Круговорот наших снов Инна Разина
        Пусть я и циник, но одно знаю точно: любовь нельзя предавать. Нельзя отказываться от этого дара, если уж небеса расстарались и впустили его в мою жизнь. И да, второй шанс будет всегда. Но уже не в этой жизни. А я не чертова белка в колесе, чтобы постоянно бегать по кругу! Не хочу потом. Хочу сейчас. С ним. С любимым. Вот только не понимаю, как. Сколько ни ломаю голову, не вижу решения нашей головоломки. Точнее, вижу одно, но это нисколько не решение. Это костер. И хотя мне никогда не нравилась Жанна Д’Арк, сейчас я сама выбираю такой путь. Может быть потом, если получится, посмеюсь от глупого пафоса. Но пока взойду на этот костер ради нашей любви. Прости…
        Инна Разина
        Круговорот наших снов
        1
        За нашим столом снова тишина. И случайные взгляды. Неуверенные. Удивленные. Мерцание свечи. Блики, тени. Шум дыхания. И вот мы уже не отрываем друг от друга глаз. Становится странно тихо. Словно все звуки отходят в сторону. Мы здесь одни. И здесь ли мы? Это уже не ресторан. Я вообще не узнаю это место. Не важно! Главное - мужчина напротив. Очень близкий, родной. Почему так болит в груди? Почему наши руки тянутся друг к другу, но так и не соприкасаются? Замирают в миллиметре. Будто натыкаются на преграду. Отчего хочется кричать? А время словно утекает сквозь пальцы? У нас его больше нет. Знаю: все закончится плохо. Все уже произошло…

***
        Пикник в самом разгаре, а я с тоской оглядываюсь по сторонам. К сожалению, все по прежнему. Чем больше вокруг меня людей, тем сильнее я чувствую одиночество. Нет, мне не трудно влиться в компанию, рассказать какую-нибудь забавную историю. Посмеяться со всеми. Но это все равно ничего не даст. Ни удовольствия от общения, ни ощущения сопричастности к всеобщему веселью. Мне просто скучно. Лень открывать рот, лень отвечать на чужие вопросы. И лень их задавать.
        Меня не интересуют люди. Совсем. То, что они говорят. То, о чем думают. Я легко читаю это по лицам. Но в большинстве случаев там нет ничего любопытного. Я слишком хорошо вижу чужие недостатки. Мой ум словно раскладывает человека по полочкам. Препарирует его и, как обычно, не находит нового. Того, что могло бы вызвать удивление. Заставить пересмотреть собственные взгляды.
        Критична я не только к окружающим, но и к себе тоже. Самообман - это не мое. Всегда стараюсь смотреть правде в глаза. И в первую очередь не врать самой себе. Впрочем, вранье я вообще не жалую. И уж лучше просто промолчу, чем скажу то, чего на самом деле не думаю. Конечно же, это не может не отражаться на моей личной жизни. Мне двадцать шесть. Казалось бы: самый возраст очертя голову бросаться в романы. Строить отношения. Но и это мне скучно. Притворяться слепой. Старательно не замечать в очередном поклоннике лжи, жадности, желания выглядеть лучше, чем есть. Я так не могу. Чужие недостатки передо мной как на ладони. И не хочется закрывать на них глаза. Даже ради того, чтобы не оставаться одной.
        Но есть и еще кое-что, что мешает встречаться с парнями. Мне не нравятся прикосновения. Когда мужчина берет меня за руку, пытается обнять, сразу же хочется сбросить его ладони со своего тела. Увеличить дистанцию между нами. К тому же я очень чувствительна к запахам. Почти любой мужской парфюм меня раздражает. А от женских духов вообще кружится голова. Поэтому находиться в толпе мне трудно. Я люблю лишь запахи природы. Живых, не срезанных цветов. А в качестве духов использую дорогие эфирные масла.
        Раньше я пыталась себя переломить. Ходила на свидания. Позволяла брать себя за руку, целовать. Каждый раз внутренне вздрагивала от касаний, но терпела. Разрешала нарушать свое личное пространство. И даже дважды решалась на длительные отношения. Длительные в моем случае - это максимум полгода. Больше я не выдерживала. Ни я, ни мое тело, ни мой ум. Он тоже уставал прятать от самой себя не самые приятные черты характера моих мужчин. Впрочем, вполне обычные. Ничем особым в худшую сторону не выделяющиеся. Я все же не мазохистка. И совсем уж плохих парней никогда не выбирала.
        Но теперь и это в прошлом. Мне надоело себя ломать. Уже почти год я одна и чувствую себя гораздо лучше. Никто не вторгается в мое личное пространство. Я не испытываю неловкости за другого человека. Прекрасно видя мелочные причины его поступков. Все страхи, беспокойства, болевые точки, которые раньше заставляла себя обходить. И даже отсутствие секса меня не пугает. Впрочем, и тут не буду врать. Отсутствие постоянного мужчины вовсе не означает отсутствия секса. Собственные пальцы доводят меня до нужного освобождения ничуть не хуже. А чаще и гораздо лучше. Потому что я сама точно знаю, куда и как нажать, чтобы быстрее дойти до грани. И больше не приходится, щадя чужое самолюбие, аккуратно подсказывать, чтобы не оставаться без удовлетворения.
        Так как я не считаю нужным скрывать свои взгляды, наша многочисленная родня и близкие знакомые обычно предпочитают не нарываться. И оставляют меня в покое. Вот и сейчас, на этом дурацком пикнике, который затеял мой отец, я сижу в одиночестве, в стороне от остальных гостей. И никто не подходит ко мне, чтобы втянуть в компанию или в общий разговор за столом. Даже чьи-то дети, носящиеся по территории с фотоаппаратом, не пересекают черту и не подходят ко мне ближе, чем на два метра. Интересно, что такого им рассказали родители, чтобы заставить так себя вести? С усмешкой осматриваюсь по сторонам и замечаю любопытные осуждающие взгляды. Но мне, как всегда, наплевать.
        Я даже не знаю, зачем приехала. Пусть уже две недели не виделась с родителями. Но вряд ли рассчитывала в столь многолюдном сборище нормально с ними пообщаться. А приехала спонтанно, потому что вдруг захотела. И теперь сижу в шезлонге в саду, хмуро обводя взглядом гостей. Удивительно, что хотя характером я пошла в отца. Но вот эту его черту: любовь собирать вокруг себя кучу народа, не переняла совсем. Родители прекрасно знают об этом. И, неизменно приглашая меня на свои посиделки, спокойно относятся к тому, что по большей части я эти приглашения игнорирую.
        Мой отец военный. В свое время он много помотался по командировкам в разных частях нашей большой страны. Так что в детстве я видела его не очень часто. До генеральского звания папа пока не дослужился. Что, впрочем, не исключено. Но в наше время все решают нужные связи. И вот этого добра у отца выше крыши. Так что у него в гостях можно встретить и генералов, и чиновников, и представителей разного бизнеса. Ну и конечно же нашу многочисленную родню.
        Мама по секрету поделилась, что сегодня моя двоюродная сестра Элина собирается показать своего молодого человека. Элина старше меня на четыре года и последнее время находится в поисках подходящего кандидата в женихи. И в отличии от меня с удовольствием использует для этого связи моего отца. Кажется, с нынешним своим ухажером она познакомилась тоже с его помощью. Папа пристроил ее на работу в фирму своего знакомого. Там у них все и завертелось.
        Об этом я тоже слышу от мамы. Мы с Элиной не близки и не обсуждаем личную жизнь друг друга. Как-то, года два назад, сестра попробовала узнать мое мнение. И я не стала церемониться. Сразу заявив, что считаю ее тогдашнего приятеля козлом. С тех пор она затаила обиду и за глаза называет меня чокнутой. Но лезть ко мне боится. Уже хорошо зная, что не стану молчать и терпеть ее нападки. Впрочем, это не единственная причина ее неприязни. И тут не обошлось без мужчины.
        Последний мой роман, закончившийся год назад, был с Юрой. Он тоже военный и работает с моим отцом. Папа взял его под свое крыло и учит жизни. Юра старше меня на пять лет. И, кажется, строил большие планы на наше с ним будущее. Я почему-то не сомневаюсь, что он обсуждал это с моим отцом. И получил одобрение. Хотя со мной папа о Юре не говорил, зная, что это бесполезно. Я решила ответить на ухаживания парня, потому что находилась в очередном раздрае. А тут, совсем рядом, был мужчина вполне приятной наружности и выказывающий мне прозрачные знаки внимания. Я сжала зубы и разрешила ему дотронуться сначала до своей руки. А со временем и до остального тела. И вот так, со сжатыми зубами, прошли полгода нашего романа. Но в какой-то очередной день я взглянула на себя в зеркало. Поняла, что сцепленные челюсти портят мой внешний вид. И решила: какого черта? Мне ведь плевать на чужое мнение. Я не боюсь быть одна. Так зачем мучиться и заставлять себя?
        Прямо в тот день я сказала о своем решении Юре. Он воспринял это на удивление спокойно. Папа отреагировал похоже. Только спросил, уверена ли я в том, что делаю. Я была уверена. Даже если не считать моих личных тараканов в отношениях с мужчинами, о которых, естественно, не рассказывала родителям. И несмотря на то, что выросла в семье военного, иметь такого партнера мне не понравилось. Как ни старалась, у меня не получалось воспринимать человека, добровольно согласившегося выполнять чужие приказы, самостоятельным. Субординация и подчинение старшему по званию у Юры почти что в крови. А я до сих пор считаю свободу в принятии решений главным своим правом и приоритетом. И мне не интересны те, кто готов поступиться этим правом ради каких-то мифических выгод.
        В общем, мы с Юрой расстались. А через пару месяцев у него начался роман с Элиной. Однако разбежались они еще быстрее, чем мы. Но причины я не знаю, так как никогда этим не интересовалась. С тех пор наши отношения с сестрой стали еще хуже. Возможно, она винит меня в их разрыве. Но я точно не имею к этому отношения. Да и с Юрой за все время, прошедшее с нашего расставания, говорила от силы пару раз на ничего не значащие темы. Но объясняться с сестрой не вижу смысла. Мне же лучше, если она будет держаться на расстоянии. Кстати, Юра присутствует на сегодняшнем пикнике, как и на всех других сборищах отца. Возможно поэтому Элина и решила притащить сюда своего нового ухажера.
        За забором раздается шум подъезжающей машины. И через несколько минут я могу лицезреть сестру и ее спутника. Зрелище оказывается забавным. Элина сияет победной улыбкой. Вцепившись мертвой хваткой в локоть высокого темноволосого мужчины, одетого в демократичные джинсы, футболку и трикотажный пиджак. Для посиделок за городом такая одежда вполне подходит. Чего не скажешь о наряде сестры: платье с открытой спиной и туфлях на высоком каблуке. Бедная Элина даже не сможет сойти с дорожки. Тут же застрянет каблуками в идеально ровном изумрудном газоне, которым папа так гордится.
        Я усмехаюсь. А спутник сестры, пожав руку моему отцу, вдруг слегка поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Не убираю усмешки и не отвожу глаза. Элина тоже замечает меня и даже не кивает. Наклоняется к уху мужчины и что-то шепчет ему с противной улыбкой. Наверняка, какую-нибудь гадость обо мне. Ни минуты в этом не сомневаюсь. Впрочем, плевать! Мужчина, добровольно связавшийся с моей сестрой, явно не стоит ни одного хорошего слова. Элина не отличается ни умом, ни добрым сердцем. А вот гонора, спеси и злости в ее характере навалом. И нет, я нисколько не придираюсь. Это всего лишь констатация факта.
        Вздыхаю и со скучающим видом отворачиваюсь. Мимо как раз проходит Юра с небольшим свертком в руках. Вдруг притормаживает и подходит ближе. Я мысленно ругаюсь. Почему именно сегодня на него напала охота со мной поговорить? И так настроение ни к черту. А Юра словно испытывает мое терпение. Опускается рядом на корточки. Берет меня за руку и спрашивает:
        - Как твои дела? - я резко выдергиваю руку. И он виновато произносит: - Прости, забыл, что ты этого не любишь. Так как ты?
        - Отлично, - бормочу я. Не желая что-либо с ним обсуждать. Дураком он и раньше не был, так что быстро все понимает. Выпрямляется. Пару секунд смотрит на меня сверху вниз со странным выражением лица. И грустно усмехается:
        - Не беспокойся. Не буду тебе мешать. Знаю, я для тебя всего лишь тень. Мелькает там что-то под ногами.
        - Ради бога, прекрати этот бред, - недовольно отзываюсь. Но кажется сегодня обычное здравомыслие ему изменяет. А следующая фраза заставляет задуматься, не пьян ли он:
        - Все будет так, как ты хочешь, принцесса. Но ведь и принцессы могут передумать, - никогда раньше он не называл меня этим дурацким словом. К счастью, на этом дешевый водевиль заканчивается. И Юра быстро скрывается за кустами жасмина. Закусив губу, думаю, что мне, наверное, пора сваливать с этого праздника жизни. Все равно пообщаться с родителями сегодня не удастся. Зато выполнила программу максимум. И теперь с чистой совестью могу снова не появляться на отцовских посиделках ближайшие несколько месяцев.
        Только собираюсь подняться с шезлонга, как слышу сзади шаги и поворачиваю голову. Рядом со мной стоит спутник Элины. Сейчас я могу хорошо разглядеть его лицо. Смуглую кожу, зеленые глаза с на удивление длинными ресницами. Легкую щетину на подбородке. Но кое-что меня напрягает. Он стоит в расслабленной позе, засунув руки в карманы. Но почему-то кажется, что это расслабление нарочитое. Выставленное напоказ. А на самом деле мужчина готов к любым неожиданностям. Странно, с чего бы такой настрой на безобидном пикнике?
        Не спешу начинать разговор, с меня и Юры хватило. Мужчина тоже молчит и в свою очередь внимательно изучает меня. Но потом все же вежливо кивает и говорит:
        - Добрый день! Я Кирилл. А вы Ева, сестра Элины?
        Вот чего я точно не жалую - так это пустые светские разговоры. Скука смертная! Ухмыляюсь и отвечаю:
        - Ну да. Я именно та самая сука. Вы не ошиблись.
        Несколько секунд мужчина удивленно разглядывает меня. Потом тоже усмехается и легко переходит на «ты»:
        - Ну раз сама начала, тогда спрошу. Ты, действительно, синий чулок?
        - Не самый худший комплимент от сестры, - пожимаю плечами. - Особенно, если учесть, что мне в лицо она побоится это сказать.
        - У Элины есть повод на тебя злиться? - не отстает мужчина. - Может, ты просто увела у нее мужика?
        - А если и так, то что? - лениво уточняю я.
        - Ничего, - качает он головой. Но все же спрашивает: - Тебе совсем не жаль сестру?
        - Нет. Каждый сам кузнец своего счастья. За все, что Элина имеет, может сказать спасибо только себе.
        - А как же родственные чувства, совесть и всякое такое? Или в твоем арсенале нет подобных слов? - выгнув бровь, интересуется собеседник. Я морщусь. Мне скучно продолжать этот глупый разговор. Не вижу причин скрывать это и честно признаюсь:
        - Меня сейчас стошнит от твоего пафоса.
        - Ладно, - соглашается Кирилл. - Возможно, я немного переборщил. Но можешь честно ответить на один вопрос?
        - Какой?
        - Насчет мужчины я угадал?
        Вздыхаю. Пикироваться с ним мне надоело.
        - Честно? - переспрашиваю я. - Хорошо, отвечу честно. На самом деле мне даже не придет в голову заинтересоваться мужчиной, выбравшим Элину в качестве подруги.
        - То есть родственные чувства все-таки для тебя что-то значат?
        Смеюсь в ответ. И качаю головой:
        - Ты не очень догадлив. Просто с человеком, всерьез строящим планы на мою сестру, мне будет не о чем говорить. У нас слишком разные приоритеты в жизни. Глупость стоит на втором месте в моем черном списке.
        - А что на первом? - спокойно уточняет мужчина, почесывая подбородок.
        - Предательство. А на третьем - жадность. И я уверена, Элина возьмет сразу все три приза. Так что поздравляю тебя! Раз ты ее выбрал, значит заслужил.
        - Черт, ты и правда сука! - смеется Кирилл и совсем не злится. Чем вызывает небольшую толику моего уважения. А дальше я вижу сбоку, у дорожки, Элину, смотрящую на Кирилла с видом собственницы. И мое уважение растворяется без следа.
        Не щадя живота своего, а точнее, десятисантиметровых шпилек, сестра, словно цапля, высоко поднимая ноги, направляется к нам. На лице написана решимость биться за свое сокровище до конца. Наверняка, смех Кирилла, стоящего рядом со мной, ее сильно напрягает. Но с каждым шагом, приближающим ее ко мне, она теряет свою уверенность. Потому что понимает: в этой битве у нее нет шансов. И я поджидаю ее, растягивая губы в усмешке.
        Элина подходит ближе, окутывая меня облаком приторно-сладких духов. От чего сразу начинается тошнота. Обхватывает локоть Кирилла обеими ладонями и прижимается к его боку. А я вздыхаю, борясь с тошнотой, и озабоченно говорю:
        - Ты не могла бы еще минут десять погулять туда-судя по газону? Ему как раз пора делать аэрацию. Твои каблуки отлично с этим справляются.
        В глазах сестры мгновенно вспыхивает даже не злоба, а откровенная ненависть. Ого! Интересно, чем я вызвала такие сильные чувства? Вряд ли моей шуткой.
        - Наверное, считаешь себя очень остроумной? - задыхается она от избытка эмоций. И натурально шипит: - У тебя еще змеиное жало не отросло? - не понимая, что сама же и демонстрирует ответ на вопрос: у кого из нас отросло жало.
        - Не знаю, не проверяла, - добродушно отмахиваюсь я. - Тебе лучше знать. Ты у нас главный специалист по серпентариям. Тебе и шашки в руки. В смысле, жало в рот.
        Элина потрясено округляет глаза. Морщится, словно собираясь заплакать. И требовательно смотрит на Кирилла в явной надежде, что он защитит ее от меня. Но тот лишь улыбается и не спешит вступать в нашу битву. Сестра быстро понимает, что продолжать придется самой. С опаской смотрит на мое довольное лицо. И выдает свою любимую песню, предназначенную для сторонних слушателей. Ну не для меня же, в самом деле, она прикидывается расстроенной и заботливой старшей сестрой:
        - Бедная девочка. Ты, наверное, сама устала от себя? Кира, не обращай на Еву внимание. Я тебе говорила, дядя Паша с тетей Мариной ее жутко разбаловали. А теперь уже не могут ничего изменить. И просто махнули на доченьку рукой. Ну вот такой она великовозрастный невоспитанный ребенок.
        На меня снова нападает скука. Пикироваться с Элиной - то еще веселое занятие. Да и перед кем тут распинаться? Перед ее кавалером? Мужчиной, который сам выбрал вот это сокровище? В таком случае он ничем не лучше ее. Поднимаюсь с шезлонга и устало говорю:
        - Дорогая, боюсь, не смогу долго с тобой общаться. Еще чего доброго сверну себе челюсти от зевоты. Ты слишком предсказуемо скучна.
        - Гадина! - снова шипит Элина, мгновенно выходя из образа заботливой сестры.
        - Девочки, не ссорьтесь, - примирительно произносит Кирилл.
        Не обращая больше внимания на сестру, усмехаюсь прямо ему в лицо и говорю издевательским тоном:
        - Желаю приятно провести время, Кира, - и иду к дому прощаться с родителями.

***
        Уже мечтаю через час оказаться у себя в квартире. Завалиться на диван и включить любимый фильм, всегда поднимающий мне настроение. Но мама уговаривает меня остаться еще немного. Сообщает, что ей надо о чем-то важном со мной поговорить. И обещает как можно быстрее выкроить на это время, справившись с основными заботами хозяйки дома. И тут же убегает перенакрывать стол для следующего блюда.
        Я даже не предлагаю помощь. Зубы сводит от всех этих хозяйственных забот. Хотя готовить я умею, но предпочитаю простые блюда. А все эти изыски, которыми мама балует своих гостей, вызывают у меня чувство священного ужаса. Не представляю, как можно тратить столько времени на готовку? Я уж лучше просто поваляюсь на диване. Благо, моя поддержка маме и не требуется. У нее есть постоянная помощница по хозяйству, а на такие мероприятия они с отцом приглашают дополнительно еще пару человек.
        Так что возвращаюсь к своему шезлонгу, который никто пока не успел занять. И рядом с которым, хвала богам, больше нет Элины и ее спутника. Устраиваюсь поудобнее и пью из высокого бокала, захваченного по дороге, прохладную фруктовую воду. И рассеянно разглядываю гостей, стараясь убить время. Удачно, что с моего места открывается очень хороший обзор. Все люди как на ладони. Почти сразу, чуть в стороне от беседки, замечаю Элину. Она разговаривает с Юрой, кусая губы и хмуря брови. Лица Юры мне не видно, он стоит в пол оборота ко мне. Но его плечи напряжены. Видимо, беседа протекает не так уж гладко.
        Отворачиваюсь от этой парочки и ищу взглядом Кирилла. А, вот и он. Стоит ближе к дому в полном одиночестве. И вроде бы расслабленно оглядывается по сторонам. Но я опять чувствую его тревогу. Он выглядит как хищник, в любую минуту ожидающий нападения. Замечает свою подругу, разговаривающую с другим мужчиной. Но спокойно переводит взгляд дальше. И вот здесь очень заметно, по крайней мере для меня, подбирается. Слежу за его взглядом. Он смотрит на одного из папиных гостей. Мужчину лет пятидесяти с седыми висками и суровыми складками вокруг губ. Я знаю, кто это. Хотя папа не очень хорошо относится к ФСБшникам, но нужные связи все-таки поддерживает. А с этим человеком, генералом пресловутой конторы, дружит уже давно.
        Что ж, теперь мне многое становится ясно. Кирилл здесь точно не для того, чтобы быть представленным родственникам подруги. А по каким-то своим делам. Судя по всему, в его бизнесе назрел острый вопрос. И он собирается воспользоваться случаем и решить его. Ну или подготовить почву для решения. Обычное дело. Отвожу глаза в сторону и разглядываю других гостей. Но больше не вижу ничего интересного. Разве что одну парочку, что сейчас явно ругается между собой. При этом стараясь, чтобы окружающие ничего не заметили.
        Я скучаю. Рассматриваю на просвет воду в бокале и думаю, может все-таки сбежать? Но вспоминаю данное маме обещание и тяжело вздыхаю. А потом улыбаюсь. Раз уж придется торчать здесь какое-то время, найду себе развлечение. Напрягая память, припоминаю все, что мне известно о Николае Петровиче, интересанте Кирилла. Все же мужчина не один раз бывал у нас в гостях, еще когда я жила с родителями. Кое-что приходит мне на ум. Поднимаюсь, иду в дом. Заглядываю в папин кабинет и достаю из шкафа очень дорогой коньяк. Выхожу на улицу, захватываю по дороге со стола два бокала. И подхожу прямо к Кириллу, который все еще стоит на газоне у дома. И радуюсь, что рядом с ним нет Элины. Впрочем, ее присутствие меня бы все равно не остановило.
        Кирилл удивленно смотрит сначала на меня, потом на бутылку в моих руках. И ухмыляется:
        - Это что? Предложение мира? Или запоздалые извинения? Так прощение тебе стоит просить не у меня, а у сестры. К тому же я не люблю коньяк.
        - Боюсь, Элине придется обойтись без моих извинений, - отвечаю я. - Не в первый раз уже, думаю, она переживёт. А коньяк я тоже не люблю.
        - Тогда зачем это? - он кивает на бутылку.
        - Затем, что Коршунов Николай Петрович очень уважает коньяк, - машу головой в сторону папиного друга. - А вот этот, особенно. Папа бережет его именно для их встреч. Так что бери и пользуйся. Тебе же явно нужно пообщаться с ним в неформальной обстановке.
        Несколько секунд Кирилл хмуро разглядывает меня. Потом требовательно спрашивает:
        - Откуда узнала? Отец сказал? - и сам же качает головой, продолжая: - Нет, вряд ли. Он не догадывается о моей проблеме. По крайней мере, я так думаю.
        - Конечно, не отец, - соглашаюсь я. - Ему точно не придет в голову обсуждать со мной подобные темы.
        - Тогда как? - не успокаивается Кирилл. Видимо, этот вопрос его всерьез интересует. - Только не говори, что все так очевидно!
        - Для меня, да, - отвечаю и пожимаю плечами. И вдруг признаюсь: - Сама не знаю, почему чувства других людей для меня как открытая книга. Наверное, это просто насмешка судьбы.
        - Насмешка? Почему? - удивляется собеседник. - По-моему, это довольно ценное качество.
        - Потому что мне и так слишком скучно. А способность видеть настоящие причины чужих поступков вообще отбивает охоту с кем-нибудь общаться.
        - Ты поэтому одна? - спрашивает Кирилл, все еще разглядывая меня. Похоже, в разговоре с ним сестра не ограничилась только моей нелестной характеристикой. А явно посвятила мне гораздо больше времени. Представив мою жизнь в нужном для нее свете. Я почувствовала бы себя польщенной, если бы мне было не все равно.
        - Возможно, поэтому, - туманно произношу я. И в свою очередь интересуюсь: - Элина знает, что тебе на самом деле здесь нужно?
        - Зачем же разрушать чужие иллюзии, - отвечает он вопросом на вопрос.
        - Обожаю разрушать иллюзии, - говорю, широко улыбаясь. - И свои, и чужие.
        - Я это уже понял, - кивает Кирилл. А потом забирает из моих рук коньяк и два бокала. - Ладно, надеюсь, ты не ошиблась. Пойду наводить мосты, - смотрит мне прямо в глаза и просит: - Пожелай мне удачи…
        - Удача - слишком большая сука, чтобы делать то, о чем ее просят, - ухмыляюсь я.
        - Мне кажется, ты на нее похожа, - не остается в долгу Кирилл. И, не давая мне ответить, направляется к Николаю Петровичу.
        2
        Я возвращаюсь в дом. На улице для меня больше нет ничего интересного. Захожу в свою комнату, которая никак не изменилась с тех пор, как я два года назад съехала от родителей. Устраиваюсь на кровати, прямо поверх покрывала. Перелистываю книгу, взяв ее с тумбочки. Но читать не хочется. Так что опускаю голову на подушку и засыпаю. Через некоторое время просыпаюсь, сразу смотрю на мобильный. Прошло всего полтора часа. Потягиваюсь, встаю с кровати и подхожу к зеркалу. Поправляю прическу и макияж. Он у меня совсем легкий, так что от сна сильно не пострадал. Выхожу из комнаты, спускаюсь вниз. Собираюсь найти маму и узнать, освободилась ли она наконец.
        С мамой сталкиваюсь на улице. Она спешит от беседки к дому. Увидев меня, хватает за локоть и говорит:
        - Дорогая, я почти закончила с делами. Стол уже накрыли к чаю, - у мамы все строго: сначала закуски, потом горячие блюда. И обязательно десерты с кофе и чаем в конце. Значит, дело уже явно движется к нему. Она продолжает: - Я пригласила всех, не могу найти только Юру. Помоги, пожалуйста, отыщи его. А потом мы с тобой уединимся.
        Я обреченно киваю. И хотя совсем не горю желанием снова видеть бывшего парня, отказать маме не могу. И иду искать. На удивление, мои поиски не увенчаются успехом. Хотя обхожу всю территорию несколько раз. Сидящие за столом гости, мимо которых брожу туда-сюда, провожают меня недоуменными взглядами. И Кирилл тоже. Он сидит рядом с Элиной, и сестра даже за столом не отпускает его локтя. Интересно, ей, и правда, так удобно или боится, что мужчина просто сбежит? Проходя мимо них, не скрываю усмешки. От чего сестра сразу хмурится и бросает на меня полный ненависти взгляд.
        На этот раз иду в дом и обхожу все три этажа. Заглядывая по порядку в каждую комнату. Но тоже безрезультатно. Стою на крыльце и удивляюсь. Может, Юра уехал? Хотя это вряд ли. Он бы точно не забыл предупредить отца. Субординация для него - все. В этот момент ко мне подходит Кирилл. Один, без Элины. Похоже, ему удалось хоть на несколько минут оторвать ее от себя. Хочу спросить его об этом. Но он опережает меня.
        - Что случилось? У тебя озабоченное лицо. Помощь нужна?
        - Вообще-то, ничего особенного. Мама попросила найти одного гостя. Но он просто испарился.
        - Давай искать вместе. Где ты уже смотрела?
        - Везде. Ни в доме, ни во дворе его точно нет. Вот на улицу пока не выходила.
        - Ну пойдем посмотрим, - кивает в сторону ворот Кирилл. И ждет, пока я шагну первой. Сам направляется следом за мной. У нас на территории есть стоянка для машин. Но сегодня гостей слишком много. И часть автомобилей припаркована на улице перед нашим забором. Мы с Кириллом выходим за ворота и осматриваемся. Здесь тоже никого не видно. Вместе прохаживаемся между машинами. И вдруг оба резко останавливаемся. Прямо на земле сидит Юра, привалившись спиной к сверкающему боку черного внедорожника. Его голова опущена на грудь и покрыта коркой запекшейся крови. Красные потеки стекают на лоб и щеки. Дверца машины тоже забрызгана кровью.
        Мой спутник тихо ругается, а я быстро наклоняюсь и подношу пальцы к носу Юры. И ощущаю слабое дыхание. Он жив. Кирилл присаживается на корточки рядом со мной. И прямо здесь я вдруг понимаю, что от него не пахнет никаким парфюмом. Даже от Юры ощущаю слабый запах его любимой туалетной воды. Он пользовался ей до встречи со мной. А когда мы были вместе, отказался по моей просьбе. Ну и после нашего разрыва, видимо, вернулся к привычному запаху. А вот от Кирилла очень приятно пахнет чем-то неуловимым и природным. Травой под дождем, разогретой под солнцем кожей. Не могу разобрать. Главное - это не ненавистные мне детища парфюмерной промышленности.
        Осознаю, что думаю совсем не о том, о чем нужно. Поднимаюсь, достаю мобильный и вызываю скорую. Оборачиваюсь к Кириллу и говорю:
        - Я останусь с Юрой. Позови отца. Он должен знать.
        Мой спутник почему-то медлит. И предлагает в ответ:
        - Лучше ты сходи, а я побуду здесь. Тебе вряд ли приятно смотреть на все это.
        - Нет, - упрямлюсь, сама не зная, зачем. - Пойдешь ты. Я знаю Юру. Если он очнется, ему будет легче со знакомым.
        Кирилл поджимает губы и не спешит уходить. Потом спрашивает:
        - Кто такой этот Юра?
        - Папин помощник. И бывший твоей нынешней пассии, - он морщится, уточняю: - Ты не знал? Элина не рассказывала о Юре?
        - Нет, - качает он головой. - Меня не интересуют ее бывшие. Впрочем, как и она сама.
        - Это я уже поняла, - возвращаю ему сказанную чуть ранее фразу. И говорю: - У нас мало времени. Лучше не тяни. Что мне стоит знать? - Он молчит и разглядывает меня. Тогда сама начинаю шевелить мозгами и спрашиваю: - Внедорожник твой?
        Кирилл мрачно кивает:
        - Мой. И бывший моей подруги лежит рядом с пробитой головой. Твой отец вызовет полицию.
        - Конечно. Но прикормленную. Они сделают все аккуратно и будут вежливы с гостями. Вряд ли тебя это беспокоит, - он снова молчит. И я продолжаю рассуждать: - Машину могут обыскать. Просто на всякий случай. Что там у тебя? Наркота? - Кирилл закатывает глаза. - Тогда оружие? - вот тут он смотрит на меня с вызовом и вздыхает. Уточняю: - И явно незарегистрированное? - он отводит взгляд в сторону, а я задумываюсь. Потом открываю сумочку, переброшенную через плечо, и предлагаю: - Быстро давай его сюда и иди за отцом. Больше нельзя тянуть. Меня точно не станут обыскивать.
        - Ты сделаешь это для меня? - удивляется Кирилл. - Мы же совсем незнакомы.
        - За дурь сама бы сдала тебя с удовольствием. И если бы Юру подстрелили, тоже. Но его явно ударили чем-то тяжелым. Странно, но не вижу, чем, - оглядываюсь по сторонам. Потом перевожу глаза на Кирилла и тороплю: - Давай быстрее. Или хочешь объясняться с ментами? Дело твое.
        Он наконец решается. Открывает машину, забирается в нее с другой стороны от Юры. Быстро копается под сиденьем и выбирается наружу с небольшим пакетом в руках. Я подставляю сумочку, и он бросает пакет внутрь. А потом идет к воротам. Пока жду отца, аккуратно заглядываю в пакет, не дотрагиваясь до его содержимого. Мало ли, вдруг, там все же не оружие. Но это, действительно, пистолет. Защелкиваю сумочку как раз тогда, когда совсем рядом раздается голос отца. А кроме него, Николая Петровича. Ну да, кого же еще просить о помощи в такой щекотливой ситуации?

***
        Как только мужчины подходят ближе и разбираются в проблеме, меня сразу же оттесняют в сторону. Как раз в это время подъезжает скорая. Юру осматривают, накладывают повязку и увозят. Не давая никаких прогнозов. А вот полицию не вызывают. Папин друг трясет корочками и обещает сам пригласить, кого нужно. Пока Николай Петрович разговаривает с Кириллом, отец обнимает меня за плечи, целует в лоб и успокаивает. Но я и так спокойна. Наши с Кириллом взгляды на секунду пересекаются. Он смотрит пристально, но быстро отводит глаза. Я хочу остаться здесь. Но отец отправляет меня в дом и просит пока никому ничего не говорить.
        Как только захожу во двор, на меня сразу же налетает Элина. Папа поставил своего человека у ворот. И тот не выпускает никого на улицу. Взбешенная сестра вцепляется в меня и трясет:
        - Где Кирилл?! Ты… вы… - она никак не может сформулировать свою мысль. Или просто боится. Меньше всего мне сейчас нужна ее истерика. Отцепляю ее руки от себя. И делаю шаг назад, чтобы вдохнуть свежий воздух, а не шлейф тошнотворных духов.
        - Успокойся. Кирилл на улице. Разговаривает с отцом и Николаем Петровичем.
        - О чем? Что тут происходит? - нервно спрашивает она.
        - Не знаю. Кажется, небольшие проблемы. Потом все расскажут. А пока просили не беспокоить. Иди лучше к гостям.
        Элина не слушает меня. Кусает губы и смотрит на ворота так, словно хочет прожечь в них дырку. Оставляю ее и иду в дом. В своей комнате бросаю сумочку на кровать и сажусь в кресло. Мне надо подумать о том, что произошло. О том, кто и зачем напал на Юру? Не представляю, выживет ли он. Но размышляю об этом спокойно и отстраненно. Я, правда, ничего к нему не чувствую. Кроме досады, что потратила на этого человека полгода своей жизни. И мне совсем не стыдно. Может, судьба вообще обделила меня способностью испытывать романтические чувства? Не знаю, хорошо это или плохо. Но в любом случае само происшествие меня беспокоит. Тем более, все случилось в доме моих родителей. Ну пусть не в доме, а за забором. Но вдруг это как-то связано с отцом?
        Пытаюсь вспомнить, сколько раз видела сегодня Юру, кроме нашего дурацкого разговора. И что он в это время делал. Несколько раз просто проходил мимо. Еще разговаривал с Элиной. А потом, кажется, с кем-то из гостей. Вот только не помню, с кем. За столом все время сидел рядом с отцом. Ну и конечно переговаривался с ним. Черт! Ничего не понятно. Кому он вообще мог помешать? Около получаса безуспешно ломаю голову, но ничего стоящего на ум не приходит. Слишком мало вводных, чтобы делать выводы. Решаю выбраться на улицу и посмотреть, что там происходит. И в это время раздается стук в дверь.
        Бросаю «Войдите», на пороге появляется Кирилл. Быстро осматривает комнату и подходит ближе. Останавливается напротив меня.
        - Ну что? - требовательно спрашиваю.
        - Все в порядке. Твой отец и Коршунов решили, что на парня напал кто-то посторонний. Задали мне пару вопросов и отстали. В машину, правда, заглянули, но чисто для проформы. Обыск не устраивали. Но тебе все равно спасибо. Где пистолет? Я готов его забрать.
        Киваю на сумочку, валяющуюся на кровати. Кирилл подходит к ней, достает пакет и прячет во внутренний карман пиджака. Снова поворачивается ко мне, приглядывается и спрашивает:
        - Тебя что-то беспокоит?
        - На самом деле многое, - пожимаю плечами. И объясняю: - Судя по твоим словам, папа хочет все замять. Мне это не нравится.
        - Кому нужны лишние проблемы?
        - Вот как раз поэтому и надо разобраться. Здесь ведь охраняемый поселок. Шпана просто так по улицам не шляется. Зачем кому-то нападать на Юру?
        - Не обольщайся. Попасть сюда несложно, - усмехается Кирилл. - А причина может быть банальной. Перед тем как парня увезла скорая, твой отец проверил его карманы. В них не было ни бумажника, ни телефона. Вот и ответ на твой вопрос.
        - Не уверена, что это ответ. Я не поняла, они вообще не стали никого вызывать?
        - Коршунов ждет своих. Хочет, чтобы пошарили по округе. Но гостей не задерживают. Некоторые уже разъезжаются.
        - Понятно. Спасибо, что поделился новостями, - киваю и жду, что он покинет мою комнату. Но Кирилл не спешит. Задумчиво разглядывает меня и говорит:
        - Слушай, ты долго еще здесь пробудешь? Я сейчас отвезу Элину домой. И может, пересечемся вечером в городе? Посидим в ресторане? Хочу отблагодарить тебя за помощь.
        Смотрю на него, и мне хочется смеяться. Он это серьезно? Вот такой банальный съем должен меня вдохновить? Да все его мысли сейчас видны как на ладони. Не сомневаюсь, что после ресторана получу предложение поехать к нему или ко мне. Неужели Кирилл не догадывается, как это предсказуемо и скучно? Нет, я все понимаю. После моей готовности спрятать пистолет он решил, что я на него запала. И многие решили бы так же. Только я - не многие. И делаю что-то, просто потому что хочу. Даже не всегда отдавая себе отчет в причинах и последствиях. Будь на его месте кто-то другой, скорее всего, поступила бы так же.
        Я молчу, пауза затягивается, а Кирилл хмурится. И замечает:
        - У тебя сейчас такой взгляд, будто ты препарируешь мои внутренности. Прости, но это не очень комфортное ощущение. Так понимаю, мое предложение тебе не нравится?
        - Это слишком мягко сказано, - усмехаюсь я.
        - Можно узнать, почему? Зачем ты тогда мне помогла?
        - Уж точно не для того, чтобы сходить с тобой в ресторан.
        - Это я уже понял. Не понял, почему нет? Вроде бы, дал ясно понять, что твоя сестра меня не интересует. И никогда не интересовала. У тебя же на этом пунктик?
        - Знаешь, - говорю я, - мне даже лень объяснять. Пусть будет просто нет. Этого вполне достаточно.
        Но Кирилл явно недоволен. Делает шаг вперед, останавливается совсем близко. И, прищурясь, изучает мое лицо. В этот момент, как в плохой мелодраме, в комнату врывается Элина. Возмущенно переводит взгляд с меня на Кирилла и язвительно говорит:
        - Вот так ты прощаешься с хозяевами? - Потом впивается глазами в меня. И, почти плескаясь ядом, шипит: - А ты, дрянь, как обычно, цепляешь чужих мужиков?
        - Ты уж определись, я синий чулок или шлюха? - усмехаюсь. Но Элина не успокаивается.
        - Думаешь, не догадываюсь, что с Юрой ты нас рассорила! А теперь за Киру взялась?
        Замечаю, как упомянутый Кира передергивается и собирается вступит в наш милый разговор. Но мне уже все надоело. Делаю шаг к Элине. И тихо, но очень четко произношу:
        - Дорогая сестра, валила бы ты побыстрее отсюда. А то я забуду про наши родственные связи. И вспомню, как разбиралась с тобой в детстве. Хоть ты и старше, но часами пряталась от меня в туалете, - Элина сразу же тушуется, теряя весь свой пыл. Наверное, тоже вспоминает наше боевое прошлое. Пятится к двери, а я бросаю ей вдогонку: - И сокровище свое с собой забери. Мне оно даром не нужно. Расскажешь Кирочке по дороге о своей тяжелой моральной травме. Про сортир не забудь упомянуть.
        Элина краснеет и пулей вылетает из комнаты. Кирилл поджимает губы и молча качает головой. Потом выходит следом за сестрой и закрывает дверь.
        3
        На следующее утро узнаю, что Юра умер в больнице, так и не приходя в сознание. Я сижу у себя на кухне и бессильно опускаю руку с телефоном на стол. Папа только что прислал мне сухое сообщение. Всего несколько слов, и больше никакой информации. Вчера я уехала домой, так и не успев пообщаться с мамой. Отец, конечно же, рассказал ей о том, что случилось. И она была слишком шокирована. Я даже не стала напоминать, что она хотела со мной поговорить. Перед отъездом попыталась пообщаться с папой, надеялась разузнать хоть что-то. Но так и не смогла застать его в одиночестве. Пришлось отчаливать домой ни с чем.
        И вот сегодня, прямо с утра, сообщение. Человек, с которым я прожила шесть месяцев, умер этой ночью. Пытаюсь выдавить из себя вину или сожаление. Но не чувствую ничего… Я вообще жива? На секунду мне становится страшно. Очень редкое для меня ощущение, непривычное. Обычно, страха я не испытываю. Ни страха, ни удивления, ни разочарования. Я тот еще циник и не жду от людей ничего хорошего. От себя тоже. Уже давно привыкла. И не понимаю, с чего вдруг мое сердце словно сжимает ледяной рукой? Впрочем, очень быстро странное ощущение исчезает без следа.
        Я заканчиваю с завтраком, складываю посуду в посудомойку. И в это время звонит телефон. Хватаю его, надеясь, что это отец. Но на экране имя Элина. Сбрасываю звонок, но телефон тут же заходится новой трелью. Понятно, так просто она не отстанет. Все же нажимаю кнопку. И сразу отодвигаю мобильный подальше от уха. Потому что эта ненормальная орет прямо в трубку:
        - Ты… Ненавижу! Что б ты сдохла! Мало тебе Юры, ты и Кирилла у меня отобрала! Тварь… - ругается она.
        - Хотя бы покойников всуе не упоминай, - бормочу я, вклиниваясь между ее проклятиями.
        - Каких п. покойников? - Элина сразу перестает орать и громко икает.
        - Юра умер ночью. Ты не знала? - понятно, ни отец, ни Кирилл не посчитали нужным ей рассказать. Морщусь от того, что объяснять придется мне. Но Элина просто бросает трубку. Ну вот. Кажется, Кирилл решил расставить точки над «и». А досталось, почему-то, мне.
        Примерно три часа занимаюсь своими делами, а потом иду на улицу. Надо сходить в магазин, а то в холодильнике опять мышь повесилась. Машину брать не придется, прямо в нашем доме огромный супермаркет. Выхожу из подъезда и резко торможу. В двух шагах от меня стоит черный внедорожник. Кирилл, прислонившись к блестящему боку автомобиля, что-то набирает в телефоне. Поднимает голову и усмехается.
        - О, отлично! А я как раз тебе звоню, - демонстрирует мне экран мобильного. Как будто на таком расстоянии я способна что-нибудь там разглядеть. Подхожу ближе, останавливаюсь напротив. И молча смотрю на него. Могла бы спросить, откуда он узнал мой адрес и номер телефона, но не хочу. Не люблю в пустую сотрясать воздух. Какая разница, как он все выяснил. Гораздо интереснее - зачем он здесь?
        - Привет, - говорит Кирилл. Явно чувствуя себя неуютно под моим взглядом.
        - Привет, - соглашаюсь я. - И дальше…
        - Что, дальше? - хмурится он.
        - Каким ветром тебя сюда занесло? - не скрываю иронии.
        - Попутным, - мой тон ему не нравится. Что ж, не стану его разочаровывать.
        - Отлично. Значит, им и унесет, - шагаю в сторону. А он выпрямляется и просит:
        - Подожди. Надо поговорить.
        - О чем?
        - Утром меня вызывали к следователю. По поводу вчерашнего. Ты уже знаешь, что парень умер?
        - Знаю, - киваю я. И решаюсь: - Ладно. Давай поговорим.
        Кирилл открывает мне дверь внедорожника. И я забираюсь внутрь. Обходит машину, садится на водительское сиденье.
        - Получается, дело все-таки завели? - уточняю сразу.
        - Ну да, завели.
        - Тебя вызывали как свидетеля?
        - Пока да. Надеюсь, так и останется. Задавали обычные вопросы. Что видел, что слышал. С кем говорил. Должен сказать, все было очень вежливо, даже формально. Без давления.
        - Это понятно. Николай Петрович явно курирует дело и придерживает коней. С одной стороны, это хорошо. Нас не будут доставать. С другой стороны, боюсь, следователи вообще не станут проявлять рвения. Не уверена, что нам это на руку. Кстати, тебе удалось уладить свои дела с Коршуновым?
        - Вполне, - кивает Кирилл. - Он обещал поддержку. Коньяк, действительно, помог, спасибо!
        - На здоровье, - усмехаюсь я. Некоторое время Кирилл молчит и вдруг непонятно к чему говорит:
        - Я объяснился с Элиной.
        - Знаю.
        - Откуда?
        - Она мне сегодня звонила.
        - Вы общаетесь? Вчера мне так не показалось.
        - Ну, общением это вряд ли можно назвать. В основном там были крики и междометия.
        - На тему? - хмурится Кирилл.
        - Что я злая похитительница мужских сердец.
        - Извини, - морщится он. - Не думал, что она обвинит в этом тебя.
        - Извиняешься за то, что моя сестра - дура? - недоуменно выгибаю я бровь.
        - Нет. За то, что дал повод надеяться.
        - Поверь, ей повод и не нужен, - качаю головой.
        - Тебя это совсем не огорчает? Вы все-таки сестры, - он смотрит на меня с подозрением.
        - Меня мало что огорчает. И Элина точно не входит в этот список.
        - А парень, которого убили, входит? - вдруг спрашивает Кирилл. - Вы ведь встречались?
        - Понятно. Заткнуть фонтан красноречия сестры невозможно.
        - У тебя как раз неплохо получается. Вчера своими глазами наблюдал.
        - Только когда я рядом. А потом ее опять несет.
        - Так что с этим парнем? У вас все в прошлом? - возвращается к своему вопросу Кирилл.
        - Слушай, тебе какая разница? - недоуменно спрашиваю.
        - Просто мне все это не нравится. Хочу разобраться.
        - Я тоже хочу.
        - Тогда у нас есть что-то общее. Может, посидим в кафе и обсудим нашу проблему?
        - А здесь тебе чего не обсуждается? - хмыкаю я. Он не отвечает и снова меняет тему:
        - Ты шла на работу? Чем занимаешься?
        - Меня утомили твои вопросы, - признаюсь я. И добавляю: - Уверена, сестра тебе все про меня рассказала. Выдала, так сказать, подноготную.
        - Она говорила, ты просаживаешь родительские деньги.
        - Ну вот, чем не ответ на твой вопрос?
        Кирилл вздыхает, задирает одну бровь и раздраженно уточняет:
        - Можно спрошу: я тебе чем-то не нравлюсь?
        - Почему же. Ты очень даже симпатичный. Только задаешь много вопросов.
        - Издеваешься? - даже не спрашивает, а констатирует Кирилл.
        - Нет. Просто жду, когда до тебя наконец дойдет, что я не люблю отвечать на дурацкие вопросы.
        - Хорошо, отвечать ты не любишь. А спрашивать тоже? Хочешь знать, чем я занимаюсь? Или уже выяснила у отца?
        - Вот еще! Мне по фигу, чем ты занимаешься. Надеюсь, не сильно тебя расстроила?
        - Нет. Ты забавная, - говорит он и хмурит брови. Чем опровергает собственное утверждение. Я абсолютно уверена, что уже достала его. Но он почему-то не посылает меня подальше.
        - Ты забыл, о чем я вчера говорила? Я чувствую людей. И точно знаю, что не кажусь тебе забавной. Я, действительно, не люблю приставать с вопросами. Но сейчас изменю себе и спрошу: какого черта тебе от меня нужно? - Кирилл все также задумчиво смотрит на меня. Решаю его подтолкнуть: - Дарю тебе подсказку. Правдой от меня можно добиться гораздо большего, чем враньем. Так что жду еще минуту и ухожу.
        - Ладно, я понял - ты редкая женщина, - говорит он. Делаю попытку подняться, а Кирилл останавливает меня: - Подожди, сейчас объясню. Думаю, меня кто-то подставляет. Да, следователь не давил. Но некоторые его вопросы мне не понравились. Элина вчера, на пикнике, разговаривала с этим парнем. Их многие видели. И почти все знают, что у них был роман. А нашли его у моей машины. Получается, я типа, такой ревнивый сукин сын. Опять же, проблемы в бизнесе в последнее время. Я считаю, все это не случайно.
        - Понятно. А от меня тебе чего нужно?
        - Я уже сказал, что хочу разобраться. И мне нужна помощь. Твоя. Это убийство может быть связано с твоей семьей, а не со мной. Там были ваши родные и знакомые. И тут без тебя никак. Ты, ведь, тоже хочешь узнать правду?
        - Предлагаешь работать командой? - уточняю я.
        - Ты согласна?
        - Хорошо, - мне даже не нужно думать над его предложением. Сама собираюсь покопаться во всем, что случилось. - Но одно условие: больше не ври мне.
        - Ты тоже не будешь врать или отмалчиваться? - пытается он поймать меня на слове. Но я в такие игры не играю.
        - Обещаю, я не буду врать в том, что касается дела. Но не стану отвечать, если тебя просто мучает любопытство. Это ясно?
        - Вполне. Готов скрепить нашу сделку рукопожатием, - Кирилл обаятельно улыбается. Демонстрируя идеально-белые зубы и ямочки на щеках. Наверняка, эта улыбка разбила немало женских сердец. Уверена, он знает об этом и спокойно пользуется.
        - И вот этого тоже не надо, - усмехаюсь я. - Ни рукопожатий, ни милых улыбок. Не люблю чужие прикосновения. А такие улыбки на меня не действуют. И вообще, партнеров надо уважать, а не использовать на них свои дешевые приемчики.
        - Почему дешевые? - натурально обижается Кирилл, а улыбка сползает с его лица.
        Я смеюсь. Какое-то время он растерянно смотрит на меня, а потом снова улыбается. Но уже не демонстративно, в тридцать два зуба. А просто, по-человечески. Что мне гораздо больше нравится.

***
        Попрощавшись с Кириллом, еду не в магазин за продуктами, а к родителям. В рамках нашей договоренности мне надо выяснить все, что на сегодня известно о нападении на Юру. Предварительно звоню и убеждаюсь, что отец дома. Вчера была пятница, а сегодня - как раз выходной. Пока веду машину, думаю о Кирилле. О том, всю ли правду он мне рассказал. И совсем не исключаю, что далеко не всю. Чего-чего, а веры в человечество и отдельных его представителей во мне кот наплакал. Даже не знаю, почему. Лично меня не так уж часто обманывали. И точно обошлось без фатальных последствий. Тем не менее, знаю, что люди способны на многое. И всегда держу это в уме.
        Родителей застаю в беседке, пьющими чай. Лица у обоих печальные, а у мамы еще и припухшие глаза. Юра проработал рядом с отцом около семи лет и много раз бывал у нас дома. Папа рассказывает, что на завтра назначены похороны. Тело отдали очень быстро, видимо, под нажимом Коршунова. И уже с утра отец выполнил все необходимые организационные действия.
        Он спрашивает, приду ли я? Киваю. Знаю, что должна прийти. Пусть совсем не грущу по бывшему парню, но этот долг обязательно выполню. Ведь никого ближе нашей семьи в последние годы у Юры не было. И вообще, жизнь его не баловала. Еще в раннем детстве его отобрали у родителей-алкоголиков. Но по какой-то причине их не лишили родительских прав. Так что Юру даже не смогли усыновить. И на его долю выпали все тяготы долгой жизни в приюте. Знаю, что у него оставались еще родственники. Но они не захотели взять его к себе. И даже ни разу не навестили в детском доме. Юра лишь раз вскользь упомянул о них, сообщив, что с ними не общается.
        Мама уходит в дом приготовить мне поесть, и мы с отцом остаемся одни. Папа с грустью смотрит на меня и вздыхает:
        - Котенок, не переживай. Твоей вины тут нет. Вы давно расстались.
        Я могла бы сказать, что совсем не переживаю, но не хочу. Так больше шансов, что отец поделится со мной нужной информацией. А он вдруг удивляет. Не часто мы ведем разговоры по душам.
        - Дочь, я хорошо тебя знаю. И очень горжусь. Что бы там не говорила вся наша родня. И что бы ты сама не думала. Ты у меня честная и самостоятельная. А главное, у тебя есть голова на плечах. Знаешь, сколько вокруг меня мужиков, которые тебе в подметки не годятся? - я лишь скептически кривлюсь, и папа продолжает: - Когда вы с Юрой сошлись, я сразу понял, что из этого ничего не получится, - удивленно округляю глаза. Папа никогда не отговаривал меня от связи со своим помощником. Отец печально улыбается. - Конечно, я не лез в ваши дела. Да и ты меня вряд ли бы послушала. Именно это мне в тебе больше всего нравится. Всегда делаешь то, что считаешь правильным. Я так не могу. Слишком часто приходится идти на компромисс. Но сейчас скажу: Юра не тот мужчина, что тебе нужен. И хотя он сильно переживал ваш разрыв, ты все сделала правильно.
        - Юра переживал? - снова удивляюсь я. Сегодня у меня прямо день откровений. Такое редко случается. - Мне казалось, он спокойно все принял. Даже уговаривать меня не стал. А всего через пару месяцев сошелся с Элиной.
        - К сожалению, мужики тоже делают глупости, - вздыхает папа. - Чтобы доказать что-то себе. Или вызвать ревность любимой женщины. А не спорил, потому что хоть немного успел тебя понять. Знал, что уговоры бесполезны. Не удивительно, что с твоей сестрой они продержались недолго. Я, как всякий ослепленный любовью отец, только в тебе не вижу недостатков. А насчет Элины, пусть она и моя племянница, иллюзий не строю. Надолго она Юру не могла заинтересовать. И тот парень, которого вчера привозила, Качалов Кирилл, тоже ей не по зубам. Я его давно знаю и характер в целом представляю. Поэтому сомневаюсь, что у них что-то серьезное. Не удивлюсь, если Элина все себе просто напросто нафантазировала.
        На мгновение у меня мелькает мысль подробней расспросить отца о Кирилле. Но быстро отбрасываю ее и снова возвращаюсь к Юре.
        - С чего ты взял, что Юра переживал наш разрыв? Он говорил с тобой?
        - Нет. Парень был таким же упрямцем, как и ты. Просто я видел, как его шатало после вашего расставания. И еще знаю: он не оставил мысль тебя вернуть. Но единственное, чем он со мной поделился: что хочет стать достойным тебя. И тогда ты его обязательно примешь.
        - Странно. Я точно не давала повода так думать, - бормочу и хмуро уточняю: - Не догадываешься, что он имел в виду? В смысле, как именно Юра собирался стать достойным меня? - Пока жду ответа, пытаюсь осознать, что меня так беспокоит. И почти сразу понимаю. Что, если именно это его намерение и привело к нападению на него?
        - Нет, котёнок. Не догадываюсь. Да и ты голову не ломай. Это уже не имеет значения.
        - Уверен? Но ведь почему-то его убили.
        - Ты же знаешь, в наше время убить могут и за сто рублей, - тяжело вздыхает отец. - Или вообще просто так. Потому что кому-то в этой жизни не повезло.
        - Папа, скажи правду, - прошу я. - Не надо общих слов. Точно не мне. - Отец хмурится, постукивает пальцами по столу и молчит. Ладно, все как обычно. Если мужчины не хотят говорить, приходится делать это за них: - По роду своей работы Юра занимался чем-то опасным? Не выдавай своих секретов, просто намекни.
        - Ева, мы же не в горячих точках служим. Ничего особо опасного в нашей тыловой работе нет. В основном, вообще бумажная волокита.
        - Это официально, - соглашаюсь я. - А неофициально?
        - А неофициально я не знаю. Любой человек может быть втянут во что угодно. Но если Юра что-то такое и делал, точно не по моей просьбе.
        - Тогда почему вы с Николаем Петровичем хотите все тихо-мирно прикрыть? Я ведь правильно поняла ваши намерения?
        И снова отец не спешит отвечать. Хмурится и поджимает губы. И нехотя произносит:
        - Я не знаю, куда влез мой помощник. И не хочу знать. Все это отразится не только на мне. От меня зависит слишком много людей. Я не готов дарить своим недоброжелателям такие подарки.
        - Понятно, - киваю я. Они с Коршуновым, действительно, хотят спустить все на тормоза. Осторожно интересуюсь: - Но разве так будет справедливо? Получается, человек, сделавший это, выйдет сухим из воды?
        - Дочь, я давно уже не ищу справедливости, - тяжело вздыхает отец. Прекрасно его понимаю. Сама циник, и отдаю себе отчет, что люди прежде всего хотят для себя комфорта. Я тоже не исключение. Просто мой комфорт: знать, что Юра погиб не из-за меня. Поэтому не собираюсь останавливаться. Хочу заявить об этом отцу, а он меня опережает:
        - Я связан разными обязательствами. И не могу позволить себе взбрыкнуть. Но ты - другое дело. И я не буду ничего тебе запрещать. Только прошу: будь осторожна. Если почувствуешь опасность, отступай.
        Удивленно моргаю. Это что сейчас было? Если правильно поняла, только что отец дал мне зеленый свет на поиски убийцы Юры? Ого! Почему-то такого от него не ожидала. Чтобы не спугнуть удачу, не спрашиваю прямо. Пусть между нами остается неопределенность. Теперь пришло время выяснить все, что известно о вчерашней трагедии. Я задаю вопросы, и папа спокойно рассказывает:
        - Все очень странно, котенок. Телефон Юры нашли недалеко, в канаве. Его просто выбросили. Сейчас им занимаются ребята Николая. Но насколько знаю, пока не откопали ничего криминального. А вот портмоне пропало. Возможно, забрал убийца. А может, кто-то случайный, если его тоже выкинули.
        - А само орудие убийства обнаружили?
        - Нет. И это тоже странно. Эксперты говорят, в ране частицы металла. То есть это не случайный камень, подобранный с земли. Судя по всему, предмет принесли с собой. А потом забрали, хотя он явно был весь в крови. Но убийцу это не отпугнуло.
        - Что с характером раны? Смогли определить рост нападавшего?
        - Чуть ниже Юры. Или среднего роста мужчина, или высокая женщина.
        - Даже женщина?
        - Да, такой удар могла нанести и женщина. Если у нее в руках оказалось что-то тяжелое.
        - Его машину осматривали? Ничего необычного не нашли?
        - Не нашли.
        - У нас же охраняемый поселок. И камеры у въезда должны быть. На них мог попасть убийца или его машина.
        - Проверили в первую очередь. Смотрели все машины, что заезжали примерно в это время. Посторонних вообще не оказалось. Только местные и одно такси. Водителя уже нашли. Говорит, увозил пожилую женщину с соседней улицы. Его слова подтвердили хозяева, это была няня их дочери.
        - И что думаешь? - хмуро уточняю у отца. Он вздыхает и отвечает:
        - Нападавший либо из своих. Либо кто-то чертовски умный и отлично информированный. Избежал попадания на камеры. Аккуратно пробрался в поселок, минуя охрану. И также незаметно ушел. Найти его будет непросто.
        - С гостями собираются говорить? Может, кто-то что-то видел?
        - Дочь, в большинстве своем, мои гости не любят, когда им задают вопросы. Так что по моей просьбе их не будут беспокоить. Знаю, с Качаловым уже беседовали. Все же Юру у его машины нашли.
        - Понятно, - вздыхаю я. - А ты сам не заметил ничего странного? Хотя бы, с кем Юра на пикнике общался?
        - Ничего такого. По-моему, он со многими перебрасывался хотя бы парой слов. Он же давно с нами, знаком почти со всеми.
        - Вчера видела у него в руках небольшой сверток. Не знаешь, что это может быть?
        - Сверток? - задумывается отец. - Не припоминаю. Может, Марина просила что-то принести? Пойду узнаю. Что-то мама задержалась. Наверное, не хочет нам мешать, - он уходит в дом. Я сижу в беседке и обдумываю все, что услышала. И огорченно понимаю: мне вообще не за что зацепиться.
        Вскоре родители возвращаются с парой подносов в руках. Помогаю маме быстро накрыть на стол, и садимся обедать. Выясняется, что мама тоже не в курсе свертка и Юру ни о чем не просила. Разговор снова возвращается к завтрашним похоронам. Обсуждаем детали, а потом я прощаюсь. И уже у ворот, перед тем, как сесть в машину, вспоминаю:
        - Можешь поговорить с Элиной? Они с Юрой вчера общались. Узнай, пожалуйста, о чем? Мне она точно ничего не скажет.
        - Хорошо, поговорю, - кивает отец, обнимает меня и целует в лоб на прощанье. Папа - единственный мужчина, в чьих объятиях мне хорошо и спокойно. И не хочется поскорее вырваться из его рук. Все же это странная насмешка судьбы. За прошедший год я уже свыклась с мыслью, что, скорее всего, буду одна. И такая перспектива совсем не пугает. Знаю, родители давно ждут внуков. Но прямых разговоров со мной на эту тему избегают. И правильно. Уверена, со временем и они привыкнут.

***
        Возвращаюсь домой. И только собираюсь заняться своими делами, как звонит Кирилл:
        - Уже вернулась? Я тут проезжаю мимо и могу зайти. Есть новости?
        - Честно говоря, с новостями не густо. Если хочешь, заходи. Номер квартиры знаешь?
        - Знаю, - не смущаясь, подтверждает собеседник.
        - Тогда шли номер машины, предупрежу охрану. Хватит их кормить, - усмехаюсь я. Мой дом относится к так называемым «элитным». На верхних этажах даже есть парочка пентхаусов. А вокруг охраняемая территория. Каждый жилец имеет свой пропуск, открывающий шлагбаум. Но с охраной, конечно же, всегда можно договориться. Что, судя по всему, и проделал в прошлый раз Кирилл. Но так как нам придется еще не раз встречаться, поберегу его деньги.
        - Спасибо! Скоро буду, - благодарит он и отключается.
        Позвонив охране, запускаю кофеварку. Открываю холодильник и хмуро изучаю его содержимое. Впрочем, с утра там ничего не изменилось. Я так и не успела сходить в магазин. Слышу звонок в дверь, тяжело вздыхаю и иду открывать.
        Кирилл заходит в прихожую, разувается и с интересом осматривается. Моя квартира - просторная студия. У одной стены встроенная кухня с небольшим столом. За барной стойкой диван и пара кресел. С другой стороны за полупрозрачной перегородкой кровать. Кроме ванной и гардеробной есть еще одно отдельное помещение, дверь в которое сейчас закрыта. Дизайном я занималась сама. И возможно, для кого-то он покажется слишком смелым. Но мне все равно, я делала квартиру под себя.
        - Ого! - комментирует увиденное мой гость. - Интересная берлога. Прямо заметно, что семья в твоих планах пока не значится. Картины необычные, - останавливается он у стены и с минуту рассматривает. Потом спрашивает: - А здесь у тебя что? - и быстро открывает дверь. А я не успеваю его остановить.
        4
        Кирилл заглядывает внутрь. Подхожу и захлопываю дверь прямо перед его носом. Но увидеть он успел достаточно:
        - Это что, мастерская? Ты художник?
        - Я не художник. Просто рисую для себя, - отвечаю недовольно.
        - Можно посмотреть?
        - Нет. Не люблю, когда видят незаконченное. А готовые ты только что рассмотрел.
        - Подожди, - удивляется Кирилл, - так на стенах твои картины?
        - Мои.
        - Слушай, они классные! Ты вполне можешь их продавать. Нет, я серьезно, - морщится он на мои насмешливо задранные брови. - Конечно, в искусстве разбираюсь не очень. Но твои бы картины купил. А главное, у меня есть знакомые, которые отлично шарят в этом бизнесе.
        - Спасибо. Меня все устраивает, - хмыкаю я.
        - Ну смотри. Если передумаешь, сведу тебя с нужными людьми.
        Я не отвечаю. Разливаю по чашкам кофе и ставлю на барную стойку. Кирилл быстро выпивает свой и спрашивает:
        - У тебя нет чего-нибудь посерьезнее? Я не успел пообедать.
        - Извини. Не получилось заехать в магазин. Даже хлеба для бутербродов нет.
        - Между прочим, я хорошо готовлю. Могу быстро сообразить обед, - Кирилл подходит к холодильнику, открывает его и кривится: - Это все, что у тебя есть?
        - К твоему сведению, я не ждала гостей. А курсы «Как найти дорогу к сердцу мужчины через желудок» прошли мимо меня.
        - Да уж, - соглашается он, чем еще больше злит. И я язвлю:
        - А ты у нас просто подарок, а не мужчина! Готовить любишь. То-то сестра в тебя так вцепилась, - лицо Кирилла сразу каменеет. И я усмехаюсь: - Ладно, пошутила. Прости.
        Мой гость достает телефон и интересуется:
        - Раз уж еды в твоем доме не водится, не будешь против, если я закажу пиццу?
        - Валяй.
        Несколько минут он выбирает, попутно выясняя, какую пиццу я люблю. И делает заказ. Потом садится на диван. Внимательно разглядывает большую картину на противоположной стене и спрашивает:
        - Где ты училась рисовать?
        - Нигде, - отвечаю, устраиваясь с ногами в кресле. - Будешь смеяться, но до двадцати лет считала, что этим талантом меня судьба обделила. Мои каракули на школьных уроках даже у учителей вызывали приступы жалости. Но однажды, лет пять назад, я сходила на курсы живописи. Просто так, ради интереса. И мне понравилось. Потом купила холсты, краски. И начала рисовать сама. Все, что хотелось. Кстати, такой стиль называется интуитивная живопись. Ну и потихоньку стало что-то получаться.
        - Здорово! Даже не знал, что так бывает. А в выставках участвовала?
        - Нет.
        - Почему?
        - По-моему, на сегодня достаточно личных вопросов, - замечаю я. - Забыл, что про них говорила?
        - Надеялся, ты сама забыла, - усмехается Кирилл. - Ладно, раз так, перейдем к делу. Рассказывай, что узнала.
        - А вот с этим туго, - кратко пересказываю все, что услышала от отца. И рассуждаю: - Итак, убийца или из живущих в поселке. Или из совсем близких. Тех, кто был на пикнике. Есть еще третий вариант - самый сложный. Если он посторонний, то проявил завидную предусмотрительность. Пробрался в поселок незамеченным и так же ушел. Не понимаю, зачем такие сложности? Разве не проще было столкнуться с Юрой где-нибудь в городе? А здесь в любой момент их могли застать.
        - А если его поджимало время?
        - Да, это единственное разумное объяснение, - соглашаюсь и продолжаю: - Телефон Юры он оставил, но портмоне взял. Или там было что-то важное. Или просто хотел изобразить ограбление. Орудие убийства - тоже серьезная деталь. Его принесли с собой, а потом забрали. Думаю, оно как-то указывает на нападавшего. Поэтому тот его и унес. А еще я собственными глазами видела у Юры сверток. Небольшой, завернутый в светло-коричневую бумагу. Мои родители о нем ничего не знают.
        - Возможно, его еще кто-нибудь заметил. Собираешься поговорить с гостями?
        - Собираюсь. Думаю, прямо сегодня и начну. Кстати, завтра похороны.
        - Так быстро? - удивляется Кирилл. Задумывается и вдруг спрашивает: - Ты будешь? - киваю, и он говорит: - Не возражаешь, если я тоже приду?
        - Зачем? Ты его совсем не знал, - и сама же отвечаю на свой вопрос: - А, ну да. Хочешь понаблюдать?
        - Точно. В такие моменты на лицах можно многое прочесть. Не исключено, что и убийца там будет.
        - Надеешься так просто его вычислить? - усмехаюсь я.
        - Это вряд ли. Хотя было бы неплохо. Но пока буду собирать информацию. Ты тоже за этим идешь? - уточняет он. А когда я в ответ пожимаю плечами, хмурится: - Или парень все-таки много для тебя значил? - пристально изучает мое лицо. А я молчу. Не хочу признавать, что меня толкает вина за собственное бесчувствие. А потом сама же мысленно усмехаюсь. Когда понимаю, что стараюсь казаться в глазах Кирилла лучше, чем есть. Кривлю губы в ухмылке и заставляю себя сказать правду: - Этот парень ничего для меня не значит. Хотя я прожила с ним шесть месяцев.
        Кажется, мой ответ Кирилла совсем не радует. Он мрачно спрашивает:
        - Если так, зачем с ним была?
        - А это не твое дело, - равнодушно замечаю.
        - Очень даже мое, - не соглашается. - Я должен понимать истинные мотивы своего напарника. Это важно.
        Звонок в дверь прерывает нашу небольшую пикировку. Кирилл идёт в прихожую и через минуту возвращается с двумя коробками пиццы в руках. Раскладывает их на журнальном столике. И в ближайшие несколько минут мы в молчании утоляем свой голод. Потом собираю крошки, ссыпая их в пустые коробки. Отношу все в мусорное ведро. Разворачиваюсь и натыкаюсь на Кирилла. Он машинально придерживает меня за локоть. И не убирает руку. Вскидываю на него глаза. В его взгляде одновременно и вызов, и сомнение. Он явно готов к тому, что могу ответить резко. Но еще ему интересно, как именно я себя поведу.
        А я какое-то время не двигаюсь, прислушиваясь к себе. Мне тоже интересно. Вчера, когда поняла, что мне нравится его запах, в голове мелькнула мысль: может, и прикосновения тоже понравятся? И вот сейчас у меня появляется шанс получить ответ на этот вопрос. А Кирилл, словно помогая, медленно проводит ладонью по моей руке снизу вверх. И я вздыхаю - слишком быстро окончен эксперимент. Ничего не изменилось. Мне все также неприятно. Повожу плечом, отводя руку в сторону. И с усмешкой говорю:
        - Ты голливудских боевиков не пересмотрел? Хоть мы и напарники, но спать друг с другом точно не будем.
        - Уверена? - тихо спрашивает Кирилл, разглядывая меня. - Ты ведь давно одна. Если конечно твоя сестра не соврала.
        - Хоть в этом не соврала, - качаю головой, глядя ему в глаза. - А главное, меня все устраивает. И я не вижу причин это менять. Прямо сейчас не вижу, - говорю с прозрачным намеком, окидывая его взглядом с головы до ног. И добавляю, чтобы окончательно расставить точки над «и»: - Ни разовый, ни многоразовый трах меня не интересует. Надоело себя заставлять. Уже говорила, мне не нравятся чужие прикосновения.
        - Ты на всех мужчин так реагируешь? - уточняет Кирилл. Никак не показывая, что его задели мои слова.
        - На всех.
        - А на женщин? Может, ты…
        - Нет, - спокойно качаю головой. - У меня обычная ориентация. Просто больше не иду на компромиссы.
        - Значит, тебе нужно все или ничего? - скептически задирает он бровь.
        - Не угадал. Я из тех, кому уже ничего не нужно.
        - Не слишком ли рано? Сколько тебе лет?
        - Двадцать шесть. А рано для чего? Считаешь, в таком возрасте еще можно позволять мужикам компостировать себе мозги? А когда будет достаточно? В сорок? Что-то я не хочу ждать.
        - А как же голод тела? - прищуривается он с невозмутимым видом.
        - А голод тела легко удовлетворить самой, - замечаю, как на лице Кирилла на секунду мелькает растерянность. Вряд ли от самого признания. Скорее, просто не ожидал от меня такой откровенности. Но кое о чем я все же умалчиваю. Есть еще один голод, который не могу утолить сама. Это голод души. Что бы я ни делала, какой-то ее кусочек всегда остается пустым. Ноет и слегка саднит, словно старая незаживающая рана. Уже давно привыкла. Знаю, эту пустоту ничем не заполнить. Ни новыми впечатлениями, ни новой картиной. Ни даже очередным мужчиной. Пробовала. Те две моих попытки построить отношения были вызваны этим. Не знаю, бывает ли такое у других? Вот и Кирилла интересует только тело. Он уже справился с растерянностью, но смотрит на меня с сомнением. Будто решает: сказала ли я правду или просто его дразню. Улыбаюсь и отвечаю на невысказанный вопрос: - Привыкай, обычно я говорю, что думаю. А еще иногда ругаюсь матом. Так что смотри, нужен ли тебе такой напарник?
        - Нашла, чем пугать, - теперь уже ухмыляется Кирилл. - Я вырос в рабочем поселке. Так что мат - мой второй язык. Правда, раньше мне не нравилось, когда девушки ругаются. Но думаю, быстро привыкну. Что касается остального, я все понял. Мне не надо повторять дважды. Только напарники, и больше ничего. Меня устраивает.
        - Отлично. Тогда последнее, и закроем эту тему. Я не играю в игры. Лень тратить на них время. Мое «нет» означает именно это. Не «может быть» или «добивайся настойчивее и тебе обломится». Если я чего-то хочу, говорю прямо. Уяснил?
        - Вполне. Но тогда тоже хочу прояснить: не жди, что я перестану задавать вопросы, - только открываю рот, чтобы возмутиться, а Кирилл усмехается: - Да-да, помню, что ты об этом говорила. Но ты же не думаешь, что я буду твоим ручным зайчиком?
        - На зайчика ты точно не похож. Но лучше не создавай мне проблем. Моя голова сейчас занята совсем другим.
        Я возвращаюсь в кресло. Кирилл усаживается на диван, пару минут размышляет и спрашивает:
        - Что думает по поводу убийства твой отец?
        - Сказал, что не хочет ничего знать.
        - Даже так? Почему?
        - Все потому же. Чем меньше знаешь, чем крепче спишь. Узнает, и придется как-то реагировать. А у него полно недоброжелателей.
        - Ты с ним согласна?
        - Нет. Историю могут раскопать и без него. И все равно придется что-то решать.
        - Уверена, что он не скрывает правду?
        - Уверена. Мне бы сказал. Ну или хотя бы намекнул. Попросил не лезть в это дело. А папа сделал наоборот.
        - В смысле? Не понял.
        - Разрешил мне копаться, сколько захочу.
        - Интересно, - удивленно смотрит на меня Кирилл. И уточняет: - А если бы запретил, ты бы послушалась?
        - Нет.
        - Так может, поэтому и разрешил?
        - Возможно. Но все равно сначала дал бы понять, что лезть не стоит. А потом, как обычно, позволил самой принять решение.
        - Ясно. То есть, можем считать, что с работой парня его смерть не связана?
        - Думаю, пока нельзя этого утверждать. Но с приказами моего отца, точно нет.
        - Ты нахмурилась. Есть какие-то мысли? - замечает Кирилл. Хоть мне и неприятно это произносить, но не стану отмалчиваться. В нашем деле все может быть важно.
        - Папа сообщил, что Юра хотел меня вернуть. И собирался что-то для этого предпринять. Вот я и думаю…
        - Гадаешь, куда он мог влезть? - легко читает мои мысли собеседник.
        - Гадаю. Не хочу узнать, что он погиб из-за меня, - правду говорить проще, хотя и не всегда приятнее. По крайней мере, потом не запутаешься в собственной лжи.
        - Даже если так, все равно будет не из-за тебя. А из-за собственной глупости.
        - Ты понимаешь, о чем я, - недовольно морщусь.
        - Понимаю. Хорошо, что мы будем делать дальше?
        - Для начала придется проверять все окружение Юры. Я попросила папу поговорить с Элиной. Узнать, о чем они с Юрой беседовали на пикнике. Сегодня вечером съезжу к папиной сестре, матери Элины. Она тоже там была. Ну а завтра похороны. Смотрим, наблюдаем. Вдруг, увидишь кого-то знакомого.
        - Договорились, - кивает Кирилл и идет в коридор. Достаю с полки карточку и протягиваю ему.
        - Вот, возьми. Это пропуск на нашу территорию. Запасной, еще от Юры остался. Когда закончим с нашими делами, вернешь.
        Кирилл бросает на меня задумчивый взгляд и забирает из моих рук карточку.

