Отдам босса в хорошие руки Наталья Ручей
        Мое хобби - сводить людей вместе, я даже смогла организовать свадьбу заместителю босса! Но, похоже, именно это и оказалось последней каплей для самого босса… Чтобы меня "утихомирить", он поставил ультиматум: либо я нахожу ему жену, либо увольнение. Задача не из лёгких, но если он думает, что я не смогу найти жену для деспотичного карьериста-тирана, то ошибается!
        Вот только почему вместо попыток узнать вторую половинку, он всё чаще обращает свой взгляд на меня?
        Пролог
        - Зайдите ко мне! Немедленно!
        Бросив на ходу этот приказ, босс влетает в свой кабинет, а я с грустью смотрю на приоткрытую дверь пыточной, в которую меня только что пригласили. Несмотря на то, что из-за скорости, босса я вижу всего пару секунд, этого хватает, чтобы понять. Он не то что не в настроении - это его довольно частое состояние, к которому я даже успела привыкнуть за пару недель. Он в бешенстве!
        - Каренина! - прорезает тишину приемной нетерпеливый окрик мужчины.
        Н-да…
        На таких высоких каблуках далеко не убежишь, спонтанное увольнение в мои планы не входит, тем более, что впереди у меня серьезные перспективы, так что другого выхода не остается.
        Прихватив с собой блокнот и ручку, чтобы хотя бы создать видимость делового разговора этой экзекуции, встаю со своего уютного и безопасного кресла. Приблизившись к кабинету начальства, с грустью смотрю на табличку с тиснением и эффектной записью:
        «Генеральный директор ООО «Ваш комфорт»
        Лев Николаевич Толстых».
        Такое название компании! Такое совпадение имени и отчества с известным классиком! Как по мне, все говорит и указывает на то, что у босса имелись шансы стать доброй, отзывчивой, творческой, романтичной натурой, но…
        Увы, «говорящим» оказалось лишь имя - уж очень четко оно отражает суть. Лев. Как есть лев.
        Вздохнув, изображаю улыбку и решительно захожу в клетку к хищнику.
        Если бы он метался, пусть даже бросался предметами, мне было бы гораздо спокойней. Но нет. Стоит у окна, спиной ко мне, руки скрещены, дышит так громко и тяжело, что это бьет по моим барабанным перепонкам и пускает сердце в ускоренный бег.
        Теперь мне уже начинает казаться, что мои каблуки не такие высокие, намеченные перспективы не такие и привлекательные, а побег нужно было продумывать и готовить тщательно, и не сегодня - а хотя бы вчера.
        Но поздно.
        Генеральный нетерпеливо ослабляет свой галстук, но этого ему кажется мало, он сбрасывает с себя пиджак, ловким жестом закидывает его на спинку своего массивного кресла и распахивает окно.
        Одновременно с этим порыв ветра с противным стуком захлопывает дверь кабинета у меня за спиной.
        И это словно становится сигналом, который заставляет генерального обернуться.
        И, пожалуй, вынуждает его сделать первое доброе дело - не мучить меня, а постараться убить сразу же, одним взглядом.
        Мы не виделись всего пару часов, и кажется, что за это время в облике босса вряд ли могло что-нибудь измениться.
        Как обычно - безупречно белая сорочка, стильные черные запонки, гармонирующие с часами на правом запястье, темно-синие брюки, дорогой пиджак, который он так небрежно откинул, галстук.
        Я стараюсь смотреть куда угодно - на его одежду, фигуру, которую сейчас неприлично четко подчеркивает рубашка, на его тронутые щетиной скулы, на черные непослушные волосы. Только не в прищуренные глаза, которые утратили малейшую схожесть со спокойными сумерками и взирают на меня с вызовом и открыто, как темная, грешная ночь.
        - Молчите?
        Холодный голос генерального заставляет лишь вздрогнуть, но не взглянуть на него.
        Сделав два шага, он открывает крышку своего ноутбука, что-то вбивает длинными пальцами, за которыми я пристально наблюдаю, а потом разворачивает ноутбук в мою сторону.
        - Прежде чем принять решение, - говорит мужчина, - я бы хотел услышать ваши объяснения.
        Он вновь отходит к окну, а я наконец выдыхаю и уверенно приближаюсь к его столу.
        И едва не схожу с ума, когда замечаю на экране ноутбука открытый мессенджер с прочитанным сообщением.
        - Прочтите и вы, - слышу сухое распоряжение, и голос мужчины уже почему-то раздается не от окна, а у меня за спиной.
        Тоном его голоса можно заменить десяток кондиционеров, но мне становится жарко.
        От его близости.
        От дыхания, которое, пользуясь тем, что я собрала волосы в хвост, касается моей шеи.
        И да, от причины этого гнева тоже.
        - Прочтите, - повторяет он.
        А когда понимает, что я игнорирую его распоряжение, протягивает руку, невольно задевая мое бедро, щелкает по сообщению, заставляя его раскрыться.
        Перестав дышать, с замиранием и, наверное, в сотый раз смотрю на первую строку сообщения, которое утром в рассылке от меня получили не только несколько десятков клиентов, но и мужчина, который не должен был его прочесть никогда. Никогда, иначе меня ожидают жесткие санкции с его стороны. Настолько жесткие, что я могу их не выдержать…
        «Отдам босса в хорошие руки…», - машинально читаю в сто первый раз, и покаянно вздыхаю, готовясь к расплате.
        - Ты понимаешь, что сделала? - интересуется генеральный так вкрадчиво, что я не сразу замечаю неожиданный переход на «ты».
        Его рука скользит от монитора, опять задевает мое бедро, а потом, помедлив, решает на нем задержаться.
        - Ты понимаешь, что не оставила нам обоим выбора? И теперь все, что нам остается…
        Рука босса медленно и по-хозяйски, чувствуя, что имеет теперь на это полное право, начинает тянуть вверх ткань моей юбки…
        Глава 1
        За две недели до этого…
        Лев
        Никогда не думал, что мне придется стать свидетелем того, как сходит с ума мой друг. И уж тем более не мог предположить, что стану невольным участником этого сумасшествия. Да еще не один раз, а дважды.
        Полгода назад это случилось с Максом, теперь участь настигла Пашку…
        Правильно говорят, что первыми с дистанции сходят лучшие из нас.
        Я тщетно искал подходящий предлог, рассчитывая отделаться каким-то подарком, но Пашка заявил, что самый лучший подарок я сделал ему много лет назад, теперь могу не заморачиваться. И единственное, чего он хочет - это моего присутствия.
        - Приговоренному не отказывают, - замечаю я, надеясь, что это его отрезвит хоть немного.
        Но вместо того, чтобы одуматься, он раскатисто смеется и заявляет:
        - Значит, я тебя жду!
        Место «казни» я игнорирую, помня по истории с Максом, что все будет долго, муторно и со слезами, но состояние агонии успеваю застать. Понятия не имею, как некоторые приходят на это действо не под действием долга и шантажа, а добровольно. Надеюсь никогда не узнать, как некоторые решаются не только стать участником, но и причиной таких живописных сборов.
        Но мне странно наблюдать, как счастливые гости слаженно орут приговор моему другу, а он под их крики в который раз расплывается в широченной улыбке, выпускает из рук бокал, к содержимому которого даже не прикасался, поднимается и с удовольствием целует уже не невесту - жену.
        Я видел эту женщину пару раз, мельком, Пашка словно прятал свое сокровище, боясь его упустить. Но в те короткие встречи мне и на секунду не показалось, что эта барышня представляет такую угрозу. Не слишком красивая, не слишком стройная, не слишком активная, не слишком молодая - если уж откровенно, кажется, она ровесница Пашки. Мягкий такой и не желтый уже одуванчик, который, казалось, был готов разлететься пушком от единого моего взгляда.
        И кто бы подумал, что у трепетного одуванчика чуть вялые лепестки обладают хваткой породистого бульдога.
        Пашка успешно избегал брачных уз до тридцати пяти лет, приводил десятки доводов, почему одному жить удобней. С несколькими его вескими «доводами» я был знаком, но имена не запомнил. Не считал это необходимым так же, как и мой друг.
        И вдруг свадьба…
        Спустя два месяца после знакомства, без веского повода в виде внезапной беременности, и на простой женщине, которую в толпе не заметишь.
        Даже сейчас, когда она в белом платье и макияж сделал черты ее лица почти интересными, больше в глаза бросается не она, а подружки. Но ее это мало волнует, пожалуй, она даже не замечает, что взгляды гостей чаще задерживаются не на ней, потому что смотрит лишь на одного человека - Пашку. Да и тот не замечает вокруг никого.
        И это мне только на руку. Обещание я выполнил, так что спокойно перемещаюсь из-за столиков к барной стойке, а через пару бокалов коньяка могу уйти с чистой совестью. К тому же, это у моего заместителя впереди месяц безделья на островах, а у меня теперь вдвое больше нагрузки.
        Месяц. Выбил из меня ровно месяц. Причем выбивал с таким остервенением, что действительно напоминал сумасшедшего. С трудом представив, как он столько продержится вдали от привычных соблазнов, с одной женщиной и когда от нее даже нельзя сбежать на работу, я согласился.
        Есть шанс, что от скуки, жары, тоски и главное - однообразия окружения, он наконец-то прозреет и попросит срочно придумать предлог и вернуть его в цивилизацию. Для лучшего друга можно устроить и чартерный перелет, и даже организовать похищение его молодой супруги туземцами, хотя…
        Крик.
        Визг.
        Аплодисменты.
        Обернувшись, с грустью наблюдаю за тем, как пьяная толпа тщетно пытается соблюсти традиции и украсть новобрачную. Этого хочет невеста, этого хотят пьяные гости, на это даже согласны родители невесты, и только жених сопротивляется и пытается откупиться заранее.
        Кажется, у гостей ничего не выйдет, и вдруг…
        К жениху протискивается какая-то брюнетка в огненном платье, всего несколько слов на ухо, и не знаю, что она ему нашептала, но происходит невероятное. Жених не только выпускает из объятий свою ненаглядную, не только честно не подсматривает, в какую сторону огромной гостиницы ее уводят прочь от него, но и наконец замечает, что я выполнил его просьбу.
        Ну и еще раз он меня поражает, когда спустя минуту не бросается вслед за невестой, а, улыбнувшись брюнетке, с которой переговаривался, выбирается из-за праздничного стола и идет в мою сторону.
        Взгляд, кстати, трезвый и даже вменяемый.
        Кошусь с благодарностью на брюнетку в огненном платье - может, она волшебница? «Отшептала», как говорится. Сняла порчу?
        Фигурка ладная, все при ней, личико симпатичное, так что в благодарность я даже готов пронести ее на руках. До ближайшего номера.
        - Рекомендую, - слышу рядом с собой Пашкин голос.
        Повернув голову, понимаю, что он, как и я, наблюдает сейчас за брюнеткой.
        - Отличный специалист, - дает он рекомендации. - Могу пока уступить, но когда вернусь, так и знай: я у тебя ее уведу.
        - А как же молодая жена?
        Не что, чтобы у меня на эту брюнетку были планы дольше, чем на пару ночей, но так, любопытно.
        - Знает, - пожимает плечами Пашка. - Не возражает. И одобряет.
        Н-да, похоже «одуванчик» ни при чем, на ней самой серьёзная порча, как сказала бы подруга моей бабушки, которая однажды решила, что пасьянс устарел, пенсию долго не повышали и стала использовать карты, чтобы гадать.
        Тогда я смеялся, видя, как много людей обращается, чтобы она подсказала, как жить, указала на завистника или виновника своих бед и посоветовала, как избавиться от лютого сглаза. А сейчас я бы и сам ей немного поверил.
        Никогда не слышал, чтобы жены благосклонно относились к бывшим пассиям своих благоверных. И тем более еще и одобряли их возвращение в супружескую постель…
        Глава 2
        Лев
        - Может, сейчас все обсудите? - предлагает мне Пашка. - Присмотрись к ней. Она того стоит.
        Взглянув на брюнетку и на этот раз уделив больше внимания не выделяющимся аппетитным частям тела, а лицу, неожиданно понимаю, что уже ее видел. И тоже на свадьбе. На свадьбе другого своего лучшего друга - Макса. И там она тоже крутилась вокруг жениха.
        Может, и платье на ней такого яркого цвета не просто так, а как символ переходящего знамени.
        - Нет, спасибо, - отворачиваюсь, мгновенно теряя к женщине интерес.
        - Зря, - комментирует Пашка. - Вряд ли бы она взялась устроить твою личную жизнь - Алла не берется за безнадежные случаи. Но это самый лучший помощник, который у меня когда-либо был.
        И как только до меня доходит услышанное, я снова разворачиваюсь к брюнетке.
        Так вот, значит, кто внушил двум моим лучшим друзьям, что уже пригорает, пора изменить привычкам и вкусам и прослушать в компании сотни людей монотонный марш Мендельсона!
        - Расслабься, - кивнув бармену, прошу обновить коньяк для себя и заказываю порцию другу. - А то за столом тебе было некогда.
        - Не могу, - отвечает он, и вместо того, чтобы прикоснуться к бокалу, начинает крутить головой. - Думаю, пора искать Люсю…
        Словно подслушав, в этот момент к нам подбегает какой-то мальчишка лет десяти и, сияя коварной улыбкой, многозначительно дергает Пашку за карман пиджака.
        - Я знаю, где спрятали вашу невесту! - сообщает он радостно. - Готов открыть тайну за стольник! Поторопитесь, она уже так волнуется, так волнуется!
        К моему удивлению, Пашка тут же лезет в карман и готовится отправиться за маленьким проводником.
        - Вот тебе тысяча, - опережаю приятеля и вручаю банкноту мальчишке, - пойди, успокой новобрачную и займи ее еще хотя бы минут на пятнадцать.
        Издав ликующий визг, мальчишка срывается с места и несется выполнять поручение, а я подвигаю бокал к другу, которому выбил маленькую передышку перед неустанным надзором.
        - Желаю тебе… - когда он берет в руки бокал, поднимаю свой, потом ловлю восторженный взгляд и все-таки выдаю: - И как тебя угораздило?
        Бокалы пустеют, вновь обновляются. Оба похрустываем кислющими лимонами, я - от тоски, а Пашка такой довольный и голодный, что вряд ли чувствует вкус и понимает, что ест. Тихо сидим, но неплохо, почти как в прежние времена. Если только унять этот шум за спиной, крики гостей, которые вновь хотят лицезреть, как другие целуются, и топот тех, кто на танцполе пытается освободить в желудке место для новых блюд, принесенных официантами.
        - Н-да… - выдаю я глубокомысленно.
        А Пашка облокачивается на барную стойку, расплывается в улыбке и неожиданно принимается декламировать:
        - В часы, когда бывает
        Так тяжко на груди,
        И сердце изнывает
        И тьма лишь впереди;
        Без сил и без движенья,
        Мы так удручены,
        Что даже утешенья
        Друзей нам не смешны…
        Выждав пару секунд, он салютует мне бокалом, выпивает залпом коньяк и просвещает:
        - Федор Тютчев. Люся от него без ума. Немного меньше, чем от меня, но все же… - Пашка качает головой и прочувственно добавляет. - Спасибо, друг, сам того не зная, ты давным-давно сделал мне лучший подарок! Моя мать, как увидела тогда эту книгу (не успел ее выбросить), сказала, что это отличная тренировка для вкуса и памяти, и заставила много чего заучить. Кто бы подумал, что действительно пригодится? Так удачно совпало!
        С сочувствием смотрю на приятеля, настолько утомленного сегодняшним днем, что он опьянел от пары глотков коньяка.
        - И ведь пригодилось! - повторяет он радостно. - Я ведь поначалу Люсю этим и взял, это уже потом она оценила другие мои таланты! Столько лет прошло… Двадцать? Двадцать один? Не припомнишь?
        И я действительно что-то такое припоминаю.
        Мне было лет десять, когда на свой день рождения меня пригласил приятель, с которым мы вместе ходили на секцию бокса. Приглашение было неожиданным, до этого мы не особо общались, приятель был старше на целых пять лет, и я понятия не имел, что ему подарить. Вспомнив наставления родителей, что книга - лучший подарок, схватил первый попавшийся томик потолще из домашней библиотеки и помчался на день рождения.
        Принимая подарок, именинник не проронил ни единого слова, а другие его приятели вовсю хохотали. Хотя и украдкой. Я был младше, но дрался получше многих из них.
        Откровенно говоря, я был уверен, что на этом наши приятельские отношения с тем приятелем и закончатся. Но нет. О неудачном подарке мы ни разу не вспоминали, как будто и не было ничего, но постепенно, несмотря на разницу в возрасте, которая тогда казалась пропастью, стали не приятелями, а друзьями. И друг этот - Пашка.
        - Прости, - запоздало раскаиваюсь в том, что тоже, оказывается, невольно приложил руку к этому браку.
        Пашка смеется и, по глазам вижу, торопится отправиться все же на поиски невесты.
        Поразительно! Вместо того, чтобы вздохнуть посвободней, расслабиться и выпить в компании друга, как раньше, он торопится за той, от которой и так не сможет избавиться как минимум месяц.
        А главное - никого не волнуют такие разительные перемены. Ни Пашку, ни его родителей, которые кричат тосты громче остальных гостей, ни Макса, который горевал, что не может поддержать приятеля в такой важный день, потому что у него что-то с тещей, и нужно срочно мчаться в другой город, чтобы супруга не беспокоилась.
        И да, конечно, то, что человек устоявшихся взглядов вдруг так изменился, не волнует и брюнетку в огненном платье.
        Порхает беззаботной пчелой от одной группы гостей к другой, что-то обговаривает с тамадой, незаметно управляет официантами, мирно разводит по сторонам двух гостей, которые собирались подраться, выгоняет из зала кота, который как-то проник в ресторан и нагло лизал пятки какой-то важной, но пугливой до новых ощущений мадам.
        В общем, не оставляет ни единого шанса хоть как-то украсить этот траурный праздник. Не оставляет ни единого шанса новоявленному женатому человеку вскинуть голову, очнуться и хотя бы подумать: «Твою ж мать, что я здесь делаю?!»
        - Слушай, - успеваю остановить друга за пару минут до побега за новобрачной. - А что на твоей свадьбе делает твоя помощница? Зачем ты ее вообще пригласил?
        - Ну как же, - пожимает плечами он. - Она помогала с организацией свадьбы. Люся - ее дальняя, но любимая родственница. И потом, Алла сразу сказала, что у нее есть одно неизменное правило: если она берется за дело, то всегда лично доводит жениха до загса и присутствует на церемонии.
        То есть, всучила престарелую родственницу и не оставила ни единого шанса сбежать…
        Ловко!
        - Значит, - кивнув на брюнетку, перевожу взгляд на Пашку, - говоришь: хороший специалист?
        Глава 3
        Алла
        Две недели сплошных нервов и бега по городу, но это того стоило. Свадьба действительно удалась!
        И ресторан получилось забронировать самый лучший, и меню угодило гостям, и тамада - парень что надо. Не тараторит без умолку, не устраивает глупые конкурсы, говорит задорно и в тему. Как по мне, Игорю нужно подумать о карьере на радио, и я даже подала ему эту идею, но рада, что он ею пока не воспользовался. Все же мы с ним успели сработаться.
        А самое главное - это, естественно, то, что новобрачным все нравится. Правда, они так любят друг друга, что могли бы отметить свое законное воссоединение и в шалаше, не заметив этого. Но я хотела, чтобы у Люси была шикарная свадьба: она слишком долго ждала своего мужчину. И я помнила, как давным-давно, когда мы обе еще верили в принцев, она рассказывала мне, как у нее будет проходить этот незабываемый день.
        Никто и подумать не мог, что придется ждать столько лет, и мужчины, которые казались заколдованными принцами, которых напрасно все обижают, на самом деле альфонсы и бабники, заставившие Люсю почти разувериться.
        Нет уж, если я за что-то берусь…
        Приятно, что поздравить молодых собрались такие добрые, улыбчивые люди. Всем гостям угодили, всем нравится праздник, даже кот, случайно проникший на территорию, ушел со своей порцией счастья в зубах.
        И только один гость недоволен.
        Поза напряженная, как у хищника, следящего за беззаботной добычей, лицо строгое, как на деловом совещании, взгляд полный недоумения, будто он не может понять, по какому вообще поводу сборы. Я даже не удивляюсь, когда замечаю, что единственное блюдо, которое производит на него впечатление - это лимон. Подобное притягивает подобное - кажется, так говорят.
        К счастью, мне некогда за ним наблюдать. Убедившись, что с остальными вопросами все в порядке, я позволяю себе отдохнуть. От танцев гудят ноги, от шампанского слегка кружится голова, мой телефон пополняется номерами холостяков, которые уверяют, что вот прямо сейчас, буквально сегодняшней ночью, готовы вместе со мной осознать, что пора подумать о серьезных и стабильных отношениях. Вот только проверят, подходим ли мы друг другу, и сразу готовы подумать и осознать.
        Пустоцвет. Понятное дело, что большинство номеров я сотру, едва закончится танец. Но несколько интересных мужчин все же есть. Они не бросаются обещаниями, смотрят в глаза, а не в зону моего декольте и даже практически в конце свадебной вечеринки связно ведут разговор. Знак фотографу - и уже завтра у меня в портфолио появятся новые лица.
        Конечно, это не значит, что все из них скоро обзаведутся супругами. Но, может быть, кому-то и повезет. Может быть, и сложится новая пара, которая действительно устала от одиночества, подставных принцев с принцессами и открыта для настоящего и друг друга.
        Может быть, хоть одну пару я еще успею рассмотреть и свести. Тем более что теперь, с отъездом в круиз Павла Ивановича, у меня будет гораздо больше свободного времени.
        Нет, как руководитель - он отнюдь не тиран. Просто старается обхватить все, ну и я, соответственно, подхватываю эстафету следом за ним. Во-первых, это неоценимый опыт, который мне пригодится. Во-вторых, мне нужна эта работа, и после намеченных перспектив я не собираюсь ее никому уступать. Но работать по десять часов в сутки практически шесть дней в неделю - это все-таки тяжело.
        Так что, пожалуй, когда молодые будут садиться в авто, чтобы добраться до аэропорта, я сделаю то, на что меня провоцировал шеф в первые дни, пока мы срабатывались. Обниму и расплачусь у него на плече.
        Ну а завтра…
        Вот даже не терпится поскорее прийти на работу!
        Но пока есть чем заняться и здесь. Неодобрительно покосившись на генерального, откупившегося от мальчика, понимаю, что он не отпустит своего друга как минимум пока на тарелке лимоны. А ведь Люся уже точно переживает, так что к ней иду я.
        Где ее прячут, я знаю, потому что лично проследила за тем, чтобы в этой комнате оказалось все необходимое для встречи влюбленных после разлуки. Обед на двоих - так как молодожены не успевают поесть за столом, бутылка хорошего вина, чтобы они немного расслабились, ну и, конечно, хороший, крепкий диван.
        Группа энтузиастов, которая готовилась торговаться, уныло подпирает стенки и косится на официантов, снующих мимо с новыми блюдами. Они уже явно готовы даром отдать невесту - лишь бы за ней хоть кто-то пришел. И только Славик, племянник моей двоюродной тетушки, успевший отхватить свой куш за участие в похищении, да еще куда больше, чем ему обещали выделить взрослые напарники, излучает оптимизм и то и дело дергает за руку одного из мужчин, чтобы взглянуть на часы.
        - Он скоро придет, - утешает мальчик вокруг себя грустные лица. - Уже немного осталось! А потом я опять за ним сбегаю!
        Миную вздохи мужчин, игнорирую глаза, полные веры, что я уведу объект, который они вызвались охранять, и захожу в комнату «пленницы», которая выглядит не более радостно, чем ее «похитители».
        - О, Алла… - вяло встречает она меня, сидя на том самом диване, которому на сегодня отведена едва ли не главная роль. - А Пашу не видела? Может, ему уже пора сказать, где я есть?
        Конечно, я не собираюсь выдавать, что он уже в курсе. Сажусь рядом с ней, беру ее дрожащую руку в свои, сжимаю, чтобы ее поддержать и, глядя невесте в глаза, искренне говорю:
        - Ты такая красивая!
        Она немного смущается, но вместо печали на ее лице наконец-то мелькает улыбка. Ей очень идет быть счастливой. И даже жаль, что те идиоты, которые не оценили ее, остались уже на обочине и не могут увидеть, что потеряли.
        - Спасибо, что ты пришла, - благодарит от всего сердца Люся. - А то я чего только не надумала… Даже стала подозревать, что Паша уехал в аэропорт без меня, представляешь?
        - После того, сколько он мне заплатил, чтобы этот брак состоялся?! - смотрю на нее изумленно.
        Люся хохочет, а когда успокаивается, я увожу разговор в ту тему, которая ей приятна, чтобы уменьшить нервозность. Выспрашиваю об островах - как будто это не я заказывала билеты и штудировала интернет в поисках лучшего бунгало. Интересуюсь, что она, кроме Пашки, захватила с собой. Напоминаю, чтобы не забыла забросить туда и те пару комплектов белья, что я ей подарила.
        - Спасибо, спасибо тебе, родная! - она порывисто обнимает меня.
        - Не спеши с благодарностью, - подмигиваю невесте, - вот после того, как примеришь,
        и тебя в этом увидит твой Пашка…
        - Я так счастлива! - она обнимает меня сильнее. - И очень-очень сильно хочу поскорее увидеть в свадебном платье тебя!
        - Поскорее не надо, - чуть отодвинувшись, стираю с ее щек маленькие дорожки из слез. - Я поставила себе целью сбросить несколько килограмм, так что…
        - То есть, - слышу позади себя мужской насмешливый голос, - сами вы в загс не торопитесь. Только успешно туда других отправляете.
        Глава 4
        Алла
        - Ой, - выглянув из-за меня, удивляется Люся. - Это не Паша!
        Могла бы не уточнять.
        Этот голос легко узнает любой сотрудник нашей компании "Ваш комфорт". Потому что слышим мы его редко - по должности не положено. Обычно такая честь перепадает нашему руководству. Но это единственный человек, который, даже случайно пожелав "доброго утра", способен как минимум половину сотрудников выбить из комфортного душевного состояния.
        Тот самый ценитель коньяка и лимонов - наш генеральный.
        - А где Паша? - схватив меня за руку, чтобы я не успела вспылить, опережает меня Люся.
        Обернувшись, с удивлением замечаю, что в серых льдинах глаз генерального мелькнули какие-то чувства. На секунду даже подумалось, что кому-то из женской части нашего коллектива, вырезавших портрет генерального из делового журнала и уставших вздыхать на неживую картинку, удалось встретить не мошенника, а настоящего экстрасенса и колдуна.
        Но в следующую секунду понимаю, что тираж журнала так быстро улетучился зря. Ничего не сработало. Как я и говорила девчонкам - их затея приворожить генерального - только деньги на ветер.
        Эту безэмоциональную глыбу не растопить народными средствами.
        Тут только незаметно бить «молоточком», медленно, по чуть-чуть крошить эти кирпичики отчуждения, самоуверенности, стабильности и застарелых привычек, выводить его из зоны комфорта так, чтобы он сам и не понял. Тогда, возможно, что-то изменится.
        Только кто в здравом уме захочет с этим возиться?
        - Павел в машине, - сухо ставит в известность нас генеральный.
        - Как?!
        Люся, конечно, тут же начинает думать самое худшее. Взгляд растерянный, рука в поисках утешения тянется за виноградом, у которого были все шансы остаться нетронутым.
        - Ты еще спроси: «с кем», - специально иронизирую, чтобы она поняла абсурдность своих опасений, перевожу взгляд на мужчину в проеме и прошу по-хорошему. - Не пугайте невесту.
        - Или может случиться развод? - интересуется он, и на этот раз его голос просто вибрирует эмоциями: надежды и ожидания.
        - Или отпуск у вашего заместителя может продлиться, - заметив прищуренный взгляд, доношу до него информацию, которая лежит на поверхности. - Улететь они - улетят. Но пока он успокоит супругу, пока избавит от страхов… В месячном туре молодоженов стояли совершенно другие задачи.
        Генеральный оставляет мои доводы без комментария. Внимательно осматривает обстановку, задерживает цепкий взгляд на диване, потом переводит его на Люсю и чуть дружелюбней, чем минуту назад, поясняет:
        - Он ждет вас. Гостей вы уже всех увидели, до вылета еще далеко, прокатитесь на лимузине по улицам вечернего города.
        - Но мама… - Люся немного теряется, бросает взгляд на меня. - И папа… и родители Паши… Может, здесь все-таки лучше…
        - В лимузине ваш муж, более удобные сиденья, чем этот диван и, в отличие от хлипких стен из гипсокартона, звуконепроницаемая перегородка, - приводит веские доводы генеральный.
        - А как же выкуп? - уточняет невеста, но по всему видно, как ей не терпится забыть и об этом, вырваться из комнаты и нестись к жениху. - Ребята готовились, ждут.
        - Все, к чему они готовились, они получили, - заверяет мужчина. - Итак, леди-невеста, что мне передать изнывающему от тоски по вам, жениху?
        От неожиданного комплимента щеки Люси окрашивает румянец, она нервно сдувает свою длинную челку, решительно поднимается и с улыбкой делится со мной впечатлениями:
        - Так романтично, правда? Я даже не ожидала!
        Честно говоря, главный босс сумел удивить и меня. Даже совесть кольнула, что я не так активно отговаривала девчонок от приворотов. Тут человек к романтике тянется, признает настоящие чувства, а они хотели подсунуть подделку.
        Но признаваться я в этом не собираюсь. Как и в том, что его идея с поездкой на лимузине по ночному городу куда эффектней, чем мой план по уединению влюбленных за, оказывается, ненадежной перегородкой.
        Но моя идея тоже была совсем неплоха, так что…
        Обняв Люсю, я желаю ей хорошего отдыха, передаю привет жениху, сажусь опять на диван и уже тянусь за гроздью роскошного винограда, как невеста хватает меня за руку.
        - Пожалуйста, - бросив взгляд на сопровождающего в дверях, который опять выглядит так угрюмо и отчужденно, как будто это не он решил добавить в свадьбу молодоженов романтический штрих. - Пожалуйста, Алла, проводи меня к Паше!
        - Чего ты опасаешься? - хмыкаю тихонько, чтобы слышала только она. - Тебя уже похищали.
        Но чтобы ее не расстраивать, оставляю в покое виноград и иду вместе с ней.
        Мы не выходим к гостям попрощаться, вообще мужчина ведет нас какими-то тайными переходами.
        Мрачный.
        Молчаливый.
        Он даже не оглядывается, чтобы убедиться, что мы идем за ним следом.
        Нет, Люся напрасно боялась.
        Наш провожатый не выглядит как человек, который мечтает кого-то украсть или долго терзать неизвестностью. Мне вообще кажется, что он не любитель прелюдии, если судить по борьбе с конкурентами. Его метод - это спонтанность, нокаут, и удар сверху, для верности.
        Впрочем, едва мы путаными тропами все же выходим на улицу, я понимаю, что эти методы он легко применяет и в жизни.
        Лимузин действительно ждет. Даже гламурного цвета - розовый, то есть, невесте он угодил. И жених в лимузине тоже имеется. Правда, судя по всему, лимонов ему не хватило, и все, что он был в состоянии сейчас делать - это выглядывать из розового гиганта и широко, по-доброму улыбаться.
        - Предлагаю рассмотреть вариант с возвращением к хлипкой перегородке, - выдвигаю я предложение.
        - Отвергается, - равнодушно роняет генеральный, пока Люся приходит в себя. - Он уснет, потом не добудишься. А так проедутся с ветерком, и водитель четко доставит в аэропорт.
        Пока мы решаем дилемму, Люся уже спешит к ненаглядному. Запрыгивает в лимузин, кажется, увлеченно слушает путанные строки какой-то поэзии. В отличие от меня, ее уже ничего не волнует.
        Мы с генеральным бок о бок и при этом глядя только перед собой, наблюдаем за тем, как влюбленные радуются, что опять повстречали друг друга. Нет, молодцы, конечно, и правильно, но то, что для них сейчас пустяки - потом может обернуться проблемой.
        - А если ветерок не поможет? - интересуюсь насущным.
        Генеральный медлит пару секунд. Так же, как и я, он не считает необходимым взглянуть на своего собеседника. Вместо этого кивает на розовый лимузин, который уже трогается с места, и указывает на то, что я не заметила:
        - На этот случай водителей двое.
        И только когда авто отъезжает, скрываясь в темнеющих улицах города, мужчина поворачивается ко мне, окидывает внимательным взглядом и роняет прощание-распоряжение, сразу и не понять, чего в его словах больше:
        - Увидимся на работе. Пожалуйста, не засиживайтесь на вечеринке, чтобы завтра не опоздать.
        Я спокойно киваю, наблюдаю за тем, как мужчина садится в такси и возвращаюсь к гостям.
        С учетом того, что за почти год работы в компании я видела генерального от силы раз десять, а меня он, по-моему, и вовсе не замечал, я могу спокойно отплясывать до утра.
        Глава 5
        Лев
        После свадебной суеты хочется тишины, но такое ощущение, что праздник меня догоняет.
        Дома я едва успеваю расположиться на диване с книгой, как начинает разрываться мой телефон. Взглянув на того, кто так упорно меня добивается, я долго игнорирую звонки, но надежда, что услышу что-нибудь новое заставляет ответить.
        - Лева, привет, - мурлыкает Настя в раскатах очередной клубной музыки, - скучаешь? А здесь так тебя не хватает!
        За полгода, что мы знакомы, Настя легко усваивает, что я предпочитаю на завтрак и демонстрирует это - в тех редких случаях, если остается на ночь в моей квартире. Быстро осознает, что бесполезно подбрасывать в ванную помаду или пудреницу, потому что домработница безжалостно отправит их в мусорный бак, не обращая внимания на бренд и цену. Ей хватает ума провернуть только единожды номер с забытыми серьгами у меня под подушкой, не плакать по утраченному подарку от бабушки, а утешиться новым и понять, что в следующий раз его может не быть.
        Но она никак не хочет смириться с тем, что у нас разный ритм жизни и разные интересы. Единственное, где они пересекаются - это постель.
        Ее интересуют тусовки, ночные клубы, подружки и обсуждение перспективных для них кандидатов. Мне не доставляет удовольствия отсиживаться в вип-зоне очередного модного клуба и своим спокойствием сигнализировать намеченным жертвам, что здесь безопасно.
        У нас не те отношения, чтобы играть в «неразлучников». По сути, у нас нет отношений - только секс, который обоих устраивает. Я могу не думать о чувствах, возможных изменах и о том, как снять напряжение, Настя - о ценах на дорогие ей безделушки и о том, что диплом о высшем образовании можно как-нибудь применить.
        Она молода, красива, умеет подобрать одежду, которую мне с нее хочется снять и на которую хочется выделить новые деньги. В ее далеко идущие планы не входит превратиться во влюбленную дурочку, и мне нравится ее прагматизм.
        У нее один недостаток - она все еще пытается приучить меня расслабляться по-современному, не желая понять, что дикий шум и суета после рабочего дня меня раздражают. Как и пустые звонки без причины.
        - Может быть, ты приедешь? - заводит она старую песню. - На этот раз мы с девчонками нашли такой крутой клуб, что я сразу подумала: тебе бы понравилось!
        - Ты ошиблась, - прерываю поток описания бара, музыки и танцпола. - Желаю хорошо отдохнуть.
        - Не хочешь меня увидеть? - заходит она с другой стороны. - Всего часик потусуемся, а потом сразу к тебе.
        - Я уже у себя, - говорю холодно, потому что, похоже, там уже выпито столько коктейлей, что с первого раза до нее не доходит.
        Не знаю, то ли она мгновенно трезвеет, то ли у нее четко срабатывает интуиция, но Настя наконец соображает, что ее трюк опять провалился и я не горю желанием мчаться по вечернему городу за женщиной, чтобы получить взамен вкус пьяного поцелуя, тащить ее на себе и наблюдать, как она отключается на соседней подушке.
        - Хорошо, милый, - щебечет Настя, - тогда сегодня я отдыхаю с девчонками, а потом терпеливо жду твоего звонка!
        На том и прощаемся.
        Но зря я надеюсь наконец отдохнуть. Стоит опять прикоснуться к книге, как поступает звонок от одного из водителей лимузина.
        - Все в порядке, - слышу доклад. - Вашего друга доставили в аэропорт.
        - Отлично, Костя, спасибо.
        - Вот что значит: любовь! - продолжает делиться водитель. - К моменту, как мы подъехали в аэропорт, ваш друг уже мог сам стоять и ходить. Так бодро пошел, когда вышел из лимузина… любо-дорого посмотреть.
        - А бежать не пытался?
        - Нет, - уверенно отвечает водитель.
        - Никакие тайные знаки не подавал?
        - Нет, Лев Николаевич, мы внимательно смотрели, как вы и просили. Более того, он пробовал пройти проверку документов без очереди. Сделал попытку перенести невесту через турникет на руках. Все конфликты улажены. Самолет удачно взлетел.
        Мне нравятся люди, которые любят и хорошо делают свою работу, поэтому после звонка я еще раз пополняю счет водителя.
        Книгу читать больше не хочется.
        Отчего-то накатывает тоска, но решив, что это из-за друга, которого неожиданно потянуло в сторону стабильности, поэзии и женщин с первыми морщинками, отмахиваюсь.
        В отличие от помощницы Пашки, я давал ему шанс.
        Глава 6
        Лев
        Кстати, о помощнице…
        Все же я не чудовище, поэтому утром даю ей фору в десять минут. Намеренно иду не через боковой вход, который выводит к правому крылу офиса и, соответственно, моему кабинету. Не торопясь, пересекаю шоу-рум, расположенный на первом этаже, и заодно мысленно делаю пометки, что в некоторых отделах пока не выставлен новый ассортимент, а информационный стенд об акциях спрятан так надежно, как будто нам стыдно или за скидки, или за стенд.
        Заметив мой взгляд, один из работников уже спешит перенести стенд ко входу. Понятно, что старые клиенты и многие строительные бригады, которые работают не от нашей компании, в курсе, что именно у нас можно найти и заказать все, что нужно для ремонтных и отделочных работ по приятной цене. А вот новых нужно еще подтолкнуть.
        Перед тем, как уйти, окидываю взглядом шоу-рум, обдумывая, кого и с кем поменять местами, чтобы освежить впечатления. Возможно, стоит взять в зал еще одного человека. В данный момент справляются, но с натяжкой.
        К тому же, мы подумываем над тем, чтобы протестировать услугу: изготовление мебели на заказ. Неплохо бы изучить спрос непосредственно у клиентов. Дальше уже будет необходимо не только прикинуть, а все рассчитать, но пока автор этой идеи планирует месяц жариться на островах.
        Иными словами, свадьба к убыткам не только у «молодых».
        Поднимаюсь по главной лестнице на второй этаж. По мере того, как миную зону отдыха и отдел закупок, замечаю, как за прозрачными перегородками происходит непонятный ажиотаж. Слышатся девичьи восклицания, топот каблуков, начинаются странные перебежки между столами, а потом дружная стайка сотрудниц подбегает к двери, чтобы мне радостно сообщить:
        - Доброе утро, Лев Николаевич!
        Улыбки, поток обаяния, лояльность к руководству, одеты словно у каждой после работы свидание. Одно удовольствие смотреть на сотрудников, которым настолько нравится наша компания.
        Даже удивительно, что Пашка и Макс, каждый день пребывая в таком цветнике, соблазнились на «кактусы». Не то, чтобы я ратовал за романы между сотрудниками, как по мне, наоборот - это лишь мешает работе, но при таком выборе я бы мог их хотя бы понять.
        - Доброе, - отвечаю, кивая сотрудницам на ходу.
        Отдел продаж состоит из мужчин, возможно, поэтому их не так легко отвлечь спонтанным появлением руководства. С удивлением замечаю среди них женщину в сером костюме, который странно пошит и потому непонятно: то ли он добавляет ей килограмм пять, то ли успешно скрывает лишний десяток. Хотя, если его цель - отвести внимание от лица, которое я в данный момент не вижу, или же от небрежного, наспех сооруженного пучка на голове, норовящего того и гляди рассыпаться, он с ней успешно справляется.
        Нет, правда, иных причин заставить женщину надеть бесформенный скафандр мышиного цвета я просто не нахожу.
        Из-за закрытой двери слов не слышно, но женщину слушают с большим интересом. Она сидит спиной ко входу, и не за столом, а подле него, периодически обводит взглядом весь коллектив и что-то негромко внушает.
        Возможно, это новый важный клиент, который выдвигает жесткие требования, потому что лица у менеджеров серьезные, сосредоточенные, многие что-то записывают в блокноты. Ладно, потом разберемся. Или лучше - пусть мне поможет в этом разобраться помощница моего заместителя. Вот и проверим - пришла ли она и в курсе ли, кто из посторонних может в данный момент находиться на территории офиса.
        Ожидаемо тишиной встречают мое приближение кабинеты айтишника и бухгалтерии - они отличаются не только матовыми перегородками, но и добротными дверьми. Айтишник выдвинул такое условие, потому что частенько днем спит, причем прямо в офисе, а работает ночью.
        Марина Ивановна - главный бухгалтер компании заявила, что ее документация не для того, чтобы ее мог каждый увидеть, пусть даже и через стекло. Хотя подозреваю, настоящая причина заключается в том, что в отличие от скромного айтишника, выбившего себе кресло трансформер, она в силу опыта «пробила» для своей уставшей спины комфортный диван, и теперь проводит на нем куда больше времени, чем за рабочим столом.
        Но к обоим сотрудникам у меня нет претензий относительно их работы. А как, когда и в каких условиях они с ней справляются, меня мало волнует.
        Кабинет коммерческого закрыт: видимо, Макс тщетно надеялся, что, увидев вместе с любимой дочерью и его, теща тут же заявит, что у нее уже все в порядке, она не болеет и намерена так же держаться и дальше, и выставит обоих из дома.
        Но это ладно. Меня удивляет другое: приемная моего заместителя также закрыта на ключ. И это после моего вчерашнего предупреждения не опаздывать.
        Распустил свою подчиненную Пашка. Моя помощница себе такого не позволяет. Помимо того, что отлично разбирает документацию и оставляет вменяемый план на неделю, а ее голос действует магически даже на тех, кто всем недоволен с рождения, а еще мастерски заваривает сотню сортов травяного чая.
        За два года ее работы у меня ни единой претензии.
        Это не помощница, а само совершенство. И она бы никогда не позволила себе так открыто проявить неуважение к своему руководству. А опоздания… Смешно! Неприемлемо! Она всегда приходит раньше меня. И да, в свете последних событий, самое главное - она бы никогда не додумалась хоть как-то лезть в мою личную жизнь, даже с вопросами.
        - Смело, - замечаю я, еще раз дернув закрытую дверь.
        Разворачиваюсь, чтобы уйти.
        И не могу поверить глазам, когда замечаю Снежану - собственную помощницу, неторопливо семенящую по коридору со стаканчиком кофе.
        - Доброе утро, Лев Николаевич! - восклицает она, чуть ускоряется, заметив мой взгляд на часы, и буквально сражает меня неуместным вопросом. - Вы с мамой уже пообщались?
        Жестокое открытие понедельника - совершенства не существует, даже в обыденных мелочах. Все, что было до этого - иллюзия, везение и случайность.
        Но так я думаю ровно минуту. Приблизившись ко мне, помощница качает стаканчиком с кофе, позволяя рассмотреть лейбл ближайшего ресторана, и дает четкое пояснение:
        - Ваша мама ожидает вас в кабинете. И она… мгм… мягко говоря, немного не в духе. Зная, как благотворно на нее действует кофе именно из этого ресторана, я вызвалась его принести.
        Мне не нужно спрашивать о том, что волнует меня больше, чем чашечка кофе для мамы.
        - На время моего двадцатиминутного отсутствия, - докладывает помощница, - звонки принимала Ольга из отдела закупок. У нее приятный голос, который часто отмечают клиенты, она вежлива и расторопна. Уверена, что обошлось без эксцессов.
        Снежана довольно скупа на похвалу, серьезно и ревностно относится к своей работе, поэтому я легко принимаю ее пояснения.
        - И еще, - продолжает она, видимо, желая вернуть себе титул «офисное совершенство» прямо здесь и сейчас, - травяной чай из тибетских трав, который вы особо отметили в прошлый раз, уже настоялся и у вас на столе.
        Н-да… Пашке в первую очередь надо было не жену себе выбирать, а помощницу. И если первый пункт уже (или пока) изменить невозможно, то со вторым я могу и помочь. А то у моего заместителя какие-то странные представления о хороших специалистах.
        Глава 7
        Лев
        - Доброе утро, Лев Николаевич! - подскакивает светловолосая девушка, стоит открыть дверь приемной.
        - Доброе, Ольга.
        Набором штата у нас занимается Пашка, оформлением - бухгалтерия, сам я в эту область не лезу, да и попросту не хватает на это времени. Но несложно сложить дважды два, с учетом того, что имя своей временной сменщицы мне минуту назад называла помощница.
        Смежная дверь приоткрыта, и я даже отсюда слышу тяжелые вздохи, которые специально для меня подготовлены.
        - Ольга, ты свободна, спасибо, что подстраховала, - раздается сухой голос Снежаны.
        - Я м-могла бы еще немного… - провожая меня взглядом, с какой-то странной заминкой выдвигает предложение девушка. - Здесь так много звонков, что…
        Мне казалось, что работа в отделе закупок также предполагает частое общение по телефону. Смысл так биться за то, чтобы поднимать трубку здесь? Но у меня нет возможности всерьез задуматься об этой странности, потому что из моего кабинета слышится еще один вздох моей матери, на этот раз более громкий и нетерпеливый, а моя помощница уже отвечает:
        - Спасибо, Ольга, думаю, сегодня твоя помощь больше не понадобится. Я справлюсь одна.
        Вот и отлично.
        Терпеть не могу вносить коррективы в то, что меня более чем устраивает.
        Толкаю дверь своего кабинета и, не поддаваясь на провокацию матери, которая при виде меня старается преобразить скуку в скорбь, приветливо улыбаюсь.
        - Доброе утро, - использую фразу, которую слышал сегодня десятки раз и на которую можно ответить лишь тем же.
        Но нет.
        Легкий путь не для мамы.
        Она кокетливо проводит ладонью по тщательно уложенным темным локонам, еще раз вздыхает - не так громко, как раньше, потому что я близко, можно дать легким и отдохнуть, и печально мне отвечает:
        - Да какое там доброе!
        Постучав, в кабинет входит моя помощница. Расщедривается на улыбку, что с ней случается редко, и ставит на стол перед моей матерью дымящийся стаканчик с кофе.
        - Как вы любите, Зинаида Викторовна, - рапортует Снежана. - С перцем чили, без сахара.
        - Спасибо, - благодарит ее мама, бросает взгляд на стаканчик и неохотно замечает, делая первый глоток. - Впрочем, теперь утро действительно чуточку лучше.
        Снежана оставляет нас один-на-один.
        Мне хватает взгляда на мать, чтобы догадаться о цели ее визита. Жаль, что я не могу так быстро вычислить ее информатора.
        Но то, как она подготовилась к встрече, сомнений не оставляет - кто-то уже проболтался о Пашкиной свадьбе.
        У матери очень живое лицо, и сейчас ей довольно трудно так долго удерживать на нем скорбь, чтобы соответствовать образу. Грустные вздохи, глоток любимого кофе с таким видом, будто только он и может спасти ее от внезапной депрессии. Ну и самое главное, если я вдруг не замечу намеков на траурность этого дня - черное платье, вопреки любви исключительно к светлой одежде.
        - Мам, - целую ее в щеку и тут же улавливаю очередной тяжкий вздох. - Какими судьбами?
        - И ты еще спрашиваешь?! - восклицает она удивленно, но понимает, что выбыла из образа человека, которому уже ничего не поможет, и добавляет уныло: - У кого-то действительно что-то меняется в судьбах, грядут удивительные перемены, а у меня…
        Пока она выдерживает паузу, во время которой я должен проникнуться, раскаяться и пообещать черт те что, я успеваю занять свое место и насладиться изумительным чаем. Все же это настоящее мастерство - не испортить вкус, не просто залить сбор горячей водой, а заставить травы раскрыться и отдать цвет и силу, которая в них накопилась.
        - Ты себе просто не представляешь, как тяжело, когда ничего не меняется, - вздыхает мама, запивая горечь признания не менее горьким напитком. - У меня вообще в последние годы такое ощущение, что моя жизнь - сплошной день сурка!
        - Фильм с одноименным названием, помнится, был интересным, - говорю я. - Тянет на ностальгию?
        - Ностальгия - о прошлом, - отмахивается мама даже от такого предположения. - В прошлом я уже сделала все, что могла. Я тянусь к будущему! Но такое ощущение, что только я и тянусь! А такие физические экстремальные растяжки в моем возрасте уже вредны для здоровья, тебе так не кажется?
        Мне кажется, и в последнее время все чаще, что моя мать и отца женила на себе, прибегнув к методу эмоционального шантажа. Он не выдержал и попался. Теперь, имея возможность ежедневно любоваться добытым трофеем, она надеется повторить этот опыт на мне.
        - Ты выглядишь великолепно, - говорю без лукавства, потому что многие дают моей матери меньше лет, чем прописано в паспорте. - Поэтому можешь позволить себе все, чего хочешь.
        - Если бы… - вновь вздыхает она.
        Я мог бы долго играть в эту игру, но телефон принимается настойчиво вибрировать. Важный звонок, так что…
        - Если тебе так тоскливо, - намеренно провоцирую раскрыть ее уже карты, - может, подберешь себе какой-нибудь тур? Думаю, папа мог бы выкроить время, и тоже отдохнуть от работы. Подумай: куда бы тебе хотелось поехать.
        - К примеру, на острова? - цепкий взгляд в мою сторону. - Куда там отправился Паша с женой?
        - Если тебе хочется отдохнуть именно в этой компании… - пожимаю плечами.
        И выдержка матери изменяет.
        Она решительно отодвигает стаканчик с кофе, разворачивается ко мне всем корпусом и укоризненно произносит то, что я уже слышал полгода назад, когда брачными узами обзавелся первый мой друг.
        - Я не хочу кому-то завидовать - это противное чувство! Я хочу, чтобы ты внял приятному опыту своих лучших друзей, остепенился и тоже женился! Хочу, чтобы у меня наконец появились внуки! А ты…
        - А я бы поспорил насчет приятного опыта, - привожу весомые аргументы. - Пашка женат всего один день - там еще ничего неизвестно. Макс женат месяцев шесть, но детей пока не предвидится, так что свадьба не обязательно их гарантирует.
        - Согласна! - неожиданно соглашается мать, но прежде чем я успеваю подумать, что на этот раз тоже успешно отбился, горячо добавляет: - Согласна на внуков без свадьбы!
        Раньше мама настаивала, что дети должны рождаться в браке, что это должен быть обдуманный поступок и к нему нельзя подходить легкомысленно. Приводила в пример папу, себя и еще много наших знакомых семей. Было это, когда я имел глупость познакомить родителей с первой девушкой, с которой начал встречаться, и мама тогда испугалась, что я собираюсь жениться, потому что я влип, а девушка «залетела».
        С той девушкой мы расстались, что часто случается с первой любовью, уже много лет она замужем за другим, у нее все-таки появились дети, и не от меня, а от мужа. Казалось бы, страхи прошлого позади, можно расслабиться, но теперь мама боится не того, что я сделаю ее бабушкой.
        Теперь она опасается, что к внукам готова, мечтает о них, а они не хотят появляться!
        И все же, даже зная о том, как сильно она хочет менять памперсы крикливому малышу и высматривать на лице сморщенного крохи собственные черты, ее заявление, что можно обойтись без пышной церемонии на зависть соседям, коллегам и партнерам отца, и перейти сразу к пеленкам, звучит для меня как сенсация.
        И пока я ее перевариваю, мать решает усилить эффект:
        - Можно даже несколько сразу, - предлагает она на полном серьезе. - Все равно не тебе их рожать!
        Глава 8
        Лев
        Заверив мать, что всерьез подумаю над этой замечательной новостью, получаю счастливую улыбку и допуск к работе.
        - Мне пора, - говорит она тоном человека, довольного тем, что выполнил сложную миссию, бабочкой вылетает из кабинета и расщедривается на похвалу. - Снежана, спасибо за кофе. Он изумительный. И вообще, день чудесный!
        Дверь за матерью закрывается, и я тоже с ней мысленно соглашаюсь. Обычно она не вмешивается в мою личную жизнь. И довольно долго соблюдала нейтралитет, так, намекала, что была бы не против, чтобы в моей жизни появилась женщина, с которой я снова захочу ее познакомить.
        Но стоило Максу жениться, и фонтан ее желаний как прорвало. А сейчас еще Пашка…
        Но ничего, мать как вулкан - поволнуется, выплеснет энергию и опять успокоится. Главное - не подогревать ее «угли». А так как это не в моих интересах, два моих лучших друга уже женились, а с остальными моими приятелями мать знакома, но не пересекается, вряд ли в скором времени ее так же сильно тряхнет.
        Я погружаюсь в работу и выныриваю из нее только спустя пару часов, когда дверь кабинета распахивается, и в него врывается Макс. В глазах лихорадочный блеск, черные волосы взъерошены, на лице блуждает странная улыбка, как в первые дни после свадьбы. Он молча падает в кресло для посетителей и принимается глубокомысленно рассматривать потолок.
        - С возвращением, - говорю я, отрываясь от документов. - Как съездил?
        Макс переводит расфокусированный взгляд с потолка на меня, бессвязно мычит, машет ладонью, пытаясь что-то мне пояснить, а потом все же вспоминает слова:
        - Она беременна!
        - Теща?
        Макс минуту пораженно молчит, а потом взрывается хохотом.
        - Нет, - прорывается его ответ через приступы смеха. - Соня, моя Соня беременна!
        - Ясно, - пока друг пытается успокоиться, звоню помощнице, чтобы принесла успокоительный чай. - Хотя, с учетом цели поездки и твоего состояния по возвращении, моя версия не была такой уж смешной.
        - Да уж, - кивнув с благодарностью Снежане, которая оставляет чай и незаметно удаляется из кабинета, Макс делает пару глотков, но снова весело фыркает. - А, кстати… «Ясно» - это все, что ты можешь сказать?
        - Поздравляю, - взяв паузу на размышления, выдаю я, и судя по довольному виду друга, угадываю с подобранной фразой. - И да, спасибо, что опоздал на работу и не встретился с моей мамой.
        - Зинаида Викторовна снова пыталась уговорить тебя наконец-то жениться? - понятливо хмыкает Макс. - По-моему, она единственная из твоего близкого круга, кто еще не оставил эту идею.
        - Она понизила ставки. Жена не обязательна. Главное - внуки.
        - С таким серьезным подходом, как у тебя, это такой же дохлый номер, как и женитьба. Не твое это.
        Не то, чтобы я рвался обзавестись штампом, кольцом и женщиной, которая вместо ходьбы по клубам будет ждать меня дома. Не могу сказать, что в свободное время блуждаю по детским магазинам, рассматривая ползунки и игрушки. Но мысль, что в моем случае это вообще «дохлый номер» немного царапает.
        А может, просто плохие ассоциации. Неудачное слово. Да и синонимы немногим получше - бесперспективный, нулевой вариант.
        Некстати вспоминается оброненная Пашкой фраза, что Алла не берется за безнадежные случаи.
        И вот как-то…
        Одно дело, когда не хочешь ты сам. Другое - когда те, чье мнение не безразлично, считают и искренне верят, что у тебя ничего не получится.
        К счастью, я вышел из возраста, когда делаешь что-то с единственной целью - доказать что-либо другим.
        Но раз уж вспомнил…
        Не мешало бы проверить, появилась ли наконец, и если появилась, то чем занята та, которая помогла окрутить двух моих лучших друзей и тем самым оживила вулкан по имени «мама», который мне теперь предстоит потушить.
        Я даже не особо удивляюсь, когда обнаруживаю приемную своего заместителя также закрытой. Видимо, кто-то решил, что раз непосредственное руководство в отпуске, можно тоже прогуливать. Как будто нет другого руководителя, который может это проконтролировать!
        Нет, раньше я действительно не лез в вотчину Пашки, да и помощницу его толком рассмотрел лишь на свадьбе. Но она же не могла не знать, что в нашей компании есть генеральный! Хотя вчера и общалась так, будто меня не узнала.
        Двери других кабинетов снова начинают распахиваться, то и дело мелькают улыбчивые лица выглядывающих сотрудниц. Но сквозняк, похоже, только в том крыле офиса: дверь, которую я караулю, по-прежнему заперта.
        А в приемную, между прочим, звонят! И это может быть важный клиент. Да что там - я уверен, что это важный клиент, по пустякам в приемную заместителя не трезвонят! Вполне вероятно, что в данный момент из-за чьей-то халатности срывается крупный заказ, и теперь…
        Но к моему удивлению, звонок прерывается после второго сигнала. А секунду спустя, еще к большему моему удивлению, я слышу неподалеку приятный женский голос, который вежливо сообщает:
        - Доброе утро. Приемная заместителя генерального директора «Ваш комфорт».
        И голос этот я узнаю.
        После вчерашних-то намеков, что из-за меня и без того долгий отпуск моего заместителя может продлиться.
        Неужели красотка все же решила чуть поработать? Теперь понятно: ее руководителя нет, она заскучала, взяла переносной телефон и отправилась к девчонкам поделиться свежими сплетнями, перечислить, с кем танцевала и какие пошлости ей шептали на ушко. Скольких я вчера видел с ней? Пятерых, если не ошибаюсь. Хотя нет, потом был плотный потный мужик в пиджаке и какой-то пугливый мальчишка в очках.
        Семеро - и это только те, которых я видел! А потом я ушел, она оставалась…
        Да там было столько мужиков, которые были не против покрутить помощницу Пашки под музыку, что ее рассказ займет целый день! И хотя у нас плана нет - просто сильная мотивация, все равно недопустимо отрывать ценных сотрудников от работы! Забьет им голову свой болтовней!
        Иду на голос, решительно настроенный разогнать женский клуб, и неожиданно оказываюсь у двери айтишника. Приветливо распахнутой двери. Обычно закрытого логова. И там нет никаких женщин, кроме одной - в сером костюме, том самом, непонятных размеров.
        Именно эта женщина и болтает по телефону. А Тихон, айтишник, время от времени лениво следит за каким-то процессом на мониторе и куда с большим усердием купает в чашках два пакетика чая. После кивка женщины, благосклонно добавляет в чашки по ложечке сахара, и не обращает внимания на то, что вторженец не только чувствует себя вольно на его территории, но и упирается бедром в его стол. Да что там упирается - практически на нем восседает!
        И зрение меня не обманывает: это тот самый стол, к которому запрещено приближаться даже уборщице, чтобы посягнуть на вечную пыль!
        И айтишник, и женщина так увлечены каждый своим процессом, что моего появления даже не замечают. И к лучшему. Зато у меня появляется время, чтобы переварить удивительный факт: эта женщина в ужасном бесформенном костюме с пугливым пучком на голове и эффектная брюнетка в огненном платье, которую я вчера был готов нести на руках до ближайшего номера - один человек. А еще я успеваю заметить, что женщина не только отвечает на вопросы звонящего, но и активно подсовывает айтишнику лист бумаги и ручку.
        И что это значит? Просит написать его какое-то заявление? Тот отмахивается, пытается спрятать лист бумаги под потрепанным жизнью блокнотом - видно, ему не очень претит это подписывать. Хм, что же там? Не заглянешь…
        - Да Тихон! - закончив разговор, обрушивается на него с обвинением женщина. - Поверь, ничего в этом страшного нет. Ты просто заполнишь анкету, а потом я…
        - Так! - сообразив, в чем здесь дело, выдаю свое присутствие двум заговорщикам.
        Они синхронно вздрагивают и оборачиваются.
        - Доброе утро, - пытаются так же синхронно сбить градус моего недовольства.
        - В мой кабинет, - говорю я, глядя в округлившиеся глаза Пашкиной помощницы. - Немедленно.
        И выхожу первым, не дожидаясь ее, чтобы немного остыть по дороге. Подрывная деятельность практически у меня под носом!
        Ежу понятно, для каких целей эта анкета. И ясно теперь, что именно утром она вещала менеджерам по продажам. Но если менеджеров хватает и их есть на кого заменить, то здесь…
        Хорошо, что Тихон сопротивляется. Это я вовремя их нашел и вовремя понял, чем они занимаются.
        Это же надо…
        Помощница Пашки не успокоилась, лишив меня моего заместителя. Теперь она решила женить и тем самым уменьшить производительность одного из самых ценных специалистов компании!
        Нет уж, айтишника я ей не отдам!
        Глава 9
        Алла
        Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В принципе, я на этом и раньше не раз спотыкалась, но впервые из-за моей доброты у меня буквально уходит пол из-под ног.
        Может, дело в том, что прошлые мои заслуги на поприще добра были не такими глобальными? Потому и откат был попроще.
        Ну подумаешь…
        Спасла в детстве котенка, отказалась его кому-нибудь отдавать и выдержала две недели бойкота от всех членов семьи. А спасеныш избрал именно мою обувь, чтобы точить свои зубы и когти и именно мою комнату, чтобы своими царапинами на обоях, шторах и покрывале расписаться: «Здесь был кот! Точно был! Отвеча-а-ю!».
        Что еще?
        Узнав о грядущем сокращении, уступила свое первое место работы сотруднице, с которой практически не общалась, но которой было нужнее, потому что она из другого города и ей надо было платить за квартиру. А она потом с большим удовольствием всем рассказывала, что я по-идиотски провалила испытательный срок. И хихикали даже те, которые знали о моей настоящей причине ухода.
        Так-так-так…
        Согласилась присмотреть за рыбками подруги, пока она съездит в отпуск, две недели честно за ними ухаживала, хотя заезжать к ним было не по пути, кормила куда сытнее, чем говорила подруга. Многие мои подопечные даже прилично поправились, а то были такими полупрозрачными, что я некоторых из них даже не замечала. Идиллия. Все хорошо. Все отлично и, казалось бы, без последствий. Но в день приезда хозяйки рыбки решили, что не хотят со мной расставаться и, выпрыгнув из аквариума, совершили массовое самоубийство.
        Подруге я подарила светильник, где так же плавали рыбки. Хорошие рыбки, необидчивые, ручные, которых даже можно погладить и которых совсем не нужно кормить. Но в знак окончательного примирения мне в следующий отпуск подруги пришлось две недели следить за питоном, который занял место в свободном аквариуме.
        Было еще несколько незначительных мелочей, за что обязательно прилетало. Но давненько, вот я и расслабилась. Иначе бы не взялась за это дурацкое анкетирование. И правда, какое мне дело, что у компании в этом году небольшой юбилей? У генерального есть секретарь - путь бы она и думала, чем порадовать руководство.
        Может, ему и не хочется знать, что больше всего ценят сотрудники и почему работают именно здесь. Может, ему неинтересно слышать поздравления и пожелания.
        А может, и с каждым шагом, приближающим меня к кабинету генерального, я все больше склоняюсь к этой мысли - с некоторыми анкетами он уже ознакомился.
        Может, случайно нашел один из бланков, которые испортила Катерина? В первой анкете она клятвенно обещала, что ее производительность увеличится, если она хоть раз увидит генерального без одежды. Когда я забраковала эту анкету, во второй она согласилась оставить на генеральном носки. А в третьей, под вдохновением от его посещения офиса, согласилась, что достаточно просто видеть его каждое утро. Можно даже в брюках и в пиджаке. Но уж тогда без носков и на голое тело!
        Пришлось дать Катерине время остыть после встречи с кумиром. Ее анкеты я вроде бы выбросила, но через шредер не пропустила, так что…
        Или до генерального дошли слухи о том вопросе, который был в анкете бухгалтера? Понимаю, сама была в шоке. Приличная, взрослая женщина, и вдруг в примечаниях интерес: как генеральный относится к леопардовым бикини на одиноких, симпатичных женщинах с аппетитными формами и хорошим окладом?
        Пришлось выдать и ей второй бланк. А вот куда делся первый…
        Да и другие девчонки, узрев генерального, который обычно не балует своими визитами, написали в анкетах такую ересь, что я еще дважды печатала бланки. Влюбленные дурочки, честное слово. Мужчины куда адекватней - расписали и плюсы, и минусы, на которые обратили внимание. Внесли дельные предложения, которые могут помочь увеличению прибыли.
        Тихон, уверена, преодолеет дневную лень и тоже напишет что-то вменяемое. Несколько интересных идей, которые были озвучены, я обязательно покажу Павлу Ивановичу, когда он вернется.
        Правда, в том случае, если доживу до его возвращения.
        Так, стоп…
        А я доживу! Во-первых, не могу позволить себе уволиться, это дело чести в конце концов. Ну, а во-вторых, не хочу подставлять шефа. Мало того, что в анкете никто не задал ему ни вопроса, как будто его личность менее интересна, чем генерального. Не хочу, чтобы на юбилей компании он услышал: «Поздравляем! У вас больше нет вашего помощника! Теперь работайте сами!».
        Человек после медового месяца вообще-то вернется. Ему нельзя так расстраиваться и брать сверхурочные.
        Все, хватит себя накручивать. Не может откат прилететь так стремительно.
        Возможно, генеральный просто хочет узнать, как вчера все закончилось. Он же пропустил все веселье. И потом, ни с одним тираном долго не проработаешь, а Снежану с ее должности и строительным краном не сдвинешь.
        Он добрый. Просто мы, все остальные, кто не Снежана, с ним мало знакомы.
        Ни шагу назад! - напутствую себя у приемной. Игнорирую явное неодобрение секретаря генерального и открываю дверь главного кабинета, где царит такая мертвая тишина, что давит на барабанные перепонки.
        Вхожу.
        И тут же хочу именно это и сделать, то, что себе запрещала - хотя бы малейший шажочек назад.
        Потому что генеральный выглядит так, как будто не только примерил на себя роль моего палача, но и подобрал место казни.
        И если я правильно читаю по лицам потенциальных убийц, то это - «здесь, сейчас и без права на последнее слово!»
        Глава 10
        Алла
        - Присаживайтесь, - говорит он тоном, которым зачитывают пожизненный приговор.
        Послушно иду к скамье подсуди… тьфу ты.
        Незаметно, пока генеральный смотрит мне в переносицу, поправляю перекрутившуюся юбку, чтобы замок был не сбоку, а спереди, и присаживаюсь на стул.
        А теплый, несмотря на то, что солнце не попадает, а в кабинете кондиционер - видимо, до меня здесь уже кто-то чалился.
        Ой, что-то меня заносит. Ну так это все генеральный - я прямо вижу, как он попеременно примеряет на себя роль то неудовлетворенного судьи, то прокурора-социофоба. И давит взглядом, давит уверенно, жестко, прекрасно зная, что мой адвокат сейчас в отпуске.
        Ужасно хочется встряхнуть его, заставить уже говорить, чтобы я могла отбить все претензии и уйти. У меня, между прочим, еще много работы. И я всегда была уверена, хотя бы на примере Павла Ивановича, что у руководства ее куда больше. Но сейчас мелькает смутная мысль, что генеральный удачно все взвалил на своих подчиненных и ему самому теперь нечем заняться.
        Проходит минута.
        Вторая.
        Подозреваю, Катерина портит уже пятый бланк, не решаясь: оставить носки на предмете своих мечтаний или убрать, а если оставить, то в каком сочетании. Бухгалтер, подойдя с практической стороны, упрощает вопрос и хочет узнать об отношении генерального к бикини не только пятнистых расцветок. Потревоженный мною Тихон благополучно опять засыпает.
        А мы так и сидим.
        Разделенные столом, должностями и моим полным недоумением.
        Тихо работает кондиционер, за окном чирикают птички, сентябрьское солнце проникает в кабинет, чтобы полюбоваться запястьем мужчины с дорогими часами и черными запонками на рукавах белоснежной рубашки; сделать его темные волосы не такими мрачными, выдав в них несколько нитей каштанового. А еще чуть смягчить жесткую линию подбородка и сделать темно-серые глаза чуть светлее, добрее.
        Не помогает.
        Сидит, молчит и рассматривает меня так придирчиво, что я еще раз на всякий случай поправляю неудобную юбку.
        Но это явно была плохая идея, потому что взгляд генерального тоже падает вниз. Пытается задержаться в зоне декольте, потом, видимо, понимает, что этот закрытый наглухо пиджак о таком понятии как декольте даже не подозревает.
        На всякий случай, так как взгляд генерального слишком пристальный, я все же застегиваю верхнюю пуговицу. И, пожалуй, от разочарования, иных причин я не вижу, этот чудесный мужчина неожиданно выдает:
        - Вижу, вам нечем заняться?
        Интересно, так, чисто гипотетически, если бы я раздевалась, он бы такую глупость спросил? Он бы вообще хоть что-то сказал или так и вынуждал меня проникнуться тем, как тихо работают лопасти кондиционера в его кабинете?
        Но у меня, понятно дело, риторические вопросы. И я была в полной уверенности, что у генерального тоже, вдобавок ко всему, еще и нелепый. Но по взгляду, который становится жестче, понимаю, что нет.
        - В смысле? - прочистив пересохшее горло, уточняю ход его мыслей, которые от меня ускользают. - Имеете в виду: здесь, у вас в кабинете?
        И вот мне точно нельзя участвовать в шоу «Интуиция» или «Кто выиграет миллион» - только время потрачу и деньги на такси и прическу, потому что генеральный явно ожидал услышать что-то совершенно другое.
        - Я имею в виду, - говорит он практически по слогам, будто давая себе время и на ходу сочиняя, - что после отъезда Павла Ивановича, вы себе не находите места.
        Нут, ну я действительно переживала: удачно ли долетели молодожены. Но, каюсь и тут мне должно быть даже немного стыдно, я больше волновалась за Люсю, а не за шефа. Хотя теперь, с учетом этого нападения генерального, понимаю, что была не права: мало ценила свое руководство.
        Ну простите, забыла, что может быть и такое. Когда толком и не поймешь, чего от тебя добиваются.
        Павел Иванович хоть и требовал много, но всегда четко ставил задачи. И явно не был любителем немого кино, когда губы открываются, но слова все равно не имеют значения, или японских кроссвордов, где слов нет вообще - вместо них одни цифры и черт поймет, куда нужно шагнуть.
        Нет, все, вот выживу… вернее, вот выйду из этого кабинета и пойду на подлог: подтасую анкеты, заполню как минимум три, и в каждой напишу ручками разного цвета, что заместитель генерального - красавчик, душка и де бест оф де бест!
        А генеральный смотрит так, будто подозревает, что я не только не состою в его местном фан-клубе, но и собираюсь активизировать деятельность, чтобы взрастить ему конкурента.
