву.  - И я выскочила из офиса.
        После одновременной пропажи Маркова и Стаса я все же узнала, где именно заседает их команда. Так что теперь найти небольшой кабинет с приемной не составляло труда. Подняться на этаж, повернуть направо, отсчитать три двери…
        Нужная дверь была приоткрыта - то ли Ромка оставил, то ли еще кто из команды,  - и я сразу нырнула внутрь. Крошечная приемная вмещала лишь небольшой стол, перегораживающий ее от края до края, и монитор на нем. Притом просто монитор, без системного блока и даже без проводов. Отключенный, одиноко чернеющий и адски большой.
        Я как раз пыталась обойти стол, когда услышала обрывки разговора. Определенно по мобильному, так как голос собеседника был совершенно не слышен, зато слова Стаса разобрать получалось спокойно. Он там один?
        - Конечно, я справлюсь. Разве я когда-либо с чем-либо не справлялся?  - весело поинтересовался он.
        Подобный оптимизм не мог не радовать, особенно после того, что Стас устроил в субботу. Болезненный у меня принц оказался, мало того, что не приплыл под алыми парусами и изначально был страшным монстром, так еще и монстром с нервными срывами.
        - Хорошо, хорошо, было такое. Но теперь всего пара недель, и все будет готово.
        Всего пара недель? Это хорошо. Как сказал дед, раньше за Стасом такого трудоголизма не водилось. Может, покончат с проектом, и станет лучше?
        - Да, и тогда я обязательно буду свободен,  - это прозвучало так убийственно воркующе, что я замерла. Та-ак, подождите.  - И тогда буду ждать только тебя.
        Мой желудок скрутило узлом. Старые подозрения мгновенно проснулись, и, если до последней фразы Стаса я хотела просто ввалиться в кабинет до конца разговора, теперь решила подождать и немного послушать. Из вежливости. И, конечно, из любопытства. Я остановилась перед столом, внимательно прислушиваясь, и машинально перекладывая наваленные кучей бумаги. Распечатки, сэмплы от художников, текстуры, описания сцен… документы?
        - Сейчас-то?  - продолжал Соломинцев.  - Нет, ни с кем не встречаюсь. Работаю как проклятый.
        Сердце неприятно сжалось, но пока возмущаться было не из-за чего. Стас говорил только по существу: он действительно ни с кем не встречается - в смысле, не видится - и работает как проклятый уже две недели. Я вздохнула, обращая внимание на найденный среди всякого мусора документ. С печатью, официальный.
        «Уважаемый Станислав Андреевич, обращаемся к вам…» Письмо?
        Я быстро окинула его взглядом, пока Стас продолжал рассказывать про свои последние недели. Обо мне, конечно, он и словом не обмолвился. Итак, письмо… витиеватое, отсылающееся к какому-то конкурсу, но с четким предложением работать на некую компанию. С указанием средней зарплаты. Я посмотрела на число, оно словно бы уставилось в ответ - довольно крупная сумма могла похвастаться несколькими ноликами в роли глаз.
        - Переехать задумывался.  - Голос Стаса вновь привлек мое внимание.  - Честно, давно пора валить, но как-то прикипел…
        Мне сразу подумалось о письме. Хорошая вакансия, в… в Москве. Не самый ближний свет.
        - Но, наверное, решусь и перемахну уже в этом месяце. А почему бы и нет? Ты давно настаиваешь.
        Как же не хотелось думать о плохом. Но сердце не просто ныло, оно болело. С каждой фразой, с каждым переливом голоса становилось все более тошно. Значит, он решил переехать уже в этом месяце? А как же компания? А как же… похоже, мне он ничего говорить не собирался. Ведь кто-то другой - другая, уверена!  - настаивает.
        Стас как раз мелодично рассмеялся. Слишком открыто, слишком тепло. С обычным собеседником так смеяться никогда не будешь. Значит, это кто-то давно знакомый и очень близкий. Я развернулась, собираясь зайти попозже и обо всем его расспросить, но замерла, услышав следующую фразу:
        - Ты о ком? Об этой мелкой?  - усмехнулся Стас.  - Нет-нет, там все несерьезно.
        О мелкой? Он ведь не меня имеет в виду?
        - Эта вредная ворчливая девчонка меня уже достала.  - Соломинцев не то жаловался, не то хвалился, голос был полон гордости.  - Я же с ней просто играю. А она работать не дает, спать не дает, только требует чего-то. Будет так продолжать - выброшу. Да-да, именно! Можно, и не спорь. Такая красотка долго без хозяина не останется.
        Сердце раскололось на множество кусочков. Дышать стало сложно, в ушах зазвенело. Едва держась на ногах, я доковыляла до двери и выскользнула наружу - подальше от голоса Стаса, от его слов, от «мелкой», «ворчливой девчонки» и «выброшу». Пока что я не хочу больше его слышать.
        Пазл складывался окончательно. Со мной просто играли. Все принцы бабники, пока не найдут своего человека. Но некоторые бабники - вообще не принцы.
        - Так и знал, что нельзя тебе Мисси оставлять,  - проворчали на другом конце трубки.
        Стас улыбнулся, с удовольствием слушая возмущения отца. Последние годы он вел «командировочный» образ жизни, поэтому виделись они редко. Последний раз был больше месяца назад, теперь отец приедет на целых несколько недель и как раз к завершению проекта.
        - Я же шучу,  - Стас покачал головой.  - Она просто милашка. К тому же моя.
        - Ты за собой научись следить, а потом уже о кошке думай. Голодом заморишь…
        - А сам-то? По паре месяцев будешь оставлять одну?
        Ох, кажется, выбора нет. Или Стас действительно переезжает обратно домой, или делить свою долгожданную девочку они будут вечность. Мисси Стас забрал из питомника во вторник вечером. Завести британскую кошечку (конкретней, серебристую шиншиллу) они с отцом решили больше полугода назад, но подходящих котят долго не было. Абы какую кошку старший Соломинцев не хотел, Стасу не нравился другой окрас - и стар, и млад были чертовски упрямы, пришлось ждать. И вот все прививки поставлены, к корму и туалету котенок приучен… можно было забирать. Как же злился отец, что не получилось приехать вовремя и сразу взять нового члена семьи к себе. А Стас только радовался. Во-первых, кошка живет у него в квартире; во-вторых, Энжи она обязательно понравится.
        - Я предложил компромисс.  - Стас прямо ощутил, как отец, говоря это, пожал плечами.  - Квартиру - сдавать; ты - обратно ко мне; кошка - с нами. Идеально?
        - Почти. За исключением того, что с тобой в одном доме у меня не будет личной жизни.
        - Собственного отца обижает,  - обиделся Соломинцев-старший.  - Успокойся, сын, с батей, который дома появляется максимум на месяц, личной жизни у тебя будет хоть отбавляй. С дамой сердца-то своей познакомишь? Или так и продолжишь держать в секрете?
        - А вдруг она тебя испугается?
        Стас усмехнулся, представляя встречу Энжи с папой. Мало ей одного великана, будет второй. Почти двухметровый, огромный, как медведь, и с пронзительным взглядом черных глаз. Сам бы от такого наутек кинулся.
        - Не боись, я заведомо возьму в руки котика. Чтобы казаться добрее.
        Добрее, по мнению Соломинцева-младшего, котик его отца не сделает. Разве что добавит маньячности. Картина маслом - медведь пытает котенка.
        - Так, советую придумать план получше.
        Глава 27
        На следующий день я на работу не пошла. Собственно, то же самое я собиралась сделать в пятницу, а потом в понедельник… и всю дальнейшую неделю. Если проще, я попросила деда вновь разрешить мне работать внештатно. Он согласился без расспросов, просто посмотрел на меня и сказал «да». Хватило одного вида.
        Мне было плевать, правильно ли я поступаю, есть ли в этом логика, похожа ли я на истеричную бабу (нужный вариант подчеркнуть. Все предоставлены Екатериной Макаровой, или просто Катюшей, которая почему-то была свято уверена в невиновности Соломинцева). Хотелось просто лечь и сдохнуть по-тихому, забыть обо всем, выкинуть из головы Стаса, но Катя не отставала. Как порядочная подруга, она периодически «тыкала меня палкой», проверяя, жива ли еще, и пыталась прочистить мозги. Подруга всеми силами защищала Соломинцева и уговаривала с ним поговорить. Но я не могла. Никак. Слава богу, Стас и не звонил.
        Единственное, на что меня хватило,  - все же оторвать в пятницу от кровати свою задницу и доползти до работы в последний раз. Исключительно ради оставленных на рабочем компьютере файлов - дед и Катя наотрез отказались идти вместо меня и что-то искать. Деду по статусу было не положено, Катюша просто вредничала, предлагая на всякий случай заглянуть еще и к Стасу. Ну уж нет!
        В офис я пришла специально ближе к вечеру, за час до окончания рабочего дня, чтобы точно ни с кем не столкнуться, кроме наших девочек. К счастью, они были слишком заняты и даже меня не заметили. Получилось осторожно добраться до своего места, включить компьютер и скинуть все необходимое на флешку. Фух!
        - Энжи, как я выгляжу?  - когда я уже доставала флешку из порта, раздался голосок Светки.
        Я вскинула голову, осматривая коллегу. Идеальные брючки в облипочку, стильный свитер, сапоги на высоченном каблуке и удачно уложенные светлые кудряшки. Прекрасна, как никогда.
        - Выглядишь супер!  - улыбнулась я.  - Куда собираешься?
        - Как куда?  - Света округлила глаза, словно я сказала невероятную глупость.  - На свидание. Должна же я хоть иногда встречаться со своим молодым человеком, а то вечно в работе.
        Я опешила, еще раз оглядывая Светку. Свидание? У нее есть мужчина? Но ведь Светка и Лена - самые ярые фанатки Стаса, они всегда бегают за ним по пятам, закармливая сладостями и вздыхая, когда Соломинцев уходит.
        - Давно?  - наконец, выдавила я.
        - Что? В работе?  - Светка сначала не поняла вопроса, только потом сообразила и протянула: - Ааа, встречаемся? Да, скоро год будет. Думаю, уговорить съехаться. Хотяя…  - Она забавно сморщила носик.  - Свидания тоже дело хорошее.
        - Но… а как же…  - Я не могла подобрать слов.
        Света устремила на меня вопросительный взгляд голубых глаз и тряхнула кудряшками, словно поощряя говорить.
        - Стас?  - справилась-таки с языком я.
        - Лапочка Соломинцев?  - Коллега искренне рассмеялась.  - Так мы никогда на него и не претендовали. Правда, девочки?  - Закивали почти все, разве что мужчины воздержались, но они не имели на Стаса видов по умолчанию.  - Стасик милый, он нас развлекает.
        Ленка, оторвавшись от экрана, подтвердила:
        - Он таким одиноким кажется, так и хочется подкормить.
        - Вот-вот!  - Света покивала, доставая из сумочки зеркальце с помадой и подправляя макияж.  - Подкормить, поумиляться.
        - И вообще, к чему вопросы, он же со всеми потрохами твой,  - фыркнула Лена.  - Мы еще с первой вашей ссоры ставки делали, как быстро споетесь.
        - Кстати, я выиграла неплохую сумму.  - Светка захлопнула зеркальце и подмигнула мне: - Не зря рядом сижу, знала, что продержишься долго.  - Склонившись к самому уху, она добавила: - Теперь будем спорить, сколько продержитесь до первой крупной ссоры, чтобы потом шедеврально помириться.
        Пока я ошалело хлопала глазами, она махнула всем рукой и ярким вихрем вылетела из офиса. Леночка фыркнула и вновь принялась за дизайн текстуры. Остальные девочки тоже занялись своими делами, забыв про меня и про разговор о Стасе.
        Почти.
        - Вы уже поругались, да?  - спросила Лена, когда я собиралась выходить.
        - Что?  - Я нахмурилась.
        - Ясно. На этот раз я отыгралась,  - довольно покивала она.  - Слышали? Почти день в день угадала. Кто следующий?
        Все одобрительно загудели. Пара мужчин полезла за кошельками, девочки засуетились. Энжи, скажи хоть что-нибудь. Накричи на них, возмутись - сделай так, чтобы все успокоились.
        - Мы не ругались.  - Я сжала кулаки.  - Мы расстались. И впредь прошу на меня не спорить.
        Я хмыкнула, высоко подняла голову и вышла в коридор. Коллеги так и продолжали воодушевленно гудеть - я слышала даже через дверь,  - зато мне самой стало немного легче. Чуть-чуть. И было бы еще в тысячу раз легче, если бы на пути не попались Ромка со Стасом.
        Они стояли на лестничной площадке между вторым и третьим этажом и о чем-то живо болтали. Соломинцев, в отличие от меня, выглядел удивительно бодрым и позитивным, будто бессонные ночи закончились - или же он нашел себя другой антистресс, менее нервный, вредный и ворчливый, чем я. Обойти их не представлялось возможности, пришлось идти напролом.
        - Энжи?
        Стас заметил меня первым. Отстранил Ромку, кинулся наверх по ступенькам, собираясь перехватить «эту мелкую девчонку», но я впервые порадовалась, что не совсем удалась ростом. Легко поднырнула под его руку, проносясь мимо и оставляя Соломинцева ни с чем.
        - Эй, ты куда?  - послышался крик Ромки.
        Я не отвечала. Просто позорно пыталась сбежать, скрыться, не разговаривать. Возможно, потом, когда успокоюсь, но точно не сейчас. Сумка болталась в руках, флешка прожигала карман.
        Стас успел догнать меня на крыльце и крепко сжал запястье, вынуждая обернуться и посмотреть на него. Серые волосы, серые глаза, черная майка, бледная кожа… Монохромный, высокий, красивый. Кадр из нуар-фильма, курящий на набережной детектив, принц-монстр.
        - Энжи, мы же помирились. Что за дерьмо творится?  - возмутился он, хмурясь.
        Правильное слово, дерьмо.
        - Стас, извини, но я подслушала вчера твой разговор,  - выдавила я, едва сдерживая слезы.  - Все, что ты говорил обо мне, все планы о переезде.
        Я подалась к нему, быстро прижимаясь лбом к груди, высвободила свое запястье и запрокинула голову, чтобы заглянуть в лицо. Стоило бы поговорить, как просила Катя, но еще одной дикой ссоры даже мое совершенно здоровое сердце не выдержит. Не хочу повторять уже пройденный сценарий.
        - Прости. Нам нужно расстаться.
        На этот раз убежать удалось. Я кинулась прочь что было сил, не оборачиваясь и не думая. Каждый должен совершать свои собственные ошибки.
        - Это уже сороковой звонок? Или сорок пятый? Стас, положи телефон и успокойся!  - рыкнул Ромка.
        Он восседал в кресле в квартире Соломинцева и с наслаждением гладил кошку. Мисси - предательница!  - с удовольствием сидела у Маркова на коленях, а самого Стаса нагло игнорировала.
        - Но она не отвечает!  - Стас нервно мерил шагами зал и сверлил взглядом экран телефона.  - Я написал штук десять сообщений, я звонил, а она просто сказала, что слышала мой разговор вчера и что мы должны расстаться. С чего вдруг? Что я не так сказал и когда?
        - Ближе к концу дня,  - в который раз повторил Ромка.  - Я как раз ушел прогуляться и зашел к ним. Решил сообщить, что тебя можно поймать на месте.
        Стас нахмурился, навернул еще круг по ковру, видимо, намереваясь протоптать в нем дыру. Снова посмотрел на молчащий мобильный.
        - Я точно разговаривал тогда с отцом,  - пробормотал Стас после долгих раздумий.  - Да, про нее говорил… Боже, никогда не пойму этих баб!  - Он метнул очередной взгляд на телефон, и Ромка закатил глаза.  - Она почему психанула? Не хочет знакомиться с папой? Боится испугаться? Парится, что я перееду к нему? Да ладно, пусть не знакомится.
        Марков покачал головой. Иногда ему казалось, что друг не слишком обременен интеллектом.
        - Зато теперь ты понимаешь, каково было ей, когда ты истерил без повода.  - Рома пожал плечами.  - Вы квиты. Осталось придумать, как разрулить эту ситуацию.
        - Извиниться и…
        - И нет, папу твоего, каким бы огромным и свирепым он ни был, она испугаться не могла,  - оборвал Ромка.  - Смотри иногда правде в глаза: на таких, как твой батя, до сих пор вешаются молоденькие девочки. Брутальный мужик.
        - Ага, особенно хорошо будет смотреться, когда решит встречать Энжи с котейкой на руках.
        Стас немного расслабился и заржал, оценивая отцову «брутальность». Мисси на коленях Маркова потянулась и попыталась перелечь поудобней, будто почуяла, что говорят именно о ней.
        - Так вот, друг мой, Энжи явно насторожило что-то другое. Думай, Шерлок, что именно? Из-за чего ругались в прошлые разы?
        Соломинцев потер переносицу.
        - В прошлый вспылил я из-за проекта. В предпоследний начала она, но в итоге вскипел я.
        - Отлично.  - Рома кивнул, поощряя продолжать.  - С чего она начала?
        - Приревновала.
        - Ну, то, что она тебя любит, не вопрос…  - хмыкнул Ромка.
        Стас замялся, снова принимаясь крутить в руках телефон. Марков усмехнулся. Смущение друга его веселило, как и поведение: не замечать настолько очевидное может только тот, кто сам влюблен как идиот. Еще и брошенный идиот.
        М-да, что же он такое двусмысленное тогда ляпнул, что Энжи настолько расстроилась?
        Глава 28
        За то, что не поговорила со Стасом, Катя, конечно же, настучала мне по голове. В прямом смысле: поругалась, посетовала, долбанула меня пару раз подушкой и ушла восвояси, посоветовав все обдумать и потом только писать ей. А еще лучше ответить все же на сотню звонков и десятки сообщений Соломинцева, и затем сказать, что она была права.
        Так что всю субботу я вновь мучилась. Единственным ответом от Катюши на все мои жалобы было: «Солнце, я тебя очень люблю, но думай. У тебя есть возможность вернуться в вуз, получить диплом. Все, как ты хотела. Но если не поговоришь с Соломинцевым, ты потом пожалеешь. Так что реши. Пересмотри все за и против и просто реши».
        Я решала, по крайней мере, пыталась. И с каждым часом все больше склонялась к тому, что должна уехать. Соломинцев собирается в Москву сразу после проекта. Доделает эту игру, получит хорошие рекомендации - и поминай как звали. Для этого даже объясняться не нужно, Стас уже сказал все необходимое.
        Снова я кинула взгляд на экран компьютера, где светилось открытое окно «ВКонтакта». Сообщения Соломинцева я поставила на беззвучный, и теперь они не курлыкали раз в час или два. Впрочем, и сообщений он стал присылать меньше. Я их не читала, боялась расклеиться окончательно, вместо этого вновь начала переписываться с Саймоном.
        В прошлый раз в самый тяжелый период жизни от хандры мне помог спастись «парень с зонтиком». Успокоиться, понять, что я хочу остаться здесь. Если он не сможет сказать что-то особенное, способное удержать меня в городе, то кто сможет?
        Не смотря на послания Соломинцева (54 штуки!), я открыла диалог с Саймоном и решительно написала:
        «Хорошо. Встретимся. Когда?»