***
        Проводив напарника, звоню тете Оле и напрашиваюсь в гости. Невзначай интересуюсь Элиной, совершенно не хочу с ней столкнуться. Хоть она и живёт отдельно от матери, но может к той заглянуть. Тетя Оля сообщает, что дочь заезжала утром и была чем-то очень расстроена. А я прикидываю, какое из событий повлияло на Элину сильнее: разрыв с Кириллом или смерть Юры? Впрочем, судя по словам Кирилла, разрыва, как такового, не было. Раз не было и романа. Хотя сама Элина наверняка считает по-другому. Но меня гораздо больше интересует ее общение с Юрой. И я надеюсь разузнать об этом в разговоре с тетей.
        По дороге покупаю ее любимый торт Наполеон. Знаю одно местечко, где его пекут божественно. И хотя не очень люблю сладкое, от этого торта обычно не могу заставить себя отказаться. Тетя Оля благосклонно принимает мой подарок и сразу приглашает за уже накрытый стол. С удовольствием соглашаюсь. Наверняка со стороны это кажется странным, но моя неприязнь к Элине не распространяется на ее мать. А еще наша симпатия взаимная. Тетя очень хорошо ко мне относится. Иногда даже кажется, что лучше, чем к собственной дочери. Это замечаю не только я, но и окружающие. И сама Элина в том числе. Что, конечно же, добавляет дров в костер ее ненависти ко мне.
        Тетя Оля вызывает мое уважение тем, что в отличии от Элины, совсем не глупа. А еще у нее есть качество, которое я очень ценю в людях: самоирония. Она легко подмечает и свои, и чужие недостатки, но относится к ним с юмором и снисходительностью. К тому же, тетя Оля - единственная из всей нашей многочисленной родни спокойно воспринимает мою манеру резать правду матку. И не стоит из себя шокированную оскорбленную невинность. Даже когда я говорю о ее дочери. Впрочем, из уважения, в наших разговорах все же стараюсь сильно Элину не задевать. Лучше уж выскажу все, что думаю, сестре в лицо.
        С мужем тетя Оля разошлась уже давно. И никогда не скрывала, что с ним ее способность трезво оценивать людей дала неожиданный сбой. Все недостатки ее избранника, довольно быстро проявившееся в браке и приведшие к его краху, мы теперь можем вживую наблюдать в их дочери. Тетя это прекрасно осознает, не стесняется говорить прямо. И спокойно принимает, как неизбежную реальность. Ну ошиблась, с кем не бывает!
        Отец Элины сейчас живет в другом городе. Он художник. Не очень успешный. Видимо, зарабатывает где-то еще. Так как бывшей семье все-таки помогает. Купил дочери машину. А сейчас оплачивает съемное жилье. Правда, тетя жаловалась, что на запросы Элины все равно не хватает. Кстати, после тети у мужчины был еще один брак, закончившийся так же печально. И от которого остался сын - сводный брат Элины, младше ее на десять лет.
        - Спасибо за торт, дорогая, - благодарит тетя и тяжело вздыхает: - Только не знаю, полезет ли кусок в горло. Юру очень жаль. Все же не чужой человек. Хоть они с Элей и быстро разбежались.
        - Жаль, - спокойно соглашаюсь я. И мой голос даже не дрогнет. Тетя бросает на меня пристальный взгляд.
        - Ты ведь его не любила, да? Поэтому и не злилась, когда они сошлись.
        - Не любила.
        - Так я и думала, - качает головой тетя Оля. - И Эле то же сказала, когда она обвиняла тебя в их разрыве. Никак дочь разума не наберется. Все в других причины ищет. А ведь они на поверхности, - грустно поджимает губы и со вздохом добавляет: - С этим парнем, с которым была вчера, у нее тоже не сложилось. Ты уже знаешь?
        Молча киваю. И спрашиваю, возвращаясь к нужной теме:
        - Юру Элина тоже обвиняла?
        - Обвиняла. Слышала как-то раз их ссору. Эля кричала, что он воспользовался ей, чтобы досадить тебе. Думаю, она была права. Но ведь сама согласилась на такую роль. Чего ж потом обижаться, - резонно замечает тетя.
        - То есть расстались они плохо? Просто вчера Юра с Элиной вполне спокойно общались. Может, помирились?
        - Даже не знаю. Вряд ли помирились. Хотя смерть Юры на дочку сильно повлияла. Когда она утром заезжала, была прямо сама не своя.
        - Зачем она заезжала? Просто повидаться?
        - Ну да. Хотела поделиться новостями. Но я уже все узнала от Паши. Так что Эля почти сразу ушла. Забрала только кое-что из своей комнаты. Она же часть вещей до сих пор тут хранит. Мы даже не поговорили. Я видела, как Эля переживает, и не стала ничего спрашивать.
        - Ясно. Теть Оль, вы, случайно вчера не обратили внимание на сверток у Юры в руках?
        - Сверток? - моя собеседница морщит лоб, потом качает головой: - Не помню такого.
        - А вообще ничего странного не заметили? Может, Юра с кем-то ссорился?
        Тетя смотрит на меня с подозрением и интересуется:
        - Дорогая, что за вопросы? Паша же сказал, что на парня напали посторонние. Думаешь, твой отец ошибается? Хотя знаешь, - задумчиво добавляет она: - я тоже всегда считала, что уж в вашем-то поселке полностью безопасно.
        Хмурюсь и пожимаю плечами:
        - Не знаю, теть Оль. Просто странно все это.
        - Да, очень странно. И страшно… Но еще страшнее узнать, что это сделал кто-то из своих. Тех, кто был на пикнике, - она даже слегка передергивается. А я усмехаюсь и отвечаю:
        - По-моему, страшнее о таком не знать. Правде всегда лучше смотреть в лицо.
        - Ты храбрая, - вздыхает тетя Оля. - А мне иногда хочется спрятать голову в песок. Только надолго никогда не получается.
        Пару минут мы молчим, а потом я возвращаюсь к своему вопросу:
        - Так как? Было что-нибудь необычное?
        - С ходу и не скажешь, - поджимает губы тетя. - Чтобы Юра с кем-то ссорился, не видела. Но кое-что все-таки было. Я как раз из дома выходила и чуть с ним не столкнулась. Он шел в сторону ворот и тихо так, но очень эмоционально ругался. А потом заметил меня и покраснел. А я сделала вид, что ничего не слышала.
        - Что он говорил, вы запомнили?
        - Ничего особенного. Просто ругался.
        - Теть Оль, пожалуйста, повторите его слова. Это может быть важно! - моя собеседница сначала смущенно молчит, а потом машет рукой:
        - Ох, ну ладно. Значит, Юра бормотал: «Сволочь. Что бы ты сдох!» Ну и там еще кое-что было нецензурно. Уж это не заставляй меня повторять.
        - Ого! - удивляюсь я. - Обычно, Юра был очень сдержан. Чтобы довести его до такого, надо хорошо постараться. Со мной он вообще ни разу не поругался, хотя я далеко не ангел.
        - Согласна, дорогая. Юра был тем еще дипломатом. Даже когда Эля на него кричала, никогда не срывался в ответ. Только замыкался в себе и уходил. Думаешь, эта его вспышка говорит о чем-то важном?
        - Думаю, да. Остается только узнать, кто его так достал. Одно ясно - это мужчина, - на какое-то время погружаюсь в свои мысли, потом задаю вопрос: - Придете завтра на похороны?
        - Конечно. Твои родители захватят меня по дороге. И Эля тоже будет.
        Я лишь вздыхаю. Надеюсь, сестре хватит ума не устраивать сцен на кладбище. Впрочем, о чем это я? Об уме тут речь вообще не идет. Ну и ладно, давно уже научилась с ней управляться. Еще примерно час я гощу у тети, потом собираюсь домой. Но сначала помогаю убрать со стола. Выбрасываю мусор в ведро и на секунду замираю. Так как прямо сверху валяются обрывки светло-коричневой упаковочной бумаги. Ровно такой же, какой был обернут сверток Юры.
        5
        Следующим утром, перед тем, как спуститься в подземный паркинг за машиной, на минуту останавливаюсь у зеркала. На мне свободные джинсы с дырками на коленях. Яркая футболка с какой-то надписью и легкий кожаный пиджак. Светлые волосы собираю в высокий хвост. Обуваю удобные кроссовки. И достаю из своей коллекции самые темные солнечные очки. За ними очень удобно прятаться и наблюдать за обстановкой. Я ничего не беру с собой, кроме мобильного. И даже букет не собираюсь покупать. Просто не вижу смысла. Кому он нужен? Юре точно нет.
        Оставив машину на стоянке за воротами кладбища, захожу на территорию. Немного в стороне от входа замечаю группу людей. Окидываю их внимательным взглядом. Часть из них вижу впервые, остальные - из наших знакомых. Тех, кто регулярно бывал на посиделках отца и хорошо знал Юру. Ну и, конечно, Элина. Родителей и тети Оли пока нет. Не подхожу к ожидающим, останавливаюсь поодаль. Делать пришедшим на похороны пока нечего, так что они переключают свое внимание на меня. Ловлю на себе негодующие, осуждающие взгляды. Внутренне усмехаюсь и убиваю время, уставившись в мобильный.
        Через пару минут из глубины кладбища появляется Кирилл. В отличии от меня, его вид почти идеально соответствует траурному мероприятию. Темный костюм прекрасно сидит на высокой, крепкой фигуре. Правда, воротник черной рубашки расстегнут, и галстука на нем нет. И еще он обошелся без букета. Пока мы здесь единственные без охапки цветов. У той же Элины в руках огромный веник кроваво-красных роз. Да и остальные не подкачали.
        Кирилл замечает меня и медленно подходит ближе. Останавливается передо мной, окидывает взглядом с головы до ног. Приподнимает бровь и саркастически хмыкает:
        - Милый наряд. И главное, очень к месту, - качает головой и уточняет: - Обязательно провоцировать людей?
        - Обязательно, - усмехаюсь я, а собеседник морщится. Пожимаю плечами и поясняю: - Надеюсь, ты уже понял, ждать от меня приличного поведения - напрасная трата времени. Уверена, покойнику глубоко наплевать на то, что на мне надето. И все эти пафосные букеты ему до лампочки. А добиваться одобрения окружающих не входит в сферу моих забот. Как-нибудь переживут. Зато будет лишняя тема для сплетен.
        Ощущаю, как что-то свербит затылок. Поворачиваю голову и натыкаюсь на полный ненависти взгляд сестры. Ее глаза просто прожигают нас с Кириллом насквозь. Если бы могла, она давно бы уже воспламенила все вокруг. Возможно, нам не стоило общаться прямо у нее перед носом. Но не вижу смысла притворяться, ради того, чтобы щадить чувства Элины. И плевать, что ее подозрения о наших с Кириллом отношениях далеки от правды. Не собираюсь ее разубеждать. Снова поворачиваюсь к Кириллу и спрашиваю:
        - Никого из знакомых не встретил?
        - Пока нет, - хмурится он и добавляет: - Но еще не вечер. Народ все прибывает.
        В этот момент ворота кладбища открываются, и внутрь заезжает черный микроавтобус. А за ним уже пешком на территорию заходят мои родители и тетя. К ним сразу подтягиваются все те, кто пришли проститься с Юрой. Вокруг отца всегда все кипит. Вот и сейчас не проходит и десяти минут, как начинается церемония.
        Представитель ритуальной службы на специальной тележке подвозит гроб к разрытой могиле. И устанавливает рядом для прощания. Так как из родных Юры до сих пор никто не объявился, сбоку от гроба стоит мой отец. Около него пристраивается Элина. На ней черное платье, туго обтягивающее фигуру. Туфли на высоких каблуках и маленькая черная шляпка с небольшой вуалью. Вроде, все пристойно. Но выглядит она почему-то как вдова гангстера. И ведет себя, словно вдова. Хотя они с Юрой вместе были всего ничего и разбежались полгода назад. И, насколько я знаю, в последние месяцы совсем не общались.
        Пока люди по одному подходят к гробу и замирают у него на несколько секунд, я стою поодаль и наблюдаю. Кирилл чуть в стороне занимается тем же. Когда все, кто хотел, заканчивают с процедурой прощания, к гробу подходит Элина. Наклоняется, почти падая покойнику на грудь. Целует его в лоб, гладит щеку. А потом возвращается на место, прижимая платок к лицу. Последним с Юрой прощается мой отец. Он просто стоит рядом и что-то тихо говорит. Вижу, как шевелятся его губы. А дальше отходит в сторону и смотрит прямо на меня.
        Я не собиралась подходить. Но сейчас мои ноги сами несут меня туда. Элина нервно дергается, словно хочет защитить мертвого Юру от меня. Я усмехаюсь. Уж в чем, а в ее защите он никогда не нуждался. Останавливаюсь совсем близко. И, спрятав руки глубоко в карманы, смотрю на хорошо знакомое лицо. Правда, теперь с трудом его узнаю. Потому что передо мной одна пустая оболочка. Как одежда, которую сбрасывают, когда она становится не нужна. И я не вижу перед собой Юры. А лишь ту одежду, что он носил здесь, на Земле. Странно разговаривать с одеждой, поэтому поднимаю взгляд к небу и еле слышно произношу:
        - Я найду того, кто это сделал. Ты меня знаешь. Обещаю, я его найду, - прямо в этот момент вдалеке яркой вспышкой сверкает молния, и грохочет гром. Хотя дождя нет, и вообще на небе ни облачка. Не могу понять, что это: одобрение или предостережение. Но мне все равно. Как обычно, поступлю по-своему. Так, как считаю правильным.

***
        Все остальное происходит очень быстро. Гроб закрывают крышкой и опускают в яму. Засыпают землей. Устанавливают деревянный крест с табличкой и заламинированной фотографией. Небольшой земляной холм обкладывают венками и заваливают все цветами. Среди присутствующих передают бутерброды и пластиковые стаканчики с водкой. Не знаю, кто этим озаботился. Наверное, мама с тетей Олей. Люди собираются небольшими группками и поминают Юру, что-то тихо обсуждая. Я медленно брожу вокруг, прислушиваясь к разговорам.
        А дальше отец приглашает всех на поминки в ресторан. Тем, кто на машинах, сообщают адрес. Для остальных папа забронировал автобус, который ждет за воротами. Люди потихоньку подтягиваются к выходу. Мы с Кириллом замыкаем шествие и садимся каждый в свою машину. Это не первые похороны, на которых я присутствую. Но дальнейшую и самую бессмысленную их часть - поминки - обычно игнорирую. Слушать фальшивые, хвалебные речи тех, кто лишь изредка общался с покойным, нет никакого смысла. А тем, кому он был по-настоящему дорог, в этот момент слишком больно, чтобы они произносили что-то осмысленное. Но сегодня особый случай, и я еду в ресторан.
        В большом зале, отделенном от основной части специальными ширмами, уже накрыты столы. Официанты суетятся вокруг, расставляя последние блюда с закусками и выпивку. Папа с мамой садятся во главе. Рядом с ними тетя Оля и Элина. Остальные тоже постепенно рассаживаются. Я устраиваюсь сбоку, выбрав самое удобное для обзора место. И тут же справа от меня опускается на стул Кирилл. Элина бросает на нас обоих убийственный взгляд. Забывая, что на меня такие вещи не действуют. И на Кирилла, судя по всему, тоже. Он даже не поворачивает головы в ее сторону. Словно, ее вообще здесь нет.
        Вижу, как папа тихо переговаривается с невысоким полноватым мужчиной. Тот кивает и выходит вперед. Это ведущий. Он говорит несколько общих фраз, соответствующих печальному мероприятию. И передает слово кому-то из гостей. После этого все пьют, и ведущий поднимает следующего. Поминки идут своим чередом. Пространные речи перемежаются выпивкой. Лица присутствующих постепенно расслабляются и краснеют. Я почти не вслушиваюсь в слова. Но внимательно слежу за открывающимися мне подлинными эмоциями.
        Мы с Кириллом почти не разговариваем, так как оба заняты делом. Лишь ближе к концу, когда подают кофе и десерты, он наклоняется ко мне и спрашивает:
        - Скоро все закончится. Поедем к тебе? Надо обсудить.
        - Согласна, - киваю и поворачиваюсь к нему. Наши лица оказываются совсем близко друг к другу. Отстраненно замечаю, как необычно окрашена радужка его глаз. Ближе к зрачку зеленый цвет насыщеннее. А по краю переливаются бликами янтарно-желтые вкрапления. От чего глаза кажутся колдовскими. А еще очень знакомыми. Будто я видела их раньше. С удовольствием втягиваю носом такой приятный мужской запах. Естественный и полностью натуральный. И только сейчас ощущаю, как устала от какофонии искусственных ароматов, наполняющих это помещение. Так что до сих пор инстинктивно дышала вполсилы. И иногда даже затаивала дыхание, когда меня окутывал шлейф чьих-то духов.
        Взгляд Кирилла вдруг неуловимо меняется. И почти сразу ощущаю охватывающее его напряжение. Вижу, как широкая ладонь с длинными пальцами, лежащая на столе, тянется к моей руке. Быстро убираю руку себе на колени и откидываюсь на спинку стула, увеличивая дистанцию между нами. Ладонь замирает на месте и сжимается в кулак. И в этот момент я отвлекаюсь, потому что слово берет Элина. Встает, стискивая бокал так сильно, что ее пальцы белеют от напряжения. Голос тоже слегка дрожит. Непосвященные вполне могут поверить, что она так переживает из-за Юры. Только здесь полно наших знакомых, которые всего пару дней назад наблюдали, как она виснет на другом мужчине. И не лень ей притворяться? Впрочем, сестра начинает говорить, и все становится на свои места.
        - Мне очень тяжело думать о Юре, - всхлипывает Элина. - Ведь мы любили друг друга. У нас была вся жизнь впереди. И все могло бы получиться. Но есть люди, которым не дает покоя чужое счастье. Они врываются в него грязными сапогами и топчут все хорошее и светлое, что только найдут. Юрочка был прекрасным человеком и не замечал в других грязи, черноты. Легко поддавался на внешнее фальшивое очарование. Из-за коварных козней мы с ним расстались. Но он быстро понял, что к чему. И попросил меня вернуться к нему. А потом его убили… - Элина вперяет в меня мрачный взгляд. Гости за столом, понимающие подоплеку ее слов, начинают на меня оглядываться. Тетя Оля, догадываясь, к чему все идет, пытается ухватить дочь за локоть. Но та отбрасывает ее руку и продолжает: - Ради светлой памяти Юрочки я должна открыть всем глаза. Сказать правду о той, кто помешал нам быть вместе, - в этот момент отец громко кашляет, стараясь привести Элину в чувство. Но ее уже несет. Из-за переполняющей ее ненависти ко мне она даже готова рискнуть его поддержкой, которой всегда с удовольствием пользовалась. Я смотрю сестре прямо в глаза.
И улыбаюсь. Приподнимаю брови и слегка киваю, приглашая ее продолжать. Не собираюсь затыкать ей рот. Но она прекрасно знает, что я не постесняюсь ответить.
        Почти целую минуту длится наше противостояние глаза в глаза. Кажется, в ожидании скандала люди вокруг затаили дыхание. Не слышно ни одного слова, ни звука. Даже те, кто не в курсе наших сложных отношений, реагируют на напряженность момента. Краем глаза замечаю, как подался вперед Кирилл. Тетя Оля сидит с бледным лицом и нервно кусает губы. А папа, сдвинув брови, гипнотизирует Элину взглядом, готовый в любой момент ее прервать. Но она смотрит только на меня. И моя улыбка становится шире. Наконец Элина судорожно выдыхает и опускает глаза. Бормочет что-то о том, как ей сейчас тяжело. Почти падает на стул, словно ноги отказываются ее держать. И закрывает лицо ладонями. Окружающие понимают, что представление отменяется. И отворачиваются, продолжая свои беседы. Кирилл расслабляется и тихо ругается сквозь зубы.
        Папа подзывает ведущего и что-то ему говорит. Тот возвращается на свое место и произносит заключительные слова, давая всем понять, что поминки подошли к концу. Гости потихоньку начинают расходиться. Вижу, как тетя Оля с мрачным лицом подходит к дочери и тянет ее за руку к выходу. Та даже не сопротивляется. Людей в зале почти не остается, и я решаю, что можно ехать домой. Но сначала иду к родителям попрощаться. Папа вопросительно смотрит на меня и интересуется:
        - Ты как?
        Пожимаю плечами:
        - Все нормально, не переживай. Сам знаешь, меня такие вещи не задевают.
        - Я поговорю с ней, - хмурится он. - Долго терпел, но это уже за гранью.
        - Как хочешь. Вряд ли она способна услышать голос разума.
        В этот момент рядом с нами останавливается полноватая женщина лет тридцати. И смущённо поглядывая на отца, говорит:
        - Большое вам спасибо, что взяли на себя все заботы. И вообще за Юру! Я его двоюродная сестра, Надя, - под строгим взглядом отца она тушуется еще сильнее и представляется официально: - Надежда Кравцова.
        - Рад знакомству. Хорошо, что пришли, - вежливо говорит папа. - У Юры еще кто-нибудь остался?
        - Только я. Отец с матерью умерли несколько лет назад. А родители Юры погибли уже давно. Сгорели вместе с домом, устроили пожар по пьяни. Из-за их образа жизни мои с ними и не общались. Мать Юры была сестрой моего отца, - поясняет женщина и вздыхает.
        - Это понятно, - соглашается папа. И все же не выдерживает: - А Юру они почему вычеркнули из своей жизни? Он-то не пил.
        Собеседница краснеет и отводит глаза. И отвечает:
        - Ну вы же понимаете, у всех свои проблемы. Мама много болела. Жили мы всегда тяжело…
        - Ясно, - кивает папа, разом утрачивая желание что-либо еще выяснять. Все и так понятно. Если бы хотели помочь родной душе, вряд ли бы им что-то помешало. Хотя бы в гости на праздники приглашать. Или навещать в детдоме. Так что, о чем тут говорить? Все уже взрослые и сами понимают, что делают. И ответственность за свои решения тоже сами несут. - Всего хорошего, - сухо бросает отец. А женщина мнется и вдруг спрашивает:
        - Я получаюсь единственная наследница Юры. У него ведь остались квартира и машина… Может, у вас есть запасные ключи?
        Чувствую, как папу охватывает ярость. Он цедит ледяным тоном:
        - Квартира и машина у Юры служебные. Я сам их для него выбивал. И все это теперь вернется государству. Так что вам не стоит на них рассчитывать.
        На лице женщины проступает неподдельное огорчение. Она хочет еще что-то спросить. Но папа раздраженно дергает головой и уходит. Сестра Юры хмуро смотрит ему в след. А я интересуюсь:
        - Вы живете в этом городе?
        Она удивленно переводит на меня глаза и автоматически отвечает:
        - Нет, не в городе. В пригороде. Деревня Лукашино. Там у меня дом от родителей остался. Старый уже совсем.
        - Как вы узнали о смерти Юры?
        - Я… случайно, - все же признается она. - Понимаете, родители умерли. Семьи у меня нет. Вот и решила разыскать брата. Узнала в детдоме его адрес. Как раз вчера приехала и сразу наткнулась на соседей. Те и сказали, что Юра погиб. И что сегодня похороны.
        - То есть увидеться с ним до трагедии вы не успели?
        - Нет.
        Мне больше не о чем с ней говорить, иду к родителям. Прощаюсь и выхожу на улицу. Ко мне сразу подходит Кирилл.
        - Ну что, едем к тебе? Или ко мне, если хочешь?
        - Нет уж. Давай ко мне. Адрес знаешь, - сажусь в машину и быстро выруливаю на дорогу. Внедорожник Кирилла тут же пристраивается за мной.
        6
        Через полчаса мы уже у меня в квартире. После всего, что сегодня произошло, я почему-то ощущаю досаду. Бросаю у входа пиджак, стягиваю кроссовки прямо с носками. И босиком шлепаю в ванную. Мне нравится ходить по дому без обуви, особенно летом. Натуральное деревянное покрытие очень приятно на ощупь. А полы в ванной - с подогревом. Вымыв руки и наскоро сполоснув лицо, возвращаюсь в комнату. Кирилл, стоя ко мне спиной, разбирается с кофемашиной. И через пару минут ставит на барную стойку две чашки. Одну для себя, вторую для меня. Замечаю, что с кофе он угадал. Явно запомнил то, что мне нравится, с прошлого раза. А значит, он достаточно внимателен. Что не может не радовать. В нашем деле такое качество точно пригодится.
        Забираю чашку с собой и устраиваюсь с ногами в кресле. Кирилл садится на диван. Быстро проглатывает свою порцию, смотрит на меня и качает головой:
        - Черт, твоя сестра совершенно безбашенная! Уже прикидывал, как ее остановить. Но ты опять сама справилась, - я лишь пожимаю плечами, и он уточняет: - В ее бредовых фантазиях есть хоть капля правды? Может, ты пыталась вразумить своего бывшего, понимая, что она из себя представляет?
        - С чего бы мне это делать? Я не альтруистка и уважаю чужое право вляпываться в дерьмо. Если бы он спросил мое мнение, сказала бы все, что думаю. Но Юра не спрашивал.
        - Я понял, - хмыкает Кирилл и вдруг переводит взгляд на мои ноги. - Еще в прошлый раз хотел узнать: что означает эта татуировка?
        Кошусь на свою левую щиколотку, вокруг которой вьется тонкий узор. И качаю головой:
        - Понятия не имею.
        - Все же странный рисунок для девушки. Не цветы какие-нибудь.
        - Он мне просто приснился. На следующий день пошла в салон и набила его.
        - А у тебя еще где-нибудь есть тату?
        Тяжело вздыхаю:
        - Слушай, мое терпение на исходе. По-моему, я и так проявила редкую выдержку и не послала тебя сразу с твоими вопросами. Кончай испытывать судьбу!
        - Ладно, - легко соглашается собеседник. - Давай, перейдем к делу. Кто первым поделится наблюдениями?
        - Думаю, ты, - Кирилл снова не возражает и начинает говорить:
        - Для начала скажу: никого из знакомых я так и не встретил. Но там оказалось немало любопытных персонажей. Я неплохо развлекся, наблюдая за ними, - он вдруг хмурится и останавливает себя: - Если тебя это задевает, извини…
        - Не задевает, продолжай, - дергаю плечом.
        - Я помню, ты упоминала, что этот парень ничего для тебя не значит. Но когда подошла с ним попрощаться, у тебя было такое лицо…
        - Какое? - мрачно интересуюсь.
        - Даже не знаю… Сердитое. Злое. И еще ты что-то говорила. Можешь поделиться, что?
        - Хочешь сказать, я разговаривала с покойником? - недобро усмехаюсь.
        - Скорее, с его душой, - не смущается Кирилл. - Или ты во все это не веришь?
        - Я точно не собираюсь обсуждать с тобой, во что верю. Если думаешь продолжать в том же духе, лучше катись домой. А я пойду спать.
        - Ты такая упертая, - вздыхает Кирилл. - Ладно, вернемся к тем, кто показался мне перспективным. Первый, судя по всему, сослуживец Юры. Если ты заметила, на кладбище было несколько человек с его работы. Сразу видна армейская выправка. Ну и еще слова «Есть» и «Так точно» в общении с твоим отцом явно это подтверждают. Но заинтересовал меня один из них.
        - Чем?
        - Слишком сильно менялся в лице, когда думал, что на него никто не смотрит. И на поминках морщился каждый раз, когда покойнику пели дифирамбы.
        - Коренастый блондин со стрижкой ежиком, да?
        - Тоже обратила на него внимание? - довольно спрашивает Кирилл.
        - Обратила, - беру со стола мобильный, пролистываю фотки и показываю ему: - Посмотри, он?
        - Точно. Успела пофотографировать? То-то телефон из рук не выпускала. Молодец, аккуратно получилось. В глаза совсем не бросалось.
        - Ну и хорошо. Этого парня я знаю. Действительно, работает у отца. Фамилию не помню, а зовут, кажется, Костя. Поинтересуюсь, чем он у них занимается. Продолжай.
        - Еще меня напрягла одна баба. Очень уж слезы лила. Может, новая пассия Юры?
        - Покажи, - протягиваю Кириллу телефон. Он листает фотки и демонстрирует нужную:
        - Вот. Брюнетка, примерно твоих лет. Видишь, она и тут рыдает. И лицо плохо видно.
        - Да, ее я заметила. Она, действительно, сильно переживала. Не думаю, что это новая подруга. Если Юра хотел меня вернуть, очень странно заводить очередной роман. Уж после авантюры с Элиной должен был понять, что я не стану ревновать. Тогда зачем?
        - Тут я тебе не помощник. Парня совсем не знал. Видел его тогда первый и последний раз. А у него вообще были друзья? Может, с ними поговорить?
        - С друзьями сложно. Юра тяжело сходился с людьми. Как ты понимаешь, жизнь в детском доме не сильно способствует нормальной социализации. Он ко всем относился настороженно. Всегда искал подвох, скрытые мотивы. Хотя внешне этого и не показывал. А еще был очень упертым.
        - Мило. Так что, друзей совсем нет? Даже среди сослуживцев?
        - Насколько помню, Юра со всеми поддерживал ровные отношения, но не сближался. А с детдомовскими не общался принципиально. Говорил, они утянут его на дно. Туда, где сами находятся. Мало кому удается устроить свою жизнь. Но один друг у него все же был. Как раз оттуда. Пару раз даже бывал у нас в гостях, когда мы жили вместе. Имени, правда, уже не помню. Но думаю, не сложно будет узнать. Вот только сомневаюсь, что у нас получится разговор. В этом плане он такой же подозрительный, как и Юра. Кстати, не успела тебе рассказать. Родня Юры объявилась. На похороны пришла его двоюродная сестра. Говорит, больше никого не осталось.
        - Это та, что подходила к твоему отцу в самом конце? И чем-то его сильно разозлила?
        - Ага, она. Сходу начала интересоваться наследством брата. Вот папа и не выдержал. Почти в открытую ее послал.
        - Да уж, веселая компания, - усмехается Кирилл. И задумчиво добавляет: - Знаешь, мне все больше кажется, что смерть парня не связана со мной.
        - Не спеши с выводами, - не соглашаюсь я. - Давай продолжим. Еще кто-нибудь тебя привлек?
        - Еще один мужик. Не спрашивай, почему. Сам не знаю. Просто не понравился и все. Сейчас покажу, - тянет из моей руки мобильный и будто случайно касается моих пальцев. Резко поднимает глаза, пытливо вглядываясь в мое лицо. Интересно, чего он ждет? Что буду шарахаться от каждого прикосновения? Я бы тогда давно торчала в дурдоме. Уж что-что, а контролировать себя умею. И сейчас спокойно убираю руку. Кирилл хмурит брови, еще несколько секунд разглядывает меня. Потом утыкается в телефон и находит фотографию.
        - О, это как раз тот самый друг Юры, - хмыкаю я, изучив снимок. - Значит, тебя он заинтересовал? Забавно! Это все? Ты закончил?
        - На самом деле, прикопаться можно было ко многим. Но люди часто ведут себя нелогично. Так что я выделил самых заметных. А что ты? - интересуется, не скрывая любопытства.
        - К твоим добавлю еще парочку. И начну, пожалуй, с этого парня, - теперь уже сама показываю фотографию. - Был только на кладбище, на поминки не поехал.
        - И что в нем примечательного?
        - А то, что интересовался он исключительно тобой.
        - Мной? - удивленно округляет глаза Кирилл и внимательнее вглядывается в снимок. - Странно. А я не обратил внимание.
        - Естественно. Он сразу отворачивался, когда ты смотрел в его сторону.
        - Черт! Уже было решил, что хоть с этим убийством пронесло. И так проблем хватает.
        - Я же говорю: торопишься с выводами. Еще ничего не ясно. Точно его не знаешь?
        - Вроде нет. На самом деле, кажется смутно знакомым. Но не помню, где его видел. И видел ли вообще. Перешли мне фото.
        - Хорошо, - быстро выполняю просьбу и листаю дальше. - Теперь взгляни сюда. Это мой дальний родственник Слава. Года полтора назад они с Юрой пытались мутить какой-то бизнес. Но тот не пошел.
        - И? - хмурится Кирилл.
        - Помнишь, в ресторане я вышла проветрится? Подышать свежим воздухом. Вот и подслушала случайно разговор Славы. Он торчал на улице и говорил с кем-то по телефону. Я успела услышать всего пару фраз, но зато каких! «Чего ты от меня хочешь? Этот урод сдох. С кого теперь трясти бабло?» Заметил меня и быстро свернул разговор.
        - Все интереснее и интереснее, - качает головой Кирилл. - Уверена, что он говорил о Юре?
        - Имен не называл. Но все возможно. Это тоже придется проверять.
        - Что за человек? Можешь подробнее рассказать?
        - У папы кроме тети Оли еще два брата. Оба женаты. У одной из жен есть старшая сестра. Так вот Слава - ее сын. Я с ним никогда близко не общалась. Хотя он постоянный участник папиных посиделок. Почти вся наша родня их с удовольствием посещает.
        - Такая дружная семья?
        - Ага. Отец, а точнее его связи и возможности - очень удачный повод для крепкой дружбы.
        - Как-то ты цинично о своих родных.
        - Трудно обманываться, когда видишь причины чужих поступков. Пожалуй, по-настоящему родственные чувства я испытываю только к тете Оле. Кроме папы с мамой, конечно.
        - Понятно. Так что за человек этот Слава?
        - Ну, в целом ничего особенного. Обычный парень, каких тысячи. Все пытается себя найти. Могу сказать одно: защищать свою спину я бы ему не доверила.
        - А кому бы доверила? - вдруг спрашивает Кирилл. - Юре?
        Несколько секунд размышляю, потому что вопрос неожиданно меня заинтересовал. Потом отвечаю:
        - Знаешь, сейчас поняла, что никому. Наверное, только отцу.
        - У тебя такие жесткие критерии к людям?
        - Нет. Я вообще ни от кого ничего не жду. Но и за свое право жить как мне хочется поборюсь с кем угодно, - кидаю недовольный взгляд на Кирилла и уточняю: - Как у тебя получается любой разговор переводить на меня? Не надоело?
        - Неа, - улыбается во весь рот. - Это мой бонус за наше сотрудничество.
        - То есть ты так развлекаешься? Не боишься, что я тебя пошлю?
        - Как мы только что выяснили, смерть Юры все-таки может быть связана со мной. И здесь ты без меня не разберешься.
        - Не стоит так категорично утверждать. Особой пользы от тебя я пока не вижу. И хочу предупредить: когда меня загоняют в угол, я очень злюсь. И, как правило, делаю совсем не то, чего от меня ждут.
        - Черт, заинтриговала! Хочу на это посмотреть.
        - Лучше направь свой энтузиазм на пользу, - хмыкаю зло. - Я не клоун, чтобы тебя веселить.
        - Ладно, извини, - быстро идет на попятную Кирилл. - Еще кого-нибудь добавишь? Нет? Тогда, что мы имеем: одна баба и четверо парней.
        - Отбрасывать никого не будем. Но в первую очередь сосредоточимся на мужчинах.
        - С чего такая дискриминация? - кривится собеседник. - Думаешь, женщина не способна на убийство?
        - С чего бы мне так думать? Я ее совсем не знаю. Но зато знаю другое. Тетя Оля вспомнила кое-что интересное, - рассказываю о ругательствах Юры, которые услышала тетя.
        - Так-так. Значит, у твоего бывшего с кем-то были терки. Уже горячее.
        - Чего ж горячего, если мы пока не знаем, кто это?
        - Ничего, узнаем. Хочешь еще чем-то поделиться? - уточняет Кирилл, приглядываясь ко мне.
        - Хочу, - прикусываю губу и с минуту размышляю. Потом все же говорю: - Помнишь, я упоминала про сверток, который был у Юры на пикнике? Так вот, в доме тети Оли в мусорном ведре лежит точно такая же бумага, в какую он был завернут.
        - У твоей тети? - недоумевает Кирилл. - Считаешь, она как-то в этом замешана?
        - Не тетя, - качаю головой. - Элина. Она утром приезжала к матери.
        - Черт! Час от часу не легче. Не хотелось связываться с твоей сестрой. Она и так с прибабахом, - он хмурится, а затем вскидывает глаза: - А может, все просто? Юра всего лишь передал ей забытую вещь. Они давно разбежались?
        - Вообще, уже полгода прошло.
        - Ну мало ли…
        - На самом деле, такое тоже возможно. Но этот дурацкий сверток меня почему-то беспокоит. А я привыкла доверять интуиции.
        - Хорошо. Внесем этот факт в нашу копилку. Тогда в списке четыре мужика и две бабы. Что будем с ними делать?
        - Ты займешься парнем, который интересовался тобой. А я попытаюсь узнать что-нибудь об остальных. А еще у меня в планах беседы с гостями пикника. Вот если бы тогда велась съемка, было бы гораздо проще… - вдруг вспоминаю кое-что и обрываю сама себя. - Черт, ну конечно! Как же я забыла?
        - Что такое? - интересуется Кирилл.
        - Там по всему участку носились дети с фотоаппаратом. Вот кто мне нужен! Надеюсь, они не успели стереть снимки.
        - Знаешь, чьи дети?
        - Нет. Выясню у родителей.
        - Хорошо. Но твоя часть работы все равно выглядит внушительнее моей. Давай, я помогу?
        - Фигня, - машу рукой. - Ты же у нас трудишься в поте лица. А я, как мы уже выяснили, прожигаю папины деньги.
        - Ничего мы не выяснили. По-моему, ты в очередной раз соскочила с темы. Я настаиваю на помощи. Сам предложил сотрудничество и теперь не собираюсь прятаться за твою спину. Завтра с утра мне надо появиться в офисе. А с трех часов буду свободен. И готов составить тебе компанию.
        - Ладно, там посмотрим, - соглашаюсь я. День выдался нелегким, и у меня уже нет сил спорить. Потираю лицо ладонями и вздыхаю. Кирилл быстро поднимается и говорит:
        - Тогда созвонимся завтра. А теперь отдыхай, - и идет к двери. Шагаю за ним, шлепая босыми ногами по полу. Прислоняюсь спиной к стене и жду, пока он обуется. Кирилл поворачивается и несколько секунд задумчиво смотрит на меня, словно хочет что-то сказать. Но лишь качает головой и уходит.
        7
        Следующим утром, прямо после завтрака, звоню отцу и спрашиваю, чьи дети были у него на посиделках. Как оказалось, это семья одного из его сослуживцев. Тем лучше. Прошу посодействовать, чтобы мне прислали все, что они успели наснимать. Папа даже ничего не уточняет, просто обещает выполнить просьбу. Единственное, сожалеет, что с Элиной пока не успел поговорить.
        Дальше я запираюсь в мастерской и три часа рисую, полностью отрешившись от всех мыслей и переживаний. Давно уже научилась входить в творческий поток. Хотя сбои до сих пор случаются. Особенно, если нахожусь в неуравновешенном состоянии. Тогда приходится бросать кисти и делать паузу. Только в потоке у меня выходит что-то стоящее, за что потом не стыдно. Закончив, успеваю переодеться и отмыть руки от краски, как звонит Кирилл.
        - Привет! Как настроение?
        - Все норм.
        - Отлично! Я освободился. Через полчаса появлюсь у тебя.
        - Можешь не спешить. Я еще не решила, что буду делать.
        - Вот вместе и придумаем, - твердо произносит собеседник, заранее отметая все возражения. Ладно, хочет - пусть приезжает. А он вдруг добавляет: - Заодно и поедим, я еще не обедал.
        - Кормить тебя - теперь моя почетная обязанность? - начинаю злиться. - У меня все равно… - но Кирилл перебивает:
        - Уже понял, не продолжай. Это я теперь буду тебя кормить. Как раз сделал заказ в ресторане на твой адрес. Пока доеду, его привезут. Он уже оплачен, твоя задача: только открыть дверь. Справишься?
        - А если бы меня не было дома? - ехидно интересуюсь.
        - Не беспокойся, просто поменял бы адрес доставки. Все, жди, - Кирилл отключается, а меня охватывает раздражение. Совсем не нравится, что он так бесцеремонно вторгается в мою жизнь. А главное, я зачем-то это позволяю. На экране телефона появляется уведомление о полученном сообщении. Открываю его. Папа уже выполнил, что обещал. И теперь у меня есть ссылка на облачное хранилище. Вот и потрачу время с пользой в ожидании Кирилла.
        Фотографий оказывается неожиданно много. Но большая их часть смазана или не в фокусе. Видимо, дети просто развлекались. Жаль, что никто не преподал им хотя бы элементарный урок качественной съемки. Вздыхаю и внимательно изучаю те, на которых можно хоть что-то рассмотреть. К сожалению, Юра встречается всего на четырех фотках. На первой стоит рядом с отцом. На второй разговаривает с Элиной. На третьей просто куда-то идет, а в его руках тот самый злополучный сверток. А на последнем снимке Юра и Слава. Оба сидят в шезлонгах и смотрят друг на друга. Возможно, беседуют. Но никакого особого напряжения на лицах не вижу.
        Последовательно перебираю фотографии, пытаясь найти что-нибудь важное. Уже глаза болят от напряжения. И наконец мне удается. Как раз в это время слышу звонок в дверь. Это курьер. Забираю пару пакетов с логотипом ресторана и отношу на кухню. Не успеваю их открыть. Потому что почти сразу приезжает Кирилл. Моет руки, пока я раскладываю еду по тарелкам. Потом садимся за стол.
        Во время обеда Кирилл не заводит никаких разговоров о делах. Лишь изредка поглядывает на меня и чему-то улыбается одними кончиками губ. Я игнорирую его веселое настроение, сосредоточившись на еде. Закончив, загружаю посуду в посудомойку и включаю кофемашину. Получив свою чашку, мой гость перебирается на диван. А когда я устраиваюсь рядом, мрачно сообщает:
        - Я уволил Элину.
        - Даже так? - не особо удивляюсь.
        - Вообще-то не собирался. Но она берегов не видит. С утра попыталась устроить мне истерику. Будто неверного мужа отчитывала. Я не стал терпеть ее выходки. И так на меня уже сотрудники косятся.
        - Что ж, этого следовало ожидать, - не знаю, что еще сказать. И перевожу разговор на другое: - Насчет парня что-нибудь выяснил?
        - Пока нет. Показал фото нескольким людям, никто его не опознал.
        - Обрати внимание вот на что, - замечаю я. - Ты не знал Юру. Следовательно, по логике, не должен был присутствовать на похоронах. И раз некто, интересующийся тобой, там оказался, скорее всего, за тобой следят.
        Кирилл хмуро смотрит на меня и признается:
        - На самом деле было такое подозрение. Несколько раз ловил себя на ощущении, будто кто-то смотрит в затылок. Но пока слежку не засек. Что ж, пригляжусь внимательнее. А у тебя есть новости?
        - Есть, - открываю ноутбук, лежащий на журнальном столе. Поворачиваю экран к Кириллу. Сама придвигаюсь ближе. - Смотри, это фотки с пикника. Помнишь, говорила про детей с фотоаппаратом. Правда, нормальных тут кот наплакал. Но кое-что все же нашла.
        Кирилл внимательно просматривает фотографии. Больше всего задерживается на той, где Юра со Славой.
        - Это ведь твой родственник, да? - уточняет он. - Не похоже, что они ссорятся из-за бабок. С виду все спокойно.
        - Ага. Тоже ничего такого не заметила. А теперь смотри сюда, - открываю другую фотографию.
        - Ну это я и вживую наблюдал, - кривится Кирилл, разглядывая Юру и Элину. - Что здесь такого?
        - Не на них смотри, а на задний план. Видишь там?
        - Подожди. Это же… та баба, что рыдала на похоронах?
        - Вот, и мне так кажется.
        - А какой у нее взгляд! Будто сейчас кого-нибудь придушит.
        - Точно. Их общение ей явно не нравится.
        - Значит, я не ошибся про новую пассию.
        - Посмотрим…
        - Но если она была на пикнике, почему ты ее не знаешь? - удивляется Кирилл.
        - Слушай, отец постоянно собирает кучу народу. У меня нет никакого желания с ними всеми знакомиться. Я вообще не люблю такие сборища. И уж если приезжаю, тихо-мирно сижу где-нибудь в сторонке. Но одно хорошо: теперь мы ее легко опознаем. Родители должны помнить, кого приглашали. Сейчас отошлю фотку отцу и спрошу, кто это.
        Тянусь за телефоном, лежащим на столе. А Кирилл в это время кладет туда же мой ноутбук. И наши руки соприкасаются кожа к коже. Он поворачивает голову и смотрит на меня почти в упор. Очень медленно убирает руку, но глаз не отрывает.
        - Извини, - пожимает плечами.
        - Можешь не напрягаться, - усмехаюсь я. - Не на необитаемом острове живу. Периодически такое случается.
        - Но тебе же неприятно.
        - Наплюй, я переживу.
        - Не хочу доставлять тебе неудобства, - не успокаивается Кирилл.
        - Вообще-то, твои прикосновения ожогов не оставляют. Меня гораздо больше раздражают бесконечные вопросы. Может, ты с ними завяжешь, раз не хочешь доставлять неудобств?
        - Прости, все равно не получится, - хоть он и извиняется, но сожалений явно не испытывает. Ладно, попытка не пытка.
        Посылаю фото отцу и почти сразу получаю ответ. Зачитываю его Кириллу:
        - «Ольга Кострова. Работает у нас в бухгалтерии пять лет.» Заметь, папа даже не спрашивает, зачем она мне нужна. Вот что значит: никаких лишних вопросов.
        - Твой отец тебя и так хорошо знает, - парирует собеседник. - А я должен понимать, чего ждать от своего напарника.
        - Ладно, напарник. Тогда займемся делом. Сейчас узнаю адрес этой Ольги, и поедем к ней. Скоро конец рабочего дня, покараулим ее у подъезда, - отсылаю очередное сообщение отцу. На этот раз для ответа ему требуется чуть больше времени. Это понятно. Вряд ли он помнит наизусть место жительства бухгалтерши. Минут через десять получаю то, что просила. Адрес и основные сведения о женщине. Ей тридцать лет, не замужем, есть сын одиннадцати лет.
        Мы с Кириллом поднимаемся с дивана и покидаем квартиру. В лифте мой спутник спрашивает:
        - Не возражаешь, если по дороге заскочим в одно место? Надо отдать кое-что.
        - Хорошо, заезжай, куда тебе нужно. Лишних полчаса у нас точно есть. А может, и больше. Я тебя у дома Ольги подожду. Сейчас скину адрес.
        - Да ладно, зачем гонять туда-сюда две машины? Поедем на моей. Потом отвезу тебя домой.
        В сомнении смотрю на него и прикусываю губу.
        - Может, лучше на моей? За тобой же скорее всего следят?
        - Если следят, то пасутся где-то недалеко. И нас в любом случае засекут. А играть в партизанов я пока не готов.
        Он прав. И хотя не горю желанием ехать вместе с Кириллом, больше не нахожу причин отказаться. Пожимаю плечами и соглашаюсь.

***
        Загрузившись в салон машины, первым делом втягиваю носом воздух. Хорошо, что Кирилл не пользуется синтетическими отдушками. Хотя бы смогу нормально дышать. Пока мы едем, расслабленно разглядываю пейзаж за окном. Но иногда мой взгляд притягивают мужские руки, лежащие на руле. Закатанные рукава рубашки открывают их до самых локтей. И то, что вижу, мне определенно нравится. Нравится, как сокращаются под гладкой кожей мышцы. Как длинные пальцы, в которых ощущается сила, небрежно обхватывают руль. Кирилл поворачивает голову и перехватывает мой взгляд. Но я не отвожу глаза, лишь лениво усмехаюсь.
        Через несколько минут мой спутник сворачивает к краю дороги и паркуется. Выглядываю в окно и недоумеваю. Прямо напротив нас стильная вывеска: Арт-галерея «Солара». Такого совпадения я точно не ожидала. И раз уж так вышло, в машине не останусь. Выхожу на улицу вслед за Кириллом и интересуюсь. Все еще надеясь, что ошиблась:
        - Ты в галерею?
        Но он кивает:
        - Да, я быстро. Только передам пакет.
        - Можешь не спешить. Время у нас есть. Я тоже зайду, - надо выяснить, что он там забыл. Кирилл выглядит слегка обеспокоенным. Потом делает собственные выводы и понимающе кивает:
        - Хочешь посмотреть? Я как раз это имел в виду, когда предлагал свести тебя с нужными людьми. Ладно, пойдем.
        Вместе заходим в помещение, в котором царит полумрак. А вот картины и прочие арт-объекты искусно подсвечены специальным освещением. Это выглядит очень эффектно. Народу внутри совсем немного, вижу всего двух человек. Обращаю внимание, что конкретно они рассматривают. Кирилл проходит к дальней стене и останавливается у двери, инкрустированной витражом. Поворачивается ко мне и говорит:
        - Я сюда. А ты пока можешь все тут изучить.
        - Я тоже зайду, не возражаешь?
        Он хмурится, явно озадаченный моим поведением. Задумчиво разглядывает меня и наконец пожимает плечами.
        - Ну хорошо. Познакомлю тебя, - стучит и сразу открывает дверь. Заходит первым. Я вслед за ним. За большим столом сидит молодая женщина. Поднимает голову, широко улыбается Кириллу. Встает с кресла и вдруг замечает меня. На ее лице появляется растерянность. Кирилл торопится представить нас друг другу:
        - Ева, познакомься, это хозяйка галереи, Лариса. А это Ева, моя… - не даю ему закончить и с улыбкой говорю:
        - Привет, дорогая!
        Кирилл изумленно смотрит на меня. Женщина тоже улыбается и заинтригованно спрашивает:
        - Ты знаешь Кирилла? Давно?
        Мой спутник переводит взгляд с нее на меня и хмыкает:
        - Кажется, вы знакомы. Откуда?
        - Ева - мой самый продающийся художник! - с гордостью отвечает Лариса. Вдруг испуганно округляет глаза и виновато уточняет: - Ой, а ему можно говорить?
        - Ну, теперь можно, - вздыхаю я.
        - Так, объясните подробно, что происходит? - требует Кирилл. Хозяйка кабинета смотрит на меня и молчит. Ладно, придется рассказать самой.
        - В этой галерее уже почти три года продаются мои картины. Только под псевдонимом. Я просила Ларису сохранить инкогнито. Теперь прошу о том же тебя.
        - Может, все же передумаешь? - с надеждой спрашивает женщина. - Знаешь, какие люди хотят познакомиться с автором? Я уже устала отбиваться от их просьб. А тебе бы такие связи точно пригодились.
        - Нет уж, спасибо! Мне это не нужно, - морщусь я. - Как раз публичности и хотела избежать, когда все же поддалась на твои уговоры. Ты же помнишь: это было главным условием.
        - Как скажешь, Ева! Мне только лучше. Картины разлетаются, как горячие пирожки.
        - Много покупают? - вступает в разговор Кирилл.
        - О, да! Только за прошлый месяц пять картин купили. И те две, что сейчас висят в галерее, тоже уже проданы. Скоро заберут. Я давно предлагаю Еве поднять цены, но она отказывается.
        Кирилл окидывает меня озадаченным взглядом. Кажется, такого он не ожидал. Уж не знаю, почему. Перевожу взгляд на Ларису и замечаю, как она смотрит на моего спутника. Такой взгляд ни с чем не спутаешь. У меня не остается сомнений, что они близки. Хозяйка галереи старше меня лет на шесть. Примерно как и Кирилл. Она свободная, самостоятельная и очень эффектная женщина. А еще умна и не цепляется за мужиков. Прекрасно знает, чего хочет, и умеет этого добиваться. Сужу по себе. Ведь это Лариса фактически заставила меня выставить свои картины в ее галерее. Я до последнего сомневалась в успехе. И она оказалась права. Мне до сих пор в это не верится.
        - Ладно, пойду поброжу по залу, - говорю я и оставляю их одних. У Кирилла было какое-то дело к женщине. Не хочу им мешать. Плотно прикрываю за собой дверь и медленно прогуливаюсь вдоль стен, рассматривая экспозицию. Меня никто не отвлекает, только один посетитель торчит в дальнем углу. Наконец подхожу к своей картине и разглядываю ее. Здесь, в шикарной раме, она кажется немного чужой. Будто бы вышла не из-под моей руки. Странное ощущение. Так отвлекаюсь на собственные мысли, что не замечаю, как ко мне подходит мужчина. Тот самый единственный посетитель. Останавливается рядом и задумчиво произносит:
        - Очень необычная манера рисования у этого художника, не находите? Такую редко встретишь. Вам нравится?
        - Пожалуй, да, - соглашаюсь я. На его лице расцветает довольная улыбка. Внимательней присматриваюсь к нему. Очень любопытно, что за люди интересуются моими картинами. Передо мной явно уверенный в себе состоявшийся мужчина. Идеально сидящий дорогой костюм и крутые часы на запястье прямо кричат об этом. Ему около сорока. Модная короткая прическа, на висках проглядывают первые седые пряди. Льдисто-серые глаза быстро пробегаются по моей одежде. На мне все те же рваные джинсы, подвернутые снизу и открывающие щиколотки, плотно обтягивающая грудь футболка. Волосы небрежно подобраны в хвост. Кажется, он думает, что я зашла сюда просто поглазеть. Кончики тонких губ приподнимаются в понимающей усмешке. Так-так. Значит, мои картины нравятся снобам? Даже не ожидала.
        Слышу, как сзади открывается дверь кабинета, и поворачиваю голову. Мужчина отходит от меня и направляется к выходу. А я смотрю на Ларису и Кирилла. Они стоят в дверях. Вижу, как женщина мягко кладет пальцы на локоть собеседника. Как не отрывает от него глаз и придвигается чуть ближе. И не могу не отметить, что они прекрасно смотрятся вместе. Почти идеальная пара. Почти - потому что Кирилл выглядит не очень довольным. Может, ему неудобно, что я наблюдаю эту сцену? Снова отворачиваюсь к стене.
        Через пару минут за спиной опять хлопает дверь, а Кирилл подходит ближе. Кивает на картину и спрашивает:
        - Твоя? - я молчу, он поворачивается и читает подпись: - Кенан? Подожди, это что, твой псевдоним? Мужской?
        - Не здесь, - недовольно ворчу я. Кирилл еще раз внимательно осматривает картину, потом говорит:
        - Ладно, пошли отсюда.
        Но как только садимся в машину и трогаемся с места, сразу возвращается к своему вопросу. Вздыхаю и объясняю:
        - Кенан - прямая отсылка к моему имени. Библейский персонаж, правнук Адама и Евы.
        - Но почему мужское имя? В библии полно женских.
        - Все очень просто и приземленно. Картины художников-мужчин покупают чаще. Надеюсь, тебя это не шокирует? - задираю бровь. - Не знаю, чего ты ожидал. Но я совсем не романтик. Кстати, значение этого имени переводится как стяжание.
        - Похоже, оно работает, - усмехается Кирилл. - Сколько стоит та картина, что я видел?
        - Сорок тысяч.
        - А за прошлый месяц продали пять. Неплохо. Почему отказываешься поднимать цены?
        - Хочу, чтобы картины могли купить все, кому они откликнутся. А денег мне вполне хватает.
        - Но ты никому об этом не говоришь, да? И вся твоя родня считает, что тебя содержит отец. Все же почему инкогнито?
        - Первая причина та же. Таинственность хорошо сказывается на продажах. Во-вторых, я очень ценю свободу и приватность. Терпеть не могу всякие интервью, встречи с поклонниками и подобные вещи. А так меня никто не трогает. Не ждет, что буду соответствовать чьим-то стереотипам. Но, кстати, не сильно я и скрываю. Юра, например, был в курсе. Мы же жили у меня. А насчет родителей: они все-таки мне помогают. Квартиру купили. У меня не было столько денег. Да и сейчас бы не хватило. Но я собираюсь постепенно все вернуть.
        - Понятно, - кивает Кирилл. И тут же интересуется: - Ларису давно знаешь?
        - Года два. Познакомились на какой-то тусовке. Поболтали немного. Понравились друг другу. Она пригласила меня в свою галерею. Рассказала, что в названии зашифровано ее имя: Соколова Лариса. А я поделилась, что тоже рисую. Она захотела взглянуть. А потом уговорила меня выставить картины у нее.
        - Странно, что мы с тобой не встретились раньше. В той же галерее, например. Я там часто бываю.
        - А я нет. Стараюсь соблюдать инкогнито. А с Ларисой мы все же не подруги. Пересекаемся иногда, но на нейтральной территории. Она мне нравится. У нее отличная хватка.
        - Да, Лариса молодец! И ее галерея вполне успешная. Ты с ней не прогадала.
        - Ты тоже. Это тебе не Элина. Кстати, вы хорошо смотритесь вместе.
        В ответ Кирилл бросает на меня недовольный взгляд и кривит губы.
        - Да ладно, чего ты? - усмехаюсь я. - Думаешь, не догадываюсь, в какие игры играют взрослые мальчики и девочки? Ты свободен. Лариса, насколько я знаю, тоже. Впрочем, и в других условиях людям мало что мешает.
        - Нам обязательно обсуждать мою личную жизнь?
        - Нам ее вообще не обязательно обсуждать. Мне она по фигу! Просто перестань вести себя как идиот.
        - Слушай, - хмурится он, - ты хоть иногда чувствуешь себя неловко?
        - Я? - округляю глаза. - Что-то не припоминаю. Нет, в школе точно такое было. А потом… - морщу лоб, словно старательно вспоминаю. Но не выдерживаю и смеюсь. Кирилл криво ухмыляется в ответ и вдруг спрашивает:
        - Ты сказала, что людей не останавливает наличие партнеров. А тебя бы это остановило?
        - Интересуют мои личные принципы? И как они относятся к делу?
        - Можешь просто ответить на вопрос?
        - Нет. На сегодня уже выполнила программу максимум. К тому же, сам ты не захотел обсуждать свою жизнь. А в мою постоянно суешь нос. Не собираюсь удовлетворять твое праздное любопытство.
        - Ладно, ты права, - признает мой спутник. Но выводы делает совсем не те, которых я добивалась: - Если у тебя есть вопросы - спрашивай.
        - Нет у меня вопросов. Не люблю лезть в чужое личное пространство. И когда лезут в мое, тоже не люблю. Просто не надо от меня шифроваться. Все равно все вижу.
        Кирилл косится на меня с досадой, но ничего не говорит. Сжимает крепче руль и сосредотачивается на дороге.
        8
        Минут через двадцать подъезжаем к нужному дому. Паркуемся так, чтобы видеть вход в подъезд. Поскольку женщина могла прийти домой раньше, иду и звоню в домофон. Не дождавшись ответа, возвращаюсь в машину.
        - Ее нет. Будем ждать.
        Какое-то время сидим молча. Потом мой спутник не выдерживает и поворачивается ко мне.
        - Не ожидал, что ты крутой художник.
        - Я не крутой художник. Просто рисую, что мне нравится. А остальное… Спокойно к этому отношусь. Сегодня покупают, завтра все может измениться. Тогда найду себе другое занятие.
        - Я понял. И все же… Это должно быть здорово!
        - Ну да, примерно так, - соглашаюсь, не разделяя его восторгов.
        - Ты совсем не тщеславная? Разве успех тебя не заводит?
        - Конечно, заводит. Но я не обманываюсь. И понимаю, что так может быть не всегда.
        - А если картины не будут покупать, перестанешь рисовать?
        - Нет. До тех пор, пока чувствую, что не могу не рисовать. Но и это может измениться.
        Кирилл задумчиво разглядывает меня, потом переводит разговор на другую тему:
        - Уже придумала, что мы скажем этой Ольге? И вообще, чего ты от нее хочешь?
        - Поговорить.
        - А повод какой? Прямо так и скажешь, что подозреваешь ее в нападении на Юру?
        - Я похожа на идиотку?
        - Нет. Но ты пока ничего не объяснила. Я не знаю, как себя с ней вести.
        - Просто молчи. И подыгрывай мне, если понадобится.
        - Честно говоря, не люблю играть втемную. Может, все же посвятишь меня в свои гениальные планы?
        - Ладно. Возможно, так будет проще. Наша задача: вытащить из нее как можно больше подробностей об их отношениях с Юрой. Ну и вообще понаблюдать, как она о нем говорит. Какие чувства испытывает.
        - И как ты заставишь ее ими поделиться? - скептически хмыкает мой спутник. - Тем более, она знает, кто ты. И наверняка, что у вас с Юрой был роман.
        - Во-первых, мы пока не понимаем, что между ними было. Может, дело здесь вовсе не в чувствах. Но даже если и так, воспользуюсь тем, что она знает меня и мои возможности. Скажу, что отец хочет сделать памятную книгу о своем помощнике. И попросил меня заняться этим. А ты мне помогаешь.
        - Книгу? Забавно. Что ж, может и прокатит.
        - Почти наверняка. Распоряжения отца Ольга не станет игнорировать. Ему там все его подчиненные в рот заглядывают.
        - Так сильно боятся?
        - Нет. Просто знают, что могут обратиться к папе с любой проблемой, и он всегда поможет. Да уже и помогал многим. Возможно, и ей тоже. Смотри, кажется, это она, - киваю в сторону дома. Кирилл переводит взгляд в окно.
        - Похоже, ты права. Подойдем сейчас или подождем, пока зайдет в квартиру?
        - Подождем. Говорить лучше у нее дома. Так ей будет легче расслабиться.
        - А если там ее сын?
        - Вряд ли он помешает. Ладно, пошли. Пора.
        Поднимаемся на нужный этаж и звоним в дверь. Почти сразу она распахивается. Ольга, все еще в уличной обуви, стоит у порога и смотрит на нас с удивлением. Останавливается взглядом на мне и заметно напрягается. Но разговаривает исключительно вежливо.
        - Добрый вечер, Ева. Вы ко мне?
        - Ага, - не дожидаясь приглашения, захожу в прихожую. Женщина пятится, впуская нас, и даже не возражает. Но все же настороженно интересуется:
        - Вас Павел Николаевич прислал? Что-то случилось?
        - Ничего особенного, не беспокойтесь, - напускаю я туману. - Просто нужно поговорить.
        - Поговорить… - растерянно повторяет Ольга. Потом машет рукой в коридор: - Хорошо, раз так нужно. Проходите.
        Я быстро оглядываюсь и понимаю, что квартира у женщины - крохотная однушка. Проходим в единственную комнату и усаживаемся на диван, а хозяйка - в кресло. Судя по тишине, дома никого кроме нее нет. Ольга подтверждает мои догадки:
        - Сын на секции в школе. Полчаса у меня есть. Потом надо будет готовить ужин.
        - Ничего. Думаю, мы управимся, - успокаиваю ее. Но нервозность из ее глаз не уходит. И я решаю наконец объяснить цель визита.
        - Не знаю, в курсе ли вы. Возможно, папа еще не всем сообщил. Он решил сделать памятную книгу в честь Юры. Этим буду заниматься я. Ну и еще Кирилл, - киваю в сторону своего спутника, молча сидящего рядом. - С сегодняшнего дня начинается первый этап: сбор материалов. Потом на их основе будем писать текст. Делать верстку. Дополнять фотографиями, ну и так далее, - Ольга внимательно слушает мою речь и не перебивает. Это придает мне уверенности, и я продолжаю: - Мне важно, чтобы книга получилась не просто формальной, а душевной. Хорошо раскрывающей характер Юры, его непростую жизнь. А для этого нужно как можно больше подробностей. От людей, которым он был небезразличен. Тех, кто его знал, работал рядом, как вы. Вот об этом мы и хотим поговорить. Надеюсь, вы поможете выполнить папино поручение?
        - Конечно, - с готовностью кивает женщина. Но особой уверенности в ее голосе не слышу. - Правда, мы не были близки. Вы наверняка знали его гораздо лучше, - на секунду в глазах Ольги что-то мелькает. Она быстро опускает взгляд и голосом прилежной школьницы заканчивает: - Но я расскажу все, что вспомню.
        - Отлично! Спасибо. Давайте тогда начнем, раз у нас немного времени. Пожалуйста, расскажите вкратце о том, как вы познакомились. На каком уровне общались: друзья, знакомые или ближе. Ну а дальше все, что хотите. Может, какие-то памятные эпизоды, демонстрирующие его характер. То, что пригодится для книги.
        Некоторое время Ольга молчит, видимо, собираясь с мыслями. Потом начинает говорить. Очень аккуратными, тщательно выверенными фразами. Блеклыми и невыразительными. Что меня сразу настораживает. Потому что получается, ей есть, что скрывать. Но пока слушаю, не перебивая.
        - Мы познакомились, когда я устроилась на эту работу. Сталкивались не часто. Но Юра все равно был очень хорошим сослуживцем. Всегда помогал, если нужно. Ни с кем не ругался. Такой спокойный, тихий парень. Старших очень уважал, особенно, вашего отца, Павла Николаевича. Даже не знаю, что еще рассказать. Ну помню, на корпоративах всегда женщинам помогал, детям. И вообще был везде на подхвате. Ему очень нравилось, когда в нем нуждались, - пожалуй, это ее первые настоящие слова. Даже задумываюсь, замечала ли я такое качество в Юре, когда мы жили вместе. Боюсь, никогда не показывала, что нуждаюсь в нем. Потому что врать и притворяться, лишь бы пощекотать чужое самолюбие, мне обычно лень.
        Я больше не прислушиваюсь к словам Ольги, вместо этого внимательно осматриваюсь вокруг. Комната выглядит чистой и ухоженной, но достаточно бедной. У окна, видимо, территория сына. Там притаился небольшой письменный стол, узкая кровать и полки с игрушками. Их совсем немного, и я не вижу ничего дорогого. Похоже, Ольга не может тратить на это много денег. Но где же подарки от отца ребенка и разных родственников? Почти уверена, что этот самый отец им не помогает. Хочется рассмотреть все поближе. Бесцеремонно перебиваю женщину и прошу принести чаю. На секунду она зависает, а потом идет выполнять просьбу.
        Быстро встаю и прохаживаюсь по комнате, рассматривая фотографии в книжном шкафу и на столе у мальчика. Кирилл вопросительно поглядывает на меня и интересуется:
        - Зачем тебе ее чай? Вряд ли ты такой пьешь.
        - Иди сюда, - подзываю его. И когда он подходит ближе, тычу пальцем в снимки. - Что-нибудь замечаешь?
        Он изучает фотки и пожимает плечами.
        - Ничего особенного. Просто мать с сыном.
        - Точно! Только мать с сыном. И больше никого. Ни отца ребенка, ни бабушек-дедушек. А еще нет снимков с моря или вообще какого-нибудь отдыха. Похоже, они непросто живут.
        - И какой делаешь вывод?
        - У нее нет родни. По крайней мере той, с которой они общаются. Ребенка родила в девятнадцать. Живет бедно. Никаких параллелей с Юрой не видишь?
        - У него тоже есть сын? - усмехается Кирилл.
        - Нет у него сына! - злюсь на его недогадливость. Но он тут же исправляется.
        - Ладно, я понял, на что ты намекаешь. Детский дом?
        - Именно. И наверняка тот же, что у Юры. Вряд ли это совпадение, что у папы работают два детдомовца.
        - Получается, она нам нагло врет? Но зачем?
        - А вот это как раз интересно. Сейчас узнаем, - отвечаю, слыша приближающиеся шаги. Ольга заходит в комнату с двумя чашками в руках. И ставит их на небольшой журнальный столик. Я даже не притрагиваюсь к чаю. Жду, пока она усядется в кресло, нависаю над ней и говорю:
        - Все, что вы рассказали, конечно, очень интересно. Но у нас не книга сказок намечается. Давайте отбросим милую картинку и поговорим начистоту.
        Женщина испуганно вскидывает на меня глаза. Сама не замечает, как стискивает побелевшими пальцами подлокотники кресла. И еле слышно лепечет:
        - Не п…понимаю…
        - Ладно, я помогу, - сразу иду ва банк: - Для начала: в детском доме вы были в одном классе с Юрой?
        - Я… Но как вы… - она нервно дергает головой и устало бормочет: - Я даже в отделе кадров об этом не говорила.
        - Почему?
        - Потому что забыть хочу! Вырваться из прошлого, - глухо отвечает Ольга. - К нам, бывшим детдомовским, знаете как относятся? Косятся, словно мы чумные. Чуть что, сразу на нас думают. Да и я конечно, сама постаралась. Залетела по глупости в девятнадцать. Парень такой же сирота, как я. Сбежал тут же, как узнал. Мыкалась несколько лет с ребенком. С одного съемного угла в другой переезжала. Работала то уборщицей, то посудомойкой. А потом узнала от наших, что Юра хорошо устроился. Нашла его и попросила о помощи. И он не отказал. Поговорил с Павлом Николаевичем. Меня сначала взяли девочкой на побегушках, потом помогли бухгалтерские курсы закончить. А квартира эта? Думаете, мне ее государство выделило? Как бы не так! Это тоже ваш отец постарался. Пусть служебная, но зато у нас с сыном теперь есть свой угол. Да я Павлу Николаевичу ноги за это целовать готова! Он очень хорошо ко мне относится. Даже на ваши пикники приглашает вместе с сыном. Костик от них в восторге.
        - С папой все ясно, - хмыкаю я. - А теперь хотелось бы узнать о ваших отношения с Юрой. Вы были вместе?
        - Вместе? Мы с ним? Не смешите. Зачем я ему? Он тоже из этого ада вырваться хотел. И у него получилось. А я словно живое напоминание о прошлом. Да Юра и не посмотрел бы на меня в этом плане… особенно после вас, - добавляет она совсем тихо. - Даже ваша сестра ему не подошла. Что уж обо мне говорить. Сначала-то я надеялась. Планы разные строила. В гости все его звала. Ведь перед ним не надо было притворяться. Но потом, когда увидела вас вместе, поняла: это я в его планы не вхожу.
        Ее вымученное признание не сильно меня трогает. Пользуюсь тем, что она сейчас находится в раздрае. И, скорее всего, не удивится странным вопросам. Сворачиваю разговор к тому, что интересует меня:
        - У вас есть предположения о причине нападения на Юру? - Ольга, и правда, не кажется удивленной. Лишь пожимает плечами.
        - Нет, конечно. Откуда? Я о его жизни ничего не знаю. Мы с ним почти не общались. Вместе никуда не ходили. А на работе он мне только вежливо кивал. Вот переехать в эту квартиру помог. И на этом все. Потому я к Павлу Николаевичу с радостью и ездила. Только там мы с Юрой могли неформально пообщаться. И по дороге тоже. Ведь привозил нас туда тоже он.
        - На последнем пикнике что-нибудь подозрительное заметили? - продолжаю задавать вопросы, пока собеседница не сообразила, что к книге они не имеют никакого отношения.
        - Ничего такого. Сама потом все вспоминала. Может, Юра был чуть более возбужден, чем обычно. Но это наверняка из-за вашей сестры. Разговор у них был неприятный.
        - О чем говорили, знаете? - она лишь качает головой. И я продолжаю: - Сверток у Юры видели?
        - Тот, который он вашей сестре передал? Ну да, видела.
        - Юра отдал его Элине? Это точно?
        - Конечно. Мои глаза меня пока еще не обманывают.
        - А что в нем было, не догадываетесь?
        - Нет. Я не спрашивала. Не хотела лишний раз его огорчать. Он и так был на взводе.
        - После разговора с Элиной? Или чего-то другого?
        - Думаю, из-за нее, - Ольга даже не пытается скрыть свои эмоции. - Извините, знаю, она ваша родственница. Но крови эта дрянь Юре немало попортила. После их расставания даже на работу к нему приезжала. Все цеплялась за него, требовала что-то. Неприятная она очень. Неискренняя совсем. И зачем он только с ней связался?
        - А кроме Элины Юра с кем-нибудь общался на пикнике?
        - Конечно, общался. Со многими. Он всегда старался поддерживать отношения с людьми. Выстраивать нужные связи. Брал пример с Павла Николаевича.
        - Какие-то из разговоров показались странными?
        - Нет. Все было спокойно. По крайней мере с виду. А что там на самом деле, этим Юра со мной никогда не делился, - с грустью заканчивает Ольга.
        - У Юры был друг из детдома. Единственный, с кем он общался оттуда. Кроме вас, конечно, как теперь выяснилось. Знаете, как его зовут?
        - Матвей Найденов, наверное. Я как раз через него на Юру вышла.
        - Остались его контакты? Адрес, телефон?
        - Адреса не знаю. А телефон, сейчас, - Ольга берет мобильный, ищет там что-то и говорит: - Вот, записывайте. - Быстро вбиваю номер, который она диктует, себе в контакты. Дальше думаю, о чем еще спросить. Но тут в разговор вмешивается Кирилл:
        - Заметили, когда Юра вышел за ворота? Может, он был не один? Или кто-то пошел за ним?
        - К сожалению, этого не видела. На Костика отвлеклась. Он там с одним мальчиком чуть не подрался. Я очень боялась, что Павел Николаевич огорчится. А потом как раз стала Юру искать. И не нашла. Я ведь тогда не знала, что живым его больше не увижу, - последние слова Ольга произносит еле слышно, глотая слезы. А дальше поднимает голову и удивленно переводит взгляд с меня на Кирилла. Кажется, до нее наконец дошло, что наши вопросы выходят далеко за рамки сбора материалов.
        - А… почему вы об этом спрашиваете? Это же должна выяснять полиция. Кстати, странно, что они до сих пор не беседовали с гостями. Меня, вот, пока никуда не вызывали.
        - Согласна, следствие идет слишком медленно. Если вообще идет, - отвечаю я, ничуть не смутившись. - Вот поэтому и приходится самим мозгами шевелить. Надо хотя бы понять, что произошло.
        Ольга легко принимает мои объяснения. Возможно, наш разговор ее вымотал. Она выглядит усталой и опустошенной. Печально смотрит на меня и говорит:
        - Теперь вы все обо мне знаете. Так что извините, рассказать мне нечего. О детдоме не хочу. Не те это воспоминания, что годятся для книги. Слишком тяжелые и страшные. А чем Юра жил после, я не знаю.
        Через пару минут мы покидаем квартиру Ольги. В машине Кирилл не спешит заводить мотор. Задумчиво смотрит в окно, потом поворачивает голову.
        - Ну как тебе разговор? Мастерски ты ее раскрутила. Мне почти не пришлось вмешиваться.
        Я в это время набираю сообщение отцу. Он должен быть в курсе, что «решил» делать книгу о Юре. Вдруг, Ольга завтра спросит об этом. Отправив смс, отвечаю своему напарнику:
        - Первый блин получился не комом. Считаю, Ольгу можно вычеркнуть из нашего списка. Все, что она говорила в конце, выглядит вполне искренне.
        - Вот именно. Она хотела, чтобы Юра был с ней. А он был с другими. Ревность - страшная штука.
        - Не думаю, что из-за этого она проломила ему голову. Тем более на пикнике у отца. Ты же слышал, с какой благодарностью Ольга говорит о папе. Даже детских разборок испугалась, лишь бы не испортить праздник. Это точно не она.
        - Согласен, - немного подумав, кивает Кирилл. - А сверток парень все-таки отдал Элине.
        - Ты же отвозил ее домой. Видел сверток?
        - У нее была сумка и большой пакет. Но я в него не заглядывал. Сказала, твои родители вручили что-то из еды с собой. Кстати, пакет она оставила у матери.
        - В смысле? Вы что, заезжали к тете Оле?
        - Вообще-то, мы отвозили ее домой после пикника. И Элина поднималась на пару минут. А уже потом поехали к ней на квартиру.
        - Ясно. Получается, Юра что-то передал Элине. Но это что-то она спрятала не у себя, а у матери?
        - Похоже, так.
        - Очень странно.
        Кирилл выруливает со двора. Какое-то время молча ведет машину. А потом, не глядя на меня, говорит:
        - А знаешь, что забавно? К твой сестре Ольга Юру явно ревнует. Даже сейчас, после его смерти. А вот к тебе нет. Интересно, почему?
        - Может, в благодарность к отцу? Я же его дочь.
        - А Элина - племянница. Нет. Думаю, дело не в нем, а в тебе.
        - В каком смысле?
        - Просто она понимает, что ревновать к тебе бессмысленно.
        - Это еще почему?
        - Ты слишком вне конкуренции.
        - Это такой завуалированный комплимент? - усмехаюсь я.
        - Угадала, - отвечает Кирилл и смотрит мне прямо в глаза. Серьезно, без улыбки. Его взгляд мне не нравится. Морщусь и отворачиваю голову к окну. Через пару минут мой спутник вдруг предлагает:
        - Заедем поужинать в ресторан?
        - Нет, - качаю головой.
        - Разве ты не голодна? Я уже проголодался.
        - Может, и голодна. Но идти с тобой в ресторан не хочу, - говорю правду.
        - Почему?
        - Лучше ты скажи, - произношу раздраженно, поворачиваясь к нему, - почему мужчинам не достаточно слова «нет»? Извини, лень придумывать правдоподобные отговорки. Говорю, как есть. Просто не хочу!
        - Ладно, не заводись. Нет, так нет, - спокойно отвечает Кирилл.
        До моего дома добираемся в тишине. Я размышляю, почему Юра никогда не рассказывал мне об Ольге. Считал неважным? Не доверял, не хотел загружать проблемами? Или это я не интересовалась его жизнью? Впрочем, какая теперь разница? Все уже в прошлом. Отвлекаюсь от мыслей, лишь заметив, что машина тормозит у моего подъезда. Кирилл молчит, поглядывая на меня, потом спрашивает:
        - О чем думаешь?
        - О Юре. Просто не понимаю кое-что.
        - Кажется, ты недовольна, что у парня были от тебя тайны, - вдруг говорит мой спутник. Перевожу на него изучающий взгляд. Он криво усмехается: - Что смотришь? Я ошибся?
        - Нет. Удивляюсь, что ты так легко меня читаешь.
        - Сам удивляюсь, - хмыкает Кирилл. - Но чем больше с тобой общаюсь, тем лучше тебя чувствую. Странное ощущение.
        Не знаю, что ответить на его слова. И просто выхожу из машины.
        9
        Кирилл уезжает, а я бреду не домой, а в супермаркет. От ресторана отказалась. А ужин надо из чего-то готовить. Есть я, действительно, хочу. Наполняю тележку продуктами, качу ее вдоль полок, рассматривая товары. И вдруг врезаюсь в другую тележку. Ругаюсь и поднимаю голову. На меня с удивлением смотрят льдисто-серые глаза. Приходится немного напрячься, чтобы вспомнить, где я их видела. А, ну да. В галерее. Интересное совпадение. Мужчина прищуривается и хмыкает:
        - Ну надо же! Мы с вами сегодня встречались. Помните? В «Соларе».
        - Помню, - бормочу я и отталкиваю свою тележку в сторону. - Всего хорошего, - говорю уже громче и направляюсь к кассам.
        Оплатив покупки, загружаю их в пакет и иду на улицу. Делаю пару шагов. И меня догоняет все тот же настойчивый мужчина.
        - Не возражаете, если я вам помогу? Донесу пакет до машины.
        - Не стоит. Я живу в этом доме.
        - Правда? Я тоже в нем живу. Кстати, меня зовут Глеб.
        - Рада за вас, - пытаюсь развернуться. А мужчина выхватывает из моих рук пакет с провизией и говорит:
        - Извините, не могу допустить, чтобы девушка носила тяжести. Провожу вас до подъезда.
        - Слушайте, тут полно женщин с сумками. Есть, где потешить ваше самолюбие. А меня оставьте в покое, - пытаюсь забрать пакет. Но мужчина мешает, крепко обхватывая свободной рукой мое запястье. И я на секунду зависаю. Потому что ощущения от его прикосновения совсем непривычные. Не такие, как ожидала. И даже не скажу, что приятные. Но очень правильные. Будто так и должно быть. Словно, он всегда держал меня за руку. Я реально заинтригована. И хотя руку из захвата чужих пальцев все-таки выдергиваю. Но больше не возражаю и иду рядом с ним к своему подъезду.
        Останавливаемся у двери. Глеб стоит достаточно близко. И я вдруг понимаю, что не чувствую запаха парфюма. Интересно, почему мне в последнее время попадаются мужчины, не обливающие себя туалетной водой? Может, изменилась мода, а я не в курсе? Тяну руку за пакетом. Но мужчина не торопится его отдавать и говорит:
        - У вас очень красивые глаза, - закатываю эти самые глаза. Показывая свое отношение к его комплименту. Он хмурится. - Нет, правда. Ни разу не встречал такого цвета. Синие с фиалковым оттенком. Бархатные…
        - Давайте отвлечемся от моих глаз, - морщусь я. - Представляете, сколько раз я это слышала?
        - Представляю, - вздыхает собеседник. Молчит пару секунд. Потом спрашивает: - Давно вы тут?
        - Что давно?
        - Живете здесь давно?
        - Вам какая разница?
        - Да в общем-то никакой. Просто удивляюсь, что мы ни разу не встретились. Я бы вас запомнил, - пожимает плечами и добавляет: - Хотя на самом деле не удивительно. Кроме этой квартиры у меня еще дом за городом. Большую часть времени живу там. Но сейчас из-за работы удобнее ночевать здесь. Моя квартира, - тычет пальцем в небо, - на самом верху. Туда ведет отдельный лифт. Поэтому мы и не сталкивались, - смотрит на меня задумчиво и предлагает: - Хотите посмотреть? У меня есть выход на крышу. Вид очень красивый.
        - Ну конечно, просто мечтаю, - усмехаюсь я. - Очень оригинальный способ знакомства. Прямо пять баллов за выдумку!
        - Извините, - сразу же сдает назад Глеб. - Кажется, я сказал что-то не то. Считайте, что моего бестактного предложения не было. Договорились?
        - Вряд ли.
        - Что мне сделать, чтобы вы простили?
        - Отдать мне пакет и не попадаться больше на глаза.
        - Пожалуй, это единственное, чего я не могу сделать. Просите что угодно, кроме этого.
        - Слушайте, я уже стара для такого примитивного флирта. И очень хочу попасть домой. Верните наконец продукты. Или я вам их просто подарю.
        - Вы очень суровая девушка. Вот ваши продукты. У меня и своих хватает, - Глеб протягивает мне сумку. Забираю ее, шагаю к входной двери. И слышу за спиной:
        - Хотя бы скажите, как вас зовут?
        - Не вижу смысла, - отвечаю, слегка повернув голову. И вхожу в подъезд. Хвала богам, этот приставучий тип не увязывается за мной.