        - Павел Иванович долетел хорошо, - говорю отстраненно, усыпляя его подозрения, - он уже сбрасывал фотографии.
        - Давно сбрасывал? - вроде мы миролюбиво интересуется генеральный.
        - Около часа назад, - говорю, и раз для него это важно, даже проверяю на своем телефоне. - Час и пятнадцать минут назад, если точнее.
        - И много там фотографий?
        Мне слышится нотка обиды, и я правду смягчаю:
        - Не больше десятка.
        Генеральный все еще выглядит настороженным, может, впервые так надолго расстался с приятелем, да и знает ведь, что перелет очень долгий и с пересадкой, так что я решаю его успокоить:
        - Они хорошо устроились и там действительно очень красиво. Все, как и обещали в рекламе. Так что так долго летели не зря.
        И? По известному мне закону - что я получаю взамен?
        Правильно! Кто-то сверху решает, что мои объяснения - это еще одно доброе дело, и я слышу очередное чудесное заявление генерального:
        - Вот, значит, чем вы были заняты, помимо того, что отвлекали коллектив от работы! Понятное дело, вашего руководителя нет, и вы решили, что можно расслабиться! А еще лучше - внедрить свое хобби сюда!
        И вот смотрю я на лицо генерального и единственная связная мысль у меня про носки, о которых так пеклась Катерина. И про бикини от Марины Ивановны. Интересно, опять же чисто гипотетически, что из них подошло бы больше в качестве кляпа?
        А еще, но это не так важно, как первое - как он узнал, что я в обеденный перерыв, и исключительно, когда нет срочной работы и шефа, вяжу папе в подарок шарф?
        Глава 11
        Алла
        Странный, конечно, разговор. Но хобби - не то, ради чего стоит ссориться с руководством.
        К тому же, теперь, когда нет Павла Ивановича, я буду освобождаться пораньше и вполне могу вязать дома. Но вот упрек в том, что с утра я шатаюсь без дела, зацепил очень сильно.
        - Я сказал что-то не так? - тоном, передающим полную уверенность, что это в принципе невозможно, интересуется генеральный.
        - Насчет хобби замечание принимаю, - соглашаюсь с претензией. - Могу обещать, что больше это не повторится. Но хотела бы отметить, что отсутствие моего руководителя не заставило меня расслабиться. Утром была проведена планерка с сотрудниками, после чего…
        - Планерка? - перебивает мой отчет руководство.
        - Как и всегда, - терпеливо поясняю тому, кто, как я и подозревала, сам отстал от офисной жизни и теперь в этом подозревает других. - Как заведено - в понедельник.
        Натыкаюсь на непередаваемый взгляд. Н-да, Павел Иванович, избаловали вы своего друга, избаловали.
        Вздохнув, принимаюсь отчитываться, какие вопросы были подняты во время планерки, на какие показатели мы ориентируемся к концу недели, какие нюансы возникли в отделе закупок и чем грозился порадовать нас отдел продаж.
        Меня, откровенно говоря, прогнозируемые цифры весьма впечатлили. А генеральный выглядит так, будто я вещаю ему о прогнозе погоды, когда он уже вышел из дома, в дождь, без зонта. Упирается локтем в стол, подпирает подбородок, а потом принимается задумчиво потирать пальцем нижнюю губу. Отвлекает ужасно.
        - У вас возникли уточняющие вопросы? - не выдержав, прерываюсь на полуслове.
        - Только один, - кивает покладисто он. - С чего вы решили, что планерку, которую обычно проводит заместитель генерального директора, должен, и главное - может, провести секретарь?
        - Я не секретарь, - поправляю его, проглотив нотку обиды, - я - личный помощник.
        - Разница только в названии, - отмахивается от моих доводов генеральный. - Но я по-прежнему не вижу причин, из-за которых вы решили взять на себя часть обязанностей Павла Ивановича. Важных обязанностей. Руководителя высшего уровня.
        Внутри меня от спокойного голоса руководства взрываются фейерверки. Мысленно я тянусь к его галстуку, чтобы затянуть узел потуже, а в реальности натягиваю улыбку и отвечаю:
        - Причин несколько, Лев Николаевич, и если позволите, я их приведу.
        Генеральный чуть заметно приподнимает правую бровь, как будто удивлен, что я все еще способна не истерить.
        - Первая причина заключается в том, что раньше я, как личный помощник, не только составляла план планерок для Павла Ивановича, но и присутствовала на них, - перечисляю, как мне кажется, веские доводы. - Вторая причина - мы обговаривали с Павлом Иванович мой перевод на должность начальника отдела продаж. И, естественно, мне хочется, чтобы к его возвращению наши показатели продаж не упали, а возросли.
        - Начальника отдела продаж? - бровь генерального поднимается выше.
        - Эта должность вакантна, - напоминаю: вдруг и здесь он не в курсе.
        - Меня удивляет не это, - отмахивается мужчина. - Просто… Нет, вы действительно это всерьез?
        Молча смотрю на него, чтобы понял: всерьез, серьезней и не бывает.
        - В таком случае, разочарую. Должность начальника отдела продаж вакантна потому, что мы ищем не лишь бы кого, у нас нет цели просто закрыть дыру. Нам нужен специалист. Не только отличный «продажник», но и руководитель. Если бы я полагал, что в начальники отдела продаж так легко шагнуть из обычных секретарей… - он намеренно настаивает на данной трактовке, видимо, заметив, что это меня задевает. - Если бы я хотя бы допускал мысль, что такой абсурд пойдет на благо компании, вы бы точно не были единственным кандидатом. Как минимум, мы бы устроили конкурс между Снежаной и вами. Иными словами, вы бы в любом случае взглянули на это возможное-невозможное более трезво.
        Впервые вижу, как он улыбается.
        Едва заметно, но с большим удовольствием.
        - Потому, что судьей на этом конкурсе выступали бы вы? - уточняю.
        И улыбка от генерального убегает. Прячется где-то за серыми глыбами льдистого взгляда.
        - Вот видите, - говорит он, и не думая что-то оспаривать, - как мы легко понимаем друг друга.
        Если это «легко», представляю, как у него проходит общение с кем-то другим. Впервые сочувствую Снежане, которая с остальным коллективом ведет себя отстраненно. Она просто отвыкла нормально общаться.
        Что же касается моего впечатления от разговора один-на-один с генеральным, мне было куда проще найти общий язык с полупрозрачными рыбками и голодным питоном!
        - Резюмируем, - генеральный бросает нетерпеливый взгляд на часы. - Ваше хобби вне стен нашей компании. И лучше бы вы сдержали данное слово, иначе последствия вам не понравятся. Следующую планерку я проведу лично, сам. На вас остаются звонки. Поливание цветов - что там еще? Вы свободны.
        Бросив еще один взгляд на часы, он отвлекается на монитор своего ноутбука, начинает что-то быстро печатать. И лишь спустя пару секунд замечает, что я все еще здесь.
        Мне нужны были эти секунды, чтобы взять себя в руки и быть в полной уверенности, что мой голос не подведет.
        - Вы свободны, - напоминает мне генеральный. - И сейчас. И практически месяц, если уж от откровенно.
        - Благодарю вас, - говорю с милой улыбкой, которая дается куда труднее, чем я ожидала, губы все же немного дрожат. - И так, исключительно в копилку нашего «взаимопонимания». Я - хороший продажник, Лев Николаевич. Поэтому не только отвечаю на звонки, как вы думаете, а веду некоторых вип-клиентов компании, которые отказываются работать с кем-то другим. И Павел Иванович действительно обещал рассмотреть мою кандидатуру на должность начальника отдела продаж. Да, это так. И ни мне, ни ему это не казалось странным или смешным. Может быть, потому, что я могу продать снег зимой эскимосам. А может быть, потому, что ни в моем, ни в его лексиконе нет словосочетания: «возможное - невозможное».
        А вот теперь поднимаюсь.
        Направляюсь на выход.
        Не спеша, чтобы этот шовинист не приписал мне позорный побег. А сама прокручиваю свой ответ, чтобы убедиться: говорила вежливо, внятно, дала намек, но намеренно не грубила.
        Так что злиться он может. Но по сути придраться не к чему.
        И я уже практически у двери, даже берусь за ручку и прокручиваю ее, когда все же слышу придирку от генерального:
        - Почему вы в этом нелепом костюме?
        Глава 12
        Алла
        Оборачиваюсь.
        И отвечаю взаимностью - окидываю генерального внимательным, долгим взглядом, как ранее позволял себе он.
        - Почему вас это волнует? - разрешаю себе даже усмешку.
        Ничего личного.
        Все исключительно так же, как он.
        Генеральный откидывается на спинку черного кресла.
        Глаза прищурены, как будто ему действительно интересен и важен ответ. А пальцы правой руки тарабанят по cтолу, заставляя часы на запястье играть солнечным светом.
        Наши взгляды с мужчиной пересекаются, и я вдруг отчетливо понимаю… странная мысль, спонтанная и довольно сумбурная… Но интуиция отчетливо говорит, что пока я не сделаю так, как он хочет, пока не отвечу, и желательно правду, я не выйду из этого кабинета.
        - Мой костюм полностью соответствует деловому стилю, - начинаю чопорно я, но замечаю, как губы мужчины изгибаются в ироничной усмешке и уже буднично и спокойно, несмотря на взметнувшееся раздражение, добавляю: - А еще в нем удобно ходить на свидания. Естественно, после работы.
        Генеральный продолжает молча рассматривать мой костюм.
        - Я ответила на все ваши вопросы, Лев Николаевич? - приветливо улыбаюсь, отточив это мастерство на едких клиентах. - В таком случае, пойду полью цветы, как вы и советовали.
        Отворачиваюсь.
        Снова прикасаюсь к ручке двери.
        - Я не советовал, - слышу вслед очередную придирку от генерального. - Это было распоряжение.
        - Как пожелаете, - соглашаюсь с ним, стараясь не рассмеяться.
        И наконец выхожу.
        Взгляд Снежаны немногим добрее шефа. Полагаю, особенно она недовольна, что из кабинета ее строгого руководства я выхожу с улыбкой от уха до уха. Но по-другому никак.
        Это не день, а какие-то американские горки, причем неисправные, и ты понятия не имеешь, когда карусель включат и когда остановят.
        - Снежана, - слышу в селекторе голос главного руководства, - сделайте, пожалуйста, чай.
        - Да, конечно, - услужливо откликается его помощница-секретарь, - одну минуту, Лев Николаевич.
        Бросив что-то печатать, она подходит к шкафу и деловито начинает копаться в каких-то маленьких жестяных баночках. А я застываю на месте, ничего не могу с собой сделать - смотрю на ее ноги, которые из-за короткой юбки и высоченных каблуков кажутся фантастически длинными. На блузу под пиджаком - с таким декольте, что можно увидеть расцветку бюстгальтера. А уж когда она нагнется, чтобы поставить на чашку с чаем на стол, полагаю, будет возможность оценить куда больше.
        Что ж, теперь я, кажется, понимаю, почему мой костюм показался нелепым.
        Ну извините, Лев Николаевич, некоторые могут позволить себе одеваться не только для того, чтобы радовать взгляд руководства, но и чтобы им было удобно.
        Правда, здесь я приврала. От костюма уже хочется взвыть - и душно, и тяжело: ткани явно не пожалели. А еще этот противный замок на юбке, который хочет перевернуться. Но ради благого дела можно и потерпеть. Как и обувь без каблука, хотя постоянно тянет встать на носочки.
        - Ты что-то хотела? - интересуется Снежана, не отрываясь от баночек с чаем.
        - Хорошие туфли, - хвалю искренне то, что понравилось и чему я сегодня завидую.
        Снежана даже не комментирует.
        Просто кивает, продолжая колдовать над листьями чая. Выбор, кажется, сделан, но процесс заваривания какой-то сложный и утомительный, она всерьез отсчитывает по граммам, смешивает сорта.
        Тихонько, чтобы не отвлекать ее от попытки сделать главного шефа немного добрее, выхожу из приемной.
        Открываю свое царство покоя, окидываю пустой подоконник довольным взглядом и готовлюсь лениться. Непривычное дело, конечно. Но раз сказано: поливать цветы, причем таким тоном, будто они давно сохнут и погибают - буду следовать этому распоряжению.
        Даже с учетом, что никаких цветов ни в кабинете шефа, ни в нашей приемной никогда не имелось.
        И телефон так удачно молчит.
        Но стоит только расслабиться, как в приемную с какой-то папкой в руках влетает главный бухгалтер.
        - Каренина! - с упреком произносит она.
        Кладет папку на стол передо мной, присаживается на стул, переводит дыхание - все же про «полет» было не образно, она действительно влетела в кабинет на полном ходу. А для нее такие быстрые передвижения не только непривычны, но и, по ее словам, противопоказаны.
        Все-таки возраст! Хотя лично я сорок два года не считаю глубокой старостью, когда бесстрашно можно только дышать, сидеть и лежать. И еще у нее формы, которые придают солидности! А вот здесь соглашусь, потому что сто тринадцать килограмм при росте метр шестьдесят максимум - это и правда солидный набор.
        - Каренина, - отдышавшись, Марина Ивановна окидывает меня строгим и чуть встревоженным взглядом. - Признавайся: что ты натворила такого, что тобой интересуется генеральный?
        - А вы с какой целью интересуетесь? - спрашиваю подозрительно. - Хотите повторить опыт и тоже добиться аудиенции?
        - Уже! - она указывает пальцем на папку, приглашая раскрыть ее. - Уже добилась. Теперь вот, готовлюсь.
        Взглянув на папку, читаю надпись, сделанную желтым маркером и явно поспешно, быть может, минуту назад - «Личное дело. Каренина Алла Геннадьевна». Н-да…
        Зная, как главный бухгалтер относится к обязанностям кадровика, которые на нее попутно навесили, лучше бы генеральный сэкономил свое время, калории Марины Ивановны и просто попросил меня показать паспорт, пока я была у него в кабинете.
        - Ну что смешного? - своим вздохом бухгалтер сдувает короткую челку, прилипшую к ее лбу. - Нет, Алла, ну правда! Я тебя выручила с этой анкетой, заполнила искренне, не таясь. Давай теперь ты меня выручай!
        - Хорошо, - отсмеявшись, открываю папку, просматриваю ее скудное содержимое и из «облака» принимаюсь распечатывать копии других своих данных. - Генеральному придется чуть подождать.
        - Ничего, - отмахивается Марина Ивановна, - это важные документы, они на виду не хранятся. Вот пусть и считает: пока я открыла сейф, пока нашла нужную папку среди других документов… У меня столько работы с этими кадрами! К тому же, он очень лоялен к сотрудникам.
        - Возможно, - киваю я, не забыв распечатать трудовую с перечнем крупных компаний, в которых я работала, копию не только диплома с отличием в области менеджмента, но и несколько сертификатов с курсов повышения квалификации, которые я тоже успешно прошла. - Но исключительно к тем, которых не замечает.
        - Ну это ты зря, - Марина Ивановна кокетливо поправляет челочку. - Меня не заметить нельзя. Но он всегда добр, приветлив, корректен, тактичен и мил. И вообще, он иногда так улыбается…
        Она осекается, засовывает уже собранную папку под мышку, вздыхает, задумавшись. А потом расстегивает еще одну пуговичку на натянутой блузе - то ли чтобы свободней дышать, то ли чтобы генеральный потихонечку привыкал к пятнистой расцветке белья.
        И не спеша выходит из кабинета, видимо, полагая, что мужчина всегда, даже если он главный, должен ждать даму, если уж пригласил.
        И хотя на аудиенции теперь Марина Ивановна, как на иголках сижу именно я. Мне так и видится, как генеральный, ознакомившись с моим делом, заходит в приемную, опустив глаза в пол, потому что просто не может смотреть мне в глаза. И тихо, ведь ему неудобно за то, как сильно он ошибался, говорит:
        - Простите, Алла Геннадьевна, был неправ. Естественно, с таким опытом, как у вас… Вы все еще хотите взвалить на себя должность начальника отдела продаж? Уверен, что с вашим образованием и предыдущими навыками…
        Мои мечты бессердечно прерывает звонок.
        Поднимаю трубку в благостном настроении, с удовольствием произношу длинную фразу, мол, приемная заместителя… а сама мысленно примеряю, как буду отвечать в скором времени: «начальник отдела продаж» …
        И вдруг слышу:
        - Я только что ознакомился с вашим делом, Алла Геннадьевна…
        Генеральный!
        Так быстро!
        Просто не верю ушам!
        - Да-да, - подталкиваю его сказать самое главное, а то он держит слишком долгую паузу, и мне так жарко, душно и невыносимо от этого ожидания, что хочется содрать с себя этот кошмарный костюм.
        - Считаю своим долгом сказать, - с легкой усмешкой в голосе, как будто читает на расстоянии мои постыдные мысли, говорит генеральный. - Вы произвели на меня впечатление.
        Отодвинув трубку в сторону, медленно выдыхаю.
        Сердце бьется так, что голос генерального становится чуточку глуше, мне даже начинает мерещится, что он с трудом держится, чтобы не рассмеяться.
        - Очень сильное впечатление, если говорить откровенно.
        Я просто боюсь дышать, боюсь дышать во время очередной паузы генерального.
        - За три года, - продолжает он, - вы пять раз сменили компании, в которых работали. Наша компания - единственная, в которой вы смогли продержаться почти целый год. Да и то еще есть время, чтобы не испортить вашу статистику.
        Мне кажется, я настолько глохну от неожиданного звонка руководства и похвалы, о которой грезила, но на которую не надеялась прям вот так, спустя пару минут, что слышу совершенно не то, что он говорит.
        А может, это не он?
        Может, я так погрузилась в фантазии, что…
        - И да, самое главное, - вырывает меня из самообмана голос главного руководства. - Теперь понятно, что если бы я все-таки выбирал на должность начальника отдела продаж между Снежаной и вами, вы бы проиграли со стопроцентной гарантией. И не потому, что я был бы предвзят.
        Глава 13
        Алла
        После телефонного разговора с генеральным настроение на нуле, но хандрить не мой стиль.
        И уж тем более я не собираюсь лить слезы.
        Вывести меня на них не получилось даже у Павла Ивановича, а он бы смело мог вести курсы: «Как заставить уволиться сотрудника за один час».
        Ничего, прорвусь. Обидно, конечно, но бывало и хуже. И потом, генеральный в моей жизни - это временное явление. И, полагаю, нечастое. Почти год мы практически не пересекались. Я узнавала, что он в офисе по воодушевленным шепоткам и дружному цокоту каблучков девчонок, которые по нему сохли. Да по звонкам и отлучкам Павла Ивановича в кабинет руководства.
        Наш максимум - пара случайных встреч в коридоре. Надеюсь, так будет и дальше, иначе есть риск, что я все-таки завяжу ему галстук потуже.
        К тому же, унывать не позволяет работа. Мои ожидания, что без Павла Ивановича ее станет поменьше, себя не оправдывают. Нет, многие вопросы, которыми он занимался, я действительно не тяну. Потому часть времени работаю мостиком, переключая их на других.
        Перепадает и Максиму Тарасовичу, и генерального без дела не оставляю, переправляя звонки на Снежану. Уж ничего, потрудится между чаем. Большой соблазн перебросить на генерального все обязанности, а себе оставить только звонки и отписки, но совесть не позволяет. Да и жалко людей - мы долго сотрудничаем, привыкли друг к другу, так что если я в курсе и в силах помочь, пытаюсь разобраться в проблеме.
        К концу рабочего дня чувствую себя выжатой, измотанной, дико уставшей - все эпитеты сразу. Костюм раздражает неимоверно, мне уже без разницы с какой стороны там замок, зато обувь на плоской подошве начинаю ценить. Тем более, что у меня по плану не диван, а свидание.
        А это весьма утомительное занятие, особенно, когда мужчина, с которым предстоит встреча - не твой, но об этом пока не догадывается.
        Чаще всего хватает осторожного разговора с мужчиной, чтобы дать ему понять - мы с ним не пара, увы. Но вот есть у меня подруга…
        А бывает, что есть двое людей, которые могли бы друг другу подойти - не идеально, в такое я не верю сама. Но которым было бы друг с другом комфортно и хорошо, словно они нашли то, что давно потеряли, о чем успели забыть, и потому не искали.
        Иногда две души - как пара перчаток. Дорогих, эксклюзивных, сделанных на заказ. Только одна заблудилась, изменилась, многое повидала и теперь, быть может, выглядит не так, как вторая.
        Но стоит присмотреться, примерить, и неожиданно понимаешь, что не отдашь ее и не снимешь теперь. Даже если временами будет неудобно и жарко.
        Проблема в том, что иногда мы носим чужие перчатки, еще большая - что мы к ним привыкаем.
        У Вадима, к которому я иду на свидание, как раз такой случай. Он вбил себе в голову, что ему нравлюсь и нужна именно я, и на мои намеки, что другая девушка подошла бы ему куда больше, даже не реагирует.
        Меня с ним более близкие отношения, чем приятельские, понятно, не интересуют, но и жесткий отворот поворот пока дать не могу. Я все-таки верю, что он использует шанс, который я ему сегодня устрою. Потому что моего терпения надолго не хватит, а вероятность, что банкир когда-нибудь заедет в кафе одной компании и потребует вызвать повара, слишком мизерна, чтобы ждать еще одного шанса от случая.
        Как выглядит повар в этом кафе я сама узнала лишь спустя месяц, как устроилась на работу в компанию. Да и то, если бы не услышала случайно, как кто-то тихонечко плачет…
        Рита - замечательный человек, которому просто не повезло. И который, несмотря ни на что, продолжает искренне верить, что где-то бродит мужчина, с которым им двоим может быть хорошо.
        А я искренне верю, что этот мужчина - Вадим.
        Стоит выйти из здания, как со стоянки трогается черный джип со знакомыми номерами. Небольшая заминка происходит, когда машина останавливается у лестницы: наверное, Вадим рассматривает мой костюм, вернее, пытается рассмотреть в этом огромном костюме меня.
        Но он довольно быстро справляется с удивлением, и выходит из авто, чтобы открыть для меня дверь. Но что-то вспоминает и снова обходит машину.
        - У меня появились варианты… - от голоса генерального у себя за спиной я практически подскакиваю на месте, как зайка на батарейках.
        Но делаю вид, что не слышу его, а дернулась так, от осеннего ветерка. Или навстречу мужчине, который, подумав, ныряет в салон.
        Впрочем, игнорировать генерального было не лучшей идеей, потому что он не уходит, не отступает, а делает еще один шаг, равняясь со мной, чуть склоняется и говорит мне куда-то в макушку, обдавая горячим дыханием:
        - Удовлетворите все-таки мое любопытство, а то не усну. Этот нелепый костюм вы выбрали, чтобы из-за лишней ткани оставался простор для фантазий? Или чтобы юбка, которую вы то и дело крутите то вперед, то назад, своей нескончаемой молнией четко указывала на возможные перспективы?
        - Точно это узнает лишь тот, для кого я так одевалась, - говорю, не глядя на генерального и немного мстительно за испорченный день, добавляю: - Так что простите, Лев Николаевич, доброй ночи вам пожелать не могу.
        Спускаюсь по лестнице, принимаю букет от банкира, изображая бурный восторг по этому поводу.
        И чувствую, что настроение потихонечку возвращается. Потому что спину жжет, и я понимаю, что это не костюм виноват. Это пристальный взгляд генерального, который, кажется, до последней минуты не верил, да и сейчас все еще сомневается, что я действительно иду на свидание.
        Странное удивление.
        Как будто ему до меня есть какое-то дело!
        Глава 14
        Алла
        Правда, вскоре эмоции чуть прижимаю, заметив, что Вадим от моей улыбки начинает просто сиять. Нет уж, пусть лучше думает, что я унылая, скучная и вообще считаю, что восемь вечера - предел для активности.
        Впрочем, здесь особо притворяться не нужно - я действительно сильно устала, и вместо того, чтобы поддержать тему о живописи, которую затронул банкир, временами просто киваю, не забывая посматривать в окошко.
        - Ой, - оживляюсь, когда мы проезжаем толпу на общественной обстановке. - Моя знакомая! И столько людей… Давайте ее подвезем?
        Расчет оправдывается. Во-первых, мужчине приятно угодить женщине в мелочах. А во-вторых, он замечает, как я оживляюсь и с какой надеждой смотрю на него.
        - Конечно, - притормаживает машину.
        Я опускаю окошко и зову Риту, которая не только стойко преодолела расстояние с одного конца города в этот, но и успела забежать в салон, чтобы сделать прическу и макияж. Ей очень идет.
        Нет, она и так довольно хорошенькая - пухленькая, но без избытка, компактная и скорее уютная, толстой ее не назвать. Но у нее такая работа, коллектив и скучная личная жизнь на пару с котом, что прихорашиваться не было смысла. Да и отвыкла она от этого, как и от мужчин.
        Но понравиться все же надеялась: на ней красивое голубое платье, которое выгодно подчеркивает пышные формы и светлые кудри, а еще туфли на каблуках. Каблуки - это ведь как велосипед: можно надолго забросить, забыть, но если раз научился, уже не разучишься. Навыки только оттачиваются.
        - Добрый день, - продефилировав к машине, она присаживается на заднее сиденье, но смотрит при этом исключительно на меня.
        А от банкира отводит глаза, по привычке беспощадно давя свое женское любопытство.
        - Как хорошо, что я тебя заметила! - беру в свои руки инициативу. - Мы едем в ресторан, и нам как раз по пути. Кстати, знакомьтесь…
        Я представлю Вадима и Риту друг другу, но вспышки не происходит. Она попросту невозможна без фитилей. Банкир смотрит на дорогу и на меня. Рита - на меня и в окошко.
        И оба при этом молчат.
        - Вадим, - окликаю банкира, - а вы правда думаете, что абстракционизм и авангардизм отличаются, и главное - можете заметить эти отличия?
        - Конечно, - он слегка улыбается и охотно принимается просвещать меня в этой теме.
        Опять же, говорит исключительно мне. Наверное, на интерес Риты к поднимаемой теме особо и не рассчитывает.
        - Н-да… - минут через двадцать, когда он делает паузу, я восхищенно вздыхаю.
        А сзади хоть бы кто пискнул или кивнул: мол, да, лекция была весьма занимательна. Как будто в машине и правда только мы двое.
        Нет уж, так не пойдет. Иначе обратно нам действительно придется ехать только вдвоем. А в мои планы не входит уворачиваться от возможного поцелуя.
        Оборачиваюсь к Рите, которая слушает банкира с живым интересом, но на мои знаки присоединиться к беседе не реагирует. Тема ее, я знаю, что она даже ходила в художественную школу и вроде бы подавала надежды, но родители ее убедили, что профессия должна кормить человека, а не требовать все новых и новых вложений.
        Под прессом авторитета родителей она пошла в кулинарный. И, несмотря на то, что они видели дочь в другой области, и не думали, что она поймет все буквально, придраться уже не смогли.
        За годы мечта стать художницей пропала, а знания и интерес к данной теме - все еще нет. Да и к мужчинам, которые так разбираются в любимом вопросе, похоже, интерес просыпается.
        Отлично.
        Только молчать всю дорогу и так же молча выйти где-нибудь на обочине я ей не позволю.
        - Интересно как, - усаживаюсь вполоборота и киваю на девушку, которая подает мне тайные знаки: не смей, молчи, не сдавай. Нет уж. Я тоже подавала тебе знаки, но ты меня не услышала. - Знаете, Вадим, а Рита пыталась меня убедить, что внимания достойны только работы направления классицизма и реализма.
        Рита широко раскрывает глаза, терзает свою сумочку пальцами, испепеляет меня взглядом.
        А потом случайно переводит этот испепеляющий взгляд на банкира. Тот впервые за поездку тоже бросает взгляд в зеркало, пытаясь рассмотреть того, кто так заблуждается. Более того - убеждает в своих заблуждениях прочих.
        И Рита наконец загорается.
        По-настоящему загорается. И начинает дерзко отстаивать точку зрения, которую я ей только что навязала.
        Просто потому, что считает, что уже проиграла, терять нечего, мужчина ее все равно даже не замечает, несмотря на прическу и то, что она проделала долгий путь ради встречи.
        А иногда, именно в тот момент, когда человек искренне полагает, что уже все потеряно, он только начинает действительно жить.
        Я заслушалась Ритой, я на нее засмотрелась - настолько интересно и увлеченно она говорила. Жарко, живо, эмоционально, и главное - со знанием и любовью.
        А это цепляет.
        Я даже не удивляюсь, когда замечаю, как банкир бросает в ее сторону совсем другой взгляд. Нет, он с ней не согласен, его распирает, и он много чего хотел бы сказать, но… думает, взвешивает слова, и действительно слушает.
        - И что, - подстрекаю его, когда Рита стихает, - так и оставим ее в своем заблуждении или попробуем исправить за ужином?
        Оба бросают взгляд в зеркало.
        И, словно обжегшись, тут же отводят их от предательской глади, которая отражает уже двойной интерес.
        Конечно, это не все. Приходится подыграть в ресторане, и случайно толкнуть речь о том, что максимум, который я в состоянии приготовить - это горячие бутерброды.
        Рита тут же принимается перечислять, что можно быстро приготовить занятой девушке на скорую руку. Вадим задумчиво слушает. Мы трое при этом активно едим, а двое из нас могут позволить себе еще и вино, которое окончательно раскрепощает мою знакомую, и она позволяет себе то, что давно запрещала - смеяться и флиртовать.
        По дороге обратно я прошусь, чтобы первой домой первой доставили меня. И оставляю этих двоих разбираться самим, куда ехать и надо ли двум взрослым людям, которые друг другу понравились и которых уже не держат комплексы и условности, вообще расходиться.
        Дома с удовольствием избавляюсь от костюма, пряча его в дали шкафа на ближайшее время и выдыхаю.
        Достав из сумочки телефон, и даже видя, что не было ни звонков, ни сообщений в вайбере, все равно проверяю. А вдруг? Ну мало ли - было время.
        Ложусь спать, чтобы не думать, не ждать, убеждаю себя, что устала, и стоит только закрыть глаза…
        Но так и лежу без сна.
        Долго.
        Не думая ни о чем, чтобы еще больше себя не накручивать. Грустно, что-то давит и будто рвется внутри, отчего чуточку больно.
        Кручусь с боку на бок, без толку считаю овечек и тут же сбиваюсь. Устаю еще больше, чем раньше.
        Но стоит только представить, как где-то там так же без сна от неудовлетворенного любопытства мучается генеральный, как улыбка начинает медленно стирать грусть.
        - Спокойной ночи, Лев Николаевич, - посочувствовав возможному товарищу по несчастью, бормочу в темноту своей комнаты. - На сегодня вы прощены.
        И, пожалуй, это первое доброе дело, которое платит добром.
        Закрывав глаза, я наконец засыпаю, и снится мне…
        Правильно!
        Снится мне генеральный!
        Так что да, статистика по добрым делам не нарушена.
        И вообще, если у генерального и случилась бессонница, он мне за нее отомстил, потому что утром моей первой мыслью было: любопытно, а у него на самом деле столько кубиков пресса?
        Остальные данные, которые я тоже увидела, меня не заинтересовали, так что это чисто эстетический интерес.
        Ну или, здравствуй, стокгольмский синдром!
        Глава 15
        Лев
        Несмотря на жизненный опыт, временами у меня все же закрадывается мысль, что человек, о котором уже составлено мнение, не такой, каким кажется. Наверное, это отголоски детства, когда родители убеждали, что не стоит судить по первому впечатлению, что внешность значения не имеет, ну и прочее высокопарное и благородное.
        На практике же стоит дать еще один шанс, и чувствуешь себя идиотом, которому захотелось дважды наступить на острые грабли.
        Так и сейчас.
        Я ведь на пару секунд даже поверил этой помощнице Пашки. Она так искренне негодовала, когда я усомнился, что она может когда-нибудь в обозримом будущем занять должность начальника отдела продаж. И так убедительно уверяла, что не обычный секретарь, а хороший «продажник».
        Она выглядела решительной, уверенной в себе и оскорбленной. Говорила четко, дерзко, и так завелась, что глаза засверкали, возвращая ту ехидную красотку в огненном платье, при взгляде на которую многие мужики истекали слюной. В какой-то момент мне даже захотелось вместо эскимосов выкупить снег - лишь бы она говорила и дальше.
        Поймав себя на этой мысли, словно очнулся. Да, заговорить она может, и врет хорошо. Я ведь прекрасно знаю, да и она наверняка в курсе, что у ее непосредственного начальника на любые цветы аллергия. У них даже на свадьбе невеста обошлась без букета.
        Мои слова про цветы были проверкой. Но она притворилась, что покорилась и со смирением отправилась поливать то, чего в ее кабинете не было и не будет.
        Терпеть не могу, когда притворяются, лицемерят и лгут. И лучше бы она заперлась в приемной и не попадалась мне на глаза. Тем более в этом ужасном костюме, который хочется распахнуть, чтобы освободить ее от уродливой оболочки. Да и юбка под стать пиджаку - молния через весь зад, с раскачивающейся змейкой, за которую легко потянуть, и…
        На свидание в таких костюмах и с таким бардаком на голове не приходят. Так что еще одна ложь. Сказала бы честно, что танцевала на свадьбе практически до рассвета, с кем-то из тех, с кем отплясывала, уединилась и подтерла слюну, потом заскочила домой на минуту, перепутала шкаф и наспех взяла что-то из гардероба матери или старшей сестры.
        Но все же закралась мысль: а если я ошибаюсь. Если на самом деле все не так, как мне кажется.
        И я запросил ее личное дело.
        Довольно скудное, на коленке составленное, от распечатанных листов еще пахло принтерной краской, а надпись на папке оставила на моем пальце желтый маркерный след. И еще до того, как успел ознакомься с документами, понял, что эта помощница явно в любимчиках не только у Пашки. Вместо того, чтобы сразу уйти, главный бухгалтер удобно устраивается в кресле и принимается осыпать интересующий меня объект похвалой.
        Если верить ее словам, то у Аллочки столько обязанностей, что я удивляюсь: когда у нее остается время, чтобы отвечать на звонки. И то она контролирует, и тем занимается, и там помогает.
        И да, если она все это делала, Пашка явно варил себе кофе самостоятельно, во что верится слабо.
        Первую помощницу он с меня вытребовал именно с этими целями - чтобы принимала звонки и делала кофе так, как он любит. Да и вторая, когда уволилась предыдущая, не утруждала себя чем-то большим. Они даже не составляли ему расписание на неделю. Обычно он обходится парой заметок в блокноте, а дальше решает все на ходу.
        - Достаточно, - устав слушать оды помощнице, прерываю монолог Марины Ивановны. - Уверен, остальное я почерпну из личного дела.
        Никогда не думал, что увижу, как наш главный бухгалтер смущается. Стойкий и жесткий профессионал, многие годы бок о бок с налоговой! Но она по-девичьи опускает глаза, прикусывает губу и в который раз теребит свою блузу, на которой кое-как болтается верхняя пуговица, явно намереваясь соскочить со своей работы и перестать удерживать то, что так рвется наружу.
        Не желая, чтобы это произошло в моем кабинете, говорю бухгалтеру, что больше ее не задерживаю. Она все равно не уходит, и я, не глядя на нее и показывая, что мне есть чем заняться и на что смотреть, кроме ее внезапных терзаний, открываю папку и принимаюсь разбирать документы.
        Копия диплома о высшем образовании - хм, с отличием, в сфере менеджмента. Но это не значит, что все с этой корочкой хорошие управленцы. Или продажники, хоть здесь и цели поменьше. Курсы, сертификаты, какая-то грамота что ли…
        - Лев Николаевич, - отрывает меня от документов бухгалтер, и я поднимаю голову, чтобы встретить неуверенный взгляд. - А вам какие женщины нравятся?
        - В первую очередь, - говорю, не раздумывая, - те, которые понимают меня с полуслова.
        И стоит мне вновь взглянуть на документы из папки, как главный бухгалтер стремительно подрывается с места, вежливо сообщает, что не будет меня отвлекать от работы, и наконец-то уходит.
        Понятно, что вопрос был задан с целью разведки. Уж не для Аллы ли? Помощница Пашки хочет найти подход и ко мне?
        Трата времени.
        Но бухгалтер уходит вовремя, за что я ей благодарен. Потому что уже вне стен моего кабинета, а в приемной раздается характерный стук удара о пол. Пуговица с блузы бухгалтера все же уволилась.
        Так, ладно, что у нас здесь…
        Хватает пяти минут, чтобы ознакомиться не только с опытом работы Карениной Аллы Геннадьевны, но и понять, что в одном пункте в отношении нее я действительно заблуждался. У нее нет сестры. Мама, папа и младший брат. Значит, костюм все-таки матери. Да уж, многие женщины, заполучив в паспорте штамп, и сами со временем превращаются в эту черную метку, перестают стараться выглядеть хорошо для того, кто по их рассуждениям, уже не отвертится.
        Конечно, встречаются исключения, но не всем везет так, как моему отцу. Из недавнего и очевидного: парочка моих приятелей, которые кинулись на красоток, теперь пытаются рассмотреть, кто с ними бок о бок и ежедневно. Надеюсь, Максу с Пашкой подфартит значительно больше.
        Но речь не о том, да и в любом случае их возможные поиски утраченного пройдут без меня. Я могу только найти им замену на ночь, чтобы утешились.
        О насущном.
        Так как у меня все же промелькнула мысль, что Алле повезло не только с внешними данными, я внимательно просматриваю список фирм, в которых она работала. Недолго, слишком частые увольнения, но на то могли быть причины. Черт знает какие, но что-то же ее заставляло уходить из перспективных и довольно известных компаний.
        Вот и узнаем, что именно.
        Совершив звонки, чувствую укол легкого разочарования. Легкого, потому что особо ведь не надеялся, что у меня под боком действительно хороший специалист, которого мы все просто не замечаем.
        Пять компаний. Пять человек. С одним я даже знаком, и был рад пообщаться, потому что мы не виделись после школы, а теперь она замужем за учредителем фирмы, осуществила мечту.
        И все пятеро практически в унисон заявили, что были счастливы избавиться от такого сотрудника, как помощница Пашки.
        - Она ничего не умела и не хотела чему-нибудь научиться, - поделились со мной в первой компании. - Думала, что ей будут платить просто так, за красивые глазки. Но, слава Богу, у нас руководитель ценит людей за работу, а не мордашку. Она даже не прошла испытательный срок!
        - Не справлялась, - ответили коротко во второй компании, где я запросил рекомендации. - Советовать не можем, да и не будем. Не советуем, в общем.
        - Настраивала коллектив против политики нашей фирмы, - ответили в третьей. - Не избавились бы от нее - лишились бы действительно ценных специалистов. Мы слишком бережем хорошие кадры, чтобы ими разбрасываться. Так что избавились от одной.
        - Пыталась «подсидеть» людей, которые долго работали в нашей компании, - ответили мне в четвертой. - К тому же, никак не могла определиться и выбрать, с кем хочет встречаться. У нас не приветствуются личные отношения между сотрудниками, тем более такие свободные.
        А из последней компании ее даже хотели уволить по статье за систематические прогулы и нарушение дисциплины, но в последний момент пожалели. Этим со мной поделилась как раз давняя знакомая, так что сомнений, что это правда, не возникало.
        Итог звонков: лучшее, что может делать Каренина Алла Геннадьевна - это то, от чего она так отпиралась. Варить кофе и отвечать на звонки.
        Ну и подрабатывать непрошенной свахой, пожалуй.
        Это ее уровень максимум.
        Но есть и хорошая новость. Эскимосы могут расслабиться, смело прятать свои кошельки и рассчитывать исключительно на собственный снег.
        Глава 16
        Лев
        Окончательно червячок сомнений насчет помощницы Пашки дохнет в конвульсиях, когда я замечаю, что она уходит с работы минута в минуту. Еще одно подтверждение тому, что она не занималась тем, что ей пыталась приписать главный бухгалтер, иначе с отъездом моего заместителя она бы, как наш айтишник, сутками не выходила из офиса.
        А Каренина очень спешит - настолько, что моего присутствия в коридоре не замечает. На ходу бросает прощание девчонкам из отдела закупок, которые только подумывают собираться, одаривает воздушным поцелуем отдел продаж - те еще увлечены телефонными разговорами, и правильно, молодцы. Минует кабинет айтишника, который успел на ночь забаррикадироваться. Молнией проносится мимо охраны в холле, дергает свою многострадальную юбку, толкает дверь, вырываясь на улицу, и замирает у лестницы.
        Она делает глубокие вдохи, будто не может надышаться, с любопытством посматривает по сторонам, и опять же не замечает, что я позади нее.
        Или удачно притворяется, думая, что меня заденет такой очевидный игнор.
        Плевать.
        Совершенно.
        Но мне хочется, чтобы она знала: я разгадал причину ее маскарада, и на самом деле у нее нет никакого свидания. Просто последствия бурной ночи, когда она с кем-то там развлекалась.
        С кем-то, кому позволила донести себя на руках до ближайшего номера. Или даже бежала сама, поторапливая, чтобы скорее, скорее уединиться.
        Ее длинные черные волосы отливают редкими нитями рыжины в лучах застывшего солнца. Собраны так небрежно, как будто она не провела в офисе целый день, а все еще лежит на огромной кровати, сминает казенные простыни и сонно смотрит в чужие глаза мужчины, который над ней нависает.
        Трогает, будит ее…
        И она откликается на его поцелуи, совершенно не думая о работе и о том, что я просил не задерживаться! Еще бы, впереди, можно считать, целый отпуск отгулов и генеральный, которого, по ее мнению, легко одурачить!
        Специально ее задеваю, чтобы увидеть в зеленых глазах ноты вины, возможно, смущения.
        Мне хочется взять с нее хоть какую-то плату за те пять минут, что я верил. Немного настоящих, непритворных эмоций.
        Но она даже не оборачивается. Отвечает с усмешкой, все такая же уверенная в себе, какой была в моем кабинете. А потом, сказав, что не может пожелать мне добрых снов, садится в машину к какому-то мужику и, не бросив ни единого взгляда в мою сторону, уезжает.
        Неплохую партию себе присмотрела - у него одни туфли, как ее зарплата за полгода, не меньше. Не стар, явно следит за собой, что видно и через костюм, ну и не брызжет слюной, как те, с которыми она крутилась на свадьбе.
        Вряд ли давно встречаются - он бы не пытался выйти с букетом на всеобщее обозрение, чтобы его увидели как можно больше людей, и в первую очередь - я. Отдал бы цветы, когда она сядет в салон.
        Наверное, решили закрепить предыдущую ночь.
        Пройдя на стоянку, сажусь в Ауди, которая меня заждалась, но через пару метров вынужденно нажимаю на тормоза. Что за нах…
        Перед глазами не дорога, а смятые простыни, которые с силой сжимают женские пальцы…
        Выдыхаю.
        Так, ладно. Видимо, это знак, что пора и самому отдохнуть.
        - Настя, - набираю номер любовницы, - через полчаса буду дома. Что заказать на ужин, пока ты приедешь?
        Поначалу я не могу ничего разобрать, так как в трубке отчетливо слышится музыка и какие-то голоса, но потом Настя, видимо, выходит на улицу. Она явно соскучилась, потому что долго болтает о пустяках, с воодушевлением перечисляет блюда из мексиканского ресторана, но в компенсацию за мое терпение обещает, что будет лететь ко мне молнией и, возможно, даже обгонит меня.
        На деле же она медлительна как все женщины. Я успеваю доехать домой и после душа переодеться, принять заказ, прослушать фоном последние новости, полистать журнал и проголодаться всерьез. А Насти все нет.
        Ладно, полчаса не могла расстаться с подругами - списываю на это, пусть еще максимум час добирается. Понятия не имею в каком она конце города, а сейчас вечерние пробки.
        Но ее нет уже два часа.
        Начав всерьез волноваться, пытаюсь ей дозвониться. Телефон издает гудки, но абонента не вызывает, что на нее не похоже. Так, подруга… у нее есть подруга… только я нахожу ее номер в контактах, как в двери звонят.
        - Настя… - начинаю я, открывая дверь.
        И замолкаю, заметив, в каком состоянии долгожданная гостья. Лицо бледное, она нервно кусает пухлые губы, держится за стену, смотрит на меня чуть испуганно своими мультяшными глазищами, а потом опускает их и молчит.
        В квартиру она не заходит. Обнимаю ее за плечи, заставляю взглянуть на себя, приподняв пальцем лицо.
        - Что случилось?
        - Я… - вздыхает, снова упрямо молчит, а потом хватается пальцами за мою футболку, заливается внезапным потоком слез и немного испуганно шепчет: - Я… прости… я… я так спешила к тебе, что… нога подвернулась, и… сильно болит…
        - За что ты просишь прощения? - недоуменно взглянув на нее, впрочем, не пытаюсь получить внятное пояснение. - Левая болит или правая?
        - Ле… - она задумывается, всхлипывает, видимо, прислушиваясь к боли, и уточняет. - Правая.
        Она так крепко держит меня, словно думает, что я закрою дверь у нее перед носом, отправив ее восвояси. С трудом отцепив ее пальцы, осторожно беру ее на руки, усаживаю на пуфик в прихожей, убедившись, что ей так удобно.
        На щиколотке правой ноги действительно какое-то покраснение. Припухлости пока нет, и так как Настя, пусть и с трудом, но может ходить, это больше похоже на растяжение связок, о чем я и говорю.
        Но лучше поторопиться и убедиться.
        Оставив ее, приношу стакан с водой и болеутоляющее. Пока Настя пьет таблетку, переодеваюсь, накинув то, что первое подвернулось. А когда выхожу в прихожую, меня снова встречает растерянный взгляд.
        - Ты куда? - спрашивает она удивленно.
        - Мы, - поправляю ее. - В клинику - куда же еще.
        - Правда?
        От ее вопроса становится немного не по себе. И я молча подхватываю ее, на руках доношу до машины, размещаю с максимальным комфортом и вдавливаю педаль газа.
        - Как это произошло? - спрашиваю ее по пути.
        - Очень спешила к тебе, - рассказывает она, - перебегала дорогу, потому что такси остановилось не там, куда я его вызывала. С этим общественным транспортом часто так неудобно… прости…
        Мне хочется спросить: почему она не позвонила из такси, чтобы я встретил ее. Хочется узнать, почему не отвечала, когда звонил я.
        А еще это ее «прости», виноватый и чуть испуганный взгляд заставляют меня проглотить вопрос, почему она приехала ко мне, если повредила ногу еще до того, как вообще села в такси.
        В первую очередь нужно думать о себе, остальное все - после.
        Но ощущение такое, что она больше боится не того, что у нее может быть все-таки вывих вместо растяжения. А того, что я могу быть недоволен.
        - Ты могла мне сказать, - говорю я вместо тех слов, которые собирался.
        - Ты так меня ждал, - отвечает она, виновато прикусывая губу. - И вчера я к тебе не приехала…
        - Все это неважно, - вздыхаю от ее непонятливости. - Ты могла мне просто сказать, а не мучиться от боли. Просто сказать, понимаешь?
        Настя едва заметно кивает, а я, взглянув на нее, вдруг отчетливо сам понимаю, что нет.
        Она может сказать о том, что ей нужны деньги на новую безделушку или такой же телефон, как увидела у подружки. Может сказать, что хотела бы съездить на пару дней в Париж и закупиться шмотками в фирменных магазинах.
        Но о том, что, как она думает, может вызвать мое недовольство и пошатнет наши стабильные отношения, она и дальше будет упрямо молчать.
        Спорить, отстаивать свою точку зрения, настаивать, пытаться что-то мне доказать, помимо того, что самый крутой отдых - клубы и танцы… Нет, все это не ее. У нас ровные отношения, в которых штиль сменяется бурей только в постели. И так удобно двоим - мне и ей, только вот…
        Впервые за долгое время мне кажется, что этого мало.
        Чертовски удобно, но мало.
        Глава 17
        Лев
        Привлекательность частной клиники, в которую я привожу Настю, в удобном расположении и отсутствии очередей. А еще в том, что там работают те же врачи, что и в государственном учреждении. То есть, люди с огромным практическим опытом.
        Полное обследование занимает около часа, хотя врач, едва осмотрев ногу, сразу ставит диагноз. А после просто его подтверждает.
        У Насти действительно оказывается растяжение связок голеностопного сустава. И ей повезло, так как первая степень позволяет ограничиться на сегодня давящей повязкой, обезболивающим и мазями, которые нужно купить. Ногу нельзя беспокоить и нагружать. Через два дня можно начать делать ванночки, массажи и лечебную гимнастику, да и то, если возникнет необходимость.
        - И как вас так угораздило: хоть бы зима… - вздыхает врач, закончив перечислять курс действий на ближайшее время. - Хотя у начинающих спортсменов так часто бывает. Или вот вчера с производственной травмой была стриптизерша…
        Настя впивается в мою руку пальцами, как будто не в силах вспоминать о случившемся.
        - Переходила через дорогу, - поясняет она и добавляет прежнюю жалобу: - С этим такси часто так неудобно…
        - Да, конечно, - доктор бросает в ее сторону задумчивый взгляд и благоразумно не пугает юную пациентку, как неудобно бывает в троллейбусе или маршрутке. - Кстати, на случай, если вам все-таки понадобятся процедуры, а ездить каждый день на них будет доставлять неудобство, у нас есть вип-палаты, и…
        - Нет уж, спасибо! - выпаливает девушка, даже не обдумывая такой вариант, и бросает на меня умоляющий взгляд.
        - Будем уповать на волшебные мази, - смягчаю ее резкий отказ.
        - Да, я справлюсь, - заверяет она. - Мне нельзя долго болеть!
        И так как заверяет она не доктора, а меня, на этот раз задумчивый взгляд летит в мою сторону. Пожимаю плечами - сам пока не могу разобраться, что происходит.
        - Ну что, идем? - спешит Настя.
        И мужественно собирается скакать на одной ноге, держа в руках туфли, в которые не может влезть из-за повязки. Доктор участливо предлагает кресло до выхода. Качнув головой, чтобы стряхнуть с себя этот бред, беру у него визитку, подхватываю девушку на руки и несу до машины.
        Настя поворачивается к окну и всю дорогу молчит - наверное, лекарство действует хорошо. И слава Богу, а то сегодня я не удивлюсь, если она вдруг поинтересуется: подвезу ли я ее домой или высажу на обочине.
        Она ведет себя странно. И я пытаюсь припомнить какие-нибудь звоночки, поясняющие это ее непривычное поведение.
        Ни фига толкового в голову не приходит.
        Выныриваю из мыслей, заметив, как пролетаю мимо зеленого знака аптеки. Выскакиваю за мазями, которые посоветовал доктор. И вроде бы отсутствую всего ничего, но к моему возвращению Настя успевает уснуть.
        И выглядит при этом так трогательно и беспомощно, что мне становится ее жаль. Жаль оставлять одну в пустой квартире. К тому же, на ночь у меня она уже оставалась, так что, в принципе, ничего нового.
        Правда, подъехав к дому, задумываюсь: с этим ее странным настроением не решит ли она, что, несмотря на травму, я настаиваю на том, чтобы ночь прошла бурно.
        - Приехали? - Настя устало открывает глаза, всматривается в окно и оборачивается ко мне с такой светлой улыбкой, как будто я вручил ей подарок. И говорит уже другим, бодрым голосом, полным воодушевления: - Приехали!
        Снова взяв ее на руки, несу осторожно, чтобы случайно не задеть ее ногу. Но такое ощущение, что нога беспокоит только меня. Настя крутится на руках, прижимается ко мне, едва не заползая мне под рубашку, и жарко, с придыханием шепчет:
        - Будешь моим доктором этой ночью? А я буду очень, очень плохой медсестрой.
        Она начинает целовать меня в подбородок, опускается к шее, а потом так заводится, что к моменту, как мы достигаем квартиры, я остаюсь практически без рубашки.
        Настя с жадностью водит горячими пальцами по моим плечам, дышит в ключицы, проходясь по ним языком и настроена так решительно, что я едва попадаю ключом в замочную скважину.
        Где-то на подкорке сознания мелькает мысль, что лучше остановиться.
        Но тухнет от жара нового поцелуя. Страстного, жадного, на который я отвечаю с таким же пылом, словно мы успели друг по другу сильно соскучиться.
        «Словно» - мелькает еще одна мысль в подсознании. «Словно» - это ведь…
        - Хочу тебя, - торопит меня срывающийся голос любовницы.
        Мы вваливаемся в прихожую сплетенным клубком, наполняем притихшую квартиру новыми тенями и сбившимся дыханием.
        Темно.
        Горячо.
        И хорошо, несмотря на то, что как-то бессмысленно…
        На пол падают туфли. Тут же прячутся под моей рубашкой, полетевшей следом за ними. Слышится звон ключей.
        Но все эти звуки как отголоски.
        Настя вцепляется в мои волосы, тянет к себе, трется неудовлетворенной кошкой о мою грудь.
        И я тоже хочу стать ближе.
        Хочу сбросить брюки, хотя бы расстегнуть молнию, потому что в джинсах становится тесно.
        Краем сознания понимаю, что нужно дойти до постели - там будет удобней. Мне по хрен, но Насте удобней.
        Но она не собирается ждать. Целует лихорадочно, жарко, заставляя на хрен забыть обо всем.
        И, кажется, сама обо всем забывает, потому что в какой-то момент, когда я завожусь настолько, что начинаю тихо слетать с катушек, Настя неожиданно издает странный писк.
        Удивленный и жалобный. Мало напоминая в этот момент жадную кошку, уверенную в себе. Скорее незаслуженно пнутого котенка, который наивно доверился более сильному.
        - Твою мать… - замерев, смотрю на ее ногу, которой она ненароком прижалась к стене, и наконец выныриваю из этого наваждения.
        - Лева… - шепчет Настя, поглаживая меня по щекам. - Ничего, уже все прошло… Ничего, мне не больно… не останавливайся… пожалуйста, не останавливайся…
        - Нет уж, - выдохнув, чтобы скорей успокоиться, объявляю наши дальнейшие планы. - Ужин, ванна и сон. Сегодня медсестра обойдется без доктора.
        Она пытается спорить, но я усаживаю ее на пуфик, включаю свет, разуваюсь, убираю бардак, который мы устроили три минуты назад. Оставляю девушку на кухне, быстро переодеваюсь и прихожу к ней.
        На ужин у нас разогретая еда из мексиканского ресторана и задумчивые взгляды Насти, которые я ловлю на себе время от времени. Она вежливо интересуется, как у меня прошел день. Я по привычке отмахиваюсь фразой «отлично». И она удовлетворенно кивает. О важном поговорили, галочка.
        Пробует несколько тем, на одной нейтральной мы останавливаемся. Я комментирую неохотно, так как мне скучно слушать о тусовочной жизни, участвовать в которой нет ни времени, ни желания. И Настя говорит за двоих, делая вид, что все в порядке, что так все вокруг и общаются.
        Когда тема себя исчерпывает, я бросаю пробный шар со своей стороны. Настя легко его ловит, но вскоре начинает тихо зевать, стараясь, чтобы я не увидел и не подумал, что вогнал ее в скуку.
        Пробуем еще пару тем.
        Просто пробуем - не за что зацепиться.
        Мы не привыкли так много общаться друг с другом. И знаем друг друга слишком поверхностно.
        А еще Настя боится разочаровать меня. И понятия не имеет, что вместо ее согласных кивков, я бы куда больше порадовался, если бы она перестала смотреть на меня чуть виновато, а вздернула подбородок и открыто сказала: «Что за чушь ты несешь? Не видишь, я и так хочу спать! Ты что, хочешь ускорить процесс?».
        Время неспешно переваливает за полночь.
        Настя пьет мятный чай, а я вгрызаюсь в энчиладу с соусом чили и какао, кручу на языке обжигающий вкус и неожиданно понимаю, что перец…
        Мне не хватает острого, красного перца.
        И речь не о блюде.
        Глава 18
        Лев
        Остаток ночи тянется так, как будто время и вовсе остановилось.
        Изначально я планирую лечь на диване, но Настя просит, чтобы я остался, уверяя, что вдвоем нам будет удобно. И поначалу действительно все нормально - кровать довольно большая.
        Но с каждой минутой я чувствую, что девушка медленно придвигается ближе и ближе, а после недвусмысленно опускает руку вниз, скользя по моему телу ловкими пальчиками.
        - Спи, - перехватываю ее ладонь.
        - Лева, я осторожно, - мурлычет она, - я просто хочу, чтобы ты расслабился. И я лягу так, что мне будет не больно. Я даже шевелиться не буду.
        От картины, которую рисует воображение, становится мерзко. Но Настя, думая, что уговорила меня, предпринимает очередную попытку.
        - Спи, - повторяю ей.
        И не обращая внимания на обиженное сопение, ухожу в гостиную на диван. Неудобный, непривычный диван - наверное, потому и сна ни в одном глазу.
        Остаток ночи тщетно пытаюсь вспомнить, кто уговорил меня выбрать этого монстра.
        И только практически под утро наконец отключаюсь - мгновенно, как будто кто-то нажал на мой личный рубильник.
        Правда, снится какой-то бред. Как будто я хожу по пустым магазинам, в которых нет ни покупателей, ни продавцов, тщетно ищу красный перец, а его нет. Любые специи, любые приправы, любой товар, кроме красного перца.
        И вдруг, когда я устаю искать то, что мне нужно и думаю: не обойтись ли тем набором, что уже есть, замечаю на полке именно то, что искал.
        На вид - обычный мешочек, но даже не раскрывая его, я знаю, уверен, что это именно то, что мне нужно. И уже тянусь за ним, как вдруг кто-то выхватывает его буквально у меня перед носом и невозмутимо мне сообщает:
        - Я успел первым, все честно.
        Мне хочется послать эту честность. Хочется послать человека, которого я даже не вижу. И который, словно издеваясь, развязывает тесемки на мешочке, подносит к моему лицу и насмешливо говорит:
        - Тебе можно только смотреть. Трогать нельзя.
        Я обхватываю этот мешочек двумя ладонями, пытаясь потянуть на себя, но добиваюсь только того, что перец попадает мне в ноздри, я оглушительно чихаю, и… просыпаюсь.
        И что это было, думаю, пока пытаюсь привыкнуть к мысли, что надо вставать. Тоска по турецким базарам?
        Настя спит. Ее не будят ни мои шаги, ни звук воды в душевой, ни запах чая.
        Прислонившись к косяку двери, подумываю окликнуть ее, но она с таким удовольствием спит, что решаю пока все оставить, как есть.
        Большой город просыпается рано - разогнаться и выветрить какие-то смутные мысли, которые крутятся, но не хотят проявиться, не получается. Да и мелкий дождь, который срывается, не добавляет солнечных красок.
        Серый асфальт убегает под шины колес, жмутся к обочине машины, которые опасаются развалиться даже на этой скорости минимум. К офису подъезжаю с единственной мыслью - попросить Снежану заварить чай, чтобы вдохнуть запах трав, лета, покоя, сбросить остатки сна, рассеять мутные мысли и включиться в работу.
        Настроение и без того не из лучших, а тут вдобавок, оставив на стоянке машину, замечаю помощницу Пашки. На каблуках, а не в чешках, в которых прогуливалась вчера. В костюме - здесь вкус неизменен. Только на этот раз он красного цвета и так ее облегает, щедро позволяя оценить все окружности, что сразу понятно: она опять прогадала с размером!
        Дефилирует с улыбкой, игнорируя взгляды встречных мужчин. Кивает ребятам из нашей компании, которые, в отличие от нее, спешат на работу. Длинные волосы распущены, несмотря на морось, которая сыплется с неба.
        Но меня поражает не столько обратное преображение после свидания, сколько то, что в руках у нее горшочный цветок. Приличных размеров кактус, который она неприлично и бесстрашно прижимает к своему декольте.
        Интерес: зачем ей цветок, подталкивает меня к тому, чтобы и сегодня воспользоваться не личным входом на территорию, а зайти, как и все. К моменту, когда я захожу в шоу-рум, помощница Пашки уже пересекает его и начинает подниматься по лестнице.
        Кивнув сотрудникам в ответ на приветствия и улыбки, иду следом за провокатором. А она поднимается медленно, успевает преодолеть всего пару ступеней, пока я так же оказываюсь у лестницы.
        Ну еще бы! Чтобы свободно переставлять ноги в такой узкой юбке, ее нужно задрать, до талии минимум!
        Услышав шаги за спиной, она оборачивается, машинально одаривая улыбкой, а потом настает узнавание.
        - Доброе утро, - говорит вежливо, сухо, словно по протоколу.
        Не собираюсь тратить время на еще одну ложь, да и ходить вокруг да около некогда - еще один пролет, и мы выйдем к нашему офису.
        - Зачем вы тащите этот цветок? - спрашиваю то, чем она меня зацепила.
        - Хотите помочь? - усмехается, не оглядываясь.
        Но тут же качает головой, как будто от кого, от кого, а от меня помощи ждать не приходится и, не утруждая меня повтором вопроса, наконец отвечает:
        - Думаю, он станет прекрасным украшением нашей коллекции с Павлом Ивановичем.
        Она первой поднимается на пролет, и у нее есть шанс просто уйти с моих глаз, не дразнить своей ложью. Но она неожиданно останавливается и оборачивается. И смотрит с вызовом, будто не просто готова к тому, что услышит, а ждет этих слов.
        - У вас нет никакой коллекции, - поравнявшись с ней, делаю даме приятное, говорю то, что думаю. - У Павла Ивановича на цветы сильная аллергия. И, как личный помощник, вы должны это знать. Конечно, если вы хороший личный помощник.
        К моему удивлению, она улыбается.
        И ничуть не смутившись, на этот раз весьма вежливо поправляет:
        - У Павла Ивановича аллергия на пыльцу, к кактусам, тем более этого вида, это никак не относится, - она, не поморщившись, прижимает колючий цветок к своему декольте. - Так что начнем мы нашу коллекцию с этого пушистого чуда.
        Пушистое чудо, кажется, в шоке от возложенной миссии и крепких объятий, потому что, пользуясь случаем, пока помощница Пашки отвлекается на меня, сбрасывает на пол с десяток колючек, не меньше.
        Этакой призыв от мужчины к мужчине.
        Спаси! Помоги! Ты же знаешь, не все части тела у нас можно мять, не задумываясь!
        Но испуганно замирает, когда на него устремляется взгляд новой хозяйки.
        - Раньше нам было не надо, и так обходились, - продолжает она, и словно чувствует заговор, перекладывает кактус на другую руку. - Но вчера как-то нехорошо получилось!
        Мелькает мысль: неужели сама расскажет, почему ее с такой радостью увольняли… Но нет.
        - Руководитель компании, - она взмахивает указательным пальцем, - доверил мне такое важное поручение - полить в приемной цветы! А выполнить его не представлялось возможным! Да-да! Как раз то, о чем вы и говорили, Лев Николаевич, из ряда возможного-невозможного. Вот вроде бы и возможно - что тут такого, если секретарь польет в приемной цветочки, задание не из самых тяжелых. И в то же время, возможности выполнить ваше поручение не было! И я вчера так расстроилась…
        Она тяжко вздыхает, приковывая к своему декольте внимание уже не кактуса, а мое. Тот пока пытается отдышаться.
        Я тоже чувствую некий сбой в организме. Смотрю на эту помощницу, которой нечем заняться без любимого хобби и думаю: может, в скафандре ей было и лучше? В том убожестве у нее был только один редкий ценитель маленьких извращений. А если она появится в офисе в этом…
        Мало того, что у нее декольте без малейшего комплекса. Юбка тоже о скромности даже не слышала. А высокие каблуки вызывающе притягивают внимание к стройным ногам. У нее же сто процентов отнюдь не колготки.
        Чулки.
        Наверняка на ней сегодня чулки.
        Такое ощущение, что, открыв дверь в офисное крыло, она рассчитывает увидеть не коридор с кабинетами, а подиум из реалити-шоу.
        И если она войдет… одна… улыбаясь, как невинная грешница, вот так, как сейчас…
        У меня серьезные подозрения, что даже Тихон проснется и оставит без надзора компьютеры, чтобы взглянуть на нее.
        А там, пользуясь его растерянностью и тем, что я ничего не увижу - дверь-то закрыта, она вряд ли удовлетворится игрой с анкетами, а подсунет на изучение брачный контракт с какой-нибудь одинокой дамой приличного возраста.
        Мне назло.
        Злится же на меня.
        Говорит вежливо, но злится, и запомнила, что я называл ее секретарем, не иначе.
        Но, судя по тому, что я вижу сейчас, это был незаслуженный комплимент. Ни один секретарь так себя не ведет.
        Потому что по ее довольному взгляду так и читается: да-да, Лев Николаевич, ты все правильно понял! Вчера возможности выполнить твое дурацкое поручение не было, пришлось подыграть. Одну ночь позволить тебе почувствовать себя умным…
        Небольшая уступка.
        Зато сегодня я тебе доказала наглядно, что для меня такого словосочетания, как «возможное невозможно» не существует. Да и вообще, эти твои якобы распоряжения…
        - Мне пора, - говорит она, - хочу еще заскочить к нашему программисту.
        И что это, если не открытое предложение немного сбить с нее спесь и научить тому, как надо вести себя с руководством. Как правильно вести себя хорошей помощнице с руководством.
        По-моему, кто-то активно нарывается на пару уроков.
        И даже настаивает, чтобы они прошли под моим личным контролем.
        Глава 19
        Алла
        Некоторые полагают, что начинать рабочий день с общения с руководством - плохая примета. У меня на данное суеверие возможности нет из-за должности. Да и сейчас убеждаюсь, что слухам верить нельзя.
        От небольшой пикировки с генеральным директором такой небывалый подъем, что за спиной начинаю чувствовать крылья.
        Нет, ну какая же прелесть! Какой целебный бальзам на задетое самолюбие после вчерашнего унижения!
        Единственная сложность общения с генеральным заключатся в том, чтобы не рассмеяться.
        Прищуренный взгляд, надменная поза, задумчивая морщинка на лбу от того, с какой скоростью у него сейчас крутятся мысли. Хочется что-то поставить в упрек мне, а нечего. Все так, как он и хотел.
        Хотел, чтобы я поливала цветы? Буду. С большим удовольствием. Раз в пару недель уж время найду.
        Конечно, кактус, который я сегодня купила, не сильно был рад прогулке под осенним дождем, но разок вытерпит, я считаю. Зато какой эффект от его появления! Генеральный только и смотрит на мою колючую ношу. Приходится даже отвести кактус в сторону, а то область груди начинает перегреваться от такого внимания.
        Какое-то время генеральный продолжает буравить взглядом область моего декольте - наверное, с утра у него заторможенная реакция. Даю подсказку - покачиваю цветочным горшком, но мужчина уже включил визуальный эффект: «не очень-то и хотелось», и, игнорируя пушистика, теперь смотрит мне прямо в глаза.
        И правильно, хорошего понемножку. А то еще скажет Снежане купить такой же кактус, а я не люблю дубликаты.
        В прекрасном настроении намереваюсь продолжить этот чудесный день, как вдруг…
        - Зайдите в мой кабинет, - доносится мне в спину голос пришедшего в себя руководства. - Нам нужно серьезно поговорить.
        Обернувшись, недоуменно смотрю на мужчину.
        - Хотите озвучить новое поручение?
        - Если вы так настаиваете, это мы тоже обсудим.
        Ой, что-то мне начинает не нравиться его взгляд. Такое ощущение, что под ледяной оболочкой что-то мечется - пламенное и весьма обжигающее, аж немного больно и неуютно смотреть.
        Начинаю подозревать, что не зря у него в приемной так пахнет травяным сбором, а Снежана скрупулезно отсчитывает крупинки для утренних порций боссу.
        - Может, - предлагаю способ улучшить его настроение, - я пока устрою кактус в приемной, а вы выпьете чашечку чая?
        Генеральный открывает дверь, ведущую в офисное крыло, кивает, пропуская меня, а когда я прохожу мимо, пугает вкрадчивым обещанием:
        - Отсрочка вам не поможет.
        И прежде, чем я успеваю хоть что-то спросить, милостиво добавляет, взглянув на цветок.
        - Но кактус мне жаль. После ваших крепких объятий у него осталась хорошо если половина колючек. Так что да, можете сначала его занести.
        Я много чего хочу на это ответить, но кактус-предатель кидается на пол горстью иголок. И я удаляюсь. Искренне веря, что тихий смешок генерального мне просто послышался.
        Не желая доводить руководство до степени бешенства - по моим прикидкам, там уже осталось недолго, пристраиваю кактус у своего ноутбука. Пушистик тут же сбрасывает еще пару колючек. Интересно, это линька или таким способом он метит себе зону комфорта?
        Но времени покопаться в инете и выяснить причину у меня сейчас нет.
        Прихватив переносной телефон, иду к генеральному, не имея ни малейшего представления, о чем нам с ним предстоит говорить. Он ведь не зря сказал «нам» - наверное, предполагается, что я буду не только слушать его монолог?
        - Лев Николаевич занят, - сообщает Снежана, когда я говорю ей о цели визита. - И вряд ли он прервет эту встречу ради тебя.
        Из кабинета руководства доносится женский голос, полный эмоций, так что я понятливо киваю и с большим удовольствием удаляюсь. Прошу Снежану сообщить, что я приходила, и довольно срочно, как Лев Николаевич и просил, но она только отмахивается.
        - Забудь. Ему сейчас точно не до тебя.
        Надеюсь, она из категории тех отличных помощников, о которых говорил ее босс, и я могу верить ее предсказанию.
        Пока возвращаюсь к себе, принимаю звонки и попутно прикидываю: какие дела более срочные, а какие можно подвинуть на вечер. Сегодня вечером я совершенно свободна, так что могу задержаться.
        Улыбка невольно растягивает губы от уха до уха, когда вспоминаю ранний звонок Риты и ее торопливые пояснения шепотом:
        - Алла! Ты даже не представляешь, я сама представить себе не могла, но мне кажется, что Вадим - именно тот мужчина, которого я и хотела. Нет, не так… Мне кажется, это мой мужчина, мой человек! А еще, и это совсем уж кажется невероятным после… ну после того, как сильно я ошибалась… Но я почему-то чувствую, что у нас все получится!
        - Готовишь ему бутерброды на завтрак? - интересуюсь так, невзначай, чтобы проверить догадку, почему она шепчет.
        - Да какие бутерброды, ему надо нормально питаться! - слышится возмущение Риты, а потом раздается тихий предательский: - Ой…
        Так что утро у меня позитивное, как ни крути. И звонок Риты, и удивление генерального, когда он услышал про создание оранжереи у своего заместителя. И эта отсрочка от серьезного разговора непонятной тематики…
        Так, ладно, хватит витать в облаках: дел сегодня полно!