* * *
        Когда?  - Завтра вечером.
        Где?  - Выбирай сама.
        В итоге в воскресенье в шесть часов я стояла на набережной у той самой скамейки, где впервые познакомилась с «парнем с зонтиком». Смотрела на море, полной грудью вдыхала соленый воздух и чувствовала себя легче, самую малость. Ностальгия успокаивала, обещала: вот-вот, сейчас все решится. Ты ответишь себе на главный вопрос, ты сможешь все изменить, решить, исправить. Если захочешь.
        Я одновременно хотела и не хотела. Сейчас, ожидая человека, которого я знала как Саймона, но привыкла про себя называть «парень с зонтом», я жаждала перемен, была готова свернуть горы. Даже, возможно, ответить все-таки Стасу. Потому что «В жизни, как и в городе, легко можно найтись. Нужно просто выбрать правильный маяк».
        Я надеялась, что эта встреча поможет поступить правильно. И я не ошиблась.
        Саймон опоздал почти на пять минут. Подошел ко мне, внимательно изучая. Без зонта, настоящий. Высокий, темноволосый - совсем как на фотографиях. Только аура от него исходила мрачная, тяжелая. Возможно, все дело было в глазах - темно-карие, они смотрели так пристально и пронзительно, что после каждого взгляда хотелось повести плечами, сбрасывая неприятное оцепенение. Но я держалась. Ведь это Саймон! Черт возьми, он столько раз поднимал мне настроение!
        - Привет,  - первой подала голос я, улыбаясь.
        - Вот и встретились.  - Саймон кивнул.
        - Ага.
        Я надеялась, он скажет что-нибудь еще, напомнит о том случае летом, о дожде или хотя бы улыбнется. Но Саймон молча стоял напротив и сверлил меня взглядом.
        - Узнаешь это место?  - Я все же передернула плечами, задавая самый волнующий вопрос из всех возможных. Подошла к парапету, облокотилась на него, вновь глубоко вздыхая.
        - Обычная набережная.  - Саймон подошел, останавливаясь рядом и тоже опираясь о каменные перила.  - Такие есть почти в каждом городе на побережье.
        - Ну, так-то да…
        Не помнит? Хотя откуда бы ему помнить конкретное место? Лучше бы рассказала саму историю, напомнила про пекарню, про вишневые слойки. Точно, их-то он никак не мог забыть.
        Было неуютно. Мы стояли на месте, которое значило для меня бесконечно много, и молчали. Я мысленно уже несколько месяцев цитировала слова «парня с зонтиком», а он просто… забыл? Для разных людей одно и то же событие может иметь разный смысл. Для меня это было окончание старой жизни и начало новой, а Саймон… просто угостил тогда булочкой плачущую девушку?
        - Как тебя зовут на самом деле? Ты обещал рассказать, помнишь?  - я вновь прервала тишину.  - Сергей? Степан? Симон?
        - Семен,  - отозвался он, поворачивая голову ко мне.  - Это же логично. Саймон - Семен. Кроу - Воронов.
        Все в нем было бесконечно мрачным, даже одежда готически-черная: водолазка, джинсы, куртка - ни единого яркого пятна. Вот уж точно говорящая фамилия, Воронов, который чернее вороньего крыла. Так и кажется, что сейчас вспрыгнет на парапет, обернется птицей и улетит. Воронья Мэри Поппинс.
        - Почему же в сети отказывался сказать?  - я улыбнулась собственным мыслям.
        - Интрига должна быть.
        Вновь я повела плечами, стряхивая его взгляд. Больше не могла держаться, ощущение обволакивало и затягивало, как липкая паутина. От него было тяжело двигаться, сложно дышать. Может, если глаза закрыть краем зонта…
        - В тебе и так много интриги. Дождь, зонт…
        - Ты о фотке?  - Он хмыкнул.  - Ага, классная.
        - Неплохая.  - Но я имела в виду совсем не фотографию.
        Разговор не клеился. Мы с трудом перебрасывались фразами, будто играли в настольный теннис, но постоянно промахивались. Саймон… Семен кидал мне шарик, но тот улетал в мир за моей спиной; я бежала за ним, поднимала, обдувала, пыталась правильно подать, но обязательно отбивала слишком слабо или вообще не попадала по нему. То ли мячик бракованный, то ли мы плохие игроки.
        Мы бродили по набережной в метре друг от друга, и в какой-то момент я начала задумываться: как мы общались? А так ли хороши были наши разговоры в сети? Почему они поднимали мне настроение? До дрожи в пальцах хотелось достать телефон и пролистать историю, но я удерживала себя, напоминала, что знаю ее и так. Мои долгие жалобы и его короткие, ничего не значащие фразы. И частое «Саймон говорит», которое почему-то приводило меня в восторг. Все.
        Эйфорию же вызывали воспоминания. Тот ливень, набережная и ярко-красный зонт. Такой же, как у Семена на аватарке. Я упивалась этим единственным днем, утопала в нем, но…
        - Пойдем вон туда? Направо,  - позвала я, сворачивая в названную сторону.
        - Как скажешь.
        Он покорно поплелся следом, горбясь и шаркая. Зажатый и очень-очень тихий. Я сглотнула, быстрее устремляясь в сторону заветной пекарни Марины.
        - Куда мы?  - Семен сам подал голос, когда мы почти подошли к крыльцу.
        Я воспрянула. Господи, узнал? Значит, я зря переживала, что этот парень совсем не похож на того наглеца, который повстречался мне в дождь. Правильно, невозможно было заблуждаться столько времени. Саймон - это «парень с зонтиком». И точка.
        - В пекарню,  - отозвалась я, просияв.
        - Ааа…
        К дверям я подскочила почти в эйфории. Сейчас, сейчас…
        - Странное место,  - пробормотал Семен.
        Я резко обернулась. Присмотрелась к нему.
        - Саймон,  - начала по привычке,  - а тебе знакомо это место?
        Он вновь уставился на меня. Пристальным, липким, противным взглядом, от которого мурашки пробегали по телу. Саймон говорит… Саймон не говорит, он молчит.
        - Вечер, дождь, красный зонт, вишневые слойки?  - продолжала я.  - Девушка на скамейке? Слова о маяках и проводниках?
        - О чем ты?  - наконец, выдал он.  - Я в другой части города живу. Здесь никогда не был.
        Сердце упало. Последняя ниточка к яркому воспоминанию оборвалась. Я ошиблась, это другой человек.
        - То есть мы никогда раньше не встречались?
        - Нет. И чего?  - изумился он.
        - А почему тогда ты добавился ко мне летом?
        - Ты ржачная девчонка.
        - Ясно.
        С каждым мгновением, фразой, словом я все больше понимала, как заблуждалась. Увидела на фото парня с зонтом и прониклась, решила, что случилось чудо. А ведь чудес не бывает.
        Но в жизни, как и в городе, легко можно найтись.
        И разве тот день не был чудом?
        - Сколько тебе лет, Саймон?  - спросила я.
        Видимо, было во мне что-то мрачное, такое, что перебило даже черную ауру самого парня. Он сжался еще сильнее и без возражений и «интриг» ответил:
        - Семнадцать.
        - Взросло выглядишь на фото,  - хмыкнула я, качая головой.
        - Все так говорят. Мне алкоголь спокойно продают без паспорта.
        Какая все-таки ирония. Вот и встретились два потерянных одиночества. Здравствуй, Саймон, ты вовсе не тот парень, о котором я думала, зато ты почти полгода терпел мои жалобы и нытье. Я верила, что ты самоуверенный, ехидный, запавший в память тип, который поддерживает беднягу из интереса. Он в ответе за ту, кого приручил всего парой фраз. Не приручил, конечно, но… запомнился, сделал свои слова залогом моего успеха. Подарил мне их. Я вздохнула, снова поднимая взгляд на Семена. А вот же! Вместо настоящего «парня с зонтиком» настроение мне поднимал пугающий готический подросток с пристальным взглядом почти черных глаз. Слишком высокий, слишком мрачный, слишком взрослый. Обладатель замечательного ярко-красного зонта, но не того… Потерянный мальчишка, которому тоже на помешало бы найти подходящий маяк.
        - У тебя есть друзья?  - спросила я, подхватывая парня за руку и уводя в сторону ближайшей лавки. Присела сама, потянула следом его.
        - Ты?  - неловко отозвался он.
        - А другие? Настоящие?
        Если уж так получилось, если мы встретились, значит, так должно было случиться. Эффект попутчика. Я для этого парня никто. Мы не общались настолько близко, чтобы стать настоящими друзьями, как когда-то с Катюшей, мы не делились своими бедами и радостями. Вернее, я-то жаловалась, но… это все равно было не то.
        - Со школы, что ли?  - проворчал Семен, но потом посмотрел на меня и вновь ответил честно: - Был, лучший друг. Но мы пересрались. В конце прошлого года.
        Эффект попутчика. Теперь он может рассказать все - и уйти. А я смогу отпустить «парня с зонтом» и еще раз вспомнить всех своих проводников, свои маяки.
        - И почему же?
        Нужно ответить Стасу. Прочитать все, что он написал. Выслушать все, что хочет сказать. Нельзя позволить и нам «пересраться» просто так. Какая же я дура!
        Я слушала Саймона, кивала, подбадривала говорить дальше. Как хороший психолог, коим не являлась. Не давала советы, а пыталась подтолкнуть к решению его самого.
        - Напиши ему. Я сегодня тоже напишу своему другу,  - пообещала я, легонько обнимая его на прощание.  - И меня не забывай, если будет совсем плохо.
        Почему бы и нет? Может, для этого мальчишки я стану таким же приятным воспоминанием, каким для меня был «парень с зонтом»?
        Глава 29
        Когда часов в семь вечера в дверь квартиры Стаса постучали - постучали!  - он бессмысленно перещелкивал каналы кабельного. Работать не получалось, поэтому впервые за время ведения проекта пришлось делегировать полномочия: позволить на выходных с игрой поработать Ромке и остальным. Встретить в ответ на это предложение такой искренний восторг он совершенно не ожидал.
        Не ожидал он и незваного вечернего визитера. Мисси мгновенно кинулась на стук, встречать гостей - удивительно гостеприимная и добрая дама для британцев оказалась. Сам Стас неохотно поплелся следом. Если бы это была Ангелина, она бы ни за что не стала стучать. Она могла и с пинка дверь вынести. Впрочем, судя по ядреному стуку, тот, кто стоял сейчас на лестничной клетке, тоже спокойно мог вскоре ее вышибить.
        Сейчас Стас очень жалел, что на двери нет глазка. Так бы можно было хоть проверить, кто пришел. Не то чтобы он боялся - совсем нет,  - но узнать, стоит ли приводить себя в порядок, прежде чем открыть дверь, хотелось. Только было некогда - очередной стук отозвался дрожью в косяке.
        - Иду, иду,  - прокричал Стас, копаясь с замком.
        На пороге ждала крошечная брюнетка. Она вздернула подбородок, посмотрела на Стаса и, оттеснив его, нагло прошла в квартиру.
        - Рада познакомиться, Катя, подруга Энжи. И я пришла вправлять вам обоим мозги,  - возвестила она, разуваясь, потом оглянулась на него: - Поверь, парень, нам некогда терять время. Если не справимся за сегодня-завтра, твоя красотка укатит в закат с неким Саймоном. Или еще хуже - улетит обратно в родную Сибирь. Кинет к чертовой матушке и тебя, и меня. Если я права и ты ни в чем не виноват, нужно думать, как это предотвратить.
        Стас привычным жестом потер переносицу… и прикрыл дверь. Девчонка говорила убедительно. И пугающе. Улетит? Ну уж нет.
        Позже я сидела за компьютером и смотрела на диалоги. Станислав Соломинцев. Ровно пятьдесят четыре сообщения. Больше не добавилось ни одного. Хотя тут и добавлять нечего, что можно было НЕ написать в пятидесяти четырех сообщениях?
        Статус: не в сети.
        Я решилась и вновь подвела курсор к иконке диалога… Ладно, отлично, открываю!
        Стас написал много, очень много. Первые сообщения состояли из пары слов или предложений. Зачем расставаться? Прости. Что я не то сказал? Когда? Что я сделал? Энжи, ответь. Ангелина! АНГЕЛИНА! Прости, прости, прости…
        Я крепко зажмурилась и отвернулась от экрана. Почему все так сложно? Почему мы сами так любим все усложнять? Может, если постараться, можно собрать все воедино, понять и решить?
        Итак, есть институт, куда я могу вернуться, если сегодня-завтра успею разобраться, стоит ли оно этого. Есть «маяки» - и здесь, и там. Здесь меня всегда держали бабушка с дедушкой, Катюша и «парень с зонтиком», которого я ошибочно считала Саймоном. Последнего больше нет. Зато появился Стас, которого я люблю, люблю настолько, что совершаю безумные поступки, когда начинаю ревновать.
        Я посмотрела на диалог с Соломинцевым, в котором последнее слово тоже было «прости», с трудом сглотнула и открыла переписку с Катюшей. Не в сети. Где она может быть? Вместо того, чтобы написать сообщение, я начала пролистывать историю: все выше и выше, все дальше и дальше в прошлое. Картинки с котиками, гифки, треп про сериалы, дурацкие клипы и истеричный смех по пустякам. Фотографии всего вокруг и диалоги, диалоги, диалоги. Почти бесконечные даже тогда, когда я уже переехала сюда. Они были и раньше. Полгода назад, год, два, пять. Я выбрала календарь и, прикрыв глаза, ткнула число наугад. 24 декабря 2014 года. Обсуждение новогодних подарков, блюд к празднику, игрушек, каких-то добрых романтических комедий. Нужно обязательно пересмотреть эти фильмы, такие старые и уютные. Фотография елки, которую Катюша уже успела нарядить. Фото пустого угла от меня со словами «только хардкор, студенты елки не ставят».
        Я улыбнулась. На самом деле мы в тот год просто очень запарились перед праздником и забыли купить хоть какое-нибудь дерево - искусственные отец не признавал. Надо же, помню!
        А потом я наткнулась на наши новогодние поздравления и зависла.
        «Привет, солнышко!
        Мы еще только готовимся к празднику, а у вас уже бьют куранты. Каждый раз удивляюсь, понимая, что у нас разница в четыре часа. Целых четыре! А кажется, словно мы живем где-то в соседних домах.
        У нас удивительно тепло. Пахнет морем. Всегда морем. Так что пришли мне фото снега! И пожалуйста, не меняйся. Будь всегда такой же, как сейчас: милой, доброй, позитивной. Моей лучшей подругой.
        Люблю, целую, обнимаю. Жду. Когда-нибудь мы сможем перебрасываться не только смайлами… но и букетами на свадьбах;)
        Твоя Катя».
        Господи, как же трогательно. Катюша писала это четыре года назад. Да что по сравнению с этим разница во времени? И уже тогда мы безумно хотели быть рядом. Чтобы нас разделяла не куча часов полета, а максимум пара часов езды. Соседние города, из которых можно выбираться в гости. Встречи хотя бы раз в месяц.
        Сейчас мы видимся не менее двух раз в неделю. И на что я жалуюсь?
        «Милая, с Новым годом!
        Я все же дождалась, когда куранты пробьют и у вас, так что поздравляю!
        Так много всего хочется пожелать, столько всего не забыть. Сколько мы с тобой знаем друг друга? Год? Два? Три? Мне почему-то кажется, что целую вечность. За это время мы стали настолько близки, настолько нужны друг другу.
        Свадьбы? О да, определенно.
        Даже если я не буду устраивать праздник, ты станешь свидетельницей и брака, и белого платья, и даже букета невесты, который обязательно достанется тебе - если до этого еще твой не достанется мне. А такое может быть! Ты у меня красотка, зайка, лапочка.
        Милая, я умоляю, оставайся со мной и дальше. Не бросай. И тогда я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы этот новый год и множество других были самыми замечательными для тебя.
        Я тоже тебя очень люблю! И обещаю, когда-нибудь или ты переедешь к нам, или я - к вам. Без вопросов, только найти бы повод».
        Вот теперь я действительно всхлипнула и протерла лицо ладонями, размазывая по щекам слезы. Я же не хотела плакать, что за глупости? Именно поэтому и открыла диалог с Катей, а не письма Соломинцева. Решила, что от извинений Стаса не выдержу и разревусь, а оказалось…
        «Без вопросов, найти бы повод». Так вот же он, повод. Банкротство, необходимость, работа здесь. Работа, которую я люблю! Повод нашелся, я переехала, я получила то, что хотела. Так почему же не ценю? Почему теперь ищу всевозможные способы вернуться домой? Почему не соглашаюсь с Катей и не поговорю со Стасом? Она ведь часто, почти всегда права. Она видит происходящее насквозь, но я настолько увлеклась своими чувствами, что совсем об этом забыла.
        Прости, Кать. Сейчас же с ним поговорю.
        Я принялась метаться по комнате в поисках мобильного, с трудом нашла его на кровати, в коконе из одеяла, и набрала номер Стаса. Ответь, ответь, Соломинцев. Мне многое нужно тебе сказать.
        - Не отвечай,  - строго приказала Екатерина, стоило Стасу потянуться за мобильным.  - Это Энжи, я права?
        Стас кивнул и вновь попытался достать телефон, но получил весьма болезненный шлепок по ладони.
        - Цыц!  - цыкнула Катя.  - Не смей отвечать. Мы тут вопросы решаем.
        - Но она…
        Рядом с этой девушкой, явно умеющей и любящей приказывать, он ощущал себя некомфортно. Подруга Энжи давила его и интеллектом, и авторитетом. Крошечная, хрупкая, темноволосая, но готовая перегрызть глотку за любой неверный шаг, особенно по отношению к ее ревностно охраняемой подруге.
        - Если хочешь прекратить эти выматывающие ссоры раз и навсегда, убери телефон, не смотри на него и слушай меня,  - отрезала она.  - Лучше подойди к компьютеру и проверь, прочитала ли она твои сообщения.
        Стас вздохнул, скорчил рожу, повторяя ее слова, пока Катя не видит, но все же подчинился, вывел компьютер из спящего режима. Сообщения действительно оказались прочитаны. Стас не был уверен, что все до единого, но… сам факт того, что Энжи немного одумалась, радовал.
        - По лицу вижу, что прочитала.  - Екатерина развалилась в кресле и закинула ногу на ногу.  - Итак, теперь отвечай честно. Любишь или нет, спрашивать не буду. И так видно, что любишь. И не красней, будь мужиком.  - Она зевнула.  - Так вот. Скажи мне, Грей, ты готов стать принцем?
        Стас нахмурился. Откуда она знает, как его зовут ребята в компании? Ладно, даже если это рассказала Энжи, зачем называть именно так?
        У девушки в сумочке зазвонил мобильный. Она удовлетворенно кивнула и продолжила, доставая трубку.
        - Если готов, нам хорошенько придется потрудиться до завтрашнего вечера. А главное: ни за что, ни при каких условиях не размякать и не отвечать ей. Пока что отвечать буду я.
        Екатерина посмотрела на имя на экране и переменилась в лице. Теплая улыбка коснулась не только ее губ, но и глаз.
        - Да, Энжи, солнышко. Что стряслось?
        Она приложила палец к губам, веля Стасу молчать, и продолжила успокаивать подругу, заведомо понизив голос. Вот же… злодейка расчетливая, даже послушать не дает! Еще и Мисси ее полюбила не меньше, чем Маркова,  - ласково терлась в ногах и запрыгивала на колени, чтобы получить свою порцию объятий. Ох уж эти женщины! Энжи с кошкой точно споются, потому что это вредное пушистое создание тоже проявляло любовь хоть к кому, но только не к нему.
        Соломинцев не отвечал. Я звонила раз пять, но все бесполезно. Он как сквозь землю провалился. Исчез.
        Чтобы как-то успокоить нервы, я все же решила прочитать все его послания. Да, возможно порыдать и немного покорить себя, но какая разница, когда уже успела пустить слезу даже из-за старой переписки с Катюшей. Я задержала дыхание и щелкнула диалог. Крепись, Энжи, сейчас будет трудно.
        Но было не трудно, а невыносимо. Я давилась слезами, вытирая их уголком пододеяльника, но продолжала читать все объяснения. Каждое. Сидела, запершись в комнате, чтобы бабушка ни в коем случае не застала внучку в таком виде, и измывалась над собственными нервами.
        «Энж, в чем бы ты меня ни обвиняла, я не виноват. Сто процентов».
        «Энжи, ну хватит злиться. Расскажи, что случилось, и мы все исправим».
        «Ромка сказал, что ты приходила ближе к концу рабочего дня. Значит, застала телефонный разговор?»
        «Перебираю его в памяти уже в тысячный раз. В ТЫСЯЧНЫЙ, Энж! И все равно не могу понять, что тебя так смутило, что мы должны расстаться. Знакомство с папой? Он добрый, честно. Просто выглядит, как маньяк в отставке».
        «Ну, или как медведь».
        «Милая, не хочешь знакомиться, и не надо! И я даже не буду снова к нему переезжать, если тебе это не нравится. Понимаю, в другой конец города ты не сможешь бегать каждый вечер в любое время дня и ночи».
        «Энжи…»
        Я так и не поняла, кто такая эта «мелкая», с которой Стас играет, зато все остальное он намеками, но смог прояснить. Разговор был с отцом, поэтому и голос Стаса казался таким нежным и теплым. Я тоже щебечу в трубку, когда говорю с родными. Переезжать Стас собрался к нему же, всего лишь на другой конец города. Не в Москву. Но почему тогда на его столе лежало то приглашение?
        «Ангелина, ответь, я готов сделать все, чтобы вымолить у тебя прощение. Готов стоят на коленях, носить тебя на руках… готов никогда в жизни не рассказывать на работе, что мы вместе».
        Едва успокоилась и вновь всхлипнула. Не нужно, Стас, на работе и так знают о нас - и давно делают ставки. Если мы помиримся… если будем к этому готовы… нужно будет попросить Ромку сделать точную ставку и забрать банк.
        «Готов молчать, даже когда мы распишемся. Буду говорить, что я одинок, но храню целибат».
        «Извини. Если распишемся. Но, думаю, ты меня поняла».
        «Прости».
        Какая же я дура, какой же дурак он. Еще одна такая ссора, и я действительно не справлюсь. Зачем мы издеваемся, хотя дороги друг другу? Нужны настолько, что даже поругаться не можем надолго, обязательно бежим извиняться.
        «Милая…»
        «Я люблю тебя».
        Сердце пропустило удар, второй. Стало тяжело дышать. Любит?
        Не помню, сколько еще раз я успела позвонить Стасу, сколько еще раз хотела услышать его голос, чтобы признаться: дура, снова приревновала, не верила в себя, в него, в мир. Чтобы сказать, что тоже люблю его.
        Но ответа не было.
        Глава 30
        - Ну что, сможешь взять день за свой счет?  - поинтересовалась Екатерина, закончив разговор.  - Твоя принцесса встречается завтра со своей прекрасной подругой.  - Она повела рукой в воздухе, очерчивая свою фигуру.
        - Принцесса-тиранша,  - машинально поправил он.
        - Радуйся, что всего лишь такая, а не настоящая Злая королева.  - Катя многозначительно ухмыльнулась. Кажется, она знала толк в королевах, а особенно в злых.  - Я завтра тоже не пойду на работу, возьму один из трех имеющихся отгулов. Копила на черный день,  - ворчливо пояснила она удивленному Стасу.  - В десять буду у тебя. Не успеешь освободиться - пеняй на себя.
        Екатерина едва заметно махнула ему рукой на прощание и скрылась за дверью, легко открыв оба замка. Как она так быстро поладила со вторым, с которым даже сам Соломинцев «ругался», осталось загадкой.
        Впервые Катя изменила своему любимому месту встречи и настоятельно просила ждать ее не в парке у фонтана, а на пляже, притом у моего дома. Странный выбор, учитывая, что она работает почти на другом конце города. Конечно, она обещала успеть, но я все равно на всякий случай взяла с собой плед. А вот рисунки я оставила дома. Творить не было сил, я могла только думать - и периодически набирать Стаса. Он словно исчез, утянув следом Маркова, потому что на мои звонки не отвечал даже он.
        Катюша задерживалась. Сама же предложила в шесть быть на пляже, но уже пятнадцать минут писала, что будет «через пять минуточек». Минуточки эти все тянулись, и тянулись, и тянулись… я шире развернула плед, заваливаясь на него спиной и закладывая руки за голову. По навесу забарабанили первые капли дождя, зашумели волны, набирая обороты.
        Я вздохнула. Шторм и ливни раньше всегда напоминали мне о «парне с зонтом». О единственном разговоре и алом росчерке в сером небе. Наверное, если бы не было Саймона и его аватарки, я бы забыла о том вечере. Теперь воспоминание въелось в память надолго, может, и навечно. Лавочка на набережной, пекарня Марины и прекрасные вишневые слойки. Красный зонт и виднеющийся из-под него, поднятый в улыбке уголок губ.
        А еще со штормом стал ассоциироваться Стас. Его серовато-коричневые волосы и глаза цвета бури. Яростные ссоры и теплые объятия. Дождь преследовал нас с первого дня: моросил, когда мы впервые ругались; лил, когда я начала проникаться к нему, когда только-только удалось поговорить нормально. Дождь шел и когда я примчалась заботиться о Соломинцеве - совершенно новый уровень в наших отношениях. Дождь был во снах, был в глазах Стаса. Просто был. Вместе с хвойно-лимонным ароматом одеколона и чертовым сигаретным дымом - хоть кое-кто и обещал бросить курить. Мы же ругались из-за сигарет. Раз? Два? Или больше? В голове, словно кадр из кино, вспыхнуло воспоминание. Я хмурюсь, оборачиваясь на лавке…
        « - Это некрасиво. И для здоровья не полезно.
        - Так уж некрасиво?»
        Я резко села. Так уж некрасиво? Именно этой фразой во время нашей первой ссоры из-за сигарет ответил мне и Стас.
        «Так лучше?»
        В горле пересохло, пробрала дрожь. Рост, сигареты, вишневые слойки, этот ехидный изгиб губ. Я прикрыла глаза, вспоминая все до мельчайших деталей. Каждую черточку Стаса я помнила почти наизусть. Подбородок, изгиб шеи, губы.
        « - …но он „парень с зонтиком“.
        - А я, блин, без зонтика?»
        Я схватилась за голову, просто не понимая, как не замечала этого раньше. Он практически повторил диалог о курении, он провожал меня домой под зонтом, не красным, а зеленым, но таким же чертовски аляповатым. Стас с самого начала «заинтересовался» мной, но не на работе, а после той, летней встречи. Так же, как я заинтересовалась им, но заблуждалась целую вечность, переписываясь с Саймоном.
        Стас не лгал, но и не рассказывал прямо, позволяя вспомнить самой. Как можно быть такой дурой? Не заметить человека перед носом, зато пытаться намекнуть какому-то вороньему мальчишке о том, о чем он и понятия не имел!
        Слепой не отыщет маяк, пока тот не останется единственным источником света в его жизни, кроме родной масляной лампы, всегда носимой с собой.
        Телефон! Где же телефон? Я ощупала плед, находя, наконец, мобильный и снова, в который уже раз, набирая номер Стаса. Ответь, ответь, ответь. Пожалуйста! Мне столько нужно тебе сказать, мне так жизненно важно тебя отблагодарить! Но Соломинцев на вызов не ответил. Зато позвонила Катюша.
        - Привет. На пляже?  - прощебетала она в трубку.  - Ты извини, из-за дождя я очень медленно добиралась. Поднимешься на набережную? А то я не смогу спуститься: камни мокрые, шпильки с них соскальзывают. Еще ноги сломаю.
        - Да, конечно, сейчас,  - пробормотала я.
        Прижав плед галькой, чтобы никуда не делся, пока я встречаю подругу, я юркнула наверх по лестнице. Капли дождя били по плечам, а Катюша еще, как назло, стояла в самой дали, под козырьком какой-то закрытой кафешки. Я молниеносно метнулась к ней, но все равно успела промокнуть до самых костей.
        - Милая, извини, что так получилось!  - Катя крепко обняла меня.  - Нужно было перенести встречу ко мне, но почему-то так захотелось посмотреть на море.
        Странно. Кто-кто, а Катюша частенько говорила, что по горло сыта морем. Да и сейчас она смотрела больше на меня, чем на красоты природы.
        - Уверена? Может, домой пойдем?
        - Нет-нет, давай постоим здесь. Сейчас, только зонтик достану, и сможем подойти поближе к бордюру. Сегодня просто сказочно красиво,  - заверила подруга, принимаясь копаться в объемной дамской сумище.
        Я осмотрелась. Волнующееся море, серое плачущее небо, закрытые магазины, тишина, спокойствие и монохромность - не то, что Катя привыкла звать сказочным. А где любимые ею спокойствие, солнце, фрукты и экскурсии? Где отдых и отпуск, без которых не может быть «сказки»?
        - Катюшка, ты не поверишь, я такая дура,  - протянула я.
        - Охотно поверю. Я сама это недавно говорила,  - покивала она.
        - И ты была права. Кать, я узнала, кто был парень с зо…
        Слова так и застряли в горле, когда из сумочки подруга, наконец, выудила его. Потрепанный, яркий, огромный красный зонт. Сердце пропустило удар. Дрогнуло, когда легким нажатием на кнопку зонт раскрылся, и Катя подняла его над головой. Красная кромка, примятая ткань и подбородок подруги, виднеющийся из-под нее.
        - Ты знаешь!  - ахнула я, отступая на шаг.
        - Всего ничего, со вчерашнего вечера.  - Подруга подняла зонт повыше.  - Иди сюда.
        - Но откуда? Почему не сказала?  - пробормотала я.
        Было обидно. До боли. Если Катя узнала все вчера вечером, значит, это случилось еще до того, как мы договорились о встрече. Получается…
        - Ты смогла до него дозвониться? Написать? Откуда?
        Я едва не накинулась на подругу, собираясь вытрясти из нее все, но она уже перехватила меня за плечи и всучила тот самый зонт - словно кровавый росчерк в серой хмари. Затем Катя повернула меня в сторону моря и легонько подтолкнула.
        - Отсюда. Дурочка ты наша мнительная,  - ласково поругалась на меня Катя.
        По волнующемуся морю шла яхта - старенькая, простая, с облупившейся от времени краской. И с парусами… черно-алыми.
        - Кто обещал, что со своим принцем под алым парусами согласится уплыть далеко-далеко?  - Катя подошла ко мне, улыбнулась.  - Вот он и приплыл.
        - Стас?  - Я еле сдерживала слезы.
        - Грей. Настоящий. Твой!  - гордо возвестила подруга, обнимая меня за плечи.  - А заодно и «парень с зонтом», которым ты бредила с самого лета. И где теперь все пресловутые «маяки»?
        Я повернулась к ней, посмотрела в теплые карие глаза. «Маяки» здесь, рядом. Никуда не делись, всегда указывают путь.
        - Первый прямо передо мной.  - Я порывисто ее обняла, целуя в щеку.  - А второй там…
        И только тогда пришло осознание. Яхта, не самое спокойное море, чертовы паруса, переливающиеся из черного в красное - я видела эту яхту летом!  - они идеально подходили моему принцу. Моему монстру. Но…
        Разговор на кухне. Шторм. Мать. Его мать, потерянная навсегда в пучине волн, оставшаяся там, далеко-далеко, у самого горизонта. А вдруг море разволнуется сильней? Когда я только пришла на пляж, оно было спокойным. Стихию невозможно предугадать, стихию невозможно унять.
        - Нельзя плавать в такую погоду. Позвони ему, скажи, чтобы срочно швартовался… или что там еще делают с яхтами? А, к черту, сама позвоню!  - вскрикнула я, кидаясь к лестнице на пляж.
        - Энжи, что случилось?  - испуганно крикнула мне вслед Катя.
        Но я уже мчалась к своему пледу и сумочке, запинаясь, едва не падая на ступенях и скользкой влажной гальке. Срочно, сейчас же. Вывалив все содержимое сумки на плед, я схватила мобильник, набирая знакомый номер, но абонент не отвечал. Абонент в море, ему не до ответа.
        - Стас!  - Я рванула к берегу.  - Соломинцев!
        Скинув туфли, я по щиколотку заскочила в холодную, почти ледяную воду и замахала руками, словно ветряная мельница. Уплывай, уплывай, чертов монстр! Черно-алые паруса слегка повернулись, позволяя яхте поймать ветер. Она пошла вдоль берега в мою сторону, а потом… человек у борта, толчок, рывок - и плеск поглотивших его волн. Я дернулась вперед, заходя уже по колено. Глубоко вздохнула, чтобы сделать следующий шаг. Какой? Поплыть, найти, спасти? Разве я смогу?
        Но вот в десятке метров впереди из воды вынырнула голова, и обладатель ее быстро поплыл к берегу. Несколько секунд - и передо мной стоял промокший до нитки Соломинцев. Черная рубаха, голубые джинсы, пара рыжих невидимок в длинной челке.
        - Ты… ты… идиот?  - закричала я, собираясь кинуться к нему, но Стас сам шагнул ко мне, подхватил на руки и потащил на сушу.
        - Эй, такой теплый прием ты устраиваешь после сотни извинений с моей стороны?  - усмехнулся он и поставил меня на камни. Туда, где были только дождь и его глаза, но не ледяная соленая вода.
        - Соломинцев! Ты посмотри на волны,  - рявкнула я.
        Он посмотрел, попинал их ногой в носке - ботинок не оказалось - и вернулся ко мне.
        - Обычные волны. Не штиль.  - Он улыбнулся.  - Эй, принцесса, мы тут сказку устраиваем, а ты жалуешься?
        - Но…  - Я запрокинула голову, заглядывая ему в глаза, прикусила губу и все же расплакалась. То ли от счастья, то ли от накопившегося волнения.  - А вдруг с тобой что-нибудь случилось бы?  - И я крепко-крепко обхватила Соломинцева поперек груди, прижимаясь щекой к мокрой ткани рубашки.  - К черту алые паруса, к черту принцев. Зачем вы вообще об этом всем вспомнили?
        - Затем, что моя принцесса-тиранша когда-то о-очень давно обещала уплыть с Греем далеко-далеко, если он явится на корабле с алыми парусами.
        Он почти слово в слово повторил древнюю закрытую запись в моем сетевом дневнике. Катька. Показала ему, вредина! Я покачала головой и лишь крепче прижалась к его груди.
        - Принцессам-тираншам положены принцы-монстры, а не ванильные мальчики на яхтах,  - проворчала я, ощущая, как Стас обнимает меня в ответ.
        - Блин, ранишь в самое сердце. Я так пытался быть ванильным.
        Я тихонько рассмеялась, потом слегка отстранилась, вновь вглядываясь в его лицо. Дождь набирал обороты: стучал по плечам, проникал под и так уже напрочь мокрую одежду, холодил кожу… Он был с нами в самые важные моменты и стал гораздо нужнее, чем принцы и алые паруса.
        - Прости,  - пробормотала я.  - За то, что сомневалась, что ревновала и злилась.
        - Не нужно. Я тоже ревновал.
        - Прости за то, что не помнила.
        - Ооо, так у вас склероз, моя милая тиранша?  - Соломинцев щелкнул меня по носу. В глазах поблескивали веселые искорки.  - Забыть половину последних ссор было бы неплохо, так что я позволяю.
        - Ста-ас!  - Я закатила глаза, стараясь быть максимально серьезной, что просто невозможно в такой компании.  - Я про лето. Ты практически спас меня тогда, а я… спутала тебя с другим человеком и очень долго ошибалась. Ничего не поняла даже после всех намеков. Стас…
        Он улыбнулся и просто прижал меня к себе. А потом опять подхватил на руки и потащил в сторону навеса, пледа и валяющихся на нем вещей.
        - Эй, я правду говорю,  - проворчала я, обняв его за шею.  - Ста-ас!
        - Что?  - Соломинев плюхнулся на плед, усаживая меня к себе на колени и пытаясь как-то прикрыть нас обоих. Помада, пудра и тушь весело заскакали по камням.
        - А кто твой проводник?
        Он хитро усмехнулся и, пошарив по одеялу, достал мой мобильник. Подержал его в ладони и протянул мне.
        - Держи. Кажется, ты невнимательно читала сообщения.
        Я разблокировала телефон и включила сеть. Сразу пришло уведомление о нескольких сообщениях от Кати и одном от Соломинцева. Дрожащими пальцами я щелкнула на иконку, ожидая, пока загрузится диалог.
        «Привет. Надеюсь, ты еще не успела сбежать со своим „парнем с зонтиком“, потому что настоящий идет за тобой. И будет рвать и метать, если тебя не окажется на месте. В жизни легко можно найтись. Я нашелся с тобой. Просто потому, что ты даешь мне свет».
        А вы, мой принц-монстр, оказывается, романтик.
        - Стас…  - пробормотала я, блокируя экран и прижимаясь к боку Соломинцева.
        - Ммм?
        - Я тоже тебя люблю.