***
        Следующим утром, после завтрака, пытаюсь рисовать. Но мои мысли постоянно куда-то улетают. После того, как в очередной раз заставляю себя вернуться в реальность, с досадой покидаю мастерскую. Что ж, значит сегодня не мой день. И звонок в дверь это подтверждает. Я никого не жду. А кроме того, фраза «мой дом - моя крепость» звучит для меня буквально. Людей, что могут позвонить в мою дверь, легко пересчитать по пальцам. Собственно, хватит и трех: родители и тетя Оля. А, да, теперь еще и Кирилл. С остальными, если возникает нужда, предпочитаю встречаться на нейтральной территории.
        Подхожу к двери и смотрю в экран видеодомофона. На площадке торчит вчерашний навязчивый знакомый. Как там его? Глеб. Быстро же он вычислил мою квартиру. Хотя вряд ли это было так уж сложно. И мне совсем не интересно, зачем он это сделал. Скорее всего, ничего оригинального. Но что-то меня все же беспокоит. На самом деле немного странно, что его так зациклило на мне. Или существует другая причина, которую он тщательно скрывает? Тайн, касающихся меня, я не люблю. Только эти соображения заставляют открыть дверь. Придерживаю ее рукой, не давая нежданному гостю ни шанса проникнуть в квартиру.
        - Какого черта вам надо? - не вижу причин скрывать свое недовольство. Мужчина слегка отшатывается. Видимо, такого отпора все же не ожидал. Потом берет себя в руки и нерешительно улыбается.
        - У вас по утрам плохое настроение?
        - Точно! Особенно, когда меня отрывают от дел.
        - Извините, я помешал? - бросает взгляд на мою грудь. - У вас на футболке краска. Рисуете?
        - Ага, рисую. Стену в спальне перекрашиваю. Еще вопросы есть?
        - Честно говоря, много. Но похоже, сейчас не самое удачное время их задавать, - Глеб пытается перевести все в шутку: - А когда у вас бывает хорошее настроение?
        - Оно у меня и было хорошее. До вашего звонка.
        - Может, все-таки смените гнев на милость, Ева? - подчеркивает он интонацией мое имя. Со значением глядя мне в глаза. Не составляет труда понять его игру. Показывая, что знает, как меня зовут, пытается донести две вещи. Во-первых, что сильно на меня запал. Раз не поленился провести небольшое расследование. А во-вторых, ненавязчиво демонстрирует свои возможности. Это в том случае, если я все еще сомневаюсь, что он крутой чувак. И сейчас этот герой ждет, что я начну выяснять, откуда он так много обо мне знает. А это всегда способ завязать разговор. Вот только мне наплевать на его ожидания. И на его игры тоже.
        - Сменю, - спокойно киваю я. - Если прямо сейчас скажете, что вам от меня нужно? В мгновенно вспыхнувшую страсть все равно не поверю. Так что об этом даже не заикайтесь.
        - Но вы мне, действительно, понравились, - криво улыбается он. - К тому же, у нас общие интересы. Мы оба любим живопись.
        - С чего вы взяли, что я ее люблю?
        - Разве нет? Что вы тогда делали в галерее?
        - Зашла в гости к подруге. Как вам такое объяснение? - вижу, что Глеб растерялся, и добавляю: - На самом деле я просто замерзла и зашла погреться. И в том зале мне мало что понравилось.
        - Но про картину, у которой мы столкнулись, вы же высказались хорошо?
        - Она была исключением.
        - Ну вот! Значит, общее у нас все-таки есть. Я купил эту картину. Хотите, вам ее подарю?
        - Ни за что! - отрезаю я. И констатирую: - Итак, первая попытка не засчитана. Я все еще жду ответ на свой вопрос. У вас примерно пять секунд.
        - Черт! Ева, с вами очень сложно разговаривать, - вполне по-человечески вздыхает Глеб. - Ну хорошо, скажу правду, - на его щеках появляется легкий румянец. С небольшой заминкой произносит: - Я знаю, что вы - автор картины, которую я купил. Это вы Кенан.
        - Откуда? - вот теперь не могу удержаться от вопроса.
        - Вам не понравится, - отвечает, поджимая губы.
        - Ничего, переживу. Говорите.
        - Может, зайдем в квартиру? Здесь неудобно разговаривать, - морщится Глеб. Но этот вариант меня не устраивает. О чем и заявляю:
        - А мне вполне удобно. И соседи у меня не любопытные. В квартиру не пущу. Так что не тяните время.
        Мужчина пожимает плечами и наконец начинает каяться:
        - Видите ли, я, действительно, очень люблю живопись. В моем загородном доме целая коллекция. Если захотите, как-нибудь покажу. Нет-нет, это не повторение вчерашнего предложения. Просто картины, и больше ничего. У меня есть старые мастера. Но моя главная страсть: современные художники. И я обязательно знакомлюсь с автором после покупки картины. Можете считать, у меня такой пунктик…
        - Ваши извращения меня мало заботят, - останавливаю его излияния. - Откуда узнали, что автор я? И покороче давайте.
        - Заплатил водителю галереи. Тому, кто забирал у вас картины. Он сообщил мне адрес. Ну а дальше уже не сложно…
        Какое-то время обдумываю эти слова, сверля Глеба взглядом. Потом уточняю:
        - Когда вы все узнали?
        Он снова мнется, но все-таки отвечает:
        - Неделю назад.
        - То есть вчера, в галерее, подошли ко мне сознательно?
        - Ну да, - вздыхает Глеб. - Этой встречи не ожидал. Но такой удачный случай не стал упускать.
        - И квартиры в нашем доме у вас нет?
        - Когда узнал, что вы здесь живете, поинтересовался недвижимостью. Один пентхаус как раз сдавался. Я арендовал его на полгода. А вообще мне нравится жить за городом.
        - Отлично! Обожаю, когда меня используют втемную.
        Собеседник пытается изобразить вину, но у него плохо получается. Вижу, что он ничуть не смущен. Наоборот, очень даже доволен своей находчивостью. И, кажется, ждет, что я ее оценю. Это все от того, что он меня пока еще не знает. Если я что-то и ненавижу, то как раз такие подковерные игры. И уже пора донести до него эту информацию. Но сначала надо уточнить кое-что еще:
        - Ну так вчера мы, можно сказать, познакомились. Какого черта вы приперлись сегодня? Что именно вам нужно от несчастных художников?
        - Ничего особенного. Просто пообщаться, посидеть в ресторане. За мой счет, естественно. Сделать совместное фото. Поставить на нем автограф. Приходить на мои мероприятия. Я - очень вменяемый и вежливый поклонник таланта. Только и всего. А еще меценат. Тем, кто мне наиболее интересен, щедро помогаю. И ничего, выходящего за рамки, не прошу взамен, чтобы вы не подумали плохого. Все чисто ради искусства.
        К концу этого монолога в моей груди уже клокочет бешенство. Редко кто способен довести меня до такого. Но этому типу удалось. Так что больше не сдерживаюсь:
        - Слушай ты, мудак! Хренов любитель искусства! Вот тебе мой ответ на твое заманчивое предложение. Еще раз подойдешь ко мне ближе, чем на пушечный выстрел, оболью твою лощеную морду помоями. Специально буду держать ведро вот тут, у двери. Чтобы встретить долгожданного гостя. И на твои возможности мне наплевать! На одни связи всегда найдутся другие. Их вполне хватит, чтобы доставить тебе пусть и небольшие, но существенные неприятности. Я доступно все объяснила или повторить?
        - Не боишься, что я раскрою твое инкогнито? - спокойно осведомляется Глеб, тоже перейдя на ты. И разглядывает меня с непонятным выражением лица.
        - Очень страшная угроза! Я все-таки не Джек Потрошитель и не Микеланджело, чтобы мое настоящее имя кого-нибудь всерьез волновало.
        - Понятно. Не беспокойся, я никому не скажу. И прости, если был навязчив. Всего хорошего, - разворачивается и шагает в сторону лифтов. С удивлением смотрю ему в спину. Не ожидала, что он так просто уйдет. И даже ничего не скажет в ответ. Возможно, я не совсем правильно его оценила. Впрочем, это уже неважно. Только одного жаль. Не успела узнать, почему так странно реагирую на его прикосновения.

***
        Закрыв дверь, первым делом ищу телефон и набираю номер Ларисы. После приветствий и общих слов говорю:
        - Ты помнишь, кому продала мою последнюю картину?
        - Конечно. Вроде, Глеб Шустов - так его зовут. Это какая-то шишка из мэрии. И кстати один из тех, кто хотел с тобой познакомиться. Причем, самый настойчивый. А что такое? - наконец настораживается собеседница.
        - Сколько моих картин он купил?
        - Две, кажется. Или три. Могу посмотреть по записям.
        - Не нужно. Но больше ему не продавай.
        - Что случилось, дорогая?
        - Ничего особенного. Просто, своей настойчивостью он уже задолбал и меня. Так что мои картины больше не для него. Ни за какие деньги! Можешь так прямо и сказать, что автор запретил, если будет интересоваться.
        - Ты уверена? - обеспокоено спрашивает Лариса. - Не хотелось бы наживать себе такого врага. А подобные типы обычно очень самолюбивы.
        - Уверена. И вали все на меня. Ты тут ни при чем.
        - Ладно, как скажешь, - соглашается женщина. Пообщавшись с ней еще немного, я прощаюсь.
        После всего, что произошло, даже не пытаюсь вернуться в мастерскую. Слишком неспокойно сейчас на душе. В таком состоянии вряд ли смогу нарисовать что-нибудь стоящее. А раз так, есть время подумать о расследовании. И прикинуть, что делать дальше. Вспоминаю, что обещала Кириллу поразмышлять о свертке. Все же не понимаю, зачем Юра отдал его Элине? Есть в этом что-то важное или нет? И почему сестра вскрыла его у матери, а не у себя дома? Если это была обычная вещь, которую бывший парень ей вернул, она бы увезла ее к себе. В общем, полно вопросов и ни одного ответа. Надоело! Решительно хватаю телефон и звоню тете.
        - Здравствуй, солнышко, - приветствует меня она. - Как поживаешь?
        - Все хорошо, спасибо! Теть Оль, я по делу. Не дает покоя тот сверток, что был у Юры. Вдруг он сможет что-нибудь нам подсказать? Гости видели, что Юра отдал его Элине. Она вам ничего об этом не говорила?
        - Ничего такого, - отвечает тетя. Потом замолкает на пару секунд и вдруг спрашивает: - Какого цвета он был?
        - Светло-коричневая оберточная бумага. У меня даже фото есть. Хотите, пришлю?
        - Не надо. Думаю, я знаю, о чем ты. Помнишь, я говорила, что Эля заезжала ко мне в то утро. Когда мы все узнали, что Юра умер. Дочка была очень взволнована. Едва поздоровалась и ушла в свою комнату. Почти сразу я услышала этот странный звук. Будто она рвет какие-то бумаги. Еще удивилась, помню. Потом Эля быстро уехала. И ничего мне не рассказала. А вечером, когда выносила мусор, увидела в ведре ту самую бумагу, про которую ты толкуешь.
        - Получается, Элина вскрыла сверток не сразу. А только когда узнала, что Юра умер? - вслух размышляю я. - Как думаете, она увезла его с собой? У нее в руках что-нибудь было, когда она уходила?
        - Кажется, да, - неуверенно отвечает тетя. - Прости, дорогая, я плохо помню. В шоке тогда была.
        - Да, понимаю. Теть Оль, очень нужно пообщаться с Элиной и все выяснить. Про этот несчастный сверток. Про ее разговор с Юрой на пикнике. Мне она точно ничего не скажет. Может, вы попробуете?
        - Ты уверена, что это важно?
        - Процентов на девяносто.
        - Хорошо. Тогда попробую. Не обещаю, что получится. Сама знаешь, какая Эля скрытная и упрямая. Но сделаю, что смогу.
        - Спасибо большое! - благодарю я и прощаюсь. Но не успеваю отложить телефон, как он звонит сам. На экране имя «Кирилл».
        - Привет! - здороваюсь, ответив на звонок.
        - Взаимно, - произносит собеседник. - Хотел узнать, есть ли новости? Приехать сегодня не смогу. У нас тут небольшой форс-мажор.
        - Что-то серьезное?
        - Не особо. Налоговая вдруг наехала. Вроде, недавно все вопросы порешали, и вот опять. Да все путем. Не первый раз такое, справлюсь, как обычно.
        - Чем ты все-таки занимаешься? - интересуюсь немного запоздало. И слышу громкое хмыканье:
        - Что, правда, до сих пор не выяснила? Какое безразличие к делам напарника! - с притворной обидой заявляет Кирилл.
        - Ну извини…
        - Ладно уж. Переживу. Хотя мое самолюбие сильно пострадало!
        - Кончай ёрничать. Можешь не рассказывать. Мне уже не интересно. Какая разница, что вы там продаете-покупаете?
        - Не угадала. Мы не перекупщики. Сами производим. Ну и продаем, конечно, не без этого. У нас лучшие в России системы водоочистки. В большинстве ресторанов города стоят. В больницах. И вообще много где по всей стране, - в тоне Кирилла явно проскальзывает гордость. Похоже, свое дело он очень любит. И это почему-то приятно осознавать. Хотя казалось бы: мне-то что?
        - Рада за вас, - вполне искренне произношу я.
        - Спасибо! Так что там с новостями?
        - Пока только одна новость. Я поговорила с тетей. Вырисовывается интересная картина. Сверток Элина вскрыла только когда узнала, что Юра умер. Потом, скорее всего, унесла с собой. Знаешь, что я думаю, - озвучиваю только что пришедшую на ум догадку: - Юра отдал ей эту вещь на хранение. Странно, что именно ей. Прожив с ней какое-то время, вряд ли мог обманываться на ее счет. А она явно не догадывалась, что внутри. Иначе не торопилась так его открыть, узнав о Юре.
        - Похоже на правду, - соглашается Кирилл. - Тогда содержимое этой посылки для нас еще более интересно. Как мы это узнаем?
        - Я попросила тетю поговорить с Элиной. И папу тоже. Может, хоть кому-то удастся вытянуть из нее подробности. Если нет, буду думать дальше.
        - Что собираешься делать сегодня? Я имею в виду наши проблемы.
        - Я поняла. Попробую узнать об остальных из нашего списка. Поговорю с отцом. Позвоню другу Юры из детдома и договорюсь о встрече. В общем, выбираться в город пока не планирую. Устрою дома мозговой штурм.
        - Отлично! - удовлетворенно замечает Кирилл и вдруг спрашивает: - А ты мне все новости рассказала? - как будто, и правда, чувствует меня даже на расстоянии.
        - Все, - отвечаю я. Про себя удивляясь его интуиции. История с Глебом его точно не касается. Не буду же я рассказывать о каждом придурке, что пристают ко мне на улице. Хотя, если быть точной, этот тип занимает среди них почетное первое место. Такой настойчивости до сих пор не припомню. На этом мы с моим напарником прощаемся. Он обещает позвонить ближе к вечеру, чтобы узнать результаты моего мозгового штурма.
        10
        Отложив телефон, иду к кофемашине. Варю себе кофе, забираюсь с чашкой на диван и звоню отцу:
        - Пап, привет! Есть минутка?
        - Конечно, котенок. Слушаю тебя, - не помню, что бы хоть раз у отца не нашлось для меня минутки. Даже если он сильно занят, все равно сначала выслушает. И уже потом, если дело не требует немедленного вмешательства, обещает перезвонить. Здорово, что рядом всегда есть такой человек. Чего мне еще нужно? Подавив вздох, говорю:
        - Мне надо узнать подробнее о твоем подчиненном. Зовут Костя, фамилию не помню. Фотку высылаю. Получил?
        - Да, вижу. Это Константин Курганский, - секундная заминка, и отец уточняет: - Что ты хочешь о нем знать? - понимаю, что он еле удержался от другого вопроса: зачем мне этот парень. И очень это ценю. Отвечаю:
        - Общие сведения. Твою характеристику. И какие у него были отношения с Юрой? Пересекались ли они по делам? Ну и тому подобное.
        - Ну что ж, хорошо. С Юрой они почти одногодки, с небольшой разницей. Костя женат, двое детей. Работает в моем отделе, так что пересекались ребята постоянно. С виду, отношения у них были нормальные. Никаких ссор не замечал. Характеристику тебе? - вздыхает папа: - Ладно, попробую. Парень себе на уме. Не знаю, зачем он пошел на службу. На мой взгляд, это не его. Подчиняться не любит. Прямо, со скрипом у него идет. И амбиций много. Думаю, через пару-тройку лет уйдет на гражданку. Этого достаточно?
        - Ну, не знаю. То есть, явных конфликтов у них с Юрой не было?
        - По крайней мере, мне об этом не известно.
        - Ладно, спасибо. Можешь при Курганском упомянуть о памятной книге, о которой тебе писала?
        - Хорошо, сделаю, - чуть помедлив, соглашается отец. - Его телефон, как я понимаю, тебе тоже нужен?
        - Было бы неплохо.
        - Сейчас отправлю.
        - Пап, ты чудо! - восклицаю я.
        - Не подлизывайся, котенок. Для тебя я и так все сделаю. Ладно, целую, - отец отключается и через минуту присылает обещанный номер.
        Прежде чем звонить Курганскому, даю папе время переговорить с ним. А пока набираю друга Юры, телефон которого получила от Ольги. Но тут меня ждет облом. Равнодушный голос сообщает, что этот номер больше не обслуживается. Черт! Теперь придется выяснять его адрес. Можно, конечно, побеспокоить папиного друга, Николая Петровича. Но тогда придется как-то объяснять свой интерес. Так что этот способ оставляю на крайний случай. А сама пытаюсь придумать другой.
        И нужная мысль меня посещает. Проще всего поискать адрес в квартире Юры. Тем более, ключи у меня остались. Еще год назад я пыталась их вернуть, но он не взял. Тогда забросила их в дальний ящик и забыла. Вот сейчас и пригодятся. Кстати, посетить квартиру - хорошая идея и с другой стороны. Вдруг, найду там что-нибудь интересное? Странно, что раньше мне это в голову не пришло. Удачно, что ее еще не вернули городу. Папа упоминал об этом. Сказал, что она останется у них на балансе. И будет использоваться для проживания командировочных. Но это после. Сначала еще надо придумать, что делать с личными вещами Юры.
        Быстро переодеваюсь, отыскиваю нужную связку и подхватываю рюкзак. Выхожу на площадку перед лифтами и ощущаю неприятный холодок. Почему-то кажется, что где-то за углом поджидает Глеб. Чертов засранец! Еще не хватало из-за него начать оглядываться. Раздраженно дергаю головой и выбрасываю этого придурка из своих мыслей. Спускаюсь в подземный гараж и сажусь в машину. А через полчаса торможу у дома Юры. И решительно направляюсь в подъезд.
        Ключ входит в скважину, но поворачиваться не хочет. Мне отчего-то беспокойно. Вдруг Юра сменил замки? Впрочем, с чего бы это? И словно в подтверждение, дверь наконец открывается. Захожу в прихожую, захлопываю за собой дверь и бросаю ключи на тумбочку. Прислушиваюсь к полной тишине вокруг. Затем не спеша обхожу все комнаты по порядку. Их тут всего две, ну и еще кухня. Вокруг порядок и чистота. Похоже, следователи здесь до сих пор не побывали.
        На кухонном столе вижу толстый блокнот для записей. Бросаю на пол рюкзак, сажусь за стол и листаю блокнот. Там полно телефонов. И Матвей Найденов тоже есть. Хорошо, что Юра не доверял технике и продублировал важные для него номера на бумаге. Его мобильный, наверное, все еще у ребят Коршунова. И вряд ли мне его отдадут. А плохо то, что телефон Найденова в блокноте тот же самый, что дала Ольга. То есть уже не действительный. А адреса и тут нет. Тяжело вздохнув, решаю забрать блокнот с собой и запихиваю в рюкзак. Потом продолжаю осмотр квартиры.
        Потратив примерно полчаса, ничего интересного не нахожу. Останавливаюсь у книжного шкафа, раздраженно смотрю на него. Злюсь на себя, что занимаюсь ерундой. И тут кое-что меня настораживает. Я не один раз бывала в этой квартире. В самом начале наших отношений мы с Юрой даже пару недель жили здесь. И только потом переехали ко мне. Прекрасно знаю, каким педантом был мой бывший парень. Обожал расставлять все вещи и книги в определённом порядке. И вообще относился к вещам с пиететом. Это все последствия жизни в детдоме. Хотя дети там не испытывали недостатка в одежде и игрушках. Но именно своих собственных, личных вещей было не так уж много. Самые ценные из них часто воровали. Или просто назло портили и разбивали.
        И сейчас я вижу, что книги стоят не в том порядке, в котором должны. Приглядываюсь внимательнее и замечаю еще несколько подобных мелочей. Другие не обратили бы на них внимание. Но я уверена, это дело рук не Юры. Вряд ли за год, прошедший с нашего расставания, он смог так кардинально изменить многолетние привычки. А значит, кто-то побывал здесь после его смерти. И, похоже, очень аккуратно квартиру обыскал. Вот и ответ на вопрос: почему я не нашла ничего интересного. Если что и было, это уже забрали. И тут вспоминаю кое-что важное. Как всякий детдомовец, Юра любил делать тайники. И однажды мне его показал.
        Быстро иду в прихожую. Отодвигаю в сторону дверцу встроенного шкафа для верхней одежды. Подставляю стул и забираюсь на него. У верхней полки, там, где хранятся головные уборы, есть двойная задняя стенка. Скидываю шапки прямо на пол и нажимаю на стенку в определенном месте. С легким щелчком она откидывается, открывая скрытое от глаз пространство. Там лежит какой-то длинный пакет, бумажный конверт и небольшой тряпичный сверток.
        Забираю все. Устанавливаю стенку обратно и спрыгиваю со стула. Сдерживая нетерпение, иду на кухню. И уже на столе первым делом изучаю содержимое свертка. Внутри оружие. Я знала, что у Юры был пистолет. Не газовый, боевой. Он упоминал об этом. Но никогда его не показывал. Значит, это он. Что ж, ясно. Теперь разворачиваю пакет. И то, что вижу, мне совсем не нравится. Передо мной свернутый в рулон, вырезанный из подрамника холст. Разворачиваю его и застываю в недоумении. Это моя собственная картина. Старая, написанная года четыре назад.
        Разглядываю ее и вспоминаю, что рисовала тогда почти по памяти. Этот странный рисунок первый раз увидела во сне. Но сразу воспроизводить его не стала. Понадобилось несколько недель навязчивых, тревожных сновидений, чтобы я все-таки сдалась и перенесла четко стоящую перед глазами картинку на холст. И неприятные сны сразу отступили. С тех пор такого больше не происходило. Нет, сны мне снятся постоянно. Яркие, странные, непонятные. Но вот такого настойчивого их повторения с тех пор не случалось.
        Но еще более странно другое. Каким образом эта картина попала к Юре? Ведь она тоже выставлялась в галерее, и купили ее одной из первых. Хорошо помню, что именно с ней не собиралась расставаться. Хотела оставить себе. Но в суматохе сборов случайно положила ее к тем, что отправляла в галерею. А когда позже обнаружила ошибку и заехала к Ларисе, оказалось, картину уже продали. И вот теперь нахожу ее в тайнике Юры. И передо мной встают два вопроса. Что за хрень творится вокруг меня? И каким боком во всем этом замешан мой бывший парень?
        Сворачиваю холст обратно и заглядываю в конверт. Там несколько фотографий. Перебираю и просматриваю. Но все запечатленные на них люди мне незнакомы. Пожалуй, только один вызывает сомнение. Сходу не могу вспомнить, где его видела. Прячу снимки в конверт. Убираю все, кроме оружия, в свой рюкзак. Иду в прихожую. Возвращаю сверток с пистолетом обратно в тайник. Ликвидирую беспорядок, который сама же наделала. И покидаю квартиру. Сажусь в машину и опять набираю Ларису. Надеюсь, она еще не устала от моих звонков.
        - Привет, Ева! И снова рада тебя слышать, - спокойно произносит в трубку Соколова.
        - Извини, дорогая, но у меня к тебе очередной вопрос. Можешь посмотреть, кто купил мою картину «Сновидения». Это была одна из первых продаж.
        - Минутку, сейчас открою файл… Так, где она?.. А вот, вижу. Ох, Ева, кто купил, не скажу. Картину приобрели через агентство. Ты же знаешь, не все любят светить свои коллекции. Тогда используют посредников.
        - Странно. Зачем скрывать покупку моих картин? Это уж точно не раритет. Скинь мне название агентства.
        - Скину, если хочешь. Но это бесполезно. Конфиденциальную информацию тебе не раскроют. А кроме того, иногда сами агентства не знают подлинное имя покупателя.
        - Значит, картину не отследить?
        - Легально нет. Нелегально есть способы. Но они очень дорогие. Да и вряд ли тебе подойдут.
        - Да, ты права. Спасибо. Но название все же скинь. На всякий случай, - я прощаюсь и отключаюсь. Похоже, с этой стороны все глухо. Надо искать другой способ. Ну а пока возвращаюсь домой.

***
        Через тридцать минут загоняю машину в подземный паркинг. Ставлю на сигнализацию и собираюсь забежать в супермаркет. Иду к лифтам и прикидываю, что приготовлю на ужин. Мои мысли заняты аппетитными картинками. И даже не сразу понимаю, что тело реагирует на что-то другое. Оно почему-то напрягается. Быстро обрываю в голове картинки и включаю все органы чувств. Пытаясь понять, откуда надвигается опасность. Так, похоже, вон те двое мужиков. Стоят у своей машины и разговаривают, не обращая внимания на окружающих. Впрочем, из окружающих в данный момент я одна. И это очень удобный шанс для нападения. Неужели, они по мою душу? Какого черта? Похоже, меня пасли от квартиры Юры. А я лоханулась и не заметила. Ладно, об этом потом. Сейчас надо срочно искать пути спасения.
        Чуть замедляю шаг, чтобы дать себе время. Приспускаю рюкзак с плеча и достаю из внешнего кармана газовый баллончик. Зажимаю его в ладони. И заодно вспоминаю приемы самообороны для женщин. А ведь прошла их благодаря Юре! Это он затащил меня туда. Инструктором работал один из его знакомых по военному училищу. Иду к выходу, внутренне надеясь, что мне повезет, и в гараже появятся еще люди. К сожалению, парни заняли удобную позицию. Мне их никак не обойти, если хочу выбраться отсюда.
        Жаль, на мне нет каблуков. Это очень хорошее оружие, если им со всей силы ткнуть в ногу нападавшему. Как только равняюсь с парнями, они тут же шагают ко мне. Но так как рассчитывают на легкую победу, не используют сложную тактику. И оба подходят спереди. Чем сильно облегчают мне задачу. Не дожидаясь их слов и ничего не говоря, со всей силы бью рюкзаком по голове одного. А второму прыскаю в лицо из баллончика. Пока он дезориентирован и яростно трет глаза, оборачиваюсь к первому. Но тот не пытается меня схватить. Вцепляется в мой рюкзак и тянет на себя. Его руки заняты, а лицо открыто. И в него тут же летит струя из баллончика.
        К сожалению, в это время второй тип кое-как приходит в себя и хватает меня за руку. Дергает на себя. Не удерживаю баллончик, и он улетает на пол. Но зато вспоминаю еще один прием. И успешно применив его, высвобождаюсь из захвата. Вот только теперь я прижата спиной к стене. А между мной и выходом два рассерженных мужика с красными лицами и слезящимися глазами. И только сейчас вдруг понимаю, что уже видела эти лица. Совсем недавно. На фотографиях из тайника Юры.
        Времени на размышления и удивление у меня нет. Надо решать другую проблему. Ту, что сейчас перед глазами. Вместо того, чтобы выставить рюкзак перед собой, закидываю его за спину. Уже догадалась, им нужен он, а не я. Ну, был нужен, до того, как немного подпортила им лица. И теперь они точно захотят поквитаться. Хриплый голос подтверждает мои выводы:
        - Дура! Если бы не сопротивлялась, просто лишилась рюкзака, - парень смачно сплевывает на пол и делает шаг ко мне.
        - А ну отвалили от девушки! Быстро! - слышу голос, раздающийся за спинами нападавших. Оба резко поворачивают головы. Ожидаю взрыва мата и угроз. Но парни вдруг выставляют руки вперед и медленно пятятся к своей машине. Аккуратно обходя меня сбоку.
        - Спокойно… Мы уходим, - глухо произносит один. Они загружаются в салон и в быстром темпе отчаливают. Смотрю вслед удаляющейся темно-серой Хонде, но номер машины предусмотрительно заляпан грязью. Потом разворачиваюсь к своему спасителю. И понимаю причину их поспешного бегства. Мужчина как раз убирает во внутренний карман элегантного пиджака пистолет. Внимательней приглядываюсь к нему, освещение здесь не очень яркое. А его лицо почти все время было в тени. Но вот он выходит на свет. И я не могу удержаться от ругательств:
        - Черт! Только тебя не хватало!
        - Как мило ты умеешь благодарить, - ухмыляется Глеб. Это действительно он, собственной персоной. Стоит и смотрит на меня, сдвинув брови.
        - А что, чиновники из мэрии у нас уже разгуливают по городу с оружием? - ядовито интересуюсь. Стараюсь, чтобы в голосе не было слышно дрожи. Все же всплеск адреналина только что получила неслабый.
        - Так трудно просто сказать спасибо? - спрашивает Глеб. Странно, но в его тоне нет ни злости, ни удовлетворения. А только сочувствие. Будто он хорошо меня понимает.
        - Не трудно, - пожимаю плечами. - Спасибо. Какими судьбами ты здесь?
        - Забыла? Я теперь живу в этом доме. Поставил машину и услышал шум, - он подходит ближе и тянет руку к моему лицу. Отодвигаюсь в сторону. Глеб хмурится, опускает руку и произносит, изучая мое лицо: - Ты как?
        - Нормально, - отвожу глаза. Оглядываюсь и подбираю с пола баллончик.
        - Тогда пойдем отсюда? - предлагает мой спаситель. Киваю и иду за ним к лифтам. Пока ждем, Глеб не спускает с меня глаз. Это сильно раздражает, и я говорю:
        - Лифт для пентхаусов в другой стороне.
        - Ничего, провожу тебя до квартиры. Или лучше посидим в кафе? Том, что со стороны улицы. Сейчас тебе не стоит быть одной. А меня к себе ты точно не пустишь.
        - Мне не нужна компания. Я в порядке.
        - Вижу, - соглашается мужчина. - Другая бы сейчас рыдала на моем плече. Но от тебя такого не дождешься.
        - А ты прямо ждешь? - не скрываю усмешки.
        - Может, и жду. Ты все равно не поверишь. Так какая разница? - отвечает с непроницаемым выражением лица. - Но в кафе давай все же сходим. Верю, что ты в порядке. Но тело не обманешь. Стресс ему надо отпустить, - Глеб вдруг протягивает руку и осторожно кладет ладонь мне на шею. И я отчетливо чувствую, как быстро бьется мой пульс под его пальцами в ямочке между шеей и плечом. Но кроме этого меня снова охватывают странные ощущения. Кажется, этот его жест мне хорошо знаком. Не первый раз мы стоим вот так напротив друг друга. Глядя в глаза, слушая чужое дыхание. И не первый раз он касается меня. Так, словно имеет на это право. Вот как сейчас, нежно поглаживает кожу. И она отзывается мурашками. Все, стоп! Резко шагаю назад. Отталкиваю его руку.
        - Извини, - Глеб выставляет ладонь вперед. - Больше не буду тебя касаться. Даже если очень хочется, - говорит глухо. - Всего десять минут, пожалуйста. Просто выпьем кофе. И если не хочешь, не буду тебя провожать.
        - Хорошо, - соглашаюсь не без внутреннего сопротивления. Все же он мне помог.
        - Спасибо! - произносит Глеб так, будто я сделала ему подарок.
        Через пять минут мы уже занимаем столик в кафе. Но я не сажусь, а говорю:
        - Закажи мне сам. Я на минуту, - и иду в туалет. Мою руки, поправляю прическу. Осматриваю себя. Хвала богам, обошлось без повреждений. И внешности, и одежды. Удостоверившись, что выгляжу нормально, возвращаюсь в зал. Глеб удовлетворенно кивает. Кажется, он был готов к тому, что я могу сбежать. И, действительно, спокойно сделала бы это, если бы захотела. Сажусь за стол, и нам сразу приносят кофе и пирожные. Я пробую свой. А Глеб смотрит с вопросом:
        - Угадал?
        - Нормально. Сойдет.
        - Знаешь, ты не самый легкий собеседник, - произносит он задумчиво.
        - Так может не стоит себя заставлять? - интересуюсь я.
        - Раньше так бы и поступил. Но с тобой все мои правила летят к черту. И мне это даже нравится.
        - Нравится, когда тебя посылают? - ухмыляюсь. - Так за мной не заржавеет повторить.
        - Нет, когда посылают, не нравится. Как и всем. Но я понимаю, что перешел границы. И ты имеешь право злиться. Поэтому терплю. Но лучше все же не повторяй, - Глеб серьезно смотрит мне в глаза.
        - Что тебе все-таки от меня надо? - задаю вопрос. Хотя на честный ответ всерьез не рассчитываю.
        - Не знаю, - медленно качает он головой. - Со мной такое впервые. Обычно я хорошо понимаю свои мотивы. Но не сейчас.
        - Ты, правда, ждешь, что я поверю в эту туфту?
        - А мне все равно. Поверишь или нет. Тут хотя бы самому разобраться.
        - Разбирайся. Я же тебе не мешаю. Но желательно подальше от меня.
        - Раз уж у нас день откровений, спрошу: что ты имеешь против меня? Вроде, не урод. Всем, чем надо, обеспечен. А насчет остального: ты даже не дала мне шанса. Узнать меня поближе.
        - Странно. А мне кажется, ты сам себе его не дал. Начинать с вранья и ждать, что это прокатит? Даже если не сразу, правда все равно вылезет наружу.
        - Согласен, - сокрушенно кивает Глеб. - Я совершил ошибку. Но просто не знал, как к тебе подойти.
        - Я так заинтересовала тебя как художник? Извини, верится с трудом.
        - Да мне и самому с трудом верится, - говорит он так, словно сомневается в своих словах. А дальше добавляет: - И нет, не как художник. Хотя картины у тебя очень необычные. Я рад, что они теперь в моей коллекции. Но когда увидел твое фото… - смотрит мне прямо в глаза. Черт! Этот взгляд мне тоже знаком. Что за дурацкое дежавю?
        - Давай прекратим этот разговор, - вздыхаю я. - Мне все равно, что ты себе нафантазировал. Я твои фантазии осуществлять не собираюсь. Лучше тебе сразу это уяснить. И про ведро совсем не шутила. Если будешь меня доставать, проверишь на себе.
        - Да я и так верю. Только что наблюдал, как ты разбираешься с мужиками. Еще непонятно, кого там надо было спасать. Кстати, чего эти уроды от тебя хотели?
        - Деньги, конечно, - пожимаю плечами.
        - Да? А мне показалось, я слышал про рюкзак.
        - Так и есть. Кошелек был в нем.
        - Не стоит принимать меня за дурачка, - злится Глеб. - Что у тебя на самом деле в рюкзаке? Ты же понимаешь, они могут повторить!
        - Тебе-то какое дело до этого? Вот и обходи меня стороной. Чтобы случайно не попасть под руку.
        - Мне до тебя есть дело. Я уже прямо сказал, - устало произносит он и откидывается на спинку кресла.
        - А мне нет. Я тоже это прямо говорю. Уже который раз. Но ты упорно не слышишь.
        - Наверное, потому что не хочу, - морщится Глеб. А потом проникновенно добавляет: - Я ведь могу тебе пригодиться. У меня в этом городе хорошие связи. И не только в области искусства.
        Собираюсь ответить, что со связями у меня самой все хорошо, как спотыкаюсь о фразу об искусстве. Может, действительно, использовать его хваленые связи? Раз уж сам так рвется. Конечно, без всяких подробностей с моей стороны. Слишком левый это тип. И веры ему никакой. Сразу перехожу к сути:
        - Сможешь узнать, в чьих интересах скупает картины одно агентство?
        Глеб внимательно приглядывается ко мне, раздумывает пару секунд и отвечает:
        - Врать не буду. Стопроцентный результат не обещаю. Если человек серьезный, то конспирация там будь здоров. Но я как раз спец по сложным вопросам. Так что все возможно. Говори название.
        - «Альхор».
        - Слышал про нее. Крутая контора. Хотя сам их услугами не пользуюсь. Есть у меня партнеры не хуже, - Глеб задумывается, отведя взгляд. Потом поворачивается и произносит: - Будет проще, если ты намекнешь, что ищешь. Так я быстрее смогу помочь.
        - Я сказала все, что хотела. Если этого недостаточно, забей. Не расстроюсь.
        - Хочешь от меня отделаться? - усмехается он. - Я лишь заметил, что так будет проще. Но сложности меня тоже не пугают. Хорошо, договорились. Я этим займусь. Только когда приду к тебе с результатами, не облей меня случайно.
        - Зачем сразу приходить? Позвони сначала. Мой телефон у тебя ведь тоже есть? - задираю я бровь.
        - Конечно, - даже не спорит Глеб.
        - Ну все. Спасибо за кофе, - отодвигаю пустую чашку и встаю. Мой спутник тоже поднимается. Но я напоминаю ему:
        - Ты обещал. Я уйду сама.
        Он вздыхает и садится обратно. Покинув кафе, захожу в свой подъезд. Но шагаю не к лифтам, а к консьержу-охраннику, сидящему в холле.
        - Извините, хотела узнать насчет пентхаусов. Места для их машин в общем паркинге?
        - У пентхаусов свой отдельный блок с другой стороны дома. И выход оттуда сразу к их лифтам.
        - Большое спасибо! - отворачиваюсь от охранника и ухмыляюсь, качая головой. Вот гад! Что он там говорил: поставил машину и услышал шум? Как же! Соврал в очередной раз. А это значит, что за мной следили не только те парни, что вели меня от квартиры Юры. Но и Глеб. А ему-то это зачем?
        11
        Захожу к себе и устало опускаюсь на пуф у двери. Бросаю рядом рюкзак и думаю, что делать с холстом и конвертом. Не сомневаюсь, что парни хотели забрать именно их. Видимо, тайник Юры не нашли, но за его квартирой на всякий случай следили. Или за мной, что еще хуже. В любом случае, сейчас они обо мне знают. И забраться в мой дом не составит для них труда. Так что не стану испытывать судьбу и сооружать собственный тайник. Лучше спрятать найденное в другом месте. И я даже знаю, в каком.
        Но сначала переснимаю все фотографии на свой мобильный. И еще раз изучаю их. Да, точно. Это те самые парни. Теперь, наверное, спасают свои глаза. После встречи с моим баллончиком. А кроме них, еще один. Тот, кто показался мне знакомым. Внимательно разглядываю его фото. А потом, ощущая неприятный холодок, листаю галерею на телефоне. И резко останавливаюсь. Ну точно, вот же он! Тот самый парень с кладбища, что интересовался Кириллом. Как он оказался на фотографиях Юры? Я уже вообще ничего не понимаю. Голова болит и отказывается работать. Ладно, дам ей немного отдохнуть. А пока сделаю то, что собиралась.
        Поднимаюсь и достаю из ящика ключи от соседской квартиры. Мой сосед - футболист. Почти все время проводит на сборах, так что дома бывает не часто. Вот и сейчас укатил куда-то, примерно неделю назад. А еще он постоянно все теряет. Из-за этого держит у меня запасные ключи. Мы с ним в принципе неплохо общаемся. Как-то даже просидели всю ночь в его квартире, обмывая его очередную победу. Впрочем, такое случается редко. Обычно он строго соблюдает спортивный режим.
        Но той ночью выпили мы немало. И с тех пор сосед почему-то сильно ко мне потеплел. Считает близкой подругой. И что хуже всего: делится разными подробностями своей личной жизни. Некоторые его рассказы так на меня подействовали, что теперь всеми силами стараюсь его откровений избегать. Да и другом его точно не считаю. Но ключи у себя держу. Ради собственного удобства. Как-то раз пришлось пускать его ночевать к себе, когда он не смог попасть в квартиру. Тогда я еле выдержала. Чужих в своем доме совсем не перевариваю.
        Подхожу к видеодомофону и внимательно изучаю через экран площадку. Потом выглядываю за дверь и осматриваю все еще раз. У нас на этажах только две квартиры. Так что наблюдать за моими маневрами некому. Убедившись, что все чисто, беру пакет с холстом, прячу туда же конверт и открываю соседскую дверь. Захожу внутрь и торможу посередине. Размерами и конфигурацией эта квартира похожа на мою. А благодаря внутреннему убранству смахивает то ли на спортивный клуб, то ли на фанатский кабак. Кругом развешаны фото команды соседа и его самого. Валяются всякие футбольные атрибуты. Мячи, бутсы. А мне надо понять, где среди всего этого великолепия спрятать свой схорон.
        Подумав немного, выхожу на балкон. Сосед говорил, что туда заглядывает редко. Ищу укромное местечко за огромной пачкой спортивных журналов. И запихиваю поглубже свой пакет. Хорошо маскирую его разным хламом и возвращаюсь к себе. Тщательно запираю дверь и включаю сигнализацию. У меня установлена какая-то крутая охранная система. Раньше я ее почти не использовала. Только когда уезжала из дома надолго. Например, путешествовать. И сейчас снова ее задействую. Вот теперь можно расслабиться и подумать о том, что произошло. Но сначала готовлю себе обед из того, что завалялось в холодильнике. В магазин я ведь так и не попала. Утолив голод, беру чашку кофе и устраиваюсь на диване.
        Итак, что мы имеем? Похоже, дело гораздо серьезнее, чем я думала. Это не просто один человек, с которым у Юры случился конфликт. А целая команда. Сегодня я имела счастье познакомиться с парочкой довольно неприятных пешек. Неизвестно, сколько их еще. И конечно, у них есть начальник. Чем их всех достал Юра? Что они искали у него дома? Все же очень сомневаюсь, что мою картину. Это уже полный сюр!
        Скорее всего, она вообще не связана с делом. Хотя как попала в тайник моего бывшего парня - тот еще вопрос. Но пока отложим его. Если картина ни при чем, остаются фотографии. Наверное, искали их. Это более реально. Интересно, кто сделал эти снимки? Сам Юра или кто-то другой? Если другой, то как они попали к Юре? А главное, зачем? Получается, каким-то образом он все же связан с Кириллом. Очень много вопросов. Пока даже не представляю, как к ним подступиться.
        А еще этот Глеб! Во внезапные чувства верить наотрез отказываюсь. Но что-то заставляет его торчать рядом. И в этих мотивах тоже нужно разобраться. Как и в том, почему так странно реагирую на его прикосновения. А значит, придется потерпеть его присутствие какое-то время. Как бы мне ни хотелось обратного. Причем, физически меня к нему не тянет. Совсем. Скорее, наоборот. Рядом с этим типом я ощущаю настороженность, опасность. Словно он когда-то причинил мне сильную боль. Но это дурацкое чувство, будто он имеет на меня права, нервирует. Будь оно неладно!
        Вздыхаю и смотрю на часы. Уже полседьмого. Думаю, стоит ли сейчас звонить папиному подчиненному. Или оставить это на завтра. Но меня опережает Кирилл. Правда, ведет себя странно. На мое приветствие не отвечает. Раздраженным тоном интересуется, дома ли я. Сообщает, что скоро приедет. И просто бросает трубку, даже не получив согласие. Кажется, он на взводе. Возможно, из-за работы или из-за наших дел. Не буду гадать, чуть позже все узнаю. С усмешкой думаю, что ужина для него у меня опять нет. И вдруг понимаю, что мне хочется его накормить. Самой удивительно, откуда такие желания. Раньше мне было все равно, какой хозяйкой меня считают. Никогда этим не заморачивалась. Вот и глупо начинать сейчас!

***
        Кирилл приезжает через двадцать минут. Открываю ему дверь и хмыкаю. Первый раз вижу его таким злым. Но вопросов не задаю, сам все расскажет. Просто киваю на диван. А когда он садится, ставлю перед ним на журнальный столик чашку кофе и тарелку с бутербродами. И даже не хочу анализировать, почему их все-таки приготовила. Мрачное лицо моего гостя немного проясняется.
        - Спасибо, - благодарит он. И, к удивлению, не иронизирует по поводу отсутствия у меня нормальной еды. - Сегодня опять не ужинал, - быстро расправляется с предложенным и откидывается на спинку дивана. Я сижу напротив и молчу. Жду, когда сам решит заговорить. Наконец Кирилл тяжело вздыхает и качает головой:
        - Черт! Убил бы твою сестру!
        - Мне тоже иногда этого хочется, - отвечаю с усмешкой.
        - Эта дрянь сдала меня налоговой! Все никак не мог понять, чего они опять прицепились. А сегодня мне прямо намекнули, что получили наводку. Начал выяснять. Оказалось, Элина перед уходом по-дружески поболтала с моим бухгалтером. А та, дура, по секрету рассказала ей кое-что. И теперь у нас большие неприятности. Придется тратить кучу времени, чтобы их уладить. Вот скажи мне, где головы у людей? Одна разбалтывает секретную информацию. Другая мстит за то, что у нас ничего не было. Полный дурдом!
        - Согласна. Это все новости?
        - Не все. Помнишь парня, что следил за мной на кладбище? Сегодня, когда узнал про Элину, показал его фото бухгалтерше. Так она его опознала. Видела, как твоя сестра беседовала с ним на улице.
        Ругаюсь уже который раз за день. Кирилл удивленно смотрит на меня:
        - Что такое?
        - Смотри, - передаю ему телефон, открыв нужный снимок. Он всматривается в экран и поднимает голову:
        - Это же он, да? Где ты его сфотографировала?
        - Фото не мое. Я его пересняла. А оригинал лежал в тайнике у Юры.
        - У него был тайник? - еще больше удивляется собеседник. И уточняет с иронией: - Как ты его нашла? Методом дедукции?
        - Почти что, - хмыкаю я. - На самом деле, Юра мне его показывал. Сегодня поехала к нему домой. Хотела отыскать что-нибудь о его друге. Ничего полезного не нашла. Но зато вспомнила про тайник.
        - О друге из детдома? - переспрашивает Кирилл. - Нам же дали его телефон.
        - Он заблокирован.
        - Понятно. Тогда что получается? Этот тип не только следил за мной и общался с Элиной, но еще засветился на снимках Юры? Черт! Как чувствовал, что вокруг меня что-то происходит.
        - Не знаю, сам ли Юра фотографировал.
        - Неважно. Главное, он его чем-то заинтересовал, - Кирилл ненадолго задумывается. А потом поднимает голову и решительно заявляет: - В общем так, пора с этим дерьмом разобраться. И для начала как следует тряхнуть твою сестру. Кстати, я был у нее сегодня. Хотел сказать все, что о ней думаю. Так эта зараза мне не открыла. Хотя я прекрасно слышал, что она дома. И трубку не берет. Со злости попинал пару раз дверь без толку. Только соседей напряг и уехал.
        - Ясно, - киваю, никак больше не комментируя.
        - Она меня реально достала! Но сейчас все серьезнее. Возможно, Элина как-то связана с убийством. Теперь мне есть, чем ее припугнуть и заставить говорить. Так что я вернусь. И либо она откроет мне дверь, либо я ее выломаю.
        - Когда собираешься ехать?
        - Да прямо сейчас.
        - Я поеду с тобой. У меня тоже есть к ней вопросы. Но сначала тебе надо услышать кое-что еще.
        - Почему-то мне заранее не нравится, - хмуро произносит Кирилл. - Ну говори…
        - Когда я вернулась от Юры, у меня попытались отобрать рюкзак. Прямо в гараже.
        - Черт! Ты не пострадала? - он быстро обегает меня взглядом.
        - Нет, - я колеблюсь. Но все же немного кривлю душой: - Случайный прохожий помешал.
        - Думаешь, им нужно то, что было в тайнике?
        - Думаю, да. Не знаю, я сама привела их к дому Юры. Или они там сели мне на хвост. Но явно хотели заполучить мои вещи, - немного помолчав, добавляю: - Они что-то ищут. И это не один человек.
        Кирилл эмоционально ругается. И зло уточняет:
        - Сколько было сегодня?
        - Двое. И оба тоже есть на снимках Юры.
        - Тебе точно не успели навредить? - в его тоне хорошо слышно сомнение. Он будто чувствует, что я не до конца откровенна.
        - Не успели. Пришлось воспользоваться газовым баллончиком.
        - Класс! И что теперь? В смысле, что будем делать?
        - Будем осторожнее, - пожимаю плечами. - Я собираюсь ставить квартиру на охрану. И днем, и ночью.
        - Ты издеваешься? - ноздри моего гостя гневно раздуваются. - А на улице чем это поможет? Или запрешь себя в четырех стенах?
        - А на улице постараюсь избегать безлюдных мест, - отвечаю спокойно, не обращая внимания на его тон. - Машину пока буду ставить во дворе. И ты тоже будь внимательнее.
        - Мне это не нравится, - мрачно произносит он. - Зачем я только тебя втянул…
        - Не обольщайся. Я сама себя втянула. Еще до твоего эффектного появления в моем дворе. И останавливаться пока не собираюсь. Как, впрочем, и лезть на рожон.
        - Скажи отцу. Пусть приставит к тебе кого-нибудь, - требует Кирилл после недолгих раздумий. И я даже не спорю.
        - Возможно, так и сделаю. А сейчас едем к Элине.

***
        К сестре мы вновь отправляемся на машине Кирилла. Периодически бросая на меня недовольные взгляды, он спрашивает:
        - Кроме фотографий в тайнике еще что-нибудь было?
        - Моя картина, - отвечаю со вздохом.
        - Картина? Он хранил твои картины в тайнике? Ему никто не говорил, что их надо вешать на стену?
        - Очень смешно, - кривлюсь я. И уже серьезно продолжаю: - Вообще-то, своих картин я ему не дарила. Даже не знаю, почему. А эту особенно. Она выставлялась в галерее и была продана около трех лет назад.
        - Так может, он ее и купил?
        - С чего вдруг? Мы с ним тогда даже не встречались.
        - А если он твой давний поклонник?
        - Во-первых, в то время Юра еще не знал, что я рисую. Во-вторых, картину купили через агентство. Так делают, когда не хотят светиться. А ему зачем такие заморочки?
        - Тебе лучше знать своего бывшего, - пожимает плечами Кирилл. - Тогда откуда картина в его тайнике?
        - А это как раз очень интересный вопрос. И я пока не знаю на него ответа.
        Подъезжаем к дому Элины, паркуемся и выходим на улицу. Прямо у подъезда стоит скорая. А чуть подальше полицейская машина. Я сразу настораживаюсь. И не напрасно. Открывается дверь, и на улицу выходят два санитара с носилками. На них лежит моя сестра. Легко ее узнаю, хотя у нее на лице кислородная маска. Оставив Кирилла, подхожу к скорой, в которую как раз загружают Элину. Говорю, что я родственница, и выясняю, что случилось. И слышу про отравление газом. Узнаю, куда ее отвезут. Глядя вслед удаляющей машине, набираю номер тети Оли.
        - Извини, дорогая, - сразу начинает она. - Пока не успела пообщаться с Элей. Она трубку не берет. Я уже начинаю беспокоится.
        Тяжело вздыхаю и сообщаю тете печальные новости. После секундного шока она забрасывает меня вопросами. Но мне нечего ответить. Обещаю все подробно разузнать, пока она будет добираться в больницу. Мы с Кириллом поднимается на нужный этаж. Дверь знакомой квартиры открыта нараспашку. Изнутри доносятся голоса. У соседского порога стоят мужчина и женщина с тревожными лицами. Рядом с ними молодой парень в форме что-то записывает в блокнот. Все трое поворачивают к нам головы. Вижу, как лица соседей становятся еще мрачнее. Они не сводят глаз с моего спутника. Вспоминаю, что Кирилл сегодня сюда уже приезжал. И похоже, хорошо пошумел. Думаю, этим и объясняется настороженность парочки.
        Заходим в квартиру и сразу натыкаемся на полицейского. Он уточняет, кем мы приходимся пострадавшей. И требует наши паспорта. Задает вопросы, а я в ответ задаю свои. Выясняю, что соседи унюхали запах и вызвали соответствующие службы. А те уже полицию. Дверь квартиры вскрыли и обнаружили мою сестру рядом с открытой духовкой без сознания. У меня пытаются выяснить, была ли у Элины причина для такого поступка.
        Для меня ответ очевиден. Какие бы причины у нее ни были, она никогда бы такого не сделала. Сестра слишком сильно любит себя для этого. Но вслух свои соображения не произношу. Это может повредить Кириллу. Полицейским не составит труда раскопать, что он бывшей работодатель Элины. И ее же несостоявшийся жених. А соседи расскажут, что видели его сегодня. Впрочем, и сам Кирилл не скрывает правды. Спокойно объясняет, что приезжал пару часов назад, но никого не застал.
        Наконец нас оставляют в покое. Полиция покидает квартиру и опечатывает дверь. Мы возвращаемся в машину. И какое-то время сидим молча, переваривая случившееся. Я прерываю молчание:
        - Ты уверен, что в квартире кто-то был? Когда приезжал в первый раз.
        - Уверен, - хмуро отвечает Кирилл. - Хорошо слышал шаги и шорох за дверью. Поэтому так разозлился.
        - Это могла быть и не Элина, - задумчиво бормочу я.
        - Думаешь, посторонний?
        - Вполне возможно.
        - А твоя сестра?
        - Может, уже была без сознания.
        - Не сомневаешься, что это не суицид?
        - Ни минуты, - усмехаюсь я.
        - Полицейским ты этого не сказала, - замечает собеседник.
        - Не хотела, чтобы они взялись за тебя.
        - Почему? - вдруг спрашивает Кирилл. И пытливо смотрит мне в лицо. Зеленые глаза чуть прищурены, губы плотно сжаты. Ловлю себя на ощущении, что мне хочется до них дотронуться. Медленно провести кончиками пальцев, а лучше языком. Распробовать их на вкус. Взгляд Кирилла тяжелеет, пространство вокруг нас словно электризуется. Чувствую, как кожу слегка покалывает. Вижу, как мужская рука дергается в мою сторону. Но почти сразу замирает. Понимаю, он ждет от меня знака. Любого. Но я лишь отвожу глаза. С трудом вспоминаю, о чем он спрашивал. И отвечаю:
        - Чтобы нас не отвлекали от дел, - чувствую на себе взгляд Кирилла. Кажется, он недоволен моим ответом. Но другого я ему не предложу. У меня и самой его нет. Чтобы отвлечь от своей персоны, говорю чуть охрипшим голосом: - Как думаешь, их заинтересует тот факт, что бывший парень Элины погиб всего неделю назад? Хоть кто-то обратит внимание на такое совпадение? - от этих слов магия момента сразу рассеивается. Спадает напряжение. Кирилл отворачивается и глухо произносит:
        - Посмотрим. Возможно, вообще победит природная лень. И им приглянется версия самоубийства.
        - Не исключено, - соглашаюсь со вздохом. - Ладно, поехали отсюда. Отвези меня домой.
        12
        Спустя полчаса снова заходим в мою квартиру. Отключаю сигнализацию и шагаю к кофемашине. Наливаю себе и своему гостю кофе. Нам нужно подумать. Но сначала звоню тете Оле, чтобы узнать новости. Их немного: Элина жива, но находится в коме. И когда придёт в себя, неизвестно. Прогнозов врачи пока что не дают. Голос у тети хриплый и испуганный. Предлагаю приехать, но оказывается, мои родители уже спешат туда. Теперь можно не беспокоиться. Папа будет держать руку на пульсе и не даст врачам спуску. А от меня толку все равно ноль. Ждать и терпеть - моя не самая сильная сторона. Я люблю действовать. Ну или шевелить мозгами. Тоже неплохое занятие. Сейчас им и займемся.
        Ставлю перед Кириллом чашку, опускаюсь на диван и говорю:
        - Наша главная цель: парень, что соединяет тебя, Юру и Элину. Ключ где-то здесь, я уверена.
        - Согласен. Но как мы до него доберемся? С Элиной нас, похоже, опередили.
        - Будем думать. Ехать к ней домой тоже бессмысленно. Все улики наверняка забрали. И сверток тоже. Черт!
        - Считаешь, она спрятала его у себя?
        - Почти уверена. Как и в том, что найти ее тайник было несложно. Если сестра вообще стала заморачиваться. Хотя раз была напугана смертью Юры, наверняка стала. Правда небольшой шанс, что она оставила сверток у матери, все же есть. Заеду завтра к тете Оле, посмотрю на месте.
        - Хорошо, - соглашается собеседник. - Хочешь, поедем вместе?
        - Не думаю, что тетя впустит тебя. Элина рассказала ей о вашем разрыве. Если только ее не будет дома…
        - Подождем, пока уедет в больницу. Она вообще может остаться там ночевать.
        - Вполне. Ладно, посмотрим, - несколько минут оба молчим. Обдумав кое-что, я говорю: - Кирилл, мне придется рассказать отцу об этом парне. Теперь папа не останется в стороне, пострадала его семья.
        - И что ты скажешь? - хмурится он.
        - Что его видели с сестрой. И еще покажу остальные фотки из тайника Юры, - после паузы добавляю: - О тебе говорить пока не буду. Не хочу, чтобы тебя использовали как приманку. Это помешает нашим планам. Папа со своим другом и так их легко найдут. У ФСБ есть базы паспортов. Сравнят по лицам. Мы будем вычислять гораздо дольше.
        - Но тогда нам вообще не дадут с ними работать.
        - Скорее всего, - вздыхаю.
        - И как я пойму, чего от меня хотят?
        - Я узнаю у отца все, что они накопают, обещаю.
        - Ты уже решила, да? - все же злится Кирилл. - Думал, мы вместе будем принимать решения.
        - Такого я не обещала, вспомни, - равнодушно пожимаю плечами. Понимаю, что ему самому не терпится. Но выбираю рациональный подход. Мной движет логика и разум, а не эмоции. Кирилл раздраженно выдыхает. И предлагает:
        - Не хочу сидеть без дела. Может, съедим к твоей тете сейчас?
        - Лучше завтра. Поздно уже. Я ценю свой сон. Не хочу никуда мотаться ночью без крайней необходимости.
        - Любишь поспать? - вскидывает на меня глаза Кирилл. И с искренним интересом уточняет: - Что еще ты любишь?
        - То же, что и все: комфорт. Вкусную еду. И чтобы не лезли в мое личное пространство.
        - Намекаешь, я опять лезу?
        - Не люблю намеки, - усмехаюсь в ответ. - Люди их плохо понимают. Проще говорить прямо. Ты лезешь. А мне пора спать.
        - Понял. Хорошо. Напои меня еще кофе, и я поеду.
        - Ты же потом не заснешь.
        - Мне норм. Надо собраться. У тебя тут слишком уютно. Не хочется уезжать, - говорит и смотрит на меня, прищурившись. Ну да, помню: он так развлекается. Качаю головой и иду включать кофеварку. Пока жду, стою у большого окна и разглядываю улицу. Вижу в отражении, как Кирилл подходит ко мне. И останавливается за спиной. Очень близко. Мы оба не двигаемся. Но чувство такое, словно он обнимает меня. Так и тянет качнутся назад. Опереться на его грудь. Я будто нахожусь в коконе его энергии. И мне горячо.
        Ощущаю бегущие по телу мурашки. И легкую дрожь где-то в самой глубине. Игнорирую их. Разворачиваюсь и с усмешкой смотрю ему в глаза. Приподнимаю брови в немом вопросе. Но он не отвечает. Молчит и разглядывает меня. Внимательный взгляд скользит по моему лицу. Не понимаю, что он там ищет? Мы уже все сказали друг другу. И оба согласились держаться на расстоянии. Нельзя пересматривать свое решение. По опыту уже знаю. Ни к чему хорошему это не приведет. Только почему тогда хочется послать к черту все свои ограничения? Просто наплевать на них!
        Все также стоим близко друг к другу. Между нами не больше десяти сантиметров. Руки Кирилла спрятаны в карманах. Челюсти крепко сжаты. Грудь вздымается чуть выше обычного. Взгляд темнеет. Глаза останавливаются на моих губах. Замечаю, как резко ускоряется сердце. И вдруг осознаю, что мечтаю преодолеть эти чертовы десять сантиметров. И дотронуться до него. Но вместо этого иронично улыбаюсь. И сразу чувствую, как он напрягается. Хмурится, делает шаг в сторону. А потом молча идет к двери.
        - А кофе? - бросаю ему в спину.
        - Я передумал, - в голосе снова раздражение. - Завтра позвоню, - уходит, даже не оглянувшись. Хлопает дверью. Не очень громко, но заметно. Хмыкаю, беру его чашку и выливаю кофе в раковину.

***
        На следующий день у меня подходящее настроение, и я рисую три часа подряд. Прямо с утра, даже не позавтракав. Не хочу тратить время на еду и сбивать нужный настрой. А чтобы на этот раз меня не отвлекали, отключаю телефон. Мазки на холст ложатся идеально. Может, потому что совсем не включаю голову. Работаю чисто на внутреннем чутье. Меня прет от удовольствия, я в потоке. Закончив, отхожу назад и внимательно рассматриваю то, что получилось. Губы сами расплываются в улыбке. А в душе легкость и эйфория. Отдача от творческого потока колоссальная. Будто подзарядилась энергией прямо из источника.
        Даже есть не особо хочется. Но все же готовлю себе завтрак. И уже за столом вспоминаю про телефон и включаю его. Там пара пропущенных от отца. Быстро перезваниваю.
        - Привет, котенок! Была занята?
        - Да, извини. Рисовала и не слышала твой звонок. Есть новости? Как Элина?
        - Все еще в коме.
        - Тетя Оля с ней?
        - Да. Я договорился об отдельной палате. Оля не захотела уходить домой, и ей поставили дополнительную кровать. Мы с твоей мамой просидели там до ночи. Сегодня после работы снова поедем.
        - У тебя есть ключи от квартиры тети? - интересуюсь я. - Хочу немного покопаться в комнате Элины.
        - Ключи есть. Марина как раз собиралась туда заехать. Оля попросила привезти кое-что из вещей.
        - Во сколько?
        - Не знаю точно. Возможно, она уже там. Позвони матери сама.
        - Хорошо, - соглашаюсь я и вздыхаю: - Надеюсь, Элина скоро придет в себя.
        - Я тоже, котенок. В смысле, тоже надеюсь на это. Но надежды надеждами, а задача сейчас другая. Разобраться с этим дерьмом. Оставим версию суицида следователям. Мы-то с тобой знаем, что это невозможно. Моя племяшка - не тот человек, - папа замолкает. А потом с нажимом спрашивает: - Мне нужно знать, что ты успела накопать.
        - А что там следователи? Другие варианты даже не рассматривают?
        - Насколько я знаю, нет. Качалов их немного напрягает. Хотя соседи утверждают, что в квартиру он не заходил. Ничего, указывающего на него, внутри не нашли. И на кого-то другого, кстати, тоже. Поэтому и суицид. Давай, котенок, делись информацией.
        - Ладно, пап. Есть один человек. Был на похоронах Юры. Я немного пошарила у Юры в квартире и нашла фотографии, спрятанные в тайнике. Там несколько мужчин. И этот тип тоже. Ну а главное: люди видели, как он общался с Элиной. Фотки сейчас пришлю.
        Пока нажимаю на кнопки, отец молчит. Как обычно, обдумывает ситуацию. Папа никогда не спешит с выводами.
        - Ну что, получил? - уточняю я.
        - Получил. Кто из них общался с племяшкой?
        - На первом снимке. Русые волосы. Кожаная куртка.
        - Не помню этого парня. Уверена, что он приходил на похороны?
        - Уверена. Но на поминки не поехал.
        - Так-так. А с Элиной кто его видел?
        - Кто-то с ее бывшей работы.
        - Не Качалов? - вдруг интересуется отец.
        - Нет, - отвечаю спокойно. Хотя не понимаю, почему он вспомнил о Кирилле.
        - Вы ведь общаетесь?
        - Да, - стараюсь быть предельно лаконичной. Но отец не успокаивается.
        - И насколько близко?
        - Пап, что за вопросы?
        - Прости, дочь. Я к тому: не ты ли причина отставки Элины?
        - Точно нет. Во-первых, Кирилла увидела первый раз на вашем пикнике. Во-вторых, ты оказался прав: у них не было романа. Сестра его выдумала.
        - Это он тебе сказал?
        - Это он мне показал. Наглядно. Так что я не сомневаюсь, - говорю уверенно. И после паузы спрашиваю: - Объясни, в чем дело?
        - Ни в чем, котенок. Пока ни в чем. Ладно, перешлю фото Николаю. Посмотрим, что за парни.
        - Позвони, как что-нибудь узнаешь, хорошо?
        - Договорились, - отвечает отец и прощается. Сразу пишу маме сообщение с просьбой дождаться меня у тети или оставить ключи от квартиры соседке.
        Не успеваю загрузить посуду в посудомойку, как звонит Кирилл. Похоже, прошедшая ночь не улучшила его настроения. Голос все еще звучит недовольно.
        - Привет. Ты готова? Я освободил полдня на наши дела. Вечером у меня встреча.
        - Отлично. Подъезжай.
        - Я уже внизу, выходи, - заявляет собеседник. Усмехнувшись, удерживаюсь от саркастического комментария и иду собираться.

***
        Первым делом едем на квартиру тети Оли. Уже в машине получаю ответ от мамы. Ключи у соседей. У подъезда ждем, пока кто-то откроет дверь. Заходим внутрь. Поднимаемся на лифте. На нужном этаже выхожу на площадку первой и немного торможу. Перед дверью тетиной квартиры топчется мужчина в кепке. И настойчиво давит на кнопку звонка. Разглядываю надпись «ЖЭК» на спине рабочей спецовки. Темно-синий пластиковый ящик для инструментов у его ног. Спрашиваю:
        - Здравствуйте. Вы по какому вопросу?
        - Сантехник я. Соседей снизу заливаете, - говорит достаточно грубо. Одновременно поворачиваясь ко мне лицом. И мы оба застываем. Потому что передо мной один из тех, кто напал на меня в гараже. Даже глаза этого типа все еще красные. Он, конечно, тоже меня узнает. Резко переводит взгляд за мою спину. На Кирилла. К сожалению, нет времени объяснять что-то моему спутнику. Придется реагировать самой.
        Быстро скидываю с плеча рюкзак, чтобы достать газовый баллончик. Но мужчина уже знает, чем ему грозит эта встреча. Сильно толкает меня в грудь. Валюсь на Кирилла. Он успевает меня удержать и сразу отодвигает в сторону. Это дает нападавшему фору в пару секунд. Он их зря не теряет. С размаху двигает кулаком в лицо не успевшему отшатнуться Кириллу. От чего тот отлетает к стене. И немного заторможено трясет головой. За это время тип подхватывает свой ящик и сматывается к черному ходу.
        Даже не пытаюсь его догнать, подхожу к Кириллу. Все еще опираясь спиной о стену, он осторожно касается кровоточащей ссадины на скуле. Морщится:
        - Сука! Кастетом приложил!
        - Подожди, сейчас, - вздыхаю я и звоню к соседям. Те не спешат открывать. Видимо, шум от нашей потасовки их сильно напряг. Здороваюсь прямо через дверь. Спокойно стою перед глазком, давая себя рассмотреть. Мы не раз встречались, они знают меня в лицо. Наконец двери открываются, я получаю ключи от квартиры. Мы с Кириллом заходим внутрь.
        - Шагай на кухню, - киваю в коридор. Потом иду искать аптечку.
        Через несколько минут прихожу на кухню. Ставлю на стол картонную коробку с медикаментами. Кирилл встречает меня мрачным взглядом.
        - Брось! И так заживет, - говорит раздраженно. Видимо, его мужские чувства задеты. Не совсем понимаю, почему. Все же он автоматически убрал меня с линии удара и попытался прикрыть. Не обращаю внимания на тон, пожимаю плечами:
        - Садись. Я только рану обработаю.
        Уже готовлюсь уговаривать. Но Кирилл все-таки внимает голосу разума и опускается на стул. Молча подставляет щеку. Щедро полив ватный диск перекисью, подхожу вплотную. Склоняюсь над его лицом. Аккуратно ощупываю пальцами края ссадины. Чувствую, как пульс немного ускоряется. Мне нравится быть так близко к нему. Вдыхать чуть терпкий запах. Касаться теплой, слегка шершавой кожи. В ответ на мои прикосновения Кирилл замирает. А затем медленно выдыхает. Длинные ресницы, прикрывающие глаза, еле заметно дергаются. Он крепче сжимает челюсти. Правая ладонь тянется к моему бедру. На полпути останавливается и возвращается обратно вниз.
        Закусив губу, легкими движениями осторожно промакиваю кровь. Мой пациент еле заметно морщится. Слежу за его реакцией, поворачиваю голову. И встречаюсь с внимательным взглядом зеленых глаз. В них уже нет раздражения. Немного настороженности и полно откровенного интереса. Он его даже не скрывает. Пользуясь тем, что я убрала руки, тянется вперед. Так, что расстояние между нашими лицами сокращается до минимума. И ждет моей реакции, гипнотизируя горячим взглядом. Что ж, не стану его разочаровывать. Кажется, пришло время напомнить наши первоначальные договоренности.
        - Ты мне не поверил, да? - усмехаюсь, не отводя взгляда и не отодвигаясь. Так эффект будет больше. - А зря! Я не врала, когда говорила про игры.
        - Мне показалось, в последнее время ты сама не прочь изменить правила игры, - хрипло отвечает Кирилл. И оказывается недалеко от истины. Только ему не нужно об этом знать. - Будь честной, признай это.
        Растягиваю губы в улыбке и качаю головой.
        - Извини, что обломаю твои иллюзии. Но с моей стороны ничего не поменялось. Что касается тебя: мне по фигу! Развлекайся, как хочешь. Только не отвлекай меня от дела. Это ясно? Достанешь - пошлю подальше.
        Кирилл прищуривается, в глазах появляется злой огонек. Резко выбрасывает руку. Запустив пальцы мне в волосы, крепко обхватывает затылок. Рывком притягивает мое лицо к себе. Впивается в губы, сминая их отнюдь не с нежностью. Чувствую его язык, нахально пытающийся ворваться в рот. Выворачиваюсь из его руки, одновременно не сильно толкая локтем в открытое горло. Все же покалечить этого гада не хочу. И так сегодня досталось! Он отшатывается и глухо ругается сквозь зубы.
        Отхожу на шаг. С неудовольствием разглядываю Кирилла. Особого возмущения не испытываю. Знаю, как редко люди проявляют здравомыслие. Даже лучшие из них. Хотя не уверена, что мой напарник относится к этой категории. К тому же я немного пощекотала его самолюбие. Так что удивляться тут нечему. Но досаду все же ощущаю. И пытаюсь понять, почему. К сожалению, я стараюсь не врать сама себе. Поэтому ответ быстро возникает в моей голове. Если бы этот поцелуй случился в других условиях, возможно, я не стала бы его прерывать. Но Кирилл не оставил мне выбора. Будем считать, что к лучшему. Иначе неизвестно, куда бы нас занесло. Да еще с моими заморочками. А зачем мне такие сложности?
        Не повышая голоса, спокойно говорю:
        - Спишу это на удар по голове. Но сейчас ты получил последнее предупреждение. Еще одна такая выходка, и мы расстаемся, - в ответ он криво усмехается. Похоже, не воспринимая мои слова всерьез. Думает, мне слабо? Ладно, тогда проясню свою позицию: - Я всегда даю человеку второй шанс. Но только один раз. Потому что каждый имеет право измениться. Точно так же, как и оставаться дерьмом. Выбор за тобой. Свой я уже сделала и повторяться не буду. Потом не удивляйся.
        Еще пару секунд Кирилл хмуро смотрит на меня. А дальше вдруг расслабляется и даже лениво улыбается.
        - Я понял. Извини. Не мог отказать себе в удовольствии проверить, следуешь ли ты собственным заявлениям. Но ты стойкий оловянный солдатик. Так что больше никаких проверок, обещаю! Замнем?
        - Я уже ответила. Надеюсь, ты услышал, - достаю пластырь. - Давай, заклею твою рану, и займемся делом.