        Но заняться ими не получается. Заметив меня в коридоре, из отдела закупок выбегает стайка девчонок и, окружив меня со всех сторон, принимается воодушевленно интересоваться: что надо сделать, как угодить, что сказать, чтобы им везло так же, как мне, и они могли иметь удовольствие так часто видеться с генеральным?!
        - Открой секрет, - просят они, - ну открой, Алла, а? Тебе все равно, а нам надо!
        И тут же, чтобы пояснить для чего, как будто у меня была возможность забыть, начинают громко восхищаться своим предметом мечтаний, описывать, какой он невероятный, хором вздыхать, что такой мужчина достоин счастья, просто не может его рассмотреть, не подозревает о том, какой он восхитительный, великолепный, умный, красивый, и что каждая из них томно давит слезинки в подушку, желая…
        Слушая вполуха, замечаю, что через этот фан-клуб Льва Николаевича ко мне пытается пробиться один из менеджеров по продажам. Но девчонки уверенно задвигают его обратно, чтобы не отвлекал вопросами, которые могут и подождать.
        А тут ждать нельзя - тут судьбы решаются! И вообще, что может быть важнее для компании, чем устроенная личная жизнь главного босса?!
        Продажник предпринимает очередную попытку прорваться ко мне, ходит вокруг этого громкого круга влюбленных девчонок, ищет лазейку, но его не пускают, хотя он им явно не конкурент. Более того, угрожают случайно наступить каблуком на кроссовки.
        Видимо, у парня что-то действительно важное, потому что он чуть отступает в сторону, заботясь о пальцах и обуви, но все равно ждет, когда я освобожусь.
        Жаль парня. Да и себя. Судя по тому, как много у девушек желаний, связанных с боссом, из плена я вырвусь нескоро.
        Они хотят и сходить с ним хоть раз на свидание, лучше, конечно, с ночевкой! И поцеловать его, и лучше, конечно, не раз. И прижаться к нему, чтобы впитать его силу, насладиться его харизмой в полном размере, и…
        - Что-что? - смеюсь я, не в состоянии и дальше держать покер-фейс.
        - Ой, Алла, - отмахиваются девчонки, ничуть не смутившись. - Не притворяйся, ты самая лучшая сваха, уже стольких влюбленных свела - ты все понимаешь… Ну сколько можно просить тебя, а? Мы даже заплатим! Только, пожалуйста, сделай так, чтобы он понял, как сильно мы все его любим, выбрал одну из нас и женился! А мы тебя потом пригласим на веселье! Представляешь, как круто - погулять на свадьбе у самого генерального!
        Помимо восторженных просьб слышится какое-то изумленное восклицание. Судя по звуку, кто-то все же применил угрозу к «продажнику». Бедный парень: как и я страдает из-за пустых чужих ожиданий.
        - Девочки, как сваха с наметанным глазом и практически безошибочным чутьем, повторяю… - прерываю поток желаний и дифирамбов. - Выберите себе новый объект для вздыханий. Оглянитесь вокруг, присмотритесь к кому-то другому. Потому что наш генеральный еще как минимум лет десять не женится!
        - А… - слышится позади меня сдавленный женский голос. - Как же… дети?!
        - У кого-то другого, при таких задатках и данных, - хорошенько подумав, беспомощно пожимаю плечами, - могли уже быть. Но мое мнение, что здесь они появятся не раньше, чем главный босс решит пройти через испытание загсом, а это, как я уже говорила…
        Позади меня кто-то сдавленно давится, и мне становится интересно: кто строил на босса такие серьезные и нереальные планы? А теперь так страдает, как будто и правда верил, что что-то получится.
        И я ожидаю увидеть кого угодно. Пожалуй, я бы не удивилась, если бы увидела Марину Ивановну, и поняла, что это она.
        Но нет.
        Все хуже.
        Настолько хуже, что трудно и описать.
        Потому что за хороводом из девчонок, поочередно открывающих рот, я замечаю стройную красивую женщину. И мне не нужно подсказок, чтобы понять, что это мама Льва Николаевича.
        На меня смотрят те же глаза - цвета серого холодного неба.
        Но словно этого мало, и кто-то решает, что я все же нуждаюсь в подсказках, позади женщины я замечаю самого главного босса нашей компании.
        И да, тут мне даже не нужно смотреть на него, чтобы сообразить еще кое-что…
        Он слышал.
        Он тоже все это слышал!
        А, и еще, и здесь я прям и не знаю, что пугает меня гораздо сильнее - успокоительный чай не помог!
        Глава 20
        Алла
        Прекрасно понимая, что пока генеральный в таком состоянии, будет лучше тактично уйти с пути, предпринимаю эту попытку. Но девушки продолжают восхищенно таращиться на своего идола и не замечают, что я хочу выйти из этого круга почета.
        - Виталик, - подманиваю подмогу, - я освободилась, так что можем с тобой пообщаться.
        - Полагаю, - опережает его генеральный, - как руководителю этой компании, вы сделаете мне одолжение, и пообщаетесь со мной первым.
        - Может, чуть позже? - стараюсь не замечать свои легкие намеки на панику, это просто от духоты, слишком много людей. - Мне еще нужно зайти к айтишнику, чтобы…
        - Хорошо. Обойдемся без одолжения. Тем более, что я просил вас зайти ко мне еще до того, как вы устроили очередь, - прерывает меня строгий голос мужчины. - Каренина. Немедленно. В мой кабинет.
        Пока он отвлекается на маму и что-то негромко ей говорит, я тщетно ищу другие пути отступления.
        Но девчонки обхватили меня таким плотным кружком, что даже в обморок упасть ни единой возможности!
        Но ладно.
        Ладно.
        Может, и к лучшему, что все так. Пусть видит, что я просто не могу к нему выйти - пыталась, но не могу!
        Мама генерального, приложив платочек к глазам, поспешно уходит. Он медленно переводит взгляд на меня, и… происходит подстава.
        Подстава - иначе и не назвать!
        Его фан-клуб неожиданно расступается.
        А потом еще и подталкивает меня к предмету своих полуночных мечтаний. Неужели для того, чтобы я наконец рассмотрела, прониклась и заразилась этой «львиной» болезнью?!
        - Это наш шанс, - шепчет мне кто-то в ухо мутное пояснение. - Он услышал, что мы говорили о нем, но растерялся от вариантов, и теперь хочет, чтобы ты помогла ему выбрать!
        - Помни: это я месяц назад угощала тебя пирожными! - науськивает шепот в другое ухо.
        - А я как-то до самой остановки провела тебя под своим зонтиком! - это уже доносится куда-то в затылок.
        И меня снова подталкивают, как будто не замечают, что у генерального взгляд не человека, который устал от огромного выбора и мечтает жениться на ком-то одном, а во мне видит последний шанс, что это наконец-то случится. Это взгляд инквизитора, который хочет ликвидировать самую лучшую сваху!
        Но выхода нет.
        Виталик прилип к стене, девчонки продолжают подталкивать, и чтобы не упасть не только в глазах, но и у ног этого невыносимого руководства, я сама к нему приближаюсь.
        Мы синхронно делаем пару шагов. Пыточная все ближе. А я вдруг соображаю, что теперь вокруг меня нет фан-клуба, а значит, есть куда падать, и…
        - У вас слишком высокие каблуки, - рука генерального ловко подхватывает мой локоть и жестко сжимает его в самом начале спасительного падения. - Потренируйтесь ходить на них где-то вне стен нашего офиса. Смею напомнить: у вас не та должность, чтобы списать возможные последствия падения на производственную травму.
        - Ну да, - согласно киваю и, пожалуй, паника делает свое мутное дело, потому что вместо того, чтобы на этом остановиться, я продолжаю болтать: - Мне же куда ближе перелом пальца из-за того, что я пару раз в неделю печатаю что-то неважное для Павла Ивановича. Тугоухость из-за частых звонков, ведь я только ими и занимаюсь. Аллергия от колючек слишком чувствительного к офисному стрессу кактуса, на который я потратилась из-за вашего распоряжения. Ну или депрессия из-за того, что мне больше целый день нечего делать.
        - Рад, что вы поняли меня с полуслова, - говорит этот… этот…
        И подводит меня к приемной.
        Последнее, что я слышу, прежде чем он открывает передо мной дверь (так как сама я никуда не спешу) и подталкивает внутрь (заметив, что я никуда не спешу), это восхищенные комментарии девчонок где-то там, в зоне комфорта, из которой меня жестко вытряхивают.
        - Ой, мамочки! Какой он галантны-ы-ый!
        - Алла точно за кого-то из нас с ним договорится! Слышали? Они уже легко понимают друг друга!
        А потом все как в ускоренной съемке - недоуменный взгляд Снежаны над крупинками чая. Моя просьба не затягивать ее с этим процессом, потому что надо уже, уже надо, без чая просто никак!
        Пара шагов, и я оказываюсь в кабинете у генерального.
        А он, плотно закрыв дверь, заходит следом за мной.
        Слышу его тяжелые шаги, машинально считаю их: раз-два-три, чтобы чуть-чуть отвлечься и успокоиться, а на цифре пять прерываю счет и рассматриваю дорогие кроссовки. Вообще кроссовки с классическими брюками хорошо сочетаются, сейчас такое можно часто увидеть.
        В гнетущем молчании, которое меня окружает, медленно поднимаю взгляд вверх - достаточно, чтобы понять: генеральный не садится за стол. Скрестив на груди руки, он упирается в массивную столешницу, и его черные запонки оттеняют белизну рубашки и переманивают на себя все внимание. Да-да, вот потому я на них и смотрю.
        Какое-то время.
        А потом, когда мне уже кажется, что все не так страшно, взгляд скользит в сторону и я замечаю пустой стаканчик, который еще хранит в себе аромат кофе. Кофе! Крепкого и не растворимого, потому что этот ресторан себе такой вольности не позволит.
        Но это же не то, на что я надеялась!
        И, пожалуй, от шока, что чаем здесь даже не пахнет, я наконец смотрю в лицо генерального.
        - Отлично, - говорит он, - теперь, когда вы достаточно оценили мебель в моем кабинете и заметили собеседника, можем поговорить.
        Ну, начало не такое плохое, уговариваю себя. Собеседник - от слова «беседа», а в беседе участие принимают, как минимум двое, так что мне дадут шанс оправдаться. Скажу, что на него и в мыслях не посягаю, что его холостой жизни не угрожаю, что ему за нее вообще нечего опасаться, и…
        - Я, кажется, предупреждал, и мы договаривались, что вы покончите с вашим хобби в стенах этого офиса, - прерывает поток моих успокоительных мыслей недовольный голос мужчины.
        Я понуро киваю.
        Было такое. Все помню. Непонятно, конечно, как он узнал, что я еще не успела унести домой нитки и спицы…
        Но вчера просто не было этой возможности! Не могла же я прийти на свидание с этим набором!
        Обидевшись и решив, что неинтересен мне, банкир мог уехать до того, как видится с Ритой. А этого просто нельзя быдло допустить! Они - прекрасная пара.
        - Сегодня последний день, - клятвенно заверяю его, - когда вы можете увидеть и услышать хоть слово про мое хобби.
        Но генеральный довольным не выглядит.
        - То есть, - делает выводы он, - вы будете продолжать заниматься своим хобби тайком.
        - Дома, - поясняю ему, - по вечерам, в свободное время.
        - Меня это не устраивает.
        Пока генеральный раздраженно и медленно, очень медленно выдыхает, спуская пар, пытаюсь понять: какое ему вообще дело, как я провожу вечера? И почему он выглядит так, как будто прямо сейчас, у меня на глазах, пытается разрешить сложную теорему? И вроде бы видит ответ, а никак на него не решается.
        - Вот что, Каренина Алла Геннадьевна, - говорит он, выдохнув и тряхнув головой. - О вас очень хорошо отзывался Павел Иванович. Не знаю уж, чем вы так его поразили. Возможно, раньше у вас действительно находились другие занятия, и вы отвлекались на что-то полезное… Но сейчас я не могу и не хочу рисковать, поэтому сделаем так…
        - Как? - не могу скрыть своего раздражения от очередного принижения того, что я делаю для этой компании, а, следовательно, и для этого невыносимого типа.
        - Я нашел занятие, которое направит вашу неуемную энергию в нужное русло, - говорит генеральный таким тоном, будто один из нас тяжело болен. - Хочу, чтобы вы нашли мне жену.
        Глава 21
        Алла
        Облегченно вздыхаю: из нас двоих болен все-таки генеральный. Ну или ему поступила достоверная информация, что очередной конец света на горизонте и нужно поторопиться. Иных причин для его заявления я пока найти не могу.
        - И да, - продолжает он сходить с ума у меня на глазах, - надеюсь, вы понимаете, что это не просьба, а новое распоряжение. На которое вы сами так старательно набивались. Даю вам срок до возвращения Павла Ивановича. Если не справитесь - напишете заявление, а я его с большим удовольствием подпишу. Я все доходчиво пояснил? Тогда можете быть свободны.
        И он обходит стол, садится в кресло, открывает свой ноутбук и начинает что-то сосредоточенно изучать, не обращая на меня ни малейшего внимания.
        - Подождите, - прихожу я в себя, - вы всерьез?
        - Вы все еще здесь? - удивляется он в свою очередь. - Я полагал, с учетом ваших наклонностей и озвученных перспектив, вы займетесь новым заданием с куда большим рвением, чем проявили вчера.
        - Интересно, с чего бы, - ворчу я.
        Довольно тихо ворчу, потому что не каждый день ощущение, что на меня упала Пизанская башня, и ее никто не собирается убирать.
        Приходится хотя бы отряхнуться и внимательней взглянуть на виновника. Нет, ну надо же…
        Он снова пялится в монитор с важным видом, думая, что все уже решено! И что я вот так вот возьму и займусь устройством его личной жизни!
        - В чем загвоздка? - генеральный снисходит до того, чтобы еще раз взглянуть на меня.
        - Во-первых, не припомню, чтобы поиск кому-либо жены был прописан в моем трудовом договоре или должностной инструкции, поэтому за отказ вы уволить меня не можете, - стараюсь взять себя в руки и не повышать голос, несмотря на желание заорать. - Во-вторых, если я и соглашаюсь, то не занимаюсь этим бесплатно. Найди мне за месяц жену! Отличное заявление! Прекрасный порыв для мужчины! Но это не делается по щелчку. И самое главное, Лев Николаевич - я не берусь за все случаи.
        - Хотите сказать: не беретесь за безнадежные, а мой случай как раз из таких?
        Он откидывается на спинку кресла, поправляет черную запонку и пронизывает меня удивительно темным взглядом для его цвета глаз.
        Может, и не зря от тяжелобольных часто скрывают их состояние. Но тут кто-то уже проболтался, так что и я могу не скрывать.
        - Рада, что вы меня поняли. Хотя мне было и нелегко это вам…
        - Мы оба прекрасно знаем, - прерывает меня сухой голос генерального, - что подвести сотрудника к увольнению можно не опираясь на договор. Работы у вас сейчас нет, но зарплату вы получаете. Так что о бесплатности не вам заикаться. Как и не вам судить о том, когда я решу пойти в загс и когда у меня появятся дети, не так ли? Но раз уж вы так глубоко влезли в этот вопрос, так сказать, изучили и даже раздаете советы, именно этим вопросом вы и займетесь.
        Не знаю, от чего вдруг становится холодно - от потока воздуха, которым овивает кондиционер, от взгляда мужчины, или от осознания, что все это происходит на самом деле.
        От пронизывающего взгляда генерального хочется спрятаться. От его слов закрыть уши. А от него самого убежать.
        И потом, существенно подавляет то, что он удобно сидит в своем кресле, а я продолжаю стоять. И он при этом делает вид, что занят, а я его отвлекаю.
        - К тому же, - продолжает еще жестче мужчина, и каждое его слово давит на плечи, - вы совершили большую ошибку. Катастрофическую, я бы сказал. Вы сильно расстроили мою маму.
        А вот за это мне стыдно.
        Действительно стыдно.
        Хотя я и не сказала ничего нового ни для мамы, ни для него, я не имела права обсуждать личную жизнь своего руководства. Тем более, в стенах его же компании и с его подчиненными. Даже ставить себя на его место не нужно, чтобы понимать - мне тоже было бы неприятно.
        - Простите, - говорю искренне и, хотя смотреть сейчас в лицо генеральному особенно трудно, не опускаю глаза.
        Он медлит пару долгих секунд.
        А когда едва заметно кивает, принимая мои извинения, я чувствую, как Пизанская башня потихонечку отползает сама.
        - Но я все равно… - продолжаю гнуть свою линию.
        - Я не меняю решений, - отсекает мои пояснения генеральный. - Сейчас вы просто бездарно тратите время.
        Пожимаю плечами.
        Не хотелось бы увольняться самой. Тем более, что до цели оставалось практически протянуть руку.
        Но никто ведь особо и не верил, что у меня все получится. Я старалась, правда старалась…
        Тяжело признавать, что все вокруг в очередной раз оказались правы, но…
        Но, видимо, выбора нет.
        Я не пойду на его условия. Он не пойдет на мои.
        И с возвращением Павла Ивановича ничего не изменится. Да, он заступится, но тем самым только продлит эту агонию. А о повышении можно будет не заикаться совсем. Да и приходить на работу, зная, что тебя ненавидит руководитель компании… получать зарплату в этой компании…
        Я проиграю эту войну.
        Генеральный уже все решил.
        - Простите, - бросив прощальный взгляд в его сторону, решительно выдыхаю, направляюсь к двери, и вдруг:
        - Сдаетесь? - раздается в спину колкий вопрос. - Так просто? Вы же хотели доказать мне, что хороший продажник. Почему бы не использовать шанс?
        Глава 22
        Алла
        Сжимаю пальцами ручку двери, она опускает вниз, и счет идет на секунды…
        За дверью этого кабинета привычная зона комфорта. Заявление, две сотни шагов - и свобода.
        Не будет ежедневных придирок, попыток доказать мне, что я ни на что не способна - разве что не промахнуться кнопками телефона, принимая звонок. Не будет странных вопросов: почему я одета именно так.
        Но не будет и адреналина, который выдергивает меня из мыслей о личном, встряхивает и наполняет предвкушением в ожидании новых оттенков эмоций.
        Прекрасно осознаю, что это попытка взять меня на «слабо». И в то же время, царапает изнутри осознание, что он прав.
        Все, что я говорила ему о себе - лишь слова. Он дает возможность мне доказать.
        Извращенную возможность, с подводными камнями, острые края которых нетрудно предугадать, и в то же время…
        С трудом разжимаю пальцы, оборачиваюсь и окидываю генерального взглядом, по сути, впервые пытаясь его рассмотреть.
        Высокий, хорошо сложен, внешность не смазливая, как у мальчишек, по которым сохнут все одноклассницы. Он вряд ли потянет на подиумную модель, которая подобно пластилину, легко меняет образ по первому требованию дизайнера или стилиста.
        Чужие советы ему не указ.
        Последнее слово - его.
        Но несмотря (или благодаря, что даже вернее) жесткости и властности, которые не только вплелись в ауру, но и оставили свои отпечатки на внешности, могу открыто признать: он красивый мужчина.
        Тридцать лет, обеспечен, без особых вредных привычек, если не считать вредной привычкой то, что его более чем устраивает статус холостяка. Он им наслаждается.
        Мужчину такого склада трудно окрутить по залету. Ему не нужна женщина, которая просто возьмет на себя обязанности по дому. Не удивлюсь, если для этих целей у него домработница. Ему не нужна картинка для статуса. И вряд ли он все еще или вообще верит в любовь.
        Сложный случай. Но интересный. Даже азарт просыпается. Смогу ли я узнать, почувствовать, что именно ему надо и вовремя столкнуть лбами два одиночества. Что-то мне подсказывает, что вторая половинка нашего генерального будет под стать, если не сложнее, чем первая.
        - Лев Николаевич, - задаю контрольный вопрос, прежде чем принять окончательное решение, - вы осознаете все последствия того, на что нарываетесь?
        - Уверяю вас, Алла Геннадьевна, - отвечает он с легкой усмешкой над моими попытками дать ему шанс в свою очередь, - что нахожусь в здравом уме и твердой памяти, действую добровольно и без принуждения.
        - Ну тогда, прошу вас потом не жаловаться, - развожу покаянно руками. - Я готова взяться за ваше дело. Но у меня будут условия…
        Предвидя, что процесс обсуждения и торгов будет долгим, я подхожу к столу руководства, и нет, не одергиваю в ужасе руку от стула, даже чувствуя, что за мной наблюдают.
        Сажусь, решительно выдыхаю, и… чертово колесо запускается. Отчаянно скрипя, показывая нам друг друга с разных сторон и неожиданных ракурсов, так как мы сидим на разных качелях и пытаемся докричаться.
        Недовольство и доводы генерального, что я требую слишком многого за призрачный шанс. Мои доводы, что личное счастье не может стоить копейки.
        Мы говорим долго, временами эмоционально (с моей стороны, признаю), с гнетущими паузами и пронизывающим взглядом прищуренных глаз (это атака со стороны генерального). С жаркими спорами, когда один ослабляет галстук, а другой расстегивает все пуговицы на пиджаке.
        Устраиваем перерыв под отвратительный чай, который по просьбе шефа приносит Снежана. Генеральный с наслаждением делает большие глотки из своей чашки, а я с трудом цежу мутную жижу из непонятного сена, которое не тонет в моей и задаюсь вопросом: у него дурной вкус на все или только на чай?
        И мы снова принимаемся за дебаты.
        Настолько ожесточенно сражаясь за свои интересы, как будто это вопрос жизни и смерти. И уступать нельзя, нельзя уступать - чувствую, осознаю на инстинктах.
        Впервые забиваю на звонки, которые поступают на офисный телефон, и просто их сбрасываю. А генеральный вообще не обращает внимания на свой телефон, который, не переставая, вибрирует.
        Нам некогда.
        Заняты.
        - Вы слишком многого требуете, - отбивается генеральный, - у меня нет гарантии, что вы справитесь.
        - Если мы не придем к консенсусу, - парирую я, - вы так и не узнаете, справлюсь я или нет.
        Он молчит, что я трактую в свою пользу, как его знак согласия.
        Иногда, впрочем, приходится идти на ступки и мне.
        Так, генеральный выдвигает жесткое требование, чтобы кандидатками не был никто из сотрудниц.
        - Почему? - интересуюсь так, чисто удовлетворить любопытство, потому что на самом деле девчонкам давно говорила, что лучше не выбирать его предметом мечтаний. - Вы же слышали, как много у вас поклонниц. Девушки все молодые, красивые…
        - Я выбираю не лошадь, - прерывает поток моих пояснений биг босс. - И не планирую участвовать в забеге: «Сходи на двадцать свиданий - обнови полностью штат».
        - Как скажете, - соглашаюсь, стараясь не рассмеяться.
        Продолжаем, вникаем, обсуждаем, и снова чуточку спорим…
        - Если вы будете на этом настаивать, - предупреждает меня генеральный, когда в переговорах я слегка увлекаюсь, - я буду вынужден вас отпустить и на этот раз не мешать дергать за ручку двери.
        - Расставания по несущественным пустякам самые частые, - примирительно улыбаюсь и вычеркиваю один пунктик из своего списка желаний.
        У нас уходит около часа, чтобы смириться с качкой на этих качелях, научиться не только кричать, давить, но и слышать друг друга.
        Стихаем одновременно.
        Может быть, дело в том, что я немного охрипла. Может быть, дело в том, что у генерального на сегодня был жесткий план, из которого он уже выпадал.
        Но итог неплохой.
        Если я найду женщину, которая устроит Льва Николаевича в качестве потенциальной супруги - именно эта формулировка, потому что оба мы понимаем, что назло мне он может тянуть со свадьбой даже не десять лет, а пятнадцать. В общем, если он признает, что это именно то, что подходит ему по всем параметрам, а я уж постараюсь не подкачать, - меня ждет двойная премия и отпуск, чтобы восстановить нервы и отдохнуть от него.
        А когда я вернусь, должность начальника отдела продаж будет за мной. С испытательным сроком, конечно. Но с резервом доверия, потому что я уже докажу, что и правда могу пристроить любой товар.
        Когда слово «товар» всплывает в ходе беседы, благоразумно не уточняю, кого он имеет в виду. С одной стороны, генеральный платит и заказывает услугу. А с другой стороны, и это не признают лишь мужчины - первой свой выбор делает женщина.
        От азарта и нетерпения приступить, меркнет угроза возможного увольнения.
        Очень любопытно самой взглянуть на избранницу генерального. Интересно, какая она? Пока у меня довольно смутные представления и на примете ни одного варианта.
        Но я уже полна восхищения к этой незнакомой особе - это же огромная сила духа, в здравом уме и твердой памяти бесстрашно войти в клетку к хищнику. И не просто войти, а зная, что это может оказаться испытанием на постоянной основе.
        Хотя настроение чуть сбивает тот факт, что для начала в эту клетку придется частенько захаживать мне…
        А иначе никак.
        Для успешной работы над поставленной целью, нам с генеральным просто необходим более плотный и тесный контакт.
        Мысленно ставлю пометку: загуглить не только «почему кактус так нетерпеливо сбрасывает с себя колючую шубу», но и статистику по несчастным случаям среди дрессировщиков.
        Глава 23
        Лев
        Когда помощница Пашки выходит за двери, снимаю галстук и прошу Снежану принести еще чашку чая - только чтобы он настоялся сильнее.
        Такое чувство, будто я только что выбрался из бурного водопада. И вроде бы осознаю, что мне это удалось, но поверить пока не могу.
        - Пожалуйста, Лев Николаевич, - Снежана ставит чашку на стол, задерживает взгляд на галстуке, но тут же уходит из кабинета, оставив при себе все вопросы.
        Пожалуй, увидь она меня в кабинете полностью обнаженным, у нее была бы точно такая реакция.
        А помощница Пашки…
        В моем представлении, люди, которым делаешь услугу или подарок, ведут себя совершенно иначе.
        Ладно - Пашка. Он понятия не имеет, чего мне стоит не уволить его сотрудницу после шоу «Холостяк», которое она организовала в стенах компании. Возьму с него сувенирами.
        Но поведение Аллы выходит за рамки моего понимания. То изображала раскаяние, что так и не покончила с хобби, а когда я позволил ей заниматься этим открыто, счастья не испытала.
        Вряд ли заподозрила, что мое предложение, да еще с жесткими сроками - блеф и просто попытка унять ее бурную деятельность. Но все равно должна была с благодарностью ухватиться за предложенную идею!
        Посидела бы месяц тихонечко в своей приемной, изобразила активность, потусила для отвода глаз на сайтах знакомств. А потом бы развела руками и сказала: «Извините, Лев Николаевич, но ни одна из женщин не подходит под ваши запросы».
        И не придраться к формулировке, и не доказать, что все, чем она занималась - пересчитывала колючки у нервного кактуса.
        А что вместо этого? В глазах обида и злость, а потом желание сложить лапки и соскочить.
        Не знаю, что меня дернуло ее задержать. Как сотрудник, она мало что из себя представляет. Только вносит разлад в коллектив - правильно о ней отзывались.
        Смотрел на нее и не верил - неужели так просто уйдет? Возьмет и уйдет, даже не попытается…
        И понял, что да.
        Так смотрят люди, которые признают поражение.
        Наверное, это было разочарование - оно и подтолкнуло к тому, чтобы ее спровоцировать.
        Да так спровоцировал, словно встряхнул бочку с порохом. Не припомню таких жарких дебатов - разве что в самом начале, когда бился за свою долю в уже слаженном рынке.
        Но интересно не это - размяться даже полезно, а то начал закостеневать от спокойной стабильности. Интересно то, как ловко она приводила свои аргументы, как тонко ловила моменты, когда можно настоять на своем, а когда - отступить.
        Она чувствует оппонента.
        Хотя и забавно - какой смысл тратить столько усилий, если все равно проиграешь? А ведь проиграет, потому как формулировки нашего соглашения слишком размыты.
        Если я признаю, что это именно та женщина, которая устроит меня как супруга…
        Для этого, наивный ты кактус, нужны как минимум годы, и не только знакомства, а совместного быта.
        А месяц…
        Чрез месяц в этом же кабинете помощница Пашки признает, что сваха из нее никудышная. Надеюсь, забьет болт на эту карьеру и для разнообразия выучит пару новых рецептов кофе для своего руководства.
        На этой оптимистической ноте с головой погружаюсь в работу. Договора, соглашения, предложения, несколько встреч и важных звонков…
        Не сразу соображаю, зачем Настя звонит мне в рабочее время, и вообще почему звонит первой.
        - Ты что-то хотела? - принимаю звонок, продолжая рассматривать на экране графики отдела продаж.
        - Конечно, - ласково, чуть тягуче и со смешинками в голосе отвечает она. - Хотела узнать, когда ты вернешься домой и что заказать нам на ужин.
        - Твою мать… - выдыхаю я, только сейчас вспоминая о временном жильце, которого сам же у себя и оставил.
        Надо было позвонить днем, когда она проснулась, решить вопрос с ее проживанием. Вернее, с ее переездом.
        - Плохо слышно, - то ли и правда, то ли умело притворяется Настя, - что ты сказал?
        Бросаю взгляд на темные окна, потом на часы.
        Прикрываю на секунду глаза, чтобы стряхнуть усталость.
        - Зачем заказывать ужин? - возвращаюсь в реальность. - Разве домработница сегодня не приходила?
        - Ну, - мнется девушка. - Она была, но сразу сказала, что чувствует себя плохо. Поэтому я позволила ей убраться в комнатах и уйти. Ты не против? Я все равно есть без тебя не хотела, а на вечер мы что-то закажем. Ты что предпочитаешь сегодня? Опять Мексику или что-то по типу домашнего?
        «По типу домашнего» удачно вписывается в наш формат отношений. Так же вкусно, привычно, и в то же время совсем не то, когда для тебя и правда кто-то готовит с душой.
        - Надо было отпустить ее сразу, - не тороплюсь с выбором. - Странно, что она мне не позвонила.
        - Не сердись, Лева, - почувствовав мое недовольство, но не понимая, что сделала не так, ластится Настя. - Зачем ей тебя отвлекать? Да еще по таким пустякам. Она попросила меня. Мы с ней договорились, как девочки.
        В словах Насти слышится нотка снобизма, но, возможно, это просто усталость. Моя домработница у меня лет семь, я переманил ее из дома родителей, так что она вполне могла позвонить мне, а не просить о чем-либо женщину, которую ни разу не видела в моем доме - только следы ее пребывания.
        - Закажи что-нибудь на свое усмотрение, - отмахиваюсь, взглянув на часы, которые подползают к восьмерке. - Я все равно буду поздно.
        Она смеется, посылает мне поцелуй, заверяет, что сильно скучает, описывает, как будет меня встречать, когда я приеду.
        А я молча слушаю, а потом сбрасываю звонок.
        Без ответа.
        Снова закапываюсь в работу, занимаюсь делами, которые могли бы дожить и до завтра. Но интерес стремительно угасает, и я решаю на этом закончить. Все равно толка не будет.
        В приемной что-то вычитывает на экране ноутбука Снежана.
        - До завтра, Лев Николаевич, - заметив, что я ухожу, не позволяя себе даже облегченного вздоха.
        Выходя из приемной, слышу, как она выключает технику, тоже собираясь домой. Только после своего руководства. Настоящий верный помощник.
        Офисный коридор встречает ожидаемой тишиной и теменью, что рассеивается из нашей приемной и… глазам не верю - из Пашкиной тоже.
        Около девяти зайдет уборщица и выключит оставленный свет, но я все равно зачем-то меняю маршрут и сворачиваю.
        А приблизившись к приемной, к своему удивлению, слышу тихий стук ударов по клавишам ноутбука. Останавливаюсь в дверях, и смотрю на помощницу Пашки, которая никуда не спешит, даже не собирается, а что-то сосредоточенно изучает на экране. Хмурится, задумчиво прикусывает губу, вздыхает и снова активно печатает.
        Надеюсь, не резюме рассылает? А то за изгнание хорошего специалиста не видать мне Пашкиных сувениров.
        Она так увлечена своим делом, что совершенно не замечает моего присутствия. Да и времени тоже.
        - Домой не спешите? - спрашиваю негромко, чтобы не напугать.
        И все-таки она вздрагивает.
        Не ожидала, что кто-то есть в офисе, кроме нее, или мой голос так действует? Да нет, все же первое. Иначе в моем кабинете она бы слушала и кивала, кивала и слушала, а она торговалась так, что к концу нашего разговора даже немного сипела.
        Поднимает голову - страха, что ее застали за чем-то неприемлемым нет. Протирает уставшие от экрана глаза и отвечает с той же наглой откровенностью, но гораздо тише, чем в моем кабинете:
        - Как и вы.
        В точку.
        Но здесь не нужно быть Нострадамусом.
        Мы оба в равных условиях - могли давно уйти, но не сделали этого.
        - И что же вас так задержало? - прислоняюсь к косяку двери, снисходительно наблюдая за тем, как она снова что-то читает с важным видом эксперта.
        - Да вот, как раз занимаюсь тем, чтобы вам как минимум захотелось поскорее возвращаться домой, - обернувшись, она с усмешкой кивает на окна с мелкими влажными росписями запутанных иероглифов и добавляет. - Особенно когда на улице дождь.
        Смешное заявление, спорное. Для тех, кто передвигается на машине, дождь не имеет значения.
        - А как максимум? - хватаюсь за совершенно другое.
        - Чтобы домой хотелось возвращаться всегда, - отвечает уже без тени улыбки. - И не сомневаться в том, что вас ждут.
        На минуту мы оба смолкаем, словно пытаясь разобрать те надписи на стекле, которые пишет нам дождь.
        Глава 24
        Лев
        Не знаю, о чем думает помощница Пашки, возможно, мне только чудится легкая грусть в ее голосе.
        Я же пытаюсь представить: ждала бы меня дома Настя, если бы не проблемы с ногой, и не могу. Клубы, танцы, ночная жизнь - это настолько большая ее составляющая, что без них она начнет, как и этот кактус, разбрасываться колючками.
        - Вы заметили, - киваю на растение на столе, - что ваш первый питомец в коллекции активно лысеет?
        - Его можно понять, - она окидывает сочувственным взглядом колючку. - У него сильный стресс: переезд, новая обстановка, внезапное знакомство с генеральным директором.
        - Хорошо, что такая реакция на меня только у кактусов.
        - Другие могут просто умело скрывать. Все же вы действительно производите сильное впечатление.
        - И на вас?
        - Особенно на меня, - соглашается, не моргнув глазом. - Остальные сотрудники уже разбежались, а я… Вот как дали задание - так без обеда над ним и сижу.
        Если не врет, и в коридоре я слышал не пустые дифирамбы, наверняка постарается пристроить мне кого-нибудь уже к концу этой недели. А если ей еще и очень деньги нужны… Надо попросить бухгалтера ускорить аванс в этом месяце.
        - Похвастаетесь успехами?
        - Давайте я лучше к вам завтра зайду, - отмахивается она. - Выделите для меня в своем графике время? Пока я просто прикидываю, просматриваю, ищу варианты… в общем…
        И она опять отвлекается на экран ноутбука, строя из себя знатока людских душ.
        Становится интересно - видит ли она хотя бы то, что лежит на поверхности. И как раз удачный момент - рамки условностей немного размыты временем, настроением и тем, что мы никуда не спешим.
        - Давайте для начала проверим, насколько у нас совпадает мнение в элементарных вопросах, - делаю вид, что задумываюсь. - А, ну вот, например. Если женщина не раз говорит мужчине, что устала от общественного транспорта в виде такси, что она на самом деле хочет сказать?
        - Что будет не против, если этот мужчина ей купит машину, - отвечает без секундной заминки.
        Киваю.
        Согласен.
        Наверное, Настя решила, что полгода - достаточный срок и стабильность стоит дороже, чем мы оговаривали.
        - А если, несмотря на серьезную травму и возможность отменить встречу с мужчиной, женщина не звонит, - задаю новый вопрос, - не сообщает о том, что случилось, а все равно приезжает?
        - И мужчина берет на себя все заботы… - задумчиво тянет помощница Пашки и развивает мысль, не дожидаясь кивка с моей стороны. - А здесь интересней! Куда интересней! И если женщина та же…
        Она всматривается в меня, но я не даю ни единой подсказки.
        - Или любовь, - она пожимает плечами, выдавая тем самым, что на самом деле не верит в это ни капельки. - Или только машины уже недостаточно.
        - Завтра Снежана вам сообщит, когда в моем графике будет окно.
        Разворачиваюсь, чтобы уйти.
        Но на этот раз не я, а она меня тормозит.
        - Может быть, поиски не нужны? Может быть, вы уже нашли, что искали? И можно порадовать маму?
        И если в начале я думаю, что легкое раздражение в ее голосе только слышится. То концовка фразы убеждает, что нет.
        Черт знает, почему, но ее раздражает мысль, что это может быть действительно так.
        И это еще один пункт, по которому наше мнение поразительно совпадает.
        - Не думайте, что у вас получится так легко отступить, - наши взгляды встречаются, но в ее глазах ни единой эмоции, и я словно смотрю на свое отражение. - Вы же в курсе, что отступающих не провожают с миром и плюшками, а начинают теснить еще больше?
        Выйдя из кабинета, делаю пару шагов, а потом замечаю Снежану, и поджидаю ее, чтобы обсудить по пути пару вопросов.
        - Не зря ты так его испугался… - слышу негромкое бормотание из приемной. - Какая жестокость, да, мой Пушистик? Говорить про плюшки человеку, который работает без завтрака и обеда!
        Дождавшись свою помощницу, отхожу от приемной, и за нашими шагами с трудом разбираю вечерние планы Аллы Геннадьевны - оставить на сегодня в покое мою личную жизнь, вернуться домой и вдоволь наесться домашних пельменей! Можно с соусом, можно с маслом и перцем, можно в виде супа, а можно…
        Дальнейшее тонет в дали коридора, и к лучшему. Потому что неожиданно просыпается голод и рисует свой вариант, с чем пельмени вкуснее.
        Мы со Снежаной выходим на улицу, успев обсудить те нюансы, которые вспыли в памяти.
        Я знаю, что она живет в двух кварталах от работы, но все равно предлагаю ее подвезти. Элементарная вежливость - тем более, что дождь заметно стихает, а в руках у нее зонтик-трость.
        - Да, конечно, - в голосе Снежаны проявляются живые оттенки эмоций. - Спасибо, Лев Николаевич.
        Устроившись в машине, она затрагивает какую-то рабочую тему. Ну, может, и правильно - не будем завтра тратить на это время, хотя и хочется отдохнуть, и как-то переключиться.
        На что-то другое. На что-то более подходящее свободному вечеру, когда рабочая суета за плечами.
        Машина уже отъезжает, когда в зеркало заднего вида я замечаю на лестнице здания девушку. Без оглядки на то, что кто-то может увидеть, она с удовольствием потягивается, и с таким же удовольствием, улыбаясь, сбегает вниз по длинному ряду ступеней.
        Так стремительно, и на таких каблуках, что невольно слежу за ее движениями. Легкими, плавными и совершенно бесстрашными, хотя лестница мокрая.
        Видимо, кто-то решил, что он фея с крыльями или как минимум Золушка. Но это не сказка, это реальность.
        Подвернет ногу или поймает на трюк с туфелькой какого-нибудь больного фетишиста с замашками принца.
        Но беспрепятственно сбежав по ступенькам, девушка быстро теряется в тени улиц, охраняемая желтыми фонарями. И дождем, от которого не пытается спрятаться.
        И хотя я в машине, немного завидую. Она уже свободна. И отдыхает, наслаждаясь теплой моросью, которой сменяется дождь. А мы со Снежаной из-за сломанных светофоров и пробок успеваем обсудить мой план на неделю, сделать заметки на следующую и обсудить еще с десяток вопросов, которые точно могли подождать.
        - Спасибо вам, - благодарит Снежана, когда машина останавливается у ее парадного. - Вы такой…
        Отвожу взгляд от серой дороги, с которой подмигивают блестящие лужи, заманивая выйти из машины, пройтись.
        - Настоящий… - моя помощница опускает глаза, потом окидывает взглядом окна парадного, выдыхает и встряхивает длинными светлыми волосами, будто сбрасывая с себя неуютную оболочку. - … Руководитель.
        Открывает дверь со своей стороны, пытается улыбнуться, но когда понимает, что у нее не получается, кивает и молча уходит.
        Правда, идет нерешительно, медленно и кажется, вот-вот остановится или обернется, чтобы…
        Может, устала? И за два года работы ей пора хотя бы на неделю взять себе отпуск? Или мне не кажется, и она…
        Завтра.
        Об этом подумаю завтра или на днях.
        А пока все, чего я хочу и о чем в состоянии думать - это тишина, покой и тарелка горячих пельменей.
        Глава 25
        Лев
        Но даже эти скромные планы рушатся, когда возвращаюсь домой. Или я слишком привык к тому, что обычно меня встречает только уютная темнота, или слишком устал, но чувствую легкое раздражение, когда мои барабанные перепонки почти рвет громкая ритмичная музыка.
        Если бы не хорошая звукоизоляция, сегодня мой телефон устал бы вибрировать от звонков соседей, а не партнеров.
        Настя не слышит, что я вернулся, поэтому нет смысла сообщать, что я уже дома. Разувшись, сначала захожу на кухню, и замечаю на столе суши, соусы и листья салата. Кидаю рядом пачку пельменей, и иду на свет и громкую музыку.
        Такое ощущение, что гостья боится уходить с временно оккупированной территории, потому что, как и утром, я застаю ее в спальне. Лежит поперек разобранной кровати в одной из моих рубашек, руки раскинуты, глаза закрыты, качает в такт мелодии головой и болтает ногами.
        Мое присутствие замечает, только когда я тянусь к пульту и снижаю звук телевизора.
        - Лева! - по-кошачьи плавно переворачивается на живот. - Как хорошо, что ты вернулся пораньше.
        Бросаю взгляд на часы, где стрелки плавно подбираются к девяти.
        - Я имела в виду пораньше, чем собирался, - тут же вносит она уточнение, игриво перебрасывает длинные светлые волосы на одну сторону и смущенно улыбается, заметив мой взгляд на своих оголившихся ягодицах. - Надеюсь, ты не против, что я взяла твою рубашку? У меня ведь нет сменной одежды. Правда, я не знала, какую выбрать, но не хотела тебя отвлекать от работы.
        Я не из тех мужчин, которых раздражают свои вещи на женщине. Хотя в последний раз это случалось довольно давно, и тогда я сам настаивал на том, чтобы женщина надела мою рубашку, и мой запах еще больше впечатался в ее тело.
        Но в данный момент мы оба понимаем, что трюк Насти - попытка перевести оккупацию из временной в постоянную. Не знаю, что подбивает ее уверенность в том, что в наших отношениях что-то изменится. Возможно, возраст, когда под глупость легче замаскировать продуманность. Возможно, советы подружек, которые тоже пытаются устроиться у кого-то под боком и торопят друг друга, потому что на пятки с каждым годом наступает все больше соперниц.
        Но она казалась мне достаточно умной, чтобы не принимать мое сочувствие и участие за высокие чувства, не ждать их с моей стороны и не растить со своей.
        - Рад, что тебе уже лучше, - киваю на ее оголенные ноги.
        - Да нет, - поспешно отмахивается она, - еще больно, это я так, разрабатываю, не хочу долго тебя напрягать и злоупотреблять гостеприимством. У тебя ведь работа, ты занят, и привык жить один… а тут я…
        Она делает движение ногой, морщится, опускает глаза и медленно проводит рукой по длинным волосам, зная, как мне нравится их сжимать, когда она извивается подо мной. Невинно облизывает губы, как будто они пересохли от сильных эмоций, снова делает движение ногой и снова красиво морщит свой лоб.
        У нее интересная внешность - не броская, сделанная по единому лекалу пластического хирурга, а естественная и немного сказочная из-за больших ясных глаз.
        И меня всегда вставляло от этого дикого сочетания - сказочности, простоты и развратности. Но сейчас, глядя на ее оголенный зад, я чувствую только сильное желание встряхнуть свою гостью, чтобы шарики в ее голове снова сложились правильно.
        - Верно, - говорю я и, встретив удивленный взгляд девушки, которая подводила меня совершенно к другому, доходчиво поясняю. - И еще. Если бы я хотел переспать с актрисой, я бы выбрал актрису.
        Пока Настя хлопает глазами, силясь продумать новую стратегию, возвращаюсь на кухню, ставлю кастрюлю с водой и вскрываю пакет с пельменями. Слышу шаги, неторопливые, но вполне уверенные. Слышу дыхание Насти, когда она замирает на пороге в паре шагов от меня.
        - Прости, - спустя несколько мгновений обнимает меня со спины, дышит в лопатки. - Я просто подумала, что… Это не игра. Я просто подумала: а вдруг моя травма - это не случайность, не трагический случай, а шанс? Шанс для чего-то большего между нами. Ты никогда об этом не думал?
        Она права, я никогда об этом не думал.
        Ни после того, как Настя повредила ногу и осталась в моей квартире, ни до. Откровенно говоря, я ни разу не рассматривал вариант, что у нас может сложиться нечто большее, чем секс, который обоих устраивает.
        И даже когда мама явилась в мой кабинет и сказала, что будет не против внуков без брака, у меня и мысли не промелькнуло о Насте.
        Я могу представить, что однажды она откажется от вечерней жизни и клубов и будет с удовольствием гулять по парку, поглаживая большой живот и будущего младенца. Не знаю, что ее подтолкнет к этому - деньги, стабильность, за которую захочется ухватиться сильнее или любовь, но я вполне представляю ее в роли матери.
        Могу представить, как от беременности еще больше расцветет ее красота, и мужчины по-прежнему будут оборачиваться ей вслед. Могу представить ее воркующей над ребенком.
        Но я не могу представить, что этот ребенок будет моим.
        Наверное, я действительно просто чертов циник, манипулятор и эгоист. И хрен знает, чего мне не хватает и почему я не соглашаюсь на меньшее, откидывая в сторону еще один шанс из удобных.
        Но правда в том, что женщину, которая сейчас меня обнимает, я могу представить исключительно под собой, но не рядом.
        Наши представления о дальнейших отношениях слишком разнятся, чтобы их продолжать. Дальше будет сложнее, болезненней, накопятся глухие обиды, невысказанные упреки, потому что она будет бояться озвучить их. И если я все оставлю, как есть, однажды из женщины со своими желаниями и живыми эмоциями она превратится в послушную куклу и посмотрит на меня пустыми глазами.
        - Настя, - обернувшись, приподнимаю ее лицо, хотя она очень хочет спрятаться от моего взгляда. - Мужчина, которого ты ищешь - не я.
        Она понимает.
        Мгновенно понимает ошибку, которую допустила, и я вижу, как лихорадочно она ищет возможность исправить ее. Но слов не находит, или решает, что быстрее все восстановит проверенным способом.
        Ее пальцы начинают скользить по моей шее, крутятся вокруг пуговиц, медленно их расстегивают. Комната наполняется ее длинными вздохами, ее язык начинает скользить по моему кадыку.
        Приподнимает одну ногу, закидывая мне на бедро, прижимается, чтобы я почувствовал, понял, что она меня хочет. Ее взгляд уже с поволокой, и я знаю, что здесь она не играет. Она действительно хочет меня, да и у меня проблем с ответным желанием нет.
        Красивая, без комплексов, она умеет заставить не только забыть о чем-то конкретном, но выбить все мысли из головы. Оставив только тупое желание вбиваться в нее с бешеной скоростью, сжимать в кулаках шелковистые волосы, вырывать из ее горла приглушенные стоны, полные страсти.
        Идеальная любовница, которая оступилась, но сильно хочет исправиться.
        И хочется плюнуть на все, закрыть глаза и пустить все на самотек. По меньшей мере, до тех пор, пока мне этот будет удобно.
        Вот только две куклы - это слишком много для того, кто в них никогда не играет.
        Глава 26
        Лев
        Протянув руку назад, выключаю плиту, и как по щелчку, падает активность у Насти.
        Медленно опускает ногу на пол, но все еще теребит воротник моей рубашки, не желая меня отпускать.
        - Лева…
        Дыхание становится тяжелым, прерывистым, она снова прячет лицо у меня на груди, и я узнаю симптомы, от которых отвык.
        - Не надо, - провожу рукой по ее волосам, успокаивая, а потом, приподняв ее лицо, стираю первые дорожки из слез. - Когда-нибудь ты еще скажешь спасибо, что сейчас я тебя отпускаю.
        - Я боюсь, что не смогу без тебя…
        - Я тебе помогу.
        Хрупкая, сильная девочка, которой природа подарила не только внешность, но и мозги. Вместо истерики и уговоров, оставляющих после себя раздражение, способность быстро найти выход из ситуации, которая только кажется тупиком.
        Наверное, Булгакову действительно нашептывали роман темные силы. Потому что там слишком много отсылок к нутру человека, и суть не стареет. «Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут».
        Всмотревшись в мое лицо, Настя отпускает мою рубашку, поправляет ту, что на ней.
        - Мне вызывать такси?
        - Я тебя отвезу.
        Она кивает, стирает с ресницы застывшую слезинку, которая не поможет, и выходит из кухни. Не делая вид, что ей трудно ходить, потому что это тоже уже ни к чему. Уже через десять минут она появляется в дверях.
        Обуваемся молча.
        Так же молча спускаемся вниз и садимся в машину.
        Вечерний город не томит в пробках, чтобы нас удержать, наверное, понимая, что это бессмысленно.
        Настя не пытается выторговать условия прощания, не заваливает упреками или последними просьбами, не настаивает на встречах, чтобы продлить последний раз и сделать очередную попытку.
        Прощаясь, она оставляет шлейф цветочных духов и поцелуй, в который вкладывает нежность и легкую горечь этого вечера.
        Я благодарен ей за эти пятнадцать минут тишины и что она не перечеркивает одним глупым поступком все, что было до этого. Завтра ее счет пополнится суммой, которая позволит минимум полгода жить так, как ей хочется и не спешить что-то срочно менять.
        А еще у нее остается возможность мне позвонить, и уверенность, что я всегда ей отвечу.
        Дома пельмени летят в морозилку, суши - в мусорное ведро, как и уставшие листья салата.
        Пытаюсь отвлечься книгой - не помогает. Долго щелкаю пультом, надеясь хоть что-то найти в двух сотнях каналов, но от клипающих картинок начинают болеть глаза, а ничего не меняется.
        Откладываю книгу, выключаю телевизор, закрываю устало глаза, но вместо сна приходит видение-бред.
        Красивая темноволосая женщина на коленях, у ее ног шлейф длинного вечернего платья, ножницы и неровные цветные квадраты и треугольники, как сотня уничтоженных доказательств, что счастье сюда не просто заглядывало, а с удовольствием оставалось. Женщина вздрагивает, как будто заметила чудовище из жутких кошмаров, поднимает лицо, смотрит из пустоты, которая в ней поселилась, и как молитву повторяет всего одну фразу: «Кукла… я твоя кукла, не более…»
        Не знаю, удается ли мне все же уснуть, но утро накатывает внезапно и наваливается тяжело, неуклюже. Выталкиваю себя из квартиры мыслями о чашечке вкусного чая и объеме работы.
        По пути, словно дразнясь, на телефон поступают фотографии от моего заместителя. Надо же, вспомнил, что у него здесь осталась не только помощница, но и друг!
        «Как тебе?» - и он еще спрашивает.
        «Займи мне соседнюю пальму» - сбрасываю ответ.
        «Как тебе моя помощница?»
        Ага, то есть, вступление из фотографий было для этого.
        «Я под большим впечатлением», - отвечаю, как есть.
        Он посылает мне смайлик, который я рассматриваю дольше, чем снимки. Нет, правда?! Смайлик?! За много лет знакомства я был уверен, что он даже не знает, что в телефоне и вайбере есть функция смс, но он докатился даже до улыбающихся колобков. Жара или начало скуки вдвоем?
        Впрочем, долго думать о судьбе Пашки мне некогда. После чашки чая погружаюсь в работу - то личные встречи, то переговоры, то анализ остатков. Часть перебрасываю на Макса, но все равно зашиваюсь.
        В реальность меня возвращают какие-то женские голоса. Недоуменно осматриваю пустой кабинет, снова переключаю внимание на экран. Но сосредоточиться мешают женские голоса. Причем на повышенной ноте, и из приемной Снежаны.
        Я бы спустил это на самотек - моя помощница в состоянии справиться с любой неприятностью. Но я никогда не слышал, чтобы она повышала голос, и чтобы в нем так отчетливо скользила неприкрытая злость.
        Вот именно это и выталкивает меня из кресла, заставляет открыть дверь, и увидеть, что причина, которая вывела мою невозмутимую помощницу из себя, у нас одна на двоих. У ее стола с ноутбуком под мышкой стоит Алла Геннадьевна, гневно сверкает глазами, как и Снежана и нравоучительно сообщает:
        - Тебе надо как-то расслабиться. Не знаю: кино, театр, цирк, свидание. Что угодно. Или самое элементарное - порадуй себя чем-нибудь вкусненьким. Съешь мороженое. Много, одной пачки явно не хватит. Думаю, это пойдет только на пользу!
        - Ты… - на повышенных нотах начинает моя помощница, но замечает меня, выдыхает и поправляет пиджак. - Лев Николаевич, я устала ей повторять, что вы заняты и у вас нет ни времени, ни причины для встречи с ней.
        - А я устала повторять, - немного сбавляет обороты помощница моего заместителя, и тоже поправляет пиджак, заставляя думать, что я вышел поздно и пропустил что-то весьма интересное. - У меня назначена встреча со Львом Николаевичем, и он меня ждет!
        Она оборачивается ко мне, наверное, считывает по глазам, что ее планы являются для меня откровением, и, вероятно, сильно теряется, потому что обнимает двумя руками свой ноутбук и несет какую-то чушь:
        - Лев Николаевич, так не пойдет! Все должно быть по-честному! Мы договаривались… Мне нужен доступ к вашему телу!
        - Напомните, пожалуйста, как именно я обещал предстать перед вами, - получаю огромное наслаждение от вида озадаченной помощницы моего заместителя. - Мне раздеться полностью или галстук и запонки можно оставить?
        Алла прикусывает губу и одаривает меня задумчивым взглядом, словно прикидывая, и почему-то зацикливается на обуви. Снежана едва не крутит у виска, посматривая на свою коллегу и посылает ей какие-то тайные знаки, похоже, подстрекает к побегу.
        Из коридора слышится странный звук, похожий на всхлип, и почему-то мерещится спина главного бухгалтера, которая стрелой несется по коридору. Но при таком весе, и с ее величавостью…
        Глюки.
        Усталость.
        Открываю шире дверь в свой кабинет и практически втягиваю туда помощницу Пашки, потому что сама она продолжает витать в облаках.
        Пожалуй, пора отдохнуть.
        Глава 27
        Алла
        Наверное, я и правда не вовремя, потому что генеральный выглядит недовольным. Особенно, когда легким движением руки я намекаю о том, что пора меня отпустить.
        Недоуменно взглянув на свои пальцы, медленно разжимает их, подходит к окну и начинает настраивать жалюзи. Пока он определяется с комфортным освещением, я занимаю позиции за столом для переговоров, открываю в своем ноутбуке базу и начинаю сверять данные, вписанные по памяти, с оригиналом перед собой.
        С ростом вроде бы угадала, да и несколько сантиметров не имеют значения, вес для мужчины тоже неважен, думаю, он легко простит мне плюс-минус пять килограмм. Волосы у него действительно черные, не показалось, краски не сгущены. И можно указать, что есть легкая небритость, хотя щетину у него на лице я вижу впервые. Но так и быть, добавим чуток сексуальности.
        Так, что еще? Да воде бы с остальными параметрами тоже все более-менее четко. Под одеждой не видно, но уверена, парочка кубиков пресса имеется. Может, даже четыре?
        - У вас раздевающий взгляд, - обернувшись, уличает меня генеральный. - Так и не можете определиться, оставлять на мне галстук и запонки или нет?
        Вообще-то я думала не об этом, но как хороший помощник с готовностью поддерживаю тему, предложенную руководителем.
        - Не могу определиться, что было бы, если бы вы и правда разделись, оставив озвученный набор атрибутов. Нет, где висел бы галстук, я представляю, тут даже есть варианты. А вот с запонками сложнее.
        - Пусть это будет дилеммой моей дражайшей невесты, - предлагает мужчина. - Но любопытно - что бы оставили вы?
        - На вас? Все как есть, - отвечаю без малейших раздумий. - А вот на своем женихе мне бы хватило улыбки.
        Во взгляде генерального проскальзывает заинтересованность, но тут же сметается отстраненностью.
        - Собираетесь тратить время и дальше, - интересуется он, - или используете полученный доступ?
        - Использую! Нам вообще надо видеться чаще! Это никуда не годится, очень сложно работать в таких экстремальных условиях… - бормочу я, попутно углубляясь в свою базу и выискивая вопросы, без которых в одиночку не справиться.
        Так, так, где же это… А, вот…
        Ноздри улавливают запах моря, дерева и дождя, я делаю жадный вдох, и уже, наплевав на субординацию и тематику встречи, собираюсь поинтересоваться, какой освежитель для комнаты использует босс.
        И неожиданно понимаю, что босс стоит у меня за спиной, и запах, который я слышу - его.
        Одной рукой он упирается в спинку моего кресла, второй бесцеремонно перехватывает мою мышку, расположив пальцы поверх моих, и начинает деловито прокручивать страничку со своей фотографией. Очень медленно прокручивать, как будто не в силах налюбоваться собой.
        - Что это за сайт? - интересуется он, не замечая моих попыток освободить руку из неожиданного захвата. - Не могу разобрать.
        - Моя личная база. С фильтрацией, исключившей сотрудниц компании. Как вы и хотели.
        - Откуда у вас этот снимок? - он чуть сильнее сжимает свои пальцы, словно боясь, что я или мышка собираемся убежать, чтобы не раскрыть эту тайну.
        - Из журнала, где вас напечатали.
        Пытаюсь хотя бы податься в кресле назад, потому что уж слишком низко надо мной нависает мужчина, создавая излишне тесный контакт.
        - И как вам… - его тихий смешок теплой волной проносится от макушки до пяток. - … статья?
        - В сети, на странице издательства, был только снимок, причем, не лучшего качества. Советуете найти и прочесть? Кажется, я видела этот журнал в ближайшем киоске.
        Видимо, босс пребывает в легкой растерянности, что за полгода не все сотрудники купили издание, потому что его пальцы позволяют мне выскользнуть.
        Выдыхаю, делаю вдох…
        И хоть опять выдыхай, потому что он по-прежнему близко, и его запах буквально травит меня. Хочется бросить все, и на море! Сидеть на берегу на поваленном дереве и слушать, как по синей глади тихонечко капает дождь.
        Нет, в таких условиях работать невыносимо…
        И я уже набираюсь наглости отвоевать личную зону комфорта и попросить босса освободить мне пространство, но он вдруг сам выпрямляется. И даже мышку оставляет в полном покое.
        - А это к чему? - спрашивает он раздраженно.
        Оборачиваюсь: глаза прищурены, и в них не холод, а стужа. Вчитываюсь в анкету, пытаясь понять, где именно напортачила и попутно прикидываю: с меня не убудет польстить ему и скинуть десяточку килограмм. Под пристальным взглядом генерального, начинаю вводить новые цифры, но тяжелый выдох у меня за спиной дает понять, что снова что-то не так.
        - Не стоит делать из меня дистрофика, - говорит он. - Даже если это вдруг модно уже и среди мужчин. Меня волнует не вес, который вы определили на глаз. Кстати, вы в курсе, что при такой меткости вас сто процентов обвешивают на рынке? Меня удивило другое. Зачем писать в объявлении, что я состоятельный бизнесмен?
        - А почему бы не перечислить достоинства? - удивляюсь я в свою очередь. - К тому же, это крючок, который точно срабатывает.
        Он делает глубокий вдох, видимо, собираясь прочитать мне лекцию на тему того, что по расчету жениться мог значительно раньше, но тут уж я все беру в свои руки.
        - Лев Николаевич, - говорю терпеливо, - лучше использовать подходящий крючок, поймать рыбку и выбрать из улова ту, что вам приглянулась. Чем просидеть целый день у ручья и надеяться, что какая-то живность сама вас заметит, поймет, что вы друг другу подходите и прыгнет вам на руки.
        Но, конечно, он, как мужчина, понимает все совершенно иначе.
        - То есть, по определению все кандидатки в мои невесты, которых вы собираетесь предложить, клюнут исключительно на состоятельного бизнесмена?
        - Нет, еще сто процентов хорошо сработает «властный сантехник». Вы умеете что-то делать руками?
        Умеет.
        Обернувшись, замечаю, как босс задумчиво потирает ладони, и стараюсь не замечать его кровожадного взгляда. Нельзя пугаться, зайдя в клетку к хищнику. Лучше притвориться деревом и надеяться, что хищник поверит.
        - Щедрый моряк дальнего плавания, верный дальнобойщик, обнаженный пожарный, - предлагаю ему варианты, и по глазам вижу, что они нравятся ему еще меньше. - Но вообще, если в ваши планы не входит отлучаться по полгода, оставляя при этом жене всю зарплату, или однажды по ее прихоти спасать котенка с кроны деревьев или лезть на девятый этаж к соседям, потому что они забыли ключи, выгодней и безопасней остановиться на бизнесмене.
        Смотрю в штормовые глаза генерального и прямо хвалю себя, что умею вовремя замолчать, и оставила при себе вариант про нежного дрессировщика.
        А может, наоборот? Проболтаться и намекнуть, что нежность у женщин в цене, и лучшая дрессировка - поощрение и исключительно ласка?
        - А на какой крючок с большей вероятностью клюнули бы вы сами? - интересуется генеральный.
        - Безобидный ботаник! - тут же хватаюсь за этот спасательный круг.
        И меня едва не сносит от громкого смеха мужчины.
        И тут же, но едва ли от этого, с петель пытается выпрыгнуть дверь.
        Глава 28
        Алла
        Впрочем, меня удивляет не столько внезапность и неожиданный треск, сколько то, что дверь выстояла после такого вторжения. Хотя, даже если взглянуть на хозяина кабинета, понятно, что он явно любит добротные вещи.
        Первой на пороге стоит Снежана с подносом и чашкой, от которой я слышу знакомый дымок вареного сена. За ее спиной выделяется формами главный бухгалтер в обнимку с какой-то увесистой папкой. А вот уже за ними едва удается рассмотреть двух девчонок из отдела закупок. Если бы они не пытались обойти преграду, суетливо перебегая с одной стороны на другую, пожалуй, я бы их вообще не заметила.
        Судя по разрумянившимся лицам, все очень спешили, а теперь словно сами не могут понять, зачем вообще появились. Только переводят недоуменные взгляды с ноутбука и на меня, а потом с меня - на генерального.
        А может…
        Тоже смотрю на Льва Николаевича - уж не решил ли он таким способом намекнуть мне, что аудиенция окончена?
        Но нет. В отличие от меня, он удивленным не выглядит, но и меня выпроваживать не торопится.
        Пауза затягивается. И так как никто ничего пояснять не спешит, генеральный внимательно осматривает женский батальон у себя на пороге и предлагает им свои варианты:
        - Потоп? Пожар? Рейдерский захват? Налоговая, Марина Ивановна?
        - Я по поводу аванса… - главный бухгалтер смущенно поправляет челочку и проводит ладонью в зоне своего декольте, зная, что туда автоматом проследует взгляд собеседника. - Хотела кое-что обсудить…
        - Кое-что или важное? - опасно спокойно интересуется босс. - Неужели есть что-то, с чем вы и правда не можете справиться без меня? В таком случае заходите, когда я освобожусь. Возможно, мы поговорим не только об авансах, но и о слишком высоких премиях для сотрудников.
        - Да нет, - мгновенно схватывает намек женщина, но расстроенной при этом не выглядит, наоборот, как-то облегченно вздыхает. - Я просто немного поторопилась кое с какими выводами. Не буду вас отвлекать!
        Потом спохватывается и ретиво уносится из приемной, пока босс не сказал ей то, о чем она сама догадалась. Ее последнее признание - тоже может привести к неожиданным минусам в конце месяца.
        А генеральный между тем уже внимательно смотрит на двух девушек из отдела закупок.
        - А мы так… - смущенно улыбаясь, отнекиваются они. - Мы Аллу разыскивали. Вот, нашли, но раз она занята…
        Босс бросает в мою сторону пронизывающий взгляд, а когда в следующий раз смотрит на двери, возле нее стоит уже только Снежана.
        - Ваш чай, - сообщает она, не разоряясь на смущение или улыбки. - Только что заварила.
        - Вы будете? - интересуется у меня Лев Николаевич.
        - Нет, спасибо, - отказываюсь поспешно.
        - Что так? - любопытствует он и, взяв чашку с подноса, с удовольствием делает первый глоток.
        - Уже пробовала, - пожимаю плечами. - И, сравнив, поняла, что я фанат чая в пакетиках и растворимого кофе.
        - И пельменей на ужин, - добавляет генеральный со знанием дела.
        - И пельменей на ужин, - согласно киваю.
        На этом Снежане изменяет ее привычная выдержка, и, прежде чем выйти, она морщит носик. А вот генеральный окидывает меня пристальным взглядом, словно в деталях пытается рассмотреть, как выглядит женщина, которая ест по вечерам не только листья салата.
        Смотрит долго, внимательно, и как-то… становится неуютно и некомфортно, почему-то хочется тут же сбежать.
        - Итак, это и есть ваши хваленые методы, - говорит он, кивая на ноутбук и рассеивая мои странные мысли. - Интересно, фотография Павла Ивановича тоже болталась в сети или у него изначально не было вариантов?
        А вот тут становится даже обидно.
        Просто разместить фото в сети может каждый. А ты найди двух людей, подведи их друг к другу…
        И хотя я не раскрываю все карты, неужели не видно, что здесь индивидуальный подход? А если не видно, зачем я стараюсь? Деньги - деньгами, шантаж - шантажом, но меня куда больше привлекает другое. Удовольствие от того, что две половинки встречаются, и забывают про одиночество.
        - В закрытой базе, с выборкой только по заинтересованным лицам, - напоминаю о своих преимуществах, стараясь не выдать, как меня задели слова генерального. - И да, Павел Иванович тоже проходил первый этап, но его к чести, его фотография не болталась без ответного интереса. Она вообще провисела всего двое суток. Потом пришлось снять и приступить ко второму этапу.
        - А второй этап - Люся?
        Понятно, он думает, что невесту его другу я каким-то образом навязала. Как будто взрослому и самостоятельному мужчине можно внушить, что знакомство с женщиной - это повод жениться.
        Объяснять долго, да и после таких претензий не хочется. Нет уж, Лев Николаевич, так просто у вас не получится. Мы с вами не просто пройдем все этапы, мы еще и между ними попрыгаем, чтобы к моменту, когда вы встретитесь со своей женщиной, смогли ее оценить.
        - Оставим это для практической части, - улыбаюсь ему, игнорируя трюк с изогнутой бровью. - А пока давайте закончим с анкетой.
        Какое-то время он смотрит на меня с подозрением, потом бросает взгляд на часы и соглашается покончить с этим скорее. Отодвигает соседний стул, устремляет взгляд на экран и принимается отвечать на вопросы. И вроде бы все хорошо, но…
        Он немного сбивает с мысли своим невозможно приятным парфюмом и случайными прикосновениями, когда наши ладони одновременно тянутся к компьютерной мышке.
        Поначалу как-то неловко и постоянно хочется отодвинуться, но потом я так увлекаюсь ответами генерального, что перестаю обращать хоть на что-то внимание.
        Мне нравится, что он не юлит, не пытается убедить меня, что внешность не главное. Да, она имеет значение, особенно, если человека не знаешь, видишь впервые. Это потом грани сотрутся.
        На данном этапе его интересуют стройные блондинки, причем достаточно самостоятельные, чтобы не впадать от него в зависимость.
        Но даже вопреки тому, что именно таких он и выбирает по фото в анкетах, особенно отдавая предпочтение тем, что с бюстом побольше, формулировка весьма любопытная, многогранная. И то, что скрывается на самом деле за ней, еще стоит проверить.
        Пока же я послушно отправляю несколько сообщений девушкам, к которым он проявил интерес и внимательно слушаю его короткие комментарии. И каждый настолько интересен и неоднозначен, что я в который раз убеждаюсь: с этим клиентом будет не то что непросто, а сложно.
        Очень сложно, потому что не могу отвязаться от навязчивой мысли, что настоящих желаний он не озвучивает.
        То ли потому, что не доверяет мне - и это абсолютно нормально, пока я не доказала обратного. То ли потому, что и сам их пока не осознает.
        Я так задумываюсь, что на какое-то время немного выпадаю из этой реальности, и чуть вздрагиваю от голоса генерального.
        - Что? - отвожу взгляд от окна и, наверное, из-за светового контраста глаза генерального кажутся какими-то очень насыщенными, тягучими, как плывущие в небе тучи. - Что вы спросили?
        Наверное, надо было соглашаться на чай, потому что от долгого разговора мой голос звучит неестественно глухо.
        - Попросил, - поправляет мужчина. - Показать в вашей базе безобидных ботаников, чтобы оценить свои шансы.
        И единственное, что я могу на это ответить… Да-да, знаю, это весьма принижает мой интеллект, но в таких обстоятельствах, и с учетом, что именно я говорила ему о ботаниках, это действительно максимум:
        - Ч-что?
        Глава 29
        Алла
        С ужасом понимаю, что стремительно краснею под взглядом мужчины, и списать это на духоту невозможно. Кондиционер так же работает, окна солнце не пропускают. А спрятаться ни единой возможности - мы сидим слишком близко, и, конечно же, он все отчетливо видит.
        Нервно поправляю воротник блузы, принимаюсь что-то рассматривать в ноутбуке, и только потом понимаю, что очень долго любуюсь фотографией генерального. И от этого осознания легче ничуть не становится.
        А потом мысленно удивляюсь своему поведению, и словно выпутываю себя из странной неловкости.
        - Извините, - приободряюсь, понимая, что мой голос звучит ровно и без эмоций. - Я не совсем понимаю, чего именно вы хотите.
        - Интересно взглянуть, какие женщины их выбирают, - поясняет мужчина, наблюдая за мной. - Возможно, мне захочется составить этим ботаникам конкуренцию. Судя по базе, у вас легко отследить, кто лайкнул, ответил, назначил свидание и записался на следующее. Мои блондинки там тоже отметились?
        И я медленно-медленно выдыхаю, удивляясь, как вообще могла подумать, что его интерес связан со мной. С учетом наших с ним отношений, угроз увольнения и уже озвученных предпочтений.
        - Видно, - соглашаюсь с улыбкой, - но это конфиденциальная информация. К тому же, зачем вам знать, что женщине до вас нравился кто-то другой? Гораздо важнее настоящее, правда? Настоящее, в котором вы есть.