* * *
        - Кака-ая идиллия,  - раздался крик над нашими головами.
        Я с неохотой оторвалась от губ Стаса и выглянула из-под навеса. На лестнице, вся мокрая и хмурая, сжимая в руках памятный красный зонт, стояла Катюша. Влажные волосы щупальцами облепляли ее щеки и шею, а зеленое платье стало почти черным под струями дождя.
        - Уважаемый Грей, не соизволите ли вы забрать у меня свой мобильный, ботинки и сменную одежду, чтобы не менее уважаемая Екатерина могла спокойно пойти домой, а вас оставить здесь простывать и миловаться в гордом одиночестве? Меня, в отличие от вас, любовь не греет!  - продолжала возмущаться она.  - Я, черт побери, в тепло хочу! Чтоб еще раз влезть в подобные альтруистические затеи…
        - Сейчас заберу,  - уверил ее Соломинцев.  - Энжи, пойдем домой? У меня есть для тебя сюрприз. Тот самый, про который ты подслушала, неправильно поняла и обиделась.
        Я недоуменно нахмурилась. Он о многом успел написать в сообщениях, когда извинялся, но точно не о каком-то сюрпризе. Разговор был с отцом, темы касались меня, работы, переезда и… что я еще не поняла?
        - Ооо!  - Снова раздалось сверху, Катя едва не перевалилась через парапет, ожидая нас.  - Этот сюрприз тебе точно понравится. Без сомнений.
        Что ж, раз так…

* * *
        - Мисси? Это и есть Мисси?
        Единственное, на что меня хватило,  - это скинуть мокрую одежду, укутаться в теплый халат Стаса и грохнуться на пол рядом с восхитительной кошечкой. Еще такой крошечной, не больше четырех месяцев. Пушистой, игривой и невероятно красивой. Пухлая мордашка, прелестные щечки. Мур-р…
        - Ага.  - Соломинцев усмехнулся, присаживаясь рядом со мной. Котейка смерила его скептическим взглядом и отстранилась, перекатываясь поближе ко мне.  - Та самая «мелкая вредная девчонка», из-за которой ты психанула. Видишь, действительно вредная.  - Он протянул к кошке руку, та предупреждающе махнула когтистой лапой.  - Как так? Тебя, Ромку и даже подругу твою она просто обожает. Любовь с первого взгляда. Не удивлюсь, что и с отцом моим этот мелкий котенок согласится сидеть день и ночь. Но чем, блин, я не удался?
        Я фыркнула. Во-первых, британцы и так не жалуют сидеть на руках, у моей бабушки по маме были два британских кота, которые всегда находились рядом, но никогда - слишком близко. А во-вторых, скорее всего, кошке не нравится исходящий от Стаса запах лимона. Сказать или нет? Я искоса взглянула на надувшегося Соломинцева. Не-е, позже расскажу.
        - Чувствует настоящего монстра рядом. И ведет себя, как того требуют инстинкты.
        - Значит, монстра?  - Стас хищно улыбнулся, подползая ко мне.  - А почему же его не боится тиранша?
        - Потому что она ворует у него халаты.  - Я показала Соломинцеву язык.  - И любит его.
        - Именно,  - пробормотал он, прижимая меня к себе и крепко целуя.
        Мисси, почувствовав, что лимонный аромат переметнулся и на меня, зашипела и юркнула под диван.
        Эпилог
        - Только ты не бойся. Папа на самом деле добрый, просто немного пугающий.
        Примерно так наставлял меня Стас, когда уезжал забирать отца из аэропорта в Адлере. Оказывается, у Соломинцевых была общая машина, которой Стас пользовался редко, предпочитая передвигаться пешком, зато отец его - почти постоянно. Не представляю, почему он так боялся нас знакомить, но факт оставался фактом: даже перед сдачей проекта Соломинцев не впадал в такую панику, как перед приездом отца. Мне пришлось целых три дня терпеть его рассказы о том, что «папа хороший». Отлично, верю! Что теперь?
        А теперь я бродила по квартире, как неупокоенный призрак, ожидая их приезда. Мисси немного скрашивала жизнь, но и она, предательница, нашла занятие интересней - кошка в последнее время полюбила валяться на самом верху высоченного холодильника, с которого ее невозможно было достать. Взирала на свое царство с самого удобного места. Кстати, запрыгивала она туда, словно турборакета, отталкиваясь от пола и от края стола. Как? Как?!
        - Я встречать гостей, а ты так и лежи тут, вредина,  - пробурчала я, показывая кошке язык, когда, наконец, раздался звонок в дверь. Вредина только вытянулась поудобней и свесила вниз одну лапу.
        С трудом разобравшись с заедающим замком, я распахнула дверь и… обомлела. Потому что Стаса там не было. Зато на пороге стоял внушительного вида мужчина в деловом костюме. Темноволосый, темноглазый и гигантский - чтобы пройти внутрь, ему пришлось пригнуться.
        - Здравствуйте, Андрей Петрович,  - пролепетала я, когда он оказался в квартире. Не от страха, скорее от восхищения.
        - Просто Андрей,  - приятным гулким баритоном отозвался Соломинцев-старший.  - Ангелина, насколько я понимаю?
        - Можно просто Энжи,  - улыбнулась я и пояснила в ответ на удивленный взгляд: - Не очень люблю свое полное имя.
        - Ну, Энжи, значит, Энжи,  - согласился он.  - А сын где?
        Я стушевалась. Как где? Разве не с ним?
        - Поехал вас встречать в аэропорту,  - протянула я в ответ.
        - И сообщения, как обычно, заранее не проверил.  - Андрей Петрович вздохнул и, скидывая ботинки, прошел сразу в комнату сына.  - Кто здесь айтишник, я спрашиваю?
        - Как вариант, я,  - усмехнулась я в ответ.  - Правда, еще недоученный.
        - Ооо, ну хоть ты научи моего сынка вовремя читать сообщения.  - Смех отца Стаса приятным рокотом разнесся по квартире.  - Сейчас переоденусь во что-нибудь адекватное, и мы еще поболтаем.
        Подмигнув мне, он закрылся в комнате и, судя по звукам, принялся потрошить шкаф Стаса. Ох, вот же педантичный в плане одежды Соломинцев-младший побесится, когда увидит, что стало с его гардеробом.

* * *
        Когда через несколько часов злющий Стас приехал из аэропорта, он застал дома просто идиллию.
        Его громадный отец в рваных джинсах, плотно обтягивающих ноги, и молодежной толстовке с капюшоном сидел в кресле, нежно поглаживая за ушком мурчащую от удовольствия кошечку - предварительно им же снятую с холодильника,  - и попивал чай с еще теплым песочным печеньем. А что? Нам нечего было делать, а Соломинцев-старший, как оказалось, идеально готовит!
        Стас замер на пороге, сверля нас взглядом, покачал головой и выдал:
        - Нет, я, конечно, рад, что вы все поладили, но можно было хотя бы позвонить, пап? Какого черта писать в этот гребаный WhatsApp, если знаешь, что я не всегда его проверяю?
        - Папа сказал, нужно привыкать,  - назидательно произнесла я.
        - О, уже даже папа!  - фыркнул мой монстр.  - И вот так, оказывается, адаптируется человек, который сотню раз просил предупредить несчастную девушку, чтобы «его не пугалась»?
        Андрей Петрович пожал плечами, делая очередной большой глоток чая. Кажется, его крики сына не беспокоили. Впрочем, что я удивляюсь? У Соломинцевых всегда все не как у людей.
        - Вот ты и предупредил. Девушка отлично встретила и даже в обморок не упала.
        Стас снова фыркнул, наконец, проходя в зал и останавливаясь у меня за спиной. И только тогда он заметил Мисси, блаженно свернувшуюся у отца на коленях. Пальцы до боли сжали мое плечо, а над головой раздалось обиженное:
        - И ты, Брут? Я же говорил, она даже отца с ходу полюбит, но не меня!
        Да, первые сорок лет в жизни мальчика действительно самые сложные. Хотя-я… наверное, стоит, наконец, сказать ему об одеколоне.
        Моя причина любить снег
        В каждой минуте часа ты существуешь,
        Целуешь, ревнуешь.
        С каждой снежинкой снега ты прилетаешь,
        Летаешь и таешь…
        Нервы - «В каждой минуте»

1
        - Не перечь мне!
        - Но я лишь…
        - Девушка никогда не будет командовать мной, ясно? И повышать голос тоже!
        Тяжело вздохнув, я уронила голову на стол и тоскливо заскулила. На душе было ужасно, и в лучшую сторону настроение меняться не желало. Собственно, как и паршивая погода: на улице завывал ветер, свистел в щелях, кидал в окна комья оледенелого снега.
        - Хай, Софи!  - разнеслось по аудитории.
        Я аж подпрыгнула от такого приветствия и случайно толкнула локтем несколько лежащих рядом ручек. Те, почувствовав свободу, покатились по столешнице и в конце концов с шумом попадали на пол.
        - Привет, Ник,  - пробормотала я, наблюдая, как к раскиданным ручкам приближаются ноги в тяжелых шнурованных ботинках.
        Получилось, будто я к этим ботинкам и обращаюсь, а не к самому однокурснику. Ник глухо фыркнул, и в поле моего зрения показалась рука в закатанном почти по локоть рукаве. Она принялась неторопливо собирать валяющиеся ручки.
        - Держи!  - Ник вручил мне полный набор и грохнулся на соседний стул.  - Чего такая грустная?
        - Да так…  - невнятно отозвалась я, передернув плечами.
        На самом деле причина была довольно определенная, но зачем жаловаться? Я сомневалась, что Никиту порадует нытье по поводу его друга… Я и так почему-то всегда выговаривалась именно ему. Помнится, в прошлый раз плакалась. И в позапрошлый…
        Никита Зимин - лучший друг моего парня. Они знакомы с детства, Коля даже утверждает, что никогда с ним не ссорится. Да уж, зато со мной он ругается регулярно. Не Ник - Коля. Собственно, и на этот раз я сидела повесив нос именно из-за своего молодого человека. Наша вчерашняя ссора была такой… неправильной.
        - Ну? Продолжай, я внимательно слушаю!  - не получив вразумительного ответа, сказал Ник.
        Вздохнув в который раз, я посмотрела на него. Расслабленная поза Никиты прямо-таки располагала к разговорам, он будто всем своим видом подбадривал: «Давай же, я слушаю». Молчание давалось все трудней.
        - Ничего особенного, честно,  - выдавила я, кое-как разлепив непослушные губы.
        - Соф, ты прям заинтриговала!  - Ник хмыкнул, смерив меня насмешливым взглядом зелено-карих глаз.  - Что-то личное? От Кольки залетела? Рассказывай давай, я все приму и никому не проболтаюсь!
        - Что?!  - праведно возмутилась я и попыталась отвесить Зимину подзатыльник, от которого тот легко увернулся.  - Нет, не залетела, как ты только мог подумать? Просто мы опять поругались. Все из-за пустяка, но, кажется, Коле он важен был…
        Ник замолчал, задумчиво ероша светлые волосы,  - будто мысленно что-то прикидывал. Наверное, как избавиться от меня поскорей, раз Кольке такая дама не нужна. Но ответ меня удивил:
        - Да уж, все как обычно,  - протянул Зимин.  - Не парься ты так из-за глупостей.
        - Но я не могу… ненавижу такое состояние… Вроде бы злюсь на него и одновременно жутко хочу помириться.  - Я вновь легонько ударилась лбом о стол.  - Черт, не глупила бы - Колька бы не вспылил.
        - Так-так-так.  - Ник мгновенно перехватил меня за плечи, не позволяя опять приложиться о столешницу, и осторожно встряхнул.  - Отставить самобичевание и зарядиться оптимизмом. Сейчас в аудитории самый охрененный парень - это я. Так что нечего убиваться по какому-то Коле, когда тебя такой… такой я успокаивает!  - Ник гордо вздернул нос.  - Шучу, конечно. Но взбодриться не помешало бы.
        Я невольно улыбнулась. Приколы Никиты были зачастую дурацкими, но забавными.
        - Попробуй с ним помириться,  - добавил Ник.  - Извинись, потешь самолюбие этого упертого идиота… Боже, что я советую?
        Он досадливо хлопнул ладонью по своему колену, что-то еще пробормотал, но я уже не слушала. Пожалуй, извиниться - действительно единственная возможность все поправить. В любой ссоре виноваты двое, так или иначе. Я сейчас обижаюсь на Колю, а он вчера, возможно, разозлился не меньше.
        Был уже час ночи, когда ему внезапно захотелось поехать в кино и обязательно потащить с собой меня, чертовски уставшую после пяти пар. Я как раз раздумывала, что лучше: лечь спать и получить за отсутствие домашки «неуд» от самого строгого препода или всё же доделать задания, но купить с утра энергетик и как-нибудь выжить, когда раздался звонок. От Коли.
        Не было никакого приглашения, только короткое: «Заеду через пять минут, мы в кино». В кино! На фильм, который в репертуаре числился уже больше двух недель и дня три ещё должен был продержаться! Почему он не сходил раньше? Почему нельзя позже? Теперь я смогла понять: у Коли выдалась адски сложная неделя, поэтому о кино он вспомнил ночью почти в самом конце проката и очень захотел посмотреть, так что да, в чём-то виновата и я. Потому что была слишком взвинчена после учебного дня, потому что после звонка сразу же выскочила на крыльцо и, дождавшись своего парня, попыталась отказаться от поездки. А когда он силой потянул меня в машину, начала вырываться и кричать. Дурацкая ситуация.
        - Никит, где у Коли следующая пара?
        Он перевел на меня подозрительный взгляд. Да-да, ты правильно понял, все так и есть: пойду молить о прощении.
        - Хм, вроде бы во втором корпусе. Если пораньше сбежим, успеем перехватить.
        - Лучше вымани его в столовую, или в холл, или еще куда,  - попросила я.
        Если мы явимся вместе с Ником, то дадим Коле больше поводов для недовольства. Учудит еще что! И так с Зиминым в одной группе учимся - вечно слышу упреки и нелепые домыслы по этому поводу.
        - Хорошо, чего не сделаешь для однокурсницы.  - Никита усмехнулся, похлопав меня по плечу.  - Если, конечно, однокурсница тоже в долгу не останется. Как насчёт вчерашних лекций по ТНРЭР?
        - Ты опять не писал?  - возмутилась я.
        - Не опять, а как обычно,  - хмыкнул Никита.  - Нам этот предмет никогда в жизни не пригодится. Я даже не помню, как аббревиатура расшифровывается, но… хотя бы сканы лекций иметь стоит.
        Я нахмурилась, складывая на груди руки и собираясь уже отчитать Зимина за бестолковость, но… зависла. А действительно, как расшифровывается эта чёртова аббревиатура? Транс… какое-то и что-то там… экономики России? Ладно, Ник, живи! Поделюсь с тобой лекциями ради благого дела.

* * *
        Я бросила взгляд на экран пиликнувшего телефона:
        «Во втором корпусе. В холле. Жду пять минут».
        Эсэмэска пришла незадолго до окончания пары, и теперь я нервно поглядывала то на мобильный, то на препода, никак не желающего закончить тему. Так что, когда нас наконец отпустили, мчаться во второй корпус пришлось без верхней одежды - очередь в гардероб на переменах длиннющая, а нужно всего-то на другую сторону улицы добраться. Авось не заболею, хотя холод ужасный!
        В здание я заскочила, тяжело дыша и растирая покрасневшие щеки. Светофора рядом с институтом нет, дорогу приходится переходить «варварски» - вот и ждем, пока машин поменьше будет, чтоб проскочить.
        - Коль!  - я успела перехватить его практически на выходе.  - Может, поговорим?
        - Сначала отряхнись,  - шепотом посоветовал Никита, указывая на мои плечи и волосы.
        Коля заржал как сумасшедший, будто шутки веселей никогда не слышал. Опустив глаза, я смахнула пушистые снежинки, а потом выдавила:
        - Коль, я просто хотела сказать…
        Он хмыкнул, кивая. Разрешение дал, высокомерный наглец. В этом весь Коля - голубоглазый блондин, первый красавец нашего института. И что ж я продолжаю за него цепляться, ведь совершенно не в моем вкусе: качок ростом под два метра. Раньше я всегда предпочитала парней меньшей комплекции, скорее жилистых, можно даже сказать - изящных. А Коля вот запал в душу. Я терпеливо исполняю его приказы, извиняюсь постоянно за всякие пустяки. Наверное, это и есть настоящая любовь.
        - Прости меня, пожалуйста,  - пробормотала я, окончательно опустив голову, так что видела только носки его ботинок.
        - Исправишься?  - наконец соизволил ответить он.
        - Да, я больше не буду глупить…  - тихо-тихо, еле сдерживая подступающие слезы, пообещала я.
        - Это не было глупостями. Ты просто не захотела меня слушать.
        - Я не буду…
        - Не будешь слушаться?
        - Нет, я не буду так поступать!  - Я не выдержала, вскинулась и прямо взглянула на ехидно ухмыляющегося Колю. Внутри все кипело. Да как он может? Я же приползла извиняться, хотя была не виновата!
        - Хм, ну, раз будешь слушаться, тогда давай - на колени.
        - Что?!
        В унисон с моим раздался еще один голос - мужской. Правда, сперва показалось, будто это я так странно и низко заговорила от шока. Но почти сразу я заметила ошалелое лицо Никиты. Видимо, от друга он такого тоже не ожидал.
        - Т-ты шутишь?  - не получив ответа, пролепетала я.
        - Нет,  - жестко уверил меня Коля.
        - Н-но…
        - Коль, ты что, сдурел?  - озвучил мои мысли Никита, покрутив пальцем у виска.
        - Я сказал: или она встает на колени и просит прощения, сейчас и здесь, или пусть валит отсюда. Мне такая не нужна!
        Зимин еще что-то возразил Коле, тот ответил холодно и упрямо - слов я не разбирала, только интонации. Глаза застила пелена слез, в ушах гудело, руки тряслись. Он действительно этого хочет? Чтобы я?..
        - Я же сказал! Ты так и не будешь мне подчиняться? Женщина должна во всем слушаться мужчину, которого выбрала, слышишь?  - зашипел Коля прямо мне в ухо.  - Пошла отсюда. И не приближайся больше, поняла?
        Я кивнула как-то машинально, уже не сдерживая слез, и, резко развернувшись, кинулась прочь. В голове, словно на повторе, бились жестокие слова. Что такого я сделала? Почему?
        Дороги я не видела, даже холода больше не чувствовала.
        Просто упала на колени и разревелась.