***
        Быстро прибираюсь на кухне. Уношу на место коробку с лекарствами. Потом иду в комнату Элины. Кирилл приходит туда вслед за мной. Останавливается в дверях, прислонившись к косяку, и спрашивает:
        - Этот тип, похоже, тебя узнал. Уже приходилось встречаться?
        - Да уж, приходилось. Это он пытался стащить мой рюкзак.
        - Ваша встреча явно произвела на него впечатление, - усмехается мой спутник. - Даже слова не сказал. Сходу начал боевые действия.
        - Жаль, в этот раз не успела воспользоваться баллончиком, - вздыхаю я.
        - Как думаешь, зачем он приходил?
        - Они что-то ищут. Думаю, в квартире Элины их ждала неудача. Вот и пришли сюда.
        - Сверток Юры? - предполагает напарник.
        - Возможно. Или что-то другое. В любом случае, пока они это не нашли, у нас тоже есть шанс. Давай, подключайся, - шагаю к шкафу и отодвигаю дверцы в сторону.
        Ближайшие полчаса мы вместе обследуем комнату сестры. Точнее, обследую я. А Кирилл просто слоняется по помещению. Периодически хватая какую-нибудь безделушку и вертя в руках с задумчивым видом. Вижу, что мыслями он находится далеко, но возвращать в реальность не спешу. Мне так проще. Открываю очередной ящик, просматриваю содержимое. Элина давно живёт отдельно от матери. Здесь осталось не так много ее вещей. Что облегчает мне задачу.
        Изучив все вокруг, останавливаюсь посередине и с досадой оглядываюсь. Похоже, наша вылазка не принесла результата. Ничего необычного тут нет. Можно, конечно, заняться другими помещениями. Но не вижу смысла. Тетя говорила, что в последний приезд Элина все время провела в своей комнате. А потом сразу уехала.
        Вздыхаю и поворачиваюсь к Кириллу.
        - Пошли отсюда, - говорю громко, привлекая его внимание. Он поднимает на меня недоуменный взгляд.
        - Что, уже? Мы закончили?
        - Я закончила. А витать в облаках ты можешь и у себя дома.
        - Прости. Я, действительно, отвлекся, - спокойно признает мой напарник. - Что-нибудь нашла?
        - Нет.
        - Жаль. Что дальше?
        - Отвези меня домой.
        Спускаемся во двор, садимся в машину Кирилла. Он шарит рукой под сиденьем, вытаскивает пистолет и засовывает за пояс брюк.
        - Все, больше без оружия не хожу. Вторую щеку подставлять не собираюсь.
        - Только не подстрели кого-нибудь случайно, - хмыкаю я.
        13
        По дороге Кирилл предлагает заехать в ресторан. На этот раз я соглашаюсь. Он довольно кивает и ищет в навигаторе ближайший. Но тут звонит мой телефон. Разглядываю на экране незнакомый номер. Хмурюсь, но все-таки отвечаю.
        - Слушаю.
        - Ева, это Глеб, - раздается в трубке вполне узнаваемый голос. - Я выполнил твою просьбу. Могу сегодня зайти и все рассказать. Пустишь к себе?
        Задумываюсь на секунду и говорю:
        - Не надо ко мне. Встретимся в том же кафе. Когда ты там будешь?
        - Минут через десять. Я недалеко.
        - А я немного опоздаю. Жди в кафе, - отключаюсь. Вздыхаю и поворачиваюсь к своему спутнику. Встречаю настороженный взгляд, пожимаю плечами.
        - Извини, ресторан отменяется. У меня встреча. Завези меня домой, и поедешь ужинать.
        - С кем встреча? - хмуро интересуется.
        - Это личное, - морщусь, не желая вдаваться в подробности. Почти уверена, что моя картина оказалась в тайнике случайно. А значит, Кирилла это не касается. Если окажется, что я ошиблась, тогда все и расскажу.
        Чувствую, что мой спутник недоволен. Но он не спорит и молча выполняет просьбу. До самого дома тоже не нарушаю тишину. И лишь увидев вывеску кафе, тыкаю пальцем в окно.
        - Останови тут. Не заезжай на территорию.
        Кирилл послушно тормозит у обочины. А дальше вдруг делает то, чего до сих пор еще ни разу не делал. Бросает мне:
        - Подожди минутку, - не дожидаясь моего ответа, выходит на улицу. Обходит машину и открывает мне дверь. Подает руку. Хмыкнув, протягиваю свою. Если игнорировать его жест, получится слишком грубо. Выбираюсь на тротуар. Бросаю взгляд за спину моего спутника и непроизвольно ругаюсь сквозь зубы. На ступеньках стоит Глеб и внимательно смотрит в нашу сторону. Какого черта он тут торчит? Просила же ждать внутри!
        Кирилл удивленно всматривается в мое лицо, а затем медленно оборачивается. Так и не отпуская моей руки. Не заметить Глеба, пялящегося на нас, конечно не может. И оба мужчины напряженно сверлят друг друга взглядами. А я отчетливо ощущаю досаду. Чего точно не собиралась - вот так сталкивать их лбами. Тем более, ни с одним у меня ничего нет. И не предвидится. Пытаюсь прервать этот поединок глазами, дотрагиваясь до руки Кирилла. Он, действительно, переводит взгляд на меня. Хмурый такой и изучающий, с прищуром. Только этого не хватает!
        - Кончай смотреть, будто я тебе неверная жена, - зло шиплю на него, выдергивая свою ладонь из его руки. - Мы напарники, забыл? Давай, двигай. Завтра позвоню, - закидываю рюкзак на плечо, шагаю к ступенькам. Слышу за спиной, как с размаху захлопывается дверь машины. Но с места она не трогается. Игнорирую зуд между лопатками, подхожу ближе к Глебу. А он вдруг обхватывает меня за талию и подтягивает к себе. Не очень близко, но достаточно демонстративно. Сзади сильно газует машина. Обернувшись, наблюдаю, как Кирилл резко выруливает с обочины прямо в поток автомобилей. Поворачиваюсь к Глебу и даю волю внезапно вспыхнувшему гневу:
        - Убери руку, урод! Сейчас в морду дам. Прямо здесь, при всех.
        Он секунду медлит, но все же отпускает меня.
        - Все, вали отсюда! Мне ничего от тебя не нужно, - чеканю прямо ему в лицо.
        - Это твой парень? - хмуро спрашивает Глеб. И виновато морщится: - Извини, я был не прав. На меня что-то нашло.
        - Точно! Ты полный придурок. Зря я тебя вообще слушала.
        - Ну прости! Я виноват.
        Дергаю плечами и шагаю в сторону. Он быстро выходит вперед, перегораживает мне дорогу.
        - Хорошо, согласен. Можешь меня послать. Но сначала хотя бы выслушай. Мне удалось кое-что накопать. Поверь, это было непросто. И там, правда, важная информация. Вдруг, она тебе пригодится?
        Не глядя на него, делаю несколько медленных вдохов-выдохов, успокаивая гнев. Не стоит поддаваться эмоциям. Ведь ничего другого от этого типа не ожидала. Не понятно только, почему так разозлилась? Выслушать его, действительно, стоит. А потом со спокойной совестью послать. Перевожу взгляд на его лицо, усмехаюсь и киваю.
        - Пошли, - иду к дверям кафе, даже не оглядываясь.
        Через минуту занимаем столик у дальней стены, с угловым диванчиком. Я устала, хочется устроиться с удобствами. Глеб пытается пристроиться рядом. Молча тыкаю в другую часть дивана. Послушно усаживается туда. Сегодня он не в костюме. А в модном пиджаке, джинсах и футболке. Но все явно очень дорогое. Выглядит круто, словно с картинки. И аура мужской уверенности от него так и прет. Отчего девушки за соседними столиками нет-нет, да и поглядывают в его сторону. Но сам он этого даже не замечает.
        Нам приносят меню, так что сначала выбираю себе ужин. Даже плохая компания не помешает мне утолить голод. Бросив на меня быстрый взгляд, Глеб тоже добавляет пару блюд к своему ранее выбранному кофе. Официантка уходит, я откидываюсь на спинку дивана. А потом, наплевав на все, скидываю кроссовки и вытягиваю ноги на сиденье. Глеб смотрит на мои ступни и молчит. Наконец поднимает глаза и с нажимом произносит:
        - Можешь злиться, но я все-таки скажу. На самом деле у нас много общего. Гораздо больше, чем ты думаешь.
        - Что за бред? О чем ты? - спрашиваю без раздражения. Приятное расслабление в ногах мешает адекватно реагировать на его странные слова.
        - Об этом, - он показывает пальцем на узор, окольцовывающий мою левую щиколотку. Не спеша закатывает рукав своей рубашки на левой руке и демонстрирует внутреннюю часть предплечья. И я вижу татуировку. С точно таким же, как и у меня, узором. Один в один. Но Глеб на этом не останавливается. Быстро наклоняется. Легко касается пальцем моей спины. Места между лопатками. И говорит:
        - Здесь должна быть еще одна татуировка. Цветок лотоса с древними символами, - и меня пробирает озноб. Он угадал! Только этой татуировке уже три года. Не мог же Глеб все это время за мной следить? Но где тогда ее видел? Раньше мы с ним точно не пересекались. Черт! Что вообще происходит?
        Смотрю ему прямо в лицо. Прищуриваюсь и холодно уточняю:
        - Откуда о ней знаешь? Не вздумай врать, я сразу пойму.
        - Хорошо, врать не буду. Но правде ты тоже не поверишь.
        - Не решай за меня. Лучше говори.
        - Не знаю, как объяснить… Мне самому многое непонятно. Как раз пытаюсь разобраться.
        - Хватит болтать. Просто скажи как есть, - все же начинаю злиться.
        - Ладно, я предупредил. В общем… я видел тебя во сне. Точнее, не тебя, а женский силуэт с размытым лицом. И татуировки на теле. Вот их как раз очень четко. Это было давно, лет десять назад. Я не смог забыть этот сон. И пытался искать женщину. Но не нашел. Тогда и сделал татуировку. Как напоминание себе. Когда получил твою фотографию, сразу почувствовал что-то странное, знакомое. А там, в галерее, когда к тебе подошел. Увидел этот узор на твоей щиколотке. И все понял…
        - Что ты там понял? - глухо бормочу я. - У тебя галлюцинации. Десять лет назад у меня не было никаких татуировок. Ты случайно не псих?
        - Нет, не псих, - спокойно качает головой Глеб. - Лучше ответь, почему набила именно этот рисунок?
        - Я… - резко останавливаю слова, рвущиеся из рта. Понимаю, как это прозвучит. Я ведь тогда сказала Кириллу правду. Тоже увидела рисунок во сне. Но если он приснился мне, почему не мог присниться и Глебу? Только признаваться в этом не спешу. Не хочу, чтобы нас сближали какие-то дурацкие тайны. Я вообще пришла сюда из-за другого. Вот к этому и стоит вернуться. Об остальном подумаю потом.
        - Все, хватит чертовщины! Говори, что узнал.
        Как раз в это время нам приносят заказ. Мой желудок уже урчит от голода. И я сначала отрываюсь на еде. Глеб тоже переключается на ужин. Ест, не торопясь. И с удовольствием поглядывает, как я расправляюсь со своей порцией. Не знаю, чем конкретно его забавляет это зрелище. Но не хочу, чтобы он развлекался за мой счет. Решаю отвлечь его от своей персоны и напоминаю:
        - Я жду твой рассказ.
        Он хмурится, откладывает вилку в сторону и вместо ответа задает вопрос:
        - Ты что-нибудь слышала о Тициане?
        - Художнике? Конечно.
        - Нет, не художнике. Есть один коллекционер. Тициан - его псевдоним. О нем ходит много слухов, но настоящее имя никто не знает. Он скупает картины, в основном старинные. Отсюда и прозвище. А еще разные загадочные артефакты. У него очень необычные вкусы. А известен тем, что если захочет заполучить что-то в свою коллекцию, обязательно сделает это. Неважно, каким способом. Неудачи он в принципе не признает. И никогда не останавливается, пока не достигнет цели.
        - Зачем ты кормишь меня сказками? - недоуменно поднимаю бровь.
        - К сожалению, не сказками. Это абсолютно реальный персонаж. И очень опасный.
        - Ты с ним встречался?
        - Нет. С ним никто не встречался. В смысле, как с Тицианом. Но я уверен, это известный человек. И у него большой круг общения. Но никто не догадывается о тайной стороне. А я очень любопытен. И одно время пытался разгадать эту загадку. Но потом бросил. Надоело тратить время впустую.
        - Забавно. Мне казалось, ты не способен прислушиваться к голосу разума. И если что-то втемяшил в голову, прешь напролом.
        - Я тебя не виню, - вздыхает Глеб. - Сам дал повод так думать. Но когда узнаешь меня поближе, поймешь, что я вполне вменяемый.
        - Вот чего точно не собираюсь делать, это узнавать тебя поближе, - хмыкаю я. И с удовлетворением отмечаю, как в его глазах мелькает злость. Это лишь небольшая плата за его интриги. Если все-таки решу еще с ним пообщаться, заставлю заплатить гораздо дороже. Но это потом. А пока уточняю: - Почему ты заговорил о Тициане? «Альхор» покупал картины для него?
        - Не совсем так. Как я выяснил, «Альхор» - вообще контора Тициана. И действует исключительно в его интересах, - Глеб внимательно разглядывает меня и, хмурясь, спрашивает: - Зачем он тебе? Повторюсь, этот человек очень опасен!
        - Ни зачем, - пожимаю плечами. - Я о нем первый раз слышу.
        - Ева, не стоит мне врать. Я ведь уже доказал, что могу помочь. Мир искусства - это моя стихия. В нем очень легко захлебнуться, если плыть наобум.
        - Трогательная речь! - даже не скрываю издевки. - Всерьез надеешься, что я куплюсь и брошусь в твои крепкие объятия? - с удовольствием замечаю, как Глеб сцепляет челюсти. На щеках, покрытых ухоженной щетиной, играют желваки. А в серых глазах уже откровенно полыхает гнев. Я и не рассчитывала на такой десерт. Думала, у него нервы покрепче.
        - Надеюсь, что ты дружишь с головой, - сквозь зубы цедит собеседник. - Кажется, напрасно.
        - Займись лучше собственными мозгами! По-моему, в них полная неразбериха. А я как-то до сих пор без тебя справлялась. Вот и дальше продолжу. К тому же, чем ты можешь помочь? Сам сказал, что ничего не знаешь о Тициане.
        - Ты настолько сумасшедшая, что рискнешь его искать? Зачем?
        - Когда до тебя дойдет, что я не собираюсь отвечать на твои вопросы? - интересуюсь устало. - Ты свою задачу выполнил, вот и ладно. Большое спасибо. А теперь разбегаемся. И не звони мне больше. А тем более, не приходи. Ясно?
        Вместо ответа Глеб мрачно разглядывает меня. И медленно, словно заставляя себя, произносит:
        - Я не знаю, кто такой Тициан. Зато знаю, как можно с ним связаться, - и впивается взглядом в мое лицо.
        - Ого! Вот это уже интересно, - усмехаюсь я. - Давно бы так. А то все страшилками пугаешь.
        - И кто из нас двоих псих? - вопрошает Глеб, качая головой.
        - Это сложный вопрос. Не будем сейчас на нем останавливаться, - скалю зубы в широкой улыбке. - А над твоим предложением я подумаю. Это же было предложение? Ты не просто так сотрясал воздух? А то я разочаруюсь.
        - Надрать бы тебе задницу, - реагирует Глеб не совсем так, как я ожидала. Кажется, он все же смог взять себя в руки. И теперь тоже смотрит на меня с ухмылкой.
        - И не мечтай! - продолжаю его подначивать.
        - Ну мечтать-то ты мне не запретишь, - резонно заявляет он. С этим приходится согласиться.
        - Ладно, не буду посягать на твои мечты. В конце-концов каждый имеет право на извращения.
        - А какие извращения нравятся тебе? - переходит Глеб в наступление. Уверена, уже ждет от меня ответа, что никогда об этом не узнает. Обожаю ломать чужие ожидания. Немного подаюсь вперед и говорю:
        - На что ты готов, чтобы это узнать?
        Кайфую от растерянности, пусть всего на мгновение промелькнувшей в его взгляде. Вижу, как он весь подбирается. Наклоняется еще ближе к моему лицу. Уже без всякой усмешки смотрит в глаза. И очень серьезно произносит:
        - На все, что угодно. Тебе стоит только сказать…
        Примерно с полминуты держу паузу. Не отодвигаюсь и не разрываю наш зрительный контакт. Хотя отчетливо ощущаю дискомфорт от того, что нахожусь так близко к нему. А потом откидываюсь на спинку дивана и жестом подзываю официантку. Когда она подходит, прошу счет. И предупреждаю:
        - Только рассчитайте нас отдельно.
        - Не нужно… - начинает Глеб. Но под моим взглядом проглатывает окончание фразы и пожимает плечами. Несколько минут ждем в тишине. Оплачиваем каждый свой чек. Дальше поднимаюсь с дивана, говорю:
        - Я сама тебе позвоню, - и ухожу из кафе.
        Дома принимаю душ и заваливаюсь на кровать. Но спать не хочется. Возбуждение от разговора с Глебом еще не прошло. Так что решаю пока поработать головой. Тем более, подумать есть о чем. Эта странная история запутывается все больше и больше. Смерть Юры, нападение на Элину. Кирилл. А теперь еще Глеб со своими снами и татуировками. И вдобавок сумасшедший коллекционер, судя по всему, купивший когда-то мою картину. Зачем она ему? Просто полный бред! Как я оказалась в этом дерьме? А главное, как из него выбраться?
        Так, ладно. Буду разбираться со всем по порядку. А то просто сойду с ума. Итак, сегодня добавилось еще два вопроса, требующих моего внимания. Откуда Глеб так много обо мне знает? И что надо от меня Тициану? В последнем случае есть простое объяснение. Возможно, моя картина показалась ему необычной и достойной его коллекции. Это было бы лучшим выходом. Но почему-то в него не верю. Вряд ли мне так повезет. Скорее всего, дело в чем-то другом. И мне надо решить: стоит ли будить спящего дракона? Ведь пока он сам ко мне не лезет.
        Правда, здесь могут быть варианты. Я уже знаю, что картина, которую Тициан купил через агентство три года назад, оказалась в тайнике Юры. Что, если этот тип захотел вернуть свою собственность? Тогда получается: он - босс той парочки на серой Хонде, что напала на меня в гараже? Такое вполне возможно. А парня, что интересовался Кириллом, тоже? Это совсем уж странно. Пусть и с большим напрягом, могу поверить, что Тициану понравились мои картины. Но системы водоочистки Кирилла ему зачем? Вопросы множатся. А ответов нет. Почему эти люди оказались на снимках Юры? Как мне выйти на Тициана? Встречаться с ним не испытываю ни малейшего желания. Хотя и дразнила этим Глеба.
        А теперь вернемся к самому Глебу. Стоит признать, его рассказ о моих татуировках произвел впечатление. И странный сон тоже. Особенно, с учетом моих собственных снов. Но в правдивости его рассказа совсем не уверена. Ни минуты не сомневаюсь, что ради своих целей он не побрезгует соврать. И вообще, думаю, ложь - меньший из его грехов. А на что он способен в действительности, даже не хочу знать. Почему-то кажется, что такое знание не принесет мне спокойствия. Но, с другой стороны, хорошо понимаю, что не смогу отступить. Своими откровениями он не оставил мне выбора. Теперь придется докопаться до правды.
        И начну, пожалуй, с информации. Сошлюсь на навязчивого поклонника. И попрошу папу через своего друга из конторы собрать на Глеба сведения. Разобраться с ним, просить не буду. Если бы он открыто угрожал или создавал реальные проблемы, я бы не постеснялась. Но пока все, что делает Глеб: изводит меня своими дурацкими разговорами и намеками. От этого не умирают. Кроме того, мне интересно самой с ним справиться. Иногда на меня нападает подобный азарт. А Глеб очень постарался его разжечь. Пусть теперь получает последствия.
        14
        Утром, во время завтрака, звоню отцу и говорю, что нам надо пообщаться. Папа заявляет, что они с мамой соскучились и ждут меня в гости. Ко всему прочему намекает, что ему тоже есть чем поделиться. Раз так, не буду тянуть. Быстро собираюсь и еду к родителям. Пока веду машину, отмечаю, что Кирилл ни вчера вечером, ни сегодня утром не объявлялся. Кажется, из-за выходки Глеба он на меня разозлился. Хотя формального повода у него нет. Мы друг другу никто. Я же не задаю вопросов о его отношениях с Ларисой Соколовой. Кстати интересно, они все еще встречаются? Осознаю, что эта мысль вызывает глухое раздражение. И злюсь на себя.
        Мама с отцом не скрывают, как рады меня видеть. Мне так хорошо в коконе их заботы и любви. Но в то же время здорово, что живу отдельно. Потому что постоянно ощущать себя ребенком не хочу. Давно уже из этого выросла. Но вот так, иногда, очень приятно побыть маминой и папиной дочкой. До тяжести в желудке наестся вкуснейшей маминой стряпни. А потом вести неспешные беседы. Правда, сегодня темы для разговоров у нас невеселые. И первым делом интересуюсь Элиной. Хотя с тетей общаюсь каждый день. И в общих чертах представляю, что никаких изменений в состоянии сестры пока нет.
        Отец это подтверждает, сообщая последние заключения врачей. Впрочем, ничем они нас не радуют. Время и покой - вот и все, на что доктора уповают. Мама убегает на кухню. И я пользуюсь этим, чтобы поговорить о Глебе. Не хочу ее волновать.
        - Пап. Можешь кое-что для меня выяснить? Об одном человеке. Это личная просьба, не связанная с расследованием.
        - Говори, котенок, - кивает он.
        - У меня тут поклонник нарисовался. Очень активный и слегка навязчивый. Хочу знать, чего от него ждать.
        - Тебя кто-то достает, дочь? - хмурится папа.
        - Пока не сильно. Не беспокойся. Я сама разберусь. Нужно лишь представлять, с кем имею дело, - вижу, что он недоволен. И чтобы успокоить, добавляю: - Если не справлюсь, обязательно обращусь к тебе. Обещаю.
        - Ладно, - все же соглашается отец. - Присылай имя. Дам задачу Николаю.
        - Спасибо! А о чем ты хотел со мной поговорить?
        Папа морщится и вздыхает.
        - Пришли результаты по твоим фотографиям. Сначала о парне, которого видели с Элиной. Он есть в базе. Так что имя установили. Влад Масловский. Отсидел два года за мошенничество. Вышел. По месту прописки не живет. Так что допросить по поводу племяшки пока не получится.
        - А что за мошенничество?
        - Банальное, по телефону. Звонили старикам и раскручивали на покупку бадов на большие суммы. Наш герой учился в меде на психолога. Вот и использовал свои знания по полной.
        - Странно. Что ему было нужно от Элины? И чем он заинтересовал Юру?
        - Какой-то новой аферой, наверняка. И похоже, очень серьезной. Учитывая смерть Юры и нападение на Элю. Хотя следователь связи между этими двумя событиями в упор не видит, - папа тяжело вздыхает. Смотрит мне прямо в глаза и говорит: - Отсюда моя настойчивая просьба. Бросай все это, котенок. Я не могу тобой рисковать. Как потом буду матери в глаза смотреть, если с тобой что-то случится?
        - Но как я все оставлю?
        - Очень просто. Пусть парни Николая этим занимаются. А ты лучше рисуй. Это точно безвредное занятие.
        В свете последних событий я могла бы с ним поспорить. Но не стану. Просто киваю, изображая согласие. И спрашиваю:
        - Что с остальными?
        - Эти попроще. Не сидели. Но по разным делам, типа избиений и угроз, проходили. В общем, шпана. Где живут, знаем. И понаблюдаем.
        - Они катаются на темно-серой Хонде. Номер, к сожалению, не разглядела.
        - Насколько помню, серая Хонда ни на кого из них не зарегистрирована. Проверим, - папа вдруг хмурится. И грозно спрашивает: - А ты откуда знаешь? Уже сталкивалась с ними? - Я лишь пожимаю плечами. И он продолжает: - Ева, племяшка уже поговорила с одним типом. Видишь, чем все закончилось? Я прошу тебя…
        В это время возвращается мама. И отец недовольно замолкает. Не хочет ее пугать. А потом его отвлекает телефонный звонок. Он уходит к себе в кабинет, не желая нам мешать. Мама предлагает:
        - Прогуляемся по саду, дорогая? У меня уже гортензии цветут.
        - С удовольствием.
        Выходим на улицу и медленно бредем по дорожкам, вдыхая пахнущий травами воздух. Мама расспрашивает меня обо всем подряд. Я рассеянно отвечаю. И вдруг вспоминаю.
        - Мам, так и забыла спросить. О чем ты тогда хотела со мной поговорить? На том пикнике, когда Юра…
        - Это уже не важно, солнышко, - вздыхает мама.
        - А все-таки? - не отступаю.
        - Как раз о Юре. В последнее время меня стали беспокоить его расспросы.
        - О чем он спрашивал? - сразу напрягаюсь я.
        - О тебе. Точнее, о твоих картинах.
        - О картинах? Что конкретно?
        - Все. Сколько их было. Остались ли фотографии или каталоги. Ты их так и не сделала?
        - Хозяйка галереи собиралась этим заняться. А зачем ему такие сведения, Юра не говорил?
        - Я спрашивала. Но ничего внятного не услышала. Были и более странные вопросы… - хмурится мама.
        - Например?
        - Например, все ли картины на месте? Из тех, что ты нам дарила.
        - Что за ерунда? - округляю я глаза.
        - Не совсем ерунда, дорогая. Мы с папой не хотели тебя расстраивать. Помнишь картину, что папа повесил в своем кабинете на работе? Ее украли… Полгода назад.
        - Украли? - не могу поверить тому, что слышу. - Кому она нужна?
        - Не знаю. Папа тогда очень разозлился и пытался разобраться. На записи с камеры видно, что картину унесла уборщица. Но своими силами они ее не нашли. Мигрантка, без постоянного адреса. А в полицию папа не стал заявлять.
        Мы продолжаем прогулку по саду. Только сосредоточиться на природе я больше не в состоянии. Мне надо уединиться и подумать. Смотрю на часы и сообщаю, что пора возвращаться. Прощаюсь с родителями и уезжаю домой. Всю обратную дорогу размышляю. И мысли, что бродят в голове, мне очень не нравятся. Но сначала их нужно подтвердить. Как только захожу в квартиру, сразу звоню Ларисе. Здороваюсь и говорю:
        - Мне очень нужна твоя помощь.
        - Все, что в моих силах.
        - Можешь обзвонить всех, кому за последние пару лет продала мои картины? Тех, чьи данные у тебя сохранились, конечно. И узнать, остаются ли они еще в их коллекциях. Придумай какую-нибудь причину такого интереса. Я не знаю…
        - Ева, ты меня пугаешь. Что случилось?
        - Пока не буду озвучивать. Поговорим, когда пообщаешься с клиентами. Возможно, это просто паранойя. И тогда ты меня успокоишь. Хорошо?
        - Ладно. Но знай: ты меня сильно заинтриговала. Я сейчас в городе. Скоро вернусь в галерею и сразу займусь твоей просьбой. Надеюсь, успею до вечера. Жди моего звонка и готовься все объяснить.

***
        Отключаю телефон. Решаю пока не думать о картинах. Но это трудно. Надо чем-нибудь отвлечься. Например, нашим расследованием. Вспоминаю, что так и не поговорила с папиным подчиненным. Нахожу его номер, звоню и договариваюсь о встрече на завтра. А еще мы не проверили детдомовского друга Юры. Нужно придумать, как его найти. Отыскиваю блокнот, который притащила из квартиры Юры. И еще раз методично его изучаю. Страницу за страницей. И мне везет. На одной из страниц запись карандашом «Найденов. Паб «Йорк» Завтра в 9». Небольшая, но зацепка. Вдруг, он завсегдатай этого заведения? Надо съездить и проверить. И лучше с Кириллом. А он до сих пор так и не объявился.
        И будто в ответ на мои мысли, получаю сообщение в мессенджер. С незнакомого номера. Две фотографии и текст. Сначала разглядываю снимки. На них Кирилл и Лариса Соколова за столиком в каком-то кафе или ресторане. На одном снимке держатся за руки. На другом спутник обнимает Ларису за талию и целует в щеку. Теперь обращаю внимание на текст. «Надеюсь, он все же не твой парень. Только не думай, что я за ним следил. Зашел пообедать и увидел вчерашнего знакомого. Извини, опять не удержался.»
        Перечитываю второй раз и наконец понимаю, что это послание от Глеба. Я так и не внесла его номер в контакты. И в моем телефоне он пока еще значится неизвестным. Исправляю это, чтобы больше не гадать. Но отвечать не собираюсь. Обойдется! Я обещала позвонить сама, когда мне будет нужно. Так и сделаю. Пусть пока подергается. Вот зачем он мне это прислал? Пытается устранить соперника? Придурок! Да они оба мне не нужны. Почему только так неприятно смотреть на эти дурацкие снимки?
        И вообще, что-то мне все надоело! Расследования, интриги, ревнивые мужчины… Отключаю телефон, кидаю его на диван и шагаю в мастерскую. И три часа рисую, выбросив все глупые мысли из головы. Кайфуя от того, что мне удалось это сделать. И от самого творческого процесса, конечно. Закончив, переодеваюсь. Отмываю руки и завариваю кофе. Включаю телефон, и почти сразу звонит Соколова. С первых же слов улавливаю напряжение в ее голосе.
        - Ева, я обзвонила почти всех. Ну, большую часть списка. И не уверена, что стоит продолжать. Все говорят одно и то же. На них вышли представители агентства. И сделали выгодное предложение. В общем, все твои картины ушли. И я не знаю, куда.
        - Агентства разные или одно и то же? «Альхор»?
        - Называли разные. «Альхор» упоминали только пару раз. Дорогая, теперь объясни, что происходит? - нервно уточняет собеседница.
        - Боюсь, на этот вопрос я тебе не отвечу. Только подозревала, что мои картины кто-то скупает. И ты это подтвердила. Но причину пока не знаю.
        - Первый раз с таким сталкиваюсь. Есть предположения, кто это?
        - Что ты знаешь о Тициане? - после некоторых колебаний спрашиваю я. - О коллекционере. Не художнике.
        - А, об этом типе! Ну да, слышала разное. Но это же все слухи. Ничего конкретного. Подожди, ты подозреваешь его? С ума сойти! Он же… Ну, почти легенда. Зачем ему твои картины?
        - Понятия не имею.
        - Да, я понимаю. Просто странно. Насколько представляю, сфера его интересов - разные древности. Но если дело касается Тициана, тогда все ясно. Для него провернуть такое не составит труда. А причину мы вряд ли узнаем. Будем считать, что он на тебе помешался, - Лариса закашливается и смущенно уточняет: - Я имею в виду, как художнике. Вряд ли вы встречались, - она снова замолкает. Будто не знает, что сказать. Я и сама не знаю. Благодарю за помощь и прощаюсь. Обещаю позвонить, если что-нибудь прояснится.
        Положив телефон на столик, смотрю в пространство. И отчетливо ощущаю досаду. Я ошиблась. Мои картины как-то связаны с убийством Юры. И со всем, что вокруг происходит. Теперь придется рассказать об этом Кириллу. О Тициане точно. И о Глебе тоже? А о его снах и моих татуировках? Не могу определиться. Приму решение по ходу. Тянусь за мобильным и отправляю сообщение: «Заедешь?». И почти сразу получаю лаконичный ответ: «Буду через полчаса». Полчаса, так полчаса. Займусь пока домашними делами. И на этот раз никаких бутербродов. Он точно не голодный.
        Кирилл задерживается на десять минут. В качестве приветствия спокойно кивает и проходит в квартиру. Садится на диван и смотрит в сторону. Всем своим видом изображая равнодушие. Не очень натуральное. Значит, все еще злится. Получается, встреча с Ларисой настроения ему не улучшила? Сажусь в кресло и не спешу начинать разговор. Разглядываю едва затянувшуюся ссадину на его щеке. На этот раз не прикрытую пластырем. Вспоминаю наши вчерашние приключения. И вздыхаю. Все-таки у меня неплохой напарник. Если бы еще не злился на всякую ерунду. Ладно, порадую его самолюбие. Нам еще работать вместе. В голове всплывает интересная мысль. Если бы это был кто-то другой, не факт, что я бы продолжила наше общение.
        - Кирилл, послушай, я не люблю оправдываться. Да и вообще не вижу смысла. У нас не те отношения. Но сейчас сделаю это. Пожалуйста, оцени мой жест. Потому что я не стану его повторять. Перед нами более важные задачи. И мне многое нужно тебе рассказать. Так что говорю один раз: с этим мужиком у меня ничего нет. И не будет. Но мне придется держать его рядом. Для того, чтобы найти ответы. Это понятно?
        Кирилл хмуро смотрит на меня и молчит. Потом прищуривается и сухо уточняет:
        - Ты утверждала, что тебе неприятны касания мужчин. Но ему разрешаешь себя трогать. Он что, исключение?
        - Черт! Эту тему вообще не собираюсь обсуждать. Тем более, ответов и сама не знаю. Но трогать себя я не позволяла. И хватит об этом!
        - Зачем он тогда тебе нужен?
        - Вот сейчас и расскажу. Ты уже способен воспринимать информацию?
        - Я и раньше был способен. Просто не люблю, когда мне врут. Ладно, проехали. Слушаю тебя, - Кирилл расслабляется и откидывается на спинку дивана.
        - У меня несколько новостей. Во-первых, вычислили того типа, что наблюдал за тобой на кладбище. А потом разговаривал с Элиной. Он телефонный мошенник, недоучившийся врач. Место фактического проживания не установлено. Папа предполагает, что готовится к очередной афере. И Юра как-то о ней узнал, за что и поплатился. Видимо, и Элина тоже. Дальше, на завтра я договорилась о встрече с папиным подчинённым. А еще у меня есть зацепка по Юриному другу из детдома. И в обоих случаях хочу, чтобы ты был со мной. Ты готов?
        - Конечно. Не вопрос.
        - Хорошо. Тогда осталось еще кое-что. Раньше думала, к делу это не относится. Но похоже, ошибалась. Как раз сегодня узнала две вещи. И они заставили меня изменить мнение. Помнишь, я упоминала, что в тайнике Юры нашла свою картину. Как выяснилось, приобрел ее один известный коллекционер. Очень скрытный и таинственный. До такой степени, что все знают его только по псевдониму Тициан. Так вот, похоже, этот тип скупил все мои картины. А некоторые просто выкрал. А кроме того, незадолго до смерти, Юра расспрашивал маму о моих картинах. О том, где они находятся, не пропали ли и всякое такое.
        - Что за ерунда? Как в наши дела вписываются картины? - недоумевает Кирилл. - Особенно, в моем случае? Тебе не кажется, что мы мешаем в кучу разные вещи?
        - Сначала тоже так считала. Но все больше сомневаюсь.
        - А вчерашний мужик-то тут причем? - все же сцена на ступеньках не отпускает Кирилла до конца.
        - Это Глеб Шустов из мэрии. Он меценат, хорошо разбирается в искусстве. Тоже купил несколько моих картин. И это он рассказал мне о Тициане. Я собираюсь использовать его связи в своих интересах, - думаю, этих сведений Кириллу будет достаточно. А дурацкие сны оставим за скобками. Вряд ли решусь рассказать о них. Представляю, как глупо это будет звучать.
        - У тебя же есть Лариса. Считаешь, ее связей не хватит?
        - Ее я тоже задействовала. От нее и узнала, что все мои картины перекупили.
        - Понятно. Вот куда она спешила, - произносит Кирилл. Поднимает на меня глаза, хмурится и поджимает губы. Я не задаю вопросов. Не хочу уподобляться своему напарнику. Не мое это дело. А Кирилл, кажется, ждет. И когда не получает ожидаемого, хмурится еще больше. Какое-то время молчит. Вздыхает и спрашивает сам:
        - Что ты обо всем этом думаешь? Я полностью запутался. Не понимаю, как связать части нашей головоломки.
        - Я пока тоже. Но парочка мыслей есть. Например, Тициан очень подходит на роль главного босса. Как связаны со всем мои картины - для меня загадка. Но, кажется, через них Юра и вышел на преступников.
        - Каким образом?
        - Не знаю. Будем копать дальше, - встаю с кресла и шагаю к кухне. На ходу интересуюсь: - Хочешь кофе?
        - Хочу.
        Через несколько минут возвращаюсь к дивану с двумя чашками. Одну отдаю Кириллу. Собираюсь сесть. А он в это время спрашивает:
        - Как ты познакомилась с Шустовым?
        Моя рука дёргается, и кофе проливается на футболку.
        - Черт! - произношу с досадой. Ставлю чашку на стол. - Подожди, я на минуту. Потом расскажу, - иду к гардеробной. Закрываю за собой дверь и снимаю пострадавшую одежду. Бросаю в бак для грязного белья. Пока роюсь на полке, прикидываю, что ответить Кириллу. Но не успеваю ничего придумать. Слышу быстро приближающиеся шаги. Дверь гардеробной распахивается. Судя по потоку воздуха, Кирилл заходит внутрь со словами:
        - Ева, твой телефон… - и замолкает. Резкий выдох за спиной выдает его растерянность. Понимаю, на что он сейчас смотрит. Теперь знает, где у меня еще татуировки. И какие. Ладно, уже все равно. Не поворачиваюсь. Достаю чистую футболку и собираюсь надеть.
        - Подожди, - просит Кирилл мгновенно севшим голосом. Таким низким и хриплым, что по телу сразу же разбегаются мурашки. - Не двигайся. Дай мне посмотреть…
        Словно под гипнозом медленно опускаю руки, комкая в ладонях футболку. Чувствую его взгляд, скользящий по моей спине. Прямо физически ощущаю, как он ласкает кожу, согревает. Опаляет… Еле удерживаю себя, чтобы не обернуться. Не шагнуть к нему. Не поддаться этой тяге, что с каждой секундой становится все сильнее. А Кирилл ей больше не сопротивляется. Делает пару шагов и подходит совсем близко. Слышу за спиной его неровное дыхание. Ощущаю, как оно щекочет шею, лопатки. Чувствую тепло его тела, замершего почти вплотную ко мне. И заставляющего мое трепетать.
        Я могла бы стоять так долго. Очень долго. Впитывая в себя зашкаливающие эмоции. Упиваясь непривычными, обжигающими ощущениями. Но Кириллу не хватает терпения. Чуть дрогнувшие пальцы прикасаются к татуировке. Нежно поглаживают кожу. Потом обхватывают мои плечи, крепко сжимая их. Теплые губы прижимаются к основанию шеи. И все. Единственное, чего мне теперь хочется - вырваться. Резко веду плечами и шагаю вперед. Разрывая нашу связь. Была ли она вообще?
        - Уйди, - прошу глухо. Ничего больше не добавляю. Не хочу, чтобы голос выдал мое состояние. Еще не полностью собой управляю. Но и одного слова хватает, чтобы Кирилл оставил меня.
        Переодеваюсь, но выходить не спешу. Даю себе немного времени. Меня все еще сотрясает дрожь. И лишь когда тело снова мне подчиняется, выхожу из гардеробной. Кирилл сидит на диване вполоборота ко мне. И даже не поворачивает головы. Спина напряжена. Руки сжаты в кулаки. Останавливаюсь напротив. Впервые в жизни мне сложно смотреть мужчине в лицо. Никогда не испытывала такого сильного смущения. Но все-таки заставляю себя поднять глаза.
        - Извини, - тихо произносит Кирилл, не глядя на меня.
        - Не будем об этом, - так же тихо отзываюсь я. Он кивает. Поднимается с дивана и, все еще глядя в сторону, говорит:
        - Я лучше пойду. Встретимся завтра. Когда подъехать?
        - Сможешь к шести? Сначала поговорим с папиным подчинённым. Потом съездим в бар. Расспросим о друге Юры.
        - Договорились. Буду ровно в шесть, - он быстро идет в коридор. Обувается и выходит за дверь.
        Закрываю за ним, возвращаюсь в гостиную. И на какое-то время зависаю посередине, тупо глядя в пространство. А потом со всей силы луплю ногой по дивану. Меня просто разрывают эмоции. Злость, непонимание, обида! Какого черта я такая дефектная! Почему не могу просто быть с мужчиной, который мне нравится? Ну почему то, что другим дается так легко, для меня настолько сложно? Из-за чего мое тело постоянно меня предает? Жаль, что не перевариваю алкоголь. Сейчас очень хочется напиться. В доску, до беспамятства! Вместо этого иду спать.
        15
        Утром, как только открываю глаза, первая мысль: Кирилл мне нравится? Я ведь думала так вчера. Даже не отдавая себе отчета. Как это случилось? Пытаюсь понять и удивляюсь. Кажется, с самой первой нашей встречи. Какого черта я так долго отрицала этот факт? Впрочем, ничего он не меняет. Если мое тело не хочет его прикосновений, как мы сможем быть вместе? Больше не выдержу таких отношений. Особенно с человеком, который мне небезразличен. Хочется завыть от тоски! Знаю только один способ отключиться от мрачных мыслей. Наскоро впихнув в себя кофе с яичницей, иду в мастерскую. Отключиться, действительно, удается. Вот только от результата на холсте становится не по себе. Немного веет жутью. Вряд ли эту картину кто-нибудь купит. Если только какой-нибудь псих.
        Кстати, о психах! То есть о Тициане. Никак не могу понять, зачем ему мои картины. Да еще в таком количестве? Мне, конечно, нравится то, что у меня получается. Но вряд ли от моей живописи у кого-то может снести крышу. Настолько я не обольщаюсь. И еще не отпускает мысль, что это все же личный интерес. А значит, этот человек меня знает. Возможно, и я его. Но где мы могли пересечься? Судя по всему, он властный, состоятельный и известный. В компании подобных людей меня практически не заносит. На светские вечеринки или приемы принципиально не хожу. Предпочитаю более демократичные тусовки. И то лишь изредка.
        Безуспешно пытаюсь припомнить, когда посещала что-то похожее последний раз. Из всех мероприятий за прошедший год была только у родителей. И я на секунду замираю. А ведь правда! У папы можно встретить разных людей. А еще он иногда знакомит меня с гостями. Не часто, так как знает, что я этого не люблю. Но все же уклониться от подобных знакомств не всегда удается. И снова напрягаю голову, стараясь вспомнить, кому меня представляли. К сожалению, безрезультатно. Обычно, сразу выбрасываю из головы их имена. Такие люди не представляют для меня интереса. Черт! Могла хотя бы записывать. Сейчас бы очень пригодилось.
        Чем дольше обдумываю свою идею, тем больше она мне нравится. Если Тициан бывал в доме родителей, мог увидеть мои картины. Кстати, и в рабочем кабинете отца тоже. А еще папа вполне способен с гордостью поделиться, что автор я. Хотя и просила родителей не распространяться о моем хобби. Но все же держать это в абсолютной тайне не требовала.
        Даже если отец ни при чем, не сомневаюсь, что Тициану известно, кто настоящий автор картин. Уж если Глебу не составило труда это узнать. То такому типу и подавно. Но если он реально бывал у нас дома, это шанс раскрыть его инкогнито. Меня накрывает от замаячившего шанса вычислить сумасшедшего коллекционера. Ведь до сих пор это никому не удавалось. Только придется просить помощи у мамы. Отца лучше не посвящать. Не откладывая, звоню ей.
        - Мам, привет! Мне нужна твоя помощь.
        - Слушаю, солнышко.
        - Ты знаешь, как я отношусь к полезным знакомствам. Правильно сказать, никак. Вечно все забываю, визитки сразу выкидываю. А сейчас мне нужно найти одного человека. Познакомилась с ним у вас. Он интересовался живописью. И кажется, моими картинами. Упоминал, что может помочь с продвижением. Я тогда не призналась, что рисую. А сейчас подумала, что можно попробовать. Вот только имя никак не вспомню. Знаю точно, что это кто-то из высших эшелонов. Состоятельный и известный. Может, припомнишь, кого из похожих приглашал отец?
        - Дорогая, задала ты мне задачу! Так сразу и не скажу. Надо подумать. Хотя бы когда познакомилась, помнишь?
        - Неа.
        - Даже месяц? Год?
        - Мам, ну прости. Знаю, что засранка. Год, наверное, этот. Или прошлый… Думаю, такого уровня гостей у вас не так много было.
        - Ладно, Ева. Попробую вспомнить. Я тебе перезвоню, хорошо?
        - Спасибо, мамочка! Люблю тебя.
        Отключив телефон, думаю, чем себя занять. До встречи с Кириллом еще много времени. Слышу звук пришедшего сообщения. Открываю мессенджер и усмехаюсь. Очередное послание от Глеба, забавное. «Не стоит напрягать людей. Копаться в моей официальной биографии - бесполезная трата времени. Давно позаботился, чтобы любопытные остались с носом. Но ты - другое дело. Я сам расскажу тебе все, что захочешь. Только попроси». А, понятно. Это результат моей вчерашней просьбы к отцу. Глебом начали интересоваться, и он об этом узнал. Быстро! Я даже удивлена. Бросаю телефон на стол. Отвечать опять не собираюсь. Пусть пишет в пустоту и бесится. Почему-то я уверена, что мое молчание его раздражает.
        Примерно через час получаю подтверждение своим мыслям. В виде еще одного сообщения. «Ева, не молчи. Поговори со мной. Я рядом и жду твоего звонка.» Довольно предсказуемо. Не так уж интересно с ним играть. Вздыхаю и подхожу к окну. Разглядываю двор. Насколько он близко? Вижу несколько крутых тачек. Какая его? Не выдерживаю и пишу отцу. Сообщаю, что не тороплю со своей просьбой. Но хотя бы марку и номер машины Шустова хотела бы знать быстрее. Минут через двадцать получаю ответ. Кто бы сомневался: черный Мерседес представительского класса. Снова выглядываю в окно. Есть похожий. Номер, конечно, отсюда не разглядеть. Но когда выйду на улицу, поинтересуюсь.
        Без пяти шесть звонит Кирилл и сообщает, что ждет внизу. Я уже готова. Подхватываю рюкзак и шагаю к выходу. На улице первым делом нахожу глазами знакомый внедорожник. Но сначала направляюсь не к нему, а к припаркованном чуть в стороне мерседесу. Он все еще здесь. Стекла тонированы, так что кто за ними, не видно. Сейчас проверю, ошиблась ли я. Бросаю взгляд на номер и понимаю, что не ошиблась. Как только подхожу вплотную к машине, стекло водительской двери плавно открывается. Глеб настороженно смотрит на меня. В салоне он один. Растягиваю губы в усмешке и саркастически интересуюсь:
        - Тебе совсем нечем заняться? За что только людям зарплату платят? - он слегка хмурится, но молчит. Пожимаю плечами: - Ладно, играй в свои игры. Я надолго. Надеюсь, найдешь себе развлечение, - отворачиваюсь и иду к Кириллу. Как только сажусь в машину и диктую нужный адрес, он сразу трогается с места. Проезжая мимо мерседеса, бросает на него хмурый взгляд.
        - Это же Шустов? - спрашивает недовольно. Успел все-таки разглядеть. - Какого черта он торчит у твоего подъезда?
        - Не знаю. Он мне не докладывает. Постарайся не обращать внимание. У этого типа явные проблемы с головой. Но пока не могу окончательно его послать. Он мне нужен.
        - Зачем тебе этот псих? Мало ли что взбредет ему в голову.
        - Наверное, затем, что у меня самой не все в порядке с мозгами, - отшучиваюсь я. Хотя до конца не уверена, что это шутка. Да и Кирилл ее явно не поддерживает. Только еще сильнее хмурится. Даю ему задачу: - Проследи, чтобы он за нами не поехал. Тогда придется отрываться.
        Мой спутник посматривает в зеркало заднего вида. И через пару минут качает головой.
        - Не поехал. Можешь расслабиться.
        - Хорошо.
        Почти всю дорогу едем в молчании. То, что вчера произошло, все еще стоит между нами. И мы оба чувствуем себя не в своей тарелке. Мой взгляд то и дело притягивают мужские руки, лежащие на руле. Слишком хорошо помню, как эти ладони сжимали мои плечи. С трудом заставляю себя отвести от них глаза. Кирилл иногда поглядывает на меня. Четко это ощущаю, хотя голову к нему не поворачиваю. Но один раз, на долгом светофоре, наши взгляды все-таки пересекаются. И мы молча смотрим друг на друга. Словно пытаемся найти ответы в чужих глазах. Кирилл не выдерживает первым. Чуть заметно морщится, поджимает губы и отворачивается. Вижу, как дергается его кадык, вздыхаю и тоже отвожу глаза в сторону.

***
        Через полчаса мы на месте. С папиным подчиненным, Константином Курганским, договорилась встретиться в кафе недалеко от его дома. Памятуя о жене и двух детях, которые вряд ли бы дали нам спокойно поговорить. Мужчина оказывается пунктуальным и уже ждет нас за столиком, рассеянно вертя в руках чашку. Мы с Кириллом присаживаемся рядом. Представляю себя и своего спутника. И еще раз сообщаю о цели встречи, которую уже ранее озвучила по телефону. И сразу выясняется, что идея книги нашего собеседника совсем не привлекает. Он не стесняясь, заявляет:
        - Честно говоря, не вижу особого смысла в такой книге. Кто ее будет читать? Родных у Юры не осталось. Ни жены, ни детей. По-моему, бессмысленная затея.
        - А как же друзья, сослуживцы? - уточняю я.
        - Всерьез считаете, им это интересно? - усмехается собеседник. Но потом, видимо, вспоминает, кто перед ним, и пожимает плечами. - Впрочем, если Павел Николаевич распорядился, я готов. Спрашивайте.
        - Для начала, расскажите о самых ярких чертах характера Юры.
        Костя надолго задумывается. И начинает свой рассказ. Довольно едкий и на мой взгляд предвзятый.
        - Юрка был идеальным подчиненным. Умел правильно подкатить к начальству. Всегда четко чувствовал, кому и что надо говорить. Как себя вести. Не знаю, что у него было за чутье. Но он ни разу не ошибся. Ну это и по его карьере видно, - замечает, не скрывая сарказма. - Мало у кого получается так быстро взлететь, начиная с самых низов. Нет, если заводить нужные отношения, всегда будешь в шоколаде, - на этих словах он поглядывает на меня со значением. И я быстро понимаю, что это камень в мой огород. Кирилл тоже сразу ловит фишку. И, прищурившись, хмуро разглядывает собеседника.
        - Хочешь сказать что-то конкретное? - уточняет с вполне ощутимой угрозой в голосе. - Так ты не стесняйся.
        - Ничего такого не имел в виду, - быстро сдает тот назад.
        - Тогда выражайся точнее. А то вдруг тебя неправильно поймут. Проблем потом не оберешься, - вроде бы заботливо, но на самом деле с откровенной издевкой, произносит Кирилл. Конечно, я и сама способна за себя постоять. Но неожиданно приятно, что он за меня вступился. Глаза Курганского вспыхивают огнем. Но на рожон мужчина не лезет и опускает взгляд в стол. Лишь желваки на щеках заметно напрягаются. Странный человек. Мы ему точно не враги. Но за пару минут он сумел настроить нас обоих против себя. Не самое полезное в общении качество. С таким подходом у него наверняка куча врагов. Но о своих недостатках он, похоже, хорошо знает. Потому что мрачно замечает:
        - Вот я даже здесь не могу выстроить субординацию. В отличие от Юрки. Говорю, что думаю. Правильно жена ругается. Не будет толку от моей службы. Вы нажалуетесь отцу, а он мне взыскание влепит. Или запись в личное дело.
        - Да? - приподнимаю бровь. - А по-моему, дело вовсе не в субординации. Вы просто путаете честность с хамством. Если на людей постоянно наезжать, вряд ли стоит ждать, что они воспримут это с радостью. А если осознаёте риски, но не желаете менять способ общения, тоже ваше право. Но тогда будьте готовы к последствиям. И не жалуйтесь.
        Курганский мрачно смотрит на меня, но не возражает. А я добавляю:
        - Кстати, не хочу вас разочаровывать, но давно уже не имею привычки бегать к отцу с жалобами. Как только вышла с детского возраста, так сразу научилась разбираться с обидчиками сама. Как и отвечать за свои слова. Вам это тоже не помешает.
        На мое удивление, в глазах собеседника мелькает не гнев, а что-то похожее на уважение. А следующими словами он радует меня еще больше:
        - Вы точно сюда ради книги приехали? - по крайней мере, он не дурак. Что уже хорошо. Пожимаю плечами.
        - Может, да. Может, нет. Это как вы сами решите. Но однозначно поговорить о Юре. Не возражаете?
        - Да вроде не с чего, - отвечает собеседник, уже с интересом на меня поглядывая. Кажется, я разбудила его любопытство.
        - Тогда не скажете, в чем у вас еще были разногласия? Кроме взглядов на карьеру?
        - Ну если по чесноку, еще мы не сходились в отношениях к женщинам. Может, я к нему несправедлив. Но считаю, что нельзя использовать их в корыстных целях.
        Наверняка опять имеет в виду нас с Юрой. Но меня его намеки не задевают. Потому что знаю: Юра был со мной не из-за карьеры. Сейчас я почти не сомневаюсь, что он меня любил. Все же интересуюсь:
        - Говорите о ком-то конкретном? - вдруг речь не обо мне. Собеседник на секунду смущается. Но потом отвечает:
        - Приходилось несколько раз видеть, как он разговаривает с женщинами. Незабываемое зрелище. Они почему-то очень любили приходить к нему на работу и скандалить.
        - Вы не обознались? Ни разу не замечала, чтобы Юра женщинам хамил.
        - Ну, за пару случаев точно могу ручаться. Кстати, одна из них - ваша сестра.
        Ладно, это возможно. Элина кого угодно способна вывести из себя. Так что Юра вполне мог сорваться. Но гораздо интересней другой случай.
        - Про вторую расскажите подробнее, - прошу я.
        - Это вряд ли. Видел ее тогда в первый раз. Но ругались они знатно. Он ее такими словами обзывал. Я даже не ожидал от Юрки. Но дамочку, видимо, не проняло. На его похороны она все равно пришла. А может, наоборот, хотела порадоваться.
        - Эта женщина была на похоронах? - сразу настораживаюсь. - Минуту, - достаю мобильный и нахожу фотографии с похорон. Поворачиваю телефон к Курганскому. - Посмотрите, она здесь есть?
        Мужчина пролистывает снимки и кивает, тыкая пальцем.
        - Вот.
        Смотрю на фотографию и вижу полноватую шатенку. И по совместительству двоюродную сестру Юры, Надежду Кравцову. Которая уверяла меня, что не успела встретиться с братом до его смерти. А еще очень сильно интересовалась наследством. И с виду производила впечатление немного затюканной и недалекой. Похоже, в тихом омуте черти водятся. Вот она и будет моей следующей целью. Еще немного пообщавшись с Курганским, прощаюсь и поднимаюсь из-за стола. Кирилл шагает вслед за мной, даже не удостоив нашего собеседника кивком головы.

***
        В машине диктую Кириллу следующий адрес. Он забивает его в навигатор и выруливает на дорогу. А потом спрашивает:
        - Эта женщина на фотографии, сестра Юры?
        - Ага. Курганский явно об этом не подозревает.
        - Я правильно понял: для тебя новость, что брат с сестрой общались?
        - Вот именно. Она мне соврала. На поминках заявила, что не успела застать Юру живым, - немного помолчав, вспоминаю: - Кстати, Юра как-то говорил, что вычеркнул родственников из своей жизни. Точнее, они сами себя вычеркнули. И он их не простил.
        - Думаю, этим и объясняется теплая встреча с сестрой, которую наблюдал Курганский.
        - Согласна. Но с женщиной все равно надо поговорить. Она живет где-то за городом. Я себе записала. Съездим туда завтра?
        - Хорошо. Освобожу время.
        Поворачиваю голову и какое-то время разглядываю профиль Кирилла. Он явно чувствует мой взгляд, хотя смотрит исключительно вперед. Вижу, как дергаются желваки на его щеках. И чуть сильнее сжимаются на руле пальцы.
        - Как дела с налоговой? Удалось разрулить? - спрашиваю, удивляясь сама себе. Меня редко интересуют чужие проблемы. Если это только не мои близкие.
        Он все-таки бросает на меня быстрый взгляд. И сразу переводит его на дорогу.
        - Удалось. С небольшими потерями. Но мы справились.
        - Я рада, - Кирилл сжимает губы, будто хочет что-то сказать. Но не произносит ни слова. Лишь кивает. Дальше едем молча. Наконец замечаю сбоку вывеску «Паб «Йорк». Кирилл паркуется, и мы выходим на улицу.
        Уже вечер, и в пабе многолюдно. А еще сильно накурено. Морщусь и стараюсь вдыхать вполсилы. Не собираюсь долго тут находиться, так что сразу направляюсь к стойке. А по дороге внимательно разглядываю посетителей. Но знакомых лиц не вижу. Усаживаемся с Кириллом на высокие стулья. Заказываем фирменные безалкогольные коктейли. Бармен - брутальный парень с татуировками во все руки и пирсингом в брови и ноздре. Пока он занимается нашим заказом, Кирилл спрашивает меня:
        - Что будем делать?
        - Раз Найденова нет, хочу оставить ему записку.
        - Хорошо. Я сам это разрулю.
        Когда нам приносят коктейли, мой спутник кладет на стол купюру в несколько раз больше стоимости заказа. И говорит бармену:
        - Моя девушка потеряла своего знакомого. Он у вас бывает. Взгляни, может видел?
        Парень сначала внимательно изучает Кирилла, потом меня. И наконец смотрит в мой телефон, на котором я открыла нужную фотографию. И отвечает:
        - Кажется, видел.
        - Если снова увидишь, передай ему кое-что, - Кирилл машет мне головой. Достаю из рюкзака свою визитку и ручку. Пишу на обратной стороне: «Матвей, нужно поговорить. О Юре. Это важно. Позвони.» И протягиваю картонку бармену. А Кирилл добавляет к ней еще одну купюру. Пару секунд парень раздумывает, потом молча все забирает. Кивает и отходит в строну, к другим посетителям.
        Быстро допиваю коктейль. И снова оглядываюсь по сторонам, рассматривая местную публику. Найденова здесь точно нет. Перевожу взгляд на Кирилла.
        - Пойдем?
        - Не хочешь немного посидеть? - предлагает он.
        - Извини, не люблю подобные заведения, - качаю головой. - Слишком шумно. Нечем дышать. Да и не поговорить нормально.
        - Ладно. Тогда пошли.
        Через минуту мы снова в машине. Кирилл везет меня домой. Всю обратную дорогу почти не смотрит на меня и находится где-то глубоко в своих мыслях. И уже во дворе, припарковавшись, вглядывается в окно и тихо ругается. Сразу догадываюсь о причине.
        - Мерс все еще здесь? - спрашиваю с усмешкой.
        - Здесь. Проводить тебя до квартиры? - в его тоне отчетливо слышны нотки недовольства и еще чего-то похожего.
        - Не надо. Езжай домой, - вижу, что он хмурится, и добавляю: - Не беспокойся. Я рассказала об этом типе отцу.
        - А Шустову ты об этом сказала?
        - Он знает, что им интересуются. Так что не станет делать глупостей.
        - Не уверен.
        - Мне все равно придется с ним общаться. Это входит в мои планы.
        - Хорошо, встретимся завтра, - глухо говорит Кирилл. Но глаз не отводит. Протягивает руку и ловит прядь моих волос, выпавшую из прически. Медленно пропускает ее сквозь пальцы. И очень аккуратно заправляет за ухо. Ни на секунду не касаясь кожи. Становится трудно дышать. Его взгляд такой голодный. Эта жажда легко находит отклик у меня внутри. В ладонях зуд. Так хочется протянуть руку и коснуться его лица. Запустить пальцы в волосы. Подтянуть голову поближе. Почувствовать на себе его дыхание. И требовательные губы на своих губах…
        Трясу головой, сбрасывая морок. Не глядя, открываю дверь и выхожу на улицу. Жду, пока внедорожник Кирилла покинет двор. И только тогда шагаю к подъезду. Но Глеб не дает мне уйти. В чем я почти не сомневалась. Выскакивает на улицу, догоняет меня и просит:
        - Подожди. Давай поговорим.
        - Поздно уже. Я устала.
        - Тогда посидим в машине?
        - Не буду я к тебе садиться. С какой стати?
        - Может, прогуляемся? - покладисто предлагает Глеб. Не показывая раздражения.
        - Черт с тобой! - киваю с досадой. Понимаю, что не отстанет. Послушаю, чем его так допекло. - Но не больше десяти минут. И ты объяснишь, зачем торчишь у моего подъезда. Да, и еще не тянешь ко мне руки. Ясно?
        - Хорошо, - тут же соглашается Глеб. Хотя и недовольно вздыхает.
        Медленно бредём вдоль улицы. Игнорирую уже привычное напряжение рядом с этим мужчиной. Пользуюсь случаем и пытаюсь достучатся до него.
        - Какого черта ты караулишь меня у дома? Я ведь сказала, что позвоню сама. Все это уже напоминает паранойю.
        - Понимаю. Но ты не звонишь. А мне нужно тебя видеть. Хотя бы ненадолго.
        - Зачем?
        - У меня возобновились те сны, - нерешительно произносит Глеб. - Про которые рассказывал. Только теперь ты в них уже не с размытым лицом. А еще они очень реальные и меня немного выматывают. Я подумал, если мы будем общаться, сны уйдут.
        - Как мило! А мне эта канитель зачем?
        - В качестве ответного шага. Я ведь собираюсь тебе помогать.
        - Не уверена, что твоя помощь стоит моих нервов.
        - Тебе так неприятно находиться рядом со мной? - Глеб разворачивается и пристально смотрит в глаза.
        - Просто не люблю, когда меня заставляют. Слишком ценю свою свободу.
        - Хорошо. Постараюсь не сильно тебе докучать.
        Какое-то время идем молча. А потом Глеб задумчиво произносит:
        - Ты интересовалась мной. Про машину уже знаешь. Может, есть еще вопросы? Я обещал ответить.
        - Вопросы есть, - хмыкаю я. - Насчет ответов большие сомнения.
        - Не доверяешь мне?
        - Нет, конечно. Ты ничего не сделал, чтобы заслужить доверие.
        - А что надо сделать? Я готов.
        - Говорить правду, для начала. Все равно ее узнаю. И тогда шансов у тебя не останется. Второй шанс я тебе уже дала. А третьего не будет.
        - Звучит жестоко.
        - Ну да. А позволять трахать себе мозги - по-твоему нормально?
        - Не нормально. Ты права, конечно.
        - Рада, что мы хоть в чём-то сошлись, - язвлю я. - Все, прогулка закончена. И раз уж ты предлагаешь помощь… Сможешь передать мое послание Тициану?
        Глеб резко останавливается и хмуро изучает мое лицо.
        - Не оставила эту идею, да? Если не стану помогать тебе в этом самоубийстве, все равно не успокоишься?
        - Не успокоюсь. И прекрати меня запугивать!
        - Разве разумно привлекать к себе внимание акулы?
        - Боюсь, это уже не актуально. Я давно привлекла его внимание. И очень не люблю, когда со мной играют в темную.
        - Что ты имеешь в виду? Чем ты могла привлечь внимание этого типа?
        - Не поверишь, моими картинами.
        - Картинами? - удивленно переспрашивает Глеб.
        - Сомневаешься в моем творчестве? - с издевкой уточняю я. Но он остается серьезным.
        - Картины у тебя отличные. Иначе я бы их не купил. Но у Тициана, вроде, другие интересы. Или я чего-то не знаю, - он хмурится и задумывается. Мы как раз подходим к моему дому, и я торможу.
        - Так что? Передашь послание?
        - Передам. Как будешь готова, звони. Только обещай проявить благоразумие. Не дразни быка за рога.
        - Я подумаю над твоим предложением, - усмехаюсь и собираюсь зайти в подъезд. Глеб быстро ловит мою руку. Притягивает к губам. Оставляет мимолетный поцелуй на запястье. И не оглядываясь шагает к своему мерседесу.
        16
        Утром меня будит мама. Точнее, звонок от нее. С трудом нащупываю телефон и здороваюсь хриплым ото сна голосом.
        - Доброе утро, мам.
        - Привет, дорогая! Извини, кажется, я тебя разбудила. Все забываю, какая ты соня.
        - Это правда. Люблю поспать…
        - А я уже выполнила твою задачку. Вспомнила троих гостей, что подходят под описание. А кто из них конкретно, выбирай сама. Подойдет?
        - Вполне. Спасибо. Кто эти люди?
        - Депутат, замминистра и еще один из верхов ГУВД.
        - Ого. Даже не знаю, кого выбрать, - усмехаюсь я. - А кто из них интересуется искусством?
        - Как раз замминистра. Все время хвалился своей коллекцией. В гости в загородную резиденцию нас с папой звал.
        Вроде бы подходит. Но мне почему-то кажется, что Тициан не стал бы направо и налево трубить о своем увлечении. И его коллекция явно не для чужих глаз. Тем более, там есть нелегально приобретенное. А еще такие любят чахнуть над златом. То есть над собственными экспонатами. И наслаждаться единоличным владением ими. Так что уточняю дальше:
        - А у остальных как с этой темой?
        - Солнышко, боюсь, на такие вопросы я тебе не отвечу. Мы же не вели разговоры по душам. Можешь поговорить с папой. Он своих знакомых лучше знает. Насколько помню, от искусства оба далеки. Кстати, был забавный момент. Тот, что из ГУВД, хотел купить у нас твою картину. Прямо так настойчиво. Утверждал, что она идеально подходит к его интерьеру. Правда рассуждал о ней совсем как дилетант. Но даже если бы он был знатоком, твой подарок мы бы ему все равно не отдали.
        Черт! А вот это уже горячее! Очень похоже на то, что мне нужно.
        - Мам, продиктуй мне его имя. Папа хорошо его знает?
        - Вроде, да. К тому же, у него дача в нашем поселке. И он часто заходит в гости.
        Не верю своим ушам! Я что, вычислила Тициана? Вот так просто? А ведь то, что убийца Юры живет в поселке - одно из предположений отца. Он озвучивал его еще в самом начале. Конечно, сам коллекционер руки точно не пачкал. Но пропуск на территорию у него есть. А значит, и у его людей тоже. Меня пробирает дрожь от выброса адреналина. Попрощавшись с мамой, хватаю ноутбук и прямо в кровати вбиваю полученное от нее имя в поисковик.
        Быстро просматриваю ссылки. Какой-то высокий чиновник в Управлении внутренних дел. Сорок семь лет. Женат. Взрослые дети. Жадно изучаю фотографии. С виду ничего особенного. Обычная внешность. Интересно, чего я ожидала? Загадочного и рокового? Это глупо. Наверняка он старается не привлекать лишнее внимание. Но все равно, глядя на этого человека, не могу не удивляться. Какого черта ему от меня нужно?
        Всю сонливость как рукой сняло. Досыпать точно не хочу. Так что поднимаюсь. Быстро выполняю утренние процедуры и готовлю завтрак. А в голове с большой скоростью крутятся мысли. Значит, почти друг семьи? Много раз бывал в родительском доме? И наверняка отец нас знакомил. Совершенно не могу вспомнить этого. А значит, мужчина не показался мне интересным. Раз уж забыла о нем через минуту. Но почему не забыл он? Зачем начал скупать мои картины? Если причина в сексуальном интересе, он же должен был как-то проявиться? Попытки пригласить на свидание, букеты. Хоть что-то. Но ничего похожего не было. Этот человек ни разу ко мне не приближался. Следовательно, такой мотив можно отбросить. Что тогда?
        Постепенно начинаю злиться. У меня нет ни одной версии. Не могу даже представить, что им движет. И это выводит меня из себя! Еще раз смотрю на фотографии. Спокойный, уверенный взгляд мужчины бесит. Хочется чем-то его задеть, встряхнуть. Но чем? Точно! Я же собиралась отправить Тициану послание. То, что нужно. Сажусь за ноут и быстро набираю короткий текст. Несколько раз перечитываю. Пойдет! Звучит достаточно провокационно. Даже издевательски. «Как вам мои картины? Места на стенах хватает? Не хочу, чтобы они валялись где-нибудь в углу. Пожалейте несчастных мигрантов. Зачем же подбивать их на воровство? Если встретимся, подарю вам еще одну картину. Добровольно. Рискнете? Только одно условие. Где состоится встреча, выбираю я. Кенан»
        Не даю себе времени передумать и набираю Глеба. Плевать, если он еще спит. Но уже после пары гудков слышу его голос. Будто он ждал мой звонок.
        - Слушаю, Ева.
        Перехожу сразу к главному, даже не здороваясь. Мне сейчас не до церемоний.
        - Я составила послание. Готова переслать тебе. Говори, куда.
        - Сейчас пришлю емейл… Получила?
        - Да, спасибо, - мой палец зависает над кнопкой Отправить. А я задумываюсь. Надо сделать так, чтобы Глеб не увидел мою провокацию. Иначе просто откажется помогать. Не уверена, что смогу на него воздействовать. Но попробую. - Сейчас отправлю. Но сначала тебе придется пообещать, что не станешь читать мое письмо. Оно не для тебя. Просто переправь его Тициану и все.
        - Ева, ты не понимаешь, о чем просишь, - недовольно заявляет собеседник. - Письмо придет через меня. Я должен быть уверен, что в нем нет ничего криминального.
        - То есть, ждешь от меня доверия. Но сам не доверяешь? Думаешь, я тебя подставлю? Ладно, как хочешь. Найду другого посредника.
        - Черт! Ты… - какое-то время он раздраженно дышит в трубку. Потом сдавленно произносит: - Хорошо. Я обещаю. Но тебе придется это компенсировать.
        - Только очередной недолгой прогулкой. Не забывай, сам предложил свою помощь. И даже очень настаивал. Я ничего тебе не должна. Если рассчитываешь на другое, лучше разойдемся прямо сейчас.
        - Извини, я ничего такого не имел в виду, - сразу уточняет Глеб. - Ты права. У тебя нет передо мной обязательств. Но если подаришь мне ужин, а не прогулку, я буду счастлив.
        - Ты придурок! - не могу удержаться от смешка. - Как думаешь, когда ждать ответ?
        - Если он вообще будет, то быстро. В течение пары дней.
        - Отлично. Я не очень терпелива, - все, решение принято. Отправляю Глебу письмо с моим посланием в приложении.

***
        Примерно через час звонит Кирилл. И сообщает, что готов ехать за город. Но едва сажусь к нему в машину, слышу:
        - Только пообедаем по дороге. Я прямо с работы.
        Не спорю и молча киваю. Помню, что один поход в ресторан ему задолжала. Как раз из-за встречи с Глебом. Пока мы едем, прислушиваюсь к себе. Мне хорошо рядом с Кириллом. Если с Глебом сразу ощущаю настороженность. То сейчас все наоборот. Даже нравится, когда дверь машины закрывается, отрезая нас от остального мира. Кажется, я могла бы провести так вечность. Особенно, когда Кирилл просто сидит близко. И не касается меня. Но какому мужчине будет этого достаточно? Даже мне самой хочется большего. Лучше не думать об этом.
        Но не думать не получается. В ресторане, в который привез меня Кирилл, отгороженные ширмами мягкие диваны. Полумрак. А на столе горит свеча. Отбрасывая причудливые тени на лицо мужчины. Он хмуро разглядывает тарелку перед собой. Но есть почему-то не спешит. Я тоже не страдаю излишним аппетитом. И вяло ковыряюсь вилкой в салате. Наверное, еще не проголодалась. Или дело в чем-то другом… Где моя ирония? И сарказм? Не хочется язвить. И вообще открывать рот. Хочется смотреть. И трогать. Его руки, губы, веки… Черт, да что со мной такое?
        Заставляю себя быстро расправиться с едой. Кирилл тоже доедает свой обед. И наконец поднимает на меня глаза. Все это время он избегал моего взгляда.
        - С Шустовым вчера поговорила? - не столько спрашивает, сколько утверждает. - Не зря же он полдня торчал у твоего дома.
        - Пообщались, да.
        - Чего хотел?
        - Чего на самом деле хочет этот тип, я пока не знаю. Но обязательно выясню. А сейчас он интересует меня лишь как посредник. С Тицианом.
        - В смысле? Ты же подозреваешь, что коллекционер организовал нападение на Юру. А сама собираешься вступать с ним в контакт?
        Ну вот, теперь и от него придется выслушивать нотации. Это злит.
        - А как я пойму, что происходит? Надоели чужие игры. Хочу внести в них легкую неразбериху. Небольшой хаос. Вдруг поймаем золотую рыбку в мутной воде?
        - А если рыбка поймает тебя? В смысле, акула.
        И почему все разговоры о Тициане сводятся к акулам? Уже даже не смешно!
        - Там увидим, кто кого поймает.
        - Не забывай, меня все это тоже касается. Мы должны вместе принимать решения. Я против!
        - Поздно уже. Я отправила послание. Теперь жду ответ. Возможно, меня просто проигнорируют. Тогда и говорить не о чем.
        За нашим столом снова тишина. И случайные взгляды. Неуверенные. Удивленные. Мерцание свечи. Блики, тени. Шум дыхания. И вот мы уже не отрываем друг от друга глаз. Становится странно тихо. Словно все звуки отходят в сторону. Мы здесь одни. И здесь ли мы? Это уже не ресторан. Я вообще не узнаю это место. Не важно! Главное - мужчина напротив. Очень близкий, родной. Почему так болит в груди? Почему наши руки тянутся друг к другу, но так и не соприкасаются? Замирают в миллиметре. Будто натыкаются на преграду. Отчего хочется кричать? А время словно утекает сквозь пальцы? У нас его больше нет. Знаю: все закончится плохо. Все уже произошло…
        Трясу головой, сбрасывая наваждение. Что это было? Я спала? Просто сидя заснула? У Кирилла такой же озадаченный взгляд. Кажется, нас обоих посетила одна и та же галлюцинация. Общая на двоих. Только видений нам и не хватает! И так уже полный набор. Все, надо успокоиться и заняться делом. Это хоть как-то приземляет. Подзываю официантку, прошу счет. Пора бежать из этого ресторана. И никогда больше сюда не возвращаться. Здесь тени прошлого со всех сторон. Расплачиваемся каждый за свою еду и быстро выходим на улицу. Действительно, почти сбегаем. Пусть так. Но сейчас хочется чего-то привычного, успокаивающего. Оглядываюсь, ища глазами название этого места. «Сансара». Круговорот. Да, так оно и есть.
        В машине Кирилл включает радио. Попсовая музыка возвращает нас обратно. В этот мир. Через сорок минут приезжаем в деревню Лукашино. Номер дома я не знаю, так что придется приставать к местным. Хорошо, что мой спутник берет это на себя. Поймав на улице прохожего, быстро выясняет все, что нужно. И через несколько минут тормозим у старого, плохо сохранившегося дома. А вокруг него такой же ветхий, невысокий забор. Выходим на улицу и стучим в калитку. Долго и безрезультатно. Внутри ни движения, ни звука. Хозяев здесь явно нет.
        - Черт, зря протащились в такую даль! - ругаюсь, легко пиная забор носком кроссовки. - Надо было пробить ее телефон через отца и позвонить. А я поставила на эффект неожиданности.
        - Давай подождём. Может, она в магазин вышла.
        - Не похоже. Смотри, в каком запустении двор. Трава не кошена, листва не убрана. Спорим, ее нет недели две или три.
        - То есть примерно с похорон ее брата? - хмурится мой спутник. - Плохое совпадение. Для нее плохое.
        - Курганский говорил, что Надя выслеживала Юру у работы. Раз была у работы, могла появиться и у дома, - выдаю я предположение. А Кирилл подхватывает:
        - И увидеть что-то, не предназначенное для ее глаз?
        - Точно. И теперь она либо скрывается. Либо… Либо живой мы ее уже не найдем.
        В это время к соседним воротам подходит пожилая женщина с бидоном в руке. Хмуро изучает нас. Ставит бидон на землю и идет в нашу сторону. Останавливается в паре шагов. Смотрит настороженно и уточняет:
        - Вы к Надьке?
        - Да, к Наде, - киваю, но улыбаться не спешу. Хотя женщину стоило бы расположить к себе. Это шанс что-то узнать. Но мое чутье советует не демонстрировать дружелюбие. Лучше что-нибудь нейтральное. - Я ее знакомая. Уже неделю не могу дозвониться.
        - Ага, знакомая… Небось, тебе тоже Надька должна? - вдруг зло выдает тетка. - Нет этой шалавы! Давно уже. Как знала, что зря повелась на слезы. Ведь не хотела денег давать, сомневалась. А потом шайтан меня обуял. Эта зараза обещала вернуть все до копейки через неделю. И пропала!
        - Может, с ней что-то случилось? - прерываю поток ругательств и сожалений.
        - Чего с ней может случиться? Да эта дрянь сама кого хошь в могилу сведет! С матерью и отцом целыми днями гавкалась. Не удивлюсь, если из-за доченьки они так рано ушли.
        Это уже серьезное заявление. Хотя и сказанное сгоряча. Но в таком состоянии как раз и выдают то, что сидит глубоко в подкорке. Черти, что водятся в тихом омуте Надиной души, ухмыляются все шире. Надо было с нее и начинать свое расследование. А теперь где ее искать?
        - У вас есть предположения, где она может быть? - спрашиваю наудачу. Шансов мало. Но вдруг?
        - Хахаль у нее в соседнем селе. В Липатово. Лешка Прутков. Думаю, у него она прячется. Давно бы уже съездила, проверила. Да тяжело мне на той колымаге, что у нас заместо автобуса, таскаться. Колени ноют, и спина. А вам проще. Найдете ее, скажите: если не вернет все до понедельника, к участковому пойду. Ей богу, пойду! Дождется у меня эта зараза, - для убедительности тетка поднимает руку и трясет кулаком. И быстро удаляется к своим воротам.
        - Какие милые нравы в этой деревне, - ухмыляется Кирилл. - И такие дружные соседи! Ну что, катим в Липатово?
        - Конечно. Зря что ли сюда тащились, - сажусь в машину и открываю навигатор, ища нужное название. Ехать меньше десяти минут.