        Мужчина задумчиво потирает губу и молчит.
        Взгляд в пространство.
        Из звуков только размеренное дыхание, из запахов, которые чувствую - только море, дерево, дождь.
        - Смягчая отказ, - добавляю, чтобы избавиться от странного ощущения, что время замедлилось. - Замечу, что активность вашей анкеты тоже никто не увидит.
        - Иными словами, - он неохотно выныривает из состояния медитации, - я могу не переживать, если вдруг наберу меньше лайков, чем Павел Иванович.
        Согласно киваю, опускаю крышку ноутбука, чтобы он не заметил, как много сердечек ему уже набросали, и лишаю его самого главного страха на данный момент:
        - И того, что я вас заставлю жениться на Люсе.
        Мужчина перестает рассматривать застывшую мышку, выбирая мишенью меня.
        Взгляд генерального цепкий, тяжелый, и не поймешь - то ли придумывает сейчас новую угрозу за то, что позволяю себе говорить с ним открыто. То ли мысленно затыкает мне рот, учитывая, как долго он смотрит на мои губы. То ли в своих фантазиях уже тихонечко меня душит, как хотелось и мне сделать с ним.
        Трудно не опустить глаза.
        Такое ощущение, что сетчатку немного жжет - настолько у него пронзительный взгляд. А еще возникает ненормальное чувство, что он не просто смотрит, а пытается рассмотреть что-то иное, то, что не лежит на поверхности.
        Очень хочется отвернуться, но…
        Жду.
        Готовлюсь к худшему варианту.
        Интересно, что выберет?
        Попытку поставить сотрудника на место, прочертить границы дозволенного, через которые, знаю, переступила. Переступала не раз - не могла удержаться. Или парочку ядовитых замечаний, которыми можно так опустить человека, что от удара быстрее подняться.
        Но генеральный меня удивляет.
        - Да, - соглашается с легкой усмешкой, в которой нет ни высокомерия, ни надменности, ни язвительности, только доля веселья. - Люся уже занята. Да и вернуться в сроки нашего с вами соглашения не успеет. Здесь я могу быть спокоен. А других своих родственниц вы тоже уже всех пристроили?
        И меня отпускает.
        Настолько, что я позволяю себе рассмеяться.
        - Не беспокойтесь, - выдавливаю сквозь приступы смеха, - из совершеннолетних и свободных у нас в родне теперь только бабушка.
        - Тише, - вкрадчиво советует мне мужчина, смешно приставив палец к губам, - иначе нас ждет второй поток любопытных, и на этот раз одними угрозами не закончится.
        Не могу успокоиться - настолько забавным он выглядит, и насколько серьезно поддерживает иллюзию, что за этой дверью происходит что-то таинственное. Нет, понятно, что у нас с ним есть один секрет на двоих, и все же…
        Не знаю, как пояснить. Но он словно вплетает в эту тайну нотки запретности.
        Или это волшебные свойства одеколона, которым он пользуется. Меня всегда удивляет, как некоторые люди способны идеально создать себе образ, подстроить под себя обстановку, условия и даже людей. Они умеют выбирать одежду, запахи, сотрудников, друзей и любовниц. Они знают вкус власти, побед, поражений, извлекают уроки и становятся еще сильнее, чем были.
        Но так же, как остальные, на равных, бродят в полутьме и по заросшим дорожкам в поисках своего личного счастья.
        И этот мужчина тоже.
        Его заказ на супругу большей частью не из-за того, что я расстроила его маму. И не столько попытка меня наказать.
        Он действительно готов к тому, чтобы поставить точку на одиночестве.
        - Готовьтесь к переменам, Лев Николаевич, - предупреждаю его на полном серьезе, хотя он и улыбается, думая, что шучу. Закрываю свой ноутбук, выпрямляюсь, только теперь понимая, что не столько сидела на своем стуле, сколько тянулась к стулу своего собеседника. - На первое время данных достаточно, остальное будем корректировать на ходу.
        - Откроете, что прячется за вашей формулировкой или оставите в неведении, как и с ботаниками?
        - Открою, конечно! - возмущаюсь обвинением в бессердечности. - Освободите, пожалуйста, завтрашний вечер. Я запланировала для вас особое развлечение - пятнадцать быстрых свиданий.
        А еще меня удивляет, как некоторые люди умеют держаться при любых обстоятельствах. Ни один мускул не дрогнул. Ни одного уточняющего вопроса.
        - Явка обязательна, - добавляю, с интересом рассматривая бесстрастное лицо генерального. - По результатам свидания мы определим, куда двигаться дальше.
        - А то, что я уже сам выбрал женщин, вам направления не укажет?
        - Это дало представление о том, что вы предпочитаете на данный момент, - киваю согласно. - Но вы можете удивиться тому, к чему мы выйдем в итоге.
        Заметив, что он едва удерживается от ехидной улыбки, сама сдаю одну важную тайну.
        - Да-да, угадали! И Павел Иванович не так представлял себе будущую супругу. Да и она поначалу не была от него в восторге. Но не волнуйтесь, - снова опережаю его. - Ваш выбор будет полностью осознанным и добровольным. Я хорошо отработаю свои чаевые.
        Уверена, Лев Николаевич много чего хотел бы сказать, но меня спасает его телефон. Он и до этого частенько вибрировал, но всегда успокаивался, а тут кто-то ну очень его добивается. И пока мужчина отвлекается, чтобы взглянуть, я выскальзываю из кабинета.
        Снежана делает вид, что не замечает меня после нашего обмена любезностями. Я отвечаю ей тем же. Нет времени на суету: слишком много работы, связанной с должностями обязанностями, да и здесь есть над чем потрудиться.
        Я уже настолько в делах, что вздрагиваю, когда в коридоре ко мне несутся девчонки из отдела закупок, вопя на все голоса:
        - Он хоть что-нибудь снял?!
        - Нет, - кошусь в сторону главного бухгалтера, застывшего в дверях своего кабинета. - Простор для фантазий все тот же.
        - А…
        - Нет, Катя, - взглянув на одну из девушек, расстраиваю и здесь, - обувь он тоже не снимал, и я понятия не имею, носит ли он носки вообще.
        - А что же вы там обсуждали? - недоумевают они. - И почему ты так рвалась к его телу? Мы подумали… и потом, запонки…
        Под моим взглядом они опускают головы и смотрят уже чуть виновато.
        - Ну прости, - каются дружно. - Понятно, что повода нет, но так странно… и любопытно…
        - На время отсутствия Павла Ивановича генеральный поставил передо мной новые задачи, - поясняю, чтобы пресечь тему слухов, которых мне только и не хватало. - И я рвалась к его телу, чтобы или уточнить детали и спокойно работать, или обнять его и расплакаться.
        Девчонки расходятся с улыбками и смешками, продолжая лелеять светлый и недоступный образ главного босса. А я только качаю головой, глядя им вслед. Хорошо, что генеральный решил прогуляться до загса. Уйдет с горизонта одна мечта - появится новая, а так они слишком зациклились.
        Ну теперь можно и поработать…
        А дел действительно много. Настолько много, что я только к концу рабочего дня и поднимаю голову от ноутбука. В ушах, кажется, до сих пор звенят голоса клиентов, которых чуть не обидели. Глупые ошибки доставки, а ведь могли подставить компанию на приличные деньги!
        Но хорошо, что все разрешается миром и продолжением взаимовыгодных отношений.
        Правда, я так устаю, что нет сил поработать над заказом Льва Николаевича. Откладываю и собираюсь домой - все равно в таком состоянии ничего путного не получится. Развлечение на завтра я ему обеспечила, а дальше…
        Пустая квартира, звонок от мамы и брата. И вроде бы все, но я весь вечер держу в руках телефон, поглаживаю экран, гипнотизирую его, тянусь мысленно - ведь мысли материальны, не так ли?
        Но чуда не происходит.
        Я так и засыпаю на диване в гостиной. И не сразу понимаю, что именно меня будит. Ладно бы утро, а так - окна черные, в комнате темнота, разбавляемая лишь каким-то сиреневым светом.
        Ах, да…
        Я так внимательно рассматриваю циферблат на мобильном, намекающем на робкие зачатки утра, что не обращаю внимания на то, что звонок от неизвестного абонента. И можно не отвечать.
        И даже лучше было не отвечать, потому что…
        - Доброе утро, - слышу генерального нашей компании. - Звоню вас порадовать. Снежана воспользовалась вашими советами по правильному питанию. И теперь у нее болит горло, живот, что-то еще - я из-за хрипа не очень расслышал. Так что у вас появился практически безлимитный доступ к моему телу. С сегодняшнего дня вы - мой личный помощник.
        И пока я пытаюсь одновременно проснуться и прийти в себя от неожиданных новостей, мужчина добавляет до неприличия бодрым голосом:
        - И да, еще кое-что. У моего помощника рабочий день начинается на час раньше, чем начинался ваш и на полчаса раньше, чем у меня. Опозданий я не люблю. Вы все поняли?
        - Нет.
        - Что именно вам непонятно?
        И я говорю честно, все еще не отойдя от сна и таких новостей:
        - Не понимаю, где справедливость?
        Но мужчинам женщину не понять. Этот, к примеру, решает, что мой вопрос риторический, и отключается без ответа, оставив в моих ушах только отголоски тихого смеха.
        - Нет, ну правда, - бормочу я, сонно глядя на черные окна, - где справедливость?
        И только на секунду… на пару секунд закрываю глаза…
        Глава 30
        Алла
        А в следующую минуту вздрагиваю от какого-то неясного шороха. Хочу открыть глаза и боюсь, потому что наконец различаю - это не шорох, шаги. Дверь закрыта, но кто-то все же находится в данный момент в квартире помимо меня.
        Пытаюсь припомнить, что у меня здесь самое ценное, а потом понимаю - неважно. Неважно! Пусть берут все!
        Пусть грабители увидят, что я крепко сплю, поймут, что сопротивления им оказывать не собираюсь, заберут все, что хотят, и уйдут. Пожалуйста… пожалуйста, молюсь про себя… А лучше пусть они меня вообще не заметят.
        Но мои мольбы не услышаны. Шаги приближаются к гостиной, а потом я различаю их уже возле дивана, и…
        Невольно пытаюсь сжаться, съежиться, спрятаться, даже понимая, что это не выход, и так просто уже не закончится. Мне страшно, до чертиков страшно. Настолько страшно, что я не чувствую своего тела.
        Оно словно невесомое. Не мое. Наверное, это попытка отгородиться от жуткой реальности.
        Бежать поздно и некуда, нырнуть обратно в грезы не получается, и я мучительно вслушиваюсь в посторонние звуки.
        Еще один шаг. Последний. Сейчас грабитель протянет ко мне руку, зажмет рот, а потом…
        - Я так и думал, - слышу над собой мужской голос. - Вы все-таки решили пренебречь моей просьбой и опоздать.
        И вместе с облегчением, что я узнаю этот голос, меня окутывает успокоительный запах осеннего моря во время дождя.
        - Как вы здесь оказались? - открыв глаза, недоуменно смотрю на главного босса компании.
        - Возьмите себе за правило запирать двери, если не ждете гостей, - отвечает невозмутимо он.
        А потом проходится по мне взглядом и вкрадчиво интересуется:
        - Или все-таки ждете?
        Не понимаю, что он имеет в виду, все еще не в силах сосредоточиться. Пытаюсь натянуть на себя плед, и…
        Не могу.
        Он сбился, лежит в ногах. И да, меня пронизывает запоздалое осознание, что я лежу в одних трусиках и футболке, да и та задралась, так что…
        Тяну вниз хотя бы ее - обычно в ней комфортно, удобно, но сейчас она кажется слишком короткой и тонкой, и тесной. И я знаю, что видит мужчина - не только мои оголенные ноги, но и соски, которые натянули ткань.
        Наверное, это от холода - окно на проветривании. И черт, я только сейчас замечаю, что ночь закончилась, и комната пронизана солнечным светом.
        - Извините… - бормочу я смущенно и почему-то вместо того, чтобы встать, снова делаю вялую попытку дотянуться до пледа и спрятаться.
        - Извинить? - мужчина приподнимает бровь, окидывает меня взглядом, от которого не пойму - то ли холодно, то ли жарко, то ли начинается лихорадка. - За что извинить? За опоздание? За то, что оторвали меня от дел? Или за то, что даже сейчас вы никуда не спешите, а собираетесь снова уснуть?
        Я молчу.
        Он ведь прав.
        Понятия не имею, почему себя так веду. Наверное, я все же заболела, как и его помощница - другого объяснения нет.
        - А может быть… - он потирает губу, как делает это в моменты, когда обдумывает что-то серьезное. - Мне простить вас сразу за все?
        И я согласно киваю.
        Нет сил говорить - это максимум моей адекватности.
        Но и тот испаряется, когда мужчина присаживается рядом со мной на диван, отбрасывает в сторону плед со словами: «Он только мешает», и начинает скользить пальцами по моим щиколоткам, чтобы уже через пару секунд раздвинуть мои ноги и уверенно вклинить между ними ладонь.
        - Что вы… - выдавливаю растерянно я.
        - Я, - кивает согласно он. - Именно я. Пытаюсь помочь вам проснуться.
        И приняв мою растерянность за согласие, уже скользит выше, оставляя после касания своих пальцев мелкую дрожь. А я мне могу сказать «нет», не могу сдвинуть ноги, не могу даже пошевелиться.
        И словно со стороны слышу собственный стон, когда рука мужчины пробирается выше, медленно проходится вдоль кромки трусиков, поднимается к моему животу, а потом, словно передумав, опускается вниз.
        А все, что в состоянии делать я - это завороженно смотреть на жилистую ладонь, которая уверенно ныряет под практически прозрачную и невесомую ткань.
        - Выберем быстрое пробуждение или медленное? - спрашивает мужчина, прохаживаясь пальцем по предательски влажным складочкам. - Хм, похоже, здесь уже можно без подготовки…
        Но вопреки словам, я чувствую, как медленно, томительно медленно он погружает в меня указательный палец.
        Стыдно, горят не только щеки - все тело. Оно словно плавится от этого пока еще робкого проникновения.
        Это неправильно, ни к чему, и так не должно быть.
        Но я только прикусываю губу, чтобы сдержать второй стон. Его сдержать удается, а другие… уже, наверное, не смогу.
        Потому что стыд смешивается с желанием - ненасытным, голодным, забытым. И я сначала вижу, а потом понимаю, что делаю: приподнимаю бедра чуть выше, чтобы проникновение было глубже, сильнее.
        - Тесная, - говорит мужчина, начав медленные движения пальцем, бросает на меня строгий взгляд и бьет в самую точку. - Давно не было ничего, кроме моих пальцев, не так ли?
        Но я лучше прикушу себе язык, чем признаюсь. Лучше задохнусь стонами, чем скажу ему правду, и он поймет всю степень желания, которое меня охватило.
        Взгляд мужчины испытывающий, но я только сильнее прикусываю губу. И пытаюсь немного отвлечься от того, что он делает с моим телом, потому что это невыносимо… невыносимо сладко и хорошо, невыносимо порочно…
        Мой босс, мой собственный босс, которому я должна найти супругу в течение месяца, ласкает меня своим пальцем…
        Я не могу, не должна… есть и другие причины, которые я смутно пытаюсь припомнить, но…
        Тысячи увесистых «но» между нами, и еще одно, которое связывает - прекратить все это я просто не в состоянии.
        Тем более, когда вторым пальцем он начинает поглаживать клитор, заставляя, вынуждая меня все же раскрыться ему еще больше, чтобы его ладони было удобней.
        А еще все-таки выбивая своими ласками мои стоны…
        - Какая послушная девочка, - замечает он, довольный моим поведением. - Может, договоримся, и теперь так будет всегда?
        Пытаюсь понять, что значит «всегда». Он предлагает всегда мне молчать? Или всегда начинать утро именно так?
        Не могу сосредоточиться, не могу выбрать правильное решение, потому что оба они неверны. Но даже зная об этом, я не нахожу в себе сил остановить его, прекратить эту пытку. Мешает все, против меня абсолютно все факторы.
        И взгляд темных глаз, и эта усмешка, и невозможно умелые пальцы, и легкое царапанье моей кожи часами и запонками.
        Дрожу, изгибаюсь от этих прикосновений, блуждаю по острой грани удовольствия, и не пойму, чего хочется больше - упасть, взлететь или остаться здесь. Одна секунда, нужна только секунда, чтобы выбрать, решиться, или просто расслабиться и сгореть.
        - А может быть, - мужчина прищуривается и неожиданно убирает руку, не обращая внимания на мой разочарованный стон. - Вы ведь хотели справедливости и доступа к моему телу. Можем это объединить.
        - Как? - бормочу едва слышно, пытаясь прийти в себя после ласк.
        Босс усмехается, поднимается с дивана, снимает с себя пиджак, позволяя ему просто упасть, а потом ослабляет галстук и принимается за рубашку.
        - Заодно проверите: угадали с количеством кубиков на моем прессе или нет, - предлагает он и расстегивает сразу несколько пуговиц.
        Не знаю, как у него так получается, наверное, его пальцы талантливы сразу во всем. Но вот он расстегивает еще одну пуговицу, еще одну… Я приподнимаюсь на подушке, чтобы рассмотреть все, увидеть и подсчитать, как он и предложил, а он лишь усмехается, видя мое нетерпение.
        - Ну что, - останавливается на пуговице, которая должна все решить, - последняя попытка проверить свою интуицию. Запускаю таймер.
        И правда, едва он это сказал, начинает что-то противно пищать. И с каждой секундой моего промедления звук лишь усиливается, мешая сосредоточиться.
        А вскоре становится настолько невыносимым, пронзительным, что я закрываю уши, чтобы не слышать его, и тихо прошу, чтобы все прекратилось. Пожалуйста, пожалуйста, пусть этот звук оборвется!
        - Ну что ж, - слышу голос главного босса, - если вы так нерешительны…
        Я даже практически перестаю видеть мужчину - настолько этот звук раздражает. Его фигура начинает медленно расплываться, и я скорее догадываюсь, чем действительно различаю, что он застегивает рубашку обратно!
        Качаю головой, зажмуриваюсь, тру глаза, а когда открываю их, мир вздрагивает и подменивает реальности.
        Противный звук пропадает, как и мужчина. Комната пронизана солнечным светом. Но ярче всего горят сообщения на экране мобильного - пять пропущенных вызовов от главного босса!
        - Что ему опять так неймется? - бормочу недовольно я.
        А потом обращаю внимание на часы, и буквально подскакиваю с дивана. Начинаю метаться, тасовать подушки, убирать скомканный плед, и…
        Плед!
        Сон, едва ускользнувший, тут же с готовностью возвращается и принимается демонстрировать все, что я так поспешно забыла.
        - О, Господи… - выдыхаю растерянно, но тут же нахожу правдоподобное пояснение. - Это все потому, что он разбудил меня этим звонком. Наверняка мне снилось до этого что-то другое, что-то более… более…
        Тщетно ищу эпитеты, но в голову лезет только один, самый честный - вряд ли до звонка генерального мне снилось что-то более интересное, а вот более приличное - вот здесь без сомнений!
        Поспешно умываюсь, одеваюсь, вызываю такси, пока раздумываю сообщать ли боссу, что я уже еду. Решаю, что каяться лучше, глядя в глаза, ну и чтобы он видел, как я спешила, крашу только ресницы одного глаза. Густо так, чтобы он точно увидел, а то знаю я этих мужчин!
        Немного бледных теней на скулы - есть вероятность списать на неважное самочувствие. Да и повод имеется. Не могла же я раздавать советы его Снежане, не испробовав их предварительно на себе!
        Да, мне плохо. Пусть так и думает. Плохо. Но, в отличие от его помощницы, я, во-первых, дала ему выспаться хорошенько, а, во-вторых, все же приеду. И вот не вовремя, но прям интересно: сколько же пачек мороженого она вчера съела?
        Так ладно, не до нее…
        Отбрасываю мысль накрасить только нижнюю губу - это уже перебор с драматизмом. Но волосы закалываю так, чтобы создать эффект легкой небрежности.
        Пока еду в такси, пытаюсь не нервничать из-за пробок и читаю на телефоне какие-то новости, совершенно не запоминая, где что случилось. Потому что то, что случилось у меня, кажется наиболее катастрофическим за сегодня! Переключаюсь на прогноз погоды, недоверчиво хмыкаю, а потом бросаю взгляд в окно и согласно киваю. Точно: морось, туман. Так вот почему мне казалось, что пахнет морем с дождем!
        Ну вот и логичное пояснение, хорошо, очень хорошо, а то мелькала одна весьма странная мысль…
        Так, что у нас здесь? Сонник? Трактовка? Так я уже нашла объяснение - внезапный звонок и погода. Но взгляд все равно скользнул на главную строку, которая сообщает со смайликами: «Сегодня такому-то знаку снились вещие сны!»
        Чушь!
        Просто чушь, да и только!
        К счастью, мы уже приезжаем. Несусь по коридору нашего офиса, только и успевая отмахиваться от жаждущих пообщаться и стараясь не замечать огромных часов, которые почти подползают к одиннадцати.
        Нет, это слишком. Я больше поверю в то, что ускорили переход на зимнее время, чем в то, что я опоздала на столько!
        Ух!
        На всех парах, с тусклой надеждой, что генеральный тоже сейчас отсыпается - погода, давление, последствия неправильного питания - я согласна на любое название чуду, но…
        Залетев в приемную главного босса, я первым делом вижу его.
        И он недоволен настолько, что даже слыша стук моих каблуков и слыша сейчас мое сбившееся дыхание, даже видя меня боковым зрением, делает вид, что меня все еще нет. Неторопливо перебирает баночки с чаем, внимательно рассматривает чаинки, показывает их солнечному свету, с важным видом отмеривает нужную порцию.
        - Доброе утро, - нахожу еще один способ заявить о себе.
        И вот теперь он наконец поворачивает ко мне голову, кивает и говорит:
        - Вы все-таки решили пренебречь моей просьбой и опоздать. Поделитесь, что вас так задержало? Ну же, смелее! Отвлеките меня от работы, которую я был вынужден выполнять вместо вас.
        - Например, как? - уточняю.
        Он оставляет чаинки в покое, оценивающее рассматривает меня и предлагает свой вариант:
        - Например, перескажите свой сон.
        Первая мысль: и вот не верь после этого в гороскопы и сонники!
        А вторая: интересно, а дверь в квартиру была точно закрыта всю ночь?
        Глава 31
        Лев
        Мне казалось, женщины разучились краснеть еще в прошлом веке. Сейчас это манипуляция и такой же старательный труд, как поддержание формы или беседы с мужчиной.
        Но помощница Пашки меня удивляет.
        Ее румянец несмело проявляется через белила на щеках: она явно спутала баночки в своей косметичке. И этот румянец кажется настоящим. Таким же, как я видел вчера, когда мы сидели в моем кабинете.
        За одним маленьким исключением. Вчера ее в смущение приводила близость ко мне, а сегодня - близость с другим.
        Какой сон? Скорее всего, у нее была такая бурная ночь, что она и глаз не сомкнула. Странно только - ее поклонник не выглядит, как мажор, которому нечего делать. Обычно у людей при деньгах рабочий день начинается с лучами рассвета. Разве что затрахал ее и ушел.
        - У вас пять минут, чтобы привести себя в порядок, - отворачиваюсь от нее, чтобы не выпытать подробности ночи.
        - А потом?
        Нет, она точно напрашивается.
        - А потом выберете в этих чертовых банках хороший чай, чтобы поднять мое настроение. Я жду важных посетителей - не хотелось бы их испугать на первых минутах.
        Она не торопится уходить.
        Какое-то время стоит на пороге, как будто впервые слышит такое задание или провоцирует применить к ней более жесткие санкции.
        - Трепетные пошли нынче клиенты, - бросает странное замечание.
        У меня нет желания на долгие разговоры. Как нет желания смотреть на нее, пока она в таком виде, и даже не торопится хоть что-то исправить.
        - Деловая встреча у меня прошла до вашего появления, - пресекаю ее попытку наладить контакт таким простым способом. - Теперь будут смотрины.
        Я выхожу в свой кабинет, начинаю просматривать почту, принимаю звонок, а потом слышу какой-то шорох в приемной и понимаю, что дверь так и не открывалась. Алла не выходила.
        Закончив разговор, делаю пару шагов и осматриваю чем-то озадаченную помощницу.
        - Вы все еще здесь?
        И она все же выходит за дверь, не преминув хлопнуть ею погроме. Понимаю - скорее всего, переживает за свой гонорар.
        Ну что же, сама виновата. Понятия не имею, какой она теперь должна сделать чай, чтобы мое настроение из паршивого стало хотя бы терпимым.
        Оставив в покое баночки - теперь есть кому этим заняться, возвращаюсь в свой кабинет. Моя уверенность, что Алла прибежит уже через пару минут, стараясь выслужиться и доказать, что хотя бы в чем-то у нее есть неоспоримый талант, разбивается о реальность. Проходит минут пятнадцать, а ее все еще нет.
        - Привет! - открыв двери, в кабинет вваливается первый гость.
        Артем в своем репертуаре - безбашенный, на первый взгляд беззаботный, весельчак и балагур, которого дамы тщетно пытаются прибрать к рукам, но у него получается взять их в оборот первым. А потом безнаказанно ускользнуть, оставаясь при этом со всеми в чудесных, дружеских отношениях.
        Длительные постоянные отношения, как у меня с Настей, тоже не для него. Ему очень быстро становится скучно с одной женщиной, настолько скучно, что даже хороший секс не удержит.
        Но недостатка я тех, кто хочет его исправить, не наблюдается.
        Вот и сейчас под руку с ним сразу две кандидатки. Обе блондинки, ноги растут от ушей, все в его вкусе. И ему очень не терпится похвастаться новым уловом, пока еще есть интерес - потому он и набился утром на эту встречу.
        - Добрый день, - смущенно бормочет одна из девиц и тут же бросает на Артема взгляд с просьбой о помощи.
        Тот девушку не расстраивает, приобнимает, мягко подталкивает к стулу и галантно помогает ей сесть. Не знаю, как она, а я был бы тронут, если бы не видел, как он поглаживает ее заднюю аппетитную часть, приручая к себе.
        - Мила, - представляет красотку.
        И девушка вообще опускает глаза, боясь смотреть в мою сторону. Ну, эта продержится с ним пару ночей, а потом сама запросит пощады. А вот вторая гостья более бойкая. Тоже весьма симпатичная, но ее взгляд не блуждает по полу, она не хватается за столешницу или спинку стула, когда замечает, что я за ней наблюдаю.
        Наоборот, усмехается, понимая, зачем их сюда привели. Хотя, уверен, Артем наболтал что-то про важный деловой разговор. Но нет, эта женщина соображает, что важные разговоры происходят один на один.
        - Кристина, - произносит она приятным блюзовым голосом.
        Да уж, если кого не цепанет ее внешность, это сделает голос. Это как джаз - даже если ты не поклонник, и порываешься то и дело уйти, все равно остаешься дослушать.
        Артем, глядя на меня, многозначительно двигает бровями: мол, ну как тебе, как думаешь, к кому присмотреться получше? Как будто он уже не решил, что постарается пригреть их обеих.
        Пока он несет какую-то веселую чушь, я наблюдаю за женщинами, и в принципе, уже сложил свое мнение. У одной девушки есть шанс не только вообще вытолкать конкурентку, но и задержаться подольше. Но интересно: совпадет ли мое мнение с той, которая ищет вариант для меня.
        - Алла, - пытаюсь вызвать ее по селектору.
        В ответ непривычная тишина.
        Снежана уже бы по тону поняла, что нужно не просто ответить, а зайти в кабинет. А эта как будто потерялась в коридорах компании. Может, уговаривает свой кактус переехать в новые условия без массового сброса колючек? И это вопреки тому, что я предупредил ее о важности встречи.
        Новая попытка вызвать помощницу так же с треском проваливается. И только спустя минут десять, когда я в очередной раз пытаюсь дозвониться, она отзывается.
        - Зайдите в мой кабинет.
        Едва появившись в дверях, она словно чувствует в чем заключается ее настоящее задание и внимательно, но в то же время не пристально осматривает моих гостей.
        - Принесите нам чай, - отдав распоряжение, принимаюсь расхваливать, какие у меня удивительные сорта, особенно вкусный из горных тибетских трав, хотя есть и другие…
        И вдруг замечаю, что помощница не уходит, и даже не собирается. Вместо того, чтобы уже заваривать и колдовать над составом, она играет в гляделки с Артемом.
        - Что, правда такой вкусный чай? - подмигнув ей, интересуется мой приятель.
        - Так утверждает руководитель компании, - говорит она, скромно опуская свой взгляд.
        И Артем взрывается хохотом, до чертиков испугав свою Милу и заставив Кристину с интересом взглянуть на помощницу.
        - Его мнение я услышал, - выдавливает он, сквозь приступы смеха, утирает скупую слезу и снова подмигивает. - А что посоветуете вы?
        И я готов биться об заклад, что у нее на языке крутится колкая фраза-ответ: «От нервного тика?». По крайней мере, я уверен, что при подобных манипуляциях с моей стороны, она бы ответила именно так.
        Но Артему она мягко улыбается, как будто весьма польщена таким вниманием. А потом удивляет меня еще больше ответом:
        - Советую попробовать кофе с домашней соленой карамелью. Уверена, вы оцените вкус.
        Какая домашняя карамель? Откуда? У нас такой нет!
        Но этот олух уже соглашается.
        И несмотря на знаки, которые я ему подаю, решения не меняет. Ладно, как знает. Мне удается убедить женщин сделать правильный выбор - моя совесть чиста.
        Артем тянет на себе всю беседу, Мила жадно глотает его слова, мне кажется, ей все равно, что он говорит, не уверен, кстати, что она все понимает, потому что есть у моего приятеля привычка вворачивать что-то сложное, из энциклопедии. Кристина в беседу не лезет, иногда выдает улыбки, но они приходятся в тему. Пожалуй, был в ее коллекции хотя бы детский томик энциклопедии, был. Хотя я бы поставил на более широкую коллекцию.
        Все при деле. Я жду чай. Долго жду.
        Взглянув на часы, понимаю, что за пятнадцать минут можно не только приготовить, остудить, но и выпить сразу три чашки и звоню в приемную. Помощница пытается юлить, просит подождать еще хотя бы пару минут, но я хочу убедиться, что она вообще хоть что-нибудь делала.
        - Несите, - настаиваю.
        - Как скажете, - вздыхает она.
        А потом мы получаем заказанное. Две чашки, в которых даже цвета чая не видно из-за того, что сверху плавают какие-то листочки, веточки и даже цветы. Одна - в которой вся эта цветочная композиция летней полянки живописно плавает на целых трех дольках лимона. А Артем, видимо, за доверие получает кофе с удивительно вкусным запахом карамели!
        - Ну и где справедливость? - поднимаю взгляд на помощницу.
        Глава 32
        Лев
        И вот как раз когда есть хороший повод смутиться, она улыбается. Причем, не с ехидцей, не каверзно, не самодовольно, а как-то тепло.
        И вместо того, чтобы отправить ее с этим чаем, сказать все, что я думаю о ее способностях, ловлю себя на том, что завороженно смотрю на эту улыбку.
        Потому что Алла меняется.
        То, что у нее хорошие внешние данные, я отметил, когда только заметил ее. Но сейчас она словно приоткрывает завесу, за которой прячется настоящее. И мне хочется не только удержать это, а приоткрыть еще больше.
        Странное желание, неуютное. Куда проще открывать женщину, снимая с нее одежду. Так быстрее, надежней и без неприятных сюрпризов.
        И я отчетливо улавливаю это желание у Артема. Он не просто смотрит на девушку. Он уже представляет, как она будет выглядеть, если удастся ее уложить под собой.
        - Вы свободны, - отпускаю помощницу.
        Удивленный взмах ресницами, взгляд в сторону - как будто она пытается вспомнить, как и почему очутилась здесь. И я невольно сжимаю пальцы в кулак, когда замечаю, как пропадает улыбка.
        Секунда, кивок, и вот передо мной снова просто помощница моего заместителя. Своенравная, острая на язык, с колким взглядом, при этом смотрит словно бы вскользь, на что-то обыденное, несущественное.
        Едва она выходит, Артем качает головой, взъерошивает светлые волосы и снова заливается соловьем, развлекая своих спутниц. Мила едва не давится, но, опасливо бросив взгляд в мою сторону, медленно пьет чай, мужественно жуя даже чаинки. Я начинаю с единственного съедобного, что мне предложили - лимонов. А вот Кристина просто помешивает чаинки и веточки, пожалуй, как и Алла, тщетно надеясь их утопить.
        Удовольствие от чаепития получает только один человек. Наверное, потому, что у него, в отличие от нас троих, кофе.
        После трапезы, во время которой Миле удалось даже перекусить, а Кристине поработать над мелкой моторикой, Артем выпроваживает девушек в приемную первыми.
        - Ну как тебе? - интересуется моим мнением. - Мне не для жизни, ты в курсе. Но, по-моему, парочка вечеров будут нескучными.
        - Я бы отпустил Милу сразу, - озвучиваю свой вариант.
        - На тебя плохо действует то, что произошло с Максом и Пашкой! - отмахивается он от совета. - Кстати, загляну к Максу - он на работе? Пусть увидит, от чего он добровольно сбежал! Жалко, Пашку подразнить не удастся! Слушай, а твоя секретарша…
        - Это мой личный помощник, - заметив знакомый блеск в глазах, на корню пресекаю поползновения в эту сторону. - И, по-моему, двух с тебя хватит.
        - Ну да, ну да, - кивает с усмешкой Артем и подмигивает уже у двери. - А знаешь, я тебя понимаю. От твоей прежней личной помощницы такой холод, что прямо мороз по коже. А эту хочется…
        Я встаю с кресла, и Артем со смехом открывает дверь и тут же сбегает, прихватив из приемной двух барышень.
        Поставив чашки на забытый в кабинете поднос, выношу их временной помощнице. Она принимает это как должное. Даже, по-моему, не слишком довольна, что я их сам не помыл. Все больше сочувствую Пашке.
        - Что скажете? - отвлекаю Аллу от созерцания закрытой двери, за которой только что скрылась колоритная троица. - К кому из девушек советуете присмотреться внимательней?
        - Вам ни одна не подходит, - получаю тут же ответ.
        И не то, чтобы я был иного мнения, но все-таки хочется услышать более детальное пояснение.
        - Почему же? Обе блондинки, красивые, настроены на серьезные отношения. Как раз мой случай, разве не так?
        Она смотрит на меня как на больного в последней стадии рака, который об этом не знает. А потом все же решает рассказать, почему у меня ни единого шанса.
        - Боюсь, - говорит она, - если к одной из блондинок вы присмотритесь чуть внимательней, она от страха потеряет сознание. У меня ушло три минуты и две таблетки валерианы, чтобы ее успокоить, когда она вышла в приемную и оказалась без моральной поддержки вашего приятеля. Она постоянно оглядывалась на закрытую дверь, и облегченно выдохнула, когда вы там так и не появились.
        - Допустим, - не спешу радовать ее удивительным совпадением нашей оценки. - Хотя это дело привычки.
        - Даже если она к вам привыкнет, и устроит вас на первых порах… - Она кивает на чашки, по отпечаткам губной помады безошибочно узнавая, где чья. - Вы быстро устанете от ее безропотности. Ей не понравился чай, но на дне не осталось даже веточек или цветочков. Так будет и в жизни.
        - А что со второй?
        - А у второй в мыслях другой человек, - опять улыбается, на этот раз как-то мечтательно. - И это не вы.
        - С чего такая уверенность?
        - Она попросила у меня рецепт соленой карамели и два раз уточнила, как сделать именно такой кофе, как приготовила я.
        - А Артем?
        - Ваш приятель? - она вздыхает, задумчиво потирая губу очень знакомым жестом. - Очень одинокий человек. Очень. Но, надеюсь, скоро ему повезет.
        Никто из тех, кто знаком с Артемом, не назвал бы его одиноким. У него есть все, что нужно для жизни. Деньги, бизнес, внешность, которая помогает расположить к себе даже пугливых девушек вроде Милы.
        И я тоже ни разу не слышал, чтобы он хотя бы закинулся о том, что его что-то там не устраивает.
        - Уж не хотите ли вы сказать, - бросаю взгляд на помощницу, - что займетесь поисками невесты и для него?
        - Не переживайте, - успокаивает она. - Вы, Лев Николаевич, мой последний клиент.
        Но вместо того, чтобы действительно успокоиться, я чувствую какой-то глухой удар в области ребер.
        Глава 33
        Лев
        Развивать тему она явно не собирается, и я прямо вижу, как ей не терпится, чтобы я вернулся в свой кабинет.
        Не разочаровывая ее, так и делаю.
        А потом отключаю кондиционер, открываю окна и дверь, которую за мной не поленилась закрыть помощница.
        - Подышим свежим воздухом, - предлагаю ей.
        Пожимает плечами, хотя и догадывается, что я хочу слышать, что происходит в приемной.
        Держится хорошо, молодец. Но когда я подхожу к стеклянной перегородке, разделяющей два кабинета и поднимаю вверх жалюзи, с удовольствием наблюдаю, как у нее озадаченно вытягивается лицо.
        Все правильно, одного звукового эффекта мне недостаточно.
        Едва сдерживаю улыбку, когда она бросает взгляд на перегородку, тщетно ища жалюзи со своей стороны.
        А потом погружаюсь в работу.
        Все в прежнем режиме - переговоры, рассмотрение предложений, анализ данных, которые сбрасывает Макс. Негромкий голос помощницы не отвлекает, на удивление, не раздражающий фон.
        Выныриваю в реальность через пару часов, и вдруг понимаю, что не было звонков от бригады строителей (они уверяли, что возникли какие-то проблемы с поставками и хотели со мной пообщаться), да и Макс предупредил, что не сумел уладить вопрос с парой вредных клиентов. Они хотели говорить лично со мной, и даже назначили точное время.
        Набираю бригадира, начинаю выговаривать, что вопрос у него не настолько серьезный, раз он забыл позвонить, но…
        - Да что вы, Лев Николаевич! - тут же отпирается он. - Уже все решено, вот и не стали вас беспокоить попусту! Да тоже хороши… Подумали, что раз нет Павла Ивановича, то к вам. А потом мне мои маляра говорят, мол, Степаныч, звони Алле, не дергай ты руководство. Мол, она и в прошлый раз с поставками разобралась, так и нечего генерального отвлекать.
        - И вы позвонили?
        - Ну да, часа полтора назад, - соглашается бригадир. - Вы не переживайте, босс, у нас уже все нормально, работа кипит!
        Пожелав легкой работы, обрываю связь и смотрю через стекло на помощницу, отмечая на этот раз то, чего не заметил. Офисный телефон звенит тихо, я едва его слышу - наверное, уменьшила громкость. Отвечает мгновенно, вежливо, и не сухо. Подстраивается под собеседника. В данный момент даже тихо смеется, видимо, в ответ на какую-то шутку.
        - Да не за что, - голос также звучит негромко, чтобы не отвлекать меня, - хорошо, что все разрешилось. Вы же знаете, что с вами работать - одно удовольствие, и я всегда рада вас слышать… Да, конечно… Хотя лучше, чтобы таких поводов больше не было… До свидания…
        Снова звонок.
        Перехватывает, довольно дотошно уточняет причину звонка, а потом выдает свой вердикт:
        - Нет, такими вопросами занимается Максим Тарасович, а не генеральный директор. Запишите, пожалуйста, его рабочий телефон… Да, он на месте… Конечно, не сомневайтесь…
        Звонки прекращаются.
        Она принимается что-то рассматривать на своем ноутбуке. Я подумываю о том, чтобы заказать все же чай, а не просто дольки лимона в темном соку, но в приемную вваливается менеджер из отдела продаж.
        Застывает на пороге. Бросает опасливый взгляд на дверь моего кабинета, но так как я перебираю бумаги, да и сижу не прямо напротив выхода, решается продвинуться внутрь. Он говорит негромко, но я слышу и понимаю, что у него возникала какая-то проблема с клиентом. Непонятно только - почему он для ее решения пришел к Алле.
        Но самое интересное - она не указывает ему на это, не отмахивается, а сосредоточенно слушает.
        - Не переживай, - говорит ему так тихо, что я едва разбираю слова. - Они адекватные, просто с норовом. Время от времени они хотят услышать, что лучшие, и мы без них просто никак. Сейчас…
        Взяв номер телефона у менеджера, она звонит клиенту, и я не просто слышу, но и вижу, как она меняется. Голос медовый, в нем звучат слегка расстроенные нотки, что возник некий нюанс, при этом она кокетливо крутит свой локон, настраиваясь на волну легкого флирта.
        - Спасибо, Глеб Юрьевич, - говорит она спустя минут пять. - Да… да, конечно… Ну а куда мы без вас?.. Была рада вас слышать.
        Довольный менеджер выходит из кабинета.
        А я откидываюсь на спинку кресла, перебираю левой рукой документы, но продолжаю следить за помощницей.
        Сосредоточена на работе, причем я узнаю переносной телефон и из ее кабинета. Она не просто переключает звонки, во многие нюансы она вникает сама, освобождая время для Макса и для меня. При этом созванивается с отделом продаж и запрашивает данные, сообщив, что сводит таблицу.
        У меня не остается сомнений, почему не было звонков от клиентов.
        И, пожалуй, два часа тишины, которые она обеспечила, чтобы я мог поработать спокойно - вполне равнозначная замена вкусному чаю.
        Но вот кофе с соленой карамелью, который мне даже не предложили попробовать, я просто так не спущу.
        Звонок мобильного отрывает от наблюдения. Снежана. Надо было все же кого-то отправить к ней, может, ей хуже, и она не в состоянии спуститься в аптеку.
        - Лев Николаевич, как вы там? - спрашивает она участливо после приветствия. - Я понимаю, что сильно вас подвела, и, наверное, вам уже надоели бесконечные звонки телефона…
        Ее голос все еще хриплый, и я не хочу думать о том, что это удачная имитация. Снежана ни разу не была замечена в чем-то подобном. Но кое-какие нотки в ее словах меня напрягают. Такое ощущение, будто она надеялась, что я начну сетовать, как сильно мне ее не хватает, что все валится из рук, и вообще работа в компании встала.
        - Просто я действительно себя неважно чувствую… - после паузы в трубке отчетливо слышится неглубокий кашель. - А еще я хотела извиниться за свой поздний звонок…
        - Ничего страшного, я не спал.
        - Правда? - удивляется она, а потом тут же прячет живую реакцию за привычкой. - Я хотела сказать, что постараюсь выздороветь как можно скорее. Не могу вас так подводить. Несколько дней вы еще как, продержитесь?
        Снежана - отличная помощница.
        У меня никогда не было замечаний к ее работе. И я не раз поощрял ее премиями. Но теперь я уверен, что мне не послышалось. Одних денег уже недостаточно. С чего-то вдруг она захотела признаний хотя бы в легкой зависимости.
        Но этим звонком она добивается совершенно другого. Сейчас я не дам сто процентов, что причина ее невыхода на работу - это простуда. Усталость - скорее всего. Ну или какая-то блажь, с которой нет ни малейшего желания разбираться.
        - Дня два - это не слишком долго, Лев Николаевич? - настаивает она на ответе, не забывая покашливать.
        Бросаю взгляд на темноволосую девушку за стеклом, которая сосредоточенно жует карандаш, а потом спохватывается и бросает его на стол. Перехватывает звонок, мягко улыбается кому-то по ту сторону трубки…
        Что-то было за ее словами, когда она говорила, что я - ее последний клиент. Что-то все-таки было. Но что? Вряд ли она вдруг решила бросить свое хобби после того, как мы заключили наше странное соглашение.
        И дело не только в ее словах.
        Взгляд…
        Меня задел ее взгляд. В нем сквозило не только сожаление - нет. Было и что-то другое, что-то, что засело в мыслях неприметной занозой, угрожая напоминать о себе, пока не подберусь к сути.
        Можно избавиться от нее, просто поставив точку.
        На всем.
        Но тогда лучше прямо сейчас.
        - Не торопитесь, - отвечаю Снежане, которая тут же перестает издавать хоть какие-то звуки, кажется, даже не дышит от удивления. - У вас на выздоровление есть пара недель.
        Глава 34
        Лев
        Я рад, что непонятная прихоть и простуда не стали причиной утраты сообразительности. Моя помощница на лету схватывает, что с моей стороны это не предложение.
        - Хорошо, - произносит она спустя секундную паузу. - Только я не оформляла больничный…
        - Правильно, - соглашаюсь, - это проще оформить как отпуск.
        - Две недели?
        - Примерно. Я вас наберу. А пока выздоравливайте, отдыхайте и полностью восстанавливайтесь.
        Уверен, мои наставления она тоже правильно понимает. Намекнуть о своей незаменимости можно лишь раз - путь к увольнению слишком короткий. Мне нужен мой прежний помощник, а не капризная барышня с трухой в голове.
        Не факт, что Алла выдержит в таком режиме аж две недели, возможно, сегодняшний день - показное. Но тем любопытней.
        К тому же, есть и другие вопросы, с которыми проще разобраться, сократив расстояние.
        Одного или двух ней слишком мало.
        Я снова погружаюсь в работу, и на этот раз из рутины меня вытягивает женский голос, который меня окликает. Подняв голову, замечаю в дверях кабинета помощницу Пашки. На плече сумочка, на губах довольная улыбка, глаза просто искрятся.
        - Лев Николаевич, - говорит она, излучая радушие, за которым я нутром чувствую какой-то подвох. - Вы еще не собираетесь заканчивать?
        Бросаю взгляд на часы, перевожу на помощницу. Судя по ее готовности, она не ждет моего позволения откланяться до завтрашнего утра. Тогда к чему этот вопрос? Может, хочет, чтобы ее подвезли? Тоже на нее не похоже.
        Тем более, что прощальные лучи солнца, проникающие в кабинет, отчетливо сообщают: нет, урагана на улице нет. И тайфуна нет. И нет, дождь тоже не собирается.
        - Я просто опасаюсь, что вы не успеете, - поясняет она, рассматривая экран своего телефона. - У вас через сорок минут свидание.
        И осторожно, шажок за шажочком подкрадывается к моему столу, чтобы оставить визитку.
        - Вернее, пятнадцать свиданий, - уточняет она. - Вот адрес, здесь недалеко, на машине всего минут десять. А завтра обсудим, как все прошло.
        Собирается тут же сбежать. Но совершает ошибку, когда поднимает взгляд, находясь от меня в такой близости. Мне кажется, я могу подсчитать точное количество чертиков, которые сейчас пляшут в этой зелени, пребывая в полной уверенности, что шалость у них удалась.
        И нечто не менее темное - то, что сидит внутри и лишь изредка показывает настоящую суть, с готовностью отзывается на этот призыв станцевать с вилами и дольками лимона на острие.
        - Зачем же завтра? - Я закрываю свой ноутбук, убираю со стола документы, подхватываю визитку, поднимаюсь и подхожу к помощнице, которая, как под гипнозом, не двинулась с места. - И зачем довольствоваться моим пересказом? У вас будет прекрасная возможность увидеть все собственными глазами.
        - И… - она неожиданно тушуется.
        - И поучаствовать, - согласно киваю, пользуясь паузой.
        А пока она пребывает в растерянности, подхватываю ее под локоть, и не отпускаю, нет. Даже когда до нее доходит, что я не шучу.
        - Но… там же все места заняты, - она делает попытку отбиться, но куда там, я предвкушал этот момент еще днем.
        - Я сумею замолвить за вас словечко.
        - Но там платно!
        - Отлично - заодно верну вам должок. Я так понимаю, раз мне назначили время, вы за меня уже заплатили.
        - Да, но… такие расходы входят в сумму моего гонорара. А что касается затрат на меня…
        - Очень непредусмотрительно тратить еще не заработанный гонорар, - мягко журю ее. - Не переживайте за мой бумажник, тем более, что вы и так хотите нырнуть в него глубоко, только позже. Примите мой сегодняшний жест как спонсорскую поддержку.
        - Но вы…
        - Могу себе это позволить.
        И на такой оптимистической ноте, считай, в полном согласии и душа в душу, мы садимся в мою машину.
        Двери тут же блокирую.
        Алла смотрит прямо перед собой и молчит.
        Взглянув на визитку и на часы, понимаю, что мы будем на месте максимум минут через пять. И что мне делать оставшееся время? Не могу же я удерживать помощницу силой так долго. А она ведь справится с этим оцепенением, скоро придет в себя, начнет приводить массу других аргументов, почему нам сегодня не по пути, да и вообще…
        - Знаете, - выдохнув, словно приняв какое-то решение, говорит она неожиданно. - Если вы готовы сегодня спонсировать, а у нас в запасе есть время до этих свиданий, может, заедем пока в магазин?
        - Хотите затариться продуктами? Уверены, что вам хватит тридцати минут?
        - Нет, - она улыбается, - продукты мне не нужны. И потом, их гораздо ближе нести от магазина в моем районе. Давайте купим стеклянную колбу-заварник. Ну или хотя бы что-нибудь в этом роде. Потому что в приемной я нашла кучу чашек, массу коробочек и сортов чая, но ничего, в чем можно было бы его заварить. Да и в офисе ни у кого ничего подходящего не нашлось.
        Заметив мой взгляд, она какое-то время молчит. Потом делает жадный вдох, словно ей не хватает в салоне воздуха, и участливо, с долей неловкости, спрашивает:
        - Вам ведь не понравился чай?
        Киваю, но думаю о другом. Она плохо искала или колбы-заварника в приемной действительно нет? Я знаю, что Снежана заваривала чай именно в ней.
        Но устраивать разборки из-за такой несущественной мелочи, организовывать поиски и расследование - напрасная трата времени. К тому же, ничего не проходит бесследно, и рано или поздно - а чаще именно вовремя - нужный ответ проявляется.
        - Заедем в одну чайную лавку, - принимаю решение. - Там есть все, что хочешь. И там настолько профессиональный продавец, он же и хозяин лавки, что вы, возможно, тоже проникнетесь любовью к этому удивительному напитку.
        - Вряд ли, - пожимает плечами Алла.
        - Посмотрим.
        - Но узнать пару проверенных секретов о том, как правильно готовить этот напиток, а не собирать их из противечивых статей в интернете, я буду не против, - добавляет она.
        Лавка, в которую я ее привожу, поначалу не вдохновляет ее. Она уверена, что это обычный магазинчик - но ровно до той минуты, когда навстречу нам выдвигается хозяин этого заведения.
        Лука явно производит на нее впечатление, как и на всех, кто видит его впервые. Высоченный, метра два ростом, с грудой мышц, в облегающей майке, с модной бородой, в майке с черепами и в косухе. Его легко представить на байке, который он просто боготворит, и сложно в таких почти домашних условиях.
        - Лев! - рявкает он, заставив двух юных покупательниц у прилавка захихикать и начать перешептываться. - А я уж винил себя, что уболтал тебя закупиться чаем на полгода вперед!
        Пока мы обмениваемся приветствиями, он бросает заинтересованный взгляд в сторону помощницы.
        - А эта красавица с глазами кобры с тобой или можно попробовать себя в роли факира?
        - Со мной.
        - Смело! - восхищается Лука. - И что, вместо того, чтобы вести такую красотку домой, ты очерчиваешь границы? Понима-аю. Значит, ты…
        - Алла - моя помощница, - прерываю его до того, как он начнет расспрашивать, как далеко успели зайти наши якобы серьезные отношения, и ловко переключаю его внимание. - Вместо чая предпочитает исключительно кофе.
        И Лука из моего приятеля и юркого сердцееда тут же превращается в фанатика. У него меняется все - мимика, жесты.
        - Ну это никуда не годится! - он осудительно смотрит на Аллу, которая вопреки моим ожиданиям, не спорит, а улыбается. - А знаете ли вы, что кофе…
        - Лука, у нас максимум двадцать минут, - успеваю вставить всего одну фразу.
        - Тогда будем говорить только про чай!
        Он манит за собой к прилавку мою помощницу, быстро отпускает двух хихикающих девиц, втюхав им скидку в качестве компенсации. По-моему, они были готовы заплатить в три раза дороже - лишь бы только не уходить. Но Лука переворачивает на двери табличку стороной «Закрыто» и принимается обрабатывать в свою веру нового человека.
        Я распалагаюсь в паре шагов от этой парочки и с интересом наблюдаю за тем, как они увлеченно общаются. И как быстро сходятся люди из разных миров, когда искренни и интересны друг другу.
        Алла не скрывает, что равнодушна к чаю, не разбирается в нем, но в крайнем случае может выпить чай из пакетика. Лука начинает доставать не только все аргументы, но и богатство, пытаясь соблазнить неприступную красавицу вкусовым совершенством.
        Она нюхает сорта чая, рассматривает темные листья на свет, временами кивает. И оба при этом очень довольны происходящим.
        Иногда Алла бросает взгляд в мою сторону и мне тоже перепадают отголоски ее улыбки, вызывая во мне странные желания продлить этот момент, удержать. И не потому, что я в окружении запахов, которые мне нравятся.
        Мне просто нравится здесь.
        И с теми людьми, которые рядом.
        Впрочем, вычеркнуть Луку я был бы не против.
        Потому что мне хочется не просто видеть эту улыбку, и знать, что она предназначается мне. Мне хочется слизать ее губами и языком.
        Столкнуть эти баночки с чаем, наплевав на то, что по полу рассыплется черное золото, прижать к прилавку эту девушку, взгляд которой иногда действительно подобен змеиному, и попробовать на вкус ее яд, запихнув ей в рот свой язык.
        А когда она поймет, что ей некуда отступать, когда перестанет искать пути для побега, прижаться к ней самому, вжаться в нее, чтобы она поняла… Бежать бесполезно, это просто бессмысленно, я не смогу ее отпустить.
        По крайней мере, пока не наслажусь ее стонами, когда буду вбиваться в нее, и пока она не обхватит меня плотно своими ногами, чтобы…
        - Твою мать… - осознаю свои мысли.
        А потом натыкаюсь на два взгляда, причем один осуждающий, и это Лука, а не Алла. Просто отлично. Понятно, что мы слышали друг от друга слова и покрепче, но да, это не то место и время.
        - Опаздываем, - выдаю свое объяснение.
        К счастью, часы подтверждают мою версию, шитую белыми нитками, поэтому мне удается разлучить Аллу с Лукой до того, как он уговорил ее купить половину ассортимента, как и меня.
        Несколько новых сортов, первая попавшая стеклянная колба, и я практически тащу на улицу Аллу, которая не в состоянии быстро проститься с новым знакомым.
        - Заходи как-нибудь одна, когда будет свободное время! - бросает Лука ей вслед, но встречает мой взгляд, поправляет бороду и меняет решение. - Хотя завтра новый завоз, а потом я сам хочу кое-куда прокатиться… Так что в ближайшее время не жду. Потом… если что…
        Свежий воздух помогает немного прийти в себя, выветривает из головы образы, которые витали вокруг меня в лавке. Остановившись у машины, потираю глаза, выдыхаю, а потом смотрю на помощницу, которая не требует, и хорошо, что не требует, пояснений - но явно была бы не против.
        Но я просто молчу.
        Молчу и смотрю, как осенний ветер пытается выбить из ее прически на скорую руку хотя бы несколько прядей. А когда трюк с одной удается, заставляет девушку провести пальцами у лица, словно очерчивая его. И особенно выделяя губы… пухлые приоткрытые губы… словно зовущие к себе прикоснуться, проверить, попробовать…
        Твою мать! - снова думаю я, на этот раз хотя бы уже не озвучиваю эту глубокую мысль. Свадьба - иллюзия. Но с воздержанием нужно покончить раньше, чем я дойду до того, чтобы зажимать по углам своих подчиненных.
        - Едем, - решительно выдыхаю, чувствуя, что полностью возвращаюсь в реальность. - Не терпится посмотреть на варианты, которые предлагает мне случай.
        Надеюсь, там не все женщины рассчитывают на серьезные намерения после первой же ночи.
        Глава 35
        Лев
        Мы подъезжаем к одной из высоток, ничем не отличающейся от сотни других. Обычная парковка, мимо проходят люди, спешащие с работы домой, из окон льется мягкий свет, споря за уют с фонарями. На цокольных этажах банк, аптека - в общем-то, как и везде.
        Поблизости никаких баров, клубов или хотя бы кафе. На всякий случай сверяюсь с визиткой - да нет, адрес тот. Собираюсь уже выходить, но Алла неожиданно хватает меня за руку:
        - Еще пять минут подождем.
        - Я думал: нужно прийти заранее. Хотя бы мужчинам.
        - Если вы придете раньше, вас посадят за столик еще с какой-нибудь торопыжкой, - поясняет Алла, - и вместо пяти минут общения у вас будет пятнадцать. А пересесть будет не к кому.
        - Аргумент, - закрываю обратно дверь. - Тем более, если этим торопыжкой окажется тоже мужчина.
        Она улыбается, а потом, заметив, что все еще удерживает меня, убирает руку и отворачивается к боковому окну. Так пристально всматривается в вечерние тени, будто ей интересно наблюдать за мусорными баками, расположившимися с ее стороны.
        Пожалев, придумываю, как заставить ее обернуться.
        - А Павел Иванович всегда пьет только кофе?
        - Наверное, - пожимает плечами.
        И оборачиваться не собирается, заставляя и меня заодно рассматривать баки и котов, которые там прогуливаются.
        Ну тоска же.
        - Не помните, что готовили боссу? - снова ее провоцирую.
        И вот теперь она теряет интерес к реалиям города. Поворачивает голову, смотрит на меня задумчиво, будто сомневаясь: открывать ли страшную тайну о моем друге детства. А потом все же решается.
        - Иногда я делала для Павла Ивановича кофе. Особенно ему нравился кофе с соленой карамелью. Но это никогда, ни на одной из моих прежних работ, не входило в мои обязанности. Скорее - в качестве исключения.
        А вот в это верится слабо. Тем более, с учетом того, для каких целей Пашка выбивал из меня ставку для своей секретарши. Да и в других компаниях руководители не ходят с чашками сами, и уж точно не разносят их для партнеров.
        Вероятно, хочет сбросить с себя эти обязанности, выставить меня тираном с завышенными требованиями. Хотя… зачем тогда она покупала эту чайную колбу?
        - И как вы относитесь к тому, что для меня придется теперь делать чай? - задаю вопрос в лоб.
        - Несколько дней продержусь, - усмехается она.
        Пока я раздумываю: сообщать ли ей, что продержаться придется минимум две недели, она сочувственно добавляет:
        - Не переживайте, Лев Николаевич. Колба есть, в интернете я тоже сегодня кое-что прочитала, да и Лука мне столько всего рассказал… Вы знаете, он такой удивительный, и оказывается, что…
        - Время, - прерываю поток восхищения и выхожу первым на улицу.
        Алла копается в сумочке, подкрашивает губы помадой, колдует над волосами, превращая бардак в нечто легкое и сексуальное за пару секунд, поправляет сережки, как будто там кто-то будет сверять: топазы в ушах, бриллианты или подделка. Заметив, что я кручу в руках брелок с сигнализацией, наконец-то выходит.
        - Теперь я вижу, - говорит она, едва поспевая идти рядом со мной, - что вам и правда не терпится.
        - Еще как, - бормочу я, стараясь не смотреть в ее сторону и представляя одиноких красоток, которые мечтают о насыщенной ночи.
        Хотя может быть и подстава. Я на таких мероприятиях не бывал, так что в мыслях мелькает, как строй моделей в купальниках, так и тургеневские барышни в длинных закрытых платьях, отводящие в сторону мизинец при чаепитии с крекерами.
        Но когда мы, обойдя высотку, утыкаемся в табличку с четким адресом, а потом и в нужную дверь, я удивленно присвистываю. Неоновая красная вывеска с однозначным намеком: «Love is» больше смахивает на подпольный секс-шоп, чем на клуб одиноких неудачников.
        - Интересно, - воодушевляюсь я, настраиваясь на первый вариант из фантазий.
        Алла, видя, что я в настроении и готов к подвигам, даже настаивает на том, чтобы пропустить меня первым. Но это я только потом соображаю, что таким образом она отрезает пути к отступлению, а тогда…
        Нас пропускают после отчета у домофона, холл, в который мы попадаем, так же в красных тонах, на диванах подушки, огромная плазма демонстрирует подиум, тихая восточная музыка, приятная улыбчивая девушка на ресепшене, которая рада мне, но не очень - тому, что я не один.
        - Записан только Лев Николаевич, - категорично заявляет она.
        - Я могу и уйти, - соглашается Алла.
        Ага, как же.
        - Только вместе со мной, - окидываю девушку взглядом, который заставлял некоторых клиентов подписывать не очень выгодные контракты. - Пригласите, пожалуйста, хозяина или хозяйку этого заведения.
        - Есть только старший администратор, - тушуясь, сообщает девушка.
        Я покладисто киваю, а через пару секунд в холл выходит мужчина в костюме - он неопределенных лет, зато вполне определенной ориентации. Его к незамужним клиенткам можно подпускать без опаски.
        И к плюсам можно отнести то, что он все схватывает на лету, и за дополнительную плату соглашается не только провести Аллу участницей, но и сделать так, чтобы на первом свидании она не скучала одна.
        Понятно, что ее бы как раз устроил расклад отдохнуть и понаблюдать за мной, но лучше все же ее чем-то занять. Пусть и дальше пребывает в уверенности, что я заинтересован только в невесте, а не в более легком, но насыщенном продолжении вечера.
        - Я вижу, вы настроены серьезно, - администратор бросает взгляд в сторону помощницы и переходит на заговорщический шепот, - если не найдете ту, которая вас поразит, через полтора часа у нас тоже интересное мероприятие…
        Я слушаю его исключительно из долбаной вежливости, хотя, честно говоря, за эту минуту сильно от него устаю. Не люблю навязчивость, к тому же, я готовился увидеть и услышать сегодня не только администратора.
        - Идемте, - видимо, заметив мое нетерпение, манит он нас за собой.
        Наверное, это дальний родственник Моисея, потому что мы опять попадаем не к девушкам, а в какую-то комнату с баром.
        Самое удивительное, что Аллу ничего не смущает. Она подходит к стойке, вежливо уточняет у бармена: холодное ли шампанское и заказывает бокал.
        - Советуете сначала напиться? - подхожу к стойке следом за ней.
        - Вам тоже лучше получить дозу удовольствия, которой я вас сегодня лишила, - кивает она. - Я серьезно, Лев Николаевич. На общение с каждым кандидатом всего пять минут, но некоторые успевают рассказать всю свою биографию. Если говорить будете в основном вы, у вас точно пересохнет в горле. А если вам не повезет попасть на болтушку, можно занять себя хоть чем-то приятным.
        После того, как мы обзаводимся напитками, снова из ниоткуда появляется администратор.
        - Пойдемте, - говорит он, сверкая улыбкой. - Уже начинаем!
        Видимо, этот бар - как батончики у кассы магазина. Спонтанная покупка, которая существенно увеличивает прибыль. А вот уже после можно и выйти.
        В нашем случае - можно войти.
        Администратор распахивает неприметную дверь, и первое, что я отмечаю - это унылую обстановку. Ни тебе мягких диванов, как в холле, ни тебе подушек с бахромой, ни тебе приглушенного света.
        Много маленьких пустующих столиков, сверху какие-то конструкции, напоминающие софиты, и два ряда гостей, подпирающих стены с разбивкой по признаку: мальчик он или девочка.
        Не успеваю я обвести всех девочек взглядом, чтобы понять: может лучше попить чая в холле, как по звонку колокольчика все разбредаются по местам. Последнее, что я вижу - это как довольно улыбается Алла. Ровно до тех пор, пока до нее не доходит, что насладиться шампанским в одиночестве не получится: у нее тоже будет первая пара, и это любезный, навязчивый администратор.
        А потом обращаю внимание на первый вариант, подброшенный случаем мне.
        И пока я пытаюсь понять: напротив меня девочка или это какой-то мальчик ошибся сиденьем, собеседник поправляет кепку, и действительно почти мальчишеским голосом начинает мне жаловаться, как трудно найти мужчину, и как ей не везло, начиная с самого детского сада.
        Фух! «Ей» - уже хорошо!
        Слушаю ее, отвлекаясь на чай, незаметно осматриваюсь, в надежде, что во второй раз повезет больше, и понимаю, что у меня впереди целых полтора часа невезения.
        Да и ночь явно выйдет не лучше.
        Глава 36
        Лев
        Первая девушка так много и проникновенно рассказывает мне, какие ей встречались козлы, и что других среди нас просто нет, что спустя пять минут мне хочется поднять свое копытце и погладить ее в знак утешения.
        Ко мне у нее интерес появляется только в самом конце. Когда она, чувствуя, что скоро момент расставания, решает проявить вежливость и позволяет мне вставить хоть слово.
        - Расскажите о себе, - предлагает она. - Кто вы? Чем занимаетесь? Как вас зовут?
        Максимум, что я успеваю до спасительного звонка - выдать короткую версию из предложенных Аллой.
        - Властный босс.
        И несмотря на то, что «властность» я отобрал у сантехника, по блеску в глазах вижу, что это срабатывает.
        Девушка хочет спросить что-то еще, но поздно.
        Меня уже подпихивает локтем какой-то мужик с усами и со странным кусочком шерсти на пиджаке. По глазам вижу, он думает: раз я задержался, то здесь интересно. Ему невдомек, что я просто не знал, что по правилам пересаживаются мужчины. Мужик нетерпеливо кряхтит, и я поднимаюсь. Сам напросился - держись теперь, братец Иванушка…
        Вторая кандидатка молода, довольно миловидна, но из отчаявшихся. Мне даже хочется отпоить ее своим чаем, но она пьет вино. Она смотрит на меня проникновенно, почти не моргая, и наконец уверенно сообщает:
        - У нас все получится. И у меня… и у вас… После стольких неудач, с которыми мы оба столкнулись… Нам с вами обязательно повезет… Нужно просто не бояться и сделать этот решительный шаг, вы меня понимаете? Не бояться, и сделать…
        Пересаживаюсь от нее словно после сеанса гипноза. В голове странная вата. Наверное, я иду за другой столик лишь потому, что меня убедили - надо сделать этот решительный шаг, у меня все получится…
        Кстати, надо мной стоит тот же мужик, который боролся за секунды общения с барышней в «кепке». Но уже не торопит. Даже уступает дорогу. Скорее всего, видит, под каким я глубоким впечатлением, и сам заполучить их не торопится.
        Качнув головой, медленно прихожу в себя, успеваю сделать только глоток чая, а уши снова забиты.
        Смотрю на красивую девушку, на вид почти и модель, блондинка, волосы длинные, пушистые, как одуванчик. Уже прикидываю, а может быть, стоит предложить ей встретиться после этого нудного чаепития, но…
        - Три кошки, две собаки, пять хомячков, но скоро будет хорошее пополнение, - перечисляет она. - Думаю, еще взять из приюта. Как вы относитесь к домашним животным? Вы знаете, что коты…
        Так много про котов и за пять минут? Рассказывала бы она так же увлеченно про стройматериалы, я бы пригласил ее на работу, а так это знакомство без продолжения. Даже если бы она согласилась провести со мной ночь, мы бы провели ее врозь. Потому что в ногах у нее спит Муся, на голове Крыся, рядом с кроватью шуршат беспокойные Тути, Прути, Мути, Жгути и Друти, а дверь караулят Эльба и Лайка. Мне было бы просто некуда деться.
        По первому же звонку уступаю место уже знакомому мужику. Кстати, может, у них что-то и выгорит: глаза при виде девушки загорелись, по моему следу он идет четко, не стоит забывать о кусочке шерсти на пиджаке, с которым он пришел на свидание. Да и усы. Усы - тоже шерсть!
        Ого, еще парочка таких посиделок, и я начну как Алла - спихивать вместе судьбы. Тьфу-тьфу…
        Хотя после десятой девушки на этом свидании мелькает мысль, что иногда случай, на который надеешься, довольно ленивый. И, может, и нет ничего плохого в том, чтобы ему иногда помогала сваха? Конечно, не в рабочее время.
        Кстати, вот кто здесь не скучает - так это она. Сидит, улыбается. А ведь администратор уже пошел по кругу, чтобы у всех был комплект. Значит, она улыбается потенциальному ухажеру. Отбивает пару, которая могла бы сложиться.
        Нет, ну серьезно, как ему, насмеявшись за ее столиком, пересаживаться к барышне в кепке и слушать, что он не мужчина с отличным чувством юмора, как считал еще минуту назад, а тоже из породы парнокопытных?
        Нет, потом психолог за следующим столиком его убедит, что все будет хорошо, и не надо отчаиваться. Но травма может остаться.
        - Вы меня внимательно слушаете? - отвлекает меня от наблюдений одиннадцатая кандидатка. Нетребовательная. Ей хватает моего расфокусированного взгляда, чтобы азартно продолжить: - Я считаю, что мужчина должен…. А еще обязан…. И уже совсем никак без… А кстати, вы кто по профессии, а то сейчас столько альфонсов? И как вы относитесь к тому, что мужчина должен и обязан…
        С учетом того, сколько я буду должен и обязан, в случае, если смогу ее обеспечить, благоразумно выдаю версию про сантехника. Но она так забивает мне голову, что путаюсь в показаниях. По-моему, я наплел, что предпочитаю чинить сантехнику исключительно обнаженным.
        От уточняющих вопросов и жадного блеска в ее глазах меня спасает звонок.
        Но на новом месте снова подстава. Девушка попадается настолько хрупкая, что я боюсь даже дышать в ее сторону. А потому просто молчу. Она же помимо своей хрупкости еще и нерешительна, поэтому тоже молчит.
        Ничего страшного. Я даже ей благодарен. Отдыхаю, пью с удовольствием чай. Она, мне кажется, с не меньшим удовольствием любуется содержимым бокала. Или это не нерешительность, просто ей уже обновляли шампанское?
        Не успеваю спросить - снова звонок.
        И снова по новой…
        Следующая дама сильно напоминает мне нашего главного бухгалтера и одновременно мужика, который идет за мной по пятам. От главного бухгалтера комплекция и хватка. А от того мужика - усы.
        - Ваша должность? - награждает она меня строгим взглядом.
        А смотрит так, как будто поздно метаться. Я уже попросил ее выйти за меня замуж, она всучила мне руку и сердце и даже благосклонно позволила подергать за ус. Все, мы вместе! А все остальные - это свидетели нашего счастья.
        - Ваша должность? - еще строже повторяет вопрос.
        - Неверный дальнобойщик, - выдаю идеальный вариант для нашего расставания.
        - Мне подходит, - говорит она неожиданно. - Готовить часто мне лень, я люблю бутерброды. Так что мы можем жить душу в душу. К тому же, я считаю, что мужчине надо давать погулять. Тем более такому породистому…
        Начинаю подозревать, что не только мы с Аллой пришли сегодня в комплекте. Уж не мама ли она той девушки, у которой сколько там… трое котов и три хомячка? Или одна собака и четыре кота? Или, может быть, она тетушка той, что вещала мне про козлов?