* * *
        - Ты свихнулся, да?  - рыкнул Никита, когда София вылетела из корпуса.  - Что это за шутки?
        - Повторяю уже тебе: я не шучу,  - ровно ответил Коля. Губы его растянулись в предвкушающей улыбке.  - Ее нужно проучить.
        - За что?! Софка и так тебе беспрекословно подчиняется, придурок!
        Никита с силой сжал кулаки. Поведение друга он не понимал - из всех девушек Коли София была самой спокойной и покладистой: она часто молчала, задумываясь о чем-то своем, никогда не навязывалась, терпеливо принимала любые претензии и оскорбления, не перечила и не повышала голоса. Она влюбилась в Колю окончательно и бесповоротно и потому вела себя как шелковая.  - Зимин был уверен. Ведь на самом деле Софи ужасно вспыльчивая - это Ник успел почувствовать на собственной шкуре, одногруппники же.
        - Ники, ты будто бы на ее стороне!  - Коля вдруг хмыкнул.  - Не дури, эта слабачка приползет уже через недельку, не захочет справлять Новый год в одиночестве. А я зато выдрессирую себе идеальную девушку.
        - Она что, животное?  - зло, отрывисто спросил Никита.
        Он никогда раньше не замечал за другом такой подлой жестокости. Некоторую холодность - да; тщательно скрываемую любовь к садо-мазо - тоже, но это казалось мелочами, которые можно было потерпеть, у всех же свои тараканы. Но сейчас Коля поступал как полная скотина. «Выдрессировать» Софи? Будто цепного пса?
        - Породистая сучка,  - кивнул друг,  - как и остальные у нас в вузе. Место женщины на кухне и в постели. Красивая и покладистая - вот что нужно от спутницы жизни.
        Дальше слушать Никита не стал. Кулак смачно врезался в скулу «красавца вуза», лишая Колю этого громкого титула. На несколько недель - точно.

* * *
        Я очнулась через несколько минут, ощутив на плечах тяжесть прикрывшей их куртки,  - притом скорее каким-то шестым чувством ощутив: все тело сводило от холода.
        - Нечего в такой мороз по улице в одном платье бродить,  - проворчал Никита, практически поднимая меня на ноги и еще плотней закутывая.  - Девушка же, детей еще рожать!  - Он стер слезы с моих щек.
        Оставшись в тонкой водолазке, Ник зябко поежился и целенаправленно куда-то потащил совершенно дезориентированную меня. Уже через пару минут звякнул колокольчик над дверью, тело окутало приятное тепло, а в нос ударил пряный запах кофе.
        - Садись!  - Однокурсник почти насильно усадил меня за небольшой столик на двоих и встряхнулся, смахивая с головы снежинки.  - Вещи все с собой?
        В ответ я устало покачала головой.
        - Чего нет?
        - Пуховик в гардеробе висит,  - пробормотала я, растирая руки.  - А сумка с собой, не успела закинуть.
        - Прекрасно! Тогда держи меню.
        Я кивнула, машинально принимаясь листать протянутую брошюрку, но даже не задерживаясь взглядом на аппетитных фотографиях салатов, гарниров и тортиков. Есть не хотелось. Зимин мгновенно куда-то исчез и вернулся только через несколько минут.
        - Бизнес-ланч будешь?  - вопросил он с улыбкой и, получив отрицательный ответ, продолжил: - А торт? Круассан?
        Но я продолжала мотать головой. В конце концов Ник досадливо махнул рукой и вынес «приговор»:
        - Ладно, я заказал чай на двоих и жратву себе. Пока хватит.
        Не споря, я вновь кивнула ему и опустила глаза. Руки никак не желали принимать нормальный цвет - оставались красными, но хотя бы уже обрели чувствительность, их начало неприятно покалывать. Та же проблема была и с коленками - платье и довольно легкие колготки плохо спасали от мороза.
        - Ты согрелась? Скажи хоть что-нибудь.  - Молчание затягивалось, что явно бесило Зимина.
        - Согрелась…
        Вновь повисла тишина, разбавленная лишь тихой музыкой из колонок. Никита нахмурился и проворчал:
        - Слушай, Соф, ты не парься из-за этого идиота. Напыщенный индюк, честно!
        Я резко вскинулась, с надеждой всматриваясь в лицо однокурсника. Неужели Коля понял, что жутко меня обидел, и решил извиниться? А так как самому стыдно, подослал друга? Ник, будто прочитав мои мысли, еще сильней скривился:
        - Коля - скотина, хуже которой не бывает!
        К глазам вновь подступили слезы. Да, такие, как мой… бывший, от своих решений не отступаются. Раз сказал, что не простит, больше нет смысла пытаться это прощение вымаливать.
        - Извини меня…  - вдруг добавил Никита.
        - За что?  - Я украдкой вытерла слезы и удивленно взглянула на него.
        - За то, что посоветовал извиниться перед этой мразью!  - Он со всей силы шибанул кулаком по столу.  - даже солонка подскочила, тревожно звякнув.  - Ощущаю себя полным идиотом.
        Я глубоко вздохнула. Запах кофе и корицы успокаивал, понимание неизбежного позволяло мыслить трезво - просто так ничего не изменить. Мне ужасно обидно, на душе кошки скребут, но, если честно, я почти готова кинуться к Коле в ноги, чтобы он сказал: «Прощаю». Дурацкая влюбленность требовала уступить, сдаться, но гордость не позволяла. Никогда! Никогда София Разина не была такой бесхребетной и примерной дурочкой. Что случилось? Почему я не смею Коле даже слова против сказать и готова исполнять любые его капризы?
        - Но, Соф, я даже не думал, что Коля может… Черт, ТАК может!  - продолжал распаляться Зимин.  - Что он дурак и тугодум - да, я знал. Но что жестокий ублюдок…
        Услышав такой нелестный эпитет в Колину сторону, я приуныла сильнее. Вот я думаю лишь о себе, а каково сейчас Никите? Кажется, он шокирован поведением друга не меньше моего. И правда, они с детства вместе, скорей всего, Зимин считал, что знает Колю. Ошибался ли? Да, наверное.
        - Правда, я идиот. Нечего было унижаться перед ним! Если могу как-то помочь… или, может, вину искупить… в общем, сделаю все, что ты захочешь. Теперь я твой должник!  - Никита умоляюще сложил ладони и заглянул мне в глаза.  - Пожалуйста, прости! Давай… давай отомстим? Пусть весь вуз знает, что Барабин…
        Я приложила палец к губам, прося замолчать, и едва заметно, но ободряюще сжала ладонь Никиты. Да уж, зря он оказался свидетелем этой сцены - разочаровываться в друге куда сложней, чем в возлюбленном. Сердцу-то не прикажешь, полюбить можно любого ублюдка, а вот дружба - дело, построенное на доверии. И сейчас я создала между этими двоими глубокую трещину.
        - Не надо, Никит,  - попросила я.  - Ничего не надо. Лучше не ссорьтесь, вы же друзья детства, а дружбу бабами не мерят! Мало ли, как он к своим девушкам относится?
        Зимин ошалело воззрился на меня, будто увидел новое чудо света. Даже руку вырвал из моей ладони и у виска пальцем покрутил.
        - Не ссориться? С ума сошла? Ты что, Дева Мария?  - Ник бурно зажестикулировал, наверное, пытаясь показать, насколько я свихнутая в его понимании.  - Ты скажи еще, что собираешься все же встать перед ним на колени.
        - Эмм… я…
        Нет, не собираюсь! Сейчас я была в этом уверена точно, но, если бы не чертова гордость, поступила бы так. Я не гналась за Колей ради его внешности, да и в деньгах особо не нуждалась, хоть и не из богатых. Я хотела душевного единения, того ощущения, которое иногда испытывала рядом с ним… Стабильности?
        - Разина, я тебя не узнаю! И эта овечка, которая сейчас просит меня простить одно полное чмо, когда-то чуть ли не до драки спорила с профессором Зеленским? Не верю!
        - Там был разговор о древних цивилизациях. Я не позволю какому-то идиоту, закончившему юридический и никаким боком не относящемуся к истории, утверждать, будто Атлантида затонула под тяжестью грехов. Что это за божественная проповедь?  - проворчала я. Древние цивилизации я любила трепетно и нежно.
        - Вот! Вот сейчас узнаю! С такой же искоркой надо отно…
        - Ваш заказ,  - с милой улыбкой прервала Зимина подошедшая официантка.
        Никита послушно заткнулся, следя, как девушка выставляет на небольшой столик посуду и раскладывает приборы. Напротив меня оказались небольшая чайная чашечка и стеклянный заварник с приятной прозрачно-золотистой жидкостью, а Ника порадовали аж тремя блюдами полного бизнес-ланча.
        - Так вот, с Барабиным я ни за что не помирюсь,  - гораздо тише, чем раньше, заговорил Ник. Он пододвинул к себе суп, сорвал с ложки салфетку и продолжил, не дав мне даже слова вставить: - Не из-за тебя. Это дело принципа: никогда не позволю человеку, которого считаю другом, так обращаться с девушками.
        - Джентльмен!  - Я усмехнулась, но по-доброму, с ноткой удовольствия.
        - А то как же,  - буркнул Зимин, уже принявшись за еду,  - стараюсь. Но и из-за тебя злюсь тоже. Неужели ты действительно не хочешь ему отомстить? Если даже я сперва мечтал прибить эту скотину…
        Зимин был расхлябанным и самоуверенным, но в то же время слишком «правильным». Так говорили многие преподаватели, но прежде я не особо соглашалась с таким утверждением. Сейчас же я поняла, что да, они правы! И в данный момент эта правильность не давала ему посмотреть на случившееся сквозь пальцы. Хотя чего еще ожидать от студента, который после прогула честно признается, что, мол, «сорри, бухал вечером, а с утра проснуться не смог»? Правда, чаще всего в таких случаях даже самые черствые преподаватели таяли от тоскливого взгляда Никиты. Строить глазки он умел.
        - Не знаю…  - Я решила признаться честно, но спрятала лицо в ладонях.  - Мне нужно подумать. Сейчас хочется лишь замять случившееся. И если для этого нужно снова извиниться… в общем, спонтанно я бы сделала все, как Коля и требовал. Но, к счастью, ты стоял рядом, и он не стал настаивать, а прогнал меня,  - и я успела «протрезветь». Теперь я чуть собралась с мыслями, поэтому кидаться ему в ноги не собираюсь, но…
        - Но?  - хмуро вопросил Зимин.
        - Но помириться мне бы хотелось.
        Ник помолчал, съел еще ложку супа, запил чаем, а потом, наконец, возвестил:
        - Ну и дура ты!
        - Скорее, просто быстро привязываюсь к людям…
        - Не, именно дура,  - фыркнул Ник, я растерянно пожала плечами в ответ на такое заверение.  - Любая бы на твоем месте уже рвала и метала, мечтая прибить «Коленьку». А если бы обладала твоим вспыльчивым характером… Ууу! А ты? Тьфу!  - Он сделал вид, будто сплюнул через плечо, и помолчал немного, но после паузы продолжил: - В общем, ладно. В любом случае я перед тобой виноват и свою вину искуплю. Можешь просить все, что пожелаешь.
        - Мне не нужно ничего.
        - А вот этого не говори. Должники - ребята полезные. Новый год не за горами - вдруг что понадобится? Или вон, например, насчет Коли передумаешь.
        - Хорошо…  - пробормотала я, в тот момент полностью уверенная, что не передумаю.
        Оказалось, напрасно. Правильно говорят, что с проблемой надо «переспать» - сразу появляются свежие идеи.

* * *
        - Ник! Ник-Ник-Ник, стоять!  - зачастила я, приметив Никиту в коридоре и кидаясь следом.  - Ты-то мне и нужен!
        Едва успела перехватить Зимина за рукав, до того, как он скрылся за дверью. Никита вздрогнул, почувствовав, как его кто-то поймал, но выдохнул, когда понял, что это лишь я.
        - Что-то случилось? Я могу сперва отлучиться?  - спросил он, усмехаясь.
        Проследив за многозначительным взглядом, я смущенно покраснела и отпустила рубашку Ника, позволяя тому все же удалиться.
        - Эмм… да, я… я тут подожду,  - пролепетала я, отступая к противоположной стене коридора. В мужскую «комнату отдыха» путь девушкам был закрыт по вполне ясным причинам.
        Впрочем, Зимин в ответ только заржал и сам подхватил меня под руку, уводя в сторону ближайшей лавки.
        - Не парься, я просто хотел умыться,  - фыркнул он и практически улегся.  - Так в чем причина суеты?
        - Решила сказать, что передумала…  - Я присела на небольшой кусочек лавки, оставшийся свободным.
        Объяснять смысл фразы не пришлось: Ник мгновенно просек, что я имею в виду, и предвкушающе улыбнулся, сразу приобретая вид готового к охоте хищника. Небрежный, но уверенный, похожий на притаившуюся для решающего прыжка рысь.
        - Та-ак, а вот теперь поподробнее,  - протянул он.
        Я задумалась, подбирая слова. С памятного разговора в кафе, когда я утверждала, что ни в коем случае не поменяю свое решение насчет Коли, прошло четыре дня. Ощущение собственной ничтожности никак не отпускало, бывший парень при встрече одаривал брезгливым взглядом, до Нового года осталось всего ничего, и… в общем, я так больше не могу! Нет, нет и еще раз нет! В Новый год нужно вступить, разобравшись с долгами старого.
        - А что подробней?  - наконец отозвалась я.  - Вот, обдумала все, так сказать, переспала с проблемой…
        - Так ты у нас по девочкам?  - притворно удивился Ник.
        - Да я не то имела в виду.
        - Что? Значит, с Колей снова… кхм, спала?  - ехидно подначил он.
        - Дурак!  - Я влепила Никите звонкий подзатыльник, но все же не смогла сдержать улыбку.  - Просто переосмыслила произошедшее.
        - И поняла, что я был прав, а Барабина за такое поведение нужно размазать по стенке? Отомстить ему со всей жестокостью!  - Никита пытался выглядеть как можно более гордо и опасно. Ну, насколько это позволяло горизонтальное положение, ведь он продолжал вольготно возлежать на лавке.
        - Нет, размазывать по стенке и мстить не стоит. Но хотелось бы поставить Колю на место и показать, что я гораздо сильней, чем он думает. Ну, или хотя бы заставить понять, от чего отказался. Может, все и на место…
        Если в ответ на первые фразы Никита кивал, довольно щуря глаза, то, услышав последнюю, аж закашлялся:
        - Чт… кхе… что?  - кое-как выдавил он.  - Нет-нет-нет, никакого «на место». Ты продолжаешь сходить с ума, Дева Мария?
        - Но если он поймет и попросит прощения…
        - Ага, конечно! И ты, как раньше, станешь скакать перед ним на задних лапках, исполнять приказы и прикидываться пай-девочкой,  - недовольно бросил Ник.  - Софи… Софи! Коля подавил настоящую тебя. Где та девушка, которая едва не прибила меня за чай, разлитый на ее сумку? Почему она куда-то исчезает, когда речь заходит о светловолосом идеале вуза? Хотя… не таком уж идеале,  - ворчливо закончил Никита.
        Невольно вспомнилась опухшая щека Коли, щедро замазанная тональным кремом,  - нынче любимец всея института напоминал скорее побитую собаку, чем прекрасного принца. И если сперва я даже обругала Ника за то, что он так поступил с тем, кого когда-то считал другом, то уже на следующий день расплывшаяся физиономия Барабина вызвала припадок истерического смеха.
        - Это я только на тебя кричу,  - «успокоила» я Ника.
        - Ну спасибо!  - Он заржал.  - А теперь поразмысли и уясни, что так надо со всеми. И как ты собиралась «вернуть все»? Я же не ошибся, это главная идея?
        - Нет,  - обиженно возразила я.  - Главная - в том, чтоб доказать свою независимость. Уверить, что мне и без него прекрасно…
        - И заставить приревновать,  - добавил Ник, за что получил от меня прожигающий взгляд.  - Да ладно-ладно, я ж ничего. А как ты собираешься это сделать?
        - Ну…
        Я стушевалась. Вот и настал решающий момент, ради которого я и решилась податься к Никите.
        - Может, у тебя есть друг, который согласится до Нового года сыграть роль моего парня? Будто я так быстро нашла Коле замену и теперь счастлива, спокойна и… Чего ты ржешь?! Ну, не смогла придумать плана лучше!
        Я зарычала, кидаясь к заходящемуся в диком хохоте Никите и пытаясь если не придушить его, то хотя бы лишить возможности так веселиться,  - а то от «веселья» аж слезы на глазах выступили! Ник вяло попытался отбиться от меня и одновременно выровнять сбившееся от смеха дыхание.
        - Фух, Софка, ну и повеселила,  - отдышавшись, заявил Ник.
        Не удалось его даже пальцем тронуть - Зимин, совершенно не напрягаясь, смог скрутить и обезвредить своего противника, то есть меня. Конечно, я же его почти на голову ниже, да и мужик же… должен быть сильней!
        - В общем, так,  - продолжил Ник,  - ты сможешь восстановить свое душевное спокойствие, заставить Колю понять, какую прекрасную девушку он потерял, и даже, возможно, приревновать тебя, но… Ты согласна на «но»?
        Зимин спросил это, заглядывая мне в глаза и по-прежнему не отпуская. Я кивнула.
        - Но снова на задних лапках перед ним ты прыгать не будешь, даже если - ладно, придется принять во внимание и такой вариант,  - вернешься к этому ублюдку. Себя нужно уважать! Никакого подчинения и выполнения дурацких приказов. Хорошо?
        - Хорошо,  - без энтузиазма согласилась я.
        Никита довольно ухмыльнулся и наконец отпустил меня на волю, позволяя вновь приземлиться на краешек лавочки. Несколько секунд мы молчали, а потом я все же осмелилась поинтересоваться:
        - И кто же из твоих друзей такой свободный и благородный, что согласится выручить оскорбленную девушку?
        - Кто, кто!  - проворчал Зимин.  - Я! Думаю, нашему Николаю это будет вдвойне неприятней.

* * *
        …Никита поморщился, ощутив после удара легкую боль в руке. А башка у Коли, оказывается, чугунная не только в смысле полного отсутствия мозгов.
        - Ты что, рехнулся, придурок?  - рявкнул Барабин, кидаясь к «другу» и хватая того за шкирку.
        - Да это ты рехнулся. Как так можно?  - попытался по-доброму вразумить его Ник.  - Коль, я твой друг, я за тебя во всем, но сейчас… ты ее унизил.
        - Что сейчас?  - процедил Коля.  - Поступаю не так, а, идеалист? Или ты просто решил почесать кулаки?
        Зимин нахмурился, услышав презрительное «идеалист». Будто в лицо плюнули, а потом еще и грязной ладонью размазали. Сказал слово против - и твои принципы уже презирают?
        - Ты решаешь все сгоряча,  - сердито отозвался Никита.  - Это глупо. А я ощущаю себя идиотом, потому что сам предложил Софке пойти и извиниться.
        - Ну, молодец, что сказать. Удачно помог мне осуществить план по началу дрессировки,  - усмехнулся Барабин.
        - Ты меня подставляешь. Выставляешь полным моральным уродом, когда…  - Ник схватил запястья друга, пытаясь оторвать их от ворота своей рубашки, но в силе да и в комплекции Коле он проигрывал.
        - Я же сказал, идеалист. Черт, Зимин, слушай сюда. Заткни свои моральные принципы в жопу и помогай мне сломать эту девчонку. Из нее получится идеальная, во всем подчиняющаяся малышка, и я не собираюсь терять такую возможность.
        - А если не помогу? У меня же «моральные принципы».
        - Тогда я всегда могу показать, насколько их мало у меня,  - заметил Коля, с садистским удовольствием заезжая кулаком другу в живот, а после отталкивая того от себя.  - Понял?
        - Нет,  - упрямо заявил Ник, откашливаясь.  - Чтоб тебя, перестань выпендриваться!
        - То же и к тебе относится, правильный мальчик.
        Едва ли не рыча, Никита кинулся к выходу в надежде еще найти Софию и хотя бы ее успокоить. Его разбирала злость, кровь кипела. Коля даже из такой поганой ситуации вышел победителем!
        Помогать? Ну уж нет! Зимин заставит его одуматься.