***
        Отыскать Надиного хахаля оказалось проще простого. Один разговор с местным, и у нас есть его адрес. Но Кирилл не спешит. Находит удобное место и паркуется.
        - Давай пройдемся пешком, - предлагает, кивая в окно.
        - Согласна. Не будем пугать нашу добычу раньше времени. Потом опять за ней гоняться.
        Выходим на улицу и шагаем вперед, следя за показаниями навигатора.
        - Все, пришли. Дом за этим поворотом, - Кирилл убирает телефон в карман. Сворачиваем за угол и не спеша проходим мимо нужного забора. По дороге внимательно осматриваем территорию. За забором никого не видно. Возвращаемся к калитке. Мой спутник протягивает руку и отодвигает засов изнутри.
        - Обойдемся без приглашения?
        - Да нас, можно сказать, уже позвали в гости.
        - Тогда прошу…
        Подходим к дому. Дверь слегка приоткрыта. И правда, похоже на приглашение. Кирилл достает пистолет. Он действительно теперь везде таскается с оружием. Заходим внутрь. Останавливаюсь в прихожей и прислушиваюсь. Вокруг абсолютная тишина. Разглядываю заваленное хламом пространство. Коробки, тряпки, старый мусор. Нормальная женщина здесь и дня не проживет. Мой спутник сворачивает налево. А я заглядываю на кухню и резко торможу. За столом сидит мужчина. Точнее, практически лежит в скатерть лицом. Черт! Труп? Осторожно подхожу ближе. А этот тип громко всхрапывает. Уже вижу остатки закуски на грязной тарелке с отбитым краем. И пустую чекушку. Кажется, он просто в стельку пьян. В дверях появляется Кирилл и тоже останавливается. Как и я минуту назад.
        - Просто пьян. В отключке, - говорю сразу. Он кивает и сообщает:
        - Я все осмотрел. Женщины в доме нет. И ее вещей тоже.
        Снова выходим в коридор. Кое-что привлекает мое внимание.
        - Видишь расческу? - показываю на полку под зеркалом. - Явно женская. Волосы длинные и темнее, чем у мужика.
        - Думаешь, она тут была?
        - Возможно. Но в любом случае уже уехала. И я ее понимаю. Кто согласится жить в таком хлеву?
        - Вряд ли у нее большой выбор, - качает головой Кирилл.
        - Все-таки придется отследить ее телефон. Ладно, поехали домой.
        Выходим на улицу. Шагая к калитке, думаю о своем. И не сразу соображаю, что происходит. Кирилл вдруг хватает меня за руку и тянет куда-то в сторону. Возвращаюсь в реальность. И замечаю, что у забора тормозит машина. Кажется, та самая серая Хонда. С которой я уже встречалась. Кирилл затаскивает меня в небольшое пространство между домом и еще каким-то строением. Скорее всего, сараем. И вжимает в стену своим телом. Но почти сразу отодвигается. Правда, всего на несколько сантиметров.
        Так и стоим, слушая громкий топот нескольких пар ног. Сначала по двору, потом по ступеням. Стук отлетающей с размаху входной двери. Недовольные голоса уже из дома. Судя по всему, парни проверяют помещения. На какое-то время топот замирает, а потом нежданные гости вываливают на улицу. Кто-то зло заявляет:
        - Бабы нет! Только вдупель бухой баклан. Валим отсюда, - голос кажется знакомым. Но могу и ошибаться. Они идут к воротам. И через минуту машина уезжает.
        То, что происходит вокруг, ловлю лишь краем сознания. А все основные ощущения нацелены совсем на другое. На мужчину, что стоит почти вплотную ко мне. Не решаюсь поднять голову. Мой взгляд упирается в его грудь. Прекрасно вижу, как она неровно вздымается. И почти касается моей груди. А еще меня обволакивает терпким мужским запахом. Погружаюсь в него, как в омут с головой. В животе скручиваются тугие узлы. Горячие, обжигающие. Мы не касаемся друг друга. Но так еще сильнее чувствую его близость. И нашу связь. Крепкую, словно стальную. И ее не разорвать.
        Наконец заставляю себя поднять голову. Понимаю, зря. Сталкиваюсь с потемневшим взглядом и непроизвольно дергаюсь. Столько там всего. Тягучего, тяжелого. Откровенного. И уже почти на грани… Этот взгляд больше ничего не скрывает. Но Кирилл не двигается, давая мне право выбирать. Ну зачем? Не хочу такого права! Ведь уже давно все выбрала. И не стану ничего менять. Отвожу глаза в сторону. Начинаю быстро говорить. Прячу злость и досаду за потоком слов. Плевать, что голос подводит. Звучит с хрипотцой.
        - Едва не попались. Жаль, нормально их не рассмотрела. Нам бы пригодилось. По голосу похожи на старых знакомых… - понимаю, что меня несет. Но не могу остановиться. Надо заглушить эти сумасшедшие эмоции. Что рвут меня сейчас на части. Раздирают грудную клетку. Требуют выхода. А я не позволяю. - Они тоже ищут Кравцову. Нужно их опередить. Мы…
        - Все, заткнись, - вдруг резко произносит Кирилл. От неожиданности снова поднимаю голову. Он рвано выдыхает. Чувствую, как теплое дыхание ласково касается лица. Втягиваю его в себя. И еще сильнее наполняю легкие запахом его тела. Черт! Как же трудно устоять! Невыносимо тянет уткнуться лбом в его грудь и вдыхать этот запах бесконечно. Но я продолжаю смотреть ему в глаза. Вижу, как сильнее расширяются зрачки. Почти полностью вытесняя зелень радужки. Физически ощущаю волны напряжения и такого сильного желания, что ему невозможно сопротивляться. Кирилл все еще не двигается. Испытывая свое и мое терпение. А потом вдруг сдается, тяжело вздыхает и тянется ко мне. Но буквально за секунду до этого предугадываю его движение. Шепчу:
        - Не касайся меня. Я сама…
        Очень медленно протягиваю руки и вжимаю ладони в горячую грудь. Обжигающую даже через одежду. По его телу тут же пробегает дрожь. Дыхание с шумом вырывается сквозь стиснутые зубы. Лицо бледнеет от напряжения. Но он держится и не хватает меня в объятия. Прекрасно ощущаю, чего ему это стоит. Потому что чувствую то же самое. И отпускаю себя. Мои руки скользят по его плечам. Обхватывают шею, запутываются в коротких волосах. Тяну его голову к себе и раскрываю губы навстречу его губам. Кирилл все же не выдерживает и перехватывает инициативу. Резким движением захватывает мой рот в плен. Врывается в него языком. Ласкает изнутри, изучает, присваивает. И я отвечаю ему тем же. Оба дрожим от предвкушения. От расцветающей в наших телах жажды.
        Все еще не пуская в ход руки, Кирилл наваливается на меня всем телом. Крепко прижимая к стене. Так сильно, что я чувствую каждую его мышцу. И впечатляющую твердость желания, вдавливающуюся мне в живот. Его язык, хозяйничающий в моем рту, сталкивается с моим языком. Стонем от наслаждения. От остро-сладкой правильности происходящего. Пьем дыхание друг друга. Дышим одним воздухом на двоих. Не знаю, сколько это длится. Потому что полностью теряю контроль. Забываю обо всем вокруг.
        А потом все рушится. Кирилл не выдерживает и касается моего тела. Дрожащие руки забираются под футболку. Ласкают обнаженную кожу. Сжимают грудь, гладят, мнут. И я отшатываюсь. Отталкиваю его. Сама не понимая, почему. Я ведь спала с другими. Хотя они не вызывали во мне и сотой доли тех сумасшедших ощущений, что чувствую сейчас. Но почему-то именно с Кириллом трудно довольствоваться частью. С ним хочется все, до конца. А мое тело сопротивляется этому. И я отступаю.
        - Почему? - едва справившись с дыханием, задает он только один вопрос. Вижу боль в его глазах. И недоумение. Не знаю, что ответить.
        - Прости. Я не могу… - это все, на что хватает моих сил.
        Всю обратную дорогу до дома мы молчим. Да и о чем тут говорить? Мне плохо. Не хочу, чтобы он это видел. И упорно смотрю в сторону. Как только внедорожник паркуется у подъезда, тяну руку к двери.
        - Ева, подожди… - глухо начинает Кирилл. Не даю ему продолжить. Качаю головой.
        - Не надо. Ты же видишь, ничего не получится, - и быстро выхожу из машины.
        17
        Утром просыпаюсь с тяжелой головой. Будто с сильного похмелья. Вот только ничего я не пила. Кроме поцелуев Кирилла. Как нам теперь встречаться? А может, послать его? Совсем не видеться. Не мучать себя. Заниматься расследованием отдельно. Каждый своим. Только толку в этом ноль. Все равно будем постоянно сталкиваться. Да и сбегать я тоже не умею. И уже жалею об этом. Придется действовать по-другому. Выстроить между нами дистанцию. Не словами, нет. Этого слишком мало. Их я вчера сказала. Но почти уверена, Кирилла они не остановят. Надо что-то понадежнее слов. И гораздо жестче. Да. Я умею быть жестокой. И к себе, и к другим. Крушить иллюзии. Обнажать правду. Так, что захочешь, не отвернешься. И придется ее принять. Всю, какая есть.
        В моей голове зреет план. Знаю, кто может помочь. Глеб. Нет, не буду ничего ему объяснять. Запросто использую в темную. Пусть на своей шкуре чувствует, что значит, когда с ним играют. Он - любитель таких развлечений. Только в отношении других, а не себя. Для разнообразия неплохо оказаться на противоположной стороне. Прерывая мои размышления, звонит телефон. Тянусь к трубке и смотрю на экран. Ну вот. Этот тип словно чувствует, что я о нем думаю. Жду, долго. Не хочу сразу брать трубку. Пусть побесится. Наконец нажимаю на кнопку. Кажется, у меня получилось его достать. Он явно на взводе. Даже не здоровается. И сходу выдает на повышенных тонах:
        - Ева, ты сошла с ума?! Что вообще в твоей голове? Зачем просила о встрече?
        О чем это он? С утра я плохо соображаю. Но догадка приходит моментально. Коллекционер!
        - Черт! Ты же обещал не читать письмо! - не могу удержаться от ругательств.
        - Я и не читал. Иначе ни за что бы его не отправил. Но про ответ ты ничего не говорила. Он пришел мне на почту в основном письме. Без всяких отдельных вложений. Я просто не мог его не прочитать. И заявляю сразу: на эту встречу ты не пойдешь!
        - Тициан все-таки согласился? Перешли мне его ответ.
        - Это плохая идея, - упрямится Глеб.
        - Плохая идея - давать теперь задний ход. Ты просто посредник, забыл? Если этот тип захочет, ответ я так или иначе получу. А вот тебе может не поздоровиться.
        - Как я только влез во все это? - злится собеседник. И почти сразу вижу уведомление о новом письме. Открываю. «Кенану или Еве, как тебе больше нравится. Пожалуй, я рискну. Выбирай, где состоится встреча. А я назначу дату и время. Вместо подарка верни «Сновидения». Эта картина мне нравилась. Как и другие. Не беспокойся, я не храню их на полу. В моем доме достаточно места.»
        - Прочитала? - язвительно интересуется в трубке Глеб. Уже забыла, что он все еще на связи. - Что за намеки на его дом? Что ты такое ему написала? Я же просил не лезть на рожон!
        - Все, я устала от твоих нотаций. Как определюсь с местом, позвоню, - убираю от уха трубку. Слышу, как Глеб громко ругается. Но мне все равно. Отключаю телефон и думаю, что делать. Еще раз перечитываю ответ Тициана. Пытаюсь понять, что он чувствовал, когда его писал. Раздражение, злость? Что-то не похоже. Скорее, легкий азарт. Предвкушение развлечения. Будто я для него всего лишь забавная зверушка. Меня накрывает холодным бешенством. Не слишком адекватная реакция. Но меня все достало. А когда я злюсь, могу много чего натворить. Что ж, посмотрим, сбудутся ли его ожидания. Никто не заставит меня быть ручным зверьком!
        Готовлю завтрак почти на автопилоте. Голова занята совсем другим. Нужно выбрать место встречи. Не собираюсь оставаться с Тицианом наедине. Но и не хочу, чтобы вокруг было многолюдно. Ну и где же? Ресторан? Я должна заставить его чувствовать себя неуютно. Вряд ли это получится в ресторане. Просто на улице? Где-нибудь в парке? Не совсем то.
        Может, картинная галерея? Уже лучше. У нас в городе есть подходящая. Думаю, там и настоящий Тициан найдется. Но в таком месте ему вряд ли будет некомфортно. Да и поговорить нам там не дадут. И меня осеняет: «Солара». Вот, что нужно! Небольшое помещение. Немногочисленные посетители. Он будет как на ладони. И точно привлечет к себе внимание. А я уверена - этот тип такого не любит. Почти наверняка, сам он в «Солару» ни разу не приходил.
        Звоню Глебу. Отвечает сразу, но голос все еще недовольный. Только мне плевать.
        - Я выбрала место. Записывай. И отошли Тициану. Арт-галерея «Солара».
        - Уверена? - в его голосе растерянность. - Вряд ли он туда придет.
        - Придет. Не думаю, что Тициан отступится от своих слов.
        - Ты… На этот раз не скрываешь от меня. Почему? - с сомнением произносит собеседник.
        - Мне понадобится подстраховка. Ты вполне подходишь на эту роль.
        - Спасибо. Рад, что ты мне доверилась.
        Не уточняю, что о доверии речь вообще не идет. Просто не хочу подставлять Кирилла. Мало ли что придет в голову сумасшедшему коллекционеру. А Глеб точно способен сам за себя постоять. Ну и да, пора осуществлять мои планы.
        - И еще. Ты говорил об ужине. В качестве компенсации. Не будем тянуть. Сходим сегодня вечером.
        - Ева… - Глеб не может скрыть удивления. Наверное, не понимает, что на меня нашло. - Хорошо, конечно! Когда за тобой заехать?
        - Давай в семь.
        - Договорились. Не беспокойся, сейчас отправлю твой ответ.
        Похоже, он так удивлен, что даже не спорит. И не отговаривает меня от встречи с Тицианом. Вот и к лучшему. Это все равно бесполезно.

***
        Закончив с Глебом, не откладываю телефон и сразу звоню отцу. Давно с ним не общалась. Надо узнать новости.
        - Здравствуй, котенок, - приветствует меня папа. - Когда выберешься в гости?
        - Скоро, пап. Разберусь немного с делами. Что там у вас? Вышли на след афериста?
        - Пока нет. А двое других под наблюдением. Действительно, катаются на серой Хонде. Как ты и говорила.
        - За машиной следят? - интересно, нас с Кириллом вчера засекли?
        - Парни Николая. Но неофициально, так что вполсилы. Ничего занятного. Они дежурят у дома Юры. И еще мотаются по глубинке. Непонятно, зачем. Встречаются с разными людьми. На серьезного босса пока никто не тянет. И Масловского тоже не видно. Пришлю тебе несколько фотографий. Посмотри, может, узнаешь кого.
        - А по глубинке, это где? Если деревня Лукашино, то там сестра Юры живет, - сознаюсь я.
        - Откуда знаешь про Лукашино? - грозно уточняет отец. - Была там? Я же просил прекратить!
        - Пап, ну чего ты? Я не одна ездила. И пока не готова все бросить. Прости.
        - Ева!… Не заставляй меня жалеть, что все тебе рассказываю. Я был уверен в твоем благоразумии.
        - Ну так и будь уверен. Пожалуйста, не дави на меня, - слышу в трубке тяжелый вздох. И многозначительное молчание. Отвлекаю его, пока он не передумал.
        - Кстати, сестра Юры пропала. Эти типы пока ее не нашли. Но могут сделать это в любой момент. И у нас будет еще один труп. Можно как-нибудь их остановить? Задержать за что-нибудь?
        - Я подумаю. Не хочу, чтобы ты с ними случайно столкнулась, - недовольно отвечает отец. Хорошо, не догадывается, что это уже давно произошло. И даже не один раз.
        - Поверь, я тоже не хочу. А что касается Кравцовой. Получится отследить ее телефон?
        - Попробую.
        Вспоминаю о еще одной теме, которую хотела обсудить. Только надо сделать это аккуратно, не привлекая внимания. Чтобы папа ни о чем не догадался.
        - Слушай, мама рассказала забавную историю. Оказывается твой знакомый из ГУВД хотел купить мою картину. Можешь чуть подробнее о нем рассказать? Меня интересуют те, кому нравятся мои картины. Хочу лучше представлять себе этих людей. Для продвижения, и тому подобного. Считай, такой профессиональный интерес. Поможешь?
        - Тебе об Игоре рассказать? Честно говоря, не уверен, что он твой поклонник. Никогда не замечал у него тяги к искусству. Та картина ему просто чем-то приглянулась.
        - И все же. Хотя бы пару слов.
        - Хочешь лучше его узнать, приезжай сегодня вечером к нам. В девять у нас с ним и Николаем партия в бильярд. Заодно вспомнишь свои навыки. Не зря же я тебя учил.
        - Нет, сегодня не смогу. Вечером у меня встреча. Да и не хочу я с ним знакомиться. Меня устроят общие сведения. Для полноты картины.
        - Да уж, помню. Тебя на посиделки заманить - та еще задача. А заставить с кем-то познакомиться вообще нереально. Ладно, дочь, что тебе интересно?
        - Что он за человек?
        - Непростой, конечно. Должность располагает, знаешь ли. Большая ответственность, большие возможности. Но он не конченый, как многие в этой системе: без тормозов и каких-либо принципов.
        - И какие же у него принципы?
        - Зачетные. Лежачих не бить. Женщин не обижать. Своего не упускать. Нормальный мужик, в общем. Не знаю, что тебе еще сказать.
        - А в семье у него как? Жена, любовница? Все, как положено?
        - Ева, ну что за цинизм? Да еще от молоденькой девушки?
        - Уж какая есть. Не люблю притворяться. Так что у него с личной жизнью?
        - А ты с какой целью интересуешься? Тоже в качестве общего портрета?
        - Конечно. Это важная его часть. Да мне не нужно подробностей. Хватит пары слов: семьянин или гуляка.
        - Я в душу никому не лезу. С виду, семьянин. А что там на самом деле… Извини, не отвечу.
        - Ладно, я поняла. Спасибо и на этом.
        - И все же, котенок, подумай серьезно о моей просьбе. Завязывай с расследованием, - просит отец на прощание и добавляет: - Да, кстати. Информацию на твоего навязчивого поклонника тоже сейчас пришлю.
        Отложив телефон, думаю о папином знакомом. Нормальный мужик, значит? Бильярд любит. И сегодня будет у отца. Может, и правда, наведаться в гости? Посмотреть, как он на меня отреагирует? Обдумываю эту мысль и качаю головой. Нет, не стоит. Во-первых, мой вечер уже занят. Во-вторых, не хочу спугнуть Тициана. Вдруг, откажется от встречи. Да и вряд ли такого, как он, можно застать врасплох. А поговорить начистоту в доме родителей точно не получится. Так что пусть все идет своим чередом.
        Мессенджер сигналит полученными сообщениями. В одном обещанные отцом фотографии. Рассматриваю их. Всего там четверо мужчин. Никого из них раньше не встречала. Толку от фоток не вижу. Но их вполне можно использовать как предлог, чтобы пригласить Кирилла. Для выполнения моего плана он должен быть вечером здесь. Пишу ему и прошу заехать ко мне в полседьмого.
        Во втором сообщении сведения о Глебе. Просматриваю. Уже зная, что ничего по-настоящему важного не увижу. В мэрии работает консультантом. По разным вопросам. Хобби - искусство. Действительно, меценат. Продюсирует начинающих художников. Устраивает выставки и аукционы. Родился в соседней области. Окончил столичный вуз. Жены и детей нет. Есть загородный дом. И еще один автомобиль, кроме мерседеса. А вот об источниках дохода совсем невразумительно. Владеет какими-то акциями. Долями в нескольких бизнесах. Причем, в несвязанных между собой областях. Производстве медоборудования и айти. В общем, мутный тип. О чем я и так догадывалась.

***
        Кирилл приезжает даже чуть раньше. Открываю дверь и смотрю прямо ему в лицо. Больше не избегаю взгляда. Он тоже внимательно приглядывается ко мне. Немного хмурится. И проходит в комнату. Останавливается напротив одной из моих картин и с минуту ее изучает. Поворачивается и спрашивает:
        - Новые появились? Ты рисуешь?
        - Одну недавно закончила.
        - Покажешь?
        - Нет, - качаю головой. - Я была в плохом настроении. Получилось тяжело. Картина давит.
        - Я бы все-таки посмотрел.
        - Как хочешь, - шагаю к мастерской. Ладно, ему полезно знать и другие мои стороны. Легче примет все остальное. Беру подрамник с холстом и приношу в гостиную. Водружаю на стол. Кирилл молча рассматривает картину. Медленно и подробно. У меня уже кончается терпение, когда он наконец поворачивается.
        - Ты права. От нее немного не по себе, - соглашается со мной. - Почему ты тогда злилась?
        - Не важно.
        - Мне важно все, что тебя касается, - тихо возражает он. Ясно, успокаиваться Кирилл не собирается. Что ж, такого и ждала. Как раз поэтому нужен мой план. А пока просто останавливаю его жестом. И киваю на ноут, лежащий на столе.
        - Садись. Отец прислал фотографии. Надо, чтобы ты посмотрел. Вдруг, увидишь знакомых.
        - Что он рассказал? Есть что-нибудь интересное? - уточняет мой гость, усаживаясь на диван.
        - Пока нет.
        - Как Элина? - его внимательный взгляд меня раздражает. Что наверняка проскальзывает в моем голосе.
        - Все так же. В коме. Тетя Оля почти поселилась в больнице.
        - Жаль.
        - Да, тетю мне тоже жаль.
        Кирилл опять приглядывается ко мне. Не заметить выделенное интонацией слово «тетя» он не мог. Этого и добиваюсь. Говорю, как есть. То, что чувствую. Пусть это не совсем красиво, не хочу ничего из себя изображать. И ждать больше не хочу. Пора выполнять, что задумала. Открываю на ноутбуке фотографии. И не сразу понимаю, что наклонилась слишком близко к Кириллу. Чувствую, как он замирает. И я тоже. Но лишь на пару секунд. Потом быстро выпрямляюсь. Говорю:
        - Извини. У меня через полчаса встреча. Надо собраться. Ты пока изучай, я быстро, - и ухожу в ванную. Душ я приняла заранее. И вымыла голову. Теперь осталось сделать прическу и нанести боевой макияж. Обычно этим не заморачиваюсь. Но сегодня постараюсь. Темные тени подчеркивают глаза. Пусть акцент будет на них. Так что на губы неяркий блеск. Но и его достаточно, чтобы сделать их еще выразительнее. Распускаю хвост и укладываю волосы. И в завершении любимое эфирное масло ладана вместо духов. Быстро проскальзываю в гардеробную и тщательно закрываю за собой дверь.
        Провожу здесь немного времени. Платье выбрано заранее. Так что осталось только его надеть. Рассматриваю себя в зеркале. Тонкая ткань струится по телу, мягко облегая все формы. Не скрывая почти ничего. Зачем я его купила? Даже не знаю. Наверное, на меня что-то нашло. Еще ни разу его не одевала. Не в моем стиле вот так выставлять себя напоказ. Но сегодня оно подойдет идеально. Поворачиваюсь, вывернув голову назад. Вот и еще одна изюминка платья - голая, до самой талии, спина. Так что никакого белья под ним не полагается. По крайней мере, верхней его части.
        Надеваю открытые босоножки на небольшом каблуке. Вот уж что, а шпильки - пыточное орудие для женщин - просто ненавижу. Набрав в грудь воздуха, выхожу из гардеробной. Не так легко мне это дается, как ожидала. Кирилл уже явно устал ждать и сразу поворачивает голову в мою сторону. И резко поднимается. Его растерянный взгляд мечется по моему телу. Снизу вверх и обратно. Останавливается на лице. Он берет себя в руки и хмурится. А я никак не реагирую на его растерянность. И холодно говорю:
        - Посмотрел фотографии? А то мне уже пора, - будто в подтверждение моих слов, звонит мобильный. Подхожу ближе и беру его со стола. Это Глеб. Сообщает, что подъехал. И уточняет, надо ли ему подняться. Между прочим, правильно делает. Я ведь запретила приближаться к моей двери. Отвечаю:
        - Нет. Я сама спущусь, - отключаю телефон и бросаю в сумочку. Жаль, мой любимый рюкзак не подходит к нынешнему образу. Смотрю на Кирилла.
        - За мной приехали. Пойдем. Расскажешь в лифте.
        Он молча идет к дверям. Выходит на площадку. И пока я закрываю квартиру, не забыв включить сигнализацию, вызывает лифт. В тесном помещении становится совсем неуютно. Слишком хорошо ощущаю присутствие Кирилла. Застывшее в напряжении тело. Дерганое дыхание. Чувствую запах, которым вчера не могла насытиться. Черт! Не надо об этом думать! Ощущаю на себе его взгляд. Тяжелый. Мешающий нормально дышать. А когда лифт открывается, приходится выходить из него первой. И я знаю, что сейчас видит Кирилл перед собой. Моим лопаткам горячо!
        Выходим на ступеньки. И мой спутник резко тормозит. Потому что прямо внизу стоит машина Глеба. А он сам отирается рядом с ней. В шикарном костюме. С идеальной прической и сексуальной щетиной. Расслабленный и довольный. Излучающий уверенность в себе. Почти идеальная женская мечта. И даже взгляд с сумасшедшинкой его не портит. Идущие мимо женщины, действительно, сбиваются с шага. Глеб видит меня и замирает. Широкая улыбка мгновенно сходит с лица. А потом жадно пожирает глазами. И даже не скрывает этого. Чувствую волну злости, исходящую от стоящего рядом Кирилла. Поворачиваюсь к нему и спокойно говорю:
        - Ладно, расскажешь в другой раз. Пока, - и медленно спускаюсь по ступенькам. Глеб делает шаг вперед. Встречает меня и опять обвивает рукой за талию. Но теперь это вписывается в мои планы. И я не отталкиваю его. Открывает передо мной дверь мерседеса. А другой ладонью ведет по открытой спине. С талии вверх. К лопаткам. Прямо туда, где татуировка. И этой самой спиной чувствую прожигающий взгляд Кирилла. Усаживаюсь в машину и на несколько секунд встречаюсь с ним глазами. Да. Смотри. Вот такая я сука! Вчера целовалась с тобой. А сегодня уезжаю с другим мужиком. Это и есть правда, во всей своей красе. И я предупреждала тебя.
        18
        В крутом ресторане Глеб, кажется, заказал почти половину меню. Даже жаль, что у меня нет аппетита. Хотя обычно я таким не страдаю. Но перед моими глазами до сих пор полный жгучей ярости взгляд Кирилла. И это не дает сосредоточиться на еде. Зато выпиваю уже второй бокал воды. А к вину, как обычно, не притрагиваюсь. Заранее сказала Глебу. Но он все равно заказал бутылку чего-то очень старого и дорогого. Никак не поймет, что на меня не действуют все эти понты.
        Холодно разглядываю своего спутника. Мы с ним подходящая пара. Оба психи со странностями. И собственными причудами. Точнее, целым грузом причуд. Кирилл в наш чудный мирок никак не вписывается. Вот и незачем привязывать его к себе. Ему нужна нормальная женщина. Та же Лариса Соколова или кто-то похожий. А мне нечего ему дать. Какого черта накрывает злость? Я же все решила. И выполнила свой план. Цинично и дотошно. Чтобы проняло до печёнок. И судя по взгляду Кирилла, его проняло. Все, как я хотела. Почему тогда тянет встать и заорать?
        Мое состояние никак не соответствует окружающей обстановке. Расслабленной и спокойной. В зале мягкий полумрак. Играет живая музыка.
        - Может, потанцуем? - предлагает Глеб. А в его глазах зажигается хищный огонек. Пора обломать его ожидания. А то дофантазируется неизвестно до чего. Пусть мы с ним стоим друг друга. Но ему все равно ничего не обломится. Как бы ни старался. Сколько бы ни строил свои козни.
        - Разве я хоть намеком дала понять, что это больше, чем ужин? - саркастически задираю бровь.
        - Извини. Я ничего такого не имел в виду, - качает он головой. Но меня совсем не убеждает. Да и себя тоже. Потому что тянет ладонь через стол и обхватывает мою руку. Легко сжимает и нежно поглаживает большим пальцем запястье. Мне даже лень ее забирать. Эта ласка не вызывает ответа в моем теле. Но, должна признать, и отторжения тоже. Мне все равно. Однако давать Глебу лишний повод не хочу. Так что руку все же убираю. И усмехаюсь ему в лицо. Он явно злится. Но быстро берет себя в руки.
        С едой кое как справляюсь. И даже могу оценить ее вкус. Очень неплохой. Но радости это не приносит. Как и компания. А Глеб словно старается сделать еще хуже. Подвигает свой стул ближе. Наклоняется и говорит почти на ухо.
        - Ты так и не рассказала, почему набила тот рисунок. Поделись сейчас. Меня этот вопрос столько лет мучил. Точнее, девушка во сне. Я знал, что мы связаны. И что встреча неизбежна. Нас обязательно притянет друг к другу. Но как долго придется ждать, не представлял. И бесился от этого.
        - Нет у меня для тебя ответов, - отмахиваюсь я. - Сколько еще повторять?
        Но Глеб не слышит. Наклоняется еще ниже. Почти опаляя шею дыханием. Касаясь колючей щетиной моей щеки.
        - Ты ведь тоже помнишь? Ну скажи, что все помнишь… - жарко шепчет прямо в ухо. Отодвигаюсь, недовольно морщась.
        - Что помню? Это твои сны, а не мои, - отвечаю равнодушно.
        - Этот рисунок как-то возник в твоей голове, - не успокаивается. Я устала слушать этот бред. Когда он наконец оставит меня в покое? Ладно, хочет - пусть получит:
        - Если бы я хоть на минуту представляла, что он связан с тобой, ни за что бы его не набила. Ясно?
        - Зачем ты врешь? - из его тона пропадают вкрадчивые нотки. Теперь в нем плескается едва скрываемое бешенство. - Ты тоже видела эти сны. Не могла не видеть! Не отрицай!
        Как же этот тип меня достал! Наплевав на все, громко заявляю:
        - Да не снился ты мне никогда. Пойми это наконец. Не видела я тебя во сне, не мечтала найти. И никакой эйфории рядом с тобой не чувствую. Может, набить такую татуировку? Тогда отстанешь?
        - Зачем ты меня сюда пригласила? - глухо спрашивает Глеб, прищурив глаза. И недобро меня разглядывает. - Играешь со мной? Развлекаешься? Не видишь, что я на все для тебя готов!
        - А мне по барабану! Это твои проблемы, не мои. Мне ничего от тебя не нужно.
        Тянусь к бокалу. Глеб перехватывает мою руку. Сжимает запястье. Крепко, до боли. Почти с ненавистью смотрит в глаза.
        - Стерва! Чего ты добиваешься? Хочешь узнать предел моего терпения? Тебе не понравится, что за ним.
        - О, вот и настоящее лицо! - ухмыляюсь зло. Не знаю, как его, а мое терпение точно иссякло. - Наконец-то я его увидела. А то: «все для тебя сделаю…» Как быстро это все закончилось. И так банально, что просто тошнит. Думаешь, испугаюсь тебя? Да пошел ты! - вскакиваю со стула. Резко выдергиваю руку из его цепких пальцев. И плескаю воду из бокала прямо ему в лицо. Разворачиваюсь и не торопясь покидаю чертов ресторан. Не нужны мне эти мужики! Ни один, ни второй. Сама справлюсь.
        На улице вызываю такси. К счастью, оно приезжает быстро. Сажусь, называю адрес. Едем около десяти минут. И у меня тренькает телефон. Открываю мессенджер. Сообщение с незнакомого номера. «Сегодня. Час ночи. Приходи.» Пару секунд тупо пялюсь в экран. И тут до меня доходит. Это же ответ Тициана! Напрямую мне. Кажется, он решил обойтись без посредников. Надоело, наверное. И это просто удача. Не придется снова общаться с Глебом. Я так довольна, что не сразу понимаю подвох. Но потом хмурюсь. Час ночи? Галерея закрывается в одиннадцать. Там не будет ни посетителей, ни хозяйки, ни охраны. Вообще никого. Кроме нас. Черт! Он меня поймал. Я уже не смогу отказаться. И скоро его увижу. Но ведь это значит, что и я поймала его?

***
        Приезжаю домой. Быстро скидываю дурацкое платье. Не принесло оно мне удачи! Вряд ли еще хоть раз его надену. До встречи с Тицианом чуть меньше трех часов. А я уже ощущаю нетерпение и нервную дрожь. Надо чем-нибудь заняться. Например, подготовить подарок. Он просил «Сновидения». Но эту просьбу не собираюсь исполнять. Картину хочу оставить себе. Что тогда подарить? А, знаю! Мой последний шедевр. Тот, на который страшновато смотреть. Даже Кирилл это подтвердил. Вот что идеально подойдет для такого типа, как Тициан. Иду в мастерскую и тщательно упаковываю подарок.
        Чем ближе час Х, тем сильнее меня охватывает азарт. Такси вызываю четко за полчаса. Ровно столько нужно на дорогу. Не хочу приезжать заранее и ждать у дверей. Пока меня везут, думаю, что делать по приезде? Сразу заходить? В одиннадцать галерею обычно закрывают и ставят под охрану. Уверена, для Тициана это плевая задачка. Интересно, он уже ждет внутри? А как же бильярд? Пришлось побыстрее закончить партию? Папа наверное расстроился. Думаю, стоит ли спрашивать об этом.
        Такси останавливается, выхожу на улицу. Со своим довольно объемным подарком в руках. В «Соларе» горит свет. Меня точно ждут! Подхожу к дверям и тяну на себя. Они открыты. Лариса очень разозлится, если узнает. А ведь это я выбрала ее галерею. Надеюсь, в результате она не пострадает. По крайней мере, я собираюсь всего лишь поговорить. А какие планы у Тициана, скоро узнаю. Но все же подстраховалась. Написала папе письмо с задержкой отправки на три часа. Сообщила, что ушла на встречу. А так же, куда и с кем. Надо не забыть отменить отправку, когда вернусь домой. Если вернусь… Черт, зачем сама себя пугаю?
        Я в галерее, но она пуста. Хотя повсюду горит свет. И тишина. Никого, кроме меня, здесь нет. Ставлю на пол свой подарок, прислонив к низкому диванчику. Сама шагаю к ближайшей стене. Пока жду, потрачу время с пользой. Изучу экспонаты. Поднимаю глаза и замираю. Меня словно окатывает ледяной водой. Резко оборачиваюсь. Подхожу к другой стене. И еще к одной. Везде висят знакомые картины. Мои картины! Старые, давно проданные. Их так много. Не помню точно, сколько всего нарисовала. Не веду счет. Теперь уже медленно хожу от одной к другой. И вспоминаю. Как встреча с прошлым. Тициан тоже преподнес мне подарок. Но где же он сам?
        В этот момент гаснет свет. Везде и сразу. Все вокруг погружается в полную тьму. Мои глаза на несколько минут просто слепнут. Стою и не двигаюсь с места. Медленно привыкая к темноте. Слышу шаги и затаиваю дыхание. Потом тихий скрип. И приглушенный голос:
        - Ты получила свою встречу. Довольна?
        - Нет, - отвечаю глухо. Еще не оправившись от адреналина. - Я не на это рассчитывала.
        - Тебе рано меня видеть. Может быть потом…
        Прислушиваюсь к его голосу, пытаясь понять возраст. На сорок семь он явно не тянет. Глаза уже привыкли к темноте. Различаю на диванчике смутный силуэт. Высокий, мощный. Подхожу чуть ближе. Но не сильно. Хотя осторожничаю излишне. Я не чувствую от этого человека угрозы. И вообще какой-то заметной энергетики. Ничего такого. Это немного удивляет.
        - Что значит, рано? А когда будет можно? - спрашиваю с усмешкой.
        - Я пока не уверен в тебе. В том, что меня не сдашь. Случайно или специально.
        - Разве я обещала? Вы не выдвигали подобного условия.
        - А если бы выдвинул, согласилась? - задумчиво интересуется собеседник.
        - Нет.
        - Так и понял, - он специально говорит тихо. И очень ровно. Чтобы не за что было зацепиться. Никаких запоминающихся интонаций. Дефектов речи. И тому подобного, что могло бы пригодиться. А еще отвечает с небольшими паузами. Будто хорошо обдумывает каждое свое слово. - Я пришел. Зачем ты меня позвала?
        - Поговорить.
        - О чем?
        - Например, о моих картинах. Зачем они вам?
        - Зачем покупают картины? - отвечает он вопросом.
        - Вложение денег? Статусность? - хмыкаю я.
        - И это тоже, - соглашается мужчина. - Но не только. А еще когда они цепляют. Находят отклик внутри.
        - Это одна или две. Но не все сразу. Здесь уже похоже на одержимость. Или на какую-то игру.
        - Не буду тебе подсказывать. Выбирай любой из вариантов.
        - Из последних двух? - уточняю я.
        - Да.
        - Если угадаю, подтвердите?
        - Нет.
        - Тогда не стану тратить время.
        - Твое право, - спокойно отвечает.
        Замолкаю, собираясь с мыслями. Мне пока не нравится наш разговор.
        - Зачем вам со мной играть? Думаю, у вас полно других развлечений. Я не самый интересный объект. К тому же, вы никак не проявлялись. Пока сама на вас не вышла.
        - Твои мысли идут не в ту сторону.
        - Что это значит? - понемногу начинаю заводиться.
        - Я тоже не выбирал эту игру.
        - Стало гораздо понятнее, - уже не скрываю издевки.
        - В глубине души ты знаешь все ответы. Посто боишься заглянуть.
        - Хорошо, пускай, боюсь. Вот и подскажите мне. Раз уж потратили время и пришли сюда.
        - Это трудно объяснить. Все предопределено заранее.
        - Хотите сказать, мы просто пешки? А играют за нас другие фигуры?
        - Не совсем так. Мы и пешки, и игроки одновременно. Но игра существует сама по себе. Она выстраивает обстоятельства. События. Нам ничего не остается, как играть. Но и без нас ее не существует. Без нашего выбора. Мы ей тоже нужны.
        - Послушайте, это немного утомительно. Вот эта вся ваша сложная философия. И честно говоря, она меня мало интересует. Можно просто ответить на вопрос: какого черта вам от меня надо?
        - Можно. Но это будет слишком скучно.
        - И все же? Мне чем скучнее и проще, тем лучше.
        - Не наговаривай. Если бы это было так, ты бы никогда со мной не связалась.
        - Намекаете, что я ненормальная?
        - Не намекаю. Ты ненормальная. Не такая, как все. Поверь, это комплимент. Нормальность = ограниченность. Что интересного в роботе, выполняющем программы? А ненормальность - это выход за рамки. Побег из круговорота. Полет. Дерзость. Сбой программы. Баг. Вирус.
        - Эй, я не хочу быть вирусом, - недовольно отзываюсь.
        - Ты просто еще не разглядела все преимущества. Скоро поймешь.
        - А еще это совсем не так весело, как вы говорите, - вздыхаю.
        - За такой дар всегда приходится расплачиваться. По-разному. Но без исключений. Оно того стоит.
        - Не уверена. Иногда мне хочется быть как все.
        - Это только кажется. Ты быстро заскучаешь.
        - Хорошо. Допустим, я согласна хакнуть систему. Что нужно для этого сделать?
        - Я уже сказал. Выйти за ее рамки.
        - А конкретнее.
        - То, что ты сейчас делаешь. Мало кто решился бы на такое. Но результат на лицо. Мы разговариваем.
        - Не вижу в этом особой пользы, - ворчу я. - Лучше бы просто сказали, зачем я вам?
        - Ты не раз получала ответы в своих снах. Большинство твоих картин - отражение этих ответов. Возможно, ты не понимала их сознанием. Но подсознание подсказывало тебе. И ты рисовала. Вот зачем мне нужны твои картины. Я вижу в них ответы.
        - На что?
        - На свои вопросы. Вся разница в нас: я понимаю, что это ответы. А ты пока нет.
        - Я для вас - проводник туда, где есть ответы? - моя логика пытается нащупать хоть что-то в этих дебрях.
        - Нет. Проводник - лишь малая часть. Все остальное поймешь позже. Когда придет время.
        - Так отвечают, когда хотят поставить на место. Для этого не стоило тащиться сюда. И вообще отзываться на мое послание. До меня бы и так дошло.
        - Мне стало любопытно. А я не люблю отказывать себе в развлечениях. Их у меня немного. Мало что заводит.
        - Очень рада побыть для вас развлечением, - бормочу сквозь зубы.
        - На твоем месте многие мечтали бы оказаться, - в его голосе явная ирония.
        - С радостью предоставлю им эту честь, - не могу не огрызнуться. И тут же получаю:
        - Не нужно показывать раздражения. Это слабость.
        - Не нужно учить меня, будто я щенок, - отвечаю в тон. - И я не боюсь показаться слабой. Такие, как вы, помешаны на силе и превосходстве. Меня это не греет.
        - Не делай поспешные выводы. Ты меня не знаешь.
        - Так я и пришла, чтобы хоть немного узнать. Но вы не помогаете.
        - Помогаю. Просто не так очевидно.
        Снова злюсь от непонятных намеков. Бессмысленного нагромождения слов. И на взводе решаю затронуть другую тему. Гораздо горячей. А ведь не собиралась. По большому счету, у меня даже прикрытия нет. Письмо папа получит только через три часа. А что случится со мной к тому времени, неизвестно. Но слова сами вылетают из рта.
        - Это вы подослали ко мне тех парней? В гараже?
        - Просто хотел вернуть свою собственность. Тебе ничего не угрожало, - нисколько не смущаясь, подтверждает собеседник.
        - Мне так не показалось.
        - Я дал четкий приказ. Тебя бы не тронули.
        - А Юру? - наверное, я сошла с ума. Если говорю все это в лицо возможному убийце. Точнее, заказчику убийства.
        - Твоего бывшего парня? - переспрашивает Тициан. Демонстрируя глубокие познания в моей личной жизни. От чего удивляюсь еще больше. - Тоже не трогали.
        - Кто ж тогда его убил? И за что?
        - Тебе самой придется найти ответы. Здесь я пас.
        - Но вы знаете?
        - Возможно, - напускает туману этот тип. И не дает мне ничего определенного.
        - Скажите, хотя бы, за что?
        - Влез в чужие игры. Такое обходится без последствий только в одном случае. Если умеешь перекраивать правила под себя. А он даже не пытался.
        - А моя сестра тоже не туда влезла?
        - У тебя слишком много родственников. Надоело о них говорить. Спрашивай о себе. Время заканчивается.
        Я ощущаю разочарование. Столько сил ушло на эту встречу. И все бестолку. Кроме сомнительных философствований и невнятных намеков. Не хочу уходить просто так. С пустым уловом. Как он там говорил: сбой программы? Дерзость? Баг? Нащупываю в кармане телефон. Вытаскиваю его и включаю фонарик, направив прямо на Тициана. В ответ меня ослепляет гораздо более сильная вспышка. Непроизвольно жмурюсь. Прикрываю слезящиеся глаза ладонью. Чужие руки обхватывают сзади и куда-то тащат. Пытаюсь вырваться. Но вдруг понимаю, что свободна. Стою на улице перед галереей. И рядом никого. Дергаю дверь. Но она больше не поддается. Понятно, встреча окончена. Можно ехать домой.
        19
        Проснувшись следующим утром, не спешу вставать. Валяюсь в кровати и разглядываю потолок. Вчера даже не стала анализировать прошедшую встречу. Отменила отправку письма отцу. И сразу завалилась спать. Так была зла. Больше на себя, конечно. Но и на Тициана тоже. Чертов хитрец! Обвел меня вокруг пальца с выключенным светом. И не сказал ничего интересного. Такого, что можно использовать. Фактически, я сейчас там же, где и была. Кроме одного. Тициан подтвердил, что парни разъезжающие на серой Хонде - его подручные.
        Пытаюсь припомнить хоть какие-то приметы этого типа. Что-то же я должна была разглядеть, пока меня не ослепили. Вспоминаются какие-то обрывки. Темные волосы. Угловатое лицо. Все же странно, что перед встречей у меня не забрали телефон. Не так уж сложно было предвидеть мой поступок. Да я вообще могла записать наш разговор. Кстати, почему этого не сделала? Гораздо интереснее, почему не сделали они? Не обезопасили своего босса. И меня вдруг осеняет!
        Не сделали, потому что незачем. Тициана в «Соларе» не было. Он просто туда не пришел. Даже в полной темноте. А со мной разговаривал кто-то подставной. Поэтому я и не ощущала никакой энергетики. Но вот его слова… В них все же был какой-то смысл. Хоть и не могу его уловить. Как так? Тут же вспоминаю странную речь вчерашнего собеседника. Эти задержки перед ответами. Черт! Все просто! Он всего лишь получал инструкции. Озвучивал то, что ему говорили. Было темно, я не могла увидеть наушник у него в ухе. Вот еще для чего выключили свет!
        Интересно, зачем такие сложности? Получается, Тициан все-таки хотел со мной поговорить. Но не собирался подставляться. Так может, попытаться продолжить разговор? У меня же есть, куда ему написать. Он сам вышел со мной на связь. Вдруг, она не односторонняя? Не уверена, что ответит после моей вчерашней выходки. Да и на связи может быть его подручный, а не он сам. Но что мне терять? Сейчас проверим. Беру телефон и набираю сообщение:
        «Подарок понравился?» - отправляю. И почти сразу получаю ответ:
        «Понравился. Даже больше, чем «Сновидения». В новой картине мощнее заряд. Пусть и со знаком « - ». Что ты чувствовала, когда ее рисовала?»
        «Почти то же, что на нашей вчерашней встрече.»
        «Мне нравится, что ты не лжешь.»
        «Нравится?»
        «Да. Сильные чувства - это всегда сильные чувства. Неважно, в какую сторону.»
        «Для вас, может быть. Для меня, нет.»
        «Ты тоже поймешь со временем. В тебе есть задатки.»
        «Какие?» - продолжаю нашу беседу. Пока он не передумал. Надо как можно больше о нём узнать. Хотя этот гад очень осторожен в словах. Но и он может проколоться.
        «Я уже говорил. Ты способна играть не по правилам. И можешь заставить других подчиняться твоим. Отсюда всего полшага, чтобы понять истину.»
        «Претендуете на истину?» - надеюсь, моя усмешка слышна даже через текст.
        «На нее нельзя претендовать. Она сама по себе. Ее можно просто понять. И использовать. В своих целях.»
        «Что это за истина?»
        «Нет разных сторон. Все едино. Темное-светлое. Две части одного. Пользуйся любой по своему смотрению. Просто понимай, что происходит.»
        «Не такая уж эксклюзивная философия. Половина мира ее использует.»
        «Не так. Они пытаются. Но не видят глубоко. Поэтому кончают плохо и быстро, как правило. Мы не такие.»
        «Мы?»
        «Да. Ты тоже. Хотя пока не готова это признать. Но торопиться некуда. Время есть всегда. Это еще одна истина.»
        «Мы еще встретимся? Вчера вы меня обманули.»
        «Нет. Я просто сыграл по своим правилам. Ты сама дала мне такую возможность. Надо предвидеть все наперед. И лучше обговаривать условия. Я буду тебя учить.»
        «Да пошел ты! И кстати, в конце я хакнула твои правила. Это был тот самый сбой программы, про который ты упоминал. Но тебе, кажется, не понравилось.»
        «Это была глупость. Если бы увидела мое лицо, пришлось бы ограничить твою свободу. А я этого не хочу. Кстати, на «ты» мне больше нравится.»
        Нравится ему? Ладно, посмотрим, понравится ли дальше.
        «Как я могла увидеть твое лицо, если тебя там не было? Ограничивать свободу из-за говорящей головы не слишком рационально. Я уже немало ваших подручных рассмотрела.»
        Следующее сообщение приходит с небольшой задержкой. Льщу себя надеждой, что он удивился.
        «Ты оправдала мои ожидания.»
        «А ты мои не оправдал. Была уверена, что у тебя хватит смелости прийти самому.»
        «Не стоит так торопиться меня увидеть. Это, и правда, может доставить массу неудобств.» - он явно спокоен. Мне не удается вывести его из себя.
        «Угрозы? Слишком банально. Может, и сейчас со мной общаешься не ты?»
        «Не полагайся на чужие слова. Чувствуй. Это надёжнее.»
        Я чувствую. Очень даже чувствую! Поэтому не прерываю переписку. И хочу получить хоть что-то.
        «На сколько ты меня старше?»
        «На целую жизнь. Ту, которую ты не помнишь.»
        «Эй. А попроще?»
        «Все ответы ищи в себе. Для этого я общаюсь с тобой. Чтобы разбудить.»
        «Вообще-то, я не сплю.»
        «Спишь. Но уже готова проснуться.»
        «Мне не нравятся намеки. Люблю, когда люди говорят прямо.»
        Ответ на последнее сообщение не приходит. Интересно, он разозлился? Или просто надоело общаться? А может, закончилось свободное время? Надо проанализировать наш разговор. Впрочем, и без анализа ясно, что сейчас он победил. И вчера тоже. Пока что счет 2:0. Мне приходится это признать. Но и я не в проигрыше. Потому что Тициан все-таки мне ответил. Сам. И достаточно быстро. Значит, я смогу это использовать. В своих целях, как он и учил. Хорошо продумать следующий шаг и использовать.

***
        Сажусь на кровати и делаю два звонка. Первый Ларисе.
        - Привет, дорогая, - здоровается она.
        - И тебе привет! Я соскучилась. Хотела узнать, как дела.
        - Все отлично. А у тебя? Есть новости? Эта история с картинами не дает мне покоя.
        - Пока ничего. Ты в галерее?
        - Да. С утра уже на посту.
        - У вас все нормально? - мне интересно, остались ли следы вчерашней встречи.
        - В целом, да. Правда, персонал шалит. Вот как раз сейчас разбираюсь, кому дать взбучку.
        - Что случилось?
        - Да ничего особенного. Обычный бардак. Кто-то перепутал картины. Не пойму, зачем их вообще снимали со стены. Уборщица не признается. Не обращай внимание. Рутина. Может, как-нибудь пересечемся? Посидим в кафе?
        - С удовольствием. Пиши, когда будет свободное время.
        Попрощавшись с Ларисой, набираю маму. Сначала общаюсь на отвлеченные темы. Потом перехожу к главному:
        - Мужчины тебя вчера не сильно утомили? Папа говорил, у него партия в бильярд намечалась.
        - Нет, солнышко. Все в порядке. Они часто собираются. Я привыкла.
        - Поздно разошлись?
        - Да. Около двух, примерно. Все не могли наговориться.
        - Все сидели до двух? И Николай Петрович, и тот, из ГУВД? - спрашиваю и надеюсь, что маму не насторожат мои вопросы.
        - Нет. Только Игорь был до конца. А Коля ушел пораньше. У него там что-то срочное возникло.
        - Прямо реально до двух ночи торчал? Никуда не отходил? - балансирую на волоске.
        - Ага. Я их смех из спальни слышала. Сама удивлялась, чего так засиделись.
        Все, больше спрашивать нельзя. Переключаюсь на нейтральные темы. Еще немного болтаем, потом прощаюсь. Встаю и сосредоточенно меряю шагами комнату. Вот это новость! Кажется, с кандидатурой Тициана я ошиблась. Если он был на связи со своим подручным и диктовал тому ответы, то не мог одновременно находиться у отца. Черт! Очередной промах. А версия была хорошая. Придется начинать с начала. Кто там еще остался из маминого списка? Депутат? Не такая уж большая шишка. Хотя тут раз на раз не приходится. Надо узнавать конкретно. А я даже его имени у мамы не спросила. Так уцепилась за типа из ГУВД.
        Чувствую, что надо отвлечься. Завтракаю и ухожу в мастерскую. Работа, как всегда, помогает. Раздражение от последних событий наконец отпускает меня. Снова могу размышлять трезво. Надо понять, что теперь делать. Как раз думаю над этим, когда звонит телефон. Номер мне неизвестен.
        - Слушаю.
        - Ева, это Найденов. Ты хотела встретиться. Я готов.
        Отлично! Значит, моя визитка дошла до адресата. Спасибо бармену. Договариваемся на сегодняшний вечер. В том же пабе «Йорк». Я довольна. Дело движется само. Заброшенные сети возвращаются с уловом. Посмотрим, удачный ли он. Теперь надо сообщить о встрече Кириллу. Не собираюсь полностью прерывать с ним общение. Только перевести его в деловую плоскость. Говорю все это себе. И понимаю, что занимаюсь самовнушением. Я просто хочу его увидеть. Кирилла я, кажется, оттолкнула. А вот что делать с собой?
        Не звоню. Пишу сообщение. Банально трушу. И усмехаюсь сама над собой. Дожила! Никогда подобным не страдала. А вечером мне еще смотреть ему в глаза. Если он придет, конечно. Обхожусь несколькими сухими предложениями. «Объявился Найденов. Встречаемся с ним в семь в том же пабе. Ты со мной?» Жду несколько минут. Ответа нет. Ладно, до вечера еще полно времени. Если он меня проигнорирует, прекрасно обойдусь сама. А пока можно заняться своими делами. Прямо сейчас схожу в магазин. Продукты на завтрак еле наскребла. Почему я постоянно о них забываю? Напоминалку, что ли, поставить?
        Выхожу на улицу и сразу утыкаюсь взглядом в знакомый мерседес. Твою мать! Глеб не оставит меня в покое. Даже вода в лицо не помогла. Все, его закидоны больше терпеть не буду. Сворачиваю к магазину. Слышу за спиной, как хлопает дверь автомобиля. И пикает сигнализация. Вздыхаю. Придется поговорить. Не жду, пока он схватит меня за руку. Разворачиваюсь сама. Глеб подходит ближе. В глазах неуверенность. И в то же время готовность. Принять все, что я могу обрушить на него. Он выглядит хмурым и усталым. И явно сегодня не брился. Щетина уже не такая идеальная. И непрошибаемой уверенностью не веет за версту. Стоило только связаться со мной. И вот результат. Я усмехаюсь. И даже злость уходит куда-то.
        - Ну чего тебе еще? - говорю лениво и качаю головой. - Вчерашнего душа недостаточно?
        - Я его полностью заслужил. Признаю. Извини… - в голосе раскаяние. И досада.
        - Считай, что прощение ты получил. И благословение. Идти на все четыре стороны. Слушай, отстань от меня.
        Глеб пропускает просьбу мимо ушей. И хмурится сильнее.
        - Прошел слух, Тициан вчера с кем-то встречался. Это была ты?
        - Возможно, я. Какая тебе разница?
        - Из-за моего дурацкого поведения ты осталась без поддержки, - морщится он. За его досадой скрывается что-то еще. Хорошо это вижу, но пока не могу разгадать. - Чувствую себя последним придурком. Прости! Обещаю, больше никаких глупых наездов. Ты ничего мне не должна. Я просто хочу быть рядом. И помогать, если нужно. Не прогоняй меня…
        - Не надо, - вздыхаю устало. - Это самообман. Даже если сейчас ты уверен в своих словах. Скоро опять сорвешься и потребуешь плату. Давай просто разбежимся.
        - Не могу, - глухо произносит Глеб. - Я нашел тебя. И не смогу заставить себя уйти. Позволь мне видеть тебя. Хоть иногда. Больше ничего не прошу.
        - Глеб… Нет. Я не хочу так, слышишь? Все, не подходи ко мне. Мы ставим точку. Здесь и сейчас. Не заставляй меня обращаться к отцу, чтобы тебя остановить, - отворачиваюсь и ухожу. Не оглядываясь. Хвала богам, он не идет за мной.

***
        Раскладываю в холодильник продукты и слышу сигнал сообщения. Смотрю в телефон. Кирилл все-таки ответил. Одно предложение. «Буду к шести». Чувствую болезненный спазм в животе. Да что ж такое? Зачем наворотила все это? И сама же страдаю теперь. Хмурюсь и трясу головой. Ничего, я смогу взять себя в руки. Это умение еще никогда не подводило. По крайней мере, раньше. Правда, в последнее время узнаю все больше нового о себе. И не уверена, что мне нравится вот так знакомиться с собой. Только выбора нет.
        Чтобы отвлечься, вспоминаю о Глебе. Что-то в нашем разговоре меня смутило. Он был по-настоящему расстроен, что я пошла на встречу с Тицианом одна. Без поддержки. И тут меня посещает мысль: а может именно Тициан Глебу и нужен? И он только делает вид, что его злят мои попытки выйти с этим типом на связь. Получается, я здесь вообще как приманка. Ведь Глеб говорил, что пытался отгадать эту загадку. Что, если это было не просто любопытство. Может, у них старые счеты? Например, не поделили что-нибудь? Оба ведут дела жестко. Так что вполне возможно. А я как дурочка между двух огней. И каждый старается запудрить мне мозги. Не на ту напали!
        К шести часам я готова. В своей обычной манере. Волосы в высокий хвост. Рваные джинсы, любимый рюкзак. И солнечные очки. Хотя за окном пасмурно. Я собираюсь прятать глаза? Не собираюсь. Откладываю очки в сторону. Сообщение от Кирилла: «Я внизу». Не захотел подняться. Так даже лучше. Обуваю кроссовки и спускаюсь. Он ждет меня у машины. Изучает телефон. Подхожу ближе. И заставляю себя смотреть прямо ему в лицо. Кирилл поднимает голову. Взгляд холодный, злой. С прищуром. Осматривает меня с головы до ног. И говорит с издёвкой:
        - Опять джинсы? Платья у тебя только по особому случаю?
        Игнорирую его тон и отвечаю:
        - Именно. Сейчас точно не он. Я поеду на своей машине, - его усмешка становится злее. Сразу понимаю, что последнюю фразу сказала зря. Не стоило показывать, что мне неуютно рядом с ним. Быстро исправляюсь: - Впрочем, не будем гонять обе. Поедем как обычно, на твоей.
        Подхожу к дверце. Кирилл открывает и делает клоунский жест. Приглашая сесть. Кажется, мне понадобится много терпения. Не могу этим похвастаться. И не знаю, насколько меня хватит, если он продолжит в том же духе. Но Кирилл снова удивляет. Садится за руль и молча ведет машину. Больше не обращая на меня внимания. Словно рядом никого нет. Ну и ладно. Так мне гораздо проще. Отворачиваюсь к окну и думаю о своем.
        Из-за пробок мы немного опаздываем. Заходим в паб, я оглядываюсь по сторонам. И почти сразу вижу знакомое лицо. Сворачиваю к нужному столику. Садимся. Найденов внимательно изучает моего спутника. Переводит настороженный взгляд на меня. Представляю Кирилла.
        - Это мой друг. Мы вместе пытаемся понять, что случилось с Юрой. Рада, что ты отозвался. Мне нужно больше информации. Особенно со стороны детдома. Ты единственный оттуда, с кем он поддерживал дружбу.
        - Не единственный… - качает он головой. Не даю договорить.
        - Про Кострову знаю. Уже пообщались с ней. Они не были близки. Так что много она не рассказала.
        Матвей задумчиво разглядывает меня. Никак не комментируя мои слова. Потом спрашивает:
        - Значит, решила заменить собой полицию? - и добавляет с усмешкой: - Впрочем, у тебя всегда были странные идеи. Хотя Юра одобрял их все. Он был немного помешан на тебе. Не догадывалась? - вглядывается в мое лицо и кивает собственным мыслям. - Наверняка, нет. Раньше мне казалось, что ты зациклена только на себе. А до других тебе и дела нет. Не понимаю, как Юрка этого не замечал. Наверное, просто не хотел.
        Я хмурюсь. И уже сомневаюсь, что у нас получится разговор. Кажется, у парня ко мне претензии. Не совсем понимаю, с чего бы. Мы общались всего пару раз. Даже когда он приезжал к нам домой, я сидела за столом для проформы. А потом уходила. Давая им с Юрой поговорить наедине. Скорее всего, дело в нашем расставании. Но это нормально. Пары часто распадаются. Мы не были женаты. Юре я не изменяла. Просто разошлись и все. Спокойно, без претензий. Какое Матвею дело до этого?
        - Раз уж пошел такой разговор, давай тогда проясним, - хмыкаю я. - Мне по фигу, как ты ко мне относишься. Ясно? - в ответ он только усмехается. - Все, что было у меня с Юрой, касается только нас. Но убийцу его я найду. С твоей помощью или без, не важно. Ты можешь сильно облегчить мне задачу. Если поделишься тем, что знаешь. Не делай это для меня. Мне твои одолжения до лампочки. Но я всегда считала, вы с Юркой действительно дружили. По крайней мере, он точно ценил вашу дружбу. А ты… Ты можешь уйти прямо сейчас. Если на ваше прошлое тебе наплевать.
        На лице Найденова больше нет усмешки. Он мрачно смотрит на меня и кусает губы. Наконец открывает рот:
        - Умеешь убеждать. Этого не отнять. Теперь понятно, почему все вокруг пляшут под твою дудку, - морщусь и тяжело вздыхаю. Похоже, он непробиваем. Зачем только сюда пришел? Пожимаю плечами, собираясь встать из-за стола. Но тут парень добавляет: - Ладно, я согласен. Что от меня нужно?
        - Уже говорила. Информацию. Все странное, непонятное, что происходило вокруг Юры. Может, он чем-то делился. Или ты сам что-то замечал. Слышал, видел. Подозревал. Рассказывай все. Хранить секреты уже бесполезно. Единственное, что мы можем для него сделать - найти убийцу.
        - Юрка точно куда-то влез. Но не рассказывал подробности. И дело совсем не в детдоме. А в тебе. Когда что-то касалось тебя, он всегда молчал, как партизан. И в этот раз тоже. Я видел, что он в сомнениях. Его что-то гложет. Спрашивал, конечно. Но он же был упрямым. И скрытным. Один раз только сказал: «Она даже не догадывается, что вокруг нее происходит. Я должен ее защитить.» - Найденов пристально смотрит мне в глаза и с ухмылкой спрашивает: - Ты так стремишься узнать, что с ним случилось. Что будешь делать, если поймешь, что сама причастна к его смерти?
        - Базар фильтруй, - наконец подает голос Кирилл. Думала, он так и будет молчать всю встречу. - Вы все попрятались в щели, как тараканы. А она одна пытается сдвинуть это дело.
        - Защитников у нее всегда хватало, - хмыкает Матвей, переводя взгляд на моего спутника. - Тот же Юрка, например. И смотри, чем это для него закончилось.
        - Значит, твой друг оказался не очень умным. У него было много возможностей. Поделиться с кем-нибудь. Принять помощь. Но он решил действовать сам. И не рассчитал силы. А теперь нам приходится расхлебывать это дерьмо. Хватить давить на жалость. Поделись уже чем-нибудь полезным. Если есть, чем. А то я начинаю подозревать, что ты просто пустозвон!
        Оба мужчины мрачно сверлят друг друга глазами. А я вздыхаю. До чертиков надоели бесконечные разборки. Почему нельзя нормально все обсудить? Обращаюсь к Матвею:
        - Кирилл прав. Говори уже. Хватит тянуть время. Меня эти вещи давно не задевают. Думаешь, ты первый пытаешься открыть мне глаза? Рассказать, какая я дрянь? Можешь стать в длинную очередь. Только я все равно буду делать то, что считаю нужным. Ясно?
        - Предельно. Ты как танк - непробиваемая.
        - Давай уже закончим со мной и перейдем наконец к Юре?
        - Да не знаю я, что еще сказать! Он не делился ничем.
        - Всегда можно что-то вспомнить. Если ты наблюдательный. Когда вы виделись в последний раз?
        - Дней за десять до его смерти. Встречались как раз в этом пабе. Я живу тут недалеко. Когда вышли на улицу, попрощались. Я остался покурить. А Юрка пошел к машине. Я наблюдал, как он отъехал со стоянки. И за ним был хвост.
        - Что за машина? Разглядел?
        - Не особо. Было уже темно. Серый или синий седан.
        - Хонда?
        - Возможно. Не уверен. Я Юре сразу позвонил. И сообщил, что его пасут. Он ответил, что знает это. Сказал, разберется. Я предлагал свою помощь. Но он отмахнулся. Был уверен, что справится сам. Вы правы, он себя переоценил. Для него было важно сделать все самому. Я даже понимаю, почему… - свою мысль Найденов не развивает. Хотя хмурым взглядом меня одаривает. Ну да, конечно. Снова я виновата! Мужики принимают дурацкие решения. А ответственность на мне. Просто прекрасно.
        - Еще что-нибудь добавишь? - уточняю со вздохом. Его рассказ почти ничего нам не дает. Какое-то время Найденов молчит. Потом неуверенно произносит:
        - Еще я слышал его разговор. Случайно. Очень странный разговор.
        - Давай подробней. Когда, с кем? О чем?
        - Все тогда же. В последнюю нашу встречу. С кем, не знаю. А о чем… Он собирался что-то купить. Что-то дорогое. Думаю, незаконное.
        - Оружие? - может, тот самый пистолет, что лежит у Юры в тайнике? Но про него он рассказывал года полтора назад. Матвей качает головой, подтверждая мои сомнения.
        - Нет. Более тяжелое. Юрка упоминал про вес. Беспокоился.
        - Откуда решил, что незаконное? - уточняет Кирилл.
        - Было понятно по тому, как они говорили. Полунамеками. Используя клички.
        - Вспоминай еще подробности. Надо понять, что это.
        - Мне показалось, какой-то антиквариат. Не знаю, почему. Не спрашивайте.
        - Собеседника Юра как-то называл? - это уже я интересуюсь.
        - Да. Странно очень. Путник.
        - Путник? Интересная кличка. Не слышал о такой, - хмурится Кирилл.
        - Надо будет поспрашивать, - прикидываю я и смотрю на Найденова. - Это все?
        - Все, - недовольно подтверждает.
        - Ладно. Тогда прощаемся.
        Я уже поднимаюсь из-за стола, когда он зовет:
        - Ева… если узнаешь что-нибудь, позвони. Мне, правда, жаль Юрку. Он был хорошим человеком. И настоящим другом. И еще… прости!
        - Проехали, - машу рукой и шагаю к выходу.
        20
        Домой снова едем в тишине. Первым делом отправляю отцу смс. Прошу разузнать о человеке с кличкой Путник. Потом отворачиваюсь к окну. Периодически чувствую на себе взгляд Кирилла. Он больше не делает вид, что меня здесь нет. И наконец говорит хмуро:
        - Не обращай внимания на этого идиота. Похоже, он ревновал друга к тебе. Отсюда столько яда.
        - Не обращаю, - вздыхаю я. - Уже привыкла. Люди не любят, когда кто-то позволяет себе больше других. И особенно, когда плюют на их мнение. Меня накрывает, только если дело касается близких. Хорошо, что с моими такого почти не случается. Мне повезло: они очень адекватные, - против воли улыбаюсь.
        - Ты - хороший человек, - вдруг выдает Кирилл.
        - Я? - смотрю на него с удивлением. И качаю головой. - Думаю, ты ошибаешься. Или выдаешь желаемое за действительное, - замолкаю на несколько секунд. И глухо говорю: - В чём-то Найденов прав. Я умею делать больно другим. Вполне сознательно.
        - И себе? - тихо спрашивает мой спутник.
        - И себе… - отвечаю эхом.
        - Зачем?
        - Затем, что так будет правильно. Чтобы избежать большей боли, - о чем мы сейчас говорим? О чем-то абстрактном или вполне конкретном? Не хочу анализировать. Не хочу разрушать это странное ощущение близости. Внутренней тишины и понимания. Глубокого. Соединяющего с другим человеком на уровне подсознания. И даже еще глубже.
        - Понимаю, - мягко произносит Кирилл. - Но все же не стоит решать за других. Ты ведь больше всего ценишь свободу. Так не отбирай ее у меня. Я сам могу определить, что мне нужно. И чем готов пожертвовать, - говорит он уже совсем прямо.
        - Дело не только в нас, - отзываюсь, раскрывая все карты. - Есть то, на что я не могу повлиять. Не могу изменить. Даже если очень хочу. Просто не знаю, как. Это всегда со мной. Другим я отдавала лишь часть себя. То, что могла. Им хватало. Но с тобой так не хочу. Не хочу! - повторяю громче. С прорывающейся злостью. Которую даже не пытаюсь скрыть.
        Кирилл тянет ко мне руку. И на полпути останавливается. Бросает на меня нерешительный взгляд.
        - Видишь? - тяжело вздыхаю. - Что нам с этим делать? Я же говорю: будет только хуже. Лучше забудь…
        - Уже не смогу, - печально отвечает он. И после паузы все-таки спрашивает: - С Шустовым у тебя по-другому?
        - Только с прикосновениями. Сама не знаю, почему. Но меня совсем к нему не тянет. Скорее, наоборот.
        - Я не ревную, - глухо произносит Кирилл. - Ты говорила, что у вас ничего не будет. В прошлый раз получилось неожиданно. Сразу после тех наших поцелуев… Поэтому завелся. Но я верю тебе. Мы попробуем что-нибудь придумать, хорошо?
        - Не знаю. Мне надо разобраться в себе. Не буду ничего обещать.
        Паркуемся у моего дома. И молча смотрим друг на друга. Теперь между нами полная ясность. Но от этого только больнее. Не вижу нашего будущего. И не нахожу решения. Не уверена, что оно вообще есть. Мне жаль, что я втянула в это Кирилла. И его рикошетом задевает моими странностями. Бьет наотмашь. А он стоит и не отворачивается. Соглашается принять. Надеется, что мы сможем это переломить. Но все мои двадцать шесть лет говорят об обратном. Бесполезно закрывать на них глаза. Я устала.

***
        Кирилл уезжает. Провожаю его взглядом. И осматриваюсь. Машины Глеба нет, но радоваться не спешу. Вряд ли он так просто отступится. Это не в его характере. Наверняка, придется попотеть, чтобы с ним развязаться. Разворачиваюсь и шагаю в подъезд. Поднимаюсь на лифте. На нашей лестничной клетке тихо. Мой сосед все еще на сборах. Достаю ключи. Слышу тихий шорох со стороны черного хода. Дергаюсь. Но обернуться не успеваю. Шею обхватывают чьи-то руки.
        Слышу сзади шум дыхания. Вцепляюсь в пальцы, сдавливающие горло. И выворачиваю их. Нужный прием вспоминается мгновенно. Вынуждаю человека за спиной оторвать ладонь. Он пытается перехватить меня удобнее. Бью с размаху локтем назад. Надеясь попасть в солнечное сплетение. Кажется, удалось. Он стонет и отшатывается. Только хочу повернуться, как меня со всей силы прикладывают об дверь. Мою собственную. Висок соприкасается с железным наличником. И я сползаю вниз, теряя сознание.
        Открываю глаза и вижу перед собой Глеба. Это он и в то же время не он. Растрепанные волосы чуть светлее. И гораздо длиннее. Завиваются кольцами на концах. Аккуратная бородка, а не привычная щетина. Свежие ссадины на щеке и подбородке. Разбитая губа. Только глаза те же. Льдисто-серые. Но совсем не холодные. В них плещется сумасшедший азарт. Безудержное веселье. Словно адреналин его пьянит.
        Джокер - приходит на ум кличка. Я слышала, так его называли. Те, кто сейчас преследуют нас. От кого мы прячемся, замерев за высоким бетонным строением. Подтягиваю легкое платье, прикрывая колени. Совсем неподходящая одежда для такого экстрима. К нему я точно не готовилась. А Глеб выглядит как рыба в воде. Даже в разорванной в нескольких местах рубашке. Через которую видны раны и кровоподтеки. Мне страшно на них смотреть. Его прилично помучили. Хорошо хоть не успели ничего сломать. На себе бы я его точно не дотащила.
        Вдалеке слышны голоса. Нервные, злые. Они понемногу приближаются. Нам надо убираться отсюда. А мы сидим на корточках, прислонившись спинами к шершавой стене. И смотрим друг на друга.
        - Не беспокойся, я вытащу нас, - с широкой улыбкой полушепотом сообщает Глеб. В его тоне не бравада, а твердая уверенность. - Я теперь твой должник, Фиалка.
        - Что за дурацкое прозвище? - хриплю я. В отличии от него, все, что происходит вокруг, для меня шок. Хотя сама устроила это.
        - Никогда не видел таких нереальных глаз. Как бархатные лепестки… Черт! Теперь заделаюсь поэтом. Давно пора менять профессию. Докатился! Меня уже спасает прекрасная дама, - вроде бы говорит с досадой. Но на самом деле шутит. И улыбается еще шире. Голоса слышны все ближе. Глеб, то есть Джокер, машинально тянется к поясу брюк. И грязно ругается. Вспомнив, что оружия у него больше нет.
        - Так, Фиалка, сейчас двинем вон туда. К домам. Бежим, пригнувшись. Голову не поднимай, ясно? - лишь киваю. Говорить мне трудно. Сердце колотится, как сумасшедшее. Не понимаю, как мужчине рядом удается выглядеть таким расслабленным. Словно мы на прогулке. А не спасаемся от убийц. Он хватает меня за руку и тащит за собой. В вонючей подворотне останавливаемся отдышаться. Это мне надо отдышаться. А Джокеру все нипочем. Даже не запыхался. Правда, от боли все же морщится. Осторожно выглядывает, оценивая обстановку. Задумывается на несколько секунд, прикрывая глаза. Он все еще держит меня за руку. И я не вырываюсь. Что для самой странно. Поворачивается ко мне и подтягивает ближе.
        - Нам нужно разделиться. Я уведу их за собой. Спрячься за теми трубами. Подождешь минут десять. Потом уходи. Поняла? - мужские глаза внимательно изучают мое лицо. Скользят по губам. Сильная ладонь обхватывает затылок. Притягивая к себе. Джокер целует меня. Не грубо, как ожидаю. Наоборот, очень нежно. Сладко. И солоно. Чувствую привкус крови от его разбитой губы. Отпускает и уже серьезно, без всякой улыбки спрашивает: - Как тебя зовут?
        - Ева, - отвечаю хрипло. Он кивает, будто другого не ждал. Шепчет:
        - Я найду тебя. Кажется, делал это уже много раз… - и быстро выходит из подворотни. Прислоняюсь спиной стене, пытаясь успокоить дыхание. Слышу громкие крики и топот. Его заметили! Прячусь туда, куда велел Джокер. И отсчитываю время. Надо все сделать правильно. Лимит везения я на сегодня исчерпала. А лимит сумасшедших поступков - наверное на пять лет вперед. Опускаю глаза под ноги. Разглядываю заплеванный, потрескавшийся асфальт. Свои открытые туфли. Сейчас испачканные в пыли. И знакомый узор на щиколотке. Татуировка…
        Подворотня расплывается перед глазами. Вокруг темно. Пугаюсь. Но почти сразу понимаю, что глаза зажмурены. Открываю их, моргая. Концентрируюсь на картинке. Прямо передо мной лицо Глеба. Привычное. Никаких ссадин, длинных волос и бородки. Но зато нервное, бледное, с нахмуренными бровями. С трудом собираю рассыпанную мозаику из обрывков мыслей. Лифт, лестничная площадка. Нападение. Точно, я же потеряла сознание! И вся эта история с Джокером мне привиделась. Или нет? Надо проверить.
        - Джокер… - шепчу еле слышно. Глаза Глеба округляются. Лицо бледнеет еще сильнее. Он наклоняется совсем близко. Легко касается губами моих губ. И хрипло отзывается:
        - Я тут…
        Черт! Это был не сон? Оглядываюсь по сторонам. Я у себя дома. Полулежу на диване. Приподнимаюсь и сажусь прямо. Морщусь от боли в голове. Глеб помогает мне, придерживая за плечи. Хмурюсь и рассматриваю его. Откуда он здесь?
        - Ты как? - спрашивает Глеб. - Скорая нужна?
        - Нет. Как я здесь оказалась?
        - Я занес тебя в квартиру. Не хотел, чтобы ты лежала на полу.
        - Где тот…
        - Удрал. Я его спугнул. Но догонять не стал. Не до того было.
        - А ты откуда?
        - Следил за тобой, - спокойно объясняет он. - Машину спрятал в соседнем дворе, чтобы не мозолила глаза. Видел, как ты приехала. Пошла в дом. А этот тип увязался следом. Он меня сразу напряг.
        Теперь понятно. Все, кроме странного видения. И имени Джокер, на которое отозвался Глеб. Он же отозвался? Или мне тоже привиделось? Сейчас смотрит на меня как обычно. Хотя и обеспокоено. И уточняет:
        - Голова кружится? Все же лучше в больницу. Исключить сотрясение. У тебя тут синяк… - осторожно прикасается к правому виску. Очень легко поглаживает кожу. Отвожу его руку в сторону.
        - Я в порядке, - голос звучит уже тверже. - Можешь идти. Спасибо за помощь.
        - Тебе нельзя оставаться одной. Мало ли что, - недовольно возражает Глеб.
        - Тогда отвези меня в травмпункт. Услышишь, что все нормально. И свалишь со спокойной совестью, - уже могу иронизировать. Это хорошо.
        - Вижу, что тебе лучше, - кривится он. Но просьбу все же выполняет.
        До машины Глеб ведет меня под руку. В дороге все время посматривает на меня. А в травмпункте торчит рядом, как приклеенный. И даже в кабинет врача мы заходим вместе. Доктор резонно принимает его за моего мужчину. И больше общается с ним, чем со мной. Они легко находят общий язык. И заставляют меня пройти кучу разных процедур. И отпускают домой, только убедившись, что все в порядке. Сотрясения я счастливо избежала. На височной кости небольшая гематома и пара синяков на шее и запястье. В общем, мелочи.