        В общем, машу лапкой, стучу копытцами, прижимаю хвост, чтобы подальше от этого плотоядного взгляда и иду дальше.
        Господи, это когда-нибудь кончится?
        Мне кажется, эти курсы придуманы не столько ради знакомства, сколько чтобы заставить ценить свое время. Никогда раньше не думал, что пять минут - это вечность, а когда эти пять минут умножаются на пятнадцать…
        И вроде бы женщины в основном симпатичные, одеты нарядно, в отличие от многих пришедших мужчин, явно готовились. Но все как-то не то и не так.
        Я облегченно выдыхаю, когда подсаживаюсь за столик к своей помощнице. Я устал, в голове все еще звучат женские голоса, хочется подарить кому-то машину, чтобы позволить себе уже не только чашечку чая.
        Свидания - жесть. А вот Алла ничего, вполне довольна сегодняшним вечером. Разрумянилась, в глазах еще остывает смех после ухода последнего кавалера.
        - Ну и как вам? - спрашивает участливо, заметив, в каком я состоянии, - сердце хоть разок екнуло?
        Согласно киваю.
        - Когда думал, что первая девушка - парень. Когда мне рассказали, сколько должен и обязан сделать мужчина, и я на минуту представил, что эта участь моя. И когда я представился неверным дальнобойщиком, а мне ответили, что я - просто мечта, и тут же пообещали счастливую и долгую жизнь на одних бутербродах.
        И что я слышу?
        Вместо сочувствия тихий смех и безжалостный вопрос, разрушающий иллюзию счастья, которую мне успели обрисовать:
        - Как?! Одни бутерброды?! Без чая?!
        А потом она склоняется ко мне, обводит взглядом столики и шепчет как заговорщик:
        - Подайте мне знак - кто она, и я ей укажу на ошибку, которая вас разлучила.
        И снова смеется.
        Смейся - смейся, думаю я, наблюдая за ней.
        Но именно ты и сделаешь так, чтобы этот вечер не закончился на длинной ноте недоумения и разочарования.
        Глава 37
        Алла
        Не ожидала, что эти свидания могут доставить столько удовольствия. И даже страшно подумать, что я могла все пропустить!
        Мне достался очень удобный столик, в самом начале зала, и я могла наблюдать за генеральным, пока он прохаживался от одной кандидатки к другой.
        Ох, наблюдать за ним - одно удовольствие. Жаль, не было слышно, о чем он беседовал с девушками, но его не впечатлила даже блондинка. И такое явное разочарование на лице, хотя минуту назад мне казалось, что он готов взять девушку за руку, наплевать на правила и увести за собой. А потом что-то случилось, и он резко сбежал по звонку колокольчика.
        Настолько любопытное зрелище, что меня даже не напрягали зануды, сменяющие за моим столиком одного за другим. А какое лицо у генерального было, когда круг замкнулся, и он вернулся ко мне!
        Нет, ну мило же, правда? И эта толика какой-то детской обиды, что его собирались кормить бутербродами!
        А уж как он торопился на выход, опасаясь, что я и правда подскажу его поклоннице кратчайший путь к его холодному сердцу!
        Но не так быстро, Лев Николаевич. Уж если я здесь, и вы сами настояли на этом, без вишенки на торте не обойтись.
        - Давайте чуть обождем, - заманиваю его в сторону бара.
        - Скажите прямо: давайте вам чуть дольем, - ворчит он, но не спорит, идет следом за мной.
        - Это для вашего же блага, - уговариваю его, стараясь не рассмеяться от досады на строгом лице. - Пусть разойдутся.
        И киваю в сторону нехотя рассасывающихся участников, которые то и дело оглядываются. Особенно нетороплива дама солидной комплекции - подозреваю, это у нее любовь к бутербродам.
        - Заказать вам шампанского? - проследив за моим взглядом, предлагает генеральный.
        Я так понимаю, из благодарности за спасение. Пока я раздумываю можно ли злоупотребить спонсорской поддержкой и здесь, бармен уже вручает мне бокал с холодным шипящим напитком. С удовольствием делаю пару глотков в ожидании, пока администратор освободится.
        - В конце вечера, - говорю я, взглянув на генерального, - участники берут со стола открытки и вписывают имена тех, кто их заинтересовал, оставляя контакты для связи.
        Я достаю из сумочки открытку, ручку и деловито вписываю в нее свое имя.
        - С почином, - передаю ему карточку, как утешительный приз.
        Он крутит открытку в руках, усмехается, заметив, что в качестве координат я указала номер его же приемной, хочет что-то ответить, но…
        - Как мило, что вы меня подождали, - подходит к нам чуть запыхавшийся администратор. - Всем так не терпится, как будто они уже заняли очередь в загсе! А между тем… Так-так-так…
        Он выуживает из подмышки черную папочку, открывает ее, чуть кланяется мне с легкой улыбкой и протягивает несколько белых карточек.
        - Ваши симпатии! Вы настолько очаровали мужчин, что мы были бы рады увидеть вас еще раз, если пара не сложится.
        - Раз-два-три… - пересчитываю я под пристальным взглядом генерального. - Пять. Но зато у вас…
        - А это ваши симпатии, - прерывает меня администратор, и передает жирную стопку карточек Льву Николаевичу. - Вы настолько запали в душу девушкам, что мы были бы рады видеть вас еще не один раз! Столько раз, сколько вы захотите. И без какой-либо оплаты!
        Вот значит как.
        Пока я обтекаю от новостей, босс берет карточки, бросает на меня насмешливый взгляд и тоже принимается пересчитывать…
        - Раз-два-три…
        - Пятнадцать! - подсказывает ему милый администратор, потом косо поглядывает в мою сторону. - Вам выдать карточку - хотите тоже заполнить?
        - Зачем?
        - Затем, что после, возможно, их станет шестнадцать!
        Я прячу заалевшее лицо за бокалом, понимаю, что не помогает, и тут же заказываю еще один. Все равно терять уже нечего. Вечер - кошмар. И ведь я могла, могла все это пропустить!
        - Так будете заполнять? - не унимается администратор.
        Я молчу.
        Молчу и жду, когда генеральный скажет, что уже собрал весь пасьянс, и что на самом деле у него не пятнадцать карточек, а шестнадцать.
        Но он, пересчитав свои знаки внимания, говорит совершенно другое:
        - Куда вы так торопитесь? Мы с Аллой Геннадьевной пока оба еще не определились. Поэтому хотели бы рассмотреть альтернативные варианты. Помнится, вы говорили, что у вас с минуты на минуту еще одно интересное мероприятие…
        - Ах, да, конечно! - тут же подхватывает мужчина. - И там как раз не хватает пары! Так вы идете?
        - Идем, - принимает решение генеральный.
        И, взяв меня под локоток, разлучает с бокалом и ведет следом за администратором куда-то вглубь помещения.
        - Хотите сорвать еще больше симпатий? - кошусь на свое руководство. - Сколько вам еще надо для полного счета?
        - От одной настоящей симпатии я бы не отказался, - отвечает загадочно он.
        - Семнадцать? - уточняю, взглянув на него. - Вам нужно семнадцать симпатий?
        - Разве я сказал именно так? - говорит он не более ясно.
        И пока я раздумываю, что же он все-таки имеет в виду, администратор распахивает еще одну неприметную дверь, и мы с генеральным попадаем из странной реальности, где и без того все запутано и непонятно, в какую-то восточную сказку.
        Довольно просторное помещение в красных тонах, запах ароматических палочек, свет приглушенный, а в качестве дополнительного освещения - свечи. Много свечей. Они стоят не только на полочках, но и на полу вокруг участников данного мероприятия.
        Администратор одета в желтое сари. Никаких столиков. Только подушки, на них три пары, которые пришли раньше нас и уже разместились с комфортом.
        - Что-то здесь как-то негусто, - шепчу генеральному. - Может, дороже? Сколько вы заплатили?
        - Прилично.
        - Да уж, и когда вы успели? - я грустно вздыхаю. - Пользуясь вашим азартом, боюсь, кто-то распотрошит ваш бумажник даже раньше меня.
        Мужчина смеется, и администратор, которая что-то негромко рассказывала участникам, поворачивает голову, приветливо улыбается и говорит голосом коварной сирены:
        - Ну как, осмотрелись? Немного освоились? А теперь раздевайтесь!
        Я бросаю взгляд на дверь, потом на генерального, намекая, что еще не поздно уйти, а сирена уже заманивает его в свои сети.
        - Ну же, смелее! - подбадривает она томным голосом. - Поверьте, так вам будет гораздо удобней! Мы пока отвернемся, чтобы вас не смущать.
        - Что-то здесь… - ворчу в шоке я.
        Но это я только думаю, что я в шоке.
        А потом разворачиваюсь к генеральному и понимаю, что в шоке именно он!
        Потому что пока я просто стою и пытаюсь осмыслить происходящее, он уже прикоснулся к ремню в своих брюках!
        - Что вы делаете?! - поспешно обхватываю его ладони и сжимаю, потому что мне кажется, он собирается продолжить стриптиз. Делаю шаг к нему, закрывая собой и подсказываю, чтобы никто не услышал: - Она имела в виду пиджаки!
        Мужчина недоверчиво вздергивает темную бровь.
        - Пиджаки?
        Я активно киваю.
        - Предлагаете мне остаться в рубашке?
        - И в брюках!
        Он вздыхает - будто даже немного разочарованно. Потом обводит взглядом участников и так же, как и я, шепотом спрашивает:
        - А почему тогда другие сняли не только пиджак?
        - Кто это?!
        Не убирая рук от ремня мужчины, я оборачиваюсь. Пожалуй, немного резко, потому что голова чуть кружится. Но на удивление, я даже не покачнулась, удачно найдя какую-то теплую точку опоры.
        Когда резкость восстанавливается, присматриваюсь к гостям повнимательней. Девушки в длинных свободных юбках и облегающих топах, чтобы подчеркнуть выдающиеся размеры груди. Светлые волосы распущены, яркий макияж на лице. Ничего странного, все привычно.
        А вот их спутники более интересны.
        Один в каком-то черном халате, причем пояс стянут не туго, обнажая не только волосатую грудь, но и приличных размеров брюшко.
        - Что вы на это скажете? - слышу вкрадчивый шепот над ухом. - Почему ему можно?
        Присматриваюсь внимательней, думаю, ничего не могу понять, а потом…
        - Потому что он в кимоно!
        Я даже смеюсь оттого, что так просто решила задачку.
        - А второй?
        Моя опора как-то ловко меня разворачивает, и я смотрю на второго мужчину, у которого из верхней одежды только татуировки.
        - Он… он… - бормочу я в недоумении, а потом замечаю. - У него на спине новая татуировка! В первое время одежда жутко мешает!
        Мое ухо обжигает короткий смешок, и меня снова разворачивают чуть в сторону.
        - А что насчет третьего?
        Третий тоже сидит без рубашки, и тут гораздо сложнее. Потому что на нем ни кимоно, ни татушек.
        - Думаю, - едва слышно шепчу я, отметив массивную фигуру атлета, а неподалеку от него нечто похожее на остатки одежды, - думаю, что он просто слегка перекачал свои мышцы.
        - Хм, - задумчиво тянет мужчина, - вы знаете, а я ведь тоже вчера довольно усердно занимался на тренажерах, и…
        И я понимаю, что он начинает двигаться у меня за спиной. И эти движения очень похожи на то, что он уже раздевается, и…
        И ему уже ничего не мешает! Потому что я так увлекалась осмотром мужчин, что убрала руки от ремня генерального…
        - Бежать… - думаю я. - Точно, надо бежать!
        И, пожалуй, думаю громко (но это шампанское виновато), потому что неожиданно получаю ответ:
        - Я предлагаю другой вариант. Более подходящий для позднего вечера. Как вы смотрите на то, чтобы прилечь?
        Глава 38
        Алла
        В горле мгновенно пересыхает, лицо продолжает пылать от яркого света свечей. Хочу что-то сказать, привести аргументы, почему нам не стоит этого делать, но…
        Руки мужчины ложатся на мои плечи, и вместо тысячи слов я способна только на выдох.
        Длинный, но рваный, как точки-тире, призывающие на помощь.
        А между тем руки мужчины подбираются к моей шее, я чувствую легкое касание его пальцев, пытаюсь уклониться, сбежать, как и собиралась. Даже делаю шаг, и…
        Практически впечатываюсь спиной в мужчину, который стоит позади меня.
        Так близко, теперь он так близко, что его запах моря во время дождя перебивает легкую горечь свечей и сладость ароматических палочек.
        Надо развернуться, отойти от него, хотя бы что-то сказать. Но я продолжаю стоять, смотреть прямо перед собой и чувствовать, еще более остро чувствовать его пальцы, прикоснувшиеся к моим волосам на затылке.
        - Вы… - шепчу едва слышно.
        Делаю выдох, готовлюсь к побегу, потому что такая близость с чужим мужчиной недопустима.
        И потому, что мы не должны.
        Не должны так сближаться.
        Пожимаю плечами, чтобы сбросить с себя его руки, мысленно готовлюсь к тому, что удержит, и тогда…
        Но он неожиданно сам отпускает меня.
        Его руки соскальзывают вниз, одновременно с моим пиджаком.
        А потом мужчина обходит меня, останавливается напротив и молча смотрит в глаза, дожидаясь пока я пойму, что все, что он сделал - всего лишь снял пиджак с себя и помог это сделать мне.
        - Пойдемте, - берет меня за руку.
        И хорошо, я не спорю.
        Я по-прежнему не в состоянии говорить. Минуту назад было стыдно, немного страшно и очень не по себе от внезапных и странных эмоций. А сейчас стыдно за то, что я успела подумать, будто босс… и я… будто мы…
        Ух, ну и коварное в этом клубе шампанское!
        Точно - шампанское!
        Как только с причиной становится все понятно, в голове тоже вмиг проясняется. Надумала ведь. А между тем, ничего нет особенного и в том, что мы располагаемся не за столиками, а на мягких подушках.
        После рабочего дня даже приятно избавиться от каблуков и отдохнуть с комфортом под приятную музыку. Пусть руководство присматривается к кандидаткам, которые настолько в его вкусе, что я бы на его месте слегка растерялась, а я с удовольствием помолчу. Тем более, что здесь очень активный администратор.
        Мне даже без разницы о чем она говорит - пусть себе и дальше вещает про какие-то энергетические потоки, которые можно почувствовать. Кстати, остальные ее внимательно слушают. Может быть, и правда она говорит что-то весьма интересное.
        Это только я из-за довольно узкой юбки все еще пытаюсь устроиться поудобней. Если лягу, как мужчины, усну. Поэтому обкладываюсь подушками и сгибаю ноги в коленях. А вот босс, кстати, мог бы и лечь, но тоже выбирает сидячую позу. Конечно, все равно более комфортную, чем моя. И почему я сегодня не в брюках?
        - Нет, нет, - едва мы уселись, администратор прерывает лекцию про потоки и приветливо нам улыбается. - Сядьте напротив друг друга.
        Я не двигаюсь - только сейчас понимая, насколько сильно устала. А генеральный послушно садится напротив меня.
        Правда, позади него сидит уже пара, и у них слишком много подушек, поэтому он подвигается чуть вперед, и мы снова оказываемся слишком близко друг к другу. Даже не так. Он тоже сгибает ноги в коленях, но ставит их широко, и я словно оказываюсь в каком-то подобии кокона.
        Мне даже кажется, что он слегка задевает мои ноги своими.
        С другой стороны, в этом тоже ничего страшного нет. В общественном транспорте каждый день тебя задевает масса людей, к некоторым иногда припечатывает, просто…
        Просто он все-таки слишком близко.
        Но только я начинаю сдвигать сзади свои подушки, чтобы чуть-чуть отстраниться, как снова вступает всевидящий администратор.
        - Нет-нет, - заметив мои передвижения, останавливает она. - Наоборот, вам нужно сесть даже ближе друг к другу.
        - Зачем? - удивляюсь я.
        И удивляюсь тому, что босс уже принимает совет женщины к сведению и сдвигается чуть вперед.
        - Ну как же? - на мгновенье теряется женщина, а потом вдруг спохватывается. - Ах, да, новички… Так вам будет удобней держаться за руки. Кстати, мы как раз переходим к этому упражнению. Итак, дорогие мои, сядьте, именно сядьте и возьмите друг друга за руки.
        Лев Николаевич снова послушно прикасается к моим ладоням, едва задевая их пальцами.
        - Ближе, - начиная обходить каждую пару, поправляет нас администратор. - Ближе. Еще ближе друг к другу. И крепче, плотнее… А теперь просто смотрите. Ничего больше. Ни единого слова. Просто смотрите.
        Босс опять придвигается, и на этот раз я оказываюсь уже не в подобии кокона, а именно в нем. Причем путами служат не только ноги мужчины, которые он расположил по бокам от моих, но и его запах, дыхание, даже взгляд.
        - Почему она так настаивает, чтобы мы друг друга крепко держали? - ворчу я тихонько, пытаясь избавиться от неловкости. - Может, здесь все-таки нельзя лежать на подушках?
        Последнее, что я отчетливо вижу - это улыбка мужчины.
        А потом он берет мои ладони в свои, подвигается еще чуточку ближе ко мне, и я не просто вижу его глаза.
        Я в них словно ныряю.
        Пытаюсь вырваться, улизнуть, но медленная восточная музыка и запах мужского одеколона заставляют погрузиться сильнее. И я уже не только смотрю на серую гладь. Я проношусь над темными волнами моря, избегая, чтобы меня коснулись ее жадные своды. Кружусь над стихией, не замечая того, как играя и притворяясь спокойной и смирной, она начинает меня поглощать.
        Сжимает пространство вокруг меня, выбрасывает все остальные запахи, мысли и звуки. И погружает в то, чем владеет.
        Заставляя присмотреться, привыкнуть, заставляя принять.
        Штиль так быстро сменяется штормом, что я могу задохнуться. Задохнуться от этого восхитительного ощущения силы. От этого запаха, впитавшего в себя сотню дождей и лучей заходящего солнца. И от странного чувства, что игра становится слишком серьезной. Слишком… похожей на настоящее.
        С трудом нахожу в себе силы, чтобы зажмуриться, а потом снова поддаюсь уговорам дождя, который все еще слышу, открываю глаза, и с размаха падаю в бурлящее море.
        Не холодно - нет. Наоборот - слишком жарко.
        Этот жар осторожный, как пламя тихой свечи. Если подуть - не потухнет, а, подпитавшись моим дыханием, разгорится сильнее. Но мне все равно становится страшно, страшно, потому что я чувствую, что даже этот маленький огонек может причинить много боли.
        А я не хочу…
        Не могу…
        Не должна.
        Да и поздно уже.
        И я опять закрываю глаза, остывая от волн, закрываясь от ливня, хотя и хочется открыть рот и жадно втянуть в себя хотя бы одну капельку этой вкусной отравы.
        - Все! - громкий хлопок в ладоши выводит меня из странного транса. - Ну как ощущения?
        Все закончилось? Правда?
        Открываю глаза и вижу переливы серого моря. Взмах черных ресниц, и видение пропадает, граница снова поставлена.
        Перевожу дыхание, забываю, вычеркиваю, смеюсь над своей бурной фантазией и пустыми страхами. Точно пустыми. Потому что нет никакой стихии, нет моря, дождя.
        Это всего лишь мой генеральный и удачный парфюм, который задевает во мне какие-то грани, отвечающие за легкое сумасшествие.
        Напротив меня снова холодный, расчетливый, жесткий, циничный мужчина, считающий верным лишь одну точку зрения. Не брезгующий любыми методами для достижения своих целей. И временами очень медлительный, очень, потому что, несмотря на слова администратора, он продолжает держать мои руки в своих.
        Улыбаюсь, хочу подсказать ему, что уже все закончилось, и можно меня отпустить. И вдруг понимаю, что он не просто сжимает мои ладони, он слегка их поглаживает. Неторопливо, плавно, заставляя не только заметить, а прочувствовать это, а еще он продолжает внимательно смотреть мне в глаза, а как будто что-то ища в моем взгляде.
        - Уже все, - говорю ему все-таки, но до того тихо, что он, наверное, даже не слышит. И я повторяю: - Уже все, Лев Николаевич. Можете больше за меня не держаться. Разрешили даже лечь на подушки.
        Но ничего не меняется.
        Ничего.
        Только кажется, что он оказывается еще ближе, чем раньше.
        Намного ближе.
        И единственное, что нас отделяет - дыхание.
        Практически одно на двоих.
        Глава 39
        Алла
        Я так резко отшатываюсь, что наверняка бы упала, если бы генеральный все еще не держал меня за руки.
        - Тише-тише, - говорит он мне строго, а потом освобождает мои ладони.
        И скорее именно это, а не тон его голоса меня окончательно возвращает в реальность. Осмотревшись, понимаю, что ничего особенного не происходит. Ничего. Совершенно. Это просто усталость, тихая музыка, свечи и молчание, которое мы разделили.
        - На самом деле, кров и пища являются чем-то интимным, - прорывается ко мне голос администратора, которая обходит собравшихся с какими-то чашами в руках. - Просто сейчас все настолько упростилось и стерлось, что мы об этом даже не думаем.
        Она двигается медленно, как будто напоминая, что сари надела не просто так. Это даже не шаг, а практически танец. Поочередно раздает чаши парам, и ставит одну на пол между мной и Львом Николаевичем.
        - Разделите между собой это вино, - предлагает она и отходит. - Сделайте это в вашей собственной тишине, которая комфортна для нас.
        - Похоже, они экономят не только на освещении, - говорю я, мазнув взглядом по чаше. - Сколько, говорите, вы заплатили?
        И тишина взрывается смехом мужчины. Громким, отрывистым, на который другие участники недоуменно оборачиваются. Это не та тишина, о которой упоминали. Но она вполне комфортна для нас. Потому что нам обоим без разницы на предлагаемые условия. Нас вполне устраивают те, которые мы создаем себе сами.
        Я меняю позицию, сажусь, подогнув под себя ноги - так гораздо удобней. Даже несмотря на то, что ноги мужчины по-прежнему по бокам от меня, и да, ткань его брюк слегка задевает мои лодыжки.
        - Много, - отвечает Лев Николаевич, беря в руки чашу. - Так что предлагаю хотя бы попробовать все, что дают.
        Усмехаюсь, наблюдая за ним.
        Жду, когда он попробует.
        - Пусть первый глоток сделает женщина, - раздается прямо над нами голос администратора.
        И вместо того, чтобы отдать чашу мне, генеральный подносит ее к моему рту. Продолжая удерживать сам.
        - Только один глоток, - говорит он так, будто отдает мне приказ, тут же тяжко вздыхает и меняет решение: - Хорошо, максимум - два. Хотя ладно… оставьте мне хотя бы на донышке.
        И я тоже смеюсь - негромко, не привлекая внимания.
        Бросаю задумчивый взгляд на чашу, потом на мужчину, и смешинки в его глазах не позволяют зажаться, наоборот - сметают любые причины избежать этого странного действа.
        Вино довольно приятное, хотя теплое и с корицей, поэтому я действительно ограничиваюсь одним глотком и отрицательно качаю головой, когда мне предлагают распробовать лучше.
        - Слушайте, - вспоминаю я вдруг, - а когда мы будем меняться парами?
        - Надеетесь пересесть к тому, кто пьет меньше, чем вы, и у кого будет полная чаша? - хмыкает он.
        - Нет, ну правда. Как-то здесь странно. Ни колокольчика, ни обмена…
        - Вы бы правда хотели с кем-нибудь поменяться? - интересуется у меня генеральный.
        Осматриваюсь и вижу, что мало кто ведет себя так чинно, как мы. А заодно понимаю, что если меня заставят с кем-нибудь поменяться, если это будет непременным условием, я выбегу за дверь и приведу второго администратора.
        Потому что эти мужчины явно будут ожидать большего, чем я готова им предложить. Им точно будет мало простого общения. Их уже безнадежно разбаловали!
        Лысый вальяжно лежит на подушках, и я вижу еще большую часть его пуза, по которому катится капелька вина. Блондинка, которая в паре с ним, впрочем, ничего не имеет против, но, видимо, не находит поблизости рядом ничего подходящего, чтобы помочь ему вытереться, и слизывает с его живота вино языком. Блондинка, которая в паре с татуированным, макнув палец в вино, сама водит им по татушкам мужчины. А та, которая с перекаченным, набирает вино в рот и таким образом поит своего кавалера.
        - Знаете, Лев Николаевич, - говорю я, оценив обстановку, - мне кажется, вам тоже нет смысла меняться.
        - Я тоже так думаю, - соглашается он.
        Киваю, хвалю его мысленно за сообразительность, заодно удивляюсь, как у нас четко сходятся мысли. По крайней мере, в некоторых вопросах.
        А потом понимаю, что он никуда не смотрел.
        Вернее, не так. Понимаю, что все то время, пока я крутилась по сторонам, он все так же смотрел на меня.
        - А теперь, - вырывает меня из раздумий голос администратора, - вы поделитесь друг с другом теплом.
        Понятия не имею, о каком тепле она говорит и кому это нужно, потому что мне отчаянно жарко, и хочется хотя бы глотка свежего воздуха, и чуть больше пространства.
        - Пожалуйста, - с удивлением наблюдаю, как она приближается к нам, берет в руки мою ладонь, и щедро выдавливает на нее какое-то ароматическое масло с запахом цитруса. - Сделайте массаж своему мужчине. Начните с воротниковой зоны - пусть ваш мужчина снимет рубашку или хотя бы ее расстегнет. А потом уже, плавными жестами, можно приступить к остальному…
        И пока я рассматриваю свои ладони, она улыбается и вкрадчиво спрашивает:
        - Это удивительное ощущение - чувствовать под своими пальцами тело мужчины, разве не так?
        Она отходит, снабжая маслом остальных девушек. Они принимаются чувствовать, так сказать, пальцами - мнут то, что им нравится больше. К счастью, это плечи, спина, у одной - пузо мужчины, но это может быть фетиш не ее, а его.
        А я…
        Я просто смотрю, как растекается масло у меня на ладони.
        И старательно не смотрю напротив себя.
        Потому что этот мужчина не мой. Он просто не может им быть. И делать ему массаж…
        Но, видимо, догадавшись, что я не собираюсь к нему прикасаться, он снова ломает правила, и прикасается ко мне сам.
        Глава 40
        Алла
        Я даже возмутиться не успеваю - настолько он действует быстро, а потом это уже не имеет смысла. Потому что он, мазнув по моей ладони своей, забирает масло себе и начинает вдумчиво его растирать.
        Облегченно выдохнув, завороженно смотрю на руки мужчины - сильные, с причудливым рисунком вен. Пространство между нами наполняется цитрусовыми нотами, забивая напрочь ароматические палочки, и стирая возникшее напряжение.
        - Не смогли устоять, услышав запах лимона? - спрашиваю, наблюдая за размеренными движениями мужчины.
        - С точностью до наоборот, - говорит, усмехнувшись, он.
        Задумавшись над его словами, растираю между ладонями остатки масла, беру в руки чашу с вином, и сама не замечаю, как ее осушаю. Да и вряд ли отчетливо помню вкус.
        - Жарковато здесь, - давлю внезапный зевок.
        - Да уж, - поддакивает начальство.
        - Какое-то вино здесь… - качаю головой, прогоняя легкую дымку, через которую мне мерещится прищуренный, пристальный взгляд, и даже кажется, что генеральный убирает с моего лица непослушную прядь. Моргаю, тру глаза, а потом честно предупреждаю: - Кажется, я скоро усну.
        Зевки становится сдержать все сильнее, глаза просто слипаются - от духоты, тихой музыки, усталости и вина. Вино было лишним, это я сейчас отчетливо понимаю. Хочется лечь на подушки, закрыть глаза и забыться.
        А вот генерального масло с запахом цитрусовых явно взбодрило. Он резво поднимается, а потом помогает подняться и мне.
        - Что, все? - улыбаюсь ему. - Признали, что здесь ловить нечего? И что без меня у вас ничего не получится?
        Он не отвечает. Выводит меня из душного зала, дает сделать пару жадных глотков вечернего воздуха, а потом усаживает в машину. Пытаюсь сказать ему, что могла бы сама, а потом смиряюсь. Пусть поможет, в конце концов, он не только генеральный директор, а еще и мужчина!
        - Уже неплохо, - слышу реплику сбоку.
        Разворачиваюсь на сиденье, всматриваюсь в генерального, а потом понимаю, что скорее всего эта реплика связана с тем, что мы едем без пробок. Рассосались, пока мы ходили по этим свиданиям. Ходили-ходили, и бесконечно устали.
        - Зря вы так сильно потратились, - устраиваю голову на спинке сиденья, продолжая наблюдать за руками мужчины. - Никаких результатов!
        Он бросает на меня острый взгляд, медлит примерно минуту, или мне только кажется, что так долго, а потом пожимает плечами.
        - Ну почему же? - кивает на стопку белых открыток на панели приборов. - Будет чем заняться как минимум ближайшие две недели.
        - Не тратьте время, - отмахиваюсь. - Вам там все равно никто не подходит.
        Он так внимательно смотрит на эти белые карточки, что мне хочется взять их и выбросить за окошко. Но это же надо двигаться, а мне лень. А еще мусор принято бросать в отведенные для этого урны.
        Хотя то, что он мне не верит, слегка раздражает. И еще его непонятливость. Да, у мужчин интуиции нет, и вместо глаз они иногда используют другие места. Но все же, все же… Должны быть не только внешние ориентиры - белые волосы и грудь больше второго размера, но и внутренние, разве не так? А если не так, тогда доверьтесь специалистам! А я ведь уже сказала, что ему никто не подходит, а он…
        - У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые варианты, - пыхчу обиженно.
        Мне кажется, он не обращает внимания на мои слова. Спокойно управляет машиной, изредка бросает взгляды на эти открытки, которые все же доведут меня до греха и заставят пошевелиться.
        И тем удивительней звучит его голос:
        - С чего такая уверенность?
        И, пожалуй, именно из-за этого удивления я отвечаю, как есть.
        - Чувствую.
        А потом закрываю глаза, потому что ресницы кажутся не просто тяжелыми, а свинцовыми, и брожу по странному сну.
        Мне кажется, что машина давно стоит у моего парадного, но я знаю, что так не бывает. Не может быть - я ведь не успела сказать генеральному адрес. А еще мне кажется, что он развернулся на сиденье, наблюдает за мной, но почему-то не будит. И так тоже не может быть - если бы мы приехали, он бы обязательно меня разбудил. Зачем ему сидеть вместе со мной, тратить время, да и вообще…
        И уж точно не из реальности то, что он осторожно, боясь меня потревожить, отводит от моего лица прядь, которая нагло щекочет нос и которую я безуспешно сдуваю.
        Да и запах моря, его запах моря с дождем слишком насыщенный. Я не просто улавливаю его, я жадно его вдыхаю. Нет, надо все же узнать марку парфюма, а то так недолго впасть в зависимость от злобного шефа.
        И не только от его запаха, но и от этого тихого смеха.
        А еще я слышу в этом морском коктейле нотки лимона, и даже такое ощущение, что я пробую на вкус этот цитрус, но почему-то не морщусь, а тянусь за добавкой.
        И такое странное чувство, что мне почему-то не хватает дыхания. И я тянусь за бризом, который собирается ускользнуть, притягиваю к себе, делаю жадный вдох, и только тогда успокаиваюсь.
        Мягкие волны овивают меня, ресницы щекочет дуновение ветерка, и на душе так светло, как будто я лежу под солнечными лучами. Но я ведь вижу, что вокруг также темно, как и раньше, значит, тоже так не бывает.
        Не бывает, а жаль.
        Так уютно, и как-то… не знаю, как описать. Слишком странные ощущения, не поддаются анализу. Да и не хочется их как-то анализировать, как и не хочется упускать, только вот…
        Какой-то невнятный звук - может быть, чайка, которая пролетает так высоко, что даже не видно, заставляет вынырнуть из личной нирваны, и увидеть, как надо мной нависает серое небо.
        - Будет дождь? - бормочу едва слышно.
        А потом почему-то вижу лицо генерального - так близко, что можно дотронуться даже губами.
        И он внимательно за мной наблюдает. Немного обеспокоенно, и в то же время, продолжая слегка давить своей мощной аурой, которая толкает на безрассудство. Но во сне можно, во сне можно все, чего не сделаешь в жизни. Потому что в жизни слишком много установок, запретов, долга и прошлого, да и планов на будущее, а здесь…
        Очерчиваю пальцем лицо мужчины, ощущая, как ладонь немного покалывает от легкой щетины. Опускаюсь к губам, и соблазн так велик, но…
        Наверное, во сне это тоже будет нечестно, неправильно.
        - Скоро у вас будет невеста, - говорю я мужчине, проведя рукой по его волосам. - Да и я…
        - Что вы? - интересуется он.
        - Я… - вздохнув, убираю руки прочь от ночного соблазна, смотрю в глаза самой ночи, а потом решаю ее попросить: - Пожалуйста, перестаньте мне сниться! Это в конце концов уже неприлично!
        - Неприлично? - слышу вкрадчивый шепот.
        И понимаю, что бриз опять приближается, но пытается остудить не пылающее лицо, а мои пересохшие от волнения губы.
        Глава 41
        Лев
        Не знаю, отдает ли она себе отчет, как нелепо звучат ее слова про приличия вкупе с затуманенным взглядом, пока она водит пальцами по моему лицу.
        Опускает ресницы, и я чувствую, как начинает покалывать мои губы от желания тоже к ней прикоснуться.
        Хотя вранье - мне хочется не просто впиться ей в рот, а наглядно продемонстрировать, что такое «неприлично» на самом деле. В моем и ее исполнении.
        Сломать к чертям барьеры из «начальник и подчиненная», которые мы и без того с ней частенько сдвигаем, чтобы осталось главное - мы просто «мужчина и женщина, которые друг друга хотят».
        Поиски моей будущей супруги - фарс, в который, по-моему, она верит из одного лишь упрямства. И видя, как плавится малахит в ее глазах, когда она поднимает взгляд на меня, я хочу перетащить ее к себе на колени, резко задрать ее узкую юбку, которая весь вечер дразнила мое воображение, - пусть даже та и порвется.
        По хрен.
        Пусть рвется, мы оба вряд ли бы обратили на это внимание.
        Мне так сильно хочется оказаться внутри нее, что я бы даже не снимал с нее трусики, просто отодвинул их в сторону и вломился. Без подготовки, лишней сейчас прелюдии, чтобы поскорей почувствовать на себе ее жар.
        И жадность. Жадность, с которой она бы впустила меня в себя, а потом стала крутиться юлой, пока я бы вбивался в нее.
        Хочется, чтобы она продолжала раскачивать на мне и смотреть мне в глаза именно этим - немного чопорным взглядом, пряча настоящее желание за призрачной отговоркой, что все это сон.
        И без разницы, что нас мог бы кто-то увидеть. Плевать, что ее громкие стоны мог бы кто-то услышать.
        Я бы с удовольствием отымел ее прямо в машине, так, чтобы завтра она с трудом сдвинула ноги, если бы не одно «но», которое куда сильнее того, что я не трахаю своих подчиненных.
        Она в таком состоянии, что вряд ли отдает себе полный отчет в том, что сейчас происходит. Не знаю, возможно, это усталость, два бокала шампанского и вино, которое сразу ей не понравилось - скорее всего, совокупность всего. Но так или иначе, бесчувственное тело женщины не входит в список моего удовольствия.
        Я хочу, чтобы она понимала, кто ее трахает. Хочу, чтобы признала свое желание, и чтобы его невозможно было списать на видение или вино.
        А потому даю себе мысленную оплеуху, отодвигаюсь от нее и выталкиваю себя на улицу. Свежий воздух, фары проезжающей мимо машины, которая ее разбудила, оставив на грани сна и реальности, несколько жадных холодных глотков воздуха - и я вполне адекватен.
        - Пойдемте, - открываю дверь машины со стороны Аллы, - провожу вас домой.
        - А двери точно закроете или как в прошлый раз? - спрашивает она, прикусив губу, что едва не заставляет меня засунуть свою порядочность опять на задворки сознания.
        Облегченно выдыхаю, когда она не развивает тему того, что у нас было во сне, потому что я не железный. Особенно когда она идет впереди, и я смотрю на ее задницу в этой чертовой юбке, а перед глазами вопрос - как она снимает ее, не порвав? И картинка - как бы эту юбку с нее снимал я.
        У меня только один вариант. Понятия не имею - есть ли там молния, пуговицы или хоть что-нибудь, чтобы облегчить мне задачу. Мне хочется услышать треск ткани от своих пальцев. И вскрик, и стон, которые тут же последуют, и ее дыхание на своей коже, и ее…
        - Твою мать! - ворчу я.
        - Да, - слышу голос помощницы. - Осторожней на ступенях - лампу кто-то разбил.
        Молча включаю на телефоне фонарь.
        Пусть лучше думает, что мои эмоции от недостатка освещения, чем сейчас обернется. Потому что я, кажется, начинаю понимать маньяков и совершенно не понимаю, как мы дойдем до квартиры в полном комплекте одежды.
        Хвала небесам, у нее третий этаж, и я не успеваю перейти на черную сторону порока. Стою, глядя в сторону, пока она открывает дверь. Уйти бы сразу, но она ведет себя совершенно беспечно. Оставляет открытой дверь и не глядя, иду я следом за ней или уже вернулся в машину, сбрасывает обувь и углубляется в квартиру.
        Захожу следом, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Может, ей плохо? Или нужна помощь раздеться?
        Блядь, лучше бы первое, потому что если второе, ей все равно будет плохо, хотя и с отсроченным действием - когда утром она не сможет пошевелиться. Вряд ли я смогу быть нежнее, чем асфальтоукладочный каток.
        Но вскоре я убеждаюсь, что ни первое, ни второе. Алла устроилась на диване в гостиной, и ее мало волнует узкая юбка. В отличие от меня. Заметив на кресле плед, накидываю его поверх девушки - вот так. Так уже лучше. Плюшевый плед смешной и весьма успокаивает.
        - Закройте, пожалуйста, дверь, - слышу тихое бормотание. - Все равно нам с вами нельзя…
        - Твою мать… - выдыхаю я также тихо в ответ.
        И она наконец засыпает.
        Немного подумав, оставляю включенной напольную лампу, сделав свет приглушенным. Мало ли - проснется ночью, так хоть сразу сориентируется, что уже дома. Сомневаюсь, что она будет отчетливо помнить, как сюда добралась.
        Уже направляясь к выходу, замечаю на одной из полок какую-то фотографию. То, что на ней Алла - понятно, хотя такой я ее раньше не видел. Здесь она на пару лет младше или у нее другая укладка. Интересно другое. Она не просто улыбается, она как будто сияет. И глаза не насмешливые, не колкие, не ядовитые, как отметил Лука. В них словно спрятаны лучики солнца. А рядом с ней на фото какой-то парень - наверное, ее младший брат.
        Хорошее дело - анкета: и адрес есть, иначе пришлось бы ее будить, и вся важная информация.
        Хотя они с ним совсем не похожи. Парень по виду добряк и тюфяк, хотя и смазливый, к тому же, блондин. Алла - шатенка, в характере намешано много специй.
        Надо признать, контраст получился хорошим, родители постарались.
        Да, думаю я, захлопывая за собой дверь. Точно - брат. Кто же еще? Никто не хранит на видном месте фотографии своих бывших.
        Да и фотке этой как минимум несколько лет.
        Глава 42
        Лев
        Сев в машину, бросаю взгляд на часы и по свободной дороге довольно быстро возвращаюсь к клубу «Love is». Девушка на ресепшене приветливо улыбается, без единых вопросов вызывает по моей просьбе администратора, который, заметив меня в одиночестве, взмахивает руками и сетует:
        - Ох, как вы быстро принимаете решения в отношении дам! И та, что была с вами не подошла? Ох, как жаль… Хотя, с другой стороны, у нашего клуба по-прежнему остается два перспективных клиента, что не может не радовать. Только вот, к сожалению, сегодня для вас уже ничего интересного нет!
        - Вы недооцениваете свой клуб, - говорю, не объясняя, где потерял свою спутницу, хотя по глазам мужчины вижу, что он бы с удовольствием об этом послушал. Достав бумажник, вынимаю пару купюр. - Мне нужно вино, которое мы пили во втором зале. И именно наша чаша.
        - Но…
        Добавляю еще купюру, и администратор угодливо кивает.
        - Минуту! - оживившись, он крутится на месте, а потом хлопает себя по лбу. - Одну минуту, представлю все в лучшем виде! В лучшем, уж я постараюсь!
        - Чашу не мыть, - предупреждаю его.
        - Понима-аю, - он переходит на шепот. - Особенный ритуал? Понима-аю.
        Не знаю уж, какой ритуал он мне приписал - возможно, подумал, что я, набравшись опыта на их курсах, решил повторить все это на шестнадцати хозяйках белых открыток. Но за деньги, которые я ему предлагаю, его ничего не смущает.
        Он уносится куда-то в темные коридоры, в ту часть, где все еще слышится медленная музыка, и да, практически через минуту возвращается ко мне с огромным бумажным пакетом. Внутри чаша и необъятная бутылка вина.
        - На травах, - сообщает он мне таким тихим шепотом, что у меня усиливаются нехорошие подозрения по поводу этого вина.
        Вернувшись в машину, закидываю приобретенье на заднее сиденье, и звоню человеку, который хорошо разбирается не только в винах, травах, разного сорта настойках, но и другой чепухе. И который прекрасно отделяет одну чепуху от другой в силу образования и богатого опыта.
        - Лука? Ты там не на переучете?
        - Нет, - ржет он, поняв намек. - Судя по всему, тебя тоже змейка пожалела и не укусила?
        - Ты в лавке или дома?
        - То есть, развить тему, кто кого пожалел ты не хочешь, - хмыкает он. - Ладно, понял-понял. Заруливай в лавку, если моя компания тебе сегодня милей.
        Лавка закрыта, но Лука открывает дверь, когда я стучу. Увидев в моих руках увесистый пакет, он снова вешает табличку «закрыто», а потом присматривается к содержимому пакету, заметно скисает и кивает на стойку.
        - Что-то я не за тем сходил в магазин, - он кивает на стойку с парой толстых пакетов чипсов, бастурмой и нарезанным сыром.
        - Вообще зря ходил. Ты же видел: я на машине.
        - Но вино ты привез, - справедливо делает замечание он, откупоривает крышку с вина, нюхает и презрительно кривится. - Отравить решил этой мурой? Так все равно завещание на тебя не оставлю. Ты же не продашь, а выпьешь весь чай.
        - Мне нужно проверить содержимое этой муры.
        - На мне?! - ужасается он.
        Заметив мой взгляд, тяжело вздыхает, подхватывает пакет и толкает неприметную дверь внутри помещения.
        - Отдохни пока, - бросает мне на ходу.
        Истолковав его совет в свою пользу, выбираю бастурму и располагаюсь за стойкой на стуле. Из приоткрытой двери слышится какое-то шипение, звук бьющихся друг о друга склянок, а после разочарованного громкого вздоха появляется и Лука.
        - Ничего забористого, - говорит он еще более разочарованно, чем когда только увидел бутылку с вином. - Просто не лучшего качества, теплое, с травками для хорошего сна. Если у тебя с этим проблемы, можешь принимать по половине стакана.
        - И точно усну?
        Лежать сейчас и думать о том, что могло бы быть этой ночью, но не случилось, не хочется, так что я довольно благосклонно смотрю на бутылку. Но и Лука к ней уже куда милостивей, чем в самом начале знакомства с ее содержимым.
        - Вообще-то, - говорит он, вскрывая пакет с чипсами и доставая из-под полы два суровых бокала. - Первую дозу лучше принять под наблюдением специалиста.
        Я бросаю взгляд на окна, у которых припаркована моя машина. Но Лука серьезный специалист: поднимается, решительно закрывает двери и жалюзи. Все, у пациента выхода нет.
        - Дай чуть подработать таксистам, - ворчит он, уже разливая вино. - Так долго не виделись. Есть что обсудить.
        Под разговоры и обсуждения мы уничтожаем не только все чипсы и сыр, но и вино, которое рекомендовано было пить по половине стакана.
        - Херня, - говорит Лука, осушая в конце свой бокал. - Не берет эта трава! Лечение отменяю!
        - Отлично, - радуюсь я тому, что здоров и лечиться не надо.
        А потом неожиданно начинается утро, и оно застает нас врасплох в этой же лавке. Я обнаруживаю себя сидящим в углу на диване. Лука, как хозяин, знал, что если пройти на пару шагов больше, в его тайной мини-лаборатории есть диван. Поэтому он спал в куда лучших условиях. Но вид у нас обоих немного потрепанный.
        - Голова трещит, во рту вкус цветочной поляны, как будто мы всю ночь притворялись пчелами и искали свой мед, - ворчит Лука, озвучивая в точности и мое состояние. - В итоге тело ломит после полета, а меда нет, как и чипсов. Одно хорошо: на таксистах мы с тобой сэкономили.
        Мне, впрочем, удается еще и сэкономить свой чай, потому что пока я пытаюсь прийти в норму и меняю рубашку, взяв запасную из багажника, Лука заваривает напиток - и вроде бы тоже на травах, но уже без муры.
        В дверь робко стучат первые посетители, и он идет открывать лавку. Хотя тут можно говорить смело - не посетители, а посетительницы. Две девушки, юные, юркие, смело строящие глазки взрослым мужчинам. И не смущает их ни наш возраст, ни борода у одного и щетина у второго, они даже расстроены, что Лука сегодня с ними мало общается.
        Выходят за дверь, переглядываются, шепчутся и тут же задорно смеются. Красивые, наивные, которых легко зазвать на огонь и позволить обжечься.
        - Какие-то мы сегодня неправильные пчелы, - говорит Лука, взяв в руку чашку и ограничиваясь проводами девушек взглядом. - Вроде бы хорошо летаем, но почему-то просто жужжим.
        - Если бы это было частым явлением, пришлось бы действительно обратиться не к одному знакомому шарлатану-алкоголику, а к настоящему специалисту, - усмехаюсь, взглянув на него. - А так мы просто мудрые пчелы - тщательно выбираем полянку, где мед послаще да повкуснее.
        Лука прищуривается, всматривается в меня пару секунд, а потом удивленно распахивает глаза и выдает:
        - Череп мне в зад! Да ты уже выбрал!
        И самое главное - что внутри меня ни единого протеста, кроме того, что эта пчела с бородой слишком громко жужжит.
        Глава 43
        Лев
        Голова после этого вина безбожно трещит, но есть один плюс: пустые мысли не то что не задерживаются, а даже не пытаются влезть.
        Все четко, по делу.
        Пока доезжаю до работы, успеваю хорошенько подумать над тем, как развивать отношения с Аллой. Нужно ли - уже вопрос не стоит. Да и одноразовым трахом мы вряд ли отделаемся.
        Просто перепихнуться можно было вчера: плюнуть на принципы и на то, в каком она состоянии, получить разрядку и списать все на сон, если вспомнит. Впрочем, опробовав вино на себе, уверен, что вспомнила бы.
        Нет, продолжение точно впихивается в понятие «отношения». Да, это все усложняет, но у нас изначально, да и в данный момент уже все непросто.
        И потом, положа руку на сердце, те отношения, что между нами сейчас, уже с огромной натяжкой можно назвать чисто рабочими. И дело даже не в том задании, которое я ей дал. Она позволяет себе больше вольности, больше свободы, чем допускает градация должностей. Потому что это ей позволяю я.
        Стоит признать, что мне нравятся наши словесные перепалки и то, что она не молчит, утыкая взгляд в пол. Даже когда я давлю, она не пытается спрятаться или прогнуться, вряд ли отдавая себе отчет, что тем самым бросает мне вызов.
        Она хороша собой, сложно выбрать, что мне нравится больше - ее ноги, талия, грудь или задница. Или длинные волосы, которые хочется сжать в кулаке и потянуть на себя, чтобы она приоткрыла пухлые губы. Или глаза, которые иногда провоцируют, чтобы я сделал не только это.
        У нее есть чувство юмора, хотя она и предпочитает оттачивать его только на мне. Но делает это, когда мы одни или вне стен офиса, так что наша близость ей будет как бонус - пожалуйста, пусть практикуется. Я даже готов пройти с ней несколько языковых практик.
        Она не прячется в тень. А тем, кто сам беспечно ходит под солнцем, нужно быть готовым к тому, что однажды оно не просто обожжет, а шарахнет.
        По-моему, нехило шарахнуло нас обоих.
        И выхода нет - нужно лечиться. Обоим. Вместе. Друг другом. Другое лекарство здесь вряд ли поможет.
        А вот как приступить к процедурам…
        Хотя, если я уже вхож в ее сны, думаю, это будет несложно. В конце концов, мы взрослые, свободные люди, у каждого за плечами опыт не только из встреч, но и расставаний. Мы закаленные и избавлены от первого страха.
        Не захочет потом работать в компании - потрясу знакомых, найду ей должность у кого-то глубоко женатого и не нервного. Захочет остаться - мысль о том, что где-то в офисе бывшая любовница, меня не смутит, а она не похожа на женщину, которая липнет, ноет и хватает за ноги того, кто уходит. Она скорее спустит с лестницы, придав ускорения. Но, судя по ее словам, я ухожу вовремя и красиво даже во сне.
        По-моему, мы идеально друг другу подходим.
        Уверен, сложностей в том, чтобы подтолкнуть ее к новой ступени наших взаимоотношений, не будет. Конечно, лучше не говорить это в лоб - пригласить на ужин, подвезти домой, настоять на том, что я лично проверю: как плотно она запирает дверь. И запереть ее самому. Изнутри.
        Недовольно кошусь на мобильный, бесцеремонно вторгающийся в мои вечерние планы. Но важный клиент - отвечаю.
        Важный, но до чертиков нудный. И с совершенным нулем интуиции даже для мужика - не понимает, не ориентируется по моему тону, что лучше позвонить минимум через час.
        Припарковав машину, машинально веду разговор и бросаю взгляд на часы. Кстати, если она опоздает, можно вызвать ее в кабинет, и…
        - Можно вас на минуту? - окликает меня женский голос.
        Мазнув взглядом по холеной женщине лет пятидесяти или чуть с хвостиком, только что вышедшей из серебристой бэхи, качаю головой и ускоряю шаг. Вряд ли она с соцопросом, скорее всего, хотела уточнить как куда-то проехать, но у меня совершенно нет времени и настроения быть любезным прохожим.
        К тому же, мимо проходит довольно много людей, и некоторые даже без гаджетов в руках и ушах.
        - Да, слушаю, - продолжаю вести утомительный разговор.
        Женщина что-то еще говорит, но я уже скрываюсь внутри помещения. И так как она остается на улице, убеждаюсь, что ей был нужен не принципиально я, сойдет и кто-то другой, иначе она бы тоже зашла и попыталась догнать.
        Миную шоу-рум, поднимаюсь по лестнице, пересекаю офисный коридор, киваю на приветствия девушек, дергаю дверь приемной, и…
        - Доброе утро, Лев Николаевич, - встречает меня новая помощница. - Желаете чай? Если вы захватили колбу, только скажите, какой выбрать сорт.
        Колба?!
        Какая на хрен колба?
        А, да, кажется, что-то болтается сзади в машине.
        Качаю головой, с трудом держу при себе фразу: «Желаю тебя, и лучше прямо сейчас». Потому что, во-первых, клиент все еще на связи, а мне такие сложности ни к чему. Вдруг воспримет всерьез - а я против такого доброго утра. Ну и во-вторых, не могу понять, что меня смущает в облике Аллы.
        Даже не смущает - как-то неприятно царапает.
        Одета как раньше - вроде бы в строгом костюме, юбку не видно - надеюсь, чуть шире вчерашней. Потому что нам как минимум предстоит день воздержаться, и только вечером, после совместного ужина…
        А когда Алла покладисто кивает и уже отворачивается к ноутбуку обратно, я вдруг понимаю.
        Взгляд.
        Отстраненный, прохладный, в котором пунктиром прорисовалась граница - «Внимание, это только твое руководство!».
        Ни опущенных ресниц и румянца, если вчерашнее ее немного смущает. Ни томительного призыва и радости при моем появлении, хотя вчера она отчетливо продемонстрировала ко мне свой интерес. Ни дерзкого вызова, который я видел всегда в этих ее малахитах.
        Ничего.
        Передо мной сидит не девушка, которая лично призналась, что хотя бы мысленно проводит ночи со мной.
        Передо мной сидит идеальный помощник.
        Сосредоточенный на работе, не желающий, чтобы его отвлекали, успевающий не только отвечать на звонки и что-то вычитывать в ноутбуке, но и готовый сам, без подсказки и просьбы, сделать для меня чай.
        И я даже не вижу лимонов в качестве заготовки. То есть, скармливать мне их не планируется.
        Я бы мог списать ее поведение на вино - ни черта не помнит, раскаивается, что немного перебрала при своем руководстве, решила исправиться. Если бы не одно жирное «но». Я сам опробовал это вино, и память оно не стирает, даже если доза превышает ее дозу в несколько раз.
        Испугалась того, что вчера сдала себя с потрохами и решила выждать шага с моей стороны? Отлично, это отвечает тому, что я и хотел. Быстро свернув разговор, собираюсь вбить нашу встречу в ее планы на вечер. Удачно - Алла, заметив, что я свободен, отрывается от своего ноутбука. И даже слегка улыбается, подталкивая меня к разговору.
        Мне нравится ее ответная хватка, поэтому закрываю в приемную дверь, разворачиваюсь к ней, впиваюсь взглядом в ее глаза, чтобы не упустить смены эмоций, когда она услышит мое приглашение, и…
        - Кстати, Лев Николаевич, - опережает она меня. - У вас сегодня свидание с Полиной. С одной из тех блондинок, которые вам понравились. Вы ее тоже заинтересовали, и она готова с вами увидеться. Более того - сильно жаждет. Вам когда удобней: в обед или вечером?
        Глава 44
        Лев
        Самое интересное - в ее взгляде даже не проскальзывает ревностной нотки. Только готовность услышать ответ и устроить мне встречу с другой.
        И хотя это далеко не те ролевые игры, на которые я рассчитывал, я решаю включиться в игру. Посмотреть на ее правила и внести в них свои.
        - Ваше мнение, как специалиста, - говорю ровно, как будто мы обсуждаем неважную сделку, - она может мне подойти?
        - Она подошла вам по внешним параметрам, - пожимает Алла плечами. - По социальному уровню тоже подходит. Она достаточно обеспечена, мужчина ей нужен не в качестве дополнительного источника дохода, а в качестве спутника. К тому же, у вас общие интересы.
        Приподнимаю бровь: сомневаюсь, что она может быть в курсе моих интересов. Очевидные замечать не желает, а другие мы точно не обсуждали.
        - Полина - фитнес-модель, - поясняет помощница, не дрогнув под моим пристальным взглядом. - Ее день расписан буквально по минутам, но интерес у вас обоюдный, так что она готова выделить время. Вы ведь, судя по всему, тоже к спорту не равнодушны. Так когда вам удобней?
        Не так быстро.
        То, что она притворяется, будто вчера ничего не случилось, не значит, что я готов сделать так же.
        - То есть, - дергаю за ту ниточку, которую она точно хотела бы, чтобы я отпустил, - вы чувствуете, что мы друг другу подходим?
        И на секунду она теряет самообладание, а я успеваю поймать ее чуть растерянный взгляд.
        Она делает глубокий вдох, пытаясь спрятать волнение. Прячется за веером из ресниц. А потом бросает на меня взгляд, полный надежды: может, ослышалась, может, не так поняла? Но на эти уступки я не иду. И, уверен, она понимает мой ответ даже без слов.
        Да, милая, я на память не жалуюсь.
        И тебе забыть ничего не позволю.
        - Это не происходит так, по щелчку, - выдает невнятный ответ. - И потом, окончательное решение принимаю не я. Параметры, по которым вы можете подойти друг другу, я озвучила. Если вы хотите встретиться с девушкой, которая вам так сильно понравилась, и которой нравитесь вы…
        - Действительно, - она удивленно вскидывает голову, услышав ответ. - Почему бы и нет? Причин для отказа от встречи не видно, не так ли? Я встречусь с Полиной в обед. Так будет лучше. Если встреча удастся, у нас обоих будет приятным еще и вечер.
        Направляясь в свой кабинет, замечаю, как Алла задумчиво прикусывает губу и не реагирую на ее запоздалые слова, что она все устроит.
        Пусть занимается чепухой, раз больше нечего делать. Если прятаться за ширмой и наблюдать за чужой жизнью ей интересней, чем жить самой.
        Как бы то ни было, настроение, в котором я пребываю, довольно выгодно для работы. Я успеваю сделать массу дел, просчитать наконец вариант с тем, чтобы изготавливать на заказ мебель, обсудить это с Максом, дернуть Пашку, совсем раскисшего на своих островах, и отказаться от этой идеи.
        Не выгодно.
        Терять хоть в чем-то я не привык.
        Но зато наклевывается хороший клиент. Пока просто наклевывается, но если удастся его ухватить…
        Удастся.
        Нужно просто направить туда чуть больше усилий.
        Несколько раз я невольно бросаю взгляд на рабочее место помощницы, и с удовольствием наблюдаю за тем, что сегодня она немного рассеянна. Да, вроде бы все делает, успевает, но пару раз сбивается с мысли и не очень быстро вникает в мелкие проблемы, с которыми к ней якобы тайно являются менеджеры.
        Но потом, как и я, видимо, выбрасывает из головы все лишние мысли и включается полностью.
        И тем странней для меня ее увольнения с прежней работы. Что там случилось? Она не похожа на человека, который может забить на обязанности. А развалить коллектив она может только единственным способом - выдать всех замуж и подговорить тут же беременеть, чтобы уйти дружно в декрет.
        Чушь несусветная.
        Она работает в нашей компании почти год, и да, до высшего руководства не всегда доходят все слухи. И все же, если бы с ней возникали какие-то серьезные проблемы, Пашка ее бы так не отстаивал. И не сулил возможность заполучить должность, на которую мы давно ищем хорошего специалиста.
        И потом, только слепой не заметит нескончаемую вереницу сотрудников, которые или тихо-тихо пробираются в приемную, надеясь, что я не услышу, или просят ее выйти, понимая, что со слухом у меня все в порядке. Тем более, когда открыта смежная дверь.
        В этом шквале увольнений и отзывов явно что-то не так.
        Казалось бы, какое мне дело, если в качестве сотрудницы она меня устраивает, на нечто большее не претендует и даже сама очень быстро возводит между нами дополнительные границы.
        И тем не менее, я хочу узнать, что за этим скрывается.
        Закрыв дверь, звоню человеку, который не всегда выступает в роли водителя лимузина.
        - Костя, у меня для тебя есть задание…
        Глава 45
        Лев
        Обрисовав ему суть дела, временно отпускаю этот вопрос. Он не просто откопает нужную информацию, он нароет все, что могло послужить спусковым крючком, запустившим странный механизм увольнений.
        - Лев Николаевич, - слышу в селекторе голос Аллы, - Полина выбрала для встречи ресторан «У реки», а до него примерно пятнадцать минут на машине…
        - Спасибо, что напомнили, - благодарю ее, - выезжаю. К тому же, нужно еще купить по дороге цветы. Она какие предпочитает?
        - Без понятия, - раздается ответ через секундную паузу, и еще через одну уточнение: - Думаю, для первого свидания хороши будут любые.
        И отключается.
        Неплохо, по-моему.
        Оставив в покое ноутбук и бумаги, почти в приподнятом настроении выхожу из кабинета.
        - Удачи, - желает мне помощница, и даже расщедривается на улыбку.
        - Она мне точно не помешает, - усмехаюсь в ответ. - Вспомнить бы, кого я там выбрал по фотографиям.
        - Если хотите, - услужливо предлагает она, - я еще раз покажу вам анкету Полины.
        - Не стоит. Буду полагаться на свой вкус. И чутье. Я ведь должен что-то почувствовать, верно?
        Лгать она явно не любит, поэтому ограничивается молчанием. Да ладно, в любом случае встреча не зря. Разомну ноги, а то засиделся, да и поесть не мешает. Только сейчас понимаю, что ужасно голодный. Но оно и логично - ночь и вечер на чипсах, сыре и травках, а утром только одна чашка чая.
        По дороге покупаю осенний букет, к ресторану приезжаю за пару минут, дав девушке возможность не прийти первой. Занимаю один из столиков у окна, но смотрю не на улицу - с интересом изучаю меню.
        Мясо. Побольше хорошего мяса. Самое то, как мне кажется. Но заказ терпеливо не делаю.
        Девушка, у которой расписан по минутам весь день, явно должна к этому времени нагулять аппетит.
        Она появляется с опозданием в пять минут. Я узнаю ее моментально, и не только потому, что она в этом зале единственная блондинка. Стройная, подтянутая, в облегающем белом платье, подчеркивающем фигуру, над которой усиленно работала. Без выпирающих мышц, которые превращают некоторых поклонниц спорта в нечто среднее между мужчиной и женщиной.
        Красивая, уверенная в себе, с копной белокурых волос. Заставляющая оглядываться на себя многих мужчин и прекрасно об этом осведомленная. А еще без ложной скромности: не ожидает, пока я себя обнаружу или выскочу, чтобы встретить.
        Окинув взглядом помещение, безошибочно меня узнает и приближается к столику. Неторопливо, позволяя полюбоваться собой.
        Нет первой неловкости, первых минут натужного разговора. Она располагает открытостью и улыбкой. За ее плавными жестами наблюдать одно удовольствие. И она не скрывает того, что первое впечатление обо мне положительное.
        Но вот потом все катится к черту, причем резко и без возможности как-то притормозить.
        - Я буду только салат, - заявляет она категорично, - и свежевыжатый сок.
        Прежде чем я озвучиваю официанту свой выбор, мы оба успеваем выслушать целую лекцию по поводу правильного питания и почему мясо вредно. Особенно жареное. Рассказывает, а у самой, кажется, вот-вот закапает слюна при взгляде на картинки из моего меню.
        Ну и после такой лекции, а скорее озвученных проблем со здоровьем уже в скором будущем, если я выберу мясо, я тоже заказываю салат. Довольно сытный, и с колбасой. К счастью, Полина состав не читала, а потому смотрит на меня благосклонно. А по моим прикидкам, ориентируясь на выдержки лекции, если у меня и откажут какие-то органы после салата, я не только продержусь на свидании, но как-то доеду и до работы. Чего не случится, если я не съем хоть чего-нибудь в ближайшее время.
        Так что я просто выбираю меньшее зло.
        Пока готовят заказ, мы от правильного питания переходим к обсуждению тренировок. И я почти начинаю чувствовать себя увальнем, который не покидает диван, потому Полина не просто ходит в спортзал. Судя по всему, она в нем живет. Или в нем, или в небольшом парке у своего дома, где бегает.
        Приносят еду.
        Ну как еду…
        Мои надежды, что Полина заказала себе хотя бы что-то похожее цезарь, с треском проваливаются, когда я замечаю у нее на тарелке одни зеленые листья. Хотя для такой любительницы спорта и тренировок, при полном отсутствии свободного времени это даже удобно. Чтобы съесть нечто подобное, ей можно не тратить время готовку дома или на поездку в ресторан, а просто внимательней осмотреться по сторонам во время пробежки.
        Моя колбаса с беконом хоть и нарезана мелко, но выпирает со всех боков, чувствуя, как я ее ждал.
        Но взгляд Полины смягчает мой сок из грейпфрута. И пока я жую, успеваю много узнать об этом фрукте, которые многие незаслуженно недооценивают.
        А я отчетливо понимаю, как многие незаслуженно недооценивают тишину и то, что у женщины прекрасным должно быть не только тело, но и душа. Я не сомневаюсь, что Полина хороший человек, не удивлюсь, если она занимается благотворительностью или спасает котят от холода или машин. Более того, я уверен и признаю, что ее душа гораздо светлее моей, и там куда меньше пятен и нет зоны вне доступа.
        Но ее душа не совпадает с моей.
        И это то, что я тоже отчетливо чувствую.
        К концу обеда мы оба понимаем, что вряд ли еще раз увидимся, но расстаемся на позитиве, без сожалений. Полина уходит с цветами и легкой улыбкой. А я, отодвинув от себя грейпфрутовый сок, зову официанта и делаю новый заказ - только не здесь, а на вынос.
        - Конечно, - расплывается он в понимающей улыбке.
        И только он незаметно растворяется в полупустом зале, как к моему столику подходит еще одна женщины, чьи черты мне кажутся смутно знакомыми.
        - Здравствуйте, - говорит она со светской улыбкой, - вы позволите мне присесть?
        И я узнаю ее: это та самая женщина, которая окликнула меня у офисного здания. И от которой я тогда отмахнулся.
        Бросаю взгляд на соседние пустующие столики, и любая другая как минимум бы уловила намек и сбилась с пути. Но не эта. У нее даже за улыбкой видится острый оскал бультерьера.
        - Лев Николаевич, - говорит она, не сдвинувшись с места. - Я бы хотела с вами серьезно поговорить. Это касается вашего секретаря - Аллы Карениной.
        Глава 46
        Лев
        Не дождавшись моего приглашения, она все-таки присаживается за столик. Держит долгую паузу, рассчитывая, что я завалю ее вопросами, и она снисходительно даст мне те ответы, которые подготовила.
        А ведь наверняка подготовила, если не только поехала от офиса следом за мной, но и терпеливо выждала, когда я останусь один.
        Бросаю скучающий взгляд на часы, потом - за окно. Заметив это, тут же является расторопный официант.
        - Все будет готово максимум минут через пять, - рапортует он.
        - Спасибо, - благодарю его, - пожалуй, я подожду свой заказ в баре.
        Парень оборачивается к женщине, чтобы принять заказ у нее, но она нетерпеливо отмахивается, враз утратив любезность. А когда видит, что я действительно намереваюсь уйти, понимает, что переборщила с театральными паузами.
        - Подождите! - неприятно резонирует ее голос, и мне кажется, она едва удерживается от того, чтобы не схватить меня за руку. - Это действительно важно! Вы понятия не имеете, кто работает в вашей компании!
        - Я не веду отдел кадров.
        В другой ситуации я бы вообще не стал вести разговоры на такую тематику. Меня мало волнует, как ведут себя сотрудники после работы. И мое отношение не изменится, даже если я узнаю, что главный бухгалтер по ночам танцует стриптиз.
        Но что-то подсказывает, что эта женщина может приоткрыть тайну со странными увольнениями Аллы - и только поэтому я все еще здесь.
        Стервятникам нельзя показывать слабость и интерес, и максимум, что она видит во мне - это скуку.
        - Я понимаю, - заходит она с другой стороны, смягчая обороты и тон, - вы руководитель высокого уровня. Но как раз для людей такого статуса очень важно, кто их окружает. Вы ведь и сами не заметили, как она к вам подобралась, не так ли?
        Она снова выдерживает паузу, возможно, надеясь на подробный рассказ о том, как Алла вдруг стала моей личной помощницей. Заметив по-прежнему отсутствие интереса, медленно выдыхает, теряя терпение.
        - Она очень ловкая, обманчиво честная и так же обманчиво открытая, - продолжает, вернув себе душевное равновесие, - и мужчины не сразу понимают, что происходит. А когда понимают…
        Она достает заготовленный платочек и прикладывает его к уголку глаз. Слышится всхлип, но когда она убирает платок, на меня смотрят совершенно сухие глаза.
        - Я понимаю, как выгляжу со стороны, и что вы можете подумать обо мне, но… - тяжелый вздох. - Поверьте, у меня уже есть горький опыт, и я просто хочу предостеречь вас. Она не просто так подбирается к вам. У нее на вас уже составлены грандиозные планы! Вы сами и не заметите, как окажетесь в ее сетях, женитесь, а потом…
        Ее вполне устраивает монолог, поэтому я могу приберечь комментарии и просто наблюдать за действом со стороны. Человек готовился, как минимум в курсе дел Аллы, но весьма поверхностно. Девушка, которая мечтает, чтобы мужчина женился на ней, не направляет его к другим на свидание, да еще одного.
        - Ей не нужна работа, - продолжает между тем незнакомка. - Работа - это только способ знакомства с мужчинами. Так как вы не занимаетесь кадрами, вы ведь даже понятия не имеете, как часто ее увольняли. Да она и года нигде не задерживалась! Это для нее недостижимая планка! В других компаниях ее гораздо раньше раскусывали, а вы…
        Но в чем ей не откажешь, так это в умении общаться с мужчинами. Она не жалеет лести, понимает, где оступилась и мгновенно исправляет ошибку.
        - Вы, видимо, очень добрый мужчина, к тому же, из-за обилия работы не обращаете внимания на то, что сейчас кажется мелочью, - снова щедрая ложка лести, и опять переход к сути. - Поверьте, поверьте, я пытаюсь вас уберечь от ошибки, потому что знаю, видела, какие страдания она доставляет мужчинам.
        Не удивлюсь, если за Аллой действительно тянется шлейф из разбитых сердец, но в данном случае слово «мужчины» намеренно во множественном числе. Она даже акцентирует на этом внимание.
        - Страдания она доставляет мужчинам, - говорю я впервые за весь монолог, - но почему-то страдаете вы.
        И безошибочно дергаю за нужную ниточку, потому что меня тут же с готовностью просвещают.
        - Да! - взрывается праведным гневом женщина. - Да, страдаю, потому что видела, как страдал мой сын, когда эта вертихвостка не только крутила с мужиками на стороне, но и бросила моего сына за несколько дней до намеченной свадьбы! Она сказала, что ей важнее карьера! Понимаете, не мой сын, который хотел жениться на ней, даже закрыв глаза на ее амуры, а карьера! Вот на что она его променяла!
        Она еще минут десять щедро делится своими фактами относительно Аллы, из которых следует, как мне повезло, что она еще не побывала в моей постели.
        Ее слова звучат фоном, ударяются о реальность, которую наблюдаю я ежедневно, и не мешают думать совсем о другом.
        Променять любимого человека на карьеру помощника руководителя, пусть даже в нашей компании… Сомневаюсь, что это блестящие перспективы для настолько амбициозного человека.
        - С учетом того, как вы ее описали, - говорю я, когда очередной монолог прерывается, - полагаю, то, что она бросила вашего сына - радостное событие.
        - Мой мальчик от такого позора вынужден был уехать жить за границу! - сокрушается женщина. - И теперь из-за этой пигалицы я вижу его очень редко. Вы понимаете, какое это горе для матери?