* * *
        - Думаю, нам надо все обсудить,  - после пар заявил мне Никита,  - составить хоть какой-то план.
        Я осторожно кивнула, соглашаясь. Плана действительно не было, хотелось лишь, чтобы Коля понял: я - не размазня и выживу без него. Потому я и попросила Ника найти парня, который согласился бы хоть несколько дней поиграть роль моего бойфренда. Не всегда, а только перед Барабиным.
        Но с Никитой… я покосилась на уверенно идущего рядом со мной однокурсника, которому, похоже, на щекотливую ситуацию было плевать. Играть влюбленную парочку с Ником было довольно странно. Они ведь с Колей лучшие друзья, с чего вдруг Зимин пожелал поучаствовать в моей авантюре? Но спросить я не решалась, а Ник с таким одобрением принял идею «мести», что становилось даже страшно.
        - Какие у тебя были первоначальные планы?  - когда мы уже выходили на улицу, вырвал меня из размышлений голос Зимина.
        - Не знаю,  - я замялась.  - Просто притвориться парочкой? Коля всяко это заметит.
        - Ну заметит, что дальше?
        - Ничего,  - фыркнула я.  - Не знаю, что дальше. Просто заметит!
        - Приревнует и придет просить прощения?  - Ник потрепал меня по макушке, едва не стащив с головы шапку.  - Так не получится, Софи.
        Я пожала плечами, толкая тяжеленную дверь и выходя из вуза; сразу же поморщилась и получше закуталась в шарф. Сегодня опять шел снег. Белые хлопья, подхваченные сильным ветром, кружились в воздухе. Хотя какое там кружились - проносились! Вот как будет правильней. Холодные снежинки кололи лицо, оседали на одежде и пробирались за воротник. Холодно… Чтоб ее, эту зиму.
        В отличие от меня Никита, похоже, погодой наслаждался. Он стянул перчатку и попробовал поймать на ладонь снежинки. Те, попадая на кожу, мгновенно таяли, оставляя лишь маленькие капельки. Ник следил за этим, будто за великим чудом. Сумасшедший! Теперь ясно, с какого перепугу он решил поставить под вопрос их с Колькой дружбу - свихнутый же на голову.
        - Погода сегодня шикарная!  - Зимин повернулся ко мне, даря улыбку.
        Я кое-как растянула губы в ответ, подмечая:
        - Ну, сегодня довольно ветрено…
        - И что? Все равно ведь классно. Смотри, какой снежок. Пойдем прогуляемся?
        - Но…
        - А заодно все обсудим.
        Возражения не принимались; Ник подхватил меня за руку и потащил в сторону соседней улицы - к парку. Безмятежный такой, довольный. Смешно, но Коля никогда не улыбался счастливо. Уверенно, ехидно, порой надменно, но вот так искренне - ни разу. Хотя, возможно, это просто мне не доставались такие улыбки.
        - Ник, а Колька когда-нибудь улыбался так?  - решилась я все же спросить, когда мы уже пересекли улицу и подходили к парку.
        - Как «так»?  - не понял он, хотя все еще сиял.
        - Ну… не знаю… ладно…
        Почему-то не было сил сказать «как ты». Зимин смерил меня подозрительным взглядом, но потом вдруг, понурившись, ответил:
        - Знаешь, он вообще редко улыбается. Мы с детства дружим, сама знаешь, но Коля… он часто меняется. Отвернулся вроде бы на секунду, а с ним уже что-то не то. Не виделись пару дней - и понимаешь, что теперь это другой человек. С ним сложно… но мне Коля всегда был единственным близким другом. Потому и цеплялся так за него.
        «Цеплялся». Слово покоробило сердце своей завершенностью. То есть, получается, теперь не цепляется. И почему все так? Из-за меня? Ох, зачем только втянула Ника в свои глупые проблемы.
        - Но давай не о Барабине. Вернее, о нем, но не с той стороны. Ок?  - сменил тему Ник. Я кивнула.  - Отлично. Так вот, как я уже сказал, просто показывать пару деньков, что ты с кем-то встречаешься,  - недостаточно. На Колю подобное точно воздействия не возымеет. Да, он заметит и разозлится, но…
        - Да не разозлится он… просто увидит, что живу и без него.
        - Эй-эй, не раскисать, солдат!  - Ник щелкнул меня по носу.  - Пробьемся. К тому же Коля точно разозлится, я-то знаю. Поэтому мы и должны не просто показать, но и увериться, что он увидел и запомнил. А потом показать «большее», чтобы закрепить результат. Нужно будет лишь подгадать, где и когда Барабин будет находиться, помозолить ему глаза и ударить по больному.
        - В смысле?
        - По «подчинению». Коля тот еще любитель, чтоб его все слушались беспрекословно. Нужно показать неповиновение приказу.
        - А каков был приказ?  - Я буквально офигела от такого.
        - Приползти к нему на коленях и извиниться.
        Нахмурившись, я обдумывала сказанное. Получается, выгоняя меня, Коля на самом деле имел в виду, что нужно вернуться, упасть на колени и просить прощения, обещая впредь подчиняться? А ведь возможно… он властный и уверенный в себе. Но…
        - И хватит обдумывать данную идею!  - От Никиты мои колебания не укрылись.  - Это невозможно. Ну, если ты, конечно, не готова всю жизнь лобзать его ботинки.
        Я помотала головой, поднимая глаза на Ника и понимая, что он читает меня, будто книгу. Хороши дружки, ничего не скажешь! Один любит командовать, другой и без слов прекрасно знает, что творится у собеседника в голове.
        - Тогда на днях приступаем к плану? Правда, думаю, держаться за ручки, словно первоклассники,  - глупо. Нужно или придумать какие-то более глубокие проявления «чувств», или… о, точно, я…
        Ник вдруг замолчал, уставившись мне за спину. Я оглянулась, чтобы понять, что его так заинтересовало, и сама замерла, словно скованная льдом. Далеко-далеко позади в компании парней шел Коля. Они что-то обсуждали, кидая едкие комментарии, и нас, похоже, не замечали.
        - Ах, да… покажем ему любимую картину: самец и жертва. Устроим сцену где-нибудь рядом с библиотекой, у Барабина в этом семестре часто пары в соседних аудиториях,  - первым очнулся Никита.  - Пошли отсюда. Такая погода шикарная, а картина все портит.
        Он кинул раздраженный взгляд на Колю с компанией - они расселись на одной из лавок - и целеустремленно направился в противоположную сторону. Забавный такой. Никогда раньше не замечала, что Ник на самом деле очень… мягкий, что ли? Мне он казался веселым и добрым, но уверенностью и надменностью похожим на Колю. Наверное, потому что всегда находился с ним рядом, когда мы общались.
        - Мне показалось, ты о чем-то задумался, когда увидел Кольку,  - сообщила я с улыбкой, нагнав Ника.
        - Ааа… да так, пустяк.
        - Ник, а все-таки…  - я наконец решилась задать долго мучивший вопрос,  - почему ты внезапно решил выступить против друга детства? Кто тебе я, а кто он…
        Зимин остановился и, вновь потрепав меня по голове, тепло ответил:
        - Знаешь, бывает иногда, что приходится переосмыслить некоторые отношения. Взвесить их получше и понять, кому все это жизненно необходимо, а кто просто связан по рукам и ногам. Слепая вера никогда не приносила пользы.

* * *
        Почему отвернулся от друга? Ну, по крайней мере, он ответил честно - взвесил и переосмыслил их с Колей отношения. Барабин ведь правильно сказал: Ник - идеалист, и именно потому многого не замечал, идя на поводу у собственных привязанностей.
        Когда он это понял? На следующий день после той ссоры из-за Разиной Никита поостыл и решил все же наведаться к другу. Не для того, чтобы извиниться,  - это он считал бессмысленным, не за что было,  - а просто поговорить, попытаться убедить Колю хоть раз поступить по совести. Ведь Барабину нравилась София, это Ник знал точно. Но зачем тогда он так над ней издевается?
        - Что, одумался?  - осклабился Коля, распахивая дверь.  - Правильно, Ники, правильно. Дружба одна, а баб - много.
        - Я не сказал, что согласен тебя поддерживать,  - нахмурился тот.  - Но хочу обсудить эту ситуацию.
        - А что обсуждать?  - Барабин облизнулся.  - Девочка - конфетка. Мордашка прелестная, талия тонкая, а грудь… Ники, грудь всегда - решающий фактор при выборе девушки. Она может быть полнейшей идиоткой и одеваться как чмо, зато в постели понимаешь, что жизнь прекрасна.
        Он заржал и прошел в зал, развалился там на диване. На экране большой плазмы замер кадр из какого-то боевика. Вероятно, Коля как раз смотрел его, когда явился Зимин.
        - По-моему, это не принципиально,  - возразил Ник.
        - Ага, не принципиально, если ты святоша и о сексе даже не думаешь. Идеалист!  - фыркнул Барабин.  - О чем поговорить-то хотел?
        - О Софке… с чего вдруг ты с ней так? Она же любит тебя.
        - О боже, Ники, может, заткнешься уже со своей Разиной?  - Коля закатил глаза.  - Бесит, честно. Оставь ее в покое. Помучается, приползет… все будут счастливы.
        Зимин молчал. Следил за уверенными движениями друга, наглой ухмылкой и… не узнавал.
        - Слушаю тебя сейчас, и кажется, что с незнакомцем разговариваю,  - грустно уронил он.
        - Ники, не выкобенивайся. Разве «незнакомец» тебя держит? Это ты приперся ко мне и несешь муть о моральных ценностях. Ангел, мать твою!  - Коля зло усмехнулся, сверля друга взглядом.  - Да, я хочу, чтобы Софка сломалась, упала к ногам. А потом бы я ее жестко поимел. Можно даже на людях.
        - Барабин, это глупо, я же знаю, что ты…
        Коля вскочил с дивана и вновь, как в прошлый раз, схватил Зимина за грудки. В глазах пылала ярость.
        - Что ты знаешь? Какого хрена пытаешься меня поучать? Привязался еще в малолетстве, присосался, как пиявка. Конечно: и деньги, и популярность!..
        - Придурок,  - прошипел Ник.  - Я никогда о таком не думал.
        - Думал, Ники, думал. И обижался, когда не перепадала хоть капелька восхищения. Без меня ты - никто. Жалкий нищий идеалист, цепляющийся за мамину юбку и одевающийся исключительно в шмотки прошлых коллекций, потому что их можно дешево купить на распродажах. Разве не так?
        - Черт, я тебя не узнаю. Совсем.
        Зимин даже рассмеялся, ощущая себя запачканным чем-то липким и вязким. От друга он такого не ожидал. Для Никиты Коля был одним из самых важных людей в жизни и самых близких. Привязанность, уверенность в каждом его поступке. Слепая уверенность…
        Сейчас же слова резали душу, словно нож масло,  - легко и умело. Значит, Коля всегда считал, что Ник просто прилипала? Ой, какое высокое мнение о богатстве папочки.
        - А что бы тебе узнавать? Ты сам отдалился, когда понял, что я не буду делиться денежками. Смотрите-ка, сынок офисного планктона и училки английского, мальчик на побегушках. Ой, мамочка заболела, что же делать, вдруг сдохнет-то? И что с того? Какая-то баба, которая и так лишает тебя свободы.
        Даже физическое превосходство Коли не смогло остановить Ника. В ярости он выдрал ворот из цепких пальцев и со всей силы шибанул другу кулаком в солнечное сплетение, потом снова, но уже по морде. Сдавливая горло Барабина, Никита мечтал вообще сломать ему шею, но все же кое-как смог успокоиться.
        - Повтори, что сказал,  - прошипел Ник. «Красавец вуза» после очередного удара должен был стать заметно менее привлекательным.  - Не смей трогать маму.
        - А что?  - прохрипел Коля.  - Снова ударишь?
        - Да, снова ударю, тварь.
        - Но я прав!  - Барабин начал задыхаться, и Ник чуть ослабил хватку.  - Все бабы - сволочи. Чтобы они не ограничивали нас, сперва нужно их растоптать. Приучить к подчинению, понимаешь? И твоя мамочка - идеальное тому подтверждение. Загадила жизнь отцу и тебе проходу не дает…
        Ник снова сжал пальцы. Коля захрипел. Смешно, вот вроде бы такой весь накачанный, высокий и крутой, а сейчас не может избавиться от хватки более низкого и жилистого Зимина. Задыхается, убеждая в своих принципах.
        Да, Никита знал, что друг ненавидит женщин, но чтобы настолько… Мать, отсудив при разводе крупную сумму, смылась куда-то за границу, оставив мальчишку папе. «Продала сына»,  - как в шутку говорил порой Барабин. Оказалось, не в шутку.
        Тот случай с матерью Ника, о котором упомянул Коля, произошел летом. Она серьезно заболела, врачи говорили, простуда, пройдет, советовали пить таблетки от кашля и больше лежать. Но легкая хворь переросла в воспаление легких, а может, им и была с самого начала. Требовались дорогие лекарства, денег не было…
        Ник тогда решил просто пожаловаться Коле. Ничего не просил, знал, насколько друг не любит одалживать кому-либо деньги,  - лишь решил предупредить, что видеться будут редко. А потом много работал, по вечерам сидел с матерью. Бывало ведь, что от воспаления легких умирали. Ну ведь бывало! А Ник - тот еще паникер.
        - Я сказал: не трогать мою мать,  - рыкнул он.  - Она меня любит и всегда во всем поддерживает.
        - И контролирует,  - прохрипел Коля.
        - Из любви.
        - Дурак. Они используют нас, они только и ждут, чтобы, будто самки богомолов, высосав все полезное, оторвать голову и сожрать тело. Нужны деньги - Ники, найди работу. А самой слабо?
        …Когда почти через месяц мама выздоровела и Никита снова встретился с другом, то понял, что между ними словно стена выросла. Если Коля мог стать другим всего за сутки, то месяц… это огромная пропасть. Зимин думал, что сумел преодолеть ее, но оказалось, просто убедил себя.
        - Бесполезно с тобой говорить.  - Никита покачал головой и, разжав руку, оттолкнул Колю.
        - С тобой тоже,  - выдавил тот, кашляя.  - Но пойми, Ники: либо ты со мной и помогаешь усмирить эту чертову гадину, либо ты против меня.
        - Поверь, после твоей пламенной речи я не сомневаюсь в ответе. Я - против!

* * *
        - Взвесить получше…  - пробормотала я, пытаясь уловить смысл именно в контексте отношений ребят.  - Но вы же с детства дружите, думаю, тут нет ничего другого, кроме преданности. С обеих сторон.
        Зимин рассмеялся, запрокидывая голову и наслаждаясь падающими на лицо снежинками. Постоял так немного, прежде чем вновь повернуться ко мне.
        - Забудь, я понял, почему вступился за тебя.
        - Почему?  - Я смерила его непонимающим взглядом.
        - Ты тоже та еще идеалистка. И мне это нравится!
        Идеалистка? О чем это он? Считает, что стремлюсь к идеалу, или… я вновь кинула взгляд на Ника,  - он казался грустным. Он имел в виду «розовые очки», ведь правда? На самом деле в их дружбе не так все идеально, как я полагаю, и Ник решил мне помочь, чтоб проучить Кольку? Хм, возможно, возможно…
        Нельзя радоваться чужим проблемам, но мне ведь они на руку. Благодаря Никите получилось прийти в норму и даже попробовать доказать Коле, что он не прав. Одна бы, наверное, никогда не справилась.

2
        По корпусу разнесся звонок, означающий начало большой перемены. Я вновь покосилась на свое отражение - взволнованная и встрепанная темноволосая девушка с широко открытыми синевато-серыми глазами доверия не вызывала. Казалось даже, что это и не я вовсе. Разве я могу быть настолько… испуганной?
        - Знаешь, я, конечно, буду типа к тебе приставать, но не насильничать же. Так что со страхом ты переигрываешь,  - озвучил мои опасения Ник.  - Успокойся!
        Он взъерошил мне волосы и приобнял за плечи, отводя от зеркала. Я глубоко вздохнула в надежде последовать совету однокурсника, но, увы, ничего не получилось, только лицо еще сильней заполыхало. Зимин немедленно рассмеялся, шутливо ткнув пальцем в мою алеющую щеку.
        - Вау! Первый раз девушка настолько стесняется, что мое величество обнимет ее в темном закутке,  - выдавил он.
        - Ну тебя, Ник,  - проворчала я, скидывая его руку с плеч.  - Твое величество меня ничуть не смущает. Просто страшновато играть перед Колей.
        Перспектива действительно напрягала. А вдруг Барабин даже и не заметит, что его «бывшая» якшается с другим? Что ему какая-то девка? Теперь идея с подставным парнем казалась удивительно бредовой, и я бы, наверное, все бросила, если бы не Никита. Он ведь решился помочь мне, а значит - попытка не пытка!
        - Ох, а я уж понадеялся.  - Ник театрально закатил глаза и уже более серьезно отдал распоряжения: - В общем, ты идешь первой, заходишь в боковой коридор и там ждешь, будто разговаривая по телефону. У Коли были пары в сто шестой, у нас будут на этом же этаже, так что не возникнет никаких подозрений, что мы здесь делаем. Я присоединяюсь, когда замечаю его. Мимо Барабин всяко пройдет, увидеть должен! Ясно?
        - А то,  - проворчала я.  - Ты прямо-таки инструктаж проводишь для умственно отсталых.
        - Софи-и… я на всякий случай! Ты же сама хочешь, чтоб все получилось.
        Я уныло кивнула. Да, за разработку «планов» взялся Ник. Он прямо-таки фонтанировал идеями в отличие от меня, которая всегда была довольно… скромной.
        Коля был моим первым и единственным серьезным увлечением, сошлись мы удивительно быстро - я просто не устояла перед его напором. Так сложились обстоятельства.
        Я тогда кошмарно нервничала из-за экзаменов и из-за подработки, которую пыталась получить. Последней каплей стала стипендия, которую практически уничтожил один жалкий зачёт. Спасибо прекрасной женщине, за опоздание отправившей меня на пересдачу! Я была готова крушить всех и вся, и именно тогда появился Коля - красивый, уверенный, привыкший приказывать. Не рыцарь, не волшебник, но парень, заставивший на время забыть обо всех проблемах и часть из них даже решивший.
        Раньше я знала Колю только как «друга однокурсника», часто видела их с Никитой вместе, но не больше, а потом… всё изменилось в одно мгновение. Меня взяли за плечи, отодвинули от ругающегося препода, приказали не ныть и передали в руки Ника. Через пятнадцать минут меня засунули в кабинет, заставив сдавать зачёт, а сразу после него утащили в кафе. И все - не терпя возражений, но мне тогда и не хотелось возражать.
        Забавно, но с Колей я чувствовала себя спокойной и защищенной. Наверное, именно потому закрывала глаза на все проблемы: ссоры, бесконечные приказы, полное игнорирование моего мнения. Это казалось платой. Но сейчас все изменилось. Хотя раньше он и не устраивал таких скандалов из-за какого-то кино…
        Даже теперь при продумывании сцен, которые можно было бы разыграть перед Колей, я не могла предложить ничего интересного, словно воображение отрубило окончательно. («Не выделывайся, пусть решает мужчина!» - пронеслись в голове Колины слова.) Ник же, наоборот, доказывал свое умение общаться с девушками. Что он только не предлагал для «пробного броска», но остановились мы все же на самом невинном. Коля любит, чтобы девушка была слабой, так что мы решили разыграть классических охотника и жертву. Это наверняка его распалит.
        Собравшись, наконец, с силами, я выпрямилась и гордо пошла по коридору. Рядом с узким ответвлением мобильный в сумке зазвонил - это Зимин помог для правдоподобности - и я, сбросив вызов, принялась непринужденно болтать о пустяках с молчащей трубкой. Я мерила шагами небольшой квадрат почти у самого прохода и пыталась придумать новые темы для «разговора». Черт, когда же он появится?
        Тут в коридор шагнул Ник. Я сразу же попрощалась с вымышленной подругой и принялась засовывать телефон обратно в сумку, долго и упорно, делая вид, будто она дико переполнена и не желает вместить в себя еще хоть что-то. Проследив за мной, Зимин подошел ближе и приобнял за талию. Вздрогнула я действительно от неожиданности: увлеклась игрой и не заметила, как на меня пошли в атаку.
        - Через пару секунд он уже будет тут…  - «интимно» прошептал мне на ушко Никита.
        Как и полагалось по сценарию, я попыталась вырваться. Когда Ник прижал меня к стене, упирая руки по обе стороны от головы, в проходе как раз показался Барабин. Кое-как я заставила себя кинуть на него лишь беглый взгляд, а потом вновь удивленно и немного испуганно воззрилась на Ника. Пытаясь оттолкнуть его, я прислушалась к словам, которые он с чувственной улыбкой шептал мне, и залилась краской. Черт, Ник, надо было предупреждать, что будешь бред нести и слушать не стоит!
        - Знаешь, Соф, от твоих волос потрясающе пахнет,  - хриплый голос пробирал до костей.  - Дико возбуждает, аж голова кругом. Так и представляю, как запускаю пальцы в этот водопад и притягиваю тебя к себе. Наслаждаюсь запахом, поцелуями и…
        Коля действительно задержался ненадолго в проходе, сверля нас взглядом, а потом скривился, отвернулся и продолжил свой путь. Стоило ему скрыться за углом, как я с силой толкнула Ника, который, не ожидая такого, отступил на пару шагов, и бросилась прочь, прижимая ладони к горящим щекам.
        Зимин нагнал меня на лестнице.
        - Хэй, Софи, что случилось?
        - Ник,  - рыкнула я, оборачиваясь,  - когда…  - Я замолкла, сообразив, что лучше о таком не орать, и поднялась к нему на пару ступеней, шипя: - Черт побери, когда сказал, что будешь болтать всякую «мужскую чушь», я думала, что ты просто сделаешь вид, будто шепчешь чепуху девушке на ушко. Но что это была за похабщина?
        - О боже, я просто достоверно подыграл,  - он фыркнул.  - А тебе… неужто понравилось?  - Никита усмехнулся, глядя мне прямо в глаза.
        Я сжала кулаки, едва не рыча, готовая разорвать этого болвана сейчас же, но… поняла, что рвать его не следует - все же Зимин мне помогает, а не себе. Потому вместо сильного удара я лишь слегка шибанула его кулаком по плечу.
        - Это было пoшло. В следующий раз лучше о любимом кино рассказывай.
        - Ты думаешь, пересказ немецкого порно - это менее пошло?
        - Дурень!  - Я сморщила нос.
        - Ну, какой есть, Софи, какой есть!  - Ник опять ухмыльнулся.  - Зато Барабин нас заметил и очень даже не обрадовался.
        Я хмыкнула, вспоминая его презрительно искривленные губы.
        - Ага, не обрадовался. Скорее, поглумился.
        - Не дури, ему не понравилось видеть свою девушку с другим, поверь мужскому опыту.
        - Надеюсь, он менее извращенный, чем «мужская чушь».  - Я кинула в сторону Зимина недовольный взгляд.
        Ник обреченно покачал головой и, ухватив меня за руку, потащил в сторону аудитории. Собственно, я даже и не сопротивлялась, успела успокоиться за время этой короткой перебранки.
        - Черт, ты мне будешь теперь это вечность припоминать?
        - Может быть… Не самое приятное, что можно услышать.
        - Хм, интересно, какие же откровенные слова парня ты посчитала бы приятными, чудачка Софи.
        Я хмуро сложила руки на груди, глядя на веселящегося Зимина. Скорее, это он будет тюкать меня произошедшим еще много-много раз. И почему я так смутилась? Наверное, от неожиданности и двусмысленности ситуации.

* * *
        Эсэмэска с «местом встречи» пришла Никите в конце следующей пары. Он даже удивился, думал, что реакция Коли последует только завтра или же Барабин вообще не выдаст своего недовольства. Но нет же! Видать, сильно прикипел к Софии! Как же сложно понимать, что твоя «собственность» так легко от тебя отдаляется. Ай-яй!
        Зимин усмехнулся, сжимая телефон и пряча его от сидящей рядом Софи. Нет уж, ей знать о встрече не следует, а то еще расспрашивать потом будет. Зачем распространяться о разговоре, не предназначенном для ее ушей? И так сегодня «провинился», хотя даже ни капли не врал - от волос Софи действительно пахнет умопомрачительно… но вот не хочет Разина верить! Значит, пусть и не верит.
        Так что после пар, пока Софка разговаривала с преподом, Ник осторожно выскользнул из аудитории и поспешил на разборки с Колей. В том, что Барабин решил именно «прояснить ситуацию», Ник не сомневался - он-то знал бывшего друга. Хотя… раз бывшего, то оказалось, не так уж и хорошо знал.
        - Место встречи изменить нельзя… Все мы рано или поздно сюда придем,  - фыркнул Никита, заходя в мужской туалет.  - Ты ничего получше выбрать не мог? На улице там, например.
        Барабин лишь смерил его брезгливым взглядом, словно букашку на своем пути. Впрочем, наверное, Ник и казался Коле мелким жучком, вставшим между ним и целью.
        - Так мы здесь, чтобы говорить или молчать?  - не получив ответа, продолжил Ник.  - Второй вариант я бы предпочел сейчас дома и в одиночестве. Кушать как-то хочется, понимаешь? Скажу даже, жрать.
        В отличие от прошлого их разговора, сейчас Никита был спокоен и мог трезво оценивать ситуацию. Коля выглядел… запутавшимся, каким-то даже одичавшим. И скорее Зимин не злился, а испытывал лишь раздражение, граничащее с отвращением. Как же низко Барабин пал! Но, кажется, Софи он терять действительно не хотел.
        - Ох, Ники, это ты? Прости, мне казалось, муха жужжит,  - отозвался, наконец, Коля. Зимин поморщился, оценив заезженную шутку.
        - Так что ты хотел?
        - Сказать.  - Барабин пожал плечами.  - Ники, ты ведь сам понимаешь, глупо гоняться за чужими игрушками. Даже если они тебе нравятся.
        - Что ты имеешь в виду?  - Никита нахмурился.
        - Я о Софии. Думаешь, не заметил, что она тебе давно приглянулась? Как смотрел-то на нее на первом курсе! А я видел. И смеялся - эта девчонка настолько любит подчиняться, что выбрала меня. Ах да, она же и не смотрела на тебя. Будешь спорить?
        Никита тяжело вздохнул, надеясь на этот раз не психануть и не врезать Коле.
        - Смотря с чем. Приглянулась - не спорю. А с остальным могу… Софи НЕ любит подчиняться, поверь.
        - Ну-ну… Ники, ты просто храбришься. Пристаешь к Софке, которой нахрен не нужен.
        Зимин хотел было возмутиться, но осекся… Стоп! Коля думает, что он действительно клеится к Софке, а значит, купился на их небольшой розыгрыш!
        - Не лезь к Разиной, и тогда я тебя прощу. Все будет как раньше,  - продолжал Коля.
        - Слушай, Барабин. Ты теперь мне противен.  - Никита сложил руки на груди, хмуро глядя на бывшего друга.  - Я никогда не смогу общаться с человеком, который вызывает у меня такую тошноту и сожаление. Но Софи ты все еще нравишься! Так что одумайся, извинись перед ней, и тогда я не буду вам мешать.
        Коля сперва удивленно хмыкнул, а потом заржал в голос, будто услышал самую забавную вещь на свете. Никита терпеливо дождался, пока Барабин отсмеется.
        - Ники-Ники… Ну ты и комик! Ты и не мешаешь, ты маешься дурью. Софка любит только меня. И она не ответит тебе взаимностью, вместо этого как миленькая прискачет ко мне и упадет к ногам. Запомни это!
        И оттеснив Зимина плечом, Коля вышел в коридор, посчитав разговор законченным.
        «Правильно, мечтай»,  - хмыкнул про себя Никита.