***
        Возвращаемся ко мне домой. Припарковавшись, Глеб выходит на улицу и открывает мне дверь. Протягивает руку.
        - Я провожу, - говорит, закрывая машину. Качаю головой.
        - Нет. Не будем начинать эту канитель с начала. Спасибо за помощь. Но дальше я сама.
        - Ты так и не поняла? - усмехается он. - Нашу связь не разорвать. Теперь я всегда буду рядом. Ты же получила подсказку, Фиалка? - смотрит в глаза. Внимательно, остро. Будто хочет пробиться в мою голову. Узнать, что там. Внутри. Меня пробирает до мурашек. Я помню этот взгляд. Много раз ловила его на себе. Когда? В том видении? Кажется, Глеб свел меня с ума рассказами о дурацких снах. Теперь я такая же двинутая. Зачем вообще его слушала! Сейчас, действительно, сильно ощущаю нашу связь. Но хочется не поддаваться ей, а сопротивляться. И бежать. Далеко.
        Глеб стоит у машины, засунув руки в карманы. Больше не рвется меня провожать. Хотя бы в этом принимает мое решение:
        - Хорошо. Иди. Позвонишь, когда зайдешь в квартиру?
        - Не жди. Не буду перед тобой отчитываться.
        - Ладно, - пожимает плечами и поворачивается к мерседесу. С чего вдруг стал таким покладистым?
        - Погоди, - зову в спину. Он сразу оборачивается и смотрит вопросительно. - Знаешь человека по кличке Путник?
        - Зачем он тебе? - спрашивает вместо ответа. В глазах настороженность.
        - Научишься когда-нибудь не задавать дурацкие вопросы? - говорю с усмешкой.
        - Некоторых людей лучше не знать. Вот как Тициана, например, - Глеб продолжает испытывать мое терпение. Надеется переупрямить? Вряд ли у него получится.
        - Хорошо, что напомнил. Раз не хочешь говорить, задам этот вопрос Тициану.
        - Ева, можно хоть немного благоразумия? - тяжело вздыхает и отступает: - Ладно, сам скажу. Путник - крупный игрок на нелегальном рынке антиквариата. Тоже своего рода легендарная фигура.
        - Мне нужно задать ему вопрос. Это можно устроить?
        - Трудно. У нас не лучшие отношения. Он несколько раз перекупал то, на что нацеливался я. Ну и наоборот тоже было. Мы, можно сказать, если не враги, то соперники. Передать твой вопрос я смогу. Но вот ответ совсем не обещаю.
        - Поняла. Я подумаю, - отворачиваюсь и иду к подъезду. Еще в лифте достаю из рюкзака газовый баллончик. Теперь в закрытых пространствах придется ходить с ним. Веселое развлечение я себе придумала. Может, папа прав? Мне пора остановиться? Впрочем, я-то остановлюсь. А те, кто на меня напал? Вот-вот. Никаких гарантий. Так что лучше быстрее со всем разобраться. А кроме того, я очень зла. И в таком состоянии способна на многое. Далеко не всегда на разумное и адекватное. Но они сами начали!
        Захожу домой. Принимаю душ. Осторожно промываю волосы, стараясь не касаться гематомы. Падаю на кровать, смотрю в телефон. Вижу несколько пропущенных от отца. Но сегодня перезванивать не буду. Поздно уже. К тому же я устала. Да и голова все еще болит. Вспоминаю о выданном в травмпункте обезболивающем и выпиваю его. Пора спать. Думать о том, кто и зачем на меня напал, буду завтра. Но уснуть не получается. Снова тянусь к мобильному и пишу Тициану:
        «Решил меня наказать? Можно узнать, за что?»
        Минут десять ворочаюсь в кровати, ожидая ответа. Но его нет. Уже решаю выключить телефон, когда наконец приходит сообщение.
        «О чем ты?»
        «Меня сегодня приложили головой об дверь. Мою собственную. Только забыли уточнить, что к чему.»
        «Голова пострадала?»
        Через текст эмоции плохо читаются. Но почему-то кажется, что мое сообщение собеседника не сильно взволновало. А я надеялась?
        «Немного. Но обидно. Особенно, когда причина непонятна.»
        «Думаешь, это я? И зачем мне?»
        «Вот сам и скажи, зачем. Не люблю гадать.»
        «Ева, я уже говорил, что дал своим людям приказ не трогать тебя. Кстати, двоих из них вчера задержали. Твоих рук дело? И вообще, если не веришь мне, не вижу смысла в дальнейшем общении. По твоей логике, я в любой момент могу соврать. Зачем тогда меня о чем-то спрашивать?»
        «И между строк можно многое прочитать»
        «Бессмысленное занятие. Лучше напряги интуицию. Или нарисуй картину.»
        «По-моему, проще спросить. Нужного человека.»
        «Я уже все сказал»
        «Ты сегодня немногословен. Отвлекаю? Или задела?»
        «И то, и другое»
        «Извиняться не буду. Поводов у меня достаточно.»
        «И не ждал»
        Наглеть, так наглеть. Пишу дальше:
        «Выполнишь мою просьбу?»
        «Смотря какую»
        «Надо задать вопрос одному человеку. Вы с ним наверняка знакомы. В одном мире вращаетесь. Можешь посодействовать?»
        «Кто?»
        «Путник»
        «Я не веду с ним дела»
        «Значит, не поможешь? Думала, ты как старик Хоттабыч. Можешь все.»
        «Пытаешься меня разозлить?»
        «А получается?»
        «Есть немного. Не понимаю, зачем?»
        «Может, я и сама не понимаю»
        «Тогда лучше разберись в своей голове»
        «Это не так интересно»
        Больше сообщений не приходит. Как и ответа на мою последнюю просьбу. Выполнит он ее или нет, непонятно. Похоже, сегодня Тициан не в лучшем расположении духа. Вопрос: зачем я тогда нарывалась? Мало мне гематомы на голове? Трудно разобраться в собственных эмоциях. Одно знаю точно: он меня злит. Прямо реально бесит. Очень хочется вывести его из себя. Надеюсь, сегодня это хоть немного удалось. Вполне понимаю последствия. Завтра опять придется не выпускать из рук баллончик. Зато сейчас ощущаю удовлетворение. И спокойно засыпаю.
        21
        Просыпаюсь довольно поздно. Сажусь на кровати и осторожно ощупываю голову. Сегодня болит чуть меньше. Тянусь за телефоном, звоню отцу. Надо узнать, зачем он меня искал. Оказывается, уже выходной - я немного потерялась в цифрах и датах. А папа решил устроить пикник. Только для своих. Чтобы поддержать тетю Олю. Рассказывает, как почти шантажом уговорил ее на несколько часов вырваться из больницы и отдохнуть. И просит меня приехать. Хочет собрать всех родных. Я соглашаюсь. Как раз хотела увидеться с тетей. Вот только больницы не люблю. Так что с удовольствием воспользуюсь случаем. Ну и родителей заодно проведаю. Тем более, с мамой нужно поговорить.
        Перекусываю совсем легко. У моих наверняка опять будет полный стол. Собираюсь. Тщательно причесываюсь, прикрывая волосами гематому. Синяки на шее прячу за легким шарфом. Выхожу за дверь. Все так же, с баллончиком в руках. На ближайшее время он - мой постоянный спутник. Выезжаю из гаража и посматриваю в зеркало заднего вида. Ищу машину Глеба. Но сегодня мне везет. Он еще не занял свой пост у моего дома. Хотя бы доеду к родителям без сопровождения. По дороге размышляю, поможет ли мне Тициан. И если нет, как тогда выйти на Путника. Может, у отца что-нибудь получится.
        Бросаю машину за воротами и захожу во двор. Папа встречает меня и обнимает. Отводит в сторону, чтобы рассказать новости. Я о них уже знаю, но не признаюсь. Отец, действительно, подтверждает, что типов на Хонде задержали. Поймав на каких-то мелочах. Допросили по поводу Юры и нападения на Элину. Свое прямое участие в обоих эпизодах парни отрицают. Но зато опознали Масловского, как своего непосредственного босса. Именно он дает им указания. Обычно звонит сам и назначает встречи. Они понятия не имеют, где он живет. Коршунов пробил номер, с которого звонил Масловский - уже недоступен. Скорее всего уже знает о задержании.
        Я вздыхаю. Получается, пока что у нас тупик. Но хотя бы эти типы не будут путаться под ногами. Интересуюсь, нет ли нужной мне информации по Путнику. Отец качает головой и сообщает, что переправил мой вопрос Коршунову. Но ответа пока не получил. На этом наш обмен информацией заканчивается. Узнаю, что мама хлопочет где-то в доме. Иду к ней. Замечаю у беседки тетю Олю, дремлющую в шезлонге. Подхожу и обнимаю ее. Долго, крепко и молча. Что тут скажешь? Все надежды и пожелания много раз озвучены. Остается только ждать.
        Тетя выглядит усталой, осунувшейся. С темными кругами под глазами. Слишком тяжело дается ей эта история. Знаю, что в город приехал отец Элины. В больнице сейчас он. Дополнительная поддержка тете точно не помешает. Иду к дому. Вокруг уже полно родни. Кому-то киваю. С другими обмениваюсь насмешливыми взглядами. Все как обычно. Маму нахожу на кухне, она режет салат. Вызываюсь помочь. За неспешной работой можно поговорить. Сначала затрагиваю нейтральные темы. Потом перехожу к нужной:
        - Мам, так и не спросила у тебя про третьего человека. Помнишь, из твоего списка. Вроде, депутата. Можешь чуть подробней рассказать. Как часто он у вас бывает, ну и вообще…
        - Еще не оставила эту идею, солнышко? - улыбается мама. - С Пахомовым я плохо знакома. Видимся не так уж часто. Но, кстати, на том ужасном пикнике он как раз был. Когда Юру… - не договаривает и тяжело вздыхает. А я хмурюсь. И лезу в телефон. Захожу в хранилище с фотографиями, которые сделали дети.
        - Посмотри, он тут есть, - передаю мобильный. Мама вытирает полотенцем руки, берет телефон. Листает снимки, вглядываясь в них. Кивает:
        - Да, вот он.
        Смотрю на мужчину лет сорока. Брутального, подтянутого. С не самым приятным выражением лица. Тициан? Никаких озарений не наступает. Моя интуиция упорно молчит. Разглядываю фото дальше. Рядом с Пахомовым женщина. По виду лет на десять моложе. Симпатичная, элегантно одетая. Но тоже совсем не радостная. Вспоминаю кое-что. Кажется, именно эта пара ругалась на пикнике. Я даже обратила на них внимание.
        - Это его жена? - уточняю у мамы. И вижу, как она краснеет: - Что такое?
        - Не жена…
        - Любовница, что ли? - удивленно задираю бровь. Мама лишь хмурится, потупив глаза. - Ого! А папа знает?
        - Конечно. Но что нам было делать? Не пускать их? Я его жену вообще ни разу не видела. Он с ней никуда не выезжает. Так папа говорил.
        - Ладно, это их дело, - хмыкаю я. И задумываюсь. То, что этот тип был здесь, когда убили Юру, кажется очень важным. Вдруг именно на него Юра и ругался? Конечно, такие люди сами не выполняют грязную работу. Но все могло получиться случайно. Поссорились. Кто-то вышел из себя. И в результате труп. Такое вполне возможно. Правда, Тициан сказал мне, что не трогал моего бывшего парня. Но просто на слово ему не поверю. И он дурак, если рассчитывает на другое. Хотя вчера строил из себя обиженного.
        Закончив с закусками, накрываем с мамой на стол. Гости потихоньку подтягиваются к беседке и рассаживаются. Замечаю сбоку Славу. И думаю, что пришло время с ним поговорить. Раз уж так удачно сложилось. Но тут кое-что меня отвлекает. К беседке подходит Кирилл. Вместе с отцом. Оглядывается, сразу находит меня. Садится рядом и говорит тихо:
        - Твой отец меня пригласил. Не возражаешь?
        - С чего бы? - хмыкаю я.
        - Вот и хорошо. Рад тебя видеть, - берет вилку и спокойно принимается за еду. А мне теперь кусок в горло не лезет. Слишком близко Кирилл поставил свой стул. Слишком сильно ощущаю его присутствие рядом. Чувствую всей кожей. С трудом игнорирую притяжение. Очень хочется наклониться и положить голову ему на плечо. Нахожусь в полном раздрае. Уверена, он этого и добивается. А еще постоянно задевает меня рукой. Еле удерживаюсь, чтобы каждый раз не дергаться. Несколько минут терплю. Не выдерживаю и отодвигаюсь. Кирилл бросает на меня насмешливый взгляд. И снова возвращается к еде. Демонстрируя отличный аппетит. А я злюсь.
        Во время перерыва гости разбредаются по территории. Я помогаю маме убрать со стола. Выхожу из дома и вижу, как Кирилл подходит к тете Оле. Не могу сдержать любопытства. Останавливаюсь недалеко от них. Слышу, как он выражает соболезнования и слова поддержки. Сообщает, что готов предоставить любую помощь, какая только потребуется. А потом достает из внутреннего кармана конверт и протягивает тете. Она отнекивается. Но Кирилл говорит, что не успел отдать Элине выходное пособие. И почти насильно вручает конверт.
        Ухожу подальше в сад и устраиваюсь на шезлонге. Ощущаю странную растерянность. Совсем недавно, на похожем пикнике, впервые увидела Кирилла. Как быстро все изменилось. Теперь кажется, что знаю его уже тысячу лет. Это не просто образные слова. Действительно, чувствую его. На очень глубоком уровне. И он меня тоже. Находясь рядом, мы словно настраиваемся друг на друга. Почти физически ощущаю связывающие нас нити. Чем ближе, тем сильнее. Никогда не испытывала ничего подобного. Даже представить не могла, что так бывает. Но почему тогда в душе тревога? Что так настойчиво пытается подсказать интуиция?
        Слышу за спиной шаги. Ко мне подходит Кирилл. Ну да, бессмысленно от него прятаться. Везде меня найдет. Потому что испытывает то же, что и я. В руках держит бокал с фруктовой водой. Протягивает. Уже знает, что я ее люблю. Берет раскладной стул и ставит рядом с шезлонгом. Усаживается так, чтобы видеть мое лицо. Смотрит прямо в глаза, чуть прищурясь. Нам даже говорить не обязательно. Достаточно простой молчаливой близости. Чтобы оказаться в пространстве, предназначенном только для нас двоих. Оно густое, плотное. Тягучее. Каждое движение Кирилла, каждый вздох воспринимаю как свои собственные. А он мои. Ни одна мелочь не ускользнет.
        Кирилл вдруг хмурится и резко наклоняется. Почти к самому лицу. Инстинктивно пытаюсь отшатнуться. Но спинка шезлонга не дает этого сделать. Зацепляет пальцами мой шарф и тянет на себя. Стаскивая его с меня. Удивленно округляю глаза. И тут же ощущаю его пальцы на своей шее. Черт! Там же синяки. Осторожно поглаживает их. Морщусь и отбиваю его руку в сторону.
        - Кто это сделал? - голос звучит глухо, странно. А я вдруг понимаю: эти следы можно принять совсем за другое. За результат страсти. Кажется, он так и решил. Отсюда внезапная ярость в глазах и застывшее в напряжении тело.
        - Не тот, о ком думаешь, - отвечаю спокойно. - И вообще, он не представился. - Кирилл озадаченно смотрит на меня. Требуя пояснения. Ладно, придется рассказать: - Вчера меня поджидали у квартиры. Ну и… сам видишь последствия, - замечаю, как он весь подбирается. Догадываюсь, что сейчас начнется. И недовольно говорю: - Только избавь меня от нотаций! Это бесполезно.
        - Ненормальная? - злится Кирилл. Тут же вспоминаю, что недавно кое-кто использовал это определение, как комплимент. Видя в нем не проблему, а достижение. Кажется, мой напарник не разделяет мыслей Тициана. И врубает сердитого мужчину: - Меня ты не слушаешь. А если поговорю с твоим отцом? Как думаешь, он быстро найдет на тебя управу?
        - Только поссоришь нас! Все равно сделаю по-своему, - проясняю сразу. Чтобы выбросил эти глупости из головы. Так легко меня не запугать. Давно уже сама за себя решаю.
        - Ева, я не шучу. Ты обещала попросить охрану.
        - Не обещала. Всего лишь сказала, что подумаю.
        - Ну так думай быстрее. Пока есть чем, - не успокаивается Кирилл. Его наезды уже раздражают.
        - Все, хватит! Я оценила твою заботу. Давай теперь оставим эту тему, - кривлюсь и отворачиваюсь в сторону. Но он не сдается. Хватается за края шезлонга с двух сторон от моей головы. И нависает надо мной. Прожигая взглядом. Чем вызывает приступ беспокойства. Не от страха. От чего-то другого. Того, что закручивает в животе тугие узлы. Впрыскивает в кровь желание. Поднимаю голову. Заставляю себя не отводить глаза. Вижу, что злится. Сильно. Губы плотно сжаты. Ноздри раздуваются от гнева. Только меня такими демонстрациями не пронять. И он это понимает.
        - Отсюда поедем к тебе, - цедит, сквозь зубы. - Все подробно расскажешь.
        - Ага, разбежалась, - усмехаюсь я.
        - Сама обещала ничего не скрывать, - очень вовремя вспоминает наши договоренности.
        - Тогда веди себя, как напарник! И не указывай, что мне делать. Ясно?
        - Более чем… - глухо отзывается Кирилл. Вижу, как ходит вверх-вниз его грудь. Он наклоняется еще ниже. Почти вжимая меня в шезлонг. Гипнотизируя злыми глазами. Вот только за злостью так много другого. Горячего, темного. Обжигающего.
        - Прекрати! - шиплю сердито. - Какого черта ты делаешь?
        - Ничего. Твой отец еще поблагодарит меня за воспитательные меры. Кстати, он хотел со мной поговорить. Не буду заставлять его ждать, - наконец выпрямляется. Отодвигаясь от меня, давая вздохнуть. И смотрит с издёвкой.
        - Не вздумай ему рассказать… - говорю с угрозой.
        - Очень страшно, - ухмыляется этот гад.
        - Проговоришься, пошлю тебя подальше, напарничек, - растягиваю губы в ядовитой усмешке. Кирилл встает. Еще какое-то время мрачно разглядывает меня. И уходит. Через минуту и я иду за ним. Останавливаюсь, когда вижу его уже рядом с отцом. Они о чем-то переговариваются и скрываются в доме. Решаю пока направить свою злость на полезное дело. То есть пообщаться со Славой. Но быстро узнаю, что он уже покинул нашу тусовку. Придется ловить в другой раз. А значит, на сегодня свою программу я выполнила. И ничего не мешает мне ехать домой. Злорадно ухмыляюсь. Прощаюсь с мамой и тетей Олей. И быстро отчаливаю, испытывая легкий азарт. Особенно, представляя лицо Кирилла.

***
        Бросаю машину в гараже. Но не поднимаюсь к себе, а выхожу из подъезда. Хочу проверить, на посту ли Глеб. И сразу утыкаюсь взглядом в его мерседес. Тяжело вздыхаю. Ну что за человек! Неужели совсем нечем заняться? И конечно уже заметил меня. Стою и жду, пока подойдет ближе.
        - Привет, - говорит тихо. И с сомнением разглядывает мое лицо. Словно не знает, чего от меня ждать. А я и сама не знаю. Но ругаться не хочу. Устала. Да и бестолку. Моих слов он все равно не слышит.
        Я молчу, Глеб тоже. Лишь обмениваемся хмурыми взглядами. Глеб вдруг переводит взгляд правее меня. Его лицо удивленно вытягивается. Оборачиваюсь туда же. Вижу, как во двор въезжает забавная машина. Старая, шикарно отреставрированная модель. Очень яркая, даже вызывающая. И точно притягивающая взгляды. А еще, кажется, знакомая Глебу. Потому что он хмурится и заметно подбирается. Следит хищно, как машина останавливается. Открывается дверь. И на улицу выбирается высокий мужчина. Немного моложе Глеба. Блондин, с длинными, почти до плеч, волосами. И короткой бородкой. Он кажется выходцем из прошлого века. Вот только одет демократично. В джинсы и футболку.
        И этот тип направляется прямиком к нам. Останавливается. Пару секунд молча, с заметной усмешкой, смотрит на Глеба. Потом переводит взгляд на меня. В ответ с интересом рассматриваю его. У него на шее несколько золотых цепочек и явно старинный медальон с камнем. А на пальцах перстни. По виду тоже не новодел. Правда, не слишком хорошо разбираюсь в подобном. Что этому человеку от нас нужно? Впрочем, кажется, догадываюсь. Но разговор первой не начинаю. Жду, когда сам все объяснит.
        - Здравствуйте, Ева, - вежливо говорит мужчина и улыбается. Широко и открыто. Но голубые глаза остаются холодными. А еще внимательно шарит взглядом по моему лицу. Интересно, что там ищет? - Удивительно. Очень похожа, - замечает довольно. Словно разговаривает сам с собой. На кого я похожа? На свою фотографию? Он ее точно видел, раз сразу меня узнал. Но что в этом удивительного? А мужчина добавляет: - Слышал, искали меня? Не смог сдержать любопытства. Поговорим? - и кивает на свою машину.
        - Вы Путник? - уточняю я. Он ведь так и не представился.
        - Точно.
        - Тогда поговорим, - разворачиваюсь в нужную сторону. Но Глеб вдруг хватает меня за руку. Удивленно оглядываюсь на него. Вижу полыхающий злостью взгляд и сцепленные челюсти. Задираю бровь в немом вопросе. Он молчит. Лишь буравит меня глазами. Дышит тяжело. Всем своим видом показывает недовольство. Но так ничего и не произносит. И нехотя разжимает ладонь. Пожимаю плечами и шагаю за Путником. Тот галантно открывает мне заднюю дверь своей сумасшедшей машины. Забираюсь внутрь и изумленно оглядываюсь. Пока хозяин всего этого богатства обходит автомобиль и садится на сиденье рядом со мной.
        - Нравится? - уточняет с довольной улыбкой. Видимо разглядел мой ошалелый взгляд.
        - Да уж. Никогда такого не видела, - совсем не кривлю душой. Точно не видела. И не уверена, что хотела бы увидеть. Но выбора нет.
        - Мне тоже, - он все еще с интересом разглядывает меня. И говорит, качая головой:
        - Забавно. Не ожидал…
        - Чего именно?
        - Джокер вам рассказал? - снова загадки. Путник знает кличку Глеба? Недовольно хмурюсь.
        - О чем?
        - О прошлом.
        - Его прошлом? - не понимаю, какое ему дело до прошлого Глеба.
        - О нашем.
        - Только, что вы не ладите. А что?
        - Ничего, - хмыкает этот тип, поглаживая бородку. - Пусть сам объясняет. Зачем я понадобился?
        Достаю телефон. Открываю фото Юры.
        - Это мой бывший парень. Его недавно убили. Незадолго до смерти он что-то у вас купил. Я хочу знать, что?
        - Вообще-то, это коммерческая тайна, - произносит мужчина, задумчиво глядя на меня.
        - Его убили, - напоминаю я. - К черту тайны! Расскажите мне.
        - Ну хорошо, - вздыхает. - Он купил статуэтку. Антикварную, из позолоченной бронзы.
        - Что за статуэтка? Можно конкретнее?
        - Женская фигура.
        - Большая?
        - Не очень. Сантиметров двадцать пять.
        - Насколько старая?
        - Начало прошлого века.
        - В ней есть что-то особенное? - уточняю я. Просто не понимаю, зачем она Юре. Он никогда не интересовался антиквариатом.
        - Не для всех… - загадочно отвечает Путник.
        - Что это значит? - завожусь. Надоели его намеки.
        - То, что сказал. Для кого-то она особенная. Для остальных просто предмет искусства. Не такой уж редкий и ценный.
        - Имя женщины сохранилось?
        - Нет.
        - А имя автора?
        - Тоже нет.
        - Ну хотя бы фотография есть? Каталоги и тому подобное?
        - Есть, - кивает мужчина. И смотрит так странно. Меня это уже нервирует.
        - Можете показать?
        Путник медлит с ответом. О чем-то раздумывая. И все-таки решается:
        - Я вам ее пришлю.
        - Спасибо. Запишите телефон?
        - Не надо. Уже выяснил.
        - Юра купил только статуэтку? Картину художника по имени Кенан вы не продавали?
        - Кенан? Что-то знакомое. Старый или современный?
        - Современный.
        - А, понятно. Не интересуюсь. Не было никаких картин.
        Думаю, о чем еще спросить. Потому что, чем больше узнаю, тем больше все запутывается. Я устала.
        - Скажите, за эту статуэтку могли убить? Вы говорите, она не очень ценная.
        - И за меньшее убивают, - он тянет, потом продолжает: - А еще случается конкуренция. За обладание. Все как в жизни.
        - На статуэтку были еще покупатели? - сразу уточняю я.
        - Были.
        - Много?
        - По мелочи да. Но серьезный один.
        - Скажете мне? - смотрю ему прямо в глаза.
        - Пока нет, - медленно качает головой.
        - Почему?
        - Вы ведь сразу сообщите полиции?
        - Скорее всего.
        - Тогда я пас.
        - Жаль. Если передумаете, позвоните мне.
        - Возможно, и передумаю, - не отрицает Путник.
        - Большое спасибо за помощь, - тянусь к ручке. Мужчина останавливает меня. Выходит на улицу и сам открывает мне дверь. Подает руку, помогая выйти. И произносит на прощанье:
        - Был рад снова увидеть вас, Ева.
        - Снова? - удивленно переспрашиваю. - Разве мы встречались?
        - Конечно.
        - Когда? Я не помню.
        - Пока не помните, - соглашается этот тип. - Но все может измениться.
        Хватит! Уже сыта по горло всеми этими странностями. Так что больше ничего не выясняю. И шагаю к дому. Точнее, к Глебу. Который все еще стоит рядом с подъездом и внимательно смотрит в нашу сторону.

***
        Подхожу ближе и раздраженно киваю:
        - Пойдем.
        Он хмурится, но следует за мной. Веду его в кафе. Устраиваемся за столиком, заказываем кофе. Некоторое время размышляю. Потом поднимаю глаза. И встречаюсь с настороженным взглядом. Мрачным и напряженным. Пора поговорить прямо. Про мой сон.
        - Джокер - твой псевдоним? - лишь пожимает плечами. Не соглашаясь, но и не отрицая. - Путник его знает, - сообщаю. Но он не удивляется.
        - Знает, - подтверждает равнодушно. А я злюсь:
        - Там, где ты вращаешься, клички обязательны? Путник, Тициан, Джокер…
        - Кенан, - продолжает мою мысль Глеб. Он прав. Я ничуть не лучше. - Я был Джокером, - все же отвечает на мой вопрос. - Когда-то очень давно.
        - Как давно?
        - Понимаю, как это прозвучит. Но… ты сама спросила. В другой жизни. Прошлой, параллельной. Называй, как хочешь. Но не в этой.
        - Еще и прошлые жизни? Рехнуться можно! Или я уже?
        - Было время, я тоже так думал. Потом привык. Ты же сама видела. Раз назвала меня Джокером. Здесь я никому так не представляюсь. Но мы с тобой не одни такие. Есть еще люди, помнящие прошлое. Путник - один из них. Мы не раз пересекались. В тех жизнях.
        - Меня он тоже знал?
        - Знал, - вот и объяснение странных слов Путника. А Глеб вдруг продолжает: - Если честно, там я его убил. Отсюда настоящие корни нашей неприязни.
        - Надеюсь, не из-за меня?
        - Нет. Причина гораздо банальней: деньги. Не поделили кое-что.
        - А Тициан тоже из таких? - спрашиваю, хмурясь.
        - Не знаю. Но вполне допускаю. Никогда с ним напрямую не встречался. Хотя через посредников имел дела.
        - Ты хорошо помнишь свои прошлые жизни?
        - Скорее, параллельные. Просто другие варианты. Но хорошо помню только одну. Про Джокера. Остальные отдельными эпизодами. Там, где ты.
        - Я тоже была в твоих жизнях? Во всех? - все же после удара об дверь у меня плохо с головой. Раз о таком спрашиваю.
        - Да, во всех, - подтверждает он твердо. Глядя мне прямо в глаза. - В каждой из них мы были вместе.
        - Замечательно! И ты прямо с детства об этом знал?
        - Не с детства. Странные сны мне начали сниться лет с двадцати. Я много изучал эту тему. Ходил по всяким шаманам, экстрасенсам. Пробовал разные практики. Часто рискованные. Очень много попадалось мусора, обмана. Но и настоящие умельцы встречались. Я готов был тратить кучу времени, чтобы отыскать крупицы истины. Все равно не мог нормально жить. Эти сны меня реально мучили. Ну и кое-что дало свои плоды. Я познакомился со своим прошлым.
        - И кем же был Джокер?
        - Скажем так, не пай-мальчиком. Что-то вроде наемника-одиночки. Выполняющего сложные заказы. Я имел кучу врагов. Однажды им повезло. Они были злы на меня. Признаю, заслуженно, и немного покуражились. А потом собирались убить. Ты оказалась там случайно. Увидела все это. И рискуя собой, помогла мне. Убегая, мы потеряли друг друга. Я ничего о тебе не знал, кроме имени. Но не сомневался, что найду. И прямо той ночью поклялся принадлежать тебе вечно. Наверное, меня переклинило тогда. До того дня я был циничной тварью. Не верил в любовь, презирал все эти слабости. И вдруг сам, добровольно, бросил свое сердце к твоим ногам… - Глеб замолкает, его лицо застывает. Он словно выключается из этой реальности, оказавшись в прошлом. Не даю ему застрять там и возвращаю обратно:
        - И что, нашел меня?
        - Конечно. Это было непросто, но я справился. Только не подозревал, что основная сложность впереди. Ты меня отвергла. Не хотела иметь ничего общего с таким, как я. Мое имя в определенных кругах было на слуху. И ты быстро узнала, кого спасла. Даже сейчас помню презрительное выражение твоего хорошенького личика, когда разыскал тебя. Думал, обрадуешься. А ты прямо в глаза заявила, что тебя от меня тошнит. Первый раз в жизни не знал, что делать. Но и отступиться не мог. В общем, я был очень настойчив и через полгода смог сломить твое сопротивление. Мы были счастливы. До сих пор вижу во сне то время. Такое яркое, будто реальное, - он снова замирает. На этот раз лицо расслабленно. По нему пробегают тени. Закрывает глаза, приподнимая губы в легкой улыбке. Еле слышно шепчет: - Твой взгляд, сжигающий все мои внутренности. Запах, сводящий с ума. Губы, прикасающиеся ко мне с такой страстью. А потом я просыпаюсь… - Глеб открывает глаза. В них плещется боль. И тоска. А еще надежда. Этот гремучий коктейль сходу обрушивается на меня. Цепляя что-то глубоко внутри. Сейчас я не сомневаюсь: он любил меня. Тогда. В
той своей жизни. И я тоже.
        Глеб прожигает меня взглядом. Все еще затуманенным от воспоминаний. Говорит тихо, почти шепотом: - Прости, что так долго тебя искал… - подтягивает мою руку к губам и целует пальцы. Трепетно и нежно. Первый раз за все время мое тело отзывается на его ласку. Второй ладонью прикасаюсь к колючей щеке. И осторожно веду вниз. Замирая у краешка губ. Такое правильное движение. Привычное, знакомое. Но есть и другая сторона. Я чувствую ее. Также сильно. Он - угроза для меня. Реальная, серьезная. Уже сбывшаяся. Мне нельзя расслабляться.
        - Что с нами случилось? Тогда, в прошлом, - спрашиваю, все еще не убирая руки. Мне надо это знать. Вижу, как лицо Глеба искажается. Словно от мучительной боли. Он сам отшатывается от меня и хмуро говорит:
        - Я вел себя как дурак. Ты ушла от меня.
        - Понятно…
        - Такое больше не повторится, - произносит глухо. - Теперь я тебя не отпущу.
        Он выглядит не слишком вменяемым. И это напрягает. Кажется, я связалась с психом. И наши беседы еще глубже погружают его в безумие. В мэрии вообще держат сумасшедших? Может, попросить у него справку о здоровье? А лучше просто прекратить общение. К сожалению, это не так просто. Он явно не отступится. К тому же, все переплелось со смертью Юры. Не могу прогнать Глеба. До тех пор, пока не докопаюсь до правды. Но потом обязательно поговорю с отцом. Придется надавить, чтобы заставить Шустова остановиться. Пусть это выглядит проблематично. Но не вижу другого пути. А пока пробую вразумить сама:
        - Ты бредишь. Мы не вместе. Не в твоей власти отпускать меня или не отпускать. Хватит путать свои сны с реальностью. Мне это надоело!
        - Это не мои сны. Наши. Ты забыла, Фиалка?
        - Никакая я не Фиалка! Ясно? В этой жизни между нами ничего нет. И не будет. Сколько можно повторять?
        - Не трать напрасно силы, - устало отвечает Глеб и снова тянется к моей руке. Одергиваю ее. Собираюсь встать и уйти. Но тут звонит мой телефон. Он лежит на столе. Мы оба хорошо видим имя Кирилл на экране.
        - Ты дома? - спрашивает сразу. Как только отвечаю на звонок.
        - А что?
        - Хочу зайти.
        - Давай завтра. На сегодня мне уже хватит.
        - Я рядом. Не переживай, надолго не задержу.
        - Ладно. Через пять минут буду у себя, - вздыхаю и отключаюсь. Перевожу взгляд на Глеба. С виду он спокоен. Лишь немного бледен. Но в глазах беснуются черти. Не знаю, как с ними совладать. Да и не мое это дело. Оставляю его в их власти. Просто поднимаюсь и ухожу. Молча. Не прощаясь. На споры и препирательства нет больше сил.
        22
        Впускаю Кирилла в квартиру. Приглядываюсь к нему. Злится, что уехала без предупреждения? Вроде, не заметно. Спокойно проходит в гостиную и устраивается на диване, вытянув ноги. Сажусь в кресло и выжидательно смотрю на него. Он молчит, находясь в своих мыслях. А я пользуюсь случаем и рассматриваю его. Мне нравится скользить взглядом по его лицу. Острым скулам, небритым щекам. Подбородку с небольшой ямочкой. По спортивной, атлетичной фигуре. С мощными плечами и крепкой грудью, обтянутой простой футболкой. Сильным рукам, что сейчас расслаблены.
        Кирилл вдруг поднимает глаза и встречает мой взгляд. Я не прячусь, не отвожу его. Не испытываю смущения. Мне нравится то, что вижу. Не собираюсь это скрывать. Все также молча смотрим друг другу в глаза. Пространство между нами начинает искрить от напряжения. От физической тяги, которой приходится сопротивляться. Мне приходится. А Кирилл ей быстро уступает. Взгляд темнеет прямо на глазах. Затягивает меня в водоворот. Утаскивает, завлекает. Ласкает мое тело через одежду. Чувствую это даже без физического контакта. Желание клубится в крови. Вспыхивает огнем. Ощущаю ответный жар в его теле. Мне не нужно слов.
        Плевать! Встаю и подхожу к нему. Кирилл ни на секунду не отводит глаз. Держит меня взглядом. Ведет. Словно, боится, что опять сбегу. Когда останавливаюсь перед ним, чуть отклоняется назад. Давая мне пространство. Сажусь к нему на колени. Лицом к лицу. Обхватывая его бедра своими. Вижу, как сцепляет челюсти. До белых желваков. Как учащается дыхание. Но он не трогает меня. Ощущаю почти физический барьер между нами. Игнорирую его. Прорываюсь. Сама кладу руки на грудь Кирилла. Чувствую бешено бьющееся под ладонями сердце. Медленно веду вверх, к плечам. Обхватываю шею. И наклоняюсь, касаясь его губ сначала легким поцелуем. А потом все жарче. Потому что Кирилл не ждет. И принимает в поцелуе активное участие. Просто перехватывает инициативу. И впивается в мой рот. Проталкивая в него язык.
        Ласкаю его своим языком. Слегка прикусываю, дразню. Уворачиваюсь от настойчивых губ, давая себе вдохнуть. Но он тянется снова. Требовательно, жестко. Мои ладони уже под его футболкой. Скользят по обжигающей жаром коже. Исследуют все, до чего могут дотянуться. Тяну футболку вверх. Она мне мешает. Кирилл поднимает руки, помогая. Хриплое дыхание щекочет шею. Наклоняюсь и вывожу языком узоры на его груди, ключицах. Прикусываю шею. Он стонет. Глухо, тягуче. Утыкается лбом в мое плечо. Грудь ходит ходуном. Воздух рвано вырывается сквозь стиснутые зубы.
        - Не останавливайся, - хрипит Кирилл. - К черту все! Я готов дать себя связать. Даже наручники нацепить. Если тебе будет комфортней. Только не отталкивай меня сейчас…
        Зачем мне останавливаться? В моем мозгу уже нет никаких мыслей. А, да, что-то мешало мне. Я вспомню. Потом обязательно вспомню. Знаю, этого не избежать. Но не сейчас. Мне нужно касаться его. Трогать, чувствовать. Пальцами, губами, языком. Впустить его в себя… Я сделаю все сама. Расстегиваю пряжку ремня, тащу вниз молнию. Кирилл рычит и тянется к моим губам. Кусает их от нетерпения. В нем больше нет нежности. Одна лишь неутоленная страсть. Как и во мне. Жар, что может потушить он один. Адский огонь, сжирающий нас обоих. Сейчас мне на все плевать!
        Стягиваю домашние спортивные штаны и футболку. Прямо вместе с бельем. Кирилл мне все-таки помогает. Его дрожащие руки задевают кожу. Я чувствую, как ему хочется меня схватить. Но он со стоном убирает руки в сторону. Сжимает кулаки. От бешеного напряжения вздуваются вены. Освобождаю его из белья и медленно глажу. Обхватываю ладонью.
        - В кармане… - побелевшими губами рвано выдыхает Кирилл. Путаюсь в ткани, но все же достаю резинку. Разрываю пакетик и надеваю на него. А потом наконец опускаюсь. Глядя прямо в сумасшедшие зеленые глаза. Ощущая, как замирает сердце. Закусывая губы до крови. Задыхаясь от переполняющих ощущений. И там, внизу, и в груди. Он заполняет меня везде. Ничего не оставляя. Опять только он! В теле, в душе, в голове. Так было всегда. Тысячи раз. Тысячи жизней. Но сейчас мне хватит одной.
        Цепляюсь за его плечи. Впиваюсь в них ногтями. Чтобы не оторвать. И начинаю двигаться. Кирилл вместе со мной. Мы - одно целое. Наши тела сами знают, как надо. Один за другим, друг за другом. Подстраиваясь и продолжая каждое движение. Кирилл отрывается от моих губ и ласкает грудь. Прикусывает, издавая глухое рычание. Скользит языком по ключицам, шее. Снова к губам. Ловя мое дыхание. Присваивая себе. Не позволяя отвернуться. Даже на секунду оторваться.
        Ощущаю, как сводит огнем внизу. Трясет от предвкушения. От приближающейся разрядки. Выгибаюсь, не в силах сдержаться. Вместе ускоряем темп. Его толчки все резче, глубже. Он опускает руку между нашими телами и помогает мне пальцем. И я финиширую первой. Отдаваясь сносящему голову освобождению. Не сдерживая рвущийся крик. Почти сразу меня догоняет Кирилл. С хриплым стоном, крупной дрожью по всему телу. Судорожно вырывающемуся дыханию. Бешеной пульсацией внутри меня.
        Понемногу прихожу в себя. И понимаю, что лежу на его груди. Уткнувшись носом ему в шею. Он все еще хрипло дышит. Наши тела влажны от пота. Но лежать так на нём безумно приятно. Провожу по соленой коже языком. Вдыхаю, наполняя легкие его запахом. Кирилл дёргается и, забывая обо всем, обхватывает мои плечи. Прижимая сильнее. Почти вплавляя в свое тело. Вырываюсь и слезаю с него. Подхватываю с пола одежду и ухожу в ванную. Долго стою под струями воды. Смывая все, что случилось. Лишь с тела. Из сердца ничего не смыть. Да я и не хочу.
        Одеваюсь и выхожу из ванной. Прямо с мокрыми волосами. Нет времени их сушить. Мне отчего-то страшно. Но я не буду прятать взгляд. Кирилл сидит на диване. Уже привел в порядок одежду. Поворачивает голову и ловит мой взгляд. Смотрит долго, пристально. Оценивающе. Рассматривает с головы до ног. И снова впивается в лицо. Пытается прочесть, что у меня в голове. Если бы я сама знала! Не понимаю, что говорить. Да и надо ли вообще. Наши тела сказали все за нас. А остальное он и так знает. Там почти ничего не изменилось. Мне трудно терпеть его прикосновения. Приходится почти себя ломать. Откуда тогда такое притяжение? Эта сумасшедшая тяга. С которой невозможно бороться.
        Иду к кухне. Наливаю себе воды. И усаживаюсь в кресло, отгораживаясь от Кирилла стаканом. Ловлю себя на этом. Смешно! Ставлю стакан на стол. Спрашиваю:
        - Уже поздно. Чего ты хотел? - голос звучит глухо. Выдавая меня с потрохами.
        Кирилл молчит. Смотрит мне в глаза и хмурится. Отвечает тоном, в котором сквозит напряжение:
        - Плевать. Не важно. Я не хочу уходить. Останусь у тебя.
        - Нет, - качаю головой. - Пока не готова спать с тобой в одной постели.
        - Давай попробуем, - хрипло просит он.
        - Не сейчас. Дай мне время.
        - Не хочу… Ты опять отдалишься, - смотрит исподлобья. Мрачно, недовольно.
        - Мы перешли первый барьер. Не торопи меня, - говорю твердо. Он не должен слышать в моем голосе сомнение. Иначе не отступит. И Кирилл уступает. Встает и идет к входной двери. Обувается, накидывает кожаный пиджак. Поворачивается ко мне. Наклоняется и прикасается губами к моим губам. Чувствую его язык. Не наглый, врывающийся в рот. А очень нежный. Мягкое касание по губам. Мимолетная ласка. Только приручить, не спугнуть. Отстраняется и уходит.

***
        Просыпаюсь утром и пытаюсь понять, что чувствую. Я счастлива? Но счастьем и не пахнет. Горячие воспоминания резко ускоряют пульс. Тело все еще нежится в сладкой истоме. А в груди тревога и беспокойство. В голове: одни вопросы. Во что превратилась моя жизнь? Мне нравилось быть наблюдателем. И даже отшельником. Хотя и с парнями встречалась. И на тусовки иногда ходила. Но всегда внутренне отстраненно. Минимум общения. Только самые близкие. И совсем уж изредка хорошие знакомые. Я социопат. Людей избегаю, но не боюсь. За словом в карман не полезу. Но только если меня задевают. Начинать самой мне лень.
        А сейчас каждый день непонятные встречи. Странные переписки. Новые персонажи. Нападения, тайны. Постоянный адреналин. Мне уже много. Я наелась. Хочется забраться в нору, спрятаться, отдохнуть. Но как это все остановить? Сама ведь ввязалась. Никто за руку не тянул. Как раз все вокруг отговаривают. А я мчусь вперед. Куда? Зачем? Что найду там, в конце? То ли, что ищу? С каждым днем все меньше уверенности. Я как разогнавшийся паровоз. С отказавшими тормозами. Очень повезет, если в конце не разобьюсь в лепешку. Все дело в том, что даже не трогаю чертов тормоз. Не проверяю, исправен ли он. Просто несусь. Просто смотрю. И жду. Сансара.
        Кирилл… Не жалею ни капли. Да, будет сложно. Понимаю. Можем не справиться. Вполне допускаю такой результат. Пока он игнорирует мои заморочки. Но долго находиться в турбулентности тяжело. Не каждый готов это выносить. Однажды он посмотрит по сторонам. Осознает, что там гораздо проще. И комфортней. Я даже не смогу его ни в чем упрекнуть. И не стану. Но больше не откажусь от него сама. Не позволю той силе, что мешает нам, победить. Я чувствовала этот барьер вчера. Раньше, с другими, он был слабее. Скорее всего, как отражение моих чувств. С Кириллом все на пределе. Ярче, опаснее. Мощнее. И притяжение. И обратный заряд, что пытается нас растащить. Сама не понимаю, как долго смогу ему противостоять. Но я упрямая.
        Еще мне надо подумать о нападении. Оно отошло совсем уж на второй план. Но недооценивать противников нельзя. Кто и зачем сделал это? Все же Тициан? Не вижу причин. Если только его разозлила моя дерзость. Этот тип вполне способен преподать мне урок. Тем более, сам заявлял, что будет меня учить. Вдруг в его воспитательный план входят подобные методы? Щелкнуть по носу. Обуздать строптивость. Показать, кто главный. Кто сильнее. Но мне кажется, он уже должен был понять, что не на ту напал. Я не сдаюсь под напором обстоятельств. Гнусь и бью в ответ. Туда, куда не ожидают. А если не Тициан, то кто? Здесь совсем глухо. Не вижу других кандидатур.
        Следующая тема для размышлений: разговор с Путником. Та его часть, что касалась Юры. Про все эти прошлые жизни даже думать не хочу. Мне бы с этой разобраться. Зачем моему бывшему парню антикварная статуэтка? Вообще не понимаю. Она явно связана с последними событиями. Но как? Моей фантазии не хватает. Представляю этот предмет. Бронза, двадцать пять сантиметров. Тяжелая. Где я слышала про металл? Черт! Пропавшее орудие убийства… Хватаю телефон, звоню отцу. Здороваюсь и сразу перехожу к главному. Не могу бороться с нетерпением.
        - Пап, помнишь, ты говорил, что в ране Юры нашли частицы металла? Это могла быть старая статуэтка из позолоченной бронзы? Я тут узнала, что перед смертью он купил такую.
        - Бронза - вполне возможно, - задумчиво произносит отец. - Но только металл был не старый. И точно без всякой позолоты.
        - Ты уверен?
        - На все сто, - отрезает папа. И добавляет: - Кстати, помнишь, просила отследить телефон сестры Юры? Он все еще находится в районе Лукашино. Или она его выбросила. Или где-то там прячется.
        - Поняла, спасибо, - отзываюсь я. Отец держит паузу и вдруг спрашивает:
        - Котенок, а ты не хочешь ничего мне рассказать?
        Судорожно прикидываю, о чем это он. Неужели, Кирилл все-таки проболтался? Вчера так и не успела спросить. Не до того нам обоим было.
        - Что ты имеешь в виду? - говорю осторожно.
        - Тебя и Качалова. Помнится, ты заявляла, что между вами ничего нет. Извини дочь, но ты меня обманула. Я наблюдал за вами на пикнике. Он от тебя вообще не отходил. А смотрел так… Очень красноречивый взгляд. В общем, не понимаю, зачем вы шифруетесь? Мы с мамой будем только рады. Парень отлично тебе подходит.
        - Спасибо, - хмыкаю я. - У нас все закрутилось совсем недавно. Можно сказать, буквально на днях. Поэтому и не рассказывала. Нечего было. Но я рада, что Кирилл тебе нравится, - все-таки у меня наблюдательный отец. Общаемся с ним еще немного, и я прощаюсь. Задумчиво смотрю в погасший экран. Значит, со статуэткой дала маху. Она - не пропавшее орудие убийства. А жаль. Неплохая была версия. Но зато появились новости о Надежде Кравцовой. Мне почему-то кажется, что женщина пожалела бы выкинуть свой телефон. А значит, она прячется в Лукашино. Надо снова ехать туда.
        Экран мобильного вдруг загорается. В мессенджере всплывает сообщение. Открываю. Номер незнакомый. Короткий текст: «Выполняю обещание». И фотография. Увеличиваю на весь экран и рассматриваю. Статуэтка на белом фоне. Понятно, это Путник. Прислал снимок из каталога. Внимательно и подробно изучаю его. Надо понять, зачем эта вещь понадобилась Юре. Женская фигурка в полный рост. Обнаженная. Только длинные волосы окутывают тело. Ничего особенного. Похожих тысячи. Приближаю лицо, всматриваюсь. По телу бегут мурашки. Этого не может быть. Я брежу? У женщины мое лицо!
        Через двадцать минут раздраженно давлю на виски. Голова раскалывается. А все потому, что почти непрерывно всматривалась в фотографию. Чтобы лучше ее разглядеть, перекинула снимок себе на почту и открыла на большом экране ноутбука. И сейчас уже не уверена, что это мое лицо. Нет, сходство все же есть. Это трудно отрицать. Но похожие люди встречаются. Я же не думаю, что… Что? Конечно, ее не с меня делали. Она прошлого века! Может, с моей прабабушки? В жизни и не такое бывает. Кстати, теперь понятно, зачем Юра ее купил. Наверное, увидел случайно. Заметил наше сходство. И решил сделать мне подарок. Или себе. И никакой тайны в этом нет.
        А где она тогда? В квартире Юры ее точно не было. Я бы заметила. Мне он ее не дарил. В эту минуту почему-то вспоминаю странный сверток, который Юра отдал Элине в день своей смерти. Размеры примерно совпадают. Вдруг в свертке и была статуэтка? Зачем он притащил ее на пикник? Хотел мне вручить? И что помешало? Почему передал сверток на хранение сестре? Он говорил со мной, держа его в руках. Мог просто протянуть. Правда, наш разговор не слишком удался. Помню, я тогда разозлилась. Поэтому не отдал? Обиделся? Или все же там было что-то другое? Где же искать этот дурацкий сверток? Вздыхаю и иду на кухню завтракать.

***
        День проходит спокойно. Больше никаких сюрпризов. Вроде неожиданных звонков или странных знакомств. Отдыхаю от адреналина. Занимаюсь своими делами. Рисую, гуляю. А еще жду звонка Кирилла. Или сообщения. Хоть чего-нибудь. Но он молчит. Наконец не выдерживаю и пишу ему сама. Всего одно предложение. «Хочу тебя увидеть». И опять не получаю ответа. Прислушиваюсь к себе. Чувствую беспокойство. Не досаду или обиду. Такой фигней не страдаю. Тревогу. И мне это не нравится.
        Снова ухожу в мастерскую. Это лучший способ отвлечься. И действительно, пара часов пролетают незаметно. А потом слышу звонок в дверь. Кое как стираю с пальцев краску и иду открывать. На пороге Кирилл. Мрачный, напряженный. Смотрит куда-то вглубь себя. Машинально заходит в квартиру. Раздевается. И наконец сосредотачивает взгляд на мне. Вижу, что-то случилось. Не налетаю на него с расспросами. Раз уж пришел, значит расскажет. Когда будет готов. Просто киваю на диван. И говорю, что отойду на минуту.
        Мою руки, переодеваюсь. Готовлю кофе. Ставлю перед Кириллом чашку. Он пьет, задумчиво глядя перед собой. Забираю пустую чашку из его рук. Ставлю на стол и сажусь к нему на колени. Так же, как вчера. Обхватываю его лицо, поворачиваю к себе. Смотрю прямо в глаза и объясняю:
        - Ты можешь говорить со мной обо всем. Я всегда пойму, поддержу. И буду на твоей стороне. Но если не захочешь, не стану допытываться. Просто скажи, что пока не готов. Я уважаю чужое право на приватность. Потому что хочу, чтобы в ответ уважали мое, - мягко прикасаюсь губами к его губам. И они сразу размыкаются. Кирилл тянется, пытаясь меня поцеловать. Придерживаю его лицо и не отвожу глаза. Жду его решения. Сначала надо разобраться с тем, что его так сильно беспокоит. Не хочу, чтобы между нами что-то стояло. Он обхватывает мою руку своей. Проводит моими пальцами по своим губам. Потом опускает вниз. И начинает говорить:
        - У меня большие проблемы. Сегодня в двух местах, где стоят наши системы, были отравления. Серьезно никто не пострадал. Хоть с этим повезло. Но начались срочные проверки. Нам пока запретили проводить монтаж на всех объектах. Я целый день в разъездах. Пытался хоть что-то понять, - голос звучит глухо. Ему тяжело в таком признаваться. Знаю, как Кирилл относится к своей работе. Для него это серьезный удар. Даже не финансовый, а моральный. Следующие слова это подтверждают: - Я виноват. Слишком легко ко всему отнесся. Надо было нанять профессионалов. А получилось, подставил своих. Если фирму закроют, - на этих словах его голос совсем садится. Показывая, что творится у него внутри, - люди потеряют работу. Как буду им в глаза смотреть?
        - Не вини себя. Если противник умен, и профессионалы могли не справиться. Сейчас надо взять себя в руки и исправлять последствия.
        - Уже начал. Ужесточил на фирме контроль. И охрану нанял временно. Целый день разбирался. Проверил все тонкие места. Но пока не вижу, как они могли напакостить. Мы очень тщательно все тестируем перед отправкой заказчику. И строго соблюдаем технику безопасности при установке.
        - Это хорошо. Ты делаешь, что нужно. Значит, и результат будет. Скоро все выяснится, - обнимаю Кирилла. Прижимаю его голову к себе. Чувствую, как каменные плечи чуть расслабляются. Он слегка поворачивается и касается губами моей шеи. Проводит по ней вверх. Прикусывает мочку уха. Дыхание становится хриплым, рваным. Опаляет мою кожу. Вызывая сладкую дрожь в теле. Кирилл уже захватывает в плен мои губы. Отвечаю на поцелуй. Страстно, горячо. Он забывается и обхватывает мою голову. Крепко удерживая ее, не давая отвернуться. Одна ладонь забирается под футболку, скользя по телу. Его прикосновения доставляют почти физическую боль. Но я терплю. Хочу помочь ему снять напряжение. Но чертов барьер становится все сильнее. Чем больше мы тянемся друг к другу, тем мощнее стена.
        Кирилл понимает, что я не отзываюсь на его ласки. Чувствует мое замершее тело. Оно выдает меня с головой. Сразу же останавливается. Чуть отодвигается и смотрит в глаза. Хмуро, изучающе. Дышит тяжело, с шумом выдыхая. Убирает руки и глухо произносит:
        - Прости…
        - Это ты прости, - грустно усмехаюсь я. - У нас все, не как у нормальных людей.
        - Плевать. С нормальными меня и вполовину не заводит. Мне нравится быть с тобой. Ты нужна мне. Вот увидишь, мы справимся.
        У меня нет его уверенности. Я прижимаюсь лбом к его лбу. Чувствую, как сопротивление немного отпускает. И снова целую Кирилла. Он вспыхивает мгновенно. Стаскивает с себя одежду. Помогает мне раздеться. Осторожно. Старательно избегая касаний к коже. Кивает на диван. И когда я ложусь, устраивается между моих ног. Опираясь на локти по бокам от моего тела. Медленно входит в меня. Не отрывая взгляда от моего лица. Впитывая в себя все оттенки моей реакции. Ловит губами стон, который не могу удержать. Ощущая, как он заполняет меня все глубже. Обвиваю ногами его талию. Стараясь соединиться с ним еще сильнее.
        Он двигается все быстрее, жестче. Глядя прямо в глаза. Рвано дыша мне в губы. Хриплые выдохи перемежаются с моими стонами. Мы жадно целуемся, переплетаясь языками. Соединяя наши тела вверху и внизу. Огонь бежит по позвоночнику. В животе скручиваются горячие узлы. Обжигая все внутренности. Заставляя дрожать в предвкушении. Толчки Кирилла резкие, исступленные. Он рвется все глубже. Я выгибаюсь, открываясь сильнее. С его губ срываются хриплые стоны. Мне в унисон. И наконец пружина распрямляется. Выкидывая меня в нирвану. Кирилл обхватывает мою грудь губами, усиливая ощущения. Продлевая экстаз. Я плаваю в нем. Чувствуя, как содрогается его тело, догоняя меня.
        Он лишь на секунду опускается на меня. Прижимаясь всем своим влажным от пола телом. Пытаясь усмирить бешеное дыхание. И быстро перекатывается, устраиваясь сбоку. Очень близко. Почти вплотную. Так что я чувствую исходящий от него жар. Но все же не касаясь. Я поворачиваюсь на бок, к нему лицом. Мы смотрим друг на друга. Вдыхаем запах разгоряченных тел. Кирилл поглаживает мои волосы, перебирает пряди. Это все, что он себе позволяет. Ощущаю, как сильно ему хочется прикасаться ко мне. Ласкать, гладить. Изучать руками. Но он держится. Только молча смотрит в глаза.
        После душа разогреваю ужин. Сегодня мне есть, чем его накормить. Сидим за столом напротив друг друга. Кирилл уже не так напряжен. Хотя периодически улетает куда-то мыслями. Но я вижу, ему легче. Теперь он может спокойно размышлять. И искать решения. Улыбается, глядя на меня. И признается:
        - Наверное, ты ведьма. Не знаю, как, но ты убрала это из моей головы. То, что мешало. Не давало нормально работать. Меня скручивала ярость, ненависть. Целый день пытался успокоиться, уговорить себя. Тщетно. А сейчас все изменилось. Наконец-то способен нормально соображать.
        Закончив с ужином, загружаю посуду в посудомойку. Кирилл расслабленно сидит за столом. Вижу, как он устал. Как ему не хочется уходить. И сдаюсь:
        - Можешь переночевать у меня. Но кровать здесь только одна.
        Он резко поднимает на меня глаза. Внимательно разглядывает. И говорит с легкой хрипотцой:
        - Спасибо! Обещаю, не буду к тебе прикасаться. Дам нормально выспаться.
        Устраиваемся в постели. Кирилл наклоняется надо мной. Но лишь легко целует в губы. И укладывается на свою половину. Поворачивается спиной, натягивая одеяло. Засыпает довольно быстро. Слышу тихое, размеренное дыхание. А мне так не везет. Сна ни в одном глазу. Зато мыслей хоть отбавляй. Как давно я спала в одной постели с мужчиной? Больше года? Наверное, отвыкла. Стараюсь сильно не вертеться, чтобы его не разбудить. И наконец засыпаю.
        23
        Передо мной море. Огромное, бескрайнее. Сверкающее под солнечными лучами. Так, что больно глазам. Я стою босыми ступнями на прохладном мокром песке. Легкий ветер треплет длинные волосы. Гораздо длиннее, чем у меня сейчас. На мне шифоновая юбка почти до самой земли. Одной рукой подхватываю ее. Чтобы слабые волны, набегающие на берег, не намочили подол. А мою вторую ладонь сжимают мужские пальцы. Улыбаюсь, не поворачивая головы. Чувствую взгляд. Ласкающий, согревающий. Знаю, кто стоит рядом со мной. Хотя все также смотрю вперед, на морскую гладь. Но не выдерживаю, поворачиваюсь. И сразу тону в любящих зеленых глазах.
        Кирилл. Выглядит привычно. Разве что волосы чуть длиннее. И прическа другая. Непривычно то, как он смотрит на меня. Открыто. Не скрывая своих чувств. Впуская в душу. Полностью, до самого дна. В его глазах ни капли сомнений. И нет вопросов. Он знает, что у меня на сердце. Наши взаимные признания прозвучали уже давно. И с тех пор мы вместе. Конечно, не все так просто и гладко. Сейчас не вспоминаются конкретные события. Только ощущение, что без проблем не обошлось. Но мы справились. И теперь наслаждаемся спокойствием. И друг другом.
        Чувствую, как горячие пальцы сильнее сжимают ладонь. Кирилл широко, по мальчишески улыбается. И вдруг подхватывает меня на руки. Делает шаг вперед. Я обвиваю его шею руками. Прижимаюсь лбом к его виску. И стоим, глядя на море. Ощущая такую близость, при которой не нужно слов. Когда души полностью открыты. Нет недосказанности. Когда легко читаешь мысли любимого. Потому что с ним на одной волне. Просто знаешь: он никогда сознательно не причинит тебе боль. Не обманет, не предаст. Это не вера. Это правда, знание. Истина.
        Истина? Почему-то колет сердце. Остро, резко. Неожиданно. Поднимаю голову и понимаю, что стою на берегу одна. Рядом нет Кирилла. Оглядываюсь, разворачиваясь так быстро. Что едва не теряю равновесие. Никого нет. Даже солнце скрылось за низкими облаками. И море потеряло свое спокойствие. Как и я. В моем сердце дыра. Ощущаю это так явно, что невольно хватаюсь за грудь. Что-то темное поднимается из глубины. Заковывая тело в лед. Обесцвечивая пространство вокруг. Оно выцветает до черно-белого. Больше нет красок. Больше нет счастья. Больше нет Кирилла. И теперь не будет меня…
        Я бреду по странному, выгоревшему городу. Случайные прохожие шарахаются в стороны. Кажется, что иду, куда глаза глядят. На самом деле у меня есть цель. Четкая, ясная. И решение уже принято. Быстро, без особых сомнений. После этого сразу стало легче. Боль немного отступила. Пусть чуть-чуть. Но уже знаю, скоро и оставшаяся уйдет. Нужно пройти всего две улицы. Зайти в знакомый дом. Тот, в котором прожила несколько лет. Так странно. Словно это было в другой жизни. И увидеть его… Знаю, он ждет. Не буду затягивать ожидание. Я иду. Скоро случится то, о чем ты мечтал. Снова добровольно войду в твой дом. Также, как и раньше. Но теперь тебя ждет сюрприз. Ты ведь любишь сюрпризы, милый? Раньше любил. Тогда радуйся, я уже совсем близко…
        С резким вдохом открываю глаза. И понимаю, что сижу на постели. За окном еще темно. Рядом мирно спит Кирилл. Опускаюсь обратно на подушку. Усмиряю дыхание. Черт! Это всего лишь сон. Но такой яркий и реальный. Как и тот, другой, с Джокером. Что происходит? Раньше мне не снилось ничего подобного. А теперь будто открылись двери. И что-то странное выходит на поверхность. Прорывается из подсознания. Нет! Останавливаю себя. Не хочу ничего знать. Пусть будет просто сон. Чертов сон, в котором Кирилл любил меня. А я его. Любила. И там же потеряла…
        Второй раз открываю глаза уже утром и ловлю взгляд Кирилла. Как продолжение своего сна. В нем те же чувства. Легко читаю их в его глазах. Он лежит на боку, опираясь на руку, и разглядывает меня. Серьезно, не улыбаясь. Почти сразу его зрачки темнеют. И меня окутывает желание. Его желание. Горячая, жаркая волна. Вызывающая такой же отклик в моем теле. Он приподнимается на локте и нависает надо мной. Наклоняется, сминая губы в страстном, чувственном поцелуе. Я отвечаю. Вцепляясь в его плечи ногтями. Не хочу его потерять. Мне надо стереть этот сон, раствориться в настоящем. Пока мы есть друг у друга.
        Кирилл опускается на спину. Позволяя мне быть сверху. Принимает мои правила. Разрешает делать так, как мне удобно. Усмиряет свои порывы и желания. Как бы тяжело ему не было. Сжимает руки в кулаки до дрожи. Но не касается меня. И даже так, вполсилы. С кучей ограничений и оговорок наш секс взрывнее и яростнее, чем все, что было у меня до сих пор. Мы отдаемся друг другу до конца. Открываясь в своих желаниях. Обнажаясь и впуская другого туда, куда не позволяли заглянуть никому.

***
        Позавтракав, Кирилл уезжает на работу. Бесцельно прослонявшись по квартире, решаю тоже заняться делом. Пора поговорить со Славой. Звоню ему и договариваюсь о встрече. Он соглашается пересечься со мной в кафе. И даже особо не удивляется. Хотя до сих пор ни разу его не приглашала. Встречались исключительно у отца. По телефону ничего не объясняю. Озвучиваю лишь, что нам надо поговорить. И обещаю все объяснить при встрече.
        Через час, как и договаривались, сижу за столиком небольшого кафе в центре города. И жду Славку. Он немного опаздывает. Наконец приезжает и устраивается напротив. Несколько минут приветствий, общих вопросов. Кратких рассказов, как дела. Потом парень выжидательно смотрит на меня. И я перехожу к цели нашей встречи. А точнее, задаю вопрос:
        - Слав, скажи пожалуйста, Юра был тебе должен? Много?
        Славка недоуменно округляет глаза.
        - С чего ты это взяла?
        - Случайно услышала твой разговор на поминках. Ты что-то такое говорил. Извини, если неправильно поняла.
        - Ну да, неправильно. Речь шла не о Юре. Да и откуда взяться долгу?
        - Ну, вы же, помню, мутили что-то с бизнесом. И там не получилось.
        - Было такое, - спокойно соглашается Славка. - Но мы разбежались по нулям. Все тип-топ. Никаких долгов.
        - Понятно, - киваю. И продолжаю расспросы. Раз уж с долгом облом, может, с другим повезет: - А на пикнике он ничем с тобой не делился? - решаю хоть как-то объяснить свои вопросы: - Понимаешь, я все ищу хоть какие-нибудь зацепки. Пытаюсь понять, что с ним произошло. Но пока все мимо.
        - Вроде, ничего такого, - пожимает плечами собеседник. - Юрка был в хорошем настроении. Просто болтали ни о чем.
        - Про старинную статуэтку он не упоминал?
        - Черт, откуда ты узнала? - морщится Славка.
        - Юра говорил о ней? - настораживаюсь я.
        - Да что там говорить? Я просто помог, и все.
        - В смысле, помог? - недоумеваю. - Чем?
        - Ну, с этой статуэткой.
        - Объясни подробнее, что именно ты сделал?
        - Юрка обратился ко мне с просьбой. Где-то за неделю до тех событий. Сказал, ему нужна подделка под антиквариат. Женская фигура из бронзы. Вот я и свел его с нужным человеком. Насколько знаю, они все решили. Юрка получил, что хотел.
        С минуту перевариваю информацию. Пытаюсь уложить ее в голове. Получается плохо. Обращаюсь к Славке:
        - Можешь узнать, как выглядела статуэтка? Мне нужны подробности. Или хотя бы фото.
        Парень хмуро смотрит на меня. Явно не въезжая, чего я к нему прицепилась с этой статуэткой. Потом вздыхает и звонит кому-то. Встает из-за стола и отходит в сторону для разговора. Через минуту возвращается. Усаживается и говорит:
        - Фото нет. Просто женская фигура из бронзы. Сантиметров тридцать в высоту. Голая. Волосы длинные. Все.
        Слава смотрит на часы и сообщает, что ему пора на работу. Благодарю его и прощаюсь. Он уходит, а я остаюсь. Пью кофе и пытаюсь справиться с растерянностью. Зачем Юре две похожих статуэтки? Причем, одна из них - подделка под вторую. Он хотел их подменить? Но где? Они же обе были у него. Путник говорил, что на подлинную фигуру были еще покупатели. Может, Юра собирался продать им одну под видом другой? Но у меня нет ни малейших объяснений такого его поступка. Вот так обманывать людей - совершенно не в его стиле. Да и этот обман наверняка бы быстро вскрылся. И тут в голове снова всплывает пропавшее орудие убийства. Вот эта вторая статуэтка очень подходит на его роль.
        Возвращаюсь домой. Загоняю в гараж машину. Но выходить не спешу. Думаю, что делать. Надо бы съездить в Лукашино, поискать сестру Юры. Но ехать одна не хочу. А Кириллу сейчас не до того. Он бизнес спасает. Что же делать? Найти себе другого спутника? Кое-что приходит на ум. Закрываю машину. Поднимаюсь на лифте на первый этаж. И выхожу на улицу. Оглядываюсь и сразу замечаю чуть в стороне черный мерседес. Глеб снова на посту. Вот и отлично. Опять же, пистолет у него есть.
        Направляюсь прямо к мерседесу. Обхожу его, открываю дверь и сажусь на сиденье рядом с Глебом. Хмуро косится на меня. Взгляд какой-то мрачный, напряженный. Надоело торчать у моего дома? Так кто ж его заставляет?
        - Привет, - говорю с усмешкой. - Вижу, ты свободен. Составишь компанию?
        Удивляется. Словно не ожидал такого. Но быстро кивает. Даже не уточняя, что конкретно мне нужно.
        - Отлично, - пристегиваюсь. - Отвези меня в деревню Лукашино.
        Глеб не двигается и смотрит в упор. Видимо, ожидает дальнейших объяснений. Но я молчу. Хвала богам, удерживается от вопросов. Надеюсь, помнит, как я на них реагирую. Просто поджимает губы, утыкается в навигатор. Выставляет нужный адрес и выруливает со двора. Пока едем по городу, молчит. Но взгляды на меня периодически бросает. Чувствую их щекой. Хотя смотрю в окно. И лишь когда выезжаем за город, прерывает молчание:
        - Путник больше не объявлялся? - спрашивает настороженно. В голосе недовольство. Не понимаю, почему он так против моего общения с этим типом.
        - Объявлялся, - пожимаю плечами.
        - Чего хотел?
        - Да так. Просто выполнил мою просьбу.
        - Какую?
        Не отвечаю. Хмурю брови и раздумываю, говорить ли Глебу о статуэтке. С одной стороны, не хочу. С другой, он тоже вращается в мире искусства. Может, что-нибудь слышал. Я ведь держу его рядом как раз для таких случаев. Чтобы использовать его возможности. Еще какое-то время прикидываю за и против. Наконец вздыхаю и решаюсь. Пользуюсь тем, что стоим на светофоре, открываю на телефоне фотографию и демонстрирую Глебу.
        - Знаешь что-нибудь об этом предмете?
        Он очень внимательно изучает снимок. Бросает на меня подозрительный взгляд. И с усмешкой спрашивает:
        - У меня глюки, или вы похожи? С тебя делали?
        - Нет. Это антикварная вещь. Ей больше ста лет.
        - Одно другому не мешает. В свете того, что рассказывал о прошлых жизнях. Возможно, в одной из них ты все-таки позировала.
        - Меня интересует эта жизнь, - морщусь я. Опять он все сворачивает к любимой теме. - В недавнем времени ничего о статуэтке не слышал?
        Хмурится. Что-то обдумывает и неуверенно говорит:
        - Вообще-то, с месяц назад на рынке антиквариата был похожий ажиотаж. Кое-кто активно интересовался женскими фигурами из бронзы. Я за этой темой особо не следил. У меня другие интересы.
        - Но кто интересовался, знаешь, - даже не спрашиваю. А почти утверждаю. Глеб не спорит. Но и раскрывать имя человека не спешит. Смотрит прямо перед собой, недовольно сжав губы.
        - Не тяни, - хмыкаю я. - Все равно не отстану.
        - Только давай без глупостей, - вздыхает.
        - Слушай, ты мне не отец, - начинаю злится. - Просто скажи имя.
        - Ты его уже знаешь, - отвечает раздраженно. Удивленно смотрю на него. Потом шевелю мозгами. И выдаю догадку:
        - Тициан? - мне в ответ кивок и еще один тяжелый вздох.
        Уставившись в окно, прикидываю, что все это может значить. И тут замечаю знакомый ресторан. Тот самый, в который завозил меня Кирилл, когда мы с ним ездили в Лукашино. И из которого оба почти бежали. Охваченные странными эмоциями. «Сансара». Невольно хмурюсь и провожаю его взглядом. Глеб замечает мой интерес и спрашивает:
        - Проголодалась? Хочешь, заедем?
        - Нет, - качаю головой. - Я не голодна. Просто странное название. Вот и обратила внимание.
        - Конечно, странное. Все, что касается твоего знакомого, странное.
        - Какого знакомого? - туплю я.
        - Все того же, - усмехается Глеб. - Это ресторан Тициана. Немногие догадываются, кто его реальный хозяин.
        Даже не пытаюсь скрыть удивление. Этот тип словно преследует меня. Причем сам со мной в контакт не вступает. Инициатором встреч и всех наших разговоров была я. Но почти все, что происходит вокруг меня, так или иначе оказывается связано с Тицианом. Пора им снова заняться. Надо понять, что ему на самом деле нужно. Вспоминаю, что третью подозрительную кандидатуру - депутата - так и не проверила. Как, впрочем, и первую. Осталось придумать, как все провернуть. Надоело постоянно натыкаться на это имя. И не знать, кто за ним стоит.