        Мне трудно представить степень позора, который вынудил бы мужчину к бегству. Трудно представить мужчину, который бы не смог пережить такой пинок от судьбы. Но довольно легко представить, как хочется сбежать от такой матери с гипер-опекой. Если он собирался жениться, явно не мальчик. По крайней мере, по паспорту. О поступках пусть судят те, для кого это имеет значение.
        - Не понимаю, каким боком в этой истории я, - киваю официанту, который подает знаки, что мой заказ уже готов и ожидает меня.
        - Ну как же, - женщина удивленно распахивает глаза. - Я ведь вам все рассказала! Если не верите - наведите справки, вы увидите, что ее действительно везде увольняли! Так, как она себя ведет, это не удивительно! Вы просто не понимаете, какое это горе… горе, что мой мальчик так далеко и все еще так страдает… это горе для матери…
        - И вы полагаете, что этому горю как-то могу помочь я?
        - Конечно! - женщина тут же светлеет лицом. - Конечно, вы можете! Причем, это сделать несложно! Просто увольте ее, да и все!
        - Я уже говорил, что кадрами не занимаюсь.
        Поднимаюсь, чтобы уйти, не обращая внимания на округлившиеся глаза незнакомки. И здесь она не выдерживает, и все же хватает меня за пиджак.
        - Подождите, - говорит она, убирая платочек в сумочку, который больше не нужен, чтобы давить на эмоции и неожиданно давит на совершенно другую педаль. - Сегодня вы общались с представителем «Строй-лайт», если не ошибаюсь. В случае удачной сделки, на кону очень хороший куш. Вы ведь хотите получить этот заказ? Так вот, руководитель данной компании - мой муж, и он сделает все, о чем я его попрошу. И я замолвлю за вас словечко. Взамен прошу вас всего лишь о маленьком одолжении. Увольте Каренину - и заказ будет ваш.
        Глава 47
        Алла
        Такое ощущение, что на свидание иду я, а не босс. В горле пересыхает, руки немного дрожат, сосредоточиться на чем-либо не получается. А когда он наконец возвращается, сердце буквально ухает в пятки от его холодного взгляда.
        Он не просто не в настроении. Он дьявольски зол. У меня даже язык не поворачивается спросить у него, как все прошло.
        Впрочем, он меня кажется даже не замечает. Не удостоив и взглядом, проходит в свой кабинет с каким-то пакетом, закрывает дверь, от чего я успела отвыкнуть, и опускает жалюзи на окно между нашими кабинетами.
        А буквально через минуту, подмигнув мне, к нему заходит Максим Тарасович, и они там оба теряются.
        Несколько часов из-за массивной двери не доносится ни единого звука, и я настолько проникаюсь этой непривычной тишиной, что даже звонки принимаю, опасаясь говорить громко. Кажется, любой резкий звук может что-то испортить, сломать, подтолкнуть к таким переменам, из которых не выбраться.
        - Полина, - звоню девушке, не выдержав неизвестности, - что у вас произошло на свидании?
        - Секса не было, - рапортует она. - Но зато я вкусно поела и протестировала на мужчинах свое новое платье. Очень удачное, кстати. Спасибо, что вытянула меня из спортивного костюма.
        - А что-то необычное было?
        - Даже после вводных по правильному питанию, он заказал себе салат с колбасой.
        - И все?
        - Все, - заверяет она. - Но это нормально, мужчины редко обходятся без мяса, а этот же вообще Лев! А, вот еще, не знаю, что он тебе там рассказал, но блондинки с хорошей фигурой не в его вкусе.
        - Не может быть… - тушуюсь я. - Он же сам выбирал. И четко озвучил свои критерии.
        И вообще, но об этом я уже умолчу, у него по плану еще несколько свиданий с блондинками.
        - Может быть, морочит тебе голову, как все мужчины, - выдает свою версию Полина. - Кстати, как он там? Ты так волнуешься… Небось, вернулся голодный и рычит? Тоже неудивительно - к котам надо идти или с едой, или с лаской - погладь по шерстке, и он успокоится.
        Поблагодарив за рассказ и совет, обрываю связь и бросаю косой взгляд на двери. Погладить… Интересно, как она себе это представляет в реальности? Во-первых, их сейчас двое, а двоих гладить я не готова, тем более, что один уже надежно женат, а во-вторых…
        Я даже бледнею, уловив ход своих мыслей.
        Это все от того, что я плохо спала. И от того, что на беду - утром все отчетливо помнила. И наш поход в клуб знакомств, и вино из рук генерального, и свое признание про сон, в котором он принимал участие…
        Но от стыда даже больничный никто не выписывает, поэтому пришлось прийти на работу и попытаться сыграть в амнезию. Честно говоря, я была уверена, что он подыграет, хотя бы сделает вид, что ничего не было, как полагается джентльмену, когда дама попадает впросак. Ведь ходили же слухи в фанклубе Льва Николаевича про его доброту и галантность.
        Что ж, на личном опыте заявляю: слухи не просто преувеличены - врут!
        Но это ладно, это не так пугает, как то, что я в принципе рассматривала вариант погладить этого большого кота, не будь там Максима Тарасовича!
        Но это ведь…
        Хватаю свой мобильный, проверяю звонки, вишу в вайбере, показывая, что я на связи, онлайн, набираю сообщение, тут же стираю, пишу еще одно, а потом…
        Я пишу и стираю сообщений десять, не меньше, когда дверь генерального открывается, из нее выходит чем-то взволнованный Максим Тарасович, и вместо него теперь вызывают меня:
        - Каренина, зайдите в мой кабинет!
        - Держись, - успевает шепнуть мне Максим Тарасович, покидая приемную.
        Захожу в кабинет генерального, пытаюсь сходу оценить обстановку - нет, не с какой стороны лучше погладить, а где стать, чтобы его взгляд не казался настолько пронизывающим, как будто я стою перед ним без одежды.
        Но мне не дают даже пары секунд, пытаются выбить почву с наскока:
        - Насколько сильно вы хотите работать в этой компании?
        Простой вопрос. Очень сложный. У меня перед глазами тут же мелькает лесенка из причин, по которым я не хочу даже думать об увольнении. Некоторые из них слишком личные, чтобы я могла их озвучить. Но только сейчас, когда я о них вспоминаю, с удивлением отмечаю, что они будто немного придавлены пылью и главной причиной.
        Мне нравится коллектив. Нравится мое непосредственное руководство. Я почти привыкла к главному боссу, он сумел зажечь во мне интерес к тому, чтобы двигаться дальше. И я чувствую, что получу должность, которая мне подходит и которой более чем по всем параметрам подхожу я.
        Я не просто хочу продлить срок работы, опираясь на другие причины. Я действительно хочу здесь работать.
        - Сильно, - говорю я без тени сомнений, - и именно в этой компании.
        - Отлично, - откликается генеральный, кивая на кучу разложенных документов у себя на столе. - Потому что нам с вами придется попотеть не на шутку, чтобы выбить для компании важный заказ.
        - Со мной? - немного тушуюсь от его заявления.
        - Конечно, - говорит он уверенно, - вы ведь мой личный помощник.
        Меня настолько удивляет внезапное повышение - раньше именно я настаивала на этой формулировке, а он настаивал на том, что я секретарь, что я начинаю верить в то, что голодание действительно весьма полезная штука. Глядишь, пара таких удачных свиданий, и я займу должность начальника отдела продаж куда раньше, чем думаю. Может, даже до возвращения Павла Ивановича? Вот он возвращается, заходит в пустую приемную, а потом замечает, как я иду по коридору с новым бейджиком, бросается ко мне с поздравлениями, и…
        - Но для начала не мешает перекусить, - выдергивает меня в реальность задумчивый голос главного руководства. - Организуете? Помнится, у нас где-то в расходах проходила микроволновка.
        - Она успешно дошла до комнаты отдыха, - просвещаю его, поглядывая на пакет у него на столе.
        Ответа не следует. Бросив удивленный взгляд в сторону босса, вижу, как он, прикрыв глаза, склоняет голову и растирает пальцами затекшую шею, и даже становится немного стыдно за свою последнюю реплику.
        Приблизившись к пакету, не могу сдержать усмешки, уловив запах мяса. Очевидно, очень вкусного мяса, потому что у меня тоже неожиданно просыпается аппетит. И как он выдержал несколько часов разговора с Максимом Тарасовичем с таким соблазном под боком? Сила воли невероятная. У меня такой нет. Даже пока я несу еду к комнате отдыха, мне не раз хочется вцепиться зубами в этот пакет. А уж когда все разогреваю, и запах усиливается в несколько раз…
        Даже наш программист просыпается и прибегает в комнату отдыха, чтобы жадно поинтересоваться:
        - Что у нас тут?
        - Не у нас, - давлю его аппетит на корню и оттесняю от микроволновки, куда он пытается нагло пробиться. - У Льва Николаевича.
        - Я так и знал, - обиженно сопит он, - все лучшее уже занято! А я опять буду есть бутерброды! Да и то, за ними еще идти в магазин…
        - Женись - и будешь питаться так же, - подсказываю ему легкий выход.
        - На ком? - удивляется он. - Говорю же: все лучшее уже занято. И потом, биг босс нашей компании личным примером показывает, что чтобы питаться так вкусно, как он, жениться не обязательно!
        Он так похож на обиженного ребенка, что мне даже хочется пойти ему на уступки и хотя бы из одной порции выделить хоть немного сочного, ароматного, наверняка неимоверно вкусного мяса. Но босс ведь заметит, и как я потом ему объясню? Подумает на меня - сто процентов.
        Когда все готово, оборачиваюсь и понимаю, что пока я раздумывала над этой дилеммой, Тихон уже решил вопрос с тем, чтобы не идти в магазин даже за бутербродами. Из пакета исчез один длинный багет и один соус.
        Но долго сокрушаться по утрате не получается, потому что в комнату отдыха вплывает главный бухгалтер и я начинаю суетиться, чтобы спасти хотя бы то, что осталось, потому что взгляд у нее не менее сытый, чем у прежнего посетителя.
        - О, Алла, - говорит она, глядя исключительно на микроволновку, из которой я достаю разогретые блюда. - А куда ты торопишься? Сядь, поболтаем, посидим… за чашечкой чая…
        - Знаю я эти чашечки чая с килограммом печенья, - смягчаю улыбкой отказ. - Поэтому и пью исключительно кофе.
        - Печенье закончилось, - вздыхает главный бухгалтер, - но, кажется, я вижу свежий багет…
        - Это обед Льва Николаевича, - поясняю, - он умудрился его пропустить, так что…
        - О, Боже! - всплескивает руками сердобольная женщина. - Алла, почему ты не уследила? Боже мой, такой мужчина голодный… Ну давай, давай, давай я тебе помогу донести!
        Поставив всю еду на поднос, она подхватывает его и несется по коридору с такой скоростью, что я без ноши едва за ней поспеваю. И главное ведь - бодро так, без одышки, без малейшей усталости.
        - Дальше сама, - остановившись у двери, вздыхает она, вручив мне поднос. - А то опять подумает, что у меня мало работы. А я ведь и вышла всего на минуту, подышать свежим воздухом!
        Я даже не спорю: конечно, свежий воздух у нас исключительно в комнате отдыха, которая пропиталась запахом мяса. Таким запахом, что я просто тренирую свою силу воли, пока доношу его до адресата.
        - Мм, - оторвавшись от монитора, босс делает глубокий вдох и мечтательно произносит: - Еще бы тарелки и вилки.
        Я могу.
        Я выдержу.
        Беру из приемной тарелку, вилку, прихватываю на всякий случай и нож, хотя шашлык резать грех, но привычки босса мне неизвестны, а второй раз я вряд ли так спокойно зайду. Ставлю все перед руководством, собираюсь уйти, пока в силах, но…
        - А для меня? - слышу немного обиженный голос.
        - В каком смысле? - снова к нему оборачиваюсь.
        - Для себя вы все принесли, я был бы тоже не против тарелки и вилки, - поясняет мужчина, а потом недоверчиво прищуривается, заметив мое удивление. - Только не говорите, что собирались так жестоко бросить меня еще перед началом аврала.
        - Да нет, просто…
        Пока я туплю, босс выходит в приемную, ставит на стол еще одну тарелку и вилку, подвигает стул поближе к своему креслу и командует мне:
        - Составьте компанию.
        Нет, может, он и оформил это в качестве просьбы, допускаю, что это мог быть вопрос, а не утверждение. Но мои рефлексы и голод воспринимают его слова как приказ, которому нужно немедленно подчиниться, и уже через секунду я обнаруживаю себя за столом и с вилкой в руке.
        - Отлично, - чему-то радуется генеральный директор.
        Но что вызвало такую реакцию, уточнить не могу. Нет времени. Да и ему не с руки отвечать.
        Мы оба наконец подбираемся к мясу, а оно такое вкусное, что не дает говорить. Только есть, и с соусами, и без, и с багетом, и без него, главное - это такой процесс, что совершенно нельзя отвлекаться. Я даже разочарованно мычу, когда слышу из приемной звонок телефона.
        - Потом, - командует босс.
        И я опять с готовностью слушаюсь.
        У нас вообще с ним полная идиллия, когда мы оба заняты и молчим.
        После изумительного шашлыка и такого великолепного собеседника я чувствую прилив сил и готовность сворачивать горы.
        - Ну что, - когда со стола исчезают остатки еды, потираю ладошки от нетерпения, - чем помочь? С чего мне начать?
        - Начните с изучения компании, у которой я хочу выбить важный заказ, - говорит генеральный, двигая в мою сторону какие-то распечатки.
        Взяв первый листок и пробежавшись по сжатой информации о компании и его руководителе, я роняю листок обратно на стол.
        - «Строй-лайт»? - переспрашиваю я, как будто не только что сама прочитала название.
        - «Строй-лайт», - подтверждает генеральный директор, бросив в мою сторону внимательный взгляд, а потом откидывается на спинку своего кресла и задает коварный вопрос, на который я не смогу, не имею права солгать. - Вас что-то смущает?
        Глава 48
        Алла
        Не думаю, что боссу нужна вся история, какое ему дело до моей личной жизни. И потом, здесь все-таки не исповедальня, а кабинет руководства. Поэтому я решаю сказать только самое главное.
        - Да, - признаюсь, - личное знакомство с руководителем этой компании. Вернее… со всей семьей руководителя этой компании.
        Мужчина задумчиво потирает губу, чуть прищуривается, и мне кажется, что мое тело немного покалывает от такого цепкого взгляда. Готовлюсь к сотне неудобных вопросов, на вместо этого слышу спокойное:
        - Это нам может как-то помочь?
        - Скорее наоборот, - опускаю взгляд, делая вид, что перебираю бумаги, потому что так чуточку проще. - Отношения с супругой руководителя «Строй-лайт» у нас, мягко говоря, не заладились.
        Признание дается с трудом, пытаясь разбудить ворох воспоминаний. Но я отмахиваюсь от них, не хочу вспоминать, не хочу снова проходить через это.
        - Хотите добавить что-то еще? - после длительной паузы спрашивает мужчина.
        - Она не занимает в компании какой-либо пост, она вообще не работает, но я думаю… Может быть, мне не стоит участвовать, и без меня у вас куда больше шансов?
        Последние слова даются с трудом. Мне хотелось помочь ему, мне хотелось участвовать в этом проекте, и я была очень рада, что он решил приставить меня к этому заданию, но…
        - Понимаю, - тянет медленно генеральный, - после еды мне тоже всегда хочется отдохнуть. Но нет, Алла Геннадьевна, вам придется отработать шашлык.
        Бросаю недоверчивый взгляд в его сторону, и с удивлением вижу смешинки в холодных глазах.
        Такое ощущение, что он не услышал, не понял, и я хочу ему пояснить еще раз, но он предупреждающе поднимает ладонь.
        - То, что думаете вы, я уже понял. Но у меня другой взгляд на ситуацию. Руководитель такой мощной компании как «Строй-лайт» вряд ли опирается в бизнесе на мнение супруги. Тем более, что она не занимает в компании какой-либо пост. Бизнес и личное - зачастую несовместимы. Он может баловать жену, может задаривать шубами, она может принимать решения, куда они отправятся отдыхать и что купить в дом, но в бизнесе очень жесткие правила.
        Вроде бы все логично, и все-таки…
        - К тому же, - добавляет еще один аргумент главный босс, - вряд ли кто-то будет интересоваться: а не участвовала ли в разработке делового предложения Каренина Алла Геннадьевна. Разве не так?
        - Если до этого никто не интересовался… - бормочу я, пожимая плечами.
        Смотрю в спокойное лицо мужчины, и загораюсь его уверенностью. Сбрасываю с себя прошлые страхи, предубеждения, ожидание неудачи, и включаюсь в работу.
        Мы так и продолжаем сидеть бок о бок друг с другом. Нет, я пытаюсь отсесть, вернувшись в кабинет со своим ноутбуком и телефоном, чтобы перехватывать звонки к руководству, но босс бесцеремонно подвигает меня вместе со стулом обратно.
        - Думаю, так будет удобней, - говорит он.
        И так уверенно говорит, что я верю и соглашаюсь. И действительно, так гораздо удобней - не нужно тянуться друг к другу, чтобы передать какие-то распечатки, не нужно подходить, чтобы показать ему какие-то цифры в графиках и отчетах. Достаточно просто склониться.
        Мы так увлекаемся, что время стремительно ускользает. Пустеет офис и коридоры, в отделах гаснут свет и компьютеры, стихают последние шаги сотрудников, спешащих раскрасить пятничный вечер.
        Но именно предстоящие выходные заставляют работать усердней, пока от монитора не начинают болеть глаза и не затекает шея.
        Босс продолжает стучать по клавишам, а я не выдерживаю - даю себе секундную паузу. Склонив голову, закрываю глаза. Открываю их - пытаюсь всмотреться в экран, но снова вижу одни размытые пятна.
        Снова закрываю глаза.
        И неожиданно слышу над своей головой какой-то странный, едва уловимый звук, а потом вздрагиваю, когда мои глаза накрывают теплые ладони мужчины.
        - Когда глаза сильно устают, - слышу спокойный голос генерального, который уже не сидит рядом, а стоит у меня за спиной, - нужно потереть друг о друга ладони и закрыть ими глаза.
        Медленно выдыхаю.
        Хочу сказать, что могу и сама, но невольно, скорее всего, из-за темноты, отклоняюсь назад, тем самым став еще ближе к мужчине.
        - Мы вливает в них энергию, - звучит размеренный голос. - Вот так, как сейчас. Чувствуете?
        Не знаю, возможно, это усталость берет свое, и минутный отдых так сказывается. Но я действительно чувствую - не столько силу, сколько тепло, которое от ладоней мужчины распространяется на мое тело. Опаляя щеки, задевая скулы, опускаясь к ключицам, перебираясь медленной змейкой и дальше…
        А еще я снова отчетливо слышу его расслабляющий запах парфюма, и незаметно делаю несколько жадных глотков.
        Темнота успокаивает, она щедра на фантазии, мне начинает казаться, что меня чуть покачивает на волнах теплого моря. Хотя, возможно, это из-за того, что я начинаю дрожать. Меня мелко потряхивает, и знать бы причину.
        - Просто передача энергии, - продолжает вводить меня в курс дела мужчина.
        А, ну вот и ответ, у него действительно сильная энергетика.
        Неожиданно он отводит руки от моих глаз, но я не успеваю открыть их, потому что ощущаю их уже на своей шее, и издаю жалобный стон, когда его пальцы начинают ловко надавливать на нужные точки.
        И тут же поглаживают, чтобы легкая боль не переросла в сильную - цель ведь не в этом. А в том, чтобы снять напряжение с мышц.
        Так он говорит.
        А его пальцы уже на ключицах - сжимают, надавливают, поглаживают, творят волшебство, из которого нет силы выныривать.
        И море…
        Вот всем виновато море, которое наступает, окутывает меня своим запахом воли, показывая, что границ нет, они не нужны. Оно так талантливо берет меня в свои путы, что хочется еще чуть продлить этот маленький отдых настоящего сумасшествия, когда ко мне прикасаются пальцы мужчины, а я поддаюсь.
        Хочется чуть больше свободы, чуть больше воздуха, чуть больше буйства, но когда пальцы мужчины замирают на плечах и начинают плавно спускаться вниз, чтобы дать мне то, о чем прошу про себя, меня начинает не просто потряхивать. У меня такое чувство, что через меня начинают пропускать электрический ток, и от испуга я открываю глаза, отталкивая, выталкивая из себя волшебство за безопасные грани.
        - Спасибо, - говорю так хрипло, что хочется спрятаться, убежать, вернуть все назад, потому что голос меня выдает.
        Отстраняюсь от рук, которые и не держат - спокойно соскальзывают. С трудом собираюсь с силами, чтобы что-то сказать, что-то нейтральное, что-то неважное, потому что он ведь решит…
        - Не за что, - голос генерального звучит так же спокойно и ровно, как раньше, с холодными нотками отстраненности.
        И я медленно остываю, благодаря его за то, что он дал мне эту возможность. За то, что с его стороны не было ничего необычного, а значит, у нас все по-прежнему.
        Ровно.
        По-деловому.
        С четкой границей.
        А когда он отходит к окну, я окончательно прихожу в себя, даже усмехаюсь: совсем отвыкла от прикосновений мужчин, подумала всякое.
        - Можем продолжить, - говорю я с прежним энтузиазмом.
        - На сегодня закончим, - отвечает мужчина, глядя на черные окна. - Собирайтесь - я вас подвезу.
        - Да нет, я могу…
        - Знаю, что можете, - прерывает он жестко и оборачивается. - Но уже поздно, на улице дождь, вы устали настолько, что только что едва не уснули, а такси придется еще подождать.
        - Да, - соглашаюсь я, - уснуть у вас на столе меня не прельщает.
        - Тем более, что на ночь я закрываю свой кабинет, - добавляет он, усмехнувшись.
        Ну и после таких аргументов, а больше всего - после этой усмешки, которая жирной чертой перечеркивает все, что я успела надумать, конечно же, соглашаюсь. Стараясь не думать о том, чем закончилась наша вчерашняя совместная поездка домой. Вчера было шампанское и вино, я устала, расслабилась и на минуту забылась.
        А сегодня все по-другому. Хотя дождь, стучащий в окно, опять расслабляет. Ползет мокрыми змейками, плачет от дворников, которые сметают его, и снова бесстрашно идет в наступление, даже усиливается.
        Но лучше бы он выбрал другого противника.
        Этот собран, сосредоточен, цепкий взгляд на пустую дорогу. Рассекаются колесами лужи, смахивается безжалостно дождь, покорно в жесткой ладони ведет себя руль. И тихая, прощальная музыка от стихии, которая завтра не оставит после себя и следа…
        Борюсь с собой, знаю, что мой дом уже близко, а потом всего на секунду прикрываю глаза - это все массаж, а не я…
        Слышу, как притормаживает машина, и во избежание вчерашнего повторения, тут же открываю глаза. И вовремя - мы и правда приехали. К тому же, у меня пиликает вайбер, и не просто так, а с важным сообщением относительно босса. Девушка, которая ему понравилась больше всех, решилась с ним все же увидеться.
        - Ух ты, - говорю я радостно, - у вас, кажется завтра свидание. Надеюсь, на этот раз, если пойдет что-то не так, мне не придется расспрашивать девушек, а вы расскажете сами. Хотя, я все же надеюсь, что…
        - Может, я лучше покажу, как, по моему мнению, должно все пойти так, как мне хочется? - интересуется генеральный.
        Я недоуменно киваю, а потом…
        Его пальцы зарываются в мои волосы, заставляя склониться к хозяину, его темные глаза цепляют мои, запрещая ускользнуть, спрятаться за ресницами, а его губы безошибочно находят мои, и…
        То, что происходит потом - точно будто во сне и не с нами.
        Будто - потому что я понимаю, что это реальность, но она настолько размыта, настолько невероятна, что я запросто в ней теряюсь.
        Настолько теряюсь, что забываю: нам просто нельзя…
        Нельзя, мы не можем… не можем… тем более, я…
        Глава 49
        Алла
        Запреты сметаются под натиском жестких, уверенных губ, которые не дают времени на раздумья.
        Тысячи возражений тонут в той жадности, с которой меня целует мужчина и с которой, неожиданно для себя самой - ему отвечаю я. Мне кажется, я и не дышу вовсе - только хватаю дыхание из его губ, когда он дает мне секундную передышку.
        Секундную, больше нельзя, а потом…
        Потом снова сминает мои губы, снова меня искушает настолько, что я перестаю понимать, где нахожусь и что делаю. И что позволяю делать с собой.
        Жесткие пальцы, которые зарываются в мои волосы, убивая любые следы от прически. Дурманящий запах свободы и моря, который не просто щекочет мне ноздри, а проникает в меня, наполняет собой, заставляет тянуться, чтобы получить еще большую дозу. Легкое царапанье от часов на запястье по шее, выбивающее из меня тихий стон. Горячие ожоги от ладоней, которые тянут вверх юбку, ползут по моему бедру и натыкаются на кромку чулок.
        - Твою мать… - разрывает тишину жаркий шепот, который действует на меня курок.
        Вздрагиваю.
        Выныриваю из странного наваждения.
        Но одуматься времени нет. Губы мужчины снова находят мои, и я приникаю плотнее к нему.
        Голова идет кругом, перед глазами цветные круги, но я продолжаю кружиться в чувственном танце под музыку из дождя за окном и огня, что бушует в салоне машины.
        Время не просто сметается, оно умирает от этого сумасшествия. Границы, условности, реальность - все настолько размыто, что я не понимаю, почему становится еще удобней получать поцелуи. Не понимаю, почему теперь сидеть не только комфортней, а гораздо приятней, а потом руки мужчины обхватывают мои бедра, прижимая сильнее к нему, и меня забрасывает в ад от силы желания, которую чувствую под собой.
        Мы уже не раздельно. Мы - клубок из дождя и огня.
        Который не должен быть вместе, но который разорвать невозможно.
        Нет сил.
        Их хватает только на то, чтобы не умереть, когда пальцы мужчины оставляют кромку чулок и подбираются выше. Коварно медленно, заставляя томиться и желать еще больше этих прикосновений, потому что без них уже просто никак. Без них невозможно. Задыхаюсь, теряюсь в этой агонии, что-то шепчу едва слышно, а потом не выдерживаю и сама подаюсь пальцам навстречу.
        - Сильнее, - слышу голос, который подбадривает, - не бойся, сильнее, уверенней…
        И я делаю новое движение, а потом вхожу в ритм, заданный не мной - а этим голосом, который убивает всю волю, оставляя взамен лишь желание, которое не стихает, а только усиливается.
        Усиливается настолько, что становится даже чуточку больно.
        И в этот момент меня лишают инициативы. Жесткие пальцы, минуя преграду, проникают в меня, дают секунду, как с поцелуями, не позволяя - заставляя привыкнуть к себе, а потом начинают движения.
        Сердце бушует, словно хочет покинуть меня, как и разум. Десятки размазанных «но» проносятся перед мысленным взором, но их поймать невозможно, невозможно сосредоточиться, невозможно вынырнуть из этой агонии, в которой пребываем мы оба.
        Вжимаюсь в мужчину, делаю вдох, чтобы попросить его прекратить, напомнить, сказать…
        И задыхаюсь, когда его пальцы проникают еще глубже, чем раньше, а мою шею опаляет шепот, который напутствует:
        - Расслабься, просто расслабься, первый раз будет лишь для тебя…
        Первый раз? Какой первый раз? И вообще, здесь намек на второй, а мне нельзя даже первый…
        Но задуматься вновь нет возможности. Поцелуи, движение пальцев и шепот, который подбадривает - все это превращается в плеть, которая безжалостно ударяет по мне, находя самые уязвимые точки.
        Так близко… Неразрывно. Порочно. Неправильно. Остро. И в то же время так сладко, что невозможно распробовать этот сорт запретного удовольствия.
        И я покорно следую наставлениям, прижимаюсь, вжимаюсь бедрами в тело мужчины, царапаю его шею, когда он глотает мой стон, дышу этим запахом моря, несусь по волнам, и… разбиваюсь на сотни осколков, когда меня с мощной силой выносит на скалы…
        Прихожу в себя очень медленно. От россыпи поцелуев в качестве бодрящего бриза. И от холода, которым меня пронизывает осознание того, что произошло между нами.
        Реальность жестко подсказывает: я не просто сижу на бедрах мужчины, а продолжаю тихонько раскачиваться. А его пальцы… о, Господи, его пальцы все еще…
        Пытаюсь отодвинуться - но вторая рука мужчины продолжает меня прижимать к себе. Пытаюсь что-то сказать, но издаю лишь разочарованный, полный отчаяния выдох. Пытаюсь забыться - и не могу.
        Не могу, потому что мне хочется провалиться сквозь землю, хочется раствориться, исчезнуть, испариться хотя бы на время.
        - Как ты? - слышу обеспокоенный голос мужчины.
        Киваю, пожимаю плечами, продолжая избегать его взгляда.
        - Ничего плохого не произошло, - говорит мне мужчина, заметив или ощутив мое состояние.
        А я не просто дрожу.
        Меня лихорадит.
        Меня лихорадит так, что я едва не теряю сознание. И едва не схожу с ума, когда чувствую, как его пальцы наконец меня отпускают, напоминая о том, что я сделала.
        - Простите… - выдавливаю из себя слова, которые обжигают горло своей бесполезностью.
        Так же сильно, как обжигают пальцы мужчины, когда он приподнимает мой подбородок, заставляя взглянуть на себя.
        - За что ты извиняешься? - удивляется он. - То, что я - твой начальник, не значит, что мы не можем…
        - Не можем! - перебиваю его, обнимаю себя руками и поспешно соскальзываю на соседнее сиденье, потому что его взгляд убивает меня окончательно, и сама не знаю, зачем ему повторяю, да и ему ли: - Не можем…
        - Почему? - он вскидывает бровь, буравя меня стальными глазами, недовольно прищуривается. - Мы взрослые, свободные люди, у нас нет других отношений. Нужно просто признать, что притяжение есть, а значит мы можем позволить себе все, что хотим.
        Качаю головой, отворачиваюсь к окну, пытаясь открыть дрожащими пальцами дверь, но не успеваю.
        Его пальцы обхватывают мои, а его голос проходится по моим нервам, согревая озябшие плечи:
        - Если ты думаешь, что уводишь меня от той, на которой я мечтаю жениться…
        - Дело не в этом, - бормочу свое пояснение.
        А потом понимаю, что веду себя как ребенок, и что даже если спрячусь сейчас, это все равно ничего не изменит.
        - Вернее, не только в этом, - обернувшись, смотрю мужчине в глаза и режу сейчас, по живому, потому что потом будет только больнее. - Дело в том, что я не свободна. У меня есть жених. Как только он вернется… из поездки, мы с ним поженимся.
        И выталкиваю себя из машины.
        В дождь.
        И темноту, которая утешающе обнимает, но, как и я, ничего не может исправить.
        Глава 50
        Алла
        Я бегу по ступеням так, будто за мной кто-то гонится, хотя понимаю, что это смешно. Он - не подросток с романтическими порывами. Он - взрослый мужчина, который принимает реальность.
        И потом, для него ничего катастрофического не произошло. Речь не о чувствах, совсем не о них. Получил отказ здесь - найдет, с кем провести эту ночь, чтобы выпустить пар. Скорее всего, он уже уехал, но я все равно мчусь, не в силах остановиться. И даже разочарованно выдыхаю, когда оказываюсь на своем этаже.
        Запираю дверь, прислоняюсь спиной и с благодарностью впитываю ее равнодушный холод - он нужен мне, чтобы остыть, чтобы прийти в себя, чтобы принять то, что я совершила. Нужно просто принять, иначе отпустить не получится.
        Отталкиваюсь от двери, когда выравнивается дыхание. Машинально снимаю одежду и обувь, но свет не включаю, чтобы не видеть в зеркалах свое отражение. Не могу. Пока не могу. Потом. Когда чуть улягутся чувства, которые колотят так, что я беру из гостиной плед, чтобы согреться.
        Кофе. Да, кофе на ночь и в одиночестве - отличный помощник.
        Без карамели, без сахара, без сливок - без любой добавки, способной смягчить горький вкус.
        Взяв горячую чашку, подхожу к окну и прислоняю к холодному стеклу ладонь, наслаждаясь контрастом и закрывая сверкающий через разводы дождя тихий город. Погода - как мое настроение, капли стучат в унисон с моим сердцем, ветер кружит листья, которые кажутся темными. Сейчас темными, как мои мысли. Но если взглянуть на упавшие листья с рассветом, они вновь заиграют яркими красками желтого. Даже сейчас, если им удается упасть в круг света от фонарей…
        Опустив взгляд вниз, я долго смотрю на машину у парадного, которая застыла с включенными фарами. И не понимаю, почему она все еще здесь. Почему, если ее хозяину явно нужно развеяться и здесь его больше ничего не удерживает.
        - Уезжай, - шепчу в темноту. - Пожалуйста, уезжай…
        И как будто меня и правда кто-то услышал, машина наконец трогается с места и медленно покидай мой двор.
        Кофе чуть теплый, почему-то чуть теплый, и я делаю новый - передвигаясь без света, практически без единого звука. А потом понимаю, что мое поведение - просто попытка спрятаться, и, скинув плед, включаю свет во всех комнатах.
        Приближаюсь к зеркалу, смотрю на свое отражение - ничего нового нет. Только глаза блестят так, как давно не блестели, на скулах остывает румянец от недавнего удовольствия, волосы разметались от пальцев, которые так уверенно в них погружались, губы припухли от поцелуев.
        А так нового ничего.
        Просто забытое старое.
        Видела бы меня сейчас моя будущая свекровь - она бы сразу все поняла. И не преминула бы порадоваться, пренебрежительно обронив:
        - Ну вот, я же говорила, что если у вас настоящие чувства… а так… пустяк - а не чувства.
        Все, что казалось важным для меня - для нее был пустяк. Отмена свадьбы за несколько дней до церемонии, обзвон гостей с пояснениями, разговор с родителями и братом, которые не могли понять, как и я, чем свадьба мешает дальнейшему будущему Тимура и его спешной поездке за границу на стажировку.
        И не она, а я повторяла слова, которые мне внушили, заставили в них поверить. Ну как же, у него такой шанс, он выпадает не каждому, ему нужно хватать его и сначала освоиться самому.
        - Ты просто подумай, если действительно его любишь, - говорила будущая свекровь, - кому в нашей стране нужен такой редкий специалист, как мой сын. Он же будет сидеть за копеечную зарплату в каком-то НИИ, который пока не успели развалить, но развалят. А там…
        Передо мной ложились яркие буклеты, контракты, но я видела только картинки и буквы, потому что все расплывалось от шока и подступающих слез, которые я не хотела показывать.
        - У нас нет денег, чтобы спонсировать вас двоих, - говорила женщина, обнажая все факты. - Ему будет нелегко на первых порах, но это наш сын, мы должны ему помогать. А чем можешь помочь ему ты? Ты ведь даже здесь не можешь нормально устроиться на работу! Не успела поработать - и увольнение.
        А я не могла сказать, что просто уступила свою должность тому, кто в ней больше нуждался. Потому что оправдываться не было сил, хвастаться якобы благородством не было желания, а еще потому, что не могла говорить. Совсем не могла - я только минуту назад узнала, что никакой свадьбы не будет и у меня перед глазами были не буклеты, а рушился мир. От новостей, а больше от того, что Тимур уже принял сторону родителей, а мне, чтобы понять его выбор, нужно было просто поговорить с его мамой.
        Просто… как будто это действительно просто - устоять, когда вокруг тебя только клочья. И как будто он не был в курсе, что наше общение с его мамой никогда просто не проходило. Он ведь сам смеялся, когда видел, в каком я состоянии после редких поездок к ним в дом.
        - Так здесь у тебя есть диплом, - продолжала приводить аргументы женщина. - А там придется работать уборщицей или ухаживать за какими-то стариками, а деньги… смешно. И потом, моему мальчику будет стыдно за такую жену.
        Она умела давить на те точки, которые болели сильнее всего. Люблю ли я ее сына? А как докажу? Они вот готовы на это и то, а я?
        - И потом, - говорила она, - вам же никто не мешает общаться. Сейчас современный мир, можно видеть друг друга хоть каждый день. Никто не пытается вас разлучить - просто совпало так: свадьба или поездка. По-моему, Тимур сделал правильный выбор.
        Да, Тимур уже сделал. Своих гостей его родители, поговорив с сыном, обзвонили еще вчера. По сути, у меня уже не было выбора: будет ли свадьба. Тимур собирался уехать. Выбор был только в том, как я его отпущу.
        - К тому же, для тебя это тоже шанс, - говорила мне его мать. - Да-да, не смотри на меня так удивленно. Пока он будет пытаться освоиться, ты тоже можешь доказать, что можешь быть ему хорошей опорой. Попробуй устроиться на работу и продержаться где-нибудь хотя бы год. Пока с твоей стороны одна нестабильность… А моему сыну…
        - Год? - переспросила я вяло.
        - Хотя бы, - повторила она. - Все равно раньше он не вернется. Зато как приятно ему будет видеть твои успехи. Да и я, возможно, сделаю кое-какие выводы. Год стабильности - разве так сложно?
        Я была в таком состоянии, что мало что понимала. Только позже я осознала, что каким-то образом заключила с будущей свекровью пари.
        Махнуть бы рукой, да так и хотелось, но что-то жгло внутри, и еще сильнее хотелось ей доказать, что я действительно хоть чего-нибудь стою. А потом, после одного увольнения за другим, захотелось другого - доказать не ей, а себе. И сжав челюсти, проглотив обиду и непонимание, я оставляла прошлое за плечами, делала выводы, опять наступала на грабли, но продолжала двигаться дальше.
        Тимур прилетал, но нечасто. Его обещания, что как минимум раз в месяц мы будем встречаться разбивались о факт, что финансово он все еще сильно зависел от родителей, а они, понятное дело, не хотели тратиться ради нескольких поцелуев. Техника, сейчас же есть техника.
        Да, конечно. Долгие разговоры, несмотря на разницу во времени, вайбер и скайп - все это было. Мы часто обсуждали, какой у нас будет новая, уже настоящая свадьба, которая не сорвется. И оба знали, что этот день становится все ближе и ближе.
        Но живого общения не хватало.
        А встречи в реальности стали значительно реже.
        Два года нас разделяли не только разные города, но и разные страны.
        Я отвыкала. Он отвыкал. Цели стирались, на первый план выдвигались другие. Менялось и окружение, ритм, менялись наши привычки.
        И когда Тимур две недели назад неожиданно позвонил и сказал: «Бросай все и приезжай», я не закивала болванчиком и не зарыдала от радости, хотя мы не виделись месяцев семь или даже чуть больше.
        - Подожди, я так не могу, не могу просто взять и сорваться, - сказала я несусветную чушь, - еще чуть больше месяца, и будет год, как я работаю в этой компании… Ты знаешь, у меня даже есть перспективы… Думаю, я могу занять должность начальника отдела продаж, и…
        - Для меня главное, чтобы ты не разучилась готовить борщи, - оборвал он со смехом меня. - А карьера… Ну какая карьера, Алла? Для чего это все? Ты плохо знаешь язык, так что здесь ты ее точно не сделаешь. Можно даже не начинать. Зато будешь всегда у меня под боком, разве мы не об этом мечтали?
        Я так растерялась от его представления нашей совместной мечты, что стала говорить еще большую ерунду.
        - Тимур, но до года осталось…
        - Я не собираюсь тебя уговаривать, - он разозлился, действительно разозлился. - Я предлагаю тебе переехать ко мне, предлагаю нам наконец пожениться, а ты говоришь о работе! Хотя, знаешь, может, я действительно поспешил. Моя невеста к свадьбе, смотрю, не готова.
        И отключился.
        А после две недели ни единого сообщения.
        И хотя в последнее время мы перестали болтать по целому часу, перестали бесконечно засыпать друг друга сообщениями, расписывая, как мы тоскуем - это уже воспринималось как факт. Сейчас его молчание было демонстративным. И в качестве моего наказания.
        Врут, когда говорят, что в тишине лучше думается. Тишина путает мысли и обнажает те, о которых ты не догадывался, не хотел их увидеть.
        Тщетно прождав, когда Тимур остынет и позвонит, хотя бы напишет, я собиралась сделать шаг к примирению со своей стороны, но…
        Тишина, в которую он меня окунул, не позволила.
        Она заставила меня посмотреть на наши отношения под новым углом. И признать, что от прежних отношений почти ничего не осталось.
        Они изменились.
        Стали другими.
        Какими-то рваными.
        Но остались достаточно плотными, чтобы я по-прежнему считала себя невестой Тимура. И знала, что еcли… вернее - когда я все-таки сделаю шаг к нему, сделаю первой, как он и хочет, мы с ним поженимся.
        Статус-то прежний: мы с ним жених и невеста.
        У меня по-прежнему висит свадебное платье в шкафу. И вопрос, когда я в него облачусь - лишь во времени…
        Телефон пиликает сообщением. Найдя его в сумочке, чертыхаюсь, заметив, что это очередной спам от такси.
        Щелкаю по экрану, и замечаю в черновиках сообщение Тимуру, которое я днем собиралась, но не отправила.
        Может, это подсказка…
        Ничего страшного, непоправимого не случилось. Все еще можно исправить. К тому же, причин, которые могли бы меня удержать, больше нет: скорее всего, я уже уволена, максимум - буду уволена в понедельник…
        Ну что это, если не знак?
        Глава 51
        Лев
        Я не пытаюсь понять, что чувствую, услышав признание Аллы. Меня поражает сам факт, что ее слова не отскакивают, разбиваясь о мое безразличие. Они впиваются в мозг и сверлят его, на какое-то время полностью обездвижив.
        Я так и сижу, глядя прямо перед собой, на мокрый асфальт и капли, назойливо ползущие по стеклу. Слышу звук ее каблуков, слышу, как открывается дверь в парадное, понимаю, что она поспешно уходит, но взглянуть на нее не могу.
        Жених…
        Как только он вернется из поездки…
        Не сын ли это той женщины, что сегодня предлагала мне сделку? Припоминаю слова супруги руководителя «Строй-лайта» о том, что ее мальчик был женихом Аллы, но из-за их разрыва теперь вынужден жить за границей. А жених Аллы должен вернуться… и перед словом «поездка» - заминка. Это явно не отлучка на уик-энд.
        Нутром чую, что рою в правильном направлении. Только для Аллы он не в прошлом, как уверяла сегодня меня его мать. Он влез между нами. И, возможно, когда мои пальцы были внутри Аллы, она представляла его.
        Да ну на хер!
        Не верю.
        Сжимаю руль, прокручиваю минуты, когда она таяла в моих руках, припоминая все до малейших деталей. Ее первый чуть испуганный выдох, когда я сминаю ее губы, хочу быть нежным, и не могу, потому что едва держусь от того, чтобы не разорвать на ней юбку и не начать жестко вбиваться. Сразу, без подготовки, потому что ждать не могу и потому что она так быстро заводится, едва мы встречаемся языками. Ее пальцы, которыми она обхватывает мою шею, когда оказывается на мне с ногами, разведенными в стороны. И ее стоны, когда она начинает тереться об меня, нетерпеливо кусая губы, когда я оставляю их, чтобы посмотреть на нее.
        Пылающую в страсти. Отдающуюся ей без остатка, открыто. С запрокинутой головой, как будто я уже ее объезжаю. И с разметавшимися длинными волосами, которые манят к ним прикоснуться, намотать на кулак, приблизить опять к себе ее лицо, и губы, которые успели соскучиться по моим поцелуям.
        Мне хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы стать еще ближе, чтобы заполучить ее, чтобы подмять под себя. Но когда она начинает похныкивать и одновременно сильнее скользить по мне, я решаю, что первый раз будет лишь для нее. И всаживаю в нее пальцы - дурея от ее влаги, от ее желания, которое пульсирует с благодарностью, отзываясь на это вторжение.
        Она такая узкая, и так двигается, насаживаясь на мои пальцы, что я подобно подростку с трудом держусь, чтобы не кончить прямо сейчас. Тем более, что ощущаю, как ее накрывает оргазм, продлеваю его, успокаиваю ее, когда она медленно приходит в себя и открывает глаза.
        Мне по хрен, если первый раз у нас будет в машине. Дворники выключены, стекла затемнены - никто не увидит. А если увидит - пусть лопнет от зависти, потому что я собираюсь заняться сексом с желанной женщиной, от которой яйца уже просто звенят.
        Прикидываю вариант: прямо здесь, на сиденье, которое я успел отодвинуть, чтобы ей было удобней раскачиваться на мне? Или сделать усилие и зайти к ней домой? Здесь быстрее, к тому же, она продолжает дрожать, словно требуя, чтобы я все же вогнал в нее член. Но в доме можно не ограничиваться единственной позой.
        Мне нравится, как она елозит по мне, но даже если это ее любимая поза, я бы содрал с нее блузу, чтобы обхватить грудь, которая так и просит, чтобы ее накрыли ладонями. Сжали, поиграли с сосками, познакомили и их языком. У нее охеренная грудь, которая охеренно ляжет в мои ладони, займет свое место. Но я бы хотел, чтобы наш первый раз с Аллой был не таким.
        Перед глазами мелькает картинка, как я ставлю ее на колени, разворачиваю спиной к себе, наматываю на кулак ее волосы, заставляю ее приподнять попку, и начинаю гонку без каких-то там стопов. И стоны… я блядь… хочу слышать стоны, которыми она так щедро делилась… стоны ее удовольствия…
        А вместо этого…
        Телефон сообщает о вызове. Взглянув на экран, понимаю, что это Настя.
        - Что-то случилось? - спрашиваю, ответив на вызов.
        - Нет, - успокаивает меня ее мягкий голос, наполненный нежностью. - Просто соскучилась, если честно. Захотела услышать тебя. А ты… ты сейчас чем-то занят? Или, возможно, мы можем увидеться?
        Бросаю взгляд на часы.
        - Ты где-нибудь в клубе?
        - Нет, - поспешно отвечает она. - Нет, я дома. Заказала из ресторана еду, есть вино, несколько сортов, есть коньяк или виски.
        Хорошо подготовилась.
        И если ради меня пропустила клубную вечеринку, да еще в пятницу, пожалуй, и правда соскучилась.
        Мы оба понимаем, что мой приезд не закончится посиделками только на кухне. Никогда не заканчивался. А в таком состоянии, как я сейчас, в доме не останется поверхности, которую мы не используем.
        Бросаю взгляд на парадное, и благодаря легким отблескам фонарного света замечаю в темных окнах третьего этажа застывший силуэт своей сбежавшей помощницы. Я был все-таки прав: у нее большие проблемы с тем, как угодить руководителю, но с этим можно что-то решить. Подошло время тех самых уроков, которые мне хотелось ей дать изначально.
        И хотя тогда я имел в виду совершенно другое, понимаю, что не могу отвлекаться на то, что меня отдвигает от цели. Не хочу замену, пусть даже она была бы приятной.
        - Извини, - отвечаю Насте на приглашение, - но я сильно занят.
        - Сейчас?
        - И сейчас тоже.
        - Понимаю, - схватывает она на лету, как всегда. - Все равно я была тебя рада слышать. Я скучаю, Лев. И если что…
        Она не договаривает, да и нет смысла.
        Несколько секунд мы делим молчание, а потом я его обрываю.
        Медленно выдыхаю, возвращая контроль над эмоциями. Бросаю еще один взгляд на окна квартиры, в которой спряталась Алла и вычленяю лишь главное в данный момент. Не от меня она спряталась - от себя.
        А это уже лучше, с этим можно бороться.
        Туман перед глазами рассеивается, мысли становятся ясными, и только тогда я понимаю, что это была чертова ревность, от которой отвык, потому не узнал.
        Ничего. Теперь, когда я знаю четко, чего хочу и уверен, что это обоюдно, мелкие преграды можно и устранить. Пусть и со сложностями и не с наскока, но можно.
        Выехав со двора, никуда не спешу, продолжая обдумывать. Любое важное дело нужно начинать с тщательной подготовки и сбора информации. Этим я и занимаюсь, едва добравшись до дома.
        Нет, сначала прохладный душ, понятное дело. Опустошение холодильника: сегодня домработница особенно расстаралась, а у меня с азартом проснулся и аппетит. А потом чашка чая и ноутбук, в котором есть все.
        Социальные сети придуманы не для тех, кто их пользует, а для тех, кто там как раз редко бывает. Очень удобная штука. Я достаточно быстро нахожу страницу своей помощницы - там нет записей или псевдо-умных репостов про жизнь. Скорее, она использует ее для связи с друзьями или клиентами, потому что, несмотря на отсутствие активности, список контактов внушительный.
        В качестве главной фотографии снимок с тем парнем, которого я уже видел в квартире на фото. Но ни его данных, ни его комментариев нет. Поиск его в списке друзей займет много времени, к тому же у меня есть второй вариант.
        Легко выхожу на страницу супруги руководителя «Строй-лайта» - да, это и правда та женщина, с которой я имел несчастье беседовать днем. А уже через эту страницу так же быстро выхожу на страницу ее единственного сына - Тимура.
        Пролистываю фотографии, просматриваю доступную информацию, скручивая все нити в единый клубок.
        Грамоты, сертификаты, фото с приятелями и коллегами. Судя по ним, он уехал примерно два года назад.
        Двадцать пять лет, как и Алле, разные институты и тем более факультеты. Ну теперь-то понятно, с чего его занесло за границу. А еще понятно, что моя помощница не шутила, уверяя, что ей нравятся безобидные ботаники.
        Этот как раз из таких. В принципе, я уже его видел у Аллы на фотографии, но теперь смотрю на него в новом статусе. Не брат - так не брат. Пусть будет бывший жених.
        Глава 52
        Лев
        Ночью, пока пытаюсь уснуть, неожиданно вспоминаю недавний сон про поиск в магазине красного перца, когда какой-то чувак прямо передо мной берет в руки мешочек с нужной мне специей и говорит:
        - Я успел первым. Тебе трогать нельзя. Можно только смотреть.
        Если бы я верил в такие причуды, как вещие сны, подумал бы, что это про ситуацию с Аллой.
        Но я верю лишь в то, что реально. А реальность заключается в том, что ее ко мне тянет, сильно тянет, она забылась настолько, что плюнула на мою должность, свое подчинение и то, что пытается найти мне супругу. А еще правда в том, что если кто-то совершил ошибку, которая мне на руку, я не буду ему помогать, я этим воспользуюсь.
        Поэтому рано утром, заехав в офис и прихватив ноутбук и документацию, приезжаю к знакомому дому.
        Двор еще отдыхает от вечернего ливня, деревья лениво сбрасывают чистые листья, стеля под ногами цветную дорогу. Уличные коты неохотно выглядывают из поредевших кустарников: мол, кто это здесь вторгается в нашу обитель? Ничего, привыкайте.
        Поднимаюсь на третий этаж и жму на звонок.
        Какое-то время из квартиры ни звука. Нажимаю еще. А когда дверь открывается…
        Хорошо, что у меня заготовлена речь, потому что при виде Аллы в коротких шортиках и маечке красного цвета у меня закипают мозги. И не спасает даже накинутое поверх кимоно или пеньюар - как там это правильно называется? Не важно: я с трудом отрываю взгляд от ее стройных ног, ползу вверх, мастерски сдерживаю выдох, заметив за кружевами упругую грудь, к которой вчера не успел подобраться, и заставляю себя смотреть ей в глаза.
        Не глаза - два озера с топью.
        И вкупе с разметавшимися и немного растрепанными после сна волосами, это тяжелый удар по выдержке любого мужчины.
        А губы… Мне кажется, они до сих пор чуть припухшие после моих поцелуев. Приоткрытые, готовые щедро дарить сладкие стоны, отзывчивые, голодные, и такие манящие, что хочется прижать их хозяйку к стене и проверить: соскучилась ли она, вспомнит ли, жаждет ли продолжения.
        Мешает лишь ее взгляд, в котором стынет тревога и нота вины.
        Того и гляди - сорвется, промчится мимо меня, и лови по парадному, чтобы не успели увидеть соседи.
        Нет уж.
        - Доброе утро, - говорю хозяйке квартиры и вручаю ей пакет с колбой и чаем, который я заметил в машине и благоразумно с собой захватил. - Не откажусь от чашечки чая перед началом работы.
        - Началом работы? - ошеломленно повторяет помощница.
        - Конечно, - киваю на документы и ноутбук. - Вы же не забыли, что мы должны выбить важный контракт?
        - Да нет, просто… я…
        Помедлив, она растерянно отступает, и я захожу. Деловито вручаю ей ноутбук и документы - пусть занимается делом, а не смотрит на меня этими застывшими озерами, в которые я хочу окунуться.
        - Просто я думала, что… - повторяет неловко она.
        Хватает взгляда, чтобы понять: я сделал правильно, что приехал сегодня. За выходные она бы или решила, что я уволю ею, или уволилась бы сама, наплевав на то, что у нас, между прочим, с ней договор.
        - Думали, что у вас выходной, - делаю вид, что не понял. - Сожалею, что расстроил ваши планы на сон, но как мой личный помощник вы должны быть готовы не только к ненормированному рабочему дню, но и таким форс-мажорам.
        Она склоняет голову набок и прикусывает губу, от чего я слегка теряю терпение.
        - Так чай будет? - напоминаю ей. - Или сразу начинаем с работы?
        Она кивает.
        Потом улыбается, глядя, что я уже раздеваюсь, тут же прячет улыбку, словно это преступление, и поспешно сбегает.
        Отлично, пока она уносится сначала на кухню, потом в комнату, видимо, чтобы переодеться во что-то успокаивающее, есть время чуть выдохнуть. Захожу в святая святых каждой женщины - стильненько, в бежево-белых тонах. Останавливаюсь у окна, у которого вчера стояла она, пытаясь представить, о чем она думала. Хотела, чтобы я поднялся? Жалела, что сбежала? Мечтала о своем женихе, который собирался-собирался, да так и не сделал женой?
        Неважно.
        В любом случае это прошлое.
        Услышав приближающиеся шаги, оборачиваюсь и понимаю, что она действительно переоделась, но ее новый лук не более успокаивающий, чем предыдущий. Домашние серые бриджи оставляют открытыми щиколотки, а свободная футболка с какими-то иероглифами скрывает фигуру - да, но то и дело оголяет плечо. На котором я замечаю маленькую родинку шоколадного цвета. Тоже оставленную вчера без внимания.
        - Лев Николаевич, - уже по-деловому, а не сгустком эмоций начинает она, едва наши взгляды встречаются. - Я хотела с вами серьезно поговорить.
        Старается. Но голос ее выдает.
        Да и щеки, на которых проступает румянец.
        - После чая, - выдвигаю условие. - Хочу посмотреть, чему научили вас интернет и Лука.
        Не знаю, что снимает градус ее напряжения - то, что я не набрасываюсь и не подаю признаков, что хотел бы этого, или упоминание хозяина чайной лавки, но она мгновенно расслабляется.
        - Не боитесь? - усмехнувшись, достает из пакета колбу и чай.
        - Вряд ли вы сможете меня отравить, - говорю, с удовольствием наблюдая за ее переменами, а точнее - за ее возвращением. - Но если что, моя последняя просьба: заполучите все-таки этот контракт!
        И просто музыка для ушей - ее смех. Открытый, без каких-то левых зажимов, отпускающий окончательно все ее страхи на мой счет.
        Главное сейчас - не сорваться.
        Не схватить ее в охапку и не попытаться сделать все то, о чем я думал в машине вчера.
        Глава 53
        Алла
        Сейчас кажется даже странным, что я до чертиков боялась встречи с биг боссом компании. По-моему, он хорошо все обдумал и решил сделать вид, что случившееся вчера - плод нашей фантазии.
        Спокоен, я бы сказала - холоден. Словом, ведет себя также, как и всегда. Судя по тому, как он следит за мной, пока я достаю гостинцы, которые мы, по иронии, вместе с ним выбирали, его интересует исключительно чай. Правда, до момента, пока я не выставляю на стол яблочную шарлотку.
        - Хм, - говорит он, наблюдая за тем, как я нарезаю куски, - так вот чем вы занимаетесь по утрам, когда опаздываете на работу.
        - Да нет, - смеюсь, видя с каким разочарованием он смотрит на первый кусочек, получившийся не очень большим, - это я вчера вечером испекла.
        И тут же, чтобы его успокоить, нарезаю кусок значительно больше первого - или он сладкоежка, или голодный.
        Мне же, несмотря на то, что генеральный решил воспользоваться моим планом и свернуть все на амнезию, есть совершенно не хочется. Я все равно жутко нервничаю - и не только потому, что он близко.
        Просто… он на моей территории.
        В первый раз я этого не осознавала, да и заходил он на пару минут, а сейчас нам предстоит сидеть с ним бок о бок и долго работать.
        И в офисе - это одно, а у меня дома - совершенно другое. Несмотря на его намерения действительно работать, потому что на носу важный контракт, все это слишком интимно.
        Слишком… как-то… невольно сближает.
        А нам ближе не нужно, нам бы после вчера расцепиться.
        Точнее - мне. Потому что это я все еще на нервах, все еще прокручиваю вчерашнее в голове, а он уже понял, что сорвалось, переступил и дальше пошел.
        Мужчинам с этим проще, гораздо проще, чем женщинам. Тем более, тем женщинам, у которых жених. И тем паче, когда этот жених - твоя первая и единственная любовь.
        - Невероятно, - выдергивает меня из размышлений комментарий мужчины.
        Удивленно моргнув, немного пугаюсь: надеюсь я не произнесла это вслух? Потому что…
        И облегченно выдыхаю, заметив, что генеральный, не дожидаясь чая, уже приступил к дегустации шарлотки.
        - Невероятно вкусно, - хвалит он, прикрывает глаза и издает странный звук, очень похожий на мурчание голодного кота, возле которого забыли пакетик сметаны.
        Ну и меня тут же тянет похвастаться, и я быстренько ставлю на стол торт Захер, следом Наполеон и два вида печенья.
        - Вижу, - комментирует генеральный, - вчерашний вечер у вас был очень насыщенным.
        И вроде бы не сказал ничего особенного - понятно, что это удивление по поводу количества тортов, но я чувствую, что стремительно начинаю краснеть и отворачиваюсь. Чай. Я делаю чай. На нем и нужно сосредоточиться.
        Намек на то, что мы вытворяли вчера в машине, мне просто послышался.
        Нужно собраться с духом и вести себя так же спокойно, как генеральный. В конце концов, у нас с ним совместная амнезия.
        Я бы предпочла и дальше держать дистанцию, но когда чай готов, ничего не остается, как сесть напротив незваного гостя. Себе я делаю кофе, чтобы проснуться, потому что спала очень мало и плохо. Если это вообще можно назвать сном - так, крутилась с боку на бок, и думала, думала…
        Меня бросало из крайности в крайность. Я то хватала телефон, чтобы связаться с Тимуром. То прятала его под подушку, чтобы не пожалеть о том, что сделаю сгоряча, и все равно тянулась к нему, щупала пальцами холодный экран, как будто в этом было спасение. Спасение от тех жарких мыслей, которые и мешали уснуть.
        Я никогда не думала об измене, вернее, никогда не думала, что такая ситуация может возникнуть. Никогда не думала, что между мной и Тимуром может встать другой человек, и это окажется не мама с его стороны, а мужчина - с моей. Мужчина, поцелуи которого все еще таяли на губах, не желая избавить от жарких воспоминаний.
        Мне всегда казалось, что моя будущая жизнь расписана по четкому плану: я выйду замуж за Тимура, у нас родится ребенок, мы все будем счастливы. Да и как иначе, если нас объединяет любовь?
        План не изменился даже после отъезда Тимура. В него просто внеслись коррективы в виде отсрочки.
        А вчерашний вечер поставил его под сомнение. Потому что не отпускала мысль: если я все еще люблю человека, как меня может тянуть так к другому? Ошибка. Проступок. Да. Но когда признаешь это, пытаешься что-то исправить, убрать преграду, которая мешает намеченному счастью любыми путями, а я…
        Мало того, что так и не отправила сообщение Тимуру - не смогла, обида оказалась сильнее каких-то там знаков. Так еще и впустила эту «преграду» в свой дом. А теперь с интересом наблюдаю за тем, как мужчина, из-за которого я почти всю ночь провела у плиты, берет в руки чашку, прикрывает глаза и делает вдох.
        У него такое интересное лицо в этот момент, что мне хочется выхватить чашку и тоже вдохнуть в себя насыщенный запах трав, с явным оттенком перечной мяты. Он как будто вбирает в себя этот запах, пропускает через себя, чтобы только потом насладиться.
        Никогда бы не подумала, что мужчина и чашка чая в его руках - это настолько красиво. Но была бы художником - пожалуй, нарисовала. Он выглядит так, будто мысленно отправляется в путешествие - туда, где росли эти травы, туда, где листья чая вбирали в себя солнце и дождь.
        Он неторопливо открывает глаза, но я все равно не успеваю отвести в сторону взгляд, и меня будто окутывает ветром теплых стран, в которых он только что побывал. Даже в горле пересыхает, поэтому я поспешно делаю глоток своего горького кофе. Просто горького - вкуса почему-то не чувствую.
        - Интересно, - говорит генеральный, и я начинаю нервничать под его пристальным взглядом. Он делает еще один вдох, пробует чай, а потом продолжает, заставив меня облегченно выдохнуть. - Почему без лимона?
        И я снова смеюсь.
        Почему-то смеяться с ним очень легко.
        А вот находиться рядом все еще трудно - это я понимаю, как только со стола убираются яства и чашки и сдвигаются стулья, ведь у нас один на двоих ноутбук.
        Я то и дело кручусь, стараясь чуть отодвинуться. Не могу сосредоточиться, потому что мы сидим близко, слишком близко: ради удобства его рука упирается в спинку стула, на котором я пытаюсь хоть как-то устроиться.
        Взяла бы свой ноутбук, но рабочие файлы там не храню, а у генерального, конечно, все есть. Все есть, кроме мышки - тут я вношу свою лепту.
        Он дает мне пару минут привыкнуть к тому, что его дыхание скользит по моему затылку, а его рука иногда задевает мое плечо, потому что он любит смотреть на часы. Очень часто любит смотреть на часы, как по мне, а электронные на экране его не устраивают.
        - Ну что, - говорит он после, снова невольно проведя пальцами по моей коже и чуть задевая ее при этом часами, от чего я с трудом держу ровным дыхание. - Приступаем.
        И градус температуры на кухне резко меняется, не в силах спорить с человеком с такой сильной аурой власти.
        Мы оба ныряем в графики, цифры, анализируем цены конкурентов, которые могут нас выбить. Сверяем остатки, прикидываем закупки и скидки, которые можем взять у лояльных партнеров. А также расценки бригады, которая будет делать заказ, который мы вырвем из этих строительных лапок.
        Вырвем - у генерального сомнения нет. И я невольно заражаюсь его уверенностью, даже не допуская мысли, что нас ожидает провал.
        И как-то в азарте уже не обращаешь внимания на то, что он близко, так близко, что если обернуться, наши губы соприкоснутся. Соприкоснутся, потому что пространства свободного практически нет. Не вздрагиваешь, когда, желая найти файл поскорее, он не перехватывает мышку и не ждет, когда я уберу свою руку, а просто кладет свою руку поверх моей, а его пальцы при этом оказываются между моими, как будто мы пылкие влюбленные, а не начальник и подчиненная.
        Это просто работа. Работа, которая нас увлекает. И если меня кто-то спросит, что мне больше запомнилось в этот момент, я скажу не о его чуть мятном дыхании, не о его длинных пальцах и не о часах, которые дразнили кожу. В первую очередь я скажу о его скупой похвале.
        - Умница, - роняет он сухо, когда я замечаю один важный нюанс.
        Ну или когда я свожу цифры отдела закупок и привожу аргументы, почему лучше не брать тот или иной материл, а потрусить закрома, он практически расщедривается на комплимент, от которого у меня растут крылья:
        - Отлично, здесь ты вообще молодец.
        В реальность мы возвращаемся, только когда в окна заползают тихие тени, подбираются сначала к нам, а потом и к экрану, и глаза устают.
        Прикрываю глаза, накрываю их ладонями, начинаю растирать пальцами по привычке, и тут же попадаю впросак.
        - Вы все забыли, - слышу недовольный голос своего руководства. - Массаж глаз делается совершенно не так. Развернитесь-ка, я вам напомню.
        И не знаю, что именно на меня действует - усталость, удивление или желание освоить наконец этот массаж, но я послушно поворачиваюсь к мужчине спиной.
        Глава 54
        Алла
        Пролетает секунда, вторая, но ничего не меняется. Кроме того, что я перестаю ощущать, как мою шею щекочет чужое дыхание.
        - Эта поза удобна, не спорю, - слышу голос мужчины. - Но для лучшей наглядности я бы советовал вам развернуться лицом.
        Обернувшись, с удивлением наблюдаю, как генеральный, облокотившись о стол, медленно и сосредоточенно растирает ладони.
        - Вот так, - напутствует он меня, показывая пример. - Ну же, попробуйте. Только когда будете это делать, представьте светлый сгусток энергии.
        Сев удобней, принимаюсь повторять следом за ним, и тихо радуюсь, что тени скрывают мое состояние. Словно черт меня дернул развернуться к нему спиной - он ведь мог подумать, что я хотела, даже настаивала на том, чтобы между нами снова был тесный контакт.
        В то время как он не просто делает вид, что ничего не было, а действительно это перешагнул.
        Кошусь в его сторону, пытаясь подавить легкий приступ нечаянной зависти. Отстраненный, сосредоточенный - и, наверное, спал хорошо. А если и не спал, то явно отдавался не кулинарии, как я.
        - Как-то вы вяло работаете, - слышу сбоку упрек. - Никак не можете представить шарик с энергией?
        Пыхчу обиженным ежиком, стараюсь изо всех сил сосредоточиться, но сегодня как-то с фантазией туго.
        - Ладно, выручу вас, - неожиданно заявляет мужчина.
        Берет мою ладонь, раскрывает ее и делает вид, будто что-то бросает на нее со своей.
        - Ну как? - и такой любопытный при этом взгляд, словно и правда передал что-то ценное.
        - Что как? - переспрашиваю, рассматривая по-прежнему пустую ладошку.
        - Начинаете чувствовать? - интересуется он.
        Качаю головой, признаваясь в том, что на меня не действуют эти детские игры. И вдруг понимаю, что действительно чувствую.
        Чувствую, как от его пальцев, которыми он все еще меня держит, от ладони медленно ползет змейка тепла. Но не просто ползет, а с каждым движением пытается проникнуть чуть глубже под кожу, намереваясь освоиться там. А еще я вдруг отчетливо понимаю - не знаю, в какой именно момент это произошло - но я больше не дергаюсь от прикосновений этого мужчины.
        Они воспринимаются как-то естественно, нормально, хотя, конечно, ничего в этом нормального нет, тем более что…
        - Ой! - вспоминаю я и даже подскакиваю от того, что могла забыть о самом важном деле этого вечера. - У вас же сегодня свидание!
        Начинаю метаться, потом вспоминаю, что ноутбук и телефон в другой комнате, несусь за ними, водружаю на стол, пытаясь успеть набрать номер, и вдруг слышу размеренное:
        - А разве я соглашался?
        Меня настолько поражает его заявление, что мысли о вчерашнем дне, все мои терзания и сомнения улетучиваются, как сонная дымка. Не до мелочей, когда срывается такой важный клиент.
        К тому же, я ведь чувствую, что он действительно настроен на серьезные отношения. Может, переработался? Как говорится, перегорел?
        Присматриваюсь к нему повнимательней - поза расслабленная, в глазах ноль интереса. Э, нет, так не пойдет - мысленно я уже отложила деньги, которые получу от него. Так что эмоции в сторону, только чистый расчет.
        - Освежите воспоминания, - открываю в ноутбуке анкету новой соискательницы на его руку и сердце. - А я пока что-нибудь организую на ужин.
        Так, судя по блеску в глазах, я двигаюсь в правильном направлении. Ни один мужчина, даже самый большой сладкоежка, не продержится только на тортах. Но к анкете интереса особого не проявляет - так, мазнул взглядом, и только. Ну да, там девушка молодая, с ней на лавочке отсидеться не выйдет, а у него ноль энергии.
        - Светлые волосы, большая грудь, - перечисляю достоинства, чтобы как-то его вдохновить, а сама рассматриваю пустой холодильник. - У нее личный салон маникюра, так что на женские мелочи, которые занимают большую часть трат мужчины, претендовать точно не будет. Одни плюсы, как вы и хотели. И легка на подъем. Я вчера ей не перезвонила… эм… была занята, да и у вас не уточнила насчет того: свободны вы или нет, но если мы позвоним, она будет на встрече максимум через тридцать минут. Так что вы повнимательней присмотритесь. Много вы таких девушек знаете?
        - Из тех, у кого натуральные волосы, нет татуажа на губах и бровях, вместо двух опахало ресницы, вместо панциря ногти, и не нужно перед выходом проверять: в порядке ли вставленный силикон на губах и в груди, ни одной не припомню, - покладисто отвечает мне генеральный.
        - Так описали, как будто у вас на пути одни монстры встречались, - ежусь я. - И где вы таких только находите?
        Он молчит.
        Я оборачиваюсь.
        И понимаю, что он последовал моему совету и действительно присмотрелся внимательней, да и до сих пор смотрит на фотографию.
        - Вы сами ее отбирали! - напоминаю ему.
        - Да нет, девушка симпатичная, - говорит задумчиво он. - И если вы, как специалист, считаете, что на свидание лучше все же сходить…
        - Вот и правильно, - напутствую я, и снова рассматриваю содержимое холодильника. - Развеетесь, проветритесь, насладитесь любимым цветом волос…
        - То есть, вы изначально думаете, что максимум, на который я вправе рассчитывать - трогательно коснуться пряди волос?
        Представив эту картину, не могу удержать улыбки.
        И как-то настроение окончательно возвращается.
        - Так, - объявляю я, добравшись до морозилки. - Как вы смотрите на то, что у нас будут пельмени?
        - Домашние?
        - Угу.
        Уловив надежду в вопросе мужчины, тут же достаю заготовку. Демонстрирую красоту, вдохновляюсь блеском в голодных глазах и приступаю к готовке. Так, водичка, щепотка соли - пусть будет все по-быстрому, по-простому.
        - Тоже вчера налепили?
        - Если бы я вчера еще и пельмени лепила, - смеюсь над его наивностью, - я бы вряд ли открыла вам утром дверь. Я, честно говоря, как-то не была готова к тому, что у меня суббота будет рабочей.
        - А я к тому, что после работы придется идти на свидание, - сетует он.
        - А что, - просыпается у меня интерес, - мужчины тоже как-то готовятся к этому?
        Оборачиваюсь, и натыкаюсь на внимательный взгляд.
        Ну да, да, я и правда давно не была на свидании. Но мне казалось, что для мужчин максимум подготовки - смена одежды и выбор букета, и все.