* * *
        Я рассмеялась в ответ на очередную шутку. Зимин сегодня был удивительно общительным и забавным, с самого утра радовал своим присутствием. А еще в столовую предложил вместе сходить - кто же откажется поесть в компании? Вот и я тоже не смогла, подхватила сумку и зашагала следом за Ником на первый этаж. Правда, груз у меня тут же отобрали, возвестив, что не пристало голодной девушке таскать тяжести. Ладно, как скажет, не очень-то и хотелось - уже плечо болит от дурацких книжек.
        Столиков в столовой не хватило, так что пришлось покупать чай с булкой и занимать лавку напротив дверей. Но зато было весело: я в качестве подноса использовала одну из библиотечных книжек, а Ник то и дело норовил сбить мой стаканчик с чаем и обязательно залить казенную собственность. В итоге мы нашли новую забаву: перед глотком чая говорили тост и чокались пластиковыми стаканами. А так как чай ходили покупать два раза, прикол растянулся почти на всю большую перемену.
        - Ник, ты просто идиот,  - выдавила я, все еще смеясь от последнего тоста, хотя мы уже поднимались по лестнице.
        Пили за розовых слоников, а может, за голубых. Мало ли какие они бывают? Главное, что под конец посиделок казалось, будто мы не чай пили, а курили нечто забористое.
        - Не, я - Супермен!  - Он раскинул руки в стороны.
        Едва увернувшись от неосторожного движения, я возразила:
        - Судя по тому, как руками машешь, скорее, Человек-паук.
        - Не, хотя бы Бэтмен, чего мелочиться?  - Ник прижал ладони к лицу, изображая маску.
        Я вновь рассмеялась, ощущая: еще чуть-чуть - и от хохота начну задыхаться. Ну и денек!
        - А ты - дама в опасности, которую нужно спасти. Кричи, Софи, кричи! Я буду спасать!  - пафосно заявил однокурсник, подхватывая меня на руки.
        - Ах-хах, Ник, болван, поставь меня на место! Ааа!
        Я завизжала, оценив высоту, с которой, если Зимин не удержит, придется падать. Ник как раз развернулся в сторону перил, будто и собирался отпустить свою ношу. Ясное дело, я покрепче в него вцепилась, даже обняла за шею.
        - Зачем на место? Может, спаситель хочет поцеловать даму?  - спросил он, и, когда я удивленно повернула голову, Зимин быстро чмокнул меня в нос.
        - Эй…  - пробормотала я, отводя взгляд и заливаясь краской. Да так и замерла, поймав прожигающий взгляд Коли, стоящего чуть выше, на лестничной площадке.
        Сердце, казалось, забилось о ребра. Как же так? Почему он это увидел? Да, я хотела доказать, что могу и без Барабина, показать, что сильная, но…
        Коля гордо прошел мимо нас, будто ничего и не произошло. Можно сказать, ушат ледяной воды на голову вылил. Безразличие… а что было первым: злость или раздражение? Пусть все и получилось случайно, но Коля воспринял ситуацию всерьез и разозлился? Или же… просто увидел мусор, лежащий на пути?
        И внезапной вспышкой в голове появилась мысль: «А ведь Ник как раз и смотрел наверх, прежде чем подхватить меня на руки».

* * *
        - Ник, я уверена, ты видел Кольку!  - рыкнула я.
        Мы уже отсидели положенные пары и я, наконец, смогла дать волю эмоциям. В парке было тихо, время-то рабочее, и уже который день падал снег, укрывая утоптанные дорожки. Лавки теперь больше походили на сугробы; чтобы присесть, нужно было сперва их как-то откопать. Хотя бы относительно.
        - Это смотря где!  - выкрутился Зимин.
        Меня он игнорировал, устремив взгляд в небо,  - как обычно, наслаждался снегопадом. Что такого хорошего Зимин находит в этих ледяных колючках? Какой день поражаюсь.
        - Р-р-р, не паясничай! На лестнице!
        - Ааа… На лестнице видел,  - кивнул Никита.
        - До или после?
        - Чего?
        - Зимин, чтоб тебя, не издевайся! До того, как начал маяться дурью, или уже в процессе?  - раздраженно пояснила я.
        - Эмм… Мы, по-моему, в принципе занимались дурью, задолго до лестницы. Но да, я увидел его перед тем, как стать Бэтменом!
        Я нахмурилась, обдумывая ответ. Получается, Ник действительно делал все специально, но…
        - Зачем?
        - Знаешь, я подумал, что в нашем плане нужно действовать по-другому. Зачем показывать, что я к тебе пристаю, а ты, как умница-красавица, хранишь этому идиоту верность?
        Я буквально опешила от такого наглого вопроса. Хм, а действительно, так я только тешу самолюбие Кольки. Но ведь и сегодня он скорее брезгливо вытер об меня ноги, чем оценил мою «независимость». Мне же хотелось лишь показать, что у меня есть на кого переключить внимание, что Барабин - не центр вселенной. Что тогда делать, если имеющийся план не подходит? Об этом я и спросила.
        - Чем это не подходит?  - удивился Зимин.  - Ты что предлагала? Подставного парня, а не ухажера. Так что перескакиваем первый шаг и вступаем в конфетно-букетный период.
        - В смысле?  - переспросила я, смахивая снежинки с плеч и шапки. Как это уже надоело!
        - В самом простом…
        Никита предвкушающее улыбнулся и склонился ко мне, делясь новыми идеями для плана. Идеи, идеи… Как же их у него много!

3
        Я с наслаждением вдохнула аромат подаренных Ником роз и обняла букет. Черт, пусть это не по-настоящему, но безумно круто. К тому же цветочки всяко на деньги Зимина, одаривать меня за мой же счет он отказался. Колька никогда не дарил мне розы… Да и вообще цветы. Это все считают, что Барабин такой крутой, богатый и умеет за девушками ухаживать, но мне почему-то он не дарил ничего. Говорил, что это глупо. Я соглашалась, в основном, потому что сама неважно умела выбирать подарки. Варианта было два: либо идея появлялась сразу при мысли о человеке, либо я ломала голову целую вечность, а в итоге просто бежала перед праздником в переполненный магазин и хватала любой оставшийся на полках сувенир. Так что возможность не переживать из-за подарков, а в ответ всего лишь не получать цветы полностью меня устраивала.
        До сегодняшнего дня.
        - Ну как, нравится?  - шепнул Ник, приобнимая меня за талию.
        Раз план с приставаниями не сработал, мы решили играть влюбленных, для достоверности - постоянно. Мало ли когда Коля может появиться на горизонте? Да и слухами земля полнится, не увидит - так услышит. Потому приходилось старательно выставлять себя настоящей парочкой с извечными обнимашками, поцелуями - в щеку, конечно,  - цветами, конфетами и иже с ними.
        Вот уже четвертый день, как мы прикидывались. Сперва руки Ника на талии напрягали и раздражали, а теперь я даже как-то привыкла. А что? Тепло зато, а в вузе отопление не лучшее. Еще из плюсов - возможность положить голову на чужое плечо и если не поспать на паре, то хоть чуточку отдохнуть.
        Правда, Колька нас будто не замечал, проходил мимо, не удостаивая взглядом. Зимин уверял, что тот просто бесится. Ох, хотелось бы верить, но где доказательства? Их все нет…
        - Ай, черт, колготки,  - зашипела я.
        Стоило опустить букет, и вот вам - каким-то образом зацепила шипом капрон. Довольно плотный, но от расползающейся по бедру дырки это не уберегло.
        - Ммм?  - непонятливо протянул Ник; он-то не заметил катастрофы.
        - Да, блин, порвала. Видишь?  - Я кивнула на колготки, дыру на которых старалась прикрыть букетом.  - Я сейчас, до уборной сбегаю, сниму их хотя бы…
        - Я с тобой.
        - В туалет? Не глупи!  - Я привстала на носочки и шепнула Нику на ухо: - Не надо до такой степени заигрываться в «сладкую парочку».
        Ник поймал меня за талию, притягивая к себе и мурлыча в ответ:
        - Почему же сладкую? Подумать могут разное, например, что я хочу тебя в туалете…
        - Придурок!
        Я фыркнула, долбанув его по бедру букетом,  - ну, куда дотянулась. Зато в отместку Зимин до того, как я вырвалась, успел полапать «свою девушку» пониже спины и чуть ли не задрать юбку.
        - Но все равно я с тобой, в коридоре подожду,  - добавил он, ехидно глядя, как я поправляю одежду.
        - Как хочешь,  - буркнула я и с сожалением глянула на цветы - после встречи с ногой Ника часть лепестков осыпалась, и красивейшие вишневые розы здорово помялись. Ох, заткнул бы он эти похабные шуточки себе… в общем, помолчал бы лучше.
        У двери уборной, так и не дав зайти внутрь, Никита обхватил меня за талию, вновь нагло облапал, а после откинул с шеи волосы, целуя ее. Я вздрогнула, собираясь вырваться, но Зимин тихонько зашипел, уткнувшись носом мне куда-то в висок:
        - Тихо. Срочно делаешь вид, что тебе приятно. Не поверишь, но этот идиот смотрит.
        Идиот? Барабин? Сперва захотелось как можно скорей глянуть на лицо Коли - какая реакция?  - но сразу же я себя одернула. Софи, тебя тут целует «любимый парень», а ну-ка последовала совету и сыграла роль!
        Собравшись, я прикрыла глаза и запрокинула голову, подавшись навстречу Никите, прижавшись почти вплотную. А ведь правда, приятно… Ник целует так легко и осторожно, мягко - непривычно после жестоких «укусов» Кольки. И держит крепко, но аккуратно, будто я хрупкая кукла. Забывшись, я даже покачнулась, когда Зимин, наконец, разжал объятия, но успела схватиться за стену, а после и поймать взгляд Барабина, замершего в паре метров от нас, в дверях аудитории. Удивление? Нет. Злость? Да никогда!
        Раздражение. Снова лишь раздражение, будто Колю просто коробит от нашего вида. Не ревнует, не злится, что я так легко о нем забыла, а презирает нас. Да, именно так.
        - Ааа! Бесит, бесит, бесит!  - зашипела я, когда Барабин уже удалился на достаточное расстояние.  - Он вытирает о нас ноги!
        - Хватит, Софи,  - попытался успокоить меня Ник.  - Я уверен, ты не права. Ты была для него… хмм… как важная игрушка.
        - Именно, игрушка! И до сих пор осталась! Но я заставлю его пожалеть. Заставлю!
        Хотелось рвать и метать. Разбить этому наглому козлу рожу. Сровнять его с землей. Почему он не хочет понять, что я сильная, что сама все решаю? Что я не вещь?!

* * *
        - А ты ведь злишься,  - смеясь, подметил Никита.
        Он сидел на лавке во дворе, специально ждал Колю, желая посмотреть на его реакцию. Барабин кинул недовольный взгляд на бывшего друга, на гору снежков, которую тот успел слепить за время ожидания, и, подскочив, схватил Никиту за грудки.
        - Отвянь от нее! Слышал, придурок? Софка - моя! Всей своей трясущейся жалкой душонкой она принадлежит мне!  - заорал Коля.
        Зимин лишь громче рассмеялся. Да уж, все идет, как и планировалось: Коля вышел из себя. Никто и никогда не смел отнимать его игрушки. А тут вот бывший друг вдруг взбрыкнул и увел девушку, на которую Барабин все еще строит планы.
        - Тварь, ты меня слышишь, а?!
        - Слышу!  - Никита дернулся, высвобождаясь.  - Но мне плевать. Хотя шанс извиниться перед Софи все еще за тобой. Но сомневаюсь, что ты теперь ей нужен…
        Зимин схватил один из снежков и с наслаждением впечатал его в шапку злющего Коли.
        - И кстати, руки не распускай. Сам помнишь, я могу дать сдачи, и тогда твоя и так не зажившая еще рожа снова расцветет фиолетовыми пятнами.

* * *
        Мы с Ником продолжали играть влюбленную парочку. Честно говоря, я не знала, что еще сделать, чтобы Барабин меня увидел, а не растоптал. Казалось, мы вообще зря все затеяли - яростный порыв, в котором я обещала размазать Колю, словно масло по тосту, давно прошел. Накатила апатия. Что делать? Барабин ни во что не ставил меня раньше, не ставит и сейчас. Правда, Никита не сдавался, уверял, что все складывается прекраснейшим образом и надо лишь не падать духом. Такой жизнерадостный, я просто поражаюсь!
        Но дни все текли. Декабрь неумолимо подходил к концу, обещая, что в Новый год придется вступить брошенной униженкой, встречавшейся с парнем, который все эти годы ее не ценил и раз за разом втаптывал в грязь. Неприятная перспектива для праздника.
        Звонок телефона раздался внезапно, я как раз сидела и читала очередной слезливый роман, где, преодолев множество проблем и недопониманий, герои все равно оставались вместе,  - порой приятно было забыться в чем-то эдаком. Увидев, что звонит Зимин, я еще пару секунд подозрительно косилась на мобильный, а потом, наконец, ответила:
        - Да, Никит, привет. Что-то случилось?
        Даже страшно стало, мало ли, что? Но судя по спокойному голосу Ника, проблем не предвиделось.
        - Нет.
        - Тогда в чем дело?..
        - А я не могу позвонить просто так?
        - Эмм…  - Я искренне задумалась.  - Не знаю. А что, можешь?
        - Могу,  - пафосно возвестил Зимин.  - Прогуляться не хочешь?
        - Чего?  - Я буквально в осадок выпала.
        Не то чтобы это было невозможно, но я действительно не ожидала, что Ник такое предложит. Зачем ему лишний раз тратить на меня время? И так в вузе мучается.
        - Прекрасно! Играем в «испорченный телефон»!  - в трубке послышался смех, а потом Зимин шепотом выпалил на одном дыхании: - Прогуляться-не-хочешь?
        - Юморист,  - фыркнула я в ответ.
        - Погода сегодня шикарная, вот я и решил предложить.
        Я подошла к окну и выглянула во двор. Уже стемнело, включились фонари, и не осталось даже редких прохожих. Хотя какие там люди? Ничего видно не было из-за довольно сильной метели.
        - Зимин, ты издеваешься. Там опять снег.
        - Так в том и кайф!
        - Совсем нет… холодно же. Блин, тебе не Зиминым надо быть, а каким-нибудь Снеговым.
        - Ну знаешь ли, какой есть!  - Ник и ухом не повел.  - Ну не хочешь - как хочешь.  - Я прямо-таки почувствовала, как он пожимает плечами.
        - Эй-эй-эй, кто сказал, что не хочу?  - возмутилась я в ответ.  - Просто не согласилась насчет погоды.
        - Значит, идешь?  - хитро уточнил Никита.
        - Только если джентльмен встретит даму у ее до-ома…
        - Боишься несексуальных маньяков?
        - На самом деле темноты, но и твой вариант неплох.  - Я показала трубке язык. Знала, что Никита не видит, но почему-то жутко захотелось.
        - Окей, жди. Буду рядом с твоим домом - позвоню.  - И он отключился.
        Я кинулась в ванную, чтобы привести себя хотя бы в относительный порядок, ибо по выходным совершенно не следила за внешним видом. Болталась по квартире со спутанными волосами, одетая в мужскую майку огромного размера, и просто наслаждалась спокойствием. Но разве с Зиминым жизнь может быть спокойной? Нет, определённо.

* * *
        Погода действительно слишком уж разгулялась и подарила людям сильный снегопад, но сегодня он почему-то даже радовал. Колючие снежинки залезали за шиворот и царапали щеки, а мы бродили по городу, обсуждая всякие глупости. Правда, когда снегопад стал совсем уж беспощадным, мы все же спрятались под козырьком ближайшего подъезда и теперь пытались сквозь белую пелену разобрать, что именно и где находится в неизвестном дворе. Выходило забавно, смахивало на игру.
        - Смотри-смотри!  - Зимин указал на виднеющийся за плотной стеной снега силуэт.  - Вот там точно должен быть монстр. Злющий такой, с кучей зубов!
        - Болван, это мусорки,  - рассмеялась я в ответ.
        - Да ну тебя, не бывает зубастых мусорок!  - возразил Ник.
        - Где ты зубы увидел?
        - Во-он, белые…
        Примерно так мы и глупили, пока Ник не заговорил о Барабине. Случилось это как-то внезапно: вроде бы секунду назад мы носились по двору, даже в такую метелищу умудряясь играть в снежки - идея Зимина, я тут ни при чем,  - и тут Никита, оказываясь рядом, заявил:
        - А ведь Колька тот еще садист.
        Я удивленно захлопала глазами, пропустив последний снежок, который Ник просто-напросто «размазал» мне по шапке. Я не поняла, к чему это было сказано, но настроение тут же поползло вниз. Стало холодно, неприятно стоять на ветру… и я, не отвечая, поплелась прятаться под козырьком подъезда.
        - Ну, возможно,  - согласилась я уже там.
        - Он тебя унижает, подчиняет и - я уверен - даже в постели хочет жестокости.
        Услышав это, я покраснела, но вовремя успела спрятать лицо за шарфом. Обязательно было добавлять последнее? Да, Коля был несколько… Черт, ну не с Никитой же это обсуждать!
        - Возможно,  - выдавила я кое-как.
        - Софи-и-и…  - Ник возвел глаза к небу,  - я тут план продумываю, а она ломается. Ау, малыш, не предлагаю попробовать со мной и сравнить, просто хочу удостовериться. Садист?
        - Садист,  - подтвердила я со вздохом.
        Нет, не то чтобы Барабин любил извращения, если бы так, я бы от него давно сбежала, но… он правда всегда был несколько жесток и, похоже, получал от этого удовольствие, не думая, каково мне. Будто ему вечно требовались доказательства собственной силы и власти. Раньше я почему-то мирилась с этим, а сейчас… такое поведение вдруг показалось мне особенно противным.
        - Так это великолепно!  - заявил Ник.
        Я перевела на него задумчивый взгляд. Великолепно? С чего бы это?
        - Просто я, кажется, знаю, как действовать. Надо сыграть на его же пристрастиях,  - с энтузиазмом продолжил он развивать свою мысль.
        - Желаешь податься в садисты? Гоняться за мной по вузу с хлыстом?
        Представив Никиту в коже, сидящего на преподавательском столе с плеткой в руках, я не смогла удержаться от смеха. Да, Зимин, тебе это не пойдет, не мечтай. Брутала из тебя не выйдет, по крайней мере, для меня. После заявления о зубастых мусорках-то…
        - Да ну тебя, Разина, все-то переиначиваешь,  - недовольно отозвался Ник, будто угадав, что я себе вообразила.  - Я просто хотел сказать, что можно ударить по больному - по доминантной позиции.
        - Ну да, ему просто необходимо чувствовать себя сильней,  - согласилась я.  - Но что это знание дает? Как мы «ударим»?
        Никита открыл рот, набирая побольше воздуха, будто собирался что-то объяснять, да так и выдохнул, качая головой.
        - Не знаю. Но хоть зацепка есть.
        Такой забавный. Казалось, действительно волнуется, хочет помочь… проникся желанием доказать, что я сильней Коли и достойна лучшего. Смешной такой, встрепанный…
        Я шагнула ближе, протянула руку и провела пальцами по лбу Ника, заправляя под шапку выбившуюся прядь. Склонила голову, утыкаясь носом в холодную ткань его куртки.
        - Никит, осталось всего три дня. Мы не придумаем ничего, надо признать.
        Да, пора уже было поглядеть правде в глаза. Мы проиграли.

* * *
        Но разве Зимин может хотя бы денек позволить мне похандрить и оставить без очередной «прекрасной» идеи? О нет, тогда это будет не он!
        Уже на следующий день Ник после первой пары словно материализовался из ниоткуда и подскочил ко мне, с энтузиазмом вещая о какой-то непонятной вечеринке. Сообразить, о чем же речь, я смогла, только когда кое-как заставила его повторить все заново и помедленней.
        - Софи, я же сказал, это идея! Мы покажем Кольке, где раки зимуют!  - утверждал Зимин.  - В общем, Оксанка Демидова устраивает новогоднюю тусовку на даче. Вход по приглашениям, собираются самые «классные» ребята вуза, в том числе Барабин.
        - И что?  - угнаться за его мыслями все никак не получалось.
        Что общего между нами и «крутой вечеринкой»? Демидова - дочка богатеньких родителей, фифа на год старше нас. Учится на специалиста по международным отношениям, знает несколько языков, обожает дорогие шмотки и крутые тачки, а проще говоря, с жиру уже бесится. И да, о моем существовании она даже не подозревает, хотя мы пересекались разок - Коля с ней в хороших отношениях, у них родители, кажется, знакомы.
        - У тебя же никаких планов на Новый год?
        - Никаких,  - осторожно ответила я, одаряя Ника очередным подозрительным взглядом.  - С родителями собиралась проводить.
        - Великолепно!  - Никита засиял.
        - А при чем тут это?
        - Там мы сможем ударить Колю по больному…
        Я буквально подавилась, не сдержав смеха. Там? Он что, с дуба рухнул? Да кто пустит нас на крутую вечеринку для богатеньких? Такое только во сне бывает! Нет, не отрицаю, что Зимин, может, как-нибудь и получит приглашение, например, от одной из козочек, живущих такими тусовками,  - все же парень видный, популярный, красивый. Скажет, что бывшую лохушку уже бросил, и получит заветный пропуск. Но вот ту самую «бывшую», а точнее меня, никто там не ждет.
        - Ник, не дури! Мы туда даже не попадем. Ни за что,  - выдавила я, отсмеявшись.  - Так что не строй никаких планов.
        - Даже выслушать не хочешь?
        Но я наотрез отказывалась знакомиться с заведомо провальной затеей. Проникать тайно на скрытую за высоким бетонным забором - уверена, что так оно и есть,  - дачу Демидовой как-то не хотелось. А исполнить идею Ника можно только таким образом.
        - А если попадем? Ты согласишься провести новогоднюю ночь не с семьей и претворить в жизнь мою задумку, даже если она несколько не самая невинная?  - лукаво вопросил Зимин.
        А я ведь согласилась. Даже не задумалась, что этот гаденыш как-то излишне уверен в победе.