***
        Наконец приезжаем в деревню. Называю адрес Надежды Кравцовой. Хочу сначала посмотреть на ее дом. Через несколько минут Глеб тормозит у обочины. Выходим на улицу и останавливаемся у калитки. Двор за забором все такой же заброшенный. Никаких признаков присутствия хозяев. И разговорчивой соседки тоже не видно.
        - Что тебе здесь понадобилось? - уточняет мой спутник.
        - Ищу одну женщину. Она пропала. Жила тут. Мы можем попасть внутрь? - решаю использовать Глеба по полной. Раз уж взяла его с собой, пусть помогает. Тем более, уверена, моральными ограничениями он точно не обременен.
        - Если бы предупредила заранее, я бы подготовился, - отвечает Глеб, подтверждая мои выводы. - Впрочем, вряд ли будут сложности, - протягивает руку и открывает задвижку калитки изнутри. Подходим к дому. Глеб изучает висящий на двери замок. Оглядывается. Подбирает с земли какой-то железный прут. Продевает его в дужку замка и просто отрывает его от деревянной двери. Распахивает ее и машет мне рукой: - Прошу.
        Заходим внутрь. И на пороге первой же комнаты тормозим. Все вокруг перевернуто вверх дном. Здесь явно что-то искали. Открытые дверцы шкафов, выпотрошенные ящики. Вещи, в беспорядке сваленные на пол. Обрывки бумаги, разбитая посуда. Грустное зрелище. Заглядываю в другие помещения. Картина та же. Глеб с невозмутимым видом рассматривает бардак. И уточняет:
        - Значит, хозяйка в бегах? Похоже, что-то важное с собой прихватила.
        А я размышляю. Не сомневаюсь, все это натворили те, с кем мы с Кириллом в прошлый раз едва не столкнулись. А теперь я знаю: парни - подручные Тициана. Следовательно, Надю ищет он. Или, судя по разгрому в доме, не Надю, а то, что у нее есть. Что такого может быть у женщины, чтобы этим заинтересовался сам Тициан? Вообще не представляю. До сих пор считала, что она стала ненужным свидетелем. Но зачем тогда перерывать дом? Кравцова все-таки успела пообщаться с братом. Может, он ей что-то передал? Как и Элине. Не могу в это поверить. Юра вычеркнул сестру из жизни. И «теплая» встреча, которую наблюдал сослуживец, это только подтверждает.
        Поворачиваюсь к своему спутнику и спрашиваю:
        - Как думаешь, где в этой деревне можно спрятаться?
        - Почему тут? Страна у нас большая, - хмыкает Глеб.
        - Ее телефон находится в пределах Лукашино. Или где-то недалеко.
        - Не допускаешь, что она его выбросила?
        - Вряд ли.
        - Ладно. Тогда давай прокатимся по деревне. Посмотрим, что к чему.
        Киваю и иду к двери. Торможу на крыльце и понимаю, что меня смущает.
        - Обрати внимание, дверь была заперта на замок. Вряд ли те, кто обыскивал дом, стали так утруждаться.
        - Разумная мысль, - соглашается Глеб. - Думаю, ты права. Хозяйка приходила сюда после обыска.
        Садимся в машину. Глеб медленно объезжает улицу за улицей. Внимательно изучает все вокруг. Потом останавливается у невзрачного магазина, рядом с которым стоят несколько мужиков. Подходит к ним и недолго о чём-то беседует. Я наблюдаю из окна машины. Наконец возвращается и выдает мне результат своих усилий:
        - Значит так. Здесь, сразу за деревней, пустующая турбаза. Я бы начал с нее.
        - Хорошо, поехали, - киваю. Это разумное предположение. Стоит его проверить.
        Выезжаем из Лукашино и почти сразу сворачиваем на боковую дорогу. Проехав еще немного, Глеб паркуется.
        - Дальше пойдем пешком. Турбаза не работает. Спугнем твою добычу.
        Выходим из машины. Шагаем по проселочной дороге, прилично заросшей травой. Похоже, здесь давно никто не ездил. Вижу впереди полуразвалившиеся ворота. И проржавевшую вывеску с едва читаемым названием: «Турбаза «Лесное». Заходим на территорию. Кругом разруха и запустение. Покосившиеся деревянные домишки. Часть с выбитыми стеклами. Здесь, наверное, давно уже бомжатник. Но пока никого не видно. Едва не спотыкаюсь, попав ногой в выбоину на раскрошившемся от старости асфальте. Глеб хватает меня за руку. И идет дальше, не отпуская.
        Проходим мимо очередного дома. Собираемся повернуть. Как вдруг слышу шаги и резко торможу. Но Глеб реагирует еще раньше. Отступает к стене, подтягивая меня к себе. Вслушиваюсь. Да точно, за поворотом кто-то ходит. Но человека не видно. Надя или случайный бомж? Стоим и ждем. Точнее, я жду. А Глеб во всю пользуется ситуацией. Крепко прижимает меня спиной к себе, обнимая за талию. Утыкается губами мне в висок. Лопатками чувствую, как колотится его сердце. Горячее дыхание овевает щеку.
        Раздраженно веду плечами, пытаясь вырваться из захвата. Но он лишь крепче перехватывает меня. Ощущаю дыхание уже у своего уха. Черт! Он лижет его языком, прикусывает мочку. Вот гад! Опускает голову, проводя носом вдоль шеи. Теплые губы уже целуют ямочку у плеча. Ну все! Резкий толчок локтем назад. Слышу за спиной шумный выдох. И чувствую, что свободна. Осторожно подхожу к углу дома. Думаю, что делать. К черту! Надоело прятаться. Быстро шагаю на дорожку. Поворачиваю. И нос к носу сталкиваюсь с Надей Кравцовой. Охота закончена.
        24
        Женщина на секунду замирает. Потом начинает пятиться. Качаю головой и говорю:
        - Надя, хватит бегать. Не устали еще? Я вам помогу.
        Она хмуро смотрит на меня. Не двигаюсь, давая время принять решение. Тем более, Глеб уже зашел с тыла. Если что, не позволит ей сбежать. Надя нервно озирается. Замечает мужчину за спиной. Снова поворачивается ко мне и тяжело вздыхает. Ее плечи опускаются. Лицо расслабляется.
        - Где здесь можно поговорить? - спрашиваю. Интерпретировав ее реакцию как согласие.
        - Пойдемте ко мне, - глухо отвечает. Разворачивается и ведет нас к домику на отшибе. Заходим внутрь. Очень простая обстановка. Накрытая солдатским одеялом кровать у стены. Небольшой стол под окном. На нем свеча, бутылка воды, одинокая чашка и какие-то пакеты. Видимо, еда. И облезлый стул с висящей на спинке одеждой. Вот и все. Глеб останавливается у входа, прислонившись к двери. Загораживая собой выход. Надя косится в его сторону и вздыхает. Устало опускается на кровать. Я сажусь на стул. Какое-то время все молчим. Женщина посматривает на меня и хмурится. Ладно, начну сама.
        - Надя, я знаю, от кого вы прячетесь, - на этих словах она недоверчивым взглядом впивается в мое лицо. - А еще знаю, что вы мне соврали. На самом деле успели пообщаться с братом до его смерти. И теперь у вас его вещь. Собственно, поэтому и живете тут, - выражаюсь туманно. Не хочу показывать, что информации у меня кот наплакал. Надеюсь, она сама себя выдаст. Так и происходит. Женщина опускает взгляд в пол и глухо говорит:
        - Да уж. Где только были мои мозги?
        - Не переживайте. Я вам, действительно, помогу. Только расскажите все спокойно по порядку. Основные детали сама знаю. Но надо сложить полную картину. А потом решим, что делать.
        - Что уж рассказывать? Какая я дура? Ладно. В общем, Юру я нашла два месяца назад. Попыталась поговорить. Но он ни в какую не хотел. Прямо кривился, как видел меня. А мне стало интересно, как брат живет. Оказалось, очень даже неплохо. Квартира двухкомнатная в хорошем доме. Машина иностранная. Работа нормальная. Вот ведь как бывает. Из детдома в люди выбился. А я… Раз искали, знаете наверное, - морщится Надя. - Долги у меня. Работа хуже некуда. Продавщицей в продуктовой лавке. В основном, одни алкаши захаживают. Дом старый, разваливается понемногу. Вот и надеялась, что брат мне поможет. А он… Наорал на меня, когда у работы его в очередной раз подкараулила. Ну я терпела. Понимала, нужно время, чтобы простил, что о нем забыли. И не я забыла-то. Родители мои. С меня-то что взять? Ребенком тогда была. Но душа все-таки родная. Не могла поверить, что Юрка так и не оттает. Потом уж надежду совсем потеряла, - Надя хмурится и качает головой: - Мы ведь так и не успели нормально поговорить. Умер Юрка, но не простил. А я как раз решилась в очередной раз к нему приехать. Поднялась на этаж. В дверь звоню. А там
сосед идет. Он мне и рассказал… Про похороны тоже. Я поехала. Удивилась даже, что брата столько народа провожает. И на поминках много хорошего о нем говорили. А потом ваш отец про квартиру с машиной объяснил. Что все это служебное. Я сильно расстроилась. Ведь думала уже, что долги раздам. Жить в городе буду. В нормальной квартире. А не печь зимой топить. Ужас, как надоело! А она чадит еще, зараза… - тяжело вздохнув, женщина продолжает свой рассказ: - На следующий день после похорон я поехала к дому Юры. Прямо тянуло меня туда, как магнитом. Сидела на лавочке и любовалась. Мечтала, как бы там жила. И вдруг увидела, что Элина, сестра ваша, к подъезду идет. Я уже знала, что они с Юрой жили вместе. На поминках много чего про них наслушалась. Очень мне любопытно стало. Не уходила никуда, ждала ее. Она быстро вернулась. Прямо через несколько минут. А в руках пакет. Вот, думаю, Юрка только умер, а наследство уже растаскивают. Я ведь его бывшую еще раньше видела. Когда Юру у работы караулила. Он с ней тоже ругался. И так обидно стало, хоть плачь. Ей, значит, можно. А мне нельзя? Почему я к этому не
причастная? Прямо в лицо все высказать захотелось. Иду за ней. Элина подошла к своей машине. Пакет на заднее сиденье поставила. И ругаться начала. Там другая машина ее заблокировала. Выехать не давала. А водитель ушел куда-то. Она злилась сильно. Торопилась, что ли. И вообще какая-то нервная была. Тут водитель этот подходит к своей машине. Элина бросилась прямо к нему и давай ругаться. Слово за слово, скандалят они. А я недалеко стою. И тут меня что-то толкнуло. Не знаю, что на меня нашло. Но я аккуратно заднюю дверь открыла, пакет достала. И быстро пошла прочь. Смутно помню, как все получилось. Может, в беспамятстве каком действовала? Помню только, как шагаю к переходу. Слышу громкие голоса за спиной. Через шум в ушах слышу. Ну и вот. Приехала домой. И сразу в пакет залезла. Еле вытерпела, чтобы в дороге не открыть. А там эта вещь. Сразу видно, дорогая. Старинная. Денег, наверное, целую кучу стоит. Я обрадовалась. Вот думаю, моя доля наследства будет. Два дня ходила радостная. И все прикидывала, как ее продать. Надо было с людьми умными посоветоваться. Решила Лешке показать. Парню своему. Надеялась,
посоветует что. А он, гад такой, как раз в очередной запой ушел. Возвращаюсь от него. Наследство свое к груди прижимаю. Только к дому повернуть собралась. Как вижу, гости у меня. Незваные. Еле спрятаться успела. Подождала, пока уедут. И все равно боялась, еще час в подворотне торчала. Потом все-таки зашла в дом. А там… Все разгромлено. Искали они что-то. Ну я сразу поняла, что. Схватила документы. Деньги, какие остались. Вещей немного. Дверь заперла. Даже убираться не стала. И ушла. А ехать-то некуда. Вот вспомнила про турбазу эту. И мыкаюсь тут как проклятая. Свой старый дом с тоской вспоминаю. Чего мне там не жилось? А здесь ни электричества, ни воды. В магазин через лес в соседний поселок хожу. Чтобы продуктов хоть каких купить. Которую неделю всухомятку питаюсь.
        Надя заканчивает свою исповедь. И немного стыдливо, но все же с надеждой смотрит на меня. Ожидая моей реакции. Стараюсь не показывать, что все услышанное для меня - новость. И особенно интересно, что же такое она стащила у Элины. А та, соответственно, у Юры. Строго смотрю на женщину и говорю:
        - Да, примерно это я имела в виду. Давайте теперь сюда несостоявшееся наследство. И займемся вами.
        Кравцова встает с кровати. Подходит к двери. Точнее, к Глебу. И с опаской смотрит на него.
        - Мне выйти надо. Я ее закопала. Там, за домом.
        Киваю своему спутнику, застывшему на проходе. Он отодвигается в сторону, пропуская женщину. Все втроем выходим на улицу. Надежда ведет нас к схорону. Останавливается у соседнего дома. Рядом с невысоким кустом. Приседает и руками раскапывает землю под ним. Достает целлофановый пакет. Отряхивает и протягивает мне. Разворачиваю его прямо тут. Саму уже охватывает нетерпение. И застываю столбом. Надеюсь, хоть не с открытым от удивления ртом. В моих руках бронзовая статуэтка. Позолоченная. Та самая.

***
        Пока возвращаемся в город, пытаюсь размышлять. Но в голове полный сумбур. Я думала, статуэтку Юра отдал Элине на пикнике. А получается, она забрала ее из квартиры? Причем, после его смерти. Но как тогда узнала о ней? И зачем забрала? Действительно, в качестве наследства? Зная сестру, вполне такое допускаю. Хочется поехать в больницу и вытрясти из нее все ответы. Тяжело вздыхаю и кошусь назад. Там сидит Кравцова. Тихо, словно мышка. Везу ее к отцу. Уже позвонила ему, прямо с турбазы. И рассказала обо всем в общих чертах. И пусть папа не был в восторге. Но о безопасном убежище для сестры Юры все-таки позаботится.
        Глеб заезжает на территорию коттеджного поселка. Показываю, где дом родителей. Оставляю его в машине у ворот и веду Надю на участок. Передаю в руки отца. Вижу там Коршунова. Он здоровается со мной кивком головы. Видимо, приехал в гости. Папа предлагает остаться и поужинать. Но мне сейчас не до того. Да и мой водитель ждет на улице. Говорю, что спешу. Тогда отец отводит меня в сторону. И с мрачным выражением лица сообщает:
        - Дочь, есть новость. Вчера выловили из реки покойника. Убийство. Его опознали. Это Масловский.
        - Черт! Очередная оборванная ниточка. Кто-то рвет все концы, - с досадой качаю головой.
        - Пожалуйста, будь внимательней, - просит отец и целует в щеку. Возвращаюсь к Глебу. Теперь уже едем домой. Пока в салоне сидела Надя, мой спутник не проявлял любопытства. Хотя статуэтку конечно же разглядел. Я забыла об осторожности и развернула пакет прямо у него на глазах. Но сейчас мы одни. И он точно не удержится.
        - Ты нашла, что искала? - Глеб почти сразу подтверждает ожидания. Бросая на меня пытливый взгляд. Я молчу. Но он не успокаивается: - Теперь твоя копия в твоих же руках. Мне почему-то кажется, что так и должно было быть.
        - А мне кажется, ты несешь бред, - отвечаю ему в тон.
        - Почему мы не можем хоть раз нормально поговорить? - недовольно поджимает губы.
        - Потому что все наши разговоры сводятся к одной теме. И она мне уже надоела.
        - Ева, я надеялся, этап отрицания у тебя уже прошел. Ну ладно мне, но ты и своим ощущениям не доверяешь? Это уже перебор.
        - Нет, - качаю головой. - Перебор будет, когда я поверю во всю эту чушь. И начну всерьез расспрашивать, как мы с тобой тогда жили.
        Какое-то время Глеб молчит. Потом глухо произносит:
        - Хорошо мы жили. Любили друг друга. Ты стала для меня всем. Я даже профессию поменял. Все что угодно, лишь бы тебе было комфортнее. Но ты… - он вдруг замолкает.
        - Что я? - с интересом приглядываюсь к Глебу. Замечаю промелькнувшее на лице раздражение. И делаю выводы: - Кажется, все было не так безоблачно, как пытаешься изобразить. Мы разбежались? Почему?
        Он хмурится, упорно глядя в окно, а не на меня. И выдавливает:
        - Трудности случаются в любых отношениях. Мы их преодолели.
        - Вот только я этого не помню! - прорывает меня. - И вообще пока что видела всего лишь один сон, связанный с тобой. Обычный сон. Уж прости, что не спешу верить во все эти прошлые жизни. Ты, правда, рассчитывал, что я сходу проникнусь?
        Вижу, что задела его по-настоящему. По сцепленным челюстям с дергающимися желваками. Побелевшим костяшкам пальцев, со всей силы вцепившихся в руль. И вдруг приходит понимание. А ведь я хожу по краю. Вот так раз за разом тыкая в демонов, что беснуются у него в груди. Еще в самом начале поняла, что он способен на многое. И это чувство до сих пор никуда не исчезло. Почему же не могу удержаться? Для чего провоцирую каждый раз? Почему мне так хочется сделать ему больно? Стереть наглую усмешку из глаз. Вроде, я не адреналиновая наркоманка. Чтобы дергать тигра за усы. Зачем пытаюсь заставить этого тигра плясать перед собой? Все равно понимаю, что такого не будет. Скорее, он откусит мне голову. Или я ему…
        Оставшуюся дорогу преодолеваем молча. Глеб загоняет машину в гараж. Выбираемся из салона. Не забываю захватить пакет со статуэткой. Мой спутник мрачно разглядывает меня. Сейчас он холоден и отстранен. Мне все равно. Так даже лучше. Прохладно киваю и иду к своему лифту. Дома водружаю статуэтку на стол. Теперь уже внимательно разглядываю ее вживую. Да, наше сходство слишком очевидно. И я не уверена, что это случайность. Пусть спорю с Глебом. Чисто из упрямства. И чтобы не потакать его желаниям. Но сама не могу не замечать все эти странности. Реалистичные сны, непонятные совпадения. А кроме того, настойчивый зуд собственной интуиции. Что давно уже не дает мне покоя.
        Вскоре приезжает Кирилл. Кажется, он решил обосноваться у меня в квартире. Не то чтобы я против. Нам, действительно, полезно привыкать друг к другу. Кормлю его наскоро приготовленной яичницей. Сегодня у меня не было времени торчать у плиты. Но он всем доволен. Вижу, что уже не так угнетен, как накануне. Интересуюсь новостями. И узнаю, что повод для этого есть. Выяснилось, что диверсии были совершены не на производстве оборудования. И даже не при установке. А уже после монтажа. То есть вся ответственность лежит не на команде Кирилла. А на охране тех объектов, на которых стоят системы. С одной стороны, это хорошо. А с другой понятно, что навредить хотели именно Кириллу. И на том, что случилось, наверняка не остановятся.
        Рассказав обо всем и расправившись с ужином, Кирилл наконец обращает внимание на статуэтку. Удивленно ее изучает. Бросает на меня озадаченный взгляд. И спрашивает, что это. Пожимаю плечами и делюсь тем, как прошел мой день. Сообщаю, что нашла Кравцову. И получила от нее вот такой подарок. Заодно упоминаю сведения от Путника и Славы. Про два похожих предмета искусства, приобретенных Юрой. Замечаю, что Кирилл слушает вполуха. Его мысли сейчас заняты совсем другим. Зеленые глаза медленно скользят по моему лицу. Опускаются ниже, изучая каждый сантиметр. Чувствую, как в ответ покрывается мурашками кожа. Напряженно сжимается грудь. В животе сворачиваются горячие узлы. Удивляюсь, как быстро он утягивает меня в кровать. Причем без всяких прикосновений. Одними только взглядами. Что так легко разжигают ответный огонь в моей крови.

***
        Утром провожаю Кирилла на работу. Получаю порцию горячих поцелуев у двери. И еле выталкиваю его из квартиры. А потом снова валюсь в кровать. Правда, сон больше не идет. Хватаю телефон. Хочу проверить вчерашние слова Глеба. О том, кто был соперником Юры на бронзовую статуэтку. И у меня есть для этого подходящая кандидатура. Нахожу адрес, с которого прислал фотографию Путник. И отправляю ему вопрос: «Имя второго покупателя Тициан? Если что, вы мне ничего не говорили. Я сама догадалась». Ответ приходит далеко не сразу. Я даже успеваю позавтракать. И уже за чашкой кофе получаю сообщение. Открываю. «Я опять промолчу. Надеюсь, помнишь пословицу».
        С минуту недовольно пытаюсь понять, о чем он. Наконец меня осеняет. Пишу: «Молчание знак согласия?» Теперь Путник отвечает быстро. Одно слово: «Умница». Ну что ж. Подтверждение я получила. Вопрос: что оно означает? Помнится, Глеб утверждал, что Тициан не признает неудач. И если решил что-то получить, не остановится. А Юра зачем-то перешел дорогу этому сумасшедшему. Намеренно или случайно - не ясно. Но так или иначе, встал на пути паровоза. И, похоже, поплатился за это. Сжимаю кулаки. И тут в голову приходит следующий вопрос, который из-за последних событий упустила. Зачем Тициану статуэтка с моим лицом?
        Размышляю, бездумно пялясь в экран. И наконец замечаю еще одно непрочитанное сообщение. Оно от Глеба. Пришло поздно ночью. Открываю и хмурюсь. Кажется, события выходят из-под контроля. Точнее, не события. А Джокер: «Я долго терпел. Но ты не оставляешь мне выбора. Надоело ждать, пока решишь дать нам шанс. Вместо собственных чувств ты слушаешь голову. Хватит! Беру все в свои руки.» Черт! Мне это совсем не нравится. Только вчера думала, что Глеб легко может сорваться с поводка. И вот, кажется, так и случилось. Что теперь делать? Мало мне других проблем? Гематома на голове только недавно прошла. Везде таскаюсь с баллончиком. И ко всему прочему очередные сложности? Придется быть еще более осторожной. Причем, я даже не понимаю, о чем он. Что значит: «беру все в свои руки»? Меня посещает тревожная мысль. Вдруг из всех моих проблем Глеб - самый опасный? Как мне такое предположение? Почему-то противно сосет под ложечкой.
        Отгоняю неприятные мысли. Не стоит самой себя пугать. Желающих и так хватает. А мне надо заняться первоочередными задачами. В частности, Тицианом. Включаю мыслительный процесс. И прикидываю, как вывести его на чистую воду. Основная идея ясна. Надо выманить куда-нибудь этого типа. И одновременно проверить, что в то же время будет делать депутат. Сложность в том, что мне опять нужен напарник. Но Глеба больше привлекать не хочу. Особенно, с учетом его странного заявления. Кроме того, так и не разобралась в их отношениях с Тицианом. Не буду облегчать Глебу задачу.
        Главный вопрос: куда и как вытащить Тициана? Причем так, чтобы на этот раз пришел он сам. А не кто-нибудь подставной. В противном случае моя идея не сработает. Активно напрягаю голову, вышагивая по квартире. Несколько шагов в одну сторону, несколько в другую. И так по кругу. Наконец придумываю более-менее приличный план. Не бог весть что. Но вполне выполнимый. Осталось понять, кто будет мне помогать. Думаю, здесь достаточно профессионала. И у меня есть один на примете. Мой бывший однокурсник. На случайной встрече три месяца назад удививший меня тем, что работает в частном сыскном агентстве.
        Звоню ему и без долгих прелюдий предлагаю небольшую работу. Проверить, придет ли нужный человек в определенное место в определенное время. Не так уж сложно. Хорошо, что мой знакомый не сильно загружен и соглашается помочь. Основная проблема, вычислить, где депутат находится сейчас. Он ведь может быть в поездке, за границей на отдыхе. Или даже в больнице. Мало ли. Спрашиваю, сколько нужно времени отыскать в городе человека и сесть ему на хвост. Соглашаюсь с цифрой в три часа, усмиряя нетерпение. Пока жду, подбираю слова для Тициана. И для начала вспоминаю наши предыдущие разговоры. Ища в них подсказки.
        Ровно через три часа получаю от однокурсника подтверждение. Депутат в городе. И уже под наблюдением. Могу приступать к своей части плана. Отлично! Фотографирую бронзовую статуэтку и отправляю снимок Тициану со словами:
        «По-моему, она хорошо смотрится на моем столе.»
        Отклик приходит через полчаса. Я уже вся извелась, ломая голову. Он так занят, или ему просто не интересно? Услышав звук сообщения, хватаю телефон.
        «Рад, что эта вещь у тебя.»
        «Зачем ты ее искал?»
        «Чтобы подарить. Тебе.»
        Черт! Пудрить мозги он отлично умеет. Так от него ничего не добьешься. Ладно, продолжим:
        «Считай, что подарил. Мне скучно. Давай поиграем?»
        «Что ты задумала?»
        «Небольшое развлечение. Раз уж я в роли придворного шута.»
        «Допустим, мне интересно. Жду подробности.»
        «Мне не понравилась наша первая встреча. Точнее, не наша. А моя неизвестно с кем. Я хочу, чтобы на этот раз пришел ты. Причем, пообещал. Но если не спешишь показываться мне, дам тебе фору. Встретимся там, где много людей. Я буду искать тебя в толпе. А ты возьмешь какой-нибудь опознавательный знак. Подсказку. Если угадаю, значит, познакомимся поближе. Подойдет?»
        Вот теперь ответ получаю почти мгновенно.
        «Вполне»
        Кажется, я нащупала еще одно его качество. Азарт. И оно мне только на руку.
        «Место и время выбираю я» - пишу, чтобы он меня не опередил.
        «Согласен»
        Вот и отлично! Мой знакомый уже на посту. Так что можно не тянуть.
        «Через час. Зоопарк.»
        «Надеюсь, ты пошутила?» - мне все-таки удается немного его удивить.
        «Нет»
        «Хорошо. Мне нужно отменить две встречи.»
        «Не буду извиняться. Ты сам согласился.»
        «Рад, что ты схватываешь на лету. Я в последние недели немного занят. Но вскоре освобожу для тебя больше времени. Нам будет интересно»
        Это уж точно! Я постараюсь, чтобы нам было интересно. Точнее, мне. За Тициана не ручаюсь.
        «Тебе придется пообещать две вещи. Во-первых, что твоя подсказка будет на виду. И во-вторых, ты придешь сам. Лично.»
        Снова небольшая пауза. Наверняка обдумывает мои просьбы. И все-таки выполняет их.
        «Обещаю. Оба пункта.»
        «Тогда до встречи»
        25
        Ровно через час стою у входа в зоопарк. Давненько я тут не бывала. Меня немного потряхивает от адреналина. Сегодня пятница, будний день. Но погода хорошая, так что посетителей хватает. Правда, большинство из них с детьми. Парочек или одиноких взрослых тоже достаточно. Но их все же заметно меньше. Это тоже часть моего плана. Хоть немного облегчить себе задачу. Прекрасно понимаю, что Тициан попробует спутать мне карты. И вряд ли приедет один. Надеюсь, так быстро найти запасного ребенка у него не получится. Хотя и такой вариант нельзя полностью исключать.
        Покупаю билет, захожу на территорию. И медленно двигаюсь вдоль вольеров, приглядываясь к окружающим. Тигр, которого я ищу, не заперт в клетке. Ну, или акула. Хорошо, что посетители об этом не догадываются. Иначе бы быстро разбежались. Передо мной мелькают лица. Мужчины, толкающие коляски. Держащие отпрысков за руку. Тихо переговаривающиеся со своими половинами. Кто из них? На одиноких обращаю особое внимание. Может, вот этот, в строгом костюме? Седые виски, аккуратная бородка. Внимательно скольжу взглядом по его фигуре сверху вниз и обратно. Никаких подсказок на нем нет. Отворачиваюсь к следующему.
        Брожу по дорожкам уже минут пятнадцать. Ноль результата. Ругаю себя. Я должна быть внимательнее. Он где-то здесь. Интуиция просто вопит об этом. Верю, что Тициан сдержал слово и приехал сам. Если бы не хотел, отказался бы сразу. Интересно, кем он себя считает? Хищником или акулой? Думаю пару минут. И сворачиваю к крытому павильону с аквариумами. Внутри влажность и полумрак. Людей не так уж много. Останавливаюсь у стеклянной стены и рассматриваю огромную серую акулу, лениво проплывающую мимо. Слышу знакомый голос сбоку и резко поворачиваюсь. Отбой! Это всего лишь папин друг, Коршунов Николай Петрович. Держит за руку темноволосого мальчика лет восьми. Кажется, это его внук. Смутно помню, что видела его у отца на посиделках.
        Мужчина тоже замечает меня. Улыбается и удивленно округляет глаза. Видимо, не понимает, что я тут делаю. Пожимаю плечами, улыбаясь в ответ. Коршунов кивает и снова поворачивается к ребенку. А я еще немного гуляю между аквариумами. И выхожу на улицу. Продолжаю хаотично вышагивать по дорожкам и изучать окружающих. Одновременно пытаюсь понять, что Тициан использует в качестве подсказки? Это сложно. Слишком много вариантов. Заранее точно не догадаюсь. Надежда только на то, что увидев, не пропущу.
        Указатель сообщает, что впереди вольеры с хищниками. Иду туда и вдруг резко торможу. На газоне рядом с дорожкой установлен картонный рекламный стенд с красочной репродукцией картины. Ну конечно! «Даная». Одно из самых известных полотен Тициана. Внизу что-то написано про выставку. Сбоку к стенду прикреплен пластиковый кармашек. В котором лежат цветные буклетики с этой же репродукцией. Прямо при мне молодая женщина с коляской забирает такой. И идет дальше, держа его в руке. Что я там требовала у Тициана? Чтобы подсказка была на виду? Что называется: получите, распишитесь. И наверняка сейчас в его руках маленький буклет. Вот только не у него одного. Он опять меня обхитрил!
        Пытаюсь справиться с раздражением. Все же небольшой плюс в этом есть. Теперь буду обращать внимание только на мужчин с буклетами. Вскоре вижу одного. Пожилой, импозантный. Идет под руку с женщиной. И обмахивается буклетом. Думаю, что делать. Допустим, это он. Хотя интуиция молчит, словно язык проглотила. Или просто уснула. Но все же. Мне подходить и спрашивать прямо в лоб? Ладно, я смогу. Делаю шаг вперед. Останавливаюсь перед парой и говорю:
        - Тициан?
        Оба недоуменно смотрят на меня. Потом взгляд мужчины меняется. Он улыбается и кивает, протягивая мне буклет:
        - Да. Тициан. Вам тоже нравится этот художник? Вот, скоро будет выставка. Возьмите.
        Чувствуя себя полной дурой, беру предложенное. Мужчина с женщиной продолжают неспешную прогулку. Понятно. Реакция остальных будет похожей. На это и расчет. Нет, подходить ко всем подряд не вариант. Надо слушать себя. Или придумать неожиданный ход. Как говорил Тициан: менять правила под себя? И как их можно поменять в данном случае? Ну давай же, мозг, работай! Он не подводит меня и выдает идею. Теперь надо понять, как ее осуществить. Вижу недалеко киоск с игрушками. Подхожу и прикидываю, что мне нужно. Покупаю несколько упаковок с мячиками для настольного тенниса. И красивый цветной тряпичный мешок.
        Присаживаюсь на скамейку. Вскрываю упаковки и скидываю все мячики в мешок. Так, теперь мне нужен мегафон. Вон, у павильона с оптическими иллюзиями стоит клоун и в этот самый мегафон приглашает желающих развлечься. Достаю из кошелька тысячу рублей. Подхожу к клоуну и прошу одолжить мегафон на полчаса. Протягиваю деньги. После недолгих раздумий парень вручает мне свой инструмент. И говорит, что пока сходит перекусить. Я шагаю к стенду с картиной Тициана. Останавливаюсь рядом и громко вещаю в мегафон:
        - Уважаемые посетители зоопарка, подходите ближе! Разыгрываются два бесплатных билета на выставку знаменитого художника. Пожалуйста, все, у кого есть наши буклеты, просим принять участие. Ждем вас, дорогие друзья!
        Сначала на меня почти не обращают внимания. Но я продолжаю повторять свой текст, как заведенная. И постепенно вокруг собирается небольшая толпа.
        Каждому подошедшему предлагаю вытянуть шарик из мешочка. Билеты выиграет тот, кому достанется помеченный крестиком. Люди, один за другим, ныряют рукой в мой мешок. И вздыхают. Что неудивительно. Шариков с крестиком там нет. Откуда я возьму бесплатные билеты? Но участникам розыгрыша об этом знать не нужно. Я очень вежливо благодарю всех подошедших. Выражаю надежду, что в следующий раз им обязательно повезет. И приглашаю на выставку, обещая яркие впечатления. А сама в это время сканирую каждого мужчину с буклетом. Смотрю ему прямо в глаза. И пытаюсь прочитать в них ответ. Но не вижу ничего. И не чувствую.
        Мимо идет Коршунов. У его внука в руках такой же буклет. Но они даже не подходят ко мне. Николай Петрович лишь с улыбкой кивает и ведет усталого ребенка дальше. Толпа рядом со мной постепенно расходится. Но я упорно продолжаю свое выступление. Теперь подходят уже редкие прохожие. И ни один из них не привлекает моего внимания. А потом рядом материализуется клоун и просит свой мегафон обратно. Вернув его, сажусь на лавочку. Выкидываю в урну мешок с мячиками. Они мне больше не нужны. Ну вот, я взломала правила. Но Тициан ко мне не подошел. Почти уверена, среди тех, кто участвовал в розыгрыше, его не было.
        Достаю мобильный, смотрю на время. Уже два часа я торчу в этом зоопарке. Если Тициан тут и был, вряд ли задержится так надолго. И словно в ответ на мои мысли от него приходит сообщение.
        «Думаю, ты уже догадалась. Сегодня мы не увидимся. Я еду домой. Но все, что обещал, выполнил.»
        Даже ничего не пишу. Я выдохлась. Злиться, и то нет сил. Похоже, мое молчание не нравится собеседнику. Через пару минут получаю новое сообщение:
        «Не грусти. Ты вытащила меня в зоопарк. Не думал, что способен на такое.»
        Откуда он знает, что я грущу? Оглядываюсь по сторонам. Вокруг достаточно людей. Могут быть и соглядатаи Тициана. Мне уже все равно. Отвечаю:
        «Толку от этого»
        «Идея была неплохая. Особенно, с розыгрышем билетов. Я впечатлен!»
        «Почему тогда не подошел? Я ведь правильно поняла, ты не участвовал в розыгрыше?»
        «И снова молодец. Не люблю ничего бесплатного. Все имеет свою цену. Но я стоял недалеко и наблюдал за тобой.»
        «Это не то, на что я рассчитывала»
        «А я неплохо развлекся, спасибо!»
        «На здоровье!»
        «Ева, не надо злиться. У нас еще будет время познакомиться ближе. Я обещаю.»
        «Ты не учитываешь одного. К тому времени я сама могу передумать знакомиться с тобой.»
        «Такой вариант не предусмотрен»
        Чертов манипулятор! Злость вспыхивает с новой силой. Даю ей выход.
        «Засунь свои варианты знаешь куда… Лучше я пошлю тебя прямо сейчас. Твои игры мне больше не интересны.»
        Жду пару минут. Сообщения не приходят. Вот и ладно. Нет у меня сейчас настроения общаться с этим типом. Набираю своего напарника. Он сразу берет трубку.
        - Привет! Чем порадуешь? - спрашиваю без лишних предисловий.
        - Даже не знаю, порадую или нет, - отвечает парень. - Объект к зоопарку не приближался. Два часа назад уехал обедать с любовницей.
        - Это точно? - вздыхаю я.
        - Абсолютно. Я тебе больше скажу. Он и сейчас с ней. У нее на квартире. Приехали сюда сразу после ресторана. Я дежурю под окнами.
        - Поняла. Спасибо тебе большое. Можешь покидать свой пост. Я узнала все, что хотела.
        Прощаюсь с однокурсником. Захожу в мобильный банк и отправляю ему гонорар за выполненную работу. Убираю телефон в карман. Подвожу печальные итоги. Депутата можно смело вычеркивать. Вряд ли это он общался со мной пять минут назад в перерывах между постельными утехами. Замечательно! Сегодня просто день обломов. И чтобы совсем уж добить меня: только собираюсь подняться с лавочки, как рядом присаживается Глеб. Вот черт! Я же проверяла, не увязался ли он за мной. И, как теперь понятно, облажалась. Ну что за невезуха!

***
        Хмуро смотрю на Глеба и молчу. Он машет перед моим носом злополучным буклетом. От вида которого меня уже тошнит. И зло уточняет:
        - Что это за хрень? Мне иногда кажется, у тебя совсем нет тормозов! Это твой способ выцепить Тициана?
        - Претензии не по адресу. Дурацкий стенд - как раз его идея, - раздраженно заявляю я.
        - И зачем ему это?
        - Вот сам и спроси.
        - Он меня мало интересует, - устало отвечает Глеб. - А что делать с тобой?
        - Тебе точно ничего. И вообще, иди, куда шел. Я здесь просто отдыхаю.
        Но Глеб, конечно, не уходит. Вряд ли мне так повезет. Какое-то время молча разглядывает меня. Потом спокойно предлагает:
        - Хочешь перекусить?
        Неопределенно пожимаю плечами. Сама не знаю, чего сейчас хочу.
        - Тогда пошли, - решает за меня Глеб. Берет за руку. Поднимается с лавочки и тянет меня за собой. Вместе покидаем территорию зоопарка. Не поворачивая к стоянке, переходим через дорогу. На другой стороне неплохой ресторан. Глеб ведет меня туда. Устраиваемся за столом. Опустившись на низкий диванчик, рассеянно листаю меню. Не могу ни на чем сосредоточиться. Видя это, мой спутник вздыхает. Подзывает официанта и заказывает все сам. В том числе и на мою долю. Даже не спорю. Лень. Да и какая разница? Вряд ли он выберет что-то совсем несъедобное.
        Некоторое время сидим в тишине. Потом Глеб не выдерживает и мрачно уточняет:
        - Чего ты добиваешься?
        - Чтобы меня оставили в покое!
        - По-моему, ты выбрала не тот способ.
        Меня злят его слова. И вообще вся ситуация. Смотрю ему прямо в глаза и спрашиваю:
        - А чего добиваешься ты?
        - Разве это не очевидно? - отвечает он вопросом на вопрос. Сверля меня взглядом.
        - Совсем нет. Уверена, все не так просто.
        - Не придумывай лишнего. Сложностей и так хватает.
        - Хватает, - соглашаюсь я. - Мне не понравилось твое ночное сообщение. Не люблю, когда мне ставят ультиматумы.
        - Это не ультиматум.
        - А очень похоже. Что ты тогда имел в виду?
        - Мне просто надоело быть где-то на вторых ролях. Я хочу, чтобы ты послушала себя и сделала выбор, - Глеб смотрит пристально. Словно старается проникнуть в мою голову.
        - Я его уже сделала. Давно. И много раз пыталась донести до тебя, - отвечаю очень серьезно. Без всякой издевки. Пора расставить точки над «и» окончательно. Жду его реакции. К сожалению, там ничего нового.
        - Это не выбор. Просто бегство от обстоятельств. И от себя самой.
        - Это выбор, - произношу жестко. - Просто он тебя не устраивает. Ничем не могу помочь.
        В это время официант приносит закуски. И пока расставляет их на столе, мы продолжаем наше противостояние глаза в глаза. Атмосфера за столом заметно накаляется. Особенно, когда официант быстро ретируется. Видимо, ощущая грозу. И оставляет нас одних. Смотрим друг на друга. Словно противники в странном поединке. Жестко, холодно. Напряженно. Глеб вдруг расслабляется. Кивает на тарелку передо мной и говорит спокойным тоном:
        - Попробуй. Это вкусно.
        Усмехаюсь. Не опуская глаза вниз, подцепляю что-то на вилку. Забрасываю в рот и демонстративно медленно жую. Он с интересом наблюдает за мной. И с легкой усмешкой сообщает:
        - Ева, твой характер для меня не новость. Можешь не стараться демонстрировать его. Это больше не производит впечатления. Я слишком долго тебя знаю.
        - Послушай, - отзываюсь я. Отложив вилку в сторону, - несмотря на все странности ты не выглядишь невменяемым. А значит, должен допускать и такой вариант, что мы не будем вместе. Не в твоей власти заставить меня влюбиться в тебя. И даже не в моей. Это просто происходит. Или нет…
        - В моей власти помочь тебе принять правильное решение.
        - Хочешь сказать: заставить? Это отличный способ добиться ровно противоположного. Могу сказать, ты на верном пути. Я теряю остатки терпения.
        Еще с минуту Глеб сидит, напряженно выпрямившись. И глядя на меня, словно на противника. Потом расслабляется, откидывается на спинку стула. И как ни в чем не бывало предлагает:
        - Давай просто пообедаем.
        Кажется, насчет вменяемости я дала маху. Пожимаю плечами и переключаюсь на еду. Больше не обращая на него внимания. Закончив с обедом, не мешаю Глебу расплатиться. Сам пригласил, пусть сам и тратится. Выходим на улицу, возвращаемся к стоянке. Направляюсь прямо к своей машине.
        - Подожди, - слышу за спиной.
        - Хватит. Я достаточно наслушалась, - отвечаю, не оборачиваясь. Сажусь в машину и выруливаю на дорогу. Принципиально не смотрю в сторону Глеба. Который все еще торчит на улице, облокотившись на блестящий бок своего мерседеса.

***
        Следующий день выходной. Кирилл снова ночует у меня. И мы спим подольше. Точнее, я пытаюсь поспать. Но сквозь сон ощущаю горячие губы на своем теле. Они медленно подбираются к шее, спускаются ниже. Шершавый язык облизывает вершинку груди прямо через майку. Не могу сдержать стон. И с тягучим выдохом выгибаюсь. Вместе со мной просыпается и желание. А в паре к нему идет барьер. Я уже немного свыклась с этим странным препятствием. И все легче его обхожу.
        Мои глаза еще закрыты. Кирилл мягко целует веки. Подбирается к губам. И захватывает в плен. Ласкает, прикусывает. Выгибаюсь еще сильнее. На секунду прерываю поцелуй. Разлепляю веки и тону в бушующей зелени его глаз. Стягиваю майку, отшвыриваю в сторону. Прижимаясь грудью к его груди. С удовольствием отмечаю, как резко ускоряется его дыхание. По телу пробегает дрожь. Еле касаясь, веду кончиками пальцев по плечам, спине. Вдоль позвоночника, вниз. Наслаждаюсь гладкой, горячей кожей. Ощущаю, как прямо под моими руками каменеют его мышцы. Поцелуй становится жарче, глубже. Язык толкается в рот. Играя с моим языком.
        Невыносимо хочется ощутить его пальцы на своем теле. Но я знаю, что за этим последует. Просто погружаюсь в поцелуй. До тех пор, пока перестаю соображать, где нахожусь. В ушах только рваное мужское дыхание. Кожа горит от сжигающего меня огня. Губы немеют, не в состоянии оторваться от его губ. Хриплым стоном показываю, что больше не могу терпеть. И когда Кирилл наконец входит в меня, каждую клетку наполняет эйфория. Это так правильно. Так хорошо. Он снова во мне. Двигается все быстрее. Присваивает. Вколачивает меня в кровать. Не замечая ничего вокруг.
        Чувствую его пальцы внизу. Они помогают мне взлететь. И парить в сладкой истоме. Мой мужчина догоняет меня. С хриплым, глухим рычанием. Обхватывая мои губы своими. Забирая себе мое дыхание. На несколько секунд придавливая всем телом к кровати. Каждый раз он позволяет себе это. А потом с трудом отрывается от меня. И ложится рядом. Гладит волосы. Целует ладони. Прижимаю одну к его влажной груди. Ощущаю, как сумасшедше бьется сердце. Прямо мне в руку. И потихоньку успокаивается. Как будто я управляю им.
        После душа и завтрака нам предстоит поездка к моим родителям. Вкусный шашлык. А потом разговор. Папа ждет подробного рассказа о сестре Юры. Я ведь почти ничего не успела в прошлый раз объяснить. А еще по дороге мне надо заехать в «Солару». Завезти Ларисе несколько картин. Сегодня мы отправляемся на моей машине. Люблю водить и уговорила Кирилла хоть раз побыть пассажиром. Тормозим у галереи, мой спутник порывается помочь. Останавливаю его.
        - Я сама донесу. Можешь не заходить. Если тебе неудобно…
        Не собираюсь ставить его в неловкое положение. А кроме того не хочу видеть, как они с Ларисой будут общаться. Не представляю, какие у них сейчас отношения. Говорил ли он ей о нас? Кирилл бросает на меня недовольный взгляд и решительно выбирается из машины. Достает из багажника баул с картинами. И идет вперед. Оглядываясь и кивком предлагая мне догонять. Заносит мои картины внутрь. Оставляет у стены. В зал выходит Соколова, встречая нас. Точнее, ждала она только меня. И сейчас явно удивлена присутствием Кирилла. Я нерешительно останавливаюсь, не зная, что сказать. А Кирилл вдруг шагает ко мне. Берет за руку, переплетая наши пальцы. И подтягивает совсем близко, обнимая за талию. Практически впечатывая в свое тело. И смотрит на Ларису. Прямо, не отводя глаз.
        Женщина недоуменно переводит взгляд с меня на Кирилла и обратно. Хмурится. На лице мелькает понимание. А потом по нему словно пробегает тень. И оно застывает. В холодную, отстраненную маску. Я вздыхаю. Жаль будет, если мы перестанем общаться. Лариса мне нравится. Но сейчас лучше дать ей время. Очень надеюсь, что она сумеет справиться с тем, что узнала. Впрочем, и другой исход не исключаю. И даже то, что мои картины придется выставлять в новой галерее. Мы прощаемся. Стараюсь не обращать внимание на ледяной кивок. Понимаю, что Соколовой непросто. Возвращаемся в машину. И Кирилл сразу говорит:
        - Мы официально расстались еще месяц назад. Просто про тебя я не упоминал. Но ей пора узнать. Не собираюсь ни от кого скрывать наши отношения.
        - Я тоже, - соглашаюсь с ним. И улыбаюсь. Завожу машину и выруливаю на дорогу.
        Через сорок минут мы уже у родителей. Сегодня гостей совсем немного. Ну, Коршунов, как всегда. Тетя Оля с каким-то мужчиной. Ловлю на себе не самый приятный взгляд. И вспоминаю: точно, это же ее бывший муж. Отец Элины. Значит, еще не уехал. И кроме того присутствует парочка наших родственников. Можно сказать, почти никого. Я чувствую облегчение. Не люблю, когда вокруг много людей. Вчера, в зоопарке, это давило больше всего.
        Весь вечер папа с мамой бросают на меня лукавые взгляды. А все потому, что Кирилл постоянно рядом со мной. И не скрывает наши отношения. Мне даже кажется, наоборот, подчёркивает. Чтобы все были в курсе. Притрагивается к моим волосам. Почти не выпускает моей руки. И что удивительно, мне самой не хочется вырываться. Мы с отцом ненадолго уединяемся, чтобы поговорить о Надежде Кравцовой. Но Кирилл и тут не оставляет меня. Садится рядом, практически касаясь плечом моего плеча. И внимательно слушает.
        Замечаю, как оценивающе разглядывает его папа. Просто препарирует, потирая подбородок. И в результате пристального изучения на лице проступает одобрение. Первый раз вижу его таким довольным, когда дело касается моих парней. Кирилл смотрит отцу в глаза. Демонстрируя полною открытость намерений. Папа улыбается ему кончиками губ. Мужчины явно достигли взаимопонимания и довольны друг другом. Мне бы такую уверенность.
        В конце разговора папа сообщает интересную новость. От которой мы с Кириллом удивленно переглядываемся. Активизировалось следствие по нападению на Элину. Ну не совсем активизировалось. На утро понедельника назначен очередной обыск у нее дома. Тетю Олю уже предупредили. Информация вызывает недоумение. Мне казалось, на это дело в полиции давно забили. В последнее время никаких подвижек по нему точно не было. Так что, скорее всего, это обычная рутина. О деле изредка вспоминают. И пытаются создать видимость работы.
        Пообщавшись с отцом, иду помогать маме. Сную между домом и беседкой. Кирилл сидит там же на диванчике. И провожает такими взглядами, что меня бросает в жар. Терплю, сколько могу. Потом не выдерживаю, утаскиваю его в свою комнату. Правда, очень быстро понимаю, что совершила ошибку. После сумасшедших поцелуев хочется только одного. Тело дрожит от возбуждения. Но здесь и сейчас это неудобно. А когда уже мысленно машу на все рукой, Кирилл сам отодвигается. И охрипшим голосом, бьющим прямо по моим нервам, предлагает быстрее вернуться домой.
        Я не готова сопротивляться. Немного отдышавшись, иду прощаться с родителями. Они понимающе смотрят на меня и старательно прячут улыбки. Мама на прощанье крепко обнимает. И успевает прошептать на ухо, как за меня рада. Кажется, Кирилл их полностью обаял. Папа похлопывает по спине. Целует в щеку. И говорит, что ждет нас обоих в любое время. За руль садится Кирилл. Он отлично водит машину. Но сейчас его манера вождения слишком нервная, дёрганая. Понимаю причину. Мы постоянно встречаемся взглядами. Они откровенны. Кирилл не прячет желание. И полностью захватившую его страсть. Но руки держит при себе. И правильно! Иначе мы сделаем это здесь. В машине. Как подростки.
        26
        Все воскресенье проводим у меня дома. Почти не разговариваем. Смотрим какой-то сериал. Вместе готовим еду. Любим друг друга. Прямо на кухонном столе. А еще на диване. И в ванной тоже. Кирилл уже не молчит. Его откровенные словечки и сладкие обещания возбуждают еще сильнее. Полностью сбивая дыхание. Запуская по венам жидкий огонь. Это просто сумасшествие. Захватывает нас обоих с головой. Поддаюсь ему. Не хочу включать мозги. Не хочу анализировать. Просто запрещаю себе. Слишком хорошо ощущаю, что мы ходим по краю. Совсем рядом обрыв. Провал, глубина. И нас неизбежно утянет на самое дно. Все уже давно предрешено.
        Утро понедельника начинается со звонка следователя. Кирилла приглашают на беседу. И отказываются по телефону сообщать, по какому делу. Он созванивается со своим адвокатом и уезжает. Обещая сразу после разговора перезвонить. Меряю шагами комнату, даже не пытаясь успокоиться. Какое к черту спокойствие? Если я чувствую - началось! Кто-то там, за кулисами, дергает за рычаги. Запускает последнюю часть спектакля. Неуклонно приближает финал. И сейчас мне страшно. Потому что я больше не одна. Потому что обязательно заденет по тому, кто рядом. Без кого, кажется, больше не смогу. И я не знаю, как его защитить.
        А дальше события развиваются на грани абсурда. Через три часа мне звонит не Кирилл, а его адвокат. И сообщает, что Кирилла задержали. Во время обыска у Элины нашли улики, указывающие на него. Какие именно, пока не сказали. Сразу же звоню отцу и подключаю его. Дежурю на телефоне, ожидая хоть каких-то внятных подробностей. А еще через пару часов Кирилла отпускают. Причина звучит как полный бред: обнаруженные утром улики потеряны. Он едет ко мне. А я в ожидании пытаю отца по телефону. Но папа намеками дает понять, что к этой потере не имеет никакого отношения. Да и к делу еще толком не успел подключиться.
        Вскоре приезжает Кирилл. Но к сожалению, понимает не больше меня. Зато рассказывает об уликах, найденных у Элины. Ему их сразу предъявили. Это чек из продуктового магазина, датированный днем нападения на сестру. А на чеке отпечатки Кирилла. Помню, еще при первом обыске в квартире нашли сумку с продуктами. Почему же чек с отпечатками отыскался только сейчас? И теперь следователь считает, что Кирилл заходил внутрь. А значит, мог напасть. Вторая улика еще хуже. Это запись звонка на автоответчике. На которой Кирилл во всю ругается на Элину. И опять неясно, по какой причине запись обнаружили лишь сегодня. Конечно же, внятно никто не потрудился это объяснить.
        И если первую улику Кирилл полностью отрицает. Он не то что не завозил продукты Элине. Но даже не был в тот день в магазине. То запись действительно его. Он злился, узнав, что сестра сдала его налоговой. И сначала пытался дозвониться. А потом уже поехал к ней домой. Любая экспертиза подтвердит, что на записи голос Кирилла. И ее вполне могли бы посчитать угрозой. Если бы не одно но. Обе улики странным образом пропали. И я даже не представляю, кто мог такое провернуть. А главное, зачем? В результате Кирилла просто отпустили. Не предъявив никаких обвинений и не ограничивая в передвижениях.
        До самого вечера строим догадки и предположения. А я бешусь. Потому что все еще брожу в потемках. Это сильнее всего выводит из себя. Кто-то упорно, шаг за шагом, сплетает вокруг нас ловчую сеть. Затягивает ее все крепче. А у меня нет ответов. Даже личность таинственного кукловода - загадка. Правда, предположение есть. На примете только одна подходящая кандидатура. Тициан. Уверена, такому, как он, нетрудно это устроить. Но не вижу внятных объяснений его мотивов. До сих пор не понимаю, что им движет. Пора это исправить. Больше нельзя оставаться в неведении.
        После ужина Кирилл принимает душ и ложится спать. День для него выдался тяжелым. Зовет меня с собой. Но я лишь целую его. И обещаю присоединиться чуть позже. Говорю, что надо набросать пару писем. Залезаю с ногами на диван. Раздумываю несколько минут. И действительно пишу. Не письма. Сообщение. Тициану.
        «Поговорим?»
        Ответа не приходится долго ждать. Уже через несколько минут вижу оповещение.
        «О чем?»
        «Думаю, ты знаешь, что меня сейчас интересует.»
        В следующем сообщении отсутствует текст. Только фотография. На черной стеклянной столешнице бумажный чек и флешка. Черт! Это все-таки он. Но зачем? Как мне заставить его говорить?
        «То есть, улики пропали благодаря тебе? А появились откуда?»
        «Источник один и тот же.»
        Замечательно! Сначала он все это организовал. А потом зачем-то сдал назад? И в чем смысл? Показать мне что-то?
        «Это какая-то игра? Объясни мне правила.»
        «В чем тогда будет интерес?»
        «А сейчас он в чем? Мало радости играть в игру, не зная правил. Да я вообще не буду с тобой играть. У тебя все карты крапленые.»
        «Поздно. Ты уже в игре. С самого начала.»
        «Даже если так, теперь я выхожу. Уже говорила, мне больше не интересно.»
        «Эту игру нельзя прекратить в одностороннем порядке. Я тоже должен согласиться.»
        «И какова цена вопроса? Дело, как обычно, в цене?»
        «Да, в цене. Но ты сама должна ее назвать.»
        «Я не слишком догадлива. Боюсь, тебе придется долго ждать.»
        «А я не спешу. К сожалению, у твоего парня гораздо меньше времени. Пропавшие улики могут оказаться у следователя в любой момент.»
        «Не стоит меня пугать. Проще сказать прямо, чего ты добиваешься? Давай вскроем карты?»
        «Тогда начнем с тебя. Возможно, у тебя получится изменить правила. Даю один день. И жду твой ход.»
        Вот гад! Отбрасываю телефон. И со всей силы долблю кулаком в диван. Он просто издевается надо мной! Какой еще ход? Чем мне его зацепить? У меня же ничего нет. Так, тихо. Надо успокоиться. Думать лучше на трезвую голову. Завтра придется все рассказать Кириллу. О Тициане я ему уже говорила. А о том, что иногда с ним общаюсь, промолчала. Теперь буду выслушивать нотации. Мало мне отца! Кстати, папа тоже должен обо всем узнать. Веселый у меня получится день. Надеюсь, обойдется без рукоприкладства. Но молчать дальше не могу. А пока попробую уснуть. Свой шаг буду продумывать утром. Сейчас все равно не соображает голова.

***
        Утром, как и собиралась, объясняюсь с Кириллом. Показываю снимок, присланный вчера Тицианом. Рассказываю о моих попытках встретиться. Неудачных попытках. Из всего общения с этим типом так и не смогла понять, что ему нужно. Только странные заявления, что мы похожи. И, кстати, никакого сексуального подтекста. Тициан ни разу не намекал на что-то похожее. От этого, впрочем, не легче. Кирилл, конечно, недоволен. Задает много вопросов. Читает всю нашу переписку. И все равно не может понять, что происходит. Какой-то сумасшедший играет с нами в странную игру. Причем, цель этой игры знает он один. А нам отводит роль марионеток. Вряд ли мы с этим согласимся.
        Кирилл настроен решительно. Собирается подключить своих знакомых. И разобраться во всем. Договаривается с кем-то о встрече. Перед отъездом требует, чтобы я позвонила отцу. И попросила о прикрытии. Не полагаясь на меня, контролирует процесс. То есть, буквально сидит рядом во время моего невеселого объяснения с отцом. А в конце забирает трубку. Они с папой обсуждают, кого и насколько ко мне приставить. Приходят к консенсусу, довольные друг другом. А меня даже не спрашивают. Ставят перед фактом. Через час у моего дома уже будет машина с охраной. И мне велено никуда без нее не выходить.
        Все происходящее не улучшает настроения. Кирилл уезжает, поцеловав меня на прощанье. И демонстративно не замечая недовольства. А я остаюсь. Брожу по квартире и прикидываю, что теперь делать. Тициан ждет мой ход. А оба мои мужчины запретили мне что-либо предпринимать. Да еще и связали по рукам охраной. Впрочем, когда меня останавливали трудности? Особенно, если я приняла решение. А я его приняла. Это моя война. Я чувствую всем своим существом. И не собираюсь отсиживаться в сторонке. Как бы некоторым ни хотелось этого.
        Наконец успокаиваюсь и сажусь на диван. Хватит тратить время зря. Сейчас надо определить свой ход. Потом буду думать, как уйти от охраны. Включаю мыслительный процесс на полную. Что я могу сделать, чтобы удивить Тициана? Выбить его из колеи. Так и не узнала, кто скрывается под этим именем. Да и вообще, слишком мало у меня информации. И тут вспоминаю фразу, брошенную Глебом. О том, что «Сансара» - ресторан Тициана. Попробую съездить туда. Вдруг удастся увидеться с хозяином. Кстати, и от охраны можно не удирать. Я просто еду перекусить. А ее оставлю на улице.
        Быстро собираюсь. И как раз обуваю кроссовки, когда приходит сообщение от отца. Имя, номер телефона и марка машины парня, которому предстоит в ближайшие дни меня сопровождать. Закрываю квартиру, выхожу на улицу. Оглядываюсь. Парень уже на посту недалеко от подъезда. Подхожу к нему. Здороваюсь. Сообщаю, что сейчас спущусь в гараж за машиной и отправлюсь в ресторан. Обещаю ехать не спеша. Чтобы он меня не потерял. Перед тем, как зайти в гараж, еще раз кручу головой. Мерседеса Глеба нет. Но и надежды, что он внял моим словам, тоже нет. Так что стоит быть настороже.
        Через полчаса заруливаю на стоянку ресторана. Поднимаю глаза, пробегаясь взглядом по названию. И вздыхаю. Идти туда, почему-то, не хочется. Впрочем, понятно, почему. Из-за странных эмоций, что испытала в прошлый раз. И все же придется. Выхожу из машины. Киваю парню, припарковавшемуся рядом. Он будет ждать меня здесь. Шагаю ко входу, захожу внутрь. Приглядываюсь ко всему внимательнее. Я почти не запомнила обстановку. Но теперь у меня есть цель. Найти хоть какие-нибудь подсказки. А если сильно повезет, встретить Тициана. Только, как узнаю, что это он?
        Меня усаживают за столик. Вручают меню. Изучаю его очень пристально. Даже здесь пытаюсь обнаружить подсказки. Но нет. Обычная европейская кухня. Делаю заказ. И как только официант уходит, верчу головой. Исследуя глазами каждый уголок этого места. Посетителей днем немного. Персонал нетороплив и расслаблен. Интерьер неплохой. Немного вычурный. Не могу угадать, что за стиль. Как будто под старину. Но не уверена. И никаких намеков на художников. Даже картин на стенах нет. Впрочем, это было бы слишком прямолинейно. А такое точно не для Тициана. Он любит все запутывать.
        Мне приносят напитки. Думаю, стоит ли расспрашивать о хозяине. Вряд ли получу вразумительный ответ. Нет, так просто на него не выйти. Устроить скандал? Потребовать встречи? Наверняка, буду иметь дело с управляющим. Все не то. Вот уже и мой заказ. Есть совсем не хочется. Тяну время. Вяло ковыряюсь вилкой в тарелке. Кажется, снова облом. И даже странных ощущений не наблюдается. Как было в прошлый раз. Может, потому что рядом нет Кирилла? Почти смиряюсь, что придется уехать отсюда ни с чем. Чувствую, как меня охватывает раздражение. Я плохо ищу! Этот сукин сын обожает игры. Должна быть подсказка. Просто обязана!
        Подхватываю сумочку и иду в туалет. По дороге внимательно все изучаю. Ну где же? Ты не мог ничего не оставить. Наверняка приезжаешь сюда, как посетитель. И упиваешься тем, что никто ни о чем не догадывается. На что мне смотреть? Верчу головой. Красивый коридор. Обитые бархатом стены. Пол с мраморной мозаикой. Один рисунок постоянно повторяется. Останавливаюсь. Наклоняюсь, делая вид, что поправляю обувь. И рассматриваю ближе кусок мозаики. Разноцветная фигура в колпаке с бубенцами. Кто это? Клоун? Нет… Черт! Джокер!
        Не дойдя до туалета, возвращаюсь обратно в зал. Опускаюсь на стул и пытаюсь уложить это в голове. Глеб и Тициан знакомы? Тоже в прошлых жизнях? Раз уж речь идет о кличке? Я уже готова и это допустить. Не понимаю одно. Зачем размещать в своем ресторане намек на другого человека? И меня наконец осеняет. Правда ослепляет, всколыхнув бешенство в груди! Почему я была так слепа?! Могла бы уже давно догадаться. И вытрясти из этого гада всю душу! Ничего, успокаиваю себя. Это и сейчас не поздно. Не помогает. Внутри клокочет от возмущения. Хочется все тут разнести. Вскочить и начать метать на пол посуду и хрусталь. Тогда они наконец позовут хозяина? И я швырну очередной бокал прямо ему в лицо!
        С трудом уговариваю себя не делать резких движений. Тициан не должен пока ни о чем догадаться. Это мое преимущество. Оставляю почти нетронутую еду. Бросаю на стол деньги и ухожу. Сажусь в машину. Но уезжать не спешу. Мне надо подумать. И хоть немного привести в порядок мысли. Но они все время срываются. Как же трудно усмирять бешенство! А ведь я привозила Глеба к дому родителей. Хорошо хоть не познакомила с ними. Да, точно, привозила. Какое-то странное ощущение осталось с того времени. Свербит где-то внутри. Что же это? Напрягаю голову. И вдруг четко осознаю, что меня подспудно беспокоило с тех самых пор. Мы заезжали на территорию на машине Глеба. Стекла у нее тонированы. Я не выглядывала. И свой пропуск не предъявляла. Как же тогда мерседес пропустили? Такое может быть только в одном случае. Если номер известен охране. То есть Глеб там живет!

***
        С ревом трогаюсь с места и выезжаю на дорогу. Охранник еле успевает за мной. Нет, так нельзя. Чуть притормаживаю и веду машину спокойно. Не хочу, чтобы парень доложил отцу о моем неадекватном поведении. Вскоре подъезжаем к коттеджному поселку родителей. Останавливаюсь за воротами. Жду, пока рядом притормозит охранник. Выглядываю из машины и говорю в его приоткрытое окно:
        - Все, спасибо! Я на пару часов к родителям. Если у тебя есть дела, можешь пока ими заняться. Как соберусь уезжать, наберу тебя. Окей?
        - Хорошо, - соглашается после недолгих раздумий. Следит, как открывается шлагбаум. И я заезжаю на территорию. Только после этого отчаливает. Торможу недалеко от будки на въезде. И шагаю к ней. Внутри молодой парень. Отрывается от своего телефона и с интересом смотрит на меня. Ему явно скучно. А тут хоть какое-то развлечение. Его лицо мне знакомо. Все же регулярно здесь бываю. Наверняка и он меня помнит. Широкая улыбка явно свидетельствует об этом.
        - Привет! Очень нужна твоя помощь, - с места в карьер начинаю я. - Познакомилась тут с мужиком. Он живет здесь же. Посмотри по номеру машины, в каком доме. - Протягиваю одновременно бумажку с номером. И крупную купюру. - Если что, ты ни при чем.
        Секундное колебание, и купюра исчезает в кармане джинсовой куртки. А еще через минуту получаю номер дома. Он в противоположной стороне поселка. Проезжаю чуть дальше и останавливаюсь у обочины. Выбираюсь на улицу и подхожу к воротам. Нажимаю на кнопку звонка. Вот я и сделала свой шаг. Ну здравствуй, Тициан!
        27
        Жду несколько минут. Слышу, как щелкает автоматический замок. Пропуская меня во двор. За воротами ухоженная территория. Чистые, аккуратные дорожки. Ровный газон. Небольшой цветник. Замечаю все мимоходом. Пока шагаю к крыльцу с широкими ступенями. На самой верхней стоит Глеб. В джинсах и футболке. Поднимаюсь и останавливаюсь рядом.
        - Привет! - говорит с усмешкой. - Как ты меня нашла? Этот дом записан на другое имя, - пожимаю плечами. Впускает меня: - Проходи.
        Останавливаюсь в просторном холле с высокими потолками. Глеб проводит меня дальше, в гостиную. Показывает на диван. Ведет себя как обычно. Только немного удивлен. Догадываюсь, почему. Просто еще не понял, что я отгадала его загадку. Так даже лучше. Сажусь. Оглядываюсь по сторонам. Интерьер впечатляет. Явно очень дорогой, но будто не жилой. Хозяин редко здесь бывает? Разглядываю мрамор, натуральное дерево. И тот самый журнальный столик из черного стекла. Который недавно видела на фотографии с уликами.
        Глеб присаживается в кресло напротив. Внимательно приглядывается ко мне. И спрашивает, кивая на внушительный бар:
        - Что-нибудь будешь?
        - Только воду, - отвечаю я. Уходит ненадолго. Возвращается с бутылкой воды и высоким стаканом. Наливает и подает мне. И теперь садится уже рядом, на диван.
        - Так как ты меня нашла?
        - А это важно?
        С минуту размышляет, хмуря брови. Потом качает головой:
        - Нет. Важнее, зачем ты пришла?
        - Хотела попросить о помощи.
        - Какой? - удивленно поднимает брови.
        - Помоги найти Тициана. Мне очень надо.
        Глеб откидывается на спинку, отведя взгляд. И вздыхает.
        - Я уже пытался. Это не просто. Почему ты никак не успокоишься?
        - Надоело! Хочу спросить, глядя в глаза, что ему от меня нужно.
        - Хорошо, - соглашается после недолгих размышлений. - Я готов снова попробовать. Только нам придется проводить больше времени вместе. А мне казалось, тебя это не устраивает.
        - Ты прав. Не устраивает, - усмехаюсь я. - Лучше найду кого-нибудь другого. Уверена, Путник знает о Тициане гораздо больше. Он, кстати, предлагал помощь. Вот и воспользуюсь.
        Глеб поднимает на меня глаза. Теперь в них плещется холодное бешенство. Дыхание становится тяжелым, шумным. Ноздри хищно раздуваются.
        - Зачем тогда пришла? - глухо уточняет. - Подразнить меня? Любишь ходить по краю?
        - Нет. Просто выполняю одно обещание, - тяну паузу. И говорю, глядя ему прямо в глаза: - Делаю свой ход. Ты же этого хотел… Тициан.
        Всего на секунду на его лице проступает замешательство. А потом он откидывает голову и громко смеется. И заявляет довольно:
        - Черт! Ты меня сделала.
        Отсмеявшись, весело разглядывает, словно видит в первый раз. И спрашивает:
        - Как? Мне очень любопытно.
        - Скажи спасибо себе. И плитке на полу твоего ресторана.
        - Согласен, это было опрометчиво. Но я не жалею. И рад, что ты все узнала. Признаю, меня уже утомила эта игра. Я бы и сам скоро во всем признался. Но так даже лучше.
        - Зачем ты это делал? Общался со мной, как два разных человека. Что за дурацкое раздвоение личности?
        - Тициан появился задолго до нашего знакомства. Мне так удобнее. Очень хорошая ширма. Дает простор для маневров. А с тобой… Я просто боялся, что ты меня пошлешь. Нужны были дополнительные рычаги. Запасной план. Да я готов разделиться на тысячи кусков. Чтобы вокруг тебя был только я. Но ты рушишь все мои планы. С тобой не бывает легко. И скучно… - Глеб берет меня за руку. Переплетает наши пальцы. С мечтательной улыбкой смотрит в глаза.
        - И чему ты радуешься? - спокойно осведомляюсь, выдергивая руку. - Тому, что я теперь знаю, кто убил Юру? - Веселье уходит с его лица. Глеб подбирается. Вижу перед собой хищника. Хитрого и опасного. - Чтобы ты не делал глупостей, предупреждаю: отцу я все рассказала. И вот видишь? - демонстрирую ему телефон в своих руках. - Это кнопка SOS с геолокацией. Папа сразу узнает, где я нахожусь.
        - Ева, - недоуменно хмурится, - разве ты еще не поняла? Я никогда не причиню тебе вреда. Это невозможно. Слишком долго я тебя искал. Слишком плохо мне было все это время без тебя. И я не только про эту жизнь. Больше тебя не потеряю. Что касается твоей угрозы, мне есть чем ответить. Свобода твоего очередного временного увлечения в моих руках. Ты же видела фото. Если кому-нибудь расскажешь, все улики быстро окажутся у следователя. А мне, поверь, не составит труда выкрутиться. К подобным вещам я давно готов. И обо всем заранее позаботился.
        Думаю, как поступить. Уверена, насчет выкрутиться он не врет. И что мне делать? Отвечаю:
        - Ладно. Не собираюсь тебя сдавать. Но я должна узнать правду. Всю, до конца. Ты долго кормил меня сказками. Хватит! Больше не хочу слышать от тебя ложь. Иначе это последняя наша встреча. Ты просто ко мне не подойдешь.
        - А если расскажу? - напряженно интересуется он, пробирая меня тяжелым взглядом. - Ты останешься со мной?
        - Это мы обсудим позже. После твоей исповеди. И я не образно выражаюсь. Ты мне должен. Я ведь когда-то спасла тебя. Джокер…
        С удовлетворением замечаю, как задевают его мои слова. На лице проступает странное выражение. Смесь из восхищения, боли и отчаяния. Он будто на секунду сбрасывает маску. Отчетливо наблюдаю, как много сильных чувств кипит там, внутри. Под обычно отстраненной, холодной оболочкой. Как они раздирают его на части. Не дают спокойно жить. Если в его душе постоянно идет такая борьба. То я даже удивлена, как он умудряется сохранить видимость нормальности. Впрочем, рядом со мной эта видимость обычно и слетала. Жаль, что раньше не пыталась заглянуть так глубоко.
        На секунду мне становится страшно. Боюсь не удержать его внутреннего зверя в руках. Не уверена, что мне это по силам. Крепче сжимаю телефон. Про тревожную кнопку я не соврала. Отец найдет меня сразу. И возможно, давно следовало на нее нажать. Но я до сих пор не сделала этого. Глеб заразил меня своим безумием? Допускаю. Но еще мне надо услышать правду. Если сейчас поддамся страху, так и останусь в неведении и сомнениях. Слишком хорошо понимаю. Его не удастся заставить. Он не расскажет никому. Никому, кроме меня.