        - Смотря на что мужчина рассчитывает, - поясняет мне генеральный. - Правда, в серьезные отношения, а тем более в чувства обычно влипаешь без какой-либо подготовки.
        Понимаю, что ступаю на зыбкую почву, но не могу не просить:
        - А для вас в этих двух понятиях есть какая-то разница?
        Он молчит.
        Только глаза улыбаются.
        А потом и уголок губ ползет вверх.
        И я уже надеюсь, что услышу ответ, но нет.
        - У вас вода закипела, - кивает мне за спину. - Если вы кипятили ее не для чая, думаю, можно забросить пельмени.
        Немного разочарованная тем, что меня только подергали за любопытство, но ответа не дали, занимаюсь пельменями.
        - Думаю, - говорю спустя пару минут, - можно ставит тарелки.
        И совершенно обалдеваю, когда мужчина поднимается, открывает один из шкафчиков и молча, и с таким видом, как будто проделывал у меня дома это не раз, достает тарелки, салфетки и вилки. Также ставит на столь соль и перец. А потом направляется к холодильнику и достает пачку масла.
        Едим молча. Потому что оба голодные. Ну и потому что я погружаюсь в свои мысли, а генеральный в свои.
        Словом, не мешаем друг другу чуть-чуть отдохнуть.
        - Слушайте, - снова накрывает меня озарение, - а мы ведь девушке так и не позвонили! Ну что, пойдете, звонить?
        - А вы бы пошли? - лениво интересуется генеральный.
        И я очень его понимаю. Самой после плотного ужина лень шевелиться. Тем более, что я снова сделала чай и предложила на пробу Наполеон.
        - Знаете, - увиливаю от прямого ответа, - у нас так скоро все выбранные вами блондинки закончатся. Я думаю, вам нужно собраться с силами и сходить, хотя бы познакомиться с девушкой. Ну а вдруг? Мало ли: раз - и судьба.
        - Серьезно? Действительно чувствуете, что это возможно? Тогда собирайтесь: развеетесь, прогуляетесь, посмотрите, как мы расстаемся, - неожиданно предлагает мужчина.
        - Ну что же вы сразу о грустном, - журю его, а сама едва держусь от того, чтобы не рассмеяться. - Ладно, если бы это и правда была судьба, думаю, она бы вас смогла как-то оторвать от чая с Наполеоном.
        - Угу, - соглашается он, активно жуя и двигая тарелку с тортом поближе к себе. - Или эта легкая на подъем девушка уже парила бы в объятиях ветра вокруг ваших окон.
        И вот не поспоришь же.
        Поэтому соглашаюсь, и тоже ем торт, пытаясь отвоевать именно тот кусочек, на который нацелился генеральный.
        - Так, ладно, пора, - спустя примерно час он начинает собираться, выходит в прихожую, обувается, а потом сообщает. - Спасибо за теплый прием. Завтра постараюсь устроить нашу встречу не хуже.
        - В каком смысле? - только теперь замечаю, что он захватил ноутбук, а мы ведь еще не закончили.
        - Завтра встречаемся на моей территории, - поясняет он. - У меня дома. Адрес и время скину по телефону.
        И выходит за дверь, пользуясь тем, что я в шоке и просто молчу.
        Я?!
        Домой?!
        К генеральному?!
        - А, да, - приоткрывается дверь, которая не успела захлопнуться.
        И зря я решаю, что он одумался, потому что он вернулся совсем за другим.
        - Пожалуйста, - говорит мне с милой улыбкой, - захватите завтра с собой свою мышку. Без мышки будет сложно работать, а мои все вышли из строя.
        - Все? А сколько их? Может, в них поменять батарейки?
        И вот здесь дверь наконец закрывается, оставив меня без ответа.
        А спустя всего минуту на мой телефон приходит сообщение с адресом и напутствием:
        "Жду в девять, зная, что утром вы любите дольше поспать и делая скидку на выходной день. Но если приедете раньше, у вас есть шанс застать меня в не менее интересном виде, чем я застал вас."
        Глава 55
        Алла
        Поймав себя на том, что уже довольно долго пялюсь в одну точку на стене и пытаюсь угадать, в каком виде предстанет генеральный, если я приду на час раньше, решительно прерываю это занятие.
        Беру ноутбук, открываю базу и начинаю просматривать кандидаток, которых он отобрал. Ни одна ему не подходит. Это я понимала изначально, и план состоял в том, чтобы он побыстрее тоже пришел к тем же выводам и согласился на свидания с другими девушками.
        Я даже нескольких присмотрела. Да, они не блондинки, не каждая может похвастаться грудью, но имеются другие плюсы. После того, как Лев Николаевич обжегся бы на блондинках, он бы точно пересмотрел свои критерии.
        Но теперь…
        Теперь, когда я чуть больше узнала его, понимаю, что эти девушки тоже ему не подходят. Кому-то другому - да. Не ему.
        Одну он прогнет под себя слишком быстро - она очень покладистая и мягкая. Вторую вгонит в комплексы своим юмором - она просто его не воспринимает, любой, так сложилось. Третья не выдержит его напряженного графика, тем более, что у нее недостаток внимания. Четвертая загнется от его темперамента - мужчина ее скорее интересует как друг и редкий любовник, а Лев Николаевич…
        Так, стоп, в воспоминания не ныряю - и без того еле выбралась. Было - и было. Зато теперь я четко знаю, что он просто нашпигован сексуальной энергией, и рядом с ним так накрывает страстью, что в ней почти растворяешься. Можно и утонуть, если берега не удерживают.
        Ему точно будет мало пары раз в неделю по четкому расписанию. А если к нему попасть на всю ночь…
        Вытерев со лба испарину - заработалась, просто заработалась, приступаю к осмотру других кандидаток. Кручу эти варианты и так и эдак, и понимаю, что, увы, с остальными тоже просчет. Не могу их представить вместе. Не зажжется, не будет искрить.
        Нет, пару ночей их обоих, вполне возможно, все будет устраивать, но что-то большее… тем более брак…
        Прихожу к выводу, что на базу надеяться не приходится. И пока он сходит на десяток свиданий с блондинками, мне нужно как-то подсуетиться.
        Уж очень не хочется проиграть. Тем более, что на кону такие высокие ставки. Понятно, что Тимур бы только обрадовался моему увольнению, но…
        Бросаю взгляд на фотографию в рамке, долго смотрю на нее, но устаю от гудящей пустоты, которая мягко давит на плечи.
        После.
        Все - после.
        Не могу сейчас думать об этом, не хочу, потому что те мысли, что кружат на поверхности, будто что-то ломают. Но скорее всего, это просто эмоции, усталость и никудышнее настроение, выталкивающее в ночные тени мое одиночество. А при дневном свете все опять будет иначе, так же, как раньше. Так, как привыкла. Так, как мне нравилось… нравится… в общем…
        Сон - лучший выход.
        Будильник в мобильном, не подозревая о планах босса, дает мне спокойно выспаться в воскресенье. Просыпаюсь от тихой трели, известившей о сообщении, и сонно вчитываюсь в послание:
        «Самое интересное вы уже пропустили, но на чашку чая еще можете успеть».
        Подскакиваю, начинаю метаться от ванной в комнату и обратно, попутно заказываю такси. Прихватываю с собой печенье, к которому генеральный вчера не успел подобраться, а по пути выхожу у супермаркета возле его дома. К счастью, кассы пустые, так что я быстро выбираю два набора батареек - надеюсь, этот подарок компенсирует мое опоздание.
        Дом Льва Николаевича в одной из новых современных высоток, поэтому я еще чуть задерживаюсь на пунктах охраны. Обходится без изнурительных объяснений, куда направляюсь и с какой целью, потому что мое имя срабатывает как пароль. Видимо, босс предупредил о моем появлении, и не только охрану при входе, но и в парадном. Тихий лифт привозит меня на десятый этаж, и у двери я жалею, что прошла все преграды так быстро.
        Еще бы пару минут, хотя бы минуту, чтобы чуть-чуть подготовиться…
        Не знаю, сколько бы я еще решалась позвонить в домофон у двери, если бы из соседней не вышли двое людей.
        - Доброе утро, - роняю в ответ на любопытные взгляды, и наконец нажимаю на кнопку.
        Так, не нервничать - это деловая встреча. Не паниковать - он уже давно проснулся и точно оделся.
        Спустя пару секунд дверь открывается, и я понимаю, что он действительно и проснулся, и даже оделся. И все равно его вид выбивает из моих легких весь воздух.
        Он в кроссовках и шортах.
        Если не считать на плечах полотенца.
        И я вот не хочу смотреть, а все равно взгляд то и дело прилипает к его обнаженному торсу, по которому медленно стекают капельки пота. И совсем уж против воли машинально считаю кубики пресса: раз, два, три, четыре и… дальше тоже есть, зуб даю, но рассмотреть мешает длинное полотенце.
        Поэтому поднимаю взгляд вверх.
        Взъерошенные волосы вкупе с легкой небритостью - вообще убойный коктейль, делающий черты его лица не просто непривычными, а какими-то хищными.
        - Ух ты, - выдыхаю я восхищенно, невольно оценив общий вид, и тут же пытаюсь как-то исправить ситуацию. - Высоко вы живете - еле к вам добралась!
        - Лифт не работает?
        Качаю головой, не в силах сосредоточиться. Да и как здесь сосредоточиться, когда сразу с порога такое…
        - Доброе утро, Лев Николаевич, - раздается сзади голос соседей, которые все это время, оказывается, наблюдали за нашей встречей.
        И ладно бы только это, но также отчетливо слышится, как открывается лифт, и они наконец уезжают.
        - Может, зайдете? - предлагает мне дельный совет генеральный.
        А голос прежний, спокойный, такой, как у Льва Николаевича, к которому я привыкла - так что я облегченно выдыхаю и смело шагаю в прихожую. Просторную, многое говорящую о достатке и габаритах квартиры. А также о тяготении хозяина квартиры к модному лофту.
        - За опоздание ругать будете? - интересуюсь.
        А сама тут же показываю подарки, мол, смотрите, я не с пустыми руками.
        Он усмехается, принимая гостинцы, а потом роняет странную паузу:
        - Вы сами себя наказали.
        Не хочу даже спрашивать, что он имеет в виду.
        Вот не хочу, но за язык будто тянут:
        - То есть, приди я пораньше, мы потренировались бы вместе?
        - Вряд ли у нас сложилось бы с тренировкой, - усмехается он. - Но со вкусом размяться вместе могли.
        Давлю в себе обиду в его сомнениях, что я бы выдержала такой же темп, как и он. Снимаю обувь, и тут же передо мной хозяин квартиры ставит смешные серые тапки с грустными ушами и мордочкой мышки.
        - Ого, - улыбаюсь я, - вижу, батареек нужно было купить куда больше.
        Тапочки очень удобные, и я с удовольствием в них ныряю. Лев Николаевич стоит рядом, словно наблюдает за нашим знакомством, а потом сообщает:
        - Я пока в душ, а вы проходите на кухню. Чай, который делал я, уже остыл - так что с вас новая порция.
        - Хорошо, - соглашаюсь покладисто я, в конце концов, действительно опоздала. - А кофе есть?
        - Угу, - слышу уже откуда-то из коридора. - И новая кофемашина.
        Отлично.
        Кухня поражает размерами и продуманным обустройством. Здесь есть все, чтобы облегчить себе жизнь. Черно-серо-белые тона настраивают на благодушный лад, пространство позволяет двигаться вольно, а техника манит к тому, чтобы провести какой-то кулинарный эксперимент.
        Да, такая кухня - не наказание, а большая помощь хозяйке. Можно поставить генеральному плюсик за то, что он заранее об этом подумал.
        Так, для чая все вижу и нахожу очень быстро, а где кофемашина? В закромах обнаруживаю только турку и печальный пакетик зерен. И все?!
        Пальчики ног что-то щекочет, отвлекает от поисков. Ладно, пока занимаюсь чаем. Раскладываю печенье.
        Нет, и все-таки…
        Начинаю двигаться, но снова мешает щекотка. Снимаю тапок, рассматриваю, и достаю из него бирку с ценой. Ничего себе, какие у нас нынче мышки дорогие! Эти тапки нужно носить не на ногах - на руках, да еще в упаковке!
        Ладно, пусть смирятся - их выбирала не я.
        Избавившись от помехи, снова осматриваю кухню - на этот раз внимательней, и вдруг замечаю какую-то коробку. Приблизившись, понимаю, что это действительно кофемашина, и не просто новая - пока еще даже не распакованная. Более того, с чеком поверх, и с выбитой на нем сегодняшней датой!
        Вспоминаю про бирку на тапках…
        Это что же…
        Да ну нет, ерунда какая-то получается!
        И все же пронизывает меня мысль-осознание, что он не просто случайно купил все это сегодня.
        А купил это намеренно, для меня.
        Глава 56
        Алла
        Нет, есть вероятность, что я ошибаюсь, и так просто совпало. Тапки могли давно поджидать совсем другую гостью в прихожей, но не подошли по размеру. Никто не покупал бы дорогую технику только ради того, чтобы рядовой сотрудник один раз выпил чашечку кофе. Лев Николаевич мог подумывать о том, чтобы как-то разнообразить свои вкусовые привычки.
        Такая вероятность действительно есть - мизерная, почти иллюзорная, большей частью состоящая из моих опасений.
        Поэтому спустя мгновенье я прихожу к окончательному и единому мнению: все мои мысли про совпадение - чушь.
        Рядом с кофемашиной обнаруживаются несколько сортов хорошего кофе - и с обычным вкусом, и со вкусом соленой карамели, и со вкусом ирландских сливок. Ух, даже не знаю с чего начинать, хочется, чтобы мы поработали дольше, и я успела попробовать все.
        От умиления я даже не замечаю, как быстро расправляюсь с коробкой. С такой моделью мы уже встречались, поэтому проблем не возникнет. Нетерпеливо измерив шагами кухню, все-таки решаюсь взять пару чашек и молоко из холодильника - в конце концов, мое руководство тоже вело себя свободно на моей территории.
        Вне офиса можно чуть вольности. А мне до безумия хочется кофе, потому что дома я не успела выпить ни грамма.
        Так, чего я хочу?
        Хочу капучино! Со вкусом ирландских сливок!
        Когда напиток готов, не могу удержаться - беру в руки чашку, делаю глубокий вдох, получая просто неимоверное удовольствие, и вдруг…
        Нет, поначалу я думаю, что послышалось, но потом уже отчетливо различаю, как медленно проворачивается ключ в двери, она открывается, и в прихожей раздается звук каблуков.
        Интересно, кто это? Бывшая пассия или одна из новых кандидаток на сердце генерального нашей компании? Или же… а если он меня провел, и на самом деле у него все стабильно, и…
        Нет, в последнее я не верю. Просто не верю.
        Может, это его домработница?
        Звук шагов едва различимый, как будто вошедший желает остаться незамеченным. Далее слышится лязг связки ключей, аккуратно положенной у зеркала. Шаги удаляются, и я уже думаю, что обойдется без встречи и опознания, но…
        - Кофе? - слышу удивленное бормотание.
        А потом шаги стремительно приближаются к кухне, и в проеме двери появляется мама Льва Николаевича.
        Странно, что в такой пикантный момент я думаю только о том, что она очень красивая женщина. Элегантное вязаное черное платье, подчеркивающее фигуру, модные туфли, черный клатч с серебристыми длинными оборками-нитями. Может быть, потому, что она не давит взглядом.
        Она вообще смотрит не на меня, а исключительно на чашку в моих руках. Причем, смотрит так, будто увидела чудо, на которое уже не надеялась. Поэтому у меня невольно вырывается предложение:
        - Хотите кофе?
        И женщина отмирает.
        Проходится по мне пристальным взглядом, потом очень знакомо прищуривается, потирает губу и кивает.
        - Хотеть-то хочу, - признается она, осматриваясь на кухне. - Но я хочу с перцем чили, а сделать это в кофемашине нереально.
        При этом у нее такой несчастный вид, что хочется мгновенно помочь. И даже зная, что, возможно, превышаю полномочия гостьи, я все равно иду на этот маленький шаг. Достаю турку, которая, судя по виду, давно стояла, но не была в обиходе, еще раз изучаю содержимое холодильника, просматриваю наличие специй и озвучиваю свои варианты:
        - Кофе с перцем чили очень реален. Но если хотите попробовать другой вкус, из близких, возможно, вам понравится мокко по-мексикански.
        - Мокко по-мексикански? - задумчиво повторяет мама моего руководства.
        - Он тоже с перцем, только туда еще входят мускатный орех, молоко, какао и корица. Ну и сахар, если хотите. Получается очень интересный, насыщенный вкус.
        - Сахар, - снова повторяет за мной женщина.
        - Можно и без него, - обнадеживаю ее.
        - Нет, - улыбается мама Льва Николаевича, устраиваясь на стуле и пристроив свой клатч. - Сделайте, пожалуйста, так, как вы описали.
        Заговорщически улыбнувшись еще одному кофеману, из солидарности оставляю свой капучино в покое. Начинаю заниматься приготовлением напитка - это недолго, все есть, в том числе, настроение, так что проблем никаких.
        - А где Лев? - интересуется женщина.
        - Отправился в душ.
        И только ответив, понимаю, как это может выглядеть в глазах его мамы! Ее сын в душе, я на его кухне, чувствую себя довольно свободно, еще и других угощаю.
        - Ой! - оборачиваюсь поспешно. - Это не то, о чем вы подумали! Я здесь исключительно по работе! А ваш сын, пока я пришла, занимался спортом, поэтому…
        Если честно, мое объяснение выглядит не очень правдоподобно, но, к моему удивлению, она согласно кивает.
        - Оставьте, - грустно машет рукой, прерывая мои пояснения, - я так и подумала, что вы по работе. Одна помощница такой жесткий график уже не выдержала, ушла на больничный. А мой сын…
        Она так тяжко вздыхает, что я невольно проникаюсь к ней состраданием. Сразу хочется чем-то помочь. Но все, что я могу сделать для нее - это кофе, так что возвращаюсь к процессу, колдую.
        - У него в голове одна работа, - делится наболевшим женщина. - Я поначалу верила, что он встретит женщину, с которой захочет создать семью, у меня появятся внуки. Но когда ему? Если даже в выходной день, в воскресенье… Он же постоянно, понимаете, постоянно работает - это ни одной женщине не понравится!
        Никогда не думала, что придется защищать генерального, но после такой несправедливости смолчать не могу. Тем более, он видимо, решил принять не душ, а понежиться в ванной, так что все равно не услышит.
        - Ну это вы зря, - говорю с укоризненной ноткой, - любая женщина оценит то, что ее муж твердо стоит на ногах, что может полностью обеспечить семью и занимается делом, которое приносит ему удовольствие.
        Женщина поднимает на меня взгляд, полный надежды и трогательно интересуется:
        - Вы правда так думаете?
        - Конечно, - говорю уверенно я. - К тому же, когда у Льва Николаевича появится семья или пока просто любимая женщина, он может подкорректировать свой график, чтобы оставалось свободное время. Это просто мы работает над одним важным контрактом, но…
        - Может быть, - прерывает меня очередной вздох женщины, видимо, ей не очень интересно опять говорить про работу сына, которая мешает его личной жизни. - Но у него такой характер… Хотя, может быть кто-то за его деньги и примирится с его невыносимым характером…
        Нет, ну я тоже временами считаю его тираном и деспотом, но чтобы вот так… Думать, что кто-то согласится с ним создать семью исключительно ради финансовых целей…
        - У вашего сына масса достоинств! - пытаюсь ее как-то утешить, ну и как всегда, когда касается доброго дела, попадаю впросак.
        - Правда? - женщина перестает тяжко вздыхать и устремляет на меня жадный взгляд. - А каких?
        Глава 57
        Алла
        Поставив перед женщиной чашечку кофе, делаю себе свежую порцию, потому что теплый кофе терпеть не могу. Присаживаюсь напротив мамы своего руководства и медленно размешиваю густую, пышную пенку.
        Кто бы еще неделю назад сказал, что мне предстоит защищать генерального, я бы расхохоталась, честное слово. Но за это короткое время многое изменилось, его мама и правда сильно расстроена, я перед ней виновата за прошлое бурное выступление, к тому же, я не собираюсь ей лгать.
        Главное, она понимает, что у нас с ее сыном - исключительно деловые отношения. Так что мое мнение - просто взгляд стороннего наблюдателя, верно? Я могу говорить беспристрастно.
        Бросив взгляд на пустующий проем двери, делаю первый глоток изумительного капучино, и приступаю к озвучиванию самого очевидного.
        - Профессиональные качества не берем, - говорю, - понятно, что здесь все в порядке.
        - Понятно, - легко соглашается женщина, тоже делает первый глоток, довольно жмурится, кивает мне благосклонно и просит: - Еще!
        - Внешность тоже не обсуждаем, - улыбнувшись, продолжаю доклад. - Лев Николаевич - видный мужчина, с этим никто не поспорит.
        - Никто? - сомневается женщина.
        - Ну, я о подобных случаях пока что не слышала, - заверяю ее. - Поэтому переходим к другим его плюсам.
        - Другим? - сделав очередной глоток, мама моего руководства по-девчоночьи хлопает в ладоши. - То есть, их несколько? О, Господи… и какие же? Пожалуйста, пожалуйста, не тяните, я уже не в том возрасте, чтобы кайфовать от интриги!
        Меня невероятно смешит ее живая реакция, тем более, что понятно: для каждой мамы ее сын - уровня Бог. Но как и каждая мать, она не против лишний раз убедиться в том, что ее выводы верные.
        Нет, понятно, что для меня Биг Босс достиг высшего уровня лишь в качестве моего руководства. Но если посмотреть на него как на мужчину…
        Смех дает мне время на то, чтобы успокоиться, немного подумать и продолжить с еще большим энтузиазмом. С мамой Льва Николаевича как-то не страшно - в том смысле, нет страха, что скажешь какую-то глупость и тебя не поймут. Может быть, нас так кофе сближает?
        Мы обе им наслаждаемся, нет ощущения нападения и обороны, поэтому хочется не спрятаться, промолчать, а еще больше раскрыться и как можно больше раскрыть.
        - У него хорошее чувство юмора, - говорю я. - Но это не мешает ему быть серьезным, ответственным и самым грозным боссом компании.
        - То есть, он неплохо справляется с ролью шута?
        - Нет, это не его роль однозначно. Другого он в этом свете выставить мог бы, но я не замечала, чтобы он это делал.
        - Добряк?
        - Я бы так не сказала, - снова смеюсь. - Думаю, он может быть добрым и пушистым с людьми из своего близкого круга, но я-то рассуждаю просто как его подчиненный.
        - Ах, да, понимаю, - соглашается мама Льва Николаевича, бросает на меня пытливый взгляд и задает странный вопрос, почему-то совсем не в тему беседы. - Вам часом не жарко?
        - Нет, - немного теряюсь. - По-моему, в квартире комфортная температура.
        - Да уж, - она досадливо морщится. - А мне что-то душно, только нечего снять. Смотрю на вас и думаю - и как же тогда вам, в пиджаке? Уверены, что все нормально? Может, мой сын так спешил искупаться, что забыл вас раздеть?
        Ее слова и смешат, и смущают, и сдержаться совершенно никак.
        - Простите, - говорю через смех. - Ваш сын меня и правда не раздевал, но разуться позволил. И даже выдал мне тапочки!
        - Я заметила, - женщина бросает озорной взгляд на моих мышек, которые, кажется, тоже повеселели. - Так, ладно, раздеть вас у меня тоже не вышло. Проехали. Так что там про моего сына? Я так понимаю, что, кроме того, что он может рассмешить и сам посмеяться, больше для женщины, которая могла бы его полюбить, ничего привлекательного и нет.
        Пенка медленно крутится в чашке, в комнате тихо, улыбка все еще трогает губы, и на душе так светло, что хочется привнести в этот мир тоже капельку светлого, настоящего.
        - Ну почему же? Он заботливый, - вожу по полу новенькой тапочкой и, тихонько подув на молочную пенку, наблюдаю за ее ленивыми виражами. - Очень внимательный. А еще способен удивить, приятно удивить, причем просто так, а это куда лучше запланированного подарка по случаю. С ним интересно. Спокойно и в то же время очень волнующе. В нем сгусток эмоций, и не всегда угадаешь, какую он позволит увидеть. А еще, но это только мои ощущения…
        - Да, дорогая? - подбадривает меня ласковый голос женщины.
        - Мне кажется, он надежный, и это чувствуется, - делюсь тем, что думаю. - А еще я уверена, что в него довольно легко влюбиться.
        - А вы? - перейдя на шепот, интересуется женщина. - Вы тоже…
        Качаю головой.
        - Но могли бы? - заговорщически шепчет она.
        И я так же по секрету ей сообщаю:
        - Нет.
        А подумав, говорю и причину:
        - Помимо того, что есть другие обстоятельства, у меня все давно стабильно и распланировано… Нет… Нет, я бы, наверное, струсила.
        - Вы?! Не верю! Хочу доказательств!
        - В такого мужчину можно не просто влюбиться - а врасти в него, погрузиться в отношения, - привожу самые очевидные на мой взгляд доказательства. - А женщиной, которую он выберет, в итоге можешь оказаться не ты.
        - Да неужели?! - ахает мама Льва Николаевича.
        Но ей отвечаю не я.
        - Может и так, - подняв голову, замечаю в проеме хозяина дома, который не сводит с меня хмурого взгляда. - Но если не попробовать, не рискнуть, в итоге самым стабильным и распланированным в жизни может остаться лишь страх.
        А я смотрю на него, и…
        Смотрю.
        Не могу не смотреть.
        Глава 58
        Алла
        Таким я вижу его впервые.
        Не в привычном строгом костюме и в галстуке, не в белой рубашке с черными дорогими запонками. Из привычного только часы на запястье.
        Он в светлых джинсах - не классических, а узких, с модными дырками, в футболке с изображением какой-то рок-группы и босиком.
        А еще он побрился, но вкупе со сменой образа выглядит еще более опасным, чем раньше.
        Потому что я даже на какое-то время забываю, что это мой босс.
        - Все подслушали? - спрашиваю немного ворчливо.
        - К сожалению, нет, - отвечает он, ничуть не раскаявшись. - Не знал о том, что у вас такая занимательная беседа и потерял время на телефонный разговор с одним из клиентов.
        - Работа… - вздыхает женщина сокрушенно и прикасается своей ладонью к моей, как будто я тоже переживаю по этому поводу. - Снова работа… но ничего, мы ведь знаем, что есть шанс все исправить, не так ли?
        Понятия не имею, в курсе ли его мама, что ее сын меня нанял в качестве свахи, поэтому неопределенно пожимаю плечами и выдаю нечто нейтральное:
        - Многое зависит от Льва Николаевича.
        - Ну, здесь я спокойна, - бросив взгляд на сына, улыбается женщина. - Уверена, что он постарается. Правда, сын? Я ведь правильно понимаю - ты и правда стараешься?
        Его мама - святая женщина, честное слово. Меня уже немного припекало от пронзительного взгляда Льва Николаевича, но она ловко перевела внимание с меня на себя.
        - Кстати, мама, - говорит он, прищурившись, - что ты здесь делаешь?
        - Кстати было бы пожелать маме доброго утра, - сетует женщина притворно обидчиво, но на сына действует. Она получает и приветствие, и поцелуй от него, после чего наконец сообщает: - Уже ничего. Забежала на минутку, оставить тебе от дачи ключи, теперь могу бежать дальше, у меня столько дел.
        Допив кофе, она действительно поднимается.
        - Зачем мне ключи от дачи? - интересуется Лев Николаевич.
        - Как это зачем? - поражается женщина и оглядывается ко мне за поддержкой. - Дача - это свежий воздух! Можно погулять, побродить, посидеть у камина, можно орехи собрать! И потом, не все же вам в четырех стенах работать! То в офисе, то в квартире - никакого разнообразия! Тем более, в воскресенье!
        Генеральный явно хочет что-то сказать по этому поводу, но попросту не успевает, что тоже выглядит очень смешно.
        - Ой! - его мама присматривается к печенью, которое я принесла, но забыла поставить на стол. - Домашнее? Дарья Павловна испекла? Можно я немного возьму с собой?
        - Домашнее, - усмехнувшись, отвечает мое руководство и кивает на меня. - Испекла Алла Геннадьевна. Так что можешь спросить у нее.
        - Я не против, - улыбаюсь, видя такую искреннюю реакцию. - К тому же, я принесла его хозяину дома, так что…
        - Хозяин дома… - бормочет женщина, складывая печенье с собой. - Как звучит-то надежно, да? И как-то уютно…
        Не смущусь.
        Не смущусь - буду держаться!
        Отвлекаюсь на кофе, хотя ее слова попадают в самую точку, а радость, с которой женщина пробует печенье и решает взять еще больше, неимоверно мне льстит.
        - Ну все, я пошла! - сообщает гостья, прихватив с собой небольшой подарок. - Пойду порадую твоего папу печеньем и куплю себе что-то белое! Устала от этого черного цвета!
        Она останавливается возле сына, дожидается, пока он целует ее в щеку. Потом с довольным видом оборачивается ко мне и с подкупающей искренностью сообщает:
        - Второе знакомство мне понравилось куда больше первого. И спасибо за изумительный кофе. Буду рада еще одной встрече.
        - Взаимно, - отвечаю с улыбкой, и это действительно так.
        - А ты подумай о том, чтобы отправиться за орехами, - строго напутствует генерального мама, а потом поспешно уходит в прихожую.
        Пока Лев Николаевич провожает ее до двери, я начинаю снова заваривать чай, потому что прежний остыл. Ну и заодно делаю себе еще одну чашечку капучино.
        Слышу, как во входной двери прокручивается замок, слышу шаги, и как-то вдруг остро чувствую, что мы остались одни.
        И что он стоит в проеме двери и снова за мной наблюдает.
        Отвлекаюсь на напитки, раскладываю остатки печенья, а потом оборачиваюсь и почти обжигаюсь, наткнувшись на задумчивый взгляд мужчины - даже не взгляд, а серое олово, в которое без подготовки больно нырять.
        - Думаете о том, чтобы все отменить и сорваться в поход за орехами? - пытаюсь чуть сбить подскочивший градус температуры в квартире.
        Только сейчас понимаю, что здесь действительно жарко - мама Льва Николаевича была очень права.
        - Успеется, - отмахивается генеральный, присаживаясь за стол, и берет в руки чашку с чаем из трав. - Орех посадили только в прошлом году, так что лет шесть-десять у нас впереди еще есть.
        Я неожиданно давлюсь пенкой.
        У нас…
        Лет шесть-десять…
        Глава 59
        Лев
        О том, что женщинам свойственна частая смена настроения, в курсе каждый мужчина. Но я никогда не видел, чтобы разгон от веселья к панике составлял всего пару секунд.
        Впрочем, никогда не видел и того, чтобы откат к обратной точке отсчета занимал еще меньше.
        Мои слова производят на Аллу сильное впечатление, и ее явно пугают не сроки, когда созреют плоды. Глаза становятся просто бездонными, на щеках проступает румянец, с ноги тихо падает тапочек.
        Я уже представляю примерную скорость, с которой девушка несется из моей квартиры, подсчитываю количество шагов, за которые я ее догоняю. Мысленно плюю на слухи, которые поползут от соседей, что станут свидетелями нашей пробежки. Быстро прокручиваю, как я буду ее успокаивать - у порога, едва за нами захлопнется дверь…
        - Согласна, времени предостаточно, - взяв эмоции под контроль, улыбается Алла, - за эти несколько лет вся ваша семья может успеть сплести по паре корзинок для хранения урожая.
        Любуюсь улыбкой на губах, которые с удовольствием открывались, чтобы впустить мой язык.
        И понятливо усмехаюсь в ответ.
        Лепет про корзинки забавен, не могу представить никого из своей семьи, кто бы так бездарно тратил свободное время. Да и она, познакомившись с моей матерью, вряд ли может предположить, что та начнет заниматься таким рукоделием. Нет, если бы все младенцы носили лапти ручной работы - вполне.
        В словах Аллы звучит четкое разграничение - моя семья и она. Нежирный такой намек, что она в этот круг не входит и не планирует.
        Но моя неслучайная оговорка показала то, что я уже знал до этого, а сейчас лишний раз убедился - равнодушия нет.
        Опасается - да. По привычке держит дистанцию, хотя, с учетом, как мы ее перешли, это весьма нелегкое дело. Пытается сделать вид, что ничего не было, и мы оба смирились. А смотрит так, что я чудом сдерживаюсь от того, чтобы не схватить ее за руку и не усадить к себе на колени. Чтобы снова ерзала, чтобы снова стонала мне в губы, чтобы извивалась в моих руках и умоляла меня жадным дыханием на этот раз зайти дальше.
        Когда управляет страсть, трудно вслепую найти тормоза, но от заноса меня, как ни странно, удерживают орехи. И плетеные корзинки, которое Алла упомянула, а мне их тут же подбросило воображение. А к ним за компанию и другую картинку.
        Белый дом, высокие деревья, две корзинки, в которые то и дело падают орех за орехом. Двое людей - мужчина и женщина. И смех. Открытый, свободный, счастливый, который прерывается, когда мужчина приближается к женщине и начинает ее целовать. Голодные поцелуи, поглощающие не только смех, но и мысли, морали, устои, запреты. И так происходит всегда, когда эти двое остаются одни…
        - Попробуйте печенье, - слышу голос, который возвращает в реальность, но не выталкивает образ из головы.
        Машинально беру печенье, мало соображая, какое оно на вкус - вроде бы сладкое.
        Откидываюсь на спинку стула и внимательно смотрю на женщину, которая сидит напротив меня.
        Не знаю, что происходит.
        И с чего я вдруг представил ее со мной спустя несколько лет, если изначально планировал, что между нами будет лишь секс. Выжимающий досуха, но секс, а не что-либо большее.
        Но такое чувство, что я долго смотрел в кривое зеркало, а теперь сжимаю его в ладони так сильно, что оно покрывается уродливыми битыми линиями. Смотреть на мир без него непривычно, неуютно, даже чуть больно, но вместо того, чтобы постараться починить его, я выбрасываю осколки один за другим.
        И от грохота, с которым они разбиваются, потихоньку меняются мои ощущения.
        Я ведь уже все распланировал, даже то, как мы с Аллой расстанемся, когда наскучим друг другу, когда успокоим страсть в привыкании. И еще несколько дней назад был уверен, что она согласится на это, а мне этого будет достаточно.
        Мне казалось, я многое понял после того, что произошло между нами в машине. Признал, что мне мало поиметь ее пару раз, мне хочется большего. Куда большего. И до такой черноты в глазах, что было плевать на ее жениха, плевать на ревность, которая долго спала и вдруг царапнула изнутри длинным когтем. Поэтому вместо того, чтобы отпустить эту женщину, я наоборот ее приближаю.
        Мне нужна эта женщина. Именно эта.
        Неожиданно забытое ощущение стреляет в висок осознанием - я легко представляю рядом с собой эту женщину.
        Рядом.
        Даже еще ни разу не чувствуя ее под собой.
        Но в том, что это случится, сомнения пока только у Аллы. Я же с учетом новых обстоятельств лишь раздвигаю временной интервал.
        Понятия не имею, сколько за размышлениями съедаю печенья, но так как на столе пустая тарелка, а в животе непривычная тяжесть, мысленно благодарю мать, что часть сладкого она забрала с собой.
        О том, чтобы остаться на кухне, не могу даже думать. Поэтому после завтрака мы перебираемся в гостиную. Пропускаю Аллу вперед, с интересом наблюдая за тем, как она все уверенней и глубже проникает на мою территорию.
        Быстро осматривается, но прежде чем успевает выбрать кресло, я водружаю ноутбук на стеклянный столик и двигаю его к дивану.
        - Вы уверены, что здесь будет удобно? - с сомнением смотрит на предложенный вариант, но уже соглашается, потому что кладет на стол и свой телефон.
        - Более чем.
        И убеждаюсь в правильности решения, когда она избавляется от обуви, садится на диван, подгибает колени и размещает на них ноутбук. И мне, чтобы просмотреть какие-то данные приходится не просто склоняться к ней, а практически обнимать.
        Она делает вид, что отдается только работе, что ее занимают лишь цифры и перспективы, но я вижу, как она замирает и как она жадно втягивает воздух каждый раз, когда я оказываюсь чуть ближе, чем раньше. Вижу, как вздымается грудь, когда я чуть отстраняюсь, позволяя ей успокоиться.
        Мне нравится чувствовать эту женщину близко. Нравится ощущение, когда она в моем доме. И нравятся минуты, когда мы перестаем делать вид, что только работаем, устаем от притворства и переключаемся на нейтральное, неважное на первый взгляд, но еще больше сближающее.
        - В следующий раз, когда будем делать домашнюю работу, можете захватить и торт тоже, - говорю я в одну из пауз, пока мы вместе пыхтим над графиками.
        - Я, конечно, люблю готовить, - усмехается Алла. - Но надеюсь, что мы будем справляться в рабочее время, иначе мой босс может решить, что я не очень хороший сотрудник и заменит меня кем-то другим.
        - Один наш общий знакомый плевать хотел на то, что о нем подумает руководство и на месяц свинтил в жаркие страны. Так что, как видите, не все считаются с боссами.
        - О, это он сгоряча, - сочувственно кивает моя помощница, легко уловив, о ком речь. - Что-то мне подсказывает, что босс хорошо отыграется, когда он вернется.
        Обменявшись улыбками, вновь погружаемся в работу. И одновременно выныриваем спустя какое-то время.
        - Ну что, по массажу? - предлагает Алла, потому что у нас обоих уже порядком рябит в глазах.
        - Звучит как тост, - неохотно вытряхиваю себя с дивана, на котором очень удобно, зря я когда-то на него нарекал, возвращаюсь с вином и бокалами, а следом на пустующий столик водружаю нарезки всего, что нашел в холодильнике.
        И с вином как-то идет куда проще, можно обойтись без массажа.
        - Вы любите белое или красное? - спрашиваю весьма вовремя, когда бокалы пустеют.
        - Люблю вкусное, такое, как ваше, - смеется Алла в ответ, прикладывает палец к губам и тихонечко шепчет: - Только т-с-с-с…
        - Вашему боссу не скажем! - даю свою клятву.
        Спустя еще какое-то время откидываюсь на диван, прогуливаюсь пальцами по спинке, задеваю прядь волос, которая сама просится в руки, а когда хозяйка вздрагивает и оборачивается, направляю ее мысли в противоположное русло:
        - Как там ваш кактус?
        - Скучает по мне, как и я по нему. На то, что мой переезд в другую приемную так затянется, он вряд ли рассчитывал.
        Игнорирую намек на то, чтобы ее отпустить или указать точные сроки. Снежане придется еще поболеть, потом разберемся.
        - Поясните ему, что есть обстоятельства непреодолимой силы. А с вашей скукой в рабочее время ваш босс обязательно что-то придумает.
        Усмехается, качает головой и вновь погружается в работу, а заодно отстраняется.
        Ладно.
        Пока - ладно.
        Тем более, что действительно есть чем заняться, и срочно.
        - Перекур, - объявляю я спустя пару часов.
        Она тут же поднимается с дивана, не столько давая возможность ногам чуть размяться, сколько пытаясь от меня ускользнуть. Подхватив телефон, направляется к окну, будто ей есть дело до возможных звонков, погоды и того, кто там бродит под окнами, но замечает по пути книгу с закладкой и поддается своему любопытству.
        - Анна Каренина, - читает название, пряча смешок, но обернувшись, позволяет рассмотреть в своем взгляде беснующихся чертенят. - Проникаетесь творчеством своего почти полного тезки?
        - Пытаюсь понять, почему автор бросил героиню под поезд. В то время как у меня для ее почти полной тезки не раз мелькал в мыслях совсем другой вариант.
        - Интересно, какой же? - хохочет.
        Но ее смех застывает, когда я встаю.
        Мне кажется, она забывает дышать, когда я к ней приближаюсь.
        И похоже на то, что ее сердце перестает делать удары, когда я беру в ладони ее лицо и тихо, чтобы не испугать еще больше, вкрадчиво спрашиваю:
        - Показать?
        И плевать, если она кивает мне машинально, если не расслышала, не поняла, потому что ее губы так близко, и меня злит то, как отчаянно она их кусает…
        Как будто стирает следы от моих поцелуев.
        Прислоняю руку к ее груди, запуская сердцебиение, кайфую от тихого и частого пульса в ладонь, и только после этого нахожу ее губы своими, чтобы вернуть свою метку обратно.
        Глава 60
        Лев
        У ее губ удивительный вкус, приправленный ответным желанием и судорожным выдохом в мои губы.
        Эта женщина опьяняющая.
        Трогательность, с которой она отвечает, все более и более открыто отзываясь на мою страсть, просто сводит с ума, и дьявол знает, чего мне стоит даже спустя пару секунд оставить на ней всю одежду.
        Хочется хотя бы сбросить с нее пиджак - он ей точно мешает дышать, она почти задыхается, и, пожалуй, оттого отвечает даже жарче, чем раньше. Хочется провести рукой по ее блузе, услышать звук отлетающих пуговиц и заодно сделать так, чтобы моей ладони было удобней. Хочется задрать ее юбку, погладить ее сначала у кромки чулок, а потом, когда расслабится и доверится, подкрасться выше, чтобы ее стоны стали значительно громче.
        Но все, что я себе позволяю - развести ее колени и прижаться вплотную, чтобы у нас двоих не поехала крыша от того, как мы далеко друг от друга, все еще далеко, хотя шагнуть уже некуда, разве что слиться. И чтобы разбавить легкий вкус нежности, с которой она отвечает моему наваждению. Перевести ее робкое желание в такое же черное вожделение, что бушует внутри меня, разрывая на части.
        Она делает вялую попытку отстраниться, но когда я ее отпускаю, сама возвращается. Долгий взгляд на мои губы, ползущие по моим щекам чуть дрожащие пальцы, и ее язык самовольно скользит по моим устам, провоцируя, искушая и подсказывая, чего ей сейчас хочется больше.
        Хотя куда более смело об этом говорят ее ладони, спустившиеся сначала к моей груди, а потом и значительно ниже.
        Мне нравится этот план, о чем я недвусмысленно сообщаю, вжимаясь в нее чуть сильнее.
        Стоит только представить ее на коленях передо мной, и как ее губы скользят по моему члену, прежде чем взять его в рот, и я понимаю, что реально взорвусь, если она не решится…
        Но торопить не хочу.
        Боюсь торопить, потому что последний осколок, который я отпускаю, едва мы соприкасаемся, с прощальным грохотом ядовито подсказывает, что я не просто хочу эту женщину. Я хочу эту женщину сделать своей.
        Она дышит так тяжело, что я освобождаю ее губы из плена и с удовольствием провожу по ним пальцем. Балдею от того, что они приоткрыты, как будто вновь меня приглашают, и что я могу это сделать - опять прикоснуться, опять завладеть, опять ощутить этот вкус на своих губах, языке.
        Кайфую, что могу чувствовать, видеть то, как она меня хочет. Могу любоваться легким смущением, с которым она опускает глаза, но не убирает ладони, продолжая исследовать мой живот и опасно соскальзывая пальцами ниже, словно подготавливая меня к тому, что вскоре произойдет между нами.
        По хрен, если ей хочется первой попробовать, первой ощутить на вкус мою страсть. Я возьму свое после. Исследую ее своим языком куда усердней и с куда большим удовольствием, чем мог это сделать пальцами.
        Мне хочется не только снять болезненный спазм, который копошится где-то в районе груди, а сделать так, чтобы она заболела мною в ответ.
        - Я… - выдыхает мне в губы, продолжает исследовать меня пальцами, а потом сжимает футболку, словно пытаясь удержаться за пошатнувшуюся реальность.
        Приподнимаю ее лицо, скольжу костяшками пальцев по ее скулам, качаю головой - ни черта у нее не получится. Если вокруг рушится то, к чему ты привык, это страшно, но не значит, что к худшему. И бесполезно пытаться удержаться на грани - она истончается так, что ты или сойдешь с нее добровольно, или рухнешь с нее, и будет гораздо больнее.
        - Лев Николаевич… - произносит она.
        И я хохочу, не могу удержаться.
        Обхватываю ладонями ее лицо, целую глаза, висок, скулы, скольжу губами по ее подбородку и подсказываю, раз сама не догадывается:
        - Лев…
        Она качает головой.
        Потом послушно кивает.
        Делает глубокий вдох, и когда кажется, что решится, что уже ничего не мешает, можно не идти напролом, потому что впереди валом времени и на этот раз между нами никто не стоит, реальность снова высоко подкидывает над пропастью.
        Я не осознаю, что за звук разбивает наш откровенный разговор из дыхания и взглядов. Слишком важный момент погружает в себя настолько, что по боку все остальное. Важно лишь то, что происходит сейчас между нами, разговор без единого слова. Когда таят, отступают сомнения, и когда ты узнаешь собеседника гораздо больше, чем если бы взял у него длинное интервью с проверкой на детекторе лжи.
        Не сразу понимаю, почему женщина в моих руках настораживается и заметно бледнеет, даже когда до меня доходит, что где-то поблизости, кажется, на полу звонит ее телефон.
        Какая разница, кто звонит, если конец мира не наступил. А если наступил - тем более, какой смысл отвечать.
        Но она неловко отстраняется и поднимает телефон, который еще несколько минут назад не имел значения и мог быть даже раздавлен. И, может, и стоило его раздавить, потому что еще до того, как я замечаю фото абонента, понимаю, чувствую, кто так настойчиво к ней прорывается.
        Я ожидаю чего угодно - что она отбросит телефон на диван, наплевав на этот звонок, потому что для нее он уже не имеет значения. Что она просто сбросит звонок или выключит телефон, ведь он нам мешает.
        Но она делает в сторону всего один шаг, отворачивается и отвечает на вызов чуть хрипловатым голосом. Хрипловатым из-за меня. Но лаская слух совершенно другому.
        - Да…
        - Ну, что, дорогая пропажа, - ее абонент говорит так громко, что я тоже его отчетливо слышу. - Через три часа встречай своего жениха - вылетаю. Будем мириться на месте.
        Единственное, чего я не ожидал и предвидеть не мог - что женщина, которая еще минуту назад таяла у меня на губах, в ответ молча кивнет и начнет собираться, чтобы спокойно уйти.
        Глава 61
        Лев
        Такое ощущение, что я присутствую на какой-то до жути неправдоподобной постановке, потому и являюсь ее единственным зрителем.
        И правда, кто в здравом уме поверит в то, что женщина, которая еще минуту назад пылала страстью к одному, не успев остыть, помчится к другому.
        Но кто-то из нас двоих точно рехнулся, потому что я действительно вижу, как Алла скидывает звонок и, бросив в мою сторону виноватый взгляд, направляется в прихожую. Как привязанный иду следом за ней, давая ей шанс просто положить телефон в сумочку и сделать правильный выбор.
        Но этого не происходит. Она снимает тапочки и наклоняется, чтобы взять свои туфли.
        - Охренеть! - выдаю оценку происходящему.
        Алла нервно поправляет волосы, медлит секунду и все-таки обувается. Стоит только представить, как она несется на этих высоченных каблуках к своему женишку, как черноту во мне прорывает. И плевать, что я не могу ее контролировать - к лучшему, даже не собираюсь.
        - Вы не понимаете… - оборачивается ко мне, каким-то чудом смело смотрит в глаза, и даже выдерживает мой взгляд.
        - Удиви меня, - предлагаю, - скажи, что так торопишься к нему, чтобы рассказать о том, что происходит между мной и тобой.
        Конечно, чуда не происходит.
        Не врет, чтобы было проще уйти, но черта с два меня это радует.
        Тяжело вздыхает, ищет слова, но раз тех, что я хочу услышать, не будет, не собираюсь ждать, когда она придумает отговорки. Ни одна из них меня заранее не устраивает.
        Я вижу, как она пытается успокоиться, взять эмоции под контроль, но это именно то, что я не хочу ей позволить.
        Свои эмоции пусть сдерживает с тем слабаком, который предпочел ей другую страну и карьеру. И за пару лет не нашел возможности забрать с собой любимую женщину. С тем, за кого до сих пор на стрелку приходит мама. В этом тандеме третий будет не запасным, а попросту лишним.
        - Лев Николаевич… - выдыхает Алла, стараясь говорить отстранено, и меня начинает нести.
        Нести во всех смыслах - прямо к ней, и словесно.
        В один шаг преодолев разделяющее нас расстояние, хватаю ее за плечи, сжимаю их - может, сильнее, чем сам бы хотел, потому что она едва заметно морщится. Но мне кажется, что если ослаблю хватку - она уйдет, уйдет прямо сейчас.
        - Скажи, что так спешишь, чтобы рассказать ему, как стонала от моих пальцев внутри тебя.
        Она судорожно выдыхает, прикусывает губу, смотрит с таким отчаяньем, что другой бы ее пожалел и уже отпустил. Но я, продолжая одной рукой сжимать ее плечо, другой зарываюсь в волосы, наматываю их на кулак, заставляя ее поднять голову выше. Чтобы эти развратные губы были еще ближе ко мне, и я мог услышать то, чего жду, или хотя бы то, что все прояснит - только внятное, правдоподобное, чтобы меня попустило.
        Упрямый взгляд. Я просто вижу, как внутри него зреет, разгорается сопротивление. И несмотря на то, что она все еще здесь, я практически слышу, как она отдаляется.
        - Скажи, что просто хочешь рассказать, как ерзала голодной кошкой по моему члену и мечтала, чтобы я тебе вставил, - предлагаю ей другой вариант. - Скажи, что хочешь рассказать ему, сколько раз я трахал твой рот своим языком, и как ты стонала в ответ, прижимаясь ко мне. Скажи, что хочешь сказать ему, что позволяла моим рукам сделать то, что хотела бы, чтобы я сделал с тобой своим членом.
        Мы оба знаем, что это правда.
        Но все, что она делает - просто, блядь, снова не лжет.
        Молчит.
        И меня начинает бесить это молчание, бесить ее упрямство и какая-то ненормальная тяга к прошлому, которое без нее спокойно обходится.
        Мне хочется и вжать ее в себя и оттолкнуть, чтобы выставить вон не только за двери, но выжить ее из себя. Мне хочется и трахнуть ее прямо здесь, а потом отпустить к женишку, чтобы думала обо мне, когда будет его целовать. И одновременно с тем, хочется ласково обнять ее, увести на кухню, сделать ей кофе, давиться им, сидя напротив нее и даже не прикасаться, просто наслаждаться молчанием. Молчанием, у которого вкус так отличен от этого.
        Но сильнее всего мне хочется, чтобы она сделала что-то сама. Чтобы проснулась, шагнула из своего прошлого и начала так же сильно ценить настоящее, как ту старую плесень из воспоминаний, привычек и обещаний, от которой не может отделаться.
        Но она просто молчит.
        Дышит тяжело - от моей близости, от жесткости, с которой раньше не сталкивалась. Нервно облизывает губы, когда я склоняюсь над ней и, отпустив ее волосы всего на секунду, зарываюсь в них пятерней. И от растерянности, не ожидая сама, что может так реагировать не только на нежность, совершает очередную серьезную ошибку за сегодняшний день.
        - Лев Николаевич… - произносит упрямо она.
        После всего, что было и после подсказки, как правильно меня называть, когда мы одни.
        Ну что же, значит, мы это правило повторим.
        Повторим так, чтобы она его зазубрила, чтобы оно осталось у нее на подкорке, и чтобы даже ночью, если меня не окажется рядом, она его повторяла. Несложное правило, состоящее всего-навсего из одного слова - Лев!
        Поцелуй выходит жестким, но я не могу быть с ней нежным. Просто, блядь, не могу, потому что пока я ее целую, в голове мелькает картинка, что всего через пару часов ее губами будет владеть кто-то другой.
        И меня просто выносит, когда вместо того, чтобы постараться меня оттолкнуть, или застыть в моих руках глыбой из осуждения, она неожиданно отвечает. Ее пальцы, скользнув по моему лицу, зарываются в мои волосы, и я чувствую, что этим прикосновением она тянет меня еще ближе к себе…
        Извивается в моих руках, податливо льнет ко мне, стонет мне в губы.
        А потом, словно опомнившись, упирается ладонями в грудь и, когда я нахожу в себе силы оторваться от нее, с сожалением произносит:
        - Я должна это сделать. Должна сама во всем разобраться.
        Подхватывает сумочку и выходит за дверь.
        Глава 62
        Алла
        Я чувствую себя, как преступник, который боится, что его застанут на месте преступления.
        Руки дрожат, ноги не слушаются, в голове какой-то туман, и в мыслях отчетливо пробивается только одно: двигаться, главное, двигаться.
        И я это делаю. Машинально, даже не отдавая себе в этом отчета. Практически выбегаю к дороге, ловлю попутку, потому что в маршрутке с десятком людей точно не выдержу. Душно. Мне слишком душно.
        И кажется, что все, едва взглянув на меня, понимают, что я бегу от любовника - к своему жениху.
        Знаю, глупо.
        Как и вся ситуация в целом.
        Только оказавшись в салоне, я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы как-то впихнуть в себя эту реальность.
        Я почти изменила Тимуру.
        Если быть совсем откровенной, мысленно уже изменила не раз. И если бы не звонок…
        Или если бы генеральный спустился следом за мной… Не уверена, что смогла бы устоять и уйти.
        А это неправильно. Так неправильно.
        Будь Тимур просто знакомым, просто любовником, с которым бы связывало всего несколько встреч - это одно. Но между нами крепкие узы из обещаний, признаний, планов, дружбы и лет.
        А еще имеются чувства.
        Другие, мало напоминающие слепую любовь, что была два года назад, но имеются. Как их теперь можно назвать, если в мои мысли вошел другой мужчина, понятия не имею. Но что-то же есть.
        К тому же, Тимур меня любит и верит.
        И делает первый шаг к примирению.
        Правильно говорят, что в будущее невозможно шагнуть, не закрыв за собой прошлое. А я сейчас на распутье. И нужно определиться, что именно оставить у себя за спиной и вспоминать иногда с теплотой - первую любовь или новые отношения, у которых пока даже названия нет.
        Страсть? Стоит ли страсть того, чтобы рушить из-за нее стабильность, которая более чем устраивала. И мечты, которыми столько жила, а теперь они хотят воплотиться.
        - Приехали, - сообщает таксист.
        Выглянув в окно, бездумно смотрю на здание аэропорта, на людей, которые обнимаются, радуясь встрече, на парочки, которые целуются, и понимаю, что не смогу так. Так - не смогу.
        У меня не получится притвориться, изобразить бурную радость от встречи, когда душа недовольно ворочается, не в силах найти себе места.
        - Я передумала, - говорю водителю, и называю свой адрес.
        Первое, что я делаю дома - избавляюсь от одежды, которая, кажется, насквозь пропитана запахом генерального. И под душ, чтобы смыть его запах с себя, и чтобы можно было свободней дышать. Потому что всю дорогу и до аэропорта, и от у меня было такое ощущение, будто он рядом со мной.
        Немного подумав, одеваюсь в то, в чем дома обычно - майка, штаны. Во-первых, готовить так гораздо удобней, а во-вторых, у меня не то настроение, чтобы как-нибудь наряжаться.
        Иду прямо на кухню, занимаюсь борщом - Тимур его любит, а меня готовка сейчас отвлекает от того, чтобы то и дело не соскальзывать мыслями к мужчине, которого я оставила. И не представлять, как пройдет первая встреча с другим.
        Поцелуи…
        Будут же поцелуи…
        И как я… уф…
        Одного душа, чтобы забыть о поцелуях генерального, мало. Мне кажется, здесь и водопад не поможет.
        Но примирение между невестой и женихом явно не предполагает простого рукопожатия.
        Сажусь на стул, растерянно смотрю на кастрюлю с борщом, а потом хватаю телефон и пишу сообщение:
        «В аэропорт не могу приехать - простуда»
        Достаю из шкафа платок, обматываю горло, и только тогда наконец успокаиваюсь.
        Это не бегство. И не окончательный выбор. Просто я от Тимура немного отвыкла.
        И вот теперь, когда я в себе разобралась, понимаю, что соскучилась по нему и хотела бы увидеть его как можно скорее.
        Просматриваю расписание рейсов, прикидываю, за сколько он успеет доехать ко мне, даю скидку на пробки. Но после посадки самолета проходит полтора часа, а Тимура все еще нет.
        В мыслях тут же мелькают мысли о том, как часто падают самолеты, но я боюсь смотреть новости. Может быть, долго ищет такси? Да нет, их там полно. Может быть, багаж задержали?
        Хватаюсь за эту мысль, чтобы не допускать паники, и набираю Тимура.
        - Привет, - облегченно выдыхаю, услышав его бодрый голос. - С прилетом. Ты где? Когда тебя ждать?
        - Слушай, Аль, меня тут мама встретила в аэропорту, - рапортует весело он. - Так что ожидай меня ближе к ночи, ок?
        И пока я обтекаю от его новостей, он переходит на шепот и вкрадчиво добавляет:
        - Будем ночью мириться. Я так соскучился, Аль, ты даже не представляешь.
        А меня разбирает смех.
        И я смеюсь, не скрываясь.
        - Слушай, Тим, - рапортую ему так же весело. - Возможно, ты даже не представляешь, но у меня на ночь совершенно другие планы.
        - Подожди-подожди, - удивляется он, - а к кому же я тогда прилетел?
        - Хороший вопрос, - пожимаю плечами.
        И сбиваю звонок.
        А минут через двадцать в квартиру кто-то звонит. Очень настойчиво, долго.
        Неохотно оставляю в покое борщ, который, за неимением гостей, сама дегустирую, иду открывать и недоуменно смотрю на высокого светловолосого парня в дверях. И только спустя пару секунд понимаю, что это Тимур.
        - Н-да… - тянет он со знакомой улыбкой, - вижу, ты совсем от меня отвыкла. Даже моих дурацких шуток не понимаешь.
        Он делает шаг, сгребает меня в охапку и с удовольствием вдыхает запах моих волос, как частенько любил делать раньше.
        И нет неприятия, как я опасалась.
        Наоборот, я чувствую, что это близкий, родной человек, с которым мы действительно долго не виделись.
        И я медленно поднимаю руки, чтобы тоже его обнять.
        Тимур ведет себя так, словно мы не виделись максимум пару часов. Быстро снимает одежду, делает вдох и расплывается в довольной улыбке, безошибочно угадав:
        - Борщ!
        И тут же идет на запах, стучит тарелкой и крышкой.
        - Какой наваристый… м-м… - слышу его похвалу. - Аль, ты идешь? А, хотя что тебе торопиться - вижу, ты уже даже наелась.
        Перестаю поправлять его куртку, понимая, что просто тяну время, и присоединяюсь к нему. А он уже хозяйничает у холодильника. Все, как в былые времена - без реверансов, стеснения, по-домашнему.
        - Тортики! - умиляется. - Аль, ты что, чувствовала, что я приеду? Знала, что не выдержу первым, да?
        - Нет, - смеюсь над его непосредственностью, - просто немного нервничала.
        Он закрывает холодильник, так ничего и не взяв. Подходит ко мне, обнимает, заставляя прижаться к себе, и вздыхает в мою макушку:
        - Не переношу, когда мы так глупо ссоримся. Вообще не переношу, когда мы ссоримся.
        Какое-то время мы так и стоим, но вдруг он снова делает вдох и отпускает меня. Пока он наливает себе борщ, выбирая погуще, я достаю сметану, за которой он лез в холодильник, и хлеб.
        - Не представляешь, как мне этого не хватало, - сетует он, активно орудуя ложкой, потом хитро улыбается и добавляет: - Хотя тебя не хватало больше, конечно.
        - Только потому, что я могу приготовить не только борщ, - вставляю ворчливо.
        - Ты меня раскусила! - соглашается дурашливо он, а потом становится совершенно серьезным, даже есть забывает. - Знаешь, Аль, я не жалею о том, что уехал. Другой менталитет - вот с чем до сих пор возникают проблемы. А так масса возможностей, которые я использую, карьерный рост, перспективы…
        Я знаю, что у него все в порядке, поэтому просто киваю. Он мне не раз хвастался по сети своими успехами, я искренне рада, что у него получается все, как он и хотел. Если у человека талант, грех его не использовать.
        Он бегло рассказывает о проекте, который ведет в данный момент. Я киваю, даже кое-что понимая. С охотой переключается на друзей, которыми успел там обзавестись. Хотя и говорит, что это скорее не дружба, а приятельство, полезные связи.
        - Там вообще с настоящими отношениями все сложно, - делится он. - Все как-то продумано, с расчетом. И даже если ты вписываешься в этот расчет, все равно неприятно.
        - Прагма играет большую роль и у нас, - пожимаю плечами.
        - Не скажи, - не соглашается он. - Вот ты меня полюбила просто так, без оглядки на то, кем я работаю, сколько зарабатываю сейчас и каким будет мой годовой оклад через несколько лет.
        - Это потому, что ты тогда вообще не работал, - отшучиваюсь.
        Он усмехается, согласно кивает, но на этот раз усмешка выходит несколько грустной.
        Но я не успеваю спросить, что его гложет.
        - Единственное, о чем я жалею, - рука Тимура ложится поверх моей, - что мы не смогли уехать вдвоем. Но ничего, сейчас все наладилось, я уже более-менее стою на ногах, так что… сколько там тебе отработать осталось, чтобы выиграть пари у моей мамы? Неделя? Две? Доработаешь, и смело собирай чемоданы.
        Он принимается описывать, в каком огромном и красивом городе мне предстоит в скором времени жить.
        Рассказывает, какие меня могут ждать перспективы как супругу такого видного парня, и как хорошо, что мы наконец будем вместе.
        А я вдруг отчетливо понимаю, что радости нет.
        Даже с учетом того, что в его планы входит не только мой отъезд, но и свадьба. Свадьба, которую я ждала целых два года…
        Я чувствую, что угодно - ностальгию, легкую тоску, толику сожаления, тихую грусть, изумление.
        А радости от его предложения нет.
        Глава 63
        Алла
        Между нами нет напряжения, натужных пауз или неловкости, нет неудобных вопросов - нет ничего, к чему я морально готовилась.
        Тимур ведет себя так, будто мы расстались ненадолго, буквально вчера, и ничего необычного нет в том, что наконец-то увиделись. Другие страны и города остаются каким-то фоном, не более.
        Он снова с легкостью вписывается в мое пространство, как будто ничего не менялось. Мы пьем чай - это наше совместное увлечение. Он в прикуску с тортами, а я - с его разговорами.
        Мне кажется, за пару часов я узнаю куда больше, чем за два года. По скайпу, по телефону у нас, как у всех, было куда больше общих фраз, чем сейчас. Он то и дело поворачивает ко мне свой смартфон, чтобы я посмотрела на его коллег, руководство, на огромную корпорацию, в которой успешно работает.
        Радуюсь его успехам, смеюсь над забавными моментами, с которыми он сталкивался, пока обвыкал. Отделываюсь скупыми фразами, когда он интересуется, что нового у меня. Потому что те изменения, о которых действительно стоит упомянуть, стоят в горле комом и все еще под огромным сомнением. Я и сама в них толком не разобралась, чтобы пытаться объяснить кому-то еще. Дома без изменений, он и сам это видит и знает. А моя работа его не волнует.
        Он четко очерчивает, что терпит ее только ради того, чтобы я выиграла спор.
        И ликовать бы, что он на моей стороне, или хотя бы от того, что скоро я вкушу вкус долгожданной победы, а я чувствую горький привкус, и только.
        И с сожалением понимаю, что за два года мы слишком многое потеряли. С Тимуром просто, легко, как и раньше. По-прежнему интересно, временами смешно. Он привлекательный парень, нас многое связывает. Но что-то важное, дорогое, возможно даже бесценное, безвозвратно утрачено.
        Он рассказывает, балагурит, втягивает меня в свое настоящее, но я то и дело выскальзываю из его настоящего в собственное. Понятия не имею, в какой именно момент они разделились: мое настоящее и его. И не знаю: реально ли все это склеить.
        Иногда прихожу к выводу, что нет, и лучше не медлить, не пытаться, не давать шанс друг другу, чтобы не жить потом в пустоте. Пытаюсь начать разговор, кручу на языке признание в том, что встретила другого мужчину, правда, пока не представляю, что у нас будет и что есть сейчас. Даже успеваю произнести несколько слов подготовки…
        Но то и дело сбиваюсь.
        Открытость Тимура, его уверенность, что у нас все в порядке, а это лишь минутное замешательство после долгой разлуки, и очередная его история обрывают мои откровения.
        И я малодушно молчу.
        Слушаю дальше, киваю.
        И думаю о мужчине, чьи пошлые, но горячие слова отзвучали, но все еще не отпускают. Сковали сильнее веревок и незаметно, как сеть умелого паука, тянут меня обратно, к нему.
        - Ну что, - объявляет громко Тимур, наверное, увидев, что я выпала из беседы, - приступаем к подаркам!
        Он тащит меня за руку в гостиную, туда же вскоре возвращается с увесистым чемоданом, открывает его и, подмигнув, предлагает:
        - Может, дальше сама? Здесь все для тебя.
        - Не стоило, - бормочу я, рассмотрев этикетки известных брендов.
        Он усмехается, выдергивает меня с дивана и, обняв, заверяет:
        - Стоило, Аль, стоило. Мне хотелось сделать тебе приятное. Ты стоишь гораздо больше, чем все это барахло.
        - Ну хоть на этом спасибо, - ворчу, сажусь на пол и рассматриваю гостинцы, потому что даритель на этом настаивает.
        Он хохочет, усаживается вместо меня на диван и с ожиданием наблюдает за моей реакцией. А я перебираю дорогие вещи и совершенно не представляю, что теперь с ними делать. Особенно с нижним бельем, которым он решил меня обеспечить минимум на два года вперед.
        Кручу в руках комплект из провокационных трусиков и прозрачного обтягивающего пеньюара черного цвета. Перехожу к белому, еще более пикантному. Провожу ладонью по красному - безумно красивому, которое смотрелось бы безупречно, сексуально и возбуждающе. И оставляю в покое.
        - Ничего не понравилось? - спрашивает Тимур, словно считав мое состояние.
        Подняв голову, натыкаюсь на вдумчивый взгляд и понимаю, что вот… вот и настало время для того самого разговора.
        - Нет, - качаю головой, - просто думаю, что ничего из этого мне не пригодится. Понимаешь, я…
        Опускаю взгляд всего на секунду, чтобы выпалить признание, которое обжигает, но меня тут же обхватывают руки Тимура и прижимают к себе, раскачивая, словно ребенка, который капризничает.
        - Не торопись, - просит он, опускаясь на пол рядом со мной. - Аль, просто не торопись, хорошо? Я знаю, что накосячил, знаю, что виноват. Но все, о чем я прошу тебя - это не торопиться.
        И эти объятия, эти слова будто накрывают меня плотным куполом, пряча под собой маленький огонек, который хотел вырваться. Хотел, но не смог, слишком слаб. Не потух пока - нет, притаился, ожидая или новой искры, чтобы загореться еще ярче, живее, или исчезнуть, забирая тепло и свет, если почувствует, что больше не нужен.
        - Мы с тобой оба не будем торопиться, - уговаривает Тимур. - Ты просто отвыкла. Понимаешь? Ты просто отвыкла, Аль.
        Его слова звучат убедительно. К тому же, синхронно повторяют те мысли, что мелькали и у меня.
        Может, действительно, все дело именно в этом?
        Я устала от одиночества, затаила обиду и просто отвыкла?
        Мы долго так и сидим на полу, представляя собой какую-то живую, но неправильную фигуру, и отодвигаться друг от друга нет ни сил, ни желания.
        Я не дергаюсь, когда Тимур поправляет прядь волос, которая упрямо щекочет мне нос. Не отшатываюсь, когда он склоняется, чтобы подуть на другую, еще более своевольную. И не сбегаю в панике, когда он прислоняется к моему виску своим лбом и оставляет легкий поцелуй, едва уловимый, но невероятно знакомый.
        Он не отказывается от своих слов и когда на город опускается ночь, и нужно думать, кто где будет ложиться.
        - Чур, я на диване! - озвучивает, заметив, что я уже откровенно зеваю и машет рукой, отпуская меня. - Иди, иди, тебе завтра на работу, а я могу отоспаться. К тому же, где все лежит, я еще помню.
        Бросает на меня быстрый взгляд, но я игнорирую оговорку, которая снова указывает на долгое расставание - «еще». Еще - это неплохо, совсем не плохо для тех, кто так долго не виделся.
        Пока я принимаю душ, он успевает разложить диван, застелить постельное и теперь щелкает пультом.
        - Ты уже? - усмехается, заметив меня. - Так, теперь моя очередь!
        - Ванная к вашим услугам, - отвечаю ему в том же радужном тоне, хотя на душе у меня полный бардак, если честно.
        - Отлично, - он поднимается с дивана.
        А когда проходит мимо меня, неожиданно склоняется, медлит пару секунд, дожидается, пока я взгляну на него, и…
        - Тимур…
        Целует в уголок губ, хотя я уверена - он передумал только в последний момент, понял, почувствовал… догадался?
        Прижимаю палец к губам, потираю их, усмехаюсь задумчиво - быстро же я перенимаю чужие привычки. Чужие, ставшие близкими… А спустя мгновенье мое горло обжигает мой собственный окрик:
        - Тимур!
        Но он машет рукой, даже не оборачиваясь, скрывается в ванной, и я слышу, как через секунду уже громко стекает вода.
        Я измеряю гостиную шагами несколько раз, кручусь нетерпеливо на месте, ухожу в комнату, а потом сажусь на кровать и прекращаю это бессмысленное занятие. Тимур так долго плещется в душе, что я почти засыпаю. Это все стресс, не иначе, да и усталость от долгих бесед, впечатлений.
        К тому же, такие разговоры, что нам предстоят, с бухты-барахты не происходят, а за ночь ничего не изменится.
        Выключаю свет и ложусь.
        А в тишине и относительной темноте или благодаря подступающим снам эмоциональные качели, на которых я раскачиваюсь весь день, успокаиваются и все уже кажется не таким важным и срочным. Возможно, даже ненужным.
        Мысленно мечусь от того в чем уверена - к тому, что так зыбко. И успокаиваюсь обещанием Тимура, что мы торопиться не будем.
        Не торопиться…
        Я настолько выжата, что это звучит как самое сладкое искушение.
        Слышу тихие шаги - Тимур выходит из ванной, идет прямо в гостиную, не задерживаясь у моей комнаты. Слышу, как он укладывается. В тишине, без фона из телевизора, как и я. Слышу, как щелкает выключатель, и это действует на мой мозг как сигнал - я тут же падаю в сон.
        А проснувшись, не могу понять, почему мне так жарко.