* * *
        С Оксаной Зимин поговорил еще утром, так что действительно не сомневался в своем выигрыше. Приглашение на двоих должно было лежать на его столе уже в конце третьей пары. Да, Демидова плотно общалась с Барабиным, а потому и Никита с девушкой был прекрасно знаком. Умница и красавица, Оксанка и вправду собиралась позвать на мероприятие только «избранных» - самых богатых и элитных. Возможно, одному Нику она и организовала бы приглашение по старой дружбе, несмотря на то, что Зимин уже не общается с Колей. А вот его даме, да еще и неизвестной в узких кругах… нет, ни за что!
        Но была у Оксаны одна слабость, вернее, полезное и хорошее увлечение, однако слишком уж безумное: она обожала Францию в целом и французский язык в частности. Стоило всего лишь порадовать ее свежим воздушным круассаном с корицей и чашечкой ароматного кофе да завести непринужденную беседу на любимом языке… и все, девушка растаяла, соглашаясь сделать для такого шикарного месье все, что он пожелает. Даже организовать парочку лишних приглашений на грядущую вечеринку. После этого донельзя довольный Ник отправился шокировать Софку своей «прекрасной идеей». А та так доверчиво попалась на удочку…
        Зимин усмехнулся, вспоминая широко раскрытые в удивлении глаза девушки, серые с синевой, и задумчиво прикушенную нижнюю губу, и нахмуренные брови. София не могла поверить, что они действительно попадут на это элитное мероприятие… а потом дико краснела, выслушивая пришедшую в голову Никите идею.
        Карман приятно жгли небольшие прямоугольники приглашений, которые Демидова передала ему после пар. В душе разгоралось предвкушение… о нет, не грядущей вечеринки - хотя ее тоже,  - а времени, когда Ник пойдет с Софи выбирать ей «костюм». Черт, это будет весело!
        - Ники,  - бывший друг окликнул его на крыльце института, заставив остановиться.  - Куда бежишь, куда торопишься?
        На удивление, в интонациях Барабина сейчас не было привычного ехидства. Он, наоборот, всем своим видом выражал дружелюбие и расположение, но Зимин-то прекрасно ощущал исходящее от Коли напряжение. В чем-то лучшего друга продолжаешь чувствовать, даже если вы отдаляетесь.
        - Домой,  - хмуро бросил Ник.
        - А я вот тоже домой.
        Пусть пройдут год или два, а скулы все так же будет сводить от тупой боли некогда близких душ. Особенно если ты мог бы как-нибудь все исправить…
        - Нам же по пути, пойдем?  - продолжил Коля, не дождавшись никакого ответа.  - Знаешь, я тут подумал: а ну ее, эту Софку? Мы что, должны ругаться из-за какой-то бабы? Пнем ее вообще из нашего круга общения и забудем, как о мелкой букашке. Чертова девка, зачем она нужна? Вон пошли к Демидовой вместе, там себе цыпочек снимем на пару ночек - Новый год с новыми дамами, а?
        …Но не стал даже пробовать.
        - Все кончено, Коль,  - сухо отозвался Зимин.  - Разве могут стать друзьями те, кто, как оказалось, никогда и не были ими в действительности. Я знал совершенно другого тебя, маску, а ты даже и не пытался узнать меня. Забавно, правда?
        А сердце защемило. Ник понимал, что в какой-то момент в плохой дружбе стоит поставить точку, но все же слова давались с трудом. Барабин годами занимал особое место в жизни Ника, и выдирать его из души было тяжело, потому что получалось лишь с мясом. Только вот нужно иногда поменять все, чтобы… освободиться.
        - Ха-ха, не дури, Ники,  - ворчливо отозвался Барабин.  - Да мы знаем друг друга как облупленных!
        - Да, конечно, знаем,  - подтвердил Никита.  - Я, надеюсь, хоть что-то действительно о тебе знал, бытовое, например. Любимый цвет - рыжий, фрукт - ананас, любимый цвет глаз у девушек - зеленый, пицца - с оливками и курицей…
        - Ну вот, видишь же,  - заржал Коля.  - Идеально знаешь.
        - А мой любимый цвет?  - Никита фыркнул.
        Они так и стояли на крыльце института. Хорошо, что никого не было рядом - ребята слишком задержались. Однако, если честно, Зимину хотелось, чтобы их кто-либо прервал, хотелось не слышать ответов.
        - Эмм… красный?  - Коля довольно долго думал, вопрос застал его врасплох.
        - Нет, синий. А фрукт?
        - Черт, Зимин, я тебе не матушка, чтобы такое знать!  - зло огрызнулся Барабин.
        - Великолепно! Тогда более личное? Как зовут мою маму?
        Ник прекрасно понимал, что бывший друг не ответит, но вопрос задал. Почему? Наверное, чтобы наконец переступить черту. И чтобы освободить место в жизни для другого человека.
        - Лена? Анна?  - запаниковал Барабин.
        - Светлана Валерьевна, Коль. Только вот ты, оказывается, считал ее «чертовой бабой, которая во всем меня ограничивает».
        Барабин вроде бы хотел что-то ответить, но Никита даже слушать его не стал. Сейчас у него был тот человек, который мог занять важное, но пустующее место в жизни. Нужно было только удержать ее…
        - Привет,  - улыбнулся Ник незримой собеседнице, когда та ответила на его звонок.  - Нет-нет, Соф, ничего не случилось, просто домой иду, скучно. Ага, поздновато, но вот пришлось задержаться… Кстати, спросить хотел. А ты знаешь, какой у меня цвет любимый? Да ну тебя, просто интересно!
        - Синий, да?  - осторожно отозвалась Разина.
        - Ага, а у тебя - лиловый,  - тихо произнес Никита.
        Софи была рядом, знала его, верила. И он сделает всё, чтобы её порадовать.

4
        До дачи Демидовой нас по доброте душевной пообещал подкинуть двоюродный братец Никиты. Так что тридцать первого числа в назначенное время я стояла в коридоре, ожидая звонка от Зимина, и пыталась успокоиться, активно обмахиваясь руками. Ухищрения не помогали, воздуха все равно не хватало, и казалось, будто одежда меня душит, хотя выбранный на пару с Ником костюм был довольно удобным.
        Что сказать? Я дико волновалась! Очередная идея Никиты была… несколько своеобразной. Хотя нет, что там? Свихнутой! Если бы не попалась с этими дурацкими приглашениями, ни за что не согласилась бы, но теперь вариантов не осталось…
        Вместо звонка Ник порадовал меня эсэмэской.
        ЗИМИН
        Спускайся, карета подана. Не упади по пути в этих орудиях пытки под названием сапоги х)))
        18:55
        - отобразилось на экране.
        Ах он гаденыш, орудия пытки, значит? А кто настоял, чтобы я надела каблук повыше, потому что это смотрится сексуальней? Да и вообще, кто настаивал на этом дурацком наряде?
        Да-да, вчера утром - как Никита только поднялся в такую рань, ведь мы болтали по сети половину ночи?  - этот ухмыляющийся монстр материализовался на пороге моей квартиры, чтобы подготовиться к вечеринке. И если бы просто пришел!
        Когда раздался звонок в дверь, было десять утра, я еще валялась в кровати, досматривая неизвестно какой по счету сон, отец уже ушел на работу, а матушка возилась на кухне, гремя кастрюлями. Открывать дверь пошла она, удивившись нежданному утреннему гостю. Ну а наглец Никита превзошел все ожидания! Он с порога всучил мамочке букет розовых роз, осыпал ее комплиментами и заявил, что ужасно рад знакомству с матерью своей почти что невесты, ведь мы та-ак любим друг друга.
        Матушку чуть инфаркт не хватил - от счастья! Коля ненавидел все эти сантименты, потому я всегда говорила родителям, что мы гуляем компанией и Барабин - просто друг, который не проявляет ко мне интереса. Собственно, они и не видели его за два года ни разу… а тут бац - и оказалось, что у дочери есть молодой человек. А мамочка ведь дико волновалась, что ее Софочка так никого и не найдет. Тысячу раз повторяла: «Вот я в девятнадцать лет уже тобой беременна была, хозяйство вела, с отцом твоим жила». Надоело это выслушивать…
        Итак, когда я через часок проснулась-таки из-за какого-то странного шума и, вся помятая, выползла в коридор, матушка с Зиминым на кухне активно обсуждали меня и… стряпали булочки. Конечно же, Ника я сразу за шкирку утащила в комнату, подальше от мамочки, где он и получил выговор «за все хорошее». И вот хоть бы капельку постыдился, извинился, что ввел мою маман в заблуждение, но нет же!
        - Ну чего ты ворчишь?  - возведя глаза к потолку, отозвался Ник на все мои возмущения.  - Я поддерживаю легенду.
        - Перед моей родительницей, которая даже о Коле понятия не имела?
        - А что такого?
        - Зимин!  - почти зарычала я на него.
        - Что-о-о?  - протянул тот.
        Я не успела ответить. Ник медленно приблизился, приобнял меня за талию и самодовольно ухмыльнулся, потом чуть склонился, шепча на ухо:
        - Может, мы правда вместе? Кто знает, а? Может, я с самыми серьезными намерениями?  - в голосе так и слышится смех.  - Смотрю на тебя, а сам так и мечтаю, так и хочу съесть, аррр…  - Судя по звуку, он цапанул зубами воздух где-то у моего уха.  - Ну, или заумиляться до смерти!
        Именно в этот момент Никита легко подхватил меня и, хохоча, поднял в воздух. Визжала я знатно - птица гордая, летать не умею,  - зато и смеялась потом тоже немало, не забывая, однако, поминать наглеца Ника всеми лестными словами. И за то, что при мамке «легенду поддерживал», и за устроенный полет да сцену шуточного соблазнения перед ним, и явно за дальнейшее предложение выбрать наряд для Нового года. Почему? Да ведь Зимин оказался тем еще привередой: то одно не нравится, то другое не так, брюки плохо сидят, ткань не та, каблук маловат…
        В итоге для благих целей пришлось покромсать одну из моих черных маек и согласиться надеть дикие сапоги на огромнейшей шпильке. А вот штанов подходящих мы так и не нашли… Стоит ли говорить, что из-за этого оставшуюся часть дня мы провели в магазинах? Притом не самых приличных, ибо платил Ник, а потому он хотел, чтобы выглядела я именно так, как «желает выигравший спор».
        Да-да, пришлось подчиниться, раз проспорила!
        И вот теперь под длинным пуховиком приходилось прятать от родителей тот ужас, в который пришлось нарядиться. Латексное обтягивающее нечто, представляющее собой брюки и лиф, соединенные тонкими перекрещивающимися полосками, явно не порадовало бы родных. А уж открывающий напоказ «всю душу» изрезанный топик, который был раньше нормальной майкой,  - тем более!
        Вновь я кинула взгляд на экран мобильного и выскользнула-таки за дверь, пожелав родителям хорошо отпраздновать. По ступенькам я спускалась осторожно, действительно боясь упасть и переломать себе ноги, а то ведь и затею не получится исполнить, и неприятно будет… Это еще мягко сказано - неприятно.
        - Хэй, Софи!  - голос Зимина практически повис в морозном воздухе.
        Я вопросительно огляделась. Наконец я заметила приоткрытую дверцу одной из машин и Никиту, как раз выбирающегося на улицу. Хотела было крикнуть, чтобы этот дурак не смел высовываться на мороз без куртки, но слова застряли в горле… Засранец, красивый ведь. Очень. Встрепанные светлые волосы, шальная улыбка, и весь образ… такой сильный, но в то же время легкий, изящный. Было видно, что и себе наряд Ник выбирал кропотливо, вдумчиво. Хотя, может, мне лишь кажется? Ведь одежда обычная, ничего такого! Только вот…
        Эта белая приталенная рубаха с закатанными до локтя рукавами и парой расстегнутых пуговиц у горла. Она открывала широкие кожаные браслеты наручников на запястьях и такой же ошейник с тоненькой цепочкой, конец которой Зимин сейчас сжимал в кулаке. И все это враз делало парня удивительно хрупким, будто он действительно готов во всем подчиняться… мне. Но это только на вид!
        - Садитесь, Госпожа, я вас ждал.
        Он открыл передо мной дверцу авто, вручил серебристую цепочку поводка и стек для пущего внешнего эффекта - я вчера отказалась брать это домой и палиться перед матушкой. В глазах Ника читалось предвкушение.
        Да, для всех в нашей паре я сегодня должна была казаться главной. Доминатрикс, Госпожа, Хозяйка… но на деле с самого начала нашего «союза» против Барабина главный - Никита.
        Ведь именно ему я почему-то прощаю любые глупости.

* * *
        Вы когда-нибудь задумывались над чувствами пойманной в клетку птички? Честно говоря, я - нет, никогда. Но оказавшись в доме, полном мажористых выскочек, я ощутила себя именно так: словно простая птичка, случайно попавшая в золоченую клетку. Кто-то хотел поймать редкую особь, а на приманку купился обычный голубь. И он никак не может понять, что же здесь делает…
        Вернее, что делаю, я прекрасно знала, но в то же время осознавала, что нахожусь не в своем мире. Все эти ребята, такие нарядные и самоуверенные, в дорогущих костюмах, сшитых на заказ, и я - в наскоро порезанной майке и латексном костюме из секс-шопа. Как небо и земля, ей-богу!
        Никита, конечно, заметил мое затравленное поведение и принялся уверять, что стоит успокоиться, все нормально, мы не выделяемся… Ага, ну да, не выделяемся! Только вон та парочка пиратов гораздо больше похожа на празднующих Новый год, и дама в костюме ангела тоже. Уверенность, которой и так сложно было похвастаться, совершенно покинула меня. Чем я думала, когда поддержала план Зимина?
        К тому же Коля, приехавший на дачу чуть позже нас, лишь снисходительно усмехнулся, покачав головой, будто происходящее напоминало ему глупую шутку. Это еще больше пошатнуло мою решимость… Зачем стараться и вытворять что-то непонятное, если все напрасно? Нужно отступить, хватит уже…
        Но Ник сдаваться не собирался, зато проводить время «с пользой» и веселиться - более чем. И постепенно эти его спокойствие и увлеченность праздником подняли настроение даже мне. В какой-то момент получилось втянуться во всеобщее гулянье и перестать ощущать себя белой вороной. Я и с девчонками познакомилась местными - да-да, с гламурными девицами, которые оказались на удивление нормальными, образованными и с превеликим удовольствием обсуждали со мной любимые книги.
        Забавно, но порой внешний фарс действительно обманчив. Нельзя судить по виду, и толщине кошелька, и по презрительным взглядам, направленным на тебя…
        - Говорю же, он просто смеется над нами,  - возмутилась я, затаскивая Никиту в одну из гостевых комнат.  - Издевается, наглая скотина!
        - Все идет по плану, поверь,  - твердо отозвался Зимин.
        - Ты считаешь, что это «по плану»?  - раздраженно уточнила я.  - Да все летит к чертям!
        - А вот это,  - Никита передразнил меня, размахивая руками и корча рожи,  - ты называешь «правильно играть роль»? Не паникуй, ты - доминатрикс, уверенная в себе и сильная леди. Таким не свойственно париться по пустякам.
        Хотелось ответить что-нибудь язвительное, но слова застряли в горле. А ведь Зимин прав. Мы договаривались, что я сыграю для Коли сильную и довольную жизнью даму, привыкшую командовать, а не подчиняться, и покажу, что нашла уже себе новую пару. Я же каждый раз, встречаясь взглядом с бывшим, лишь сильней сжимаюсь, стесняясь своего наряда.
        - Ладно, не тушуйся!  - Ник аж глаза закатил, заметив мое пристыженное выражение лица.  - Нам стоит всего лишь отрепетировать.
        - Что?
        - Именно то самое!  - довольно заявил он.  - Иди сюда.
        И этот нахал, забравшись на кровать, пальчиком поманил меня к себе. Жертва же его, а вернее, так называемая доминатрикс застыла на месте, шокированно наблюдая и крепко сжимая в руке стек. Что значит отрепетировать?
        - Ну же, сделайте пару шагов ко мне, Госпожа,  - голос звучал мягко, вкрадчиво, обольстительно, ему почти нереально было противиться.  - Я жду…
        И Никита, неотрывно смотря мне в глаза, вдруг плавно опустился на колени. Провел кончиками пальцев по своей щеке, по шее, задержался на кожаной полоске ошейника и звякнул серебристой цепочкой. А потом он протянул раскрытую ладонь ко мне, приглашая подойти.
        Шаг, еще один… Сердце бешено стучало, рвалось из груди. Глупому было тесно в клетке ребер, оно не понимало, что происходящее - лишь игра. И эти манящие речи, и соблазнительная улыбка, и притяжение - все фарс, тщательно продуманная Ником репетиция.
        И все же появившееся вдруг ощущение власти было вполне… настоящим. Несмотря на доводы разума, во мне поднималась волна собственничества, желания действительно быть главной, понимать, что этот парень - мой. И он сделает все ради меня.
        - Я весь ваш, Госпожа,  - шепнул Ник, на секунду притягивая меня к себе и сразу же отпуская.  - Чего вы хотите?
        Я сглотнула. Мы же репетируем, правда?
        - Руки за спину,  - произнесла я мягко, но властно.  - Смотри на меня.
        И я коснулась стеком подбородка Ника, заставляя поднять голову и взглянуть на «Госпожу». Пальцы другой моей руки скользнули по его шее, перехватили цепочку ошейника, чуть натягивая… Глаза Зимина в полутьме комнаты были удивительно приятного зеленовато-карего цвета, легкая улыбка продолжала манить. Завораживать. Искушать сделать что-нибудь еще.
        - Приказывайте…  - хриплый голос, легкое движение губ.
        Неосознанно я подалась ближе. Словно наваждение, какая-то неведомая сила! Наши лица оказались почти вровень: я на высоченных каблуках, Никита - на коленях на кровати. Кожей я ощущала его рваное дыхание. Голос не слушался, но все же я приказала:
        - Молчи…
        Интересно, а Барабин тоже наслаждался этим ощущением силы, когда каждый раз заставлял меня подчиняться, когда снова и снова втаптывал в грязь, принуждая смотреть на него, словно затравленный щенок? Может быть… Только вот есть одна разница. Мы с Ником всего лишь играем, а Коля - псих, обожающий доминировать. Всегда и везде.
        Противиться безотчетному притяжению было почти нереально. Словно во сне я еще чуть приблизилась к Нику, сильнее натянула цепочку ошейника, тут же ощутила на спине горячие ладони, лихорадочно вздохнула и…
        Щелчок открываемой двери заставил дернуться в объятиях Ника и оглянуться. Коля застыл на пороге. Что он здесь делает? Он увидел все. И теперь, кажется, кипел от злости.
        Я хотела рвануть к Барабину, все объяснить - глупая привычка забитой девчонки! Но крепкие объятия Никиты не дали сделать этого. Он просто подался вперед и… поцеловал меня. И снова оно - дикое притяжение - накрыло нас. Надо же, Госпоже даже не пришлось приказывать «Поцелуй меня!». Хотя, честно говоря, я была готова и к этому.
        Дверь громко хлопнула: Коля явно психанул. А может, и нет, не могу сказать точно. В тот момент мой мир замкнулся лишь на долгом поцелуе, ощущении чужих мягких губ и приятном запахе одеколона. Никакого Коли не существовало.
        …Потом мы праздновали Новый год, пили шампанское под бой курантов и жгли бенгальские огни, провожая старый год. На улице Зимин обнимал меня, согревая, шептал что-то удивительно глупое… а когда пошел снег, мы все вывалили на улицу, и я, стянув перчатки, ловила снежинки, любовалась тем, как они тают, касаясь горячих ладоней. Казалось, я даже перестала ненавидеть снегопады, заразившись обожанием Никиты.
        Жаль, я забыла: наши с Зиминым «отношения» - лишь хорошая пьеса, поставленная для единственного зрителя. Всю ночь этот купившийся «зритель» даже не попадался нам на глаза. Но под утро он подошел ко мне, вырывая из сказки в реальность.

* * *
        Мы собрались на втором этаже - куча народа, множество лишних глаз. Пожалуй, Коля мог бы выбрать место и время поспокойнее, но даже сейчас он пожелал быть на публике, особенно после того, как несколько часов не давал о себе знать.
        Вроде бы все было замечательно: девчонки рассказывали очередной анекдот, над которым мы, конечно же, дико смеялись. Я вцепилась в теплую руку Зимина, грея пальцы и ощущая исходящую от Ника волну уверенности. Он словно помогал оставаться сильной и веселой даже под утро, когда уже ужасно хотелось спать. Да что там! Никита сам, казалось, был удивительно бодрым и счастливым. Усталость? А он знает, что это такое?
        Колю, кстати, первым заметил именно Зимин - притянул меня к себе, чуть разворачивая в сторону приближающегося Барабина… и отступил, осторожно высвободив руку из моих ладоней. Но уверенность осталась - сейчас я была готова дать этому придурку любой отпор.
        - Соф, я хотел кое-что сказать, мы можем отойти?  - остановившись всего в шаге, спросил Барабин.
        По телу прокатилась дрожь, сердце забилось чаще. Я нервно сжала пальцами воздух, будто забыв, что больше не держусь за руку Никиты, хотя… если честно, действительно забыла. Зимин помнил, для чего мы все это затеяли, а вот я… со мной что-то произошло, какое-то помутнение? Безумно хотелось обернуться, посмотреть, где же Ник, не ушел ли. Но кое-как удалось перебороть себя и не ударить в грязь лицом перед Колей. Зимин рядом, когда он нужен. Это просто факт! Неоспоримо.
        Так что соберись, Софи! Ты - не размазня.
        - Зачем?  - Я усмехнулась, выпрямляя спину, чтобы казаться хоть чуточку выше.  - И здесь можно.
        Конечно, ты же специально подошел именно сейчас, чтобы быть в толпе. Чего тогда предлагаешь отойти? Из вежливости?
        - Лучше все же уйти.
        - Почему же?
        - Это не для лишних ушей.
        Я упрямо повторила:
        - Если нужно, давай здесь.
        За спиной я явственно услышала смешок Зимина - ситуация его явно забавляла. Коля нахмурился; кинутый на меня взгляд был раздраженным, будто «эта мерзавка», то есть я, срывала все его планы. Ну, если так, то просто прекрасно!
        - Великолепно,  - фыркнул Барабин.
        Я ожидала, что Коля развернется и уйдет, но нет - вместо этого он выдал нечто, шокировавшее, наверное, нас всех. Ну, по крайней мере, меня и Никиту - точно.
        - В общем… Хорошо. Я извиняюсь, я был неправ, когда требовал от тебя такого,  - с неохотой, зло и напряженно, но он говорил.  - Хватит выпендриваться, возвращайся. Мы же прекрасно знаем, что ты меня любишь, этого не скрыть.
        Начал за здравие - кончил за упокой… Если сперва казалось, что Коля просто так неумело извиняется, пересиливая себя, то от последней фразы у меня чуть челюсть не отвисла. Как же самоуверенно и нагло! «Хватит выпендриваться»?..
        Поэтому думала я недолго.
        - Хочешь прощения? На колени.
        Прозвучало это удивительно легко и спокойно, будто я всю жизнь только и делала, что приказывала. Коля опешил.
        - Что?  - Кажется, он не мог поверить, не хотел.
        - На колени,  - повторила я с каким-то странным удовлетворением. Теперь я не сомневалась: именно так чувствовал себя Барабин, постоянно унижая меня.
        Все смотрели на нас, прислушивались, пытаясь понять, что происходит. Коля и на этот раз получил внимание обожаемой публики, но, пожалуй, не был этому рад. Такое унижение! Да разве он выдержит? Да что там! Коля в принципе никогда не знал, что такое быть прилюдно униженным. Он же богач, красавчик, звезда вуза…
        - Чего?!  - рявкнул он уже на повышенных тонах, но я лишь улыбнулась.  - Ты что, охренела?
        - Это мое условие. Прощу тебя, только если попросишь об этом на коленях.
        Барабин молчал, глядя на меня - внимательно, даже настороженно. Наверное, он еще надеялся, что я шучу. Хотя, если честно, я сама не могла понять собственные чувства: с одной стороны, удовлетворенное торжество оттого, что удалось отомстить, доказать, что мои слова чего-то стоят, а с другой… я ведь почти уподобилась ему, Николаю Барабину, жестокому и двуличному ублюдку.
        - Это шутка, да, Софи?  - хмуро и все так же громко спросил наконец Барабин.
        - Нет.
        Со всех сторон послышались смешки, кто-то из «зрителей» уже даже откровенно ржал - их не самые трезвые мозги воспринимали все происходящее как забавное представление. На самом деле, отоспавшись, они, возможно, и не вспомнят обо всем этом - да разве важен им какой-то Коля? Но для Барабина громкий смех окружающих оказался решающим. Ведь смеялись над ним.
        - Ну ты совсем, Разина. Рехнулась!  - во весь голос, чтобы слышали все, выпалил он.  - Никогда и ни за что, ясно? Ишь ты, тварь, еще приказывать тут решила. Я и так извинился, хватит выкаблучиваться. Сюда иди!
        И он указал пальцем на пол рядом с собой, призывая подойти. Словно команда «Место!» для сторожевого пса. Бессмысленные потуги: я и не шевельнулась. Это прямо-таки вывело Барабина из себя. Еще раз обозвав меня несколькими лестными словами, он резко развернулся и помчался вниз, на первый этаж, по пути явно не забыв шибануть какую-то вертикальную поверхность ногой или кулаком, ибо грохот стоял несусветный.
        Я же только и смогла, что сделать пару шагов назад и практически повиснуть на мгновенно оказавшемся рядом Зимине. Разговор с Колей вытянул последние силы, физические и моральные.