***
        - Хорошо, - хрипло отвечает Глеб. - Только выключи свой телефон и положи сюда. Я не буду на тебя нападать, - кивает на сиденье. Выполняю. Он бросает на меня хмурый взгляд. И уточняет: - С чего мне начать?
        - Давай с начала. Как долго ты здесь живешь? Как долго следишь за мной? Когда и как меня нашел? И что потом делал? Каким образом Юра перешел тебе дорогу? И что было дальше? Я хочу знать все. И во всех подробностях.
        - Я уже говорил, с двадцати лет меня начали мучать сны. С тобой. Но до нашей реальной встречи ты так и оставалась для меня миражом. Посланием из прошлых жизней. Они перепутывались в голове в причудливый коктейль. И я уже не понимал, какую жизнь вижу. Прошлую, настоящую, будущую. Не раз думал, что сошел с ума. И постоянно спрашивал себя, существуешь ли ты на самом деле. Представлял, как ты ходишь где-то. Живешь своей жизнью. И даже не вспоминаешь обо мне. Мне выть хотелось. Сны были такие подробные. Например, как ты рисуешь. Я запомнил все твои картины. И еще татуировки на твоем теле. Как мне хотелось до них дотронуться. Не во сне, как я делал тысячи раз. А по-настоящему, до живой, теплой кожи… А потом, полгода назад, в какой-то очередной скучный день, я был в гостях у знакомого. Он показывал мне свою коллекцию. Просил совета. Она была никудышней. И я уже пожалел, что согласился на это. И вдруг увидел твою картину. Небрежно повешенную в дальний угол. Я сразу ее узнал. Помню, у меня даже руки дрожали, когда снял ее со стены. И больше не отпускал. Забрал в тот же день под каким-то дурацким предлогом.
А после выкупил, обменяв на что-то очень дорогое. Для него дорогое. А для меня - почти мишуру. Я заставил его поднять записи и сказать, где он купил картину. Вот так и вышел на «Солару». Обаял хозяйку и узнал тех, кому за эти годы ушли твои холсты. Я нашел их, все. Выкупил правдами и неправдами. Ну а параллельно выяснял про автора. Здесь Соколова оказалась упертой и хранила твое инкогнито. Но я придумал решение. Через водителя узнал твой адрес. По адресу пробил имя. А потом получил фотографию. И едва взглянув на нее, почувствовал себя самым счастливым в мире. Тогда я еще надеялся, что в этой жизни с тобой будет проще, чем в прошлых. Думал, легко очарую тебя, как это получалось с другими. А еще не представлял, что почувствую, оказавшись рядом с тобой. Это дикое, выворачивающее душу притяжение. Ощущение сумасшедшей правильности происходящего. Как будто мир вокруг стал простым и ясным. Я больше не мог быть вдали от тебя. Выяснил о тебе все подробности. Даже в какие магазины ты ходишь. Что покупаешь. Конечно, про родных. И про парней… Сразу пробил насчет квартиры. В твоем доме сдавался только пентхаус. Не
задумываясь его арендовал. Прямо в тот же день переехал. И этот коттедж купил тогда же. Ты часто бываешь у родителей. Потом я познакомился с тобой. Не совсем так, как собирался. Мой план был гораздо изящнее. И зрелищнее. Но увидев тебя в галерее, не удержался. И начал медленно приручать тебя к себе. И тут все пошло наперекосяк. Как обычно с тобой и бывает, - он замолкает и зло усмехается.
        - Переходи уже к Юре, - глухо отзываюсь я.
        - Наверное, ты всем своим мужикам сносишь крышу. Твой бывший тоже решил оставить себе на память коллекцию твоих картин. Пытался их купить. А я не мог этого допустить. Четко отслеживал и приобретал все сам. Под видом Тициана. Или под своим именем, не важно. Помнишь, я говорил, что твои картины для меня - как ответы. Так и есть. Они каким-то образом отправляют меня в прошлое. Не физически, конечно. Просто после того, как я долго на них смотрю, мне снятся разные эпизоды из наших жизней. И я вижу, где ошибался. Что делал не так. Мне это помогает. И только с одной картиной все время происходит какая-то чертовщина. С той самой, «Сновидения». Она никак не даётся мне в руки. Ее тоже выкупило мое агентство. Но потом она потерялась. Оказалась у случайного покупателя. А потом у твоего бывшего. Но другие он не смог получить. Его это напрягло. Он начал выяснять. Узнал, что твои новые картины сразу уходят. А старые давно перекупили. А дальше я сделал глупость. Вышел на него через левое агентство, предложил отличные деньги за «Сновидения». Он отказался и стал копать. Упоротый был парень. На меня, конечно, не
вышел. Но шестерок моих засек. Я знал, что мне это не повредит. И не слишком обращал внимание. Но он сам подписал себе приговор. Или Путник его подписал. Можешь сказать ему спасибо. Назло мне продал парню статуэтку. Ее сделал я. С тебя. Да, не удивляйся. В одной из наших жизней я был художником. И это моя работа. А знаешь, какой у меня тогда был псевдоним? Между прочим, это ты мне его придумала. Не догадываешься? Кенан! Если бы я сомневался в личности автора твоих картин, это имя сразу бы открыло мне глаза. Так вот, насчет статуэтки. Я помнил о ней и давно искал. Но никаких следов. Думал, потерялась. Потом случайно нашел в одном из старых каталогов. Стал выяснять, кто нынешний владелец. Это оказался Путник. Как ты знаешь, у нас напряженные отношения. Тебя он тоже помнит и статуэтку купил специально. Хотел утереть мне нос. Мы с ним стараемся особо не пересекаться. Но следим друг за другом. Он понял, что я тебя нашел. Узнал про твоего бывшего. И сам предложил ему статуэтку. Решил подразнить меня. Если картину я твоему парню простил. Ну как простил. Хотел позже с этим разобраться. То здесь уже
разозлился. Сделал ему предложение. И объяснил, что будет, если откажется. А он вдруг согласился. При условии, что на встречу приду я сам, лично. Черт с ним! Я пришел. Правда, немного пощекотал нервы. Мы договорились на определенное место и время. Но я узнал, что он тусуется у твоих родителей. И вызвал его на встречу прямо там. У ваших ворот. Молокосос был недоволен. Но вышел ко мне. К несчастью для себя решил со мной поиграть. Принес другую вещь. Будто я не узнаю то, что сделал собственными руками. Идиот! Меня уже тогда накрыло. А он еще заявил, что расскажет все тебе. У меня в руках была эта дурацкая статуэтка. И я… На самом деле не собирался его убивать. Тем более нашел, как закрыть ему рот. Твой парень был не так уж чист. Кое-какие не совсем законные махинации… Этого достаточно, чтобы заткнуть его. Но он уперся. А меня перемкнуло. И мне плевать. Он пытался мне помешать. Встать между нами. Никому… никому не позволю этого сделать!
        - Поэтому ты взялся за Кирилла? - спрашиваю, еле справляясь с голосом. Слишком тяжело выслушивать его откровения.
        - Ты не представляешь, как я устал, - цедит Глеб сквозь стиснутые зубы. Словно заставляет себя произносить слова. А во взгляде появляется откровенная ненависть. - Это проклятое дежавю! Каждый раз в каждой гребаной жизни ты от меня уходила. Что бы я ни делал, итог был всегда один. Я смертельно устал бороться против судьбы. И слетел с катушек. В последней жизни я обратился к шаману. Заплатил, чтобы он привязал тебя ко мне. Чтобы ты не могла быть ни с кем, кроме меня. Никогда! Ни в каких жизнях. Но не подозревал, что отдал куда большую цену. Потому что сам теперь не могу быть ни с кем, кроме тебя. Все эти женщины, что вьются вокруг… Сколько раз пытался с ними забыться. Но чувствую только пустоту. Ничего внутри даже не дрогнет. А когда они дотрагиваются до меня, хочется кричать. Я устал терпеть. Больше не разрешаю себя касаться. Сбрасываю напряжение и гоню прочь. Разве это жизнь? А ты, в насмешку, все равно умудряешься находить мужиков…
        - Я уходила от тебя к Кириллу? Всегда? - хрипло уточняю. Теперь знаю, кто виноват в том, что у меня не было нормальных отношений. В том, что мое тело предавало меня каждый раз.
        - Не всегда. Иногда были другие. Даже твой мертвый бывший несколько раз. Но чаще всего последний. В жизни с Джокером снова был он.
        - И что ты сделал? Когда узнал.
        - Ты сказала, что уходишь от меня. Я… не смог тебя отпустить.
        - Конкретней? - спрашиваю требовательно. Мне нужна ясность. Глеб молчит. Только сверлит меня злым взглядом. Открывает рот, но не произносит ни слова и сурово сжимает губы. Что ж, все понятно. Его ответ уже не нужен. Усмехаюсь и говорю за него:
        - Ты убил нас, так?
        Его лицо снова застывает. Он отводит глаза и тихо произносит:
        - Не так. Все совсем не так… Ты все равно ушла. И я ничего не смог сделать. Но больше такого не будет. Да и какая теперь разница? Ты даже не веришь в ту нашу жизнь. И пусть! Сейчас все будет по-другому.
        - Ты прав, по-другому, - киваю я. Здесь у тебя вообще нет шансов. Но пока не буду произносить это вслух. Еще не все выяснила. - Неприятности у Кирилла, слежка за ним - тоже твоих рук дело?
        - Да. Он меня уже давно достал, - отвечает глухо. И устало.
        - А моя сестра? Что с ней случилось?
        - С ней как раз все просто. Она так ненавидела тебя. И готова была участвовать в чем угодно, лишь бы тебе досадить. Ее даже уговаривать не пришлось. Я послал к ней своего парня. Он психолог и хорошо умеет убеждать. Но, как говорил, она и так была готова. Мой человек только объяснил, как подгадить Качалову. И заодно спросил про статуэтку. Оказалось, она была у твоей сестры. Прямо перед нашей встречей парень отдал ей настоящую. Хотел перестраховаться. А эта дура, когда узнала, что с ним случилось, испугалась и отнесла статуэтку к нему домой. Потом уже пообещала передать мне, за вознаграждение. Поехала забирать и по дороге проворонила. Я просто взбесился. И поставил задачу найти статуэтку любой ценой. Но мой подручный перестарался. Слишком надавил на твою сестру. Думал, она темнит. А эта истеричка перепугалась и грозилась пойти в полицию. Вот он и устроил типа суицид. Такого я точно не планировал. Но быстро понял, как это удачно можно обыграть. Твой дружок сам подставился. Звонил ей, угрожал. В дверь долбился. Дальше мы проверили камеры у дома, где пропала статуэтка. Засекли сестру твоего бывшего.
Отправили к ней ребят, но она уже сбежала. Я собирался сам искать статуэтку. Но ты меня опередила.
        - Твой подручный - Влад Масловский? Он убит. Ты знаешь?
        Глеб кивает:
        - Умный был тип. Умел забалтывать людей. Внушать им нужные мысли. Только вот помощников нормальных подобрать не мог. Нашел каких-то придурков. Они вечно лажали. Ни одно дело до конца не довели. Тайник в доме твоего бывшего не нашли. Сестру его упустили. Я был рад, когда ты избавила меня от них.
        - А от Масловского кто тебя избавил?
        - Он стал опасен, - хмурится Глеб. И недовольно глядя на меня заявляет: - Это он приложил тебя головой об дверь. Я просил только напугать. Ты в очередной раз собиралась со мной порвать. Надо было тебя немного отвлечь. А этот урод перестарался. Ты ему не нравилась. Он быстро просек мою зависимость от тебя. После того раза я испугался, что он закончит начатое. И…
        - Понятно. Его ты тоже убил, - уже даже не удивляюсь. Отворачивается в сторону. И глухо произносит:
        - Я убью любого, кто будет тебе угрожать.
        - Начни с себя. Ты сам отправил его ко мне.
        - Не для того, чтобы навредить.
        - Ты просто сукин сын!
        Хмурый взгляд исподлобья прямо в глаза. И насмешливое признание:
        - Ты права. А еще я люблю тебя…
        - Думаешь, это индульгенция за все твои грехи?
        - Возможно. Узнаю, когда попаду на тот свет.
        - Если раньше не отправишь туда меня.
        - Только не в одиночестве. Я пойду за тобой хоть в ад.
        В ответ на это признание по телу пробегает дрожь. Не отвечаю ничего. Беру в руки телефон и включаю его. Почти сразу раздается звонок. Смотрю на экран. Это охранник. Да, точно, я же обещала его набрать. Принимаю вызов и говорю:
        - На сегодня ты свободен. Я переночую у родителей. Завтра утром позвоню, - прощаюсь и отключаюсь. В это время Глеб наливает себе в стакан что-то алкогольное. А мне приносит еще одну бутылку воды. Выпиваю сразу всю. В горле пересохло. Наверное, от избытка эмоций. Чувствую себя полностью вымотанной. Не понимаю, как реагировать на все, что услышала. Теперь я знаю правду. И что мне с ней делать? Действительно, надо идти к родителям. Остаться на ночь и попробовать уложить это в голове. Только предупредить Кирилла, чтобы не волновался.
        Глеб сидит молча. Цедит алкоголь и настороженно приглядывается ко мне. Интересно, чего он ждет после своих откровений? Приза за честность? В качестве приза я бы с удовольствием обеспечила ему решетки на окнах и дверях. Или смирительную рубашку. Но тогда он подставит Кирилла. Не могу этого допустить. Придется придумать другой способ заставить его заплатить. А пока пусть немного порезвится на свободе. Надо вставать и идти. Хватит на сегодня. Черт, я так устала! Ноги словно ватные. Не слушаются. Очень хочется спать. Подремлю тут немного…
        28
        Легкие шторы полностью распахнуты. Комнату заливает солнечный свет. Струится искристым потоком, освещая меня. Я сижу на красивом антикварном стуле. В легкой, полупрозрачной накидке. Она больше обнажает, чем скрывает. Тело немного затекло в неудобной позе. Не двигаюсь уже почти час. Непроизвольно дергаюсь. И слышу недовольный вздох. Мой любимый бросает кисти. И идет ко мне. Наклоняется, приникает губами к моим губам. В мягком, чувственном поцелуе. От него пахнет краской. Старается не касаться меня, чтобы не испачкать. Я сама вцепляюсь в его плечи. С наслаждением выгибаюсь. Расслабляя тело.
        Мой мужчина - прекрасный художник. Но сложный человек. Мрачный, нелюдимый, надменный. С взрывным характером. Псевдоним Кенан очень ему подходит. Пожалуй, только я - его постоянная муза, вижу его другим. Настоящим. Открытым, уязвимым. Хотя и со мной он бывает несносен. Но я умею управляться с его недостатками. Успокаивать. Останавливать приступы злости и хандры. Мы вместе уже два года. И наша связь только крепнет. Мне кажется, с каждым днем он все сильнее зависит от меня. Моей любви, понимания. Моих ласк и моего тела. Оно - почти его фетиш. Рисует и лепит меня постоянно. В разных позах. В одежде и без.
        Часто не выдерживает. Прямо посреди сеанса бросает кисти. И утаскивает меня в спальню. Мы занимается любовью. Иногда медленно, томно, сладострастно. Иногда резко, быстро, грубо. Но всегда так горячо, что у нас обоих сносит крышу. Вот и сейчас Глеб со стоном отрывается от меня. Быстро оттирает руки от краски. Скидывает запачканную одежду прямо на пол. Подхватывает меня на руки и несет к кровати. Бросает на нее. Мои длинные волосы разметаются по покрывалу. А прозрачный пеньюар сползает, открывая обнаженную кожу. Взгляд любимого темнеет. Ноздри хищно раздуваются. Он пожирает меня глазами. А потом нависает надо мной. Чувствую его жадные руки. Нетерпеливые, безжалостные губы. Утаскивающие меня в водоворот…
        Глеб дрожит от страсти. Словно мы не виделись сотню лет. Я, и правда, уже забыла. Что значит: быть с ним. И сейчас меня рвет на части. Все внутри ликует от узнавания! Я делала это много раз. Прикасалась к нему, целовала. Исследовала его тело пальцами и губами. Помню запах его кожи. Вкус шершавых губ. Таких требовательных, что он едва дает мне вдохнуть и снова овладевает моими. Проталкивает язык в рот. Сплетается с моим языком. Он знает мое тело лучше меня самой. Все его сокровенные точки. И оно послушно отзывается на его напор. Бешеные ласки, почти на грани боли. Чуткие пальцы действуют безошибочно. Каждое их движение, каждое нажатие точно в цель. Доводя меня до предела, до пика. На миг замираю. А дальше кипящей волной накрывает сносящее голову освобождение.
        Глеб жадно целует мои скулы, глаза, губы. Впитывая в себя мое удовольствие. Нависает надо мной. Совсем близко вижу искаженное страстью лицо. Безумные, горящие глаза. На секунду он приникает ко мне всем телом. С глухим стоном коленом раздвигает мои ноги шире. За бедра подтягивает ближе к себе. И только здесь срабатывает стопор. Вдруг понимаю, что не сплю! Я заснула в доме Глеба. Мне снился сон. А сейчас лежу на кровати. Обнаженная. Он рядом, обнимает меня. И только что заставил мое тело содрогаться от удовольствия. А теперь собирается присвоить меня себе.
        Упираю ладони Глебу в грудь, отталкивая его. Брыкаюсь, но он не отпускает. Молча старается удержать мои запястья. Наваливается бедрами на мои бедра, придавливая к кровати. Слышу только его дерганое дыхание. Вижу закушенные до крови губы. Но я уже полностью пришла в себя. В голове только одна мысль: бежать!
        - Нет! Слышишь, нет!! - ору, яростно отбиваясь. Пытаясь отползти. Он рычит, словно раненный зверь. Намертво вцепляется пальцами в мои лодыжки и рывком тянет на себя. В глазах лютый голод. Будто он сто лет меня ждал. Будто отбирают что-то настолько важное, что ему уже на все наплевать. И я вдруг понимаю: он меня не отпустит. Его не остановит насилие. Да его вообще ничего не остановит! И я сама открыла эту дверь. Когда решила, что смогу его переиграть.
        Взгляд мечется по сторонам в поисках спасения. Замечаю на тумбочке хрустальный коньячный бокал. Но мне не дотянуться. Сгибаю ноги в коленях. Со всей силы толкаю ступнями Глеба в грудь. Откидываю на пол. Но через секунду он поднимается. И с еще большей злостью тянется ко мне. Только я уже успеваю схватить бокал. Обрушиваю на его голову. Хрусталь разлетается на осколки. Засыпая кровать искрящимся крошевом. Глеб медленно оседает вниз. Замирает на краю. Сжимаюсь в комок и пытаюсь справиться с дыханием. Меня трясет так сильно, что зубы выбивают чечетку. Наконец начинаю соображать. Вскакиваю с постели, ищу свою одежду.
        Вот она, рядом. На стуле. Дергаными движениями натягиваю на себя. Путаясь в рукавах и штанинах. Потом осторожно склоняюсь над Глебом. Прислушиваюсь. Он дышит? Кажется, да. Выскакиваю из комнаты босиком. Подхожу к входной двери. И останавливаюсь. Что-то не пускает. Не могу оставить его там. Я должна убедиться, что он придет в себя. Что ничего ужасного с ним не случится. Возвращаюсь обратно. По дороге замечаю свои кроссовки у дивана. А на сиденье телефон. Здесь я и заснула. Как это произошло? Черт, вода! Наверняка, он чем-то меня опоил.
        Забираю все с собой в спальню. Ставлю изящное кресло у двери. Обуваюсь. И жду. Не знаю сколько. Полчаса-час. Глеб начинает шевелиться. С глухим стоном приподнимает голову. Мутные глаза пытаются сосредоточиться на мне. Все, достаточно. Сейчас он придет в себя. Пора! Выскакиваю из комнаты. Бегом к двери. На улицу. Мимо ухоженных клумб к воротам. И наконец я в машине. Включаю зажигание. Руки все еще трясутся. Ничего. Ехать совсем недалеко. Паркуюсь у родительского забора. Выхожу на улицу. И дышу. Медленно, глубоко. Папа с мамой скоро увидят меня. Не хочу, чтобы они догадались. Здесь уже не страшно. Дышу, пока не успокаиваюсь настолько. Чтобы взглянуть родным в глаза. Только тогда нажимаю на звонок.
        Через полчаса я уже в своей кровати. Смогла даже выпить чаю с родителями. И кое-как объяснила свой неожиданный визит. Конечно, они напряглись. И бросали на меня тревожные взгляды. Расспрашивали осторожно. Наверняка подозревают, что мы с Кириллом поссорились. И я сбежала сюда. Не возражаю. Сейчас не до объяснений. Вообще пока не понимаю, о чем говорить. Буду решать завтра. Вспоминаю, что надо предупредить Кирилла. Смотрю в телефон. От него несколько пропущенных и сообщений. Он уже у себя дома. И недоумевает, куда я пропала.
        Не звоню. Пишу. Боюсь, что голос меня выдаст. Извиняюсь, что случайно пропустила звонки. Сообщаю, что ночую у родителей. Устала и уже засыпаю. Пишу, что жду его завтра после работы у себя. До этого времени надеюсь принять хоть какое-то решение. Заснуть долго не получается. Перед глазами лицо Глеба. Сначала искаженное страстью. Потом яростью и болью. И под конец залитое кровью. Это уже фантазии. Крови было совсем немного. И только на голове. Там, куда я приложилась бокалом. Надо об этом забыть. Но как? Эти сцены еще долго будут мне сниться в кошмарах. Какая длинная ночь…

***
        Все же засыпаю, пусть и с трудом. Утром предсказуемо не могу оторвать голову с подушки. Кое как спускаюсь вниз к полудню. Удивляюсь, что папа еще не уехал на работу. Надеюсь, причиной не мой вчерашний внешний вид. Подозрения усиливаются, когда он заявляет, что хочет поговорить. Но мама не дает. И грозно требует отложить все разговоры до того, как меня накормит. Съедаю вкусный завтрак. Во-первых, потому что голодна. А он реально прекрасен. Во-вторых, не собираюсь ее расстраивать. Ей хочется проявить заботу обо мне. Но это не часто удается.
        И прямо во время завтрака узнаю первую новость. Хорошую. Элина пришла в себя. Она пока очень слаба. Даже говорить не может. Но это уже реальный шанс выкарабкаться. Хотя явно потребуется длительная реабилитация. Прислушиваюсь к себе. Новость действительно радует. Несмотря ни на что, не желаю сестре зла. Она уже за все поплатилась. И не мне быть ей судьей. При этом видеть Элину пока не хочу. А вот заехать к тете Оле домой и поддержать стоит. Но сначала надо разобраться с собственными проблемами. И поговорить с папой.
        Уединяемся в беседке. Отец присматривается ко мне и спрашивает с тревогой:
        - Котенок, у тебя все хорошо? В смысле, у вас, с Кириллом?
        - Все отлично, пап. Правда. А вот с другим непонятно. Ты хоть что-нибудь выяснил?
        - К сожалению, дочь, порадовать не могу. На деле сменился следователь. Новый - очень мерзкий тип. Скользкий, хитрый и продажный. Даже его коллеги дают такую характеристику. И то, что поставили его, означает, что заказ на Кирилла он уже получил. От того, кто заварил всю эту кашу. Я правильно понимаю, ты подозреваешь… как там… Тициана?
        - Да, - киваю, отводя взгляд в сторону. Надеюсь, по моему лицу нельзя ничего прочитать. А может, стоит все рассказать? Скорее всего, так и сделаю. Надо еще немного подумать. В одиночестве.
        - И еще, Ева, - вздыхает отец. - Одна из пропавших улик сегодня нашлась. Это тоже плохо. Все ускоряется.
        - Какая? - резко поднимаю глаза.
        - Чек.
        - Ясно. Запись, на мой взгляд, весомее. Хорошо, хоть не она.
        - Думаю, это тоже не за горами, - видя, как я нахмурилась, папа обнимает за плечи: - Мы продолжим копать, котенок. Не переживай. Все будет хорошо.
        - Спасибо, - трусь щекой о его плечо. - Тогда поеду домой. Может, Кирилл раньше вырвется с работы. Хочу быть рядом с ним.
        - Конечно. Пойдем, провожу. Только с мамой сначала попрощайся. Твоя охрана уже за воротами.
        Качу в город с сопровождением. Предаваясь невеселым мыслям. Чек нашелся. Вот и результат моих вчерашних действий. Зачем только потащилась к Глебу? Показать, что смогу его раскусить? Ну и как? А если теперь Кирилл пострадает из-за меня? Впрочем, рано или поздно это все равно бы случилось. Все давно решено. Еще с самого начала. И даже не в этой жизни. Нет! Об этом лучше не думать. Иначе точно сойду с ума. Мне хватает дерьма и здесь. Не стоит тащить его из прошлого. И словно в ответ начинает звонить телефон. Бросаю взгляд на экран и вздрагиваю. Глеб. Черт! Не беру трубку. Он сбрасывает и перезванивает снова. Потом еще раз. А затем приходит сообщение. Читаю:
        «Надо поговорить.»
        Холодно и по делу. В короткой фразе не видно эмоций. Думаю, стоит ли с ним встречаться. Не знаю, что сейчас у него на уме. А мне нужна определенность. Так что стоит. Но точно не на его территории.
        «Хорошо. Только в людном месте.»
        «Выбирай сама. Место и время.» - Приходит мгновенный ответ. Хмуро усмехаюсь. Его слова - словно продолжение наших игр. Только все карты уже раскрыты. Или почти все.
        «Кафе в моем доме. Через час.»
        «Буду»
        Приезжаю на место немного раньше положенного. Так даже лучше. Надо выпить кофе и взбодриться. Ни есть, ни пить рядом с Глебом больше не хочу. Устраиваюсь за столиком. А через один справа от меня присаживается мой охранник. Делаю заказ. Получаю чашку. И едва допиваю последний глоток, как в зал заходит Глеб.
        Разглядываю его, пока шагает ко мне. Одет очень просто. Никаких любимых модных пиджаков. В джинсах и обтягивающей грудь футболке. Не той, что вчера. Интересно, на ней осталась кровь? Небритая щетина темными пятнами на щеках. Волосы слегка взлохмачены. Где-то там, под ними, должен быть кровоподтек. Но внешне ничего такого не видно. Вот только непривычно холодный взгляд. Оценивающий, с прищуром. Еще ни разу так на меня не смотрел. Ну да. Это как раз объяснимо. Просто не приходилось раньше разбивать о его голову бокал.
        Садится напротив. Скрещивает ладони на столе. Тормозит взглядом подошедшую официантку, что та практически отшатывается. Бледнеет и быстро ретируется, даже не задав вопросов. Оглядывается по сторонам. Безошибочно останавливается на моем охраннике. И недолго изучает. Потом поворачивает голову. Да, под таким взглядом точно неуютно. И это еще слабо сказано. Понимаю сбежавшую официантку. Но уж мне-то не по характеру отступать. Смотрю на него так же холодно. И, надеюсь, хотя бы с виду спокойно. Пускай внутри бушует ураган.
        Минута игр в гляделки. Глаз никто из нас не отводит. Так что выигравших нет. Глеб наконец говорит:
        - Боишься меня? - кивая в сторону моей защиты.
        - Слишком много чести, - усмехаюсь. А его лицо напрягается. Желваки ходят туда-сюда. Взгляд становится еще мрачнее. - Но я быстро учусь. Спасибо за урок! Мне как раз его не хватало, чтобы закрыть эту страницу. С тобой.
        - Не спеши. Мы не закончили наши игры.
        - Ты, может, и нет. А с меня довольно. Больше не останусь с тобой наедине.
        - И снова не торопись. Ты не все знаешь, чтобы принимать окончательное решение.
        - Твоя исповедь еще не закончена? Боюсь, уже не осталось грехов.
        - Мне нравится твоя выдержка, - ухмылка на его лице плохо вяжется с глазами голодного хищника. - Всегда нравилась. А еще нравилось, когда она тебе изменяла.
        - Не томи. Говори, зачем пришел. Мне неприятна каждая минута рядом с тобой.
        На секунду его холодная маска слетает. Успеваю заметить под ней бешенство и… боль. Да, уже видела вчера, сколько всего он прячет внутри. Даже не хочу вспоминать. Иначе что? Почему не могу его ненавидеть? Со вчерашнего дня в голове крутится этот вопрос. Он убил Юру. И Элина пострадала из-за него. Неизвестно, сможет ли сестра восстановиться. И все равно ненависти нет. Это странно. Не понимаю себя. Не хочу понимать. Глеб шумно выдыхает. Отголоски настоящих эмоций быстро исчезают с его лица. А дальше снова лед и издевательская насмешка.
        - Помнишь, ты спрашивала, что я сделал с вами, когда узнал? Я соврал. Тебя я, действительно, не тронул. А его убил. И это был не единственный раз. Не единственная жизнь с таким исходом. Все повторялось по кругу. Много раз. Ты уходила. Он умирал. Похоже, чертов шаман закольцевал нашу историю. Извини, дорогая. Боюсь, и на этот раз не получится выйти из круговорота.
        Не отвечаю. Только стискиваю сильнее ладони, лежащие на коленях. Мне нечего ему сказать. Он еще не раскрыл все карты. Жду. Глеб улыбается совершенно безумной улыбкой. И заявляет:
        - Я не дал вам быть вместе. Тогда. И сейчас не дам. Даже не рассчитывай, что побежишь к своему любовнику. Что сбежишь от меня.
        - Совсем чокнулся? - не выдерживаю, срываюсь. - Какой любовник? Он мой мужчина. А с тобой я никогда не была. По крайней мере сознательно. Говорю про эту жизнь. Другой вообще не помню, ясно? И ты для меня - просто псих. Сумасшедший придурок! Этого теперь не изменить.
        - Ну почему же? - усмехается жутковато. - Я все-таки попробую. И уверен, что у меня получится. Даже дам тебе выбор. Не радуйся раньше времени. Не он или я. Я буду в любом случае. А вот каким будет твой любовник: живым или мертвым? Выбирай. Его жизнь в твоих руках. Ты уже знаешь, у меня все улики, указывающие, что он напал на твою сестру. Точнее, часть из них у следователя. Скоро там же окажутся и остальные. А если не хватит, найду другие. Столько, сколько нужно. Его посадят. В любом случае. А уже в тюрьме убьют. Я об этом позабочусь. И не рассчитывай его вытащить. Со мной тебе не справиться. Сегодня даже не требую отключить телефон. Можешь записывать, сколько хочешь. У меня достаточно власти и денег, чтобы этому не дали ход.
        - Чего тебе надо? - выталкиваю слова из пересохшего горла.
        - Только одного. Чтобы ты была со мной.
        - Как ты это представляешь? Меня тошнит рядом с тобой. Не от страха. От отвращения, - надеюсь, вру убедительно. Не испытываю к нему ничего подобного. Но Глеб не должен об этом узнать.
        - Ничего. Стерпится, слюбится. Твое тело все помнит. Мы оба видели это вчера. А с остальным как-нибудь справимся. Мне нужен всего лишь шанс. Гребаный шанс! Которого ты мне так и не дала.
        - Глеб, - устало тру лицо ладонями: - пожалуйста, откопай в своей звезданутой голове хоть немного благоразумия. Я не игрушка. Ты не Бог. На тебя тоже найдется управа. У моей семьи достаточно связей. Но дело даже не в этом. Если веришь собственным фантазиям, значит, должен хорошо меня знать. Я не из тех, кто смирится с ролью бесправной жертвы. Даже ради Кирилла не стану это терпеть.
        - Тебе и не придется. Терпеть… - хриплый голос больше не пугает. Искушает. Обволакивает. Зовет: - Все это время я по-настоящему не показывал свою любовь. Не хотел сразу тебя пугать. Теперь понимаю, зря. Когда окружу тебя ею, ты утонешь. Моей любви слишком много для одного. Она ждет тебя. Очень давно. Мечтает лелеять, ласкать. Обнимать. Ты не сможешь не откликнуться. Твое сердце тоже грустит без меня. Я знаю. А все остальные… Они просто от пустоты.
        Глеб подается ближе. Тянется прямо через стол. Его взгляд так сильно меняется. Он отпускает свои чувства на волю. Пленников, просидевших запертыми столько лет. И вот с этим мне гораздо труднее справиться. Потому что я тоже врала. Когда утверждала, что ничего не помню. Наша встреча с первого дня открыла двери глубоко внутри. И оттуда многое поднимается. Пробивая себе дорогу. Мучая меня. Сейчас очень хорошо ощущаю. Несмотря ни на что, он - часть меня. Даже холодное лицо не кажется чужим. А такое, как сейчас… С мечтательной нежностью в глазах. Дикой потребностью во мне. Легко отыскивает лазейку в моем сердце. Отвоевывает свое право на меня. Которое я когда-то ему вручила. И вот теперь мне страшно.
        Глубоко вздыхаю. Заставляю сердце замолчать. Смотрю ему в глаза. Холодно и прямо. Пусть читает ответ. Он там есть. И Глеб все понимает. Пытливо вглядывается в меня, будто не верит. Морщится. Откидывается на спинку стула. Трясет головой, словно смахивая все чувства с лица. Теперь опять спокоен и безразличен.
        - Даю тебе один день. Завтра утром жду твоего звонка. Помни, ты решаешь не только свою судьбу, - поднимается и не спеша уходит.
        29
        Отпустив охрану, иду домой. На площадке перед квартирой останавливаюсь. Давно пора забрать у соседа мой тайник. Тем более, он опять куда-то укатил. Открываю дверь, достаю соседские ключи. Через пару минут возвращаюсь к себе. С пакетом в руках. Переодеваюсь. Вытаскиваю свою картину. Водружаю на стол. Сажусь напротив и разглядываю. Теперь я знаю, как она оказалась у Юры. Он хотел сохранить ее на память. И спрятал, чтобы она не оказалась в руках Глеба. Как произошло с остальными. Юра пытался разобраться во всем. Мечтал защитить меня, предупредить. Надеялся, что я это оценю. Думаю, тогда, на последнем пикнике, перед смертью, он намекал на это.
        Внимательно изучаю картину. Почему именно она не далась в руки Глебу? Что в ней такого? Странная она. Будто живет своей жизнью. Когда хочет, уходит от меня. Когда хочет, возвращается. Помню, как мучили меня эти сны. Ночами подряд. И в результате заставили перенести их на холст. Есть в этом смысл? Должен быть. Но какой? Расслабляюсь, медленно дышу. И неотрывно вглядываюсь в полотно. Цветные мазки постепенно сливаются в причудливый узор. Перед глазами раскручивается спираль. Скольжу по ней все глубже. И кажется, проваливаюсь в сон. Очень странный.
        Вокруг белое туманное пространство. Верчу головой в разные стороны. Но вижу только клубящиеся тени или облака. Абсолютная тишина. И пустота. Неожиданно взгляд выхватывает мужскую фигуру. Раза в два больше меня. Сидящую на пятках и коленях. Закутанную в темный балахон. Длинные черные волосы почти закрывают слегка опущенное вниз лицо. Все в каком-то мареве. Четко вижу только направленные на меня глаза. Черные, как ночь. Бездонные. Вызывающие дрожь. А еще требовательные. Словно спрашивают, зачем я потревожила их. Судорожно пытаюсь вспомнить. Я сама сюда пришла? Или непонятный мужчина ворвался в мой сон. Вдруг понимаю, это не важно. Мне надо сделать совсем другое. То, для чего я здесь. Я знаю? Да, знаю. Разлепляю спекшиеся губы и шепчу:
        - Сними с меня привязки. Отпусти на свободу. Сама хочу решать, с кем мне быть.
        - Ты просишь? - спрашивает мужчина. Не вижу, как двигаются его губы. Просто слышу голос в своей голове. Думаю пару секунд и отвечаю:
        - Нет. Не прошу. Требую вернуть все обратно. Ты нарушил свободу моей воли. Теперь восстанавливай баланс.
        - Сначала тебе самой придется его восстановить. Прежде чем требовать, - такой же равнодушно-отстраненный тон.
        О чем он? Не понимаю. Что мне надо восстановить? Рассматриваю его внимательнее. Мы с ним словно в разных весовых категориях. Мои требования явно не впечатляют его. Надо стать такой же, как он? Но как? А что, если попробовать просто. И нагло. Нащупываю внутри себя центральную точку. И пытаюсь раздуться как шарик. Напрягаюсь до дрожи. Не происходит ничего. Мои попытки тщетны и смешны. Мужская фигура размывается все сильнее. Скоро окончательно исчезнет. А я потеряю свой единственный шанс. Вернуть себя. Избавиться от проклятых привязок. Стать полностью свободной. Я должна придумать что-то еще! Но я одна. И слишком слаба.
        Одна ли? Меня же много. В каждой из прошлых жизней есть часть меня. Мои фрагменты. Призываю их. И почти мгновенно вокруг уже целый хоровод. Я, я, и снова я. Словно попала в зеркальную комнату. Мои отражения так похожи. И в то же время неуловимо разные. Кружатся вокруг, все убыстряясь. И вдруг сливаются со мной. И я стремительно расширяюсь. Заполняя собой пространство. Выходя за пределы тела. Оказывается, их и нет. Этих пределов. Я уже вдвое больше. И легко могу увеличиться еще. Но и этого хватает. В глазах мужчины загорается странный огонь. Он будто погружается в мои глаза. И глубже, внутрь. А потом меня швыряет назад. Ощущаю, как куда-то лечу. Перед глазами мелькают цветные всполохи. А вокруг что-то трещит и рвется. Раздирая сросшуюся ткань. Отделяя меня от другого. Возвращая собственные границы. Не останавливаясь, лечу дальше. И меня выкидывает из сна.
        Шумно дышу, приходя в себя. Обвожу взглядом знакомую комнату и постепенно успокаиваюсь. У меня получилось? Пока ничего необычного не чувствую. Ни в теле, ни в голове. Надо дождаться Кирилла. И тогда я смогу проверить. Еле справляюсь с дрожью предвкушения. И страхом. За столько лет свыклась со своими ограничениями. И еще не знаю, как это: жить без них.
        До приезда Кирилла так и не могу ни на чем сосредоточиться. Готовлю ужин, принимаю душ. А мысли витают где-то далеко. Даже ультиматум Глеба пока не способна обдумывать. И когда слышу звонок в дверь, едва не подпрыгиваю на месте. Открываю, впускаю Кирилла. Он заходит и удивленно приглядывается ко мне. А я хватаюсь за его рубашку, сминая ее в пальцах. Тесно прижимаюсь к нему. И, заглядывая в глаза, говорю:
        - Кажется, мне удалось убрать барьер. Тот, что стоял между нами. Надо срочно проверить. Сегодня можешь касаться меня так, как хочешь. И вообще, делать все, что хочешь.
        Первые пару секунд в его взгляде лишь удивление. А дальше они загораются таким опасным и сладким огнем. Что мои внутренности сжимаются, а дыхание перехватывает. Я готова броситься в этот огонь прямо здесь. Но все же тяну Кирилла в спальню.
        - Подожди, - хрипит он, с шумом выдыхая. - Дай мне минуту. Я же только зашел.
        - Хорошо. Но только одну. И не принимай душ. Мне нравится, как ты пахнешь, - с удовольствием втягиваю воздух у его шеи. Провожу по ней языком. Кирилл дергается и впечатывает меня в свое тело. Впивается в губы. А потом подхватывает под бедра и несет в ванную. Не разрывая поцелуй. Через минуту мы уже в спальне. Стаскиваем друг с друга одежду. А затем мужские пальцы нетерпеливо изучают мое тело. Касаются везде. Следом за пальцами губы и язык. Я сгораю в огненной пытке. Отдаваясь ей до конца. До предела. Но каждый раз мы нарушаем его. И идем все дальше. Все глубже друг в друга.
        Каждое его касание вызывает теперь не глухое сопротивление. А трепет, восторг. И жажду. Чувствовать его еще ближе. Еще теснее. Кирилл разворачивает меня спиной к себе. Его ладони на моей груди. Сжимают до боли. Играют, ласкают. Но мне хочется еще. Горячие губы проходятся по лопаткам. Целуют татуировку. Прижимает меня к себе, обхватывая под грудью. Другой рукой скользит по животу вниз. Входит в меня пальцами. Выгибаюсь от сумасшедших ощущений. Со стоном откидывая голову ему на плечо. Кирилл прижимается щекой к моей щеке. И рисует языком узоры на моей скуле. Двигаясь пальцами все резче.
        Хватаю открытым ртом воздух. Его язык сплетается с моим языком. Наши скользкие от пота тела двигаются в унисон. Подчиняются ритму его пальцев во мне. Я уже почти улетаю. Кирилл помогает мне. Лаская нужную точку внутри. Взрываюсь с криком. Содрогаясь в его руках. И постепенно обмякаю. Кирилл опускает меня на постель. Лицом в подушку. Наклоняется надо мной. Ощущаю лопатками горячее дыхание. Его ладони изучают мою спину. Сжимают ягодицы. Вцепляются в бедра. И тянут на себя. Наконец он во мне. И его ритм заставляет мое тело реагировать снова. Вырывая из тягучей истомы.
        Теперь мы вместе подходим к пику. И с глухими стонами пересекаем его. На мгновения теряясь в пространстве. Ощущая лишь наши слившиеся в одно целое тела. Кирилл падает на меня, прижимая к кровати. А потом переворачивается. Крепко обхватив руками. Так, что оказываюсь на нем. Кожа к коже. Тело к телу. Щека на его груди. Обнимаю так крепко, как могу. Чтобы не оторвать. Его руки гладят спину. Настойчиво, жадно. Словно он еще не удовлетворен. Мне тоже мало. Прямо сейчас хочу еще. Быть еще ближе. Снова впустить его в себя.
        Отдыхаем друг на друге всего несколько минут. А потом ощущаю, как напрягаются его руки. Обхватывая меня сильнее. Что-то твердое и горячее вжимается мне в живот. Выбивая из горла стон. Хриплый голос прямо в ухо:
        - Мы еще не все проверили. Надо повторить… - рывок. И я снова лежу под ним. На это раз он вообще не дает мне вести. Наверстывая все то, когда приходилось сдерживаться. Его руки побывали уже везде. Изучили каждую впадинку и выпуклость на моем теле. Доведя почти до исступления. Заставляя умолять. Биться затылком в подушку. Но он безжалостен. И я срываюсь в очередной полет без него. Только от его рук и языка. Там, внизу.
        И наконец он наполняет меня. Впечатывая в кровать. Глядя в глаза. Переплетая над моей головой наши пальцы. Там, где соединяются наши тела, разгорается сладкий огонь. Разбегаясь по жилам. Унося в общую вселенную. Где нет ничего, кроме него. И меня. Наших глаз, наших губ. Рваного дыхания. Кирилл ловит губами мой крик. И содрогаясь падает на меня. Даже не помню, как засыпаем. Так и не разорвав объятий.

***
        Утром просыпаюсь одна. Нахожу Кирилла на кухне. Он стоит у окна. Тело кажется напряженным. Слышит мои шаги, поворачивается. Не улыбается. Смотрит странным, задумчивым, немного грустным взглядом. Переминаюсь, не подхожу ближе.
        - Что случилось? - говорю мягко. И слышу в ответ то, что повергает в шок:
        - Ты веришь в сны?
        Что? В сны, я? Со снами у меня теперь особые счеты. Не говорю об этом. Спрашиваю:
        - Ты видел сон?
        - Да. Если это был сон. Слишком все… Реально, что ли.
        - Расскажешь?
        - Как раз хотел. Я жил в каком-то портовом городе. У моря. У меня был небольшой корабль. Я редко бывал на берегу. И даже тогда все равно приходил к морю. На свой любимый пляж. Дикий, мало кому известный. Однажды как обычно пришел туда. Чтобы посидеть на камнях. Подумать. Время уже приближалось к сумеркам. Только место было занято. Там сидела девушка. Сначала я не видел ее лица. Она даже не повернулась в мою сторону. Продолжала смотреть на море. Я сел недалеко. И какое-то время мы оба молчали. Слушая только шум прибоя. А потом вдруг услышал ее голос. Он пробрал меня до самых внутренностей. Один только голос.
        - Почему самые близкие делают нам больнее всего?
        Я не знал, что ответить. Пробормотал что-то банальное. Но незнакомке не нужны были мои слова. Похоже, она разговаривала сама с собой.
        - Я думала, если любовь пришла, останется навсегда. Но оказывается, все не так. И самое страшное: смотреть день за днем, как она уходит. Превращается в пыль. Песок под ногами. Мне хочется закрыть глаза. И больше не видеть этого.
        Меня поразили ее слова. Только сильные, глубокие люди умеют так чувствовать. Я не мог больше оставаться далеко. Встал и подошел ближе. Девушка повернулась и посмотрела на меня. Я замер. Никогда не видел таких глаз. Их цвет просто завораживал. Длинные золотистые волосы трепал ветер. Последние солнечные лучи скользили по гладкой, загорелой коже. Тонкие пальцы перебирали ткань длинного сарафана. Мне захотелось схватить их и целовать. Еле удержал себя. Видя, что я молчу, как истукан, девушка лишь вздохнула. И снова отвернулась к морю. Мне тут же захотелось стать им. Или солнцем. Чтобы ее глаза не отрывались от меня. Без них мне было уже не жить. Вот так, за одну секунду, я четко осознал это. Перед глазами пробежала вся наша будущая жизнь. Эта незнакомка не казалась мне чужой. Хотя я знал ее всего несколько минут. Я запутался в своих чувствах и фантазиях. Не понимал, где явь, где сон. Откуда так хорошо ее знаю? Я даже чувствовал ее запах. Хотя стоял для этого слишком далеко. Мне нужно было срочно проверить. Я наклонился над ее плечом. И втянул воздух. И снова момент узнавания. Он оглушил меня. Едва не
сбив с ног. Я даже подумал, что сошел с ума. А потом решил, что это неважно. Главное: не отпустить эту девушку. Мы должны быть вместе. Не представлял, как ей об этом сказать. У нее явно кто-то был. И того человека она все еще любила. Я не стал ничего придумывать. Просто встал перед ней, заслонив море. Она удивленно подняла на меня глаза. Протянул руку и сказал:
        - Если пойдешь со мной, я покажу, что любовь может быть вечной. Даже длиннее жизни. Сотен жизней. Только дай мне шанс. Просто поверь. И я переверну для тебя землю.
        Она поднялась. Ее глаза наполнились легкой грустью. Улыбка едва тронула такие сладкие для меня губы. А голос снова вызвал дрожь в теле.
        - Не надо переворачивать землю. Мне достаточно любящего сердца. Честного и открытого. И одной жизни. Не хочу загадывать на другие.
        Девушка протянула мне руку. Я слегка сжал тонкие пальцы. Не позволяя себе большего. Конечно, она не ушла сразу со мной. И в тот, первый раз, даже имени своего не назвала. Но обещала прийти сюда на следующий день. В то же время. Я еле прожил этот день. Сходил с ума. И боялся, что она не придёт. Ругал себя, что не выпытал у нее адрес. Хотя бы что-то, по чему ее можно будет найти. И пообещал себе, что если она все же не придет, я ее найду. В лепешку расшибусь, но найду. Но она была на берегу. Еще не один раз мы встречались там. Разговаривали. Задавали друг другу вопросы. И лишь потом девушка доверилась мне. Рассказала о себе. Дальше было много сложностей. Тот мужчина не захотел ее отпускать. Но это уже другая история. Главное, однажды, в самый счастливый день, я посадил ее на свой корабль и увез. Теперь она была только моей. Я уже любил ее. А ее любовь ко мне зарождалась на моих глазах. И тогда я поклялся отдать ей мою душу. Навсегда.
        Кирилл недоверчиво разглядывает мое лицо. В его взгляде растерянность и удивление. А еще нежность. И страсть.
        - Ее звали Ева. Эту незнакомку из моего сна, - произносит глухо. И продолжает, глядя мне в глаза: - С нашей первой встречи с тобой. С первого взгляда я уже знал, что мы будем вместе. Просто не сразу это понял. Потребовалось какое-то время. Но даже не сопротивлялся неизбежному. Я люблю тебя. И всегда любил. Моя душа давно в твоих руках… И мне кажется, ты знаешь это.
        Подхожу совсем близко. Прижимаюсь к нему. Заглядываю в зеленые глаза. И киваю.
        - Знаю. А еще знаю, что люблю тебя.
        Он обхватывает меня крепко. Гладит чуть подрагивающими пальцами мое лицо. И качает головой.
        - Это удивительно. С сегодняшнего дня я верю в сны. И во многое другое. А особенно, в любовь. Которая не боится времени.
        Молчу, прижимаясь к нему. Чувствую, как он целует мои волосы. Не буду рассказывать, что случилось с нами в тех жизнях. Хватит и того, что теперь это будет мучить меня. Нельзя портить такой прекрасный сон. Хорошо, что он не закончился так страшно, как мой. Не устану молить судьбу, чтобы все плохое осталось только в снах. И в прошлых жизнях. Мы стоим, обнявшись. Вдыхая запах друг друга. Впервые наслаждаюсь мужскими прикосновениями. И вижу, как ему приятно касаться моего тела. Между нами все еще сладость этой ночи. С трудом разрываем объятия. Кормлю Кирилла завтраком. И он уезжает на работу.

***
        Закрыв за любимым дверь, снова валюсь в кровать. И засыпаю. Много сил потеряла этой ночью. Их надо восстановить. Кажется, проходит совсем немного времени. Меня будит телефон. Настойчивый звонок врывается в сознание. И еще не открыв глаза, чувствую, что-то случилось. То, чего я опасалась. Чему не могу помешать. Сажусь на кровати. Беру телефон. Это мама. Нажимаю кнопку.
        - Ева, солнышко, ты дома?
        - Да, мам. Я у себя. Что произошло? У тебя испуганный голос.
        - Не знаю, дочка. Пока ничего не пойму. У папы на работе неприятности.
        - Какие? - ощущаю, как холодеет в груди.
        - Его в чем-то подозревают. В каких-то злоупотреблениях. Паша по телефону ничего толком не объяснил.
        - Где он сейчас?
        - Вызвали к начальству на ковер. А еще отправили в неоплачиваемый отпуск. Пока в отпуск. Ева, я… очень беспокоюсь. Сейчас так легко любого обвинить в чем угодно. И посадить.
        - Мам, не надо себя пугать. Прекрати! Давай, дождемся папу. Ты же знаешь, у него много связей. Его так просто не достать. Он всех подключит. И обязательно выберется. Слышишь?
        - Да, конечно. Ты права, дочка. Я просто… Испугалась очень.
        - Хочешь, я приеду?
        - Не надо пока. Мне уже лучше. После разговора с тобой. Ты всегда такая уверенная.
        - Вот и хорошо. Позвони сразу, как что-нибудь узнаешь. Ладно? - контролирую голос. Чтобы не дрогнул. Нельзя показывать собственную панику. Чтобы не сбить этот хрупкий мамин настрой.
        - Конечно. Люблю тебя.
        - Я тоже. Люблю вас обоих. Очень сильно. Мы семья. И мы справимся.
        Откладываю телефон в сторону. Сжимаю кулаки. Чертов Глеб! Уже утро. Я не позвонила ему. И он начал атаку. Нужно предупредить Кирилла. Снова хватаю мобильный. Не могу дозвониться. Трубку никто не берет. Тогда поеду к нему на работу сама. Быстро принимаю душ. Одеваюсь, проигнорировав завтрак. И тут раздается звонок. Хватаю телефон, думая, что это Кирилл. Но нет. На экране незнакомый номер. Глубоко вдыхаю и отвечаю на звонок. Мужчина сразу представляется. Это адвокат Кирилла.
        - Ева, доброе утро. Точнее, не доброе. Боюсь, у меня плохие новости. Кирилла снова задержали. Прямо с работы увезли в следственный изолятор. Меня пока не допускают к нему. И к следователю тоже. Даже по телефону поговорить не дают.
        - Что случилось, известно?
        - Сам теряюсь в догадках. Все как-то слишком резко. Пока через свои каналы узнал только одно… - он замолкает. Заставляя мое сердце замереть в груди.
        - Пожалуйста, говорите, - почти умоляю его не растягивать пытку.
        - Ему вызывали скорую. Прямо туда, в изолятор.
        - Что это значит? - хриплю еле слышно. Боюсь озвучить то, что представляю.
        - В таких местах иногда случаются инциденты. С соседями по камере. Или с другими… - конечно я понимаю, о чем он. Кирилла избили. Сами следователи. Или арестанты по их указке.
        - Можно хоть как-то узнать, в каком он состоянии?
        - Не пугайтесь заранее. Насколько знаю, в больницу его не забрали. Оказали помощь на месте. Значит, все не так плохо. Я обязательно добьюсь с ним встречи. И сразу вам позвоню… Подождите, у меня тут вторая линия. Возможно, что-то прояснится. Не отключайтесь. Переведу вас на удержание.
        Проходит всего несколько минут. А кажется, что часов. Когда снова слышу в трубке озадаченный голос адвоката.
        - Ева, я поговорил. Мне пока не дают добро на встречу. А вам разрешили подъехать.
        - Мне? Куда?
        - В изолятор. Вы увидите Кирилла. Постарайтесь разузнать все подробности. Потом перескажете мне. Это очень важно. А теперь записывайте адрес. Я тоже подъеду. Провожу вас. И подожду.
        - Спасибо! Уже выхожу, - говорю, параллельно обуваясь. И добавляю: - Еще одно. Запомните имя. Глеб Шустов. Коллекционер. В мире искусства известен как Тициан. Это он пытается посадить Кирилла. Надеюсь, вам поможет информация.
        - Вы уверены в ней? - уточняет с сомнением.
        - Да.
        - А причина?
        - Личная.
        - Насколько личная? - настойчиво спрашивает. И тут же поясняет: - Извините. Мне надо понимать…
        - Мужское соперничество.
        - Ясно, - слышу тяжелый вздох. - Я понял. Будем работать. До встречи у изолятора. Паспорт не забудьте.
        Дальнейшее помню смутно. Ехал ли за мной охранник. Как быстро я добралась. Как выглядело здание изолятора. Ничего не осталось в памяти. Адвокат уже ждет. Провожая к дверям, дает какие-то указания. Видимо, понимает, что я ничего не запомню. Просто сжимает мой локоть. И просит держать себя в руках. Не провоцировать никого. Киваю. Захожу внутрь. Дальше проходная. Проверка документов. У меня отбирают телефон и просят подождать. Минут через двадцать к вертушке подходит мужчина в форме и вызывает меня. Ведет по длинным, мрачным коридорам. Заводит в комнату без окон. И почти без мебели. Только потрепанный кожаный диван и пара стульев. Бросает «Ждите» и уходит.
        30
        Проходит примерно столько же времени. И дверь наконец открывается. Пропуская внутрь Кирилла. Бросаюсь навстречу. Торможу и разглядываю его. Борясь с тошнотой. Одежда цела. Джинсы. Помятая рубашка, в каких-то странных пятнах. А вот с лицом… Да, его били. Но кажется, все не так страшно. Ссадина на скуле. Слегка распухшая губа. Обхватываю руками, прижимаясь к нему. И ощущаю, как он напрягается. Старается отодвинуться. Поднимаю голову. Вижу, как морщится. Черт! Задираю вверх рубашку. На ребрах и животе черные синяки. Его били ногами? А если переломы? И что с внутренними органами?
        Вцепляюсь в предплечья Кирилла. Меня трясет. Он усаживает меня на диван. Садится рядом. Сжимает мои руки в своих ладонях. Пытаюсь успокоиться. Сейчас не время стонать. Надо вытаскивать его отсюда.
        - Я нормально, - киваю. Видя, с какой тревогой он вглядывается в мое лицо. - Что сказала скорая?
        - Тяжелых травм нет. В госпитализации нет смысла, - зло усмехается.
        - Как ты сам чувствуешь?
        - Думаю, так и есть. Только ушибы.
        - Кто это сделал? Следаки? - ловлю его взгляд.
        - Нет. Сокамерники.
        - Почему тебя снова задержали? Новые улики?
        - Не знаю. Меня даже не допрашивали. Сразу в камеру. И адвоката не пускают.
        - Знаю. Он связался со мной. И ждет сейчас у ворот.
        - Как ты смогла сюда попасть? - уточняет Кирилл.
        - Разве не ты просил меня вызвать? - хмурюсь.
        - Нет. Со мной вообще никто не разговаривает. Все просьбы и требования игнорируют. Да я бы и не стал тебя сюда вызывать.
        - Понятно. Ладно, потом разберемся. У тебя есть информация для адвоката? Ему нужно хоть что-то.
        - Нет. Я же говорил, мне ничего не предъявили. И уж точно не объяснили. Придется ему самому поработать.
        - Хорошо. Я передам. Тебе, наверное, нужны какие-то вещи, продукты? Скажи мне. Соберу и привезу передачу.
        Кирилл называет несколько самых необходимых предметов. Запоминаю. Потом осторожно притягивает меня к себе. Целует в губы. И просит:
        - Не переживай сильно. Все будет хорошо.
        - Конечно. Обязательно, - вглядываюсь в родные глаза, говорю: - Мне надо тебе сказать… Я знаю, кто это сделал. Кто засадил тебя сюда.
        - Кто? - спрашивает глухо. Пристально изучая мое лицо.
        - Шустов. Он - Тициан.
        - Что ему нужно, объяснил? - молчу. Кириллу и так сейчас тяжело. Он сам понимает. Глаза вспыхивают огнем. - Ты, да? - выдыхает, еле сдерживая рвущуюся наружу ярость. Вскакивает с дивана. И мечется по комнате.
        - Неважно, - качаю головой, следя за ним. - Ты выйдешь отсюда. Ты попал сюда из-за меня. И скоро выйдешь.
        - Я и не сомневаюсь. Но разберусь с этим сам, - подскакивает ко мне. Поднимает, хватая за плечи. - Слышишь? Не лезь никуда! Не встречайся с ним. Просто сиди дома. А лучше езжай к отцу. Прямо отсюда. Живи пока у родителей. Черт! Мне не дают позвонить. Никому. Даже адвокату. Я бы сам потребовал, чтобы отец тебя не отпускал. - Вглядывается в лицо. - Обещай мне, что не будешь делать глупости. Давай же… - слегка трясет: - Обещай!
        - Хорошо. Я пойду?
        - Нет, Ева, подожди! Пожалуйста… Я люблю тебя. И я справлюсь. Пойми же, не могу отсюда тебя защитить. Сука! - со всей злости лупит кулаком в стену. - Просто немного потерпи. Адвокат скоро вытащит меня. И я буду рядом. Я мужчина. И разберусь со всем.
        - Конечно, разберешься, - говорю спокойно. Отстраняюсь, смотрю ему в лицо. - Я тоже тебя люблю. Всегда любила. И всегда тебя выбирала, - запоминаю его глаза. Понимаю, что моя заторможенность пугает его еще больше. Первый раз вижу его страх. И растерянность. Он чувствует меня. Чувствует, что решение уже принято. И сходит с ума, потому что не сможет помешать.
        Дверь резко открывается. На пороге хмурый человек в форме. Равнодушный голос «Пора». Дергаюсь к выходу. Но Кирилл вдруг вцепляется в меня. И не отпускает. Прижимает к себе. Очень крепко. Слышу рваный выдох. Это боль от потревоженных травм. Мне тоже больно. Чувствую его боль как свою. Его ненависть. И его отчаяние. Он бессилен сейчас. И это убивает. А еще мое молчание. И мой выбор. С которым он не может совладать. Сама вырываюсь из объятий. Шагаю к двери. Выхожу в коридор.
        Иду и слышу за спиной, как Кирилл громко требует телефон. Всего один звонок. Или адвоката. Потом шум, приглушённые звуки. Кажется, он пытается вырваться. Ему не дают. Не оглядываюсь. Не смогу на это смотреть. В груди что-то рвется. Ярость ослепляет. Надо быстрее уходить. Тогда он хоть немного успокоится. И его не станут больше бить. Здесь я ничего не могу сделать. На проходной забираю паспорт и телефон. Почти выбегаю на улицу. Останавливаюсь, чтобы немного отдышаться. Сделать вдох. Горло сжимается. Не пропуская воздух. Наконец чуть-чуть расслабляюсь. Надо прийти в себя. Мне поможет только холодная голова. Это сложно сейчас. Но я смогу.

***
        За воротами сразу вижу адвоката. Он курит чуть в стороне. Тоже замечает меня и быстро подходит. Заставляя себя держаться, кратко, без эмоций, пересказываю все, что узнала. В конце голос все же дрогнет. Когда рассказываю, что слышала за спиной. Сейчас уже прекрасно понимаю, кто и зачем устроил мне эту встречу. Конечно же, Глеб. Чтобы увидела все своими глазами. Прочувствовала. И приняла правильное решение. Нужное ему решение. И я его приму. Но совсем не то, которого он ожидает. А сначала надо понять, есть ли надежда на адвоката. И на стандартные юридические процедуры. Смотрю на него и уточняю:
        - Как думаете, когда его выпустят? Какие у нас шансы?
        Мужчина отводит глаза в сторону. Вздыхает и произносит общие слова. Правильные и понятные. Ничего не значащие. От которых хочется кричать. Или что-нибудь разбить. Понимаю, он не может ничего обещать. Но от этого не легче. Прощаюсь и шагаю к машине. Отъезжаю недалеко. Главное, не видеть больше чертово здание. Паркуюсь у обочины. Недалеко пристраивается охранник. Я даже не заметила, что все это время он ехал за мной.
        Но сейчас не до него. Я размышляю. Почти полчаса. С холодным потом отсчитывая каждую минуту. Быть может, в это время Кирилла опять бьют. Это почти убивает. Мешая трезво рассуждать. Я должна придумать, как его вытащить. Точнее, как заставить Глеба отпустить добычу. А еще с учетом того, что выполнять его ультиматум не собираюсь. Не знаю про другие. Но в этой жизни ничто не заставит меня быть с ним.
        Пусть я и циник, но одно знаю точно: любовь нельзя предавать. Нельзя отказываться от этого дара, если уж небеса расстарались и впустили его в мою жизнь. И да, второй шанс будет всегда. Но уже не в этой жизни. А я не чертова белка в колесе, чтобы постоянно бегать по кругу! Не хочу потом. Хочу сейчас. С ним. С Кириллом. Вот только не понимаю, как. Сколько ни ломаю голову, не вижу решения нашей головоломки. Точнее, вижу одно, но это нисколько не решение. Это костер. И хотя мне никогда не нравилась Жанна Д’Арк, сейчас я сама выбираю такой путь. Может быть потом, если получится, посмеюсь от глупого пафоса. Но пока взойду на этот костер ради нашей любви. Прости…
        Беру телефон, делаю звонок. Глеб сразу отвечает. Не заставляя меня ждать.
        - Надо встретиться, - перехожу к главному.
        - Хорошо, где? - голос не такой уж равнодушный. Как ему, наверное, хочется.
        - На набережной. Через час. Сейчас пришлю координаты.
        - Все, получил. Я приеду.
        А дальше звоню адвокату. И тоже без предисловий говорю:
        - Можете через час снова подъехать к изолятору? И подождать там недолго. Я попробую кое-что предпринять. В результате Кирилла должны отпустить. Если такого не случится, значит, у меня не получилось. Тогда надежда только на вас.
        - Ева… Должен сказать, - мрачно начинает мужчина, - мне это не нравится. Не уверен, что мой клиент дал бы добро на такое.
        - Вашего клиента надо как можно быстрее вытаскивать. А то некому будет давать добро, - отвечаю со злой усмешкой. - Так вы подъедете?
        - Конечно. Я все сделаю. И если что, сразу сообщу.
        - Спасибо.
        Отключаю телефон. Закрываю лицо руками. Еле слышно шепчу:
        - Потерпи еще немного, любимый. Мне нужно подготовиться.
        Выхожу на улицу. Подхожу к охраннику. Жду, пока откроет окно, и говорю:
        - Мне дозвонился отец. Уже знаете, что у него проблемы? - получаю в ответ настороженный кивок. Продолжаю: - Папа просил, чтобы вы срочно подъехали на работу. Он собирает там всех своих. Я пока останусь здесь. Буду ждать новостей. Если понадобитесь, сразу позвоню. Но отцу вы сейчас нужнее. Поезжайте.
        Парень хмуро разглядывает меня. И решает, как поступить. Внутренне умоляю, что бы меня послушался. Но он все же берет телефон. К счастью, дозвониться до отца не может. Еще немного думает. И наконец решается.
        - Я только сгоняю, узнаю, как там. И сразу вернусь сюда. Вы дождетесь меня?
        Киваю и мысленно прошу у него прощения. Он уезжает. Возвращаюсь в машину. И как только парень скрывается из виду, завожу мотор. Резко срываясь с места.
        Ровно через час я уже на набережной. Прохаживаюсь нервно вдоль бетонного парапета. Слышу шаги. Поворачиваюсь. Ко мне приближается Глеб. Подходит ближе, останавливается. Внимательно разглядывает меня. Пытается выглядеть спокойным и расслабленным. Но я слишком хорошо ощущаю его напряжение. Чуть морщась, смотрю ему в лицо. Что творится в его голове? Даже сейчас, когда внутри все кипит от ярости и боли, не чувствую ненависти к нему. Но хочу, чтобы он испытывал то же, что и я. Даже странно, что не боится встречаться. Хотя довел меня до предела. Думает, я не способна причинить другому вред? Действительно, не способна? Пока не знаю.
        - Ты немного опоздала с ответом, - наконец нарушает молчание. - Ждал его утром. Но в этом тоже есть плюс. Теперь знаешь, что я не бросаю слов на ветер.
        - Знаю. И прежде, чем мы начнем договариваться, хочу, чтобы ты позвонил куда надо. И чтобы Кирилла прямо сейчас отпустили. Только когда он лично подтвердит, что на свободе, мы продолжим.
        - Ты не в том положении, чтобы ставить мне ультиматумы, - кривится Глеб.
        - И все же, я поставлю, - не отрываю от него глаз. - Потому что с человеком, который посадил невиновного. И натравил на него убийц, не буду ни о чем говорить. Такого человека я не полюблю никогда. Ни при каких обстоятельствах. И также не поверю в его любовь. Если откажешься, мы с тобой просто разойдемся. Но я даю тебе шанс. Только один. И прямо сейчас. Хочу проверить, на что ты готов пойти ради меня. Я все сказала. Теперь звони. А если кишка тонка, тогда не трать мое время понапрасну.
        Еще с минуту Глеб хмуро сверлит меня глазами. Потом достает телефон и отходит в сторону. Я оборачиваюсь и смотрю на воду. Давая ему время сделать свой шаг. Разговор за спиной быстро заканчивается. Глеб снова подходит ближе.
        - Его скоро отпустят. Это займет какое-то время. Мы можем пока продолжить.
        - Нет. Только когда получу звонок. Подождем.
        Он больше не возражает. Опирается бедрами о парапет в паре шагов от меня. И погружается в свои мысли. Слежу, как минута тянется за минутой. Их уже целых пятнадцать. Нервно кручу в руках телефон. Наконец он оживает. Вижу на экране уже знакомый номер адвоката. Нет, говорить буду только с Кириллом. Но все же отвечаю на звонок. И слышу того, кого ждала.
        - Ева, я вышел. Все хорошо! - взволнованный, хриплый голос. И такой родной.
        - Где ты?
        - В машине адвоката. А ты где? Я сейчас приеду.
        - Лучше езжай домой. К нам. Я оставила запасные ключи для тебя у консьержа…
        - Ева, нет! - перебивает жестко. - Я еду к тебе. Говори, куда. Домой поедем вместе.
        - Люблю тебя. И прости… - отключаю телефон. Полностью. Поворачиваюсь к Глебу.
        - Спасибо. Признаю, ты меня впечатлил.
        - Теперь мы уже пойдем? Куда ты хочешь: в загородный дом или пентхаус? - спрашивает, стараясь скрыть рвущееся наружу облегчение. - Не беспокойся, я увезу тебя из этого города. У меня полно недвижимости по всему миру. Выберешь сама. Тебе не придется больше встречаться с Качаловым. А родителей пригласишь в гости, - слова льются из него потоком. Вместе с просыпающейся надеждой. Он явно успокаивает себя ими. Все же сомневается, что я приняла его условия. И не ошибается.
        Я молчу. И он наконец затыкается. Смотрит мне в глаза. Мрачно, без улыбки. Тоже смотрю на него. И считаю минуты. Глеб вдруг хмурится, словно о чем-то подозревает. Но нет, он не может знать, что я собираюсь сделать. Хотя на секунду кажется, что может. И в его глазах появляется тревога. Только поздно. Все уже решено. Осталось совсем немного. Четыре, три, два, один… Делаю два шага назад и достаю из сумочки то, что принесла с собой. Пистолет Юры. Глеб мгновенно бледнеет. Не из-за за себя. Я, и правда, не смогу его убить. Его, но не себя. Направляю дуло прямо в грудь. Туда, где сумасшедше колотится сердце.
        - Ева, стой… - хрипит Глеб. - Ты не сделаешь этого, - но его белое лицо и ужас в глазах говорят лучше всяких слов. - Не уйдешь от меня опять… - и я наконец понимаю. Все, до конца. В тех прошлых жизнях он убивал Кирилла. А я все равно от него уходила. Вслед за любимым. И делала это сама. Прямо сейчас перед ним оживает тот самый кошмар. Корежит и мучает его. Ощущаю удовлетворение. Если мне и нужна была решимость, только что я ее получила. Глеб видит ответ в моих глазах. И уже практически умоляет: - Пожалуйста, не надо! Я больше не смогу без тебя… Сойду с ума…
        - Надеюсь, в следующей жизни мы не встретимся, - улыбаюсь я. Он рвется с места, бросаясь вперед. Лицо искажает мучительная гримаса. Знает, что не успеет. Не сможет мне помешать. И я знаю. И, глядя ему в глаза, делаю то, что должна. Грудь разрывает болью. Словно тысячи острых игл вгрызаются в тело. Оседаю вниз. Глеб подхватывает меня. Опускается вместе со мной на землю. Вижу его руки в моей крови. Страшную пустоту в глазах. Словно в них больше нет жизни. Застывшее лицо. Как посмертная маска. Я забираю его за собой. С трудом разлепляя губы, шепчу последние слова. Глаза закрываются. И за секунду до потери сознания слышу второй выстрел.
        31
        Медленно приподнимаю налитые свинцом веки. Вижу над собой белый потолок. Чувствую слабый запах лекарств. Знаю, я в больнице. Уже несколько дней. Здесь, в палате, были папа с мамой. Но сейчас их нет. А рядом с кроватью дремлет Кирилл. Постоянно держит меня за руку. Не отходит никуда. Даже поесть. Родители приносят еду в палату. И кормят его почти насильно. Я знаю. Потому что все это время была рядом с ним. Моя душа была рядом с ним. Не могла оставаться далеко от любимого. И видела все.
        Как они с адвокатом мчатся на набережную. Отследив мой телефон. Выскакивают из машины. Расталкивают собравшихся зевак… Два тела лежат на земле. Как в каком-то жутком фильме. Кровь повсюду. Испуганные голоса за спиной. Кирилл падает передо мной на колени. Отталкивает все еще цепляющегося за меня мертвого Глеба в сторону. Гладит волосы, разметавшиеся по пыльному асфальту. Обхватывает ладонями мое лицо. Его слезы капают на грудь, смешиваясь с моей кровью. Его губы умоляют меня не уходить. Мне больно от его отчаяния. Пытаюсь обнять. И не могу коснуться. Прости меня, милый… Это все для тебя. Понимаю, ты не оценишь. Сейчас. Но потом. У меня не осталось выбора. Я не могла тебя потерять.
        Чуть сжимаю пальцы. Ощущая, как отзывается его ладонь. С трудом поворачиваю голову. Наконец вижу его лицо. Бледное, осунувшееся. С темными кругами под глазами. И такое родное. Взгляд зеленых глаз пронзает меня насквозь. Вынимает душу из груди. В нем столько любви. И ярости. Знаю, он зол на меня. На набережной было много свидетелей. Правда уже всплыла. Но не вся. Будет сложно ему объяснить. Кирилл наклоняется ближе. Почти нависает надо мной. Жадно скользит взглядом по моему лицу. Устало качает головой. Произносит тихо, не скрывая возмущения:
        - Глупая, глупая женщина! Как ты могла такое сотворить? Зачем нужна была эта жертва? Я бы все равно не выжил без тебя. Хотела меня убить?
        - Хотела тебя спасти… - шепчу я. Выталкиваю из себя слова. Заново учусь говорить. Голос постоянно срывается. Но мне надо все объяснить. - Глеб не оставил бы нас просто так… Только серьезная встряска…
        - Встряска? Какая еще встряска? Кому она нужна, если ты погибла? - Кирилл недовольно смотрит на меня. Потом бледнеет: - Подожди, ты…
        - Именно… Не собиралась умирать… Просто шла на риск… - постепенно овладеваю голосовыми связками. Говорить становится все легче. - Я должна была показать, что не буду с ним. Ни при каких обстоятельствах… Если снова заставит меня, получит такой же исход. Только уже окончательный… - отдыхаю немного. И продолжаю: - Помнишь, хотел увидеть, что будет, если загнать меня в угол? Теперь знаешь…
        - Знаю? - в его голосе неприкрытая боль. - Да я поседел за эти дни! И сто раз умер, пока тебе делали операцию.
        - Прости, любимый… Тебе было тяжело. Но я не могла умереть. Помнила, что твоя душа в моих руках… Если бы ушла, забрала бы ее с собой. Я хорошо подготовилась. Поехала к знакомому хирургу… Сочинила историю про подругу-писательницу. Помощь ей по сюжету. И на пальцах попросила показать, как сделать такой выстрел. Чтобы ничего серьезного не задеть. Но создать видимость самоубийства.
        - Сумасшедшая, - шепчет мой мужчина. Целуя мою ладонь. И прижимая к своей небритой щеке. - Отдыхай пока. Мы потом еще об этом поговорим. Я заставлю тебя поклясться, что больше никогда не совершишь такого.
        В палату заходят родители. Кирилл уступает место у кровати. Но не отходит далеко. Мама гладит мое лицо. Папа держит за руку. Им мне тоже предстоит все объяснить. И как-то оправдать свой поступок. Такое непросто понять. И простить. Но они смогут. Потому что любят меня. Потому что у меня получилось. Про Глеба никто не упоминает. Не хотят пока говорить. Боятся вызвать шок. Но я сама все знаю. Звук второго выстрела все еще стоит в ушах. Будет долго преследовать меня. И кроме того… Все это время его душа тоже была рядом со мной. Чуть в стороне. Но рядом. А сейчас она ушла. Я так и не успела попросить прощенья…
        Я сделала все сознательно. Расчетливо и хладнокровно. После того, как приняла решение. Забрала из квартиры Юры пистолет. Поехала прямо в больницу к знакомому отличному хирургу. И пытала его, пока не поняла, куда и как нужно стрелять. Не знаю, поверил ли он легенде. А когда узнает обо всем, придется объясняться еще и с ним. Но это потом.
        Прежде всего Кирилл. Понимаю, так просто он не успокоится. Ему нелегко будет принять мой поступок. Но я все подробно расскажу. Все свои чувства, мысли, мотивы. И он поймёт. Пусть не сердцем, но разумом. Но есть кое-что, о чем не узнает никогда. Никто не узнает. Мои последние слова. Те, что прошептала Глебу. На набережной. Глядя в помертвевшие глаза. Погружаясь в небытие. «Если любишь, иди за мной…» Пусть это останется моей тайной. Теперь я знаю, на что готова пойти ради любви.
        ЭПИЛОГ
        МЕСЯЦ СПУСТЯ…
        Мы с Кириллом подъезжаем к родительскому дому. Папа снова устраивает пикник. В честь моего выздоровления. Паркуемся, но даже не тянусь к ручке двери. Кирилл злится, если я не жду его. Сам помогает мне выйти. Будто до сих пор не способна этого сделать. На самом деле уже хорошо себя чувствую. Восстановление заняло немного времени. Я оказалась старательным учеником. Пуля не задела ничего жизненно важного. Правда, рядом с сердцем теперь навсегда останется шрам. Кирилл целует его каждый раз. Хмурится и вздыхает. Он все еще не успокоился. И контролирует меня. В полном согласии с моими родителями. В этом они нашли друг друга.
        Вот и сейчас крепко поддерживает. Обнимая за талию. На секунду прижимается губами к моему виску. После всего случившегося его потребность в тактильном контакте со мной увеличилась. Частые прикосновения успокаивают его. И мне они тоже нравятся. Еще не насладилась ими с полна. За все те годы, пока была этого лишена. После больницы папа с мамой настолько прониклись к Кириллу. Что уже активно намекают на свадьбу и внуков. Я даже не спорю. Хотя мы пока это не обсуждали. Просто оба знаем, что будем вместе. А как и в каком качестве, решим потом. Когда хоть немного придем в себя.
        Это не просто. И хотя мы не говорим о Глебе. Он все равно вторгается в нашу жизнь. Даже сейчас. Еще когда лежала в больнице, ко мне приходил его адвокат. И зачитал ту часть завещания, что касалась меня. Да, Глеб упомянул меня в нем. Из физических лиц только меня и упомянул. И еще управляющего своими делами.
        Часть денег он выделил для постройки картинной галереи своего имени. И всю свою коллекцию передал туда. Только мои картины вернул мне в собственность. Но просил, чтобы они тоже демонстрировались в галерее. А еще сделал меня ее совладельцем. Вместе с управляющим. Другая часть денег пойдет на открытие фонда помощи молодым художникам. Это то, чем Глеб занимался раньше. Оставшиеся деньги он отдал мне. И всю свою недвижимость. Даже чертов коттедж в поселке родителей.
        Прямо сразу, в больнице, я заявила, что отказываюсь от всего. Но адвокат уговорил меня не спешить. И если уж так хочется, немного подумать и разумнее распорядится наследством. Этот вопрос мне еще предстоит решить. Но мы с Кириллом не собираемся брать ни копейки из этих денег. Я даже управлять галереей не хочу. Помню, как жаловалась Лариса. Перечисляя бесконечные сложности в этом бизнесе.
        Мне нравится моя свобода. Тем более, после всего резко повысился спрос на мои картины. Завалили предложениями со всех сторон. Пока с трудом от них отбиваюсь. Не знаю, что за слухи ходят вокруг нас с Глебом. Никогда не давала комментариев по этому поводу. Хотя журналисты звонили не один раз. Я их в чем-то понимаю. Фотография, где мы с Глебом лежим на набережной. А он цепляется окровавленными руками за мое тело, обошла весь интернет. Я тоже видела ее. Как Кирилл ни пытался оградить меня от этого.
        То, что под именем Тициана скрывался Шустов, тоже стало известно всем. Видимо, не без моего участия. Я ведь рассказала о нем адвокату. Как оказалось, в мэрии Глеб работал на добровольных началах. Советником по культуре. И раньше я даже не представляла, насколько он богат. Не знала, что его родители давно умерли. Мне больно осознавать, что совсем не интересовалась его жизнью. Не то, что он моей. Глеб знал обо мне все. Кроме того, что я стану причиной его гибели. Я много думала об этом. Если бы знал, все равно бы подошел? Почти уверена, что да. Он был сумасшедшим, безрассудным. Не боялся играть со смертью. И своей, и чужой.
        Кирилл осторожно дотрагивается до моей руки. Вырывая из тягостных воспоминаний. Опять меня в них унесло. Так часто случается в последнее время. Но я знаю, мы справимся с этим. Просто пока все слишком свежо. Возвращаюсь в реальность. Осознаю, что сижу на шезлонге в саду. Подставив солнцу лицо. Кирилл притащил мне плед. И теперь тщательно укрывает. Мимолетно касаясь то руки, то плеча. Хватаю его за ладонь. Подтягиваю к себе. Он наклоняется совсем близко. Смотрю в зеленые глаза. Тянусь губами к его губам. Мне плевать на всех вокруг. Хочу его поцеловать.
        Через минуту Кирилл сам усаживается в шезлонг. Устраивает меня на своих коленях. Опять укрывает пледом. И прижимает к себе. Моя щека на его груди. Ощущаю его тело так близко. Согреваюсь его теплом. Слушаю мерный стук его сердца. Самый лучший для меня звук. Он целует мою макушку. Перебирает пальцами пряди. Могу вечно так сидеть. И смотреть, как мимо с улыбками ходят папа и мама. Тетя Оля катает на коляске Элину. Ее тоже привезли сюда. Но сестра еще плохо двигается. Ей пока требуется помощь. Хотя врачи уже обрадовали, пообещав полное восстановление.
        Неделю назад Кирилл отвез меня на кладбище к Юре. Мне было стыдно смотреть на его фотографию. Пусть я выполнила обещание. И нашла того, кто его убил. И даже против воли стала палачом. Вина все же гложет меня. На моей совести смерть обоих мужчин. И мне придется научиться с этим жить. Я знаю, кто поможет. Тот, кто подарил мне свою душу. Кто обещал показать, что любовь может быть вечной. И показал. Кто готов перевернуть ради меня землю. И если надо будет, перевернет. И я тоже переверну. Мы стоим друг друга. Мы любим друг друга. И ради нашей любви мы уже изменили мир.

***
        ГДЕ-ТО В ПАРАЛЛЕЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ…
        Я иду по утоптанной дорожке. Теплый ветер развевает волосы. Треплет легкий, длинный сарафан. Час назад я ушла из дома. Мы с Глебом опять поругались. Он никак не может усмирить свой характер. Справиться с сумасшедшей ревностью. Ему сложно принять свои чувства. Свою зависимость от меня. И его иногда несет. Тогда он делает мне больно. Не физически, нет. Но слова тоже могут ранить. И поступки. Я еще люблю его. Но уже наблюдаю, как день за днем умирает моя любовь. Устала бороться. Не чувствую больше сил.
        Я дошла до конца. И теперь стою на перепутье. Словно рыцарь из сказки. И не знаю, куда пойти. Налево дорога к дому. Направо тропинка к морю. Меня тянет и туда, и туда. Мне недавно рассказали про тихий пляж. Я хотела его найти. Посидеть в одиночестве. Подумать, что делать дальше. Это место словно манит меня. Делаю пару шагов к тропинке. И торможу. Зачем мне туда идти? Я же просто сбегаю. От боли, от Глеба. От своей любви. Это путь в никуда. Это страх и обида. Разве стоит идти у них на поводу?
        Мы должны разобраться. Услышать друг друга. Поговорить наконец по душам. Давно уже избегаем таких разговоров. Но больше не хочу. Я встану перед ним. Открою свою душу. Покажу, что она в крови. Подарю Глебу последний шанс. Еще есть надежда, что он услышит. Сворачиваю к дому. Быстро удаляюсь от пляжа. На меня вдруг накатывает страх. На секунду замирает сердце. Что-то большое теперь не случится. Я пройду мимо него. Но будет другое. Такое же сильное. Отчаянное. Бескрайнее. Наша с Глебом любовь. Не ограниченная ничем. Даже смертью.
        Захожу в наш дом. Останавливаюсь на пороге. Слышу приближающиеся шаги. Глеб выходит в прихожую. На его лице облегчение. И радость. Подходит ближе. Обнимает за плечи. Прижимает к своей груди. Мне нравятся его объятия. В них так тепло и спокойно. Вдыхаю его запах. Такой знакомый, родной. Мне иногда кажется, что он привязал меня к себе. Так сильно его люблю. Ну и пусть! Мне не нужна свобода от него. Знаю, если захочу, я ее добьюсь. Но пока мы вместе, пусть крепко держит меня. Если бы только не отталкивал сам.
        По его телу пробегает дрожь. Глеб тихо говорит:
        - Я ждал тебя у окна. И будто заснул на несколько минут. Но успел увидеть страшный сон. Ты отправилась не домой, а на берег моря. И это стало нашим концом. Я представил, что потерял тебя. И понял, что не хочу тогда жить. Знаю, ты устала от моих проблем. От того, что не способен их решить. Сегодня я понял, почему. Это просто страх. Я боюсь тебя потерять. И делаю все, чтобы это случилось. Вот такой парадокс. А я полный дурак! Слишком сильно тебя люблю. И едва все сам не сломал. Ты ведь знаешь: никогда тебя не отпущу. Где бы ты ни была, найду. Хоть за три девять лет. Хоть за три девять земель. Даже не пытайся убежать.
        - И не убегу, - отвечаю. Обнимая его еще крепче. - Если ты меня услышишь. Пожалуйста, не отдаляйся от меня. Говори, что чувствуешь. Вот как сейчас. Вместе мы сможем справиться. А по отдельности нет. Да я и не хочу по отдельности. Не хочу открываться перед другим. Только перед тобой. Но если ты еще раз меня оттолкнешь, я уйду. Не к кому-то. Просто уйду. И не за три девять земель. А в себя. И тогда мы точно закончимся. А все, что будет потом, уже не про нас. Пойми это!
        Приподнимаю голову. Ловлю его взгляд. Пытаюсь увидеть в нем ответ. Мне это важно. И Глеб открывается. Впускает меня в душу. Отбрасывает привычную насмешку. И стальную броню. Его жизнь была нелегкой. Он хорошо умеет защищаться. Я так хочу, чтобы он не закрывался от меня. Вижу, что пытается. Знаю, страшно обнажаться до конца. Признавать, что другой имеет над тобой власть. Потому что ты сам ему ее дал. Но мне давно не интересна игра двух черепах. Что бьются друг о друга панцирями. Только с открытой душой можно по-настоящему жить.
        Глеб смотрит на меня. Сначала неуверенно. С тревогой. Не привык он быть без защит. Но потом его глаза зажигаются. Знаю, почему. Чувствовать другого сердцем - чистый кайф. Это сладкое тепло в груди. И восторг. Он, действительно, восхищенно выдыхает. Крепко обхватывает меня и впивается в губы. Отрывая от пола. И несет к кровати. Наши тела соскучились друг по другу. Между нами разгорается тот самый огонь. Что каждый раз сносит голову. Заставляя все сильнее желать. Ощущать его кожей к коже. Гладить лицо. Впускать глубоко в себя.
        Я люблю его руки на своей груди. Ласкающие жадно. Его губы, горячей волной скользящие по телу. Его дерзкий язык. Заставляющий меня стонать. Его нетерпеливость. Из-за которой всегда страдает моя одежда. И страстность, которой не могу противостоять. Да и не пытаюсь. Ведь я тоже его хочу. Так же горячо отзываясь на ласки. Изучая его тело пальцами и губами. Захватывая рот в плен. Но сегодня он говорит со мной не только телом. Но и душой. Каждый поцелуй - как признание в любви. Как расписка в капитуляции. Абсолютном доверии. И я не предам его. Не в этой жизни. Не в этот раз.
        КОНЕЦ