        Почему, если лето прошло, в комнате уютно даже без кондиционера, но у меня такое чувство, будто меня засунули в печку живьем.
        Может, я вчера выбрала одеяло - не плед?
        Сбрасываю его.
        Вернее, пытаюсь сбросить, потому что оно невероятно тяжелое и какое-то неподдающееся. А еще странно шевелится и снова наваливается, еще сильнее, чем раньше.
        Открываю глаза, резко стряхнув с себя остатки уютного сна.
        Переворачиваюсь на бок, и утыкаюсь взглядом в Тимура.
        Глава 64
        Алла
        Я всматриваюсь в знакомые черты лица, задерживаю взгляд на длинных ресницах, на чуть нахмуренных светлых бровях - он всегда во сне будто ведет с кем-то невидимую войну. Долго рассматриваю его губы…
        И понимаю, что меня не накрывает приятным теплом от макушки до пяток, когда он меня обнимает. Мне попросту жарко. Не умиляет больше его привычка прятать другую руку под подушку. Не тянет проверять губами, на месте ли его две маленькие родинки на левом плече.
        И я не чувствую удовольствия от того, что мы проснулись в одной постели. Мне не хочется к нему прижаться сильнее, разбудить его поцелуем. Не хочется, чтобы он, все еще сонный, заправил мне за ухо пряди волос, как любил делать раньше.
        И я не горю предвкушением, ожидая, когда он проснется, чтобы мы сплелись в один страстный клубок.
        Я просто не могу представить, что мы потеряемся в стонах, дыхании друг друга, что нас двоих накроет такой мощной волной, что кажется, будто остальной мир полностью вымер, но главное, что мы вместе.
        Возможно, тело и откликнулось бы, вспомнило, потому что это мой первый мужчина, мужчина, без которого я сходила с ума и только рядом с ним приходила в себя. А еще потому, что нас слишком многое связывает, и кое-что еще теплится, отдавая болезненным спазмом.
        Но душа и сердце молчат.
        А это больно.
        Так больно, что хочется выть, сожалея о том, что мы упустили, от чего отказались. С его подачи, но и с моего согласия тоже.
        Я могла бороться, могла попытаться хоть что-нибудь сделать, могла рискнуть и, несмотря на то, что он не звал меня за собой, все же приехать.
        Но мы выбрали не «нас», а то, что было удобней.
        Прогулки после учебы, тихие дворики, шелест листьев под ногами, синхронный взгляд в небо на облака, бесконечные поцелуи, вечера, наполненные любовью - все это есть, все еще есть, но без нас.
        «Мы» были.
        «Нас» уже нет.
        Не понимаю, почему перед глазами вдруг все расплывается, и почему перестаю чувствовать духоту. И только несколько раз моргнув, замечаю, что Тимур не спит, а с такой же болью, как я смотрю на него - всматривается в меня.
        - Не надо, - говорит он чуть хрипло, и только когда он ласково проводит пальцами по моим щекам, понимаю, что плачу.
        Беззвучно плачу.
        А он стирает эти влажные дорожки, рисуя вместо них своими пальцами лучики солнца.
        И меня прорывает, держать все в себе становится просто невыносимо. Меня просто выкручивает, высушивает, бьет мелкой дрожью, и я никак не могу успокоиться. Мне холодно, очень холодно. Я как будто глыба из льда, которая тает.
        И теплее не становится, даже когда Тимур вздыхает, обдавая меня горячим дыханием, и прижимает к себе, чтобы спряталась, согрелась, чтобы слезы так сильно не жгли.
        - Не надо, Аль, - слышу сквозь всхлипы его тихий голос, а еще как быстро-быстро бьется его сердце рядом с моим.
        Не пытаясь до него достучаться - нет.
        Прощаясь.
        Мы не стараемся прочертить новые границы в наших с ним отношениях - они рисуются сами. С каждым шагом, с каждым вдохом, с каждым взглядом и с каждой секундой.
        Мы просто выдергиваем себя в новую реальность и привыкаем к ней. Поочередно принимаем душ, завтракаем бок о бок, и все вперемешку с шутками, обычными фразами - как у всех. И в то же время только так, как у нас.
        - Опаздываю! - спохватываюсь, взглянув на часы.
        - Я тебе подвезу, - вызывается тут же Тимур.
        И я даже не думаю спорить. Для нового статуса наших отношений это естественно.
        Мы можем уже не тянуться друг к другу физически, уже не сгорать от любви, мы можем впустить в свою жизнь новых людей, но это не изменит того, что мы - близкие люди, друзья.
        Не пытаемся заполнить тишину по дороге - нам по-прежнему уютно даже молчать. Он ставит музыку, от которой я фанатею. Я тихонечко подпеваю, зная, как его это веселит, потому что у меня со слухом большие проблемы, но эмоции все компенсируют.
        Приезжаю точь-в-точь, можно не бежать, сломя голову, боясь получить взбучку от грозного босса. Откровенно говоря, я вообще боюсь с ним сегодня встречаться, поэтому стараюсь не думать о нем.
        Знаю, первые минуты, когда мы увидимся, будут самыми сложными. И пока совершенно не представляю, как ему намекнуть, что я не выбрала прошлое.
        Тимур обходит машину, открывает дверь с моей стороны и, как и раньше, подает руку. Но так делают все мужчины, поэтому я вкладываю в его руку ладонь, с легкостью принимая помощь.
        - Спасибо, - благодарю его. - Ты…
        И замолкаю.
        Мы практически вплотную друг к другу, но я чувствую легкий ветер, тихие солнечные лучи, уже чуть остывающие, и грусть, грусть, которая пока не проходит. И, наверное, она так ярко пульсирует, что Тимур проводит пальцами по моим вискам, будто стараясь унять эту боль, забрать большей частью к себе. А потом прислоняется своим лбом к моему, и обдает мое лицо осенним дыханием:
        - Я все равно буду в твоей жизни, - говорит он. - Даже если у тебя кто-то есть. Даже когда у меня кто-то будет. А ты будешь в моей.
        Киваю.
        Заставляю себя дышать быстро и часто, чтобы вновь не расплакаться.
        - Спасибо тебе, - обнимаю его.
        Обнимаю сильно, отчаянно, пожалуй, гораздо сильнее, чем когда-либо раньше.
        - Эй, полегче с благодарностью, - усмехается он, сдувая с моего лица норовистую прядь волос, - я всего лишь тебя подвез!
        И я смеюсь.
        И обнимаю еще сильнее, будто боюсь отпустить, боюсь сделать новый шаг уже без него. И повторяю только одно слово, вкладывая в него все, что чувствую:
        - Спасибо.
        И когда он находит мои губы своими, не уклоняюсь, потому что это легкое прикосновение, скорее даже просто дыхание на моих губах - не страсть, не желание. Это разрыв каната, который нас все еще связывает.
        - Ну все, иди-иди, - усмехнувшись, отпускает меня Тимур.
        Делаю шаг, все еще наблюдая за ним.
        И еще один.
        Киваю, как и он, понимая, принимая то, что сейчас происходит.
        А потом разворачиваюсь, и утыкаюсь взглядом в главного босса компании, который стоит у своей машины.
        Лицом ко мне.
        С каким-то огромным белым горшочным цветком.
        На секунду наши взгляды с генеральным встречаются.
        После чего мужчина разворачивается и уверенным шагом направляется в сторону здания.
        А я так и стою, оглушенная осознанием, что он видел, все видел… и, конечно, все понял неправильно.
        И самое скверное в этой ситуации, что теперь я еще меньше представляю, как ему все пояснить.
        К тому же, за ночь он мог остыть, принять решение, что ему не нужны такие сложности, в коллективе ведь непременно узнают со временем. Поползут слухи о том, что начальник пользует свою подчиненную…
        Хотя об этом он наверняка думал раньше и его это не останавливало.
        А вот мысли, что я провела ночь с Тимуром…
        Так, все, не накручиваю себя еще больше. Сориентируюсь на месте. И если будет возможность, даже намек на то, что я могу как-то подать генеральному знак, я им воспользуюсь.
        Надеюсь, он не доведет меня до состояния, чтобы броситься ему на шею самой.
        Даже перекреститься хочется, стоит только представить эту картину - чур меня, чур. И откуда только появляются подобные мысли?
        Торопливо захожу в здание, пробегаю по коридору, отмечая какое-то оживление среди девчонок, но не разбираясь в сути, даже когда меня окликают.
        Нет времени.
        Не сейчас.
        У двери приемной делаю несколько вдохов и выдохов, настраиваясь на то, чтобы выдержать разговор с мужчиной, который не в духе.
        Влетаю в помещение, и…
        Мой взгляд машинально выхватывает незначительные вроде бы, но в данных обстоятельствах важные изменения - жалюзи на стеклянной перегородке опущены, а дверь генерального плотно закрыта.
        Опускаюсь в свое кресло, беспомощно смотрю на закрытую дверь, а потом выныриваю из странного морока, в который себя неожиданно загнала.
        Нет - так нет.
        Главное, что с Тимуром мы разобрались. А то, что было между мной и Львом Николаевичем…
        Было… есть… будет или не будет…
        Выдохнув, перестаю гадать, сосредотачиваюсь на том, в чем уверена и разбираюсь. Поясняю веренице менеджеров, что понятия не имею, будет ли сегодня планерка, потому что я ее уже не провожу, а руководство в глухой обороне. Делаю себе кофе с соленой карамелью и неспешно растягиваю его, пока вожусь со срочными документами и корреспонденцией. И то и дело слышу, как дверь в приемную то открывается, то закрывается.
        Какие-то странные посетители - девчонки из отела закупок заглядывают, смотрят на меня, удивленно хлопают ресницами и убегают.
        Я даже отлучаюсь в туалет, чтобы проверить - может, помада размазалась или наизнанку надела одежду? Да нет, все в порядке. Да и пока иду по коридору, никто меня не рассматривает.
        В полном недоумении возвращаюсь на свое рабочее место, и тут происходит новый визит. На этот раз без побега. Ну, потому, что Марина Ивановна слово «бег» попросту ненавидит, ну а еще, судя по взгляду, столь долгий путь от своего кабинета к приемной она проделала исключительно по какому-то важному делу.
        - Алла, - покосившись на дверь руководства и после этого смело заняв кресло напротив меня, говорит она с ноткой какой-то досады. - Ты должна открыть мне секрет!
        Киваю, и во все глаза смотрю на главного бухгалтера. Видимо, она прикинула, что леопардовыми стрингами продемонстрировать лояльность к семейству кошачьих, а, следовательно, и к генеральному, которого она туда прописала, шансы пока не столь велики. Поэтому теперь на ней блуза этой чудесной расцветки. Но меня заинтересовало не это.
        А то, что на этой блузе не просто рисунок, демонстрирующий льва на привале. Этому льву пришили глаза, и как-то так ловко разместили зеленые блестки, что они взирают синхронно - в аккурат с левой и правой груди Марины Ивановны. А если она шевелится, эти глаза даже подмигивают, почти ослепляя.
        - Любой? - уточняю, с трудом оторвавшись от этой картины.
        - Нет, самый важный, - женщина склоняется ко мне, заставляя льва на кофте дважды моргнуть и делая из нас троих заговорщиков: - У тебя на столе ничего нет, но по должности ты должна быть в курсе. Для кого наш босс купил этот прекрасный цветок?
        - Ни одного варианта, - признаюсь честно, как на духу. - Когда я пришла, он уже занес его в свой кабинет.
        - Н-да… Я все анкеты перелопатила - ближайший день рождения у меня, но он только через три недели. Других претендентов нет, - сообщает главный бухгалтер и вдруг пугается: - Так! А если цветок действительно для меня, вдруг он за это время у него пропадет?! Зачахнет без должного ухода и ласки?!
        - Надо верить в свое руководство, - напутствую ее, с трудом сдерживая улыбку. - Как-то же он справляется с клиентами, заказами, сотрудниками и финансовыми потоками.
        - Ну, с финансовыми потоками это я ему помогаю справляться, - находится женщина, но немного смягчается, видимо, проникаясь коллективным духом компании. - Ладно, цветы надо принимать любыми и с благодарностью - ну подумаешь, чуть привянут. Откачаем. У тебя вообще кактус почти без колючек!
        Смеюсь, соглашаясь с ней.
        И вдруг слышу недовольный голос в селекторе:
        - Каренина, мне еще долго ждать, когда вы допьете кофе и зайдете в мой кабинет?
        Понятия не имею, как он узнал про кофе, если из кабинета не выходил. Репетировал на выходных взгляд сквозь стены? Или у него чутье сработало, как и с вязанием?
        - О, а может, он решил подарить цветок тебе, - предполагает Марина Ивановна. - Неделю же ты с ним продержалась!
        Бросив взгляд на еще одного Копперфильда, иду по вызову.
        Тьфу ты…
        Звучит многообещающе, а по факту, наверное, попросит сделать ему чашечку чая.
        Едва войдя в кабинет и взглянув на лицо генерального, понимаю, что если он и вручит мне цветок, который стоит у него на столе, то исключительно в качестве поминального.
        И как-то так сразу жить захотелось.
        И желательно - долго и счастливо.
        Глава 65
        Алла
        Мы не виделись всего один день, а я смотрю на него, и понимаю, что успела соскучиться.
        Ну не смешно ли?
        Всего неделя прошла, а мое отношение к нему так разительно изменилось. И несколько часов без него уже кажутся безнадежно упущенными. Что-то тревожно сжимается внутри меня от холодного взгляда мужчины, и так хочется подойти к нему, обнять, чтобы он чуть оттаял. Хочется не стоять посреди кабинета, а приблизиться к строгому боссу, развести его ноги руками и сделать еще один шаг, добровольно соглашаясь на путы, добровольно сдаваясь - ему.
        Хочется провести пальцами по его лбу и разгладить морщинку. А еще очень хочется вновь попробовать на вкус его губы.
        Я не знаю, что бурлит во мне огненными пузырьками, когда мы смотрим друг другу в глаза и молчим. Не могу понять, что именно чувствую, когда за медлительность и за то, что не сделала выбор вчера, он наказывает меня своей отстраненностью.
        Но его взгляд словно сковывает, вытесняет те мысли, что обрушились на меня, едва я вошла в кабинет.
        Здесь нет мужчины, который заявлял, что трахал мой рот своим языком.
        Здесь хозяин компании, на которого я просто работаю.
        - Уверены, что стоя вам будет удобней? - безразлично интересуется он.
        И его голос, его слова сжимают пружинку внутри меня чуть сильнее, а огненные пузырьки заставляют притаиться, перестать так ярко мерцать.
        Не глядя более на меня, он двигает на край стола какие-то документы. И его не волнует, даже если я действительно останусь стоять.
        Приближаюсь к его столу, беру документы, осматриваюсь, выбирая, куда именно сесть, а он уже что-то печатает в ноутбуке. И на этот раз не настаивает на том, чтобы я села поближе. Ну что ж, выхожу в приемную, подхватываю свой ноутбук и телефоны и выбираю второй стул от начальника. В принципе, при желании, или если нужно будет передать еще какие-то документы, можно и дотянуться.
        Хотя кого я обманываю. Мне хочется, чтобы он разрушил это пространство не только ароматом парфюма, который я с удовольствием снова вдыхаю. Но и своими прикосновениями ко мне. Или взглядом, который приблизит к нему.
        Но нет.
        Он отдает сухие распоряжения, я строго им следую. Иногда предлагаю свои варианты, и он их выслушивает. Все только по делу.
        Но, видимо, он быстро устает от своего трона грозного босса, потому что несколько раз встает и подходит ко мне со спины. Или просто что-то читает на экране, нервируя меня близостью и в то же время тем, что так далеко от меня. Или торопится что-то проверить в графиках и тогда перехватывает мою мышку, заставляя скрывать потяжелевшее дыхание, когда его пальцы спокойно располагаются поверх моих.
        Мне кажется, я задыхаюсь в такие моменты. И трудно сосредоточиться. Я просто считаю секунды, когда он уйдет. Или когда резко развернет к себе мой стул, посмотрит в мои глаза, и…
        Но ничего подобного не происходит.
        Может, вообще ничего особенного не происходит.
        Я просто мирюсь с тем, что он забыл про батарейки, которые я ему подарила. А он, судя по недовольному виду, прикасается к моим пальцам вовсе не потому, что ему этого хочется.
        Помогает лишь то, что мне удается сосредоточиться на работе. И, кажется, мой голос не предает меня, когда генеральный склоняется надо мной, чтобы получше рассмотреть какие-то цифры и невольно обдает мою шею горячим дыханием. И я не выдаю себя разочарованным выдохом, когда, получив нужную информацию, он отстраняется, занимает свое место и продолжает невозмутимо работать.
        Выдерживаю в таком режиме несколько часов, а потом не могу… Хочется выйти, уйти от него - не видеть его такого, потому что мою память простреливают воспоминания, в которых он был совершенно другим.
        - Уже обед, - замечаю, взглянув на часы.
        - Неужели? - бросает он отстраненно, продолжая стучать по клавишам ноутбука длинными пальцами, и даже не взглянув на меня, нехотя добавляет. - Хорошо, я сейчас закажу для нас обед.
        Еще один час рядом с ним я не выдержу. Мне нужна передышка, чтобы перестроиться, чтобы проглотить эти перемены и измениться самой.
        - Извините, - говорю, поднимаясь, - но у меня немного другие планы.
        Не опустить глаза под взглядом, которым меня награждает мужчина, тяжело. Так и тянет сделать какое-то безумство - накричать на него, встряхнуть его, выбросить к черту этот цветок, на который я то и дело смотрю.
        - Что ж, - генеральный опускает крышку своего ноутбука, - пожалуй, вы правы, нужно сменить обстановку.
        Он поднимается, и здесь я пасую. Снова перевожу взгляд на цветок и поражаюсь, насколько он удивительный. Я такого никогда прежде не видела: на крупных сочных стеблях словно и не цветы вовсе, а застывшие белые птицы, которые того и гляди взмахнут крыльями и упорхнут на свободу.
        - Это орхидея «Белая цапля», - заметив мой интерес, просвещает меня генеральный, становится рядом со мной и также рассматривает цветок. - Ходит легенда, что впервые его увидел и принес домой бедный пастух. Глядя на этот цветок, он пытался понять, почему одни рождаются бедными, а другие влиятельными. Почему одни становятся самураями, хотя к этому не стремились, а для других это неосуществимая мечта. Говорят, цветок дал ему на это ответы.
        Мы так близко друг к другу, что слегка даже соприкасаемся пальцами. И оттого мой голос звучит несколько хрипло, когда я интересуюсь:
        - Теперь ответы на эти вопросы хотите получить и вы?
        Я чувствую, как взгляд мужчины скользить по моему лицу, и тоже смотрю на него, не понимая: то ли бьюсь о холод его серых глаз, то ли медленно умираю, плавясь в этом загадочном серебре.
        - Нет, - отвечает мужчина, и мне приходится сосредоточиться, чтобы понять, о чем мы вообще говорили. - Но, возможно, я когда-нибудь получу ответ на свои.
        Мы замираем, разделенные недопонимаем и дыханием. Губы пересыхают, невольно облизываю их, и тут же натыкаюсь на лаву, которая начинает бурлить, пугая своей силой и невероятной красотой, от которой убежать невозможно.
        Да и зачем бежать, если без этого огня мне трудно, невыносимо, бессмысленно. Жду, когда лава сорвется, когда накроет меня с головой, и даже чуть-чуть ее подстрекаю, когда губы вновь становятся сухими, беспомощными, и…
        Телефонный звонок разрывает нити, которые вновь рисуются между мной и мужчиной. Отвечаю на него машинально - привычка, должность, и я ведь еще не ушла на обед, а вдруг это важный звонок…
        Не могу разобрать, что пытается мне втолковать какая-то женщина, а когда понимаю…
        - Позже, Лен, - отмахиваюсь от старой знакомой. - Я перезвоню и все объясню тебе позже, договорились?
        - Кто это был? - спрашивает меня генеральный.
        И я, не подумав, отвечаю на автомате:
        - Одна из ваших потенциальных невест.
        А потом спохватываюсь, осознавая, что именно сказала, в какой момент и кому, но…
        Поздно.
        Слишком поздно, чтобы исправить.
        Лава срывается, и обжигает так, что становится даже чуточку больно от того, насколько она ледяная.
        - Прекратите этот фарс с поиском для меня невесты, - чеканит каждое слово мужчина.
        - Но, Лев Николаевич…
        - О должности начальника отдела продаж можете не беспокоиться, - прерывает он меня, не желая дослушать. - Она будет вашей. И испытательным сроком, естественно.
        Мой телефон опять разрывается, и мне не нужно смотреть на экран, чтобы догадаться, что это вновь звонит Лена, которой слишком понравился этот мужчина, чтобы ждать объяснений и вечера.
        И это же понимает и генеральный, мазнув взглядом по моему телефону.
        - Даже не вздумайте, - говорит он, сжимая мою ладонь, как будто я не просто уже назначаю свидание, а договариваюсь в загсе о росписи. - Забудьте о нашей договоренности. Мне не нужна невеста. А если продолжите…
        Моя рука в его хватке, но я и не думаю вырываться. Да и это и бессмысленно, особенно когда он склоняется надо мной, прожигает мое нутро своим взглядом и предупреждает меня:
        - Если я узнаю, что вы продолжаете… если только заподозрю, что вы продолжаете… - Он резко выдыхает и озвучивает угрозу. - Я решу, что личная жизнь у вас не настолько насыщена, наплюю на то, что у вас есть жених, и оттрахаю так, что вы забудете и его, и свое имя. Единственное имя, которое вы будете в состоянии вспомнить - это мое. А так как у вас с этим проблемы, мой урок будет долгим. И даю гарантию - не единственным. Так что не делайте глупостей.
        Отпустив мою руку, он в два шага пересекает кабинет, а я так и стою, глядя перед собой. Голова чуть кружится, ноги не держат, белые цапли, кажется, уже даже взлетают…
        - Меня сегодня не будет, - доносится до меня голос мужчины. - Цветок поливать по чуть-чуть, необильно, но каждое утро. Желательно до чашки кофе, с которой вы не можете справиться час.
        Я слышу, как открывается дверь.
        И он просто уходит.
        Глава 66
        Лев
        Я знаю, что проще было бы ее отпустить. Уволить, перевести на другую должность, отправить в длительный отпуск - все, что угодно. Потому что смотреть на нее и знать, что она провела ночь с другим…
        Сдохнуть и то куда легче, чем думать, представлять, как она провела эту ночь.
        От одной мысли, что она отдавалась другому у меня словно выжигает все внутренности. И хрен его знает, почему ревность печет слишком сильно, и почему отпустить не могу.
        То, что я увидел у машины - как один мощный удар, последствия которого становятся все ощутимей с каждой минутой. И пока Алла вчитывается в документы, деловито отвечает на звонки и сверяется с графиками, я чувствую, как внутри меня что-то сминается в крошево.
        Последней каплей становится ее заявление, что у нее на обед уже есть свои планы и звонок от моей потенциальной невесты. Понятия не имею, как удалось сдержаться и не сделать со своей помощницей прямо сейчас все, что ей обещал.
        И пусть бы потом ее трахал ее женишок, пусть бы ублажал ее после меня, пусть бы пил ее стоны, которыми она поила меня.
        Но, бля…
        Наверное, я потому и сдержался, что не смог бы ее отпустить. И потому, что не врал - одного раза мне было бы мало.
        Да и не остыла она еще после другого. На ее губах все еще его поцелуй. И то, как часто она облизывала губы, говорило только о том, что она вспоминает об этом. Вспоминает и хочет еще.
        И, скорее всего, получит во время обеда. Не еда ей нужна, в работе она о ней забывает.
        Выхожу из кабинета, чтобы немного остыть, потому что, блядь, это слишком. Слишком болезненно, непривычно и слишком сбивает с катушек.
        После того, что было, она спокойно выбирает другого и так же спокойно предлагает другую мне. Что за на хер?!
        Понимаю Толстого - с Карениной иначе никак. Одну из них мне хочется придушить, встряхнуть хорошенько, заткнуть ей рот поцелуй и трахать жестко, без остановки, чтобы выбить из нее и из себя все мысли о светловолосом мальчишке, с которым она целовалась.
        Как идиот искал для нее этот цветок…
        Так символично - крылья, белые крылья, новый полет…
        Хрен там.
        Она уже полетала.
        Всю ночь летала. Пока я думал о ней и катился в какую-то пропасть, потому что ее не было рядом.
        Не пропасть даже - дыру.
        Гулкую, давящую, взрывающую мое прошлое, и заставляющую еще раз взглянуть на него, прежде чем выбросить.
        Многое пересмотрел - что-то хорошее, светлое, что-то тягучее, полузабытое, то, что давно похоронено, а вот же, и оно показалось, чтобы напомнить.
        Напомнить о том, как легко рядом со мной ломаются люди.
        Как я их ломаю.
        А сегодня, будто вчерашнего мало, мое прошлое показало то, что с теми, ушедшими, забытыми, сломленными происходит в реальности, в данный момент, когда уже ничего не связывает, оборвано все, а нет - тянутся нити. Тянутся, пересекая зачем-то наши реальности.
        Может быть, чтобы я больше никого не сломал?
        - Да, брат, - стонет Лука, когда я вхожу в его лавку, - ты свою рожу в зеркало видел? У меня столько чая не будет, чтобы ты успокоился. А дерьмового вина у тебя с собой нет, так что предлагаю другой, более действенный выход.
        Прекрасно понимаю, о чем он. Но так как байка у меня уже нет, Лука предлагает мне свой. От души отрывает.
        - Авось не развалишься, - усмехается, когда я вновь чувствую под своими ногами железную мощь.
        Лавка закрыта, несмотря на толпы поклонниц. В офисе отдувается Макс. Я даже скидываю часть работы на утомленного Пашку, но, кажется, он только рад отползти подальше от пальмы в комнату номера и холодок.
        И мы со старым приятелем, с которым исколесили много дорог и много чего повидали, уносимся прочь. Подальше от города - туда, где никого не волнуют статус и настоящее имя, потому что есть кличка, которая прикипела, даже если ты сам про нее и забыл. Туда, где свобода, ветер и скорость.
        - О, Хищный приехал! - слышу вокруг знакомые голоса.
        И тут же смех и подколки, что своего коня потерял и пытаюсь стреножить чужого. Вопросы: за какие заслуги Лука позволил оседлать его «друга», если на этом байке не возил даже девушек.
        - Бабам всегда есть место на моем члене, - огрызается со смехом Лука, пока я приветствую старых знакомых и опять привыкаю к тому, что раньше было обыденным.
        Смех, дым сигарет, стынущий над городом, что остался внизу, и сверкает пустыми огнями.
        Пустыми, потому что не греет, не держит, не тянет обратно.
        И я отключаюсь.
        Забываю, оставляю у себя за спиной все, что мешает летать, мчаться без страха и без мыслей, что тебя кто-нибудь ждет.
        Опасное состояние. Потому и ушел, потому и продал свой байк, что слишком бесстрашно летал.
        Хотя это был лишь предлог, с этим можно было мириться. Не так - я раньше не представлял, как без этого жить. А причина того, что я окончательно сменил два колеса на четыре состояла в другом.
        И сегодня она о себе заявила.
        Я узнаю ее сразу, хотя от прежней женщины, от моей женщины, в ней уже ничего не осталось.
        Такая же роскошная, удивительно хрупкая, в коротком красном платье, которое обнажает ее стройные ноги, цепляя взгляды мужчин. Тех, кого не впечатлили ее длинные, шелковистые волосы такой черноты, что вороны позавидуют. И тех, кто еще не пялится на ее пышную грудь, с каждым шагом будто мечтающую вырваться на свободу и лечь в мужскую ладонь.
        Такая же внешне. Но внутри совершенно другая.
        В ней будто бурлит тот хмель, что я разбудил.
        Ее громкий смех разносится по округе, дым от ее сигареты перебивает ментолом запах бензина, железа и осени. А ее губы то и дело приклеиваются к бородатому байкеру, с которым она появилась на сходке.
        Она липнет к нему, как будто вечность не виделись, хотя, скорее всего, еще пару минут назад отдавалась ему где-нибудь в переулке. При свете фонарей и зная, что их могут увидеть. Даже желая того, чтобы их кто-то увидел.
        Он любит экстрим, секс и деньги, и все имеет в избытке. Она любит деньги, секс и экстрим.
        Зеркальная идеальная пара.
        Ветер путается в волосах женщины, бросает ей их на лицо, а потом вынуждает ее обернуться.
        И заметить меня.
        И смех ее обрывается, сигарета тлеет и медленно падает, потому что она тоже меня узнает.
        И делает шаг в мою сторону.
        Хотя скорее не делает - ее будто качает ко мне, тянет что-то невидимое. Потому что идет она как-то неловко, на непослушных ногах, и мне приходится схватить ее за руку, чтобы она не упала на своих тонких шпильках, в которых и стоять неудобно - не то что ходить.
        - Привет… - выдыхает она тихо-тихо, так тихо, что вполне возможно, мне только слышится ее голос, а на самом деле она просто чуть приоткрыла губы. Но нет, спустя секунду она прочищает горло и добавляет уже уверенней, четче: - Привет… Хищный.
        Она смотрит на меня во все глаза - куда только делась уверенность, которой она бравировала минуту назад. Кажется, сейчас она даже боится дышать.
        Впрочем, как оказалось, ей всегда было трудно дышать со мной рядом. Не говоря уже о том, чтобы попробовать в унисон.
        Сегодняшняя встреча - как чертово колесо показывает панораму из прошлого. Насыщенную, яркую, сочную и живую, которая оказалась иллюзией, потому что вокруг была пустота.
        Смотрю на нее, и не представляю, что ей сказать.
        Женщина, которую я так сильно любил, что она начала задыхаться и захотела свободы. Женщина, которая была спокойной, стеснительной и ранимой, а потом также спокойно и без малейших стеснений нанесла удар в спину.
        Женщина, которая заставила не только меня, а весь мой близкий круг узнать об измене, чтобы я не мог, не захотел ничего изменить и за нее не боролся. Женщина, которой я уступил ночную дорогу и скорость, потому что она хотела так же летать, но с другим.
        - Это ты виноват… - проносится в памяти ее обвинение. - Я кукла… я твоя кукла, не более… А я хочу быть собой, понимаешь?
        Нет, я не мог понять, не представлял даже, что человек способен притворяться так долго и настолько умело, практически превращаясь в другого. Нет, не догадывался, что ее покладистость, мягкость, то, что она со всем соглашается - это мое влияние, а с ее стороны - страх потерять не меня, а все, что я предлагаю. Нет, я даже подумать не мог, что вылепил ее новую своими руками.
        И нет, не мелькало и мысли, что то, что нас связывает - отнюдь не любовь. И что можно убить ребенка, молча, тайком, даже не поставив в известность мужчину, что у него есть шанс стать отцом. Не спросив у него - хочет ли он этого, допускает ли подобную мысль. Просто потому, что откуда-то сбоку тебя поманили и пообещали свободу и купить все, что ты хочешь. А это, конечно, куда перспективней, чем возня с пеленками и жизнь бок о бок с мужчиной, которого больше не хочешь и тем паче, когда ты сделала все, чтобы он не хотел даже смотреть в твою сторону.
        - Я боялась… - сказала она тогда, прекратив всхлипывать. - Боялась быть с тобой настоящей. А потом и забыла, какая я, понимаешь? Ты подавляешь, ты сам не замечаешь, как сильно ты подавляешь, подстраиваешь людей под себя… с тобой я сломалась… сломалась, а он меня починил…
        Прошлое перед глазами проносится так стремительно, будто я просто прокрутил калейдоскоп.
        После этой женщины были другие, но я уже был начеку. Мне не были нужны их чувства, привязанность. Только физиология, трах. Я с готовностью платил за то, что женщина была понятливой, не строила планов и была горячей в постели. А гореть внутри было не за чем. И отпускал их, если они забывались.
        Всегда с легкостью отпускал, а сейчас…
        Прошлое закрутилось очередной порцией картинок, намекая, что готово показывать дальше, еще…
        Но я мысленно отбрасываю их, как хлам, который изрядно мешает, о который сто раз спотыкаешься, да все руки не доходят окончательно выбросить. Кажется, что там может быть что-то важное.
        А выбросишь, и дышится легче.
        - Лиса! - слышит сбоку окрик ее благоверного.
        Женщина поспешно оборачивается, посылает ему воздушный поцелуй, поправляет грудь, давая жирный намек.
        А потом оборачивается ко мне, и снова меняется. Уже не развратная, не открытая - со смущенным взглядом, немного неловкая.
        - Как ты, Хищный?
        Она намеренно не называет меня по имени, словно боится, что граница отчуждения, которую мы построили, может упасть, развалиться.
        Но зря.
        Киваю Луке и ребятам, которые зовут к себе, чтобы устроить забег.
        А потом перевожу взгляд на женщину, которая носит чужую кличку. Лиса - не ее. Она-чистый хамелеон.
        Скорее всего, этот наш разговор будет последним, поэтому говорю то, что думаю.
        - Я встретил женщину, которая меня не боится. Не боится сломаться рядом со мной.
        Глава 67
        Алла
        Неделя получается насыщенной, напряженной и нервной, полностью подстраиваясь под мрачное настроение генерального.
        Видя это, весь коллектив, даже фанклуб стараются держаться на расстоянии. У меня, если бы и хотела, такой возможности нет.
        Мы не просто работаем с генеральным бок-о-бок, мы практически вкалываем и к концу недели представляем из себя двух измученных неразлучников.
        После того, как наше предложение отправляется в «Строй-лайт», не становится легче. Мой график настолько насыщенный, что будь я замужем, супруг от меня бы точно сбежал, еще и подал бы в суд за моральный ущерб.
        Из офиса я выхожу в лучшем случае в начале десятого, да и то руководство так косится, будто я совершаю серьезное преступление.
        И по вечерам у нас всегда один ритуал. Он предлагает меня подвести, но таким тоном, что у меня холодеют ладони. Я отказываюсь, говоря, что меня ждет машина, и мы уезжаем одновременно, но в разные стороны.
        Хотя нет, машина генерального всегда трогается только после такси, как будто он надеется, что в последнюю минуту я выпрыгну и заявлю, что готова продолжить работать!
        Я настолько устаю от того темпа, который задает грозный босс, что дома в состоянии только принять душ и упасть на кровать. И принимать сообщения от генерального, в которых он прогнозирует наши планы на завтра и просит внести свои правки. После долгих дебатов в этой изнурительной переписке мне удается вычеркнуть парочку пунктов. Да, он идет на уступки, но иногда наши ночные «бои» занимают не один час, и даже не два.
        У меня даже нет времени на рефлексию. Не то, чтобы я когда-то к ней тяготела, но столько событий, и все так стремительно, а у меня даже нет возможности все обдумать, переварить, оплакать, порадоваться и спрогнозировать четко свои дальнейшие планы.
        Нет, я знала, что буду действовать.
        Просто хотела продумать, разработать стратегию, чтобы, если что, отступить без потерь…
        Но руководство, видимо, решило до конца этого года как минимум закрыть пятилетку, потому что мы хватаем контракт за контрактом, причем берем очень сложные заказы, сложных клиентов, с которыми приходится многое делать по-новому.
        А еще Лев Николаевич ни с того, ни с сего вдруг заявляет, что юбилей компании мы будем праздновать не через три недели, согласно дате в учредительных документах, а максимум через неделю. И назначает организатором… правильно, угадали - меня, отбирая последние минуты свободного времени.
        Признаюсь, у меня уже пару раз мелькала мысль не тянуться домой, а напроситься на ночь к айтишнику, или выпросить ключ от бухгалтерии и отлежаться пару часов на диване. Хоть бы выспалась толком.
        А то дома после виртуальных бесед с генеральным вроде бы сплю, но утром просыпаюсь в еще более сонном и разбитом состоянии, чем до этого.
        Хотя, конечно, дело не только в работе.
        Я бы сказала - совсем и не в ней.
        А в том, что эта глыба из льда и скрытого пламени по имени Лев Николаевич даже не думает таять, чтобы позволить к себе приблизиться без страха получить обморожение или обжечься.
        Да у меня внутри все переворачивается, когда каждое утро я начинаю с полива его цветка. Потому что кабинет генерального закрывался на ключ. И, естественно, я могу попасть в помещение лишь после того, как хозяин появится. Цветок стоит у него на столе, и с каждым днем мне кажется, что он все ближе и ближе подкрадывается к ноутбуку главного босса.
        А главный босс делает вид, что работает, но иногда смотрит так, что хочется немедленно взять на душу какой-нибудь грех, а потом прийти к нему, покаяться и сказать, что сделаю все, лишь бы он мне этот грех отпустил.
        Хотя все мысли, которые у меня связаны с генеральным - и без того сплошной грех.
        А так долго нельзя.
        Мы и так затянули.
        Так что к концу недели меня накрывает. Настолько накрывает, что я набираюсь наглости и беру в пятницу выходной.
        Хватит.
        Так я больше не выдержу. В отличие от некоторых, у меня не такие железные нервы. Мне нужна передышка, чтобы разобраться в себе, и чтобы после этого разобраться в том, что происходит у нас с генеральным.
        Свободное время, уединение, несколько литров чая и пара шарфов, которые я вяжу, как одержимая, позволяют увидеть все совсем в другом свете. И обратить внимание на то, чего я раньше не замечала, просто потому, что считала несущественным и неважным.
        Итак…
        Он звонил уже несколько раз, чтобы поинтересоваться, как я себя чувствую. И даже спросил, что я именно я принимаю, чтобы в понедельник смогла присутствовать на работе. Последнее - точно отмазка, предлог для звонка. За две недели уже могла и наверняка воскресла Снежана, и он мог бы вызвать ее.
        Он мог бы вызвать ее и раньше, с учетом, сколько у нас внезапно появилось работы. Но нет.
        Цветок действительно с каждым днем подкрадывается все ближе и ближе к генеральному, а, следовательно, и я. И в те моменты, когда я занимаюсь поливом, генеральный только делает вид, что работает на ноутбуке, но его взгляд постоянно соскальзывает в мою сторону, а пальцы при этом зависают над клавиатурой. И да, насчет пальцев…
        У него нет мышки для ноутбука не потому, что он забывает менять батарейки. У него априори нет этой мышки!
        Ему удобно и так.
        Но он по-прежнему продолжает пользоваться моей, когда хочет что-то рассмотреть получше на моем ноутбуке. И по-прежнему, не ждет, пока я уберу свою руку.
        Несмотря на свою холодность, отрывистые, сухие фразы, несмотря на явную отстраненность, он все равно находит повод, чтобы ко мне приблизиться. И прикоснуться. И все равно предлагает меня подвезти, даже думая, наверняка думая, что дома меня ждет мой жених.
        Увеличившаяся нагрузка, когда у меня практически не остается свободного времени… Наши долгое общение с помощью сообщений, даже когда расстаемся…
        Все это можно отнести к тем же причинам, что и предыдущие пункты. И сделать вывод, который лежит на ладони: он не отпустил меня, нет. Он сделал вид, что отошел в сторону, но незаметно и осторожно приближает к себе.
        Мне кажется, ему нужно, чтобы я сама сделала шаг к нему, хотя бы показала, что хочу его сделать.
        Так что просто закрываю глаза на все, что он демонстрирует. Закрываю глаза на все, что успела надумать себе за эту неделю.
        Вычеркиваю.
        Не было.
        И надеюсь, больше не будет.
        И разбираюсь с собой.
        Здесь сложнее, больнее, потому что нет белых пятен, чтобы позволить себе даже легкое заблуждение.
        Я не просто хочу этого мужчину. Он не просто мне нравится. То, что я к нему чувствую, гораздо сильнее и глубже.
        И да, если с его стороны лишь физический интерес, будет больно, но…
        Так, как сейчас, без него, гораздо больнее.
        Мне его не хватает. Так не хватает, что я выбираю безумство, ставлю на карту все, свое тело, душу и сердце, чтобы только попробовать.
        Попробовать как это - быть с этим мужчиной.
        Мужчиной, которого я давно уже мысленно считаю своим.
        Но сначала…
        Подхожу к своему шкафу, смотрю на белое платье, которое давно там висит - так давно, что в душе ничего и не бьется уже, не сжимает. Мелькает мысль его кому-то продать, подарить, но в итоге просто выбрасываю.
        Облегчения, какого-то освобождения нет. Наверное, потому, что путы были разорваны раньше.
        И только после этого беру ноутбук, открываю базу со всеми контактами своих клиентов - потенциальных и бывших.
        И не давая себе времени одуматься, испугаться, подумать о последствиях, если я ошибаюсь, уже поздно и ничего не получится, решительно вбиваю новое объявление, которое получат все, абсолютно все, даже те, кто бы, возможно, этого не хотел:
        «Отдам босса в хорошие руки!
        Почти два метра обаяния и харизмы не испортит даже временами невыносимый характер. А его глаза цвета расплавленного серебра заставят забыть о том, что перед вами деспотичный манипулятор, тиранистый карьерист и невыносимый циник.
        Встреча с ним только после моего личного собеседования!»
        И отправляю.
        Вместе с его именем и фотографией.
        Ну все, отступать больше некуда.
        А в понедельник…
        Я прихожу на работу раньше, чтобы настроиться, чтобы прочесть по глазам мужчины свой приговор, едва он войдет.
        А когда он заходит, вся моя решительность, все мои предположения рушатся, как ненадежный, пустой изнутри карточный домик. Одного взгляда достаточно, чтобы осознать: о да, он прочел сообщение, и ему явно не понравился мой шаг навстречу ему…
        Может, действительно, уже слишком поздно, и…
        - Зайдите ко мне! Немедленно! - Бросив на ходу этот приказ, босс влетает в свой кабинет, а я с грустью смотрю на приоткрытую дверь пыточной, в которую меня только что пригласили.
        Несмотря на то, что из-за скорости, босса я вижу всего пару секунд, этого хватает, чтобы понять. Он не то что не в настроении - это его довольно частое состояние, к которому я даже успела привыкнуть за пару недель. Он в бешенстве!
        - Каренина! - прорезает тишину приемной нетерпеливый окрик мужчины.
        Н-да…
        На таких высоких каблуках далеко не убежишь, спонтанное увольнение в мои планы не входит, тем более, что впереди у меня серьезные перспективы, так что другого выхода не остается.
        Прихватив с собой блокнот и ручку, чтобы хотя бы создать видимость делового разговора этой экзекуции, встаю со своего уютного и безопасного кресла. Приблизившись к кабинету начальства, с грустью смотрю на табличку с тиснением и эффектной записью:
        «Генеральный директор ООО «Ваш комфорт»
        Лев Николаевич Толстых».
        Такое название компании! Такое совпадение имени и отчества с известным классиком! Как по мне, все говорит и указывает на то, что у босса имелись шансы стать доброй, отзывчивой, творческой, романтичной натурой, но…
        Увы, «говорящим» оказалось лишь имя - уж очень четко оно отражает суть. Лев. Как есть лев.
        Вздохнув, изображаю улыбку и решительно захожу в клетку к хищнику.
        Если бы он метался, пусть даже бросался предметами, мне было бы гораздо спокойней. Но нет. Стоит у окна, спиной ко мне, руки скрещены, дышит так громко и тяжело, что это бьет по моим барабанным перепонкам и пускает сердце в ускоренный бег.
        Теперь мне уже начинает казаться, что мои каблуки не такие высокие, намеченные перспективы не такие и привлекательные, а побег нужно было продумывать и готовить тщательно, и не сегодня - а хотя бы вчера.
        Но поздно.
        Генеральный нетерпеливо ослабляет свой галстук, но этого ему кажется мало, он сбрасывает с себя пиджак, ловким жестом закидывает его на спинку своего массивного кресла и распахивает окно.
        Одновременно с этим порыв ветра с противным стуком захлопывает дверь кабинета у меня за спиной.
        И это словно становится сигналом, который заставляет генерального обернуться.
        И, пожалуй, вынуждает его сделать первое доброе дело - не мучить меня, а постараться убить сразу же, одним взглядом.
        Мы не виделись всего пару часов, и кажется, что за это время в облике босса вряд ли могло что-нибудь измениться.
        Как обычно - безупречно белая сорочка, стильные черные запонки, гармонирующие с часами на правом запястье, темно-синие брюки, дорогой пиджак, который он так небрежно откинул, галстук.
        Я стараюсь смотреть куда угодно - на его одежду, фигуру, которую сейчас неприлично четко подчеркивает рубашка, на его тронутые щетиной скулы, на черные непослушные волосы. Только не в прищуренные глаза, которые утратили малейшую схожесть со спокойными сумерками и взирают на меня с вызовом и открыто, как темная, грешная ночь.
        - Молчите?
        Холодный голос генерального заставляет лишь вздрогнуть, но не взглянуть на него.
        Сделав два шага, он открывает крышку своего ноутбука, что-то вбивает длинными пальцами, за которыми я пристально наблюдаю, а потом разворачивает ноутбук в мою сторону.
        - Прежде чем принять решение, - говорит мужчина, - я бы хотел услышать ваши объяснения.
        Он вновь отходит к окну, а я наконец выдыхаю и уверенно приближаюсь к его столу.
        И едва не схожу с ума, когда замечаю на экране ноутбука открытый мессенджер с прочитанным сообщением.
        - Прочтите и вы, - слышу сухое распоряжение, и голос мужчины уже почему-то раздается не от окна, а у меня за спиной.
        Тоном его голоса можно заменить десяток кондиционеров, но мне становится жарко.
        От его близости.
        От дыхания, которое, пользуясь тем, что я собрала волосы в хвост, касается моей шеи.
        И да, от причины этого гнева тоже.
        - Прочтите, - повторяет он.
        А когда понимает, что я игнорирую его распоряжение, протягивает руку, невольно задевая мое бедро, щелкает по сообщению, заставляя его раскрыться.
        Перестав дышать, с замиранием и, наверное, в сотый раз смотрю на первую строку сообщения, которое утром в рассылке от меня получили не только несколько десятков клиентов, но и мужчина, который не должен был его прочесть никогда. Никогда, иначе меня ожидают жесткие санкции с его стороны. Настолько жесткие, что я могу их не выдержать…
        «Отдам босса в хорошие руки…», - машинально читаю в сто первый раз, и покаянно вздыхаю, готовясь к расплате.
        - Ты понимаешь, что сделала? - интересуется генеральный так вкрадчиво, что я не сразу замечаю неожиданный переход на «ты».
        Его рука скользит от монитора, опять задевает мое бедро, а потом, помедлив, решает на нем задержаться.
        - Ты понимаешь, что не оставила нам обоим выбора? И теперь все, что нам остается…
        Рука босса медленно и по-хозяйски, чувствуя, что имеет теперь на это полное право, начинает тянуть вверх ткань моей юбки…
        Глава 68
        Лев
        Я все еще думаю, что это ошибка, случайность, в крайнем случае, что ее мальчишка залез в ее ноутбук и из вредности составил и отправил это нелепое сообщение. Ведь не могла же она забыть о том, что я говорил…
        Но когда вместо того, чтобы шарахнуться, отстраниться или влепить мне пощечину, которая бы меня остудила, она медленно выдыхает и откидывается на меня, прижимаясь своей задницей к паху…
        Бля…
        Пространство и время стираются, забывается все, вылетает на хрен из головы. Есть только эта женщина. Женщина, которая меня хочет так, что ей тоже плевать на все остальное.
        На то, что мы в кабинете, на то, что дверь не закрыта, на то, что у нее есть другой. Или был… Был, потому что не было бы такого отчаянного голода в зеленых озерах, а я вижу его, когда она разворачивается, не разрывая контакта.
        Мы плотно прижаты друг к другу, а теперь еще и сплетены вместе взглядами.
        Моя рука, желая проверить, реальность ли это, и как далеко она согласна зайти в этот раз, продолжает скользить по ее бедру, подбирается к кружеву чулок, без препятствий поднимается вверх. И я дурею, когда вместо того, чтобы использовать последний шанс на спасение, Алла чуть расставляет ноги, чтобы мне было удобней к ней прикасаться.
        Мозг плавится, а потом и совсем отключается.
        Не соображая, не думая о последствиях, подсаживаю ее на стол, развожу ее ноги шире, чтобы вклиниться между ними, ловлю губами ее изумленный выдох, когда начинаю осторожно исследовать ее тело пальцами. Подбираясь, подкрадываясь, чтобы лишний раз убедиться - не просто хочет, а жаждет…
        И не понимаю, почему в этот момент в моей голове звучит мужской голос.
        - Лев, я тут подумал…
        Хорошо, что не по имени-отчеству, наконец-то запомнила… запомнил… отмечаю я машинально.
        А потом до меня доходит, что это не глюк, а реальность, в которую вторгается посторонний.
        Алла невольно пытается сдвинуть ноги, но осознав, что тем самым прижимает меня сильнее к себе, прислоняется лбом к моей груди и обжигает ее прерывистым дыханием.
        - Выйди! - прошу внезапного гостя, утешительно поглаживая по разгоряченному лицу свою женщину.
        - Ого… - тянет вторженец. - А вы вообще в курсе, что это офис, а в офисе нужно работать?
        - Твою мать! - рычу я.
        - Ладно-ладно… - ржет Лука, но все же идет на уступки и выходит за двери.
        Мы с Аллой переглядываемся, и тоже начинаем смеяться. Дурацкая ситуация, когда двое людей не могут спокойно уединиться.
        - Пойдем, - подхватив ее, снимаю с пьедестала, на котором она восседала, поправляю юбку и тяну за собой.
        Но она замечает черную папку, на которой сидела, открывает ее машинально, вчитывается в первые строки и переводит на меня изумленный взгляд.
        - Собирал на меня досье?
        - Заказал узнать причины твоих увольнений, - даже не собираюсь скрывать.
        - И как?
        Я вижу, как она занимает позицию обороны и вроде бы немного, но отстраняется от меня. Пожимаю плечами и также не вру:
        - Понятия не имею. Не открывал.
        Она проводит пальцами по папке, потом всматривается в меня и с вызовом интересуется:
        - Не интересно? Даже если там написано, что я со всеми руководителями трах…
        Затыкаю ей рот поцелуем, а потом, когда успокаивается и ее злость заметно стихает, отвечаю:
        - Даже если. Потому что ты моя, поняла? - беру ее за руку, сплетаю наши с ней пальцы и снова зову ее за собой. - Пойдем.
        Кивает.
        Делает шаг.
        Потом застывает столбом и ждет, когда я взгляну на нее.
        - Первый раз я уволилась по глупости. Посчитала, что кому-то эта работа нужнее, чем мне. Просто я… - Она медленно выдыхает, не очень желая произносить это вслух, и я понимаю почему, когда слышу. - Просто я всегда четко знала, что мне не нужно будет работать, что я выйду замуж, и… А Тимур всегда говорил, что работа для женщины - это пустяк, что его жена не будет работать.
        Прерывается, проверяет мою реакцию. Заметив, что я не крошу все вокруг, а всего лишь сильнее сжимаю ее пальцы своими, продолжает уверенней:
        - У меня даже стремления не было построить карьеру, наверное, потому, что она мало вязалась с моим главным желанием. И кто-то свыше меня раскусил. Понял, что это не доброе дело, а просто мне нечего было терять. И от того, кому я уступила свою должность, я в итоге такого наслушалась… Да и, наверное, наслушался весь коллектив. И стать бы умнее, но нет…
        - Мне плевать, почему ты меняла работу, - пожимаю плечами. - Главное, что в итоге ты устроилась в мою компанию.
        Но, видимо, ее давно тянет выговориться. И я стойко слушаю то, что уже не имеет значения.
        И понимаю, вернее, убеждаюсь в том, насколько этот человек для меня.
        Первый раз на ее доброту - доброту, хотя она и считает иначе, отплатили черной неблагодарностью. Но она не озлобилась. Из второй компании тоже ушла налегке, когда руководитель, наплевав на жену и детей, стал ее донимать, чтобы нашла не только кому-то там в коллективе спутницу жизни, но и ему. Хотя разводиться не собирался, открыто говорил, что будет только иметь эту спутницу. Ну хочется ему праздника по выходным, а самому искать любовницу муторно.
        Третье и четвертое увольнение стали для Аллы полным удивлением. Она не понимала, не знала причин, ей просто сказали, что она разваливает весь коллектив, и заставили написать заявление. Подозреваю, без стороннего вмешательства не обошлось, и даже догадываюсь - чьего.
        Не опустила руки, не стала ныть, не сдалась и не уехала к своему сопляку, теряя по пути тапки, наоборот, захотела стать на ноги, и устроилась на другую работу.
        Поначалу все шло хорошо, но закончилось тем же. Пятое увольнение было напрямую связано с хобби Аллы. Ее руководитель был одинок, очень одинок, и она ему помогла. Нашла для него будущую супругу. А та побоялась, что однажды и ей найдется замена.
        Охотно верю, так как этой супругой оказалась моя знакомая, а я ее знаю неплохо.
        - А еще она сказала, что не может отказать в таком удовольствии какой-то подруге, - добавляет Алла. - Понятия не имею, кому я могла помешать, но…
        Она резко вздыхает, отбрасывая прочь все, что было до этого, окидывает меня теплым взглядом и также тепло опаляет признанием:
        - Я не жалею. В твоей компании у меня проснулся не только азарт к работе, но и сама я.
        - Вот сейчас и докажешь, - угрожаю ей.
        Улыбаюсь ее веселому смеху и веду прочь из кабинета, прочь из приемной.
        Нам вслед раздаются звонки, и плевать, даже если это звонят из «Строй-лайт». Я слишком сильно хочу эту женщину, чтобы долго оставаться нормальным. Меня хватит максимум на пятнадцать минут, чтобы не трахнуть Аллу на глазах у сотрудников или в машине.
        Но только мы выходим из кабинета, как нарываемся на того же вторженца. Он никуда не ушел. Подпирает стену и подмигивает, заметив нас в коридоре.
        - Я так и подумал, что вы быстро закончите, - ухмыляется Лука, помахивая каким-то пакетом. - Все же вняли моим доводам, все осознали и…
        - Заткнись, - прошу его по-хорошему.
        Мы с Аллой успеваем сделать всего пару шагов, когда вслед нам доносится:
        - Эй, а как же работа? У вас там телефон разрывается!
        - Вот и займись этим, - обернувшись, бросаю ему на ходу. - Давай, давай, посиди на звонках, побудь вместо Аллы.
        Лука задумчиво чешет бороду, прислушивается к телефону - звонит уже не один, и жалостливо предлагает свой вариант:
        - Может, я вместо Аллы пойду с тобой?
        - Звонки! - рявкаю я.
        И мы с Аллой несемся ко второму выходу из офиса под громкий, все понимающий хохот.
        Обернувшись на повороте, я вижу, как Лука, помедлив, заходит в приемную. Ну, по крайней мере, женская половина клиентов явно будет довольна резкой сменой пола у моей новой помощницы.
        Замечаю Макса, выходящего из своего кабинета. Он тоже что-то хочет сказать, но ему хватает взгляда, чтобы не лезть и не останавливать.
        Наконец выходим на улицу, уже без препятствий. Если не считать матери жениха Аллы, которая окучивает мою машину.
        - Твою мать, - бросаю в сердцах, - они что, все сговорились отнять тебя у меня?!
        Алла бросает на меня удивленный взгляд, но я практически заталкиваю ее в машину и блокирую дверь, даже пока обхожу.
        - Лев Николаевич… - слышу недовольный голос женщины. - Я хотела с вами серьезно поговорить…
        - Я не настроен на разговоры, - кидаю отрывисто. - И вам уже все сказал в прошлый раз.
        Не слушая больше ее нытья, сажусь в машину и поспешно покидаю стоянку. На дорогу смотрю внимательно как никогда - чтобы наш первый раз все же произошел не у всех на виду и закончился оргазмом, а не аварией. Ну и чтобы какой-то смертник по срочному делу не кинулся под колеса авто.
        Минут через пять я даже могу вполне спокойно дышать и не думать о том, где именно хочу ощутить губы этой женщины - на своих губах, на своем животе или члене. Прихожу к выводу, что готов к любой пытке, главное, что в итоге мы попробуем все.
        - Она с тобой говорила… - слышу голос Аллы, и даже не уточняю, о ком она и о чем.
        Просто киваю.
        Она думает пару минут, хмурит брови и, конечно, догадывается.
        - Просила уволить?
        Снова киваю.
        - Но ты этого не сделал…
        В ее словах звучит неприкрытая гордость и какой-то наивный восторг, мне даже становится не по себе.
        - Детка, - говорю я, - не строй иллюзий по поводу того, что я хороший парень. Потому что я буду драть тебя долго, жестко, по-взрослому.
        Ее громкий выдох едва не заставляет меня свернуть на обочину и приступить к исполнению обещания прямо сейчас. Но я вовремя одумываюсь - еще пару минут потерплю. Но чтобы терпеть было легче, кладу руку ей на колено, задираю покорную ткань, проникаю пальцами в трусики и прикасаюсь к уже влажным складочкам, которые с готовностью меня принимают.
        - Лев… - слышу немного встревоженный голос.
        И в то же время, Алла с готовностью раздвигает колени и съезжает на сиденье немного вперед.
        Мне мало скользить по ней, да и подготовка ей не нужна, поэтому я просто загоняю в нее сразу два пальца.
        И трахаю ими - быстро и жестко, чтобы она кончила до того, как мы остановимся. Чтобы смогла продержаться дольше, когда я смогу ее объезжать. А это будет так охеренно, что одним разом она не отделается.
        Ее громкие стоны сводят с ума, ее податливость, открытость и жажда, с которой она уже сама насаживается на мои пальцы, подтверждают, что мы созданы друг для друга, и оба хотим именно этого - жесткого траха, без тормозов и условностей.
        - Лев, - выстанывает она, раскачиваясь на пальцах, а едва я загоняю их глубже, извивается, трется о костяшки пальцев клитором, и с тихим всхлипом кончает.
        Я успеваю влететь на стоянку, притормозить и поглотить ее стон удовольствия.
        А потом уже медлить нельзя.
        Мы несемся с парковки к парадному, к счастью лифт свободен и ждет, но там камеры, поэтому я держусь. Держусь, мать твою, хотя член просится на свободу. А вот когда мы вбегаем в квартиру, все…
        Выдержка мне отказывает.
        Все, что я в состоянии сделать - подхватить Аллу под упругую задницу, вжаться в нее пальцами, пока она языком исследует мою шею и оторвать ее от себя на секунду, бросая, чуть изумленную, на кровать.
        - Наконец-то… - хриплю, увидев ее там, где давно представлял.
        Хрен знает, когда я успел избавиться от обуви - может, даже в лифте, хотя и думал, что веду себя как пай-мальчик. Плевать, если в моих туфлях уже кто-то ушел.
        Нависаю над Аллой, всматриваюсь в ее изумительные глаза, располагаюсь между ее разведенными бедрами и понимаю - плевать на все остальное. Главное, что я на своем месте. Как и она.
        Пуговицы на ее блузе такие податливые, несмотря на то, что прежде с ними никто так не обращался. Они с готовностью разлетаются, наполняя комнату приятными звуками предвкушения страсти.
        Юбку задираю - не хочу отвлекаться на то, чтобы снять. Позже. Когда наслажусь этой грудью, которая создана не только для моих жадных ладоней, но и моего рта, моего языка. Трусики снимаю, без них куда проще и лучше, и настолько красиво, что хватит, хватит прелюдий.
        - Ты помнишь, да? - предупреждаю в последний раз.
        И делаю резкий рывок, от которого нас тут же заносит.
        Мы оба, голодные, жадные друг к другу, соскучившиеся, сливаемся в каком-то безумстве. И несемся, подгоняя, разгоняя, срываясь под стоны, влажные звуки страсти и мощное удовольствие.
        Ее пальцы царапают мою спину, когда я вколачиваюсь в нее. Такую податливую, такую желанную, такую неимоверно красивую после моих поцелуев и на подушке, на которой я спал без нее.
        Она извивается, стонет, просит не останавливаться. Да я лучше сдохну, чем смогу прекратить.
        Тем более, когда в ее стоны вплетается мое имя.
        А самое охеренное, что она даже кончает с моим именем на приоткрытых губах.
        И я целую ее губы, успокаиваю ее, благодарю за понятливость, а сам продолжаю вколачиваться, а через пару секунд меня также разрывает от удовольствия. Удовольствия владеть своей женщиной.
        В реальность меня возвращают чуть прохладные пальцы Аллы, которые скользят по моим губам. Открыв глаза, смотрю в зеленую пропасть, в которую хрен знает когда и попал, но из которой совершенно не хочется выбираться.
        Да и причин для этого нет, тем более что…
        - Продолжим, - говорю я, переворачиваю Аллу на живот - мне кажется, этого времени достаточно, чтобы успеть отдохнуть, и снова врываюсь в нее.
        И это правильный, действенный метод, потому что на этот раз я слышу не только стон удовольствия, но и признание:
        - Я люблю тебя…
        Достаточно веский повод, чтобы дать ей еще минутку на отдых.
        Покрываю ее спину россыпью поцелуев, обвожу жадным взглядом, склоняюсь к ее уху и так же откровенно, как и она, спрашиваю, а скорее предупреждаю:
        - Если у нас взаимно, думаю, ты будешь не против не только хорошо отдохнуть, но и порадовать мою маму внуками.
        Она пытается обернуться, видимо, сообразив, что первый раз у нас был без защиты.
        Но какая защита, мать твою, если мы уже оба с ней влипли? Влипли друг в друга. И все, что нам остается - снова нырнуть в удовольствие.
        На бешеной скорости, с редкими перерывами на отдых и сон.
        Потом отдохнем.
        Когда-нибудь.
        Может быть.
        А пока некогда.
        Она должна убедиться, что я всегда держу свое слово.
        Эпилог
        - Лев, ты не держишь свое слово! - ворчу я обиженно.
        - Вот еще! - усмехается нагло он. - Просто так складываются обстоятельства. Не можешь же ты оставить своего генерального директора без помощника.
        Ну да, действительно не могу.
        Снежану он уволил, когда подсчитал дважды два и понял, что именно она была информатором его мамы. И вроде бы не врагу передавала сведения, а все равно он не захотел держать рядом с собой такого человека. Выдал ей рекомендации, зарплату, премию за отпуск и отпустил. Не спасло от увольнения даже то, что его бывшая помощница пришла с колбой для чая, сказав, что случайно ее захватила домой.
        Не знаю, как это можно сделать случайно. Я до сих пор случайно не могу перенести чайную колбу из своей квартиры хоть куда-нибудь - или в квартиру Льва, или в его приемную. Так и стоит у меня без надобности, потому что я там уже не живу.
        Ну да, у меня ведь был такой соблазн переехать в жилище Льва - кофемашина, которую он купил для меня!
        Это он так подтрунивает, а на самом деле, конечно, дело в другом.
        Когда-то давно я верила в принцев, потом поняла, что их нет, и успокоилась. А потом неожиданно встретила своего короля.
        Того самого, да, у которого почти два метра обаяния и харизмы не портит даже временами невыносимый характер. И чьи глаза цвета расплавленного серебра заставляют забыть о том, что передо мной деспотичный манипулятор, тиранистый карьерист и невыносимый циник.
        Кстати, он мне это объявление припоминал, и не раз.
        - Ну а чего ты ждала, - сказал он, когда после той первой нашей ночи я смогла немного прийти в себя и вспомнила, что в моем словарном запасе имеется чуть больше слов, чем его имя. - Во-первых, я тебя честно предупреждал. Во-вторых, ты сама написала: мол, свидание после твоего личного собеседования! Вот я и устроил тебе личное собеседование. Кстати, ты его до сих пор не прошла…
        Ну и заставил меня его проходить разными способами. То есть, не заставил, конечно, просто подвел к этому, и к нашему взаимному удовольствию, не буду скрывать.
        И вообще, все, что мы с ним делаем, в удовольствие.
        Но не могу же я вечно работать его помощницей!
        А он пока никого не ищет на эту должность. Естественно, не ищет. Ему нравится, что я близко, и потом, не просто же так он купил для своего кабинета диван.
        Прошло уже две недели, на днях Павел Иванович вернется из отпуска, и вдруг он тоже не захочет меня отпускать? А я, может, тоже карьеру сделать хочу! Не может, а точно хочу, но с таким руководством…
        Вот и ворчу временами. И даже после обеда, который был очень вкусным в этом уютном кафе, тоже не могу удержаться - ворчу. Несмотря на то, что мне клятвенно пообещали повысить зарплату и даже выплатить долг за то, что я все-таки устроила личную жизнь генеральному.
        Кстати, именно это его обещание гораздо сильнее, чем его обмолвка тогда про взаимность и внуков, которые могут порадовать его маму, убедило, что у нас все серьезно. Потому что я прекрасно помню условия, которые мы с ним обговаривали.
        Признал, значит… ух… и все равно это не повод…
        Лев смеется, целует меня, вновь обрывая мои просьбы перевести меня на должность начальника отдела продаж, хотя бы дать попробовать, а потом становится совершенно серьезным, и обещает:
        - Хорошо, приступай к поискам моего помощника. И как только найдешь…
        - Ура! - радуясь я, обнимая его.
        Обнимая открыто, хотя мы и заходим в шоу-рум. Потому что мы не прячемся, не скрываемся. Он сам захотел. А я и не против.
        И, конечно, я уже знаю, что новым помощником у него будет мужчина. Потому что Лука произвел на клиентов неизгладимое впечатление, и с мужчиной многим оказалось легче идти на контакт. Ну и мне так будет спокойней. А то, несмотря на факт, что мы с генеральным вместе, его фанклуб не рассасывается. Наоборот, стал активней. Теперь на меня наседают сделать фото кумира то в нижнем белье, то без, то в носках, то без них, то в одном полотенце…
        В общем, так как Лев не уточнял, что на этой должности ему нужна именно женщина, будет мужчина, и все тут.
        Окидываю счастливым взглядом застывших сотрудников, которые хотя и знают обо всем, но никак не привыкнут. Или к тому, что генеральный не против, когда его обнимают и целуют. Или к тому, что он улыбается.
        А потом обращаю внимание на одну интересную сцену. Вроде бы ничего особенного, частенько бывает, что наш главный бухгалтер, не замечая того, кого-нибудь, да теснит своим бюстом. И здесь опять потеснила какого-то покупателя, когда общалась с девчонками из отдела.
        Ну, потеснила и потеснила. Еще и сделала ему замечание, что топчется у нее под ногами.
        А вот покупатель вместо того, чтобы просто отодвинуться или раздуть конфликт, застывает столбом, потом поправляет усы, разводит руками и грохочет своим восхищением на весь зал:
        - Какая горячая женщина! Кошка! Как есть кошка!
        - Брысь, - отмахивается от него главный бухгалтер.
        Ну и действительно, куда это годится. Она женщина с пышными, красивыми формами, которые захочешь спрятать, а не удастся. Тем более, когда на ней уже не просто кофточка, а платье расцветки усмиренного и взятого в плен леопарда. А тут какой-то усатый мужик, да еще худощавый. Дунешь - улетит, только и уцелеет, если где-то там, вдали, зацепится за что-то усами.
        Но интересен не этот контраст. И не то, что Марина Ивановна не обращает на этого мужчину внимания. С половинками так часто бывает - проходим мимо, ослепленные кем-то другим, гаджетами или заботами. Я свою вообще долго не чувствовала, не понимала, не знала, что это моя.
        Интересно то, что мужчина и не думает отступать и сдаваться, и то, что у него интуиция развита гораздо сильнее, чем у Марины Ивановны, которая привыкла доверять только цифрам.
        - Какой норов! - восхищается он, кружась возле женщины и прицельно осматривая ее стратегические места. - Ух, я бы с такой познакомился!
        Марина Ивановна бросает на него недовольный взгляд и, чтобы не создавать прецедент и не отправлять мужичка в полет самолично в присутствии генерального (тем более, что на улице сильный ветер, он может отомстить за нее), заходит за прилавок и продолжает свой разговор.
        Мужчина же так и таращится на нее, пока его не окликает продавец и не вручает товар. А ведь он сейчас уйдет, развернется и уйдет…
        - Лев, - зову я негромко и киваю на мужчину с усами, - как бы нам заманить его в кабинет Марины Ивановны, а? И сделать так, чтобы она его не выставила на первой секунде?
        - То есть, я все-таки не последний клиент… - он притворно вздыхает.
        - Нет вариантов, да? - делаю вид, что не слышу, боюсь, что мужчина уйдет, а я потом извинюсь перед генеральным, что невольно его обманула.
        Найду, как загладить свою вину. Просто здесь такой случай…
        - Тихон, - вижу, что Лев звонит нашему айтишнику, хотя и не понимаю пока зачем. - Да, я… просыпайся… У тебя пять минут, чтобы в кабинете Марины Ивановны исчез свет, а ее ноутбук стал работать только в ее кабинете… Хорошо, шесть…
        И оборачивается ко мне с довольной улыбкой.
        - И что дальше? - недоумеваю я. - Думаешь, она испугается темноты и побежит прятаться за этим мужчиной?
        - Угу, - кивает мне Лев. - И в страхе станет дергать его за усы. А после такой интимной и ручной депиляции они наконец познакомятся.
        А потом он оставляет меня, подходит к этому мужчине, о чем-то с ним договаривается. И вот этот пока еще для всех нас незнакомец уверенно поднимается на второй этаж, в офисное крыло.
        - Заметил список его покупок, - поясняет мне Лев, когда возвращается. - Он электрик со стажем.
        Дав мне пару минут, чтобы оценить его креатив и поблагодарить поцелуем, Лев находит взглядом Марину Ивановну и ставит ее в известность:
        - Распечатайте мне, пожалуйста, текущий отчет по затратам на хоз. нужды.
        Мы оба наблюдаем, как главный бухгалтер с готовностью отправляется на второй этаж, думая, что спешит по работе.
        А на самом деле, и я на это очень надеюсь - к своему личному счастью.
        Хотя, судя по ее недовольному рокоту, который вскоре принизывает второй этаж, по ее топоту, который не спутаешься с чьим-то другим…. И по еще одному топоту, более тихому, но куда более быстрому… В общем, ей еще придется побегать. И ее кавалеру тоже.
        Но ничего, надеюсь, у них все получится.
        Главное - не бояться привычек, условностей, чужих мнений, возможных разочарований и боли. Не хвататься за эти причины, не прятаться от себя и не опасаться что-то менять и меняться. Ну и не жить прошлым, а поблагодарить его и оставить, чтобы жить дальше. Жить не воспоминаниями, а настоящим.
        Так что держу кулачки за новую пару.
        Даже если и будет сложно…
        Уж я-то знаю, что безнадежных случаев не бывает.
        И я не только про самого Льва. Его мама, к примеру, узнав, что мы вместе, намекает, что ждет от нас сразу двойню.
        И ничего, несмотря на сложность задачи, мы не сдаемся, работаем…