* * *
        Барабин успел пообщаться наедине и с Ником, чуть позже, когда все уже собирались разъезжаться. Наверное, Коля решил, что в такой ситуации нужно вновь попробовать вернуть хотя бы друга. Впрочем, смысла в его попытках Зимин не видел. Слишком много всего Барабин наворотил, чтобы теперь так суетиться.
        - Ну, теперь-то ты понял, что эта девка просто рехнулась?  - с ходу заявил Коля; быть хоть немного вежливым он так и не научился.  - Я был прав, Ники. Я же говори-ил.
        - И что же ты говорил?
        После бессонной ночи Никита тоже не мог похвастаться хорошим расположением духа. Вроде бы праздник, Новый год, а настроение хуже некуда! Один субъект ведь качественно сумел его испортить.
        - Что она свихнутое ничтожество.  - Барабин скривился.  - Надо же, что удумала - на колени меня поставить. Совсем голова отказала?
        - Ну, это-то ты говорил… Но чего ты от меня сейчас хочешь?
        - Ой, Ники, будто тебе не смешно!  - Коля хохотнул.  - Я же заметил, что ты тоже обалдел, когда Разина свои условия выставила.
        Кулаки зверски чесались, так и хотелось заехать по этой наглой ухмыляющейся морде, до сих пор ничего и не понявшей. Правильно говорят: «Горбатого могила исправит». Потому-то Зимин сперва и задумался, стоит ли помогать Коле «исправиться» или лучше поберечь собственные руки и нервы. Остановился Ник в конце концов на втором варианте и холодно возразил:
        - Ну, во-первых, София не рехнулась. Во-вторых, она не ничтожество. И в-третьих, я смеялся не «с тобой», а «над тобой». Замечаешь разницу?
        Барабин едва ли замечал. Он ошалело уставился на Ника, открывая и закрывая рот, но ничего не говоря, словно рыба, выброшенная на берег. Пришлось продолжить:
        - В-четвертых, она поступила с тобой точь-в-точь так же, как ты с ней. И жаловаться тебе не на что.
        Коля все молчал, словно потеряв дар речи.
        - Ну и наконец, скажи, ты ее любишь?  - Никита слабо улыбнулся.  - Софи нужна тебе только в качестве куклы или у тебя действительно имеются к ней чувства?
        - Какая разница?  - наконец прервал молчание Барабин.  - Это делает ее выходку менее дурной?
        - Честно?  - Нику не нужен был ответ, он и так знал, что все равно скажет это.  - Да. Если тебе нужна просто красивая игрушка - иди-ка лесом и отстань от Софки. Перебивайся другими! Софи - настоящая, умная, искренняя, а главное, преданная. Если хочешь удержать ее, если действительно любишь, то и на коленях постоять можно.
        - Это бред, Ники. Никогда.
        И контрольный выстрел, вроде бы предназначенный для бывшего друга, но попавший в собственное сердце.
        - А я вот готов.

5
        - Вот и все, мы сделали это. Молодец, Софка!
        Помню, как он улыбался, говоря это,  - так искренне и довольно, ведь Зимин радовался, что все закончилось. Торжествовать должна была и я, только вот почему-то не получалось. Совсем.
        Вместо этого, провожая взглядом удаляющуюся спину Никиты, я ощущала странное сожаление, клубком свернувшееся в районе солнечного сплетения. Утро первого дня Нового года начиналось прескверно, но я понимала, что так и должно быть. Ник исполнил обещание, помог доказать Барабину, что я чего-то стою, а потом… ушел. Может, расслабляться в законные десять дней январских каникул, а может, и к экзаменам готовиться.
        Кто знает?
        Позже перед глазами, словно слайд-шоу, частенько мелькали кадры того утра: широкая улыбка Зимина, выбившаяся из-под шапки светлая челка, руки, спрятанные в карманы из-за сильного мороза. Казалось, в тот момент в руках у меня был фотоаппарат, обычная старинная «мыльница», которая не могла фотографировать быстро, зато все же успела выхватить пару-тройку хороших снимков, которые, чтобы посмотреть, пришлось распечатать. Наверное, именно потому они так въелись в память.
        Зато разговор с Колей память моя явно фотографировала на телефон: на кадрах было мало что видно, все вышло ужасно размытым, потому и пришлось их удалить. Да, именно так. Потому что, попробовав прокрутить случившееся в голове, я смогла воспроизвести лишь часть собственных фраз. Да и те забылись через пару дней.
        Время шло… снег за окном все падал, укутывая мир пушистым одеялом. Замечая кружащиеся в воздухе снежинки, я каждый раз вспоминала о Никите. Каким-то странным образом я уже давно провела параллель между ним и зимой. Он ведь любит снегопады, наслаждается ими. А я, как оказалось… скучаю по Нику.
        Вроде бы мы всего лишь вместе пытались проучить Кольку. Да, проучили, только это уже неважно. Главное, мы с Ником провели вместе много приятных часов, узнали друг друга лучше и стали… друзьями? Возможно, но теперь нет больше причин для встреч. И каждый раз, глядя на одиноко лежащий на столе мобильный, в котором номер Зимина был даже в быстром наборе, я снова и снова не решалась позвонить. Ну и что бы я сказала? «Привет. Знаешь, Коля ведь не извинился, потому я одна и дико скучаю. Ты мне, конечно, очень помог, но сделай еще милость - развлеки». Так, что ли? Нет, ни за что!
        День на третий я уехала к бабушке в чудесную деревеньку, где сеть просто-напросто не ловила. Выключила телефон и постаралась благополучно забыть о звонках, о городе, о Никите и даже о Барабине, из-за которого все началось.
        Но снег все падал. А я сидела на крыльце и, утопая в льющейся из наушников музыке, ловила ладонями снежинки. Казалось даже, что они не холодные, а наоборот - самые горячие на свете…

* * *
        Звонок телефона выдернул Никиту из сна поздней ночью. Седьмое января, на часах без пяти четыре - прямо-таки рождественский подарок. Однако лучше бы звонил кто-нибудь другой.
        - Да?  - сонно пробормотал Ник в трубку.
        - Ники, ну хватит тебе выпендриваться. Я заколебался, мужик. Давай уже покончим с этим,  - голос Коли был усталым, казалось даже, разбитым.
        - С чем покончим? Все и так кончено.
        - С этим срачем - упрямо продолжил Барабин.  - И все станет как прежде. Дружба, телочки… Нам же было хорошо вместе с самого детства!
        - Коль, какая дружба, какое «как прежде»? Не считал ты меня настоящим другом никогда! Неужели ты из-за этого звонишь посреди ночи?
        Если ты окончательно перерезал ниточки отношений, зачем пытаться их восстановить? Они не срастутся, их можно только связать, а тогда останутся узелки. Каждый - словно камень на тропинке. Разве удобно ходить по ней, когда на пути - огромный валун?
        - Но… я не могу так, Ники,  - быстро, лихорадочно заговорил вдруг Барабин.  - Я не хочу быть один. Совсем-совсем один… Эти богатенькие пресмыкаются, а за спиной ржут надо мной. Я чувствую. И она… она тоже не отвечает.
        - Знаю,  - коротко ответил Зимин, прекрасно понимая, о ком речь.  - Но я - не прощаю, а вот она, может, и простит. Софка очень тебя любила. Надейся, что так оно до сих пор.
        И Никита отключился, потом, подумав, занес номер Коли в черный список. На душе кошки скребли - он сам подтолкнул Барабина извиниться перед Софией. Зачем?
        Но как иначе?

* * *
        - Разина, Коля был прав, ты свихнулась!  - завопил Никита, стоило мне войти в аудиторию, где на консультацию собралась наша группа.
        - Почему?  - только и смогла выдавить я, удивленно разглядывая его сердитое лицо.
        - Что случилось? Куда ты дела телефон?  - Ник оказался рядом в мгновение ока и принялся внимательно осматривать меня со всех сторон, поворачивая то так, то эдак.  - Стоило кое-как отвязаться от целого полка приехавшей родни, заставив всех отправиться восвояси,  - а Разиной уже и след простыл! Звоню, значит, спросить, как дела, а абонент «временно недоступен». Что за шуточки?
        - Я выключала просто… а ты звонил?
        - Ну нет, мое величество шутить изволит,  - проворчал Зимин.  - Звонил, и не раз. Даже думал, что тебя маньяк какой прибил… несексуальный, ага. Идем!
        Он ухватил меня за запястье и отбуксировал вглубь аудитории, посадив на свободное место, сам же грохнулся на соседний стул, продолжая взирать недобрым взглядом. Злился… я не могла удержаться от смеха. Вот дурочка! Пыталась каждый день найти причину, чтобы связаться с ним, не могла подобрать повод, а вот Зимин взял и просто-напросто набрал номер. Как назло, именно в тот момент, когда я уже уехала.
        - Ну чего ты ржешь?  - возмутился Никита.
        - Из-из-извини…  - заикаясь, кое-как выдавила я сквозь смех.  - Я н-над свои-им. Всего лишь…
        Тут в аудиторию зашел преподаватель, и я аж подавилась, стараясь максимально быстро замолкнуть: шума этот суровый мужчина не выносил. Зимин тоже притих, впрочем, ненадолго - всего-то до окончания консультации. Та, будто специально ради Никиты, продлилась максимум полчаса: препод ответил на пару-тройку заданных вопросов и скоренько сбежал, не желая тратить на нас драгоценное время. Нику прямо-таки повезло! За пару он, может, и забыл бы о претензиях ко мне, а вот так - никогда.
        - И зачем же Софи выключала телефон?  - вновь прикопался он, стоило нам выйти в коридор.
        - Была у бабушки, а там сеть не ловит,  - спокойно ответила я.
        И пусть меня вроде бы ругали, ужасно хотелось счастливо улыбнуться, забыв, что на нас все смотрят. В душе разливалось приятное успокаивающее тепло. Получается, Нику плевать, что больше нет никакого «сговора» против Кольки? Значит ли это, что, как и в те недели до Нового года, он опять будет рядом?
        - Предупреждать надо,  - Зимин слегка стукнул меня.  - Я беспокоился.
        - Я не думала…
        Теперь на лице вовсю играла широкая улыбка. Черт, почему так радовали его слова?
        - Ау! Ау, где Софи, которую я знаю?  - Никита резко остановился и заозирался.  - Куда ты дела ее, ведьма?  - Он обвиняюще указал на меня пальцем.  - Софка Разина думать умеет, она не заставит друга зря волноваться.
        - Ну…
        Я замялась, виновато опуская взгляд. Было приятно, что Ник волновался, не скрою, но я действительно даже и не подозревала, будто такое может вообще случиться! Коля никогда не звонил лишний раз и уж тем более не переживал. Хотя… как я только могла сравнивать Никиту с Барабиным?
        - Ла-адно, все, простил,  - фыркнул Зимин после недолгого молчания и потрепал меня по голове.  - Но впредь предупреждай заранее, хорошо?
        Я активно закивала.
        - Вот и прекрасно. Ты как отдохнула?
        Разговор наконец ушел в другое русло, и я смогла вздохнуть спокойно, можно даже сказать, расслабиться, честно отвечая:
        - Да не особо приятно. Сидела у бабули в глуши, наблюдала за снегопадами, которые в этом году как-то зачастили. Тишь да гладь.
        - Ясно. А как с Колей?
        - В смысле?
        Я сперва не поняла вопроса, даже с ходу не сообразила, о ком речь. Зато когда дошло, я чуть не совершила великий грех и не взвалила на собственные плечи убийство. Ник, идиот, зачем спрашивать о таком?
        - Ну, не помирились еще? А то вдруг Барабин приползал на коленях?
        - Ой, ну не глупи!  - отмахнулась я, думая, что Ник смеется.
        - Почему нет?
        Но на лице не было и тени веселья, лишь упрямая сосредоточенность и даже нотка злости, где-то в глубине глаз. Зимин не шутил. Он что, вправду думал, что такой упрямец, как Коля, может внезапно сдаться девушке? Какие глупости!
        - Ждешь этого?  - Он продолжал меня поражать.
        - Да с чего ты взял, Никит?  - отозвалась я как можно скорей.  - Правда, не глупи. Не жду!
        Следующий неожиданный вопрос окончательно привел меня в шок.
        - Ты любишь его, да?
        Какое-то время я молчала, не в силах даже возмутиться,  - лишь стояла и смотрела на Зимина широко открытыми глазами. Понимала, что надо бы ответить, но…
        - Ник, я…
        - Ясно,  - перебил меня он, грустно улыбаясь.
        - Да что тебе…
        Что же взбрело в его головушку? Почему у него такой уверенный и всезнающий вид? Пора было прямо спросить об этом, а заодно стереть с губ странную улыбку!
        - Соф!  - вдруг раздался откуда-то сбоку до боли знакомый голос.
        Я не успела. Барабин появился совершенно неожиданно и не вовремя. Стоило всего на секунду отвлечься на него, как Никита уже отступил, и, чтобы доказать ему хоть что-то, пришлось бы кричать. Я собиралась так и сделать, но тут… такого, наверное, никто не ожидал. Словно во сне, полнейшая нелепица и фантастика.
        - Соф, я хочу извиниться,  - еле слышно произнес Коля и… прямо в коридоре упал передо мной на колени, опуская голову.  - Очень хочу, правда. Ты мне нужна.
        Он ухватил своей огромной ладонью мою, крепко сжал ее, не позволяя отойти. Я же не отрывала взгляда от Никиты: Зимин продолжал растягивать уголки губ в улыбке, такой понимающей, почти приторной, а потому раздражающей. В ней чувствовалась смутная, но уверенная обреченность. Я понимала: улыбка прощальная. Я смотрела на Никиту до самого последнего момента. А потом он отвернулся… и ушел.
        Барабин продолжал что-то говорить, кажется, твердил, что любит меня, готов унижаться так же, как сейчас, хоть каждый день, просил вернуться, извинялся снова и снова. Повторял, что не хочет быть один. Не хочет быть один. Один… Один… я наконец перевела взгляд на Колю, попробовала прислушаться к грубому голосу, который так обожала раньше. Он звучал теперь совсем иначе: без капли самоуверенности… как-то… надломленно? Да, наверное, так. Коля изменился.
        Если бы эта сцена разыгралась до Нового года - да что там?  - если бы Барабин всего лишь извинился чуть раньше, грубо бросил обычное «прости», я бы так и сделала, наверное,  - простила. Вернулась бы к Коле, продолжив под него стелиться, сколько бы Зимин ни учил и ни напутствовал. Но сейчас я смотрела на стоящего на коленях бывшего - разбитого, потерянного, судорожно цепляющегося за меня… и ничего не чувствовала.
        Любви не осталось. Лишь сожаление и горечь. Теперь мы чужие.
        - Коль, извини, я не могу. Я люблю другого.
        Никита дружил с Колей с самого детства. Сколько себя помнил. Они вместе учились кататься на велике, вместе ходили в детский сад, даже вместе ввязались в первую драку. Хотя нет, в драку ввязался Коля, сам Никита - тогда слишком маленький и слабый - не мог дать сдачи. Барабин был на полтора года его старше, а в детстве - ещё и гораздо сильнее и решительнее. Когда тебе четыре с половиной, шестилетка кажется настоящим великаном, которому подвластно всё…
        - Ду-дулаки-и…  - прохныкал Никита, сжимая сломанную ручку пластиковой лопатки.
        Они с родителями только купили квартиру и переехали, не прошло и двух дней. Дома сидеть Никите было скучно, но в песочнице и на качелях прямо под окном вечно играли мальчишки с другого двора. Первый раз за день песочница наконец-то освободилась, и он со счастливыми криками метнулся туда… чтобы стать лёгкой мишенью для мальчишек. То, что они ушли, не означало, что они перестали следить за «своим местом». И ведь надо быть такими хитрыми, напали, как раз когда мама на пару минут отвлеклась.
        Итогом стали разбитый подбородок и растоптанная лопатка - новая, недавно купленная. Никита гордился ею - такой яркой, зелёной с оранжевыми полосками - и всем хвалился. А тут эти мальчишки…
        - Иди домой, плакса!  - рассмеялся самый крупный. Обычно их было четверо, сейчас - только двое, но Никите всё равно казалось, что на него нападает целая армия.
        - Н-но вы…
        - Это наше место!
        Стоило Нику попытался выдавить ещё хоть слово сквозь слёзы - и крупный мальчишка вдруг взвизгнул, как поросёнок, яростно потирая плечо. Следом за ним второй схватился за бедро, едва ли не хныча. Послышался очередной свист, щелчок - и снова вскрикнул первый. А потом из подъезда выскочил пацан со светлыми всклокоченными волосами, торчащими в разные стороны, словно рога, и заулюлюкал, наставляя на них пистолет. Щелчок, свист - снова возмущённые вопли.
        - Тупой!  - заорал второй мальчишка, тот, что помельче.  - Вали к папе!
        Но новый пацан не отступал, продолжая прицельно обстреливать хулиганов. Он был выше них и вроде бы взрослей. А главное, ни капельки не боялся, и они это чувствовали. Стоило пацану заикнуться о настоящем автомате, как обидчиков и след простыл, а он присел на бортик песочницы рядом с Никитой и заложил новую пульку в пистолет.
        - Не реви. А то тоже подстрелю,  - проворчал мальчишка.  - Чего ноешь?
        - С… с-с…
        - Сломали?  - понял пацан.  - Ничего.
        Он пошарил в одном кармане, потом в другом и наконец, найдя большой леденец на палочке, протянул его Никите. Тот удивлённо уставился на сладость, не решаясь взять.
        - Лопай.  - Мальчишка явно смутился.  - Ты смешной. Будем дружить? Я Коля.
        - Н-никита,  - выдавил Зимин, с опаской забирая леденец.
        - У моей бабушки пса зовут Ники. Он маленький, но сильный. Ты такой же?
        - Не знаю…
        - Если нет, я тебя защищу. Будешь моим Ники!
        И он был. Очень-очень долго. Лучшим другом, который на многое закрывает глаза и почти всегда поддерживает. Но, взрослея, все меняются, поменялся и Барабин. Раньше Коля был просто несчастным недолюбленным мальчиком: у него водились деньги, но ему не хватало семейного тепла. Он получал любые игрушки, стоило пожелать. Игрушки становились всё серьезнее. А вот умения отказываться от них и тем более ценить их почти не осталось.
        Никита долго этого не замечал, пока не изменился сам. Возможно, «крепкую дружбу» иногда действительно рушат бабы, потому что именно чувства к Софи на него и повлияли. Она ведь нравилась ему ещё с первого курса - уверенная, яростная, хорошистка. У Софи на всё было своё мнение, пока не появился Коля. Впрочем, и у Барабина тоже. До встречи с Софкой он никогда не улыбался по-настоящему… и Ник отступил.
        Теперь он не знал, что делать. За время их с Софи авантюры Никита успел переосмыслить прошлое, многое понять. Что Барабин, к примеру, начал отдаляться от него ещё тогда, после болезни матери. А может, даже раньше? А была ли дружба вообще настоящей для Коли?
        Но то, что Барабин согласился на все условия Софки, многое говорило о его отношении к ней. А Софи… любила ли она Колю до сих пор? Поэтому не ради старого друга, но ради девушки, которую любит сам Никита, он должен был сделать шаг в сторону. Чтобы она могла решить сама.

* * *
        Пожалуй, никогда раньше я не бегала так быстро. Плевать было, что ответит Барабин, все равно, что подумают другие… в голове билась единственная мысль: без Никиты я не смогу. Если сейчас отпущу его, то не верну уже никогда.
        Мельтешение коридоров, множество ступенек… и ледяной воздух, окутавший все тело, когда я выскочила на улицу. Без куртки, без шапки - о таких пустяках даже не думала, на счету была каждая секунда. Зато… я успела!
        - Ник!  - заорала я что есть силы.
        Он не ушел далеко, был возле калитки. Я загадала, что, если сейчас Зимин сделает еще шаг и не обернется - все потеряно, если же посмотрит в сторону крылечка раньше - есть еще шанс. Мне повезло: Никита обернулся резко, порывисто и замер у самой калитки.
        Его взгляд притягивал, словно самый сильный магнит,  - как в памятную новогоднюю ночь. Ник молчал, а я только и смогла выдавить:
        - Не уходи…
        Получилось тихо, очень, подумала даже, что не услышит, но Ник усмехнулся и шагнул ко мне. Мы смотрели друг на друга, словно боясь отвернуться. Казалось, даже время остановилось, весь мир замер, помогая мне, позволяя найти нужные слова, чтобы сказать всего три слова.
        Я люблю тебя.
        Пусть их не примут, пусть Ник просто рассмеется в лицо глупой девчонке. Но ведь это именно он научил меня быть сильной, помог поверить в себя. Самоуверенный болван с обворожительной улыбкой и шикарным, хотя порой и раздражающим юмором. Дурачок-блондинчик, любящий находиться в кругу богатых мажоров. Идиот…
        Но именно в него я влюбилась.
        - Я хотела попросить… помнишь, мы перед мамой разыгрывали представление? В общем… а может, мы снова…  - решившись, я принялась нести какую-то отрывистую чепуху, все тише и тише, постепенно опуская взгляд.
        Когда я подняла глаза, Никита стоял совсем близко - стоило лишь протянуть руку, и можно было коснуться его. Вновь долгое молчание, ожидание, натянувшиеся нервы…
        - Иди ко мне,  - так же тихо, как и я, произнес он.
        Прозвучало почти как вопрос, а может, им и было. Я не думала над ответом - лишь осторожно коснулась пальцами протянутой ладони, и уже в следующее мгновение Никита крепко обнял меня, укрывая от холода своей курткой.
        Тихо падал снег, ложась на плечи, а мы так и стояли на крылечке вуза. Маленькие колючие снежинки казались удивительно горячими и ласковыми, такими же, как Зимин. Слова были уже не нужны, но я все же прошептала, пряча лицо на груди Ника:
        - Я люблю тебя…
        Он тихо рассмеялся, крепче прижимая меня к себе, коснулся губами виска и шепнул:
        - А я ведь говорил, что не врал твоей матушке, и вообще, присутствовал в вашей квартире с самыми серьезными намерениями.
        Дыхание согревало, а слова… для меня они звучали равносильно признанию. Словно в сказке, которая неожиданно вернулась. Она всего лишь отходила ненадолго, чтобы дать нам решить оставшиеся проблемы и вопросы.
        Честно говоря, я думала, этот Новый год будет самым кошмарным в жизни, но внезапно он стал лучшим. А еще у меня появилось несколько причин любить зиму и снег… Нет, всего одна, но главная, и имя ей - Никита. Рядом с ним все кажется прекрасным и волшебным, даже ненавистные морозы, мир наполняется веселыми голосами и ароматами хвои, мандаринов и глинтвейна.
        И мягким шепотом Никиты:
        - Люблю тебя, солнце.
        Благодарности
        Вот и подошла к концу эта книга, и мне бы очень хотелось сказать спасибо вам, дорогие читатели. За то, что дошли до конца, за то, что оставались с героями, переживали, злились и смеялись вместе с ними (или иногда хотели их убить). Спасибо за то, что она вам понравилась или не понравилась. Я рада уже тому, что вы заинтересовались и решили взять ее в руки.
        Особое спасибо моей Команде К: Кате, Кате и Ксюше (больше, больше Кать). Вы верили в меня с самого начала, когда первые слова этой истории только ложились на бумагу, вы верите в меня сейчас и дарите мне свет. А я стараюсь дарить его читателям.
        И спасибо Ирине, которая вытерпела небольшого Соломинцева в моем лице с периодами вечных форс-мажоров в самый неподходящий момент и не попыталась убить его по примеру Энжи.
        Спасибо, что познакомились с кусочком моего света.
        От автора
        Я родилась в маленьком сибирском шахтерском городке в Кемеровской области, который, несмотря ни на что, люблю искренне и трепетно. Закончила РГТЭУ по специальности «Переводчик в сфере профессиональных коммуникаций», скоро получу диплом «Преподаватель иностранного языка».
        Творчество - моя стихия с самого детства: танцы, рисование, сочинение историй, озвучка, игра на сцене… перепробовать успела всё, не со всем срослось. Зато со мной остались книги во всех их проявлениях: переводы, мои романы и запись аудиокниг (лишь на уровне «Литрес: Чтец», но всё же!). Верю, что любое творчество должно радовать создателя и людей, его окружающих, что отражается и в моих историях.